Ожог от зеркала Александр Доставалов
        # Миром правит сила, и имя этой силе - магия. Любой, кто посмеет восстать против всевластных Магических орденов, очень скоро и очень горько об этом пожалеет, и смерть - пожалуй, лучшее, что может с ним случиться.
        Но есть еще безумцы, способные позабыть об этом...
        Один из них - обычный школяр из провинциального городка, дерзнувший поднять голос против высших иерархов в известном своей жестокостью ордене Валчей. Возмездие стало скорым и безжалостным.
        Юноше предстоит погибнуть на гладиаторской арене, а сестре его, заточенной в таинственной Девичьей башне,- пасть под жертвенным ножом жриц-весталок.
        Казалось бы, выхода нет. Но иногда те, кому нечего терять, решаются на самые отчаянные поступки.
        Александр Доставалов
        Ожог от зеркала
        Часть первая
        Колледж
        Пролог
        Сколько было историй о гладиаторах и бестиариях, о фантастической удаче и удивительных боях... Все мальчишки играют в Арену, их село не было исключением. Тарас невесело улыбнулся. Крыша сарайчика превращалась в башню замка или гондолу дирижабля, сгнившая телега - в карету или пиратский корабль. Деревья оборачивались фок-мачтами, кусты - джунглями, корова становилась буйволом... итолько большая лужайка за околицей всегда исполняла роль Арены. О, разумеется, Большой Тверской Арены, усыпанной золотым песком.
        Это было здорово. Даже девчонки участвовали в свалке, царапались, изображая заморских ягуаров... Легкие стрелы без наконечников отскакивали от одежды, раздирая разве что лицо. Более опасными считались пращи. Голову за лето разбивали почти каждому, но какой пацан обращает внимание на пустяки, если мозги остались в черепушке. Девчонки радостно визжали, а пацаны дрались на топорах-самоделках, на копьях, на палках, то имитируя какой-то стиль, то впадая в нешуточную ярость, но, в общем, бестолково размахивая деревяшками. Несколько легких «ран» или одна тяжелая вычитали «жизнь», которых считалось по четыре. Подобный запас позволял наиграться каждому. Тарас снова улыбнулся. Из предосторожности выполнялось цивилизованное правило «не бить по голове». Единственной обязанностью «трупа» было отсчитать сто шагов да громко крикнуть, сколько жизней у него осталось. Затем следовало снова ринуться в свалку. Одно удовольствие! Под конец оставалось двое-трое самых ушлых. Они и выясняли, кому достанется победа, заканчивая бой в кольце зрителей - «мертвецов». А потом все бежали к речке, вспоминая особо удачные тумаки.
Там купались, смывая грязь и кровь нечаянных царапин. И никто не плакал, так, чуть-чуть, даже когда Филиппке сломали палец.
        Мечтали об Арене. Как кто-нибудь из них станет великим и славным бойцом. И столичные зрители будут записывать ставки на серебряных табличках. А девушки кидать украшения на сверкающий песок. Затрубят в свои трубы герольды-глашатаи, заиграет храмовый оркестр, в темный купол ударят зелёные фейерверки... Кто видел - никогда не забудет. Красиво... И во всех кабаках будут тосты за здоровье победителя, да залечатся раны его... А уж победителем великий и славный боец окажется запросто. Чего там! Махнул мечом, аки положено, и посыпались на тебя кованные серебром ногти.
        Тарас запустил руки в волосы и сгреб свои лохмы в кулак.
        Сбылась наконец мечта детства. Уже завтра ему могут выпустить кишки на столичной Арене. И богачи, и бедняки будут делать на него ставки. Теперь ещё стать бы великим и славным бойцом.
        Сейчас бы не помешали запасные жизни. Хотя бы парочка. Отошел на сто шагов и крикнул... Не хочу я больше драться и пойду-ка я домой... Дома меня Варька ждет не дождется... Ждет... ине дождется...
        Подумать только, ещё месяц назад ведь был вполне благополучным парнем. Только хорошее впереди. Только хорошее. Хотя нет. Месяц назад... Тогда он уже цокнулся со стражниками.
        Глава 1
        Сгнившая доска хрустнула под руками. Тарас сорвался с забора и прокатился по луже, кровь смешалась с грязью, не стряхнешь, теперь в толпе не затеряться. Калитка дрожала под тяжелыми ударами стражников, сейчас они будут во дворе. Школяр вскочил на ноги. Старая тачка без колеса, глиняные кирпичи покосившейся стопкой, ржавые ведра. Всё вокруг заросло чертополохом, но мало его, в угол не забиться. Из дома уже кричали, всклокоченная тетка грозно махала молотком, демонстрируя полную лояльность власти. Если возьмут, темница раем покажется. Изувечат прямо здесь. Самое малое - изувечат. Сбоку темнел вполне подходящий подвал, можно бы и отсидеться, если б... Тарас снова махнул через забор, выбрав для упора более подходящий столбик, зыбкое сооружение колыхнулось, цепляясь проволокой за рукава, и через секунду был на противоположной стороне. Как раз вовремя - засов слетел, во двор вломилось сразу несколько стражников. Передний без шлема, с окровавленным лицом, сволочной недавний знакомец.
        Точно убьют.
        Тарас был уже на крыше свинарника, бревенчатый сарай, конюшня, новый забор с двумя рядами проволоки, столько колючки, а во дворе тявкает щенок... Со всех сторон ощущалось движение: то ли подмога сбегалась на свистки охраны, то ли просто зеваки, но даже плодовые деревья под ветром шевелились как-то не так... Школяр вытер щеку, растирая пот, на ладони осталось красное.
        Слева мелкой рябью поблескивала гладь скоростного канала. Не подумав, что делает, Тарас оттолкнулся от набухшей дождем скользкой деревянной черепицы, проросшей осклизлыми волокнами мха, красиво сложил руки и ласточкой нырнул в канал. Светлая, холодная, отливающая зеленью вода, вскипая мелкими пузырьками, охватила его со всех сторон.
        Идиот.
        Грязь и кровь, конечно, смоются, но он же мокрый будет, как мышь. Затеряться надо было, на проспект пробиться, а теперь как? Мощно выкладывая саженки, плечевой взмах, проворот, голову ниже, Тарас быстро, на одном дыхании, махнул канал, понимая, что времени у него максимум две минуты. В толпу теперь нельзя, может, на дерево какое... Стражники в воду не полезут, обегут по мосточку, но это совсем рядом. Помогая себе руками, пытаясь бежать ещё по пояс в воде, школяр выбрался на грязный берег. Скользкие, заросшие травой камни, битое стекло и прочий мусор, хлюпающая обувь. Он наколол о камень руку так, что сразу закапала кровь, боли не почувствовал, наплевать. Кисть работала нормально. Торопливо, на карачках выползая на тропинку, Тарас распрямился.
        И минуты не было.
        Прямо на него бежали двое. Заступись, Сварог.
        Школяр пригнулся, уворачиваясь от сильнейшего удара в лицо, и чуть подтолкнул нападавшего - продолжая движение, тот качнулся и рухнул с крутого берега в направлении воды, смотреть подробнее не было времени, зато второй, толстяк с лоснящейся мордой, сразу остановился. В руке у стражника была обитая кожей дубинка с металлическим кольцом для пояса либо кистеня, обычное оружие уличных боев, но замахиваться он не спешил, не рисковал, только покачивал кистью из стороны в сторону, понимая, что каждая секунда сейчас работает на него. Морда у стражника лоснилась то ли жиром, то ли слюнями, жрал, видно, какой-нибудь пирожок.
        Сбить в прыжке такую тушу было нереально, тем более с места, да и вообще в нормальных условиях Тарас остерегся бы связываться с таким здоровенным дядькой, плюхой стражника вообще не взять, а от моста уже неслась целая орава с бляхами и свистками, форменные шлемы мелькали рыжим петушиным пером.
        Убьют.
        Понимание последнего качнуло Тараса вперед, он даже не заметил, что шаг этот спас его щиколотку от руки первого мордоворота - тот в воду не упал, а только съехал по откосу и теперь, помогая товарищу, цапнул вместо Тарика пустоту. Толстяк, усовестившись паузы, тоже пришел в движение и всей массой пошел вперед, махнул дубинкой, выводя снизу по левой почке, но тут Тарас упал, как бы поскользнувшись, а на деле пытаясь подсечь ногу сытого кабана, и удачно подсек - а на тренировках не всегда выходило, вся эта туша, нелепо взмахнув руками, грохнулась, открывая дорогу, и мокрый, снова грязный школяр, перекатившись через противника, юркнул в заросли акации.
        Под ногами зачавкала натуральная помойка: огромная куча гниющих овощей, опять битые стекла. Но не до лоска было сейчас, даже, наверное, хорошо, побрезгуют гнаться, хотя знакомец с разбитой мордой - тот за ним и в отхожую яму полезет. Да сколько ж можно резаться, больно! Ещё какой-то забор, хватит с него заборов, каменная кладка, сарай, мосточки в две доски... Они же и улицу, наверное, перекроют, не схоронишься, найдут. Куда бежать, Свароже?.. Прямо над головой проплыла гондола, прицепиться бы сейчас, как в иллюзионе, с ветки, наверное, можно было доскочить, здесь уже дальше от моста, а чего теперь терять-то... На улицу нельзя, разве на дерево. Какое, на хрен, дерево? Город, не тайга, вся листва ободрана, помоечный тупик, дальше людно будет, дальше нельзя, опять сараи... Повинуясь скорее инстинкту, чем остаткам разума, Тарас снова прыгнул в воду, на этот раз не так эффектно, зато тише. Кусты, наверное, скрывали его от преследователей, ещё несколько секунд точно, сделал несколько гребков и, надоумил Велес, нырнул.
        Если видели, как в воду вошел, то напрасно. Под водой плыть медленнее, тогда точно будут на выходе ждать, впрочем, и на скорости не оторваться. А вот если нет...
        Нырял Тарик отлично и успел хорошо вдохнуть, хотя легкие, конечно, прокачать не получилось, но пока нормально - его гибкое тело умело разворачивалось, обходя заросшие мутной зеленью коряги, руки шарили дно и синхрон звенящего барьера, под которым как раз проносился скоростной вагон, и вынырнул он точно там, где хотел,- у мостков, под низко нависшим ракитником. Чёрные от сырости доски прикрыли небо, белье сейчас никто не полоскал. Ему отсюда всё видно отлично, а вот его... Его, наверное, тоже было видно, редкие листья на ветке ободрали посетители, что использовали мостки как лавочку для перекура. Посидеть, с мостков в воду поплевать... Глубина была небольшой, и стоять приходилось согнувшись. Стараясь как можно меньше высовываться из воды, Тарас продвинулся так, чтобы, кроме листьев, его прикрывал опорный столбик.
        Стражники проскочили место, с которого он нырнул, и теперь озирались чуточку дальше - камнем можно добросить, что-то говорили, но слишком плескала вода. Один из «петушиных перьев» указывал в противоположную от Тараса сторону, очень кстати отвлекая внимание остальных.
        Иначе бы точно заметили.
        Не дожидаясь, пока короткий фарт пройдет, Тарас попятился мимо маленькой девочки, сосредоточенно лепившей что-то из песка, да в кусты прибрежные боком, согнувшись. Кажись, пара минут есть.
        Кругом переливчато свистело. Со всех сторон набегают, сволота.
        Сейчас на улицу выходить нельзя. Да ещё мокрому. Здесь, в этих закоулках, хорониться надо. Пока не столкнулся с кем-нибудь, пока... Вот. Он нырнул под старую лодку, стараясь не оставлять на песке следов. Вроде не видел никто. Вроде. Во всяком случае, окриков не слышно. Хотя хитрый зритель шуметь не станет, не спугнет. Уж несколько ногтей доносчику положены. Так, здесь уже ничего не сделать - вылезать да озираться глупо. Пока везло, пусть повезет и дальше. Даже собаку через канал они использовать не смогут, славно, хотя об этом он не думал, когда второй раз в зелёную воду сиганул.
        Не привык удирать-то. И не хотелось бы приучаться. Если сейчас никто под лодку не заглянет... Тарас попытался качнуть борт своего плохо прокрашенного убежища. Переворачивать её не будут, это вдвоем-втроем надо делать, это вряд ли. А вот заглянуть, конечно, могут, сейчас все закоулки будут прочесывать, много стражи сбежится... Что же делать? Надо как-то спрятаться, дополнительно спрятаться внутри лодки.
        Тарас с детства любил такие ухоронки - забьешься куда-нибудь под кровать, а там, под кроватью, ещё и за мешок пыльный либо ящик старый завалишься. По самой стенке распластаться. Так что и заглянув не отыщешь: надо ящики двигать, и вроде пусто чтоб. В играх это работало замечательно. Самое время проверить, поможет ли это сберечь голову. Где тут стенка?
        Мешков либо ящиков под лодкой, конечно, не было. Может, в песок закопаться? А песок куда девать, видно же будет, крот зароется, и то видать... Стоп. Конечно! Тарас подтянулся чуть выше и влез в самоё лодку, в её носовую часть. Там оказалась старая рыбачья сеть и лопасть весла без рукояти. Стараясь не шуметь, поскольку сбоку уже слышался чей-то голос, Тарас вжался в эту нишу, пытаясь занять как можно меньше места и, насколько получалось, прикрыть голову и бок драной сеткой. Оценить результат он не мог, возможно, где-то нога или рука торчали, но при беглом взгляде могло сойти. Конечно, если заглянуть, да ещё и сетку ковырнуть...
        -Да нет его здесь. В поселке этот козел, в поселке, на том берегу прячется.
        -Девочка, ты здесь дядю плохого не видела?
        Лодка скрипнула, качнувшись. Тарас затаил остатки дыхания.
        -А Кирюхе так и надо. Сам небось к пацану полез.
        -Сам, не сам, Кирюха свой. Этому спусти - тебе каждый встречный рыло чистить будет.
        -А Кирюхе давно пора начистить. Молодец малой! Поймаем, скажу ребятам, чтобы не сильно изгалялись.
        -Этот малой, между прочим, трех наших файерболом сшиб! Когда б не броня, могло бы пожечь.
        -М-да.- Лодка снова скрипнула, как если бы на неё облокотились.- Совсем обнаглели школяры.
        Дурачье, если б не броня магистрата, он бы не кинул файербол. Чай свои, тверские, зачем друг дружку гробить? Тарас повернул голову, пытаясь разглядеть хотя бы ноги говоривших. Мелькнула чья-то ступня, тяжко вминая влажную землю... Выгибаться дальше школяр не рискнул.
        Несколько часов просидел он под лодкой, так что уже и стемнело, и обсох вроде, а потом постепенно угрелся, слушая плеск воды, и проснулся только от ночного холода. Облава, конечно, давно закончилась. Игравшая на берегу девочка скорее всего мирно спала в одном из домов неподалеку. Вся Тверь утихла в сумраке осенней ночи, и только он лежит в сетях под старой лодкой. Попал дурень в паутину, сожрет дурня Алевтина... Звенели редкие комары, в городе их было немного, работали очистительные заклятия санитарной службы. Тарас шагнул к каналу сполоснуть ото сна лицо и обнаружил, что весь в пыльной трухе и мелких ниточках.
        Вид потасканный, как у бродяги. Первый же стражник подзовет, а оно ему сейчас... Школяр попытался отряхнуть с одежды мусор, но получалось медленно, каждую цеплюшку надо было снимать отдельно. Далекий фонарь почти не давал света, больше проку было от луны. В ближайшем дворе сонно гавкнула собака.
        -Эта сеть, наверное, линяет,- мрачно пошутил школяр и подумал, что разумно было бы снова искупаться. Обувь уже просохла, он разулся, чтобы войти в воду, и тут же наступил на острый камень. Теряя равновесие, перескочил ногой на новое место и чертыхнулся - там вообще было какое-то стекло или штырь.
        Просто праздник какой-то. Зараза. Весь покоцался, как на арене.
        Тарас уселся на небольшой валун, весьма кстати торчавший на берегу, и попытался рассмотреть ногу. Крови почти не было, но прокол чувствовался глубокий. Школяр промыл ранку. До густожития придется хромать. Там есть подходящая мазь, до утра затянется.
        С его удачей, конечно, босиком в темноте не бродят.
        И что теперь делать? Белой полосы больше не будет. Бархатная, богатая сволочь... Как он его... Чья это карета, кто стоит за этими парнями? Бургомистр? Рязань? Литва? Или восточный Орден... Тогда уже не важно какой... Найти бы того, кто поможет да объяснит...
        С первого курса отчисляют шестерых - так всегда было, так всегда будет. Самое опасное время, потому ближе к лету школяры и пьют реже, и гулянки утихают, выпендреж продолжают только самые отчаянные. Бывали случаи, и порчу друг на друга наводили. Учеба переходит в круглосуточный режим, цена на хроны возрастает, романов, несмотря на весну, почти не наблюдается.
        Личную жизнь крутить некогда. Весной все учатся. Стараются. И не только потому, что интересно. А на лекциях, конечно, интересно.
        Ставка при отчислении слишком высока. Ставка при отчислении - жизнь. Добровольно отданная во славу княжества и Колледжа. Так обозначено на «страховке крови», что при поступлении заполняет каждый школяр, и юридически этого достаточно. На деле львиную долю съедает Колледж, Княжеству достается ерунда, но провалившему экзамен это уже без разницы. Не всё ли равно, как поделят твои потроха? Родителям полагается почет и серебро в компенсацию. Колледжу - «сырец самоубийцы» и удача. Всё торжественно, всё весьма пристойно. В семьях, конечно, горе, но что ж поделаешь. Ни связи, ни деньги не могут спасти несчастного: качество экзаменов - это престиж Радужного Ордена, и следят за ним очень строго. Сила держится кровью, а сила в этом мире нужна всем. Был случай, отчислили дочь проректора - и тот ничего не смог поделать. Да и не пытался. Разрушающее мозг заклятие накладывают ещё до экзаменов, срабатывает оно на результат, так что спасти никого нельзя даже теоретически. Потом жертва медленно движется через «чистилище» - здесь хуже всего. В «чистилище» связи рвут по струнам, по ниточке, сознание окончательно
разрушается, и под нож ложится уже только пустое тело. Иногда это преподносят как гуманизм.
        Душа и разум струйками, малыми долями, сонными капсулами перетекают в магию Основы Основ. Тарас слышал, что это напоминает ночной кошмар, только с окончательным в него погружением. Гуще, четче и страшнее, пока личность не развоплощается. Растекается в серую муть. В белёсые жилочки. Говорят разное, правду смешивают со
«страшилками», тема для школяров больная, а узнавший, что и как, уже ничего никому не рассказывает. В общем, отчисленный «уходит в вечность», а Радужный Колледж вбирает его удачу и плоть.
        На втором курсе на смерть идут пятеро. Уже чуть легче. На третьем - четверо, на четвертом - трое. На шестом отчисляют только одного человека, но и этого хватает, чтобы учились все так, как никто и никогда не учится в обычных заведениях, где вместо отбора в мертвецы бумажные оценки.
        В августе среди школяров начинаются кутежи и пьянки. Поминают ушедших, радуются новому году жизни, выпускают пар. В городе это понимают, даже стражники особо не пристают. Гуляют дней десять, по полной, с витринами вдребезги, с девками, песнями, драками, подвешенными огнями и почти без сна. Шпана в эти дни тихо сидит по норам, задирать школяров рискуют только курсанты. Открытые лавки либо богатеют, либо разносятся в хлам, как подфартит торговцу, редкие гондолы колыхаются, обвешанные гроздьями пьяных магов и флагами боевых соцветий. Красота! Трезвый школяр в эти дни редкость. Даже девки в зюзю. Есть, конечно, самородки, что начинают учиться с первых дней, но на улице их не видно и не слышно. Тарас к числу праведников не относился, хотя контроль обычно не терял. Пил, не нажираясь. Для веселья и, как положено, для души.
        И в этот год вроде никого серьёзно не обидел. И рядом тоже не случилось. Не было причин. Так, по мелочи цеплялись. Кому-то в ухо дашь, так и сам получишь, и, довольные, разошлись. Нормальное гуляние, кому не нравится, дома сиди, за забором никто никого не трогает. Береги зубы смолоду - будешь в старости бабушку кусать. Ну, стражника заставили свисток и перья съесть. Было. Но тот, коренастый, в карете, он от стражников очень далеко. Да и не принято на школяров в августе обижаться, даже если зацепят. Не положено. Так на град никто не обижается - пошел, попрятались, прошел, и ладно. Нет, не оттуда его беды.
        И не тверской этот, бархатная тварь, по всему видать, пришлый. Заезжий гость, ему должно быть неуютно. Теоретически.
        Неуютно сейчас было Тарасу.
        Большинство горожан, отсидевших «пьяную» неделю за забором, считают, что лихость у школяров в крови. Что обозначенное на «страховке» желание суицида в самом деле существует. Эта иллюзия поощряется через глиняных соловьев и ежедневные листки новостей, поддерживается Магистратом и самими пьянками. Школярам импонирует имидж
«отсроченных самоубийц». Девки млеют, шпана уважает. Конечно, оттягиваются они круто. Даже профессиональные бойцы обходят в это время Колледж стороной. Фантастического исполнения драки, головоломные трюки на потеху толпе, чем особенно грешат первые и вторые курсы, кувырки по стенам - этого в августе хватает с избытком. Но сворачивать шею никто не собирается. Помогает гимнастика и бонусный контроль удачи. Школяр заранее чувствует, когда кувырок будет удачным, а когда о забор могут хрустнуть косточки. При всей браваде школяры не жалуют серьёзный риск.
        Специальные тесты ещё в абитуре отбраковывают психопатов и неудачников, поэтому к экзаменам готовятся все. Отсев стимулирует к учебе, а любителей крайнего экстрима зазывает школа гладиаторов.
        Так что июль всегда был кошмаром. Страшно. Кто-то это скрывал, кто-то хорохорился, но глаза изменялись почти у всех. На старших курсах почти привыкали. И ничего не поделаешь. Даже если все блестяще знают материал - а так обычно и бывало,- всегда найдется бедолага, который что-то знает хуже остальных. Десятые доли балла могли решить, кому учиться дальше, а кому стать основой и магическим сырьем.
        Грызни, впрочем, не возникало. Колледж был устроен мудро, и некоторые этапы разрешалось проходить с напарником. Поначалу это мог быть любой школяр с твоего же курса, затем всё определялось в полное соответствие, в цвет, но такие счастливцы находились не всегда. Примерно треть школяров до самого конца оставались одиночками. А вдвоем было, конечно, полегче.
        Никита - цветный[См. глоссарий в конце книги.] товарищ Тараса - рассказывал, что в Силезии отчисление проходит мягче. Мол, школяров просто отправляют на дрезденскую арену. А потом, если выжил, иди куда знаешь. Но, наверное, враки. Слишком сладенько. Ещё бы варенья на дорожку... Это ж и рассказать можно любой секрет, без клятвы какой с тебя спрос, и про Колледж с недругом поделиться... И кто учится будет, если страха нет? Кто захочет даром кровь сцеживать? Будут вид делать, прогуливать, всячески филонить... Зряшная трата денег, никому такие специалисты не нужны. Откуда Колледжу основу взять без невинно убиенных? Или с книжек дурацких буковки рассказывать, без силы настоящей? Нереально. Не будет работать. А магия у немцев сильнейшая в Европе. Не могли они пойти на такую дурь, это либо Никита напутал, либо листок новостей заврался. Да и что нам германцы? На Руси все просто и правильно. Традиционно.
        Отчислили - смерть.
        Тарас учился на четвертом.
        Только доучиться, похоже, уже не судьба...
        Школяр закончил манипуляции с ногой, разделся и тщательно растерся ладонями, набирая в пригоршни темную воду. Слабая волна посверкивала луной и звездными бликами, иногда в реке что-то всплескивало. Рыба, наверное. На глубину школяр решил не заходить.
        Он привычно произнес обереговые и очищающие заклятия, совершил вечерний намаз, снял накопившуюся порчу и отвел её пальцами в мертвое дерево. В данном случае идеально подошли старые мостки.
        Бодрости прибавилось, и вообще сразу стало полегче.
        Несколько раз встряхнув одежду, Тарас как мог разгладил её в смешанном свете луны и фонаря. С той липкой гадостью, что на него напустили, ни одной мелочи упускать нельзя. Сволочь кружевная, благородная. Такая тварь... Жаль, достать руки коротки. Сейчас надо чиститься. Элементарно чиститься. Хоть чуть-чуть этой дряни в бегущую воду убрать...
        Тарас ещё раз отряхнул одежду и снова осмотрелся. Последние дни научили осторожности, ранее почти ему не свойственной. Странно, что он вообще до сих пор жив.
        Школяр снял со щиколотки нательный амулет, что был у него совершенно особым, ополоснул его и приложился губами. Вернул амулет на место, под штанину, зачерпнул воды, возливая четырьмя каплями дань Велесу, убрал ладонями физически ощущаемый наволок - быстро копится, дрянь,- и пошел по тропинке вверх.
        Полутьма ночных улиц приняла его тихим шелестом, листва баюкала мягких и сонных голубей. Припозднился.
        Если идти в густожитие, то путь предстоял неблизкий, а глубинный монорельс уже закрыт. Рядом Лана живет, разве зайти? Ночь, конечно... Она-то поймет, а вот папик её припудренный... Нет, лучше прогуляться. Нога болела, но, заворачивая ступню вкось, можно было опираться. Главное, на прокол не наступать. Хихикать над походкой некому, дождя нет, часик-полтора без стражников - и он дома. А может, и повозка подбросит... Где-то у него оставался занычкованный золоченый ноготок...
        Глава 2
        Местность вокруг простиралась идиллическая - окруженные ягодными палисадниками, яблоневыми и вишневыми садами, бревенчатые русские хаты чередовались с аккуратными белыми домиками, крытыми красной черепицей. Архитектурные веяния Европы добрались и до тверской земли. Повсеместно подобные постройки не распространялись, поскольку лес как материал был привычнее, но встречались домики часто, почти безошибочно обозначая купеческие семьи. Иногда здесь держали микроклимат, сады побогаче выделялись роскошными персиками и виноградом. Общего ландшафта они не портили, даже радовали глаз. Везде следует соблюдать чувство меры.
        Однажды местному нечистому на руку мировому судье пришла фантазия создать вокруг своей усадьбы тропики. С павлинами, пальмами, дождями и бамбуковой травой. Оно, естественно, влетело в ноготок, но маги-подрядчики сделали. Смотрелось это дико - пальмовая роща среди сосен. По фантазии судьи там ещё фонтан с вином плескался, прямо в роще - пей сколько душеньке угодно да бананами закусывай. Веселый хозяин купался в фонтане с городскими девками. Шестеро мордастых слуг охраняли это изобилие от соседей. Оно бы и наплевать, деньги чужие, но постоянный заволок тумана, по всему району дожди, их и так в Твери избыток... Обезьяны галдят, а как вина напьются, разбегаются, потом греются по окрестным сараям, пугают старух и ребятишек...
        Кончилось тем, что вмешался Князь.
        Пальмы без тепла вымерзли, макаки разбежались по лесам и передохли, а вороватого судью, расспросив в зиндане, отправили на арену.
        Развлекать народ, который он обокрал.
        Судья оказался крепким мужиком и два первых боя выиграл. Но для реабилитации полагалось выиграть четыре, а в третьем его убил именитый заезжий грек.
        Более желающих развести на тверской земле пальмы не находилось.
        Персикам повезло больше - их природа приняла. Конечно, вызревали они поздно, но все же плоды наливались золотистым соком, доставляя ребятне немало радости. На тёплых кругах росла даже черешня, но в ней заводился маленький, пакостный белый червячок, так что приходилось заглядывать в каждую ягоду. Простому мужику теплый круг, понятно, был не по ногтям, так что черешнями не увлекались, а вот персиками засаживали целые сады. Заклятия на жуков и удобрения постепенно дешевели, и даже на червячка внутри черешни обещали найти управу. Правда, пока не находили.
        Вот и в этом году славные уродились персики.
        Два всадника на чёрных конях ехали по разбитой колёсами дороге.
        Редкие прохожие сторонились, снимая шапки, заблаговременно отступали. Мужик в телеге не раздумывая съехал в канаву - всадники двигались ровно посередине,- и теперь ему предстояло немало помучиться, прежде чем он сможет продолжить путь. Впрочем, огорченным мужик не выглядел, да и вытаскивать телегу не спешил - стоял себе, согнувшись, сжимая в руке лохматую шапку, и, что-то нашептывая, отбивал размеренные поклоны вслед проехавшим господам. И не ругался.
        Несколько деревьев вдоль дороги были дочиста ободраны прохожими либо ребятней, только в самом верху виднелось нечто, полурасклеванное птицами, а вот в стороне, за высоким забором... Один из всадников протянул руку, напряг пальцы и сорвал персик, как бы взяв его из пустоты. Брезгливо осмотрел, вытер чистейшим кружевным платочком и решился надкусить. Выражение его лица изменилось, движение бровей показало, что на вкус персик вполне соответствует. Второй также протянул руку, сорвал в стороне сада покрытый пушком плод и впился в него крепкими зубами без всяких гигиенических приготовлений. Ещё раз откусив, владелец кружевного платочка бросил недоеденный плод в канаву. Его спутник, напротив, тщательно обработал даже косточку, затем вытер измазанные соком пальцы прямо о полы чёрного плаща. Этот всадник был крепок, коренаст и как-то очень устойчив, в седле сидел, практически сливаясь с лошадью.
        -Объясни мне, Грач, почему мы едем верхом?- Более худощавый владелец кружевного платка улыбнулся тонкими губами. Лицо его было желчным. Плащ переливался оттенками темно-гранатового цвета.
        -Не понял. Ты предпочитаешь зельцкабину?
        -Нет, конечно. Зачем рисковать там, где нет необходимости? Но почему мы не едем в экипаже?
        -Лизо, мы каждый год ездим в Матвеевку верхом. На сухом ручье дорога кончается.
        -Но твой экипаж, он вообще-то цел?
        Коренастый недовольно двинул бровью. Он сообразил, куда клонит собеседник.
        -Там все нормально. Только краску сбили да немного ось.
        -Что ось?
        -Расшатало ось. За полчаса отремонтировали.
        -А, ну хвала тёмному пламени. Значит, с экипажем все в порядке?
        -Всё в порядке с моим экипажем, всё в полном порядке. А в Матвеевку мы с тобой и в прошлый раз ездили верхом, и в позапрошлый. И в следующий раз поедем верхом тоже, потому как дорога тут плохая и тряская, и мост сносит на каждом паводке, так что приходится вброд переезжать.
        -Я полностью согласен с тобой, Грач,- невозмутимо ответил худощавый спутник.- Я рад, что ты не боишься ездить в карете, как можно было бы предположить.
        -Из чего это можно было бы такой бред предположить?
        -Ну, из недавнего эпизода, разумеется. Парнишка здорово тебя отшил.
        Коренастый натянул поводья, и конь его, всхрапнув, остановился.
        -Что ты имеешь в виду?
        -Просто радуюсь, что при нас не было дам. Ты всегда такой важный при дамах.
        -Отстань, Лизо. Неужели ты считаешь, что я буду всерьез связываться со школяром?
        -Да что ты, что ты... Наоборот, я вижу, ты проявил разумную осторожность. Он ведь будущий маг и волшебник...
        -Лизо, ты меня не заведешь. Я сделал то, что должен был сделать.
        -О да.- Его собеседник восхищенно прищелкнул пальцами.- Ты начистил морду этому простолюдину. Я, разумеется, говорю про кучера. Ты его побил. Руками по лицу. Ты справился с ним один на один и без всякой помощи. Но потом выскочил этот школяр и начал кричать. Он так страшно кричал, я испугался. Хорошо, что ты держал ситуацию под контролем.
        -Отстань, Лизо. Мальчишка ни в чем не виноват.
        -Разумеется. В тебе заговорило врожденное благородство. Твое потрясающее чувство справедливости. Хорошо, что он не дал тебе пощечину - а то бы ты уверовал в секту Христа и подставил другую щеку.
        Рука Грача непроизвольно дернулась к рапире, но тут же остановилась.
        -Неужели ты думаешь, что я действительно его испугался?
        -Я думаю, что ты позволил этому быдлу говорить с тобой на равных. Более того, ты позволил на себя кричать.
        -Он лишь чуть-чуть повысил голос. И потом, он же был прав. Лизо, почему ты всегда хочешь чьей-то смерти?
        -Потому что так велит наш закон.
        Чёрный всадник снял руку с гарды клинка. Как пальцы снова скользнули на эфес, он и не заметил.
        -Хорошо, что ты хочешь? Что я, по-твоему, должен сделать с пацаном?
        -Убей его.
        -Ты маньяк, Лизо. Его проступок заслуживает наказания, но это не обязательно должна быть смерть.
        -Не забывай, ты тоже совершил проступок. Ты потерял лицо перед простолюдином.
        -Никто из них не знает, кто я такой.
        -Это не имеет значения. Я знаю, кто ты такой и как должно вести себя валчу в данной ситуации.
        -Пацану и так досталось. Он вряд ли выживет, Лизо.
        -Ты должен был его убить.
        -Ты решил меня упрекнуть? Мы, может быть, будем драться?
        -Мы не можем с тобой драться, и ты прекрасно знаешь почему. Кроме того, любой исход такого поединка был бы в пользу наглого сопляка, так что это глупо дважды.
        -Что ты предлагаешь?
        -Убей его.
        Коренастый, видимо, взял себя в руки и снова тронул коня.
        -Я не имею права на поединок.
        -К чему тебе поединок? Просто убей его.- Лизо повернул на пальце кольцо, любуясь крупным рубином.
        -Ладно.- Коренастый пожал плечами.- В конце концов, спорить особо не о чем.
        Худощавый удовлетворенно кивнул.
        -Итак?
        -Что?- Грач явно притворялся, что не понял.
        -Неделя? Две недели? Три?
        -Мы же в Матвеевку едем. К чему спешка? Пусть будет полный лунный месяц.
        -Я приму на себя его смерть.
        Мимо школяра, важно покачивая перьями парадного плюмажа, проехал рыцарь. Самодовольное лицо лоснилось от сознания своей бескорыстности. Такому в руки попадись - хуже стражников, даром что Башни призывают служить только добру и справедливости. Добро, по понятиям рыцарей, нуждается в защите. Оно в световой броне и всегда бьёт первым.
        Тарас ещё раз отряхнул одежду, стараясь придать себе максимально законопослушный вид. Этот кабан раскормленный на своей службе добру столько беды наделает, хуже татя ночного...
        Рыцарей Тарас ненавидел. Вот и сейчас подкатило - чёрной кровью к глазам - ударить, плюхой с лошади сшибить, свалить в придорожную пыль, ногами забрало в харю вплющить... Отметелил бы легко. У рыцарей нет специальных оберегов, как у городской стражи, ежели одного, да со спины... По-подлому... И пусть до утра лежит, а панцирь световой продать - он дорогущий... Вот только ведуны магистрата..
        Уже завтра к вечеру на дыбе придется подлинную да подноготную рассказывать. Ту самую, что на растяжке, да под ногтями... Которые, между прочим, пойдут этому уроду в компенсацию. Да и не сделал ему этот парень ничего плохого... В общем, ничего пока не сделал... Так что...
        Пусть едет, тварь.
        Тарас передернулся, а рыцарь, мощный громила на такой же мощной лошади, спокойно проехал дальше, не подозревая о клокочущих чувствах прохожего школяра.
        Шло это из глубины, от самого сердца, и объяснение тому было до крайности простым. Тарас и сам его понимал, это объяснение, но понимание ничего не отменяло. Так искусанный в детстве собакой человек может всю жизнь до обморока пугаться каждой мелкой шавки. Башню рыцарей не особенно жаловали в городе - никто не любит узду,- но Башня поддерживала порядок, а идеальной справедливости, как горизонта, никому и никогда не достичь...
        У Тараса не было к рыцарям обычной неприязни. Это было другое, лютое чувство.
        Смеркалось.
        Здешняя дорога идиллической не была. Скверная проселочная грунтовка. Чаще встречались колдобины, промоины, стволы упавших деревьев перегораживали путь. Их даже не оттаскивали в сторону, местные телеги предпочитали лепить завороты, объезжая препятствия по кривой.
        Дорогой не занимались уже лет десять, и причина тому была обыкновенной - соединяла она малые волостные села, и, соответственно, на неё никогда не находилось денег.
        Торговцы, однако, здесь иногда проезжали. Приходилось брать специальных носильщиков, вытягивать застрявшие в грязи подводы, так что сами купцы уже поговаривали о том, что неплохо бы скинуться, да и вычистить, вымостить её наконец. Или хотя бы прогатить некоторые самые топкие участки... Вот уже год, как об этом говорили.
        Четыре забранных в железо охранника с волчьими хвостами на шапках, три телеги, тяжело груженные товаром, носильщики с поклажей и купец со своей спутницей - небольшой караван медленно двигался по темнеющему лесу. Ветки деревьев нависали всё ниже, гнус не давал вздохнуть, колею размыло осенними дождями, к тому же часто встречались родники. Ноги в тепле сохранили только всадники, пешие уже спокойно шли через лужи вброд, помогая лошадям, подталкивали телеги. Мужички топтались сбоку, каждый нес мешок с одинаковыми заплечными лямками. Сбоку идти проще, в колее стояла вода, да и повороты срезать удобнее по тропинке. Телеги явно замедляли движение, носильщики могли уйти далеко вперед, но не уходили, держась всё время рядом, чтобы в случае нужды быстро вытащить, приподнять застрявшее колесо.
        Помогать лошадям приходилось часто.
        Замыкал движение пятый охранник, совсем молодой парнишка с арбалетами, которыми он целил то в галку, то в ежа, благоразумно не спуская курок, но весело скалясь и бормоча себе под нос, как малые, играющие в войну дети. Судя по короткому «пух», он воображал свои арбалеты мушкетонами.
        Охранник постарше, ежась внутри панциря, повернулся к купцу.
        -Михалыч! Может, всё-таки привал разобьем? Засветло до Спас Угла уже не добраться.
        -Привал у нас на месте будет.
        Ехавший впереди охранник, которому, несмотря на броню, явно было неспокойно, тоже обернулся к хозяину:
        -Шалят в этих краях ребяты, как бы нам на них впрямую не наехать.
        -Всё могет быть,- меланхолично ответил Михалыч.
        -Дык, может, это... Костер, да на ночь от греха. Стать тут...
        -Ага. Шатры разбить, костер наладить... А вы вчетвером оборону вкруг возьмете. Митьку-то можно и вовсе не считать.
        -Караул можно поставить...- неуверенно сказал охранник, которому, похоже, просто нравилось вести беседу.
        Михалыч, широкоплечий купец с чёрной окладистой бородой, на минуту задумался, потом решительно помотал головой.
        -Ты в прошлом карауле полночи продрых, не годится это. В Спас Угле отряд, скоро уже там будем. Не хрен было телегу в ручей переворачивать.
        Охранник что-то буркнул про соскочившее колесо, но более перечить не решился. Молодая купчиха жалась к мужу, боязливо вглядываясь в нависающий ветвями сумрак. Купец успокаивающе погладил её плечо. Улучив момент, Михалыч расстегнул нарукавный кармашек, из которого торчал небольшой жезл с желтым колпачком.
        Мужички возле телег тоже присмирели, движение сделалось более складным, даже лошади как будто ускорили шаг. У каждого холопа на поясе висел длинный нож, в руках топор либо обитая железом дубина, но чаще и чаще оглядывались они на лесные шорохи, и настойчиво, без понуканий хозяина, торопили коней.
        Комаров было много. Купчиха молчала, покачивая перед лицом зелёной веточкой, только глаза поблескивали из-под плотного, яркими цветами расписанного платка-полушали. Товар на телегах, видно, был дорогим - мало три телеги для такой охраны - и небьющимся, поскольку упавший тюк без всякого смущения закинули обратно.
        Как-то тише стало вокруг, в легкое дыхание леса начали вплетаться уже не вечерние, а ночные шорохи. В общем, всё шло нормально, даже бабушка какая-то, по одежде - из местных, проковыляла им навстречу. Котомка, козленок на веревке. Совершенно обычная бабушка - недоверчиво проводила взглядом караван, не рискуя подходить с разговором. Митька, играя своими арбалетами, сунулся было к ней, но старушка, как только всадник свернул в её сторону, припустила куда-то вбок, выволакивая своего козленка, лихо скакнула через канаву, юркнула между кустов... Заскучавший Митька остановил коня, а сбоку уже ржали мужички-носильщики.
        -Что, паря, на козленка никак позарился?
        -Нет, он старушку хотел. Это...
        Рябой мужик чуть подкинул мешок, ловко поправляя плечами лямки.
        -Понятно, старушку. Старушка-то хоть куда, сочная. Митька, ты ещё успеешь.
        -Да заткнитесь вы, дурачье.- Митька попытался сплюнуть сквозь зубы, но плевок не получился, что только поприбавило гоготу.
        -Эва, слюни уж распустил.
        -От, лиходей, думает, козленка съем, а старушку...
        -Нет, мужики, не так. Он думает, старушку съем, а козленка...
        -Нет, он и старушку хотел, и козленка, засиделся за день, запарился. Раскочегарился об седло. Эва, как ёрзает.
        -Да, Митька, влип ты в историю... Напугал бабку.
        Молодой охранник матюгнулся и проехал вперед, на ходу охаживая коня плетью. Мужики ещё долго скалились ему вслед. Впрочем, в голосах слышалась неуверенность.
        До Спас Угла оставалось полтора часа дороги. Самые гиблые места караван миновал. Купец застегнул клапан на руке, жезл с желтым колпачком исчез в глубине кармана. Один из охранников, отметив это движение хозяина, вытащил из седельной сумы кусок сала, хлеб и зелёный лук, примостил хлеб на левом налокотнике, а остальное начал аппетитно грызть, с хрустом сминая зубами сочные перья. Мужички вдоль телеги с завистью на него поглядывали. Вечерять собирались только по приходу на место. Кто-то смачно зевнул, прикрыв рот грязными пальцами, кто-то уже и топор в мешок запрятал, и тут охранник смертно поперхнулся. Короткая стрела вонзилась ему в горло, качнув оперением у самого кадыка. Зелень во рту окрасилась кровью, стражник, царапая руками панцирь, качнулся в седле и рухнул, роняя нехитрую снедь и оружие.
        Его напарник явно струхнул, втянул голову в плечи так, чтобы шлем возможно больше соприкасался с панцирем, и вытащил из-за пояса боевой топор. Мужики сразу сгрудились вокруг телег, один из них опустился на колени и накрыл голову руками, остальные нерешительно покачивали дубинами, не зная, что предпринять. Купец, лицо которого осунулось и почернело, вытянул из-за пазухи странного вида мушкет, короткий и с двумя стволами. Инкрустированная серебром вещица смотрелась не особенно грозно, но, судя по тому, как холодно он готовил её к действию, глядя в лес мертвыми глазами, игрушка не была пустяком. Переломанный жезл уже валялся под копытами.
        -Бросай оружие!- уверенно крикнул невидимый разбойник.- Кто хочет жить, бросай дубины наземь!
        Мужики возле телеги неуловимо заколебались.
        -Это Хвощ,- ни к кому особенно не обращаясь, негромко сказал купец.- Он оставит в живых одного, и то без пальцев.
        Приободрившись от ужаса, мужички сгрудились вокруг хозяина, явно не имея никакого плана действий. Подскакавший сзади молодой стражник в съехавшей кирасе улыбался дикой улыбкой и вытирал со лба кровавый пот. Длинная царапина шла по левому его виску, ещё одна стрела застряла в плечевом доспехе.
        -Чего делать-то, Михалыч? Оборону мы тут не удержим.- Два схожих обликом холопа, видимо, братья, заваливали телегу набок на манер щита.
        Властный голос из-за деревьев, казалось, приближался:
        -Оружие наземь, а то всех перебьем!
        -Не робей, паря, я вызвал отряд. А стрелок уже, наверное, на птицах.- Купец закончил манипуляции с пистолетом и теперь сидел спокойно, чуть согнувшись, так, чтобы блестящая цепь на плаще прикрывала грудь.
        -Не боись, мужики. Их, может, всего человек несколько. Сами нас боятся, только стрелят да грозят, чтобы зброю покидали. Не боись, сейчас стрелок прилетит.
        -Может, через лес пробиться?
        В этот момент с треском начала рушиться сосна, заваливаясь ровно поперек дороги, почти одновременно с ней, сзади, ещё одна, и ещё два крупных дерева, вперекрест, переложили колею вдоль.
        Деревянной скорлупой хрустнула под стволом телега, братья едва успели отскочить. Один из них тут же выгнулся дугой, хватаясь за почерневшую рубаху, из-под руки торчали перья, а другой, мотая всклокоченными волосами, увернулся от топора наскочившего лесного татя, махнул в его сторону дубиной, слегка задев нападавшему плечо, отступил на ровное, на поляну, и тут же упал навзничь, пронзенный сразу двумя стрелами. Выскочивший на прогалину разбойник получил пулю в живот и стрелу в плечо от молодого стражника, согнулся, выцарапывая свинец скрюченными пальцами, но следом уже бежали человек пятнадцать одетых в невообразимые лохмотья молодцов, что-то хлопнуло, сбоку пронзительно закричала купчиха, и со вторым выстрелом Михалыч промахнулся. Молодая женщина стала заваливаться на бок, купец, собиравшийся подхватить её лошадь под уздцы, потерял несколько мгновений, пытаясь понять, откуда столько крови и отчего закатились дорогие глаза, и вдруг вздрогнул, ощутив внутри себя длинное узкое лезвие. Пистолет с чеканной рукоятью выпал из его руки.

«Волчьи хвосты» вдвоём взяли в сабли первого бандита. Парень с рассечённым левым ухом - когда-то вырвали серьгу - уверенно отвёл один удар и ушёл от второго, а передний охранник с надрубленным запястьем едва не выронил клинок. Малая эта заминка была смертельной, несколько бродяг со всех сторон облепили всадников, потащили из сёдел какими-то крючьями и дубьём, вылетел из темноты нож и вонзился в плечо, укрытое волчьим хвостом и кольчугой. Вяло сопротивлявшиеся мужики частью сразу легли под топорами разбойников, частью брызнули в лес, особо за ними никто не гнался. Одного только уже на опушке достал крупный всадник, закованный в дорогую броню, но сидевший на такой кляче, что сочетание это могло бы вызвать смех, если б не стекавшие с кистеня капли крови. Охранник постарше долго отмахивался боевым топором, на него наседало сразу пятери разбойников, клинки скользили по кованым бляхам панциря, цвенькнула о кирасу стрела, нападавшие, отсекая всякий путь к отступлению, старались ни в коем случае не задеть лошадь. В конце концов его все-таки достали, вроде чуть-чуть зацепили пикой голову, но охранник стал
заваливаться на бок и попал ещё под несколько ударов, каждый из которых нёс в себе смерть.
        Митьке, молодому охраннику, повезло больше, он проскочил через всю поляну, прямо сквозь бегущих на него людей, уклоняясь от копий и отмахиваясь разряженным арбалетом, швырнул своё оружие в последнего бродягу, что пытался дотянуться до уздечки, перескочил, как на скачках, через поваленный ствол сосны и, вытягивая коня плетью, вылетел на большую дорогу.
        Высоко над ним прошуршала стрела, попусту сбивая ветки, но это было уже не опасно. Конный бандит в латах, что был совсем рядом, добивал в это время злосчастного мужика, и охранник благополучно растворился в лесном сумраке.
        Митькин конь был лучше лошадей нападавших, и преследовать его никто не стал. Кровь, что так обильно окропила землю при грабеже чёрнобородого купца, не оправдывалась даже попыткой убрать свидетелей. На свидетелей душегубам было наплевать.
        Кровь была просто кровью.
        Восходящая луна освещала тела, вбирающие смертный холод.
        Глава 3
        В башне рыцарей переливался закат. Ровное тепло, слабый запах пряностей, тихая жалоба флейты. Зеркала и малая толика красочной магии, поддерживая уходящий свет, создавали великолепные эффекты. В сочетании с вьющейся по стенам зеленью получалась особая, расслабляющая цветовая гамма. В сумерки здесь с той же целью зажигали живой огонь, места для установки факелов были строго просчитаны.
        Рыцарь должен полноценно отдыхать и восстанавливаться. На вырубку всевозможной швали, мешавшей жителям работать на благо Княжества, уходило немало сил и крови. Рыцарь должен полноценно питаться и хорошо спать. Потому на столиках - мази для массажа, вазы с фруктами, остатки персидских сладостей и остывшее мясо.
        Впрочем, обязанностей у рыцарей тоже хватало. А из собственности они могли иметь только оружие, коня и доспехи.
        Огромный зал, насыщенный багряным пламенем, картинами и позолотой, был практически пуст. Тропические птицы, что обычно щебетали в серебряной клетке, сидели нахохлившись, столы для игры в кости сохраняли память о брошенной игре, на женской половине осталось лежать дневное рукоделие. Все разошлись, даже музыкальное веретено, тоскующее звуками флейты, звучало как-то особенно сиротливо. Один-единственный человек полулежал в огромном кресле, читая старинную книгу в высоком окладе. Желтые от времени страницы фолианта напоминали скорее пергамент, чем бумагу.
        Дубовые резные двери растворились, и на пороге появился рыжий парень. В левой руке - банальные грабли, за зубья которых зацепился проколотый кленовый лист. Войдя, он сразу потянул со столика напиток темно-вишневого цвета и в несколько глотков осушил кубок. Затем воззрился на читающего. Тот повернул книгу к свету, чтобы рассмотреть иллюстрацию. Гравюры потемнели от времени и вообще были мелковаты. Склонив голову и всем своим видом выражая недовольство, вошедший укоризненно поцокал языком. Прямо перед ним, уютно развалившись, отдыхал его цветный друг. И оно бы ничего, вот только во дворе башни все работали как пчелки. Отдыхать - это нормально, это даже положено, когда время отдыхать. Но не когда все решили поработать!
        Конфликт назревал по противоречию «не обязан, но так принято».
        На длинноволосого смазливого блондина, что сидел к нему вполоборота, мимический демарш рыжего не произвел никакого впечатления. Он и глазом не повел. Рыжий ещё немного поцокал, подождал. Наконец блондин перевернул страницу. Следующую он читал так же вдумчиво, нисколько не тяготясь присутствием зрителя.
        -Честь и порядок, Олег.
        -Виделись,- буркнул читатель, не поворачивая головы.
        -Так и собираешься сидеть? Чем ты вообще занят?
        Светловолосый отложил книгу.
        -Ты разве не видишь? Отдыхаю.
        -А все работают. Неделя листопада, солнце только село. Вроде как договорились. Тебя Анна просила помочь.- Светловолосый вопросительно поднял бровь.- Чего-то там надо принести.
        -Я, между прочим, ни о чем не договаривался.
        -Понятно, ты в наряде был. Но остальные договорились.
        -Каждый договаривался за себя. Я бы не согласился. Физический труд меня раздражает.
        Рыжий только крякнул, неодобрительно покачав головой.
        -Но Анна просила помочь. Причем именно тебя.
        Блондин недовольно поиграл бровью.
        -Я думаю, она просила не как прекрасная дама, а как старший звена. А распоряжения их звеньевого для меня не обязательны.
        -Ну, в общем, да. Просто ей хочется увидеть тебя работающим.
        Блондин вместо ответа потянулся, устраиваясь поудобнее. С ноги соскользнул вышитый восточный тапочек с высоким загнутым кверху носком, а сама нога заняла надлежащую позицию в кресле.
        -Так ты идешь?
        -Я подумаю.- Холеные пальцы снова раскрыли книгу.- Но скорее всего нет. Мне нужно сосредоточиться. Настроиться на поиск.
        -Классно ты устроился, Олег.- В интонациях Андрея смешались восхищение и возмущение.- И ничего не делаешь, и вроде как при делах.
        -Потому что у меня особая работа,- невозмутимо буркнул длинноволосый красавчик. - А для неё мне надо прийти в соответствующее настроение. Это тебе не с лозой бродить.
        -И сначала нужно расслабиться. Я в курсе.
        -Ежели в курсе, так не отвлекай меня по пустякам.
        -Уже растворяюсь, о великий. Просто завидно иногда.
        На небе проклюнулись первые звезды.
        -Ну, как он там? Придет?- Молодая женщина в строгой одежде вопросительно посмотрела на Андрея.
        -Нет, но объяснил мне, почему не должен работать. Чувствуется, что он много об этом думал. Свин.
        -Вот лентяй. Просто ужасно. Как можно отдыхать, когда все работают?
        -Лентяй, не лентяй. Главное, не подкопаешься, кругом прав. И в бою он стоит троих. Таких, как я. Может, как раз потому, что силу зря не тратит.
        Женщина молча покачала головой, не соглашаясь с логической связкой. Руки её сноровисто паковали собранные уже листья, заворачивая их в специальный материал, напоминающий пленку. В дальнейшем из каждого такого мини-тюка получится замечательный перегной. В обслуживании цветников и зимнего сада рыцари обходились собственными силами.
        -На нижнем кольце, что с подогревом, опять вода протухла.
        -Потому что маги-коммунальщики её не меняют. И не собираются менять.
        -Открыли, а там такая вонь.
        Андрей улыбнулся. Обоняние Анны иногда создавало ей проблемы.
        -Но они правильно говорят. Полная закольцовка, чего зря напрягаться.
        -А вот как сейчас. Ладья трубу камнем зацепил - потекло прямо на штанину. Фу!
        -Бесполезно обращаться. Заменят, конечно, но скажут, не цепляйте. Ладья вечно как слон. Рад, что здоровье как у лошади.
        Анна улыбнулась. Сравнение было правомочным.
        -Пусть хоть заменят.
        Андрей кивнул. Как-то сложилось, что почти всё, касавшееся быта, звеньевые поручали ему.
        В углу сухо защелкал глиняный соловей. Женщина приложила птицу к уху, сдвинула клюв, и её улыбка сползла.
        -Не до листьев сейчас, Андрюша. У Спас Угла купцов порубили.
        Ночью город замирал. На окраинах можно было нарваться на неприятности, посадские не жаловали случайных прохожих, но сейчас, под утро, разошлась уже и шпана.
        Тарас ковылял по ночной столице не впервой, но обычно повод для прогулок был более приятен - какие-нибудь сердечные дела. Официально в Колледже считалось, что он
«ходит с Варькой», да так оно и было, впрочем... Ничего особого они друг другу не обещали, иногда... У каждого ведь бывает иногда? Его пассия, если и знала о загулах, никак не реагировала. Тарас свои похождения не афишировал, и так оно всё тянулось непонятно куда вот уже третий год. За Варьку он готов был любому зоб порвать, но вот поди ж ты... Всё как-то не ладушки, то влипнет, то вступит... Случалось и в канаве очухаться с разбитым вдрызг лицом. Для школяра считается нормально.
        Тарас обогнал плывущую по улице бабушку. Прохожих не было, и школяр даже оглянулся, выясняя, куда среди ночи движется столь благостная старушка. Нога уже разошлась, и скорость Тараса приблизилась к нормальной. Бабушка строго на него посмотрела, придвинула к груди белый узелок и показала клюкой: иди, мол. Пока не пришибла. Вот предложи такой помочь, ещё и вдарит.
        Ведь звала ж Варя в тот вечер, как человека звала, сходили б в чайхану, посидели бы, потанцевали... Ногтей пожалел. Пожадничал. А на экипаж золоченый ноготок нашелся, пыль в глаза пустить... К кому он тогда ехал? И не вспомнить уже, кажется, ткачиха... Безликая фифочка с Затьмачья.
        Тверь считалась не похожей на другие столицы. Тарас мало где бывал, но так говорили ребята, видевшие Саксонию, Фландрию, Рязань или Литву. Слишком обильным было сплетение рек, и необычной получилась городская застройка. В центре, понятно, густо лепились высотки, вдоль широких бульваров поднимались шести-, восьми-, даже десятиэтажные дома. Балкончики, барельефы и башенки нависали над сонмищем уличных лавок, утопающих в зелени трактиров, ремесленных мастерских... Плотно все, но чисто - магистрат очень строг насчет уборки,- мощенные булыжником мостовые, на которых в любую погоду не было грязи, ряженная лентами конка, птичьи шары, многолюдные базары, висячие мостки для пешеходов... Здесь схлестывались, переплавляясь в единую мелодию, размеренный ритм Запада и протяжные песни Востока, добавляя городу красок, пряностей и многоголосой суеты. Рядом с центральными улицами, затейливо с ними переплетаясь, тянулись обширные районы как бы окраин: одноэтажные дома то с лужайками, то с помойками, с огородами, давно нечищенными прудами - трущобы холопов. Все это было скошено, скособочено, лепилось на оврагах и
откосах бесчисленных ручьев, но посадские, или слободские, жили, таким образом, в самом центре города. Именно это сплетение придавало столице Тверского княжества неповторимый колорит. Развести кварталы было невозможно.
        Высотные башни летающих гондол прокалывали столицу в шестнадцати местах, соединяя отдаленные районы, но основной поток пассажиров перевозил подводный монорельс. Волга, Тьма, Тверца, Лазурь и Тьмака - пять рек в черте города плюс углубленные ручьи и каналы. Скоростные линии сверкали по всем направлениям, спаренные вагончики монорельсовой дороги сновали под толщей воды, остановленной обычным рабочим заклятием, без всяких наворотов и золотых фонтанчиков. Сквозь некрашеную толщу виднелись рыбки. Все пассажиры могли наблюдать нехитрую речную жизнь, мутный туман смешанной формации напоминал мягкие аквариумные стекла. Конечно, можно было намешать цветов, рекламы, закрутить воду спиральными столбами, как часто делали и в менее значимых городах Княжества. Смотрелось бы, но столичный магистрат ценил прежде всего надежность. Поэтому дорога была скучновата - строгие линии, правильные углы, немецкая регулярность движений... Даже течение в Твери не гасили, и путь с востока на запад не равнялся пути с запада на восток. Впрочем, горожане давно к тому привыкли. Зато ни единой аварии, от первого монорельса и до
нынешних времен, а в других городах, бывало, прорывалась сквозь углы водичка. По ночам это великолепие не работало, транспорт стоял, вода обтекала пустоты.
        Заводские и купеческие кварталы, сплетаясь, выделялись резной многоярусной застройкой. Здесь было и красиво, и удобно. Магические площадки лепились к ручьям и акведукам, работали там обычно по пять-восемь человек, прокачивая воду и сырье в самые различные артефакты. Днем здесь колыхался цветной, иногда даже едкий туман соответствующих ингредиентов. Лишняя энергия тут же переводилась в тепло или качала в башни воду. Чистенько, не коровам хвосты крутить. И транспорт продуман, и быт. А складки переливчатые, что гасили шум и лишние запахи,- это вообще загляденье. Если б они по составляющей не требовались, их следовало бы выдумать только из-за радужных пленок.
        Первое время Тарас подолгу смотрел на игру пляшущих цветных теней, что равняли пространство у полевых разрывов. Производство всегда красиво. А стоило уйти с мелко мощенной мостовой, свернуть в проулки, как открывались архаичные одиночные домики. От продавленных временем бревенчатых изб до изысканных коттеджей, в беспорядке перемежая завороты и тупички пешеходного лабиринта. Овраги, балки, висячие мосты, а где и доски внахлест, лужайки, на которых паслись козы, коровы и даже лошади...
        На перекрестках всю ночь стояли патрули, а в частном секторе охрана появлялась редко. Стражники предпочитали работать там, где светло, и Тарас знал их ночные маршруты. Любой уважающий себя школяр обязан хоть раз зацепиться со стражниками. Не побывав в каталажке, нельзя быть принятым в «высшее общество». Разумеется, дальше похвальбы и потасовок почти никогда не заходило. Выпендреж да мелкие пакости.
        Всерьез цепляться со стражниками избегали по двум причинам - во-первых, настоящей вражды не было: так, традиция. Во-вторых, привычная школярам техника рукопашки
«соскальзывала» с петушиных перьев, не нанося им особого вреда. Приходилось драться по-настоящему, а это уже не так интересно. Специальная одежда защищает воинов магистрата от большинства уличных заклятий. С точки зрения порядка, оно, конечно, правильно, зато в потасовке школяры чувствовали себя ущемленными до уровня городской шпаны.
        Стражники тоже редко впадали в раж, во всяком случае, задержанных не калечили. У многих школяров влиятельные родственники, и вообще... Вот только у Тараса в эту ночь вышла иная раскладка. Могли не то что изувечить, могли действительно убить.
        Уж очень разъярились «петушиные перья».
        Школяр шел вкруговую, обходя патрули. Лучше прохромать по городу лишний час, чем попасться в лапы Кирюхи со товарищи.
        Слишком гнилая складывалась ситуация.
        Под ногу, точно под прокол, опять подвернулся острый камень. Тарас, чертыхнувшись, едва не присел от боли. Он еле сдержался, чтобы не пнуть клятый булыжник,- сейчас бы и на здоровой ноге пальцы сломал. Нельзя расслабляться.
        Коренастый красавчик, с которым он так некстати зацепился, шваркнул школяра так, что в пору в гроб заколачиваться. Тарас поморщился, вспоминая разряд чужого жезла, искрами ударивший в глаза, и темные сполохи, сопровождавшие его ещё сутки. Как от солнца. Фрагментарная слепота, почти что слепота. Впрочем, нет, не похоже. Но ближе сравнения всё равно не подобрать. Как если бы свет смешался с запахом, и всё это втемную размазать по коже. И корочка сия, истончаясь, разламывалась постепенно, кусками, капельками открывая окружающий мир. Перед глазами все просвечивалось, расплывались круги, и бегали крохотные темные пятнышки, похожие на невидимых зверьков со стекол мелкоскопа.
        Если б школяр не учился четвертый год, не умел отслеживать признаки заклятия, он бы просто решил - стало плохо. Схватило сердце, да по самые почки. Всё вокруг покачивалось, подплывало и подрагивало мелкими поющими пузырьками. Мир очень долго не воспринимался как цельная картинка, а был проблесками, просмотрами сквозь мутную взвесь, хотя проблески эти становились все просторнее, получалось даже дышать, пока наконец к нему не вернулись и слух, и зрение. Очень необычно. Такие заклятия не тратят в уличных драках, слишком дорого. Как кувалдой по обойному гвоздю. И тяжело, и не очень эффективно. Вот только гвоздю от этого не легче.
        Тарас усмехнулся. Конечно, внешне он изменился разве что в лице. А те двое нормально уехали. Им что. Трупа нет, отвечать не за что. Пустяки, повздорили на улице. Рыцари, до которых докричалась неизвестная Тарасу тетка, на подобные мелочи внимания не обращают.
        Никто не пожаловался. Тарас, тот вообще как в сером коконе стоял. Даже голосов не слышал, вой в ушах. Потом кое-как добрался до густожития.
        К ночи признаки заклятия исчезли. Если проводить параллель с отравой, а учили именно так, то к вечеру яд уже «всосался».
        Оставалось только ждать.
        Даже будь у него время, вряд ли он смог бы что-нибудь сделать. Тарас просто не понял, чем его ударили. До рассвета, покрываясь потом, он вспоминал всё, чему его учили. И ничто не помогло. Возможно, противоядия просто не существовало.
        Вокруг него образовался сильнейший отрицательный прогиб. Любые неприятности, ранее распределявшиеся среди прохожих - а школяры-то сразу учатся их стряхивать,- теперь стекались к Тарасу. У всех вокруг, наверное, и небо посветлело. Общий уровень удачи рядом ощутимо повысился. Вот только средний, как водится, остался нулевым.
        Так, если на пологе есть вмятина, в ней скапливается дождевая вода. Съехавший туда муравей обречен захлебнуться, и изменить это не в муравьиных силах. Все это Тарас понимал, вероятности чувствовал, выбраться пытался... Вот только прогиб, к сожалению, «носил с собой». И способов отвязаться не знал, не успел освоить. И теперь уже не успеет.
        Вчера. Поутру оторвалась ручка чайника, провисшего на одном болте, полведра кипятка сплеснуло на ноги - школяр отпрыгнул немыслимым зигзагом, сшибая столик с расставленной посудой, но под кипяток все-таки не попал. Чайник, конечно, давно следовало отремонтировать. Сам когда-то болты от лености вкрутил. Промокнув горячую лужу старой занавеской - половой тряпки не нашлось,- Тарас снова свинтил ручку на чайнике, дав себе зарок заменить его в ближайшем будущем. Подкрутил аккуратно винтики, набрал водички... В полдень почтовая лошадь, обычная кляча, добредавшая немалые годы, вдруг возомнила себя мустангом. То ли слепень на глаз сел, то ли просто по дури, но взбрыкнула, да так, что подкова приложилась к его виску. Удара не было, не хватило крохи, остался только тонкий, в ниточку, грязный след. Ничего не делал, мимо шел. Чуть-чуть бы дальше... Перепуганный почтовик долго охаживал лошадь кнутом и всё порывался купить школяру водки, простодушно считая, мол, «выпить тебе, парень, надо, непременно выпить, и ранку замазать, не загноилась чтоб». Ранки на виске вообще не было, несолидная и грязная царапинка
полукругом, а выпить, по всему, следовало почтовику, струхнувшему больше протормозившего Тараса.
        То, что внутри прогиба алкоголь практически смертелен, школяру было хорошо известно, поэтому предложение кучера он даже не рассматривал. По воздействию это как если б тот же муравей вздумал спрятаться, закапываясь поглубже с каждым стаканом. В общем, лошадь как лошадь. Не убила всё-таки. Как говорили в сельской школе, «до вершка ещё вершок».
        Затем обрушились строительные леса. Придавило женщину с ребенком, а бывший настороже Тарас снова отделался царапиной, удачно отскочив за фонарный столб. Правда, локоть ободрало основательно, пришлось промывать. Женщину с переломами увезли в лекарню.
        Тем же вечером пристала шпана. Без выпендрёжа, требования денег и прочей промежуточной чепухи. Вообще не наезжали. Шли мимо посадские, не любившие
«зажравшихся» школяров, но никогда и не задиравшие их попусту, тем более в центре. И один из обкурившихся мальцов вдруг взмахнул бритвой. Даже его дружки этого не ожидали. Просто - рука, в которой что-то сверкнуло, и ворот куртки разрезало сталью, а на шее проступила глубокая, кровью пропитанная полоса. То ли пацан по младости не рассчитал удара, то ли Тарас успел отшатнуться, скорее и то, и другое вместе, но горячим брызнуло. Тремя уличными плюхами Тарас расшвырял обидчиков, не пытаясь разбираться, кто из них кто и зачем они вместе. Будь он один, пришлось бы туго, потому как силу сразу растратил, а посадских-то шестеро. «Вязкая» плюха, она ведь только сшибает с ног. Но со всех сторон уже бежали школяры, гулявшие в парке, и шпана разбежалась в разные стороны, причем конкретно его обидчика задержали конные рыцари на входе в парк.
        Ничего в своё оправдание пацаненок заявить не смог, и сегодня ему, наверное, уже отсекли руку. У рыцарских патрулей особые понятия о справедливости.
        Это вчера. Про сегодня и вспоминать не хотелось. Завтра, по логике заклятия, должно быть ещё тяжелее.
        Глава 4
        У входа в густожитие Тарас замешкался.
        Три корпуса стояли рядом, славянской буквой «П». Внутри находился очень приличный дворик, в котором бренчали на гитаре и темнело несколько неясных фигур. Скорее всего окажутся знакомые. Но лучше обойти. Везде, где возможен конфликт, будет конфликт, и события пойдут не в его пользу. Лишних сорок аршин...
        Нога уже еле сгибалась.
        Над забором мерцал вытянутый фаллос - типичный рисунок молодого идиота, тщательно исполненный ароматическими дымами. Судя по плотности, висит уже часа три. Художество постепенно распирало, как ярмарочный шарик. Утром ведьмы-вахтёрши уберут, а до утра, конечно, ещё раздуется. Первый курс, точно. Хоть сколько собеседований проводи, а после уроков ароматической магии найдется умелец, и по всему городу бухнет этакая хренотень. Или сиськи, или черепа, или вот предмет ночного культа... Три удачных решения. И на цвет не поскупился, и на запах.
        У забора плыл неестественно сильный аромат сирени. Их курс тоже такое развешивал, только над воротами городской стражи. Смешно. Если не убирать - оно раздуется до слона средних размеров.
        Тарас обходил дворик по периметру, для чего следовало пройти под самым фаллосом, лениво мерцавшим над столбиком ограды. Ага. Он ещё и к человечку присобачен. На столбике сидел плохо прорисованный гном, из которого и торчало невообразимых размеров хозяйство. Ни объёма, ни лица... Народное творчество. И подпись: «Хома». Интересно. Вот так, стало быть, выглядит некий Хома. Встретишь, сразу узнаешь. Тоже небось самородок-первогодок. Стыдоба. Тарас поразился своей осторожности - обходит неизвестных пацанов в собственном, можно сказать, дворе. Да ещё под такими рисунками. Никогда бы прежде себе этого не позволил. Или даже сейчас, кабы нашелся зритель.
        Но одному сойдет.
        С этой же благоразумной, трусоватой позиции ночевать следовало идти в свой корпус, в комнату, где сейчас посапывал уставший сосед. Вполне благополучный, скучный пацан. Завернулся в одеяло и свистит в две дырки.
        Лезть к Варьке через окно явно не следовало.
        Идти мимо охраны, что давно остервенела в приеме таких посетителей и имеет прямой приказ декана «не пускать!», не следовало тем более.
        Неприятностей больше не хотелось.
        Но хотелось Варьку.
        И школяр решил, что если осторожненько, то обойдется.
        Тарас знал теорию сглазовых заклятий - пока отслеживаешь неудачу, она не происходит. Главное, представлять возможные неприятности, быть к ним внутренне готовым. Ну, конечно, настрой требовался, но это через дыхание, это у них, хвала Сварогу, отшлифовали. Только отвлекаться нельзя: если вероятность пробоя высока, её надо все время сдерживать. А как можно весь день не отвлекаться? Вот давеча, со стражником... И видел же морду наглую, и среагировал, а тут барышня в платье с разрезом. Классная, конечно, барышня. Так и не рассмотрел.
        Что-то в последнее время из-за девушек одни неприятности.
        Сам и виноват, лопух, нечего пялиться. Но сейчас главное на третий этаж, мимо охраны высоконравственной, без приключений залезть. Тогда, возможно, будут и приятности.
        И пробой держать надобно пожестче. Хоть сейчас не отвлекайся, скороход.
        На свист привычно скинули веревку.
        Тарас подергал её, перестраховавшись, оглянулся насчет патруля, а то ведь за вора примут, и, легко отталкиваясь от стены, в несколько перехватов был на подоконнике. Больную ногу он предусмотрительно подворачивал.
        Действительно, обошлось.
        Заспанная девчонка, которой не повезло жить в угловой комнате, закрыла за ним окно и улеглась. Демонстрировать смущение по поводу своей пижамы она не посчитала нужным - за ночь «верхолазы» поднимали её неоднократно, так что особых слов не требовалось.
        Тарас сделал несколько извиняющихся движений, на которые хозяйка не обратила внимания, осторожненько ступил вниз - там очень некстати лежали швабра и тазик, но поскользнуться в этот раз не случилось, потому как видел, куда ступал. И боль в ноге утихла. Вроде.
        Деликатно помахав пальчиками спящей хозяйке, школяр вышел в коридор.
        Варвара жила на втором этаже - через третий лазили, поскольку на нижних комендантша блокировала окна. Без всяких заклятий, мощными деревянными решетками. Спустившись по лестнице, Тарас мягко толкнул знакомую дверь.
        Его пассия ещё не спала. Впрочем, особо и не скучала. Они с соседкой доедали жареную картошку прямо со сковороды. Рядом стояли четыре флакона из-под пива.
        Чуть-чуть бы пораньше, с сожалением подумал Тарас, чувствуя, как подвело от голода живот.
        -Привет. Чего хромаешь?
        -Ерунда.
        -Понятно. Ты, наверное, есть хочешь.
        Вместо ответа Тарас пододвинул сковородку, отпихнул вилку соседки, пытавшуюся взять ещё немножко, и принялся уплетать остатки.
        -Яська говорил, ты какому-то стражнику лицо разбил.- В безмятежных интонациях Варвары не было ни грана беспокойства. Даже обидно, блин. Хоть бы для приличия попереживала.
        -А ты, я гляжу, вся извелась.- Тарас поперхнулся картошкой и закашлялся. Да хорошо закашлялся, аж покраснел. Он уже и вилку отложил, собираясь зайтись кашлем, но тут Варька смачно вдарила ему между лопаток, и сразу всё прошло. Школяр вытер набежавшие слёзы.
        -А я сорок раз говорила, не цепляйся к властям. Не цепляйся, снесут твою дурную голову.
        -Я не цеплялся. Он первый начал.
        -Ага.- Варвара достала из-за тумбочки ещё пару пива и выставила на стол. Туда же перекочевал кусок колбасы. Ждала все-таки. Жаль, пиво сейчас нельзя. Разве чуть-чуть, на сон грядущий. Варвара, наблюдая его нерешительность, откупорила один из флаконов и сердито отхлебнула.
        -А в прошлый раз, когда ты рыцарской лошади шип в задницу вогнал, лошадь первая начала? А когда на первом курсе патруль поливал жидким мылом?
        Тарас, не отвечая, отколупывал присохшую картошку. Обычно подобные упреки доставляли ему удовольствие, именно так и должен поступать с властью уважающий себя школяр, но сегодня слава не радовала. Сегодня всё было серьезнее, и он в отличие от Варьки очень четко это представлял.
        Не до лавров. Живому бы остаться.
        Какое-то время тишину нарушали лишь звуки Тарасовой вилки да деликатные жевки. Варвара совсем недавно отучила его чавкать, и школяру всё время приходилось себя контролировать. Вроде бы получалось, но тут громко заурчало в животе.
        -Я, наверное, пойду,- сообразила соседка, взяла заранее приготовленный пакетик с вещами, мыльницу и на секунду замешкалась - проверить, правильно ли она поступает. Лицо Варвары выражало отрешенное согласие, а этот жующий паразит, ввалившийся под утро, ещё и показал ей вилкой направление, промычав что-то одобрительное с плотно набитым ртом. Соседка дернула плечиком и ушла в темноту коридора.
        Варвара вздохнула. Тарас сладко потянулся и откупорил фляжку с пивом. Блудливый кобель.
        В небе, затянутый туманом, висел человек.
        Полная луна заливала всё льдистым молоком, но летящей фигуры не было заметно. Скрадываясь изгибами света, она казалась то облаком, то тенью от облаков. Призрачная дымка ломала контур, как при переливах горячего воздуха, чуть-чуть искривляла взгляд. Вот только распространялась дымка не вверх, а сразу во все стороны, больше даже вниз, наслаиваясь на смутные очертания не то шара, не то кокона, в центре которого человек и находился. Сам он неудобств от всех этих помех не испытывал. На глазах темнели очки, дающие мощную фокусировку, защищающие от бликов случайного и боевого огня - оптика плюс спектральная магия, выправляющая свет. Внешне они напоминали выпуклые фасеточные глаза огромного насекомого. Очки любого обеспечивали орлиным зрением. Мало что внизу могло укрыться от внимательного взора, вот только охватить взглядом все и сразу наблюдатель, конечно, не успевал.
        Туманный кокон двигался, и достаточно быстро. Человек внутри него висел неподвижно, в расслабленной, удобной позе, иногда поворачивая голову да пальцем поправляя фокусировку. Сопровождая по всему маршруту, кокон окружала стая птиц. Они то разлетались, то плотно вжимались в туманный клубок. Птицы, как и положено стае, держали одно направление, а кокон, если присмотреться, висел точно между ними - в геометрическом центре, через объем, движение и разлет, чуть отклоняясь при сильном смещении.
        Четкого строя птицы не держали. Это напоминало полет ворон, когда не сразу и заметно, что вся масса подчиняется единой цели. Была в их полете ещё одна странность - если, конечно, предположить, что кто-то наблюдал всё достаточно близко, рассматривая детали,- птицы летели так, как это свойственно хищным одиночкам, но подчинялись единой воле.
        То были соколы. Не летающие стаей в естественных условиях, сейчас они составляли единую девятку. Человек поднял левую руку и опустил ладонь, одновременно заводя локоть кверху. Стая заложила крутой вираж вправо, делая круг над поляной, которую они только что пролетели. Как именно соколы почувствовали знак, было непонятно. Стрелок, скрытый вязким туманом, рассмотрел поляну более пристально, покачал головой и движением левой же ладони направил стаю дальше.
        Казалось, соколы летят сами по себе. Птицы не обращали внимания ни на соседей, ни на человека. Стрелок молчал, почти не двигался, и, уж конечно, в его руках не было ничего, напоминающего вожжи. Управление давалось ему легко, как хорошему всаднику: он вообще на него не отвлекался. Два пальца вбок, и стая начала смещаться влево, уводя за собой кокон. Пальцы вернулись в ладонь, и движение снова пошло по прямой. Только знающий наблюдатель мог бы выделить среди птиц несущие тройки, дающие пересечение двух плоскостей, и трех подменных, не принимавших активного участия в движении.
        Добраться до кокона с земли было почти невозможно. Свернутое вязкой пеленой пространство блокировало удары, но пропускало выстрелы изнутри. Стрелок мог опуститься как угодно низко и сотнями уничтожать врагов. Перед ним висел целый арсенал, спеленатый комочками тумана. Только боевых жезлов здесь хватило бы на дюжину бомбард. Комочков с жезлами почти не было видно, но это и не требовалось. Стрелок обязан работать вслепую, не теряя из виду цель.
        При более близком рассмотрении на шее каждой птицы можно заметить специальный амулет. Человек же и при взгляде в упор оставался бледным, полуразмытым силуэтом. Единственный предмет, что виднелся в коконе отчетливо,- незамерзающий чугунок с горячим взваром. По холодной погоде стрелок время от времени из него отхлебывал.
        Стрелок искал душегубов Хвоща. Он один мог рассеять банду, но сначала требовалось её обнаружить. Пока внизу расстилался лес, огромный, сплошной ковёр, на десятки верст во все стороны. Пока удавалось найти только медведей. -Ходил вчера, сосед, на регистрацию ломовой телеги.
        -Небось три шкуры содрали?
        -Если бы только. Ты ж наших стражников знаешь, им, прежде чем деньги взять, ещё покуражиться надо. Важность свою показать.
        -Чего? Неужто деньги не взяли?
        -Как не взяли... Взяли, конечно. Ходит этакий шмурздик, полтора вершка ростом, перья со шлема мне ноздри щекочут, а гонору спесивого... Как деревенщина на смотринах. Когда в деревне сорок невест, а он там с приятелем на пару. Ноги у него и так кривые, а он их ещё кренделем выкатит, весь избоченится, искорежится, нос вверх, ремень съехал, на вопросы не отвечает... Весь из себя начальство, такое начальство, уж такое начальство, куда там нашему князю или какому другому герцогу.
        -Ну, это завсегда так. Им мало дать, надо ещё уговорить, чтобы взяли. А на учет-то хоть поставили? А то ведь на кажном перекрестке ноготь будешь отстегивать.
        -Взяли, сосед, взяли. И бумажку дурацкую дали, что мехдосмотр прошел. Что колесо у моей колымаги не отвалится и никого из высокородных я не придавлю.
        -Так это ещё в прошлом году ввели. Небось и телегу не смотрели.
        Первый горожанин уныло кивнул. Судя по всему, вчерашний визит к таможенникам изрядно облегчил его карманы.
        -Интересно, это везде такой бардак али только у нас такие стражники? Я мальцом слышал, дед городскую стражу полоскал. Тогда, правда, мехдосмотра не было.
        -Я думаю, только у нас. Ты на их рожи погляди, ведь ни хрена не делают, а все лоснятся.
        -А Кирюха вчера не лоснился. Хе-хе. Вчерась ему рожу начистили. Да так славно! Сколько он ни штукатурился, а и сёдня любо посмотреть.
        -Кирюха - это знакомец твой?
        -Ну да. С которым, типа, очередь не стоять. Отдал ноготок - и через их калитку.
        -Так чего ж ты радуешься?
        -Да Кирюхе давно следовало. Им тама весь народ залюбовался.
        -Значит, хороший был человек. Теперь сгноят в зиндане.
        -Да он убег, нормально. Мне бы так научиться. И морду начистил, и убёг.
        -Повезло. От стражи убежать сложно.
        -Говорили, школяр. У них и татуировки сбиты.
        -Школяры, конечно, вредные. Но иногда полезные. Глаз небось подбил?
        -Не. Он ему нос расколошматил. Но так славно, что и на глаз перетекло. Там теперь не Кирюха, а загляденье.
        Глава 5
        Лизо, раздетый до пояса, играл пчелами. Тихо жужжа, они летали вокруг, то удлиняя ему пальцы, то лепясь на руке в живую гроздь. Огромный бесформенный комок, подчиняясь геометрическим фантазиям валча, расползался мохнатыми шариками или сплетался в подобие длинной косы. Иногда - команду Лизо слышали только насекомые - тысячи пчел выстраивались в живую нить, сцепляясь лапками в подобие шевелящегося жезла, и эта жужжащая плеть тянулась к зрителям. Матвеевские мужички в испуге пятились, ужасаясь, но потом снова возвращались на свои места. Раскрыв рты, они стояли неподалеку. Некоторые не хотели возвращаться, но их словно что-то удерживало, не давая удрать за спасительные кусты. Ближе остальных держался пасечник, хотя и тот явно опасался диковинного зрелища.
        Грач, тщательно отбирая соты ладошкой, сортировал в кадушки мед. Самих летков он не касался, только внимательно проводил рукой над ячейками, пришепётывая еле слышный наговор. Седельные сумки девятикратного подъема и объема уже были приторочены, но пока ещё пусты. Отдельно стоял закрытый короб для воска. Крепления к нему держала очень красивая девушка, отрешённым выражением лица напоминавшая раскрашенную куклу.
        Наконец Лизо наскучила забава - хотя, может, в ней и был какой-то смысл,- и пчелы взвились вверх злобным темным смерчем. Часть их тут же развернулась и пошла в атаку на самого Лизо, что ждал, раскинув руки, с наслаждением принимая укусы насекомых. В основном жалили мочки ушей - маг не делал попыток уклониться, пчела наносила молниеносный укол, вынимая, против обыкновения, жало, и переползала к следующей точке. Китаец либо знающий восточный знахарь смог бы оценить подбор акупунктуры. Насытившись, Лизо отправил несколько пчел к Грачу, и тот, чуть поморщившись, принял укусы как должное, продолжая сортировать соты. Мужички всё стояли, оцепенело сгрудившись, очевидно, не решаясь удрать. Наконец один из них всё же рискнул боком выдвинуться к огородам, сделал несколько быстрых шагов и юркнул за плетень. Добрая сотня пчел сразу метнулась следом, высокая трава зашевелилась, и вскоре оттуда послышался протяжный вой. Удаляясь, он одновременно нарастал, напоминая сторожевую сирену, а потом оборвался в направлении пруда. Судя по звукам, беглец достиг воды относительно благополучно.
        Лизо соизволил улыбнуться. Мужички облегченно зашевелились, почувствовав, что можно расходиться. Валч был в хорошем настроении и, очевидно, добр. Сегодня всё обошлось пустяками, от опухшей морды ещё никто не помирал.
        Далеко не всегда барин был таким ласковым.
        Варька открыла глаза и едва не вскрикнула от неожиданности. Прямо над ней нависала страшная пятерня. Рука Тараса, на плече которого она лежала, упираясь локтем в подушку, расслабленно переломившись в запястье, угрожала ей мягкими пальцами.
        Говоришь ему, говоришь... Юбилейный, сотый раз.
        Варя вздохнула. Она пробовала ругаться, пробовала привыкать, пробовала сбрасывать руку на пол, от чего хозяин вздрагивал и просыпался, осовело крутя башкой,- ничто не помогало. Тарас, засыпая, очень часто принимал эту дурацкую позу - и ведь точно над лицом руку держит, как целится,- она же никак не могла привыкнуть, глупо пугаясь каждый раз. Спящие пальцы перед глазами напоминали паука.
        Варя аккуратно, чтобы не потревожить избранника - они же будут и ворчать, и права качать,- выбралась из-под одеяла и сладко, как кошка, потянулась. Привела себя в порядок, благо прямо из её комнатки маленькая дверь вела в удобства, накинула халат и задумалась - чем бы принца побаловать. Можно считать, что с парнем ей повезло. Кошмар, конечно, но кто из них нормальный? Приперся вчера под утро, грязный, как хрюшка. Ноги не вытер, соседку прогнал, всё в доме сожрал, одежду свою в угол покидал, потом, конечно, баюшки по полной программе, ну, это было не так уж плохо, так ещё и лопотал полночи о том, что нынче надо быть осторожнее. Потому как он наступил на гвоздь, а это неспроста.
        Приготовить ему что-нибудь эдакое? Он же у нас аскет. Любит порассуждать, как мало ему нужно в жизни, и любит покушать что-нибудь эдакое. Нечего баловать, а то слишком возомнит, одернула себя Варвара и решила ограничиться яичницей с сыром. Ну и кофе. Последние годы аравийский напиток стал очень популярен в Твери, а Тарас был просто без ума от заморской чёрной жижи.
        Приготовив яйца и сковороду, Варвара отрезала подходящий кусок сыра и вспомнила про его дурацкую осторожность. Мало что опоздал, так ещё и важность нагонял, понты раскидывал. Мол, высшие силы ополчились на бедного мальчика. Потому и задержался, надо полагать. Пока там с высшими силами разобрался, полночи прошло.
        Варвара натерла сыр и улыбнулась. Смешные мужики, все одинаковые. Никуда без выпендрежа. Будто без высших сил он уже не интересен. Как девочка послушная, она всё-таки осмотрелась - мало ли что. И тут же, завизжав, выронила сковородку, загрохотавшую об пол.
        Подскочивший Тарас уставился на неё соловыми глазами, слепо нашаривая ногами тапочки, а из правого тапочка выползала чёрная, жуткого вида змея. Варвара толкнула Тараса в бок, так что он, мелькнув босыми ногами, снова завалился на постель, подхватила с пола сковородку и, не переставая визжать, стала бить ею по тапочку, одновременно пытаясь отпихнуть его от себя, как если бы этот тапочек приближался. Первый же удар убил змею, размозжив плоскую голову, последний - пятый либо шестой - неожиданно подцепил её краем, да так, что останки гадюки упали на постель. Варвара завизжала ещё громче, хотя секунду назад это казалось абсолютно невозможным, скинула змею на пол вместе со сковородкой и закрыла руками глаза. Неимоверно тупой с утра Тарас наконец сообразил, что тапочки пока надевать не стоит, и с интересом уставился на мертвую гадюку. По полу растекались три яйца из четырёх, окрашивая густым желтком деревянные плашки. Последнее остановилось, балансируя на самом краю столешницы. Варвара, снова подскочив, стала стряхивать с постели что-то невидимое, как если бы на простынях осталась чешуя. Тарас задумчиво
почесал себе шею и поднял с пола кусок скорлупы.
        В этот момент дверь толкнули так, что слабенький крючок вырвало с мясом, и в проеме обозначился Фимка в наспех наброшенной рубашке.
        -Варька... Привет, Тарас. Вы тут что... Али у-убить кого решили?- Сосед Варвары по этажу слегка заикался.
        Девушка молча кивнула на змею. Тарас приподнял за хвост то, что осталось от гадюки, так, чтобы Фиме было видно. Варвара, поморщившись, отодвинулась как можно дальше.
        -Вот.- Голос Тараса оставался невозмутимым и сонным, сражение Варвары с высшими силами не произвело на него впечатления.- Ужика убили.
        Фимка с интересом взял предложенную гадость, рассматривая совсем не страшный, провисший и одновременно скрюченный ударами трупик. Маячивший в пальцах файербол он засунул в карман рубахи.
        -Так это не уж,- наконец выдавил он.- Это гю-гю-гюрза. Из тех, что в подвале отыскались. Опасная, кстати, тварь. Непонятно, как сюда попала.
        -А ты всегда с файерболом ходишь?- поинтересовалась Варька, невинно хлопая ресницами.
        -Нет,- сумрачно ответил Фима.- Только когда за стенкой начинают визжать.
        -Очень правильно,- кивнула Варя,- в случае чего ты бы меня сжёг вместе с насильником.
        Оскорбленный в лучших чувствах Ефим только головой мотнул, а Тарас уже мягко выпихивал утреннего гостя в коридор:
        -Всё, Фима, всё. За помощь спасибо, от ужика мы отбились сковородкой.
        -Там твои яйца по полу размазаны, не по-поскользнись,- проявил заботу Фима, за что получил необидный прощальный подзатыльник.
        Квёлый с утра Тарас так и не пришёл в нормальное состояние. Взвинченная Варька тоже не смогла успокоиться, и они представляли собой противоположные полюса - Варька понесла на занятия переполнявшие её эмоции, а Тарас какую-то сонную одурь. Он ещё попытался умыться холодной водой, но не сработало. Наоборот, пока умывался, вялость какая-то наползла.

«Меньше надо по ночам бродить»,- нравоучительно заметил Тарас, отгоняя мысль, что поганое самочувствие, вероятно, имело всё те же корни. Он еле доплёлся до Колледжа, стараясь держаться в основном потоке школяров, осматриваясь насчёт бешеных почтовых лошадок, шпаны и падающих на голову дирижаблей,- обошлось, конечно, а внутри, где провал уже не угрожал, расслабился, и его сразу развезло.
        Как после хорошей дозы алкоголя.
        Собственно, и лекции сегодня были нудными. В сентябре такое часто. И тепло было, даже слишком. О-ау. Тарас прикрылся ладошкой. Та-ак тепло, что клонило прилечь прямо на парту. Заснуть на лекциях - это как раз то, чего ему не хватало. Бакалавр потом сожрет. С костями. Возможно, в переносном смысле.
        Тарас, клюя носом в конспект, наблюдал за не менее сонной мухой, вяло таранившей стекло. Окна в аудитории были яркие, когда-то полностью витражные, их цветная мозаика некогда имела смысл, но поколения школяров опустошили узорчатую раму. Наложенные кое-как замены, примерно попадавшие в тон, исказили контуры рисунка. Только в определенных ракурсах там угадывалась фигура с поднятой рукой. Тарасу показалось, что она держала косу. Мужчина это стоял или женщина, уже не было понятно. Или вообще монах. И сейчас, похоже, клей расковыряли карандашом либо стальными перьями - стеклышки в двух местах еле держались, собираясь выпасть наружу. Вот где всё лаком вскрыто, а где на живую нитку. Прошлой весной здесь выпустили голубя, который повел себя точно как сейчас муха, только сил было побольше, сразу вынес несколько кусков витража... Голубятник потом сгорел на экзаменах. Не из-за птицы, конечно, просто баллов недобрал... Всё постепенно рушится... Расползается, как эта мозаика... Постепенно...
        -Молодой человек!
        Тарас подскочил. Сна уже не было ни в одном глазу, школяр трепетно, внимательно и с должной долей почтительности поедал глазами лектора.
        -Слушаю, господин синий бакалавр.
        -Повторите, что я сейчас сказал.
        -Вы сказали, что обычный порядок стимуляции может быть изменен, а в ингредиентах присутствует каучук.
        -В каком виде должен быть каучук?
        -Распарен.
        -Не распарен, а отварен. Вроде вас сегодня,- позволил себе пошутить бакалавр. Всё ещё могло обойтись без штрафных долей.- Почему вы не ведёте конспект?
        -Простите, господин синий бакалавр, у меня в сумке хроны, шесть хронов. Я всё запоминаю... Стараюсь запомнить, а сложные места буду хронировать.
        -Почему бы просто не записать?
        -Так лучше. Интонации, и всё такое. Там ещё все веретёна свободны.
        -Ладно. Я знаю, как работает хрон. Но проясню. Кто хочет спать на прикладных, должен сначала написать заявление, потом принести мне его на подпись, а уже потом я его убью.
        -Я не спал, господин синий бакалавр, я...
        -Не оправдывайтесь, юноша. Будет хуже.- Лектор отбарабанил пальцами замысловатую дробь, размышляя. Шесть хронов, да с пустыми веретёнами, осенью... Одет небогато. Из села. Явно не по ногтям. Уж не врёт ли маленький наглец? Он вопросительно посмотрел на старосту, и тот с готовностью кивнул. На прошлой неделе Тарас выиграл пари, блистательно метнув ножи в мишень, и без хронов сейчас был Галиб, таджик, один из самых «богатеньких» школяров курса.
        Бакалавр жестом усадил Тараса. Школяр опустился за парту, вытащил из сумки действительно оказавшийся там хрон, направил раструб на трибуну, но включать веретено не стал. Очевидно, выжидал «сложное место». Покачав головой, бакалавр вернулся к теме.
        -Каждый из вас умеет работать с вероятностным полем. Три года обучают вас различным граням, усложняя подход и приучая обходиться без стимуляторов. Сегодня вы умеете работать, как говорят, «с листа». Теперь вопрос к аудитории. Может ли этому научиться простолюдин?
        Школярка на первой парте вздернула руку.
        -Мне кажется, самостоятельно обучиться технике вероятностей нельзя. Если у человека есть способности, он может пройти несколько стадий, но не сумеет их зафиксировать.
        -Абсолютно правильный ответ.- Бакалавр развернул свиток аудитории и что-то пометил.- Самое сложное именно фиксация. Ощущение ускользает, человек обычно не готов его воспринять. Чувство вероятностей развивается очень медленно. Фиксация требует специальных, растворяющих психоблоки трав,- несколько школяров поморщились, многих от этих трав до сих пор мутило,- и целого комплекса сопутствующих мероприятий. Теоретически это то же самое, как если бы дикарь, знакомый со счетом по камушкам, сумел саморазвиться до логарифмов. Второй вопрос. Когда простолюдин чувствует вероятностное поле?
        Та же девушка вновь подняла руку. Тарас знал тему и подумал, что есть шанс набрать дробь с работы, активность облегчала летние экзамены, но шевелиться не было сил. Впрочем, бакалавр после некоторого размышления вообще заговорил сам:
        -Разумеется, во время игр. Простолюдины играют с вероятностью. Сами они считают, что забавляются в кости, карты либо коробок. В кровь выделяется адреналин. Подобным эмоциям в природе сопутствует, например, драка. Адреналин выступает стимулятором активности, но азартные игры движения не требуют. Естественный допинг
«перегорает» в крови, не принося организму ничего, кроме вреда. В чем же тут удовольствие? Возможно, адреналин привлекателен сам по себе? Для некоторых это так, но, к счастью, это исключительные индивиды. Иначе народ постоянно бил бы друг другу лица. С упоением удирая потом от стражников.- В аудитории послышался смешок, лектор продолжал: - Может быть, логическое упражнение? Нет, в этом ракурсе их забавы примитивны. Игра вообще может быть тупым подбрасыванием монеты. Ожидание выигрыша, скажете вы? Каждый наблюдал эту картину: сидят здоровые мужики и час за часом делят горсть истёртой мелочи. Или играют на щелобаны. Выигрыш условен. Он даёт только видимость объяснения. За час любой работы эти же мужики получат больше. Тем не менее чернь любит эти вечерние часы, предвкушает их и ждет. Вдумайтесь. Однообразное, матерное общение, иногда переходящее в драки, вредное для организма, бессмысленное материально... Это нельзя объяснить даже ограниченностью черни. В боярских клубах происходит то же самое. Что-то серьезное тянет в игру миллионы людей.- Лектор поперхнулся и отпил глоток воды. Тарас подумал, что
неплохо придержать веки пальцами, но подобной наглости ему бы точно не простили.- Только в игре простолюдин учится работать с вероятностью. Он чувствует, как кости становятся послушными его воле... Притягательность этого ощущения огромна, это как если бы слепой от рождения увидел контуры предметов и цвета. Продолжительность чрезвычайно мала. Если продлить аналогию со слепцом, то это даже не цвет, а скорее вспышка цвета. Чувствуя, что нужно растормозить психоблоки, игрок использует алкоголь, но в случайных пропорциях и без результата. Люди проигрывают все, что у них есть, стараясь подольше удержать это чувство. Не помогают увещевания родных и близких, эйфория от работы с полем сродни наркотику и на языке черни называется азартом. Восхитительно яркий поток информации. На глубинном уровне человек понимает, что это иное качество, особое чувство, и те, кому удается хоть что-то, пополняют касту профессиональных игроков. Кости начинают их слушаться. Чуть-чуть, но этого достаточно. Желания игроков обычно направлены противоположно, суммарный вектор стремится к нулю. И все же свидетельства, что кому-то «идёт
фарт», многочисленны. Удачливый игрок начинает изменять вероятностный баланс. Гасить помехи наш простолюдин, естественно, не умеет. Накапливаются они всегда в минус, и у человека рушится всё, кроме игры. В ней он начинает черпать финансы, чтобы удержать жену, детей, друзей, но тщетно - его предают и его же проклинают. В личной жизни удачливый игрок всегда несчастен, о чем свидетельствуют даже народные поговорки. «Кость не идет, любовь найдет»,
«Кости кинул - дом покинул» и так далее.
        -Не везёт с костями, любовь пойдёт горстями,- буркнули сбоку.
        На перерыве к Тарасу подскочил малознакомый третьекурсник.
        -Привет. Займи золотинку.- Школяр, которому стало чуть получше, скептически посмотрел на молодёжь. Этот парень своего рода уникум, при каждой встрече, иногда по несколько раз в день, «занимал золотинку» абсолютно у всех. Отдавать такую ерунду не было принято, но кардинальные выводы из традиции Колледжа сделал только этот самородок. К концу дня у него, наверное, набиралась изрядная куча мелочи.
        По выражению лица Тараса третьекурсник понял, что «золотинка» не пройдёт, и взял его за пуговицу.
        -Кстати, хрен с ней, с мелочью. Мне тут из дома пятьдесят ногтей должны прислать. Хочу костюмы купить, партию. Пойдёшь в долю?
        -В смысле?- спросил чуть оклемавшийся Тарас.
        -Ну, по случаю, дешево предлагают. Но задаток нужен. Займёшь пять ногтей?
        -Поцелуй меня в плечо,- сказал разозлившийся школяр.
        -Почему в плечо?- растерялся третьекурсник.
        -Ты ведь тоже издалека подъехал,- объяснил Тарас.
        Глава 6
        После перерыва быстро прошла практика - к середине дня Тарас окончательно пришел в себя, а затем снова были прикладные. Тарас уселся ещё дальше, опасаясь всё ж таки заработать штрафную дробь. Каждый, кто подходил к летним экзаменам хоть с несколькими баллами штрафа, надолго запоминает это ощущение. Если, конечно, перебирается в осень. Тарас когда-то тоже так попал.
        Рядом сел Никита, его цветный, и сразу стал перечитывать записи. Бакалавр, видимо, помнил об утренней спячке и, прежде чем начать лекцию, поискал взглядом Тараса.
        Тарас демонстративно поправил лежащий на столе хрон да ещё и конспект приготовил, и бакалавр перевел взгляд в другой конец аудитории. Ещё хрон на такую хрень тратить. Замены его каучуковые. Тарас не любил многослойные заклятия, считая их непрактичными. В реальной ситуации отыскать все ингредиенты, как правило, не удавалось. Много ли в наших лесах каучука? Хоть парь, хоть вари. Хоть жарь. Он осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания, потер глаза. Речь бакалавра журчала мягко, постепенно убаюкивая, так что звук иногда исчезал. Внимание растекалось разогретым воском. Тарас попытался слепить какой-нибудь мыслеобраз, но получалась только цветная вата. Мягкая, тё-о-оплая... Или сладкая, как на ярмарках... Зацепиться за картинку, и не уснешь. Главное, за сон не зацепиться.
        Он достал из рукава булавку и уколол себе руку. Затем ещё и ещё. Как ни расценивай качество лекции, а спать сейчас нельзя.
        -Чего не пишешь? Интересно же говорит.
        Тарас повернул голову и некоторое время молчал, осмысливая вопрос. Как до жирафа, успел подумать Никита, когда его цветный все же ответил:
        -Да нормально все.
        -Я вижу,- скорбно кивнул Никита и, облокотившись на руку, продолжил слушать лекцию. Тарас наконец сфокусировал внимание на бакалавре, но тот как раз закончил читать основной материал.
        -Вопросы есть?
        -Вы обещали рассказать про листочки Таро. Про проклятие Таро.
        Лектор поморщился. Жестом усадил вопрошавшего и после некоторого колебания начал говорить:
        -В Княжестве играют и в листы Таро. Их ещё называют карты. Обычно в вариантах тридцать два, тридцать шесть и пятьдесят четыре. Вариант девяносто шесть, где лучше видна их магическая сущность, почти не используется. Символика мастей проста: монеты, кубки, жезлы и мечи. Движение, потребление, воздействие и борьба. Человек - суть джокер, обладает свободой воли, но остается картой. Шут в драме Игры. Есть свобода тасовки и хода, но есть и рамки общих правил.- Бакалавр отхлебнул стоявшей на холодном круге воды.- Игра и гадание Таро запрещены, но запреты только стимулируют интерес холопов. Гадание загоняет человека в жёсткое словесное русло, определяющее в дальнейшем его судьбу. По сути, снижает его степень свободы. Зеркальное оформление рисунков усиливает воздействие карт. Самому игроку Таро не угрожают, однако формируют искривление поля. Игрока как бы вышибает из личностного узла вероятностей. Собственно, это очевидно - знание дает возможность маневра, а сам маневр формирует искривление. Зато управляющей, властной структуре данной территории подобное действо может сильно повредить. К сожалению, я не
смогу рассказать вам нюансы, многое надо показывать на модели государства.
        -Так покажите.
        -Модель управляющих струн подсвечивается только в кабинете власти. Кроме того, в доказательной базе есть закрытая информация. Все подробности узнаете на пятом и шестом курсе после присяги Магистрату - если доживете, конечно,- неуклюже пошутил лектор, но на этот раз в аудитории никто не засмеялся.- Впрочем, конечный вывод прост, и его можно запомнить. Каждая колода точит общий ствол вероятностей, по ниточкам, как сонмище термитов, постепенно превращая его в труху. Для власти и общества это очень вредно. Династия, хунта, клан, директория - любая властная структура, понимающая в магии, будет против карт Таро.
        -То есть карты под запретом не потому, что Князь заботится о людях, а потому, что власть не хочет упускать бразды правления?
        -Власть всегда соблюдает собственные интересы, в какой бы обёртке она это ни преподносила.
        Девушка села, но тут же снова подняла руку. Лектор опять кивнул.
        -А я вот слышала, что имеет значение, как обозначена на картах масть.
        Лектор поскучнел.
        -От кого вы это слышали?- сумрачно спросил он.
        Девушка, поняв, что сболтнула лишнее, смешалась.
        -Да ребята на первом курсе трепались... Даже нет, кажется, абитура...
        -Кто говорил, поименно?
        -Да я не помню уже...- Голос отличницы стал дрожать.
        -Может, стоит освежить вам память? Эта информация закрыта. Вы сейчас ставите под удар целый поток.- Сразу стало очень тихо. Щелкнув складной указкой, лектор холодно продолжил: - Я не шучу с вами, барышня.
        -Это Фрол Бурый и Устин Кваша. Они в карты играли.- Девчонка смотрела в потолок. В её глазах стояли слезы. Могут и зарезать, подумал Тарас, закрывая раструб хрона. Сейчас запись начнет проверять. Но лектор решил уладить дело иначе.
        -Все присутствующие обязаны сохранить знание до присяги.- Он вытащил из кармана маркер неразглашения, поднял его вверх, сорвал ярлык и хлопнул. Тарас почувствовал, как нечто неосязаемое кольнуло в глаза. Дура набитая. И так проблемы, тут ещё маркер добавлять. Как прививка во время болезни.
        -По поводу Бурого и Кваши мы побеседуем позже.
        Девушка кивнула, села и всхлипнула, что-то пробурчав себе под нос.
        -Что вы сказали?
        -Я сказала, что Устина и так срезали. Ещё летом.
        Лектор понимающе покачал головой. Лицо его снова поскучнело.
        -Но Бурый-то жив?
        -Бурый на втором курсе.- Теперь девушка смотрела в окно.
        -Вот и славно. А то я уже начал подозревать вас в разных глупостях. Нельзя сваливать ошибки на покойников.- Лектор выдержал паузу.- Проверочное заклятие работает очень хорошо.
        -Что ж я, дура, что ли?
        На этот раз пауза вышла ещё более неприятной, кто-то в аудитории хмыкнул, и отличница добавила:
        -Очень надо - подставляться из-за лопухов.
        -Всё правильно, барышня. Всё правильно, и спасибо за сигнал. У Бурого будут все шансы передать приятелю привет.
        Девушка снова всхлипнула.
        -А почему они тогда... Они-то как? Без маркера, что ли?
        -Вот это мы и выясним. Обязательно выясним. А вам, добры молодцы...- Лектор обвел взглядом помрачневшую аудиторию и добавил: - И добры молодицы, раз уж пометил я вас, кусочек закрытого знания. С пятого и шестого. Со всеми вытекающими последствиями,- предостерегающе поднял он палец. Тарас тяжело вздохнул. В другое время он слушал бы в четыре уха, но сейчас было не до секретов.- Самыми опасными считаются следующие сочетания мастей. Я имею в виду значения Таро и сленговое. Парами. Сердце и могильный червь. Красное. Деньги и бубен шамана. На сленге просто бубны. Желтое или красное. Дубинка власти и крест. Особенно если это хоть как-то замыкается на религию. Синее или коричневое. И, наконец, лопаты могильщиков и копья, или пики. Чёрное. Если кто-то из вас встретит колоду хоть с половиной этой символики, вы обязаны немедленно донести в магистрат. Никаких шуток. Никакого кумовства. Здесь идет речь об устоях государства.
        От лекции у Тараса осталось пакостное чувство. И маркер этот некстати, и Бурый, с которым он, впрочем, не знаком, попал на крупные неприятности... Как парень узнал о силовых мастях, на втором-то курсе?
        Впрочем, у Бурого свои проблемы, а у него свои. И он бы сейчас с удовольствием ими поменялся.
        Мужики разбирали завал на дороге. Просто растащить стволы не удавалось, подпиленные деревья сцепились ветками с кустарником. Используя сучкорезы, мужики по двое, по трое налегали на длинные рычаги, но обычной перешутки не было слышно. Только редкие, сквозь зубы, матюки.
        Трупы складывали на подъехавший «холодный» воз. Местный пристав описывал имущество купца. Уцелело немногое, но кое-что банда собрать не успела.
        Несколько разбитых коробов с остатками серного порошка. Распоротые мешки, втоптанные в грязь шали. Такие обычно брали на Вышневолоцкой ярмарке, золотое шитье или ангорская шерсть с муромским раскрасом. Что-то ещё можно было отчистить и использовать. Брошенные колеса, испачканная кровью одежда, запасной комплект новой упряжи. Все следовало счесть и переписать. У торгового гостя могли объявиться наследники.
        Несколько рыцарей бесцельно рассматривали поле боя, двое при этом даже не слезали с коней.
        Трупов было много.
        В основном, конечно, холопы, работная часть маленького каравана. Большинство лежали возле разбитых телег, где они, видимо, пытались дать отпор банде. Конечно, это было нереально. Судя по данным о Хвоще, на каждого холопа приходилось по два, по три хорошо вооруженных душегуба. Разбойники легко порубили мужиков.
        В дальнейшем тела невинно убиенных используют как магическое сырье, а деньги за него перейдут в распоряжение городского магистрата. Это покроет часть расходов. Если «ведуны» всё сделают правильно, то банда затянет вокруг себя вероятностную удавку - сама потом выйдет на стрелков или рыцарский патруль. И чем больше лютуют такие душегубы, тем прочнее вокруг них «плетется веревочка».
        Писарь магистрата аккуратно считывал татуировку на запястьях, идентифицируя каждое тело. Большинство работяг были местными, с тверских волостей, но попадались и новгородцы.
        Из нападавших здесь остался только один, крепкий на вид детина со спутанными волосами, лежавший напротив телег в неестественной позе. Его татуировка тоже была тверской. Над разбойником присел на корточки рыжий рыцарь.
        -Купец подстрелил,- сделал он нехитрый вывод. Рана была огнестрельной.
        -Понятно, купец.- Для местного пристава это было очевидно.- У мужиков и стражи мушкетов не было.
        -Мог и под свой выстрел попасть,- пояснил рыцарь.- У Хвоща-то есть мушкеты. Но пуля вошла спереди. Похоже на пистолет.
        Митька, уцелевший ночью молодой стражник, со свежим шрамом на шее, быстро закивал, подтверждая наличие у купца именно пистолета.
        -Красивый такой пистоль у него был, с двумя трубками.
        -Стволы называются,- нравоучительно поправил холеный рыцарь, не слезавший с коня.
        -С двумя такими стволами,- охотно согласился Митька. На лицо его все время наползала дикая улыбка. Иногда, спохватываясь, он её сдергивал, но она тут же наползала снова. От Хвоща редко уходили живыми. Тем более из стражи.
        -Холопов доставили?
        -Разбежались человеков шесть по деревушкам.- Пристав явно не хотел собирать свидетелей.- Я их через глину расспросил, обычное дело. Налетели триста человек, порубили, еле удрал.
        -Какие триста? У Хвоща от силы пять дюжин.
        -Я говорю, чего мне сказывали. Понятно, мужики их не пересчитывали.
        -Ты-то хоть зацепил кого?- Конный рыцарь презрительно обратился к Митьке. Тот часто закивал, улыбаясь. На безбородой щеке обозначилась ямочка.
        -Одному из самострела в доспех попал. И этому в плечо,- указал на труп стражник.
        -Тьфу,- сплюнул рыцарь коню под ноги.- Волчий хвост, прости Свароже. В доспех попал. Да с такими потерями Хвощ будет гулять ещё три года.
        -Отстань от пацана. Какой с него воин. Хорошо хоть жив остался.
        Митька обиженно насупился, но промолчал.
        -Охранник должен в глаз стрелять. В рыло их свинячье. За то вам и платят, что бою обучены. Банда уже на подвеске идет. Её фарт вот-вот закончится.
        -Обучен-то он обучен... Да сомлел, видать. И потом, чего ты хочешь? Чтобы он всю банду расколошматил? Этого за нас никто не сделает.
        -А почему стрелок не прилетел? Рядом же, в Спас Заулке башенка.- Пристав поднял разломанный на две части вызывающий артефакт. Тут же валялся предохранительный колпачок ярко-желтого цвета.- Эва как разломал.
        -Припечет, и ты так разломишь. Нерабочий, что ли?
        -Хвощ пятый караван рубит, и у всех штыри нерабочие. Нешто у этих босяков глушилка есть?
        -Знамо, есть. Штырь-вызов почти не бракуется.- Проводник из местных поковырял пальцем колпачок.- Знамо, глушилка. Стал быть, и глина не свистела.
        -Тебе все знамо.- Конный рыцарь раздражался.
        -Ну и чё?
        -Ну и ничего. Покрошили народу да разошлись, арена по ним плачет. Небось уже в лесах грибочки собирают.
        -Так и чё?
        -А тебе всё понятно-знамо.
        -Не всё, а только про глушилку.
        -Ты скажи лучше, где они. Кто навел. И куда подевались. Ты ж местный, твою мать.
        Чрезмерно бойкий проводник уже, видно, пожалел, что влез в разговор.
        -Вы тута начальство, а наше дело что...
        -Навели ведь, точно кто-то навел. Кто-то из ваших.
        -Не обязательно. Могли просто оседлать дорогу и ждать.
        -И вот так, ровно под вечер...
        -Да отстань от него, Ладья. Тут плечо такое, что как раз под вечер получается. И телега, говорят, в ручей перевернулась. Это как, тоже Хвощ устроил?- Рыжий рыцарь, это был Андрей, перевернул труп лохматого разбойника.
        Ладья что-то проворчал, раздражённо поводя мощными плечами, но спрашивать за убиенных надо было не с мужиков или охранников. Вот если бы до банды смогли добраться хоть несколько рыцарей, укрытых световой броней... Но где теперь искать этот сброд, куда они брызнули... Могли и вовсе разбежаться.
        -Глянь-ка сюда.- Рыжий показал колотую рану. На шее, под волосами, она была почти невидима.- Добили раненого, нести не захотели.- Пристав поморщился.
        -Своих и то режут... Нелюди.
        Рыжий вытер испачканную руку о траву.
        -А Хвощ, он как... Всегда раненых добивает?
        -Нет,- помотал головой пристав.- Был случай, он долго больных тащил. Дней десять вез, пока в сторожке не пристроил. Лесник потом рассказывал.
        -Взяли их в той сторожке?
        -Лесник сразу побоялся доносить. Вернутся ведь, да и зарежут. Один из тех душегубов снова в банду ушел. Другой помаялся и помер.
        -На сырье забрали?- влез с вопросом Митька.
        -Кому он нужен, не повешенный же. Сам помер. Там и закопали, возле сторожки.
        Сочно вминая мох, пристав подошел к безжизненному телу разбойника. Труп уже окоченел.
        -Что ж этого не взяли? Даже добили.
        -Может, у него с Хвощом какая ссора вышла? Или знал чего лишнее?
        -Лошадей в банде нет,- уверенно сказал Андрей.- Оттого Хвощ и лютует. Народу лихого много, а лошадей нет.
        Холеный рыцарь поправил световой доспех и оживился.
        -Но тогда... Они должны быть где-то совсем рядом.
        Пристав кивнул.
        -До настоящих лесов отсюда пеши не добраться. Не за один день.
        Глава 7
        Тарас домусолил занятия и вышел из Колледжа в уличную сутолочь. Мимо катились людские волны, ехали экипажи, сновали на двухколёсах ребятишки. Тарас попытался стряхнуть всё время наползавшую сонную одурь. И снова это как будто удалось.
        Нужны были деньги.
        Кое-что ещё можно было предпринять. Чему-то в Колледже научили. Тут, главное, нельзя жаловаться. Впустить в такое проклятие другого человека, будь он хоть трижды маг - это самоубийство. Только если кровная родня. Или очень близок по духу, цветного, например. Малейшее зло, неприязнь, колебание... Просто подумает парень, на хрена мне твои проблемы, своих по горло, чуть-чуть в эту сторону подумает - и достаточно. Лопнет провал, как воздушный шарик лопается, и сразу кранты. Сердце откажет, в мозге сосудик разорвётся, тромб, что угодно. Так что бакалавру здесь не пожалуешься. И декану не пожалуешься. И даже ректору. Поплакаться можно, помочь не успеют. Как пороховой заряд с часами, есть такие, под стену подкладывают. Пока стоит, вроде ничего, тикают часы и тикают, а как попробуешь снять... Тут только самому. Пока не дотикало. Либо к маме родной, она зла не пожелает. А мама у него в магии, конечно, не очень. Вот сестрёнка помогла бы, но к ней не пропустят. Да и поздно, осталось всего несколько дней. Надо самому. Попробовать хотя бы. Попытаться...
        Есть же способы. Обычная чистка. Обычный сброс. Просто и эффективно. Без наворотов. И неплохо работает. Везде так. Самые простые рецепты применяют чаще всего. Хоть кулинарию возьми, хоть столярное дело, хоть магию... Тарас подбадривал себя, понимая, что кривит душой, но ему предстояло остановить мощное заклятие именно простым способом. Найти этот способ. Вспомнить. Выдумать, наконец.
        Должно быть решение. У любой задачи существует решение, снова солгал себе Тарас. Обычным топором можно отмахаться от рыцаря в световой броне. Сложно, но шансы есть. Надо грамотно применить всё, чему учили.
        Вот только денег не хватало. Даже простые компоненты изрядно стоят. Можно поднапрячь Никиту с Ярославом, но... Ярика он недавно выпотрошил. Вернее, его папика. Ещё вернее, кошелек его папика. В любом случае пока там появляться не резон. Неплохо тогда погуляли, хотя сейчас денежка пригодилась бы больше. Оставался Никита, но тот финансами распорядился самостоятельно. Успел. Проигрался на последних играх, да так, что полгода будет долги раздавать. Свои же родители помогали Тарасу только в смысле сала либо картошечки.
        Голова после лекций соображала плохо. Вообще последнее время соображалось плохо, тело ломило, как при температуре, а может, она и поднялась... Идти следовало к Лане. Нужно хотя бы двадцать серебряных ногтей.
        Вскоре он, скотина, уже смотрел на Лану, радостно отворявшую дверь.
        -Как хорошо, что ты пришел... Я прямо извелась, уже хотела через глину свистеть, но вам же нельзя. (Лана не училась в Колледже, и Тарас, чтобы не перегружать
«соловья» трелями, сообщил, что это может поставить его в неловкое положение. В какой-то степени так оно и было, поскольку Варька часто находилась рядом.)
        -А ты заходил сегодня утром?
        Впрямую врать было нельзя. Тарас никогда не нарушал главное правило мага, особенно мага начинающего, звучавшее как библейская заповедь,- не лги. Результаты сразу сказывались, ухудшая общее поле. В малых дозах это не притягивало никаких бед, но кому нравится ощущение нечистоты? Всё равно что в грязь ступить. Надо тебе пройти через грязное, пройди аккуратно. Рядышком, обходя лужу, а в самую гадость зачем переться?
        Лана испытующе посмотрела школяру в глаза и повторила упавшим голосом:
        -Ты утром заходил?
        -А ты где была утром?- Тарас вспомнил, что они договаривались встретиться до занятий, и так построил фразу, что, по умолчанию, он вроде бы заходил.
        -Да мне уйти надо было срочно.- Лана выглядела виноватой. Судя по всему, она действительно считала, что он заходил и сидел тут, ждал под дверью. Разубеждать её не следовало.
        -Вот так, стоит договориться...- грустно сказал в пространство Тарас.- Хорошо хоть вечером застал.
        -А ты во сколько заходил?
        -Не важно.- Тарас махнул рукой.- У тебя деньги есть?
        У Ланы всегда были деньги. Во всяком случае, в тех масштабах, в которых это интересовало Тараса. Школяр старался обходиться своими силами, и если иногда перехватывал, то пару-тройку ногтей.
        -Есть, конечно.- В голосе Ланы появилась тревога. Собственно, это было только отражение интонаций Тараса.- Тебе много нужно?
        -Ногтей двадцать пять.
        Тарас считал это значительной суммой. Собственно, так оно и было, но родители Ланы баловали дочку и б?льшими подарками. Она молча повернулась к стоявшим на полке книгам, вытащила крайнюю и, из глубины, мешочек с серебром. Отсчитала три десятка ногтей, новеньких, с четко продавленным серебряным профилем, и так же молча протянула их Тарасу.
        -У меня, может, вообще не получится отдать,- сообщил школяр, не спеша брать деньги.
        -Не отдавай,- беспечно махнула рукой Лана, но тут же, почуяв неладное, спросила: - А что у тебя случилось?
        Тарас аккуратно ссыпал крытые лаком ноготки во внутренний карман и пробурчал что-то неопределенное.
        -Не хочешь рассказывать?
        Школяр помотал головой. Лана прильнула к нему и обняла, поглаживая шею. Тридцать ногтей была немалая сумма, но она отдала бы и больше. Тарас понимал, что можно взять все, что лежит в мешочке за книгами, а если чуть-чуть подпустить тревоги, повод-то серьезный, то и папиных денег принесет, и могут они пригодиться, но сам себя одернул. Что можно, то можно, а чего нельзя, того нельзя.
        Он благодарно обнял Лану - скорее дружески, к Варьке его всегда влекло больше, и так же дружески ответил на поцелуй. Девушка, однако, не останавливалась, и вскоре движения его губ стали совсем иными.
        Разогреть Тараса было совсем не сложно. Быстро уйти не получилось. Впрочем, школяр об этом не пожалел.
        И как-то даже стало легче.

* * *
        Перекупщик, очень искренне улыбаясь, отхлебнул сладкого чаю. Сидевший напротив Хвощ ел мясо, низко склонившись над столом. Грязные волосы сосульками свисали в общее блюдо, на что приветливый хозяин совершенно не обращал внимания. Впрочем, время от времени Хвощ вытирал залоснившиеся пальцы салфетками. Жена хозяина с квадратными глазами сидела в сторонке, готовностью к рывку напоминая спринтера. Но разносолов никто не заказывал, а сама она предлагать не решалась, впервые в жизни потеряв всякое желание говорить...
        Зацепив себе кусок покрасивее, Хвощ подтолкнул блюдо к перекупщику. Тот взял ближайший и начал жевать, вряд ли ощущая вкус прожарки. В дверях лавки скучал Свист - огромного роста детина, ещё четверо маялись на улице.
        Впрочем, разбойники пришли не грабить, а торговать. Тем, что они накануне честно раздобыли.
        Глазки перекупщика то тревожно бегали, то, спохватившись, ласково устремлялись на собеседника. Улучив момент, он щелкнул пальцем по пиале, и через несколько секунд на столе дымился заварочный чайник, для надежности укрытый расписным полотенцем. Хвощ осклабился, обнажая неполный ряд крепких желтых зубов.
        Оба молчали, вечеряя вкусным чаем с баранками. Хвощ вгрызался в округлые калачи, рассыпая на бороду маковые крошки, а лавочник деликатно отламывал кусочки, кидая их щепотью в темный провал рта.
        Городской магистрат сулил за голову Хвоща немалую награду. Оба это знали и друг про друга тоже знали, что оба знали. И веревочка Хвоща, говорили, вот-вот довьётся... Впрочем, так говорили уже шестой месяц.
        Хвощ залпом выпил остатки чая и вдруг сел ровно, глядя хозяину в глаза. Тот сразу залучился смущенной улыбкой. Хвощ играл мушкетной пулей, методично обстукивая её об стол.
        Как-то всё стихло.
        Наконец главарь разбойников назвал сумму. Свист кивнул где-то в темноте. Лавочник, поколебавшись для виду, согласился. Цена была приемлемой и, очевидно, предполагала и дальнейшее сотрудничество.
        Сделка состоялась. Хозяева, мысленно сплеснув четыре капли Велесу, вздохнули с облегчением. Доносить перекупщик не собирался. Это было бы неразумно. Он ещё раз взглянул на фигуру Свиста, почти загородившего собой дверной проём, и ещё раз подумал, что доносить - это непорядочно. Раз уж ударили по рукам...
        Часто он стал по окраинам бродить. В центре как-то уютнее. Наверное, после бритвочки начал сторониться посадских. Мысли разные появились. Мимо идешь и думаешь, чего да как. Раньше не думал. Тарас вздохнул, недовольный своим состоянием. Ему сейчас положено бояться. А козлиных кож, рогов, потрохов, кроме как на бойне, нигде не достать. То есть можно купить уже чистеньких, а то и прокрашенных в соответствующей лавке, но дорого. И свежесть будет не та, и сила с кровью стечет. На бойне оно и лучше, и дешевле.
        Школяр собирался пробовать достаточно сложный отворот, увести заклятие в козлиную плоть, для чего требовалось немало свежего мяса. То, что на него повесили, в мышку не скинешь. Зная, что лучше провести одну мощную попытку, чем несколько слабых, он решил подготовиться как должно.
        Тарас выгреб весь запас серебра, включая деньги Ланы. Набралось тридцать восемь монет. Еще две, для ровного счета, занял у Ярика. Утром аккуратно снял порчу - раньше через день чистку делал, теперь дважды в день, но помогало всё меньше,- и вот пришел на бойни. За спиной у школяра висела раскладная тележка тройного подъема. Только мяса необходимо более двух пудов.
        Собственно, нужны были не сами бойни, а контора и магазин. Можно и с рабочими договориться, все, что требовалось Тарасу, могли спереть прямо из цехов, ещё и так сэкономить, но... Поразмыслив, школяр решил не лезть на рожон. Несколько ногтей того не стоили. Он здесь никого не знал, могли обжулить или на охрану навести, а с его теперешним везением... Лучше уж как положено. Все равно здесь дешевле, чем в городе.
        Возле высокого крыльца на бревнах сидели трое ребят. Двое лениво лузгали подсолнухи, третий, наиболее наглый с виду, просто жмурился на солнце, как наевшийся рыбы кот. Скорее всего они здесь же и работали. Грузчики или сторожа. Парни были совсем молодые, но крепкие. В таких бродит бестолковая хмельная сила, иногда выплескиваясь в подвернувшееся ухо. Справиться-то должен, если что, но, по нынешним временам, лучше не задираться. Лучше вообще не заговаривать, решил для себя Тарас, которому надо было уточнить, где контора. Он свернул к пожилой женщине, что тут же мела дорожку, и та охотно рассказала все, что требовалось. Даже кое-что из того, что спросить не успел, и поговорила бы ещё, но школяр вежливо распрощался.
        Мимо пацанов прошел к крыльцу мужик с аккуратной смоляной бородкой. Судя по виду, начальник средней руки.
        -Иваныч!- требовательно окликнул тот, что жмурился.
        Иваныч нехотя остановился.
        -Чего тебе?
        -Ты куда?
        -Наверх,- лаконично сообщил Иваныч, собираясь продолжать движение.
        -Ну давай,- великодушно разрешил пацан, явно нарушая служебную иерархию. Его лузгавшие семечки приятели довольно заржали. Иваныч запыхтел, собираясь что-то сказать, но не нашелся и только махнул рукой.
        Тарас благополучно купил всё, что требовалось. Нагрузил тележку и, внимательно оглядываясь, покатил её к монорельсу. Было как-то не по себе. То ли от напряжения, то ли жаркий выдался денек, но Тарас обильно потел, часто утираясь локтем, разглядывая щербатый тротуар перед колесами, и пару раз вовремя заметил неприятные трещины. Крепкие на вид доски, мосток через канаву, оказались гнильем, но школяр объехал неприятности. На движение уходило много сил, требовалось постоянное внимание. На остановках поддерживал тележку локтем, и это выручило, когда вдруг соскользнул фиксатор. Вскоре Тарас расстегнулся, пытаясь проветрить взмокшее тело, и подумал, что не хватает ещё простудиться. Как бы то ни было, до монорельса он добрался без приключений, только однажды слетело колесо.
        Дальше хоть мостовая была гладкой.
        К густожитию школяр доехал мокрый как мышь. С каждым часом становилось хуже. Мерзкое ощущение. И все-таки пока он ситуацию держал. Настоящего пробоя ещё не случилось.
        Глава 8
        Школяр закрылся в комнате и весь вечер складывал надлежащий отворот. Не спеша, даже перед экзаменом так не концентрировался. Проверил, разложил, точно сориентировал. В ретортах, ступочках, в завеси прозрачной, через спектр, все как положено, даже лучше, на сто пятьдесят. Вместо речных раков удалось достать омара. Те же клешни, но круче. Тушка козла точно под его вес, в смысле половина, конечно. Рога свежие. Медная плошка под кровь, пузырь рядышком. Ингредиенты сортировал на аптекарских весах. Курение пошло загодя, полностью очистил комнату, за сутки начал чистить. Изоляцию звука провел, даже швы на окнах проконопатил. Убрал и потолочные пятна, никогда такой ерундой не занимался, а тут выбелил. Даже тряпки цветные убрал, где-то слышал, мол, может помешать. Лучше перестраховаться. Затем уже просто ждал полуночи, наращивая силы через росчерк и «зоревой» перещёлк. Всё сделал правильно, с запасом. Всё как положено. Вещь, конечно, вероятностная, но могло и сработать. Вполне могло, убеждал себя Тарас, понимая, насколько слабы его шансы. И слишком уж ровно лежала тень. Свечи не должны давать такую ровную
тень. Ничего, ничего. Тень не главное, тень и должна быть ровной, если фитиль хороший. Тут настрой главное, общий поток. Окунуться, смыть наволок, выдавить из себя ядовитую хворь.
        Ровно в полночь Тарас разрезал пузырь, и жертвенная кровь полилась в чашу. В жёлтом зеркале отразились зрачки, проколотые безумием и смертью. Хлеб и вино; сочащийся кровью мизинец впечатать в каждый угол гексаграммы... Теперь бумажный зверь... Та-ак... И поджигаем его в центре. И смолка. Где смолка, шут... Вот она, всё в порядке...
        Школяр продолжал курение до рассвета. Вокруг что-то изменялось. Дым упирался в наволочь, проедая себе выход, и это было как раз то, что требовалось. Чувства обострились, и так-то было хреново, а тут вообще всё поплыло, раскачалось. Мотало, как пьяный маятник.
        И только к утру он понял - не получилось.
        Легче, конечно, стало, не могло не стать. Но выбраться не удалось. Наволок удержался. Школяр только сдвинул эпицентр проклятия.
        Варька оттирала бумагой пятно. Измазанные пальцы побледнели, передав малую часть чернил, но остальное только размазалось. Нужна была вода. И мыло. Правда, лекция уже вот-вот закончится.
        Она со вздохом отложила конспект. Ладно, потом перепишет. Сейчас только грязь развозить. Говорили, в Литве мастеровой диковину придумал - заливают чернила в стерженёк, заранее, и что-то там крутится. Так, что ложатся они на бумагу тонкой линией. И не мажется ничего, и не высыхают, только потом, через время, колпачок свинтить надо, и можно новую порцию наливать. Вот купить бы такое пёрышко... Самописное... Варя мечтательно прижмурилась. Десяти серебряных ногтей не жалко. Даже двадцати не жалко, потому как вещь ценная. Чтобы сумку не заливать фиолетовой дрянью и руки не пачкать, а то лоб нечаянно вытрешь или лицо... Варька, по бестолковости характера, иногда забывала набрасывать колпачок на склянку с чернилами. Один раз рубашка шелковая пропала, с вышивкой, так жалко... Можно, конечно, провороты от прикоса повторять, чтобы грифель не ломался, но это хлопотно. Проще, наверное, чинить грифель, чем шесть раз в день крутить карандаш в тончайшей пудре зелёного стекла. Да и порошок монетку стоит.
        А сколько гусей на перья ощипывают, это подумать страшно. Раньше ещё скот обдирали на пергамент. А вот придумал человечек, и, может, гусям теперь спокойная жизнь настанет. Одна проблема у них останется - католическое Рождество. Есть в Европе такая секта любителей гусятинки, называются католики.
        Варька раскрыла пенал, собираясь упаковать аккуратно заточенные карандаши, и залюбовалась его идеальным порядком. Всё на своих местах, всё зачинено тонким лезвием, каждая мелочь в специальной деревянной луночке. Прелесть. Иногда она жалела, что не пошла на канцелярскую магию - туда отбирали ещё на первом курсе. Писцы Колледжа, счётчики-бухгалтера, аудиторы, секретари - туда, конечно, уходили в основном девчонки, но хватало и пацанов. Из тех, что строят модели, коллекционируют наклейки-ракушки и вообще въедливы по мелочам. Неплохое направление, самое в нём приятное - не надо на пятом курсе клятву верности давать, поскольку глубинной магии работа с числами не требует. А присяга Радуге - дело серьёзное. На всю оставшуюся жизнь. Но Варька имела склонность и к аккуратности, и к безалаберности одновременно, сочетая противоположные качества, да и характер был, что называется, не канцелярский. Поэтому сейчас вокруг полно пацанов, а девчонок-то почти и не осталось. А может, оно и к лучшему.
        После лекций Варвара, сочетая полезное с приятным, пошла отмываться на Водяные горки. Осенний пляж пустовал, а солнышко ещё вполне позволяло. И руки мыть специально не потребовалось - скатилась в пене искрящейся, весёлой воды в Волгу, вышла, растираясь и клацая зубами, прохладно всё ж таки, а чернила на руках уже исчезли.
        Денег почти не осталось, поэтому Тарас ограничился бананами, томатами, огурцами и ковригой пшеничного хлеба. И десерт, и салат. Ещё неплохо было бы взять яиц, но... В густожитии перезаймемся. С открытием грузовых зельцкабин заморские фрукты потеснили местный виноград и яблоки. Всё подешевело, ворчали только фермеры, которым стало труднее сбывать урожай.
        Листья в парке уже тронуло дыханием желтого тлена. Повсюду слонялся народ - кто по делу спешил, кто прогуливался, благо, погода располагала. Осень в Тверском княжестве - тьфу-тьфу - загляденье. Магистрат не жалеет денег на отвод непогоды, и окупается оно сторицей. Лишняя влага в болота уходит, по ночам дожди, днём солнышко... И с уборкой народу попроще, а раньше, при старом бургомистре, всепогодники приворовывали. Проверять такие службы очень сложно.
        Преисполненная важности тетя сюсюкала с малышом. Тот старательно подыгрывал, проявляя должное уважение к старшим. Иногда малыш зевал, открывая зубастый ротик, но настойчивую няньку это не останавливало. Проходивший мимо Тарас, которому как раз полегчало, не преминул развлечься. Он подложил тете «хрюк» - тупейшее заклинание, свернутое в полупрозрачный шарик, единственным назначением которого было заставить нового владельца хрюкнуть. Количество «хрюков» зависело только от податливости материала. Кокетливый вырез тёти, от складчатой шеи до оплывших лопаток, принял почти невесомый сюрприз - прикосновение шарика к открытой спине было сродни прикосновению паутинки. Тошнотворно сюсюкавшая тётя мощно повела плечами, что-то её всё же побеспокоило, и прервала рассчитанный на дебилов речитатив. Затем вдруг издала хриплую, воркующую трель, выпучила глазки и полновесно хрюкнула в сторону дитяти, чем привела засыпающее чадо в невероятный восторг. Стоявший рядом супруг, такой же дородный, неодобрительно посмотрел на свою половину. Удержаться от хрюка трудно, как от чихания. Свербит, только не в носу, а в горле.
Можно, конечно, но надо технику знать. Тетя хрюкнула ещё три раза, с недоумением прислушалась к себе и к гоготавшему племяннику, раздраженно толкнула мужа в бок и ещё дважды смачно хрюкнула напоследок. Булькающий смехом Тарас завернул за угол. Вообще это дурацкое заклинание было довольно дорогим, даже со скидкой не меньше золотого. Но сейчас он чувствовал, что не зря потратил деньги.
        Настроение улучшилось. За счёт тети.
        Даже как-то посветлело. Глупость какая, а вроде помогло. Тут вокруг школяра всё покачнулось, над бровями выступил пот, и он понял, что выбрал не тот способ. Смех, конечно, продлевает жизнь. Но сначала надо вытащить из спины топор, а потом начинать смеяться.
        -Это монастырская земля.
        -Нам нужно проехать.
        -Это невозможно. Вам следует взять благословение у отца-настоятеля.
        -Нам нужно сейчас проехать. Освободи дорогу, монах.
        Привратник в низко надвинутом капюшоне отрицательно покачал головой. Мощный конь рыцаря, укрытый светлой, отводившей стрелы дымкой, напирал на шест, перегородивший дорогу. Всадник, постепенно свирепея, повышал тон.
        -Монах. В ваши края ушли разбойники. Нам не нужна монастырская земля. Мы преследуем банду душегубов.
        -Я очень сожалею, сын мой. Но я не могу пропускать посторонних.
        -Монах. Время уходит.
        -У вас своя служба, у нас своя. Если вы хотите пройти, следует взять благословение у отца-настоятеля.
        -Счёт идет на часы. Если мы их не перехватим, банда уйдет в пущу Углича.
        -Если вы торопитесь, господа, я могу свистнуть по глине отцу-настоятелю, и он примет вас уже сегодня. Служба заканчивается в шесть.
        -Монах!..- Рыцарь с трудом удержался от ругательства.
        -Вы зря беспокоитесь, дети мои. По этой дороге с самого утра никто не проезжал. И я никого не пропустил бы без благословения отца-настоятеля.
        Рыцарь явственно скрипнул зубами.
        -Бандитов больше полусотни. Они ушли в вашу сторону. Если бы ты с приятелем вздумал загораживать дорогу, то у шлагбаума стояли бы два дурацких чучела.
        -Господин рыцарь, вам следует чаще бывать в храме.
        По укрытому световой броней плечу пробарабанили пальцы второго всадника. Шлем этого рыцаря был приторочен к седлу. Длинные рыжие волосы свободно спадали на плечи.
        -Мы не можем нарушать устав. Наш обет - служение закону. А на земле монастыря распоряжается отец-настоятель.
        -Туда ушел Хвощ,- злобно выдохнул Ладья.
        -Вероятно. Хотя следы теряются в болоте.
        -Он там. Стрелок видел шестерых. Они идут малыми группами. Мы сможем перехватить их в поле, в чистом поле. Доберутся до пущи, и всё - пиши пропало.
        Основной отряд - ещё двадцать два всадника - молча ждал неподалеку.
        -Здесь нет следов. Пятьдесят человек здесь не проходили. Ты можешь, конечно, обидеть монаха, при прямом преследовании допустимо. Но мы идём в отрыве. И реально Хвощ может быть совсем в другой стороне.
        -А стрелок?
        -Стрелок видел шестерых.- В голосе Андрея звучало сомнение.- Это явно не вся банда. Это вообще могли быть лесорубы или охотники. Он же не может слезть со своих птиц и проверить.
        -Мог бы и слезть.
        -Если бы он убедился в правоте, мы бы об этом не узнали. А он не был уверен. Он только предположил. Ты готов лишиться звания звеньевого, если ошибёшься?
        Ладья раздраженно шмякнул перчаткой о колено.
        -Шут.- Он повернулся к монаху.- Давай своего соловья, старик.
        -Не поминай нечистого, сын мой.
        -Давай соловья, папаша.
        Монах щелкнул клювом глиняной птицы.
        -Отец-настоятель? Это Феодосий. Здесь господа рыцари хотят проехать через наши земли.- Монах кивнул, соглашаясь с невидимым собеседником, и протянул птицу всаднику. Тот снял световую перчатку и взял соловья.
        -Говорит звеньевой Ладья.
        Более рыцарь ничего сказать не успел. Сначала он слушал, раздраженно кивая, а как только собрался разразиться ответной тирадой, связь отключилась. Монах пожал плечами.
        -М-да.- Рыцарь явно решил не переть на рожон.- Крут ваш отец-настоятель.- Он вернул глиняную птицу.- Ну, рассказывай. Как к нему ехать и до скольки там дневная служба?
        Четыре года назад, когда Тарас впервые попал в Колледж, он готов был удивляться. Тверь произвела впечатление. Он никогда не бывал в столице и увидел много необычного. Одна подводная дорога чего стоила. Спиральные кабинки вверх-вниз так ему понравились, что он долго катался просто так, получая удовольствие от подъема и вращения. Прямо круговые карусельки. Только ещё вверх-вниз. Неудобно, конечно, его даже предупредили, что так развлекаются только деревенские... Тарас деревенским выглядеть не хотел, стеснялся, но уж очень кататься понравилось. Он тогда на другую станцию ушел и ещё несколько раз проехался. Вверх-вниз... Лучше, чем на качелях. И тратиться не надо, течение, вода всё тащит. И крутит так, сквозь стены пузырчатые... Это местные попривыкали, стоят себе... Кто крендель жует, кто читает... А Тарасу было очень интересно. По-первах. Потом, конечно, притёрлось. Иной раз тоже конспекты читал.
        Конка ему не глянулась, такая же была в Вышнем Волочке. Тележка на рельсах, и всё тут. Забавно, конечно,- запрыгнул, спрыгнул. Но скорости никакой. Чуть быстрее, чем пеши. Только если лень идти либо вещи. Да на некоторых вагончиках второй этаж, там хорошо, на людей можно сверху поглядывать. Увидел знакомого - яблоком кинул. Весело. Тарас долго так шутил, не жалея огрызков, пока однажды кондуктор не оштрафовал его на серебряный ноготь. И ногтя было жалко, и стыдно - жуть. Отчитали, как малыша-несмышленыша. А он уже был на первом курсе... Эх, балбес он ещё был на первом курсе... И воздушные гондолы тогда, в первый день, его не удивили, на них он тоже летал. Только сам вид, дома эти, проспекты, море людское, белые фонарики - Тарас-то летал раздолбанной коробочкой Калязин -Кашин, а там, кроме ёлок да лосей... Но всё же гондолы, дирижабль - это было привычно. Понравились проспекты. Витрины, вывески, обилие красок, ткани всех расцветок, зазывалы с пяти сторон - сверху тоже висели - раньше всё это встречалось только на ярмарках. А удивила столица девушками.
        Совсем они здесь были другими. И ходили как-то изящно, и ярче были, и улыбались... Не тупо скалились от плетня, лузгая семечки, а именно улыбались, так что чуть не к каждой хотелось подойти и сказать что-нибудь вроде «Здравствуйте, меня зовут Тарас...» или даже выяснить насчет серьезных отношений. У этой вот... или у этой..
        иу этой тоже. Позже он понял, что это была обычная парфюмерия, тверской макияж, в котором традиционно много приворота. В деревнях мало кто имеет возможность и желание тратить деньги на выстрелы вот так, в пустоту, сразу во все стороны. Да и здесь никто на это не клюет, кроме приезжих. Хвала Велесу, ни к кому он тогда не подошел. А то бы, конечно, обсмеяли. Особенно с серьезными отношениями. Увалень деревенский. Почти школяр. И башенки вокруг, и стекло, и дерево завитое, камни железные под ногами... Много всего, много. Он устал даже. И каждый дом не как все, каждый по-своему выкручивается, хоть чуть-чуть, но иначе глянуться - то оконце круглое, то сад с фонариками по стене... Кто побогаче, всё своё понастроит, всё особенное... А уж от Колледжа ожидалось что-нибудь эдакое. И не ожидалось даже, не думал об этом специально, просто внутри сидело - ну уж Колледж-то покроет все боярские навороты.
        Получилось иначе.
        Архитектура самого здания была почти бедной. Чуть-чуть резьбы, какие-то стильные башенки, но так - даже не в меру, прямые углы убрать. Возможно, не будь этой каменной мишуры, у Колледжа проявилась бы внешность особой простоты, которая иногда лучше вычурности, но и этого здесь не нашлось. Просто крупное, красивое, почти рядовое здание. Сразу видно, что учебное - такие здания вообще сразу видно, и Радужный Колледж не был исключением. Единственное отличие от прочих, вполне рядовых домов, которое Тарас не скоро и заметил, было то, что Колледж притягивал скользящий взгляд, причем притягивал сильно. Так ярко одетая женщина сразу выделяется в толпе, даже если вы не собирались на нее смотреть. А здание было вполне сереньким. Неброское, завораживающее пятно. Тарас не знал тогда, что это подпитка охранного периметра, и избыточность своего внимания, конечно, не заметил.
        Впрочем, поначалу её никто не замечал.
        Внутри впечатление снова изменилось. Помещения Колледжа были огромны. Коридоры и аудитории, внутренние висячие арки, фонтан в центре - это был настоящий дворец, и вскоре Тарас поймал себя на мысли, что не может столько пространства уместиться в каменной коробке. Он тогда вышел, чтобы точнее оценить размеры здания. Он даже промерил периметр обычными шагами. Несовпадение было почти в три раза. Позже он узнал, что число это может изменяться. Это довольно дорого, но было своего рода шиком, престижем заведения.
        Тарас подумал, что как бы прощается и с Тверью, и со всем учебным великолепием, уже не ощущая себя частью Колледжа. Всё уходило, как прекрасный сон. И бороться, наверное, уже не имело смысла... Тараса переполняла пустота, он был насыщен ею, как Колледж дополнительным пространством.
        Этот день был ещё хуже. Он сползал, не умея удержать ситуацию. Он не знал, что делать, устал концентрироваться, устал «держать контур» и вот-вот должен был попасть на настоящий пробой.
        Земля дрожала под копытами.
        -Что-то не так.- Длинноволосый блондин, цветный рыжего Андрея, осадил коня, и отряд тоже остановился. Ладья, скакавший впереди, не сразу обратил на это внимание, а когда увидел, раздраженно махнул перчаткой, призывая продолжать движение. Повинуясь приказу, рыцари снова тронулись в путь. Андрей подъехал к цветному и вопросительно на него посмотрел. Олег, не покидавший у шлагбаума основной массы всадников, прислушивался к чему-то невидимому. Андрей молча ехал рядом, зная, что в такие минуты цветного лучше не беспокоить. У Олега было острое
«чувство движения», он реагировал на ошибки инстинктивно, как животные чувствуют север, и иногда эти ошибки ещё успевали исправлять.
        Приняв окончательное решение, Олег снова натянул поводья, высоко вскинув руку.
        -Стой! Ладья, стой!
        Звеньевой развернул коня. Он по-прежнему выглядел раздраженным.
        -В чем дело?
        Олег молчал. Встревоженный Андрей держался рядом. Ладья подъехал ближе и спросил ещё раз:
        -Что случилось?
        Олег протер лицо ладонью.
        -Мне кажется, это были не монахи.
        Глава 9
        На этот раз его хотя бы не клонило в сон. Хотя сил записывать всё равно не было. Тарас уже не воспринимал лекции как нечто необходимое. Где-то в подкорке сидело ощущение, что до экзамена ему не дотянуть. Сегодня имело значение только то, что могло помочь в работе с проклятием. Ведь должен быть способ... Обязательно должен быть...
        Лектор читал хорошо, Тарас решил, что экономить больше незачем, и раскрыл хрон. На март откладывал, их потом не купишь. Теперь чего уж...
        Нечего в тоску впадать, одернул себя школяр. Чувствуешь себя почти в порядке, после козла «на отворот» легче стало. Вот и слушай. Нормально ведь, даже голова не кружится.
        Нормально. Это как по склону к пропасти съезжать. Пока нормально, только ободрался чуть-чуть. А обрыв уже вот он... Совсем рядышком.
        Не паникуй. Слушай. Тарас более точно направил хрон, забирая лектора в «раструб».
        -Сегодня мы поговорим о деньгах.- Аудитория разочарованно вздохнула. Бакалавр нахмурился.- Конечно, многим сей предмет покажется пустяками. Подумаешь, деньги. Чрезмерно сребролюбивые не проходят систему отбора и не попадают в Колледж. Так что трепетного внимания я не жду. Но сегодня мы только начнем большую тему, и трое из вас станут профессионалами именно в области денег. И сам факт, что ориентация по предмету состоится на четвертом курсе, демонстрирует важность магической концепции денег. Лишь две специализации превосходят её качеством, так что слушайте внимательно.
        Сидевший рядом Никита толкнул Тараса локтем.
        -Ты или пиши, или хрон включи. Чего сидишь, как сомнамбула.
        Тарас включил пишущее веретено.
        -Наша монетная система, основанная на серебре и человеческих ногтях, кажется естественной и очевидной. Она неизменна на протяжении трех столетий. Но вы, разумеется, знаете, что денежная система может быть иной. Совершенно иной. Сегодня наша задача - разобраться по существу. Что есть деньги?- Девушка на первой парте с готовностью вскинула руку, но бакалавр ответил сам: - Деньги - это товар, функцией которого является обмениваемость, и этим он отличается от всех других товаров.- Бакалавр сделал паузу, давая возможность осмыслить определение, и продолжил: - Разумеется, деньги могут выступать и в товарно-потребляемом виде. Монетки легко переплавляются в металл, целиком впаиваются в украшения, а на магической функции такого сырья, как ногти, я даже не буду останавливаться. Но основная функция денег именно обмениваемость, иначе они выступают в роли обычного товара. Насколько естественным было выделение в качестве всеобщего эквивалента, то есть товара, который принимается всеми торговцами на рынке, именно покрытых серебром ногтей? Или это сработал указ древнего князя? И мог ли выделиться другой товар? К
примеру, сковородки?
        Прямо перед Тарасом вскинулась рука, бакалавр кивнул, разрешая вопрос, и с места спросили:
        -Что значит выделить сковородки?
        Бакалавр укоризненно покачал головой.
        -Значит принять эти предметы в качестве денег и сделать основой обмена именно их.
        -Они же большие и неудобные.
        -Не настолько большие, как кажется. Известны случаи, когда дикие племена использовали в качестве денег ножи, мотыги, любой инструмент, в котором нуждались и который случайно попадал к ним в большом количестве. Например, когда на рифах разбивался грузовой корабль. Но в принципе вы правы. Монетки действительно удобны. Мотыгу, сковородку либо овцу, что также играли роль денег, в карман не положишь. А уж набить овцами кошелек не поможет никакая магия. Итак, отметим: свойство размерности. Гипотетическая монетка должна обеспечивать удобство бытовых покупок. Но денежная единица не должна теряться в кармане. Золотая песчинка, к примеру, не подойдет. Далее...- бакалавр снова кивнул, ориентируясь на кого-то за спиной Тараса, и оттуда сказали:
        -Счетность. Деньги должны быть одинаковы.
        -Абсолютно правильно.- Бакалавр что-то пометил в свитке.- Одна отара овец может сильно отличаться от другой. И это неудобно. То же касается любого штучного товара. Возьмём самоцветные камни. Они подходят по величине, будучи соразмерны монетам, но стоимость каждого индивидуальна, а потому торговцу придется по совместительству быть ювелиром-оценщиком. Этого недостатка лишены металлические монеты, лаковые, с серебряной просечкой ногти и куны. Напомню, когда-то на территории княжества были в ходу деньги из меха пушных зверей. Специально обработанный лоскут шкуры с княжеским клеймом. Кто скажет, почему куны не сохранились до настоящего времени?
        Никита поднял руку, бакалавр кивнул. Тарас перевел соловые глаза на своего цветного. Тот поднялся.
        -Может быть, куны со временем портились?
        -Абсолютно правильно.- Бакалавр сделал пометку, Никита подмигнул Тарасу и нахмурился, ему не понравился встречный совершенно апатичный взгляд.- Куны истирались, в них заводилась моль, они начинали отличаться по качеству меха. Золото, серебро и лаковые ногти лишены подобных недостатков.- Бакалавр отхлебнул воды и снова поставил стакан на прохладный круг.- Ещё одно очевидное качество денег - их ограниченность. Невозможно представить в виде монет еловые шишки. Ведь достаточно сходить в лес, чтобы набрать мешок «монет», растущих на каждой ёлке. Такая система не будет работать.
        В прошлом веке философский камень стал стремительно увеличивать общее количество золота и, как следствие, обесценил этот металл в сотни раз. Напомню, двести лет назад серебро было дешевле золота. Сегодня это странно представить. Сейчас золото годится на бижутерию и мелкие монеты, цена которых определяется затратами чеканки. Золото погубила избыточность производства. Но! Почему именно человеческие ногти стали стоимостной основой княжества? Почему не когти сапсана, например? Не медвежьи клыки, которые также нелегко раздобыть? Не лоскутки бумаги, которыми в некоторых государствах пытались разбавить денежное обращение? И даже не серебро, что прекрасно отвечает всем требованиям к платежной единице? Итак, какая ещё составляющая существует в денежной системе?
        -Магическая,- сказали сразу несколько голосов.
        -Разумеется.- Бакалавр нахмурился.- А магия предполагает дисциплину, не так ли? Я к тому, что нормальный школяр, прежде чем ответить, поднимает руку.- Он укоризненно посмотрел на сидевшую впереди отличницу, что, видимо, тоже не удержалась от реплики с места.- Денежная система, основанная на ногтях, зародилась в Южной Америке. Инки и ацтеки, проработавшие великолепные жертвенные ритуалы, использовали вместо монет именно человеческие ногти. Их полезность очевидна для любого общества, знакомого с магией. Причём ценность эта самодостаточна, а не декларирована указами властей. Никто не способен резко увеличить их производство. Стало быть, денежная система защищена и от внутренних колебаний. Серебро более пластично по добыче и потому идеально подходит на просечки и монеты среднего достоинства. Кроме того, инвалид, подросток либо вдова, не имеющие возможности работать, могут просто отращивать ногти и сдавать их на монетный двор. Это даёт любому возможность скудного, но пропитания. Такая ситуация благоприятно сказывается на обществе. Иначе нам пришлось бы платить всем немощным специальное пособие.
Отвлекать немалое количество людей на расчёты этого пособия: кому его получать, а кому нет, в каком количестве... Такие расходы ложатся общим бременем, а система с ногтями снимает эту проблему. Человек - исключая несчастных, потерявших пальцы - всегда может гарантировать себе хотя бы кусок хлеба. И, наконец, ногти защищены не только от подделки, но и от обреза - распространенного в прошлом занятия жуликов. Поясню - брали сотню золотых монет и подрезали, подтачивали по краям напильником. Каждая монетка становилась легче, что не сказывалось на платежеспособности. Добытую стружку переплавляли в слиток, который продавали ювелирам. С ногтями такой фокус не проходит, а баловство с сегодняшним серебром слишком опасно.
        На первой парте вскинулась рука.
        -А почему все-таки не медвежьи когти?
        -Развернуто об этом позже. Если коротко, то в человеческом обществе, для равновесной струнной основы, магическая функция денег должна быть основана на человеческой же составляющей.
        -Не очень понятно.
        -Я же говорю, позже. Когда мы доберемся до общественных и мировых струн. Здесь слишком многое замыкается на государство. Теперь о монетах. Почему они всегда округлой формы? Листовой металл удобнее рубить квадратиками. Почему банкноты - бумажные псевдоденьги, что вводились в некоторых безответственных странах с неразумным правительством,- всегда формы прямоугольной? Почему на монетах обязательно чеканят профили императоров, королей, князей? Попробуйте нарисовать на деньгах зайчика - и денежная система тут же полетит в тартарары. Почему это происходит?- Бакалавр снова отхлебнул воды.- Деньги в силу своей счетности неизбежно становятся целью значительной части общества. Я бы даже сказал, подавляющей его части. Человек ищет смысл в своей жизни и хочет разбогатеть. И если первая составляющая туманна, то со второй всё кажется проще. Чем больше, тем лучше. Поскольку деньги облегчают жизнь, их накопление определяется как очевидное благо, что на самом деле не соответствует истине.
        -Это почему?- буркнули справа.
        Бакалавр услышал, но не рассердился.
        -Потому. Что. Фиксируйте, фиксируйте. До определенной планки деньги действительно играют положительную роль, добавляя человеку и возможностей, и свободы. Но отследить эту планку удается немногим, и дальше процесс идет уже бесконтрольно,
«успешный» человек зарабатывает чудовищно много денег. При этом тратить их обычно некогда, здоровье подорвано, в семье проблемы, детей норовят похитить, а по улице нельзя ходить без охраны. То есть определенной величины деньги уже отнимают свободу, требуя всёвозрастающего внимания. Здесь глубинная магическая составляющая, и отслеживать её придётся. Проще говоря, с деньгами возможны только две ситуации. Их либо хватает, либо нет. С общим их количеством это почти не связано. На деле достаточно регулировать и покрывать с некоторым избытком собственные потребности. Теперь о чеканных королевских профилях.- Бакалавр снова потянулся к стакану, но на этот раз пить не стал, а для чего-то принялся прокручивать его в пальцах, поглядывая сквозь искрящийся хрусталь.- Положения монетной магии гласят, что любая держава, заинтересованная в стабильности, должна чеканить в качестве фетиша для толпы профиль центральной власти. Возьмем римских императоров. Основным металлом ещё было золото, а чеканили изображение цезарей. Округлая замкнутость монеты способствовала положительным следствиям для избранного лица, прибавляя
здоровья, реальной власти, ограждая от заговоров, и прочая, прочая, прочая. Положительная энергия подданных, бережно собирающих монеты в кошель, концентрируется именно в центральный фетиш. С этим же связан запрет неуважительного отношения к царственному лику, бросания монеты в грязь и тому подобное. На интуитивном уровне наши предки прекрасно понимали такие вещи. Меняя символику монет, можно добиться удивительных изменений в экономике. К примеру, настоящей катастрофой была бы чеканка на счетной денежной единице, пусть на одном талере, эмблемы какого-нибудь тайного общества. Оно получило бы чудовищную подпитку и обрело реальную власть.- Бакалавр поставил стакан на место, так и не сделав ни глотка.- Ещё хуже, если подобное произойдет на так называемых банкнотах, чья реальная ценность равна нулю и опосредована только доверием народа к власти.
        Бакалавр кивнул, разрешая вопрос. Поднялся длинный, нескладный парень.
        -А я вот... это... вЛитве был... И тамошний меняла мне про банкноты рассказывал, ихнего герцога, когда они там ходили. Нормально, говорит, и печатать легко, не то что над серебром в рудниках горбатиться. Только водяные знаки если добавить...
        -Надо говорить не «ихний», а «евонный»,- позволил себе пошутить бакалавр.
        -Я... это...- Вопрошавший снова поднялся, пытаясь объяснить свою риторику, но властный жест усадил его на место.
        -Итак, вопрос. Несмотря на косноязычие, вопрос хороший.- Бакалавр сделал пометку в свитке.- Периодически возникают поползновения к переходу на кредитные деньги. Проще говоря, на бумажки, которые будет печатать правительство. Оставим в стороне ситуацию подделки этих бумажек. Это встанет отдельной проблемой, отвлечет у общества массу сил, превратит многих людей в преступников. Но этими пустяками, в конце концов, можно пренебречь. Водяные знаки. Здесь глубинная магия, понятная специалистам, но закрывать солнце банкнотой, смотреть сквозь деньги на белый свет. . Соображать надо, не дети уже всё-таки. Само введение таких банкнот, не обеспеченных ни магией, ни серебром, свидетельствует либо о глупости, либо о злой воле, о начале фантастических спекуляций. За бумажку, стоимость которой ничтожна, покупается множество товаров, человеческого труда. И первый, кто выпускает её в обращение, получает нечто даром. Государство это, купец или учреждение, всё равно. И этот факт невозможно изменить. Пустышка, постоянно растущая червоточина. Такое общество не сможет удерживать стабильных цен. Они будут всё время
ползти вверх. Подобное состояние затрудняет нормальный обмен, зато идеально подходит для спекуляций. Попробуйте спекулировать серебром. Здесь возможна только удачная либо неудачная торговля. -Феодосий...- Сиплый голос похохатывал.- Ну ты, Бредень, даешь. Феодосий, твою мать.
        Бредень откинул монашеский капюшон, под которым действительно оказалось благообразное лицо и аккуратная, клинышком, бородка. Чувствовалось, что её с утра расчесывали.
        -А говорил-то как,- не унимался сиплый.- Прямо излагал. Красиво паришь, Бредень. Или тебя теперь Феодосием и кликать?
        -Так я ведь жил при монастыре. Столовался там, все у них знаю. Год, почитай, там прожил.
        -А, ну тогда понятно. И тебя там что, Феодосием звали?
        -Нет. Но там был отец Феодосий.
        -Ну, все равно. Оторва ты, Бредень. Баско их развел, не подкопаешься. А по глине кто, Хвощ говорил?
        -Понятно, Хвощ.
        Вернувшиеся рыцари «монахов» уже не застали. Трупы настоящих привратников были найдены в кустах неподалеку. Время, конечно, упустили. Если б не Олег, вообще получилось бы глупо, но и полтора потерянных часа отыграть не удалось.
        Банда Хвоща растворилась в огромных лесах под Угличем.
        Глава 10
        Глиняная птаха в кармане запищала переменчивой трелью. Вызов на связь; судя по руладам, Варька. Тарас вытащил «соловья», щелкнул клювом.
        -Слушаю.
        -Мя-ау,- сказали на том конце. Точно Варька.
        -Как дела?- спросил школяр.
        -Мяау, мя-ау,- доложилась Варька. В смысле, не особенно дела, могли быть и получше.
        -Ты чего хотела?- не слишком вежливо поинтересовался Тарас, но сбить Варьку с поэтической волны не удалось.
        -Мя-а-ау. Мур-р-р.
        -В смысле, чтобы я приехал?
        -Мя.- Утвердительная интонация не нуждалась в пояснениях.
        -Ты, кстати, Никиту видела сегодня?
        -Мя,- снова сообщила его пассия, но на этот раз интонация была противоположной. Мол, на хрена тебе Никита, если я, красавица, с тобой воркую.
        -Да не мякай, скажи, видела или нет?
        -Мя, мя, мя.
        -Точно нет?
        -Мя. Мя-ау, мур-р, мя-ау!
        -Вечером приеду.
        -Мур-р.
        -Мур,- лаконично попрощался Тарас и щелкнул клювом глиняной свистульки. Спустившись с верхней площадки, он уселся на сиденье. Вагон медленно катился в район, где жил Никита. Тарас надвинул на глаза форменную кепку и попытался задремать.
        -Нет, ты представляешь? Стиральное корыто опять искрит.
        -У тебя ж было такое.
        -Было. Было, чтоб ему мордой об забор, поганому наладчику. У вас, говорит, порошок просрочен. Как будто тараканье крыло портится. Его хоть год держи, хоть четыре года.
        -Ага. То-то у тебя полка в подсобке завалена. Запаслась.
        -И у тебя были бы завалены, если бы возможность появилась. А я что вынесла, то вынесла. И тебе, кстати, целую коробку тогда дала.
        -Неполную.
        -А ты не жадуй. Сама тоже... В огороде без цветов. А таракан - он всё равно не портится.
        -Так там же не только таракан. Там ещё мыло, корица, там намешано что твои салаты.
        -Ты хоть салаты мои не трожь. Я ей про корыто, она мне про салаты. Или ты считаешь, оно нормально, когда вместо чистого белья из корыта дым с искрами идет?
        -Дым-то чёрный?
        -Дым цветной. Нормальный дым, чинить можно. Что ж, думаешь, я совсем без понятия?
        -А Манечкин мужик, он не могёт?
        Одна из громкоговорящих женщин сменила интонации на шёпот, свистящий и почти такой же звучный.
        -Вона, школяр сидит, попросила бы его. Он бы враз твою корыту настроил.
        -Не согласится,- ответили таким же шёпотом,- а согласится, так знаешь сколько запросит? Проще новое купить.
        -А ты крылом рассчитайся. Тараканий порошок каждому нужен. Так слежится, а так хоть в пользу пойдет.
        Тарас приподнял кепку. Теток, оказывается, было три. То ли третья молчала, то ли он путал голоса. Школяр встал и пошел к выходу из вагона. Посадские тетки снова завозились за спиной.
        -Пошел, пошел барчук, как же.
        -Гребостно яму простой женщине помочь.
        -Понавыучивали на свою голову...
        Тарас почти не слышал нарочито громких реплик. Он уже спрыгнул с медленно идущей конки. Ни искрящее корыто, ни порошок его не интересовали. Школяр снова почувствовал себя хуже.
        Тарас открыл мощную резную дверь, крытую темным лаком. Звякнули китайские колокольцы. Никита лежал в малой гостиной - на столе, наполовину укрытый махровым полотенцем, и «принимал массаж».
        Хорошо быть богатым, без зависти подумал Тарас, глядя на довольную морду своего цветного. Над ним хлопотала Ивановна, знакомая Тарасу массажистка, по практике превосходившая любую знахарку с дипломом, а по пришепёту - ведьму. Ивановна употребляла множество мазей, мед и обычные наговоры, сочетая их творчески и бессистемно. Получалось здорово, но результатов она не запоминала и не записывала. Тарас пытался отследить критерии её выбора, но так и не сумел. Она и рассказывала, не делая секрета из методы, вот только понять её ласковую околесицу не было возможности. «Воробьи сегодня чиркали, надысь, лето жарким будет, вот мы ему стеклышком-то и разотрем под плечо, мячик-ключик поскачи, ветром напасть унеси, вот как мой дед в тайге шишки кедровые собирал, так и я орехи. А теперь палец вдавить глубоко и воском его смазать».
        Логики тут не было, только практика и чутье. Сегодня это могло быть розовое масло, а завтра, ровно в той же ситуации, спиртовая растирка. Но в результате клиент расслабленно балдел, набираясь энергии и здоровья. Вот как сейчас - приятный запах, желтый звон от поля и грязная пена на полу. Все шлаки вывела. Ему бы так от порчи избавиться. Вывел всю дрянь через поры и тряпочкой стер. Жаль, уровень не тот. Не поможет, как чистить уши при лихорадке. Несоприкасаемые вещи. А может, баньку по-звенящему пройти? Тарас внутренне оживился, понимая, насколько хороша идея. Если правильно всё приготовить, подействует. Вытопит по струнам хворь. Это шанс, настоящий шанс. Вот только денег надо немерено. И разрешение с кафедры. И чуть не так, наоборот, сам себе гвозди в крышку вколотишь. Сейчас-то можно рискнуть, терять-то нечего... Сварог, всё просто как дважды два. Почему это раньше в голову не пришло? Вот только дорого. Совершенно не по ногтям. Это не козла на бойне купить. И даже не стадо козлов. Это как всю бойню целиком. Столько серебра не найти, хоть весь курс раскрути на ногти. Тарас огорченно щелкнул
языком. Потому, видно, и не думалось в эту сторону, что нереально. Как воздушный шар-гондолу купить.
        Сильные пальцы теребили расслабленную шкуру Никиты, безжалостно и с разворотом её оттягивая. Никита взмыкивал, покряхтывал, но терпел с удовольствием матерого мазохиста.
        Тарас посмотрел в зеркало. Лицо было маской, сквозь которую смотрели усталые глаза. Сел в кресло и принялся листать потрепанную книжку. Мысль о звенящей бане не давала покоя. Бургомистр, сказывали, дважды в год её проходит. Без всяких причин. Просто для здоровья. А тут... Если это принять, то задача переводится в
«найти бы деньги». Много, конечно, очень много. Но хоть понятно, что искать. Ноготочки, всего лишь ноготки. Занять... Столько не занять. Попросить Никиту занять? В принципе вариант, хоть и хлипкий. Что ещё? Выиграть на боях. Не с его удачей, но почему бы не попробовать. На ставку легче набрать. Хоть какой-то шанс. Или грабануть кого-нибудь. Из богатеньких мироедов. Не получится. И нехорошо. И даже если получится, ведуны в два счета вычислят. То бишь сразу после баньки придется в бега уходить. В леса, к разбойникам. Тарас перевернул страницу. Какая-то часть его сознания рассматривала гравюры - в книге осаждали крепость. Мелкие человечки в металлических колпаках лезли на стены, с которых их поливали кипятком. Хотя лучше к разбойникам, чем в яму. Запах ароматического масла создавал духоту. Ивановна всегда перебарщивала с добавками. Вдруг вокруг Тараса всё поплыло, так, как обычно бывает при внутреннем пророчестве. Если не почудилось, то последняя мысль сбудется. Кого это он накаркал, разбойников или яму? Консистенцией запахов комната напоминала опиумную курильню. Тарас захлопнул книгу.
        Из магии Ивановна практиковала только отговоры, бессистемную болтовню, где также была самоучкой. Типичный бабий бред с переворотами зелёного в кислое, а девятнадцати - в движение теней. Работало там чуть-чуть, иногда и что-то. В основном это был звуковой фон, помогающий расслабиться.
        Несколько минут Тарас наблюдал, как терзают мускулистое, чуть заплывшее жирком тело его цветного, получил предложение помучиться следом и отрицательно помотал головой. Ему это сейчас не пошло бы на пользу. Наконец массаж закончился.
        Школяр дождался, пока Ивановна заберет свои шесть золотых, упакует шкатулочки с мазями, и вежливо кивнул на прощание. Потом развернулся к Никите и улыбнулся, оскалив верхние клыки.
        -Уйди, глюк противный,- расслабленно попросил Никита, укрытый поверх халата ещё и длинным полотенцем. По правилам сегодняшних притирок, ему следовало подольше сохранять тепло. Тарас добавил к улыбке полноценный оскал, а потом ещё и рычание. Никита соизволил повернуть голову и вопросительно на него посмотрел.
        -Попался, окорок,- плотоядно облизнулся Тарас и медленно, «подкрадываясь», поплыл на Никиту движениями то ли волка, то ли вампира из какой-то сказки. Расслабленный глаз Никиты имитировал тревогу.
        -Или барсук, или баран. Лесная и мясная жертва. С ароматами, с приворотами...- Руки Тараса стали оттачивать невидимый клинок.- Вкусный баран. Барсук с целебным салом. Чё зыришь, вкусный баран?- Хищная засада стала напоминать движения массажиста, к чему прилагался гастрономический пришепёт: «Натираем тушку перцем, шпигуем унутрь сольцы, и сверху маслицем, чтобы шкура мягше, да растирочку по кругу, чесночку, сальца, мясца, обрубаем два яйца...»
        -Я не понял, я барсук или баран?
        -Барсучонок. Барин, и ещё сучонок.
        Ленивый Никита резонно заметил.
        -Я вот кому-то дам пяткой в нос, и посмотрим, кто из нас сучонок.
        Тарас на мгновение задумался, затем испугался, попросил жалостно:
        -Не бейте меня, дяденька.
        Никита засмеялся.
        -Ладно, не буду,- согласился он и повернулся на бок, аккуратно подоткнувшись полотенцем.- Чего рычишь-то?
        -Работа такая,- объяснил Тарас.- Всё вокруг так весело. Мне нужны твоя душа, деньги, что-нибудь пожрать, пиво и ещё деньги. А потом я тебя съем, ароматная Красная Шапочка.
        Никита отрицательно покачал головой.
        -Денег нет. И долго не будет, брат.
        Тарас нахмурился. Никита продолжал:
        -Зато с остальным порядок. Пива в погребе нацедим, жрать полно чего, душа у нас одноцветная, так что бери. Что там ещё? Есть меня не надо. А денег нет. Поскольку десяток золотых тебя явно не устроит.
        -Говорил дураку, не ставь на урода. Панцирник, панцирник...
        -Говорил... Ты и в прошлый раз то же говорил, а тогда мы выиграли.
        -Кстати, вспомнил, пива мне нельзя.
        -Чего это вдруг? Заболел, что ли? У меня домашнее, с травками.
        -Ну да. Вроде как заболел. Хотя если с травками...
        -С травками, вкусное. Полезное для здоровья. Простуду лечит и всякую хворь.
        -Ну ладно, пивной знахарь. С травками соглашусь. Напоследок можно,- непонятно добавил Тарас, чем заставил Никиту удивленно поднять бровь.
        -Странный ты какой-то. Покурил, что ли?
        -Ладно,- подытожил Тарас.- Ещё пять минут вылеживайся, бо я сегодня добрый.- Он был не только добрый, а вроде как навеселе. То ли сказывалось улучшение, то ли заклятие пошло вразнос и уже затронуло нервную систему.- Потом сошкребаем пиво, закуску, десять золотых и идем позориться в «Цепи». Возьмем там пару кружек, а добавляться будем из жбанчика.
        -Зачем куда-то идти? Тут и так классно.
        -Тут скоро папик твой придет, будет разговоры разговаривать. Подбадривать меня будет, на равных со мной, недотёпой, общаться. Надоело. И воняет здесь, как в коптильном цехе.- Никита молча закряхтел, переворачиваясь, и встал точно в мягкие тапочки. Тарас ухмыльнулся и продолжил: - Так что вперед, Синяя Шапочка. Пошли на свежий воздух.
        -Почему Синяя?- буркнул Никита.
        -Ладно, Красная,- вернулся на прежние позиции Тарас, и они вышли на свежий воздух.
        Но сначала долго, до краев, цедили в погребе жбан.
        Глава 11
        В этой лавке у школяров и бомбардиров был небольшой кредит. Хозяин понимал проблемы учащихся с монетой и отпускал в долг, записывая в специальную книжицу. Иногда он, наверное, попадал - разные бывают ситуации, но в основном, конечно, возвращали. И Тарас набирал по четыре-пять строк в расчётной книжке, а потом, по случаю, всё перечеркивал замечательным косым крестом. За четыре года скопилось уже несколько страниц подобных записей, по которым внимательный биограф мог бы отследить смену его гастрономических пристрастий, становившихся всё менее изысканными - поначалу-то все городские лакомства перепробовал,- да осенний перекос в спиртное, полностью выветривавшийся к зиме.
        Сегодня Тарас не был уверен, сможет ли вернуть долг. У него даже мелькнуло нечто вроде угрызений совести, но в таком слабом виде, что не оформилось всерьёз. В конце концов, он же не собирался специально зажимать деньги. Жив будет - рассчитается.
        А купить надо было многое.
        В основном, конечно, еду и учебные ингредиенты. Путать не следовало даже с голодухи. Магические компоненты обычно неаппетитны, хотя частично вполне съедобны. Чтобы не сбивать народу вкус, продавались они в отдельном помещении, так, чтобы и запахи, и витрины не смешивались. Завтрашний день требовал расходов. А ещё Тарас счел необходимым обзавестись оружием - подстраховаться.
        Перемигнувшись с хозяином, тот не держал на виду подобные игрушки, школяр выбрал блешмет - гибкий кастет на руку, наподобие четок, только не стандартный, из легких шариков с проточками, а тяжелый костяной. У каждой кости существовал специальный кармашек, на который можно было насаживать стеклянные амулеты прожога. Обычно этим не пользовались, в уличной драке считалось подло, а в серьёзном поединке, со световой броней, и кастет с прожогами не поможет. Но световая броня редкость... Сюда же можно было примащивать стальные, костяные либо деревянные усилители - тут уж кто на какую защиту промашет. На посадскую шпану любое пойдет, тут главное успеть, а на бойцов посерьезнее... Простая, понятно, вещица. Тарас даже насадки взял, две парные из кости и одну, по центру, вулканического стекла.
        Вулканик, конечно, не железо, зато отговоров от него почти не делают.
        На вопрос, зачем ему кастет, школяр не сумел бы ответить. Драться он ни с кем не собирался. Он и не смог бы сейчас драться - ноги размякли, набухли сырой ватой и едва не заплетались. Ещё бы катану двуручную купил, вяло улыбнулся школяр.
        Правда, намечалась лунная потасовка с бомбардирами, но... Брать туда кастет нельзя, ребята свои, драка скорее спортивная. Да и самому идти не следовало бы, если кому нынче и достанется, так Тарасу. Или ребро сломают, или глаз повредят... Это первая лунная стычка, что он собирался пропустить. Или наоборот, сходить напоследок?
        Уже удалившись, Тарас обнаружил в кармане флакон пива, вспомнил, что взял его вместе с кастетом - расслабиться - и понял психологию своей покупки. Ему хотелось защититься, но как это сделать, он уже не понимал. Не знал и не отслеживал свои поступки. Школяр аккуратно поставил флакон у дороги. От искушения. Кому выпить, здесь всегда найдется. А ему сейчас нельзя. Никак нельзя. Хватит вчерашнего, с Никитой. Сразу хуже стало. Правда, поплакался - цветному можно, он зла не пожелает. Но и Никита, обалдевший от таких новостей, ничего не посоветовал. Кроме того, что можно ещё Варьку подключить. Тарас Варьку информировать боялся - знал за собой грешки и вовсе не был уверен, что лучшая, но не единственная подруга не пожелает ему зла. Потом, конечно, поплачет над трупиком, но кого это утешит? Никита всё равно хотел найти Варвару и пообщаться. Тарас, который почти уже сломался, сказал цветному, что тот может делать что угодно, поскольку у самого Тараса никаких планов просто нет.
        Разве посмотреть ещё на осеннее солнышко... Похоже, он уже не контролировал ситуацию.
        А это означало, что она пойдет вразнос в ближайшие часы.
        -Слышь, Андрей...- Молодой рыцарь явно был настроен потрепаться.- А вы с Олегом правда цветные?
        Рыжий воин кивнул. В отличие от своего напарника он не расслаблялся. Светлые глаза внимательно обшаривали прохожих. Впрочем, улицы были спокойны.
        -А как это у рыцарей? Цветные, оно ж когда... Ну, у магов, в общем. Вроде как одной крови. Заклятия одинаковые, и всё такое.
        -Там тоже не так. Это просто близкие по спектру люди. Сочетаемые характеры, можно сказать.
        -Одинаковые, что ли? Что-то вы с Олегом не больно похожи.
        -Нет, не одинаковые. Сочетаемые. Похоже на дружбу, только здесь, кроме психологии, ещё аура.
        -Понятно,- кивнул молодой рыцарь, которого не интересовали дальнейшие нюансы.- Странная у вас жизнь, никак не привыкну.
        Рыжий наконец удовлетворился осмотром улицы и опустил поводья.
        -А что тебе не нравится?
        -Да всё нравится. Катаешься как сыр в масле. Я, когда этому уроду голову отвинчивал, и не думал, что в рыцари так просто попасть.
        -Ну, ты ещё не рыцарь. Ты пока стремянной.
        -Пусть стремянной, рапироносец, всё равно. Через полтора года получу значок.
        -Если не проштрафишься.
        -Да ладно. Чего тут особо. Вот только... Как же всю жизнь без семьи? Без детей? Неужели привыкаешь?
        -Если припечёт, можно уйти из корпуса. Вот только мало кто уходит.
        -Неправильно это. Семья работе не помеха.
        -Правильно. Рыцарь не должен думать ни о чём, кроме долга. А семья - это всегда заботы.
        -А если двое? И он рыцарь, и она? Вот Анна. Она красивая.
        -Анна одна. С тех пор как Семёна убили, она ни на кого не смотрит.
        -Какого Семёна?
        -Ты его не застал. Это два года назад было. Они хотели пожениться.
        -Вот. Я ж о том и говорю. Живые же люди.
        -Тогда уходят оба. Рыцарь и семья несовместимы. Потому и набирают в башню только тех, у кого родни не осталось.
        Молодой всадник почесал затылок. Затем попытался расправить сбившийся завиток световой брони. Уже по этому движению можно было определить новичка, ещё не привыкшего к боевому облачению. То, что выглядело как напитанная светом ткань, вовсе не было тканью и пальцами, соответственно, не расправлялось.
        -А как Анна попала в рыцари?- снова полюбопытствовал стремянной.
        -У неё и спроси.
        -Да ну. Как-то неудобно. Знаешь, так скажи. Или секрет?
        Рыжий рыцарь замялся. С минуту размышлял, допустимо ли вот так, за глаза, обсуждать женщину-звеньевого, но решил, что вопрос не выходит за рамки дозволенного.
        -В общем, почти обычно. Для рыцарей, конечно. В Орден ведь принимают только тех, кто сквитался с обидчиками. Душегубами или ворами. Но меры человеческой не преступил. Так и с тобой было. И со мной. И с Анной.
        -Но всё-таки. Она ведь женщина. И явно боярских кровей.
        Андрей вдруг напрягся, провожая взглядом неприметную парочку прохожих, но уже через мгновение снова расслабился.
        -Что ты спросил? Да, из благородных. Древний род. Но прямой родни у неё не осталось.
        -Понятно, иначе бы не взяли.
        -Ну да. Там ссора была, вражда кровная, как часто бывает у бояр. И то ли кто-то подослал к ним воров, то ли сами они на добычу позарились, только забрались к ним в дом сразу человек восемь. Шайка целая, лихие люди.
        -И что?
        -Сторожей врасплох застали, брата у Анны зарезали, родителей... А она наверху спала, спустилась, когда внизу уже всё в крови плавало. Одного только брат успел на пику насадить. Со стены сдёрнул, знаешь, иногда оружие для красоты развешивают.
        -А она? Девчонка же?
        -Девчонка, да из боярских детей. Она с детства особому бою обучалась. По-благородному называется «крылья дракона».
        -Это ведьмины крылья, что ли?
        -Ну да. Ты думаешь, почему она уже звеньевая? Ей же тридцати ещё нет.
        -И я ж то же - какой из бабы воин.
        -Но-но. Ты за текстом-то следи.
        -Ну, в смысле - из женщины.
        -Из женщины,- эхом повторил Андрей, снова о чём-то задумавшись и будто смакуя губами это слово. Нити разговора он, однако, не потерял.- Из женщины боец обычно гибче, но слабей. В целом хуже, чем из мужчины. Вон Светлана, например. Ничего особенного. Боец как боец. Бердышом воевать не сможет.
        -И что же Анна? Нешто одна от семерых отбилась?- В голосе стремянного сквозило восхищение.
        -Не только отбилась,- сумрачно выдохнул Андрей.- Четверых она там на месте и положила. Пятый по горячке пробежал немного и помер за воротами, кровью истёк. А двое ушли.
        -Всё-таки ушли.
        Андрей укоризненно посмотрел на собеседника.
        -Ты никак сказок про «ведьмины крылья» наслушался. Уж летать-то на них нельзя. И если народ драпанул в разные стороны, то догнать всех сразу не получится.
        -Кстати, говорят, крыльями только баб... женщины владеют, это правда?
        -Не совсем,- покачал головой Андрей.- Но действительно чаще женщины.
        -А магов они тоже так могут... Ну, крыльями?
        Андрей покачал головой.
        -Не, с магами сложнее. Я не знаю деталей, но чем сильнее маг...
        -Погоди.- Молодой рыцарь тронул Андрея за рукав.- Мне кажется, малец кем-то обижен.
        Возле забора сидел оборванный мальчуган со следами побоев на грязном теле.
        -Он не жалуется,- зевнул Андрей.- А если нет жалобы, нет и повода к беседе.
        -Разве мы не можем просто его расспросить?
        -Можем, пожалуй,- согласился старший пары.
        Два всадника в световой броне подъехали к избитому мальчонке, что при их появлении ещё больше вжался в забор.
        -Кто тебя обидел, малыш?- спросил молодой рыцарь.
        -Никто. Я с качели упал,- буркнул мальчишка и демонстративно повернулся к рыцарям спиной.
        Андрей пожал плечами.
        -Ну вот и всё,- сообщил он напарнику.- Нашей помощи он не хочет.
        -Но он же врёт,- возмутился молодой рыцарь.
        -Ну и что? Нарушения никто не видел, мальчик не жалуется, а навязывать помощь мы не должны. Может, сам собирается поквитаться или обидчика жалеет.
        -Или не любит наш корпус.
        -И такое может быть,- меланхолично сказал Андрей, направив коня дальше.- Люди не любят исполнителей закона. Но без закона они толпа.
        -Ты как?- Взгляд Никиты был пропитан тревогой.
        -Нормально.- Тарас решил до конца держать лицо. Один хрен, чего зря плакаться.
        -Точно нормально?
        -Не отвлекайся. Пиши давай.- Тарас снова включил хрон, не жалея больше веретена. Преисполненный сомнений Никита открыл конспект.
        -Зеркала, их аналоги в природе и социуме.- Преподаватель раскачивался с носков на пятки, рассматривая аудиторию, и Тарас предпочёл прикрыть глаза. Его мутило.- Как вы уже знаете, белок подобен стеклу. Созданный высшим разумом сложнейший вещественный расплав, призванный и способный отражать тонкую энергию. Именно это отражение наполняет белок жизнью. Тончайшее, ускользающее качество - извините, обыденного языка не хватает, чтобы передать всю красоту этого солнечно-снежного блика,- без которого вы увидите труп, самый обычный труп, белковый и химически неотличимый. Соответственно, любая работа по созданию зомби связана с блокировкой этого блика - тело функционирует на остаточных реакциях, потом химическое движение угасает.- Бакалавр выдержал хорошо рассчитанную паузу, даже Тарас поднял на него тоскливый взгляд.- Чернь не отличает магические зеркала, совершенно не понимая их сути. Вам уже рассказывали о свойствах амальгамы, о структурных особенностях стекла и прочих полутехнических нюансах. Но глубинная суть магии заключается в другом. Кроме зеркал оптических, способных преломить и отразить световую
волну, нужно зеркало создателя или воспринимающая часть. Обычно это зрачок человеческого глаза. Именно эта особая функция выделяет глаз у любого человека.
        Кто-то впереди поднял руку.
        -Непонятно,- сказал бакалавр.- Ну конечно, непонятно. Под выделением я подразумеваю неизменность размеров роговицы на протяжении всей жизни человека. С момента отражения в человеке Творца, то есть примерно с четырёх лет - в простонародье этот возраст характеризуется как «самосознание», и до самой смерти, несмотря на значительное изменение всех других размеров тела, эти пропорции глаза остаются константой. Мало того, эта величина одинакова для всех людей - чёрных, белых, жёлтых, взрослых, детей и стариков.
        -Ух ты,- брякнули сбоку.
        -Вы что-то сказали?- не расслышал бакалавр.
        -Я спросить хотел,- подал голос парень в тёмном свитере. Он не спеша поднялся и сумел-таки сформулировать вопрос: - А зрачок у животных, он как?
        Бакалавр жестом усадил его на место.
        -Шимпанзе и орангутанги способны узнавать себя в зеркалах. Гориллы и макаки - нет. Они видят отражение, но воспринимают как другое существо, не отождествляя с собой. И не спешите смотреть на них сверху вниз. Даже в световом ракурсе отражение не всегда объективно передаёт информацию. Пример - любое кривое зеркало. Вот этот бокал,- лектор поднял со стола искрящийся хрусталь,- также способен к отражению, но узнать в нём себя будет не просто. Кстати, отвлечёмся. Чем обусловлены особые свойства хрусталя? Я имею в виду магические свойства?
        -Можно?- Девушка на первой парте едва не подпрыгнула. Бакалавр милостиво кивнул. - Кварц - хорошо резонирующий материал, отсюда оптическая устойчивость к трещинам. Скол или разлом на обычном зеркале может привести к тяжёлому диссонансу. При длительном контакте вероятны болезни и даже смерть. На хрустальной основе микротрещины вообще не помеха.
        -Правильно,- кивнул бакалавр.- Отсюда народная примета о разбившихся зеркалах. Вернёмся к теме. Качественно иные зеркала - это предметы, что нормальным человеком как зеркала вообще не воспринимаются. Он интерпретирует их ошибочно, как мартышка либо горилла, не понимая сути преломляющихся лучей. Человек принимает отраженное качество за нечто особенное, самостоятельное, действующее помимо его воли, и это вполне объяснимо, поскольку эти отражения искажены больше, чем самые сложные оптические. Картинка сбита, как в калейдоскопе. Итак. Кроме тонких оптических, существуют ещё два вида отражений - социальное, не всегда даже человеческое, иногда его называют зрачковым, и отражение плотных физических тел, на размерном уровне, на котором белок, да и любое иное тело, начинает проявлять волновые свойства. Социальное включает в себя массу фрагментов, от перевёртышей Таро, присутствующих в любой колоде, до жесткой магии оживших теней или пьющих отражение, когда...
        Внимательно слушавший Никита почувствовал движение сбоку. Тарас клонился в сторону. Никита едва успел подхватить своего цветного, тот как раз собирался рухнуть в проход между столами. Встрепенувшись, Тарас выкатил мутные, подплывающие белками глаза, попытался встать и потерял сознание.
        Глава 12
        Семнадцать человек в металлических колпаках, в одинаковых кольчугах шли по осеннему лесу. Лица их были грязны и усталы, поступь утратила твердость, серый металл проминался бурыми пятнами. Коней было только два, их ноги дрожали от утомления, упряжь присохла хлопьями белой пены. Ближе к вечеру вороной захромал, расковавшись, с него пришлось снять часть поклажи, кое-что перегрузили на молчаливых людей в пятнах кровавой ржавчины, остальное бросили в болото.
        Это было все, что осталось от банды Колеса.
        На привалы не останавливались. Опасались погони. У них ещё хватало сил оставлять за собой малые ловушки - то нацеленный на тропу самострел с потягом через ножную жилу, то согнутую ветку с грузом, то растяжку на касание с пороховой гранатой. Вряд ли это наносило серьезный урон преследователям, но догонять приходилось уже с оглядкой, а значит, у отряда появлялась надежда спастись.
        Рыцари рубили всех, кто пытался сопротивляться, а достать всадника в световой броне было почти невозможно. Двоих удалось ссадить рогатинами, одному распороли плечо стеклянным осколком, остальные вовсю работали клинками, безжалостно полосуя лесных бродяг. Рыцари не думали, почему столько людей предпочитают смерть тяжёлой работе на благо княжества. Боевой пёс не размышляет. Он воспринимает только команду «взять» да ещё, с неохотой, «отставить».
        Костяк банды Колеса был вырублен в несколько минут соприкосновения со светлой конницей. Многих захватили живьём - теперь их ждала нелёгкая участь на арене. Единственный среди разбойников оборотень попытался уйти, перекинувшись в волка, но маги магистрата отследили беглеца. Стрелок, снизившись, накрыл указанный квадрат разрывами боевых жезлов. Волколаку, правда, лишь слегка задело лапу, но дело завершили специально натасканные псы.

«Верёвочка удачи» Колеса довилась.
        Уходившие семнадцать уже ни на что не надеялись. Ноги мокры, избиты и истерты. Каждый шаг как крохотная голгофа, бесконечная пытка движением. Уводивший людей карельский воин прекрасно понимал, что при таком темпе завтра двигаться никто не сможет, но давать отдых не собирался.
        Если не оторваться, завтра уже некому будет двигаться. Рыцари вырубят всех.
        Собачий лай раздавался всё ближе, разбойники почти слышали, как храпят рыцарские кони, а лес впереди, как на грех, становился всё прозрачнее. Они шли уже двенадцать часов, и сил практически не осталось. Разбегаться «брызгами» в магической сетке безнадёжно, и разбойники это знали. Измученный отряд шёл через заболоченный, заросший травой лес, надеясь выйти к родным озёрам - там ещё был какой-то шанс, вот только надо оторваться от страшной конницы в световой броне.
        Оторваться не удалось.
        Под высокой сосной, по-восточному скрестив ноги, сидели двое.
        Чёрный камзол Лизо аккуратно лежал на траве - видимо, ткань позволяла такое обращение. Куртка Грача, при дневном свете казавшаяся темно-синей, висела на сучке, напоминая повешенного. Светлый кушак, затянутый простым узлом, препоясывал мощный торс. На Лизо узорчатый ремень светло-коричневой, хорошо выделанной змеиной кожи.
        Оба мага раздеты до пояса и босы. Мощная грудь Грача курчавилась темным волосом, кожа Лизо была гладкой и бледной. Ни коней, ни слуг. Высокие сосны, обрыв, почти отвесно уходящий в воду, да темный изгиб реки - похоже, что здесь омуты.
        Солнце подходило к полуденному пределу. Лизо и Грач, как должно, сидели к нему лицом, расслабленно опустив руки. Кисти развернуты в сторону солнца, грудь вздымается очень медленно, лица с закрытыми глазами неподвижны. Два бронзовых божка буддийской темы. Время от времени каждый переворачивал руки, проводил пальцами над землей, почти поглаживая хвоинки, и снова укладывал их в прежнее положение, принимая в ладони свет. Ничего особенного в этой картине как бы и не было, если только... В лесу стояла полная, совершенная тишина. Ни плеска, ни хруста, ни щебета. Только иногда, на самом пороге человеческого слуха, чудился какой-то звон. Прямо перед лицом Лизо подрагивал воздух - так дрожит над раскаленными камнями марево,- призрачной вуалью обволакивая бледные скулы. Грач, крючковатым носом, как у масок ацтеков, ничем подобным не выделялся. Глаза обоих были полуприкрыты, взгляд расфокусирован и затянут сонной поволокой. Всё в целом напоминало гипнотический посыл змеи, хотя никаких «кроликов» перед магами не было.
        И ещё. Если бы гипотетический наблюдатель имел возможность присмотреться - а валчи не терпят зрителей на полуденных и полуночных сборах, то... И Грач, и Лизо отбрасывали странную двойную тень. Одна темным пятном лежала там, где и положено лежать тени. Вторая была более блеклой, почти призрачной, время от времени набухая, пульсируя изнутри чернотой и снова растворяясь в контур, и направлена была ровно в противоположную сторону.
        В сторону солнца.
        В городском парке планировалась потасовка.
        Какой-то повод к ней имелся, он всегда находился, но особенно никого не интересовал. Каждый лунный месяц затевалась драка, без которой, как без пива, осенью никуда. Традиция. Неподалеку от густожития школяров стояла казарма бомбардиров. Будущих дружинников князя, таких же парней, держали не в пример строже. Только по выходным они покидали своё мрачного вида жилище, да и то если не было взысканий, зато в городе оттягивались на полную катушку. Курсанты-бомбардиры часто уводили «принадлежавших» школярам подруг. Им, разумеется, отвечали тем же. Сами девчонки с удовольствием подливали масла в огонь, некоторые даже коллекционировали выбитые из-за них зубы: мода такая дурацкая пошла, рассказывали, что одна красавица нанизала целое ожерелье. Каждую луну конфликтующие стороны
«окончательно» учили уму-разуму соседей. Бомбардиры считались тупоголовыми и наглыми, во всяком случае, в уличной дразнилке обкатывались именно эти качества. Школяров обзывали «хомуты», по осени «пьяные хомуты», а иногда «кони». Символом Колледжа была радуга, и лет двадцать назад её начали нашивать на рукава зелёных форменных курток. Исполнение оказалось скверным - на радугу зигзаг смахивал только после третьего стакана, зато уличных трактовок у бледного коромысла было предостаточно. Давно уже куртки шили без всяких эмблем, ушла эта мода у начальства, и мало кто помнил, почему именно «хомуты», но эхом доставалось и сегодня.
        С весны лунный счет был пять-два в пользу школяров. Организация бомбардиров была лучше, и физически они были крепче, но магические фортели школяров даже в самом
«мягком» варианте делали своё дело.
        И в казармах, и в густожитии предвкушали хорошую драку.
        Серьёзное оружие запрещал строгий кодекс мальчишечьих стай - ни ножи, ни самострелы, ни тем более боевые жезлы в лунных потасовках никогда не применялись. А вот заклятия типа мокрого и чернильного полотенца, пакеты с фейерверочным порохом, мягкие цепи от самоходов и тому подобная ерунда была припрятана почти у каждого. Существовала даже своеобразная спецодежда: очень широкие штаны, похожие на робу землекопов, и крепкие куртки из «воловьей кожи», что реально были вовсе не из кожи, а твердеющего заклятия на лен. Недостатком робы была неприятная грубость
«ткани», так что в народе эту кожу звали «чёртовой», но школяры, даже в поддатом виде понимавшие, что лишний раз поминать нечистого не стоит, предпочитали термин
«воловья».
        Иногда школяры и курсанты объединялись, вместе лупили посадских, но это было скучновато. Те правил не соблюдали, драки воспринимали серьезно, из-за чего сами же и страдали, организации путной у них не было, так, аморфные бригады по районам, мстительная и трусливая кодла. Ни одна из них не могла выдержать совместный удар чёрно-зелёных, а объединяться они не научились. Чёрными традиционно были рубашки бомбардиров.
        Ярослав, закадычный приятель Никиты и Тараса, потасовки не жаловал. Даже пропускал, не в пример своим старшим товарищам, и не видел в драках никакого смысла. Ярик только перешёл на второй и был, что называется, «тихий мальчик». Впрочем, совсем уж не отлынивал, своих поддерживал, так что иногда праздновал локальную победу, а пару раз ему основательно надавали по ушам.
        Ярослав сидел у входа в густожитие и ждал. Никита и Тарас опаздывали, что случалось и прежде. Он уже и дремать начал, но наползавший сон всё время прерывался визгливым разговором двух старух.
        -Слышь, Михайловна, скоро опять заклятия подешевеют.
        -Это почему это?- Всклокоченное месиво прикрытых грязной косынкой волос возмущенно заколыхалось. Михайловна выстукивала трубку в корзинку для бумаг.
        -А новые будуть, ефф... еффективные. Вот кто-то в лакированной ступе с трёх подстав ездит, а кто-то на дубовый чан наскрести не могёт.
        -Ауах,- смачно вздохнула Михайловна.- Только я десять етих, в горшочках, щелокочев вынесла. Думала весной по два серебряных сдать. Заразы.
        -Да ладно тебе. Можно подумать, ты что-нибудь за них платила.
        -Платила, не платила... Кстати, даже и платила. Как за отходы. Потому что начальник у нас дурак.
        -А я тебе тогда ещё говорила, нельзя Пилипыча в начальники. Вот пропил всё, и своё, и наше, даже лак заговорной, говорят, выпил. А всё на нас с тобой пишет.
        -Брехня. Лак ему кишки проест.
        -Он тебе их проест, ежели хлебнёшь по дурости. А Пилипыч слово знает, они какую дрянь только не пьют. Он и гуталин может жрать, и по хрену. Так что лак пошел Пилипычу на смазку, а ты теперя мучишь летучих мышек, соскобы с них творишь. А она тоже небось пищит, жить хочет.
        Ярослав заерзал, устраиваясь на лавочке так, чтобы и сидя, и на бок завалиться. Получилось удобно, но некстати видно обеих старух. И голоса теперь звенели точнёхонько в ухо. Несколько фраз второкурсник потерял, пока ворочался, и теперь против воли ещё и вслушивался в разговор.
        -Ты попусту не тренди.- Михайловна выглядела женщиной обстоятельной, хоть и не очень чистой.- Ты объясни, хто тебе про заклятия свистнул.
        -Кто, кто. Объявление в конторе. Читать надо бумажки, а не самокрутки сворачивать.
        -Я грамоте не разумею. И самокрутки больше не курю. Вот у меня трубочка.
        -Ты как читаешь, так и трубку раскуриваешь. Вечно она у тебя тухнет.
        -Это мне один дурак порчу на табак наложил. Хотел, чтобы я не курила вовсе.
        -Хахаль, что ли?
        -Так. Клинья подбивал, пенек замшелый.- Вахтёршам было уже под пятьдесят, и Ярослав удивился, кого могут интересовать столь древние ведьмы.
        -И что, ты порчу снять не можешь?
        -Сама попробуй.
        -А мне зачем?
        Михайловна молча выскребла трубку желтым от никотина пальцем, затем все же выдавила:
        -Не могу. Три раза пробовала. Сильный был лешак. И глупый.
        -Что значит был? Съела, что ли?
        -Ты чё, сказок начиталась? Ушел от меня к подруге. Кикимора драная, трясця ей, её матери и Веньке-лешаку.
        -Так спросила бы кого, чай, не в степи работаем.
        -Ежели кажный вахтер с кажной ерундой начнет к магам приставать, то вахтер этот снова в лес отправится. Дупла околачивать.
        -Ой-е-ей. Какие мы принципиальные.
        -Ой-е-ей.
        -Небось стыдно признаться. Порча-то небось ерундовая.
        -Не твоё дело.- Михайловна сноровисто набивала трубку.- Знамо, ерундовая, откуда у Веньки мозги, всё на своей кедровке пропил. А мне хватило.
        -И чего?
        -Да ничего. Я пробовала тут с девочкой поговорить, с первокурсницей. Они пока молодые, не больно наглые.
        -И чего? Посмеялась?
        -Нормально отнеслась, с пониманием. Но она тоже не смогла. И, говорит, чего ты мучаешься, вреда никакого, наоборот. Носи, говорит, серники.
        -А ты?
        -А я и без советов дурацких таскаю целую коробку.- Тут Михайловна встретилась глазами с Ярославом и неуверенно ему улыбнулась. Судя по всему, вспоминала, чего успела наболтать. Ярик встал и пошел от входа в скверик. Разморило его изрядно, но задремать так и не удалось.
        Почему-то было неспокойно.
        На последней сшибке ему подбили глаз цепью от самохода, и Ярослав ничуть не рвался в городской парк. Его удерживало только обещание, данное старшим друзьям, которыми он, как и положено «оранжерейному», восхищался.
        Никита, представлявший нечто среднее между друзьями, напоминал Ярославу медведя - в повадках иногда проскальзывало что-то хищное, мощное и жёсткое. Но чаще он был добродушен и ленив. Крепкий, высокий, с едва наметившимся пузцом, квадратным, коротко остриженным затылком и печальными карими глазами. Тарас, если продолжать аналогии, походил на волка, и самая мощная хватка к жизни была у их деревенского вожака. Гибкий, но не худощавый, скорее склонный к полноте, лохматый, с короткими сильными ногами, широкий в плечах, на волка Тарас походил исключительно взглядом и общим отношением к жизни. «Плюхи» он лепил как из воздуха, на любой конфликт шел спокойно и вообще был бы идеальным школяром из местного фольклора, если б не равнодушие к алкоголю да иногда нападавшая мечтательность. Глаза у него были непонятные: то голубые, то серые, а то какие-то водянистые, как и взгляд мог быть и располагающим, и очень жёстким.
        И вот теперь ни Тараса, что грозился слепить особую, «двойную чернильную» плюху, ни Никиты, что так любил помахать в воздухе ногами - руки этот поклонник Востока в драке почти не применял,- а народ уже тянется в парк, и его по плечу хлопают, приглашают. Знакомцев полно, тут если идти, так уже идти, а куда идти, когда самых своих-то нет? Зазвали, понимаешь... Вокруг глаза след только прошел, сами тогда нормально отмахались, а тут... Понятно, школяров будет много, как и бомбардиров, и квас хмельной будет, и медовуха, и пиво, и девушки сойдутся поглазеть... Городская стража никогда в лунные не спешит, так что размяться успеют основательно. И девчонки потом налипнут, врачевательницы... Победителей поздравляют, побитых утешают, но это если хорошо отколошматили, чтобы пожалели... Вот тогда, с цепью, как раз удачно получилось. Хотя ну их к лешему, такие знакомства. Так и циклопом можно стать. Ярослав поправил на поясе припасенную шутиху-фейерверк. Пойти одному, что ли?
        Но идти без друзей было как-то... И Ярик уже почти уговорил себя не ходить вовсе, и причина тому какая-то нашлась, но тут всё же показался Никита.
        Он бежал.
        Никита был непривычно красный от натуги - бег никогда не был его сильной стороной - и, очевидно, надеялся застать Ярослава. Тот как раз успел отойти, уже несколько минут дефилируя вдоль фасада густожития, и сейчас стоял на самом углу, так что Никита его не заметил.
        Шут, по-старославянски, не удержавшись, помянул нечистого Ярик. Придётся всё-таки махаться. Ещё можно было слинять по-тихому, время встречи давно прошло, и он вовсе не обязан был здесь торчать. Он поборол искушение - зная свою слабость, Ярослав старательно её вытаптывал, окликнул Никиту и приветственно поднял руку. Тот, не снижая скорости, сразу махнул через клумбу, что вообще-то было не в характере Кита, и Ярику это не понравилось. Четвертый курс, а как несолидно несется... Тут Никита схватил его за рукав и потащил в сторону.
        -Мы...- начал Ярослав, но спрашивать было поздно, как-то и воздуха сразу не осталось на вопрос, потому что они уже бежали, и совсем не в сторону парка, где собиралась чёрно-зелёная толпа, а в направлении почти противоположном. Из-под ноги вывалился бордюрный камень, Ярослав едва не упал, на что его то ли дернули, то ли поддержали, так что пришлось ещё прибавить скорости, и Ярик, порадовавшись, что не придется драться с бомбардирами, встревожился ещё больше.
        Явно случилась какая-то хрень.
        Глава 13
        -Надо успеть до полудня,- непонятно сказал Никита.
        Тарас выглядел плохо.
        Какой-то он был помятый, побитый и как бы чуть-чуть пристыженный. И, похоже, ему самому было всё равно. Последнее особенно не понравилось Ярославу. Тарас всегда был немножко пижоном и тщательно отслеживал, незаметно, конечно, какое впечатление производит любой его фортель на восхищенную публику. Обычно посмотреть стоило, но сейчас на имидж ему было наплевать. И ещё что-то было, очень непривычное. Ярослав внимательно вглядывался в раскисшее лицо друга. Всклокоченный какой-то, царапина на виске... Ерунда, бывало и хуже... Серый, как от заклятия... Квелый, как недоваренный рак...
        И вдруг Ярослав понял. И удивился, что не заметил этого сразу, настолько ясным оно показалось. Уж слишком не вязалось это качество с Тарасом, потому и пробуксовал очевидное.
        Тарас боялся.
        Ярик даже головой тряхнул, отгоняя наваждение. Ну да. Тарас боялся и совсем не пытался скрыть свой страх. У него левый глаз дёргался. И весь он как-то дёргался, подрагивал, жалко суетился... Кошмар.
        -Ты в порядке?- деревянным голосом выдавил воспитанный мальчик. Тарас иронично кивнул. Остатки юмора в нём ещё держались.
        -Тебя что, телегой переехало?- попытался пошутить Ярослав.
        -Скорее каретой,- мрачно ответил Тарас, пытаясь унять дрожь в правой кисти.- И не один раз.
        -На него заклятие наложили,- выдохнул запыхавшийся Никита.- Ма...- на следующем слоге он перевёл дух и сжевал его до всхлипа, тут же перешедшего в икоту,- ...ги... маги зае... ихр... заезжие. Тьфу.- Он вытряхнул из кармана складной стаканчик, щелкнул пальцами «конденсат» и выпил воды, сбивая икоту. Тарас сидел молча, только руки у него дрожали.
        Всё предстало в совершенно новом свете. Ярик округлил глаза.
        -Когда?
        -Две... ихр... Две недели уже.- Никита повторил процедуру, и на этот раз, похоже, помогло. Воздух в комнате стал совсем сухим.- Совершенно по-дурацки. Зацепился на дороге.
        -Это на вторую неделю его ещё так ломает?
        -Это ещё даже пик не прошло.
        -Ничего себе.- Воспитанный мальчик воздержался от более солёного выражения, но пришлось специально вспоминать слова.- Так это ж его насмерть ударили.
        Никита кивнул.
        -Он что, магистра переехал?
        -Да нет, конечно. Там пустяки. Просто попались отморозки.
        -Отморозки так не умеют.
        -Эти умеют.
        Ярослав смотрел, как лицо Тараса медленно, неуловимо сереет. Если не знать, не чувствовать поле, то и не заметишь ничего. Так, не в себе человек. На висках капельки пота...
        -Да...- поддержал Ярик и покачал головой, ругая себя и за бойкость фразы, и за фальшивость жеста, но что предпринять, он действительно не знал. Вернее, всё, что он мог предложить, наверняка было уже сделано - он только на втором курсе, а Никита с Тарасом на четвертом. А идти на лунную драку в таком положении действительно идиотизм, даже думать об этом идиотизм, но чем же можно помочь при заклятии такой силы?
        -Может, кого из старших поискать?
        -Нельзя. Да и поздно уже, Тарас долго не выдержит. У него в любой момент какая-нито бляшка сосудик закупорит, и всё. Тромб. Естественная остановка сердца.
        -А чего же делать-то? Для чего ты за мной бегал?
        Не склонный преувеличивать свою значимость Ярослав сообразил, что отменять встречи - вопросы не сегодняшнего дня, и Никите что-то нужно.
        -Раскрыть надо заклятие. Растянуть прогиб на всех. Тогда он через гребень перевалится.
        -На троих, что ли?- Ярослав испуганно моргнул. Он знал, что согласится, но понимал, что делить такой ужас на троих - это можно получить не один, а целых три трупа. Но попробовать стоило. Иначе себя не уважать.
        -На четверых. Варька ещё подтянет.
        -А где она?
        -Она утром уже сняла с него порцию. И только хуже сделала, не получилось. Хорошо наложили, сволочи. Как в демонстрационном зале. Она себе сразу руку обожгла - прикинь, соседка пролила спирт на свечку. Но это пустое.
        -Так где она всё-таки?
        -Сейчас придет, повязку на плече меняет.
        Как раз вошла бледная Варька, и Ярослав понял, что ожог - это не пустое, что заклятие и рядом хорошо бьёт. Как же Тарас столько продержался, ещё раз подумал Ярослав и тут понял, насколько ему доверяют, если позволили участвовать в таком деле. Второй курс, он ещё плохо чувствовал такие вещи и поэтому слишком медленно соображал.
        -Это что, если я сейчас мысленно пожелаю ему зла, ему кранты, что ли?
        Никита совсем по-детски показал кулак и медленно кивнул. Прогиб могли делить только очень близкие, по-настоящему близкие люди. Иначе провоцировался обвал поля - приступ, удушье, любая смерть.
        Настроение Ярослава странным образом улучшилось. Теперь он действительно был готов - понимал, насколько высоки ставки.
        Никита, критически посмотрев на него, кивнул Варьке.
        -Начинаем.
        -Ты даже не спрашиваешь?- Ярослав попытался оттянуть жуткий момент.
        -А что тут спрашивать?- Никита осклабился.- Если б ты был настроен против, Тарас был бы уже мертв.
        Варька, бледная как смерть, поправила на плече повязку, пропитанную чем-то желтым, скривила лицо и шагнула к ребятам. Тарас еле держался - у него начинали закатываться глаза. Все четверо - Ярослав, плохо представлявший процедуру, старательно повторял движения Никиты - сплели ладони в единый клубок. Лицо Тараса посветлело. Никита зашептал слова отговора.
        Чем закончилась в тот вечер драка, Ярослав даже не поинтересовался. Не до того было - ломовой извозчик травмировал ему ступню, так что домой школяра практически несли, дважды роняя, пришлось вызывать знахаря и накладывать шину. Причем, пока её накладывали, помощники костоправа ухитрились рассыпать на него целый короб каких-то склянок, так что и глаза едва не выжгло, и всё лицо изрезало. Испуганный знахарь надавал ученикам оплеух и отказался брать плату за лечение. Тщательно выбирая с постели осколки, пропустил только один, длинный и острый, возле самого горла - но бывший начеку Ярослав аккуратно двумя пальцами убрал в корзинку для мусора и его. И впредь, прежде чем делать малейшее движение, школяр осматривался и ощупывал вокруг постель - как бы чего не вышло; ана ночь упросил мать оставить ему сиделку. И хорошо сделал, потому что иначе от упавшей свечи начался бы пожар. Девушка, мгновенно погасившая пламя, уговорила ничего не рассказывать хозяйке, и Ярослав, понимавший, что её вины в случившемся не так уж много, согласился.
        На следующий день в полдень гребень заклятия миновал, и сразу стало легче.
        Все остались живы. Никита, сбросивший от напряжения осьмушку пуда, даже ухитрился ни одной травмы не получить.
        Лизо, расслабленно лежавший на косогоре, свесил ногу в обрыв и медленно ею покачивал. Грач, вытянув серебристую сталь из ножен, счищал что-то невидимое с длинного клинка. Ладони, не касаясь металла, обхватывали рапиру полукольцом. Лениво жмурившийся Лизо - на него уже наползла тень - вдруг резко выдернул руку и как будто что-то подхватил, подсекая с поворотом. До реки было не менее ста саженей. Над водой показалась трепещущая в пустоте рыбка. Лизо разжал пальцы: рыбка плюхнулась, но удрать не успела - следующее движение снова подсекло её в ладонь, и какое-то время Лизо игрался плотвичкой, как играет мышкой сытый кот. Грач равнодушно наблюдал это развлечение. Наконец ладонь Лизо сжалась, и плотвичку - там, над омутом - сплющило в бесформенный комок, лопнувший жижей потрохов и раздавленными глазами. Уплывшее вниз по течению месиво напоминало рыбку только остатками чешуи.
        -Зачем?- без осуждения спросил Грач, продолжая заниматься рапирой.
        Лизо повернулся к нему лицом и сел на косогоре, скрестив босые ноги. Белые, холеные ступни удобно лежали одна на другой.
        -Твой школяр жив.
        Грач сделал ещё несколько движений над металлом.
        -Уверен?- наконец спросил он.
        Лизо молча кивнул.
        -Ладно. У меня ещё есть время.
        -Я думаю, разумно было бы использовать его как материал.
        -Для бургомистра или в слуги?
        -Для бургомистра.
        По лицу Грача пробежала гримаса. Он поднял рапиру над головой и посмотрел вдоль клинка на чистое голубое небо. Затем, удовлетворенный результатом, убрал её в ножны. И укоризненно сказал:
        -Мясник ты все-таки.
        -Ты согласен?- Лизо изогнул красивую бровь.
        -Да. Только добавь ещё неделю. Не с девочкой работать.
        Над водой взлетела очередная рыбка. Лизо медленно кивнул и снова стиснул пальцы.
        Глава 14
        Замороженный щербет, кисло-сладкий, очень понравился Тарасу. Он аккуратно съел его ложечкой и, похоже, не промахнулся. Затем появилось запеченное яблоко с начинкой, над которым он встал в тупик. Рядом с прибором оказался короткий ножик и странная вилка с двумя зубцами. Яблоко выглядело аппетитно, но шинковать его этими изделиями... Лана со своей порцией управилась в момент, ловко придерживая плод двузубой уродкой. Решившись, Тарас взял яблоко в руку и откусил. Мать Ланы, сидевшая напротив, сделала удивлённые глаза, но промолчала. Ничего, пусть лучше так. Прошлый раз зашли в китайское кафе, поели палочками. Хватит.
        Яблоко действительно оказалось очень вкусным, но глаза напротив перебивали аппетит. Однако доел всё. На всякий случай вместе с огрызком.
        Когда Тарас поставил на стол чашку с кофе, мать Ланы позволила себе тяжело вздохнуть. Затем, косо взглянув на гостя, подсунула под его чашку блюдце.
        -Зачем это?- спросил смущенный Тарас.
        -Чтоб красиво было,- назидательно сообщила хозяйка.
        Повернувшись к цветам, что свежей гирляндой закрывали правую часть окна, мать Ланы отвлеклась от гостя, используя для полива изящный кувшинчик, но затем обернулась на хихиканье дочери. Под чашкой Тараса, кроме блюдца, стояли ещё три тарелки разных размеров.
        -Это вы зачем?- удивилась хозяйка дома.
        -Чтобы очень красиво было,- объяснил школяр.
        -Привет, Тарас! Отлично выглядишь.
        -Чего это ты надумала комплименты делать?
        -Так ты квелый ходил, как вареный огурец.
        -Понятно. Ты тоже это... выглядишь хорошо.- Девчонка, на пару курсов младше, имени которой школяр, к стыду своему, не помнил, понимающе улыбнулась и ушла в глубину коридора. Густожитие. Видел-то часто. Где-то она в левом крыле живет, в стороне прачечной. Надо будет как-нибудь... Надо было у неё соль спросить, лопух. Не додумав до конца, Тарас заглянул к соседу - дверь оказалась не заперта - и остановился, пораженный. Корпевший у стола Фимка обложился неимоверным количеством книг. Стопки громоздились по краю столешницы, косо стояли на стульях и даже на полу изгибалась, норовя завалиться. Нормальные люди эдак по весне учатся, а осенью? Тарас взял с полки горшочек с солью, бывший целью его визита, и полюбопытствовал:
        -Чего у тебя там, спаситель?
        -Где?- Ефим поднял голову. Он вообще не обратил внимания на то, что кто-то вошел, что-то взял и собирается выходить.
        -Говорю - привет, защитник от ужиков. Чего это ты в учебу ударился? Вроде рановато. Забудешь до весны.
        -А... да-да...- Фимка жалостно вздохнул.- Бывает...
        -Что бывает? Что ты темнишь, файерболист?
        -Реферат у меня, Тараска,- решился на признание сосед.- Реферат, п-понимаешь?
        Тарас присвистнул.
        -И ты клюнул на эту лажу? Этот их лишний балл - это мелочь. А вот возможность срезаться у тебя теперь точно появилась. Дополнительная.
        -Не пей кровь. И так тошно.- Фимка вытащил из-за уха самописное перо и начал что-то набрасывать. Густо исписанные и так же густо исчерканные листы бумаги покрывали уже добрую треть стола.
        -Нет, объясни хотя бы. Может, я чего-то недопонял?
        -Да всё ты правильно п-понял, это я, пенёк... Так ведь поздно уже.
        -То есть рефераты писать невыгодно?
        -Мамой клянусь, невыгодно. Я потом пересчитывал - я только хуже сделал.
        -Ну ладно,- кивнул успокоенный Тарас.- А то, знаешь... Они ведь этим баллом такую смуту внесли. Новаторы. Я тоже чуть не клюнул, пока вероятности не посчитал.
        -Ну вот. Ты сначала посчитал, потом клевать собрался. А я сначала клюнул, а потом уже посчитал.
        Тарас покатал в ладонях горшочек с солью.
        -В этом, наверное, и фишка. Дополнительная проверка на внушаемость. С этой стороны подвоха не ждешь.
        -Наверное.- Фимка зачеркнул написанное косым крестом.- Только мне от этого не легче. У меня теперь, считай, два экзамена вместо одного.
        -Зато оба попроще.
        -П-п-попроще. Но два. Сам, короче, виноват. Всё, иди, иди, не мешай.
        -А ещё кто-то пишет?
        -Ещё четверо. Но кто, мне, конечно, не сказали.
        Тарас уселся рядом.
        -Ладно, давай помогу.
        -Ты серьёзно?- Фимка удивленно посмотрел на Тараса.- Это же не в твоих интересах.
        -Да ладно. Мы на четвертом, а не на первом. Могу себе позволить. Мне будет полезно чем-нибудь отвлечься.
        Фимка уже вытаскивал из стола пачку свежих листов, кремовые самописцы и двигал в сторону Тараса конспект.
        -Отлично. Я тебя отвлеку по полной программе. С меня причитается.
        Тарас махнул рукой.
        -Чего тут у тебя? Вероятностная история?
        Сосед кивнул.
        -Только одно пре-предположение, но развить, и развитие обосновать. Причем как по-по-положено, с расчетами, с выкладками. Магический срез, картинки, диаграммы и всё такое.
        Тарас посмотрел на исписанные листы бумаги и хмыкнул.
        -Не одна неделя. Ладно. Это наши любят. Шаблоны-то хоть выдали?
        Фимка кивнул, показывая на пачку лежавших на самом углу плотных листов, наполненных изнутри мерцающим светом. Тарас взял их в руки и внимательно рассмотрел.
        -Ни хрена себе. Все маркированы. И много. Это что, если испортил, заменить уже нельзя?
        Сосед помотал головой.
        -Раньше ведь покупали.
        Фимка скорчил гримасу. Кислая мина плохо уживалась с конопушками, весело скакавшими по круглой рожице.
        -Заменить нельзя, всё посчитано и помечено. Шаблонов даже мало. Всего два запасных на каждый срез.
        Тарас присвистнул. Он ещё раз порадовался своему решению не встревать в реферат, но всерьёз встревожился за Фимку.
        -А если не хватит?
        -Оценку снизят. До отрицаловки. Так что каждый срез обязан быть логичным. Иначе мне хана.
        -Круто они завернули. Хорошо, что не со мной. Ну ладно, давай работать.
        Реферат проверял самостоятельные выкладки школяров по стратегическому развитию. Предполагалось какое-то изменение реалий, и требовалось просчитать, к чему оно приведёт. На срезах функцию проверки выполнял шаблон. Микромагическая конструкция разворачивалась в красивейшую иллюстрацию в случае, если вводимые посылки были верны,- и эта иллюстрация прилагалась к реферату. В случае ошибки шаблон, закончив струнный просчет, съеживался и сгорал - из него шел чёрный дымок, после которого вещицу можно было выбрасывать. Стоили они дорого, изготавливались магами Колледжа индивидуально, под каждую задачу, но визуально не отличались. Основа была типичной, маги только вводили параметры. Само использование шаблонов предполагало очень серьёзное задание. При массовом пустом прожоге Фимка мог набрать слишком много штрафных баллов, что оборачивало летние шансы почти что в ноль. Теоретически предполагался и плюс, но, судя по количеству магических срезов, тут и на ноль за счастье выползти.
        Тарас удобно устроился в кресле - приятно работать, когда топор висит не над твоей головой,- и спросил:
        -Что там у нас предположено?
        Фимка открыл было рот, но Тарас неделикатно заткнул его ладошкой.
        -Погоди. Дай-ка угадаю. Какое-нибудь животное вдруг проявило черты разумности? И человек, соответственно, должен приспособиться... Нет? Ладно. Резко изменился климат? Все заледенело, урожай пропал... Нет? Ладно. Появился завоеватель, сбрендивший маг с повадками террориста. Он очень силен и режет силовые... Опять мимо. Да что ж они там придумали? Ладно, сдаюсь.
        -Магию, алхимию и астрологию в средние века объявили лженауками.
        -А с какой стати?
        -Неизвестно. Просто вот объявили - и всё. И перестали развивать.
        -Фантасты. Перестали развивать. А жить как? Погоди. Чего у нас там в реалии-то было в те времена?
        -Чего. Объявили лженаукой физику. И астрономию. Будто не знаешь.
        -Знаю, знаю. Погоди. Так иначе ведь и быть не могло!- Тарас усмехнулся.- Этот вопросик, если перевести его с русского на русский, звучит так: «Что было бы с обществом, если бы не было общества?» Наука - она ведь отдаёт пещерным прагматизмом. Физика полна противоречий и не в состоянии объяснить собственные константы. Её вообще нельзя назвать магией. Ну да.- Тарас начал складывать из листочка бумажного голубя.- Короче, наука - это чепуха и фокусы для дурачков.
        -Ну... Это сейчас. А тогда люди вполне могли ополчиться не на физику, а на алхимию. Во всяком случае, так считает наш бакалавр.
        -С бакалавром лучше не спорить. Но странно получается. Алхимия, например, приносит конкретную пользу. Она раскладывает вещества, показывает элементы, создает магические зеркала, парфюмерию, спирт, наконец. Это, заметь, уже в древности. И вдруг пьяницы протрезвели? А модницы начали смотреться в сковородки? Людей больше не интересуют гороскопы? Начинать ли войну, готовить ли жертву? Вместо этого развивается, с позволения сказать, астрономия? Ты вспомни тогдашнюю астрономию, они же ни одного затмения предсказать не могли! Сорок лет считали спутники у Юпитера. Кому оно надо?
        -Сейчас-то посчитали.
        -Вот благодаря астрологии и посчитали. Так сказать, побочное следствие. Ты скажи, тебя что интересует, собственная жизнь или спутники Юпитера?
        -Меня ре-реферат интересует.
        -Вот. Собственная жизнь. И у любого так. Птолемеи не глупее нас были. Ну да ладно. Пусть так. Наступило массовое помешательство, и все начали развивать астрономию. Гороскопы, значит, на хрен... Прорицателей на кол... А вот астрономам плюшки и новые колпаки со звездами.- Тарас задумчиво посмотрел на своего голубя. - Мне кажется, здесь всё притянуто за уши.
        -Так.- Ефим переложил конспекты поближе, клацнул огненным амулетом и поставил чайник на горелку.- Ты помогать собираешься или будешь до-до-долбить условие?
        Тарас разобрал голубя и теперь складывал из того же листа лягушку.
        -Наука слепа. Она ничего не чувствует, прёт через все кочки. С отвратительным результатом. От любой мануфактуры смердит помойкой.
        Лягушка получилась косая и прыгать не хотела. Тогда он и её разобрал. Получился мятый лист. Фима молча злился у плиты.
        -Ты пойми,- конструктор бумажной живности наконец сформулировал свои мысли,- есть предположения реалистичные, а есть бред. Вот похолодание или потепление - это реально. Если метеор брякнется или комета близко пролетит. Разумные пингвины - это тоже реально. Если над ними магией поработать. Не, с пингвинами я приврал. Ну, слоны могут до разума дотянуться. Пробили же ягуаров. Но ты собираешься просчитывать нечто иное. Алхимия уже тогда создала минеральные и растительные краски, металлы, порошковый бетон, кислоты, щелочи, мыло, наконец. И вдруг перестала развиваться? Это противно человеческой природе. Это лажа. И я очень боюсь, что твой реферат, по сути, является ещё одной проверкой - разгадаешь ли ты, что это провокация, или начнешь обсчитывать во всех подробностях этот идиотизм.
        Ефим глубоко зарылся пятерней в волосы и ничего не сказал. Похоже, Тарас попал в самую точку.
        -У остальных такие же вопросы?
        -Я не знаю даже, кто это. Тем более вопросы,- буркнул Ефим.
        -Ладно.- Тарас закончил препарацию лягушки и теперь мостырил из мятого листа кораблик. С этим получилось лучше, вскоре он уже лежал на ладони. Маленький, стандартный, готовый к плаванию символ весеннего ручья.- По-моему, Фима, твое задание - бред.
        Ефим ещё больше поскучнел, на его глаза даже навернулись слезы.
        -Всё п-правильно, Тарик. Тут или так, или эдак. Но если я не угадаю, это п-п-полный штрафной балл. И цветного у меня нет, а тогда уже точно... кто тогда п-п-прислонится... Если я не угадаю, я, считай, уже п-покойник.- Ефим махнул рукой. Мол, иди. Не отсвечивай попусту. Тарас скатал свой кораблик в бумажный мяч.
        -Ладно. Тогда сделаем так. Проведешь специальную оценку обоих наших предположений. И обоснование того, что это проверка, сам сделаешь. Мол, ты все это понимаешь и учёл. И сделаем расчет от развилки. В смысле, их предположения. Все ж таки там будет не нулевая вероятность. Хоть какая-то дробь да получится.
        Ефим кивнул. Тарас продолжал.
        -Предположим, что деньги, ресурсы, люди, помещения - всё отдано науке. А магия получила шиш.
        Ефим улыбнулся, хотя глаза его подозрительно блестели:
        -Точно. Как изменится мир? Хотя бы в общих чертах? Я п-подробности прорисую, мне бы главное уловить!
        Тарас уселся на стул верхом и задумался.
        В супе у Лизо плавал таракан. Отрешённое лицо валча не отражало никаких эмоций, только глаза как будто изменяли свой цвет. То они казались светлыми, почти прозрачными, как у дикой козы, то набухали грозовой чернотой. Тонкие пальцы двигались над тарелкой, как если бы валч ощупывал что-то невидимое, мягкое или осторожно лепил из воска. Сидевший рядом Грач меланхолично доедал жаркое; больше в трактире никого не было. Рядом со стойкой россыпью лежала золотая мелочь и несколько серебряных ногтей, в дверях кто-то обронил котомку, но посетители не вспоминали о своих пропажах, торопливо уходя по важным делам в разные стороны. За стойкой кривил лицо относительно живой трактирщик, имевший неосторожность подать валчу горячее. На сотрапезников он внимания не обращал, полностью поглощенный чем-то внутри себя,- безумные глаза выхватывали куски кошмара, трактирщик шарахался от потолочных пятен, от паука, плывущего на ниточке вдоль стены, от солнечных бликов на начищенной посуде. Между его дёргаными движениями и шелестом пальцев Лизо прослеживалась странная связь - не линейная, как у кукловода и марионетки, но не
вызывающая сомнений. Впрочем, зрителей не было. Грач, методично поглощавший баранину, внимания на развлечение не обращал. Трактирщик корчился всё быстрее, раздирая ногтями лицо и горло, пытаясь вынуть что-то бегающее между зубов, шарахаясь от нарезанного квадратиками хлеба, снимая прозрачную паутину, выдирая из живота чьи-то лапки, и, наконец, с облегчением схватившись за острейший тесак для рубки мяса, одним ударом снёс себе полголовы.
        Лизо вздохнул, впитывая в себя нечто невидимое. Грач невозмутимо вымазал подливку куском пресной лепёшки.
        Баранина оказалась отменной.
        Глава 15
        -Странное получается общество. Государства начали бы расти.
        -В смысле?
        -В смысле, захватывать территории. Те древние империи, о которых сейчас сказки рассказывают, могли бы существовать и в настоящее время.
        -Это если нет магии?
        -Именно если нет магии. Может, даже весь мир был бы завоеван какой-нибудь одной страной. Хотя нет, очень крупно они бы не разрослись.
        -Погоди вещать как пророк. Аргументируй. П-п-почему?
        Тарас уселся на стул верхом.
        -Потому что короли были бы в безопасности. Имперский двор стал бы самым клёвым местом на планете. Король, или там султан, мог бы спокойно наслаждаться жизнью, обеспечивая единый центр управления.
        -В смысле, не было бы убийств.
        -Ну да. Той череды покушений, что в средние века выкосила все династии, не могло бы состояться. Без боевой-то магии.
        -Точно. Погоди, а ножи, например? Обычные фанатики с ножами?
        -От фанатика с ножом существует охрана. Дюжина бойцов, и никакой фанатик близко не подлезет. А если подлезет, так под саблями ляжет, а на это тяжело найти желающих. Это действительно фанатик нужен. Самое главное, от этого можно защититься. Покушение становится крайне опасным.
        -А зомби?
        -У нас же нет магии.
        -Ах да.- Ефим снял с горелки вскипевший чайник, насыпал в заварник мелко молотого листа, добавил щепоть специально приготовленных трав, залил всё кипятком и поставил на край столешницы.- Я тоже никак не привыкну.
        -А боевая магия превращала убийство в развлечение. Любой квалифицированный маг мог убрать любого монарха. Почти не рискуя. И щелкали их одного за другим.
        -Защита появилась много позже. Хм... А действительно... Но почему тогда не появится мировая империя?
        -Связь. Дороги. Средства управления. Без магии здесь возможны лишь примитивные решения. Королевства объединили бы по несколько современных княжеств, а потом всё. Чем дальше от центра, тем тяжелее управлять. Провинция, брат. Осторожно!!!
        -А, твою мать!- Ефим попытался поймать падающий чайник, но тот опрокинулся точно на Тараса. Всё же гость успел среагировать - качнулся вместе со стулом так, что основной сплеск пришелся на спинку стула, которой как бы загородился Тарас. Лишь несколько капель попало на бедро, зато в ту же секунду хрустнула ножка, и школяр тяжело упал на спину, судорожно отползая от лужи кипятка.
        -И-и... Извини,- с оттяжкой выдохнул Ефим, помогая гостю подняться.- Как это я. . Не пойму даже.
        -Не бери в голову, пустое.- Тарас отряхнул штаны, поглядел на сломанный стул и в сердцах шмякнул его об пол.- Второй раз. Эхо маленько осталось,- непонятно сказал он.
        -Зачем сломал? П-починить же можно. Было.
        -Настроение хреновое,- объяснил свои проблемы Тарас.- Завари-ка снова чайку, только без крайностей.
        Ефим уже собирал тряпкой лужу и остатки заварочного чайника.
        -Сейчас. Но заваривать придется в горшке.
        -Давай в горшке.- Тарас снова подвинул конспекты.- Так вот. О децентрализации. Современные средства связи у них будут? Нет. Сегодня мы мгновенно узнаем новости из-за океана, а без магии? Посылать гонца на лошади? Парусный корабль? Там уже вовсю война, а тут ещё никто не чешется. Даже если у империи очень много сил, она везде будет опаздывать.
        -А на-наместники?
        -Наместник может и отделиться. Именно так разваливались наши королевства. Всё ушло к суверенам. А переброска войск? Сегодня высадка тверской дружины в Африке - это одни сутки. И дёшево. Сегодня как раз можно было бы империю создавать, когда бы защитная магия не превосходила качеством боевую.
        -Зачем тверитянам высаживаться в Африке? Что у нас, ближе дел нет?
        -Да я в принципе говорю. Как вариант. Мы просто привыкли к зельцкабинам, вроде так всегда и было. А триста лет назад? Попробуй снаряди туда флот. Очень сложно управлять через такие расстояния. Воздушных сил тоже бы не было. Нет, это не мир, это дичь полнейшая получается. Они даже летать не смогут.
        -Аэростаты летают без всякой магии.
        -Так когда их придумали? Тридцать лет назад! И потом, аэростат по ветру летит. Его всё равно магия тащит, задаёт направление. Кому нужен аэростат, зависящий от погоды? Тебе ведь надо не просто войска из столицы отослать, а куда-то конкретно их отправить. Если ты не идиот, конечно.
        -Ладно, согласен. Погоди, я запишу. Итак, будет два импульса. Первый на создание крупного государства, многих крупных государств... Второй, по достижении ими определенной величины, станет этот рост снова ограничивать. По-помозгуй пока. А я кину шаблон на срез.
        -Уверен?
        -Чувствую, сейчас получится. Погоди.- Ефим ловко вытащил первый из мерцающих прямоугольников, выщелкнул специальное стило и стал быстро продавливать данные плоской лопаточкой. Тарас захрустел мелкими сухариками, очень кстати оказавшимися на столе. Ефим управился на одном дыхании и, чуть прикрыв глаза и даже немного отвернувшись, словно иллюстрация могла взорваться, вытащил страховочную нить. По краю листа вспыхнули разводы, и шаблон расцвел очень красивой географической картой.
        -Есть!- Фимка щелкнул ладонями и исполнил несколько па диковинного танца. Довольный Тарас снисходительно на него поглядывал.- Есть, Тараска. Первый же шаблон в тему. Плюс два запасных. Отлично, сосед. Я тебе шесть файерболов соберу. Лично.
        -Так ты что, правда, что ли, сам их крутишь?
        Ефим кивнул. Он что-то черкал в блокноте.
        -Ты хоть не болтай об этом, а то мне говорили уже.
        -Да я не болтаю. Не бо-бо-боись. В кармане не взорвётся.
        -А почему шесть?
        -Их на дюжины считают.
        -Почему?
        Ефим пожал плечами. Круглая его рожица лучилась улыбкой.
        -Не знаю. Так принято. На тебе, кстати...- Он полез в короб, стоящий у ножки стола и заваленный всякой всячиной, и вытащил снизу шесть матовых шаров с характерной перламутровой корочкой. Именно корочкой, продавливать её не рекомендовалось. Тарас осторожно взвесил файер на ладони.- Не боись. В кармане не взорвётся.
        -Точно такой я в стражников пульнул.- Тарас внимательно разглядывал опасную вещицу.- Точно такой же. Твой небось?- Он вопросительно посмотрел на Ефима.
        -Может, и мой. У кого купил?
        -Не важно.- Тарас был более осторожен в трёпе.- Может, и не твой. Не от тебя же.
        -Да ладно.- Ефим махнул рукой.- Я их уже знаешь сколько сделал?- Он снова улыбнулся.- Ты посиди, посиди. Мы с тобой ещё поработаем...
        -Андрей, представляешь, тебе вызов.
        -От кого?- удивился рыжий рыцарь.
        -От Ладьи.
        Андрей по-простецки почесал затылок, пытаясь въехать в ситуацию. Его собственный звеньевой присылает вызов на поединок.
        -А с какой стати? Вроде я ему на ноги не наступал.
        Олег пожал плечами.
        -Он считает, что если б ты тогда не поддержал монахов,- блондин замялся,- ну, этих, душегубов у шлагбаума, то отряд догнал бы банду.
        -Возможно,- кивнул Андрей.- Ну и что? Надеюсь, он не считает, что я сделал это намеренно? И потом, решение принимал он как старший звена. Я только высказал своё мнение.
        -Ты же знаешь Ладью. Иногда его клинит. Он считает, что обязан наказать тебя за ошибку. А поскольку формально наказывать не за что, то наилучшим решением будет трёпка на дуэли.
        -Он так и сказал, трёпка?
        -Именно так и сказал.
        -Ну, боров...- Андрей покачал головой.
        -Ты только не заводись. Ладья очень хорошо фехтует.
        -Да знаю я, как он фехтует,- хмуро сказал Андрей.- Но что ж теперь... До какого предела драка?
        -Ладья предлагает до первой крови. Но я думаю, что ему мозги-то вправят, и всё обойдётся ударом о клинок.- Дуэльный кодекс предполагал четыре уровня поединка. Первый - когда вызов принят, противники обнажили оружие, клинки соприкоснулись, но дальше следует примирение. На этом обычно заканчивалось большинство недоразумений купцов, чиновников и многих бояр. Второй был более опасен, хотя звучал по-мальчишечьи,- до первой крови. Здесь уже можно было получить и тяжёлую рану. Иногда первый результативный удар бывал вообще смертельным. Это был «стандартный» уровень воинов, рыцарей и стражи. Третий - до серьёзного ранения - предполагал продолжение дуэли, пока противники в состоянии держать оружие. Это был уже не ритуал, а настоящий поединок. Четвёртый применяли только смертельные враги.
        -Передай ему, что он боров и я хочу поднять предел до серьёзного ранения.
        -Да ты что, Андрей? Он лучше тебя фехтует. А физически вообще как слон.
        -Ну и хрен с ним. Будет меня каждый дуболом учить порядку.
        Олег неодобрительно покачал головой.
        Место под храм, как водится, было удачным. С возвышенности открывался отличный вид на город. Старый дом, что находился здесь раньше, уже раскатали, и теперь вокруг простирался строительный пустырь.
        Варвара была в плотном, по сезону платье и высоких мягких сапогах. Смотрелось это очень аппетитно. Впрочем, раз посмотрев, Ярослав сам себя одернул и более скоромных мыслей в голову не впускал. К Варьке он относился как к старшей сестре.
        -Замерзла?
        -Пока нормально.
        Ярик достал из-за пазухи складной сосуд - четыре плотных кольца и донышко, мастерски вточенные друг в друга,- развернул и высыпал на дно щепотку конденсата. Из воздуха тут же сцедилась чистейшая влага, от дождевой её отличала только малая толика специальной соли, что добавляли в конденсат.
        -Чай будете?
        Варвара кивнула. Никита, прислушавшись к себе, тоже кивнул. Ярик переломил огненный амулет - длинную керамическую палочку - и опустил её в сосуд. Вода стала быстро нагреваться. Туда же пересыпался золотник чайного листа. Вскоре напиток был готов. Никаких магических способностей такие хлопоты не требовали, вот только воздух конденсат сушил, а потому редко применялся в помещениях. Запасливый Ярослав достал два стаканчика и отлил в них темно-бордовой, дымящейся паром жидкости, оставив себе заварной сосуд. Сахару, правда, не нашлось - но пожалела об этом только Варвара.
        Рядом, на площадке, работал зодчий.
        Мастер - колоритный, классический мужичок с бородкой и повязкой, чтобы не мешали длинные волосы, вытащил из полотняного мешочка вершковый, саженный и локтевой наборы. «Вавилон» у него был хороший, отполированный ладонями самшитовый квадрант. Впрочем, на шпаргалку он едва поглядывал, сноровисто проводя замеры. Сразу же расставлялись вешки. Со стороны это смотрелось абсолютной китайской грамотой. Подмастерья помогали своему учителю, но видно было, что процесс остаётся для них загадкой. Неумытые рожицы учеников замечательно совмещали лень и внимание.
        -Ещё год промурыжит, не меньше,- самодовольно сообщил Варваре Ярослав. Школяров
«вавилонам» не обучали, только магии на раствор, куда входили в основном куриные желтки и наговоры. Но Ярослав случайно знал систему косых, морских, простых и прочих саженей, в которых путались не то что простолюдины - любые, кроме русских, мастера.
        -А ты чего такой довольный?- хмуро спросил Никита.- Али ты в этом волокешь?
        -Ну, волокешь, не волокешь...- скромно протянул Ярослав, которого почти физически распирало поделиться. Нечасто второкурсник может что-то рассказать старшим, а сейчас был именно такой случай.
        -Ты чего, Ярик, про «вавилоны» знаешь?- Варька спросила в лоб с очаровательной непосредственностью. Тут уже надо было или отвечать, или таиться. Выдержав для солидности небольшую паузу, Ярослав начал рассказывать.
        Знание было из сокрытых, «цеховое». Нуждались в нем только зодчие, что, впрочем, не умаляло его ценности.
        -Знаю немножко. У меня брат двоюродный храмы кладет, я долго у него учился.
        -Когда ж ты успел? Вроде на глазах был всё время.
        -Давно, три года уж прошло. Ещё совсем пацаненком.
        -И что, сам «вавилоны» просёк? Невероятно.
        -Ну, он показал чуть-чуть. Но основное я допёр. Собственно, меня потому и отдали учиться в Колледж.
        Они немного отошли, чтобы не смущать зодчего. Мастера не любят разговоров про цеховые секреты.
        -Так вот, вся эта система - она в основном отмеряется. Там никаких расчетов, только мерный приклад. Вот смотри.- Ярослав сноровисто начертил «вавилон», перечеркнув вложенные квадранты правильными косыми штрихами.
        -Погоди, а это что? Я таких крестов нигде не видел.
        -Вот. Это оно и есть, самое главное. Квадрат, в нем круг, в нем ещё квадрат и так далее. И косой крест через общий центр. Отношение саженей можно в двух видах показать - графически и через таблицы. Ребро квадрата - обычная сажень, а диагональ - косая. А тут ещё промеры, видишь, пошли. Вот здесь морская будет, здесь египетская...
        Ярик рисовал быстро и со знанием дела. Никита слушал невнимательно, Варвара, напротив, с неподдельным интересом.
        -Тут, понимаешь, везде золотое сечение получается. На любой прикид. Потому каждый храм, что наши зодчие возводят, так баско смотрится. Гармония на уровне замеров. Причем сколько ни откладывай, не собьешься. В самой системе заложено. Хоть башню крепостную клади, хоть мост. Все красиво будет.
        Никита допил свой чай и поднялся.
        -Ладно, Ярик. Нам пора идти. Ты, кстати, сам-то как?
        -Да почти нормально.- Двигался Ярослав ещё с трудом.- А почему Тарас не пришёл? - смущённо спросил молодой школяр. Чувствовалось, что посещение Тараса было бы ему ещё приятней.- Как он, кстати?
        -Румяный, как свежая булочка. Утюг только на ногу с утра уронил.- «Булочка» могла быть у Никиты и ругательством, и комплиментом.
        -Он собирался зайти, но сейчас они с Ефимом закрылись, чего-то считают. С утра сидят пишут. Но там нужное дело, там теперь мой соседушка влетел.
        Варвара любовалась городом. Она была из Вышнего Волочка, и Тверь ей нравилась больше.
        -А что за Ефим? Я его знаю?
        -Должен знать. С четвёртого, рыжий такой, круглолицый. Он ещё серого бакалавра дразнил.
        -Когда?
        -А, ты ж молодой. Никита, расскажи, у тебя лучше получится.
        Никита стоял, привалившись спиной к огромному штабелю досок. Не забывая об эхе уходящего заклятия, школяр, прежде чем опереться, проверил крепление.
        -С удовольствием.- Он улыбнулся.- Фимка, знаешь, неровно дышит к пиротехнике. Ну и ещё на первом курсе оглох. Перемудрил с фейерверком. Не то чтобы совсем оглох, но кричать приходилось. Потом вроде прошло постепенно. И ещё он заикается, это с детства.- Никита снова улыбнулся воспоминанию.- А в Колледже читал серого оттенка бакалавр, ему никак цвет не давали. И мнительный такой был мужик, всё ему как-то не так. Неправильно, да не вовремя, и тоже маленько заикался человек. Конечно, пока у бакалавра не цвет, а оттенок, над ним положено прикалываться, но именно над этим никто и не шутил, уж больно он был психованный. Варька, ты ж тогда была?
        -Тогда все были.
        -Ну да. Весь поток. Это в большом зале шли занятия, представь.
        Ярослав представил. Большой зал был аудиторией с двумя огромными дверями и шестью витражными окнами, так что до углов не докричаться. Преподаватели его не любили. Величина порождала напряжение и неизбежный гул шепчущих голосов.
        -Ну вот. И наш бакалавр, которому уже кисло - не с его дикцией там читать, подозрительно всех оглядывает. Его, видно, свои настращали, и он всё время ожидал подвоха. А тут видит, возле доски нет светящихся мелков. И сразу догадался. Это нарочно, это хотят занятие сорвать, плюс личная над ним издёвка. И зашипел, чтобы не заикаться: «Где дежурный?» Тут сразу тихо стало, но все молчат. Потому как дежурный Фимка. А тот на первой парте сидит и ни хрена не слышит. Про мелки-то он, конечно, нечаянно забыл. Это сейчас он обкатался, а тогда не рискнул бы с бакалаврами шутить. Но «серенький» считает, что его слышат все и просто игнорируют. Он, соответственно, шипит громче. Тот же результат. Причем все уже тихо сидят как мыши, видят, гроза собирается. Один Ефим на первой парте ёрзает, чего-то раскладывает, поскольку ни окриков, ни тишины не замечает. В общем, явно борзеет. А соседа у Фимки и тогда не было, он вообще как-то всё время одиночкой ходил. Так бы хоть локтем подтолкнули. Тут уж наш бакалавр пасть открыл и как гаркнет: «Я п-п-последний раз спрашиваю. Где дежурный?» Фимка в ужасе подскакивает,
круглыми глазами смотрит и сообщает: «Я де-де-дежурный». Бакалавр понимает, что Фимка сволочь, и спрашивает: «Где све-светящийся мел?» Фимка, чувствуя, что пропал, сообщает: «Не-не-не знаю». Тут серенький рявкнул так, что из витражей стёклышки посыпались: «Быстро найти мне мел! Быстро!!!» Фимка мухой вылетает из аудитории, все начинают ржать, бакалавр понимает, что это точно заговор, стучит указкой по столу, а помещение большое, в общем, все смеются ещё больше, друг друга переспрашивают, не всем было слышно, что они там пели, бакалавр свирепеет, и тут Фимка влетает в дальнюю дверь и кричит с порога дурным голосом:
«И-и-извините, у вас мела не найдется?»
        Глава 16
        На полу валялось три испорченных шаблона. Четыре, развернутые в иллюстрации, замечательной стопочкой лежали на столе. Тарас, весь обвешанный файерболами - он даже перевязь специальную присобачил,- напоминал бомбардира перед последней рукопашной. Фимка, лишившийся своих запасов, был очень доволен.
        Оба устали.
        -Ну. Давай, Тарик. Блесни рассудком. Что там может быть ещё?
        Тарас задумчиво потер подбородок.
        -Ещё. Что ещё... Ещё, пожалуй, быт. Домашнее хозяйство. Быт будет на примитивном уровне. Вот этой газовой горелки,- Тарас кивнул на вновь начинающий шуметь чайник,- уже не будет. Потому как в её конструкции есть магические составляющие. Им придется разводить очаг. Ткани вот этой упаковочной не будет,- он показал на кусок прозрачной пленки,- и ещё множества простых, но нужных вещей.
        -Нет, но пятьсот лет наука развивается. Могут что-то другое придумать.
        -Есть ограничения, Фима. Наука имеет дело с материей, с грубой холстиной, деревом. В лучшем случае с металлом. Хоть тысячу лет работай над металлом, как ты изображение передашь? Не эстамп, а живую картинку? Я уже не говорю об эффекте полного присутствия, как на наших аренах. Это невозможно.
        Фимка тёр рыжие виски. Что-то в рассуждении ему не нравилось. Тарас продолжал:
        -Арен вообще не будет. Или самые примитивные, по площадке на город. И видно плохо, и всё такое. То есть, чтобы народ развлечь, надо массу зверья или людей перекалечить.
        -Зрелища будут. В том или ином ка-качестве.
        -Вот именно, в том или ином. А магия делает их эффективными. Центральную арену видят сразу в сорока городах. Плюс зарубежные трансляции. Эффект присутствия вообще позволяет участвовать. Можешь даже копье под рёбрами почувствовать, только деньги плати. А убери отсюда магию, что останется? Будут драться в чистом поле? Кто это увидит? Если амфитеатр, то пять-шесть тысяч. И задние - так, еле фигурки разглядят.
        -Нет, Тарас, погоди.
        -Что погоди?
        -Ты убираешь магический прогресс, но физику или там механику п-п-переносишь на нашем уровне.
        -Ну и что?
        -Они тоже чего-нибудь сумели бы достичь.
        -Да чего эти пеньки могут достичь? Ты ещё медицине их позавидуй. Зайди к костоправу полечиться, он тебя и не выпустит живым.- Тарас взял с полки заворотку с черничным киселем, легким нажимом свинтил верх и, сузив ладонью шарик, плеснул в кружку. Мнением хозяина он не поинтересовался. Ефим, тоже не страдавший избытком деликатности, реквизицию зимних запасов воспринял как должное и только кружечку подставил - урвать остатки. Тарас поделился домашним лакомством и налил себе добавки. Опустевшая заворотка с легким хлопком развернулась, задымилась паром и исчезла, оставив малую толику теплоты.
        -Вот хотя бы, к примеру, это.- Тарас взял к примеру вторую заворотку, уже с клубникой.- Как ты всё укатаешь на зиму без самзатворов? Как хранить?
        Ефим задумался. Проследил, как пример, булькнув, открылся и перелился в кружку Тараса, а затем, по справедливости, и в его. Сполоснуть после черники посуду школярам не пришло в голову. Даже тень этой мысли не зародилась в напряженно работающих мозгах.
        -Не знаю. Хранили же раньше продукты. В кадушках можно.- Ефим почесал измазанным пальцем переносицу, прочертив под глазом кокетливую черничную тень.- Или в бочках деревянных.
        -Ага. В ушатиках. Вытрись, извозюкался весь. А здесь...- Тарас взвесил на ладони третий пример, на этот раз вишневого киселя.
        Хозяин насторожился, поражаясь вместимости гостя, но на этот раз обошлось взвешиванием, заворотка вернулась на полку с домашней консервацией. «Надо будет занавесочкой прикрыть»,- запоздало подумал Фима. Впрочем, зимние запасы в густожитии всегда заканчивались осенью.
        -Здесь удобно, как раз покушать. И за сотню лет не испортится, и не разольется, благодать. Разве наука на такое способна?- продолжил Тарас.
        -Крупа хранится без всяких за-завороток. Огурцы можно в бочках солить. Криночки с крышками.
        -Ага. Повзрывается всё в твоих криночках. У нас в селе как-то не завезли заворотки, такое творилось... Стухнет все, сгниет. Даже варенье засахарится. Это не шутка, брат, это, считай, половина урожая. Будешь через каждые две недели в голбец лазать, картошку перебирать. А на золотой можно десять завороток взять. Хоть рыбу катай, хоть суп.
        -Ну, ученые придумали бы что-нибудь.
        -Ага. Банки из твоего хваленого железа. Наложил туда харчей и запаял. Потом открыл, съел. Потом банку выкинул на хрен. Прикинь, весь город будет в банках.
        -Про-прогресс науки...
        -Фима, Фима... Да в самом слове «прогресс» уже слышится магия. Прогрессируют заклинания, работа со словом, с тонкими растворами, позиционные расчеты звезд. Открывают струнные взаимосвязи, резонансные свойства эфира, и всё с умом, с узла на узел. Заворотка - это что? Просто кусочек напряжённого пространства.
        -Ты это нашим ведьмам не скажи.
        -Как ты будешь прогрессировать на месте механика с его железными шестерёнками? Зубья им наточишь?
        -Придумали же мушкетоны. Они без всякой магии стреляют. П-порох горит, и все.
        -Вот именно. И кому нужна эта дерьмовая трубка? Она тяжёлая, стреляет на сто шагов, и разброс у неё ужасный.
        -Бомбардиры пользуются. Кстати, сейчас появились п-пистоли.
        -Это укороченный кусок дерьмовой трубки. Из него даже застрелиться проблема, осечка может быть.
        -А бомбарда? Она без магии, а п-попробуй заслонись. Как жахнет ка-ка-картечью...
        Тарас задумался.
        -Бомбарда, кстати, да... И брони есть железные. А без оберегов... Самоходы какие-нибудь... Сидишь внутри, за железом, а наружу только мушкет торчит.
        -Что ты говоришь?
        -Ладно,- помотал головой Тарас.- Ерунда всякая мерещится.- Он побарабанил пальцами по столу.- В общих чертах картина ясна. Мир этот будет примитивным. Примитивным и скучным. Летать там люди не смогут, передвигаться быстро - тоже, судьбу предсказывать не будут, жертвы нормально приносить... Свароже, какая дикость. Всё насилие останется внутри общества. Зрелища вообще... М-да. Ну, как ты говоришь, придумают что-нибудь. Будут петь хором. Кривыми палками мячики в воротца загонять, кто больше. Овец с лошадей ловить. У дикарей свои забавы. В общем, оформляй. Быт будет никуда не годен. Куча неразрешимых проблем. Света нормального ночью не добудешь. Разве что лампы с керосином.
        Ефим разлил по кружкам вновь заваренный чай и жестом пригласил присоединяться. Отхлебнув свежего чайку, конопатый хозяин потянул очередной шаблон, озаглавил его
«Быт» и быстро заработал стилом. Вскоре шаблон задымился и с ругательством был сброшен на пол. Тарас виновато развел руками.
        -Не угадали.
        -Ничего,- подбодрил себя Ефим.- Четыре на четыре. Это очень хороший результат.
        -Мог быть и лучше.
        -Утром я о таком и мечтать не смел. Ладно, давай ещё один, наудачу, и всё.
        -А если не получится?
        -Ну и хрен с ним. Давай про на-на-насилие. Ты там брякнул что-то, мол, насилие останется внутри общества, разверни.
        Этот шаблон они снова угадали. Тарас предположил, что в обществе, лишенном магических разрядок, уровень счастья будет медленно снижаться. Разрывы поля выплеснутся волной преступлений, бытовой агрессией, иногда даже войнами. Люди перестанут чтить правительства и древних богов.
        Счет стал пять-четыре в пользу школяров. Шаблонов оставалось ещё добрых две дюжины, но Тарас скрестил руки, отрицая дальнейшее участие, зевнул и пошел спать.
        -Завтра уже сам,- буркнул он на прощание. Ефим, очень довольный результатом, попытался всучить внахлест ещё и радужную петарду, но Тарас уже не соблазнился пиротехникой. Он и так напоминал маньяка-поджигателя.
        Приветственно махнув рукой, Тарас развернулся к выходу. Возле шкафчика за мизинцы гостя прочно зацепились два клюквенных киселя. Так и провисели до Варькиной комнаты.
        -Лови,- закричал Марат.
        В стремянного полетел алый шар. Тот вскинул меч и закрылся. Шар, врезавшись в гарду, отлетел в сторону.
        -Плохо,- сообщил маг.- Если бы заряд был боевым, тебе бы ногу зацепило. И двигаешься неуверенно. Сейчас я увеличу мощность.- Марат снял с пояса ещё один шар и метнул в сторону курсанта.
        Парень еле успел отпрыгнуть в сторону. Какое-то движение гардой он всё-таки обозначил, но в этой робкой попытке не было ничего серьёзного.
        -Ещё хуже,- вздохнул маг.- Ты боишься их, что ли?
        То, что курсант боялся ожога, было видно невооруженным глазом, однако парень решительно закрутил башкой. Он пригнулся, приготовившись встретить очередной бросок.
        -Хватит пока. Иди в зал, с мячом потренируйся.
        Осоловелые глаза курсанта сразу пришли в норму.
        -Давай ещё. Не надо меня жалеть.
        -Ну лови,- согласился Марат и прямо с пояса метнул в стремянного шарик. Тот вспыхнул, коснувшись тела,- на этот раз парень только бестолково взмахнул клинком, пытаясь разрубить файербол, как летящее яблоко. Курсанта отбросило на полторы сажени прямо на кучу грязных, мокрых и уже горячих от жара опилок. Марат усмехнулся, глядя, как поднимается парнишка. Волосы ему сегодня полоскать и полоскать. Заметив идущих к тренировочной арене звеньевых, он моргнул курсанту - тот хлопал себя ладонями по ушам. Видимо, в голове звенело. Парень сразу вытянулся, приняв положенную стойку. Его качнуло.
        -Что, колдун, издеваешься над малышами?
        Марат покачал головой.
        -Учу правде жизни. В две десятых.
        -Ну, в две десятых - это по-божески. А ну кинь свой мячик.
        -Настоящий?
        Старший из звеньевых на мгновение задумался.
        -Учебный. Не размялись, если пропущу... Не хотелось бы так выглядеть.
        Марат ловко, с пояса, швырнул в рыцаря огненный шар. Курсант даже не заметил броска, из руки мага как будто сверкнула молния, но рыцарь среагировал. Он молниеносно вскинул меч и гардой отразил удар в Димитрия. Его спутник тоже не сплоховал, отбив файербол в Марата. Маг поставил левый блок, на всякий случай сдвигаясь в сторону, и заклятие, шваркнув, ушло в стену.
        -Вроде ничего?- спросил сутулый рыцарь, который был на полголовы ниже напарника.
        Марат молча снял с пояса ещё два шара и запустил их сразу в обоих противников, затем, через мгновение, ещё пару в Димитрия и ещё пару в него же. Сверкающие клинки звеньевых, казалось, рубили столбы оранжевого света - след от файербола оставался висеть в воздухе, растворяясь через какое-то мгновение, но более маг ничего не успел. Артур легко отбил свой удар, уводя его в стену, затем попытался перерубить один из файерболов, летящих в сторону товарища, но безуспешно - шар почти невозможно достать клинком, зато сутулый не сплоховал. Димитрий отбил все пять летящих в него файерболов, в доли мгновения меняя положение гарды, из всех только последний чуть-чуть обжег ему ступню, зато три ушли обратно к Марату. Магу пришлось поставить вязкий блок, но досталось ему от собственной магии всё равно больше, чем сутулому. Он вынужденно шагнул назад, чертыхнувшись, оступился и принялся растирать обожженное колено.
        -Костюмчик защитный надо надевать. А то боевое, боевое...
        -С боевым ты бы так не выделывался.
        -Ты бы тоже,- невозмутимо парировал сутулый.- И вообще с коня я бы тебя уже на третьем шаре клинком достал.
        -Будь ты на коне, я бы в коня и целил.
        Артур саркастически прицокнул языком, и Марат смущенно замолчал. Вокруг всадника в бою световая защита, причём у лошади, которой не нужно махать оружием, она почти как кокон, и достать файерболом коня не слишком реально. Всадник, которому необходимо более активное движение, защищен намного меньше, из активной защиты против магии только гарда клинка, но и этого, как продемонстрировал Димитрий, бывает вполне достаточно.
        Парнишка восхищенными глазами следил за пикировкой.
        -Давай учебный,- сказал Артур.
        Марат молча отцепил от пояса шар синего цвета и мягко «набросил» его на клинок Димитрия. Тот, чуть ускорив движение, отбил шар Артуру. Несколько коротких
«перепасовок», движения гарды каждого из рыцарей были безупречны, и Артур переправил изрядно ускорившийся шар курсанту. Тот ухитрился точно его вернуть, рыцарь одобрительно хмыкнул, молниеносное движение клинком - и шар сверкнул в сторону Димитрия. Сутулый отбил и этот удар, но просто в стену казармы.
        Марат отцепил от пояса ещё три синих «мячика» и оставил прямо на куче опилок.
        -Развлекайтесь, господа,- сказал маг и, прихрамывая, удалился.
        Глиняная птаха заверещала прерывистым, непривычным свистом. Кто-то незнакомый, мать его. Три часа ночи. Тарас слепо нашарил птицу и щелкнул клювом.
        -Да...
        -Борислав, ты? Пересчитай на складе мешки и готовь к отгрузке!- Голос на той стороне был свеж и бодр, а в интонациях слышалась такая командирская упряжь, что хотелось немедленно пересчитать мешки.
        -Вы ошиблись...- Тарас сонно брякнул клювом об стол, не потрудившись проверить правильность прищелка, и через мгновение уже снова спал. Но не тут-то было.
«Соловей» снова затоковал неродными трелями.
        -Здесь нет Борислава...- так же сонно сказал Тарик, демонстрируя недюжинное терпение.
        -Кто там свисток хватает? Мне нужен Борислав!
        Школяр шмякнул клювом о стол, рискуя сломать хрупкую птицу, и упал на кровать в полной отключке. Рядом проснулась Варя.
        Снова пошел вызов. Тарас зарылся в подушку, и клюв повернула девушка.
        -Я слушаю.
        -Кто это?- беспардонно поинтересовались на той стороне.
        -Это Варвара. Кто вам нужен?
        -Варька? Что ты там делаешь, почему крупу не сортируешь? Найди мне Борислава, живо!
        Тарас выхватил птицу у девушки.
        -Да, я на месте.- Его голос был полон решимости действовать.
        -Пересчитай на складе мешки с крупой и всё готовь к отгрузке! И проезд на зельцкабины закажи!
        -Понял, будет сделано.- Тарас разъединил связь.- Надо настройку поменять, этот лось меня доконает.
        Рядом покатывалась со смеху Варька. Школяр сладко зевнул, деликатно отвернувшись к стенке, затем снова повернулся к подруге и, окончательно проснувшись, потянулся к её плечу.
        -Что, Варя, не спится?
        Та оценивающе на него посмотрела, пытаясь сообразить, спится ей или не спится, потом всё же решила, что партнер подходящий.
        -Ну ладно, охальник, подкатывай. Что у нас в ночной программе?
        -Не, я не понял. А о чем это мы думали? Или о ком?
        Варя закатила хитрые глаза.
        -Мы думали, что жаль. Жаль, где-то запропастился лапушка Борислав.
        Глава 17
        -Эй, ты... Где тут хороший постоялый двор?- Грач по-хозяйски свистнул, ускоряя движение грибника. У тропинки, выходящей к дороге, остались две большие корзины.
        -Митрофанов самый лучший...- Селянин посмотрел на обоих всадников.- Вам только Митрофанов и подойдёт.
        -Я понял, ты покажи, куда ехать.
        -На развилке направо и ещё почти версту. Там высокий дом, не ошибётесь.
        На пальцах седого мужика, перебиравшего грибы, налипла чёрная корка. Лизо брезгливо передернулся.
        -Червей сортируешь, дед? Скоро и они до тебя доберутся.
        -Всему своё время, недобрый человек.
        -Как ты меня назвал, обмылок?
        -Вы меня слышали.
        Грач и Лизо переглянулись. Лизо крутнул пальцами - и мужика повело: левое плечо сгорбилось, выворачивая руку и лопатку, но страха в глазах не появилось.
        -Ты что себе позволяешь, смерд?
        Старик, покряхтывая, улыбнулся. Лизо остановил движение руки.
        -И чему это ты скалишься?- Грач тронул поводья, подъехав к мужичку вплотную. Тот по-прежнему улыбался, не пытаясь отвести взгляд. Выцветшие глаза были спокойны.- Ты считаешь, мы недостаточно хороши?- валч чуть-чуть повысил голос.
        Селянин ответил тем же ровным тоном:
        -Волк не плох и не хорош. Но он опасен.
        -Волк бывает голоден,- усмехнулся Лизо.
        -Волк не ест грибов,- спокойно ответил мужичок.
        Всадники переглянулись.
        -Ладно, дед. Ступай к своим корзинкам.
        Седой мужик кивнул, будто и не сомневался в подобном исходе разговора.
        -Приятно встретить такую силу,- сообщил он валчам. Повернулся и пошел перебирать грибы.
        Грач, хмыкнув, посмотрел на Лизо.
        -Он ещё и последнее слово за собой оставил. Ты никак его пожалел?
        Лизо покачал головой, с удовольствием глядя на старика.
        -Жалость унизительна. Этому человеку жалость не нужна. Он слаб, но высок духом.
        -Хорошо выглядишь, цветный.
        Никита был доволен. Приятно, наверное, совершить такое дело, подумал Тарас. Реально жизнь спас. Освободившееся от проклятия тело как будто напевало, тихо позванивая. Отходняк называется. Он пожал протянутую руку, затем притянул цветного к себе, и они обнялись.
        -Пойдешь сегодня на бои?- Никита выжидающе осклабился.
        Вопрос был почти риторическим. Тарас пропустил бои всего однажды, и то потому, что, загуляв, проспал. Лучшее в городе зрелище стоило посмотреть. Вопрос был скорее предложением пойти вместе. Альтернативой выступала Варька, в отдельной компании с которой школяр последнее время посещал стадион. Пойти всем вместе... Нажремся же к вечеру, лицемерно забеспокоился Тарас, предвкушая попойку. Надо бы лекции подогнать - отстал за последнюю неделю, и вообще... Коллоквиум скоро... Вопрошавший Никита успел удивленно приподнять бровь, но Тарас всё же кивнул, соглашаясь. Осторожность последних дней переросла в некоторую заторможенность.
        -Варьку возьмем?
        -Конечно. Жаль, Ярик ещё плохо ходит.
        -Он бы и так, наверное, не пошел. Так что пусть отлежится.
        -Молодец всё-таки пацан.
        -Однозначно. Будем его в свой цвет настраивать.
        -Ты его сначала получи, свой цвет. Или хотя бы оттенок.
        -Вот как получу, так и будем настраивать. Да и так уже ясно: либо фиолетовый, либо сирень.
        Никита поморщился. Судя по всему, сиреневый вариант ему не нравился.
        -Цвет пока отложим. Через год. Может, тебя вообще в серый сектор запрут.
        -Нас.
        -Ну, нас. Так что, с Варькой идём? Я тогда тоже кого-нибудь возьму.
        -Зачем тебе кто-нибудь? Пиво попусту тратить.
        -Ты, однако, эгоист. Ты, значит, с Варькой, а я, значит...
        -И ты с Варькой.
        -Интересно. Так тебе-то вечером... А мне какой смысл?
        -Можно подумать, тебе не с кем вечером. Это от дневного пива не зависит. Впрочем, как хочешь.
        Никита поскреб квадратный затылок.
        -Ты прав. И так по уши в долгах. Пусть лучше они нас приглашают.
        Варька насупилась, когда узнала, что идут они втроем, но Тарас не обратил на это внимания. Тем паче что месяц назад, на прошлой луны боях, он вообще пообещал, что ходить будет без неё. Основательно тогда поругались. И два серебряных ногтя проиграл. Это сейчас она спасительница и лапушка, а тогда капризничала: мол, мало внимания обращаешь. Сточила в одиночку два флакона сбитня, и поначалу как-то не разбирало её, а потом вдруг разобрало, взяла третий, наклюкалась, визжала громче глины, швырнула на арену пустой флакон, за что, ежели поймают, двенадцать ногтей платить положено, хорошо, никто не стукнул. Моталась стража по трибуне, но не нашли, а когда уже расходились, ухитрилась встрять в компанию новослободских. Те и приставать-то не собирались, но она тогда, в пику Тарасу - в чем-то он, по её понятиям, провинился,- и глазки строила, и улыбалась плечиком наружу, чуть не на коленки усаживалась, а как приобняли её, начала целомудренно отбиваться. Причем агрессивно отбиваться - левой сбоку, правой снизу, со знанием дела, так сказать. Тот пацан сначала опешил, потом, конечно, завёлся, и Тарасу пришлось
добавлять, защищая её, непорочную. А вообще новослободскому зря попало - любой бы так же, и хорошо, что нормально обошлось. Отрицаловка тогда уже слетела, после боев народ вменяемый, нормальные рабочие пацаны. Потом могли и подружиться - ну, так, чуть-чуть, интерес по жизни разный, но в ухо, по уму, следовало засветить не только хватателю, но и Варьке, чтоб впредь прилично себя вела. Под конец она совсем разомлела, зюзюкнула ещё сбитня и что-то выдала про Лану - видно, сплетня дошла. И это она в отместку, так сказать. Тарас тогда честно сказал, что никакого флирта с Ланой у него нет,- умолчав, что эта стадия осталась в прошлом, обозвал Варьку дурой и зарекся строить семейную парочку. Поругались. Хотя, поди ж ты, он вот как-то всерьёз это запомнил, а Варька... Затаи она тогда злобу, не смогла бы ему жизнь спасти, даже если б захотела.
        Теперь конечно. Теперь пылинки придется сдувать. Кругом должен.
        Создатель, чего ж ему ещё надо? Девчонка чуть в могилу вместе с ним не закопалась, а он ерунду вспоминает. Тарасу стало стыдно. Маленько он и за себя порадовался: мол, совесть есть, не все потеряно.
        Впрочем, деликатности проявлять все равно не следовало. Женщину баловать - только портить.
        Трансляции можно смотреть хоть каждый день. И дешевле; но это, конечно, не то. А турнирные бои вживую - два раза в лунный месяц. Если праздник или большая жертва, бургомистр мог пустить добавочку, но случалось такое нечасто.
        На боях народ сбрасывает отрицаловку, взвинчены все, орут - потом, правда, вокруг как бы теплеет. Но в ухо получить как дважды два, так что ходить положено группой, хотя школяры везде так ходят, и цепляют их реже, чем стражников. Чем ближе стадион, тем гуще становилась толпа на улицах. И не только зрители - сновали продавцы различных сладостей, сбитня, зонтиков от солнца, хотя кому они нужны осенью-то, и прочей сопутствующей чепухи. Сбоку проявился знакомец, Пиня. Весьма настойчивый провожатый Вариной соседки. Как там её... Кличут Свинкой, но она на это обижается... Пинина зазноба, демонстративно не замечая Тараса, поздоровалась с Никитой и Варварой. Собственно, прямой соседкой Варьки она уже не была - Свинка переехала куда-то на другой этаж, окончательно освободив Тарасу пространство. Пиня был настроен миролюбиво.
        -Привет, цветная зелень.
        -Взаимно.
        Тарас ущипнул Свинку за бочок.
        -Здравствуй, соседушка.
        Та шмякнула нахала по руке. Пиня понимающе покачал головой.
        -Как здоровье? Ты чего-то смурной ходил,- сообщил он Тарасу и уточнил: - Может, случилось ли чего?
        Корявость оборота Пиню не смутила, Тарас покивал, принимая заботу как должное, но не собираясь эту тему развивать.
        -Всё нормально, пить надо меньше.- Школяр резюмировал шаблон высокой моралью.- Кто сегодня бьётся?
        -Карелы с пруссами,- ответил ему Пиня.- А потом медведи. Обещали ещё саксов пустить, но это как первый бой сложится.- Он вытащил из сумки флакон горячего сбитня и предложил круговую.
        Самое время мозги расслабить. Тарас отхлебнул хмельной сладости. Медовуха была хороша, не литовская подделка. Затем приложились Варвара, Никита, Варина подружка, и сам Пиня, довершив начатое, дососал сбитень. Пустой флакон он аккуратно примостил на бордюр. Топтавшийся рядом Никита приоткрыл полу школярского плаща и обнаружил высокое горлышко бутылки. Если уж такой сноб, как Никита, специально тащил бутылку, значит, она того стоила.
        -Давай уже на трибунах,- сообщил обозначившейся компании Тарас, забеспокоившись насчет места. Поторопиться следовало, иначе можно было оказаться на задворках. Прихватив у разносчика ещё пару фляжек медовухи, школяры - Пиня был с пятого курса - прошли в высокие Южные ворота.
        На арене уже лилась кровь - «рубленое мясо» полосовало друг друга крючьями. Смотреть там было не на что, техники боя ноль. Выпускали «фаршбойцов» для разогрева, само зрелище ещё не начиналось. На них тоже принимали ставки.
        Зрители продолжали рассаживаться, прихлебывая спиртное, устанавливая зонтики, ругаясь из-за мест и не особо обращая внимания на арену. В «рубленое мясо» попадали преступники и душегубы, слишком плохие бойцы, чтобы выставлять их против профессионалов. В настоящем бою могли участвовать только гладиаторы, свободные бойцы по найму, пережившие хотя бы один «фарш» преступники и воины - коль скоро провинность забрасывала их на арену. Их на разогрев не ставили, берегли.
        Все «фаршбойцы» были вооружены одинаково - металлической лапой с острыми крючьями, легко разрывавшими одежду и плоть. Каждый крючок, однако, изготавливался так, что нанести смертельную рану было сложно - разве что горло удачно зацепить. Сражались бойцы почти нагими, только повязка на бедрах да цветная каска, закрывавшая лицо сплошным забралом. Назначение её было двояким - не заливаемая кровью, она позволяла различать бойцов и лишала каждого зрения, так что бой становился унизительным и, с точки зрения толпы, весьма забавным.
        Когда «фаршбойцы» слишком разбредались, их подталкивали длинными острыми прутьями. Из группы выживали двое, редко трое - и каждый отдавал дань потехой и живительной кровью. Если среди приговоренных были душегубы, первые ряды занимали родственники невинно убиенных. Эти на сбитень не отвлекались, впитывая зрелище с первых минут.
        Иногда «рубленое мясо» «готовили» через «гуляш» или «потешки». Здесь правила были мягче, и пройти такой бой живым было проще.
        Случалось, погибали и гладиаторы. Сталь могла убить любого. Но попавший на арену душегуб, не обученный бою, имел меньше шансов, а в определенных приговором случаях его ещё и не «вытаскивали» знахари. Это было существенно, поскольку лечить раненых начинали быстро.

* * *
        Трибуны постепенно заполнялись. Лучшие места были уже заняты, некоторые специально так подрабатывали, занимая хорошие скамейки, а потом уступая их опоздавшим за несколько ногтей. Лишнего золота у школяров не водилось, поэтому они, работая локтями, протиснулись к самому краю стоячей, восточной трибуны и, притулившись к резному балкончику, приготовились смотреть. В проходах, лавируя меж нависавшими людьми, сновали продавцы, не успевая донести товар даже до середины. Ярко раскрашенные гулены, понимая, что сейчас на них никто не позарится, тоже протискивались вперед, уже не обращая внимания, как лежит помада. На специально отведенных углах игроки делали ставки. Серебряные таблички главного табло показывали букмекерскую вероятность.
        Все же столица - это хорошо, подумал Тарас.
        Конечно, в любом городе можно посмотреть проекцию боя, и даже яблоко, брошенное там с трибун, упадёт на тверской арене. Но что-то всё равно теряется. Одно дело, когда зрелище транслирует магия, и совсем другое - слушать дыхание, чувствовать поле возбужденной толпы, глаза бойцов, запах крови, отзываясь на каждый удар собственной кожей.
        В листках новостей бывали вялые кампании насчет сделать зрелища помягче, но... Покрытые шрамами профессионалы погибали не чаще гонщиков на ипподроме, охранных и воскрешающих заклятий здесь работала тьма. Да и разрядку оно давало такую, что чернь, пьяная и ленивая часть толпы, вечно ждущая удовольствий и не умеющая их зарабатывать, питалась играми почти как хлебом. Пробовали запрещать. Воспротивились все - и воины, потерявшие возможность блеснуть талантом, и холопы, среди которых начались волнения, и лишившаяся привычных развлечений знать, и даже сами душегубы. На арене оставался хоть какой-то шанс выжить. А так, милосердия ради, их начали просто вешать.
        Конечно, изъяны были. Например, один громила попадал на арену трижды. Каждый раз за убийство. И каждый раз, пробившись сквозь положенное количество боев, выходил на свободу и снова убивал. Укатали его только в четвертый раз, после целой вереницы трупов. Но большинство попавших на арену воров, бродяг и даже матерых душегубов, пройдя через этот кровавый пир, старались оставить прошлое.
        Глава 18
        Место для поединка было стандартным - тренировочный зал на первом этаже Башни. Андрей и Ладья не афишировали ссоры, но слухи, разумеется, расползлись. Почти все в Башне считали назревающую дуэль абсурдом, да и сами рыцари, чувствуя вакуум, что начал образовываться вокруг каждого из них, несколько поостыли, но отступать было уже поздно. Чтобы уменьшить количество зрителей, назначили время, совпадающее с боями на арене, но это не помогло.
        Оглянувшись перед боевой площадкой, Андрей увидел почти всё население Башни. Молчание было вязким, и его охватило нехорошее предчувствие. Ладья действительно считался очень сильным бойцом. Мощная фигура звеньевого виднелась в противоположном углу. «Хорошо, хоть женщин нет»,- подумал Андрей и потянул из ножен клинок. Ладья, двигаясь удивительно легко для своего веса, сместился к нему почти вплотную, заранее выигрывая часть пространства. Не запрещено, но очень полезно.
        -Вы готовы, Андрей?
        -Разумеется,- сказал рыжий рыцарь, и клинки соприкоснулись. В это мгновение дверь тренировочного зала хлопнула, но оба дуэлянта уже смотрели друг другу в глаза. Андрей сумел парировать несколько хищных движений звеньевого и провёл неплохой встречный, но Ладья отвёл его гардой.
        -Рапиры в ножны, господа.- Сталь в голосе Анны не оставляла ни малейшего варианта. За её спиной стояла Светлана.
        Ладья нехотя остановился. Андрей также опустил клинок.
        -Я не позволю вам друг друга искалечить.
        Ладья отрицательно покачал головой.
        -Анна, мы только начали,- сказал рыжий рыцарь, но молодая женщина, сверкнув глазами, как отрезала:
        -И достаточно. Клинки скрещены - миритесь. Иначе, обещаю, я дам победителю по морде. И буду драться с ним. А потом ему придётся драться со Светланой. На тех же условиях.
        На этот раз задумались оба. Андрей на всякий случай убрал в ножны клинок.
        -Госпожа, вы злоупотребляете правами прекрасной...
        -Да заткнитесь вы, Ладья. Вам вообще должно быть стыдно. Настоящий звеньевой.
        -Но он...
        -И он тоже хорош. Андрей, к чему было поднимать планку? Школяры - и те ведут себя разумней. Миритесь, пока не наговорили ерунды.
        Андрей пожал плечами. Ладья убрал в ножны клинок. Переглянувшись, они подали друг другу руки. Оба были смущены. Зрители, стоявшие неподалёку, вздохнули с облегчением. Один из молоденьких стремянных спросил у стоявшего рядом Димитрия:
        -А что, с ней так опасно драться?
        -Фехтовать с Анной? Всё равно что душить ягуара. Даже если задушишь, кишки останутся на земле.
        -Да не в этом дело, господа,- сказал рыцарь с серебряным значком.
        -Не в этом. Но и в этом тоже.
        -Я предлагаю всем пойти к арене и сделать ставки.- Олег благоразумно зафиксировал разрядившийся конфликт.
        -Я буду ставить против рыжего,- буркнул Ладья.
        -А я...- начал было Андрей, но Анна закрыла ему рот ладонью.
        А мы будем ставить против вас, Ладья. Но только ставить.
        Пруссы наступали сомкнутым строем - они ухитрились выстроить этот самый строй, хотя на арену их вышло всего двенадцать человек. Пруссы славились групповым боем, поэтому основной задачей карел было расцепить стальной прямоугольник. Командовал пруссами высокий светловолосый парень со шрамом на левой щеке. Отдавая приказ, он показывал мечом направление, и вся дюжина, как единый организм, тут же разворачивалась.
        Смотрелось это жутковато. Можно было себе представить, каково это для карел, которые рассыпались по арене, пытаясь убежать от стальной «черепахи», ощетинившейся мечами. Каждый из пруссов был укрыт тяжелой броней, в шлеме и с кожаным с металлическими пластинками щитом. Карелы, напротив, вооружения почти не имели - легкие луки с охотничьими стрелами, предназначенными для волка, не для человека, длинные дубинки, многие даже не обточены - настоящие, чуть искривленные древесные стволы, да пригоршня голышей - метательных камней, которыми кидаются и дети на улицах. У некоторых были топоры и ножи, но не у каждого.
        Сценарий назывался «Нападение отряда на деревню».
        Самой деревни, разумеется, не было - так, обозначили домики на заднем плане, а карел, предполагалось, застали врасплох. Но было их зато почти в три раза больше.
        Ширококостные, кряжистые, не слишком поворотливые, карелы казались плохо приспособленными для игры в догонялки. Пруссы действовали решительно и быстро - отсекая участок арены, устремлялись туда, стараясь хотя бы краем захватить, зацепить разбегавшихся мужиков, и иногда это получалось. Карелами командовал круглолицый здоровяк, быстро махавший руками, но слушались его плохо. Несколько раз подряд «черепаха» зацепила край сдвигавшихся «охотников», четверо из которых остались лежать на арене, а пятый смог вырваться из страшного кольца, зажимая разрубленную кисть, но только потому, что товарищи прикрыли его длинными дубинами. Стрелы скользили по броне, почти не нанося латникам урона, а на легкие уколы и удары голышей пруссы не обращали внимания. Вот одного из немцев зацепили дубинами сразу трое карел, но «черепаха» тут же развернулась, меняя край, карелы брызнули в стороны, а слегка помятый латник вернулся в строй. И тут же ещё один из
«охотников» попал в смертную западню - отступать на арене было неудобно, атакующий отряд лучше видел пространство. Парень со шрамом, прусс, показал движение назад, строй быстро попятился, и лучник, проскочивший за спины латников, оказался притерт к трибунам, бросил лук, попытался прокатиться в песке у самых ног крайнего мечника, но наткнулся на сталь, дернулся и замер. Кровь смешалась с золотым песком. Ещё несколько минут такого боя, и численное превосходство «охотников» окончательно сойдет на нет, подумал Тарас, и тогда пруссы просто вырубят оставшихся. Видимо, поняв это, круглолицый начальник мужиков заорал дурным голосом, привлекая внимание своей разношёрстной команды, и обеими руками показал на левый фланг пруссов, после чего и сам во главе общей свалки ринулся на этот край. Мечники сместились, уводя из-под удара крыло - очень трудно атаковать укрытый щитами строй,- и результатом истерической атаки стало ещё три трупа нападавших.
        -Все-таки эту гадость надо запретить.- Голос Варвары был брезглив и трезв, несмотря на выпитый сбитень.
        -А кто только что с трибуны орал? Типа выпусти ему кишки?
        -Я такого не кричала.
        -А что ты кричала?
        -Я кричала: давай или держись. Я хотела, чтобы тот мальчик живой остался.
        -Какой мальчик?
        -Молоденький карел, что в конце против двоих дрался.
        Никита почесал затылок.
        -Там вообще было без шансов. А ты осторожней с ней, Тарас. Как бы она не ушла к тому мальчику.
        -Типун тебе на язык, дурень. Ты точно перебрал сегодня.
        -А что?
        -Тому парнишке голову снесли, вот что.
        -Ох ты.- Никита, сразу протрезвев, зашептал отговоры сброса. Даже случайная фраза в таком пробое могла повредить.
        -Вот видишь.- Варвара была настроена категорически.- Одни неприятности.
        -Между прочим, тот парнишка, как и все почти карелы,- это бывшая банда Колеса. Они два года вокруг Лихославля ходили, резали всех подряд.
        -Там не только бандиты. Я читала программку.
        -Два вольнонаемных. Так знали, на что шли. И оба живы. На арене не так-то просто откинуться. Там такие заклятия и знахари... Это надо, чтоб основательно нашинковали либо голову снесли, как тому пареньку.
        -Все равно можно.
        -Конечно, можно. На то и арена. А ты понаблюдай разок за первым рядом. За родичами караванщиков, что Колесо за два года покалечил. Посмотри, какими глазами они на карел любовались.
        -И все равно. Можно просто повесить, в конце концов.
        -Правильно. Добрая какая. Ты самого бандюгу спроси, чего он хочет. Чтобы его просто повесили или четыре боя провести. Здесь у него хоть какой-то шанс. И почёт вместо позора. И вся кровь с арены, между прочим, на лекарства идет.
        -Тогда скажи мне комплимент,- сделала неожиданный переход Варвара.
        -Лапушка моя,- нашёлся Тарас.
        -Лапушка не катит,- сообщила Варька.- Что-нибудь...- Она сделала обольстительное движение бёдрами.- Как тебе моя талия?
        -Наклюкалась,- догадался Тарас.- Отличная талия. Мощная.
        -Ах ты...- Варька выгнула «когтями» пальцы, собираясь задушить своего дружечку прямо на трибунах.
        -Ладно вам. Они уже убрали,- сообщил Никита.- Сейчас медведи пойдут. Я, между прочим, на мишек пять золотых поставил.
        -Ну-ну. Любитель животных. Мишки тоже, между прочим, из шатунов да людоедов.
        -Это только втирают.
        -Хватит болтать, борцы за нравственность. Смотри, они уж на арену вывалились. Оп-па, глянь!- Тарас показал направление.
        -Что там?- Повинуясь движению Тараса, все посмотрели в сторону, но там лишь мелькнуло что-то непонятное.
        -Пацанчик однорукий калиту у боярина срезал. Ловко. Кстати, Пиня, проверь свой кишень. И ты, Свинка, тоже.
        На этот раз Варина соседка предпочла не обижаться, проверив наличный запас серебра. Всё оказалось в порядке.
        -А вы чего?- поинтересовался Пиня.- Али кишень с секретом?
        -С секретом,- вздохнул Тарас.- Пустой.
        День оказался хорош на удивление. Кроме медведей, бургомистр расщедрился и на саксов, что долго бились с китайцами на длинных копьях, и на огромных, невиданных в тверской земле змей. Выглядели твари жутко, но, как шепнул по секрету знакомый устроитель, яду у них не было, и могли они только душить. Змей было три, в специальной золоченой клетке. Их раздразнили длинными колючими прутьями так, что они чуть не сплелись в единый клубок, и тут в клетку ввалился бестиарий с длинным кинжалом. Впрочем, зрелище получилось не слишком эффектным. Оплести себя бестиарий не дал, но и на публику не слишком отработал - видимо, боялся заморских гадюк. Двум сразу снес головы, а с третьей уже поборолся, повалялся по золоченой клетке, но понятно было, что с одной-то, да без яда, парень совладает. Так и вышло - как только трибунам наскучило и они начали свистеть, смелый бестиарий полоснул кинжалом последнюю тварь, после чего, поклонившись недовольным зрителям, убежал за трибуны.
        -Вот все нормально, но с питонами этими полный отстой.
        -Да на тебя не угодишь. Старался человек, лабуду всякую из Южной Америки выписывал.
        -Лучше б наших рысей набрали. С этими по полу не поваляешься.
        -Ну, не угадал. Не всегда ведь угадаешь. Вон страусы в прошлый раз, вспомни.
        -Да, страусы - это да. Ещё сначала все смеялись, как, мол, с курями драться.
        -Ну. А там такие куры... Пинается, как лошадь. Золотистого тогда, по-моему, насмерть запинали.
        Бестиариев тоже различали по цвету касок.
        -Не, его потом откачали. Но на арене он не скоро появится.
        -Если вообще появится. И все равно медведи лучше.
        -Ладно, почти пришли.
        У самого густожития Никита вдруг потянул Тараса вбок.
        -Цветный, нам надо перемолвиться.
        -Не поняла.- Варька уперла руки в боки и собралась качать права.- Ты куда это моего парня поволок, на ночь-то глядя?
        -Варенька, ты иди пока, погуляй.- Никита махнул рукой в сторону густожития.- Он тебе позже достанется.
        Пиня и Варькина соседка, переглянувшись, пошли к воротам.
        -Чего-то я тебя не понял, Кит,- Тарас вступился за подругу.
        -Ну, в смысле, пусть идет отдыхает.
        -Никита, ты никак на солнце перегрелся? Чего это я должна одна домой идти?
        Никита помотал большой головой.
        -Все ранимые до невозможности. Куда там одна, вон уже, проводили до упора. Мне надо с Тарасом перемолвиться, так что, Варенька, я очень тебя прошу.
        Тарас озадаченно кивнул, поскольку тон его цветного не оставлял вариантов. Варька возмущенно хмыкнула и пошла по лестнице так, как и положено уходить оскорбленной женщине. Смачно шмякнула входная дверь.
        -Что случилось-то?- Тарас явно был расположен идти вслед за Варварой.
        -Пошли. В «Цепи» пошли, по пиву хлопнем.
        -Какое пиво? Сначала надо сбитень слить.
        -Вот. Сбитень сольем, пиво зальем. Есть разговор, цветный. Есть у меня одно предположение.
        -В «Цепи» так в «Цепи»,- не стал упрямиться Тарас.- Предположение у него есть..
        А денежка у тебя есть?
        Никита молча показал пригоршню серебряной мелочи, и Тарас вспомнил, что он поставил кое-что на пруссов.
        -Отлично. А то у меня только два золотых.- Они уже свернули на тропинку - дорога в «Цепи» вела за овраг, через деревянный мосточек, когда Тарас все же надумал проявить благоразумие.- Может, тебе лучше долги отдать?
        -Такой ерундой я всё равно ничего не покрою,- резонно заметил Кит.- По долгам придется папика доить, ты за это не расстраивайся.
        -Да мне-то,- ухмыльнулся Тарас.
        Глава 19
        Официально пивная носила дурацкое имечко «Цветень». На вывеске красовался веселенький чурбанчик в ромашках, символизирующий то ли весенний месяц, то ли просто лесной пенек. В народе, и особенно среди школяров, употреблялось самоназвание «Цепи», поскольку столы здесь не стояли на ножках, а были по углам, четырьмя цепями каждый, подвешены к потолку. Выглядело это весьма колоритно, мощно, как кремлевская трапезная. Два полуподвальных зала с высокими горизонтальными оконцами, каждый на шесть больших столов, в любую жару наполняла приятная прохлада. Зимой здесь ставили масляно-факельный подогрев.
        Друзья заказали пива, уселись, и Никита вытащил из-за пазухи настоящую драгоценность. Синхронизирующий кристалл.
        -Ух ты...- Тарас даже не пытался скрыть восторга.- Дай подержать.
        -Держи.- Никита не разделял его радости.
        -Настоящий?
        -Ну, понятно, настоящий. Что ж я тебе, лапшу втирать буду? Самый что ни на есть.
        Тарас отхлебнул пива, осушив почти половину кружки.
        -Первый раз вот так вот вижу. Их же, шут... Сколько ж он стоит?
        -Полсотни ногтей стоит. У отца ещё два таких. Ему по должности положено.
        -Чего-то я тебя не пойму.
        -Мы с тобой его сейчас потратим.
        -Зачем?
        -Затем. Чтобы я спал спокойно.
        Тарас допил пиво. Вышел на минуту, подготавливая ёмкость к следующей порции, и помотал головой.
        -Объяснись, пожалуйста. У нас с тобой долгов немерено, а ты такую вещь собираешься в пивной тратить. На кого, интересно?
        -На тебя, брат.
        -Погоди. Эти кристаллы потом как свидетельские показания идут, так?
        -Именно. Я хочу зафиксировать одну картинку из твоего прошлого. Прокрутить эпизод, так сказать.
        Тарас хмыкнул.
        -Там было достаточно бурных развлечений.
        -Да не трепись ты, балабол. Я серьёзно. Сосредоточься лучше, сейчас вспоминать будешь. Я хочу знать, во что мы встряли.

* * *
        -Куда ты едешь, дурень!.. Куда ты... А, твою мать.- Глухой удар слился с последней фразой, экипаж тряхнуло, да так, что Тарас приложился головой к стене. Благо всё внутри тканью обито, было бы больнее.
        Ускорился, блин. Только деньги потратил. Чувствовал, что не надо извозчика брать.
        Экипажи стояли, сцепившись осями, одно колесо чуть не насквозь пробило другое, причем очевидно было, что виноват в этом не Тарасов кучер, а мордастый парень, разодетый в шелк. И беретка у него с павлиньим пером, красавчик. Извозчик уже слез, вытащил монтировку и пытался отцепить свою карету от встречной, на которой одни резные диски стоили столько же, сколько весь его потрепанный экипаж.
        Парень спрыгнул на мостовую, потянувшись, и было в его кошачьих движениях столько наглости, что извозчик поубавил тон, а потом и вовсе перестал браниться, хотя полоса была его и что здесь делала чужая карета, было непонятно. Но, видно, не первый год мужик на облучке сидел, понимал, что компенсации тут не дождешься. Ноги бы нормально унести.
        Не получилось.
        -Ты, быдло, куда прешь?
        -Я же по своей...
        -Куда ты прешь, я тебя спрашиваю?- Парень медленно подходил к извозчику, поигрывая желваками, и ясно было, что добром это не кончится.
        -Я по своей, а куда ты...
        -Я тебя, баран, спрашиваю, куда ты прешь? У тебя что, денег много?
        -Я по своей...
        -Или здоровья? Или ногти за день отрастают?- Парень уже нависал над извозчиком, который был в полтора раза меньше, так что в исходе стычки, в общем, сомневаться не приходилось. Из узорчатых, инкрустированных серебром окон лениво поглядывали двое. Их кучер, чувствуя молчаливую поддержку господ, поднял руку, ещё не на удар, просто пугая, но в этот момент маленький извозчик извернулся, выдергивая из колеса монтировку, и с традиционной русской фразой: «Да пошел ты»,- врезал детине стальной осью в пах и тут же сцепленными в замок руками добавил по загривку.
        Уже через секунду берет лежал в грязи, а кучер валялся рядом, ещё не понимая, как ему будет больно приходить в сознание. Извозчик пнул мордастого в бок и снова ковырнул колесо монтировкой. Кареты наконец расцепились. Из богатого экипажа вышел один из пассажиров.
        -Ты зачем ударил моего кучера, хорек?- Властный голос человека, одетого в чёрный бархат, заставил извозчика вздрогнуть и как-то странно присесть. И без того невысокий, теперь он казался совсем маленьким, каким-то крохотным и унизительно покорным. Не как раньше, когда он просто связываться не хотел, но ещё прятал зубы, а реально покорным, так что казалось, вели ему чёрный подползти на брюхе, и подползет. Не в силах более оставаться нейтральным, Тарас тоже выбрался наружу.
        -Вы же всё видели.- Внутри у школяра позванивало напряжение, смешанное со страхом, но и лихость какая-то несла, он знал, что бояться этих расписных богатеев себе не позволит, хотя чувствовал не просто спесь - дыхание магической силы, которое шло от пассажиров дорогой кареты.- Извозчик не виноват, виноват именно ваш кучер.
        -Я что, спросил тебя, кто здесь виноват?- Чёрный повернулся лицом, и Тарас против воли попятился. Одернув себя, он принял максимально независимую позу и сообщил:
        -Магическое воздействие на простолюдинов безопасно. Это признак слабости, а не силы.
        -Школяр, что ли?- Чёрный подошел вплотную к извозчику и поднял его за шкирку, как поднимают нашкодившего кота.- Когда я буду нуждаться в оценке своих действий, радужный болван, я тебе сообщу.- С этими словами он несколько раз хлестнул извозчика по лицу, так что голова бедняги, дергаясь при каждом ударе, моталась из стороны в сторону. Из безвольно разжавшихся пальцев выпала монтировка, руки повисли, как если бы полностью лишились костей.
        -Патруль!!! Зовите патруль!!!- закричал сбоку истошный женский голос, но Тарас не обернулся.
        -Лови, урод,- сообщил он чёрному и махнул рукой, кидая мощную бытовую плюху - можно было и поумнее заклятие сложить, но сработал рефлекс уличной драки. Чёрный не глядя отвел удар, самого его даже не качнуло, и Тарас, растратив попусту запас своей очень небольшой силы, с тоской подумал, что зря он связался с этими парнями, и больше он ни о чем подумать не успел.
        Его противник сделал неуловимое движение запястьем - и Тараса скрутило так, будто здоровый жлоб сзади вывернул руку.
        -Тебя где воспитывали, хорек? Ты почему нарушаешь чужую беседу?
        -Да пошел ты...- сказал теперь школяр, пытаясь вырваться из невидимого захвата, но магическая формула простонародья не помогла, и тугая боль хлестнула через руку куда-то под глаза.
        -Я не расслышал тебя, недоносок.
        -Сам недоносок.
        -Рыцари, рыцари, сюда, сюда, здесь человека убивают!!!- Женский голос слышался сверху и сбоку, может быть, с балкона, Тарас почти увидел, как машет руками тетя, и подумал, что никогда раньше не ждал рыцарского патруля.
        -Ты, кажется, собирался что-то сказать?
        Тарас хотел схамить, но боль полыхнула ещё сильнее, даже слёзы навернулись, чёрная тварь. Невидимые тиски сзади качнулись, и неожиданно для себя школяр упал на колени, стервенея и от унижения, и от боли.
        -Пусти, гад. Я уже понял, ты сильнее.
        -А раньше ты об этом думал, когда ручонками махал?
        -С вашей высоты как-то даже гребостно... Вы же маг...
        -Ну, если ты извинишься и поцелуешь мне руку...
        Встречное предложение Тараса было значительно более грубым.
        Очнулся он от того, что его поливали водой.
        Никита вытащил из-за уха синхронизирующий кристалл.
        Некоторое время он молчал, медленно прихлебывая пиво. Тарас, под впечатлением вновь пережитого, разминал правую кисть. Боль как будто появилась снова. Может быть, так оно и было. Превозмогая себя, Тарас скрутил голову сушёной рыбке. Добраться бы... Но не добраться. Это он ощущал каждой клеточкой обожженного магией тела.
        Наконец его цветный резюмировал:
        -Завсегда ты в чужую историю встрянешь.
        Тарас задумчиво кивнул.
        -Теперь чего уже. Теперь прорвались.- Он сноровисто вскрыл рыбке брюхо, разделил ребра и в несколько движений снял кожу вместе с чешуей. Никита молча следил за препарацией.
        -Ты считаешь, я не прав?
        -Прав, конечно. За тебя мне стыдно не было, и показать запись можно кому угодно. Но, думаю, мы с тобой хорошо попали.
        Тарас впился крепкими зубами в ребра, затем отхлебнул пивка. Он переживал меньше своего цветного.
        -Ничего. Все ж таки обошлось.
        -Сварог не выдаст - свинья не съест,- хмуро сказал Никита.- Но это пока.
        Тарас с видимым удовольствием сделал ещё несколько глотков. Последние дни он порозовел, к нему возвращался вкус к жизни.
        -Вот и ладушки. Думаю, этим вся бодяга и закончится.
        Никита с сомнением покачал головой.
        -Я видел того, в карете. Ты, наверное, и внимания на него не обратил.
        -И что?- Тарас действительно плохо запомнил парня в карете.
        -Они были парой. Цветной парой. И мне кажется, это были валчи.
        Тарас поморщился. Про валчей он слышал много всякой всячины, но особо эти легенды не сортировал. В Твери можно было жизнь прожить и ни разу с этими уродами не встретиться.
        -И что же?- Рыба начала споро разбираться на плавники и мясные волокна.
        -А то,- Никита допил пиво, но, похоже, только протрезвел от последней порции,- что в покое они тебя не оставят.
        Молчаливый вопрос Варьки Тарас проигнорировал. Его подруга всё ещё сердилась.
        -Слушай, весь день только пиво, нет ли у нас чего-нибудь... После боёв так есть охота,- ловко ушёл от разборок школяр. Хозяйка комнаты пихнула его в спину, и Тарас понял, что на этот раз успел вовремя. На столе дымилась сковородка, полная восхитительной смеси жареной картошки и лука со свининой. В баночке томилось несколько соленых огурцов. Зная манеру своего парня, Варя не стала перебарщивать с сервировкой - отложила себе немного аппетитного жарева, пододвинула ему сковородку и пошла ставить чайник. Стол между тем оставался в поле зрения хозяйки. За несколько мгновений её отсутствия Тарас дважды промахнулся - его наглая вилка вместо сковороды скользнула в тарелку и подцепила там кусочек поподжаристей.
        -Ай-ай-ай,- попыталась укорить его Варька, но это плохо получилось.
        -Чего, картошки жалко?- уничижительно спросил Тарас.
        -Да нет, не жалко, но...
        -То есть не жалко?- снова спросил Тарас, цепляя ещё кусок для верности.- Мне ведь нужно силы восстанавливать.
        -Не жалко. Мне для крокодилов ничего не жалко.
        -Ну, вот я и взял. Я знал, что тебе не жалко. Мне нужно понажористей питаться,- объяснил школяр.
        -Мне для тебя и полной сковородки не жалко.- С этими словами Варвара взялась за деревянную ручку и замахнулась на Тараса так, что школяра и стол щедро обсыпало картошкой.
        -Огурчик хочешь?- как ни в чем не бывало спросил Тарас, невинно хлопая ресницами. В пальцах у него крутился зелёный огурец в пупырышек, на волосах лежали два поджаристых ломтика.
        -Совести ни на ноготь.- Варя шмякнула об стол сковородкой, смахнула с Тараса картошку и впихнула её ему в рот.- Ешь, крокодил. Понажористей.
        Школяр, жуя, сгреб все, что ещё было возможно, в зону активности своей вилки, быстренько порезал огурец и проложил его кружки по краешку, а затем щедро отложил Варваре почти половину.
        -Понял. Сделал глубокие выводы. Три дня мою посуду. Аки пчёл.
        Варя только вздохнула. Тарас благостно открыл рот наподобие птенца. Варька пихнула туда кусок картошки. Благодарно жуя, Тарик подтянул себе свининки.
        -А будешь дальше шляться со своим Никитой...- Его подруга попыталась развить локальный успех.
        -Лебёдушка, закрой свой клювик,- безмятежно сказал Тарас. Дожевал кусок, вытер губы и поцеловал Варькино плечо, с которого уже стянул халатик. Та возмущенно его отпихнула и независимо уселась на кровать.
        Закинув ногу на ногу.
        В результате горячее доели холодным.
        Глава 20
        На практике отрабатывали пальпирование струн. Уловить нюансы столь тонкого движения очень сложно, но в Колледже существовал особый кабинет. В центре на специальном возвышении инструктор показывал тему. А его активированные ощущения передавались каждому из находящихся в классе школяров. Повторить, однажды почувствовав, намного проще. Подключалась так называемая мышечная память.
        Аффектация внимания, теплый шарик, колючий шарик, растереть руки, сложить их лодочкой, медитационный вдох, выдохнуть холодом, мысленно напиться, пальцовка, перещелк... И вот она, под ногтем... Соскочила. Тарас взмок, но со второго раза как будто получилось. По третьему получилось точно. Кроме всего прочего, такая
«молчаливая» практика хорошо сохраняла информацию - объяснить это движение словами было практически невозможно.
        Когда школяр почувствовал, что струна отработана, он зафиксировал пасс специальной иглой - для этого требовалось проколоть палец, выдавить каплю крови, смешать с радужным порошком и втереть в дёсны. Поначалу пёстрый или бесцветный порошок постепенно набирал определённый цвет, с каждым годом становившийся всё более отчётливым. У Тараса и Никиты это были фиолетовый, лиловый, иногда сиреневый оттенки.
        Школяр осмотрелся. Кроме него, с заданием справились ещё трое. Остальные продолжали пальпировать, сосредоточенно глядя на инструктора.
        Следующим по расписанию было право.

* * *
        -Одно из основных отличий рабства второго рода - это отдаленная от конкретных людей «книжная законность». Многие государства Европы прошли через это убожество. Указы, подуказы, толкования к ним множатся и составляют десятки, сотни специальных томов. Разобраться в них простому человеку невозможно, потому появляется каста профессионалов, «специалисты», которые не занимаются более ничем другим. Так называемые юристы. Это особый цех, защищенный не только профессиональной этикой, как любая специальность, но и законом, поскольку именно эти ребята курируют его толкование. Простой человек в суд почти не ходит - понимает, что свои интересы надо защищать самому, а государство в этом деле не помощник. Любому государству до простого человека дела нет. И нашему тоже. Почему?- Лектор указал рукой на длинноволосую девушку, та с готовностью подскочила.
        -Потому что государство заботится о своих интересах, как и положено любой системе, желающей сохранить самое себя. Интересы холопов защищаются только в том случае, если совпадают с интересами государства.
        -Правильно,- кивнул лектор.- Но сегодня приходится слышать и другое мнение. Мол, мировой судья - это слишком просто, присяжные линча не всегда разбирают нюансы и руку отрубить могут вовсе не тому человеку, который виноват. И это действительно иногда происходит.
        -Сплошь и рядом,- буркнул рыжий школяр на первой парте.
        Лектор, явно настроенный на дискуссию, жестом предложил ему подняться. Тот встал.
        -Сплошь и рядом несправедливость. У нас рыцари руки рубят за малейшее что угодно. Ковригу хлеба спёр - виноват. И всю жизнь без руки. А ваши присяжные линча, то бишь местная толпа, недавно чуть не повесили парня, который просто попал под раздачу. Убийца удрал, а пацан курицу резал и вышел с ножом, да руки в крови. И всё. Потом, правда, разобрались, выпустили. Так он за два часа седой стал, и глаз у него дергается, дружок мой, со двора. Разве так можно?
        -Очень хорошо. Интересно, а что бы вы подумали, преследуя душегуба, которого, как я понял, увидеть никто не успел, и наткнувшись на мужчину с окровавленным ножом и руками? И мировая пауза сработала - парня отпустили. Седые волосы в такой ситуации не самый худший результат. А насчет ковриги хлеба, сударь, так у нас в городе можно не только хлеб, всё что угодно на прилавках на ночь оставлять, что на базарах и делают каждый вечер. Только плёночкой от дождя прикрывают. Можно одежду сушить и не бояться, что её утащат. Коляски детские не воруют вообще никогда. И ещё много чего можно, о чем вы не задумываетесь, поскольку это для вас привычно, а это, молодые люди, далеко не везде так. И несколько отрубленных рук - у воров или бандитов - это не слишком высокая плата за спокойствие в городе.
        -Все равно. Всего не предусмотришь, мировой судья может столкнуться с ситуацией, которую можно истолковать двояко. И непонятно, как правильно. Вот в римском праве все было расписано до мелочей, до малейших нюансов. И все работало. И поговорка у них была классная - пусть Рим горит, но торжествует юстиция.
        -Отлично. Сядьте пока, сударь, будем разбирать ваше возражение по пунктам. Действительно, многим наша система судопроизводства кажется слишком простой.
        -Да её вообще не существует!
        -Я же попросил вас сесть, юноша. Прерывать старших очень невежливо, и в следующий раз я напомню об этом совсем иначе. Итак. Приговор местных присяжных считается окончательным и выносится незамедлительно. Приговор может быть любой. Жениться на обесчещенной девушке - если она сама, конечно, приемлет такой вариант, отрубить насильнику голову либо что-нибудь другое, отправить на арену во искупление, на общественные работы, штраф в пользу общины, штраф в пользу пострадавшего - присяжные линча разбирают дело сразу и за один-единственный день. Присяжных выбирает общество, это уважаемые люди, и всякая месть в их адрес считается позорной, почти как месть в отношении родителей. В случае спорных ситуаций, когда дело требует дополнительного расследования или спровоцировано стражей, в дело вступает мировой судья. Он защищен должностным заклятием и также никогда не является объектом мести, к чему вы все давно привыкли, а это важно, и не везде это так. Судья решает любое дело «по справедливости». Судья знает множество местных нюансов, знает подноготную района, в котором живет, и его решение обычно,- лектор
поднял руку, останавливая рыжего паренька, что пытался что-то сказать,- все-таки соответствует общественным понятиям о справедливости. Наибольшие нарекания здесь вызывают широкие права судьи. Практически он единолично решает, виновен человек или нет. Конечно, остаются недовольные. Иначе бы не было этой самой спорной ситуации. Альтернативой выступает сложный, многотомный закон, который предписывал бы то или иное наказание за каждый проступок, учитывая, как в римском праве, всё до мелочей. Звучит неплохо. Но на практике, напомню, Рим всё-таки сгорел. И подобное крючкотворство - один из признаков упадка государства. Попытка всё регламентировать вовсе не добавляет справедливости, она её душит. Чем сложнее закон, тем труднее в нем разобраться. Огромное количество молодых и здоровых людей, вместо того чтобы работать на пользу общества, будут изучать и трактовать законы. Они потратят на это всю жизнь, у них не будет другой работы, они повиснут на шее общества увесистым балластом, поскольку люди это умные и жить предпочитают хорошо. Проще говоря, кушать они будут то, что приготовили другие. А они будут
истолковывать спорные ситуации. И в конечном-то итоге всё равно истолковывать закон будет конкретный человек со всеми своими слабостями и пороками! Только в нашей стране он честно берет на себя ответственность за решение, он может быть проверен заклятием лжи, наказан и даже сослан на арену. Редко, но среди судей попадаются проходимцы. А в многотомном книжном праве юрист, истолковывая противоречивые параграфы, уходит от ответственности, прикрываясь той буквой закона, которая выгодна ему в данный момент. Поверьте мне, в целом это омерзительно. Истина никого не интересует. Человек может получить чудовищное наказание за ту же ковригу хлеба или, наоборот, выйти на свободу после убийства, да ещё так, что к нему не будет никаких претензий. В конечном итоге таким законом просто управляют деньги.
        -А что более справедливо?- Рыжий прорвался наконец с вопросом.
        -А что есть справедливость?- спросил в свою очередь лектор. И сам же себе ответил: - Справедливость - это устоявшаяся форма общественных отношений. В каждом обществе она отлична. В каждом столетии своя. Поэтому закон, записанный на бумаге, - это мёртвый закон. Его необходимо обновлять и корректировать. Именно это делает книжную юриспруденцию фатально сложной. В нашем обществе мировой судья априори владеет ситуацией. Он в ней живёт. Во время войны, во время чумы, в праздники - всё надо прикладывать к конкретике и отвечать за своё решение, не прикрываясь книжным параграфом.
        Тарас поднял руку. Лектор сделал знак говорить.
        -Мне непонятно, при чем здесь рабство? Кто здесь рабы, а кто рабовладелец?
        Лектор кивнул, принимая вопрос.
        -Два вида рабства существовали на земле. Древнее рабство, как вам известно, основано на принуждении, личной несвободе, полной потере самостоятельности. Хозяин решал, жить рабу или умереть. С кем именно будет спариваться принадлежащая ему особь, что будет сегодня кушать и будет ли есть вообще. Где работать, когда спать и многое другое. Затем сменилась целая эпоха. Империи разрушились, и граждане стали считаться свободными людьми. Но только формально. Рабство второго рода характерно тем, что отсутствует конкретный рабовладелец. Его якобы нет. На его месте стоит вся машина государства. Оно решает те же вопросы, полностью владея своими гражданами. Оно решает, какая форма семьи приемлема для граждан, а какая аморальна, и с какого возраста юноша и девушка имеют право друг с другом спать. Оно выдаёт патенты на ту или иную работу. Оно может лишить человека жизни или посадить в зиндан за нарушение своих приказов. Многотомные законы сложны, и обвинить в их нарушении можно любого. Виновны все. А судят тех, кто попался или не угодил власть имущим. Да, степень свободы граждан несколько возросла. Но ситуация
осталась прежней. Эта невидимая уздечка порождает массу бытовых неурядиц. Государство по своей прихоти объявляет войны и обязывает жителей принимать в них участие, не интересуясь, хотят они этого или нет. Государство создает системы налогообложения, регулируя потоки товаров и продуктов, запрещая что-то вообще, а что-то до определенного возраста.
        -А что в этом плохого?- На этот раз руку вскинула светловолосая девушка и встала. По правилам Колледжа это означало, что она вызывает преподавателя на дискуссию. Сонный голос лектора блеснул раздражением.
        -В этом нет ничего плохого и нет ничего хорошего. Это просто описание системы, существовавшей ещё в прошлом столетии в некоторых странах Европы. Пример - регулирование питания, так сказать, подчиненных особей.
        -Но, может быть, этот продукт вреден. Может быть, его стоит запретить.
        -Запретить вы можете рабу или собаке. Равный вам человек решит всё сам. Расскажите ему, что вы знаете о вреде или пользе. Но не принимайте за него решение. Даже если оно кажется вам очевидным.
        -А дети?
        -Дети растут в семье. За них всегда отвечают родители.
        -Но... Вы называете этот строй вторичным рабством, а ведь люди этими законами были защищены. Они жили, любили, работали, рожали детей. Может, им было лучше, чем нам?
        -Хороший вопрос.- Голос лектора был скучен, почти тосклив.- Вы, барышня, демонстрируете умение думать. Попытаемся продолжить вашу, с позволения сказать, мысль. Как вы считаете, обычному рабу доводилось жить, любить, работать? Рабыням рожать детей?
        -Да, конечно. Но...
        -Значит, подобные качества мы не можем считать отличием. Эти функции обеспечивает любая общественная система. Абсолютно любая. Качество обеспечения разное, но это уже отдельный вопрос. Мы сейчас разбираем признаки рабства. А это, извините, не уровень жизни, а признаки личной несвободы.
        -Но люди были защищены. У них были права. Государство, например, карало убийцу. Я читала древнее германское право.
        -Всё верно, барышня, всё верно. Всё изложено верно, вот только вывод вы делаете не тот.
        -Объясните.
        -Разумеется. Хозяин тоже защищает своих рабов. Любой человек защищает своё имущество. Это нормально. Но - именно хозяин. Сам раб защищаться не мог, во всяком случае, оружие носить ему не дозволялось. Только в сопровождении хозяина мог следовать вооруженный раб-охранник. Как собака на поводке. Во вторичном рабстве мы видим те же признаки несвободы. Простые граждане - лектор выделил слово «граждане» саркастической интонацией,- не имели права носить оружие. Это привилегия стражников, специально обученной милиции и прочих охранных служб. Гражданам в этом отношении не доверяют. Иногда, после унизительной бюрократической процедуры, оружие разрешалось носить и так называемым свободным. Но дело даже не в этом. Вы справедливо сказали, что за обиду, нанесенную гражданам, карало государство. Вы считаете это признаком «защищенности». А на каком основании, позвольте вас спросить, государство присвоило себе право карать? Поставьте себя на месте отца, у которого убили дочь или сына. Представьте себя на месте избитого или униженного человека. Нужна ли ему месть по закону? Ведь закон - очень скользкая штука.
Добиться правосудия во все времена и для всех народов было нелегко.
        -Нужна. Человек не всегда может защитить себя сам.
        -Правильно.- Лектор поднял палец вверх, фиксируя внимание аудитории, хотя в зале и так стояла тишина.- В том случае, если сам не способен, должны существовать структуры, желающие ему помочь. Иначе можно будет безнаказанно обижать вдов, стариков и детей. Это так. Но есть и право сильного, которое отбирается государством. Ведь потерпевший не всегда слаб. В его груди бурлит желание боя, он хочет справедливой мести, он готов разорвать насильника голыми руками. Но он раб системы. Он не имеет права на ответный удар, он обязан пойти и пожаловаться стражнику. Даже справедливая месть карается законом, как, к примеру, укус неразумного животного. Это унизительно для любого мужчины. Государство присваивает себе исключительное право карать виновных, да и право определять степень их вины. Таким образом, реально потерпевшей стороной становится государство. Оно, а не обезумевший от горя отец, определяет степень вины насильника.
        -Но отец ведь обезумел от горя, как он может решать...
        -Да как ему угодно!!!- В голосе лектора неожиданно сверкнула сталь.- Как решит, так и будет. Он отец, и если у него погиб ребенок... Не лишайте его права карать. Это неправильно. Это жестоко. Впрочем, мы отвлеклись от конкретики. Итак, государство берет на себя труд наказывать виновных. Повреждена его неявно обозначенная собственность, которой являются якобы свободные граждане. Реальную дееспособность проявляет, таким образом, именно государство, а граждане имеют возможность жаловаться ему на обиды, ровно так же, как раб жалуется хозяину, если кто-то побил его на улице.- Лектор сделал паузу и отхлебнул воды.- Не степень защищенности, не уровень благосостояния, не возможность воспитывать детей определяют рабство. Можно быть нагим и свободным. Можно быть богатым, иметь хорошую работу, вкусно питаться, но оставаться рабом. Кстати, о правах. Рабовладелец содержал своего раба в старости. Выбросить его на улицу считалось постыдным. Как, допустим, престарелого родственника.
        -Но ведь случалось и такое.
        -Случается всякое. Люди бросают и детей, и жён, и родителей. Но это нонсенс. А мы говорим об общественной норме.
        -А государство?
        -Государство своих рабов не слишком балует. Когда холопы перестают быть ему полезны, они прессуются в шлак. В переносном смысле, конечно. Но рабы обычно вполне довольны своим положением. Самое главное, им не нужно принимать решения. Что-то решать - это признак свободы.
        -Но если все будут соблюдать книжный закон...
        -Закон всегда соблюдают только слабые. Они ищут в нём оправдания своей слабости и своему бездействию.
        -Но и сегодня то же самое.
        -Да. Отличие только в том, что наша система не лицемерит. Судьи отвечают за свои решения. А любого подлеца можно призвать к ответу. Хотя бы через поединок.
        -Так что же лучше?- Девушка наконец опустилась на своё место.
        -Сегодня каждый решает сам. Но это сегодня. Когда есть возможность такого выбора. Когда несчастной вдове достаточно обратиться к рыцарскому патрулю, чтобы у неё появились десятки закованных в сталь защитников. У нашей системы много изъянов, но рабства в ней всё-таки нет.
        Девушка снова встала.
        -Извините. Но вот с армией. Государство - оно ведь должно защищать своих граждан. Ну, хотя бы от другого государства.
        -Чтобы не бояться чужого дракона, заведите своего собственного. Вы знаете, барышня, если человек принимает осознанное решение идти воевать, он действительно воюет. И в бою стоит пятерых, загнанных в дружину насильно. А когда граждане отдают в рекруты детей против воли... И при этом продолжают считать себя свободными людьми... Вдумайтесь. Отдать своё дитя, но считать себя свободным.
        Глава 21
        Муха мягко потянул кишень, но неудачно. На его беду, купчина полез за деньгами, да так, что скользнул пальцами прямо по его руке. Реакция у мужика оказалась отменной - поймать Муху он, понятно, не поймал, но не хватило к тому самой малости, цапнул у ворота воздух. Муха, извернувшись, юркнул в толпу, да не тут-то было. Хреновый был сегодня день. Как-то сразу не получилось затеряться, пьяный мужик попробовал загородить ему дорогу, но тут Муха, оттолкнувшись в прыжке от забора, просто сшиб мужика с ног, даром что тот был в два раза больше. Народу на базаре было мало, так и тот расступался, пальцами тыкали, кричали и свистели уже с разных сторон. А у обрыва к Тьмаке, последнего его пути отхода, как раз шёл наряд городской стражи. Эти кинулись навстречу, как волки на зайца.
        И Муха, спихнув крышку, прыгнул в сточный коллектор. Прямо в дерьмо, вытекающее из трубы. Один из стражников, совсем они были близко, разрядил ему в спину двуствольный мушкет, пули цвякнули о камень, да только Муха уже забрался в самую глубь, завернул глубоко в трубу, под туалеты, что стояли на базаре, и теперь, по уши в нечистотах, думал, что делать дальше.
        Вылезать отсюда было некуда - в одну сторону очистные, да туда и не пролезть мимо открытой крышки, а в другую - тупик, туалет, источник всей вони. Сверху слышались голоса, а сбоку то и дело раздавалось характерное журчание. Муха обшарил рукой осклизлые каменные стены. Сплошные, ни единой дырки. Постепенно глаза привыкали к темноте, и он понял, что вокруг действительно стена. А это означало...
        Если только полезут следом... Неужели не погребуют?.. Муха попытался прислушаться, но все звуки заслоняли разговоры в туалете. Что там сзади происходило, не было слышно. Вроде кто-то... Нет, это крышку на место привалили. Небось запах не понравился. Если только купчина подаст жалобу... Им даже лезть сюда не надо, поставить у люка пост и спокойно ждать. Всё равно когда-нибудь вылезет. Муха изогнулся, примащиваясь, чтобы удобнее стоять. Каменный свод не давал разогнуться, зато дерьма под ногами было не так уж много - всего по щиколотку. Но вонь такая, что пацанчик уже начал задыхаться.
        Вот это попал. Давно надо было в лес к Хвощу уходить. Шустрил бы сейчас в разведчиках. А тут весь в дерьме... Так оно ещё ладно, а вот к ночи, гляди, и башку оттяпают.
        Руку Мухе отрубили ещё в прошлом году, а следующей, по закону княжества, рубили голову.
        -Давай пошевеливайся. Потерпишь. Давай на улицу, кому сказал.- Судя по интонациям, в туалет зашли стражники. Муха опёрся культей о камень, наклонившись, чтобы удобней было слушать.
        -Не, отсюда тоже не достать.
        -Да там, может, ещё отводы есть.
        -А может, и нет.
        -А если есть? Попусту мараться.
        -Крысу проще поймать. Если есть отвод, он уже знаешь где...
        -Надо взять гадёныша. Всё время тут промышляет.
        -Ну давай, возьми. Он уж колчерукий. Если у него пистоль за пазухой...
        -Да нет у него ни хрена.
        -Всё равно в дерьмо лезть неохота.
        -В караулке потом оборжутся.
        -Давай, Кирюха. Тебе медальку дадут.
        -Да пошёл ты. Подождём. Сам вылезет.
        Муха понял, что сейчас к нему никто не спустится. Да и тесно здесь было, даже ему тесно. Неужели купец таки нажаловался? Сука. Если бумагу накатал, точно выставят пост. Тогда хана. Муха почувствовал, как внутри всё похолодело. Получалось, его жизнь зависела от неизвестного купчины. Но, может, поленился... Али решил, что хватит с пацана, и так в дерьмо окунули... Если постоянного поста не будет, надо подгадать так, чтобы не было стражи. Они тут часто ходят. А теперь, видно, конкретно будут ждать. Муха решил вылезти аж на следующую ночь. Вроде придышался..
        Терпения, однако, хватило ненадолго. Уже к вечеру пацан решил рискнуть и вообще не дожидаться темноты. В конце концов, ждут его именно к ночи. А то ещё люк завалят..
        С трудом откинув крышку - пришлось упереться спиной и толкать ногами, с крышки скатилось здоровенное бревно,- Муха вывалился в ослепивший глаза вечер. Вонючая его фигура стремглав понеслась к обрыву, но не к реке, хотя Тьмака была совсем рядом, а к густому кустарнику, где располагалась местная помойка, Муха решил, что там точно не будут караулить. Базар давно разошёлся, редкие прохожие шарахались в стороны, сзади свистнули, сердце у пацана обмерло, но свист был обычным, наверное, просто прикололись, он юркнул в кустарник, раздвигая ветви единственной рукой, и исчез среди листьев.
        Стражи не было.
        В Башне рыцарей мягкими лапами перекатывался полумрак. Цветные пятна расслабляли, хотелось прилечь и смотреть на играющие переливы, как смотрят на бегущую воду в реке. По углам зала, очень кстати, стояли уютные диванчики. Андрей повернул специальный шпенек, убирая добавки к свету. Контуры сразу стали четче - солнца было ещё достаточно, а зелень, сочными листьями заполнявшая ниши, окон почти не заслоняла.
        -В городе убийство. Двойное. Дети.
        В зале отдыхали сразу две группы: четверо пили чай из узорчатых точеных пиал, курящихся благородным запахом очень дорогого сорта, ещё четверо в другом углу слушали Анну, читавшую вслух старинную книгу. Один из них дремал, и сейчас его толкнули в бок.
        -И чего?- зевнул заспанный парень с косым шрамом через бровь. Он вроде и не спал, а как раз собирался.- Коли душегуб, так поехали. Повесим - и все дела.
        -Просто у тебя, Самсон.
        -Ну зарубим, если трепыхаться станет. За детей ему арена не положена. Али он в леса убег?
        -Убийство не раскрыто.- Олег, принёсший плохие новости, откинул сползшую на глаза прядь. Кто-то тихо присвистнул. На него даже не шикнули - сам осекся, но посвист прозвучал вполне отчетливо.
        -Что за дети?
        -Обычные дети. Мальчик и девочка. Сын знахаря и дочь торговца сладостями.
        -Выкуп, угрозы?
        -Ничего. Только трупы детей. Страшные трупы, много резаных ран.
        -Ведуны управы, пифии, ясновидцы? Маги Колледжа, наконец?- Анна отложила книгу.
        -Все пытались. Убийство всё-таки. Здесь магистрат серебра не жалеет. Ещё и дети. Никаких следов.
        -Может, секта?
        -Тела целы. В смысле, все фрагменты целы. Даже кровь не сливали.
        -Значит, как магическое сырьё их не использовали.
        -Судя по следам, убийца один.
        -Значит, не использовал.
        Анна поморщилась.
        -Зачем? Кому выгодно детей убивать? Бессмыслица какая-то.
        -Маньяк. Причём ведьмачит или маг, иначе не смог бы замести следы. Странно.
        -Обычно маги вполне лояльны.
        -Либо опытный заезжий маг, либо зомби.
        -Почему заезжий? Замести следы и местный маг может.
        -Потому что среди местных нет таких придурков. У нас всё-таки столица, и Колледж в городе.
        -Раньше не было. Мог и завестись.
        -Если завелся новенький, он как раз и есть приезжий.
        Белокурый, кудрявый, лубочной внешности рыцарь отхлебнул из пиалы чаю.
        -Не спорьте. Может, это зомби?
        -По почерку вполне подходит, убийство лютое, и сила ударов нечеловеческая. Но тела не нашли.
        -Тела зомби?- Круглолицый паренек смотрелся самым младшим. На его рукаве виднелась нашивка стремянного.
        -Тела зомби, Мишенька. Зомби, когда отработает, рядышком ложится. Второй раз его не используют.
        -Утопиться мог. Проверяли?- Парень со шрамом снова зевнул. Ему явно хотелось спать.
        -Самсон, ты или спать ложись, или сядь нормально. Устроил тут лежбище. Тюлень.
        -Сам ты тюлень. Я с ночного дежурства.
        -Так иди спать.
        -Не хочу.- Самсон протер ладошками лицо, прогоняя дремоту, и сел ровнее.- Я понять хочу, что случилось.
        -Что случилось? Детей в городе режут, вот что случилось. А мы тут плюшки трескаем.
        -Ты не причитай. Ты можешь хоть плюшки наворачивать, хоть за ребро подвеситься, маньяку это восьмёркой. Думай. Кстати, даже если это зомби, за ним всё равно стоит маг.
        -Следа зомби нет вообще. Проверяли тщательно, даже собаку пускали.
        -Собаку-то зачем?
        -Потому что всё остальное не сработало. В провинции, кстати, часто так делают.
        -И что собака?
        -Ничего. С таким же успехом можно было бы корову пустить.
        -Стрег, сделай всем чай. И с тоником, пожалуйста. Чтобы Самсон не уснул.- Анна вынула из кармашка на груди тонкое стило и развернула книгу боком, застелив её листом бумаги для записей. Белокурый рыцарь встал и пошел ополаскивать заварочный чайник.- Олег, давай по порядку. Без эмоций и сенсаций. Ближайший аналог дела?
        -Московские призраки.
        Кто-то снова присвистнул. Анна шикнула:
        -Держите себя в руках. Дурная и вредная привычка холопов.- Она перегнула листок пополам, провела, выравнивая, ногтем по сгибу, но тонкое волокно хрустнуло, разрываясь. Ещё раз сложила, потом, едва не чертыхнувшись, бросила в сердцах: - Стрег, и захвати нормальной бумаги. И сюда, значит, добрались.
        -А что было в Москве?
        -А ты что, не знаешь?
        -Знал бы - не спрашивал.
        -Там каждый месяц убийства. Маленький городок, а народу режут - жуть. И режут странно... Чуть не на части рвут. В общем, по-всякому. Стреляют какой-то дрянью, не мушкетные даже пули, кислотой травят, взрывают. Форменный кошмар.
        -И почему мы это терпим?
        -Мы не терпим. Маги не могут понять, кто так развлекается. В убийствах нет смысла. Во всяком случае, связи не прослеживается. Нет никого, кому бы это было выгодно.
        -А тех магов, что искали, проверяли? Может, это они и есть?
        -Проверяли, Мишенька, проверяли. Их так проверяли, что тут уже не может быть накладки. И литвинов вызывали, и магрибцев. Даже майя приезжали, магистрат оплачивал. У всех один и тот же результат.
        -Никаких следов?
        -К сожалению.
        -Фантастика. Значит, по логике, за всеми странностями должна стоять одна и та же причина.
        -Не обязательно.
        -Но весьма вероятно.
        Дождавшийся свежего чаю Олег отпил аккуратный глоток и заметил:
        -Нечто подобное, кстати, бывало и в других европейских городках. В Германии есть такой Берлин, может быть, слышали?
        -Нет.
        -Немудрено. Это крохотный городишко в Пруссии. Практически то же самое. Чудовищный процент убийств, народ, натурально, разбегается. Байки ходят одна страшней другой.
        -Интересно. Например?
        -Да они разные. Одному одно привидится, другому другое. Запуган народ.
        -Но кто за этим стоит, непонятно.
        -Именно. Но там средств поменьше выделяли. Берлин городок небогатый, а баронство их чхать хотело на провинцию. Это наш Князь всё правду ищет. Хотя, по результату, разницы никакой.
        -А ещё?
        -И ещё есть, мелочь всякая. Париж во Франции. Возле самого Версаля, кстати, рядом со столицей. Я читал такую подборку, проклятые города. Там ещё Рим, Прага, Варшава и Лондон. И, кажется, Мадрид.
        -Городки-то всё неизвестные.
        -Погоди. Это же все бывшие столицы? Или нет?
        -Андрей, не глупи. Здесь только Рим и Лондон когда-то были столицами.
        -А Варшава?
        -Чтоб ты знал, столица Польши - Краков.
        -Москва была столицей княжества.
        -Когда это было. У нас чуть не каждый город был столицей княжества. Захирела давно.
        -Господа, мы отвлеклись. У нас имеется череда необъяснимых, бессмысленных убийств, на исполнителей которых не могут выйти ведуны. И всё это по разным странам.
        Константин, до этого времени молча разливавший чай, вымолвил:
        -По разным странам - не наше дело. В Твери детей начали резать.
        Как-то сразу всё стихло. Потом прорисовался Мишенька.
        -Если так, то одна причина, конечно, вряд ли. Или, может, орден какой?
        -Какой ещё орден?
        -Ну, руги или ессеи. Или валчи, наконец.
        -А что вообще ведуны говорят? Им же убийцу найти - что коня в конюшне.
        -В этом-то и дело. Обычно так и есть. Ведуны не могут ничего увидеть, только тени скользящие.
        -Может, новый уровень магии проявился? Какой-нибудь особо глубокий? И маньяк на нём убивает.
        -Возможно. Нам с вами это не проверить. Разве Олег что почувствует.
        -Олег, ты как?
        Олег молча кинул в рот виноградину из вазы с фруктами.
        -Чего ты глупые вопросы человеку задаёшь? Тут ведуны на месте ничего просечь не могут, а ты хочешь, чтобы Олег из нашей башни рассмотрел. Кстати, а просто проверить, по жителям, одного за другим, без всякой магии? Москва ведь город очень небольшой.
        -Проверяли, конечно. Каждого, и с магией, и наши допрашивали. В смысле, тамошний отряд, клинские. Ни на ком нет следов убийства, обычная зашуганная чернь. Никого не укрывают, сами всего боятся. Им бы добраться до тех уродов, они бы их раньше нас порвали. Натуральная нежить на людях практикуется.
        -Вызвали бы магистра.
        -Приезжал. Несколько раз приезжал, чистили город. Однажды только получилось: что-то они там сожгли в конце лета, я толком не понял, в небе горело, и стало полегче, но всего на несколько недель. А потом опять тот же кошмар. Москва - худший город на Руси. Бежит оттуда народ. Разъезжаются.
        Лихорадочный порыв действовать спал, теперь все говорили спокойно. Анна что-то набрасывала на своём листке.
        -А ещё где-то на Руси было подобное?
        -На северных болотах, говорят, встречается такое. В смысле, такая же нежить. Но там ничего достоверного. Места глухие, граница с финнами, кто кого порезал - не разобраться. Но жалился народ. Но там меньше.
        -Так там и людей меньше.
        -И теперь у нас, похоже, проклюнулась такая же хрень. А увидеть убийцу смогли?
        -Видели, много раз. И не только маги, обыватели тоже видели.
        -Ну так... Там народу тысяч двадцать. На пальцах бы просчитали.
        -Не получается. То ли грим серьезный, то ли ещё какая причина. Но не получается. И несколько их, похоже, разные. Нету с такими приметами людей.
        Анна с раздражением перечеркнула все свои записи.
        -Ерунда какая-то. Есть, нету. И сразу несколько. Эти несколько хоть повторяются?
        -Иногда повторяются. Но не как живые люди, а скорее как типаж.- Олег выдавал информацию, бесстрастно прихлёбывая чай.- Маги даже специальный термин придумали, пока это единственная версия. Но тоже хлипкая.
        -Какой термин?- заинтересовался Самсон.
        -Человеческий оборотень. Перевертыш.
        -Это меняющий личину? На другого человека?
        -Да, причем на таком уровне, что настоящего лица не видит даже ведун.
        -Но ведь это невозможно. Перевертыши - большая редкость. Их и было-то всего...
        -Было их около дюжины за три столетия. Это действительно немного. И любой из перевертышей мог обмануть только обывателей, никак не ведунов. И уж тем более не лучших магов княжества.
        -То есть это может быть какой-то супер-оборотень, человек, перекидывающийся в человека?
        -Сразу в нескольких людей весьма характерной внешности. Одна из его личин, например, урод с обожженным лицом и когтями на пальцах. Именно его в Твери и видели.
        -А одет во что?
        -Что-то грязное, оранжевого цвета.
        -Ладно, господа аналитики. Ничего мы тут с вами не выдумаем. Надо ехать на место и смотреть, чего и как.
        Все засобирались. Анна аккуратно сложила и спрятала исчерканные записи. Затем оглядела своё притихшее звено.
        -Дежурить остаётся Мишенька.
        Глава 22
        -Смотри, класс.- Никита показал Тарасу маленький фиал с магическим парфюмом.- Запах почти неосязаем, на подглазье, а женщины залипают.
        Тарас открыл крохотную пробочку, принюхался. Чегой-то там действительно было. Можно, конечно, кинуть на проверку искру, но выгорит полфиала.
        -Что-то не видно, чтоб они на тебя залипали.
        -Ну, так ты же рядом идешь,- нашелся Никита.- Сбиваешь запах.
        -Ага.- Тут до Тараса дошел глубокий смысл изречения, и Никите пришлось спасаться бегством. Дважды Тарас пытался навесить своему цветному плюху и оба раза промахивался. Наконец он зажал Никиту в проеме между лавками и смачно пробарабанил толстый смеющийся живот. На Никиту это не произвело должного впечатления. Он по-прежнему лоснился довольством и демонстративно сбрызнул капельку парфюма на обшлаг рубахи.
        -Подарил кто или выменял?
        -Купил, за серебрушку.
        -В лавке, что ли?- удивленно спросил Тарас. Вообще-то его цветный не баловался подобной ерундой. Тем паче что у каждой уважающей себя горожанки есть духи-отвороты.
        -Пиня продал. Ему на ставку не хватало.
        -А, молодец. Пиня уже восемь штук таких продал. Это только я знаю.
        -Сам, что ли, разводит?
        -А ты догадайся.
        -Да не может быть. Он, конечно, дешево продал, но не стал бы Пиня мне фуфло подсовывать. Потом, я ведь проверял, это не бодяга.
        -Да не боись, брат. У него шурин в Торжке на парфюме работает. Чего-то они там тырят по-тихому, а собирают уже на дому. Но с ингредиентами порядок. А куда мы, кстати, идём? Зачем нам в школу?
        -Хочу показать тебе одну штуку.
        Они поднялись в угловую башенку Колледжа, где Тарас бывал всего два или три раза. Вроде здесь не было ничего интересного.
        -Ты про убийства слышал?
        -Это которые как в Москве? Без следов?
        -Ну да. Ведунов из управы уже кто только не полощет.
        -Конечно, слышал. Про них весь город слышал. А что?
        -Я тебя познакомлю с человеком, у которого есть версия. Понимаешь, здесь работает слухач.
        Никита отворил тяжёлую дверь. В крохотной комнатке стояло высокое кресло с поворотами, наклонами и фиксацией. Такие стоят у знахарей, что ковыряются в зубах у холопов. На замазку заращивающей глиной денег у черни не хватает. В кресле сидел парень чуть постарше школяров, с закрытыми глазами и какими-то блямбами на ушах. Лица его не было видно, но на глазах тоже была повязка. Тарас осторожно заглянул чуть-чуть вперёд. Точно, глаза закрыты, только не повязка, а забрало с мелкими дырочками.
        -Кто это?- прошептал Тарас.
        -Да он не слышит, говори нормально.- Голос Никиты был достаточно громким, но всё же и он немного сбавил тон.- Совершенно уникальный маг. Ну, вообще-то такие есть, но их немного. Может напрямую входить в информационное поле. Слухач.
        -Чего-то молод он для мага.
        -А у него, понимаешь, своего рода чутьё. Или особое чувство, оно очень редко встречается. Даже среди бакалавров.
        -Так он уже бакалавр?
        -Нет. Пока только архон. Он мой сосед, через улицу. Недавно разговорились.
        -А цвет у него есть?
        -Тоже нет, только оттенок. Понимаешь, это направление маги всерьёз не воспринимают. От него отдачи пока нет, только информация. Вот он слухач, и всё. Выходит в поле.
        -Что, в Логос Создателя?- снова шёпотом спросил школяр.
        -Нет, конечно. Он говорит, что есть ещё одно, попроще. Оно насыщено какими-то разрядами типа молний, я это не очень понял, и флюидами людского восприятия. Причем непонятно, где находятся сами люди, поскольку информация явно чужая.
        -А откуда всё это известно?
        -Он говорит.
        -Так, может... А, хотя есть же проверочные, тут не соврешь. Но он может, скажем так, искренне заблуждаться.
        Никита выглянул в крохотное окошко с круглым стеклом. Вровень с башенкой домов уже не было видно.
        -Нет. Такие ещё есть. По разным странам, и слышат примерно то же самое. Не впрямую, но кое-что пересекается.
        Тарас тоже посмотрел в оконце. Вид был красивый, но знакомый. На верхние ярусы Колледжа он поднимался не однажды.
        -И как это связано с Москвой?
        -А там звук очень хороший. Ну, не звук, а давление этого, как бы сказать, поля. Вот в Версале, во Франции, таких с полдюжины сидит.- Никита кивнул на кресло.- Там тоже хорошо слышно, и тоже ничего не могут понять. Но денег больше выделяют.
        Никита похлопал слухача по плечу. Тот встрепенулся, как бы выходя из иной реальности, и снял с глаз забрало.
        -А, сосед...
        -Вот, знакомься, цветного привел. Это Игорь, это Тарас.
        Представленные церемонно раскланялись. Игорь производил неплохое впечатление. Во всяком случае, понты на себя не напускал, хоть и был уже архоном...
        -Чего там слышно?
        -Да...- Слухач раздраженно махнул рукой.- Понимаешь, я прошлый раз эту фигуру видел.
        -Душегуба, что ли?
        -Наверное, его. Чётко так, урод с обожженным лицом и в оранжевом свитере.
        -Прямо там, на месте убийства?
        -Нет. Совсем нет. Там какая-то комната была, кровать, окошко... И предметы такие, в общем... Не совсем как у нас. Но похожи. И у него, кстати, не когти на пальцах, а накладные ножи. Такие раньше делали на арене для «рубленого мяса».
        -Это ещё до крючьев, что ли?
        -Ну да. Я вообще думаю, это какая-то другая реальность. И он оттуда приходит.
        -Почему?
        -Так он в этой комнате девочку убил. А у нас убийства не было. И комнаты такой нигде нет, предметы странные.
        -Ты сказал ведунам?
        -Да всё, что видел, я передал, конечно. Толку-то всё равно ноль. Я картинку потерял, и с тех пор ничего.
        Никита уселся на подлокотник.
        -Осторожней, шнур не зацепи.
        Только тут Тарас заметил, что всё кресло оплетено тонкими медными шнурами, свитыми из ещё более тонкой проволоки. Сверху, над головой слухача, висела большая хрустальная полусфера, повёрнутая чашей вниз. Школяр осмотрелся внимательнее. Здесь было приспособление для курения ароматизаторов, «бычий цепень», прикрученный к подоконнику, и длинный металлический штырь, уходящий за окно. Даже не штырь, а скорее очень жесткая проволока, поскольку кое-где он изгибался.
        -Зачем всё это?- спросил хозяина Тарас.
        -Помогает слушать.- Игорь не пытался напускать тумана вокруг своей работы, как, возможно, сделал бы сам Тарас.- Правда, толком даже непонятно, помогает или нет, но вроде помогает.
        -А попробовать можно?
        -Валяй.- Слухач тут же встал, снял с себя странный полушлем, закрывающий глаза и уши, и протянул его Тарасу.
        -Просто садиться?
        -Да. Садись, надевай, к окошку разворачивайся. Можешь кресло отрегулировать, тут вот, сбоку, рычажки. Но, в общем, оно нормально стоит. А я пока покурю.
        Игорь явно относился к приверженцам американского зелья, которых всё больше становилось в Твери. Он чиркнул огненным амулетом и отвернулся к дальнему раскрытому настежь окну. Тарас уселся лицом к маленькому, круглому, более похожему на амбразуру для бомбарды.
        Школяр надел шлем и закрыл глаза игольчатым забралом. Для чего там были мелкие дырочки - а это действительно оказались дырочки,- он так и не понял. Видно сквозь них ничего не было. Забрало было двойным. Тарас вздохнул поглубже, придавил уши мягкими тампонами и закрыл глаза.
        Сначала ничего не было. Обычная, пропитанная бордовым темнота, как всегда бывает при... Оп-па.
        Что-то пронеслось мимо Тараса. Какой-то сполох непонятного цвета и формы. Но увидел он это не глазами, оно как бы срисовалось изнутри. Ни объяснить, ни понять изображение Тарас не смог, но прежде ему не приходилось наблюдать ничего подобного. Затем мелькнули яркие, танцующие люди и высокий сосуд темного стекла. И снова сполохи, рябь и еле слышное потрескивание. Школяр заёрзал, устраиваясь в кресле, и все тут же исчезло. Осталась обычная темнота с неровными пятнами. Тарас даже поморщился, ему хотелось рассмотреть картинку поподробнее. Какое-то время он терпеливо ждал, чуть покачивая головой, потом почувствовал, как его хлопают по плечу.
        -Ну что? Голяк?
        Игорь говорил, чуть отжав от ушей школяра наушник, иначе, пожалуй, и крик бы не услышал. Тарас встал.
        -Не знаю. Так, ерунда какая-то.
        -Ничего не видел?
        -Да, можно сказать, что ничего.
        -В смысле?- От Игоря резко пахло табаком.- Неужели что-то видел?
        Тарас помотал головой.
        -Ничего. Так, пятна какие-то, треск. И люди чуть-чуть плясали.
        Игорь осклабился.
        -Наконец-то. Я уж сам в себе начинаю сомневаться. Мало кто способен хоть что-то рассмотреть.
        -Да там, в общем, ничего и не было.
        -Это по-первах. Потом прокачается. Научишься настраиваться - будешь цельные картинки ловить.
        Никита удивленно смотрел на Тараса.
        -Ну ты даешь, цветный. Я вот ни хрена не рассмотрел.
        Тарас гордо поднял бровь.
        -А ты думал. Сколько во мне таланту и способностей. Кстати, что там вообще можно увидеть?
        Игорь помялся.
        -Ну, вообще-то мало интересного. И, главное, понять что-то сложно. Чувствуется только, что не наше это. Какая-то чужая, глубинная мудрость. В основном обрывки заклинаний.
        -Например?
        -Например, я сегодня верблюдов смотрел. Только они не настоящие, а как куклы. Но понятно, что это верблюды. И тоже пляшут.
        Тарас недоверчиво хмыкнул. Игорь помотал головой.
        -Я понимаю, звучит как бред. Но ты же сам видел кусок такой картинки. И вот они пляшут, а там ещё заклинание идет,- Игорь понизил голос,- только слова странные. Шоколад пикник.
        -А что это значит? Ты сказал два непонятных слова. Ты их четко расслышал?
        -Очень четко. Там ещё дальше рецепт зелья начинается, замешан и завернут. И яркое всё, веселое такое. И ещё он полон, понимаешь?
        -Нет.
        -Вот я тоже пока не понимаю. Но, наверное, это часть какого-то знания.
        Тарас почесал затылок.
        -Заклинание про верблюдов.
        Никита помог ему чесать затылок.
        -Не парься, цветный. Это заклинание для верблюдов. Тут можно год сидеть и ни в чем не разобраться. Пока никакой отдачи.
        Игорь понуро кивнул.
        -Но работать приходится. Ты хоть заходи иногда, поучишься слушать. Магистрат за час по два серебряных ногтя платит.
        Тарас хмыкнул. Сумма впечатляла.
        -Это за то, что я буду в кресле сидеть?
        -Это за то, что ты слушать будешь. И можешь. На это, кстати, мало кто способен.
        -Ладно, сосед.- Никита попрощался с Игорем.- За деньгами точно зайдём.
        К коллоквиуму Тарас, конечно, не подготовился. И тема была пустяковой - чистая математика. Теория вероятностей, глубинный анализ арабских цифр, их угловая и алфавитная значимость, выход на римское число да замкнутость восьмерки. Никакой магии, однако всё это надо было выучить, а с чехардой последних дней так и не собрался.
        А получать незачет было чревато.
        Это, конечно, не летний экзамен, всё элементарно пересдаётся, но штрафная дробь останется. Ни ему, ни Никите такой подарок ни к чему. Надо было что-то делать. То бишь надо было, конечно, математику выучить, но не за один же день. А именно столько отвел на подготовку Мартын - бакалавр красного цвета,- полагая, что все и так знают его предмет. Тарас в число умников не входил, а за последнее время ещё и съехал.
        Ладно. Нагнать мы нагоним, до лета время будет. Но коллоквиум надо сдать. Просто получить зачет и забыть о проблеме, потихоньку подгоняя математику.
        Тарас успел выучить десять вопросов. Поскольку в билете их было три, то со свойственным ему оптимизмом школяр считал, что у него есть даже изрядный запас знаний. Семь вопросов лишние. Вот только общее количество их было за полсотни...
        Сдавать следовало сразу, пока Мартын не сориентировался в общем уровне подготовки. Поскольку на этом уровне ставить Тарасу зачёт никак не следовало. Поэтому Тарас пошел в первой группе, в первой шестёрке и первым в этой шестёрке. Смело цапнул билет, перевернул и обнаружил, что один вопрос он всё ж таки знает. Остальные - нет.
        То есть вообще не знает. Не дошел до них, не доучил. Думай, не думай...
        -Можно отвечать без подготовки?- спросил Тарас, полагая, что хоть что-нибудь за смелость ему накинут. Тем более вспоминать всё равно было нечего.
        -Похвально, молодой человек, похвально.- Бакалавр был, в общем, неплохим дядькой. Предмет свой любил и принимал весьма серьёзно. Мартын вытащил из сумки яблоко и смачно им захрустел, махнув этим же яблоком в сторону Тараса - мол, говорите, слушаю. Билет он положил на край стола и даже, кажется, не заглянул в вопросы. Тарас начал отвечать.
        С первым вопросом он справился быстро. Сообщить, что это всё, у него как-то язык не повернулся. И Тарас начал отвечать про сходящиеся последовательности. Этот вопрос он тоже знал, вот только в билете его не наблюдалось. Мартын, которому за последние годы уже раз триста рассказали эти самые последовательности, слушал вполуха, аппетитно хрумтел яблоком и благосклонно кивнул, завершая второй вопрос.
        -Неплохо. Что там у нас ещё?
        -Хочу рассказать про метод последовательных приближений.
        -Давайте, давайте.
        Тарас начал рассказывать метод последовательных приближений, но тут Мартын, совершенно не чувствовавший подвоха, потянулся за билетом - почитать, что же там всё-таки написано, и уверенный речитатив Тараса несколько сбился. Впрочем, он тут же выправил тембр, справедливо рассудив, что получить незачет всегда успеет. Мартын мельком глянул в листок бумаги, откусил яблоко и снова посмотрел в билет, едва не поперхнувшись. Затем перевел удивленный взгляд на Тараса.
        -Позвольте, юноша... Вы что мне тут рассказываете?
        -Метод последовательных приближений.
        -Так его же нет в билете. И сходящихся последовательностей там тоже нет! И... А, с этим в порядке. Но...
        -Господин красный бакалавр, виноват, рассказываю то, что знаю. Но всё ж таки что-то знаю? Нельзя ж сказать, что вообще ничего не знаю...
        -М-да...- Мартын выдержал длинную паузу.- Давно не встречал подобной наглости.. - Бакалавр посмотрел на Тараса смеющимися глазами. Потом ещё раз посмотрел в билет.- Ну, ладно. Не буду вас подрезать, устроили мне развлечение.- Он опять с хрустом откусил яблоко.- Но если ещё кто так пошутит, мало не покажется.
        -Понял, господин красный бакалавр. Таких больше нет, я самородок. И я тоже нагоню. Так уж сложились обстоятельства...
        -Идите уж... Зачёт. Хм... Самородок...
        Выходя из аудитории, Тарас вытер со лба испарину. Шутка могла закончиться совсем иначе.
        Глава 23
        Тараса снова начали посещать мысли об Ольге. Да и неудивительно, срок уже подходил. Что такое жертва, школяр знал с самого детства.
        Не абстрактно - мол, необходимая дань развитию общества, естественная плата за магический прогресс. Он бы тогда и половины этих слов не запомнил. Знал, как знают те, чью семью посещают жрецы во время Отбора. Чьим горем движется этот прогресс.
        Родная сестра Тараса была весталкой.
        Это значило, что скоро её принесут в жертву. Во имя Родины, Князя и Веры. Во искупление грехов городского быдла. Во имя краснорожих ублюдков, что сидят наверху, делят деньги и издают законы о том, как им эти деньги поделить менее хлопотно. Чтоб и в палаты боярские не ходить, чтобы жратву прямо в дом носили, да девки сами приходили, мудростью избранников восторгаясь.
        Невинная кровь как цемент - пролитая в нужный час и в нужном месте, многократно укрепляет общество, и тот несчастный, кому выпало быть жертвой, забирает на себя массу чужих проблем. У жертвы уровень удачи вообще отсутствует - это колодец, бездонный провал, степень глубины которого зависит только от подготовки. Эквивалент скольких смертей, пятисот или пяти тысяч, оттянет на себя бедная девочка, зависит от жрецов и устроителей зрелища. Примерно столько жизней она и спасет обществу, примерно на столько же поднимет общий уровень удачи.
        Всем будет хорошо, всем будет ощутимо легче. Кому-то ноготок прибавится, кому-то мешок с ноготками.
        Это правильно. Это рационально. Экономично, наконец.
        Вот только жертвой будет его сестра. Его родная сестра. Его Ольга.
        Много лет назад её уводили рыцари.
        Тарасу тогда было девять. Он плохо понимал, что происходит, цеплялся за одежду, за доспехи, слышал плач матери и плакал сам. Сестра не хотела уходить. Её уводили силой. Она пыталась спрятаться, дернулась к задней двери, но её догнали, сбили с ног и ударили по щеке. И это сделали рыцари. Те самые, к которым полагалось бежать при любой, при всяческой обиде, защищавшие женщин и детей... Он столько добрых сказок про них прочитал, так хотел хоть раз увидеть... Чтобы они приехали в деревню... Иван, пришлый мужик, работавший у них лето, замахнулся на стражника, но его тут же укатали в две дубинки. Стоявший у входа рыцарь потянул было клинок, но потом опустил - Иван упал на порог и не стал подниматься. Тарас так и не вспомнил потом, сколько было стражи, петушиных перьев. То ли два, то ли три человека. Но немного, и вели они себя потише. Запомнились именно защитники добра и справедливости.
        Он видел, как рослый, сильный, светловолосый парень в световых латах держит меч у горла его отца. И отец, руками ломавший поленья, ничего не мог поделать. Он хотел, он бы, наверное, попытался, будь хоть какой-то шанс, а может, это только казалось тогда Тарасу, всё равно ведь деваться некуда, братство из-под земли достанет, лучше трех монахов убить, чем одного рыцаря, но ведь дочь, единственную дочь под нож уводили... Как Ивана ударили, Ольга уже не кричала. Поняла, видимо, что своих под кровь подведёт. Молча стояла, только слезы катились, потом сказала: «Сама пойду»,- и только и сдернула, что амулет из-под семейной лампадки. Парень в латах меч от горла отцова опустил, а Ольга - она гордая была, хотела, Тарас видел, хотела ту пощечину вернуть - встала перед рыцарем, ноздри раздулись, и снова поднялся меч, а Иван уже сам к дубине потянулся, но не решилась. Да и не надо было - тот, что её ударил, сам удара бы не стерпел. Видно было по несущей добро роже.
        А Тарас тогда боялся. Тоже хотел кинуться, если б Ольга хлестнула, наверное, кинулся бы, он тогда мало что планировал, но вот... Так и простоял, вцепившись в мать, подвывая хнычущим волчонком...
        А мама умерла через два года...
        Нет, рыцари, конечно, ребята хорошие. В принципе. Многие так считают. А уж сами про себя они это знают точно. Абсолютно точно. Без них на улицах творилось бы черт знает что, холопы б друг дружку перерезали, благородные, пожалуй, тоже. А так... Любой знает: чуть оступишься - и на тебя наедет свора правдолюбцев... А рыцари не стражники, здесь монетой не откупишься. Если в эти бронированные головы втемяшится, что ты встал на пути добра и справедливости, никакие увертки не помогут. Что там школяр или простолюдин, барона в оборот возьмут, княжество конями стопчут. Мораль их не интересует, в одном фиорде за убийство полагается штраф, в другом виновного рвут лошадьми на части. Эти ребята принимают всё. Главное, чтобы закон выполнялся. Богом данная власть может изгаляться как угодно. Хоть на кол простолюдинов сажай, если по закону... Вдовам они, конечно, защитники, но сколько понаделали этих самых вдов...
        Жестокая практика жертв иногда критиковалась в Княжестве, но разумной замены не существовало. Раньше Тарас думал иначе - в основном, конечно, из-за Ольги, но после первых лет обучения понял, что к чему. Итальянские и бельгийские феоды, где пытались практиковать «гуманизм», развивались медленно, их захлестывала преступность, якобы случайные катастрофы, войны с соседями и восстания крестьян. Их преследовали эпидемии, неурожаи, горели леса и ухудшался климат.
        Конечно, надо было соблюдать время и ритуал, следить за тем, чтобы жертвы приносили обществу, а не клану избранных либо секте противоправной. Жертва не должна обернуться убийством, а жесткой грани не существовало. Но иначе пришлось бы платить невинной кровью, заливая разрывы поля, что неизбежно создаются при управлении. Любая общественная структура, группа «государственно» живущих людей порождает напряжение, копит его на болевой разрыв. Вероятностное поле иногда сравнивают с обычной тканью, что постепенно скапливает в порах грязь и нуждается в банальной стирке. Иначе от всего общества душок пойдет.
        А стирать приходится кровью.
        Компенсация за весталку обычно выплачивалась деньгами. Погоревал человек о дочке, покручинился, ну да чего уж теперь. Добру не пропадать же. Всё равно положено, а девочку не вернешь, да и лучше ей там пока, жертва - это ведь ещё не скоро... Весталку готовили пятнадцать, а то и шестнадцать лет... Да и кто из нас уверен, что проживет эти пятнадцать лет... А весталки многое могут...
        Серебро берут практически все. Лишь однажды Тарас слышал о семье, которая отказалась от денег. Затем четверо братьев весталки пытались что-то предпринять, то ли на Князя напали, то ли на мага из городских... Троих вырубила охрана, один попал на арену и тоже погиб. В общем, была семья, да сгинула.
        Но обычно просто берут деньги. И Тарасов отец, наверное, взял бы. Ну, не сразу, может, через год или два. Пять лет на это дается, чтобы остыть народ успел, погоревать, попрощаться с ушедшей. В деревнях же простые люди и практичные. А весталка в семье - это почёт и уважение. А деньги, что ж... Как доля за убитого дружинника.
        Но тут случай приключился - фермер один, из богатых, из соседнего села, прижимать стал своих же людишек. Была у него банда не банда, но с десяток крепких ребят при хозяйстве обреталось. Стадо коров держал, огромное стадо. А те ж то в огород к кому забредут, то изгородь надломят, то ещё чего... И чуть что - драка. И не просто драка, а или глаз кому выбьют, или ребра помнут, или вообще - был человек и пропал куда-то. Лихие ребята вокруг фермера собрались, нехорошие. Им и Тарасов отец поперек дороги встал, коров со своей делянки кнутом отвадил, говорили с ним сразу трое - мол, ты ходи, дядя, осторожнее, а не то споткнешься неровен час, ушибиться можешь. Они такое и бабке древней сказать могли, и вдове с пацанятами. А что сделаешь - их много, кровь дурная с молоком, здоровые все, крепкие. На деревне одолеть их было некому, а город далеко. Отец-то Тарасов, пока говорил с парнями, всё руку на топорище держал. Так и разошлись ни с чем, только нервы друг дружке помотали. Может, и его бы подловили те парни в темное время, да не успели.
        Перешли их коровки не ту межу, забрели в огород, куда не ходить бы.
        Жила в деревне вдовушка, трёх мужей на тот свет отправила, выцвела уже вся, сухая да квелая, но яду на языке... И никто толком не знал, но шептали, что ведьмачит. Кто знает, правда ли, нет. Заломы-то у неё были, и по овсу, и по пшеничке, и, говорили, узлы на людей... В деревне много чего и зря болтают. В общем, отходила она тех коров кнутом с огорода, а один из фермерских костоломов кнут у бабы выхватил, да и саму её давай полосовать. Раза три приложил, а видать, нельзя было.
        В две недели фермер сгинул. Всё вроде случайно, а беда за бедой. Одного из тех парней лесиной придавило, плечо и спину пластом развело, не то что драться - сесть неспособно. Другой въехал на своей кобыле прямо в Синюхин омут. То ли глаза ему застило, то ли ещё что - сквозь загородку, сквозь все. С обрыва сверзился, кобыла поломалась, но выбралась, а он сразу под воду ушёл. Выпивши был, конечно. Кобылу потом тоже пришлось кончить, потому как на трёх ногах осталась. Ещё трое между собой подрались, один двоих порешил колом. Сарай сгорел, коровник. Лампа с керосином перевернулась. Фермер в горячку слег, как и жена его. Она-то вроде оклемалась потом, а он - всё. А мужик был крепкий. Остальные его ребята решили ведьмачку отловить и сжечь. Мол, помогает. Пошли было к ней во двор, с кольями, да один поскользнулся, так ногу о камень разрезал, мало кровью не истек. Остальные кинулись ведьму искать, а той, понятно, и близко нет. Только девочка малая сидит да говорит дядям - мамка сказала, чтобы вы ничего не трогали. Это уже потом они сообразили, что не было у ведьмы девочки. А тогда, говорят, всё как в
тумане.
        Разбрелись остальные, разбежались кто куда. И живы они али нет, то уж Тарасу осталось неведомо.
        А его отец решил в Колледж отдать. Благо, разрешалось не деньги взять, а учебой или службой. Он и решил - учебой.
        Может, и правильно решил.
        Подъемный мост, размыкавший охранные заклятия городской стены, был опущен. Солнце уже садилось. Белые клочья тумана ползли вдоль дороги, цепляясь за уходящее к реке русло ручья. На мост въехали два всадника на великолепных вороных конях.
        Первый из них, коренастый крепыш в темном, протянул стражнику серебряный ноготь пошлины, брезгливым жестом поясняя, что в сдаче не нуждается. Второй, одетый в немыслимо дорогой костюм - кружевная, ручной работы, стамбульской моды отделка была заляпана грязью,- просто бросил монету стражнику под ноги, как кидают собаке кость. Орловских кровей рысак играл под худощавым всадником, гарда рапиры настоящего булата исписана мелкими серебряными рунами, да вокруг клинка дымка от заклятий - так можно деревья валить. Но столько презрения источала напыщенная фигура, что стражник помоложе, несмотря на переплату, не выдержал.
        -Эй, ты...- вызывающе громко, чтобы слышали в караулке, начал было он.- Ты куда...- Рука коренастого скользнула на эфес рапиры, но тут металлическая перчатка въехала молодому стражнику под шлем, четко обозначив подзатыльник и одновременно пригибая его голову к земле. Худощавый франт презрительно поднял бровь. Грубым толчком старший охранник направил младшего поднимать монету. Проглотив обиду, в съехавшем на глаза шлеме стражник слепо шарил в пыли серебряный ноготь, а рядом переступал копытами холеный орловский рысак. Его напарник, битый жизнью Фрол, что даже бургомистру кивал, а не кланялся, понимая свою значимость для власти, сейчас распластался в унизительном реверансе, растопырив руки, одновременно пригибая голову младшего к земле закованной в броню перчаткой, хоть реверанс этот и напоминал немного боевую стойку. Взгляд Фрола неотрывно, цепко сопровождал каждое движение франтоватых господ. Молодому, что поднял наконец монету, показалось, что Фрол готов прыжком уйти вправо, выхватывая из кобуры боевой жезл, но тот продолжал стоять в своей почтительно-напряженной позе, и только глаза блестели,
как у волка, да по-волчьи же вздернулась в приветственной улыбке верхняя губа.
        Дорога была непривычно пуста. Только в самом конце улицы, в которую она вливалась, копошился в грязи пьянчуга. Морда чужой лошади всхрапнула над самым ухом, а сизая хмарь вокруг рапиры коренастого потянула за собой взгляд, завораживая смертной дымкой. Молодому вдруг расхотелось выступать, и обида куда-то исчезла, а караулка показалась далеким, уютным, недостижимым местом, где тепло, безопасно и долго живут остальные ребята. Он вспомнил, что даже не проверил заряд своего жезла, чувствуя, что с таким же успехом может применить праздничную хлопушку. Холеный всадник ощерил в улыбке мелкие белые зубы, небрежно развернул коня, грузный его спутник чуть изменил движение руки, из чего вышло, что он просто поправил рапиру в ножнах, и тупой оскал страха отпустил, оставив от молодой гордости обглодыш да серебряный ноготь в ладони, а всадники проехали дальше.
        На висках у Фрола выступили крупные капли пота. Он, однако, не торопился их смахивать, а провожал глазами странных господ. Потом как-то обмяк, убирая из осанки напряжение.
        -Кто это был?- спросил молодой, когда всадники уже завернули за угол.
        -Валчи,- сказал старший стражник, обрубая все дальнейшие расспросы.
        На дороге показалась вереница посадских телег. Из города двинулись украшенные ленточками верблюды. Восточные купцы, они часто выходят караванами на ночь, как раз успевают к ярмарке Торжка. Сейчас будут платить выездные.
        Фрол вытер испарину, потянул с пояса фляжку и выпил водку в несколько мощных глотков, не закусив и даже не крякнув. Ровно так, как если бы во фляге была вода.
        -Валчи,- тихо повторил стражник.

* * *
        Вечером Тарас заглянул к соседу. Ефим пил чай с мятными конфетами. Так сначала показалось гостю. Потом он присмотрелся и понял, что Ефим быстро поглощает конфеты, едва прихлебывая их чаем. Повод был - в гостях у соседа сидела тётушка с молоденькой девчушкой, то ли племянницей рыжего, то ли двоюродной сестрой.
        -Чай-то с сахаром?- хмыкнул Тарас. Ефим кивнул. Мол, понятное дело. Жестом он и гостю предложил кружечку.
        -Сейчас, руки помою,- блеснул воспитанием Тарас.- Какое полотенце можно брать?
        -Ой, да берите любое, нам всё равно,- гостеприимно разрешила Ефимова тётушка.
        -Мне не всё равно,- осадил деревенскую родню Тарас, и тётка сразу замолчала, осмысливая, что ж ей такое сказали и как теперь разбираться с полотенцами.
        -Да ладно тебе, Тарик. Бери синее,- сказал Ефим.
        -Как с шаблонами?
        -Нормально. Вчера последний спихнул. Минус один балл.
        Тарас покачал головой.
        -Можно было на плюс выползти.
        -С той подачи можно было. Но я там лажанулся. Да и так нормально, практически в ноль. За счастье, можно сказать. Ты, кстати, коллоквиум сдал?
        -Зачёт,- скромно сказал Тарас, умолчав об экзотическом способе сдачи.
        -Повезло. Мартын, говорят, всех подряд жарит.
        -А ты подготовься как следует,- нравоучительно сказал Тарас.
        -Готовься, не готовься... Тёма вон готовился, а Мартын его п-поимел. Матвей не готовился, а Мартын его тоже поимел... Галка зубрила, аж жужжало, так он и её...- Ефим поглядел на маленькую родственницу, с квадратными глазами слушавшую этот ужас, и, сбившись, продолжил: - Он и её отфоршмачил. Чего зря готовиться? Не будет толку.
        -У тебя с ним завтра свидание?- выбрал фразочку Тарас. Ефим кивнул. Девочка, не выдержав, спросила:
        -А зачем вы туда вообще ходите?
        Школяры переглянулись и начали ржать.
        Глава 24
        -Прикинь, да...- Муха никогда не умел говорить складно.- Целый день в дерьме просидел.
        Клещ ржал.
        -Чё смеёшься, дурак? Тебе бы так. В отхожей-то яме.
        Клещ заржал ещё громче, от избытка эмоций похлопывая ладошками по коленям. Ладошек было две. Муха с завистью смотрел на своего напарника. Старик уже, за тридцать. А руки целы. А он, бляха-муха...
        -А потом?- икнул от гогота Клещ и налил себе стопку. Рыжую он по-хозяйски придерживал за плечо. Сиськи у рыжей что надо. Муха пару раз уже пробовал, но не с рыжей. Как-то по-дурацки, почти без удовольствия. Раз вообще уснул. Назюзюкался...
        -А потом слышу, в сортир они зашли. Всех оттуда выгнали и думают, как меня ловить.
        -Совет, значит, держат...- снова начал ржать Клещ. Маринка тоже засмеялась.
        -Ну, типа того... Лезть за мной или не надо. Вдруг у меня пистоль...
        -Или насрать на твою голову. Как раз же сверху!- зашёлся в припадке остроумия Клещ, и Муха обиженно замолчал. Маринка, поулыбавшись, вдруг заткнула Клещу хавальник огурцом. Тот выплюнул огурец и закашлялся. Теперь смеялись Маринка с Мухой.
        Клещ, хрюкнув, налил всем водки.
        -Чего дальше-то?
        -Да ну тебя на хрен.
        -Да рассказывай, чего надулся?
        -Ну, чего дальше. Ничего. Посидел, да и вылез. Бревно они привалили, еле откатил. И ушёл.
        -А стражи не было?
        -А я не искал.
        Клещ приложил на хлеб ломоть бурой колбасы.
        -Молодец, что ушёл.- Тут он принюхался.- Говном, что ли, пахнет?
        Муха вспыхнул и воткнул двузубую вилку в стол рядом с розовой ладошкой.
        -А, не, показалось,- снова заржал Клещ. Теперь с ним вместе смеялась и Маринка. Муха готов был придушить обоих.
        Они чокнулись и выпили. Муха заел огурцом, Маринка - зеленью. Клещ закусывать не стал, а закурил заморской травки. Пальцы у него были желтыми. Целые, все десять пальцев.
        -Пойдёшь с Маринкой в лес, под Старицу. Надо Хвощу гостинцы отнести. Сумки тяжёлые. Возьмёте, чего даст, и обратно.
        -А чё я?- упёрся для виду Муха. На самом деле ему очень хотелось пойти с Маринкой.
        -Так это... Утечь тебе надо пока из города,- очень серьёзно сказал Клещ, но не выдержал и снова начал ржать.- А то ведь...- он поперхнулся от собственной шутки,- стража под каждым очком тебя ищет... Всю Тверь пере... переворошила...
        -Биологию многие считают далёкой от магии дисциплиной. Разумеется, это взгляд поверхностный. Как во всяком поверхностном взгляде, в нём есть частичка истины. Казалось бы, считай лапки, косточки да сортируй по отрядам. Тем не менее я оранжево-зелёный бакалавр, то есть, как вы понимаете, части спектра от оранжевого до бледно-зелёного - это мои части...
        -Не может не похвастаться,- шепнула соседка слева.
        -Ну,- согласно кивнул школяр, не любивший биолога.- Вдруг про его регалии забыли.
        -...нахожу время, место и целесообразность объяснения некоторых граней этой, с позволения сказать, прикладной науки. Чем нам интересна биология? Во-первых, классификацией. Иногда мы сталкиваемся с ситуацией, когда постулативных или, говоря на вашем сленге, «родных» ингредиентов для заклинания найти не удаётся. К примеру, нет у нас паучьих лапок. Не удалось найти.
        -Пауков всегда полно,- буркнул кто-то сзади. Вроде и про себя, но достаточно громко, так, что лектор расслышал и воспринял реплику как претензию.
        -Вот. Ещё один болван. Я же сказал, «к примеру». К примеру, понимаете? Кто там всё знает про пауков? Встаньте.
        Сзади заерзали, зашевелились, но вставать никто не спешил. Все знали пакостный характер бакалавра, которому, кстати, третий год не удавалось продвинуться в магистрат.
        -Встаньте, встаньте. Не заставляйте меня тратить проверочное заклятие.
        Сзади снова заерзали, кто-то тяжело вздохнул. Преподаватель был довольно скуп, так что мог и не воплотить свою угрозу. Зато уж если потратится... Тогда кирдык по полной программе. Тарас забыл, кто там за спиной, но не оборачивался, дабы не подставить.
        -Итак.- Уже с нескрываемой угрозой бакалавр вытащил из нарукавного кармашка крохотную коричневую палочку, более всего похожую на спичку, демонстрируя колеблющимся, что проверочное заклятие у него с собой.
        -Неужели потратит...- не выдержал сидевший справа Никита.- Оно как две овцы стоит. На такую фигню...
        -Может, не оно. Имитатор,- без особой надежды сказал Тарас, понимая, что на такой вот случай и таскают преподаватели с собой проверочные заклятия. Бакалавр на трибуне исказился в лице, направил левую ладошку в зал, а пальцами правой собрался переломить коричневую «спичку».
        -Прошу прощения, господин бакалавр желтого архона.- У сидевшего сзади Устина не выдержали нервы. Впрочем, ещё секунда промедления обошлась бы ему чрезвычайно дорого.- Я нарушил тишину и готов понести наказание, господин бакалавр желтого архона.
        В момент признания незадачливый школяр дважды повысил преподавателя в ранге, но это уже не помогло.
        -Итак.- Бакалавр хрустнул костяшками пальцев, что также считалось плохим знаком. - Развлекаемся. Срываем занятие. Отвлекаем аудиторию идиотскими комментариями. А потом ещё и не признаемся. Всё верно?
        -Всё так.- Устин покаянно кивнул.
        -Паучков, говорите, всегда достаточно? Принесете мне завтра полфунта сушеных лапок. Всё, что по ингредиентам бис проходит как нормальные пауки. Оформим как добровольный вклад в лабораторию.
        -Сука...- еле слышно выдохнули сзади. Тарас боялся пошевелиться, чувствуя, как завелся бакалавр. Такое количество паучьих лапок стоило по крайней мере сотню серебряных ногтей.
        -И не дай вам Велес опоздать хоть на минуту. Иначе я устрою вам столько штрафных баллов, сколько смогу. Вы меня знаете.
        Аудитория действительно знала сволочной характер биолога, поэтому Устин молча, не поднимая глаз, сел на своё место.
        -Итак,- всё ещё кипятился бакалавр.- Я позволил себе предположить, просто в качестве примера,- с шутовским извинением он развел руками в сторону несчастного Устина,- что вам по каким-то причинам не хватило паучьих лапок. Не хватило. Вот понадобилось, к примеру, сразу полфунта.- Он выдержал хорошо рассчитанную паузу. Аудитория молчала.- Ан нету. Нетути! Но в некоторых случаях возможна замена или даже трансформация. И как здесь быть без знания биологии? Без надлежащей классификации? Возможна, например, традиционная замена нормальных пауков сенокосцами? Можно ли использовать лапки божьих коровок? Других жуков, кузнечиков? Вот ведь незадача. Сходные отряды несут в себе сходное, глубинное знание. Оно зашифровано на уровне мельчайших, невидимых глазу составляющих. Оно пронизывает каждое живое существо, и везде оно чуточку различно. Но насколько различно? Можно использовать замену или нет, вам подскажет формула, коль вы удосужитесь её законспектировать, но замену надо искать в наиболее близком отряде. А многие ли из вас знают, что гиппопотам, например, близкий родственник нашим свиньям? Что тараканы,
термиты и богомолы практически идентичны по компонентам, прекрасно заменяемы и, следовательно, имели общего предка? А это надо знать, элементарно помнить в любой ситуации. Хорошие ингредиенты дороги. Грамотная замена сэкономит серебро на допустимом качестве. Во-вторых...
        Бакалавр отпил воды из запотевшего округлого графина. Малое заклинание охлаждения входило в комплект лекторской трибуны и распространялось на любой напиток справа, компенсирующее, разогрева, на такой же выпуклый кружок слева. Сейчас там ничего не стояло, только воздух, чуть подрагивая вьющимся маревом, создавал легкую, почти невидимую рябь. Бакалавр был жуткий зануда, так что, если он сказал «во-первых», обязательно должно было последовать и «во-вторых». Даже если между исчисляющими пройдет изрядный отрезок лекции. Впрочем, при всех отрицательных качествах предмет бакалавр знал хорошо и никого не выделял в любимчики. Вот в нелюбимчики...
        -Итак, во-вторых. Нам следует учиться у природы многим поведенческим аспектам. Логике поступков, я бы сказал. Любому из нас идентификация по внешнему виду кажется вполне достаточной. И, надо признать, в большинстве случаев шаблон не подводит. Если некто выглядит как ваш товарищ, то это скорее всего и есть ваш товарищ. Но случается и обознаться. Или пасть жертвой мистификации. Розыгрыша, раскраски гримом. Спутать человека с куклой, при плохом освещении даже с пнем. Мы чрезмерно доверяем зрению. А причина такого доверия в том, что именно через глаза мы получаем основной поток информации. Слух, обоняние, осязание, вкус, магнит, вес, направление, интуиция, даже струны - все эти чувства развиты значительно меньше. Но! Не таится ли здесь подвох? Нечто опасное для человека и человечества в целом? Приведу пример.- Бакалавр кинул уничижительный взгляд в сторону Устина.- Человеку, с его ничем не оправданным апломбом, свойственно ставить себя выше других существ. Он умнее дельфинов, и поэтому он гадит в море, а дельфинов убивает. Он обозначил свой разум ёмким словом «мозг», хотя не понял, что же это,
собственно, такое. Для нервных узлов муравья он применяет уничижительное слово
«ганглии». Как работают ганглии, человеку тоже непонятно. Но в том, что муравей тупое насекомое, наш учёный не сомневается. Всем известные лесные муравьи имеют сходную с людьми организацию коллектива. Самый большой минус их цивилизации...- бакалавр снова отхлебнул воды,- именно цивилизации, пусть вас не смущают малые размеры этих существ. Они приручили более двух тысяч различных насекомых, они их поят, кормят, выращивают, пасут, используют для разнообразия собственного рациона, работы и развлечений - кстати, кто не знал, отметьте, а заодно посчитайте, наберется ли у человека две тысячи домашних животных. Они выращивают десятки видов грибов, а человек, считая плесень, только три. Сходны и другие поведенческие реакции. Если муравья изолировать от муравейника и в изобилии снабдить кормом, он всё равно погибнет. Он не сможет существовать без социума, имя которому
«муравейник». Если изолировать человека - в зиндане или на острове - и также снабдить всем необходимым, он сойдет с ума. Без исключений, варьируется только срок. У нас общие строительные инстинкты. У нас... Впрочем, мы действительно не понимаем некоторых поступков муравьёв, мы иначе строим связи внутри нашего общества, но основное отличие всё-таки в другом...- Лектор сделал паузу, подчеркивая значимость сообщения.- Муравьи в своём познании мира ориентируются на запах. Игнорируя многие другие каналы получения информации. При этом не следует считать, что их ощущения беднее наших. Тот мизер обоняния, который мы способны воспринять... Это можно сравнить с попыткой оглядеться, ну скажем, одним глазом, через мутное, закопченное и кривое стекло. Можно ли таким образом понять всю прелесть бинокулярного и цветного зрения? В их обонянии присутствуют объем и нечто, что можно условно назвать цветом, в нашем языке просто нет нужного слова. А вот их зрение можно сравнить с нашими ноздрями. Весьма условное зрение, весьма. Естественно, их восприятие отличается от нашего. Примем это как данность и пока просто
запомним. Кому больше повезло, не важно, изменить здесь ничего нельзя. Но.. - Аудитория зачарованно слушала. Всё-таки бакалавр умел увлечь.- Муравьи впускают к себе в дом некоторых паразитов. Поскольку у этих явно вредных для них жучков привычный запах. Муравьи разрешают этим тварям пожирать свои личинки, да ещё и прикармливают их дополнительными яствами. Например, «пьянящими капельками», которые у них очень ценятся. Чистят. Только потому, что их гость «правильно» пахнет и имитирует походку обычного муравья. Когда жучков становится слишком много, муравейник погибает. Погибает от паразитов, которых даже не заметил, не сумел идентифицировать... Сами жучки скорее всего искренне считают себя муравьями, именно муравьями, только более умными. Сообразившими, что личинок много и они вкусные. А работать не обязательно.- Бакалавр снова отхлебнул воды.- Это один из факторов, на основе которого наши «учёные» считают муравьёв тупыми насекомыми. Я же задаю вам другой вопрос. Нет ли в нашем, человеческом обществе подобных жучков? Чужих, которые смотрятся ровно как люди, отличаясь только запахом?
        Тарас последовательно набирал силы на росчерк, проводя одну за одной кривые кирилло-латиницы. Особый подбор знаков и рун, через такие росписи копится магия. Упражнение имело смысл только несколько минут, затем граф выходил на максимум. Рекомендовали его всем, но исполняли немногие, поскольку порция «допинга» оставалась небольшой. Тарас прежде не отличался прилежанием, но последние дни не упускал случая пополнить запас магической устойчивости. В Колледже, из-за периметра, упражнение давало больший эффект, нежели, например, в густожитии. Колледж строился на месте естественной силы. Обычно на таких возводят храмы. А если просто натыкается человек на невидимый источник, то посмотрит вокруг и скажет что-нибудь о Создателе и красоте.
        Вот только сегодня подпитка не очень получалась, поскольку рядом ныл Устин.
        -Сука...- Устин был безутешен.- Где ж такую прорву ногтей набрать... Сука... Вкатит завтра восемь баллов и весной приколет... Он же, сука, и очищение проводит, говорят...
        Никита, который от нечего делать тоже рисовал силовой синтаксис, легко отвлекся от своего занятия.
        -Ты попусту не причитай, а подумай.
        -Хрен ли тут думать, прибил меня желтый светоч, наглухо прибил.
        -Ты думай, думай. Бакалавр просто так пришибить не может, об этом и жалобу подать можно.
        -Ну как это не может... Прибил же. Что ж теперь делать... Где этих паучьих лап набрать... Ведь выведет, на восемь баллов завтра выведет.
        -Ты думай, а не скули. Не имеет он права в один удар приложить. Максимальный штраф на лекциях - два балла. За любой фортель. Четыре раза надо попасть, чтобы под восемь. А ты думай.
        -Что тут думать... Не имел права, да подвел... Мне-то теперь разве легче? Даже если его потом накажут, он же мне и припомнит... Лучше не буду я писать, может, проскочу весной... Как-нибудь... И десять баллов люди проскакивали. Или денег найти? У тебя-то есть деньги, Никита?
        -У меня денег нет. У меня долги есть.
        Устин сразу подсобрался и ушел скулить в другое место. Под крылышко к Галибу, сыну богатого купца из Пенджикента. Тарас уже вывел кривую на максимум, закрепил его по состоянию, выдохнул холодом и стряхнул наволок.
        -Чего он хотел?- Тарас не любил Устина.
        -Денег,- лаконично ответил его цветный.- И найдет ведь, до утра перезаймется.
        -А ты чего ему всё думай, думай? Хотя да, сейчас же как раз практика. И завтра с утра практика.
        -Не просто практика, а как раз по насекомым. А завтра ещё у первого курса арахниды. Если б он нормально замены слушал, он на них мог бы не полфунта, а все полтора собрать. Там же всё легко тасуется.
        -Сам и виноват.
        Никита тоже считал, что подсказывать более подробно не в их интересах. Летом троих с курса подвесят на крюк, так что... Попросил - подсказали. Не услышал - до свидания. Сам Устин и такой бы подсказочки не сделал. Сидел бы да тихо радовался чужим штрафным дробям.
        -Открутится. На денежку попадет, а на баллы - нет. Просто купит и отмажется.
        -Все равно дурак, как раз ведь тема лекции. Бакалавр его, можно сказать, на практику выводил. Жестко, конечно. Применил бы замены, и обошлось бы все в двадцать... ну, в тридцать ногтей. Все ж таки не сотня.
        -Далеко не сотня. Ты-то как?- Никита, как заботливый родитель, осмотрел цветного, даже веки Тарасу оттянул.
        -Нормально. Ещё недельку, и буду как огурец. Ты сегодня опять следом шёл?
        -Каждый день провожаю. Хвала Создателю, нету их.
        -Может, ты все-таки ошибся?
        -Может, и ошибся. А может, они решили тебя не добивать. Но лучше я ещё похожу. Без цвета остаться - себе дороже.
        Тарас улыбнулся. Никита старался казаться хуже, чем он есть.
        -То бишь интерес у тебя меркантильный. Экзаменов боишься.
        -Очень боюсь,- серьезно ответил Никита.- А на тебя, дурня, мне начхать.
        -А валчей, значит, не боишься?
        -Да я в валчей не верю. Так просто хожу.
        -Так просто и ходишь третий день. Чтобы не соскучиться. Бескорыстный телохранитель.
        -Еще пара фраз в этом ключе, и охрана начнется с пенделя.
        -Понял и заткнулся.- Тарас улыбнулся. Приятно, когда тебя любят, ценят и берегут.
        Глава 25
        В городе царила тихая паника.
        События принимали московский разворот - за три дня в Твери нашли семнадцать трупов. Все убийства произошли после заката. Городская стража, справедливо полагая, что охрана порядка - дело опасное, ходила нарядами по шесть-восемь человек, патрулируя центральные проспекты. На помощь жителям не спешила, да это и не входило в её прямые обязанности. Главным для стражи была охрана объектов и недопущение бунта, а горожанам «петушиные перья» советовали звать рыцарей. Убийц, терроризировавших столицу, оказалось несколько. Накануне людей резала странная фигура в чёрном монашеском клобуке и белой маске. Рот оборотня был распахнут в беззвучном вопле, но кричали жертвы, поскольку справиться с тварью оказалось очень нелегко. Не особенно таясь, не пугаясь целой толпы вооруженных кольями посадских - они потом клялись, что оборотень проходил прямо сквозь людей,- «монах» зарезал четверых, и смертей наверняка было бы больше. Развоплотили его прибежавшие на крики школяры со второго курса. Закидали тварь фейерверочными шутихами, файерболами и какой-то чернильной дрянью, так что и непонятно было, что конкретно
подействовало на оборотня - если вообще что-нибудь подействовало, поскольку куда он в этом дыме подевался, так никто и не разобрал. Версий было столько же, сколько и участников. Проходил он сквозь людей или не проходил - клинок у него был самый настоящий, и на пустыре у городских бань, где произошла сумбурная схватка горожан с нежитью, осталось четыре тела. Ещё два трупа нашлись во дворах, и кто их подрезал, не было известно, а на охранных ведунов как будто нашло затмение: годами хрусталь без всякого сбоя выводил на воров и убийц, а тут... Никакого следа... Ещё несколько раз появился урод с когтями, резал детей прямо в кроватях, и не было от него спасения, и сделать ничего не успевали - чаще погибали девочки,- но здесь, говаривали, помогли какие-то чёрные всадники. Оранжевый урод выскочил прямо на пару великолепно одетых лощёных господ и тут же лопнул или просто исчез - тётки, что видели это диво с балконов, рассказывали очень сбивчиво. Чувствовалось, что благородных всадников они испугались больше, чем когтистую тварь. Охранные маги сбились с ног, допрашивая очевидцев и пытаясь переткать свою
паутину, но где-то в ней, видимо, зияли прорехи, а люди уже поговаривали, что оборотни могут быть одновременно в разных местах.
        -Заходи справа! Обходи его, Андрей!
        Рыцарь, рыжие волосы которого пробивались из-под светлого шлема, пришпорил коня, сворачивая в переулок. Туда ушёл фантом-перевёртыш.
        В переулке никого не было.
        За забором тоскливо лаяли собаки. Вдоль улицы клубился туман - обычный, холодный, белый... А над самой дорогой дрожало марево, переливаясь горячими радужными блестками.
        Андрей рубанул клинком странный воздух - клинок как будто увяз на мгновение,- но ничего не произошло. То ли это действительно был воздух, то ли оборотень бесследно растворился. Рыцарь завертел головой, пытаясь понять, куда же делась чёрная тварь.
        Он пересёк ещё несколько улиц, не особенно надеясь на успех, но честно замыкая периметр. Улицы были пустынны. Жители попрятались, мелькнули только Самсон и Павел, искавшие убийцу в соседнем проулке.
        Андрей перевел Батиста на рысь, стараясь успокоить животное. Лошади их как-то чувствуют, неохотно идут. Хорошо, рыцарских коней специально обучают, ипподромная бы... Он не успел додумать, потому что конь вдруг всхрапнул и попятился. Андрей развернулся к месту, от которого шарахнулся Батист, и обомлел: прямо с булыжной мостовой поднимался прозрачный призрак - только что были камни, видны были следы этих камней, как будто сама мостовая, вспучиваясь, приобретала человеческие черты. Перевёртыш был как быстро твердеющее желе, на мерцающем теле очерчивалась одежда, похожая на форму стражника, пронзительные глаза исподлобья смотрели прямо на рыцаря, а рука призрака вдруг перекинулась в стальную пику.
        Всё это продолжалось долю мгновения, Андрей ничего не успел понять, не успел даже подумать о рапире, как вдруг оказалось, что его рука уже нанесла удар, да ещё с потягом, и клинок пошёл вязко, как всегда, когда сталкивались две мощные магические накладки. Хвала Велесу, он заблаговременно заговорил оружие. Пробивающие морок руны тусклым золотом змеились у рукояти. Призрак оплыл на мостовую, растекаясь тяжёлыми ртутными каплями.
        Несколько из них, как кровь, скатились с клинка. Серебристая жидкость всосалась в булыжник, и все исчезло, вот только Андрей долго ещё не мог пошевелиться.
        Почему-то показалось, что эта тварь была опаснее предыдущих. Удалось ли её упокоить? Или воспрянет, как нечисть из старой сказки? Булыжник под копытами Батиста казался самой обычной мостовой.
        Андрей заметил место - ведунам нужны любые подробности - и поехал, как и положено, снимать отчёт на синхронизирующий кристалл.
        Рыцари сбились с ног, но всё время опаздывали.
        В ту же ночь высоченный чёрный оборотень в кожаной куртке с металлическими бляхами и тёмными стеклами на глазах расстрелял трёх княжеских дружинников. Этот орудовал многозарядным, неведомой конструкции мушкетом. Арбалетные болты отскакивали от его куртки, как если бы под ней находился металл. Чёрного почти догнал Ладья, но достать не успел - выстрел в упор свалил звеньевого с лошади. Оказалось, что световая броня держит пули перевёртыша. Потом оборотень, видимо, развлекался - столкнувшись с обслугой переносной бомбарды, он стрелял уже не в грудь, а точно в правое колено, изувечив всех, кто загородил дорогу. Заряд бомбарды ощутимо качнул тварь, но не слишком повредил, поскольку двигался чёрный всё так же быстро, как отлаженный механизм.
        Надо было магистрату всех стражников в световые доспехи одеть. А Князю - дружину. А городу - жителей... Уже под утро в башню принесли убитого Мишу. Голова стремянного была в крови, височная кость глубоко вмята. Кого из перевёртышей догнал парнишка, так и осталось неизвестным.
        Как перед идущим ураганом, люди спешили в дома, закрывая наглухо даже ставни. Говорили, что дерево неплохо держит призраков, не впуская их внутрь.
        Наконец пришло долгожданное сообщение.
        Жрецы нашли повреждение столичного поля и призвали народ к очищению - что было формальностью, поскольку никаких действий горожан белая жертва не предполагала. Глашатаи и листки новостей оповестили жителей, что на четыре полуденных часа городской периметр будет полностью закрыт. Взбудораженный народ притих в ожидании неизбежного. Весталку провезли через всю Тверь - красивая девушка казалась спокойной, глядя на толпу с верхнего кресла кареты-эшафота. Шестнадцать одетых в световую броню рыцарей на ослепительной белизны конях теснили толпу, помогая проехать карете.
        Говорили, будто в Колледже видели Великого Магистра. Говорили, что нежить наслали немцы из Европы. Говорили, что весталка слишком плохо подготовлена, чтобы закрыть такой величины разрыв, и чем меньше человек смыслил в магии, тем резче были его суждения.
        По улицам поплыла тихая музыка белых цветов. Ни пьяных, ни драк не наблюдалось - настроение толпы изменилось, да и тройные караулы не способствовали. Гондолы не взлетали, зельцкабины закрылись. На время церемонии остановили даже подводную дорогу - две дальние станции, Дорошиха и Слободка, выходили за городскую черту. Из городского транспорта функционировала только конка. Потому многие шли пешком или ехали в экипажах.
        По столице потянулся поток горожан, стекавшийся к центру. В парке Трёх мостов плескалось огромное людское море.
        Жертва и сожжение состоялись на центральной площади. Здесь сливались воды Волги и Тьмаки, высились древние стены Кремля, стояли княжеские палаты, расшитые красным деревом, казармы дружинников и тёмное здание думных бояр. За высокими липами городского парка пятились к Волге купеческие особняки.
        Мощённая красной брусчаткой центральная площадь, к которой выходил один из волжских мостов, была плотно запружена народом. Вдоль обшитой гранитом набережной и даже на другой стороне реки стояла толпа.
        Тарас на церемонию не ходил, но многие школяры смотрели. Белая жертва - редкое, очень красивое и очень жестокое зрелище. Считалось полезным и укрепляло поле зрителей. Много серебра, драгоценных камней и пасты стоила магистрату эта церемония.
        И результат был достигнут. Это почувствовали сразу все.
        Даже небо как-то посветлело, краски стали ярче, чище, изменился ветер с реки. Жрецы, удовлетворённые жертвой, торжественно сообщили, что оборотни-перевёртыши, кто бы они ни были, не смогут больше беспокоить горожан.
        Весталку помянули как должно. Пили в густожитии, у Варвары.
        Ярослав утащился домой, в провожатые к нему мама прислала двух крепких дворовых холопов. Передвигался он уже нормально, но вечер, да пьяное дитятко, да мало ли что. Уже к полуночи Варвара легла спать, а Пиня со своей зазнобой, попрощавшись, ушли в соседний корпус. Последним откланялся Ефим, вывалившись в коридор без всякого намёка на грацию. Стоявшие на полу пустые бутылки задрожали - рыжий цепанул последний ряд, разбив нечаянно пару крайних. Он деликатно, ногой, отгрёб в сторону осколки. На большее соседа не хватило. Тарас закрыл дверь, иначе Фима улегся бы спать прямо на стёкла.
        Никита уходить не собирался.
        В углу ещё стояли три жбанчика с пивом. Один на утро, на холодном круге, остальные просто не сумели употребить. На столе грудились остатки праздничной трапезы.
        Поминки были традицией каждой белой жертвы, но эта весталка была особенной, внеочередной.
        Тарас, мрачно глядя на заставленный объедками стол, отщипнул себе колбасы и налил холодного пива. Наутро придётся похмеляться.
        Ольге оставалось совсем немного.
        Тарас не виделся с ней уже много лет. Он выпил пиво, стараясь отвлечься на знакомый вкус, заел колбасой. Ни есть, ни пить не хотелось. Варька спала за занавеской, Никита в кресле.
        Она купала его в детстве. Боялась вместе с ним грозы за окошком. Обнимала и любила щекотать носом ему ухо.
        Его родная сестра. Ей оставалось совсем немного, а теперь ещё минус год. Следующая будет Рода. Потом она. Его Ольга.
        Тарас тронул за плечо дремавшего Никиту. Тот встревоженно повернулся.
        -Чего?
        -Слышь, Никит, а если всё-таки навестить мою сестренку? Ты пошел бы со мной?
        -На хрена?
        -Освободить её из весталок.
        -Ты достал уже своими комплексами.- Никита зевнул.- Ты не обижайся, Тарик, но эта твоя идея, по сути, полный бред. Она, наверное, и не хочет, чтобы ей помогали. Столько лет прошло.
        -Раньше хотела.
        -Так ты оттого и лезешь в эту бодягу, что мальцом не сумел её защитить. Не обижайся, цвет, но тебя на этом просто клинит. И потом, нам это не по плечу.
        -Так расправить надо плечики.
        -Ты чего, серьёзно, что ли?- Никита сумрачно посмотрел на Тараса, затем зацепил вилкой солёный огурчик и смачно им захрумтел.- Это же всю жизнь кинуть псу под хвост. И даже глубже.
        -Не обязательно. Совсем не обязательно. Можно всё по-умному сделать. По-тихому.
        -Тарас...- Никита едва не поперхнулся.- Да за всю историю княжества ни разу весталок не похищали. Ты представляешь, как именно нас будут искать? Даже если авантюра состоится?
        -Всё когда-нибудь бывает в первый раз.
        -Это будет не в первый. Это будет в последний. Если у нас получится, нам вместе с твоей Ольгой на всю жизнь придется уходить в бега. И абсолютно правильно, по всем понятиям.
        -Её силой увели, она в весталки не собиралась.
        -Никто не собирается! А те дуры, что собираются, не годятся. Ты же знаешь, какой у жертвы должен быть психотип. И потом, в Колледж тебя тоже силой заставляли идти? Эту часть закона ты принял. Ну, семья твоя приняла. И Ольгу там поили-кормили, готовили по полной программе десять лет. Или сколько там её уже готовят?
        -Уже больше.- Тарас перелил в себя ещё бокал пива.- Только это ничего не меняет. Её сначала силой уводили, а всё остальное было потом. От безысходности.
        Никита задумался.
        -Пусть так. Есть какая-то логика... М-да. Но это преступление и против ордена, и против княжества, и против магистрата. Это всё, это каюк полнейший. И тебе, и мне, и даже Ольге. И не факт, что ей это нужно. А нам-то оно зачем?
        -Ты мне цвет?
        -Конечно, цвет. Потому и говорю сейчас с тобой, с придурком. Какие шансы? Шансов - ноль. Башня весталок охраняется лучше княжеских палат. То есть вязы себе свернуть - это на раз, а даже если повезёт, так и опять повсюду клинья. И знаешь, мне кажется, всё это только потому, что ты пацаненком не полез её защищать. Вот тебя теперь и выворачивает.
        -А ты бы полез? В девять лет, на рыцарей?
        -Не знаю. Наверное, нет. Но не полез ты.
        -Я же не знал тогда про правило крови.
        -И не должен был знать. Иначе оно бы не работало. Ты бы и сейчас его не знал, если б мы на третьем курсе весталок как отдельную тему не проходили. Кстати, закрытую, с маркером.
        Тарас закрыл ладонями глаза. Интонации его изменились, он цитировал текст: «Если при отборе в весталки проливается хоть капля невинной детской крови, кандидатку требуется заменить. Без исключений».- Он налил себе ещё и снова выпил.
        -Ты прав, Никита. Ты во всем прав. Мне достаточно было порезать палец о любой меч.
        Какое-то время сидели молча. Никита налил пива себе и предложил Тарасу. Тот помотал головой, вцепившись в лохмы всеми пальцами. На волосах повисли хлебные крошки.
        -Кончай себя накручивать. Ты не сможешь ей помочь. И не должен, нет таких законов. Ни княжеских, ни человеческих.
        -Как это нет, цветный. Ну что ты мелешь. Она ж мне сестра родная. Я её кровью здесь учусь, жизнь устраиваю, а её скоро под нож. Как эту девочку сегодня.
        Никита пригубил свой бокал.
        -Даже если каким-то чудом ты сможешь проникнуть в башню весталок, она с тобой просто не пойдет. Не захочет.
        -Захочет. Ей осталось совсем немного.
        -Это ты так думаешь. Я так думаю. Любой нормальный человек так думает, жить хочет. А весталки иначе думают, и тебе это известно.
        -Может, нам только так говорят. Может, на самом деле всё иначе. А не пойдёт, так я хоть знать буду, что она не хочет.
        -Спаси Создатель, Тарик, но ты меня достал.
        -Я не понял, ты мне вообще цвет?
        -Цвет, цвет. Трижды соцветие. И ещё я тебя уважаю. А ты вот меня не слышишь. Это мне всю жизнь надо поломать. У меня-то все в порядке, Тарас. И потом вообще это ж абсолютно невыполнимый план. Вернее, здесь и плана никакого нет, просто мечтания. А ты ещё обижаешься. Вот представь, я к тебе приду и скажу: «Тарас, давай завтра в колодец прыгнем. Не хочешь? Ой, слизняк... Ой, да ты не мужчина... Да какой ты мне цвет после этого, если не хочешь со мной в колодец прыгнуть...»
        Тарас залпом выпил вино и снова вцепился в лохмы.
        -Ты прав, конечно. Я все прекрасно понимаю. Да, у меня детские комплексы. Да, нас выпрут из Колледжа, и придется бежать. Но это мои комплексы и моя сестра. А бакалавров примут везде, можно, в конце концов, уехать.
        -Куда, милый? Куда ты от ордена уедешь? Да тебя на Северном полюсе найдут. И с чего это ты возомнил себя бакалавром? Прикинуться хочешь, одежду со значком купить? Гнилая дорога, Тарик. Мальчик в доспехах не становится воином.
        -После пары боёв становится.
        -После первого же боя он становится покойником.
        -Если она действительно весталка, то сможет нас защитить. У них сила, как у Великого Магистра.
        -У всех вместе - да. Но она только одна из двенадцати. Или ты хочешь массовый побег устроить? И потом, сила с ней будет, только пока она весталка. Ты же предлагаешь ей в беглянки уйти, фактически в ведьмы. От её силы гулькин нос останется. Да и вообще это чушь собачья помогать человеку бежать и надеяться на его защиту.- Никита отставил пиво и налил себе остывшего чаю.- Если она сильна и хочет уйти, сама бы ушла, без твоей помощи. Так что ты придумай что-нибудь пореальнее. И чтобы потом за нами не гонялся весь орден.
        -Это настоящее дело, настоящая беда.
        -Тарас, ты мой цветный, ты мне ближе, чем брат. Я за тебя росомахе глотку перегрызу. Я понимаю, оно тебя гложет, потому и слушаю эту ахинею. Я не хочу, чтобы Ольга ушла под нож, а ты потом всю жизнь себя проклинал. Это, в конце концов, и мне не на пользу. Но ты ведь, по сути, ничего не предлагаешь. Давай попробуем. Ну, давай. Мне легче всего согласиться. И что? Что дальше-то? Сами будем башню штурмовать или отряд наймем?
        -Навести справки в Колледже. Как там, что? Хотя бы это.
        -Ага. А насчет Великого Магистра ты не хочешь навести справки? Это знание шестого курса, там все под двойным маркером.
        -Скоро клятва верности, и назад уже не повернешь. А она идти не хотела.
        -Она тогда девочкой была.
        -Следи за текстом.
        -В смысле, маленькой совсем. Не цепляйся к словам, кто такие весталки, я знаю. И как они живут, знаю. Да за месяц такой жизни многие годы готовы отдать. А она так живет двенадцать... или сколько там лет. Тут всё, можно сказать, оплачено. Да, в итоге жертва. Но...- Никита допил чай, зевнул и сонно уже пробормотал: - И не буди меня больше. Ты не сердись, если я тебя задел чем, но идея эта... Ты после каждой жертвы с ней... Как с писаной торбой...- Вскоре он уже спал.
        Тарас ещё долго глядел за окно, чувствуя, как внутри перекатывается тошнота. Всё было правильно, всё логично. Очень убедительно. Как и тогда.
        Глупо ведь мальчику кидаться на воинов.
        Глава 26
        На практических занятиях отрабатывали скатывание пространства. Конечно, существовало официальное название упражнения и идущих следом тестов, но на сленге школяры именовали это не иначе, как «печь бублики». Действовали в основном руки, заклинание практиковалось только на начальной стадии «подготовки блина». Технически навык был не сложнее, чем курильщику пускать дымные колечки,- получше, похуже, но получалось почти у каждого.
        Сначала «лепился» и фиксировался «шарик», пространство плюс биополе, в ладошках, нечто невесомое и ощутимое скорее через тепло, нежели прочими чувствами. Затем шарик теми же ладошками раскатывался в «блин», а потом уже «сворачивался бублик», продавливаясь либо большим, либо средним пальцем.
        Бакалавр сноровисто мастерил «блины». Они получались сиреневыми, по цвету бакалавра. Вероятно, он специально их подкрашивал. Более всего это напоминало песочные «куличики», что с таким удовольствием лепят дети. Пока руки школяров механически «месили поле», кто-то задал бакалавру вопрос о событиях в столице.
        -Возможно ли, чтобы к этим перевёртышам имела отношение наука?
        Маг дернул рукой, и сиреневый «блин» с легким пшиком всосался в мизинец. Бакалавр чертыхнулся, как второкурсник, и совершенно по-детски затряс кистью - внутренний ожог бывал весьма болезненным. Он даже лизнул обожженный палец.
        Школяры заулыбались. В такие минуты понимаешь, что преподаватель всё-таки свой.
        -Кто ж под руку говорит, ёлы-палы.- Бакалавр покачал головой.- Отметьте там где-нибудь мол, так вот не надо делать. Будет больно.
        Тарас хотел попросить показать ещё раз, как именно не надо делать, но вовремя остановился. Шутку могли и не принять.
        -Заканчиваем. И потом расскажу.- Бакалавр сложил свои «бублики» друг в друга и убрал в специальный держатель.
        Школяры тоже заторопились, убирая поделки. Ничего не вышло только у одного - этот пижон пытался работать с длинными ногтями. Отливающие металлом, лакированные когти на пальцах не предназначались к сдаче на монетный двор, а подчёркивали принадлежность к боярскому роду. Помогали они разве что царапаться. Скидок на маникюр никто не делал, и сегодня коготки принесли своему обладателю штрафную дробь.
        Начали рассаживаться за столы.
        -Прикинь,- зашептал Никита,- Фимку наконец на знакомство развели.
        -Не понял,- сказал Тарас.
        -Ему сказали, что наша отличница с первой парты по нему сохнет. А той девчонки нашептали, что Ефим третью ночь не спит, портрет её рисует. Сегодня точно в кафе пойдут.
        -Да ладно. Старая же хохма.
        -Я тебе говорю, сработало. Ты погляди.
        Тарас поглядел. Ефим и отличница то и дело друг на друга поглядывали, но, встретившись глазами, безразлично отворачивались.
        -Я ещё самописцы обоим приворотом намазал. Оба перья грызут, когда волнуются.
        -Сводник,- усмехнулся Тарас.
        Никита улыбнулся.
        -А пусть, им полезно.
        Сиреневый бакалавр привалился к кафедре и клацнул огненным амулетом. Ожидая, пока школяры закончат с практикой, он подкурил сигару, свернутую из табачных листьев. Магии в этом не было, бакалавр вдыхал едкий дым для удовольствия. Затянувшись, маг внимательно посмотрел на пострадавший мизинец. Что-то там его беспокоило. Затем вдруг сказал:
        -А знаете, господа, я сейчас нарисую. Сразу поймёте, чем наука хуже.
        Он уложил сигару на блюдечко и повернул рычаг, переворачивая демонстрационную доску. Рабочий чертёж «бублика» ушёл к стене, открылась чистая половина. Девушка впереди закашлялась - на неё пахнуло дымом. Ефим сидел, подпирая рукой щёку, и грыз самописец, поглядывая в сторону отличницы. Та вдруг залилась краской и набросилась на бакалавра.
        -А вот сейчас вы использовали механическое приспособление.
        -Мы не отрицаем науку как таковую. Глупо не брать очевидные зерна.- Бакалавр снова с видимым удовольствием затянулся.- Итак, представим себе область уже известной практики.- На доске появился простенький чертеж, в котором угадывался двухэтажный дом.- Я выбрал архитектурную аллюзию, образ здания.
        -Архитектор хренов,- очень тихо сказал Никита.- У меня сестрёнка лучше рисует. - Тарас фыркнул. Аринке было всего четыре года.
        Бакалавр полюбовался композицией - туда и впрямь можно было пририсовывать трубу и пускать дым кольцами - и продолжал:
        -В терминах науки та же область будет областью известного знания. Тот же самый дом, но иначе спроектированный.- Бакалавр попытался изобразить это на другой части доски, но получился такой же уродец. Тогда он втиснул у стены дополнительное окошко.- Пусть практика, или знание, к которому мы стремимся, находится на четвертом этаже. То есть мы собираемся вдвое расширить доступную людям область. В нашем примере нужно нарастить стены.- Над вторым этажом вырос третий, затем четвертый.- Магия возводит вокруг здания леса, на которых стоят строители. Тут будет раствор, туда подается камень, они соответствуют общему чертежу здания, замыслу, так сказать, творца.
        Вокруг домика появилась лохматая конструкция непонятного назначения. Затем, довершая «замысел творца», бакалавр пририсовал-таки к архичудищу треугольную крышу, нарисовал трубу, пустил колечком дым и снова затянулся. Очень похожее колечко уплыло к потолку. Кто-то хихикнул.
        -Теперь перейдем, так сказать, к храму науки. Эти ребята тоже пытаются работать. Но возводить леса не умеют. Они двигаются только напролом. А чтобы добраться до четвертого этажа, будут возводить насыпь. Сплошную песчаную насыпь, заполняя все пробелы в своём дурацком знании. На ней тоже могут стоять строители. Насыпь можно подсыпать всё выше, она очень устойчива. Но есть и минусы. Много лишней работы. Невозможно что-то исправить, потому как направляющая основа уже скрылась под песком. Дополнительное давление на стены, на кладку, песок внутри первых двух этажей, ухудшение в них жизни и прочее, прочее, прочее.
        Девушка, сидевшая впереди, наконец отодвинулась от коптившей сигары, поморщилась, пытаясь разогнать рукой дым, оглянулась на Ефима и спросила:
        -А почему вы именно так сравниваете? Может, насыпь - это как раз магия?
        Бакалавр покивал, соглашаясь с существом вопроса, но в кивке была снисходительная усталость.
        -Барышня, наука идет от одного факта к другому и, опираясь на множественность этих фактов, выстраивает во всех направлениях логические цепи, связки, стремясь все предметы и формулы сплести в единую сеть. Это и есть сплошное заполнение пространства, это песок. Много лишней, зряшной, пустой работы. По мере накопления фактов эта сеть рушится снова и снова, и её приходится переделывать. В целом это грустно.
        -Но магия тоже нуждается в связках,- не сдавалась девушка. Затем обернулась на Ефима. Тот смотрел на неё во все глаза.
        -Разумеется.- Бакалавр обстучал край сигары, стряхивая пепел.- Именно это подразумевается под узлами крепления строительных лесов. Они ведь не висят в воздухе. Балки опираются друг на друга и на фундамент здания, плюс могут крепиться на окнах, а на них возводятся уже собственно леса - в любом случае магии не нужно заполнять все пустоты, чтобы обеспечить строителя опорой. Но самое главное - маг видит направление своей работы, он строит заклинание «внутри струны». Магия бывает только практической, она решает проблемы сразу. Маг чувствует струны бытия. А наука вообще не замечает, что позволено человеку, а что за пределами творческих возможностей. Мир вокруг полон различного вещества, из которого, казалось бы, можно сотворить что угодно, налепить любых куличиков и наиграться с ними, как дитятко в песочнице. Ан нет. Если мы не хотим, чтобы мир превратился в помойку, нам придется лепить куличики, подчиняясь правилам. Именно поэтому хорошая магия не создает отходов. Мало кто из присутствующих воспримет это как аргумент, поскольку никто из вас не видел настоящих свалок. И хвала Создателю, что не видел. Я
наблюдал нечто подобное в Бургундии. Полностью убитое пространство - это омерзительное зрелище.
        -А что там было?- спросил кто-то в лаборатории.
        -Кожевенная мануфактура, дубили кожи. Отбросы, вонь, загадили всё так, что и рыба в реке исчезла. А сама идея, казалось, была вполне здравой. Механической.- Бакалавр вытащил из кармана новую сигару, подмигнул девушке и клацнул огненным амулетом.- Гармония этого мира создана не человеком, и прежде чем он надумает утолить свою страстишку, надо трижды промерить, как это связывается с замыслом Творца.
        -Замысел Творца непостижим!- сообщила девушка с первого стола и пересела за свободный третий. Ефим вдруг тоже пересел за этот стол.
        -Реплика бессмысленна, поскольку речь идет не о постижении замысла, а о том, попадаем ли мы ему в такт. А это определить не сложнее, нежели направление течения. Куда впадает река, нам пока не важно.
        -А как это связано с последними событиями?
        Бакалавр укоризненно покачал головой.
        -Я тут распинаюсь, целую лекцию прочел. Картинки рисую... А они ничего не поняли.
        -Поняли.
        -Кто понял?
        Поднялся Никита. Бакалавр ободряюще кивнул.
        -Вы хотели сказать, что, судя по рваному последу, по ужасному воздействию на поле, эти демоны имеют отношение к науке.
        Бакалавр щелкнул пальцами и показал на Никиту.
        -Можем, если захотим.- Он аккуратно притушил и спрятал сигару - табак был дорогим развлечением.- Эти демоны, несмотря на всю их силу и мощь... Как бы это выразиться... Неизящны. Ещё вопросы есть?
        -Меня сестра спрашивает...- поднялся парень у окошка.- Как можно продемонстрировать струну простолюдину, чтобы не нарушать маркеры? И чтобы он почувствовал?
        -Элементарно. Пусть обнимет ребёнка. Через солнечное сплетение обоих пройдёт струна. Это сложно не почувствовать.
        Поднял руку Тарас.
        -Слушаю вас, молодой человек.
        -У меня по практике. Может ли быть такое, что чувствовал радужные струны человек, ну, вот я чувствовал... Да вы помните, вы же у нас практику и вели. Настрой, камлание, пена на блюдце, всё как положено. Всё получалось. А потом вдруг раз - и исчезло.
        -Что значит исчезло? Куда могут исчезнуть магические меридианы? Они ведь не от вашего настроения зависят. Это реальность, данная в ощущениях.
        -Это понятно. Но у меня проблема возникла в последние дни. Вроде как дорогу потерял. Шел нормально, как все, всё понятно, всё правильно, а потом вдруг раз - и нет дороги.
        -Странные вещи вы говорите, молодой человек. Я ещё понимаю, на шестом курсе или перед Дальним шляхом... Но сейчас-то вы, образно выражаясь, в колее. Сейчас осень, вам ещё учиться и учиться. Как может потеряться радужный путь? Возможно, вы неверно входили в камлание?
        Тарас покачал головой.
        -Раньше у меня получалось. И я несколько раз пробовал, проверялся.
        Бакалавр с сомнением почесал подбородок.
        -Да, я помню. У вас получалось. Не знаю. Теоретически такая ситуация возможна. Накануне важного выбора. Определяющего судьбу человека. Или...- Он замялся, подошёл и посмотрел на школяра поближе. Что-то в облике Тараса ему явно не понравилось.- Ну или накануне смерти.
        Глава 27
        Грач прошёл мимо угрюмой, красного кирпича казармы бомбардиров, снисходительно поглядывая на копошившихся во дворе парней. Густожитие школяров стояло рядом. Три корпуса славянской буквой «П». У Колледжа было ещё несколько густожитий, но Грач точно знал, где искать Тараса. Понятно, школяр не оставлял адреса ни валчам, ни кучеру, и всё же Грачу не составило труда найти свою жертву. Внутрь он, конечно, заходить не стал. Возможно, сыграли свою роль ведьмы на входе, возможно, он не
«слышал», в каком из корпусов живёт Тарас. Школяр чаще ночевал у Варвары, нежели в своём корпусе, но и туда иногда входил через угловое верхнее окно, так что
«натоптал» как минимум три дорожки постоянного движения. Впрочем, эта развилка применима, если валч шёл «по последу» собственного заклятия, а он мог искать Тараса и более изощренным способом. Как бы то ни было, Грач просто завернул за угол и встал на единственной дороге, что вела от парка-дворика к ближайшей конке. Ещё дальше возвышалась платформа летающих гондол. В тех редких случаях, когда школяры не шли пешком, они, конечно, двигались к развязке городского транспорта. Грач облокотился о недавно покрашенный, но уже успевший просохнуть столбик забора - с него явно счищали какую-то дымовушную хрень,- вытащил из внутреннего кармана небольшую, старинного вида книжку и приготовился ждать. Скоро должен был пойти утренний поток.
        Мимо проходили как школяры, так и бомбардиры. Последних было меньше. Княжеских дружинников редко выпускали в город, если кто и выходил, то по хозяйственным делам. Будни. Простых обывателей было ещё меньше, в этом районе располагались только частные дома, среди которых пятиэтажные корпуса густожитий смотрелись высотными зданиями. Но случайных прохожих было достаточно, чтобы Грач не привлекал к себе внимания.
        Стоять в ожидании валчу пришлось не более часа.
        Тарас вышел из парка под руку с Варей. Грач, краем глаза наблюдавший за воротами - страницы своей книжки он почти не перелистывал,- чуть сместился в тень и стал практически невидим. Да Тарас и не проявлял особой осторожности. Вместе со своей пассией он пошёл ровно по тому маршруту, на котором стоял валч, спокойно завернул за угол и столкнулся с ним вплотную.
        Мгновенная бледность сковала школяру лицо. Тарас качнулся назад, правой рукой выдергивая файербол, а на левую скользнул из рукава кастет со стеклянными насадками. Валч мысленно похвалил реакцию противника, но движение довести не позволил. Мощным поворотом кисти - сила ощутимо плеснула в стороны - он вывернул Тарасу руку с кастетом, одновременно вышибая покатившийся к забору файербол, да так, что у школяра хрустнули кости, и следующим ударом неминуемо добил бы его в студень, который потом хоть ешь, хоть волоки, но тут на Грача прыгнула Варька. Она вцепилась в валча руками и ногами, разрывая ногтями горло, и даже зубы, кажется, пыталась применить, ещё и визжа при этом, и могла, пожалуй, располосовать артерию, настолько простым и неожиданным оказался этот бросок. Грач опешил на долю мгновения - оно прорисовалось зеброй длинных кровавых полос,- затем стряхнул сумасшедшую девчонку, да не сразу, дважды пришлось стряхивать, зато потом Варвара так приложилась спиной о столб, что сразу и затихла. Но уже летели со всех сторон школяры на вековечное «наших бьют», и даже два чёрных бомбардира, шедшие рядом,
уронив на траву бумажные свертки, тоже кинулись в сторону валча, и через несколько секунд на месте тёмной фигуры кипело невообразимое месиво, из которого один за другим вылетали молодые парни.
        Свалка длилась недолго. Грач расшвырял нападавших, как медведь наседающих борзых, причем большинство из парней остались лежать неподвижно. Стряхнув последнего - им оказался бомбардир, дружинник влетел в забор, проломив головой тонкие доски,- Грач оглянулся в поисках Тараса. Школяр исчез. Валч провел поисковым амулетом на запястье и вроде уловил на востоке уходящий след, но от густожития катилась новая волна школяров, некоторые, торопясь, даже прыгали из окон, да у заборчика начали подниматься ребята покрепче, и Грач счёл за благо отступить. Он очертил вокруг себя круг, одновременно проворачивая кольцо на пальце, и тут же прыгнул через забор, причём в том самом направлении, откуда мчались в драку школяры. Валч ушёл прямо между ними, однако мощной его фигуры, размытой в контур, почему-то никто не рассмотрел - пацаны выскакивали на площадку и ошалело крутили головами, показывая то в одну, то в другую сторону, совершенно потеряв свою цель. Некоторые начали тормошить лежавших - по счастью, насмерть Грач не бил, видимо, опасаясь портить отношения с Колледжем. Все его удары были оглушающими. Вскоре
большинство пострадавших пришли в себя - кто сидел, кто стоял, шатаясь и прислушиваясь к внутреннему звону. Варю под руки отвели в густожитие. Дружинники, кряхтя и ругаясь, собрали свои пакеты. Прискакал патруль, шесть рыцарей в световой броне - одна из ведьм на вахте свистнула, что снова появился «чёрный перевёртыш»...
        Лишь один первокурсник, не обученный ещё умению падать, отлёживался добрых полчаса, прежде чем боль из позвонков скатали в доски. Затем парень сел, движениями напоминая складень.
        Рыцари расспросили пострадавших, сняли протокол.
        Потасовка оказалась неприятной, но вреда принесла меньше, чем «лунные» встречи с бомбардирами. «Перевёртыша», хвала Сварогу, здесь не было. Так, зацепились на улочке с прохожим магом. Дурь молодая.
        Разобравшись в обстановке, патруль уехал.

* * *
        За тяжелыми дверями Колледжа Тарас почувствовал себя в безопасности. Знакомый полумрак, наполненный бликами витражных стекол, воздух, в котором витал запах воска, цветочных заклинаний и чего-то ещё, неуловимого, но ставшего за четыре года родным... Всё вместе было непоколебимым, могучим, как древняя скала.
        Хвала Велесу.
        Однако то, что он здесь, проблемы не решало. Это замечательно, что он здесь, иначе не было бы уже никаких проблем, но что делать дальше?
        Тарас свистнул по глине в густожитие и узнал о здоровье Варьки. Встречную тревогу проигнорировал, сообщив, что всё в порядке. Варьку они тронуть не должны, к ней претензий вроде как не было.
        До вечера, конечно, можно отсидеться. В Колледж этот парень не войдет. Ну а потом? Ладно, ночку и заночевать можно. Выбрать аудиторию, прилечь на лавочку. Не возбраняется, хотя никто в Колледже и не ночует. Ещё день перетоптаться. Так всё равно ведь придется выходить. И куда-то идти по городу. Чёрный этот, похоже, в грош здесь никого не ставит, и вполне обоснованно. Можно, конечно, подкачаться. Поднабрать силушки, повторить заклинания, Никиту в напарники позвать... И выходить на честный бой... Кстати, ещё раз хвала Велесу, Никиты сегодня не было. Постеснялся при Варьке охранять. Хоть цел остался.
        Напасть на чёрного, вдвоём на одного... Или вообще толпу собрать, человек восемь..
        Как-то не хочется. Слишком уж явно разлетались школяры от Чёрного. Как дети от душегуба. Если бы он хотел убивать, положил бы там половину курса. Хвала Велесу, убивать он, видимо, не хотел. Во всяком случае, никого из прочих школяров не хотел. А вот для него может сделать исключение...
        Нет, выходить на честный бой - это идиотство. Чёрный раскатает его в дым. А отсиживаться в Колледже можно, конечно, очень долго, но... Если валчи не сочли за труд вернуться через месяц...
        Оставалось одно - попросить помощи.
        Разумеется, к подобной практике школяры прибегали редко. Привлекать преподавателей к решению своих проблем считалось дурным тоном. Если пустое, могли потом и припомнить. Уважающий себя школяр должен сам справляться с неприятностями.
        И справлялись. И он справлялся, до сегодняшнего дня.
        Тарас ещё раз перебрал нехитрые варианты. Не в магистрате же защиты просить, в самом деле. А уж к ублюдкам, именующим себя рыцарями, он не пошел бы, даже будь от того толк. Но толку не будет. Не похож Тарас на сирую вдову.
        Нет, тут уже не стоит деликатничать. Ни сам он не справится, ни вместе с Никитой он не справится, и вчетвером они не справятся тоже. И время тянуть глупо. Так что надо идти, причем не к куратору-бакалавру, а сразу к декану.
        Чтоб уже наверняка.
        Тарас вздохнул, принимая столь позорное решение, ещё немножко потоптался в холле, размышляя о всяких пустяках - как причесаться, да стоит ли брать папку с конспектами... Потом вздрогнул от учебного гудка и, окончательно дозрев, направился прямо в деканат.
        Четыре года в Колледже, а здесь бывал всего несколько раз. По зачислению заходил, бумаги кровью подписывать да за ведьмочкой знакомой приударить. Сдуру завёлся. Ведьмочки здесь строгие, клинья не подобьешь. Тут или клинья, или колья. Или на кол. В общем, обломилось тогда, как ни вспоминай. Да ещё когда химик нажаловался, и тот глупый эпизод лучше не ворошить. Тогда, хвала Создателю, обошлось спокойным, но очень памятным внушением.
        Огромные двери, крытые специальным лаком, отсекали звук, выполняя функции тамбура. Паллистина-секретарь, сидевшая у входа, воззрилась на взъерошенную фигуру Тараса с удивлением. Когда-то именно она его и отшила, по молодости слишком возомнил, решил, что все его хочут. Оказалось, не все. Впрочем, надо отдать ведьмочке должное, никаких гадостей вместо радостей она ему не делала. Может, и отшила-то не до упора. Стоп. Ты не за этим пришел, одернул себя Тарас и кивнул на дверь декана. Паллистина неодобрительно покачала головой, но не препятствовала. Мол, проходи, если так уж надо.
        По пустякам беспокоить декана не стал бы ни один школяр.
        Тарас зевнул - это было нервное, мысленно принес четыре жертвы и вошел.
        Декан что-то писал. Чернильница, в специальной вазочке самописцы разных цветов, тут же обычные гусиные перья. Прозрачная хрустальная сфера, похожая на шар для гадания, стояла на самом углу столешницы, и казалось, не её это место - можно смахнуть рукой. Внутри виднелась крупная ящерица. Кресло современное, с вращающимся сиденьем, а за ним, на полочке, огромное чучело медведя. Или то был живой медведь, замерший неподвижно? Нет, конечно, чучело.
        Декан отложил в сторону самописец и поднял на него глаза.
        Все заготовленные фразы смешались в блеклый комок, и школяр выудил нечто, напоминающее: «Кхм... Здрасьте...»
        Декан промолчал.

«Я хотел...» - Тарас вдруг понял, что не знает, с чего начать, но начинать и не потребовалось. Декан пристально посмотрел на нечто над его головой, щелкнул пальцами - сразу стало легче - и спросил:
        -Кто именно наложил на тебя заклятие?
        -Не знаю,- честно ответил Тарас. Он и не думал, что над ним оставался ещё послед.
        -Ты был в чем-то виновен?
        -Считаю, что нет.- Школяр знал, что малейшая ложь его погубит, и поэтому старался очень тщательно подбирать формулировки.
        -И ты не смог справиться с этой ерундой?
        -Я не это... Он преследует меня, и он сильнее. Он намного сильнее.- Тарас хотел объяснить, что проклятие было снято, и то, что осталось, он даже не воспринимал, и что он никогда не вошел бы к декану, будь над ним обычный сглаз, но аудиенция уже закончилась. Скорее всего декану было недосуг.
        -Если потребуется моя защита, ты её получишь.- Декан сделал рукой отпускающий жест, и школяр очнулся в коридоре.
        Там стоял Никита.
        -Ну, как?- Цветный весь извертелся от напряжения. Он уже знал об утреннем визите валча и корил себя за то, что «снял защиту». Тарас считал, что и дюжина Никит не изменила бы общего расклада ситуации. Хотя дюжина, может, и помогла бы.
        -Вроде нормально.
        -Обещал помочь?
        -Обещал защиту. Причем если она мне потребуется.
        -Так она уже требуется,- недоумевающе сказал Никита.- Ты что, объяснить толком не мог?
        -Иди сам и объясняй. Я как шкурка от лимона. Ты-то когда последний раз с деканом разговаривал?
        Никита потупился. Беседовать с одним из лучших магов Ордена, да ещё будучи школяром... Простолюдинов хоть как-то щадили.
        -Он что, решил, что ты из-за сглаза пришел?- понял Никита.
        -Похоже, что так. Подумал, наверное, что сам не могу справиться. Прикинь, там до сих пор послед оставался.
        Никита почесал широкий подбородок.
        -А может, оно и к лучшему.- Он критически оглядел Тараса.- Выпихнул, что ли?
        -В полном отрубе. Ручка, пальчики, и вот он, коридор.
        -То бишь ты ничего не утаивал, просто не успел рассказать.
        -Ну да.
        -Так отлично! Слово-то дадено. Защита положена. Даже первокурсник остережется слово нарушать, а тут реально кремень.
        Тарас повеселел.
        -Точно. Завтра сошкребусь и ещё раз зайду. Сегодня уже хватит.
        -И всё расскажи.
        -И всё расскажу. По пунктам. Можно даже твой кристалл показать. Точно. Принеси завтра кристалл.
        -Может, ещё раз, сегодня? Я сбегаю.
        -Нет, сегодня уже хватит,- повторил Тарас, у которого по всему телу звенели пьяные колокольчики.
        -А ночевать?- встревоженно спросил Никита.- Если он снова тебя встретит, можем и не отбиться.
        -А ночевать я буду в Колледже.- Тарас потянулся, предвкушая отдых.- Ты только утром пожевать чего-нибудь захвати.
        Никита кивнул, соглашаясь.
        Глава 28
        В этот день была практика с «погружением», и это было хорошо, поскольку слушать лекции не хотелось. Здесь же запускалось через проектор общее веретено, с которого каждый как бы попадал внутрь ведущего занятия бакалавра, фиксируя ощущения
«изнутри». Непростое в исполнении, это веретено окупалось сторицей - иначе по сложным темам не хватило бы практических занятий.
        Магия социума... Напряжение, которым умелый маг может подпитываться... Очищаться..
        Подзаряжать амулеты... Эффект «домашних стен» в спортивных играх... Здесь понятно. Расслабление в кончиках пальцев, пьём... Провокация ожидающей группы... В селе ждут телегу с товаром. Каждый занят своим разговором, напряжение в полях
«глаголь» не растёт, «питаться» нечем. Подходим к любому жителю и применяем пришепёт формы «пояс», привязывая его энергию к ожидаемому объекту... Движение раскрытой ладони у солнечного сплетения и возле глаз... Абстрактное движение с разворотом ладони в сторону объекта, если маг полноценно владеет пришепётом. Ладонь разогрета, в кончиках пальцев фиксирующий холод, можно помогать дыханием... Провоцирующий агрессию наклон головы, зрачки перехватывают взгляд, но без подвязки. Тяжёлый, звучный вздох, вопрос: «И чего вы тут ждете?» При правильном исполнении человек обязательно ответит: «Товар должны привезти»... Довершающая, с прищёлком фраза: «Ну и ждал бы нормально». Ожидаемое событие вытесняет посторонние шумы, человек уже не способен отвлекаться и цепляет полем остальных. Он ждет. Иногда полезно применить технику дважды. Разговоры стихают, семечки уже не лузгают, никто ни о чем не думает, хаотически разбросанная энергия идет в нужное русло. Событие оптимального числа. Телега приезжает вовремя. Событие в ноль. Телега приезжает раньше времени. Событие в минус, опоздание... Ключевая фраза... Наслоение
прошлых обид, раскачка ситуации... Провоцирующий фактор... Фиксация... Эмоциональный окрас, действие разнится от индивидуального цвета... Возможные развилки...

* * *
        -Честь и порядок.
        -Честь и порядок, Павел.
        -Над чем задумалась, Анна?
        -От Ладьи пришло странное сообщение.
        Павел, третий звеньевой башни, взял в руки лист стандартного рапорта и бегло его просмотрел.
        -Что же тут странного? Обычная драка.
        -Не скажи.- Анна нахмурилась.- Во-первых, утро. Бывает, конечно, но нехарактерно. Во-вторых, некто в чёрном напал на молодую пару среди толпы. Ещё более нехарактерно. Место глупое - и казармы, и густожитие, полно народу.
        -Никого не убили. Даже не искалечили. Над чем тут голову ломать?- Павел улыбнулся и взял со стола спелую грушу.
        -В-третьих.- Анна перешла на подчёркнуто официальный тон.- По описанию нападавший был похож на одного из перевёртышей.
        -Ну, это как раз не факт.- Павел с хрустом откусил добрую треть плода.- Это нашим ведьмам померещилось.
        -Согласна. Кстати, если б не эта ошибка, рапорт вообще не привлёк бы внимания. Слишком боятся возвращения этих тварей.
        -В-третьих, проехали. Не похож. Скорее на одного из всадников, что перевёртыша развоплотили.
        -Тоже не факт, но возможно.
        -В-четвёртых, допросив свидетелей-холопов... идвоих участвовавших в драке школяров (остальные отказались давать показания), выявили, что нападавший - нормальный, из плоти и крови человек. Судя по силе и особенностям психофизического воздействия, или руг, или валч.
        Анна отложила рапорт. Павел, доевший грушу, зевнул, деликатно прикрывая рот ладошкой.
        -Ну и что? Руги, валчи... Может, сами школяры до парня и докопались. Прямо напал один на целый Колледж.
        Молодая женщина постукивала самописцем по бумажному листку.
        -Я знаю патруль Ладьи, там хорошо допросы снимают, могут и заклятие потратить. Если Олег пришел к выводу, что это маг, то так оно и есть. А насчёт руга или валча он сомневается.
        -Пусть так.- Павел, не удержавшись, снова зевнул.- Нам-то какая разница? Можно ведунам работу предложить, они сейчас в опале, пусть реабилитируются.
        -Да нет, пожалуй... Жалобы нет...
        -Сейчас тебе - побегут школяры жаловаться.
        -Без жалобы нет оснований к действию. Ни ругам, ни валчам въезд в княжество не возбраняется.
        -Тем более. Кстати, просто так с ними лучше не связываться. Валчи таких вещей особенно не любят, у них кодекс очень жесткий. И ездят они обычно парами.
        -Этот был один.
        -Мало ли. Может, второй просто в драку не полез.
        Анна решительно убрала листок в папку архива.
        -Вообще-то ходили слухи про пару... Сейчас чего только не говорят. Но ты прав, Павел. Главное, что это всё-таки не перевёртыш. Я вот только подумала...- Она замолчала, как бы потеряв начатую мысль.
        -Что ты подумала?
        -Не может ли быть как-то связано присутствие в городе валчей... И этот неожиданный, с «перевёртышами», пробой?..
        В смотровой башенке располагалось крохотная чайхана. Кроме традиционного чая с баранками, здесь подавали сбитень, кисели, взвар и кофе, завезенный из Аравии. Именно кофе маленькими глотками пил темноволосый аристократ с красивым породистым лицом, носившим, однако, и широкоскулый отпечаток крови простолюдинов. Крючковатый нос скорее добавлял аристократу шарма. Его темный кожаный камзол великолепной выделки был не местного покроя, но чужестранец не привлекал к себе внимания. Впрочем, в чайхане никого и не было - сонно таращил глаза половой в блестящей, красного шелка ливрее, да у стойки хозяин старательно изучал листок вчерашних новостей. Несколько посетителей, что сидели здесь до прихода Грача, как-то быстро засобирались и разошлись, некоторые даже не стали допивать уже заказанное, а все, кто поднимался сюда с намерением попить чайку на свежем воздухе, вдруг меняли своё решение прямо на лестнице.
        Грач любовался закатом. Удобно устроившись в кресле, он подкручивал мизинцем оптико-магические очки. Темные их стекла меняли цвет, по ним пробегала сизая рябь, и снова становились темными. Возможно, он просто смотрел на солнце - с башенки открывался изумительный вид на город, а небо в Твери северное, красивое, закат окрашивает низкие облака прозрачным багрянцем. Переливы света завораживают, небо опрокидывается в неведомую страну с пепельными горами, лесами и воздушными реками, затянутую облачной дымкой, и каждый вечер волшебная страна меняет очертания. Прозрачными полукуполами поднимались башенки летающих гондол, то здесь, то там прокалывая сплошной ковёр красной черепицы. Именно смотровая площадка заставляла завсегдатаев подниматься сюда снова и снова, хотя чай «У Матвея» был недешев, а о цене на кофе обычно даже не спрашивали.
        Чайхана была небольшой. Здесь помещалось всего четыре дивано-столика. Три пустовали, за четвертым сидел валч. Но выручку он делал вполне приличную - несколько чашек из-под кофе уже стояли на краю стола, там же лежал небольшой кошелек, компенсирующий хозяину убытки. В центре дивано-столика находилось длинное овальное блюдо со сладкими клубтворожниками - Грач прикусывал лакомство прежде, чем отхлебнуть кофе, иногда облизывая с губ белые крошки. Лизо не позволил бы себе есть столь неопрятно, но Лизо рядом не было. «У Матвея» клубтворожники пропекались, так что творог становился чуть ли не коричневого цвета, а на вкус напоминал заморское какао.
        Возможно, валча интересовали вещи более конкретные, чем виды предзакатного солнца. Отсюда прекрасно просматривался Колледж, так что каждый, кто проходил тяжелые резные двери, попадал в магический объектив. Видна была смена стражи у ратуши бургомистра - шестеро одетых в пунцовые жилеты охранников ходили вокруг здания затейливым маршрутом, а такой жилет не чета обычной куртке стражника, он стоил безумных денег, зато и заклятия блокировал на четвертую степень глубины. Возможно, конечно, что Грач просто зашел выпить кофе.
        На стойке защебетал глиняный соловей, раскрашенный в пестрые хохломские тона, и хозяин, очнувшись, с кем-то быстро заговорил, мимоходом оглядывая зал. Брови его удивленно поползли вверх. Крохотный зал был пуст, и один богатый посетитель не мог исправить финансовой неприятности. Неподдельная скорбь начала сгущаться на лице Матвея, он уже собрался прикрикнуть на слугу, что иногда выполнял роль зазывалы, но тут Грач, не оборачиваясь, щелкнул пальцами, и хозяин, вспомнив, что не дочитал что-то интересное, снова принялся изучать замусоленную газетку. Он водил по строчкам пальцем, пришепетывая слова, ничего не запоминая, но получая от новостей громадное удовольствие.
        Тарас доел черствый крендель, сгреб в ладонь крошки и ссыпал их в рот. Придется поститься. Запасов еды в Колледже не предусмотрено.
        Он вдоволь напился холодной воды, что обычно ставят бакалаврам. Школяры пили отдельно. Понятно, никому не запрещалось пойти в светлую, к целебному фонтану, и нацедить себе кружечку. Рядом с дежурным бакалавром. Кое-кто иногда так и делал. Цедишь себе кружечку, а на тебя дежурный смотрит. Мол, цеди, цеди. Пей на здоровье. Тут и хорошая вода рыбьей костью встанет.
        Сейчас дежурного не было. Тарас попробовал воду на язык, пытаясь разобрать, содержится ли в ней что-нибудь целебное. Говорят, обычная родниковая. Сами бакалавры и говорят. Но пьют всегда только отсюда.
        Набравшись наглости, школяр прополоскал рот и даже протер ладошками лицо. Целебный намаз. Свежая, хорошая вода. Может быть, и есть какая добавка. А может, и нет. Но пьешь, и ещё хочется.
        Наружные двери уже заблокированы. Выйти, конечно, можно - иногда в Колледже задерживаются допоздна, но назад войти не получится. Выходить он сегодня никуда не собирался. Здесь спокойно, здесь периметр стоит. Хватит кренделя, могло и вовсе ничего не заваляться. Желудок пробурчал что-то раздраженное, но Тарас отмахнулся от дремучих инстинктов. Жизнь дороже, а на выходе может ждать этот чёрный маньяк. Как тогда, лоб в лоб... Наверняка ведь не случайно. Хорошо, пацаны вокруг были. Хавчика Никита принесет, пусть и завтра, а потом подойдем к декану и всё нормально, вдумчиво расскажем... Можно запись на кристалле показать, благо Никита уже потратился. Завтра... Завтра все наладится.
        Тарас немного позанимался - в голове ничего не задерживалось,- затем долго налаживал дыхание, освежая память, и решил, что лучше будет ещё раз продумать завтрашний разговор. Если декан откажет... Этого допустить было невозможно. Школяр подумал, где ему лечь, решил, что ближе к стенке будет уютнее. В личных кабинетах бакалавров стояли замечательные кресла, но зайти туда ему даже не пришло в голову. Впрочем, это могло быть и небезопасно.
        Он устроился на лавке, поджав ноги и жалея, что нечем укрыться, затем снял с себя куртку и укрылся ею, свернувшись в клубок и пытаясь подоткнуть её сразу со всех сторон. Не получилось. Наконец Тарас сообразил взять лабораторные халаты, что пахли щелоком и кислотой, но в качестве тряпок вполне его устраивали. Стало и теплее, и мягче. Тарас угрелся, поворочался немного и уснул.
        Ему снилось, что кто-то чёрный бродит вокруг Колледжа, поджидая, и что нужно обязательно выйти к нему, выйти наружу, чтобы заодно и кофейку купить или напиться вкусного квасу, и нужно, обязательно нужно выйти... Только вот лень такая вставать, заставить себя надо, тряпки химические снять, да стены держат, периметр этот клятый, не пройти его, наверное, где бы найти лазейку, есть же, наверное, проход, только с силами собраться, да звездочки... Темное небо наваливалось и душило, душило снаружи, как если бы вся стража разбрелась, пусто в городе, совсем пусто, и кровушку сцедить до капли, чтобы и внутри было пусто, чтобы совсем хорошо, как звездочки...
        Он, кажется, откинул одеяло... Или тряпки, которыми укутался, откинул их, отбросил, да снова накрылся, потому что холодом пахнуло от проклятущих стен, серебром звенящих, холодным ночным серебром, закрывающим дорогу и в Колледж, и из Колледжа... Кофейку купить заморского, тем более что ждут снаружи, неудобно, надо, конечно, выйти, только... Переламывается зов через звенящее серебро.
        И луна... И лунное зеркало, шар хрустальный с водой родниковой, зовёт, как плеть заползает... Не удержаться... Пройдут сквозь кольчугу могильные черви... Душно здесь, под холодные звёздочки...
        А лазейка есть, если через скос, где во дворе пустые заклятия практикуют. Молодняк учится, там защита мощная, но глухая. Можно постепенно продавить, с его-то силой..
        Можно там попробовать.
        Сон снова сморил Тараса, тяжелый, чёрный сон, больше похожий на забытье. Он чувствовал движение темной фигуры, чувствовал, как она медленно обходит Колледж, просматривая периметр... И - мнилось ему - бьёт ладонями прямо в стену, причем вовсе не там, где скос. И защита срабатывает, но как-то странно, не так, как должно ей работать, валч проминает её, как стену из плотного масла, нагревается и давит, как тёмный брусок. Хотя чему удивляться, сон всё-таки, душный, неправильный сон, бывают такие, когда понимаешь, что спишь, и слава богу, потому что чёрный совсем близко, весь в обрывках маслянистой плёнки, и как-то он уже внутри, а не должно быть, а вдруг всё-таки не сон?..
        Тарас испугался, не просыпаясь, и попытался открыть глаза, но это оказалось невозможным. Чёрный шёл к нему по коридору, по анфиладам пустого Колледжа, до дверей аудитории осталось несколько саженей, а он всё не мог открыть глаза... Мнится это, морок, маета. Тарас чудовищным усилием вспомнил своё имя и сел, раздирая руками веки. Вокруг были стены пустой аудитории, и сыпался вкрадчивый шорох за стеной. Никого. Хвала Создателю. Но тут, растворяясь в дверном проёме, показался Чёрный, или опять блазнится зазеркалье? Школяр поднял чугунную формовку и качнул ею в витражное стекло, разбить, разомкнуть сигнальный периметр, но пальцев не было, и формовка, выламываясь, упала на пол. Звон, что стоял вокруг, лишь качнуло тоскливой ватой, да валч, подивившись сопротивлению, вытянул руку, и горло Тараса скрутило в тиски.
        И всё исчезло.
        Глава 29
        Чёрная фигура вышла из Колледжа через тяжёлые парадные двери. Выпустив Грача, двери закрылись, замкнув периметр, бдительно не впуская посторонних. Прожог поля у разбитого окна мог обнаружить только маг, а вот само окно, где разломилась оплавленная лунным зеркалом резная решётка, демонстрировало взлом любому прохожему. Витражные стёкла были целы, лишь широкий ставень отходил в сторону, поскрипывая под ночным ветром, да в периметре, в перекошенной раме, зияла большая щель. Защита не сработала. На остаток ночи дорога в Колледж была открыта для всех желающих. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из самых отпетых городских бандитов рискнул бы повторить путь валча.
        Тело Тараса бессильно свисало с плеча, обтянутого чёрной кожей. Грач раскрыл двери чайханы - против обыкновения, их не заперли,- и пошёл по винтовой лестнице вверх. На промежуточном пролёте он резко дёрнул плечами, поправляя свою ношу. Лизо ждал у входа в чайный зал, гостеприимно распахнув двери. Матвей, выкатив глаза над свечкой, читал газету. Половой спал, свернувшись у стойки ярким калачиком.
        Распростертое тело школяра уложили на чайный диванчик.
        -Ты его обыскал?
        Грач презрительно дёрнул носом.
        -Хочешь, сам обыскивай.
        -Что-то у него есть... Амулет какой, что ли...- Лизо брезгливо, двумя пальцами, раскрыл ворот рубахи Тараса. На шее школяра болталась ладанка с приворотным маслом. Грач засмеялся.
        -Возьми себе, цветный. То-то девок налипнет.
        Лизо только глазами сверкнул. Сдёрнул ладанку, разорвав дешёвую цепочку, и зашвырнул, не разглядывая, в угол.
        -Барахло. Связались с голодранцем.
        Грач снова фыркнул.
        -Ты ещё по карманам у него пошарь. И ногти обстриги. На руках. На ногах не нужно, - придержал он Лизо, как если бы тот уже бросился искать ножницы.
        Лизо выдохнул холодом, сдерживая гнев. Затем аккуратно запахнул ворот школярской рубахи, даже поправил что-то пальчиками. Впрочем, запястья он всё-таки проверил. На одном из них нашёлся костяной амулет, который Лизо рассмотрел с деланной небрежностью, чувствуя насмешливый взгляд Грача. Амулет последовал вслед за ладанкой.
        -Начинай, медведь,- ласково сказал Лизо.- Зомбируем на бургомистра.
        -Прямо сейчас?
        -Утром его хватятся. Пойдёт на рассвете.
        -Просто зомби или будем фаршировать?
        -Ты же считал охрану. Фаршируй на ногти. Только глаза ему не режь.
        Тарас окунул ноги в прохладную воду, и зелёная ряска лениво всколыхнулась. Филиппка лежал рядом, закинув руки за голову и глядя на далёкие кудрявые облака.
        -Слышь, Тарас, а ты, когда вырастешь, кем хочешь стать?
        -Мать говорила, в Радужный Колледж меня пристроит. Ольгу забрали, так чего уж теперь... Может, и получится.
        -Нет, ну это рыбий жир от сглаза. Какой Колледж, ты на себя посмотри. Я же серьезно.- Филька мягко изогнулся и сел, смахнув с колена муху.- То есть не то, кем ты там можешь стать или не можешь, а вот кем тебе хочется? Ну, по-настоящему, как летать вот хочется иногда.
        -А, ты про это.- Тарас провёл рукой по сухой траве.- С пальца слетел ноготь, но боли он не почувствовал.- Это я не знаю, летать-то мне тоже хотелось. И в Стрелки поступить, и в скоморохи. Да и в школяры тоже. А пуще всего,- Тарас оживился,- изобретателем мне в детстве хотелось стать.
        -Тю, в каком это детстве? Ты чё, вырос уже, шпендрик?
        -Да ладно тебе. В детстве - это раньше, когда не понимал ни черта.
        -А теперь ты много понимаешь,- хмыкнул Филька.
        -Да уже побольше твоего.
        -Да если б побольше моего, то нечистого не поминал бы.
        -Днем-то можно.- Тарас вытащил ногу из воды и беззаботно почесал мокрую пятку.- Ещё три ногтя отслоились и упали, как листья с мёртвого дерева.
        -Я и говорю, ребятёнок ты ещё. Днем, ночью - невелика разница. Вот утянет в омут, тогда узнаешь. Хотя изобретателем - это здорово. Придумал машину, а она тебе монет начеканила. Или жратву. А то от наших магов никакого толку.
        -Зря ты так.- Тарас посмотрел, как ещё два ногтя упали на пол.- Учительница говорит, кудесники народу жизнь облегчают.
        -Ага. Карманы они облегчают, а не жизнь. Вот клад бы найти... Или стражником стать...
        -Машинку хорошую придумать, и лучше клада. Завёл, и она тебе то, и она тебе это..
        Красота. А ты лежишь себе, пузо чешешь.
        -Ты и так его чешешь.
        Тарас вдумчиво поскреб живот. Почему-то заболели пальцы.
        -Так я его от безделья чешу. А так бы я его чесал, а машинка при этом делала что-нибудь.
        -Правду матка говорит, что ты лентяй.- Филиппка зачерпнул из пруда воды и смочил себе шею. Вымыть её не мешало ещё пару дней назад, но данный жест не имел отношения к гигиене - стало жарко. Тараса даже бросило в пот.
        -Ну и пускай лентяй. Моя мать говорит, изобретателей вообще не бывает. Сказки это.
        И ещё два ногтя аккуратно сняли с его руки. Остались противостоящие, на больших пальцах. Но их, конечно, следовало подпрячь в иглы. Тарас, прищурившись, смотрел как лепится над ним облачный зверь. Тело постепенно расслаблялось, уплывая в сладкую даль, пока все желания не исчезли. Пальцы пульсировали, в них стекалась мягкая зелень.
        -Готово, что ли?
        -Да, можно запускать. Жалко парня. Из него мог бы выйти толк.
        -Что ты всех жалеешь, Грач? Чего ему сейчас? Лежит, смотрит какой-нибудь сон из детства. Ему теперь будет только хорошо.
        -Но недолго.
        -А хорошо не бывает долго. Давай пробивное накладывай. Чтобы твой протеже не облажался.
        -Ты уверен?
        -Разумеется.
        -Это из подоплечных, тайное. Не дай Создатель, что случится?- Лицо Грача потемнело.
        -Ты ему не доверяешь?- усмехнулся Лизо, приподняв запястье школяра. Освобождённая рука Тараса брякнулась о лавку.- Или считаешь, обычный зомби пробьёт охрану бургомистра?
        Грач молча кивнул и склонился над телом школяра.
        Над кроватью у Тараса висела литография Соловецкого монастыря. Обычная строгая графика. Северная гармония чёрного и белёсо-синего цвета. Давно, ещё на первом курсе, он добавил к ней блестящей пыльцы, и получилось хорошо. Мощные крепостные стены отражались в зеркале залива. Белое море было спокойным, так что стены четко просматривались в глубине вод, опрокидываясь в голубую бездну, подернутую легкими облаками, и только морок воды делал эту картинку расплывчатой и чуть-чуть нереальной - мелкая рябь всё-таки была. А с некоторых пор Тарас начал переворачивать картинку вверх ногами. Вернее, перевернул он её всего однажды, да так и оставил, приколов к стене булавками, а когда Варя пару недель спустя попыталась повернуть литографию «как надо», обругал её и снова перевернул. Так было интереснее.
        Так же вздымались крепостные башни, и плыли над ними облака, и вода подступала к стенам, вот только навь стала чуточку размытой, подернутой блеклым маревом дрожащей воды, а внизу отражалась ушедшая в зеркало реальность. Глаз не сразу различал подвох, многие вообще его не замечали, хотя зыбкость верхнего контура была очевидной. Тарасу нравилось погружаться в этот морок, испытывая какую-то странную внутреннюю дрожь...
        И вот он в зазеркалье.
        Оказалось, здесь можно только спать. Снилось всё, что стелилось под ногами. Да иногда направлял движение властный голос, больно дёргая большие пальцы. Наверное, это он сам и говорил, поскольку не повиноваться было невозможно.
        Сон, спишь, делай, что хочешь... Что тебе говорят... Или... Горячее Солнце воском топило мозг. Уже рассвело. На рассвете нельзя спать. Вредно очень. Как ему удаётся спать? Или...
        Северный... Ступеньки под ногами медленно перемещались, затем в руку уперлась литая рукоять, дверь распахнулась, и земляной угар вошёл в пьяные лёгкие. Ратуша..
        Плиты мостовой четко печатали шаги в его подошвы, серый камень был влажным и приятно пах. Прохожие оборачивались, глядя вслед, но это не имело значения. Шаг - кто я?- становился всё быстрее, так что плиты перешли на бег, раскачивая ноги упругими толчками. Управа - ему нужно в управу. Светлое здание показалось в конце площади и принялось расти, отражаясь в умирающих зрачках. По глазам хлестнула ветка, веки не дрогнули, девочка и голуби брызнули в разные стороны, лошадь, взятая под уздцы, шарахнувшись, захрапела. Звук пытался пробраться в барабанные перепонки ещё теплого организма. Сердце работало медленно, гулкими точками прокачивая густую кровь. Стоп. Лавочка толкнулась под колени, лопатки обозначили звенящий бетон. Здесь копали ямы под саженцы или просто канаву. Свежая земля восхитительно пахла, переваривая чью-то плоть. Захотелось в землю. Никуда не ходи. Охранник на входе удивленно смотрел в сторону его тела. Белые пальцы ковыряли крашеные доски, отламывая щепки, вырывая металлический крепеж. Надо идти - туловище поднялось, стоп - снова запахло гарью, снизу толкнул браслет,- не подчиняйся.
Резная дверь приближалась, охранник съежился, выронил оружие и ладонями закрыл лицо. Та...- кто я такой? - белые пальцы раздавили шею охранника, легко переламывая позвонки,- зачем? Бегают, прячутся по коридору; металлическая пуля ударила в оберег, болты арбалетов разнесло воздушной бронёй, горячий ковёр под ногами пахнет плесенью. Охранник со сломанной шеей повис на мизинце. Ступеньки вверх. Золото и плюмажи на брошенных касках. Петушиные перья мнутся и хрустят под ногами, на палец накололся чей-то глаз, сзади «встали» ещё три трупа... Ещё три пальца, ноготь дёрнуло, свежие зомби ходят слишком медленно, но от них бегут - стой, посмотри в зеркало, стой, стоп, не надо...- чаще толкается в подошвы ковёр, в грудь вползает серый от сытости воздух. Двойной удар дверью об руку, белая кость выскочила из запястья, замок вывалился вместе с кусками полированных, воняющих лаком досок. Бургомистр прячется под столом. Рядом короткий мушкет с резной рукоятью, ладони закрывают лицо, шея наползает под пальцы, но мешает кость, уже красная, торчит, из тела течет наружу жидкость...- остановись, не слушайся, тебя зовут
Та...- мягкая шея скользит в крови Тараса, переламываясь вместе с белым пальцем, бурые пятна вместо ногтей - перестань, Тарас, посмотри в зеркало... Зеркало, чёрт, где я... Остановись, посмотри в зеркало, в зрачки, в глаза... Руку схватило огнём, плещет, я убил его, и сюда бежит охрана, что у меня с руками, это. . Свароже, это зрачки зомби...
        Школяр мучительно выгнулся, пытаясь поправить торчащую наружу кость, вцепился в волосы, заливая голову собственной кровью, зеркала сплелись в сплошной огненный круг, и потолок раскололся ослепительным звоном.
        Набежавший охранник взмахнул дубинкой - и всё исчезло. Тарас провалился в благодатную пустоту.
        Глава 30
        Грач ел салат из помидоров, сладкого и горького перца и тертой моркови. Все это было чуть приправлено укропом и оливковым маслом. Почти крестьянская еда, но Грач не жаловал изысканные блюда.
        Лизо, куривший рядом длинную тонкую сигару, явно скучал.
        Некоторое время он наблюдал за тем, как его цветный поглощает пищу, затем ехидно улыбнулся.
        -«Радость вампира».
        -Чего?- Не понявший реплики Грач отвел в сторону вилку.
        -Название твоему салату придумал.- Лизо запрокинул голову и выпустил в потолок тонкую струйку дыма.
        Грач молча подцепил на вилку новую порцию овощей.
        -Ты, кстати, листок новостей на завтра заказал?
        -Зачем он тебе? Сами посмотрим.
        Лизо скорбно покачал красивой головой.
        -Сам ты сейчас тихо сидеть должен. Как маленькая мышка.
        Грач чуть не поперхнулся.
        -Это почему?
        -Потому, мой цветный друг, что вчера мы разворошили осиное гнездо. И, хвала Темному пламени, благополучно из него вылезли.
        -Думаешь, мою защиту вскроют?
        -Если ворошиться не будешь, то нет. Отсечь хвост всегда легче, чем за него ухватиться.- Лизо снова со вкусом затянулся.- Я ведь надеюсь, ты чисто ушел,- добавил он с обычной полуиздёвкой.
        -Испугался, что ли?- Грач подцепил сочный помидорчик.
        Лизо улыбнулся. Подобная колкость не могла его задеть.
        -Нет, конечно,- просто ответил он.- Не хотелось бы, уходя, сжигать за собой полгорода.
        Грач с аппетитом прожевал помидорчик и успокоил своего цветного.
        -Чисто я ушел, чище некуда. Найти по следу нас нельзя.
        Лизо выпустил в потолок длинную струю едкого дыма.
        -Вот и тем более не высовывайся. Сейчас маги Колледжа малейший шорох будут ловить. Читай себе желтый листочек, там все городские новости.
        Обточенные временем ступеньки, третья сколота, пьяный слесарь когда-то уронил кувалду. Давно, они в этот дом только въехали, и всё никак не починят. С тех пор так, по правому краю вперескочку. Никита зевнул и потянул на себя двери парадного. И пружину придержать, а то бабушка снизу ворчать будет.
        -Стоять!!- Он увернулся от разрядника, искра прошла у самых ребер. Мягким и точным ударом отключил прыгнувшего сбоку, пригнулся, над головой прошуршала о стену дубинка. Прокатился по заплеванному полу, подсек чью-то ногу, упруго вскочил и четким, до хруста в позвонках движением впечатал каблук в лицо слева - стражник тяжело осел, роняя дубинку. Третий шарил на поясе разрядник, тварь. Ещё несколько точных ударов - и третий тоже сполз на пол, прямо на расколотый непонятно когда глиняный свисток.
        Стражники.
        Конкретно ждали. Его ждали. Втроем.
        Никита подивился, как это он сумел распечатать по стенам троих таких мордоворотов, да ещё в форменных панцирях, и тут же вынужденно добавил, хрястнул по лицу того, что зашевелился. И ещё. И ещё несколько раз подряд.
        Лежи. Не дергайся.
        Что же делать? Позвать патруль? Стражники ведь...
        Он снова посмотрел на обломки глиняной свистульки. С кем-то они говорили или только собирались говорить. Наверное, сообщали, что он подходит к двери. Один отвлекся на разговор, потому и было чуточку полегче, хотя, может, и нет... Не о том думаешь, Кит. Если успели сообщить, то скоро здесь будет подмога.
        Никита качнулся было домой, потом замешкался. Дома тоже могла быть засада. Стоп, дурак, зачем им две засады? Если ждали здесь, то дома уже чисто.
        Он открыл двери и одно за другим втащил за порог обмякшие тела.
        В жилетах, твари... Если б он, как Тарас, вздумал плюхи раздавать или «полотенце» крутнул... Спасибо папе, научил драться...
        Он снял с полки флакон с обездвиживающим спреем - в прихожей стоял на всякий случай, и щедро спрыснул всех троих. Можно было ещё побить и связать, но так даже надежнее.
        Двое были в порядке, только морды разбиты, а вот третий, что ногой в подбородок получил, смотрелся плохо. Позвонки, похоже, хрустнули... Как бы не помер, не хотелось бы вот так, дуриком, и душегубом заделаться...
        Ты ещё лекаря позови, слюнтяй.
        Никита клацнул своим соловушкой, вызывая отца. Тот откликнулся сразу.
        -Слышь, батя, у меня тут проблемы.
        -Слушаю, сын.
        -Меня дома ждали трое стражников. Сейчас здесь лежат. И одного я прибил. Сильно.
        Отец только крякнул на той стороне, переваривая новость. Затем спросил.
        -Ты знаешь, что твой цветный убил бургомистра?
        -Нет.- Никита как стоял, так и сел в подвернувшееся кресло.
        -Говорила мне гадалка, не доучиться тебе... Беги оттуда и в наше село тоже не показывайся. Можешь лечь в охотничьем домике на Тьмаке. В моей комнате, за лампой, возьми пакет. Беги сейчас же!
        Никита заметался по дому, понимая, что отец прав. Схватил свои самописцы, кусок колбасы, бросил все это в заплечный мешок, чувствуя, что ни то, ни другое можно было и не брать, потом сообразил - сгреб с полки амулеты, кинул туда же коробку с хронами, пробежал в комнату отца, за лампой действительно лежал пакет, в самом углу, возле стенки, добавил его в мешок - тот, хоть и тройного объема, заполнился уже наполовину, кинул сверху охотничью куртку, арбалет, деньги - по лестнице ещё не бежали,- две книги, глиняный свисток и безразмерные скороходы, не его, но отец бы отдал, конечно, и дернулся к чёрному ходу.
        Через оптический глазок, выходивший сразу и к парадному крыльцу, и в проулок, увидел - к дому бегут стражники. Ни через дверь, ни через окно уже не выскочить, и чёрный ход, наверное, тоже...
        Прособирался, лопух. Сказал же отец - беги.
        Баран, сообщил себе Никита по дороге к подвалу, круто развернулся и дернул по лестнице вверх. Подвальное окошко давало шанс, но уходить следовало через крышу. Парадная дверь гулко хлопнула, под тяжестью кованых сапог задрожали ступени. Не только стражники - дружина. Он тихо, стараясь не выдать себя лязгом, открыл люк на крышу - здесь, хвала Создателю, никого не было, а иногда сушили бельишко,- а внизу уже ломали дверь, хрен вам, на это у них полчаса уйдет, внизу грохнуло, и Никита понял, что ошибся.
        Сейчас они поймут, что в квартире его нет.
        С детства знакомые скобы, набитые встык между домами, помогли пробросить тело через пустоту - он не просто уходил, он ещё и пригибался, двигаясь так, чтобы с земли не было видно, не могли же они и стрелка вызвать, или могли, ну, тогда хана точно - Никита мельком глянул на чистое небо, снял с крюка тарзанку, прокинул поудобнее за плечи мешок и, мысленно обратившись к Велесу - веревка, обкатанная пацанами, не была рассчитана на взрослого дядю, да ещё с мешком,- толкнулся с края крыши в пустоту.
        Верёвка легко перенесла его на соседний дом. Только крепёжная балка скрипнула.
        Отлично.
        Два поворота по гулкой жести, хрен с ним, уж не до конспирации, теперь быстрее, снизу вроде закричали, нет, просто зовут кого-то, черепичная чешуя, тут он поскользнулся в малолетстве, чуть не свернул себе шею, большая труба, мосточки для трубочиста, поручень, отлично.
        Ушел.
        Никита перебрался на пешеходную дорожку - на некоторых крышах бывали и такие, из жилого подъезда прямо к гондолам, но дурня валять не стал и на платформу решил не соваться. Улететь в другой район, конечно, эффектно, но могут и рейс отменить, придержать гондолу для проверки, вот-вот же сообразят, что он верхом уходит. Надежнее просто через подъезд, здесь с платформы чужие выходят, и в толпу, и поминай как звали...
        Никита прошел мимо старушек на лавочке, ненароком прикрыв лицо, вдруг узнают, но вроде никто не окликнул, снова повел плечами, выправляя на спине мешок, надо бы лямку расправить, но это потом, успеется, и, не глядя в сторону облавы, затерялся в городской толпе.
        Наркотик уходил сиреневыми каплями, освобождая мозг, но сознание Тараса не хотело просыпаться. Руку, из которой торчала кость, скрутило плотным целебным листом да под уколами синих наговоров. Если здесь ещё и фон мягкий, то заживет-затянется за несколько дней.
        Замечательно. И где же у нас знахарство такого уровня?
        Только в пыточной, в зиндане рыцарском. Да ещё перед ареной.
        Скучновато получается. И в голове колокольчики кругами плавают.
        Попал Тараска под Савраску. Всё чистенько, а лежишь, как в дерьме. Вывернули, выпотрошили, сломали и заштопали. Наспех. Слепок допроса небось уже сняли. Не пожалели пластинки проверочной. Понятно, бургомистр, не простолюдина грохнуть.
        О великий Сварог! Это ж он бургомистра... Мама дорогая...
        Точно он. Ещё и палец сломал.
        Тарас повёл тяжёлыми глазами, отыскивая палец. Действительно, сломан. Тот был отдельно проложен прозрачными пластинками, спеленут в маленький кокон. И о пальце позаботились. Всего ремонтируют.
        Если очень повезёт, максимальная, жёсткая арена.
        Как же это он...
        И снова дрожащими капельками наползало благостное небытие...
        -Яська, привет, на тебя вся надежда.
        -Никита, ты знаешь...
        -Я знаю, долго не болтай, слухачи искать могут. Отыщи декана, расскажи про Тараса, объясни про меня, что, мол, ни сном ни духом, случай и неприятность, договорись о встрече, и отсвистишься, когда и где.
        -Понял. Варьку звать?
        -Зови, конечно. Зови, потому что сейчас нам вообще хана. Тарика на арену сольют и зарежут там на хрен.
        Анна смотрела на Тараса с отвращением. Шесть вуалей правды растворились о его изломанное тело. Он говорил, да. Никто не может молчать, даже после одной вуали. Но школяр уходил от прямых ответов - просто молол какую-то чушь, обрывки фраз и несвязанные междометия. Ответ шёл не на вопрос, как должно при допросе, а на
«крючок», случайно выбранное слово. Это практически не давало материала. Анна, Павел, Ладья и маг магистрата Риски пытались извлечь из тела убийцы информацию.
        -Он в сознании?
        -Судя по всему, нет.- Риски откатил школяру веки и просветил искрой закатившийся глаз.- Да и не должен быть в сознании.
        -А почему слетели все вуали?
        -Не знаю.
        Павел просматривал длиннейшую запись допроса.
        -Бред какой-то.- Он отметил было пару фраз, потом зачеркнул свою пометку.- Вообще ни грана смысла.
        -Может, мы просто не можем его уловить?
        -Ну да. Вот, пожалуйста. За что вы убили бургомистра?- Мы.- Сколько вас?- Нас. - Кто с вами в заговоре?- Дед Пихто.- Кто участвовал в разработке плана убийства?- Не курю.- Убийство.- Душегубы.- Вас зомбировали?- Пень-колода.- Вы ненавидели бургомистра?- Рыцари.- Вы ненавидели власть?- Рыцари.- Вы ненавидели Князя и его слуг?- Рыцари - подонки.- Вы ненавидите рыцарей?- Порезаться. - Вы в сознании?- Бере... бе-бе...
        -Ты думаешь, он издевается над нами?
        -Вполне возможно.
        -Думаешь, он в сознании?
        -Ты это уже спрашивал.
        -Он не может быть в сознании.
        -Вуали тоже не должны слетать. А слетели. Будто пьяного скомороха допрашиваем.
        -Не забывайте, он школяр.
        -Да какой там школяр. Четвёртый курс. Они ещё ничего толком не умеют.
        -Может, самородок. Заложился как-нибудь.
        -Самородок ушёл бы, пока была возможность. А не на допрос стал закладываться.
        -Ублюдок это, а не самородок. Бургомистр был славный мужик.
        -Я вам точно говорю, это зомби. Потому и бред. Он не соображает ничего, в нём программы путаются.
        -Павел, зомби не может пережить покушения. Это было бы нормально, если б мы его остановили до убийства. Но мы же взяли его позже.
        -Его вообще стража взяла.
        -Ну, пусть стража.
        -И потом, четвёртый курс - это не уровень для Риски. Уж школяра-то он точно раскусил бы. Верно, Риски?
        Маг уклончиво покачал головой.
        -Школяры разные. Этот вёл то ли три, то ли четыре трупа. Это боевая магия некромантов. А за зомби вообще может кто угодно стоять. Вон у него на щиколотке амулет какой-то. Как зёрна гранатовые.
        -Может, это кровь внутри? По цвету похоже.- Анна потянулась снять браслет, но Риски мягко остановил её руку.
        -Не знаешь что, не трогай. Тут всё очень странно.
        -Да что там, цепочка с кругляшками.
        -Я уже просвечивал эту цепочку. Исключительной силы амулет. Весьма непростой.
        -И что это?
        -Не понимаю. Ничего я с этим парнем не понимаю.
        -Эй! Что у тебя за цепочка?- Мертвец.- Амулет на твоей ноге. Сильный амулет. Что это?- Человек с цепочкой мертвец. - Отлично. Это твой амулет?- Мисочка. - Какая ещё мисочка? Кто дал тебе амулет?- Мертвец. - Считаешь ли ты сам себя зомби?- Бе-бе.
        -Многовато мертвецов. Но есть связный ответ. Про человека с цепочкой.
        -Замечательный ответ. И что это значит?
        -Ну, фраза всё-таки.
        -Человек с цепочкой - это он. Значит, всё-таки он зомби?
        -Всё ещё хочешь взять цепочку? Поносить, покрасоваться?
        -Нет уж, спасибо.- Анна распахнула окно. День склонялся к вечеру.- Сами разгребайте ваши магические штучки.
        -А может быть такое, что кто эту дрянь нацепит, тот и мертвец?- Ладья также не рискнул дотронуться до «зёрнышек граната».
        -Запросто. Там сила сплетена запредельная. Непонятно даже, в плюс или минус. По идее, надо его снять и как следует изучить.- Риски почесал переносицу.- И почему-то на ноге. Такие вещи носят на запястье.
        -Наведи справки в магистрате или Колледже.
        -Если здесь замешаны тверские маги, то спешить не следует.
        -Надо всё-таки снять эту дрянь. Какой-нибудь веточкой.- Ладья придумал радикальные меры предосторожности.
        -Постойте, господа.- Анна укоризненно покачала головой.- Вы что, грабить его собираетесь?
        Ладья смутился. Подобная трактовка явно не приходила рыцарю в голову.
        -Он же зомби.
        -Был бы он зомби, давно б лежал в могиле.
        -Он может быть опытным некромантом. Из потомственных, с тайным знанием. Откуда вообще этот парень?
        -Из села. Из обычных землепашцев.
        -Даже если это некромант, грабить его мы не имеем права.
        -Он душегуб,- вдруг вспомнил Павел.
        -А мы рыцари. Виноват - так повесить мерзавца. А грабить... Павел, ты меня удивляешь.
        -А если это оружие?
        -А если это от матери амулет?
        Риски хмыкнул.
        -Можно взять на исследование. Как бы временно.
        Анна, помедлив, согласилась.
        -Это, наверное, допустимо. По закону, приговор будет завтра. Если успеешь, отцепляй.
        -Здесь исключительный случай.
        -В законах княжества нет исключительных случаев. Даже если судьи ошибутся, приговор будет завтра. Все допросы мы сняли. Слепки можно изучать и после виселицы. Тогда, кстати, и амулет можно будет забрать. А если вернёшь до завтра - бери сейчас.
        Риски попятился.
        -Нет, так это брать нельзя. Это лаборатория нужна, специальные обереги. За день не успеть.
        Анна переглянулась с Ладьей и Павлом.
        -Тогда подожди приговора. Эта вещь может быть вроде ладанки, изымать её у живого человека нехорошо. Казним, тогда пожалуйста.
        Риски усмехнулся.
        -Странные у вас всё-таки правила. Нитки взять нельзя, а зарезать можно.
        Павел нахмурился.
        -Не зарезать, а казнить, следи за речью. А что ты берешь, хоть простую нитку, хоть нитку камней драгоценных,- сути это не меняет. Мы, Риски, не стража. Мы рыцари.
        -Так передайте его страже.
        -Хрен тебе,- сообщил Риски Ладья.- Вцепился ты в эти камушки. Специально прослежу, чтобы их сдали в казну оберегов магистрата.
        Анна удовлетворенно вздохнула.
        -Полностью согласна.
        Риски развел руками.
        -Да ладно, ладно. Завелись, Свароже. Делать мне больше нечего, только заключённых обирать. Продолжим.
        -Участвовал ли в покушении кто-нибудь ещё?
        -Карета.
        -Как вам удалось напугать охрану?
        -Зола.
        -Почему вы убивали руками?
        -Земляная зола.
        -Замешаны ли в этом деле валчи?
        Тело Тараса скорчилось.
        -Бере... Бе-бе...
        -Валчи, двое валчей, недавно появившихся в городе?
        -Сколько двое...
        -Имеют ли валчи отношение к перевёртышам? К оборотням-перевёртышам?
        -Бере... Бе-бе-бе...
        -Вы раскаиваетесь в содеянном?
        -Да.
        Рыцари переглянулись.
        -Что именно в последние дни вызвало у вас раскаяние?
        -Гномик Хома.
        -Это кличка? Что стало с этим человеком? Вы убили его?
        -Он лопнул.
        Рыцари снова переглянулись.
        -Здесь что-то похожее на информацию,- сказал Ладья.- Я попробую его ещё покрутить, а вы отдыхайте.
        -Не поможет. Массированная блокировка.
        -Какие-то ответы даёт.
        -По пустяшным линиям.
        -Я всё равно попробую. Возьму ещё две вуали. Риски, поможешь? Бить не буду,- неуклюже пошутил Ладья.
        Маг пожал плечами.
        -Это моя работа.
        Уже за полночь Анна заглянула в комнату интенсивного допроса. Риски ушёл, школяра увезли в зиндан, Ладья спал в кресле. Анна тронула его за плечо.
        -Удалось чего-нибудь нащупать?
        -Ну...- замялся Ладья.- В общем, нет.
        -А не в общем? Хоть какие-то связки?
        -Ну... Риски божится, что верно считал аллюзии.
        -И?..- поторопила его Анна.
        -Раскаяние спровоцировано тем, что гномика он обошёл, а это стыдно,- отчитался Ладья.- А из примет у Хомы очень большой член.
        -Будем искать,- невозмутимо сказала Анна.
        Глава 31
        Декан сам вызвал к себе Ярослава.
        Школяр раскрыл тяжелые двери тамбура - на втором курсе они внушали ещё большую робость, обернулся на Паллистину, та только пальчиками помахала: иди, мол, голубок... И вошёл, как в воду с вышки прыгнул.
        Декан сидел за огромным столом, на котором прилепился хрустальный шар, и смотрел прямо на Ярослава. Руки его, скрещённые, спокойно лежали на столешнице.
        Это считалось хорошо.
        -Здравствуйте,- промямлил вежливый мальчик. Декан холодно кивнул.
        -Вы считаетесь другом Тараса.
        Реплика не была вопросом, поэтому Ярослав только обозначил невнятным движением, что да, мол, считаюсь.
        -Так вышло, что я в некотором обязательстве перед вашим другом. И мне бы хотелось это обязательство погасить.
        -Но он же в башне рыцарей.
        -Да, разумеется.- Декан не делал ни малейшего движения. Если б не артикуляция, могло бы показаться, что с Ярославом разговаривает восковая кукла.- Он сейчас у рыцарей. И его, вероятно, приговорят к смерти.
        Ярослав кивнул. Суд должен был состояться через несколько часов. Один из жестких запретов княжества гласил, что свободного человека нельзя держать в неволе. Виноват - казнь, жертва, штраф или арена. Не виноват - свободен.
        -И вы сможете этому помешать?
        -Да.- Взгляд декана был по-прежнему непроницаем.- Я могу использовать своё влияние с тем, чтобы его приговорили к арене.
        -А...- Ярослав замялся. Вопрос так и не слетел у него с языка.
        -Оправдать его нельзя,- ответил на междометие декан.- Зомбирование не является оправданием, тем более для мага. Бургомистр убит, стражники тоже. Единственное, что я могу сделать, это поручиться перед присяжными за сам факт зомбирования.
        -И вы сделаете это?
        -Конечно. Я сделал бы это в любом случае, поскольку факт зомбирования действительно имел место. Странный, неизвестный мне способ. Меня настораживает, что парень остался жив.
        -Но это же хорошо,- вырвалось у Ярослава.
        -Разумеется. Но зачем валчам оставлять свидетеля? Даже мне неизвестно, как оставить в живых зомби после выполнения задания.- Руки декана чуть дрогнули.- Может быть, его миссия ещё не закончена? Но как можно просчитать столь зыбкую ситуацию? Слишком много вопросов.
        -Вы поможете ему?
        -Это я ещё не буду считать за помощь. Это я сделал бы для любого из школяров. И на Арене постараюсь ему режим облегчить, знахарством помочь, питанием... Но вы, юноша, пожалуйста, проследите...- декан замолчал, пристально глядя Ярославу в глаза.- Заклятие делили?
        Школяр кивнул.
        -На троих? С цветным его, Никитой?
        -На четверых. Ещё девушка.
        -Молодцы. То-то я впросак попал с этим последом.
        Декан мягко опустил ладонь на хрустальный шар, погладив безделушку. Затем лёгким движением снял послед, и Ярославу сразу стало легче.
        -Проследите, чтобы Тарас, если выберется, пришел ко мне.
        Ярослав кивнул. Декан, помолчав, продолжил. Рука его поглаживала хрустальный шар.
        -Даже если ему что-то покажется неладно, даже если нужно будет бежать - в любой ситуации. Я ему должен и не нарушу своё слово.
        -А Никита...- промямлил Ярослав.
        -Ему я помощи не обещал. Но судьбы цветных иногда сдвигаются в близнец, и я подумаю.
        Пальцы декана сложились в отпускающий жест, и очнулся Ярик уже в коридоре. Холодный пот заливал ему глаза. Он представил себе, каково общаться с начальством в иных ситуациях, и зарекся в таковые попадать.
        Варька сидела у самой вахты и вроде как дремала, слушая разговоры ведьм. Подойти она пока не решалась.
        -И чего, кума? Легче хоть стало?
        -Знамо, полегче. Знахарь, он же с умом, не то что Михей со своими травками.
        -Вот не нравится тебе Михей. Тот тоже многое умеет.
        -Ага. За коленки он тебя хватать умеет, потому и защищаешь ты его.
        -А хоть и за коленки. И травы разные знает, коли чего, так облегчение. Тогда, в августе, меня сразу отпустило.
        -Ты мне, кстати, восемь ногтей с августа должна. Где они?
        -Где, где... В августе. Сама не знаешь? Отстань. Расскажи лучше, как тебя знахарь врачевал. Каков он сам-то?
        -Приятный такой. Моложавый, с бородкой. Ничего лишнего, не то что твой Михей.
        -Обломилось тебе, значит.
        -Ничего не обломилось, а ничего лишнего. А не будешь слушать, дура, так я рассказывать перестану.
        -Ладно, говори.
        -Так вот. Ничего заваривать он не стал и пить ничего не дал, только вначале чуть воды родниковой, подогретой. Раздеться велел, но так, куртку только, и через две призмы свет на меня навел. Солнечный свет, чистый. Всё чин по чину, всё прям, знаешь, как у богатых. Красиво, в общем.
        -Ну.
        -Вот. И потом отобрал травки сушеные, сложил их в ступочку, потолок немного и поджег. Но не так, чтобы пламя, а как уголёчки. И дымом этим всё время меня вокруг охаживал. Как кадят в христианской церкви.
        -Подкоптил, в общем.
        -Тьфу на тебя, дура. Сама как треска копчёная, не шутила бы хоть. Так вот. Потом ещё чашечку специальную взял, она у него раскрашена, будто изразцы такие, а в чашечке вроде обычная вода, пальцы смочил, самые кончики, взял две иголки длинные, с заушинами на конце, и мне вколол рядом с серёжками. Чуток больно, но даже как-то приятно. Вот. Потом пошептал что-то, как водится, светом ещё посветил, уже сквозь дым этот специальный, говорит, как трава прогорит, мне сразу легче станет. Пальцами ещё чуть покамлал, всё посолонь, как положено, по солнышку, да спросил ещё, где я сплю.
        -А зачем ему...
        -Да уймись ты, дура. У тебя одно на уме. Все страхи про трахи. Он спросил, как кровать стоит, в какой комнате да как засыпаю. Сказал чуть подвинуть, развернувши, чтобы солнышко было в головах.
        -У тебя ж там окна нет.
        -Окна нет, а он все равно говорит, важно это. Чтобы так было.
        -А когда в головах-то? На рассвете али вечером? Или ты крутить теперь кровать свою будешь?
        -Вот когда юг, когда центру оно проходит, тогда и в головах.
        -И чего? Ты же в полдень не спишь.
        -Это не важно. И не всем одинаково.
        -А травка прогорела, так легче стало?
        -Да ещё как горела попустило, будто хворь с груди сошла. А как прогорела, так и дышать стало просторнее. Веришь, кума, как и не болела. Только беречься теперь надо, говорит.
        Собеседница критически её осмотрела.
        -Ну, с виду так и есть. Много взял-то?
        -Как и положено, за два дня моей работы. Но, говорит, если жалко али не при деньгах, можешь вовсе не платить, только не обманывай.
        -Ты заплатила?
        -Конечно.
        -Когда, ты говоришь, он принимает?
        Варвара уже час сидела рядом с вахтёршами, обсуждавшими разные пустяки. Казалось, любой попавший к ним факт немедленно перетирается с максимальной оглаской. Но по личному опыту Варя знала, что всё это совсем не так. И что ведьмы лесные не такие простушки, как иногда кажется.
        Наконец она решилась.
        Молча пересела ближе, вплотную к замолчавшим тёткам, и раскрыла ладошку. В пальцах Варвары перекатывалась зелёного огня брошь.
        -Оппаньки,- вымолвила одна из тёток.
        -Это ж Михайловны брошь. Ты что, али из наших будешь? Не похожа.
        Варвара отрицательно покачала головой.
        -Ну, говори. Михайловна только уехала, теперь в лесу на полгода, так что нам говори. Кто такая, чего стряслось?
        -Я когда-то... В общем, мы с Михайловной друг дружке помогли. Так, немножко.
        -За немножко она бы тебе зелёную брошь не дала.
        -Да помолчи, кума. Дай сказать человеку.
        -Не важно. Пусть множко. Жаль, что она в лесу.
        -Ну ты же знаешь, у нас городские вахты по полгода. Без леса ведьма силу теряет. И твоя Михайловна, кстати, сейчас не годится никуда. Шесть месяцев среди пустого камня.
        -Знаю, ладно.- Варвара всё не решалась начать основное.- Только вы не говорите никому, да?
        -Ты, девка, совсем дура, что ли? Али не знаешь, что такое верхний трёп?
        -Я знаю. Я также знаю, что иногда оно всё же идёт куда не надо. А у меня разговор особый, против власти городской.
        Тётки переглянулись.
        -А нам ваша власть что оводы с болота. Кровя сосут, но не мешают. У нас главное, чтобы в густожитии порядок, а тама и обратно в лес.
        -Коли ты своя, так говори, девка. Не боись.
        Варвара глубоко вздохнула.
        -Парень мой в беду попал. Судить его будут.
        -Эва. Это который бургомистра стрельнул?
        -Не стрельнул, а придушил. С четвёртого курсу.
        Варвара кивнула.
        -Ну так... И чего ж ты от нас-то хочешь?- Ведьма постарше опустила воздушный колпак, убирающий сквозняки и посторонние звуки. Говорили они теперь заметно тише.
        -Я хочу узнать, можно ли как-нибудь... Ну, в лес его спровадить... Чтобы не убили здесь.
        -И сама, стало быть, с ним... В избушку на курьих ножках... И заживете, как в сказке, так, что ли?
        Варвара глянула исподлобья так, что развеселившаяся тётка осеклась.
        -Можешь помочь - помоги. Отплачу. Не можешь - ступай к своему знахарю, лечи печёнки.
        -Эва, какие мы гордые. Хотя правильно, девка. Так и надо себя держать.
        -Ладно, ладно, раскипятилась. В лес-то спровадить да потеряться - оно дело нехитрое. Только стрелки, ежели ты против власти, рано ли, поздно ли, всё одно найдут. По такому делу они проверки не закроют.
        -Эва, проверки. Ты как его вытащишь из-под такой охраны?
        -Мне говорили, в управе служит один из ваших. Лешак в домовых.
        -Ну так и служит. Понятное дело, в чистоте да порядке кажный хочет себя соблюдать. Но это ж не оладушки трескать. Он не пойдёт. И потом, твой парень, он же не в управе. Его рыцари допрашивают, в Светлой башне. А потом в зиндан.
        Варвара сникла.
        -Эх, девка, не поможем мы тебе здесь, не смогем. Мы, сама понимаешь, люди подневольные. Куда ведьме супротив магов городских.
        Варвара молча встала и пошла к выходу.
        -Погоди, вот... Возьми пару гребешков, может, пригодятся, при такой-то жизни.
        -Это от погони?
        -Ну да. Мало ли что. Может, как-то иначе удача тебе улыбнётся.
        -Спасибо.- Варвара взяла гребешки.
        -И заворотки вот с грибами возьми.
        -А это зачем?
        -А это съешь. Они жареные, вкусные.
        Глава 32
        За ухо стекала холодная капля.
        Тарас очнулся. Некоторое время лежал неподвижно, опасаясь пошевелиться либо открыть глаза. Одежда была сырой и холодной. Очень сырой. Похоже, он вообще лежал в луже.
        Издалека доносился однообразный плач, переходящий в подвывание. Надо полагать, бойцовская школа.
        Тарас чуть приоткрыл глаза, осматриваясь. Крохотное окошко под потолком давало совсем немного света. Ни стекла, ни слюды, ни даже пузыря на нем не было. Вентиляция, соответственно, оказалась даже слишком хороша. Серые стены, запах влажной старой штукатурки, деревянный топчан в углу.
        Никого. Точно школа. Впрочем, куда ж ещё. Раз жив - значит арена. Попал все-таки.
        Делать вид, что он без сознания, в отсутствие зрителей не имело смысла. Тарас оперся на руки и сел. Избитое тело болело, а куртку, наверное, можно было выкручивать.
        Покряхтывая, как старый дед, поднялся на ноги. Разделся и тщательно выжал одежду над сточным углублением в полу. Стало чуточку теплее. Сырости почти не убавилось, согрело движение. Рука работала нормально, на время он даже забыл про сломанную кость. Вспомнил, когда увидел шрам на запястье. Хорошо залатали. Вытянули, наверное, на временных допингах. Через пару лет аукнется. Спасибо, что вообще заштопали. А что будет через два года... Тут неделю бы продержаться...
        У дверей стояла миска с перловой кашей, вода и большой ломоть хлеба. Судя по рациону, его могли использовать уже завтра. Тарас слышал, что ячмень гладиаторам добавляют, чтобы лучше свертывалась кровь. Хотя, может, тут каждый день так кормят.
        Хреново.
        Тренировать его, конечно, не собираются. Приёмы показать или ещё что... Значит, пойдет как «рубленое мясо». Или с крючьями вслепую, или с ножичком против опытного бойца. Ох, не в его пользу будут нынче ставочки.
        Новичок в таких боях побеждает редко. Ветераны ведь не зря котируются. Разве что какой незнакомый, особенный приемчик... Вспомнить или придумать чего... Всё уже давно придумано.
        Тарас тщательно размял кисти, затем принялся разминать ноги. Тело следовало подготовить как можно скорее, поскольку вытолкнуть на ристалище могли когда угодно. Это за фаворитами следят, чтобы выспался да в хорошей форме... А «рубленое мясо» не имеет претензий.
        Хреново.
        Как же его угораздило? Валчи красиво сработали. Наверняка они за бургомистром в Тверь и приезжали. А мелочь вроде Тараса - это так... Способ. Именно способ... Может, ещё повезет поквитаться... Хотя как тут поквитаешься? И бургомистра не вернуть, а мужик был славный. Кругом клинья.
        Ладно, зомби. Хватит причитать. Кстати, как же он жив остался? На суде никто в зомби не поверил. Зомби выживать не должен. Если б не декан...
        Тарас прислушался к собственным ощущениям. Не каждый день выходишь живым из прямого зомбирования. Ощущения были обычными, если не считать мелких побоев. Никаких идей или разгадок... Да и надолго ли он жив?
        Спокойно, зомбик, причитать не будем. Будем думать.
        Какой у нас актив? Амулет на щиколотке сохранился, но от магии на арене блокиратор. Ни зритель, ни боец ничего не сможет. Ни декан, ни даже ректор. Хотя декан сюда не попадет. Конечно, от арены не зарекаются, но он точно сюда не попадет. Да и снаряжение нужно, для боевой-то магии. Это в сказках волшебники пальцами щелкают да волоски выдирают. Вживую так много не наваяешь, только самые простые вещи, даже плюха слабая получится. Умение может и помешать - работать не будет, а само движение, шлепок, на автомате может проскочить. И будет потеряна важная секунда. Эк его, однако, угораздило.
        Так, ладно. Тарас продолжал разминаться, не давая себе впасть в уныние. Могут вообще на убой поставить, другим в назидание... А может, повезет, и хоть оружие будет равным. Хотя бой с мастером... В шахматах тоже поровну начинают, а выигрывает всегда опытный игрок. Конечно, бой - не шахматы, но шансов у новичка мало. Вот если бы каски, «вслепую» - тут можно сконцентрироваться, чувство противника у него есть. Если глаза завяжут всем, то он останется как бы немного зрячим. Силуэт, но этого достаточно. Но вряд ли. Ланиста здесь опытный, столица всё-таки, должен знать, что умеют школяры. Глаза завязывать не станут. Или не знает? На арену из Колледжа давно никто не попадал. Да и бургомистров прежде никто... Эк его, однако, угораздило...
        Ладно. Что ещё, что-то же должно быть, хоть какой-нибудь шанс... Потом поздно будет вспоминать. Воду сконденсировать? Зачем? Отвлечь. Воду получится, но зачем на арене вода? Если б не блокиратор... Ножи он метает хорошо... Что угодно с нормальной центровкой, даже ножницы... Но ножи надо заранее прикидывать. Как в густожитии, когда он хроны выиграл. Да и нет таких поединков, чтобы ножи друг в друга кидать. Дубинкой вроде получалось... Ох, тоска...
        Зарежут на арене. Просто зарежут.
        Может, использовать материал самой арены? Что там может быть? Кровь, золотой и обычный песок... Из крови-то много чего можно сварганить, но время нужно, и опять же блокиратор...
        Глаза. Поймать зрачки. Это возможно. Теоретически. Но на арене фиксации не получится. Ничего в таких условиях не получится. Спокойно, Тарас. Спокойно. Должно получиться. Хоть что-нибудь, но должно получиться. Нам много не надо, нам подсечку провести, и ладушки.
        Думай, Тарас...
        Ему всё время слышался металлический лязг. Звук был тихим, размеренным, ритмом похожий на пульс. Сначала Тарас подумал, что это эхо зомбирования, тем более что в сорванных ногтях пульсация ощущалась особенно остро, но потом понял, что его состояние тут ни при чём. Это слышался магический барьер тверской арены. Тонкие ещё плёночки подживающих ногтей просто на него реагировали.
        Удрать, что ли? Дёрнуть сквозь стену. Декан и ректор, говорили, могут сквозь стены ходить. «Движение человека возможно в любом пространстве, кроме пламени». Школяр старательно тер темя, активизируя зону «третьего глаза». Проход сквозь камень. Он бы сейчас рискнул на любые шансы. Монады, граны, атомы, в разных школах называют по-разному, мельчайшие основы основ, сцеплены в молекулы, которые тоже сцеплены между собой... И на всех уровнях там пустоты, вещества почти нет, а копни, оно снова на пустоту распадается, одна частичка на десять тысяч объёмов пустоты, но как пролезть через эти сцепки... Теоретически возможно. Поубивать всю охрану тоже теоретически возможно...
        Тарас даже вспомнил, что технически двигаться проще всего через металл. И понял, что больше вспоминать нечего. До декана ему ещё лет тридцать. А с этим барьером, может, и декан бы не прошел. Что же делать...
        За дверью, обитой бронзовыми пластинами, послышались шаги. Тяжелая, спокойная, хозяйская походка. Так мог идти только охранник, и Тарас подумал, что посуду сейчас заберут. Съесть он ничего не успел, неаппетитно выглядело местное варево, но силы следовало поддерживать. Утки в яблоках здесь не дождаться.
        Тарас разломил ломоть хлеба так, что из плоской корки вышло нечто вроде тарелки, и сгрёб туда почти всю кашу. Воду догадался перелить в старый глиняный горшок, стоявший на краю топчана. Судя по всему, этот горшок с надколотым верхом исполнял здесь роль кувшина. Текущей по стенам воды было предостаточно, но это всё равно что пить из лужи. Для естественных надобностей служило сточное углубление.
        Охранник распахнул окошко в двери - Тарас и не заметил, что в бронзовых пластинах спрятан вырез,- и буркнул:
        -Миску давай.
        Школяр молча подал миску, оставив ради эксперимента пустую кружку у себя.
        -И кружку давай, придурок.
        Кружка последовала за миской. Впрочем, для чего ему могла пригодиться пустая кружка, Тарас и сам бы не сказал.
        Окошко захлопнулось.
        Хвощ играл с ребятишками лесника. Собственно, это они с ним играли, подползая вдоль сарая к бревну, на котором сидел атаман, шикая друг на друга и пугаясь каждого движения. Когда они подбирались почти вплотную, Хвощ резко разворачивался - и ребятня, восторженно визжа, драпала в огород. Нехитрая забава повторялась снова и снова, совершенно не надоедая детворе. Лесная сторожка не баловала их новыми лицами, а тут сам Хвощ... Змей Горыныч не смог бы произвести большее впечатление.
        Этот дом разбойники не грабили. Лесники вообще не сдавали властям лихих людей - а те, кто пытался это делать, жили здесь недолго. По роду службы они обязаны были доносить о посторонних, но сообщали всегда с запозданием, через две-три недели, когда информация теряла всякий смысл. Разбойнички также старались не задевать подобные, «почти свои», семьи, запасаясь у них всякой мелочью, оставляя на излечение раненых и больных. Иногда, впрочем, негласное правило нарушалось как в ту, так и в другую сторону. То дочку или жену лесничего обидят, то сторожку спалят, то лесничий рыцарей наведёт... Но обычно всё обходилось миром. Вот как сейчас.
        Банда не подходила к сторожке. Возможно, Хвощ не был уверен в лояльности собственных архаровцев. С лесничим беседовали Бредень и Свист, а сам атаман играл с ребятишками. Войдя в раж, один из мальчиков забрался на сарай и пополз поверху, считая себя невидимым и хитрым. Хвощ отследил этот манёвр, дождался, когда малец должен был доползти, и, зацепившись за выступ сруба, легко подтянулся навстречу. Выглянув сверху, храбрый воин почти наткнулся на лицо Хвоща, который якобы залезал на крышу. Перепуганный пацан соскочил в высокую траву, с воем ломанул вдоль огорода, перескочил пару отводных канав и в поисках спасения плюхнулся в третью. Остальные ребятишки, испуганные фиаско самого храброго, на всякий случай тоже отбежали, наблюдая, будет атаман догонять и кушать Ваську или всё ещё как-то обойдётся.
        Обошлось. Хвощу надоела игра в Бармалея. Он порылся в кармане и вытащил горсть кедровых орешков - привозное лакомство, которого не было в здешних лесах. Жестом Хвощ предложил угощение. Дети сразу притихли, как и вначале, когда они вежливо подходили здороваться. Затем, подпихиваемый остальными, подошёл мальчик постарше и робко протянул руку. Высыпав ребятишкам орехи, Хвощ окончательно потерял к ним интерес.
        Единственной вещью, что всё же украли в сторожке разбойники, был огромный рулон туалетной коры. Стянул его Бредень, вечно маявшийся брюхом, прямо из деревянного сортира. Он бы, может, и спросил, да постеснялся миловидной жены хозяина.
        Пришлось спереть.
        -Это ты, школяр?
        Почтения в вопросе не было. Тарас хмуро посмотрел на громилу, что, ухмыляясь, пялился ему в глаза.
        Выходить из камеры Тарасу разрешили накануне. На жестком режиме здесь держали только первые три дня, затем давались послабления. В частности, в определенные часы разрешалось перемещаться внутри корпуса.
        Ещё и рожу скривил, хамло, что ни ответь, докопается. Не для беседы подошел, рядом ещё четверо. Ножа нет, и то славно. У самого Тараса руки были заняты большой миской рисовой похлебки, в которой плавали нарезанные овощи. Её следовало разнести по каморкам гладиаторов. Разлить по мискам специальным черпачком. Дежурство, мать. Поначалу тут сплошные дежурства. Видно, придётся нарушать. Тарас сделал попытку обойти вопрошавшего, но тот наглухо закрыл проход, оперевшись рукой о стену. И наклонился ближе, так, что раскосые, налитые злобой глаза оказались у самого лица Тараса.
        -Я задал вопрос, придурок. Или у тебя память отшибло?
        Четверо у стены заржали. Тарас наклонился в сторону громилы, чуть повернул голову и приблизился ещё больше. Их лица почти соприкоснулись, на таком расстоянии оптика взгляда изменяется, зрачки попали в особый контур. Школяр слегка покачивал головой и сильно прикусил щеку, вызывая болевую активизацию и слюну. Со стороны это незаметно, только зрачки начали расти. Верхняя губа на оскал, обнажая клыки, включаем инстинкты, оптику и заволок.
        -Я школяр,- тихо произнес Тарас, не выпуская из рук миску с горячим варевом, готовый опрокинуть харч на ожидающих. В глазах громилы качнулась неуверенность. Он ожидал совсем другой реакции. Народу в раздаточной было слишком много, чтобы напасть просто так, а каждая секунда противостояния перекачивала из него силу и злость. Тарас, напротив, свирепел.
        -Ну так иди, куда шел.- Громила усмехнулся, пытаясь придать своей фразе пренебрежительный окрас.- Чувырло.
        Тарас продолжал смотреть ему в глаза, чуть поволакивая зрачками из стороны в сторону. Громила качнулся, ещё сохраняя остатки независимости.
        -Стоять, гнида.- Шёпот Тараса адресовался лично в руки, так что никто не слышал, никто не видел, да и не важно это стало, поскольку подрагивающий, мягкий, волоком наползающий взгляд школяра уже завладел волевым центром.
        -Да я те...
        -Не надо, малыш...
        Громила уже потерял уверенность и даже о спутниках забыл, качнулся назад, едва попятившись, но и этого было достаточно. Сила Тараса крепла.
        -Надо быть вежливым...- так же тихо продолжил школяр, решив не унижать недотепу. А то ведь оклемается да ударит в следующий раз со спины, без всякой словесной раскачки.- Надо спросить, если хочешь чего сделать...
        Громила покачнулся чуть иначе, у него потемнело в глазах. Веки задрожали. Дрогнуло колено, едва не подломившись. Мгновенно покрывшая лоб испарина крупными каплями нависла на бровях.
        -Я могу идти?- наконец слабо выдавил он.
        -Иди, дружок,- отпустил оппонента Тарас. Кольцо зрителей, ставшее заметно шире, расслабилось, кто-то засмеялся. Шагнувший в сторону громила остановился, встрепенулся, осовело мотнув головой и щелкнул в подвернувшееся ухо, причем даже не того, кто только что ржал.
        Тарас понёс миску с рисом дальше.
        Глава 33
        -У тебя что, ногти лишние? Так отдай их мне. Дома шаром покати. Скоро жрать будет нечего. Как появится пара монет, так у нас дурацкая ставочка. Всё арена проклятая. Хоть бы совсем её закрыли, вечно по песку потроха. Вот для таких придурков их и показывают. Нет, ты точно умалишенный. Ну зачем, зачем?- Антонина запнулась.- Хоть бы просто удачу у бандюков понижали, к серой жертве, нет, нам надо посмотреть, как их львы разорвут, на части растреплют, да дураков повеселить. Да ещё и денег на ставках заработать! А ты все играешь, играешь... Ты ещё голову свою никчемную поставь. А что?- Ей, видимо, понравилась идея поставить мужнину голову на кон.- Выиграешь, будет у тебя три головы. Ха-ха-ха. И все тупые.- В голосе Антонины стали проскальзывать истерические нотки. Было видно, что с пустяка начавшийся монолог в сторону мужа может неизвестно чем закончиться.
        Савва за всё это время не проронил ни слова. Он молча ел пареную репу, иногда помакивая хлебным мякишем в огуречный рассол. Подбородок его был испачкан. На лице застыло угрюмое выражение, причем с каждой тирадой жены он мрачнел всё больше. А её, видимо, прорвало.
        -Корыто стиральное в любом доме. Нет, в любом доме, только не у нас. Ручками стирай, Тоня. Сейчас ладно, а зимой? Пополощи-ка в проруби! Постой там раком. Сосед уж чуть не пристроился.- Савва зыркнул глазами, но жена не заметила грозовой зарницы.- Ну, соседу морду набил, это правильно. Да за всё время хоть бы подарочек мне сделал. Ты посмотри, в чем я хожу?! Что я перешиваю? Конечно.- Антонина повышала голос с каждой следующей фразой, и у неё получилось писклявое
«Кане-е-ецна».- Сегодня Косой точно выиграет, мы все деньги поставим на Косого, а потом хлебаем щи с капустой.- На очередной сарказм жены Савва отреагировал отрыжкой и отломил кусок лепешки.
        -Пива с ямы принеси.- Голосом, не принимающим пререканий, вдруг сказал Савва. Антонина неожиданно сникла и как бы уменьшилась в размерах. Только что она была в полтора раза больше мужа, по крайней мере так могло показаться со стороны, но теперь как-то съёжилась и исчезла в погребе.
        Возвратилась быстро, протирая платком флягу с пенящейся жидкостью. Из бездонного кармана на подоле выскользнула вобла, оказавшись на столе рядом с пивом.
        -Там. Возьми в прихожей. Молодильные семена и самкувшины со сметаной.- Савва ловко оторвал рыбешке голову.
        -И-и-и-и...- Антонина уже была в прихожей, и теперь её распирали совсем другие эмоции. Причем интонации были очень похожи.- Ух, хранцузские семянчики, норманские, как у купчихи. Это ж сколько можно... Ох, а самкувшинчики-то какие! Те самые, самкувшинчики, со смятаной! И корова не нужна! Перезимуем! Саввушка, родненький, ты где же их достал-то? Ой, так они же дорогущие!- В голосе Антонины не слышалось ни малейшей горести по поводу потраченных денег.
        Савва обгладывал хвост рыбины, когда вернулась Антонина, уже намазанная семенами из комплекта. Она как павушка подошла к нему, нет, подплыла, влекущими движениями оплела толстую шею и оказалась у мужа на коленях, играя немалым своим весом.
        -Не ходи на бои. Зачем туда ходить? У меня для тебя тоже кое-что найдётся...- очень мягко сказала Антонина.
        -Я денег занял. Сорок серебряных. У Кирюхи. Отдать придется сорок четыре.
        -СКОЛЬКО???- Её голос наполнился ужасом.- Сорок четыре серебряных ногтя? Сорок и ещё четыре? Сорок четыре серебряных ногтя, ты правду говоришь?- Слабая надежда на розыгрыш ещё тлела в её простой душе. Но потом поняла, что правда. Они давно жили вместе, и она научилась понимать мужа без слов.- Но зачем? Кирюха не спустит. Этот всё заберет. Зачем ты это сделал? На хрена мне эти семяна? Жила без них прекрасно и ещё бы прожила...- От волнения она начала запинаться.- Столько денег! Что ты молчишь?!- Она опять сорвалась на крик.- Отвечай мне, старый дурак, зачем ты это сделал? Или сам хочешь за долги в бестиарий? И меня с собой прихватить? Или дом продавать будем? Ну?!- Антонина задумалась.- Саввушка, миленький, пока не поздно, продай эти семяна, продай самкувшинчики, отдай деньги Кирюхе.- Переход в её интонациях был неуловим, но это уже была мольба, а не истерика.- У меня есть немного ноготочков, я добавлю, отдай ему все, я прошу. А хочешь, я сама поговорю, если тебе неудобно? Хочешь, я ему всё верну? Сколько у тебя осталось? У тебя же много ещё осталось. Давай я схожу, давай.- Антонина умоляюще
прижалась и тут же оттолкнула мужа.- Савва! Не молчи! Зачем ты это сделал?
        -Не ной, Тонька.- Савва вытер руки о скатерть, встал и начал собираться во двор. - Завтра на играх будет школяр. Но об этом никто не знает. Меня тут свели с человеком. Ставки на «мясо» один к четырем. У меня ещё тридцать шесть ноготков осталось. И нам хватит, и Кирюхе.
        -Ну ты дурак, Савва, ну дурак. Что он сделает, этот твой школяр, без заклинаний? Что? Да там бугаи такие, они его в клочья порвут. Ну точно дом придётся продавать. .
        -Сама ты дура, Тонька. Там будет бой с кочерёгами, понимаешь?
        -С кочерёгами?- тупо переспросила она.- Ну и что?
        -Ты вообще знаешь, что такое бой с кочерёгами?
        -Ну, это когда каской морду закрывают, чтобы не видно, и у каждого длинная кочерга. С зубьями. И царапаются до смерти... Или нет?
        -Почти так. Иногда на ногах ещё кандалы, чтоб ходили медленно. Они там падают.
        -Ну и что?
        -А то, дурья твоя башка, что школяру, чтоб через каску видеть, заклятия не нужны. У них это навроде второго зрения. Как у мышей летучих. Усекла? Школяр выживет. И я хочу на него поставить. Больше поставил бы, да занять негде.- Савва обнял жену за плечи.- У нас другая жизнь начнется, Тонечка.
        -Я с тобой пойду,- ответила она после раздумья. И вытянула из-за печки заначку, тугой узелок с монетками. В основном, конечно, было золото, но попадалось и серебро, и даже два ногтя с чеканным княжеским профилем.
        -Но если мы проиграем, Саввушка...
        Тарас всё утро таскал кирпичи, руководство школы решило перестроить внутренний заборчик. Опытных бойцов на физические работы не выгоняли. С «рубленым мясом» не церемонились.
        Удрать, конечно, возможности не было. Огромные псы на длинных цепочках, грязь под ногами и упитанный болван с плетью, который считал, что рабочих нужно подбадривать. Хотя бы и просто так.
        Рыпаться никто не пытался - у арены свои законы,- так что и Тарас, получивший плетью вдоль спины, смолчал. Ладони саднило, перчаток, конечно, не выдали, без отдыха перетаскали дюжину подвод, но достало не это. Харя гладкая достала, лоснящаяся харя с хлыстом. И самое поганое, чувствовал Тарас, что с этим охранничком ему не поквитаться.
        Рядом, на кладке, повздорили каменщики. Такие же бандиты и бродяги, как и прочий
«мясной» сброд. Кто-то из них «посадил» раствор, добавив остальным работы, но той же плетью помирили всех.
        А потом давали кашу. Рисовую, с сахаром, на молоке. Радость. Завтра будут потрошить на арене, а сегодня фаршируют сладкой кашей. Вот только с раздачей не спешили - хлеб выложили, про кашу сообщили, и что-то застопорилось. Небось тот, гладкий, пробы снимал.
        Очередь топталась на месте и, хотя никто не спешил, начинала нервничать. Хмурый парень, жилистый, но худой, стоял прямо перед Тарасом.
        -Ты кто, ублюдок?- Огромный детина, густо поросший темным волосом, подошел к его соседу.
        -Лучник,- ответил паренёк, кажется, не обидевшись на «ублюдка».
        -Да хоть чесночник, меня это не гребет. Ты какого хрена раствор испортил?
        -Я не знал.
        -Надо говорить «Извините, дяденька, я не «знал. Надо говорить «Я, дяденька, сделал плохо, так я побуду тётенькой, чтобы сделать хорошо». Понял, ублюдок? Повтори.
        -Да пошел ты. Козёл.
        Очередь прислушивалась к разговору, обещавшему развлечение. В отделении «мясо» правил не существовало. Традиции не успевали формироваться, слишком быстро обновлялся коллектив.
        Детина сгреб Лучника в охапку, тот, извернувшись, ударил нападавшего головой в подбородок и тут же лягнул в коленную чашечку. Затем прошел удар миской в переносицу, Тарас даже не заметил, когда парень успел схватить миску, так что детина сполз на пол, как проколотый бурдюк, но тут навалились трое его дружков. С первым Лучник ещё успел обменяться оплеухами, но затем ему пришлось туго, и, промедли Тарас ещё мгновение, вышло бы совсем нехорошо - уже пошёл замах на добивание. Тарас классическим ударом впечатал нос ближайшего бугая поглубже в переносицу, да так смачно, что тратить время на его хозяина больше не потребовалось.
        Школяру не хватало магии, но и так обошлось неплохо. Только чуть разодрали щёку. Волосатый амбал ещё поднялся, но ненадолго, вскоре его уронили опять, а двое оставшихся, растеряв пыл, махались без огонька, а затем дёрнули наутёк, забыв про сладкую кашу.
        Охрана с верхних этажей с удовольствием наблюдала за дракой. В очереди не пошевелилась ни одна сволочь. Вскоре раздача возобновилась.
        -Тарас,- представился школяр, протянув жилистому парню руку.
        -Лучник,- снова нарёкся тот своим странным именем.
        -А звать-то тебя как?- поинтересовался школяр.
        -Да так и кличут. Я хорошо стреляю, так с детства и зовут.
        -Что, и мать так звала?
        -Мать с отцом Лукой назвали, но зовут меня Лучник.
        -Понял.
        -И это... Можно я с тобой ходить буду?
        -В смысле?
        -Ну, ты мне помог, я тебе помогу. Так и легче, и правильно.
        Тарас снова протянул парнишке руку, и это не было одолжением с его стороны - дрался тот весьма неплохо.
        -Что это у тебя с ногтями?
        -Да так... В носу ковырялся. А ты тоже на «фарш»?- грустно спросил Тарас.
        -Нет. Меня через «потешки».

«Потешки» были мягким видом разогрева, где из дюжины погибал только один. Душегубы в это «мясное блюдо» не попадали.
        -Ну... Хоть полосовать друг друга не придётся.
        Осень постепенно вступала в свои права.
        Каждую ночь шёл дождь, и с каждым днём становилось холоднее. Солнца на небе почти не бывало, несмотря на все заклятия метеослужбы, зато в лесах в огромном количестве пошли грибы. На мощённые камнем городские улицы осыпалась жёлтая листва. Снега не было ещё ни разу, но знобкое его приближение ощущалось - с севера наползали холодные тучи, ветер поднимал воротники прохожих, туфли на ногах тверичей сменились сапогами. Над высокими липами городского парка кружили галдящие стаи птиц.
        В деревнях забивали скот. На базарах подешевело мясо, появились фрукты, ярким, но кусучим по денежке изобилием заполонившие прилавки тверских купцов. Холопы на заморские диковины внимания не обращали, запасались, как и следует, репой, луком да картошкой.
        Перевёртыши, внеочередная жертва, даже убийство бургомистра - всё это постепенно забивалось повседневными новостями.
        Глава 34
        Перед самым боем обнаружилась неприятность. Цепи на ноги надели только троим, и Тарас оказался в числе неудачников. Он торопливо подвигал ступнями, проверяя подвижность, и понял, что теперь особо не попрыгаешь. Хотя слишком торопиться и не стоило. Тарас решил поменьше рыпаться, надеясь, что остальные максимально пустят друг другу кровь.
        Амулет с гранатовыми зёрнами Тарас снял со щиколотки и переодел на запястье, опасаясь потерять. Обрубая свет, защелкнулась каска. Тарас закрыл глаза, скашивая их под череп, вывернул через темя, и началось.
        Тяжелым, липким золотом наплывал кровавый песок, излучавший остывающую жизнь. Арена окружала его, прокручиваясь мягкими колёсами, зыбко покачиваясь под ногами, пестрой лентой выползая из темноты. Крик и безликий шёпот последнего отсчета, удар древком в плечо, подгоняющий к схватке, пьяные пятна толпы и холодные копья стражников - всё смешалось в одну квадратную карусель, в горячечный угар группового боя. Каждый сам за себя, все против всех, безликие скоморохи в масках, и «теплое» зрение, что позволяло увернуться от рвущих тело крючьев, позволяло
«чувствовать удар». Воздух, наполненный лязгом и руганью, вялыми струпьями втягивался в ощерившийся рот. Воздуха не хватало. Горячими толчками выплескивалась наружу чужая жизнь, безликие фигуры попадали под крюк Тараса, а сам он уходил в сторону, поскольку всегда видел замах. Цепи почти не мешали, он просто качался, как маятник, не пытаясь никого догнать. Один только раз, сзади, кто-то ухитрился оцарапать его сквозь накидку, даже не прорвав хлопковой ткани. Только эта отметина и осталась на чистом теле.
        Когда уцелевшие бойцы «рубленого мяса» скинули балахоны, предъявляя свои густо покрытые кровью тела, светлая кожа Тараса приковала общее внимание. Толпа взревела.
        Чтобы так драться на крючьях... Ему даже проверили каску. Затем послышались крики восторга, чернь приветствовала удачу молодого бойца. Тарас поднял руку, и трибуны взревели. У него появились фанаты. Школяр не пытался изобразить даже подобия улыбки. С ближних рядов, где сидела публика побогаче, радостных криков слышно не было. Клан, поддерживавший бургомистра, не простит ему убийства, будь он хоть трижды зомби. Хмурые лица бояр были верной тому порукой.
        А дрался он плохо. Неумело, превозмогая себя. Если бы не зрение «третьего глаза», что открывают каждому на четвертом курсе, лежал бы в напитанном кровью песке. Не было на арене старших школяров, иначе ланиста не поставил бы его на бой в касках. Не нашлось в Колледже такого идиота.
        К сожалению, в обычном бою «третий глаз» не дает никаких преимуществ. А теперь, после такой «удачи», против него должны выставить очень опытного бойца.
        Ночью Тараса мучили кошмары. Арена качалась под ним снова и снова, кровавыми пятнами разрывая тела людей.
        -Ты понимаешь, что ты натворил?
        -Почему я, Лизо? Это была твоя идея.
        -Какая идея? Выжать из мальчишки максимум? Это рациональное мышление. Накладывал заклятие ты, Грач. Именно ты должен был обеспечить страховку.
        -Лизо, какая разница, кто из нас виноват?- Ширококостный, кряжистый Грач пятился от худенького Лизо, что двигался, как рысь на волка. Приблизившись вплотную, глаза в глаза, Лизо прошипел:
        -Теперь уже никакой, цветный сотоварищ. Теперь уже никакой. Отвечать придется обоим.
        -Да ладно...- успокаивающе начал Грач, но Лизо и не думал останавливать шипение.
        -Это не морду кучеру бить, не над мальчишкой изгаляться. Упустить «наперстных зомби» - это измена. Если Орден узнает...
        -Заклятие ещё не упущено. Он не сможет его применить.
        -Он выжил. И вспомнит. Обязательно вспомнит.
        -Он ещё не выжил.- Грач мягко, но с силой развел руки Лизо и даже слегка его оттолкнул.- Попробуем добраться до мальчишки.
        -Это сложно. Школа хорошо защищена. Ставки на игры очень высоки, никто не хочет помех в виде магии.
        -Кстати, заклятие я наложил как положено. Даже сильнее, чем обычно, так как паренек показался мне крепким орешком.
        -Он и оказался крепким орешком. Ты ещё зубы о него не сломай. Стоп. Ты серьезно говоришь?
        -Конечно.
        -Дай-ка я тебя проверю.- Грач поморщился, как от зубной боли. Проверка на правдивость считалась унижением, но Лизо снова прикрикнул на товарища:
        -Мы не в игрушки играем. Развлечения кончились. На кону теперь наши головы.- Он провел руками перед лицом Грача, медленно заворачивая ладони, не отрывая взгляда, зрачки в зрачки. Затем сказал: - Повтори мне ещё раз.
        -Лизо...
        -Повтори мне ещё раз, твою мать!- Лизо хлопнул раскрытой ладонью по столешнице так, что подпрыгнула и упала стоявшая на блюдце свечка. Грач, покорно нагнув голову, повторил:
        -Я наложил заклятие как должно и даже с избытком. Парень должен был умереть сразу после акции, не выходя из состояния зомби.
        Лизо вел руками полукруг, что в нормальной ситуации было излишним, но он тоже страховался. Тщательно довел до конца и вроде бы немножко успокоился.
        -Правду говоришь, цветный. Но я должен был убедиться. Если хочешь, извини.
        Грач неопределенно кивнул.
        -Если ты считаешь, что это смягчит нашу вину, то ошибаешься. Как утеряно заклинание, никому не будет интересно. И кто из нас его упустил, к сожалению, тоже. Так что, цветный, это оправдание только в моих глазах, и больше эту историю мы никому не должны рассказывать.
        -Ладно, проехали.- Грач сделал мягкое движение рукой, Лизо сразу насторожился, но это не было началом внушения.- Ты лучше скажи, зачем нам в эту школу проникать, если пацана могут просто убить на арене.
        Лизо потёр переносицу.
        -Если гаденыш умрет, прекрасно. Но пока он успешно выворачивался из неприятностей.
        -Его шансы меньше одной десятой.
        -Это не его шансы, дорогой. Это наши с тобой шансы сейчас девять к одному. А меня не устраивает риск в одну десятую, когда речь идет о моей жизни. И к тому же никакой выгоды.- Лизо вытащил из коробки длинную сигару, но потом убрал её назад. - Подождать, конечно, можно. Нападение на школу - дело рискованное. Ты ведь, когда у кареты пробой на него накладывал, тоже не больше десятой ему оставил?
        Грач молча кивнул.
        -А этот парень выкрутился. А с заклятием вообще непонятно. Если ты всё правильно сделал...- Лизо тут же вскинул руки в извиняющемся жесте, реагируя на движение Грача.- А ты все правильно сделал, я не зря проверял,- Грач снова подался назад, - то у парня вообще не было шансов. Тысячной доли не было. Как он смог остаться в живых?
        Грач пожал плечами.
        -Какая-нибудь случайность.
        -Меня не устраивает слово «случайность». Это уже не случайность. Он носит в себе заклятие фантастической цены. Бургомистр Твери, со всеми его побрякушками, стоил дешевле этого заклятия.
        -Не перебарщивай, Лизо. Тверь все-таки столица княжества.
        -Ну и что? Наперстные зомби могут снести три такие столицы. Плюс в цену входит наша жизнь.
        -Хватит причитать - неожиданно жестко сказал Грач.- Что ты предлагаешь?
        -Я не хочу рисковать. Пацан держит заклятие в себе, даже если сейчас он его не помнит. Его четыре года учили магии. Он может вспомнить в любой момент. Заклятие могут считать маги с его тела, я имею в виду, конечно, живое тело.
        -А с чего ты взял, что школяр его не помнит?
        -Зомби не понимает заклятие. Он владеет им на уровне рефлексов, спинного мозга. Это азбука, Грач.
        -Ну и что? А ещё зомби не должен оставаться в живых. Он должен распороть себе живот ударом лапы. В смысле, руки.
        -Точно. Наш малец этого не сделал. Он уже дважды нас удивил. Возможно, удивит и в третий.
        -Погоди. Он же сломал руку.
        -Это не должно было помешать. У него две руки. В крайнем случае будет остановка сердца.
        Грач аккуратно поднял погасшую свечу, зажег и снова поставил её на блюдце. Затем так же аккуратно вынул из-под неё блюдце, взвесил его на руке, выдохнул и метнул в стену. Заморский фарфор разлетелся сотнями мелких осколков.
        -Не нервничай.
        -Он что, сильный маг? Может быть, он специально морочил нам голову?
        -Зачем?
        -Чтобы получить «наперстных зомби».
        -Нет.- Лизо подумал и покачал головой.- Нет, невозможно. Вспомни, как ты его взял. Вспомни, как мы его лепили. Пацан не может так притворяться. Что-то помешало. Что-то остановило программу в самом конце.
        -Ладно. Когда снова его возьмем, тогда и узнаем. Лучше давай решим, стоит ли зайти в школу.
        Лизо снова покачал головой.
        -Хватит с нас Колледжа. Повторяться слишком рискованно. Кроме того, если он останется в живых, он же сам оттуда выйдет. Ножками, увенчанный победными лаврами.
        Грач кивнул, соглашаясь с логикой цветного.
        -Вот только придется торчать здесь, пока его не вынесут с арены. Оставлять этого парня без присмотра нельзя. Слишком скользкий.
        -Десять дней, двадцать дней... Как часто у них бои?
        -Каждую декаду. Нет, каждую неделю, если волостные считать.
        -А в волостных столичная школа участвует?
        -Конечно. Плюс любой боярин может зрелище устроить. Плюс праздники... Но не везде ему участвовать.
        -С его приговором - везде. Кроме тех, где не проходит по условиям заказа. Кстати, сколько ему назначили?
        -Максимум. Шесть.
        -Значит, самое большее - полтора месяца. Ладно, цветный. Надо найти гостиницу поприличнее.- Лизо усмехнулся.- Будем делать ставочки.
        Золотая пыль арены действительно была золотой. Красиво и дорого, даже для алхимиков дорого, но Тверь любила пустить в глаза пыльцы. Перед каждым боем золотой песок полностью заменяли, смешанная с кровью тяжелая желтизна переплавлялась в особый порошок, редчайшую лекарственную субстанцию. Вся порция жизненной силы, что будет здесь потеряна, используется на исцеление, и магия живой крови вернет чью-то жизнь.
        Прекрасное, с точки зрения Княжества, решение. Вот только жизнь будет чья-то, а кровь, вероятно, его.
        Тарас не хотел драться.
        Раньше им говорили, что перед боем дают специальный коктейль, позволявший входить в «экстаз берсерка». Мол, всё это гуманно и не страшно, мол, на арене преступники, а обществу от этого чистое благо.
        На арену сейчас выходит он. Закоренелым преступником он себя не ощущает. И второй бой будет хуже первого.
        И какой-то дрянью действительно поили. Вот только по раскладу - а ингредиенты их научили различать неплохо - никаким коктейлем там не пахло. Обычная хреновая бражка. Пей хоть ведро, сразу берсерком станешь. Если на арене не обмочишься. Тарас считал глупостью принимать перед боем алкоголь и менять решение не собирался. Лучше страх, чем приторможенная пьяная храбрость.
        Скоро ударит гонг. Надо сосредоточиться.
        Тарасу опять повезло.
        Вторым его боем оказался «поединок с медведем». Это мог быть и реальный мишка, которых в большом количестве доставляли на арену из окрестных лесов, отлавливая шатунов и людоедов, но сейчас роль медведя играл человек. Лицо его скрывала маска зверя, тело укрыто мохнатой шкурой - роста парень был огромного, выше Тараса на полный локоть. Оружием гиганта были острые стальные «когти», напоминавшие короткие ножи. Были ещё клыки на шлеме-маске, в плотной схватке применялись, но подпускать
«медведя» Тарас не собирался.
        Главное было не попасть под удар когтистой «лапы».
        Школяр оказался практически наг - малая повязка на бедрах,- так что любой порез становился опасен. Обычная практика сбора жертвенной крови. В руках у Тараса покачивалась рогатина на три зубца - «рожон». Для реального медведя было бы достаточно, но человек сам на зубья не полезет. Потому и ходили они сейчас по кругу, выбирая удобный момент.

«Медведь», пытаясь подобраться вплотную, делал частые ложные нырки под острые зубья. Его уже дважды зацепило сквозь плотную шкуру, но бурое пятно не расслабляло Тараса. Движения его противника оставались уверенны и точны. Больше всего школяр боялся перехвата рогатины. Это был единственный его козырь. Впрочем, для зрелищности когти «медведю» крепились так, что хватать «по-человечьи» ему было неудобно.

«Медведь» старался оттеснить Тараса в угол. Прямые уколы его почти не беспокоили - грудь и живот шкуры составляли полноценный войлочный доспех, иначе «охотнику» было бы слишком просто. Незащищенным оставалось горло, прикрытое шлем-маской с нависающими клыками, да бока, и то со спины, а зайти «медведю» за спину школяру, понятно, не удавалось.
        Тарас снова, в который уже раз, попытался провести подсечку, и опять не получилось. Решившись, он увел маячившие перед «зверем» зубья в сторону, собираясь провести серию ударов рогатиной как обычной дубиной, и тут же нарвался на
«мельницу» - широко расставленные руки с когтями пошли чертить в воздухе чудовищные косые колеса так, что, уклоняясь от одного удара, школяр попал под другой, снова уклонился, третий зацепил его правую руку, выбив рогатину, упавшую на песок, затем последовал последний, снизу под ребра, вырывающий печень,- Тарас лишь частично ушел, роняя на арену густую кровь, упал вниз, используя последний шанс на подсечку, скользнул по когтям, полосуя кожу в лоскутья, и зацепил-таки ногу медведя, тяжело и удачно уложив того на песок. Опираясь прямо на морду, на металлические клыки, толчком изрезав пальцы, школяр прокатился по мохнатому врагу и подхватил с песка рогатину. Острые зубья прижали голову не успевшего подняться
«медведя» ровно так, как удается иногда уложить настоящего зверя,- полностью его обездвижив. По горячке тот ещё ворохнулся, пытаясь встать, и едва не распорол себе горло. Поняв, что к чему, «медведь» замер на песке, высоко запрокинув «морду». Школяр - на этот раз он был серьёзно ранен - поднял руку вверх.
        Добивать противника не пришлось. На тверской арене такого почти не случалось.
        Побежденный, защищенный тяжелой шкурой, пострадал много меньше победителя. Кроме того, конечно, что такой проигрыш добавлял к приговору ещё два поединка.
        Помощь ему оказали неплохую, но можно было бы подлатать и получше. Знахарь арены доверительно шепнул, что удар когтями в печень - это пустяки и не особенно опасно. Приложил, конечно, мазей укрепляющих, спиртом протёр... Сообщил, что сама печень не задета, так что и тревожиться не о чем, вот ежели полоснуло бы поглубже... Конечно, о чём тут тревожиться, когда печень не твоя...
        Тарас благоразумно подавил сарказм, хорошее отношение лекаря могло ещё понадобиться. Да и лучше услышать, что печень цела, чем надеяться, что она отрастёт заново. Неприятно подыхать победителем, а такие случаи бывали. В общем, хвала Создателю.
        Пока обошлось.
        Вечером Тарасу вспомнилось детство.
        Сколько было историй о гладиаторах и бестиариях, об удивительной удаче и фантастических боях...
        Часть вторая
        Башня
        Глава 1
        Ему принесли постель почище, а по стене перестала течь вода. Охранник сказал, что это был прорыв трубы. Тарас не поверил. Уютной его камера, конечно не стала, да и сухости добавилось не слишком, но всё-таки... И хлеб на вечер выдали получше. По всему получалось, что вне категории «мясо» жизнь в школе не так уж омерзительна.
        Омерзительна, но не так.
        -Этот парень не должен выйти из школы.
        Ланиста молчал. Боярин ему не нравился, но спорить с верховной знатью распорядителя боёв давно отучили.
        -Эта тварь слишком долго отравляет воздух. Как таких матери рожают... Ты слышишь меня, вояка?
        Ланиста кивнул. Боярин продолжал, покачиваясь с носка на пятку:
        -Это убийца. Подлый, трусливый убийца. Он должен умереть.
        -А у нас там нету ангелов,- буркнул ланиста.- Нормальный парень, за ним уже смотрели.
        -Ты не умничай. Школяр должен сдохнуть. Сделай, чтобы выпустили его поганые кишки.
        Ланиста опять кивнул.
        -Конечно, сделаем. Договорились же. Но отравить не получится, контроль перекрёстный, поскольку ставки. На ипподроме вон тоже... Гнилого сена лошадям не подложишь.
        Боярин начал постукивать по ладони верхушкой красивой резной трости с искусно обработанным набалдашником. Величиной почти с посох, она напоминала и шестопёр. В общем, та ещё вещица.
        -Ты мне про трудности собираешься рассказывать? Всю школу в план посвящать не обязательно, ты должен сам сработать. Поставь против него сильного бойца.
        -Тут тоже всё по котировкам. У каждого рейтинг, очень-то не изменишь. Я думал, он хоть коктейля напьётся, они же, школяры, все вроде пьяницы. Тогда б его на арене повело. А он почему-то пить не стал.
        -Может, почуял, сволочь. Их всё-таки учат.
        -Ну да. Если б выпил, на арене бы уже не дёргался.
        -Если бы да кабы... Если бы у бабушки был елдак, бабушка была бы дедушкой. Ты деньги собираешься отрабатывать?
        -Ну так... На арене или в школе несчастный случай организовать?
        Боярин усмехнулся.
        -Ты дурачком-то не прикидывайся. Несчастный случай со школяром расследовать будут, это никому не нужно. Или ты супротив Колледжа следы запутаешь?
        Ланиста оскалился.
        -Нет, конечно. Тогда мне в школе оставаться будет нельзя, тогда мне уходить надо.
        -И что? Ты согласен в бега удариться? А ну как поймают тебя? На нас выведешь, зачем мне с Колледжем неприятности?
        -Не надо в бега. Меня давно в Италию зовут, во Флоренцию. Как раз бы и ушел.
        Боярин задумался.
        -Как раз бы и ушёл. И сколько же стоить будет это твоё «как раз бы и ушёл»?
        -Ну... Место здесь доходное. Договоримся. Зато так уже наверняка, на арене всякое случается. Парень уж больно скользкий.
        -Так.- Собеседник ланисты принял решение.- Устраивать тебе переезды за счёт Думы я не намерен. Подставляться из-за этого уродца - тоже. Так что сделай всё на арене, как оговорено. А в школе просто поучи, чтобы не до смерти. Понятно?
        Ланиста кивнул. Видно было, что он несколько разочарован.
        -Сделаем. В школе подработаем, на арене добьём. Добавить бы ещё ногтей сто, для надёжности.
        Боярин поморщился.
        -Ты, может, думаешь, дойную корову нашёл? Так это неправильно. Мы с тобой всё уже считали. И ежели у тебя что не сложится - я тут ни при чём.
        Ланиста хмуро кивнул. Флоренция, или куда он там на самом деле собирался, явно ему обломилась. Во всяком случае, за счет Тараса.
        -И не дай Сварог тебе снова ошибиться,- недружелюбно добавил боярин.
        Раковина, из которой следовало набрать в ведро воду, оказалась загорожена. На запястье стоявшего перед Тарасом бойца змеились два кольца чёрной каучуковой резины. Двадцать боев. Профессионал очень высокой пробы.
        Взгляд, который физически ощущал Тарас, был настолько тяжел, что поднимать глаза не хотелось. Школяр тянул, сколько было возможно, и лишь когда увидел, что рука пошла то ли толкнуть, то ли ударить, поднял глаза, стараясь, чтобы в них не было страха. Два сизых от ненависти зрачка, казалось, пронизали его насквозь.
        -Что, умница... Две победы у тебя, сынок...- Высокого роста боец был очевидно сильнее. Даже будь у Тараса магия, вряд ли он смог бы одолеть такого воина. А дружить тот явно не собирался.
        -Ты, сынок, говорят, и в каске зрячий... Понравилось слепеньких-то резать?
        -Козел тебе сынок, хорек надутый,- выдал странную фразу Тарас, не обдумывая стилистику, но цели достиг: на мгновение воин опешил. Именно в этот миг школяр выронил ведро и ударил. Прямым, без замаха, точно в нос. И попал, смачно попал. Собирался, правда, провести целую серию с боковой подсечкой, но больше уже ничего не успел. Воин качнулся лишь на мгновение, далее нога школяра подцепила пустоту, а сам он, наоборот, получил сильнейший удар под ребра. Дернулся влево - там оказалось мощное чужое колено, качнулся в другую сторону - и нарвался на удар в подбородок. Ничего уже не соображая, Тарас поймал ещё несколько тычков - параллельно воин успел отключить и прыгнувшего на помощь Лучника,- и тяжелый, классический удар в челюсть полностью погасил сознание.
        Очнулся Тарас от того, что на его лицо лилась теплая жидкость. Обладатель чёрных колец вылил на школяра его собственный кисель и теперь расходовал кружку Лучника. Тот валялся рядом без всяких признаков жизни.
        -Ты знай, сука, мы тебя зарежем,- тяжелый ботинок щелкнул в онемевшие ребра,- не на лазарет зарежем, до смерти. Как и положено резать сук.- Воин ещё раз пнул почти бесчувственное тело, хрястнул рядом, вдребезги, глиняную кружку, повернулся, плюнул и ушел. Чувствуя, как наплывает боль, школяр приподнялся было к Лучнику, но руки подломились. Сознание больше не уходило, силы пошевелиться не было, лицо горело и, похоже, начинало распухать. Народ в умывальне постепенно разошелся. Заглянула меланхоличная дежурная - много повидавшая на своем веку тетка,- намочила тряпку, посмотрела сочувственно, но помогать не стала, вышла по своим делам.
        Тарас с трудом перевернулся на бок.
        Надо было что-то делать.
        Всё тело ломило, хоть и не было на нем ничего такого, с чем можно было обратиться в лазарет. Отметелили грамотно, от ближайшего боя не откосить. Что же делать...
        Сволочь бархатная, как он, однако... Всё было прекрасно, всё было просто замечательно... И вот - ничего... И бургомистра тоже, а бургомистр был вполне приличный дядька... Тарас грыз себе руку, размышляя. Когда мысли переходили в откровенно тоскливый вой, прикус помогал отвлечься. К вечеру эдак придется всю кисть изжевать.
        Ещё четыре победы ему, конечно, не набрать. Теперь, когда он и в школе изгой, это стало очевидным. Достаточно один раз попасть в «стенка на стенку», чтобы свои же
«случайно» подрезали. На арене это легко и без всяких последствий. Парень с кольцами хорошо это знает, потому и не стал в умывальне добивать. Так ему ни карцера, ни штрафных боев...
        А что ж надо было жмуриться, что ли? Ну да, он видит через каску. Не то чтобы видит, но не слеп. Для боя достаточно. И что? Да любой бы на его месте использовал. И он использовал. Но в касках его больше не поставят. Гимнастика без чувства поля не поможет. Прыгнуть можно, а вот что из этого получится, заранее не скажешь. Со зрачками в группе не выйдет ровно ни хрена. А выйдет, так применит. Деликатничать не станет. Здесь каждый сам за себя. И в Твери теперь полгорода врагов, хоть вообще не выходи. Лучник говорил, вроде брат двоюродный того, с кольцами, кровью под теми крючьями истек... Может, правда, а может, и нет. Теперь уже не важно. Что тут причина, а что повод - брат ли, али ногти серебряные с воли, от родни бургомистровой, али ещё какая корысть... Впрочем, на воина с кольцами злобы не было. Возможно, потому, что одолел он его честно и добивать всё-таки не стал.
        М-да, попал Тараска под Савраску...
        Удирать отсюда нужно - школяр с тоской огляделся. Хуже только в зиндане или в рыцарской пыточной. Стены его каморки нужно было долбить киркой. Тогда, может быть, за месяц... Укрепляющая магия прямо в растворе, аж ладошки щекочет. Это его примочки здесь не работают, а всё что заточено периметр закрыть... Но даже найдись у него кирка, кто ж ему даст поработать... Минут шесть от силы, если интервал удачно выбрать. Потом прибегут, и здравствуй, карцер. Ну и по почкам, понятное дело, тоже отстучат. Ладно, с киркой - это фантазия. И за стеной ещё двор, на котором всё равно повяжут. Ты, Тарас, надо полагать, не первый и не пятый, кому в голову пришла идея свалить отсюда на хрен.
        Вот только не реализовал её никто. Или...
        Когда-то, кажется, были прецеденты.
        Конечно, если с воли помогают, или охрану подкупить, или здесь, внутри, найти помощников... Тарас потёр ноющий подбородок. Внутри помощник есть. Лучник пойдет в огонь и в воду. Ему, кстати, тоже терять нечего. Парень был разведчиком в банде и осужден к четырём боям. Лучник - это хорошо, но напарник ничего не меняет. Ни огня, ни воды, ни кирки, ни денег.
        Надо выжить. Надо выбраться за периметр. И уходить из города.
        Цветный, вся надежда на цветного. Если кто и поможет ему сейчас, так это Никита. Но шансов мало, ой как мало... Может, потом, в городе, если посчастливится удрать. . А вряд ли. Никита сейчас наверняка под следствием, именно как его цветный. И Никите, дурень, жизнь поломал. И, наверное, Варьке...
        Нет шансов.
        Значит, надо быть готовым использовать случай. Просто ждать. Тарас усмехнулся. Отличный план. С его везением в последние месяцы только на удачу и рассчитывать. Внезапную. Например, на случайный обвал вот этой вот стены.
        Школяр повернулся на бок - всё тело болело - старательно укрылся тонким одеялом и зевнул. Потом с надеждой посмотрел на стену. Поначалу она не обваливалась, затем тоже не обвалилась. Хреновый я ещё кудесник, снова зевнул Тарас. Бесполезно голову ломать. Завтра может быть бой, надо выспаться.
        Рыжая дала легко и оказалась очень ласковой. Муха был почти счастлив - новое поручение сулило и заработок, и полезные знакомства, вот только девчонку эту теперь... Ну, наверное, ревновал. Уж больно она ему понравилась.
        И не то чтобы Маринка спала со всеми подряд. Этого как раз не случалось. Девка была с характером, сама выбирала, когда и с кем. Это Муха знал, это всегда известно. Конечно, по такой жизни многие бугаи ложили на неё глаз, но снасильничать рыжую, даже когда она пьяна... Можно, конечно, но тогда надо сразу и зарезать. Не в её характере было прощать и утираться. Потому, наверное, и не обижал никто. Чувствовали. Да и то, девок в Твери хватало. А эта с Клещом. Да ещё, говорили, и с Флейтой. А Флейта - один из лучших бойцов Хвоща, по слухам, опаснее, чем Клещ. И не любят друг друга. Может, из-за рыжей и не любят... А может, и нет.
        Эх, не удержать ему такую... Тем более одной рукой.
        Они шли светлыми лесными тропами, обходя просёлочные дороги, на которых встречались патрули. Погода не баловала, уже попадали под холодный дождь, приходилось искать ночлег или варганить шалашик. Собственно, в один из таких ночлегов всё и произошло. Может, она просто замёрзла?
        Муха тащил тяжёлые сумки, размышляя о своей удаче. Оба места он приладил на единую ременную петлю, так что мог попеременно то рукой, то культей придерживать груз, меняя плечо. Рыжая, не особенно напрягаясь, тащила небольшой узелок с припасами. Говорили они мало, но, похоже, Муха ей тоже понравился. Странно. Вроде ни ростом, ни мордой, ни денег у него... Да и лет всего шестнадцать. Кажется. Муха не очень точно знал свой возраст. За деньги рыжую вроде купить было нельзя. Хотя кто знает - это ведь смотря сколько денег... Но Муха слышал, что она отказывалась и от крупных сумм. У одного купца только однажды взяла, так и то... развела да только подразнила. А с Мухой вот запросто, в шалашике...
        Эх, поселиться бы в этом шалашике на недельку...
        Идти оставалось совсем немного.
        Муха когда-то бывал на одной из баз Хвоща, но Флейту не видел. Он и самого Хвоща-то видел мельком, тот, наверное, даже не запомнил однорукого мальца. Говорили, плетут ведуны сеть вокруг банды. Скоро её удача должна закончиться. Как у Колеса. А жаль, Мухе у Хвоща понравилось.
        Впрочем, если не будет Флейты... И всё равно такую девку ему не удержать...
        Глава 2
        Хуже случиться не могло.
        Тараса нарядили в тяжелый панцирь - избитое тело отказывалось держать эту груду металла - и поставили против пращника.
        Убийство.
        Оно и так-то считалось почти без шансов - тяжеловооруженный воин редко добирался до легкого, подвижного бойца, а уж после вчерашнего... И не камни метал, сволочь, звёздочки-сюррикены, каждая из которых впивалась острыми лучами в бронзовые пластины Тарасовой брони, оставляя ощутимые телом вмятины. На поясе пращника в полотняной торбе виднелся внушительный запас этих самых звёздочек - хватит с лихвой, можно даже не подбирать упавшие.
        Убийство.
        Тарас покачивал коротким мечом, имитировал рывки, пытаясь заставить пращника ошибиться, но тот спокойно держал дистанцию, методично расстреливая школяра своим медленным, но страшным оружием. Левую руку обожгло болью - звёздочка попала в сочленение доспеха, и Тарас подумал, что не такое уж оно и медленное. От локтя к запястью рясно потекла кровь. И без того хреновая подвижность ещё понизилась, болью плескалось всё тело, в которое с каждым броском, казалось, забивали короткие гвозди.
        Осознав, что к чему, школяр чуть присел, изогнувшись, и резанул мечом по ремням своих собственных доспехов. Наколенники слетели. Сразу стало свободнее. Это было правильно - пластины были слишком мягкими против этих звёзд, почти не давая защиты. Лишняя тяжесть.
        Ещё несколько движений, и на Тарасе остался только нагрудник и левый налокотник. Школяр скинул почти всё, и снова его тело вызвало рёв трибун - но на этот раз возмущённый. Синяков и ссадин на нём было слишком много, особенно непонятны они были на спине, куда, естественно, не долетали звёздочки пращника. Впрочем, симпатии черни уже не могли ничего изменить.
        Используя наколенники в руках как щит, Тарас отбил несколько звездочек, всё так же пытаясь приблизиться к пращнику, сорвал свист и аплодисменты, а пращник начал ошибаться. Он увеличил дистанцию, и броски стали менее точны. Впрочем, пращник был по-прежнему свеж и ловок, на удар не подпускал, а Тарас постепенно терял кровь и остатки подвижности. Реакции не хватало. Её и не должно было хватать, праща есть праща, и одна из звёзд раскроила Тарасу бровь - скользящий удар, заливший глаз кровью, вторая въехала в многострадальное плечо над самым доспехом, так что школяр даже опустил на мгновение «щит», хотя тут же снова прикрылся, а воспрявший пращник, торжествуя, обозначил рукой издевательский жест, работая уже не на бой, а на трибуны, но тут школяр не сплоховал.
        Тарас, давно державший правую руку на полузамахе, метнул свой короткий клинок. Не вовремя переступивший пращник успел лишь чуть-чуть отклониться в сторону, так что меч вонзился почти под рёбра, едва не распоров ему живот. Рана была опасной, но не смертельной, впрочем, рассмотреть её пращник не успел. В следующее мгновение распрямившийся как пружина Тарас впечатался в своего противника, сшибая его на золотой песок, и они вместе, взрывая ногами окровавленный прах арены, покатились к самым трибунам. Пращник пытался душить школяра, а тот бил его левым доспехом, используя налокотник как кастет. Холщовый мешок со звездочками разорвался, рассыпавшись острыми шипами граней, мягкая петля пращи обвилась вокруг горла Тараса и тут же сползла. Его удар вязко рассек чужое тело, броня работала как древнее рубило. Рука по локоть хлюпала кашей золотого песка. Кровь бойцов смешалась в один вязкий коктейль, в тёмную лужу, в которой они, обессиленные, пытались ещё бороться, пока наконец не затихли оба.
        Чуть крепче оказался всё-таки школяр.
        Он приподнялся на дрожащих руках над бесчувственным телом своего соперника, измученный локоть подломился, и Тарас завалился на левый бок прямо на звёздочки, так и не услышав, что ему присудили третью победу.
        Варька сошла с трибун как пьяная. Рядом шёл Ярослав. Никита всё ещё скрывался где-то за городом. Неподалёку тёрся скользкого вида субъект - они видели его и до арены. Он не особо прятался, не приближался, просто всё время держал школяров в поле зрения.
        -Жив, и хвала Создателю. Жив, и хорошо.- Ярослав поглядывал в сторону соглядатая, которого Варвара, похоже, вообще перестала замечать. Привыкла, что ли.
        -Я так больше не могу. Его прошлый раз чуть не зарезали. И в этот раз тоже.
        -Варя, это арена, чего ж ты хочешь. Он уже три боя продержался, ещё три осталось. У него получится, Варя.
        -Это какой-то кошмар. Размазанный по времени кошмар. Я всё время жду, что его убьют. Прямо на моих глазах убьют. Я ни во что не верю, Ярик.
        -Он продержится, Варя. Он выйдет, и вы уедете. Потому как в городе вам, конечно, будет нельзя.
        -Он...- Варвара вытерла рукой глаз.- Ты видел, он весь избитый был. Ещё до боя избитый. Весь в синяках. Мы должны что-то сделать. Помочь ему надо.
        Ярик промолчал. Его мысли текли в том же направлении, вот только что можно сделать, было непонятно. Декан и тот упёрся. А они...
        -Эта ещё тварь. Долго он за нами идти будет? С утра ходит. Иди отсюда, козёл!- Варвара с ненавистью взглянула на шпиона; тот, видимо, привычный ко всякому, не отреагировал. Только чуть отстал, чтобы ничем не бросили. Стало быть, не привыкла, подумал Ярослав.
        -На Никиту пытаются выйти. Дело ещё не закрыли.
        -Да что Никита, сюда, что ли, придёт? Он же в розыске.
        -Варя, у них там своя служба. Кто их разберёт.
        -Я думала, ведуны иначе работают. Умнее.
        -Они иначе и работают. Только Тарас ничего не рассказал. Все вуали сбросил.
        -А ты откуда знаешь?
        -Через Паллистину. А она - от декана. Так что теперь они пытаются Никиту зацепить. Хоть как-то.
        Варя снова поглядела на провожатого.
        -Да так разве зацепишь? Глупость одна. Только нервы зря мотают.
        Ярик хмыкнул.
        -Надо же деньги магистрата отрабатывать. И потом, лучше так. Нам бы ещё немножко продержаться...
        -Стерва... Ох, рыжая стерва... Я тебе покажу, как мужиков морочить... Чёрный грех брать не буду, страшное, а вот морду тебе поправить, чтобы никто не позавидовал... Что там у нее... Оберег - цепочка... Крестика на шее нет, уже легче... Руны наколола... Обычные отвороты, дура тощая. Сейчас ты у меня попляшешь, раскрасавица. Посмотри на себя в зеркальце, последний раз посмотри.
        Унизанные перстнями пальцы помешивали в колбочке мутную жидкость. Там как будто что-то плавало и не хотело растворяться. Деревянная куколка с грубо обозначенным лицом лежала на столе.
        Рядом топталась заказчица, дебелая купчиха.
        -А если ей...- Она добавила несколько ногтей к внушительной груде, что лежала перед колдуньей.- Чтобы уже вовсе...
        Колдунья решительно отодвинула «лишние» ногти.
        -Под магистрат подвести хочешь? Мелочь - это мелочь, а так оно и не мелочь будет. А всерьёз под их сито - извини. У тебя денег не хватит.
        -Я добавлю,- решительно сказала купчиха.
        -Это тебе надо и лавки, и дом продать,- сообщила гадалка.- Уж я-то знаю, за что они зацепятся, а на что рукой махнут. Если палку перегнуть, нам обеим мало не покажется.
        Купчиха раздражённо махнула рукой, убирая ногти обратно в сумочку.
        -Делай как знаешь. Только уж сделай так, чтоб я была довольна.
        -Не вопрос, милая.- Колдунья повела над лицом куколки лёгким пёрышком, обмакнула его в гусиную кровь, что стояла здесь же, в обычном фарфоровом блюдце, брызнула на фигурку своим варевом и тут же пером, как кисточкой, закрасила её глаз.- Хватит с неё, милая. Ты тоже жалость поимей, тебе зачтётся.
        Зеркальце затянуло белёсой мутью. Купчиха что-то недовольно буркнула, но когда колдунья показала ей пробившую завесь картинку, расцвела.
        -Нормально.- Тут к заказчице, видимо, вернулась обычная осторожность.- А на нас не выйдут?
        -Да кто за бродяжку заступится?- пожала плечами колдунья.- А магистрат такой ерундой не занимается. Обычное родимое пятно.
        В амфитеатре тверской арены существовал особый сервис - на его исполнение потребовались годы работы лучших магов Колледжа. Так называемые «туманные кабинки», безумно дорогие места, которые, однако, всегда раскупались местной знатью или гостями столицы. Специально даже приезжал народ. Восприятие боя здесь шло на принципиально ином уровне - зритель как бы сливался с гладиатором, чувствуя ровно то, что чувствует он, вплоть до иллюзии самостоятельных движений. Полного слияния личности, конечно, не происходило - только слепок ощущений, идущий от самой основы, от матрицы, которой являлось тело любого бойца. У таких зрителей стекленели глаза, они совершенно выпадали из реальности, и их запрещалось тревожить во избежание психологических травм. При определённой магической подготовке или специальной «накачке» магией зритель мог даже вести бой
«самостоятельно», добиваясь собственного результата (на реальный исход это абсолютно не влияло), но здесь ощущения были уже менее острыми, потому как подпитка матричной основы получалась разовой и постепенно растекалась, смазываясь с каждым мгновением поединка. За двадцать минут такого боя многие готовы были выложить целое состояние - подраться насмерть и остаться живым, независимо от результата, сохранив при этом все ощущения... Этот опыт действительно дорогого стоил и был даже полезен для профессиональных бойцов. Только мало кто из профессионалов имел средства, чтобы обучаться таким образом.
        Разумеется, чернь и даже средний слой тверитян не имели доступа в «туманные кабинки», потому как единичный сеанс в любой из них по деньгам приближался к знаменитой «звенящей бане». Подобный уровень зрелищ и знахарства могли позволить себе только самые обеспеченные люди княжества. Говорили, что, если проходить звенящую баню дважды в год, даже старость постепенно отступает. Так это или нет, в Твери мог бы поведать только бургомистр, да и то лет через тридцать.
        Если б не сумасшедший школяр.
        В истории «туманных кабинок» ему также удалось оставить свой личный след. После первого же боя богатые завсегдатаи, те, что «бились за Тараса», восхищённые качеством идущего сигнала, стали выкупать билеты на следующие сеансы, что спровоцировало немедленный взлёт цены. Пресыщенные зрелищами, всё повидавшие бояре платили в полтора, а то и в два раза больше за конкретный день, конкретный бой, очевидно, собираясь «воевать» именно в шкуре школяра. В чём там было отличие - на слепок и прежде никто не жаловался,- для ланисты осталось загадкой. Для себя он решил, что дело в магических способностях его нового бойца, которые, видимо, как-то резонировали с общим устройством «туманной кабинки».
        Как бы то ни было, школа получила нешуточную прибыль, а сам ланиста, перепродав три своих «законных» места - на них полагалось либо обучать профессионалов школы, либо сдавать положенную сумму за билет, так что ему оставалась только «верхушка», - неожиданно сделал столько денег, что уже пожалел о столь опрометчиво заключённом соглашении. Поспешил, ох, поспешил он с родственничками бургомистра... Особенно хорошо заплатил приезжий, аристократ с холёными ногтями и брезгливым лицом. Не моргнув глазом он выложил сумму, с которой ланиста собирался начинать торг, да ещё и добавил «на чай» сразу полсотни серебрушек.
        Тут и чернь, возмущённая следами побоев на теле Тараса, устроила беспорядки возле букмекерских контор. Если б школяр не выиграл, а проиграл бой, вообще могла бы понадобиться стража, но и без того вышло немало неприятностей... Взвесив ситуацию, ланиста решил, что зарезать парня можно и попозже.
        Этот бой дался Тарасу удивительно легко.

«Групповухи», которой он опасался, так и не последовало. Наоборот, его положение в очередном поединке можно было смело назвать доминирующим. Отличный клинок, лёгкий и прочный панцирь, да ещё и малый щит на левой руке... Соперник, вооружённый боевым молотом, с которым особо не пофехтуешь, да ещё почему-то алебардой, которая имела ровно те же недостатки, матерясь, просто бросил молот на арену, предпочитая иметь в руках одно тяжёлое оружие вместо двух. Ставки в этот раз были в пользу Тараса, да и боец ему противостоял самый обычный, молодой княжеский дружинник, не старше и не сильнее школяра. Парню явно не в кость была тяжёлая алебарда, и Тарас, стараясь не расслабляться раньше времени, сразу же понял - этот бой его.
        Конечно, дружинник сопротивлялся, пытаясь отбиваться и древком, и длинным острейшим лезвием своей пики-топора, и какое-то время ему это удавалось, но он постепенно выбился из сил - Тарас, не рискуя, не лез на рожон, просто выматывая своего противника. И как только школяр почувствовал, что можно, он провёл давно задуманный двойной удар клинка и щита, «расклинив» усталую защиту, и выбил алебарду на золотой песок. Не слишком эффектно, зато надёжно. Дружинник, склонив голову, опустился на колено, ожидая решения трибун, а Тарас приставил к его горлу свой клинок, который вполне можно было назвать безупречным.
        Конечно, дружинника пощадили.
        Тарас ушёл, удивляясь своей лёгкой победе. Неужели декан нашёл способ надавить на гладиаторскую школу? Это было бы настолько рискованно... Не то что один из восьми деканов, даже ректор вряд ли пошёл бы на такую авантюру. Да ради убийцы бургомистра, будь он хоть трижды свой школяр... Общая проверка магистрата распутает что угодно, и влиять на ход платных судебных боёв значило поставить на карту свою жизнь рядом с жизнью Тараса.
        Лизо вышел из «туманной кабинки» в крайне скверном настроении. Грач, ожидавший его на выходе, удивлённо поднял бровь.
        -Ты не получил удовольствия?
        -Отчего же. Сигнал действительно замечательный. И я даже знаю почему.
        -Почему?- насторожившись, спросил Грач.
        -Кто-то передал ему пульсирующий камень. Браслет.
        -Ты уверен?
        -Он был у него на руке. И он неплохо им владеет.
        -Это невозможно. К камню надо привыкать много месяцев.
        -Я бы сказал, много лет,- мрачно сказал Лизо, вытягивая из резной коробочки тонкую сигару.
        -Непонятно. Слишком много непонятного. Хотя...
        -Что?
        -Одна мелочь становится ясна.
        -Что именно?
        -Почему слепок с его основы отличается от других.
        Лизо раздумчиво кивнул.
        -Это да. Но нам это ничего не даёт.- Он затянулся пахучим дымом.
        -Может быть, стоит рискнуть?- Грач хрустнул костяшками пальцев. Лизо, без слов поняв мысли цветного, отрицательно покачал головой.
        -Не будем рисковать с этим парнем. Камень дорогого стоит, но сейчас важнее похоронить заклинание. Тем более что по истечении боёв он может сдать камень его истинному хозяину.
        -Кому именно?- не понял Грач.
        -Ещё не знаю,- пожал плечами Лизо.- Если успеем, отследим. Я думаю, это кто-то из магов Колледжа.- Грач, остановившись у уличной торговки, купил себе семечек. Лизо поморщился.
        -Кто же пошёл на такой риск...
        -Вполне оправданно, кстати,- сказал Лизо, выпуская дым вверх.- Если этот человек имеет доступ к магической кладовой магистрата, то рискует он только жизнью школяра. А цена ей сейчас в ломаный ноготь.
        Грач разгрыз несколько семечек, сплёвывая себе под ноги.
        -Зато наши шансы...
        -Согласен. Если школяр выживет, хозяин камня может считать заклинание в первый же день.
        Этим же вечером у ланисты состоялся разговор, из которого он вынес только одно воспоминание - тошноту и животный ужас. О том, чтобы не исполнить пожелание благородных господ, не могло быть и речи.
        Школяр не должен был пережить следующего боя.
        Глава 3
        -Чего-то у меня лицо чешется,- пожаловалась Маринка, когда они уже подходили к лесу.
        -Давай посмотрю,- по-свойски сказал Муха и опустил сумки. Не обнаружив ничего особенного, завершил осмотр поцелуем, на что рыжая неуверенно улыбнулась, снова начала тереть глаз и щёку.
        -Ты бы не тёрла, красное будет.
        -Без сопливых,- обозначила отношение к советам Маринка, и дальше они шли молча. Вскоре их остановил секрет Хвоща. Обоих узнали и проводили к костру, на котором кипел огромный котёл с каким-то вкусным варевом. Рядом суетился Бредень.
        -О, привет, Мариночка.
        -Привет, старый козёл.
        -Да ладно тебе. Кто старое помянет...
        -Чего стряпаешь?
        -Да вот, вы прямо к холодцу.- Бредень хихикнул.- Ещё горячий.
        -Ну, так налей,- сказала оголодавшая Маринка, и Бредень зачерпнул две порции своей стряпни.
        -Нормально. Армяне его всегда горячим едят. У них хаш называется,- утешил он едоков, которых, в общем, утешать и не требовалось - мясной бульон оказался очень вкусным.
        -Вот чего у тебя всегда получалось, так это холодец,- похвалила варево рыжая, и было непонятно, говорит она всерьёз или подначивает.- Когда застынет, конечно.
        -Ну так...- не остался в долгу Бредень.- Не зря говорят. Мол, в холодце важны свинячьи ноги и женские руки. Вы осторожней, там много мелких косточек.
        Рыжая поперхнулась очередной ложкой и потеряла к еде всякий интерес. Бредень заржал, Муха, молча доедавший свою порцию, улыбнулся.
        -Где свинью-то взяли?- осторожно спросила Маринка.
        -Флейтины ребята принесли двух кабанов. Да ешь, пошутил я.
        Маринка промокнула губы платочком, с усилием влила в себя ещё пару ложек и отодвинула миску в сторону.
        -Всё, достаточно.- Она резко зачесала правый глаз.- Кто примет передачу?
        Вскоре поручение можно было считать исполненным.
        К радости Мухи, ни Хвоща, ни Флейты на базе сейчас не было. Общались они с Шершавым - спокойным, уверенным парнем, про которого тоже ходило немало слухов и который считался правой рукой Хвоща. Левое ухо у него было разорвано, на поясе висел меч. Флейта должен был появиться завтра, но Маринка заторопилась в город, где у неё, оказывается, были неотложные дела.
        Муха, разумеется, не возражал. Теперь сумки были легче, хотя он согласился бы тащить что угодно.
        Он только и думал, что об обратной дороге и шалашах, в которых рыжая, казалось, сбрасывала с себя невидимые глазу колючки.
        Неизбежные шуточки насчёт идущей лесом пары Муха никак не комментировал, что, видимо, понравилось Маринке. В какой-то момент она вдруг сама уселась к Мухе на колени под гогот обступивших костёр бродяг и велела передать Флейте, что «с ней нельзя ушами хлопать». Однако и здесь Муха ничего не сказал, только обнял её неуверенно, а по характеру рыжей из таких вот «посиделок» ещё ровно ничего не следовало.
        Уже к вечеру, на лесной дороге, приводя себя в порядок - ей показалось, что измазалась возле костра,- Маринка вдруг вскрикнула и схватилась за лицо - из руки выпало зеркало.
        -Что случилось?- подскочил к ней Муха.
        -Кажется, обожглась,- буркнула Маринка, снова взяла зеркало и снова вскрикнула.
        -Как можно обжечься о зеркало?- не понял Муха.
        -Отстань,- отвернулась от него рыжая, оттолкнула и побежала к ручью. Там она уселась на песок, ударила по воде и вдруг заплакала, закрыв лицо руками. Подошедший сзади Муха бестолково топтался рядом.
        -Купчиха, сука старая... Убью...- плакала рыжая, царапая себе щёки, снова оттолкнула Муху, да так, что парень сел, недоумевая, и заорала страшным, визгливым голосом: - Ну чё смотришь? Чё смотришь, калека говняный? Ну на, смотри!
        Она развела руки - и Муха охнул. На лице Маринки проступало огромное, уродливое родимое пятно.
        Напротив Тараса стоял один из сильнейших княжеских бойцов. Любимец черни, сразу оттянувший симпатии переменчивой толпы. Трибуны восторженно ревели.
        В этот раз оружие было одинаковым: меч и неполные доспехи. Вот только вытягивать свой клинок школяр не спешил. Фехтовать с этим парнем явно не стоило.
        -Слышь ты, колдун поганый.- Воин медленно приближался, внимательно глядя на пальцы Тараса.- Ты эти прищелкивания брось, всё равно кишки выпущу.

«Боится»,- понял школяр. Этот лось, гибрид медведя с комодом, явно его боится. Он нарочито медленно приподнял руки и начал синхронно вращать кистями.
        -Да ты блефуешь, недоделок,- ухмыльнулся воин, но без особенной уверенности в голосе.- Здесь же магия блокируется.
        Тарас не отвечал, тщательно поворачивая ладони так, чтобы они «ковшичком» держали противника. За этими движениями были только понты, вреда они могли нанести не больше, чем палка, из которой дети целятся на манер мушкета, но само движение было отработанным, и воин растерялся. Быть в фокусе боевого заклятия всегда неприятно, а спокойный вид Тараса мог сбить с толку кого угодно.
        Воин был, что называется, тёртый калач и знал, как работают подобные штуки. Заклятия ладони реагируют «на рывок», на резкое движение - «выплескивая» в атакующего магический заряд, в котором умножается адреналин мага и его жертвы. Чем резче дёрнешься, тем «больнее» будет, плавное же движение практически не вредит. Воин двигался теперь подчеркнуто осторожно. Конечно, он знал о предыдущих боях Тараса и решил не проверять на своей шкуре, насколько хороша на арене блокировка. В бою магия ладони применялась редко - слишком поздно сказывался результат. Если навести сильный фокус на печень, то печень «отваливается» через два дня, когда колдун уже изрублен в капусту. Обоим получается хреново.
        Воин явно решил не рисковать. Только на это Тарас и рассчитывал, обозначив свои
«магические» пассы.
        Выходя, школяр успел глянуть на табло средних ставок. Три к одному не в его пользу. Это было почетно много, новичков опускали и до двадцати, и до пятидесяти. За ними будет биться ещё одна пара, а потом настоящий групповой бой, но сейчас всё внимание было приковано к центральному кругу. Всем было интересно, как убьют Тараса.
        Только маги точно знали, что на арене работать невозможно. Воин, осторожно, по спирали придвигавшийся к нему, явно решил подстраховаться. Как он планировал нападать, без резких-то движений, Тарасу не было понятно. Ещё больше мешала необходимость удерживать руки над головой. Трибуны также не были в восторге от их передвижений: слева даже начали улюлюкать, требуя, чтобы их любимец побыстрее прикончил школяра. Подобное недовольство кумиром было Тарасу на руку, некоторые моменты всегда решала толпа, но само поведение воина, которому было в высшей степени наплевать, как он выглядит в глазах зрителей, школяру не понравилось.
        Страх, так мешавший перед боем, куда-то исчез. Растворился в глубине, уже не отвлекая. Судя по всему, его восприняли серьезно, но нервничать противник не собирался. Так что это лишь уменьшало шансы.
        Они прокружили уже полных три оборота, постепенно, мало-помалу сужая круги - в центре невидимой спирали был Тарас в странной, почти балетной стойке, иногда отходивший на несколько шагов, восстанавливая прежнее расстояние. Воину, похоже, эта канитель не надоедала. Трибуны давно уже свистели, переходя на общее улюлюкание, требуя хоть каких-то действий, а эти двое всё ходили по кругу, плавностью и вычурностью походки напоминая танцующих журавлей. Воин тоже шёл в высокой стойке, почти закрыв лицо рукоятью меча и левым налокотником. Возможно, он слышал, что такая защита помогает от магии. И не помогала, и не от чего было помогать, но медленная пляска продолжалась. Тарас локтем поправил меч, висевший в ножнах, так, что рука, падая вниз, легко выхватывала его и в положение «бросок», и в положение «удар». Малое это движение не укрылось от глаз противника, и воин, только что приближавшийся, чуть отступил, опасаясь, что Тарас снова метнёт клинок. Это действительно было возможно - школяр выжидал ещё пары саженей, но как только воин отодвинулся, ситуация перешла в глубокий пат.
        С трибун полетели бутылки и почему-то кости от курицы. Стража метнулась наводить порядок - кто-то, не выдержав, попал на немалое число ногтей, но идущих полукругом бойцов это не отвлекало. Тарас подумал было, что можно извлечь из стекла и куриной кожи, но - блокиратор, разве что зайчика в глаза пустить...
        Чистейший золотой песок по щиколотку засыпал их ноги.
        Фокус чуточку сбился, невозможно точно удерживать эти пустяки без реальных струн, что звенят направление ладоням, и в тот же миг воин прыгнул, распрямившись, хотя, казалось, ничто не предвещало прыжка. Сизый рубящий полукруг расчертил место, где только что был Тарас. Каким-то чудом школяр увернулся, изогнув всё тело и раскинув руки, чувствуя, как холодная сталь вспарывает воздух возле самого живота, так что и рубаха под лезвием хрустнула, и тут же прокатился под ним противник, беззащитный на мгновение, ткни сейчас железом - и всё, но, чтобы ткнуть, надо было в стойке остаться, а тогда уже сползали б на песок Тарасовы кишки. Так что не было, наверное, этого шанса. А уже через секунду он среагировал на новый удар, перепрыгнув классическую подсечку, вот только извлечь из этого опять ничего не успел, а противник его уже вскочил на ноги как кошка, и движения его опять были сонны и неторопливы, как если бы вся эта мельница Тарасу померещилась.
        Зрители зааплодировали.
        И снова противник Тараса никак не повелся на реакцию трибун, хотя полагалось поклониться, отставив левую ногу в сторону. Он воспринимал своего соперника очень серьёзно.
        Тарас понял, что из этого внимания можно что-нибудь извлечь. Он начал делать пассы левой рукой, которые ведут к быстрому заклятию на почки. Черпающий, вытягивающий пустоту гребок ладони. Это было реальным элементом боевой магии, бесполезным, как курок от мушкета. Не хватало полнолуния, желтого порошка в правой ладони, состав которого школяр не помнил, накладки на средний ноготь и отмены блокиратора. Вот тогда парень почувствовал бы, как ему изнутри почки откручивают...
        Но и так получилось неплохо. Воина удалось взять на голый понт.
        Где-то он, наверное, уже видел подобные движения или слышал, что ни в коем случае нельзя оставаться в фокусе левой ладони. Воин попятился, старательно смещаясь в сторону, оступился и едва не упал. Именно в этот момент школяр в длиннейшем нижнем прыжке классической подсечкой подбил ему ступню. Воин тяжело грохнулся на спину.
        Тарас кошкой прокатился по арене, взмахнул коротким мечом, добивая, и... так и не поняв, что же именно случилось, ощутил обжигающий укол под ребра.
        Что-то горячее, рвущее провернулось внутри его тела, ускользающим сознанием он понял, что даже упавший противник оставался опытным, привычным ко всему бойцом, но как же...
        Арена вокруг него качнулась рыжими пятнами, синий купол над ней померк, и пальцы Тараса, сжимавшие клинок, бессильно разжались.
        Следующий удар разрубил ему сердце.
        Глава 4
        Надо попробовать открыть глаза.
        Бурые пятна вокруг, плавая, медленно перемещались, пропитываясь багровыми оттенками, стекая алыми каплями с искромсанных стеклом глазниц. Свет, если это был свет, распирал изнутри виски, ядовитой слизью пульсируя в мертвом сердце, и что-то колыхалось там, внутри, где когда-то был он...
        Он ведь был когда-то?.. Его звали... Его как-то звали... Рожденный женщиной, его опять убили. Надо попробовать открыть глаза.
        Не зомби. Не надо больше. Хватит. Что-то важное ушло, пропало, оставив вместо себя гниющее нутро с плавающими потрохами, всё внутри просачивается едкой желчью. Это не выдавить, не промыть, не расплескать, это обволакивает полностью и навсегда, желчь сменится трупной вонью, и теперь уже никогда не будет прежнего Тараса, грудь рвёт крутыми скобками, вздохнуть... Сто-оп... Его зовут Тарас. Его так звали.
        Надо было открыть глаза.
        Набрякшие кровью веки неуловимо дрогнули, и огненное пятно колыхнулось. Осколки солнца ввинчивались под череп, от боли можно было бы сблевать, если б повиновались хоть какие-то мышцы, но...
        Он же умер.
        Как он может что-то чувствовать, если умер? Душа уходит сквозь разрубленное сердце, Филиппка так говорил, его друг, смешной Филиппка... Огненное пятно колыхнулось снова. Глаза, оказывается, были целы. Глаза - это лучше, чем глазницы со слизью. У него есть глаза, и он жив.
        Он же умер?
        Ему разрубили сердце. Как...
        Боль пронизала левое плечо и там, сзади, под лопаткой. Ушла вверх, ввинчиваясь в ухо, втягиваясь в тело тугой струей так, что голову колыхнуло. Снова плеснуло огнем, теперь взревели почки; ему не дадут покоя.
        Веки Тараса чуть приоткрылись. Красной сеткой пропитанные белки стали выкатываться наружу. Варвара, сидевшая перед ним, схватила его ладонь, вливая в неё больше слез, чем силы, но и это живительно встряхнуло. Вытолкнулся и поплыл мутный зрачок. Не фокусируясь, укатился обратно.
        Перевернутая фигура нависала тяжелой ношей. Руку стягивало живой болью. Толчками пульсировала кровь. Сердце работало. Сердце давно работало. Разрубленное сердце не может работать.
        В разрубленном теле нет души...
        Варвара...
        Теплые руки вытаскивают его к свету. Варвара... Как это может быть... Как это вообще может быть... Почему он ещё чувствует...
        Свет вокруг стал ярче, обозначились зыбкие контуры предметов. Небесно-голубого цвета потолок давил на подглазье, слишком весёлые краски, слишком светло...
        -Тебя вылечат, миленький... Декан тебя поднимет...
        Варвара шепчет. Глупая, он же не может её слышать. Ему разрубили... Но слышит. Он действительно жив.
        Другую руку взял Никита. Ничего себе... Кто их вообще сюда впустил? И где он, кстати? Если он жив, то почему не в казарме?
        -Не шевелись, всё почти в порядке. Арена лечит любые рассечения. А над тобой ещё декан поколдовал. Почти сутки возился.
        Точно. Тарас вдруг почувствовал себя лучше. Он вспомнил, что удар в сердце на арене - это ещё не смерть, а всего лишь тяжелая рана; что смерть приходит позже, когда бойцов подготавливают к жертве, и что сентиментальности в этом ни на полушку, одна выгода для грехов толпы. Целый комплекс знахарских заклятий не дает жизни покинуть тела бойцов, пока это физически возможно,- исключение составляют только рассекающие удары. Уж если голову снесли или развалили туловище, тогда, без цельности, свет не удержит никакая магия... Арена даёт сырье для жертв, а не просто теплые трупы. Лечить таких уже никто не лечит, дорого, а вот продержать живыми до жертвенника...
        Это что ж, его теперь добьют, что ли? Жертвенник??
        Жить захотелось до зубовного хруста. Тарас повёл глазами, в которые сразу плеснуло болью, пошевелился... Лопнули по всему телу пузырьки сладкой ваты, горячим дурманом качнуло мозг.

* * *
        Очнулся Тарас от тепла.
        Это было очень странное ощущение. Как будто у него внутри что-то разворачивалось, что-то живое, уже почти покинувшее тело, расправляясь невидимыми складочками, как ярмарочный пестрый пузырь, надутый горячим воздухом.
        Живой. Снова живой.
        А не должен бы. Тела с арены сразу уходят на сырье. Знахари ему сейчас не положены. Он попробовал пошевелиться. Боли не было. Всё тело заливала приятная слабость, звенящая легким, еле слышным покалыванием. Но боли не было. Только отголоски этой боли переползали по телу, как червячки.
        Даже если больничка. При тюрьме, конечно, неплохо лечат, но...
        Что-то не так. Кстати, ему недавно грезилась Варвара.
        Не делая резких движений, Тарас перекатился на бок и попробовал встать. Не получилось - сразу повело, и он едва не грохнулся с кровати. Из-за ширмы появился Никита и незнакомая Тарасу женщина средних лет, по виду - матерая ведьма.
        -Очухался, цветный?- На лице Никиты светилась улыбка вдвое шире самого лица.- Ну, как оно, опять с того света выкарабкиваться? Ты бы хоть рассказал, что там, как... Какие там боги?
        -Не запомнил,- хмуро пробормотал Тарас и снова попытался сесть. На глюк Никита не походил. Стало быть, и Варвара не привиделась. Надо бы радоваться, но на душе было удивительно тошно. Кстати, уточнить насчёт разрубленного сердца и ускользающей души. Не все эти поверья ерунда, встречается и правда. Как вот сейчас определить, что там, внутри, осталось? Судя по самочувствию... Судя по самочувствию, он сгнивший зомби. И внутри у него плавают забродившие потроха.
        Вдвоём сесть получилось, Никита поддерживал его за руки, страхуя возможное падение. Это было, наверное, трогательно, но весьма болезненно. Женщина стояла напротив и разглядывала школяров огромными зелёными глазами. Точно ведьма, решил про неё Тарас и почувствовал магическую силу, исходящую от хозяйки этого странного места.
        То, что хозяйка здесь именно она, а не Никита, следовало из того, что все нычки своего цветного Тарас прекрасно знал. Подобной комнаты среди них не было. Кроме того, манера держаться ясно показывала, кто есть кто. И Тарас решил обратиться к незнакомке.
        -Эо... вы е пох-хли...- Ведьма вопросительно подняла красивую бровь.- Это вы мне помогли?- хрипло спросил школяр, голос ещё не очень его слушался.
        Женщина молча кивнула. Взгляд её был глубоким и очень непростым. Прочесть эмоции в этих глазах было невозможно.
        -Спасибо.
        Женщина снова кивнула и отошла за ширму, оставив друзей наедине. Разговор ей скорее всего будет слышен, равнодушно подумал Тарас. Все тревоги остались на арене. Стекли вместе с кровью в золотой песок.
        -Кто это?- спросил он у цветного. Тот скалился, довольный, от уха до уха. Чего улыбается, дурачок...
        -Это Сцилла,- чуть понизив голос, сообщил Никита. Тарас мысленно присвистнул. Имя ведьмы многое значило в Тверском княжестве. Сцилла умела почти все. Но лет-то ей должно быть... Хотя да, конечно... Когда женщина столько может, она и выглядеть будет соответственно.
        -А зачем оно ей?- Длинные фразы не получались, почему-то не хватало дыхания.- Декан помог?
        -Ну почему декан,- снова осклабился Никита.- Это мой папик, дай ему Сварог здоровья. Заплатил столько, что я и не думал, что у него столько есть. Вернее, было.
        Тарас поежился, представив эту сумму. Он пошевелил пальцами рук и ног, поконкретней проверяя тело. Всё было в порядке.
        -А папику...
        -Кончай дурня валять, Тарас. Единственный сын и его единственный цветный... Он же понимает, что к чему. Ругался, правда, но даже, кстати, почти что и нет.
        -А... Чем она меня так...
        -Ну, милый. Чем такой фарш соскребать, это мне Сцилла не рассказывала. Хотя знаю, что там была «звенящая баня». Причём даже не основой, а частью процедуры. Ингредиентом, так сказать.- Никита радостно хохотнул.
        Тарас снова прикрыл глаза, представив, сколько же всё это могло стоить, если частью процедуры... Да ещё в исполнении Сциллы... Да ещё тело из-под основ арены вывезти, выкупить...
        -Слушай, у него хоть что-то осталось?- спросил он Никиту.
        Тот иронично покачал головой.
        -По-моему, нет. Если не считать долгов, конечно. Да ты не горюй, папик через два года поднимется. Должность у него осталась,- нашелся он.- И связи.
        Тарас сел ровнее и приложил ладонь к сердцу. Что-то там подрагивало, как если бы внутри появился «кашляющий» мускул. И всё. Никакой боли. И слабость почти прошла.
        И душа, надо полагать, тоже в порядке.
        Тем более что с нею всё равно не разберёшь, что к чему вяжется.
        Варвара гладила небритое лицо Тараса, слезы копились в уголках её глаз и скатывались по щекам, так что школяр, считавший, что внутри всё и напрочь выгорело, вдруг понял, что это не так. Прежде было иначе. И прежде он Варю такой не видел. Пальцы девушки безостановочно блуждали, очерчивая его глаза, брови, губы и переносицу. Лихорадочным шёпотом она бормотала бессвязные слова, и Тарасу становилось легче.
        -Ты лечишь? Или просто так?
        -И лечу...- Руки снова прочертили полукруг.- И просто так...
        Пальцы побежали вокруг ушей Тараса, что-то подминая и расправляя, легкими движениями вызывая покалывание и теплоту. Боль была приятной. Хотелось расслабиться и закрыть глаза. Школяр так и сделал.
        Варька уселась рядом, умостилась, приткнувшись одновременно и малым котёнком, и мамой-кошкой, и положила руку ему на плечо.
        Это было её, и вставать отсюда она не собиралась.
        -Хвала Создателю! Тарас, ты жив!
        -В некотором роде,- хмуро пробормотал Тарас, плотнее запахнув халат, на котором грызлись китайские драконы. Смотрелось это неплохо. А вот правильный мальчик Ярослав выглядел сейчас как босяк после попойки. Куртка в грязи - причём видно, что её пытались отряхивать, лицо в ссадинах, на локте дыра, на плече ещё одна дыра, будто кто-то отрывал ему рукав, на длинной нитке единственная пуговица...
        Никита, сидевший рядом, похлопал Тараса по плечу, как бы демонстрируя материальность спасённого. Вошла Варвара, поставила на столик питьё, тонкие руки скользнули под расписанную драконами ткань, и через мгновение она уже не просто обнимала Тараса, а вся была внутри халата, прижимаясь к его измученному телу. Не разделяя объятий, они ухитрились опустится на кровать. Рядом сел потрёпанный Ярик.
        -Надеюсь, вы не собираетесь сливаться в пароксизме страсти?
        -Что?- Варвара подняла голову, не поняв ученой шутки.
        -Можно я пока здесь побуду?
        -Конечно, Ярик.- Варвара слабо отреагировала на внешность вновь прибывшего.- Ты в порядке?
        -Дай-ка я посмотрю.- Никита решил проявить участие к вошедшему.- Обо что тебя побили?
        -Да ну вас. Скоморохи. Что ты посмотришь, ты что, знахарь?
        -Ну так... Лечил в детстве животных.- Никита развернул лицо Ярослава к свету.- Подрался, что ли?
        -Да ерунда. Там ходил один, всё высматривал.
        -Следопыт этот магистратовский? Чем он тебе помешал?
        Ярослав попытался приложить к плечу оторванный рукав куртки. Ещё можно было пришить.
        -Да особенно ничем. Ходит, смотрит. Козёл.
        -Да он-то чем виноват?
        Ярослав раздражённо махнул рукой. Воспоминания о драке не радовали.
        -Так, брякнул что-то. Потом стражники набежали... Ну ничего, всё нормально. Ноздри только опухли.
        Никита закончил свой осмотр.
        -Жить будешь. Только, чур, в носу не ковыряться.
        Вскоре они уже пили чай. Ярослав, которого никто, кроме Никиты, не замечал, деликатно кашлянул.
        Тарас вопросительно приподнялся на локте.
        -Слышь, Тарик... Ты это... Вспомнить можешь?
        -Что вспомнить?
        -Ты действительно их убил? В смысле, это был ты? От этого многое зависит.
        -Бургомистра?
        -Бургомистра и охранников.
        Тарас кивнул.
        -И да, и нет.
        -Я не про тело. То, что руки были твои, оно понятно. Я про суть, про разум говорю.
        -Хочешь разложить котлеты по тарелочкам? Виновен либо не виновен? А что это может изменить?
        -Кое-что всё-таки может. Тем более тебе один бой остался.
        -Не один, а три. Проигранный вычитают.
        -Ну, пускай три.
        -Разница очень большая. Поверь мне на слово.
        Правильный мальчик замялся. Потом всё-таки решился продолжать.
        -Они ж так ничего и не поняли. Просто надо было вынести приговор. Вуали на тебя не подействовали, информацию с мозга не считали, так что кто там взаправду виновен, знаешь только ты.
        -И что? Мне достаточно сказать, мол, я не виноват? Я просто погулять вышел?
        Ярослав рассердился.
        -Мы что, в трепанга играем? Если ты соблаговолишь облечь информацию в слова, всегда можно будет проверить, ложь это или правда.
        -Легко. Меня полностью зомбировали.
        Сидевший рядом Никита тихо свистнул.
        -Ты уверен?
        -Конечно.
        -Не просто накачали магией, а зомбировали?
        Тарас снова кивнул. Не самое приятное признание, но... До сих пор никто впрямую этот вопрос не задавал - исключая, конечно, рыцарей. Те не деликатничали.
        -Это какие зомби?- Ярик ковырялся в своих лохмотьях, пытаясь сложить прежнюю куртку.
        Тарас поморщился. Тема не радовала, но следовало через себя переступить.
        -Связались со вторым курсом,- буркнул он.- Ну, существуют три вида зомби. Самый тупой - это остывший труп. Там только гибкость восстанавливается. Это даже в Африке умеют. Впечатляет, конечно, но толку никакого. Понимаешь?
        -Нам говорили, в чем-то они лучше.
        -Да ни в чем они не лучше. Труп - он и есть труп. Только холопов пугать. Ходит медленно, движения вялые, магией пользоваться не может. Воняет от него, потом, видно его сразу. Разве отнести чего-нибудь или сломать, оно ещё как-то... А в драке зомбика любой забьёт, если не боится. Единственное, когда по такому туловищу бьют магией, направленной против живого органа,- против печени, например, или боевым жезлом... Тут наш мертвячок имеет преимущество - ему печень уже по барабану.
        -Я слышала, их на работах иногда используют,- блеснула Варька.
        -Ну да. Бревна таскать или лес валить. Физически они сильные. Но это ужас, конечно. Это в основном в крепостях, когда под обстрелом. Ров, например, заканчивать. Или наоборот, засыпать чужой ров. И заразы от них много. Он же вкалывает, пока не разложится. Потом снова хоронить... В Африке, говорят, они работают, пока их птицы не расклёвывают. На карьерах... Там живые работать вообще не хотят, перебиваются покойничками. Но это так, лирика.- Тарас усмехнулся.- Второй тип - это труп не остывший. Только что убитый человек. Остыть ему уже не дают, и он может довольно многое. И долго. Вот эти и встречаются чаще, и опаснее. Плюсов у них много, а минус только один - ограниченная программа. Чуть что вокруг изменилось, уже не поправишь. Будет стоять как баран. А по исполнении задания, естественно, падает. Но нас интересует третий вариант. Мой.- Тарас шутовски поклонился.- Зомбирование ещё живого тела. Тут масса преимуществ. Можно считывать ощущения и поправлять программу. Можно использовать магию, особенно если «сырец» что-то в эту сторону умел. Работает в основном спинной мозг, а все команды идут от
кукловода.
        -А зомби считаются живыми или мёртвыми?
        -Пограничное состояние,- буркнул Тарас, у которого стремительно портилось настроение.
        -А они сильнее людей?- спросил правильный мальчик, которому, видимо, напрочь отбили вежливость.
        -Конечно. Мы намного сильнее людей,- сообщил Тарас, и только тут до Ярика, кажется, допёрло.- Все мышцы на месте, а ресурсы можно жечь, экономить здоровье незачем.
        -А почему зомби самоуничтожаются?
        -Чтобы след магический прервать. Чтоб не вывести на кукловода.
        -А оставить его в живых можно?
        -«В живых»,- хмыкнул Тарас.- Теоретически, конечно. Но надо будет следить за разными пустяками - чтобы, к примеру, нога не оторвалась. И чтобы зомби, так сказать, не взяли в плен, а то ведь допрос снимут. И, самое главное, обеспечить выход обратно - ну, возвращение в тело сознания, это специальная процедура. Она сложнее, чем зомбирование, и никто, естественно, ею не занимается. Зачем оставлять в живых врага?
        -Врага?
        -Ну а кого? Или ты думаешь, зомбиков из друзей делают?
        -Понятно.- Ярослав задумался.- Потому в княжеском судебнике и нет оговорок про зомби.
        -Сделай такую оговорку, и любой душегуб будет рассказывать, как его злые дядьки зомбировали.
        -Тарас, у тебя что, комплекс развился? Ты что-то всё шутишь.
        -А зачем тебе это? Знаешь, тема для меня не из приятных. Мерзкая тема.
        -Извини.- Ярослав посмотрел прямо в глаза Тарасу.- Просто мне важно было знать.
        Тарас пожал плечами и лёг рядом с Варей. Та положила руку ему на плечо. Ярик принял наконец решение и с хрустом оторвал у куртки рукава. Получилась безрукавка с претензией на стиль.
        -У вас здесь ножницы есть?
        -Ты что, штопаться надумал?
        -Да мне только до дома добраться. Чтоб не позориться.
        -У тебя, булочка, глаз подпухает. Вот, возьми.- Никита протянул ему ножницы и коробочку с серой мазью.
        -Спасибо.
        -А с курткой... Ты, чтобы внимания не привлекать, ползком и перебежками. И лицо рукавами закрой.
        -Ладно.- Ярослав повертел рукава, ему жалко было их выбрасывать, но всё-таки бросил в корзинку для мусора.- Суть я понял. Кстати, меня декан просил привести Тараса.
        Никита почесал широкое плечо.
        -Это хорошо. Но там можно и на стражу нарваться. Вдруг.
        -Тарас же умер.
        -Так тем более нечего по улицам шляться. Хотя можно загримировать...
        -Знаешь, идти надо не к декану, а к сыну его. А тот уже папу вызовет. И никаких подозрений.
        -Перестраховщики, сладкая булочка. Может, и нет там никакой охраны.
        -А может, и есть. Ты, Никита, ещё в розыске.
        -Ладно, сейчас и пойдём. Варька, где твоя косметика? Будешь гримёром.
        Глава 5
        -Где амулет?
        -В смысле?
        -Без смысла!- Риски был разъярён.- Амулет школяра-душегуба. С левого запястья. Почему не сдали в казну?
        -Та-а-а-ак это...- Служитель конвертера заикался от рождения. Обычно это было почти незаметно, но в таких интонациях говорить у него получалось крайне медленно. - Та-а-а-ак не было же ничего.
        -Что?- Риски вложил в вопрос крайнюю степень презрения.- Ты кого хочешь обдурить, червяк болотный? Этот браслет на особом контроле рыцарей. Он зафиксирован в специальном протоколе. Где он?
        Маг магистрата умолчал, что в городской казне работает его родственник, и не всё, что туда сдаётся, доходит до регистрации.
        -Так это... Н-н-н-ничего ведь не было на ру-руках.
        -А где было?
        -Ни-ни-нигде. Ни-ни-нигде не было.
        Риски подозрительно посмотрел на работника холодной. Жалкий вид собеседника мог служить и прикрытием, но Риски, как и все люди, наделённые магической силой, чувствовал, когда ему лгут.
        -Ты хочешь сказать, что оберег могли снять в школе гладиаторов?
        -Н-н-н-не знаю. Вряд ли.
        -Почему вряд ли?
        -Они ни-ни-никогда такие вещи не-не трогают.
        -Ты тело убитого в конвертер убирал?
        Распорядитель трупов кивнул, не рискуя без нужды общаться голосом.
        -И на теле ничего не было? Одежда была?
        -О-о-обычная. Ку-куртка при нём была школярская.
        -Она у тебя осталась?
        Собеседник Риски снова кивнул. Он постепенно оправлялся от первого испуга.
        -Где она?
        Служитель конвертера подошел к длинным стеллажам и вытащил лежавшую там куртку. Это действительно была куртка Тараса, Риски запомнил кровавое пятно на левом рукаве.
        -Тело сжег как должно? С исполнением обрядов в основу основ и городское благополучие?
        -Конечно.- Распорядитель трупов справился с заиканием.
        -На арене он дрался с браслетом. Это я видел,- очень тихо сказал сам себе Риски. - Неужели ланиста позарился?
        Худой, скрюченный, действительно напоминавший червяка служитель конвертера стоял перед магом, почтительно изогнувшись, готовый исполнить любой его приказ.
        -Раскрой шире глаза,- принял решение Риски.- Потрачу на тебя кристалл. Всё равно казённый.
        Он пристроил синхронизирующий кристалл возможно ближе к зрачкам вопрошаемого и спросил:
        -Вспоминай тот день, когда готовил школяра в печь. Вопросы задаются в рамках рыцарского дознания по пропавшему артефакту.
        Вокруг кристалла развернулась синеватая дымка, и Риски увидел окружающее глазами служителя конвертера.

* * *
        Двое принесли окровавленное закоченевшее тело и тюк с одеждой.
        -Убитый на арене школяр. Оформи всё как полагается.- Тот, что повыше, поставил галочку в книге сдачи-приёмки.- Шмотки, как обычно, остаются тебе.
        Пальцы распорядителя сделали соответствующую случаю пометку. Он развернул тело и начал приготовления к последней процедуре. Носильщики ушли. Благовония, мази, расчленяющие ножи и направляющие свет зеркала - всё сноровисто раскладывалось в надлежащие ниши. Наконец труп перевернулся лицом вверх, и нож в правой руке распорядителя качнулся в ожидании первого разреза.
        -Стоп. Достаточно, червяк.
        Не обидевшись на червяка, служитель вышел из воспоминания и снова замер, почтительно глядя на Риски.
        Маг раздраженно хрустнул пальцами.
        -Болван. Вместо школяра тебе принесли какого-то бродягу.
        -Да мы ненадолго.- Никита деликатно топтался в дверях, не делая попытки уйти, но и не проходя в комнату.
        -Ну да,- помог ему хозяин.- Постоим немного да пойдем.
        Деликатный Никита хрюкнул и решился снять куртку. Хоть он и знал, что сейчас здесь нет декана, но как-то было неуютно. Варвара чувствовала себя более уверенно.
        -Давай, давай. Проходите.- Стас, младший сын декана, принял неожиданных гостей вполне радушно, тем более что каждого из них неплохо знал. Стас учился на третьем курсе, особенно близко они не общались, но здоровались приветливо.- Я слышал, беда у вас.
        -Что есть, того не отымешь...- Никита постепенно приходил в себя, понимая, что придется вести разговор именно здесь. Старший из сыновей декана сейчас преподавал в Зубцове, а средний погиб, попав в отсев курса ещё десять лет назад.- Нам бы с отцом твоим повидаться. Человека одного показать.
        -Ну да.- Стас не стал затягивать паузу.- Он предупредил, что можете прийти. Я сейчас свистну.
        Он снял с крючка в прихожей глиняного соловья и щелкнул клювом. Разговора слышно не было, хоть и стояли рядом. Понятно, у магов птички наворочены, но Никита видел, что сказал Стас всего несколько слов.
        -Заводите его сюда.
        -Прямо сейчас?
        -Прямо сейчас. Он сказал, что если в вас не ошибается, то Тарас ждет неподалёку. Он поправился?
        -Да,- сообщил Никита, и физически это было правдой. Он подумал о том, как удобно было бы сейчас их взять всех вместе, но отогнал пакостные мысли. Декана школяры уважали, и, кроме того, он мог просто не вытаскивать Тараса из-под конвертера.
        Варвара помахала в окошко. Вскоре Тарас и сопровождавший его Ярослав были в прихожей.
        Беседа декана и Тараса проходила с глазу на глаз.
        Темная, бордовых тонов комната - из коридора её невозможно было заметить, Стас просто открыл дверь в стене. Мягкий свет четырех свечей в деревянном подсвечнике, плотная обивочная ткань на стенах, столик, кушетка и кресло. Для чего предназначался этот тайник, школяр не успел задуматься - Стас вышел, а через другую дверь в ту же комнатку вошел декан. Умно, подумал Тарас. Теперь, даже случись что, никто не сможет сказать под присягой, что видел их вместе.
        Декан не хотел провоцировать неприятности.
        Они молча, без улыбки, смотрели друг на друга. Декан сел в кресло, удобно опершись о мягкий валик подлокотника. Тарас, поколебавшись, присел на краешек кушетки.
        -И как же вас, молодой человек, угораздило...- Столько сожаления было в голосе декана, что Тарас не нашелся что ответить. Минуту назад он хорохорился, не всерьез, а скорее напоследок, а тут... Цвет голоса был горячим от силы, но спокойным. Сожаление, искренность и сочувствие. Декан не просто собирался исполнить обещание, он реально был на его стороне. Школяр почувствовал у горла обжигающий комок, в глаза ударила влага - он даже отвернулся. Разрыдаться тут не хватало. Пожалели, блин. Декан наклонился вперед, рука мягко легла школяру на плечо.
        Тарас сунулся назад, сбрасывая руку. Так пятится от ласки волчонок, может и цапнуть невзначай. Декан развернул Тараса к себе лицом. Раскрыл на ладони нечто, мелькнувшее чёрными лепестками. И выдохнул еле слышно, но отчетливо:

«Покажи мне свой цвет».
        Инстинктивно Тарас дернулся закрыться, что, конечно же, было глупо, но потом устыдился этого порыва и, как умел, сбросил покров. Зашуршали чёрные лепестки, разворачиваясь прозрачной паутиной, снимая многослойную копию того, что на Востоке называют аурой. Яркие искорки малиново-алых и фиолетовых цветов соткались в невесомый прозрачный узор, асимметричный цветок диковинной формы. Внутри подрагивали, пульсируя, тонкие прожилки, разворачиваясь лучиками на каждое дуновение чёрных лепестков. Декан долго, закрыв глаза, исследовал соцветие темного нитевидного пламени.
        -М-да, юноша... Силенок-то у вас... Маловато...- Декан сделал странный жест, очертив грани какой-то фигуры. Что это было, школяр не имел представления.- Зато самомнение... Мы, мол, незаслуженно обижены и абсолютно невиновны...
        -Так и есть,- дернулся Тарас, но жест декана заставил его замолчать.
        -Это вам кажется, что так и есть... Это вам так искренне кажется... Но сейчас не время оценивать степень вины. Сейчас требуется исправлять ситуацию. Жаль, конечно. . Школяр вы неплохой... Уровень подготовки... Чуть выше среднего... Вполне прилично, вы имели все шансы на пятый курс... Туда, конечно, дорога заказана... Бузотер, разгильдяй, забияка... Классический школяр... Именно на пятом курсе эту стружку и снимают...- Тарас беспокойно заерзал, но властная ладонь вдавила его в кресло.- Хуже, что и цветному вашему теперь в Колледже не удержаться. Даже если удастся уладить все его проблемы.
        -Это почему?- возмутился за Никиту Тарас.
        -Да потому, что он хороший цветный, я внимательно просмотрел его спектральные записи. Перейти без вас на пятый курс... Он один из самых вероятных кандидатов при отсеве. А помогать мы никому не имеем права.
        -Я знаю.
        -Та же история с бургомистром. Теперь поздно исследовать первопричины. Бургомистра не воскресить.
        -Но вы-то знаете, что я был зомби.
        -В этом ещё предстоит убедить магов магистрата. Уверяю, это будет непросто.
        -Но вы же сказали, мне нельзя оставаться в Твери.
        -Конечно, нельзя. Только в случае вашего отъезда есть шансы как-то замять дело. У бургомистра целый клан влиятельной родни, которая не питает к вам, молодой человек, никаких теплых чувств.
        -Но ведь зомби... Это как бы...
        -Ну да. Вы и здесь хотите сойти за потерпевшего? А то, что зомби по исполнении миссии положено самоуничтожаться, об этом вы помните?
        -Конечно. Но что ж я теперь... Виноват, что ли...
        -Возможно. Вполне возможно. Лично мне, например, этот факт непонятен. Хотя сомнений в том, что вы были зомбированы, у меня нет. К сожалению, познания городской стражи здесь весьма ограниченны. Они ничего не поняли. Кроме того, что, раз вы не умерли сразу, никакой вы не зомби. Обычный школяр. А у любого школяра есть цветный того же окраса мыслей, это в нашем городе знают все. Стало быть, есть второй опасный террорист. Которого следует немедленно обезвредить. Плюс в деле замешан Колледж, что породило недоверие к нам.
        -И они послали взять Никиту.
        -Лучше бы они его взяли. Отправили троих кретинов. Решили, что этого достаточно. Если бы взяли, я мог бы ещё как-то повлиять. Хотя бы ему можно было остаться. И в городе, и в Колледже. Рискнуть с экзаменом.- Декан вздохнул.- Он же мало что ушел. Он сначала отбился, а потом ушел. Тоже шею сломал одному из стражников. При исполнении, так сказать.
        Тарас только поморщился.
        -Так что положение Никиты сейчас ненамного лучше вашего, молодой человек. Вы действительно одного цвета. Специалисты по шейным позвонкам.
        -Но стражник всё-таки не бургомистр.
        -Формально у нас все равны, но я рискну с вами согласиться. Замять дело со стражником, понятно, проще. Но Никита был абсолютно вменяем, когда убивал этого человека.
        -Так они же хотели его арестовать!
        -Ну и что? Они же не убить его хотели.
        -Он вообще не понял, кто это. Он не виноват. Напали трое.
        -И они не виноваты. Больше того, они при исполнении. Так что и у Никиты, и у вас, юноша, дальнейшая судьба одна и та же. У цветных судьбы часто сплетаются в близнец. Вам следует немедленно покинуть город.
        Тарас напрягся.
        -Но вы обещали помочь... И потом, раз я остался жив, можно установить заказчиков убийства...
        -Это уже сделано.- Декан встал. Он медленно прошел по комнате и посмотрел в крохотное окно, повернувшись к Тарасу спиной. Раньше Тарас не замечал, что в комнате есть окно. Его скрывала обивочная ткань.- Заказчики - валчи, что полностью совпадает с вашим рассказом. Из этого вовсе не следует, что убийца бургомистра, к тому же проигравший очистительный бой, может остаться в городе. Валчей будут искать, но достать их крайне сложно. Это отдельная тема, и вас она, надеюсь, больше не коснется. Не вздумайте сами искать встречи с этими парнями. Магическая сила у них...- На мгновение декан замялся, но потом всё же сказал неприятную фразу.- Магическая сила у них выше моей. К тому же их двое.
        -У них тоже цвет?
        -Да, нечто подобное. Пары обусловлены самой природой магии. Цвет - это всего лишь слово, обозначившее нечто, чему не было названия в человеческом языке. А насчет помощи...
        Чёрные лепестки наконец сложились. Запись ауры закончилась. Теперь декан сможет разворачивать её снова, уже и без Тараса, когда возникнет к тому причина. Теперь у него есть все возможности и помочь Тарасу, и стереть его в мелкий порошок. Школяр ждал.
        -Кстати, что у вас с ногтями?
        -Сорвали, когда зомбировали.- Тарас протянул ладони на осмотр. Декан внимательно рассмотрел его пальцы.
        -Странно. Обычно снимают только два ногтя... Похоже, валчи применили какую-то особую магию... Что-то интересное.
        -Посмотрите, я не тороплюсь.
        -Их защита слишком сильна. Чтобы снимать её последовательно, понадобится несколько дней. А убивать вас при осмотре я не хочу.

«Вот спасибо»,- подумал про себя Тарас.
        -И не хочу нарушать данное слово. Вы хороший школяр, это мой Колледж, и помочь вам было бы правильно. Но есть одна загвоздка...- Тарас молча ждал. Декан вздохнул.- Выполнить обещание почти невозможно. Мне необходимо бросать всё и идти на очень большой риск, поскольку, как я уже сказал, каждый из этих валчей сильнее меня даже по отдельности. А там, где возможно их найти, помощи не будет.
        -А где ваш цветный?- Тарас задал вопрос, интересовавший его все четыре года обучения. В Колледже об этом ходило множество самых различных слухов.
        -Это не имеет значения, молодой человек,- холодно сказал декан.- Во всяком случае, рядом его нет.
        -И вы теперь...- Тарас запнулся и замолчал.
        -Я помогу вам,- так же холодно сказал декан.- Но я прошу вас пойти на компромисс. Я помогу вам несколько иначе, зато помощь будет более эффективной. Так сказать, целая программа. Это не совсем то, что я обещал, это даже больше, но здесь меньше лично моего участия. Если вас устроит то, что я сейчас предложу, вы освободите меня от данного слова. По ряду причин нам необходимо расстаться сегодня же.
        Тарас кивнул.
        -Во-первых, я передам вам часть своей силы. И впрямую, и амулетами. Только не наломайте дров в новом качестве. Мне придется восстанавливаться с месяц, но это лучше, чем связываться с валчами.- Декан загнул мизинец на левой руке.- Во-вторых, вы получите несколько хронов с лекциями пятого и шестого курсов, в которых нет информации, требующей специального посвящения. Хроны будут сориентированы на вас и на Никиту. Таким образом вы сможете продолжить обучение, так сказать, заочно.- Безымянный палец также лёг в ладонь.- В-третьих, я обещаю употребить всё своё влияние, чтобы постепенно погасить этот скандал. Лет через десять-двенадцать вы сможете вернуться в Тверь. Во всяком случае, на это будут неплохие шансы. Сейчас этот срок вам кажется большим, но он пройдет, как и всё в этой жизни. Временное изгнание переносится легче.- Средний палец согнулся, обозначив третий счёт.- В-четвёртых, я выведу вас на шлях пилигрима. Вы получите официальное поручение от Колледжа и формально останетесь под его защитой. Злоупотреблять этим ни в коем случае нельзя, но в самом крайнем случае можно использовать. Именно это
поручение - в случае выполнения, конечно,- облегчит вам возвращение в Тверь.- Указательный палец присоединился к большинству.- И, в-пятых, я дам вам координаты моего друга. Очень сильного, но очень своенравного мага. Возможно, он согласится вам помочь. На этом все. Детали я расскажу в случае, если вы освободите меня от данного обязательства.- Левая рука декана сжалась в полноценный кулак. Того и гляди, заедет в ухо.
        -Но ведь...- Тарас поперхнулся. Декан молчал, и школяр решился продолжить: - Но ведь шлях пилигрима - это ж не каждый бакалавр проходил. Нам вязы свернут в первую сверку.
        -Да, устроить такое для четвертого курса будет непросто. Но прецеденты были. Восемьдесят лет назад в шлях уходил даже третьекурсник. Правда, это был сын ректора, и по оценочным показателям у него почти не было шансов пройти экзамен. Так что, можно сказать, он просто бежал от конвертера.
        -И он прошел шлях?
        -Нет. Он погиб через месяц. Но вам, как и ему, терять особо нечего. И вы будете иметь часть моей силы.
        Ректор, наверное, тоже о детушке позаботился, подумал Тарас, но спорить не стал. Предложение декана было даже лучше того, на что он рассчитывал. Школяр помедлил всего несколько мгновений. Затем, глядя в глаза декану, отчетливо произнес:
        -У меня будет одна дополнительная просьба.
        Декан вопросительно поднял бровь.
        -Надо вытащить с арены одного паренька, по имени Лучник. Он из банды Хвоща.
        -Душегуб?
        -Взяли в облаве. Разведчик. Участвовал в двух налётах. Убил стражника. Приговорён к четырём боям, прошёл пока через два.
        Поколебавшись, декан кивнул. Тарас выдохнул холодом, успокаиваясь. Затем поднял вверх левую ладонь.
        -Я согласен на все ваши условия.
        Глава 6
        -Лизо, у меня плохие новости.
        -Только не говори мне, что этот ублюдок ещё жив.
        Грач ухмыльнулся и промолчал.
        -Ну и что ты молчишь как пень? Я тебя правильно понял?
        Грач кивнул. Ему было смешно. Лизо разозлился - в таких случаях голос у него сразу становился тише, напоминая змеиное шипение.
        -Смеётся голубчик. Наваляли дров, упустили заклинание, а он смеётся. Ты знаешь, что на наш след вышли маги Колледжа?
        Грач перестал улыбаться.
        -Ты это серьёзно? А где пробой?
        -В школе гладиаторов. Или ланиста, или «туманная кабинка». Где-то мы недосчитали ниточку.
        -Я всё хорошо блокировал.
        -Ну да. Тамошний декан за твою защиту так взялся, что от неё клочья полетели.
        -Плохо.- Глаза Грача наливались сталью.- С Колледжем нам не совладать.
        Лизо щелкнул по ладошке стеком.
        -Конечно, не совладать. Полтораста магов, размажут в дым. Уходить надо, цветный.
        -А мальчишка? У меня уже план созрел, как его взять. Я примерно знаю, где он прячется.
        -А они примерно знают, где прячемся мы. Хочешь поиграть в догонялки? Для нас с тобой, да в память о бургомистре, здесь такое организуют...
        Грач нахмурился.
        -А ты хочешь оставить им заклятие наперстных зомби?
        Лизо снова хлестнул стеком собственную ладонь. Под кожей проступила красная полоса.
        -Они пока ничего не знают про заклятие. И уходить нам надо быстро. Времени час, от силы - полтора.
        -За такой срок мы даже собраться не успеем.
        -Через два часа здесь будут рыцари. Они тебе помогут сумки уложить.
        Грач задумался.
        -Золота у нас слишком много. Оно в тройной подъём не сворачивается.
        -Оставь Матвею за хлопоты. Любишь ты мелочь таскать.
        Грач уже паковал в гермокувшины магические снадобья.
        -Всё же за мальчишкой стоит вернуться.
        -Не стоит.- Лизо кинул стек в седельную сумку.- Я думаю, он сам выйдет из города.
        Грач вопросительно посмотрел на цветного.
        -Или его здесь на части порвут,- просто объяснил Лизо.
        Тарас быстро шёл на поправку.
        Окончательного выздоровления решили не дожидаться. Воспользовавшись отсутствием Варвары - она уехала к матери на пару дней,- цветные укладывали вещи. Тарас не хотел устраивать долгое прощание. Это было бы слишком тяжело.
        Как ни крутили, вещей получался избыток. Молчаливый Ярослав в новой куртке разбирался с долговыми расписками и наличкой. Долгов было не слишком много, но некоторые следовало отдать прямо сейчас, потому как возвращения никто не гарантировал. Уходить с нечистой совестью, набрав побольше денег, рисковали только цыганские ведьмы. Или чернь, не понимавшая связь беды и удачи.
        Никита сортировал оружие. Его тоже оказалось слишком много. Зато не хватало магических ингредиентов, что не купишь в лавках у дороги и что, по уму, следовало до ухода приобрести. Тарас пришивал оборвавшийся ремень на сумке тройного подъема. Обычной иглой и обычными нитками.
        Они спешили, поскольку по всему ощущалось - боярский клан постепенно выходит на их след. В городе уже поползли слухи, что в конвертер попал вовсе не школяр, и стрельцы - боярская дружина - рыскали по всем перекрёсткам. На столе стояли остатки завтрака, уборкой постели и комнаты уже никто не занимался. Выходящие во двор окна позволяли отследить единственную дорогу к убежищу школяров. Старый дом, принадлежавший одному из друзей отца Никиты, стоял на особицу. Двор выходил к реке, а длинный погреб с потайной дверкой, настоящий подземный ход,- к ближайшему оврагу.
        Декан сдержал слово, и на чердаке дежурил Лучник, вот уже третий день гулявший на свободе. Всё это время он находился рядом с Тарасом и явно не собирался никуда уходить. Два состоявшихся боя прошли для парня почти без последствий, если не считать обрубленных пальцев на левой руке. Неприятный для Лучника удар укоротил ему мизинец, безымянный и средний пальцы, сняв по полторы фаланги. Лучник отводил чужой клинок рукой, а броня на перчатке оказалась слишком слабой. Впрочем, у его соперника проблемы были более серьёзные - он едва выжил после боя с маленьким пареньком.
        Возможно, эта травма и спасла Лучника. Пока шло нагноение и знахари арены чистили руку, он пропустил ещё два боя, а когда поправился, его неожиданно вывели прямо за ворота школы гладиаторов.
        Как декану удалось это сделать, никто даже не пытался узнать.
        Лучник и Никита сразу друг другу глянулись, молча пожав протянутые руки. Маленький боец с удовольствием осмотрел арсенал Никиты, выбрал себе два самых дорогих арбалета, взял инструменты и уселся над ними «колдовать».
        На чердаке он дежурил практически бессменно, оглядывая через крохотные оконца дорогу и продолжая что-то подтачивать, подравнивать, подкручивать на своем оружии.
        Именно Лучник и поднял тревогу, стукнув условным сигналом в пол.
        Тарас посмотрел в окно и обомлел. К дому бежала Варвара.
        Никита едва успел снять тяжелый засов, как дверь распахнулась. Варька подлетела к Тарасу и обняла - не оторвешь, впечаталась, втиснулась в него всем телом. Она ничего не говорила, только тихо, по-заячьи, всхлипывала и то поглаживала, то постукивала его кулачком. Школяр, которого ещё чуть-чуть пошатывало, почувствовал в глазах предательскую влагу. Стоявший рядом Никита деликатно отвернулся и закашлялся в кулак. Ярослав, считавший у окна серебряные ногти, напротив, отвлекся от своего занятия и с блуждающей по лицу сентиментальной улыбкой уставился на влюбленных, так что через время, когда Никита щелкнул пальцами у его носа, кучку ногтей пришлось пересчитывать заново.
        -Ты это... Ты... Гад такой...
        Варькина ладошка шуршала Тарасовым ухом, так что ему плохо было слышно. Почти бессвязный шёпот, там и слушать было нечего, там все сразу было ясно, тонкие пальцы ерошили его коротко, неровно остриженные волосы, и по щекам Вари одна за другой катились слезы.
        -Теперь чего уж...- потянул было Тарас, но тут девушка неожиданно отстранилась.
        -Ни хрена. Чего уж,- неожиданно зло сказала Варька, пристально глядя ему в глаза.- Думаешь отвязаться? Я с тобой пойду.
        Для Тараса её слова были полной неожиданностью. На какое-то время он опешил, просто не зная, что сказать. Потом брякнул:
        -Да ты хоть понимаешь...
        -Я всё понимаю,- так же зло сообщила его подруга.- Я всё решила. Я ночь думала, пока решила. Так что я иду с вами.
        Никита удивленно повернул голову. Ярослав снова сбился и окончательно отложил ногти в сторону.
        -А ты как думаешь,- продолжала Варвара.- Пошел он, понимаешь... По загородным бабам.
        -Варя,- как можно мягче сказал Тарас.- Мы же не сможем вернуться.
        -Вот именно.- Голос Варвары не изменился.- И ждать тебя поэтому нет никакого смысла. Тут либо идти, либо нет. И я пойду.
        -Это очень опасно. Ты должна знать статистику шляха. Мы можем погибнуть.
        -Здесь тоже можно погибнуть. Где угодно можно погибнуть. И все мы когда-нибудь помрем.
        -А если мы тебя не возьмем?- спросил Тарас.
        -Так я, милёнок, человек вольный. Как это ты меня не возьмешь? Я пойду, и всё. Буду я тебя спрашивать. А надоешь, так я вернусь. Мне в отличие от вас дорога обратно не заказана.
        -А как же Колледж?
        -Ты прямо как моя мать. Давай я сама буду решать все такие вещи. И ещё раз говорю: будете плохо себя вести, останетесь без женщины.
        -Лихо,- позволил себе реплику Никита.- Мне тоже можно взять несколько девушек?
        -Заткнись,- посоветовала ему Варя.
        Установилось молчание. Тарас и Варвара уже не обнимались, теперь они просто стояли, держась за руки. И тут встрял Ярослав:
        -А я, кстати, тоже думал попроситься...
        Тарас недоуменно повернулся к нему.
        -И я хотел с вами,- улыбнулся Ярослав.- А теперь так уже точно.
        -Вы что, сговорились?- Тарас смотрел на Ярослава.- Мы же не на рыбалку собираемся. Оттуда возврата нет.
        -Да ладно тебе. Пугаешь, как детей. И возврат есть. Даже для вас, хоть и не скоро. А для нас с Варькой вообще в любое время. И ничего особо опасного там тоже не планируется.- Ярик говорил спокойно, чувствовалось, что он всё продумал.- Валчи от тебя получили всё, что хотели, боярам за городом тебя не достать. А Шлях - это дело такое. Не только опасное, но и почетное. Попробуй его ещё добейся.
        -А Колледж? А мама с папой, в конце концов? Ты же всего на втором курсе. Назад не возьмут.
        -Вот и хватит с меня. Дался тебе этот Колледж. В гробу я видел такой Колледж, что не может собственных школяров защитить. Я, между прочим, на втором курсе, у нас отсев летом пять человек. Вы-то на четвертом, уже забыли эту цифру?
        -А семья?
        -Они только рады будут, если я сейчас уеду.
        Тарас сел и помотал головой.
        -Что-то я не въеду в ситуацию. Насколько я понимаю, вы это серьезно.
        Варя и Ярослав, улыбаясь, кивнули.
        -Я, конечно, не хочу вас отпихивать... Но... Да, собственно, чего я тут должен страсти рассказывать? Решили, так решили. По мне, так отлично решили. Вчетвером легче будет. Плюс Лучник. Ты как, Никита?
        -Чего у тебя дома, булочка?- спросил его цветный.- С мамкой небось поругался?
        Улыбка сползла с Ярославова лица.
        -Ты не хами, шляхтич хренов. Как заклятия на части делить, так «Ярослав, помочь надо», а как на шлях, так хамить? Чего у меня дома, это мое дело. Я тоже решил, я с вами иду. И, кстати, тоже не подписываюсь на всю дорогу.
        Рыжая купила Мухе насадку-крюк. Она теперь отворачивала лицо и стала очень раздражительной. Встречались они редко. Муха поблагодарил Маринку - крюк действительно был намного удобней, чем культя, но девушка в ответ сказала что-то злобное. Похоже, рыжая считала, что теперь на неё все смотрят исключительно как на уродину.
        Впрочем, это было недалеко от истины. Муху, правда, влекло к ней по-прежнему, но отношения их распались, так и не сложившись. Покрутившись в городе ещё несколько дней, рыжая на очередной пьянке ударила Клеща в глаз, получила в ответ пару пощёчин и куда-то исчезла.
        Говорили, она начала пить.
        Глава 7
        -Честь и порядок!
        -Честь и порядок. Как дела, три эс?
        Самсон, Стрег и Светлана, патрулировавшие в эту ночь северные кварталы, заулыбались. Павел явно был в хорошем настроении.
        -Да нормально всё. Есть одно убийство, но там всё понятно, и к бабке не ходи.
        -Ну-ка, ну-ка...- заинтересовался звеньевой.
        -Девчонка рыжая купчиху подрезала. Прямо у ворот дома. Охраннику ногу прострелила, саму подрезала. И ушла.
        -При свидетелях, что ли?
        -Ну, так охранник. Да и прохожие были.
        -Что ж никто не задержал?
        -Побоялись, говорят. Страшная она, как ведьма. Пятно родимое во всю щёку.
        Павел нахмурился. Потом снова заулыбался.
        -А, так это известная подруга. Это Маринка, на рынке промышляет. Безбашенная девка. Жаль, что её на грабёж потянуло... Навёл ей кто-то недавно пятно, незаконная магия.
        -Она не грабила,- сказала Светлана.- Даже калиту не срезала. Просто пырнула купчиху ножом.
        -Понятно. Видимо, купчиха с пятнышком и постаралась. Через ведьму какую-нибудь. Эх, дура Маринка...
        -Душегубка, а не дура. Она ей горло перерезала. А охраннику только разбила нос. Ну и пуля в колене.- Стрег, кудрявый красавчик, был настроен жёстко.
        -Пистоль или мушкет?
        -Пистоль. С двумя стволами. Сначала, говорит, осечка была.
        -Хреновый охранник, если девка после осечки сумела с ним управиться. Не добей она купчиху, можно было бы её в стремянные взять.
        -Она же воровка,- как новость сообщил Самсон.
        -Не имеет значения. Если б поквиталась за обиду без перебора, вполне. А незаконная магия, да ещё на уродство,- это серьёзная вещь.
        -Всё равно. Не горло же резать,- буркнул Стрег.
        -Конечно. Теперь ей одна дорога - на виселицу. С такими приметами её за пару дней возьмут.
        -Так что, Светлана, не будет у тебя подружки,- посочувствовал Самсон.
        -Обойдусь как-нибудь,- отрезала Светлана.- Вы её сперва поймайте. Свалит из города - и ищи по всем дорогам.
        -С такими приметами далеко не уйдёт,- зевнул Стрег.- Дура девка.
        Тарас проснулся в холодном поту.
        Всё было спокойно. Рядом посапывала Варвара. Лунный свет заливал цветок на окошке. Вечные хлопоты и бормотание столицы почти утихли - середина ночи.
        А снился кошмар.
        Тарас подошёл к холодному кругу и налил себе воды. Аж зубы о кружку лязгнули.
        Это он сам теперь так дремлет? Или это «чёрный зов»?- Тараса передёрнуло от малых кусочков сна, ещё бродивших в сознании.- Могла ли Ольга использовать такой способ? А может, сонное эхо зомбирования? Расспросить некого. Особенно о зомбировании, тут он единственный специалист. Неужели сестрёнка... Окстись, дурень, одёрнул себя школяр. «Чёрный зов» только ведьмы насылают. А Ольга, хвала Создателю, весталка. Просто мучит вина, в костях сидит. Братишка хренов. Она бы, наверное, не побоялась.
        За окном чуть-чуть забрезжило. Пора было вставать.
        Они уходили буднично, до рассвета. «Подземный ход», хвала Создателю, не понадобился.
        Пока умывались, луну затянуло облаками. Но пережидать дождик не стали, поскольку просвета не наблюдалось. Уходили в мелкую осеннюю морось.
        Единственным провожающим был молчаливый старик, верный человек отца Никиты. Он помог упаковать сумки и долго смотрел им вслед.
        Боярские стрельцы в этом доме так и не появились.
        Никита устал. Он никогда не считал себя неженкой, но так долго ходить ему не доводилось. Кроме усталости, болели ноги. Болели странно - только ступни, зато при каждом шаге. Любая шероховатость, неровность дороги, а их на лесной тропе было предостаточно, как бы впивалась в его ступню, заставляя нелепо приседать. Иногда он успевал среагировать, подавив внутри себя движение, так что лишь дергался, иногда боль оказывалась сильнее, и тогда он двигался в полуприсяде и вприскочку. Как босиком по раскалённому пляжу. На ровных участках было легче, но и там то ветка, то шишка, то камушек... Вскоре эта пытка так его вымотала, что на глаза стали наворачиваться слезы. Он уже не особенно думал, как это выглядит со стороны, - просто не мог идти дальше, вернее, каждый шаг давался ему слишком тяжело. Между тем остальные ничего не замечали. Ярослав с Варварой тихо беседовали, ведя под уздцы единственную лошадь. Тарас шёл, погруженный в свои мысли, а Лучник выдвинулся вперёд, разведывая дорогу. Они постепенно уходили всё дальше, так что иногда Никите, чтобы не отстать, приходилось смешно ускоряться, бежать вслед на
полусогнутых. Но когда кто-то оборачивался, Никита выпрямлялся либо делал вид, что у него что-то не в порядке с обувью.
        -Что у тебя там такое?- наконец заметил неладное Тарас. Никита давно уже ждал этой фразы, он твердо решил, что скорее свалится, чем первым заговорит об усталости. Это решение постепенно подтачивалось болью, и слова Тараса прозвучали очень вовремя.
        -Мы отдыхать не собираемся?- с напускной небрежностью спросил Никита, чувствуя, что ещё немного - и он начнет поскуливать, как избитый щенок.- Привал бы неплохо. .
        -Какой привал, дойдем уже до Кузьминки.
        -А далеко ещё до этой Кузьминки?- поинтересовался Никита, с тоской понимая, что сейчас Тарас отвернется, и ему снова придется догонять остальных.
        -Да нет, версты четыре. Может, пять. Пошли, чего ты всё отстаешь?
        Никита вымученно улыбнулся.
        -Ты что, ноги сбил? Растерся?
        -Я даже не пойму, странно как-то,- сказал в ответ Никита, с облегчением опускаясь на подвернувшееся бревно, поросшее одеревеневшей чагой.- Может, в сглаз вляпался?
        Тарас тихо прошипел «куру-куру» - это у него было вместо ругательства,- вернулся к Никите, что уже снял обувь, и внимательно рассмотрел его ноги.
        -Понимаешь, так странно болит... Никогда так ноги не болели, только ступни, самая мякоть.
        -Лопух,- обозвал цветного Тарас, покрутил в руках Никитину обувку и швырнул её на траву.
        -Может, сглаз...
        -Какой сглаз, глазастик хренов. Сглаз. Ноги ты набил, и всё тут. Лопух. Говорил же тебе, не надевай беговые тапки.
        -Чего ты ругаешься? Я специально взял самые прочные, тут подошву не разорвешь. И не всяким ножом разрежешь.
        -Вот сразу видно, что городской. Подошва должна быть не только прочной, но и жесткой. Камешки, сучья её продавливать не должны, понимаешь? Нога их вообще не должна слышать.
        -Прямо важность, камешки.
        -Вот по чуть-чуть действительно ерунда. А мы с ночи идем, у тебя вроде и всё в порядке, ни крови, ни ранки, ничего. А ноги сбил, намял ноги, понимаешь?
        Никита угрюмо кивнул. Он понимал, а ещё лучше это понимали его ступни. Тарас между тем быстро разувался.
        -На, обуй пока мои.
        -Так... А ты?
        -Ничего, за пару часиков не собью, потом с Яриком поменяюсь. Его, правда, тесноваты. Жаль, у Лучника нога маленькая, его тоже можно было бы включить.
        -Извини. Я подумал, ты так, не всерьёз тогда сказал.
        -Да ладно. Я тоже виноват, надо было проверить обувь.
        Вода в котелке закипела.
        Иглы да соринки, попавшие в чай, казалось, только добавили напитку колорита. Никита принял кружку из рук Варвары. Горячее варево сладко потекло вовнутрь, расправляя что-то увядшее, иссушенное дорогой. А холопы чай почти не пьют, по бедности не приучены. Кисели из ягод варят, квасы. Тоже, между прочим, неплохо, как и бражка их хмельная, да только... Никита взял кусок хлеба, щедро намазанный маслом, и почувствовал, что сейчас отключится прямо возле костра...
        Первый день пути закончился.
        Умаявшись, маленький отряд спал под мачтой теплотранслятора. Чуть в стороне, конечно, так, чтобы не было видно с дороги. Но под самой мачтой. Прятаться ни хрена не умеем, подумал Тарас. Если кто и в самом деле ищет... Зато тепло. Сама мачта, как костёр, жаром пышет. Ни палатки, ни шалаша не требуется... Попадали на песочек... Как на пляже.
        Школяр приподнял голову и осмотрелся, не идёт ли кто. Ночь выдалась пасмурной, и видно было плохо. Даже охраны не поставили. Разгильдяйски идём, снова обругал себя Тарас. Об охране, конечно, должен был подумать он. Не привыкли ещё с законом шариться. Как-то быстро всё получилось.
        Хотя каждую мачту в округе не проверишь, попытался успокоить себя школяр. Валчи от них отстали, для рыцарей в живых остался только Никита, а за ним они жилы рвать не будут... Разве стрельцы боярские... Говорили, слух пошёл... Всё равно надо быть осторожнее. Надо было хоть часового выставить с ночными стёклами. Ты ж теперь отвечаешь за всех и каждого.
        Тарас перевернулся на локоть, потянулся и достал из мешка самстаканчик с молоком. Повернул донышко, наполняя. Стаканчик пользовали уже давно, он изрядно подсел и молока давал чуть больше половины. Тарас в несколько глотков осушил ёмкость. Молоко было отменным, только мало цедит. Причем это возле мачты, оно как возле костра или на солнышке. В лесу вообще еле дно прикроет. Через недельку самстаканчик можно будет выбрасывать. Он подумал, не стоит ли подежурить, пока все спят. Но лень победила благие намерения. Тарас пошёл на компромисс и ещё раз осмотрелся, приподнявшись на локтях. Затем сходил на «малую пробежку», сочетая естество с осмотром местности. Пустырь, почти невидимый в дрожащем, закрытом облаками лунном свете, подкрадывался ночными тенями. С другой стороны подступали деревья - что-то там шумело, иногда похрустывая... Обычные звуки ночного леса. Можно походить вокруг мачты дозором. Хотя без очков большого смысла нет. Ночные стёкла в мешке под Никитой, цветного беспокоить... Да ерунда. Может, за ними и вовсе никто не гонится.
        Приняв столь приятное в плане отдыха решение, Тарас лёг, повернулся на бок и плотнее укрылся курткой. Тени на пустыре всё же навеяли тревогу. Не спалось, Тарас против воли вслушивался в ночные шорохи.
        И что же теперь делать? Просто уйти подальше или всё же свернуть на шлях?
        Заманчиво, конечно. Очень заманчиво. За себя и Никиту он бы не колебался. Обозначенный деканом путь был вполне по зубам даже недоучкам четвертого курса. Исполнение даёт очень много, тут стоит рисковать. Хотя голову отвинтить могут. Декан в его согласии и не сомневался. Наверное, настрой на такие вещи просчитывается по чёрным лепесткам. Это вносило сумятицу в размышления Тараса. Неприятно сознавать, что твой свободный выбор предсказуем, как дважды два. Даже для декана. Впрочем, не выбирать же теперь то, чего не хочется. За право выйти на шлях маги годами борются, а тут пожалуйста... Вот только как быть с остальными? Им от этого похода никакой выгоды. При том же риске.
        Целью их шляха является Стамбул. Далеко. Война, кордоны, чумный коридор, неработающие зельцкабины, восстание словаков... Очень опасно. Хотя зельцкабины им сейчас никак не в помощь, ему туда вход заказан. Так что этой неприятности вроде как и нет. Остальное пройти будет сложно. Но ничего нереального. Магических преград вообще нет. Может, в задании есть подводный камушек? Или он плохо представляет сложности? И честно ли тянуть за собой остальных?
        Тарас перевернулся на спину, подложил руки под голову и стал смотреть в ночное небо. Звёзд не было. Хоть бы дождь не пошёл, придется «зонтик» ставить. Хотя порошка у них достаточно.
        Официально в шлях включены только он и Никита. А идут все. Нехорошо получается. Друзья ведь не для того, чтобы на них кататься. И способ завернуть найдётся. Можно поругаться, например. Побыть свиньёй, зато отправить мальца к мамочке. И будет Ярик жить в столице...
        Или это называется лезть в чужую жизнь? Навязывать благое решение? Ты же спрашивал, тебе ответили. И хватит воду толочь.
        Тарас повернулся на бок, и вскоре в его мысли паутиной вплёлся сон.
        Глава 8
        Утро разбудило мелким противным дождичком. Никаких неприятностей возле мачты так и не случилось, но Тарас пообещал себе впредь судьбу не искушать.
        Лучник и Тарас навьючили груз на чёрную кобылу, что служила гужевым транспортом. Пригодилась бы и вторая лошадка, но пожалели денег, часть вещей распределили по заплечным мешкам. Кое-что промокло. Непроницаемая ткань, которой укрывали вещи на ночь, оказалась плохо натянута, и по складкам вода стекала аккурат на один из мешков. Беглецы, блин. Позорище.
        Никита и Варвара, паковавшие вещи, обвинили друг друга в разгильдяйстве, причём каждый помнил, что именно он ткань натягивал хорошо. Сошлись на том, что виноват Ярослав, что-то ночью из-под ткани достававший. Поскольку Ярик в это время ушёл к ручью, оправданий не последовало, и мокрый мешок приготовили самому молодому. Лучник хотел развести огонь - поесть горячего, но Тарас, которому было неуютно возле мачты, предложил заехать в деревенский трактир.
        На том и порешили.
        Высокая трава, которую Ярослав называл зонтиками, на каждом шагу засыпала их мелкими спорами. Деревня оказалось не слишком близко, но пока двигались, тучи разошлись, и выглянуло солнце.
        На подходе к деревне решили сделать «гимнастический» привал. Только Никита, извинившись, «улёгся покараулить». Постовую службу он почему-то начал на спине, полуприкрыв глаза, и вскоре уже тихо посапывал.
        Тарас сосредоточенно мазал виски. Специальные клипсы уже висели на мочках его ушей, плюс к этому он тщательно промассировал фаланги пальцев. Изуродованные ногти начинали отрастать. Внимательно наблюдавший Лучник всё старательно повторял, аккуратно зачерпывая из баночки крем с едким запахом. Он уже несколько дней молчаливой тенью сопровождал школяров в гимнастике, а сегодня рискнул спросить:
        -Для чего всё это, Тарас?
        Школяр вопросительно посмотрел на нового друга. Лучник попытался задать вопрос конкретнее, что далось ему с видимым трудом.
        -Ну, в смысле... Почему это надо так... перед тренировками?
        -Мышечная память усиливается,- объяснил Тарас, но, видя, что Лучник уловил только эхо его слов, добавил: - Иначе не получится. Да не бери в голову. Тебе же не надо знать формулу пива, чтобы выпить стаканчик.

* * *
        -Это здесь нам предстоит кушать?- Ярослав с сомнением посмотрел на вывеску харчевни.
        Почерневший от копоти трактир был сложен из мощных - двести лет пролежат - бревен лиственницы. Не одно поколение шинкарей торговало тут дымкой - за годы подобрался к стене ручеёк, и весь сруб чуть перекосило набок. Просевший край подпирали два темных от времени бруса, в свою очередь служа опорой для древнего забора, коновязи и нескольких пустых бельевых веревок. У конюшни сидел неприметного вида мужичок, мрачно поглядывая на проезжих.
        -Здравствуйте,- поклонился ему Тарас. Тот неожиданно вежливо ответил, также кивнув навстречу, и стал казаться не таким уж и мрачным. Нормальный мужичок. Сидит себе у коновязи. Может, он всё время тут сидит.
        Придорожная харчевня, или, по-западному, трактир, встретила их острой, наваристой мясной похлёбкой. Продуктов здесь не жалели. Всё было свежее, вкусное и дешёвое. Правда, столы оказались грязноваты, публика не блистала манерами и шёлком, но всё вокруг было достаточно удобно. Низкий потолок можно было достать рукой. Варя протёрла платочком свою ложку (на ткани остался хорошо заметный след) и сморщила нос, но обслуга мелкие претензии не замечала. Не замечала искренне - половой был пьян. На ногах он держался удовлетворительно, был улыбчив и в меру расторопен - двигался, покачиваясь, как раз на той скорости, чтобы не цеплять углы. Или почти не цеплять. За другими столами то, что школярка протерла ложку, было воспринято как чудачество.
        Городские, одно слово.
        От столичных манер приходилось отвыкать.
        Как ни странно, никаких последствий антисанитария не имела, пища прибавила бодрости и сил. Мрачный мужичок у коновязи помахал им вслед ладошкой, и на поверку всё оказалось и удобоваримо, и по деньгам.
        Два дня прошли без происшествий.
        Ночевали у костра в лесу, выбирая закрытые низины, а завтракали и ужинали в подобных трактирах, не растрачивая время на приготовление пищи. Дорога оказалась не так страшна, как рисовалось из Твери. Маленький отряд уже миновал старицкие леса, приближаясь к третьему по величине городу княжества, самой Старице.
        Если кто и собирался их преследовать, то, по общему мнению, им удалось затеряться среди сотен и тысяч тверских деревушек.
        На третий день оказалось, что всё не так уж здорово.
        Именно в тихом деревенском трактире и случилась беда. Неприметный пьянчуга из тех, что к вечеру набираются в стельку, пошатываясь, подошёл к школярам, пытаясь о чём-то заговорить, но язык у бедняги слишком заплетался. Варя брезгливо отодвинулась от грязных рук, но тут с пьяницы как будто шелуха слетела.
        Он сделал всего одно движение. Трезвое, точное, как удар хищных лап богомола. Жесткий хват левой рукой - из рукава правой в то же мгновение вылетел нож, раскрываясь будто сам собой, встал на упор и легко качнулся. Бродяга улыбался, причём было очевидно - ножом он владеет мастерски. Никаких эффектных перекидов и вывертов для этого не потребовалось, это просто чувствовалось в каждом движении желтых от никотина пальцев.
        Лезвие прочно уперлось в горло Варвары.
        -Деньги на стол. И ручками не дергать.- На нежной коже проступила красная полоса. Вниз покатилась первая капля крови, Тарас и Никита замерли, боясь пошевелиться. Ярослав медленно, пальцами потянул из кармана кошелек, стараясь, чтобы движение не выглядело угрозой, зацепил шнурок завязки, и на стол посыпались серебристые ноготки. Бродяга осклабился, обнажив чёрные щербатые зубы:
        -Всех касается, уроды. Муха, подведи коней к двери.
        Худощавый парнишка юзом мелькнул в дверях и исчез в направлении конюшни. В раскрытом окошке показалось невозмутимое лицо Лучника. Его рука плавно потянула из-за спины арбалет, что висел на специальном двойном креплении на манер самурайского меча,- а взгляд встретился с широко раскрытыми глазами Тараса. Школяр даже не моргнул, опасаясь реакции бродяги, а лишь чуть-чуть качнул веками, разрешая, но тот всё равно что-то почуял и резко обернулся в сторону окна - и в его горле вздрогнуло оперение. Никита ударом ноги выбил нож, а Варвара, схватившись за шею, зажала руками глубокую царапину. Тарас, стоявший дальше всех, ладонями вперед гасил чужую удачу; сработало оно или нет, могли разобраться только эксперты, но выстрел Лучника оказался выше всяких похвал. Ярослав выскочил на улицу, пытаясь догнать мальчишку, и вскоре приволок его в харчевню. При этом нос школяра оказался расквашен, и у новой куртки опять пострадал рукав. Ярик тяжело дышал, жёстко сжимая чужой ворот, а обвисший пацан напоминал дряблую куклу. Но Никите показалось, что, если б не стоявший сзади Лучник, пацан давно бы выскочил из полушубка
и утёк. Варвара, разминая шею, укоризненно бросила Тарасу:
        -А если б не попал?
        -Восстановили б кровушку. По свежему разрезу.
        Варвара только вздохнула. Тарас был прав: если быстро, то горло лечилось. Хотя смотря какой разрез...
        -И потом, он ведь мог и перед уходом тебя полоснуть.
        Об этом она не подумала.
        -Зачем?
        -Чтобы нам было чем заняться. Наверняка ведь понял, что мы из Колледжа.
        Допрос мальчишки мало что дал. Бить пацана не пришлось, хотя Тарас был готов изуродовать крысёныша. Достаточно оказалось обещания позвать рыцарей.
        Однорукий воришка бросился школярам в ноги и выложил всю подноготную. Врать он ничего не врал, вот только рассказывать ему было почти нечего.
        Муха и его более опытный «наставник» Клещ вышли на «свободную охоту» пару дней назад. Школяров они специально не искали, просто увидели подходящую цель. Бродяга, чьё тело уже остывало, решил, что барчуки «сами денежку насыплют». А резать горло Варваре никто не собирался. Наверное. Только в крайнем случае. Или перед уходом, может быть. Вчера вот так же мужичка из города тормознули и отпустили живым, совсем живёхоньким, весело домой поскакал. Без лошади. Муха вытащил из-за пазухи серебряный ноготь, свою долю во вчерашнем ограблении, и положил на стол. Хозяин трактира, половой и пожилой крестьянин, сидевший с круглыми глазами над миской похлёбки, молча слушали этот рассказ. Сами они считаются из банды Хвоща, но Хвоща в районе нет, хотя, говорили, он скоро должен объявиться. И рыцарей звать, пожалуйста, не надо, потому как руку уже отрубили, теперь голову, а он ведь только коней держал. За уздечки.
        -Никита, забери одного коня. Второго оставим здесь, за хлопоты.- Старая кобыла, на которой ездил Муха, Тарасу не понравилась. Школяр повернулся к хозяину трактира.- Бродягу закопать, рыцарей вызывать...- Он помедлил, внимательно глядя на Муху, но не собираясь, конечно, наводить на собственный след.- Ладно, рыцарей вызывать не нужно. У нас к ним жалоб нет. Мальчишку поучите, как у вас тут положено. Выпороть или ещё как - сами решайте. Но не калечить.
        Муха облегчённо вздохнул, боясь поверить в свою удачу.
        Тарас ловко щёлкнул по лежавшей на столе серебряной монетке, и она исчезла в его ладони.
        -За нас заплатит Клещ.- Он кивнул на мертвеца.- У него должно быть несколько таких ногтей.- Хозяин трактира кивнул, соглашаясь с решением Тараса. Впрочем, властный голос школяра не оставлял ему вариантов.- И заверни-ка нам два окорока вот из той связки.
        Маленькая чёрная гадюка ползла по тропинке. Змея двигалась удивительно быстро и целенаправленно. Вот уже много часов она выдерживала одно направление - по следу девушки и четверых парней. Змея великолепно различала запахи и каким-то образом чувствовала даже цвет вьючных лошадей, которых стало две, но это её не занимало. Мыслей в маленькой головке было не больше, чем в стальном механизме. Змея почти летела, едва касаясь земли, и расстояние между ней и людьми быстро сокращалось.
        Старый опытный ёж, большой охотник до гадюк, вылез на поросшую мохом кочку и только фыркнул, когда мимо с огромной скоростью проползла эта змейка. Гадюка настолько игнорировала опасность, что её чешуйки едва не скользнули по самым лапкам ежа. Старый ёж сначала хотел ударить, но уже через мгновение что-то его смутило, и он дал змее ускользнуть. Сконфуженный собственной нерешительностью, ёжик фыркнул на отражение в осенней луже, попятился и исчез в зарослях травы. Впрочем, где-то в глубине своей колючей души ёжик чувствовал, что поступил правильно.
        Не по его зубам была эта гадюка.
        Змея с неутомимостью стальной пружины продолжала мотать кольца дороги. Насекомых, по осеннему времени, почти не было, но змея не отвлекалась на еду. Пища её не интересовала. Будь старый ёж повнимательнее, он мог бы заметить ещё одну странность в чёрной малютке.
        Она не отразилась в зеркале холодной воды.
        Андрей кинул на стойку монетку, щелкнул ногтем по бокалу, и хмурый трактирщик налил ещё пару пива. Рыцарей в деревнях недолюбливали.
        -Почему ты сразу четыре не взял?- спросил цветного Олег, когда они шли от стойки. Место, где обедали рыцари, напоминало бандитский притон. Низкий, закопченный потолок, деревянные столы, которые давно пора было подскоблить - дерево просалилось и потемнело,- два угловых светильника, чадящие в полумраке, зазубренное оружие на стенах - похоже, хозяин специально добивался такого эффекта. Харчевня была вполне мирным заведением, весьма популярным на Старицком тракте, с хорошей кухней и мирной публикой. Конечно, драки здесь случались, но исключительно по пьянке. Слишком близко находился пост.
        -Самсон говорил, что раньше здесь кислятину варили. А хозяин поменялся - и ничего.
        -А чего ж ты тогда сразу по две не взял?
        Андрей не нашёлся, что ответить, и вяло махнул рукой. Олег, усмехнувшись, продолжил:
        -Я сколько с тобой в кабак ни хожу, всегда одно и то же. Берешь по кружке, пьём, потом повторяем. Хорошее пиво - повторяем, потому как хорошее. Если кислое, то
«ещё по одной, и всё». В результате мы всегда пьём по две кружки.
        Андрей только головой помотал.
        -Может, ты и прав. Как-то сам за собой пустяки не отслеживал. Это ты по наблюдению спец. А тебя что, доза в две кружки не устраивает?
        -Абсолютно устраивает. Мне только непонятно, зачем к стойке два раза ходить.
        Андрей взял с тарелки копчёное крылышко и принялся его грызть. Олег, у которого в тарелке остывала яичница с овощами, прихлёбывал пиво. Какое-то время рыцари молча насыщались. Оба были в световой броне - пропитанные бликами кружева, снимать которые не было смысла. Опытный воин с такой защитой был почти неуязвим, хотя в сумерках и ночью броня привлекала лишнее внимание. Наконец Андрей, аккуратно сложив косточки на край тарелки, спросил.
        -Ты как думаешь, цветный, этот школяр действительно жив?
        Олег зацепил вилкой последний кусок яичницы, прожевал и неспешно ответил:
        -Не только жив. Я чувствую, что он совсем близко.
        Глава 9
        Яблоки, что они догадались взять на прогулку, оказались очень сладкими. Яблок осталось три. Все небольшие, краснобокие, источавшие слюну в измученном сухарями рту. Варька покрутила их в ладонях, затем отложила себе два покрупнее, а Тарасу выделила самое маленькое.
        -Ёу-у...- негодующе сказал школяр.- Ты чего это так делишь?
        -А я устала очень и люблю сладкое,- пояснила Варя и смачно захрумтела первым яблоком.
        -Так я это... Тоже люблю сладкое...- Тарас попытался отстоять право на лакомство.
        Варька сноровисто и быстро догрызала остаток.
        -А ещё я маленькая, и меня утром чуть не зарезали.- Она потёрла царапину пальцем и перешла ко второму яблоку.
        -Так не зарезали же. И не утром, а днём.
        -Ага. Вот если бы меня зарезали, вот тогда бы ты начал делиться, да?- Варвара уничижительно посмотрела на Тараса. Острые зубы полоснули по огрызку второго яблока, источая белый и сладкий сок. Они шли вдвоём и уже подходили к лагерю - на этот раз Тарас распорядился, как и должно, поставить в тени деревьев две палатки.
        Школяр понял, что ещё чуток - и Варвара сточит и его яблоко. Её собственная делёжка иногда казалась несправедливой. Он ничего не ответил, зато с хрустом откусил почти половину своей доли. Варвара проводила уходящее в Тарасов рот лакомство сожалеющим взглядом.
        -Жлоб,- подытожила она.
        -Ничего себе.- Школяр чуть не поперхнулся огрызком.
        -Обжора и жлоб. Взял всё сожрал.
        -Так это ж ты...- Тарас задумчиво повертел в руках остаток. Где-то треть яблочка ещё уцелела.- Ладно, страдалица, хочешь ещё кусочек?
        Варвара радостно закивала. Тарас бережно счистил с яблока розовую шкурку, вынул семечко и отдал вкусное Варваре. Та, довольная, схрумкнула остаток.
        Стражник опаздывал.
        Завтра праздник, и ворота закроют раньше. Забыл, когда гуляли-пили с кумом. А теперь чего ж. Ночевать ему за городом. Ночью за стену не перебраться.
        Фрол был уже весь в поту и первое время просто уговаривал себя идти быстрее, накручивал всякими тревожными мыслями. Пока не понял, что и в самом деле может не успеть.
        Час назад вёзший его кум наткнулся на разваленный мосток.
        Не проехать, хоть назад возвращайся. Тоже не сахар, надо сказать. Четыре версты по плохой дороге. Оно и надо было вернуться, а не хорохориться. Пока куму на прощание пьяной ручкой махал, пока через реку по бревну перебирался... Может, ещё подвезёт кто, что ли...
        И на стену никто не выйдет, кричи не кричи. Окошко даже не откроют. Хоть стражником назовись, хоть бургомистром - устав ночные разговоры запрещает, и тяжёлые стрелы разбойничков, что нет-нет, да и ранят какого-нибудь лопуха, полновесно подтверждают этот пункт.
        Конечно, если ты обычный деревенский олух, то стена городская не помеха. Сермяга найдет себе край пониже или деревце привалит - да и пролезет по заросшим зеленью камням, посмеиваясь над глупыми стражниками. Саму стену никто не охраняет, незачем. Только ворота.
        Затем у сермяги зачешется спина, сначала чуть-чуть, потом сильнее и сильнее. Начнет свербеть, зудеть между лопатками, где и не достанешь, если не ярмарочный гимнаст, люди руки себе выкручивали, ногтями раздирая кожу. Как будто зверек малый одновременно и щекочет лапками, и вгрызается, и справиться с этим невозможно. Что ни делай, хоть ладонью чеши, хоть палочкой специальной - будет все хуже, пока проходимец волком выть не начнет, если только раньше городская стража не сцапает. Всяко бывает: и углями жгли, и кислотой, и чесали друг другу спины шершавыми подушечками - проныр-то хитротупых достаточно, чуть не каждую ночь находятся охотники. Подушную подать платить жалобно, пропуска с печатью нет, жезла нет, капюшона с цветной шнуровкой тоже. А в город хочется, и лезут, и лезут дармоеды.
        Иногда хватает ума убежать обратно.
        Тогда через несколько пыточных дней зуд всё-таки пройдет. Ускорить это дело может только муравейник, пригоршня маленьких кусучих тварей, загрызающих невидимый ожог, переводя его в настоящий. Всё это любому стражнику известно, да и многим горожанам тоже, только сельские способны на такую глупость - стены городские перелезать. Ну или чужак.
        В городе нарушителя возьмут - обереговое заклятие наложил ректорат Колледжа. Найти такого дурня обычно нетрудно, сидит себе и чешется.
        Но ему-то сейчас что делать?
        Пропуск только в воротах поможет, через стену лезть нельзя. Сожжет спину так же, как и сельскому. Или своих сразу звать, позориться... Затушат, конечно, но разговоров будет... Нет, в город после срока лучше не соваться. Но успеть ещё можно. Ещё нормально, ещё вполне можно успеть.
        Наверное.
        Фрол ускорил шаг, он уже почти бежал, неприлично бежал мелкой трусцой, так что если б кто видел, как колышется нажитое службой пузцо, авторитета в патруле сразу бы поубавилось. Рубаха пропиталась липким, противным, быстро остывающим потом. Но тут уж... Ночевать за городом - это можно и на лихих ребят нарваться. Дернуло же кума добавлять эту бутылочку... Надо было там и ночевать... Но про мостки кто же знал заранее... И завтра развод, а разводящему не прийти на развод - бригадир точно припомнит.
        Стражник повел плечами, поправляя внушительный мешок с гостинцами.
        Поднимаемый мост он увидел издалека.
        Не успел, трясця его матери. Никто так и не подвёз, могли ведь, с другой-то дороги. И у стены народу нет - перед мостом сиротливо жались две опоздавшие телеги. К этим лучше не прибиваться - их Шкворень до утра обчистит. А он одного из ребят Шкворня в прошлом месяце в зиндан укатал... За дело, конечно, но сейчас уже другой счёт...
        Фрол на всякий случай отстегнул от шапки петушиные перья. Сейчас лучше сойти за простого мужика.
        Надо поворачивать вправо да лесом идти, тропинкой, там большой постоялый двор. Иначе тут до утра околеешь. Или костёр развести да перемаяться? Зайдет кто на огонёк... У стен лихого народу в избытке. Таких вот, опоздавших, и потрошат.
        Из головы потихоньку выветривался хмель.
        Ещё и мокрый весь, в поту, одежду бы просушить... Придётся на постоялый двор раскошелиться... Добраться бы хоть нормально.
        Впереди хрустнула ветка, и стражник мгновенно замер. Да ещё и в тень подался, став почти невидимым на подернутой сумраком тропинке.
        Блазнится, что ли?
        Играет с ним дорожный... Фрол подождал чуток, махнул четыре жертвы Велесу и сторожко двинулся дальше. Мягко ступая, завернул за поворот, и как будто тень мелькнула сбоку, чуть изменилось что, он пригнулся, не успев ещё сообразить, отчего пригнулся, а над головой, сшибая ветки, просвистел кистень.
        Мгновенно протрезвев, стражник рванул на груди застежку, свалившую на землю мешок, освободился, махнул из руки, из рукава, жало, сонным зельем подъяченное, да сквозь кусты в четыре иглы полную очередь, и вскрикнул кто-то, даже пискнул жалобно - как ребенок пищит или заяц. Зашуршал кистень, выпадая, стукнул о землю гирькой, хвала Велесу, отворотил, да и то, куртка знатная, только в живом бою возьмешь.
        Стражник, дернувший было бежать, остановился, знобкими глазами вглядываясь в темноту. Там кто-то постанывал, пытаясь, видимо, подняться, как и должно, когда действует сонная игла.
        И, кроме, было тихо.
        Один, что ли? Обродень? Злыдень-одиночка?
        Стражник вытащил из кармашка новую обойму и снарядил запястную пружину иглами. Вытянул из-за голенища длинный нож и, откатив рукав, шагнул в чащу.
        Нападавшего увидел не сразу. Тот, прежде чем заснуть, успел отползти-откатиться под кусты, подальше от лежавшего в траве кистеня. Обычный ночной душегуб. Попал бы вот так своей гирькой, сволочь... И на стражника полез, ведунов не побоялся... Форменная куртка, она ведь и от магии броня, и в простом бою удача, один-то мало кто лезет, это дурнем надо быть.
        Тут Фрол вспомнил, что сам снял с шапки петушиные перья. Тать просто не разобрал, кто идёт по лесной тропинке. И то, ожидать здесь ночью стражника магистрата...
        Спит, сволочь. Запястная игла два золотых стоит, в обойме получается почти ноготь, а эта сволочь теперь спит. И будет до утра дрыхнуть. Стражник обыскал тело. Ничего нет. Обычный голодный дурень. Гирьку на цепь посадил и решил, что он теперь страшный разбойник. Хотя мог и приложить.
        Фрол сноровисто связал парня кольцевой верёвкой, что «петушиные перья» таскают на такой вот случай. Утром, как проспится, приведёт его в магистрат. А сейчас пора на постоялый двор.
        Отсюда уже видать окошки.
        Лучник прогуливался вокруг стоянки. Ни лазутчиков, ни дичи не наблюдалось. Никита задумчиво подбрасывал в костёр дрова, рядом лежала изрядная груда хвороста. Ярослав налаживал стойки.
        Разбивка лагеря становилась уже привычной.
        Тарас и Варвара уходили на прогулку - иногда им просто хотелось побыть вдвоём. Небо уже багровело яркими вечерними красками.
        Начинался закат.
        Первым змейку увидел Ярослав. Он ничего не понял, только ткнул в её направлении топором, показывая на живность, увидел округлившиеся глаза Тараса, замахнулся, поскользнулся и упал - и сам потом не мог объяснить, отчего упал, едва не отрубив собственную ногу. Никита, не пытаясь топтать змею ногами, разрядил ей в голову чёрный жезл, что всегда носил за поясом,- трава перекинулась в пепел, как если бы вокруг было старое костровище, а змейка лишь чуть-чуть сбилась с пружинного ритма, методично просекая пленки радужной защиты, что лихорадочно ставил на её пути Тарас. Варька просто бросила в змею поленом, не попала, подхватила ещё одну деревяшку и стала тыкать ею в пропитанную магией тварь, не соображая, что ведёт себя, как неграмотная селянка. Варька вообще дурела, когда видела змей. Подбежавший Лучник в упор разрядил в змею арбалеты, болты сверкнули звенящим огнем и глубоко вонзились в землю, самую малость не оцарапав чёрную тварь. Изумленный Лучник потянул из ножен длинный клинок, зацепился локтем за арбалетное ложе, поскользнулся на сухой ветке и едва не вспорол себе живот собственной сталью.
        С Тараса, как шелуха, слетали защитные пленки, он почувствовал, что подсекаются ноги, и тоже едва не упал, ощущая, как маленький убийца вгрызается в радужный кокон. Творение декана рассыпалось, как картон, боль плеснула под брови, будто змея уже вонзилась в тело, школяр вытянул из-за пояса дымчатый клинок и полоснул по змее сквозь собственную защиту. Последние плёнки лопнули под встречным ударом, сверкающая рунной насечкой сталь вспорола чешуйки так, как и должно стали, и чисто срезанная голова паучьим комочком скатилась в песок. Тело гадюки шевелилось ещё долго, корчась в агонии среди жёлтых осенних игл.
        Тарас остановил Никиту, что собирался растоптать останки змеи.
        -Лучше не трогай.
        Поднявшийся Лучник убрал за спину арбалеты - школяр не стал ему говорить, что подстрелить обычным болтом такую тварь практически невозможно,- и теперь разглядывал совсем не страшный трупик лесной гадюки.
        Тарас осторожно двумя палками отбросил тельце подальше в кусты. Следом улетела змеиная голова и сами палки.
        -Здесь оставаться нельзя. Меняем место.
        -Что это было?- спросил поднявшийся Ярослав.
        Тараса передёрнуло.
        -Видишь ведь. Гадюка.
        -Я серьёзно.- Ярослав и на мгновение не поверил, что лесная мелочь могла устроить такой переполох.
        -Ну, в основе своей гадюка. Как каркас. А сверху плетёнка из магии.
        -Я поэтому поскользнулся?
        -Конечно.- Тарас не был расположен давать пространные объяснения.
        -А она что, по твоему следу шла?
        Тарас нехотя кивнул. Никита внимательно прислушивался к разговору. Похоже было, что понимает он ненамного больше Ярослава.
        -А так её вообще нельзя убить?
        -Вообще-то можно. Попасть только трудно, с неё любой удар стекает, как с утки вода. Всё мимо уйдет, а то и в обратку.
        -А ты как же?
        -Я сквозь защиту бил, не стал дожидаться. Тут она была обычной змейкой. Отрицательное на отрицательное.
        -Не думал, что радужку так легко прогрызть,- вступил в разговор Никита.
        -Декан сказал, что хватит до Стамбула,- хмуро ответил ему Тарас.
        -М-да. Ещё до Старицы не доехали.
        -Это были валчи?- догадалась наконец Варвара.
        Тарас кивнул.
        -Её наводил тот же человек, что сделал из меня зомби. По остаточному следу.
        -А ты откуда знаешь?
        -Ну... Мы теперь друг друга чувствуем. Побыли, как говорится, единым целым.
        -Так они ещё такую же могут запустить?
        Тарас отрицательно помотал головой.
        -Вряд ли. Последа больше нет.
        Ярослав опасливо посмотрел за кусты, в которых исчезла разрубленная змейка.
        -Что значит нет? Разве твой след куда-то делся?
        Тарас поморщился. Видно было, что ему хочется прекратить этот разговор.
        -Не след, а послед. Это как ниточка, когда клубок разматывается. Она по нему прошла, ниточку на себя смотала, теперь пусто. Но ночевать мы всё же уйдем в другое место.
        Лучник, не принимавший участия в разговоре, уже укладывал вещи.
        Глава 10
        Конь, всхрапывая, бил тяжелым копытом. Вблизи его шерсть уже не казалась шелковистой, в ней попадались и свалявшиеся волоски, и мусор, и даже крохотные катышки навоза. Запах был соответствующий, конский. Никита поморщился. Ему пока не доводилось ездить верхом, он только слышал, что это не так просто, как кажется, и можно растереть, так сказать, нижние подмышки.
        Столичный житель вообще не склонен к поездкам. Разве в Кашин, помолиться святым мощам. Да в Осташков-град, на чистые озера, отдохнуть, порыбачить свежей водочки. Ну, в ученый Ярославль на книжные ярмарки.
        А ещё куда? В дикую Европу, где народ лимоны с деревьев жрёт? И скучно там, и неспокойно. Вместо медовухи вина кислые, вместо еды нормальной незнамо что. Как там за женщиной ухаживать, когда она за всю жизнь ни разу в бане не была? Ездили, правда, в просвещённую Грецию да к ацтекам, за океан, мотались через зельц учиться магии. Но и в этих вариантах конь столичному жителю не надобен.
        Так что теперь Никита не знал, как подступиться к новому транспорту.
        Конечно, ежели ты воин либо по купеческим делам, то мотаться в седле приходится изрядно. А так... Рейсовая гондола уютнее пыльных и тряских колясок. Летать быстрее. Да и вообще на дороги Великого княжества приятнее смотреть сверху, сплевывая вниз шелуху подсолнухов. Как его, почти бакалавра, угораздило заделаться всадником? Ноги натёр, ступни набил, теперь ещё задницу в порядок привести. И дальше его понесут в паланкине.
        Никита наконец взгромоздился в седло, вспоминая уроки Тараса. Тот шёл рядом, поглядывал с усмешечкой, сейчас издеваться начнет. Что он там говорил... Двигаться, приподниматься, чтобы коню спину не стереть... Мол, можно холку набить, особенно если вскачь. Ну, вскачь мы пока не будем, нам бы шагом поболтаться...
        Конь всхрапывал, чувствуя неумелого всадника, и косил на Никиту круглым глазом.
        Грач орудовал серебряной лопаточкой, терявшейся в мощных пальцах, сноровисто раскладывая по ячейкам цветные порошки. Лизо сидел напротив, развалившись в кресле, и слушал музыку. Неожиданно Грач встрепенулся, как бы почувствовав неладное, и еле слышно выдохнул:
        -Он убил ее.
        Лизо открыл глаза и посмотрел на своего цветного, вопросительно приподняв тонкую бровь.
        -Он убил змею,- пояснил Грач.- Этот школяр становится проблемой.
        На мгновение лицо Лизо перекосилось.
        -Странно.- Его голос был подчеркнуто невозмутим.- Это действительно странно.- Он привстал в кресле и вытащил из-за уха звуковой кристалл. Затем вдруг швырнул его в стену. Грач даже вздрогнул от неожиданности, а кристалл разлетелся тысячью зеркальных осколков.- Это просто чёрт знает что такое,- выругался Лизо.
        Грач промолчал.
        Варвара и Тарас устроились на деревянной лавочке, на которой и одному лежалось бы тесновато, но больше оказалось негде. Земляной пол маленькой хижины был влажным. Охотничья избушка. Привыкший к спартанским условиям Тарас уснул достаточно быстро, а Варвара всё ворочалась, не пытаясь перевернуться с боку на бок, что физически было невозможно, просто ёрзая в надежде найти наконец расслабленное положение. Ей мешала одежда, в которой она не привыкла спать, жесткое дерево под боком, сквозняк снизу, слишком близкое дыхание Тараса и, самое главное, недостаток места. Наконец она не выдержала.
        -Мне руки некуда положить.- Она капризно пихнула Тараса в бок. Тот проснулся.
        -Что случилось?
        -Мне руки мешают. Девать их некуда,- сообщила Варвара часть своих проблем. Школяр поглядел на неё с неподдельным участием и деловито поинтересовался:
        -Тебе они полностью мешают, от локтя или только пальцы?
        -Уже не мешают,- мгновенно сориентировалась Варвара.
        Остальные, намаявшись за день, спали молча.
        Утром первыми поднялись Тарас и Лучник. Варя, освобожденная от соседства, вольготно разлеглась на лавке. Никита и Ярик плотно кутались в спальные мешки.
        Лучник щепил полено на растопку. Нож его работал механически, и видно было, что мысли витают где-то далеко. Наконец он спросил у Тараса:
        -Варвара вчера говорила, что магия везде. Это как?
        Тарас ухмыльнулся и ответил заученной фразой:
        -Магия окружает нас повсюду.
        Лучник огляделся. Охотничья избушка не содержала ничего магического. Несколько испорченных шкурок в углу. Дрова. Узкое оконце, затянутое не стеклом даже, а бычьим пузырем или какой-то мутной пленкой. Стены обиты старой фанерой, на ней топорщатся остатки обоев, таких, что сейчас и цвет не угадать. Старательно-неумелый рисунок собаки, то ли углем чертили, то ли чёрным грифелем, прямо по фанере. Видно, что лапу пытались исправлять, размазали, да так и бросили в кривом и грязном варианте. Покупная ловушка для комаров, дырявые ведра в углу, сгнившая сетка, удочки, сломанный арбалет.
        -Ничего не вижу.
        Тарас ногой отгреб в сторону стружки.
        -Да везде. К примеру, ловушка для насекомых. Носик отломил, мухи-комары слетелись. Тут с внутренним заклятием переборщили однажды, мало кто знает. Наш деканат работал, так были ловушки, отломил, а она не только комнату чистит, так что налипают, но ещё и тянет отовсюду внутрь. Со всей улицы, аж по стеклам чёрная жижа.
        Лучник ухмыльнулся.
        -Зачем же такая нужна?
        -Да не нужна, конечно, просто не рассчитали. Слишком большой радиус,- добавил он непонятное Лучнику слово.- Потом отрегулировали, но жалоб было много. А вот смотри, снасти.
        -И чего?
        -Свисток для рыбы - раз. Чтобы в сети шла. Прикормка - два. Чтобы рядом паслась. Вплётка по сетке - три. Конечно, можно просто на червя ловить или острогой колоть, но и тут приворот не помешает.
        -Ладно рыба, охота, то дело такое. Про арбалет не надо, там все знаю. Можно и без заклятий, но хуже. И ремонтировать чаще. А ещё?
        -Да пожалуйста. Свет этот я могу разложить или огонь. Пылинки видишь? Только пузырь снять надо.
        -Как разложить?
        -На составные части. Но тут не очень практическая магия, вернее, не повседневная. Погоду можно узнать, о землетрясении, о солнечных вихрях. Можно судьбу свою просчитать, но только на смерть.
        -Ух ты... И что, ты знаешь, когда умрешь?
        -Да нет, оно же на день. Можешь, так сказать, определить шансы. Обычно, конечно, нулевая величина. Но иногда показывает, что неплохо поберечься.
        -Полезная штука.
        Тарас мотнул головой.
        -Как раз не очень. Если б у меня завтра был поединок, эта величина могла бы за половину заскочить. Но изменить-то всё равно ничего нельзя. А что поединок опасен, я и так знаю. Но иногда может помочь от внезапной неприятности.
        -Это всё по солнцу видно?
        -По лучам его, конечно. Дороговато, правда, но реально. Даже с тем, что у меня с собой. Можно разложить и глубже, но здесь уже специальные инструменты нужны. Можно повлиять на погоду. Можно не снимать этот пузырь, и тогда я смогу кое-что рассказать про бычка либо корову, я отсюда не вижу, и как его кололи, и про стадо.
        -Это медвежий пузырь.
        -Ну и ладно. Пусть медведь, про медведя расскажу.- Тарас не смутился своей ошибки.- Шкуры можно расспросить, как их кололи-снимали, но это дорого, или просто использовать как сырьё. Но шкуры здесь старые, хреновенькие. Показать?
        -Не надо.
        -По воде, вон, с ведрами, не меньше чем по солнцу, много всего, но здесь жаб подсобрать надо, лепесточков разных. И сами брёвна... Ну здесь так, по солнцу да по ветру ориентировали. А можно было домик иначе развернуть, для сердца полезнее. И более сложные уровни есть. Не только это.
        Лучник обалдело покрутил головой.
        -Какие ещё-то? Да ещё сложнее? Здесь уж больше нет ничего.
        -Ну, как же нет.- Тарас, похоже, входил во вкус.- Вот собачка нарисована. Или тоже медведь?
        Лучник присмотрелся.
        -Нет, собачка.
        -Видишь ты собачку?
        -Вижу.
        -Четко видишь, собачка?
        -Ну.
        -А где она?
        -Ну вон.
        -Что вон? Где она, эта собачка?
        -Так на стене.
        -Да? Ну, подойди к стене, погладь собачку.
        -Нет, ну там же её нет.
        -Но ты же её видишь?
        Лучник задумался.
        -Там рисунок только,- наконец, выдал он.
        -Правильно, рисунок,- охотно согласился Тарас.- А что есть рисунок? Ты хотел поглубже, следи теперь. Это ведь несколько царапин на фанере, заполненных углем. Правильно?
        Лучник помедлил и кивнул.
        -Правильно.
        -Ещё раз говорю, несколько царапин. И всё. Где же собака?
        Лучник задумался.
        -Выходит, нет собаки?- неуверенно сказал он.
        -Нет собаки,- эхом отозвался Тарас.- Но тот парень, что собачку рисовал, он о чем думал? О собаке? Или о медведе?
        -О собаке. Он собаку рисовал.
        -А ты что видишь?
        -Собаку и вижу. Чёрт. Выходит, есть собака?
        -Есть собака. Не ругайся, сколько раз тебе говорил.- Тарас улыбнулся.- Для тебя собака есть, для него собака есть, а самой собаки нет.
        Лучник почесал затылок.
        -Правильно, так это и называется рисунок.
        -Это не рисунок. Это магия изображения. Слово «рисунок» только передает комплекс магических приемов, которые присущи любому человеческому существу.
        -Как-то ты говоришь... Существу. Сказал бы - человеку.
        -Пусть будет человеку. Там есть нюанс, но сейчас мы его жевать не будем. Суть не меняется - ты наносишь на фанеру несколько штрихов углем, думая о собаке, под определенным углом, и получается изображение. И приходит другой человек, смотрит на эту фанеру и понимает, овчарку ты рисовал либо таксу. Либо медведя.
        -Погоди. Запутал ты меня. Где тут магия? Дети могут рисовать, никто их магии не учит.
        Тарас усмехнулся.
        -Правильно. Правильно. Любой человек может. Любое человеческое существо. А вот обезьяна не может, хотя пальцы у нее точно такие же. И собак она видела, и медведей, и карандаши с мелками ей дай, а рисунка не будет. Не дано обезьяне этой магии, от рождения не дано. Создал Создатель человека по образу и подобию своему, и сие одна из граней созидания.
        -Ну ты, блин, заговорил.
        -Сам напросился.
        -То есть... Ну да, чёрточки просто... С ушками. А что обезьяна будет рисовать?
        -Просто каракули. И потом ещё, подумай, это ведь определенное расстояние нужно, определенный свет. Слишком близко - и от картины останутся только чёрточки углём, слишком далеко - и всё в одно пятно сольётся. В инфрасвете... Хотя ладно.
        Тарас быстро, в несколько штрихов, набросал кота со смешными усами.
        -Вот это что?
        -Кот,- уверенно ответил Лучник.
        -Правильно. А ведь здесь обозначены только усы, глаза да уши. Нечто плоское, процарапанное на листе.
        -М-да. Никогда об этом не задумывался. Ты проще мне скажи. Где была эта собака?
        -У тебя в голове.
        -А когда я не смотрю на рисунок, она там есть?
        -Вот!- Тарас восхищенно прищелкнул пальцами.- Отличный вопрос. Считается, что её там нет, только мыслеформа. Но давай-ка уже подъём устраивать, потому как этак нам с тобой до вечера общаться.
        Глава 11
        Фрол скупо наливал вино из кувшина с высоким горлом. Тот стоял на специальном месте, в холодке. Гости стражника, еврей-часовщик, живущий напротив, и заезжий фермер, приходившийся дальней родней, накрыли приличный для междусобойчика стол. Фермер обеспечил зелень и картошку, а еврей принес хорошо прожаренную курочку, опровергая общее мнение о скаредности этой расы.
        Впрочем, он же и отломил от курочки самый крупный ломоть.
        Хозяин закончил филигранный розлив по бокалам - всё, что он нацедил на глаз, можно было смело проверять аптекарской меркой. Первую чарку, чокнувшись, выпили без тоста. Фермер вытер рукавом пот, стражник - усы, а еврей лоб кружевным с вышивкой платочком.
        -Исаак,- нарушил молчание стражник.- Вот ты человек и умный, и грамотный.- Исаак сдержанно кивнул, что можно было принять и за одобрение комплимента, и за отрицание его.- Вот ты объясни мне, почему я целый день на службе, да ночью ещё иногда выходишь, а в доме у меня ничего лишнего?
        -А ты что, летучую гондолу покупать надумал?- Фермер ощерил крепкие желтые зубы и надкусил куриную ножку. Жалобно хрустнула кость.
        -Не гондолу, об этом я и не мечтаю, сапоги нормальные не могу купить. На летучку у нас только бригадир копит. Пятый год копит, ещё пять лет копить будет. Но сапоги? Вещь необходимая. А у меня денег нет. Я ведь не бродяга какой-то, не тать из лесу. Объясни мне это, Исаак?
        -Что я должен вам объяснить, если вы охраняете эти власти?- Исаак мелкими глотками, смакуя, пил вино.- Так всегда было и так всегда будет. В любое время и в любой стране.
        -Но мне это не нравится, Исаак.
        Часовщик поставил недопитый бокал.
        -Вам, Фрол, ведь не простые сапоги нужны, не хромовые. Вы ведь говорите о скороходах?
        -А о чём? Вещь самая необходимая.
        -Но сейчас вы без неё обходитесь?
        Фрол мрачно налил вина, вспоминая длинную дорогу в город, отхлебнул, затем долил себе и всем присутствующим.
        -Обхожусь. В служебных хожу. И на охоту, и на рыбалку. А в твоих хромовых или в кирзе, да двадцать верст по болоту, ты никогда пешком не пробовал? Тут, брат, и потонешь на хрен.
        -И нормально обходитесь?
        -Очень даже нормально. На днях чуть кистенём по затылку не получил.
        -Из-за сапог?- Исаак перестал жевать.
        -Из-за того, что к воротам опоздал. За стеной ночевал, как бродяга.
        -Ограбить хотели? Или убить?
        Стражник помотал головой, удивляясь непонятливости собеседников.
        -Кистенём хотели приложить по затылку. Это как? Нешто ограбить? Это уже, считай, черепушку разнести.
        -И чего?
        -Отбился,- веско сказал хозяин, доложив на блюдо зелень. Судя по интонациям, отбиваться от бандитов за городской стеной было для него привычным делом. Часовщик молча ждал продолжения, а фермер брякнул:
        -Ладно врать-то, кум. Отбился он.
        -Отбился,- насупился хозяин,- и тебе сейчас почку отобью.
        -От ребят Шкворня отбился? Сапогами, что ли, в них кидал?
        Фрол побагровел и начал приподниматься, но тут скороговоркой зачастил Исаак:
        -Соседушки, дурака валять не нужно. Расскажи, чего да как, может, и я смогу-сумею? Как оно там, за городской стеной, после заката? Тут у нас всяких ужасов наворотят.
        Стражник налил вина себе и часовщику, а над бокалом фермера скрутил увесистую дулю. Тот, поколебавшись, налил себе сам. Хозяин не препятствовал.
        -Правда, расскажи,- попросил фермер.- Чего да как.
        Чокнувшись, выпили. Фрол поведал свою историю. Количество выпитого с кумом удвоилось, к дорожным неприятностям прибавился дождь, у разрушенных мостков появились злобные кабаны, причём один был подранок. От кабанов пришлось по бревну перебираться на другую сторону. Бой с неизвестными (нападавших оказалось двое) получился ярким и красочным, кистень стражник выбил молодецким ударом, и они долго друг друга душили, но одолел всё-таки стражник. Одолел и связал ночного татя. Сонные иглы из рассказа исчезли, как несущественная деталь.
        Фермер закрыл рот, потом снова открыл и робко спросил соседа:
        -А второй куда делся?
        -Удрал, наверное,- объяснил стражник, снова разливая вино.- А первого я сдал в башню. Сняли с него допрос. А мне премию выдали,- он хмыкнул, показывая несоразмерность подвига и его оценку магистратом,- пять серебряных ногтей. И медальку.
        -А кто на вас напал?- поинтересовался часовщик.
        -Да просто бродяга. В смысле, бродяги,- поправился стражник.- Тот, которого я поймал, кучером сюда приехал вместе с валчами. А потом провинился, они его побили и выгнали без гроша. А парню возвращаться в Швецию, в Магриб.
        -Магриб в Африке,- мягко поправил стражника часовщик.
        -Ну, я примерно сказал,- не стал спорить стражник.- А он здоровый, вот и начал бандитствовать. Да пёс с ним.- Неожиданно Фрол потерял интерес к героическому рассказу.- Ты мне скажи, почему я третий год сапоги не могу купить? Почему я чапаю по болотам, когда мог бы через кочку на десять толкаться, как лошадь по мостовой?
        Фермер отрицательно помотал головой. Его распирало.
        -Хрен ты так по болотам лазить будешь, даже если купишь. Их заряжать знаешь сколько стоит? Купишь, а ходить будешь в обычных. Жаба задавит.
        -Пусть давит,- не согласился стражник.- Пусть потом давит, я всё равно хочу купить.
        -Никто ж не спорит.- Фермер цапнул с блюда ещё кусок курицы и улыбнулся.- Хотя у вас, городских...- Он не договорил и снова вгрызся в птичье мясо. Курица была отменной, от неё уже мало что осталось.- По болоту пешки надо ходить, не графья. А гребостно, так зарабатывай.
        -Нет, кум, ты согласись, что сапоги - дело хорошее.
        -Хорошее,- кивнул кум.
        -А мне не хватает! И никак денег не скоплю.
        -А на вино тебе хватает?- скептически поинтересовался кум.
        -Ты это не смешивай,- махнул рукой стражник.- Ты знаешь, я мозгов не пропивал. И у нас же, считай, вся выпивка на дармовщинку.- Он придвинул блюдо с курятиной и поковырял в нём вилкой, но выбрать там было уже нечего. Тогда стражник свернул в трубочку лист салата, поводил им по блюду, выбирая подливу, и раздраженно им захрумтел.- Исаак,- наконец сообразил он.- Это же цыпленок, а не птица.
        -Это отличная небольшая курица,- с достоинством ответил часовщик.
        -Да я не о том. Вина вон кувшин полный, упьемся, зелени и хлеба целая корзина, а птичка-то уже всё? Правду про вас говорят, про евреев, все вы где-то часовщики.
        -Вы не волнуйтесь, сосед, вторая птичка скоро будет. Яша принесет, вы же, наверное, хотите кушать горячее?
        -А...- В голосе стражника появилось понимание.- Ну извини, сосед. Я сразу не сообразил. Давай ещё по чарочке накатим.
        Часовщик не торопясь подставил бокал тонкого чешского стекла.
        -Вы, Фрол, зря на жизнь жалуетесь.
        -Я на жизнь не жалуюсь, ты пойми.- Усы стражника смешно встопорщились, и весь он стал напоминать кота.- У меня жизнь дай бог каждому. Мало кто из простолюдья дослужится до разводящего. Да в столбовой башне. А сапог всё равно нет.
        -Это характер, Фрол. Будь у вас сапоги, вы бы грустили о чём-нибудь другом. Просто один тратит меньше денег, чем зарабатывает, и у него всегда на всё хватает. А другой хочет больше, и он всегда в долгах.
        Перелив в себя очередной бокал вина, стражник надолго задумался. Затем отрицательно помотал головой.
        -А соседский барчук, что напротив башен, у него таких сапог две пары. Две, понимаешь? И не работал в жизни ни одного дня. Это справедливо?
        Кум одобрительно закивал. Он переливал вино из бокала в кружку - так ему было удобнее.
        -И всё ему за так, от рождения. А я, понимаешь, в прошлом году от лихих парней его отбил, как раз сапоги с барчука содрать хотели.
        -Ты у нас орел,- серьёзно сказал фермер.- Потому и в башне.
        -Я орел? Ладно, пус-с-сть я орел. Но ему за что все? Почему? Потому что всё ему, а простому человеку - шиш. Си... Сыколько ты ни горбаться.
        Чёрные глаза часовщика, наполненные семитской печалью, влажно туманились вином.
        -Фроша, не мучайте себя. Есть люди богатые и есть люди бедные. Так всегда было и так всегда будет.
        -Но почему? Почему ему всё, а мне хрен копать в огороде?
        -А почему у вас, Фроша, плечи как у слона? Правда, у слона не бывают плечи, но вы, Фроша, меня поняли. Я не урод, Фроша, но любая женщина сначала смотрит на вас, а меня она только потом, может быть, замечает.
        -При чем тут это?
        -При том, что мы родились разные, и все люди разные, и хвала Моисею, пусть и дальше будет так.
        Стражник замолчал, сбитый с опоры. Затем решил сменить тему, ткнув пальцем непосредственно в часовщика.
        -Почему тебе все тыкают, Исаак, а ты... ик... наоборот, всем выкаешь. Ты что, так всех уважаешь?
        -Я себя уважаю,- непонятно ответил часовщик.
        -Ты наливать будешь, хозяин?- поинтересовался фермер.
        Через полчаса Яша принёс вторую курочку.
        В очередном селе объявили днёвку - Тарас решил дать отдых своему малому воинству. За лаковый ноготок их напоили, накормили и протопили баньку, в которой все целый вечер смывали дорожную грязь. Знатно попарились, берёзовую благодать запили квасом, пообщались с хозяйкой, много повидавшей старушкой, и завалились спать на чистых, хоть и стареньких простынях.
        Наутро Никита с удивлением обнаружил, что не может встать. То есть при значительном волевом усилии, встать он, конечно, мог, но делать это ему крайне не хотелось. Ещё вчера тело работало как поскрипывающий, потертый, но вполне действующий механизм, а тут - попал в тепло и расползся, как блин на сковородке.
        Болело все. Повылезали откуда-то болячки на руках, отмылись теплой водой невидимые ранее потертости, на ногах обнаружилось множество водянок, и даже нормально росшие ногти вдруг стали рвать мягкую кожу на соседних пальцах. Вообще ноги, казалось, проще было отрубить, чем вылечить. С руками было полегче. Левая функционировала более-менее нормально. Левой он теперь ел. В правой подмышке завелась какая-то краснота, локоть, разгибаясь, болезненно поскрипывал, а неудачно обгрызенный на ходу ноготь распушил большой палец в средних размеров сардельку. Вокруг нагноилось жёлтое. Стоило этим пальцем хоть что-то зацепить... Не стоило цеплять. Боль тихонько пульсировала там с каждым толчком сердца.
        При всем этом трущемся кошмаре Никита прекрасно понимал, что дело именно в стоянке - продолжи они движение, и он, скрипя и стеная, шел бы со всеми, постепенно втягиваясь в маршрут и не позволяя себе расклеиться. Но - раз можно...
        Остальные выглядели поприличнее, хотя у Вари с Ярославом тоже были проблемы. Тарас призадумался, потом заплатил хозяйке второй ноготь, и путников оставили на неопределённый срок.
        Старушка, считая, что все деньги следует немедленно потратить на свалившихся с неба гостей, кормила их в основном пирогами - с черникой и с рыбой. Так же прекрасно шли сметана и молоко - и не в городских самозаполняющихся кувшинах, а в обычных глиняных кринках, без всякого волшебства. Благодать. Ноги и руки Никиты парили в разных целебных ванночках. Кожа быстро восстанавливалась, и через пару дней бедолага пришёл в норму.
        -Анна...- Рыцарь смотрел молодой женщине в глаза.- Вы...
        -Андрей, мы же на «ты»,- улыбнулась Анна.
        -Я знаю,- смешался рыцарь. Его пальцы сплетались и расплетались.- Я хотел...- Сзади послышались шаги, по коридору шёл Стрег. Интонации Андрея неуловимо изменились, глаза поскучнели, потеряли горячечный блеск.- Я к вам, собственно, как к звеньевому...
        -Но ваш звеньевой - Ладья,- грустно сказала Анна.
        -Ну, его сейчас нет,- нашёлся Андрей.- От стражников пришло сообщение... Слепок допроса некоего кучера...- он опять замялся.
        -И что там?
        -Подтверждается сговор между валчами и кланом «барсуков». Убийство бургомистра оплачивали бояре.
        Анна кивнула.
        -Да, по этому поводу уже есть информация. От них же и просочилась. Кстати, где этот кучер?
        -Приговорили к одному бою на арене. Подтверждается личный мотив зомбирования школяра. И ещё.- Интонации Андрея стали уже полностью деловыми.- Риски просит добро на тотальную сеть по всему Княжеству. Объединить магов магистрата и Колледжа. Если башня не возражает против такой траты, есть шанс снова выйти на валчей.
        -О какой сумме идёт речь?
        Андрей вытянул из-за пазухи лист бумаги. Анна пробежала его глазами.
        -Это очень много. Но я передам на согласование в казначейство Князя и нашему руководству. Ты знаешь,- она подчеркнула это «ты»,- что участие валчей в появлении «перевёртышей» не подтвердилось?
        -Да, конечно. Но Риски считает, что смерти бургомистра достаточно для активного поиска.
        -Разумеется. Но вероятность успеха...- Анна показала на листок.- Впрочем, моё дело передать бумагу выше.- Она улыбнулась.- Спасибо, Андрей.
        И вдруг поцеловала его в щёку.
        Глава 12
        За окном послышались шаги. Ярослав посмотрел - их дом стоял на окраине, и прохожих было мало. Мимо окон шёл мужик, ловко перекатывая по ободу громадную бочку. Она двигалась вперед с такой скоростью, как если бы была снабжена колесами. Видно было, что бондарь профи и бочки катает уже очень давно, Ярослав даже позавидовал его спокойному умению. Знает, куда идёт, знает, зачем катит...
        За перегородкой наезжали друг на дружку Варвара и Тарас. Ярик заглянул в дверь, любопытствуя. Стучать не требовалось, поскольку жили все в одной комнате, что, хоть и была тёплой, не располагала к уединению.
        -Давай, родная. Пошуршала салат делать. Живенько.
        -Ага, счас.- Варька уселась на Тараса сверху.- Уже понеслась.
        -Давай-давай, лентяйка. Одна нога здесь, другая в салате.- Заспанное лицо Тараса выражало хозяйскую решимость.- Женщина должна знать своё место. А-а-ой...
        Варька качнулась, показывая, что своё место она уже нашла. На ней был легкий синий свитер ручной вязки с надорванным рукавом и тонкие домашние шаровары.
        Ярослав покашлял, обозначив своё присутствие. Лучник и Никита спали на сеновале, а хозяйка с рассветом куда-то ушла. Игра вполне могла перейти в другое русло.
        Тарас повернул голову к зрителю.
        -Вон, лентяйка, человек уже кашляет от голода. Салата хочет. Спросить стесняется. - Варвара подозрительно посмотрела на Ярослава, проверяя, насколько тот хочет салата. Ярик с готовностью закивал: мол, очень хочу. Варвара нехотя покинула свой ёрзающий батут и встала с кровати.
        -Ладно. Для Ярика похлопочу. Он хороший. Ярик, иди, будешь мне помогать.
        Ярослав улыбнулся, соглашаясь. В салат предполагалось потереть морковку и редьку. Залить маслом, да с чёрным хлебушком, для тех, кто понимает,- мечта.
        Ярик помог Варваре нашинковать овощи, а потом спросил:
        -А почему ты лук не добавила? Я же почистил.
        -Он вонючий,- объяснила Варька.
        -Если всем поесть, то никто и не заметит.
        -Я его не люблю. Если его вообще не кидать, тоже никто не заметит.
        -Лук полезный. Я люблю лук, Тарас любит. Вот скажу про тебя Тарасу.
        -Тара-ас!..- противным голосом пропищала Варька.- Тара-ас, а Ярослав - ябеда.
        Лучник на сеновале расспрашивал Никиту.
        -Объясни мне, бакалавр.- Наделив Никиту званием, он завёл собственную табель о рангах. Тараса Лучник называл исключительно по имени, готов был исполнить любой приказ, но расспрашивать стеснялся.
        Ночлег с Никитой подвернулся кстати, некоторые вопросы занимали воина уже давно.
        -Объясни мне, бакалавр,- повторил он.- Вот вы в заклинаниях порошки меняете. Нешто так можно?
        Никита улыбнулся, но снисходительности в его тоне не было.
        -А почему же нельзя?
        -Ну, я так понимаю, что у вас всё должно быть расписано. А тут - вместо одной травы другая, вместо пера - ткань, а вчера Ярослав масло какое-то не положил. И сработало.
        Накануне Ярослав мастерил дорожные кольца. Малый, по ноге, мягкий обруч, помогающий при длительной ходьбе. Они надевались под колено и облегчали шаг.
        -Нас тому и учат. Где можно менять, а где нельзя. И что в каких частях допускается.
        -Как вообще можно что-то менять? Магия она ведь точность соблюдает.
        -Ну, многое от человека зависит, от настроя, ритуалов и от слов. Шаманство - там вообще точности никакой. Но в остальном ты прав, конечно. По-своему. Сейчас объясню.- Никита задумчиво поскреб подбородок. Щетина отросла настолько, чтобы уже не быть щетиной, но ещё не стать бородой.- Вот, предположим, делаешь ты арбалет. Без всякой магии, просто машинку.
        -И чего?
        -Что ты возьмешь, чтобы его сделать?
        -Дерево хорошее возьму, проволоки стальной, тетиву надо сплести, это отдельно. Много чего. Арбалет - штука простая, но сложная.
        -Отлично. Теперь прикинь, нет у тебя нужного дерева, есть поплоше. И проволока медная. И на тетиву выбора нет, сухожилие, но тонковато.
        -Сплести можно.
        -Вот. Сплетешь. Дерево подменишь. Проволоки побольше прокрутишь. Получится арбалет?
        -Получится, конечно. Но хуже будет, придётся подтягивать. И бить будет хуже.
        -Вот и с заклятием так же.
        Лучник задумался. Мысли трудно проникали в его маленькую голову, но гнездились там основательно.
        -Погодь. Тут не так чего-то.
        Он снова надолго замолчал, так что Никита уже отвлекся, но потом всё же сформулировал последнюю часть вопроса.
        -Арбалет может быть хуже или лучше, здесь понятно. А ты дождь, например, вызываешь. Так дождь либо будет, либо нет.
        -Ну.
        -Получается, что замена ничего не значит? Что под руку, то и лепи?
        -Ещё как значит,- сказал Никита.- Дождь тоже разный бывает. Да и заклятие иногда не срабатывает. Называется вероятностное поле. Чем больше разных замен, тем больше шансов, что дождь вообще не пойдет. Впустую потратишь и время, и порошки.
        Лучник кивнул.
        -Вроде как собрал, а тетива лопнула.
        -Примерно так,- согласился Никита.
        Взгляд у собаки был совершенно человеческий. Казалось, она вот-вот заговорит. Тарасу даже стало не по себе - овчарка внимательно за ним следила, очевидно, понимая каждое слово. Тут мимо пса пролетела муха, он клацнул зубами, ещё раз, попал и принялся её поедать, стараясь, чтобы добыча не вывалилась из пасти. Наваждение исчезло.
        Бабушка, у которой они ночевали, собрала им пирогов ещё и на дорожку. Славная попалась бабушка, даже не хотелось уезжать. Живи себе на парном молочке и свежем хлебушке. Но ощущение опасности сгущалось, это чувствовали и Тарас, и Никита, и даже Варвара. Достаточно было сделать лёгкий прикид-прогноз, чтобы понять, что их ищут. Можно было потратить время и определиться поточнее, вот только так школяры навели бы и на свой след. Не слишком много магов бродило сейчас по волости.
        -Разделяться будем?- сумрачно спросил Никита.
        -Если и будем, то у самой Старицы,- ответил ему Тарас.
        Боярские стрельцы наверняка искали их в каждом городе, потому Тарасу с Никитой следовало поостеречься. Остальные могли въезжать спокойно, а на городских рынках требовалось кое-что купить.
        -На вот, возьми.- Варвара протянула Тарасу гребешок. Школяр принялся его рассматривать.
        -Это ж... Этот, как его... Из ведьминских артефактов?
        -Ну да.
        -Ты вроде не из леса,- неуклюже пошутил Тарас, а стоявший сбоку Ярик спросил с любопытством:
        -А для чего он?
        -Редкая вещь. Это лесная ведьма должна волосы расчёсывать не меньше года. Чем дольше, тем лучше работает.
        -А как оно работает? Как в сказках, что ли? Кинул за спину - и вырос лес непролазный?
        Варвара усмехнулась.
        -Ярик, ты иногда меня удивляешь. Где взрослый парень, а где прямо ребятёнок.
        -Как из ничего лес может вырасти?- поднял брови Тарас.- Эта вещица просто на зацеп работает. На готовых зарослях.
        -В смысле?
        -В смысле, если там уже есть куст, то ты так в нём запутаешься, что мало не покажется. Споткнёшься, об траву зацепишься - что угодно. Но из ничего, конечно, лес не вырастет.
        -Понятно. Просто действие артефакта так трансформировалось в фольклор.
        Лучник, внимательно слушавший разговор, вопросительно посмотрел на Тараса.
        -Брехней позарастало,- перевел школяр с русского на русский и положил гребешок в нарукавный кармашек куртки.
        Тарас вытащил из кармана горсть кедровых орешков. Он всегда лущил кедровые орешки вместо семечек. И вкуснее, и полезнее, вот только чисто лузгать их нелегко. В осколках скорлупы остаются кусочки мякоти. Вокруг его деревни встречались кедры, так что для Тараса оно не было проблемой, а вот Никита и Ярослав, постепенно перенявшие эту привычку, часть продукта переводили зря.
        -Смотри, коряга на зайца похожа. Вон две лапки и ушки торчат. Вон, справа.
        -Угу,- согласился Тарас, сплёвывая шелуху кедра. «Совсем пацан, в голове зверушки сказочные. Разве можно было такого брать?» - укорил он себя и посмотрел туда, куда показывал Ярослав. Коряга действительно походила на зайца; аесли сместиться в сторону Ярика, так даже очень. Умудрённый жизнью Тарас подобрался поближе и воткнул под «морду» пучок жухлой травы, изображая усики. Варвара засмеялась. Вскоре над «зайцем» уже колдовала вся компания. Никита напялил между ушами что-то вроде шапочки, Ярослав вставил в лапки длинную шишку - морковки в багаже не нашлось, Варвара подвела помадой красные глазки, отчего зайчик приобрёл вампирический оттенок. Один Лучник, склонив голову набок, не принимал участия в забаве. Когда коряга уже напоминала колядного снеговика и фантазия школяров иссякла, Тарас кивнул Лучнику:
        -Ты как? Не хочешь поиграться?
        Тот усмехнулся и потянул из-за плеча арбалет. Варвара возмущенно взвизгнула, закрывая «зайца» рукой. Лучник спрятал арбалет за спину и понимающе развел пустые ладони: мол, ладно, как скажете. Могу и не играться.
        Вечером снова пошел дождь.
        Тарас долго примащивался, затем запустил над отрядом «зонтичный смерч» - устойчивый воздушный гриб с ножкой, растущей прямо из сумки. Поскольку обычного ветра не было, да и дождь был небольшим, «зонтик» помогал неплохо. Воздушная конструкция произвела немалое впечатление на Лучника. Тот постоянно трясся над арбалетами, запасные сухожилия держал на поясе в специальном кармашке и терпеть не мог, когда оружие намокало. Собственная одежда имела для воина меньшее значение. Однако когда остановились на привал, Тарас убрал «зонтик».
        -Почему мокнем?- поинтересовался Ярослав. Дождь постепенно становился всё сильнее, и ветви ёлок, под которыми разбивали ночлег, уже начинали моросить.
        -Потому что стационарный «зонт» может привлечь внимание. Не надо навешивать валчам «маячки».
        -А в движении можно было?
        -Без привязки? Конечно. Без привязки к местности его от ветерка не отличить. Он же смещается.
        Лучник, внимательно прислушивавшийся к разговору, вздохнул и завернул арбалеты в непромокаемую ткань, примостив свёрток в изголовье.
        К ночи, однако, снова распогодилось.
        Тучи разошлись, и на небе проклюнулись яркие звёзды. Ночи становились холодными, так что на стоянке обязательно жгли костёр. Огонь старались разводить в низине - и теплее, и меньше вероятность навести на след. Дважды Тарас тратил порошок, закручивая тёплый воздух на спящих, но потом от такого расхода постановили воздержаться. Было ещё не очень холодно, а магия «воздушного киселя» забирала слишком много материалов.
        Сегодня смастерили обычный отражатель, сплели из веток щит-плетень да накрыли его тряпкой. Похуже, конечно, зато бесплатно. Скоро вообще наступят холода. И неплохо бы добраться до Стамбула.
        Ярослав лежал, закинув руки за голову, и смотрел на ветви сосны, тёмной скрещенной зеленью уходившие в небо прямо над школярами.
        -Два запаха мне в этой жизни нравятся,- неожиданно изрек он сентенцию. Лучник, сидевший рядом, ничего не ответил, но это и не требовалось.- Сосновый лес, вот как сейчас... И ещё разогретое солнцем море. Знаешь, возле причалов. Даже не море так пахнет, а, наверное, тина. Свежие такие камушки...
        -Рекой тут тоже пахнет,- сообщил Лучник.
        -Я потому и сказал. Хорошо здесь.
        Лучник ничего не ответил. Он слишком долго бродяжничал, чтобы восхищаться красотами леса, напитанного осенним дождём. Для этого нужно было годы мариноваться в столице.
        Глава 13
        Когда Тарас был мальчиком, произошел странный случай, во многом определивший его жизнь.
        Они с Филиппкой играли на опушке леса. Не настолько малые, чтобы просто играть, они пошли по делу, за ягодами, но постепенно, наевшись досыта, отвлеклись. Наполненные до половины туески остались на опушке, на ветку рядом, повыше, Филиппка бросил куртку, отмечая место - а то поди отыщи потом туески-то. Играли в диких индейцев, про которых много рассказывал приехавший из Америки Филиппов дядя. Игра получилась шумной, с правильной раскраской грязью, воинственным воем и многочисленными боевыми топорами. В трухлявый пень метали копья, затем плясали страшный индейский танец, потом разделились на враждующие племена. Кто-то ещё тогда был, из сельской мелкоты, их в основном и скальпировали два героя, а те азартно и неумело отбивались. Как и положено, победили всех малышей. Время подвигалось к обеду, солнце припекало, народ постепенно разбредался на предмет покушать, а Тарас с Филиппкой всё возились в каком-то бочажке, постепенно смещаясь к болоту.
        И здесь Тарас увидел человека.
        Тот лежал в зарослях кустарника. Мертвый, сразу понял Тарас, хотя никогда раньше не видел мертвых людей, только коров да кроликов, но тут, по какой-то неподвижности тела, даже не сомневался. Мертвый человек лежал лицом вниз.
        Дернувшись было удрать, Тарас всё же остановился и, сторожко оглядываясь, стал подходить к краю поляны. Солнце светило ярко, но все равно было не по себе. Он шел очень медленно, тем более что там, за кустами, начинался пропитанный лесной прохладой сумрак.
        Далеко сбоку выскочил Филипп, размахивая топором из обломанной ветки, но Тараса не заметил, а тот не стал окликать приятеля. Филипп повертел своей круглой головой, опасаясь засады с ветвей березы, и ушёл воевать дальше, растворившись в зелёных кустах. И остались на поляне только Тарас и мертвый человек.
        Ему было тогда девять лет. Он осторожно двумя пальцами прикоснулся к телу. Плечо оказалось холодным и странным на ощупь, как будто наполнено изнутри ледяной водой. Можно было позвать Филиппа, но кричать не хотелось. Тарас вдохнул поглубже, что-то сжалось внутри, и уверенным - со стороны - движением перевернул тело. Хрустнула, обламываясь, ветка.
        Ничего особенного не произошло.
        Глаза человека были закрыты, тут он вспомнил многочисленные байки о взгляде мертвеца и поблагодарил свою удачу. Надо быть осторожнее, запоздало подумал Тарас, но теперь уже что - открывать глаза покойника он не собирался, так что можно было без помех его рассмотреть.
        Судя по одежде, человек был не из этих мест. Тарас никогда не видел его прежде. Пришел вот, а может, из летучей гондолы вывалился - бывали и такие страсти, зимой по вечерам разное рассказывали. Тарас посмотрел наверх и по ветвям кустарника понял, что ни с какой гондолы человек не падал. Стало быть, пешком пришел. Забрел в их лес, забрался в кустарник... И помер. С чего бы вдруг? Мальчик огляделся, но ровно ничего не заметил. Ни заломов, ни следов, а обувь у человека городская, с плотной рифленой подошвой... Но не ветром же его сюда занесло? Вон за Тарасом сколько следов, а он же легче...
        Оппаньки.
        Тарас не поверил своим глазам. Моргнул, присмотрелся, осторожно протянул руку... Точно. Ветка, что сломалась, когда он переворачивал тело, проходила через ногу мертвеца насквозь. Ему опять захотелось удрать, он посмотрел в сторону светлой поляны и всё-таки остался. Ветка не прокалывала ногу, не было ни крови, ни разреза. Она просто росла в ноге. Тарас посмотрел на излом. Именно росла, как если бы... Так вообще не бывает. Одежда мертвеца тоже пропускала через себя ветку. Тарас встал, развернулся четыре раза, кланяясь Велесу и пытаясь отвести сглаз.
        Всё, конечно же, осталось, как и было. Ветка росла сквозь ногу, сквозь полотняную штанину, вернее, не росла, она просто в ней была. Как будто человек шёл через кусты насквозь, вроде призрака, а потом остановился, да и помер. Может, так и было? Тарас не разбирался в призраках, но другого объяснения ему в голову не пришло. Если отвлечься от одежды, человек вполне мог жить где-нибудь по соседству. Не перс какой-нибудь, не африканец чёрный, которых Тарас видел на городской ярмарке. Нормальный дядечка, с бородкой, постарше его отца. На лице мертвеца было запечатлено страдание. Что-то он хотел сделать, но не успел, так показалось Тарасу, да и руки будто к чему-то тянулись скрюченными пальцами... Вот только не было перед ними ничего.
        И ещё раз оппаньки.
        Амулет.
        В густой траве он увидел амулет, мерцающий темными каплями граната. Драгоценность. . Похожий на заморские чётки и совсем другой, вроде как бусы, где имело значение, куда и как лежит каждая бусина, потому как вещь была очень непростой. Магия - это как дважды два четыре.
        На ощупь зёрнышки напоминали не кровь, а кусочки керамики. Амулет был прохладным и неуловимо притягательным, так что хотелось погладить тёмно-красную глазурь. Или то была не глазурь? Внутри как будто вспыхнули золотистые искры, и Тарас понял, что не расстанется с этой вещью.
        -А, вот ты где. Ух ты...- Филипп, округлив глаза, смотрел на мертвое тело. Тарас убрал руку в карман, спрятав свою находку. Уж не к этой ли нитке гранатовых зёрен тянулся, умирая, неизвестный прохожий? Ладно, с этим можно будет и потом разобраться.
        Больше ничего интересного они при теле не нашли. Филиппка, не сомневаясь в своём праве, обшарил покойника сверху донизу, прежде чем привести взрослых.
        Одежда из крашеного хлопка, заморского кроя кожаный пояс с белой пряжкой, диковинное полотно на штанах... Ни кошелька, ни оружия, ни даже завалящего карандашика. Денег не было ни ноготочка, зато нашлось несколько ярких пуговиц из тех, что бабьё цепляют на халаты. Самые обычные пуговицы, почти полный карман. То ли торговцем был мужик, то ли портным... Пуговицы остались у Филиппки, он их потом в бабки проиграл.
        А про амулет Тарас никому ни слова.
        С веткой никто так и не понял, отчего оно так, хотя взрослые тоже ломали головы, и версия Тараса про призрак потом долго ходила по окрестным деревням...
        Потом всё расспрашивали, как что было, да не было ли ещё каких вещей, например, сумки... Но Тарас тогда врал легко.
        И только через два месяца, когда разговоры поутихли, он подошёл с драгоценностью к отцу.
        Отец выслушал его очень внимательно и даже не сказал - а Тарас был уверен, что скажет,- ничего вроде: «Вот, я говорил, вы что-то спрятали». Он просто воспринял амулет серьезно. Настолько серьезно, что даже не пытался это скрыть, и это же состояние передалось Тарасу. В тот же вечер они пошли к колдунье.
        Но она их не впустила.
        Ведьма вышла на крыльцо, встречая гостей, и недвусмысленно перекрыла калитку. Так и говорила, не давая не то что в дом - во двор войти.
        Отец протянул ей браслет, играющий искрами граната, но та и руки спрятала, заводя ладони за спину, опасаясь даже прикоснуться.
        -Что это, Ираида? Можно ли его держать дома?
        -Что это, про то тебе видней,- неприязненно сказала ведьма.- Где ты взял эту вещь?
        -Тараска приволок из лесу.
        Отец протянул лукошко, полное свежих яиц, и ведьма маленько подобрела. Она кивнула себе в ноги, мол, туда поставь, но так и продолжала стоять без движения, загораживая проход.
        -Что же ты, и в дом нас не приглашаешь?- удивляясь, спросил отец Тараса.
        -С этим амулетом - нет,- отрезала ведьма.- И рассматривать его не буду, можешь в карман спрятать.
        -Может, его выбросить? Накликаем чего-нибудь.
        -Уже накликали. Ты отдал бы его мальцу. Он с ним теперь прочно связан, через сердце. Видишь, как зёрнышки пульс стучат.- Ираида показала пальцем на золотистое мерцание, по-прежнему не прикасаясь к самому браслету.
        -Так ты знаешь, что это такое?
        Ведьма помотала головой.
        -Никогда ничего подобного не встречала.
        -А откуда же...
        -Я чувствую, что это такое. И вижу. Как ты свои сапоги можешь различать, что как носится да что как шили.
        Отец Тараса по вечерам тачал обувку на добрую половину села.
        -А почему впустить не хочешь?
        -Извини.- Она придвинула лукошко поближе, давая понять, что консультация тоже чего-то стоит.- Тут скручена очень большая сила. Как в порохе. Или в яйце. Или в живом зерне. Только здесь живой камень.
        -Это добрая сила или злая?
        -У тебя топор в сенях, он добрый или злой?
        -Но это опасно?
        Ираида кивнула.
        -И что нам делать? Может, продать его на зимней ярмарке?
        -Если браслет надолго разлучить с вот этим сердечком,- ведьма кивнула на Тараса, что внимательно слушал взрослых,- то мальчик умрет.
        Отец Тараса побледнел.
        -От чего умрет?
        Ираида пожала плечами.
        -Не знаю. Разве это важно? Но сердце биться перестанет.
        -О великий Сварог... И что же нам делать?
        Колдунья снова пожала плечами.
        -Проще всего надеть браслет ему на руку.
        Отец Тараса кивнул и тут же надел браслет сыну на запястье.
        -А это ему не повредит?
        Ираида покачала головой.
        -Скорее убережёт. Как очень сильный талисман. И не бойся, что кто-то захочет его отнять. Пока связь не разорвана - это почти невозможно.
        -Но если он понравится какому-нибудь... Любой прощелыга может забрать у мальчишки драгоценность. И тогда...
        -Не сможет. Он просто почувствует, что не надо этого делать. А причину придумает сам. Такую опасность люди чувствуют кожей.
        Отец Тараса озабоченно нахмурился.
        -Что ж мой-то такую вещицу подобрал?
        -Не знаю. Скорее всего прежний хозяин был мёртв.
        Тарас посмотрел прямо в глаза колдунье и спросил:
        -А почему вы не впустили нас в дом?
        -Потому что одну беду эта вещь точно притянет. Придут в твой дом незваные гости, сапожник.
        -Разбойники, что ли?
        Колдунья покачала головой.
        -Про то мне неведомо.- Она подняла лукошко и попыталась закрыть калитку.
        -Постой,- удержал её отец Тараса.- Расскажи хоть, как с ним обращаться?
        -Не знаю, сапожник. И знать не хочу, слишком сильна эта вещица.- Колдунья внимательно посмотрела на гранатовые зерна, в которых еле заметно пульсировали золотистые огоньки.- Старайтесь не держать его на солнце.
        И она закрыла за собой калитку.
        На всякий случай отец переодел браслет ему на щиколотку, под штаны, да ещё повязал поверху белой тряпкой.
        Маленький караван подошёл уже к самой Старице, башни воздушных гондол - их в городе было две - появились на сером горизонте. Затем как-то резко похолодало, наползли тучи, и пошёл первый снег. Всё вокруг заволокло белой пеленой, и на ночь решили остановиться в ближайшем еловом лесочке.
        Никита обозначил малый круг разогрева - порошок жалели, хотя мёрзнуть никто не собирался. Нарубили изрядный слой лапника, установили палатку, приготовили спальные мешки. Лучник сноровисто развёл костёр, выбрав место так, чтобы огня не было видно с дороги. По лесной привычке он разложил «надью», примостив рядом два длинных бревна, вдоль которых медленно переползал огонь, не разгораясь и не затухая. Сбоку полагалось делать настил из жердей, на нём, при сноровке, можно было спать не хуже, чем в палатке, но сейчас, с тёплым кругом, в этом не было необходимости. Лошадей распрягли и укрыли непромокаемой тканью. На морды им надели торбы-кормушки. Ничего магического, обычные мешки с завязками, чтобы зерно не рассыпалось. Ярик распаковал сумку тройного объема, в которой везли ячмень, и щедро засыпал обе торбочки.
        Пополнить запасы планировали в городе.
        Глава 14
        Тарас вышел из палатки, потянулся и растер лицо снегом. Сквозь густые тучи на востоке уже пробивалось солнце. Ветерок влажный, не бодрит, а так... Скорее пакостит. Только хворь цеплять в такую погоду.
        Пожалуй, полный комплекс сегодня в перебор, но хотя бы разминочку сделать надо. Тарас тихо свистнул, и в палатке заворочалась Варвара. Никита спал, и будить лентяя не имело смысла. Гимнастику Кит игнорировал. А вот Ярослав уже деловито крутил запястьями.
        Вскоре все трое стояли на высоком откосе под двумя соснами. Заснеженный берег не располагал к движению. Лучник, как обычно, увязался следом. Занятий он старался не пропускать. Всё вокруг постепенно светлело, утро вступало в свои права. Упражнения казались лишними и пустыми. Но их обязательно надо было сделать.
        Сначала разогрев через ладошки. Растирание височных долей. Темя. Крылья носа. Снова ладошки, подбавить огоньку. И пошёл комплекс. Разминка перешла в смешной
«пингвиний» шаг, Лучник старательно копировал движения, и получалось неплохо. Тарас спросил (полагалось обозначить шутливую цель для движения на месте):
        -Куда сегодня идем?
        -На Северный полюс,- сообщила разогревшаяся Варька.
        -Смотри, там холодно,- остерег её Тарас.
        -Я же в шапочке,- снисходительно парировала школярка.

«Шариком» просмеяли, поправили болячки.
        Серебряный зайчик со свечкой внутри, зайчик лимонный, брызжущий кислым соком. Зайчик солнечный, блуждающий тёплым огнём.
        Сон разлетелся, мышцы заиграли. Хотелось двигаться и работать.
        -Трактирщик донёс, что их видели в Гостенево.- Тимур, татарин-полукровка, поправил сбившийся значок.
        -Где это?- сумрачно спросил Ладья.
        -В сторону Старицы. Примерно полдороги.
        -Это точно они?
        -Четыре парня и девушка. Одна лошадь. Владеют магией. Отбились от местных бандитов, поймали какого-то Муху.
        -Что за Муха?
        -Ворёнок,- зевнул Тимур.- Выпороли и отпустили.
        -Описание очень похоже.
        Звеньевой втирал в локти кольчужную пасту. Дорогая вещь, не хуже металлической брони, паста применялась только в сочленениях доспеха. У световой брони почти нет уязвимых мест, а если ещё и потратиться... К сожалению, хватало её только на сутки. Выдавали пасту в очень малых количествах. Перед боем, конечно, не жалели, но чтобы так, на профилактику... Это мог позволить себе только звеньевой.
        -Бояре настаивают на их виновности.
        -Врут всё твои бояре. Подставляют пацана, мести хотят.
        -Эт-то понятно. Но наше дело - реагировать. Защитить сирых да убогих от страшного убивца.
        -Кстати, погоди,- задумался вдруг Ладья.- Как это бояре вообще смогли подать жалобу? Вроде не вдовы и не сироты.
        -При убийстве применялась магия. А от магии обычный человек имеет право на защиту. Вот они и пользуются.
        -Магия, храни Создатель. Боярский род школяра перепугался. Можно подумать.
        -Думать можно что угодно, а реагировать мы обязаны,- снова зевнул Тимур.- И магии там, кстати, было изрядно. Бургомистру со всей охраной хватило.
        Ладья задумчиво клацнул клинком по световой перчатке. Раздался щёлкающий звук, перешедший в характерное шуршание, когда волокна света развернули клинок горизонтально, отводя его от плоти. Броня работала превосходно.
        -В Старице мы их перехватим. И магия не поможет. Приведём парня на повторный суд.
        Тимур поморщился.
        -Его же в зиндане убьют. И ты это знаешь.
        Ладья пожал плечами.
        -Потом можно будет проверить качество жалобы и содержание пленника.
        -Вряд ли это получится. Бояре выкрутятся. Подставят под порку Ваньку-холопа.
        -Какого Ваньку?
        -Это я образно. Отведут жалобу на конкретного писца, и будешь с ним разбираться. Увязнешь в писанине.
        -Ладно. В любом случае школяра надо сначала взять.
        Ладья брезгливо приподнял кусок грубого холста. Деревня, в которой ночевали рыцари, была многолюдной, но бедной. В их доме, к примеру, стоял древний ткацкий станок. Хозяева ночевали на сеновале и в баньке, уступив жилое помещение богатым постояльцам.
        -Дикари,- сказал звеньевой.- Неужели на всех «воздушного пера» не хватает?
        Сколько оно стоит, твоё «перо», подумал татарин, но промолчал. Тимур был из глухого села под Казанью. Ладья разглядывал самотканый холст. Очень прочное, хоть и грубое полотно. Делать из такого одежду... Кожу в кровь разотрет, разве накидку какую или капюшон. Плащ - ежели в лес да на рыбалку. Холопы же шили из него порты, что ещё раз доказывало их животную бесчувственность.
        Ладья раздражённо шмякнул полотно обратно в корзину. Народ, который он бескорыстно защищал, иногда не слишком ему нравился.
        -Предупреди городскую стражу. На въезде мы их перехватим. И отряди на вылет дежурного стрелка. Подстраховаться.

* * *
        -Звон слышишь?- Тарас был непривычно серьёзен. Они с Никитой разглядывали городскую стену. Защита вокруг Старицы была послабее столичной, но функционировала вполне пристойно.
        -Слышу,- ответил цветный.- Вот только где он, разобрать не могу.
        -Ну да.- Тарас сплюнул на заснеженный песок.- И чему нас учит народная мудрость?
        -Не зная броду, оцени погоду. Или что-то в этом роде.
        -Ну да.- Тарас вдумчиво поскрёб давно не мытый затылок. Три дня пути просили баньки.- Точно слышишь?
        Никита усмехнулся.
        -Тарас, у тебя же такой бонус от декана, чего ты вообще советуешься? Ты должен опасность ловить лучше в несколько раз.
        Тарас смущенно закашлялся.
        -Дак я это... Не привык ещё. Сомневаюсь.
        -Сомневаюсь. Потому что не надо было на этой теме пиво жрать. Сомневается он.
        -Да ладно тебе. Я основное помню.
        -Помнит он. Понимать надо, и теорию знать, и ощущение знать, чтоб от зубов отскакивало. А сейчас вот ты слышишь, а я понимаю. А словечек не хватает.
        Тарас прищурился. Что-то не нравилось ему в далёких городских воротах. И что-то там как бы скребло. Или кажется?
        -А ты точно ничего не слышишь?
        Никита с минуту помолчал.
        -Ну, как тебе сказать... Они же глушилку наверняка поставили. Магов ведь ждут. А не такого охламона-недоучку. У тебя хоть хроны тех лекций есть?
        -Не было у меня тогда хронов. Я тебе так могу сказать. Как вроде звенит что-то внутри, только в ушах больше. Похоже, когда птичий барьер проходишь.
        Никита нахмурился.
        -Я чувствую какой-то сбой, но очень слабый. Вяленький, что ли. А по твоему описанию мало что поймешь. Так мы ни в один город не заедем. Будем мифических засад остерегаться.
        -А змейка, по-твоему, тоже мифической была?
        -Змейка? Змейка, может, от валчей прощальный привет. Кстати, будь они здесь, ты слушай не слушай, много не наслушаешь. Пойдешь туда, куда поманят.
        -Так ото ж.- Тарас тоже был настроен скептически. Собственное чувство опасности ещё не вызывало у него доверия.- Я думаю, рискнуть стоит.
        Лизо расставил у окна зеркальные призмы. Плотные шторы оставляли единственный проём, через который в комнату проникал насыщенный столб дневного света. Переламываясь в амальгамных гранях, свет создавал удивительный, подсвеченный блестками случайных пылинок рисунок-сетку. Волосы Лизо были тщательно убраны под платок, что делало его похожим на эстетствующего пирата. По виску катилась струйка пота. В комнате было душно.
        Грач за длинным деревянным столом мешал в глиняной чашке серую кашицу. Время от времени он разравнивал её поверхность широкой серебряной лопаточкой, и на ровной плоскости тут же начинали вспухать пузыри, причём почему-то только с одного края чашки. Грач снова и снова повторял своё действо, то помешивая, то разравнивая неведомое вещество, и всё время с одного края наблюдалось это странное «кипение». Лизо мягко переставлял призмы, иногда меняя фильтры на центральной, преломлявшей цвет над самой чашкой. Он был зол и сосредоточен. Грач работал бесстрастно, разравнивая лопаточкой мельчайшие комочки, и движения его крупных пальцев были под стать отточенным движениям какого-нибудь ювелира, вот только все попытки разровнять серую кашицу тут же уничтожались окраинными пузырями. Никакого огня под чашкой не было, только напротив окна, перед длинным прямоугольным зеркалом, горели две свечи. Два неровных куска морёного дуба, отшлифованные в идеальную чёрную грань, исполняли роль матовых поглощающих боковых зеркал.
        Очень долго валчи ткали невидимую паутину, сплетавшую лучи и запах, пока наконец в чашке не вспыхнул огонь, мгновенно сожравший всё её содержимое. Грач облегчённо откинулся на спинку высокого стула. Лизо смахнул с виска пот и отодвинул свои призмы, одна из которых упала на пол. Затем он вытащил из внутреннего кармана тонкую сигару и прикурил прямо от стоявшей у зеркала свечи. Его пальцы дрожали.
        Грач поморщился (ему не нравился запах турецкого табака), но ничего не сказал. Сигара подрагивала в нервных пальцах с длинными холёными ногтями.
        -Отцепились.
        Лизо кивнул. На виске у него снова выступила капля пота.
        -Я не думал, что Тверской Колледж пойдет на такие траты.
        Лизо снова кивнул. Он глубоко затянулся своим зельем, на тонких губах заиграла ехидная ухмылка.
        -Почти восемьдесят узлов. Будь мы хоть чуть-чуть ближе...
        Грач посмотрел на дно своей чашки. От серого вещества не осталось даже пепла. Так, нечто вроде копоти. Можно легко стереть пальцем. Грач смотрел на рисунок этой копоти, очевидно, не собираясь её стирать. Там просматривалось что-то вроде паутины со множеством ячеек и узелков.
        -Восемьдесят магов. Мы с тобой котируемся. Половина бакалавров Колледжа. Может, и магистрат.
        -В основном они слабенькие.
        -Будь мы ближе на пятнадцать верст, показали бы тебе эти слабенькие.
        Лизо ничего не ответил, продолжая с видимым удовольствием курить. Пальцы его всё ещё подрагивали.
        -Что дальше будем делать? Надо совсем уходить.
        -Зачем?- Лизо запрокинул голову и выпустил в потолок струю почти бесцветного дыма.- Сеть сожжена, они нас потеряли.
        -Они знают, что мы почти в зоне досягаемости. Вполне могут сплести новую.
        -Это минимум два дня. Да и не пойдут они опять на такие траты.- Голос Лизо был абсолютно безмятежен.
        -Ты и в прошлый раз считал, что это для Колледжа слишком дорого.
        Лизо ничего не ответил. Грач подошёл к окну и внимательно рассмотрел дно глиняной чашки в солнечном свете. Он считал.
        -Семьдесят шесть. Или семьдесят семь. Надо уезжать, Лизо.
        -Что конкретно ты предлагаешь? Оторваться можно только через зельцкабины.
        -Вот зельцкабины я и предлагаю.
        -Валчам идти через зельцкабины?
        -Да, да. Именно.
        -Уподобляться обычным воинам? Торговцам слоновой костью и бродягам? В случае неудачи мы рискуем превратиться в удобрение, как и все, кто использует эту сеть. Здесь ничего нельзя предвидеть.
        -Что, страшно стало?
        -Нет. Но итог может быть безобразным.
        -Шанс невелик. Иначе бы ими никто не пользовался. А здесь нас могут и достать второй плетёнкой.
        Лизо задумался. На его лице промелькнула гримаса - видно было, что принятое решение валчу неприятно.
        -Уговорил. И куда же мы двинемся?
        -Один бросок?
        -Один, конечно. Не хватало ещё путать следы. Маги Колледжа от Твери удаляться не станут.
        Грач наконец высмотрел всё, что хотел, и протёр донышко глиняной чашки.
        -Если мы не хотим потерять пацана, то логичней всего Стамбул. Плюс там тепло. И море.
        -Даже два,- уточнил Лизо.- А ты уверен в своём информаторе?
        -В Колледже было взвешено четыре шляха. Им якобы отвели Стамбульский. Но точно знают только декан и ректор.
        -Сейчас их искать слишком рискованно,- сожалеюще сказал Лизо.- Заклятие стоит дорого, но всему есть предел.
        -Шлях перепроверим. А на юге у нас достаточно попутных дел. Не гоняться же за ними по всему маршруту.
        -Может, и стоило бы подсуетиться.- Лизо затушил окурок в чашке, что держал Грач. - Хорошо, давай укладываться. Твоё красноречие меня убедило.
        Глава 15
        -Мог бы и за дамой поухаживать,- уничижительно сказала Варвара. Пристыженный Тарас потупился - стремя следовало придержать. Дама, однако, прекрасно справилась сама, изящно взгромоздившись на лошадь. Справа потянулась крепостная стена Старицы. Поворот к Северным воротам путники оставили без внимания, собираясь обогнуть город по окружной.
        -М-да,- сожалеюще сказал Никита.- Не обучили тебя хорошим манерам.
        -Ничего,- бодро ответствовал Тарас.- Если что, приду к тебе за справкой.
        -Приходи,- разрешил Никита.
        -Ты-то у нас много хороших манер знаешь?
        -Много,- вздохнул Никита.
        -Сколько?- заинтересовался Тарас.
        -Пять,- уточнил его цветный и снова вздохнул. Какие это были манеры, осталось загадкой, потому как заржали оба.
        -Если кто не понял, так я с вами прощаюсь,- сообщила Варвара, обиженная столь явным невниманием. Тарас тут же нахмурился и смахнул мифическую слезу. Затем лизнул палец и прочертил по щеке мокрый след. Скорбь переполняла его. Никита интенсивно помахал несвежим платочком.
        -Скоморохи,- фыркнула Варвара и тронула поводья. Лучник и Ярослав, сопровождавшие девушку, шли пешком.
        Ночевать в городе не собирались. Южные ворота, рынок, покупки, и снова ворота, за которыми будут ждать Никита и Тарас. Нарываться на неприятности никто не хотел.
        Немножко они запоздали, утренняя вереница крестьянских подвод уже миновала, чуть присыпанная снегом дорога была пуста. Высоко в небе почему-то кружил стрелок. Со стены местная ребятня кидалась снежками. На них долго не обращали внимания, а потом Ярослав, которому мокрый снежок угодил в лоб, не выдержал и ответил. Его комок пролетел слишком высоко, вызвав бурю восторга и град новых бросков. Никита постучал согнутым пальцем по темечку, обозначив сообразительность Ярослава. Тот насупился и больше в снежную перестрелку не вступал.
        Никита ещё скалился, когда Тарас резко развернулся к уже пройденной дорожной развилке. Оттуда к ним приближались несколько всадников, быстро нагоняя маленький отряд.
        -Опасность!- выдохнул Тарас.- Надо уходить.
        Словно в ответ на его мысли стрелок в белёсом, затянутом облаками небе начал снижаться.
        -Тарик, Никита, бегите!- зазвенел отчаянием голос Варвары.- Это рыцари, вам с ними не совладать!
        Тарас вопросительно взглянул на своего цветного. Всадник из Никиты был таков, что конь ему сейчас не слишком бы пригодился. Варвара спрыгнула со своей лошадки, но Никита и не подумал воспользоваться столь явным предложением.
        Лучник медленно потянул из-за плеча арбалет, но Тарас отрицательно махнул рукой, и воин убрал оружие.
        -Я попробую их отвлечь. А ты, Никита, постарайся потеряться. Встречаемся в
«Карасях».
        Тарас тронул поводья, и его конь - трофей придорожной харчевни - взял направление к лесу. Всадники были ещё довольно далеко, но быстро приближались. Стрелок ещё снизился, и сквозь дымку было видно, как сидящая среди птиц фигура приготовила боевой жезл. Тарас махнул рукой, и над ним потянулась сиреневая, быстро сереющая дымка. Она растекалась в густой туман - только он скорее висел, чем расползался, консистенцией напоминая низкое облако. Сверху этот воздушный кисель был совершенно непроницаем и дело своё сделал. Стрелок потерял одинокого всадника. Рыцари, однако, взяли цель прочно, да и сомневаться перестали. Все они, за исключением двоих, повернули за Тарасом. Никита тем временем юркнул в придорожный кустарник и как будто растворился в жидких осенних ветвях. Использовал он магию или нет, никто из оставшихся на дороге не заметил. Отвод глаз - дело нехитрое, но обмануть можно только тех, на кого смотришь сам.
        Варя, Лучник и Ярослав продолжали свой путь к Южным воротам, как будто ничего не произошло.
        Нагнавшие их всадники осадили коней.
        Старший - рыжеволосый парень - властно приказал остановится. Стрелок спустился ещё ниже, явно ожидая заварушки, но перечить рыцарям никто не стал. Все трое остановились, развернувшись лицом к патрулю. Рыжий внимательно рассмотрел путников и, не сказав ни слова, тронул поводья. Его спутник крикнул, обращаясь к городской стене, на которой толпились ребятишки:
        -Куда ещё один делся? Без лошади?
        -А он...- Подзатыльник мальчика постарше прервал разговорчивого пацана. Тот поднял слетевшую шапку и замолчал.
        -А мы не рассмотрели,- сообщил другой паренёк.- Мы только что подошли.
        -Он, наверное, на дерево залез.
        -Это тетенька была.
        -Его снегом завалило!
        -Посмотри у своей кобылы в заднице!
        Не задавая больше вопросов, рыцари тронули коней к краю сиреневого облака. Укрывшись от стрелка, Тарас «засветился» для всадников, они теперь не сомневались, кто есть кто, и постепенно нагоняли одинокую фигуру. Эти двое также решили принять участие в погоне, отсекая возможный прорыв школяра обратно к дороге.
        Варя, Лучник и Ярослав молча следили за погоней.
        Видно было плохо, расстояние становилось слишком велико, да и серо-сиреневый туман начинал опускаться. К лесу Тарас успевал, но его догоняли. Более опытные всадники, лучшие кони - рыцари двигались быстрее школяра, но тот, влетев на заросшую кустарником опушку, что-то бросил через плечо. И рыцари как будто увязли в мелком кустарнике. Они топтались практически на одном месте, дергаясь в невидимых нитях, а один даже вывалился из седла. На стене загоготали. Рыцарей в Старице явно недолюбливали.
        Тарас исчез в глубине леса.
        Варвара облегчённо вздохнула. Затем вытащила из кармашка и погладила оставшийся гребешок.
        Коня пришлось оставить.
        Кто-то из отставших рыцарей удачно выпустил арбалетный болт. Тарасов конь вздрогнул всем своим крупным телом и начал засекаться едва ли не через шаг. Пользуясь тем, что преследователи увязли в кустарнике, Тарас рискнул спешиться. Рыцарей уже не было видно, ветви деревьев надёжно закрывали школяра, но это было ненадолго. Следы копыт на грязном снегу были слишком заметны - оторваться, да ещё когда ранен конь... Насколько их задержит гребешок?
        Тарас полоснул ножом и резко дёрнул хвостовое оперение. Конь бешено всхрапнул, но уздечка, предварительно намотанная на толстую ветку, выдержала рывок. Окровавленный болт оказался у школяра в руках и был выброшен. Конь косил круглым безумным глазом, переступая передними ногами, но последующие действия Тараса успокоили его. Школяр быстро, почти небрежно наложил пластырь, прихлопнув прямо на шкуру, и снова вскочил в седло. Полагалось, конечно, удалить шерсть, но некогда... Оторваться всерьёз не получилось. Если бы снег пошёл...
        Снега не было. А до темноты загонят.
        Около часа он петлял в тёмных перелесках, кожей чувствуя, как приближается погоня - её пока не было слышно, но рыцари должны были его нагонять. Хорошо хоть стрелок отвязался, иначе всё бы уже закончилось. Конь больше не засекался, но прихрамывал, и скорость, конечно... Наконец Тарас выбрал подходящее место - справа начинался большой овраг,- чуть придержал коня, шагнул прямо с него на поваленное дерево и хорошенько стегнул прямо по пластырю. Возмущенно заржав, конь навсегда покинул хозяина, оставляя за собой брызжущий грязью след. Тарас аккуратно переступил по бревну, стараясь ничего не стряхивать, выбрал место для упора, прикинул вероятность... И высоким прыжком, которыми славились школяры, сиганул в овраг.
        Всё получилось.
        Упал он вполне удачно, кубарем прокатившись по откосу, но с лесной тропинки заметить этот след было невозможно. Разве что отходить в сторону и специально всё разглядывать. Тарас пошёл по дну оврага, который очень удачно уходил вбок. Направление он давно потерял, но сейчас у него было только одно направление - как можно дальше уйти от погони.
        Минут через десять он услышал ржание. Звук доносился издалека. Рыцари оказались ближе, чем он рассчитывал. Теперь оставалось только молиться, чтобы трюк с конём удался.
        Тарас приладил на ноги дорожные кольца и пошёл еле заметной тропинкой в глубину леса. Пусть ещё догонят, твари бронированные.

* * *
        Минареты Святой Софии уходили в бездонное небо. Осень отдыхала от полуденного зноя, море плескалось под рыбачьими шхунами, шумные базары остались в стороне. Лизо и Грач ехали по улочкам Стамбула на прекрасных вороных конях, каждый из которых составил бы честь любому племенному заводу.
        -Ты думаешь, от этих распоряжений будет толк? Они вряд ли вообще сюда доедут.
        -Этот школяр удачлив. Лучше перестрахуемся.
        -Но мы собирались выехать ему навстречу. Ты считаешь, следует закладываться на вариант, когда школяры одолеют великого Лизо?
        -Я понимаю твой сарказм, цветный. Но нас могут отвлечь обстоятельства. Так что лучше перестраховаться.
        Грач придержал коня, кинул монету продавцу сладостей и показал на свой выбор. Тот с готовностью подскочил, протянув кулёк светлой пастилы. Лизо брезгливо поморщился.
        -Они делают её руками.
        -Понятное дело.- Грач кинул в рот пастилку и аппетитно её прожевал.- Не ногами же её им делать.
        -Полное отсутствие гигиены,- вздохнул Лизо, но Грач только беспечно махнул своим кулёчком.
        -Не предлагаю.
        -Правильно. Не возьму.
        -Так во сколько нам обошлась твоя страховочка?
        -Шесть тысяч серебром.
        Грач поперхнулся очередной пастилкой и кинул кулек коню под копыта.
        -Лизо, чёрт, всему есть предел.
        -Не чертыхайся.
        -Ни хрена себе. Из моей доли вычли три тысячи серебром, а я должен радоваться? В гробу я видел такие страховки. Им в жизни до Стамбула не добраться. Их рыцари перехватят в самом княжестве, я подкинул боярам наводку на след.
        Лизо круто осадил коня, вытащил рапиру - вокруг клинка дымилось марево боевых заклятий - и остановил идущую мимо женщину. Не слишком деликатно, клинком, плашмя, под закрытое тканью горло.
        -Открой лицо,- сказал он на плохом фарси.
        -Лизо, ты спятил со своими прибабахами. Она сейчас завизжит, сюда полгорода сбежится.
        В узком проулке никого не было. Женщина, завороженно глядя на валча - на клинок она вообще не обратила внимания - подняла паранджу.
        -Стара.- Лизо потерял интерес к прохожей. Та подхватила пустую корзину - видимо, шла с базара,- и засеменила дальше.
        Грач обречённо махнул рукой.
        -Если тебе приспичило, поехали на Розовую площадь.
        Лизо обнажил в улыбке мелкие зубы.
        -Хотел отвлечь тебя от денежных расчётов. Я пока обойдусь.
        Шелковым шорохом лопнуло левое дорожное кольцо. Тарас сразу сбился с шага, но через секунду, оставшись без пары, зашелестело, сдуваясь, правое. Сколько ни отстраивай синхрон, всё равно лажа. Вот так ладно при ходьбе, а если в горах, на леднике или просто на бегу - ведь и ногу можно сломать.
        Скорость сразу упала. Тарас ещё сделал несколько шагов и остановился. Кольца на икрах позволяли делать огромные прыжки, «окольцованный» пешеход лишь чуть-чуть уступал всаднику, а в лесу, может, и не уступал вовсе. Устаёшь, конечно, больше, но иногда надо.
        Тарас выбросил сдувшиеся плёнки. Запасных колец, к сожалению, не было. Будем надеяться, что рыцари отстали надолго. Всего и делов - добраться до проезжей дороги да затеряться в тысяче следов.
        Вот только Старица не Тверь. Вокруг неё дороги малые, на такие выбраться - от конного не уйдёшь. Да и этих нет, вокруг глухомань. Буераки, овраги, кустарник. С редкими лесными тропинками.
        Коней не было слышно. Стрелка - Тарас не выходил на открытые пространства - также не было видно, и какое-то время у школяра ещё оставалось. Рассчитывать на то, что трюк с прыжком в сторону наглухо запутает следы, у него не хватало наглости. Догонят. Вопрос - когда.
        Он снова попытался определиться с местом. Можно было, конечно, спросить птичку... Или вообще рыцарей позвать... До города было уже верст десять-двенадцать... Накрутил кренделей, так что и сам запутался. Тарас присел на бревно и вытащил из кармана кусок сдобной лепёшки. Промокшие ноги тут же начали остывать. Хреново, шут. Холодно.
        Ему показалось, что идти следует на запад. Направление он чувствовал и в ненастный день, видеть солнце для ориентировки школярам не требовалось. Учили. Он встал, стряхнул в рот с ладони немногочисленные крошки и улыбнулся. Ситуация изменилась.
        Густо пошел снег.
        Глава 16
        -Он и спрашивает: «Девушка, на кого вы гадаете?» - Ярослав хихикнул.- А она в ответ: «Я не гадаю. Я просто отрываю ромашке лепестки».
        Никита ухмыльнулся, лица Варвары и Лучника не изменились. Впрочем, воин мог и не понять анекдота.
        Ярослав снова попытался поддержать разговор.
        -Старший курс, объясните. Почему у нас для связи глиняные птицы используются? Хрупкий ведь материал. Взяли бы кусок металла.
        -С глиной проще работать. Ещё от големов пошло. И потом, какая разница... Там на каждой трубке заклятие от удара и оберег от потери.
        -Вот именно. Но если я этой трубкой гвоздь начну вколачивать, что будет?
        -Разобьёшь.
        -Разобью. Вот этого я никогда не понимал. Объясни?
        -Оно тебе надо?- Никита не был расположен к разговору.
        -Ты, Ярик, просто не забивай соловьём гвозди.
        -Нет, вы уж объясните, я разобраться хочу. Или сами не знаете?
        Никита вздохнул. Потом задумчиво покрутил кружку пива. Жидкости там было примерно наполовину. Они уже несколько часов сидели в корчме, и любые разговоры становились в тягость.
        -Заклятие ориентируется на стержень твоих желаний. Реальных желаний, понимаешь? Если удар будет случайным, его в стержне не окажется, и сработает блокировка. А если ты специально птичкой по гвоздям молотишь... Это осмысленное действие, тут уже что крепче - глина или гвоздь. И если ты выкинешь её в кусты сам, лично, ни писка, ни покалывания уже не будет. Это не будет считаться потерей. И здесь как раз глина, на металл заклятие такого качества не наложить.
        -Мне его и на глину не наложить. Хотя принцип я понял.
        -В общем, по глине он не просвистится,- не слишком к месту вздохнул Никита, и все сразу поняли, о ком идёт речь.
        -Если не хочет, чтобы его засекли, то будет молчать. Сейчас, наверное, весь район слухачи шарят. Хотя в крайнем случае свистнуть может.
        -Ладно. Хорошо хоть кухня здесь хорошая.
        На столе стояло длинное блюдо с белугой под хреном. Обычная волжская еда, но местный повар действительно расстарался.
        За окном сгущались сумерки.
        Тарас стоял, приподняв руки так, что вроде он их и поднял, но внешне это напоминало боевую стойку. Лохматый бородач сноровисто осматривал его одежду. Ещё двое держали школяра на прицеле арбалетов. Чуть в стороне переговаривалась целая группа бродяг - человек семь или восемь, среди которых выделялся колоритный среднего сложения главарь с длинными и грязными волосами. Что это главарь, было видно сразу, хотя на единственной лошади сидел другой, более крупный разбойник с прекрасно сделанным кистенём на металлической цепочке. Волосы главаря были заплетены в несколько мелких забавных косичек, но, глядя на него, не хотелось улыбаться. Впрочем, Тарасу сейчас хватило бы и парней с арбалетами.
        Вокруг ощутимо пахло смертью. Он устал и слишком поздно почувствовал засаду. Шёл, чуть не засыпая на ходу, надеясь заночевать в ближайшей деревушке. Теперь спать, что называется, перехотелось. В крови бурлил адреналин, но дёргаться уже не стоило. Практически во всех раскладах ему предстояло сгнить в придорожной канаве, забросанному заснеженной листвой.
        И очень скоро.
        Тарас молча стоял, приподняв руки, и внешне спокойно ожидал своей участи. Большинство бандитов просто не обращали на него внимания. Кто-то уже разложил костерок и примащивал вокруг новые веточки. Заинтересовавшись вещами Тараса, ближе подъехал всадник. Он рассмотрел несколько предметов из сумки школяра, выбрал себе нож с перламутровой ручкой и подъехал ещё ближе.
        -Ты... это...- Формулировка мысли давалась всаднику с видимым трудом.- Знахарь, что ли?- Он задумчиво покачал кистенем у самого лица Тараса.
        -Свист, оставь парня. Видишь, он из благородных.
        Главарь наконец обратил своё внимание на пленника и отвел от школяра шипастый, набрякший смертью шар. По издёвке чувствовалось, что это ненадолго.
        -Кто таков будешь? И не вздумай врать, малец.
        -Зовут Тарасом. А теперь ты своё имя скажи.
        -Поварнякай мне, купчина недоделанный. Буду я кажной сопле своё имя называть. Говори, кто будешь, пока мне интересно.
        В голове школяра лихорадочно крутились мысли. Врать не хотелось - слишком пронзительны были глаза главаря шайки. Если он знает хотя бы что-то из основ, то соврать и не получится, а правду говорить... С правдой-то голову проломят, кому нужен нищий беглый школяр? Или страже сдадут, получат ногтей премиальных... Как там бакалавр психологии советовал насчет перехвата... Тарас решился.
        -Мы с тобой не враги. Лучше мне помоги. А убить меня ещё успеешь. Если захочешь и если сумеешь.
        -Чего это ты складно заговорил?- подозрительно спросил главарь и провёл пятернёй по косичкам.- Может, ты проповедь начнешь читать или вызывать меня на честный поединок?
        -Ты мне нужен, лихой человек. Вы мне все нужны, и встретился я с вами не случайно. А нужен ли вам я, это тебе решать. Но только пойми, что не просто так я гулял по лесу ночью.
        -Ага.- Главарь задумался.- Со смыслом, выходит, гулял. Специально нас искал.
        -Вроде того.
        -Слыхал я, конечно, про такие штуки. Но уж больно вид у тебя неказистый. По виду ты, господинчик, обычный купеческий олух. За которого папа выдаст нам мешочек лакированных ногтей. Хотя болтаешь бойко.
        -Может, и так. Я таиться не собираюсь, сам все расскажу. А зарезать успеете. Только назовись, чтобы мог я с тобой говорить как мужчина с мужчиной. И желательно с глазу на глаз,- добавил школяр, внутри у которого всё дрожало, но голос оставался уверенным.
        -Проверь его ещё раз, Сало,- принял какое-то решение главарь.
        Толстый монах в потерявшем цвет капюшоне провел руками по одежде Тараса, тщательно прохлопав карманы, стопы, ощупал запястья и даже воротник. Из подкладки он извлек тонкий серебряный стилет и крохотный фиал с зелёной жидкостью.
        -Для чего это тебе, купчина? Или ты и впрямь знахарь?
        -Вот я всё и расскажу.
        Главарь колебался всего одно мгновение. Любопытство победило.
        -Свист, Бредень, Мыло. С арбалетами в стороне.- Он хлопнул школяра по плечу так, что Ярика, наверное, и с ног бы снесло. Тарас лишь слегка качнулся.- Поговорим. Зови меня Хвощ и садись к костру. А вы пока...- Хвощ сделал неопределенный знак рукой, и прочие бандиты растворились в густых сумерках.
        Тарас уселся на короткое бревнышко, каждым движением демонстрируя собственную значимость, как можно дальше уходя от облика лопуха-купчины. Горожанину без выкупа здесь тут же снесут башку. Что же поведать лесному упырю такого, чтобы уйти отсюда живым?
        -Рад, что нашел тебя, Хвощ. Кое-что я про вас уже слышал.- Тарас вежливо кивнул, как бы заново представляясь.- Вы тут в бегах и вне закона. Я как раз искал таких молодцов для серьезного дела.
        -Ну-ну.- Хвощ подкинул в костер сухую ветку.- Нанять, стало быть, хочешь моих ребятишек. Денег-то хватит расплатиться?
        -Денег хватит,- спокойно сказал школяр.
        -Хорошо,- порадовался Хвощ.- И что за работа?
        -Работа опасная.
        -Кишки кому-то надо вокруг шеи обмотать, а самому гребостно?- угадал Хвощ.
        -Ты ведь сейчас думаешь взять с дурака задаток. Половину, а то и больше, и ничего не делать, потому как на пустяк ребят из леса не зовут.
        -Ничего такого я не думаю,- несколько помедлив, сказал Тарасу Хвощ.- А хоть бы и подумал, так и что? Каждый по-своему хлеб добывает. Ты, малец, не юли, а выкладывай, что за дело. И кто таков, расскажи. А то ведь я могу и рассердиться.- Хвощ демонстративно прокатил в пальцах странный металлический крючок с плоским и кривым лезвием. Что-то вроде насадки на руку и ножа одновременно, а может, и пыточный. Предмет этот Тарасу очень не понравился, и уверенность, что начала появляться у школяра, стала его покидать.
        -Я бакалавр. Тверской бакалавр, но пока без цвета.
        -Врешь.- Наглость разом слетела с главаря, и он даже подался вперед, явно обрадовавшись. «На хрена ему, интересно, бакалавр и чем я лучше купеческого сына?» - с запозданием подумал Тарас, но отступать было поздно.
        -Проверь. Это не сложно.
        -Проверю, не боись. Стало быть, не врешь. А порчу ты снимать умеешь? Проклятия и все такое?
        -Я много чего умею,- неопределенно ответил Тарас, который как раз в направлении порчи был не слишком силен, хотя кое-чему, разумеется, научили. Он понял, что для успешного разговора способности свои следует преувеличить. Только лгать было нежелательно.
        -Отлично. Очень хорошо. Значит, так, купчик...
        -Меня зовут Тарас.
        -Значит, так, Тарас. Пойдёшь с нами. Есть у меня для тебя работёнка.
        Тарас нахмурился, хотя внутри у него всё вздохнуло с облегчением.
        -Ты не понял. Это у меня для вас есть работёнка.
        Улыбка слетела с Хвоща, и в руках крутнулся клинок.
        -Здесь я говорю, чего и как.
        Тарас успокаивающе поднял ладони.
        -Конечно, Хвощ. Конечно. Но мы можем договориться.
        Главарь воткнул нож в бревно.
        -Рассказывай. Что у тебя за дело.
        Тарас оскалился в улыбке.
        -А насколько ты не в ладах с законом?
        -В смысле?
        -В смысле, предложение у меня серьёзное.
        Хвощ хмыкнул, крутнув головой так, что косички весело хлопнулись друг о друга.
        -Ты говори, пока я слушаю.
        Тарас выдержал малую паузу.
        -Я хочу выкрасть весталку. И мне нужна твоя помощь.
        Хвощ откинулся назад и постучал по голове согнутым пальцем.
        -Ты, никак, считаешь, что мои ребята могут Тверь захватить?
        -Не думаю,- жестко сказал Тарас.- Я считаю, что в прямом бою вам не одолеть и десятка рыцарей. На самом деле школяр считал, что банде не одолеть и троих, но с такой характеристикой остерёгся.
        -И как же ты это себе представляешь?
        -Про то потом. Пару дней вместе походим, и всё расскажу.
        Хвощ хмыкнул. Мысль насчёт «вместе походим» явно его устраивала.
        -А сколько ж ты думаешь мне заплатить, мамкина норка? Сколько, по-твоему, это стоит?
        -Я тебе ничего платить не собираюсь.- Тарас наклонился вперед и смотрел теперь прямо в глаза Хвощу.- Я выведу тебя на Девичью башню и там ты возьмёшь столько, что тебе и твоим людям хватит до конца жизни. Сам понимаешь, чего это стоит.
        Хвощ оценивающе посмотрел на школяра. С минуту он молчал, размышляя. Предложение было заманчивым и пока ни к чему не обязывало.
        -Ладно. Поглядим, какой ты бакалавр. В сказки я не верю, но кишки тебе выпустить успеется.- Хвощ коротко хохотнул и снова хлопнул Тараса по плечу, давая понять, что аудиенция закончена.- А пока походишь с нами. И не пару дней, а сколько нужно.- Он наклонился совсем близко к Тарасу и повторил, глядя ему в глаза: - Сколько мне будет нужно.

* * *
        -Есть охота.
        -Кит, тебе всё время есть охота. Только что ведь из-за стола.
        -Так мы не ели.
        -А что ж мы делали?
        -Я только пиво пил.
        -Лучник, он ел?
        Лучник лежал, запрокинув руки, и задумчиво смотрел в потолок. На вопрос он даже не повернулся, только вымолвил:
        -Угу.
        -Я бы ещё чего-нибудь съел,- сказал Никита.- Мяса какого-нибудь.
        -Расслабься. Это твоё нормальное состояние.
        -Мяса хочу.
        -Какого?
        -Всё равно.
        Ярослав приподнялся на локте, заинтересовавшись разговором.
        -А кенгуру бы съел? Или крокодила?
        -Почему нет? Тамошние их употребляют. Только приготовить правильно. Кстати, Варвара уже спит. Говори потише.
        Гостевая комната над корчмой представляла собой каморку с четырьмя топчанами, узеньким столом и крохотным окошком. Ни единого стула здесь уже не помещалось. Впрочем, относительно прошлых ночлегов обстановка была роскошной.
        -Человек есть то, что он ест. А ты всё подряд готов хавать, лишь бы с пивом.
        -Слышали уже,- сообщил во множественном числе Никита.
        -Слышали, да недослышали. Это касается не только белков и протеинов.
        -Ты где мудрости нахватался, второкурсник?
        -У меня бабка знахарка. А вкусовой разлад от каннибализма идет и до сих пор диссонанс вносит.
        -Что вносит?- приподнял голову Лучник.
        -Диссонанс. Типа сумятицы. Например, живность надо сортировать, которую употребляешь. Нормально кролей и птицу, а всё остальное с изъянами. Остальные смерть чувствуют, смерть в себе несут.
        -А птица с кролями?
        -Эти глупые. Они жизнь, как мы, не ощущают.
        -А белуга под хреном?
        -Ну и рыба ещё. Вот в червях либо гусеницах масса питательных веществ, а есть их почему-то не хочется. Почему?
        -Ну, такое я тоже не ем,- проявил снобизм Никита.- Чтоб ты знал, это называется брезгливость.
        -Это не только брезгливость. Вернее, брезгливость - это нечто, чему была причина. Просто так из рациона белок не выбрасывают.
        -И какая ж причина, что мы червей не жрём? Тем более, ты говоришь, они полезные?
        -Они не полезные. Но биологически усваиваются. Чистый протеин.
        -Ну, давай, давай, знахарь. Просвети народ. Змеи и пауки бывают ядовитые, ты это имеешь в виду?
        -Поэтому мы боимся их в руки брать, здесь все понятно. Но почему их есть не хочется?
        -А это, кстати, не везде и не хотят. Это просто культура питания. Вон в Китае любую жабу стрескают. И змею, и червячка, и личинку. В Европе тоже и жаб, и улиток, всякую нечисть намнут за обе щёки. В Африке кузнечиков едят.
        -И заметь, что Европа, что Африка, что Китай. Дикие края, дикие страны. Притом потребители этой дряни даже внешне отличаются от нас. И характером отличаются, и культурой.
        -Но они тоже люди.
        -Они такие же люди, но при этом отличаются и внешне, и характером, и культурой.
        -Тебя послушать, расистом можно стать,- зевнул Никита.
        -Расист - это тот, кто говорит, что одна порода человека лучше другой. А я тебе пытаюсь доказать, что они различны. Это как с мужчиной и женщиной. Полного равенства не достичь по биологическим причинам.
        -Ты вообще-то начал с еды. А потом ушел к женщинам. И я по-прежнему не вижу связи между китайцами, гусеницами и тем, что нужно отслеживать, что ты ешь.
        -Поясню. Вот если ты съешь китайца, нафаршированного гусеницами, то...
        -Тьфу.
        -Понятно, что тьфу. А почему, собственно? Нормальный белок. Казалось бы.
        -А мне так не кажется. И Лучнику не кажется. Хотя он, кстати, уже спит.
        Лучник действительно спал, еле слышно посапывая. Ярослав начал говорить ещё тише.
        -А свинину есть тебе не гребостно? А половина религий считает это животное нечистым.
        -Небось когда свиную отбивную увидят, сразу слюнки потекут.
        -Не больше, чем когда ты увидишь салат из гусениц. Он может быть замечателен на вкус, но тебе все равно захочется проблеваться.
        -Да я даже говорить на эту тему больше не хочу.
        -Ты суть-то понял?
        -Ни хрена я не понял, кроме того, что жрать не надо все подряд. Не волнуйся, отныне я буду очень разборчив.
        -Или взять весенний пост...
        -Ярик, заткнись. Аппетит ты мне отбил, и закончим на этом.- Никита повернулся на бок и замолчал.
        На следующий день Тарас тоже не появился.
        Глава 17
        Свист крупными ломтями нарезал мясо, нанизал свою часть на рапиру и принялся прокручивать её над костром. Тарас предпочел выстругать подходящей толщины палочку.
        -Ты так лезвие испортишь,- неодобрительно сказал он своему спутнику. Свист беспечно отмахнулся.
        -Всё равно продавать. Я этой пикой воевать не умею, а тут, говорят, если не умеешь, так и не доставай. По мне, дак дубинка лучше.
        Тарас поглядел на волосатые руки разбойника, на не особо рельефные, но правильные мускулы, что прокачивались совсем не упражнениями, и кивнул в том смысле, что дубина лучше. Попал, так уже попал. К тому же нападали разбойнички обычно ночью да со спины, в благородные дуэли не ввязываясь...
        -Свист, а ты как к Хвощу попал?
        -В смысле?
        -Ну, ты же жил когда-то нормальной жизнью. Вот как я.
        -В смысле - ты?
        -Ну, вот я когда-то жил нормальной жизнью.
        -И чего?
        Тарас потерял терпение.
        -Ты, пенёк, как к Хвощу попал?
        -А...- Свист неожиданно понял вопрос.- Я сразу-то не въехал. Притесняли нас судьи да богатеи. Ты вот говоришь, жил нормально, а я не пойму. Я, считай, никогда нормально-то и не жил. То работа как у лошади, то вот...- И он тяжело вздохнул, глядя на узловатую дубину.
        Тарас покивал сочувственно головой.
        -А всё же как конкретно-то притесняли?
        -Ну как...- начал заученно рассказывать Свист.- Работаешь как лошадь, а платят шиш. Ну, не совсем шиш, конечно, пару ногтей барин бросит от щедрот своих поганых, и кланяйся ему и кланяйся. А чуть что - стражу зовет. А стража, известно, сперва рыло начистит, а потом уже выясняет, за что это она тебе сегодня рыло-то начистила. Одно слово, тоска. А потом вот жениться я хотел. Так мою девушку того.. - Свист надолго задумался, вспоминая слово.- Обестестил баринов сынок. Ну, я его кнутом и попотчевал.
        Тарас снова сочувственно кивнул.
        -И всё?
        -В смысле?
        -Ну, плетей ему ввалил, и всё?
        -А...- Свист снова задумался.- Да нет, потом убил, конечно. Ну да, убил. И вот в бега подался. А тут уже Хвощ. Принял меня, как родного. С тех пор вот и пытаюсь поквитаться. За жизнь свою несчастную.- Он повернул подгорающее мясо.- Да за любовь.
        Тарас опять покивал, соглашаясь. Потом спросил.
        -Ты что, эту хрень жрецам рассказываешь?
        Свист опешил. Никакого сочувствия в школяре не осталось, только издевка над его историей.
        -Я что тебе тут, вру, что ли?
        -Конечно, врешь.- В интонации Тараса не было ни тени сомнения, поэтому Свист остерегся лезть на рожон и снова задумался. Затем осторожно спросил:
        -А в рыло?
        -А если хочешь в рыло, то пожалуйста. Только резко ручонками не маши, а то ведь и встать не успеешь.
        Свист впал в интеллектуальный коллапс. Так часто думать ему давно не приходилось. Устраивать разборки гребень на гребень ему уже перехотелось. Школяр слишком уверенно держался. Разве что ночью дубиной его огреть...
        Чувствуя, что в собеседнике начинают проявляться неправильные мысли, школяр не дал тому уйти в планы ночных развлечений.
        -Так скажи, кому ты эту хрень обычно паришь?
        Свист вздохнул, уже признавая разоблачение, но все ещё считая тему неприятной.
        -Кому, кому. Жрецам да монахам. Ну, бабам иногда.
        -А на самом деле?
        -А что на самом деле?
        -Ты лучше расскажи, я ведь всё равно заставлю.
        Огромный Свист с опаской поглядел на Тараса, что был в полтора раза меньше и много моложе, но каким-то непостижимым образом говорил с ним свысока, и это получалось правильно. И как-то внутри почувствовал, что лучше самому всё рассказать.
        -Ну, это... Была у меня девушка...- От напряжения Свист даже вспотел. Средний кусок мяса снова начал пригорать, но теперь он этого не замечал.
        -Опять ведь врёшь. Ты что же, голубь, думаешь, что ты можешь мне врать?- В спокойном голосе школяра было столько скрытой угрозы, что Свист струхнул уже не на шутку.
        -Бабу я одну по пьяни трахнул. Чужую бабу, соседскую.
        -Дальше.
        -Дальше мужик её пришел, и я это...
        -Что?
        -Порешил её мужичка, об косяк башкой приложил. Мозги и вытекли.
        -А женщина?
        -А бабу оставил. Куда её? И ушел.
        -При чем же тут барин?
        -Да ни при чем. Работал я тогда у мужика одного богатого. Но не из знатных. Кучером работал. У него коня и распряг.
        -Обижал тебя тот мужик?
        -Да нет, нормально платил. Скорее я его с тем конем обидел. А зачем тебе всё это?
        Тарас еле заметно усмехнулся, глядя в темноту.
        -Да ты ешь, ешь. Мясо ж пригорает.
        -А ты теперь не того... Не это...
        -Да я тебе не судья, Свист. Ты меня не бойся.
        Огромный разбойник вздохнул с видимым облегчением.
        -Но врать мне более не моги. Понял?
        Свист понял. Он кивнул, приняв внутри себя какое-то решение, и решение это, видимо, полностью устраивало Тараса.
        Путники были явно восточного вида, в халатах и белых чалмах. Длинные, не особо густые бороды, смуглые лица, кинжалы с арабской вязью и странные высокие седла, надетые на низкорослых рязанских лошадей.
        -Купцы, что ли?- плотоядно улыбнувшись, предположил Сало.
        -Поклажи не видно. Как бы не воины.- Хвощ был настроен более осторожно.
        -Всё равно брать надо. У них небось полные карманы ногтей.
        -На Востоке ногти вообще за деньги не считают. Золото таскают. Да серебро.
        Свист взвесил на руке кистень.
        -Дикий народ. Ну чё, валим дерево?
        -Многовато идёт,- с сомнением сказал Большой Борис. На груди у бродяги поблёскивал металлический панцирь.
        -Да и ладно,- беззаботно брякнул Мыло, натягивая крюком арбалет.- Надоело уже ждать.
        -Вот повесят тебя, дурня, на собственных кишках. Надоело. Вали.- Хвощ подал знак рукой. Верёвка, привязанная к давно подпиленной сосне, натянулась, и огромное дерево рухнуло поперек дороги, мощными ветками перегораживая проезд. Ещё одно, практически такое же, повалилось позади всадников.
        Тарас сидел рядом, в группе из нескольких лучников. Судя по всему, Хвощ не слишком доверял случайному спутнику.
        Первый же залп выкосил треть «восточников». Остальные повыхватывали луки и мушкетоны, один из всадников гортанно крикнул, взмахнув коротким клинком, и вся масса устремилась в обход сосны, через поляну. Разумеется, организовать оборону под ливнем летящих из леса стрел шансов не было, но направление они выбрали неудачно. Именно здесь расположилась основная группа разбойников.
        Всадники один за другим слетали с сёдел, а когда край поляны был уже близко, там рухнула третья сосна, отгораживая лучников и отсекая «купцам» всякую надежду на прорыв.
        Нестройный мушкетный залп посшибал с веток жёлтые листья, несколько стрел
«восточников» так же впустую застряли в ветвях, никто из бандитов не был даже оцарапан. Всадники снова развернулись, сбрасывая с сёдел поклажу и, очевидно, собираясь брызнуть в разные стороны. В этот момент лесная братия ринулась на
«купцов».
        Убедив себя в том, что заморские гости никак не тверитяне, Тарас бежал вместе со всеми. Впрочем, особого выбора не было, Мыло то и дело поглядывал на своего подопечного. Большой Борис, смачно взмахнув своей секирой, свалил смуглого всадника, бегущий следом разбойник схватился руками за лицо и осел на землю.
«Услышав» опасность, школяр ушёл влево, ухо как будто хлестнуло огненной плёткой, голова мотнулась вбок, рядом свистнула стрела, школяр повис на плече конного лучника, весом выдергивая того из седла, и вместе с ним рухнул на землю. Рядом мощный восточный воин палил из скорострельного мушкетона - кто-то из разбойников отлетел назад, нарвавшись на пулю, но тут обозначился Свист, с диким, гортанным воплем заваливший воина набок вместе с конём. Кистень скользнул по дымчатой от заговора броне и переломился в рукояти, а воин уже выхватил кинжал, но Свист зарычал и попросту боднул противника. Ни увернуться, ни защититься тот не мог, из разбитой переносицы брызнула кровь. Свист боднул ещё раз и ещё, выламывая из пальцев клинок, покрытый узорчатой вязью.
        Школяр плотно зафиксировал «своего» лучника. Оглушённый падением, тот не сопротивлялся. Рядом стреляли разбойники, кричали люди, хрипели лошади, выкатывая безумные круглые глаза...
        Вскоре всё было кончено.
        Добычи оказалось изрядно, в основном оружие - это действительно шёл отряд восточной стражи, нанятый одним из старицких купцов. Немного шёлка, пряности, порох и, самое сейчас ценное для Хвоща, беспородные рязанские лошадки, которых восточные воины сторговали у зельцкабин.
        Тарас специально не представлял себе жизнь разбойников, но общий фон по книгам, рассказам да постановкам получался всё-таки повеселее. Романтичнее, что ли. На деле всё оказалось безобразно.
        Погода была отвратительной. То дождь, то мокрый снег, как говорится, не способствовали. Ночевали в основном в шалашах, что мастерски возводили набившие руку в лесной архитектуре двое разбойников. Получалось у них быстро и неплохо, но шалаш, как ты его ни строй, остаётся очень лёгкой конструкцией. По осеннему времени жильё хреновое. Тарас не ожидал, что ему предоставят апартаменты, но хотя бы минимальные удобства... Хотя бы ночью просушиться...
        И эти люди ухитрялись обходиться без всякой магии.
        Банда была большой. Может, по каким пустыням бродят и больше, но для тверских лесов столько лихих людей - далеко за полусотню - было очень много. И где-то бродил ещё разведотряд Флейты. Тарас вдруг понял, что у него действительно есть шанс попробовать на прочность башню весталок. Почему бы нет? Или он освободит сестру, или... Душегубов не грех было использовать как пушечное мясо. Близкий к правде экспромт, которым он сумел увлечь Хвоща, начал обретать реальные формы.
        Скоро Тарас понял, в чём была его полезность с точки зрения главаря. Школяр походя, чуть ли не на пальцах, ликвидировал бродягам массу неудобств - от укрепляющих заклятий на обувь до обычных вшей. На последнее, правда, потребовались порошки, но кое-что у Тараса было. Содержимого его сумки хватило, с крохотным избытком, на полную дезинфекцию. Так и ему было спокойнее. Настроение в банде заметно улучшилось, и на Тараса перестали смотреть как на чужака. Похоже, у Хвоща были на его счёт и более серьёзные планы, но пока заплетённый в косички главарь присматривался к новому знакомцу.
        Женщины в группе Хвоща были представлены двумя вечно ноющими побродяжками, которых никто не считал за людей и все пользовали. Сексуальности в этих грязных животных было меньше, чем в гуттаперчевых куклах из специальной лавки. Впрочем, кроме Тараса, здравый смысл в общении с этими подругами проявляли ещё несколько человек.
        Школяр понимал, что его ждут в корчме, но всё никак не мог принять решение. Шанс удрать у него, конечно, появился. Внимание разбойников к его персоне ослабло, а один-два соглядатая не могли воспрепятствовать побегу. Лошадей у Хвоща поприбавилось, мобильность банды возросла, но удерживало школяра искушение использовать людей Хвоща для освобождения Ольги.
        Но для этого следовало слить оба отряда в единое целое, и Тарас присматривался к каждой мелочи, размышляя, стоит ли так рисковать.
        Глава 18
        -Быстрее, ленивые свиньи!- Стражник пнул отстающего новичка и сам тоже прибавил ходу. Сигнал тревоги прозвучал от Южных ворот.
        Опознавший бандитов Митька лежал на прилавке в мясных рядах, прямо среди кусков свинины. Две крестьянки в испачканных кровью халатах хлопотали над его разбитой головой, промывая рану розовой водой из тазика. Смотрелось это жутко, но рана была не опасной - один из разбойников въехал парню в лоб рукоятью меча.
        Молодой стражник признал парня с бородавчатым лицом, крикнул «княжеское слово» и выхватил из-за голенища клинок. Разбойников оказалось четверо, и Митьке пришлось бы туго, но рядом шёл наряд «петушиных перьев», и всё сложилось не в пользу лесных бродяг.
        Вокруг завертелась чехарда людей и орущей стражи, кто-то побежал, кто-то бросил в душегубов корзинкой, Митька полоснул своего знакомца клинком, удачно отпихнул его дружка, но тут третий бродяга, с рваным ухом, проколол плечо наскочившему стражнику и обратным движением отключил Митьку, оглушив его ударом рукояти.
        Один из разбойников успел проскочить Южные ворота, и сейчас его пытались догнать конные стражники. Ещё одного расстреляли со стены арбалетчики. Бородавчатый корчился, зажимая руками распоротый живот, а Рваное Ухо, не добивший Митьку, расшвырял сразу нескольких охранников, но к воротам прорваться уже не успел. Кто-то серьёзно достал его клинком, и разбойника оттеснили к стене.
        Это был опытный боец, и живым, судя по всему, его брать не собирались.
        Народ широко расступился, глазея издали, как на платном ристалище. Стража подтягивалась со всех сторон, но в основном перекрывала пути отхода. Уложили на землю нескольких подозрительных граждан. Старицких стражники знали в лицо, а все приезжие, согласно обстановке, тыкались мордой в землю. Потом их долго будут проверять насчёт лишних денег и преступных связей, но пока всё внимание отвлёк вор, ухитрившийся разбросать целое звено «петушиных перьев».
        Половину лица разбойника густо заливала кровь. Глубоко рассеченное надбровье, где зияла раскрытая рана, спутанные грязные волосы, кровавой челкой прикрывавшие разрез,- глаз или вытек, или был сильно поврежден. Сам он раны будто не замечал, медленно поворачивая сизую полосу меча, единственный зрачок цепко держал окружающее пространство. Парень медленно пятился, чуть покачивая лезвием, и было в его тягучих движениях нечто, напрочь отшибавшее желание приближаться. Шестеро мечников охватывали бродягу полукольцом, так что ни малейшей надежды уйти у парня не было, да ещё двое сзади перезаряжали арбалеты. Заторопившись, один зацепил струну так, что и болт заклинило, соскочила струна с винта - арбалет надолго пришел в негодность, стражник присел, пытаясь впихнуть болт в паз, но получилось только хуже. Другой справился быстро, далеко вытянул руку и спустил курок - но кривой разбойник легким, почти изящным движением уклонился от летящего в лицо болта и тут же, почти распластавшись по земле, далеко выбросил правую руку.
        Через мгновение он снова пятился, чуть покачиваясь в своей странной стойке, а неосторожный стражник пополз в сторону, волоча подрубленную голень и цепляя землю кривыми пальцами.
        Остальные стали ещё осторожнее, еле намечая движение вперед. Позади разбойника начиналась кирпичная стена, и деться ему было некуда. Более удачливый арбалетчик снова спустил курок, и снова стрелка-болт ушла в стену, прочертив по грязной крутке разбойника четкую борозду. Реакция у парня была неимоверной. Ещё два арбалетчика попытались достать его со стены, но он вовремя заметил опасность и отступил под деревянный козырёк платяной лавки. И всё ж таки в два арбалета должны были его расстрелять, это было всем понятно, вот только второй стрелок, явно хреновый механик, всё возился и возился с перекосившейся тетивой, и раненый разбойник получил несколько длинных секунд передышки.
        Он рванулся вправо, потом влево, каждый раз только намечая движение, надеясь, что собьётся, разорвётся смертная цепь, но стражники не дали себя обмануть, не дёргались, а только держали пространство, как бы приглашая разбойника в звенящий полукруг пяти клинков, где он неизбежно подставил бы спину. Парень снова дернулся, уклоняясь от сверлящего воздух арбалетного болта, и стрелка опять тюкнула кирпич, отколов от стены кусочек. Второй арбалетчик, наконец, справился со струной, для чего ему пришлось переломить, вытаскивая, болт, и теперь торопливо заряжал новый, а все пятеро мечников ещё более напряглись, понимая, что сейчас разбойнику придётся что-то делать, потому как от двух болтов одновременно увернуться уже нельзя. Бродяга почти вжался спиной в кирпичи, короткими взглядами прощупывая стену, но стена была как стена, без всяких подвохов - и сзади никто не зайдет, и самому не уйти, разве что развернуться да попытаться залезть по щербинам, пока тебя в пять клинков полосовать будут,- так что парень остался стоять, как на расстреле, и первый же залп, несмотря на рывок в сторону, чуть зацепил ему руку,
болт застрял в плече, грязная куртка сразу брызнула красным, а парень чуть присел, прочертив правой страшный сизый полукруг, но ближайший к нему стражник был начеку и вовремя качнулся обратно.
        Арбалетчики, надежно прикрытые клинками, снова зашарили в поясных колчанах, причем одному из них все время приходилось ждать другого, дали неудачный залп, и опять пошла перезарядка... Но тут закричал что-то раненный в ногу стражник, он и раньше всё время подвывал, пытаясь перетянуть ногу, а тут вскрикнул особо, и один из пяти мечников - опытный, тёртый жизнью боец - выгнулся от боли, качнулся вбок и стал шарить рукой лопатку, из-под которой торчало древко болта. В толпе всё же оказался ещё один бродяга, спустивший из-под плаща курок. Рана была не смертельна, кожаный панцирь ослабил удар, но стражник поневоле разомкнул кольцо, и одноглазый бродяга тотчас этим воспользовался - рванулся вперёд, ограждая себя широким взмахом, и в сумятице, наверное, пробился бы к воротам, если б не второй ряд арбалетчиков на стене. Часть из них отвлеклась на фигуру в плаще - стрелок юркнул в какую-то щель между домами и скорее всего ушёл бы, но двое не сплоховали. Один болт вошел в плечо кривому разбойнику, другой в ногу под колено. Парень запнулся, нелепо и страшно взмахнул длинным мечом, едва не достав горло самому
храброму, но на подмогу мечникам уже сбегалась стража со всех сторон. На воина накинули сеть, отжали руку с мечом обычной оглоблей и, навалившись со всех сторон, скрутили.
        Теперь его ждали зиндан или рыцарская башня. Там умели задавать вопросы.
        -Шершавого взяли!- Влетевший в лагерь разбойник был взъерошен и смертельно испуган. Хвощ встряхнул его за грудки.
        -Кто взял? Когда?
        -Только что. Всех наших в Старице посекли, всех. Шершавого человек двадцать рубили, справиться не могли, да ещё арбалетчики стреляли. Но потом всё-таки взяли.
        -А ты...
        -А что я? Там только сунься. Ероха пальнул из арбалета и удрал, вроде помог немного, а всё равно и не помог. Всё равно не помог,- в третий раз, совсем тихо повторил разбойник.
        -Ероху тоже взяли?
        -Не видал. Не видал, не знаю. Если сюда не придёт, может, в болотах отсидится.
        -А ты почему не помог?
        Интонации взъерошенного стали истерическими.
        -А чем поможешь? Этим?- Он выхватил из кармана набор отмычек.- Или с шилом на них кидаться? У Ерохи хоть арбалет был.
        Хвощ отшвырнул собеседника, тот зацепился ногой за бревно и упал.
        -Шершавый тебя небось бы вытащил.
        -Шершавый один пятерых стоит, а я чего могу?
        -На чём прокололись?
        -Парнишка недобитый заложил. Охранник, со Спас Угла. Он Шушу узнал, он Шуше кишки и выпустил. И началось.
        -Мамкина норка.- Хвощ смачно плюнул.- Как он Шушу-то узнал? Вроде не успели пообщаться.
        -Да Шушу любой узнает, с его бородавками. Шуша у него на уздечке висел, когда останавливали.
        Хвощ ещё раз плюнул и высморкался.
        -Ладно, хрен с ним, с Шушей, сам виноват. До купца не добрались? Где пряности?
        -Какой купец, Хвощ? Мы только в город вошли.
        -Откуда я знаю? Может, вы уже успели дело сделать.
        -Всё побросали. Все мешки.
        -Уходить надо, Хвощ.- Свист снял с пояса новый кистень и теребил его в руках.- Рыцари теперь нас по всем стоянкам вычислят.
        -Шершавый не заложит,- брякнул кто-то от костра. Реплика была настолько глупой, что никто не стал даже отвечать. Когда рыцари снимали допрос, сохранить информацию могла только магия.
        -А зима ведь скоро...- сказал, ни к кому не обращаясь, совершенно лысый бандит с ласковым прозвищем Пушистый.
        Хвощ задумчиво смотрел в огонь. Затем перевёл взгляд на Тараса.
        -Либо ты нас выведешь на Максатиху...- Голос Хвоща не предвещал ничего хорошего. Банда оказалась в сложной ситуации. Как понял Тарас, некий Шершавый, с которым он так и не успел познакомиться, был правой рукой Хвоща. Зима - сложное время для разбойников, заметать следы по снегу очень тяжело. Было заготовлено несколько вариантов зимовки - в основном охотничьи избушки, заброшенные сторожки лесников, дальние и уже опробованные разбойничьи места. Шершавый знал про каждое из этих лежбищ. Теперь в любом из них могла ожидать засада. И даже если не будет, устроить дежурный пролёт стрелка над возможными стоянками настолько просто, что лучше туда вообще не заворачивать.
        Банда сразу осталась без «зимних квартир». Старицкий район никогда их особо не поддерживал, поэтому разбегаться не стоило. Кроме всего прочего, даже простенькая магическая сетка сразу «паутинит» одиночек. Тарас был уверен, что у Хвоща предусмотрен ещё не один вариант, но расспрашивать главаря благоразумно не стал.
        -Выведи нас на Максатиху. Сумеешь - я поверю, что ты можешь предложить что-то дельное насчёт башни весёлых тёлок.
        -Башни весталок,- машинально поправил собеседника Тарас, но Хвощ не собирался обсуждать риторику.
        -Хоть зоопарк штурмуй. Если внутри будет серебро - людей получишь.
        -А ты сам что, дороги на Максатиху не знаешь?
        Хвощ недобро посмотрел на школяра. Затем произнёс, чётко впечатывая каждое слово:
        -Они скоро будут знать, где мы стоим. Над лесом повиснет стрелок, на каждой развилке засада. Без магии нам нужно разбегаться.
        Тарас задумался. Что будет, если он откажется, он себе примерно представлял. Если сделать это, его зарежут. После чего банда брызгами разойдётся в разные стороны, а по весне соберётся вновь. Если, конечно, разбойников за зиму не переловят. Можно согласиться и слинять по дороге. Шансы наверняка представятся. А можно согласиться всерьёз.
        И освободить Ольгу.
        -Я вас выведу. Но у меня будет условие,- сообщил Хвощу Тарас.
        На телеге ехали двое.
        -Люди говорили, что здесь опасно.
        -Везде сейчас опасно. У родного дома могут голову проломить.
        -Это точно, кум,- согласно кивнул коробейник помоложе и кинул в рот очередное зернышко подсолнуха. На чёрной бороде висела серая лушпайка.
        -А где это ты слышал про опасно?- после некоторого молчания спросил собеседник.
        -В трактире, где же ещё. Помнишь, мы там о дороге расспрашивали?
        -Помню.- Коробейник постарше не то чтобы испугался, просто стал зорче поглядывать по сторонам. На боку его полушубка висел заряженный пистоль, в рукаве на крайний случай имелся шарик ведьминого пороха.- И чего там говорили? Я помню, дед какой-то баил, стражу на ямах удвоили.
        -А ты, видать, по нужде отходил. Говорили, банду Хлыща в округе ловят. И будто они узбеков недавно возле Старицы побили. То ли купцов, то ли воинов.
        -Не Хлыща, а Хвоща. Так это, кум, далеко,- снова расслабился старший коробейник. - Там сейчас за них крепко должны взяться. Кого-то уже в самой Старице ущучили.
        -Так тут и пеши за день доберешься. А там сейчас дружина со всей волости, что ты думаешь, душегубы там и сидят? Вполне могли сюда свалить. Глянь-ка, сапог.
        Младший коробейник поднял яркий расписной сапог, валявшийся в кустах у самой дороги.
        -С телеги, что ли, свалился? Второго нет,- огорчился он.
        -А ты хочешь, чтобы они парами падали,- усмехнулся его спутник. Младший ещё покрутил в руках находку и зашвырнул сапог в кусты.
        Поехали дальше.
        -А что, кум, говорили, под Максатихой волколак объявился.
        -Ну да. Я тоже слышал.
        -А чего их не передушат всех? Опасные же звери.
        -Дурень ты, кум. Волколак вообще не зверь.
        -Типа оборотня?
        Старший коробейник задумался.
        -Ну да, похоже. Только человечину не жрёт.
        -А ну как начнёт жрать? Что тогда?
        -А ну как ты начнёшь людей резать? Вычислят тебя ведуны, и на арену. Так и там тоже. Волколаки, наоборот, полезные. Он перекинется и волков уведёт, если много их. Один волколак сотни охотников стоит. Они зверей пасут, как пастухи стадо.
        -А правду говорят, что они сырое мясо жрут?
        -Ну, это да. Когда он в морде волка, то конечно. А чё ему, по лесу со сковородкой бегать?
        -Оба, кум. Второй сапог.
        Старший коробейник натянул поводья. Лошадь остановилась.
        -Не нравится мне это. Может, засада?
        Младший уже спрыгнул вниз и крутил сапог в руках.
        -Точно такой же. Да какая засада, нас всего двое. Наехали б мы на Хвоща, то-то б он твоего пистоля напужался. Слушай, а тот сапог правый был или левый?
        -Не знаю,- хмуро ответил старший коробейник.- Ты ж его смотрел.
        -Чёрт, не помню,- задумался молодой.- Поехали обратно.
        -Да как ты здесь развернёшься?- резонно спросил его старший.
        Развернуться действительно было негде.
        -Это тот, кто потерял, увидел, что обронил сапог, да и второй выкинул,- догадался молодой.- Подожди здесь, я сейчас сбегаю.
        -Ну давай, только быстро,- с сомнением сказал старший коробейник и на всякий случай приготовил пистоль. Молодой, сжимая в руке сапог, бегом бросился назад по дороге. Только он скрылся из виду, как из-за поворота показалась девушка, почти девочка. В лёгком платье, с корзинкой, она пошла прямо к телеге, улыбаясь во все зубы хмурому коробейнику. На глазу у неё растекалось огромное, безобразное родимое пятно.
        -А ну стой,- вдруг сказал коробейник. Сзади послышался хруст, и он обернулся, держа в руках пистолет. Там чуть подрагивали кусты и вроде никого не было.- Ты кто такая?
        -Я Марина,- сказала Марина.- Я в лесу заблудилась. Скажите, эта дорога на Старицу?
        -А ну покажь, Марина, чего там у тебя в корзинке?
        -Да вы что, дядечка? Грибы там. Вот.- Марина подняла корзинку обеими руками и протянула её коробейнику, тот автоматически взял корзинку, не выпуская из рук пистоль, в то же мгновение девушка присела, подхватила с земли саблю - та была забросана листьями - и приставила её к горлу бородатого мужика. Сбоку нарисовался однорукий пацан очень неприятного вида, покачивающий двуствольным пистолем. «Не зря хрустело»,- обречённо подумал коробейник.
        -Слезай, дядечка. Приехали,- спокойно сказала Марина, и коробейник слез, чувствуя, как легко эта рыжая перережет ему горло. Муха пихнул крюком его пистоль подальше в телегу, аккуратно держа коробейника на прицеле, а Маринка профессионально и быстро обшмонала мужичка с головы до ног. Вытащила из рукава шарик ведьминого пороха и жестом приказала развернуться.
        Ещё через минуту руки его были скручены проволокой, рот заткнут, на ухо ему шепнули «не поворачивайся», а телега поехала дальше, увозя с собой и весь товар.
        Коробейник только мычал, дёргаясь, но не решаясь повернуться - чёрт знает, что на уме у этой жуткой парочки... Получать пулю в затылок мужику не хотелось, было безумно жаль лошади, и в то же время он чувствовал, что только что мог с лёгкостью отправиться на тот свет. Глаза и у девки, и пацанёнка были страшные, полные чёрного яду. И уже без руки, стервец...
        -Прикинь, кум, оба левые,- послышалось из-за кустов на повороте.
        Старший коробейник наконец повернулся, выплюнул тряпку и объяснил куму, куда следует засунуть оба сапога в такой непростой ситуации.
        Школяр осмотрелся, «слушая» местность. Фон был везде различным, как и положено. Но в одном месте, у отдельно стоявшей избушки, выделялось «излучающее» пятно. Тарас
«прислушался» получше.
        Там была опасность.
        В русском языке нет точного слова, чтобы передать это ощущение, но ошибиться было невозможно, как невозможно, к примеру, пропустить незамеченным резкий тухлый запах. Избушка бревенчатая, без окон. Или сарай, или банька, вернее банька, поскольку на крыше кособочилась странная, как на детских рисунках, наклонная труба. Зачем было делать трубу не вертикальной? Или это от старости её так повело? Избушка глубоко вросла в землю, бревна почернели.
        -Не надо туда ехать. Давай в обход,- выдал резюме школяр.
        Хвощ кивнул.
        -Что-то меня сомнения берут. Посмотрел - и не надо. Почему не надо, объясни?
        Тарас смешался. Он как-то не был готов формулировать причины своего решения, да и сам их толком не знал. Просто «слышал» чёрное, зудящее пятно.
        -Так там это... Не нравится мне вон та избушка. И всё тут.
        -И всё тут. Раскомандовался. А давай-ка мы тебя проверим. Штырь!
        На окрик Хвоща среагировал невысокий кривоногий мужичок с реденькой кудлатой бородёнкой.
        -Смотайся-ка вон к той баньке, только осторожно. Видишь? Во-он, через поле, у самой опушки. Проверь.- Хвощ поднял вверх руку, останавливая остальных. Штырь кивнул и широкими, чуть косолапыми шагами пошел, покачиваясь, через жухлую траву. По дороге здесь выходило длиннее.
        Поле он пересек довольно быстро, но затем шаги его замедлились, и у самой избушки Штырь почти остановился. Потом он вообще замер, пригнулся, оглянулся в сторону Хвоща - вряд ли он видел его через кустарник, сделал несколько сторожких шагов вперед и снова встал. Хвощ терпеливо ждал. Вдруг Штырь распрямился и бросился бежать обратно, переваливаясь на своих кривых ногах и закладывая чуть ли не заячьи виражи и петли. Избушка за его спиной расцвела красивыми яркими огоньками, Штырь споткнулся, но продолжил свой бег, затем споткнулся ещё раз, ещё, обхватил руками живот, шагнул, приволакивая ногу, и упал, скрывшись в густой заснеженной траве. От баньки уже бежали стражники в пунцовых панцирях-жилетах, лучшей в княжестве броне. Добежав до места, где упал Штырь, они начали пинать невидимое тело, один замахнулся было пикой, но товарищ остановил его, затем подняли несчастного на руки - тот не подавал признаков жизни и поволокли к своей избушке. Всего их было около дюжины; клесу, где без движения стоял невидимый от баньки отряд Хвоща, никто из них не пошел.

* * *
        Тарас посмотрел на атамана. Хвощ был доволен. Потерял человека и был доволен. Почему? Он терпеть не мог Штыря, неожиданно вспомнил школяр. Тот иногда пререкался с атаманом. Тарас начал понимать логику своего «партнёра». Избавился от строптивца, проверил школяра, не попал в засаду... В такой броне, да с огненным боем, да с воздуха поддержка - могли изрядно банду потрепать. Трёх зайцев сразу.
        Но если Штырь очнется, что-нибудь расскажет... Хотя что он им может рассказать? Только то, что к банде приблудился школяр.
        Атаковать пунцовые жилеты Хвощ, конечно же, не стал.
        Вскоре Тарас завоевал доверие - улучив момент, ушёл из лагеря, оставив записку, а через полтора часа вернулся. Начавший психовать Хвощ постепенно успокоился и с этого момента перестал опасаться, что Тарас неожиданно исчезнет.
        Атаман убедился, что пока - до штурма башни - у него появился попутчик. Кто кого использовал, было непонятно, сотрудничество получалось взаимовыгодным. Оба понимали, что потом их дороги разойдутся, ну так что ж... Школяр считал, что сумеет переиграть мужиковатого атамана со смешными косичками. Хвощ понимал, что маг с ними ненадолго, но знал много историй о таких вот временно заблудших...
        Лесная дорога редко отпускала людей.
        Глава 19
        Проявившийся сбоку Флейта - он часто возникал из ниоткуда, демонстрируя умение перемещаться,- подошёл к костру, возле которого сидели Хвощ, Бредень и Тарас.
        -Хвощ, наши рыцарей поймали.
        -Где, сколько?
        -Сонных взяли. Бухие, тёплые. Не иначе с ярмарки. Их пара была. Один успел в броню вскочить, его Свист приложил кистенём. Второй жив.
        Сзади уже подволакивали избитого белокурого парня в исподнем.
        -Молодцы,- одобрил Хвощ.- Это им за Шершавого первый платёж.
        -Рыцари своих так не оставят,- сумрачно сказал Тарас.- Теперь за нами ломанёт целая свора.
        -И что?- подозрительно спросил Хвощ.- Ты хочешь оставить его заложником?
        -Я бы повесил,- просто сказал Тарас. Не ожидавший такого ответа Хвощ переглянулся с Флейтой.
        -И сам бы повесил?- вдруг спросил Флейта.
        Тарас кивнул.
        -Я не очень люблю рыцарей.
        Парень разлепил спёкшиеся губы и плюнул в сторону школяра.
        -Попадёшься и ты к нам.
        -Уже попадался,- спокойно ответил Тарас.
        -Ладно,- сказал Хвощ.- Тащить его нам незачем, один хрен, скидки не будет. Допросили?
        Флейта кивнул.
        -Ни черта не говорит. Гордый.
        -Ну и ладно,- благостно кивнул Хвощ.- Зови Борисов. Вешать будем.
        Парень, не ожидавший настолько быстрой развязки, побледнел. Школяру тоже стало не по себе, но он не подал виду. Появилась мощная пара мужиков, что обычно ошивались в обозе или исполняли роль постовых. Мыло уже прилаживал петлю. Судя по всему, этот ритуал был в банде отлажен.
        -Суки,- снова плюнул парень, но плевок не получился, и часть слюны осталась на подбородке.
        -Да ты зря сердишься, мил человек,- добродушно сказал один из палачей.- Ваши наших тоже вешают.
        -Твари,- снова не сдержался рыцарь.
        -А ты, может, чего дельное сказать хочешь?- участливо спросил Хвощ. Опомнившийся рыцарь помотал головой.
        -Ты бы лучше желание загадал,- улыбнулся мужик покрупнее, ростом почти со Свиста.- Слева Борис, и справа Борис...
        -Только не говори никому, а то не сбудется,- добавил второй. Несмотря на то что шутка, очевидно, была «заготовкой», все зрители заржали, и даже Тарас нервно улыбнулся. Хвощ цепко следил за реакцией школяра, но тому сейчас было не до соглядатаев. За участие в убийстве рыцаря полагалась смерть.
        -Покурить бы...- вдруг сказал белокурый парень.
        -Вредно курить,- сказал один из палачей, устанавливая скамейку.
        -Я же предупреждал, молчи, а то не сбудется,- укоризненно сказал второй. На голову парня накинули мешок, он дёрнулся в руках державших его бандитов, получил мощный удар под рёбра и покорно встал на скамейку. Через минуту всё было кончено.
        Укладывались быстро. До Максатихи было ещё три перехода.
        Мало кто знал, куда они собираются,- люди Хвоща не привыкли к лишним вопросам. Наблюдая за суетливыми сборами разбойников, Тарас спросил сидевшего рядом Хвоща:
        -У вас сумки заплечные нормальные есть? Что это за мешки с лямками?
        Предводитель пестрого лесного воинства, хмуро тянувший вино из роскошного стакана с гравировкой, нехотя ответил:
        -Новые эти, складни по-вашему, под дождь попали и расползлись. Карман влево, карман вправо, все три объема. Обычные кармашки получились.
        -Не понял. Как всё это барахло переть предполагается?
        -Сумки были,- мрачно сказал Хвощ.- Лошади были. Сейчас ни хрена. Ни лошадей, ни сумок. Только то, что взяли у восточников.
        -А с лошадьми как?
        -Это что, всё обязательно рассказывать?
        -Я серьёзно, Хвощ. Что-то мне в твоей информации не нравится.
        -Последнее время сплошная напасть. То спину коню собьют, то потница, то в траве попадётся дрянь. Лошади дохнут, люди болеют, чесотка какая-то появилась. Сумки вон намокли. Как они под дождём оказались, никто не разобрал. Шершавый попался по-глупому, на верном деле. И все лёжки наши, считай, псу под хвост.
        -Хвощ,- подскочил Боря-маленький,- рыба в садке протухла.
        -Так выкинь её на хрен,- взъярился атаман.
        Тарас ещё раз подивился несоответствию роста и прозвища. Разбойник был на полголовы его выше. Зато Большой Борис был выше ещё на вершок.
        -Хреново,- подытожил атаман.- Может, ты чего поправишь, кудесник. С вошками у тебя хорошо получилось.
        Тарас нахмурился. Картинка получалась невесёлая. То, что Хвощу казалось обычными неудачами, могло быть провалом поля, созданным магами магистрата. Серьёзные банды часто сопровождали таким образом, обеспечивая охранным отрядам княжества магическую поддержку. Это осложняло и план Тараса, поскольку начинать придётся не с нулевого уровня, а с отрицательного. Техника этих провалов была проста, присутствия «клиентов» для колдовства не требовалось. Заклятие накладывалось на площадь, реагируя на проклятия невинно убиенных, которых на любой банде висело предостаточно. Таким образом, каждый труп продавливал вероятностное поле, снижая общую удачу, пока банда не попадалась в ловушку или не разбредалась из-за внутренних неурядиц. Работала такая паутина жёстко, и если разбойники её цепляли, то месяц, от силы два - и банде приходил конец. Именно так попали на арену карелы Колеса, по-дурацки угодившие в засаду.
        Если на банде Хвоща тоже затягивается удавка... Её очень непросто отцепить, нужна встряска поля. Хотя штурм башни как раз подходит. Потом, получается, он выводит бандитов из-под возмездия. Хрен с ним, раньше надо было думать. Самое интересное, не является ли их лесная встреча частью этого самого прогиба? А весь план штурма просто окончательной, фатальной неудачей для Хвоща?
        -Ну, чего замолчал?- потерял терпение Хвощ.- Будешь сумки ремонтировать?
        Тарас отрицательно помотал головой.
        -Пакуйтесь в то, что есть. Чтобы сумку перенастроить, зеркальный каркас нужен, с подпиткой огнём и словом.
        -В смысле?
        -Здесь, в лесу, не смогу.
        -Так нам же здесь надо,- осклабился Хвощ.
        -Не получится.
        Атаман вдумчиво почесал основание средней косички.
        -Ну ладно. Волокуши сделают, всё дотащат. Ты мне обещал свой план рассказать.
        -Обязательно,- согласился Тарас.- Но сначала подойдём поближе.
        Трактирщик был толст и коротко острижен. Отдуваясь, он поставил перед валчами пиво, от которого шёл великолепный запах, бросил на блюдо две индюшачие ноги и горсть дробленых чёрных сухарей.
        Лизо брезгливо поморщился. Грач отволок поднос к угловому столику. Оба валча были в тёмных плащах с капюшонами, так что понять, кто они, было непросто.
        -Ты собираешься это есть?- брезгливо спросил Лизо, переворачивая копчёную ногу двумя пальцами.
        -Конечно.- Грач кинул в рот горсть чёрных сухариков и весело ими захрумтел. Затем вкусно отхлебнул пива.- А ты собираешься питаться святым духом? Давай, не привередничай.
        -Типичная кухня простолюдинов,- не меняя интонации, сообщил Лизо, отщипывая край индюшачьей ноги. Он попробовал мясо с таким видом, будто это была печёная крыса, удовлетворённо двинул бровями и дальше ел уже без комментариев.
        -Нормальная еда. Здоровее, чем твои винные трюфеля и перепёлки.
        Лизо, что было редкостью, промолчал, соглашаясь,- он ел и даже прихлёбывал пиво, и Грач решил не развивать тему трапезы.
        -Когда Костин подъедет?- поинтересовался он у своего цветного.
        -Через неделю.
        Грач снова захрумтел сухариками, размышляя.
        -Их видели возле Старицы. Ты хочешь непременно туда вернуться? Им и так вязы свернут.
        -Не факт.- Лизо приложился к кружке и почти её ополовинил.- На арену школяра могут и не отправить. Ему помогает кто-то из Колледжа. Этот же кто-то, вероятно, и дал ему камень на все бои. Если они доберутся до заклятия...
        Бродяга сбоку начал прислушиваться к разговору. Заметивший это Грач внимательно на него посмотрел, и тот потерял к валчам всякий интерес, сосредоточившись на своей тарелке. Кроме костей рыбьего хвоста, там ничего не наблюдалось, но от костей бродяга уже не отвлекался.
        -Ладно. Сеть мы сожгли, новую им зацепить не за что, зельцкабины любой след отсекают, к Старице, если что, мы доедем уже послезавтра. Но зачем нам Костин? Сутки теряем на его группе.
        -Затем, что вдвоём мы в прошлый раз не справились.
        Грач, прикусивший было индюшачью ногу, вернул её на блюдо.
        -Ты считаешь, мы не справились? Бургомистр мёртв.
        -И заклятие потеряно. Меня тревожит его амулет, цветный. У него всё-таки был какой-то амулет, а это неизвестная нам карта.
        -Ты предполагаешь что-то конкретное?
        -Я уже думаю, а вдруг это его собственный камень?
        Лизо раскраснелся, и яду в нём слегка поубавилось. Грач допил пиво, щелкнул пальцами, и трактирщик подскочил с повтором.
        -Ты думаешь...
        -Вполне возможно.- Лизо вздёрнул рукав плаща и полюбовался на своё запястье. Там мерцали три драгоценные магические нитки - ядовито-желтого, тёмно-синего и голубого цвета.
        -Спрячь камни.- Грач одёрнул его рукав. Он явно запоздал с этим движением, все посетители трактира смотрели теперь на Лизо, а челюсть толстого трактирщика отвисла до самой стойки.
        -К чему это пижонство?- вздохнул Грач, высыпал на стол щепотку серого порошка, что-то вспыхнуло, и люди как ни в чём не бывало вернулись к прежним занятиям.
        -А ты кого боишься?
        -Мы в Старицу собираемся. Специально заложили такой крюк. А ты хочешь, чтобы Колледж снова на нас сеть повесил? За этот трактир уже можно зацепиться.
        -Можно было зацепиться,- поправил его Лизо.- Мне захотелось на них посмотреть, - объяснил он. Грач только вздохнул.
        -Так ты предполагаешь, что такой камень мог быть у школяра с самого начала?
        -Это объяснило бы, почему он остался жив.
        -Да, но ты же его обыскал.
        Лизо приподнял тонкие пальцы в недоумевающем жесте.
        -Обыскал. И ничего не почувствовал. Я надеюсь сделать это ещё раз.
        -Кстати, с кем приедет Костин?
        -Лась, Сински, Мируб, Шазарин и Медянка.
        Грач приподнял второй бокал Лизо и вопросительно на него посмотрел. Тот покачал головой, поражаясь манерам своего цветного, но потом кивнул, соглашаясь. Половина содержимого перетекла в кружку Грача.
        -Ты решил захватить город?- деловито поинтересовался Грач.
        -Я хочу взять этого школяра,- бесцветным голосом сообщил Лизо.
        -И для этого нужны восемь валчей?- поднял брови Грач.
        -Я хочу взять этого школяра,- повторил Лизо.
        -Здесь явный фарт. Редко такой бывает.
        -Ты уверен?- Хвощ подозрительно смотрел на хутор. Видно было, что въезжать туда у атамана нет ни малейшего желания.
        -Ну, как уверен. Чувствую.
        -Засада могёт быть.
        -Нет там засады.
        -А что за фарт?
        -Вот этого я не знаю,- сказал Тарас.- Там может быть жратва, или спящие стражники, или купец с толстой калитой. Чего-то хорошее. Вроде.
        -Не нравится мне твое «вроде».
        -Ну уж как есть.
        -А девки там могут быть?- вдруг заинтересовался Хвощ.
        -Могут,- кивнул поскучневший Тарас. Подставлять таким образом неизвестных женщин школяру не хотелось, он даже пожалел, что банда сейчас скорее всего пойдёт на хутор.
        -Ладно. Тогда пошли.- Хвощ обернулся и скомандовал: - Флейта, отправь туда разведку. Бери сразу человек десять, да не упустите никого. Должно быть чисто и сладко, понял?
        Верховые вернулись быстро.
        -Отлично, Хвощ. Взяли в подполе одного стражника - пытался спрятаться. Он тута вроде охраны оставался. У их телега с припасом поломалась, весь груз оставили, приедут только завтра.
        -Завтра когда?
        -Завтра к вечеру. А то и послезавтра. Дороги-то сейчас...
        -А что за припас?
        -Мушкеты да порох. Пойдём, наши уже глядят.
        Банда подходила к омертвевшим домам. Избитого стражника собирались вешать. Мыло прилаживал петлю, Тарас предостерегающе поднял руку.
        -Отмени это безобразие, Хвощ.
        -Почему?- удивился атаман.- Они наших всегда вешают.
        -От этого вред один. Удачи будет меньше. Я потом объясню.
        -Намного меньше?- засомневался Хвощ.- Может, пусть подёргается?
        -Если он тебе лично зла не сделал, то намного. Решать, конечно, тебе. Но чем меньше трупов, тем спокойнее.
        Хвощ почесал затылок между косичками.
        -Я всегда считал наоборот: чем меньше живых уродов, тем спокойнее. И что же тогда с ним делать?
        -Да в подпол его кинь, и все дела.
        -Тоже верно,- согласился Хвощ.- Так даже веселее.
        Бандиты и стражник прислушивались к разговору.
        -Свяжите его покрепче, и в подпол,- распорядился атаман.- И чтобы без пальцев.
        -Зачем тебе его пальцы?- ужаснулся Тарас.
        -Воевать боле не сможет,- объяснил Хвощ.- Опять же, денежка с ногтей. У нас бабы завсегда пальцы чистят.
        Стражник заорал, не слишком обрадованный изменением приговора.
        -Он же там кровью истечёт,- сказал школяр.
        -Да и хрен с ним,- зевнул Хвощ.- Вон лучше глянь, чего ребята откопали.
        На телеге со сломанной осью оказалась аккуратно упакованная мортира. Рядом в деревянных коробках лежали заряды. Хвощ долго и с удовольствием разглядывал металлическое чудище, провел пальцем по смазке, проверяя сохранность, посмотрел, как крепятся колёса. Тарас вытащил несколько мушкетов, и ни один ему не понравился. Стражника уволокли в дом, где снова послышались крики, затем всё стихло.
        -Отличная мортира. У нас есть один, могёт с таких стрелять.
        -И что? Ты собираешься её тащить?
        -А почему бы нет? Штука классная.
        -Хвощ, ты никак войском себя почувствовал. Зачем нам артиллерия? Мы что, замки собираемся штурмом брать?
        Хвощ усмехнулся, ковыряя в зубах жесткой соломинкой.
        -А ты, бакалавр, попадал когда под обстрел? Когда вокруг бошки на хрен отрывает? Зачем мортира. Мортира всегда пригодится. В башню весёлых телок шмальнём.
        -Там она не нужна. И её же тащить надо. А у нас лошадей не хватает.
        Хвощ снова усмехнулся, лукаво глядя на своего спутника.
        -Это раньше надо было её тащить. А у тебя саквояж раскладной есть, я видел. Туда и лошадь можно запихнуть, и телегу, и мортиру со снарядами. Лишь бы в горловину пролезла.
        -Да? А ты бы смог?
        -Я бы не смог. Я знаю, там магия хитрая. Но ты-то сможешь. И я точно знаю, что в такой саквояж можно пихать сколько угодно всякой всячины. Скажешь, не так?
        Теперь позволил себе улыбнуться Тарас.
        -Предположим, что так.
        -Что за дурацкое слово «предположим»? Ты чё, в Колледже своем разговариваешь? Или оно так, или не так.
        -Не всё так просто. Здесь вообще всё иначе.
        Теперь Хвощ смотрел на Тараса подозрительно.
        -Ты что, мозги мне решил напудрить? Чё за хрень ты несешь? Можно её в твой саквояж впихнуть?
        -Можно,- кивнул Тарас.
        -Тот, кто этот саквояж потащит, он тяжесть почувствует?
        -Нет, тяжести не будет.
        -Ну так и всё. Берём мортиру, пригодится.
        -Погоди, Хвощ.- Тарас предостерегающе поднял руки, и тон его из поучительного стал почти извиняющимся.- Ты всё-таки не понял. Там идет степенной ряд, по физическому объему степень двойки, ухудшается мобильность и стягивает узел.
        Хвощ вздохнул, глядя на школяра, как на идиота.
        -Вот все вы, блин, такие. Пеньки ученые. Теперь я, конечно, всё понял. Объясни по-человечески, чего там ухудшается... яже видел, сколько ты туда разной дряни пихаешь.
        Тарас задумался, подбирая слова.
        -Ты когда-нибудь шарик надувной на ярмарке видел? Пленочный, которые летают?
        -Ну.
        -Вот он ничего не весит и раздувается почти без предела, но когда он большой, его не потащишь.
        -Лопнуть может?
        -Саквояж, конечно, лопнуть не может, но мало не покажется. Мортира только по контуру входит, а по степеням она сразу раз в восемь увеличит хвост.
        -Всё равно я ничего не понял.
        -Опасно это. И медленно двигаться будем. Хотя возможно.
        Хвощ почесал грязный затылок.
        -Ну ладно. Я думал, там без проблем, а ежели так... Хрен с ней, с этой мортирой. - Он повернулся к разбойникам, что уже делили между собой мушкеты.- Флейта, спихни её в ручей.
        Вечером разбойничков догнали трое с базы Гнилого ручья, вместе с ними подъехали и Маринка с Мухой.
        Лошадь сдали в обоз и долго, с пересмешками, рассказывали историю о коробейниках. Левые сапоги в количестве пяти штук были украдены Мухой в обувной лавке, где их выставляли как образцы. История обросла подробностями и изрядно подняла настроение, да и товар оказался неплохим. К Маринке сбоку пристроился Бредень, получил болезненный удар в печень и отвалил в сторону, жалуясь на судьбу и здоровье. На его место тут же притёрся Укроп, масляно поблёскивая глазками. Этого с трудом спровадил Муха. Рыжей предстояло нелёгкое время. Флейта посчитал ниже своего достоинства встречаться с подругой, у которой на глазу проявился «вечный бланш». Заступничество Мухи и её собственные силы были слишком слабы, хотя обижать Маринку никто не собирался. Во всяком случае, пока в банде были другие женщины.
        Возвращаться в Тверь они не собирались.
        Рассказав городские новости (парочка не так давно покинула столицу), Маринка и Муха получили «наряд на работы» от «руки» - так назывался старший по лагерю - и начали осваиваться.
        Заметив Тараса, однорукий малец насторожился. Улучив момент, он отозвал в сторону Хвоща. Школяр также узнал Муху, но не стал ничего предпринимать, а уселся в стороне, ожидая окончания диалога. Вскоре появился Хвощ и двое парней Флейты.
        -Ты Клеща убил?- просто спросил атаман.
        -Не я, но наши. Но я бы убил тоже,- ответил школяр.
        Хвощ мрачно смотрел на Тараса. Судя по всему, история, поведанная Мухой, не слишком его порадовала.
        -А за что?
        -За то, что нож держал у горла моей женщины,- объяснил Тарас.
        -А мальца зачем под порку подвели?
        -А что мне было, в маковку его целовать?- резонно спросил школяр.- Пусть скажет спасибо, что не отдали рыцарям.
        Хвощ посмотрел на Муху, тот отвёл глаза.
        -Я тогда уже сказал спасибо,- буркнул пацан.
        -Какого хрена,- сказал наконец атаман.- Думать надо, кого цепляешь. И чтобы без фокусов, те, остальные, скоро тоже будут здесь.
        Муха кивнул.
        -А ты спиной к нему не поворачивайся,- коротко хохотнул атаман, но глаза его оставались холодными.- И к ней тоже,- указал он на Маринку.

* * *
        К вечеру настреляли уток - непуганая птица в изобилии кормилась на озёрах, в деревне разжились свежими овощами. На ночлеге Хвощ пришёл в хорошее настроение. Тарас ещё не видел его таким - то ли атаману понравились плоды сотрудничества, то ли просто удалась вечерняя бражка. Тарас сидел рядом, не налегая на хмельное зелье, хотя ковш несколько раз пригубил, чтобы не обидеть новых сотрапезников. Атаман улыбался чему-то внутри себя, а потом поднял руку, привлекая внимание уже изрядно датой компании.
        -Слышь, это...- Хвощ хрюкнул, не в силах сдержать смех.- Байку вспомнил. Про сапоги. Ну, смешную такую,- объяснил он, как если бы кто-то спросил, что такое байка.- В общем, это, слушайте.
        Свист, Укроп и Бредень изготовились слушать. Тарас отставил в сторону кружку с чаем.
        -Два мужика в харчевне сидят.- Хвощ опять хрюкнул, Бредень хрюкнул тоже. Начало ему понравилось.- Да чего ты ржешь, урод, я ж ещё ничего не рассказал.- Бредень подался назад, показывая, что ничего против Хвоща не имеет и готов слушать дальше. Просто начало забавное. Справившись с раздражением, Хвощ продолжил: - В общем, пьют они, мамкина норка. Это, пиво пьют. И тут один жалуется: мол, с работы выгнали.- Свист приготовился хрюкнуть, но понял - рано. Хвощ улыбнулся своему тайному знанию.- А другой спрашивает, как так, мол? У тебя ж работа блатная, ты ж этот, хранитель княжеских сапог.- Хвощ задушил в себе следующий звук. Все внимательно слушали главаря.- Ну, типа, сапоги охраняет. И три ногтя в неделю.- Укроп восхищенно поцокал языком, завидуя таким расценкам. Хвощ отхлебнул бражки и продолжал: - Вот, говорит, классная была работа. Но выгнали. А тот опять: за что? А первый: мол, придирки. Придворные интриги. Ни за что. А тот: ну всё-таки? Да, говорит, ерунда. Я левый сапог потерял.
        Тарас, ожидавший какой-нибудь скабрезности, неожиданно для себя расхохотался. Боярский холуй отчетливо нарисовался у него перед глазами. Хвощ хрюкнул, оценив реакцию школяра, и одобрительно хлопнул Тараса по плечу. Остальные тоже засмеялись, только Свист протормозил. Чувствуя, что пора, он нацепил на лицо улыбку, но байку явно не понял.
        -А ты чего?- спросил беднягу атаман.
        -Так это,- виновато оскалился Свист,- а где он сапог-то потерял?
        -Да какая разница.- Атаман отломил себе утиную ногу.
        -Так если бы спёрли, то пару, а тут один,- неуверенно продолжил Свист свои изыскания.
        -Не парься, Свист. Кто слямзил, был одноногим,- сообщил неожиданную подробность Бредень. Свист неуверенно заулыбался, радуясь, что разобрался, что к чему. Хвощ показал на него утиной костью и подмигнул Тарасу. Школяр отхлебнул бражки.
        Глава 20
        Весточка от Тараса шла долго и окольными путями. Ефим приехал из Твери рейсовой гондолой на Старицу, оттуда на лошади добрался до трактира, где ожидали школяры, и передал короткое сообщение. Вся эта конспирация была затеяна, чтобы не попасть в сеть местных слухачей - парный свист отследить проще, чем исходящий. Ефим рассказал последние сплетни Колледжа, поуговаривал соседку вернуться - мол, ещё не поздно, пропущено всего несколько тем, да и уехал восвояси. Школяры же выехали по новому адресу, где их с Тарасом дороги должны были пересечься.
        В первый же день попали под холодный дождь. И особо вроде не замёрзли, и не простудился никто, но когда встали на очередной ночлег, случилась неприятность.

«Оранжерейный мальчик» Ярослав, до того легко переносивший переезды, вдруг почувствовал, что болят зубы. Он подвигал челюстью, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были скверными. Болели все зубы сразу, вернее, болели десны, но тут уже было не до тонкостей. Ярик выругал себя за легкомыслие и понял, что разжевать даже малый кусочек мяса будет проблемой.
        -Никита, слышь...
        Никита что-то пробормотал, сонно поворачиваясь на бок, и открыл глаза.
        -Чего тебе?- достаточно нелюбезно осведомился он.
        -Я, похоже, зубы застудил. Болит вся челюсть.
        -Очень хорошо,- мгновенно отозвался его старший друг.- Хоть жрать будешь меньше.
        Ярослав хотел возмутиться столь гнусной инсинуацией, в устах Никиты звучащей особенно кощунственно, но не смог - боль съедала любые потуги на риторику. Тогда Ярик кивнул, соглашаясь, и уныло продолжил массировать дёсны.
        -Сильно болит?- Никита сел на лавке.
        Ярик снова кивнул.
        -Ладно. Сейчас Варька пошепчет.
        Никита стукнул в стенку, и в комнату парней вошла заспанная Варвара.
        -Что случилось?- щурясь от света, спросила она. Варвара была в длинной куртке, наброшенной прямо на ночную рубашку, и в тапочках на босу ногу.
        -У Ярика зубы болят. Всю ночь есть не может. Днем не спит, ночью не ест... Надо помочь парню.
        Проснувшийся Лучник цапнул было арбалет - это всегда было первым его движением, но потом просто сел на кровати, наблюдая. Варька хорошо заговаривала зубную боль - причём не временно, лишь бы до знахарки продержаться, а реально заговаривала, так что, если зуб внутри не сгнил, процесс поворачивал на выздоровление. Варька разгладила волосы, выпила стакан тёплой воды и зашептала. Что она говорила, слышал только Ярослав, до Никиты и Лучника долетали отдельные слова про «горюн камень» да
«причеши траву на взморье». Лучник вопросительно посмотрел на Никиту - он всегда трепетно относился к любому действу школяров, опасаясь что-нибудь нарушить, и тот кивнул, разрешая вопрос.
        -Если слова запомнить, я смогу тоже шептать?- очень тихо спросил воин.
        Никита отрицательно покачал головой.
        -Кроме текста, имеют значение интонации и ударения-акценты. И ещё надо поле вести-чувствовать.
        -Как же вы всё это помните?
        -Тут не запоминать, тут чувствовать надо.
        Лучник щелкнул языком, давая понять, что восхищен этой премудростью и считает её недоступной. Ругаться он давно отучился.
        -Это как обучение языку. Кроме номинального смысла слов, существует интонационный.- Посмотрев на реакцию воина, Никита счёл необходимым перевести фразу с русского на русский.- К примеру, слово «здорово» можно произнести очень по-разному. От приветствия до «всё хорошо» или «всё плохо». Так и здесь. Но думать не приходится, просто чувствуешь ритмику фразы.
        Лучник осторожно кивнул. Смысл он понял.
        -А если ты просто повторишь слова...- продолжал Никита.- Это как если я возьму арбалет и повторю все твои действия, но с завязанными глазами. Заряжу болт, натяну струну и спущу курок. Но вслепую. Шанс попасть почти отсутствует.
        Лучник почесал затылок.
        -Но если ты не возьмешь арбалет и не спустишь курок, ты вообще не выстрелишь.
        Теперь задумался Никита.
        -Да, пожалуй. Если тебя устроит очень малый шанс, то заучивать слова можно.
        Варвара между тем уже закончила заговор, провела по скулам Ярослава ладошками и стряхнула наволок в некрашеную доску. Молодой школяр поблагодарил, повернулся набок и заснул.
        Измученный болью, он тоже решил научиться разбираться с этой бедой самостоятельно.
        -А если что, махнем через Серую Падь. Там такой распадок, что не перекроешь.- Флейта отчитался о предстоящем маршруте и замолчал, сумрачно глядя на Тараса. Школяр, в чьём присутствии приходилось обсуждать дорогу, его раздражал.
        -Нормально,- сказал Хвощ.- Отходы есть, и ладушки. Что скажешь, бакалавр?
        -Да тут не придерёшься. Планировать движение у вас здорово получается,- честно польстил Тарас и Хвощу, и Флейте.- Мне бы половина этих мелочей в голову не пришла. И везде запасные варианты.
        Молчание Флейты несколько смягчилось, а Хвощ вдруг спросил:
        -Слышь, бакалавр, объясни мне, почему некоторые ваши хреновины так славно отделаны - залюбуешься. Не вещь - игрушка лакированная. А другие будто топором тесали?
        -Потому что некоторые обереги, или амулеты по-нашему, теряют силу в соприкосновении с инструментом. Или даже просто с металлом. Иногда вообще годится только дерево или сухая кость.
        -А как легче спрятаться от магов? Когда ищут. У нас столько народу погорело.- Жилистый и худой Флейта смотрел Тарасу прямо в глаза.
        -Под завесу тумана. Я полдороги вас так веду.
        -Ну, а без магии?
        Тарас задумался.
        -Лучше всего подойдёт что-то мелкое, разбросанное и живое. Или бывшее когда-то живым. Лучше без формы.
        -Непонятно.
        -Ну, допустим, большой муравейник. Хотя там, конечно, не посидишь, да и видно... Отвалы стружки, опилок, ветки старые. Чем крупнее фракции, то есть куски, тем лучше - они размоют контуры фигуры. Кости старые на хладобойне. Там вообще ничего нельзя увидеть. Любое кладбище - только лечь неподвижно в траву. Овечья отара. И лес.
        -Понял,- медленно кивнул Флейта.- Вот за это спасибо.
        -Кстати, Хвощ, что за свинюшник мы здесь оставили?- решил использовать ситуацию Тарас.- Что за манера на каждой стоянке гадить?
        -Не понял,- кратко ответил Тарасу Хвощ.
        -Призвал бы ты своих к порядку. Пусть мусор уберут. Сожгут либо закопают.
        -Ты это...- Хвощ не сразу нашелся, что ответить.- Шибко культурный, что ли? Любишь, чтобы чистенько?
        -Да при чём тут это,- поморщился Тарас.- Вы же связки, струны лесные тревожите. Беспокоите глубинную сущность леса.
        Хвощ недоверчиво осклабился.
        -А что, этой глубинной сущности больше делать не хрен, кроме как обижаться за гнилые тряпки? Что-то я не замечал, чтобы после привала у нас кто-то умер.
        Тарас кивнул, соглашаясь. В его пальцах закрутилась хвоинка.
        -И не заметишь. Тем более что лесу мы глубоко в ноготь. Но ты вот, когда ветку отогнешь, она тебя же с оттяжкой хлопнет. А чтобы не хлопнула, её держать надо. И тут оно аукается, понимаешь? Только размазанно, не слишком сильно и по всем сразу. Просто будет неудача, грязь навыверт.
        -Что значит грязь навыверт?
        -Это не важно, это мы в Колледже так говорим.
        -То есть страшного ничего не будет.
        -Нет. Просто как ходить с немытой рожей.
        -Ну, так и наплевать. Тем более ты ж у нас такой великий маг, специально с нами едешь. Нешто ты не можешь эту мелочь убрать-отвести?
        -Могу, конечно.- Тарас надкусил хвоинку и сплюнул.- А скажи, к примеру, Свист, он же у тебя крепкий мужик?
        -Ну... Тот ещё конь.
        -Может он всю эту грязь собрать в кучу и с собой понести, потащить в мешочке?
        -Может, конечно. А зачем?- спросил сбитый с толку Хвощ.
        -Вот именно. А мне зачем убирать то, что вы тут нагадили? Таскать с собой латку? Тебе делов-то: отдал команду и сгребли весь мусор. В яму да песком закидать.
        Хвощ кивнул.
        -Ладно, школяр. Убедил. Но гляди у меня.- Атаман громко свистнул, привлекая внимание банды. И гаркнул: - Убрать весь мусор. Прячем стоянку, как если б не было ее. Кто оставит тряпку либо кость, получит в рыло.
        Флейта хмыкнул и начал подбирать с земли утиные перья.
        Глава 21
        Тарасу рвали горло рыболовными крючками. Он сам их слишком много и неосторожно проглотил, покачивая на длинной нитке, так что, когда начал вынимать, выдавливать из себя обратно, несколько штук зацепилось, и кровь потекла в его лёгкие чёрными каплями обжигающей пахучей смолы. Ольгу уводили рыцари, она заламывала длинные руки, хватала рыцарей за клинки, в кровь полосуя себе пальцы, так что кожа слетала с ладоней длинными кровавыми лоскутами, цепляясь за горло Тараса, а ведь это ему, не ей надо было пролить каплю крови, чтобы всё получилось, и понявший это наконец школяр ударил кулаком по клинку так, что и косточка в руке переломилась, но ни единой капли так и не вышло наружу, потому что Тарас был зомби и ему надо было достать бургомистра...
        Чёрная плоть болота, хвоинки леса, жар степи, мягкие цветы и орехи, звенящие светом сосны - всё смешалось в калейдоскоп искрящегося снега, и всё это тянуло к сестре...
        Школяр проснулся в холодном поту, разрывая руками рубаху. Жалкое лицо Ольги стояло перед глазами. Хвала Создателю, это только сон.
        Но надо было торопиться.
        -Ну вот он, этот трактир.
        -Действительно, бочонок медовухи.
        Над входом на цепях красовался аккуратный лакированный бочонок.
        -Интересно, а медовуха в нём есть?- с любопытством спросил Ярик.
        -Ну, ты пока проковыряй дырочку, а мы внутрь.
        Дымный зал освещался несколькими свечами.
        -Фу,- брезгливо сообщила Варвара.- У них что, печи по-чёрному?
        Осмотревшийся раньше других Никита помотал головой.
        -Печи нормальные. Это курят. Причём не табак, а какую-то дрянь.
        За одним из столов дымила бригада лесорубов. Варькино «фу» не осталось незамеченным, как и сама Варька.
        -Кошечка, давай к нам,- поманил долговязый детина.
        -Мы тебя не обидим.
        -Мы все по очереди тебя не обидим,- хохотнул коротко стриженный здоровяк.
        Не дожидаясь дальнейшей раскачки, Никита впечатал ногой стриженому в нос. Тот вместе со стулом кувыркнулся в угол; остальные подскочили с мест, но на стол шмякнулась вязкая плюха, пущенная Ярославом, так что каждому мягко досталось по морде, и кто вошёл в трактир, уже не вызывало сомнений. С магами связываться лесорубам не захотелось - у Варьки в ладошках качнулся боевой файербол, а долговязый, что успел схватиться за топор, остановился, завороженно глядя на арбалеты Лучника, направленные точно ему в глаза.
        -Пошли вон отсюда,- подвёл краткий итог Никита.- Пиво можете забрать.
        Лесорубы дёрнулись к выходу, сшибая стулья, потом один из них всё же рискнул вернуться за куртками, а пиво так и осталось на столах.
        -Смотреть надо, дурень, с кем задираешься,- буркнул один из них стриженому, и Никита понял, что продолжения не будет.
        Тараса в зале не оказалось.
        -Опять его ждать,- вздохнула Варька.- Что ж у него там случилось, что он всё время петли закладывает?
        -Появится - узнаем,- кратко ответствовал Никита и уселся за стол. В дверях показался здоровяк, чуть двинул голову вперёд, что могло сойти за извинения, и забрал со своего стола кувшины с пивом. Двигался он боком, не спуская глаз со школяров, те молча наблюдали за сборами слишком бойкого работяги. Лесорубы устроились прямо на крылечке.
        Хозяин, которому распугали постоянных клиентов, смотрел на пришельцев не слишком любезно, но благоразумно помалкивал. Впрочем, когда Никита заказал ужин и комнаты, хозяин подобрел.
        -Они где-то здесь,- очертила круг Анна. Звеньевые посмотрели на карту. Внутри круга помещался добрый десяток деревень.- И куда они движутся, мы, к сожалению, пока не понимаем. Во всяком случае, на свои базы Хвощ не выходил. Всё брошено.
        -Школяр, паскуда.
        -Не ругайтесь, Ладья.
        -Да как тут не ругаться. Два стрелка над лесом рыщут, и везде туман. Во все стороны заволок.
        -Да, если б не школяр, Хвощ уже бы попался.
        -Я напомню, господа, два месяца назад «петушиные перья» утверждали то же самое. Мол, банде осталось чуть-чуть. Хвощ очень умён и изворотлив.
        -А теперь ещё и снабжён магией.
        -Эти парни становятся проблемой,- вздохнул Павел.- За ними гоняются три волостные дружины, но они всё время успевают ускользнуть.
        -А чего ж вы хотите?- резонно спросила Анна.- Чтобы банда вышла на честный бой?
        -Сварог с ней, с дружиной. У нас в четвёртом звене потери. Минус три человека. С этим что делать?
        -Сами виноваты. Нарушили распорядок. Пили на ярмарке.
        Командир четвёртого звена, седой рыцарь лет шестидесяти, с благообразной бородой и голубыми глазами, укоризненно покачал головой.
        -Все мы не безгрешны. Да, ребята проштрафились и жёстко наказаны. Но что теперь скажут люди?
        -Скажут, что не рыцари вешают людей Хвоща, а наоборот.- Голос Анны не располагал к компромиссам.
        -Так уже говорят. Наши осведомители боятся давать информацию.
        -Надо взять помощь магов и устроить им хорошую трёпку. У нас же есть осведомитель,- вступил в разговор Артур.
        -Один есть. Но мы не знаем их местоположение. Они постоянно меняют стоянки.
        -Значит, распушить живца.
        -А осведомителя не жалко? Риски сожрёт его с костями.- Павел взял со стола яблоко и с хрустом надкусил, видимо, демонстрируя действия Риски.
        -Не жалко. Скользкий тип, арена по нём плачет. Вполне можно пожертвовать.
        -Смотрите, потом не останется ни одной ниточки.- Анна покачала головой.
        -Я предлагаю отрядить в преследование полноценное звено. И удвоить волостной набор. Если уж засылать «живца», то с результатом.
        -Вообще-то подобные методы неэтичны.
        -Прямого запрета на них нет.
        -Я не говорю, что они запрещены, но считаются неэтичными.
        -Они наших парней вешают, а мы будем расшаркиваться. Кто за живца?
        Десять звеньевых проголосовали «за», один «против». Анна воздержалась.
        Глава 22
        Сначала вдруг залаяла собака.
        Вокруг лагеря постоянно терлись несколько дворняг, но пустобрехов почти не кормили. В лихое время их могли, наоборот, съесть. Особенно этим отличался Свист, не делавший различий между собакой и поросёнком.
        Как бы то ни было, но лаяли собаки необычно. Дворняг было три-две суки диковинной пегой масти и чёрный тощий кобель с издевательской кличкой Шарик. Сейчас ощетинились все трое, как если бы волка увидели. Пятились, роняя клочья слюны, истерично дергаясь вперед и тут же отступая ещё дальше, под защиту костров, к людям.
        Как на грех, Тарас и Бредень ушли на реку вытягивать верши. Но поведение собак было настолько странным, что даже хорошо поддатые бродяги забеспокоились и вроде как чуточку протрезвели. Один из них ворохнул начинавшие уже тлеть угли, выплескивая пламя, да ещё веток подбросил, освещая неверными сполохами подходивший к поляне кустарник, другой, один из самых здоровых и тупых, мордой тяжелее Свиста, пошел к деревьям, почесывая живот. Руку он, однако, держал на рукояти ножа, что величиной напоминал мачете.
        -Кого там черти, мать вашу, конь халявный... Ты, Сало?
        Это действительно был Сало, крупный и толстый монах-расстрига, уходивший в лес за дровами. Хворосту он тащил целую вязанку, но собаки продолжали надрываться. Сало молчал, как-то странно, рывками приближаясь.
        -С тобой есть что ли кто?- снова спросил верзила и перехватил поудобнее нож, вроде просто руку переложил, по-прежнему держа оружие за поясом, но из этого положения можно было как метнуть оружие, так и ударить, полоснуть клинком наотмашь. Тот, что сидел у костра, снова потянулся к фляге, к нему подошли ещё двое - но перелесок вокруг был пуст, а Сало, несмотря на молчание, всё же был своим, да и один он был, хоть и шёл не по-людски, дергаясь и одновременно приволакивая ноги, как если бы кто-то всё время подталкивал его изнутри, а собаки продолжали пятиться в истерическом лае, да и предупреждал школяр что-то насчет лая, и лаяли вроде как даже не на Сало, который мог и перемазаться в жире какого-нибудь поганого барсука, а лаяли на пустоту рядом с ним, впереди него, на примятую траву поодаль.
        У костров как-то разом все стихло, только сидевший ближе всех бродяга булькал флягой, далеко запрокинув косматую голову. Некоторые уже заподозрили неладное, не понимая ещё, что именно угрожает и что требуется предпринять... Угрюмый мужик, сидевший далеко сбоку, вытащил из котомки пороховую гранату и принялся перекатывать её в пальцах, сумрачно вглядываясь в темноту. Ещё несколько человек взялись за оружие; лучники наложили стрелы, один из них громко икал, оглядываясь в сторону, противоположную собачьему бреху, но вокруг всё было спокойно. Внешне спокойно; однако разливалась по сторонам звенящая тревога, как бывает, когда чувствуешь пристальный, недобрый взгляд. Так смотрит в спину медведь, которого ещё не заметил охотник. Вспомнив о «бакалавре», Флейта потянул с пояса лосиный манок, служивший в банде сигналом, собираясь предупредить ушедших к реке. Та же идея, видимо, пришла в голову и Хвощу, что абсолютно трезвым шагом двинулся к опушке, не скрываясь, но и не спеша выходить на край поляны, кроме того, ненарочное это смещение привело к тому, что между ним и Салом оказался горящий костер. Раздался
двойной гудок манка; ковыляющий Сало никак на него не отреагировал.
        Основная часть банды всё-таки отдыхала, дожевывая текущее соком мясо и допивая кубки, налитые под собачий брех. Лениво тискали двух бабенок да пришлую шлюшку, прибившуюся накануне. Маринка сидела поодаль, приткнувшись к Мухе, обнимавшему её единственной рукой.
        Собаки хрипели, захлебываясь бешеной слюной.
        -Сало, ты один?- лениво повторил верзила, вытянув из-за пояса тесак, и настороженно поднял руку, отгораживаясь от бликов костра. Это было последнее, что он успел сделать. Сало дернулся, ускоряясь рваным движением, и верзилу качнуло, скрючило ужасом, матерый бандит скривился в детской гримасе, выронив нож и закрыв лицо руками. Удар пришелся ему под ребра, белые пальцы легко пробили плоть, как если бы верзила был из папье-маше. Мягкий всхлип умирающего никто не услышал, поскольку у костров началось нечто невообразимое.
        Дрожащим стеклом, утонченным кошмарным маревом материализовались из пустоты четыре призрака, гротескное преломление монаха, как если бы на него навели искривленное прозрачное зеркало. Сало шагнул к костру, и все четыре фигуры повторили его движение, но каждая по-своему, каждая в своём ломаном стиле, и всё-таки можно было понять, что это - бесплотный, пустой морок, вот только пальцы ближней нашарили горло косматого мужичка, что всё ещё держал в обалделой руке фляжку, и переломили шею, сминая позвонки, как солому на чучеле. Четыре огромные тени метнулись в разные стороны, обретая самостоятельность, размахивая прозрачными руками, сталью рвущими живую плоть, а сами расступались под стрелами, подставляя пустоту. Варьируя, они повторяли кровавый танец Сала - тот пьяно размахивал руками, ворвавшись в самую гущу банды, и все, кто пытался его ударить, разлетались в разные стороны. В глазнице зомби, отекая слизью, покачивала чёрным оперением стрела, но это, казалось, нисколько ему не мешало. Мушкетная пуля только качнула Сало, а разрядивший пистоль Муха вообще промахнулся, едва не всадив дуплет в спину
Укропу. Оправившись от первого шока, бандиты сообразили, что против них, собственно, один-единственный, хоть и очень мощный зомби, и навалились на него всей массой. Призраки, размахивая страшными, но короткими руками, не смогли бы нанести большого вреда, если бы не странный, нечеловеческий ритм их движения. Угадать, куда пойдет следующий удар, было невозможно, как невозможно предсказать повороты в полете бабочки. Большинству быстро трезвеющих бандитов пока удавалось уворачиваться, но то и дело кто-нибудь отступал не туда или спину подставлял, призраков-то было четверо, и получал плюху стальными пальцами. Каждый удар сшибал с ног, иногда при этом вырывались целые клочья мяса. Хуже всего было то, что самим призракам не могли нанести никакого урона. С зомби ещё худо-бедно управлялись. Флейта ловким ударом отсек ему левую кисть - и сразу стало полегче. Вскоре, улучив момент, на тело, некогда бывшее Салом, навалились сразу со всех сторон и буквально раскромсали в кровавую массу. Призраки и после этого не исчезли, только двигаться стали медленнее. И сталь, и дерево, и даже кость они игнорировали, но
игнорировали по-разному. Клинок отскакивал, норовя вывихнуть руку, пружинил от чего-то упругого и жесткого одновременно, а дерево просто проходило насквозь, так что бивший рисковал упасть - дубины рассекали пустоту. И всё же уязвимое место удалось обнаружить - Большой Борис несколько раз махнул дубиной, пятясь от загребущих рук призрака, тот только чуть колыхался, как от ветра, пропуская дерево сквозь себя, и вдруг как-то задрожал, заколебался и то ли лопнул, то ли рассеялся в воздухе. Борис издал довольное рычание, облекая в него злобу и страх, но тут со спины к нему приблизился другой призрак, воткнул руку под лопатку и вырвал сразу несколько ребер, так что огромный бандит замертво рухнул на поляну. Остальные, однако, уже смекнули, в чем дело, и в считанные минуты добили оставшихся големов - дубины одна за другой рассекали очерченную контуром пустоту, удар следовал за ударом, бандиты не пытались угадать необходимую последовательность, не разобрались, нужна ли она вообще, а просто молотили деревяшками, выплескивая ярость. Два призрака лопнули почти одновременно, третий, последний, пошел как-то совсем
вяло, боком, норовя забрести в пламя костра, но в огонь его уже не пустили, дубины тыкали со всех сторон - и вскоре исчез и этот.
        И собаки утихли. О них уже все забыли, но как только лай прекратился, стало понятно, что всё это время шавки продолжали свою истерику.
        От опушки к огню бежали Тарас и Бредень.
        -Что это было, бакалавр?
        Тарас не сразу ответил. Он вроде и слышал, что ему рассказывали,- говорили одновременно со всех сторон, но стоял как-то пьяно, прислушиваясь к ощущениям внутри себя, а потом вдруг посмотрел на свои ногти. Пошевелив ладонью, школяр вдруг услышал вопль - «они оживают»!
        Сало и Большой Борис пытались подняться на ноги. Школяр стряхнул с пальцев что-то невидимое, оба тела снова рухнули на землю, однако вокруг него уже образовался круг попятившихся бандитов.
        -Ты чего... Некромант, что ли?- вымолвил один из них непослушными губами.
        -Есть маленько,- косо усмехнулся Тарас.
        -В Колледже ведь... В Радужном запрещено...
        -Ну, я же не в Колледже,- снова усмехнулся Тарас, затем вдруг пошатнулся, схватился рукой за грудь и опустился на ближайшее бревно - у него подкосились ноги. Хвощ разогнал зрителей и уселся рядом с «бакалавром». У атамана нервно подрагивало веко.
        -Что это было?- повторил атаман общий вопрос.
        -По-моему, вас ловили на живца,- еле двигая губами, сказал школяр, по-прежнему держась рукой за сердце. Там что-то прыгало, обжигая болью залеченный Сциллой прокол.
        -С тобой что, плохо?- спросил Хвощ.
        -Эхом зацепило,- вымученно улыбнулся школяр. Хвощ щёлкнул пальцами, от женщин, уже хлопотавших возле раненых, отделилась Марина и подошла к Тарасу.
        -Помоги ему лечь.
        -Да нет, нормально.- Тарас постепенно оживал. Льдистый холод в груди разошёлся, но ощущение в пальцах закрепилось, более того, он чувствовал, что уже делал это раньше...
        Оказывается, вести труп совсем не сложно.
        -Много убитых?
        -Четверо. С самим Салом пятеро. Покоцаных много. Кто это сделал, бакалавр?
        -Маги рыцарей. Или маги магистрата.
        -А Радужка?
        -Нет,- помотал школяр головой.- Колледж такие вещи действительно не практикует. Надо уходить.
        -Они нас выследили?
        -Ещё нет. Они сейчас сеть зацепили. Будут шарить по ячейкам, через пару часов найдут точное место живца.
        -Понял.
        Хвощ подозвал Бредня, Свиста и Флейту и отдал несколько распоряжений.
        -Почему именно Сало?
        -Не знаю. Видимо, он имел с кем-то из магов прямой контакт. Иначе невозможно.
        -Стукач, стало быть.
        -Не получается?
        -Вполне вероятно,- хмуро сказал Хвощ.- Мамкина норка, то-то он всё в город мотался. А почему последний в костёр полез?
        -Ну, он же не самостоятельный был. Слепок.
        -И чего?
        -Подпитаться хотел, энергии набрать. Или взорваться. Как пороховая граната.
        -Хорошо, что не пропустили. Давай, бакалавр, пока на телегу. Сейчас мы свернём на одну дорожку, хрен они нас там вычислят.
        -А своих я забрать успею?
        Хвощ остановился, размышляя.
        -Там будет даже ближе. Только провожатых возьмешь, а то там через лес, дорогу не отыщешь.
        Лагерь сворачивался очень быстро. В этот раз уборкой не занимались, наоборот. Всё, что могло замедлить путь, безжалостно бросали.
        Глава 23
        В «Бочонок медовухи» Тарас приехал ночью.
        До рассвета оставалось совсем немного, небо на востоке уже светлело, но в остальном погода была мерзкой. Снег никак не ложился, то и дело оборачиваясь холодным дождём, грязь вне дорог, грязь на дорогах, огромные лужи, в которых телега вязла по ступицы... Школяра сопровождали два безликих разбойника - серые тени, молча выполнявшие поручение Хвоща. Для надзора даже за одним Тарасом явно недостаточно, так что задачей пары действительно было сопровождать. Ну и помощь, в случае чего. Хвощ начинал ценить своего бакалавра.
        После бурных объятий школяры поднялись наверх, в гостевые комнаты «Бочонка» и там, без посторонних, состоялся долгий разговор. До границы со смолянами оставалось совсем недалеко. Там можно было спокойно сесть в воздушные гондолы и начать наконец путешествие к Стамбулу. Примерно такой план и оговаривался изначально, но Тарас собирался с этой дороги свернуть.
        И ладно бы просто свернуть.
        Он хотел освободить Ольгу. А для этого требовалось взять штурмом башню весталок. После такого развлечения, чем бы оно ни закончилось, дорога обратно была закрыта для всех.
        -Сколько можно переливать из пустого в порожнее. Люди Хвоща уже, наверное, задубели на улице.
        -Не волнуйся. Замёрзнут - в трактир зайдут. Это, понимаешь, не шипы в лошадиные задницы вгонять.- В голосе Варвары ртутью проблескивал металл.
        -Какие задницы?- не понял Ярослав.
        -Да развлекался тут у нас один. На первом курсе.
        -Кто?- снова не понял Ярик.
        -Да вон сидит, красавец. Лошадей у стражников гонял. Заварил кашу, на всех хватит расхлёбывать.
        -Я силком никого не тяну.- Тарас скрестил на груди руки.- Но я всё равно попробую это сделать.
        -Понятное дело,- сказал Никита.- Хоть кто-нибудь однозначно пойдёт на эту авантюру? Или, может, в Тверь повернём?
        Лучник молча поднял руку.
        -Ага.- Никита смутился. Получилось, что первым Тараса поддержал не цветный друг, а знакомец без году неделя.- Ну, с Лучником особый случай. Ему терять нечего. Он и раньше с Хвощом хаживал.
        -Как это нечего?- вступилась за воина Варвара.- Он сейчас свободный человек.
        -Всё равно. У нас Колледж. Есть куда возвращаться. А тут банда.
        -Да нет у тебя уже никакого Колледжа.
        -Ярик, ты хоть в это дело не суйся. Точно вязы свернёшь.
        -Интересно. Ты мне бабушка, что ли? Что ты всё за меня решаешь?
        -Я этому авантюристу цветный. Мне всё равно уже. Мне придётся идти. Да и слышал я про Ольгу, самому эта история не нравится. А ты лучше возвращайся.
        -Молодец. Тебе как раз есть что терять, ты на официальной дороге Колледжа. У тебя шлях, ты вообще ещё школяр, если вернёшься. А я уже всё. До свидания. Так что не надо на меня давить. И я, кстати, ещё подумаю, стоит ли в эту хрень соваться.
        -Правильно, булочка.
        -Но сам подумаю, без папы с мамой.
        -Ты уже определись как-то, кем мы тебе приходимся. А то у тебя Никита и папа, и бабушка.
        Ярослав только рукой махнул. Тарас молча улыбался.
        -Вы хоть понимаете, на что мы идём? Там же люди погибнут!- Варвара была настроена решительно.
        -Не факт,- подал реплику Тарас.- Там только големы-насекомые и рыцари.
        -А рыцарей ты, выходит, за людей не считаешь?
        -Нет,- кратко ответил их вожак.
        -Тарас, ты иногда перегибаешь палку.
        Тарас встал.
        -Всё. Хватит трепаться. Варька, ты идешь со мной?
        -Да!!!- рявкнула на него Варвара.- Но я считаю, что ты козёл.
        -Ладушки. С этим мы позже разберёмся. Никита?
        Цветный только пожал плечами. Жест говорил об однозначном согласии.
        -Лучник?
        Воин кивнул. За всё время дискуссии он не вымолвил ни слова.
        -Ярослав?
        -Мне не нравится, что мы будем вместе с бандой.
        -Мне тоже не нравится, но иначе нам башню не взять. Я надеюсь, что это ненадолго.
        -А как же город будет без весталок?
        -Плевать я хотел на их проблемы. Обойдутся как-нибудь. Ты сообщи своё решение. И учти: если откажешься, ты останешься нам и другом, и братом. Это моё личное, я тут и сам разберусь.
        -Да ладно. Чего уж...- Ярослав тоскливо посмотрел в окно. Белый круг восходящего солнца пробивался сквозь облака.- Сказавши Аз, не бойся Буки. Я тоже пойду.
        Тарас одобрительно щёлкнул пальцами.
        -Отлично. Тогда собирайте вещи.

* * *
        -А помнишь, как мы с тобой познакомились?- спросил Никита.
        -Конечно,- кивнул Тарас.
        На первом курсе распальцованный богатенький Никита раздобыл где-то ужа - змеи в Твери встречаются нечасто, поэтому большинство горожан их не различает. И в стеклянной кринке принёс его в Колледж - попугать девчонок. Их тогда было ещё много, «девчачьи» специальности отделялись в основном на второй год. Ужик свою функцию отрабатывал. Свернулся в кольцо и затравленно шипел, когда Никита подчёркнуто осторожно тыкал в него веточкой. Девчонки радостно визжали, негодуя и пугаясь. Ребята, все как один, сообщали, что это уж, на что Никита резонно замечал - ну, тогда сунь палец. Палец никто не совал. Мало ли. Когда же пришёл черед Тараса - тот с сельской старательностью переписывал конспект (уже успел пропустить пару лекций),- тот также обозвал змею ужом, а на предложение сунуть палец спокойно дал его ужу погрызть. Разочарованный Никита вздохнул и представился.
        -Испортил мне тогда развлечение,- вздохнул Никита.
        -Зато сейчас развлеку,- резонно заметил Тарас.- Вы тут, ребята... Потактичнее, что ли.
        Малая группа школяров въезжала на территорию банды.
        Костин мягко провёл пальцами по затылку, затем его рука полукругом скользнула выше и начала массировать темя.
        -Как добрались?- Голос Лизо журчал хрустальными каплями.
        -Нормально. В общем, нормально.
        -А что побудило тебя добавить «в общем»?
        Костин снова провёл ладонью по темени.
        -Блоки пришлось ставить?- догадался Лизо.- От кого?
        -У смолян везде шаманы дежурят.- Сински был сух, прям, поджар и конституцией тела походил на самого Лизо. Его брат-близнец Лась имел такую же внешность. Говорили они всегда по очереди, причём один из них делал знак ладошкой другому о том, что собирается что-то сказать. Таким образом близнецы когда-то отучались излагать мысли хором.- Мы под вуалью шли, но какая-то их старуха вуаль пробила.
        -Снова укрыться получилось?
        -Вроде получилось. Костин только поздно среагировал.
        Лизо поёжился, подняв воротник камзола, как если бы в комнате вдруг появился сквозняк.
        -Обычно смоляне таким тщанием не отличались.
        -Шаманы у них сильные,- пожала плечами Медянка.
        Грач, сидевший прямо перед ней, удивлённо поднял бровь, и женщина-валч сочла необходимым пояснить:
        -Не в смысле, что мы бы не справились, но вуаль они могли заметить.
        -Могли заметить или заметили?
        -Могли. Я думаю, не успели.
        Лизо удовлетворенно кивнул.
        -Пусть так. В конце концов, реально нам беспокоиться не о чем. Непонятна такая бдительность смоленского Князя.
        -Может, беспокоится за своего бургомистра?- хмыкнул Костин.
        -На то может быть сотня других причин,- подвёл резюме Грач.- Итак, господа. Нам требуется установить сеть по всему Смоленскому княжеству. Есть основания полагать, что сюда вот-вот пожалует объект, интересующий меня и Лизо. Скорее всего это будет группа из пяти человек, но возможны дробления. Появиться они должны со стороны Старицы. Хотя, сами понимаете, будем страховаться. Сколько вам нужно времени?
        -Здесь начнём?
        -Прямо здесь.
        -Часа хватит. Потом можно начинать плести.
        -Отлично. Я и Лизо, разумеется, будем помогать. Я обеспечу штырь-наводку. Я был с объектом в контакте, напоминающем формирование зомби.
        Костин, проверявший занавесь на окне, развернулся к Грачу, явно заинтересовавшись последней фразой.
        -Можно об этом поподробнее?
        -Несущественно,- махнул рукой Грач, и Костин вернулся к своему занятию.

* * *
        Туманный заволок усилился. Проще стало отслеживать мелкие ловушки - и Варька, и Никита неплохо чувствовали поле. Помогала почти идеальная, хоть и вечно поддатая, разведка Флейты - его парни умело расспрашивали местных, везде проходя «за своих». Кто бы ни планировал живца - магистрат или рыцари,- сеть явно не успела зацепить банду, и движение на Максатиху шло практически без осложнений. Опасаться следовало, пожалуй, только фанатичной группы рыцарей, что каким-то чудом двигалась почти в ту же сторону, не имея чёткой наводки на след и не пользуясь поддержкой у населения. Несмотря на неудачи последних дней, банда даже увеличилась численно, впитав в себя несколько малых шаек, что были отозваны Хвощом с «зимних квартир».
        Чуть не влетел на разведке Флейта с одним из своих парней. Нарвавшись на рыцарей, среди которых был маг - бандиты опознали его по жезлу,- оба бандита долго путали следы, пытаясь уйти по заболоченным перелескам, пока не поняли, что маг чётко выводит на них всадников. Когда расстояние сократилось до минимума - в тумане уже слышалось лошадиное ржание,- Флейта вспомнил инструкции Тараса и свернул на лесопилку, для чего пришлось выйти на открытое место, зато потом, в хаосе опилок и горбыля, их явно потеряли. Решив переждать именно здесь - отвалы покрывали немалую площадь,- Флейта с напарником благоразумно спрятались в очень маленькой, боковой канаве. Дюжина всадников в световой броне вскоре окружила лесопилку. Не пытаясь прочесать всё это пространство, отвалы просто подожгли. Селяне, стоявшие рядом, сумрачно наблюдали этот «способ ловли», отсекая огню дорогу к избам. Лесопилка сгорела. Один из всадников выписал её хозяину расписку, по которой тот должен был получить возмещение ущерба, но большого восторга это действо всё равно не вызвало. До малой канавы, где спрятались бандиты, огонь просто не дошёл.
К вечеру рыцари уехали, а замёрзшие разведчики вернулись в лес.
        Очень мешало пьянство. Все попытки Тараса ограничить «согревающее» и внедрить в банду хоть подобие дисциплины натыкались на полное согласие. Все признавали необходимость порядка, внутренних приказов, но как только в поле зрения оказывалось спиртное, благие мысли вылетали из лихих голов. Всё, что не выполнялось, не выполнялось именно из-за пьянства. Наказания помогали слабо. Унизительные не применялись - да и не следовало, наверное, их применять,- а простые тумаки и рубка пальцев, практикуемые у Хвоща, встречались одобрительным ржанием и мужественно закушенной губой. Отрезалась обычно одна фаланга, и некоторые «самородки» таким образом проштрафились уже по пять, по шесть раз. А потом всё начиналось сызнова.
        Тарас предлагал и более радикальные средства - окончательно снести какую-нибудь пьяную башку, но Хвощ, на которого вдруг нашла либеральная струя, воспротивился. Башку, впрочем, он мог снести и сам, но делал это как-то бессистемно, сам будучи в пьяном виде, так что подобное действие учило не дисциплине, а просто тому, что пьяному Хвощу на глаза лучше не попадаться.
        Конфликтов между школярами и «местными» пока не было. Присматривались друг к другу, благоразумно не высказывая претензии вслух.
        Глава 24
        -Где тут у вас умывальник?- спросил заспанный Никита. Стоявший рядом бородач хрюкнул и показал на бегущий неподалеку ручей. Школяр побрёл к воде, оскользаясь на раздолбанной тропинке. Там уже сидел Ярик, слушавший бродяг, оттиравших песком посуду. Немолодые уже дядьки, странно было видеть их в лесу, с оружием, среди душегубов. Удалью здесь и не пахло. Рядом потрескивал костерок, на котором грелась какая-то бражка. Работа сочеталась с выпивкой.
        -Место я тогда получил... Вроде удача, а вышло погано. Я был старшим по цеху, по кирпичам. У меня и красный камень был, и мрамор. Даже слоновая кость под отделку. - Бродяга отхлебнул из кружки разогретого пойла. В такую погоду хмель уже не веселил, а становился необходимостью. Руки дядьки были красными от холодной воды. - Нормально вроде, живи да радуйся. Нет, бес попутал. Немножко денег не хватило. Буквально пяти ногтей.
        -А так обычно и бывает,- вздохнул его собеседник.- Не хватает всегда чуть-чуть.
        -Мне бы жалованье подождать, перекрутиться месяц, а я... Жадность все, жадность и глупость. Решил, толкну товар налево. Немного. Все проверки на мне, все жалобы на меня замыкаются. Кто заметит?
        -А если ведун посмотрит?
        -Ну, ведуна не проведешь, это понятно. Но у хорошего ведуна работа далеко вперед расписана. Это деньги надо платить, и немалые, а мне чего... Мне верили. Да я и унес-то там, чуть-чуть... Может, ногтей на полсотни.
        -Ничего себе чуть-чуть.
        -По тому складу это чуть-чуть. Это было вообще ничего.
        -Так ты же говорил, нужно было пять.
        -Так ото ж. Нужна пятёрка, а украл поболе. И того не хватило, через месяц добавил. Подумал, всё равно недостачу не видно, без проверки нипочем не найдешь. А потом отдам, мол, случаем. Или как-то иначе перемнётся.
        -И чего? Накрыли проверкой?- Второй бродяга тоже налил себе пойла. Закрытый крышкой котелок грелся на углях, не вскипая. Он сделал вопросительный жест в сторону Ярослава, но школяр благоразумно отказался. Он не хотел привыкать к лесным напиткам. Посуда между тем быстро очищалась.
        -Да нет, нормально. Просто потом меня грызть начало, мол, недостача есть, и погореть можно по крупной, на арену погореть, из-за ерунды, из-за двухсот ногтей. Так я ещё вынес. А там ещё. А там у меня уже по тысячам лакуны были. А потом и боле.
        -Ни хрена себе. Это сколько ж ты упер?
        -Да я считал, что ли. Только не в радость шли эти деньги. Всё как-то сквозь руки. Водка да дым пустой. Купишь что-нибудь, оно тебе и не нужно, а так... И все думаешь, думаешь, всё ждешь, когда они ведуна покличут. Или когда магистрат проверит, где материал...
        -И чего, проверили?
        -Да я утек накануне. Ногти забрал и ушел. Мне гадалка предсказала, что на неделе будут проверять. Да оно по всему к этому шло, как лед весной, везде подтаяло. Ещё успел ноги унести.
        -Так ушел бы в другой город...
        -Нет, браток... Меня так легко уже б не выпустили. Я думаю, меня не раз ведуном просвечивали, где да что. Тут, по этим ёлкам, никто не отыщет, где они растут. А по Праге только начни гулять, тут же дальний патруль сцапает.
        -И что? Теперь до конца жизни будешь по лесам мотаться?
        -Так ото ж... Уже и деньги давно кончились, и новых грехов нацеплял... Уже всё...
        Башня весталок стояла на излучине Мологи, там, где река разливалась в длинное, поросшее тростником озеро Верестово. Вокруг простирались болота, смешанные леса, заливные луга, поросшие осокой... Благодатный край для скота, рыбалки, охоты и разбоя. Дорог в округе мало, зимники, гати, лесные тропы, лишь кое-где тянулась топкая по осени нить, соединяющая сёла побогаче. Здесь использовали лодки, да летающие гондолы - дёшево и быстро - регулярно сновали между Езьском и Тверью, проплывая над кривыми грязными дорогами, разбитыми колёсами деревенских телег.
        Вокруг башни, однако, пейзаж был повеселее.
        Жёлто-коричневые стволы корабельных сосен и берёзовые рощи, богатые, крытые черепицей дома крестьян - весталки приглядывали за всем, что располагалось по соседству, ухаживая за лесом и рекой, как хорошая хозяйка за огородом. Здесь не бывало плохой погоды - дождь только ночью, здесь поздно ложился снег, под соснами не держалась грязь, лишь толстый слой опавшей хвои, и вообще жить рядом с башней считалось так же хорошо, как и в столице. На сочувствие местных банде рассчитывать не приходилось.
        Весь расчёт строился на внезапности и каком-то особенном плане Тараса. Школяр бывал тут раньше, специально ездил пару лет назад, и ещё тогда набросал очертания авантюры.
        Никто и никогда прежде не решался на подобное святотатство. Возможно, потому, что охранялась башня не хуже княжеских палат. И Тарас тогда, побродив вокруг, ушёл несолоно хлебавши. Даже к ограде не приблизился.
        Сейчас у него появился шанс.
        Нападение горстки бродяг на подобную твердыню выглядело настолько глупо, что вряд ли кто-нибудь из власть имущих просчитывал этот вариант всерьёз.
        Вопрос, не являлось ли оно и в самом деле идиотизмом.
        -Ноготок к ноготку, монетки лаковые...
        -Ладно тебе причитать, зато живой остался.
        -Живой... Живой не живой, дома жена всё равно убьёт...
        -Не убьёт.
        -Ну, не убьёт. Пять лет работали, мяса и в праздник не едали, всё в кошель... Всё в калиту...- Невидимый собеседник всхлипнул.- Кто меня поймет, а? Кто меня поймет?..
        -Да заткнись ты, дурень. Сам виноват.
        -Ноготок к ноготку, один в один, лаковые... Все лаковые, с полировочкой такой, знаешь... Может, можно ещё... о-ох...
        -Истинно говорят: дурень всю жизнь батрачит, чтобы богатым подохнуть.
        -Кто меня поймет?..
        -К монахам надо идти. Может, хоть что-нибудь найдется...
        -Я убью эту скотину. Я найду его и убью.
        -Как ты его найдешь, дурень?
        -Я рожу его поганую выдавлю... Я... О-ох...- Маленький человек свернулся в клубок и тихо завыл, перекатываясь с боку на бок. Свист меланхолично смотрел на беднягу. Флейта толкнул его в бок.
        -Пойдем, чего уставился.
        -Может, монетку ему кинуть?
        Флейта странно посмотрел на товарища.
        -Ты чего? На солнце перегрелся? Или эти... Школяры мозги набекрень поставили?
        Свист кивнул, соглашаясь.
        -На хрена ему твоя монетка?
        Свист снова кивнул и кинул человечку несколько серебряных монет. Тот скосил красным глазом и сгреб их вместе с песком, не переставая выть, но так, что одна осталась валяться.
        -Смотри-ка, взял. Это ж гнилая кость вместо быка. У него ж полный кошель лаковых ногтей дюзнули. И взял,- подивился Флейта.- И одну вроде как на развод оставил.
        Старушка бросила золотой грош, крупный желтый кругляш упал в пыль рядом с серебряной монеткой, и на этом милостыня иссякла.
        -Не пойму я тебя, Свист. Монеты не жалко, но это же жлоб, он удавится, оно ему и не надо. Тебе-то зачем? Ты раньше вроде нормальный был.
        -Тарас сказал, легче мне станет, если помогу кому. Вот так, пустяком даже.
        -И чё?- Флейта заинтересовался.- Стало легче?
        Свист прислушался к себе и молча кивнул.
        -Вроде стало.
        -Тю на твоего Тараса. Это ж бахил: нашел, кому помогать. Бабке б лучше монетку отдал.
        Свист молча кинул монету подвернувшейся бабке, что сидела с шапкой, клюкой и какой-то корявой надписью на пергаменте. Флейта только языком цокнул и надолго замолчал.
        Андрей распрягал уставшего коня. Рыжие волосы рыцаря были влажными от пота, лицо неестественно бледным. Олег, что управился чуть раньше, сидел на грязном бревне, обессиленно откинув голову. Андрей вытер пот, размазав грязь над бровями, и насыпал обоим коням корма. Олег не шевелился.
        -Ты как себя чувствуешь?- поинтересовался рыжий рыцарь у своего напарника.
        -Хреново,- хрипло ответил тот, еле двигая губами.
        -Заболел, что ли?
        -Похоже на то.
        Андрей просыпал часть зерна и выругался. Олег вяло повёл бровью, обозначив своё отношение к такому непотребству, но на большее его уже не хватило. Андрей подмел зерно вокруг яслей.
        -Ты бы так не сидел, симулянт. От стены холод, ещё больше застудишься.
        Олег обозначил кивок, соглашаясь. Сменить позу или тем более встать у него явно не было сил.
        -Надо было от Гнилой балки поворачивать.
        -Кто знал, что снег пойдёт...- еле выдохнул Олег и снова закашлялся.
        Андрей мрачно посмотрел на своего цветного. Разбойников уже было нащупали, но в последние дни они снова исчезли, как рыба, ушедшая на глубину. След потеряли, а вот застудиться получилось. Хворать в глуши не самое приятное занятие. Сам он тоже изрядно промёрз, но утром предусмотрительно надел под броню и куртку толстый свитер. Олег ограничился курткой.

«Похоже, придётся запрашивать замену»,- подумал Андрей и помог Олегу подняться.
        -Говорил я тебе, урод этот Тарас,- прошелестел его цветный. До них уже дошла информация, что школяр присоединился к банде. И вроде даже с какими-то друзьями. Андрей промолчал. Оправдывать парня было нечем.- Что-то неладное у нас впереди. Что-то...- В горле у Олега свистело.
        -Меньше болтай, провидец. У тебя впереди кровать и кружка с горячим молоком. И будем свистеть замену Анне.
        Олег кивнул, соглашаясь. Но продолжил:
        -Предупреди наших. Вижу неудачу. Пусть будут осторожнее...
        Тарас подошёл к костру, возле которого Хвощ на длинном прутике жарил сало.
        -Надо в город человека отправить, чтобы купил кое-что по списку. И с лошадью, а то не дотащит. Можешь сделать?
        -Ну, если ногтей дашь, так отправлю. Только объясни ему, чего и как.
        -Да там простой состав. Иногда есть даже в сельских лавках.
        -Тогда можно в город и не гонять. Тут недалеко торгует один знахарь, у него вашего барахла полно. Только берёт дорого.
        -А зеркала есть?
        -Зеркала в любой лавке есть.
        -Там, кроме амальгамы, слой специальный нужен, или самим придётся мазать. Ладно, это у знахаря должно быть. А ты откуда знаешь, что он дорого берёт?
        -Ну, мы у него тоже иногда покупаем.- Хвощ отвлекся от прутика и начал обкусывать ноготь, что, впрочем, не мешало ему разговаривать.- От мошки средство, от железа оберег... Так, по мелочи. Дорого берёт. Но товар хороший.
        -Это то, что нужно. Здесь лучше переплатить. И ещё возле теплой мачты сосны растут.- Тарас показал на климатическую вышку, вокруг которой чернело пятно, там даже трава ещё не пожухла.- Пусть твои ребята соберут смолы.
        -Это тебе всё для башни нужно?
        Тарас кивнул.
        -Не вопрос.- Хвощ свистнул, привлекая внимание банды. Тарас подошел к дереву с янтарным потеком, достал нож, кувшинчик и показал, как именно собирается смола.
        -И много её нужно?
        -Да бидончик желательно набрать.- Школяр показал пузатенький бидончик, в котором уместился бы средних размеров арбуз,- Хвощ только головой покачал.- Причем быстро, потому как вечерняя уже хуже.
        -Короче, мужики, собираем эту дрянь до самого вечера,- повторил распоряжение Хвощ.- И чтоб каждый мне показал, сколько набрал и чего... А то знаю я вас. Флейта, отдельно ко мне. И готовь кобылу.
        -Под груз?
        -Нет, трах