Сохранить .
Одержимая Марина и Сергей Дяченко
        Сергей Дяченко
        Стрела времени # Она - современная ведьма-авантюристка, ворожит и снимает порчу, но верит только в деньги. Он - демон, вселившийся в нее.
        Она - одержимая. Она - гончая.
        Он - жестокий хозяин.
        Двое ненавидят друг друга и связаны общей миссией. Стоит хоть раз ошибиться, опоздать, просчитаться - и ведьма, и демон отправятся в ад. Но в таком трудном деле ошибка - всего лишь вопрос времени…
        История первая. ДЕМОН
        - Кто управляет частью, тот управляет всем. Это главный закон магии.
        Дымились благовония. Скалился череп на парчовой скатерти. Плотно закрытые шторы и рамы едва пропускали рев шумной улицы. Вот язычок пламени качнулся, поплыл, осветил фотографию: мужчина лет сорока на фоне «БМВ». Машина обаятельна, владелец
        - нет: хамоватая ухмылка на круглом гладком лице, тонкие губы, маленькие глазки.
        - Кто управляет образом, тот управляет плотью…
        Блеснули в тусклом свете лезвия ножниц. Отделили человеческую фигурку от «БМВ», от кустов на заднем плане, от неба, мостовой и тротуара; лишившись машины, человечек сделался жалким, и даже хамоватая ухмылка вылиняла.
        - Образ переходит в тень, тень рассыпается пеплом… - Пальцы с длинными черными ногтями захватили фигурку и поднесли к огню. Голова вспыхнула первой, и ухмылка исчезла. Клиентка, и без того бледная, съежилась и закусила губу.
        - Не бойся! - Таинственный грозный голос на секунду смягчился. - Ничего ему не сделается. Полюбит тебя, и все!
        Ведьма опустила горящую бумагу на блюдце, дождалась, пока сгорит полностью, ловко стряхнула пепел в формочку. Накренила свечу, залила сверху горячим воском; остывая, воск мутнел и терял прозрачность. На столе, покрытом церковной парчой, рождалась восковая куколка.
        - И забудет раб божий Александр всех своих женщин, - голос возвысился, приобретая металлические нотки, - а любить будет только рабу божью Светлану, и глазами, и сердцем, и телом, и душой…
        Клиентка подалась вперед, и сделалось видно, как сильно она хочет быть любимой.
        Черный ноготь подцепил фигурку, пальцы не без труда выудили куколку из формы. Плавился воск; из отдельного комочка ведьма ловко слепила гениталии. Фигурка оказалась слишком мала для такого великолепия, но ни ведьму, ни клиентку это не смутило. Отвалившись, раз и другой, деталь довольно-таки косо утвердилась на восковом теле.
        - Со здоровьем у него проблемы, - озабоченно сообщила ведьма. - Лечить будешь.
        - Буду, - клиентка мелко закивала.
        - И что-то печень его мне не нравится. - Длинные пальцы повертели фигурку так и эдак. - А ты!
        Клиентка подпрыгнула на стуле.
        - Брось курить! - Черный ноготь обличающее уставился ей в грудь. - Нельзя тебе курить!
        - Брошу, - бледными губами пообещала клиентка.
        - А теперь ступай. Буду духа призывать. Без духа не выйдет. Ступай! Деньги оставь у порога!
        - А… - тихо вякнула клиентка.
        - Двести баксов. Оставишь больше - сбудется скорее.
        - С-спасибо… - клиентка соскользнула со стула, как теплое масло с ножа, помялась, решилась:
        - Так когда мне ждать?
        - Он тебе позвонит. Сама не набивайся. Приедет к тебе, в ногах валяться будет.
        Застряв между надеждой и сомнением, тетка никак не могла уйти; стол, покрытый церковной парчой, вдруг мелко затрясся, будто крышка на кипящей кастрюле. Клиентка попятилась.
        - Вижу!
        Трясущаяся рука выпустила длинный палец с черным ногтем, ноготь указал в угол - в полумрак:
        - Вижу! Вот он!
        Клиентка метнулась к выходу. Через долю секунды от нее остался едва уловимый запах
        - нервного пота и недорогого дезодоранта, столь мощного, что его не смог до конца убить даже дух курящихся благовоний. Стол еще некоторое время дрожал, зловеще и жутко, потом ведьма Ирина перестала его трясти. Хлопнула входная дверь; ведьма потянулась, так что съехали к локтям рукава широкой белой хламиды. Стянула с головы платок, задула свечу. Отдернула штору, впуская в комнату свет, распахнула форточку; вернувшись к столу, выдвинула из-под парчи ведро и стряхнула вниз обрезки фотографии, мелкий мусор и восковую куколку с огромным членом.

* * *
        В том же подъезде оборудовала себе офис полная женщина-нотариус, работала много и зарабатывала, кажется, неплохо. И сестра у нее была частный нотариус, и дочь нотариус. У Ирины не было сестер, зато ее бабушку на полном серьезе считали ведьмой.
        На коврике перед дверью лежали две стодолларовые купюры, вестники удачи. Ирина придирчиво оглядела каждую, понюхала - деньги были правильные, да к тому же новые. Если бы толковый парфюмер догадался выпустить духи с запахом денег, Ирина сделалась бы первой его поклонницей. Вот если б таких сотенных - да целый чемодан, как в кино!
        Посреди кухни восседала за ноутбуком Вика, секретарь и уборщица, бухгалтер и начальник отдела кадров в одном лице. Щуплая и всегда немного удивленная, Вика походила на ящерицу-монахиню (монашеский облик придавала ей черная хламида и черный рабочий платочек до самых бровей). Разложив по столу черные широкие рукава, Вика стучала по клавишам, но не зависала «В контакте», как можно было подумать, а как раз работала. Открыв «Великий сайт Ведьмы Ирины», она строчила послание на форум - исповедь спасенной клиентки.
        Щелчок мыши - сообщение ушло на сайт; Вика приняла у Ирины деньги, записала двести баксов в крошечный приходо-расходный блокнот, потом раскрыла органайзер:
        -Будет еще одна через полчаса. Хороший день сегодня.
        Ирина кивнула и вытащила пачку сигарет. Вика оставила пост перед компьютером и удалилась в комнату; отработанными движениями, как боец, привычно разбирающий и собирающий винтовку, переменила свечу в подсвечнике, вытряхнула скатерть, протерла тряпкой череп на столе, поменяла на блюдцах кофейного цвета пирамидки.
        - Благовония ты купила паленые! - крикнула из кухни Ирина. - В горле дерет.
        - Курить надо меньше, - отозвалась Вика сварливо, но беззлобно.
        Ирина хмыкнула и затянулась.
        О ведьминской сущности своей бабушки она впервые узнала из расстроенных монологов мамы на кухне: «Ведьма, а не свекровь! На меня порчу наводит, чтобы я на работу устроиться не могла, чтобы от тебя, козла, финансово зависела!» Отец молчал - он вообще был неразговорчив, много пил и к сорока годам получил инвалидность. Повзрослев, Ира перестала мечтать об избушке на курьих ножках, где обитает ее могучая бабушка: слово «ведьма» в мамином исполнении означало то же, что и «сука»,
«холера» и другие специальные слова, которые Ира с удовольствием повторяла в школе.
        С первого же класса ее стали звать ведьмой - может, за острый небрезгливый язычок. А может, потому, что она обо всем всегда знала больше всех.
        Нет, на уроках это никак не проявлялось. Она понятия не имела, что такое третий закон Ньютона и как устроена химическая промышленность. Зато она знала, кто с кем встречается и как далеко зашли отношения, что надо сказать самой строгой училке, чтобы та растаяла и поставила «три», кто в чем виноват и кто чего боится; к одиннадцатому классу ее сторонились уже без смеха, и не раз и не два за спиной перешептывались: «Ведьма!»
        Выпустив в форточку сизую струйку дыма, Ирина ухмыльнулась. Бабушка, которую она видела редко и помнила смутно, не походила на Бабу-ягу, наоборот - была кругленькая, мягкая, опрятная и не злая. Правда, похороны у нее были жутковатые: Ира запомнила множество хмурых людей, занавешенные окна и зеркала, дождь и чью-то истерику; она запомнила круглые глаза бабушкиной соседки, когда та пересказывала шепотом ужасные подробности: «Крышу пришлось разбирать… Потому что ведьма она, ведьма».
        Позже, пройдя через медицинское училище, бухгалтерские курсы, замужество, испытательный срок в турбюро, курсы фэн-шуй, еще одно замужество и финансовый крах, Ира четко уяснила себе: ведьма - это даже не призвание. Это профессия, и профессия востребованная; все хотят замуж за миллионера или, на худой конец, за хамоватого владельца «БМВ», все хотят любви и денег, чужих мужей, денег, здоровья и счастья, денег, принца на белом коне, денег…
        Прозвенел дверной звонок, и ведьма с сожалением затушила сигарету.

* * *
        Девушке было лет двадцать с небольшим. Миловидная. Пухлая. Минус три кило, и было бы самое то, подумала, щурясь, Ира. А так у тебя проблемы, девонька. Речь, конечно же, пойдет о мужике.
        -Здравствуй, милая. Садись. С чем пришла?
        Новая клиентка опустилась на краешек стула.
        Что-то в ее лице, в манере отводить глаза вдруг смутило Ирину: девушка принесла с собой тайну.
        - Выкладывай, - Ира масляно улыбнулась. - Помогу.
        Подтянув повыше сумочку, удерживая ее на весу одной рукой, девушка открыла застежку и вытащила заготовленную заранее фотографию. Двое улыбались в камеру: вот эта самая девушка и мужчина. На коленях у девушки собака, и не комнатная прелесть, как нынче принято, а помесь лайки с дворнягой, довольно-таки крупный пес. Балованный, ишь ты: на коленях сидит… А мужчина непростой. Красивый. Тоже балованный, да почище пса. Рук не видно, кольца не видать, но, судя по позе - голубки расписаны в загсе или даже обвенчаны, во всяком случае, девушка считает этого красавца своим…
        Ирина перевела взгляд с фотографии на гостью: девушка сидела, зачем-то прижимая сумку к груди.
        - Твой бывший? - Ведьма проницательно кивнула на фото.
        Девушка быстро глянула ей в глаза. Потом выпрямилась, чуть расслабилась, большим и указательным пальцами левой нащупала след от обручального кольца на правой.
        Вот как, подумала Ира заинтересованно. В ведьм мы не верим. Вдруг слышим о себе правду… теряемся… и с облегчением понимаем, что у нас же есть след от кольца - улика, и ведьмины чары представляются нам все той же классической дедукцией…
        Азарт забрезжил, как рассвет над рекой. Ирина чуть приподняла уголки губ; держись, малышка. Сейчас тебя будут потрошить.
        - Зачем пришла? - Одним поворотом руля она сменила маслянистый тон на прокурорский.
        Девушка вздрогнула. Правая рука ее снова легла на сумку. Ирина прищурилась.
        - За советом, - пролепетала девушка.
        - Врешь! Что у тебя в сумке?
        Клиентка на секунду растерялась. В сумке у нее нечто важное… не бомба же? Тогда что?
        - Диктофон? - По выражению лица девушки ведьма поняла, что попала в точку, и не на шутку рассвирепела: - Подставить меня хочешь?!
        Девушка замотала головой. Смятение, смущение, упрямство и страх сменялись на ее лице, словно полотнища на автоматическом рекламном щите.
        - А ну выкладывай, или я тебя так прокляну, что смерти захочешь!
        Девушка сдалась. Вытащила из сумки цифровой диктофон. Отключила. Положила на стол. Подняла на Иру упрямые серые глаза:
        - Я просто хотела взять интервью. Подготовить материал. Для журнала.
        - На кого работаешь? - Ирина готова была дышать пламенем.
        - Ни на кого… Я журналистка. Фриланс. Заказные статьи… Да все, что придется.
        - Знаю, как вы пишете. Вранье вы пишете, журналисты. Убирайся!
        Девушка покорно встала. Взяла со стола диктофон. Борясь с желанием втянуть голову в плечи, подхватила за уголок фотографию.
        - Стой, - вырвалось у Ирины почти против воли.
        Девушка застыла - как будто они с ведьмой играли в игру «Замри». Ведьма не отрывала глаз от фотографии; двое улыбались. Собака лучилась счастьем. Собака была проста, мужчина - нет.
        - А мужика этого тебе не вернуть, - сообщила Ирина, мстительно глядя девушке в глаза. - Другая женщина между вами.
        Девушка мигнула.
        - Ничего вы не знаете. - В голосе прозвучало облегчение, и даже, пожалуй, тень насмешки проявилась. - Ни-че-го.
        И, неся свою победу, как развернутое знамя, мерзавка развернулась и шагнула к двери. Ирина давно смирилась с возможностью провала (при нашей-то работе всякое бывает), но такого откровенного унижения пережить не могла.
        -…М-мать…
        Девушка замерла.
        Ирине сделалось весело, как в детстве на американских горках. Надо же, какой поворот сюжета; теперь попрыгаешь, маленькая дрянь.
        - Его мать… свекровь тебя… мучает!
        Девушка не выдержала и обернулась. По ее глазам Ирина поняла, что теряет чудом приобретенную инициативу, и набрала в грудь побольше воздуха:
        - Она… погоди, она… умерла?
        Зрачки девчонки расширились, и фотография полетела на пол. Таких точных выстрелов за всю карьеру Ирины было три или четыре - и каждый приносил неизъяснимое удовольствие.
        - Умерла! - Ирина взревела, как толпа плантаторов за миг до линчевания беглого раба. - Но в покое тебя не оставила!
        В яблочко. Напугалась-то как, овца! Чувство власти было легче воздуха, и распираемая изнутри ведьма готова была взлететь.
        - Вижу! - Палец с длинным черным ногтем указал клиентке за плечо. - Да вот она!
        Девушка боролась долгое мгновение - а потом поддалась и обернулась. Несколько секунд рассматривала комнату, диплом с печатью на стене, пучки трав, подвешенные на нитку, лягушачий скелет, белую коробку кондиционера…
        - Не видишь? А я вижу! - Голос ведьмы звучал набатом. - Я вижу духов! Я вижу демонов!
        Вика, выжидавшая на кухне, уважительно покачала головой на этот вопль.
        - Вижу! Ходит свекровь за тобой, как пришитая, отпугивает твое счастье! А что ты ей сделала, признавайся?
        Серые глазки девушки потемнели на фоне молочно-белого лица. И снова в яблочко; отлично. Негодяйке долго будет помниться ее «интервью».
        - Виновата? Признавайся - виновата?!
        Незадачливая репортерша рванула прочь из комнаты. Ирина хотела крикнуть ей в спину: «Ату», но вместо этого взревела медью:
        - Так и будет ходить за тобой! Не подпустит к тебе счастье, так и знай!
        Хлопнула входная дверь. Почти сразу заглянула Вика:
        - Слушай, чего это она? Как ошпаренная… Не заплатила!
        - Психованная, - Ира стянула с головы платок. - Да еще журналистка…
        Несколько минут она сидела, переводя дыхание, слушая, как успокаивается сердце. И такое бывает в нашей практике: мы блестяще работали, мы познали вдохновение, но клиент, который ушел, не заплатив, - профессиональный прокол. Неприятно.
        - Устала? - Вика поставила чашку на стол - прямо поверх церковной парчи.
        - Викуль, - сказал Ира. - Позвони, пожалуйста, Лехе из турагентства, пусть присмотрит для меня отель в Хургаде… или лучше в Шарме, деньков на десять.
        Грянул дверной звонок.
        - А это кто? - насторожилась Ирина. - До четырех еще…
        - Это пиццу привезли, - Вика ухмыльнулась. - Пошли обедать.

* * *
        Они ели пиццу с грибами, пили апельсиновый сок на кухне и говорили о ценах, о Викиной взрослеющей дочери, которой пора думать о будущем, а ее отец, скотина такая, уже три года носа не кажет и не отвечает на звонки. Вика, как обычно, пригорюнилась оттого, что трудно одной поднимать девочку, а потом приободрилась, потому что она, баба без высшего образования и, в общем, без профессии, справляется, тянет и поднимает. Потом Вика позвонила в турфирму и заказала для Ирины гостиницу пять звезд в Шарм-эль-Шейхе.
        В это время столик под церковной парчой, где так и осталась стоять чашка с недопитым чаем, вдруг начал трястись, как в вагоне. Дверь в комнату была прикрыта, ноутбук играл ретрокомпозицию «Дискотека восьмидесятых»; только когда чашка соскользнула со стола и с грохотом рассыпалась осколками, Ирина и Вика почуяли неладное.
        На темном паркетном полу растеклась лужица, похожая на звезду. Белые осколки с золотой полосой разлетелись по всей комнате.
        - Сквозняком скинуло? - предположила Вика.
        - Вроде не было никакого сквозняка…
        Приоткрытая форточка цедила дневной воздух. Запах благовоний ослабел; ни лягушачий скелет, ни диплом на стене, ни череп, ни сушеные травы не пострадали.
        - Порывистый ветер, - сказала Вика, возвращаясь из кухни со щеткой в одной руке и шваброй в другой. - Сегодня в прогнозе…
        - Чашки жалко, - сказала Ира. - Удобная была.

* * *
        Ей случалось встречаться с недовольными родственниками клиенток, с женами отбитых мужей и невестами украденных женихов. Бывали скандалы, иногда мордобития, но такие инциденты проходили по части неприятностей, а не серьезных проблем.
        Несколько раз в ее практике запах жареного появлялся совсем близко, густой и едкий. Ей случалось удирать по темным улицам от гопников, нанятых, чтобы ее избить, приходилось менять офис и срочно съезжать со съемной квартиры. Ей удавалось решать проблемы с милицией, бандитами, налоговиками; всякий раз она ясно понимала, откуда исходит опасность и что надо делать, чтобы избежать ее.
        Почему-то разбитая чашка, предмет простой и неважный, заставил ее снова ощутить запах жареного. Еле слышный. Но - самое плохое - она не могла понять, откуда грозит опасность.
        Начинала болеть голова.
        Ровно в четыре явилась следующая клиентка - провинциалка лет пятидесяти, с виду простоватая, но хваткая и умная. Дочь у нее жила в Америке и никак не могла выйти замуж - хотя и в мужиках, казалось бы, недостатка не было.
        -Вот, погляди! - Женщина с порога стала обращаться к Ире на «ты», изначально уравнивая их позиции. - И фигурой Бог не обидел, и лицом, работа денежная, и вечно вокруг то один, то другой вертится. А замуж - все время срывается! Этот, последний, уже и кольцо купил. А потом слинял, будто смыло его… Это не венец безбрачия, случайно?
        -Он, - Ирина внимательно разглядывала фото девушки. - Венец. Так и есть, - она скорбно покивала. - Кто наложил, есть подозрения?
        -Нету, - женщина беспомощно развела руками. - Она… ни с кем не ссорилась, чтобы уж так…
        -Она крещеная?
        -Конечно!
        -Эх, жалко, что в Америке, здесь бы я ей в два счета сняла… - Ирина задумалась, возведя глаза к потолку, отметив машинально, что побелка потемнела и скоро потребует ремонта. - Значит, так. Пойди в церковь, возьми три свечки…
        Стол вздрогнул под руками. Покачнулся череп. Дернулся язычок свечи. Форточку неплотно заперла, обреченно подумала Ира. Сейчас распахнется да как дунет…
        Она потрясла головой. В ушах гудело, и гул нарастал; Ира с беспокойством коснулась ушей кончиками пальцев.
        Давление? Перемена погоды?
        - Что это? - спросила она, хмурясь. - Слышишь?
        - Нет, - с внезапной робостью отозвалась клиентка. - А что?
        - Гудит…
        Землетрясение? Вот еще… ИРА ИРА ИРА ИРА ИРА
        Ведьма подпрыгнула на стуле и сильнее потерла уши:
        - И сейчас не слыши… те?
        Клиентка смотрела с недоумением. Тем временем низкий чужой голос повторял и повторял имя, и тонкий звук «и» звучал басовитым ревом.
        Стол трясся, и череп неудержимо ехал к его краю. Огонек свечи запрыгал и погас. Ирина вскочила, опрокинув стул; длинная боль прошла вдоль позвоночника, растеклась по рукам и ногам. Никогда в жизни она не знала таких судорог, никогда ее так не корчило.
        ИРА! ИРА!
        - Нет! - завопила она, в панике позабыв, что должна иметь власть над демонами. - Изыди! Нет! Мамочки! Помогите!
        Никто не помог. Ирина рухнула на пол, ухватилась за край скатерти, будто пытаясь за него удержаться. Мимо ее лица пробежали пыльные сапожки на сбитых каблуках, хлопнула дверь, и клиентки след простыл; Ира корчилась, стуча пятками по паркету, правая туфля слетела с ноги. Череп свалился с края стола, стукнул по лбу и упрыгал в темный угол.
        - Помо…
        И все закончилось внезапно. Стих гул. Прекратились судороги. Распахнулась дверь, заглянула Вика:
        - Чего она… Что с тобой?!
        Ирина села. Руки тряслись. Спину заливал пот, губы показались чужими, когда Ира с усилием растянула их к ушам:
        - Посмотри… у меня улыбка не кривая?
        - Это что, улыбка?!
        - Это тест на инсульт, - простонала Ира. - А руки…
        С трудом поднявшись, она вытянула руки перед собой. Ладони подрагивали. Ведьма закрыла глаза и дотянулась пальцем до кончика носа.
        - Что с тобой? - Вика помогла ей подняться, усадила на стул. - Она тебя что, по голове стукнула?
        - Нет, - Ира потерла лоб. - Это череп…
        - Что у тебя с черепом?
        - Не у меня! Это череп со стола упал… Она глубоко вздохнула. И еще раз. И еще.
        - Попустило, - сказала наконец. - Такой, знаешь, приступ… Завари мне чая, хорошо?
        Вика испытующе ее оглядела. Оттянула веко. Потрогала лоб. Вышла. Ирина открыла форточку, прошлась по комнате, с удовольствием замечая, что головокружение прошло, что в ушах не звенит, что руки трясутся все меньше. Подобрала слетевшую туфлю; потом открыла шкаф, замаскированный черной тканью, вытащила сумку, из сумки косметичку, раскрыла пудреницу…
        Сперва она увидела красную шишку у себя на лбу, бледное лицо, съехавшую косынку; потом краем глаза она заметила в углу комнаты, у самой двери, нечто, отчего волосы под косынкой встали дыбом.
        Выронив зеркальце, она обернулась. Успела вздохнуть с облегчением: нет, никого; в этот момент пудреница, падавшая почему-то очень долго, со звоном грянулась об пол. Разлетелись осколки компактной бежевой массы, пополам треснуло зеркальце, и тотчас же сумка, как живая, соскользнула с края стола. Выкатился зонтик, вывалился блокнот, запрыгала по паркету ручка. Ирины руки, сами по себе, вытянулись вперед и тут же судорожно прижались к груди; она попыталась закричать и поняла, что онемела, что язык провалился, что в горле - бездонная воронка.
        Ее руки, будто чужие, будто на тростях, будто по принуждению потянулись к ручке. Она, правша, схватила ручку левой рукой и поползла, как нищая, как калека, на коленях поползла через комнату - к открывшемуся на чистой странице блокноту…

«Ира ты попала».
        Лезущими из орбит глазами она смотрела, как ее левая рука выводит неровную строчку из трех повторяющихся слов: «Ира ты попала Ира ты попала».
        Правой рукой она перехватила левую. Рывком оторвала от бумаги, затрясла, надеясь вытряхнуть ручку; тщетно. Сведенная судорогой, корявая, как птичья лапа, левая рука желала писать, и левая рука победила.

«Слушай меня дрянь подчиняйся или будет хуже».
        Вошла Вика - и отшатнулась в ужасе.
        -«Скорую»! - сумела выдавить Ира. - Ско…
        И закашлялась.

* * *

«Скорая» приехала на удивление быстро - видимо, Вика по телефону красноречиво описала состояние больной. Машина остановилась перед подъездом с двумя вывесками: направо - «Нотариус Попова А. Н.». Налево - «Ведьма и целительница Ирина».
        Врач, серьезный мужчина лет сорока, был исключительно неприветлив. Иринин диплом ведьмы, череп, бережно водруженный обратно на стол, и прочие атрибуты профессии раздражали его неимоверно. Выслушав сбивчивый рассказ Ирины, он проверил ей рефлексы, посветил в глаза, несколько раз приказал дотронуться пальцем до носа. Сквозь зубы велел сестре измерить давление, не стал слушать лепет пациентки о том, что она гипотоник, и посоветовал обратиться к специалисту:
        - К неврологу. Или психиатру. Это у вас, похоже, профессиональное!
        Ирина, измученная и чуть живая, не могла, конечно, слышать диалога врача и пожилой сестры в отъезжающей от подъезда машине:
        - Что ты так на нее окрысился?
        - У меня теща лечится у такой же ведьмы от рака желудка. Уже пять лет. Хорошо, что у нее нет рака, а если был бы?!

* * *
        В последний раз она была в церкви полгода назад - женился троюродный племянник, и его мамаша пригласила на венчание всех родственников, по списку. Свадьба была из тех, которым места мало: в церкви толпились, как в автобусе.
        Сегодня людей почти не было. В полумраке горели свечи.
        Она вошла и остановилась на пороге; подумав, перекрестилась. Прислушалась к себе; ничего.
        Осмелев, подошла ближе к алтарю. Перекрестилась снова. Купила десять восковых свечей, самых тонких, и расставила перед иконами, всякий раз, истово крестясь и глубоко вдыхая запах ладана.
        Ничего не происходило.

«Если это был… бес, - размышляла она с опаской, - или… демон, он бы мне в храм не позволил даже войти. Меня начало бы снова корчить, мучить… А я в храме, крещусь, ставлю свечи, и никаких припадков!
        Мне надо к неврологу, а не к батюшке. Какие бесы? Какие демоны?! Это профессиональное, доктор прав, но в не в том смысле, что я ведьма, в том, что я сама себя случайно загипнотизировала. Завтра же запишусь на прием… А как с Египтом? Лететь, нет? С одной стороны, отдых мне нужен…»
        Она еще раз механически перекрестилась на икону.

«…Отдых нужен, но что, если меня прихватит в самолете?! Нет, надо сначала поставить диагноз, получить лечение…»
        Она воткнула горящую свечку в металлический держатель. Перекрестилась три раза. Вздохнула с облегчением.
        Вышла на свежий воздух, непрерывно крестясь и улыбаясь. Щедро раздала милостыню.
        Старушки глядели на нее, как на святую.

* * *
        Она жила одна, квартиру снимала, готовила редко. А сегодня аппетит и вовсе пропал; Ирина вытащила из холодильника замороженную стопку сырников, поглядела на нее, спрятала обратно. Достала пачку кефира, заварила чай и улеглась перед телевизором.
        Сперва увлеклась сериалом. А потом потихоньку стала засыпать.
        Слипались глаза. Надо было встать, умыться, переодеться, намазать лицо кремом, расстелить постель; она лежала, понимая, что не встанет сейчас. Наконец-то отпустила нервная дрожь, наконец-то хорошо, так спокойно… Вот только что-то дребезжит в телевизоре…
        Не просыпаясь, она дотянулась до пульта. Нажала на красную кнопку; перестали бормотать дикторы новостей. Но дребезжание продолжалось; Ирина не сразу поняла, что дребезжат тарелки на кухне.
        Она приподнялась на локте.
        Бом, сказали антикварные часы с боем. Бом, бом, бом; неужели уже двенадцать?!
        На кухне звонко разбился фарфор.
        Первым делом она перекрестилась. И еще раз; встала, сунула ноги в тапочки… Включила верхний свет в комнате, потом в прихожей, потом в кухне.
        Потом, затаив дыхание, заглянула внутрь. Весь пол кухни был усыпан осколками. Плотно задернутые шторы матово поблескивали. На полке тикали часы и тоже показывали двенадцать.
        Медленно ступая, прислушиваясь к тишине, Ирина прошла в ванную. Сперва включила свет; потом рывком открыла дверь. Никого; Ирина вошла и остановилась перед зеркалом.
        И почти сразу увидела его.
        Обернулась; его не было. Снова посмотрела в зеркало; он шагнул из глубины:
        -Я предупреждал, что будет хуже?
        Там, в зеркале, в Зазеркалье, этот незнакомый и страшный человек взял за голову отражение Ирины - и она почувствовала, как чужие руки впиваются ей в волосы. Он сильно, грубо толкнул ее, ударил лбом о зеркало; посыпались осколки, полилась кровь, но зеркало, рассыпавшись, перестало отражать ванную, и исчез зазеркальный демон.
        Капая кровью, она бросилась прочь из ванной. Кинулась к входной двери - но замок заклинило; она сорвала телефонную трубку - но трубка молчала. Она схватила мобильник - тот вырвался из рук, будто живой, упал на пол и развалился. Улетел под диван аккумулятор.
        Замигал торшер - будто ветром раскачивало далекие провода. Включился и выключился телевизор. Ирина бросилась к окну, распахнула - восьмой этаж…
        За спиной, в комнате, антикварные часы начали бить невпопад.

* * *
        К семи утра порез на ее лбу затянулся.
        Она сидела, скрючившись, у журнального стола, и перед ней, и на полу, и по всей комнате валялись листы бумаги: страницы блокнота, чеки из магазина, рекламные проспекты, салфетки, - весь бумажный мусор, который только был в квартире, пошел теперь в дело. Ирина сидела и писала, не останавливаясь, левой рукой: «Делай, как я скажу». «Слушай меня не пытайся сопротивляться». «Ты шарлатанка обманщица дрянь».
        В ручке закончилась паста. Ирина писала без пасты, выдавливала на глянцевой рекламной открытке, поперек девушки на серфере, поперек парня на скейтборде:
«Только попробуй вякнуть кому-то». «Только попробуй кому-то сказать».
        А он сидел в кресле напротив, и уже не нужно было зеркала, чтобы его видеть. Худощавый, желчный, в сером костюме с галстуком, безжалостный, как тесак.
        За окнами светало. Часы пробили семь; когда Ирина окончательно уверилась, что умерла и попала в ад, он впервые за много часов заговорил:
        - Доступно, сволочь? Все поняла?
        Ирина часто задышала:
        - Поняла… По…жалуйста, отпустите… меня… я все поняла…
        Она с новым ужасом поняла, что не может даже разрыдаться.
        - Я больше не буду! - вырвалось у нее, откуда-то из детских еще, из давних страшных воспоминаний.
        - Чего ты не будешь? - спросил палач в сером костюме.
        - Ничего! - Она попыталась перекреститься, но не смогла. - Я буду асфальт класть. Я буду шпалы носить. Я буду всегда пост соблюдать… Я…
        В отчаянии она готова была пообещать, что уйдет в монастырь, но демон в сером уронил, будто сплюнул:
        - Заткнись.
        И она замолчала, будто ей, в самом деле, заткнули рот.
        - Ты будешь делать, что я скажу, с первого раза и моментально, - сказал тот, кто сидел в кресле. - Да или нет?
        - Да, - простонала Ира.
        Ручка вывалилась наконец-то из пальцев. Рука повисла, будто перебитая обухом.
        - Приведи себя в порядок, - брезгливо сказал демон в сером. - Лицо напудри и заклей пластырем. Оденься. На все тебе полчаса, и попробуй опоздать хоть на секунду.

* * *
        В семь сорок пять она была готова. Тональный крем, макияж, аккуратный пластырь на месте пореза; полностью одетая и причесанная, она стояла посреди комнаты, в ужасе глядя на пустое кресло.
        Медленно ползла минутная стрелка. За окном продолжалось утро: торопились дети в школу, разъезжались ночевавшие у подъезда машины. Пенсионеры выходили гулять с собачками, мамаши - с маленькими детьми; часы пробили восемь. Кресло пустовало, в комнате было тихо и спокойно.
        Она ждала.
        Потом, не выдержав, вытащила из сумки новую пудреницу, купленную вчера вместо разбитой. Поднесла зеркальце к глазам; оглядела отражение комнаты. Но отраженная комната тоже была пуста. Исписанные бумажки, разлетевшиеся по углам, делали ее похожей на обитель безумного поэта.
        Ирина подняла с пола свой мобильник. Нащупала под диваном отлетевший аккумулятор; каждую секунду она замирала, прислушивалась и оглядывалась, но ничего не происходило. Под окнами курлыкала сигнализация, и привычный звук гнал злые тени надежнее, чем петушиный крик.
        Сжимая в руках разобранный телефон, Ирина вышла в прихожую. Тут тоже было зеркало, и никто, кроме Ирины, не отражался в нем.
        Обмирая, она взялась за ручку двери. И дверь открылась!
        Задержав дыхание, Ирина скользнула наружу. Захлопнула дверь; опрометью, как сумасшедшая, кинулась вон из дома.
        Соседи оборачивались на нее, когда она, задыхаясь и ни с кем не здороваясь, неслась через двор, не разбирая газонов и луж. Едва добежав до дороги, она удачно тормознула машину; плюхнулась на потертое сиденье, хлопнула дверцей:
        - Поехали!
        - Куда? - удивился водитель, чернявый мужчина лет тридцати.
        - Поехали, потом скажу!
        Машина влилась в поток транспорта. Ирина несколько минут сидела, закусив губу, прислушиваясь; потом трясущимися руками собрала телефон: вложила аккумулятор, защелкнула крышку.
        - Вика?
        Сонное «привет», прозвучавшее на том конце связи, показалось Ирине сладким, как ангельское пение.
        - Викуся! Зайди в Интернет скорее… посмотри… мне нужна консультация психиатра! Срочно!
        Водитель вытаращил глаза. Посмотрел на Ирину - и сразу опять на дорогу; чуть не врезался в проезжавшую мимо крутую тачку.
        - Лучше знакомого доктора, - бормотала Ирина, - а если знакомого нет, то любого… Нет, не булимия! Не депрессия! Дай мне номер, я сама все объясню!
        Вика, человек собранный и четкий, через тридцать секунд продиктовала телефонный номер. Ирина набрала его, промахиваясь мимо клавиш; ответил мужской голос, низкий, уверенный и спокойный.
        - Мне срочно нужна помощь, - торопливо начала Ирина. - У меня… бред, видения. Я сама себя калечу, и…
        В широком водительском зеркале отражался пассажир на заднем сиденье. Мрачный, желчный, в сером костюме; Ирина замерла с открытым ртом, прижимая к уху телефон.
        Тот, кто сидел сзади, смотрел в зеркало - ей в глаза.
        - Ты его видишь? - спросила Ирина водителя.
        Тот дико покосился на нее и чуть не врезался в самосвал.
        - Алло? - настаивала трубка. - Вы меня слышите? Алло?
        - Останови! - выкрикнула Ирина.
        Водитель метнулся к обочине, будто только того и ждал; Ирина вывалилась из машины. Дверца хлопнула один раз - второго хлопка не было, но тот, в сером костюме, уже стоял рядом, молчаливый и строгий.
        Ирина глянула на него - и тут же, не размахиваясь, сильно ударила себя правой рукой по лицу: неожиданно. Против воли.
        И очень больно.

* * *
        В десять утра Ирина вошла в подъезд с двумя вывесками: «Нотариус Попова А. Н.» и
«Ведьма и целительница Ирина».
        Вика открыла ей дверь и попятилась:
        - Что с тобой?
        Ирина в последний час не смотрелась в зеркало, но догадывалась, что на лице - синяк.
        - Ты дозвонилась психиатру?!
        - Уже не надо, - глухо отозвалась Ирина. - Все прошло. Я здорова.
        - Здорова?!
        Вика заставила ее развернуться к свету:
        - Кто это тебя?!
        - Споткнулась, - сказал визитер в сером костюме. Он вошел вслед за Ириной, но Вика его не увидела.
        - Споткнулась я, блин, - процедила Ирина. - И сама себя кулаком… об столб… случайно.
        Вика вытаращила глаза. Поднесла палец к пластырю на лбу Ирины:
        - А это?
        - Третий глаз, - насмешливо сказал демон за ее спиной. Вика не обернулась.
        - Третий глаз, - выдавила Ирина. - Викуль, отстань, пожалуйста.
        Вика ответила внимательным взглядом:
        - Кому звонить?
        Ирина поглядела ей за плечо; демон ухмылялся.
        - Никому, - сказала еле слышно. - Все хорошо.
        Она машинально вытащила из сумки пачку сигарет; в ту же секунду картонка сделалась горячей, как уголь, и Ирина, вскрикнув от боли, выронила пачку.
        - Курить бросаешь, - сообщил демон.
        - Курить бросаю, - сквозь слезы повторила Ирина.
        Отодвинула ногой пачку. Посмотрела на бледную Вику:
        - На сегодня отменяй всех. И будь свободна. Сегодня не работаем.
        - Хорошо, - Вика нахмурилась. Оглядываясь на Ирину, прошла к столу, закрыла ноутбук…
        - Ноут пусть оставит, - сказал демон.
        - Ноут оставь.
        - Ладно, - Вика помолчала. - Ир, там фотографию я в комнате нашла. Кто-то из вчерашних выронил.
        Еще бы, подумала Ирина. Вчера клиентки тут летали, как на крыльях: туда-сюда, только двери хлопали.
        - Я выбрасывать пока не стала, - продолжала Вика, разглядывая Иринин лоб. - Вот.
        Фотография лежала под ноутбуком: девушка и мужчина улыбаются в камеру, на коленях у девушки - собака.
        - Ее телефон, - демон вдруг резко шагнул вперед, чуть не налетев на Вику. - Узнай ее телефон!
        - Ее телефон, - как автомат, повторила Ирина.
        - Чей?
        Ирина боялась смотреть на демона.
        - Ее, - предположила еле слышно. - Этой… девицы.
        Испытующе поглядывая на Ирину, Вика выписала из своего блокнота телефон на бумажку-стикер.
        - Позвонишь, отдашь фотку? - рискнула все-таки спросить. - Имени она, правда, не назвала… Да и телефона специально не оставляла - номер этот высветился…
        Ирина потрясла головой:
        - Все, Вик, ты извини… Спасибо, короче. Иди.
        - А завтра когда? - Вика склонила голову к плечу.
        - Я позвоню, - выдавила Ирина.
        За Викой наконец-то закрылась дверь; Ирина стояла одна посреди кухни квартиры-офиса не в силах сделать и шага.
        - Запри, - сказал демон.
        Ирина покорно прошла в прихожую. Когда она вернулась, демон совершал экскурсию по рабочей комнате - со столом, покрытым парчой, с черепом, с не зажженной пока новой свечкой.
        - Стильненько, - сказал сквозь зубы.
        Ирина стояла, покачиваясь. Шок, страх и бессонная ночь мутной пеленой стояли между ней и миром.
        - Покажи фотографию.
        Ирина, как сомнамбула, пошла на кухню, взяла фотографию в руки, отворачиваясь, протянула демону.
        - Садись за компьютер, - сказал он отрывисто. - По номеру мобильного узнай, кто такая, имя, фамилию, все.
        Ирина сперва села за ноутбук и только потом рискнула возразить:
        - А если… не на нее зарегистрирован номер? И вообще, нет такой услуги?!
        - Такая услуга есть, - все так же отрывисто бросил демон. - Платная, разумеется. И не для всех. Но ты постарайся, ведьма… если хочешь жить.

* * *
        Она родилась под счастливой звездой.
        В пять лет тонула, но спасли, в девять ее сбила машина, но обошлось одной только сломанной рукой и легким сотрясением мозга. В юности ее дважды ловили гопники в темном переулке, и оба раза удавалось ускользнуть невредимой - среди ночи, под хмельком, в короткой юбчонке. Ирина умела выживать инстинктивно; может быть, поэтому после часа суетливых беспорядочных действий ей все-таки удалось узнать, что девушку с диктофоном зовут, скорее всего, Екатерина Катасонова.
        - Ищи на «Одноклассниках», «В контакте», везде, - велел демон.
        Он не исчезал ни на секунду. Он был рядом. Он нависал над головой, и это лишало ведьму способности здраво рассуждать; к счастью, почти сразу, на «Одноклассниках», Екатерина нашлась - причем первая же фотография оказалась знакомой: все то же фото с мужиком и собакой.
        - Они разошлись, но фото с сайта она не сняла, - сказал демон, и по его голосу можно было бы подумать, что он размышляет.
        - Скажи, - Ирина так устала, что и страх притупился, - если ты потустороннее существо, ты должен все видеть и так? Зачем тебе Интернет? Если ты демон - пойди в астрал…
        - Заткнись, - уронил ее собеседник, и ее губы склеились. - Что я знаю, а чего не знаю… не твоего ума дело, ведьма.
        Он помолчал и вдруг добавил, тяжело и веско:
        - Но я точно знаю, что сегодня ночью она прыгнет с крыши.
        - Что? - прошелестела Ирина.
        - Прыгнет с крыши! Покончит с собой!
        - Э-э-э, - Ирина мигнула. - А почему?
        - Не знаю, - отрезал демон. - Знаю, что это случится сегодня ровно в полночь.
        - Я ничего ей не делала, - Ирину снова начало трясти. - Я не виновата.
        - Животное ты, - сказал демон, и под его взглядом она съежилась. - Тебе говорят, что человек себя жизни лишит - а ты только о своей шкуре!
        Моя шкура и так уже пострадала, подумала Ирина, а вслух сказала тверже:
        - Я ничего не знаю. Я ни при чем.
        - Причем, - демон смотрел на нее сверху вниз, Ирина против воли уставилась в его желтые, злые, лютые глаза. - Потому что, если она все-таки прыгнет с крыши - следующей прыгнешь ты.
        - Я?!
        - Не сомневайся, я тебе помогу.
        Руки Ирины судорожно дернулись. Левая подхватила ручку и, задергавшись, начала писать прямо на клеенчатой кухонной скатерке: «В моей смерти прошу никого не винить…»
        - Нет! - Ирина задергалась, пытаясь освободиться, но проклятая рука все писала и писала. - Я… пожалуйста! Я все сделаю!
        - Тогда звони ей. - Демон навис над ее головой. - Назначай встречу. Предлагай интервью. Обещай, что хочешь. В твоих интересах, чтобы она согласилась.
        - Зачем? О чем мне с ней говорить?!
        - Ты должна понять, что за беда ведет ее к смерти. Ты должна это остановить. Или отправиться следом. Выбирай.

* * *
        Катя Катасонова вышла погулять с собакой.
        Утром Катя успела вывести Джину всего на пару минут и теперь хотела вознаградить ее за терпение. Джина прыгала, повизгивала, вертелась веретеном; Катя отвела ее подальше от подъезда, в скверик, где обычно гуляли собачники, и спустила с поводка.
        Джину подарил ей папа, когда Кате исполнилось двадцать. Джина была похожа на лайку, но оказалась дворнягой, по крайней мере, наполовину; ну и что, сказала Катя, нам не для выставок.
        Через полгода папы не стало; Катя сошла бы с ума от одиночества, если бы не Джина. Собака приносила ей счастье; Катя и познакомилась с Максом на бульваре, когда гуляла с собакой. Макс притормозил рядом и сделал вид, что у него неисправна машина.
        Потом Макс пришел к ним жить. Джина приняла его, как родного. Какое-то время молодожены были очень счастливы…
        А потом все случилось. И теперь Макс жил отдельно.
        Сосед вынес на прогулку своего йорка. Румпель, ручная собака, редко касался лапами земли. Сейчас на псе был яркий комбинезон, хотя погода стояла теплая.
        -Он чихал сегодня, - сказал сосед, будто извиняясь. - А за углом ветер…
        -Да, - согласилась Катя.
        Она все время забывала, как зовут хозяина Румпеля.
        Джина моталась по скверу, играя в догонялки с Ямахой, молодой терьершей. Катя села на скамейку, отвернулась от ветра и нащупала в кармане куртки телефон.
        Ей не заплатили за статью о детском заикании и, наверное, уже не заплатят. Строчки, крохи, крохи, строчки; она так рассчитывала на заказ от Милы. Миле нужен был для ее глянца предметный очерк о современных ведьмах, и попытки Кати подсунуть других героев оказались тщетными. Казалось бы: зайди в Интернет, поищи полчаса и на основе живого материала придумай интервью с ведьмой; нет же: Катина добросовестность одолела здравый смысл.
        Кроме ведьмы Ирины, Катя записалась еще и к целительнице Евпраксии и знахарке Виолетте, но после того, что случилось во время первого же визита, идти на прием к следующим двум не было силы. Кроме того, ведьмы оказались ужасно дорогими - у Кати не было денег ни на приворот, ни на снятие венца безбрачия.
        Она бледно улыбнулась, глядя, как радуется жизни Джина. Верит же кто-то всерьез в такие вещи!
        Ведьма Ирина оказалась неприятно, нечеловечески проницательной. Катя плевать хотела на всякую мистику, но при воспоминании о пронизывающем взгляде этой женщины ей всякий раз делалось нехорошо. И что самое неприятное - Катя умудрилась оставить там фотографию. Сохранились, конечно, сканы, электронный вариант, все можно отпечатать заново - но сама мысль, что их с Максом счастливое фото подберет и выбросит кто-то равнодушный или недоброжелательный, была отвратительна Кате.
        Статья о ведьмах, кажется, накрылась, и очень жаль; Катя машинально поздоровалась с соседкой, хозяйкой Ямахи. Крепче сжала телефон; если Макс перезвонит, как она много раз просила, - это будет сейчас. В течение нескольких минут. Она сказала ему заранее, что пойдет гулять с собакой…
        Плевать она хотела на женскую гордость. Люди не могут разойтись, не поговорив. Если надо упрашивать Макса - Катя будет его упрашивать; всего один разговор. Найти нужные слова. Нужные смыслы.
        Давай, звони!
        Джина вдруг сорвалась с места и кинулась бежать через сквер. Катя вскочила, похолодев, - рядом улица, движение, транспорт… И в следующую секунду увидела Макса: тот вылезал из машины, припаркованной у обочины.
        Задергался в кармане телефон, но Катя видела Макса - и тот никому не звонил. Он гладил Джину, которая прыгала к нему на грудь, как сумасшедшая; Катя нажала отбой и, слушая, как колотится сердце, зашагала навстречу любимому - до сих пор горько любимому! - мужчине.

* * *
        - Она не берет трубку. - Ирина боялась взглянуть на демона. - Что, если она… ну… не возьмет трубку? Отключит телефон?
        - Очень плохо, - заметил демон. - Очень-очень плохо. Тогда ты умрешь, Ира.

* * *
        Кате хотелось его обнять, и это было бы естественно, и она готова была его обнять
        - но в последний момент испугалась. Если она обнимет Макса, а тот не поднимет рук и останется стоять, чужой… Давая понять, насколько неуместны эти нежности… Тогда Катя не сможет сказать ему то, что давно собиралась.
        Поэтому она остановилась в шаге от него, задержав дыхание, улыбаясь так, что трещали губы:
        - Привет… Как здорово, что ты приехал! Поднимемся?
        - Извини, я на минуту, - он не казался раздраженным, но и тепла в его голосе не было. - У меня совещание через час на другом конце города… Я просто подумал, что эти звонки затянулись и нам надо нормально поговорить.
        - Да, - сказала Катя.
        Он слово в слово повторял то, что она сама ему говорила, - но в его устах слова не давали надежды. Наоборот - слова были, как заранее запертая дверь.
        Задергался в кармане телефон. Кто-то настойчиво пытался дозвониться; Катя снова дала отбой. Эх, стоило отключить трубку.
        Они присели на скамейку; Джина вертелась рядом. Святая собака была счастлива увидеть Макса, своего, родного, привычного; Джина думала: наверное, он вернулся из командировки или затянувшегося отпуска.
        - Я очень рада тебя видеть, - сказала Катя. Макс слегка растянул губы:
        - Ты похудела.
        - Спасибо, - сказала Катя.
        - Но тебе не надо дальше худеть. У тебя круги под глазами.
        - Я просто устала, - сказала Катя и посмотрела на него снизу вверх. - Макс… Дело в том, что… я была у ведьмы.
        Слова вырвались сами собой. Катя даже испугалась. Но Макс, наперед знавший все возможные слова, удивился, вывалился из вежливой скорлупы:
        -Где?!
        - У ведьмы, - Катя улыбалась. - По делу. Я хотела писать очерк, для Милы, ну, ты знаешь…
        - И что? - Макс нахмурился.
        - И ведьма мне рассказала про всю нашу жизнь. - Катя вдруг захотелось приукрасить.
        - Все-все, как мы были счастливы, и как мы расстались, и что между нами стоит женщина, и что эта женщина… твоя мама…
        Она почти сразу поняла, что ошиблась. Макс решил, что она врет; Макс решил, что, пытаясь вернуть его, Катя прибегла к пошлейшей бабьей уловке.
        - Мне очень жаль, что ты разговариваешь об этом с посторонними, - сказал он очень холодно.
        - Я не разговаривала, - Катя растерялась. - Она сама, понимаешь? Я никогда не верила ни в каких ведьм, но она…
        - И ты меня вытащила, чтобы вот это все рассказать? - Макс сидел рядом на скамейке, далекий, как чужая галактика.
        - Я тебя вытащила, - у Кати перехватило горло, - чтобы… Я тебя люблю. Давай… попробуем… еще? Сначала?
        Джина гоняла по парку теперь уже с крохотным Румпелем, Йорком в ярком комбинезончике. Тянулась длинная, длинная, длинная пауза.
        - Катерина, - сказал Макс. - Мы не можем начать сначала. Фарш невозможно провернуть назад, как утверждает народная поговорка. Давай договоримся раз и навсегда: ты свободна, я свободен, мы друзья, в память о времени, когда…
        Катя смотрела, как он говорит, как его губы смыкаются и размыкаются. В кармане куртки вибрировал телефон - теперь уже не переставая; жужжал, как огромная пойманная пчела.
        Макс шел к машине, не оборачиваясь, не обращая внимания на Джину. Катя сидела на скамейке и изо всех сил помнила, что вокруг люди и что надо держать себя в руках. Если рыдать - так дома, в обнимку с собакой, чтобы никто не видел…
        Телефон затих на несколько секунд и снова начал дергаться, трястись, щекотать.
        Она сунула руку в карман. Вытащила трубку. Хотела отключить, но промахнулась и нажала кнопку ответа.
        - Катя! - трубка заорала в непонятном восторге. - Катенька! Наконец-то!
        - Кто это? - Катя растерялась.
        - Ведьма! - радовалась трубка. - Ирина! Вчера мы с вами встречались!
        Катя вздрогнула:
        - Откуда у вас номер моего…
        - Высветился ваш номер! - Голос ведьмы сделался медовым. - Катенька, если вам надо помочь - я помогу бесплатно. Хотите - верну мужа, а хотите…

* * *
        Ирина слушала короткие гудки.
        - Дура, - сказал демон с отвращением. - У тебя фотография! Которая ей дорога!
        - Ага, - пробормотала Ирина.
        Она нажала на повтор, заранее зная, что услышит: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа…»
        Но Катя - чудо! - снова взяла трубку.
        - У меня ваша фотография! - закричала Ирина, и голос ее зазвенел, отражаясь от стен кухни. - Вы потеряли фотографию! Я подъеду, куда вы скажете, и верну!
        - Не надо, - отрешенно отозвался в трубке Катин голос. - Уже не надо.
        - Катя! - взмолилась Ирина. - Я могу помочь! Честное слово! Позволь мне помочь!
        Последовала длинная пауза. Катя не нажимала отбой, и тишина тянулась, как последняя ниточка надежды.

* * *
        Девушка сидела на автобусной остановке, сгорбившись, сунув руки в карманы куртки. У ее ног лежала собака на поводке - вроде лайки, с пушистым белым хвостом. Ирина увидела ее издалека и суетливо велела таксисту держаться правее.
        Демон молча ехал на заднем сиденье. Таксист не видел его; стоило Ирине выбраться из машины на остановку, как демон оказался рядом, моментально и бесшумно.
        Он существует в моем сознании, обреченно подумала Ирина. Только я его вижу, только я его слышу; я сама себя бью и с крыши, если что, прыгну тоже сама…
        Противный холод продрал между лопаток. Она откашлялась:
        - Привет, Катя. Все будет хорошо. Мы все сделаем, даже не сомневайся!
        Девушка ответила ей мрачным затуманенным взглядом. Ой, блин, подумала Ирина. Что-то случилось… что-то новое.
        - Чего вам надо? - глухо спросила девушка. Ирина уселась рядом. Вытащила фото из сумки:
        - Вот.
        - Можете оставить себе, - девушка говорила размеренно и равнодушно.
        Ирина посмотрела на собаку; та лежала на грязном асфальте, прижавшись к ногам Кати, и настороженно глядела на ведьму. Демон стоял рядом, заложив руки за спину; собака не обращала на него внимания.
        Даже собаки его не видят, подумала Ирина, и плечи ее опустились.
        - Так не пойдет, - сказала она, обращаясь в том числе и к себе, борясь с малодушием. - Хорошая собачка… Как зовут песика?
        - Джина.
        - У-у, хорошая… Хорошая собака, глаза умные… Так, солнце, начнем сначала. Ты хочешь вернуть мужчину. Ты этого хочешь, ты его вернешь…
        Катя отодвинулась на скамейке.
        - Не называй ее «солнце», «киса» или «зая», - вполголоса сказал демон. - Неужели трудно догадаться?
        Ирина сжала зубы. Не глядя на демона, снова обратилась к девушке:
        - Думаешь, мне в первый раз? Не таким помогала! Знаешь, сколько счастливых пар живут, в ус не дуют, потому что кое-кто ко мне вовремя пришел? Не знаешь…
        Катя молчала, невидяще глядя перед собой.
        - Итак: свекровь умерла, вы с мужем поругались, теперь тебе нужно…
        - Мне от вас ничего не нужно, - сквозь зубы сказала Катя.
        Ирина посмотрела на фото в своей руке. Подняла глаза:
        - Тогда почему не уходишь?
        Катя пожала плечами и поднялась. Тут же вскочила собака, завиляла хвостом; демон саркастически хмыкнул.
        Ирина осталась сидеть.
        Катя, намотав на руку поводок, подтянула собаку ближе к себе и зашагала к переходу через улицу; Ирина сидела, закусив губу.
        - Дура, - сообщил демон.
        Она едва удержалась, чтобы не велеть ему заткнуться.
        Катя остановилась перед светофором. Красный, красный, мимо проползают стада машин, ревет и грохочет улица…
        Зеленый.
        Прохожие, сколько их было, зашагали по «зебре». Катя занесла ногу - и поставила обратно.
        Оглянулась через плечо.
        Повернулась и пошла обратно, к остановке.
        - Поучи собаку хвостом вилять, - сказала Ирина со сдержанным торжеством.
        Ей очень хотелось грязно нахамить демону. Но она боялась.

* * *
        Ирина триста лет не бывала в «Макдоналдсе» и не любила его, но выбирать не приходилось; заведение в этот час было относительно свободно. Стайка школьников галдела в противоположном углу, но даже их галдеж не раздражал - звучал жизнеутверждающе.
        - Моя свекровь не просто умерла, - сказала Катя. - Она погибла.
        - Как это случилось? - Ирина вертела в руках пластиковый стакан с колой. Демон стоял, сложив руки, у Кати за спиной, и его взгляд очень мешал Ирине.
        - У нее был сердечный приступ за рулем, - Катя говорила нехотя, сама, кажется, удивленная своей откровенностью. - Она ехала с дачи, одна, на машине…
        Девушка замолчала. Ирина подобралась, чувствуя за этим молчанием важное:
        - Ну и?
        - А перед этим мы с ней поссорились, - очень тихо сказала Катя. - На даче. Она уехала очень злая.
        - Чувство вины, - мрачно сказал демон за ее спиной.
        Ирина кивнула:
        - Ты чувствуешь себя виноватой?
        Катя отвела глаза.
        - И муж тоже? Он тебя винит?
        Катя пополам разорвала салфетку.
        - Погоди-погоди, - Ирина прищурилась. - А откуда он узнал о вашей ссоре?
        - Мы друг от друга никогда ничего не скрывали, - сказала Катя еще тише.
        - Дура, - с тоской сказал демон. - Ну что за молодая идиотка…
        - Ты мне мешаешь! - Ирина резко вскинула голову; Катя приняла реплику на свой счет, и лицо у нее вытянулось. В следующую секунду она поймала взгляд Ирины и обернулась через плечо.
        По проходу между столами удалялась уборщица с тряпкой.
        - Ходит тут со шваброй и мешает, - объяснила Ирина, красная и злая.
        Катя опустила плечи, снова закрылась, ушла в себя, и было ясно, что каждое слово придется тянуть клещами.
        - Судьба привела тебя ко мне, - сказала Ирина как можно увереннее. - Ты думала, что идешь за интервью, за материалом для очерка. А это судьба. На, забери все-таки свою фотку. Она, может быть, тебе жизнь спасла…
        Демон состроил гримасу. Не обращая на него внимания, Ирина протянула фото через стол; Катя, помедлив, взяла его.
        - Натерпелась от свекрови, да? - вкрадчиво спросила Ирина в момент, когда Катины пальцы коснулись бумаги.
        Девушка вскинула вмиг увлажнившиеся глаза:
        - Она одна растила сына. Единственного. Макс очень добрый и очень любит… очень любил маму. Я не хотела его огорчать. Я молчала. Поехали на дачу, Максу надо было вернуться раньше, ему на работу… Она его отвезла и назад. Слово за слово… Я ей выложила все. И она мне все выложила. Хлопнула дверью, завела машину… А через несколько часов позвонил Макс, что она… она…
        Катя закрыла лицо салфеткой, плечи беззвучно запрыгали. Ирина глядела, как она плачет; ей много раз случалось видеть ревущих баб разного возраста, случалось и самой вызывать чужие слезы. Случалось использовать слезливых, запугивать и обнадеживать, и брать деньги за надежду; теперь она смотрела на Катю и не знала, что с ней делать.
        - Я теперь дачу эту видеть не могу, - Катя говорила шепотом, сражаясь с рыданиями.
        - Мы там не бывали с тех пор, как… Да все равно уже, Максим… со мной… не хочет… Мать ему все говорила, какая я плохая, так и вышло… Мне надо в туалет…
        По-прежнему прикрывая лицо, она скользнула в боковой коридорчик, чтобы в уборной, в замкнутом пространстве, наедине с собой беззвучно выплакаться. Ирина пожевала пластиковую соломинку; лед в стакане с колой растаял. Ирина глотнула раз, другой, поморщилась, поставила стакан на поднос.
        - Сейчас полдень, а прыгнуть с крыши она должна в полночь, - сказал демон. - Тебе надо снять с нее чувство вины и помирить с мужем. На все про все - двенадцать часов.
        Ирина слушала, обмякнув, будто сросшись с креслом, с полом, с «Макдоналдсом», сделавшись частью интерьера, молчаливой и безответной.
        -Если ты справишься, ведьма, если в полночь она будет жива… Тогда можно будет тебя поздравить. Поработай ради этого, ладно?
        -А почему бы не подсыпать ей в чай снотворное? - Ирина подняла голову. - Или запереть где-нибудь, чтобы она не могла прыгнуть с крыши в полночь?
        Демона передернуло от отвращения:
        -Шарлатанка ты. Липовая ведьма, простых вещей не знаешь.
        -А конкретно? - Ирина стиснула зубы.
        -Ей надо поменять судьбу, - очень серьезно сказал демон. - Человек может сделать это, самостоятельно приняв решение. Если ты запрешь ее, дура, будет только хуже. Она все равно найдет свою смерть, да еще других за собой потащит. Тебя - точно.
        -Ясно. - Ирина сжала зубы еще крепче и поднялась.
        -Ты куда? - Демон нахмурился.
        -В сортир! - Она рявкнула так громко, что даже школьники за дальним столиком оглянулись. - Надеюсь, в женский туалет ты за мной не попрешься?

* * *
        В туалете не было никого, кроме Кати; девушка еле слышно всхлипывала за закрытой дверью.
        Соплячка, мямля. Мне бы твои проблемы, подумала Ирина, сжимая кулаки. Подумаешь, свекровь убилась. Ты ее ненавидела - туда ей и дорога! Подумаешь, муж ушел. Мужиков кругом - стаи, только помани. Женатые, холостые, разведенные, бедные, богатые, богатеющие… Молодые, старые. А ты, дурища, о Максе своем рыдаешь да о свекрови печалишься и полезешь, скотина, на крышу, да и хрен бы с тобой… Но ведь и меня за собой потащишь? А меня за что?!
        Она вошла в пустую кабинку. Заперлась. Еле удержалась, чтобы не зарычать, слушая Катины всхлипы, чтобы не прикрикнуть на нее; слабые пусть умирают. Пусть прыгают с крыш. А я сильная, мне хорошо, устроена жизнь, и нет проблем! Не было до вчерашнего дня…
        Она вытащила телефон. Секунду колебалась. Потом, закусив губу, набрала сообщение Вике: «Все плохо, вызывай в контору санитаров со смирительной, я могу себя убить».
        Опять задумалась на мгновение; нет, не бывает демонов в серых костюмах с галстуком. А если бывают, то… Ничего не жаль, весь мир летит вверх тормашками. Будем верить в острое психическое расстройство, но делать будем все, чтобы выжить. Абсолютно все.
        Она написала еще одно сообщение, вдогонку: «Это не шутка! Викуль, выручай!»
        Катя тихо высморкалась у себя в кабинке. Хороший знак: собралась выходить. Ирина для вида спустила воду, вышла к умывальникам - и встретилась глазами с демоном.
        В зеркале.
        Там же, в зеркальных глубинах, открылась дверь, и вошли две незнакомые женщины. Беседуя, они прошли дальше, не обращая внимания на мужчину в женской уборной.
        Ирина изобразила улыбку. Вытащила помаду и тщательно накрасила губы; если руки и дрожали, то чуть-чуть. Демон ничего не сказал - только смотрел с подозрением.
        Она вернулась за столик раньше Кати. Демон следовал по пятам. Ирина уселась, ухмыльнулась, вольготно закинула ногу на ногу.
        - Сейчас повезу ее к себе в контору, заговоры почитаю, отвлеку, успокою, то-се…
        - Нет времени, - прошелестел демон.
        - Мне лучше знать, - уверенно заявила Ирина. - Я ведьма, я их всех насквозь…
        Ее рука, вдруг обретя собственную волю, схватила зубочистку на столе. Ирина не успела ей помешать и, наверное, не смогла бы: ее правая рука с размаху ткнула зубочистку в мякоть левой - между большим и указательным пальцем. Ирина взвизгнула; все люди, сколько их было в зале, подпрыгнули на стульях и обернулись.
        Она выдернула зубочистку. Проследила глазами за капелькой крови, скатившейся на запястье и дальше, под рукав.
        - Не надо, - прошептала еле слышно. - Сделаю, как скажешь. Куда ее везти?

* * *
        По тропинке, с двух сторон заросшей лопухами, они прошли от калитки к дому. Дача была из старых: маленький огород, где когда-то выращивали картошку, был в последние годы превращен в газон, а потом забыт и запущен вовсе. Трава росла здесь вперемешку с буйными сорняками, не заросшим осталось единственное место - бетонная опора для пляжного зонта.
        - Зачем мы сюда приехали? - спросила Катя. В руке у нее позвякивала связка ключей.
        - Зачем? - громко переспросила Ирина, обращаясь к демону, замыкавшему шествие.
        - Здесь ключевое место их отношений, - отозвался демон. - Она должна все вспомнить, заново пережить и простить себя. Уяснить, что нет ее вины…
        Рука, проколотая зубочисткой, болела. Ирина поморщилась.
        - Здесь они виделись в последний раз, - снова заговорил демон.
        Ирина резко остановилась, раскинула руки, подняла лицо к белому пасмурному небу:
        - Здесь! Здесь вы виделись в последний раз!
        Катя помолчала секунду. Потом призналась:
        - Да. И она… стояла как раз там, где вы сейчас стоите. Как вы узнали?

* * *
        В доме было душно и пыльно. Окна затянуло паутиной. На полочке у входа стоял перекидной календарь, навсегда застрявший в августе прошлого года. На кухонном столе валялись старые газеты, пластиковые стаканчики, одиноко лежал в блюдце сухой пакетик испитого чая, ниточка с желтой этикеткой свешивалась, как хвост умершей мыши.
        - Никогда это место не любила, - сказала Катя. - Я бы лучше в лес с палаткой или на море. Но она говорила - на дачу, и мы ехали на дачу…

«Как я здесь оказалась?» - тоскливо подумала Ирина, а вслух сказала:
        - Ох, как тут много негативной энергии накопилось.
        Демон бродил вокруг, чуть не натыкаясь на Катю, которая его не замечала. Он разглядывал и, кажется, обнюхивал предметы, но ничего не касался руками. Наверное, он бесплотный, еще тоскливее подумала Ирина. Но щупать его, чтобы убедиться, - пусть враги наши щупают.
        - Выясни - свекровь болела? - сухо, голосом следователя начал демон. - Наблюдалась у кардиолога? Сколько ей было лет? Сколько времени прошло от ссоры до аварии? Когда наступила смерть? Делали ли вскрытие, и если да, то где?
        - Слишком много вопросов, - пробормотала Ирина.
        У нее в кармане зазвонил телефон. Демон насторожился; Ирина глянула на дисплей: высветился номер Вики.
        - Кто это? - спросил демон.
        - Вика, - ответила Ирина с подчеркнутым спокойствием. Подумала и нажала отбой. - Я ее отпустила на сегодня, - объяснила Кате, а на самом деле демону, чтобы окончательно избежать подозрений. - Потом перезвоню.
        Демон прищурился. Неизвестно, что было у него на уме, но девушка заговорила снова:
        -Теперь я не хочу на море. Если бы она была жива - я бы на даче сидела даже зимой!
        - Работай, ведьма! - рявкнул демон. - Какие лекарства она принимала? Откуда известно, что аварию повлек сердечный приступ, что написано в свидетельстве о смерти?
        - Если я не могу себе простить, что я ее довела, он мне и подавно не простит, - монотонно продолжала Катя.
        - А ну тихо! - рявкнула Ирина на обоих, и оба, что удивительно, замолчали. Ведьма испытала мимолетное, но явственное удовлетворение.
        - Да кто сказал, что ты ее довела? - заговорила мягче, обращаясь к Кате. - Не хнычь, сейчас все выясним…
        Она заглянула в комнаты, но входить не стала. Вернулась на кухню, нашла в буфете рыжие чашки и картонную коробку с чайными пакетиками. Отыскала - чудо! - непочатую пластиковую бутылку с водой. Открыла кран на кухне, подождала, пока стечет ржавчина, сполоснула электрочайник.
        - Ты должна простить себя! - Она говорила властно, уверенно, как на приеме. - Ты себя простишь - и он тебя простит!
        Простая мысль вдруг заставила ее замереть с чайным пакетиком в руке:
        - А ты, случайно, не беременная? Катя вздрогнула:
        - Нет.
        - Жаль, - пробормотала Ирина. - Для дела можно было бы сказать ему, что ждешь ребенка.
        Демон присвистнул с омерзением и одарил Ирину взглядом, которого она предпочла бы не видеть.
        - Для какого дела? - сухо осведомилась Катя.
        - Для нашего общего дела, - Ирине сделалось досадно. - Для его возвращения.
        - Ложь никого не спасала, - сообщила Катя еще суше.
        Ирина вздохнула; она много чего могла рассказать о целительных свойствах лжи, но боялась, что слушатели у нее неподходящие.
        - Ну и как вы расстались со свекровью? Что ты ей последнее сказала?
        Катя набрала в грудь воздуха:
        - Сказала, что с меня хватит, я ее больше видеть не могу, что она жизнь ломает своему сыну и мне…
        Голос ее оборвался. Глаза увлажнились снова.
        - А она… она сказала, что я змея и безответственная стерва и что она со мной в одном доме не останется… Что я смотрю на нее, будто смерти желаю!
        Катя стиснула кулаки. С силой опустила на стол:
        - Для чего я это говорю? Что это изменит? На что я надеюсь?!
        - Сахар есть? - кротко спросила Ирина.
        Она заново перетряхнула рассохшийся кухонный стол. В одном из ящиков нашлась картонная коробка с нарисованным от руки крестом. Ирина откинула крышку: это была аптечка. Обычный набор огородника: бинт, пластырь, анальгин, зеленка, леденцы от ангины…
        - А это чьи таблетки? - Ирина выудила из коробки белую пачку с яркой полосой.
        - Свекрови, наверное, - не глядя, сказала Катя. - Она обычно принимала этот… как его… кардостатин.
        - Кардофибрат, - прочитала Ирина на упаковке.
        Демон оказался вдруг очень близко, у самого лица:
        - Она поменяла лекарство?!
        Дрогнувшей рукой Ирина открыла коробочку.
        Вытащила пластинку с таблетками - двух недоставало.
        - Кардофибрат! - Демон ликовал. - Две таблетки! От смены препарата могло случиться головокружение! Помрачение! Ссора ни при чем: она просто неудачно поменяла лекарство! И не вовремя села за руль! Скажи девчонке: она не виновата, все дело в том…
        - Но в последний месяц она никаких лекарств не принимала, - сказала Катя, не слыша его. - Только валерьянку.
        Ирина впервые увидела разочарование на лице демона. Не просто разочарование - тоску.
        - А какая красивая версия, - сказал он тихо.
        - Это точно? - Ирина строго взглянула на Катю. - Может, она съела эти две таблетки, а тебе не сказала?
        - Она эту коробку вообще сто лет не открывала, - твердо ответила девушка. - Свои лекарства носила при себе.
        Демон отошел в дальний конец кухни. Вид у него был подавленный. Наблюдая за ним краем глаза, Ирина первый раз задала себе вопрос: а ему-то что за дело до этой Кати? Он вроде бы не знал ее до вчерашнего дня, не знал ее имени, понятия не имел, кто такая?
        Это не демон, сказала она себе, переведя глаза на клеенчатую скатерть. Это, скорее всего, моя душевная болезнь…
        Но что за дело моей душевной болезни до этой дуры с ее свекровью, дачей, соплями, с ее собакой?!
        - Ну вот, - снова начала Катя, - она уехала, я ушла к себе и дверь закрыла. Надела наушники… а тут, как назло, в плеере сел аккумулятор. Я легла, закрыла глаза и слышала, как она уехала… Потом она вернулась, минут через пятнадцать… Загонять машину не стала, зашла, вышла и опять уехала.
        - А зачем она возвращалась? - для порядка спросила Ирина.
        Катя равнодушно пожала плечами:
        - Забыла что-то. Мало ли. Демон снова оживился:
        - Что? Что она могла забыть? Затрезвонил телефон у Ирины в кармане. Опять вызывала Вика; с невозмутимым лицом Ирина нажала отбой.
        Ну сориентируйся, мысленно обращалась она к Вике. Ну пойми, что случилось. Ну помоги мне как-нибудь… Я не знаю как… Только не названивай мне, пожалуйста, или он все поймет, и я ненароком выколю себе глаз…
        - Она врезалась в столб, - еле слышно сказала Вика. - Но врачи говорили, что сердце остановилось раньше…
        Мы в тупике, подумала Ирина. Ну, знаю я, как погибла ее свекровь. Ну, знаю, что девочка себя винит… Что делать-то?
        Она прикрыла глаза, спрашивая совета у вдохновения. Демон стоял у окна веранды, его длинная фигура явственно темнела против света…
        - Вижу! - Ирина указала пальцем демону в грудь. - Вижу!
        Демон, кажется, вздрогнул и попятился.
        - Что? - испугалась Катя.
        - Вижу ее призрак! - вдохновенно вещала Ирина. - Она здесь! Она пришла к тебе… Сейчас я с ней поговорю! Как ее имя-отчество?
        Катя молчала целую секунду.
        - Бросьте, - сказала наконец. - Вы же сами в это не верите. Нет там никакого призрака.
        Жаль, что она не могла видеть лица демона: тот поморщился с непередаваемым сарказмом.

* * *
        Катино оцепенение наконец-то прервалось. Как сомнамбула, она позволяла манипулировать собой; потрясенная разговором с Максом, зачем-то далась на разговор с ведьмой. Теперь все стало ясно как день, и в этом дневном свете некуда было прятаться.
        - Спасибо, вы мне очень помогли.
        Главное было - выкурить ведьму за порог. Тащить ее силой Катя не собиралась, да и не смогла бы. Но когда будет заперта входная дверь, ведьма должна остаться снаружи.
        - Спасибо, вы мне очень помогли. - Фраза звучала то как издевательство, то как проклятие.
        - Катя, подожди, - масляным голосом причитала ведьма.
        - Все, хватит. Вы мне очень помогли, я счастлива, поехали отсюда.
        Ведьма почему-то выглядела напуганной. Раньше Катя, в своем горестном оцепенении, не давала себе труда задуматься: почему ведьма так прицепилась к ней, чего хочет, ведь не денег же? У Кати нет денег, чтобы оплатить такие усилия. Катиного счастья? С чего бы это? И почему сейчас она так нервничает, явно чего-то боится, не Катиного же гнева?
        - Сейчас поедем, - примирительно сказала ведьма. - Кать, одну минутку. Одну секундочку, только…
        Стоя на пороге, Катя утратила бдительность.
        Продолжая сладко улыбаться, ведьма прыгнула к ней, схватила за локоть и сильно рванула на себя - в дом. Катя потеряла равновесие и чуть не упала, а ведьма цепким обезьяньим движением выхватила у нее ключи от дачи, два здоровенных стальных стержня на колечке.
        Катя испугалась по-настоящему.
        Ведьма была уже на пороге, с той стороны двери. Катя навалилась на дверь изнутри, пытаясь не позволить ее закрыть, но ведьма была массивнее и сильнее.
        Никто не кричал. Катя онемела от ужаса и только сражалась, как в последний раз, за свою свободу. Ведьма сунула ключ в скважину и ошиблась: желтый ключ от верхнего замка, а белый от нижнего, но не наоборот. Пока ведьма второпях осваивала эту нехитрую науку, Катя отскочила в глубь дома, разбежалась - и всем телом грянулась о дверь.
        И победила.
        Затрещали петли. Заходил ходуном дверной косяк. Ведьма отшатнулась, оступилась и скатилась с деревянного порожка; Катя вырвалась на свободу, мокрая, трясущаяся, в ярости.
        - Ведьма! - крикнула в лицо женщине, повалившейся на траву у порога. - Ведьма! Я в милицию позвоню! Я…
        - Звони, - пробормотала ведьма, тяжело дыша. - В милицию, в Пентагон… куда хочешь.

* * *
        Несколько секунд отделяло ее от простого решения: запереть девчонку на даче, не дать выйти до полуночи. Что бы там ни говорил демон. Запертый человек охотнее слушает, легче верит, с запертым проще договориться. Если бы удалось запереть Катю
        - проблема оказалась бы решена на девяносто процентов…
        Но проклятые ключи перепутались, а девчонка оказалась сильнее, чем можно было представить.
        Падая с порога, Ирина сильно стукнулась бедром. Теперь демон и Катя стояли над ней и орали, каждый свое; демон не обращал внимания на Катю, а Катя не слышала и не видела демона.
        - Ведьма! - орала девчонка, непривычно агрессивная. - Я в милицию… я в милицию…
        - Там записка! - орал демон. - На полу в прихожей! Возьми и прочитай!
        - Совести у вас нет! Сумасшедшая! В психушку! Убирайтесь отсюда! Я охрану сейчас вызову!
        - Там лист бумаги! Подними! Скорее!
        Кряхтя и постанывая, Ирина поднялась на ноги. Катя отскочила, будто ее ветром сдуло, и, часто оглядываясь, отступила к калитке. Какая милиция, подумала Ирина. Где тут охрана? Единственная трезвая мысль во всем этом потоке: если связать меня и запихнуть в смирительную рубашку, я не смогу себя бить и калечить, я не полезу на крышу вслед за этой сумасшедшей…
        Катя уходила. Оставив дом нараспашку, не подобрав упавшие ключи, она отступала к остановке автобуса, вдоль по улице, и голова ее виднелась уже над краем забора: Катя оглядывалась в поисках помощи. Ирина с усилием представила, как гонится за девчонкой, как хватает, скручивает… Как та вырывается и визжит…
        - Ведьма, ты хочешь жить? Посмотри, что там за письмо!
        Она решила на этот раз послушать демона. Морщась, взошла на крыльцо. Катя замерла на безопасном отдалении - на улице, у соседнего участка; Ирина заглянула в приоткрытую дверь.
        Картонный перекидной календарь, стоявший на полочке у двери, шлепнулся от удара дверью, и август сменился декабрем. Из-под календаря - а откуда еще? - вылетел пожелтевший лист бумаги из блокнота в клеточку.
        На бумажке было написано размашистым почерком: «Катерина, прости меня, что я на тебя наорала. Я тебя понимаю, пойми и ты меня: два дня давление скачет, башка трещит. Приеду домой - перезвоню. Е. Н.».

* * *
        Вечером в уютном ресторане, в полумраке, при свечах похорошевшая, посвежевшая, счастливая Катя сидела лицом к лицу с Максимом.
        Они держались за руки!
        Ирина наблюдала за ними из дальнего угла. Лоб ее саднил, заклеенный свежим пластырем. Болела рука, проколотая зубочисткой. Потемнели синяки на лице, и ныл еще один, свежий, на бедре.
        Перед Ириной стоял бокал красного вина и лежали на блюдце три ломтика сыра.
        Кресло напротив пустовало - всем казалось, что странная женщина напивается в одиночестве. На самом деле напротив Ирины помещался демон в сером костюме, и, будь он человеком, можно было бы уверенно сказать: мужик в эйфории.
        -Вот, оказывается, зачем возвращалась ее свекровь! Она записку оставила, извинилась! Мудрая женщина… Земля ей пухом… Девчонку, получается, от могилы спасла
        - уже после смерти…
        Слушая его излияния, Ирина заказала еще один бокал вина. Сквозь легкий алкогольный флер демон казался забавным. Даже смешным.
        - А что тебе за дело до этой Кати? - спросила она, жуя сыр. - Чего ты так за нее переживаешь? Она тебе родственница?
        - Нет. - Демон перестал улыбаться. Ирине не понравилась перемена в его лице, и она поспешила обратиться к новой теме:
        - А ты с другими духами не общаешься? С демонами, с привидениями… нет?
        Демон ощетинился:
        - Не твоего ума дело!
        Ирина сделала два больших глотка и пообещала себе молчать, пока можно.
        Тем временем за дальним столиком разворачивалось действо. Сегодня, до визита в этот ресторан, отношения Максима и Кати на повышенной скорости проскочили несколько этапов; оба кричали, и оба плакали. Оба ходили в церковь и ставили свечки за упокой матери и свекрови - Евгении Николаевны. Оба измучились и наконец оттаяли: Максим гладил Катину руку, нежно гладил и целовал, и просил прощения, и каялся, что был эгоистом, дураком, слепым…
        - Похоже, мужик только теперь сообразил, каким был идиотом, - сказал демон, будто отвечая на мысли Ирины.
        Часы на стене показывали девять пятнадцать.
        - Еще часок они посидят, - продолжал комментировать демон, - а потом поедут вместе домой. Мы их проводим. Проследим, чтобы все было в порядке.
        - Свечку подержим, - не смолчала Ирина.
        - Если надо, - сурово отозвался демон, - то и подержим, не беспокойся!
        Официант поднес еще бокал на подносе. Ирина отхлебнула; у нее закрывались глаза.
        - Зверь ты, - пробормотала она сонно. - Всю ночь меня мучил… Весь день гонял… Издевался… Ни жалости, ни сострадания…
        - А у тебя, ведьма, было сострадание к обреченной девушке?
        - А почему ее жалеть, а меня нет? Демон мрачно ухмыльнулся.
        - Я домой пойду, - пробормотала Ирина.
        - Пойдешь, когда я разрешу.
        - А закурить можно?
        - Нет! Ты бросила курить, запомни!
        Ирина допила третий бокал. Обессиленно откинулась на спинку кресла:
        - Кто ты такой вообще? Как тебя зовут?
        Демон молчал.
        - Кто знает имя демона, тот имеет над ним власть, так? - Ирина была рада показать осведомленность.
        - Меня зовут Олег, - вдруг сказал ее собеседник.
        Ирина на секунду протрезвела:
        - Демон Олег?!
        - Для тебя Олег Васильевич, - отрезал сидящий напротив.
        Ирина помолчала.
        - Отпустил бы ты меня, Олег, - сказала наконец. - Что я тебе сделала?
        Демон глядел мимо нее - на Катю и Максима за дальним столиком. Ирина повернула голову; Катя поднялась, что-то сказала мужу, взяла сумочку с кресла, направилась в сторону уборной…
        Максим взял свой телефон, лежащий на краю стола.
        Ирина повернула голову. Снова посмотрела на демона: в глаза. Весь этот день она избегала его взгляда, и немудрено; теперь то ли алкоголь, то ли сделанное дело придали ей смелости.
        Глаза у демона Олега были жуткие: желтые. С вертикальными зрачками.
        - За любовь, - Ирина подняла бокал с остатками вина на дне. - Ты пить не можешь? Ты не ешь, не спишь, так?
        Демон молчал.
        - Расскажи мне о себе? - не чувствуя отпора, Ирина наглела. - Раз уж ты в меня вселился, а не в кого-то другого… Мы почти родственники, так?
        Демон молчал, но глаз не отводил.
        - Ты был человеком? Откуда ты явился? Расскажи, мне же интересно…
        Демон приподнял уголки губ.
        - Хорошо, - Ирина вздохнула. - А почему ты вселился в меня? Разве я что-то могу? Почему не в министра какого-нибудь, не в миллионера… Почему ты не вселился прямо в Катю, если тебе так приспичило ее спасти?
        Демон откинулся на спинку кресла. Наконец-то опустил глаза:
        - А ты сама как думаешь?
        - Никак, - она пожала плечами. - Я не имею понятия, чего ты ко мне привязался.
        - Ты ведьма.
        - Да какая я ведьма, - Ирина вздохнула. - Я шарлатанка самая настоящая, кручу-верчу, обмануть хочу…
        - А кем ты мечтала стать в детстве? - вдруг спросил демон. - Ведьмой?
        - Врачом, - призналась Ирина.
        - Зачем? Ирина задумалась.
        - Ни за чем. Просто так.
        - Помогать людям?
        -Ну что ты за… - Ирина осеклась. - Какое там - «помогать людям»? Мне бы кто помог! Я всю жизнь одна-одинешенька, ни деньгами поддержать некому, ни блатом, ни слово доброе сказать… Отец алкоголик, мать пьянчуга! Ну, поступила я в медучилище, ну, покрутилась в поликлинике сестрой… Знаешь, какие там зарплаты? Кому я с такой зарплатой помогу?!

* * *
        Катя поправила макияж перед зеркалом. Улыбнулась; счастливое лицо, бледное под тональным кремом, с заплаканными глазами, заплаканными и веселыми… Как много может случиться в один день. Крах и возрождение. Конец и начало.
        Она подмигнула своему отражению. Сейчас они вместе поедут домой. Их встретит Джина.
        Она засмеялась.
        Из уборной было два выхода; продлевая счастье, Катя прошлась по маленькой крытой оранжерее. Постояла у аквариума с большими красными рыбами. Потихоньку вернулась в зал.
        Приглушенно играла музыка. Макс сидел вполоборота, лицом к выходу из уборной, куда ушла Катя; не видя ее, он разговаривал по телефону. Сквозь тихий шум и нежную музыку до Кати долетела сперва интонация: мурлыканье. Мягкий рокот. Мед и сливки, шелк и бархат, голос влюбленного мужчины.
        А потом она услышала слова.
        - Солнышко, - говорил кому-то Макс. - Сегодня никак, я занят. А завтра обязательно. Люблю, люблю, моя лебедушка. Спокойной ночи, и до завтра.

* * *
        -…Ты знаешь, что такое работа в этой поликлинике? За гроши? Ну и послала я все подальше, пошла, где денежно… То есть я думала, что там денежно… как я пришла, та фирма накрылась… Ой, да зачем я это все рассказываю? Оно тебе надо? Ты о Кате вон беспокоишься, она из продвинутых, и чувства у нее продвинутые: любовь там, благородное чувство вины… А мне не положено!
        Ирина оглянулась.
        Макс сидел, положив на край стола телефон, и в позе его было нетерпение. Макс смотрел на вход в уборную; оттуда вышла одна дама, затем другая, но Кати не было.
        - Где она? - настороженно спросил демон.
        Максим поглядел на часы. Ирина поднялась, на ходу трезвея:
        - Счет, пожалуйста.
        Печатая шаг, она вошла в женский туалет. Неделикатно окинула взглядом девушку у зеркала и пожилую даму с салфеткой в руках, заглянула в пустые кабинки.
        Прошла уборщица - вошла в одну дверь, вышла из другой. Ирина, как ищейка, вышла в крытую оранжерею, тупо оглядела рыб в аквариуме, обернулась к гардеробу…
        И успела увидеть в проеме закрывающейся двери знакомую фигурку.

* * *
        В центре города всегда праздник. Катя шагала в толпе, среди огней реклам, среди фонарей и фар, среди цветочных киосков, среди витрин и туристов, по городу, где даже в полночь не видно звезд от вездесущего света. Катя любила свет. И сейчас, на свету, ей было хорошо и спокойно.
        Она, как змея, сбросила одну за другой несколько шкур. Как кошка, прожила несколько жизней; и вина, и любовь - все закончилось в один день, и наступила свобода. Покой. Сила. Свобода.
        На ходу она набрала телефон редактора Милы - и попала удачно.
        - Катюха! - весело закричала Мила. - Приняли твой старый очерк, про заикание у детей, и хорошо заплатят, правда, уже в следующем месяце!
        - Только не позже, - твердо сказала Катя. - И подкинь мне еще заказов, пожалуйста, любых заказов: я с мужем развожусь окончательно. Мила поразилась:
        - Да ну? Слушай, уважуха, респект, давно пора. Подъедешь завтра в редакцию?
        - Ага, спасибо!
        Она дождалась зеленого света. Пересекла магистраль. Замедлила шаги, набрала номер Макса; он, против обыкновения, отозвался сразу:
        - Кать, ты где?!
        - Извини, позвонили по срочному делу, - сказала она, очень довольная своим спокойствием. - Пришлось уйти. Я хочу сказать, нам надо получить официально свидетельство о разводе, чтобы не было ни проблем, ни вопросов.
        Тишина в трубке была красноречивее любого вопля.
        - Извини, это все, - сказала Катя. - Я там за себя расплатилась… спокойной ночи.
        Она прервала связь, и тут же пришел звонок от ведьмы. Катя, поморщившись, снова нажала отбой.

* * *
        Девчонка могла взять машину. Могла пойти куда угодно; вокруг топтали мостовую тысячи покрышек, и тысячи ног топтали тротуар.
        Демон был тут же, за плечом. Молчаливый.
        Ирина снова набрала ее номер. Ответа не было. И не будет.
        - Скотина! - закричала она в голос. - Ну что ей надо было, что?!
        От нее шарахались, как от кликуши. Вокругупирались в небо высотные здания: уж на какую-нибудь крышу самоубийца отыщет ход…
        - Что теперь делать?!
        Демон молчал. Ирина снова и снова повторяла звонок; никто не брал трубку.

* * *
        Слушая, как дергается в кармане телефон, Катя остановилась перед витриной. Сувениры и сладости; Катя прошлась по залу, выбрала шоколадный торт, ароматическую свечу с запахом меда и напоследок - огромную розу.
        - Вы в гости? - спросила приветливая кассирша.
        Катя улыбнулась ей:
        - Нет, это я себе.
        - Вот правильно! - Кассирша даже выпрямила спину. - На здоровье!
        Ей с улыбками упаковали торт и свечу. Катя вышла из магазина, прижимая к груди ароматное и нежное, осторожно сжимая стебель с подрезанными шипами. На часах была половина одиннадцатого; Катя решила, что лучше проехаться несколько остановок на метро, чем…
        Рядом хлопнула дверца машины. Здоровенный детина ломанулся ко входу в магазин, как ядро из пушки, и Катя оказалась на пути этого ядра. Круглое твердое плечо отшвырнуло ее в сторону, сверток выпал из рук, пластик лопнул.
        - Чего растопырилась на дороге, сучка? - на ходу бросил детина и скрылся за дверью.
        Катя осталась стоять. Механически подняла сверток…
        И уронила снова.
        Сверху уронила розу.
        Судьба догнала ее в этот момент - догнала и накрыла непроглядной чернотой.

* * *
        - Вы не видели здесь девушку в красной курточке? Вы не видели здесь… Сам такой. Погоди… Дама, дама! Вы не видели здесь девушку в красной… Черт!
        Ирина остановилась посреди улицы. Прямо перед ней была витрина дорогого супермаркета - сувениры и сладости; у крыльца лежала оброненная кем-то большая роза.
        Она вошла в магазин. Слепо огляделась, никого не нашла, заслужила подозрительный взгляд охранника.
        Вышла.
        Стрелки всех городских часов подползали к одиннадцати.
        Катин телефон не отвечал.

* * *
        Машина-фургон с логотипом на борту остановилась у подъезда многоэтажки. Встрепанный мужчина в клетчатой рубахе тут же стал носиться туда-сюда, довольный и возмущенный одновременно:
        - Почему так поздно! Уже одиннадцать часов! Я вас ждал весь день!
        - Ну, извините, - примирительно сказал рабочий. - Это не наша вина, нам поздно позвонили, поздно привезли…
        - Это безобразие! Я не буду ждать до завтра!
        - А не надо ждать, сейчас установим, чего там… Ключи от крыши есть?
        Катя остановилась, глядя, как рабочие выгружают из фургона спутниковую тарелку в упаковке. Нет, она ни о чем не думала. Она просто смотрела; привычно вибрировал в кармане телефон.
        - Есть, есть ключи от чердака!
        - Давайте быстренько… Взяли, пошли!
        Катя подняла глаза к небу. Высоко над ней вырисовывался на фоне сиреневого марева темный край крыши.

* * *
        - Что теперь делать? - Ирина стояла, глядя на свой телефон. На шкале аккумулятора осталось последнее деление: еще немного, и трубка разрядится.
        - Молиться, - сказал демон, и от звука его голоса у Ирины волосы поднялись дыбом.
        - Отходную читать. Я тебе еще утром сказал, что она покончит с собой! Я тебя заранее предупредил, дрянь! Что ты сделала, чтобы ее удержать?!
        Под его напором Ирина ощетинилась - из последних сил:
        - Что я сделала?! Да я весь день только и делала! Я только что не на руках ее носила! Она маленькая, что ли? Если греха не боится и никого ей не жалко, так пусть и прыгает!
        Демон шагнул вперед - и вдруг навис над Ириной, безжалостный и страшный:
        - А тебе кого-то жалко? Что ты знаешь о жизни и смерти, плесень? Что ты знаешь о самоубийцах? Когда ничего не привязывает к жизни, только боль, только и ждешь, чтобы это скорее закончилось?!
        Ирина оступилась. Попятилась. Прижалась спиной к фонарному столбу; люди вокруг принимали ее за сумасшедшую.
        - Ничто не привязывает, - пробормотала Ирина.
        И вдруг с силой ударила себя по израненному лбу; демон тут был ни при чем.

* * *
        Катя нерешительно поднялась на чужой чердак. Здесь было относительно чисто и просторно, пахло пылью и влагой, пахло ветром большого города. Рабочие делали свое дело, торопились, подсвечивая фонарями, и если и покосились на Катю, то сразу же о ней забыли.
        Она выглядела, как приличная девушка. Как спокойная, уверенная в себе, обеспеченная, нормальная девушка, которой захотелось посмотреть, как справляются рабочие на крыше и правильно ли установлена тарелка…
        Она отошла в тень. На крыше было таинственно, как в детстве, лесом стояли антенны, большие и малые. Рабочие торопились, матерились, водили лучами фонарей; Катя отошла, скрылась за кирпичной башенкой, растворилась - как будто никогда ее здесь и не было.

* * *
        Пытаясь остановить машину, Ирина выскочила далеко на проезжую часть. Кто-то обругал ее, опустив стекло. Кто-то взвизгнул тормозами…
        Наконец, остановились потрепанные «Жигули».
        На часах у водителя была половина двенадцатого.

* * *
        Катя никогда не боялась высоты. Сейчас это пришлось как нельзя кстати.
        Она стояла почти на самом краю, любуясь городом. Любуясь острыми огнями, далекими и близкими. Цветными и белыми. Все происходило само собой; так и нужно. Так легко: сбросить боль, как ношу. Выключиться, как испорченный прибор. Ничего нет, ничего нет, пустота…

* * *
        Ирина бежала через двор, задыхаясь, кашляя, держась за сердце.

* * *
        Вдруг защемил, задергался телефон. Она забыла о нем. После длинной бесполезной атаки он затих, а теперь снова вибрировал в кармане куртки, надсадно, как второе сердце. И в пустоте, в безвременье и безмыслии, поглотившем Катю, это движение - и этот звук - показалось вдруг важным.
        Отсрочка? Минута, две?
        Она вытащила телефон; не глядя, кто звонит, нажала кнопку:
        - Алло.
        И вдруг услышала.

* * *
        Она сидела на каменном полу, привалившись плечом к двери. Прижав к этой двери телефонную трубку.
        А собака, услышав свое имя, - забытая собака, которую сегодня вечером не выводили,
        - скулила и царапала дверь изнутри когтями, лаяла, визжала и звала.
        - Джина, - хрипло повторяла ведьма. - Джина…

* * *
        - Джина, - прошептала Катя в трубку.
        Вряд ли собака ее слышала - скорее, почувствовала и зашлась новым лаем, заскулила, завыла.
        Телефон вырвался из Катиной руки и улетел вниз, в пустоту. Кате казалось, что она смотрит на него долгие минуты - как он падает со страшной высоты, как свистит ветер, как приближается черная земля…
        Телефон упал на асфальт.
        По всему городу пробило полночь. Запищали электронные часы, застучали башенные, электронные слились в серию нолей.
        Точка отсчета.

* * *
        Еще через час Катя сидела в ночном дворе, на скамейке, сжимая в руках поводок, а Джина сидела рядом, не решаясь отойти ни на шаг.
        - Прости меня, - шептала Катя, зарывшись пальцами в густую влажную шерсть. И поднимая лицо к небу, повторяла: - Прости меня…
        В доме горели всего пять или шесть окон. Спустился сосед, хозяин Румпеля; поставил йорка на землю рядом с Джиной. Маленький пес удивился.
        - Можно? - спросил сосед.
        Катя кивнула. Он сел рядом с ней, плечом к плечу; между их локтями было несколько сантиметров.
        - Вы сегодня очень поздно, - сказал сосед. - Я подумал… Лучше бы вам тут одной не сидеть.
        Катя быстро на него посмотрела. На его серьезное, открытое, внимательное лицо; она так и не знала до сих пор имени этого человека.
        - Я не одна, - сказала она и заплакала.

* * *
        По дороге в офис Ирина разжилась пиццей с грибами и бутылкой коньяка. Лекарства помогли: когда от пиццы осталось несколько кусочков теста по краям, а бутылка опустела почти наполовину, ведьма снова почувствовала себя человеком.
        - Ни слова доброго, - она огляделась. - Ни тебе «спасибо», ни «молодец»… Это же моя была идея! Моя! Гениальная! Похвалил бы хоть!
        Никто не ответил. Демона Олега не было в поле зрения.
        Пьяно ухмыляясь, Ирина достала пудреницу. Мельком поморщилась при виде своей физиономии; приблизив зеркальце к глазам, оглядела отражение кухни:
        - Эй?
        Но демон не отражался и в зеркале. Ирина прошла в приемную. Потрогала череп. Шире открыла форточку; демона не было.
        - Эй-эй?
        Наученная горьким опытом, она не спешила радоваться. Вернулась на кухню, заглянула под стол и обнаружила у стенки пачку сигарет, которую пинком загнала туда еще утром.
        - Ага!
        Помогая себе ручкой швабры, Ирина вытащила пачку. Ногтями, покрытыми черным облупившимся лаком, подцепила сигарету. Зажала в зубах. Щелкнула зажигалкой. С наслаждением закурила…
        Ничего не случилось. Ни пинка, ни окрика.
        - Слава тебе, господи, - сказала она от всей души и, переложив сигарету в левую руку, широко перекрестилась. - Ушел, гад. Нет его! Слава богу…
        Хохоча, захлебываясь, она сделала несколько кругов по кухне. Она раздавила сигарету в пепельнице; она прыгала, воздев руки к потолку, и бормотала невнятно:
        - Теперь все… теперь все… теперь ушел… вот так… свобода…
        Задребезжал дверной звонок.
        Демоны не звонят; понятия не имея, кто бы это мог быть, но заранее готовая обнять и расцеловать гостя, Ирина распахнула дверь.
        Два медика в синем ворвались, как ниндзя, и моментально - не успела Ирина оглянуться - натянули на нее смирительную рубашку. Вслед за санитарами вошла бледная, осунувшаяся Вика:
        - Все хорошо, Ир. Спокойно. Все будет хорошо…
        - Эй-эй-эй! - завопила возмущенная Ирина. - Отбой тревоги! Со мной уже все нормально, уже все, здоровая!
        Старший из людей в синем, пройдя на середину кухни, огляделся. Поглядел на полбутылки коньяка, покачал головой; его взгляд остановился на кривой надписи поперек столешницы: «В моей смерти прошу никого не винить…»
        - Господи, - простонала Вика. - Этого-то я и боялась!
        - Белая горячка, - сказал старший медик. - В машину!
        Ирина рассмеялась.
        Так, смеющуюся, ее осторожно свели по лестнице и упаковали в карету «Скорой помощи».
        История вторая. ИГРА В НАПЕРСТКИ
        - По-хорошему, надо бы мне в отпуск…
        Пока спускались по ступенькам больницы, Вика все пыталась поддержать Ирину под локоть. Неужели я так ужасно выгляжу, думала ведьма. Неужели я похожа на человека, неспособного одолеть трех ступенек?
        Она высвободила руку:
        - Сигареты принесла?
        Вика протянула ей пачку «Винстона» и зажигалку. Ирина затянулась; сверху, из окон, взятых фигурной решеткой, на нее глядели с завистью.
        - Клиентки звонили, - сообщила Вика, явно желая ободрить. - Одна плакала, благодарила - к ней мужик ее вернулся. Другая хочет еще раз прийти - не соблюдала она твоих предписаний, пост не держала, поэтому работу так и не нашла до сих пор.
        - Ага, - тускло отозвалась Ирина.
        - На сайт пишут, новые звонят каждый день… Отпуск, конечно, оно хорошо. Но аренду за офис никто не отменял.
        Капитализм, мрачно подумала Ирина. Потогонная система, как в девятнадцатом веке. Ни тебе оплаченного больничного, ни тебе соцпакета, ни тебе профсоюзной путевки в санаторий. Работай, работай, как раб на галерах. А то клиентура разбежится, аренда сожрет всю прибыль, а у Вики, между прочим, дочка шестнадцати лет, ей в будущем году в институт поступать…
        Тут же, в мыслях, она раздраженно оборвала себя: а почему я должна думать о Викиной дочке? Что, своих проблем мало? У меня задница исколота, полная сумка таблеток, да еще и диагноз под вопросом. Вот заперли бы меня в психбольнице месячишка на три, что бы Вика запела? Хорошо, что согласие на лечение я не подписала, а тот факт, что я опасна для себя и окружающих, в состоянии ремиссии выявить не удалось. А расскажи я честно, что и как со мной было, - применили бы, не задумываясь, статью двадцать девять о принудительном лечении, и сидела бы я в палате, и от скуки снимала венец безбрачия товаркам по несчастью…
        Хорошо, что я придержала язык и не рассказала правду о демоне. Не призналась, кто мне лоб о зеркало расколотил, кто синяк под глазом поставил. Впрочем, синяк уже почти сошел…
        - Ира, - Вика с беспокойством заглянула ей в лицо. - Ты как вообще?
        - Нормально.
        - Ты извини, если что. Я напугалась за тебя. Ведь как было? Припадок, потом лицо разбито, неадекватное поведение, потом эсэмэски твои…
        - Ты все правильно сделала, - вынужденно согласилась Ирина.
        - А теперь ты… здорова?
        - Надеюсь, - Ирина нащупала на дне сумки, под шлепанцами в пакете, перемотанный скотчем бумажный сверток с таблетками. Одна из первых версий врача была - симуляция наркоманки в надежде получить свои «колеса»… Ошибся доктор. Никакой радости мне эти таблетки не доставляют. Или их с водкой надо?
        Одна надежда: если, не приведи господи, снова появится этот… демон по имени Олег - таблетки изгонят его покруче любого экзорцизма.
        -Ладно. - Она бросила сигарету мимо урны. - Поехали.

* * *
        По-хорошему, ведьме надо было не в отпуск, а на пенсию.
        За три долгие ночи, проведенные в клинике, она успела много о чем передумать. И, как бывает в сложных ситуациях, каждую минуту внутри раскачивался огромный маятник. Направо - и она верила, что с ней приключился нервный срыв, обострение невесть откуда взявшейся шизофрении, отягощенное бредом. Налево - и она точно знала, что к ней явился натуральный демон, потустороннее существо, зачем-то озабоченное спасением самоубийцы Кати.
        Демон преуспел, Катя спасена руками Ирины, зато спасительница оказалась в психбольнице. Справедливости ради - сама виновата; не пытайся ведьма так отчаянно избавиться от демона, не пришлось бы щеголять в смирительной рубашке.
        А если бы Катю, совершенно чужую девушку, спасти не удалось?
        Едва задремав, Ирина просыпалась на жесткой койке от страшного сна - она стоит на крыше, иноги делают шаг в пустоту. Разве есть сомнения, что демон не пощадил бы ведьму?
        А скольких он уже не пощадил?!
        Почему именно я, спрашивала себя Ирина и всякий раз приходила к неутешительному выводу: потому что я ведьма. Я стою над преисподней, уверенная, что это пустая бульдозерная яма, и притворяюсь за деньги, что говорю с духами. И вдруг из ямы вылезает… не хочу знать, кто. Он вылезает, потому что я говорю с духами, в которых не верю, но он вылезает…
        Оставшись наконец одна, Ирина долго прибирала в квартире: собирала, выгребала отовсюду листы, клочки, обрывки бумаги, на которых карандашом и шариковой ручкой было написано одно и то же: «Ира ты попала». Она собирала их, стараясь не смотреть, скосив глаза, задержав дыхание; увязала все в два больших полиэтиленовых пакета и вынесла, шатаясь, на свалку.
        Соседка поглядела сочувственно. За время, проведенное в больнице, Ирина похудела так, что одежда висела на ней мешком. Это для клиентов хорошо: в их глазах тощая ведьма предпочтительнее сытой.
        Но какие клиенты? Не я ли клялась завязать?!

* * *
        В офисе ничего не изменилось. Разве что с кухонного стола исчезла клеенчатая скатерть с надписью «В моей смерти прошу никого не винить», а на ее месте появились пластиковые салфетки с видами Голландии: мельницы, пастушки, коровы.
        -Гляди, - Вика включила ноутбук, открыла для Ирины таблицу. - Вот этой, этой и той я обещала перезвонить сегодня в двенадцать… Вот сейчас и буду перезванивать. Им надо срочно. Платить готовы. Им тебя рекомендовали, понимаешь, как настоящую ведьму.
        - Кто рекомендовал?
        - Прежние клиентки.
        - Знай наших. - Ирина тяжело опустилась на стул.
        - Ира, - Вика уселась напротив. - Я же говорила с твоим врачом. Он говорит - нет у тебя шизофрении, ему, мол, весь его опыт подсказывает, что нет. Он вообще был уверен, что ты симулянтка, только непонятно зачем симулируешь.
        - По-хорошему, - Ирина наконец-то решилась произнести вслух то, что не давало ей покоя, - по-хорошему, Викуль, надо бы мне оставить практику. Как-то это все… звоночек.
        Вика помолчала.
        - А жить на что? - спросила наконец.
        - Ну, - Ирина подумала. - Что ты, работы не найдешь?
        - Найду, - Вика помрачнела. - Хотя… А ты на что будешь жить?
        - А тебе что за дело до меня? - Ирина вытащила из пачки новую сигарету. - Все как с ума сошли: думают и думают, понимаешь, о других, спасают их, опекают…
        - Я тебя не опекаю, - Вика оскорбленно подобрала губы. - В конце концов, это твое решение.
        Ирина курила, глядя в потолок.
        - Я тебе что-то должна? - спросила наконец. - По деньгам?
        Вика переменилась в лице. Тонкие губы и вовсе пропали, втянулись под кожу; она вытащила бумажный блокнот (особо важные расчеты Вика компьютерам не доверяла), послюнила палец, перевернула несколько страниц; предъявила Ирине. Ирина так же молча вытащила из сейфа бумажник. Отсчитала деньги. В кошельке после этого почти ничего не осталось.
        - Спасибо. - Белая и строгая, как статуя, Вика спрятала деньги и положила на стол ключи от офиса. - Оплаченные счета за электричество в нижнем ящике стола. Что-то еще?
        Ирина ожесточенно затянулась.
        - Спасибо, - повторила Вика.
        И направилась к двери. Шла очень долго, как по взлетной полосе, - хотя в тесной квартире от кухни до выхода было метра три, не больше.
        - Погоди!
        Вика с готовностью остановилась, но оборачиваться не стала.
        Ирина отложила сигарету:
        - Ты, это… Шизофрении у меня нет, но нервы не в порядке. Давай попробуем… Потихоньку. Посмотрим, может, я еще на что-то сгожусь?

* * *
        - Как листва на дереве, как золото в хрустале, так приумножатся деньги рабы божьей Анны!
        Горела свечка, масляно дышали благовония. Как ни в чем не бывало, скалился бывалый череп на столе, покрытом церковной парчой. В хрустальной вазе, звеня, каталась старинная желтая монетка.
        - Как звезды на небе, как золото в отражении, так приумножатся деньги рабы божьей Анны!
        Монета легла на круглое зеркальце.
        - Как сильная река притягивает ручейки, а море - сильные реки, как женщина притягивает мужчину, а мужчина - женщину, как ночь притягивает день, а день - ночь, так бы и ты, денежка, притягивала рубли и евро, доллары и фунты, да прибудет к тебе, и да будет так всегда!
        В пальцах с обновленным маникюром появился зеленый кошелек с изображением Бенджамина Франклина.
        - Деньги текут золотою рекой и навсегда остаются с тобой… Здесь, в кармашек, кладу тебе амулет твой. Всегда носи с собой. Руками не касайся. Никому не отдавай ни в коем случае, с ним и денежки твои уйдут!
        Клиентка - высокая плечистая дама, в прошлом, похоже, спортсменка - энергично закивала.
        - Уходить будешь - на порог положи двести баксов. А как положишь - скажи: «Сколько кладу, тысячу раз по столько пусть вернется мне». И да будет так!
        Глаза у клиентки сделались совершенно стеклянные.
        Призывать на этот раз духа Ирина не рискнула и через минуту отправила клиентку навстречу несметным богатствам; та оставила на пороге пять тысяч рублей мелкими купюрами - по-видимому, все, что у нее было.
        -А хорошо, - сдержанно похвалила Вика. - Ир, ну ты сама должна почувствовать - пруха идет. Разве нет?
        -Да вроде пруха, - Ирина повертела в руках зажигалку, хотела снова закурить, но почувствовала вдруг отвращение к сигаретам. - Видит Бог - они сами этого хотят, я им делаю лучше, по-честному помогаю!
        Она вопросительно огляделась, будто ожидая, что тот, к кому она обращается, подслушивает под окном и одобрительно кивнет в ответ. Но знамения не было; Ирина с облегчением перевела дух:
        - Знаешь… Там конфетки шоколадные заначены, и где-то еще был коньяк. Отпразднуем, елки-палки, возвращение в профессию!
        Прозвенел дверной звонок. На пороге стоял мужчина.

* * *
        Она не то чтобы не любила работать с мужчинами - в какой-то степени с ними было проще. Но те, что встречались Ирине в ее практике, были, как правило, истериками, и оттого их реакции, случалось, ставили в тупик.
        Этот не был ни истериком, ни подкаблучником. Длинноволосый, но с твердым подбородком; плечистый, но не культурист. Было ему лет тридцать, и Ирина поймала себя на внезапном бабском интересе, не имеющем отношения к делу.
        - Вижу, беда у тебя большая, - сказала она сразу же, как мужчина уселся; таким, как он, трудно первым начать жаловаться.
        - Неприятность, - подтвердил он сквозь зубы.
        - Женщина, - обозначила Ирина самое первое, самое широкое поле догадок - и не промахнулась. Ноздри клиента раздулись, глаза сказали «да».
        - Любовный интерес… Нет.
        - Предательство!
        Точно. Первая серия разговора с клиентом была у ведьмы самой любимой - игра в
«Морской бой» на живом человеке.
        - Она тебя предала…
        Но не просто оставила. Нет однозначной реакции.
        - Но ты ее до сих пор… любишь?
        - Ненавижу, - сказал мужчина сквозь зубы.
        - От любви до ненависти, - Ирина проницательно улыбнулась. - Ну, говори, как вы расстались?
        - Я фотограф. - Он посмотрел на череп. - Делаю на заказ фотосессии… портфолио… Эротика. Некоторые удачные фото оставляю себе.
        - Эротика, - повторила Ирина, будто прислушиваясь к звучанию.
        - Порнуха! - с вызовом сказал клиент. - Но на заказ, индивидуально, понимаете?
        - Понимаю, - Ирина прищурилась. - Удачные оставляешь себе.
        - А она влезла ко мне в камеру и скачала мою подборку, - тяжело, будто швыряясь камнями, заговорил мужчина. - И выложила в Сеть.
        Затрещал фитилек свечи.
        - Ох, тяжелое дело, милый, - упавшим голосом сказала Ирина. - Из Интернета никакая ведьма тебе не соберет… Что с воза упало…
        - Знаю. - Его взгляд сделался колючим. - У меня теперь проблемы с клиентами. Большие проблемы.
        - Можно глаза отвести, - подумав, предложила Ирина. - Кто не любит тебя - чтобы забыл о тебе. Сперва свечку в церкви поставить и помолиться за их здоровье, а потом…
        - Не надо! - Мужчина сжал в кулак руку на колене. - Мне отомстить ей нужно. Этой суке.
        Ирина встретилась с ним глазами.
        Ей приходилось в жизни видеть по-настоящему страшных людей - готовых убить, изуродовать для дела и ради удовольствия. Она не боялась их - просто знала, что надо держаться как можно дальше. Сейчас, глядя в голубые глаза длинноволосого фотографа, ведьма вздрогнула.
        - Я хочу, чтобы она мучилась, - сказал мужчина. - Чтобы она ослепла, чтобы ее парализовало. Я хорошо заплачу. Когда я увижу, что порча действует, - я заплачу еще больше.
        Ирина первой отвела взгляд:
        - Не жалко? Она ведь… из ревности, поди. Любит - значит, ревнует.
        Пошатнулся стол; дрогнуло пламя свечи, покачнулся череп.
        - Я не хочу, чтобы она умерла, - сквозь зубы сказал мужчина. - Пусть помучается.
        - Фотография есть? - после паузы спросила Ирина.
        Клиент вытащил из внутреннего кармана распечатанное на принтере фото. Ирина поднесла фотографию к свету; миловидная девушка с крупными зубами сидела за праздничным столом, широко улыбалась, на ее плече лежала чья-то рука. Видимо, девушку вырезали из групповой фотографии, не щадя чужих конечностей.
        Ирина прищурилась. Поглядела на фото. Поглядела на клиента; легкая странность в движении его бровей, чуть акцентированный жест, внимательный взгляд заставили ее насторожиться.
        Она снова поглядела на фото. Зубастая девушка смотрела не прямо в камеру, а чуть мимо; ее небольшая, но искренняя личность отпечаталась на лице, в полукругах возле губ, в рисунке теней вокруг век, в блеске небольших подкрашенных глаз. Девушка могла быть кем угодно - только не авантюристкой, выкладывающей в Сеть чужие интимные снимки.
        - Что же ты, милый, чужую фотку мне подсовываешь?
        Фотограф на секунду перестал дышать.
        - Прости, мать, - сказал хрипло, - не ту бумажку вытащил.
        - Проверяешь? - Ирина возвысила голос. Обращение «мать» жестоко покоробило ее. - А проверяй, проверяй. Думаешь, не вижу? Я все вижу!
        Фотограф упрямо сжал губы.
        - А ты думал?! - Ирина подняла голос еще на полтона выше. - Все вижу. Злой ты человек, вот зло твое через людей и вертается…
        Стол снова затрясся. Закачалась свечка; череп подпрыгивал и только что не стучал зубами.
        - Дешевых трюков не надо, - зло сказал мужчина.
        Ирина двумя руками вцепилась в столешницу. Появилась и пропала дурацкая мысль о землетрясении. Она оглядела темную комнату, пытаясь увидеть, не дрожит ли еще что-нибудь, не качается ли лампа…
        И замерла, уставившись в дальний угол через плечо фотографа. Рот открылся сам собой. Мужчина хотел что-то сказать, но, увидев выражение ее лица, замолчал.
        Стол перестал трястись внезапно, как начал. Ирина зажмурилась - и снова открыла глаза. Потом протерла их, разминая веки пальцами. Нет; в том углу никого не было. Никого и ничего.
        - Я на такое не покупаюсь, - дрогнувшим голосом сообщил клиент.
        - А я не торгую, милый, - Ирина сама поразилась, как хрипло и страшно прозвучал ее голос. - Вот фоточка твоя. Забирай.
        Мужчина неуверенно взял фотографию зубастой девушки. Поколебавшись, вытащил из внутреннего кармана другой снимок: то же застолье. Групповое фото, не порезанное ножницами, а целое; за накрытым столом, где царствовала над тарелками огромная бутылка мартини, сидели рядком белобрысый мужичок, щуплый и малорослый, девушка с крупными зубами и рядом с ней, положив ей руку на плечо, - женщина постарше, крашеная блондинка лет тридцати в стильных очках. Эту блондинку легко можно было представить за любой диверсией: не только фото слить в Интернет, но и, пожалуй, расцарапать рожу удачливой сопернице или даже плеснуть кислотой.
        - Эта? - строго спросила Ирина.
        - Она.
        - Все еще хочешь наказать? А то ведь смотри: все под Богом ходим. Как бы отвечать не пришлось.
        - А тебе не придется? - Мужчина поборол страх и теперь стыдился его. - Отвечать? Ты-то небось каждый день творишь что похуже?
        - Похуже - нет, - Ирина, моментально переменив тон, масляно улыбнулась. - Фотографии мало для твоего дела. Нужно еще что-то - волосы, ногти…
        Клиент поиграл желваками и вытащил из того же кармана белую пластиковую расческу. В зубцах запутались две-три волосинки; Ирина неприятно поразилась его предусмотрительности.
        - Это точно ее волосы? Ты не чужие мне принес?
        - Ее. - Мужчина отвел глаза.
        - Значит, так, - Ирина раздумывала. - Для начала…
        Стол дернулся. Мужчина напрягся. Ирина до последней секунды надеялась, что пронесет, что обойдется; не обошлось. Она снова зажмурилась, чувствуя, как вся ее жизнь, едва наладившись, летит вверх тормашками.
        Когда она открыла глаза, демон по имени Олег стоял в нескольких шагах, и его серый костюм в полумраке казался светлым. Ирина молчала, будто проглотив язык, и клиент молчал тоже. Не видя демона, он ухитрился почувствовать его присутствие и теперь все сильнее нервничал.
        - Я все для тебя сделала, - сказала Ирина сквозь зубы. - Чего тебе надо?!
        - Мне? - поразился фотограф. - Так я же…
        - Фотографию оставь себе, - сказал демон. - Эту, вторую, где они вместе бухают.
        - Опять?!
        - Что?! - выкрикнул клиент в раздражении и панике. - Я что-то непонятно сказал?
        Демон молчал. Лицо его было угрюмо; Ирина, сжав зубы, снова посмотрела на клиента. Тот злился, нервничал и потел, и запах пота пробивался сквозь дух благовоний.
        - Фотку оставь, - сказала тяжело. - Эту. И убирайся. Деньги положи у порога. Триста баксов, зелеными или по курсу, а не положишь - пеняй на себя.
        - Мы так не договаривались. - Мужчина говорил сквозь зубы. - Ты не сказала, что я получу.
        - Выполню заказ. - Ирина охрипла и прокашлялась. - Наведу порчу, как хочешь, вот на эту бабу, в очках. Три дня пройдет - увидишь первые признаки.
        Фотограф глубоко вздохнул, так что заколебался огонек свечи. Ирина смотрела бесстрастно, как череп.
        Мужчина отрывисто кивнул, поднялся и вышел. За ним закрылась дверь. Демон, будто только того и дожидавшийся, широко прошелся по комнате. Старый паркет под его ногами не скрипел.
        - Чего ты хочешь? - быстро пробормотала Ирина. - Чего ты снова…
        - Тебе понравилось в психушке?
        - Нет! - Ирина содрогнулась.
        - Хочешь провести там остаток жизни?
        Череп сам собой подпрыгнул на столе, и мигнула свечка, как лампочка под ветром. Через долю секунды Ирина поняла, что это она сама качнула стол - резким непроизвольным движением.
        - Ира! - В дверь заглянула Вика. - Мужик ничего так бабок подкинул… Ты в порядке?
        - Да, - Ирина наклонилась, будто что-то подбирая с пола. - В полном порядке. Все у меня хорошо.
        Многолетняя школа притворства могла бы гордиться ведьмой как лучшей ученицей. Но Вика, опытная подручная, по части интуиции недалеко ушла от патронессы.
        - Точно? - Викин голос дрогнул. - Ира, ну-ка посмотри на меня?
        Ирина выпрямилась. Прошлась по комнате, отдернула шторы, впуская дневной свет. Посмотрела Вике прямо в глаза:
        - Ну что ты, Викуль, мимо кассы тревожишься? Мужик этот - редкая сволочь, хочет порчу навести на свою бывшую.
        - Ира? - Вика не отводила взгляд. - А ты вроде порчей… не занимаешься, нет?

«Шарлатанка я все-таки или нет? - спросила себя Ирина. - С одной стороны, Вика все про меня знает, про наговоры мои и про заговоры, и отзывы благодарных клиентов сама же сочиняет на сайт. С другой стороны… а кто его знает? Порчу навести - раз плюнуть. Кто-то устоит, а кто-то свалится. И доказывай потом, что ведьма на самом деле - авантюристка».
        - Порчей не занималась до сих пор. - Ирина стянула с головы платок. - Знаешь, надо бы иконку в комнату. Так, чтобы… ну, чтобы так.
        - Ага, - согласилась Вика. - А ты ведьма - это как, ничего? Иконка к месту придется?
        - Я целительница, - промямлила Ирина.
        Никогда и никого не тревожила та каша, которую она заваривала на заказ из православных, языческих и вудуистских обрядов. Помогает тебе Христос, Перун или Гэндальф - не важно, лишь бы помогали, потому что ты - хороший и заслуживаешь лучшего, а соседи, родня и сослуживцы - люди сомнительные, а временами откровенные негодяи, поэтому Христос, Перун или Гэндальф помогут тебе, а виновных накажут…
        Демон Олег стоял молча, скрестив руки на груди, как судья или даже палач.
        - Так будем праздновать? - все еще напряженно спросила Вика. - Возвращение в профессию?
        Ирина вскинула подбородок:
        - Будем. Наливай.

* * *
        Пока Вика возилась на кухне, Ирина прошла в совмещенный санузел съемной квартирки-офиса. Присела на край ванны, вытащила из сумки бумажный сверток, заклеенный скотчем. В свертке лежали таблетки - всего пять штук.
        - Не вздумай, - сказал демон.
        В тесном помещении ему не было места, поэтому он отражался в зеркале.
        Ирина открыла воду в ванне и в раковине, чтобы создать шумовую завесу.
        - Я серьезно, - сказал демон. - Ты от этой дряни свалишься с копыт, а времени у нас - до четырех утра.
        - Времени у нас? - пробормотала Ирина, выкатывая на ладонь белесую таблетку.
        - Кое-кто повесится сегодня в четыре тринадцать утра. Если ты его не остановишь.
        Ирина засмеялась.
        - Ведьма, - сказал демон. - Ты сомневаешься, что я могу укатать тебя в психушку навсегда?
        Ирина потянулась губами к таблетке.
        Рука ее дернулась, будто ладонь подбили снизу. Таблетка взлетела, повертелась в воздухе и упала в ванну, прямо в водоворот у стока. Ирина потеряла равновесие и чуть не шлепнулась следом - как была, в одежде. Сверток с оставшимися четырьмя
«колесами» вывалился, и таблетки раскатились по полу, забиваясь в щели, в пыльные дыры, проникая глубоко под ванну.
        Угловатым жестом марионетки Ирина крепко взяла себя за волосы и несколько раз дернула - так, что из глаз хлынули слезы, а на пальцах остались выдранные с корнем пряди.
        - Хватит? - спросил демон. - Или еще?
        - За что?!
        Ее руки снова потянулись к волосам.
        - Хватит!
        - Вот и молодец. - Демон в зеркале подошел совсем близко, почти уперся лбом в стекло. Уставился на Ирину сверху вниз. - Отправь свою Викулю поскорее на фиг. Надо работать.
        - Как же я отправлю? - Ирина сдерживала слезы и говорила шепотом, боясь, что Вика на кухне услышит голос или всхлип. - Если я отправлю - она же сразу все поймет. Вызовет санитаров. И тогда твой самоубийца обязательно повесится, потому что из смирительной рубашки даже ты меня не вызволишь!
        - Ведьма, - сказал демон из зеркала. - Когда тебе надо, ты отличаешься умом и сообразительностью. Придумай, как отослать Вику, чтобы она ничего не заподозрила! Это тебе надо, а не мне.
        - Это тебе тоже надо, - пролепетала Ирина. - И подумай, кому нужнее.
        Демон глядел на нее из глубин Зазеркалья, и взгляд его понемногу наливался такой яростью, от которой у Ирины заболел живот.
        - Ладно, - сказала она быстро. - Я придумаю.

* * *
        На столе обещали торжество коробка конфет и маленькая бутылка «Хеннеси». Под окном орала сигнализация на чужой машине, и о чем-то совещались клиенты нотариуса, чей офис был этажом ниже. Ирина с грустью подумала, что там клиентов теперь больше, а ведь недавно все было наоборот…
        Демон вышел из ванной, причем закрытая дверь не открывалась. Остановился за спиной у Вики. Ирина облизнула губы.
        - Ты чего такая румяная? - Викина бдительность не ослабевала.
        - Бледная - плохо, румяная - плохо, - пробормотала Ирина. - Таблетку я проглотила, мне врач на всякий случай с собой дал. Для профилактики.
        - И что?
        - И, чувствую, развезет меня сейчас с этой таблетки, - сказала Ирина с отвращением. - Не буду их больше принимать, у меня от них башка пухнет… Вик, давай отложим праздник на пару деньков?
        - Тебе плохо? - Вика нахмурилась.
        - Я устала, - призналась Ирина.
        И, не удержавшись, посмотрела на демона; тот удовлетворенно кивнул.
        - Куда ты смотришь? - тут же отреагировала Вика.
        - Никуда. А что?
        - Ты так глянула, будто у меня за спиной кто-то стоит!
        - Вика, кто из нас сумасшедший, я или ты?
        Вика обернулась, изучила простое пространство перед кухонной дверью.
        - Никто, - пробормотала без особой уверенности. - Так отвезти тебя домой?
        - Вели ей убираться, - сказал демон.
        - А у тебя на сегодня есть какие-то планы? - кротко поинтересовалась Ирина.
        - Ну, - Вика заколебалась, - какие планы. Нет…
        - А малая твоя на курсах после школы? - забросила Ирина пробный крючок.
        - Нет, у нее по вторникам нет курсов. Прямо из школы домой…
        - Погулять захочет?
        - Какое там! У нее столько уроков…
        Вика замолчала, резко переключившись. И вдруг призналась:
        - Она так учится, прямо отличница! Так старается! Все говорят: способная, работящая. Только надо доплачивать - туда репетитору, сюда на курсы…
        - Не волнуйся, деньги будут, - уверенно пообещала Ирина.
        Вика вдруг улыбнулась теплее обычного:
        - Да конечно… Я пока жива - заработаю…
        Ирина, привыкшая читать по лицам, увидела в ее глазах дочку Дашу, гостью из будущего, которая с отличием окончила университет, поступила в аспирантуру и одновременно получила работу в солидной фирме. И все это, если помечтать, всего через несколько лет…
        - Время идет. - Демону плевать было на Викины материнские амбиции. - Каждая секунда на счету. Гони ее!
        - Тогда иди, - бодро сказала Ирина, забыв, что после таблетки ей полагается быть вялой и сонной. - Помоги ей, ну, ужином накорми.
        - А ты что же?
        - А мне еще порчу наводить, - вспомнила Ирина.
        Вика потемнела лицом. Поджала губы; выложила на стол завернутые в бумажку деньги:
        - Этот мужик десять тысяч оставил!
        - И оно того стоит. - Голос Ирины обрел строгость. - И… вот. Возьми, ты заработала. Потом посчитаемся.
        Получив на руки приличную сумму, Вика окончательно забыла о своей подозрительности. Возможно, повелительные нотки в голосе Ирины убедили ее, что с ведьмой все в порядке, а может, деньги переключили в голове крохотный рычажок; как бы там ни было, Вика безропотно спрятала коньяк, запихнула в пакет конфеты, прошла мимо неподвижного демона и, уже стоя в дверях с сумкой, обернулась через плечо:
        - Ира, ты бы с порчей… Все-таки не надо, а?
        - Но он же заплатил. Нам же деньги нужны, - Ирина не удержалась от подначки.
        Вика вздохнула:
        - Ну… может, как-то… не навсегда, не очень сильно… Так можно?
        Вчера она забирала меня из психушки, подумала Ирина. А сегодня верит в мое колдовство, как верят сто раз изменявшему любовнику.
        - Мне поторопить? - сквозь зубы поинтересовался демон.
        - Хорошо, - торопливо сказала Ирина Вике. - Не навсегда. Я же не зверь.
        Вика кивнула, открыла дверь и так и осталась стоять, одной ногой на пороге:
        -Ты позвони, если что. Я приеду, помогу тебе.
        -Ага.
        -А если почувствуешь себя плохо - вызывай «Скорую».
        -Ага.
        -И наготове держи свои документы из клиники: выписку, заключение, список препаратов…
        -Гони ее! - страшно рявкнул демон. - Или будет хуже!
        -Вспоминаются мне стихи любимого поэта Есенина, - сказала Ирина, воздев глаза к потолку. - Отговорила роща, облетела, ты не ори, а то сорвется дело. Пока, Вика, до завтра.
        И, прежде чем Вика успела еще что-то сказать, закрыла дверь.

* * *
        Глядя во двор сквозь щель в портьерах, она убедилась, что Вика в самом деле ушла. В комнате с черепом царил полумрак, на душе была странная пустота: все самое страшное случилось, демон вернулся, а уж пришел он из преисподней или проявился, как симптом болезни, особой роли не играет. И так и эдак впереди ад.
        -Я тебя слушаю. - Она уселась за стол. Ветер из приоткрытой форточки играл краем портьеры.
        -Фотография, - напомнил демон.
        Ирина взяла со скатерти распечатанное на принтере фото: застолье, бутылка мартини, белобрысый щуплый мужичонка, зубастая девушка улыбается, красивая стерва в очках положила руку ей на плечо.
        Многозначительный жест.
        - Ну и?
        - Один из них повесится в четыре тринадцать.
        - Как это - один из них?
        - Один из этих, на фотографии. - Голос демона прозвучал устало. - Я не знаю, кто. Только знаю, что повесится на полосатом галстуке, черно-синем, с Микки-Маусом.
        - Галстук с Микки-Маусом?!
        - Что, никогда таких не видела?
        Ирина присмотрелась к фото. Мужичонка был в рубашке с расстегнутым воротом, зубастая - в свитере, блондинка - в блузке. Никаких галстуков.
        - И чего ты от меня хочешь?
        - Чтобы ты узнала, кто это и почему хочет покончить с собой. И остановила. Как это было с Катей.
        - Спасибо за искреннюю благодарность, я так тронута.
        - Тебя не за что благодарить, - процедил демон. - Ты боролась за свою шкуру, и у тебя получилось выжить. Один раз.
        Ирине показалось, что в комнате холодно, очень холодно, что ледяной ветер несет из форточки колючий арктический воздух.
        - Если до четырех утра ты не решишь проблему самоубийцы… - Голос демона звучал, как из преисподней.
        - И Микки-Мауса…
        - Да. Если ты не решишь эту проблему - повесишься на чем придется. На телефонном шнуре, на бельевой веревке.
        - Тогда я лучше пойду в психушку, - твердо сказала Ирина.
        - Сперва сделаешь, что я сказал, а потом пойдешь в психушку. С чувством выполненного долга.
        - Ага, - Ирина растянула губы. - Доходчиво…
        Не меняя выражения лица, не роняя улыбки, она сорвалась с места и кинулась к окну:
        - Помо…
        Расчет был в том, чтобы наполовину вывалиться из окна, оказаться на глазах прохожих, привлечь внимание гуляющих во дворе мамаш с колясками и клиентов нотариуса. Расчет не оправдался: на третьем шаге у Ирины подкосились ноги, а в горло будто кто-то с силой вогнал невидимый кляп. Ирина грохнулась, старый паркет оказался прямо перед носом; демон подошел и опустился рядом на корточки.
        - Жизнь хороша, Ира. - В его голосе послышались странные, ностальгические и одновременно до дрожи путающие нотки. - Правда?
        Он пошевелил пальцами, как это делают кукольники, водя марионетку на крестовине; Ирина задергалась на полу, поднимая и опуская руки и ноги.
        - Жизнь хороша. - Демон резко поднялся, и Ирина встала вслед за ним, полностью потеряв контроль над телом. - И так хорошо смотреть на мир открытыми глазами. - Скрюченная рука Ирины потянулась к ножницам, забытым на столе. - Ах, какие яркие краски, как светит солнышко…
        Повинуясь чужой воле, Ирина схватила ножницы, развернула лезвиями к себе и поднесла к лицу. От ужаса к ней вернулся дар речи.
        -Олег, - пробормотала она умоляюще. - Не надо. Я все сделаю.
        -Два глаза - роскошь…
        -Олег! - взвизгнула Ирина. - Олежек, я все сделаю! Я клянусь!
        Ножницы замерли в нескольких миллиметрах от ее выпученных в ужасе глаз. Потом рука ее упала плетью, ножницы вывалились, и Ирина, вновь обретя власть над собой, еле удержалась на ногах.
        - Возьми фотографию, - скомандовал демон.
        Ирина схватила фото трясущейся рукой. Белобрысый заморыш, зубастая брюнетка, очкастая блондинка.
        - Неужели тебе их не жаль? Неужели не интересно, почему человек, у которого есть все, вдруг решает… свести счеты с жизнью?
        - Очень интересно, - пролепетала Ирина.
        - Врешь.
        - Мне очень их жаль. Чрезвычайно. Я все сделаю, чтобы ничего не случилось…
        - Лицемеришь, - горько признал демон.
        На кухне зазвонил ведьмин мобильный телефон. Ирина не шевельнулась, так и продолжала сидеть с фотографией в руках; телефон звонил и звонил.
        - Ответь, - сказал демон. - Это может быть важно.
        Ирина послушалась, как автомат. В кухне было приоткрыто окно; Ирина с тоской глянула во двор - там было столько народу сейчас, что женщине, внезапно выпавшей из окна второго этажа, не позволили бы причинить себе вред. Вызвали бы «Скорую», и ага: рецидив, палата, длинные рукава…
        Номер на дисплее высветился смутно знакомый, но не Викин.
        - Алло, - сказала Ирина деревянным голосом.
        - Ирина? - заговорила девушка на том конце связи, и ведьма моментально узнала голос.
        - Катя, - пробормотала она, от удивления немного взбодрившись.
        - Да, это я… Я так и не сказала «спасибо». Я хочу поблагодарить… Вы спасли мне жизнь.
        - Да нет. - Ирина закашлялась. - Я просто…
        - И… даже больше, - Катин голос дрогнул. - Если бы не вы, я бы совершила огромную глупость… и подлость. Вы спасли меня. Просто знайте это, вот и все.
        - Э-э, - сказала Ирина.
        - Я вас никогда не забуду.
        И Катя отключилась. Ведьма осторожно положила трубку на край стола.
        - Видишь, ведьма, - сказал демон. - У тебя на счету доброе дело. Тебе зачтется.
        Ирина помолчала. Поглядела на свои ладони, все еще трясущиеся. Подняла глаза; демон стоял в трех шагах, по-прежнему скрестив руки на груди.
        - Олег, - сказала ведьма. - Кем тебе приходится… - она посмотрела на телефон, - Катя?
        - Никем.
        - Тогда почему ты ее спас?
        - Это ты ее спасла.
        - Хорошо. - Ирина помолчала. - Я спрошу по-другому… Откуда ты узнал, что Катя прыгнет с крыши, когда она сама этого не знала?
        - А вот это, - демон глядел ей в глаза, - не твое дело.
        Ирина сглотнула.
        - Хорошо. Я это все к тому, что, если бы ты точно мог сказать, кто на этой фотографии, ну… имеет проблемы, нам было бы проще, э-э-э…
        - Просто не будет, ведьма, - сказал демон. - Не надейся.
        Итак, три разных человека. Ни имен, ни фамилий, никаких подсказок. Четверть первого на часах; до последнего вздоха самоубийцы осталось шестнадцать часов и две минуты.
        - Где это должно случиться?
        - Не знаю.
        - Хоть что-то ты знаешь конкретно?
        - Фотография. Галстук с Микки-Маусом. Один из них. Все.
        Ирина прошлась по кухне, разминая пальцы, как фокусник перед выступлением. Открыла Викину телефонную базу. Нахмурилась. Взялась за телефон:
        - Вика? Этот мужик, что последним приходил, по телефону записывался?
        - Не-а, - отозвалась в трубке Вика. Слышно было, как шумит мотор и играет в маршрутке радио «Шансон». - Записался на сайте. Можешь посмотреть… А зачем?
        - Для дела, - отрезала Ирина. - Ну все, извини.
        - Помочь тебе?
        - Сама справлюсь.
        Демон нависал над ней, мешая сосредоточиться. Ирина вошла на свой сайт, ввела пароль, просмотрела записи. Последний посетитель зарегистрировался на форуме под непроизносимым ником и оставил для связи электронный адрес, похоже, одноразовый - имя ящика выглядело дико, бессмысленный набор букв и цифр.
        - Фигня, а не адрес, - пробормотала Ирина.
        - Если я хочу записаться на прием к ведьме, но не хочу отставлять свои координаты,
        - мудро начал демон, - я создаю новый ящик, специально для этого случая…
        - Или пишу, что в голову взбредет.
        - Нет. Потому что я не малолетний сетевой тролль, я действительно собираюсь нанести визит этой ведьме. А значит, я заинтересован в том, чтобы получить информацию… Просто напиши ему! Сейчас!
        Ирина, как загипнотизированная, набила в поле темы: «Новости от ведьмы Ирины». Затем, почти не задумываясь над смыслом, но отыскивая на клавиатуре каждую букву, настучала сообщение: «На твоей фотке - проклятие. Позвони мне».
        Она оставила в теле письма свой мобильный телефон и отправила сообщение - возможно, в никуда.
        - Если письмо вернется - значит, ящика нет, - сказал демон, будто отвечая на ее мысли.
        - И что тогда делать?
        Демон молчал.
        - Ты знал, что в базе нет его телефона? - вдруг спросила Ирина.
        Демон молчал.
        - Почему ты не сказал мне? Почему сам не выследил его? Почему не запомнил номер его машины? Он же единственная ниточка! Почему ты…
        - Потому что я вселился в тебя! - рявкнул демон. - Я знаю то, что знаешь ты, смотрю твоими глазами и слушаю твоими ушами!
        - Все знаешь? - Ирина ужаснулась. - Читаешь мысли? Роешься в душе?!
        - Делать мне больше нечего, только копаться в твоей душонке, - брезгливо пробормотал демон, - я себя не на помойке нашел… В сортир я с тобой не хожу и мыслей твоих не читаю, ты просто мне нужна, как… как инструмент. Мог бы обойтись - не стал бы мараться.
        - Использовать меня - значит мараться? - тихо уточнила ведьма.
        - Именно. - Демон прошелся по кухне.
        Ирина опустила глаза. Пока демон пугал ее, мучил, издевался - можно было притворяться покорной и искать путь к спасению. Но сейчас демон не скрывал омерзения; она вдруг почувствовала себя глубоко и несправедливо оскорбленной. Я отомщу, подумала она, чтобы справиться с яростью. Я найду как отомстить. Он еще не знает, с кем связался.
        Сжав зубы, она проверила почту, раз и другой. Письмо не вернулось.
        - По крайней мере, ящик существует, - сказал демон.
        Ирина глубоко дышала, слушая, как утихает в ушах хрустальный звон бешенства. Может, он ангел, а не демон? Может, он так чист, что все люди для него - грязные омерзительные твари?
        - Где твои крылья? - спросила она хрипло.
        - Что?!
        - Я спрашиваю, где твои крылья… белые перья, рога и вилы или что там тебе полагается по уставу?
        Он уселся за стол напротив:
        - Будем работать или трепаться?
        - Работать, - Ирина отвела глаза под желтым бешеным взглядом. Снова проверила почту. Ответа не было.
        - Я ошибся, - признал демон, помолчав. - Я помнил, что с Катей прошло легко… Мы просто ее нашли.
        Ничего себе просто, подумала Ирина.
        Фото застолья лежало на клавиатуре. Кроме бутылки мартини, в тот день гостям предложили бутерброды с икрой, нарезку сыров, салат со свежими овощами, заливное…
        - Что они празднуют? - спросил демон.
        Ирина пожала плечами:
        - Не Новый год - это точно, на Новый год люди по-другому одеваются. Чей-то день рождения? Восьмое марта? Может быть что угодно, только…
        Она замолчала, всматриваясь в снимок. То, что заинтересовало ее, едва попало в кадр - самым уголком.
        - Это Пасха, - сказала она уверенно. - Вот кулич на столе. И вот здесь кусочек кулича, за бутылкой. В этом году Пасха приходилась на четвертое апреля.
        - А если это прошлогодний снимок?
        - Какое это вообще имеет значение?
        Демон не ответил. Ирина снова проверила почту - письмо не вернулось, но и ответа не было.
        - Тупик, - сказала она сквозь зубы.
        - Не тупик. - Демон остановился у нее за спиной. - Кто эти люди? Что ты о них знаешь?
        - Этот белобрысый - бабник, - нехотя начала Ирина. - С виду сморчок сморчком, откуда что берется. Лет ему около тридцати, по профессии - офисная крыса…
        Начав говорить, она не могла остановиться. Демон снова описал крут по кухне и уселся перед ведьмой. Его лицо из внимательного сделалось недоверчивым, потом изумленным.
        - Одинокий, кольца на пальце нет… разумеется, - Ирина, щурясь, смотрела на фото. - Скорее всего, снимает квартиру. Однокомнатную. Пьет… средне. Недоволен жизнью. Имеет виды на эту черненькую девицу, которая сидит рядом, но, судя по позе девицы, ему ничего не обломится. Пожалуй, с этим все… Теперь девушка. Чуть за двадцать. Не замужем. Глупенькая. Но добрая. Вот еще: она постилась, по крайней мере, две недели перед Пасхой, постилась строго. Поэтому очень гордится собой… Не студентка. Образование среднее. В этой компании постоянного бойфренда нет… Скорее всего, в поиске. Но белобрысый ее не устраивает.
        Ирина помолчала.
        - Ясен пень, - сказала медленно, - девушка запала на нашего фотографа. И смотрит эдак чуть мимо… со значением.
        - Откуда ты знаешь, что она постилась? - подал голос демон. - Я тебе не клиент. Лапшу мне на уши не надо.
        Ирина не удостоила его ответом.
        - Теперь блондинка… Ручонку положила на плечо девице, что означает эта ручонка? Никакого сексуального подтекста. Скорее, неосознанное предостережение: не зарывайся, киса, этот мой. Подсознательно чувствует в девчонке соперницу… Блондинка-то старше брюнетки, немного поправилась за последние месяцы - сидячий образ жизни, коктейли, пирожные. - Ирина перевела дыхание. - Решила худеть, поэтому на тарелке у нее только салат. Сама она штучка та еще, умнющая, стерва. Дамы подобного склада не вешаются ни при каких обстоятельствах. Таким образом, под подозрением двое: девушка и сморчок. Причем девушка на первом месте.
        - С чего ты взяла, что девушка постилась? - упрямо переспросил демон.
        Ирина вздохнула:
        - Посмотри на ее тарелку. Ты когда-нибудь видел, чтобы человек за праздничным столом ел одну колбасу?
        - Может, она просто любит…
        - Ага-ага. Еще цвет лица. Еще блеск в глазах. И щеки ввалились.
        - Неубедительно.
        -Не собираюсь тебя убеждать.
        Демон задумался.
        - Таким, как она, очень важно считать себя правильными, - помолчав, сказала Ирина.
        - Знать, что ты хорошая. Что-то значить в собственных глазах. Говорю тебе: если кто-то на этой фотке потенциальный самоубийца - так это она.
        - Проверь почту.
        Ирина повиновалась, заранее зная, что результата не будет. И точно - ящик пустовал; над кухонным столом залегла тишина.
        - Ты ее не знаешь, - осторожно начала Ирина. - Тебе велели ее спасти?
        Демон молчал.
        - Кто? - Ирина понимала, что идет по лезвию бритвы, но остановиться не могла. - И почему… если ты смотришь моими глазами - почему видишь больше, чем я? Вот я гляжу на фотку… Они живы, у них все хорошо. Почему один из них - самоубийца? Откуда ты знаешь?
        Демон молчал. Ирина вздохнула: разговаривать с инструментом может только сумасшедший. А этот демон нормален…
        Открыла Яндекс. Набрала в строке поиска: «выложил интимные фото».
        Нашлось четыреста шестьдесят четыре тысячи страниц.
        Демон моментально навис над левым плечом:
        - Еще посмотри на форумах. Еще в блогах. Еще…
        - Сама знаю, - отозвалась сквозь зубы. - Не мешай.

* * *
        Антивирус работал, как галерный раб: фальшивые жалобы на парней, якобы поместивших в Сеть фото покинутых женщин, вели прямиком на порносайты. Маневрируя между лощеными Деми Мур, Наоми Кэмпбелл и любительски снятыми, в гусиной коже голыми домохозяйками, стряхивая по ходу налипшие вирусы, ведьма минут через пятнадцать отыскала форум, где обсуждали новую галерею «The Best от Мити Чеканкина».
        Путаясь в ссылках, Ирина вышла сперва на главный сайт фотографа. Здесь помещалось парадное фото Мити с камерой на груди: длинные волосы забраны в хвост, широкие плечи расправлены, голубые глаза интригуют. Электронный адрес, оставленный для связи, ничего общего не имел с тем одноразовым, на который Ирина уже отправила письмо.
        Среди снимков, выложенных для ознакомления, голой натуры не нашлось. Ирина вернулась на форум, наскоро зарегистрировалась и настучала сообщение: «Привет а где эта галерея о которой речь?»
        Ей прислали ссылку, и через несколько секунд ведьма увидела то, что искала.
        Снято было мастерски. Двадцать фото, каждое с новой моделью: от довольно-таки скромных в жанре мягкой эротики до разнузданных, изысканно-пошлых порноснимков. Дамы, вне зависимости от форм и объемов, вызывающе смотрели в объектив; только одна смотрела без вызова, мимо камеры. Под фото была подпись: Лиза. Телефон такой-то.
        -Сволочь, - прошипела Ирина. - Все ясно: девушка скромная, да еще верующая, Митя Чеканкин ее совратил, а его баба подставила. Галерею выложили, - ведьма проверила дату, - позавчера… Двух дней хватило, чтобы хлебнуть позора, да еще родные, наверное, добавили перцу.
        -Думаешь, это настоящий городской телефон?
        -Ну конечно. Это самая суть мести. Она точно не одна живет, а с родителями, скорее всего… Ясно, почему бедняга в петлю полезла!
        -Еще не полезла, - уточнил демон. - Но ты права, мотив у нее есть. А по номеру телефона можно узнать адрес.
        -Я ведьма, а не хакер.
        -Современная ведьма не может не быть хакером! Давай.

* * *
        - Я знала, что тебе понравится, Митюш.
        Машина стояла правыми колесами на тротуаре, оттого мир казался перекошенным. Мужчина на водительском сиденье сжимал телефонную трубку и заставлял себя казаться спокойным.
        - Меня поставили на бабки, и это только начало.
        - Ну, ты же творческий человек. Для творчества необходимы сильные впечатления.
        Женский голос в трубке дрожал от страсти. Так кошка упоенно урчит, играя с мышкой.
        Мужчина отнял трубку от лица. Глубоко вздохнул, успокаиваясь.
        - Мне жаль, что так получилось, - сказал в трубку как мог спокойно.
        - Правда?
        - Правда жаль. Ты будешь наказана, Юля.

* * *
        Его собеседница - блондинка в кресле перед компьютером - потянулась, глядя в окно. Взяла со стола очки:
        - Нет ничего жальче бессмысленных угроз.
        - Сука, - прохрипела трубка. - Ты ослепнешь, оглохнешь, тебя парализует!
        - Фи, Митюш. Это пошло.
        - Ты сгниешь заживо! Ты сойдешь с ума, ты…
        Женщина коснулась виска. Поморщилась; голос мужчины как-то очень назойливо царапал ухо, отдавался головной болью…
        Она посмотрела на экран монитора.
        Выставка голых баб вдруг потеряла резкость. Подернулась будто флером. Размазалась перед глазами, а вслед за ней размазались стол и стены, окно и дверь, комната и люстра…
        Она вскочила в ужасе, и пол закачался у нее под ногами. Упали на пол прямоугольные очки…
        - Помогите!
        Сделалось темно; теперь она лежала на паркете, и в нескольких сантиметрах от лица валялась телефонная трубка.
        - Помогите, - прошептала она. - Помо…

* * *
        Дом оказался старой девятиэтажкой, затерявшейся среди высотных новостроек, и в густом, как лес, дворе все было занято: парковка - машинами, горка и качели - дошкольниками, скамейка - мамашами и старушками, а по узкой тропинке вдоль палисадника гуляла женщина с коляской.
        Ирина нервно прошлась под липами. Набрала номер Лизы. Послушала автоответчик. На секунду задумалась: а не устроить ли припадок прямо здесь, сейчас, на глазах массы свидетелей? Достаточно ли быстро приедет «Скорая»?
        Демон держался рядом, всем видом предостерегая от необдуманных поступков.
        - Послушай… - начала она.
        Огляделась. Вытащила телефон, приложила к уху, будто отвечая на звонок, и заговорила вполголоса:
        - Когда мы спасем эту дуру, ты меня отпустишь или нет?
        - Лишний вопрос.
        - Значит, не отпустишь.
        - Ира, - сказал демон проникновенно. - Неужели тебе ее не жалко?
        - А меня кто пожалеет?
        - Ты никого - и тебя никто.
        - Я что, всю жизнь теперь буду спасать каких-то фриков?
        - Это не фрики, а люди. Слабые, да. Но они…
        - Олег, - оборвала его Ирина. - Ты можешь вселиться в кого-то, кроме меня?
        Демон промолчал.
        - Что, не можешь?
        - Могу.
        - Почему не вселяешься?
        - Только после твоей смерти.
        - Что?!
        - Я могу вселиться в кого-то после твоей смерти, - понуро признался демон.
        Мимо пробежали за мячом двое мальчишек, один кричал: «Гол!» - другой верещал, стараясь быть громче: «Штанга!»
        - А если я сейчас заору? - шепотом спросила в трубку Ирина. - Стану корчиться на земле и просить вызвать «Скорую»?
        - Ори.
        - И что будет?
        - Ничего! - выплюнул демон. - Разбежишься да о стену головой. Детей жалко - им рано на такое смотреть… Взрослым тоже рано. Когда приедет «Скорая», я буду уже свободен. И совершенно бессилен. А утром, в четыре тринадцать, Лиза умрет. Вот что будет.
        Ирина опустила трубку.
        В ветках липы над ее головой щебетали воробьи. В песочнице возились карапузы.
        - Жизнь прекрасна, - очень тихо и очень горько сказал демон.
        Ирина спрятала телефон. Девочка, рисуя на асфальте круги, подобралась близко к ее ногам.
        - Малыш, - спросила Ирина фамильярно и приветливо, - ты знаешь Лизу из шестнадцатой квартиры?
        Девочка поглядела испуганными глазами и убежала на площадку. Ирина вздохнула: все правильно, не разговаривай с неизвестными…
        - А зачем вам Лиза из шестнадцатой? - старушка с поводком в руках с готовностью остановилась напротив. Пудель в красном ошейнике гавкнул, виляя хвостом.
        - А, - Ирина широко улыбнулась, - просто я звоню ей весь день, а никто трубку не берет… Они дома, не знаете?
        - Гуляют они, - сообщила старушка, и подозрительность на ее лице чуть разгладилась.
        Пустилась во все тяжкие, подумала Ирина.
        - Гуляют? Где?
        - Да вон. - Старушка указала в сторону палисадника.
        Женщина с коляской в это время развернулась, в очередной раз дойдя до конца дорожки, и Ирина увидела ее лицо; ей понадобилось несколько долгих секунд, чтобы узнать девушку с фотографии.
        - Спасибо, - сказала она, надеясь, что старушка уйдет, но та все стояла рядом и говорила непрестанно, как забытое радио, - Ирина не слышала ни слова.
        Коляска. Младенец. Когда Лиза успела родить? Кто отец ребенка?
        Уж не Митя ли Чеканкин постарался?!
        - Елки-палки, - сказал демон.
        Старушка ждала ответа. Смотрела требовательно.
        -Да, - сказала Ирина.
        -Она спросила, давно ли ты знаешь Лизу, - подсказал демон.
        -Не очень, - призналась Ирина.
        Старушка снова заговорила.
        Лиза тем временем шла, катила перед собой коляску и думала о своем. Лицо ее было спокойно; Ирина никогда бы не поверила, что эта женщина страдает, что она плачет ночами, что она готова покончить с собой из-за снимка в Интернете.
        - Спасибо, - сказала она старушке. - Ваша собачка…
        Пудель, к счастью, успел убежать довольно далеко. Старушка мигом забыла об Ирине:
        - Моня! Ты куда?! Плохой мальчик! Моня! Назад!
        Пес получал удовольствие, играя в догонялки. Старушка пропала из поля зрения; Ирина отошла подальше от детской площадки и снова остановилась.
        - Как она может покончить с собой, если у нее ребенок? - Демон, казалось, не верил собственным глазам.
        - Может быть, послеродовая депрессия?
        - Ира! - демон вдруг заговорил убедительно и страстно. - Ты представляешь, что у тебя за миссия? Ты понимаешь, что ты спасаешь уже двоих? Женщину от смерти и крошечного младенца - от сиротства!
        Ирина невольно расправила плечи.
        - Тебе зачтется, ведьма! - горячо заверил демон. - Ну, иди!
        Широко шагая по нарисованным на асфальте кругам, по гравию и по траве, Ирина пересекла двор и осторожно приблизилась к гуляющей Лизе.
        - Лиза, добрый день! Вы меня помните?
        Ведьма улыбалась так приветливо, что девушка смутилась. Ей было неудобно признаться, что она не помнит такую милую, хорошую женщину.
        - Я Ирина. - От желания понравиться ведьма чуть не поднялась на цыпочки. - Нас познакомил Митя Чеканкин, помните?
        Ответная улыбка девушки застыла на ее губах:
        - Простите, я не помню. Мы с Митей… давно не общаемся.
        Ирина бросила ястребиный взгляд в коляску. Там возлежал и спокойно посапывал младенец месяцев шести, упитанный, здоровый.
        - Извините, - Лиза моментальным движением задернула кружевную занавеску. - Мошки…
        Верим в сглаз, отметила Ирина. Правильно делаем. Наш человек.
        - Но вы ведь на Пасху вроде бы хорошо посидели? - удивилась Ирина.
        - На Пасху, - девушка смутилась. - Ну да. Только потом мы… не встречались.
        - И понятно, нет времени, - понимающе кивнула Ирина. - Ребенок отнимает все силы.
        - Нет, - Лиза испытующе посмотрела на ведьму. - Только с десяти до часу и с двух до четырех. И то - если погода плохая, мы меньше гуляем…
        Ирина захлопала глазами. Лиза вдруг широко улыбнулась:
        - Я няней работаю! Вон в том доме, - она кивнула на высотку, - нашла семью по объявлению…
        Пока Ирина переваривала новость, Лиза снова зашагала по дорожке. Ведьма приноровилась к еешагам; рядом шел демон. Ирина бросила на него укоряющий взгляд, тот пожал плечами.
        - То-то я удивилась, - призналась Ирина, переводя дыхание. - Митя мне не говорил… впрочем, не будем о нем, если вы поссорились.
        - Мы не ссорились. Мы просто разошлись.
        Ирина впилась глазами в ее лицо. Нет, эта девушка не страдает. Воспоминания о Мите вызывают у нее досаду, и только.
        - Я звонила вам, - доверчиво сказала Ирина. - Мобильный отключен, домашний не отвечает.
        - У меня телефон постирался в стиралке вместе с джинсами, - весело призналась девушка. - Еще на той неделе. Он высох, но не работает. Родители Ванюшки, - она кивнула на коляску, - мне пока свой дали, для связи.
        - А автоответчик ты прослушиваешь иногда? - мягко спросила Ирина.
        - Автоответчик?
        - Ну, на домашнем телефоне сообщения…
        - Нет. Он не работает.
        - О как, - сказал демон за спиной, и Ирина еле удержалась, чтобы не оглянуться. - Ира, она понятия не имеет, что ее фото в Сети.
        - А откуда у вас мой номер? - Девушка замедлила шаг.
        - От Мити. - У Ирины не было времени на размышления.
        Лиза нахмурилась:
        - А зачем он раздает мой телефон?
        - Он не раздает, - Ирина попыталась добродушно возмутиться. - Он…
        Лиза смотрела теперь уже с откровенным подозрением.
        - Больше не ври, - предупредил демон. - Ты и так завралась.
        - Я случайно увидела вашу фотографию у Мити, - пробормотала Ирина. - Вот эту, - вытащила снимок. - А я, вы понимаете, ясновидящая… ведьма.
        Лиза невольно попятилась.
        - И на этой фотографии, - Ирина тряхнула листком, - я увидела, что вам желают зла… На вас порча. Я сниму. Бесплатно!
        Лиза повернулась так, что между ней и Ириной оказалась коляска:
        - Нет на мне никакой порчи! Вообще, я вас не знаю, у меня нет денег, с меня нечего взять!
        - Да мне не надо ваших денег!
        Завозился в коляске младенец. Послышалось первое хныканье - как далекий раскат грозы.
        Одновременно в кармане у Лизы зазвонил телефон.
        Младенец расплакался.
        Лиза вытащила трубку:
        - Алло! Да, Светлана, мы гуляем во дворе!
        Младенец плакал. Лиза суетливо потряхивала коляску:
        - Да, заплакал. Нет, он все время спал, только что проснулся, буквально только что… Что? Какие фотографии?
        Некоторое время она слушала, сдвинув брови.
        - Не знаю, - голос ее вдруг ослаб и истончился. - Понятия не имею… Хорошо, сейчас…
        Младенец плакал. Оставив коляску, забыв обо всем, Лиза стояла с телефоном в руке и в ужасе смотрела на Ирину.
        -Я же говорю, на тебе порча, - уверенно сказала ведьма. - Но мы ее снимем, верь мне! На глазах у девушки выступили слезы:
        - Она что-то говорит про фотографии в Интернете… что я больше не буду у них работать… какая-то чушь!

* * *
        Каталка бесшумно катила резиновыми колесами по больничному коридору. Дежурный врач, щуплый блондин, слушал мужчину с длинным хвостом за плечами:
        - Мы говорили по телефону, потом она замолчала. Я быстро к ней приехал и вижу…
        - У тебя до сих пор ее ключ? - Щуплый, кажется, удивился.
        - Ну… да. Она собиралась поменять замок, но…
        - О чем вы говорили?
        - Мы ругались, - признался мужчина с хвостом за плечами. - Потом она вскрикнула. Потом - «помогите»…
        - У нее есть родственники?
        - У нее мать в Воронеже.
        - Нужно, чтобы кто-то из родственников приехал и привез ее полис.
        - Ага… Я тебе страшно благодарен, Игорь. Я вообще не знал, что делать… Это такое счастье, что твое дежурство…
        - Да какое там счастье? - блондин поморщился. - Сделаю, что смогу. Прослежу… и все.
        - А что с ней, Игорь? - помолчав, спросил мужчина с хвостом.
        Блондин глянул подозрительно. Пожал плечами:
        - Ничего хорошего, насколько могу судить.

* * *
        -…Как вы можете снять порчу, если вы не можете забрать эту гадость из Сети?!
        - Я знаю, я все сделаю, я все сниму.
        - Это же годами так и будет висеть… с одного ресурса на другой… вместе с адресом, телефоном…
        - Телефон можно сменить.
        - А если я буду встречаться с парнем? А я буду работать по специальности? Я же воспитатель детского садика…
        На кухне двухкомнатной Лизиной квартирки Ирина, освоившись, заваривала чай:
        - Лиза. Таких снимков в Сети миллионы. Целые толпы. Тебя никто из знакомых не заметит.
        - А Светлана заметила! Через два дня!
        Ирина посмотрела на демона.
        - Это не Светлана, - сказал тот со вздохом. - Это ее муж, видно, любит «веселые картинки». Вот и наскочил.
        - Митя мне сделал красивую фотосессию, - давясь слезами, объясняла Лиза. - И пару фотографий захотел… ню. А я его… любила… я думала, он со мной… он меня…
        И она опять зарыдала - будто подключили новый резервуар со слезами.
        - Ну-ка перестань, - неожиданно грубо сказала Ирина.
        Лиза закашлялась. Затихла.
        - У тебя что, умер кто-то? - Ирина повысила голос. - Или заболел? Или бросили тебя? Митя этот… да благодари Бога, что ты с ним ближе не сошлась! Это дерьмо на палочке, вот твой Митя! Подумаешь, выложили голую фотку в Сеть!
        - Не просто голую, а…
        - Ну и что? Ты что - уродка? Нет! Посмотри на себя!
        - Я…
        - Молчи! Хватить слезы лить! Ты, что ли, одна под раздачу попала? Знаешь, какие у Мити неприятности?
        - А, - Лиза подняла мокрые глаза, - разве это… не Митя сам выложил?
        - Ох, - сказал демон.
        - Это не Митя выложил, - Ирина сделала серьезное лицо. - Это…
        Она снова вытащила из сумки снимок, уже слегка примявшийся.
        - Это она. - Ноготь с черным лаком ткнул в лицо блондинки в очках.
        - Юлька, - прошептала Лиза, вдруг подобравшись.
        Слезы в ее глазах высохли.
        - Она не тебе мстила, а ему, - мудро кивнула Ирина. - И вместе с ним много народу пострадало. Можешь не сомневаться - морду ему набьют, а то и похуже что.
        Лиза разглядывала фотографию, будто желая глазами прожечь в ней дыру; окно было приоткрыто, до второго этажа доносились крики детей во дворе и собачий лай.
        Ирина наметанным глазом окинула кухню: салфеточки, тарелочки, картинки в рамках…
        - С матерью живешь?
        - С мамой и бабушкой… Бабушка сейчас в больнице, мама на работе. Они у меня, слава богу, в Интернет не ходят… У нас даже компьютера нет… И как я объясню, что меня с работы прогнали?
        - Никак! Скажи, что та семья перебирается, уезжает, или, наоборот, к ним бабушка из провинции приехала, мало ли. А я тебе амулет заговорю - работа сама в руки придет. Хорошая и не пыльная.
        Лиза всхлипнула.
        - Я буду скучать по Ванечке… По малышу…
        - Своего родишь, скучать перестанешь. - Ирина впервые за последний час немного расслабилась. - Ну, пей чай.
        Все было непросто. И одновременно - все было правильно. Девчонка поплачет и забудет. Конечно, до самого утра нельзя оставлять ее одну; надо придумать, как забрать ее из дома, чтобы мать ничего не заподозрила.
        - Ты в клубы ходишь? - спросила будто невзначай.
        - Нет…
        - Зря. В твоем возрасте в клубы надо ходить.
        - У меня денег мало, нечего надеть… И… я не люблю вообще-то, когда громкая музыка.
        - А ты пробовала?
        - Я не хочу. - Лиза наконец-то положила фотографию на стол. - Помню, мы тогда сидели на Пасху… Хорошо было. Душевно. Будто мы… друзья.
        - А это кто? - Ирина указала на белобрысого мужичонку.
        - А это Игорь. Школьный друг Мити, они много лет не виделись, потом опять сошлись. Он врач, кажется. Говорят, хороший. Хотя… с виду трудно поверить.
        - Он к тебе клеился?
        - Да ну его, - Лиза повела плечом. - Он вообще липкий тип.
        -Ну и хрен с ним. - Ирина уселась, размешивая сахар в чашке. - Итак, Лиза, сегодня идем в люди. Скажи маме - вернешься утром.
        - Нет.
        - Я приглашаю.
        Лиза хлопнула мокрыми ресницами:
        - Я вас совсем не знаю.
        Ирина возвела глаза к потолку:
        - Я что, мужик или лесбиянка? Я что, сводница или сутенер? Я что, так выгляжу? Я целительница, говорят тебе! Моя работа - делать добро!
        Демон засмеялся. Ирина хлопнула ладонью по столу:
        - Тихо!
        Лиза вздрогнула.
        - Тихо, тихо, - повторила Ирина мягко и вкрадчиво. - Это я сердцу твоему приказала. А то у тебя пульс за сто, для здоровья очень плохо.
        Лиза похлопала мокрыми ресницами.
        - Я помогаю людям, - твердо сказала Ирина. - Тебе надо развеяться, не думать о плохом. Считай, что это врачебная рекомендация.
        - Мама не поймет, - пробормотала Лиза. - Бабушка в больнице, она нервничает… Да и куда мне теперь? Меня же станут узнавать, пальцами показывать…
        - Размечталась! Люди годами себе известность зарабатывают, а ты хочешь сразу!
        - Да не хочу я! Что вы говорите!
        - Давай так, - Ирина напряженно размышляла. - Поедем ко мне в офис. Снимем с тебя порчу, заговорим амулет… Это быстро не делается, ты учти, время нужно. Ты крещеная?
        - Да…
        - Хорошо. А уже там решим, что делать дальше. Поехали. - Ирина встала, не допив чай.
        По лицу Лизы было видно, что она колеблется и что вот-вот согласится, - но тут в кармане у Ирины зазвонил телефон.

* * *
        Митя Чеканкин захлопнул дверцу машины. Откинулся на спинку кресла. Поднес трубку к уху:
        - Круто… Ирина. Я… вам денег должен… премию за отличную работу. Хотя я теперь всем должен, куда ни кинь. - Он нервно засмеялся.

* * *
        - Не поняла, - Ирина поняла все моментально и ухватилась за спинку стула на тесной кухне Лизиной квартиры. - Что случилось?
        - Она… в больнице. Никто не знает, что с ней. Я… честно говоря, даже не ожидал, что вот так…
        И Митя Чеканкин отключился. Лиза смотрела с беспокойством:
        - Что? Что такое?
        - Все в порядке. - Ведьма зачем-то вытерла руки о штаны. - Можно в туалет?
        Через минуту, включив воду в раковине маленькой ванной, она уставилась в зеркало, в бледное лицо демона:
        - Ты свидетель. Я никакой порчи на нее не наводила!
        - Может, кто-то еще ее заказал? - неуверенно предположил демон.
        - Ты что? - Ирина кричала шепотом. - Веришь, что можно порчей довести человека до больницы?!
        Демон молчал; Ирина запоздало осознала комизм ситуации. В демонов она тоже не верила - до недавних пор.
        - Не ты - так другая, - неуверенно предположил демон.
        Ирина взялась за голову.
        - Важно понять, в каком она состоянии, - снова заговорил демон. - Важно понять… Что она не может… ну… ты понимаешь.
        - Покончить с собой?!
        - У нее появился… повод. Важно понять, может ли она встать с кровати, как за ней смотрят, соображает ли она, или у нее помутился разум…
        - Эх, все было так просто, - прошептала Ирина.
        - Не сдавайся, - сказал демон.
        - Ты меня утешаешь?!
        Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза - через зеркало.

* * *
        В детстве Игорь Котельников мечтал быть артистом цирка. Каждый год на первое апреля устраивал сложные и довольно-таки обидные розыгрыши одноклассникам и знакомым. После одного такого розыгрыша, уже в одиннадцатом классе, закончилась их дружба с Митей Чеканкиным, а ведь были с детского садика - неразлейвода.
        В цирковое училище родители Игоря не пустили, а загнали в медицинский институт, и тогда его специфическое чувство юмора расцвело пышным цветом. Он обожал нагрузить старый «дипломат» препаратами - чьими-то фрагментами и потрохами - ив метро, как бы невзначай, открыть его так, чтобы содержимое вывалилось под ноги какой-нибудь юной дамочке. Он сделался проклятием родных и преподавателей; однажды в метро он познакомился с жертвой своего розыгрыша, и все, кто его знал, поразились случившейся перемене.
        Эта была любовь, как о ней пишут в книгах, - большая и светлая. Бывший разгильдяй засел за книги, ел печенье у милой с ладони и даже, кажется, начал писать стихи. Через полгода безмятежного счастья Тамара спокойно бросила Игоря и ушла к его однокурснику, сыну богатых родителей.
        Ни до, ни после той черной среды Игорь Котельников не знал такого отчаяния.
        Он кое-как вышел из запоя. Попробовал наркотики и с трудом бросил. Завалил сессию и пересдал, пользуясь искренним сочувствием преподавателей. Наконец, излечился, но с тех пор навсегда определился в отношениях с женщинами.
        У него всегда было много баб. Щуплый и некрасивый, он притягивал их, как мед. Острый на язык, осведомленный во всех областях медицины, веселый и свободный от комплексов, он жил, как считал нужным. Работу не очень любил, но и не тяготился ею.
        Разумеется, так было в те дни, когда в больницу не привозили в тяжелом состоянии близких знакомых.
        Игорь просматривал бумаги; снаружи, за окном, жил город, сигналил, дымил, ревел моторами. Внутри, за неплотно прикрытой дверью, жила по своим законам больница - приглушенные голоса и взвинченные, нервные голоса, и шаги, и звяканье, шелест тряпки по полу и шум воды по трубам. Юлька оставалась без сознания.

* * *
        - Викуля, выручай. Я тебя очень-очень прошу…
        - Послушай, мы так не договаривались! Я менеджер, а не клоун!
        - Вика, я все объясню. Приезжай ко мне на квартиру, прямо сейчас, возьми такси, я оплачу!
        Ирина говорила по мобильнику, стоя в ванной Лизиной квартиры, пустив в раковине воду под большим напором.
        - Вика, я тебя умоляю! Это дело жизни и смерти!
        - Приеду, - помолчав, сказала Вика.
        - Я отблагодарю! Спасибо, подруга!
        Ирина перевела дыхание.
        - Осталось уговорить Лизу, - пробормотал демон.
        - Лиза, к твоему сведению, - ведьма наскоро умылась, - по своей природе опекунша. Ей надо ухаживать за беспомощными, тогда она чувствует себя человеком. И муж ей нужен - слабенький, болезненный или умело играющий на жалости…
        - Я не заказывал сеанс ясновидения.
        - Это не ясновидение. - Ирина взяла с полки бумажное полотенце. - Это психология, Олег. Учись.
        Демон, против обыкновения, не стал морщиться:
        - Тогда скажи мне как психолог. Лиза, в ее нынешнем состоянии, похожа на самоубийцу?
        Ирина уперла руки в бока:
        - Теперь - нет. А кто, скажи мне, оказался с ней рядом в самый напряженный момент? Кто утешил ее и отвлек? Кто пообещал помощь? Кто, в конце концов, нашел ей работу?
        - Рано радоваться, ведьма.
        - Сказать ведьме доброе слово - язык отвалится…
        Она на секунду задержалась, глядя в зеркало, и неожиданно себе понравилась: вдохновенная бледность, блестящие глаза… Возможно, благородство ее миссии отблеском ложилось на лицо. Во всяком случае, такая мысль польстила.
        - Лиза под присмотром. Теперь в больницу.
        - А третий? - просил демон. - Этот… Игорь?
        - Знаешь, что мне это напоминает? - Ирина взяла с полки чужую туалетную воду, принюхалась, освежилась. - Три наперстка, под одним - шарик.
        - И очень высокая ставка, - пробормотал демон.
        Ирина бегом вернулась в кухню, где Лиза пудрила нос, держа перед лицом зеркальце. Ирина посчитала это хорошим знаком: девочка оживает.
        - Лиза, - сказала деловито. - Ты как в воду глядела: не придется нам сегодня танцевать… У одной моей знакомой на работе аврал, не с кем оставить лежачую больную, родственницу. У тебя есть работа на эту ночь, в восемь утра тебя сменят. Плата - три тысячи рублей! Половину вперед!
        - Я никогда не ухаживала за лежачими больными, - Лиза испугалась.
        - За ней не надо ухаживать. Она будет спать.
        Надо просто неотлучно находиться в квартире и если что, звонить по телефону…
        - Я не могу, - захныкала Лиза. - Как я маме объясню?!

* * *
        - Вика, мне надо, чтобы девушка сидела здесь безвылазно. И чтобы она верила, что занимается благородным делом.
        - Да, но двенадцать часов?!
        Ирина металась по своей квартире, наспех придавая ей условно-больничный вид. Выложила на кухонный стол несколько завалявшихся одноразовых шприцов. Повесила на крючок в ванной марлевую повязку. Набрала в аптечке пузырьков, подвернувшихся под руку, выставила на тумбочку у кровати.
        - Викуль, ложись, она придет через десять минут. Я тебе дам свою новую ночнушку…
        Вика смирилась.
        - Что, я вообще не встаю?
        - Не встаешь.
        - А в туалет?
        - Викуль, ты не встаешь!
        - А как…
        - Не пей воды! Вообще, ты спишь, мы договорились, что ты спишь все время!
        Демон наблюдал за суетой, не скрывая веселья. Дождавшись, пока Вика уйдет в ванную, Ирина надвинулась на него, будто собираясь дать в пощечину:
        - Перестань ржать! Ты что, не понимаешь, зачем я это делаю?!
        - Прости, - сказал демон. - Очень смешно.
        Ирина плюнула и вытащила телефон.
        - Митя? Это Ирина. Ведьма. У меня высветился ваш номер. Митя, мне точно нужно знать, в какую больницу положили Юлию.

* * *
        - Юля?
        Женщина смотрела мимо. Глаза ее были полуоткрыты и казались загадочными. Вот так же загадочно она смотрела вечером в Сочи, когда Митя уехал снимать - в смысле, фотографировать! - актрис на пляже, а Игорь задержался и опоздал на самолет…
        И было солнце, и было море, и в съемной квартирке урчал допотопный кондей. Меньше года назад. Очень давно.
        - Юля? Ты меня слышишь? Можешь пошевелить пальцами?
        Никакого ответа. Доктор Хаус уже получил бы результаты КТ и назначил триста новых исследований, все без очереди; Игорь вздохнул, проверил листок с назначениями, проверил капельницы. Вернулся в кабинет, где ждала его пожилая сестра:
        - Игорь Анатольевич, там родственница добивается…
        - Чья?
        - Я родственница Юлии Антоновой. - Женщина протиснулась в кабинет, ловко миновав массивную сестру. - Я ее… Ой.
        Она замолчала, глядя на Игоря, как будто ожидала увидеть на его месте кого-то другого.

* * *
        И этот был здесь. Два подозреваемых в одном месте - подарок судьбы; Ирина расплылась в улыбке:
        - Игорь?
        Щуплый смотрел с подозрением. Он был чем-то очень здорово подавлен: щеки ввалились, глаза покраснели. Переживает из-за пациентки?
        - Какое счастье, что Юленька попала именно к вам!
        - Нет никакого счастья, - процедил щуплый. - Кем вы ей приходитесь?
        - Двоюродная сестра, - Ирина не запнулась ни на долю секунды.
        - Откуда вы узнали?
        - Как же? Мне позвонил Митя Чеканкин!
        Подозрительность ушла из глаз блондина.

«Я только сегодня утром впервые увидела их на фотографии, - подумала Ирина. - А теперь эти трое мне - как родные».
        - Каков диагноз? - Для близкой родственницы она слишком мало печалилась, больше напирала. - Как это могло случиться - здоровый человек вдруг упал?
        - Некоторые болезни развиваются в скрытой форме, - нехотя заметил Игорь. - Постановка диагноза - не такое простое дело, я назначил исследования…
        - Вы ведь сделаете, что надо? - Ирина вспомнила, что нужно беспокоиться. - Вы ее хороший друг. Какая удача, что из тысяч врачей…
        - Это не удача, - Игорь поморщился. - Митя позвонил мне, узнал, что я на дежурстве, и привез Юлю в приемный покой.
        - Митя сам ее привез?! - Ирина разинула рот. - Но они же…
        - Простите, у меня нет времени, - отрывисто сказал Игорь. - Приходите завтра к девяти, после обхода будут какие-то новости…
        -Я никуда не уйду! - Ирина даже удивилась, как можно ей такое предлагать. - Я буду сидеть здесь всю ночь, это ведь моя двоюродная сестра!
        Долю секунды Игорь смотрел на нее, как на умалишенную.

* * *
        Наступала ночь.
        Темнели улицы. Рассасывались пробки. Светились в домах экраны.
        Лиза, одетая в белый халатик, смотрела телевизор на кухне. Время от времени она, как прилежная сиделка, заглядывала в комнату, прислушивалась к дыханию больной, проверяла, все ли в порядке.
        Каждую минуту незнакомые потные мужики добывали из Сети ее беззащитное голое фото. При мысли об этом у Лизы мутилось в глазах.
        Но дома не работает телефон. Ни мама, ни бабушка ничего не узнают - по крайней мере, до пятницы; Лиза вздыхала с облегчением.
        По телевизору показывали сагу о проститутке, которая стала приличной женщиной и счастливой женой. Если даже проституткам так везет - почему Лиза не может начать новую жизнь?
        Тем более что первый шаг сделан. Лиза работает, и дело ее благородно. Немного странно все-таки, что в квартире лежачей больной только одна кровать… И то не кровать, а раскладной диван. И непонятно, зачем здесь антикварные часы с боем, которые превращают ночь в один длинный и шумный парад с канонадой.
        Очень странная все-таки больная. Кто ее родственники? На столике у кровати небрежно свалены коробочки и тюбики лекарств: от радикулита, от насморка, от поноса, от запора. Снотворное. Массажный крем. Витамины, показанные при напряженном умственном труде. Бедная женщина, что с ней такое? И лежит, не двигаясь, почти не дышит…

* * *
        Вика умирала от скуки. С каждой минутой авантюра Ирины, в которую Вика так легко позволила себя втянуть, казалась ей все более возмутительной.
        Было душно. Чесалась спина. Хотелось пить.
        Хотелось в туалет - именно потому, что Вика точно знала, что в туалет нельзя. Проклятая девчонка все время заглядывала в комнату, а то и входила. Везде рыскала, принюхивалась, трогала хлам на тумбочке. Интересно, если она полезет потрошить запертые ящики ведьминого бюро - тоже лежать, не двигаясь, изображать набивную тушку?!
        Зазвонил телефон. От резкого звука Вика дернулась в постели; к счастью, Лиза была в это время на кухне.
        -Алло, - девушка говорила приглушенным голосом сиделки. - Все в порядке. Спит… Нет. Хорошо… Да, конечно. Можете на меня рассчитывать.
        Вика в отчаянии закатила глаза.

* * *
        Пожарная лестница, продуваемая всеми ветрами, служила курилкой всем медсестрам и нянечкам отделения. Ирина стояла, нервно вертя в руках телефон, очень сожалея, что в присутствии демона нельзя курить.
        - По крайней мере, с Лизой все в порядке. Она под присмотром.
        Демон кивнул. Ирина открыла трубку:
        - Алло… Митя? Это Ирина. Объясни, как так вышло, что это ты привез Юлию в больницу? Ты что, был с ней рядом, когда ей стало плохо?
        - Мы говорили по телефону. - Голос в трубке как-то подозрительно дрогнул. - Я услышал стук, потом крик, потом - «помогите». Я был рядом с ее домом. В машине. Я поднялся…
        - А кто отпер дверь?
        - У меня были ключи. Она не успела… поменять замок.
        - Ясно, - сказала Ирина. - Спасибо.
        Спрятала телефон и долго стояла, глядя вниз, на двор с двумя каретами «Скорой помощи».
        - Мы же не допускаем, что он врет, - неуверенно сказал демон. - Что он, например, отравил ее? Или стукнул молотком, обернутым в полотенце?
        Ирина молча покачала головой.
        -Это какое-то неестественное совпадение, - пробормотал демон.
        -Значит, это не совпадение.
        -Что тогда?
        Ирина обернулась к нему:
        - Скажи, а почему она выложила в Сеть эти фотографии?
        - Чтобы отомстить.
        - За что отомстить? Если они не ссорились? Если у него были ключи от ее квартиры?
        - Спроси у него, - посоветовал демон.
        Ирина вытащила телефон, но прежде чем успела набрать номер - телефон зазвонил.
        - Алло.
        - Ирина, - голос Мити дрожал в трубке, теперь уже несомненно дрожал, - я отменяю… свой заказ. Пожалуйста, снимите с нее порчу. Пожалуйста.

* * *
        Игорь Котельников просматривал порнографические сайты.
        Раньше он никогда не занимался этим на работе. Но все в жизни бывает впервые.
        На трех листах - результат обследования. Снимки, анализы. Физиологически все в норме.
        Игорь Котельников всматривался в зовущее мясо на экране компа и ничего не чувствовал. Оставался равнодушным, как деревяшка.
        Зазвонил в кармане мобильник.
        -Да.
        - Игорь, - сказал Митя обморочным голосом. - Как Юля?
        - Ничего. Стабильно.
        - Ей не лучше?
        - Говорю: стабильно.
        - Игорь, если ей станет… лучше… или хуже… ты мне позвони сразу, ладно? Я подъеду…
        - Хорошо, - отрывисто пообещал Игорь. - Извини, я занят.
        Оборвал связь. Открыл ящик стола; баночка виагры. Упаковка с корнем женьшеня. Коробка стимуляторов разных фармакологических групп, разных форм и оттенков. Игорь проглотил синюю таблетку, поморщился… Вздохнул. Открыл новую картинку на экране…
        И быстро свернул - едва стукнув, в кабинет заглянула пожилая сестра:
        - Игорь Анатольевич! Эта ваша знакомая в себя приходит!

* * *
        К половине двенадцатого ночи Вика поняла, что не выдержит.
        Девушка Лиза, умаянная трудным днем, дремала в кресле напротив кровати. Она спала очень чутко: каждые несколько минут поднимала голову и невидящими глазами смотрела на постель.
        Ее пробуждения становились все реже.
        Когда часы пробили двенадцать, Вика решилась. В двенадцать часов по ночам из гроба встает император; нечисть и призраки поднимаются согласно веками установленному режиму. С последним ударом часов Вика, как скелет из-под плиты, выскользнула из-под массивного одеяла и на цыпочках - рысью - бросилась в туалет.
        Из-за двери послышался ее умиротворенный вздох. Вика секунду размышляла, спускать ли воду, но чистоплотность взяла верх над соображениями осторожности.
        И туалет взревел, как ракета. Девушка, дремавшая на кресле, в страхе подняла голову. Постель была пуста!
        - О господи, - пробормотала Лиза.
        Трясущимися руками включила свет. Больной не было!
        Лиза заметалась. Первым делом почему-то выглянула в окно; потом кинулась на кухню
        - и нос к носу столкнулась с больной, жадно пьющей остывший чай из заварочного чайника.
        - Ай! - сказали обе одновременно. Лиза попятилась; Вика, в ночной рубашке не по размеру, поморщилась.
        - Вы встали? - пролепетала сиделка.
        - Нет, - отрезала пациентка. - Это тебе снится.
        Оставив чайник на столе, она проскользнула, как призрак, мимо Лизы в комнату.
        - Вы встали! - Лиза была простодушна, но все же не до такой степени. - Вы… не больны?!
        Вика чувствовала себя виноватой и от этого еще больше злилась.
        - Я больная! - рявкнула она, укладываясь. - Больная! На голову! Все, закрыли тему, спи дальше!
        - Вы меня обманываете, - дрожащим голосом начала Лиза. - Вы меня заманили…
        Она оглянулась вокруг, будто ожидая, что спальня превратится в кладовку Синей Бороды.
        - Вы меня обманули! Я ухожу!
        И, подхватив свою сумку, на ходу стягивая халатик, Лиза бросилась к двери.

* * *
        Стоя на пожарной лестнице, Ирина смотрела на освещенный огнями город.
        Фотография, запаянная в пластиковый файлик, лежала в сумке. Не требовалось ее доставать: достаточно было зажмуриться, чтобы снова увидеть их лица. Лиза под присмотром Вики. Юля без сознания под капельницей, под присмотром сестер. Игорь… с которым ничего не ясно. Есть ли у него мотив? Возможность - есть, он дежурит сегодня до восьми утра и свободно перемещается по больнице. Красные глаза, ввалившиеся щеки…
        - Мы будем что-то делать или нет? - нервно поинтересовался демон.
        - Наперстки, - пробормотала Ирина. - Три наперстка, и под одним шарик… Что за мотив может быть у Игоря?
        - Любовь к умирающей Юлии, - ляпнул демон.
        Ирина посмотрела на него, как на идиота.
        - Смертельная болезнь, - предположил демон уже тише.
        Ирина хватила кулаком по железным перилам. Поморщилась:
        - Ну как я… Как я это узнаю?!

* * *
        Лиза пробежала, всхлипывая, через темный двор и через другой двор, освещенный единственным фонарем, и тут дорожка уперлась в заросли кустов. Черный железный забор не давал свернуть налево; направо тянулась темень, далеко за ветками виднелись освещенные окна жилого дома.
        Лиза вспомнила, что никогда прежде не бывала в этом районе.
        Молча пробежала мимо стая бродячих собак.
        Лиза прижала к груди сумочку; из каждой тени на нее глядели, казалось, внимательные жадные глаза.

* * *
        Ирина шла по коридору больницы, удерживая на лице самоуверенное выражение: я здесь по праву. Медсестры, попадавшиеся ей навстречу, глядели с сомнением, но ни о чем не спрашивали - такая уверенность исходила от дамы в халате, с бейджиком на груди; демон, говоривший над ухом, очень мешал сосредоточиться.
        - Помолчи ради бога! - прошептала Ирина, когда никого поблизости не было.
        - Куда ты идешь? Что ты хочешь сделать?
        Ирина остановилась около двери с табличкой «Дежурный врач».

* * *
        Юля выглядела гораздо лучше; глаза смотрели осмысленно. Губы еле шевелились.
        - Тихо. - Игорь присел рядом. - Все в порядке.
        Он в самом деле был рад. Быстрая положительная динамика означала, что ужасные диагнозы, которые он выписал в столбик под одним вопросительным знаком, скорее всего, ни при чем. Возможно, речь идет о скрытой бытовой травме, гипертоническом кризе или…
        Юля с трудом подняла уголки губ.
        -Игорь, - сказала почти беззвучно. - Где Митя?
        -Не знаю. Дома. Он звонил. Спрашивал, как ты.
        -Скажи ему, что я умерла.
        -Что?!
        -Я тебя очень прошу. Ради нашей дружбы. Позвони ему сейчас и скажи, что я умерла.

* * *
        В кабинете было пусто. Ирина прикрыла за собой дверь.
        - Что ты будешь искать? - отчаянно шипел демон. - Что ты собираешься найти, галстук с Микки-Маусом?
        Ирина просмотрела тощую пачку бумаг на краю стола. Подергала за ручки ящиков. Один открылся; в ящике, как и можно было ожидать на рабочем месте врача, имелись медицинские бумаги: выписки, снимки, результаты анализов…
        - Эректильная дисфункция, - прочитала Ирина. - Больной - Котельников Игорь Анатольевич…
        - О господи, - пробормотал демон. - Ира, теперь ищи галстук.
        Заглянув глубже в ящик, она отыскала пакет с препаратами - груда таблеток и ампул под гордым предводительством виагры.
        - Мы отыскали наш шарик под наперстком. - Голос у демона нервно подрагивал. - Это он. Врач… Ему чуть за тридцать… Проблемы с потенцией, причем серьезные, причем…
        - Неужели из-за этого вешаются? - подумав, спросила Ирина.
        - Ты что?! Ты, ведьма, психолог, такие вопросы задаешь?!
        Она закрыла ящик стола. Заглянула в шкаф с одеждой:
        - Галстука тут нет… Хотя подожди… В коридоре послышались шаги.
        - В шкаф! - выдохнул демон.
        Одновременно открылась входная дверь и закрылась дверь шкафа, укрывая ведьму.
        Вошел Игорь, странно озабоченный. Сделал круг по кабинету; сел за стол. Открыл и закрыл ящик. Взялся за голову…
        Часы на стене показывали тринадцать минут второго. До самоубийства оставалось ровно три часа.
        Ирина задержала дыхание; и в этот момент у нее в кармане радостно затрезвонил мобильный.

* * *
        Вика с сигаретой в трясущейся руке стояла на балконе.
        - Лиза! - позвала в темноту. - Вернись!
        Тишина. Собачий лай. Пьяный хохот на скамейке в соседнем подъезде.
        Телефон гудел и гудел, приглашая Ирину взять трубку.
        - Ну давай, отвечай! - бормотала Вика. - Отвечай!
        Прохладный ночной ветер пробирался под ночную рубашку.

* * *
        Игорь повернул голову. В шкафу играл незнакомую мелодию мобильный телефон; в шкафу.
        Потом он услышал дыхание, и сопение, и даже сдержанное проклятие. Телефон заткнулся.
        Тогда он встал, чуть не опрокинув стол, и распахнул дверцу шкафа; родственница Юлии, в белом халате, с чужим бейджиком на груди, смотрела на него умильно:
        -Игорь Анатольевич! Извините, что потревожила…
        -Ждете трамвая? - отрывисто спросил Игорь.
        -Игорь, - женщина сразу стала серьезной. - Вы меня извините. Дело в том, что я потомственная ясновидящая и ведьма…
        -Зоя! - Игорь распахнул дверь кабинета. - Алексей! Почему в кабинете посторонние?
        -Поэтому я знаю про вашу беду, - очень быстро заговорила женщина. - Про импотенцию. Знаю, как вас это мучит. Знаю, что вы даже подумывали о самоубийстве…
        Игорь выпучил на нее глаза. Простой вариант о том, что мерзавка добралась до бумаг в столе, не пришел ему в голову; усталость от жизни, докучавшая ему в последние месяцы, не была документирована ни в одной выписке.
        - Игорь, я вам помогу, - заторопилась ведьма, увидев тень сомнения на его лице. - Я помогу. Я знаю как. Завтра отоспитесь после дежурства, и я вам совершенно бесплатно…
        В дверном проеме появились пожилая медсестра и зевающий охранник.
        -Почему посторонние в кабинете? - спросил у них Игорь, без прежней, впрочем, ярости.
        -Пройдемте, - сказала Ирине медсестра, а охранник поглядел укоризненно.
        -Игорь Анатольевич, - Ирина ласково заглянула ему в глаза, будто желая увидеть сквозь них самое дно души. - Поверьте, я знаю, что говорю.
        И, не споря больше ни о чем, вышла вслед за сестрой в коридор. Демон был рядом.

* * *
        Игорь плотнее запер дверь. Закрыл на задвижку. На всякий случай еще раз заглянул в шкаф. Сел за стол. Глубоко вздохнул, выдохнул. Снял телефонную трубку.
        - Митя?
        - Ну что? - прошептал нервный голос на том конце провода.
        - Мужайся, - сказал Игорь, придав голосу подобающую мрачность. - Юля умерла.

* * *
        Лиза брела, спотыкаясь, по темным дворам. В кустах возилось и ворчало; несколько раз дорогу ей перебегали черные кошки.
        Один раз она чуть не наступила на задремавшего бомжа.
        И вот, когда, казалось, уже рядом оказалась большая улица с ее машинами, витринами и прохожими, - именно в этот момент, уже приободрившись, уже справившись с нервной дрожью, она вышла прямиком в скверик, где сидели на корточках и курили трое смуглых, коротко стриженых парней.
        - Аллах Акбар, - весело сказал первый, со шрамом на щеке.
        Лиза кинулась прочь - и подвернула лодыжку.

* * *
        Добредя до скамейки у входа в приемный покой, Ирина тяжело опустилась на прохладное, влажное от росы дерево. Из-за соседних крыш медленно выползала огромная праздничная луна.
        - Кто это звонил? - спросил демон.
        Ирина помотала головой:
        - Дай передохнуть… Слушай, сил нет. Просто нет сил. Жрать хочу… В горле пересохло… Из-за одной паршивой импотенции вот так человека на уши ставить?!
        - Много ты понимаешь.
        - Ах он бабник, бабник… Догулялся.
        - Заткнись!
        Ирина перевела дыхание. Вытащила телефон, проверила последний звонок. На дисплее высветился номер Вики.
        - Так, - она щелкнула пальцами. - Я же просила ее мне не звонить… Сказала, сама звонить буду…
        На часах было без четверти два. Вика ответила почти сразу.
        - Ира, - голос ее звучал сдавленно, - она ушла.
        - Как?!
        - Да вот так, взяла и ушла.
        - И тебя бросила?!
        Вика сопела в трубку.
        - Вика?! Ты что, ты… она поняла, что ты на самом деле не больная, да?!
        - Ир, ну я же не артист с дипломом, - пробормотала Вика. - Я старалась. Я ее уговаривала… Она ушла.
        Ирина дала отбой. Зарычала сквозь зубы, раскачиваясь на скамейке.
        - Не конец света, - подал голос демон. - Она… в такой ситуации… вешаться не станет… наверное.

* * *
        Лиза плакала.
        От парня со шрамом пахло табаком и жвачкой. Он тащил Лизу, не обращая внимания на попытки вырваться.
        - Тихо ты!
        - Отпусти!
        - Куда тебя отпускать, ты же хромая!
        - Отпусти, говорю тебе!
        Тянулись темные дворы, поднималась над крышами луна, и никто не приходил на помощь.

* * *
        Охранник глядел на Ирину исподлобья, но без злобы.
        - Она тебя любит.
        Хотел бы я в это верить, сказало лицо охранника.
        - Ну как же. Она тебя ждет. Родила тебе… (да) сы… (нет) дочур… (да) дочурок дву… (да!) двух. Знаешь, как девчонки к папе привязываются?
        - Она мне сказала, что я паразит, - пожаловался охранник. - И чтобы я валил на все четыре.
        - Держи визитку, - проникновенно сказала Ирина. - Придешь ко мне, я тебе жизнь-то починю. Благодарить будешь целительницу.
        Она сунула в ладонь охраннику белый прямоугольник со своим именем и мобильным телефоном Вики.
        - К сестре иду, - сказала доверительно. - Не могу оставить. Сестра болеет. Врачи, знаешь, загубят, а я помогу.
        Охранник кивнул, как сомнамбула, и посторонился. Ирина проскользнула внутрь, за ней просочился демон.
        Это была на редкость тихая для больницы ночь. Никого не привозили вот уже полчаса. Тусклый свет отражался от тусклого линолеума на полу, от тусклых плиток на стенах; Ирина кралась к кабинету с табличкой «Дежурный врач».
        На часах была половина третьего.

* * *
        Игорь поднял голову.
        Странная женщина стояла перед ним, приложив палец к губам; он поморщился. Затылок ломило все сильнее.
        - Как Юлия? - шепотом спросила женщина.
        Игорь помотал тяжелой головой:
        - Здесь больница, а не проходной двор. Должны же быть хоть правила приличия…
        - Ей лучше?
        - Кто вы такая?
        - Я ведьма, - женщина улыбнулась. - Ясновидящая. Целительница… Игорь, вы славно ведь посидели на Пасху с Митей, с Юлей и с этой еще, как ее, зубастой такой… Лизой?
        Игорь нахмурился:
        - Это Митя рассказал?
        - Нет, - женщина улыбнулась. - Я вижу… - Она театрально прикрыла глаза ладонью. - Вот вы сидите рядком, перед вами на столе… что это? Бутылка мартини… Ты сидишь рядом с черненькой девушкой, молоденькой, зубки у нее большие… Хочешь пощупать за колено, а она не дается. А рядом с ней Юлия. Улыбается… Руку положила этой черненькой на плечо… Вижу…
        - Впечатляет, - Игорь хмыкнул. - Что еще видишь?
        - Беду твою вижу. Черные мысли. Спасение, - твердо ответила Ирина.
        Криво улыбаясь, Игорь открыл свой ноутбук. Нашел фотоальбом. Нашел папку «Пасха, хорошо сидим».
        Открыл фото. Развернул ноутбук к Ирине:
        - Вот это ты видела, волшебница? Или что-то еще?
        Та посмотрела на фотографию - и вдруг страшно переменилась в лице. Как будто ей показали невесть какой ужас - а ведь фото было самое простое, сидят четыре пьяненьких рыла за столом, радуются жизни…

* * *
        На фотографии их было четверо.
        Ирина трясущимися руками вытащила из сумки свой экземпляр в пластике. Точно тот же снимок - но, отдавая ей фото, Митя обрезал его по левому краю. Осталось только - Ирина выпучила глаза, - остался самый краешек рукава, который Ирина приняла за фрагмент диванного валика… Да еще колено под столом…
        На оригинальной фотографии слева, рядом с Игорем, сидел Митя.
        - А кто же камеру держал?!
        - Снято со штатива, - отозвался удивленный Игорь.
        Митя улыбался на фото - широкие плечи расправлены, длинный хвост за плечами, свободный пиджак, желтая рубашка; на шее у Мити был синий в полоску галстук с Микки-Маусом.

* * *
        Митя Чеканкин закончил разбирать документы.
        Сложил стопкой на краю стола. Сложил камеру, флешки, чип-карты со своими работами.
        Запустил переформатирование диска на компьютере.
        На листе бумаги А4 написал карандашом: «Я виноват в смерти человека».
        Порвал на мелкие ленточки. Написал на другом листе: «Юля, я виноват, до встречи».
        Порвал на крошечные кусочки.
        Прошелся по квартире. Выглянул в окно - второй этаж; попытался отвязать бельевую веревку на балконе - не смог. Дрожали пальцы.
        Достал ножницы из ящика кухонного стола.
        Зазвонил мобильный телефон; на дисплее высветилось: «Ведьма».
        Митя выключил телефон, вынул чип и выбросил в мусорное ведро.

* * *
        Ирина вылетела на середину улицы, размахивая руками; машины, вместо того чтобы притормаживать, объезжали ее и поддавали ходу.
        -Спокойнее! - кричал демон, сам очень далекий от спокойствия. - Спокойно, есть время! Нет пробок! Вызови такси по телефону!
        Полная луна висела над городом.
        Морщась, кромсая, Митя все-таки отрезал бельевой шнур на балконе ножницами. Принес в комнату. Попытался связать петлю, но старая веревка была слишком толстой и несгибаемой, как проволока.
        Митя открыл шкаф. Рассыпал одежду, затолкал обратно; подергал в руках тонкий шарф. Оставил.
        Вывалился откуда-то и раскинулся на полу полосатый галстук с Микки-Маусом. Тонкий, легкий шелковый галстук.

* * *
        - Не трое, а четверо, - бормотала Ирина. - Ты, демон… Ты что, не видел?!
        - Я видел то же, что и ты!
        - Вранье! Ты знал больше! Ты знал о самоубийце! Почему сразу не выяснил, кто?!
        - У кого выяснил? Ты думаешь, мне что-то объясняют? У меня будто штамп перед глазами: на этом фото самоубийца! Петля, четыре тринадцать, Микки-Маус! Все!
        Водитель такси глядел на дорогу очумелыми глазами, но молчал.

* * *
        Митя так и эдак повертел в руках галстук. Привязал петлю к турнику в дверном проеме.
        Ирина металась среди ночных дворов:
        - Где здесь третий корпус? Где?!
        - Я не знаю! - орал демон.
        -Ты хоть что-то вообще знаешь?! Два бомжа на лавочке удивленно переглянулись.

* * *
        Митя налил себе коньяка. Выпил. Закусил лимоном.
        Петля ждала.
        Митя принес из кухни табуретку, коротко вздохнул, посмотрел вверх…

* * *
        Ирина, спотыкаясь, бежала вверх по лестнице. Квартира восемь…
        Ирина всей ладонью нажала на кнопку звонка.

* * *
        Митя вздрогнул от звонка в дверь. Торопливо надел петлю на шею…
        Часы показывали четыре - и десять минут. Час Быка; время, когда бодрствующим сильнее всего хочется спать, а спящие просыпаются от кошмаров.
        Время, когда сердечный ритм планеты прослушивается слабо.
        Час Быка.

* * *
        - Не звони, - сказал демон. - Только хуже будет.
        - А что мне делать?!
        - Три минуты осталось.
        - Ты что, издеваешься?!
        - Ира, если он умрет - ты умрешь тоже.
        - Сволочь, - прохрипела Ирина.

* * *
        Старушка в доме напротив поднялась среди ночи - накапать себе валокордина. Не стала зажигать свет, чтобы не тревожить сына и невестку.
        Под лунным светом двор выглядел незнакомо и сказочно; старушка залюбовалась бликами света, играми тени и вдруг чуть не выронила стакан - на той стороне двора, в каких-нибудь шестидесяти метрах, взрослая женщина лезла на дерево, как Тарзан. Вот она повисла и чуть не свалилась… Вот она перебралась на балкон…

* * *
        Задыхаясь, Ирина вывалилась на балкон квартиры номер восемь. Через два слоя мутного стекла, через щель в неплотно задернутых шторах увидела длинную фигуру - человека на табурете…
        - Стекло! - крикнул демон.
        На балконе валялась рухлядь - среди прочего отслуживший стул без ножки. Подхватив стул двумя руками, Ирина замахнулась…

* * *
        Митя медлил. Перед смертью он хотел вспомнить самое хорошее, что было в жизни, но воспоминания не шли; приходили на ум какие-то ссоры, обиды, что-то незначащее, а главного - красивого - не было. Но это ведь не значило, что Митина жизнь прошла зря?!
        И вот когда он вспомнил, наконец, как смеется счастливая Юля, и решил, что этого хватит, - в эту самую минуту стекло, отделяющее комнату от балкона, лопнуло.
        - Стоять!
        Замерев, застыв, Митя смотрел, как приземляется на усеянный осколками ковер ведьма
        - настоящая ведьма, оскаленная, растрепанная, с опасным блеском в глазах:
        - Ты что делаешь, а? Ты куда залез?! Совести у тебя нет! Бога не боишься, скотина такая! А ну быстро слезай!
        И Митя понял, чего он ждал всю жизнь, ради чего родился, - ради этого окрика, приказа взрослого человека ему, малышу, быть хорошим.
        И заплакал.

* * *
        Ржавая «копейка» остановилась под липами.
        - Этот подъезд? Или тот?
        - Этот.
        - Какой этаж?
        - Погоди, - сказала Лиза, глядя вниз. - Мне надо… как-то себя в порядок…
        Не споря, парень заглушил мотор.
        Близилось утро; луна спряталась, в темных еще кронах проснулись первые птицы. Небо поблекло, готовясь принять рассвет. Фонари горели; Лиза вытащила из сумки, чудом уцелевшей в передрягах, пудреницу. Придирчиво осмотрела нос. Наскоро причесалась щеточкой. Парень ждал.
        - Ты что меня, до квартиры тащить станешь?
        -А что, если ты хромая и не можешь идти? Какой этаж?
        Лиза пошевелила ногой. Поморщилась и улыбнулась:
        - Четвертый.
        - Не вопрос.
        С каждой минутой во дворе светлело.
        - Мама меня убьет, - задумчиво сказала Лиза. В кустах включился, как радио, соловей.
        - Который час?
        Он поглядел на свои часы:
        - Половина пятого.

* * *
        Половина пятого; антикварные часы в квартире ведьмы пробили один раз. Расстроенная Вика спала на диване, положив телефон рядом с подушкой.

* * *
        Половина пятого; Игорь принес Юле стакан воды. Она приподнялась на локте: мешала капельница.
        - Можно снять эту ерунду?
        - Пей.
        - Это вода? А можно кофе? Или хотя бы кока-колы?

* * *
        Митя Чеканкин сидел на полу своей квартиры, рядом с опрокинутым стулом. Ирина ножницами состригала с турника черно-синюю шелковую петлю.
        - Как это - она жива? - бормотал Митя. - Как - жива?!
        - Ты сказал Юле, что пошел к ведьме, чтобы ведьма навела на нее порчу?
        - Сказал… - Митины губы расползлись макаронинами.
        - Она тебе отомстила. Она хотела, чтобы ты подумал, что она умерла. Она хотела, чтобы ты раскаялся.
        - Как… Как?
        Едва держась на ногах, он прошлепал на кухню. Достал из мусорного ведра чип, вставил в телефон, набрал номер:
        - Игорь?!
        - Да, - отозвались на том конце связи. - Не спишь?
        - Игорь, а Юля… она…
        - Жива она, жива.
        - Жива?!
        После короткой паузы в трубке послышался женский голос:
        - Я таких, как ты, десяток переживу, Чеканкин.
        Женщина засмеялась. Связь оборвалась.
        - Зачем? - прошептал Митя в опустевшую трубку.
        - Затем, - яростно отозвалась Ирина. - Затем, что ты ко мне пришел, помнишь?
        - Ведьма, - Митя разглядывал ее, будто впервые видел.
        - Так тебе и надо, - жестко сказала Ирина. - Впредь будешь… умнее.
        - Ты сняла с нее порчу, - прошептал Митя. - Спасибо.
        - Никакой порчи, - Ирина плюнула, - я не наводила.
        -А… что с ней… Тогда?
        Ирина бросила ему серую картонную упаковку - невнятный рисунок, крупные иероглифы.
        - Что это? - пробормотал Митя.
        - Китайское средство для похудения. Очень действенное. С тучей побочных эффектов. Не сертифицированное.
        - Она…
        - Ты говорил ей, что она растолстела? И не годится в модели? Ты отказывался ее снимать, пока не похудеет, а?
        Митя отвел глаза.
        - Острое отравление, - сказала Ирина. Митя съежился:
        - Она первая… меня предала. Змея!
        - А что ты ей сказал, ты помнишь? Как ты показывал ей эти фото, как сравнивал, как зубоскалил?
        - Это все было не так…
        - А как? Ты, художник, рассказывал Юле, что у нее грудь дряблая и попа толстая, а Лизу ставил в пример? Лизу, которая на десять лет моложе?!
        - Это творчество, - пробормотал Митя. - Это… искусство.
        - Искусство…
        Ирина вытащила из сумки и положила перед ним фотографию в пластиковом файле:
        - Твой друг, который тебя ненавидит. Твоя бывшая женщина - змея, как ты правильно понимаешь. Девочка, которая тебя любила, но которой ты не нужен. Вот твоя жизнь.
        - Отдай мне мой галстук, - тоскливо попросил Митя. - Зачем ты вообще пришла? Зачем разбила окно?
        Ирина оглянулась на демона. Тот стоял, скрестив руки, величественный и монументальный. Кивнул, будто благословляя.
        - Я ведьма, - сказала Ирина. - Я приказываю тебе встать и жить.
        Она подошла к столу и выложила из кошелька деньги:
        - Вот все, что ты мне заплатил. Чужого не надо - порчи не было.
        Митя смотрел на нее сверху вниз глазами, полными слез.
        Она ушла. Потом вернулась:
        - Да ладно, я сама такая. Я… такая же, как ты. Поэтому иди… и больше не греши.

* * *
        - Мама, извини, я поздно, то есть рано… Я ногу подвернула. Это Артур.
        - Э-э-э…
        - Я пойду…
        - Нет, может, хоть чаю?
        Пять утра.
        Рассвет.

* * *
        Возвращая Мите неправедные деньги, Ирина выпотрошила бумажник и теперь ругала себя на чем свет стоит. Жест был красивый, но денег сделалось жалко уже через три минуты, особенно когда выяснилось, что не хватает даже на «шахид-такси».
        Она вышла из подъезда и остановилась посреди зеленого старого двора. В полумраке пели птицы. Светало.
        Соседи, проснувшиеся было при звуке бьющегося стекла, попрятались обратно. Только в доме напротив боязливо маячил наблюдатель - старушка. Не желая привлекать ничьего внимания, Ирина быстро зашагала куда глаза глядят - к автобусной остановке.
        С каждой секундой становилось светлее.
        Она остановилась, вздрагивая от утреннего холода, под желтой доской с расписанием автобуса. Первый на линии, если верить расписанию, должен был появиться здесь в шесть тридцать.
        Демон стоял рядом, будто чего-то ждал. Ирина села на влажную от росы скамеечку и вытянула ноги. Демон стоял напротив, сунув руки в карманы брюк.
        - Вот и выжили, - пробормотала Ирина. - На этот раз.
        Она сидела на скамейке бесконечно усталым мешком. Она невидимым дирижаблем парила над городом - летала, сливаясь с рассветом и с облаками, и смотрела сверху на себя, на остановку, на ряды домов и машин, на ранних пешеходов, на собак и воробьев, на лужи. На отраженные в них последние бледные звезды.
        - У меня ведь нет никакой шизофрении?
        Демон грустно покачал головой.
        Ирина потерла переносицу. Никогда раньше ей не приходилось решать вопросы жизни и смерти; никогда раньше ей не приходило в голову, что эти вопросы нужно решать.
        И теперь она чувствовала себя странно. Будто мышь, превращенная в сонет Шекспира. Это не было неприятно… даже в какой-то степени это было лестно, но степень ответственности, как ни крути, другая… Да и может ли мышь быть сонетом…
        - Кто ты, Олег?
        Демон не ответил.
        - Ты ангел, посланный на землю, чтобы спасать самоубийц?
        Демон улыбнулся, но как-то болезненно.
        - Откуда ты взялся? Кем ты был раньше?
        Демон промолчал.
        Ирина подняла руку. Медленно, подрагивая, рука протянулась по направлению к демону
        - и замерла в сантиметре от пуговицы на его сером пиджаке.
        Быстро отдернулась.
        У нее было время подумать о художнике Мите, о Юле со специфическим чувством мести, об Игоре с его импотенцией, о Лизе, выпускнице педагогического колледжа. У нее было время - но думать о них было бы лицемерием.
        Поэтому она задала единственный важный вопрос:
        - Что теперь со мной будет?
        И снова не получила ответа.
        История третья. ПОСЛЕЗАВТРА
        - Понимаешь, милая, приворот - сильнодействующее средство, я его использую, если ничто другое не помогает. А с твоим делом - надо, скорее, отворот дать разлучнице.
        - Семь лет с мужем прожили - он на сторону даже не смотрел!
        - И не будет… Это она его привернула, знаем как. Такие вещи потом обратно возвращаются, ей же на голову, горем. А пока мы сделаем отворот - мужик сам вернется… Сама-то не хочешь налево сходить, чтобы ему, изменщику, стыдно было?
        - Нет, нет!
        - Все равно проведем обряд женской привлекательности, оно само по себе неплохо. И для здоровья, кстати, полезно…
        За окном стояла неестественная для сентября жара. С утра до ночи светило солнце, зато в комнате ведьмы было прохладно, как в погребе. Запах благовоний стелился в кондиционированном воздухе.
        - Обряд женской привлекательности я сама пыталась делать, - призналась клиентка. - По книжкам…
        Ирина укоризненно всплеснула руками:
        - Ну как так можно! Вот зубы себе ты сама будешь сверлить? Или стрижку модельную сама себе сделаешь?
        - Нет, - клиентка покраснела. - Я так, знаете, в полночь села перед зеркалом, две свечи поставила и заговор прочитала: сидит дева краса, стерегут ее псы лютые, выйди дева краса, сядь мне на волосы. С тех самых пор здоровья у меня никакого и красота тоже уменьшилась…
        - Вот такого наделаете, а мастеру потом разбирать ваши художества. - Ирина вздохнула. - Ладно. Добудь мне фото разлучницы, фото мужа и какую-то его вещь - расческу, платок, галстук…
        - А поможет? - робко моргнула клиентка.
        - Опыт работы пятнадцать лет, - сурово сказала Ирина. - Лицензия, - кивнула на стену, где висела грамота с печатью. - Никто до сих пор не жаловался. Почитай хоть отзывы на сайте.
        Дела шли, как в старые добрые времена: на пороге бабьего лета мужья легко поддавались привороту, юные девы хотели замуж, и всем без исключения требовались деньги. Ирине, которая с появлением демона понесла финансовые потери, приходилось теперь работать как мул и браться за все без разбора: отвороты, заговоры, талисманы, а попутно депрессии, неврозы, жадность и лень человечества. Она чувствовала себя попеременно ассенизатором и Айболитом; проводив клиентку, она отодвинула штору и встала у окна - в платке, как работала, и длинной белой хламиде.
        Пышная, едва желтеющая липа закрывала ее от любопытных глаз. В просвет между листвой Ирина частью видела, частью угадывала зеленый двор и оживленную улицу в промежутке между домами. Людей можно было узнать по голосам: мужчина говорил по телефону, пенсионерки болтали на лавочке, дошкольники визжали, гоняясь друг за другом. Девочка, прогуливавшая школу, с грохотом прокатилась на роликах, как легкий танк.
        - В этом муравейнике, - подумала Ирина вслух, - каждый день кто-то рождается и умирает. Десятками, сотнями.
        - Ага, - согласилась Вика, меняя благовония на подставках.
        - А если знать заранее, что случится?
        Вика удивленно на нее покосилась.
        - Спасти человека, - веско продолжала Ирина. - Ты кого-нибудь спасала?
        - Я же не ведьма, - смиренно признала Вика.
        - Я не о том, - Ирина улыбнулась. - Представь, ты знаешь. И все меняешь. Они остаются живы.
        - Кто?
        - Все.
        - Это ненадолго, - сказала мудрая Вика. - Никто не бессмертен… Кстати, я тебе твою камеру привезла, спасибо большое. И я там фотки не убивала - глянь.
        Прошлой зимой Ирина купила себе фотоаппарат - неплохую цифровую «мыльницу», но с той поры почти ничего не снимала. Зато Вике, в одиночку растившей дочь, то и дело нужно было запечатлеть то Дашин школьный праздник, то пикник, то Дашу на пляже, то Дашу с друзьями в зоопарке. Всякий раз она просила камеру у Ирины и всякий раз с благодарностью возвращала.
        Фотоаппарат лежал на кухонном столе. Вика упорно не «убивала» свои снимки - как будто кому-то, кроме матери и дочери, могли быть интересны все эти семейные сцены.
        - Очень мило, - сказала Ирина, не глядя. Наугад пролистнула на экране пару фотографий - как обычно, Даша в разных вариантах, костер, шашлыки, тусклые дурацкие снимки, как бывает, когда случайно нажимаешь на спуск…
        - Не стирай, - тихо сказали у Ирины за спиной. - Ни в коем случае не убирай с карты.
        Ирина обернулась. Демон стоял у стола; едва не задев его, вошла на кухню Вика с пакетом бумажного мусора:
        - Правда, Дашутка стала на меня похожей? Ох, я в школе была хорошенькая… Ты чего? Что-то не так с камерой?
        - Да все отлично, - пробормотала Ирина, тупо глядя на случайный кадр: видимо, он был сделан в метро, темный, размытый, чьи-то штаны и ботинки, чья-то сумка, кто-то сидит напротив с книгой…
        - У малой телефон совсем разваливается, надо новый, - доверительно заговорила Вика. - Она хочет айфон. Времена, блин. Дороговато получается, да и боюсь я - сопрут, отберут. Как думаешь?
        Ирина дождалась, пока она отвернется, и состроила демону гримасу, которая должна была означать: и как я буду с тобой говорить при посторонних?!
        - Скучала? - с кроткой улыбкой поинтересовался демон.
        Ирина закатила глаза к потолку. В этот момент Вика подняла голову:
        - Как думаешь, может, мне бывшего озадачить… Что с тобой?
        Ирина наспех изобразила гимнастику для глаз: вверх-вниз, направо-налево…
        - Викуль, обедать будем?
        - Есть пирог с вишней. Разморозить?
        - Давай.
        По-прежнему с фотоаппаратом в руках, Ирина ушла в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной:
        - Что? Опять?!
        - Хуже. - Демон сцепил длинные ладони.
        - У меня клиентка, - упавшим голосом сказала Ирина.
        - У тебя проблема. - Демон выглядел подавленным. - Серьезная.
        Он замолчал.
        - Что? - прошептала Ирина.
        - Мальчик. Шестнадцать или семнадцать лет. Школьник.
        Дверь за Ирининой спиной дернулась, пытаясь открыться.
        - Ира, - удивилась Вика, - ты что, заперлась?
        - Нет, - Ирина поспешно отошла от двери. - Извини, Викуль, мне надо срочно… позвонить.
        Она вытащила телефон и направилась к окну, делая вид, что набирает номер. Демон остановился в трех шагах.
        - Алло, - сказала Ирина в пустую трубку и сразу же поняла, как трудно быть артистом на сцене. - Да… Ты звонил мне?
        - Я звонил, - голос демона был полон сарказма.
        - И… что?
        - Мальчик умрет послезавтра. В половине двенадцатого ночи.
        - Ну, время есть, - она вздохнула с облегчением. - Это такая редкость, когда есть время…
        Ирина выжидающе замолчала. Демон чего-то ждал.
        - Э-э-э, - сказала Ирина в трубку. - Что еще о нем? Имя, телефон, какая-то информация?
        - Он у тебя на фото.
        -Где?!
        - В камере. Ты только что на него смотрела.
        - Да где же?
        Она покосилась на Вику. Та с явной неохотой убралась в кухню. Ведьма снова открыла в окошке камеры случайный снимок; сидящего напротив почти не было видно: в кадр попали только ухо и плечо, да еще книжка с картинкой на обложке с яркими буквами:
«Терри Пратчетт»…
        - Узнай, где и когда она снимала, - велел демон.
        Ирина выглянула в кухню:
        - Викуль, снимки - супер… А вот это что такое?
        Вика глянула через плечо:
        - А, это я в метро проверяла настройки, случайно щелкнула… Убей его.
        Ирина вздрогнула от будничного «убей». Вика удивилась:
        - Ты в порядке?
        - Конечно. А когда ты это… щелкнула?
        - Сегодня… Утром, часов в восемь.
        - Станция? - тревожно вмешался демон.
        - На какой станции, не помнишь?
        - Нет, конечно, - Вика удивилась сильнее. - А зачем тебе?
        - Ну хоть какая ветка?
        - Оранжевая.
        - Из центра или в центр?
        - В центр… где-то в районе «Новых Черемушек», если точнее.
        - Спасибо, - упавшим голосом сказала Ирина.
        Снова ушла в комнату. Уселась за стол, положила перед собой фотоаппарат с темным размытым снимком.
        - Это все, - тихо сказал демон.
        - Что значит - все?
        - Все о нем.
        - Нереально, - сказала Ирина, бледнея. - Фотография?
        - Перед тобой.
        - Но это же несерьезно!
        Дверь приоткрылась. Ирина схватила трубку, изображая разговор по телефону:
        - Ты понимаешь, что это безнадежно?
        Вика вошла в комнату со шваброй.
        - Что с ним случится хотя бы? - прошептала Ирина, поворачиваясь к ней спиной.
        - Он покончил… то есть покончит с собой.
        - Как?
        - Из пистолета.
        - Что?!
        - Ствол… - Демон запнулся. - Огнестрел.
        Ирина закрыла глаза:
        - И что теперь?
        Демон молчал. Ирина поглядела на него с подозрением; демон молчал, на лице его было выражение, которого Ирина не могла понять.
        - Что теперь? - повторила она с нажимом; в поле ее зрения втерлась любопытствующая Вика.
        Ирина торопливо нажала отбой - пока Вика не заметила, что разговор фальшивый.
        - С кем это ты? - тут же спросила Вика.
        - С Олегом, - призналась Ирина. Викино любопытство скакнуло кроликом:
        - С каким? То есть… ты извини, это не мое дело, конечно. Какие-то проблемы?
        - Ты когда-нибудь читала Терри Пратчетта? - глядя мимо нее, отрешенно спросила Ирина.
        - Кого?!

* * *
        - Впервые слышу, - призналась Алина.
        Они стояли в коридоре школы, у окна; из-за дверей соседнего класса слышался визг и звонкий мат пятиклассников в ожидании ботаники.
        - Терри Пратчетт, - Антон вытащил книгу. - Здорово и… очень смешно.
        - Комедия?
        - Ну, не совсем… но смешно.
        - Картинка прикольная. - Она мельком глянула на книгу в его руках. У нее были странные глаза - они будто все время смеялись, и непонятно было, шутит она или говорит серьезно. У нее были терпкие духи, скорее женские, чем девичьи. Антону страшно хотелось прикоснуться к ее подбородку, покрытому еле заметным пушком. К насмешливому уголку рта.
        - А хочешь… дам почитать? - Антон обомлел от собственной смелости.
        Алина смотрела на него, прищурившись.
        - Возьми. - Он протянул ей книгу, заранее обмирая в предчувствии отказа.
        Она, подумав, взяла книгу в руки:
        - У меня, вообще, времени читать сейчас… не очень. Предки припахали с репетиторами.
        - Так не торопись! Держи, сколько надо! Она помедлила.
        - Спасибо.
        И засунула его книгу в сумку - в сумку, пропахшую ее духами, рядом со своими учебниками, косметичкой, рядом со своим гребешком! Антон почувствовал, будто часть его перешла к девочке - и была принята с благодарностью.
        - Очень смешная, - он улыбался до ушей и понимал, что это неприлично.
        - Не думала, Нечай, что ты можешь быть такой позитивненький. - Она разглядывала его с интересом. - Слушай, а что ты делаешь в субботу?
        - Я?
        - Это к тому, что собирается хорошая туса в хорошем месте. Могу сказать, чтобы тебя позвали.
        - Нет, - Антон вдруг испугался. - Меня в субботу… не будет в городе.
        - Дача?
        - Ага, - Антон обрадовался.
        Прозвенел звонок. Антон подхватил портфель, сделал шаг по коридору, вопросительно оглянулся на Алину.
        - Ну и не поехал бы, - она улыбнулась с оттенком сочувствия. - Сказал бы родакам, пусть сами копают.
        - Ну… я…
        По всему этажу закрывались двери; только одна, в двадцати метрах, оставалась распахнутой: ее придерживал ногой Алинин одноклассник Пиня из одиннадцатого «Б».
        - Все-таки подумай, - сказала Алина. - Туса будет приятная, чужих не зовем… Но насчет тебя могу договориться.
        И расправила плечи, отчего ее грудь поднялась, как бушприт маленького и гордого корабля.
        В конце коридора появилась пожилая дама с журналом наперевес:
        - Звонок был минуту назад! Оглохли оба?
        Алина улыбнулась Антону, кивнула и неторопливо ушла на свою геометрию. Ее одноклассник Пиня галантно пропустил даму вперед. Безо всякого выражения глянул мимо Антона, закрыл за собой дверь.
        Антон постоял еще секунду. Потом нервно поправил очки и, как заяц, припустил вверх по лестнице.

* * *
        Вика ходила по офису, то и дело всплескивая руками, будто собираясь улететь:
        - Да что случилось, Ир? Кто он такой вообще, этот Олег, и мы же не так планировали!
        - Извини. - Она торопливо переодевалась в комнате с черепом, вместо длинного платья натягивая джинсы и блузку. - Потусторонние силы дали мне понять, что сегодня работы больше не будет.
        - А завтра? Клиенты на завтра, мы же не можем их отменять!
        - Завтра? - Ирина, будто невзначай, глянула на демона. - Я проконсультируюсь с духами.
        - Заодно скажи им, что завтра у тебя два приема с приворотом и еще заговор на супружескую верность! И еще скажи своим духам, что если этих клиенток завтра не принять, они уйдут к конкурентам!
        - Давай решать проблемы по мере их поступления, - Ирина широко улыбнулась. - До встречи, Викуль.

* * *
        В мужской раздевалке, где пахло резиной и носками, неожиданно сделалось очень тесно. Антон безнадежно посмотрел направо, налево; противная тяжесть в животе и слабость в коленках мешали сосредоточиться. Теперь он понял, почему ребята из его класса не спешили входить в раздевалку - чего-то ждали снаружи, пили воду, делали вид, что заняты.
        Предатели.
        В раздевалке собрались пацаны из класса «Б». Человек пять Пининых дружков взяли жертву в кольцо, прочие, не столь боевые, сидели на скамейках вдоль стен, неторопливо меняя обувь.
        Пиня смотрел, прищурившись, сложив руки на груди, вроде бы ни к чему не причастный. Учителя обожали Пиню и считали интеллектуалом; на общешкольном собрании математичка говорила, чуть не захлебываясь: «Одиннадцатый «Б» - такой сильный класс! Такой дружный, сплоченный класс! У ребят такие достойные лидеры!»
        - Ты что ей дал? - Губы достойного лидера едва шевелились.
        - Книжку, - сказал Антон, пытаясь заставить себя разозлиться, но не чувствуя ничего, кроме страха и стыда. - А что?
        - Какую книжку?
        - Терри Пратчетта, - Антону не следовало отвечать, но он не смог вовремя остановиться.
        - Идиот. - Пиня легонько сплюнул ему на лацкан. - Ты бы еще Паоло Коэльо ей притащил.
        - А что?!
        Пиня подловил его на движении и молниеносно схватил за нос, будто тисками. Антон попытался оторвать от себя его руку - очень твердую, уверенную, мускулистую; пальцы на носу сжались сильнее. Антон задергался: унизительно и очень больно.
        - Засунь свои книжки себе в жопу, - сказал Пиня. - Еще раз подкатишь к Алине - яйца оторву. Понял, очкарик?

* * *
        - Очкарик, - сказал демон. - Это особая примета.
        Ирина сидела перед монитором, на который была выведена темная фотография. Сейчас, при внимательном рассмотрении, ясно видна была дужка очков за ухом сидящего.
        - В принципе, есть фрагмент лица, - бормотал демон. - Я бы мог его узнать… Наверное. Лоб обыкновенный. Прямой. Скулы… нормальные. Ну-ка, возьми карандаш!
        Она испортила один лист бумаги, потом другой, потом третий. Отовсюду таращились невнятные рожи, похожие одновременно на фотороботы «их разыскивает милиция» и детские картинки «мой любимый папа». На каждом листе помещалось по пять-шесть таких морд, и ни одна не удовлетворила демона:
        - Не так. Вообрази: переносица тонкая, глаза довольно маленькие…
        - Не показывай на себе, - съязвила Ирина.
        - Ты рисуй! Представляй себе!
        - Да что я могу себе представить?!
        Она нарисовала глазастого мальчика с улыбкой.
        - Ты издеваешься? - тихо спросил демон.
        - Олег, - Ирина вздохнула. - Ты сам-то понимаешь, во что меня втравил?
        Демон стиснул зубы.
        - Ни имени, ни нормального фото, ни единого знакомого, ни единой связи, - проникновенно начала Ирина. - Олег, измени условия, а?
        Демон странно на нее посмотрел.
        - Дай подсказку, - снова попросила Ирина.
        - У меня нет, - глухо сказал демон. - Все, что знаю, я тебе сказал.
        - А откуда ты вообще берешь информацию? Как это происходит? Вот ты его видишь - это описание или картинка, будто в кино?
        - Не твое дело, - сказал демон, но в голосе его не было прежней уверенности.
        - Почему же - не мое? - Ирина отодвинула листы, поболтала ложкой в чашке с чаем. - Почему - не мое? Ты ведь в меня вселился, а не в кого-нибудь! Я из-за тебя ночей не сплю, здоровьем рискую, деньги теряю!
        Демон ушел в комнату и там уселся на диван. Ирина, прихватив чашку, пошла за ним; старинные часы пробили половину четвертого.
        - Как ты узнаешь про этих людей? Ты ведь с ними не был знаком раньше?
        - Не был.
        - Как ты узнаешь о них?
        - Мне… сообщают.
        - Словами?
        - Нет. Это… чувство. Ощущение. Иногда картинка. Где-то так.
        - Хорошо, - Ирина подобралась, - а где ты был… до задания? Вчера? Позавчера? Что ты видел, что чувствовал, чем занимался?
        Демон нахмурился, но не потому, что искал способ осадить ее. Ирина поняла почти с восторгом: он вспоминает.
        - Меня… не было, - наконец сказал он с запинкой. - Кажется, так.
        - То есть ты есть, только когда у тебя очередное задание?
        - Ну… наверное.
        - А зачем такие сложности? Если спасать самоубийц - зачем сначала их искать, метаться, собирать информацию по крупицам, рискуя опоздать… Вот мальчик. Его надо спасти. Так почему ты не знаешь, как его зовут, где искать?
        - Я не знаю точно. - Он снова запнулся. - Но, кажется… Это из-за тебя.
        - Что?!
        - Я вселился в тебя, и все, что со мной происходит… связано с тобой. С твоим… твоими… особенностями.
        - Я особенная? - Она села напротив, в кресло. - Я что, действительно… ведьма?
        - Ты уже спрашивала.
        - А ты не ответил. Я - ведьма? У меня способности к колдовству?
        - Ты шарлатанка.
        - Тогда почему? Если бы ты вселился в следователя прокуратуры или в магната с кучей денег…
        - Я не выбираю, в кого вселиться! - шепотом закричал демон. - Я ничего не выбираю! Как груша не выбирает, упасть ей на землю или на небо!
        Ирина глотнула чай из чашки и обожглась; интуиция подсказывала, что тему продолжать не следует: демон близок к тому, чтобы взбелениться.
        - А если бы я вселился в магната, - он говорил теперь, будто отплевывался, - я, может, вообще ничего бы не узнал про этих людей… И вообще никого бы не мог спасти. И пошел бы сразу в ад…
        - Когда ты говоришь «ад» - имеешь в виду сковородки?
        - Слушай, заткнись!
        - Хорошо, - сказала она примирительно. - Что у нас с уликами? Во-первых, эта книжка. Во-вторых, оранжевая линия, в центр, район «Новых Черемушек».
        - Еще одежда, - демон всматривался в экран. - Куртка… легкая, серая. Замок расстегнут. Под курткой пиджак, вроде школьной формы. Синий.
        - Тут что, можно различить цвет?
        - Синий, говорю тебе! И вот еще кусок эмблемы, круглый. Что на эмблеме - разобрать нельзя.
        - Хорошо. - Ирина сделала новый большой глоток, прочистила горло. - Значит, он ехал в школу. На метро. В сторону центра. В свою обычную районную школу он на метро ехать не стал бы? Думаю, школа продвинутая, гимназия какая-нибудь или что-то с хорошей репутацией…
        - Ты права, - вдруг сказал демон.
        - В смысле школы?
        - В смысле… По этим данным нельзя найти человека в Москве.
        Ирина поперхнулась чаем.
        -Это значит, - демон поглядел в потолок, - что мальчик умрет.

* * *
        Антон отпер дверь своим ключом. На цыпочках прошел сначала в ванную; внимательно разглядел себя в зеркале.
        Умылся холодной водой. Тщательно вымыл руки - три раза, с мылом.
        Сел на край ванны и опустил плечи.
        Ладно, Пиня смотрит на него, как на комок слизи. Но свои, одноклассники-то? Спокойно выждали, пока свершится «разборка», и только тогда, по сигналу, веселой толпой завалили в раздевалку - за минуту до звонка на физкультуру.
        Соблюли приличия. Не заступиться за своего - неприлично, видите ли. Надо выждать, глядя в другую сторону, и сделать вид, что ничего не знаешь…
        Он ведь учился с ними целый год. Давал им списывать. Смеялся их шуткам. И так и остался пустым местом для них. Почему?
        Сегодня мама вытирала пыль на столе; он заметил это по тому, как неровно стояли его вещи на полочке: деревянный верблюд, пластиковая машинка, любимая с детства, и тряпичная сувенирная лягушка. Нахмурившись, Антон осторожно расставил их на места: машинка - под углом девяносто градусов к краю полки, лягушка - мордой к верблюду, верблюд - лицом на север. Порядок в комнате был необходим ему - физиологически. Покосившийся плед, лишняя бумажка на столе, упавший под кровать носок мучили его точно также, как, например, защемленный дверью палец. Поэтому в его комнате всегда
        - всегда! - царил порядок. Одежда в шкафу висела в строго установленной последовательности. Футболки в тумбочке были уложены стопкой и разобраны по цветам.
        Он понимал, что это ненормально. Но именно порядок - внешний порядок - помог ему выжить в те дни, когда вдруг не стало папы.
        Он просмотрел почту. Как обычно: ни от кого ни строчки. Будто нет на свете такого человека - Антон Нечаев.
        Он аккуратно развесил одежду и принялся мыть пол; обычно, когда он убирал снаружи, ему казалось, что чище становится внутри.
        Но не сегодня.

* * *
        - Объясни!
        Ирина сжимала кулаки. Демон сидел, опустив руки, на краю дивана.
        - Объясни, как это все происходит! - Ирина тщетно пыталась поймать его взгляд и, будто в работе с клиентом, прочитать реакцию. - Ты можешь запросить помощь? Дополнительную информацию? Ведь если кто-то там, - она ткнула пальцем в потолок, - хочет их спасать, значит, желает добра? Значит, кое-кто, кроме нас, заинтересован, чтобы у тебя все вышло, так?
        Демон не отвечал.
        - Ну почему ты уперся и молчишь? Демон съежился, став меньше ростом:
        - Не имеет значения.
        - Что значит - не имеет? Чего ради ты портишь мне жизнь?
        - Не имеет значения. Мы не найдем его, этот парень все равно умрет.
        - А плевать мне на этого парня! Чем это для меня обернется, что со мной-то будет дальше? Можно узнать?
        - Тебя всегда интересуешь только ты.
        - А кто еще? Я у себя - одна! Я просто пытаюсь выжить!
        - Не получится.
        - Что?
        - Не получится, - тоскливо повторил демон. - Меня ждет ад. Не такой, где сковородки, но все же. А ты…
        - А я ни при чем! - Ирина испугалась.
        - А ты ни при чем, - вдруг согласился демон, и она не поверила своим ушам. - Но ты все равно умрешь когда-нибудь. И тебя тоже ждет ад.
        Ирина осторожно поставила чашку на край тумбы:
        - Но ведь еще не скоро?
        Он поднял злые желтые глаза:
        - А есть разница?
        - Конечно, есть!
        - Нету, - сказал он с отвращением. - Поймешь потом, когда будет поздно.
        Он поднялся и вышел из комнаты; Ирина некоторое время сидела, ошалело прислушиваясь. На кухне было тихо.
        - Олег?
        Она заглянула в кухню. Ни следа чужого присутствия.
        - Олег?!
        Его не было. Пропал.
        Секунду назад жизнь висела на волоске, и была она невыносимой, эта жизнь, отравленная мыслями о чужих самоубийствах, в полутора шагах от сумасшествия и вечного заточения в психушке.
        И вот теперь все исчезло, рассеялось, как нечистая сила от крика петуха.
        И стало свободно.

* * *
        Мама вернулась к девяти часам, как всегда, осунувшаяся, серая от усталости. Ужинать не стала; села пить чай на кухне, где Антон вымыл сегодня до блеска и стенки холодильника, и мойку, и плиту.
        - Какой ты молодец, - сказала обессилен-но. - Опять все убрал, что бы я без тебя делала…
        - Мама, - сказал Антон. - Мне надо перейти в другую школу.
        Она поникла, сразу поддавшись усталости:
        - Опять?
        - Эта плохая.
        - И прошлая тоже была плохая… Тоша, это гимназия, ты учишься бесплатно, ничего лучше нам просто не найти! Чудо, что тебя взяли… Чего мне стоило… Я же чуть не в ногах у директрисы валялась, когда объясняла наши обстоятельства!
        Антон молчал; мама пригляделась к его лицу:
        - Тебя что, избили?!
        - Нет.
        - Тогда в чем дело?
        Антон молчал.
        - Послушай, - снова начала мама, - это же третья школа за четыре года! Ладно, в старой тебя били эти уголовники… Но здесь - здесь же гимназия! Приличные дети… Какие есть! Учись, в конце концов, за себя постоять!
        - Спокойной ночи, - сказал Антон и поднялся.
        Мама поймала его за руку:
        - Тоша, ну я все понимаю, но один год потерпи! Один год тебе остался, выпускной класс! Ты же должен нормально написать ЕГЭ! Ты иначе никуда не поступишь!
        - Да, - сказал Антон. - Спокойной ночи.

* * *
        Будучи дипломированной ведьмой, она не верила ни в ад, ни тем более в рай. Она видела ад, работая после училища в поликлинике; адом легко оборачивалась супружеская жизнь. Ее первый муж оказался наркоманом, и только чудо спасло Ирину от ранней смерти в подворотне. Второй муж не имел вредных привычек: он мечтал дослужиться до топ-менеджера, а больше ни о чем и никогда не мечтал. Жена должна была ждать его каждый вечер с разогретым обедом, в квартире, обставленной по фэн-шуй. Ирина знала женщин, которым такая жизнь показалась бы раем…
        Оба ее замужества не продержались и года. Независимость - вот рай; здоровая агрессия - вот билет в будущее. Перед ведьмой, готовой выжить во что бы то ни стало, спасует самый свирепый демон.
        Она знала вкус к жизни.
        В эту ночь она целовалась на танцполе с парнем, который был лет на десять ее моложе, танцевала с ним, переплетясь руками, и посмеивалась, глядя, как сходит с ума его подружка, сопливая, ревнивая. Молодость оставила поле боя, уступив опыту. Ирина вертела новой жертвой, как ребенок крутит йо-йо на веревочке. В старом джипе, просторном и душном, красивый парень подтвердил свои незаурядные качества; в тонированные окна машины смотрела ночь, рессоры безропотно принимали нагрузку, Ирина чувствовала себя лет на двадцать, не больше.
        Все случилось очень быстро. Она ушла из клуба после полуночи, оставив парня, слегка растерянного, разбираться с подружкой.
        Поймала такси. Вернулась домой.
        Залпом выпила бокал вина.
        И утонула в своем счастье, как в сиреневой сладкой перине.

* * *
        Антон лежал без сна до двух часов ночи. Потом встал и включил компьютер; в последние дни он очень мало спал.
        Во сне ему иногда вспоминались - заново снились - те дни, когда он ходил в детский садик, и у него было много друзей, и он делился с ними игрушками, а они делились с ним.
        Он и сейчас хотел чем-то поделиться. Он пытался. Он очень хотел иметь друзей.
        Как было просто в песочнице. Он протягивал синюю лопатку и получал взамен красные грабли. Отдавал грабли и получал солдатика. Так должно быть между людьми: внимание в обмен на благодарность. Радость в обмен на симпатию. Заинтересованность в обмен на ответный интерес; почему он все время промахивается? Почему не отвечает правильно на простые, известные всем вопросы?
        В предыдущей школе его считали жадиной, эгоистом, снобом, самовлюбленной скотиной. Он пытался быть покладистым - теперь, в его нынешней школе, его считали рохлей, слабаком и тряпкой. И все равно его ненавидели. И плевать бы на них, но Алина… Алина ему явно симпатизировала. Может, потому, что плохо знала?
        Ежась, он приоткрыл дверь. Выглянул в коридор; их квартира была совсем маленькая, зато с тремя изолированными комнатами. В одной спала мама. В другой был кабинет отца, и он не менялся вот уже пять лет. Все было так, как было.
        Висел в шкафу китель с майорскими погонами. Лежали на столе пустые картонные папки.
        В маленьком сейфе хранился наградной пистолет. Ключ мама прятала в полиэтиленовом пакете, приклеенном скотчем к обратной стороне шкафа. Мама думала, что это надежное место; Антон отклеил пакет, вытащил ключ, отпер сейф. Пистолет надо было содержать в порядке, а уж это Антон умел лучше многих.
        Он расстелил на столе тряпочку. Посмотрел вверх, на фотографию в рамке. Отец смотрел на него, улыбаясь.
        Но ничего не мог подсказать.

* * *
        Ведьма проснулась ночью от резкого звука. Во сне подумала: неужели сволочи-соседи среди ночи вздумали долбить стену?!
        Снова заснула и, уснув, поняла, что звук был во сне. Ей снился кошмар. Ничего удивительного: после таких-то приключений!
        Она потрясла головой, пытаясь выкинуть смутные подробности сна. Адом путали в древности детей и крестьян, чтобы не шалили и ниже гнули спину; в аду были огонь и сковородки, стон и скрежет зубовный, но резкого звука, похожего на выстрел, не было.
        Она настежь открыла форточку, вернулась в постель и, поворочавшись, ухитрилась задремать снова. И сразу же звук повторился: это был выстрел.
        Она зажгла торшер.
        В квартире было пусто. Впервые, может быть, в жизни одиночество напутало ее.
        - Олег? Тишина.
        - Олег, ты здесь?
        Она прошлепала в ванную. Поглядела на себя в новое зеркало на стене: бледная, мокрая, довольно-таки старая, с помятым лицом бабенка.
        - Духота, - сказала вслух.
        Посмотрела на часы - половина четвертого. Оборвала листок календаря; «послезавтра» превратилось в «завтра». Завтра в половине двенадцатого ночи мальчишка наложит на себя руки. Чем старательнее Ирина пыталась об этом забыть, тем громче скрежетало в ушах: мальчик умрет. Он умрет. Еще можно остановить. Завтра, в двадцать три тридцать две, все станет необратимым, все отрежется, как ножом, и наступит ад.
        Но пока еще можно.
        На слабых ногах вернулась в комнату, села к столу и включила ноутбук. Интернет не знает дня и ночи; ночью в Интернете так интересно…
        Во всем доме стояла тишина, но за окнами приближался рассвет. Скоро запоют птицы; события сегодняшней ночи казались далекими, как история Наполеоновских войн. Жизнь прекрасна, в ней столько возможностей, ты молод, здоров, перед тобой весна, лето, осень… Так нет же, скотина, ты швыряешь свою жизнь в лицо Богу, мол, заберите эту дрянь…
        - Найду его - задницу надеру ремнем, честное слово, - пообещала она в сердцах.
        Поискала школы в районе метро от «Новых Черемушек» до «Третьяковской». Их оказалось не просто много - их было несколько сотен.
        - Безнадежно…
        Она открыла пасьянс. Переложила на экране несколько карт.
        Снова вернулась в браузер. Развернула перед собой лист бумаги. Рассортировала школы по степени вероятности: отмела самые дорогие - ученик такой школы вряд ли ехал бы на метро. Отсекла обыкновенные - чем ездить каждое утро в районную школу, проще поступить в первую попавшуюся, ближе к дому.
        Нет, все-таки безнадежно.
        Школ с углубленным изучением английского, с гимназическими классами и прочими бонусами набралось несколько десятков - при том, что учебные заведения в самом центре Ирина вообще не брала в расчет. Часы пробили шесть, когда тетрадный листок перед ней был исписан адресами и телефонами - всех школ, которые она сочла подходящими для проверки. Сегодня пятница, последний учебный день недели; сколько там у них уроков? Шесть, семь? До трех часов дня, самое позднее…
        Есть еще одна примета - форма. Синий пиджак с эмблемой.

* * *
        В четверть восьмого Антон, уже полностью готовый, накинул синий пиджак с эмблемой. Посмотрел на часы, потер переносицу и решил сегодня надеть линзы. В линзах было удобнее, чем в очках, он только не любил надевать эти тоненькие липкие пленочки - пальцы казались неповоротливыми, много времени уходило по утрам. Но сегодня время было, и линзы наделись без капризов.
        Ровно в семь двадцать он вышел из дома и пешком направился к метро.

* * *
        Молчаливый поток людей, разлепивших глаза, но еще не проснувшихся, заливался в вагоны, как расплавленное олово в формы. С самого начала было ясно, что проинспектировать каждый вагон каждого поезда не удастся, что шансов мало, в лучшем случае один к семи; Ирина понимала, что занимается ерундой, но лучше ничего придумать не могла.
        - Пропустите.
        - Куда лезешь!
        - Пропустите!
        С каждой минутой становилось сложнее. Вытянув шею, она разглядывала сидящих, стоящих, выхватывала взглядом подростков; вот очкарик с книгой…
        - Эй! Вы что?!
        - Хамка!
        - Куда прешься?
        Она плыла в толпе, как в густой потной лаве. Она толкала, и ее толкали в ответ. Она наступала на ноги, и ей наступали - со злостью. Добравшись до очкарика с книгой, она чуть не сбила его с ног; парень зло оглянулся. Ему было лет восемнадцать, он читал какую-то техническую документацию.
        -Извините, - сказала Ирина тоном, каким обычно говорят: «Будь ты проклят».
        Парень отодвинулся, насколько это было возможно. Ирина обернулась к выходу и вдруг, среди множества отражений в темном стекле, увидела демона Олега.
        Ему не было места в вагоне, но в отражении он стоял у нее за спиной - призрак на фоне черных и бурых стен тоннеля. Ирина выдавила улыбку. Демон грустно помахал рукой.
        Она начала вглядываться с удвоенной силой. Увидела вдалеке затылок с косичкой, красное ухо и дужку очков - подросток стоял в самом конце вагона спиной к Ирине и ничего не читал, а возился с телефоном - но это был подросток в очках, и она возобновила свой путь, тяжелый, как у волжского бурлака.
        Поезд замедлил ход перед станцией. Ирина, наоборот, ускорилась, как частица в адронном коллайдере…

* * *
        Антон стоял, вцепившись в поручень, чувствуя, как давит на него утренняя толпа. Сквозь прозрачную дверь был виден соседний вагон; растрепанная и раскрасневшаяся женщина проталкивалась к парню в очках, который, стоя, играл на телефоне.
        Кажется, она позвала его - сквозь дверь, да еще в реве тоннеля, ничего не было слышно. Парень обернулся; женщина отпрянула, будто обознавшись. Парень, кажется, сказал что-то крайне неуважительное, женщина покраснела еще больше и угрожающе придвинулась к нему, но поезд замедлял движение перед станцией, и женщина устремилась к двери. Все, кого она толкала на ходу, недовольно оборачивались, открывали рты в неслышных ругательствах…
        Поезд притормозил перед станцией. Антон протиснулся к выходу. В общем потоке, как бревно в реке, выплыл на перрон и нырнул за колонну; странная женщина продолжала вести себя непонятно: стояла, напряженная и хищная, и всматривалась в толпу, явно кого-то выискивая. Антон, спрятавшись за широкой спиной плечистого пассажира, проскользнул мимо, как раз чтобы услышать:
        - В конце концов, он мог и опоздать… Эй, ты меня слышишь?
        Мало ли сумасшедших в метро; сойдя с эскалатора, Антон вытащил из сумки пачку влажных салфеток и тщательно протер ладони.

* * *
        - В конце концов, он мог и опоздать… Эй, ты меня слышишь?
        Ирина огляделась. Поток пассажиров на несколько секунд схлынул перед новой волной. Ни одного подходящего мальчика не попалось в поле зрения, зато на железном ограждении обнаружился сидящий демон. Любой мент согнал бы его с ограды, но менты не видели Олега.
        Ирина подошла.
        - Я говорю, он мог и опоздать. Жаль, что мы не знаем точно станцию, где он вышел.
        Демон нехотя пожал плечами:
        - Ты представляешь, сколько в городе подростков шестнадцати лет?
        - Да, но ведь еще можно его остановить! Еще можно!
        - Я уже перестал надеяться, - тихо сказал демон. - А ты снова. Ты же знаешь, что это безнадежно. Разве только чудо…
        - А что, не бывает чудес?
        - Зачем ты меня мучаешь? - спросил он тихо.
        - Я тебя мучаю?!
        Стоящий в отдалении наряд милиции начал, кажется, прислушиваться. Ирина по привычке вытащила телефон:
        - Олег, что ты там говорил насчет ада?
        - Ничего. Забудь.
        - Ты можешь хоть раз ответить без выпендрежа?
        Новый поток пассажиров вывалился из поезда и заполонил пространство волной рук, ног, сумок, голов, стуком, голосами, чиханием. Демон опустил голову.
        - Ты кто? - спросила Ирина. - Мертвец?
        - Я самоубийца.
        - Правда?!
        - Да. Пожалуйста, Ира. Найди этого мальчика. Пожалуйста.

* * *
        На школьном дворе, на полпути от ворот к крыльцу, его нагнала компашка из одиннадцатого «Б». Без Пини - просто пятеро здоровых лбов; налетели, улюлюкая, пару раз ткнули под ребра. Удалились, хохоча и не оглядываясь, разговаривая о своем - как ни в чем не бывало…
        Он развернулся, чтобы идти обратно, и почти нос к носу столкнулся с Алиной.
        - Привет, - она торопилась. - Пошли, сейчас звонок!
        И улыбнулась ему.
        И он пошел за ней, как завороженный.

* * *
        - Здравствуйте! Это школа? Вас беспокоит представитель швейного товарищества
«Форма и содержание», мы изучаем рынок, не могли бы вы сказать, какая школьная форма принята в вашем учебном заведении? Нет, не артикул, просто как это выглядит? Бордовый пиджак? Да, спасибо… Наш представитель свяжется с вами!
        Старенькие «Жигули» тащились в пробке. Водитель устал коситься на пассажирку; Ирина делала пометки в огромном списке у себя на колене:
        - Эти - нет.
        И набрала следующий номер:
        - Здравствуйте! Это школа?
        Демон сидел на заднем сиденье. Машина продвигалась еле-еле.
        - Мы так в пробках простоим весь день, - пробормотал демон.
        - Что ты предлагаешь? - рявкнула Ирина в телефон.
        Водитель подпрыгнул.
        - Что ты предлагаешь?! - прокричала Ирина, держа трубку у лица и косясь в стекло заднего вида, на демона. - Мне взлететь?!
        Машина тронулась и опять остановилась. Ирина прижала к уху разогретый от постоянного использования телефон:
        - Викуля? Сегодня приема не будет. Нет. Это еще не все! Вика, мне срочно нужно взять напрокат мотороллер! Ну, скутер! Я не знаю, где! Найди!
        Дала отбой. Перевела дыхание. Набрала новый номер:
        - Здравствуйте! Это школа? Вас беспокоит представитель швейного товарищества
«Форма и содержание», не могли бы вы сказать… Что? Ну и что, что вы с нами не работаете, вы нашей продукции еще не видели! Что? Да подождите вы!
        Она откинулась на спинку кресла. Мысленно сосчитала до десяти. Набрала тот же номер.
        - Алло, - сказала мягким, почти старушечьим голоском. - Это школа? Мой сынок поступает к вам в десятый класс, Беляев-Ценский его фамилия… какая у вас форма? Синенькая? А эмблемка есть? Кругленькая? Спасибо, будем шить…
        И заскрежетала зубами, путая водителя. Сколько их, ну сколько их, и у всех синие пиджаки… И десять часов на циферблате. И до сих пор ни единой зацепки.

* * *
        Они стояли у окна. Пиня глядел на них - из глубины коридора. Антон делал вид, что не замечает его.
        - Мои никогда понятия не имеют, что я делаю, где гуляю, я им все вру, - с мягкой улыбкой говорила Алина. - Они думают, что у меня будет золотая медаль… Может, еще и будет, конечно. Но эти репетиторы меня заколебали конкретно. В субботу хорошая туса, ну реально хорошая, ты, если от дачи отбрыкаешься, свистни мне.
        - А где это? - хрипло спросил Антон. - Это… ваш класс собирается?
        - Это у Рыжего квартирник, Рыжий будет петь, ты его не знаешь? Брат Вари, вон она идет… Из нашего класса, ну, будет человек пять… А так будет куча разного народу… Рыжий поет фолк-рок, а будет все на квартире у Вариной бабушки, там тесно, вообще, если соберешься - приноси пожрать, пиццу там или колбасу. Выпивка у нас будет. Но если ты хочешь чего-то особенного - приноси для себя - джина там, или что ты пьешь. Да, и еще воды - спрайта, фанты, минералки.
        - И Пиня будет? - спросил Антон, щекой чувствуя внимательный взгляд с другого конца коридора.
        - Ну, как же без него, - Алина заулыбалась. - А ты с ним что, не поделил чего-то?
        - Нет, - Антон улыбнулся в ответ. - Я думал, он… Он же не твой парень?
        - Он?!
        Алина расхохоталась. Кокетливо глянула в сторону Пини, будто давая понять, о ком идет разговор.
        И на глазах наблюдателя протянула Антону руку:
        - Созвонимся. Договорились?

* * *
        Ирина вывернула из шкафа на диван весь свой гардероб. Демон молча наблюдал.
        Она выбрала пиджак, блузку, прямую юбку до колен. Она продумывала стратегию на ходу, лихорадочно перебирая аксессуары.
        Цвет помады - это очень важно. Вообще грим - одна из важнейших составляющих успеха, форма губ. Цвет лица; прическа - взбитые волосы на затылке. Объем; лак, пудра, шейный платок…
        - Что ты делаешь? - не выдержал демон.
        - Не мешай.
        К одиннадцати часам позвонила Вика:
        - Забирай свой скутер. Я на нем ездить не умею.
        - Викуля, - в порыве чувств Ирина чуть не расцеловала трубку, - я тебе памятник поставлю, при жизни, честно!
        - Мне лучше деньгами, - сварливо отозвалась Вика.
        В половине двенадцатого Ирина, загримированная под работника отдела образования, выехала на скутере на проезжую часть и запетляла, обходя пробки, вылетая на тротуар, заслуживая ошарашенные взгляды. Вылети она из трубы на помеле - и тогда путь ее не привлекал бы такого внимания.
        И вряд ли она добралась бы быстрее.
        - Здравствуйте! Я из союза библиотекарей «Книга для школы», у нас проходит акция…
        Наткнувшись на непонимание в глазах школьного секретаря, Ирина сообразила, что в запальчивости перепутала целевую группу.
        - Союз библиотечных работников «Книга для школы» приглашает старшеклассников на мероприятие, посвященное знаменитому английскому писателю Терри Пратчетту. Вы, конечно, знаете, как он знаменит, особенно в Британии… Да? Секретарша мигнула.
        - Нас поддерживает районный отдел народного образования, - новой волной нахлынула Ирина, - группа местных депутатов и детская комната милиции… Я хочу попросить вас дать мне возможность сделать объявление ученикам десятых и одиннадцатых классов.
        - Сейчас урок, - сухо отозвалась секретарша. - Вам надо было позвонить, согласовать с администрацией. Если хотите - можете оставить информацию, мы повесим на доску объявлений.
        - Это не просто информация. - Ирина подалась вперед, ввинчиваясь глазами в глаза женщины за канцелярским столом. - Это очень важно для каждого подростка. Я, как мать…
        Она запнулась всего на долю секунды.
        - Я, как мать, отлично представляю проблемы современной школы!
        (Да)
        - Эти дети, выросшие на зарубежной кинопродукции, на видеоиграх, на голливудских поделках!
        (Да, точно)
        - Разве они читают книги? Нет!
        Секретарша смотрела на Ирину с гораздо большим вниманием, чем раньше.
        - Разве они получают дома достаточно внимания от родителей? Нет! А наш союз библиотечных работников хочет заглянуть каждому в глаза. Вот так, как я вам смотрю. Заглянуть в глаза и спросить: сколько книг ты прочитал? И пусть покраснеет! Пусть поймет, какой он невежда, как много ему предстоит сделать, чтобы стать достойным своих педагогов!
        - Я спрошу у завуча, - сказала секретарша и сняла телефонную трубку.

* * *
        - Здравствуйте, дети! Признайтесь: кто из вас читал Терри Пратчетта?
        Никакой реакции. Мертвые глаза, каждый думает о своем; чувствуя, как уплотняется время, Ирина пробежалась глазами по рядам, выхватывая парней в синих пиджаках… Ага, вот очкарик.
        - Не тот, - тихо сказал демон.
        Он стоял за Ирининой спиной, почти подпирая собой доску. В классе пахло, как пахнет обычно в школе, - пылью, краской, влажным деревом, книгами, сентябрем за окном…
        - Его здесь нет, - сказал демон.
        Ирина выдохнула. Ну, глупо было надеяться, что вот так, в первой попавшейся школе, в первом же классе.
        - Читать модно. Союз библиотек желает вам счастливого дня… - произнесла она скороговоркой и обернулась к завучу, сухощавой немолодой даме: - А еще десятые-одиннадцатые классы у вас в школе есть?

* * *
        - На следующем перекрестке поверните налево, - велел GPS-навигатор, закрепленный на руле мотороллера.
        - Бензин заканчивается, - сказал демон. - Где эту штуку заправляют?
        - Понятия не имею.
        - Где ты вообще научилась на нем ездить?
        - У первого мужа был скутер. Пока не продал. Демон помолчал.
        Он сидел за спиной у Ирины, и никто, разумеется, не видел его. Для водителей, скучающих в пробке, для пешеходов, ожидающих зеленого, даже для ментов у перекрестка безумная дама в деловом пиджаке была одна на своем подержанном, тарахтящем, дымящем скутере.
        - А сколько у тебя было мужей?
        - А тебе какое дело? - мстительно отозвалась Ирина.
        - Просто так, - признался демон.
        - Я думала, - Ирина лавировала между машинами, - ты все обо мне знаешь. Раз уж в меня вселился.
        - Я к тебе в голову не лезу.
        - Спасибо.
        - Я бы не мог быть твоим мужем, - снова начал демон. - И не понимаю дураков, которые пытались.
        Ирина выехала на свободную дорогу, и двигатель взревел.

* * *
        Антон сидел один за столом, рассчитанным на двоих. Так было всегда, с самого его появления в этой школе. Он не мог понять, почему так происходит.
        Заканчивалась геометрия. Под конец была несложная самостоятельная работа, Антон закончил ее за три минуты до звонка.
        А за минуту до звонка дверь вдруг открылась, вошла в сопровождении секретарши яркая дама в пиджаке, со взбитыми на затылке волосами; каждая деталь ее костюма, прически, макияжа как будто кричала: я чиновник от образования! Я Учитель в квадрате! Антон сам удивился, откуда у него такие мысли. Вроде женщина как женщина…
        И вдруг он узнал ее. Это была та самая сумасшедшая, которую он видел в метро, которая говорила сама с собой и приставала зачем-то к парню с телефоном; правда, тогда она была в джинсах и куртке, безо всякого макияжа. Зачем она здесь? Откуда взялась? Почему так резко сменила облик?
        На всякий случай он глубже просел за столом и опустил глаза. Тому, что беспокоит или путает, нельзя смотреть в глаза; никто не учил его этому. Сам, инстинктивно догадался.
        - Здравствуйте, дети! - сказала женщина ровно тем самым голосом, каким обычно говорят скучные учителя с многолетним стажем. - Кто из вас читал Терри Пратчетта?
        Если бы он не был наготове - попался бы и удивленно вскинул взгляд. Но теперь, услышав вопрос, он только ниже склонился над партой, делая вид, что пишет в тетрадке; непонятная ситуация сделалась путающей. Почему именно эта женщина задает именно этот вопрос? При чем тут Пратчетт, это явно не самый популярный автор среди теток ее возраста. Зачем она явилась в класс?
        - Я читал, - отозвался Серега Охотников, сидевший в другом конце класса. - А че?
        - Союз библиотечных деятелей предлагает тебе поучаствовать в викторине, - скороговоркой произнесла женщина, пристально разглядывая Серегу. - Скажи… ты не носишь очки? У Антона екнуло сердце.
        - Нет, - Серега удивился. - А че?
        - А в метро никогда не читаешь? Серега помотал головой.
        - И правильно, - упавшим голосом сказала женщина. - Зачем портить глаза? Потом очки носить придется…

* * *
        - Это не он, - сказал демон. - Тот поуже в плечах. Ну и очки.
        Ирина, прищурившись, снова оглядела класс. Ну и здоровенные девахи - взрослые уже, тут разве учеба на уме? А парни помельче. Хотя и крупные есть. А вон еще один сидит, в заднем ряду, один за столом, что-то пишет - отличник, наверное… Если отличник - почему на «Камчатке»? Тоже без очков. Вообще в этом классе нет очкариков. Никто не читает в метро.
        - Подробности насчет викторины на сайте Пратчетт. ру. - Ирина не исключала, что такой сайт существует на самом деле. - А теперь, - обернулась к сопровождающей ее секретарше, - мне нужно срочно зайти еще в одиннадцатый «Б», срочно, до звонка…
        Звонок застал ее в коридоре.
        Опережая секретаршу, рискуя вызвать непонимание, она ворвалась в класс первой. Заполняя пространство собой - голосом, пиджаком, локтями, - громогласно вопросила:
        - Дети, кто из вас читал Терри Пратчетта?
        Уже никто не слушал.
        Учитель, тощий старичок, поглядел на Ирину, как на привидение. По всему классу галдели, визжали, взревывали юными басами, бросали книжки в рюкзаки, швырялись тетрадками; только одна девочка на второй парте, очень удивленная, смотрела прямо на Ирину:
        -А что?
        Жаль, что ты не мальчик в очках, подумала Ирина.
        Эта школа была восьмой на ее пути и, видимо, последней. Летай ведьма на метле, а не разъезжай на мотороллере, все равно невозможно, невозможно за три часа сделать больше. Доехать, убедить, ворваться, пройти по классам, повторяя и заново придумывая дурацкий текст. Всего восемь школ из пятидесяти в списке. Стоило ли огород городить?
        Наверняка о ней уже говорят как об авантюристке; наверняка кто-то получит по ушам за то, что человека без документов, с улицы, свободно пускают в учебное заведение, да еще и ведут к детям. Наверняка уже ясно, что нет никакого союза библиотекарей, что в лучшем случае выходка Ирины - рекламная акция какой-нибудь компании
«Пратчетт» по продаже мыла и компьютерных игр…
        Она избегала смотреть на демона. С каждой новой неудачей он становился все более и более тихим; надежда, сделавшая его таким разговорчивым сегодня утром, теперь вытекла почти полностью.

«Пожалуйста, Ира, найди этого мальчика!» Она так и эдак вспоминала его слова; удивительно, но демон, потустороннее существо, в тот момент верил Ирине, как ребенок Деду Морозу. Или хотел верить.
        А теперь его надежда протаяла почти до самой земли.
        - А что? - снова спросила девочка со второй парты. Она была интересная, даже красивая: с миндалевидными насмешливыми глазами, с ироничным полногубым ртом.
        - Ты читала?
        - Ну… просматривала, - призналась девочка. - По-моему, муть.
        - Алина! - позвала ее другая девица, пышная, с огромной грудью. - Ты идешь?

* * *
        Антон не любил совпадений.
        Из окна коридора он смотрел, как странная женщина бредет по двору, а за ней, чуть отстав, идет охранник, подозрительно красный. Наверное, жалеет, что вообще ее впустил. Что за женщина? Действительно сумасшедшая? Или какой-нибудь рекламный агент?
        Но почему она ищет мальчика в очках, который в метро читает Пратчетта? Что за дурацкое совпадение?
        Еле волоча ноги, женщина добралась до скутера, пристегнутого к столбу у школьных ворот, и, к новому удивлению Антона, завела мотор. Затрещало, задымило, и эта пародия на транспорт - ас ней пародия на школьного чиновника - укатила прочь, попадая маленькими колесами во все выбоины на дороге.
        В этот момент на плечо Антону легла чужая жесткая рука:
        - Тебя предупреждали, очкарик?

* * *
        - Я ни за что не покупал бы скутер.
        Демон молчал всю дорогу. Только когда Ирина, приковав мотороллер под окнами, поднялась в квартиру, демон нарушил скорбное безмолвие.
        - Почему? - спросила Ирина, лишь бы что-то сказать.
        - Это очень опасно и неудобно. Я купил бы мотоцикл… Знаешь, в чем загвоздка? Теперь я знаю, как надо жить.
        Ирина упала на диван. Демон остановился посреди комнаты:
        - Я знаю, как надо жить. Я просыпался бы каждое утро с улыбкой. Я подходил бы к окну… Я смаковал бы каждую минуту, смотрел людям в глаза, я работал бы, как вол, а потом отдыхал. И я любил бы… Ох, как я любил бы, Ира.
        - Кого? - вырвалось у Ирины.
        Демон замолчал. Приподнявшись на локте, она видела, как он всматривается в затененное ветками окно.
        - Олег, как вышло, что ты покончил с собой?
        - Я не могу об этом говорить.
        - Не можешь или не хочешь?
        - Не могу и не хочу, - упрямо сказал демон.
        - Когда это случилось хотя бы?
        - Сорок дней миновало, год - еще нет.
        - И у тебя кто-то остался? Семья, жена, дети?
        Ее рука, сжавшись в кулак, дернулась сама собой и стукнула ведьму в скулу. Ирина взвыла.
        - Больно? - спросил демон. - Так вот мне больнее. Не задавай таких вопросов.
        Несколько минут Ирина боролась с яростью.
        Вот и расплачивайся за добрые дела, даже за добрые мысли, за усилия в попытке совершить добро…
        Она страшно устала, обхаживая всех этих охранников, потом секретарей, потом завучей или замдиректора. Она могла гордиться собой - из восьми школ ей не сумели отказать ни в одной. И все равно - дело проиграно. Все пропало.
        Демон смотрел в окно, повернувшись в профиль к Ирине. Она видела, как шевелятся его губы; демон, кажется, сам себе рассказывал, как надо жить:
        - Зимой я расчищал бы снег лопатой. Весной сеял траву, летом пил холодное пиво в тени, осенью заклеивал окна…
        - Здравствуйте, дети, - Ирина обессиленно повалилась на диванную подушку. - Наша фирма проводит акцию, за подробностями - на сайт Пратчетт. ру…
        И вдруг она резко села на диване, и волна мурашек окатила ее до макушки.

* * *
        В узком темном коридоре они швыряли его друг другу, как грушу. Хорошо, что в этот день он был без очков - наверняка разбили бы.
        Ученики гимназии, они оказались гораздо изощренней обыкновенных уличных хулиганов. Лицо почти не тронули; пинали по ногам, били ниже пояса, измолотили его очень быстро - и минуты не прошло.
        Потом вдруг разошлись, рассеялись в разных концах коридора, и, закусив губу, он подумал: это все, что вы можете?
        Болели синяки, невидимые под одеждой. Антон шел, хромая, стиснув зубы; ему было все равно. Чем хуже - тем лучше.
        - Эй, гондон! - окликнули его на школьном крыльце.
        Он удержался и не повернул головы; у выхода со школьного двора, у ворот в тени липы, Алина с одноклассницами курили и болтали, ни от кого особенно не скрываясь.
        У Антона засосало под ложечкой. То, что Алина до сих пор не ушла домой, показалось ему дурным знаком.
        - Эй, гондон! Эй, гондон! - позвали сразу со скамейки под липами, от крыльца, из окна первого этажа. Антон шел, видя только дорогу перед собой; дорога вела мимо стайки девчонок с сигаретами.
        - Антон! - окликнула его Алина.
        Кто-то заржал на несколько голосов. Он замедлил шаги.
        - Пока, - сказал деревянным голосом, глядя Алине в переносицу.
        - Эй, это что у тебя?
        Девчонки переглянулись. Алина смотрела Антону за спину:
        - Кто это тебе прицепил?
        Лихорадочно расстегнув пуговицы, он стянул пиджак. Сзади на ткани булавками были пристегнуты презервативы - развернутые, мягкие и влажные.
        - Гондон Нечаев, - сказал кто-то из девчонок. - Не, ну я не могу, наши пацаны такие злые…
        Антон понял, что под страхом смерти не коснется этой дряни руками. Он принялся трясти пиджак, пытаясь стряхнуть презервативы, но булавки держали крепко, и резина не рвалась.
        Его одноклассники, и Серега Охотников, видели эту дрянь у него на пиджаке, но никто ничего не сказал! Он шел по двору, его окликали, все смеялись - но никто ничего не сказал, пока не увидела Алина!
        Слепой от ярости, он пошел прочь, держа пиджак в руке. За спиной смеялись и болтали, и Алина один раз крикнула:
        - Да подожди ты! Приведи себя в порядок!
        Он ускорил шаг и не слышал, как переговаривались девчонки за его спиной.
        Варя, большегрудая одноклассница Алины, спросила вполголоса:
        - На фига ты это делаешь?
        - Что? - Алина округлила и без того выразительные глаза.
        - На фига ты дразнишь Пиню? Он же зло срывает не на тебе, а на Нечаеве…
        - Пусть привыкает, - Алина загасила сигарету. - Пине это полезно.
        - А Нечаеву?
        - Честно? Мне насрать.

* * *
        -«Привет, сообщники. Я, как и вы, очень люблю Терри Пратчетта. Ищу парня, который в четверг утром ехал в метро по оранжевой ветке и читал книжку моего любимого автора. Хочу поговорить с ним о литературе. Иришка».

«Привет, народ. Я ищу парня, который в четверг утром ехал в метро по оранжевой ветке и читал книжку моего любимого автора. Отзовись, напиши мне в личку. Иришка».

«Парень с книжкой Пратчетта, который ехал в четверг по оранжевой ветке от «Теплого Стана» в центр. Брось письмо на этот адрес, ты кое-что потерял. Иришка».
        Не разгибаясь, не отрываясь от экрана, она выискивала в Сети конференции, форумы и сообщества, где только упоминался писатель Пратчетт, и оставляла сообщения для
«парня с книжкой». Она чувствовала себя рыбаком, который ставит очень частую, очень надежную сетку в одной только крохотной бухте - в надежде, что рыбешке именно сегодня надоест гулять по океану и она явится на огонек.
        Основным ресурсом, на который она возлагала надежды, оставался «В контакте». Ирина завела себе аккаунт, снабдив его привлекательной, как ей казалось, аватаркой с умильным девичьим личиком. Записала в интересы «Терри Пратчетт» и бросилась искать единомышленников и нашла - порядка сотни.
        -Это уже что-то, - сказал демон.
        Ирина промолчала. Никто не обещал, что у мальчика с книжкой обязательно есть аккаунт. Никто не клялся, что Пратчетт у него в любимцах, - мог просто читать, просто, случайно, сегодня Пратчетта, завтра Дэна Брауна. Но демон пытался ее подбодрить, и она не стала сопротивляться.
        Девушка. Юноша. Совсем крохотная девчушка. Здоровенный мужик. Толстая тетка. Ирина просматривала чужие дневники, всматривалась в фото на аватарке, и всякий раз ее сердце останавливалось: мальчик? Очки? А мог он сняться без очков? Шестнадцать или семнадцать лет? Этот или тот?
        Демон молчал, и Ирина листала дальше.
        Иногда вместо фото на аватарке была картинка, смешная или странная. Тогда Ирина смотрела на год рождения: девяносто первый. Девяносто восьмой. Шестьдесят восьмой, ух ты! Всем мальчикам, имевшим год рождения девяносто третий или четвертый, она писала одинаковые письма: «Привет, я хочу с тобой дружить, напиши мне, Иришка».
        Размеренно тикали часы. Начали приходить ответы: «Давай, добавляю в друзья».

«А ты откуда вообще? Кроме Пратчетта, что-то любишь?»

«А можно тебя трахнуть?»
        На каждое письмо она терпеливо отвечала: «Я тебя видела в метро в четверг утром, на оранжевой линии. Ты читал книжку. Точно?»
        Кто-то не отвечал. Кто-то рисовал недоумевающий смайлик. Кто-то оптимистически переспрашивал: «Так можно тебя трахнуть?»

* * *
        Дома Антон надел резиновые перчатки и снял с пиджака презервативы, похожие на растрепавшиеся тусклые ленты. Положил в мусорный полиэтиленовый пакет - вместе с перчатками. Этот пакет вложил в другой, белый, из супермаркета «Перекресток». А потом в третий, тоже черный, непрозрачный.
        Вынес на помойку.
        Сунул пиджак в стиральную машину и включил деликатную стирку.
        Трижды вымыл руки. Потом разделся в ванной; ноги и бедра выглядели ужасно. Были похожи на географическую карту - в синяках разной формы и цвета, будто в очертаниях озер.
        Антон долго мылся; потом, натянув спортивные штаны и майку, принялся убирать в квартире. Он мыл пол - тщательно, протирая плинтусы особой тряпочкой; он вытирал мебель, не забывая о самых недоступных углах, о карнизах и верхушках высоких шкафов. И снова мыл пол - несколько раз подряд, по всей квартире.
        Ему случалось проходить через все это. Не первый раз и, наверное, не последний. Папа говорил ему: «Научись постоять за себя!» - но, когда был жив папа, и надобности такой как-то не возникало. Антон умел тогда делиться игрушками, умел на добро отвечать добром, а на зло - яростью. И никогда - или почти никогда - не бывал жертвой.
        А теперь у него будто на лбу написано: «Пни меня».
        Одно хорошо в этой ситуации - со школой покончено, Антон туда не вернется. Волей-неволей придется переходить в другую. А еще лучше - в экстернат. И гори оно все огнем.
        Антон включил компьютер и, положив подбородок на руки, стал ждать, пока машина загрузится.

* * *
        Демон расхаживал по комнате. Стрелка часов начала новый круг; у Ирины слипались глаза.
        -Мотив? - спрашивал демон у часов и у люстры. - Какой может быть у подростка мотив? Несчастная любовь - раз. Травля товарищей - два. Рентное поведение - прикинуться самоубийцей, напугать родителей, выпросить что-то - три. Психическое заболевание - четыре.
        - Все остальное - пять, - пробормотала Ирина.
        На экране открылась новая аватарка: не то кот, не то медведь, с пятью ногами, с мечтательной улыбающейся рожей.
        - Девяносто третий год рождения, - пробормотала Ирина. - Еще один.
        - Веселая яркая картинка, - сказал демон. - Такие не думают о самоубийстве.
        - Откуда ты знаешь, что у него случилось? Несчастный случай? Потеря? Болезнь? Да что угодно!
        Она написала парню со смешной аватаркой: «Привет, я хочу с тобой дружить, напиши мне, Иришка».

* * *
        Аватаркой «В контакте» ему служила картинка, которую прислал давно забытый, случайный приятель из Америки: вроде как детский рисунок, похожий на кота медведь с пятью ногами.
        Антон зашел на свою страницу; почти моментально пришло новое сообщение: «Привет, я хочу с тобой дружить, напиши мне, Иришка». Эта Иришка буквально только что добавила его в друзья; он криво ухмыльнулся. Спам или чего похуже.
        Ради интереса он все-таки глянул, что за Иришка такая. Аккаунт был создан сегодня. Интерес - единственный - был обозначен как «Терри Пратчетт».
        Антон нахмурился. Количество совпадений перестало его развлекать.
        Покусав ноготь, он написал ей в ответ: «А кроме Пратчетта, ты что-то любишь?»
        И тут же пришло новое сообщение: «Люблю. Много. Как насчет потусоваться вечерком, где-то на районе?»

* * *
        Ирина вела активную переписку сразу с несколькими собеседниками - часто промахиваясь по клавишам, опечатываясь, выписывая на бумажный листок имена и клички. Трое из новых друзей признались, что ехали в метро вчера утром с книжкой на коленях. Кто-то из них точно врал, поэтому Ирина торопливо назначала свидания.

«Как насчет потусоваться вечерком, где-то на районе?»

«Да, там Макдоналдс, а ты точно придешь?»

«Адресок запиши, там Шоколадница».

«Адрес? Что, ты точно решила прийти, прямо сегодня?»

«Гы. Не, не айс».

«Не понял. Тебе про Пратчетта поговорить или что-то еще?»
        -Это далеко, - сказал демон, наблюдающий за ее работой. - Вот этот - на другом конце города. Маловероятно.
        Ирина посмотрела на карту Яндекса. К этому моменту у нее образовались пять претендентов, пять точек на карте, все более-менее в пределах района. Шестого, о котором говорил демон, она с сожалением отсекла.

«Как ты выглядишь? Как тебя узнать?»
        Ирина поглядела на фотографию, взятую за аватарку.

«Мне шестнадцать лет… Волосы русые… Я буду в белом платье, в руке - розовая лилия. Двадцать ноль-ноль, место ты знаешь, бай, котенок».
        Перевела дыхание. Нервно потерла ладони, глянула на часы. Пятница, вечер, пробки…
        - Поехали, - сказала она демону.
        И поразилась.
        Он смотрел на нее, как замерзающий путник - на вдруг засветивший во тьме огонек.

* * *
        Скутер ревел, виляя в потоке машин. «На следующем повороте поверните направо», - ворковал в наушниках голос навигатора.
        - Не то ищейка, не то гончая, - бормотала Ирина себе под нос. - То и другое сразу. Как ни повернешь - получается сука…
        - Заметь, я этого не говорил, - встрял демон.
        - Адская гончая. - Ирина вильнула, обгоняя троллейбус. - Адская белочка в колесе…
        - Эй, осторожнее!
        - Не переживай так, двум смертям не бывать…
        У «Макдоналдса» поджидала кого-то на свежем воздухе стайка подростков. Парни вертели головами: ожидалось прибытие Иришки, в белом платье, с розовой лилией.
        - Здесь его нет, - сказал демон.
        Ирина, не споря, набрала на навигаторе новый адрес и снова завела мотор. Демон сел у нее за спиной; в молчании, опасно маневрируя, иногда прокатывая сквозь дворы, они прибыли на следующую точку.
        Здесь, в «Шоколаднице», сидел одинокий толстый мальчик и болтал соломинкой в бокале очень сладкого на вид коктейля. Для верности Ирина прошлась по рядам между столиками: народу было много, и ни одного подростка-очкарика.
        - Здесь его нет, - сказал демон.
        - Поехали.
        Потихоньку темнело. Заканчивался день. На место «завтра» неотвратимо подступало
«сегодня».
        В «Старбаксе» сидели подростки, но, по-видимому, никого не ждали.
        - Этот не пришел, - сказала Ирина. - Позвал и не пришел, вот сволочь.
        - Может, опоздал? - предположил демон. - Подождем?

* * *
        Антон стоял у подземного перехода, прячась за киоском с газетами. Женщина приехала на том же скутере; на этот раз на ней были джинсы и куртка, волосы собраны в хвост, она ничем не напоминала работника народного образования и уж тем более не напоминала умильную девочку с аватарки. Она стояла к нему вполоборота, не замечая, и он отлично видел, как она говорит сама с собой.
        Или у нее все-таки гарнитура? Такой крохотный наушник и незаметный микрофон, что, даже вглядываясь, нельзя их увидеть?
        Тогда она не сумасшедшая. Тогда она зачем-то ищет мальчика, который читал в метро Пратчетта. Именно вчера, именно в четверг.
        Зачем? Есть ли этому хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение? Может, подойти к ней и напрямую спросить, чего надо?
        Болели избитые ноги и бока. Антон попятился, потихоньку отодвигаясь, и нырнул в подземный переход; он брел среди толпы, низко опустив голову, и хотел одного: исчезнуть. Выключиться. Он так устал.

* * *
        - Он не придет, - сказала Ирина. - Нет времени. Поехали.
        В молчании они отъехали от «Старбакса» и одну за другой проверили еще две точки. Иришку ждали там и там, но ни один из подростков не был похож на «мальчика в очках».
        Когда оказалось, что и на этот раз улова не будет, - демон осел, как издыхающая медуза.
        - Еще не вечер, - сказала ему Ирина.
        Хотя было ясно, что именно вечер, и вечер пятницы. Кофейни и рестораны, клубы и скамеечки у подъездов, пятачки под липами и детские площадки - все радовалось сентябрьскому теплу, концу рабочей недели и долгожданной темноте. Горели фонари, светились огоньки сигарет, светились глаза молодых и зрелых людей, любивших осень и ожидавших бабьего лета.
        До самоубийства оставались еще сутки с хвостиком. Казалось бы, полно времени, чтобы найти одного мальчишку…
        - Как бы я жил, - бормотал демон за спиной Ирины. - Как бы я жил, каждый день, каждую секунду…
        Мотор заглушал его слова, но, притормаживая на перекрестках, Ирина снова и снова слышала:
        - Как бы я жил… Ух, как бы я…
        Ирина свернула во двор, чтобы сократить путь до дома. В этот момент откуда-то из темноты, едва подсвеченной фонарями, на скорости километров пятьдесят появился черный «мерс».
        Ирина вильнула и влетела в палисадник.

«Мерс» запоздало тормознул и въехал мордой в металлическую ограду. Послышался скрежет.
        Одновременно распахнулись четыре двери.
        - Ты что это, сука, делаешь?!
        Ирина, трясясь, кое-как сползла с седла. Она не успела испугаться - но в кровь хлынул адреналин, и ужас пришел секунды через две после полной остановки. В темноте она не могла понять, что со скутером, и что с ее коленом, и что с головой, которой тоже досталось.
        Загорелось чье-то окно прямо над головой. Три молодых мужика в кожаных куртках и две их подруги, матерясь, вломились в палисадник, и крашеная блондинка первой нанесла удар:
        - Ах ты тупая пи…
        Ее кулак врезался Ирине в скулу, очень точно и больно, по-боксерски; в этот момент тело ведьмы перестало ей принадлежать.
        Она блокировала следующий удар, провела подсечку и швырнула блондинку, как тяжелую куклу, прямо на ее подругу, которая не дралась, но страшно ругалась.
        Упали обе, окончательно хороня под собой палисадник.
        Мужчины, на мгновение оторопев, взревели в три голоса и кинулись на Ирину.
        Неторопливо, как десантник в кино, она дала соскользнуть неудачному захвату, нырнула под удар, перехватила чью-то мускулистую руку и провела прием. Мужчина повалился на копошащихся в темноте женщин. Двое других, еще не поняв, в чем дело, снова кинулись на Ирину, собираясь ее наказать; она разбросала их, как герой фильма о каратистах.
        И пришла в себя, чувствуя, что все тело болит, суставы ноют, мышцы чуть не надорваны, а колено разбито.
        - Уходим! - крикнул демон, которого никто из нападавших не видел, конечно.
        - Я тебя из-под земли вырою, падла!
        - Я тебя…
        - Ах ты…
        Оставляя за спиной поток плотной матерной брани, Ирина вытащила скутер на ровное место и кое-как завела мотор. Треснуло ветровое стекло, что-то случилось с рулем, и колесо, кажется, пострадало - скутер ехал, вихляясь, как пьяная курица, благо до дома оставалось совсем чуть-чуть.
        Обессиленная, она приковала мотороллер под окнами.
        - Олег… что это ты сделал?
        - Они бы тебя отметелили.
        - Никогда так больше не делай!
        - Почему?
        - Потому что… - Ирина трясущимися руками отперла дверь. - Потому что никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах не делай из меня марионетку, понял?
        Она захлопнула дверь и обессиленно сползла на пол.
        Колено распухло. Голова раскалывалась от боли.
        Часы пробили полночь.

* * *
        - Ну как это понять? Как это понять, почему ни с кем такого не происходит, а только с тобой?!
        Мама была зла и несчастна одновременно. Антон не знал ни чем задобрить ее, ни чем утешить.
        - Почему с тобой столько проблем? Ты же взрослый человек! Ты же знаешь, как я надрываюсь на работе, как папа Карло!
        Антон молчал.
        - И кто это сделал?
        - Какая разница?
        - Что значит - какая разница? Мне завтра идти к директору! Объяснять, что случилось и почему ты уходишь из школы! И куда ты уходишь, можно узнать?
        - В другую школу.
        - Тебя там кто-то ждет? Или ты пойдешь в свою старую, к уголовникам? К наркоманам?
        - Пойду в экстернат.
        - Послушай, иди, куда хочешь. Делай, что хочешь! - В голосе мамы появились истерические нотки. - Я думала… после смерти папы… что ты будешь мне опорой, а ты…
        И она заплакала, и это было хуже всего на свете.

* * *
        - Трем клиенткам я сегодня отказала! Трем! Они больше не придут, не надейся!
        Вика так орала в телефон, что трубка, лежащая на столе, подпрыгивала.
        Ирина стояла перед зеркалом в одном белье. Разбитое колено было похоже на небольшой мяч.
        - Ты вообще собираешься работать или нет? Ты знаешь, что нам надо за офис выплачивать? Ты знаешь, сколько стоит твой скутер, и за него еще доплачивать, если ты его сломала!
        Ирина поглядела на демона. Тот молча и отстранение глядел в окно.
        - Ты меня слышишь или нет?!
        - Слышу, - сказала Ирина, беря со стола трубку. - Извини. В воскресенье начнем работать.
        - В воскресенье? А завтра что? Завтра суббота, самый хлебный день…
        - В субботу духи не велят мне работать. Извини.
        И она дала отбой.
        Демон лежал на диване, закинув руки за голову. Это была странная, беззащитная и очень домашняя поза.
        - Олег?
        - Оденься, - пробормотал демон.
        - Что?
        - Оденься, ты меня за человека совсем не держишь? За мужчину?
        Ирина хмыкнула. Взяла со спинки стула халат, накинула на плечи:
        - Стесняешься? Я думала, демоны, как врачи, ко всему привыкли…
        Он пробормотал невнятно и отвернулся лицом к стене.
        - Олег, - Ирина, хромая, подтащила к дивану стул. - Как это так вышло, что я их… побила? Одна?
        - Руками. Ногами.
        - Ты за меня дрался, получается? Ты в меня вселился, и я вот так дралась… как в кино…
        - В кино… У тебя суставы не размяты, мышцы не растянуты, так что не обольщайся.
        - Ты что, десантник? Чемпион восточных единоборств? Ты правда умеешь драться?
        - Умел.
        - Откуда?
        Демон сел на диване:
        - От верблюда! Который час?
        Оба одновременно глянули на часы: пять минут второго.

* * *
        Антон вошел на страницу «В контакте», чтобы удалить аккаунт. И в последний момент остановился, увидев сообщение от Алины: «Привет, ты там как вообще?»
        Он грустно улыбнулся. Подумал и написал: «А какая разница?»
        Моментально пришло ответное сообщение: «А мне твой Пратчетт понравился. Продолжение есть?»
        Он несколько секунд смотрел на монитор, не веря тому, что было там написано.

«Есть».

«Дашь почитать?»
        Антон нервно сцепил пальцы. Написал: «А хочешь?» Удалил, написал: «А надо?» Снова! удалил; перевел дыхание, написал: «Пожалуйста».

* * *
        Рассвет застал Ирину за работой - она составляла фоторобот с помощью нескольких программ. На экране перед ней был мальчик в очках, тощий подросток с низко посаженными ушами, с острым носом, небольшими глазами и треугольным подбородком. Она не бралась судить, насколько велико сходство, - но этот мальчик, во всяком случае, напоминал живого человека.
        - Еще попробуй другие брови, - сказал демон. - Нет. Верни, как было.
        - Так похоже?
        - Ну… можно узнать.
        Она снова открыла поисковик и набрала в строке поиска: «Как разослать спам».
        Просыпались птицы за окном. Просыпались дворники. Ирина, протирая слипающиеся глаза, рассылала везде, куда могла дотянуться, портрет-фоторобот и маленький текст к нему: «Привет! Я ассистент по актерам режиссера Тимура Бекмамбетова. Я ищу мальчика, изображенного на фото, чтобы пригласить на пробы на главную роль в новом фильме. Если кто-то знает адрес или телефон, или имя этого мальчика, сообщите мне на мейл…»
        Часть писем возвращалась. Часть поглощали бдительные спаморезки; Ирина почувствовала, что засыпает.
        - Теперь надо ждать, - пробормотала, еле шевеля губами. - Я посплю немножко, хорошо?

* * *

«Ты хороший парень, - писала она, и буквы появлялись перед ним на экране компьютера, - но тебе не хватает… уверенности, что ли. Ты еще пацан. Слишком нерешительный».

«Ни фига, - писал он в ответ. - Ты меня не знаешь ни фига».

«Книжки - это не жизнь, ты пойми. Сделай что-то реально крутое, прыгни с парашютом, что ли. Увидишь, как все изменится».
        Он закусил губу.

«А ты вообще девственник?» - появилась новая надпись, со смайликом.
        Антон покраснел.

«Нет».

«Врешь».

«Не вру», - он чувствовал себя идиотом.

«А траву ты курил?»

«Курил».

«Опять врешь».

«Ну, не верь, если хочешь».

«Ты придешь завтра? Точно? Я тебе на ящик адрес сбросила».

«Приду», - написал он и стиснул кулаки.
        И добавил вслух:
        - Ты меня еще узнаешь.

* * *
        Поздним утром он спал за столом, положив голову на клавиатуру. На дисплее, поставленные на слайд-шоу, сменяли друг друга фотографии из альбома Алины: Алина в купальнике, Алина в вечернем платье, Алина в лыжном костюме, и снова в купальнике, и бретелька сползает с плеча…
        Мама тихонько стукнула в дверь. Не дождалась ответа. Заглянула; вошла.
        Антон пошевелился. Сел, с отпечатком клавиатуры на щеке. Потряс головой. Торопливо убрал с экрана слайд-шоу.
        - Ты чего? - тихо спросила мама. - Тоша?
        - Все хорошо, - он улыбнулся. - Честно. Все вот так, - и показал большой палец.
        - Просыпайся. Просыпайся.
        Ирина вскочила, встрепанная, перепуганная, плохо соображая, где находится:
        - Который час?!
        - Без четверти три, - сразу же отозвался демон.
        - Почему ты раньше меня не разбудил?!
        - Хотел, чтобы ты поспала.
        - Что?!
        - Ты должна хорошо соображать сегодня вечером, - отозвался он, помолчав. - Если… это, конечно, что-то изменит.
        Запахивая на ходу халат, Ирина прошлепала к компьютеру. Дневной сон сделал ее голову мягкой, как прелая солома. Она чувствовала себя немножко Винни Пухом.

«В контакте» пришло множество сообщений от новых приятелей, раздосадованных оттого, что не дождались Иришку с розовой лилией. На почтовый во множестве свалились технические письма от каких-то администраторов, отказы в доставке, вирусоносный спам…
        И больше ничего.
        - Что теперь делать? - спросил демон.
        - Еще есть время, - пробормотала Ирина неуверенно. - Еще… Честно говоря, я не знаю, что теперь делать, Олег.

* * *
        - А где это все будет происходить? - Мама готовила оладьи, в кастрюльке под ложкой пузырились, смешиваясь в тесто, мука и кефир.
        - На квартире.
        - Ты там раньше был?
        - Ма, я нигде раньше не был.
        - Но ты хоть знаешь хозяина? Чья это квартира?
        - Бабушки девочки из параллельного класса.
        - Не понимаю, то ты хочешь бежать от них в другую школу, - мама вбила яйцо, - то идешь на непонятную квартиру…
        - Это понятная квартира. Там будут… мои знакомые.
        - И эта девочка? - Мама сделала неопределенный жест головой.
        -Да.
        - Ну ладно, только ты звони, пожалуйста. Когда придешь, когда соберешься уходить… Кстати, когда ты вернешься?
        - Не знаю.
        Мама перестала помешивать ложкой:
        - Не позже десяти.
        - Мама, я уже не ребенок!
        - Тоша, обещай мне, что вернешься до десяти, или я тебя никуда не отпущу!
        Он встал и вышел из кухни. Иногда это непереносимо.

* * *
        Антон втянул в новые джинсы старый кожаный пояс.
        Долго примерял куртку перед зеркалом. Она казалась достаточно свободной и длинной.
        Выглянул - убедился, что мама смотрит телевизор.
        Прокрался в кабинет отца. Прикрыл дверь. Взял кобуру из ящика стола; приладил на пояс.
        Прислушался. Очень тихо и очень быстро вытащил ключ от сейфа из полиэтиленового пакета. Отпер сейф. Вытащил пистолет.
        Играла музыка - шел любимый мамин сериал. Задыхаясь от волнения, Антон зарядил оружие. Вложил в кобуру и почувствовал его восхитительную тяжесть.
        - Антоша! - позвала из комнаты мама.
        Он быстро спрятал ключ в ящик стола - снова заворачивать его в пакет времени уже не было.
        - Почему ты в куртке? - удивилась мама.
        - Я сейчас выхожу.
        - Но там тепло!
        - Вечером обещали похолодание, - соврал Антон.
        - Ну, смотри, - она окинула его удивленным взглядом. - Что ты какой-то… Влюбился, да?

* * *
        - Да нет, я его любила. Вначале так точно. Восемнадцать мне было лет, девка видная, хотелось пожить… Думала, он травку курит. А он уже на герыче сидел плотно. Ну и вот… Я сперва подумала - любовь, вытащу его, все такое… Сама еле соскочила. Он меня ободрал как липку - все, что осталось от бабки, от родителей, - все вынес из дома и загнал. Ух, чего мне это все стоило…
        Она оборвала себя. Демон сидел на полу, привалившись спиной к дивану, и, казалось, совсем не слушал.
        - Он совсем был конченый, - сказала Ирина. - Как я его выгнала, он через полгода ласты склеил.
        - И тебе его не жалко, - сказал демон.
        - При чем тут - жалко, не жалко?! - Ирина разъярилась. - При чем тут… Он мой первый мужчина был, ясно?
        Демон молчал.
        Ирина снова, как дятел, проверила почту. Всякий раз от пометки «новое письмо» у нее мурашки бежали по коже. И всякий раз письмо оказывалось пустышкой: спам или отчет о не доставленном сообщении.
        - Сколько тебе лет? - спросил демон.
        - А ты, что ли, не знаешь?
        - Нет.
        - Тридцать один!
        - О детях никогда не думала?
        - А чего о них думать? Их надо делать или нет! Я рожу - ты будешь меня содержать? Будешь или нет?
        - Нет, - сказал демон.
        - Тогда закрой рот и не… пищи.
        Демон прикрыл глаза. Ирина снова проверила почту. Посмотрела на часы: половина седьмого вечера.
        - Пять часов осталось, - сказал демон. - А-а, все равно…
        Он поменял позу, подтянув колено к животу:
        - А у меня были дети. Точнее, есть. И они до сих пор не знают, что я мертв.

* * *
        Антон шагал, ощущая пистолет телом. То и дело притрагивался к кобуре - сквозь полу куртки. Понимал, что зря привлекает внимание, но не мог остановиться.
        Весь мир сделался болезненно-ярким. Каждый люк, выкрашенный желтым, каждый куст и светофор виделись по-другому. Каждый блик на боку проезжающей машины бил по нервам.
        Он подошел к киоску, где торговали напитками, и спросил пива.
        - Детям не отпускаем, - нахально заявила пожилая тетка-продавщица.
        - Мне восемнадцать.
        - Ты мне мозги не компостируй!
        Антон прищурился. Продавщица даже отпрянула под его взглядом, а он всего-то представил, как вытащит сейчас ствол и разнесет ей голову в упор…
        - Фархад! - позвала тетка кого-то из глубины киоска. Антон отошел, чувствуя, как пульсирует прижавшийся к пистолету бок.
        У тротуара остановился мотоцикл. Парень в косухе неторопливо зашагал к киоску; Антон сжал зубы. Пистолет на боку делал его отчаянным.
        - Слушай, - доверительно обратился он к мотоциклисту, - я права забыл, а она мне пива не продает… Возьми мне «Балтику», ладно?
        - «Балтику»? - парень хмыкнул. - Ну ладно…
        Антон сунул ему деньги. Парень медленно покупал, подолгу выбирая, крекеры, чипсы, воду, наконец, закончил и отошел от киоска, протягивая Антону бутылку:
        - Держи, братан. Только не пей на улице, а то заметут тебя вместе с «Балтикой».
        - Ага, - Антон понял, что ему некуда девать бутылку. Прошел еще сто метров, чтобы не видеть больше противную продавщицу, купил полиэтиленовый пакет в другой палатке. Спрятал бутылку. Зашагал к метро.
        На полпути он немного струсил, но поворачивать обратно было поздно.

* * *
        Мальчик ушел на вечеринку. Взрослый мальчик. Единственный смысл ее сложной, скучной, тревожной жизни.
        Женщина вытерла стол. Чистота, которую вечно наводил Антон, сперва радовала ее, потом стала путать. Она хотела показать его… психологу, что ли. Но, во-первых, не было лишних денег. А во-вторых, она боялась всего, связанного с приставкой
«психо». Антон нормальный, совершенно нормальный. Любит чистоту? Так ведь невестка спасибо скажет.
        Она снова вытерла стол - высыхая, он пошел некрасивыми разводами. Как только у Антона получается прибрать так, чтобы все блестело…
        Она вошла в кабинет покойного мужа. Постояла, глядя на портрет над столом.
        Вошла в комнату сына. Осторожно, стараясь ничего не задеть на столе, устроилась перед монитором. Включила компьютер. Открыла свой почтовый ящик; ничего, кроме рассылки из магазина, где она когда-то заполнила рекламную анкету…
        Она открыла свой аккаунт в «Живом Журнале». Фотографии собак и кошек во френдленте, старинные открытки, виды Петербурга…
        И странное сообщение с фотографией мальчика, «…ассистент по актерам режиссера Тимура Бекмамбетова. Я ищу мальчика, изображенного на фото, чтобы пригласить на пробы на главную роль в новом фильме. Если кто-то знает адрес или телефон, или имя этого мальчика, сообщите мне на мейл…»
        Мама, не веря своим глазам, долго всматривалась в фотографию. Шутка это, что ли? Не похоже… Кому надо так шутить?
        В детстве она мечтала стать актрисой. Ворота киностудии были для нее дверью в рай
        - навсегда закрытой. Моментально опьянев от слов - «пробы… главная роль…», - она написала на мейл, указанный в сообщении: «Мальчика зовут Антон Нечаев, шестнадцать лет. Домашний телефон…»
        Она добавила семь цифр и, только отправив письмо, в первый раз усомнилась.

* * *
        - Что значит - они не знают?!
        - Тела не нашли. Я не хотел, чтобы… Короче, я хотел просто исчезнуть. Раствориться.
        - О Господи…
        - Поэтому мое тело лежит в залитом водой карьере. На дне. Жена, конечно, уже все поняла. Но для детей я уехал в командировку.
        - Большие дети?
        - Семь и восемь, погодки.
        - О Господи… Почему?!
        - Не спрашивай. Я ошибался, Ира. Я страшно ошибся. Теперь я знаю, как надо жить!
        Цокали часы.
        - Так ты - призрак? - Ирину начало трясти. - Неупокоенный… дух? Что нужно сделать, чтобы ты успокоился?
        - Ничего! - Демон блеснул глазами. - Ничего не надо делать, ничего сделать нельзя! Ты не можешь даже найти мальчишку, найти мальчишку в городе, ты ничего не можешь, ведьма, лучше бы ты оставила меня в покое…
        - Лучше бы я оставила тебя в покое, - желчно сказала Ирина. - Справедливый ты, ничего не скажешь…
        Демон встал и вышел на кухню. Ирина прислушалась: он мог исчезнуть, как в прошлый раз. Запросто взять и исчезнуть.
        Она вздохнула. Снова проверила почту.
        Пришло одно-единственное письмо: «…Мальчика зовут Антон Нечаев… Домашний телефон…»
        - Олег! - от ее вопля задребезжали стекла. - Есть! Есть, вот он! Скорее!

* * *
        Антон вышел из метро и развернул распечатанную карту. Где-то здесь, среди старых девятиэтажек, прятался дом Вариной бабушки. Антон понятия не имел, кто такая эта бабушка, а о самой Варе знал только размер ее груди - четвертый.
        В метро он вспотел, как в бане. Сердце готово было выскочить, когда толпа прижала Антона к полной женщине с сумками и она, эта женщина, вдруг обернулась и удивленно посмотрела на него; он чуть не умывался адреналином, проходя мимо милицейских патрулей. Он шел мимо людей, приятных и неприятных, жалких и пугающих, симпатичных и отталкивающих, и любого мог убить в течение нескольких секунд.
        На карте дом бабушки был отмечен флажком. Антон углубился во дворы, прошел мимо компании гопников, чувствуя, как пульсирует горячий бок под кобурой.
        У подъезда вдруг остановился.
        Как он войдет? Что скажет сначала, что потом?
        Когда достанет пистолет? Это должно быть эффектно - и неторопливо. Это должно быть как бы невзначай; он не собирается никого путать. Он просто даст им понять, впервые покажет, кто он такой на самом деле.
        По-прежнему ничего не придумав, он вошел в подъезд и нажал на кнопку лифта.

* * *
        Мама рассеянно пролистывала глянцевый журнал; после рабочей недели мозг отказывался воспринимать что-то, кроме картинок с короткими забавными статейками. Толстая книга стояла на полке, недочитанная; вот Антон еще читает, по крайней мере в метро, надо поддерживать в нем это всеми силами…
        Зазвонил телефон.
        - Алло?
        - Это из киногруппы, - сказал в трубке уверенный женский голос. - Могу я говорить с Антоном Нечаевым?
        Мама села на диване. Надо же, не розыгрыш, и как быстро позвонили…
        - Его сейчас нет.
        - А когда он будет?
        - К десяти.
        - У нас срочное дело. - В голосе женщины будто завибрировала металлическая струна.
        - Если он попадет на пробу сегодня - у него огромные шансы пройти.
        - Почему такая спешка? - пробормотала мама.
        - Это мир кино, - доверительно сообщила женщина. - У нас все так непредсказуемо… Значит, так: попробуйте вызвонить его, я сейчас приеду. Какой у вас адрес?
        - Куда приедете? Домой? - Мама Антона растерялась.
        - Я заберу Антона на студию! - Женщина, и без того голосистая, сейчас почти кричала. - Только он должен приехать домой, прямо сейчас!
        - Хорошо, я попробую. - Этот голос своей уверенностью не позволял маме Антона усомниться ни на секунду. - Я сейчас ему позвоню.
        - Адрес! Скажите адрес! И приготовьте несколько его фотографий, для… для портфолио!
        Глянцевый журнал, прошелестев по пледу, скатился на пол.

* * *
        - Давай же! Давай, скотина!
        Скутер завелся. Вчерашняя авария оставила по себе многочисленные царапины и треснувшую фару, но колеса уцелели. Их даже не пришлось тащить в шиномонтаж.
        Виляя в потоке машин, рыча и чадя, скутер рванул вперед. Навигатор, закрепленный на руле, вел, как волшебный клубочек, к дому Антона Нечаева.
        Десять минут восьмого. Время есть. Все поправимо.

* * *
        Антон остановился перед дверью в квартиру; за дверью смеялись и галдели. Кто-то пробовал аппаратуру - басовито фонили колонки. Взвизгивала электрогитара.
        Он вытащил пистолет трясущейся рукой. Красиво поднял оружие. Попробовал встать так и эдак; мешал пакет с пивом, Антон пристроил его под стеночкой. Прицелился в дверь; в этот момент у него в кармане зазвонил телефон.
        Он не выругался в голос только потому, что крепко стиснул челюсти.
        Мама расхаживала по комнате, слушая гудки в трубке. Антон не отвечал.
        - Да что же это такое!

«Аппарат вызываемого абонента выключен либо находится вне зоны действия…»
        Мама, не веря себе, позвонила еще раз.

* * *
        На лестнице было слышно, как открылся лифт. Как новые гости гурьбой прошли по коридору, позвонили, завалили в квартиру. Антон перевел дыхание, спрятал отключенный телефон. Убрал пистолет в кобуру. Застегнул куртку.
        Больше всего сейчас ему хотелось уйти. Вернуться домой. Но это означало перестать уважать себя навсегда.
        Он спустился по лестничному пролету. Протянул руку к звонку.
        Дверь распахнулась, едва он успел коснуться кнопки. На пороге стоял Пиня.
        - Очкарик?!
        Казалось, Пиня не верит своим глазам. Антон чувствовал, как в такт сердцу бьется весь: бьются уши, губы, щеки, бьется пистолет на боку.
        - Привет, - сказал он громко и четко. - Я не поздно? А где Алина?

* * *
        Ирина наспех приковала скутер к ограде на детской площадке. Не дожидаясь лифта, взлетела на третий этаж и только тогда поморщилась, чуть коснувшись разбитого колена.
        Демон держался рядом, как верный пес.
        Ирина позвонила.
        - Кто там?
        - С киностудии!
        Зашелестели замки. Дверь приоткрылась на цепочку:
        - Антоши еще нет.
        - Вы ему звонили? - быстро спросила Ирина.
        - Да… Но… у него, наверное, сел аккумулятор в телефоне.
        Ирина пошатнулась. Колено задергало, будто щипцами.
        - Простите, как вас зовут?
        - Раиса Николаевна…
        - Раиса Николаевна, у вас дома нет, случайно, огнестрельного оружия?
        Последовала пауза.
        - Странный вопрос, - цепочка чуть подтянулась. - При чем тут… вы в самом деле с киностудии? Откуда вы знаете Антона?!
        - Сейчас закроет дверь, - быстро сказал демон. Дверь захлопнулась.
        - Пророк, - пробормотала Ирина.
        - Надо было ногу подставить.
        Ирина поморщилась. Привалилась плечом к стене, снова коснулась колена:
        - Есть там ствол? Как думаешь?
        - Судя по реакции - есть.
        - И сейчас она пошла…
        - Проверять, - прошептал демон.
        - И если ствол на месте…
        В глубине квартиры послышались быстрые шаги. Зазвякали замки, на этот раз нервно, приоткрылась на цепочке дверь:
        - Откуда вам известно… кто вы такая?!
        - Ствол не на месте, - тихо сказал демон.
        - Раиса Николаевна, - сказала Ирина самым магнетическим из своих голосов. - Вы правы, я не с киностудии. У меня есть сведения, что сегодня вечером ваш сын попытается покончить с собой. Из пистолета.

* * *
        Рыжий - медноволосый парень лет восемнадцати, увешанный металлическими побрякушками в языческом стиле, - играл фолк-рок; с точки зрения Антона, играл так себе. Пел получше, во всяком случае, вдохновенно. Аппаратура в условиях квартиры звучала плохо, Антон с ужасом думал, что чувствуют соседи. Но, как скоро выяснилось, соседи тоже были тут.
        Народу собралось много - разношерстного, разноликого, знакомого и не знакомого друг с другом. Антон поразился, как легко у него получилось сюда вписаться, - надо было просто сидеть в уголке, потягивать свою «Балтику» и наблюдать.
        Никого не удивило, что Антон не снял в прихожей куртку; не снял - значит, была причина. Пистолет, укрытый полой, приятно жался к боку.
        Пиня был взбешен. Алина с великолепным презрением дала ему понять, что это ее дело, кого звать, кого нет. Ей Варя разрешила. Когда будет туса на Пининой квартире - тогда вэлкам, пусть ставит условия.
        - А вот это у меня как бы электрический фолк, - хрипловато объяснил Рыжий. У Антона слегка болели уши, но этот парень ему скорее нравился.
        От табачного дыма в комнате было туманно. К Антону подсела пьяненькая, веселая девчонка и начала рассуждать о музыке. Антон кивал, понимая из ее речи процентов двадцать.
        Потом появилась Алина, оттеснила пьяненькую и уселась на ее место. Глаза у нее смеялись:
        - Ну что, не жалеешь, что пришел?
        Антон задрожал ноздрями, втягивая ее запах.
        - Ты какой-то особенный сегодня, - заметила Алина проницательно. - Что случилось?
        - С парашютом прыгнул.
        - Нет, а серьезно?
        Антон положил ей руку на плечо. Чувствуя пистолет, подался вперед - и поцеловал ее в губы.

* * *
        - Я думала, он не знает, где ключ от сейфа.
        Женщина расхаживала по комнате. Чтобы не путаться у нее под ногами, демону пришлось забраться в глубокое кресло, и там он сидел, нахохлившись, будто сова в полдень.
        - Мы никогда об этом… После гибели… моего мужа… Мы с Антоном никогда… - Женщина путалась все сильнее, видимо, мысли ее значительно опережали речь. - Во всяком случае, это семейное дело, откуда вы знаете?!
        - Вашему сыну угрожает опасность, - твердо сказала Ирина. - Ищите его.
        - Как?!
        - Вы что, не знаете, куда он пошел?
        - В гости…
        - Адрес?
        - Вы что, думаете, я шпионю за своим сыном?! Ирина возвела глаза к потолку:
        - Вы не шпионите! Вы вообще его не видите! Вы понятия не имеете, что с ним происходит! Он пошел на вечеринку с пистолетом, как вы думаете, зачем?!
        - Мне надо принять лекарство, - пробормотала женщина.
        - Кто там с ним еще есть? Одноклассники? Хоть один телефон!
        - Я не знаю. - Женщина на глазах теряла остатки храбрости. - Я…
        - Доступ к его мейлу? У вас есть пароль?
        - Я… работаю с утра до ночи. Я работаю кассиром, я так устаю… чтобы он мог… я совсем одна, ни родственников, ни…
        - Телефоны его одноклассников? Друзей? Хоть каких-то знакомых?
        - Его записная книжка, - пробормотала женщина. - Бумажная… старая… в ящике стола.

* * *
        За окнами медленно темнело. Антон покончил с «Балтикой», и теперь у него слегка шумело в голове.
        Пиня подстерег его, когда Антон, выйдя из туалета, мыл руки на кухне. Подошел и встал рядом; Антон ответил спокойным и безмятежным, как дуло, взглядом.
        - Ты меня прости, - сказал Пиня. - Я думал, ты чмо.
        Антон растерялся.
        - А ты ничего так парень, - Пиня хлопнул его по плечу. - Алину только прилюдно не лапай. Она завтра протрезвеет, будет злиться. Ты у нее выйдешь крайним, так всегда бывает.
        И, оставив Антона в неприятном раздумье, Пиня ушел дальше слушать песни Рыжего.

«Так всегда бывает». В медленной, загруженной пивом голове мысли двигались неуклюже. Пиня сказал гадость, за которую его следует пристрелить. Что значит - выйдешь крайним, как всегда? С другой стороны, почему бы не поцеловать девчонку, если обоим это нравится? Даже если ты не первый…
        Какие-то девахи на кухне споласкивали стаканы и заваривали чай. Антон потрогал пистолет, почти не скрываясь от них.
        Ему было хорошо и в то же время - как-то тревожно. Как будто он забыл дорогу домой. Как будто потерял обратный билет.

* * *
        Мать Антона рыдала на кухне. Демон стоял рядом с Ириной, почти касаясь ее плеча; блеклая записная книжка была исписана карандашом и шариковой ручкой. Антон начал вести ее давным-давно. Еще до гибели отца; номеров было мало. Попадались картинки
        - змеи, кресты, черепа. Не надо быть психологом, чтобы расшифровать: парень очень одинокий, склонен к депрессиям, смерть отца пережил тяжело.
        Телефоны оказывались старыми и недействительными. Случайными и чужими. Одна девочка припомнила, что училась с Антоном Нечаевым - в пятом классе.
        - Это бесполезно, - в панике сказал демон. - Здесь нет свежих записей вообще.
        Ирина упрямо продолжала листать блокнот; стрелка часов подползала к десяти.
        - Ира, скорее!
        - Что я могу сделать?!
        Она выудила запись, по виду новее прочих, и снова набрала на телефоне номер. Трубку взяли не сразу; на том конце играла громкая электрическая музыка.
        - Алло! - прокричали в трубку веселым девичьим голоском.
        Ирина метнулась глазами по странице. Тупо перебиравшая номер за номером, она вдруг забыла имя абонентки.
        - Привет, - она провела по странице пальцем, - э-э… Алина?
        - Ну чего?
        - Алина, солнце, мне срочно нужен Антон Нечаев, ты не знаешь…
        - Да здесь он! А что?
        Ирина почувствовала, будто теплый водопад окатил ее с ног до головы. Будто солнце проглянуло сквозь безнадежные тучи.
        - Адресок скажи, - елейно пролепетала она в трубку. - Я за ним подъеду.
        - А вы ему кто? - голосок чуть протрезвел.
        - Мать! - рявкнула Ирина. - Мать я ему, мать его… Давай адресок, Алиночка, давай скорее, а тот тут такая радость - бабушка приехала! Только слышишь? Не говори ему, пусть будет сюрприз!

* * *
        Взревел скутер. Вылетел на пустеющую к вечеру субботнюю улицу.
        - Елки, - пробормотал демон у Ирины за спиной. - Это же другой конец города…
        - Успеем.
        И она нажала на газ.

* * *
        Рыжий, отыграв, расслабился. Отдыхал в окружении девчонок, сидел, потягивая пиво, только не «Балтику», насколько смог разглядеть Антон.
        Компания то редела, то снова уплотнялась за столом. Варя категорически потребовала курить на балконе, «а то бабушка меня убьет». Дым в комнате слегка рассеялся.
        Антона угостили куском пиццы с колбасой. Он принял еду с благодарностью: здорово проголодался и жалел, что не захватил бутербродов. Алина предупреждала… Но с тех давних времен, когда он малышом ходил в гости с родителями, он привык, что в гостях угощают…
        Потом он посмотрел на часы и вспомнил, что обещал матери быть в десять. Не то чтобы он собирался выполнять это обещание… Но на часах было без десяти одиннадцать, а телефон не включался с половины восьмого.
        - Блин, - пробормотал Антон вслух. Пошевелился на диване и вспомнил про пистолет.
        Удивительное дело: за эти несколько часов он так свыкся со стволом, что почти забыл о нем. Оказалось, не нужно ничего демонстрировать, вытаскивать из кобуры, показывать, - достаточно смотреть людям в глаза так, будто у тебя на боку заряженный ствол…
        Рыжий, собравшийся уходить, снова заглянул в комнату, и вид у него был растерянный:
        - Народ, у меня айфон на кухне стоял, заряжался… Никто не видел? А то шнур валяется, а айфона нету…
        По комнате пронесся будто ветерок. Алина подняла голову, Варя сдвинула брови:
        - Ты хочешь сказать, его кто-то спер?
        - Я ничего не хочу сказать, - Рыжий огорчался на глазах. - Просто он лежал, ну, заряжался, а теперь его нет…
        Кто-то из парней выругался. Варя внимательно обвела всех глазами:
        - Ну, блин… Ну, слушайте, тут же все свои, всем доверяешь… Если сейчас выяснится, что кто-то шакалит у своих, - эта тварь у меня дерьма наестся, обещаю!
        Антон, захлопав глазами, сел ровнее. И поймал косой взгляд Пини.
        Не задумываясь, сунул руки в карманы куртки…
        Маленький плоский предмет лежал рядом с его телефоном. Маленький, легкий, гладкий.
        Антон глянул на Пиню. Тот смотрел на разъяренную Варю и медленно, медленно поднимался из-за стола:
        - Тут не все свои. Алина пригласила этого… Гондона Нечаева. Вот пусть попросит Гондона вывернуть кармашки.
        Антон почувствовал, как отливает кровь от щек. Встал, решительно не зная в этот момент, что делать. Как будто не было никакого пистолета.
        - Пиня, - сказала Алина. - Ты знай все-таки меру.
        - Как хочешь, - Пиня демонстративно пожал плечами. - Только из этой комнаты никто не выйдет, пока не найдется айфон. В следующий раз мы не сядем за один стол с шакалом. Или, Варя, ты не согласна?
        Варя, красная от огорчения, сжала губы:
        - Ты, Антон. Просто покажи, что у тебя ничего нет в карманах.
        - Еще чего? - хрипло спросил Антон.
        - Давай я начну, - Пиня демонстративно вывернул карманы широких джинсов, мешком висящих почти до колен. - Хотя вы меня давно знаете, мне не западло показать, что я не брал этого несчастного айфона… Пацаны, у вас ведь тоже нет?
        - Пиня, - сказал один из товарищей Рыжего. - Чего ты выступаешь, как массовик-затейник? Это Варина хата, пусть она и командует…
        Пиня сжал губы. На щеках у него выступили пятна:
        - Варя, мне снять с него куртец? Чтобы ты убедилась? Почему, вообще, он в комнате сидит, жара, а он в куртке?!
        - Антон, - обморочным голосом произнесла Варя. - Сними, пожалуйста, куртку и дай мне.
        - Еще чего, - сухими губами сказал Антон. В ушах у него звенело от унижения.
        - Тебя дама просит! - Пиня шагнул вперед. - Хозяйка!
        Антон попятился. Пиня в два шага подскочил к нему и цапнул за полы куртки; Антон перехватил его руки. Куртка задралась; Варя нахмурилась, Алина округлила глаза…
        Отшвырнув Пиню, Антон выхватил из кобуры пистолет.
        Сколько раз он представлял, как это будет. Не так, не так. По-другому.
        Но реакция превзошла его ожидания. На всех лицах, обращенных к нему, во всех глазах он увидел свое отражение - отражение Человека с Оружием.
        А может быть, ему показалось.
        - Травматика, - негромко сказал кто-то. Алина подняла брови. Кто-то нервно хихикнул.
        - Макет, - предположил другой голос.
        - Газовый?
        - Пацаны, это вообще зажигалка…
        Антон снял пистолет с предохранителя, поднял вверх и нажал на спусковой крючок.
        От выстрела он почти оглох. Сильно дернуло руку. Запахло дымом, отлетела гильза, в белом потолке появилась черная дыра.
        Кто-то длинно и тоскливо выругался. Антон нашел глазами Пиню.
        - Я не брал вашего поганого айфона, - сказал, выговаривая каждое слово. - Этот… гад мне подсунул в карман… специально.
        Вокруг него медленно освобождалось пространство. Кто-то, на четвереньках выбравшись в коридор, с криком ломанулся к входной двери:
        - Атас! Тут стрельба!
        - Сейчас менты приедут…
        - На фиг! Пошли скорей…
        - Я не брал вашего поганого айфона, - Антон говорил, обращаясь к Алине, не замечая, что дуло пистолета смотрит ей в грудь. - Алина, я не брал, это он мне подсунул в карман! Возьми, если хочешь…
        В этот момент в бледной, застывшей, ошалевшей комнате случилось небольшое движение: Пиня, оскалившись, шагнул в сторону и прикрыл собой Алину. Встал между ней и пистолетом.

* * *
        Скутер петлял дворами.
        -Мимо поворота! - кричал демон Ирине на ухо. - Здесь решетка, мы не проедем!
        Она развернулась почти на месте. Завизжали покрышки, делая черным асфальт.
        Где-то далеко послышалась сирена - не то милицейская, не то «Скорой помощи».
        Они стояли, глядя на него застывшими масками вместо лиц. Антон недоумевающе смотрел на Пиню; этот гад, провокатор, по-настоящему загородил собой Алину!
        От пистолета Антона!
        Она этого не забудет…
        - Вызывайте ментов! - исступленно крикнула Варя где-то в прихожей. - Он долбанутый, он всех тут положит!
        - Я не брал этот айфон, - сказал он, удивляясь, что это еще имеет значение. - Я не брал. Пиня - он мне подкинул!
        Пиня стоял зеленый, с капельками пота над верхней губой. Он страшно храбрый, подумал Антон. Он мужчина.
        Она этого не забудет.
        Надо было сунуть руку в карман и вытащить проклятый айфон. Но не было сил.
        - Я не брал этот айфон!
        Теперь они смотрели на него, как на бешеную собаку. Хуже - как на вороватого шакала, взбесившегося, но так и не ставшего грозным. Алина пряталась за спину Пини, вцепившись в его плечи, тихонько подвывая. Или она так плакала?
        Он прошел к двери. От него пятились, как от чумного. В проеме он остановился и обернулся.
        - Вы все…
        Рука, повинуясь темному внутреннему приказу, сама собой согнулась, и ствол уперся в висок. Антону страшно понравилось, как изменились окружающие его глаза; да, они изменились. В них по-прежнему был ужас, но другого толка.
        И Алина смотрела - теперь без отвращения. Теперь внутри ее глаз зажегся огонек, похожий на сочувствие; сможет ли она когда-нибудь забыть эту сцену?
        -Вы все, - сказал он, глядя ей в глаза, - вы меня запомните.
        Он зажмурился. Напряжение и обиды последних дней, духота этой комнаты и электрическая музыка, пиво, пицца с колбасой, стоящая в горле, - и дыра на потолке. И вой сирены. Теперь его посадят в колонию, будут издеваться, убьют, как отца…
        Он выстрелил.
        Но за мгновение до выстрела что-то налетело сзади и сильно толкнуло его вперед, выбивая из руки оружие.

* * *
        - Ира, пошли, тебе не надо здесь быть.
        - Сейчас.
        Она едва могла хромать. Разбитое колено горело огнем после пробежки по этажам, после вратарского броска за миг до выстрела.
        - Ира, идем.
        Уже приехала «Скорая». С минуты на минуту явится милиция. Там, в квартире, остались перепуганные подростки, истекающий кровью мальчишка, пистолет, гитара и барабан, усилитель, колонки, пицца, чей-то айфон, вывалившийся прямо на пол. Секундой раньше - и он не пострадал бы, думала Ирина. Но секундой позже…
        - Ира.
        - Я иду.
        Подростки не решились задерживать ее. Она сама была как призрак - неизвестная женщина, появившаяся из темноты в критический момент. Просто очень быстрая и очень сильная женщина, оказавшаяся в нужный момент в нужном месте. От неожиданно мощного удара из руки самоубийцы вылетел пистолет…
        Правда, выстрел все-таки прозвучал.
        Может быть, спустя много лет они станут пересказывать эту историю детям и клясться, что видели ангела…
        Скутер завелся сразу. Выезжая со двора, они разминулись с милицейской машиной.
        - Царапина, - бормотал демон. - Он будет жить… Подлечат, будет жить… Ира?
        Скутер вильнул.
        - Ира, может, остановимся?
        -Я в порядке.
        -Ага…
        Выехав на трассу, она услышала, как демон поет.
        Он в маршевом ритме пел старинный романс, или даже несколько романсов одновременно. Он пел о жизни, о белых гроздьях, розах и хризантемах, о рассвете над рекой и закате над морем, и все это сразу, здесь, сейчас.
        Он пел о жизни.
        История четвертая. ЮБИЛЕЙ
        Она пришла, еще молодая, с виду благополучная, похожая на зайчиху, воспитанную лисами. Стрижка, укладка, ухоженные руки - и бабьи растерянные глаза:
        - Муж у меня пропал.
        Темное дело, подумала Ирина.
        Сбежал? Так ведь от таких не сбегают. Таким не боятся сказать: прости, подруга, я влюбился. Конечно, может быть множество отягчающих обстоятельств: имущество, дети, общие знакомые, карьера, работа…
        - Давно? - Ирина напустила на себя важность.
        - Полгода.
        Ирина прищурилась:
        - Что же ты сразу ко мне не пришла? Ходила к шарлатанкам, к самозванкам всяким, а след-то простыл?
        Женщина чуть дрогнула уголками рта: бинго, ведьма. Ходила.
        - Сколько я денег на экстрасенсов потратила, - сказала визитерша почти без сожаления, с одной усталой тоской. - На провидцев, на ясновидящих…
        - Много увидели? - Ирина позволила себе насмешку в голосе.
        Женщина устало покачала головой:
        - Один сказал, что жив он, только вернуться не может. В психиатрической клинике, без имени. Я все больницы обзвонила, объехала… Другой сказал - мертв, и тело пропало, не ищи. Третья говорит - сбежал в Австралию. Да как он мог сбежать? Его загранпаспорт в тумбочке как лежал, так и лежит… Да и не стал бы он, к детям сильно привязан.
        Ирина поджала губы. Коллеги, допущенные до кормушки раньше, успели растащить по ниточке возможные версии, не оставив ей свободы маневра.
        - Болел он, - продолжала женщина. - Но с таким диагнозом, знаете, годами живут. Если ремиссия. Не так, чтобы упал и все. В последние дни он хорошо себя чувствовал…
        Она не говорит о нем как о муже, подумала Ирина. С такими интонациями она могла бы разыскивать пожилого родственника: свекра, например. Старшего сводного брата.
        - У вас дети?
        - Сыновья, семь и восемь.
        Такие маленькие, подумала Ирина. Поздний брак?
        - А раньше он был женат? До вас?
        - Нет, - твердо сказала женщина.
        Или ты ничего об этом не знаешь, подумала Ирина.
        - Другие дети у него есть? На стороне?
        - Нет, - еще тверже ответила гостья.
        И добавила, помолчав:
        - Снится он мне. Часто. Вроде просит его найти… То говорит, чтобы не искала…
        Чувство ответственности, подумала Ирина. Можно бы ее подоить, чтобы она еще пару раз пришла… Но, скорее всего, глухой номер. Если я ее не удивлю до печенок - в следующий раз пойдет к другой ведьме. Не я у нее первая, не я последняя.
        - А детям говорю, что папа в… командировке, - женщина вдруг всхлипнула без слез.
        Ну да: прошел почти год, все это время она искала, ходила, сидела в больницах и моргах, уже и самые горючие слезы высохли.
        Ирина поглядела на череп, будто советуясь. Побарабанила пальцами:
        - Фото есть?
        - Вот, - женщина вытащила фотографию, запечатанную в прозрачный файлик. Жанровая сценка на пикнике: Ирина увидела сперва двух мальчиков в одинаковых синих курточках, по обе стороны от мангала, потом свою гостью в спортивном костюме, на чурбачке, и наконец мужчину в центре снимка: он смеялся, глядя в камеру, поэтому узнать его было почти невозможно.
        Он смеялся. Ирина никогда не видела, чтобы он хотя бы улыбался.
        - Олег?!
        Заколебался огонек свечи. Покачнулись тяжелые портьеры. Ирина таращилась, не веря глазам, всматривалась в детали: на мужчине были светлые джинсы и футболка с надписью «Я люблю Лондон». Аристократически-небритые щеки. Голубые глаза - надо же, Ирина привыкла, что они серые…
        Гостья смотрела на нее, моментально подобравшись, осветившись изнутри: как будто заново вспыхнула давно запыленная лампочка по имени надежда.
        - Олег Васильевич! - Ирина редко когда чувствовала себя такой значимой, значительной и компетентной, и взгляд, обращенный на гостью, сиял, как фары дальнобойного грузовика. - Да, я могу помочь тебе, голубушка, твой муж…
        Ее глотку парализовало. Тщетно попытавшись откашляться, продышаться, снова заговорить, Ирина оглянулась…
        Демон Олег Васильевич, бледная тень живого человека с фотографии, стоял за ее спиной, и лицо у него было такое, что Ирина помертвела.
        - Гони ее, - сказал демон сквозь зубы. - И ни слова.
        Но, Олег, попыталась взмолиться Ирина. Звука не получилось - она только всплеснула руками. Стол зашатался, череп отрицательно качнул костяной головой.
        - Гони ее в шею и больше никогда не принимай, - демон мельком взглянул на фотографию, и лицо его перекосилось.
        - Уходи, - выдохнула Ирина, не глядя на клиентку. - Не возвращайся.
        - Вы что, вы его знаете?! - Клиентка поднялась. - Вы назвали его по имени-отчеству!
        - Уходи, - Ирина кашляла, смахивая с ресниц слезы. - Убирайся!
        - Вон, - подсказал демон.
        - Вон, - тяжело выплюнула Ирина.
        - Я в милицию пойду, - после паузы пообещала клиентка. - Я скажу, что вы его узнали. Что вы знаете, что с ним случилось, и причастны…
        - Вон!
        Ирина толкнула стол изо всех сил. Стол опрокинулся, обнажая пластиковую корзину с отходами магического ремесла, но Ирине было не до церемоний. Запрыгал по полу череп, и кажется, что-то от него отвалилось. Полетела свечка; целую секунду Ирина была уверена, что сейчас-то все и запылает, как в кино, но свечка захлебнулась воском и погасла.
        Клиентка пятилась к двери. Безумие Ирины произвело на нее впечатление.
        - Уходи! - Ирина сжала зубы. - Скорее!
        Клиентка подняла с пола фотографию, запечатанную в файлик, и вышла, не оглянувшись. Сквозь неплотно прикрытую дверь ведьма слышала, как обеспокоенно зачтокала Вика, как захлопнулась входная дверь, и все стихло.

* * *
        - Не мое дело, конечно, но, Ира, это перебор. Смотри, череп треснул.
        - Ну и фиг с ним.
        - Скатерть вся в воске! А если бы загорелась?
        - Чему тут гореть.
        - А мало ли? И эта тетка ушла, знаешь… Как бы она ментов на нас не навела. Или налоговую.
        - Да ладно. Откупимся.
        - Раз откупались, два откупались… Ир, а что случилось-то?
        Ирина двумя руками взялась за гудящую голову:
        - А что обычно случается? Отдохнуть мне надо.
        Вика скорбно покачала головой.
        Ирина знала, что она ищет работу. Если бы не дочь - Вика давно ушла бы на меньшие деньги, но Даше надо было оплачивать репетиторов, и в перспективе маячила плата за обучение, если девочке не удастся поступить на бюджет.
        Демону плевать было на все эти житейские подробности. Он стоял в углу, скрестив на груди руки, и сверлил Ирину взглядом; Ирина не глядела на него - не потому, что боялась, а потому, что презирала.
        Все мужики сволочи. Даже мертвые мужики. Эти - в особенности; ну почему не рассказать несчастной женщине правду? Веселее ей от этого не станет - но станет хотя бы спокойнее. Хотя бы оплачет его и будет жить дальше. Она-то, в отличие он самоубийцы, живая…
        Так нет же! Ему плевать, что она чувствует! Ему вообще плевать на семью, на детей,
        - ничего удивительного! Мужик вульгарный, натуральный, во всей своей красе.
        Допустим, в самоубийстве нелегко признаваться. Но оправдывают как-то и самоубийц! Помрачение рассудка, психическая болезнь, мало ли… Да и не требуется признаваться! Просто заткнись и промолчи! Ирина сама бы все расписала так, что у вдовы ни тени осуждения - только жалеть, любить, оплакивать, свечку в церкви, панихиду…
        Хотя если самоубийца - какая там панихида.
        -Но я все равно буду работать, - сказала Ирина Вике в упрямую спину. - На сегодня еще кто-нибудь есть?

* * *
        Бабулька явилась раньше назначенного, от чая отказалась, так что Вике пришлось развлекать ее разговором, пока Ирина лихорадочно приводила себя в порядок.
        Повязала белый платок, мельком глянула в маленькое круглое зеркало; сделала масляные глазки. Бабулька не сказала заранее, чего хочет. Только бы не порчу: тогда придется отказываться, выдумывать что-то и снова терять в деньгах…
        Ирина нахмурилась в зеркало, изображая праведный гнев. Спрятала пудреницу в карман брюк, поправила белую хламиду, приподняла стул и резко опустила - стук ножек о деревянный пол был хорошо слышен на кухне. Уселась, кончиками пальцев играя с пламенем свечи.
        Вошла пожилая деревенская женщина, повидавшая на своем веку и войну, и мир, и двадцатый съезд КПСС. Пожалуй, бабулькой ее окрестили сгоряча. Морщиниста, конечно, и тяжеловата, на подбородке редкие волоски - но сама при макияже, прическа в порядке, во взгляде - достоинство.
        Поздоровалась, огляделась, села. Выложила на стол свежую газету из тех, что продаются в каждой электричке. Развернула газету, достала старый конверт; развернула конверт, достала бумажный пакет; и только из пакета, когда Ирина совсем уже приуныла, вытащила цветную фотографию: мужичок лет сорока, круглолицый, добродушный с виду если и пьющий, то не очень.
        - Сын? - Ирина понимающе прищурилась. Женщина обиделась:
        - Валера это!
        Ирина поняла, что авторитет ее как провидицы рухнул, будто обелиск с горной вершины. Еще секунда - и клиентка уйдет, не заплатив ни копейки, да еще, пожалуй, обзовет на прощанье нехорошим словом…
        Она хищно прищурилась:
        -А муж твой, часом, не гулял с блондинкой?
        Гулял, сказали ей округлившиеся глаза старушки. Не обязательно с блондинкой, но гулял совершенно точно - со многими. И получал за это скалкой по хребту.
        - Так это его сын, - резко заявила Ирина. - Твоего мужика. Сам не знает, конечно.
        - Не может быть, - прошептала клиентка.
        Ирина слишком поздно поняла, что клиентка имела виды на молодого. Сообрази она минутой раньше, и тетка повадилась бы ходить, как на работу, за обрядами женской привлекательности, а теперь все кувырком, потому что, сидя за столиком со свечкой и черепом, ведьма думает вовсе не о деле. Так хирург ошибается за операционным столом, так диспетчер направляет навстречу два самолета… А всему виной личная жизнь мертвого Олега - с его вдовой, с его семьей, с его ослиным упрямством.
        - А разницы-то нет, - она попыталась в последний момент подхватить удачу. - Он же не твой по крови. Греха нет никакого. Будем приворачивать?
        Женщина горестно глядела на фотографию Валеры, качая головой, будто что-то про себя подсчитывая.
        - Соседский он. Напротив их дом, уже сорок лет как… Ах, Васька-Васька, неужели так удружил? Пойду, плюну на твою могилу, Васечка, за такое…
        Краем глаза Ирина заметила движение. Едва удержалась, чтобы не вздрогнуть: демон нависал над столом, что-то высматривая в горке из бумажных оберток.
        - Вытащи газету! - велел сухо.
        Ирина не шевельнулась.
        - Вытащи и разверни газету, ведьма, - повторил демон голосом, от которого поседел бы даже мраморный памятник.
        Ирина сглотнула. Позволила себе длинный укоризненный взгляд; сдалась. Вытащила из-под фото, конверта и оберток принесенную клиенткой газету.
        - Хотела я его привернуть, - бормотала клиентка, глядя на фотографию, - парню сороковник, а до сих пор не женат, молодых боится. Хотела бы я Валерку себе взять, хлопец он ласковый… сильный…
        - Вот он, - сказал демон, указывая длинным бесплотным пальцем на фото на первой странице.

«Народному художнику России Эдуарду Раевскому сегодня исполняется семьдесят лет»,
        - прочитала Ирина в заголовке. На фотографии улыбался тонколицый, вполне сознающий свое величие пожилой мужчина. За его спиной, удаляясь в перспективе, помещались его работы, но разглядеть как следует можно было только одну картину - портрет девочки с букетом сирени.
        - Есть у меня к тебе доверие, - помолчав, сообщила клиентка. - К другим, сколько их перевидала, доверия нет. А ты мне с самого начала глянулась… Точно - Валерка сын Васькин? Или, может…
        - Этот человек, - демон ткнул длинным желтым пальцем, указывая на фото художника,
        - покончит с собой сегодня. В любой момент с четырех ноль-ноль и до полуночи. Причина… причина - трагическая гибель внучки.
        - О блин, - пробормотала Ирина очень тихо, но клиентка услышала. Замолчала.
        - Так что? - снова заговорила, требовательнее. - Точно сын?
        - Сын, - сказала Ирина.
        - А приворачивай, - спокойно сказала клиентка. - Греха в этом большого нет… А Ваське отомщу, кобелю. Приду на могилу, так и скажу: Валерка-то, сынишка твой, не чета тебе мужик!
        - Приворачивать, - механически повторила Ирина.
        - Ведьма, - демон придвинулся почти вплотную. - Сейчас первый час дня! Художник может убить себя уже в четыре! А тебе еще найти его - и доехать!
        - Приворот, - повторила Ирина, как двоечница у доски. - Так… для верного приворота принеси мне его волосы.
        - Есть. - Клиентка потянулась к сумке. - Захватила.
        - И ногти.
        - И ногти есть. - Клиентка была горда своей предусмотрительностью.
        - И… пуговицу.
        - Пуговицу? - удивилась клиентка. - А я думала, знаешь, как это обычно… в стакан с вином, м-м… так я, у меня, знаешь… да он и вина не пьет, водочку только…
        - Пуговицу, - Ирина твердо посмотрела ей в глаза. - С той одежды, что он носит не меньше года. Лучше с пижамы.
        - Он в майке спит - откуда у него пижама?
        - С рубашки. Со спецовки. Только чтобы точно - его пуговица. Тогда я его тебе приверну так, что… короче, только смерть разлучит вас, и еще не скоро! - Ирина набрала побольше воздуха. - Как застегну эту пуговицу на сердце твоем, так пусть застигнет тебя любовь, и как пуговка к рубахе, так раб божий Валерий бы к тебе льнул, и как не оторвется пуговица, так и ты не оторвись от его сердца!
        Клиентка смотрела с уважением, из-под которого нет-нет да и проглядывало прежнее недоверие.
        - А теперь уходи! - Ирина повысила голос. - Иди за пуговицей. Я… демона вызывать буду. Без демона ничего не получится.

* * *
        - Вроде бы ничего, - сказала Вика. - Но денег она не оставила, ты в курсе?
        - Принесет пуговицу и оставит деньги. - Ирине казалось, что у нее пчелиное гнездо вместо головы. В ушах стоял гул, изнутри покалывали крохотные жала.
        - Пуговицу?
        - Вик, не вмешивайся в технологию процесса, ладно? Ты свободна, иди домой, на сегодня никого больше нет.
        - А если позвонят?
        - Всех на завтра, ноутбук оставь, Дашеньке привет.
        - Ира… ты как себя чувствуешь?
        - Пока, Викуль. Созвонимся.
        Она дождалась, пока закроется входная дверь. Села за кухонный стол перед ноутбуком, приложила к вискам кончики пальцев.

…Так что же случилось с его внучкой? Первым делом она просмотрела новости. Сообщений о том, что стало с внучкой народного художника, в ленте не было.
        Еще не прознали, думала Ирина, закусив губу. Если и случилось что с девчонкой - не прознали, не вывесили на всеобщее обозрение, - смотрите, мол, у заслуженного человека горе, давайте сочувствовать или злорадствовать, пусть мелькают картинки, пусть прыгают заголовки. Мы хотим знать, когда им хорошо, но особенно - когда им плохо, это развлекает нас и лишний раз доказывает, что они ничем не лучше. Известные тоже плачут; люди с обложки бьются в истерике, ньюсмейкеры болеют и умирают, и мы хотим знать, мы хотим видеть перекошенные горем лица…
        Что со мной, подумала она устало. Откуда этот обличительный пафос? Панический поток сознания? Катю я спасла, Митю спасла, Антона-сопляка спасла тоже. Я супергерой, даритель жизни, я и здесь справлюсь, не бойся, народный художник. Хотя гибель любимой внучки - это, знаете, серьезный повод сойти с ума…
        Она специально не смотрела на демона Олега. То и дело вспоминалось лицо его вдовы. Женщина ведь поняла, шкурой почувствовала, что ведьма что-то знает, и знание это - не сахар…
        Все мужики сволочи; Ирина сокрушенно покачала головой.
        Галерея Раевского, выставка Раевского, продажа картин без посредников… Картины ничего себе, красивые. И мужик видный, хотя и старый; на всех презентациях на видном месте - портрет этой девочки, внучки. Вот судьба, ну судьба, не позавидуешь…
        Ирина посмотрела на часы - половина второго. Где он сейчас?
        На сайте народного художника в разделе «Контакты» предлагалось заполнить стандартное поле для электронного сообщения; Ирина почесала затылок. Попробовала поискать имя в новостях; одно за другим посыпались сообщения о юбилее. «Не только специалистами, но и…», «…и широкая мировая известность», «…Принял нашу съемочную группу в своем загородном доме, где в последнее время живет безвыездно…».
        Ирина в ускоренном темпе проглядела видеосюжет. Вместе с художником показали и дом
        - двухэтажный особняк с белыми колоннами на веранде. Вокруг сосенки.
        Ирина набрала в строке поисковика: «адрес художника Раевского». Получила в ответ:
«В адрес художника Раевского неоднократно высказывались упреки…»
        - Блин.

«Где живет Эдуард Раевский».
        Бинго! Первой же ссылкой вылетело интервью, где среди вопросов о собаках и японской кухне проскочило откровение: «Я купил дом на Киевском шоссе… тридцать пятый километр… Нет, я не хотел возиться с проектами, заниматься строительством - купил обыкновенный просторный дом, сам оформил, достроил мастерскую…»
        - Киевское шоссе, - демон нервно потер ладони. - Поехали.
        Ирина медлила.
        - Поехали, - повторил демон. - Что мне тебя, пинками гнать?
        Я принимаю решение, а не ты, подумала Ирина и крепче сжала зубы.
        - Эй! Ведьма!
        Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать… Досчитав до двадцати пяти, она поднялась - подчеркнуто неторопливо.
        - Без четверти два, - прорычал демон. - Он покончит с собой самое раннее в четыре, самое позднее…
        - Заткнись.
        - Что?!
        - Закрой рот.
        Она прошла к выходу, в душе трепеща и боясь моментальной расплаты. Но наказания не последовало.

* * *
        На шоссе она приметила фургончик с логотипом крупного телеканала - и села на хвост. Машина с телевизионщиками могла ехать за город по сотне других дел, но интуиция ведьмы твердила, что они едут к Раевскому, и ведьме повезло.
        Фургончик знал, как проехать. Во всяком случае, Ирина на это надеялась; с трассы они свернули направо, развернулись, проехали по улице блестящих магазинов, удивительных в такой глуши, и миновали один за другим две пары железных ворот. Оба раза Ирина отдавала должное изобретательности демона: это Олег потребовал, чтобы Ирина обязательно купила по дороге цветы. Букет в хрустящей бумажке и магическое
«К Эдуарду Васильевичу!» служили ей пропуском.
        Демон первым узнал дом с колоннами. Фургончик еще стоял на распутье, выбирая дорогу, подобно витязю, а демон за спиной у Ирины уже выставил длинную руку с указующим перстом:
        - Вот он! Смотри, где машины!
        Ошибиться было трудно. Едва фургон одной компании откатил от дома, как подъехала другая съемочная группа; Ирина поискала глазами, где припарковать скутер. Нашла.
        Повесила поверх куртки фотоаппарат на сером шнурке.
        - Спрячь, - посоветовал демон. - Засмеют.
        - Помолчи.
        Цветы теперь выпадали из образа; хорошенько подумав, она оставила их в багажнике. Прошла мимо парней, разгружавших аппаратуру, к охраннику у входа на территорию:
        -Фотокорреспондент газеты «Вести». - Похлопала по «мыльнице» на груди. - Срочно в номер.
        -Ваша фамилия? - Охранник завис над бумажной простыней длинного-предлинного списка.
        Ирина вдруг схватилась за карман, вытащила телефон, имитируя срочный звонок:
        - Да, Олег, я на месте!
        Она отошла на несколько шагов, повернулась спиной к охраннику, во все стороны излучая деловитость опытной медийной акулы.
        -Четыре пятнадцать, - напомнил демон.
        -Я и так тороплюсь! - закричала в трубку Ирина. - Но не стану халтурить из-за спешки! Хочу полноценную сессию, а тут толпа! Ты договаривался насчет эксклюзивного времени, и где оно?!
        На ведьму покосился проходивший мимо чужой оператор.
        - Сбавь тон, - посоветовал демон.
        - Доверяй профессионалу! - рявкнула Ирина. - Или делай сам!
        В ста шагах, на углу, остановился микроавтобус. Ирина насторожилась; большая делегация с букетами, с огромными коробками, с уродливой статуей, спеленатой целлофаном, высыпала на обочину и заозиралась.
        - Так, сюда. - Ирина двинулась к ним, приглашающе помахивая фотоаппаратом. - Развернитесь, пожалуйста, групповой снимок… Чтобы все букеты были видны, пожалуйста. Это для архива, Эдуард Васильевич очень просил… Внимание в кадре!
        Люди послушно выстроились огромной скобкой, заключившей в себе фотографа. Ирина включила камеру и обнаружила, что аккумулятор на исходе.
        Ну и ладно.
        - Готово! Теперь за мной, пожалуйста, давайте я помогу нести…
        Она подхватила с другой стороны статую, которую тащил в одиночку уже немолодой одышливый человек - судя по лицу и одежде, чиновник средней руки.
        - Вы откуда? - негромко, но очень деловито спросила его Ирина.
        - Академия…
        - Отлично. Так, господа телевизионщики, здесь у нас академия… Проходите, проходите!
        Пока охранник высматривал в огромном листе приглашенных чужие фамилии, которые ему выкрикивали в оба уха, Ирина протиснулась за калитку, волоча подарочную статую - и заодно мужчину в костюме. Демон прошел молча, сунув руки в карманы, его никто ни о чем не спросил.
        - Туда, - Ирина неопределенно махнула рукой, передавая статую дарителю. И тут же переметнулась к незнакомым телевизионщикам, монтирующим аппаратуру.
        - Простите, где здесь можно подключиться? - вежливо обратился к ней оператор.
        Ирина огляделась. Девушка в белой блузке, с большим бейджиком «Оля» на груди, спускалась по широкой лестнице огромного дома.
        - Оленька! Покажите, пожалуйста, гостям, где лучше подключиться!
        Фраза была взвешена, как на аптекарских весах. И оператор, и, с некоторой натяжкой, Оленька сочли интонацию вполне уместной; Ирина почувствовала себя серфингистом на краешке волны - очень важно поймать движуху, иначе свалишься.
        Перемещаясь от группы к группе, улыбаясь, кивая, она потихоньку продвигалась вверх по парадной лестнице. Походило на маленькую модель карьеры; повезло, что здесь сегодня так много людей. Вдвойне повезло, что они друг друга почти не знают.
«Обслуга думает, что я с делегацией, делегация - что я с телевидения, телевидение
        - что я из обслуги…»
        Остановившись на верхних ступеньках, она могла видеть и двор целиком, и большую часть холла сквозь стеклянные двери. В холле уже стояли столы с закусками и вином. Букеты в лентах и кружевах переполняли огромные вазы, пахло чесноком и розами. Суетились девушки с бейджиками.
        С каждой минутой подъезжали новые гости. Ирина представила на минуту, что весь этот праздник, как кремовый торт, сгорит и погаснет за секунду - когда придет то самое известие.
        А цветы не увянут. Они будут стоять, помня о празднике, и завтра, и послезавтра, и в день похорон. И срежутся новые - для венков. И та же толпа, но только подавленная и черная, явится принести соболезнования…
        Она затрясла головой, вытряхивая вдруг подкатившую депрессию. Я здесь, чтобы спасти жизнь, строго напомнила себе. Жизнь вот этому юбиляру, которого все так любят… или делают вид.
        Хозяин дома, народный художник Раевский, спускался по внутренней лестнице - без пиджака, в светлой рубахе свободного покроя. Он был сухощав, подтянут, совершенно сед. Глаза глядели приветливо и мягко, но тонкие губы с приподнятыми уголками изобличали волевую, властную, до дикого упрямства, до истерики своевольную натуру. Такие не то что к ведьмам не ходят - такие даже совета ни у кого не спрашивают, такие заканчивают считаться с чужим мнением, как только им исполняется три года…
        Он еще ничего не знает, подумала Ирина.
        А может, еще ничего не случилось. А случится через минуту. Или сейчас, вот в этот самый момент, случается…
        Ей было холодно, хотя день выдался почти летний. Прочие гости украдкой расстегивали пиджаки, распускали узлы галстуков; делегация загадочной «академии», потрясая цветами и коробками, ринулась навстречу художнику. Ирина подобралась поближе; выслушав поздравления, хозяин пригласил всех закусывать и обернулся к высокому мужчине в костюме с бабочкой:
        -Алиса-свиненок не звонила? Уже почти четыре, а обещала быть к двум!

* * *
        В половине пятого толпа гостей, прибывающих и убывающих, была допущена в выставочный зал. В центре напротив входа помещался знакомый Ирине портрет - девочка лет четырнадцати, с каштановой челкой и розовыми щеками, с букетом сирени в руках. Портрет так и назывался: «Алиса с сиренью».
        Ирина несколько раз обошла зал против часовой стрелки - внимательно разглядывая картины. Большая их часть не произвела на нее никакого впечатления: скучные пейзажи, похожие на огромные конфетные обертки, сизые натюрморты в жанре гламурного сюрреализма, пафосные батальные фантазии; только трем картинам удалось пробить ее равнодушие: портрет девочки с сиренью у входа в зал; акварельный набросок девочки, трехлетней, верхом на деревянной лошадке; парадный школьный портрет «Первый раз - в первый класс», для которого маленькой Алисе, пожалуй, пришлось долго позировать. Но ни следа принуждения, скуки, расчета не было на этом полотне: огоньки в глазах, улыбка, дерзость, блики света на полу и на целлофане, - портрет был единственным мгновением, перенесенным на твердый носитель, кусочком жизни настоящей любимой девочки.
        Художник стоял, беседуя с тройкой молодых людей, - все трое держали перед собой диктофоны. Ирина заметила движение в толпе и остановилась; через весь зал быстро шла женщина с телефоном в руке.
        Ни слова не говоря, она протянула трубку юбиляру. Ирина шагнула ближе.
        - Да, - красивым басом сказал в трубку художник. - Что?!
        Ирина не выдержала и зажмурилась.
        - Вот беда, - сказал художник взволнованно, но что-то в его голосе заставило Ирину открыть глаза. - Держись там… Как только сможешь вылететь - сообщи… спасибо, милая! Пока!
        Он обратился к женщине в строгом платье, качая головой, явно опечаленный:
        - Вера из Лос-Анджелеса не прилетит сегодня - рейс задержали по техническим причинам… Вот беда! Племянница моя, - объяснил мужчинам с диктофонами. - Ждал ее еще вчера… Да, очень жалко. Так на чем мы остановились?
        Он вернул трубку женщине и снова повернулся к диктофонам. Ирина перевела дух и поняла, что вся вымокла, что блузка на спине прилипла к телу.
        - Что-то ты близко к сердцу все принимаешь, - пробормотал демон. - Ведьма, ау! Твое дежурство - до двенадцати ночи, не раскисай!
        Телевизионщики, знакомые Ирине, тыкали прожекторами и камерами в портрет девочки с сиренью. Корреспондентка разматывала провод микрофона; народный художник сделал благожелательное лицо - как делал сотни раз при виде камер.
        - Эдуард Васильевич!
        Проклятая женщина снова несла телефонную трубку. И минуты не прошло! Ирина впилась взглядом в ее лицо: знает? не знает? сказали?!
        - Эдуард Васильевич! Игорь Львович хочет поздравить лично!
        Ирина взяла с ближайшего столика бокал белого вина и отхлебнула, как воду. Заметила удивленный взгляд девушки с бейджиком.
        Кто они мне такие, подумала Ирина с раздражением. Девчонки этой я в глаза не видела. А старый зазнайка явно не талантом себе дом заработал. Настоящие таланты на мансардах голодают, а этот отъелся. Откуда бабки? Заказы по протекции, связи, мода. Небось ходил куда надо, в приемных ждал…
        Художник говорил тем временем по телефону с Игорем Львовичем, и лицо у него было, как медовый пряник. Он даже слегка кланялся с трубкой у рта. Закончил, широко улыбаясь, повернулся к уже установленной телекамере, но тут по залу пронесся невидимый ветер.
        Хлопнули двери. Звякнуло стекло. Повернулись все головы.
        Вошел букет на ножках - охапка роз, каких Ирина не видела в жизни. Букет был обут в кроссовки.
        - Деда, с днем рождения!
        За лесом роз (каждая размером с кулак) блестели глаза. Очень живые, дерзкие, насмешливые, знакомые Ирине по портретам. Разделяя толпу, ни на кого не обращая внимания, девушка с цветами шагала через зал; художник широко расставил руки, будто собираясь поймать в объятия бегущего ребенка.
        - С днем рождения, дедуля, будь всегда здоров!
        Художник одной рукой подхватил розы, другой обнял внучку. Алиса явилась на праздник в полном велосипедном обмундировании, не снимая даже шлема, и волнистые каштановые волосы выбивались из-под серого и черного пластика.
        - Алиска-свиненок! - В голосе деда явственно прозвучало «королевна». - Где твое платье?
        - Вечером, ну вечером, деда, мне еще в парикмахерскую!
        - Уже почти пять часов!
        - Еще не вечер! - Она поцеловала народного художника в щеку. - Дедуль, я на минуту, я буду к семи… Или к восьми.
        - Свиненок, - художник огорчился, но даже не попытался спорить.
        - Да ладно, я постараюсь пораньше!
        В ее веселье, подчеркнуто безмятежном, Ирине померещилась фальшивая нота. Что же, она всегда притворяется ребенком для старика-деда?
        Или именно сегодня ее что-то беспокоит и она не хочет подавать вида?
        Букет перекочевал в руки все той же распорядительнице. Откуда-то принесли вазу в половину человеческого роста - в такой вазе можно было утопиться; Алиска-свиненок, в велосипедных трусах и черной облегающей майке, прошла сквозь толпу в обратном направлении - по-прежнему ни на кого не обращая внимания. Она прошла мимо своих портретов - мимо акварельного наброска, и «В первый класс», и портрета с сиренью,
        - не удостоив их взглядом, и вышла, на прощанье помахав деду рукой.
        Ирина посмотрела на народного художника. Поймала взгляд, которым тот провожал внучку. Привалилась к стене рядом со скучным натюрмортом:
        - Это засада, Олег.
        - Что?! - Демон насторожился.
        Ирина мертвой рукой вытащила из кармана телефон. Человек с телефоном привлекает куда меньше внимания, чем говорящий с невидимым собеседником.
        - Я не смогу.
        - Сдурела, ведьма?
        С телефоном у лица, с фотоаппаратом-«мыльницей» на шее, она вышла из зала; в холле уже толпились, и стихийно сложившиеся группки поднимали бокалы за юбиляра.
        В этот раз самоубийцу не надо искать, думала Ирина. Не надо вычислять его мотив. Все просто и совершенно невозможно, потому что мне его не остановить. Как только он узнает о гибели этой девочки - я могу хоть штабелем сложиться, хоть сама повеситься у него на глазах, - его не остановишь.
        - Олег?
        - Эй, ведьма, ты в своем уме?
        - Что с ней случится, ты знаешь? Как она погибнет?
        - Не знаю… Ты куда?!
        Ирина выбралась на свежий воздух. Во дворе полно было людей и машин, на входе добавилась рамка-металлоискатель, и охранников собралось уже трое. Алиса, со шлемом под мышкой, со стаканом воды в руке, стояла рядом с давно не мытым серым
«Пежо»; на крыше машины закреплены были два велосипеда, и парень лет двадцати проверял крепления.
        Видный парень, надо сказать. Высоченный, мускулистый, отлично сложенный, в кожаной жилетке на голое тело, так что круглые плечи бугрились, как у киногероя. Длинные светлые волосы выбивались из-под черной банданы, в мочке левого уха покачивалась массивная сережка. Внучка художника, оказывается, падка на мачо и не любит ботаников…
        Ирина глядела на них, по-прежнему сжимая телефонную трубку:
        - Олег. Послушай. Мы старика не спасем.
        - Если он умрет - ты тоже умрешь! - прошипел демон. - Забыла?
        Ирина глубоко вздохнула:
        - Хватит, не запугивай… Ни уговорами, ни обманом, ни лекарствами, никакими психологическими выкрутасами его не спасти. Ему семьдесят лет, он все видел и знает, его держит на свете эта Алиска-свинюка, или как там он ее зовет…
        Она прошлась вдоль фасада, стараясь не выпускать из виду лицо девчонки. Теперь, когда дед не видел, она казалась старше, серьезнее и грустнее. И ее, без сомнения, что-то мучило. Проблема, которую надо решить сегодня; парень что-то говорил, повернувшись к Ирине спиной, его руки выдавали нервозность. Крепления давно были затянуты и проверены, а он все проверял и проверял их, будто не решаясь сдвинуться с места.
        Алиса покачала головой. Бросила свой шлем на заднее сиденье и отдала стакан первому подвернувшемуся гостю. Гость оторопел.
        Не оглядываясь, девчонка забралась в машину, парень сел за руль, и обе дверцы хлопнули одновременно. Ирина, на ходу пряча телефон, быстро зашагала к воротам.
        - Ты что?! - рявкнул демон. - Как ты потом войдешь?
        Навстречу торопились дети в легких курточках поверх концертных костюмов, подростки постарше несли аккордеоны и скрипки в футлярах, женщина с лилово напомаженными губами подгоняла их, будто капрал: «Быстрее! Не спим! Еще распеваться!» Они прошли мимо Ирины, малыш с виолончелью, идущий последним, наткнулся на нее и тихо выругался матом.
        Медленно стали открываться ворота - охранники выпускали «Пежо» с велосипедами на крыше.
        Старик будет жить, если выживет внучка. Ирине было это ясно, как… как вот эти отпечатки туфель на мягкой глине. Как номер машины с велосипедами. Как небо, минуту назад голубое, а теперь белое, с серыми прожилками.

…Но как ее остановить?!
        Лавируя в толпе, она вдруг бросилась к воротам.
        - Ведьма, ты сдурела? - демон был растерян.
        - Погоди! - Ирина кинулась за «Пежо», на ходу придумывая первую фразу. Такую, чтобы зацепить, чтобы они выслушали; она не придумала ничего лучше, чем «Вижу по твоей ауре большую опасность», но сообщать об этом было некому.
        Неизвестно, видел ли парень за рулем бегущую за машиной ведьму. Но, выехав на дорогу, машина сразу взяла хорошую скорость и притормозила только метров через пятьсот - перед поворотом.
        А Ирина осталась стоять посреди узкой проселочной дороги.
        Поздно спохватилась. Надо было хватать девчонку, когда она была здесь; потеряла нюх, ведьма, сегодня все наперекосяк - а все из-за проклятого демона и его вдовы!
        Ее скутер был на месте, и даже пестрый букет не успел поблекнуть. На скутере гнаться за машиной? По трассе?!
        - Возвращайся, - сказал демон. - Будь рядом со стариком.
        Ирина прикрыла глаза. Машина с велосипедами все удалялась, катила прочь, и через пару секунд ее невозможно будет догнать даже на гоночном мотоцикле…
        Но старик будет жить только, если выживет внучка.
        - Мы спасем девчонку. - Она сбросила букет на траву. - И тогда не будет самоубийства.
        - Девчонку?!
        И без того серое лицо демона побледнело еще больше. Еще секунду назад он верил, что ведьма знает, что делать, - а теперь пришел в ярость; правая Иринина рука сама собой вцепилась ей в волосы.
        - Не при всех! - прошипела она. - Меня в психушку упрячут, хочешь?
        Ее пальцы сжались сами собой, и рука медленно, очень осторожно и очень сильно потащила волосы вниз.
        - Олег, нет!
        Она беззвучно зашлепала ртом - голос пропал.
        - Как ты ее спасешь, - демону не надо было сдерживаться, его все равно никто не видел и не слышал, - как ты ее спасешь, если она сейчас влетит в столб на этой своей таратайке? Старик через полчаса получит известие, и что тогда?!
        - Дай мне объяснить!
        Волосы затрещали, но хватка почти сразу ослабела.
        - Это единственный шанс! - отдуваясь, простонала Ирина. - Да, можем не спасти. Но когда девчонка погибнет - шансов вообще не будет. Неужели ты не понимаешь?!
        Ее рука выпустила прядь. С десяток вырванных волосков полетели с ветром, как паутина.
        - Олег, - сказала Ирина. - Я вроде как догадываюсь, что у тебя проблемы… Но зачем начинать все сначала?!

* * *
        Погода быстро портилась. Если бы Ирина верила в приметы - сочла бы это плохим знаком. Но она верила только в деньги… до недавнего времени.
        На ее китайском скутере не было заглушек для ограничения скорости, и специалисты в Интернете утверждали, что из такого цилиндра можно запросто выжать семьдесят, а то и восемьдесят километров. При том, что уже шестьдесят - на такой-то игрушечной трещалке - казались Ирине смертоносной скоростью.
        На трассе скутер, такой удобный в городских пробках, казался слабым и жалким. К превеликому счастью, трасса оказалась загружена, и разгоняться было негде. Если бы Ирина верила в приметы - сочла бы это хорошим знаком.
        Приятель Алисы ехал неумело и скверно. То и дело менял ряд безо всякого смысла, подрезая чужие машины. Движение было плотным, по встречной полосе грузно катились самосвалы; сжав зубы, Ирина следовала за серым «Пежо», благо велосипеды на крыше делали его приметным.
        Демон у Ирины за спиной молчал.
        Пошел дождь. Тормозной путь моментально увеличился. Холодные капли били в лицо; склонившись к рулю, щурясь от ветра, она проклинала демона, его вдову, художника с Алисой-свиненком, а пуще всего - себя.
        Господи, если это мой последний день - то почему он такой паршивый?!

* * *
        Попса в динамиках сменилась рекламой, и Вова раздраженно выключил радио. Щетки-дворники на ветровом стекле смахнули дождевые капли - и замерли на несколько секунд.
        - Вовка, ты сам все видел - когда мне было с ним говорить?! Толпа крутом, журналисты, сумасшедший дом…
        Алиса сидела расстроенная, глядя на дорогу впереди. Щетки-дворники снова качнулись, как два метронома; Алиса всегда пристегивалась в машине. Это ее за границей научили.
        - Вова, пристегнись.
        - Иди на фиг.
        Она замолчала, теперь надолго. Вова прикусил язык; посылать подальше человека, от которого зависит твое спасение, может только круглый идиот.
        Или паникующий неудачник; он сам только что вложил ей в руки святой повод отказать ему в помощи.
        Он перестроился, случайно подрезав какую-то «Ладу». Сбавил скорость, молча щелкнул ремнем. Снова попытался разогнаться, но впереди шел грязный медленный фургон, а слева не давал обогнать его сплошной поток машин.
        - Прости, - сказал Вова как мог жалобно. - Я просто, ну, не спал сегодня. Голова болит.
        Она молчала.
        -Алиска, ну прости меня. Я больше не буду.
        -Детский сад…
        -Честное слово.
        Он дождался просвета слева и обогнал фургон. И обогнал старую «Тойоту». Перестроился в крайний левый ряд; встречный грузовик обдал ветровое стекло веером грязи. Щетки-дворники размазывали ее по стеклу, и мутные потеки мешали смотреть.
        - Честное слово, - снова заговорил Вова. - Я завязал, теперь совсем. Витька берет меня обратно на работу. Я верну эти деньги до цента. До копеечки. Еще теткину квартиру продам в Твери…
        Алиса молчала.
        -Только мне надо их отдать завтра, самое позднее, - его голос дрогнул. - Понимаешь?
        -Нет, - сказала Алиса. - То ты говорил, что другу должен, а теперь выясняется, тебя чуть ли не на счетчик поставили?
        -Да нет, - он попытался рассмеяться. - Что ты. Там нормально, пацаны свои… Просто надо вернуть. Обязательно.
        -Вечером, - сказала Алиса. - На банкете. Я найду правильное время, чтобы попросить.
        -Да он хоть раз тебе в чем-то отказывал?! - От облегчения Вова готов был смеяться в голос.
        - Отказывал, - сказала Алиса очень взрослым, отстраненным голосом, и Вова сразу же ей поверил.
        Сзади стал сигналить навороченный черный «Мерседес». Вова дождался просвета справа и снова поменял ряд. Обиженно мяукнул серый «Фольксваген».
        Дождь сделался сильнее. Дворники замотались туда-сюда без остановки.
        - А велики наши на крыше, - сказала Алиса.
        - Ну и что?
        - Дождем помоет…
        Вова ткнул пальцем в кнопку радиолы. В салоне завертелась бессмысленная песенка без начала и конца.
        - Круто сейчас на скутере, - Алиса смотрела в боковое зеркало.
        - Что?
        - Да вон, тетка безумная на скутере отжигает…
        - Хрустики, - пробормотал Вова. - Ненавижу их.

* * *
        Что он творил на трассе! Что этот идиот творил! Обгонял, притормаживал, ему сигналили со всех сторон, и видимость сокращалась с каждой секундой, и кислотная городская вода пенилась под колесами. Дождь лил, брея поздние белые одуванчики на обочине.
        Любой маневр «Пежо» заставлял ведьму подпрыгивать на сиденье. Зато когда машина с велосипедами на крыше наконец вливалась в ряд и несколько минут шла спокойно, Ирина начинала мерзнуть; пальцы ее на руле задубели и потеряли чувствительность.
        Сама того не желая, она думала о женщине, несколько лет назад сфотографировавшейся на пикнике, с мужем и детьми. И муж еще был жив.
        - Ты опасно едешь, - сказал в затылок демон.
        - А что ты предлагаешь? Что, что?!
        Демон снова замолчал.
        -Что тебе сделала эта бедная тетка, твоя вдова? - Ирина не могла успокоиться. - Почему нельзя отпустить человека с миром? Она бы замуж вышла второй раз, у детей был бы отец! Так нет, надо глумиться. Надо запомниться, заполнить своей смертью ее жизнь, пусть поседеет раньше времени…
        -Ничего она не поседеет.
        -Да она уже седая!
        -Ну, покрасится, невелик труд.
        -Скотина ты, Олег.
        -Она при живом муже распрекрасно жила с другим мужиком, и все было окей.
        Дождь бил ведьму по щекам:
        -А, так ты ревнуешь…
        -Ведьма, - сказал демон ей в самое ухо. - Помолчи, я тебя очень прошу. А то ведь убьешься на этой тарахтелке. Костей не соберешь. Я тебе обещаю.
        Ирина нашла за пеленой дождя очертания велосипедов на крыше машины и, сжав зубы, добавила оборотов.

* * *
        - Надо было тебе с ним остаться, с дедом, в смысле. Задобрить.
        - И выйти к банкетному столу в потной майке? Идеально. Все в восторге.
        Дождь хлестал по ветровому стеклу «Пежо».
        - Да не переживай, - сказала Алиса, глядя на дорогу. - Я сказала, что возьму сегодня, - значит, возьму.
        - Наличными?
        - Да. Я знаю, он карточкам не очень-то верит.
        - Спасибо, - голос у Вовы дрогнул. - Я знал, что ты настоящий…
        В кармане у него задергался телефон. Заиграла ретропесенка: «Мы в блеске спиц летим быстрее птиц, кругом мельканье лиц…»
        - Не бери трубку! - Алиса с беспокойством посмотрела в зеркало на плывущий сзади самосвал. - Дай, я…
        Но Вова уже вытащил телефон из нагрудного кармана рубашки.
        - Алло, - теперь он держал руль одной рукой. - Да… Ну, помню, - голос у него изменился, слегка охрип. - Завтра будут… Нет, Славик сказал, можно завтра. Нет, Славик… ну я же не вру! Славик так сказал, что можно, я завтра поднесу… Я не кормлю завтраками, я…
        Он замолчал. Резко ушел направо; сзади взревели одновременно два или три гудка, а потом послышался удар, от которого волосы у Алисы встали дыбом.

* * *
        Ведьме случалось переживать и страхи, и ужасы, но этот момент был одним из самых жутких.
        Завизжали тормоза. Заскрежетало железо. Задымились следы покрышек на мокром асфальте. Три или четыре машины столкнулись, перегородив трассу. Ирина вильнула направо, и маленькие колеса скутера пересчитали все выбоины на обочине.
        - Все, - скрипуче сказал демон.
        Трасса остановилась, сзади прибывали и тормозили, замирали, сигналили машины; впереди вдруг открылся просвет, и в него, как призрак в водяной дымке, беззвучно и плавно ушел силуэт машины с велосипедами на крыше.

* * *
        Оглянувшись, Алиса успела увидеть: большой белый «Мерседес», уходя от столкновения, притормозил и получил под зад от идущих следом, и врезался еще в кого-то. Второй удар слился с третьим; дождь сделал скользким покрытие, но он же и замедлил общую скорость. Случись такое в хорошую погоду на ста тридцати - здесь была бы, возможно, гора трупов.
        - Валим отсюда! Скорее!
        Выронив телефон, Вова двумя руками ухватился за руль. Алиса вжалась в кресло: хоть бы номер не списали, он грязью залеплен. Но у нас же велики на крыше - особая примета…
        - Вовка, велики надо снять…
        - Они мне говорят сегодня везти деньги, - сказал Вова чужим тонким голосом. - Прямо сейчас. Совсем охренели… Этот их главный, Артур, обматерил меня, чего завтраками кормишь…
        Сзади на трассе собиралась огромная пробка.

* * *
        В первый раз на Ирининой памяти ее скутер набрал семьдесят. Вода летела из-под колес, а «Пежо», издали похожий на карлика-лося с огромными рогами, продолжал удаляться.
        Холод пропал. Ирине было жарко, хоть на ней не осталось, наверное, сухой нитки. Девчонка выжила, непоправимого не случилось; пронесло, на этот раз отменилось, все можно предотвратить…
        Машина с велосипедами растворилась в дожде, и вместе с водой схлынула ведьмина эйфория. До полуночи оставалось еще шесть с четвертью часов, и в любую секунду - в любую! - девчонка могла умереть.

* * *
        - Я бы продал машину, понимаешь, но кто ее купит вот-прям-щаз? И сколько даст? И потом, машина записана на мать, у меня доверенность, но не генеральная, а…
        - А если велик продать?
        - За сто тысяч?!
        - О чем ты думал раньше?!
        - Да ни о чем я не думал!
        - Оно и видно, - горько сказала Алиса.
        Помолчали три минуты.
        - Я добуду эти бабки, это не так много, просто эти придурки совсем охренели…
        - Ты же говорил, что Славик тебе вроде как Друг!
        - Так и я думал, что друг! А как дошло до бабок, слил меня вчистую…
        - Позвони ему.
        - Я весь день звоню, он трубку не берет.
        Помолчали пять минут. Ехать сделалось легче.
        Дождь прекратился.
        - А если тебе свалить куда подальше? Поезжай в Тверь, где теткина квартира.
        - Ага. А они знают, где живет моя мать, в какую школу ходит сестра…
        - Что, так серьезно? - Алиса побледнела.
        - А ты думала?
        Помолчали десять минут.
        - Алиска, - хрипло сказал Вова, поглядывая в зеркало. - Эта баба, на скутере, нас пасет.
        Алиса оглянулась. В самом деле, женщина на скутере по-прежнему болталась в правом ряду, у самой обочины.
        - Ты параноик, - сказала снисходительно. - Знаешь, что скутер быстрее сорока пяти обычно не ездит?
        - Но это же та самая баба!
        - А это - та самая трасса! И все едут в ту самую Москву! Что, твоим друзьям-пушерам делать нечего, только отправлять за тобой старых теток на скутере?
        С самоуверенностью тинейджера Алиса полагала дряхлым все, что старше тридцати.
        - Алиска, - помолчав, сказал Вова. - А давай ты со мной к ним подъедешь?
        - Я?!
        - Ты объяснишь им, кто ты такая и откуда возьмутся деньги. Они же мне не верят, понимаешь?

* * *
        Гонка по трассе измочалила ведьму, будто она была рваной лентой, волочащейся по асфальту за серым «Пежо». Пробка у въезда в город обернулась короткой передышкой.

«У вас аура жертвы». «Вас сглазили». «На вас наслали порчу». Все эти и подобные фразы она произносила мысленно, подъехав - опять же в воображении - к машине с велосипедами и добившись, чтобы Алиса опустила стекло. И всякий раз ответом была презрительная гримаска, и всякий раз стекло поднималось, отсекая вторую попытку.
        Не так. Не с того конца. «У вас отвалился номерной знак». «У вас на капоте вмятина». «У вас сейчас упадет велосипед с крыши». Все не то, ложь разоблачается в секунду, нет зацепки.

«Вас зовет ваш дедушка, я от него, он послал меня следом». Еще глупее: у дедушки телефон, у внучки телефон, один звонок рассеет сомнения, если они появятся.

«Это большая тайна, я от вашего дедушки, не говорите ему, что я знаю…» Вот это уже свежее; не давая себе труда додумать следующую фразу, Ирина тронула скутер и, огибая машины, стала пробираться сквозь пробку к «Пежо».
        -Куда прешься?!
        На нее рычали из-за стекол. Она просачивалась, как вода между плотно сложенными кирпичами, иногда задевая локтями зеркала и каждую секунду рискуя получить по шее, с каждым метром сокращенной дистанции приободряясь все больше: наконец-то от нее что-то зависело. От ее умения убеждать. От ее интуиции, профессиональной воли, собранности, от таланта ведьмы, наконец; когда между нею и «Пежо» оставалось пять метров, впереди переключился светофор.
        -Поехали, - сказала Алиса.
        Вова тронул машину и успел проехать в плотном строю метров пятьсот, когда она повторила увереннее:
        - Поехали!
        Тут только Вова понял, что она имеет в виду, и не поверил своему счастью:
        - С-спасибо. Мы зайдем, ты увидишь, на минутку. Они мне не верят - а тебе они поверят, ну и сразу, куда там, к тебе домой, в парикмахерскую, я тебя всюду буду возить, только скажи, куда…
        От радости он стал болтливым. Ему казалось в этот момент, что проблема решена волшебным образом и больше не о чем беспокоиться.

* * *
        Проклятая машина удалялась. Велосипеды плыли над крышами автомобилей, и едва проглянувшее солнце играло на блестящих спицах. «Пежо» был как морковка под носом осла - виляя среди машин, Ирина почти настигала его, но в этот момент движение на улице оживлялось, и невидимая нитка дергала «Пежо» вперед, будто кошелек на веревочке.
        Ирина ругалась вслух. Потом охрипла. Потом смирилась. Все ее невеликое водительское мастерство уходило на то, чтобы не упустить «Пежо»; еще пять с лишним часов я не выдержу, думала ведьма, косясь в зеркало на демона за спиной.
        Демон молчал. Смирился. А может, положился на Ирину.

* * *
        - Уже близко, - сказал Вова. - Это временная хата, я там как-то бывал, мы со Славиком заходили по делу…
        - Первый и последний раз я тебя вытаскиваю, - сквозь зубы сказала Алиса. - Больше никаких славиков.
        - Клянусь!
        - Ух ты, как пафосно.
        - Что?
        - Да ничего, - Алиса насмешливо повела плечом.
        В такие минуты Вова отчетливее понимал расстояние между ними. Зимуя в Париже, стажируясь во Флориде, свободно болтая на трех языках, Алиса держала его, как домашнее животное, - на поводке и на дистанции. То подтягивала к себе, то отпускала; ему много раз хотелось ударить ее. А сейчас захотелось с удесятеренной силой.
        Но Вова сдержался.

* * *

«Пежо» с велосипедами на крыше стоял на стоянке перед маленьким супермаркетом. К счастью, у Вовы была очень приметная фигура, а у Алисы - приметная одежда.
        - Вон они, - сказал демон.
        Ирина сползла со скутера и чуть не упала. Ноги подкашивались. Мотороллер был облеплен грязью, бак опустел почти полностью.
        - Упустишь.
        Ирина со всхлипом выругалась. Наспех приковала скутер к железной ограде и похромала вслед за Алисой - во дворы.
        Здесь сносили хрущобы. Один дом стоял, как после бомбежки, вывернув наружу пыльные внутренности. Другой, уже пустой, дожидался своей участи. В третьем еще виднелись на окнах занавески, еще висело белье на балконах, собирая рассеянную в воздухе бетонную взвесь. Алиса со своим парнем уверенно шагали к третьему.

* * *
        Верну ей деньги, думал Вова. Нет… брошу ей в лицо. И скажу все, что накипело. Может, и залеплю. Один только раз дам по морде, пусть не думает, что она особенная…
        Алиса, будто прочитав его мысли, удивленно повернула голову. Вова выдавил из себя улыбку.
        У нее были удивительные губы. И восхитительный зад, обтянутый велосипедными трусами. Вова мучился, как грешник на сковородке: он хотел ее и ненавидел. И много раз мечтал, как хорошо бы приковать Алису к батарее и так пожить хотя бы несколько дней. А потом - под суд и в тюрягу, но помнить всю жизнь, что они были, эти дни, эта власть, это чужое и доступное, присвоенное тело…
        Он тяжело дышал. Он боялся выдать себя взглядом, жестом, запахом. И так длилось целую минуту, а потом он будто грохнулся с небес на землю: вспомнил, зачем они здесь, и кто такая Алиса, и кто он такой.
        - Ты чего? - спросила она, глядя снизу вверх.
        - Ничего… все в порядке.
        - Тебя ломает, что ли?
        Вова прижал ладонь к колотящемуся боку. Помотал головой.
        - Времени мало, - сказала она озабоченно. - Придется в парикмахерской по-быстрому, программа-минимум…
        - Пара минут, - пообещал он.
        - Алиса!
        Оба оглянулись.
        Та самая женщина, что ехала по трассе на скутере, мокрая, в грязных сапогах, догоняла их ковыляющей рысью. Вова вздрогнул.
        - Алиса, - тяжело дыша, женщина догнала их у самого подъезда. - Я кое-что должна вам сказать, это касается вашего дедушки.
        - Вы кто? - Девушка отступила.
        - Я? - Женщина улыбнулась, улыбка была бы вполне светской, если бы не грязь на лице. - Меня зовут Ирина, я… экстрасенс. Это касается вашего дедушки, нам надо немедленно поговорить.
        - Фигня, - высокомерно сказала Алиса. - Идите и говорите с дедом.
        - Это касается и вас! Вам угрожает опасность. Я точно знаю, что вы можете умереть сегодня до полуночи, если не послушаете меня!
        - Сумасшедшая, - сообщила Алиса без признаков волнения. - Пардон, мы спешим.
        И она свернула к подъезду, увлекая за собой парня. Открылась и закрылась деревянная дверь в чешуе давно ободранных объявлений.
        Ирина, обессиленная, присела на старую скамейку.
        Сорок лет назад старушки, скучающие по родным деревням, проводили здесь дни и вечера, судачили, болтали, сплетничали, разглядывали идущую мимо жизнь. Все они умерли в почтенном возрасте, да и скамейка доживала последние дни. Ирина сидела, слушая, как бьет в отдалении чугунная баба по стенам пятиэтажки.
        Демон присел рядом:
        -Ну?
        Она молчала. Сегодняшний день пошел наперекосяк с самого утра; ведьма знала, кто в этом виноват. Ни разу в ее практике - ни разу! - человек, которого она припугнула бы скорой смертью, не вел себя так бесстрастно.
        - Ты выглядишь, как пугало, - сказал демон.
        Я выгляжу, как городская кликуша, подумала Ирина мрачно. Девчонка не приняла меня всерьез. Маленькая дрянь.
        - Что? Удар по самолюбию? Эй, ведьма! Куда они пошли, что за притон, кто этот мужик рядом с ней? Ты меня слышишь?!
        Ирина откинулась на жесткую спинку и закрыла глаза. Испитой старичок, проходивший мимо, поглядел на нее с удивлением.

* * *
        - Привет! А это кто?
        Артуру было лет тридцать, он был черноволос и очень смугл, сидел на полу, скрестив ноги.
        - А это, - начал, явно волнуясь, Вова, - моя подруга.
        - Абанамат! - Артур блеснул маленькими цепкими глазами. - Качок, дорогой, спасибо. Удружил.
        - Нет, - Вова занервничал сильнее. - Это внучка Раевского, художника. Она мой гарант… Она добудет бабки, я завтра принесу.
        - Сколько раз ты говорил «завтра»? - ласково спросил Артур. - По-моему, гнилой базар, да?
        Алиса разглядывала маленькую комнату. Мебели почти не было, обои висели клочьями, пол устилался в два слоя относительно новыми, но грязными коврами. В углу на голом бетоне стояли рядом кальян - и светлый ноутбук с яблоком на крышке. Под окном, разлегшись на подушках, спал человек, равнодушный ко всему, будто в зале ожидания.
        Дверь в соседнюю комнату была снабжена засовом. Двери в кухню не было вовсе - там два наголо бритых сизолицых крепыша пили из трехлитровой банки не то молоко, не то кумыс, не то разведенный клей ПВА.
        - Я достану у деда деньги, - сказала она высокомерно и твердо. - Хотя…
        И поглядела на Вову взглядом, от которого тому снова захотелось ударить ее.
        - Я обещаю, - снова заговорил Вова. - Зуб даю…
        - На хрена мне твой зуб?
        Артур, прищурившись, разглядывал Алису. Там, где он вырос, только гулящая девушка могла бы выйти на улицу в велосипедных трусах.
        Да и то - страшно представить, что с ней случилось бы через минуту.
        - Твой дед богатый, да?
        - Богатый, - с отвращением отозвалась Алиса.
        - Тогда так: ты, Качок, иди к этому богатому глупому человеку и возьми лавэ сегодня, а не завтра. А ты, красавица, садись поудобнее… косячок будешь?

* * *
        Парень вышел из подъезда минут через пятнадцать. Не вышел - вылетел, держась за лицо; один. Без Алисы.
        - Где она? - Ирина вскочила.
        Парень глядел на нее мутными глазами.
        - Где Алиса?! - Ведьма моментально позабыла про усталость.
        - Там. - Он сглотнул.
        - Где «там»?!
        - Ничего не знаю, отвали!
        И в панике посмотрел на окна пятого этажа.

* * *
        Окна квартиры с коврами выходили на другую сторону.
        Запертая в тесной вонючей комнатушке, Алиса никак не могла поверить, что это всерьез, что это на самом деле, что это случилось с ней. За фанерной дверью переговаривались на непонятном языке и даже смеялись как-то непонятно; окно было заперто наглухо, ручки на рамах сняты, изнутри решетка. Чем выбить стекло, чтобы позвать на помощь? И кто услышит?
        Но это ведь не джунгли, это почти центр города! И ни живой души! Пустой дом напротив, пустая дорожка под окнами и отдаленные тучи пыли над развалинами снесенной пятиэтажки…
        Сквозь голоса она ясно различила звонок своего телефона где-то там, в прихожей. Колокольчики - заставка из «Спокойной ночи, малыши!» - рингтон для вызовов деда. Господи, уже почти семь, да он же с ума сойдет, ну и подарочек на юбилей…
        - Эй, вы что… совсем охренели? Меня уже ищут!
        Непонятная шутка на чужом языке. Смех.

* * *
        - Слушай меня внимательно. За левым плечом у тебя - ангел смерти…
        Вова рывком оглянулся. Демон, стоявший у него за спиной, подбодрил ведьму кривой улыбкой.
        -…Но еще без меча, меча у него нет, значит, тебя можно спасти… заткнись! Аура у тебя тусклая, меченая, кто-то на тебя порчу навел. В последние два-три месяца - чувствуешь, какая непруха?
        - Точно, - простонал Вова.
        - Энергия у тебя вытекает из нижней чакры, так и сочится, жизнь тебе укорачивает. Видно, девка какая-то на тебя обиделась и обряд заказала. Вспоминай: обидел девку?
        Вова разинул рот. На своем веку он обидел много девок, особенно в последнее время.
        - Тебе еще повезло, что твой ангел-хранитель меня тебе по дороге послал. Сильный у тебя ангел… Ты крещен?
        - Д-да…
        - Крест носишь?
        - Буду…
        - Носи и не снимай! Если сегодня день переживешь - до старости живи и радуйся. А если с Алисой что-то случится - сдохнешь прямо сегодня и прямиком в ад.
        - Я не хотел! - Вова, притихший было, опять забился в невидимых тенетах. - Я не знаю… Да они, может, и ничего… Я только к ее деду, ну, пусть даст денег, а я верну, я отдам…
        Ирина, которая была на две головы меньше, крепко взяла его за кожаную жилетку на груди:
        - Ты понимаешь, куда влип?
        Вова судорожно сглотнул.
        - Если ты скажешь ее деду, что привел Алису в притон наркоманов, - знаешь, что он с тобой сделает?
        Бовин мужественный кадык жалобно дернулся.
        - Он человек со связями. Вынут тебя из реки через месячишко… сказать, в каком виде?
        Вова икнул.
        - Только я могу тебе помочь, - сурово продолжала ведьма. - Я говорю с ангелами. Мне помогают демоны. Давай свой телефон.
        Вова хлопнул длинными ресницами.
        - Трубку свою давай! - взревела Ирина. - Сотовый! Иди в машину и не смей отсвечивать, пока я не разрешу тебе дышать, понял?
        Высокий плечистый атлет будто сделался ниже ростом. Боже мой, какие же они сволочи, подумала Ирина отстраненно.
        - Все мужики козлы, - сказала вслух, глядя в удаляющуюся Бовину спину.
        - Все бабы стервы, - отозвался демон. - А эта еще и дура. Она что, не понимала, куда он ее ведет?

* * *
        Да, в некоторых областях жизни она была дурой, да еще и круглой. Мать называла это мягче: она считала, что, проведя большую часть юности за границей, Алиса
«оторвалась от реалий».
        Ей случалось курить травку и глотать экстази с друзьями в клубах. Получалось смешно, красиво, мило, с привкусом запретного, но не грязного. Конечно, она знала, что работа пушера опасна и трудна, но никогда и в страшных снах не могла увидеть, что это коснется ее хоть перышком. Глядите, Алиса Раевская - заложник наркоторговцев! Или даже пособник? Или то и другое сразу?!
        Она понятия не имела, что Вова подторговывает дурью, и, узнав, вполне могла бросить его в затруднительном положении. Но беда в том, что еще месяц назад она была по уши влюблена в Вову и не успела окончательно к нему охладеть. И, конечно, ей нравилось иметь власть над таким мужиком, а деньги… Что деньги? В конце концов, дед богат…
        Алиса не боялась высоты, темноты, скорости и замкнутых пространств. Ее никогда в жизни не били. Она считала себя девочкой, с которой ничего не случится, - как будто имя защищало ее. А теперь ей было страшно - не из-за этих голосов, не из-за решетки на окне, а из-за запаха.
        В этой комнате стоял такой запах, что волосы поднимались дыбом: запах безнадеги, унижения, смерти. Что они тут делали, кого держали, для чего на окне решетка?
        Когда распахнулась дверь, Алисе вспомнилась сцена из «Кавказской пленницы», которую дед обожал. Ей захотелось одновременно смеяться - и вопить от ужаса.

* * *
        -Алло, это служба спасения? Прямо сейчас Раевскую Алису, внучку народного художника России, убивают в наркопритоне! Помогите, убивают!
        Она звонила с Вовиного телефона, набирая и ноль два, и ноль двадцать, и девятьсот одиннадцать.
        Она звонила всем диспетчерам, до которых могла дотянуться.
        - Алло, запишите адрес! Скорее, вооруженное нападение!
        Секунды складывались в минуты. Всех обзвонила? Да, вроде бы всех. Кто-то поверит, кто-то приедет, ну хоть кто-нибудь должен откликнуться!
        Она огляделась. Здесь давно не работал дворник. В подъезде, на площадке между четвертым и пятым этажом, валялась кипа старых газет и оберточной бумаги. Громоздились неровным штабелем картонные ящики из-под бананов, из прорех на боках свешивались тряпки. Удача.
        Поколебавшись всего лишь секунду, Ирина щелкнула зажигалкой.

* * *
        - Обижаешь, красавица.
        - Убери лапы! У меня деду сегодня семьдесят лет, он меня ждет…
        - Ай-яй. Уважаемый человек, а внучка потаскушка.
        - Ты что, сдурел?! Убери…
        Раздался длинный звонок в дверь.

* * *
        - Пожар! - вопила Ирина на лестничной клетке, не отрывая пальца от кнопки старого звонка. - Горим! Скорее выходите!
        Кипа бумаг быстро таяла в огне, тряпка, добавленная для колорита, едва начинала тлеть, но дым уже должен был ощущаться за щелястой дверью.
        Внутри забормотали, невнятно, неразборчиво, без особого, впрочем, волнения.
        Этажом ниже открылась дверь, охнула какая-то женщина.
        - Горим! - верещала ведьма во всю силу горла. - Спасайтесь! Выходите!
        - Слушай, уйди, - сказали внутри, не открывая замка. - Уйди отсюда!
        И, перекрывая недовольный мужской голос, в квартире вдруг завопила девушка:
        - Помогите! Помогите!
        Алиса не боялась ни высоты, ни темноты. Она не боялась насилия - вернее, она недостаточно его боялась, потому что слабо представляла. Но мысль о пожаре приводила ее в ужас с того самого момента, как дед впервые прочитал ей «Кошкин дом».
        И теперь, услышав вопли на лестнице и еле ощутимый запах дыма, она разом сбросила предохранители, не позволявшие ей кричать: страх, стыд, растерянность. И заорала так, что заложило уши:
        - Помогите!
        Артур не успел снова запереть ее в комнате с решеткой. Рванувшись, как кошка, Алиса выскочила из комнатенки - и, полнее ощутив запах дыма, совершенно потеряла голову:
        - Помогите! Ай, горим!
        Квартирка была крохотная. Алиса с разгону ударилась в запертую входную дверь, как муха в стенку фонаря. Дверной звонок заглушал звон колокольчиков на тумбе у входа: это Алисин телефон играл заставку к программе «Спокойной ночи, малыши!», пока народный художник на том конце связи вслушивался в длинные гудки. Алиса потянулась к телефону, Артур перехватил ее руку; Ирина на лестничной площадке орала и давила на кнопку, и в этот адский шум вмешался новый звук: отдаленная сирена.
        Человек, спавший под окном, вдруг поднял голову.
        Он спал, когда пришли Алиса и Вова, он не пошевелился, когда Артур с двумя крепышами убеждали Вову идти за деньгами, он не повел ноздрей, когда девушку водворяли под замок. Вопли Ирины, звонки и запах дыма его не разбудили - а теперь он вдруг сел, как внимательная собака при звуке отдаленного волчьего воя.
        - Эй, Артур, - сказал он по-русски без акцента, - это что еще за…
        Быстро выглянул в окно. По дороге, разбитой самосвалами, между развалинами снесенного дома и пятиэтажкой, готовой под снос, катилась милицейская машина.
        - Дерьмо, - пробормотал проснувшийся человек и с этого момента не произнес больше ни единого слова.
        Он подхватил спортивную сумку, служившую ему подушкой, оттолкнул Артура, отбросил паникующую Алису и отпер входную дверь. Дверной звонок, буравчиком терзавший уши, наконец-то прервался.
        Человек с сумкой отшвырнул Ирину так, что ведьма врезалась в дверь квартиры напротив, - обитую древним дерматином дверь с номером 20, висящим на одном шурупе. Не глядя больше ни на кого, человек с небывалой ловкостью открыл люк на потолке, ведущий на крышу, и взобрался наверх по железным прутьям-ступенькам. Сумка болталась у него на груди.
        В этот момент умирающий огонь на площадке внизу, пожрав бумаги и пожевав старую тряпку, добрался до промасленной ветоши в картонной коробке и вдруг подскочил на метр. Загорелась пластиковая плитка на полу, перекрывая выход. Черным шлейфом повалили удушливые клубы. То, что секунду назад было сомнительной провокацией, вдруг сделалось очень похожим на бедствие - тем более что открытый люк в потолке создавал отличную тягу.
        - Допрыгалась, - прорычал демон, не отстающий от Ирины ни на полшага.
        От дыма сделалось темно. Артур закричал что-то оставшимся в квартире крепышам. Кашляя, Ирина схватила за руку обомлевшую от ужаса Алису:
        - За мной!
        И потащила к люку.

* * *
        С крыши открывался прекрасный вид на развалины и ближний сквер. Милицейская машина уже объехала дом и подкатила к подъезду, со стороны улицы слышалось завывание пожарной сирены. Ирина выбралась первая, схватила Алису за локоть, потащила вверх, помогая выбраться.
        Человек с сумкой, низко пригнувшись, удирал по крыше по направлению к дальнему торцу дома. Он ушел уже достаточно далеко, оглянулся, сунул руку за пазуху…
        - Ложись! - рявкнул демон.
        Ирина упала на рубероид. Меньше всего ей хотелось быть героиней боевика, тем более второстепенной; что-то чирикнуло в воздухе над самой головой. Идиот! Вооруженный кретин, дебил, чтобы тебе твой ствол в глотку засунули и провернули, чтобы ты своими пулями подавился, чтобы тебя… (Наверняка бегущий человек поседел бы раньше времени, достигни проклятия ведьмы его ушей.)
        Из открытого люка валил черный дым. В жилых девятиэтажках вокруг стали открываться окна, показались зеваки на балконах. Ирина дождалась, пока сумасшедший с сумкой и пистолетом начнет спускаться по пожарной лестнице, пока скроется из виду, и только тогда отпустила Алису, которую прижимала, оказывается, к крыше:
        - Уходим, пока тут все не сгорело и пока нас не пристрелили.
        Алиса всхлипнула. В кулаке у нее заиграл телефон - дон-дин, дон-дин…
        - Ответь деду, - Ирина потянула ее за руку, поднимая, ставя на ноги. - Объясни, что все в порядке.
        Алиса воззрилась на нее, как на сумасшедшую. Ирина мягко отобрала у нее трубку:
        - Алло, это Эдуард Васильевич? С днем рождения вас! Это говорит парикмахер вашей Алисы, она сейчас на укладке и не может разговаривать. Она обязательно перезвонит… Да, я уже заканчиваю! Минута - и она будет готова! Спасибо!
        Пожарная машина, трубя и сверкая, остановилась у самого дома. Ирина молча отдала Алисе телефон:
        - Сейчас спустимся, и перезвонишь.
        - Вы кто?
        - Конь в пальто! - рявкнула ведьма. - Семь часов - почему ты до сих пор не у деда на празднике?!

* * *
        Ирина не боялась высоты. Другое дело, что спускаться по пожарной лестнице с крыши пятиэтажки ей приходилось первый раз в жизни.
        Дом окружен был зеваками. Над крышей стоял столб дыма, который, впрочем, уже редел. Пожарные бранились по рации; подкатила вторая милицейская машина.
        Спрыгнув с двухметровой высоты, ведьма здорово ушибла ступню. Что до Алисы, то она, с безумными глазами и черным от копоти лбом, могла бы запросто позировать деду для эпохального полотна «Велосипедистка спасается от огней Помпеи».
        - Как ты себя чувствуешь?
        - Х-хорошо…
        - Быстро за мной.
        И, схватив Алису за руку, ведьма пошла вперед, хромая, закрывая лицо рукой:
        - Ай, погорельцы мы… Ай, все сгорело, вот горе-то…
        От нее участливо пятились и сочувственно шарахались. Ирина прошла мимо милиционера в бронежилете, окинувшего ее внимательным взглядом:
        - Гражданка!
        - Все сгорело, - всхлипнула Ирина в экстазе.
        - И документы? - проницательно предположил милиционер.
        Но в этот момент у него на поясе ожила рация - и потребовала срочного отчета.
        Не ускоряя шаг, ни в коем случае не переходя на бег, Ирина шла, размазывая грязь по лицу, делая вид, что плачет. Рука Алисы в ее руке попыталась вывернуться:
        - Слушайте…
        - Иди за мной, - монотонно прогудела Ирина. - Иди… Ах ты сволочь.
        На стоянке, где должен был ждать Вова, не было серого «Пежо» с велосипедами на крыше.
        - Вова твой уехал, - сообщила ведьма.
        - Он не мой.
        - Твой, твой. Он мне все рассказал.
        - Вы с ним говорили?!
        - Скорее, - Ирина отстегнула от ограды свой мотороллер. - Садись.
        Алиса попятилась:
        - Так это вы всю дорогу за нами ехали?!
        - Я тебе жизнь спасаю, - прорычала Ирина. - Хочешь жить…
        Некстати вспомнился Терминатор.
        -…пошли со мной!
        Она нервно засмеялась, преодолевая пафос момента, и выкинула Бовин телефон в ближайшую урну.

* * *
        - Дедуля, ты не волнуйся, пожалуйста, и не обижайся, я… в парикмахерской. Да, до сих пор… Что это гудит? Это фен гудит. Я уже заканчиваю… Буду вот-вот… Перезвоню, как подъеду… Целую… С днем рождения!
        Голос у Алисы слегка подрагивал, но в целом справлялась она хорошо. Ирина посмотрела в зеркало своего скутера; теперь, когда место демона заняла Алиса, ведьма чувствовала странную пустоту.
        Как будто ей не хватало Олега.
        - Где, ты сказала, поворачивать?
        - Через один переулок направо, вот где желтый киоск…
        - Учти: времени у тебя ровно пятнадцать минут.
        - Ага, конечно! Я дымом провоняла, у меня на голове воронье гнездо…
        - Дедушка будет недоволен. Он уже недоволен. Хочешь, чтобы он все узнал?
        - А вы вообще кто такая?!
        - И приготовь деньги, - не отвечая, продолжала Ирина. - За такси заплатишь сама.
        - Ему это так не пройдет, - сказала Алиса, помолчав, и обе поняли, кого она имеет в виду.

* * *
        Алиса снимала квартиру недалеко от Университета, на пару с подругой. Подруги очень удачно не было дома; пока Алиса, запершись в ванной, приводила себя в порядок, Ирина заварила чаю на кухне.
        Напилась. Умылась. Вышла в переднюю, кое-как привела в порядок прическу. Из зеркала на нее глядела усталая, битая жизнью, не первой молодости женщина.
        А за плечом стоял мужчина с тонкими, сжатыми в стрелочку губами.
        - Что смотришь? - спросила ведьма враждебно.
        Олег поколебался. Смотреть на раздумья демона было страшновато; наконец, он сказал совсем не то, о чем собирался (во всяком случае, так заключила Ирина по его виду):
        - Узнай, нет ли у нее аллергии на что-нибудь. Бывает, когда человека кусает, например, пчела…
        - Нет у нее никакой аллергии. Она здорова, как лошадь.
        - Ты ее медицинскую карту смотрела?
        - Олег, я смотрела на ее лицо. Она здорова.
        - Проводка в доме исправна? Оголенные провода? Утюг? Фен в ванной?
        - Олег…
        - Ты считала, сколько раз сегодня она могла умереть? На трассе, в притоне, на крыше…
        - Олег, - в третий раз повторила Ирина. - Ни один человек не может умереть больше одного раза.
        Его лицо чуть изменилось. Ирина не смогла истолковать перемену и инстинктивно напряглась:
        - Что?
        - Хочу в ад, - тихо сказал демон. - Устал.
        - Решил истерику устроить? Именно сейчас?
        - Ира, я ошибся… И тебя сбил с толку.
        - В смысле?
        - Самоубийцу можно удержать, если он сам изменит свою судьбу. Но только самоубийцу. Если этой девочке суждено умереть - ты ее не спасешь.
        - Если, - напряженно повторила Ирина. - Кто это знает наверняка? Ты?
        Такси подъехало к подъезду в половине девятого. Внучка народного художника к тому времени справилась с шоком настолько, что попыталась выгнать Ирину из дома:
        - Так, до свидания, рада была познакомиться. Вот пятьсот рублей, достаточно?
        Ирина удержалась, чтобы не дать ей пощечину, только потому, что за спиной Алисы стоял демон и выразительно смотрел через ее плечо.
        - Недостаточно, - сказала ведьма, каменея лицом. - Я обещала твоему деду, что привезу тебя к столу живой, здоровой и в вечернем платье. А будешь хамить - я расскажу ему кое-что, что его расстроит.
        - Он не станет вас слушать, - Алиса смерила ее взглядом, каким покупатели на рынке удостаивают явно несвежий товар. - Я до сих пор не имею понятия, кто вы такая и какое отношение имеете к нашей семье.
        - Машина ждет! - рявкнула Ирина. - Все уже давно за столом, давно говорят тосты в честь деда, а ты, свинья, болтаешься непонятно где!
        Вероятно, именно таким тоном говорила с Алисой ее мать в детстве. Во всяком случае, цель была достигнута: внучка народного художника залезла в машину, подбирая полы вечернего платья, и молча допустила, чтобы Ирина уселась рядом с водителем. Одна привычка этой девчонки определенно заслуживала похвалы: она всегда пристегивалась в автомобиле, даже на заднем сиденье.
        Демон уселся рядом. Алиса не подозревала об этом, зато Ирина отлично видела Олега
        - в зеркале.
        - Сильный пожар случился сегодня в одном из старых зданий на западе Москвы, - равно душно сообщило радио. - Пятиэтажный дом был предназначен под снос, однако не все жильцы успели отселиться. Информации о жертвах не поступало. Причины возгорания выясняются. Двое мужчин отравились угарным газом и были доставлены в больницу. Как выяснилось, оба они числились в федеральном розыске…
        Ирина вытянула шею, пытаясь в зеркале разглядеть лицо Алисы. Внучка народного художника смотрела в окно, как будто новость ее не касалась, зато демон выглядел обеспокоенным:
        - Слушай, ведьма. Старик может себя убить не потому, что девчонка погибнет, а потому, что ему скажут, что она погибла. Мало ли…
        - Звони деду, - Ирина обернулась к Алисе. - Скажи, что ты едешь.
        Проклятая девчонка и бровью не повела.
        - Эй, ты, звони деду! Немедленно!
        Алиса удостоила ведьму беглым взглядом и, отвернувшись, закрыла глаза.
        - Ничего не сделаешь, - с сожалением сказал демон. - Вот скотина.

* * *
        С каждой секундой у нее все сильнее болела голова. В последний раз такой приступ случился года три назад: тогда она здорово напугала мать, неожиданно отключившись прямо посреди зала в филармонии, на симфоническом концерте.
        Ни один врач не знал толком, отчего это случается с Алисой. Говорили - нервы. Говорили - мигрень. Говорили, что в остальном она совершенно здорова - и сердце, и голова, и сосуды.
        Сосуды. Голова - звенящий бокал, пустой аквариум, большой и круглый. И кто-то кидает в него камни, они бьются о стекло, стекло звенит, грозит лопнуть; голову распирает изнутри.
        Эта несносная женщина опять чего-то хотела. Каждое ее слово било в стеклянную голову и усиливало боль: бам, бам, БАМ. Алиса хотела сказать, чтобы та замолчала,
        - но говорить было невыносимо.
        Чтобы отвлечься от боли, она попыталась думать, но думать получалось только о Вове. Алиса была максималисткой и прекрасно понимала, что винить следует себя; она познакомилась с Вовой на велодорожке, она разделяла его любовь к экстриму и обожала запах его спортивного одеколона. Вместе они проехали, наверное, тысячи километров. И пусть Алисина влюбленность таяла в последние месяцы - такого предательства от Вовы, такого падения она не ждала.
        Сама виновата, сказала бы ее мать, узнав правду. Но мать никогда не узнает. Сакраментальное «сама виновата» Алиса вполне может сказать себе без свидетелей.
        В машине работало радио, плодило крохотные звенящие трещинки в стеклянном черепе. Дед обидится, и справедливо; это свинство с ее стороны, так опаздывать. Она должна быть веселой, должна загладить неловкость хотя бы перед гостями; Алисе страшно было представить, что скоро придется выйти на свет, который режет глаза, смеяться и хлопать, и каждое слово поздравлений «Признанный художник… всенародная слава… поздравительная телеграмма…»
        Хотя, наверное, официоз уже закончен. В этот час застолье вступило в другую фазу: все уже опьянели, говорят несколько тостов одновременно, смеются, не слушают друг друга и болтают, болтают…
        Ее крохотная декоративная сумчонка могла вместить разве что пудреницу и кредитку. Но на самом дне лежала, притаившись с прошлого выхода в свет, упаковка таблеток: они не помогали, или почти не помогали, но у Алисы не было выбора.

* * *
        - Что это она глотает? - вдруг забеспокоился демон. - Ведьма, что она только что проглотила?
        Ирина повернулась на переднем сиденье, подозрительно разглядывая Алису. В полумраке машины лицо девчонки светилось белым, будто фосфоресцировало.
        - Эй? Тебе что, плохо?
        - Отстань, - Алиса приоткрыла глаза и тут же зажмурилась, как будто даже свет ближних рекламных щитов мешал ей.
        - У нее кровоизлияние, - тревожно сказал демон. - У нее инсульт!
        - Так, остановите, - Ирина обернулась к водителю. - Где мы, адрес? Я вызываю
«Скорую»!
        - Отвали, идиотка, - тихо прорычала Алиса. - Шеф, чего мы стали? Поехали…
        Водитель задумался, переводя взгляд с одной на другую.
        - Поехали! - рыкнула девушка громче. - А ты, если тебе нужно «Скорую», выходи и вызывай!
        Водитель осторожно тронулся вперед. Алиса откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Демон еще несколько минут смотрел на Алису в упор: девчонка его не замечала. Ирине очень хотелось прямо сейчас высказать Олегу, что она думает о паникерах и болтунах, - но при двух свидетелях, да еще в замкнутом пространстве, ей не хотелось заводить разговор с пустым местом.
        - Нет инсульта, - пробормотал наконец демон. - Обыкновенная мигрень или давление. У моей жены раз в два месяца бывала мигрень…
        И он замолчал, как будто ожег язык.
        - У твоей вдовы, - тяжело отозвалась Ирина и удостоилась быстрого взгляда водителя, который в этот момент гнал сто двадцать по шоссе.
        - Хорошо, - сказал, помолчав, демон. - У моей вдовы… Ты вот о чем подумай, Ира: осталось чуть больше трех часов до полуночи. Что еще может с ней случиться?
        Хотела бы я знать, устало подумала ведьма.

* * *
        Так получилось, что Алису с детства окружали ботаники. Даже те из них, кто формально относился к «золотой молодежи» и вел себя соответственно, в душе своей оставались ботаниками - робкими очкариками под соусом из папиных машин, клубов и понтов. А Вова, фанат техники, атлет и велогонщик, был совсем из другого теста.
        Где он сейчас?
        Он же ничего не знает о судьбе Алисы? Что, если он звонил деду?! Что-нибудь наврал или, еще хуже, рассказал правду?! Морщась от боли, Алиса вытащила телефон:
        - Дедуль? Я на трассе… Да вот пока из города выбралась - пробки… Все, я уже в десятке километров… Слушай, тебе никто не звонил? В смысле, от меня? А, ладно, потом расскажу… Нет, ничего. С днем рождения!
        И она дала отбой.
        Значит, Вова просто исчез. Растворился. Укатил к тетке в Тверь или к друзьям в Симферополь. Просто бросил Алису в притоне мутноглазого Артура - она была Бовиным орудием, потом стала балластом…
        Несколько минут планы жуткой мести помогали ей бороться с болью. Потом, к счастью, начала действовать таблетка, и невидимый поршень, давящий изнутри на глаза, ослабел. Но ведь он не побежал к деду за деньгами, снова подумала Алиса. Подлец побежал бы… или он струсил?
        Или он теперь побоится взглянуть ей в глаза - после того, как ушел, оставив Алису Артуру?
        Лужайка перед домом была разукрашена новогодними гирляндами. Такси подкатило к самому крыльцу.

* * *
        Молодой человек в костюме с бабочкой открыл переднюю пассажирскую дверь и, обнажив в улыбке зубы, уставился на Ирину. Удивление имело повод: гостья явилась на праздник в джинсах и куртке, повидавших сегодня дождь и непогоду, пожар и спуск по вертикальной лестнице с пятого этажа.
        -Толик! - крикнула с заднего сиденья Алиса. - Дедуля еще не спит?
        Она пыталась, как могла, залезть обратно в образ Алисы-свиненка - веселой девочки, взбалмошной, но милой. У шалуньи-внучки даже трехчасовое опоздание выглядит кокетливо, и всеобщая досада тут же сменяется радостью: как же, она все-таки пришла, ах, негодница, ах, баловница!
        Толик с бабочкой, крякнув, все-таки дождался, пока странная спутница Алисы выберется из машины, и тогда открыл дверь Долгожданной Гостье. Демон вышел, как обычно, без посторонней помощи.
        - Расплатись, - сказала Алиса Толику.
        Мельком глянула на Ирину. Ничего не сказала, пошла по лестнице вверх, ступая только на носки; ее тоненькие каблуки зависали в воздухе, а голова была вскинута столь гордым движением, будто свиненок собирался взлететь.
        - Иди за ней, - сказал демон.
        - Куда? - пробормотала ведьма.
        Толик вручил водителю купюру, дождался сдачи, обернулся к Ирине:
        - А вы, простите… как вас представить?
        - Представлять не нужно, - ведьма таинственно улыбнулась. - Кому следует, и так знают…
        И, воспользовавшись коротким замешательством Толика, деловито добавила:
        - Я сегодня по-рабочему, ну, без вечернего платья. Можно мне как-нибудь сбоку, чтобы не было лишних расспросов?

* * *
        Она ворвалась в зал, улыбаясь одновременно всем, расправив плечи, чтобы лучше сидело платье, шагая от бедра, зная, что все смотрят. Даже те, кто уже окосел, кто задремал над жюльеном с белыми грибами, - к ее приходу встрепенулись, проснулись и оживились. Сквозь аплодисменты и крики пробивалось укоризненное цоканье языком: фу, стыдно, где ты была?!
        - Алиса! Штрафную!
        - Алиса! Тост!
        Она обняла деда, почувствовала щекой его седую щетину, на долю секунды вспомнила детство. Он любил брать ее на руки, подносить к окну и рассказывать о перспективе, о техниках пейзажа и чем этюд отличается от эскиза. Нет, он не настаивал, чтобы она занималась живописью; ему просто нравилось, как она слушает. Родители в какой-то момент даже стали ревновать…
        - Дорогой дедуля! - Она подняла бокал с шампанским. - В этот особенный день…
        Те, что сидели близко, слушали благосклонно: маме, тете Лиле, дяде Коле не надо было «свежих метафор», они хотели, чтобы девочка говорила привычно и прилично. Те, что сидели дальше, потихоньку занимались своим: кто-то рассказывал анекдот, кто-то болтал по телефону, кто-то неторопливо ел; любой большой банкет распадается на части после первых нескольких тостов…
        -…И мы все очень тебя любим!
        Она едва пригубила шампанское, по опыту зная, что может сделать алкоголь с ее все еще ноющей, больной головой.
        Дед, кажется, уже простил ее.
        А девчонка-то держалась на «отлично». Пристроившись на самом краю дальнего стола, Ирина видела, как Алиса восседает рядом с дедом, как она смеется и отвечает что-то почтенной старухе в лиловом ожерелье, и даме с бриллиантами в ушах, и лоснящемуся мужчине средних лет, и прочим своим, очевидно, родственникам, друзьям семьи и приближенным к деду. Девчонка держалась так, будто не было притона и пожара, предательства Вовы и головной боли; Ирина наблюдала за ней с растущим уважением.
        К десяти часам в зале стоял шум, все были пьяны и веселы, на отдельном столе за спиной именинника помещались коробки и букеты, поздравительные адресы и открытки почти в человеческий рост. На стенах, матово подсвеченные, располагались работы именинника - несколько специально отобранных аллегорических картин, патетических, эротических и лиловых. Всем этим глазам, грудям, неестественным позам и запрокинутым лицам простая душа Ирины предпочла бы лебедей на пруду или медведей на поваленном дереве.
        Жадно глотая бутерброды с икрой и красной рыбой, ведьма ловила на себе чужие вопросительные взгляды; что бы ни думали о ней - Толик распорядился принять странную гостью, и принять хлебосольно.
        - Чего вам налить?
        - Сока. Апельсинового.
        - Шампанское, вино красное, белое…
        - Сока.
        Демон сидел рядом, на свободном стуле, перед тарелкой, из которой кто-то уже ел сегодня. Грустно смотрел на блюда с нетронутыми яствами:
        - А мне все это при жизни было нельзя. Соленое нельзя, копченое нельзя, жареное - ни в коем случае…
        - Желудок? - спросила Ирина, жуя.
        - Печень, поджелудочная, и еще… Впрочем, не имеет значения.
        - Зато теперь, - Ирина нацепила на вилку упругий соленый огурчик, - тебе вообще ничего нельзя. И ничего не хочется, конечно.
        Демон покосился на нее. Ирина удивленно уставилась на свою руку; рука, сама по себе, стряхнула огурец обратно и положила рядом пустую вилку.
        - Олег?
        - Хватит жрать.
        - Олег. - Она сглотнула слюну. - Мы ведь в одной лодке. Не раскачивай.
        Девушка, сновавшая вдоль стола и подливавшая в бокалы, быстро на нее взглянула.
        - Я тебе запрещаю говорить обо мне, - сказал демон. - Как я жил, с кем, почему умер. Что мне хочется, чего не хочется, что делать и кто виноват. Ясно?
        - Да, - Ирина глядела на огурец. - А хочешь, я съем и расскажу, каково это на вкус? Будет как бы секс по телефону.
        - А хочешь, ты себе выколешь глаз?!
        Правая Иринина рука опасно перехватила нож.
        Официантка подошла поближе, сдвинув брови.
        - И меня выведут, - почти беспечно заключила Ирина. - Очень эффективно. Продолжай.
        Нож упал на пол. Официантка торопливо его подняла.
        - Можно понять, за что я тебя не люблю, - задумчиво сказала Ирина, обращаясь к огурцу. - Но за что ты меня так ненавидишь, а?

* * *
        Она забыла выключить телефон, и теперь он пищал и дергался в сумочке. Тем временем к деду подошли с бокалами двое каких-то, хорошо одетых, но с банальными лицами и глазами, и он стоял, тепло обняв их за плечи. До Алисы доносилось: «…живой классик! Неповторимая сила таланта… Размах, грандиозная сила… И еще вот эта сила в ваших полотнах…»
        Не обращая на них внимания, вскочил тощий маленький старичок, в светлом костюме похожий на березовую корягу:
        - Друзья! Я хочу поднять за творческий путь! Творческий путь, который привел к вершинам! За творческий путь!
        - Выйди, - прошептали Алисе в трубке, издалека, будто с Марса. - Выйди, я во дворе…
        Алиса широко улыбнулась, чтобы все, кто ее видел, подумали, будто ей звонит с поздравлениями подружка.
        - Выйди, - повторил тот же голос с неподдельным страданием. - Это очень надо…
        Она дала отбой, не отвечая. Все еще широко улыбаясь, подняла свой бокал и осушила до дна.
        Она ждала этого звонка. Звонок был ей необходим. Не для того, разумеется, чтобы выслушивать оправдания (или обвинения, уж какую тактику он изберет). А чтобы он запомнил ее такой - в вечернем платье, с тщательно подобранными волосами, блестящую, уверенную, сильную.
        Поэтому, трижды сказав себе: «На фиг, не пойду», на четвертый она поднялась, дежурно улыбаясь всем, и вышла, едва касаясь пола тончайшими каблуками.

* * *
        Отвоеванный огурец замер в сантиметре от ведьминого рта: далеко в зале, во главе стола, внучка народного художника говорила по телефону. Вернее, молча слушала трубку; слегка побледнела, порозовела опять, осушила бокал и поднялась, но не для тоста. Оставила сумочку на спинке стула и очень быстро направилась к выходу.
        - За ней, - сдавленно сказал Олег.
        Поколебавшись, Ирина все-таки сунула огурец в рот. Вызывающе хрустя на ходу, выбралась из зала и очутилась в полутемном помещении - маленьком холле, примыкающем к выставочному залу. Освещены были только картины: выступающие из темноты, они неожиданно поразили ведьму. В этих, старых, не было ни глянца, ни патетики: вот берег моря и причал. Вот мокрый песок, в котором отражаются бегущие дети. Вот старый двор в октябре, и черный автомобиль оклеен листьями, как марками.
        Она замедлила шаг. Как будто другой человек рисовал, ей-богу.
        - Скорее, - сказал над ухом демон.
        Ирина вышла в большой холл, прошла мимо первоклассницы в солнечном луче, мимо портрета девочки с сиренью и у самых дверей столкнулась с Алисой.
        -Ты куда? - попыталась преградить ей путь. - Он звонил?
        -Иди на фиг.
        -И ты после всего будешь с ним разговаривать?
        -Я сейчас скажу Толику, чтобы тебя выкинули.
        -Будет очень громко, - предупредила Ирина.
        Алиса не удостоила ее ответом. Повернулась и вышла на крыльцо; Ирина вышла за ней, след в след.
        Охранник выжидал у ворот с видом бдительным и безучастным; в стороне от крыльца стоял знакомый серый «Пежо», но в каком он был виде!
        Левый бок сильно примят в двух местах. Заднее стекло выбито. Правая фара осыпалась, превратив машину в подобие маски Терминатора. Бампер поцарапан; на крыше, как памятник давно прошедшим светлым дням, по-прежнему возвышались две велосипеда. Вова, огромный и плечистый, стоял, привалившись к водительской дверце, и вертел на пальце ключи, как таксист.
        Не оглядываясь, Алиса царственно сошла к нему с крыльца. Остановилась напротив. Вова страдальчески поморщился и заговорил очень тихо, едва шевеля губами.
        Ирина глянула на охранника. Тот наблюдал за разговором, делая вид, что смотрит в другую сторону.
        Ведьма вытащила телефон. Прижала трубку к щеке и заговорила быстрым шепотом, оглядываясь, не подслушивает ли кто; со стороны она выглядела обыкновенно, но беда, если кто-нибудь расслышал бы ее слова:
        - Он приехал ее убивать?
        - Нет. - Демон, прищурившись, смотрел на Вову и Алису.
        - Что с ним случилось?
        - Ну, ты же видела, каков он за рулем…
        - Вот дура! Зачем она вообще его слушает!
        - А ты бы не стала слушать?
        Ведьма опустила телефон. Демон смотрел теперь на нее, его прозрачные глаза были очень близко.
        - Вы все хотите, чтобы за каменной стеной, - сказал он медленно. - Но все по вашей воле. Но без единого проявления слабости. На белом коне. Во главе крупной фирмы, но - все по вашей воле… Мужчина должен быть безупречен. Женщина может себе позволить, но мужчина - безупречен, или не мужчина…
        - Твоя жена попрекала тебя?
        - Моя вдова!
        Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.
        - Ты что, оправдываешь этого Вову? - Ирина почувствовала себя на родном коньке. Пароль-отзыв, морской бой - попал-промазал-ранил. Демон отвел взгляд; Алиса все еще стояла, выслушивая хриплый шепот, и даже что-то отвечала - так же тихо.
        - Не оправдываю, - грустно сказал демон. - Я просто не сужу. В отличие от тебя.
        -Я еще и виновата? - Ведьма забыла, что должна притворяться и держать возле уха трубку. - Да эта девчонка… Это кремень, а не девчонка! А он сопля, а не мужик! И наркоман к тому же!
        -Я о нем вообще не говорю…
        -А о ком? Мужская солидарность, чтоб вы все провалились. Она должна его теперь выслушать, пожалеть? Да он…
        -Он мизинца ее не стоит, - грустно усмехнулся демон. - Скажи, скажи. Так обычно мамаши говорят подросшим дочкам.
        -Стало быть, тебя еще и теща обижала?
        - Ира, - посерьезнев, сказал демон. - Прибереги дешевый психоанализ для клиентов.
        Ирина набрала воздуха, чтобы ответить, но в этот момент разговор Алисы и Вовы из тихого сделался громким, прямо-таки оглушительным.
        -…Ты обещала!
        - Скотина, так ты за деньгами приехал?
        - Ты обещала, слышь? Или я сейчас пойду к ним… к твоему деду…
        И сразу сделалось ясно, что Вова пьян. Или под кайфом; какое именно вещество помутило его рассудок, Ирина не бралась судить.
        - Далеко не уйдешь, - Алиса брезгливо отстранилась. - Тут охрана, если ты не знал.
        - Я ни-что, - произнес он по слогам. - Ни-что-же-ство… А ты вся в шоколаде, да. Ты ни-ни-ни… не-ни-что-же-ство. Ты такая вся блестящая, блескучая. А я у твоих ног…
        И он тяжело опустился на колени.
        - Встань, придурок! - взвизгнула Алиса.
        - А я говно под твоими каблуками… А ты же любила меня. Любила говно. Нравится?
        Алиса резко повернулась, чтобы уйти, но Вова схватил ее за край платья:
        - Нет! Пожалуйста… Ну секундочку ты можешь… Ладно эти бабки… Ну, сдохну я и так скоро сдохну… Не важно… Ну хоть секундочку постоять? Или западло?!
        Ирина сбежала с крыльца и быстро зашагала к охраннику:
        - Что вы смотрите?
        - Так это вроде ее парень…
        - Вы что, не видите, что он пьяный? А если он ее ударит?!
        Охранник нехорошо блеснул глазами. Он не сказал, что просилось на язык, но ведьма и так поняла: угрюмый мужик считал, что Алисе-свиненку будет исключительно полезна пара оплеух.
        - А если он ее убьет, - Ирина сжала зубы, - кто ответит, а?
        Охранник поглядел на нее сумрачно, потом нехотя, но все быстрее зашагал к разбитой машине:
        - Так, Алиса Викторовна, у нас вроде проблема или нет?
        Вова вскочил с колен, будто его ударило током:
        - У нас проблема… У нас души нет! Бабки есть - а души нету… Так забирай, раз я недостойное чмо, недостойное тебя, шоколадной… Забирай!
        И он принялся со стонами и проклятьями отстегивать велосипеды от багажника на крыше.
        - Сто тысяч поганых рублей, - бормотал он себе под нос. - Это жизни не стоит, нет… Моя жизнь - дерьма коробка, зато эта вся в белом… Сверкает прям… А моя жизнь - это тьфу…
        Даже Ирине было стыдно и страшно смотреть на него. Алиса отступила еще на несколько шагов, но не уходила, будто завороженная.
        - На! - Вова с неожиданной силой швырнул велосипед, так что Алиса еле увернулась.
        - Твое! Забирай!
        - Ты что делаешь? - надвинулся охранник.
        - Да пускай, - уронила Алиса.
        - Пускай, - прорыдал Вова. - Отпускай… Опускай… И мое тоже, потому что, какая разница, все равно подыхать…
        Он говорил это, снимая с крыши второй велосипед, с мужской рамой.
        - Я пошла, - сказала Алиса и развернулась к крыльцу.
        - Так что с ним делать? - Охранник, кажется, немного растерялся.
        - Убивать! - выкрикнул Вова. - Все вы меня убиваете… И ты, - он ткнул пальцем в спину уходящей девушке, - ты меня убиваешь! Вся в белом, да! А я говно, а ты любила говно, ты со мной, с говном, спала…
        Алиса резко обернулась к охраннику:
        - Слушай, выкинь его отсюда!
        Голос ее плохо слушался.
        - На! - Вова швырнул вторым велосипедом в охранника. Тот отскочил, и его запас лояльности иссяк окончательно.
        Алиса поднималась по лестнице, каблуки ее не касались мрамора. Ирина стояла, сплетя пальцы перед грудью, и смотрела, как охранник, завернув Вове руку за спину, тычет его лицом в покореженный бок серого «Пежо»:
        - Да я тебя! Обколотого! В ментовку сдам!
        Из будки вышли еще двое в черных куртках с эмблемой охранной фирмы. На пороге вырос Толик.
        - Пусти, - стонал Вова, - я уеду… Отпусти, на фига тебе это…
        Алиса скрылась за дверью.
        - Время? - прошептала Ирина.
        - Одиннадцать ноль пять. - В голосе демона она расслышала торжество. - Ну и жалкий же щенок. От него кровопролитиев ждали… Ирка, пятьдесят пять минут. И все!
        Будь он живым, подумала Ирина, сейчас напился бы на радостях. Хотя радоваться, пожалуй, рановато.
        Кивнув охранникам, будто подчиненным, она бегом взбежала на крыльцо. Сквозь стеклянные двери можно было различить фигуру Алисы в длинном светлом платье: внучка народного художника бродила, как привидение, вдоль призрачно освещенных картин и не торопилась возвращаться в зал.
        Ирине сделалось так ее жалко, что даже горло перехватило. Одного за другим она вспомнила всех своих мужчин: за первого она вышла замуж на ужасных полгода - наркота… Второй подвернулся случайно, на две ночи. Третий был робот, мир виделся ему огромным обслуживающим механизмом, а жена блестящей шестеренкой. А так - ответственный, добрый, заботливый даже… М-да.
        И каждого она по-своему любила. Если это можно назвать любовью. Если любовь вообще бывает на свете, ведь все мужики - известно кто…
        Повернувшись к дому спиной, она дышала свежим лесным воздухом и смотрела, как серому помятому «Пежо» открывают ворота. Как он выкатывается, чтобы никогда не возвращаться.
        Ворота закрылись.
        - Придурок, - сказал один охранник другому. - Сейчас его заметут на дороге…
        - Пусть заметут, лишь бы не здесь, - мудро ответил другой.
        И бросил взгляд на освещенный дом, откуда доносилось уже нестройное, но душевное и громкое пение.
        Третий молча убирал лужайку: поднял один велосипед, унес за угол, прислонил к стенке гаража. Потом второй отнес туда же.
        Ирина снова заглянула в холл. Алисы не было видно.
        Ведьме захотелось водки.
        Она прокралась в зал, на свое место, и наконец-то доела соленый огурец. Потом сама себе налила стопку и опрокинула; сразу сделалось теплей, и перестали дрожать руки.
        - Вот так и спиваются, - сказал демон.
        - Тебе все равно нельзя, - огрызнулась Ирина. - Который час?
        - Я тебе часы или будильник?
        Ирина поискала взглядом Алису. Старый художник сидел, пригорюнившись, опустив голову на руку: устал, наверное, за длинный день бесконечных поздравлений. Его родственники и друзья общались, каждый в своем кружке; подали сладкое, и гости бродили по залу с кофейными чашечками в руках.
        Рыдает в туалете, подумала Ирина.
        Гостевой туалет был велик и светел, в нем пахло розарием - и табачным дымом; две чопорные дамы курили на диване и беседовали не об искусстве, как можно было предположить, а о взятках в каком-то провинциальном институте. Алисы не было.
        Рыдает в другом туалете, подумала ведьма уже с оттенком тревоги. Ясно, что после такой сцены ей надо побыть одной…
        Особенно если она хоть немножко любила этого гадкого типа.
        Она увидела управляющего Толика - и решительно подошла к нему:
        -Где Алиса? Вы не видели?
        -Нет, - ответил он без удивления.
        Она взяла его за пуговицу и притянула к себе.
        -Сегодня у нее болела голова, - доверительно шепнула в ухо. - Может быть спазм… Короче, найдите ее, ей пора принимать лекарство.
        - Вы кто? - Он снова оглядел ее с головы до ног, от кроссовок до хвоста на макушке. - Вы ее врач?
        - Я ее личный тренер, - сказала Ирина сурово. - Попросите ее найти.
        И, убедившись, что Толик действительно подзывает к себе обслугу, вышла на крыльцо.
        Во дворе мерцали гирлянды. Светились красным огоньки сигарет: сытые и пьяные гости вырвались на свежий воздух. Ирине остро захотелось курить.
        - Алиса! - позвала она в темноту.
        - Миелофон! - гнусавым голосом отозвались от группы гостей.
        И несколько голосов засмеялись.
        Лучше бы у нее по-прежнему болела голова. Лучше бы она была пьяной, с пеленой перед глазами, лучше бы мысли путались, а ноги заплетались.
        Но она соображала очень ясно. История отношений с Вовой была освещена, высвечена, будто картина на выставочном стенде. И в этой истории много было ненужного, но было и дорогое.
        Тем хуже.
        Алиса остановилась перед любимой картиной деда; она помнила ее с детства. Пляж, мокрый песок, в котором отражаются, как в зеркале, играющие дети. Тогда все было просто: безо всяких сюрреалистических поисков, без фальшиво-пафосной мути.
        И туда уже не вернуться, на этот мокрый пляж.
        Она потихоньку вышла через боковой вход. Постояла, дыша воздухом. Вовы уже не было и в помине; так легко представить, что он приснился. Что это был прекрасный вначале, потом горький и страшный, потом унизительный сон; на лужайке перед входом, где вот только что, несколько минут назад, стоял «Пежо», приглашенные пиротехники готовили свой фейерверк. Ох взорвется, засверкает, ох рассыплется огнями…
        А потом Алисин взгляд наткнулся на велосипеды.

* * *
        - Тут один выход?
        Охранники смотрели на нее подозрительно.
        - А в чем, собственно, дело? - начал первый, тот, что скручивал Вову.
        - В том, что вы точно знаете, что Алиса не выходила? Потому что в доме ее, похоже, нет.
        Охранники переглянулись.
        - Ну, есть еще калитка, - сказал второй. - Там, сзади, возле черного хода. К реке, если что, но обычно там не ходят, обычно к реке на машине, потому что…
        Ирина перестала его слушать.
        Два велосипеда было прислонено к стене гаража еще пятнадцать минут назад. Два. А теперь там стоял один.
        И эти тропинки она тоже знала с детства. Правда, в здравом уме ей не пришло бы в голову взгромождаться на велик в длинном платье и в босоножках на высоких шпильках.
        Но она приноровилась. Каблуки болтались в воздухе, не касаясь педалей. Платье развевалось, обнажая колени; некому было смотреть, осуждать или вожделеть, Алиса ехала через ночь, кое-где подсвеченную фонарями.
        Тропинка влилась в проселочную дорогу. За оградами лаяли и затихали собаки - они передавали друг другу Алису, как олимпийцы - факел.
        Ветер в лицо успокаивал ее. Размазывал слезы. Говорил, что все еще будет.

* * *
        - Она уехала! Среди ночи! Это нормально?!
        - Тихо, тихо, люди крутом, зачем поднимать панику?
        - А затем, что куда вы смотрели?! На велосипеде среди ночи! Одна!
        - Она знает, где здесь дорожки, - примирительно сказал первый охранник. - Триста раз каталась. Дело житейское, захотелось девочке проветриться, а мы сейчас Серегу пошлем за ней на мотоцикле… Серега!
        Охранник Серега ее и найдет, холодея, подумала Ирина. Причем, судя по тому, как мало осталось времени до полуночи, - найдет где-то недалеко от дома.
        - Иди к старику, - прошелестел демон. - Счет на секунды!
        - Господа, через минуту фейерверк! - раздался откуда-то веселый голос распорядительницы. - Через минуту перед домом будет устроен фейерверк в честь Эдуарда Васильевича, прошу вас, не пропустите это чудо!
        Охранник Серега тем временем пошел к своему мотоциклу. Он шел медленно, задумчиво, флегматично. Еще минута - и дойдет, пожалуй. А еще через пару минут заведет мотор.
        - Ира! Перестань метаться! - Демон выплыл из темноты, перегораживая ей дорогу. - Добудь где-то белый халат. На кухне должны быть. Ищи.
        - А?
        - В белом халате тебя допустят к старику, когда все начнется.
        - Что начнется?!
        - Ира, - демон встал перед ней, бледный, как лампа дневного света. - Ты не спасешь ее. Ищи халат! Тебе надо быть с ним рядом, когда этот Серега привезет… ее.
        Гости выходили из дома, смеялись, курили, заполняли двор толпой. Народного художника пока не было видно.
        - Уже все случилось, - хрипло продолжал демон. - Или случится через пару секунд. Она слетит в кювет, или ее собьет машина, или…
        - Олег, - сказала Ирина. - Ты меня можешь не пустить… Но знай, я говорю сейчас очень серьезно. Я все-таки ведьма, и бабка моя была ведьма. Ты получишь свой ад, Олег, если не дашь мне спасти девчонку.
        - Ты ее не спасешь! - сказал он умоляюще. - Мне тоже ее жалко, но ты ее не…
        Они уставились друг другу в глаза, как два кота за мгновение до драки.
        - Давай, - Олег содрогнулся, будто в ледяной ванне. - Ну… попробуй.

* * *
        Велосипед был рассчитан на крупного мужчину. В отрочестве Ирине случалось ездить и на таких - соседских, мужских, с высокой рамой. Но то было давно.
        Фонари горели не ярко и не везде. Ведьма включила фару: огонек почти ничего не освещал, зато на влажной от дождя глинистой дорожке четко виднелись следы велосипедных покрышек.
        Стояла ночь, глубокая и свежая, октябрьская. Пахло хвоей и водой. Медленно расходились тучи, открывая для неба землю, будто указывая падающим звездам, куда именно следует стремиться. Сопя и покряхтывая от непривычного усилия, Ирина гнала по следу покрышек на глине: велосипед казался огромным, как буйвол, и таким же тяжелым.
        Включились собаки за чужими заборами, заливаясь и умолкая по очереди, будто переключаемые огромным реле. Ирина гнала, с ужасом чувствуя, что сил скоро не останется.
        И, поднявшись на пригорок, увидела на дороге далеко впереди одинокую велосипедную фару.

* * *
        Платье разорвалось, а слезы высохли перед самым путепроводом - мостом над трассой. Свежий воздух, алкоголь и анальгетик пришли наконец в равновесие в слабой Алисиной голове; правда, начали болеть ноги в босоножках, а скинуть обувь и крутить педали босиком было бы вовсе безумием. Алиса уже когда-то пыталась ездить босиком. В детстве… Да что же сегодня так часто детство вспоминается!
        Дед научил ее ездить на велосипеде. Сразу на большом. Никаких трехколесных, никаких подпорок и боковых колесиков. Дед просто усадил ее в седло, сказал правильные слова, подтолкнул - и она поехала. Так просто.
        И жизнь свою устроить тоже просто. Во-первых, Вовы нет и никогда не было. Во-вторых, остальных тоже нет, кроме мамы и деда, естественно. В-третьих, она не станет уходить из университета: то была прихоть. Она снова будет заниматься танцами, дважды в неделю бассейн, тренировки, солярий; а велосипед она бросит. Или подарит кому-то. Хватит с нее велосипеда - одни дурные воспоминания…
        -Алиса!
        Она оглянулась: о господи. Эта дура ее настигла и здесь; хрустальное настроение разбилось, как ваза. Впрочем (она усмехнулась) на велике нас не догонят…
        Не оглядываясь, налегла на педали. С разгону выкатила на мостик над трассой и не сразу сообразила, откуда столько света.
        Навстречу из-за горбатого мостика будто поднималась заря: это пер на скорости сто двадцать здоровенный паркетный джип.
        Много раз потом Ирина пыталась забыть эту картинку. Она отпечаталась в глазах, как, по старинному преданию, влипает в сетчатку убитого образ убийцы.
        Разогнавшись, Алиса влетела на мост, и в эту самую секунду джип с включенным дальним светом вынырнул с другой стороны, как акула-людоед. Силуэт девчонки на велосипеде на мгновение замер - как на сцене, в море огней, в длинном платье, на глазах восхищенного зала…
        А потом метнулся в сторону, будто его сдули.
        Джип прокатил мимо, все больше торопясь, в панике удирая с места происшествия. Ирина не удержалась и полетела в кусты вместе с велосипедом. Джип скрылся, оставив в воздухе едкий запах выхлопа - будто нервного пота убийцы.
        Она выпуталась из колючих стеблей. Схватила велосипед - и бросила. Кинулась бежать к мосту, подсвеченному фонарями с трассы. Вот осталось сто метров, сорок метров, десять…
        Вот валяется на самом краю велосипед.
        Вот доносится издалека - откуда-то из-за спины - рев мотоциклетного мотора.
        Она подошла к ограждению и заглянула вниз. Алиса висела на руках - вернее, на одной руке; пальцы левой сомкнулись на железной трубе ограждения. Пальцы правой пытались удержаться за бетон, но все время соскальзывали.
        По трассе, в пятидесяти метрах под ними, прокатил самосвал. Водитель решил, что пора передать руль сменщику - мерещатся девушки в длинных платьях, висящие на мостах. Или это манекен, новая разновидность рекламы?
        Мысленно отсчитывая секунды, Ирина пролезла между горизонтальными трубами ограждения и перехватила за запястье правую Алисину руку. В этот самый момент над домом народного художника Раевского раскрылись первые цветы большого фейерверка.

* * *
        - Ой блин… Ну вот же… Да видел я этот джип, даже примерно знаю, кто это… Ох суки, ну они уже не отвертятся…
        Так бормотал Серега, помогая Ирине усаживать очень тихую, с разбитыми локтями и коленями, но в общем целую Алису на мотоцикл.
        - И сразу вызвать «Скорую», - сурово напутствовала Ирина. - Она в шоке, не видишь?
        - Я нормально, - хрипло отозвалась Алиса.
        - Поезжай!
        Серега, ревя мотором, поспешил с места аварии обратно к дому, где цвели в небе синие, зеленые, красные огни. Несколько минут Ирина стояла, глядя на них и ни о чем не думая.
        Она сама была в шоке.
        - Без четверти двенадцать, - прошелестел демон, появляясь у нее за спиной.
        Ирина глядела на фейерверк.
        - Еще пятнадцать минут…
        Если бы демону нужен был воздух, Ирина определила бы, что сейчас он задыхался.
        - Это оно и было, - снова забормотал Олег. - Оно и было… С моста на дорогу - верная смерть… Или под колесами той машины… Знаешь, как они зовут велосипедистов?
«Хрустики»…
        - Это они тех, кто на скутерах, так зовут.
        Над домом народного художника Раевского просыпался золотой дождь.
        - Ира, - тихо сказал демон, - ты как?
        - Нормально.
        - Ира, ты… крута до невозможности, - он очень боялся пафоса и потому подбирал подростковые глупые словечки. Тоже мне, демон. Нашел чего бояться.
        Она молча подняла Алисин велосипед. Колесо погнулось «восьмеркой», рама была цела; опираясь одной ногой на педаль, как на самокате, Ирина спустилась с моста и подобрала в кустах прежний велик Вовы. Фонарик горел среди зарослей дикой малины.
        Ведьма взобралась на раму мужского велосипеда и покатила рядом женский, держа оба руля двумя руками.
        Никогда раньше она так не ездила.
        - Ты ее спасла, - сказал демон. - И его тоже.
        Ведьма не ответила.
        - Знаешь, - сказал демон с такой интонацией, будто ему разрешили говорить после тысячи лет молчания, - я бы хотел, чтобы ты была счастлива. Я бы… если бы я мог. Если бы я был жив.
        Собаки, слегка обалдевшие от всех этих ночных перемещений, лаяли за заборами уже без прежней злости.
        - Спасибо, - сказала Ирина, помолчав.
        Фейерверк прекратился. Над домами и лесом залегла еще более темная, бархатная, осенняя тьма.

* * *
        Она почувствовала неладное, уже подъезжая к дому.
        Во дворе никого не было. За стеклянными дверями, в холле, метались тени. Бросив велосипеды, Ирина бегом взбежала на крыльцо.
        Центром всеобщего внимания, как и прежде, был именинник. Народный художник Раевский стоял у стола, и ни тени прежнего благодушия не было на его желтом лице:
        - Творческий путь?! В глаза плевать… Медом мазать… Суки… Да в жопу такой творческий путь! Это же гноище… Эти мои…
        Он с силой швырнул баночку с хреном, и свекольно-розовая клякса расцветила аллегорическую картину на стене.
        - Гений… народный художник… вы же из меня выпили, твари сладкоголосые… я же сдохнуть хочу, на это глядя… А пропадите вы!
        И он опрокинул стол, и недоеденные пирожные запрыгали по паркету.
        К художнику уже подбирался со льстивой улыбкой управляющий Толик:
        - Эдуард Васильевич, вы так устали… Это нервный срыв… Просто отдохнуть, и все будет…
        - Пшел вон!
        И народный художник подхватил ближайший стул; стул был тяжелый, но и Эдуард Васильевич казался в этот момент могучим, как Голиаф. Он отвел снаряд назад, будто собираясь метнуть в Толика, и тот отпрянул, а близко стоявших гостей будто ветром сдуло.
        Почтенная старуха в лиловом ожерелье стояла, возведя глаза горе, всем своим видом выказывая благородное возмущение. Дама с бриллиантами всхлипывала. Молодчик в нелепо сидящем смокинге, присев за стол, как пулеметчик, снимал художника мобильным телефоном.
        - Пропади оно все, - тоскливо сказал Раевский, слепо шаря глазами по груде подарков и поздравительных адресов. - Дохлое… воняет. Думал, один раз…
        Он с силой обрушил стул на кучу подарков - полетели осколки и лепестки.
        - Старая я шлюха! - слезливо выкрикнул художник. - Такой талант просрать!
        Он развернулся и пошел прочь, и гости и сбежавшиеся официанты расступались перед ним, шарахались, прятались друг другу за спины. Какая-то женщина торопливо начала оттирать хрен с аллегорической картины.
        Люди заговорили все разом. Очень немногие казались огорченными: большая часть уже воображала, каково будет все это описывать в блоге, рассказывать друзьям, и как удивятся зрители, и каково будет слушателям по ту сторону студийного микрофона. Богатый, знаменитый, все у него есть - а поди ж ты! Так и сказал - «просрать»? Да вот честное слово!
        Ирина выскочила в холл. Алиса сидела в кресле, едва живая, и рядом хлопотала девушка-медсестра в белом халате (все-таки кому-то пригодился белый халат). Ирина молча порадовалась, что внучка не была свидетельницей отвратительной сцены. Хоть от этого судьба избавила девчонку; ведьма издали улыбнулась Алисе, которая казалась очень сонной - лошадиная доза успокоительного на фоне алкоголя. Пусть поспит, утро вечера мудренее. Такие дни называют вторым рождением - она выжила и доживет теперь до старости, и справит девяностолетие в кругу родственников и друзей…
        - Без пяти, - прошептал ей на ухо демон. Ирина повернула голову:
        - Что?!
        - Без пяти двенадцать. Где он?

* * *
        Народный художник уходил стремительно. Взбежал по лестнице с гладкими деревянными ступенями, с коваными перилами; Ирина успела заметить за фигурной решеткой - уже на самом верху - его мягкие кожаные туфли.
        Здесь все было мягко, гладко, безукоризненно: деревянные поверхности, кожа, сталь, матовый свет. Здесь заканчивалась гостевая часть дома и начиналась приватная, но в момент всеобщей суматохи и растерянности некому было остановить ведьму, бегущую следом.
        - Эдуард Васильевич!
        Он даже не оглянулся. Ускорил шаг, свернул в коридор за массивной дубовой дверью.
        - Эдуард Васильевич, вас зовет Алиса!
        Ирина рассчитывала, что имя внучки окажется ключом к его вниманию. Но вряд ли народный художник вообще ее слышал.
        - Эдуард Васильевич?!
        Захлопнулась дверь. Ирина навалилась на ручку и опоздала на долю секунды - в массиве сплошного дерева провернулся ключ, щелкнул стальной язычок.
        - Эдуард Васильевич, Алисе плохо, вы слышите? Она вас зовет! Она попала в аварию, вы слышите?
        Тишина. Быстрые тяжелые шаги.
        - На помощь! - отчаянно закричала ведьма.
        В глубине большого дома ударили часы. Старинные, антикварные, гулкие, бьющие полночь для Золушки.
        - Помогите!
        Она кинулась по лестнице вниз. Какая-то девушка в передничке не стала ее слушать - убежала.
        - Помогите! Дверь!
        Никто не понимал. Все глядели, как на сумасшедшую; единственным, кто среагировал сразу и правильно, был все тот же Толик, но к этому моменту замолчали часы, бьющие по всему дому.
        Ломать дубовую дверь было долго и сложно, но в комнате обслуживающего персонала нашелся дубликат ключа. Ирину оттолкнули, оттеснили, прижали к стенке чьим-то локтем, и все, что она успела увидеть, - ноги в мягких кожаных туфлях, неподвижно висящие в воздухе.
        Впрочем, она не хотела видеть больше.

* * *
        -…Я ошибся. Это моя ошибка.
        Ночь была прохладная. Ирина шла вдоль шоссе, и в свете проносившихся фар металась на обочине почти километровая тень.
        - Я ошибся… А может быть, меня заставили ошибиться. Может, просто пришел мой час.
        - Кто? - Ирина мерно переставляла ноги. - Кто заставил?
        Демон не ответил.
        Она остановилась, подняла руку; еще одна машина пролетела, не снизойдя. Ирина двинулась дальше. Наверное, можно было вызвать с мобильника такси. Но тогда придется называть адрес; тогда придется возвращаться домой, заново входить в обыденное и признаваться себе, что ничего не померещилось. Все так и было: розовая клякса, острый запах хрена, ноги в мягких кожаных туфлях. А ведь я знала, что он захочет себя убить, но не помешала ему…
        Алиса теперь спала и ничего не знала. Ей скажут завтра, и то не сразу; станет ли внучка винить себя в смерти деда? Нет: такие, как Алиса, не очень-то склонны к самобичеванию.
        Она не святая. Пожалуй, она не очень хорошая девчонка. Но - живая.
        - Так что, Олег? Что теперь будет?
        - Похороны.
        - Понимаю. А с тобой? Со мной?
        - Сволочь ты, Ира, - сказал демон, будто повторяя заученное техническое описание.
        - Только о себе и думаешь.
        Она шагала, сунув руки в карманы куртки и надвинув на лоб капюшон. В придорожных кустах и заборах ей мерещились сплетенные шестеренки, обозначавшие законы судьбы. Что можно предотвратить? Чего нельзя?

«Если бы я не носилась весь день за Алисой, а втерлась бы в доверие к старику. Если бы я вовремя поняла. Наверное, можно было удержать его, как я удержала тех, других».
        - Мы спасли Катю, Митю и Антона, - сказала она вслух. - И Алису тоже спасли. Она бы не выжила без нас.
        - И стал бы мир хуже без Кати, Мити и Антона? - глухо отозвался демон. - Да и без Алисы, если начистоту?
        - А без тебя?
        Ведьма тут же пожалела о сказанном. Проклятый язык.
        - Без меня он стал лучше, - медленно отозвался демон.
        - Особенно для твоей вдовы. И детей. Они просто счастливы.
        - Забудут, - его голос заскрежетал консервной крышкой. - И правильно.
        Ирина остановилась. Демон, в своем сером костюме, с бледным, как жемчужная пудра, длинным лицом, завис перед ней, едва касаясь ногами обочины.
        - Мне кажется - или ты стал какой-то… совсем прозрачный?
        - Мое время заканчивается, - сказал он с отвращением. - На рассвете - с вещами на выход… ладно, без вещей. На фига мне вещи в аду.
        - А я?
        - А тебя я по правилам должен… прибрать. Как отслуживший инструмент. Ты слишком много знаешь.
        - По каким правилам?!
        - Дорожного движения, - сказал демон зло. - Техники безопасности при работе с лобзиком!
        Мимо проносились машины.
        - Ну, тогда убирай, - очень спокойно сказала Ирина. - Если правилами положено - что же… Убирай, можно прямо сейчас.
        Демон молчал.
        Даже в истерику не могу удариться, подумала ведьма с усталым удивлением. Хорошо бы сейчас разораться, с матом, с кулаками - место хорошее, чистое поле, ночь. Никто не набежит толпой - снимать на мобильный. Выкладывать в Сеть.
        Может быть, зарыдать?
        На небе горели звезды. При свете фар делались тусклее, в короткой темноте опять разгорались. Демон молчал.
        - Чего ждем, Олег? Рассвета? Как Русалочка?
        Ирина и сама не могла понять, почему давняя сказка, забытая уже в бурном ее отрочестве, вдруг вспомнилась, да еще так ярко. Демон молчал.
        -Давай! - крикнула она надрывно. - Пристрели свою гончую, ищейку… свою…
        -Я пошутил, - сказал он глухо.
        -Что?!
        -Ну что ты разоралась? Нет… таких правил. - Он чуть запнулся, будто преодолевая препятствие. - Ты права.
        Зеленые «Жигули» проскочили мимо. Машинка резко затормозила впереди у обочины и, включив белые фары заднего хода, по-рачьи подкатила к Ирине.
        Приоткрылась дверца.
        -Ехать будем? - весело спросил молодой чернявый парень. - Куда?
        -Южное Чертаново, - вдруг сказал демон.
        -Что?
        Академика Янгеля, - он выглядел сейчас так буднично, будто и не был мертвым. - Поехали.

* * *
        -В три часа ночи дверной звонок слышится особенно громко. Но за этой дверью не спали - так, дремали вполглаза.
        - Кто там?
        В голосе понятное беспокойство. И, если Ирине не померещилось, - надежда.
        - Алевтина, - сказал демон. - Игоревна.
        - Алевтина Игоревна, - выговорила ведьма, радуясь, что в этом имени так много жалобного звука «и». - Это Ирина… ведьма. Вы были у меня сегодня утром.
        Потемнело отверстие глазка.
        - Откуда вы узнали, где я живу? - В голосе страх. - Я милицию вызываю прямо сейчас, у нас отделение рядом!
        - Алевтина Игоревна, на надо милицию. Я могу… рассказать вам, что случилось с Олегом.

* * *
        Из детской выглянули сразу два небольших лица. Погодки были почти одного роста и не очень похожи друг на друга: первый вылитый отец. Второй - копия мамы.
        - Кто там?
        - Никто. Ну-ка, спать!
        - Ма, кто-то пришел?
        Олег стоял совсем рядом, привалившись плечом к стене. Ирина не видела сейчас его лица и не хотела видеть.
        - Спать, я говорю! Это… соседка, вы спите, это вас не касается.
        Алевтина плотно закрыла дверь детской. Наней был шелковый халат поверх ночной сорочки; ведьма прошла за ней в кухню и села на предложенный стул.
        Олег остался стоять в дверях.
        - Нехорошо, если вы меня обманете, - глухо сказала вдова.
        - Я не обману, - Ирина переплела пальцы. - Олег, он, в общем…
        Она замолчала.
        Секунду назад эта женщина еще могла надеяться: сошел с ума, похищен, сбежал…
        - Я знала, - очень спокойно сказала вдова.
        - Двадцать седьмого марта, - прошептал Олег. - Двадцать седьмого марта прошлого года…
        Двадцать седьмого марта снег еще лежал в лесу, но эта река, согретая промышленными стоками, уже двигалась, текла в черных проталинах берегов, ныряла под лед и опять выбивалась на волю.
        Он остановился на железном мостике, перекинутом здесь еще до развала СССР. Неудивительно, что перила проржавели и отвалились.
        Он предпочел бы проглотить эту пригоршню таблеток дома в постели, но не хотел, чтобы его там нашли. В особенности чтобы нашли дети.
        Поэтому он съел все, стоя на тонком мостике над черной ледяной рекой. И запил водкой из горлышка. Постоял еще несколько минут, а потом плавно, очень мягко полетел вниз. И не почувствовал холода - вообще ничего.
        Ирина содрогнулась, представив себе эту картину. Женщина сидела напротив, глядя широко раскрытыми воспаленными глазами:
        - Но зачем? Зачем?!
        - В последнюю минуту, - быстро сказала Ирина, - он пожалел. Он очень хотел бы все вернуть, но было поздно…
        Она умоляюще взглянула на Олега - чтобы убедить его не сопротивляться ласковой лжи.
        - Пожалел? - Олег подумал, шевеля губами, будто повторяя в уме стихотворные строчки. - Да.
        - Зачем? - повторила женщина, зачем-то сжимая в руках клетчатую синюю чашку.
        - Нервный срыв, - еще быстрее сказала ведьма. - У него просто помутилось… рассудок помутился. Он бы никогда такого не сделал в своем уме. Он ведь очень любил… семью, детей. Он был сильный человек, он никогда бы такого не сделал, это болезнь, вот.
        - Скажи, пусть найдут меня и похоронят, - сухо и буднично велел Олег.
        - Он хочет, - начала Ирина, - чтобы его нашли и похоронили.
        Женщина наконец-то нашла в себе силы расплакаться.
        - Все, хватит, пошли, - еще суше велел Олег. - Больше ни слова.
        - Почему ты сразу мне не сказала? - заговорила сквозь слезы Алевтина Игоревна. - Еще сегодня утром?
        - И еще он просит прощения, - неожиданно для себя выпалила Ирина, глядя прямо в серо-стальные глаза демона. - Он виноват перед вами. Перед мальчиками. Он просит прощения.
        Ее ноги дернулись сами собой; она поднялась так резко, что стул грохнулся на пол,
        - как марионетка, которую сильно и неумело дернули за ниточки. Пошатываясь, двинулась к выходу: ноги шли, а руки цеплялись за дверные рамы.
        - Да ведь и я перед ним виновата, - тихо сказала женщина за ее спиной.
        Ирина чуть не упала - демон перестал тащить ее, как куклу, и понадобилась доля секунды, чтобы переключиться на собственную нервную систему.
        - Виновата, чего уж там, - уже не плача, сказала женщина, глядя перед собой, видя что-то особенное. - Выходила за него - такая дура была, прости господи. Поумнела, конечно, но дорогой ценой… Так пусть он меня простит. Если услышит. А я его прощаю с легким сердцем… И земля ему пухом.

* * *
        К семи утра ведьма была на Лужковом мосту, где в утренних сумерках топорщились
«древа любви», железные конструкции с тысячами запертых замков - больших и маленьких, разноцветных и серых, с именами молодых супругов. Тысячи ключей, надо полагать, покоились на дне под этим самым мостом, и водолаз с магнитом мог бы знатно здесь поразвлечься.

«Древо любви», а не «древо брака». Имена, даты, смешные сердечки; желание сковать и приковать, замок как символ неволи и безопасности. Замок на чугунном поясе верности; и зачем меня тянет на мост, думала Ирина.
        Мост между двух берегов: как ты, бетонная конструкция, соединяешь твердь с твердью, так и моя судьба пусть соединяет любовь и свободу в одном флаконе… Тьфу, пропасть, это профессиональное, надо будет использовать в будущем… если у меня есть будущее, а не только прошлое, если это не мост посреди Стикса, хотя какие на Стиксе мосты.
        Демон тащился рядом, повторяя каждый ее шаг, и непонятно, кто был чьей тенью. Добравшись до середины моста, ведьма остановилась у перил, глядя на фонтаны.
        - На самом деле я был ей не нужен, - сказал Олег.
        - Она тебя простила.
        - У нее был любовник. Состоятельный приличный человек. И детям нравился. Все складывалось. А меня не бросала из одной только жалости. Был бы здоров - давно ушла бы.
        - Олег. Она тебя любила.
        - Жалела, - упрямо повторил демон. - Она и себя жалела, и собой гордилась - такая героиня, больного мужа не бросает, хоть и не любит давно. Приносит великую любовь в жертву смирению и добродетели. Теперь она молодец, а я…
        - Олег, как тебе не стыдно?
        - А кто сказал, что не стыдно? - спросил он с вызовом.
        Ирина вспомнила, как несколько месяцев назад, в их первую встречу, он страшно кричал ей в лицо: «Что ты знаешь о самоубийцах? Когда ничего не привязывает к жизни, только боль, только и ждешь, чтобы это скорее закончилось?!»
        - С таким диагнозом мне все равно оставалось недолго, - сказал он, будто прочитав ее мысли.
        - Этого ты не можешь знать. И это не наше дело, сколько нам осталось.
        - Ты тоже судья, да?
        - А я похожа на судью? - Она ухмыльнулась.
        Он стоял очень близко. Глядел лихорадочно.
        А вокруг светлело с каждой секундой.
        - Спасибо, - сказал он металлически-звонко, будто в горле сломалась железная спица. - Ты ей все правильно сказала. И ты все правильно сделала, ведьма. Спасибо тебе… большое.
        Вокруг светлело и светало.
        Если бы он был человек, она запросто положила бы ему руки на плечи. Сестринским таким, невинным движением. И потом, чтобы закрепить успех, поднялась бы на носки и понюхала уголок его рта. А потом и поцеловала; ни один из ее мужиков не будил в душе нежности. Страсть - да, страх - сколько угодно, а нежность - не про нашу честь.
        Она поднялась на носки.
        Ее ладони скользнули, проходя сквозь Олега, как сквозь голограмму; Ирину обдало ледяным душем. Он отшатнулся с запозданием - он хотел и должен бы отодвинуться раньше, чтобы не допустить ее руки до себя. Но вот - замешкался. Поддался.
        Они молчали долгих пять минут, а вокруг светало неотвратимо и мощно, как взлетает на столбе пламени ракета.
        - Как мне жалко, если бы ты знала, - сказал демон. - Как мне жаль.
        - По правилам, - заговорила она громче и веселее, чем это было бы естественно, - ты ведь искупил. Ты их спас, троих, четверых даже, если считать Алису.
        - Нет таких правил.
        - Как же нет! Я сто раз видела в кино. Призрак выполняет свою миссию и успокаивается…
        - В аду.
        - Ну почему обязательно в аду? Зачем тогда все это было, а?
        - Не знаю, - признался демон. - Художника я не спас.
        - Потому что тебе сообщили неправильные данные! Потребуй, чтобы тебе дали новое задание, с правильной информацией…
        -…Напиши жалобу…
        - Ну и пожалуйся! Кто там у вас самый главный демон?
        Он улыбнулся - впервые на Ирининой памяти. А потом вдруг засмеялся - очень тихо, не очень весело, но это был человеческий теплый смех.
        - Ира, ты прелесть.
        - Ну, я ведьма без высшего образования… Но разве я не права?
        - Права, права, конечно.
        Он перестал смеяться. Потянулся к ней, но, одумавшись, остановил руку на полпути:
        - Ира, иди, а?
        - Как - иди?
        - Сейчас солнце взойдет…
        - Олег!
        - Уйди, пожалуйста. Я не знаю, что со мной будет, я хочу, чтобы ты ушла!
        - Сбежать, - сказала она укоризненно. - Чтобы кого-то от чего-то уберечь. Вот мужики: снова на те же грабли.
        И ухмыльнулась самой бесшабашной из своих улыбок.

* * *
        Ровно в семь тридцать девять солнечный диск вынырнул из-за горизонта, и первыми его появление заметили крыши на западе.
        Ирина и Олег держались за перила моста - их руки были рядом, и можно было поверить, что они соприкасаются.
        Ведьма сощурилась, когда солнечный луч ударил ей в глаза. И крепче сжала перила; солнце поднималось выше. Блестели струи фонтанов. Катились по набережной машины. Олег дышал ртом, как если был бы жив, и смотрел на небо, словно надеясь взлететь.
        Солнце встало - а он все еще был рядом, был здесь.
        - Тебя простили, - прошептала Ирина.
        На секунду ей поверилось, что, как Пиноккио стал настоящим, так и Олег теперь сделается живым. Она была готова к тому, что его сейчас закружит, из пальцев ударят лучи, а превратится он в принца или в огра - значения не имеет…
        -…Там для меня горит оча-аг, как вечный зна-ак забытых и-сти-ин!
        Смеясь и распевая тонкими девичьими голосами, от Болотной площади надвигалась толпа подростков, весело проведших ночь. Ирина отвернулась только на минуту - а когда посмотрела снова, его уже не было.
        - Олег?!
        Ее рука сжимала перила - одинокая и белая, даже, кажется, синяя от утреннего холода.
        -Олег!
        Все, что случилось в эти месяцы, разом сделалось похоже на выдумку или бред.
        Рассвет сменился утром, как в почетном карауле. Тянулись катера по воде, подъезжали бесконечные свадебные процессии, защелкивали замки на железных ветках и летели на дно ключи, олицетворявшие чью-то свободу. На стоящую у перил женщину никто не обращал внимания.
        Мало ли в городе сумасшедших.
        Эпилог
        - Как застегну эту пуговицу на сердце твоем, так пусть застигнет тебя любовь, и как пуговка к рубахе, так раб божий Валерий бы к тебе льнул, и как не оторвется пуговица, так и ты не оторвись от его сердца!
        Горела свеча и скалился череп, подклеенный в нужных местах универсальным китайским клеем. Деревенская женщина, влюбленная в молодого Валеру, следила затаив дыхание, как ведьма продевает старую пластиковую пуговку (от кальсон, не иначе) в петельку, скрепляя таким образом две тряпичные куклы.
        - Ребенка хочешь от него?
        - Ась? Мне шестой десяток, что ты!
        - Ладно, ребенка тогда не будем планировать… Как продену эту пуговку через мысли твои, так и раба божья Лидия пусть застрянет в мыслях твоих, и в душе твоей, и в днях и ночах твоих, и не будет у тебя желаний, кроме как о ней, и как крепка эта пуговица, так пусть будет крепка любовь!
        - От спасибо. - Женщина опасливо хлопала крашеными ресницами. - А мне к нему - как? Или он сам придет?
        - Вернешься, он тебе встретится и посмотрит, - строго сказала Ирина. - Как посмотрит на тебя - мысленно скажи: пуговицу к сердцу, Валеру мне в дом. А вслух ничего не говори, гляди только. Он за тобой и увяжется. Или назавтра придет. Это гарантия: я пятнадцать лет работаю, ни одного отка…
        Она вдруг остановилась, глядя куда-то за плечо женщины. Губы ее беззвучно шевельнулись и снова замерли.
        - Что? - Клиентка с опаской оглянулась, но ничего не увидела: дальний угол комнаты был пуст.
        - Ни одного отказа, - прошептала ведьма и вдруг улыбнулась, начисто лишившись таинственной строгости. - Ты иди. Деньги оставь у порога. Ну, иди, нельзя тебе здесь! Ступай!
        Женщина удалилась с растущим уважением; в прихожей ее встретила Вика в черном платке, с постной улыбкой на тонких губах:
        - Совершился ли обряд?
        - Совершился, ох. Пойду, встречу его, как там… пуговицу к сердцу, Валеру мне в дом… Пуговицу к сердцу…
        И она ушла навстречу любви, оставив деньги у порога.
        - Ира! - Вика стукнула в дверь комнаты. - Пять тысяч деревянных, ты кофе будешь?

* * *
        Внутри, в полумраке, горящей свечкой сидела ведьма, и слезы капали с ее подбородка на стол, покрытый темной парчой:
        - Я же говорила - по правилам ты искупил!
        - Нет таких правил.
        - Ну ты же вернулся!
        - Вернулся, потому что есть работа! Женщина, сорок лет, двое детей, финансовый крах… Выгляни в окно - она в доме напротив на балконе курит.
        - И мы ее спасем?
        - Понятия не имею. Старайся, ведьма, иначе…
        Она засмеялась, помолодев лет на десять:
        - Неправильный ответ. Давай еще раз: мы ее спасем?
        Демон Олег Васильевич вдруг улыбнулся в ответ. Его серые глаза на мгновение отразили синий свет, и это было странно, потому что свечка горела желтым:
        - Мы спасем ее. Да. Обязательно.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к