Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Дяченко Марина Сергей : " Темный Мир Равновесие " - читать онлайн

Сохранить .
Темный мир. Равновесие Марина и Сергей Дяченко
        Меня зовут Даша Лебедева. Филфак МГУ, второй курс. Я растяпа и, в общем, середнячок. Когда раздавали таланты, меня явно оттеснили куда-то в конец очереди… До того, как все это завертелось, я и не догадывалась, что серебряный кулон, доставшийся мне от отца,- мощный артефакт и с его помощью можно видеть Теней. Я и представить себе не могла, что эти ужасные бессмертные создания, которые высасывают из людей радость, любовь и жизненные силы, будут угрожать моим близким. И, конечно, даже не подозревала, что на меня могут обратить внимание сразу двое парней - самоуверенный мажор Сэм и честный добряк Миша.
        Но обо всем по порядку. А началась эта история с того, что я умерла…
        Марина Дяченко, Сергей Дяченко
        Темный мир. Равновесие
        Пролог
        Я просила дать мне инструктора-женщину, опытную и терпеливую, как ткацкий станок, с пониманием тонкостей девичьей психологии. А мне назначили старикана, который с первой же минуты стал орать, будто я новобранец, а он злобный старшина. Спасибо хоть не матом.
        Кто меня знает, подтвердит: если на меня орать, я не смогу даже шнурки завязать, не то что справиться впервые за рулем. А тут выезжаем на улицу, и не куда-то, а в самую гущу, где машины прут, будто стадо бизонов. У меня блузка прилипла к спине, педали путаются, руки дрожат. А этот орет:
        -Ты чего к обочине прижимаешься? К парню своему прижиматься будешь! Перестраивайся влево!
        Не скажу, что мной легко командовать, но тут как на веревке потянуло - он кричит, я перестраиваюсь. Впереди развилка, я налево… и выезжаю на мост. И хоть бы пробка, хоть бы затор - так нет, движение бешеное, все обгоняют, подрезают, орут сигналами, будто сожрать тебя хотят, и царит бесчеловечная конкурентная борьба за каждую пядь асфальта.
        -Я же в первый раз выехала!- ору. Вернее, пищу: в горле-то пересохло. А он в ответ:
        -Тебе права нужны, чтобы тараканов бить или нормально ездить?
        -У меня,- шепчу,- нет тараканов.
        Он давай хохотать:
        -У всех студенток в голове тараканы! Переключай на четвертую, вперед, работай!
        Мне бы заподозрить неладное - все-таки он инструктор, за меня отвечает, а тут мы в центре огромного путепровода, и ясно, что я не справляюсь. Но он меня достал до самых печенок. Я на него посмотрела, как космический десантник на Чужого, и от злости даже стала лучше соображать.
        А он рад стараться:
        -Быстрее! Здесь сто разрешено!
        На знаке ясно написано - восемьдесят. И подгрести бы мне к тротуару, и выйти бы из машины, и сказать: чему ты меня учишь, старый вредитель? Но нет, меня как переклинило. Черный «мерин», который шел слева, притормозил от моей наглости и пропустил в свой ряд - наверное, никогда не видел, чтобы машинка с позорным «У» среди бела дня устраивала стритрейсинг.
        А этот кричит:
        -Варежку закрой, муха влетит! Ты за рулем, а не прыщи давишь, не снижай обороты!
        Я уже почти ничего не вижу - пот заливает глаза, сердце в ушах барабанит, и хочется моему наставнику врезать как следует, но руки заняты. И я почти вслух клянусь себе никогда никогда-никогда больше не садиться за руль, ни с этим инструктором, ни еще с каким - только метро!
        И вдруг какой-то развозчик пиццы на ярко-желтой «Сонате» влезает в мой ряд на скорости сто, я вижу его - как пудреницу в своих руках, до последней царапинки. И вижу, что сейчас въеду в него и «Скорая» будет жалобно сигналить, пробираясь в московских пробках к тому, что от нас останется…
        Я выворачиваю руль и как-то незаметно перемещаюсь за двойную осевую. Вместе с инструктором, машиной, вместе с сумкой на заднем сиденье, вместе с тряпочкой для протирания стекла и запахом яблочного освежителя - со всем этим хозяйством уплываю влево, а навстречу мне из-за горки прет грузовик.
        Вот он в пяти метрах. В двух. Вот он прямо передо мной.
        Все.

* * *
        Сижу, вцепившись в руль. Минуту, другую, третью.
        -Тетя, ты едешь или так сидишь?
        Поднимаю голову.
        Вижу ангела: глазки голубые, волосики льняные, на футболке - внезапно - Спайдермен. Ангел мною недоволен, супит прозрачные бровки:
        -Здесь очередь, между прочим!
        Очередь в раю? Или это не рай?!
        Постепенно возвращаются звуки: птички поют, дети визжат. Точно рай, можно выдыхать. В аду они бы не так визжали…
        Ангел ждет. Я поднимаюсь и вылезаю из машины - а это, оказывается, электромобильчик для дошкольников, как я туда вписалась - ума не приложу.
        Ветер приносит запах дерьма. Звериного, травяного, как в цирке. Или в деревне? Совсем рядом вольер с бизонами. Вон стоят, повернули ко мне рогатые головы… Все-таки ад?!
        Плюхаюсь на скамейку. Сижу, туплю. Я жива.
        Звонит телефон.
        -Алло? Даша? Ты где?!
        -Я в зоопарке, мама.
        -Там тебе и место! Со свиньями в одной клетке! Потому что ты свинья, обещала перезвонить - и что?!
        Вчера вечером мы говорили с мамой по «скайпу». Она всегда так - сама выдумает проблему, сама начинает страдать.
        -Еще раз выключишь телефон - я тебя убью своими руками! Потому что я тебя люблю и волнуюсь!
        -Целую,- говорю в трубку.- Перезвоню потом. У меня зарядка садится.
        Глава первая
        Первичный инструктаж
        Меня зовут Даша Лебедева. В детском саду у нас было четыре Даши и еще один мальчик Лебедев, мне совсем не родственник. Поэтому осознание собственной уникальности давалось мне с трудом.
        Я рисую посредственно, пою так себе, в музыкальной школе проучилась ровно один год. Еще год потом ходила на волейбол и была позором команды. На гимнастику меня не взяли из-за плохой растяжки. Короче говоря, когда на небе раздавали таланты, меня явно оттеснили куда-то в конец очереди.
        Единственное, что у меня получается талантливо,- мечтать. Я мечтаю, что в будущем, например, все люди будут жить, как дружные соседи в одном старом дворе, жалеть друг друга и понимать без слов. Любую болезнь можно будет вылечить одной таблеткой, а мясо станут растить в пробирках, и коровы с ферм разбегутся на волю, в пампасы.
        И еще я мечтаю о настоящем доме, где был бы чердак, на котором можно хранить старые вещи и воспоминания. Но пока живу в общаге и в целом привыкла.
        Наша с мамой однушка в Петрозаводске, где я родилась, была замечательным местом. Помню выпуклые линии на обоях в комнате, истертую плитку на полу крохотной кухни и огромный куст черемухи под окном. Помню, как ухала, включаясь, газовая колонка и как седоусый газовщик наклеил на нее суровую картинку: «Стой! Проверь тягу!»
        Когда мы оттуда уезжали, мне едва исполнилось тринадцать. Было очень грустно, страшно и безысходно, казалось, заканчивается жизнь. При этом показывать настоящие чувства я не могла - следовало радоваться, потому что мама нашла себе любовь по переписке. А я же не враг своей маме, она и так из-за меня столько лет одна! И мы переехали к дяде Коле в Липецк, но ненадолго.
        Вы ненавидите переезды так же люто, как ненавижу их я? Мама искала себя, меняя города и работу, сходясь то с одним, то с другим «приличным мужчиной». В восьмой, девятый, десятый и одиннадцатый класс я шла всякий раз в новую школу.
        Меня бросало из крайности в крайность: то я лезла со всеми дружить, то «включала лидера», то, наоборот, забивалась в тень, чтобы меня оставили в покое. Я просто не могла нормально и уверенно ладить с людьми, обижалась на пустяки, лезла в драки, устраивала демарши, и примерно к ноябрю учителя уже меня ненавидели, а ровесники моббили всем классом.
        К маю все чудесным образом налаживалось. Я начинала наконец нормально учиться и нормально жить, намечались какие-то симпатии и дружбы… Но летом мы переезжали, и все начиналось заново.
        Окончив школу, я поклялась начать новую жизнь и в ознаменование этого решения одна приехала в Москву. На площади трех вокзалов, пока я вертела головой в поисках метро, из разрезанного бока моей черной дорожной сумки вытащили бумажник со всеми деньгами и паспортом, свежим аттестатом и результатами ЕГЭ, с рекомендательным письмом господину де Тревилю… Вру, рекомендательных писем у меня не водилось.
        Обливаясь слезами, через три часа я отыскала свои бумаги в мусорном баке на одной из соседних улиц и была так счастлива, что сожалеть о деньгах казалось даже неприлично.
        С красными глазами, опухшим носом, грязная, потная, я долго не решалась войти в храм науки, который был для меня символом недостижимого, прекрасного, созданного для других будущего. Они проходили мимо меня - уверенные в себе, высокие, спортивные, красивые выпускники лучших московских школ. Я стояла в стороне - растяпа и, в общем-то, середнячок. Так говорила моя первая учительница еще в Петрозаводске: середнячок, но усидчивая. Старательная, но растяпа! Написать такой сложный диктант - и пропустить мягкий знак в слове «мальчик»!
        Я, может, так и ушла бы, но очень хотелось пить. А там внутри был кулер с бесплатной водой. Денег-то у меня осталось семь рублей с копейками.
        И случилось чудо: у меня приняли документы и поселили в общагу на абитуру, потому что кроме ЕГЭ нужно было сдавать еще экзамены. Поселили, между прочим, вот в эту самую комнату, где мы сейчас, на втором курсе, живем с Настей. Комнатушка чем-то напоминает мне нашу квартиру в Петрозаводске - может, потому, что я считаю ее своим домом?

* * *
        Настя вскипятила чайник, заварила фруктовый чай в пакетиках, пододвинула чашку ко мне:
        -Лебедева… а как у тебя отношения с наркотой?
        Я поперхнулась:
        -Никак! Траву курила один раз, в школе на выпускном! Попробовала - не понравилось. Все!
        Настя задумчиво постучала ложкой о фарфоровый край:
        -Если ты без всякой химии такие глюки ловишь - ты же находка для пушера…
        -Слушай, Насть, не смешно. В первый раз человек выехал, да если бы еще на автомате, а это ведь механика, тут думаешь, как не заглохнуть, а он орет - не замедляй…
        -Кто орет?- Настя подняла аккуратные светлые брови.
        -Инструктор!
        -Лебедева, опомнись. Не было никакого инструктора. Ты не ходила ни на какие курсы. После такой аварии ты бы чай пила в морге!
        Я прокашлялась, отдышалась и стала дуть в свою чашку, наблюдая, как тоненький слой пара улетает с бордовой чайной поверхности.
        -А что было?- спросила, когда чай немного остыл.
        -Темная история,- задумчиво сказала Настя.- Если бы у тебя был паспорт, они за это время могли бы взять на твое имя кредит в банке…
        -Но у меня была только зачетка,- пробормотала я.- Поэтому они могли досрочно сдать за меня сессию, но не додумались.
        -У тебя точно ничего не пропало?- Настя принялась меня разглядывать, будто надеясь обнаружить пропажу носа, например, или правой руки.
        И вдруг распахнула глаза, как Мальвина:
        -А где твой кулон? Ты же его никогда не снимаешь?!

* * *
        В детстве со мной случилась история, когда я поехала на экскурсию с группой из летнего школьного лагеря. Автобус был старый, но еще крепкий, с сизыми стеклами в светлых металлических рамах, а у водителя над ветровым стеклом висела кукла с длинными волосами. Я помню, как с интересом поглядывала на эту куклу…
        А больше ничего не помню.
        Короче говоря, у автобуса что-то там сломалось, он разогнался на спуске и вылетел на мост. Все дети и воспитательница отделались испугом… кроме меня, конечно, ведь я собираю неприятности, как магнит железные стружки. Меня выкинуло, будто катапультой, в разбитое окно. Я ухнула с моста в воду. Наверное, сработала психологическая самозащита или что-то вроде того, потому что все это я знаю только с чужих слов.
        Я каким-то чудом ухитрилась выбраться на берег, хотя вода была глубокая, плавала я плохо и от удара о воду вообще могла потерять сознание. Многие люди, выслушивая потом эту историю, поджимали губы и качали головами: им казалось, что я сильно преувеличиваю. Но моя мама не даст обмануть - все так и было.
        В детстве мама рассказывала, что мой отец погиб, и кулон - серебряная подвеска в форме глаза - единственная память, которую он по себе оставил. Позже я стала находить в ее словах нестыковки. Однажды мама со слезами призналась, что отец не погиб, а бросил нас. Я что-то в этом роде подозревала и отнеслась к новости спокойно.
        Мама рассказывала: она хотела выкинуть кулон, избавиться от памяти о предателе, но так и не смогла, спрятала «глаз» в старый кошелек и забросила на верхнюю полку шкафа. А в тот день, когда я спаслась после падения с моста, кулон чудесным образом оказался у меня на шее. Сам собой, как утверждала мама. Вслух я не посмела усомниться: видно, маму так потрясли мои приключения, что она забыла, как сама накануне отдала мне серебряную цацку.
        С тех самых пор у меня на шее всегда был этот кулон. Я не особенно его показывала кому-то, просто носила под одеждой. Иногда снимала - когда на пляж шла, например, или в бассейн, чтобы не потерять. Но когда я его снимала - всегда становилось неудобно, неловко и казалось, что кто-то на меня смотрит. Наверное, так себя чувствует мышь, когда сверху кружит сова. Или, например, во «Властелине Колец» сцена с Фродо по ощущению один в один: ты беззащитный, тебя высматривают, сейчас накроет. Поэтому со временем я перестала его снимать вообще.
        И вот теперь его не было. Стоя в ванной, глядя на себя в зеркало, я думала, что надо бы позвонить в автошколу и поискать в учебной машине… Может, кто-то нашел, когда убирал и пылесосил сиденья…
        И тут же представила, во что должна была по логике вещей превратиться та «Лада Калина». И заодно мы с инструктором внутри. Где уж тут найти серебряную побрякушку…
        Зеркало запотело. Ни о чем не думая, а просто очень жалея кулон, я нарисовала очертания глаза на помутневшем стекле…
        И погас свет.

* * *
        Было поздно, давно наступил вечер. Я открыла дверь в коридор - там хоть свет фонарей пробивался из окон, а в ванной было темно, как в кишечнике черного пуделя, который спит в угольном вагоне пасмурной южной ночью.
        -Бу!
        Огромный темный человек наскочил на меня из-за угла. Еще секунда - и я завизжала бы, как блондинка в скверном ужастике. К счастью, именно в этот момент снова загорелся свет.
        -Павлик?! Ты что, идиот?!
        Наверное, я выглядела свирепо, потому что этот дурачок даже перестал улыбаться:
        -Испугалась? Ну прости, я же понарошку…
        -Клинический идиот!
        Павлик - тоже второкурсник, живет этажом выше, но часто ходит на нашу кухню, поскольку имеет интерес к Насте. Он похож на огромного доброго пса, не очень умного, но бесконечно позитивного: попрыгать, поиграть. Никогда не слышала, чтобы он о ком-то или о чем-то отзывался плохо. Многие девчонки глядят на него благосклонно и называют «солнышком».
        После всех сегодняшних передряг мне было не до Павлика - но он снова догнал меня и преградил дорогу:
        -У меня для тебя подарок.
        И протянул билет в кино. На двадцать один ноль-ноль. Один билет.
        Первым моим побуждением было засунуть подарочек в глотку дарителю. Он угадал эту мысль и на всякий случай попятился:
        -Послушай… Это не то, что ты думаешь… Я люблю ее, я хочу сделать ей предложение… Ты пойми, нам же негде встречаться…
        «А я так устал»,- подумал Гэндальф.

* * *
        Даже не помню название фильма. Я и не собиралась на него идти, но бродить по улицам два часа не было желания, равно как и сидеть в кафе в одиночку. Пришла в мультиплекс, взяла попкорна, вытянула ноги. Подумала: если кино не понравится, хотя бы посплю.
        Никаких записей насчет автошколы у меня в телефоне не было. А я всегда записываю в телефон свои планы, контакты - ну я же растяпа: когда ставлю кашу на плиту, и то сразу таймер включаю.
        Может, я заснула на скамейке в зоопарке и мне приснилась автошкола? Хорошо; ав зоопарк меня за какой радостью потянуло, бизонов смотреть? Так нет у меня преклонения перед бизонами, чтобы посреди рабочей недели по зоопаркам бегать. У меня стопка книжек и гора материалов неотработанных лежит…
        Молодец была Скарлетт О’Хара: я, говорит, подумаю об этом завтра. И я так измоталась за день, что глаза сами собой стали закрываться, а ведь до фильма еще дело не дошло - реклама…
        И вдруг передо мной в луче света появилось лицо, которого я вовек теперь не забуду. На весь экран. Широкий формат. Я подскочила, будто меня ткнули шокером; попкорн рассыпался из ведерка и весело запрыгал по всему ряду.
        -У меня для тебя что-то есть.- Инструктор на экране поднял руку, показывая мой кулон на цепочке.- У памятника Ломоносову через двадцать минут, не опаздывай!
        И снова пошла реклама какой-то машины. Никто даже ухом не повел: мол, креативный ролик, бывает.
        Я встала, воткнула ведерко с попкорном в подставку на ручке кресла и в темноте, спотыкаясь о чужие ноги, поскакала к выходу.

* * *
        Он стоял у памятника Ломоносову: руки в карманы, ничем не приметный прохожий. Физиономия желчная, смотрит поверх голов, но с виду - совершенно обычный мужчина в летах, взгляд не цепляется.
        Я увидела его - и замедлила шаг. Сердце запрыгало, как йо-йо на резинке, то в горло, то в желудок. Захотелось потихоньку смыться, пойти в общагу и забиться под одеяло.
        Но тут он меня заметил - и деловито поманил пальцем. Я сразу вспомнила, как он орал на меня в машине за пару секунд до того, как мы врезались в грузовик… Может, я до сих пор сплю?!
        -Ты не спишь и не рехнулась,- сказал он скучным голосом, будто в сотый раз читая лекцию по технике безопасности.- На.
        Он держал мой кулон за цепочку. Серебряный «глаз», казалось, смотрел прямо на меня, но было совершенно ясно: стоит потянуться, и этот Инструктор, или кто он там, отдернет руку. Я схвачу пустоту и почувствую себя неудачницей.
        Нет уж. С веревочкой пусть кошка играет. Я стояла неподвижно, вокруг жила и плескалась тенями ночь, здесь никогда не бывает темно, горят фонари, водят лучами фары, подкрашивает небо свет рекламы, и облака светятся отраженным светом, размытым, грязно-серо-акварельным…
        -Держи,- сказал он уже раздраженно.- Это же твое, чего ты тормозишь?
        Кулон покачивался перед носом, и я не удержалась. Протянула руку, схватила серебряную фигурку, зажала в кулаке…
        Потемнело в глазах. И рассыпались цветные искры, будто меня огрели по башке детским пластмассовым «Калейдоскопом». Мир вокруг изменился!
        Это было похоже на трехмерную модель из матового стекла, или хрусталя, или даже силикона. Фигуры людей вокруг налились изнутри светом - ярким и ясным, синим и желтым, изумрудным, красным. Стены зданий сделались прозрачными, я увидела их насквозь со всеми перекрытиями, с этажами и лифтовыми шахтами, с подсвеченными силуэтами людей внутри. Земля стала прозрачной, как в «Ночи накануне Ивана Купала», только вместо кладов я увидела под собой канализационные трубы и ниже - огромную нору метро…
        Мой кулон лежал на асфальте. Я сидела на корточках, вцепившись пальцами в чахлую траву, и чьи-то кроссовки - не Инструктора!- стояли рядом, и голос их обладателя спрашивал, не надо ли мне помочь. Инструктор заверил, что не надо. Кроссовки поверили ему и ушли. Я подобрала кулон за цепочку, сунула в карман… И только тогда, нетвердо держась на ногах, решилась выпрямиться.
        -Поздравляю,- сказал Инструктор безо всякой торжественности в голосе.- Ты посвященная и видишь то, что скрыто от других.
        -Тогда давайте мне две таблетки.
        -Что?
        -Ну, две таблетки, раз я избранная. Чтобы выбрать синюю или красную…
        Он поглядел, хмыкнул, сунул руки в карман… и достал две таблетки:
        -Вот.
        Потом увидел мое лицо и немного сжалился:
        -Вообще-то красная - это леденец от горла, а синяя - изюм в шоколаде… Ты в порядке?
        Хороший вопрос.
        -Ладно,- он посуровел.- Будем считать, что формальности мы выполнили, первичный инструктаж проведен. Иди теперь домой - там беда.
        Глава вторая
        Настя
        Настя рыдала так, что плафоны под потолком звенели. Ну Павлик, ну добряк, от тебя я такого не ожидала!
        Стол был сервирован, хоть открытку снимай: свечи, бокалы, бутылка шампанского - не откупоренная. Настя валялась на кровати - услышав, что я вошла, нехотя подняла голову. Слезы размыли ее макияж, черные дорожки тянулись от глаз к подбородку.
        -Что он сделал?!- крикнула я с порога.- Мы ему отомстим, мы его по стенке размажем, скажи, что он сделал?
        Настя помотала головой и снова уткнулась лицом в подушку:
        -У нас все было хорошо… я его хотела с роди… родителями знако…
        Она зарыдала с новой силой:
        -Звонил! Обещал! Прийти! И…
        -И что?
        -И не пришел!
        Я опустилась на стул у кровати. Если честно, меня пробило на «хи-хи» - истерический, тоненький смех. Ну что за детский сад, в самом деле, ну звонил, ну не пришел, у меня похуже проблема - я, по ходу, немного с ума схожу…
        Рука сама собой нашла в кармане мой кулон. Эх, была не была.
        Я сжала «глаз» в кулаке. И случилось ровно то, чего я ждала, чего боялась, что, я знала, должно было случиться: все вокруг изменилось. Стало из повседневного - настоящим.
        Лампа под потолком потускнела, зато свечи разгорелись ярче, и я увидела, как над ними кружатся искры - огненные мошки. Комната была наполнена… нет, не туманом. Больше всего этот летучий кисель напоминал крохотные облака. Как будто моя голова - взлетающий самолет, пол - земля далеко внизу, а стол - высокая гора, окутанная прозрачной дымной кисеей. Наша комната в общаге была, оказывается, красивой и величественной, будто вид Гималаев из космоса, как фотография далекой галактики…
        Но любоваться пришлось недолго. Почти сразу я разглядела потеки на полу. Темные… кровь. Смазанный отпечаток ладони, бесформенные пятна, которые криминалист определил бы, наверное, как «признаки борьбы». Я перевела взгляд на Настю…
        И еле удержалась, чтобы не взвизгнуть.
        Лицо моей соседки было залито кровью - из носа, глаз, ушей. На левом виске проступала синевато-черная татуировка, похожая на сложный иероглиф. Настя выглядела так жутко, что я отпрыгнула, опрокинув стул, разжала руку в кармане…
        Кровь и татуировка пропали. Настины щеки еще блестели от пролитой горькой воды, но глаза вдруг высохли, яростно глянули из-под воспаленных век:
        -Урод! Предатель! Бросил!
        От нее потянуло холодом, как от кондиционера, который врубили на полную катушку. Повеяло такой едкой, аммиачной ненавистью, что я испугалась за Павлика:
        -Погоди, может, с ним что-то случилось…
        -Случилось! Он у Соколова в комнате бухает на дне рождения! А ты за него не заступайся! Защитница нашлась!
        Она кричала на меня, срывая зло, и казалось, что каждое ее слово способно прожечь дырку в одежде, будто кислотный плевок. Никогда раньше я не видела Настю в таком состоянии.
        -Защищай его! Давай! Эту сволочь! Да знаешь, кто ты после этого?!
        Меня вынесло в коридор, будто ветром. Стуча зубами, я прижалась лбом к холодной стене. «Иди домой - там беда»,- сказал Инструктор. Что он имел в виду? Расстроенное свидание? Или что-то другое?!
        Почему именно я? Почему всякая ерунда происходит именно со мной? Тридцать детей ехали со мной в автобусе, но именно меня вышвырнуло в реку через разбитое окно. Тысячи студентов учатся в этом университете, спят, едят, флиртуют, сдают зачеты, и только я стою в темном коридоре, и на ладони у меня лежит знакомый с детства кулон в виде глаза…
        Что мне делать?

* * *
        Обыкновенная урна стояла у пустой скамейки. Сжимая в кулаке цепочку, я занесла кулон над круглой пастью урны…
        Серебряная фигурка глухо звякнула о железное дно. Ноги у меня подкосились. Я опустилась на скамейку.
        Если с тобой случится чудо - выкинь его на помойку. Будь это любовь, или надежда, или внезапная перемена - откажись и спрячься в свою повседневность. Огненные ли мошки летают над свечкой, земля ли видится прозрачной до самых глубин, люди ли светятся цветными огнями изнутри… Откажись от чуда, это некомфортно. Не нарушай привычный порядок дел, это доставляет беспокойство, мешает, пугает, мучит, откажись…
        Я встала и отошла. Потом вернулась. Ушла и вернулась снова. Заглянула в урну; кулона не было видно, но я же слышала, как он звякнул о дно. Урна была не то чтобы заполнена, но и не совсем пуста: я могла разглядеть картонную упаковку из фастфуда, синие использованные бахилы, коробку из-под сигарет…
        Я отбросила сперва одну картонку. Потом другую. Я копалась в мусоре одной рукой, подсвечивая себе телефоном, понимая с каждой секундой все яснее: кулона здесь нет. Я же отказалась от него, верно? Вот он и ушел, обиделся на меня, счел недостойной…
        Грянул звонком телефон, я и его чуть не выронила в урну.
        -Даша? Ты что делаешь?
        Я рылась в урне со сноровкой профессионального бомжа, но не была готова сообщить об этом маме. К счастью, она и не ждала ответа.
        -Я звоню, чтобы ты ложилась спать!
        -Вроде как уже сплю,- пробормотала я вполголоса.- Проснуться бы…
        -Это потому, что ты недосыпаешь! Поздно ложишься!
        -Точно…
        -Спокойной ночи!
        -Спокойной ночи, ма…
        Уже не заботясь о том, как бы не замарать руки, я в десятый раз перелопачивала испачканные кетчупом картонки, сигаретную пачку, бахилы, мятую бумагу и рваный полиэтилен. Урна сделалась огромной, бездонной, как шахтный ствол, урна казалась дырой в чужую реальность - как вдруг загорелся свет, белый и мощный, и осветил ее до самого дна.
        Рядом стоял незнакомый парень. Луч фонаря, отражаясь от металлического бока урны, подсвечивал лицо этого нового персонажа, который появился молча, безо всяких предварительных заявок типа «Девушка, разрешите вам помочь», «Ой, а кто это здесь» или «Вы что-то уронили?».
        В ярком свете я сразу увидела свой кулон на дне урны. Парень с фонарем наклонился, подцепил кулон за цепочку и поднял на уровень глаз:
        -Вот это?
        Я цапнула кулон - и на секунду зажала в кулаке. И снова увидела мир измененным: человек передо мной казался вырезанным из горного хрусталя, его фигура светилась золотисто-зеленым. Фонарь лупил в землю белым лучом, таким ярким, что я зажмурилась.
        Неожиданный помощник молчал. Другой бы на его месте уже сто раз прокудахтал бы - «Ой, что с тобой?», «Тебе плохо?», «Тебя проводить?».
        -Спасибо,- пробормотала я, пряча свою драгоценность в карман.
        Он кивнул, принимая благодарность. Я поняла, что, если сейчас начну с ним говорить, обязательно ляпну глупость. А если промолчу - буду потом жалеть.
        -Ты… всегда носишь с собой фонарь?
        Нет, бывают и более идиотские вопросы. Но редко.
        -Видишь, пригодился,- отозвался он кротко.
        -Ты из университета?
        -Второй курс. Мехмат.
        -Общага?
        -Нет. Мы с подругой квартиру снимаем. У знакомых.
        Я перевела дыхание. Сейчас не время об этом думать… Но я, кажется, унаследовала от мамы ген полной неудачливости в личных отношениях. Если мне кто-то нравится - этот чел всегда не мой, и я гордо смотрю в сторону, мол, не больно-то надо. Не унижаться же, не клянчить внимание, не лезть с умильной мордашкой в чужую равнодушную жизнь…
        -Спасибо,- сказала я еще раз.- Пока.
        Он кивнул и выключил фонарик, и тут меня будто за язык дернули.
        -Послушай… А ты мне не одолжишь фонарь… на один вечер, а?

* * *
        -Выключи свет!- крикнула Настя, натягивая на голову одеяло.- Можешь оставить меня в покое?!
        Еще вчера я бы так и сделала. Не в моих правилах вмешиваться в чужую приватную жизнь. Но сегодня у меня в кулаке был мой кулон… Мой амулет. И смутное чувство, что рядом творится темное, страшное, глухое, рядом убивают - а никто не видит. Кроме меня.
        Я остановилась рядом с ее кроватью, сжимая амулет в кулаке:
        -Насчет Павлика… Тут что-то не так. Он тебя любит.
        -Любит?! Сука!
        Она отбросила одеяло.
        Ее лицо было покрыто сплошной коркой крови. Кровь сочилась из каждой поры. Постель была в крови, и пол, и вся комната, я закричала от страха - и выпустила амулет. Кровь исчезла; уНасти было опухшее, но чистое лицо с глазами несчастной злой старухи:
        -Все мужики сволочи! Правду мне мама говорила, а я не верила!
        Она кричала не своим обычным голосом, веселым, низким и немного хрипловатым. Это был визг, сухой и надрывный, визг бензопилы, которая вгрызается в мертвое дерево:
        -И мой папаша был такой! Перепихнуться по-быстрому - и дальше бегом! Все мужики одинаково устроены!
        Слова выскакивали из нее готовыми блоками - как будто кто-то заранее написал ей текст. Мне стало нехорошо.
        -Настя… Послушай, не кричи… Погоди минуту, просто подумай…
        -Что-о?! Ты их покрываешь, ты за них, да? Ты за этих козлов вонючих?!
        Она глядела на меня с таким омерзением, что я попятилась. Если бы я не знала эту девушку два года… Если бы я не училась с ней на одном потоке, не жила в одной комнате, не пила чай… Может, ее подменили? Подсадили в мозги чужое сознание? Вывернули наизнанку, заколдовали? Что с ней сделали, в конце концов?!
        Пятясь, я снова вышла в коридор и закрыла дверь. Надела на шею амулет - и он показался мне очень теплым, почти горячим.
        -Потерпи, я разберусь,- сказала я Насте, хотя она меня не слышала.
        И, одной рукой сжимая амулет на груди, другой включила фонарик.

* * *
        Коридор был зыбким туманным проходом, кишкой огромного зверя, шахтой на дне океана. Стены подрагивали, липкий кисель то скрывал их от меня, то снова расползался, и тогда под лучом фонаря на стенах проступали надписи на чужом языке. Это не была ни арабская вязь, ни иероглифы, ни латиница, ни любая знакомая мне знаковая система. Почему-то я была уверена, что язык этот не просто веками мертвый, но даже нечеловеческий.
        Я прошла по коридору из конца в конец, поднялась по лестнице на этаж выше и никого не встретила, хотя время было людное, вечер. Уже подходя к двадцать девятой комнате, где жил беспутный Соколов, я увидела на стене надпись, сделанную по-русски: «Тень приходит, чтобы погубить».
        Я разжала кулак, который успел онеметь. Здесь, в повседневном мире, никакой надписи не было: стену недавно белили.
        Я постучала в двадцать девятую. Никто не ответил. Дверь была приоткрыта. Я вошла.
        Стол в комнатушке был завален грязной пластиковой посудой. Здесь отмечали бурно, пили много, закусывали молочной колбасой и беляшами. Среди множества пустых бутылок в углу одиноко стояла пачка из-под кефира.
        На кровати храпел, не сняв даже кроссовок, некто - лицом к стене. Еще один некто, тощий, в красной футболке, слушал что-то в наушниках и подергивался, подпрыгивал, не отрывая подошв от пола, похожий на поплавок во время интенсивного клева. Ничего вокруг он, казалось, не видел, поглощенный своим глубоким внутренним миром.
        На подоконнике сидела объемистая девица в джинсах и коротком топике. Потягивала пиво из горлышка. Смотрела лениво и нагло:
        -Заблудилась?
        У нее был особый выговор - так говорят провинциалы, когда издеваются над произношением москвичей. Но я не собиралась с ней говорить. Оглядевшись, я увидела еще кое-что - вернее, кое-кого в этой комнате.
        Кто-то сидел на полу за маленьким холодильником, привалившись к стене. Сперва я заметила ногу в синем носке. Размер обуви сорок пятый. Признаков жизни не наблюдается.
        Я подошла поближе. Павлик сидел, с виду мертвецки пьяный, бледный, неузнаваемый. Этот ли парень совсем недавно ждал свидания, готовился, заглядывал мне в глаза: «Я люблю ее, я хочу сделать ей предложение»…
        -Павлик?- спросила я неуверенно.
        -Тут уже все кончилось вообще-то,- сообщила с подоконника девица.
        Я склонилась над Павликом:
        -Эй! Ты меня слышишь?
        Амулет выскользнул из-за воротника и закачался у меня перед глазами. Я поймала его в кулак, и мир изменился.
        Нет, Павлик не был пьян. Он выглядел как жестоко избитый человек, который ночь пролежал в сугробе. Без сознания, оглушенный, больной; кто с ним такое сделал?!
        -Оставь его, пусть проспится,- все так же лениво сказала за моей спиной девица. Я обернулась, по-прежнему сжимая в кулаке амулет…
        Оно сидело на подоконнике.
        Существо без лица, черная текучая тварь, похожая на живую отливку из битума. Так мог бы выглядеть бред Сальвадора Дали под очень тяжелыми наркотиками. Я выпустила амулет; девица как ни в чем не бывало разглядывала меня, ее белый живот молодым жирком свешивался поверх брючного ремня.
        -Увидела? И че? Че ты мне сделаешь?
        И, запрокинув бутылку, она стала шумно хлебать свое пиво. Непонятно как - по наитию - я поняла, что нельзя позволить ей допить.
        -А ну… стой!
        Мне бы кинуться на нее, выбить бутылку. Крикнуть, бросить стулом, огорошить ее хоть как-то. Но я растерялась и упустила момент. Одним глотком она прикончила бутылку, растянула губы, облизнулась большим языком:
        -Лови!
        Я едва успела увернуться. Бутылка грохнулась о стену за моей спиной, и по всей комнате полетели осколки. Тот, что спал на кровати, даже не пошевелился. Парень в наушниках по-прежнему танцевал на месте, но в глазах его появился слабый проблеск интереса.
        Девица вскочила на подоконник. Махнула мне рукой и шагнула наружу. С десятого этажа.
        Парень с наушниками разинул рот. Мы с ним вместе подскочили к распахнутому окну…
        Девица стояла внизу, на газоне. Снова махнула рукой - как юнга на мачте отбывающего корабля. Повернулась и затрусила прочь - вертя задом, подпрыгивая.
        Фонари светили ярко, все было видно как на ладони. Из-за угла наперерез попрыгунье выскочила другая девушка - блондинка на высоченных шпильках.
        Блондинка вскинула руки. Синеватая вольтова дуга беззвучно ударила попрыгунью в грудь - и та свалилась, как кукла, как пластиковый манекен. Блондинка на каблуках схватила ее за щиколотку и куда-то деловито поволокла, на ходу вытаскивая мобильный телефон из сумочки у пояса.
        -Никогда больше не буду курить эту дрянь,- жалобно заныл парень с наушниками.
        Я молча бросилась к двери.

* * *
        Она лежала в траве и с виду была неотличима от манекена. Я снова засомневалась в своем рассудке, тем более что над ней стояла блондинка с телефоном и говорила устало и совершенно буднично:
        -Погрузка закончена, прошу доставки.
        Потом блондинка посмотрела на меня, как будто давно ждала, что я появлюсь:
        -Для первого раза прилично.
        -Это что такое?- тихо спросила я, глядя на неподвижное тело в траве.- Она…
        -Просто Тень,- сказала блондинка с таким выражением, каким говорят «просто стул».- Умбра Вульгарис. По-латыни.
        Она поймала мой взгляд:
        -Ты не обольщайся, она не сдохла. Их нельзя убивать.
        -Типа, запрещает «Гринпис»?- пробормотала я.
        -Типа, они бессмертные,- без тени улыбки отозвалась блондинка.- Ну, где он там…
        Из-за куста, за которым еще секунду назад никого не было, вынырнул мужчина лет тридцати, в майке с ярким анимешным рисунком. «Наруто», насколько я могу судить о таких вещах. В руках у него поблескивал баллончик дезодоранта.
        -Я сошла с ума,- сказала я обреченно.- Какая досада.
        -Не надейся,- приветливо сообщил мужчина.- Ты кто?
        Вместо меня ответила блондинка:
        -Это наша новенькая. Зовут Дарья. Инструктор подбросил.
        В ушах у меня снова зазвучали скрежет и звон аварии, так что пришлось крепко зажать их ладонями:
        -Инструктор?!
        -Разбор полетов потом,- доверительно сказал мужчина.- Сперва дело надо сделать, так?
        Он подскочил к стене трансформаторной будки и стал рисовать что-то на кирпичах - баллончик в его руке оказался вовсе не дезодорантом, а пульверизатором с краской. Он рисовал граффити серебристо-металлической струей, размашисто, умело, даже, пожалуй, красиво.
        -Доставка готова…
        Он отступил от стены, и я увидела, что кирпичей под граффити больше нет. Есть дыра с оплавленными краями, внутри струится воздух, как над костром, и что-то еще просвечивает, будто далекий фонарь в тумане.
        -Грузим,- блондинка снова подхватила девицу за ногу, но та уже потеряла сходство с манекеном - возилась, двигалась, шарила ладонями по траве.- Она очухалась, Гриша, помоги!
        Мужчина не заставил просить дважды. Вместе они подхватили девицу и, шагнув один за другим в дыру, исчезли и утащили ее с собой. Еще через секунду кирпичи вернулись на место - только слабая тень граффити проявилась на секунду и тоже растворилась. Осталась кирпичная стена. Крепкая - хоть головой бейся.

* * *
        Минут десять я сидела на скамейке у входа в общежитие. Думала, до утра здесь просижу в шоке и трепете.
        Но - ничего подобного. Я замерзла, отдышалась… и вспомнила о Павлике. Да жив ли он до сих пор?!
        Бегом вернулась в комнату Соколова. Кружила ночная бабочка над остатками пластикового застолья, все так же храпел на кровати неизвестный гость, зато танцор в красной футболке сбежал, оставив на подоконнике свои наушники. Павлик сидел, привалившись спиной к стене, но был в сознании - оглядывался вокруг, будто пытался понять, где он.
        Я сжала в кулаке амулет. Павлик выглядел еще неважно, но уже гораздо, гораздо лучше: синева с лица уплывала, черные «очки» рассасывались, в глазах появился смысл.
        -Привет… Это тут что?
        -Это у Соколова был день рождения,- я вздохнула.
        В глазах Павлика появился ужас:
        -А я тут… как? Зачем?
        Я молча помогла ему подняться.
        Всю дорогу по коридору он лепетал огорченно и жалобно: шел к Насте… позвонил и… он шел, и вдруг…
        -Шел в комнату, попал в другую,- сквозь зубы процитировала я, очень кстати вспомнив Грибоедова.
        -Она обиделась, да?- Павлик смотрел на меня с надеждой. Ждал, наверное, что я скажу - пустяки, дело житейское, девушка простит…
        Я заглянула в нашу комнату. Настя спала. Я поколебалась… Нет. Ждать до утра не надо.
        -Настя… Слышишь?
        Она открыла мутные глаза:
        -Который час?
        -Да неважно. Тут к тебе… тут Павлик хочет что-то сказать.
        -А это кто?- спросила она и мигнула.
        -Перестань,- я посмотрела укоризненно.- С ним беда случилась, случайно траванулся паленой водкой. Ни на каком дне рождения он не пил, а в отключке валялся, спасибо, что вообще не помер…
        Настя зевнула и посмотрела на часы:
        -Свинья ты. Четыре утра, ты мне какие-то байки рассказываешь про алкоголиков.
        Павлик просунул голову в приоткрытую дверь.
        -Настя!- протянул так жалобно, что даже Снежная королева разрыдалась бы.- Со мной что-то случилось, я шел к тебе, я…
        -Дайте поспать,- сухо сказала моя соседка.- Закрой дверь, имей совесть.
        И натянула на голову одеяло.
        Глава третья
        Портал
        Я встретила рассвет на набережной. В это время здесь не было ни туристов, ни торговцев, только пара дворников в оранжевых жилетах, да и те скоро ушли.
        Я стояла и смотрела на Москву.
        Передо мной лежал огромный город… или мир. Всякий раз, когда я сжимала в кулаке свой амулет, этот мир перерождался перед моими глазами, и требовалось все мое мужество, чтобы смотреть и заново видеть.
        Небо казалось светлее и выше. Земля переливалась опаловым мягким свечением. Внизу, в кустах, на мгновение показались желтые дикие глаза - и пропали, и я так и не поняла: померещилось мне или нет.
        Кружились огненные полотнища над рекой, похожие не то на бабочек, не то на протуберанцы. С мостов опускались сталактиты - ледяные, а может, известковые. Поднимались на горизонте столбы света, что-то шевелилось под темной водой, я ждала, что вот-вот пролетит дракон…
        Но дракона не было. Был мир, не похожий на все, что я знала раньше, живой, прекрасный… жуткий. Я была как птенец, который прожил в гнезде всю юность и впервые выглянул наружу. Или как монах, добравшийся до края земли и высунувший голову за прозрачный небесный купол. Постепенно наступало утро, оживлялась улица за моей спиной, а я стояла и смотрела.
        -Красиво, правда?- спросил знакомый голос. Я чуть не выронила амулет - к счастью, цепочка была крепко намотана на ладонь.
        Инструктор ухмылялся. У тротуара стояла знакомая мне машина с буковкой «У» - как раз под знаком «Остановка запрещена».
        -Хочешь выбросить эту штуку?- он смотрел на амулет.
        Такая мысль мне тоже приходила.
        -Дело не в нем, а в тебе,- сказал он серьезно.- Ты посвященная. А это твой предмет силы. Кольцо Всевластья, волосы Самсона, иголка Кощея… Сама знаешь лучше меня.
        -И если я его выкину…
        -Лучше не выкидывай. Пригодится. Я серьезно.
        Он больше не улыбался.
        Проехала милицейская машина, не пожелав даже чихнуть на вопиющее правонарушение «ученической» «Лады».
        -Вы кто такой?- спросила я очень тихо.
        -Посмотри,- посоветовал он все так же без улыбки.
        Я сжала амулет в кулаке. Он стоял передо мной, белый, будто вмороженный в лед, не похожий на человека.
        -Вы что, тоже Тень?!
        -Обижаешь,- он в самом деле, кажется, немного обиделся.
        Я не знала, о чем еще с ним говорить. Я его боялась… и одновременно понимала, что надо сейчас расспрашивать, много, жадно. Чтобы потом не жалеть всю жизнь.
        -Авария была на самом деле? Там, на мосту…
        Он посмотрел насмешливо:
        -Ты знаешь, что такое инициация в традиционной культуре?
        -Обряд взросления, связанный со смертью и возрождением,- ответила я, не задумываясь.
        -Вот ты и возродилась. Поздравляю.
        Я закусила губу. А ведь верно. Во всех традициях начало новой жизни, обретение нового статуса именно так и происходит: претендента как бы убивают - понарошку… а затем он рождается заново.
        -Это какая-то… секта?
        Он помотал головой. Пошел к своей машине, распахнул пассажирскую дверцу - садись, мол.
        Я не двинулась с места.
        -Садись,- сказал он примиряюще.- Не бойся… На этот раз я за рулем.

* * *
        Он отвез меня на задворки университета, где я за два года ни разу не была. Припарковал машину, снял с пожарного щита железный багор и поддел крышку канализационного люка. Открылся колодец, снизу ощутимо пахнуло сыростью и гнилью.
        -Не пойду,- сказала я.
        Он посмотрел укоризненно:
        -Ты мне не веришь?
        Я вдруг поняла - верю. Вот этому странному существу, которое, вполне возможно, не человек вовсе. Который сперва орал на меня, как фельдфебель, потом загнал под грузовик, чуть не убил…
        Я верю, что он не хочет мне зла и не допустит, чтобы меня кто-то обидел.
        -Там грязно и темно,- сказала я уже не так твердо.
        -У тебя вроде фонарик есть?
        Он смотрел на меня, совершенно уверенный, что я полезу в коллектор. И я полезла, хоть и молча себя проклиная. Авантюристка.
        Внизу было вовсе не так грязно, как я боялась. Вслед за Инструктором я пробралась по довольно широкой трубе и оказалась перед дверью с кодовым замком. Дверь была по виду очень старая, массивная, годов эдак из пятидесятых прошлого века. Или сороковых. А сейфовый замок относительно новый.
        Замок сработал, дверь лязгнула. Инструктор вошел первый. За дверью была железная лестница с ржавыми ступеньками, мой фонарик выхватывал из темноты черные бетонные стены, покрытые грязью и плесенью, три очень крутых этажа вниз - запах ржавчины, влаги, гнилой органики, земли…
        -Куда мы идем?!
        -Уже скоро.
        Он спрыгнул на бетонное перекрытие и подал мне руку.
        Луч фонаря уткнулся в дверцы лифта. Инструктор нажал на единственную кнопку - лифт заскрежетал и открылся, был он просторный, изнутри обшитый красным деревом, очень дорогим и очень старым.
        -Мне страшно,- сказала я.
        -Но тебе же интересно, правда? Когда человек исследует новое - ему всегда страшно…
        Я вошла в лифт вслед за ним. Кнопок было всего две: «Верх» и «Низ». Двери закрылись, лифт пошел вниз, покачиваясь, скрежеща, завывая и, кажется, вот-вот грозя оборваться.
        -Мы не упадем?
        -До сих пор не падали.
        Лифт ехал страшно долго и наконец остановился. Мы вышли в огромный бункер с бетонными стенами - здесь уже не было темно, горели тусклые аварийные лампочки в железной оплетке. На полу стояла давняя зеленая лужа. Воздух был очень влажным и неожиданно холодным.
        -Одевайся,- Инструктор открыл дверь огромного шкафа. Я ожидала увидеть там что угодно, хоть костюм супергероя. Но там были стеганые ватники, валенки и ушанки, настоящие, судя по запаху.
        -Я лучше так останусь.
        -К стенке примерзнешь,- сказал он веско.- Оденься, или никуда не пойдем.
        Это была странная угроза. Но я уже так втянулась в происходящее, что даже не стала спорить. Надела ватник, более-менее подходящий по размеру, сунула ноги в валенки, которые доходили мне до колен, нахлобучила шапку…
        И сразу стало как-то уютнее.
        -Пошли.
        Он зашагал по коридору, тускло освещенному редкими лампочками. Я шла за ним, сжимая фонарь. Через минуту рука заледенела, и я ниже натянула рукав.
        На стенах блестел иней. Изо рта вырывался пар. Я догнала Инструктора:
        -Почему здесь так холодно?
        -Нобелевская премия за 1910 год,- отозвался он, не оборачиваясь.- Некто Ван-дер-Ваальс открыл уравнение состояния газов. Спасибо ему: люди получили жидкий водород и жидкий гелий и научились строить холодильные установки…
        Луч моего фонарика уткнулся в светлое полотнище на стене. Я присмотрелась: это был инженерный чертеж Главного здания МГУ - а под ним многоэтажное подземелье с линией подземки.
        -А это что?!
        -Не тормози,- он шел не останавливаясь.- Времени нет.
        Я снова догнала его, боясь отстать, боясь остаться в одиночестве в этом холоде, в этой темноте. Мои валенки шелестели по заиндевелому бетону, звуки странно отдавались от стены к стене, с потолка свисали сталактиты, блестели кристаллы льда, как драгоценные камни…
        «В пещере горного короля» - вот что это напоминало. Заколдованная пещера, которую охраняют духи или привидения, а если повезет, то и дракон. И мы идем туда, где хранятся его сокровища…
        Я замедлила шаг. Стены были оклеены обоями, старыми газетами. Очень старыми: «Правда» за 1948 год…
        -«Сейчас пустынны Ленинские горы,- пробормотал Инструктор нараспев,- но флаги стройки вьются на ветру, здесь корпуса взойдут до неба скоро, сюда придут студенты поутру…»
        -Мы что, под Главным зданием?!- до меня только теперь дошло.
        Он ухмыльнулся:
        -Все, что ты хотела узнать о Темном Мире, но боялась спросить. В тысяча девятьсот сорок восьмом году мы начали рыть котлован… Знаешь эту легенду насчет заморозки?
        Я знала. Каких только легенд не рассказывали про Главное здание: якобы грунты под котлованом были слабые, поэтому их залили жидким азотом и поставили тайные криогенные генераторы…
        Зубы мои начали отбивать дробь. Не то от холода, проникающего под ватник, не то еще от чего-то.
        -Вы сказали… вы сказали: «мы»?!
        Он посмотрел серьезно и даже немного грустно:
        -Нормальные были грунты.

* * *
        Они работали днем и ночью - спешили. Ковш экскаватора натолкнулся на преграду, машина дернулась и встала. Экскаваторщик дядя Толя выбрался из кабины, да так и замер, глядя вниз.
        Первым к нему подбежал Серго, молодой геодезист, и тоже встал, как оглушенный. Инструктор оказался на месте происшествия через несколько секунд:
        -Почему не на рабочем месте?!
        Глянул - и закричал в рупор, вызывая Ивана Ивановича, который считался самым толковым инженером на участке. Иван Иваныч успел подбежать…
        Тут-то их и накрыло.

* * *
        На фотографии почти семидесятилетней давности трудно было различить лица. Котлован, экскаватор, прожектора…
        -Мы не знали, до чего тут докопаемся, понимаешь? Мы не поняли, что произошло… поначалу. Честно говоря, не человеческое это дело, да только так получилось…
        У него зазвонил телефон.
        -Идем,- буркнул он в трубку обыкновенно-ворчливым голосом.- Пришли уже. Минуту подождите!

* * *
        Огромный зал - странно огромный, учитывая, сколько земли, камней, перекрытий, сколько труб и жил в оплетке у нас над головами. Везде иней, страшный холод, похоже на разоренный космический ангар на другой планете. Железные стеллажи, стойки, огромные баллоны со сжиженным газом. И напротив этого нагромождения - голая белая стена, покрытая кристаллами льда.
        Меня передернуло, когда я увидела, что девчонка сидит на заледеневшем полу под стеной: как была, в джинсах и коротком топике, понурая, злая. А чуть в стороне стояли мои знакомые - блондинка и Гриша. Оба были в валенках, в ватниках и шапках, да еще и перетянутые шарфами, в рукавицах, видно, что люди опытные.
        -Нам уже можно работать или еще чуток подождать?- спросила блондинка в пространство.
        -Работайте,- разрешил Инструктор.
        -Покурить дайте,- вдруг хрипло сказала девица.
        Блондинка фыркнула:
        -Пошла отсюда!
        -Ну пусть покурит напоследок,- неожиданно вступился Гриша.- Жалко, что ли?
        Он бросил свою пачку вместе с зажигалкой. Девица поймала, тут же закурила - привычным движением, жадно, торопливо. Потом сдержала себя, стала курить нарочито медленно, выпуская дым вверх.
        Я секунду поколебалась - и сжала свой амулет в кулаке.
        Оно… это… по-прежнему было черным существом без лица, подвижным, текучим, отвратительным. Но не потому у меня перехватило дух: на месте стены у существа за спиной был провал. Огромное пустое пространство, дыра… куда? В преисподнюю?
        -Стой,- сказал Инструктор и взял меня за локоть. Я выпустила амулет и только тогда поняла, что иду к стене или к дыре, иду туда, будто меня тянут на веревочке.
        -Осторожно,- серьезно сказал Инструктор.- Оно тянет с непривычки. Отойди.
        Девица бросила на пол дареную пачку:
        -Сволочи вы. Гады. Эти, сатрапы.
        -Вот так угощай их сигареткой,- сквозь зубы процедила блондинка.- Они потом добром отплатят.
        Она широко расставила ноги в больших валенках, сплела пальцы, будто разминаясь перед фортепианными экзерсисами:
        -Вали отсюда. Тень, знай свое место!
        Девица зарычала и стала отползать к стене - не сводя с блондинки злобного взгляда… А потом вдруг глянула на меня:
        -Ты с ними, да? Ну ничего, ты пожалеешь, скоро нас будет много… мы к вам войдем, вломимся, тут все будет наше…
        -Пошла вон!- рявкнула блондинка.
        Я успела сжать амулет в кулаке и увидела, как из сплетенных ладоней блондинки вырывается белый столб. Свет ударил в черное существо, как огромный кий по бильярдному шару, и вколотил в гигантскую потустороннюю лузу. Смутные вихри, серые кисельные водовороты подхватили Тень, и черная фигура моментально исчезла из виду, осталось потревоженное чужое пространство, но и оно успокоилось - как поверхность пруда после брошенного камня.
        Я обнаружила, что сижу на ледяном полу и борюсь с тошнотой. Блондинка, мягко ступая валенками, подошла и встала рядом:
        -Муторно? Это с непривычки. Смотри, подруга, вот портал в Темный Мир, и оттуда к нам лезут Тени. Убить Тень нельзя - можно только выгнать обратно… туда.
        Я оглянулась на Инструктора. Он в этой компании был мой самый близкий знакомец - поддержка и защита в случае чего.
        Инструктор кивнул, подтверждая слова блондинки. Я только сейчас заметила, что он без ватника - в легком костюме, в открытых туфлях, и ему не холодно.
        -Не парься,- снова заговорила блондинка.- Я знаю, как это выглядит свежим взглядом… Но - жизнь есть жизнь, и жизнь иногда включает в себя фигню вроде портала в подземелье… Надо просто принять как данность и не грузить себе мозги. Покурить хочешь?
        -Не курю…- я прокашлялась.- А что она говорила, «нас скоро здесь будет много»?
        -А это она просто языком трепала,- сказал Гриша.- Они все хотят что-то ляпнуть напоследок, чтобы не так обидно было.
        В руках у него был смартфон, и все это время не отрываясь он играл в какую-то игрушку вроде «Баланса». В сочетании с ушанкой и ватником выглядело забавно.
        -Открыть портал с той стороны они не могут,- Гриша проиграл и спрятал телефон.- Так что не переживай…
        Он протянул мне руку и помог подняться. Я покачнулась.
        -А как они вообще сюда… попадают? Проходят?
        -Вроде как кран протекает,- видно было, что он не издевается, а, наоборот, старается говорить как можно понятнее.- Вентиль закрыт, но отдельные капли просачиваются. Такой принцип. Меня зовут Гриша, а ты Дарья? Будем знакомы.
        Я растерянно кивнула.
        -А старперы, которые поставлены хранить, ни фига не охраняют,- добавила блондинка.
        -Лиза!- рявкнул Инструктор откуда-то из-за стеллажей.- Я все слышу!
        Она картинно закатила глаза.
        -Справедливости ради, портал-то они держат,- примиряюще заметил Гриша.- Ты их видела?

* * *
        Вокруг деревянного стола на старых табуретах сидели трое: один в рабочих штанах и выцветшей серой майке, другой в галифе и потертой гимнастерке. Третий в инженерской блузе по моде сороковых. На их лицах и волосах блестел иней. На рассохшейся столешнице лежали костяшки домино - здесь шла игра, неторопливая, вдумчивая, без начала и без победителей.
        -Слева дядя Толя,- негромко представляла Лиза.- Он тот самый экскаваторщик. В центре Серго, геодезист. Справа Иван Иваныч, инженер. Они почти семьдесят лет тут сидят… играют.
        Трое смотрели на меня - как если бы где-нибудь во дворе на рабочей окраине я подошла бы к ним спросить, не пробегал ли здесь рыжий котенок. В их взглядах был интерес, в общем, доброжелательный, но слабый, как далекий тусклый огонек.
        -Они хранители,- сказал Гриша.- В момент, когда… когда случился катаклизм, открылся портал, они оказались рядом, ну… их накрыло. Они переродились - из людей стали частью системы… сохраняющей мировую стабильность. Они не живые и не мертвые… У них двойственная природа, вот ты помнишь, наверное, что природа света - это излучение и волна…
        -Гриша,- сказал Инструктор.- Девушке хватит на сегодня! Дайте ей возможность отдохнуть и прийти в себя, ясно?
        Я была ему очень благодарна.
        Лиза взяла меня за локоть и куда-то потащила. Я не успела оглянуться, как снова оказалась в клетушке с лифтом, шкафами и лужей на грязном полу. Лиза чуть ли не насильно сняла с меня ватник и вытряхнула из валенок.
        -Значит, ты их видишь?- спросила суховато и буднично.
        -Кого?
        -Теней!
        -А… да.
        -А что ты еще умеешь делать?
        -Вареники с вишней.
        -Круто,- Лиза прищурилась.- А я только яичницу.
        Гриша вызвал лифт.
        -Гриша,- сказала Лиза неожиданно детским, немного капризным голосом.- Сделай жене приятное - открой рамочку.
        -Ты мне что обещала?- с готовностью отозвался Гриша.
        -Это не лень,- она подняла туфлю и показала сломанный каблук.- У меня - вот…
        -А я говорил: на операцию надевай только кроссовки…
        -А я привыкла на каблуках!
        -А ты борись с дурными привычками…
        Они препирались вполголоса, и было ясно, что оба просто развлекаются. Наконец Гриша вытащил из рюкзачка баллон с краской и, продолжая ворчать, стал рисовать граффити на бетонной стене бункера:
        -Рамочку туда… Рамочку сюда… эдак пупок развяжется…
        -Как он это делает?- шепотом спросила я у Лизы.
        -А как ты видишь то, что видишь?
        Я пожала плечами.
        -Вот и он так же,- кивнула Лиза.- Инстинкт.
        В этот момент бетон разошелся и в стене открылась дыра. Лиза приятельски протянула мне руку…
        -Туда не полезу,- я попятилась.
        -Останешься здесь?
        Вокруг были темнота, подземелье, ржавые коммуникации, холод, сырость, вонь…
        Я зажмурилась - и пролезла в дыру в бетонной стене. Позади остался запах воды и гнили, мне в лицо дохнуло теплом, корицей и кофе, Лизиными терпкими духами…
        Потом я налетела на велосипед, стоящий в углу, и открыла глаза.
        Глава четвертая
        Реальность, данная в ощущениях
        -Ты извини, у нас бардак,- сказала Лиза.
        -Впрочем, как всегда,- вставил Гриша.
        -А кому не нравится, может убрать!- парировала Лиза, и я мысленно ей зааплодировала.
        У них была самая уютная квартира из всех, что я видела в жизни. Может быть, мне показалось по контрасту с ледяным подземельем, но чувство было такое, будто ты вернулся домой после долгого путешествия. И велосипед в прихожей, и картины на стенах, и зарядный шнурок от мобильника, торчащий из розетки, как лиана, сочетались и складывались в единый образ теплой родной норы.
        Я заглянула в комнату. Здесь картин было много, им не хватало места. На экране компьютера в углу мигала и переливалась галактика. На полу, свесив желтый язычок чайного пакетика, стояла пустая чашка.
        -Дарья!- крикнула из кухни Лиза.- Бутерброды будешь?
        Я подумала, что уже два года в Москве, а друзей, чтобы прийти в гости, у меня нет. И ни в одном городе не было - до сих пор.
        На кухне по стенам тоже были развешаны картины (я уже догадалась, что это Гришины). Над головой Лизы цвела сакура и возвышалась Фудзи; Лиза рвала полиэтилен на упаковке с колбасой с видом Самсона, разрывающего пасть льву. Из тостера выскочили поджаренные квадратики хлеба.
        -Бери!- Лиза протянула мне вскрытую упаковку.
        Я посмотрела на свои ладони:
        -Можно руки помыть?
        Вход в ванную оказался сразу за дверью кухни. Я вошла…
        На вешалках пестрели махровые полотенца. На полочках толпились шампуни и батарея косметики. Отдельно на гвоздиках развешаны были рыболовные снасти. Вода в ванне оказалась покрыта толстым льдом, сантиметров пятнадцать, если судить по краю узкой полыньи. Лед кое-где был покрыт свежей рыбьей чешуей.
        -Эй,- услышала я свой голос,- у вас тут в ванне… Это так надо?
        -Если тебе душ принять, ты скажи,- отозвался Гриша.- Но тебе же только руки помыть, да?
        Из крана текла нормальная, коммунальная, теплая московская вода.
        Когда я наконец вернулась в кухню, там были готовы бутерброды и кофе. Несколько минут мы молча ели, и это были, пожалуй, очень хорошие минуты в моей жизни. Очень спокойные и счастливые, несмотря на лед и чешую в ванне.
        -Ребята,- сказала я наконец,- а где вы моетесь?
        Лиза покосилась на Гришу:
        -А это хороший вопрос…
        -В соседней гостинице,- отозвался тот как ни в чем не бывало.
        -Бегаете с полотенцами… по улице?
        -Зачем?- удивился Гриша.- Открыл рамочку, помылся в номере, закрыл рамочку… Все просто.
        Я мигнула:
        -А если там, в этом номере, уже кто-то моется?
        Гриша обезоруживающе улыбнулся. За него ответила Лиза:
        -Тогда тоже просто. Тогда извиняется, уходится. Иногда с той стороны визжится очень громко…
        -Понимаешь,- проникновенно сказал Гриша.- У меня в ванне, на дне, нарисован уникальный портал… рамка в зимнее озеро тысяча восемьсот двенадцатого года. Ловится, прикинь, осетр! Стерлядь! Экологически чистая рыба!
        Он привстал, открыл морозилку - она была забита до краев. Я разинула рот: действительно осетр. И еще что-то, с крупной чешуей и огромными хвостами. Полная морозильная камера.
        -А готовить некому,- пробормотала Лиза.- Приходится тупо жарить… Кстати, ты рыбу умеешь готовить?
        Она поглядела на меня довольно-таки хищно, я прикинула объемы работы, запрятанные в морозилке, и на всякий случай помотала головой.
        Мы съели еще по бутерброду.
        -Гриша,- сказала я, когда молчать стало невмоготу.- Там, в подземелье, такой портал, как ты рисуешь?
        Он замахал руками:
        -Ну что ты! Вообще несопоставимо! Я открываю маленькие окошки туда-сюда, всего на пару минут. А там здоровенная дыра в Темный Мир. Ее никто не рисовал, говорю тебе, ее пробили ковшом экскаватора, это было несчастное и очень маловероятное сочетание факторов… Вот ты знаешь историю Чернобыльской катастрофы? Ее вероятность была ноль целых ноль-ноль…
        -Гриша,- сказала Лиза, внимательно за мной наблюдая.- В некоторых случаях лишняя информация ничего не проясняет. Дарья, ты не заморачивайся, как это работает. Это объективная реальность - как налоговая система или как устройство ДНК. Она существует вне наших представлений, но иногда дается нам в ощущениях… Правда, не всем. Есть Тени - ты одну сегодня видела. Есть служба Доставки, она ловит Теней, доставляет к порталу и выкидывает обратно в Темный Мир. Все!
        За окном выглянуло солнце. Я протянула руку над столом - тень от моей ладони упала на колбасный кружочек со следами зубов.
        -Тени… что это такое?
        Гриша вздохнул:
        -Фрагменты враждебной материи… оформленные в человекоподобных существ. Примерно так. Там, где они сидят - в чужом пространстве, которое мы для простоты называем Темный Мир,- недостаточно ресурсов, они лезут к нам, ну, как клещи в лесу - на тепло, на свет.
        Я обнаружила, что растираю висок, то самое место, где видела у Насти призрачную «татуировку»:
        -Моя соседка в общежитии…
        -Жертва,- авторитетно кивнула Лиза.
        -Что с ней будет?
        Гриша и Лиза переглянулись.
        -Она жива,- сказала Лиза с некоторым сомнением в голосе.
        -А что, могла умереть?!
        -Разные бывают Тени,- сказала Лиза и поджала губы.- Некоторые жизнь высасывают… Некоторые отбирают время…
        -А эта конкретная?
        Они не спешили отвечать.
        -О чем парилась твоя соседка?- спросил после паузы Гриша.- Ну… что ее волновало в тот вечер?
        -Проблемы с парнем. Она его ждала, он не пришел, она обиделась…
        -Ты не помнишь, Тень при этом что-то пила или ела?
        -Не… Подожди, пиво! Она пила пиво из горлышка, как шпана под забором!
        -Выпила до дна или что-то осталось?
        Я вспомнила бутылку, пролетевшую мимо моей головы, звон стекла и хруст под ногами.
        -Все выпила.
        -Не повезло твоей соседке,- сказала Лиза.
        -В смысле?
        Они опять помолчали. Переглянулись. У меня заболело сердце.
        -Любовь,- сказала Лиза.- Тень высосала из твоей соседки ее любовь, и мы не успели прервать транзакцию.
        Гриша потянулся, хрустнул суставами:
        -Так, девчонки, я спать. Ночку честно отдежурил…
        -Что с ней теперь будет?- я не давала Лизе отвести глаза.
        -Ничего. Так и будет жить.
        -А… ее парень…
        Лиза устало махнула рукой - все, мол, не о чем говорить.
        -И она больше никогда не влюбится?!
        -Не знаю,- Лиза встала, собирая мусор со стола.- Может, когда-нибудь. Но вот та любовь, что у нее была,- ее Тень сожрала до капельки.
        -И мы так просто ее отпустили?!- я тоже встала.
        -А что с ней было делать?- очень грустно спросил Гриша.- Судить? Штрафовать? Осиновый кол вбивать? Так не поможет - это тебе не вампиры, это полностью бессмертные в нашем мире твари, их - только на выход, только в портал…
        Я потянулась к амулету на шее. Коснулась и отдернула руку:
        -Если бы я не копалась так долго… Не бегала туда-сюда, не рылась бы в урне…
        -Ты куда?- с подозрением спросила Лиза.

* * *
        Прежде чем звонить, я вышла в коридор и прикрыла за собой дверь кухни.
        -Лебедева, мне некогда,- сказала Настя.- Я на пары.
        -Как ты себя чувствуешь?
        -Прекрасно! Прямо камень с души.
        -Послушай, Павлик, он на самом деле…
        -Да пошел он,- отозвалась моя соседка, и в голосе ее не было ни тоски, ни отчаяния, ни злости, ни единой эмоции - спутницы неравнодушия. Она говорила легко, как о картонном стаканчике.
        -Он тебя любит!
        В трубке заревел Настин фен для волос - я узнаю его из тысячи, в прошлой жизни этот фен был пароходной сиреной.
        -Пока!- крикнула Настя.- Мне выходить через минуту!
        Я обнаружила, что дверь в кухню открыта и Лиза стоит на пороге.
        -Ты брось себя ругать,- начала она тоном старшей мудрой подруги.- Если бы ты не нашла вовремя эту Тень - она продолжала бы крутиться вокруг универа и сосать из людей любовь.
        -Так что ты много людей спасла,- добавил Гриша из-за ее плеча.
        -И вообще, тебя надо поздравить - ты теперь работаешь в службе Доставки!- Лиза принялась жать мне руку.- Поздравляем!
        Я выдавила улыбку:
        -Спасибо… Мне на первую пару вообще-то. Я пойду?

* * *
        Двор утопал в зелени. Стояла тишина, неожиданная для Москвы. Бетонный парапет был покрыт причудливыми граффити - не Гришиными. Обыкновенными. Старушка выгуливала йоркширского терьера.
        -Простите,- спросила я у нее,- что это за район?
        Она поглядела на меня, и в ее глазах я увидела свое отражение: беспутная девчонка, скорее всего, наркоманка, всю ночь прогуляла на чужой квартире и даже не помнит где!
        Страшная мысль заставила меня нервно подобраться:
        -Простите, а это вообще… Москва?!
        Старушка молчала, обдавая меня безмолвным презрением. И я бы ушла, не смея требовать ответа, но тут меня окликнули от подъезда. Лиза шла по дорожке - свежая, будто не было бессонной ночи, в джинсах и футболке.
        -Пошли. Я тебя подвезу.

* * *
        У нее была ярко-синяя «Шкода», забитая в колонну припаркованных соседских машин так плотно, что я в первый момент подумала: здесь не выехать.
        Лиза села за руль и, не повернув головы, а только по зеркалам, выбралась за несколько секунд - четко, сухо, профессионально. Я молча позавидовала.
        Мы выехали на улицу, чье название мне ничего не говорило. Впрочем, из всей Москвы я знаю всего несколько районов.
        -Эти картины у вас - они Гришины?
        -Нравится? Его.
        -Он художник?
        -И это тоже.
        Она вдруг улыбнулась:
        -А ты хорошо держишься. Прямо стойкий оловянный солдатик.
        -Я?!
        Шустрый внедорожник «Мерседес» грубо подрезал нас посреди улицы.
        -Из-за таких сволочей люди бьются,- Лиза пристально посмотрела «Мерседесу» вслед.
        Я увидела, как под ее взглядом вминается полированное крыло без видимых причин, как летят чешуйки краски, как дергается и кривится бампер. Машина была в двадцати метрах перед нами; водитель вильнул, от неожиданности прибавил ходу - и почти сразу же остановился. В зеркало заднего вида я могла наблюдать, как он бродит вокруг своей тачки - нахальный пацан, получивший щелчок по носу среди бела дня…
        -Разрыв шаблона,- пробормотала Лиза.- В другой раз подумает.
        -Ты даешь,- я закашлялась.
        Лиза кивнула:
        -Ненавижу этих… с куплеными правами. Один такой Гришку сбил.
        -Когда?!
        -Давно. Гришке было двенадцать лет. Почти два месяца в коме. Думали, не выкарабкается.
        Она ловко обогнула пробку у светофора - по узкой дорожке за гаражами, и видно было, что она это делает не в первый и даже не в сотый раз.
        -А ты думаешь, как Гриша в Темный Мир вляпался? Вот так и попал. Все мы с отметиной… У тебя что было?
        -Да так…
        -Потом расскажешь,- легко согласилась Лиза.- Тебя к какому корпусу подвозить?

* * *
        Пара должна была начаться через несколько минут. Попрощавшись с Лизой, я остановилась у скамейки и вытащила телефон.
        -Мама? Доброе утро… Нет, у меня все хорошо, просто звоню, просто…
        Я задержала дыхание.
        -Я тебя очень люблю, ты об этом знаешь? Вот так. Обнимаю.
        Вокруг шли, бежали, смеялись, ругались, сопели, доедали на ходу бутерброды мои соплеменники - студенты. Я брела, как сомнамбула в лесу, никого не замечая, преодолевая головокружение, не уверенная, что вообще доберусь сегодня до аудитории.
        Это случилось со мной. Теперь уже грех сомневаться. Я просто девочка, просто серая мышь, с раннего детства поставленная в строй грубым окликом воспитательницы: «Ты что, Лебедева, лучше других?!»
        Нет, я не лучше. Но и не хуже. Я доказывала каждый день маме, учителям, одноклассникам - я это я, я остаюсь собой, даже когда вы меня обижаете, незаслуженно выставляете тройку в журнал или лепите жвачку на лоб. Если я изменюсь - по своей воле, а не по вашей. Я не ждала своего чуда, но оно пришло.
        Теперь я работаю в службе Доставки. Доставляю не мебель и не пиццу, а жутких Теней к порталу в подземелье. Мне не положена униформа с крыльями, или маской, или трусами поверх брюк. Но я вас всех, наивные мои сограждане, защищаю от страшной опасности, о которой вы…
        Что-то мелькнуло впереди на аллее, пересекло мой путь, обдало меня ветром. Велосипедист? Хуже. Наездник на сигвее, в последнее время их все больше.
        Он пересек дорожку и развернулся, верхние пуговицы его светлой рубашки были расстегнуты, в глазах выражение типа «блистательный мачо». Замедлил ход, собирая любопытные и завистливые взгляды, откинув голову, подставив лицо ветру - точь-в-точь римский патриций, который выехал прогуляться на колеснице, поприветствовать горожан, снисходительно кивнуть обожающей его черни. Я уже видела этого героя - он был приписан к первому курсу нашего факультета, коммерческое отделение. Звали его Захар или Матвей, как-то так, у него был парк из нескольких иномарок, каждая по цене скромной московской квартиры. Что он делал на филологии - оставалось загадкой для всех, в том числе для декана. То ли сынишку наказал суровый отец, постоянно проживающий в Лондоне. То ли звездный мальчик проиграл спор. То ли ему совершенно все равно было, где числиться. В будущем году его вот так же назначат генеральным директором какой-нибудь папиной фирмы - он не изменится ни на йоту, будет раскатывать на сигвеях, менять машины и смотреть поверх голов.
        -Девушка, хотите покататься?
        Я повертела головой, соображая, к кому он обращается. Он, оказывается, уже сделал круг по аллеям, догнал меня и теперь смотрел сверху вниз, как подобает патрицию с колесницы.
        -Спешу на пару,- отозвалась я сухо.- Спасибо.
        Он обогнал меня и опять вернулся:
        -А разве так не быстрее?
        Вокруг собралась не то чтобы толпа, но группа заинтересованных граждан, точнее, гражданок. Я невольно почувствовала себя в центре внимания, совершенно некстати.
        -Покатаетесь?- он спрыгнул с сигвея, широким жестом указав мне дорогу. У него были роскошные, издевательские, зеленые глаза - как у плута в старинном романе. Как у принца, который зачем-то переоделся плутом.
        -И куда здесь нажимать?- спросила я небрежно.
        Эта штука оказалась лучше, чем я думала. Сигвей - забавная машина, на нем установлены гироскопические датчики; если не знаете, что такое гироскоп, посмотрите на детскую юлу. Почему она не падает, стоя на тоненькой ножке?
        Наклонившись вперед, я разогналась, на сколько хватило мотора. Люди шарахались на моем пути. Я катила не на занятия, а прямо в противоположном направлении - от своего филологического корпуса к главному. Я собиралась развернуться, вернуться по своим следам и отдать чудо техники запыхавшемуся владельцу.
        Я ошиблась. Хозяин сигвея запыхался, но не отстал: едва повернув, я в него чуть не врезалась.
        -Хорошо бегаешь,- я спрыгнула с сигвея.
        -Разряд по легкой атлетике. Понравилось?
        -Спасибо.
        Группа заинтересованных гражданок никуда не делась - наоборот, стала плотнее. Завтра по общежитию поползут слухи, один удивительнее другого. Причем никто не станет рассказывать, как я была в подземелье под университетом и видела портал в другой мир. Вместо этого чужая фантазия подсунет мне новую биографию в качестве подруги Бонда… то есть Матвея, или Захара, или…
        -Кстати, меня зовут Семен. Для друзей Сэм.
        -Дарья,- представилась я и еле сдержала приступ нервного смеха.- Ну извини, я правда опаздываю…
        И припустила бегом.
        Глава пятая
        Оперативница
        Приключения притягивают друг друга. Конвейерная лента вашей жизни может тянуться месяцами, годами, столетиями, тогда мудрый человек возблагодарит судьбу, а энергичный - умрет от скуки. Зато если на благотворительном студенческом вечере ваш лотерейный билет - вдруг!- выиграет шоколадку, вполне возможно, к утру на кухне лопнет самая главная труба, водопроводчик - внезапно!- окажется добрым волшебником, подарит вам монетку для исполнения желаний, принц шлепнется на вашу крышу прямо верхом на драконе, но приключения на этом не закончатся.
        Я остановилась, чтобы перевести дыхание, и поймала в ладонь свой амулет. Сжала, чувствуя, как серебряный глаз прижимается к коже…
        Свет! Зелень травы, потоки ультрафиолета, желтые и синие бабочки, столбы света над головами. Я видела человеческие голоса, растекающиеся цветными волнами, я взглядом различала пение птиц и сигналы машин с улицы. Я видела волнение, охватившее однокурсниц Сэма, и шлейф всеобщего любопытства, который тянулся за ним - и гораздо слабее за мной. Я видела чужие страхи и побуждения, их было слишком много, так пестро и сложно, прекрасно, жутко, ярко…
        И вдруг на все это великолепие упал пульсирующий аварийный красный отблеск.
        Двое целовались в стороне, у скамейки, у всех на виду. Я видела только затылок парня и руки девушки - но девушка меня не интересовала; на виске у парня мерцал уже знакомый мне символ. Этот знак был похож на раскаленное клеймо палача.
        Я выпустила амулет. Мир стал обыденным, небо блеклым, студенты вокруг - просто людьми, поцелуй - чужим поцелуем. Я подошла и остановилась рядом; девушка заметила меня первая:
        -Вам что-нибудь нужно?
        Парень обернулся ко мне, и тогда я его узнала. Вспомнился вчерашний вечер. Урна, пропавший амулет, мое отчаяние, луч фонаря. Молчаливый, явившийся вовремя студент мехмата: «Мы с подругой квартиру снимаем»…
        -Я хочу вернуть тебе твой фонарик,- сказала я первое, что пришло в голову.
        Он поморщился:
        -А можно… как-нибудь потом?
        Его подруга, брюнетка, сверлила меня взглядом.
        -У тебя неприятности,- быстро сказала я.- Мне так кажется.
        -А мне кажется, это у тебя неприятности!- девушка была не из тех, кто лезет за словом в карман.- Погадать хочешь? Позолотить ручку?
        -Нет, я объясню…
        -Миша,- она обернулась к парню,- это что, твоя знакомая?
        Интересно, на каком она факультете, подумала я. Ей бы прокурором быть - с таким металлом в голосе. Неудивительно, что парень, смутившись, покачал головой.
        -Девушка, до свидания!- брюнетка взяла его под руку, будто маркируя собственность, и повлекла к проходной. Я кинулась было за ними - но потом остановилась и вытащила телефон.
        -Лиза…
        -Не могу говорить, я за рулем.
        -Тут у парня знак на виске. Точно такой, как…
        -Ясно. Рядом Тень, она его сосет. Ищи.
        -Может это быть его девушка?
        -Проверь в первую очередь.
        До начала пары оставалось пять минут.

* * *
        В вестибюле я увязла в плотной толпе. Все торопились, все шли к лифтам, и я никак не могла сократить расстояние хоть на пару шагов. Я сжала амулет, высматривая Тень на ходу,- и чуть не грохнулась, так закружилась голова. Нет, надо сперва ее догнать…
        В лифтовом холле они разделились. Брюнетка направилась к лифтам на географический, а Миша повернул к высотным лифтам на мехмат. Я погналась было за брюнеткой, но она слилась с толпой и так, под прикрытием, села в лифт. Оставшиеся в холле начали в голос канючить, что теперь точно опоздают: следующего ждать минуты две…
        Ругаясь вполголоса, я развернулась и погналась за Мишей. Его уже не было на площадке; яудачно ввинтилась в лифт и оказалась там единственной девушкой. И, вероятно, единственным гуманитарием.
        Они были неуловимо похожи - все почему-то очень высокие, я затерялась среди них, как мышка в траве. Сухие, поджарые, многие в массивных очках, они глядели на меня сверху вниз с интересом.
        Я прокашлялась:
        -На мехмат я правильно еду?
        Заулыбались:
        -Девушка, вы слишком хороши для мехмата…
        Шутники, значит. Лифт набрал скорость - у меня снова закружилась голова. Говорят, первый проект университета отклонили, сказали - слишком много потребуется лифтов, вы нам спроектируйте что-то этажа на четыре…
        -У второго курса сейчас какая пара?
        -А конкретнее?- они оживились.- Группа? Кого вы ищете?
        Я сообразила, что знаю только имя: Миша. Миша с мехмата, второй курс.
        -У нас сейчас потоковая лекция, алгебра на шестнадцатом этаже,- раздалось из угла, и я увидела высокого очкарика в темном свитере, которого коллеги буквально втиснули в стенку.- Только мы опаздываем…
        Лифт остановился.

* * *
        Аудитория была историческая, на два этажа, я когда-то видела про нее документальный фильм. Все уже расселись: выйдя почти к самой кафедре, я сжала в кулаке амулет…
        И сразу увидела пульсирующий отблеск. Миша сидел левее от центра, на виске у него светилось клеймо, рот и подбородок блестели свежей кровью. Я разжала руку - в обычном мире крови не было и знака не было: озабоченный студент раскладывал свои конспекты.
        Мишин сосед толкнул его локтем и указал на меня. Мы встретились глазами; нет, он мне не обрадовался. Он не мог понять, за что ему такая радость: полузнакомая девушка таскается следом, будто на резинке.
        Я замахала руками, умоляя, требуя, чуть ли не угрожая. Он нехотя выбрался из ряда - благо, сидел почти у прохода - и спустился ко мне:
        -Оставь себе фонарик, ладно?
        Я протянула ему бумажку, на которой косо-криво был написан мой телефон:
        -Слушай… Если тебе станет плохо или случится что-то… непонятное, позвони, хорошо? Меня зовут Дарья Лебедева…
        -Хорошо,- он почти успокоился, догадавшись, что я сумасшедшая.- Только больше не ходи за мной, ладно?
        Я не успела ответить.
        -Девушка, мне можно войти или еще нет?!
        Я отпрыгнула. Монументальный преподаватель стоял за моей спиной, раздувшись от возмущения, а я преграждала ему путь к рабочему месту. Двести насмешливых взглядов наблюдали с амфитеатра, любовались бесплатным цирком.
        -И-извините…
        Из-за спины преподавателя в аудиторию проскользнул уже знакомый мне очкарик. Неожиданно подмигнул, расторопный какой.
        Я выскочила из аудитории алая, как паруса, которые увидела на горизонте Ассоль. Ну, теперь обо мне точно пойдут легенды…
        Зазвонил и задергался в кармане телефон.
        -Лебедева,- закричала Настя в трубке,- тут Содом и Гоморра!
        -Где?!
        -На физре! В бассейне меньше половины группы, ты в списке системных прогульщиков! Или срочно прибегай, или ты без зачета и без стипендии!
        И оборвала разговор.

* * *
        Звонок Лизы застал меня на полпути между корпусами:
        -Ну что, ты выяснила? Это его девушка?
        -Не знаю, я не успела…
        -Ну так поторопись! Если она хорошо присосалась, так через пару часов от парня будут рожки да ножки…
        -А ты не можешь мне помочь? Ты или Гриша…
        В трубке уже были короткие гудки. Я подумала: ну, за одну-то пару с Мишей ничего не случится, и рысью вбежала в спорткомплекс.
        Вопли физрука были слышны уже в раздевалке. Обожаю этот принцип со школьных времен: за тех, кого нет в классе, влетает хорошим детям, которые явились.
        -Я вам устрою!- трубным гласом ревел физрук.- Я в деканат пойду! Где Лебедева? Где Свиридова? Где эта, как ее… где половина группы, я вас спрашиваю?!
        Приседая, подкрадываясь и применяя стеллс-технологии, я ухитрилась пристроиться к общей шеренге. Надо ли говорить, что резиновая шапочка у меня съехала на одно ухо, очки болтались на шее, а шлепанцы я и вовсе несла в руках?
        -Лебедева здесь!- отважно крикнула Настя.
        Физрук некоторое время разглядывал меня, покачиваясь, как кобра на хвосте перед атакой.
        -Ладно,- сказал наконец,- в последний раз, Лебедеву из позорного списка вычеркиваем… Работать! Всем в воду!
        Я прыгнула с бортика, не дожидаясь своей очереди на лесенке.

* * *
        Миры существуют рядом - повседневный и тот, что за гранью. Это интуитивно понятно всем, это отлично знают дети и некоторые взрослые, об этом написаны тысячи книг. Кто-то видит другой мир средоточием кошмаров под тонким льдом, который вот-вот проломится. Кто-то - волшебной страной, где кроме чудовищ обитают чудеса. Кто-то боится заглянуть в едва приоткрывшееся окошко, кто-то всю жизнь ждет у запертой двери. А мне достаточно зажать в кулаке свой амулет с изображением глаза.
        Я нырнула поглубже, метра на три, и, потихоньку выпуская воздух из ноздрей, сжала кулон. Задрожала вода; яувидела силуэты странных существ, не то рыб, не то медуз, слишком огромных для простого человеческого бассейна, они проявились - и тут же исчезли, как сахар. Рядом покрикивал физрук, бултыхались в воде мои однокурсницы, шлепали ноги по бортику, поднимались пузыри…
        И вдруг меня захватило, как в пригоршню, и резко потянуло вниз!
        Мне восемь лет. Я в ледяной воде, меня тащит на черное дно, воздуха не хватает, перед глазами мечутся цветные искры, а дна все нет, в этой речке нет дна, я тону, умираю, проваливаюсь в бездну, в преисподнюю. Все дальше свет, все меньше надежда, ее не было и нет, я тону, я проваливаюсь, я…
        Пальцы судорожно сомкнулись на бортике бассейна. Я кашляла, хватала воздух ртом, а надо мной нависал физрук:
        -Ты что? Ты что?! А ну быстро выходи из воды!
        Я еле выползла, шатаясь. Перед глазами было темно - единственное светлое пятнышко, размером с почтовую марку, кое-как помогало мне ориентироваться.
        Меня усадили на скамейку. Темнота перед глазами понемногу разошлась.
        -Ты сегодня завтракала?- с подозрением спросил физрук.
        -Не помню,- призналась я.
        -Так иди и поешь! Анорексички хреновы! Хочешь, чтобы меня инфаркт хватил?!
        Я побрела в раздевалку.
        Миры существуют рядом, но повседневный хотя бы соблюдает правила. А тот, что за гранью, правил не знает - твоя жизнь для него столь же важна, как осенний листок в костре, как отражение стрекозы на водной глади, как прошлогодний билет в кино. Если забудешь об этом, если возомнишь себя бессмертным эльфом - что же, твои проблемы…
        Я вышла из-под душа и подошла к зеркалу. И сразу увидела, что амулета на шее нет.
        Обморочное состояние слетело с меня, как шляпа. Я метнулась назад, в бассейн, где все так же плескались и шлепали по воде мои однокурсницы, и через секунду была снова в воде.
        -Лебедева, я куда сказал идти?!
        -Я потеряла кулон…
        -Я сколько раз говорил: перед занятием снимать кулоны, сережки, побрякушки!
        Я не слушала его. Я ныряла и ныряла, ползала по дну, всматриваясь в белую плитку на своей дорожке - и на соседней…
        Никаких амулетов. Чистое клетчатое дно.

* * *
        -Лиза, я потеряла амулет и теперь ничего не вижу.
        Она долго молчала в трубке. Я не знала, куда деваться от стыда.
        -Круто, подруга,- пробормотала она наконец.- Даже не знаю, что тебе сказать…
        Я отключила телефон и наконец-то разревелась как следует.
        Бессонная ночь, рыдающая Настя, кровь и татуировка на виске, амулет в урне, подземелье, портал, Инструктор, мехмат, бездонная черная дыра посреди бассейна - все это наконец сложилось, сплавилось в единый груз, и у верблюда моей души подломились тонкие ноги терпения. Единственным пристанищем человека в таком состоянии мог стать только сортир - и я бросилась к первой же двери с подходящей пиктограммой. К счастью, внутри никого не было, занятия еще продолжались.
        Скорчившись над раковиной, я ревела, оплакивая свою судьбу и себя, неудачницу, когда вдруг обнаружила, что в кабинке, только что пустой, теперь кто-то есть.
        Внутри деликатно кашлянули. Приоткрылась дверь, и Гриша, в майке с анимешным персонажем - на этот раз ведьмочкой Кики,- посмотрел на меня с искренним сочувствием:
        -Ну, все нормально на самом деле…
        Я так растерялась, что даже перестала рыдать:
        -Это женский туалет!
        -Не вылезать же мне из стены в общественном месте,- резонно заметил Гриша.- Не все к этому привыкли, знаешь. А я тебе подмогу привел…
        Он посторонился, выпуская из кабинки еще одного внезапного гостя: этому с виду было лет тридцать, высокий, мрачноватый, небритый, совершенно не похожий ни на студента, ни на препода.
        -Это Пипл,- представил Гриша.- То есть его так зовут.
        -Это! Женский! Туалет!
        -Так здесь же никого нет,- возразил Гриша с восхитительной непосредственностью. В этот самый момент снаружи послышались голоса - и цокот каблуков, приближающийся с каждой секундой. Гриша насторожился:
        -Ладно, я пошел…
        Он исчез за дверцей кабинки, я толкнула этого Пипла в другую - и закрыла дверцу, загородила собой. Еле слышно зашипел баллончик, одна из старшекурсниц, вошедших в туалет, наморщила нос:
        -Краской воняет?
        -Ремонт,- приветливо объяснила я.
        К счастью, она не стала ничего выяснять.

* * *
        -Нет, ну додуматься до такого! Детский сад…
        Я выглянула в коридор, дождалась момента, когда никто не смотрел, и выпустила этого Пипла. Не сказать, чтобы он мне очень понравился - у него был взгляд верблюда, снисходительный, свысока. А кроме того, вся эта унизительная суета с кабинками?..
        -Ну, Гриша, он извращенец, что ли, или совсем дурак?..
        -Ты всегда так много болтаешь?
        Сказано было небрежно, будто невзначай. Я закрыла рот и для верности представила, что на губах у меня застежка-змейка и что она крепко заперта. Очень хорошее психологическое упражнение, помогает смолчать в ситуациях, когда каждое слово работает против тебя.
        В молчании мы вышли из корпуса, прошли к Главному зданию, и здесь, на ступеньках, я снова увидела Мишу. Он резко изменился за те пару часов, что я его не видела: казался бледным, растерянным, даже стал ниже ростом. Его девушка стояла напротив и обеспокоенно спрашивала, а Миша нехотя отвечал - и мне безо всякого амулета было ясно, что он что-то от нее скрывает.
        Она была невысокая, смуглая, черноглазая; она была Тень и сейчас, расспрашивая, тянула из парня жизненные соки. А у меня, как на грех, не было амулета.
        -Эти?- спросил Пипл, проследив за моим взглядом.
        Я кивнула. Застежка-змейка все еще надежно скрепляла мои губы.
        Не говоря ни слова, он направился к ним. Подошел и начал о чем-то расспрашивать; брюнетка непроизвольно подняла брови - кажется, этот Пипл сумел ее огорошить. Она замотала головой, даже попятилась; мой новый знакомый обошел их по кругу, будто принюхиваясь, и вернулся ко мне.
        -Она не Тень,- сказал озабоченно.
        -Как?!
        -Да вот так. Просто девчонка. А парня пиратят, и сильно.
        -«Пиратят»… в смысле?
        -Ну, я это так называю. Вроде как фильмы скачивать незаконно. Пиратским образом. Так и его сейчас скачивают…
        -Скачивают… с торрентов, что ли? Человека?!
        Он посмотрел на меня уже знакомым взглядом - умудренного верблюда, сверху вниз:
        -Гриша сказал, ты с позавчерашнего дня в службе Доставки?
        -Со вчерашнего.
        Он вздохнул, типа, просвещать новичков не нанимался.
        -Тень установила с жертвой контакт и выкачивает из нее жизненные силы. Так понятнее?
        -Откуда ты знаешь? Ты что, тоже видишь эти знаки, кровь на лице…
        Он помотал головой:
        -Нет. Я чую. Нюхом.
        Его ноздри чуть дернулись:
        -У тебя вторая группа крови, духи Kenzo Flower By Winter Flowers, сегодня ты была в бассейне, ела пиццу «Маргарита» и пирожки, типа, с мясом.
        Я долго молчала. Он доброжелательно ждал, пока я справлюсь с очередным шоком.
        -Я тебя боюсь,- выдавила я наконец.
        -И тратишь кучу времени на ненужные эмоции,- сообщил Пипл.- А парню-то осталось жить сутки от силы.
        -Жить?!
        -Из него качают время жизни - конкретно так… За час отбирается несколько лет. Завтра утром из парня будет труп.
        -А что же нам делать?!
        Он посмотрел снисходительно.

* * *
        Миша и его подруга сели в маршрутку. Я подняла руку, останавливая машину. Притормозила зеленая «копейка»:
        -Дорогу покажешь?
        Пипл грубовато дернул меня за локоть, оттащил от машины и кивнул водителю, проезжай, мол.
        -Ты чего?- я вырвала руку.
        -В этой машине вчера такое возили, что я рассказывать не хочу,- сказал он отрывисто.- Вон синий едет, тормозни его.
        Мы влезли в старую синюю «Мазду». Пипл повел ноздрями, но промолчал. Водитель ехал за маршруткой, ни о чем не спрашивая - благо, движение было небыстрое.
        -Тебе, наверное, трудно,- сказала я, забыв о застежке на губах.
        Он вопросительно поднял брови.
        -Ну, с таким нюхом,- уточнила я.
        -Я привык.
        -Ну, «Парфюмер» Зюскинда ты читал?- я была уверена, что он заинтересуется, но он равнодушно покачал головой:
        -Нет.
        -Хоть кино смотрел?
        Он ухмыльнулся:
        -Ты все-таки очень много болтаешь.
        Я оскорбленно прикусила язык. В этот момент маршрутка, за которой мы тянулись, остановилась впереди у обочины, и из нее выбрались Миша со своей брюнеткой.

* * *
        Пипл шел по следу, как собака, не особенно при этом напрягаясь и, уж конечно, не водя по земле носом. Поэтому мы могли отстать и не бояться, что наши подопечные заметят слежку.
        У подъезда девятиэтажки им повстречалась, видимо, соседка. Ее мы сперва услышали и только потом увидели.
        -Я позвонила хозяину вашей квартиры!- кричала немолодая женщина.- А в следующий раз позвоню в милицию!
        Миша что-то примирительно сказал, я расслышала только «Тетя Света, ну что вы…».
        Женщина повысила голос:
        -Бессовестные! У мужа мигрень, а они музыку врубают в семь утра!
        Брюнетка вошла в подъезд, даже не глянув на расстроенную соседку. Я догадалась: это девушка врубает музыку. Она делает зарядку и будет делать, хоть соседи о стенку разбейся. Бедный Миша…
        -Эта тетка не Тень случайно?- спросила я Пипла. Он мотнул головой.
        Мы дождались, пока возмущенная женщина отойдет подальше, и двинулись к подъезду. На двери был кодовый замок, Пипл наклонился, будто невзначай, обнюхал кнопки и сразу набрал правильный номер. Внутри, в подъезде, было темно и сыровато, мне на секунду вспомнилось подземелье с порталом.
        Пипл шел, неторопливо поднимаясь по лестнице, иногда останавливаясь, иногда склоняясь к дверям квартир.
        -Младенец, мальчик, искусственное вскармливание. Пуделиха, у которой течка. Духи «Шанель», поддельные, фу… А здесь что?
        Он остановился, подобравшись, как охотничий пес. Я замерла, боясь ему помешать.
        Пипл выдохнул и расслабился:
        -Ничего… Ничего здесь нет, никакой Тени, мы зря сюда приехали.
        И зашагал по ступенькам вниз.

* * *
        -Ты знаешь, в какой они квартире?
        Он посмотрел на окна:
        -В сорок первой.
        -Тогда почему… ты… не можешь пойти к ним и сказать всю правду? Ты же видел, этот парень… Миша… он уже что-то чувствует, с ним что-то не так…
        Пипл промолчал. Я сама вспомнила: не далее как сегодня утром я сама хотела предостеречь Мишу, и теперь он считает меня в лучшем случае дурочкой.
        -Ты сказал, что ему осталось жить сутки от силы…
        Пипл кивнул.
        -А мы будем смотреть и ждать?!
        Он зашагал прочь от подъезда, на ходу поманил меня за собой. Мы прошли мимо тети Светы - Пипл приветливо с ней поздоровался.
        -Дело такое,- заговорил он, когда мы снова вышли на улицу.- Перед финалом Тень обычно вылезает из укрытия и подходит к жертве поближе. Если мы ее выследим раньше, чем он помрет,- мы молодцы.
        -Он здоровый молодой мужчина. От чего ему умирать?
        -Внешне это будет выглядеть как авария, криминал, внезапный инсульт - у молодых тоже бывает, хоть и редко. Даже самоубийство. По сути, внезапный конец жизни, которую сожрала Тень.
        Мне стало холодно. Я остановилась:
        -Послушай, значит, все аварии… взрывы, пожары, инсульты…
        -Не все,- мягко возразил Пипл.- Тени подстраиваются под существующий тренд. Подкладывают, так сказать, своих жертв под несчастные случаи.
        -Зачем это надо? Зачем они убивают?
        -Питаются. Греются. Получают свой ресурс… Тебе куда сейчас? В общагу?
        Я помотала головой:
        -Подожди… Тень всегда подходит к жертве в последний момент?
        -В девяноста процентах случаев.
        -А если эта Тень, которая убивает Мишу… окажется в тех десяти процентах, что не выходят?
        Пипл вздохнул. Я привычно потянулась рукой к амулету - и ухватила пустоту.
        -Не переживай,- сказал Пипл.- Не видишь Теней - о’кей. Научись определять их по косвенным признакам.
        -Это по каким же?
        -Они вечно мерзнут, во-первых. Если в жаркий день видишь человека в теплом свитере и шарфе - обрати внимание. Во-вторых, они боятся молока: оно для них как кислота. Сомневаешься в ком-то - предложи хлебнуть молочка или выпить кофе со сливками. Откажется - значит, Тень.
        -Или просто не любит молока.
        -Или не любит,- легко согласился Пипл.- Ты как себя чувствуешь?
        -Паршиво.
        -У тебя сегодня был нехилый гормональный выброс,- сказал он задумчиво.
        -И что это значит?
        -Значит, что ты встретила кого-то, кто потом появится в эротических снах… У тебя как с сексуальной ориентацией?
        -Традиционная! И это не твое дело! И перестань меня обнюхивать!
        На меня с подозрением покосились прохожие. Я, спохватившись, замолчала.
        -Прости,- сказал Пипл очень искренне.- У меня это профессиональная деформация. Я бываю бестактным.
        И улыбнулся без капли высокомерия - искренне и с симпатией.
        Глава шестая
        Голуби и соколы
        В коридоре на подоконнике Павлик проделывал манипуляции с огромным цветочным букетом. Когда я подошла, он подпрыгнул от неожиданности, потом расслабился и выдохнул:
        -А, это ты…
        В букет был вправлен плюшевый медвежонок, в лапах у медвежонка помещалась шоколадка, к шоколадке скотчем крепилась открытка с извинениями и признаниями в любви. Медвежонок и видом, и взглядом походил на Павлика. Мне сделалось жалко их обоих.
        -Павлик, может, тебе пока подождать… Пускай она как-то остынет…
        Я врала. Я знала, что Настя не остынет и не согреется. Я не сумела объяснить это Павлику, который изнывал от чувства вины, хотя не был ни в чем виноват.
        -Даша, передай ей, пожалуйста, а то я сам боюсь…
        Я кивнула. Взяла букет с медведем и открыткой. Вошла в комнату: здесь было непривычно чисто и прибрано, Настя валялась на кровати с ноутбуком на животе.
        -Это тебе,- я протянула ей букет. Она даже не повернула головы:
        -Спасибо. Пойдешь на кухню - оставь в помойном ведре.
        -Настя,- я села напротив.- Послушай меня, Павлик…
        -Я читаю, ты что, не видишь?!
        -Павлик тебя на самом деле…
        -Новые новости! Устройство чужой судьбы на доступных условиях… Не хочу слышать этого имени, не знаю этого человека, и не продолжай, или я обижусь!
        И она демонстративно уткнулась в экран. Я знала, что Павлик там, снаружи, ловит любой шорох и ждет затаив дыхание, как будет принят его подарок. Сейчас мне придется вернуть цветы и сделаться вестником несчастья.
        Я вдруг разозлилась: какого лешего я должна работать посыльным голубем? Один раз пожалеешь человека - и готово, ты уже его доверенное лицо, чуть ли не духовник-исповедник…
        Злость сменилась осознанием вины. Если бы я остановила Тень раньше, чем она успела прикончить Настину любовь,- все было бы по-другому, и сейчас я шаталась бы где-то по улицам, дожидаясь, когда влюбленные завершат очередной романтический вечер.
        Я встала, чтобы отнести букет обратно Павлику, и в этот момент дверь открылась. Точно такой же медведь, как был прикреплен к букету, но только в человеческий рост, шагнул к нам в комнату, зацепившись о притолоку мохнатой плюшевой головой.
        Даже Настя при всем своем стоицизме удивилась.
        -Павлик,- процедила она,- размер, конечно, имеет значение… но не в этом случае!
        Медведь посреди комнаты поглядел на нее без интереса - и перевел взгляд на меня. Поднял мохнатую лапу; влапе чудом удерживалась связка ключей, как если бы медведь был сторожем тюрьмы… Или спер с режимного объекта полный набор дубликатов.
        А еще через минуту выяснилось, что внутри медведя спрятан вовсе не Павлик.

* * *
        -Зачем ты нацепил эту дурацкую шкуру?
        -Чтобы пройти в общагу, не привлекая лишнего внимания,- он даже не улыбнулся.
        Я с трудом сдержала нервный смех:
        -А зачем ключи?
        -Пойдем, все узнаешь.
        -Послушай, Семен…
        -Сэм.
        -Сэм… Почему ты уверен, что я с тобой пойду?
        -Потому что сегодня вечером я покажу тебе кое-что, чего ты никогда не видела.
        Я вздохнула. Эх…
        Парень был настолько уверен в себе, что не боялся выглядеть идиотом. Он жил, играя ради игры, развлекаясь ради чистого фана. Может, он поспорил с кем-то, что уведет меня сегодня в кабак или в клуб. А скорее всего, ни с кем не спорил, ему просто взбрело в голову. Увидел девочку - на секунду заинтересовался - поужинали, потанцевали, развлеклись… Почему нет?
        -Спасибо, Сэм. Но я не могу. У меня много работы на сегодняшний вечер.
        -Ты не понимаешь, от чего отказываешься.
        -И не объясняй, а то я умру от горя.
        Похоже, ему нечасто говорили «нет». По крайней мере, сейчас он казался удивленным. Мы стояли в коридоре у входа в кухню, и всем жительницам нашего этажа вдруг понадобилось зайти за йогуртом, или заварить чай, или неторопливо пройтись туда-сюда. Я ловила на себе заинтересованные взгляды: Сэм был известной личностью на факультете, а я традиционно считалась участником массовки - таких, как я, в каждом вагоне метро едет пятнадцать человек.
        Завтра скажут: «Она ему отказала, чтобы покрасоваться». Зачем ждать завтра - уже сегодня скажут, да впрочем, мне-то что за дело…
        …Когда он отстегнул смешную мохнатую голову, когда я увидела его в медвежьей шкуре, веселого, нелепого, мне вдруг померещилось на секунду, что я его давно знаю, что это мой друг, зачем-то надевший маску… нет, не медведя. Маску высокомерного заносчивого мажора.
        Короткое наваждение явилось - и пропало: он был не друг мне. Я бы с удовольствием погуляла с ним под дождем, посидела на автобусной остановке, обсудила нюансы современного прочтения Свифта, но все это было невозможно. Сэм - парень с другой планеты, и, отправившись в космос на его корабле, я рискую задохнуться без скафандра…
        -Жаль,- сказал он, будто эхом отвечая на мои мысли.- А мне казалось, что ты хочешь в музей Землеведения.
        Пришла моя очередь удивляться:
        -Откуда… А-а, ты прочитал мой статус на «Фейсбуке»!
        -Неправда. Мне явился призрак Ломоносова и велел показать тебе великие тайны.
        Чистая работа: за вечер он сумел уже второй раз меня удивить. Я действительно любила наш музей Землеведения, не была там с прошлого года и буквально пару дней назад сокрушалась в Сети, что никак не доберусь до двадцать четвертого этажа Главного здания.
        -Тогда пошли,- сказал он, довольный моей реакцией.
        -Прямо сейчас?
        -Зачем откладывать?
        -Музей закрыт!
        Он торжественно показал мне связку с ключами:
        -Нет закрытых путей. Есть пути, которые хорошо охраняются - там Сцилла, здесь Харибда… Но ты же не трусиха, правда?

* * *
        Мы прокрались по музею, освещенному в этот час только дежурными лампочками. Мимо витрин с минералами и драгоценными камнями, каждый из которых можно разглядывать целый день. Мимо портретов выдающихся ученых и чучел тех, кого они исследовали.
        Сэм попробовал ключ к балконной двери - не подходит. Тогда он стал пробовать ключи один за другим, напоминая ретрохакера из викторианских времен.
        Наконец дверь поддалась. Снаружи повеяло прохладным воздухом и запахом травы - внезапно, на двадцать четвертом этаже посреди колоссального города. Сэм подал мне руку:
        -Здесь осторожно: высокая ступенька. Смотри под ноги.
        Я вышла под небо - и так и остановилась.
        Вокруг лежала Москва в огнях мостов и набережных, в изгибах реки, в потоках красных и белых фар на запруженных улицах, в темных пятнах парков, в геометрическом узоре дорожек у смотровой площадки. За моей спиной высился шпиль университета, я стала частью этого здания, я сделалась одной из статуй, химерой на фасаде и рисунком на гербе. Минуты шли, я не двигалась, только город подо мной перетекал огнями, мерцал, светился…
        -Разрешите, миледи, скромно презентовать вам этот вид.
        Он откупорил бутылку шампанского. Сунул мне в руку бокал. Я поморщилась: ну кто же пьет шампанское на балконе музея?
        Но я не решилась его обижать. В конце концов, он исполнил обещание: показал мне то, чего я никогда не видела и вряд ли еще увижу.
        -Ты на Эйфелевой башне была?- он глядел на Москву через свой бокал, на просвет.
        -Нет.
        -И не ходи. Там такие очереди, давка, духота… Здесь - совсем другое дело.
        -Буду знать.
        Он уловил иронию в моем голосе, но ничего не сказал. Надо было как-то объяснить, что я благодарна ему за эту фантастическую прогулку, но по-прежнему ничем не обязана. Мы отдельные люди, мы из разных миров, но я не хочу показаться грубой…
        -Там сверху, за гербом, живут соколы,- сказал он.
        -Правда?!
        -Точно. Охотятся на голубей. Здесь кое-где можно косточки найти.
        -Ужас какой.
        -Хищники, что с них взять. Живут себе на верхушке исторического здания, как в горах или в лесу. Свободные…
        В его голосе мне послышалась зависть.
        -На фиг такую свободу,- я снова посмотрела на огни.- Если тебе интересно мое мнение - я на стороне голубей. И…
        Я на секунду запнулась, думая, можно ли говорить об этом вслух.
        -…И я бы защищала голубей от этих соколов… если бы могла, конечно.
        -Голуби повсюду гадят. Ты бы видела, что творится на площади Сан-Марко.
        -Зато голуби никого не жрут. Не падают сверху на спину, не втыкают когти, не забирают чужую любовь…
        -Что?
        Я прикусила язык:
        -Это метафора.
        -А-а,- сказал он задумчиво.
        И замолчал, будто забыл обо мне. Так мы стояли молча, глядя на город, минуту, другую, десять; холодный ветер стал прохватывать меня под куртку, и откуда-то явились мысли о том, что будет, если сторож обнаружит незаконное проникновение на объект…
        И тут же зазвонил телефон в кармане. Я дернулась и чуть не вывалилась за балюстраду, Сэм испуганно схватил меня за локоть - и тут же выпустил.
        -Привет, мама,- сказала я в трубку.
        -Привет, ты чего не звонишь?
        -Э-э… Мам, я тут немного занята…
        -Уже поздно, чем это ты занята? Давай, собирайся спать, перед сном надо сорок минут избегать мозговой активности…
        -Сделаю, мама. Как у тебя?
        -Все хорошо… Спокойной ночи!
        -Спокойной ночи.
        Я спрятала трубку. Мы снова молчали. Город пульсировал, мерцал огнями.
        -Ты не злись на нее,- сказал Сэм.
        -С чего ты взял, что я злюсь?
        -Многие злятся. Гиперопека, мол, и все такое.
        -Я не злюсь.
        -И правильно.
        Что-то в его голосе заставило меня насторожиться:
        -А твоя мама…
        -Умерла, когда я родился. Я ее не помню.
        Мне стало очень холодно, хотя ветер затих.
        -А отец?
        -Отец… в Лондоне. Кажется, что он всегда там был…
        -Что значит «кажется»?!
        -Видишь ли, у меня странная избирательная память. Я детства не помню вообще. Наверное, у меня расстройство привязанности. Ничего, что я тебе это говорю?
        Я не знала, что ответить. С одной стороны, мне сделалось ужасно его жалко. С другой стороны… он так легко об этом рассказывал. Что, если это его обычная практика - по секрету плакаться девушкам о своих бедах, давить на жалость?
        -Забудь,- он отвернулся.- Я сказал лишнее.
        По одному его движению мне сделалось совершенно ясно, что он говорил искренне и в первый раз. Что ему непросто было решиться. И что он получил в ответ настороженность и подозрение; уши мои вспыхнули так, что на них опасно натянулась кожа.
        -Сэм, послушай, я ведь тоже… Мой отец вроде как бросил мать до моего рождения, но я верю, что не бросил, а с ним что-то случилось. И все, что от него осталось,- кулон…
        Я потянулась к амулету - и вспомнила, что потеряла его. Пережила короткий приступ отчаяния, сжала зубы:
        -Сэм, я тебя отлично понимаю, но мне проще, потому что от девочек ждут, что они будут говорить о своих чувствах. А мужчины должны молчать, как истуканы, даже если у них сердечная мышца рвется напополам…
        Он смотрел на меня. Сквозь маску мажора-зубоскала я вдруг увидела мальчишку, которым он был когда-то,- страшно одинокого, заваленного игрушками из Hamleys, невротика, нарочно забывающего каждый свой пустой и скучный день. Не осознавая, что делаю, я потянулась к нему и положила руки на плечи. Я почувствовала запах его кожи, тепло, доверие, мне захотелось коснуться губами его лица…
        В этот момент телефон зазвонил снова. Я не выкинула его с балюстрады только потому, что боялась ненароком кого-то убить.
        На дисплее светился незнакомый номер. Я готова была нажать на «сброс», но было поздно. Мой порыв нежности все равно уже захлебнулся, оборвался, оставив после себя стеснение и неловкость. Сжав зубы, не глядя на Сэма, я ответила на звонок.
        -Алло.
        -Это Дарья Лебедева?- спросил на том конце хриплый незнакомый голос.
        -Да…
        -Я Миша. Вы мне оставили свой номер…
        Я поняла, что не узнала его. Я поняла, что совершенно о нем забыла - о парне, которому осталось жить несколько часов, если мы не поймаем его Тень.
        Эгоизму человеческому нет предела. Я страшно упала в собственных глазах, но больше меня напугал его голос. В нем слышался смертельный, запредельный ужас.
        -Со мной,- хрипло говорил Миша,- я не понимаю, что происходит. Я не знаю, что мне делать. Я…
        -Поняла,- сказала я быстро.- Продиктуй адрес, я приеду немедленно.
        Глава седьмая
        Миша
        На последние деньги я поймала «шахид-такси». Из машины перезвонила Пиплу. Тот воспринял новость совершенно спокойно:
        -Скорее всего, ты ему никак не поможешь - Тень заныкалась и выйдет только завтра.
        -А если не выйдет?
        -Да куда она денется… Главное, чтобы парень с перепуга не наделал глупостей. Чем естественнее будет вести себя жертва - тем больше вероятность, что Тень подберется поближе.
        В темноте я не нашла бы Мишин подъезд, если бы он не ждал меня на скамейке. Было уже поздно, далеко за полночь, и странно тихо. Миша казался страшно подавленным:
        -Знаешь, я, наверное, зря тебя потревожил. Прости, пожалуйста…
        -Не зря,- я твердо посмотрела ему в глаза.- Что-то странное происходит, да?
        Он колебался.
        -Скажи мне!- взмолилась я.- Я же не зря дала тебе свой номер! Значит, могу помочь!
        Он наконец-то решился:
        -Пойдем…
        Я молча поднялась за ним по лестнице. Квартира, как и сказал Пипл, была под номером сорок один.
        -Лера спит,- сказал Миша, прикрыв дверь кухни. Это означало: «Прости, мне очень неловко, но мы не должны шуметь. Меня мучает неведомый кошмар, но я не стану будить свою девушку, ее нельзя беспокоить. Я буду вести себя как вор в своей кухне, лишь бы она не ревновала. Я знаю, как это выглядит, но у меня нет времени что-то менять».
        Я кивнула. Это означало: «Твой дом - твои правила, я всего лишь специалист-спасатель, давай объясняй, что тебе угрожает».
        На чисто убранном кухонном столе помещался ноутбук. Рядом стоял фотоаппарат, почему-то на штативе. Миша развернул его ко мне и включил на камере запись ролика, сделанную с экрана компьютера.
        Это была обыкновенная репортажная съемка, похожих роликов полно на «Ютубе»: стена Главного здания университета, газон под ней, толпа людей куда-то бежит… Люди окружают человека, лежащего на земле…
        Я разинула рот: это был Миша. Весь залитый кровью, под стеной университета на газоне. Мертвый. Камера наехала на его лицо крупным планом…
        Изображение пропало.
        -Мне прислали ссылку с какого-то левого адреса,- сказал Миша. Он уже пришел в себя: голос, по крайней мере, звучал твердо.- Ролик тут же был удален с ресурса. Но я уже опытный - я записал его на видео…
        -Опытный?
        -Это не первый ролик. Сегодня было еще два.
        -Таких же?
        -Нет,- он потер ладони.- Чаю хочешь?
        Я помотала головой.
        -Два ролика,- повторил он.- На обоих был я. Живой. Что-то делал, шел куда-то… Только, понимаешь, я посмотрел эти ролики… за какое-то время до того, как то, что на них снято, случилось на самом деле. Заранее. Это ролики из будущего. Я сумасшедший?
        -Нет,- сказала я быстро.
        -То, что было записано на первых роликах, обязательно происходило в действительности,- тихо сказал Миша.- Это факт, подтвержденный практикой. Если принять это как условие…
        Он помолчал.
        -Я не знаю, к кому мне с этим идти. Я вспомнил тебя… фонарик…
        Самое скверное - когда на душе страшно и муторно, но на тебя глядят с надеждой. И надо показывать, что ничего не боишься, уверен в себе и знаешь, что все закончится хорошо.
        -Ты правильно вспомнил,- я изо всех сил старалась не выдать страха.- И ты не сумасшедший. Это… это я тебе не могу объяснить, что такое, но я знаю, как тебе помочь. Завтра с утра иди как обычно на занятия. Там будут люди… мы. Тебе помогут.
        Его глаза просветлели. Никогда в жизни никто на меня так не смотрел - впрочем, я никогда еще не обещала человеку спасти его от верной смерти.
        -Ми-иша!
        Капризный голосок донесся из комнаты, и я представила, как Лера настороженно прислушивается, спустив босые ноги на пол.
        -С кем ты там разговариваешь? Кто пришел?
        У Миши напряглись плечи. Кажется, разборок со своей Лерой он боялся больше, чем всех кошмаров, вместе взятых. Я представила на секундочку, как после всего, что случилось со мной сегодня, еще стану объясняться на чужой кухне со стервозной ревнивицей…
        Наверное, это малодушие. Но удирать из квартиры было поздно, на объяснения не осталось сил, потому я и сделала то, что сделала.

* * *
        Я проснулась от того, что женские тапочки с помпонами прохаживались в двадцати сантиметрах от моего лица.
        Бли-ин.
        Всего лишь на секундочку спрятаться под мягкий уголок! Дать возможность Мише успокоить свою Леру, уложить ее спать и позволить мне выйти!
        И проснуться только утром. Утром! И обнаружить, что Лера расхаживает по кухне (а что ей еще делать?!), пьет кофе, торопит Мишу, опаздывает на пары…
        Вот с кем еще такое может случиться? Только со мной. Я лежала под диваном и не могла ни выругаться вслух, ни даже чихнуть. К тому же оказалось, что за ночь я отлежала себе все бока. «Приходилось ли вам проспать ночь под мягким уголком?» - такого вопроса нет ни в одной анкете. «А что сказала ревнивая жена, когда вы выбрались наутро из-под дивана?»
        Я едва не начала хохотать. Великим усилием воли сдержалась. Еще минута - и я выдала бы себя. Еще доля секунды…
        Но тут они ушли. Щелкнул замок. Когда я выбралась, кряхтя и растирая бока, на столе обнаружились пластиковая бутылочка молока, свежая ватрушка с творогом и ключи на ярком пластиковом брелоке.
        Несколько минут мне потребовалось, чтобы в чужой ванной кое-как привести в порядок лицо и прическу. Я боролась с искушением принять душ, но решила, что это будет слишком.
        Дверь никак не хотела запираться. Пока я возилась снаружи с ключом, на лестнице, как на грех, появилась уже знакомая тетя Света:
        -Это еще кто? Вы кто такая?!
        -Я из студенческого совета,- пролепетала я.- Веду воспитательную работу, чтобы они музыку громко не включали…
        Соседка выдавила что-то типа: «Ну, молодежь», а я наконец-то заперла чужую дверь и бегом кинулась из подъезда.

* * *
        -Я у входа,- сказал Пипл в телефонную трубку.- Чую тебя, ты метрах в ста на юго-запад, пока не вижу.
        Учитывая, сколько народу толпилось вокруг, даже самая добросовестная ищейка вряд ли могла меня учуять. Но Пипл не врал. Я действительно была в ста метрах от проходной и подходила с юго-запада.
        Он приветливо помахал рукой - такой же невозмутимый, длинный, высокомерный, как верблюд:
        -Они вошли в здание пятнадцать минут назад… Ты что, не ночевала дома?
        -Ты не мог бы меня не обнюхивать?!
        Он удивился:
        -Я, кажется, не сказал ничего обидного… Пошли.
        Он предъявил на проходной пропуск неведомой мне организации. Охранник пропустил без единого слова. В толпе студентов мы двинулись к лифтам.
        -А вот и Лиза с Гришей…
        Супруги не утруждали себя предъявлением документов на проходной: Гриша подбрасывал и ловил свой баллончик с краской.
        -Привет,- Лиза окинула меня взглядом.- Ты не ночевала дома?
        -Что, так очевидно?
        -Нет, только для опытных глаз… Пошли.
        Я кивнула.
        Дорога на мехмат была мне уже знакома. Мимоходом подумалось, что свои-то занятия я сегодня прогуляю, а это плохо. Тут же вспомнилась картинка на экране Мишиного фотоаппарата - окровавленный труп у стены Главного здания… Мурашки по спине. И такое впечатление, что все, что творится сейчас, происходит с кем-то другим.
        Пипл заранее сбросил мне на почту расписание занятий Мишиной группы. Первой парой у них был английский. До появления преподши я успела заглянуть в дверь - Миша расположился у прохода во втором ряду, слева.
        Преподша, судя по произношению, учила студентов английскому еще в те времена, когда он был мертвым языком вроде латыни:
        -Welcome, companions, поторопитесь, после звонка я никого не пущу…
        -Духи «Серебристый ландыш»,- пробормотал Пипл.- Антиквариат…
        И вдруг ноздри его дрогнули. Он вытянулся в струнку, как гончая:
        -Есть. Тень в здании.- Он поднял к уху телефонную трубку.- Лиза, Тень в здании!
        У меня вспотели ладони. Пипл кивнул на дверь аудитории:
        -Спокойно… Стой здесь, охраняй Мишу, от двери ни на шаг!
        И быстро ушел по коридору, на секунду задержавшись возле вентиляционной отдушины.
        Их с Лизой спокойствие передавалось и мне. Охота на Теней была частью их жизни и работы; они знали, что делали. Они остановят беду, нависшую над неповинным человеком. То, что записано на флешке Мишиного фотоаппарата, никогда не станет реальностью…
        У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Нет, не слон; всамые напряженные моменты моей жизни звонит, как правило, мама.
        -Как дела?
        -Мама… у меня пара!
        -Ясно, ясно, извини… Я почему-то думала, что у тебя сегодня первой пары нет…
        Долговязый очкарик с выражением хронической вины на лице протрусил по коридору и сунул нос в дверь аудитории:
        -Sorry, I am late…
        -Close the door, please!- холодно велели изнутри.
        У очкарика закончился активный словарный запас.
        -Пожалуйста, разрешите, я отравился с утра,- заныл он по-русски.- У меня была рвота… Ну пожалуйста…
        Он говорил и кутался в шарф. Меня вдруг тоже осыпало холодом. Я вспомнила: когда еще мой амулет был при мне… Когда я смотрела на Мишу в аудитории, когда разглядывала его однокурсников, этот единственный был за моей спиной. Он и тогда опоздал…
        Но в коридоре душно! Окна закрыты, жара! Почему он кутается в шарф? Он и тогда кутался, мерз, дрожал!
        -Пипл,- прошептала я в телефонную трубку.- Сюда, быстро…
        Очкарик закрыл дверь, отчаявшись попасть на английский. Злоба на его бледном лице очень старила его - казалось, это не двадцатилетний студент, а по крайней мере сорокалетний желчный неудачник.
        -Сука… Трудно, что ли…- он развернулся и побрел прочь.
        Я заступила ему дорогу:
        -Привет. Мы встречались?
        Он растерялся и даже испугался:
        -Это что, женский вариант пикапа?
        Я улыбнулась по-крокодильи, во все зубы:
        -Зачем кутаемся? Холодно?
        Он попятился. Выдавил ответную улыбку. Хотел ответить…
        И вдруг уставился на что-то за моей спиной. В его глазах появился настоящий смертный ужас.
        -Лиза! Погрузку!- рявкнул Пипл в конце коридора.
        Очкарик развернулся и пустился бежать. Казалось, он размазывается на бегу, проникает сквозь пространство, перемещаясь неестественно быстро; ябросилась за ним, сознавая, что на меня вся надежда, потому что Пипл и Лиза, конечно, не успеют.
        Но он исчез! Я вылетела на лестницу, завертела головой, не понимая, как мог довольно крупный очкарик раствориться в воздухе. Где-то наверху послышался топот, затрещала, раскачиваясь, кабина лифта, и я с опозданием поняла, что не дилетанту тягаться с профессионалами в их нелегком труде. Сколько Теней уже переловили эти трое? Что им один очкарик?!
        А между тем мне доверили пост, и я самовольно его оставила. Рысцой, прежде чем вскроется должностное преступление, я вернулась к двери аудитории, за которой кто-то бекал и мекал на очень плохом английском…
        Интуиция велела мне заглянуть внутрь.
        Место у прохода во втором ряду слева пустовало.
        -Где он?!- закричала я, прервав студента, который с мученическим видом пытался рассказать про Тауэр-Бридж.
        Преподавательница поглядела задумчиво:
        -Куда катится старейшее учебное заведение…
        -Его вызвали в деканат,- ответил кто-то из Мишиных однокурсников.- Только что.
        Я закрыла дверь.
        Холод пробирал меня до костей, как того несчастного очкарика. Холод и жуть.
        Может быть, ничего страшного? Мало ли по какой надобности студента вызывают в деканат… Дело житейское… Сейчас я пойду и встречу там Мишу, и скажу ему, что опасности больше нет - Тень нейтрализована…
        Зазвонил телефон: Лиза.
        -Дарья, мы взяли Тень.
        -Все, отбой тревоги?!
        -Нет,- что-то в ее голосе заставило меня еще больше похолодеть.- Этот два месяца никого не жрал, постился… В здании есть другая Тень. Миша на месте?
        -В деканате…
        -Что?!
        -Его вызвали в деканат…
        -А ты где была?!
        Лиза добавила длинное непечатное выражение. Раньше я никогда не слышала, как она матерится.
        -Здесь… я не успела…
        -Стой там и жди! Мы сейчас будем!
        Связь оборвалась. Я облизнула очень сухие губы…
        Мишин ролик снова и снова повторялся у меня перед глазами. Прыгает камера… Бегут любопытные… Чужие ноги на траве… Мертвый парень, окровавленный подбородок, стеклянные глаза… «Я не знаю, к кому мне с этим идти…» Он мне доверился! Он верил, что я спасу его!
        Вот, в сумке, его ключи и недопитая бутылка с молоком, которую он оставил мне на кухонном столе. А у меня нет амулета. Ничего не вижу, кроме бытового привычного мира: коридор с высоченными потолками. Старинный паркет. Массивная дверь аудитории, свет из окон…
        Я зажмурилась очень крепко. И я представила себе, что мой амулет - подарок отца - здесь, на цепочке, никуда не делся. И сейчас я сожму его в кулаке, и увижу, куда пошел Миша, и смогу ему помочь…
        В этот момент у меня была очень сильная воля. И очень мощная фантазия. Я понимала: или я увижу, или Миша умрет.
        -Папа,- прошептала я, не сознавая, что говорю,- помоги мне…
        И открыла глаза.
        Мир был черно-белый. Размытый. Странный. На сером полу выделялись черные пятна - как если бы густая жидкость, падая с высоты человеческого роста, каплями разбивалась о паркетины.
        За Мишей тянулся кровавый след, как за раненым зверем, и я кинулась по этому следу - бегом. Вперед по коридору. Направо, налево, по лестнице вверх…
        Затрезвонил телефон.
        -Где ты?!- рявкнула Лиза в трубку.
        -Я вижу… Я иду за ним…
        -Не подходи к Тени сама! Не подходи одна, это опасно, слышишь?!
        Большая черная лужа расползалась у порога аудитории. «2-74» написано было на двери. Та самая аудитория для потоковых лекций, где я оставила Мише свой телефон.
        Я толкнула дверь.
        Аудитория стояла пустая - два этажа. Окно напротив двери, огромное окно, было распахнуто. Мельком мне вспомнилось, что на нем, кажется, еще вчера была решетка…
        Сейчас решетки не было. Миша стоял на подоконнике, спиной ко мне. Я поняла, что стоит мне закричать «Миша!», как он тут же шагнет вперед.
        Высокая фигура возникла откуда-то сбоку, из-за кафедры. Я видела этого типа здесь же, накануне: «Девушка, мне можно войти или еще нет?!»
        Он был Тенью. Я видела одновременно обе его ипостаси: сухощавый преподаватель, желчный и строгий, наверное, профессор. И темное существо без лица, жадная тварь из другого мира. Тень.
        Он держал в руках коктейльный бокал с лимоном и декоративным зонтиком. Вряд ли в этой аудитории больше чем за полвека ее существования кто-либо пил коктейли.
        -Как вам не стыдно,- прошептала я.- А еще… преподаватель…
        -Один глоток - и я увольняюсь.
        Не сводя с меня глаз, он потянулся ртом к полосатой пластиковой трубочке:
        -Ты ждешь своих друзей? Они не успеют.
        Я понимала, что он прав. Я лихорадочно соображала; яне могу допустить Мишиной смерти. Миша, кровь, ключи, молоко…
        Молоко!
        Не веря до конца, что это имеет смысл, но все-таки помня, что рассказал мне Пипл про свойства молока, я выхватила из сумки пластиковую бутылку, сорвала крышечку и изо всех сил плеснула в лицо профессору. Белые капли разбились о его очки… Я ждала, что он возмутится, выругается…
        Но он зашипел. Он завизжал. Он завыл, как назгул. Бокал, вывалившись из рук, начал падать. Декоративный красный зонтик вывалился, с ободка сорвался ломтик лимона…
        И одновременно начал падать Миша. Туда, наружу, за окно.
        Бокал грянулся о пол и разлетелся осколками. Я подскочила к подоконнику в тот момент, когда Миша был уже недосягаем - он летел вниз, я поймала пустоту. Мне оставалось только смотреть, как он падает, и орать, орать, орать…
        В газоне у стены распахнулся портал. Миша провалился в газон, как в воду, и там, где он прошел сквозь дерн, тут же снова зазеленела трава.
        Потом мне рассказали взволнованные первокурсники: во время занятий в бассейне в воду упал парень с мехмата. Совершенно непонятно, откуда он взялся,- в одежде и ботинках, оглушенный и странный, видно, под кайфом. Физрук обалдел, но лица не потерял: строго выговорил новоприбывшему, мол, для посещения бассейна необходимы плавки, полотенце, купальная шапочка. Парень слушал, кивал и извинялся, хотя по глазам было понятно: этот кадр вообще не понимает, где он и что случилось. От слова «совсем».
        Но все это я узнала уже гораздо позже.

* * *
        Гриша и Лиза доставили к порталу обоих. Очкарик трясся, ныл и выглядел жалко. Тот, что выдавал себя за преподавателя, молчал и выглядел страшно: в человеческом обличье его лицо казалось выжженным кислотой. Только глаза остались целы, и смотрел он так, что мне хотелось спрятаться.
        Лиза отправила их за портал - двумя эффектными ударами. Если мне и стало легче, то ненамного.
        Пипл поглядел с беспокойством:
        -Испугалась?
        -Они нас ненавидят.
        -А за что им нас любить?- резонно заметил Гриша.
        -Они не могут ни любить, ни ненавидеть,- провозгласила Лиза.- Они Тени, а не люди. Не надо им приписывать чуждые им эмоциональные состояния… Кстати, Инструктор звонил. Планируется разбор полетов.

* * *
        Чужой человек, попав в этот офис, никогда бы не догадался, что здесь имеют дело с Тенями, порталами и кровавыми метками на стенах. Офис как офис. Просторный, уютный. Отлично оснащенный и обставленный.
        Мужчина лет сорока поднялся мне навстречу от компьютера:
        -Добрый день… Вы Дарья, да? Я Алексей, давайте знакомиться!
        Рука у него была мягкая, под стать мягкой рубашке и доброму лицу. На экране компьютера прокручивался и повторялся ролик с гибелью Миши; заметив, что от этой картинки мне нехорошо, новый знакомый быстро свернул окно:
        -Я как раз анализировал… Нестандартный случай. Если высосать жертву при помощи темпорального парадокса - для Тени, в общем, дело нехитрое,- то использование сетевого контента до последнего времени было редким явлением… Но техника развивается, а Тени - великие приспособленцы…
        -Тень… посылала Мише ролики из будущего?
        -Это не так сложно. Я вам таких роликов за час три штуки нарисую,- он обезоруживающе улыбнулся.
        -Вы?!
        -Леша - специалист по темпоральным аномалиям,- Лиза включила кофеварочную машину.- Ну и хакер, не без этого.
        Леша смущенно заулыбался.
        -Я… понимаете, родился в тысяча четыреста десятом году в Новгороде,- он говорил осторожно, будто боясь преждевременно меня шокировать.- А тут чума, и я, видите ли, заблудился между жизнью и смертью… И меня швырнуло во времени. Аномалия. Выздоровел я уже в Морозовской детской больнице в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Судьба…
        Прежде чем я успела как-то переварить эту новость, распахнулась дверь, ведущая в смежный с офисом кабинет.
        -Всем выговор,- объявил Инструктор с порога.- Грише - благодарность.
        Все молча приняли к сведению. Инструктор обвел нас взглядом - и вдруг взорвался.
        -Вы соображаете, что творите?!- рявкнул он так, что я сразу вспомнила звон стекла и скрежет автокатастрофы.- Еще секунда, и у нас был бы труп… на участке!
        Я почувствовала, что на меня все смотрят. Подобрала живот:
        -Это из-за меня?
        -А с тобой вообще разговор особый!
        Волшебная фраза. И кто мне ее только не говорил: учителя в школе и в музыкалке, где я всего год прозанималась, воспитатель в летнем лагере…
        Я опустила голову и поняла, что очень устала. Очень.

* * *
        Я мельком подумала, что он хочет еще раз загнать меня под грузовик, на этот раз по-настоящему, в нашей реальности. Пусть сойдутся все концы с концами. Эта мысль, совершенно дикая, меня ни капельки не взволновала: если бы мне в этот момент приказали сдохнуть, я околела бы безо всяких возражений.
        Мы ехали по незнакомой улице. Я смотрела прямо перед собой. Мимо плыли дома, деревья, мосты…
        -Ты сама придумала с молоком?
        Я кивнула.
        -Домашняя заготовка?
        -Импровизация,- призналась я.
        Он промолчал, глядя на дорогу.
        -Я потеряла свой амулет,- начала я.- Потеряла, как дура… В бассейне. И я не заметила Тень, когда она… он был совсем рядом. И я упустила, когда он выманил Мишу якобы в деканат…
        -Ты спасла Мишу,- сказал Инструктор.
        -Я…
        -Если бы не ты, он был бы мертв.
        -Но Гриша…
        -Гриша вовремя открыл рамку, да. Но если бы ты не окатила эту тварь молоком и не прервала транзакцию - в бассейн свалился бы труп. Тень успела бы выжрать его жизнь до капельки.
        Я затряслась, обхватив себя за плечи:
        -Но… он… он ведь жив… с ним ведь все будет в порядке?
        Инструктор кивнул:
        -Аварийный разрыв контакта с Тенью аннулировал транзакцию. Этот парень в рубашке родился. Будет жить теперь долго и, надеюсь, счастливо…
        Мы подъехали к университету. На забитой парковке чудом нашлось одно место. Инструктор припарковался, вышел и жестом велел мне идти за ним.
        Мы остановились неподалеку от проходной Главного здания. Отсюда я, задрав голову, могла видеть площадку, где мы пили шампанское с Сэмом.
        -На,- Инструктор протянул мне что-то на ладони.
        Это был мой амулет!
        -Где вы его нашли?!
        -Он с самого начала был у меня.
        -В смысле…
        Я запнулась. Такого щелчка по носу не приходилось получать никогда в жизни.
        -В смысле, вы его… у меня… и вы знали…
        -Это испытание. Ты должна была понять, что сила не в амулете, а в тебе.
        -Испытание?!
        Я поняла, что злые слезы текут у меня по щекам, в то время как место вокруг весьма людное.
        -Испытание? А ничего, что из-за этого Миша чуть не погиб?!
        -Посвященных надо правильно учить. Тогда они спасут тысячи людей. Нельзя рисковать тысячами, оберегая жизнь единственного Миши.
        -Вы негодяй,- сказала я сквозь слезы.
        Он пожал плечами.
        -Я не хочу иметь с вами никакого дела!
        -Ну он же не погиб,- кажется, Инструктор искренне не мог понять, почему я так разволновалась.
        Я развернулась и пошла прочь, глядя перед собой и натыкаясь на людей. Я ведь ему верила даже после этой истории с аварией, я пошла за ним в подземелье, я думала, он станет для меня кем-то вроде доброго учителя…
        И вот такое предательство.
        Я замедлила шаг: Миша и Лера шли от проходной по направлению к остановке. Миша казался оглушенным и не очень здоровым. На нем были старые джинсы и вытянутая кофта явно с чужого плеча, туфли - влажные, надетые без носков. Лера поглядывала на него со смешанным выражением тревоги и недовольства.
        От разочарования и усталости у меня, наверное, повредился разум. Только этим можно объяснить мой поступок; явытащила из сумки ключи на ярком брелоке и протянула Мише:
        -Вот, я хотела вернуть…
        Лера наградила меня взглядом, от которого поседел бы даже Черный Властелин. Миша, напротив, бесхитростно обрадовался:
        -Ой, где ты их нашла? Я потерял… Такой день сегодня - видно, отравился… или переучился… в бассейн упал, ключи потерял… спасибо тебе!
        И они пошли дальше. Миша даже не оглянулся.
        -Элементарная техника безопасности,- сказал Инструктор за моей спиной.
        -Он все забыл?
        -Что ты спасла ему жизнь? Да. Люди, которые становятся свидетелями нашей работы, частично теряют память. Это необходимо.
        Мне нечего было ему ответить.
        Глава восьмая
        Прошлое
        Настя ждала меня. Пряников купила, заварила чай. Минут десять деликатно ни о чем не спрашивала, а потом не выдержала:
        -Ну что? Ты с ним спала?
        Несколько секунд я соображала. Потом вспомнила: вчера вечером я позволила Сэму увести себя на какое-то невиданное свидание, в общаге не ночевала, лекции прогуляла, вернулась измотанная, как ездовая собака…
        -Насть, давай отложим, ладно?
        Я вдруг поняла, что не знаю телефона Сэма. Он пришел ко мне в медвежьей шкуре, потом мы крались мимо охраны, вскрывали замки, потом любовались Москвой, потом позвонил Миша,- было, короче, не до того…
        Ну почему я такая?! Почему все мои ошибки и косяки остаются в веках, а хорошие дела и даже героические забываются сразу и навсегда?
        Я подержала на ладони мой амулет. Покачала, как в лодочке. Потом вытащила из-под кровати дорожную сумку - спутницу в странствиях.
        -Ты куда?- удивилась Настя.- Что, реально переезжаешь к Сэму?!
        Я помотала головой. Посмотрела на часы и заторопилась.

* * *
        Я вскочила на подножку поезда в последний момент, поэтому к своему месту в общем вагоне пришлось идти через весь состав. Люблю поезда, в них есть некая благородная уверенность и железная стабильность. Людям предстоят сутки или двое неспешного пути, на это время у них нет других планов, кроме чтения, сна, еды, медитативного взгляда за окно, глубокой тишины на ночных станциях и снова сна. А я в их картине мира не доросла даже до попутчика: мне предстояло выйти на первой же остановке, через два часа.
        Я села у окна и подперла подбородок ладонью, и сразу мне показалось, что Сэм сидит рядом. Я повернула голову - молодой сосед был вовсе не похож на Сэма и развалился в кресле, играя на планшете в дурацкую игру «Поддай полицейскому».
        Я закрыла глаза и упрямо представила, что Сэм рядом. Мы только что говорили о голубях и соколах, о его отце, о моей маме. Только что между нами возникло ощущение… доверия, что ли. А без доверия какие угодно связи превращаются в тыкву.
        Я доверяла одному мальчишке в нашем детском саду. Его звали Ваня, и он всегда исполнял обещания. Однажды наша группа взялась смеяться над новенькой, которую постригли налысо из-за педикулеза. А этот Ваня, четырехлетка, встал перед всеми и сказал: «Дураки!» И всем стало стыдно.
        Вот такой мальчишка. Не знаю, где он теперь,- у него нет аккаунта в социальных сетях.
        И еще был один парень… я была в шестом, а он в десятом. Он не смотрел в мою сторону, а я стеснялась попадаться ему на глаза. Мы даже не говорили ни разу. К школьному выпуску все мои ровесницы разменяли по паре-тройке бойфрендов, а я не видела рядом никого, кому можно… доверять.
        И вот вчера мы стояли над городом… В странном волшебном месте, куда меня привел странный, удивительный человек. На расстоянии чувствуя тепло его плеча, я ощутила, как между нами протянулись ниточки. Родилось доверие. Я почувствовала своего… и в ком? В Сэме, в мажоре, папенькином сынке, о котором весь факультет судачит, как о козырном мачо,- в этом человеке я внезапно ощутила родную душу. И не знаю, что случилось бы через пару минут, но…
        Но позвонил Миша. И я сказала: «Продиктуй адрес, я приеду немедленно».
        Что подумал обо мне Сэм? Я успела увидеть на его лице если не обиду, то глубокое удивление. Я сказала: извини, мне срочно надо уйти. Даже не смогла соврать поубедительнее.
        И теперь у меня нет ни его телефона, ни единой фотографии. Я потеряла одного, спасая другого, а тот даже не сказал мне «спасибо», потому что все начисто забыл. Фигово-то как быть супергероем, анонимным спасителем, защитником Вселенной по вызову…
        С горя я заснула прямо в кресле. Меня растолкали, когда поезд уже стоял у перрона, так что я едва успела выскочить, встрепанная, как воробей. Маршрутку долго ждать не пришлось; через двадцать минут я стояла перед дверью, обитой вытертым коричневым дерматином, и никаких мыслей в голове у меня не было.
        -Привет, мама, я приехала просто так, потому что соскучилась!
        Она так обрадовалась, что мне на секунду стало совестно. Она потащила меня на кухню, достала из холодильника котлеты, бросилась разогревать гороховый суп.
        -Ты похудела. Щеки ввалились. Ты же ешь первое, да? Людям необходимо есть горячую жидкую пищу. Все эти фастфуды - прямой путь ты знаешь куда…
        Она посмотрела на часы:
        -Ох, у меня сериал… Сорок минут подожди, ладно? Вот, поешь пока, к чаю возьми мармелад в коробке.
        Она вышла из кухни. Я сидела, глядя на остывающий суп, и пыталась понять, откуда обида. Я же далеко и занята своими делами. У меня нет времени и сил приезжать почаще. А у сериала есть время и силы - он приходит к моей маме каждый день. Поэтому он важнее нашего разговора. Обижаться глупо.
        Телевизионные люди заговорили в соседней комнате сдавленными, полными волнения голосами. Я потянулась к своему амулету на шее - и крепко сжала его в кулаке.
        Мир изменился. Сделалось темно, но не как ночью, а так… будто на выцветшей ночной фотографии. Над плитой кружились огненные мошки. На стенах проступали, как вены, сложные узоры… нет, знаки и символы. Они светились, будто нарисованные фосфоресцирующей краской. Неужели мы тут живем, подумала я. Неужели моя мама тут живет?!
        Я выпустила амулет. Обыкновенная кухня, желтый абажур, лимонные шторы в клеточку. Я поборола страх и снова сжала серебряный «глаз» в кулаке.
        Сквозь символы, похожие на орнамент, кое-где проступали знакомые буквы. Одна надпись на стене была сделана кверху ногами: «Долго и счастливо». Под ней, ровным школьным почерком, постепенно переходящим в расплывчатые каракули, было написано: «Состарились бедные де… абонемент на тренажеры».
        Откуда это? «Сказка о потерянном времени» Шварца. У меня лучший в группе нюх на цитаты. Состарились бедные дети…
        Стараясь не дышать, я заглянула в мамину комнату. Здесь было еще темнее, по стенам метались тени, как смутные отражения на воде. Место, где стоял телевизор, было окутано плотным туманом, словно там прорвало теплотрассу. Над телевизором, на темной стене, было выведено крупными белыми буквами: «Верните мне молодость, суки!»
        Когда я выпустила амулет и мир вернулся в норму - на экране самозабвенно целовались. Мама наблюдала, не обращая на меня внимания. Я вернулась в кухню и вытерла салфеткой мокрое от пота лицо.
        Что я знала о своей маме? Она давно сделалась для меня голосом в трубке, возникающим вечно некстати, карманным капитаном Очевидность, посторонним фактором, удаленной пристанью, откуда когда-то уплыл и куда в будущем - очень не скоро - планируешь вернуться. Но что я на самом деле о ней знала?
        В последние годы между мной и мамой была проведена невидимая линия, заступать за которую означало нарушить равновесие. Влезть на чужую территорию. Мы обе часто ходили по краю, но никогда не нарушали молчаливый уговор.
        Я обнаружила, что мою посуду - механически, не задумываясь. Когда закончился мамин сериал, тарелки стояли в сушилке и столик блестел, натертый до блеска.
        -Кое-чему вас все-таки учат,- одобрительно заметила мама.
        -Ты уже записалась на тренажеры?- я сняла с крючка полотенце с оранжевой вафельной лисицей.
        -Нет, жду, когда начнутся скидки… А ты откуда знаешь, что я собираюсь?
        Я прикусила язык.
        -Ну… догадалась. Сейчас все идут на тренажеры.
        -Я потолстела, да?
        -Ничего подобного… Мама, помнишь, в одиннадцатом классе, в мае, я ездила на дачу к Светке Поповой, с ночевкой?
        Она кивнула:
        -Что-то помню…
        -Так вот, у Светки Поповой нет никакой дачи. Мы с ребятами поехали в Москву, погуляли по городу, протусили в каком-то клубе до утра и на электричке вернулись обратно. И никто из родителей ничего не узнал.
        Она смотрела на меня, будто впервые увидев:
        -Подожди… ты мне подробно рассказывала, какая там была собака, какой дом…
        Я глубоко вдохнула:
        -Я тебе врала.
        Вот и все. Шаг через линию сделан.
        -Приятное открытие, обалдеть просто,- протянула мама.- А сейчас зачем рассказала?
        -Мама, а ты мне врала когда-нибудь? О чем-то серьезном?
        У нее дрогнули губы:
        -О чем, например?
        -Например, о моем отце…
        Она застыла. Я подумала, сейчас что-то случится: пощечина, разговор, момент истины…
        Но мама просто отвернулась:
        -Постелю тебе на раскладушке.
        И больше не сказала ни слова.

* * *
        Мне снился жуткий сон. Мне снилось, что я бегу к проходной Главного здания нашего университета, а все бегут мне навстречу. Все спасаются от чего-то настолько страшного, что они и кричать не могут - только хрипят. Все бегут оттуда, а я - туда и не понимаю почему; что-то связано с Сэмом, но и он уже не Сэм, а механическое устройство вроде мясорубки. Я бегу вперед, а ноги не идут, я не могу сойти с места. И ясно, что я не успеваю, не сделаю чего-то очень важного, и мир сойдет с орбиты. Падение в пропасть - конец света…
        Я села на раскладушке, хватая воздух. Раскладушка подо мной щелкнула и просела, шире расставив алюминиевые лапы, но не упала.
        Мама сидела рядом, на ковре:
        -Прости, я тебя разбудила…
        -Спасибо,- пробормотала я.- Мне такое снилось…
        -Что?
        -Да так… Взрывы, паника, конец света…
        Мама понимающе кивнула. Так и сидела рядом, а я не решалась заговорить первой.
        -Мне было восемнадцать лет,- она глубоко вздохнула.- Он говорил, что работает в секретной военной лаборатории. Поэтому про него ничего нельзя знать - ни настоящего имени, ни-че-го… Я даже звала его по прозвищу - Саша. Родители - на дыбы, я ушла из дома… И была с ним счастлива почти полгода, а потом он пропал. Оставил записку: «Люблю, привет дочери». При том, что ты еще не родилась и я сама не знала, будет дочка или сын.
        -Ну я же Александровна. Думала, хотя бы имя настоящее…
        Мама покачала головой:
        -Это прозвище, а не настоящее имя. Я ждала его, пока не поняла, что он просто задурил мне голову.
        Я коснулась пальцами амулета на шее:
        -А привет от него ты мне так и не передала…
        -Ну, привет тебе от папаши!- бросила она с внезапным раздражением.
        -Ты его потом искала?
        -Зачем?
        -А если с ним что-то случилось?- я вдруг вспомнила историю Павлика и Насти.- Если он не хотел исчезать, а его подставили? Или вообще убили? Если он до последнего момента рвался к тебе… к нам…
        -А кулон с запиской зачем подсунул? «Люблю, привет дочери!»
        -Может, он шел на опасное задание…
        -Да иди ты,- она встала.- На любое слово у тебя пять найдется…
        Я видела, что она в смятении. Что напряженно размышляет. И втайне рада услышать мои слова, и хочет, чтобы я говорила еще.
        -А фотографии нет?
        -Тогда электронных камер не было, а на пленке он плохо получался. Я еще скандалила в ателье…
        У меня футболка прилипла к спине:
        -Его нельзя было снять на пленку?! А как это выглядело - пленка засвечена напротив лица или как-то еще?
        Мама поглядела устало, уголки губ у нее опустились:
        -Это выглядело так, что в ателье лаборант напился и ту единственную пленку испортил. А других не было…
        Она вдруг сухо рассмеялась:
        -Ты что же, решила, что он пришелец? Или вампир какой-нибудь? Не надейся, вампиры на таких, как мы, не западают…
        Я дернулась. Раскладушка опасно заскрипела.
        -А какие мы? Хуже других?
        Она уже сожалела о своих неосторожных словах.
        -И потом, зачем нам вампиры, мама? Что, нет нормальных хороших мужчин?
        Стало тихо. В Москве так тихо не бывает. Мама прислонилась плечом к дверному косяку:
        -У тебя кто-то есть?
        -Нет.
        Она вздохнула:
        -И не надо! Учись лучше. Занимайся делом. А мужики… сегодня есть, завтра все. Я вот, дура, всю жизнь любила твоего отца… Кулон все-таки носишь?
        Я коснулась пальцем своего амулета. Мама вышла, и я услышала, как на кухне звенит о стакан горлышко аптечного пузырька.
        Через несколько секунд по всей квартире растекся запах валокордина.
        Глава девятая
        Те же и зомби
        Я вернулась в общагу под вечер субботы. К двери нашей комнаты была привязана корзинка с клубникой и надписью на атласной ленте: «Настенька, прости!»
        -На,- сказала я, протягивая корзинку Насте.
        -Можешь съесть. На здоровье.
        Я поставила дорожную сумку на стул:
        -У тебя никогда не было чувства, что кто-то грубо и цинично отобрал твою любовь?
        Она поглядела с интересом:
        -А ты считаешь, что любовь можно отобрать?
        -Конечно,- я уселась напротив.- Посмотри в лицо фактам. Вы с Павликом…
        -Лебедева,- сказала Настя покровительственным, даже высокомерным тоном.- Любовь - манипулятивная технология, придуманная для того, чтобы лишать женщин самостоятельности и загонять в добровольное рабство! Тебе хочется быть в стаде маленьких бедняжек, ждущих принца? Сколько угодно. А я свободный самодостаточный человек, и перестань, наконец, носить мне подачки от этого дурака.
        -Он не такой дурак,- я обиделась за Павлика.- И перестань говорить со мной, как с овцой!
        -Я поступила в университет, чтобы учиться,- Настя демонстративно взяла со стола конспект,- а не устраивать личную жизнь… как некоторые.
        -Как кто, например?- я начала злиться.
        -Как некоторые. Не будем называть вслух…
        У меня зазвонил телефон. На экране высветился номер Миши. По коже поползли мурашки; вот же незадача. Нас с этим парнем ничего не связывает, почему же я так волнуюсь? Гормональный выброс…
        -Дарья, это Миша, ты меня помнишь?
        Еще бы, подумала я с грустью.
        -У меня к тебе странная просьба,- продолжал он.
        Мне вдруг истово захотелось, чтобы он вспомнил. И спросил у меня, правда ли. Инструктор не давал мне на этот счет указаний. Я не должна врать. Просто скажу: да, все так. Я спасла тебе жизнь, но на моем месте так поступил бы каждый. И, кроме того, это не только моя заслуга, я ведь работаю в команде…
        -Пожалуйста,- снова заговорил Миша.- Скажи Лере, что между нами ничего нет. И что ключи я просто потерял, а ты просто нашла.
        -Э-э,- проблеяла я.- А… ну да. Конечно.
        Зависла длинная пауза. Я услышала в трубке звон посуды и представила, будто вживую: вот они сидят на своей кухне, на том самом мягком уголке, под которым я провела ночь, и на лице у Леры - брезгливость, высокомерие, неудовольствие, и вот Миша протягивает ей трубку…
        -Алло,- пробормотала я.
        Никто не ответил.
        -Алло!
        Молчание. Стук - наверное, телефон положили на стол. Далекий голос Леры: «Ты думаешь, я унижусь до этого разговора?»
        Я нажала «отбой».

* * *
        Был теплый вечер, почти летний. Мы с Павликом взяли мороженое - каждый заплатил за себя - и уселись на скамейку под кустом сирени, рядом с памятной урной, куда я выбрасывала свой амулет.
        -Подарками ты Настю не вернешь. Просто переживи.
        Он долго молчал.
        -Мне тоже очень грустно,- сказала я.- Мечтаешь об одном, а получаешь всегда другое.
        -Что же мне делать?
        «Влюбиться в кого-нибудь еще»,- подумала я, но вслух, конечно, не сказала.
        -Отвлекись. Заведи новых друзей. Выбейся в отличники.
        Он грустно улыбнулся:
        -Легко сказать…
        Точно, подумала я. Вот попроси я сейчас совета - у Павлика, у Насти, да у кого угодно,- мне было бы сказано то же самое: отвлекись и не думай о Сэме. Заведи новых друзей. Поучись, займись спортом…
        Павлик доел мороженое и встал:
        -Спасибо тебе, Даша. Но я все равно буду ее любить. Посмотрим…
        Он ушел, а я еще долго сидела, не желая возвращаться в общагу. Настя была мне живым укором: я виновата, я опоздала.
        Зазвонил телефон. Я вздрогнула, но это была Лиза:
        -Дарья, что ты завтра делаешь?
        -В библиотеке сижу, а что?
        -Приходи на тренировку, будем скиллы прокачивать. Гриша тебе позвонит.

* * *
        Зал был обыкновенный - нормальный школьный спортзал с железными сетками на окнах. С потолка свисали старые канаты, огромные узлы на них были растрепаны и напоминали головы ведьм. Желтая, белая и синяя разметка на полу приглашала поиграть во все известные игры, от баскетбола до хоккея с мячом. Вдоль зеленых стен тянулись низкие спортивные скамейки.
        Пипл разминался, приседая и делая глубокие выпады. Лиза растирала кисти рук:
        -Поехали.
        Пипл отбежал в дальний конец зала, прихватив с собой сетку с футбольными мячами. Взял первый, черно-белый, примерился, разбежался и ударил - хорошо так хлестанул по мячу, наверное, играл в футбол когда-то. Мяч по высокой дуге перелетел через зал и устремился прямо Лизе в лицо. Она потянулась, как кошка, выставила перед собой сплетенные ладони…
        Белая молния врезала по мячу. С громким хлопком мяч подлетел почти до потолка, а когда упал, черно-белая кожа на нем заметно дымилась.
        Пипл поморщился:
        -Жечь мячи не надо, хорошо?
        -Я в четверть силы,- скромно сказала Лиза.
        Я сидела на скамейке, как юный падаван… Ну, или ученик в буддийском монастыре. Похоже, сейчас меня научат кидать файерболы, гнуть железо взглядом или рубить дрова на расстоянии.
        Лиза обернулась ко мне:
        -Будешь пробовать?
        Я подскочила в полной боевой готовности.
        -Становись,- Лиза указала на ворота для мини-футбола.- Пипл! Подавай ей.
        -Погоди,- я смутилась.- Ты не объяснила как.
        -Ты же видела! Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать инструкцию!
        -Не всегда.
        -Ладно. Делаешь руки вот так…
        Лиза сплела пальцы и вывернула ладони наружу. Гриша, сидевший рядом на лавочке, отодвинулся:
        -В живых людей не целься, ладно?
        -…и отбиваешь мяч!- Лиза смотрела на меня, как учительница младших классов на очень тупого второгодника.- Просто так!
        -Просто так не получится,- я старалась говорить спокойно.- Должна быть какая-то… тайна, заклинание, волшебное слово…
        -Попробуй «пожалуйста»,- посоветовал Гриша. Я поглядела на него свирепо, он сделал невинное лицо.
        -Ты посвященная,- устало сказала Лиза.- Что ты можешь, чего не можешь и как это у тебя получается, знаешь только ты.
        -А если не знаю?
        -Значит, не можешь!- отрезала Лиза.- Еще раз: будешь пробовать?
        -Буду!
        Пипл, терпеливо ждавший в дальнем конце зала, установил на полу футбольный мяч цвета темного шоколада. Я приготовилась, внимательно глядя на этот мяч…
        Пипл ударил. Мяч летел очень медленно и поворачивался в воздухе, по широкой дуге он летел прямо мне в голову…
        Я выставила сплетенные ладони:
        -Ки-йя!
        Мяч врезал мне по лбу так, что искры из глаз посыпались. Не сказать, чтобы я очень удивилась, но разочарование все-таки испытала.
        -Ты, если видишь, что ничего не выходит, лучше в сторону отойди,- Гриша глядел с сочувствием.
        -Ты ерунду ей советуешь,- сурово сказала Лиза.- Если она будет готова увернуться, у нее точно ничего не выйдет!
        Я поморщилась, растирая лоб:
        -Давай еще раз. Мне кажется, я что-то уловила… приблизительно.
        Пипл смотрел выжидающе. Я махнула ему рукой, он взял из сетки третий мяч, темно-синий, и зарядил по нему ногой уже не так хлестко - видно, устраивать мне сотрясение мозга ему очень не хотелось.
        Мяч летел, видавший виды, потертый, медленный - но все равно тяжелый и очень-очень жесткий. Я выставила вперед руки…
        И быстро нырнула под мяч. Он влетел в сетку мини-ворот за моей спиной.
        -Научил, молодец,- вполголоса сказала Лиза Грише.
        Мне сделалось стыдно:
        -Я просто не сосредоточилась. Давай еще раз!
        Пипл взял из сетки последний мяч. Я ждала удара, подняв руки на изготовку. Надо поискать в себе импульс, надо что-то крикнуть, почуять силу… «Используй силу, Люк!»
        Мяч был уже в воздухе.
        -Авада кедавра!- взвизгнула я.
        Мяч бабахнул мне по лбу - вторая бомба в ту же воронку, по наметившейся с прошлого удара шишке. Я пошатнулась и села на деревянный пол. Подскочил Гриша, помог подняться:
        -Надо холодное приложить…
        -Ничего не надо,- я вывернулась из его рук.
        -Нет, она не силовик, я так и думала,- Лиза задумчиво взялась подбирать раскатившиеся мячи.
        Гриша хлопнул меня по плечу:
        -Ты не силовик, я не силовик, но мы нас любим не за это, правда?
        -И что это значит?- от боли у меня слезы навернулись на глаза, я меньше всего хотела, чтобы их заметили.
        -Значит, надо звать погрузку. У нас разделение труда: ты видишь Теней, Пипл чует, Лиза пакует, я - доставляю…
        Говоря, он рисовал граффити на зеленой стене.
        -Пошли… А то сейчас сюда дети придут из спортшколы, надо им место уступить.
        -А они… знают, что мы тут тренируемся?
        Гриша обезоруживающе улыбнулся:
        -Нет, они думают, что у них зал с привидениями… Кофе будешь?
        И шагнул сквозь стену прямо в офис.

* * *
        Леша так напряженно глядел на экран, будто проходил сложный уровень в шутере. Но когда я подошла поближе с чашкой кофе в руке - оказалось, что на экране перед ним текст.
        Я отошла, чтобы не читать чужие документы, но Леша вдруг заметил меня, заулыбался, указал на стул рядом:
        -Даша, садись… Ты знаешь, я роман пишу.
        -Чего-о?
        -Сейчас с работой передышка, воскресенье опять же, так что я развлекаюсь… Хочешь послушать одну главу?
        Я растерялась. Леша был такой мягкий, улыбчивый, располагающий к себе, что естественный ответ «нет» не ложился ко мне на язык. Леша тем временем принял молчанье за знак согласия и принялся читать вслух.
        Он читал хорошо. И текст был неожиданно интересный. В какой-то момент я даже заслушалась и втянулась - несмотря на то что речь шла о зомби, которые в первых же строках ворвались на коммунальную кухню в рабочем поселке и живописно сожрали несколько человек. Главный герой чудом выжил и теперь спасался от преследования.
        -«В последний момент он успел обернуться,- страшным голосом читал Леша.- Враг шел на него, тяжело ступая, глядя куда-то вдаль мутными слепыми глазами. Топор уже опускался».
        Он закончил и вытер пот со лба. Я зааплодировала:
        -Ну, он спасется, конечно?
        -Нет,- застенчиво улыбнулся Леша.- Я решил, как Джордж Мартин, следовать правде жизни. Если по логике событий персонаж должен умереть - я его чудесным образом спасать не буду!
        -Леша,- сказала я.- А почему ты пишешь про зомби, а не про Темный Мир?
        Он удивился:
        -Потому что это фантастика, а не производственный роман! А ты не любишь про зомби?
        Я помотала головой.
        -Девочки любят про вампиров,- сказал Леша с легкой обидой в голосе.- А я их не люблю, они для меня этически неприемлемы.
        -Мне очень понравилась первая глава!- сказала я искренне.- Когда будет книга?
        -Три издательства уже отказали.
        -Ну… не сдавайся, всем начинающим авторам сперва отказывают.
        Леша прямо-таки просветлел от моих слов:
        -Мне советуют выложить в Сеть… Я выложу, конечно, когда закончу. Но ведь хочется подержать бумажную книгу, понимаешь, как в детстве: запах клея, то, се…
        Он замолчал, вдруг о чем-то задумавшись. Потом улыбнулся:
        -Я, как научился читать, прямо поселился в детской библиотеке. Мне все казалось… будто в волшебной стране. Я не делал разницы между сказками и былью… Мой отец был бондарь, шестьсот лет назад, мать, соответственно, бондариха, из шести детей я был младший, единственный сын, надежда… А тут чума. Эх.
        -Леша,- сказала я.- А ты…
        Я запнулась. Мне хотелось сказать ему, что подлинную историю мальчика, рожденного шесть сотен лет назад, заблудившегося во времени и полностью адаптировавшегося к современному миру, мне было бы гораздо интереснее почитать, чем боевик про зомби. И не только мне. Но я побоялась его обидеть.
        -Слушай… а наговори мне какой-нибудь текст на языке пятнадцатого века? Я бы курсовую написала!
        Его глаза сделались виноватыми:
        -Нет. Извини. Я забыл тот язык… начисто. Такой финт подсознания…
        Вошла Лиза - она успела переодеться, ее огромные шпильки были похожи на арбалетные болты. Я поразилась, как можно носить такую обувь вне чудовищных праздников типа свадьбы или выпускного. В обеих руках у Лизы были резиновые эспандеры, она качала кисти так же отрешенно, как монах перебирает четки.
        -Леша, Инструктор просил статистику за последний квартал.
        -Сделаем,- Леша кивнул.- Ты не расстраивайся из-за этой вазы.
        -Какой вазы?
        Сквозняком распахнуло окно, створка ударилась о край стола, с полки соскользнула керамическая ваза, самодельная, расписанная под аниме. Нарядные осколки разлетелись по всему офису.
        -Блин!- завопила Лиза.- Это мне Гришка на день рождения подарил!
        Она подняла с пола пару крупных осколков, прикидывая, можно ли их склеить. Совершенно ясно было, что - нет.
        -Пророк криворукий!- Лиза обернулась к Леше.- Не мог окно по-человечески закрыть?
        -Я просто не успел!- Леша выглядел виноватым.
        -А сказать «не расстраивайся» успел?!
        -Ты пророк?- спросила я шепотом.
        -Ну в каком смысле пророк…- он развел руками.- Могу видеть будущее на пару минут вперед, и то не всегда.
        -Что будет завтра?- спросила я жадно.
        Он пожал плечами.
        -Когда в следующий раз появится Тень?!
        -Ты человеческий язык понимаешь или нет?- Лиза собирала керамические осколки.- Он видит максимум на минуту… И то, у будущего бывают вариации… Не прощу тебе, Лешка, этой вазы.
        Глава десятая
        Жертвы
        По дороге на занятия я то и дело оглядывалась - не догонит ли меня наездник на сигвее. Тщетно. Вместо сигвея обнаружилась машина «Скорой помощи» - мигая и гудя, она объехала пробку по пешеходной дорожке и покатила к Главному зданию.
        -Опять она,- с отвращением сказала веснушчатая девушка в двух шагах от меня.
        -Кто?- спросила ее подруга.
        -Да есть там одна стерва… Приезжает на пары на «Скорой». Чтобы в пробках не стоять.
        -Да ты что-о?
        -Точно. Просто башляет и едет под сиреной.
        Они ушли вперед, ругаясь и возмущаясь вслух, и я мысленно совершенно была согласна с их возмущением. Мне и раньше приходилось слышать о людях, которые нанимают «Скорую» для быстрых поездок по городу. Это было, по моему мнению, за гранью добра и зла.
        Настроение у меня было не то чтобы депрессивное, но изрядно меланхолическое. Я думала о маме: «Не надейся, вампиры на таких, как мы, не западают». Ну откуда у нее этот мусор в голове? Взрослая вроде бы женщина…
        И еще больше я думала об отце. Впервые в жизни мне пришло в голову, что история с таинственным появлением амулета у меня на шее могла не быть выдумкой. Если верить Лизе, все сотрудники Доставки были отмечены Темным Миром - в тех или иных обстоятельствах. А я, значит, нырнула из автобуса - прямо в реку… Ледяная вода, пятиметровая глубина, водовороты и подводные коряги - топляки. И еще «быки» от старого моста, в один из них я не вписалась буквально чудом. Мне восемь лет, я почти не умею плавать, но почему-то выбираюсь из воды у самого моста - несмотря на дикое течение. Это как, нормально?
        Я должна была умереть в тот день, но выжила. Почему? Или, если правильно ставить вопрос, зачем?
        И, конечно, я думала о Сэме. Он мне все время попадался на глаза - я видела его лицо в каждом прохожем. Вздрагивала, покрывалась мурашками, всматривалась - и облом. И еще. И еще. Проще было просто закрыть глаза и представить, что Сэм рядом.
        Две пары я просидела, как в тумане. В обед пошла в столовую, надеясь встретить там Сэма, и тут меня догнал звонок от Лизы:
        -Давай к Главному зданию быстро.
        -У меня пара начинается через…
        -Ты глухая?! Я говорю, беги к Главному зданию, чтобы ты там была вот-прям-щас!
        Я нарочито медленно разломила свой пряник. Нет, я не рабыня, не солдат в армии, я даже не подписывала никакого контракта. Мне нельзя вот так просто сказать - «беги», я не побегу, как собачка. Не надо меня обманывать, воровать у меня амулеты, манипулировать, «испытывать» - я свободный человек и в службу Доставки не напрашивалась…
        Мои руки сами по себе крошили пряник на салфетку. Что там случилось? Опять Тень?

* * *
        У проходной Главного здания стояла «Скорая помощь». Я протиснулась сквозь толпу, хотя обычно этого не делаю. Я никогда не глазею на несчастные случаи и их последствия: если не могу помочь, просто ухожу подальше. Но сейчас я была не зевакой: я была при исполнении обязанностей, хотя боюсь представить, как это выглядело со стороны.
        На носилках лежала девушка. Блондинка, с волосами до плеч, очень бледная. Я сжала в кулаке свой амулет, уже примерно зная, что увижу: знак Тени на виске, кровь на губах, возможно, глаза с закатившимися зрачками…
        Я ошиблась. Эта девушка выглядела иначе, чем другие жертвы.
        Ее голова была как кокон. Как муха, спеленатая пауком. Лицо почти полностью скрывалось под белесыми нитями: они вились вокруг ее головы, впивались в кожу, плотно прилегали друг к другу. Я почувствовала, как желудок подступает к горлу.
        Чья-то рука легла мне на плечо. Я обернулась; рядом стоял Пипл, очень мрачный. Его ноздри нервно дрожали:
        -Что ты видишь?
        -Не понимаю,- призналась я.- Она вся такая…
        -Ее не пиратят,- жестко сказал он.- Ее просто убивают. Другой процесс, сам не могу понять.
        Водитель «Скорой» открыл задние дверцы, в этот момент у тротуара с визгом остановилась машина, необъятных размеров блестящий черный «Лексус». Распахнулась пассажирская дверца, выскочил человек в костюме, со съехавшим набок галстуком, с матово-белым мясистым лицом, и рванул к «Скорой».
        -Пропусти!- он грубо расталкивал людей со своего пути.- Отойди!
        Так же бесцеремонно он оттолкнул врача. Кинулся к девушке на носилках:
        -Машенька! Доча! Я здесь, посмотри… Папа пришел!
        И, как безумный, начал тормошить ее за плечо.
        Врач возмутился:
        -Перестаньте ее трясти! Вы что, с ума сошли?! Садитесь в машину, мы повезем ее в дежурную…
        Человек в костюме схватил водителя за шиворот:
        -Повезешь, куда я скажу! Понял, сука?!
        Он что-то еще кричал, изо рта его вырывались капельки слюны и падали на лицо врача. Тот молчал, только еле заметно морщился. Я поразилась его выдержке - хотя кому, как не врачу «Скорой», обладать железными нервами…
        -Посмотри на него,- сухо велел Пипл.
        Внутренне обмерев, я нащупала свой амулет и снова сжала его в кулаке. И чуть не заорала во все горло.
        Человек в костюме выглядел страшно. Его лицо было покрыто слоем крови, частью свернувшейся, частью свежей. На виске отвратительным кожистым наростом сидела все та же, уже знакомая мне печать - знак Тени.
        Фигура врача была серой, будто наполненной изнутри сигаретным дымом. Над его головой плясали искры ярости. Человек в костюме напирал на него и кричал:
        -Я тебя сгною! Я тебя посажу! Ты у меня кишки свои выплюнешь!
        Я огляделась, не выпуская амулета из руки. Лица вокруг расплывались перед глазами - кто-то злорадствовал, кто-то сочувствовал, но Тени среди них не было…
        У меня закружилась голова.
        -Она с утра уже была больная,- сказали в двух шагах за спиной.- Сама не своя. И еще эти доллары…
        Я обернулась. Рядом стояла Лера - вот уж кого я меньше всего хотела сейчас видеть.
        -Доллары?- механически переспросила я.- Ты знаешь, что с ней случилось?
        -Хочешь поболтать о чужом горе?- Лера прищурилась.
        Я вспомнила железную выдержку доктора из «Скорой» и тоже сдержалась:
        -Я хочу ей помочь.
        -Ты врач? Покажи диплом!
        Я опять сдержалась, но спрашивать больше не стала. Если знает Лера, должны быть еще свидетели: однокурсники, друзья, соседи.
        -За последние два дня она дважды меняла духи,- задумчиво сказал Пипл, глядя вслед уходящей Лере.
        -Ты о чем?
        -Она чует в тебе соперницу. Боится потерять своего мужика, а как его удержать, не знает.
        -Не нужен мне ее мужик, даже с доплатой… И знаешь что? Давай договоримся, что ты не будешь докладывать все, что вынюхал. Кто менял духи, у кого какой день цикла…
        Носилки уже поставили в машину. Человек в костюме надрывно кричал в телефон:
        -Сейчас! Сию секунду! Это моя дочь, ясно? Какой, к черту, диагноз, я не знаю, она без сознания!
        Крича, он влез в машину «Скорой», и она сразу тронулась. Я сделала за машиной несколько шагов:
        -Эй, мы что, их отпускаем?!
        -Найдем,- Пипл казался непривычно подавленным.- Их-то в больнице найти - не проблема… Проблема - найти Тень. Она, по всему, непростая…
        Толпа стала рассасываться: занятия шли полным ходом. Пипл сжал мой локоть: на скамейке у входа сидела девушка и рыдала, не напоказ, а потихоньку, делая вид, что пишет эсэмэс на телефоне.
        -Посмотри, во что она обута,- сказал Пипл.
        На ногах у девушки были кроссовки - по виду очень недешевые, но в целом совершенно обыкновенные.
        -И что?
        -Это кроссовки жертвы. Значит, они подруги или близко знакомы. Давай, может, это наш единственный шанс…
        -Почему не ты?
        -Потому что с тобой она легче пойдет на контакт! Ну, давай, время дорого…
        Не могу сказать, что мне легко заговаривать с незнакомыми людьми, особенно когда они плачут. Но выбора не было. Я вздохнула - и зашагала к девушке в кроссовках.

* * *
        Мария Хлебникова, девятнадцати лет, никогда не болела. Занималась спортом, не пропускала физкультуру. За несколько часов до своей срочной госпитализации она приехала на занятия, по злой иронии судьбы, на «Скорой». В объезд утренних пробок.
        В коридоре учебного корпуса Маша вынула из сумки кроссовки, взятые на физкультуру, и отдала однокурснице Ире, вот этой самой, что плакала сейчас на скамейке.
        -Меня пригласили вечером в клуб, я надела новые туфли… А они оказались «испанскими башмаками». Хоть снимай да иди босиком… Маша увидела и дала мне свои кроссовки, у нас одинаковый размер…
        -Щедрая.
        -Она вообще классная девчонка, кто о ней гадости говорит - просто дураки…
        -С утра она была здорова?
        -Да, совершенно… Мы сели рядом на паре, она открывает книгу… А там внутри доллар лежит, весь в пятнах крови. И я тут заметила, что Машка где-то порезалась - у нее руки были перемазаны кровью, и на блузке пятна. Я спросила: где ты поранилась? А она вдруг разволновалась, стала злиться, нервничать… Что за фигня, говорит. Мне, говорит, сегодня доллары-единички отовсюду лезут в руки, и еще я все время себя раню и не помню чем. Может, говорит, это кто-то так шутит? В книжке доллар, в сумке доллар, тоже запачканный. Хотдог купила - и там Джордж Вашингтон с портрета смотрит, красный весь, в томате. Ну вот на фига такое делать?!
        Мы с Пиплом переглянулись.
        -А потом?
        -Потом она пошла в туалет, я ее ждала, слышу - крик… Врываюсь, а она на полу, судороги у нее… Не могу - глаза закрою, и она перед глазами… Бьется…
        Ира зарыдала, теперь уже не таясь, в голос. Рядом стали останавливаться люди. Пипл жестом дал им понять - проходите, мол, сами справимся.
        -Она так закричала,- сквозь слезы прошептала Ира.- Такой жуткий крик… Как будто она увидела… даже не знаю что. Очень страшно.
        Я почувствовала, что мерзну - хотя к тому моменту вышло солнышко и на улице стало ощутимо теплее.

* * *
        -Здесь.
        Я огляделась. Рукомойники, зеркала, чугунная батарея под окном. На полу - капля крови, и несколько капель на фарфоровой раковине. Ира, всхлипывая, закрыла дверь…
        …И я увидела огромный плакат на внутренней стороне двери - увеличенное изображение доллара. Плакат был старый, кое-где надорванный, на портрете в овальной рамке темнели бурые пятна, и казалось, что Вашингтон смотрит очень нехорошо - недобро.
        -Ты ждала снаружи?- я не могла отвести от него взгляд.
        Ира кивнула:
        -Мы спешили. В столовой очередь… Хотя обычно Маша из дома еду приносила, ну, деликатесы всякие, всегда свежая рыба… Делилась с девчонками. Она вообще нас баловала, а сама любила фастфуд… то есть любит.
        Я все еще смотрела в нарисованное лицо Вашингтона. Ира всхлипнула:
        -Я домой пойду… Не могу сегодня учиться… Сил никаких нет…
        -Все будет хорошо,- сказала я без особой уверенности.
        Снаружи подул ветер, метнулись тени облаков, и сквозь матовое оконное стекло как-то странно упал свет. Лицо на огромном плакате-долларе на мгновение сделалось отвратительной жуткой харей…
        В этот момент Ира вышла, распахнув дверь, и плакат отвернулся от меня. Я придержала дверную ручку, малодушно не желая видеть его снова.
        В коридоре стоял, раздувая ноздри, Пипл:
        -Ищи под батареей!
        -Что?
        -Здесь должна быть ее вещь. Ищи скорее.
        Я наклонилась. Под батареей в туалете блестел металл.

* * *
        Ждать ответа пришлось недолго.
        -Ты очень пожалеешь, когда я тебя найду,- отрывисто сказал голос ее отца.
        -Я… Я нашла телефон вашей дочери там, где она его уронила. В университете!
        Короткая пауза.
        -Тебе позвонят и скажут, куда его привезти.
        -Дело в том, что я могу вам помочь…
        Он оборвал разговор. Трубка замолчала.
        -Ну и сволочь,- я глубоко вдохнула.- Даже неохота спасать такого.
        Мы сидели на скамейке в парке: я, Пипл, Лиза и Гриша. Рядом высилась громада университета. Надвигалась гроза, а с ней, кажется, сильный дождь: небо наливалось сизым цветом, кусты пригибались, будто желая спрятаться, пыль взлетала смерчами, песчинки впивались в лицо.
        -Значит, жертва - это он?
        -Да.
        -А девушка?
        -Получается, что тоже жертва,- сказал Гриша не очень уверенно.
        -Нет,- сказал Пипл.- Девушка - орудие Тени. Транзакция идет от папаши, а девушка… просто умирает.
        -Сколько у них… у нас времени? Примерно?
        Пипл подумал:
        -Мало. Часа два или три. Куда ее забрали, мы знаем?
        Гриша кивнул:
        -Леша узнал. Частная больница. Она без сознания. Диагноза нет. Папаша рвет и мечет.
        Меня осенило:
        -Так может, Тень явится под конец транзакции? Ну, они же в девяноста процентах случаев… Мы подкараулим ее в больнице, и все!
        -Да,- помолчав, сказал Пипл.- Теоретически, да. Но эта Тень… Я говорил, она непростая.
        -А есть простые Тени - и непростые?
        Новый порыв ветра прошелся по аллее, срывая листья с кустов.
        -А тебе Инструктор не рассказывал?- спросила Лиза.
        -Что именно?
        -Насчет простых Теней и… нет?
        -Не понимаю,- призналась я.
        Лиза и Гриша переглянулись. Лиза хотела что-то сказать, но тут Пипл нервно принюхался:
        -Та-ак… На ловца и зверь бежит.
        Ветки ближайшей елки зашевелились, будто в новогодней сказке. Из хвои выбрался человек. Непонятно, как он там помещался, но еще больше я поразилась, когда поняла, что белый налет на его одежде - это изморозь. Лицо новоприбывшего было покрыто кристалликами льда, ледяные иголки слетали с одежды, когда он двигался, неуклюже и медленно, будто подмороженная муха поздней осенью.
        Взгляд его упал на нас - в нем проявился сперва интерес, а через мгновение ужас. Он бросился бежать по аллее, оставляя белый след, но Лиза догнала его в два шага и повалила на землю.
        -Это ты неудачно зашел,- сказал Гриша почти с сочувствием, вытаскивая баллон с краской.- Только вошел - и сразу пойдешь обратно, даже сожрать никого не успел…
        -Хочу согреться,- пролепетал парень заиндевелыми губами.
        Пипл принюхался:
        -Этот не последний. Полдесятка на территории. Массовый прорыв, видимо, под грозу.
        Лиза вытащила из дамской сумочки зимние варежки:
        -Пока я тащу к порталу этого, кто ловит других?
        -Я,- сказал Пипл.- Гриша, ты обеспечиваешь логистику.
        Гриша кивнул. Они были командой, давно сыгравшейся, спаянной, понимавшей друг друга с полуслова.
        -Подождите,- сказала я.- А эти… жертвы? Девушка и ее отец?
        -У них еще есть время.
        -Пипл сказал - мало времени! Давайте разделимся: кто-то останется здесь, а другие поедут в больницу!
        -Ты давно у нас работаешь?- отрывисто спросила Лиза.
        -Недавно…
        -Ну так и не командуй! У тебя задача - патрулировать территорию. Выполняй!
        С треском прыгнула молния над нашими головами. Высветила шпиль университета.
        Глава одиннадцатая
        Доллар
        Молнии хлестали одна за другой, а дождя не было; ясидела на скамейке, растерянная и злая, время от времени сжимая в кулаке амулет.
        Гроза, увиденная моим особым взглядом, выглядела жутко и завораживающе. В небе чередовались сизые нисходящие и оранжевые восходящие воздушные потоки, боролись, сплетались, вздымались гребнями, и страшно было представить, что такой вот воздушный океан нависает над нашими головами каждый день. А сейчас океан штормило, и я очень скоро отвела от неба глаза: меня начало мутить.
        Инструктор оказался манипулятором. Лиза орет на меня, как фельдфебель. Чего и ждать - это же я, у меня вечно проблемы, мама сказала бы: «Проверь, что ты делаешь не так. Не может быть, чтобы все кругом были плохие, одна ты хорошая».
        -Ой, Машенька, папа звонит! Машенька, возьми трубку! Папа звонит!
        Я подпрыгнула от неожиданности. Завертела головой; рядом никого не было. Это Машин телефон вдруг ожил, разговорился, забормотал дурашливым голоском:
        -Папа звонит! Машенька, возьми трубку!
        Машенька не могла взять трубку - она умирала, не приходя в сознание, в одной из частных московских клиник. Я провела пальцем по экрану, принимая за нее этот вызов.
        -Что ты говорила насчет «помочь»?- мой собеседник говорил, будто каждое слово давалось ему с трудом.- Ты кто такая? Врач?
        -Нет, я не врач, но… Я догадываюсь, что происходит с вами и вашей дочкой. Я могу…
        -Ты заодно с ним, да? Скажи ему: я отдам этот доллар. Пусть возьмет.
        -Я… нет. Я не заодно с ним. Я…
        -Ты мне врешь?!
        -Нет, послушайте…
        В трубке раздались странные звуки. Я с ужасом распознала рыдания.
        -Я хочу все вернуть,- прорыдал человек в костюме.- Я отдам все… Если ты не с ним, как ты мне поможешь?
        -Назовите адрес,- сказала я твердо.
        В трубке воцарилась тишина.
        -Только приезжай одна,- прохрипел его голос.- Если я узнаю, что это подстава…
        Когда он начинал угрожать, у него, видимо, делалось светлее на душе. Он угрожал легко и естественно, как щуки плавают, а воробьи летают.
        -Если вы будете мне хамить, я не приеду,- сказала я.- Выбирайте.
        Обрушился дождь. Первые капли обещали великий ливень.
        -Приезжай,- сказал мой собеседник в трубке.- Адрес я пришлю.

* * *
        Было ли мне страшно? Чуть-чуть. Адреналин бушевал так, что страху не оставалось места.
        Сомневалась ли я в том, что делаю? Нисколько. Мне уже приходилось сталкиваться с Тенями. Легкие победы развращают, но в тот момент я об этом не задумывалась.
        Частная клиника помещалась недалеко от университета. Когда я вышла из метро, дождь уже перестал. Я включила навигатор на Машином телефоне и скоро уже входила в стеклянные двери больницы, невероятно пафосной снаружи и внутри.
        -Вас предупредили, что я приду?
        Охранник на входе кивнул.
        Я надела бахилы и сжала амулет в кулаке…
        Широкий бурый след вел от входа по коридору. Как будто здесь провезли на каталке дырявую цистерну с кровью, а не хрупкую девушку. У меня задрожали ноздри, как у Пипла,- мне померещился запах, которого не было и быть не могло, ведь на самом деле в коридоре блестела чистотой вымытая плитка.
        В глубине коридора у двери стояли два телохранителя. Ее отец как-то очень серьезно относился к жизни.
        У входа в палату я вдруг испугалась.
        Преодолела страх, постучала и вошла.

* * *
        На обеих руках у нее были катетеры, вокруг толпились стойки с капельницами, на экранах отражались пульс, очень слабый, и давление, очень низкое. В палате никого не было, кроме пациентки - и человека в костюме.
        Он успел избавиться от пиджака и галстука. Нагрудный карман его белой рубашки выглядел так, будто в нем держали свежеотрезанный палец: кровь заливала рубашку до пояса. Печать на виске топорщилась уродливым кожистым наростом.
        -Что это?- я указала на карман его рубашки.
        -Ты кто?- спросил он отрывисто.- Экстрасенс?
        -Что у вас в кармане?
        Он поглядел на меня со страхом. Дрожащей рукой потянулся к карману…
        На его ладони лежал доллар-единичка. Надорванный край, чернильная клякса,- эта купюра видала виды.
        Амулет впился мне в ладонь. Я увидела истинную суть этой купюры - она была пропитана кровью и пронизана копошащимися червями.
        -Что это?!
        -Это мой талисман,- прошептал он.- Подарок. Приносил мне счастье. Пацанов перебили в девяностые - а я цел. Партнеры разорились в кризис - а я наварился… Это просто обыкновенный рваный бакс!
        Он дышал сквозь зубы - понимал, что это не обыкновенный бакс, хоть и рваный. Он чуял, что за вещь лежит сейчас на его ладони. Если бы мог увидеть - поседел бы, наверное, в один момент.
        -Подарок - чей?
        -Мне заплатили,- повторил он упрямо.- Честно…
        -Когда?
        -Двадцать лет назад…
        -Не может быть,- вырвалось у меня.
        -А теперь он хочет, чтобы я вернул долг… Набежали проценты…
        -Кто хочет? Назовите его имя! За что он вам заплатил?
        Он смотрел на меня больными воспаленными глазами.
        -Я продал душу, да?- спросил шепотом.- И нет спасения, да? А Машенька-то в чем виновата? Она ни в чем… Я могу в ад… А ее за что?!
        Смотреть, как рыдает старый прожженный воротила, было очень страшно. Он подошел к кровати, на которой умирала его дочь, и опустился на колени:
        -Я не знал, я не знал, я не знал, что так повернется, что ты за мои грехи расплачиваться будешь, я не знал…
        -Да все ты знал, не прикидывайся,- сказал спокойный, почти веселый голос.
        Я резко обернулась. У двери палаты стоял доктор в халате и шапочке, в марлевой повязке, закрывающей лицо. В руке у него, выбиваясь из общей медицинской картинки, лоснился соком здоровенный надкушенный помидор.
        Доктор прикрыл дверь палаты:
        -Ты сам заключил сделку, ты выбрал, как жить. Я на тебе много поимел, и ты себя не обидел.
        Он оттянул повязку с лица вниз, на шею, и с наслаждением откусил от помидора. На больничный пол закапал свежий сок.
        Я сжала амулет. Доктор был Тенью, и такой отвратительной, что я не готова была глядеть на него дольше секунды.
        -Я тебя вижу!- выкрикнула я.
        -Привет и тебе, Турук-Макто,- отозвался он вполне доброжелательно.- Что нового на Пандоре?
        В человеческом обличье он выглядел ухоженным, в меру загорелым, сухим и поджарым мужчиной лет тридцати. Его открытое лицо располагало к себе: пациенты должны верить такому доктору…
        -Ты хотела знать, за что я ему заплатил? За услугу. Очень простую. Он изнасиловал в темном переулке одну не в меру гордую девицу. Сбил спесь, так сказать. Я заплатил ему этим баксом - и еще удачей, безопасностью, великой прухой на много лет. И как он развернулся в девяностые! Пока обделывал свои делишки, скольких людей разорил, довел до петли, тупо заказал… А кое-кого сам придушил, было ведь дело?
        Человек в окровавленной рубашке застонал.
        -И мне вышла выгода,- снова заговорил «доктор».- Все его жертвы за двадцать лет стали моими жертвами. Он никогда не задумывался, что сам - тоже звено в пищевой цепочке, разве что пожирнее… А ты, посвященная, как думаешь: он достоин жизни?
        Он втягивал меня в разговор, и я дала слабину:
        -Он - ладно, но девушка ни в чем не виновата!
        -Она его дочь, она точно такая же, и ты это знаешь. Вот дверь, посвященная. Если ты сейчас уйдешь - я сделаю вид, что тебя не видел.
        Он смачно откусил от помидора. Полился сок. Тоненько запищал медицинский прибор у кровати - тревога, непорядок, беда, на помощь…
        Я выхватила из сумки бутылку молока, которую заранее купила у метро. Этот прием уже сработал однажды, и сработал отлично, отчего бы ему не сработать теперь? Изо всех сил я плеснула молоком в стоящую передо мной Тень…
        Молоко волной ударилось о больничную стену и разбилось белой кляксой. Там, где только что стоял «доктор», уже никого не было.
        -Детский сад,- сказали у меня за спиной.
        Он сидел на подоконнике в пяти шагах от меня, со скучающим видом. Тут мне впервые сделалось страшно.
        -Твоя наивность граничит со слабоумием. Очень жаль.
        Он соскочил с подоконника и шевельнул пальцами. Цепочка моего амулета вдруг дернулась на шее - и стянулась, врезавшись в кожу, как удавка.
        Я вцепилась в нее руками. Цепочка резала пальцы и сжималась все туже. От такого натяжения она должна была порваться, эта тоненькая серебряная цепочка, но как я ни старалась, освободиться не могла.
        Потемнело перед глазами. Пол вскинулся дыбом и ударил меня в лицо. Только не паниковать, подумала я и забилась в жуткой панике.
        Постучали в дверь палаты. Сперва неуверенно, потом резче. Дверь дернулась, но не открылась. Откуда на больничной двери такие прочные замки?!
        Я поняла, что теряю сознание. Мир нависал надо мной, перевернутый, с искаженными пропорциями. Я видела снизу конструкцию кровати, шланги капельниц и блестящие туфли «доктора». Я видела, как человек в окровавленной рубашке с безумным лицом подкрадывается к «доктору» сзади. Как заносит стул, держа за ножку…
        И он ударил. Стул грохнулся об пол, оставив выбоину на ламинате. «Доктора» на прежнем месте не было - он стоял в другом конце комнаты, за кроватью, и глядел укоризненно:
        -Пожил. Признайся, пожил, и знатно пожил! Рассказал бы о своих похождениях, покаялся напоследок, как положено…
        Человек в окровавленной рубашке осел, как апрельский сугроб, шагнул вперед и вдруг упал перед «доктором» на колени. Хотел что-то сказать - и схватился за сердце.
        -Ну, ну,- «доктор» остановился над ним, скорчившимся на полу.- Альфа-самец. Хозяин жизни.
        Он обернулся ко мне. Вдруг весело подмигнул. Цепочка у меня на шее ослабла, давая возможность вздохнуть.
        -Ты хорошая девочка, и я могу тебе кое-что предложить со скидкой. Например, сведения о твоем папаше. Оно того стоит.
        Я дотянулась до амулета и сжала в кулаке. Отвратительная Тень стояла передо мной. На стенах палаты все ярче проступала вязь символов, а над кроватью, у самого потолка, бурой краской - кровью?!- были написаны четыре слова: «Папа идет на помощь».
        Кому?!
        -Я не возьму с тебя дорого,- Тень склонилась ко мне, безликая, отвратительная, страшная.- Сделки с посвященными - совсем по другим тарифам. Для начала я оставлю тебя в живых. Кивни, если согласна.
        Измененный мир плыл перед глазами. Вместо девушки на кровати лежала мумия, спеленатая белыми нитями. Наверное, Маша была уже мертва.
        Не в силах больше смотреть на то, что было у Тени вместо лица, я выпустила амулет. Передо мной был ухмыляющийся «доктор»:
        -Созрела?
        -А пошел ты!
        Он поморщился с сожалением, но в этот момент стена за его спиной пошла трещинами. Распахнулся проем, и в комнату одним прыжком ворвалась Лиза. Белая дуга сорвалась с ее ладоней и ударила Тень… точнее, ударила бы, если бы за мгновение до удара «доктор» не сплел ладони, зеркально повторяя Лизино движение, и не отразил удар. Белая дуговая молния шарахнула Лизе в лицо и отшвырнула в сторону. Лиза упала на кровать рядом с Машей Хлебниковой и осталась лежать неподвижно.
        Заполошно кричали приборы, сигнализируя о беде. Дрожала и подпрыгивала от ударов дверь - в нее колотили чем-то тяжелым. Мне очень хотелось кричать, но воздуха не было. «Доктор» обернулся ко мне, и цепочка на моей шее снова затянулась:
        -Эх ты, бедная дурочка. Позорище своего отца. У тебя была чудесная возможность…
        Распахнулась дверь ванной. На пороге возник человек - мне показалось, пожарный. Сознание, меркнущее от нехватки кислорода, подкинуло картинку: вызвали пожарный расчет… Вломились в ванную через окно… Сейчас зальют палату едкой пеной…
        Человек в дверном проеме вскинул шланг, который держал в руках. Струя прозрачной жидкости ударила в лицо «доктору». И на этот раз он не успел увернуться.
        Он застыл, будто играя в игру «замри», покачнулся и упал, как шахматная фигурка. Как парковая скульптура; как памятник со взорванным пьедесталом. Недоеденный помидор шлепнулся на пол перед моим лицом. Серебряная цепочка разжала хватку, я жадно задышала ртом.
        Дверь в палату под ударами была готова слететь с петель, зато медицинские приборы, все как один, вдруг замолчали.
        Человек в дверном проеме опустил шланг. Перед глазами у меня прояснилось, и я увидела, что это Инструктор.
        «Доктор» лежал на полу в замерзшей луже. Его одежда, волосы, лицо, открытые глаза блестели инеем поверх тонкого слоя льда. По всей палате веяло глубинным, пронизывающим холодом. Я попыталась встать - в этот самый момент девушка Маша на кровати пошевелилась, дернулась, резко села…
        -Это что еще такое?- в ее голосе был страх, но перепугал Машу не тот факт, что она пришла в себя в больнице, и не ужасные воспоминания о чем-то случившемся в университете. С испугом, переходящим в ужас, Маша смотрела на Лизу, которая волей судьбы сейчас лежала с ней в одной кровати.
        Инструктор ввалился в палату. За его спиной я увидела просторный санузел и открытую рамку на кафельной стене: за ней угадывались бетонные стены подземелья с тусклыми лампочками в стальной оплетке. Вслед за Инструктором в палату протиснулись Гриша и Пипл, и Гриша сейчас же бросился к Лизе…
        Она уже ворочалась, пытаясь подняться. От виска до подбородка ее лицо пересекал красный рубец, будто от удара бичом.
        Маша, совершенно обалдевшая, посмотрела на катетеры на своих руках… А потом оглядела палату и увидела отца, который все еще стоял на коленях, привалившись плечом к стене.
        -Папа! Папочка!
        Она кинулась к нему, обрывая шланги капельниц…
        Пипл заслонил от меня картину их единения. Рывком поднял с пола:
        -Ты как?
        -Не отвлекайся!- закричал Инструктор, склоняясь над вмерзшим в лед «доктором».- К порталу его! Скорее!
        Пипл оставил меня и начал натягивать зимние варежки - но в этот момент послышался звук, будто разбили огромную витрину. По всей палате запрыгали осколки льда.
        Тот, что был доктором, вскочил, освободившись от ледяного панциря. Мельком глянул на меня - больше ни на кого не обратил внимания…
        И кинулся в окно. Пролетел сквозь стекло, растворился в дождевой мути, исчез из виду. И только через несколько секунд после его отбытия стекло рассыпалось на мелкие кусочки.

* * *
        Я упала на бетонный пол в полной темноте. Сверху грохнулось твердое, тяжелое, очень холодное. Я взвыла от боли в придавленной ноге.
        Щелкнул рубильник. Загорелась лампочка где-то под потолком. Я увидела, что валяюсь на бетонном полу, а на ноге моей лежит огромный металлический баллон вроде газового.
        Рядом ворочалась Лиза, Гриша тяжело дышал, стоя на четвереньках.
        -Ногу не сломала?- Пипл помог мне освободиться.
        -А надо было?!
        Лиза вдохнула сквозь зубы:
        -Обожаю такое дело, когда вся толпа разом лезет в рамку, да еще криво поставленную…
        -Извини,- обиделся Гриша.- Красную дорожку не успели постелить.
        Все поднимались, отряхивались, растирали бока. Все пережили дикий страх и теперь от него отходили, как от наркоза. Все поглядывали на меня - со странным выражением на лицах.
        Начал Пипл:
        -Ты зачем туда пошла в одиночку?
        -Ее отец мне позвонил…
        -Ну и что?- вступила Лиза.- Ты зачем туда пошла в одиночку, тебе жить надоело? Еще и нас подставила…
        -Мы же все равно собирались в больницу…
        Они все заговорили разом. Инструктор поднял руку:
        -Тихо!
        Он единственный казался невозмутимым.
        -Я сказал, тихо… Все в офис. Дарья со мной. Только ватник надень.

* * *
        Дядя Толя, Серго и Иван Иванович повернули головы, когда я вошла в подземелье. Слегка кивнули и продолжали играть. Они не меняли позы, вообще почти не двигались, только шлепали по столу костяшками домино да изредка следили за чем-то взглядами.
        Инструктор с натугой водрузил свою ношу на железную полку. Баллон был странный: облупившийся, синий, с одной стороны у него помещался вроде как заводской номер, буквы и цифры. А с другой стороны - сеть замысловатых символов, которым самое место в каком-нибудь справочнике тайных культов. Баллон лежал на тележке, к горловине крепился шланг с манометром.
        -Это резервная криогенная установка,- сказал Инструктор.- Ее по технике безопасности нельзя выносить наружу, никогда.
        В подземелье было зябко, зыбко, блестели иголочки инея на стенах. Но меня трясло не от холода. Как ни кутайся в ватник, как ни надвигай на лоб лохматую ушанку, а от воспоминаний никуда не денешься. На шее у меня остался красный след от впившейся цепочки, и как его объяснить, к примеру, Насте, я еще не придумала.
        -Сегодня наступило «никогда»?
        -Сегодня много чего наступило,- он не был настроен шутить.- Ты решила, если один раз получился фокус с молоком,- он всегда будет работать?
        Я молчала.
        -Сегодняшний день можешь считать вторым днем рождения,- сказал Инструктор.
        -Спасибо.
        -Спасибо в карман не положишь!- отозвался он с неожиданным сарказмом.
        -А что еще?
        -Иди сюда…
        Вслед за ним я подошла к заиндевелой стене. Он чего-то ждал; янехотя взялась за амулет, сжала в кулаке.
        Стена превратилась в провал. В бездну с клубящимся туманом. В черную дыру. Я попятилась и в первый раз подумала: а Теням, должно быть, так страшно туда улетать… Что там внутри? В Темном Мире?
        -Они стоят у портала и ждут,- сказал Инструктор, будто читая мои мысли.- Бьются, стучат, хотят войти. Чуют близко вашу кровь, радость, любовь к жизни, для них это как запах хлеба для голодного. Хотят войти и сожрать, присосаться, согреться. Редким удается просочиться сквозь щели, портал все-таки держит основную массу…
        Он посмотрел на хранителей. Те равнодушно стучали костяшками домино.
        -Первый прорыв случился в сорок восьмом году,- продолжал Инструктор.- Массовый прорыв, в грозу, вот как сегодня. Большую часть удалось потом отловить. Но несколько штук остались. И сидят здесь с тех самых пор. Почти семьдесят лет, представляешь?
        -Нет.
        -Они ведь бессмертные. Не стареют. Жрут человеческую жизнь, тепло, энергию.
        -Семьдесят лет?!
        -Шестьдесят шесть, если точно. Чем больше жрут - тем больше им хочется. И тем они делаются сильнее. Мы их зовем Консервами.
        -Значит, этот «доктор»…
        -По моим прикидкам, самая первая Тень, которая к нам вошла. Сколько людей он за это время сожрал, страшно представить… И еще у него на счету шесть убитых посвященных.
        Я долго молчала. Меня бил озноб.
        -И вы все это знали?
        Он кивнул.
        -И не предупредили?
        -Ты испугалась бы. Ребята могли… ну, не струсить, но засомневаться. Пойми, я не мог бы приказать ни им, ни тебе. А брать его необходимо было, даже зная, что он такое. Особенно зная.
        -А я пошла туда в одиночку…
        -Молодец.
        -Что?!
        -Ты пошла туда, потому что хотела спасти человека. Ты была права. Девушка тебе чужая, ее папаша - мерзавец и гнида, преступник, тварь… Но ты пошла, потому что ты на стороне людей. У ребят не осталось выбора - они пошли за тобой, как только Гриша получил твою эсэмэску с адресом… И мне ты тоже не оставила выбора.
        -Вы взяли эту фигню на колесиках…
        -Забудь, что ты ее видела. Это смертельно опасная вещь. Ее ни в коем случае нельзя применять так, как я сегодня это сделал.
        -Почему нельзя?!
        -Потому что малейший промах будет означать экологическую катастрофу. С жертвами.
        Еле слышно гудела холодильная установка. Шелестел хладагент в невидимых трубах. Стучали костяшки домино.
        -Ну пойдем, ты же замерзнешь,- он протянул мне руку. На нем, как и раньше, был только старомодный костюм без галстука, с расстегнутой на верхнюю пуговицу полосатой рубашкой, а ладонь оказалась почти горячей.
        -Вы его заморозили, а мы его упустили,- сказала я.
        -Не вы первые.
        -И он будет продолжать убивать людей…
        -Особо извращенным способом,- печально согласился Инструктор.- Но попытаться и проиграть - гораздо лучше, чем отказаться от попытки. В следующий раз он улетит в портал - попомни мое слово.
        -Как вас зовут?
        Он удивился:
        -Инструктор.
        -У вас ведь было имя, пока вы не стали хранителем.
        -Было и прошло.
        -А…
        -Что?
        Мы вышли в бетонный коридор, длинный и холодный, пролегающий на страшной глубине. Над нами громоздились переборки и перекрытия, массив земли, фундамент и вся громада Главного здания. Страшно представить.
        -Этот… эта Тень предлагала мне… Якобы рассказать о моем отце.
        -А кто твой отец?
        -Я не знаю, в том-то и дело,- моя рука коснулась амулета.- Я думаю… он был не совсем… простой человек. А скорее всего, совсем не простой. И не человек. И, может быть, он был как-то связан с Темным Миром.
        Инструктор неразборчиво хмыкнул. Мы остановились перед лифтом; здесь было теплее, можно было снять ватник, ушанку и валенки и сложить все это в старый шкаф.
        -Скажите, пожалуйста. Вы знали моего отца?
        Он неопределенно мотнул головой. Это можно было истолковать, как «нет», но при большом желании - как «да».
        -Ладно, я тогда спрошу конкретнее… Вы - мой отец?
        Он поперхнулся. Даже закашлялся. У меня вспыхнули уши: внутренние порывы, сколь угодно сильные, не должны так просто обращаться в слова. Говоря по-простому, думай, прежде чем языком ляпать.
        -Умеешь ты удивить,- прохрипел он, откашливаясь.- Ответ - нет. Да и зачем тебе нужен такой отец, как я?
        Мне нужен любой, подумала я, но на этот раз промолчала.
        Глава двенадцатая
        Герман
        Я еще раз убедилась, что у Гриши и Лизы совершенно потрясающая квартира - в ней на душу нисходило настоящее умиротворение. Особенно на кухне. Особенно за столом. Может, дело было в Гришиных картинах?
        -Инструктор,- задумчиво говорила Лиза,- любит сгущать краски, преувеличивать, запугивать…
        -Зачем?
        -Характер такой. Максималист, перфекционист, к тому же мертв почти семьдесят лет… То есть ни жив, ни мертв. Я бы уже рехнулась, а он - боец… Старорежимный человек, теперь таких не делают.
        -А эта старая Тень…
        -Консервы.
        -Ну да… Она же прямо сейчас кого-то жрет!
        -Прямо сейчас происходит множество ужасных вещей,- философски заметила Лиза.- Кто-то умирает, кто-то убивает, кто-то теряет надежду. И прекрасные дела тоже творятся прямо сейчас: кто-то любит, кто-то спасает, кто-то рожает…
        -Что делать с Тенью, которую мы упустили?
        -Ничего. Ждать, пока заново засветится, и идти… только всем вместе.
        Лиза делала рыбные котлеты. Вообще, она не сильна была в кулинарии и предпочитала покупать в магазине нарезки для бутербродов. Но сегодня, после длинного трудового дня, ей захотелось, по ее выражению, «замутить ужин».
        Из глубины стола извлечена была старая мясорубка, чугунная, бабушкина. Я помогала Лизе чистить рыбу - по моему мнению, эти здоровенные лещи и окуни были достойны куда большего, нежели просто превратиться в фарш, но Лиза только махнула рукой:
        -Гришка еще наловит… Он только на рыбалке и отдыхает. Засядет в ванной и сидит, сидит с закидушкой…
        Она задумчиво опустила кусок филе в мясорубку:
        -Плохо, что этот гад начал с тобой говорить. Откуда у него сведения о твоем отце, ну ты подумай?
        -Я не знаю,- я хотела потрогать амулет, но вовремя вспомнила, что руки в рыбе.- Я не знаю. Он - Консервы, живет на свете… то есть существует… долго. А мой отец как-то связан с Темным Миром. Вот я и подумала…
        Лиза подозрительно на меня посмотрела. Провернула ручку мясорубки:
        -Ты вот что знай, на всякий случай… Сотрудник Доставки не должен заключать с Тенями никаких договоров. Это считается самым страшным преступлением.
        -А о чем с ними можно договориться?- удивилась я.
        -По-разному… Вот, например. До тебя у нас работал Антон, хороший парень. У него случилось… брат погиб, убили какие-то подонки. Подонков взяли, а потом выпустили.
        Я заметила, что механически вожу ножом по уже очищенному рыбному боку. Спохватившись, перевернула леща. Лиза молчала.
        -А дальше?
        -Дальше Антон договорился с Тенью. Тень этих подонков высосала. Досуха.
        Я аккуратно вспорола рыбий живот:
        -И я понимаю этого Антона.
        -Все его понимают, толку-то,- Лиза вздохнула.- Сотрудник Доставки договорился с Тенью - значит, он больше не Сотрудник Доставки.
        -Уволился?
        -Типа того.
        Лизина интонация на последних словах мне очень не понравилась.
        -А конкретно?
        Лиза посмотрела мне прямо в глаза:
        -Конкретно Инструктор стер ему всю память. Полная амнезия. Мать потом Антона в больнице нашла, узнала, он теперь с ней живет. Вроде что-то вспоминает потихоньку…
        Я швырнула грязный нож на тарелку:
        -Бред! Гадость! Это инквизиция средневековая!
        -Тихо ты,- Лиза отвернулась.- Мы - на стороне людей. Тени - враги.
        -А если люди подонки?!
        -А ты сегодня не подонка спасла, нет? Рискуя жизнью, или мне показалось?
        Мы долго молчали. Я пыталась уложить в голове то, что услышала. А так как в моей голове и без того полно было дикой противоречивой информации, то получалось не особенно.
        Инструктор… почему я решила, что он может быть моим отцом? Он не человек, и логика у него нечеловеческая, и сочувствия нет ни к кому. Только долг. С другой стороны… просить Тень высосать жизнь из человека, договариваться об этом, если ты сотрудник Доставки… тоже как-то отвратительно. С третьей стороны, если бы у меня убили брата - я бы и не такое сотворила…
        Я три раза собиралась заговорить, но всякий раз умолкала. А когда собралась в четвертый раз - в ванной заорал Гриша. Он так орал, что я подпрыгнула на стуле и покрылась мурашками.
        Грохнула о стену дверь. Гриша ворвался в кухню, облитый водой с головы до ног, а в руках у него извивалась большая щука.
        -Щука!- орал Гриша, как болельщик на стадионе.- Где камера? Сними меня с ней! Где безмен? Сейчас взвесим… Ого-го! Да какая же ты здоровая!
        Щука не разделяла его восторга. Она открывала и закрывала зубастый рот. Лиза с каменным лицом вытащила из ящика стола фотоаппарат и несколько раз щелкнула рыбака и рыбку.
        -Говорить умеешь?- Гриша умильно заглянул щуке в морду.- Ну скажи: «По щучьему велению…»
        -Я с ней возиться не буду,- заявила Лиза.- Мы уже и так задолбались здесь с Дарьей твою рыбу чистить. Иди, продай свою щуку через Интернет.
        Щука дернулась у Гриши в руках, словно быть проданной через Сеть казалось ей особенно унизительным.
        -Погодите,- сказала я.- Может, ее вообще нельзя есть.
        -Она экологически чистая! Я же тебе объяснял: озеро восемьсот двенадцатого года…
        -Вот именно! Это щука из прошлого! Может, ее должен поймать, например, мой дальний предок, съесть и спастись от голода, а если щуки нет, мой предок умрет и я исчезну…
        Гриша и Лиза переглянулись. Похоже, мои слова произвели на них впечатление.
        -Знаешь, сколько мы этой рыбы уже слопали?- неуверенно сказала Лиза.- Половина населения Земли исчезла бы…
        Гриша еще раз с сожалением поглядел на щуку. Потом на меня; явидела, что он колеблется…
        -На,- он протянул мне тяжелое рыбье тело.- Выпусти сама, раз так хочешь. Пусть твой предок ест и благодарит… тебя!
        Вот так и получилось, что после всех неприятных открытий я вернулась в общагу почти в хорошем настроении.

* * *
        -Такое впечатление, что у тебя появилась параллельная жизнь,- задумчиво сказала Настя.- Занятия пропускаешь…
        -Я устроилась тут работать на одну фирму…
        -Переведешься на заочное?
        -Гм… надо подумать.
        -А что за фирма, если не секрет?
        -Доставка,- ляпнула я.
        У Насти вытянулось лицо:
        -Ты пиццу, что ли, разносишь?
        -Да!
        -Ну ты врешь,- сказала Настя, всматриваясь в мое лицо.- Явно врешь. А почему бы не сказать? Боишься, что я тебе составлю конкуренцию?
        -Боюсь. Ты к ним придешь, меня сразу выгонят.
        -Ну Даша,- сказала Настя обиженно.- Хорош прикалываться. Я с тобой серьезно разговариваю!
        Тут зазвонил мой телефон, и я горячо поблагодарила маму за своевременное появление.
        -Даша,- голос ее звучал необыденно, таинственно и одновременно звучно.- Ты не поверишь…
        -Что?!
        -Я приезжаю в Москву. В гости к другу!
        В голосе ее слышалось торжество.
        -Поздравляю,- пробормотала я.- А… где ты собираешься остановиться?
        -Герман поселит меня в квартире брата. У брата квартира пустует, двухкомнатная в центре, представляешь?
        -А Герман - это кто?
        -А это мой друг,- голос мамы снова сделался таинственным и ушел в глубокое контральто.- Я вас познакомлю, ты же не против?
        Я сказала, что очень рада. Хотя в сердце моем шевельнулась… ревность, наверное. Потому что для дурного предчувствия не было, конечно, никаких оснований.

* * *
        Я нашла аккаунт Сэма на «Фейсбуке» - пользователь Семен Волков время от времени вывешивал смешные картинки, но о себе не писал ничего.
        Я составила ему короткое письмо и целый час выверяла каждую запятую. Не навязчиво ли? Не оскорбительно ли? Не грубо? Не подобострастно? Наконец, когда все было готово и я поместила текст в окошко, чтобы отправить Сэму в личку,- мне вдруг пришла страшная мысль, что он может просто меня проигнорировать. Это будет унижение, которое надолго сделает меня инвалидом…
        Я так и не отправила сообщение. Легла спать часа в два ночи, поставила будильник, чтобы идти на первую пару. И, что самое удивительное, утречком поднялась, собралась и пошла.
        На скамейке неподалеку от остановки сидел Миша. Я заметила его издали и замедлила шаг. У ног Миши стоял чемодан и рядом большая сумка с книгами.
        -Привет,- сказала я, стараясь держаться естественно.- Ну что, успокоил свою жену?
        -Привет,- он улыбнулся.- Мы расстались.
        И перевел взгляд на чемодан:
        -После занятий пойду в общагу, вроде там есть какие-то шансы…
        -Удачи,- пробормотала я.
        -Спасибо.
        Я повернула к своему корпусу. С каждым шагом мое смятение нарастало. С одной стороны, я радовалась за Мишу. Каждому здравомыслящему человеку понятно, что быть мужем Леры - слишком жестокое наказание за одну-единственную ошибку молодости. С другой стороны… я чувствовала, что имею прямое отношение к повороту его судьбы, а значит, вроде как за него отвечаю. Я в ответе за тех, кого приручила… что же теперь, личную жизнь ему устраивать?!
        Но я начисто забыла о нем, когда увидела у входа в филологический корпус огромный блестящий мотоцикл. Мотоциклист снял шлем уже знакомым мне движением - он и медвежью голову вот так же снимал; из-под шлема показалось смеющееся лицо Сэма.
        Девушки, торопившиеся на пары вместе со мной, одновременно замедлили ход: кто-то завязывал шнурки, кто-то ждал подругу, кто-то просто стоял, наслаждаясь солнечным днем.
        -Привет,- меня разбирал нервный смех.- Я хотела тебе позвонить, но телефона-то не знаю…
        -Запиши,- он вытащил свою трубку.- А еще лучше, скажи свой, я тебе перезвоню, у тебя высветится.
        Мы обменялись телефонами на глазах трех десятков заинтересованных свидетелей.
        -Ну что, ты решила свои срочные проблемы?
        Я покраснела, как тысяча вареных раков:
        -Да. Ты прости, мне страшно неудобно, я не хотела тебя обидеть.
        Он прищурился:
        -Я прислал тебе запрос на «Фейсбуке».
        -Когда?!
        -Сегодня с утра.
        -А… я еще не видела,- я глупо и счастливо улыбнулась.
        Сэм увидел кулон на моей шее:
        -А это та самая штука, о которой ты рассказывала? Память отца? Которую ты потеряла?
        -Нашла!- я засмеялась.- Нашла, представляешь!
        -Я так и знал, что найдешь,- он серьезно кивнул.- А какие у тебя планы на сегодня?
        -Н-никаких.
        Он заговорщицки поманил пальцем:
        -Я знаю одно место. Огромное хранилище старых самолетов под открытым небом. И я нашел там дыру в заборе…
        -Сэм!
        -Ага. Самолеты стоят в низине, вечером там туман… И когда закатное солнце его освещает… можешь себе представить? Ты сидишь в кабине, а вокруг… облака. Ты летишь. Помнишь, как у Экзюпери…
        -Ты читал Экзюпери?!
        Он сбился. Даже растерялся на мгновение. Провел ладонью по лбу:
        -Ну да… А что такого? Так вот: сегодня по прогнозу ясный закат и легкий туман. Я перезвоню, будь готова к полету.
        -Буду готова,- прошептала я.
        Он кивнул, нахлобучил шлем и с великолепным ревом укатил по аллее. Я пожалела, что не ношу с собой свежих лимонов - чем-то надо было убрать с лица предательскую улыбку.

* * *
        Самолеты. Туман на закате. Облака. Сент-Экзюпери. Никогда в жизни я не ждала так сильно, чтобы занятия поскорее закончились и наступил вечер.
        -Чего это ты такая веселая?- с подозрением спросила Настя.- Знаешь, Миша этот, Васильев, твой знакомый, в общагу ушел от своей… Ты меня слышишь?
        Я не слышала. В своих мечтах я уже была в кабине, и розовые облака клубились под стеклом, и Сэм сидел рядом, мы вместе держали штурвал, и наши руки соприкасались. Да! Никогда в жизни мне так не хотелось дотронуться до другого человека. Взять ладонь. Коснуться щеки. Сегодня мы будем сидеть рядом в салоне самолета, в облаках…
        -Лебедева, тебе эсэмэска пришла,- ревниво сказала Настя.- От кого из двух?
        Но эсэмэска была от мамы: «Дашенька, я в Москве! Люблю тебя!» К тексту прилагалась картинка: мама на вокзале, на фоне поезда, с огромным букетом роскошных цветов. Я отметила, что она поменяла стрижку, прическу, оттенок волос, что одета подчеркнуто стильно и даже, кажется, похудела. Мама улыбалась в камеру - при полном макияже. Ни одному из своих прежних мужчин она так не улыбалась.
        И мама тоже счастлива, подумала я и глубоко вздохнула. Как хорошо. Какой неожиданный, чудесный поворот судьбы!
        Потом фотографии стали приходить каждые пятнадцать минут: вот мама на площади трех вокзалов, а вот она уже на Садовом кольце. Случайные виды, снятые из окна машины, и вот уже мама на Кремлевской набережной, вот уже на Красной площади, все с теми же цветами, все такая же довольная и счастливая.
        На перемене я ей перезвонила:
        -Мама, ты отлично выглядишь! Тьфу-тьфу!
        В трубке рассмеялся ее новый, низкий русалочий голос:
        -Доча, я просто счастлива! Сегодня поужинаем где-нибудь вместе, я хочу познакомить тебя с Германом… Мы решим и перезвоним тебе, ладно?
        Эти ее слова - «мы решим» - задели меня больше, чем можно было предвидеть. Я вдруг подумала: а может, мне с Сэмом на этот ужин прийти?
        Я тут же отогнала дурацкую мысль. Сэм может подумать, что я, как деревенская невеста, спешу его познакомить с мамой. Да еще с непонятным другом мамы, которого я впервые сегодня увижу…
        Телефон завибрировал: снова пришла эсэмэска. Я рассеянно глянула на новую картинку…
        На этот раз они снялись на смотровой площадке Воробьевых гор. Наверное, попросили сделать снимок кого-то из туристов. Мама улыбалась, порыв ветра бросил ей прядь волос на щеку…
        А рядом стоял ее Герман. Я взмолилась, чтобы это была неправда, чтобы мне померещилось, чтобы глаза меня обманули…
        Но это был он. «Доктор». Тень, Консервы, враг, которого мы упустили.
        Трясущейся рукой я набрала маму. Прошел звонок, другой, я чувствовала, как струйки пота сбегают у меня по спине.
        -Да-аша?- послышался в трубке ее голос, звучавший теперь тягуче и пьяно.- До-оченька… А мы тут…
        -Где?- закричала я в трубку.- Где ты, мама, где находишься, адрес! Скажи скорее!
        -Тут та-ак красиво!- она засмеялась нетрезвым смехом.- Мы пили шампанское…
        -Где ты? Еще на набережной?
        -Не знаю… Сейчас у Германа спрошу…
        -Мама! Послушай, не сходи с места, никуда с ним не ходи, он…
        -Э-э… Что-то пищит в трубке… Ничего не слышу…
        Связь оборвалась. Я прижала ладонь ко лбу; ничего, ничего, мы справимся. Гриша сможет найти мою маму и открыть к ней рамку. Инструктор поможет… Мы навалимся все вместе…
        Снова завибрировал мой телефон. На дисплее высветилось - «Мама».
        -Привет,- сказал мужчина в трубке.
        Казалось, капли пота на моей спине превратились в лед.
        -Никому не звони,- сказал Герман, он же «доктор», он же древняя, очень опасная Тень.- Ты же хочешь ее увидеть - не в гробу?
        -Если вы ее тронете…
        -Дурочка, я уже ее тронул. Сколько она проживет, зависит только от тебя. И не надо угрожать. Смешно, в самом деле.
        И снова оборвалась связь.
        Меня дернули за локоть:
        -Ты идешь на историю литературы?
        Я молча помотала головой. Настя присмотрелась:
        -Что случилось?!
        -Ничего.
        -Даша, слушай…
        -Потом.
        И, забыв на столе половину учебников, я бегом бросилась к проходной.

* * *
        На смотровой площадке гуляли туристы и торговали лоточники. Мамы не было, не было и Тени. Сколько я ни оглядывалась, стиснув в кулаке амулет,- никаких следов не нашла.
        Я достала телефон, сама не зная, что собираюсь делать. Бездумно открыла мамины письма - и стала просматривать сегодняшние фотографии, от самой первой, у поезда. Но только теперь я глядела на них своим «особым взглядом» - зажав в руке кулон.
        На первой фотографии мама выглядела обычно. На второй, у Ленинградского вокзала, она казалась старше своих лет. На фото с Кремлевской набережной ей можно было дать все шестьдесят, три фотографии с Красной площади старили ее каждая лет на восемь. На фото с обзорной площадки рядом с Германом-Тенью стояла глубокая старуха.
        У меня подкосились ноги. Ужас отобрал волю, парализовал, пригвоздил к земле. Не осталось сил сопротивляться.
        И тут же зазвонил телефон.
        -Алло,- я не узнала собственного голоса.
        -Ты созрела?- спросил он в трубке.- Поговорим?
        -Чего ты хочешь?
        -Так, ты резко поумнела…
        -Отпусти ее.
        -Давай встретимся?
        -Тогда ты ее отпустишь?
        -Тогда у нее появится шанс… Пройди двести метров направо от того места, где сейчас стоишь. Увидишь кафе. Я тебя жду… Только приходи на этот раз без молока, ладно?
        Он смеялся.

* * *
        Воздух этого кафе был отравлен старым табачным дымом, и дышать им было так же просто, как вдыхать картофельное пюре. Был обеденный час, но помещение подозрительно пустовало. Единственный посетитель сидел за дальним столиком.
        У меня заныло сердце. Я надеялась увидеть маму.
        -Где она?!
        Герман отодвинул кресло от темного тяжелого стола, приглашая садиться.
        -Я хочу ее видеть!
        -Не ты будешь ставить условия, о’кей?
        Он казался совершенно спокойным и даже довольным. Он был садист. Паук, бинтующий муху и ведущий с ней задушевные разговоры.
        -Сядь и заканчивай истерику, так ты маму не спасешь. Спокойно послушай меня.
        Я сдержалась и села. На столе стоял заварочный чайник на двоих, две чашки и шоколадное пирожное на блюдце.
        -Посмотришь меню?- любезно предложил Герман.- Я угощаю.
        Я стиснула зубы. Хладнокровие было сейчас моим единственным оружием. Хлипким, надо сказать.
        -Я сыта. За чай спасибо… Объясни, на что ты рассчитываешь. Тебя все равно выбросят за портал. Не сейчас, так потом. Не я, так другие.
        Он улыбнулся краешком рта:
        -Мне кажется, я знаю о портале, о Доставке и Темном Мире чуть больше, чем ты. И чуть дольше. Немножко. Хочешь прочитать мне лекцию?
        Я молчала. Он налил мне в чашку фруктовый чай из чайника, потом вытащил из кармана и положил передо мной распечатанную фотографию. Они с моей мамой обнимались на фоне Царицынских прудов…
        Я сжала амулет в кулаке и посмотрела особым взглядом. Мама на фотографии казалась не просто старой - древней. Черная, морщинистая, без зубов и почти без волос. Я не выдержала и зажмурилась.
        -Сейчас без пяти два,- сказал Герман.- Даю тебе времени до пяти часов. После этого срока, если я не получу, что мне надо, ты получишь высохшую мумию.
        Изогнутым ножиком он надрезал пирожное. Отправил шоколадный кусочек в рот.
        -Так что тебе надо?- я с трудом сдерживала слезы.
        -Ты представляешь, что такое портал и насколько он опасен для твоего мира?
        -Что тебе надо от меня?!
        -Я же объясняю… Представь, в одно прекрасное утро портал откроется, и на улицы Москвы вырвутся миллионы голодных Теней.
        -Не откроется. Портал закрыт, его сторожат…
        -Ты видела этих сторожей? По-твоему, они надежны?
        Я не нашлась, что сказать.
        -Рано или поздно хранители ослабеют,- Герман проникновенно заглянул мне в глаза.- Тени войдут… И мало не покажется никому. Я тебе открою секрет: есть кое-кто, желающий открыть портал и прицельно работающий в этом направлении.
        -Кто?!
        -Я не хотел бы, чтобы ты с ним встречалась. И ты тоже этого не хочешь, поверь мне.
        -Не понимаю,- призналась я. Мне казалось, я тону в его угрозах и намеках, в то время как жизнь моей мамы с каждой минутой укорачивается. Это было похоже на кошмарный сон.
        -Я просто хочу, чтобы ты уничтожила портал,- он улыбнулся.- Просто.
        -Его… можно уничтожить?
        -Конечно. Но сделать это можешь только ты.
        -Я… Что за… Почему?
        -Я живу в вашем мире почти семьдесят лет. Все это время я собирал информацию.
        -И убивал людей?- не выдержала я.
        -Автомобильный транспорт убивает в тысячу раз больше. Но ты же не предъявляешь ему претензий, правда?
        Я молчала.
        -Портал - возмутительное нарушение мировых законов, физических и мистических, всяких. Шестьдесят шесть лет я искал способ его уничтожить. Но нашел только сейчас… когда встретил тебя.
        -Мне гордиться?
        -Тебе заткнуться и молчать. Твоя мать рассказала мне все об отношениях с твоим отцом…
        Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони:
        -Сволочь!
        -Спокойно,- он мерзко ухмыльнулся.- У них была романтическая любовь. Твоя мать не имела понятия, кто он такой.
        -А кто он?
        Я прикусила язык: это была еще одна его победа. Я подчинилась и не позвонила Инструктору, я послушалась и пришла на встречу в ресторан, я дала втянуть себя в разговор… И вот только что открыто признала, что о собственном отце знаю меньше, чем эта Тень.
        Усмехаясь, мой собеседник положил ложечку на край блюдца:
        -Я тебе скажу… Потом. А сейчас сними свой кулон… Я не буду его отбирать, не бойся.
        Красная полоска на моей шее была все еще видна, поэтому, прежде чем снять цепочку, мне пришлось размотать на шее тонкий шифоновый шарф. Серебряный «глаз» лег на край темно-красной накрахмаленной салфетки. Внутри у меня нарастало тоскливое чувство, что я все делаю не так, совершаю ошибку и с каждой секундой все глубже вязну в трясине.
        -Ты крови не боишься?
        Я быстро глянула на него. Герман держал кончиками пальцев маленький тонкий скальпель:
        -Пары капель будет достаточно. Сама сделаешь или тебе помочь?
        Я помотала головой. Страшнее уже не будет; что такое маленький надрез на коже для человека, который вот прямо сейчас предает друзей и вступает в сговор с Тенью?
        Я провела скальпелем по фаланге указательного пальца. Почти не почувствовала боли. В первую секунду показалось, что надрез слишком маленький, трусливый и крови нет, но почти сразу поверх тонкой белой линии выступили густые темно-красные капли. Первая упала на салфетку…
        Вторая попала на амулет. И зашипела, как кислота, закипела, испаряясь, а серебряный кулон вдруг замерцал, бросая отблески на скатерть, засветился изнутри, по цепочке запрыгали крохотные молнии, и ощутимо запахло озоном. Кровь пропала; мой кулон полностью очистился, и только на бордовой салфетке были видны черные следы - похоже, копоти.
        Новые красные капли бежали по моей руке, опасно подбираясь к рукаву. Я зажала порез бумажной салфеткой.
        -Вот что надо сделать,- тихо и буднично заговорил Герман.- Ты пойдешь вниз - к порталу. С тобой должен быть человек - такой, чтобы пошел без принуждения, ни о чем не спрашивая. Перед порталом отдашь ему амулет. Капнешь на серебро своей кровью. После этого человека с твоим амулетом втянет в портал, в мир Теней.
        Я молчала, зажав палец салфеткой.
        -Вот эта вещь,- он смотрел на мой амулет,- по сути своей ключ. В широком смысле слова. Активировать кровью, закрепить жертвой…
        -Человеческой.
        -Ну да, а какой еще? Человеческая жертва - годная, универсальная вещь, используется широко и повсеместно, не притворяйся наивной… Когда ты все это проделаешь, портал закроется изнутри. Навсегда.
        Кровь уже унялась. Запеклась на месте пореза. Мама говорила, у меня хорошая свертываемость…
        Мама.
        -И сразу вернешься ко мне,- сказал Герман.- Получишь свою маму в целости и невредимости. И я тебе расскажу, кем на самом деле был твой отец… Кем он есть, ведь он не умер.
        Я молчала. У меня не было оснований верить этому человеку… этой Тени. Но был ли у меня выбор?
        -Зачем тебе…- я начала спрашивать и запнулась. Догадалась сама: - Значит, портала не будет… и ты навсегда останешься в нашем мире?
        Он кивнул.
        -Ты бессмертный… Тебя нельзя уничтожить… С каждым годом, с каждой новой жертвой ты будешь становиться сильнее…
        Он кивнул с энтузиазмом:
        -Вот именно! Представляешь, как выгодно со мной дружить? Не ссориться - а, наоборот, быть моим союзником?
        -Но все Тени, которые есть сейчас в нашем мире…
        -Какие «все Тени»?- в голосе его прорвалось раздражение.- Несколько неудачников, которых вы еще не поймали, будут сидеть тихо, как мышь под метлой. В этом мире будет одна Тень.
        -Одна бессмертная, неуничтожимая, практически всесильная…
        Он засмеялся:
        -Насчет всесильная - ты льстишь, но в основном так и есть. И эта Тень будет твой друг, заметь. Твой друг.
        Я медленно и тщательно намотала на шею шифоновый шарфик. Амулет по-прежнему лежал на столе. Герман тактично молчал - видимо, по его сценарию предполагалось дать мне время на раздумья.
        В ресторане по-прежнему никого не было. Наверное, неслучайно. Официанты, собравшиеся у стойки в дальнем конце зала, переговаривались тихо и вроде бы удивленно. Я вдруг поняла, что обдумываю его слова и отношусь к ним совсем не так, как относилась вначале. Мама будет жить… Отец не умер… может, они еще встретятся?
        -Я должна бросить человека… в портал?
        -Одного чужого человека. В обмен на жизнь твоей мамы. Совсем небольшая цена.
        -А посвященные, которые… Лиза, Пипл, Гриша, Леша…
        -Таких, как они, я обычно убиваю. Но если ты будешь моим другом и за них попросишь, я не смогу тебе отказать. Я же не отказываю друзьям.
        -Почему я должна тебе верить?!
        -Потому что я не вру. У тебя, посвященная, все в порядке с интуицией, ты понимаешь и чувствуешь, что я тебя не обману… Иди, работай. Время не стоит на месте.
        Я сгребла в пригоршню амулет вместе с цепочкой. Решение уже было принято, я просто не хотела с ним смириться. Я боялась, не хотела себе признаваться, но решение было принято…
        Зазвонил мой телефон. На экране высветилось: «Сэм».
        -Вот кто пойдет с тобой без вопросов,- небрежно сказал Герман.- Но, может, он тебе дорог? Тогда возьми кого-то другого…
        Я молча вышла из ресторана. Официанты глядели мне вслед, будто я была призраком.
        Глава тринадцатая
        Мама
        Я очень спешила. Ведь решение было принято, и я боялась струсить по дороге. Если сейчас задумаюсь, если попытаюсь найти другой выход - все, струшу, впаду в ступор, хлопнусь в обморок, мама умрет.
        -Даша!
        Сэм должен был ждать меня возле бейсбольного поля, а я туда еще не добежала. Взгляд мой никак не мог сфокусироваться - прыгал по лицам, пытаясь выхватить из толпы того, кто меня окликнул…
        Он оказался совсем рядом. Миша. Бледный, на щеках пятна, волосы растрепаны:
        -Даша, можно тебя на минутку?
        Как некстати.
        -Я спешу,- пробормотала я.
        Он преградил мне дорогу:
        -Если я не скажу сейчас, потом не решусь никогда… Я люблю тебя. Я полюбил, когда первый раз увидел. Пожалуйста, будь моей женой. По-настоящему. На всю жизнь.
        Он взял меня за руку. Он ждал ответа, но я не могла говорить: пропал голос.
        Почему сегодня? Почему именно он? Мужчина, с которым я связана большим, нежели просто симпатия. Сказано ведь, что мы любим людей за добро, которое им сделали, а ненавидим за зло, которое им причинили. Этот человек сейчас жив потому, что я спасла его. А спасла оттого, что между нами с первой встречи протянулась невидимая нитка…
        Струшу! Сейчас струшу, и все пойдет прахом.
        Я выдернула свою руку резко. Даже грубо. У него расширились зрачки:
        -Ничего не скажешь?!
        Я развернулась и побежала прочь.

* * *
        Сэм ждал меня возле бейсбольной площадки. Рядом блестел боками его великолепный мотоцикл.
        -Сейчас еще рано ехать к самолетикам, но если ты освободилась - перекусим где-нибудь?
        Я замотала головой:
        -Сэм… Обстоятельства изменились. Я играю в урбанистическую фэнтези-игру, сегодня у меня… внезапно… срочная миссия. Мне одной идти страшно. Сходишь со мной?
        -Запросто,- у него загорелись глаза.- Может получиться не хуже самолетов… А что за игра?
        -Скажу по дороге.
        Он дал мне шлем. Я нахлобучила его на голову и поняла, что это великое изобретение человечества. Под шлемом можно плакать.
        Я села сзади и обняла Сэма за плечи. Рев мотора заглушал все звуки, так что я могла рыдать хоть в голос. Правда, времени не было - уже через две минуты Сэм затормозил на знакомой мне улочке: крышка канализационного люка здесь казалась подозрительно чистой на фоне затоптанного тротуара. На пожарном щите рядом с конусообразным пыльным ведром висел отполированный руками багор.
        -Эту штуку надо открыть. А потом обязательно закрыть. Чтобы никто не свалился.
        -В канализацию?- Сэм радовался все больше.- Ну у вас и игры, ребята… А что же ты раньше молчала? Я же могу стать украшением вашей команды!
        -Еще станешь… Пошли.
        Он не с первого раза, но поддел и откатил крышку. Я спустилась по лесенке первой, Сэм за мной. Я дождалась, пока он пристроит крышку обратно.
        Сделалось темно. Снизу пробивался тусклый свет аварийных лампочек. Я вспомнила, что у меня нет при себе фонаря.
        Загорелся яркий свет - Сэм держал в руке телефон, высвечивая бетонные стены и плесень, железные ступени лестницы, глубокий колодец, ведущий вниз…
        -Диггеры? Я много слышал, но думал, вранье… А ты не знаешь, тут правда есть тайное метро?
        -Тут все есть… Только осторожно спускайся.
        -Не учи белку орешки щелкать! Сама смотри не поскользнись, тут ступеньки типа «поломай-нога»…
        В его голосе совсем не было страха. Я поняла, что в жизни не видела испуганного Сэма и, наверное, не увижу. Такого бесстрашного, веселого, такого жизнелюбивого парня нет больше нигде на земле…
        Я набрала код на тяжелой двери. Щелкнул замок.
        -Ни фига себе!- Сэм подпрыгивал от радости, будто щенок фокстерьера впервые на охоте.- Супер. Супер. Можно снимать?
        -Не сейчас. Я скажу тебе, когда можно.
        -Тут бы нормальную камеру принести… Для съемок в темноте… А то ведь размоется картинка… А это что, лифт?!
        Мы спустились ниже. Открылись двери; зеленая лужа посреди коридора была подернута ледком.
        -Зачем тут так холодно?- Сэм зацокал зубами.- А знаешь легенду про холодильную установку, которой скрепили грунты? Так что, это не легенда?!
        Свет его фонарика высветил схему Главного здания на стене.
        -И это все под Главным зданием?! Блин, блин, Даша, вот это подарок… Ты меня переплюнула, теперь придется из кожи лезть, чтобы тебя удивить…
        Скрипнула дверь шкафа. На меня упал ватник, пахнущий Лизиными духами. От этого запаха я чуть не потеряла все свое мужество.
        -Сэм, одевайся, там еще холоднее.
        -Мы пойдем прямо к холодильной установке, да? А что тебе конкретно надо сделать, в чем задание?
        У меня не было сил ему отвечать. Вся моя воля уходила сейчас на то, чтобы не броситься бежать со всех ног, рыдая и поскуливая от страха.
        Мы шли по коридору минуты две. В последний момент я вдруг вспомнила об Инструкторе: он любил проводить время, наблюдая за игрой Хранителей или даже к ним присоединяясь. А что, если и сейчас он сидит у портала и с первого взгляда раскусит мой замысел и помешает?!
        Мне было очень стыдно за надежду, которая пришла ко мне вслед за этой мыслью. Подходя к порталу, я была совершенно уверена, что Инструктор здесь. Отлично: пусть вскроется мое предательство и пусть мне сотрут память. Лучше не помнить вообще ничего…
        Я первой вошла в подземелье. Хранители повернули головы, но игру не прервали. Я окинула взглядом огромный зал - Инструктора не было. Может, за стеллажами? Но нет, его не было, мне повезло…
        Или, наоборот, трагически не повезло.
        -Привет, дядя Толя, Серго, Иван Иванович…
        -Кто это?- благоговейно прошептал Сэм.
        -Это… хранители.
        -Они тоже играют?
        -В общем, да. Ты же видишь - они играют в домино…
        -Как-то… жутко.
        -Не отвлекайся,- я вдруг почти успокоилась. Осталось совсем немного.- Сэм, я хочу, чтобы ты мне помог…
        -Что делать?- отозвался он с готовностью.
        -Стой рядом. Мне очень страшно одной, а когда ты рядом…
        Я обняла его и поцеловала. В губы. В первый раз.

* * *
        Люди проходят специальные курсы и тренинги, обучаясь любить себя. Прежде всего себя и желательно больше никого. А как же иначе? Человек живет для себя, любимого, а если что-то делает себе в ущерб - значит, им манипулируют, его используют, надо прочистить ему мозги и открыть глаза на правду. Родители манипулируют детьми, мужья - женами, больные - здоровыми, и существует целая наука о том, как никого не любить. Быть свободным от манипуляции. Быть собой.
        Я стояла в промерзшем насквозь подземном зале, и все мои случайные поцелуи в школе, на абитуре, на первом курсе оказались просто детской игрой. Я целовала Сэма в первый и последний раз. Это настоящее… а будущего у меня не было.
        Я оттолкнула его. Не сильно. Просто чтобы обозначить, что - все. Я переступаю черту.
        Из кармана ватника я вынула скальпель, который заранее туда положила. И амулет, который ждал своего часа. Серебряный кулон в виде глаза, который когда-то спас меня, а теперь должен был погубить.
        Я резанула себя по руке, не глядя, и не почувствовала боли.
        -Мама, прости меня…
        И пошла к порталу, держа в одной руке амулет, а в другой - пригоршню крови, которая текла из рассеченной ладони. Сейчас я узнаю, что там, за порталом; яувижу Темный Мир изнутри, но лучше об этом не думать. Я спасу маму, я искуплю свое предательство, я упаду в ледяной ад… но об этом нельзя сейчас думать. Осталось простое - переложить амулет из одной руки в другую…
        -Стой.
        Сэм возник между мной и порталом, очень близко от невидимой пропасти. Лицо его было серьезно.
        -Стой, Даша.
        -Сэм, пусти…
        -Я не знаю, что ты делаешь, но я тебе не позволю это закончить.
        -Ты?!
        -Нельзя. Назад. Что ты делаешь? Зачем кровь?
        Он говорил и оттеснял меня к столу, за которым сидели хранители. Стук костяшек прекратился - они больше не играли. Они смотрели, замерев, как статуи.
        Мои пальцы разжались. Амулет упал на бетонный пол. Капли крови падали рядом, в нескольких сантиметрах, все мимо, мимо…
        -Что ты делаешь, Даша? Скажи мне! Что случилось? Скажи мне правду!
        -Ты не можешь мне помочь, Сэм…
        -Могу! Только скажи, что делать!
        И тогда я заплакала.

* * *
        На одной стороне баллона был выписан серийный номер, на другой - мистические знаки и символы. Вместе с тележкой, шлангом и манометром баллон весил, наверное, килограммов пятьдесят, а его предстояло тащить вверх по железной лестнице.
        Моя рассеченная ладонь была крепко перетянута шифоновым шарфом. Моя воля была скреплена будто невидимой проволокой. Сейчас я не могла даже представить, почему я согласилась идти на поводу у Тени, почему готова была прыгнуть в портал, лишь бы выполнить его людоедское задание.
        -Мы должны вытащить эту штуку на поверхность.
        -Тяжелая, зараза… А что это?
        -Резервная криогенная установка.
        Хранители опять играли в домино. Кажется, они потеряли к происходящему всякий интерес.
        -Все понятно,- сказал Сэм после паузы.- Значит, сделаем.
        И он потащил тележку с баллоном к выходу.
        Он был единственный в мире. Больше нет таких. В подземелье, где сидят странные люди, где творится необъяснимая чепуха, где я то целуюсь, то плачу, то истекаю кровью,- в этой безумной и абсурдной ситуации он не стал выяснять, что да как да не рехнулась ли я. Он просто делал то, о чем я его попросила.
        Коридор мы преодолели легко, все-таки баллон был на колесиках. Подниматься по железной лестнице, почти отвесной, в темноте, с баллоном на плечах, даже Сэму было нелегко. Я подсвечивала ему телефоном, я отвалила железный люк, я первая выбралась на поверхность, и только когда Сэм вытащил баллон - заметила девчонку лет десяти, которая стояла совсем рядом и заинтересованно наблюдала.
        -Лидеры подземного забега с препятствиями,- отфыркиваясь, сказал ей Сэм.- Команда диггеров «Бойцовые кроты»… Хочешь вступить в команду?
        Девчонку будто ветром сдуло.

* * *
        В зале ресторана не было никого. Официанты стояли у стойки, скучали, смотрели на меня без интереса - я в их глазах была не клиент, а недоразумение.
        -Здесь был мужчина…
        -Недавно ушел.
        -Когда?!
        -С полчаса назад.
        Это был удар. Я почему-то была уверена, что Герман останется ждать меня, как обещал.
        Я все-таки поверила обещаниям Тени?!
        На веранде назревал скандал. Администраторша наскакивала на Сэма, как боевой петух на индюка:
        -Немедленно уберите это отсюда! А вдруг это бомба?!
        -А вдруг это медицинский прибор?- Сэм невозмутимо улыбался.- Он мне необходим по жизненным показаниям…
        Облупившийся баллон на тележке при свете дня выглядел странно и, пожалуй, страшновато. Меньше всего он был похож на медицинский прибор.
        -Я звоню в полицию!- заявила администраторша.
        -Не надо,- вмешалась я.- Мы уже уходим.
        -А серьезно, что это у вас?- спросил на выходе охранник.
        -Резервная криогенная установка.
        -А-а,- протянул он понимающе.
        У меня в кармане курлыкнул телефон. Пришло сообщение.
        Я знала, что там внутри. И почти знала, что увижу на вложенной фотографии.
        -Что случилось?- Сэм положил мне руку на плечо…
        Они стояли внизу, на пристани, на Воробьевской набережной. Мама казалась счастливой и пьяной. Ее букет, все тот же, немного увял с утра, но она все так же прижимала его к груди.
        Я сдавила в кулаке свой кулон…
        На месте мамы был обтянутый черной кожей скелет.

* * *
        -Последний рейс на сегодня!- разносился над берегом женский голос, усиленный мегафоном.- Последняя прогулка по Москве-реке, подходим за билетами в кассу! Кто опоздает, ждет до завтра! Последняя прогулка на сегодняшний день!
        Я увидела их издалека. Пароход медленно отваливал от пристани. Я бросилась бежать, как не бегала никогда в жизни.
        -Мама!
        Она стояла рядом с Германом и, кажется, не слышала ничего вокруг. Глаза у нее были наполовину прикрыты. Герман нависал над ее плечом и ел шоколадный батончик. Глядел мне в глаза и ел, медленно откусывая кусочек за кусочком.
        -Не надо!- закричала я.- Стой! Не ешь!
        Полоска воды между бортом и берегом делалась все шире.
        -Девушка, все, уплыло ваше счастье! Приходите завтра, первый рейс - в одиннадцать утра!- весело закричала женщина с мегафоном.
        Мама меня не видела и не слышала. Она будто спала с открытыми глазами; язамерла на краю причала, понимая, что проиграла теперь бесповоротно. Где-то за моей спиной Сэм напрасно катил по набережной криогенную установку, на которую я понадеялась так же бестолково, как на бутылку молока в больничной палате. И Герман снова меня переиграл…
        Он улыбался, глядя на меня с теплохода. Так садист смотрит на агонизирующую жертву.
        -Оставляю тебя в живых просто для развлечения. Смотри,- он снова откусил от батончика.
        -Нет!
        -Да!
        Мне захотелось кинуться головой вниз в темную воду…
        И в этот момент все изменилось.
        Разбежавшись, оттолкнувшись от края причала, Сэм прыгнул - я увидела, будто в замедленной съемке, как он взлетает над водой и, кажется, сейчас в нее и сорвется…
        Но он долетел, чудом дотянулся, уцепился, ухватился за борт.
        Женщина с мегафоном осеклась и закашлялась. Люди на палубе удивленно расступились, попятились, инстинктивно избегая необычного опасного явления. Сэм подтянулся, вскочил, спрыгнул на палубу…
        Аристократическим движением поддернув фольгу на шоколадном батончике, Герман отправил в рот последний кусок.
        -Нет!- завизжала я.
        И Сэм меня услышал.
        Не знаю, поверил ли он тому, что я успела ему объяснить,- в моем пересказе правда о Тенях, тайно пожирающих людей, выглядела совершенно неправдоподобной. Не знаю, кем он считал Германа. Но в этот момент Сэма вела интуиция - и она подсказала ему единственно правильное решение.
        Он ударил Германа по руке снизу. Недоеденный шоколадный батончик выскользнул из пальцев Тени и по широкой дуге полетел за борт.
        Герман оскалился. Двумя руками схватил голову Сэма, будто намереваясь раздавить ее, как арбуз…
        И оба провалились - в преисподнюю, как мне показалось в этот момент.
        Мама по-прежнему сидела на скамейке у борта. Казалось, она не замечает того, что творится вокруг. На палубе кричали и метались люди:
        -Дно провалилось!
        -Мы тонем!
        -Помогите!
        Капитан растерялся. Теплоход завертелся на месте и сильно врезался носом в причал, так что я едва устояла на ногах. Все, что я видела в этот момент,- мама жива. Германа рядом нет. Но нет и Сэма - он пропал…
        О том, что случилось на самом деле, я узнала позже. Очень скоро.
        …Гриша и Лиза получили от меня эсэмэску, путаную и истеричную. И, ни с кем не советуясь, пришли мне на помощь.
        В момент, когда Сэм выбил из рук Германа последний кусок шоколадного батончика - прервал транзакцию, выражаясь профессиональным языком,- Гриша открыл рамку в палубе теплохода. Герман и Сэм провалились, но не на речное дно. По воле Гриши оба упали на пол огромного молокозавода, производящего сливки, творог и сметану. И, как только они грохнулись на бетонный пол, Лиза ударила по молочным цистернам, пробивая в них широкие пробоины.
        Поток молока хлынул вниз, стена молока, дождь белых струй, молокопад. Лиза говорит, Герман орал ужасно.
        Эта древнейшая Тень, Консервы, оказалась обречена на этот раз. Но если бы Сэм опоздал на мгновение - моей мамы уже бы не было в живых.

* * *
        Она сидела на скамейке в парке у набережной, немного растерянная. Немного рассеянная. Чуть бледная, но, в общем, молодцом:
        -Ну, знаешь, ты меня вымотала с этим шопингом, я в жизни столько не бегала по магазинам…
        Я крепко обняла ее. Так, что на глазах выступили слезы.
        -Ты чего?- она неуверенно улыбнулась.- Соскучилась? Вот и я тоже…
        Она посмотрела на свою небольшую сумку, где, кроме косметички и телефона, можно было найти разве что ворох ненужных продуктовых чеков:
        -Странно, что мы ничего не купили. Вообще ничего. Наверное… это к лучшему, зато деньги сэкономили!
        Ее измененная память выстраивалась по-новому, сознание искало оправдание для странностей, спрямляло углы, на ходу создавало приемлемый вариант прошлого. По новой версии, мама приехала в Москву ко мне - и мы весь день шатались по магазинам.
        Она посмотрела на часы:
        -Ого… У меня же билет… Посади меня в такси на вокзал.
        -Я провожу!
        Она засмеялась:
        -Нет-нет-нет! Еще чего! Ты и так со мной весь день промоталась, занятия из-за меня пропускала… Иди учись, прогульщица!
        В ее памяти больше не было ни Германа, ни парохода, ни всего, что случилось в этот день. Букет цветов остался в урне на набережной.
        Шла она все-таки не очень уверенно. Я довела ее до остановки, где уже поджидало вызванное Пиплом такси.
        Машина отъехала. У меня подкосились ноги; для мамы этот день закончен. Для меня - все еще впереди.
        Сэм стоял напротив Инструктора, на щеках его играли желваки, рубашка была залита молоком:
        -Значит, я не должен этого помнить?!
        Инструктор покачал головой.
        -Почему? Это часть моей жизни! Это мой выбор, мои поступки, я не собираюсь…
        Он замолчал, взгляд его остановился. Я побежала - он меня не видел, глядя в глаза Инструктору, будто что-то внутри этих глаз заворожило его, загипнотизировало и ввело в ступор.
        -А где продаются билеты на речную прогулку?- спросил он странным, совсем не своим голосом.
        -Дальше,- сказал Инструктор.- Но сегодня катеров уже нет. Приходите завтра.
        Сэм отрывисто кивнул и, не оглядываясь, зашагал прочь. Я бросилась за ним - Инструктор схватил меня за плечо так, что кости затрещали:
        -Стоять. Мало тебе?
        -Он спас мою маму! И меня! Он имеет право…
        -Заткнись,- очень грубо сказал Инструктор.- И пошли.

* * *
        Герман выглядел так, будто его купали в кислоте. Страшное это было зрелище и противное.
        Глаза у него сохранились, хотя веки почернели и съежились. И губы, похожие на две темные тряпочки, шевелились тоже:
        -Твой отец - Тень из Темного Мира.
        -Врешь!- закричала я.
        -Твой отец - Тень! Рано или поздно он найдет тебя. Затащит к себе. Ты будешь одной из нас.
        -Брешешь!- мой голос сорвался на визг.
        -Мы еще встретимся,- сказал Герман.- Я буду ждать.
        В этот момент белая дуга, сорвавшись с Лизиных ладоней, ударила его в грудь - и он опрокинулся в портал. В бездну.

* * *
        -Я считаю, что предательства не было,- сказал хмурый, не похожий на себя Гриша.- Был маневр. Она пыталась спасти свою мать, любой из нас бы…
        Он запнулся под тяжелым взглядом Инструктора.
        -Она написала нам сообщение,- сказал тоном ниже.- Иначе мы бы не успели… Где тут предательство?
        Инструктор стоял посреди офиса. Глядя в его совершенно безжалостное лицо, я вспомнила рассказ Лизы об Антоне, сотруднике Доставки, который отомстил за брата - и был лишен памяти. Инструктор не разменивался на сантименты, он не был человеком, он был функцией, охраняющей портал. С точки зрения этой функции я оказалась слабым звеном.
        -Она вступила в сговор с Тенью. Она противопоставила личные интересы интересам человечества. Она нарушила договор о нераспространении информации, втянула в неприятности постороннего человека и показала ему портал!
        -Она собиралась пожертвовать собой…- заговорил Пипл.- Уничтожить портал - это ведь в целом неплохая идея, разве нет?
        -Чушь!- рявкнул Инструктор.- Бред! Если бы она сделала то, что он ей приказал, мы получили бы вместо портала всемогущую бессмертную неуязвимую Тень! Ты понимаешь, что такое Тень, которую нельзя выгнать?!
        -Утопить в молоке?- осторожно предположил Леша.
        -Ага, конечно! Это в первые минуты у них шок, а потом они регенерируют!
        Но Леша не собирался отказываться от своей идеи:
        -А если уничтожить портал, а оставшихся Теней держать взаперти, в такой специальной тюрьме… Можно сделать как бы ров из молока, ну, технологически…
        -А кто будет человеческой жертвой?- сухо спросила Лиза.- Кого скинем в портал? Тебя?
        Она молчала уже очень давно. Мне почему-то страшно было на нее смотреть: она сделалась чем-то похожей на Инструктора.
        -Давайте посмотрим на вопрос под другим углом,- снова заговорил Леша.- У нас большая победа - мы выдворили за портал старейшую Тень нашего мира, за такое премию дают… а не память стирают!
        Никто не ответил.
        У меня ныла и дергала порезанная скальпелем рука. Да что там: болело все, начиная с души и заканчивая икроножными мышцами, которые я чуть не порвала, пытаясь догнать отчаливающий катер. Суд надо мной затягивался.
        Я подняла руку, как в школе:
        -У меня есть вопросы, можно?
        Инструктор кивнул.
        -Моя мама будет жить, правда?
        Он снова кивнул:
        -Аварийный разрыв связи между Тенью и жертвой, транзакция аннулирована. Собственно, как в случае с Мишей. Твоя мама будет жить до глубокой старости.
        Я глубоко вдохнула и выдохнула сквозь сжатые зубы. Все не напрасно. За мамину жизнь ни одна цена не бывает чрезмерной.
        -Последний вопрос. Сэм помнит сегодняшнее утро?
        Инструктор помолчал.
        -Он помнит вчерашний вечер. До полуночи примерно. Но это не имеет никакого значения, потому что ты скоро забудешь, кто такой Сэм.
        -Мы еще ничего не решили…- начал Гриша и запнулся. Лиза и Пипл обменялись тяжелыми взглядами. Леша уткнулся в свой монитор.
        -Ясно,- я поднялась.- Ну что же. Спасибо за внимание… Вы знаете, где меня искать.
        И вышла, не оборачиваясь.
        Глава четырнадцатая
        Память
        Я просыпаюсь в больнице.
        Какие-то люди стоят надо мной и спрашивают, как меня зовут. Но я не помню.
        Моя левая ладонь перетянула бинтом. Болит. Я не помню, откуда эта рана.
        Я не знаю, день сейчас или ночь, зима или лето. Я не знаю, кто я. Я одна: все люди для меня одинаково чужие.
        Я закрываю глаза и хочу проснуться, проснуться, это же страшный сон…

* * *
        Вскакивая спросонья, я чуть не опрокинула тумбочку у кровати. Грохот получился такой, что даже в стену возмущенно постучали. Разумеется, Настя тоже проснулась и протерла глаза:
        -Ты что, с дуба рухнула? В смысле, с кровати упала?
        -Где-то так,- пролепетала я.
        Сквозь задернутые шторы в комнату проникал свет уличного фонаря. Я принялась собирать упавшие с тумбочки вещи. Этот сон снился мне третий раз за ночь - но впервые так ярко и четко.
        Вчера, уходя из офиса Доставки, я не боялась. Мама будет жить, а на другие мысли у меня просто не хватало сил.
        Весь вечер я пыталась дозвониться Сэму. Его телефон не отвечал, и это к лучшему. Он не помнил, как мы целовались в подземелье и как он заступил мне дорогу к порталу и помог мне вместо отчаяния ощутить волю к борьбе. Он не помнил, как перелетел с причала на борт теплохода и в последний момент отбил у Германа мою маму. Он не помнил ничего, что я рассказала ему о портале, о Тенях и о службе Доставки. Вполне возможно, он и думать забыл обо мне…
        Я легла спать и даже уснула, и во сне пришел страх. Даже не так - пришел Ужас. В тесной комнатке общежития я почувствовала себя, как приговоренный в камере накануне казни.
        Захотелось убежать. Если я уеду далеко-далеко - разве Инструктор меня найдет?
        За окном сработала сигнализация машины. Прокатил идиот на мотоцикле, оглушил ревом целый квартал. И снова тихо; за последние годы я привыкла называть тишиной весь этот шорох и далекий рокот моторов, дребезжание жестяных козырьков над окном, отдаленные хлопки дверей, шум воды в трубах, удаляющийся вопль ночной сирены. Вот что такое тишина…
        Я просыпаюсь в больнице. Какие-то люди стоят надо мной и спрашивают, как меня зовут. Но я не помню…
        Меня осыпало холодным потом. Померещилась фигура мужчины посреди комнаты - но это был всего лишь Настин плащ, наброшенный на плечики и подвешенный к дверце шкафа; если убежать, меня найдут. Гриша откроет рамку куда угодно. Мне не спрятаться…
        Наконец зазвонил будильник - его отвратительно веселая мелодия прикончила эту жуткую ночь.
        За окном светало. Настя приподняла голову:
        -Ты меня совсем забодала этой ночью… Я не спала ни секунды… Больше так не может продолжаться…
        Я прекрасно знала, что она спала. Я слышала ее сладкое сопение.
        -Дарья, ты слышишь? Если у тебя неврастения, так обратись к врачу… А еще лучше - сделай паузу в своих романтических похождениях, меня достали твои многочисленные мужчины!
        -Это ненадолго.
        -Что?
        В дверь комнаты постучали. Это не был деликатный соседский стук или деловой административный. Это был суровый стук, означающий самое малое повестку в суд, а вернее всего - именное приглашение на аутодафе.
        -Что такое?- Настя натянула одеяло до подбородка.- Опять твои мужики? Не смешно!
        Я открыла дверь, готовясь встретить Инструктора. В полумраке коридора стоял человек в форме курьера, с картонной коробкой в руках:
        -Срочная посылка для Дарьи Лебедевой.
        Я расписалась в бумаге, которую он мне подсунул. Дверь закрылась. Я стояла посреди комнаты, не зная, куда девать коробку.
        -От кого это?- Настя все-таки выбралась из-под одеяла, ее любопытство оказалось сильнее лени.- Так… Ну конечно - от Михаила Васильева. Поздравляю.
        Я сунула ей в руки коробку и молча принялась одеваться на пары.
        -Что, не будешь распечатывать? Даже не глянешь, что тебе прислал твой Миша?
        -Он не мой.
        -Ну конечно… То-то он вокруг нашего корпуса ходил целый день… Высматривал тебя, пока ты прогуливала… С кем гуляла, с Сэмом? Девчонки вас видели…
        Если честно, я испытывала что-то вроде разочарования. Ну, пришел бы уже, привел приговор в исполнение. Чтобы я уcпокоилась наконец, и не о чем стало думать.
        А может быть, лишение памяти - подарок, а не наказание?

* * *
        Говорят, у приговоренных к смерти открывается особое зрение. Ярче становятся цвета и громче звуки. Прежде незаметные детали открываются и наполняются смыслом. Человек понимает, как надо жить, но его уже тащат на эшафот, и зря он пытается выторговать, как мадам Дюбарри, еще минуточку у господина палача…
        Вот дура, не вела я дневник! Не записывала каждый день в мельчайших подробностях - свои мысли, побуждения, идеи, мотивы. Не писала ничего о людях… Был бы такой дневник - оставалась бы надежда прочитать заново свою забытую жизнь…
        А может, жизнь нельзя прочитать? Ее можно только прожить?
        Вот прочитала бы я в дневнике: сегодня Сэм меня поцеловал. И что? Надо быть великим писателем, чтобы рассказать в двух строчках, что со мной случилось, какой нежностью были наполнены его губы и как остро мне захотелось жить. Бумага ничего не расскажет ни о свете, ни о запахе, ни о теплом дыхании. Стоит ли тратить время?
        Сэм остается Сэмом, даже если забыл один день своей жизни… нашей с ним жизни. А для меня все потеряно: я встречу его и не узнаю.
        И, стиснув зубы, я решила про себя: не стану забывать его! Забуду, как меня зовут, не вспомню нашу с мамой старую квартиру, забуду детство, маму, друзей… А Сэма буду помнить. Я так решила.

* * *
        На аллее, ведущей к корпусу, я вытащила телефон и набрала маму. Она уже не спала, бурно обрадовалась моему звонку и стала рассказывать мне выдуманную историю вчерашнего дня: как мы были в огромном торговом центре, ходили и там, и здесь, как у нее теперь отваливаются ноги, но все равно надо почаще приезжать и устраивать выходы в свет…
        -Было классно,- сказала я, преодолевая спазм в горле.- Я рада, что тебе понравилось.
        Студенты обгоняли меня, торопились на пару, многие здоровались, и я отвечала на ходу. Завтра уже не вспомню, кто это такие.
        -Мамочка, я тебя очень люблю. Что бы там ни случилось, я тебя люблю, ты знай…
        -Как это - что бы ни случилось?- спросила она с внезапной тревогой в голосе.- Что такое?
        Я опомнилась:
        -Да нет, что ты, это я так… все хорошо! Целую!
        И спрятала телефон; нет, это не последний наш разговор. Мама найдет меня, она отыщет, я же не в пустыне живу. Я не узнаю ее… но она все равно меня не бросит, и, может быть, я сумею ее заново полюбить…
        -Дашка, ты что, ревешь?!- меня догнала Настя.
        Я спрятала лицо:
        -Ресница в глаз попала. Жжет.
        На первой паре была теория информации. Плотный препод в сером костюме, похожий на большого умного хомяка, стоял, подавшись вперед, ласково оглядывал аудиторию и говорил снисходительно:
        -Условно все подходы к определению количества информации можно разделить на пять видов: энтропийный, алгоритмический, комбинаторный, семантический, прагматический.
        Я записывала каждое его слово - сокращенно, конечно. Никогда в жизни я так подробно не конспектировала лекцию.
        -Зачем писать, если все есть в Сети?- уголком рта спросила Настя.
        -А вдруг я сегодня все забуду? Всю свою жизнь и эту лекцию? Пусть хоть что-то останется на бумаге. Моим почерком, с помарками, с каракулями…
        -Обратите внимание на схему,- любезно предложил лектор.- Первые три подхода дают количественное определение сложности описываемого объекта или явления…
        -Ты антидепрессанты пробовала?- спросила Настя.
        Я помотала головой.
        -Тебе надо к специалисту, Лебедева. У тебя, по ходу, нимфомания, отягощенная хронической депрессией, в сочетании с неврастенией и…
        -У меня нимфомания?!
        На нас покосились ближайшие соседки. Настя прижала палец к губам:
        -Ты себе справки за прогулы добыла?
        -Нет.
        -Четвертый вид описывает содержательность и новизну передаваемого сообщения для получателя. Наконец, пятый вид обращает внимание на полезность полученного сообщения для пользователя,- лектор смотрел прямо на меня, укоризненным видом давая понять, что я недооцениваю исключительную полезность его речи для меня лично.
        -У тебя столько пропусков,- снова заговорила Настя.
        В дверь стукнули. Не дожидаясь приглашения, вошел Гриша - против обыкновения он был в приличном костюме, правда, на галстуке у него красовался ярко-синий Тоторо.
        -Лебедеву Дарью срочно в деканат,- сказал таким тоном, которым в суде объявляют обвинительный вердикт присяжных.
        Преподаватель окинул Гришу взглядом, ничего комментировать не стал, только спросил кротко:
        -До перерыва не дотерпит?
        Гриша помотал головой.
        -Догулялась,- процедила Настя.
        Я сидела. У меня ослабли ноги. Еще минуточку, господин палач; иведь с этим господином палачом мы так мило сидели на кухне… Болтали, смеялись…
        -Ну, идите,- преподаватель посмотрел уже на меня.- Не отбирайте время!
        Я поднялась. Собирать свои вещи не стала - просто сунула в сумку телефон.
        По телефону отыщут моих родственников.

* * *
        Он начал рисовать граффити прямо на стене в коридоре. Откуда ни возьмись, вынырнула уборщица:
        -Ты что делаешь?!
        -Проводим разметку стен по распоряжению декана,- как ни в чем не бывало объяснил Гриша.- Здесь закончили, пошли,- и потащил меня дальше по коридору. Как раз подъехал лифт, открылись двери…
        Два парня-первокурсника захотели войти сразу за нами. Гриша выставил вперед ладони:
        -Нельзя! Лифт неисправен! Только два человека! Распоряжение ректора!
        В его голосе звучал такой металл, такой запретительный пафос, что парни замешкались и позволили себя оттеснить. Гриша ударил по кнопке первого этажа. Один из студентов, опомнившись, выставил руку - но Гриша отбил ее точным ударом боксера, и двери сомкнулись.
        -Нет, какая наглость!- донесся до нас возмущенный крик.
        Загрохотали по лестнице бегущие ноги - похоже, оба поскакали вниз, чтобы встретить Гришу в пункте назначения. Гриша тем временем, манипулируя баллоном с краской, рисовал граффити на стенке лифта.
        -Инструктор сам прийти побрезговал?- процедила я.
        Гриша закончил. Шагнул в рамку, протолкнув вперед меня…
        Обиженные студенты добежали до первого этажа как раз в тот момент, когда двери лифта открылись. Представляю, что у них были за лица.

* * *
        Таяло граффити на стенке дачного домика. Вокруг колыхалась нетоптаная, нестриженая трава. Прохладным ветром тянуло от речушки, поросшей камышом. Кроме нас с Гришей, на маленьком участке за щелястым забором не было ни души.
        -Ты куда меня… затащил?
        -Дача Пипла,- Гриша спрятал баллон в карман пиджака.- Точнее, тетки Пипла. Но она сюда редко ездит.
        Я обошла кругом участок. Когда-то здесь, возможно, сажали картошку и выращивали укроп. Теперь здесь царствовало счастливое запустение: на грядках царила трава, кусты смородины росли как хотели, на двух яблонях висел потемневший от дождя гамак, у крыльца стояли облупившиеся садовые гномы.
        -Зачем?- выдавила я.
        -Затем, что восемьдесят километров от Москвы,- сухо сказал Гриша.- Инструктор не может уйти так далеко от портала.
        Я молчала, будто меня стукнули по голове.
        -Мы против того, чтобы стирать тебе память!- Гриша смотрел сурово, почти зло.- Это несправедливо и… Короче, мы против. Но Инструктора так просто не переломишь, ему нужно время… Короче, посиди пока тут.
        Я обняла его и некоторое время рыдала, уткнувшись носом в синего Тоторо. Гриша меня не торопил, хотя ему было здорово не по себе.
        -Здесь есть печка, плита, макароны,- он говорил нарочито буднично, будто мы просто приехали на пикник.- Пипл говорит, еще что-то из еды осталось. Ты погуляй, только из дачного поселка не выходи. Там могут быть собаки… люди нехорошие… А здесь на территории ничего, безопасно, тут ворота и сторож сидит. Пипл говорит, соседи тихие, вопросов не будет…
        Я вытерла слезы:
        -Ребята… Вы что, все против, чтобы меня увольнять? Ты, Лиза, Леша, Пипл… Вы все за меня?!
        -Где-то так,- сказал Гриша. Он запнулся еле заметно, на единственную долю секунды, а я слишком была занята своими переживаниями, чтобы обратить внимание.

* * *
        Газовый баллон пустовал, и плита не работала. Электричества тоже не было. Между тем ветер от воды становился все сильнее, я стала нешуточно мерзнуть и решила растопить печь-буржуйку.
        Легко сказать! Как это делается, я видела раньше только в мультике «Двенадцать месяцев». Сырой хворост не желал гореть, запас старых газет быстро иссякал. Серные головки отваливались, коробок был мягким, как приговор коррумпированного судьи, и очень скоро я испугалась остаться вообще без единой спички.
        Наконец, подойдя к делу творчески, я нашла на полочке жидкость для снятия лака - с ацетоном, плеснула на хворост и чуть не спалила дачу тетки Пипла. К счастью, ацетона в жидкости было не так много, поэтому пожара не случилось, а хворост наконец загорелся. Некоторое время я творчески отдыхала, подсовывая в печку тонкие поленья и глядя в живой огонь.
        Потом позвонила Настя:
        -Ну, что тебе сказали в деканате?
        -Ничего. Все нормально.
        -Ты на зарубежку идешь?
        -Нет.
        -Ты что, сдурела?!- Настя поперхнулась в трубке.- Даш, ну серьезно, ты раздумала получать высшее образование?
        Я вздохнула:
        -Нет… Я все решу. Не беспокойся.
        В печке горел огонь. Я сидела на старом табурете, грела ладони; яплакала от счастья и облегчения и даже не пыталась сдержать слезы. Все равно меня никто не видел.
        Они меня не бросили. Мы знакомы всего-то несколько дней, но они меня не предали. Пошли, наверное, на конфликт с Инструктором… нарушили писаные и неписаные правила Доставки… Ради меня. Ну и как тут не плакать?
        Немного успокоившись, я вышла из дома и уселась на облупившуюся деревянную скамейку. Отдышалась, нашла в телефоне номер Сэма и вдруг испугалась. Вдруг он спросит с подозрением: «А откуда у тебя мой номер? Я не помню, чтобы я его тебе давал». Или вообще не узнает. Спросит: «А это кто, я что-то не понимаю?»
        Телефон зазвонил. Я подпрыгнула на табурете; на экране высветилось «Сэм», и острые мурашки забегали у меня по спине и рукам.
        -Привет,- сказала я, стараясь говорить приветливо, но спокойно.
        -Извини, если отвлекаю,- голос его казался усталым и нездоровым.- Скажи, мы с тобой вчера встречались?
        -А…- я растерялась.- Да! Я с мамой гуляла, у меня мама вчера приезжала в Москву… Ну и мы с тобой… встретились, на набережной…
        -А до того?
        -Что - до того?
        В трубке довольно долго молчали.
        -Понимаешь,- наконец сказал Сэм,- у меня будто башку расколотили на мелкие части, и я не могу их собрать. Вот я вижу твой номер у себя на телефоне… И не помню, когда ты мне его дала.
        Я врезала ладонью по спинке скамейки, так что посыпались чешуйки облупившейся краски. Ну Инструктор. Ну живодер.
        -Сэм,- я лихорадочно соображала.- Ну… А! Вчера на набережной я тебе дала номер. Слушай… На самом деле я так рада, что ты позвонил! Давай…
        Я хотела сказать «давай увидимся сегодня», но прикусила язык. Потому что, во-первых, приличные девушки себя так не ведут, а во-вторых, я понятия не имею, сколько мне еще сидеть на этой даче.
        -А ты вообще где?- он будто прочитал мои мысли.
        -Улица Речная, сто сорок семь,- я посмотрела на доску с номером на углу домишки.
        -Информативненько… Может, мне за тобой подъехать на машине?
        -Э-э-э… понимаешь, я тут у друзей на даче.
        Он запнулся.
        -У тебя много друзей,- сказал со странным выражением.- Ну, ладно… Звони, когда освободишься.
        -Обязательно! Выздоравливай, Сэм…
        Он повесил трубку. Я снова хлопнула по скамейке, так что выглянули из древесины ржавые гвозди. Еле подавила желание немедленно перезвонить и сказать - приезжай.
        Ну почему мне так не везет?!

* * *
        К вечеру стало совсем холодно. Я провела ревизию вещей, нашла два битых молью одеяла и свила себе нечто вроде гнезда возле печки. Запас воды здесь был, две огромные пластиковые канистры, но с едой дело обстояло гораздо хуже.
        Утром, отправляясь на верную казнь, я не позавтракала и даже не выпила кофе. На свежем воздухе ко мне вернулись радость жизни и аппетит, при этом из всей еды, анонсированной Пиплом, я отыскала в доме только макароны. Масла не было и соли, к сожалению, тоже.
        Я нашла кастрюльку и сварила макароны на печи - первый раз в жизни. Сверху они слиплись кашей, снизу подгорели. Употреблять это внутрь мог только очень изголодавшийся человек, но мне было некуда деваться.
        Стало темнеть. Я зажгла огарок свечки. В телефоне садился аккумулятор. Вокруг ухали какие-то птицы, странно трещал камыш на берегу, но больше всего меня тревожили звуки, доносящиеся из противоположного от печки темного угла. В доме явно жил кто-то кроме меня.
        Зазвонил телефон.
        -Как ты там?- спросил Гриша.
        -Замерзла. Есть хочу. Макароны закончились. Тут еды нет совсем, и еще…
        Что-то метнулось в дальнем углу, крохотное и быстрое. Я содрогнулась:
        -И еще здесь мыши!
        -Мыши?- Гриша озаботился.- Мышам, наверное, можно крошки давать или сухарик размочить. Пипл, чем вы мышей обычно кормите?
        Я вздохнула сквозь зубы:
        -Долго мне тут еще сидеть?
        -Ну, скажем так… Мы пока никого не переубедили,- в его голосе слышалась досада.
        -Если я тут помру от голода и холода, проблема снимется сама собой.
        -Секунду, Даша. Есть идея…
        Стена вдруг дрогнула и стала мягкой, как кисель. Потом на ней обозначился светящийся контур - граффити; явпервые видела, как открывается Гришина рамка - с противоположной стороны.
        Открылась дыра. Внутри замерцал свет. Гриша вошел, держа в одной руке баллон, а в другой телефонную трубку:
        -Пошли перекусим. Согреешься заодно.
        Он казался странно веселым.

* * *
        Я поняла, в чем дело, оказавшись на кухне Пипла. На кухонном столе валялись неровно нарезанные ломти хлеба, сыра и колбасы, а в центре стояли почти пустая бутылка хорошего коньяка и два коньячных бокала. Гриша потянулся к полке за бокалом для меня…
        -Оставь,- сказал Пипл.- Это тюльпан, а здесь нужен снифтер… Гранд Шампань: цветочная группа ароматов с нотами цветущего винограда, сухого липового цвета и высушенных побегов виноградной лозы… Сейчас возьмем вторую бутылку.
        Он сам выудил с полки бокал, с моей точки зрения совершенно такой же, как предлагал Гриша, и торжественно поставил на стол предо мной:
        -Бери хлеб, сырок вот плавленый, а то тебя срубит с голодухи.
        -Ребята,- сказала я осторожно,- да вы тут бухаете.
        Гриша улыбнулся:
        -О чем и речь.
        -Гранд-Шампань,- нараспев проговорил Пипл,- субрегион к югу от города Коньяк, дающий пятнадцать процентов всех коньячных спиртов. Качеству лозы способствуют пологие холмы и уникальная почва, богатая мелом и минералами. Спирты из Гранд-Шампани сложны и изысканны. В юном возрасте они агрессивны и безрассудны, но с годами приобретают интеллектуальную зрелость…
        -А что скажет Лиза?
        Гришина улыбка померкла.
        -Ничего не скажет,- ответил за него Пипл.
        -А… почему вы ее не зовете?
        -Она дома,- сказал Гриша.- Очень занята. Моет ванну.
        До меня не сразу дошло. Потом я похолодела:
        -Гриша… Вы… настолько поругались?
        -Мы десять лет в законном браке!- Гриша криво ухмыльнулся.- Хоть раз можем устроить нормальные семейные разборки?
        -Но почему?!
        -Слушай, ну, это семейное дело… Пипл, разливай, а то сейчас начнутся разговоры…
        Грянул звонок в дверь. Пипл вздрогнул и чуть не пролил коньяк, и это было странно. Чем-чем, а пугливостью он никогда не отличался.
        -Гриша,- сказал он отрывисто.
        Гриша уже рисовал рамку прямо на обоях:
        -Даша, возьми пожрать, возьми выпить…
        Он сгреб со стола бутерброды, сунул мне в руки вместе с рюмкой коньяка и буквально вытолкал в открывшийся проем:
        -Все, не скучай…
        Я снова стояла посреди дачного домика, мирно потрескивали прогоревшие угольки в печи. Мыши в темноте потеряли страх, поглядывали на меня с интересом, и я сообразила, что не успела ни зарядить телефон, ни попросить у Гриши зажигалку.

* * *
        Бокал с коньяком, «снифтер», я поставила перед мышиной норкой, но мыши отнеслись к нему с недоверием. Бутерброды были съедены, свечной огарок доживал последние минуты, я смотрела на красные угли за печной заслонкой и думала о Грише и Лизе.
        Лиза молчала, когда меня судили. Сидела, нахохлившись, и мне было страшно на нее смотреть. Не потому ли, что она встала на сторону Инструктора?
        А после того, как я ушла в общагу… О чем они еще говорили и какие приводили аргументы? Лиза - максималистка. Она из тех, кто пойдет на костер за правду… как она ее понимает.
        «Сотрудник Доставки договорился с Тенью - значит, он больше не Сотрудник Доставки». Это для Лизы не просто слова. А я, как ни крути… я договорилась с Германом. Я чуть не совершила то, что он от меня требовал.
        Я спасала маму… А тот посвященный, о котором мы говорили, Антон мстил за брата. Все всё понимают, но…
        Свечка догорала. Белый парафин растекался теплой лужицей, очертаниями похожей на голову Микки-Мауса. Я отломила у «Микки» ухо, сжала в пальцах, стала разминать податливый парафин. Из него можно слепить кубик, а лучше - шарик, и катать потом по столу.
        Значит, Гриша был на моей стороне, а Лиза - на стороне закона. И поэтому они, не ругавшиеся никогда в жизни, разбежались, и Лиза… она уничтожила Гришин уникальный портал в зимнее озеро тысяча восемьсот двенадцатого года. Разрывая тем самым что-то важное, тонкое, давая понять - ты здесь больше не живешь…
        А я - причина.
        Чем с этим жить и чувствовать вину, не лучше ли обо всем забыть?
        Задрожала стена, потеряла плотность. Мыши разбежались, оставив коньяк нетронутым. В проеме появился Гриша. Его лицо оставалось в тени.
        -Идем,- сказал он отрывисто.- Свечку только загаси.

* * *
        На кухне Пипла сидел Инструктор и ел пряник. Я не удивилась ему и даже почти не испугалась.
        -Садись,- он указал мне на стул.
        -Только давайте скорее,- пробормотала я устало.
        -Скорее не выйдет!- он стукнул пряником о стол.- Скорость - особенность кошачьих родов, а у нас здесь серьезное дело… Вы, пьянчуги, валите отсюда оба!
        К моему удивлению, они не стали спорить. Гриша молча нарисовал рамку, и оба ушли в нее - с той стороны мелькнул огнями, кажется, ночной клуб, и сразу же исчез. Стенка затянулась обоями.
        Мы с Инструктором остались вдвоем. Я сидела, опустив глаза, слишком измученная, чтобы бояться.
        -Я же не собирался стирать тебе всю память,- сказал он нервно, будто оправдываясь.- Только с момента посвящения. Твоя вина - под вопросом, а вот твоя нестабильность, ненадежность, эмоциональная незрелость…
        Я подняла глаза. Он осекся:
        -Ладно. Я тебя понимаю. Но чем работать в Доставке, трепать нервы себе и другим - неужели тебе же самой не лучше вернуться… к нормальной жизни? У тебя должны быть какие-то свои дела, учеба, парни, развлечения… А ребята испугались за тебя. Они помнят случай с Антоном. Там было другое. Хотя формально… ты нарушила.
        Я молчала, крепко сжав зубы.
        -Ну вот… А служба Доставки - не шарашкина контора, а сложная система мистических связей. Тот факт, что посвященные пересра… переругались между собой,- удар по нашей безопасности и стабильности портала. У меня холодильная установка барахлит весь день, вода с потолка капает… Мужики себе места не находят… Ты пойми: они всего лишь три старых хрыча, которые зависли между смертью и жизнью и посмертно пашут ради блага живых. Они не всемогущие!
        -Я не хотела вступать в сговор с Тенью,- сказала я.
        -Я знаю.
        -И я не… не собиралась предавать Доставку!
        -О чем говорить,- сказал он с глубокой усталостью в голосе.
        -И что мне делать?- прошептала я.
        Он кивнул:
        -Решай. Или я тебя корректирую и ты, условно говоря, забываешь все с того момента, как мы с тобой влетели под самосвал. Это совершенно не больно, не противно, это никак - ты и не заметишь.
        -Или?
        -Или ты мне сейчас обещаешь, что никогда, ни при каких обстоятельствах, ради своей жизни или чужой не вступишь в переговоры с Тенью. И мы делаем вид, что ничего не было… Только хорошо подумай, потому что у тебя уже сейчас нарастают проблемы, пропуски в университете, нет времени на личную жизнь, и будет только труднее, только хуже… Подумай.
        Ну что за день у меня сегодня - одни слезы. С утра до вечера. И, что характерно, все время по разным поводам.
        Глава пятнадцатая
        Осколки
        -Ле-ебедева, вставай! Пора мне проситься в другую комнату, ты меня забодала своими выходками… Лебедева, ты идешь на первую пару или нет?
        Шлепанье босых ног, грохот свалившихся книг, Настины ругательства вполголоса.
        -Слушай, а с этой посылкой что делать? Которая от Михаила Васильева? Алло, ты слышишь?
        Она стояла над моей кроватью с картонным ящиком в руках.
        -Если хочешь, можешь открыть…
        Я чуть было не добавила «и взять себе», но вовремя прикусила язык.
        Настя поддела ножницами картонный клапан. Разрезала прозрачную липкую ленту. Откинула крышку, вытащила сверток, сбросила упаковочную бумагу:
        -Ничего так, у мальчика есть вкус…
        В руках у нее был стеклянный заварочный чайник с тонким носиком. Я нахмурилась; как я ни была в то утро расслаблена и измотана, но интуиция, вкупе со способностью размышлять, оставили меня не до конца. Я смотрела на Настю и понимала, что пазл не складывается: с какой радости Мише присылать мне курьерской почтой чайник?
        -Посмотри, какая прелесть,- Настя протянула мне чайник.- С розочками…
        Я протянула руки и взяла подарок. Поразилась, какой он увесистый при кажущейся ажурной легкости…
        И вдруг по тонким стенкам побежали трещины. Крохотные, паутинные, они брали начало от моих пальцев, точнее от отпечатков моих пальцев на стекле.
        Это было как мгновенная изморозь, как цветение вишневого сада в ускоренном режиме. Это было очень красиво и очень быстро: прозрачный чайник побелел, помутнел и рассыпался миллионом крохотных осколков.
        Не могу привести здесь слова, которыми отреагировала на событие Настя, но я была с ней в целом совершенно согласна.

* * *
        Возле входа в наш корпус стоял блестящий мотоцикл. Рядом сидел Сэм с блестящим шлемом в руках. Мне показалось, что я переживаю День сурка.
        -Привет,- Сэм улыбался.- Как погостила на даче?
        -Плохо,- призналась я честно.- Из еды только макароны, из компании только мыши, и от французского коньяка они по-хамски отказались.
        Сэм расхохотался. Я подхватила его смех, и так мы ржали без причины на глазах у сотни свидетелей, причем с каждой секундой мне делалось веселее, спокойнее и легче.
        -Скажите, мадемуазель,- начал Сэм игриво,- а как бы вы посмотрели…
        Под ногами у меня захрустело стекло. Я стояла на груде осколков прямо посреди дороги - осколки были мелкие, противные, как будто здесь расколотили молотком целый ящик стеклотары. Как я умудрилась их не заметить?
        -Упс,- сказал Сэм.
        Я подняла ногу. Моя подошва была похожа на спину стеклянного ежа: осколки воткнулись острыми уголками и, казалось, вот-вот пробьют насквозь.
        -Мадемуазель, разрешите вам помочь?- Сэм ни на секунду не вышел из образа. Подхватил меня под мышки, со странной легкостью поднял, я почувствовала ребрами тепло его ладоней. Он аккуратно усадил меня на седло мотоцикла, снял туфлю с моей правой ноги и принялся осторожно выцарапывать осколки.
        Любопытные толпились вокруг, только что на руки не прыгали.
        -Ваш заказ, мэ-эм!
        Он надел мне туфлю на ногу. На секунду задержался, касаясь кончиками пальцев моей щиколотки…
        -Я перезвоню?
        -Буду ждать.
        Как здорово вернуться к жизни. Как хорошо жить. Какое счастье.

* * *
        Я опоздала. Готовилась просить прощения. Надеялась, что меня все-таки пустят на занятия.
        Торопясь по коридору, я не смотрела под ноги. Хрясь!
        Снова груда зеленоватого бутылочного стекла. Странно, бутылка обычно не разлетается на такие мелкие осколки. На такие противные, опасные, очень острые… и снова - прямо под ногами. Как могло случиться, что я их не заметила?
        Ступая, как мишка косолапый, на внешнюю сторону стопы, я отбрела на несколько шагов. Обернулась на осколки. Невесть отчего у меня сильно заныло сердце.
        Я поймала в кулак свой амулет. Стиснула, зажмурилась, открыла глаза… И увидела, что стекло на полу обильно спрыснуто кровью.
        Трясущейся рукой я долго не могла найти пудреницу. Потом долго не могла открыть.
        -Ну вы поглядите на нее - пара давно уже идет, а она тут прихорашивается!- донесся насмешливый голос от аудитории.
        Я смотрела на себя, сжав в кулаке амулет. Знак Тени был выжжен у меня на виске, глаза подернуты мутной пленкой, будто огромными бельмами, от ноздрей по губам ползли первые розовые капли.

* * *
        -В первый раз вижу, чтобы Тень пиратила посвященную, как простую студентку,- сказал Пипл.
        Мне показалось, что он глумится. Страх сделал меня агрессивной - я в каждом чихе видела подвох, насмешку и издевательство.
        -Тихо, тихо,- Пипл уселся рядом на парковую скамейку.- У тебя по-любому есть несколько часов, прежде чем она тебя сожрет.
        -Спасибо за моральную поддержку!
        Я вскочила, не в силах усидеть, и принялась метаться по аллее туда-сюда. У Пипла зазвонил телефон.
        -До вечера доживет,- сказал он вместо приветствия и некоторое время молча слушал. Потом кивнул, хотя собеседник не мог его видеть:
        -Я понял… С виду дело простое, есть надежда, что мелкая Тень случайно прицепилась, не понимая, с кем имеет дело… До связи, Инструктор.
        Он спрятал трубку:
        -Он озверел. Он за тебя готов Тень зубами порвать.
        -Да ты что?- я ухмыльнулась.- Инструктор соткан из противоречий, знаешь ли.
        -Ни фига подобного,- серьезно сказал Пипл.- Я его в первый раз таким видел… Как вчера. Он за тебя боится. Если бы он не был хранителем и давним мертвецом, я бы сказал, что он к тебе привязался.
        -Пипл,- я вздохнула.- А Гриша и Лиза… Как?
        -Ну так,- отозвался он сдержанно.
        -Они… помирятся? Ведь помирятся, да?
        Пипл не ответил.
        -Я же не обижаюсь на Лизу,- сказала я искренне.- Может… мне с ней поговорить?
        Пипл помотал головой и что-то хотел ответить, но в этот момент у меня под ногами противно скрипнуло стекло. Я съежилась:
        -Пипл… это у меня… осколки или глюки?
        -Глюки,- он поднялся со скамейки.- Лиза,- сказал в телефонную трубку,- мы в общагу, помощи пока не надо, будь на связи. Чмоки.

* * *
        Пол в нашей с Настей комнате был выметен небрежно, торопливо. Я заново прошлась веником по всем закуткам, выметая осколки. Пипл тем временем осматривал, обнюхивал, чуть не вылизывал посылочную коробку:
        -Отправитель - Васильев Михаил, курьерская служба «Супер-экспресс»… Ты знаешь Васильева Михаила?
        Я кивнула.
        -Позвони ему, спроси, что он тебе отсылал и что этим хотел сказать.
        Я взяла телефон. Нашла номер в списке. Вспомнила, будто наяву: «Если я не скажу сейчас, потом не решусь никогда… Я люблю тебя».
        О чем он думал, догоняя меня на тихой улочке в окрестностях университета?
        Наверное, в детстве он был тихим книжным мальчиком. Возможно, вырос без отца, как и я. О многом я не успела его спросить, а многое уже потеряло значение. В какой книге он вычитал пример для подражания? Кто из его ровесников мог бы сказать и сделать то же самое?
        Наверняка в их отношениях Лера была заправилой. Наверняка думала, что сможет вить из него веревки и бросить, когда надоест. Но она ошиблась. Из Миши не следует вить веревки.
        А вдруг я наговариваю на Леру? Может, я несправедлива к ней? Я, получается, мимоходом разбила чужие отношения… Не следовало прятаться под диваном, надо было сказать Лере в глаза: твоего Мишу пиратит Тень, он умрет завтра утром, если я его не спасу…
        -Эй,- сказал Пипл.- Ты собиралась звонить? Время идет, знаешь ли.
        Я перевела взгляд на телефонную трубку. Если после того, что случилось в последнюю нашу встречу, Миша внес мой телефонный номер в «черный список»… я не удивлюсь.
        Прошло несколько гудков. Я совсем уверилась, что он проигнорирует вызов, когда на другом конце связи послышалось сбивчивое:
        -Да… алло.
        Он тяжело дышал, будто после долгого бега.
        -Извини, что тебя отвлекаю.
        -Я выскочил с пары. Нормально.
        -Я получила твою посылку…
        -Какую посылку?!
        -С чайником…
        Растерянная пауза.
        -Ты что, не посылал мне чайник?
        -Нет. Даша, я хотел попросить прощения…
        -Это я должна просить прощения,- пробормотала я сквозь комок в горле.- Извини еще раз… Удачи тебе…
        -Подожди!- закричал Миша.
        Я оборвала разговор. Долго стояла спиной к Пиплу, ждала, пока выровняется дыхание.
        -Лешка,- говорил Пипл по телефону за моей спиной,- проверь, кто отправитель посылки номер сорок пять - тринадцать, курьерская служба «Супер-экспресс», отправлено вчера в семь ноль четыре… Рано встают их курьеры… Найди и перезвони, ладно?
        Я все еще не оборачивалась. Он принюхался к моему затылку:
        -Слушай, не хочу тебя пугать…
        -Что?!
        -Она не жизнь из тебя сосет.
        -А что?
        -Способность нравиться мужчинам. Если дать этой твари закончить транзакцию, в тебе больше ни один мужик не увидит женщину. Не говоря уже о том, чтобы влюбиться.
        Пятясь, я опрокинула пластиковое ведро с осколками. Мутные кусочки чайника снова рассыпались по полу: всю работу надо было начинать сначала.

* * *
        На сервер курьерской службы шла DoS-атака.
        -Не завидую их клиентам,- сказал Леша в телефонной трубке.
        -Что, Тень устроила DoS-атаку?!
        -Не обязательно Тень, может, конкуренты. Или тупые малолетки-хакеры. Учитывая, какие криворукие в той службе сисадмины…
        В офисе «Супер-экспресса» сидела дама лет тридцати, издерганная и замотанная до истерики. У нее звонили одновременно три телефона, и со всеми абонентами она ухитрялась перекинуться парой слов.
        -Все принятые заказы будут доставлены сегодня!- врала она одному собеседнику.
        -Нет, мы не принимаем заказы!- грубо кричала на второго.- У нас технические проблемы!
        В третью трубку она говорила резким раздраженным голосом:
        -Ты уроки сделал? Не потом, а сперва сделай уроки!
        На нас с Пиплом она не обращала внимания - впрочем, я не удивлюсь, если она и вправду нас не видела. Только когда Пипл деликатно постучал по столу, она подняла на него мутные глаза:
        -Извините, у нас технические проблемы…
        -Нам нужна информация об отправителе этой посылки,- Пипл поставил перед ней картонный ящик.
        -У меня нет доступа к базе!- она ткнула пальцем в монитор своего компьютера, на котором был наполовину разложен пасьянс.- Когда поднимут систему - может, завтра…
        -Сегодня,- проворковал Пипл.- Или нам придется принять меры…
        Дама одарила его взглядом, означавшим, что ежи не боятся голых ягодиц.
        Пипл склонился к ней ниже:
        -Кажется… вы забыли сегодня выпить свои таблетки?
        Дама изменилась в лице. Несколько секунд глядела на Пипла, потом полезла в сумочку, выхватила упаковку таблеток, пересчитала, шевеля губами… Торопливо заглотнула пилюлю, не запивая даже водой. Посмотрела на Пипла теперь уже с суеверным страхом:
        -Вы кто?!
        -Кто занимался этим заказом? У вас же не тысяча сотрудников и не миллион клиентов! Попробуйте вспомнить!
        Дама мигнула. Глаза ее прояснились:
        -Грищенко. Точно. Он работал вчера с утра.

* * *
        Похоже, оценивая численность конторы, Пипл попал в точку: тысячи сотрудников у «Супер-экспресса» не набиралось, и курьер вполне мог работать на приемке посылок.
        -Дама такая или девушка,- сказал Грищенко.- Отдала заказ, расплатилась, все.
        -Вас не смутило, что заплатила женщина, а отправителем значится Васильев Михаил?
        -У нас не оборонное предприятие,- резонно возразил Грищенко.- Мы подарки передаем, цветы там, вазочки… Какая разница, кто отправитель?
        -Вы бы ее узнали?- спросила я.
        Грищенко пожал плечами:
        -Она была в такой… повязке от гриппа. И некогда мне было ее разглядывать. И, кстати, какие ваши претензии? Доставили вовремя? По адресу? А к содержанию мы касательства не имеем…
        Он был прав. Это означало, что почти два часа ценного времени мы погубили напрасно.

* * *
        Мы вышли из помещения на свежий воздух, и тут меня накрыло.
        -Пипл… а как ты ко мне относишься?
        -Хорошо,- отозвался он, не раздумывая.
        -Как к старому боевому товарищу?
        -Нет,- он говорил очень серьезно,- я замечаю, что ты привлекательная девушка. Всегда это замечал. Мне нравятся твои духи…
        Рано или поздно это случается с любой из нас, подумала я. Из категории «женщина» мы переходим в категорию «преподаватель», «чиновник», «друг»… Впрочем, с мужчинами то же самое. Некоторые считают, что это естественное положение вещей и так и надо. Зачем нужны теплые искорки во взглядах незнакомых людей? Зачем случайные улыбки? Ведь толпа выйдет из автобуса на конечной остановке и разбредется в разные стороны, искорки погаснут…
        И хрен бы с ними! Я человек самостоятельный и самодостаточный, не будут мужики видеть во мне «привлекательную девушку» - переживу. Но Сэм…
        Я взялась за голову. Все мужчины на свете могли исчезнуть прямо сейчас, но если из моей жизни исчезнет Сэм… Этого не может быть! Это несправедливо…
        -Стоп истерика,- сказал Пипл, втягивая носом воздух.- С тобой еще ничего не случилось.
        -Случилось,- прошептала я.- Я чувствую, как она меня сосет… Обгладывает кости…
        -Это самовнушение!- он положил мне руку на плечо.- Послушай. Сегодня ты выкинешь ее за портал. Своими руками.
        Я вгляделась в свои несчастные изрезанные ладони…
        И решила биться за себя так, как сумасшедший медведь гризли бьется за свою берлогу.

* * *
        Лиза подкатила минут через десять. Мы с Пиплом влезли на заднее сиденье.
        -Есть новости?- Лиза тронула машину. Она держалась великолепно - будто ничего между нами не произошло.
        -Годная Тень,- сообщил Пипл.- Хорошо присосалась, чисто. Транзакция идет со средней интенсивностью, я даю еще три часа.
        -Мне или Тени?- я не смогла скрыть истерических ноток в голосе.
        -Тени,- невозмутимо отозвался Пипл,- чтобы осмелеть и подобраться поближе, как они любят. А тебе я даю три часа, чтобы спокойно дождаться ее, взять за жабры и выкинуть за портал.
        -А если не получится?
        -Ну, раньше ведь получалось!
        -В девяноста процентах случаев?!
        -Это очень большая вероятность, Даша,- Лиза взглянула на меня через водительское зеркало.- Девяносто из ста - прекрасный показатель. Мы не дадим ей закончить транзакцию. А ты возвращайся на занятия и делай вид, что ничего не подозреваешь.
        -Тень так легко обмануть?
        -Даша, решать тебе,- мягко вмешался Пипл.- Мы, как специалисты, можем только давать рекомендации. И вот мы считаем, что тебе надо расслабиться - и подпустить ее к себе.
        -А мы не будем ждать,- Лиза смотрела на дорогу.- Леша прямо сейчас поднимает социальные сети. Мы с Гришей займемся твоими контактами - однокурсниками, преподавателями…
        -Вы с Гришей?
        Пипл толкнул меня локтем в бок. Я запнулась.
        -Мы опытные работники, и у нас сбалансированная команда.- Лиза притормозила у тротуара: в сотне метров возвышался мой учебный корпус.- Просто поверь нам.
        В опущенное окно влетела божья коровка, ударилась изнутри о ветровое стекло и упала на спину, беспомощно шевеля лапками.
        -Если бы кто-то из моих, как ты говоришь, «контактов» был Тень, я бы заметила…
        -Необязательно. Ты же не все время начеку.
        Я осторожно подставила палец. Божьи коровки всегда ползут по руке вверх и, добравшись до высшей точки, стартуют. Эта не была исключением - развернула крылышки и взлетела, благо я успела выставить руку в окно…
        Зазвонил телефон. Будто отвечая, заколотилась кровь в ушах.
        -Привет, Даша! Ты не на занятиях?
        -Привет, Сэм. Нет, у нас перерыв.
        -Отлично… Ты извини, но у меня созрело дерзкое предложение.
        -Давай. В смысле дерзи.
        -Ты не хочешь сегодня прийти ко мне в гости? То есть имеется в виду культурная программа: вино, кино, домино… В смысле караоке…
        Приличные девушки так не поступают, с горькой ухмылкой подумала я. Если бы моя мама узнала, что я творю…
        Сэм забеспокоился:
        -То есть предложение слишком дерзкое?
        -Нет,- сказала я.- Ты меня неправильно понял… Когда?
        Он страшно обрадовался. Его голос не врал:
        -А когда тебе удобнее? Часов в шесть? Или в пять? Или… да хоть сейчас! Я снимаю классную квартиру, в смысле отец мне снимает… и совсем рядом с универом! Что заказать - суши? Пиццу? Или, может, ты хочешь что-то особое из ресторана? Скинуть тебе меню?
        Я прикрыла глаза. За два прошедших дня я успела забыть, какой Сэм мажор, как он любит пустить пыль в глаза, какой он, в сущности, инопланетянин. Мне пришлось бы это менять или с этим мириться… Но это перестанет быть моей проблемой через три коротких часа.
        -Ничего не надо, Сэм. Завари чай, а я принесу тортик. Я смогу у тебя быть…
        Я поднесла к глазам часы на запястье.
        -…Часа через три. В пять часов… будет нормально?
        Лиза и Пипл смотрели на меня. Лиза - понимающе. Пипл - с каким-то странным напряжением. Я даже захотела спросить, что именно его смущает, но тут он шевельнул ноздрями:
        -Скорость транзакции меняется. Пошла интенсивнее… Слушай, твой Сэм точно не Тень?
        Глава шестнадцатая
        Сэм
        Леша взялся отвлекать меня, показывая самодельную компьютерную игру. В смоделированном на экране Главном здании нужно было догнать и прихлопнуть нарисованную Тень.
        -Вот смотри,- говорил Леша,- если бы они появлялись точно у портала, мы бы поставили там охрану, и все. Это было бы простое дело, знай подхватывай свеженьких и выкидывай вон… Но они возникают в радиусе километра от портала! То из-под елки выползет, как леший, то с крыши спрыгнет, а еще они любят в толпу ввинчиваться. Идет такая толпа студентов, а он раз - и внутри… И сразу у него разговоры, контакты, знакомые, обязательно несколько аккаунтов в социальных сетях, для Теней такая активность - путь к теплу и сытости. Ребята иногда годами учатся на курсе с каким-нибудь… и даже не подозревают, что он Тень. А он присосется, скажем, к своей девушке, и тянет из нее любовь к жизни - месяцами! Потом удивляются, откуда столько депрессий…
        Я слушала его вполуха. В офисе было непривычно тихо и пусто, передо мной на столе стояла чашка с недопитым кофе. Леша рассказывал, что его роман всерьез рассматривают в одном хорошем издательстве и, может быть, даже издадут.
        -Ты же знаешь, Даша, сейчас кризис бумажной книги. Люди бесплатно скачивают из Интернета, да я и сам скачиваю… А бумажные книги не покупают. В крайнем случае я сам себе распечатаю на принтере, попрошу Гришку нарисовать иллюстрации, отдам переплести…
        В этот момент задергался мой телефон. Я схватила трубку.
        -Он не Тень,- сказал Пипл.- Я его как следует обнюхал.
        -Я тебя ненавижу,- пробормотала я.- Зачем было?..
        -Всегда лучше перепроверить… Знаешь, он в тебя по уши влюблен. У него гормоны поют, как соловьи.
        -Я просила не рассказывать мне лишнее.
        -Лишнего я не рассказываю… С ним не все в порядке, Даш. Он… странный. Это еще Инструктор заметил, когда редактировал его память: он сказал…
        Я оборвала разговор. Пипл, конечно, славный парень… Но его предположение насчет Сэма стоило мне первых седых волос. А за выражение «редактировать память» хотелось бить ногой по гениталиям.
        -Я догадывался, что Сэм не может быть Тенью,- сказал Леша, который слушал наш разговор.
        -Тогда зачем Пипл сказал такую глупость?
        -Не глупость. Атака по структуре - канало-информационная, с подключением сильно выраженного эмоционального фона. К сожалению, твоя Тень не использует ни цифровой, ни темпоральный привод, поэтому лично я могу помочь только советом…
        -Леша, зря ты пишешь про зомби. Тебе бы твердую научную фантастику сочинять.
        Он накрыл мою ладонь своей мягкой рукой:
        -Эту Тень надо ловить на живца. Делай то, что тебе посоветовали Лиза и Пипл: иди на занятия, изображай невинность, жди, пока она подберется поближе.
        -Правильный совет,- послышалось от двери.
        Пиджак Инструктора был расстегнут, воротник рубашки топорщился, на башмаках был ясно различим слой рыжей подсохшей глины. Он выглядел смятенным, усталым, даже больным.
        -Правильный совет, посвященная,- повторил Инструктор с нажимом.- Иди. Ребята уже сети раскинули, как только эта тварь появится - ее сразу засекут.
        Я молчала. Он вдруг взял меня за обе руки и поднял со стула:
        -Не бойся. Не таких уламывали. Тебя в обиду не дадим.
        Быстро обнял - и тут же отстранился, будто засмущавшись.
        -Пипл сказал, у Сэма…- начала я.
        Инструктор кивнул:
        -У него не все в порядке с памятью. То ли последствия давнего сотрясения… То ли еще что-то, чего я не могу понять. Но это не первая амнезия в его жизни.
        -Он говорил, что не помнит детства. Это психологическая травма: его мать умерла, отец, по сути, отстранился, Сэм был очень одинок с самого рождения. Он говорит, у него расстройство привязанности…
        -«Нарушение привязанности может оказать влияние не только на социальные контакты ребенка - развитие совести, чувства собственного достоинства, способности к сочувствию,- быстро прочитал Леша с экрана компьютера.- Может вносить свой вклад и в задержку эмоционального, социального, физического и умственного развития ребенка…» Не очень хороший букет, Даша.
        -Ему повезло,- медленно сказал Инструктор.- Мало кто из женщин… из настоящих женщин смог бы понять его и сделать из него человека… Иди скорее, Даша. Пипл говорит, транзакция набирает силу.

* * *
        Мир - не такой, как мы себе представляем. Атмосфера ветвится, будто сад, каждый человек подсвечен изнутри, как лампа из прозрачного камня, как подсвечник из плотной соли или китайский бумажный фонарик. Странные существа - духи? птицы? мысли?- вьют гнезда в кронах больших деревьев. Другие существа - тролли?- живут в темноте под мостами. Земля прозрачна и видна насквозь - со всеми своими норами, подземками, канализационными стоками и зарытыми кабелями, со всеми могилами, но гробы пусты.
        Не только мужчина способен любить женщину. Я заведу себе пса, он будет ждать меня, и каждый долгий день жить ради меня, и прыгать, встречая, пачкать рубашку большими лапами, вылизывать щеки…
        Я шла, сжимая амулет на шее, оглядываясь, всматриваясь в лица. Эфирные бабочки летали над чьей-то счастливой макушкой, тучи собрались вокруг отмеченного депрессией лба, люди шли, подсвеченные зеленой надеждой и красной злостью, желтой скукой и сизой нелюбовью, но Тени среди них не было и не было жертвы, кроме меня. Только за мной тянулся кровавый след.
        Капли падали все гуще. Я не хотела смотреть на себя в зеркало - малодушничала. А день, как назло, был прекрасный.
        Время от времени мне на глаза попадались сотрудники Доставки: Пипл мелькал то здесь, то там, принюхивался, не скрываясь, заслуживая недоуменные взгляды. Гриша стоял, нервно озираясь, стиснув баллончик с краской. Лиза бегала кругами в спортивном костюме, изображая московский джоггинг. Леша глядел - я знала - из каждой камеры наблюдения, которая встречалась мне на пути…
        Но Тень не выходила. Внутренний секундомер отсчитывал последние минуты.
        Мы встретились на перекрестке. Лиза тяжело дышала. Пипл шевелил ноздрями. Гриша сжимал баллон, рискуя раздавить.
        -Тень не выйдет,- сказала я.
        Пипл открыл рот, чтобы возразить, но я его опередила:
        -Это не случайность, поймите! Тень прекрасно знает, кто я! Она знает, что мы ее ждем. Она не выйдет!
        -Всегда выходят,- начал Пипл.- Она выйдет, они всегда…
        -Это не конец света,- я улыбнулась сквозь слезы.- Она ведь не жизнь у меня отбирает. Жить я буду. Подумаешь, никто не полюбит. Многие так живут. Плевать.
        Лиза побледнела, но не от страха. В жизни не видела, чтобы человек был в такой ярости.
        -А вот хрен ей!- рявкнула Лиза так, что на нее в ужасе обернулись прохожие.- Мы не позволим! Пипл, чего ты стоишь?! Ищи! Гриша, ищи для него опорные точки, ветер меняется, давай по секторам… ты ее засечешь!
        Пипл мигнул. Щека у него дернулась.
        -Нет,- сказал он шепотом.- Ее здесь нет. Дарья права.

* * *
        Он жил на тридцатом этаже в новом элитном доме: папаша откупался от сына весьма эффективно. Я с ужасом подумала, что станет с Сэмом через несколько лет, когда маска сумасбродного мажора прирастет и одинокий мальчик, которого я увидела когда-то на вершине Главного здания, превратится в самодовольного паразита.
        -Что-то случилось?- он заглянул мне в лицо.
        -Нет, все хорошо…
        Я увидела свое отражение в зеркальной стенке скоростного лифта. Коснулась амулета на шее… и отдернула руку. Мне осталось несколько минут. Потом принцесса превратится в жабу, карета в тыкву… Внешне все останется по-прежнему, но драгоценные веревочки, натянутые между нами, сгорят навсегда и свернутся обугленными петлями. Сэм посмотрит на меня - и не поймет, что же его так привлекало, что же он во мне разглядел…
        Он загадочно улыбнулся:
        -Я кое-что хотел тебе показать…
        И распахнул передо мной дверь квартиры. Это была просторная студия с панорамным видом из окна, но не это поразило меня; вся комната была уставлена рамками и рамочками, увешана пластиковыми файлами на веревочках, и отовсюду, из каждой рамки, на меня смотрела я.
        Когда он успел все это наснимать?! Не понимаю… Вчера и позавчера не мог… Значит, раньше? Значит, он догнал меня на сигвее в самый первый раз - не случайно?!
        Он был талантлив. Он умел видеть. Я различала на этих фотографиях то, чего не могла бы разглядеть в зеркале: свою радость и усталость, авантюризм и отрешенность, как если бы другой, потусторонний мир бросал отблеск на мое лицо. Значит, за время своей фотоохоты Сэм узнал обо мне больше, чем я сама?
        -Даша, что такое? Тебе не нравится?!
        Слезы брызнули, будто я проглотила столовую ложку горчицы. Я прижала ладони к лицу:
        -Нравится… Спасибо. Я просто очень… я, знаешь, рева-корова. Часто плачу, в кино, в театре, над книгой… Спасибо, Сэм, я просто не знала, что ты умеешь так.
        Посреди комнаты накрыт был стол. Сэм не удержался и заказал в ресторане какие-то закуски, сыр, овощи, шампанское. Я кусала губы и пыталась вообразить: через несколько минут, когда из меня выкачают невидимое, неощутимое… необходимое… Когда меня нельзя будет любить - уйдет ли свет из этих его снимков? Уйдет ли радостное предчувствие, тепло, ирония, жизнь?
        -Даша, ну я же вижу, что-то не так…
        -Сэм… я очень-очень рада, что ты появился в моей жизни.
        -Я тоже… а почему так трагично?
        -Потому что…
        -Стоп. Ты же не хочешь сказать сейчас какую-то ерунду, типа у нас тут имущественное неравенство и все такое.
        -Нет, я…
        -Ты посмотрела в Интернете про «расстройство привязанности», про амнезию у подростков и решила, что я…
        -Да ты что! Нет!
        -Тогда почему ты смотришь на меня, как Снегурочка на доменную печь?
        Я улыбнулась сквозь слезы:
        -Сэм… дело не в тебе. Дело во мне. Я…
        Он посерьезнел:
        -Ты больна?
        -Нет.
        -Тогда в чем дело? Ты под следствием? Тебя преследуют? Ты скрытая марсианка? Это все решаемо, ты же понимаешь…
        Я быстро набрала телефонный номер:
        -Пипл, сколько мне осталось?
        -Три с половиной минуты,- сказал Пипл в трубке. Голос его вибрировал от напряжения, будто он держал на плечах груженый угольный вагон.- Мы работаем…
        -Спасибо.
        Я установила таймер на телефоне. Замелькали цифры.
        -Через три с половиной минуты… чуть раньше… ты меня разлюбишь.
        -Не смешно,- сказал Сэм после паузы.
        Я кивнула:
        -А уж мне как не смешно, если бы ты знал… Слушай. Меня нельзя будет любить. Через три минуты ты посмотришь на меня совсем другими глазами. Ты не сможешь понять, как вообще… почему разглядел меня в толпе. Все эти мурашки по коже, приподнятое настроение, смех без причины - все исчезнет.
        -Почему?- спросил он, не сводя с меня глаз.- Почему ты так решила?
        -Меня… Я… давай для простоты назовем это порчей. Меня… заколдовали. На мне порча. У меня отбирают… способность быть любимой.
        -Знаешь, Даша, я думал, это я сумасшедший, а оказывается, бывают случаи покруче…
        -Я не прошу, чтобы ты верил. Просто это случится через…
        На экране моего телефона бежали цифры, навсегда отбирая надежду.
        -…Через две с половиной минуты.
        Я подошла к зеркальному шкафу. Дотянулась до амулета, сжала в кулаке, поглядела на свое отражение…
        Кожа складками подрагивала на моем плешивом черепе. Кровь из глаз и ноздрей неровно запеклась, под окровавленной кожей проступали бугры, на виске темнел знак Тени - он был черный, с липким блеском, он был как печать на приговоре. Я зажмурилась…
        А когда открыла глаза - Сэм уже смотрел на меня по-другому. Напряженно… и с удивлением. Будто не узнавал. Его любовь исчезала, удалялась, пропадала так быстро, что он и сам мог это воочию наблюдать. Только что здесь была я - и вот уже кто-то другой… чужой. Внешне все на месте - а внутри пустота.
        -Что это?- прошептал он.
        -Об этом я говорила. Теперь ты понял?
        -Но… этого не может быть… я же тебя…
        Он тряхнул головой, будто отбрасывая наваждение:
        -Даша, давай выпьем шампанского? Попробуем этот сыр? Ты такого не ела… А вот смотри, что здесь есть…
        В его суетливых движениях скользила вина. Это меня взбесило.
        -Ты ни в чем не виноват, слышишь?! Не вздумай! Ты не можешь меня любить по принуждению!
        У меня сдавило горло.
        -Я… всегда буду тебя помнить, Сэм. А сейчас отпускаю. Ты свободен!
        Я почти увидела улыбку облегчения, зародившуюся в уголках его губ. Я сняла с него вину и ответственность. Сейчас он скажет: «Останемся друзьями, если ты хочешь». И мы пожмем друг другу руки, как приятели, съедим его чудесный сыр и разбежимся навсегда…
        Улыбка на лице Сэма перешла в гримасу.
        -Нет,- сказал он отрывисто.
        -Что?
        -Нет! Мне плевать на колдовство, порчу, на все эти дела… Я все равно буду тебя любить!
        -Но меня нельзя…
        -А я буду!
        Мой таймер закончил обратный отсчет. Дошел до отметки «Ноль-ноль» и запищал.

* * *
        Ныряю в теплое море. Вижу огни на дне.
        Погружаюсь в звезды лицом. Хватаю губами. Пью звезды.
        Отталкиваюсь от черного дна и поднимаюсь вверх. Вижу свет на поверхности, выныриваю и дальше взлетаю. Небесные коралловые рыбы касаются моей кожи. Поднимаюсь выше - я стая птиц, захваченных вихрем. Разлетаюсь на части и собираюсь снова, оседаю по тугому канату смерча, выворачиваюсь наизнанку, вырываюсь из жерла вулкана - я лава, я цунами, я дикий белый прибой…
        И снова ныряю в теплое море.

* * *
        -Даша! Даша!
        Приоткрылась матовая дверца душевой кабинки. Внутри стоял Гриша с баллоном краски в руках. Я зашипела, как пробитое колесо:
        -Ты что? С ума сошел?!
        Из комнаты слышалась нежная, сомнамбулическая мелодия, пригодная для транса и медитации, Сэм спал со счастливой улыбкой на лице и не знал, что у него в ванной в душевой кабине обнаружился сотрудник Доставки. Я плотнее запахнула мужской халат:
        -Гриша, ты рехнулся?!
        -Извини, извини… мне надо тебе сказать… Тут у нас такое случилось… Ты Тень вырубила.
        -Как?!
        -Зайди к нам на кухню на минутку…
        -В чем, в халате?
        -Мы тоже не во фраках… Давай, мы должны это обсудить!
        -Может, позже?
        -Даша, ну что тебе стоит? Пара минут… И вернешься к своему Сэму.
        -Ты циничный.
        -Пожалуйста.
        -Блин…
        Я проверила, надежно ли заперта дверь ванной. Хоть бы Сэм не проснулся и не стал меня звать.
        -Я засекаю время. Пара минут.
        Гриша торопливо нарисовал граффити на кафельной стене. Плитка исчезла, задрожали оплавленные края, заплясало марево внутри рамки, я зажмурилась, шагнула вперед и почувствовала, как под моими ногами вместо гладкого пола ванной возникает тряпичный половичок Лизиной кухни.
        Но Лиза была не одна. На тесной кухне, невесть как умещаясь, сидели Пипл, Леша и, что самое интересное, Инструктор. Я, в халате Сэма на голое тело, почувствовала себя нагой на средневековой площади.
        -Присядь, посвященная,- сказал Инструктор как ни в чем не бывало.- Ты догадываешься, что случилось?
        Я сжала зубы. Что случилось-приключилось? Я переспала с мужчиной. А если без наносного цинизма - определилась моя судьба. В горе и радости, здоровье и болезни, буду рожать от него детей и нянчить внуков. Как-то так.
        -Ты позвонила мне за три минуты до конца транзакции,- напомнил Пипл.
        -Ну да. Короче, я сказала Сэму, что… я ему все сказала.
        -Что?!
        -Что меня нельзя будет любить, потому что я… меня заколдовали. Так, чтобы было понятнее. Я была в таком состоянии, что…
        Я содрогнулась, вспомнив свое отражение в зеркале.
        -И он начал… начал терять ко мне… терять нашу с ним связь. Я видела как… А потом я не поняла, что случилось.
        -Конкретно - что ты ему сказала?- резко спросил Инструктор.- Дословно!
        -Я сказала, что его отпускаю. Что он ни в чем не виноват.
        Инструктор усмехнулся, будто только что узнал о выигрыше в лотерею, и победно глянул на Лизу:
        -А я что говорил? Она реверснула канал! Слова равны действию. Она отпустила! От нее ждали, что она станет выпрашивать любовь, привязывать его к себе, провоцировать у парня вину… А она реверснула! Весь яд впрыснула обратно, то-то получилось с ноги по морде!
        Я не поняла ни слова:
        -Что получилось? Кто от меня чего-то ждал?
        -Тень,- сказала Лиза.- Инструктор считает, что ты закоротила канал исключительно своей интенцией. А мы с Гришей… И Пипл, кстати, тоже… считаем, что там был и другой фактор.
        -Не понимаю,- сказала я жалобно и представила, что если Сэм сейчас проснется - молчание в запертой ванной станет для него плохим подарком.
        -Ты не заметила, что транзакция Тени не удалась?- с ухмылкой спросил Инструктор.
        -Заметила…
        -Во-от! Ты была обречена - но справилась! Редчайший случай в нашей практике, можно сказать - первый случай! Я тобой горжусь, Лебедева, хоть ты и дурочка бываешь иногда… А ты-то помнишь, как все случилось?
        По моей спине прошла волна горячих мурашек. Я помнила.
        -Инструктор… вы не очень-то правы. Я, конечно, его отпустила… Но он не ушел. Хотя мог. Я сказала: не вини себя, я отпускаю, ты свободен. Он сказал - я все равно буду тебя любить… мне плевать на любое колдовство. И в этот момент, когда он меня поцеловал,- в этот момент все и случилось…
        Я вспомнила, как таяла в зеркале жуткая печать у меня на виске. Исчезала кровь и выравнивалась кожа, а мы целовались с Сэмом, как тогда в подземелье, только он об этом не помнил, а для меня два поцелуя слились в один…
        Тостер, тихо звякнув, выкинул наверх два кусочка поджаренного хлеба. Я только теперь заметила, что Гриша и Лиза сидят, держась за руки, соприкасаясь локтями и коленями. От этого зрелища на душе у меня наступил июльский полдень.
        -Странный парень твой Сэм,- тихо сказал Инструктор.- На всякий случай… Будь с ним осторожней, Дарья.
        -Хорошо,- я пропустила его слова мимо ушей.- Могу я идти?
        Я заснула как убитая всего через полчаса - в обнимку с Сэмом.

* * *
        Я открыла глаза.
        Смятая постель, нежно-салатная, была похожа на луг с одуванчиками. Я поднялась на локте, выше натянула одеяло, но не от холода, а потому что вдруг застеснялась.
        Сэм стоял у окна ко мне спиной. Я видела только его силуэт. Он смотрел не на город под рассветным солнцем, а на свою ладонь. Мне показалось, что он разглядывает линии, спрашивая у ладони свою судьбу.
        Я улыбнулась. Накинула халат. Подкралась на цыпочках, хотела неожиданно мяукнуть в ухо, но потом устыдилась и раздумала. Я же взрослый человек, пускай и очень счастливый.
        -Сэм…
        Он не шевельнулся, не вздрогнул, будто вовсе меня не слышал. Только теперь я увидела, что на ладони у него лежит мой амулет. Наверное, ночью порвалась цепочка и Сэм нашел серебряную фигурку в постели.
        -Это же мой кулон,- сказала я весело.- Цепочка порвалась, да?
        Он повернул голову. Я встретилась с ним глазами…
        И отступила. Его лицо было пустым, как в глубоком сне или в коме,- расслабленное, лишенное выражения. Он сомнамбула? Ходит во сне?
        -Что случилось? Сэм? Что-то не так?
        Он молчал. Цепочка амулета свешивалась с его ладони и была совершенно целой. Замок расстегнут. Ко мне вернулось чувство, хорошо знакомое по отрочеству: чужой взгляд! Меня высматривают. Так мышь чует присутствие совы в небе. Так цыпленок должен чувствовать коршуна.
        -Сэм, ты… меня слышишь? Или ты спишь?
        Молчание. Я испугалась - я не знала, как правильно разбудить сомнамбулу. Что, если он упадет и расшибется?
        Он мигнул. Глаза его прояснились, сделались осмысленными, жесткими. Я не узнала Сэма в этот момент.
        -Зачем ты взял мой амулет? Это моя…
        Губы его шевельнулись.
        -…моя вещь,- закончил он одновременно со мной.- Это моя вещь!
        -Не шути так,- я через силу улыбнулась.- Эта штука мне дорога, ты же знаешь, это память об отце, и я…
        Говоря, я протянула руку - но кулак Сэма стиснулся, сжимая мой амулет. Я запнулась. Заговорила другим тоном, холодно:
        -Сэм, пожалуйста, отдай мне мой…
        Он ударил меня в лицо, так что потолок и пол в комнате сразу поменялись местами. Никто и никогда меня так не бил. Я понятия не имела, как это больно… и как это унизительно.
        Глава семнадцатая
        Расплата
        Лед из холодильника Лизы и Гриши пропах рыбой. Я сидела, прижимая к лицу холодный полиэтиленовый пакетик, чувствуя грани ледяных осколков под прозрачной пленкой.
        Осколки…
        Мне некуда было прятаться. Идти в таком виде в университет или в общагу… Страшно представить, что скажет, например, Настя.
        Удивительно, но моими самым близкими друзьями оказались те, кого я знала-то несколько дней. Впрочем, когда вместе рискуешь жизнью, отношения как-то сами налаживаются и крепнут.
        -Мы скоро вернемся,- сказала Лиза.- Лед поменяй.
        Они ушли через рамку в прихожей. У меня ныла голова, болело отекшее веко, но все это было ерундой по сравнению с тем, что творилось внутри.
        Неужели человек может так врать и притворяться?!
        Наш вечер на крыше университета… Его рассказы про мать и отца… А самолеты, Сент-Экзюпери… А когда он прыгнул на борт теплохода - он же спас мою маму! А раньше, в подземелье,- он спас мне жизнь, просто напомнив, что следует бороться, а не идти, как овца, на заклание! Зачем? Не понимаю. Чтобы переспать со мной? Чтобы получить мой амулет? Но зачем ему… Для него это просто безделица…
        Нет смысла искать оправдания. Миллионы девчонок верят в любовь и приходят к своим парням. А те используют их как подстилку и потом бьют в лицо - «дала, значит, шлюха». Девочки мечтают о принцах, не замечая, что мужчины - свиньи… Все! Грязные, похотливые…
        Я вспомнила, как страшно кричала Настя в ту ночь, когда Тень высасывала ее любовь. Что-то в этом было от морока, от наведенного умопомешательства; ясейчас походила на Настю, но, с другой стороны, не переть же против фактов. Факты - упрямая вещь…
        Зазвонил мой телефон.
        -Даша,- сказал Пипл.- Как ты себя чувствуешь?
        -Превосходно.
        -У нас проблема. Дуй в университет.
        -С такой-то рожей?!
        -Массовые жертвы. Полчаса назад было десять человек, сейчас уже почти сорок.
        -Что?!
        -Их доят по-крупному. Забирают здоровье и жизнь. Жертв все больше, Тени ни одной. Где Гриша и Лиза?
        -Они… не знаю.
        -Значит, садись на маршрутку и приезжай!
        Он оборвал связь. Я грохнула кулаком по столу…
        И с удивлением поняла, что мне значительно легче. Когда разрушена жизнь, когда уничтожена самая дорогая вера - нет лучше лекарства, чем оперативная работа в экстремальных обстоятельствах.

* * *
        В вестибюле Главного здания университета шла обычная жизнь… почти обычная. С еле различимой ноткой тревоги.
        У меня не было при себе амулета, и я впервые, с большим опозданием, поняла правоту Инструктора, который жестоким и некорректным образом дал мне понять, что сила - не в безделушке. Со второго раза, сосредоточившись, я взглянула на вестибюль особым взглядом…
        Пол во многих местах был заляпан кровью. Парень и девушка шагали к лифтам, одинаковым движением потирая виски - место, где все ярче проступала зловещая печать. Старушка-уборщица прошла мимо, горбясь и морщась от боли - кровь капала из ее носа на пол. Статная дама-преподаватель жаловалась кому-то на перепады давления - а знак Тени краснел у нее на виске, как свежая воспаленная татуировка.
        Вдруг зазвенело стекло. Большое зеркало у гардеробной стойки рассыпалось вдребезги, и осколки разлетелись по всему вестибюлю. Студенты, не смущаясь присутствием преподавателей, обнаружили глубокие познания в ненормативной лексике.
        -Ты видишь?- отрывисто спросил Пипл.
        -Тень? Нет. Только жертв очень много.
        -С каждой минутой больше. Какую же она суммарную энергию сейчас тянет… Какой поток мощи…Точно, Консервы.
        -Но мы же выбросили… мы убрали Германа!
        -Кто-то еще.
        Я поправила темные очки на носу. Эти очки, да еще толстый слой тонального крема, призваны были скрывать огромный синяк, последствия страстной любви.
        К нам подошли Лиза и Гриша. По-моему, они вышли из стены в коридоре, никого особенно не стесняясь.
        -У него нет амулета,- сказала Лиза.- Зачем взял и куда дел, не говорит…
        Она помассировала костяшки пальцев.
        -Вы что… его били?
        -Нет, мы его развлекали,- сухо сказала Лиза.- Пели частушки. Водили хоровод.
        -Лиза…
        -Короче, амулета нет, придется тебе, подруга, без него как-то обходиться… Но ты уже умеешь. Инструктор, при своем поганом характере, иногда делает поразительно дальновидные вещи.
        -Что говорит Леша?
        -Система чистая, атака не цифровая, аналоговая. Скорее всего, у Тени есть сообщник-человек.
        -У них бывают сообщники?!
        -Ну конечно,- Лиза вздохнула.- Леша скинул пару записей с камер слежения… Все нечеткие, лиц не видно, но он продолжает мониторить.
        Она протянула мне свой телефон. Несколько коротких роликов было смонтировано в один, секунд на семь: девушка кладет что-то в сумку стоящей рядом женщине… Разбивается зеркало в туалете… Девушка, видимая со спины, одним силуэтом, тянет руку к карману мужчины, который говорит по телефону… Грабит?! Нет, подбрасывает что-то в карман…
        -Даша, можно тебя на минутку?- Гриша мягко взял меня за локоть.
        -Мало времени,- сказала Лиза.
        -В самый раз… Даша?
        Я отошла с ним на несколько шагов. Гриша пристально посмотрел мне в глаза:
        -У Сэма амнезия. Он не помнит, что ударил тебя. Он не помнит ничего, что случилось утром. Он в шоковом состоянии, не понимает, за что…
        -Что - «за что»?!
        -Ну, мы с Лизой его… допросили не очень вежливо. И посадили в подвал, где бывшее бомбоубежище.
        -Зачем?!
        -Инструктор… считает, что он не просто Сэм.
        Запульсировал болью мой подбитый глаз.
        -И он не просто так отобрал твой амулет. И он не просто так с тобой познакомился… Он орудие. Кукла в чужих руках.
        -Зачем вы его били?!
        -Это Лиза,- Гриша отвел глаза.- Она очень за тебя… опасалась, короче.
        -Почему - кукла? Что за чушь? В чьих руках?!
        Подошла насупленная Лиза:
        -Теряем время. Дарья, надо тупо идти по этажам и сканировать…
        -Я никуда не пойду,- сказала я.- Пока его не увижу.

* * *
        Когда-то здесь были бомбоубежища - очень давно. В заброшенных подземных помещениях валялась трухлявая старая мебель, горами громоздились железные обломки неведомых механизмов, мотки кабеля в сгнившей оплетке, с потолка свисали голые обесточенные провода.
        -Он за этой дверью,- сказал Гриша.- Если ты по-прежнему хочешь…
        -Хочу!
        Гриша не стал отпирать. Пожав плечами, нарисовал рамку на бетонной стене, и я прошла ее насквозь.
        Сэм сидел на бетонном полу у дальней стены - из одежды на нем были трусы и майка. У меня сердце зависло, как компьютер, когда я его увидела в свете единственной тусклой лампочки. По грязному полу раскиданы были обломки, щепки, хлам, виднелись следы босых ног, я представила, как еще недавно Сэм метался здесь, разбивал о стены обломки стульев, колотил в дверь, а потом устал и впал в апатию.
        Я готовилась, собиралась, вырабатывала тактику поведения, а теперь все планы вылетели у меня из головы. У него были расквашены губы, и дышал он как-то трудно, будто через боль. Он поднял лицо, в тусклом свете лампы я увидела, как расширяются его зрачки:
        -Кто это тебя?!
        Он вскочил:
        -Кто тебя ударил? Я его…
        Сэм кинулся ко мне, остановился в двух шагах, всмотрелся в мое лицо…
        И попятился. Я молчала.
        -Это что… это… я?!
        Человек не может так притворяться. Я видела, каким жутким для него было это осознание. Шок.
        -Сэм, послушай…
        Он провел ладонью по лбу:
        -Я не знаю, что со мной. Если у меня шизофрения или что-то еще похуже… Значит, все правильно. Все правильно… мне незачем отсюда выходить.
        -Сэм, что ты помнишь… последнее?
        Его взгляд был ответом. Мое зависшее было сердце дернулось - и запустилось снова.
        -Сегодня утром я проснулся… все было вверх дном. Фотографии… обрывки… все перевернуто, разорвано… Разбито… Тебя не было. Я стал тебе звонить, хотел даже вызвать… полицию… тут пришли эти… твои знакомые. Теперь я понимаю, что они имели в виду…
        -Они хорошие, нормальные люди. Просто в тот момент…
        -Да я понял… У меня ведь были и раньше перебои… с памятью. Целые годы своей жизни помню смутно, будто кто-то мне рассказал, а не я сам ее прожил. Я больной на голову, оказывается. Чем сидеть всю жизнь в психушке, лучше бы мне околеть… Но самое поганое - я тебя втянул в историю. Если бы я знал…
        Он отошел к дальней стене:
        -Ты меня прости, Даша. Понимаешь, я вижу весь мир черно-белым, особенности восприятия. А тебя увидел - в цвете. И все, что связано с тобой, получается цветное. Цветные сны…
        Я зажмурилась и только сейчас поняла, какая чудовищная тяжесть свалилась у меня с плеч.
        -Дуралей. Если ты всего лишь немного сумасшедший - это же обычное дело! А кто нормальный? Я, что ли?
        Я обняла его. Провела ладонями по голым мускулистым рукам:
        -Сэм, это счастье, что ты всего лишь псих. Ты не представляешь, чего я только не пережила за эти несколько часов…
        -Даша,- он принялся вытирать слезы с моих щек.- Ты знай. Я не могу поднять на тебя руку! Я не могу… Если кто-то посмеет, я его по стенке размажу. Но если я сам такое сделал в помутнении, меня придется в клетке держать всю дорогу, я же урод…
        -Сэм,- сказала я.- Мы все исправим. Я люблю тебя не потому, что ты здоровый или больной, а потому, что это ты! Мы тебя вылечим…
        Он улыбнулся, чтобы меня утешить. Сам он не верил ни в какое лечение, это было видно по глазам.
        -Сэм, ты не помнишь… амулет?
        -Они тоже про него спрашивали. Я помню только, что вечером он был у тебя на шее. Как обычно.
        -А утром…
        -Утром я проснулся, в доме бардак… И все.
        Я набрала Гришу. Как ни странно, в подземелье мой телефон ловил Сеть, хотя и на пределе возможностей. Гриша явился тут же - через рамку, не трогая тяжелую запертую дверь.
        -Гриша, выпускай его.
        Гриша угрюмо покачал головой:
        -Нет распоряжения Инструктора.
        -Я ему скажу…
        -Ты не поняла. Мы не знаем до конца, что происходит. Если кто-то вселился в Сэма этой ночью, чтобы получить твой амулет, он может снова это сделать в любой момент.
        -Вселился… кто? Злой дух?- я попыталась перевести все в шутку, но вышло не очень смешно.
        -Сэм - чужое орудие,- без улыбки сказал Гриша.- Он должен оставаться здесь, пока мы не выясним чье.
        Я посмотрела на Сэма. Тот изобразил улыбку, мол, почему бы не посидеть голышом в сыром подземелье, это же так прикольно…
        И тут у меня зазвонил телефон.
        -Даша,- сказал Миша странным звенящим голосом.- Пожалуйста, спаси.

* * *
        Они сидели на остановке автобуса. Вернее, Лера сидела, а Миша расхаживал рядом, нервно сжимая в руках телефонную трубку. Меньше всего мне хотелось сейчас решать их проблемы.
        Лере было нехорошо. Видно, ее тоже зацепило, она тоже жертва, подумала я. И Миша рядом; они помирились? Снова сошлись? Почему это должно меня интересовать?!
        Мир, увиденный моим глубинным зрением, казался нездоровым и тревожным. Виной тому было красноватое мерцающее освещение. Миша светился изнутри беспокойством, ярко-желтым, как полоски осы. А Лера…
        -Что? Что ты так смотришь?!
        Я заморгала, возвращая себе обыкновенный, обыденный взгляд на мир. Дрожащими руками вытащила трубку, отошла подальше, жестом велела Мише оставаться на месте.
        -Инструктор… это я.
        -Почему не на объекте?!
        -Инструктор… Такое может быть, чтобы человек превращался в Тень?
        Пауза.
        -Что ты увидела?
        -Здесь девушка. Она…
        -Говори, что ты увидела!
        Век бы такого не видать…
        -Она превращается в Тень. Лицо еще немного человеческое… но плывет, черты стираются. А на шее…
        -Ошейник?
        -Вы знаете? Такое бывало раньше?!
        -Да,- нехотя сказал Инструктор.- Такой случай был… Пришлось выкинуть за портал.
        -Человека?!
        -Так он же стал Тенью!
        -Что мне делать?- я проглотила горькую слюну.
        -Жди. Ребята сейчас подойдут.
        И повесил трубку.
        Я вернулась к остановке. Лера сидела, дышала ртом, бледная, как за секунду до обморока. Миша нервничал все сильнее:
        -Что с ней? Ты знаешь?
        -Почему ты мне позвонил?- спросила я, глядя на бессильно опущенную голову Леры.- Почему не в «Скорую», а мне?
        Глаза его лихорадочно блестели.
        -Я знаю, что помочь можешь только ты.
        -Откуда ты знаешь?
        Он мигнул:
        -Не могу объяснить. Это интуиция… сон, если хочешь. Ты связана с чем-то… с избавлением. Был кошмар, в котором я тонул и не мог выбраться, а ты меня спасла. И сейчас опять - это похоже на кошмар. То, что сделала Лера.
        -А что она сделала?!
        И Миша рассказал. Точнее, он пересказал мне факты, а уже на их основе я восстановила настоящую картину того, что случилось.

* * *
        Миша дважды предлагал Лере пожениться официально, в ЗАГСе, но она довольно-таки едко поднимала его на смех. Фата, кукла на капоте? Позорище, мещанство и нафталин. Штамп в паспорте - как рабское клеймо, к тому же пошлое. А ревность - пережиток; так говорила Лера Мише, когда флиртовала напропалую со старшекурсниками и молодым аспирантом, который вел у них семинары.
        Миша поначалу не подозревал, как умеет ревновать сама Лера. Кармен радом с ней показалась бы анемичной соплячкой; Миша убедился в этом сразу после истории с пропавшими ключами.
        Лера чуяла, что дело нечисто. И была, в общем, права, только об истинной причине происходящего не имела понятия. И тогда она устроила Мише ад; их отношения, к тому времени державшиеся только на Мишиной порядочности, хрустнули и окончательно сломались.
        Миша ушел в общежитие. Лера ни секунды не сомневалась, что виной всему - я. И снова была, в общем, права.
        Другая на месте Леры впала бы в депрессию или ударилась в загул, попыталась бы помириться с Мишей или нашла бы другого, но Лера не искала легких путей. Единственным возможным выходом для нее было уничтожение соперницы, то есть меня.
        Однажды Лера прогуливала занятия, сидя в кафе с ноутбуком. Она искала в Сети сайты ведьм и колдуний с предложениями снять или навести порчу. Лера внимательно читала форумы, коллекционируя отзывы об услугах просвещенных ведьм, но ни одна не казалась ей достойной доверия.
        В этот момент к ней подсела женщина средних лет, очень ухоженная, стильно одетая, располагающая к себе с первого взгляда. Женщина представилась Тамарой. Она предположила, что Лера пишет статью о современных шарлатанах: Тамара ни на секунду не могла представить, что такая интеллектуальная девушка может обратиться к колдунье за помощью. Мельком Тамара упомянула историю своей близкой подруги, у которой недавно увели мужа и только специальные нейропрограммирующие технологии помогли восстановить семью и наказать негодную шлюху. Лера потом сама не могла понять, почему дала втянуть себя в разговор: обычно она не знакомилась с чужими людьми даже в поездах дальнего следования, где традиционно принято изливать соседям душу.
        Так получилось, что новая знакомая стала первой, кому Лера, сдерживая слезы, рассказала, как у нее увели мужчину, без пяти минут мужа. Тамара горячо поддержала ее: столь отвратительные преступления против морали нельзя оставлять без наказания. Но сглаз и порча - ерунда, сказки. Единственным способом вернуть мужчину и наказать разлучницу является канально-информационное управление, по аналогии схожее с нейролингвистическим, но доступное далеко не всем.
        В разгар увлекательной беседы Тамаре принесли кофе. Она едва поднесла чашку к губам - и отбросила, потребовав жалобную книгу. Оказалось, что рассеянная официантка принесла ей кофе с молоком, в то время как у Тамары на молоко - страшнейшая аллергия…
        На следующее утро Лера, по совету Тамары, отправила мне стеклянный чайник курьерской службой. И все, и больше ничего, просто одна посылка. На другой день в шестнадцать тридцать они встретились в ресторане. «Ты все правильно сделала, Лерочка,- сказала Тамара.- Это может выглядеть как дурная мистика, но я объясню механизм. Информационный пакет, оформленный в материальный носитель, был символически отправлен от имени твоего мужа по известному адресу. Получатель - в данном случае наша любительница чужих мужчин - открыл пакет, и ее влияние на Михаила было полностью нейтрализовано. Если быть точным… будет нейтрализовано через двадцать или тридцать минут».
        Она казалась радостной и возбужденной. Лера уже сожалела, что связалась с Тамарой, но вины за собой не чувствовала - ведь она просто отправила чайник!
        Тамара много и дорого заказала на ужин - «Я ужинаю рано, предпочитаю рыбу и овощи». Лера взяла только чай. Тамара пила коктейль из высокого бокала, и каждый глоток доставлял ей крайнее удовольствие: «Еще немного, Лерочка. Еще пару глотков… то есть минут… и ты получишь своего мужа смирным, как ягненок. Тогда мы поговорим о плате».
        Новая информация заставила Леру похолодеть: «О какой плате?» - «За мою услугу, конечно. Это очень дорогой сервис». Лера поспешила заверить, что она студентка, у нее нет денег, и у Миши тоже. На что Тамара рассмеялась и сказала, что, конечно, не имеет в виду деньги. Фи.
        Лера захотела встать и уйти, но в этот момент Тамара сказала: «Все», и втянула через соломинку последние капли коктейля. Но глоток, видимо, пошел ей не в то горло: Тамара застыла на секунду, потом выпучила глаза, потом захрипела, как человек, который вместо малинового киселя случайно хлебнул расплавленного олова.
        Пластиковая трубочка задымилась. Тамара откинулась на спинку стула; соломинка торчала у нее изо рта, обугливаясь и укорачиваясь с каждой секундой. Тамара опрокинулась, рухнула навзничь, забилась, пытаясь избавиться от трубки в горле, и Лере показалось, что рука ее в какой-то момент вошла в глотку по локоть.
        Никто ничего не понимал. Официанты бросились вызывать «Скорую» - всем показалось, что с Тамарой случился приступ какой-то страшной болезни.
        Но Тамара очень быстро пришла в себя. Она отбросила обгоревшую соломинку, встала, одернула платье… И потребовала жалобную книгу. На удивленные вопросы официантов вдруг заорала на них во все горло: «Да я так ославлю ваш кабак, что вы бомжам будете раздавать скидочные карточки!» Лера не знала, куда глаза девать, но стало еще хуже, когда Тамара ушла и оказалось, что платить за ужин придется Лере…

* * *
        Слушая Мишу, я не заметила, как появились Гриша и Лиза. Миша тоже их не видел, потому что они молча выбрались из рекламного щита на остановке за его спиной.
        -Все-таки Тень замкнула канал,- сказал Гриша. Миша вздрогнул и обернулся.
        -Это свои, Миша,- сказала я.- Нормально, не пугайся.
        Миша молчал.
        -Круто,- Лиза вытащила пачку сигарет.- Инструктор, кстати, был прав. Канал замкнуло, Тень получила обратку… Да такую, что рехнулась и пошла вразнос. Ох не нравятся мне эти совпадения…
        Лера выпрямилась, провела рукой, будто разрывая паутину или отводя пелену перед глазами:
        -Здесь есть… дым? Или мне кажется?
        -Кажется,- Миша шагнул к ней, собираясь сесть на скамейку рядом, но в последний момент удержался.
        -А вот не надо было гадости делать,- процедила Лиза.
        -Она просто один раз проявила слабость,- сказала я.- Виновата Тень, а не она!
        -Ты слишком великодушная,- Лиза прищурилась.- А кроме того… В университет уже три «Скорые» вызвали, через пару часов люди начнут умирать, как мухи. Говори, дружок, ты рассказал не все!
        И Миша через силу заговорил.
        Глава восемнадцатая
        Из тени в тень
        На другое утро Лера проснулась с головной болью. Вошла в ванную - и зеркало треснуло, едва отразив ее. Лера напряглась, но еще не испугалась.
        Когда она вошла на кухню, треснуло зеркало маленькой пудреницы, лежавшей на подоконнике. Механический будильник, громко цокавший, щелкнул в последний раз - и остановился.
        Когда Лера взяла будильник в руки, под ним обнаружился «Чек к оплате» - несуразное многозначное число, написанное кровью. С этого момента кошмар, в котором увязла Лера, сделался совсем уж густым и непереносимым.
        Зеркала бились и трескались в ее присутствии. Из всех динамиков, попавшихся по дороге, со всех экранов доносились новости о катастрофах, взрывах, смерти, жертвах. Когда позвонила Тамара, Лера была близка к истерике. Тамара сказала: ты задолжала. Но я знаю, как тебе расплатиться по счету, это нетрудно, просто слушай меня. И все будет хорошо.
        Лера явилась в университет с сумкой, полной осколков. Она тайком подбрасывала кусочки зеркала в чужие пакеты, портфели, рюкзаки. Тамара наставляла ее по телефону: выбирай вещи, которые кому-то дороги и важны. Которые люди носят с собой каждый день. У мужчин обрати внимание на карманы. Хорошо, если зеркало попадет на расческу или носовой платок.
        Лера раздала порцию стекла и попробовала взбунтоваться. Но тайная власть, которую имела над ней Тамара, сделалась непреодолимой. С каждым отданным осколком Лере становилось все холоднее, мир вокруг заволакивался туманом, пока не потемнел совсем…

* * *
        -Я сам к ней подошел!- говорил Миша, судорожно стиснув в руках телефон.- Она была явно не в себе! Она… я хотел ее к врачу… И тут она мне все рассказала. Она это сделала из-за меня… Дарья, я понимаю, как это звучит, но спаси ее. Пожалуйста! Ты же видишь, ей совсем плохо…
        Я зажмурилась, сосредоточилась и снова поглядела на Леру глубинным взглядом. Ее лицо почти стерлось. Сквозь него проступала тусклая битумная тьма: перерождение живого человека в Тень было близко к завершению.
        -Я думала, Тамара экстрасенс, но до конца в нее не верила,- прошептала Лера.- Просто хотела… Миша, я хотела, чтобы ты любил меня. Разве нельзя?
        Она протянула к нему руки:
        -Я люблю тебя. Я была идиотка, дура, стерва. Ну, я такая, но я же люблю тебя…
        -Сейчас разревусь,- процедила Лиза.
        -Спасите ее,- Миша сильно побледнел.- Скажите, что делать. Я пойду на все.
        -Нет, разрыдаюсь,- Лиза выпустила в небо столб табачного дыма.
        Со стороны университета рысцой бежал Пипл. Оставив Мишу и Леру на скамейке, мы с Гришей и Лизой поспешили ему навстречу.
        -Тащим ее к порталу,- сказала Лиза без предисловий.
        Я не поверила ушам:
        -Живого человека?!
        -Она ненадолго человек.- Лиза докурила сигарету.- Вопрос, как я понимаю, часа или двух. При том, что на ней висит полсотни жертв в Главном здании. И она их пиратит, сама того не понимая. Нет, нафиг с пляжа…
        Я оглядела их лица и поняла, что все согласны с Лизой, а значит, мне надо быть очень убедительной, потому что я одна против всех.
        -Поймите, Тень ждет от нас этого! Она специально подстроила, чтобы мы быстро нашли эту дуру и выкинули за портал! Она манипулирует нами - что, будем предсказуемыми?!
        -То, что творит эта Тень, вообще, по-моему, не имеет аналогов,- пробормотал Пипл.
        -Ты все-таки ненормально добрая,- Лиза угрюмо усмехнулась.- Если бы Лера мне прислала такой чайничек… Поделом вору и мука!
        -Дело не во мне! У нас Тень, которая не просто пиратит. Которая превращает в Тени живых людей…
        -Сволочей,- вставила Лиза.
        -Людей! Не ты ли меня учила…
        -Да ладно, я тебя учила,- отмахнулась Лиза.- Ты посмотри на нее!
        Я оглянулась. Остановка, где сидели Миша и Лера, была от нас в пятидесяти шагах. Я увидела, как Лера поднимается, оглядывается, явно приободрившись; ее бледное лицо оживилось, в глазах появился блеск, острый и даже веселый.
        -Приходит в себя,- сказал Пипл.- Сейчас усвоит энергию, которую вытянула из своих жертв… и удерет.
        -Гриша, прошу доставки,- Лиза направилась к остановке. Гриша поспешил за ней, на ходу вытаскивая из сумки баллон. Я догнала их и преградила путь:
        -Подождите!
        -Даш, это опасно,- серьезно сказала Лиза.- Она войдет в силу, сбежит, и что будет с ее жертвами?
        Я понимала ее правоту. Если бы Миша за нее не просил, если бы он не сказал по телефону - «Даша, спаси, только ты можешь»…
        А я, оказывается, не могу.
        -Если ее сейчас выбросить за портал, оборвется ниточка к ее хозяйке,- быстро сказала я.
        Лиза поморщилась:
        -Нет никакой ниточки. Эта Тень не идиотка, она же знала, что мы возьмем Леру. Она давно все подчистила, концы в воду!
        -Дайте мне час,- взмолилась я.- Потом делайте, что хотите.

* * *
        Целеустремленность сделала меня разговорчивой и смелой. Я легко нашла общий язык с девушкой на входе и уже через минуту разговаривала с тем самым официантом, который стал вчера свидетелем происшествия. Он был немолод и, по-видимому, сильно впечатлен.
        -Никогда у нас не было таких случаев. Клиенты, бывало, напивались, дрались, ну, их выводили… Но чтобы приличная женщина… То есть сперва у нее был приступ, она проглотила соломинку от коктейля… Но вместо того, чтобы принять от нас помощь, устроила отвратительный скандал. Угрожала, кричала, требовала жалобную книгу…
        Мы беседовали в пустом ресторане. Странно: я раньше слышала краем уха, что эта точка весьма популярна. И сейчас обеденное время, за окном ходили толпы туристов и горожан, на входе было вывешено заманчивое меню вполне приличного бизнес-ланча… Но посетителей не было ни одного.
        -Что-то будете заказывать?- спросил нас с Пиплом официант.- У нас скидки на бизнес-ланч, при заказе чашечки кофе вторую даем в подарок…
        -Извините,- сказала я.- У нас очень мало времени. Эта женщина ничего не забыла? Зонтик, шарф…
        Он помотал головой.
        -Она к вам раньше заходила?
        -Нет.
        -Спасибо большое.
        Из отведенного мне часа прошло пятнадцать минут. Мы с Пиплом вышли на людную улицу. Пипл принюхался:
        -Есть след… Старый, позавчерашний. Попробуем…
        И, раздувая ноздри, он медленно двинулся по улице, иногда останавливаясь, иногда даже опускаясь на четвереньки и склоняя голову к асфальту. Люди смотрели на него с недоумением и страхом. Но настоящий ужас появился на морде собаки, с которой Пипл случайно столкнулся почти нос к носу.
        Хозяин, обеспокоенный, подтянул собаку к себе. Пипл ее даже не заметил, встал и промокнул нос платком:
        -Тут она сошла на дорогу и шла по проезжей части какое-то время… Так обычно делают, когда хотят ищейку сбить со следа, только идут по реке. Ну ты понимаешь - центр, поток машин, поток людей… Я больше не могу.
        От часа, который дала мне Лиза, осталась ровно половина.
        -Машины у нее нет,- сказал Пипл, аккуратно прочищая ноздри.- Общественным транспортом не пользуется. Значит, живет где-то поблизости. Скорее всего, и работает тоже.
        Я огляделась. Центр, огромные офисные здания, торговые массивы, потоки людей…
        -Даша, мы не успеем,- начал Пипл.- Есть вещи, которые невозможно преодолеть…
        Он говорил и набирал телефонный номер. Включил громкую связь, чтобы я могла слышать.
        -Леша, что там?
        -Прошел сюжет по новостям,- услышала я мягкий голос Леши.- Говорят, в университете массовое отравление. Работает прокуратура. Двадцать человек уже в реанимации и много таких, кто жалуется, но для госпитализации еще не созрел… Если Тень у вас - выдворяйте скорее.
        -Понял, спасибо,- Пипл грустно поглядел на меня.- Даша, давай не затягивать. Звони Лизе…
        У меня в кармане завибрировал телефон.
        -Я тебе позвонил, чтобы ты ее спасла!- прокричал Миша в трубку.- Я сам тебе позвонил!
        -Я пытаюсь…
        -А куда они ее поволокли?!
        Я оборвала разговор. Набрала номер:
        -Лиза! Время еще не закончилось!
        -Я знаю,- отозвалась она спокойно.- Я ее подгоню ближе к порталу, чтобы потом не бегать за ней, как дура, по территории.
        -Ничего с ней не делай!
        -У тебя двадцать две минуты.- Лиза прервала вызов.
        -Мы найдем ее потом,- мягко сказал Пипл.- Мы обязательно ее найдем. Мы ей выставим такой счет…
        -Нет, сейчас!
        -Даша, послушай…
        Я поспешила обратно к ресторану. Одновременно со мной ко входу подошли двое мужчин с портфелями под мышкой. Они явно знали, куда идут, и не в первый раз обедали здесь, один уже поднялся на порог…
        И вдруг остановился. И второй остановился тоже.
        Ничего не сказав и не обменявшись даже взглядом, они обошли ресторан и зашагали дальше - по направлению к кафе, которое по виду и статусу было гораздо скромнее.
        Я метнулась к знакомому официанту:
        -Почему у вас нет клиентов?
        -Не знаю,- сказал он со смесью растерянности и раздражения.- Вы что-то желаете заказать?
        -Вы говорили, эта женщина оставила запись в жалобной книге? Можно посмотреть?
        Книга лежала на журнальном столе у гардероба и была на самом-то деле чем-то вроде альбома для посетителей. Всем хоть сколько-нибудь известным гостям, которые заходили в ресторан, предлагали оставить в ней пару слов. Пролистав автографы спортсменов и телезвезд, я открыла книгу на последней записи…
        Несколько черных строчек были похожи на узор из колючей проволоки. Ручка кое-где продавила плотную бумагу, выдавая ярость и раздражение писавшего, но… чего добивалась Тень? Как ее каракули могли наказать ресторан? Если допустить, что она хотела отомстить кому-то за собственное поражение…
        Я прищурилась. Сосредоточилась, посмотрела на росчерк особым взглядом…
        И в отвращении отпихнула книгу. Вся страница была покрыта шевелящимися, жирными опарышами - личинками мясной мухи. Рыболовы, говорят, в опарышах души не чают, но я не рыболов. Меня чуть не стошнило.
        -Вот поэтому у вас нет посетителей,- пробормотала я.
        И, не дожидаясь, пока официант что-то поймет, я вырвала из альбома листок с автографом Тени и, брезгливо держа его двумя пальцами, вышла из ресторана.

* * *
        -Почему ты сразу этого не учуял?
        Пипл виновато покачал головой:
        -Хрен его знает. Весь ресторан провонял ее злостью! Ты бы нашла селедочную голову в куче кислой капусты?
        -Фу!
        -Вот именно, что фу… Ты очень допекла эту Тень, Даша. Она собиралась сожрать тебя красиво. Прикинь, гурман сует в рот нежную устрицу, а устрица его ка-ак…
        -Много говорим!
        Пипл поглядел на меня, будто впервые видел. Сказал другим голосом:
        -Я это к тому… Она лопалась от злости, когда это писала. Потеряла осторожность и оставила характерный след. По отпечатку Гришка может ее запеленговать…
        -Правда?! Что же ты молчал!
        -…и открыть к ней рамку,- невозмутимо закончил Пипл.
        Я посмотрела на часы. Через семь минут отведенное мне время истекало.

* * *
        Лера сидела в десяти шагах от портала на стуле Инструктора. Лиза стояла у нее за спиной. Лера оглядывалась, протирала глаза, жалобно тянула:
        -Это мне снится, да? Можно, я уже проснусь?
        Лиза демонстративно посмотрела на часы:
        -Дарья, ты просила час - у тебя осталось три минуты.
        -Есть шанс взять Тень по свежим следам!
        Гриша осторожно перевернул листок бумаги с каракулями:
        -Мощная тварь…
        -Откроешь к ней рамку?
        Гриша кивнул. Лиза глянула на него с беспокойством:
        -Да поймите вы, поезд ушел! Что бы вы ни делали - эта девчонка теперь Тень! И люди, которые сейчас умирают в реанимациях, висят на ней!
        Мы все вместе посмотрели на Леру. Ее бледное лицо шло красными пятнами, взгляд не отрывался от портала:
        -Там дырка в стене… Вы что, не видите?!
        -А ты видишь, значит,- процедила Лиза.
        -Там очень страшная дырка в стене… Ну можно, я уже проснусь?!
        Лиза принялась разминать пальцы. Я перехватила ее руку:
        -Подожди.
        -Две с половиной минуты,- сказала Лиза.- И ни один из вас не силовик! Как вы собираетесь справляться?
        -Помоги!
        -Я работаю,- она посмотрела на Леру.- И не могу уйти.
        -Лиза…
        Гриша крепко взял меня за руку:
        -Время идет. Пошли, я ее рамкой подсеку. Если получится.

* * *
        В бетонной стене коридора открылось окно с оплавленными краями. Задрожал воздух. Там, за рамкой, висели на вешалках дорогое женское пальто, кожаная куртка, вечернее платье в прозрачном конверте…
        -Нарния, блин,- с нервным смешком сказал Гриша.
        Пипл приложил палец к губам и отключил звук на своем телефоне. Один за другим, задержав дыхание, мы забрались в шкаф, и рамка-граффити затянулась за нашими спинами, как моментально замерзшая полынья.
        В огромном шкафу было темно и пахло французскими духами. Свет пробивался из единственной щели между дверцами. Опираясь друг на друга, балансируя, чтобы не вывалиться из шкафа, как в дурной комедии, мы выглянули наружу.
        Массивный стол с пустыми креслами для совещаний, во главе стола кресло из черной кожи - офисный трон, одна из принадлежностей чиновничьей власти. Экзотические растения в горшках, плазменная панель на стене, компьютер, селектор, ровные стопки папок. За столом восседала дама средних лет, и каждый волосок на ее бровях знал свое единожды отведенное место - что уж говорить о маникюре, макияже и прическе! Дама, безупречная во всех отношениях, эдакая Леди Совершенство, снисходительно слушала подобострастный доклад секретарши:
        -Вот это подготовили на подпись… И еще вот это, они просили рассмотреть…
        Стоя перед дамой-боссом, секретарша выкладывала перед ней на стол волшебные бумаги. Дама глядела на них, как тигр на капусту:
        -А, эти… Подождут.
        -И еще, Тамара Михайловна,- секретарша интимно понизила голос,- на завтра к вам записался на прием начальник главка…
        Опираясь на спину Пипла, я на секунду утратила равновесие. Дверца шкафа еле слышно скрипнула…
        Сидящая за столом женщина подняла взгляд. Уставилась прямо на шкаф. Мне показалось, она смотрит мне в глаза.
        -Выйди!- велела Тамара секретарше. Та, ни о чем не спрашивая, поторопилась к двери…
        В следующую секунду мы с Пиплом ввалились в чиновничий кабинет - при этом Пиплу на голову сама собой наделась элегантная шляпка с вуалью, а я споткнулась о зонтик-трость и чуть не растянулась на полу у шкафа. Тень, только что сидевшая в кресле, уже стояла у окна. Я некстати вспомнила Германа: он внушал мне ужас, но он был самой первой в мире Тенью, а Тамара…
        Одним движением локтя она расколотила пуленепробиваемое стекло и прыгнула. Любимый прием Тени, когда она не хочет вступать в бой: прыжок с высоты, они же бессмертные, их можно хоть напополам резать.
        Секретарша завизжала эпически, мощно, так, что зазвенели плафоны. Бумаги, подхваченные сквозняком, разлетелись, как чайки.
        -Не дай уйти!- рявкнул Пипл.- Гриша!
        Гриша знал, где находится Тень, но не успевал рисовать рамки. На одно граффити ему требовалось несколько секунд, и, когда мы через стену кабинета попали на крышу дома напротив, Тамара оказалась уже на другой ее стороне, метрах в пятидесяти, и продолжала удаляться. Она размазывалась в пространстве, ускользала, исчезала, а в это время в подземелье Лиза тащила Леру к порталу, а Миша метался по городу и проклинал меня, он ведь снова доверился мне - а я его подвела.
        …Люди различают верх и низ, зачастую не имея понятия, как устроен вестибулярный аппарат. Никто из посвященных не понимает толком, откуда берутся его способности. Я умею видеть мир глубинным зрением даже без своего амулета. Ну вот я вижу убегающую Тамару - и чем это мне поможет?
        Я потянулась за ней - не руками. Я схватила ее за щиколотку - опять-таки не касаясь. И я дернула ее на себя, как не поступала ни с кем никогда… Но иначе она бы сбежала, а я не могла этого допустить.
        Тамара снова размазалась в пространстве - и грохнулась на битумную крышу к нашим ногам. Пипл зашипел сквозь зубы, Гриша попятился, держа, как оружие, свой баллон…
        -Гриша! Рамку! Прошу… доставки!
        Тамара в последний раз рванулась - но тут уже мы с Пиплом навалились на нее и так, втроем, свалились в темноту - в подземелье.

* * *
        Первым, что я увидела, была Лера, стоящая на самом краю портала, и Лиза, готовая столкнуть ее в черную бездну.
        -Лиза, стой!
        Тамара шлепнулась на бетон прямо к Лизиным ногам.
        Лиза посмотрела на нас с уважением:
        -Успели. Супер.
        Лера подняла мутные глаза, увидела Тамару, мигнула ресницами в катышках мокрой туши:
        -Тамара?!
        Тень поднялась. Ее холеная прическа растрепалась, маникюр потерял совершенство, но она не была ни сломлена, ни даже напугана:
        -Я вернусь очень скоро. Я запомню вас всех. И с каждого взыщу по полной. Вы еще в ногах у меня наваляетесь…
        Лиза оскалилась и длинной белой дугой столкнула Тень в портал. Тамара булькнула - и захлебнулась угрозой, потусторонние смерчи подхватили ее, и через секунду пропал даже запах французских духов.
        Лера забилась, будто в припадке. Пипл подхватил ее и оттащил подальше от портала. Лиза поглядела с сомнением:
        -И эту - туда же.
        -Лиза, мы же успели!
        -Она Тень. Ты посмотри, ей жарко…
        Действительно: в жутком холоде подземелья Лера раскраснелась, как в бане, на лбу у нее выступили капельки пота. Я только сейчас сообразила, что на мне нет ватника и валенок, что холод пробирает до костей, что Пипл и Гриша трясутся, синея с каждой секундой, а Лере жарко, как на пляже в полдень.
        Я прищурилась. Поглядела особым взглядом. Черты Лериного лица почти полностью стерлись, а от ошейника на шее остался ржавый, наполовину развалившийся обруч.
        Вошел Инструктор с охапкой ватников, валенок, шапок. Накинул мне на плечи ватник, остальное сунул в руки Грише:
        -Одевайтесь…
        Стуча зубами, я потуже запахнула ватник.
        -Инструктор,- начала Лиза.- Я считаю…
        Он кивнул:
        -Сейчас будет видно. Если девчонка успела полностью оформиться в Тень, ее тоже придется выбросить.
        -Почему ей жарко?- спросила я, глядя, как Лера утирает со лба горячий пот.- Теням же обычно холодно!
        -Холодно, пока не нажрутся,- Инструктор нахлобучил мне на голову шапку.- Эта нажралась, видишь, как клоп. Чужой энергии набрала, переваривает. Потому и парко ей.
        Лиза поглядела на Леру с отвращением, но ничего не сказала. Инструктор выставил на середину подземелья свой стул:
        -Садись.
        Лера попыталась мне улыбнуться:
        -Скажи им… Если надо много денег… Послушай, ну за что, не надо меня туда бросать… Отпустите…
        Я отвела глаза. Я сделала все, что могла; теперь оставалось только ждать. Хранители, по-прежнему отрешенные, продолжали свою бесконечную партию, и костяшки домино ложились на стол одна за другой.
        Я вышла в коридор. Вытащила телефон. Вяло - в который раз - удивилась, что здесь, в подземелье, есть сотовая связь. Впрочем, если меня не удивляет замороженный портал в другой мир, о чем еще говорить?
        Я набрала номер Сэма. Я настояла, чтобы ему оставили телефон, хотя Лиза и Гриша были категорически против.
        -Привет. Как ты?
        -Ничего,- он старался говорить весело, но взвинченные нотки в его голосе заставили меня напрячься.- Мне тут звонили… из Лондона. Отец.
        -Очень кстати,- пробормотала я. За все время нашего знакомства с Сэмом отец ему не звонил ни разу.
        -Он говорит… эти твои знакомые связались с ним. Хотят миллион фунтов.
        -Что?!
        -Я так и думал, что ты не в курсе.
        -Сэм, этого не может быть!
        -Спроси у них… Отец, в принципе, заплатит. Не разорится. Его нельзя назвать очень уж добрым папашей, но жизнь сына для него что-то значит.
        -Твоей жизни ничего не угрожает!
        -В моем телефоне садится батарейка,- сказал он после паузы.
        -Сэм, я буду у тебя… скоро!
        -Буду ждать,- он усмехнулся в трубке, но это был очень невеселый смех.

* * *
        Я бегом вернулась к порталу. Никто не двигался - Лера застыла, скорчившись на стуле, Инструктор замер, заложив руки за спину, Лиза и Гриша стояли рядом, не глядя друг на друга, Пипл, закрыв глаза, массировал двумя пальцами нос. Только хранители шевелились - поднимали и опускали руки, и костяшки домино щелкали о столешницу, как метроном, будто кости на адских счетах: щелк, щелк.
        Я остановилась, не решаясь прервать общее оцепенение. Потому что сразу же после этой вынужденной паузы случится трагедия - человека, пусть бывшего, выкинут в Темный Мир, в черные протуберанцы, в бездну, к Теням.
        Скрипнул стул. Лера пошевелилась. Ее тонкие руки поднялись, она обхватила себя за плечи, стиснула пальцы с обгрызенным маникюром.
        -Холодно,- прошептала она.- Здесь очень… холодно. Мороз…
        Губы ее синели с каждой секундой. На ресницах появилась изморозь.
        -Холодно,- она умоляюще взглянула на Инструктора.- Пожалуйста…
        Тот молча вытащил из-за стеллажей еще один ватник и накинул ей на плечи.
        Лицо Леры было снова на месте. На шее остался красный шрам, будто от ожога. Ошейник исчез.
        -Пипл, проверь,- я не верила своим глазам.
        Пипл подскочил, закружил вокруг стула, принюхиваясь, как собака:
        -Play by Givenchy принадлежит к семейству древесных ароматов. Сердцем композиции является древесина карибского амириса…
        -Перестань!- закричала я.
        -Она человек,- сказал Пипл и вдруг обнял меня так, что кости затрещали.

* * *
        Гриша открыл рамку в сорок первую квартиру уже знакомого мне дома: туда, где однажды ночевала под диваном. Через несколько минут Лера оказалась в постели, еще через минуту перезвонила Мише:
        -Миша… Пожалуйста, приезжай, я заболела…
        -Где ты?!- Миша так кричал в трубку, что слышно было без громкой связи.
        -Где и была - дома… Я с утра дома лежу… Пожалуйста, привези мне хотя бы молочка, холодильник пустой… А у меня вирус, я встать не могу…
        -Сейчас, сейчас приеду! Сейчас!
        Позже я узнала, что звонок Леры застал Мишу в полиции. Он требовал, чтобы у него приняли заявление - не просто о пропаже человека, а о похищении. Дежурный не особенно верил ему - но в конце концов велел подробно изложить ситуацию на бумаге. И Миша завис над чистым листом, пытаясь сформулировать все, что знал, доходчиво и убедительно, но чтобы его при этом не сочли сумасшедшим. Вот тут-то и зазвонил телефон, и голос Леры, слегка капризный, но явно очень слабый и больной, попросил привезти молочка…
        Через Лерину ванную мы с Гришей ушли в офис. Леша сидел за мониторингом, и новости наконец-то были хорошие: состояние жертв стремительно улучшалось. Всех, кто был в реанимации, перевели в терапию, а некоторые больные, почувствовав прилив сил, стали рваться из больницы домой. Желтые издания радостно спекулировали на темы военных испытаний на химфаке, катастрофы на биофаке, террористов на геофаке и ботулизма в столовой Главного здания, но это была уже ерунда. Главное, никто не умер.
        -Лиза,- сказала я.- Ты знаешь, кто отец Сэма?
        -Понятия не имею,- отозвалась она без раздумий.- Это имеет значение?
        -Его отец очень богат. Живет в Лондоне. Он звонил Сэму…
        -А я просила не оставлять ему его трубку!
        -…и сказал, что ты с ним связалась, в смысле с отцом. И требуешь миллион.
        -Рублей?
        -Фунтов!
        Лиза открыла и закрыла рот, как очень удивленная рыба. Пипл и Гриша, бравшие кофе у кофеварки, одновременно повернули к нам головы.
        -Кто бы мне подкинул миллиончик фунтов,- сказала Лиза после длинной паузы.- Он что, назвал мое имя?
        -Нет, он сказал «твои знакомые».
        -Интересно,- протянула Лиза.- Я прямо заинтригована, думаю, не пойти ли на краткие курсы эффективного шантажа… Ты поверила?
        Я помотала головой:
        -Вообще не понимаю, что происходит. Мне надо поговорить с Инструктором… Но давай, пожалуйста, выпустим Сэма.
        Лиза молча протянула мне зеркало. В погоне за Тенью я забыла о своем подбитом глазе: сейчас тональный крем расплылся, синяк потемнел, лицо требовало срочной редактуры.
        -Это был несчастный случай,- сказала я твердо.- У Сэма помутился рассудок.
        -Все так говорят. А потом не знают, куда бежать от своих «рыцарей». Если мужик один раз замахнулся - спьяну, сдуру, все равно,- его надо бросать немедленно, и к лешему такую любовь.
        -Он не спьяну и не сдуру, он болен!
        -Значит, пусть идет в больницу.
        -Лиза, я понимаю, о чем ты, но это же особый случай!
        -У всех «особый»… Кстати, где твой амулет?
        Я запнулась:
        -Не знаю. Можно поискать у него в квартире. Наверное, под ковром, за батареей…
        Лиза покачала головой:
        -Мы уже искали, амулета нет.- Она обернулась к Леше.- Подними информацию в Сети насчет его папаши… Как его, Волков?
        -Мало ли Волковых…
        -Ничего, Леша найдет.
        У меня зазвонил телефон.
        -Жду тебя внизу,- без предисловий сказал Инструктор.- Тут новая информация насчет твоего Сэма.
        Глава девятнадцатая
        Чужой взгляд
        Инструктор ждал меня не у портала, как обычно, а в закоулках брошенных подземелий, где воняло гнилью и ржавчиной и по углам громоздились брошенные, забытые, давно пришедшие в негодность столы, сейфы, мотки проводов. Двери здесь были толщиной в полметра - не удивлюсь, если их проектировали в расчете на прямое попадание атомной бомбы.
        -Я Дашу потом выведу,- сказал Инструктор Грише. Тот кивнул, торопливо нарисовал граффити и проскользнул в открывшийся проем - там пахло кофе и негромко играла музыка, Леша сидел, уткнувшись в компьютер, и о чем-то тихо спорили Лиза и Пипл.
        Мы с Инструктором остались на глубине многих сотен метров, в закоулках подземелий, о которых мало кто знает. А возможно, никто, кроме сотрудников Доставки. Мы были одни, если не считать Сэма, запертого за одной из чудовищных железных дверей.
        -Как ты с ним познакомилась?
        -Нормально, в университете.
        -Он первый подошел?
        -А что такого?
        -И ты сразу ответила согласием?
        -Инструктор,- сказала я.- Ничего, что это касается моей личной жизни, в которой я никому не позволю ковыряться?!
        Я повысила голос, этого не следовало делать. Просто на некоторые раздражители я реагирую… предсказуемо. Злость делает со мной то же, что огонь с соломенной куклой,- охватывает сразу, с ног до макушки, и я не могу сопротивляться. Вот и сейчас - я вспыхнула, но Инструктор смотрел на меня так спокойно и отстраненно, что под его взглядом я быстро притихла.
        -У нас проблема,- сказал он, помолчав.- И гораздо серьезнее, чем я думал. Сэм знал, откуда у тебя амулет?
        -Да. Я сама ему сказала.
        -Он сказал или сделал что-то, чтобы спровоцировать тебя на откровенность?
        -Инструктор, какого лешего…
        Тут я вспомнила: ночь на вершине Главного здания. Потоки огней внизу. Сэм сказал, что у него умерла мать… И я, чтобы поддержать его, призналась, что не помню отца, что в память о нем остался только амулет…
        -Я говорил с Сэмом,- сказал Инструктор.- Я немножко заглянул в его голову… в его память. К сожалению, он не Сэм. Не студент. И его отец - вряд ли настоящий отец.
        -Ерунда,- пробормотала я.- Он же учится на нашем факультете, его все знают…
        -И никого не удивляло, что сын олигарха пошел на филфак и при этом ему плевать на филологию?
        -Всех удивляло. Но мало ли какие у людей причуды.
        -Это точно,- Инструктор кивнул.- Твой Сэм - орудие в руках другого… человека. Который тоже не совсем человек. Я мало о нем знаю… Все-таки я окончил Высшую партийную школу, а не Хогвартс, нас не учили, как бороться с колдунами и ведьмами.
        -Колдуны и ведьмы отлично себя чувствуют в детских книжках.
        -Некоторые колдуны отлично себя чувствуют в Лондоне.
        -Колдунов не бывает!
        -Так и портала не бывает, и Теней не существует, все это выдумки…
        Он говорил насмешливо, очень спокойно, и от этого спокойствия у меня волосы встали дыбом.
        Инструктор вынул свой телефон. Вывел на экран уже знакомую мне фотографию: Сэм и его отец, немолодой мужчина с аристократическим хищным лицом, на фоне Тауэрского моста.
        -Сэм - гомункулус. Кукла. Он нарочно создан вот этим… человеком для того, чтобы получить твой амулет. Но не только: ему нужна власть над тобой.
        -Зачем?!
        -Не знаю. Видимо, твой отец действительно… непрост. И ты не просто посвященная. И амулет - не только предмет силы. Этот человек - могучий колдун, он создал Сэма, чтобы манипулировать тобой.
        -Нет!
        -Я знал, что тебе не понравится. Тебе кажется, что это любовь, ты девочка, а девочкам положено мечтать.
        -Сэм спасал меня! Много раз! Он спас мою маму…
        -В этом деле нет случайностей, Даша. Он спасал тебя, потому что Волков хотел, чтобы ты доверилась Сэму. И ты ему доверилась.
        -Инструктор,- сказала я.- Вы не правы. Есть вещи, которые может понять только живой человек.
        Я тут же пожалела о своих словах. Нехорошо напоминать кому-то, что он давно мертв,- даже хуже, чем говорить о чьем-то лишнем весе или медицинских проблемах. Но Инструктор не обиделся - только криво ухмыльнулся:
        -Нет случайностей. Массовые жертвы в университете и девочка, которая чуть не стала Тенью,- лишь маневр, отвлекающий от чего-то большего. Что-то случится, и очень скоро. Просто будь готова.

* * *
        Сэм сидел на насесте, сооруженном из остатков мебели. Когда мы с Гришей вошли в его камеру, он только чуть приподнял голову.
        -Мы принесли тебе поесть, водички, термос,- затараторил Гриша.- Вот сумка с одеялами, пуховые, почти новые, вот туристская пенка, вот книжки - детективы, между прочим, начнешь - не отлипнешь. Вот твои шмотки, свитер, оденься. Вот фонарик, заряжается вручную, ручку вертишь - и не надо батареек.
        -Извините,- сказал Сэм, глядя в сторону.- Здесь воняет.
        Гриша осекся:
        -Э-э… упс. Насчет удобств мы пока не подумали. Теоретически, можно сюда принести мобильный сортир, дачный вариант с химической переработкой…
        Он замолчал, виновато глядя на меня.
        Я подошла к Сэму. Опустилась на пол перед ним:
        -Послушай. Все оказалось… непросто. Мы пока не можем тебя выпустить.
        -Конечно. Деньги еще не на счету,- даже его голос казался вылинявшим, как пляжный ситец в конце лета.
        -Сэм… Твой отец тебе врет. И не только про деньги. Твоя амнезия, твои проблемы с памятью - не случайность. Мы найдем способ тебе помочь, мы тебя освободим…
        Выражение его лица не менялось. Он слушал меня и не слышал. Чужой, далекий, отстраненный… страдающий. Он, конечно, не был никакой куклой. Он был Сэм… мой Сэм. Мой друг и мой любимый.
        -Послушай, мы все преодолеем. Мы вместе. Я всегда на твоей стороне!
        -Нет, ты на их стороне,- сказал Сэм, по-прежнему на меня не глядя.
        -На твоей. Ты же видишь… у тебя проблемы с головой, ты сам за себя не отвечаешь.
        -А ты отвечаешь?- спросил он тихо, но очень четко.
        Я растерялась:
        -В смысле?
        -Разве ты не делаешь, что тебе велели?- продолжал он, глядя в пол.- Сказали «будь посвященной», и все - ты под ружьем, как новобранец. На учебу забила. Маму подвела под удар… Ради чего?
        Он поднял глаза. Я обомлела: из его глазниц на меня смотрел другой человек. Страшный. Совершенно безжалостный, знающий обо мне все. Мне показалось, что убийственный холод портала заливает комнату, покрывает инеем стены и пробирает меня до костей.
        -Даша, что случилось?- Гриша тоже почувствовал перемену. Но он не мог ее видеть. Для него внешне все осталось тем же - Сэм на досках, я перед ним на полу…
        -Гриша, звони Инструктору, быстро…
        -Нет покрытия,- отозвался он через секунду.
        -Только что было!
        -Было - и нет,- сказал тот, кто говорил со мной губами и голосом Сэма.
        Я не могла отвернуться. Хотела - и не могла. Вся моя воля под его взглядом обернулась комочком пластилина.
        За спиной зашипела краска из баллончика - Гриша открывал рамку…
        Баллончик закашлял. Гриша выругался, в голосе слышалась паника.
        -Не расходуй краску понапрасну,- сказал тот, кто сидел передо мной.- Отсюда выйдет только тот, кому я разрешу… Дарья, ты можешь встать.
        Я сообразила, что стою перед ним на коленях и что он только что выпустил меня - позволил отвести взгляд от его цепенящих холодных глаз. Я отпрыгнула, как шайба от бортика, вскочила и попятилась к противоположной стене. Стена была разрисована граффити - на этот раз Гришино искусство осталось просто рисунком на бетоне.
        -Меня зовут Александр,- сказал тот, кто двигал губами Сэма.- Я говорю с тобой из Лондона. Не бойся - я твой друг.
        -С чего бы это?!- больше всего я боялась показать, до чего напугана. Визжать, плакать, биться в запертую дверь, звать на помощь - паника подсказывала мне множество решений, все отвратительные и совершенно бесполезные.
        -А я был другом твоего отца,- отозвался он невозмутимо.- То есть не то чтобы другом… Не врагом, во всяком случае.
        Гриша жалобно улыбнулся:
        -Даша… А что у нас происходит, вообще-то?
        -Долго объяснять,- я взяла из сумки бутылку воды, приготовленной для Сэма, свинтила крышку, облилась, приложилась к горлышку.- Александр, значит… Это вы взяли мой амулет?
        Он кивнул:
        -Да. И ударил тебя тоже я, извини, ничего личного.
        -Никогда не прощу,- прошептала я.
        -Я же извинился.
        -Не прощу того, что вы сделали с Сэмом!
        Он фыркнул:
        -Как трогательно. Я как раз собирался убрать его, но раз он тебе так дорог…
        -Как - убрать?!
        -Физически. У меня есть кукла. И у меня есть молоток. Когда я разобью кукле голову, Сэм естественным образом…
        -Что тебе надо?!- взвизгнула я на октаву выше своего обычного тона.
        -Открыть портал,- он говорил тихо и вкрадчиво.- Ликвидировать безобразие, творящееся почти в центре Москвы почти семьдесят лет.
        -Пупок развяжется,- пробормотал Гриша.
        Тот, кто был Сэмом, удостоил его снисходительным взглядом:
        -Ты неплохой художник, но дурак набитый, извини.
        Мой телефон, как и трубка Гриши, не видел Сети. Мы были отрезаны от мира - на страшной глубине, под зданием и подвалами, тоннелями и перекрытиями, под слоями песка и бетона, наедине с опасным непредсказуемым существом.
        -А как ты отсюда выйдешь?- нашлась я.- Здесь заперто снаружи, и двери…
        -Я сижу в Лондоне, в моей квартире,- он приподнял уголки рта.- Мне не надо ниоткуда выходить. Вот как вы отсюда выйдете и выйдете ли вообще - вам решать.
        Он медленно опустил голову, будто отвешивая глубокий насмешливый поклон…
        И вдруг дернулся всем телом, нырнул головой, как человек, который засыпал сидя, упал и проснулся. Я увидела его глаза, воспаленные, помутившиеся, растерянные.
        -Что… что со мной? Что здесь было?
        Мы с Гришей молчали. Сэм поочередно заглянул нам в глаза; сжал виски, морщась, как от сильной головной боли:
        -Объясните мне, что случилось. Пожалуйста. Мне очень… мне надо к врачу, моя голова…
        Если бы слезами можно было помочь делу - в ту ночь я решила бы большую часть мировых проблем.

* * *
        Мы расстелили на полу туристическую пенку. Еще у нас были доски, столешницы древних столов. Не знаю, что за чиновники или ученые писали на них когда-то, окуная в чернильницы стальные перья на деревянных вставках, и почему эта мебель нашла последнее пристанище в подземелье, на страшной глубине, в забытом бомбоубежище.
        Поверх досок мы разложили пуховое одеяло. Гриша накрутил ручку походного фонаря, и тот разгорелся ровным белым светом. Мы уселись на одеяло, открыли термос и выпили по чашке теплого сладкого чая.
        -Инструктор нас должен уже хватиться,- сказала я.
        -Лиза хватится раньше,- пробормотал Гриша.- У нас так не было, чтобы кто-то пропадал больше чем на пару часов. А сейчас уже вечер… Она с ума сходит. Почему Инструктор еще не здесь?
        Сэм молчал. Ему было плохо. Таблеток от мигрени у нас с собой не было, никаких анальгетиков, только вода, чай и пирожки в пластиковой упаковке.
        -Сэм,- сказал Гриша.- А ты помнишь, где именно в Лондоне находится дом твоего отца?
        -Отстань от него,- я толкнула Гришу локтем в бок.
        -Помню,- отозвался Сэм, растирая переносицу.- Почти в самом центре… Огромные апартаменты с бассейном…
        -Ты помнишь свою первую учительницу?- быстро спросила я.
        -Нет.
        -Свой первый велосипед?
        -Нет,- он снова пережил волну боли, молча и без единой жалобы. Я увидела, как выступает пот у него на виске, и прекратила допрос:
        -Гриша, хватит. Отдыхаем.
        -Но Лиза должна была уже триста раз вызвать Инструктора, а он - спуститься с ключами вниз…
        -Гриша. Мы не знаем, что творится наверху.
        И в самом деле. Наверху могла упасть атомная бомба, опустеть целый город, наступить Армагеддон. А мы сидели в подземелье, и только легкое сотрясение стен могло означать конец мира… А может, это отзвуки далекого поезда метро?
        -Гриша,- снова начала я.- Ты не знаешь… кто-то когда-нибудь пытался открыть портал?
        -Нет,- отозвался он.- Зачем? Это же безумие! Представляешь, толпы Теней, и все голодные… Тут с одной или двумя не знаешь, что делать…
        -А что ты знаешь о современных колдунах?
        -Их место в телевизоре!
        -Тихо,- сказал Сэм.
        Мы замолчали. В тишине ясно послышался далекий скрежет - будто кто-то пытался открыть дверь снаружи.
        Мы бросились к двери:
        -Инструктор! Мы здесь! Инструктор, мы здесь!
        Скрежет повторился. Дверь была такая толстая, что звуки сквозь нее пробивались, как из-под танковой брони. Края двери плотно прилегали к стальной раме, изнутри не осталось ни ручек, ни рычагов: как я ни шарила ладонями, как ни искала хотя бы скважину - не за что было уцепиться.
        -Инструктор!- кричали мы хором. Звук отражался от голых стен и прыгал по старому бомбоубежищу. Скрежет снаружи затих. Мы напрасно стояли и ждали минуту, другую, третью…
        -И что это значит?- сказал наконец Гриша.
        -Дверь очень толстая,- пробормотал Сэм.
        -Спасибо, Кэп…
        -Я уже пытался ее открыть,- он ближе поднес фонарь, и я увидела продольные царапины на двери. Рядом валялся погнутый железный обломок какой-то рухляди. Я представила, как Сэм в отчаянии колотит железякой в дверь, и мне сново сделалось стыдно.
        Звуки не повторялись. Стены снова еле заметно вздрогнули, дрожь пробежала по потолку и затихла. Сырой воздух с каждой минутой казался все более густым и спертым. Я с ужасом осознала - туалета в помещении как не было, так и нет и то, что раньше казалось умозрительной деталью, теперь становится жуткой реальностью.
        Гриша снова взялся рисовать рамку. Линии ложились на бетон причудливо, замысловато и вместе с тем уверенно. Такие картинки сделали бы честь любому гаражу в промзоне - но этим их назначение исчерпывалось. Стена оставалась такой же твердой и монолитной, как была, но Гриша рисовал и рисовал, и даже я понимала, что краска скоро закончится.
        Мы с Сэмом сидели на разных концах одеяла. Фонарь стоял у Гришиных ног, тень с маленькой головой металась по стене, как бесшумное чудовище.
        -Гриша, хватит,- не выдержала я.- Успокойся.
        -Там Лизка с ума сходит…
        -Она знает, что ты со мной и я тебя вытащу,- я пыталась шутить, но вместо шутки прозвучала глупость,- может, потому, что не хватило иронии в голосе.
        -Кто он такой?!- Гриша отбросил баллончик.- Как он может у меня отобрать - мое? Мою способность? Все равно что проснуться с утра и понять, что разучился ходить! Или говорить! Или разучился… бриться!
        -Гриша, отожмись сто раз от пола.
        -Зачем?
        -Полегчает.
        Он посмотрел на меня безумными глазами, потом опустился на пол и начал отжиматься - сопя, бормоча, ругаясь.
        -Я хочу сказать, что это вранье,- сказал Сэм.
        -Что?
        -Я прекрасно помню, как увидел тебя в первый раз. Я помню, что на тебе было надето. И как тебя провожали глазами все эти ботаны…
        -Кого - меня?!
        -Да. Сворачивали шею, когда ты проходила мимо. Ты их не замечала, потому что тебе было плевать.
        -Зато тебя трудно не заметить,- я улыбнулась клейкими губами. Взялась за бутылку с водой - и отложила. Чем меньше я буду пить, тем дольше смогу обходиться без туалета.
        -Послушай,- снова заговорил Сэм,- я… ладно, чего-то не помню. У меня амнезия… Но у меня есть воля, это я принимаю решения, я не марионетка! Не кукла из тряпок! Я себя ощущаю человеком, значит, я и есть человек!
        -Конечно.
        -Я полюбил тебя не потому, что меня… запрограммировали! Это вранье!
        -Я знаю.
        Сэм помолчал. Потянулся рукой к переносице.
        -Или нет,- сказал вдруг охрипшим голосом.- Или это тоже часть программы… Я машу рукой - потому что я так решил? Или мне приказали?
        Некоторое время он сосредоточенно водил ладонью перед лицом. Я вспомнила свои детские опыты: лет в двенадцать я пыталась обмануть предопределенность судьбы, внезапно меняя решения, и проверяла, не исчезнет ли мир за спиной, если резко обернуться.
        -Расскажи обо мне, Даша,- прошептал Сэм.- Что со мной не так?
        -Все так.
        -Ты не поняла… Есть какая-то нелогичность, неправильность… Должна быть, если я запрограммированный робот…
        -Ты не робот!
        -Но ты поняла, о чем я спрашиваю?
        Я задумалась.
        -Как ты оказался на филфаке?
        -Поступил… наверное. Я не помню.
        -А почему ты не ходишь на лекции?
        -Я пробовал, но мне скучно. Вся эта морфология, лингвистика…
        -А как ты думал сдавать сессию?
        -Я не думал,- он потер переносицу.- Я никогда не думал о будущем, Даша. Каждый день вставал… и даже не знал, чем буду заниматься вечером. Все у меня было: еда в холодильнике, деньги на карточке… Значит, все-таки робот?
        -Что ты читал из Сент-Экзюпери?- спросила я неожиданно для себя.
        -«Ночной полет»… «Планета людей»… Книга была такая толстая, старая, с самолетом на обложке…
        Он снова с яростью потер лоб:
        -А где она стояла, не помню!
        Я взяла его за руку:
        -Тебя ведет не программа. Была бы программа - ты бы ответил «Маленький принц».
        -Почему?!
        -Некогда объяснять… Слушай, Сэм. Я не знаю, что может этот человек… этот колдун, или кто он там. Но я знаю совершенно точно: то, что было на крыше Главного здания,- наше, там был ты. Старые самолеты в тумане - это твоя идея, это настоящий ты! Я вижу.
        Он заморгал, пытаясь скрыть, что в глазах его больше влаги, чем обычно бывает у мужчин:
        -Я тебе верю.
        Гриша отжимался, с его лба на пол падали капли пота. Руки его уже сводило судорогой, но он рычал - и отжимался дальше. Я сидела, привалившись к Сэму и ни о чем не думая, несколько легких отрешенных минут. А потом мои мысли снова понеслись по кругу, пытаясь собрать воедино разрозненные кусочки головоломки: мой кулон, мой отец, человек из Лондона, Сэм…
        -Колдун не мог быть другом моего отца,- пробормотала я вслух.- Это тоже вранье. И уж конечно, после всего, что он творит,- никаких переговоров, только война…
        Обессиленный Гриша рухнул на пол бревном.
        В этот момент я снова почувствовала чужой взгляд. На меня смотрели сверху - сквозь все перегородки, тонны земли и песка, сквозь бетон и битум, внимательно и хищно. Рука моя потянулась к шее, туда, где прежде висел амулет…
        Это чувство, знакомое с отрочества. Оно посещало меня, когда я снимала кулон. Кто-то ищет, высматривает меня, кому-то я нужна, и не для хорошего дела. Кто-то ищет меня…
        Впрочем, уже нашел.
        Глава двадцатая
        Лондон
        Мы могли ориентироваться только по часам наших мобильников, но батареи в этом подземелье садились как-то ненормально быстро. Под утро мне удалось ненадолго задремать на одеяле, в обнимку с Сэмом. Фонарь потускнел и почти погас, Гриша долго вертел ручку, но света прибавилось ненамного. Одинокая голая лампочка, питавшаяся от непонятно какого аккумулятора, тоже померкла и начала мигать.
        Стены бомбоубежища еле заметно вздрагивали. Больше не слышалось ни звука. Это были самые страшные часы - мы все не спали, тишина и глубина давили на нас, душили и вызывали панику.
        -Давайте петь по очереди,- сказал Гриша.
        -Я не умею петь,- пробормотал Сэм.
        -Даша, ты должна знать много стихов на память,- не унимался Гриша.- Почитай нам.
        -«Ко мне он кинулся на грудь, но я успел в него воткнуть и там два раза повернуть свое оружье…»
        -А повеселее?
        -Это веселое.
        -Давай тогда в города играть? Я говорю «Москва», а ты, Сэм?
        -Лондон.
        -Ты не понял. Надо сказать город на «а».
        -Я все понял.
        Звук его голоса мне не понравился; ябыстро освободилась из рук Сэма. Заглянула в глаза… и отпрянула. Спрыгнула на пол, попятилась к стене.
        Тот, кто только что был Сэмом, вальяжно уселся на одеяле:
        -Ну что, посвященные? Готовы к разговору?
        Гриша молча отодвинулся от него. Я стояла на полу в одних носках. От бетонных плит несло диким холодом. А может, не бетон был причиной.
        -Мы будем разговаривать,- я старалась, чтобы голос звучал твердо,- только после того, как ты отпустишь Сэма, откроешь нам выход из подземелья…
        -Что еще?- он издевательски улыбнулся.- Дарья, в моей власти выпустить тебя в помещение, где есть сортир. Нехорошо говорить о любви, доверии, верности, а самой только и думать, что о переполненном мочевом пузыре.
        -Заткнись,- Гриша ощерился.
        -Или что?
        -Или я тебе нос сломаю!
        -Ты сломаешь нос Сэму,- прошептала я.- Колдун в Лондоне.
        Тот, что сидел на одеяле, довольно кивнул:
        -Да, именно так. А хочешь знать, что происходит снаружи? Гриша, ты хочешь знать, что с Лизой, жива ли она?
        Гриша вскочил, вне себя от ярости и страха:
        -Чего тебе надо от нас?!
        -Повиновения,- сказал он другим голосом, грубо и повелительно.- Игры закончились. Сейчас ты, Григорий, нарисуешь рамку…
        -Куда?!
        -Куда хочешь. Откроется, куда желаю я. Дарья войдет одна, и мы продолжим разговор в непринужденной обстановке.
        -Нет,- сказала я.- Мы выйдем отсюда только все вместе.
        -Ты заставляешь меня делать кое-что, чего я бы не хотел.
        Тот, что был Сэмом, дернулся, как человек, засыпающий сидя, или марионетка, у которой резко ослабли веревочки. Удержал равновесие, поднял голову, коснулся виска:
        -Опять?!
        Это был Сэм.
        -Опять это случилось, да? Он был здесь?
        Слов не нашлось, я просто кивнула.
        Сэм зажмурился. У него на лице было написано такое отчаяние, что мне захотелось обнять его и утешить - но я боялась. Боялась, что в моих объятьях вдруг окажется тот… другой. Жуткий.
        Это что - навсегда? Я больше не смогу касаться Сэма, быть с Сэмом, потому что всегда буду помнить, как из его глаз на меня глядел чужой неприятный человек?!
        -Надо было… приглашать его, когда у меня был семинар по философии,- Сэм вдруг широко улыбнулся.- Он бы отвечал… за меня… Чего-нибудь наврал бы про поэтику Аристотеля. Кстати, хороший способ сдавать экзамены…
        Это было отчаянное мужество - пытаться шутить сейчас, в его положении. Я поняла, что горжусь сквозь слезы.
        -Даша, не верь ему, пожалуйста. Я не кукла, у меня есть…
        Улыбка застыла на его лице. Он вскрикнул, как от внезапной сильной боли. Правой рукой подхватил левую. Поднес ладонь к лицу…
        И зашипел, забился, прижимая руку к груди, пытаясь сдержать крик. Я бросилась к нему, пытаясь понять, что случилось, но Сэм прятал руку. Ему было невыносимо больно и с каждой секундой больнее.
        -Оставь его в покое!- закричала я, обращаясь к бетонному потолку в сырых потеках.- Отстань от него! Не трогай! Я пойду!
        У Гриши тряслись руки, когда он рисовал на стене кривое, кособокое граффити.

* * *
        После спертого воздуха подземелья здесь дышалось легко, как в лесу, а после темноты и тусклой лампочки свет резал глаза. Где-то пели птицы. Канарейки. Экзотическое дерево росло из гигантской кадки, рядом вкрадчиво журчал фонтан, и красные рыбы, каждая размером с лапоть, плавали в прозрачной воде над темным зеленоватым дном.
        Мои глаза привыкли к свету. На самом деле он мог показаться ярким только после подземной тьмы: огромные окна были наполовину прикрыты мягкими шторами, а снаружи к стеклам льнули оранжерейные растения.
        На обшитой деревом панели за моей спиной испарялось очертание Гришиного граффити. А впереди, посреди комнаты с деревом и фонтаном, стоял письменный стол - вычурный и древний, он мог принадлежать какому угодно французскому королю, но я не стала рассматривать завитушки. Мой взгляд остановился на предмете, помещенном в центр стола.
        Это была пластиковая кукла, в точности похожая на Сэма. Так называемая «портретная кукла» - я знаю, их делают мастера на заказ. На кукле была одежда, совсем как настоящая, и я даже смутно помнила, что видела на Сэме эти брюки и эту рубашку. Стеклянные глаза смотрели в потолок. Лоб, щеки, скулы были расписаны сложными письменами - их наносили тонким черным фломастером, а потом стирали, и снова наносили, так что кукла-Сэм стал похож на австралийского аборигена в татуировке.
        Но хуже всего была коробка с инструментами, стоявшая здесь же, на столе. Набор кукольного палача: крюки и пилы. Иглы и щипцы. На левой руке игрушечного Сэма не хватало безымянного и мизинца, на их месте белел скол. То, что осталось от пальцев - пластиковая крошка,- валялось рядом.
        -Палач,- сказала я вслух.- Мерзавец.
        -Вяло, беззубо,- сказали у меня за спиной.- Ты филолог или кто?
        Я обернулась.
        Он выглядел ровно так же, как на фотографии с Сэмом,- хищный, насмешливый, с виду лет пятидесяти. Или ста пятидесяти. Или тысячи с чем-то лет. С такими, как он, ничего нельзя сказать наверняка. И он улыбался - не зловещей, а вполне располагающей улыбкой, при этом белые зубы блестели, а на щеках играли ямочки.
        -Зачем вы это делаете?- спросила я совершенно искренне.- Он же вам… сын все-таки!
        Он покачал красивой седеющей головой:
        -Он мне не сын, и ты прекрасно знаешь. А я ему не папа.
        Он говорил с едва заметным акцентом, плавно и вкрадчиво. От его голоса мороз продирал по коже.
        -А кто он? Кто?
        Он показал на куклу на столе:
        -Вот кто… Вот его настоящая суть, образ, обличье, как это объяснить поточнее…
        -Вранье!
        -Ты хотела в туалет?- Он издевательски улыбнулся.- Удобства слева от входа.

* * *
        То, что он называл «удобствами», оказалось круглым залом с расписным потолком. В центре поблескивал небольшой бассейн, рядом бурлила, как адский котел, круглая ванна-джакузи, по стенам живописно струилась вода, и скрытые лампочки подсвечивали ее опаловым теплым светом. Пели невидимые птицы, в зарослях лиан таился унитаз, достойный императора. На дне раковины для мытья рук лежали круглые камни, пятнистые и разноцветные, будто яйца в экзотическом гнезде.
        Дверь я заперла на декоративный кованый засов и несколько минут стояла, опустив руки под струю воды, глядя, как поблескивают мокрые камушки. «Даша, я не кукла»,- сказал Сэм, и я видела, что он не врет. С другой стороны… а как кукла может осознать себя орудием, предметом, куском пластика?
        Я грызла губы, думая о том, что случилось с рукой Сэма, настоящего Сэма, который остался в Москве, в подземелье. Неужели он тоже лишился двух пальцев?!
        Всегда скорая на слезы, сейчас я не плакала. Изо всех сил рубанула ладонью по краю раковины, чтобы физической болью заглушить отчаяние и страх. Вот как сражаться с человеком… с колдуном, который на все это способен? Кто против него все мы - и наша Доставка, и сам Инструктор? Не говоря уже о хранителях, которые просто рабочие мужики, волей случая оказавшиеся на мистической грани между жизнью и смертью…
        С другой стороны, подумала я, подставляя под воду стремительно распухающую ладонь,- если бы мы были такими слабыми, он бы не возился с нами, верно? Он бы не вытаскивал меня к себе в апартаменты, не показывал куклу-Сэма, не шантажировал… Значит, как говорил Инструктор, и я не так проста.
        Я глубоко вздохнула. Умылась. Отдышалась. Сказала себе: надо идти. Надо встать с ним лицом к лицу и понять, зачем я нужна ему. Чего он хочет. Как мне спасти ребят и освободить Сэма.
        И еще: мне, возможно, наконец-то удастся узнать, кто мой отец.

* * *
        -Симпатическая магия, ее имитативная разновидность, основывается на принципе «подобное производит подобное». Древнейшее и простейшее колдовство. Для тех, разумеется, кто знает в этом толк…
        Он двумя руками поднял куклу Сэма и развернул лицом ко мне так, что стали виднее сложные знаки на лбу:
        -Согласись, в постели он очень хорош. Впрочем, ты пока не можешь об этом судить, у тебя недостаточно женского опыта.
        Я крепко-крепко сжала зубы и не издала ни звука. Он некоторое время смотрел на меня, потом улыбнулся и кивнул, довольный:
        -Из тебя, пожалуй, будет толк… Ну, давай поедим.
        На маленьком столе был сервирован завтрак. Я скользнула взглядом по фарфору и серебру на подносе и отвернулась.
        -Не хочешь перекусить? Выпить кофе? Ты знаешь, по каким рецептам мне варят кофе? Ты такого в жизни не пробовала…
        -Мне не надо вашего кофе.
        -Ну, не надо так не надо… От воды не откажешься?
        По его взгляду молчаливая служанка, точно такая, как в английских фильмах, налила мне в высокий стакан воду из кувшина. И, снова повинуясь взгляду, молча вышла.
        Я бы и воду у него не пила, но губы так растрескались, что трудно было говорить. Я осушила стакан залпом. Не дожидаясь служанки, колдун снова наполнил его до краев:
        -Ты же не хочешь быть моим врагом. И я тоже этого не хочу.
        -Тогда отпустите Сэма.
        -Я не могу его отпустить. Если у марионетки отрезать ниточки - марионетка умрет… Вне меня и моей воли Сэм - всего лишь кусок мяса, ты извини. Но если я подарю тебе куклу…
        -Подарите.
        -Молодец, правильно соображаешь, только надо добавлять волшебное слово - «пожалуйста».
        -По…
        Я запнулась. Сперва он заставит меня просить, потом умолять, потом что? На коленях ползать, а он все равно откажет?
        Он наблюдал за мной. Я узнавала взгляд: так смотрит энтомолог на занятное насекомое. Так сытая сова глядит на паникующую мышь. Трудно, очень трудно было под этим взглядом сохранять хладнокровие.
        -Зачем тебе Сэм?- он улыбнулся.- В мире достаточно мужчин, которые хороши в постели, которые богаты и щедры, а ты умная девочка, сможешь себя поставить…
        Я медленно считала в уме: «Сорок два, сорок три, сорок четыре». Он кивнул, будто получив важный ответ:
        -Знаешь, что мне в тебе нравится? Ты умеешь брать верх над эмоциями. Не всякому это доступно в твоем возрасте… Я тебя провоцирую, извини, это жестоко, но так надо.
        «Сорок девять, пятьдесят, пятьдесят один…»
        -Давай оглянемся назад и проанализируем, в какой момент эмоции заменили тебе разум. Вот, например, тебе рассказали историю про Темный Мир, про Теней. Ты эмоционально вовлеклась и поверила на слово, так?
        Я сбилась со счета и не смогла начать заново. Он ждал.
        -Не на слово!- я посмотрела ему в глаза.- Я вижу Теней. Я вижу, что они делают.
        -И что же?
        -Убивают! Я спасала… обыкновенных ребят, студентов, и если вы собираетесь мне заливать, что Тени, мол, полезны для экологии…
        -Я ничего не собираюсь тебе, пардон, «заливать». Я пока только спрашиваю. Что ты знаешь о Темном Мире?
        -Там очень холодно.
        -И все?
        -Оттуда лезут к нам Тени. Чтобы отнять у людей… жизнь, силы, тепло…
        -Больше нечего сказать?
        Он говорил со мной, как экзаменатор, заранее решивший завалить студента, невзирая на реальные знания. Я снова позволила собой манипулировать, дала втянуть себя в разговор.
        -Самое смешное, что я с тобой полностью согласен,- улыбка так преображала его лицо, что из хищного оно делалось почти милым.- Тени опасны, гораздо опаснее, чем ты можешь представить. Помнишь этого… который представился Германом?
        Я вздрогнула. Колдун прищурился:
        -Думаешь, Сэм тебя спас в тот день? Это я спас тебя и твою маму. Меня совершенно не устраивает ситуация, в которой распоясавшаяся Тень берет на себя роль властелина мира. А ведь он был очень близок к этому.
        -Сэм спас меня.- Я вспомнила, как мы целовались в подземелье.- Сэм!
        Поверить словам колдуна означало признать, что родители едят детей, а крокодил Гена изнасиловал Чебурашку. Не давая опомниться, колдун взял меня за подбородок и развернул лицом к себе:
        -Тени очень опасны. Портал их сдерживает, но надежен ли портал? Нет, иначе не потребовалась бы Доставка. Портал - это язва на теле реальности. Это мина замедленного действия. Это ядерный реактор под управлением неграмотных идиотов… Подумай, ведь хранителями оказались случайные люди: экскаваторщик, геодезист, инженер. И ответственный партийный работник. Они еще и слабеют с каждым годом. Массовый прорыв Теней - дело ближайшего времени.
        Я чувствовала себя, как выживший после землетрясения ребенок под грудой кирпичей. Никакой надежды, ни малейшей, только тяжесть, боль и страх. Он снова налил мне воды:
        -На, выпей, не раскисай… Все можно решить, все можно поправить. Только надо поторопиться.
        Он включил огромную плазменную панель на стене, и первое, что я увидела,- вихри над Главным зданием университета. Ведущая быстро говорила по-английски что-то о погодных катаклизмах в Москве. Я увидела, как натуральный черный смерч подхватывает и опрокидывает машину рядом с тем самым супермаркетом, где я обычно покупала продукты. На улицах застыли огромные пробки, метались люди, орала сиреной полицейская машина…
        -Что это?!
        -Плохая погода в Москве… На самом деле идет разгерметизация портала, он готовится к открытию.
        -Нет,- сказала я.
        Он кивнул:
        -Да, я тебя предупреждал. Я готовлю открытие портала.
        -Зачем?! Это же безумие, толпы Теней… просто конец света!
        -Наоборот! Если я их впущу - я их буду контролировать. Хозяин кувшина отдает приказы джинну, хозяин огнива отдает приказы инфернальным собакам, тот, кто открыл сосуд, управляет всем, что внутри! Элементарно, азы древней магии! Так что я спасаю мир, Даша, а не гублю его!
        На экране чередовались кадры. Судя по новостям, Москву здорово потрепало. Наверное, и занятия в университете отменены… Я некстати вспомнила, что не закрыла форточку, уходя в последний раз из общаги. Когда это было? Триста лет назад. В тот день, когда разбился стеклянный чайник и осколки рассыпались по всей комнате…
        -Мне вас поздравить?- спросила я тихо.- Или выдать медаль за спасение мира?
        Он весело рассмеялся:
        -Нет, из тебя определенно будет толк… Спасибо за поздравление. Я открою портал в ближайшие часы.
        -Тогда почему вы здесь, а не там?- я кивнула на экран, где бесновались смерчи.- Хотите открыть - идите, открывайте, с Инструктором заодно… познакомитесь.
        -Потом,- он улыбнулся.- Мистическая природа Москвы не терпит моего присутствия… пока. Это древний город со сложной системой магических защит и противовесов, поэтому мне приходится действовать чужими руками. Вот для чего мне нужен Сэм… и ты.
        Он отошел к письменному столу, отпер ящик, вынул шкатулку. Вернулся ко мне, открыл шкатулку торжественно, как жених, впервые демонстрирующий невесте обручальное кольцо. На черном бархате внутри лежал мой амулет в виде глаза.
        Я подавила первое желание и не стала хватать его. Ясно же, что колдун на это рассчитывал.
        -Я получил эту вещь самолетом, спецпосылкой, вчера,- он внимательно наблюдал за мной.- Расскажи, как она впервые оказалась у тебя на шее?
        -Мне подарила его мама.
        -Врать мне не надо, пожалуйста. Вторая попытка?
        Нежно пели канарейки, невидимые в ветках экзотического дерева. Где-то далеко прозвонил колокольчик. Донесся еле слышный шум большого города - и затих; кукла, похожая на Сэма, глядела в потолок стеклянными глазами.
        -Ладно,- медленно проговорила я.- Мне было восемь лет, я ехала на экскурсию, автобус попал в аварию на мосту…
        Сухо, без эпитетов, я рассказала ему историю амулета. Он слушал очень внимательно и удивился, когда я замолчала:
        -И все?
        -А что еще? Мама говорит, что амулет достался мне от отца. Что в день катастрофы кулон сам появился у меня на шее и потому я спаслась. Проверить нет возможности. Это все.
        -Ты хорошо помнишь, как ты упала с моста в воду?
        -Вообще не помню. Только помню, как я уже на берегу и люди бегут ко мне, вопят…
        -И тебе было восемь лет?
        Я кивнула.
        -Отлично плавала, наверное?
        -Нет, не особенно. Я уже позже научилась.
        Он глядел очень внимательно, со странным напряжением во взгляде и даже горечью. Я поняла, что сумела как-то уязвить его, хотя сама не понимала чем.
        -Твой отец очень осторожный,- сказал он наконец.- Я бы надеялся, что ты врешь, но это не так…
        -Кто мой отец?- вырвалось у меня.
        Он наполнил свою чашку янтарным чаем из чайника:
        -Великий маг… других миров и времен. Древнее меня. Он выходец из Темного Мира, но из тех времен, когда он еще не был Темным.
        -А что, были такие времена?!
        -Вот видишь, как ты мало знаешь.
        -Так расскажите мне!- я разозлилась.
        Он покачал головой:
        -Я рассчитывал на твою память. На письмо, которое он должен был тебе оставить… Ты бы поделилась со мной, как с другом, содержанием этого письма… Но вышло иначе. Я потратил на тебя столько времени… а ты стоишь дешевле, чем я думал.
        -Я не товар!
        -Все - товар,- сказал он с отвратительной убежденностью в голосе.- Твоя жизнь резко подешевела сегодня, но кое-что еще в цене. Крови не боишься?

* * *
        Он затянул мою руку жгутом и воткнул мне в вену толстую иглу:
        -Пальцами работай, не останавливайся…
        Я не почувствовала боли. То ли потому, что все еще была в шоке, то ли он очень ловко управлялся со шприцом. Кровь побежала по тонкому шлангу, наполнила пробирку.
        -Хочешь знать, зачем это нужно? Идем…
        Мы прошли анфиладой комнат - я сбилась со счета, сколько их было. Среди всей этой роскоши, антикварной мебели и золоченых книжных корешков, кованых решеток, старинных подсвечников, среди интерьеров, имитирующих аристократический замок, я сама себе казалась призраком - бледным измученным призраком в джинсах и свитере, с подвернутым рукавом и ваткой у сгиба локтя.
        Слуги, невозмутимые, как шахматные фигуры, появлялись на нашем пути и открывали двери, кланялись, исчезали. Наконец мы очутились в просторной комнате почти без мебели: каменный пол и отделанные светлым мрамором стены, трехногий круглый стол и широкая ниша напротив забранного решеткой окна.
        В нише стояла белая фигура. В первую секунду мне померещился замороженный человек. В этот момент невидимое солнце за окном решило вдруг выйти из-за облака - и осветило нишу, как сцену.
        Передо мной была статуя из белого сияющего камня, изваяние красивой женщины с надменным лицом. Она смотрела, кажется, прямо на меня - смотрела единственным глазом, потому что второй был поврежден и казался бельмастым. Но даже это не могло ее изуродовать. Поверхность камня на ее плечах и бедрах в точности имитировала ту самую женскую кожу, о которой говорят «атласная». Рот был сжат упрямо и насмешливо. Обнаженные груди смотрели вверх.
        Я подошла ближе и только тогда разглядела, что каменная женщина собрана из осколков, из больших и малых кусочков, швы между ними были где-то заметнее, а где-то едва угадывались. И это тоже не портило женщину - она казалась победительницей, каменным фениксом, восставшим из мраморной пыли. Только одного глаза, глазного яблока со зрачком ей недоставало.
        Колдун поставил на белый трехногий стол шкатулку с серебряным амулетом. Открыл колбу с моей кровью. Я вспомнила: мы с Германом в пустом ресторане. Капля моей крови падает на амулет и шипит, будто кислота, и по серебру скачут молнии…
        -Старая Тень показала тебе несложный фокус,- колдун, кажется, читал мои мысли.- Старая Тень - опасная тварь, но примитивная… как акула с крошечным мозгом. Смотри…
        Он обернулся к статуе:
        -Эта женщина была жрицей одного племени… много тысяч лет назад. Потом ее превратили в камень, а на лице написали заклятие, отпирающее любую дверь… Все, что заперто. Потом статую разбили на тысячу частей и разбросали осколки по миру, чтобы заклинание оставалось тайной… А кое-кто начал собирать осколки и даже преуспел.
        -Значит, вам нужно отпирающее заклятие? Все ради текста?!
        -Этот текст я знаю с детства наизусть. Но цельность статуи - условие того, что заклинание сработает. Чтобы нарушить равновесие портала, я должен был полностью собрать ее. Но работу не завершить, пока не активирован последний компонент…
        Он вполголоса заговорил на языке, от звука которого мне сделалось холодно. Не переставая говорить, он капнул моей кровью на амулет. Как и в прошлый раз, кровь закипела и зашипела кислотой, по серебру заметались крошечные молнии…
        -Вот амулет, осколок великой мощи,- он снова перешел на русский.- Вот кровь - наследие великого рода… Вот и ты сама - здесь, ты свидетель и участник великого деяния!
        И амулет изменился. Едва-едва, чуть-чуть переменил очертания, будто прежняя его форма была лишь голограммой, иллюзией, а истинная форма проявилась только сейчас. Это тоже был глаз, но никому бы в голову не пришло носить его на цепочке. Это был запечатанный в серебро дикий взгляд, древний, цепенящий, мощный.
        -Вот эта вещь,- прошептал колдун.- И без твоей крови она бесполезна… Как и без твоего присутствия, без твоего активного соучастия, ты ведь дочь твоего отца…
        -Соучастия?!
        -Да, да, ты стала моей соучастницей, поздравляю…
        Он снова заговорил на языке, который приводил меня в ужас одним только звучанием. Благоговейно, кончиками пальцев он взял вещь, в которую превратился мой амулет, подошел к статуе, поднялся на крохотную стремянку и, не переставая шептать, поместил амулет в единственный подходящий разъем - в выемку, где недоставало глазного яблока со зрачком.
        И фрагмент лег в отверстие, как ключ в скважину, как последний кусочек пазла в готовую картину. Что-то еле слышно щелкнуло…
        И по каменной коже пробежал огонь. Колдун попятился; статуя горела, на ее плечах и бедрах затягивались раны, из расколотого изваяние становилось целым. Мне вдруг подумалось в дурацкой надежде, что эта женщина может ожить, выпрыгнуть из каменной ниши, напасть на колдуна и, пожалуй, одолеть его. Она - может…
        Но огонь погас, а статуя стояла на месте. Оба ее глаза смотрели мне в лицо, а на лбу и щеках поверх белой кожи проступали черные знаки - вязь, орнамент, кружево.
        Глава двадцать первая
        Закрытый кластер
        Не помню, что было потом. Каким-то образом мы снова оказались у него в кабинете, и на этот раз я даже съела что-то, не помню вкуса. Он сидел в кресле передо мной с планшетом на коленях и улыбался, как сытый тигр-людоед:
        -Смотри…
        Снова засветилась плазменная панель на стене. Я увидела запись, сделанную на камеру телефона: улица, пробка, наглухо застрявшие машины. Водители курят на улице, оглядываются, переговариваются, кому-то звонят…
        Я узнала машину Лизы в пробке. Я узнала саму Лизу: она стояла у открытой водительской дверцы с телефоном в руках и казалась очень напряженной, больной, даже постаревшей. Звука не было - все тонуло в шуме ветра, завывающего над городом,- но по движению Лизиных губ я прочитала отчаянный крик: «Где он? Где Гриша? Почему я не могу дозвониться?!»
        Потом она в сердцах захлопнула дверцу и пошла, ускоряя шаг, лавируя между машинами. Камера дернулась, следя за ней. Я увидела, как Лизу окружают люди в серых куртках вневедомственной охраны. Один отлетает, будто от удара, но другие наваливаются втроем на одну женщину. Камера прыгнула, показала небо, землю и туфли оператора - черные туфли и серые штаны все той же вневедомственной охранной конторы. Новый кадр - люди в сером волокли Лизу уже на носилках, а она лежала без признаков жизни…
        -Она жива,- примирительно сказал колдун.- И все твои друзья живы… И будут живы, потому что ты же не дура и сделаешь, как я сказал. На, позвони Грише…
        Он протянул мне свой смартфон. Я взяла его, не понимая, что делаю.
        -Нажми на экранчик, где зелененькое, и наберется Гришин мобильник. Скажи - пусть откроет рамку для тебя.

* * *
        Воздух подземелья стал еще гуще: он лип к коже, будто мокрая ткань. Сэм бросился ко мне; первым делом я осторожно осмотрела его левую руку. Пальцы выглядели так, будто их прищемили дверью,- опухшие, и ногти почернели, но все фаланги были на месте.
        -Больно?
        -Уже не очень,- сказал он виновато.
        -Я знаю, что было очень больно,- я погладила его запястье.- Сэм…
        -Где ты была?!- Гриша нервно облизывал запекшиеся губы.
        -В Лондоне… Он захватил всех наших.
        -Что?!
        Я прикрыла глаза:
        -У него работает в Москве целая группа. Нет, не Тени, они люди… Охранная фирма.
        -Захватить Лизу люди не могут,- с убеждением сказал Гриша.- Хоть их десять, хоть сто, ты знаешь, что может Лиза!
        -Уже ничего не может. Ты не можешь открывать рамки, Лиза не может драться. Пипл потерял нюх. Леша вообще ослеп…
        -Что?!
        Я устало опустилась на деревянный помост, накрытый одеялом.
        -Он показывал мне запись. Лешу и Пипла взяли, когда Пипл выводил Лешу из офиса. Где Инструктор, я не знаю… В Москве экологическая катастрофа, смерчи и дикий ветер. Объявлена эвакуация.
        Оба долго молчали. Гриша вертел в руках пустую пластиковую бутылку; яобругала себя за то, что даже не принесла им воды.
        -Где Лиза?- шепотом спросил Гриша.
        -Не знаю. Колдун сказал, она жива, и…
        -Я обещаю твоей жене безопасность,- Сэм небрежно провел рукой по волосам.- В обмен на твою лояльность, Гриша. Дарья может подтвердить - я очень великодушен к сотрудникам Доставки.
        Из его глаз глядел колдун:
        -Рисуй рамку, Гриша. Выйдет только Сэм.
        Гриша посмотрел на меня; японимала, что могу сказать «нет». Я понимала, что в ответ колдун станет пытать пластиковую куклу и Сэм будет кататься по полу от боли, но Гриша - я знала - послушает только меня и сделает, как я скажу…
        -Рисуй, Гриша,- сказала я.
        Он мигнул. Отбросил бутылку, взялся за свой баллончик, в густой воздух подземной тюрьмы добавился запах краски.
        Открылась рамка. Задрожали неровные оплавленные края. Ухмыльнувшись, Сэм - вернее, его кукловод - глянул на меня и шагнул в проем. Стена сомкнулась за ним, превратилась в бетонный монолит, оставив нас с Гришей в духоте подземной темницы.

* * *
        -Даша, ты где? Даша, ты где, ты почему не отвечаешь, ты хочешь, чтобы у меня сердце разорвалось?! Что у вас там в Москве творится? Ты где?!
        Телефон по-прежнему не ловил Сеть, и звонок от мамы, добравшийся наконец до моей трубки, нарушал физические и инженерные законы.
        -У нас плохая погода, мам.
        -Плохая?! Ты телевизор смотришь иногда? Там про вас такое показывают! Немедленно бросай все, приезжай ко мне…
        -Поезда не ходят, мама.
        -Как? Поезда тоже?!
        -Не волнуйся. Я в хорошем месте. Мне здесь не страшен смерч.
        -Где ты?
        -В бомбоубежище,- вздохнула я.
        Гриша молча и яростно вертел ручку фонаря, заряжая аккумулятор. Мама на секунду замолчала в трубке - я боялась, что она заплачет, но она удержалась.
        -Даша… Ты себя береги, пожалуйста, ты же понимаешь…
        -Не волнуйся за меня, мама. Я берегу… И я тебя очень люблю.
        В трубке послышался треск, и звонок прервался. Гриша вертел ручку, фонарь горел едва-едва. В моем телефоне окончательно сели батарейки. Трубка курлыкнула, и экран погас.
        «Гриша, мы останемся здесь навсегда». Слова болтались у меня на кончике языка, но произносить их вслух означало проявлять отвратительное малодушие. А кроме того, мне казалось, что пока слова не сказаны - есть надежда.
        Он переиграл меня, не напрягаясь. Иначе и быть не могло. Могучий колдун не тягается со второкурсницей - он использует ее, как вещь, а потом оставляет в подземелье умирать. Лет через сто какие-нибудь новые диггеры найдут здесь наши с Гришей скелеты и решат, что мы были романтические влюбленные, бежавшие от жестокого мира в старое бомбоубежище…
        Если, конечно, через сто лет земля еще будет обитаема.
        -Гриша, а сколько… сколько приблизительно Теней может быть в Темном Мире?
        Он пожал плечами и снова завертел ручку фонаря.
        -Как ты думаешь, если открыть портал - они войдут сюда все или какие-то постесняются?
        Он не отвечал.
        -Понимаешь… умирать, когда ты наконец-то понял, как надо жить… это как-то глупо. Давай не будем умирать?
        -Давай,- отозвался он хрипло.- Я и не собираюсь. Дня три у нас есть…
        Фонарь горел неярко, но все-таки светил. Гриша взял пустую пластиковую бутылку, придирчиво осмотрел, снял крышку и начал дышать внутрь.
        -Что ты делаешь?
        -Соберется испарина… Будет немного воды.
        -Гриша, мы же посвященные. Мы должны что-то придумать.
        -Придумаем,- сказал он. Это означало - «Да, я тоже знаю, что мы здесь умрем, но не хочу говорить об этом».
        -Как вы познакомились?
        -В школе,- отозвался он, сразу догадавшись, о чем я спрашиваю.- Мы учились в одном классе. Поженились через три месяца после выпускного. Все еще говорили, типа, вы разбежитесь, ребята, не делайте глупостей. А мы за все годы только однажды поругались, и то по работе…
        Он мечтательно улыбнулся и сразу опять нахмурился. Мысли о Лизиной судьбе мучили его хуже зубной боли.
        -Значит, любовь - есть?
        -Конечно,- он снова подул в бутылку и закашлялся.- Конечно, есть…
        Он вдруг сгорбился, как старик:
        -Тени… там, внутри… С ними есть те, кого мы поймали и выдворили. Они нас ненавидят. Особенно Лизу. Она же их вышвыривала. Если они ее найдут… Захотят мстить… А меня не будет рядом…
        -Лиза очень сильная,- сказала я.
        -Духом - да… Но колдун позаботился, чтобы во всем остальном она сделалась очень слабой…
        Я вспомнила, как смотрела Тамара - «Вы еще у меня в ногах наваляетесь». И как прожигал меня взглядом Герман. Конечно, у Лизы с годами появились враги за порталом - но у меня за несколько дней их накопилось не меньше.
        Гриша завинтил бутылку и встряхнул. Испарина собралась в одну-единственную каплю на рифленом дне.
        -Это против законов физики,- грустно пробормотал Гриша.- Невозможно преобразовать внутреннюю влагу в воду, которой можно напиться.
        -Ты «Дюну» читал? У них были специальные костюмы…
        -Я помню,- сказал Гриша.- Даша, а как же Инструктор? Разве он не остановит этого… колдуна?
        -Попытается.
        -Даша, а если ты посмотришь… Ну, особым взглядом… Может, разглядишь что-то снаружи? Ты говорила, видишь землю прозрачной - ну так попробуй!
        Я протерла воспаленные глаза. Сосредоточилась - теперь это стоило большого труда. Глубоко дыша, будто под тяжелым грузом, я огляделась вокруг, пытаясь проникнуть взглядом за пределы нашей бетонной коробки.
        Тревожный красный свет был похож на аварийную лампу, мигающую на пыльном забытом пульте. Как в фильмах про глобальную катастрофу - наверху давно развалины, а в глубокой шахте на пульте военной базы все мигает, предупреждает, беззвучно кричит об опасности красный огонек. Я посмотрела на Гришу - он был весь серый, седой от горя и страха за Лизу и казался много старше своих лет. Вместо его неудачных граффити, которые так и не открылись рамками, на стенах были криво написаны слова: «Откройся… Откройся… Пожалуйста, открой… Помогите…»
        И четыре слова резко выбивались из серой тьмы, написанные фосфоресцирующей синей краской: «Папа идет на помощь».
        Я мигнула. Красный отблеск пропал, я снова смотрела на мир обычным, обыденным взглядом, и никаких надписей на стене не было. А если поглядеть вот так…
        Мир изменился. Красное мигание сделалось быстрее, заполошнее, и синие буквы проступили ярче: «Папа идет на помощь».
        Я уже видела эту надпись. Сделанную тем же почерком, с точностью до мелкой линии. На стене больничной палаты, где умирала Маша Хлебникова и где Тень-Герман чуть не убил меня. Позже я расспрашивала Инструктора, что бы это значило, а он объяснил, что я видела, скорее всего, материализовавшийся бред - отец девочки Маши так мечтал ее спасти и даже верил, что ему это удастся…
        «Папа идет на помощь».
        -Даша,- сказал Гриша.- Ты что-то увидела?
        -Подожди…
        Я идиотка. Мне надо было дожать колдуна, заставить рассказать про моего отца. Хотя… он мог бы соврать. Или отказаться говорить. Я была не в том положении, чтобы чего-то требовать.
        Я вспомнила: янтарный чай бежит из фарфорового носика в белую чашку. «Кто мой отец?» - «Великий маг… других миров и времен. Древнее меня. Он выходец из Темного Мира, но из тех времен, когда он еще не был Темным»…
        -Папа?- тихо спросила я вслух.
        Ничего не произошло. И что это я размечталась - конечно, «великий маг»! Дочь чуть не сдохла в той больничной палате и позже, когда Тень угрожала маме… Он мне помог?! Нет. Да и сколько у него вообще дочерей? Почему он бросил мою маму в тот момент, когда был ей больше всего нужен?!
        Я подошла к стене, на которой фосфоресцировала надпись. Дотянулась ладонью до первой буквы «о»…
        Бетонная стена завибрировала под моими пальцами.

* * *
        Автобус катился по дороге, наша веселая воспитательница не давала песне умолкнуть ни на секунду. Сама пела громко, немного фальшиво, но очень жизнерадостно.
        Я сидела справа, у окна. Помню, как разогрелось от солнца жесткое кожаное сиденье, как вырвалась в открытое окошко и зареяла на ветру полосатая занавеска. Автобус был старый, но еще крепкий, с сизыми стеклами в светлых металлических рамах, а у водителя под ветровым стеклом висела кукла с длинными волосами. Я помню, как с интересом поглядывала на эту куклу…
        А потом нас подбросило на кочке, и еще раз, и еще - я больно стукнулась о поручень. Воспитательница обернулась к водителю, что-то возмущенно спросила… И вдруг завизжала. Этот визг невозможно забыть - как, как так вышло, что я его забыла?!
        Водитель матерился, перекрикивая вой ветра. Вылетело стекло, потом второе. Воспитательница накрыла собой двух малышей на переднем сиденье. Я же помню - белая от ужаса, она накрыла их собой, хотя автобус мотало так, что ее руки вот-вот должны были сорваться с поручня…
        А потом меня вдруг бросило в сторону. Я помню, как отвратительно трещало стекло и зависали, разлетаясь, осколки. Я летела спиной вперед, страшно долго летела, не могла даже крикнуть - перехватило дыхание…
        А потом наступила вода. Она была похожа на стекло, и от холода сразу заболело все тело. Холодная вода не остужает - она болит.
        А потом я погрузилась в темноту и лед.
        А потом сквозь эту смерть прорвался поток света.

* * *
        -Даша, что случилось?!
        Меня колотило так, что я боялась откусить язык.
        -Даша?!
        -Мой отец… Он знал, что случится… все это. Он знал наперед…
        Гриша ласково взял меня за руки:
        -Может, у тебя просто… ты слишком…
        Я замотала головой так убежденно, что даже тусклый фонарь, кажется, засветился ярче. Гришины руки стиснулись на моих запястьях:
        -И что нам делать?!
        Я кивнула:
        -Отойди, пожалуйста, от двери…
        Гриша попятился. Я встала напротив двери - тяжелой, наглухо запертой двери бомбоубежища, без единой зацепки, скважины или ручки. Я поглядела на дверь и испугалась до липкого пота.
        Если у меня сейчас не получится… Значит, все, что я видела,- бред.
        Я сплела пальцы, как это делала Лиза. Не решилась. Размяла ладони. Потом вспомнила, как убегала по крыше Тамара и как я силой воли притянула ее к себе…
        «Это закрытый кластер твоей памяти! Ты забудешь сказанное и вспомнишь, когда придет время!»
        Его лицо светилось сквозь толщу воды, спокойное и уверенное. Пузырьки из моего рта поднимались кверху - но в этом зрелище больше не было паники. Был праздник: воздушные шары. Елочные игрушки. Пузырьки, летящие на свет, играющие радужными яркими боками.
        «Ты ключ. Не амулет, а ты. Не заклинание, а ты. Ты откроешь любую дверь. Попробуй».
        Я глубоко вдохнула - и резко опустила руку, разрубила воздух ребром ладони. Дверь бомбоубежища, неуязвимая и древняя, ухнула, заскрежетала и распахнулась, будто форточка нашей общаги под порывом сквозняка. Снаружи прорвался новый воздух - и стылый дух внешнего подземелья показался мне кристально чистым в тот момент.
        Грохот долго отдавался в подземных коридорах. Сверху, из невидимой щели, выползла струйка засохшего цемента и заструилась по стене.
        -Дарья,- сказал Гриша, и выражение его голоса я не взялась бы описывать.- Это… это что?!
        -Я потом объясню,- прошептала я.- Скорее! Сэм уже у портала!
        Глава двадцать вторая
        Смерч
        Что творилось в этот момент на поверхности, очевидцы никогда не забудут. Молнии лупили в верхушки высоток, смерчи шатались по улицам, срывая с парковок машины, подбрасывая и роняя на мостовую. Люди забивались под мосты и в подземные переходы, прятались в магазинах и кафе, закрывали окна коврами и одеялами. Витрины разлетались на куски, рекламные щиты валились, деревья, падая, выдергивали корни из земли, будто хотели убежать из взбесившегося города.
        Все это время Лера, накрепко забывшая свою встречу с Тамарой и все, что за ней последовало, лежала дома, в съемной квартирке, и Миша был рядом с ней. Он, разумеется, не мог бросить человека в таком состоянии.
        Погода начала портиться с вечера. Запасливый Миша сходил в магазин и принес молока, яиц, хлеба и овощей. Теперь, наглухо закрыв форточки, он слушал, как завывает ветер в щелях рам и как потрескивают стекла. В доме напротив ветер расколотил окно и вывернул раму; Миша раздумывал, не заложить ли окна на всякий случай матрасами.
        Лера проснулась поздно, выпила чаю, съела яичницу, которую поджарил Миша, и снова задремала. То, что творилось снаружи, мало ее волновало: в конце концов, главней всего погода в доме. А Миша был рядом, внезапная буря отрезала ему пути к бегству, и Лера с легким сердцем могла смотреть сны о розовых пони.
        Миша не разделял ее благодушия, но ничего не мог изменить. Телефоны его однокурсников не отвечали. Те, до кого он все-таки смог дозвониться, прятались в общежитии или по домам, многие паниковали, пытаясь разыскать родственников. МЧС призывало к спокойствию и дисциплине, над городом кружили вертолеты, их рокот добавлял колорита в общую атмосферу конца света.
        Миша пытался дозвониться мне раз двести. Ответа, конечно, не получил. Интернета не было. Телевизор, на удивление, работал - единственный кабельный канал при полном отсутствии новостей. Шли старые программы в записи. Никто и словом не упоминал про катастрофу, в какой-то студии незнакомые люди о чем-то говорили - неслышно, потому что Лера спала, и Миша убрал звук.
        Он сидел на старом скрипучем стуле и маялся, потому что чувствовал: надо быть не здесь. Он хотел действовать, ему надо было кому-то помогать, спасать, выводить из-под летящих обломков, но он не знал, куда бежать и где сейчас нужны волонтеры. А еще он боялся, что стоит ему открыть входную дверь - и Лера проснется, и Миша тогда не сможет уйти.
        В этот момент на экране телевизора, среди беззвучно говорящих мужчин и женщин, появилась одна - лет пятидесяти, с простым круглым лицом, растерянная и бледная. Она долго шевелила губами, потом вынула фотографию - и Миша замер, глядя на нее.
        Потому что это было фото Сэма, сделанное, по-видимому, несколько лет назад. Сэм был в школьном костюме и с лентой «Выпускник» через плечо.
        Женщина говорила, вытирала слезы, а Миша искал и не мог найти пульт от телевизора. Лера спала. Пульт прятался у нее под рукой.
        Миша осторожно вытащил его - в этот момент на все поле телеэкрана открылась фотография Сэма, и внизу побежали титры. Забыв обо всем, Миша смотрел на экран…
        Потом отбросил пульт, осторожно закрыл дверь в комнату и уже через минуту выходил из подъезда - навстречу дикому ветру, летящим песку и мусору, смерчам, грозе и Апокалипсису.

* * *
        Миллионы полиэтиленовых пакетов парили над городом. Связка воздушных шаров, сорванных вихрем со свадебной машины, вертелась на уровне десятого этажа и казалась издевательством среди всеобщего кошмара. Миша пробирался пригнувшись, кое-где на ощупь, потому что из-за летящей пыли невозможно было открыть глаза. Он замотал лицо шарфом и дышал, как ныряльщик, от случая к случаю. Он шел к нашей общаге, но не успел дойти.
        -Васильев!
        Миша обернулся. К нему, пригибаясь и замотав лицо, бежал человек в форме частного охранного предприятия - серые штаны, серая куртка с нашивками, надвинутый на лоб картуз с длинным козырьком. Миша напрягся, почуяв неладное.
        Человек подбежал вплотную. Сдернул шарф, закрывающий лицо. Миша узнал его - они виделись, хотя и при очень неприятных обстоятельствах. Перед Мишей стоял Пипл в форме частного охранника.
        -Как твоя приятельница?- он пытался перекричать ветер, раскаты грома и грохот жести на крыше соседней бензоколонки.
        -Ничего не помнит!- прокричал в ответ Миша.
        -У тебя телефон с собой?
        Миша протянул ему телефонную трубку:
        -Связь плохая! А где Дарья? Я не могу ей дозвониться!
        Медленно подошли еще двое. Одного Миша видел впервые - это был человек лет сорока, округлый и мягкий и, по всей видимости, слепой - глаза его глядели сквозь предметы, болезненно щурясь от песка и пыли. Его держала за руку женщина, которую Миша узнал,- это была Лиза.
        -Он пойдет с нами,- сказал слепой.
        -Ты уверен, Леша?- переспросила Лиза.
        Слепой кивнул.

* * *
        Здесь придется сделать еще одно отступление и объяснить, почему Леша, Лиза и Пипл встретились с Мишей в это утро именно при таких обстоятельствах.
        Колдун показал мне подлинные кадры захвата Лизы. Отчаявшись вызвонить Гришу и застряв в безнадежной пробке, она решилась бросить машину и добраться до портала пешком - она искала Инструктора, на него была ее последняя надежда. Когда четыре здоровенных амбала без предисловий напали на нее и попытались скрутить, Лиза дала сдачи без жалости, но контролируя силу, чтобы по возможности никого не убить.
        Дальше все пошло не так. Способность Лизы руками валить столбы и взглядом гнуть железо исчезла так же необъяснимо, как когда-то появилась, и Лиза оказалась в положении танкиста, который вдруг обнаружил себя под огнем артиллерии без танка и даже без штанов. Впрочем, Лизу это не остановило: она была человеком тренированным и бесстрашным, и несколько минут ей удавалось сдерживать четверых нападающих.
        Потом ее просто вырубили. Свалили на носилки «Скорой помощи», заранее заготовленные, и затащили в джип частной охранной фирмы.
        В это же самое время Леша, сидя за компьютером, моделировал варианты будущего. О том, что надвигается катастрофа, он знал еще вчера. Теперь он пытался во множестве вероятностей отыскать хоть один сценарий, по которому город остался бы целым, а сотрудники Доставки - живыми.
        Вариантов не было. Жизнь продвигалась вперед по множеству разбегающихся тропок, но событие-развилка оставалось неизменным: колдун открыл портал, Тени хлынули на город. Леша, как и Гриша, отлично понимал: первым делом Тени захотят поквитаться с нами, поэтому из офиса лучше уйти.
        Леша взял телефон, чтобы сказать об этом Инструктору, но остановился. Телефон все еще был в его руках, Леша ощущал его тяжесть и гладкость экрана, но вокруг сгущалась темнота и скоро сгустилась совершенно. Леша ослеп по воле колдуна, дистанционно «вырубавшего» сотрудников Доставки.
        В отличие от других посвященных, Леша не потерял свои способности полностью. У него сохранилась способность заглядывать в будущее, правда, всего на несколько секунд, максимум минуту. Зная, что в офисе скоро появится Пипл, он постарался без паники собраться и соорудить из подручных материалов «газовую маску».
        Пипл жестоко страдал - единственным запахом, который он отныне мог ощутить, была вонь гнилого мяса, невыносимая, эпическая вонь. Пипла выворачивало наизнанку каждые несколько минут, хотя желудок его был совершенно пуст. Он успел вывести Лешу из офиса, но далеко уйти им не пришлось: люди колдуна схватили их и запихали в джип.
        На дорогах уже начинался коллапс. Пробиваясь по тротуарам и газонам, сминая барьеры и наплевав на дорожную разметку, молчаливые люди в сером привезли Лешу и Пипла в помещение бывшего детского сада, оборудованного под мини-тюрьму.
        В кирпичной клетушке с дверью-решеткой Леша и Пипл обнаружили Лизу, которая едва-едва пришла в себя - в наручниках. Все трое были ошеломлены легкостью, с которой колдун расправился с Доставкой.
        Лиза, не знавшая ничего о судьбе Гриши, сходила с ума. Пипл, борясь с тошнотой, предлагал варианты побега, а Леша оценивал их с точки зрения вероятности. Ничего не получалось до тех пор, пока Пипл от отчаяния не предложил совершенную глупость.
        Глупость сработала. Пипл и Леша изобразили драку, Лиза принялась орать изо всех сил, и быковатый охранник, дежуривший снаружи, отпер дверь и вошел с дубинкой. Никакой особой надобности в этом не было - но быку нравилось избивать людей, и он не мог упустить удачный случай.
        Но прежде, чем он обрушил свою дубину на спину Пипла, Лиза, подобравшись сзади, накинула скованные руки охраннику на шею и слегка придушила наручниками. Пипл выудил ключи у него из кармана, а дальше начался авантюрный боевик: слушая подсказки слепого поводыря о том, что случится через секунду, Пипл и Лиза выбрались наружу и угнали джип. В процессе Пиплу пришлось переодеться в серую форму охранника, а Лизе - отправить пару неудачников в нокаут.
        Джип они бросили, отчаявшись обогнуть пробку, и добрались до университета на своих двоих. Здесь Леша сказал: «Сейчас ты увидишь этого парня». Пипл понял его только через несколько секунд, когда среди дыма и пыли разглядел бегущего по территории Мишу.
        -Васильев!
        Миша завертел головой.
        -Он пойдет с нами,- сказал Леша, и никто не спорил. Ведь Леша в этот момент видел будущее.

* * *
        Стены подземелья сотрясались, отовсюду сыпались песок и раскрошенный бетон. Мы с Гришей метались, как подопытные кролики в лабиринте, когда у меня зазвонил телефон. Связь!
        -Даша!- закричала трубка, и я едва узнала искаженный помехами голос Пипла.- Ты где?
        -Под землей! Иду к порталу!
        -Подожди! Что значит…
        Голос Пипла исчез, вместо него в трубку закричала Лиза:
        -Дарья! Гриша с тобой? Отвечай, Гриша с тобой?!
        -Да!- я протянула Грише трубку. Надо было видеть, как он ее схватил:
        -Лиза? Лиза, ты цела?!
        Он несколько секунд стоял, прижимая трубку к щеке, слушая. Потом вздрогнул, опустил телефон и посмотрел на меня:
        -Леша говорит, портал откроется через шесть минут тридцать секунд.
        -Откроется?!
        -Они говорят, нам надо выбираться на поверхность.
        Снова задрожали стены. Крохотные трещины поползли по бетону - на глазах темнея, расширяясь, откуда-то посыпался мусор, полилась грязная вода…
        Откуда-то дохнуло холодом, я вспомнила, как Инструктор вел меня по этим коридорам к порталу, и точно поняла, в каком направлении надо идти.

* * *
        Хранители лежали на полу без движения. Их стол был расколот, костяшки домино рассыпались по мокрому полу. Натужно гудел механизм - холодильная установка не справлялась. Лед таял, изморозь на стенах сменялась грязными потеками, с потолка капала вода. Весь огромный зал у портала был заполнен клубами холодного пара. Дядя Толя, Иван Иванович и Серго казались давно, безнадежно мертвыми, и я ничем не могла им помочь.
        Я бросилась к порталу и чуть не споткнулась о тело Инструктора. Он лежал навзничь, лицо было разбито, глаза заведены под лоб, но пульс прощупывался.
        -Велю, и владею, и устанавливаю власть мою,- донеслось ко мне от портала, сухо и буднично, без пафоса. Говорил Сэм - монотонно и ровно, как будто читал инструкцию к стиральной машине.
        В зал вбежал Гриша. Остановился, в ужасе глядя на Инструктора и хранителей.
        -Устанавливаю власть мою отпирающим заклятием…
        -Хрен тебе, а не власть!- выкрикнула я. Сэм замолчал, не оборачиваясь. Я подобрала с пола тяжелый и ржавый обломок железной трубы.
        -Ударь,- сказал Сэм, не оглядываясь.- Раскрои голову своему любимцу… Или сперва поцелуешь?
        -Отойди от портала,- сказала я.
        -Беги, дура,- Сэм повернул голову, я увидела его лицо - неподвижное лицо Сэма с глазами колдуна.- Сейчас здесь будет много Теней… Помнишь Германа? А Тамару?
        Я ничего не ответила. Он снова повернулся к порталу и завел свою песню:
        -Устанавливаю власть мою отпирающим заклятием, власть над дверью и порогом, над светом и тенью, над всяким, кто войдет и кто выйдет. Снимаю печать и открываю запертое…
        Мне не надо было особо напрягаться, чтобы увидеть мир глубинным взглядом. Иней таял на стене портала, сквозь него проступала темная бурлящая масса и с каждым словом колдуна становилась плотнее. Клокочущая, липкая, дрожжевая, она тянулась ко мне из дыры между мирами, портал заполнялся потусторонним тестом, а подземелье - потусторонним холодом. Гриша за моей спиной что-то прокричал - я не расслышала слов. Кажется, он умолял меня скорее уходить…
        Сэм стоял между мной и тьмой. Как в тот раз, когда он оградил меня от бездны. А сейчас он притягивал беду, он заклинал смерть, и я поняла, что колдун на самом деле безумен: он не удержит власть над массой, готовой хлынуть из портала. Он будет ее первой жертвой… Нет, не он! А Сэм, которого трусливый мерзавец подставил вместо себя!
        -Сэм!- закричала я.- Сэм!
        Он стоял в пяти шагах, но меня не слышал. Он был куклой, перчаткой на руке, или марионеткой на нитках, или даже пластиковым пупсом, совершенно покорным чужой воле. За кого я воюю, за кого собираюсь умереть - за куклу?!
        -Сэм, посмотри на меня!
        Он продолжал бормотать заклинание.
        -Сопротивляйся! Сбрось его власть! Ты мужчина, давай!
        Показалось мне или колдун на секунду запнулся?
        -Избавься от него! Освободись! Пожалуйста! Будь собой! Семен, я к тебе обращаюсь, Семен!
        Речь колдуна сделалась дерганой и отрывистой, но он продолжал говорить.
        -Прекрати, Семен! Замолчи! Пожалуйста! Сэм!
        -Его зовут Егор,- сказали за моей спиной.
        Посреди подземного зала, тускло освещенные аварийными лампами, стояли Лиза, Гриша, Леша и Пипл. А рядом с ними, тяжело дыша, стоял Миша и смотрел мне в глаза:
        -Его зовут Егор. Сторожев Егор Дмитриевич. Это его настоящее имя.
        Глава двадцать третья
        Ключ
        Женщина лет пятидесяти, с простым круглым лицом, растерянная и бледная, шевелила губами на экране, а Миша в это время лихорадочно искал пульт от телевизора. Потому что в руках женщина держала фотографию Сэма в школьном костюме, с лентой «Выпускник» через плечо. Она говорила и вытирала слезы, а пульт лежал под рукой спящей Леры, и когда Миша его нашел - изображение женщины пропало…
        Зато на все поле экрана открылась фотография Сэма, и внизу побежали титры: «Пропал человек. Сторожев Егор Дмитриевич, 1992 года рождения, место проживания - Малоярославец Калужской области, шестого июня 2010 года ушел из дома и не вернулся…»
        Дико визжал ветер в щелях оконных рам. Миша обмотал лицо шарфом, крепко запер дверь и вышел на улицу - туда, где падали от ветра деревья и рекламные щиты, где висели над городом, как дирижабли, сотни тысяч пластиковых пакетов.

* * *
        -Егор!- закричала я.- Егор!
        …Мальчик катился на велосипеде через лес. Переднее колесо налетело на корень. Мальчик перелетел через руль и приземлился на гору прошлогодней хвои.
        Беги, Егор, они пришли за тобой.
        Лучи вечернего солнца простреливали лес наискосок. Пятна света дрожали на красных сосновых стволах. Мальчик сел, потирая колено, вытряхивая сосновые иголки из волос. В это время старые листья, хвоя, чешуйки сухой коры вдруг сами собой поползли вдоль тропинки, будто спасаясь от неведомой жути.
        Конечно, это был просто ветер.
        Он обернулся, почуяв взгляд. Ничего не увидел, кроме стволов, листьев, солнечных пятен. Но страх уже вошел в лес и с каждой секундой становился ближе.
        Егор вскочил и подхватил велосипед. Переднее колесо сильно погнулось, выдав «восьмерку». Тогда Егор бросил велосипед и бросился бежать по тропинке.
        Беги, Егор.
        Он понимал, что видит кошмар, и на бегу пытался проснуться. Впереди показался просвет - бензоколонка на выезде из леса, там люди, музыка из радиоприемника, громкие разговоры, смех…
        «Велосипед нашли в лесу. Волонтеры обшарили все: овраги, стройки, дачные участки поблизости. Перетряхнули больницы… и морги. На каждом столбе висел его портрет. И ничего. Уже почти четыре года прошло…»
        -Егор!- кричала я.
        Он повернул голову.
        Все его лицо изменилось, исказился рот, будто накануне апоплексического удара. Он зашатался; вего глазах насмерть сцепились двое - колдун, повелевающий древними силами, и мальчик, у которого насильно отняли память, волю, судьбу. Губы еще шевелились: «Снимаю печать и открываю запертое… Повинуется всякий, кого коснусь и кого призову…»
        Он зубами захватил нижнюю губу. Прикусил. Сплюнул под ноги красный комочек слюны. Глаза казались совсем безумными.
        -Повинуется всякий…- прохрипел, тяжело дыша, и сразу, без перехода, звонко выкрикнул: - а вот хрен тебе, ублюдок! Пошел ты!
        Затряслись и замигали аварийные лампы. Сэм зашатался и упал на колени, ладонью зажимая себе рот. Я бросилась к нему и крепко прижала к себе.
        -Как же так?- спросил он очень жалобно, как ребенок.
        Дрожали стены. Нарастал ближний гул и далекий свист.
        Где-то в Лондоне, в своей бесконечной квартире, метался колдун и крошил молотком пластиковую куклу. Но его власть над Егором закончилась, и мой мальчик только рефлекторно вздрагивал от этих ударов, а я сколько угодно могла обнимать, плакать, гладить растрепанные волосы и небритую щеку и больше ничего не бояться. Вообще ничего.
        -Даша!
        Пипл и Гриша подняли с пола Инструктора. Он пришел в себя, глаза лихорадочно блестели:
        -Уходите быстро, равновесие нарушено, разгерметизация заканчивается, сейчас здесь будет много Теней. Я их встречу… насколько меня хватит… Гриша, рамку!
        -Не могу,- Гриша развел руками. Пипл закашлялся, прижимая ладонь ко рту: его мучил новый приступ рвоты.
        -Почему?!- кричала Лиза.- Мы же его остановили! Он не успел открыть, мы победили! Почему все продолжается?!
        Миша стоял в стороне, как будто происходящее его не касалось.
        Не выпуская руки Егора, я оглянулась на портал.
        Он расползался, как клякса. Он делался больше и шире, и потустороннее липкое тесто готово было хлынуть - и затопить подземелье, сожрать Главное здание, накрыть город, растечься по миру…
        -Папа?

* * *
        Помню, как отвратительно трещало стекло и зависали, разлетаясь, осколки. Я летела спиной вперед, страшно долго летела. А потом погрузилась в темноту и лед.
        «Это закрытый кластер твоей памяти! Ты забудешь сказанное и вспомнишь, когда придет время!»
        Луч света резко высветил его лицо - нависшее надо мной лицо моего отца.
        «Зло много лет искало тебя, но не могло найти, потому что я тебя спрятал. Зло хотело убить тебя, но я тебя сберег. Ты ключ. Сделай, что должно».
        Осколки собрались воедино, сложились части головоломки. Ничего случайного. Все, что я узнала на протяжении жизни и особенно в последние несколько дней,- все имело значение.
        «Эта вещь по сути своей - ключ».
        «Ты ключ. Не амулет, не заклинание,- ты».
        «Сделай, что должно».
        Лиза и Гриша спорили, кто останется прикрывать, и готовы были броситься друг на друга с кулаками. Пипл зажимал нос рукой. Миша стоял, сцепив пальцы, смотрел, как Егор меня обнимает. И мне вдруг стало весело - легко и спокойно на душе, потому что человек, осознавший предназначение, счастлив в своей гармонии.
        -Я знаю, как это закончить.
        Я говорила тихо, но так уверенно и внятно, что меня расслышали сквозь гул, крики и грохот. И посмотрели на меня с каким-то новым выражением, все, даже Инструктор.
        -Портал открывается. Но его еще можно запереть. Ключом.
        Я запнулась и поняла, что дальше объяснять ничего не буду. Во-первых, нет времени. А во-вторых…
        -Что ты задумала?- быстро спросил Инструктор. И сразу, без предисловия: - Пипл, Гриша, Лиза, держите ее! Она…
        Я выпустила руку Егора - это было самое сложное. До портала было всего десять шагов, но мне показалось - целая взлетная полоса. Я бегу по ней, как самолет, который готовится взлететь в последний раз. Разгоняюсь… набираю воздух… Ускользаю от своего страха, который летит за мной, хочет догнать, накрыть…
        И в последние секунды страх меня настигает. Я осознаю, что делаю, изо всех сил пытаюсь затормозить, потому что я не заслужила такой жуткой судьбы. Почему именно я, в чем я провинилась? Почему это случилось со мной?!
        Но законы инерции неодолимы даже для самого страшного страха. Я разогналась - и не могла затормозить, и я влетела в портал, туда, куда улетали Тени, в бездну, в чужую темноту и холод, в липкие дрожжевые объятия.

* * *
        …Все болит, все черно, и нет впереди ничего, кроме смерти. Я падаю вниз, бьюсь о воду, я тону, со дна поднимаются мне навстречу бетонные развалины прежнего моста… Нет, это развалины погибшего мира. Вокруг плавают, как утопленники, тела без лиц, я вижу сквозь мутную воду - на каждом арматурном обломке, на каждом железном штыре насажен пупс беби-борн, голый и без лица.
        Я погружаюсь в темноту и лед. Я погружаюсь в депрессию и безумие.
        -Ты забудешь, что я тебе сказал,- звучит в ушах голос моего отца.- Но когда надо будет - вспомнишь. Мне запрещено находиться в вашей вселенной. Я нарушил запрет один раз - ради твоей матери и ради тебя. Дарья! Ты - подарок этому миру…
        Я вижу: на ладони отца лежит амулет, серебряная фигурка.
        -Я могу помочь тебе,- говорит отец,- только на грани жизни и смерти. Иди на свет!
        Амулет смывает течением - и он медленно погружается, тонет, уходит в глубину. Мне бы рваться наверх, но я ныряю за его теплым свечением, так глубоко, что закладывает уши, вода наваливается все тяжелее, я тянусь рукой - и не могу схватить…
        А потом хватаю. Тонкая цепочка зажата у меня между пальцами. Серебряный глаз смотрит удивленно и весело и вдруг подмигивает…
        И появляется солнце.

* * *
        Нащупав ногами илистое дно, я выбралась на берег - мокрая, в облипшей одежде - и свалилась на жесткую траву у моста. Руки были перепачканы травой и глиной. Из правого кулака свисала цепочка. Я долго не решалась разжать ладонь - вдруг там ничего нет и я снова провалюсь в кошмары?
        Но он был здесь. Перепачканный тиной, но от этого не менее светлый, веселый серебряный глаз - амулет.
        -Папа, спасибо…
        Я приподнялась на локтях. Села и огляделась. След взбаламученной тины отмечал мою дорогу из реки. Поверхность казалась спокойной, только водовороты вертелись, как черные грампластинки, утягивали на дно щепки и мелкий плавучий мусор.
        Это было то самое место - и за десять прошедших лет оно совершенно не изменилось. Все так же покачивался камыш на противоположном берегу, все так же скользили у берега водомерки…
        -Папа?
        Никого не было рядом, ни одной живой души - до того момента, как у въезда на мост остановились белые «Жигули» и мужичок в рабочей спецовке поглядел на меня сверху со страхом:
        -Эй, ты как? Подвезти, может, помочь?
        Я замотала головой и рассмеялась. Он решил, наверное, что я сумасшедшая.

* * *
        Мой телефон утонул, денег не было, между мной и Москвой лежали тысячи километров. Бегом, высыхая и согреваясь на ходу, я добралась до поселка и почти сразу отыскала почту.
        -Мне позвонить, пожалуйста!
        Тетушка за стойкой поглядела на меня, как на привидение. Больше на почте никого не было - пахло сургучом, клеем и резиной, потому что кроме конвертов и открыток здесь продавались калоши, пластиковые лейки и другие предметы первой необходимости.
        -Мне надо позвонить в Москву! У вас есть междугородняя связь?
        -Первая кабинка,- сказала тетушка. Здешним кабинкам было не меньше полувека - деревянные, потемневшие от времени, с огромными железными таксофонами внутри.
        Я закрыла за собой скрипучую дверь и на память набрала последовательность цифр. И пошел вызов; ниточка протянулась по зарытым в землю кабелям и сквозь околоземное пространство, от спутника к спутнику на орбите, протянулась к городу, о котором я не знала точно, жив он или уже нет…
        -Алло?- закричал знакомый голос, кажется, совсем рядом.- Кто это? Кто звонит?!
        -Я люблю тебя, Егор,- сказала я в тяжелую старинную трубку.
        Почтальонша, конечно, подслушивала под дверью. Появление насквозь вымокшей девушки, желающей позвонить в Москву, обещало незабываемое реалити-шоу. «Я люблю тебя, Егор»,- услышала почтальонша и, будучи человеком добросердечным и сентиментальным, с трепещущим сердцем приготовилась слушать дальше.
        Но в будке стояла тишина. Никто больше не признавался в любви, не всхлипывал и даже не дышал. Встревожившись, почтальонша просунула нос в приоткрытую дверь…
        Трубка висела на проводе, еле слышно попискивая гудками, а на темной деревянной стене таял рисунок, нанесенный серебристой краской из баллончика. Почтальонша хотела возмутиться, но рисунок тут же исчез, не оставив по себе даже следа.

* * *
        В подземелье холодало с каждой секундой, но это был обыкновенный мороз, чистый. Это был холод зимы и снега, Нового года, лыжни и катка. Грязные потеки на стенах сменялись праздничными зимними блестками. Там, где был портал, сияла инеем нетронутая гладкая стена.
        Егор целовал меня и пытался согреть дыханием:
        -Тебе нельзя… мокрая одежда… пневмония…
        Инструктор молча бросил нам ватники - и Егору, и мне. Пипл стоял, запрокинув голову, глубоко дыша, с лицом отрешенно-счастливым. Лиза замерла, уткнувшись в Гришино плечо. Слова потеряли смысл - минут на пятнадцать как минимум.
        Леша сидел на стуле Инструктора, разглядывая ладони. Зрение возвращалось к нему постепенно, и он казался гораздо более растерянным, чем раньше, во время смертельной опасности.
        Хранители поднимались с пола, подслеповато оглядывались, опираясь друг на друга, брели к своим местам. Инструктор, хлопоча, подкладывал под развалившийся стол кирпичи вместо ножек, пробовал, надежны ли древние табуреты, торопливо собирал костяшки домино. Многие были испорчены, оплавлены, некоторые раскололись пополам.
        -Сойдет,- сказал Дядя Толя, разглядывая расколотую костяшку.- Мы люди бывалые, что нам… Сойдет!
        Инструктор поменял лампочку, свисающую с витого шнура над столом, и хранители неторопливо разложили на столе костяшки.
        -Я вам другие принесу,- вырвалось у меня.- Я принесу вам новое домино, гораздо лучше этого!
        Они повернули головы совершенно синхронно, как один человек, и посмотрели с недоверием.
        -А хотите, я принесу вам… «Монополию»? Или другую настольную игру?- сама не знаю, кто меня тянул за язык, просто хотелось сделать трем этим существам что-нибудь приятное.- Игр сейчас много… Хотите «Каркассон»? «Зельеварение» или «Мафию»?
        Все трое одновременно улыбнулись. Улыбки были разные: Серго улыбался застенчиво, Иван Иванович - сдержанно, Дядя Толя - широко и искренне.
        -Спасибо, деточка,- сказал Дядя Толя.- Нам так привычнее. А ты все равно приноси, приноси, когда будет время. Посмотрим, что у вас за монополия с мафией нынче…
        И, одновременно кивнув, все трое вернулись к игре.

* * *
        -Ты изменила будущее,- сказал Леша.
        Рядом стоял Инструктор и глядел очень внимательно.
        -Никто изнутри системы не способен менять будущее,- сказал Леша твердо.- Я видел, как развалился университет, как рухнул купол, как погибли десятки тысяч людей! Миллионы! Я видел, как город был стерт с лица земли и Тени захватили все. Я видел правду, я всегда так вижу. А ты… не из нашего мира, Даша.
        Я вопросительно глянула на Инструктора.
        -Что он еще сказал?- спросил тот вполголоса, и я почему-то сразу догадалась, кого он имеет в виду.
        -Отец? Он сказал… «Ты подарок этому миру».
        Инструктор чуть усмехнулся. Кивнул, хлопнул меня по плечу и зашагал к столу, где играли хранители.
        -И что это значит?- спросила я у Леши.
        -Ты подкидыш. По отцу - не человек. Или человек из другой… системы координат.
        -Круто,- сказала я.- Но… вы же все равно будете со мной дружить, правда?
        И Леша обнял меня так крепко, что удостоился ревнивого взгляда от Егора.

* * *
        В темном коридоре подземелья я догнала Мишу. Он по-прежнему держался так, будто происходящее его не касается.
        -Спасибо,- сказала я.- Ты спас весь мир.
        Он кивнул, как будто я поблагодарила его за чашечку кофе.
        -Как ты узнал про Сэма… то есть про Егора?
        В двух словах он рассказал мне о том, что случилось, пока мы с Гришей сидели в подземной тюрьме, и закончил так:
        -Ничего случайного не бывает. Я узнал то, что должен был узнать, в нужное время.
        -Но ты сам принял решение.
        -У меня не было выбора.
        -Был. Ты мог бы спокойно сидеть дома…
        Закурлыкал Мишин телефон. Он сразу же ответил на вызов:
        -Лера? Как ты себя чувствуешь? Ну, не обижайся, я вышел ненадолго… да не бросил, сейчас вернусь! Хорошо, куплю… хорошо, принесу… Да, очень быстро…
        Он виновато улыбнулся, встретившись со мной взглядом:
        -Ты ведь тоже могла не спасать Леру. Бросила бы в портал… или как вы эту штуку называете. Но ты ее спасла…
        Еще секунда - и я бы ляпнула: «Ты же не будешь меня за это ругать?» Я бы язык себе отгрызла после такого! Хорошо, что со временем у меня все лучше получается ловить глупости прежде, чем они слетают с языка.
        -Я останусь с ней,- сказал Миша.
        «Но ты же ее не любишь»,- молча подумала я.
        -Я за нее отвечаю,- сказал он очень серьезно.- Не могу сейчас бросить. После всего, что было. Может, чуть позже, потом…
        Я была многим ему обязана и как честный товарищ должна была в этот момент сказать: Миша, не будет никаких «потом», не обманывайся! Не делай несчастным себя и не мучай ее! Но честный товарищ во мне съежился, как озябший мышонок, и я малодушно смолчала.

* * *
        Ярко-синяя «Шкода» Лизы, со слегка оцарапанным боком, катила по грунтовой дороге в Калужской области.
        Женщина убирала в палисаднике: сгребала сухую траву легкими граблями, разрыхляла клумбу. Низкий забор, давно не крашенный, покосился, маленький дом давно требовал ремонта, колеи в желтой глине заросли сорняками. Маленькие желтые астры, почти задушенные пыреем, проглядывали в щели забора. Женщина, не поднимая головы, механически водила граблями, не обращая внимания на синюю машину, которая тем временем подъехала совсем близко.
        Машина остановилась. Женщина глянула мельком и продолжила свою работу. За последние несколько лет она резко постарела, похудела, на подбородке появились складки, глаза под цветастым рабочим платком смотрели только вниз.
        Глядя на нее из окна машины, Егор не двигался с места. Его руки лежали на коленях, и пальцы судорожно вцепились в плотную джинсовую ткань.
        -Ну иди,- сказала Лиза.
        Егор глубоко вдохнул. Распахнул дверцу машины. Я сидела на заднем сиденье, между Пиплом и Гришей, и видела все через ветровое стекло - до последней крохотной детали.
        Егор зашагал по дороге к дому - сперва медленно, потом все ускоряя шаг. Женщина равнодушно скользнула по нему взглядом. Склонилась. Медленно выпрямилась. Поглядела еще раз, нервным движением убрала выбившиеся из-под платка волосы…
        Он уже бежал. Женщина выронила грабли, шагнула к калитке:
        -Егор?!
        Он несся изо всех сил. Он так не бегал, наверное, никогда в жизни.
        -Егор!
        Калитка хлопнула о забор и закачалась на одной петле. Женщина повисла на руках своего сына, обхватила за широкие плечи, обняла, как делала сотни раз во сне - чтобы потом проснуться и осознать неизбежное…
        Только на этот раз сон был явью.
        Эпилог
        -Ты не поверишь,- сказала мама и разрыдалась.
        Я торопилась на презентацию Лешиной книги, металась и опаздывала, но, услышав ее плач в телефонной трубке, замерла на месте:
        -Что случилось?!
        -Мне прислали… официальное уведомление. Он действительно работал в лаборатории спецслужбы, погиб при исполнении… Мне ничего не сообщили, у них секретность, и мы ведь не были расписаны официально…
        Она плакала навзрыд, но в ее слезах звучало куда больше просветления, чем горя.
        -Твой отец! Он нас не бросал! Понимаешь?! Ты была права…
        -Мама,- сказала я,- мне приехать?
        -Приезжай на выходные…
        -Обязательно!
        Я долго стояла, глядя в окно, стиснув пальцы на амулете. «Мне запрещено находиться в вашей вселенной. Я нарушил запрет один раз - ради твоей матери и ради тебя. Дарья! Ты - подарок этому миру…» Я повторяла эти слова так часто, что они стерлись и перестали казаться дикими. Часть ли это моего бреда? Но тогда и амулет, и колдун, и все, что случилось с Егором,- тоже часть бреда, а это значит…
        Грянул телефон.
        -Дарья!- рявкнула Лиза в трубку.- Тут полный магазин народа, Леша не хочет начинать без тебя, ты сдурела?!
        -Иду! Скажи ему, я иду, пусть только начинает, я уже лечу…
        Я выскочила из общаги, как скипидаром намазанная. Настя и Павлик целовались у крыльца, не обращая внимания ни на кого. На следующую пятницу у них была назначена свадьба.
        К счастью, мне удалось догнать отъезжающую маршрутку. Лишь бы пробки не было - тогда я не так сильно опоздаю…
        Блестели на солнце заново вставленные окна. Пестрели рекламные щиты. Там, где еще недавно лежали поваленные деревья, росли теперь новые саженцы и зеленела трава. Город восстал, как феникс, из бетонной пыли и смятых железных обломков.
        У входа в книжный стояли люди, я заметила в руках у них знакомые книги с отвратительным зомби на обложке. Егор уже ждал меня и замахал руками, как впередсмотрящий. С трудом я протиснулась внутрь, глотнула кондиционированного прохладного воздуха и увидела Лешу, восседающего за столом перед микрофоном:
        -Что касается метаболизма зомби, то тут разные исследователи придерживаются весьма оригинальных концепций…
        Он увидел меня в толпе и явно обрадовался. А уже через несколько минут к столу его выстроилась очередь - с книгами на подпись.
        -Подпиши для Павла и Насти,- попросила я.- «В радостный день свадьбы, на счастье».
        Леша скользнул взглядом по обложке, на которой голый зомби мужского пола имел виды на чуть менее голую живую брюнетку.
        -Ты уверена?- спросил по обыкновению кротко.
        Я кивнула.
        Пипл подписал пять книжек - для племянников. Лиза и Гриша подписали себе по экземпляру, и еще четыре Леша отложил для Инструктора и хранителей.
        -А они читать не будут,- сказала Лиза.
        -Инструктор им вслух прочитает,- заверил Гриша.
        -Тогда они разбегутся,- очень тихо предположил Пипл.
        -Блин, у меня рука уже онемела,- Леша окинул взглядом очередь, которая укорачивалась очень медленно.
        -Радуйся, автор!- Гриша хлопнул его по плечу, и Леша снова взялся за работу. Лиза, Гриша и Пипл стояли рядом, причастные к его успеху, сияющие и гордые.
        Я отвела Егора в сторонку и рассказала о том, что сообщила мне по телефону мама.
        -И что это значит?- Егор похудел в последние недели, устал и выглядел потерянным.
        -Что угодно, кроме правды. Мой отец не погиб,- я коснулась рукой амулета.
        -А как насчет…
        -Никак. Новостей нет.
        Егор понурился.
        За последний месяц Леша взломал систему Скотленд-Ярда, покопался в закромах Британской секретной службы, получил доступ к списку владельцев недвижимости в Лондоне и проник во множество тайных и полузакрытых информационных баз. В процессе он нарыл столько коммерческих тайн и юридических секретов, что мог бы на продаже заработать миллионы,- но не нашел ни единого упоминания о бизнесмене Александре Волкове.
        Но кто похитил подростка Егора Сторожева, кто изменил его память и подсадил фальшивую личность, кто сделал живого хорошего человека послушной куклой, сломал ему жизнь и чуть не убил? С кем я говорила в роскошных апартаментах? Кто врал мне про моего отца… Явно врал, я ведь не поверила ни одному слову.
        От автографов Леша перешел к позированию. Благодарные читатели - в основном девушки и мальчишки - радостно снимались вместе с ним на фоне плаката с обложкой.
        -Забудь о нем, Егор,- сказала я.- Ты победил.
        Он кивнул, но глаза оставались грустными. Тогда я обняла его за плечи…
        Гриша по-хулигански заснял нас в этот момент и потом скинул фотку на «Фейсбук».

* * *
        Что я знаю о колдуне, кроме того, что он сам мне рассказал?
        Ничего.
        Я слишком мало знаю, и некому подсказать.
        Кто на самом деле мой отец? Откуда пришел и куда подевался? И почему я так важна, почему я - «подарок»?
        Иногда, просыпаясь ночью, я подолгу смотрю в темноту. Мне мерещится чужой взгляд, невидимый и пристальный. Но Егор начинает ворочаться во сне, крепче обнимает меня - и я чувствую себя защищенной.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к