Вечный мент или Светоч справедливости Андрей Игоревич Егоров
        # Роман, повествующий о противостоянии светлых и темных сил, ангелов и бесов, Бога и Сатаны, ментов и преступников во все времена и во всех мирах.
        Андрей Егоров
        Вечный мент или Светоч справедливости
        Посвящается соавтору идеи, который претендовал на часть гонорара, но не получит ничего, потому что нет в этом мире справедливости.
        Невежды думают, что все рассказы о колдунах и чародеях, которые они слышат, невероятны. Безбожники и лжеученые не хотят признать то, что они видят, и, не зная причины того, что видят, отрицают виденное. А колдуны и чародеи смеются над ними по двум главным причинам: во-первых, чтобы отвести от себя подозрение, а во-вторых, чтобы обеспечить торжество царства Сатаны…
        Боден «Демономания», 17 век

1
        Смерть героя
        В моей душе сгустилась тьма…
        Всякий раз, когда я думаю о своей никчемной жизни, мне хочется скрипеть от ярости железными зубами - их у меня шестьдесят шесть, в два ряда.
        Силы Тьмы сделали меня своим верным слугой, использовали и низвергли в геенну огненную.
        Вы, может быть, разделяете точку зрения церкви, что каждому человеку после смерти воздается по делам его. Но я бывал в аду еще при жизни, а, умерев, был несправедливо осужден…

2
        Вечный мент
        Адские пределы

7519 год от Сотворения Мира
        -А мне сдается, ничего у него не выйдет!- демон-управитель первого круга ада, отвратительный Гаармиит, чья физиономия напоминала кучу куриного помета, с хрустом почесал в затылке.- Сомневаюсь я. Ясно?- Когда он говорил, из пасти извергались целые водопады желтой слюны.
        - А ты не сомневайся!- с вызовом ответил бес-искуситель Кухериал, стараясь не замечать, что оплеван с головы до ног.- Сколько земных лет с ним вместе. Я за него могу любую гарантию взять. Мой человек - самый надежный.
        - Все так говорят. Мой - самый надежный. Мой - самый плохой. Мой - самый мерзкий ублюдок на земле. А на деле по-другому выходит!- Гаармиит зевнул во всю морду, обнажив крупные желтые клыки: - Все вы одинаковые! Приходят, просят - просят, а толку!- Очередной зевок прервал поток зловонных словоизлияний.
        Леность, уныние и скука пронизывали первый круг от самого основания в нижней точке конусообразной адской действительности до массивного каменного свода, замыкающего пределы вселенского зла.
        Герцог Велиал с унылым видом слушал, как пререкаются подвластный ему демон-управитель и мелкий бес, обитатель онтологической иллюзии [Онтологическая иллюзия - так в аду именуют мир, созданный богом и населенный людьми.] . Вот уже пять темных веков Велиал выглядел воплощением порочной красоты, красавец-мужчина, сошедший с плаката в девичьей спаленке - прямые черные волосы ниспадают на плечи, на гладком белом лице выделяются неестественно синие глаза, на крупном породистом подбородке - глубокая ямочка. Самому Велиалу человеческое воплощение радости не доставляло. И даже напротив - раздражало до зубовного скрежета.
        Герцог поднялся с трона, распрямился во весь гигантский рост - почти два с половиной метра, подошел к забранному ажурной решеткой окну и выглянул, обозревая обширные адские территории взором истинного владыки.
        Вблизи герцогского дворца обилия происшествий не наблюдалось.
        Бес-палач низшего сословия вяло охаживал хлыстом аппетитную грешницу. Трудился без энтузиазма, все больше пялился на упругие прелести, сглатывая слюну. Слюны было много, она текла по подбородку и падала на горячую растрескавшуюся землю.
        Несколько сонных демонов рангом повыше, вооруженные кривыми трезубцами, едва перебирая ногами, гнали толпу на утреннее погружение в крутой кипяток. Сопровождал шествие рогатый архидьявол [Архидьяволы - одна из наиболее могущественных адских рас. По слухам, к этой расе принадлежит сам сатана. Архидьяволы могуществом равнозначны демонам и могут занимать в адской иерархии самые разные по степени значимости места. Любой дьявол имеет возможность стать архидьяволом, поднявшись по карьерной лестнице. Карьерный рост архидьяволов, как и прочих адских существ, напрямую зависит не только от удачи, но и от их магических способностей.] в черной мантии, недавно назначенный на эту ответственную работу, важничал, задирая к кроваво-красным небесам острый подбородок с бородкой клинышком.
        Грешники причитали, падали на колени, молили о пощаде. Но порождения тьмы жалости не знают. Мольбы о снисхождении действуют на адских существ однообразно - радуют черную душу, вызывая в ней счастливый трепет, пробуждают аппетит и страсть к размножению.
        Велиал зевнул, прикрыл рот усеянной перстнями ладонью. Все как обычно. И продолжается так уже пять веков, с тех пор как он попал в опалу. Ску-учно! Как и всем на первом круге. Хорошо демонам и дьяволам из высших пределов, куда он сам когда-то входил. Они могут плести интриги, строить козни против святых - пресветлых ангелов и самого бога, даже вступать с ними в баталии на границе Света и Тьмы. А он сиди на самом затрапезном из семи кругов, куда души умерших попадают за безобидные прегрешения - лень и уныние, и день ото дня наблюдай пытки грешников. А иногда, как сегодня, занимайся совершеннейшей ерундой, слушая, к примеру, как переругиваются между собой два полудурка - мелкий бес-искуситель, одержимый идеей привести своего человека к высшей ступени грехопадения, и бездарный демон-управитель Гаармиит, неспособный самостоятельно принять самое простое решение. А кругом - тоска, леность и скудоумие… Все в пределах первого круга подчинено греху уныния. Скука! Жуткая скука! Вот уж воистину, грех предаваться унынию, когда кругом столько замечательных пороков. Взять хотя бы прелюбодеяние. Разве сложно
было Сатане в тот злосчастный час, когда он впал в немилось, низвергнуть его на четвертый круг - в Предел похоти, где правит бал оголтелый разврат? Компания там подобралась самая веселая, и грешницы, готовые на все, чтобы облегчить себе посмертное существование, вылетают через огненные врата в адские пределы одна за другой…
        - Нет-нет-нет, пшел прочь, прочь,- услышал Велиал и медленно повернулся. Гаармиит подталкивая беса в спину, теснил к выходу из тронной залы.- Ничего тебе тут не светит. Так и знай!
        - Кончай базар!- рокочущим басом провозгласил Велиал, и уже тише добавил: - Подпишу.
        Бес Кухериал, пройдоха, мигом оказался рядом, протянул договор.
        - Вот здесь подмахните, ваше мракобесие. Чудесно. Какая у вас восхитительная подпись. Мрачнейшая подпись. Подпись настоящего властителя тьмы, я бы сказал. И вот здесь. Спасибо преогромнейшее, ваше мракобесие… Знаете, я всегда считал, что с вами несправедливо обошлись…
        Говорил он с заискивающей интонацией, но при этом отчаянно тараторил, маленькие глазки быстро бегали, стараясь не встречаться с суровым взглядом герцога первого круга. Всем известно, смотреть высшему демону в глаза - значит подвергать себя смертельной опасности.
        - Не будем об этом,- проворчал Велиал, крайне недовольный упоминанием о своем нынешнем положении изгоя.- Человечка не забудь ко мне привести, бес.
        - О чём речь, ваше мракобесие?! К вам в первую очередь. Я правила знаю. Все сделаем, как полагается.
        - В первую очередь!- подчеркнул герцог. На его памяти бесы нарушали заведенный порядок трижды, и каждый раз потенциальный убийца Светоча завершал свои дни на кругу уныния, а забывчивые бесы в Пыточных чертогах, истязаемые умелыми палачами Зарах Ваал Тарага [Зарах Ваал Тараг - по слухам, младший брат самого Люцифера, происхождением архидьявол. Принц Вечной Ночи, Тьмы и ненависти. Лучший и самый могущественный советник Сатаны. Находится в весьма натянутых отношениях с Вельзевулом, герцогом Предела чревоугодия. Основная должность в аду - управитель Пыточного предела. Именно он измышляет все новые пытки для грешников и провинившихся адских созданий.] . сатана каждый раз оказывался недоволен быстрой расправой, но порядок есть порядок, даже Лучезарный не в силах его отменить.
        Бес свернул важную бумагу в трубочку, склонил рогатую голову, демонстрируя признательность, метнулся к черным створкам магических дверей, и растворился за ними, будто его и не было.
        - А если человечек не справится?..- начал Гаармиит.
        Велиал смерил подчиненного презрительным взглядом.
        - Если не справится, я сам за все отвечу. Ты, наверное, плохо рассмотрел документ? На пергаменте герцогские подписи из всех Пределов. Даже Адрамелех [Адрамелех - высший демон. Герцог Предела гордыни.] поставил свою. И сам Люцифуг Рокофал…
        Последний не имел высокого герцогского титула, но пользовался всеобщим страхом и ненавистью, являясь своего рода премьер-министром ада, главным доверенным лицом Сатаны в делах политических. Рокофал заведовал переговорами с райскими посланниками и тщательнейшим образом следил за тем, чтобы неустойчивое равновесие не нарушалось.
        Между тем, провокации со стороны святых случались регулярно. Взять хотя бы заключенное по инициативе бога семьсот семьдесят шесть земных лет назад пари с Люцифером. Со стороны Князя Тьмы было чистейшим безумием согласиться на столь опасный спор…
        Впрочем, говорить об опрометчивости данного поступка в адских кругах не решался никто. Прогневив Сатану, можно подвергнуться телесной метаморфозе, пыткам, низвержению, а то и чему похуже - фантазия Лучезарного почти безгранична, не зря же он покровитель всех земных искусств, включая живопись, скульптуру и главенствующую над другими родами искусства литературу.
        - Вы абсолютно правы, герцог. Почему, собственно, не подписать?- пошел на попятную Гаармиит.- Сделает этот человечек дело или не сделает, разницы для нас нет. Все равно ниже уже не сошлют.- И распахнул громадную пасть, зевая. Им снова начинали овладевать лень, скука и уныние.
        - Ты понимаешь, что мелешь, червь?!- Велиал побелел от гнева.- Мне оказана честь этим назначением!
        - Ну да - ну да, это конечно,- отозвался Гаармиит и многозначительно покрутил пальцами в слуховых отверстиях - ушами мясистые отростки, торчащие из неровного черепа, не осмелился бы назвать даже художник-абстракционист.
        - И потом,- продолжал Велиал,- если пари будет проиграно, святые получат преимущество, которым непременно воспользуются… Этого нельзя допустить.
        - Какое преимущество, ваше мракобесие?- немедленно заинтересовался управитель.
        - Не твоего ума дела,- проворчал герцог.- Я и сам не знаю, что им толк в таком преимуществе, но какой-то определенно имеется. Советники у пресветлого бога семи пядей во лбу. Что есть, того не отнять. К сожалению…
        - Не думаю я, ох, не думаю,- Гаармиит мелко захихикал,- уж Его темнейшество найдет, как их обхитрить. Как их вот так вот вокруг пальчика обвести, а затем в рот положить, прожевать и проглотить.
        Велиал скривился - что может понимать этот болтливый недоумок. И решил больше в диспуты с подчиненным не вступать. Вернулся на трон и занялся самосозерцанием. В этом занятии он находил успокоение. Почти такое же благоприятное воздействие на него оказывало массовое сожжение грешников под музыку Бетховена.
        Композитор, к несчастью, достался Адрамелеху.
        - Вечно ему все самое лучшее,- пробормотал уязвленный Велиал, вспомнив застарелую обиду. За Бетховена он в свое время предлагал Адрамелеху сотню мелких бесовок, фигуристых и весьма искушенных в плотских утехах, правда, иногда засыпающих очень некстати - что взять с несовершенных созданий Предела уныния. Но герцог седьмого круга, погруженного в гордыню по самый свод, решительно отверг это выгодное предложение. Многочисленные попытки договориться с Адрамелехом так ни к чему не привели. Ему, видите ли, доставляло искреннее удовольствие беседовать с великим Бетховеном о музыке, а затем лично заставлять гения переживать кошмары последних лет жизни - немощь и глухоту.

***
        Проворный бес Кухериал вскоре влетел в приемную Лучезарного. Секретарша Сатаны, бесовка Исиола, одарила земного беса-искусителя безразличным взглядом - к тем, кто обретался среди людей, многие обитатели адских пределов относились с пренебрежением. В следующее мгновение бесовка заметила бумагу, всю в росчерках когтей герцогов адских кругов, и переменилась в лице. Губки ее дрогнули, верхняя поползла вверх, обнажив мелкие, подпиленные на манер племенных людоедов зубки, по последнему слову адской моды.
        - Сам на месте?!- рявкнул Кухериал. Несмотря на старательную улыбку, первоначальное настроение секретарши от внимательного беса не укрылось. Недостаточное почтение со стороны населяющих ад существ вызывало у него острые приступы раздражения, граничащего с желанием кого-нибудь замучить до смерти.
        - Сейчас доложу.

«Вот ведь лярва,- подумал Кухериал,- они мне все тут пятки лизать должны за то, что я из своего человека сделал закоренелого грешника, достойного внимания адской канцелярии. А она на меня смотрит, как на шваль бесовскую, что в аду испокон веков без дела ошивается, по игорным домам и пыточным чертогам. Попробовала бы, как мы, - на передовой! Среди людей! Где в любое мгновение, неровен час, перекрестить могут, а то и святой водой окропить»…
        К удивлению беса, Люцифер принял его уже через час. Что само по себе было удивительно. сатана любил, чтобы посетитель как следует промариновался в приемной - пару- тройку адских суток, а то и недель. А уже затем, утомленного и подавленного, гостя приглашали в тронную залу.
        Лучезарный выказал мне расположение, понял бес, и чуть не прослезился от счастья. Подумать только, ему, простому бесу-искусителю, и вдруг такая честь. Сам властитель ада принимает его без проволочек. В то время как гений [Гении - одна из адских рас. Темные души, сумевшие сделать карьеру в аду. Они либо прижизненные злодеи, начавшие свой карьерный путь после смерти, либо чернокнижники, избравшие служение тьме. Последние, как правило, покидают земную жизнь добровольно, кончая жизнь самоубийством в полном расцвете сил.] тьмы Гарфанкул, поговаривают, так и не дождался аудиенции - скончался прямо в приемной, к искреннему удовольствию зловредной секретарши.
        сатана поднялся с высокого трона, взял Кухериала за тощие, покрытые черным волосом плечики, приподнял, прижал к широкой груди, совсем как родного сына Антихриста, и проговорил рокочущим басом:
        - На тебя вся надежда, бес. Земных часов осталось совсем мало. А святые все торопят и торопят время, вращая земную ось. Как будто не знают, что этим исполненным суетности действом приближают Апокалипсис.- сатана замолчал. Стал, загибая длинные пальцы, подсчитывать что-то про себя. Всякий раз, когда речь заходила о Последней битве, Князь тьмы впадал в математическую задумчивость.- Не подведешь?- проговорил он, наконец. Прошло не меньше получаса. К этому времени бес уверился в мысли, что о нем окончательно забыли, и помышлял только о том, как бы незаметно покинуть кабинет Лучезарного, чтобы не навлечь на себя сатанинский гнев. Неожиданный вопрос заставил парнокопытного искусителя вздрогнуть.
        - Не сомневайтесь, Ваше темнейшество!- выпалил он.- Я в своем человеке уверен!- Несмотря на патетику заявления, голос беса заметно дрожал. Имея дело с сильными мира сего, обитающими за пределами онтологической иллюзии, как здесь называли мир людей, созданный богом, он начинал утрачивать врожденный артистизм. Общаться с самим Сатаной - это вам не заносчивых бесовок осаживать.- Великий грешник! Великий! Без всяких преувеличений. Видели бы вы, как он людей убивает из винтореза. Бах - и готов. Бах - и еще один улетел на тот свет. У меня каждый раз от гордости челюсти сводит. Чуть не плачу, глядя на моего родимого душегуба.- Скороговоркой поведал Кухериал и уронил скупую слезу. Она сползла по покрытой жесткой щетиной щеке и затерялась в густой козлиной бородке.
        - Молодец,- одобрил Люцифер.- Всем бы твое рвение, бес, мы бы святым давно шеи посворачивали, как… - сатана замялся.- Как…
        - Как умелый сантехник вентиль,- подсказал сравнение бес.
        - Где бумага?- Лучезарный посуровел, тон его сделался деловым и Кухериал понял, что со сравнением оплошал.
        - Вот,- он поспешно передал в когтистые лапы свернутый в трубочку пергамент.
        Князь тьмы развернул документ и углубился в изучение, покусывая тонкие губы. Бес понял, что «его темнейшество» вновь охватили черные мысли, потому что кроме росчерков герцогских когтей в документе ничего не было - ни единой буквы официально принятой в аду латинской письменности. К тому же, всякий раз, когда сатана делался мрачен, обуреваемый параноидальными идеями и математическими подсчетами, атмосфера рядом с ним густела и делалась настолько тягостной, что скрадывала дыхание.
        - А вот скажи мне, бес,- пророкотал Люцифер, когда Кухериал стал понемногу задыхаться,- все ли подписали бумагу с охотой?
        - Сомнения были… у всех,- ответил бес с готовностью, жадно сглатывая воздух,- наверное, боятся ответственности.
        - Ну, это уже я буду судить, ответственности они боятся или что-то замышляют. А что Мамон?!
        - Думал дольше всех.
        - Так я и знал!- Черные глаза Люцифера полыхнули алым.- Никакого уважения к высшей власти. Прибрал к рукам все золото ада. И думает, всё у него под контролем, всё ему можно. На мое место метит, паразит.
        - На место Князя Тьмы?!- ужаснулся Кухериал.- Да разве такое возможно?!
        Он вращался в высших кругах адской аристократии впервые, и от всего услышанного у него голова шла кругом. Могущественным высшим демонам ничего не стоило раздавить его, словно букашку. В бесовском мозгу роились стремительные и страшные мысли. Не сболтнул ли он чего-нибудь лишнего в разговоре с Сатаной? Не хотелось прогневить могущественного Мамона. С виду герцог Предела алчности прост и жизнелюбив, но характер имеет сложный, с подвывертом, и известен в аду не только своей непомерной жадностью, но и лютым нравом. А ну как Мамону донесут, что бес Кухериал в общении с Лучезарным отзывался о нем нехорошо? Говорят, у властителя Предела алчности соглядатаи всюду. Как известно, даже у стен есть уши. Впрочем, в Пыточном пределе Зарах Ваал Тарага Кухериалу доводилось видеть и не такое: не только уши на стенах, но и носы на потолке, и даже растущие из пола целые рогатые головы обреченных на муки за мелкие провинности низших бесов и чертей. Тела их в это время продолжали работать на благо ада, добывая с толпой грешников золото в Пределе алчности, на созданных герцогом Мамоном рудниках.
        - Нет, это совершенно невозможно!- Кухериал затряс козлиной бородкой, застучал копытами, сильно волнуясь за целостность своего организма.
        - Возможно, бес. В аду все возможно,- проговорил Лучезарный.- Я откровенен с тобой, потому что вижу, ты едва ли не единственный, кто без страха идет на такое дело. Все остальные уже отказались от этой идеи, отягощенные знанием о множестве наказаний, что измыслили для них коварные герцоги ада в случае неудачи. А ты, бес, знаешь ли, что с тобой будет, если дело завершится провалом?
        - Знаю,- Кухериал быстро закивал.- Но очень надеюсь, что у меня все получится… Очень хочется демоном стать,- сообщил он доверительно.
        - Тех искусителей, что до тебя были, видел?!
        - Показывали,- внутренне содрогнувшись, пробормотал бес.
        - Мамон показывал?- заинтересовался Лучезарный.
        - Абаддон [Абаддон - высший демон. Герцог Предела ненависти.] . Освежеванных. Шкурки отдельно. Тушки отдельно. И прочих…
        - И это только начало долгих мук, бес. Только начало. А все потому, что гордыня должна быть наказуема. И стремление на самый верх у низших тоже. Ладно, пугать мне тебя ни к чему. Одно дело делаем. Я наверху. Ты внизу.
        - Именно так, ваше темнейшество. Именно так…
        - А ты храбр. Хоть и выглядишь трусливым мерзавцем. Я, признаться, думал, уже никто не решится. Но раз ты один такой смелый и глупый остался, прямо тебе говорю: на тебя возлагаю последнюю надежду, бес. И награжу, как никого ранее, если дело будет сделано, и пари у бога выиграю. И возвышу до ранга демона. Обещаю.
        - А можно с маленькой просьбой обратиться заранее?- решился Кухериал. Момент, вроде бы, был подходящий.
        Люцифер вскинул вопросительно бровь. Свирепое лицо отразило неудовольствие. Опасаясь, что владыка ада разгневается,- а такое с ним частенько случалось, порой без всякого повода,- Кухериал поспешно забормотал:
        - Нельзя ли мне ту бесовочку, что в вашей приемной сидит, того…
        - В каком смысле «того»?!- рыкнул сатана.
        - Получить в пользование. На одну ночь. Очень она мне понравилась.
        сатана смерил беса внимательным взглядом. Поинтересовался с пониманием:
        - Зазнается?
        Кухериал кивнул, потупил взор.
        - Смотрела на меня, словно на шваль бесовскую. А я ведь для дела все… Я же самый верный слуга тьмы.
        Люцифер щелкнул пальцами. Из-за двери послышался душераздирающий, но быстро угасший вопль…
        - Это все?- поинтересовался Князь тьмы.
        Кухериал в ответ собирался было кинуться целовать копыта Лучезарного, но тот жестом остановил беса.
        - Пшел вон!- уставшим голосом проговорил он.- И поторопись. Мое терпение не безгранично…
        Копыта Сатаны за многие века были исцелованы до зеркального блеска.
        Кухериал поспешно покинул кабинет Лучезарного, пятясь задом, вывалился через двери в приемную. Выяснилось, что здесь теперь пусто - только в полу зияет дымящийся пролом. Зарвавшуюся бесовку вместе с мебелью низвергли на один из кругов, в услужение кому-то из суровых герцогов.
        - Потрудись теперь, чтобы заслужить расположение нового хозяина,- пробормотал мстительный бес, крайне довольный суровым наказанием. Низвергнутым в аду приходилось несладко. На них по обыкновению проверяли все новые пытки. Изобретательный ум хранителя пыточного чертога Зарах Ваал Тарага измышлял самые ужасные наказания. Мысль о том, как будет корчиться и молить о прощении подвергнутая многолетней муке бесовка, заставила Кухериала злорадно расхохотаться.
        Он ударил копытами в пол, обернулся вокруг себя… и оказался возле огненных врат. Отсюда уже рукой было подать до онтологической иллюзии - реального мира, где обитали божественные образы - люди.
        Несколько злых духов, испуганных неожиданным появлением Кухериала, разлетелись с недовольным шипением. Лишенные телесной оболочки, они представляли низшую ступень иерархии падших. К их помощи бесы прибегали, когда нужно было нагнать на кого-то страх или внушить черные мысли. Духи тьмы умели вызывать зависть, гнев, делать человека ленивым и слабым. Но по своей воле действовали неохотно - боялись, слишком многие из них рассеялись под сияющими мечами ангелов-хранителей и сильно пострадали от наложенной на человека благодатной молитвы.
        Служители бога действовали, не утруждая себя лишними терзаниями: клинок из ножен, короткий выпад, и создание тьмы исчезает навсегда, а вместе с ним нехорошие мысли и чувства в душе человека.

«Еще бы им не демонстрировать такую решимость,- думал Кухериал, материализуясь - этот процесс по причине отсутствия подлинной демонической силы занимал у беса довольно много времени,- с такой крышей и я был бы спокоен. Всепрощающий боженька всегда прикроет, даже в случае злоупотребления служебным положением. А у нас чуть что - сразу к Зараху Ваал Тарагу или на плаху, и ходи потом пару веков, таская повсюду голову, словно кочан капусты. Если, конечно, ее не определят в пыточный чертог. А тебя, лишенного головы, на рудники».
        Бес-искуситель заспешил через кладбище - традиционное место материализации детей ада. Концентрация зла здесь была такой сильной, что люди ощущали ее физически, опасаясь забредать на погост по ночам и не испытывая охоты приходить на кладбище днем. Из-под земли до Кухериала доносились стоны и причитания. Мертвецы ворочались в могилах, скребли крышки гробов длинными ногтями, грызли обивку обломками зубов. Все эти звуки очень веселили беса. После посещения Люцифера и низвержения секретутки Исиолы настроение у Кухериала установилось самое замечательное.

«Только бы какая-нибудь сволочь не спутала планы»,- подумал он и спохватился: надо контролировать себя - высшие святые умеют слышать мысли на значительном расстоянии. Что касается падших, то никому из них этот дар недоступен. Даже высшим демонам и архидьяволам. Поэтому и одерживают ангелы победу за победой. Зато на стороне слуг Сатаны изощренное коварство и отсутствие необходимости следовать заповедям. У детей ада только одна заповедь - брось в грешника камень потяжелее.
        Онтологическая иллюзия

2010 год от Рождества Христова
        Все дела обычно начинаются одинаково. На сотовый звонит неизвестный и, старательно коверкая голос, предлагает встретиться, чтобы «обсудить детали».
        Знаем мы эти детали. Карданный вал от автомобиля «Мерседес» - вот это деталь. Или шасси сверхзвукового истребителя - тоже деталь. А тут не детали, а сплошные убийственные подробности. От которых у простого обывателя волосы шевелятся, и хочется немедленно оформить выезд за рубеж, чтобы никогда больше не возвращаться в эту страшную злую страну.
        Еще бывает, приходит сообщение по электронной почте, где написано что-нибудь вроде этого: «Здравствуйте, уважаемый администратор сети, возникла проблема, необходимы ваши услуги по очистке системы от вируса. Слейте координаты для встречи на почтовый ящик».
        Всем этим людям нужен именно я - просто потому, что я реальный профи. И на сегодняшний день один из самых востребованных специалистов «по очистке системы от вирусов» в стране. Заказы я получаю намного чаще, чем мои коллеги по опасному бизнесу. Вовсе не потому, что я какой-нибудь особенный, и даже не в той связи, что репутация у меня безупречная, а по той простой причине, что берусь за дела самые невыполнимые и грязные с точки зрения личного риска. И потом я не только крупный специалист по отстрелу больших шишек, я еще и крупный специалист по отстрелу крупных специалистов.
        Любой нормальный киллер, узнав какого динозавра придется валить, непременно откажется лезть в такую серьезную заваруху. Я единственный, кто берется за заказы любой сложности. Мне гигантских ящеров и их подручных стрелять дюже интересно.
        Люди меня знают - и друг другу советуют. Позвонит, к примеру, некий депутат Пупкин своему помощнику и спросит: «Кто у нас главный специалист по динозаврам?» А тот ему и ответит: «Конечно, Вася… Вася… Вася… Ну, кто его не знает?». Песня такая была. Почти про меня написана. И даже если заказчик оказался настолько туп, что поручил крупный заказ какому-то другому Васе, это непростое дельце покружит по стране и все равно найдет меня.
        Учитывая мою весовую категорию, работать чаще всего приходится по контингенту внушительному: банкиры, директора крупных фирм, преступные авторитеты разных мастей, главари бандформирований и прочие богатые господа. Ну да, есть у меня на совести парочка известных на всю страну журналистов и несколько общественных деятелей, но они сами напросились: вели себя нагло, задвигали вредные речи, копали под солидных людей. Вот и погорели за излишнюю инициативность и принципиальность.
        Меня работа с людьми социально значимыми устраивает: чем выше объект летает, тем серьезнее сумма вознаграждения, когда я сбиваю его с небес и отправляю под землю.
        У меня зазвонил телефон.

«Кто говорит? Слон»,- всплыло из памяти. Я к стихам равнодушен. Но пара стихотворений запомнилась с детства, и по сию пору строчки из них крутятся на языке: «Я рассердился, да как заору: Нет, это чужая квартира.- А где Мойдодыр?- Не могу вам сказать. Позвоните по номеру сто двадцать пять». Хорошие стихи. Смешные. Сейчас такие не пишут. Я, правда, детские стихи редко читаю.
        Когда послышалось треньканье телефона, я по обыкновению слушал речи любимого телевизионного психолога и чистил винтовку. Настоящий профессионал оружие всегда держит в боевой готовности. Поэтому комплект для чистки винтовки у меня не застаивается. Ершики, удлинители шомпола, разнообразные западные и отечественные протирки приобретаю регулярно. Я нажал кнопку, поднес трубку к уху.
        - Кто говорит?..
        Оказалось, вовсе не слон. А человек весьма влиятельный и серьезный. Мне приходилось несколько раз вести с ним дела, и я доверял ему в плане чистоты интриги. Как впоследствии выяснилось, напрасно.
        - Надо бы встретиться,- коверкая голос, прохрипел заказчик.
        - За «Пушкинским»,- сказал я,- в сквере, в десять вечера.
        - Договорились.- Он отключился.
        Если спокойствие напускное, тревожное настроение рано или поздно прорвется наружу, и тогда жди беды. Нервничать в моем деле нельзя. Настоящий профессионал никогда не теряет лица, сохраняя внутреннюю гармонию и внешний лоск.
        Я мирно сидел на лавочке и ждал. Место за кинотеатром «Пушкинский» удивительно тихое для центра Москвы. Никаких тебе волнений по поводу милиции. Никакого беспокойства из-за граждан, способных помешать беседе двух серьезных людей.
        В руках я держал газету, но текст не видел. Во мне царило безмолвие тишины. В голове плавно перетекали тягучие мысли. Я был незаметен даже самому себе, не то, что окружающим.
        Я никогда не привлекал лишнего внимания. Внешность у меня самая что ни на есть неприметная. «Среднего роста. Плечистый и крепкий. Знак ГТО на груди у него. В кожаной куртке. И кожаной кепке. Больше не знаю о нем ничего». Это про меня написано. Второе стихотворение, которое вечно вертится на языке. Только кепку я не ношу. Слишком заметный аксессуар. Никаких головных уборов. Предпочитаю аккуратный полубокс. Да и вместо куртки на мне неприметный кожаный пиджак, больше подходящий для теплого августа.
        Черная Волга, автомобиль чиновников, демонстрирующих, насколько они близки к народу, остановилась неподалеку. Заказчик выбрался из машины, склонился к водителю, дал указание ждать и вальяжной походкой уверенного в себе мужчины средних лет и далеко не среднего достатка направился через парк. Я давно заметил, у «хозяев жизни» походка похожая. Наверное, потому, что все они принадлежат к одной человеческой разновидности - шишка с ветки, некто сверху. Заказчик опустил министерский зад на скамейку. И начал без предисловий излагать «убийственные подробности».
        Слив информацию, мой старый знакомец коротко на меня глянул. Я сидел, не оборачиваясь, будто все сказанное меня не касалось. Позу эту можно описать следующим образом - я отдыхаю после тяжелого рабочего дня, читаю газету, и мне невдомек, с чего это какой-то тип вздумал сам с собой поговорить.
        - Справишься?- спросил он тихо.
        Вопрос явно лишний. Я коротко кивнул. Принял из его рук плотный пакет с наличными, сунул в карман пиджака. Поднялся и быстрым шагом направился к выходу из сквера.
        У выхода из сквера толпились темные личности . Такое у меня о них сложилось странное впечатление. Около десяти человек. Все в черном. Топчутся на одном месте, перешептываются тихо. Лиц не видно, словно специально прячут. Я проследовал мимо. На какой-то миг мне показалось, темные личности пристально смотрят в спину, замышляя что-то недоброе. Звериное чутье меня никогда не подводило. Я обернулся. Но, к своему удивлению, никого не увидел. Только освещенную фонарем с улицы дорожку и силуэт дворницкой будки в обрамлении низкого кустарника.
        Незнакомцы исчезли в мгновение ока. Испарились подобно миражу. Я мог бы поклясться, что пару секунд назад наблюдал их сутулые спины и размытые в тусклом освещении лица. Не спрятались же они всем скопом за дворницкой будкой?!
        Я поежился, возникло желание пойти проверить, не толпятся ли там действительно подозрительные шутники. Но заказчик продолжал сидеть на скамейке, мое поведение вызовет у него лишние вопросы, поэтому я поспешил убраться из чертового сквера.
        Казалось бы, этому происшествию не стоило придавать лишнего значения. Мало ли подвыпивших студентов и любителей разыгрышей бродит по московским улицам. Но меня вдруг охватило ощущение, что я ввязался в очень нехорошую историю… Смешно, если вдуматься. Вот уже несколько лет я только и делал, что ввязывался в нехорошие истории, но настоящую тревогу почувствовал впервые.

***
        Гавриил Натанович Северцев, помощник депутата и учредитель нескольких серьезных фирм по продаже российского леса Китаю буравил спину наемника недовольным взглядом. Гавриилу Натановичу было не по себе. Когда в прошлый раз понадобилось убрать одного не в меру ретивого журналиста, он не испытывал и тени сомнений. Надо - значит надо. Журналюга накопал компромат, способный похоронить весь бизнес разом. Дело в том, что в фирме Гавриила Натановича имелось несколько специалистов узкого профиля - по поджогам. Согласно российскому законодательству, горелый лес подлежит вырубке. Китайцы скупали его с удовольствием, платили без запинки. Тогда все было просто. Теперь же бизнесмена посетило несколько иное чувство - что-то здесь не так. Он и сам не знал, с чего это вдруг испытал столь острое желание, во что бы то ни стало осуществить этот заказ. Ведь с потенциальной жертвой он даже не знаком.
        - Гаврила?!
        Гавриил Натанович вздрогнул всем телом, его напугал пронзительный и злой голос - такие модуляции, раз услышав, уже не забудешь. Помощник депутата перевел взгляд на темноволосую красотку в черном кожаном плаще. Девица появилась перед ним словно из ниоткуда. Бросался в глаза ослепительно яркий рот, обведенный красным, и не менее яркие ногти.
        - Ты кто?..- успел поинтересоваться Гавриил Натанович, когда эти самые ноготки вонзились ему под подбородок, оказавшись острее и тверже японских ножей для суши.
        Мужчина задергался всем телом, захрипел придушенно. Боль была такой сильной, что если бы не железная хватка, он зашелся бы пронзительным криком. Но позвать на помощь и просто оповестить окрестности о своих невыносимых страданиях Северцеву не дали. Зрение заволокло черным, помощник депутата понял, что зрит изнанку собственного черепа. Но прежде чем его глаза закатились, он успел увидеть, как девицу обступают со всех сторон какие-то типы, одетые, как и она, во все черное. Мерзавцы глумливо скалились, демонстрируя головешки гнилых зубов - не иначе, радовались происходящему в сквере смертоубийству. На бледных лицах синели пятна. А у одного, самого высокого, вместо правого глаза темнел провал. Эти нелепые рожи стали последним, что увидел умирающий Северцев.
        Покидая привычную реальность, Гавриил Натанович отрывисто мыслил: «Боже, как глупо… И как невовремя». Карьерные дела в последнее время шли в гору. Молодая любовница разгоняла кровь по венам. И припрятанные до времени в дачном домике пачки евровалюты внушали самые радужные надежды на будущее. К тому же, маячила перспектива переезда в теплую богатую страну.
        Мысли окончательно смешались, стали похожи на размазанный по плоскости фруктовый кисель, и помощник депутата умер окончательно…
        Гадкие рожи тут же возникли снова. Правда, черные незнакомцы прибавили в размерах и отрастили кожистые крылья и клювы. А вот жестокая убийца с кровавым ртом таинственным образом растворилась.
        Гавриил Натанович внезапно понял, что его сознание снова при нем. Он осознает себя личностью, мыслит, следовательно, существует. Конечно, с ним происходит необъяснимое. Но сойти с ума может каждый. Есть специальные врачи. Они приведут его в чувство.
        - Пошли,- рыкнуло одно из страшилищ.
        - Куда?!- голос Гавриила Натановича сорвался. Он тут же вспомнил, с ним только что сотворили чудовищное злодеяние, схватился за горло, но рана таинственным образом исчезла.
        - На судилище!
        - Шутите?!- с надеждой поинтересовался усопший. Но, глянув в ничего не выражающие лица, пустые глаза существ, понял, что шутки для него закончились, возможно, навсегда, и за все содеянное придется расплачиваться. Он кинулся в сторону, еще на что-то надеясь, но его тут же схватил за одежду десяток цепких рук… да и не рук вовсе - лапищ, на каждой по три пальца с закорючкой острых когтей. Грешника подбросили вверх, раскрутили, словно детскую игрушку - при этом Гавриил Натанович наконец-то зашёлся в истошном крике - и зашвырнули в обнаружившийся в земле разлом.
        Следом за усопшим в недра скользнули двое: один - рогатый, покрытый клоками рыжей шерсти, другой - чистый лицом, в белоснежной хламиде, с сияющим нимбом над золотыми кудрями…

***
        Главную ценность для любого профессионала представляют навыки и интеллект. И если первое можно наработать, то точность и логичность мышления - ценность врожденная, ее невозможно приобрести с опытом. Зато можно утратить. Конечно, хватает профессий, где для успешной деятельности важны одни только навыки. Но для убийцы-профессионала моего уровня ясность ума представляет главную ценность. Именно поэтому я не мог позволить себе многие простые удовольствия, доступные людям иного рода занятий. Под запретом был, к примеру, алкоголь. Я строго дозировал спиртное, осознавая, как важно быть постоянно в форме. Я не мог позволить себе утрату самоконтроля даже на краткое время. Поэтому я отлично запомнил этот страшный день. День, когда я сошел с ума.
        Встреча с темными личностями сильно меня покоробила. Прежде я не испытывал проблем с восприятием действительности. Обуреваемый мрачными предчувствиями, я внезапно заметил, что у стены лежит нечто притягательное - потерянная кем-то крохотная вещица, посверкивала, словно специально сигнализировала: «найди меня». Я поднял блестящий предмет. В ладони лежал золотой кулон в виде глаза с красным камнем зрачка. Украшение поражало изяществом исполнения, тонкие линии сочетались с приятной тяжестью золота. Я сунул находку в карман.
        Впоследствии я неоднократно прокручивал в памяти этот момент и всякий раз убеждался, что именно тогда, с обретением золотого ока, я почувствовал, что с головой творится неладное.
        Я начал видеть то, чего нет. Просто потому что этого не могло быть. Поначалу все было в порядке, я даже успокоился немного. Затем физиономии пассажиров со встречного эскалатора вдруг стали отливать мертвенной синевой. Они напоминали делегацию оживших трупов, чей конечной целью является кладбище, а пока они решили посетить центр города. Дежурная у экскалатора с лицом, будто вываренном в кипятке, - чудовищная старуха,- подмигнула, когда я встретился с ней взглядом, и облизала морщинистый рот. А затем мне навстречу вывалилась со станции Чеховская толпа очень странных граждан - карлики в широкополых шляпах, гиганты с руками ниже колен, гримасничающие клоуны со злыми лицами. И много-много хохочущих пожилых женщин. Они мельтешили вокруг меня, словно я стоял в центре гигантской карусели.
        Вжав голову в плечи - мне казалось, все они смотрят на меня - я поспешно скрылся в одном из вагонов. В этот час в поезде было многолюдно. Почему-то всеобщее внимание привлекал именно я. Люди оборачивались, смотрели на меня с недоумением, открывали рты и молчали, будто хотели что-то поведать, но никак не могут вспомнить, что именно. Во взглядах читался неподдельный интерес, словно все они ждали, когда я, наконец, перестану прятать лицо и достану из кармана белого кролика. Или начну распиливать женщину…
        В темных стеклах вагона метро прыгало неясное отражение. Очертания моей фигуры время от времени исчезали, сменяясь парой едва различимых существ. Иногда мне казалось, они сцепились между собой в беззвучном поединке. А после очередного перегона существа начинали пританцовывать, строить рожицы. Затем я вдруг обнаруживал, что они исчезли, и стекло снова отражает мою перекошенную от страха физиономию.
        Я выбежал на перрон, расталкивая людей, кинулся вниз по лестнице. Это он. Заказчик. Каким-то образом он отравил меня. Но как? Сверток с деньгами. Он передал его мне. Яд попал на кожу. А через кожу просочился в организм. Надо как-то избавиться от яда. Но где найти противоядие?
        В переходе несколько музыкантов создавали чудовищную какофонию. Непомерно толстый тромбонист, раздувая щеки, терзал инструмент - извлекал из его медных недр отвратительные звуки. Флейта вгрызалась в слух пронзительным дискантом. Ее держал в руках тощий субъект в зеленом цилиндре, похожий на стручок фасоли. Секцию духовых дополняли два слепых гитариста. Оба с бельмами вместо глаз, рвали струны и ревели в исступлении парой белуг.
        Самое странное, что никто из пассажиров метрополитена не обращал на чудовищный оркестр никакого внимания. Лишь один нетрезвый мужик попробовал отплясывать под лишенные гармонии звуки. Но потом упал и растекся радужной бензиновой лужей. Мне стало страшно, что со мной может произойти нечто подобное. Внезапно я понял, что уже довольно продолжительное время стою посреди перехода, пораженный удивительной картиной. Люди натыкались на меня, но я их попросту не замечал.
        Происходящее все больше напоминало сон. Или кошмарные видения торчка, наглотавшегося галлюциногенов.
        Нет, заказчик не мог меня отравить. Он заинтересован в выполнении заказа. Или все же мог? А заказ был просто предлогом. А если предположить, что это не он? Тогда кто? Кто мог желать… нет, не убить меня, а свести меня с ума? Да и какой в этом прок?
        Я попробовал вспомнить, когда последний раз ел. Выходило, что с утра, дома. С тех пор я не принимал пищу. А может, наркотики ни при чем? Вдруг я просто устал, ведь, если вдуматься, то я постоянно испытываю стресс - вот организм и отозвался таким образом. Очень хотелось надеяться, что всему виной переутомление.
        Я прислонился к стене, еще раз глянул на оркестр - и похолодел от ужаса. Диковинный квартет исчез, на его месте стоял тощий бородатый музыкант с гитарой и горланил: «На ковре из желтых листьев в платьице простом…»
        Галлюцинации наполнили мир новыми нереальными образами. Я больше не мог доверять органам чувств - они обманывают меня. Я понял, что начинаю утрачивать связь с реальностью. И если сейчас же что-нибудь не предприму, то окажусь в желтом доме. Это в лучшем случае. А в худшем, меня просто убьют. Мало ли у меня врагов, которые только и ждут, чтобы я утратил контроль и проявился. Только в Москве две группировки, приговорившие меня к смерти.
        - Необходимо избавиться от этой заразы,- бормотал я под нос, направляясь к дому…
        По дороге происходило много странного. Я постарался не обращать внимания на диковинные происшествия: летающие собаки с рогами, торчащая из канализационного люка голова в дамском чулке, гигантский пучеглазый таракан на кнопках лифта, марширующие в лифте новогодние елки, висящие по всей лестничной площадке портреты известных политических деятелей и отползающие от меня домашние тапочки… И это далеко не полный список того, с чем мне пришлось столкнуться.
        Окончательно я утвердился в мысли, что я схожу с ума, когда в комнату через форточку, прорвав капроновую сетку, с громким жужжанием ворвалась стая комаров и расположилась на потолке причудливым узором, напоминающим неровную пятиконечную звезду. Я решил, что насекомые за мной наблюдают, и стал лупить их свернутой в трубу газетой, издавая нечленораздельные крики. Совсем обезумел от увиденного. Успокоился я только тогда, когда на потолке от их сплющенных крупных тел осталась уже совершенно отчетливая пятиконечная звезда. Зато теперь я был уверен, что ночью эти твари не нападут на меня и не загрызут до смерти.
        Я схватил трубку, набрал номер своего помощника и заорал:
        - Владик, найди мне врача, срочно!
        - Пулевое?- откликнулся деловитый голос.- Куда?
        - В голову. Не пулевое.- Я вскрикнул от ужаса, потому что из зеркала шагнула темная фигура и, упав на пол, принялась перекатываться волнами по ковру.- Похоже, меня чем-то накачали. Пусть врач возьмет все что нужно, чтобы очистить кровь. В общем, сделайте все, что надо, чтобы я быстро оклемался. Сам знаешь, чем это грозит.
        - Будет сделано!- сказал Владик. За что я его ценил, так это за понятливость.
        С расторопностью дела обстояли хуже. «Скорая» помощь прибыла только через час. К этому моменту я из цельной личности, морально устойчивой и нордически характерной, превратился во взлохмаченного субъекта, старадающего параноидальным синдромом. Я держал дверь на цепочке и долго допрашивал Владика, дабы удостовериться, что он - это он.
        Когда мой помощник, наконец, попал в квартиру, вид у него был действительно обеспокоенный.
        - Что, действительно в голову ранили?- выпалил он.
        Доктор сделал все, что мог - поставил капельницу, посоветовал больше отдыхать и отбыл. Владик внял моей настойчивой просьбе остаться на некоторое время.
        - Но только на час,- сказал он.- У меня потом свидание, с девушкой.
        - Имей совесть,- возмутился я.- За что я тебе деньги плачу? Насчет девушки мог бы и не уточнять. Я в курсе, что ты не из этих…
        - Деньги ни при чем, останусь из дружеских побуждений. Но ненадолго.
        Владик присел на стул, глядя на меня с сочувствием. И тут же вскочил, переполошившись, когда я заорал во все горло:
        - Ты это видишь?!
        На дверце шкафа проступали явственные очертания лица. Размером оно было метр на метр. На месте рта и глаз чернели темные провалы.
        Владик, пребывая в недоумении, осмотрел шкаф, но не нашел в нем ничего необычного. Я понял, что медикаментозное лечение не помогло - видения не желали покидать мой отягощенный нервной работой разум.
        Вскоре мой помощник ушел, нервно посмеиваясь, а я остался один на один со своей паранойей. Разумеется, я мог бы задержать Владика, но мне хотелось разобраться в себе. Если в моем нынешнем состоянии виноват не наркотик, и я действительно свихнулся, надо понять, как дальше жить с мозгами набекрень.

«Некоторые живут, и ничего,- размышлял я,- взять хотя бы большинство художников и писателей. Особенно - фантастов. Среди них процент сумасшедших очень велик. И ничего, малюют что-то, пишут всякую ерунду».
        - Черт бы вас побрал!- заорал я, глядя, как по потолку стелятся клубы воображаемого дыма, а занавеска сама собой заворачивается, обрисовывая четкие очертания женской фигуры.
        Тут я сел на кровати, взял себя за нижнюю челюсть, зафиксировал - она тряслась так, что стучали зубы, и сказал себе: «Сей же час ты возьмешься за это дело. А что касается галлюцинаций, придется с ними свыкнуться. Помнишь, Вася Кулаков, как выглядела реальность раньше? Вот так и будем ее воспринимать. А весь этот бред пусть себе существует вокруг. Лечением бреда займемся позже. Когда дело будет сделано, и объект упокоен».
        Я включил телевизор и под бормотания телевизионного психолога через некоторое время заснул. Что и говорить, даже в самых необычных обстоятельствах я умел проявить характер.
        Чистилище

7519 год от Сотворения Мира
        - По вопросу пари… Остался год,- архангел Михаил поправил нимб, так и норовящий съехать на левое ухо.
        Люцифуг Рокофал скривился. Разговор доставлял ему почти физические страдания. Вот уже несколько веков он ведет переговоры со святыми в Чистилище, но хотя бы смягчить условия пари так и не удалось. А ведь он еще в самом начале знал, что спор, затеянный семьсот семьдесят шесть лет назад Люцифером и богом, ничем хорошим для падших не закончится. Но увещевать Князя тьмы не совершать стратегическую ошибку, занятие неблагодарное. Не дай вершитель, Его темнейшество разгневается и низвергнет на один из кругов. Страшное дело! И как он с таким вспыльчивым характером умудрился на протяжении стольких веков управлять Адскими пределами?!
        Однажды Люцифугу Рокофалу, премьер-министру ада, заведующему переговорами с ангелами и богом, уже довелось испытать на себе сатанинский гнев. До низвержения, да восславится Тьма, не дошло, но теперь он был вынужден пребывать в жалком облике горбуна с квадратной головой, без возможности сменить личину. Святые порядком потешались поначалу над кубической формой демонического черепа, то и дело норовили поставить сверху кружку с амброзией и портвейном «777», но потом попривыкли. Люцифуг сносил насмешки стойко, знал, что когда-нибудь заслужит прощение, и Люцифер вернет ему способность перекидываться. В лучшие времена Рокофал предпочитал облик пятиметрового урода, с толстыми лапищами и широкой пастью, наполненной тонкими, острыми, как иглы, зубами. В этом образе он внушал ужас и содрогание всякому, кто его видел. А бесовки и дьяволицы из Предела похоти сотнями падали перед его совершенной демонической красотой и поспешно раздвигали колени. Было у премьер-министра до опалы и еще несколько излюбленных личин. Одна страшнее другой.
        Хотя с Люцифером ему, конечно, было не тягаться. Владыка ада мог принимать тысячи образов. Кроме того, он слышал и видел все, что происходит в Царстве зла. От его темной воли можно было укрыться разве что в раю или в созданном богом мире, привычно называемом в аду онтологической иллюзией. Да и то далеко не везде. Были такие места, где власть Люцифера становилась безграничной…
        - Что вам даст обычная справедливость?- проговорил премьер-министр ада вкрадчиво. - Может, все же, пересмотрим условия договора?! Ведь это же сущий грабеж, если подумать. А я бы тебе такую бесовочку подогнал, Михаил… Буфера - во,- Рокофал вытянул руки и продемонстрировал размеры.- Бедра вот такие… вот такие вот. Сама стройненькая, гладенькая, любо-дорого поглядеть. Ну, чистый ангелочек. Если пожелаешь, можно ее и в блондиночку перекрасить. И в рыжий цвет. Или предпочитаешь брюнеток?
        - Похоть - грех!- ответил Михаил. Он давно привык к тому, что адский премьер-министр пытается его искушать. Это качество было частью демонической природы, и Люцифуг Рокофал попросту не мог с собой ничего поделать.
        - Золото?- одними губами шепнул он.
        - Еще одна попытка подкупа?!- архангелу, наконец, надоел этот балаган, и он свел брови над переносицей, от чего его лик сделался грозен.
        - Да ты что?!- Рокофал всплеснул руками.- Я ж так, просто из врожденной щедрости. Ну и чтобы переговорный процесс разнообразить. Ну, скажи на милость, на кой ляд вам справедливость в мире? Неужели не понятно, что справедливость - понятие абстрактное? Argumentari [Доказать? (лат.)] ?
        Речь адского премьер-министра отличалась изрядным разнообразием. Высокопарные фразы сменялись нецензурной бранью. А благородная латынь, появляясь в том или ином обороте, вдруг в следующее мгновение обращалась языком уголовной среды. Так изъяснялись почти все падшие создания, обнаруживая даже в речи лукавство и лживость натуры. Разумеется, только те из них, кто умел говорить. Ведь некоторые даже языка не имели. Их примитивный речевой аппарат состоял из одной утыканной иглами гортани, способной, правда, извергать пламя.
        - Сократ сказал: справедливый человек счастлив.
        - Вы верите этому безумцу? Я понятия не имею, как он оказался в раю. За ним числится множество прегрешений. Он - настоящий сумасшедший. И сексуальный извращенец, к тому же.
        - Мы верим не безумцу. Мы и сами полагаем, воцарение справедливости даст людям укрепление веры в бога, позволит очиститься,- голос Михаила звучал торжественно, святые питали склонность к вычурной патетике.- Ведь если каждому воздастся по делам его еще при жизни, человек станет верить, что бог есть.
        - И перестанет верить в существование загробного мира.
        - Это обстоятельство абсолютно не важно. Ведь после смерти все невинные души окажутся в раю. Там они прозреют. Поймут, что бог есмь, и загробный мир тоже есмь. И тогда наступит царство добра и всеобщей благости во веки веков, аминь.
        - Да это же просто блядословие какое-то!- вскричал выведенный из себя Люцифуг Рокофал.
        - Не сметь сквернословить в моем присутствии!- возмутился Михаил.
        - Между прочим, «блядословие» - слово церковное, на языке богословов означает пустую, праздную болтовню. Упоминается в литературных источниках неоднократно, в частности в «Славянском именослове» протоиерея Михаила Морошкина, изданного в Санкт-Петербурге в одна тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году. Ну, это так, научная справка для непросвещенного ума.
        - И протоиерей, может, порой ошибаться при жизни, ибо грешен человек. Похвально то, что он стремится к божественному совершенству.
        - Раз для вас все так кондово складывается, уважаемый Миха, сними хотя бы контрибуцию очищения с тех, кто уже томится в аду.
        - Ни в коем случае,- возразил архангел, брезгливо морщась на фамильярное «Миха», - мы спасем миллионы душ. Теперь с этим ничего не поделать.- Он выставил перед длинным носом премьер-министра указательный палец и проговорил: - Год. Один год.
        В ответ Люцифуг Рокофал показал средний палец и пропел тенорком:
        - Фак. Один фак.
        Архангел Михаил схватился за рукоять сияющего меча. Премьер-министр кинулся за трезубцем. Оба одновременно отдернули руки от оружия, спохватились. И над Михаилом, и над Рокофалом довлела сила владык вселенной. Перейти границу в мирном переговорном процессе значило вызвать их гнев и впасть в немилость. В прошлый раз Рокофал лишился всех личин, кроме человеческой, став квадратноголовым карликом, в этот раз вполне мог лишиться ответственной должности и бегать в течение пары веков на побегушках у какого-нибудь Адрамелеха, чистить его павлиний хвост и драить шкуру на потном лошадином крупе. Обычным обликом герцога была нижняя часть тела мула, а на ней - человеческий торс с песьей головой. Из лошадиного крупа торчал павлиний хвост. Выглядел Адрамелех, надо отдать ему должное, жутковато. Было у него и несколько иных личин. Не менее чудовищных.
        - Продолжим?- поинтересовался Михаил. Как и все святые, он быстро забывал обиды.
        - Валяй!- согласился Рокофал.
        - Значит так,- Михаил извлек из воздуха скрученный в трубочку список, развернул его и прочитал: - Двадцатое дело на сегодня. Обольщение почтенного Василия Скифийского бесовкой Армалой. Скифийский покаялся. Но это не в первый раз. Отец думает, прощать его или нет.
        - Absque omni exceptione, immo [Вне всяких сомнений, нет (лат.)] !- жарко выдохнул Рокофал. К этому делу он хорошо подготовился: - Распутник совершил грех прелюбодеяния в двадцать шестой раз. Нет ему прощения!
        - Отец склоняется к тому же мнению,- грустно заметил Михаил,- но хочет быть уверен, что в аду Василий Скифийский не будет сильно мучиться.
        - Конечно, не будет,- заверил архангела Рокофал.- Мы его пристроим смотрителем в борделе. Там ему самое место. Будет заниматься любимым грехом с утра до вечера. Ну, как? Низвергаем?
        - А наказание?
        - А наказание определим самое легкое. Скажем, по четвергам парочка моих бесовок может прищемить ему детородный орган дверью.
        - Но функциональность органа сохранится?- уточнил Михаил.
        - Безусловно,- ответил Люцифуг,- ты же знаешь, все, что у нас происходит, это всего лишь иллюзия. Мы их жарим, а на телах потом ни единого ожога. Варим в крутом кипятке, а они, как новенькие. Единственное, для полноты ощущений мне придется время от времени менять пытку. Ко всему привыкаешь, знаешь ли,- и к хорошему, и к плохому. Но ты не волнуйся. Сильно мучиться он не будет. Придумаем что-нибудь настолько же безобидное.
        - Скажи, пожалуйста,- Михаил нахмурился,- тебе когда-нибудь зажимали дверью детородный орган?
        - Это еще зачем?- насторожился Рокофал.
        - Просто мне кажется, если кому-то зажимали дверью детородный орган, он никогда не будет называть эту процедуру безобидной.
        - Ах, вот ты как повернул,- обиделся премьер-министр.- Для вас, между прочим, стараюсь. Хочу наказание смягчить. А ты меня зажиманием органа пугаешь.
        - Хорошо,- пошел на попятный Михаил,- Василия Скифийского низвергаем в пучину огненную. Но помягче с ним, пожалуйста. За него сам бог просил.
        - Жалеет, значит,- Рокофал подмигнул,- может, потому, что и сам плотских грехов не чурается?
        Архангел отшатнулся:
        - Не смей кощунствовать, о боге говоришь, нечисть!
        - Ишь ты, как нашего владыку нечистым звать, это у них запросто, а как вашего по маме приложить или о мелких шалостях упомянуть, сразу кипешитесь, плесень белая!
        - Ну, все!- Михаил легким движением выхватил сияющий меч.- Терпение мое небезгранично.
        - Ой, мама, убивают!- закричал Рокофал, падая на колени.- Давай, руби, злодей, безоружного. И пусть потом тебе будет стыдно. Будешь меня вспоминать. И замучат тебя муки совести от того, что прикончил, меня бедолажку.
        - Тьфу ты, нечисть,- сплюнул архангел в сердцах и вложил меч обратно в ножны.
        Люцифуг Рокофал громко хохотал, катаясь по полу.
        - Ой, мама, ой, не могу, ну, придурки… Пожалел меня. Ну, спасибочки. Спасибо. Ха-ха-ха.
        Михаил смотрел на адского премьер-министра с презрением.
        - Может, вернемся к делам?!
        - Давай,- Рокофал резко прервал веселье, вскочил на ноги и бухнулся в кресло.- Что там у тебя следующим по списку?..
        Переговоры продолжались без малого восемь земных суток, а когда, наконец, завершились, премьер-министр ада чувствовал себя вконец разбитым.
        Как он не увещевал Михаила, тот был непреклонен - пари необходимо довести до конца. Ни один аргумент не возымел действия. Хотя Люцифуг Рокофал шел на самые виртуозные ухищрения, лишь бы изменить условия давнего соглашения между Лучезарным и Пресветлым богом. Припомнил даже давнюю некрасивую историю, когда одного праведника после смерти отправили прямиком в ад. А когда он полюбопытствовал, за что же, собственно, с ним такое приключилось, черти в Пределе Гордыни доходчиво объяснили. Оказывается, бог решил обменять бедолагу на Вагнера. Дескать, увертюра
«Фауст» зацепила. Создатель этой увертюры, разумеется, в раю по справедливости никак не мог оказаться. Он и чаять не мог, что протекция самого бога поможет. Больше подобных случаев не было, но и этот один, позволил в свое время премьер-министру ада добиться многих важных уступок во внешней политике.

«Люстрации, что ли, провести, дабы думалось хорошо,- размышлял Люцифуг Рокофал через двенадцать часов, перенесясь наконец в родные адские пределы,- рассечь десяток неживых грешников прямо по сагиттальной плоскости, и покамест они истекают черной кровью, кружиться в па-де-де с бесовкой Исиолой… Пора-пора уже немного отдохнуть. А то от всех этих хаджей к святым вратам и переговоров с архангелами у меня скоро начнется тремор рук, ног и половых органов»…
        И все же, в целом результатами переговоров премьер-министр был доволен. Наконец удалось исключить целый замок, набитый умершими младенцами, из адского Лимба, обширной области, расположенной на самой границе первого круга. Сатану эта крепость невинности раздражала неимоверно. Еще бы, что делать младенцам в аду?! Не пытать же их, в самом деле? По указанию святых, сам папа Римский выступил со специальным указом - отныне Лимб считать частью рая. Так что замок перешел под юрисдикцию божественных сил.

«Может, даже перепадет какая-нибудь награда,- подумал Люцифуг Рокофал,- я ее заслужил… Вот только проклятое пари».
        Онтологическая иллюзия

2010 год от Рождества Христова
        Для меня чрезвычайно важен четкий план действий. Не то, чтобы я излишне педантичен, просто не люблю совершать ошибок. В моей профессии они чреваты самыми плачевными последствиями. Поэтому прежде чем взяться за ствол, я собираю подробные сведения об объекте. Детальные досье не только способствуют успешности выполнения заказа. Есть и другая, моральная, причина столь скрупулезного подхода. Я пытаюсь разобраться, в чем клиент провинился перед людьми. И почему заслуживает смерти. И всегда нахожу ответ на этот вопрос. Совсем невиновных людей не бывает. Об этом феномене человеческой природы хорошо известно следователям прокуратуры и сотрудникам налоговой полиции. А если кто-то считает себя невинной овечкой, пусть бросит в меня камень. Только за последствия я не ручаюсь…
        Я бы назвал такой подход нетипичным. Обыкновенные рядовые киллеры предпочитают об объекте ничего не знать. Так проще жать на курок, а то окажется у человечка семеро детей, и дрогнет в ненужный момент рука. Но я - совсем другое дело, я - человек несентиментальный. Мне что семеро детей, что козлят, что старуха-мать на полном пансионе, жена-стерва - все равно. Семейные ценности меня не трогают. Душа очерствела. А когда - я и не заметил. Может, когда был на войне. А может, еще раньше.
        Вообще, я с детства лишен некоторых ненужных чувств. Жалость, сострадание - это все для слабых духом. Меня питает здоровая злость. Ведет по жизни. Я очень остро чувствую несправедливость… проявленную ко мне. И всегда на нее реагирую.
        Вот, к примеру, пока я на войне был, жена ушла к другому. Они, правда, и не пожили совсем - скоропостижно скончались, как только я вернулся. Но травма душевная осталась… А впрочем, зла я не помню. Особенно от покойников.
        Да и не кажутся мне людьми те, кто в перекрестье прицела - так, зверьки, слабые и беспомощные, ручками-ножками шевелят, суетятся по жизни, не понимая, что все подчиняется одному небесному закону, а по этому закону - либо ты зверек, либо - хищник. И если ты сейчас у меня на прицеле, значит - так предрешено судьбой, и должен я тебя пожрать. Я по жизни хищник, и зверьком никогда не буду…
        Если все тебя считают параноиком, это еще не значит, что ты им являешься. Возможно, все они сговорились. В августе две тысячи десятого года от Рождества Христова паранойя взялась за меня всерьез. Нет, я и раньше испытывал проблемы со сном. Мне казалось, что с каждым новым убийством у меня все больше понижался порог чувствительности. Интересно, у всех убийц так, или это только у меня амплитудные отклонения в психике? Я даже фильмы ужасов не смотрел по вечерам - жуть пробирала, так что страшно было перемещаться по квартире. Но по ночам я видел такие кошмары, которые не снились ни одному режиссеру страшных сказочек. Просыпаясь, я испытывал страх, мне казалось, меня преследуют. Так продолжалось уже года два.
        Обшарпанные кирпичные лабиринты, кто-то идет по моим следам - шаг в шаг, наступая со скрипом тяжелой обуви точно на те места, где я только что прошел, вот-вот он меня настигнет. Во сне я балансирую над пропастью и обязательно срываюсь вниз… Но самое неприятное - разнообразные монстры. Среди них хуже всего те, что обладают человеческой фигурой, хотя могут быть самого разного роста и телосложения - от злобных горбатых карликов до трехметровых гигантов. У них пластилиновые, отекающие цветным воском лица, меняющиеся черты со скорострельностью - сто кадров в секунду. Они всегда наблюдают за мной, стоят неподалеку - они никуда не спешат. Мне от них не уйти.
        Но тогда, просыпаясь в горячем поту, я понимал, что очередной кошмар миновал. Хотя следующей ночью все повторялось вновь. Уже очень давно я хотел не видеть снов. Совсем.
        Теперь же чудовища были реальны. И страх мой тоже реален.
        Полночи я трясся от ужаса. Фантомы, порожденные моим свихнувшимся сознанием, возникали вновь и вновь. Мне удавалось забыться тревожным сном лишь на краткие мгновения. Но затем я вновь просыпался от бесконечных шорохов, стуков и бормотания. Клочковатые тени то и дело проплывали над постелью и превращались в страшенные зубастые морды. Монструозные физиономии зависали надо мной теперь уже реальным ночным кошмаром, беззвучно разевали рты, а затем медленно расползались по комнате, теряя контуры…
        Утром я встал с постели совершенно разбитый, сварил кофе и выпил залпом. По квартире продолжали шастать смутные призраки, в ванной завывали и заходились хохотом, унитаз спускал воду, шкафы вздрагивали, хлопали дверцами. Холодильник открывался сам собой, то и дело включал и гасил свет, словно в нем поселились невидимые жильцы.
        Я твердо решил, не обращать на мистику внимания,- все кошмары, понятное дело, происходят только у меня в голове,- а значит, надо собраться и делать дело. Если у меня хватает выдержки убивать таких «мастодонтов», за каких не взялся бы ни один киллер, то справиться с безумием я тоже смогу. Силы воли хватит.
        И я действительно, сжав волю в кулак, сумел на некоторое время привести мысли в порядок. Даже галлюцинации, уловив мою решительность, стали появляться намного реже. Избавиться от них полностью мне так и не удалось. Но, по крайней мере, я уже не вздрагивал от каждого звука и явления.
        Я позвонил Владику.
        - Рад, что ты в порядке,- сказал он. А в голосе звучит неподдельная радость. Должно быть, я его сильно перепугал накануне.
        - Ну, тебя вчера и колбасило, мне аж жутко стало,- подтвердил мои умозаключения Владик.- Никогда не видел тебя в таком состоянии. Вел себя, как готовый пациент психушки. То есть,- поправился он, сообразив, что перегнул палку,- я имею в виду, ты всегда так хорошо соображаешь, Вась…
        - Спасибо за комплимент,- перебил я.- Приезжай. Дело есть.
        - А вчера чего не посвятил в подробности?..
        - Вчера было не до того. Ты же сам все видел.
        - Ага. Ну, да. Конечно,- ответил Владик,- скоро буду.- И повторил: - Рад, что ты в порядке.
        - Да-да, я тоже рад,- отмахнулся. Со стороны окна к моему лицу тянулись полупрозрачные щупальца. По стене растекались фиолетовые узоры - словно некто невидимый производил искусный татуаж. А у самого потолка шарила рука, отделенная от тела, с хрустом скребла серыми когтями по побелке.
        Я положил трубку, сел к компьютеру. Плевать на призраков. У меня есть заказ.
        Киллер, не использующий современные технологии, бесконечно отстал от жизни. Я бы не дал за его жизнь и ломаного гроша. Такие продвинутые конкуренты, как я, очень скоро уберут отсталого убийцу по просьбе очередного толстосума, заинтересованного в неразглашении «убийственных подробностей» прошлых лет.
        Первым делом я лезу в Интернет. Порой достаточно задать имя в строке поиска, и получишь множество полезных сведений об объекте. Ведь работаю я по тем, кто сидит на самом верху. Такие люди обычно на виду, как бы не пытались скрыть свою личную жизнь от общественности. Общественность ведь интересует не только их общественная жизнь. Такая вот социальная тафтология.
        Я достал из конверта фотографию. Объекту было не больше двадцати пяти. Русоволосый. Тонкие черты лица. Внешность, пожалуй, слишком интеллигентная для сотрудника органов. Усики, бородка. Глаза пустоватые, что существенно упрощает внешность. Бывают лица грубые, словно вылепленные из глины, а в глазах - столько ума и жизненных страстей, что сразу понимаешь - перед тобой личность. А бывают подлинные красавцы, с такими лицами только в любовных сериалах играть - а глаза пустые. Вот и капитан милиции Андрей Счастливцев лицом обладал чистым и приятным, но выражение глаз его заметно портило. Такие глаза бывают у тех, кто разочаровался в жизни. Как говаривал телевизионный психолог: «эмоционально выгорел». Впрочем, надо будет посмотреть на объект поближе. Возможно, просто фотография неудачная. Меня, к примеру, однажды так обезобразили на армейском снимке, что я всерьез подумывал о том, чтобы выбить корреспонденту местной газетенки зубы.
        Я поставил фото рядом с компьютером, облокотил на кружку с чаем. Во время первоначального этапа работы - когда я собираю камни, и пока не начал их кидать - я люблю пить зеленый чай. Говорят, его пили еще китайцы пять тысяч лет назад. Древние китайцы знали, чем взбодрить свой узкоглазый организм. Меня зеленый чай всегда тонизирует, приводит мысли в порядок…
        Над поисковой строкой маячил баннер агентства по трудоустройству. Придуманный некой креативной головой слоган гласил: «Хорошая работа для хороших людей». Далее следовал список вакансий: системный администратор, менеджер по продажам, офис-референт… Моя причудливая фантазия тут же дорисовала полярную картинку.
«Плохая работа для настоящих подонков: забойщик скота, санитар морга, надзиратель в колонии, ассенизатор». Да мало ли работы для тех, кто плохо уживается с обществом и с самим собой?..
        Взять, к примеру, Владика… Почему он работает на меня, хотя мог бы найти себе приличную, и главное, вполне законную, а значит - безопасную - работу? Но нет, Владику нравится именно так зарабатывать себе на хлеб. Добывая сведения о будущих мертвецах. Жалости к объектам отстрела мой помощник не испытывает. Есть в нем определенная жестокость и бездушность. Хотя внешне - обыкновенный очкарик-студиоз. Улыбчивый, если понадобится - даже робкий. Я подобрал паренька практически на улице и пристроил к делу. Бывший студент Суриковского училища, начинающий художник. Влез в нехорошую историю с наркотиками, едва не угодил на нары. Отмазал парня по своим каналам. Не за здорово живешь, разумеется. За это он мне слил кое-какую информацию о друзьях своего папаши-банкира. Я ему подкинул пару сотен баксов от щедрот, думал - все, на этом наша совместная деятельность закончена. А он вдруг вышел на меня через тот же канал связи - написал письмо по электронной почте. Так, мол, и так, увлекла меня эта работа, нельзя ли еще что-нибудь такое сделать - может сведения какие-нибудь раздобыть, или еще что-нибудь? В общем,
захотелось пареньку поиграть в криминальные игры. Я поначалу очень сомневался насчет его кандидатуры. Проверил, не пытаются ли мне его подсунуть менты или конкуренты. Убедился, все чисто. Парень действовал по собственной инициативе. Дал ему первое задание - нарыть сведений о некоем юном депутате от ямало-ненецкого округа. А Владик так расстарался, что с этим депутатом едва ли не лучшими друзьями заделался, вместе водку глушили и ездили по клубам баб кадрить на депутатском Мерседесе. Когда я депутата завалил, он порядком струхнул. Я же ему до этого не говорил, кто я такой. А тут выложил все, как есть. Поведал, что убираю людей за деньги.
        - Ну, что?- спрашиваю.- Будем работать дальше? Или слил?
        - Да, ладно,- махнул рукой Владик,- если честно, он мне даже не нравился.
        Серьезных душевных привязанностей мой помощник не признавал, считал их пережитком романтической эпохи. Хотя мне частенько говорил о дружеском расположении, но я не очень-то обольщался на этот счет, успев хорошо изучить сложный внутренний мир бывшего студента худграфа. Странным он был человеком. Впрочем, у всех хватает тараканов.
        Само собой, одним Владиком круг тех, кто поставлял сведения, не ограничивался. Информаторы у меня имелись в самых разных ведомствах. В том числе, и в органах внутренних дел. Милиционеры, как известно, деньги любят не меньше, чем прочие граждане. Так что несколько сотрудников правоохранительных органов давно и прочно сидели у меня на крючке. Спрыгнуть с острой рыболовной снасти не так-то просто, грехи не пускают. Данные об объектах от них поступали регулярно. Я даже наружное наблюдение мог заказать при желании. Хотя пользовался этой услугой нечасто.
        Еще оборотни в погонах работали «синоптиками». Как только тучи сгущались над моей головой, я получал сообщение на мобильный телефон. И всегда очень вовремя переезжал с квартиры на квартиру, став за долгие годы городским кочевником. Согласен, такая жизнь утомляет. Но я рассчитывал в обозримом будущем сделаться богатым домовладельцем в стране с мягким и благотворным климатом. Как только на счету в швейцарском банке будет лежать определенная сумма. Мне оставалось накопить совсем немного, когда я получил прокля тый заказ…
        В этот раз через поисковики удалось найти всего два упоминания новой цели - обе о награждениях по службе. Неудивительно, что ссылок так мало. Ведь мне заказали завалить не генерала или правительственного чиновника, а простого опера - рядового сыскаря в чине капитана. Я сразу подумал: не все ладно в Рассейском государстве, если меня, профи со стойкой репутацией тяжеловеса,- а я сбиваю шишки, которые растут на самом верху,- запрягают прихлопнуть обычного мусора. Мне-то что, я, конечно, кончу служивого, мое дело крайнее - заказ есть, значит надо его исполнять. Но поскольку мент - не министр органов внутренних дел, и за него много не дадут, я первым делом полез в конверт - чтобы поинтересоваться ценой головы, а то стану я из-за всякой мелочи мараться. Да и репутацию мне убийство простого мента, ясное дело, не улучшит. Сумма оказалась конкретная. Нехилый гонорар, прямо скажем. Одного аванса - пятнадцать тысяч евро.
        Я предпочитаю авансовую систему оплаты. Пятьдесят процентов сразу - остальное по факту смерти объекта. Конечно, у меня, как у всякого профессионала, имеется твердая такса. Ниже определенной суммы я не опускаюсь, и если накинут сверху, никогда не отказываюсь. Объекты бывают очень неудобные. За некоторых не грех и доплатить. Кое-кто из заказчиков, помнится, упрекал меня в излишней алчности. Что ж, деньги я люблю, и давно этого не стесняюсь. Могу позволить себе этот маленький грешок. Как и прочие незначительные грехи, которые за мной водятся. По совету одного телевизионного психолога, принимаю себя таким, какой есть. У психолога вид ненормального и голова лысая, но советы мозгоправ дает дельные. Мне нравятся. Я его даже на двд-рекордер пишу. И прокручиваю время от времени для успокоения мятущейся души.

«Все наши недостатки,- он говорит,- надо ощущать достоинствами. Гордыня, алчность, похоть, гнев, чревоугодие, зависть и лень - что может быть прекраснее для человека высокой душевной организации. Когда вы научитесь обращать ваши недостатки в достоинства, только тогда вы сможете ощутить, что есть истинное счастье»…
        Самым тщательным образом пересчитав купюры, я задумался. Кому же, размышлял я, мог так насолить простой мусор, раз за его убийство отвалили столько бабок. Не иначе, он какого-нибудь авторитета за решетку отправил. Что в наше время дело далекое от реальности - по тюрьмам все больше вошь подзаборная, да шелупонь беспредельная обретается, а реальные криминальные авторитеты на дачках из красного кирпича потягивают коньячок, да в высоких кабинетах заседают. Как говорится, редкий авторитетный человек не хочет стать уважаемым. Отдельные случаи с дележами власти в расчет не берем. Накат на первых лиц государства сладкой клюквой не может кончиться по определению…
        В конверте имелось небольшое досье на Андрея Счастливцева. Сведения в нем содержались самые скудные. Отсутствовала даже дата рождения. Этот факт меня удивил, обычно возраст сообщают в первую очередь. Как и имена ближайших родственников и друзей. Судя по этой бумажке, мент был круглым сиротой. Родился неизвестно когда, неизвестно где. И в друзьях никого не числил. Зато здесь имелся домашний и служебный адреса и какая-то невразумительная перепечатка анкетных данных из милицейских архивов, где черным по белому было записано, что Андрей Счастливцев обладает некоторыми недугами, связанными с психиатрией, но, учитывая служебное рвение и боевые заслуги, будет продолжать службу. Подпись: полковник Воронин. Я понял, что у моего капитана имеется солидный покровитель.
        Нет, я все понимаю. Можно обойти медкомиссию при приеме на работу, дать взятку, скрыть факт наличия психушки в личной биографии, но чтобы в личном деле содержались подобные сведения, и человек продолжал посещать службу - странная история.
        Владик получил задание - узнать об объекте все, что только можно. В том числе и ту сугубо личную информацию, которая никогда не интересует среднестатичестических киллеров. Но для меня является наиболее ценной…
        - Слушай, Владик, а кто такой этот полковник Воронин?- спросил я через неделю, когда досье пополнилось многими ценными сведениями, и у меня все больше стало коротить мозг - я так и не смог понять, что за человек этот капитан Счастливцев, и почему его биография выглядит настолько странно.
        К тому же меня продолжали преследовать призраки. Приходилось постоянно отделять реальное от воображаемого. А это, знаете ли, порядком утомляет.
        - Воронин - это начальник его,- ответил с готовностью Владик,- ценит его очень. Объект ему однажды жизнь спас. В отделение ворвались двое с пистолетами. А Счастливцев их обоих застрелил.
        - Прямо в отделение ворвались?
        - Ну, да. Я тоже удивился. Это надо совсем с головой не дружить, чтобы налет на отделение милиции совершить. Наверное, наркоманы какие-нибудь. Братья Бербоевы. Выходцы с Кавказа.
        - А-а. Эти могут… - пробормотал я.- Ты давай-ка, копай активнее. Отрабатывай гонорар.- Напутствовал я Владика.
        - Я и так копаю, как трактор,- обиделся Владик.- Завтра в четыре с его коллегой в бильярдную идем. У нас общие знакомые оказались.
        - Молодец,- одобрил я.- Ты запомни на всякий случай. Тракторы не копают. Копают экскаваторы. Так что ты лучше копай, как экскаватор.
        - А ты отстегивай, как Центробанк,- парировал мой помощник. Чувство юмора ему порой изменяло. Но, учитывая его личностный склад, хорошо, что оно вообще у него присутствовало…
        По мере поступления информации, я все больше приходил к выводу, что меня дурачат. Хотя поначалу противоречивые данные,- они противоречили даже здравому смыслу,- меня вовсе не насторожили, а только вызвали бо льший интерес.
        Возможно, если бы я тогда проявил прозорливость и попытался избавиться от этого
«дохлого» дела, моя судьба сложилась иначе, и мой жизненный путь не сделался столь извилист.
        Но меня, к несчастью, захватил пытливый интерес, азарт естествоиспытателя. Я вцепился в досье Счастливцева, как запойный пьяница в единственную бутылку. Я размышлял о странном капитане днем и ночью, настолько меня захватило это дело. Совсем не мог уснуть. Мешали ночные визитеры.
        Порой возникали самые неожиданные галлюцинации. Лысый психолог однажды ночью выглянул из телевизора, включил звук на полную и принялся вещать. Хорошо, что накануне я приобрел беруши и очки из темной ткани для авиапассажиров. Нематериальным существам сложно запугать человека, который ничего не видит и не слышит.
        Но сон все равно бежал меня. Спать не давали мысли об объекте. Прежде подобной одержимости я за собой не замечал. Но вновь не проявил прозорливости, не придав значения патологическому стремлению, во что бы то ни стало разузнать все о Счастливцеве.
        Когда раньше я изучал депутатов и директоров крупных предприятий перед тем, как их завалить, то и представить не мог, до чего же все они скучные и серые людишки, как ущербна их маленькая свинская жизнь. Какие только факты мои дознаватели не приносили - и в бане они с проститутками парились, и в казино просаживали огромные деньжищи, и с юными содержанками отдыхали на экзотических островах, забыв о жене и детях, некоторые даже мальчиков выписывали из гей-клубов. И главное, все как-то обыденно у них происходило, без огонька… и без мистики.
        Что же касается удивительного капитана Счастливцева, то его жизнь была легендой. Я отнюдь не преувеличиваю. В органах о нем слагали истории одна другой краше. И все о героизме и неподкупности. Героизм его, на мой взгляд, был сродни идиотизму. Так ведут себя ненормальные, уверовавшие в собственную неуязвимость.
        Складывая фактики один к одному, я все больше утверждался в мысли, что капитан этот ох как непрост, и хранят его от беды не только спасенный начальник - полковник Воронин, но и потусторонние силы. Некто рогатый, а может, наоборот - с сияющим нимбом над головой…
        Негоже ударяться в мистику, размышлял я. Мое дело - выполнить заказ. Я в сказки и в раннем детстве не верил. Первым понял, что деда Мороза нет, схватил старика за бороду на резинке, оттянул как следует, и отпустил. Папаша мой, помнится, очень возмутился такому обращению с его персоной. А нечего детей дурить!
        Расскажу, пожалуй, подробнее, что меня более всего впечатлило в капитане Счастливцеве, и почему я вдруг уверовал в его мистического покровителя. Этот тип отличался поразительной, почти потусторонней удачливостью. Даже кличка у него среди коллег по работе была какая-то неправильная, странная, прямо скажем, кличка для сотрудника российских правоохранительных органов,- «честный». Я сначала решил, что это сарказм. И что достался мне объект до денег жадный и на руку нечистый. Я бы понял, если бы Счастливцева так прозвали за жлобство, лживость, хапужничество, взяточничество, ан нет - звали его так за то, что он на самом деле был человеком кристальной честности, твердых принципов и крайней нетерпимости к врагам общества. И что тем более для рядового опера удивительно, в общении отличался подчеркнутой вежливостью, физические меры воздействия к подследственным не применял, даже не выражался, что совсем уже из рук вон - порой ведь так приятно облегчить душу крепким матерком. Напротив, Счастливцев употреблял часто велеречивые речевые обороты, под старину. Я когда об этом узнал, сильно развеселился. Надо же,
мент - и говорит задержанным: «милостивый государь, извольте проследовать в камеру», «вы, голубчик, ежели денег алчете, идите работать», «дабы вы вняли закону, придется вас посадить лет на десять»… Такое даже вообразить сложно. Куда проще представить, как человек в форме щелкает каблуками, протягивает даме букет и говорит: «Ну, это я, типа, тебе!», или кричит на подследственного: «П…ц тебе, Финтифлюшкин, если не создаешься, падла!».
        Что касалось допросов, проводимых капитаном Счастливцевым, то с подозреваемыми он вел себя сдержанно, и только однажды, по слухам, вышел из себя. Это случилось, когда задержанный плюнул ему прямо в благообразный лик и заявил: «Надо будет - я этого гада еще раз шлепну, поня л, ментяра?! Христом богом клянусь, шлепну!». Но и тогда капитан только покраснел от гнева, утерся, расстегнул ворот форменной рубашки и выдавил: «Ну и мерзавец же ты!». Коллега его, конечно, церемониться с убийцей не стал, схватил мерзавца за уши и несколько раз приложил фейсом об тейбл - чтобы впредь был вежливее с представителями власти. Любому российскому гражданину известно, наши милиционеры терпеть не могут, когда с ними грубо разговаривают.
        В привычные рамки поведения сотрудника правоохранительных органов неординарная личность капитана Счастливцева вписываться никак не желала.
        Я всегда полагал, что в мире имеется ограниченное число человеческих типажей, и все они давно мне известны. К примеру, я знаю, что среди оперативников хорошие люди встречаются редко. Разве что на бумажной работе. Но кабинетных крыс в расчет не берем. Что же касается тех, кто занимается реальными делами, то все они давно обитают за гранью добра и зла. Либо ты успешный оперативник и жесткий, беспринципный человек, либо в милиции надолго не задержишься. Потому как волка надо зубами рвать, то есть быть таким же лютым и бесчеловечным, как преступник. Овца никогда не одержит победу над волком. Что касается капитана Счастливцева, то держал он себя скромно - зверек-зверьком, из тех, что у меня в перекрестии прицела. Но в нужные моменты вдруг превращался в настоящего бойца спецназа и работал исключительно успешно. У начальства он был не просто на хорошем счету, а считался одним из лучших оперативников района. Не человек - а загадка.
        Через неделю я впервые с ним встретился. Подгадал время, когда он шел со службы и двинулся ему наперерез. Нет, я пока не собирался его убивать. Хотелось просто посмотреть на Счастливцева вблизи. Мучало любопытство. Фотография, присланная заказчиком, оказалась очень даже удачной. В жизни объект выражением лица походил на блаженного. Когда я увидел глаза Счастливцева, они были совсем, как на фотографии - блеклые, словно у похмельного нищего. Он был худ и где-то даже тщедушен. Шел медленно, будто каждый шаг давался ему с трудом, или словно его обуревают тяжкие думы. Потом глянул в небо и улыбнулся. Мне даже показалось - вот-вот перекрестится. Но он и не думал креститься, поулыбался и побрел дальше. Этакого дурачка, подумал я, убить ничего не стоит. Можно его пристрелить и скрыться прямо сейчас. Он был от меня всего в двух шагах. Когда мы разминулись, я даже замедлил шаг, размышляя - вернуться, нет? Но потом вдруг сердце екнуло и почудилось, будто кто-то на ухо вкрадчиво зашептал: «Гляди, Вася, будут у тебя с ним проблемы». И я поспешил дальше.
        Вечером снова вгляделся в фотографию. Понял, кого мне напоминает капитан. Да он же вылитый князь Мышкин, сыгранный Мироновым в сериале по Достоевскому, чистосердечный идиот. Идиот-то он, может, и идиот. Вот только на его счету куча раскрытых дел. И если верить словам Владика, стреляет он с двух рук, почти не целясь, владеет приемами рукопашного боя - что неоднократно демонстрировал на задержаниях, а однажды, когда заклинило пистолет, убил двух вооруженных преступников голыми руками, чудесным образом увернувшись от пуль…
        Информаторы в органах работали отменно. Копали так быстро и качественно, словно мне помогал некто влиятельный, желающий, чтобы я узнал об объекте как можно больше. Подобный информационный вал заставил меня усомниться в достоверности сведений. Подозрительно, что в бумагах заказчика не было ничего, и вдруг всплыла целая прорва деталей. Да и поверить в некоторые факты было совершенно невозможно. Черт знает что, а не факты. Все ощутимее веяло мистикой.
        Помимо кликухи «честный» было у капитана Счастливцева и другое погоняло -
«вечный». Не «у»вечный, как можно было бы подумать, глядя на фото, а просто вечный. Так мента прозвали за то, что его пуля бандитская не брала. Хотя вел он себя порой так, словно специально искал смерти. Да еще, по разным свидетельствам, лет ему было не меньше сорока. Выглядел он, повторюсь, максимум на двадцать пять. И откуда приехал «вечный мент» в столицу никто не знал.
        Стали проясняться постепенно и причины заказа. О чувстве локтя Счастливцев, похоже, никогда не слышал, представления о справедливости имел самые архаичные, к современным российским реалиям не имевшие отношения, сцапал капитан целую толпу почтенных в прошлом российских граждан, ставших никем после конфискации имущества, и те, разумеется, затаили на него жгучую обиду. А потому объединились однажды отнюдь не пролетарии - и порешили, что без Андрея Счастливцева жизнь их будет больше похожа на сказку.
        По-своему я их понимал, хотя и презирал, конечно.
        Карьера и семья капитана мало заботили, зато у него имелась утопическая идея - искоренить преступность в России. Этой мечтой он был одержим и порой начинал с жаром рассказывать случайным собеседникам, какая жизнь начнется, когда всюду воцарится справедливость. А однажды, когда праздновали день его рождения в кругу сослуживцев,- кстати, этот праздник он всегда отмечал в разное время года, словно, родился не один раз, а несколько,- кто-то из сослуживцев, порядком набравшись, поднялся и произнес тост, завершающийся словами: «В общем, Андрюха, желаю я тебе, чтобы сбылось твое самое сокровенное желание». Тут вскакивает из-за стола сильно нетрезвый полковник Воронин: «Ты бы подумал, прежде чем Счастливцеву такого желать. Без работы останемся!».
        Смерти капитана жаждали не только солидные люди, которым он дорогу перешел. В уголовном мире у него тоже имелись враги. Блатные «вечного» знали и побаивались. Бытовало мнение, что Счастливцев - «фартовый псих». Такую характеристику ему выдал Леня Седой, стараниями капитана третий год загорающий на зоне. Фарта Счастливцеву действительно было не занимать. И по мере того, как росло досье, я все больше убеждался, что эта емкая характеристика Лени Седого очень точна.
        Психом Счастливцев был классическим. По молодости несколько лет провел в стенах желтого дома. Согласно некоторым сведениям страдал провалами в памяти, чего, кстати, не скрывал, хоть и говорил о своем недуге с неохотой. Психическое заболевание стало основной причиной, почему он не продвигался по служебной лестнице - был частично нетрудоспособен. Но работал, как я уже упоминал, отменно, и руководство предпочло закрыть глаза на некоторые странности в его поведении и биографии.
        Биография капитана Счастливцева поставила бы в тупик любого архивариуса. Хотя последние двадцать лет были прописаны весьма детально, временами история жизни зияла дырами, которые так и не удалось залатать. Где в эти периоды был Андрей Счастливцев? Что он делал? Неизвестно. Первый значительный эпизод, когда будущий поборник справедливости проявил себя, относится к середине девяностых. Тогда он едва не залетел на тюремный срок за жестокую драку. Молодой человек не смог пройти мимо, когда трое подвыпивших парняг пристали к девушке. Вот чего не одобряю - так это вмешательства в личную жизнь. Может, у них все неплохо бы заладилось. И зажили бы вчетвером. Хе-хе. Но нет. Счастливцев уже тогда в совершенстве владел приемами рукопашного боя. Хотя, если брать этот конкретный случай, не совсем рукопашного - противников Счастливцев отходил куском металлической арматуры. Да так удачно, что все трое скончались на месте. Следователь заподозрил в нем буйнопомешанного. Тем более, молодой человек твердил, что ничего об этом случае не помнит.
        Как клиенту психбольницы удалось затем оказаться на воле - история умалчивает. Известно только, что сразу после возвращения в общество нормальных людей молодой человек устроился на работу в ГУВД. Опять же, непонятно, каким образом. Как его после психушки могли взять на службу в милицию?.. Я, конечно, слышал, что гребут всех подряд, даже с шестью классами образования, даже приезжих из ближнего зарубежья, потому что желающих примерить милицейскую форму мало, но, во-первых, случается подобное не так уж часто, и для того, чтобы взяли откровенного психопата, должна быть хорошая протекция.
        Сопоставив факты, я пришел к выводу, что капитан Счастливцев относится к очень редкой породе людей. Несомненно, он сумасшедший. Но представляет собой редкий подвид психопатии. Патология, порождающая гениальность. Капитан Счастливцев был гением оперативной работы. Единственное, что ограничивало его гений - он был один против всех. Если бы в органах охраны правопорядка работала хотя бы пара сотен таких вот «вечных» ментов, не сомневаюсь, им удалось бы полностью одолеть организованную преступность. А в одиночку войну не выиграешь.
        По крайней мере, мне стало совершенно ясно, почему наняли именно меня. Они хотели, чтобы гениальный киллер завалил гениального поборника справедливости.
        О родственниках и о месте рождения ничего узнать так и не удалось. Вообще, все сведения о Счастливцеве до девяностого года, словно кто-то специально вымарал из личного дела. Как будто не было до девяностого года такого человека, как Андрей Счастливцев.
        Был у меня однажды объект, проходивший по программе защиты свидетелей. Это в Штатах подобные уловки действенны. У нас же свидетели долго не живут. Даже если имя сменят и внешность. Все равно такой специалист, как я, их найдет. Если сотрудники органов не продадут сведения, проколется пластический хирург, или кто-нибудь еще, совершенно случайно посвященный в тайну - практика показывает, без утечки данных никогда не обходится.
        Если он и менял имя и фамилию, то лет ему было вовсе не сорок, а все восемьдесят. Владик раздобыл в военных архивах фотографию сороковых годов, на которой был изображен Андрей Счастливцев в военной форме среди боевых товарищей. Точнее, конечно же, не он сам, а его двойник. Я искренне подивился, насколько похож. Как известно, у Господа бога набор физиономий не слишком велик. Порой даже люди разных рас схожи лицом, как братья.
        - Я думал, может, дед его,- сказал Владик.- Но кроме фото - ничего найти не удалось.
        - Не надо мне фото двойников подсовывать,- попросил я.- Кстати, где ты его раздобыл?
        - Простое совпадение. Сайт военных архивов. Наш клиент - Счастливцев. А этот солдат на фото - Счастьин. Прикольно, да?
        - Бывает,- сказал я.- Только все равно, фамилия другая. Копай по последним годам двадцати. Узнай, где родился. Подкидыш он, что ли, в самом деле?
        С девяностого по двухтысячный год биография Андрея Счастливцева изобиловала героическими историями. В стране царил беспредел и жестокие нравы. Братва окучивала бизнесменов. Те искали защиты у ментов. Менты брали их под свою защиту, требуя за это те же самые деньги, какие просили бандиты. А наш капитан боролся за справедливость. Не брал взятки. Зато брал с поличным своих же товарищей по службе - если удавалось доказать наличие преступного сговора с ворами.
        Количество покушений на капитана Счастливцева за эти десять лет превышает все мыслимые пределы. Его пытались застрелить, взорвать и похитить с целью запытать до смерти. Но он чудесным образом выходил сухим из воды. При этом никому спуску не давал, пер бесстрашно и напролом, и всегда побеждал - как танк вооруженных копьями аборигенов.
        Вот лишь одна история из девяностых. Ее поведал Владику все тот же несчастный сиделец Леня Седой. Давал зуб, если хоть слово соврал.
        Однажды интересы Счастливцева пересеклись с неким братком, чье погоняло - Стриженный - знала все бандитская Москва. Время было лихое, и большинство милиционеров предпочитали со Стриженным не ссориться. Многие даже водили с ним дружбу. Но только не Счастливцев. Он и в девяностые годы находился в плену своей навязчивой идеи, имевшей характер мании,- победить преступность в России.
        Стриженный чувствовал себя в столице очень комфортно, в отделение милиции заходил, как к себе домой - «побазлать о делах», так он говорил. И привык все вопросы с властями решать через наличный расчет. Только вот беда - уперся в Счастливцева. Тот деньги брать не пожелал, и парочку его верных соратников, вместе с которыми бомбили коммерсов, засадил за решетку. Да и самого Стриженного с трудом вытащили с нар те нечистые на руку оборотни в погонах, с которыми он водил дружбу. Вышел браток на волю, пребывая в дикой злобе, взял и, недолго думая, вызвал Андрюшу Счастливцева на стрелку. Привык решать все вопросы, даже с милицией, одними и теми же методами. Знал, среди представителей органов честные милиционеры редко встречаются, время не то. К тому же, оборотни его предупредили, за Счастливцева никто впрягаться не будет. Так что Стриженный был спокоен, предъявил претензию, забил стрелку и отправился к братве - волыны смазывать и ножи точить.
        А капитан, получив вызов, пошел домой, выпил стакан портвейна «777», на ночь он всегда его принимал, и лег спать. Кстати, я не упомянул. Выпить Счастливцев очень любил. Но с утра всегда вставал свежий, как огурец, будто и не пил вовсе. И направлялся в отделение на своих двоих. Автомобиля не водил. То ли не любил автотранспорт, то ли, что весьма вероятнее, по принципиальным соображениям. Наблюдатели донесли, капитан имел несколько раз общение с коллегами по родному отделению, где, в частности, говорил следующее: «в то время как отдельные категории граждан нашей многострадальной родины получают гроши, на которые невозможно прокормить семью, я не имею морального права иметь частный автотранспорт, и вам не советую».
        Конечно, коллеги его не любили. Впрочем, «не любили» - это слабо сказано, ненавидели. И почти все, за исключением разве что полковника Воронина, жаждали от него избавиться. Слишком сильно капитан Счастливцев своей честностью наступал оборотням на нетрудовые мозоли. Только лапы у них были коротки. Как ни пытались некоторые особенно оборотистые покусать Андрюшу Счастливцева, результатом всегда становились обломанные зубы и очередное закрытое дело по факту злоупотребления служебным положением.
        В начале двухтысячного года распространился среди сослуживцев некий слушок, что, дескать, есть у Андрюши Счастливцева покровитель на самом верху. Речь, конечно, не о мистическом покровителе, а о самом, что ни на есть земном доброжелателе, способном сделать жизнь своего протеже счастливее и богаче. Якобы, кто-то из ближайших родственников капитана ходит с давних пор в друзьях у самого главы ГУВД Москвы, обучает его кататься на горных лыжах и пьет вместе с ним в кулуарах элитный коньячок.
        Я в очередной раз подивился противоречивости сведений. Ведь в личном деле не содержалось никаких данных о родных и близких. Следовательно, их просто не было.
        Но сослуживцы не унимались. Говорили, Счастливцев до сих пор погоны капитана носит только потому, что принципиальный очень. Настолько принципиальный, что даже родной отец предпочитает от него подальше держаться. С самого детства. И биографию поэтому Счастливцев себе подправил - чтобы высокопоставленным предком не светить. Но тот, хоть и не желает видеть сына, а разверзнуться над ним хлябям небесным не позволяет. Все-таки, родной отец.
        Слушок этот, между прочим, не подтвердился, хоть и заинтересовал меня чрезвычайно. Сложно представить сына генерала, который ходит в капитанах и выше забираться не желает из-за собственной принципиальности. Нет, в жизни оно, конечно, по всякому бывает. Но чаще получается почему-то так, что сынки за таких папок держатся обеими ручонками. И те тянут их наверх, тянут…
        Я пришел к выводу, что Счастливцев - круглый сирота. Мою уверенность подтверждали слова полковника Воронина, сказанные на одной из служебных попоек (они случались регулярно): «Парень - кремень. Вам всем на него равняться надо. Совсем один. Но не сдается, держится молодцом».
        Правда, тут же вылез один лейтенантик:
        - А что это он один, может, п.дор?
        - Молчать, скотина!- рявкнул Воронин.- Я тебе покажу п.дора!- Положил ладонь на плечо своего любимого сотрудника: - Не обращай внимания, Андрюша. Это они тебе завидуют. Все завидуют. У них принципов и морали - с гулькин хер. Только и могут языками чесать.- Полковник обвел сидящих за столом тяжелым взглядом.- Эх, вы. Одно слово, менты…
        Глубоко ему, видно, Андрюша Счастливцев в душу запал - со своей неподкупной честностью и прямотой «идиота».
        Но вернемся к нашей истории. Перескажу в том виде, в каком слышал от источника. Напоминает байку. Поверить в то, что все именно так и было, довольно сложно. Разумеется, история со временем обрасла кучей недостоверных деталей и теперь было неясно, где правда, а где вымысел. Но личность капитана Счастливцева этот эпизод в его карьере характеризует очень хорошо…
        Злополучная стрелка состоялась на следующий день после визита Стриженного в отделение.
        Поддержать бандита прибыло бойцов тридцать, все при стволах, злые, как голодные псы, готовые с цепи сорваться. Скалятся щербато, сплевывают, трут небритые подбородки. Между собой гавкаются. В общем, братва.
        Счастливцев пришел один. Странной походкой - глубоко погруженного в себя человека - пересек пустырь. Остановился, смотрит на них бледно-голубыми, как у бельмастой рыбины, глазами и молчит.
        Стриженного не проведешь, он вор - тертый, когда Леня Брежнев с трибуны вещал, он уже год свой гладкий череп, рано лишившийся растительности, полировал маслом подсолнуха. Чтобы лучше блестел, и еще, чтобы издалека было видно - Стриженный идет. Узрев, что опер явился на стрелку героем-одиночкой, бандит стал с подозрением обозревать окрестности. Думал, ловушка ментовская, меткие снайперы вокруг попрятались, и ждут - не дождутся сигнала, чтобы всех завалить. Своим друзьям-оборотням Стриженный не слишком доверял. И правильно делал.
        - Окрест никого,- сказал Счастливцев тихо.- Только воронье одно.
        - Воронье?- насторожился бандит. Обернулся. Над тополями с громким граем кружили черные птицы.- Че, один пришел?- Он прищурил заплывшие глазки.
        - Истинно так.
        - Порожняк гонишь, мент.
        - К лжи с измальства не приучен. Чистая правда. А не веришь, можешь проверить.
        - Чего ж не проверить… проверим.
        Стриженный сделал знак, и братки разбежались по периметру пустыря - навестили ближайшие кусты, деревья, заглянули за бетонный забор, перевернули помойные баки и деревянные ящики. Никого.
        Затем рядовые бойцы остались кучковаться у дорогих, но сильно побитых машин, а их предводитель выдвинулся в арьергард банды, чтобы побеседовать со Счастливцевым с глазу на глаз. Стриженный медлить не стал, сначала одарил капитана взглядом профессионального гробовщика - словно мерку снимал, снизу вверх, а затем громко понес на всю округу, так чтобы далеко было слышно:

ѕ Слышь, ты, сявка поднарная, ты на кого, баклан, залупаешься? Вша ты подзаборная, ша по нарам, я - пахан, я - авторитет, я, в натуре, это я. Да ты знаешь, с кем ты связался? Ты, в натуре, что из себя Рембо корчишь? Или совсем страх потерял?!
        Андрюша недолго слушал насыщенную блатным арго речь, проговорил тихо:
        - Дело обстоит следующим образом, Стриженный. Я сейчас подойду к твоим ребятам. К тем, которые возле авто скучают, побеседую с ними. Задам пару вопросов. А ты пока изволь тут постоять. Хорошо ли ты меня понял? Я хочу убедиться, потому что ты, похоже, человек не слишком понятливый.
        - Шо-о?- отвечает тот.- Я правильно тебя понял, мусор, ты собрался с моими корешами за моей спиной перетирать?!
        - Именно так.
        - Не будет этого,- насупился Стриженный.
        - Выходит, ты даже своим людям не доверяешь, а хочешь, чтобы мы с тобой общались по понятиям,- заговорил Андрей на понятном вору языке.- Я их порасспросить про тебя хочу. Может, ты и не авторитет вовсе, а так, фраер беспонтовый. А подтвердят твой статус, будем говорить.
        - Ты что, Леху Стриженного не знаешь?!
        - А ты не кипешись. Я дело говорю. Если договоримся с тобой, тебе же лучше будет. Пару вопросов задам, только и всего.

ѕ Ну… - Стриженный задумался надолго… - Ладно, давай,- говорит,- оглянулся на братву. Бойцы все при стволах, пара автоматов Калашникова имеется, а у одного даже гранатомет, на случай если тяжелой артиллерией давить будут.
        Подходит Счастливцев к браткам. Достает из кармана гранату, дергает чеку и говорит:
        - Пожалуйста, не надо разбегаться, граната осколочная. Радиус разлета осколков - двадцать пять метров. Достанет всех. Если, конечно, среди вас нет героев. Поясняю, герой упал бы на гранату, ценой своей жизни спасая своих товарищей. Судя по вашим лицам, вижу, что никто жертвовать собой ради других не желает. Против вас, милостивые государи, я ничего не имею. Пока не имею. А что касается вашего главаря, полагающего себя значительно авторитетнее закона, то он оскорбляет мои чувства, и в первую очередь чувство справедливости. Каждому воздастся по делам его, сказано. Застрелите этого негодяя, пожалуйста. Настоятельно вас прошу… Поверьте, если вы его застрелите, у меня не будет к вам никаких претензий. Как и у закона. Я обещаю вам, что преследовать за это благое дело вас не станут.
        Повисла пауза. Братва впала в легкий ступор. Никто не ожидал такого поворота событий.
        - Дай подумать,- говорит один, старый приятель Стриженного.- Такое дело перетереть надо.
        - Перетирайте,- отвечает капитан Счастливцев,- у вас ровно минута. А я буду внимать обсуждению этого сугубо простого вопроса.
        Совещались меньше минуты. Все это время главарь банды мялся в отдалении. Что за чувства он испытывал, я могу только догадаться. Скорее всего, гнев и сомнения, правильно ли он поступил, разрешив странному капитану побеседовать со своими людьми. «Свои люди», между тем, долго обсуждать, как поступить, не стали - дали по Стриженному пару очередей из Калашникова.
        - Все равно он давно уже спекся,- пояснили.- А нам еще жить и жить.
        И среди братков встречались оптимисты.
        - Подвезите,- просит Счастливцев.- Далеко добираться.
        Отказать они не смогли. Не по доброте душевной. По малодушию. Он же от них ни на шаг. Даже на сиденье с гранатой запрыгнул. А выражение лица самое невыразительное. Будто его происходящее не особенно касается.
        Останавливается возле отделения милиции черный BMW, он выходит.
        - Благодарю,- говорит,- что подвезли, постарайтесь жить по закону, милостивые государи, и тогда мы с вами больше не встретимся.
        Милиционеры, которые на крыльце курили, говорят, от удивления по струнке вытянулись, как на параде, когда серьезный авто к подъезду подкатил, и из него молодой сотрудник вышел, глянул невыразительно и вошел внутрь. Руку держал в кармане форменной куртки. Те из них, кто знал, куда Счастливцев направлялся, и вовсе челюсти пороняли. Они его к тому времени уже похоронили. Очень надеялись, что кристально честного капитана на стрелке продырявят. Но вышло совсем по-другому.
        Гранату Счастливцев аккуратно дезактивировал в служебном туалете, вставив на место чеку. Впрочем, это уже домыслы. Начальство потом очень интересовалось, что это за номера с представительским BMW возле отделения. На все вопросы Счастливцев отвечал лаконично:
        - богатые друзья. Праздновали памятную дату.
        Но ничто, как известно, не проходит бесследно. Так что эта история вскоре стала достоянием общественности. С тех пор, как приключился этот инцидент, к нему стали осторожнее относиться в родном отделении, пошли слухи, что он внедрен к ним из другого ведомства. Что зовут его совсем не Андрей Счастливцев, а, к примеру, майор Пронин. И что он взят на службу в отделение, чтобы всех вывести на чистую воду. Ненависть все возрастала.
        А он ни на кого внимания не обращал и руководствовался в делах только внутренним законом, то есть на службе делал то, что ему казалось правильным. В общем, зарекомендовал себя человеком, которого не только купить нельзя, при нем даже деньгами помахать страшно - может неправильно понять и оформить протокол изъятия в пользу какого-нибудь детского дома.
        Андрей Счастливцев серьезных людей из уголовного мира, при виде которых некоторые готовы сами себе яму вырыть и лечь в нее, ни в грош не ставил. Для него они были, прежде всего, нарушителями закона. Взятки не брал, приглашения отобедать или сыграть на бильярде не принимал, в махинациях и пагубных пристрастиях, кроме чрезмерной любви к портвейну «777», замечен не был.
        Зато то и дело рядом с капитаном всплывали трупы - по большей части, воры в законе и криминальные авторитеты, встречались и рядовые киллеры. За ним числился целый ряд убийств. Но ему все по-прежнему сходило с рук. Может быть, его прикрывал полковник Воронин. А может, и кто-нибудь посерьезнее. Только кто? Докапаться мне так и не удалось. Судя по тому, как благополучно складывалась судьба капитана в органах, покровители у него имелись в самых высших сферах.
        Но это, как говорится, старые фактики, истории, покрытые паутиной, еще из девяностых годов прошлого века, а в двадцать первом он тоже успел отличиться.
        Я с самого начала знал, что с этим человеком что-то не так. Какой-то он ненастоящий, что ли. Будто эпический герой, обросший легендами и мифами рассейского ГУВД.
        Чего о нем только не рассказывали. Я бы не удивился, к примеру, услышав, что он в одиночку покончил с колумбийской наркомафией и благодаря действиям Андрея Счастливцева все полевые командиры террористов в одночасье отправились на покой.
        Но порой бравый капитан совсем не походил на киношного борца с преступностью - эдакого рыцаря без страха и упрека. Личностью он был сложной и многогранной, не без тараканов. Очень странными были некоторые увлечения Счастливцева, слишком часто он вел себя пародоксально и даже безумно, умудряясь каким-то чудом оставаться в живых.
        Хотя с ворами и убийцами он боролся успешнее многих, и даже, если говорить точнее, успешнее всех, кое-кто его откровенно побаивался, ибо был капитан, как говорится, без царя в голове, то есть царь в его голове даже не ночевал. А ночевали там, как я уже упомянул, тараканы.
        Личная жизнь «вечного мента» была скудной. Он почти не интересовался девушками. Лишь изредка, приняв на грудь портвейна «777», звонил своей знакомой по имени Оксана. Она приезжала в его холостяцкую берлогу и оставалась там до утра. В очередной раз посетив капитана, девушка исчезала, как тени под утро, и безропотно ждала, когда он снова ее позовет.
        Увлечения капитана тоже были странными. Счастливцев более всего увлекался двумя вещами - классическим балетом и радиолампами. Последние он коллекционировал. Не то, чтобы я сильно удивился сему факту. Я знавал убийцу, который бережно хранил альбом с фотографиями своих жертв. Но балет?!
        Капитан посещал новые спектакли регулярно и даже встретился пару раз с примой Большого театра (редкий случай), но чем-то она ему не глянулась. А может, он ей. В конце концов, кто он такой? Обыкновенный опер, хоть и эксцентрик. А она - прима. К ней олигархи сватались. Хотя авторитетов, как я уже упоминал, для него не существовало. Он частенько говорил: «Не сотвори себе кумира». Его кумирами во все времена были закон и порядок.
        Оружие Счастливцев носил только табельное. Что было само по себе странно. Любой оперативник с улиц обычно имеет на кармане левый ствол. На задержании, если что-то пойдет не так, стреляет из левого ствола. Ему же потом еще и благодарность выпишут за то, что обезвредил опасного преступника. А из табельного сделай выстрел на поражение - проблем не оберешься, затаскают по кабинетам… Его и таскали периодически, после очередного подвига со стрельбой и трупами.
        Однажды брали вооруженную банду в Мытищах. Преступников обложили в небольшом двухэтажном доме. Осознав, что им никуда не деться, бандиты открыли огонь. Местные милиционеры прятались за деревьями, опасаясь получить пулю. Нельзя сказать, что они ничего не предпринимали - каждые пять минут один из них выкрикивал в мегафон призывы сдаться. Ситуация осложнялась тем, что у бандитов имелся ручной пулемет и гранаты. К тому же, они время от времени постреливали из обрезов. А рядом возвышался многоэтажный жилой массив. Не дай бог шальная пуля залетит в окно.
        Счастливцев, едва вылез из милицейского газика, расчехлил табельный «Макаров» и двинулся к дому. Напрасно ему кричали: «Стой! Куда, дурья башка?! Тебя же сейчас положат!» Он пер на цель, как легкий танк на позиции врага. Под шквальным огнем вошел в подъезд. В результате, на нем - ни единой царапины. А бандиты мертвы - все, как один. Четыре выстрела. Ни одного мимо цели. Три пули легли в головы. Одна - в сердце…
        - Тебя, сынок, бог бережет,- сказал полковник Воронин, вешая на грудь подчиненного блестящую медальку.- Спасибо за службу.
        - Служу отечеству и закону,- проговорил Счастливцев невыразительно. Награда его не впечатлила. К орденам и регалиям он относился без лишнего пиетета, как и полагается скромному труженику органов внутренних дел и сумасшедшему.
        Я имел дело с личностью необыкновенной, наделенной нездравым рассудком, зато с повышенной тягой к справедливости, с юношеским максимализмом желающей переделать мир. В чем-то я ему даже завидовал. Внутри меня прочно укрепилось зло, а он в свои годы - а ему уже было ближе к сорока, если верить источникам - оставался беспримерным романтиком, валил преступников, и знал, что делает правое дело. Я же пестовал в себе алчность, вместо морального удовлетворения копил материальные ценности и чувствовал все большую внутреннюю маету - давил груз грехов и невозможность от них избавиться.
        В тот период времени я не сомневался, что легко справлюсь с этой задачей. После того, как убедился, с кем имею дело, возникла и личная заинтересованность в исполнении заказа. Это уже не просто убийство. Это поединок. Кто кого. Я должен проявить всю степень мастерства.
        Проанализировав свои чувства, я сделал вывод: я хочу убить его еще и потому, что он может жить в ладах со своей совестью, не преступая уголовный кодекс и внутренний закон.
        Вот тогда я испугался. Я понял, что моя мотивация изменилась. Раньше я убивал людей исключительно затем, чтобы пополнить свой банковский счет. Теперь же деньги перестали главенствовать - я шел убивать, потому что меня раздражал «вечный» мент. Похоже, у меня окончательно съехала крыша. Одно дело убивать за деньги и совсем другое - по идейным соображением или ради удовольствия. Так поступают не наемные убийцы, а маньяки.

«Может, забыть об этом странном деле,- размышлял я,- вернуть деньги заказчикам. Я слишком ненавижу объект. А между тем, почти его не знаю. В этом деле есть какая-то странность».
        Нечто неуловимое все время беспокоило меня. Словно я в чем-то просчитался. И расплата за ошибку неминуема. Но забыть об Андрее Счастливцеве я уже не мог. Меня обуревала жажда, во что бы то ни стало убить его. Только тогда, почему-то казалось мне, мир вернется в привычные очертания, исчезнут галлюцинации, и я смогу жить, как прежде. В этом стремлении пролить кровь поборника справедливости была маниакальная одержимость, сродни той, что питала «вечного мента» в его борьбе с преступностью. Ко всему прочему я слышал непрерывный ядовитый шепот: «Убей его… убей… погаси светоч справедливости». А может, мне только казалось, что я его слышу.
        Судебный чертог

7519 год от Сотворения Мира
        Если вы неожиданно умерли, то с большим удивлением обнаруживаете, что со смертью бытие не кончается. Сознание схлопывается в черную точку. И некоторое время ничего не происходит. Вас просто нет. Но потом разум, лишенный бренной оболочки, оживает для новой жизни.
        Реальность прояснилась. Василий Харитонович Жмуль захлопал глазами. Перед ним еще некоторое время стелился белесый туман, но затем пелена рассеялась, и умерший увидел толпы людей, укутанных в белые простыни. Все они следовали в неизвестном направлении. Некоторые шли сами. Других поддерживали под руки крылатые и рогатые существа. Жмуль и опомниться не успел, как его тоже подхватили и повлекли куда-то вместе с остальными. Обернулся налево - увидел страшную харю, острый подбородок, черные лохмы. Обернулся направо - встретился взглядом с чистым лицом юношей с чертами приятными, как у девушки. Василий Харитонович сразу решил, что вопросы будет задавать только этому привлекательному молодому человеку. А на патлатого постарается не обращать внимания. Тем более что были подозрения, с кем имеет дело.
        - Где я?- спросил он юношу.
        Тот немедленно откликнулся, словно ждал вопроса.
        - Судебный чертог.
        - А за ним низвержение!- хрипло возвестили слева.- На вечные муки. А мне - медаль на грудь!
        - Это мы еще посмотрим!- возразил юноша и ласково обратился к Василию Харитоновичу: - Не бойтесь. Все через это проходят.
        - Судебный чертог?- переспросил умерший.- А судьи кто?- При жизни он был преподавателем литературы в вузе, и монолог Чацкого знал едва ли не наизусть. Теперь классическая формулировка очень кстати всплыла из памяти.
        - Хорошие судьи… - поведал юноша.- Справедливые.
        - Хорошие,- согласилась страшная харя.- Но судят строго. И отнюдь не по совести. По делам земным. Осуждают на вечные муки.
        - За что же меня судить?.. Я же ничего плохого не сделал.
        - Еще как сделал!- возразил рогатый.
        Жмуль осекся. Он вдруг вспомнил отчетливо, как стрелой боли ударило сердце. Сдавило грудь, сбилось дыхание. И сразу понял по знакомым симптомам - пятый инфаркт. Пятый - значит последний. Хотя были такие, кто выживал и после седьмого. Но про себя он знал, пятый не переживет. И не пережил.
        Ему вдруг стало страшно. Василия Харитоновича пугали все эти люди в белых простынях на манер греческих тог. Все эти полуобнаженные растерянные люди. Ведь они… мертвецы. И он в толпе мертвецов бредет на скорбный суд.
        Тут самообладание окончательно оставило преподавателя литературы, он истошно закричал, забился в руках держащих его под локти беса и ангела.
        На Василия Харитоновича заозирались. Некоторые с осуждением. Но больше с любопытством. «Что это? Кто это кричит?» - послышались вопросы.
        - Праведнику отверстие под крылья и нимб режут!- проорал бес, чем едва не вызвал всеобщую панику.
        Волосатая ладонь зажала Василию Харитоновичу рот. Жесткий кулак ткнул под ребра.
        - Давно хотел это сделать!- обдала зловонием хриплая образина.- Да возможности не было. Ну да ничего, теперь попляшешь, праведник хренов!
        - Не смей!- возмущенно выкрикнул юноша, и за его спиной забились два больших белых крыла. Василий Харитонович даже залюбовался, глядя на сияющее первозданной чистотой оперение. Над головой провожатого он только сейчас заметил едва различимый обруч нимба. Тоненькая, светящаяся сусальным золотом полоска.
        - Ну, все, пришли,- отозвался хриплый и резко остановился, пребольно дернув усопшего за локоть.
        Василий Харитонович оказался в хвосте длиннющей очереди. Она обвивала холм и терялась в перистых облаках.
        - Сколько мы будем здесь стоять?- обратился он к ангелу. Теперь усопший окончательно уверился, что перед ним божественный посланник. Скорее всего, его ангел-хранитель.
        - Сколько потребуется!- рыкнула образина.
        - А я не к вам обращаюсь!- осадил грубияна Жмуль.
        В ответ рогатый презрительно фыркнул.
        - Каждое дело требует рассмотрения,- мягко ответил юноша,- наберитесь терпения.
        - Все понял?!- рогатый басовито хохотнул.- Мы здесь надолго.
        - Надолго?- пробормотал преподаватель литературы и почувствовал обиду: - Что же это получается… При жизни в очередях. И после смерти тоже? Безобразие.
        - Во козел!- рогатый скривился.- Недоволен он, видите ли. Может, хочешь без очереди пролезть? Не получится.
        Василий Харитонович решил не обращать внимания на грубияна. Он часто поступал подобным образом при жизни, разумно рассудив, что хулиганов много, а он один - слишком много чести. Вместо того чтобы слушать бранные ругательства, которыми награждал его лохматый незнакомец, похожий на черта, Жмуль обозревал окрестности. Пейзаж Судебного чертога разительно отличался от всего виденного Василием Харитоновичем при жизни. Более всего это место походило на обширную мощеную черным булыжником площадь, посреди которой почему-то произрастал зеленый холм. Вокруг холма вилась дорога, запруженная усопшими и их сопровождающими в мир теней - по рогато-крылатой паре на каждого.

«Если это сон, предсмертное видение, то оно удивительно,- решил Василий Харитонович». Видение, и вправду, было настолько реалистично, что в него хотелось безоговорочно верить. В том числе и потому, что оно доказывало возможность посмертного существования. А в последние годы, думая о смерти, Жмуль с тоской представлял, как его сознание угаснет и дальше не будет уже ничего. То есть совсем ничего… Поэтому теперь Василий Харитонович отчаянно радовался, что ошибся, и очень боялся, что видение развеется. А вместе с ним и надежда на то, что бытие продолжается.
        Бывший учитель литературы обернулся. За ним уже выстроилось в очередь множество умерших. По большей части, все это были пожилые люди. Но было среди них и несколько молодых. А неподалеку, заметил Василий Харитонович, ангел держит за руку маленькую девочку лет пяти, не больше.
        - Могу я поговорить с теми, кто умер?- обратился он к крылатому юноше.
        - Это не возбраняется.
        - Извините,- Жмуль тронул стоявшую перед ним старушку. Та обернулась.- Что с вами случилось?
        - Не знаю!- возмущенно буркнула она.- Говорят, будто померла в одночасье. Но чтой-то не похоже на то. Я-то знаю, как помирают. В прошлый-то раз извелася вся, пока скорую дождалась.
        - А почему, умерев, мы не стали выглядеть моложе?- обратился Василий Харитонович к крылатому юноше.
        - А почему ты должен выглядеть моложе?!- проорал бес.- Не нарывайся, Жмуль! У меня кулаки так и чешутся!
        Глянув на своего напарника с осуждением, ангел поведал:
        - Суд не только карает, но и награждает. Если они признают, что вы были праведником при жизни, то позволят вам после смерти выбрать любой облик.
        - Значит, пока не время,- Василий Харитонович пощупал свой дряблый живот, прошелся пятерней по редким волосам и подумал: а было бы неплохо снова стать молодым. Он вспомнил, как быстро, без всякой одышки, поднимался по лестнице, как бежал за автобусом, не чувствуя потом острой боли в правом боку, и мог при желании переставить стенной шкаф - сколько было сил и энергии.
        - А что происходит в раю?- задал он следующий вопрос ангелу. Но ответить тот не успел.
        - Размечтался!- взревел бес.- Рай тебе не светит! Напомнить тебе о грехах?! Или забыл? Кто бросил семью ради молоденькой школьницы. Как развлекался с ней каждую ночь. Как ты вообще мог заинтересоваться шестнадцатилетней девочкой, педофил?
        - Мне было всего двадцать семь,- пробормотал Жмуль. Смущение его отчасти было вызвано осознанием вины. Дочка действительно выросла без его непосредственного участия в воспитании. А жена Анна так никогда и не смогла его простить.
        - Любовь?!- кричала она.- Ты просто похотливая мразь! Мразь! Мразь!
        И хотя с Тоней Василий Харитонович впервые почувствовал себя счастливым, чувство вины не покидало его долгие годы и порядком отравило жизнь.
        - Я же поддерживал ее деньгами… всегда,- забормотал умерший,- и потом, я просто не мог больше жить с Аней. Мы не совпадали темпераментами. Она была холодной, скаредной на ласку, столь необходимую мужчине, женщиной. Нет, нет и нет. Мы были совершенно разными людьми… Меня можно понять.
        - Пустые оправдания!- констатировал бес.- Хочешь сказать, никогда не изменял своей второй жене?
        Это был удар ниже пояса. Василий Харитонович действительно однажды сорвался. Всего только раз, во время поездки на российские юга, куда впервые поехал отдыхать один. Атмосфера располагала. И девушка на фоне морского пейзажа была такой юной и прекрасной. Она практически сама соблазнила его - зрелого мужчину, преподавателя литературы. Романтический ореол порядком развеялся, когда Жмуль понял, что подцепил болезнь - постыдную и совсем не вяжущуюся с тонкими чувствами хворь. Южный доктор отнесся к проблеме с пониманием - с подобным диагнозом к нему приходили каждый день… Домой Василий Харитонович вернулся абсолютно здоровым, окончательно убежденный в том, что нет ничего дороже семьи, и всякие любовные приключения ведут только к неприятностям. С тех пор он ни разу не изменял жене. Тем обиднее теперь были бесовские упреки.
        - Грехи должно замаливать,- проговорил ангел. Он с печалью во взгляде смотрел на Василия Харитоновича.
        - Хотите сказать, в раю мне не место?- выдохнул Жмуль.
        - Именно так!- гаркнул бес.- Будешь низвергнут в ад, грешник!- И радостно захохотал, запрокидывая голову.- Буа-хаха! Буа-хахаха!
        От ужаса Василий Харитонович весь покрылся испариной, подумав, что известная поговорка не верна - и мертвые потеют. Когда обстоятельства складываются для них причудливым и не самым обнадеживающим образом.
        - Нет,- возразил ангел,- этому не бывать! Вы - светлая душа, хоть и оступились. Думаю, мы сможем их убедить. Вы отправитесь в чистилище. А оттуда на небеса.
        - Но это же еще не все!- вскричал бес.
        - Пожалуйста, не надо,- взмолился Василий Харитонович.- Я все понял.
        Ему казалось, что другие умершие с интересом приглядываются к нему, внимая историям о его грехопадениях.
        - Ну, почему же?!- возразил злонамеренный бес.- Такое каждому нужно послушать. Помнишь, тебя просили о помощи? Донести больного старика до скорой?
        - Какого старика?- удивился Жмуль.
        - Не помнишь?!- торжествующе вскричал бес.- Я и не сомневался. Тебя попросили донести соседа-старика до скорой. А ты сказался больным. Знаешь ли ты, что старик умер. Просто потому, что они не успели никого найти. А когда наняли какого-то алкаша за бутылку, было слишком поздно.
        - Не может быть,- Василий Харитонович весь похолодел. И увидел, как смотрит на него мертвая старуха. С осуждением, выпятив покрытую седыми волосками челюсть.- Откуда мне было знать?!- вскричал Жмуль.- Что я, черт побери, провидец?! Я всего лишь человек.
        - Всего лишь человек,- повторил ангел печально.- Тебе не стоит корить себя слишком сильно. Не думай об общественном порицании. Большинство тех, кто окружает тебя, совершили куда больше злодеяний. По большей части, они и не вспоминают о них, как и ты забыл о больном старике.
        - Да! Да! Да!- выкрикнул бес.- Здесь одни только грешники!
        Кругом послышались одобрительные голоса - падшие торжествовали, предчувствуя, что сегодня состоится большое низвержение в ад. Для каждого из них сегодня тоже должен был состоятся суд - суд их состоятельности в качестве искусителей, суд их заслуг перед Сатаной, суд, определяющий степень их награды или порицания.
        - И как там, в чистилище?- осторожно поинтересовался Василий Харитонович.- Жить можно?- Он с надеждой смотрел на ангела.
        - В чистилище души очищаются от грехов и скверны посредством страданий,- ответил тот.- Чтобы войти в Царство Небесное и созерцать божественное Величие, нужно быть совершенно чистым, ибо святость Божия бесконечна. Не войдет в него ничто нечистое.
        - Боже мой,- пробормотал Жмуль.
        - Раньше кричал «черт побери», а теперь он взывает к небесам,- заверещал бес.- Раньше думать надо было. Когда ту девку безобразную трахал.
        - Она вовсе не была безобразной. На меня словно что-то нашло. Это было наваждение.
        - Меньше меня слушать нужно было,- горделиво возвестил рогатый.
        - Как это?- не понял Василий Харитонович.
        - Это же я тебе на уши шептал: «Трахни ее, трахни»…
        - Я ничего не слышал.
        - Это потому, что я тебе прямо в голову шептал. Вот так вот. Ты трахал ту безобразную девку, а я трахал твой мозг,- довольный скабрезной шуткой бес снова расхохотался…
        Василий Харитонович весь затрясся от возмущения и подумал, что если бы уже не умер, его, пожалуй, хватил бы очередной инфаркт.
        - Мерзавец!- бросил он. И тут же получил сильный и болезненный пинок копытом.
        Жмуль вскрикнул.
        - Не позволю!- Сдвинув тонкие брови над переносицей, ангел надвинулся на обидчика.
        - Все-все,- замахал руками рогатый,- сам же видел, он заслужил…
        Последовала небольшая перепалка, после чего потусторонние сопроводители заняли прежние позиции по левую и правую руку от своего подопечного.
        Очередь медленно, но все же двигалась вперед. Солнце здесь не заходило, и усопший преподаватель учитель литературы вскоре потерял счет времени. В этом чертоге, как называли его потусторонние существа, оно текло медленно. А мысли наоборот проносились в голове бешеной чередой. По дороге к холму Василий Харитонович припомнил всю свою жизнь, и в первую очередь неутешительные подробности земного бытия, обрекающие его на посмертные муки.
        - А эти страдания,- обратился он к ангелу,- носят душевный характер?
        - Телесных мук много больше,- последовал ответ.- Но и душевные муки с целью очищения будут регулярны и яростны.
        После этого откровения Василий Харитонович пришел к выводу, что крылатый юноша вовсе не так добр, как ему представлялось ранее.
        - И надолго мне в чистилище?- поинтересовался он хмуро.
        - Зависит от тех, кто пока жив. И насколько истово они станут молиться за твою душу, томящуюся в чистилище.
        - А если они атеисты?- спросил Василий Харитонович, подумав, что жена Тоня в церковь сроду не ходила. А последнее время вообще увлеклась буддизмом.
        - Коли так - долго,- ответил ангел.- Ведь день поминовения усопших не просто так людям дан. А чтобы помочь тем, кто страдает в чистилище, быстрее очиститься, и направиться затем к Господу, в небеса.
        - Какая же самая страшная мука в чистилище?- поинтересовался Василий Харитонович, решив сразу узнать все самое ужасное и на этом успокоиться - не было мочи и дальше ожидать этих чудовищных терзаний, которые ему пророчили.
        - В чистилище души страдают от временного лишения блаженного лицезрения бога,- поведал ангел.
        После этого откровения Жмуль сразу же пришел в хорошее расположение. Ну, это я как-нибудь перенесу, решил он.
        Однако по мере того, как он поднимался по тропинке к вершине холма, настроение его все больше портилось. Впереди маячила неизвестность. Неясно было, как незнакомые судьи распорядятся его судьбой. А вдруг сочтут, что груз его грехов настолько тяжек, что он и чистилище не заслужил, и обрекут на вечные адские муки?.. Тем более что и греховные мысли, кажется, идут в зачет. А от греховных мыслей не застрахован никто. У Василия Харитоновича они имелись в избытке.
        На самой вершине холма располагался отделанная серым мрамором зала. Дорические колонны, расставленные в совершеннейшем беспорядке, упирались в небесный свод - то есть попросту терялись в синеве, способные посоперничать высотой с любой телебашней.
        Василий Харитонович ожидал любого зрелища, но только не того, что он увидел. За широким столом черного дерева сидели двое - ангел с сияющим нимбом и ослепительно белыми крыльями и некто, кого сложно было определить точнее - злобная красная физиономия, широченные плечи под черной мантией и витые рога на голове. Рядом за небольшой кафедрой сидело странное существо в роговых очках с шишковатой башкой и стремительно водило пером по бумаге, занося данные в толстую книгу. Судьи почти не интересовались делами умерших - в основном, решения принимались мгновенно, иногда после краткого обсуждения. Присутствующие в зале бесы утаскивали осужденных налево. В случае оправдательного приговора праведника под трубный гул торжественно уводили ангелы. Те души, которым было уготовано чистилище, немедленно становились бесплотными духами. Выглядело это так, словно они в мгновение ока испарялись и, издав слабый крик, уносились куда-то вверх.
        При виде всего этого безобразия, Василий Харитонович в очередной раз испытал ужас и ощутил дрожь в коленях. Очень не хотелось, чтобы злобные существа увели его с собой - осужденные кричали и плакали, предчувствуя чудовищную участь. Но и испариться, став ничем, тоже было страшно. Он подался назад, намереваясь кинуться с холма. Но ангел и бес, ощутив настроение своего подопечного, подхватили его под руки.
        - Все через это проходят!- шепнул крылатый юноша успокоительно.
        - Без глупостей!- рыкнул рогатый.- Или я тобой в аду лично займусь!
        Подошла очередь Василия Харитоновича. Судьи глянули на него сурово.
        - Запиши,- повелел красномордый,- этого грешника направить в ад!
        - Слишком суровое наказание,- не согласился ангел.- Чистилище, конечно же…
        Они яростно заспорили, приводя в качестве аргументов факты биографии учителя литературы. Он только диву давался - откуда им все известно. Весь сжимался, когда слышал об очередном неблаговидном поступке, и лелеял надежду, когда ангел принимался рассказывать о его благодеяниях.

«Господи!- взмолился про себя Василий Харитонович.- Прости и помилуй! Я исправлюсь! Непременно исправлюсь!»
        - Черт с вами!- неожиданно буркнул краснорожий.- Забирайте в чистилище.
        - В чистилище!- немедленно отозвался ангел.
        - Это произвол!- выкрикнул бес, и осекся… - Простите, ваше темнейшество.- Юркнул в толпу и затерялся среди умерших и их сопроводителей.
        Василий Харитонович почувствовал, как тело его становится невесомым, воспаряет над мраморным полом и тянется к небесам. Он хотел было обрадоваться новому, доселе неведомому ощущению, но в сознание словно вбили железнодорожный костыль - от яростной душевной боли преподаватель литературы едва не сошел с ума. И понял вдруг, что физические страдания ничто, в сравнении с невозможностью лицезреть бога. Он отчаянно закричал, уносясь в край очистительных мук и надежды.
        Онтологическая иллюзия

2010 год от Рождества Христова
        Когда после длительной подготовки профессиональный киллер выходит на дело, он всегда на подъеме. Кипит насыщенная адреналином кровь. Мышцы - в тонусе, походка легка, будто не идешь, а паришь над землей. В мыслях - ничего лишнего. Только четкое следование заранее просчитанному до мелочей плану - вот залог успеха тонкой операции с неизменным смертельным исходом. Я не сомневался, что она пройдет гладко. А значит уже к вечеру я смогу сообщить заказчикам, что объект упокоен, а я готов получить причитающийся мне по праву гонорар.
        Я пронесся по летнему городу, как предгрозовой ветер - стремительный и почти незаметный. Скользнул взглядом по объекту, и проследовал дальше - в подъезд, затем наверх на лифте, по лестнице на чердак… Я выбирал это место почти неделю, посетив его дважды, в разное время суток. Неожиданностей быть не должно.
        Андрюша Счастливцев расположился в летнем кафе. Очень неудачно для себя расположился. Впрочем, откуда капитану было знать, что его любимое кафе - удобная точка для обстрела? Агентура донесла - объект любит это дешевое заведение, проводит здесь несколько часов каждую среду. Сидит обычно за крайним столиком. В одиночестве. Судя по досье, общительностью он никогда не отличался. Даже пить предпочитал один. Что в народе, как известно, осуждают.

«Честный» мент заказал пару кружек пива, бутылку портвейна «777», и, закинув ногу на ногу, приготовился расслабляться,- таким же способом, какой используют для релаксации многие российские граждане, даже те, кто это дело осуждает.
        А погоды стояли такие, что всякого, кто интересуется чем-то кроме личного дохода, непременно охватило бы упоительное чувство жизни. Солнце повисло ослепительной вспышкой в небесах настолько голубых, что их цвет казался неприличным. Прыгали воробьи, собирая с асфальта хлебные крошки и шелуху семечек. Юные девы спешили мимо Андрюши, цокая по асфальту каблучками. А счастливчик Счастливцев,- тавтологичный, но при этом очень точный каламбур,- сидел без дела и никуда не спешил - потягивал с задумчивым видом пивко, да иногда поглядывал в небо, словно наблюдал за кем-то, кто оттуда наблюдает за ним, и следит, чтобы все у него было хорошо.
        Облака стремительно проносились над головой мента и роняли тяжелые тени на кровельный скат старой крыши, где лежал я. Некоторые умеют получать удовольствие от самых простых вещей, думалось мне, а вот я давно уже разучился радоваться хорошей погоде, красоте природы, да просто тому, что живу. Меня прельщало созерцание совсем другой зелени и надежда, что когда-нибудь я отойду от дел - и вот тогда заживу по-настоящему, где-нибудь в Монте-Карло, или в Ницце. А может, на далеком австралийском континенте. Испытывая черную зависть, я смотрел на счастливого человека в оптический прицел винтовки Heckler-Koch G3 - мой любимый образчик снайперского оружия. Такие стволы на вооружении у бойцов НАТО.
        Обзорность с крыши сталинского дома открывалась отличная. Андрюша Счастливцев и предположить не мог, что напоминает вошь на лысине - и мне осталось лишь прицелиться и спустить курок, чтобы его прихлопнуть. Кафе находилось в спальном закутке тихого района, рядом с платформой «Маленковская». Людей здесь совсем немного, так что уйти будет несложно.
        Счастливцев отпил разом половину кружки, пригубил портвейн «777» из пластикового стаканчика. Сомнительный коктейль. Простого человека довольно быстро свернуло бы с копыт, но этот,- спасибо агентуре, все раскопали,- останется трезвым.
        Следом за завистью явилась здоровая злость. Хорошо ему улыбаться. Пока одни строили жизнь - и наслаждались ею, других родная страна отправила в самое пекло - и душа их обратилась ядовитым облаком. Попробуй-ка относиться к жизни с любовью, если все время ожидаешь удара в спину. Сегодня заказали мента, а завтра пожелают избавиться от тебя самого. Трусом меня не назовешь. Но без здоровой паранойи выжить в звериных условиях российской действительности с моей профессией невозможно. Проще пересечь джунгли Амазонки с одним армейским ножом.
        Некоторое время я наблюдал за славной идиллией,- Счастливцев заказал еще пару кружек и ополовинил бутылку,- прицелился менту в грудь, перевел ствол выше - если повезет, попаду в середину лба. Редкая обзорность. С такого расстояния можно прострелить голову, да еще успеть всадить несколько пуль в туловище. Я уже совсем было собирался спустить курок, даже представил очень ясно, как опрокинется Счастливцев, когда свинец толкнет его в черепушку, как вдруг послышалось хлопанье крыльев, и на винтовочный ствол сел белый голубь.
        Я никогда не был суеверным, но в эту секунду у меня по спине пробежал холодок, и сердце екнуло. Я неловко взмахнул «Джеем», отгоняя птицу, непроизвольно спустил курок. Сухо щелкнул выстрел, в доме напротив раскололся и с диким грохотом осыпался,- будто бомба рванула,- двухметровый стеклянный витраж. Пронзительно завизжала не в меру впечатлительная гражданка в розовом платье.
        - Вот черт!- выдавил я, отполз назад по неровному скату крыши и стал торопливо разбирать винтовку. Мне показалось, что надо мной гуляет эхо. «Вот черт! Черт! Черт!» - разноголосицей. Сиплым шепотом и громогласными раскатами. Это что еще такое?! Неужели опять?! Я на мгновение остановился, прислушиваясь. Странный акустический эффект исчез. Должно быть, показалось.

«Заговоренный он, что ли?» - думал я, упаковывая части винтовки в ничем внешне не примечательный дипломат. Некоторые любят оружие камуфлировать в скрипичный или гитарный футляр. Знавал я одного умельца, изображавшего из себя фехтовальщика. Очень, говорил, у них сумочки подходящие - вместительные и похожие на «одежду» для контрабаса. Однажды его с этой «подходящей» сумочкой и повязали. Опера попросили сыграть им на контрабасе «Наша служба и опасна и трудна», а он не смог…
        Хотя в мистику я никогда не верил, в голову полезли самые разные мысли. Голубь, помешавший мне спустить курок, был не какой-нибудь сизой и безродной птицей, он был породистым и белый. С богатым оперением на толстых лапах. Крупная, упитанная, наглая птица. Будь моя воля, я бы продавал таких в турецкие рестораны. Откуда только он мог взяться?!
        Я, наконец, убрал все детали винтовки в кейс, захлопнул крышку, щелкнул замками. И побежал по крыше к слуховому окну. Под ногой вдруг предательски хрустнуло, и в следующее мгновение я, так и не осознав толком, что произошло, провалился по пояс через жестяной настил и застрял в насквозь прогнившем деревянном каркасе старой крыши. Рванулся, силясь выбраться. Доски затрещали, и сломались.
        Я вскрикнул и рухнул в кучи птичьего помета и перьев. Птицы обеспокоено заметались, издавая недовольное курлыканье. Сверху посыпались обломки досок и мусор. Я с трудом мог что-то различить в темноте, наполненной хлопающими крыльями, перьями и удушливой вонью. Сжимая заветный дипломат, я пополз в неизвестном направлении и уткнулся в запертую снаружи дверцу. Отошел назад, разбежался и ударил в нее плечом, но дверца только тихо хрустнула, но не поддалась.
        Я огляделся, глаза привыкали к полумраку, к тому же, остатки проломленных мною досок осыпались, и сквозь отверстие на чердак проник косой солнечный луч. Неизвестный любитель птиц устроил под крышей голубятню. Судя по царящим тут ароматам и обилию помета, он никогда не убирал за птицами и приходил навестить пернатых друзей в лучшем случае раз в неделю. С противоположенной от дверцы стороны имелось окошко с закопченными стеклами. Одно из них было частично выбито, через эту дыру голуби, очевидно, выбирались наружу. Во всяком случае, один из них - если бы понять, какой именно, я бы сразу свернул его маленькую шейку.
        Я еще некоторое время побился в дверцу, но она была слишком крепкой, чтобы поддаться. Я оказался в ловушке. Придется снова собрать винтовку, понял я, и попробовать выстрелами сбить замок. Но кейс открыть так и не успел, снаружи вдруг послышались торопливые шаги, и в замке заворочался ключ. Дверь распахнулась, в глаза хлынул яркий свет. Любитель птиц притащил с собой мощный фонарь. Лишившись зрения, я, тем не менее, ринулся вперед. Меня ожидал сюрприз. Оказалось еще, с чердака на лестничную площадку верхнего этажа, ведет железная приставная лестница. Ослепленный, я выпихнул голубятника наружу, и вместе мы выпали вниз, рухнув с почти трехметровой высоты. Бетонный пол показался мне очень жестким. Я приложился об него левым плечом и коленом, взвыл от боли. Чемоданчик улетел к лестнице и загрохотал по ступеням. Мне хватило пару секунд, чтобы придти в себя,- сказывались многолетние тренировки. Затем я сгреб голубятника за ворот,- на меня пахнуло застарелым перегаром,- и, дав ему в ухо, отпихнул прочь. Не обращая больше внимания на алкаша,- как выяснилось через секунду - зря,- я заковылял к лестнице.
Дипломат лежал на верхних ступенях. Я склонился, взялся за ручку, и в этот самый момент мне на плечи приземлился любитель голубей, и я сам толкнул закамуфлированную винтовку, причем, там неудачно, что она полетела вниз, минуя лестничные проемы, к самому входу в подъезд. Это было полбеды. Поскольку нападавший отличался крупным телосложением, а мое правое колено было отбито при падении, я не удержался на ногах, и мы покатились вниз. При этом я поминутно бился то головой, то локтями о ступени. Последний удар пришелся о радиатор отопления, так что от боли я едва не запел фальцетом… Но каким-то чудом увернулся от направленного мне в голову кулака, ударил неожиданно ловкого голубятника поддых, сведенные в замок руками опустил ему на затылок, коленом пихнул обмякшее тело. И услышал, как хлопнула подъездная дверь. Это означало только одно - моя винтовка в дипломате сейчас будет обнаружена. А на ней мои отпечатки пальцев.
        В этот миг я впервые за всю карьеру киллера ощутил себя неудачником. И внезапно осознал, кто виноват в обрушившихся на меня неприятностях. Андрей Счастливцев.
«Вечный мент», от которого даже самые опытные наемники предпочитали держаться подальше. А что если в подъезд вошел он сам?! Витрина разбилась, привлекла его внимание, он проследил направление, понял, откуда могли стрелять. И сейчас он, наверное, стоит там, у подъездной двери, и осматривает находку, расстегивая кобуру - с пистолетом объект не расставался никогда…
        Лифт пришел в движение, а я побежал вниз, обращаясь с просьбой ко всем потусторонним силам, да хоть бы и к самому дьяволу, чтобы только тот, кто вошел в подъезд, не нашел дипломат. Попутно я пытался очистить одежду от птичьих перьев, но безуспешно. Я был весь, с ног до головы, заляпан птичьим пометом. Голубиные какашки стремительно застывали, делая невозможным избавление от перьев, превращая меня в ограбившего курятник бродягу.
        Внизу не оказалось ни Андрея Счастливцева, ни кейса. Значит, его кто-то нашел, увез на лифте и сейчас звонит из квартиры в милицию, сообщает о том, что обнаружил в подъезде ствол. Разумеется, именно так и поступит законопослушный гражданин. Наряд приедет, обыщет дом, найдет полудохлого голубятника, черт бы его побрал, пролом в крыше, ведущий на чердак, позицию, откуда удобно вести стрельбу. Если мозгов у них хватит, то они будут искать человека, с ног до головы заляпанного птичьим пометом и перьями. Получат мое описание… Конечно, получат, ведь я непременно выйду из подъезда и пойду искать машину. На меня обратит внимание человек сто, не меньше. А я-то, дурак, наивно надеялся скрыться из этого района незамеченным… Потом они снимут отпечатки пальцев с винтовки, пробьют по картотеке. Сначала по своей, где я не числюсь. Затем по армейской. Они это обязательно сделают. Слишком много ветеранов подалось в криминальный бизнес. И все… Уже завтра у них будет мой портрет. Можно, конечно, лечь на дно. Сменить имя и фамилию. Или инсценировать гибель - погибнуть в перестрелке, сгореть в автомобиле, умереть от
сердечного приступа в кресле дантиста. Специалисты имеются. Могут даже пышные похороны организовать и могильную плиту из белого мрамора. Но для меня это будет означать одно - надо начинать все с нуля. Прощай репутация. Прощай наработанная клиентура. Да и деньги, которые я регулярно кладу на банковский счет, чтобы однажды свинтить за бугор, начнут таять, вместо того, чтобы приумножаться, приближая тот светлый час, когда я, наконец, отойду от дел.
        Решение пришло мгновенно. Я бросился вверх по лестнице. Попутно пнул пребывающего в отключке голубятника. Лифт стоял на пятом этаже. На лестничной площадке было всего четыре квартиры. Я позвонил сразу во все.
        Если рекламные агенты и политические агитаторы могут позволить себе такую наглость, почему так же не поступить попавшему в серьезные неприятности наемному убийце?!
        Одна из дверей приоткрылась. Я рванулся к ней, ударил в дверь плечом. Звякнула и натянулась цепочка. Женщина испуганно вскрикнула, попыталась захлопнуть ее у меня перед носом.
        - Дипломат… - прохрипел я.- Ты! Сука! Дипломат отдай!
        Позади щелкнул еще один замок. Я развернулся всем телом. На пороге другой квартиры стоял испуганный паренек лет десяти, с открытым ртом. В ярко освещенной прихожей на стуле лежал кейс. Мой кейс. Я в два прыжка преодолел лестничную площадку, втолкнул паренька в квартиру, захлопнул дипломат.
        - Отец дома?!
        Он ничего не ответил, только хлопал испуганно глазами. Пришлось встряхнуть его хорошенько. И повторить вопрос.
        - Никого нет,- наконец выдавил он.- Только я… и… Цезарь.
        - Кто?
        - Собака.
        - Собака?!
        Собак я люто ненавидел. Но Цезарь, по счастью, оказался безобидным пуделем. Получил пинка и забился под диван.
        А вот папаша у мальчика был непомерных размеров толстяком. Я вышел из подъезда в его парадном костюме, проклиная тот день, когда взялся за этот чертов заказ.
        Первое, что бросилось мне в глаза, Андрей Счастливцев. Не проявив не малейшего интереса к разбитой витрине и моей персоне, капитан сидел в том же летнем кафе и потягивал очередную - шестую, не иначе,- кружку пива. Перед ним стояла пустая бутылка портвейна «777». На меня неуязвимый мусор кинул полный безразличия взгляд и отвернулся. Его внимание привлекли симпатичные девушки в открытых блузках и коротких юбках.
        И хотя ничто человеческое было ему не чуждо - я имею в виду пиво, портвейн и девушек - после досадного происшествия на чердаке мне стало казаться, что парень не от мира сего. Нет, не так - не из мира сего. Может, он и вовсе не человек. В самом деле, разве обыкновенному человеку может так везти?
        Я стоял в каких-то тридцати метрах от него, одетый в мешковатый костюм не по размеру, и комкал лицо в гримасе ненависти. Мне хотелось подойти и ударить мерзавца кулаком в благообразную морду, чтобы он опрокинулся вместе со стулом - и больше уже не встал. Я буквально скрежетал зубами от злости, но, все же, сумел сдержать порыв. Настоящие профессионалы не поддаются низменным инстинктам. Будем чтить старинные традиции наемных убийц. Выдержка и еще раз выдержка. Все они сейчас, начиная с древних асассинов и кончая современными коллегами по опасному бизнесу, взирали на меня с осуждением: «Не совершай опрометчивых поступков, Вася! Будь спокойнее!». Голос этот я слышал так отчетливо, словно кто-то нашептывал эти слова мне прямо в ухо…
        Я проехал пару остановок на электричке, вышел и поймал на площади трех вокзалов такси. Попросил водителя отвезти меня в центр. Он поинтересовался с нехорошей усмешечкой, где я раздобыл такой замечательный костюм. Парню хотелось пошутить, у него было хорошее настроение, и я немного его испортил, сообщив, что недавно сел на диету и результат - он может лицезреть, и кстати, ему бы не помешало тоже похудеть, ближе к зиме, ага, а то с такой мордой его голова не влезет ни в одну ушанку. От Красной площади на другой машине я доехал до дома. Хорошая и нужная привычка - заметать следы, даже если порой кажется, что это совершенно ни к чему.
        Говорят, некоторые находят свое призвание еще в утробе матери. И как только появятся на свет, сразу тянутся к ремеслу. Будущий певец выводит ноту «ля-а-а». Будущий писатель, комкая в горсть мягкие, пока непригодные к писанине, пальцы, требует авторучку со стола и лист бумаги. А будущий киллер, надо думать, смекает, как бы получше накинуть удавку на шею старшего акушера. По мне, все это полный бред. Я осознал, кем стану, только попав на войну. В первом бою, во время атаки на блок-пост, когда пуля, выпущенная из моей винтовки, угодила боевику в область груди, и он, замерев на мгновение, словно вдруг узрел истину, исчез в воронке от взрыва.
        После этого пару секунд мы лежали, не двигаясь,- я и палец на спусковом крючке. Я никак не мог придти в себя от внезапного наплыва новых ощущений. В мир, будто, плеснули ярких красок, и он, прежде тусклый, пастельно-серый, сделался радужным, наполненным богатыми цветами и звуками.
        Так я обрел свое призвание, понял, как стану зарабатывать себе на жизнь. Винтовка стала моим продолжением. Я ухаживал за ней, как опытный любовник за юной девушкой. Регулярно смазывал детали, чистил ствол, проверял спусковой механизм.
        Ничуть не покривлю душой, если скажу, что у нас были самые доверительные и страстные отношения, какие только можно представить. Таких не бывает даже у юных любовников. Скрепя сердце я решил отложить G3 до лучших времен и убрать заговоренного мента самым что ни на есть надежным, дедовским способом - чтобы ни червоточинки в лаконичном и очень четком плане. Когда лезешь с винтовкой на верхотуру, ждешь, пока появится объект, всякое может случиться. А бомба - она и есть бомба. От нее никуда не денешься. Жаль, у него нет своего автомобиля. Мне бы существенно облегчил задачу его водительский стаж. Я однажды взрывал кое-кого по спецзаказу. Начинять четырехколесных друзей взрывчаткой мне было не впервой. Я справлялся с этой задачей вполне профессионально.
        Я немного покружил вокруг дома, где обретался «вечный мент». Нашел подходящую машину - старенький сорок первый «Москвич», от которого остались только дырявый кузов и колеса. Московские власти, по счастью, никак не могут заставить граждан выполнять закон о вывозе старых авто. А между тем, такая машина - замечательная оболочка для тротиловой бомбы. Если рванет, каждый подшипник по шарику разлетится. Винтики, как пули, будут свистеть. А кузов метров на пять взлетит и там сложится.
        В общем, я постарался на славу, чтобы ни одной заговоренной роже не уцелеть. Пришел к его дому ночью, со спортивной сумкой через плечо. Видения продолжали меня преследовать, но я с ними свыкся. Да и они тоже, увидев, что мне нет никакого дела до кружащих вокруг хоровод теней, выглядывающих из всех щелей страшных морд и прочих искажений привычной реальности, стали высовываться все реже. Никому не приятно, когда тебя игнорируют. Даже галлюцинациям.
        Я вскрыл капот, затем багажник, сделал вид, что очень озабочен состоянием двигателя. Прохожие не обращали на «владельца» старой машины никакого внимания - тем более что одет я был весьма неприметно. Приладил механизм куда следует и как следует. Домой летел на крыльях, пребывая в отличном настроении. Даже мелькающие в небе летучие мыши и ничего не отражающие темные, словно нефтяные, лужи не смогли уничтожить хорошего настроения. Пока все шло просто замечательно, в четком соответствии с планом. Дело за малым. Придти на место утром. Как только увижу, что объект шагает мимо заряженного автомобиля, нажму на заветную кнопку - бабахнет на весь район, только его и видели… жильцы верхних этажей, он пролетит мимо них по уверенной вертикальной траектории. Прямо к боженьке в объятия. А я скажу:
«Спасибо, Тринитротолуол!» и отправлюсь за второй половиной гонорара - потому что заслужил.
        Должен признаться, к тому времени я так проникся мистикой, что даже сходил в церковь, где не был лет эдак десять - поставил менту свечку за упокой. Может, поможет?
        Вот теперь можно будет спокойно вздохнуть, думал я, выходя из церкви, вот теперь-то точно ему конец. На пороге споткнулся и рухнул плашмя на мостовую. Отбил всю морду о камни. Верующие ко мне кинулись, подняли на ноги, отряхивают. Возле храма люди всегда добрые и отзывчивые, не то, что в других частях родного города. А я стою столбом, сообразить не могу, где нахожусь и что, собственно, происходит. Вроде бы, только что была середина июля, и праздников в России не намечалось, так откуда же в небе этот веселый разноцветный салют?! Только через пару минут стал в себя приходить. Гляжу, а крови-то, крови. Нос расквасил, подбородок разбил - он у меня заметно выдается. Во всяком случае, выдавался до этого инцидента. Как зубы не выбил - удивительно даже. А вокруг меня уже целая толпа собралась, обсуждают, надо ли скорую вызвать или мне уже ничего не поможет.
        - Я в порядке, в порядке,- забормотал я, и, расталкивая толпу, попытался скрыться.
        Только скорой мне не хватало. Я направился к метро, а люди за мной двинулись, как на крестном ходе, увещевали остаться, не хотели отпускать, думали я пребываю в шоке. Так и тащились следом, пока я не развернулся и не гаркнул на всю улицу:
        - А ну нах!
        Рассосались. Только поворчали с осуждением, что вот, дескать, мол, какой хам. О нем проявляют заботу, а он…
        Пока ехал в метро, народ на меня сочувственно косился. Еще бы. Морда вся распухла. Рубашка в крови. Сразу видно, досталось парню. Отсыпал боженька от щедрот. Вот всегда со мной так. Когда физиономия в порядке, не замечают. Стоит только на морде нарисоваться фингалу или повреждениям посерьезней, вот как сегодня, жалеют, будто я им родной.
        Я хмурился и глядел в пол. И тут мне показалось, будто кто-то ко мне склонился и быстро зашептал в ухо: «Молодец, все правильно сделал…». Я даже обернулся. Никого.
«Все правильно, молодец. А морда, что?.. Морда - тьфу. Заживет морда».
        - Кто это?!- выкрикнул я.- Кто это со мной разговаривает?!
        У сердобольных пассажиров вытянулись лица, они поспешили отойти от сумасшедшего подальше. Я же яростно озирался. Но так и не узрел никого, кто мог бы со мной говорить. Разве, что вот этот лысый толстяк, притворяющийся спящим?
        Я наклонился, ухватил мужика за ворот.
        - Это ты со мной говорил?!
        - Что-о… - Дыхнул перегаром толстяк.- Ты чего, паря?
        Голос у него оказался пронзительный, почти фальцет.
        - Ничего,- я выпустил ворот, брезгливо отряхнул руки.
        И за что мне такое? Что у меня с головой?! Что, черт побери, вообще происходит, если стойкий профи не может выполнить заказ по такому простому объекту?!
        А на выходе из метрополитена меня обругала странная тетка.
        - Таких, как вы, молодой человек,- выкрикнула она,- надо изолировать от общества и лечить электрошоком!
        Ошарашенный неожиданным нападением, я даже не нашелся, что ответить. Пробежал мимо, трогая ушибленную физиономию. А после долго думал, с чего это тетка на меня взъелась. Пришел к неутешительным выводам - со мной что-то не так. Стоит задуматься, если случайные прохожие на тебя кидаются с подобными заявлениями.

«На тебе печать зла,- шепнул тот же злополучный голос за левом плечом,- некоторые это чувствуют!»
        На сей раз, я даже оборачиваться не стал, только ударил себя кулаком в лоб - может, мозги встряхнуться и встанут на место. Не помогло. До самого подъезда меня преследовали тени, перебегали дорогу черные кошки, и голос вкрадчиво шептал в уши, что я все делаю правильно.
        Вечером включил телевизор: посмотреть новости, послушать любимого психолога. И сразу наткнулся на репортаж: «Силами сотрудников милиции обезврежено самодельное взрывное устройство…» Показали Андрея Счастливцева. Он невыразительно поведал, что, дескать, старый автомобиль сразу привлек его внимание, чем-то показался ему подозрительным, и он решил проверить жестянку на предмет взрывных устройств - под капотом нашел бомбу, вызвал саперов. Потом большой начальник, хлопая проницательного сотрудника по плечу, сообщил, что принято решение о предоставлении Андрея Счастливцева к награде, медали «За отличие в службе».
        Нервы у меня совсем расшалились. Вытянул руку - дрожит. Никогда раньше за собой такого не замечал. Таблеткам я не доверял. Но есть же народное средство борьбы со стрессом. Правда, пить я себе всегда запрещал. Но это тот самый случай, когда стоит нарушить правила.
        Побежал в ближайший гастроном. По закону подлости, все магазины в округе оказались закрыты. Какой-то невзрачный субъект, чье лицо я не запомнил, продал мне на углу шесть бутылок портвейна номер «13». Никогда не пил портвейн. А этот неожиданно хорошо пошел. Посидел, почёкался с собственным отражением, не только нервы подлечил, но и уважил известную рассейскую традицию: по любому важному поводу обязательно надо выпить - и тогда все сложится, все уладится, все пойдет, как по писаному. С непривычки надрался так, что стены закачались, и пол заплясал. А в результате, вместо спасительного успокоения меня охватил необъяснимый страх. Да еще стало казаться, будто за мной кто-то неустанно следит. Я услышал в коридоре подозрительные шорохи. Подошел к входной двери, припал к глазку. А там… толпа. Все, кого я убил за долгие годы своей кровавой карьеры. Стоят с серыми лицами, смотрят, ждут чего-то. И среди них Кристина…
        Я очень постарался стереть все воспоминания об этой девушке. Слишком больно было думать о ней. Ясное дело, она мне привиделась. С чего бы ей заявляться ко мне в компании мертвецов. Ее-то я не убивал. Жива-живёхонька. Скорее всего…
        Наверное, когда сходишь с ума, все, что накопилось в сознании, проецируется в реальность вполне зримыми галлюцинациями. Если бы это была прежняя Кристина, я бы, может, и обрадовался такому приятному, хоть и иллюзорному гостю, но эта девушка разительно отличалась от той, что я знал. Злое лицо, тонкие губы, и волосы оттенка воронова крыла. При мне они были каштановыми. И глаза у той, моей, Кристины были добрые, даже ласковые. Особенно поначалу, когда наши отношения только начинались.
        - Пошли прочь!- выкрикнул я, испытывая состояние близкое к истерике. Отшатнулся. Сейчас бы пулемет. Я бы открыл дверь и всех покосил. Только вот беда. Они же уже мертвы. Что толку всаживать в них пули, если не можешь причинить им никакого вреда. Пьяный бред, осознал я…
        Когда первоначальная паника немного отступила, я осторожно подкрался к двери, боялся, что ее вот-вот вышибут, выглянул в глазок. Мертвецы никуда не убрались, только придвинулись еще ближе, прямо к дермантину, и тяжело дышали, вывалив синие языки. А впереди всех мой самый первый, с окровавленной грудиной, пробитой пулей. А в глазах такая вселенская тоска, что, кажется, сейчас завоет. И слезы по щекам все текут и текут. Шепчет: «О душе твоей загубленной плачу».
        Тут у меня совсем нервы сдали. Я ринулся к столику, где стояла полупустая бутылка, налил полный стакан портвейна до краев и залпом выпил. Прислушался к ощущениям к себе. Сначала ничего не происходило. Потом комната качнулась, поплыла, в зеркале возникло мое отражение, погрозило пальчиком. Все остальное помню, как в тумане…
        Внезапно с грохотом распахивается входная дверь, слетает с петель, и мертвецы, сохраняя тягостное молчание, бредут ко мне. И, не дойдя всего пары шагов, рассыпаются в прах. Потом начинает раскачиваться абажур под потолком, отбрасывая причудливую тень на стену. Тень эта обрисовывает очертания крылатой фигуры с мечом…
        Комната завертелась, будто я сидел в кабине аттракциона из Парка Горького, я почувствовал, что падаю… падаю… падаю… и мир померк.
        Мне снился блок-пост и самоуверенный дедушка по имени Ваня, которому я чем-то не угодил. Я потом забил его камнем, когда пошли в ближайший кишлак за спичками, и сбросил в обрыв. Руки тряслись несколько дней. Все казалось, дознаются. Не дознались. Через неделю почти весь блок-пост расстреляли боевики. А тех, кто выжил, командование вывезло, поспешно наградило и комиссовало из доблестных вооруженных сил.
        Сон вышел однообразным. Ваня стоял за дверью и следом за убитым боевиком как заведенный повторял: «О душе твоей загубленной плачу… О душе твоей загубленной плачу… О душе твоей загубленной плачу».
        И хотя я кричал и стонал во сне, но, по крайней мере, этот сон не был похож на все остальные. Последнее время мне снилось одно и то же. Ревущее пламя. Человек отчаянно кричит, сгорая заживо. Я приближаюсь, чтобы рассмотреть его, и понимаю, что это я, превращенный в угли, испытывающий невыносимые страдания, и все еще живой… Я просыпался в горячке, на мокрой от пота постели и долго еще в ушах звучал исступленный вопль. Горло порой саднило после очередной ночи, проведенной в плену ночного кошмара, и я понимал, что своими криками наверняка пугаю соседей.

***
        У соседа шумят, понял Пал Палыч Криволапко, в прошлом геодезист и большой ученый. Странные шорохи за дверью очень не понравились Пал Палычу. Как всякий тихий алкоголик, он не любил, когда шумели. Сосед Вася впечатления человека пьющего не производил, но Пал Палыч по себе знал, как обманчива бывает внешность. Пьет по-тихому, за закрытыми дверями, считал Криволапко. Людей она давно уже подразделял по простому ранжиру - пьет, не пьет. Если не пьет, значит, субъект подозрительный. И вообще, сволочь. Если пьет, значит, несчастный. Но с душой. Хотя тоже сволочь, чего там. Насчет человечества в целом и каждой личности в отдельности Пал Палыч давно не питал никаких иллюзий. Соседа он определил во вторую категорию. Сильно злился, что тот не желает разделить с ним застолье. Хотя предлагалось неоднократно. «Брезгует, гад,- думал Криволапко,- а я за него кровь проливал». Ни на какой войне он, конечно, не был, а под пролитием крови подразумевал героическое донорство. Раньше, если очень нужны были деньги, на опохмел души, или просто гостей принять, Пал Палыч шел, как он сам говорил,
«навстречу медицине». Кровь Криволапко сдавал регулярно, пока внешний вид позволял. Но однажды ценную жидкость из организма брать отказались. Прогнали пьянчугу взашей. Хоть он и кричал на медсестру и даже замахнулся костылем. Не было в докторах христианского сочувствия к страждущим. А было одно только стремление - накачать побольше свежей крови из молодых, сильных и непьющих тел.

«Упыри!» - привычно ругал их Пал Палыч. Порой ему представлялось, как кто-то из людей в белом халате прикладывается к пробирке с кровушкой и пьет ее, причмокивая ярко-красными от переизбытка гемоглобина губами.
        Выпить хотелось мучительно.

«Когда-то я же умел останавливаться»,- подумал Криволапко, и в душе его возникли светлые картины из юности, писанные маслом нетрезвых воспоминаний. Пару стопок водки, и ему начинало казаться, будто он воспарил над толпой, его посещало такое изумительное остроумие, что он всех окружающих без исключения разил словом метким и злым. И руки тогда не дрожали, и душа не сжималась в истерике, мучимая экзистенциальным ужасом существования. А теперь едва не допился до белой горячки. И во снах к нему является бледная алкогольная ведьма-зависимость. «Ну, что, Пал Палыч,- говорит ласково,- пропил стоп-кран?»
        Криволапко снова припал к глазку. На лестничной площадке происходило что-то совсем уже жуткое…
        - Delirium tremens [Delirium tremens (Горячка белая) - психоз, возникающий при хроническом алкоголизме, основными симптомами которого являются: беспокойство, тремор, сильное потоотделение; атакже яркие и ужасающие зрительные и сенсорные галлюцинации, в которых часто присутствуют животные и насекомые.] ,- шепнул чей-то вкрадчивый шепоток в самое ухо, и Пал Палыч вскрикнул. Сердце застучало неестественно громко. Он и слов-то таких не знал.
        - Кто здесь?- спросил он.
        А за дверью продолжали шевелиться странные людишки - все пообтрепанные, лоскуты кожи свисают с кистей рук и черепов, с тоской в кровавых глазенках и всё скребут-скребут ногтями соседскую дверь.

«Может Хелловин наступил,- подумал Криволапко с надеждой - видел недавно сюжет по телевизору,- вот детишки и балуются». Снова припал к глазку.
        - Ох, не наш это праздник,- проговорил убитым голосом,- не русский. Заграничный. Дурной.
        Маскарадные костюмы внушили ему такой острый приступ страха, что он едва не опорожнил кишечник. С пищеварительной системой в последнее время было неладно. Однажды вышел в магазин за парой «белых», да и не дошел. Если бы его организм к тому времени не пропитался бутылкой портвейна «13», так и умер бы от стыда. А так ничего. Только прохожие носы отворачивали.
        В дверь вдруг вкрадчиво постучали.
        Только этого не хватало. Пал Палыч попятился и сел на пол. Затаился. Авось, пронесет.
        Стук повторился. На этот раз звучал настойчивее. Криволапко даже послышался вкрадчивый шепоток:
        - Открывай!
        - Никого нет дома,- проговорил он едва слышно, на что последовал незамедлительный ответ:
        - Я тебя слышу!
        Потом в дверь ударили, да так что замок тут же дал слабину - железный язык треснул и отломился. Створка распахнулась, и на пороге возникла полуголая красотка - выпрыгнула, как черт из табакерки. Черный бархатный плащ ниспадал до пола. Между полами видна была полная грудь с бордовыми напряженными сосками и плоский живот с глубокой впадиной пупка. За спиной девицы маячили безобразные ряженые, празднующие нерусский праздник Хелловин. Но войти в дом не пытались, все больше толпились возле квартиры соседа. Пал Палыч от неожиданности грохнулся на задницу, спиной уперся в стену. Облизал сухие губы,- неимоверно хотелось выпить,- прищурился, приглядываясь к визитерам, и обомлел - таких маскарадных костюмов ему видеть еще не приходилось. Натуральная жуть.
        - Вы… вы кто?- задыхаясь от волнения, проговорил Криволапко.- Да неужто все это наяву?! Господи!
        - Одни надеются на Господа,- заметила черноволосая девица наставительно,- другие на то, что бога нет.- И вдруг извлекла из-под плаща полусерп турецкого ножа. Пал Палыч начал подниматься с пола, предчувствуя страшное, когда она ударила его под подбородок - резко и неожиданно. Криволапко булькнул, схватился за поврежденное горло обеими руками и повалился на линолеум, забрызгивая кровью бумажные обои в мелкий желтый цветочек.
        Девица хихикнула и направилась в комнату. Здесь она провела совсем немного времени, осмотрела пустые книжные полки - всю библиотеку хозяин квартиры давно пропил, схватила пустую бутылку и запустила в сервант, распахнула створки окна и выпрыгнула в ночь.
        Наслаждаясь полетом, она неслась над ночным городом, и бархатный плащ развивался у нее за спиной. Ей нравилось быть ведьмой и ощущать себя почти всесильной.

***
        Пробуждение мое было ужасным. Я лежал щекой на чем-то твердом. Неестественно вывернутая кисть руки затекла и при первом же движении отозвалась болью. Открыл глаза, и в первое мгновение никак не мог сообразить, где нахожусь. Я бы не удивился даже, если бы оказался в аду. Потом понял, что вижу доски родного ламината. Подавляя рвотные позывы, с трудом встал на корточки. Напиться в стельку, да еще тогда, когда имеешь дело с таким сложным заказом. Такое со мной случилось впервые. Но, с другой стороны, мне нужна была разрядка. Все эти кошмарные видения… Мистика, от которой хотелось бежать куда подальше…
        Входная дверь оказалась на месте. Но в ней было вырезано несколько странных символов - перевернутая звезда, крест, свастика в обратную сторону, и торчали два кухонных ножа. Они, по всей видимости, и послужили инструментами для подобного вандализма. Увиденное меня порядком раздосадовало. Выходит я, пребывая в плену галлюцинаций, могу натворить все, что угодно. Даже начертать странные символы, явно мистического характера.
        Пока я брился, жужжащий над ухом комар не давал мне покоя. По зеркалу ползали здоровенные жуки-носороги. Плитка в ванной вся растрескалась и местами обвалилась. Еще я слышал бесконечные бормотания. Но поскольку я уже понял, все это происходит лишь внутри моей головы, то постарался не обращать на эти скорбные обстоятельства моего нынешнего бытия никакого внимания.
        Я взял со столика ключи от машины, документы. По городу я перемещался на старенькой красной пятерке, не привлекающей лишнего внимания,- возьмите на заметку, именно так выглядит идеальная машина для наркокурьера или киллера.
        В боевиках часто показывают, как герой ведет стрельбу, высовываясь из окна автомобиля, мчащегося на полном ходу. Метко простреливает шины преследуемой машины, да еще умудряется ухлопать водителя. На деле, стрелять на ходу очень неудобно. Да и потом, для профессионала всегда существенна возможность произвести контрольный выстрел. И все же, я принял решение разобраться с объектом, нагнав его на автомобиле. Счастливцев обычно возвращался с работы поздно, уже в сумерках. Воспользуюсь пистолетом «АПБ», на основе Стечкина.
        Люблю эту простую, незатейливую машинку. Для бесшумной стрельбы - самое то, что нужно. При желании из него можно даже стрелять очередями, достаточно прикрепить к рукоятке проволочный приклад с плечевым упором. Однажды эта полезная особенность конструкции спасла мне жизнь. Преследователи решили, что я вооружен чем-то вроде автомата «Калашникова», и решили в драку не ввязываться. Пока думали, что да как, я ушел дворами.
        Между прочим, некоторые мои коллеги по опасному бизнесу любят оригинальничать в выборе оружия. Просто потому, что большинство из них - больные на голову придурки. Один душегуб из Питера, к примеру, предпочитал на шею жертве набрасывать рояльную струну. Не то чтобы в подобной жестокости была необходимость. Мог бы и просто пристрелить человечка. Просто он считал, что так надежнее. В конце концов, его самого придушили струной дружки покойного. Другой, большой любитель истории, использовал спортивный арбалет. Когда его взяли, то никак не могли поверить, что такого расстояния можно так точно вести стрельбу, да еще успеть за столь короткое время сделать несколько выстрелов. Но на следственном эксперименте парень продемонстрировал такое мастерство, что ему сразу же дали пожизненное. Третий предпочитал забивать жертву молотком. Тот еще садист.
        Все они мелко плавали. Для наемника, работающего по крупным объектам, лучший инструмент - снайперская винтовка, взрывчатка и пистолет.
        Когда иду на дело с оружием, первым делом пишу заявление о находке. Мол, нашел ствол, иду в ближайшее отделение милиции - сдавать. С этой бумажкой можно на совершенно законных основаниях разгуливать по городу с огнестрелом. Но лучше, конечно, не попадаться…
        Оставив свою машину в одном из переулков, я вышел на шоссе. Поднял руку. Сразу выстроилась очередь подрабатывающих частным извозом. Я выбрал неприметный ИЖ, сел на заднее сиденье. Водитель ничего не заподозрил, покрутил радио, настроился на любимую радиостанцию и нажал на газ…
        - Вот здесь сверни,- попросил я, когда мы проезжали поворот на один из строительных рынков. За ним была неприметная роща и весьма примечательная свалка, растущая день ото дня. Как только мы оказались в непосредственной близости от нее, я ткнул водителя стволом в затылок.- Туда сворачивай.
        Он послушно крутанул руль.
        - Теперь тормози.
        - Парень, чего тебе?..
        Я ударил его рукояткой пистолета. Он сразу повалился на руль и затих. Я вытащил владельца моего нового транспортного средства с водительского сиденья и загрузил в багажник. Можно было ехать к объекту, не опасаясь, что милиция задействует план
«перехват». Из багажника водителю будет непросто пожаловаться на меня в органы. Главное, изъять у него мобильный телефон. А то придет в себя и начнет трезвонить в
02: «Помогите, я в багажнике собственного авто. Меня похитили». Оно мне надо?..
        Я всегда использовал чужие машины, если требовалось замести следы. С моей стороны было бы большой глупостью совершать убийство на своем авто. Моя красная пятерка еще мне пригодится - чтобы скрыться от преследования, например…
        Около двух часов я сидел в украденном ИЖ-ике, рядом с отделением милиции. Когда Счастливцев, наконец, завершил все свои дела и вышел из здания, я медленно поехал следом.
        Он поравнялся с автобусной остановкой…
        Я собирался подъехать, окликнуть его, чтобы остановился, сделать несколько выстрелов, выйти из машины, завершить дело контрольным в голову. И сразу же запрыгнуть обратно в авто. Пока мирные обыватели сообразят, что к чему, меня уже и след простынет.
        Я приостановился, проверил пистолет, вставил на место магазин. Взялся за руль правой рукой, зажав ствол в левой, опустил стекло.
        Объект остановился у палатки, купил бутылку пива, распечатал ее, приложился. Ничего не подозревая, направился дальше, в сторону дома.
        Я нагнал его в считанные секунды. Крикнул: «Эй!» и вскинул руку. В ту же секунду он метнулся в сторону, уходя с линии огня. Одновременно он швырнул в меня пивной бутылкой. Я успел нажать на курок,- спасибо рефлексам,- но пуля ушла в молоко. Зато бутылка угодила точнехонько мне по мордасам. И раскололась с противным звоном - он еще долго звучал у меня в голове, не меньше часа. Только чудом я не лишился сознания. Но был порядком контужен. Весь в крови, в пиве, левый глаз вообще ничего не видит, но руль чудом удержал, машину вывернул, едва в бэху не впечатался на перекрестке. Свернул за угол, проехал метров сто и остановился. В зеркало уставился - морда распухает со стремительностью надувного матраса с автоматическим насосом. Левый глаз превращается в узкую щелку, как у старика Мао - поразительное портретное сходство. Хорошо хоть правый так же яростно и широко на мир смотрит. Да уж, ярости мне в этот момент было не занимать.
        Тут меня словно кто-то за язык дернул.
        - Будь ты проклят!- кричу что было сил. Выскочил из машины, разорался, руками размахиваю, и вдруг надо мной громадная крылатая фигура проступает. Смотрит на меня так, словно я заслужил кару небесную. И извлекает из-за широченного плеча громадный меч. Я попятился, но он не дал мне уйти. Как рубанет клинком со всего маху, аж вжихнуло. Я только и успел голову в плечи вжать и зажмуриться.

«Надо же, как быстро,- одобрительно подумал.- И совсем не больно. Знали бы все те, кого я пришил, что умирать так легко, меньше бы цеплялись за жизнь».
        Открыл глаза. Никого. Только в воздухе странное мерцание, какое бывает после салюта.
        Гляжу, а ко мне постовой спешит через улицу, за кобуру держится, и вид у него очень решительный…
        Я в машину запрыгнул, пока меня снова галлюцинации не обуяли, дал по газам и уехал. Авто через пару кварталов бросил - засветилось. Багажник предварительно открыл. Не то, чтобы водителя было жалко… Просто, кто мне за него заплатит? А бесплатно я не работаю.
        Ушел через парк, прикинулся алкашом. Иду, пошатываюсь, морда разбита - а на выходе патруль дежурит. Отвезли в вытрезвитель. Только утром отпустили - хоть и протрезвел почти сразу после задержания, и требовал медицинского освидетельствования - дескать, не пил - все равно оформили протокол нарушения правил общественного порядка и штраф.
        Второго, ровно в полдень, позвонил какой-то тип. Представился заказчиком. Голос у него был злым.
        - Почему тянешь?!- говорит, и через паузу: - Почему тянешь, я спрашиваю?
        Как будто я волшебник - заговоренного мента за пару дней грохнуть.
        - Все путем,- отвечаю,- делаю все, что в моих силах…
        - Значит мало их у тебя,- вконец охамел незнакомец. Тут я чуть было с ласковых интонаций на яростный рев не перепрыгнул.
        - Сил у меня,- рявкаю бульдогом,- на всех хватит. И на тебя тоже, гнида!
        - Но-но… Гляди, как бы не пожалеть о своих словах.
        - Ты мне что, угрожаешь?! Были уже такие. Угрожали. Запугивали. Даже не знаю, куда их кости вороны занесли.
        - Да, ладно тебе,- голос в трубке немного помягче сделался, его обладатель нутром почуял, что грубить мне не стоит,- ты там не очень-то. Я тут, вообще, не при делах. Думаешь, я главный в этом деле? Нет, не я. Сказать, кто заказчик?
        - Плевать мне, кто заказчик. Дело сложным оказалось, требует особой подготовки. Ясно?
        - Не совсем,- голосок у незнакомца дрогнул, я эти боязливые интонации за километр чую - не зря мне такой жизненный опыт достался.
        - Знаешь что, друже,- тут меня буквально прорвало,- я по жизни,- говорю,- много разных людей видел, но ни разу так не случилось, чтобы кто-нибудь так нагло со мной разговаривал - и потом долго и счастливо жил… И вообще, заказец странный, ты не находишь? Ты, друг мой, знаешь, сколько на этом объекте моих коллег рога пообломало? Или лезешь в бутылку, не обладая даже достаточной информацией?!
        Моя тирада произвела должное впечатление. Он помолчал. Только сказал напоследок:
        - Поторопись.
        И отключился. Видно, ждал от меня очередной грубости.
        Тут у меня нервы не выдержали, и я засветил мобильником в стену - с такой силой, что только обломки полетели.
        Сами бы попробовали по такому клиенту поработать. Я ж после каждой попытки мусора пришить на волосок от смерти. Только чудом жив остался.
        Ну, ничего, мы еще поборемся. Посмотрим, кто кого.
        Самые простые поступки приводят порой к наиболее ощутимым результатам. На этот раз я решил действовать наверняка - никакой изысканной фантазии, никаких оригинальных идей, четкое следование плану. Я отправился к объекту на дом, с гостевым визитом, захватил с собой взрывчатку в аккуратной розовой обертке. Такие подарки наша фирма дарит только самым дорогим клиентам. Заслуженный презент. Иного мнения быть не может. Аккуратно вскрыл квартиру, чтобы ненароком не побеспокоить соседей, и стал прилаживать гостинец. Вот тебе, мент, тротила под левую ножку, и под правую немножко. Так оно вернее будет. Растяжка получилась отменная, как иллюстрация в учебнике юного взрывника. Дверку прикрыл. И поспешил на наблюдательный пункт - в дом напротив. С крыши открывался отличный вид, лестничная площадка в армейский бинокль просматривалась замечательно. По моим расчетам, дома он должен быть около восьми вечера. Самое время ему было появиться. Скоро, очень скоро он бодрой походкой прошагает к подъезду, поднимется по лестнице на четвертый этаж - в таких хрущобах лифтов не бывает, распахнет дверь - и грянет салют победы,
унося с собой большую проблему в лице опера Счастливцева.
        Несмотря на то, что каждый вечер в восемь часов он был дома, в этот раз мент отчего-то задерживался. Скорее всего, по закону всемирной подлости. К восьми тридцати я окончательно задубел - как назло, в Москве сильно похолодало. В принципе, я бы мог покинуть наблюдательный пост, и узнать из газет о трагической гибели московского милиционера, но уж больно мне хотелось удостовериться в том, что в этот раз все точно выгорит.
        В девять часов я начал волноваться. Все, думаю, не выдержал кто-то более удачливый ментовской экспансии и пришил Андрюшу Счастливцева, чтобы он солидным людям глаза не мозолил. Наблюдал я - наблюдал за заминированной квартирой и не выдержал. Решил осмотреться на месте. Вдруг он куда-нибудь уехал? Да не на день-два, а на целый месяц. Положил я полевой бинокль в сумку, оставил наблюдательный пункт и побежал к его дому. Замочком щелкнул - ключики у меня давно были сделаны. Они же изгатавливаются элементарно, по слепкам. Ловушку разряжать не стал, просто придержал проволочку, перешагнул аккуратно, и вошел в квартиру.
        Обычное место холостяцкой дислокации, на первый взгляд ничего особенного, хотя типичного беспорядка для квартиры, где обитает одинокий мужик, не наблюдается, только возле холодильника стоит целая батарея бутылок из-под портвейна «777». Да еще повсюду разложены радиолампы. На серванте их было не меньше ста.
        Тут я вспомнил, что надо торопиться, не дай бог вернется объект. Стал в бумажках на столе копаться. Но ничего ценного не нашел, только, смотрю, в блокнотике аккуратненько так написано на последней страничке: «Руссо-тур», и размашисто:
«Сочи». У меня аж упало все. Решил, значит, «вечный мент» здоровье поправить. Дилемма получается, если он уже уехал, что же мне, за ним на юга чесать? Или остаться в Москве, дожидаться его и слушать нравоучения заказчика? А заказчик нервничает не по-детски. Вот и выходит, что придется мне тоже в Сочи ехать. Я еще немного покумекал и решил все разузнать подробнее - может, он не сам в Сочи едет, а для кого-нибудь путевки оформляет. Иначе мне мои агенты непременно донесли бы. Хотя, с них станется, могли и упустить важный факт - работают-то, как самые обычные манагеры, за зарплату. Хотя Владик мог бы и расстараться. В крайнем случае, решил я, поеду вместе с ним. Утоплю его в море. Столь изящное избавление от объекта наверняка неплохо повлияет на мою профессиональную репутацию. Многие после этого станут мне только такие заказы поставлять: «И, пожалуйста, пусть он утонет в море. Вот ваш билет на самолет в Турцию». Мне представилось, как Счастливцев будет медленно погружаться в бездну, словно бедный художник с
«Титаника».
        Блокнот со стола я на всякий случай прихватил. Там много всего полезного может быть. Полистаю на досуге, может, телефончик какой интересный отыщется - и он сам ко мне прибежит, чтобы дорогого его сердцу человечка из беды выручить. А может, будет в той книжке адрес отдаленной местности, где он бывает по делам, и где его можно наверняка шлепнуть без свидетелей. Вдруг, он, к примеру, имеет привычку посещать сельский клуб, и топает до него от электрички пару километров по бескрайним полям и лесам Подмосковья. Вряд ли, конечно,- мне бы уже доложили о таком замечательном увлечении.
        Дай-ка, думаю, я еще по шкафам пошарю - глядишь, найду что-нибудь путное. Тут на крыле соседнего дома дамочка вышла белье вешать. И почти не одета, зараза, в одной маечке драной, с надписью «МВД России». Вот бы мне тогда на маечку эту внимание обратить, это же знак был свыше, хоть и давали квартиры в этих домах только сотрудникам внутренних органов, но верю я, что это знак был, божественное, так сказать, предупреждение - остерегись Вася Кулаков, не надо, но я тогда на это внимание не обратил… Гляжу, как она вытягивается вся, и сосочки сквозь майку отчетливо просвечивают, и млею, а сам руку в нижний ящик стола засунул и шарю там, шарю… Вдруг КЛАЦ!!!- и я тут же рассудка лишился. Орал так, как никогда в жизни. На этот вопль все ментовские жильцы должны были бы сбежаться, поэтому я пасть захлопнул и медленно руку из ящичка потянул, а на ней, мама моя родная, капкан висит.
        Что же он за изувер такой, думаю, если открытые капканы по всему дому ставит. А у самого глазки уже закатываются от боли. Не знаю, как сознание не потерял. Вспомнилось почему-то некстати, что попавшие в капкан звери частенько напрочь себе конечность отгрызают и ломятся через лес в поисках спасения. Но я же не зверь, человек, все-таки! Стал я эти стальные челюсти разжимать, а они не поддаются, только скрипят, а кровушка капает, капает, капает… Тут мне уже не до конспирации стало.
        Раненым зверем ломанулся к выходу, дверь распахнул, шагнул. Слышу краем уха - щелкнуло внизу. Только тут я все вспомнил и понял, что настали мне кранты. Оттолкнулся что было сил, сиганул к лестнице и покатился, словно на велосипеде с квадратными колесами, мордой по ступеням, а сзади как вдарит, да как швырнет меня взрывной волной прямо в окошко. Так я через него и вылетел на улицу с третьего этажа. Совсем бы мне плохо пришлось, но на втором этаже меня, по счастью, встретил очень твердый козырек. Я только охнул, когда на него упал. Замолчал минут на пять. Не то чтобы говорить или шевелиться не мог. Все куда хуже обстояло. Такое чувство, будто я уже в аду, и веселые черти меня на сковороде переворачивают стальными трезубцами. Потом что-то во мне наладилось, и я залопотал по-детски.
        - Гу… гу… гу… - говорю.
        Очухался. Вокруг никого. Я лежу на козырьке, и только вдалеке какая-то сурово настроенная гражданка на меня с подозрением щурится. Еще бы ей не щуриться. Не каждый день из окон люди выпадают. Я понял, что надо срочно делать ноги.
        Сам не помню, как дополз до края, как перевалился через него, приземлился на ноги. Как заправский парашютист, повалился на асфальт, чтобы не сломать конечности. С трудом поднялся, заковылял прочь, прижимая к себе злополучный капкан.
        В травмопункт притащился уже совсем к ночи. После того как меня освободили от капкана и осмотрели руку, выяснилось, что отделался ушибом. Посоветовали, меньше пить.
        - Да не пью я! А что лицо у меня такое синее, так это я ударился, об бутылку, а потом на нем по лестнице спускался. Работа у меня такая… Опасная. Я, может быть, пожарник.
        - Иди-иди, пожарник,- фельдшерицу мои откровения не убедили.- У меня муж такой же. Иди уже, туши… внутреннее возгорание. А то, небось, трубы горят, головка бо-бо…
        Головка у меня, и правда, болела не по-детски. И трубы горели. Но я вовсе не собирался их тушить. Я собирался действовать.
        В детстве я мечтал о велосипеде. Но родители были людьми очень правильными и жили исключительно по средствам. А средств у них было мало - на велосипед явно не хватало. Тогда я решил, что если попрошу бога о том, чтобы у меня был велосипед, то он у меня обязательно появится. Однако как я не молился, велосипеда у меня не появилось. Тогда я украл велосипед и стал просить бога, чтобы меня не поймали. Но меня все равно поймали. Тогда я понял, что бог несправедлив, что он ничего не дает, не знает прощения, и слухи о его милосердии сильно преувеличены. Зато из этой истории я извлек замечательный урок. Я осознал, что с милицией лучше дружить. И подружился. Правда, не со всеми. А только с теми милиционерами, которые могли принести пользу.
        - Иваныч,- позвал я. В трубке царило угрюмое молчание. Только тяжелое дыхание говорило в том, что меня слышат.- Это Василий.
        - Слушаю,- отозвался, наконец, Сергей Иваныч. Его помощью я иногда пользовался, когда нужно было получить определенную информацию. Услуги щедро оплачивалась, поэтому я закономерно полагал, что вправе рассчитывать на более приветливый тон.
        - Я по делу. Как обычно. С меня причитается.
        - Пишу,- отозвался недовольный голос…
        Этот Сергей Иванович был очень ворчливым типом, с подчиненными угрюм, с начальством молчалив, а дома, насколько мне было известно, превращался в настоящего тирана. Его забитая тихая жена и две крохотные дочурки как-то раз встретились мне по чистой случайности в центре города, где семейство совершало моцион. При виде моей персоны, Иваныч сделался пунцовым. Я понял, что не доставлю ему радости, поприветствов, и быстро нырнул в подземный переход.
        - Завтра позвоню,- пообещал мой «друг» в органах правопорядка…
        Свое обещание он сдержал. Теперь я знал, каким поездом и когда именно Андрей Счастливцев отправляется в Сочи. Благо, все пассажиры проходили обязательную паспортную регистрацию. Ехал он, якобы, в служебную командировку. Но на самом деле полковник Воронин решил, что его лучшему сотруднику пора немного отдохнуть.
        Я тоже приобрел билет, в тот же вагон. До отъезда оставалось целых три дня в запасе, и я намеревался употребить их с толком. Если за эти три дня удастся отправить на тот свет заговоренного мента, думал я, то я все равно поеду в Сочи, расслаблюсь. Нервишки поправлю, а там, глядишь, и мозги на место встанут.
        В очередной раз смазал ушибленную руку траксевазином, замотал эластичным бинтом. Пошевелил синюшными пальцами, результатом остался доволен. Перелома нет, это главное.
        Все то время, пока я наматывал бинт, несколько черных котов сидели напротив и, не мигая, наблюдали за процессом. Они порядком меня нервировали, но я старался не замечать эфемерных животных. Убедился, галлюцинации очень не любят, когда их игнорируют. Посидят, походят, полетают, поползают - и исчезают сами по себе. Не иначе, питаются эмоциями - и, прежде всего, страхом. Не на того нарвались.
        Набрал чайник абсолютно красной воды. Наверное, она должна была символизировать кровь. Собственно, и пахла кровью. Но я знал - это всего лишь иллюзия. Заварил кровяной чай, переселил себя, с отвращением отхлебнул. И удовлетворенно заметил, как яркие цвета тускнеют, и напиток приобретает нормальные чайные тона.
        Я понял, что победил. Мне удается справляться со своим патологическим состоянием. Пока удается…
        Одно из самых серьезных нарушений закона - незаконная торговля оружием. Этим ребятам все равно кого снабжать всякой-убийственной-всячиной, к примеру, напалмом, рядового наемника вроде меня или предводителя террористической группировки. Их интересуют только деньги.
        Из бюджета я пока не выходил, поэтому решил пополнить арсенал. Объект попался живучий, значит, в третьем акте вместо кордебалета пригласим на сцену братьев Гробовых. Кто-то, узнав, что я решил предпринять, скажет, что я вконец озверел. И будет совершенно прав. Моя покалеченная рука отзывалась болью. А лицо выглядело как палитра художника-мариниста.
        Андрей Счастливцев служил на самой окраине Москвы, в Митино. Отделение приткнулось к району с дальнего края. Сбоку - лесок. Заброшенная стройка. Красота… Если, конечно, под красотой понимать удобную позицию.
        Выяснить, где находится кабинет Счастливцева, сложности не представляло. Есть у меня одна хорошая штука - называется полевой бинокль. При определенных обстоятельствах вещь незаменимая. Оказалось, что окно кабинета смотрит прямо на стройку. Вот так удача. Я даже растерялся немного - начал привыкать, что меня сопровождают неприятности.
        В этот подстраховался, надел бронежилет. Бегать с ним будет тяжелее, зато, если кому-нибудь из ментов захочется меня продырявить, простой пулей броник не возьмешь. Вместо винтовки я решил использовать гранатомет, известный в армейской среде под насекомофильской кличкой «Муха». На языке профи - «РПГ-18». Хорошая штука. Надежная. И самое главное, достать ее очень просто. Связался по мобильной связи с одним не в меру предприимчивым прапорщиком в подмосковной армейской части, он и уступил недорого. У них бизнес по продаже боеприпасов был давно отлажен. Из числа новобранцев подбирали военных сидельцев за хищения, оплачивали им «отпуска» в дисбате и продолжали развивать сбыт казенного вооружения.
        Поскольку бегать с гранатометом - занятие утомительное и опасное, «Муху» спрятали прямо на стройке. Подогнали «ГАЗ», якобы машина сломалась. Парочка солдат в камуфляже прогулялись за забор, незаметно отгрузили товар.
        Правда, имелся в такой адресной доставке неприятный нюанс. Какие-нибудь не в меру резвые ребятишки могут найти гранатомет и шмальнуть по зданию родной школы. Но обычно все обходилось. И в этот раз тоже обошлось. «Муху» спрятали в самом темном углу подвала и завалили железной арматурой. Перестарались, как обычно. Потратив полчаса на разгребание железок, я сполна ощутил на себе все тяготы скорбного бытия простого разноробочего.
        На стройку я пробрался со стороны лесополосы. Забор давно снесли. Ходи, не хочу. Оно и понятно - все, что можно было украсть, уже украли. А домину не вынесешь. Кому этот заброшенный объект современного зодчества нужен.
        Выстрел я решил произвести ближе к шести вечера. Обычно в это время мент возился с документами. У всякого опера, даже действующего в отряде оперативного реагирования, бумажной работы выше крыши. Так он и сидел, вбивая данные в компьютер одним пальчиком, хмурился. По всему видно, не нравилась ему рутина - хотелось настоящего дела. Еще бы, такому-то герою. А время неспешно протекало в кабинете, за беседами с подследственными и тяжелой борьбой с отсталой техникой. Счастливцеву выделили старенький компьютер, он часто подвисал, после чего приходилось все начинать сначала. В отличие от моего высококлассного ноутбука системный блок капитана отличался такой дряхлостью, что в смысле функциональности мог посоперничать с обычными счётами. Это к вопросу о том, почему киллером быть лучше, чем милиционером. У меня и зарплата выше, и работа интереснее…
        Я поднялся на второй этаж - выше построить не успели, то ли деньги кончились, то ли владелец здания. Лег на живот, подполз почти к самому краю. Здесь возвышалась, скрывая меня от посторонних глаз, бетонная плита и валялась пара деревянных ящиков. Откинул крышку прицела. Прицел у гранатомета не такой, как у винтовки. Точно целиться из «Мухи» нет необходимости. Шухер будет такой, что все в кабинете разворотит. На всякий случай, глянул в бинокль. Ошибку допустить нельзя. И так затянул я с этим чертовым заказом. Нет, он, точно он. Сидит, разбирает бумаги. Бородка светлая, белое лицо, тусклые глаза. Вид такой, словно позирует иконописцу. Сейчас я тебя отправлю в иной мир, святоша. Палец лег на курок.
        Меня отвлекло хлопанье крыльев. Поскольку я весь был настороже после предыдущих неудач, то мгновенно среагировал. Гранатомет на плиту, из-за пояса верный «АПБ». Развернулся в позиции стрельба снизу. Ну и где этот поганый голубь?! На арматурину, торчащую из стены, сел смоляной ворон, большой, я таких никогда не видел. Он сидел и рассматривал меня умными черными глазами.
        - А это ты, приятель,- сказал я. Отчего-то присутствие птицы меня успокоило. Ворон - хорошая птица. И никаких тебе белых голубей, от которых одни неприятности. Но разве они водятся в Москве?! Я пригляделся к ворону внимательнее. Благородная посадка головы, крепкий клюв, которым можно и черепушку размозжить, серые лапки. Мне захотелось дотронуться до птицы. Потянул руку. Ворон вдруг вспорхнул и уселся мне на запястье. Ощущение было странным. С виду он должен весить не меньше трех килограммов. А на самом деле почти ничего не весил. Повернул голову и снова посмотрел на меня. Потом слетел на плиту, прошелся вдоль края, едва не касаясь гранатомета. Казалось, железка его порядком заинтересовала.
        - Так, приятель, занимайся своими делами.
        Я отогнал ворона, помахав рукой. Он отлично понял, что надо уйти с позиции, и довольно ловко отбежал подальше. А я залег за ящики и снова взял кабинет на прицел. Теперь мент был не один. Принимал посетительницу. Женщина то что-то оживленно рассказывала, то хваталась за платок и прижимала его к лицу.
        Упустил момент. Ну, ничего, я подожду. Долго она не задержится.
        Действительно, уже через десять минут посетительница покинула кабинет. Я решил, что медлить больше не стоит. Поднял «Муху». И вот тут случилось нечто совсем невообразимое. Послышался дикий вопль. Я обернулся. И увидел, что со стороны лестницы ко мне несется светловолосая девочка с обезумевшим лицом в белой ночной рубашке. Девочка визжала так громко, что, думаю, ее вопли слышали во всех окрестных домах. Я так опешил от этого диковинного зрелища, что даже не успел вытащить «АПБ». Да и кто же станет стрелять в безобидных маленьких девочек? Я же не зверь. Девчушка нацелилась на гранатомет. Ухватила его за основание и рванула на себя. От неожиданности я выпустил оружие из рук. И очень об этом пожалел, потому что она развернула его, направив на меня. Палец лег на спусковой рычаг, словно она всю жизнь только и делала, что отнимала у опытных убийц гранатометы.
        - Нет,- только и успел сказать я. Хотел метнуться к ней. Но не успел… Меня опередил ворон. Налетел на девочку, словно голодный ястреб на беззащитного грызуна. Несколько раз ударил ее крепким клювом в светлую головку. От этого стука у меня мурашки побежали по позвоночному столбу. Малышка вцепилась в птичьи лапы. Волосы ее в считанные секунды окрасились кровью. И вместе они рухнули со второго этажа, унося с собой и мой гранатомет.
        Я стоял, как громом пораженный. Пошевелиться не мог. Все не верилось в то, что я только что увидел. Потом подошел к краю, аккуратно выглянул. На земле никого не было. То есть совсем никого. И ни единого крика не доносилось. Только по-прежнему с гулом проносились машины по ближайшей улице. И в отдалении покрикивали птицы в лесополосе. Я пребывал в растерянности. Все увиденное, выходит, было галлюцинацией. Но я отчетливо чувствовал птицу на своем запястье, и, когда девчонка схватила «Муху», я ощущал, как она тянет оружие на себя. Я поднял полевой бинокль, и пошел к лестнице. Все быстрее и быстрее. Вскоре я уже бежал. Осмотрелся внизу. Ни девочки, ни ворона, ни гранатомета. Даже следов борьбы нет.
        Я побежал к лесополосе. Она отделяла район Митино от Красногорска. Лучше уходить той же дорогой. Вид у меня сейчас не самый нормальный. В глазах отражается безумие. Мне казалось, я справился с психозом, но теперь он принял новые формы. Задействована моторика тела. Я совершенно неадекватен.
        Я вспомнил символы, начертанные мной на двери, когда я надрался в стельку. Вот он, первый звоночек, предвещающий скорое сумасшествие. Я не придал своему странному поступку никакого значения, списав все на сильное опьянение.
        Может, это пристрастие к телевизионному психологу довело меня до ручки?.. Не сходить ли мне к профессиональному мозгоправу? С другой стороны, что я ему скажу?! Вижу, дескать, постоянно странные картины. Из последних - ворон и белобрысая девчонка, они унесли мой гранатомет. Хорошо, если он мне просто порекомендует провести пару недель в сумасшедшем доме. А ведь может и к принудительному лечению склонить. Вроде бы, они обязаны сообщать обо всех случаях с ясной клинической картиной. А у меня она на лицо.
        Надо ехать отдыхать, решил я, куда-нибудь в Турцию, или, на худой конец, в Геленджик. Это работа меня довела. Когда день за днем занят убийством людей, стресс накапливается. А потом дает себя знать. Даже если ты его не ощущаешь, он все равно присутствует, делает тебя поначалу нервным и подавленным, а потом сводит с ума. И ты начинаешь видеть то, чего нет. А потом и осязать неосязаемое. Но, позвольте, куда делся гранатомет? Он ведь не мог испариться сам по себе? А был ли тот гранатомет, вообще?
        Я достал мобильный, позвонил предприимчивому типу из военной части.
        - Привет, слушай, а товар, вообще, был?!
        - Чего?..- обиделся он.- Мы все отгрузили по договоренности.
        - Да-да, конечно, это я так, уточнить…
        История становилась все мрачнее и мрачнее.
        Я шел по дороге, ведущей от Красногорска к окружной. Моросил мелкий дождь. В сером небе кружили птицы. Не вороны ли? Нет, не вороны. Я остановился. Широкие крылья с оперением. Ноги и руки. Круглые головы… Люди!
        Они неспешно парили прямо у меня над головой. Одни, тяжело взмахивая крыльями, поднимались выше, другие, выписывая плавные круги, опускались к земле…
        Испугаться я не успел. Видение отхлынуло внезапно, так же, как и пришло. Никаких летающих людей, никаких птиц. Только серое небо и мелкий холодный дождь в лицо.
        Все понятно. Галлюцинации. Телевизионный психолог рассказывал об этом. Как он там говорил?! Так бывает, если человек слишком много времени посвящает работе, забывая о своей внутренней жизни. В один прекрасный день он просто возьмет и утратит рассудок.
        И как я теперь выполню задание с таким серьезным психическим расстройством?
        Стараясь не смотреть вверх - вдруг там еще кто-то объявится, я прибавил шагу и через двадцать минут выбрался к тому пустынному месту на шоссе, где оставил машину. Впереди замаячил мой красный жигуленок. Я мог бы поклясться, что вокруг него толпились смутные темные сгустки, но при виде меня они тут же растворились, смешались с тенями кустарника, деревьев, дорожного ограждения. И еще мне почудилось, что за рулем сидит некто, держится за баранку и пристально смотрит на дорогу. Не я ли сам? Я был готов к любому повороту событий. По мере того, как я приближался, незнакомец становился все выше и выше, вытягиваясь вверх, под самую крышу, но, когда я подошел ближе, то понял, что это просто моя тень - Луна оставалась за спиной. Я повернул ключ в двери, при этом руки у меня изрядно дрожали. Было ощущение, что все прочие тени сейчас соберутся и набросятся на меня сзади. Я сел в машину, завел двигатель, включил радиоприемник. Немного полегчало. Попсовый мотив и противный девичий голосок навевали мысли о простом и привычном мире, где я еще недавно жил.
        Глянул в зеркало заднего вида. На дорогу из леса наползал туман. Такой густой, что казалось, будто это и не туман вовсе, а белый зверь, тянет лапы, чтобы схватить машину. Я развернулся и решительно поехал сквозь плотную пелену. Включил фары, противотуманки. Из белесого киселя вынырнул грузовик, пронесся мимо, напугав грохотом. Я сделал музыку громче. Сжал руки на руле, выжал газ на полную. Вскоре я уже был на эстакаде, ведущей на МКАД - очень не хотелось проезжать мимо поста ГИБДД перед Волоколамкой.

***
        Ведьма приземлилась близко к вершине холма, отбросила метлу и побрела через почти непроглядную тьму. Небо сегодня ночью, будто бы, заволокло черным дымом, он клубился вверху, лишал землю света Луны и звезд. Вскоре ведьме удалось нащупать преграду, воздвигнутую темными силами. Она шагнула сквозь плотную стену, и в ту же секунду оказалась в объятиях демона - человеческое тело и черная козлиная голова - Бафомет, хозяин шабашей. Слюнявые губы лобызали ее со страстью, а сильные руки демона срывали одежду. Ощутив внезапно прилив слабости, ведьма полностью отдалась во власть тьмы. В полудреме она разглядела, что на окруженной магической преградой поляне пылают пять костров, а между ними бродят обнаженные люди с чашами, наполненными густым бордовым напитком. Неподалеку белокурая ведьма совокуплялась с парой поросших черным волосом бесов. Кто-то хохотал диким голосом, кто-то завывал, как безумец, рыдали жертвенные младенцы. И все это называлось дьявольским весельем. Ведьма почувствовала, что Бафомет кладет ее на траву, и сам опускается сверху. Демон вошел в нее рывком, и разум ведьмы помутился. Она поняла,
что сегодня Бафомет выбрал ее королевой шабаша…

***
        На следующий день я посетил психиатрическую клинику, где по информации, добытой Владиком, Счастливцев провел несколько лет. То, что мой объект долгое время пребывал в желтом доме, не вызвало у меня удивления. Сдвиг по фазе может с каждым приключиться. Даже члены правительства и опытные сотрудники ФСБ иногда оказываются в дурке. Да и какое мне дело до того, что он где-то там лечился. Меня куда больше интересовали реальные зацепки, которые дадут возможность прощупать его личность. Хочется от сплошных мистических странностей наконец перейти к ясной клинической картине.
        Хотя, если честно, теперь, после того, как я сам стал готовым клиентом психиатра, желтый дом стал интересовать меня по многим причинам. И прежде всего, как заведение, где мне, возможно, придется провести лучшие годы, если мое состояние усугубится.
        На входе даже не оказалось солидной охраны, что меня порядком покоробило. Скрюченная старушенция в синем выцветшем халатике возила тряпкой по коричневому кафелю. А сразу за стеклянной дверью сидел на стуле вялый толстый дядька, и клевал носом. Пожалуйста, психи, выбирайтесь на волю, вас никто не держит.
        Может, все они содержатся за решетками и железными дверьми, обколоты транквилизаторами так, что даже передвигаются с трудом? Воображение нарисовало унылую картину - я со связанными за спиной руками в смирительной рубашке, сижу на койке и гляжу на противоположенную стену. И так несколько лет… Интересно, Андрюша Счастливцев так проводил время?! Или совсем по-другому - кидался на стены и пытался расправиться с санитарами? Сейчас мы это узнаем.
        Псевдоохранника я беспокоить не стал, проследовал дальше, на территорию больницы. Там, среди буйной зелени, мне встретился человек в белом халате.
        - Здравствуйте,- я поспешил ему навстречу.
        - День добрый,- сухо ответил незнакомец.
        - Вы доктор?
        - Практикант.
        - Мне нужен кто-нибудь из врачей. Я бы хотел побеседовать с ним об одном из пациентов.
        - Из милиции, что ли?- поинтересовался он и, не дождавшись ответа, сказал: - Туда идите. Во второй корпус. На третьем этаже. Можете поговорить с профессором Тумасяном. Викентий Палычем. Он тут всем заправляет.
        Тумасян оказался занят - общался со студентами. Пришлось ждать почти час. За это время я успел изучить целую галерею буйнопомешанных, развешанную по стенам. Только к окончанию лекции профессора Тумасяна я разобрал, что это портреты известных психиатров.
        - Викентий Палыч,- обратился я к высокому доктору в роговых очках.
        - Да?- Обернулся он ко мне.- Чем обязан?
        - Я из милиции,- поведал я, решив не разрушать наметившуюся легенду.- Хотел бы кое-что прояснить. У нас проходит по делу один из бывших пациентов этой больницы…
        - Полагаете, я смогу вам помочь?
        - Не знаю, хотелось бы.- Я извлек из кармана сделанную накануне фотографию.
        Тумасян уставился на нее с таким видом, словно увидел на фото родного дядюшку, которого похоронил много лет назад.
        - Пойдемте со мной,- пригласил Викентий Палыч,- в мой кабинет.
        Как только дверь за нами закрылась, профессор обернулся ко мне. Лицо его сделалось страшным - глаза расширены, уголки рта подрагивают. Я сразу вспомнил недавнюю галерею лиц - Тумасян отлично вписался бы со своей нынешней физиономией.
        - Это он,- заявил доктор.- Где вы взяли это фото, можно полюбопытствовать?
        - Сделали, на днях.
        - Дайте взглянуть еще разок… Ишь, вырядился в милицейскую форму…
        - Ну да,- начал я импровизировать.- На самом деле, я немного ввел вас в заблуждение поначалу. Боялся, вы не захотите помочь в столь деликатном деле. Дело в том, что это один из наших новых сотрудников. Весьма перспективный. Так считает начальство.
        - Да он же форменный псих!- выкрикнул Тумасян.- Из неизличимых. Между прочим, бежал из клиники. Вы, вероятно, меня разыгрываете.
        - Та-а-ак,- протянул я,- все ясно.
        - Что вам ясно?- врач посмотрел на меня над очками.
        - Ясно, почему он так странно себя ведет. Придется доложить начальству.
        - Да, модели его поведения действительно отличаются от общепринятых,- Викентий Палыч нервно хихикнул.- А вы что, собственно, хотели? Мы имеем дело с буйной психопати ей. Это вам не обыкновенный невроз. Типичный случай шизофрении. Клинической шизофрении. Томограмма его мозга - это же тихий ужас. Я такого в жизни не видел.
        - И разгуливает на свободе… - заметил я.- Хорошо, что я к вам заглянул.
        - Не просто хорошо, а замечательно,- согласился доктор,- но я здесь совершенно ни при чем. Если хотите знать, да будь моя воля, молодой человек, я бы все сделал, чтобы он из моей клиники никогда не вышел. Этот субъект просто опасен. Если бы вы только знали, что здесь происходило, пока он находился в этих стенах.
        - А что здесь происходило?- осторожно поинтересовался я.
        - Ну, во-первых, с ним отказывались работать санитары.
        - Почему?
        - Среди них прошел слух, что со всяким, кто с ним работает, непременно происходит нечто ужасное. Разумеется, речь идет о досадных случайностях. Все эти грубые суеверия, которые бытуют среди персонала. Они никак не могут понять, что имеют дело с буйнопомешанными, и должны быть предельно осторожны. Взять, к примеру, санитара Синицына.
        - А что Синицын?- насторожился я.
        - Выпал из окна. Повредил позвоночник. Не знаю, ходит ли сейчас. Сильно сомневаюсь. Кукин. Споткнулся на ровном месте, скатился по лестнице. Результат - многочисленные переломы и ушибы. Уволился по собственному желанию. Я уже не говорю о Минадзе…
        - Сильно досталось?
        - Не то слово. У него перед лицом взорвался ламповый плафон. Бедный парень. Его очень сильно посекло осколками. Операция по их извлечению длилась несколько часов - тридцать швов наложили. Едва не потерял ухо. В общем, кошмар, кошмар! Постойте-ка,- оживился Тумасян, и глаза его радостно заблестели,- если вы его нашли, и собираетесь передавать дело вышестоящему начальству, нельзя ли сделать так, чтобы мы его потом забрали. Он для меня очень важен. То есть не для меня, конечно, а для науки. Это же уникальный экземпляр. По всей видимости, раздвоение личности. К тому же, он считает себя почти бессмертным. Представляете, больной полагает, будто жил еще в эпоху татаро-монгольского нашествия. При этом описывает быт той эпохи скрупулезно, до деталей. И все настолько достоверно…
        - Ничего не могу обещать,- сухо ответил я,- это уже наверху будут решать, что с ним делать, и как бороться с его психопатией…
        - Как? Как они собираются с ней бороться?- на лице психиатра было написано столько неподдельного любопытства, что я осекся.
        - Никак,- сказал я,- скорее всего, просто к стенке поставят, да и все.
        - Не смейте!- выкрикнул Тумасян.- Вы что же, не понимаете, что должны действовать в интересах науки! Я буду жаловаться! Я до самого министра дойду!
        - Жалуйтесь,- рассердился я,- в конце концов, это вы его на свободу отпустили. А мне теперь разбирайся с ним.- Возмущение мое было отнюдь неподдельным.
        - А хотите,- предложил психиатр,- я вам даже заплачу за труды, если только вы отдадите его нам.
        - Заплатите?- изумился я.- Вы что же, предлагаете взятку должностному лицу?
        Доктор по выражению моего лица понял, что сболтнул что-то не то, и забормотал:
        - Правда, зарплата у меня совсем небольшая, но, сколько смогу, как говорится, ради науки… - Тут в голову Тумасяна пришла очередная безумная идея.- А ну!- Он надвинулся на меня.- Говори, кто ты такой?! Ты, ведь, не из милиции, так? Узнал, что его нашли, и решил почву прощупать. Аспирант Капитонова? Я угадал?
        - Да вы что!?- возмутился я.- Какого еще Капитонова?!
        - Не прикидывайся дебилом, парень. Я как только тебя увидел, сразу понял, ты от Капитонова.
        Я решил, что все мозгоправы немного с придурью. Взять хотя бы моего любимого психолога. Но он, по крайней мере, не орет, как полоумный. А у этого глаза налились кровью, и стали похожи на две спелые вишни. Складывалось ощущение, он вот-вот кинется на меня с кулаками.
        - Убирайся!- проорал доктор.- И передай Капитонову, что Счастливцева я ему не отдам! Мой будет! Так и знай!
        - Хорошо,- только и сказал я, после чего поспешно ретировался.

***
        - Капитонов, какая же сволочь,- бормотал Викентий Павлович, никак не мог успокоиться после визита этого типа с холодными глазами.- Надо же, подсылать ко мне своих… своих… - Он никак не мог подобрать нужного слова, а потому нервничал еще больше.- Псов!- выкрикнул он. И вдруг увидел, что в кабинете уже не один. На него, отчаянно жестикулирующего и потрясающего кулаками, не мигая, смотрела высокая черноволосая девушка в белом халате.

«Студентка,- понял Тумасян и тут же собрался,- надо же какой стыд. Разошелся, как мальчишка. Что это я, в самом деле? Опытный психиатр, педагог. И такой конфуз».
        - Вы ко мне?- спросил он.
        - А как же,- ответила посетительница и уселась на стол, положив ногу на ногу.
        Ноги у нее оказались исключительной красоты и стройности. Как всякий армянин, пусть и не чистокровный, Викентий Павлович женщин очень любил. Он немедленно ощутил трепет в области брюк и желание положить на колено руку. С трудом сдерживая естественные порывы, он подчеркнуто холодно поинтересовался:
        - Что вам угодно?
        - Вы же мужчина,- откликнулась девушка,- сами все понимаете.- И поманила доктора психиатрических наук указательным пальчиком.
        - Что это вы?..- растерялся Тумасян.
        - Иди сюда, дурачок.
        Она расстегнула пуговицу и одним движением сбросила с плеч халат, обнажив роскошную грудь.
        - Ох-х,- только и сказал Викентий Павлович, ноги сами понесли его к странной посетительнице. Несмотря на стремительность перемещений, оказавшись рядом, психиатр решительным жестом запахнул халатик.- Уходите!- потребовал он, проявив поистине героическую стойкость. Обусловлена она была не только умением взять себя в руки, но и воспоминаниями о недавнем скандале. После одной не слишком приятной для него истории Викентий Павлович дал себе зарок навсегда покончить с интимными приключениями на работе, последние три месяца две недели и четыре дня он свято хранил верность супруге, и намерен был следовать зароку впредь.- Потом поговорим, - нашелся доктор, будучи не в силах изгнать девицу навсегда. Мало ли как изменятся его представления о нравственности к концу семестра. То, что это студентка с его потока, Тумасян не сомневался.
        - Ах, вот ты как!- лицо девушки вдруг стало таким злым, что психиатр испугался. Ему почудилась пара чертиков, отбивающих чечетку в темных глазах соблазнительницы, но он тут же спохватился и осознал, что слышит отнюдь не стук набоек, а ритм собственного… удар ножом под сердце заставил профессора вскрикнуть. Второй крик обратился в сдавленный хрип, когда она вонзила ногти ему в горло и впилась в окровавленные губы долгим страстным поцелуем…

***
        Посещение психиатрической клиники произвело на меня самое пагубное впечатление. Не дай бог когда-нибудь попасть в желтый дом. Такие врачи, как этот Тумасян, ради научного интереса залечат до смерти. Будут пичкать наркотой, давать слабительное и бумкать электрошоком, пока не превратишься в безразличный ко всему овощ. Повезло Счастливцеву, что вышел оттуда живым. Что там кричал этот психопат доктор?! Передай Капитонову, что Счастливцева я ему не отдам! Ты сначала заполучи его в собственность, одень в смирительную рубашку, запри в палату, а потом не отдавай. Тоже мне нашелся, эскулап-собственник.
        У меня и раньше вызывала опасения наша российская система здравоохранения, все эти оборотни в белых халатах, торгующие органами, вымогающие у пациентов деньги - мзду за спасение жизней. Строят из себя людей, преданных делу Гиппократа, а сами возводят каменные хоромы за кольцевой автодорогой. По мне, так я куда честнее этих зажиточных господ. Они лицемерно делают вид, что заинтересованы в спасении человеческих жизней, а сами помышляют только о наживе. Я же за деньги лишаю жизни, и совсем не строю из себя праведника. Если церковники говорят правду, и после жизни всех нас ждет рай и ад, то пылать мне головешкой, жариться на сковородке или вариться в котле.
        Я добрел до бульвара и упал на скамейку. Мучительно хотелось курить, хоть я и бросил много лет назад, когда снайпер, определив меня по огоньку сигареты, едва не отправил раньше времени на тот свет. Хорошо, что минутой раньше сержант попросил затянуться. Отчитал, правда, сначала порядком. Мол, ты что, салага, на тот свет захотел? Затянулся. Зажмурился от удовольствия. Хлоп, и нет сержанта. Только два молодых солдата сидят за укрытием, с лицами, заляпанными кровью. И ведь, опытный был боец. А туда же. Слаб человек, слаб… А вот я с тех самых пор не курю.
        Зато теперь выпиваю время от времени. Надо же как-то бороться со стрессом.
        Спиртное странным образом снова добыть не удалось. Зато на углу нарисовался старый знакомый с портвейном «13» из-под полы. Взял на этот раз ящик, с тем условием, что пойло мне доставят прямо на дом.
        - Сделаем, шеф.
        Я кивнул и быстрым шагом направился к дому. У подъезда меня уже ждал ящик портвейна и долговязый продавец.
        - Поймал машину,- поведал он.- На какой этаж заносить?
        - Тринадцатый,- сказал я и усмехнулся. Забавное совпадение. Значит, буду пить портвейн «13» на тринадцатом этаже…
        Три дня я провел в отключке. Телефон выдернут из розетки. Телевизор молчит. А я накачиваюсь под завязку алкоголем, приобретая свойства неодушевленного предмета. На третий день паранойя стала отпускать. Галлюцинации, правда, еще время от времени проявлялись, но уже в гораздо меньшей степени. Парочка уже привычных черных котов разгуливали по квартире с хозяйским видом. Какие-то типы с бледными лицами и темными глазами порой мерещились в зеркалах. Перебегали там с места на место, скрываясь в зазеркальном интерьере.
        На четвертый день я поднялся с дивана. Едва не упал, так сильно меня замутило. Портвейн вызывает чудовищное похмелье. Принял контрастный душ. Соскоблил с лица щетину. Оделся во все свежее. Через силу заставил себя съесть тарелку быстрорастворимого супа. Трудно сказать, оживил меня суп или душ, но вскоре мне стало значительно лучше. Проводив взглядом очередной усатый фантом (хвост трубой, направляется в сторону кухни) я прошел к комоду, взял заранее приобретенный билет на поезд. Деньги. Пистолет.

«Сегодня объект уезжает на юг,- думал я.- Мы, конечно, поедем вместе. А вот в Москву, к заказчикам, я вернусь один».
        По дороге к лифту я сунул руку в карман куртки и нащупал давно забытый там кулон - золотой глаз с красным камешком зрачка. В голове зашевелились подозрения мистического характера, припомнилось, как я нашел эту странную вещицу, и что именно после этой находки меня стали одолевать чудовищные галлюцинации. Я недолго размышлял, как поступить. Спустился в лифте с лупоглазым призраком, лишенным очертаний, вышел из подъезда и вручил кулон сидящей на лавочке бабушке.
        - Бери, бери, мать, тебе,- великодушно разрешил я.
        Она поначалу опешила, с недоверием глядя на столь дорогой подарок, потом сцапала презент и торопливо спрятала в складках цветастой юбки, пока щедрый благотворитель не передумал.
        Я развернулся и заспешил от подъезда. Шел быстро, опасаясь последствий. Они не заставили себя долго ждать. Подтверждая мои подозрения, сзади раздался истошный крик пожилой женщины.

«Что ж,- рассудил я,- жизнь ее теперь не будет ограничиваться просмотром убогих сериалов и подсчетом крошечной пенсии. Она станет насыщенной и интересной».
        По дороге на вокзал я постоянно озирался, ожидая появления очередных посланцев иных миров, но они, похоже, сгинули окончательно.
        Никогда не верил в мистику. Но факты говорили сами за себя - это кулон сделал меня сумасшедшим. Оставалось надеяться, что заговоренный мент после того, как я удачно избавился от проклятого «глаза», утратил свою удачу, и я смогу, наконец, отправить его в последнее путешествие с билетом в один конец.
        На Казанском вокзале я остановился возле киоска с квасом. Удобная позиция для наблюдения. Стоял, цедил хлебный напиток и ждал. Мент появился за двадцать минут до отправления поезда. Разговаривал с каким-то типом. Тот настойчиво пытался всучить ему сверток. Если бы я доподлинно не знал, что мой объект взяток не берет, решил бы, что мужик хочет дать Счастливцеву на лапу.
        А может, он, и вправду, где-то имеет левый бакшиш, подумал я, и при этом строит из себя святошу. Да нет, в этом случае информаторы бы обязательно что-нибудь раскопали. Они у меня не первый год на полном пансионе, я в них уверен, как в самом себе.
        Мужик, в конце концов, отстал. Счастливцев прошел на платформу. Я поднял спортивную сумку и, не спеша, двинулся следом.
        - Извините,- обратился ко мне тот же тип, что недавно приставал к менту,- вы с этого поезда?
        - Ну.
        - Посылочку не возьмете?
        - Нет.
        - Там лекарства. Для больной матери. Пожалуйста, я вас очень прошу.
        - Сказал - нет, отстань.
        Выглядел незнакомец слишком подозрительно, да и потом я уже не раз убеждался, что всякое доброе дело не остается безнаказанным. Стоило мне совершить добрый поступок, и он немедленно отзывался неприятностями. Карма у меня, что ли, такая?..
        Счастливцев, тем временем, развернулся и пошел обратно. Я торопливо отвернулся. Он проследовал мимо, прямо к типу со свертком.
        - Давайте, я возьму.
        - Спасибо вам большое. Я заплачу…
        - Не надо.
        - Там на вокзале в Сочи мать будет вас встречать. Я ей скажу номер вагона…
        Дальше я не слушал. Терпеть не могу добреньких и доверчивых людей. Часто эта доброта приводит их на самый край. Я пошел по перрону к шестому вагону. Дежурил там, пока объект не вернулся со свертком.
        Проводница мельком глянула в мой билет. Посторонилась, пропуская. Вагон-ресторан оказался рядом, через плацкарт. Что ж, очень неплохо. Можно будет перекусить в дороге. Пригласить попутчика поужинать. Не зря же я прихватил с собой специальные таблетки - они очень хорошо растворяются и очень плохо действуют на сердечную мышцу. Главное, наладить с объектом контакт, чтобы его не охватили подозрения. Необходимость провести вместе больше суток сближает людей, делает их разговорчивыми. А пообщаться нам уже пора. Хорошо, что второе место в СВ рядом со Счастливцевым оказалось свободным. Иначе пришлось бы уговаривать случайного попутчика поменяться билетами. А так я просто сунул на лапу проводнице. Она даже не удивилась.
        - Друзья?
        - Ага. С детства дружим. А билеты нам продали в разные концы вагона…
        Я прошел по коридору, заглянул в купе. В тот момент, когда я снова увидел благообразную физиономию «вечного мента», меня охватили самые дурные предчувствия, к тому же я услышал отчетливый колокольный звон и мог бы поспорить, что он звучит прямо у меня в голове. С визуальным восприятием действительности тоже далеко не все было в порядке. Между нами, как будто, возник на мгновение плотный полупрозрачный щит и разлетелся на куски, когда я прошел сквозь него и оказался в непосредственной близости от объекта. На расстоянии вытянутой руки. При желании я мог бы ударить его в лицо. Мне даже показалось, что если я сейчас так поступлю, то мне все сойдет с рук. Свалить его с полки, захлопнуть дверь купе и забить ногами до смерти. Что может быть проще? Потом я вспомнил, сколько раз меня охватывало такое же обманчивое чувство, и что из этого выходило, и решил, что лучше немного подождать, но зато бить наверняка. Ночью, когда он заснет, я воткну ему в горло заточку. Если, конечно, он не согласится пить.
        Я сбросил с плеча спортивную сумку, уселся на свою полку и попытался придать своей отвратительно злобной физиономии выражение благостное и приятное. Неужели я ошибся насчет кулона, и галлюцинации вернулись, судорожно размышлял я. Хотелось надеяться, что я выздоровел окончательно. Но что здесь, все же, происходит? Мистика. Натруальная мистика. Ладно, разберемся по обстановке.
        - День добрый,- сказал я.- Давайте знакомиться.
        - Андрей,- отрекомендовался он, пожимая мне руку. В голосе его звучала тихая грусть, как будто он недавно пережил тяжелую жизненную трагедию.
        - Василий.
        Он вдруг посмотрел на меня внимательно и заметил:
        - Если у вас какие-то проблемы, можете тоже смело поделиться со мной.
        - У меня?! Да нет, никаких проблем…
        У него была очень странная манера общаться. Он, словно, обволакивал собеседника, смотрел тебе прямо в глаза и проникал прямо в душу. Именно такое ощущение у меня сложилось, когда мы начали говорить. В самом деле, для него мы знакомы всего пару минут, а он уже спрашивает меня о моих проблемах. Редко, очень редко случайных знакомых интересуют наши проблемы. Да и если интересуют, то лишь в порядке мнимого участия. Всякому хочется продемонстрировать, что он человек редких душевных качеств и доброты. Только не мне.
        - Зато у меня есть кое-какие трудности с общением,- сообщил капитан Счастливцев безрадостно,- к несчастью, у меня случаются провалы в памяти, и во время этих провалов я склонен к насилию. Мне обещали, что в это купе никого не подселят. Но, как видите, подселили вас. Если хотите, я могу поговорить с проводником…
        - Ничего страшного,- быстро ответил я,- то есть это, конечно, неприятно, но меня эта особенность вашей психики нисколько не волнует.
        - Рад встретить мужественного человека,- он недолго помолчал, улыбнулся: - Ну что ж, я действительно рад знакомству.
        - И я… рад.
        Когда поезд начал набирать ход, я ощутил прилив вдохновения и предложил:
        - Почему бы нам с вами по случаю знакомства не выпить немного?
        - Почему бы и нет.
        - Прогуляемся в вагон-ресторан? Я угощаю.
        Он замялся лишь на секунду.
        - Не откажусь.
        Что ж, отлично, если удастся растворить в его стакане одну маленькую таблеточку, все пройдет чисто, и, что самое главное, бескровно. Даже у самых здоровых с виду людей случаются сердечные приступы. И затем его коченеющее тело выгрузят на ближайшей станции для отправки в морг. А я поеду дальше. На заслуженный отдых. Один в двухместном купе.
        Такие мысли проносились у меня в голове, пока мы шли по составу, минуя плацкартные вагоны. Я не обращал внимания на пассажиров поезда. Единственное, что меня сейчас интересовало, чтобы его душа упорхнула вверх, а моя насладилась причитающимся мне гонораром. Зеленые Франклины порядком заждались. Я убью его даже не из-за денег, и не из-за того, что смерть «вечного мента» так требуется заказчикам, кто бы они ни были. Теперь это дело принципа и моей репутации. А своей репутацией я дорожу. Она меня кормит. Я не намерен ее спускать в сортир из-за того, что кому-то фартит не по-детски.
        В вагоне-ресторане было пусто. С тех пор, как на каждой станции стали продавать горячие обеды, желающих платить за сомнительный путевой сервис значительно поубавилось.
        - У вас есть портвейн?- поинтересовался я у молоденькой официантки.
        - Портвейн?- удивилась она.- Я спрошу. И упорхнула в сторону кухни.
        - Я люблю портвейн,- заметил Счастливцев.- Три семерки.
        - А я все больше пью тринадцатый.
        - Никогда не пробовал.
        Официантка вновь нарисовалась возле столика.
        - Портвейна нет. Только сухое вино, водка и пиво.
        - Несите водку,- сказал я.- Бутылку.- Полистал меню.- И вот это под водку. Вы как?
        Счастливцев кивнул.
        - Скажите, я мог вас где-то раньше видеть?- спросил он, когда нам принесли бутылку водки и холодные закуски.
        - У меня такое лицо, что я одновременно напоминаю очень многих. Недавно, к примеру, один врач принял меня за какого-то своего знакомого.
        - Врач?
        - Психиатр.
        Лицо капитана на мгновение омрачилось. Помнит, понял я, как проводил дни и ночи в желтом доме. Это ничего. Даже неприятные воспоминания - это всегда жизненный опыт.
        - Ну, за знакомство,- сказал я, поднимая рюмку. Чокнулись. Он выпил залпом. Я тоже. Информаторы докладывали - поддать Счастливцев любит, умеет пить долго и хорошо. Вот только он предпочитал в этом деле одиночество, к тому же заливал в себя исключительно портвейн. А теперь у него был очень особенный собутыльник, способный любого напоить до смерти.
        - Может, отполируем пивом?- предложил я и улыбнулся заговорщицки. Подобная улыбка должна вызвать ответное понимание в любом алкоголике. Она и вызвала.
        - Конечно,- он поднял руку,- девушка, принесите, пожалуйста, четыре кружки пива…
        - Сразу четыре?- переспросила официантка.
        - Да, мы быстро пьем.- Понимание было достигнуто.
        Пока мы пили пиво, я соображал, как бы отвлечь его, чтобы растворить таблеточку. Следом за первыми четырьмя кружками он заказал еще по паре пива.
        Вскоре язык у Счастливцева развязался, и разговор приобрел доверительный характер, потек свободно, как водка в рюмки.
        - Самое главное,- говорил Счастливцев спустя пару часов бурных возлияний,- это справедливость для всех. Вот искореним преступность в России - и тогда заживем. Только вдумайся, Василий, какая жизнь будет. Без страха, без обмана, без зависти. Все будут счастливы. И женщины тогда будут рожать много детей. И с демографией в России все будет в порядке.
        - Женщины рожают больше всего в Африке,- возразил я.- А там уровень жизни невысокий.
        - При чем тут Африка?- капитан тепло улыбнулся, и я понял, что его уже повело - редко, кто мог похвастаться, что видел улыбку на лице «вечного мента».- Это же совсем другая культура.
        - Вот именно. А у нас культура - один, два ребенка. Это укоренилось. Это в российских традициях. В русских традициях.
        - Позволь не согласиться,- возразил Счастливцев.- До революции в семьях было по шесть-семь детей. И не только в крестьянских семьях, но и в семьях дворян. Я отлично это помню… - Он осекся.
        - А каком смысле, помнишь?- удивился я.
        - Я хотел сказать, знаю,- поправился капитан.- И у нас так будет. Главное, чтобы все было по справедливости. Для всех и для каждого. А преступность,- он сжал кулак,- вот у меня где будет. Всех татей под корень изведу. Всю их воровскую породу.
        - Девушка,- крикнул я,- принесите еще бутылку водки.- И предложил: - За справедливость надо выпить!
        - Не вижу никаких препятствий,- согласился Счастливцев. Я понял, что мне удастся напоить капитана.
        - Преступность совершенно распоясалась,- говорил он, хмуря светлые брови,- дошло до того, что в нашем городе законопослушный гражданин выглядит белой вороной. Грабежи и квартирные кражи случаются ежедневно.
        - Некоторые умеют себя защитить,- заметил я.
        - Вынуждены. Просто потому, что власти не справляются. Воры совершенно обнаглели. Даже в мою квартиру на днях забрался какой-то негодяй. Полагаю, он сильно пожалел об этом.
        Я поспешно спрятал под стол левую руку, на которой были отчетливо заметны следы стальных челюстей капкана.
        Мы выпили еще по кружке пива, потом еще водки, и снова за справедливость, долженствующую воцариться в мире, затем Счастливцев заказал еще по паре пива. Мне уже не хотелось пить, но капитан настаивал. Тосты говорил он, перейдя на тихие приглушенные интонации. Или мне в пьяном угаре чудились вкрадчивые нотки в голосе заговоренного мента. Затем мы выпили за честь русских офицеров. За то, чтобы не было войны, «ибо войны в двадцатом столетии постоянно сотрясали Русь и нанесли ей непоправимый ущерб». Потом тосты пошли один за другим. Поскольку право слова перешло ко мне, то в самом конце мы пили за то, чтобы бабки были и бабы любили. Сознание мое настолько затуманилось, что я напрочь запамятовал о таблеточках и о том, что мой собутыльник сегодня должен отправиться в морг. Я вообще забыл обо всем. Зато начал делиться с объектом собственными переживаниями. Говорил, что у меня работа очень нервная, что я постоянно испытываю стресс, и дошел уже до того, что меня посещают галлюцинации, да такие жуткие, что даже телевизионный психолог не помогает. Он оказался более стойким - тащил меня на себе по коридору в
наше купе, сетовал, что русские не могут культурно пить, что его это всерьез расстраивает, потому что он тоже русский, хоть и самый старый из всех русских. Эти его слова меня несколько удивили, но значения я им не придал, потому что уже мало что понимал. До такой степени не наливался даже портвейном «13».
        В тамбуре мы столкнулись с проводницей.
        - Следи там, чтобы не наблевал,- крикнула она вслед.
        Затем мы вломились в каюту, я грохнулся мимо полки и уснул…
        Под утро я проснулся с мутной головой, зато на полке. Мой сосед заботливо подобрал меня с пола. Я осознал, что наговорил вчера кучу лишнего, и самое главное, так и не добился успеха в этом сложнейшем деле. Я встал, выглянул в окно, за ним были предрассветные сумерки. Яркие зарницы освещали горизонт. А Счастливцев безмятежно спал. Беззащитный кадык манил и требовал немедленных действий.
        Вчера мы, конечно, хорошо посидели, я даже проникся к «вечному менту» чем-то вроде симпатии. Но что поделаешь, мир несправедлив, и каждый должен хорошо делать свою работу.
        Я аккуратно поднял полку, стараясь не шуметь. Расстегнул сумку, пошарил в ней, нащупал кобуру с пистолетом, осторожно надел на себя, накинул сверху пиджак. Если бесшумно решить проблему не получается, не будем чистоплюйствовать, воспользуемся единственной возможностью. Придется прыгать с поезда, но это несложно. Он идет медленно, будто специально, чтобы дать мне возможность сделать дело и уйти по-тихому.

«Да где же этот проклятый нож?»,- подумал я. И в это самое мгновение меня кто-то схватил за плечо.
        - В чем дело?!- спросил я, вздрогнув всем телом. Никак не думал, что объект проснется.
        - Ты мне за все ответишь, стерва!- выдавил «вечный мент» шелестящим шепотом.
        - Стерва? Я это - он. То есть я - это я!- Я резко обернулся. Счастливцева было не узнать. Страшная гримаса исказила лицо, даже не лицо, а морду… существа из кошмарных снов, вместо глаз - бельма, из перекошенного рта клочьями падает слюна, нос в складках, как у волка, подергивается. Вечный мент мотал головой, словно пытался сбросить морок.
        - Не надо,- попросил я, чтобы задержать расправу, и сразу же ударил врага поддых. Я привык действовать без промедления. По опыту знал, в такой ситуации лучше опередить противника. И все равно не успел. Он перехватил руку, вывернул, а потом… подхватил меня и швырнул в окно. Я приложился ногами о столик, выбил головой толстое стекло и покатился по насыпи, ударяясь попутно то пострадавшей головой, то ушибленными ногами. И остался лежать в канаве, погрузив локти в воняющую навозом грязь. Из мыслей в травмированной голове осталась только одна: «Это пи.дец!» Да и та какая-то мутная. Всё стучалась в черепную коробку: «Впустите! Впустите!» Удар был такой силы, что я так и не понял - треснуло вагонное стекло или моя несчастная черепушка. Сознание витало где-то над телом, никак не желая в него возвращаться.
        Я пролежал в канаве не меньше получаса. Наконец, понял - буду жить. Из небытия меня вернул к жизни дикий крик птицы-полуночницы: «Уа-уа-уа-а-а-а!».
        Я пополз на четвереньках вверх, медленно поднялся и, шатаясь, ломанулся через лес, наугад. Догнать поезд, любыми средствами вернуть объект. Придется угнать машину. Перехвачу его на какой-нибудь станции, ворвусь в купе, и прикончу. К черту осторожность, все к черту! Вот, ведь, какая сволочь этот Андрюша Счастливцев! Я к нему, как к родному. Жрал с ним водку, беседовал, делился сокровенными мыслями. Даже про таблеточку специальную забыл на время. А он меня в окно. Ну и сволочь! Редкая сволочь! Не зря на него психиатры так обозлились. Но как его такого, скажите на милость, в органах держат?! Это же психопат, опасный сумасшедший. В желтом доме ему самое место. Прав был доктор наук Викентий Павлович Туманян. Ему бы орден на грудь и очередную научную степень.

«Через окно панельной пятиэтажки я уже вылетал,- думал я,- через окно поезда тоже, осталось только выбить головой иллюминатор в самолете».
        Была надежда, что это перелесок, и я выберусь к какому-нибудь шоссе. Но лес растянулся на километры. Я все брел и брел, а вокруг шуршали шаги неведомых существ, которые неотступно следовали за мной,- видения вернулись,- и гиеной хохотал некто - то слева, то справа.
        - Больше вы меня не запугаете,- пробормотал я,- я и сам большой и страшный. Мы еще посмотрим, кто кого. Вечный он, видите ли. Все равно я тебя кончу.
        Когда я уже отчаялся идти наугад и захотел вернуться к железнодорожному полотну, впереди забрезжил свет, и я выбрался на небольшую полянку. Возле весело потрескивающего костерка сидел подозрительного вида тип с маленькими рожками на абсолютно лысом черепе и задумчиво глядел в огонь. Обернулся, окинул меня спокойным взглядом - глаза у незнакомца оказались красные, будто два уголька,- и сказал:
        - Явился, наконец.
        - Ты кто такой?- прохрипел я.
        - Как кто?!- Казалось, он искренне удивился.- Ах, ну да, ты ж меня никогда не видел. В общем, так, Васисуалий. Ты сильно не тушуйся. Кричать, что ты с ума сошел, совершенно незачем. Ломиться через лес тоже. Я твой бес - искуситель. Рад познакомиться.
        Незнакомец протянул ладонь, чья тыльная сторона вся поросла густым черным волосом. Я поглядел на руку дружбы «беса-искусителя» с сомнением.
        - Слушай, шутник, день у меня выдался не то, чтобы очень славный. Помимо того, что меня мучит тяжелое похмелье, меня к тому же только что вышвырнули с поезда. У меня такое ощущение, будто я отбил себе мозг. Так что мне не до шуток. Ясно? Если ты сейчас же не скажешь, кто ты такой и откуда знаешь, как меня зовут, клянусь богом, всажу тебе пулю в лоб. У меня это запросто.
        Я вытащил из кобуры ствол и навел на лысую голову. Но мой собеседник и не думал пугаться и умолять о пощаде. Напротив, расхохотался, словно я только что рассказал отличный анекдот.
        - Клянусь богом. Это ты хорошо сказал. Подходящая поговорка для великого грешника. Такого, как ты, Васисуалий. Можно я буду тебя так называть?
        - Нельзя!- вскричал я. Только сейчас я понял, кого он мне напоминает. Телевизионный психолог. То же лицо. Только у мозгоправа рогов не было. И ехидным выражением лица он никогда не отличался, сохраняя серьезность.
        - Да брось ты, Васисуалий. Мы же с тобой, в некотором роде, одно целое.
        Рогатый психолог подмигнул, чем вызвал во мне яростную вспышку гнева. Утратив контроль над собой, я спустил курок. Пора уже было хоть кого-нибудь убить…
        Мы шли мимо темных деревень и невысоких рощиц по проселочной дороге. Рогатый временами поглядывал на меня и посмеивался. От выстрела на лбу «беса-искусителя» осталось темное пороховое пятно, пуля же не причинила ему никакого вреда. После таинственного происшествия в лесу я испытывал сильное отупение - все казалось, что сейчас проснусь, и кошмары последних дней сами по себе рассеются, канут в мутные бездны сна. Вместе с этим рогатым типом, которому я не доверял. У него была такая хитрая физиономия, что к ней так и хотелось приложиться обоими кулаками сразу. Приходилось сдерживаться - во-первых, он обещал вывести меня к шоссе (как впоследствии выяснилось - обманул), во-вторых, неразумно бить того, у кого пуля рикошетит ото лба, как от стальной плиты.
        Сразу после выстрела он растянул губы в улыбке, почесал место, куда пришелся выстрел, и заявил:
        - Да, Васисуалий, я воспитал тебя жестоким убийцей!
        Теперь мы торопливо шагали сквозь ночной сумрак и молчали… В мистику верить все еще не хотелось. Хотя вот она, идет рядом, несет надо лбом небольшие рожки и посмеивается. Никогда не понимал людей, увлеченных подобными вещами - эзотерика, магия, демонология. На мой взгляд, все они не совсем нормальны. Да и выглядят немного пришибленными. Если вдуматься, вера в потусторонний мир может существенно разнообразить жизнь. Но если принять на веру тот факт, что потусторонний мир существует, то насколько сразу девальвируются все достижения этого мира - материальные ценности, блага, которые можно купить за деньги. Нет, я решительно отвергал и отвергаю мистическую составляющую бытия. Но как быть с бесом, похожим, как две капли воды, на телевизионного психолога? Как быть с этим лысым юрким типом, отрекомендовавшимся моим искусителем? Пистолетный выстрел не причинил ему никакого вреда. Я видел все своими глазами. Значит, потусторонний мир существует? Даже если это так, я отказываюсь в это верить. Решительно отказываюсь.
        Так я размышлял, пока мы шли по темной проселочной дороге, и белесая Луна освящала наш путь.
        - Меня зовут Кухериал,- прервал затянувшуюся паузу рогатый.
        - По барабану,- ответил я.
        - Я полагал, тебе будет интересно узнать имя своего беса-искусителя. Такая возможность далеко не каждому предоставляется при жизни. Обычно люди узнают имена беса-искусителя и ангела-хранителя уже после смерти, перед судебным чертогом.
        - Вот повезло-то. Что ж ко мне ангел не явился? А вместо него ты, образина.
        - И этого человека я воспитывал, растил,- обиделся бес Кухериал.- Это же я тебя от опасности оберегал. А не какой-то там ангел-хранитель. А ведь Агиросион буквально жаждал тебя прикончить, как только тебе стукнуло тринадцать. Еле уломал его оставить тебя в живых.
        - Кто?- переспросил я. Среди моих знакомых людей с таким именем не числилось.
        - Демон, отвечающий за смерть первенцев. Убивает только тех, кто потом совершит какое-нибудь крупное прегрешение.
        - Что ты мне зубы заговариваешь?!- я резко обернулся.- Говори, что тебе от меня надо?..
        - Да ничего такого, что ты не смог бы сделать, Васисуалий.
        - Не смей называть меня Васисуалием,- разозлился я.
        - Постараюсь, Васисуалий,- пообещал бес. Он явно издевался.
        - Можешь не сомневаться. Как только я найду способ тебя убить, считай, ты уже мертв,- пообещал я.
        - Ну, вот. А я надеялся, мы подружимся.
        - У меня нет друзей!
        - Знаю. Лучше скажи, зачем ты какой-то бабке амулет прозрения подарил?
        - Ты это о чем? Ах, об этой золотой штуковине,- догадался я,- которая галлюцинации вызывает.
        - Отнюдь,- возразил бес,- она позволяет зрить в суть вещей. Конечно, не все, что ты видел благодаря амулету прозрения, существовало на самом деле. Но многие существа были вполне реальны. Я полагал, тебе будет полезно видеть то же, что вижу я. Но, похоже, я переоценил человеческие силы. Ты впал в весьма предосудительное и безнравственное буйство. Разве можно так напиваться?
        - Значит это ты подбросил мне эту дрянь?
        - Дрянь?! Да за эту вещь любой чернокнижник отвалил бы кучу империалов. Для того чтобы ее раздобыть, мне пришлось сильно потрудиться. И как, скажи на милость, ты догадался, что для того, чтобы избавиться от воздействия амулета, надо подарить его другому человеку?
        - Не знаю,- буркнул я,- интуиция.
        - Нет!- вскричал Кухериал.- Это не интуиция. Это он!
        - Кто это он?
        - Тот, кто не хочет тебе показываться. Долго ты собираешься скрываться?!- рявкнул бес.
        - Я?..
        - Я не к тебе обращаюсь.
        - А к кому?!- удивился я.
        - Да вот к этому, который у тебя за правым плечом.
        Я в недоумении обернулся. Сзади никого не было.
        - Разыгрываешь?
        - Нет. Просто ты пока его не видишь. Аикиль, а ну покажи свою гнусную рожу.
        Я услышал слабый дребезжащий голосок:
        - Что же ты делаешь?! Зачем?
        - Покажи, покажи, империал дам.
        Мгновение спустя передо мной предстал ангел: жалкое создание - серые крылья, словно присыпанные многовековой пылью, сморщенное личико и тусклый, едва подернутый сиянием нимб.
        Бывают лица выразительные, фактурные. В них отчетливо проглядывает личность. Такие лица обожают скульпторы-монументалисты. Достаточно передать всего несколько черт из такого лица - крепкую переносицу, высокий лоб, скулы, и монумент обретает силу, устремленность в будущее. А бывает так, что и наоборот. В лице своего ангела-хранителя я немедленно прочел бесхарактерность, глупость и предрасположенность к выпивке. Подтверждая мои умозаключения, он громко икнул, прикрыв рот пухлой ладошкой:
        - Извиняюсь! Портвейн.
        - Аикиль,- представил новоявленного божьего слугу Кухериал.
        Я настороженно молчал.
        - Твой ангел-хранитель,- поведал рогатый,- прошу не любить и не жаловать. А при всяком удобном случае бить его по балде. Самый жалкий тип личности, какой только можно вообразить - продажный неудачник.
        - Давай,- потребовал Аикиль, протянув руку.- Трубы горят.
        - Позже,- сказал Кухериал.- Ты не хочешь познакомиться со своим человеком? Между прочим, он видит тебя впервые.
        - А… хм… ну да,- ангел опустил руку.- Чувствую смешение мыслей,- пробормотал он, глядя на меня с самым несчастным видом,- ты бы не слушал рогатого, Вася, он тебе зла желает. Доведет тебя до казенного дома. И бросит в одиночестве, молить бога о прощении. Раскольникова помнишь? Тот же случай.
        - Вася, Вася,- передразнил ангела Кухериал,- раньше не до Васи было, когда империалы от меня получал?! А теперь, видите ли, Васю вспомнил. И свои обязанности.
        - Тише,- взмолился Аикиль,- вдруг кто-нибудь услышит.
        - Да не дрейфь,- скривился бес,- нет твоих поблизости. А ну говори, это ты нашептал, чтобы Васисуалий амулет прозрения другому человеку передал?
        - Не я,- затряс головой ангел.- Истинно говорю, не я.
        - Ладно, сейчас уже не важно, как дело было. Лучше прими к сведению вот что. Вон за теми холмами эманация темной энергии. Славный шабашик назревает. Так что свалил бы ты от греха.
        - Ша-шабашик,- от волнения ангел даже стал заикаться,- ты хочешь моего человека на шабаш повести?
        - Твоего человека?! Поглядите-ка на него святые негодники. Где твои благородные чувства помещались, когда ты Васисуалия за жалкие империалы продал?
        - Я не продал!- Ангел выпятил грудь.- А всего лишь временно оставил без защиты. Но я бы все исправил. Честное слово.
        - Так, а ну-ка заткнитесь оба!- Решил я вмешаться в перепалку. В конце концов, речь шла о моей персоне, и я имею право знать, что происходит. Единственное, что я сейчас понимал - так это то, что я вдруг, по воле каких-то сил, оказался в совершенно иной реальности. Теперь я либо найду в этом новом мире свое место, либо окончательно свихнусь. Последнее меня совсем не устраивало.- Во-первых, вы утверждаете, что ты - мой ангел-хранитель и… как там тебя?
        - Бес-искуситель,- услужливо подсказал рогатый.- Твой наставник по жизни. И лучший друг.
        - Насколько я понимаю, вы между собой поладили, так?
        Ангел тяжело вздохнул.
        - За империалы этот урод на все готов,- сообщил Кухериал,- так что, да, мы, можно сказать, поладили. Я же говорю, Васисуалий, мы с тобой одно целое. Между прочим, именно мне ты обязан тем, что сейчас ты такой сильный, красивый, уверенный в себе. Вспомни, в детстве тебя каждый мог обидеть. А ты только плакал, забивался в угол. Это же я научил тебя ударить Валеру Карпухина кирпичом по зубам. А Лешеньке Седову сунуть ракетку от бадминтона в переднее колесо велосипеда. Лешенька отправился в больницу. А ты стал героем. Ты вырос героем благодаря мне, Васисуалий!- В последних словах улавливалась фальшивая патетика.
        - Погоди-ка, ты что этим хочешь сказать? Что ты мой главный благодетель?- возмутился я, крайне недовольный тем, что он настолько осведомлен о моих детских переживаниях.
        - Он хочет сказать, что ты убийца потому, что он так захотел,- Аикиль снова вздохнул,- убийство - тяжкий грех. А ты - скопище всех возможных пороков. Великий грешник.
        Кухериал самодовольно улыбнулся.
        - Видишь, он тебя даже не любит. Ты ему не нужен. Обвинять своего человека… Тьфу на тебя, ничтожество крылатое.
        - Я не обвиняю, нечестивец хвостатый!- выкрикнул ангел, смахнул текущую по щеке слезу и добавил тихим голосом: - Я скорблю. Скорблю об утрате бессмертной души.
        - Эй,- возмутился я,- ты что говоришь?! Не надо меня в утиль списывать. Я, между прочим, еще могу исправиться. Может, я заслужил прощение.
        - Да пусть списывает,- Кухериал мягко взял меня под локоть, заглянул заискивающе в глаза,- кому это интересно?! Ты хотя бы представляешь, что такое рай? Сборище благообразных клоунов в светлых одеждах. Ни тебе выпить, ни тебе девицу с большими сиськами обнять и пощупать. Скука смертная. А у нас настоящий угар в аду. Лучшие девочки. Выпивка льется рекой. Вспомни, на Новый год ты однажды снял трех проституток, вы купили три ящика пойла, и гуляли три дня и три ночи. Разве это было плохо?
        - Голова потом болела,- проворчал я,- к тому же, одна из них часы сперла.
        - Скажешь тоже, часы,- Кухериал фыркнул,- да ты себе такие часы можешь купить, благодаря работе, которую я для тебя нашел.- Он покосился на ангела: - Я не понял, летун унылый, а ты почему до сих пор здесь?!
        - Не ходите на шабаш,- заныл Аикиль,- ну, пожалуйста, не ходите. Ты же знаешь, Кухериал, я и так на плохом счету. С меня потом Иезиилия голову снимет.
        - Отвертишься,- бес махнул на него рукой,- в первый раз что ли… С вашим всепрощением непременно отвертишься.
        - Да нет, в первый, именно в первый. О шабаше уговора не было.
        - Слушай ты, лицемер,- Кухериал нахмурился,- мы же с тобой все обсуждали. Ты деньги получил? Получил. Обещал не мешать нам ровно одну земную неделю? Обещал. Убирайся теперь вон.
        - Надо бы добавить,- продолжал ныть ангел,- о шабаше уговора не было. Не было…
        - Да на кой нам этот шабаш?!- возмутился я.- Мне домой надо. Переодеться хотя бы. Да и черепушку проверить,- я пощупал голову. В месте соприкосновения маковки со стеклом вздулась здоровенная шишка.
        - Ты что?!- накинулся на меня Кухериал.- Шабаш - это знаешь как здорово! Это же просто восторг! К тому же, я всех предупредил, что тебя приведу. Все уже ждут…
        В этот момент послышался громкий шорох, и на дорогу из рощицы выбрались два парня. Я сразу смекнул, что намерения у них не самые добродушные. Оба были слегка поддаты. Шли, опустив плечи, смотрели угрюмо. Я оглянулся, ожидая увидеть Кухериала, но беса-искусителя и ангела-хранителя уже след простыл. Исчезли внезапно, как и полагается потусторонним существам.
        - Эй ты, псих,- крикнул один из парней,- чего сам с собой разговариваешь?! Совсем крышу сорвало?
        Второй выдал стандартную формулировку:
        - Закурить не найдется?!
        - Убей их,- жарко задышал в левое ухо Кухериал, так что я едва не подпрыгнул от неожиданности.
        - Нет, не делай этого… - Отозвался ангел.- Ребята хватили лишку. С кем не бывает? Оставь их в покое, Вася. Не обижай. Наверное, они очень нуждаются. У того, что справа, дома жена и малые детишки. Малюткам нечего есть. И вот он с другом вышел на преступный промысел. Но он еще вернется на праведный путь.
        Я достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя и два раза выстрелил. Парни пустились бежать со всех ног. Первый раз я стрелял под ноги, второй раз над головами. Бежали быстро. Только пятки сверкали.
        - Ну, вот,- материализуясь, буркнул недовольный бес,- тебе что, в детстве подарили конфетку - и ты затаил на всех добро? Совсем ты меня не слушаешь, Васисуалий. Если бы ты их здесь пришил, тебя бы никогда не нашли. Такой случай упустили.
        - Это все эманация зла,- забормотал Аикиль с отрешенным видом,- она всех вокруг с ума сводит. Так бы ребятишки ни за что на тебя не напали. И зачем надо было их пугать?! Не понимаю. Это так жестоко.
        - Жестоко слушать твое нытье,- сказал я.
        Кухериал расхохотался, зааплодировал:
        - Браво, браво. Так его.- Предложил: - Если хочешь, я могу дать Аикилю империал, и ты двинешь ему в челюсть. За деньги он способен на все. Я сам неоднократно пользовался этим его предложением.
        Я смерил ангела пристальным взглядом, в котором читалось: что, неужели так нужны деньги?
        - Да, нужны,- пискнул он к моему удивлению.
        - Ага, мысли читает,- поделился Кухериал,- у-у-у, святые, они и не на то способны. Так что ты, Васисуалий, пока он рядом, поток мыслеизъявлений контролируй. А то прочтет что-нибудь не то, доложит в небесную канцелярию. И пришлют к тебе попов с очистительными целями. Или маету вызовут в душе такую, что сам в церковь побежишь. Или к телевизионному психологу,- бес подмигнул мне,- хорошее дело, психоанализ. Наше, адское изобретение. Никакого духовного очищения не нужно. Все можно объяснить с научной точки зрения. Просто детство у тебя было неправильное. Тяга к матери одолевала. Желание отцу насолить. И прочие желания, вполне естественные для человека с его греховной сущностью.
        - Послушай, Вася… - начал опять Аикиль,- будь благоразумен. Поверь мне. Сейчас он может и даст тебе немного удовольствий, но потом ты обязательно об этом пожалеешь.
        - Ага, на том свете,- Кухериал хохотнул.- Да кого это интересует? Вали отсюда. Ладно, я чувствую, так просто от тебя не избавиться.- Бес пощелкал пальцами, извлек из пустоты несколько сияющих ярче нимба Аикиля монет, каждая размером с ладонь, и кинул ангелу.
        Тот ловко поймал империалы, спрятал за щеку. Морщинистое лицо его скривилось, изображая смешанную гамму чувств - то ли жалость к самому себе, то ли сожаление.
        - Нифего,- обратился он к Кухериалу,- мы ефе пофмофрим, фья фосьмет!
        - Лети, лети.
        Аикиль, и вправду, развернул крылья, и побежал по дорожке в ночь. Только сейчас я заметил, что ангел босой. Шагов через десять, божественный посланник оттолкнулся от земли, и, тяжело взмахивая крыльями, полетел по неровной траектории в небеса.
        - Жаловаться будет?- поинтересовался я угрюмо. Служители церкви вызывали у меня самое глубокое отвращение. Да и ангел тоже показался созданием отвратительным и жалким.
        - Аикиль жаловаться не будет,- самодовольно заметил Кухериал,- сейчас возьмет себе портвейна «777», и будет накачиваться под завязку всю неделю. Алкоголик со стажем. Прежде чем его к тебе приставили, не одного человека довел до полного разложения. Да если бы не я, ты бы тоже давно буйным алкоголиком сделался.
        Спорить не хотелось. Да и о чем тут было спорить? Тяги к алкоголю я никогда не испытывал. Только в последнее время несколько раз напился - да и то исключительно из-за нервов.
        - И вообще, Васисуалий, ты меня должен благодарить за то, что до сих пор жив.
        - Это еще почему?- удивился я.
        - Не догадываешься?! А зря. Да ты же вел себя в последние годы, как последний псих. Деньги он, видите ли, себе копил на жизнь в забугорье. Если ты меня спросишь, я тебе расскажу, какого труда мне далось сберечь тебя от всех этих молодчиков. Они же тебя повсюду искали. Приходилось договариваться с их искусителями, обещать награду, платить империалы. Лишь бы их подопечные о тебе забыли. А ты как думал?! Наверное, считал, будешь орудовать в центре столицы, валить всех направо и налево, и тебе все с рук сойдет?
        - Ну, ты,- насупился я.- Не надо присваивать чужие заслуги. Это я сам, между прочим, умело следы заметал… - Но я уже понял, что все было именно так, как говорит рогатый. Я и сам удивлялся, почему это меня другие убийцы так вяло ищут - словно неохота им за мной гоняться.
        - Забудь об этом, пойдем лучше,- Кухериал потянул меня за рукав,- недалеко осталось. Лучшие шабаши, absque omni exceptione [Вне всякого сомнения (лат.)] , на Воробьевых горах. Бывших, хе-хе, Ленинских. Но здесь тебе тоже понравится. Очень понравится. В Москве развлечений хватает. Хотя одно из лучших, я считаю, за границей,- заметил он,- в Иерусалиме. Только представь, там можно взять напрокат крест, нацепить терновый венец и пройти весь Крестный путь по Виа Долороса. А на самом верху, у Голгофы, тебя уже будут ждать отличные фотографии. Идем же, идем…
        Я нехотя потащился за бесом. Напомнил только:
        - Ты обещал меня к шоссе вывести.
        - Да на кой ляд тебе теперь шоссе?- Бес дружески хлопнул меня по плечу.- Ты даже не представляешь, какие перед тобой теперь возможности откроются. Я же явился не с пустыми руками. У меня есть бумага, подписанная герцогами всех адских кругов с разрешением ввести тебя в наш круг. Ты теперь наш человек, Васисуалий.
        - Закоренелый грешник?- поинтересовался я осторожно.
        - Бери выше. Великий грешник, уполномоченный адской канцелярией на совершение важной миссии.
        - Оперуполномоченный? Я в адские менты не нанимался.
        - Успокойся. Просто уполномоченный. Без оперативной приставки. Все падшие отныне на твоей стороне. Помогут тебе осуществить предрешенное. Смекаешь? Да ты же теперь такую силу получишь. Такую власть над людьми. Все адские герцоги жаждут поскорее с тобой встретиться.
        - Душу не продавал,- уточнил я.- И не продам. Даже не надейся.
        - Да кого интересуют эти детали?- Кухериал расхохотался.- Душу он не продавал… Да на твоей совести столько грехов, что твоя душа и так давно уже сатане принадлежит. Ты же - великий грешник. Не забыл?
        Я нахмурился, определение «великий грешник» мне совсем не понравилось. Как бы далеко вы ни шагнули в ниспровержении общественной морали, а отбросить некоторые общепринятые ценности довольно сложно. Мама моя, к примеру, была человеком верующим, и пост соблюдала. Бабушка ходила в церковь каждую неделю. Иконка у нее в избе висела. Меня самого крестили в раннем детстве. Только вот крестик я потерял на комиссии в военкоманте, перед отправкой в горячую точку. Точно помню, как снимал, прятал в карман. А когда одевался, сунул руку в тот же карман, а креста нет. Да и вообще, каким бы закоренелым грешником ты ни был, но если к тебе однажды явится хитроглазый телевизионный психолог с темными рожками над морщинистым лбом и сообщит, что «душа твоя принадлежит сатане», поневоле начнешь протестовать. Ведь ходишь по жизни с душой, заключенной внутри тела, и знаешь, что она - твоя законная собственность и находится у тебя в пользовании до самого смертного часа. А тут объявляется некто и заявляет на нее права, дескать ты - великий грешник, и уже отдал нам свою душу. Ну, уж нет, ничего у рогатого не выйдет. Пусть и
не надеется.
        Бес, между тем, почувствовал мое настроение, заюлил, забегал вокруг.
        - Васисуалий, друг мой, ты меня неправильно понял. В определении «великий грешник» смыслообразующий элемент - великий. Грешник - это так, второстепенно. Я лишь хотел сказать, что теперь ты обрел силу, равной которой нет ни у кого. И сможешь выполнить то, на что подписался.
        - Ты о чем это снова? Ни на что я не подписывался.
        - А мента завалить хотел?
        - Ну… - я помедлил, пытаясь сообразить, какое отношение этот тип имеет к прокля тому заказу,- хотел.
        - Вот и завалишь. И всем от этого хорошо станет. И вам, и нам.
        - Яснее излагай!- рявкнул я.- Кому это вам-нам?
        - Тут понимаешь, такое дело,- Кухериал сморщил и без того морщинистый лоб,- наверное, ты уже понял, что мусор этот не из простых смертных.
        - Это точно. Он не похож на подарок киллеру к Рождеству.
        - Именно. Я тебе больше скажу. Он не совсем человек. То есть человек, конечно, но очень необычный. Убить его так запросто, с бухты-барахты, просто невозможно.
        - Заговоренный, что ли?
        - Бери выше. Лет ему знаешь уже сколько? Ни один обыкновенный человек столько не проживет. Тем более, с экологией в России плоховато, да и дурная наследственность часто встречается. А исполнилось ему сейчас уже семьсот семьдесят шесть. А это означает, что в следующем году ему будет семьсот семьдесят семь. И тогда случится страшное, и падут на нас беды великие, и станем мы…
        - Опять понес ересь! Ты можешь излагать кратко и понятно? Так, чтобы даже идиот понял.
        - Ну, хорошо, буду излагать так, чтобы ты понял. Мы поможем тебе завалить мента. И за это ты получишь от падших много золота и власти, от самого сатаны. Так понятно?
        - Понятно,- я кивнул.- Может, тогда поговорим об авансе? Я всегда беру деньги вперед.
        - Экий ты ловкий малый,- Кухериал погрозил указательным пальцем,- молодец. Своего не упустишь. Разумеется, ты получишь аванс. Этим авансом станут дары герцогов адских пределов. Поверь мне, этот дар лучше любого золота. Ты, Васисуалий, станешь самым могущественным человеком на Земле. Это дорогого стоит. Согласись.

«Наконец, хоть что-то начало проясняться,- подумал я.- Значит, вся эта заварушка из-за распроклятого мента, благодаря которому я уже поимел столько неприятностей и лишился такого количества нервных клеток. А они, как известно, не восстанавливаются».
        - Ладно, посмотрим, что там за подарки, и на сколько они потянут. Может, и договоримся. Только я все равно не понял кое-что,- сказал я.- Счастливцеву что, действительно, семьсот семьдесят шесть лет?
        - Слушай, Васисуалий, как дело было. И постарайся не перебивать. Ровно семьсот семьдесят шесть лет назад наш лучезарный заключил пари с самим богом, что, дескать, родится в этом году Светоч справедливости, на святой земле, будет жить, справедливость отстаивая долгие семьсот семьдесят семь лет. Т если не удастся силам тьмы свернуть с пути праведного Воина света, ввергнув в грех, или убить, воцарится на Земле справедливость на веки вечные. И тогда нарушится равновесие, и…
        - Бред,- перебил я беса,- справедливость - понятие относительное. Как она может воцариться повсюду?
        - И воздастся сторицей каждому по делам его еще при жизни. Это я их слова цитирую. Мы все там,- Кухериал ткнул пальцем в землю,- тоже придерживаемся того мнения, что подобный бред противоречит логике. Но у святых свои представления об относительности понятий. К несчастью, мы никогда не сможем понять друг друга. Это еще Люциус Рокофал, наш премьер-министр сказал… - Кухериал вдруг замер, принюхиваясь.- Мать честная!
        - В чем дело?- Благодаря врожденному инстинкту самосохранения, я ощутил, что случилось нечто действительно нехорошее.
        Бес задрожал всем телом, припал к земле. Хриплым шепотом попросил:
        - Ты не мог бы поменьше думать?
        - Да в чем дело?!
        - Этот здесь. Не зря Бафомет на него жаловался. Говорил, не первый шабаш разгоняет.
        - Кто?
        - Кто-кто… Экзорцист. Глава Ордена Экзорцистов Артемий Посадский. И с ним куча священников. Принесла их нелегкая.
        Поскольку для меня все происходящее было внове, страха я не почувствовал. Усмехнулся, увидев, как трясется от ужаса неуязвимый для пуль бес. Значит, не такой уж он неуязвимый.
        - И что теперь? Шабаш отменяется?- насмешливо поинтересовался я.
        - Не знаю я!- зашипел Кухериал. Показал выше: - Видишь, там огни.
        Я обернулся к темному полю, пошарил взглядом по окрестностям. Действительно, вдалеке мне удалось различить смутное перемещение белых огней. Они походили на больших светлячков, или летающие тарелки, зависит от того, кто их наблюдает - поэт и романтик или ученый-уфолог.
        - Это они,- сообщил бес.- Давай за мной, в лес.
        - А может… - я задумчиво тронул кобуру.
        - Наивный,- скривился Кухериал,- за мной, говорю. И побыстрее… - И побежал, пригибаясь.
        Я оглянулся напоследок, мне показалось, что огни стали ярче, и последовал за бесом. Я по-прежнему не доверял рогатому, но сильно пьющий ангел-хранитель вызывал у меня куда больше подозрений. Еще с войны знал - свяжешься с любителем промочить горло, жди неприятностей. Сколько таких порезали и постреляли по горным селам и возле блокпостов, не сосчитать. А все потому, что ребятишки думали разжиться у местных спиртягой, или, на худой конец, местным вином. Меня самого, когда я только из учебки пришел, один старослужащий хотел отправить за выпивкой на местную барахолку. Да так настойчиво хотел отправить, даже поставил мне синяк на видном месте, что я не на шутку обиделся. Не повезло парню. Все посчитали, кто-то из бородачей его положил. На самом деле, это я его пристрелил. С детства не люблю, когда на меня давят.
        Он стал очередным моим покойником. Я по-прежнему боялся, что меня кто-то видел. Но время шло, ничего не происходило. И тогда я понял, что возмездие далеко не всегда настигает творящего зло. Да и зло, само по себе - вещь относительная. Для убитого мой поступок - несомненное зло, а остальным, может так статься, спасение. Из-за этого самого сержантика столько салаг под нож пошли, не сосчитать. И скольких он теперь не сможет послать на смерть, за местной самогонкой?! И как только я об этом подумал, что-то у меня в сознании щелкнуло, переключилось. В моих представлениях о мире и моем в нем месте наметился серьезный поворот. Теперь я мог сам решать, кому следует оставаться здесь, в одной системе координат со мной, и с кем мне комфортно на этой земле, а кому следует убраться за черту. И убраться немедленно.
        - О мертвецах думаешь?!- пробурчал Кухериал, он бежал через лес стремительно, ветки так и хлестали по плечам и лицу, но он словно не замечал ударов. Путь нам освещал пылающий в ладони беса факел. Яркий свет рассекал ночную тьму, вырывая из нее стволы деревьев, лохматые кусты и разлапистый ельник.
        - Ты что, тоже мысли читаешь?- поинтересовался я угрюмо.
        - Нет, просто кое-что ощущаю. Кстати, мертвецы могут воскресать. Являться по ночам. Для многих убийц это стало неприятным откровением. Знаешь, кто их направляет обратно, за возмездием? Эти самые добрячки - ангелы-хранители. Не договорись я тогда с Аикилем, твои первые военные покойники не дали бы тебе покоя. Cжили бы со света. Точно.
        - Я смотрю, ты благодетель, каких свет ни видывал.
        - А как же, он и есть. Повезло тебе со мной, что и говорить. Если бы не моя инициатива, лежать бы тебе сейчас в земле, дорогой друг Васисуалий. Знаешь, сколько убийц Светоч уже на тот свет отправил. Не сам, конечно, с божьей помощью. Нет, повезло тебе со мной. Очень повезло. У него ангелом-хранителем сам архангел Гавриил служит, чувак вот с такенной сияющей хреновиной.- Бес развел руки в стороны.- Любого падшего напополам разрубает с первого удара. И никаких угрызений совести, самое главное. Как же, воин света очередное порождение тьмы уничтожил. Вот поэтому с ним никто и не связывается из наших. Боятся.
        Дикий вопль прорезал ночную тишину. Я резко обернулся и сквозь кроны деревьев увидел взмывающую к небесам, болтающую в воздухе ногами темную фигурку. Дьявольский хохот и улюлюканье неслись над лесом.
        - Священник,- скривился Кухериал,- как его Бафомет рогами поддел, видал?! Но Посадский это дело так не оставит. Сейчас начнется…
        По округе вдруг разлилось сияние - такое яркое, что пришлось закрыть глаза. Силуэты деревьев выпрыгнули из мрака, и мы оказались посреди светлого дня. Хохот и вопли разом стихли. А в белых небесах замелькали быстрые черные тени. Я успел разглядеть летящих над нашими головами обнаженную женщину на метле и старуху верхом на толстом борове. Животное под ней визжало и брыкалось, но ведьма крепко держала хряка за уши. От увиденного я остановился и раззявил рот.
        - Не тормози!- бес каким-то чудом оказался сзади и сильно толкнул меня в спину.- Сваливаем немедленно. Эти шутить не станут. Забирайся ко мне на спину.
        - На спину?!- поразился я.
        - Некогда объяснять. Быстрее.
        Подумав о том, что последний раз участвовал в «конных боях» во втором классе школы, я влез на спину беса.
        - Держись крепче!
        Я взялся за костлявые плечи, чувствуя себя крайне неловко. Кухериал прыгнул, и с ходу взвился выше деревьев. От неожиданности я едва не сверзился вниз. Только чудом удержался. Дыхание перехватило - высотища-то какая! Бес едва коснулся копытами верхушки ели и взлетел еще выше, до самых облаков. Я почувствовал пронизывающий холод и сырость.
        Набирая скорость, Кухериал беспрестанно крутил головой - высматривал что-то внизу. Наконец, удовлетворенно кивнул, сделал крутой вираж и пошел на посадку.
        Посреди буйной лесной растительности выделялась небольшая проплешина. На эту самую лысину и вознамерился приземлиться искуситель. Мы снижались как-то слишком уж стремительно, от свиста в ушах я едва не оглох. Заметил, что посреди полянки стоит покосившийся крестик одинокой могилки. Когда до земли оставалось всего ничего, крестик вдруг сместился в сторону и под ним обнаружился замаскированный священнослужитель. Вскинув ствол, он тут же спустил курок. Громыхнуло. Бес затормозил так резко, что я почти сделал кувырок через рогатую голову. Затем рогатый летун заложил петлю вокруг пары древесных стволов - такие фигуры высшего пилотажа не снились и асам - и стремительной ракетой умчался обратно в небеса.
        - Что это было?- запинаясь от волнения, пробормотал я.
        - Ловушка,- коротко ответил Кухериал.- Спасибо, что сломал мне ключицы!
        Я цеплялся за плечи беса мертвой хваткой, как альпинист за страховочный трос. Даже если бы я почувствовал, как под пальцами трещат кости, то и тогда я ни за что не разжал бы рук.
        - Ладно, шучу,- буркнул Кухериал.- Мои ключицы сломать не так-то просто. Но ты все же поосторожнее, Васисуалий. Нам еще много всего предстоит совместно сделать. Но каковы стервецы!- вернулся он к теме священников.- Видал, что выдумали. Среди нас таких, кто может летать далеко, не так уж и много. Вот они и соорудили быстренько могилку. Эдакое темное местечко, где падшие могут укрыться от преследователей. И как только я мог на такое купиться?
        Где-то неподалеку вдруг снова прогремело несколько выстрелов, затем послышался дикий свист, режущий барабанные перепонки, и через мгновение смолк.
        - Ты бы знал, что это за звери,- поделился Кухериал и добавил рокочущим басом: - Ковровые бомбометания, танковые клинья, рокетланчеры, на худой конец, огнемётами в клещи брать…
        - О чем это ты?- не понял я.
        - Это я Артемия Посадского цитирую. Зверь каких мало. Хорошо, что возможностей у них пока маловато. Они себе «Селезень» на вооружение взяли. Знаешь такую машинку?
        - Знаю, конечно,- в оружии я всегда разбирался хорошо,- неплохая штучка, только толку от «Селезня»? Один раз пальнешь - так грохот на всю округу стоит.
        - Это потому, что тебе шум не нужен. А им как раз гром небесный подавай на наши головы. Любят свои акции обставлять с помпой. А стреляют, знаешь, чем?
        - Серебряными пулями,- предположил я.
        - Такой большой, а в сказки веришь,- укорил меня Кухериал.- Монетами они лупят юбилейными. Двухцветкой.
        - Как это?
        - Сами патроны делают. На пыжах контейнеры, в контейнерах вместо дроби или картечи монеты.
        - А в чем смысл?
        - Так только монеты на наших и действуют. Если насквозь пройдут - это еще ничего, а если в теле засядет хоть одна - пиши пропало. Отравит организм, и подохнешь через пару часов в жутких мучениях.
        - Так вас монетами можно взять?!- я поцокал языком, скривился.- Спасибо, что рассказал.
        Бес смекнул, что сболтнул лишнее, выругался на латыни.
        - Сплав особенный?- поинтересовался я.- Да, ладно, говори уже, раз начал. Не бойся. Не буду я тебя убивать.
        - Ну да, сплав,- с явной неохотой проговорил Кухериал, отпираться было поздно,- думаешь, простой медно-никель?! Как бы ни так. Епархия с монетным двором договорилась. Ясное дело, все это происки святых. Вот и льют теперь двухцветку на нашу погибель, чтобы в ружья, значит, ее заканапачивать и палить почем зря…
        Сзади послышались громкие выстрелы и вой - такой тоскливый, что пробирало до печенок.
        - Все, теперь точно прилетели.- Бес свечой рухнул вниз, заложил резвый вираж. Я успел разглядеть в темноте покосившиеся кресты, могильные плиты и даже парочку аккуратных склепиков.
        Мы приземлились.
        - Чего расселся, слазь!- Проворчал Кухериал.- Спина не железная. Только зубы.- Скрипнул ими, демонстрируя, что говорит правду.
        Я поспешно спрыгнул, огляделся. Мрачный пейзаж. Обширное сельское кладбище. Тут явно не одна деревня упокоилась. Жути нагонял не только живописные кладбищенские виды, но еще и постоянный скребет, щедший прямиком из-под земли. У меня сразу вспотели ладони. Я схватился за пистолет. Хотя если мертвяки полезут наружу, ствол мне вряд ли поможет.
        - Ты это… внимания на мертвецов не обращай,- сказал Кухериал,- у тебя сейчас третий глаз открылся, ну, не совсем третий глаз, что-то вроде того - особое зрение, так что ты можешь увидеть кое-что, чего обычный человек не видит. Амулет прозрения ты отдал, но я тебя зрением и без него могу наделять. В общем, не придавай значения мелочам. Береги психику. Она у большинства людей не слишком устойчива. Создания вы, видишь ли, крайне несовершенные. Вас боженька по молодости лет создавал. Не умел еще ничего толком. Вот вы и вышли такие нескладные - хрупкие, греховные, да жадные. Хе-хе. Рифмую сходу.
        - Вышли такие нескладные - хрупкие, греховные, жадные,- повторил я.- Напоминает песенку одну попсовую. Девушки бывают разные - черные, белые, красные.
        - Во-во,- обрадовался бес,- мне особенно красные нравятся, а тебе?
        - А мне фигуристые. А цвет значения не имеет. Хотя красных я что-то пока не встречал.
        - Многие бесовки в аду - красные,- поведал Кухериал,- очень совершенные у них фигурки. Не то, что у ваших человеческих девок.
        - Человек - венец творения,- назидательно заметил я,- а вот вы, бесы, уроды натуральные - умственные, физические и моральные!
        - Смотри-ка, Васисуалий, и ты стихами заговорил.
        - А ты думал, я только стрелять могу?
        - Не будем упражняться в стихосложении, не время,- сказал Кухериал и вдруг сообщил: - Вот что, Васисуалий, ты только не беспокойся, но сейчас я тебя покину на некоторое время.
        - Как это?! Прямо посреди кладбища?- Меня охватило легкое беспокойство. В компании потустороннего провожатого мне было немного спокойнее слышать, как кувыркаются в могилах мертвецы.
        - Ничего-ничего, все будет в порядке.- И сразу же стал растворяться, медленно, глядя на меня с сомнением. Я сразу понял, что оставлять меня здесь в одиночестве ему очень не хочется, но драпать лучше в одиночку.
        - А ну-ка постой,- рассвирепел я и попытался схватить беса, но он перенесся от меня на расстояние нескольких шагов, продолжая делаться невидимым.
        - Успокойся, Васисуалий, все будет хорошо,- полупрозрачный Кухериал оглянулся со страхом.
        - Ах ты благодетель хренов!- заорал я.- Решил, значит, меня одного посреди кладбища бросить?! Когда вокруг эти самые, как их, экскурсоводы бродят.
        - Сюда экзорцисты не полезут. Тут наша земля.
        В это самое время я заметил, что надо мной сгущается темное облако. В нем вполне зримо проглядывали злобные, скалящиеся лица. Черные рты кривились, распахивая глубокий зев, и исчезали.
        - А это… что за чертовщина?
        - Злые духи, только и всего, они не опасны. А ну… - бес махнул пятерней, и облако стремительно рассеялось. От него осталось нечто, похожее на рой мошкары.- Вот видишь, все в порядке.
        - А если они снова появятся?
        - Слушай, мы на шабаш собирались, так?
        - Вроде бы,- выдавил я.
        - Вот и соберемся в другом месте. А это засвечено. Я сейчас через кладбище уйду. И все разузнаю.
        - А мне нельзя с собой?
        - Для тебя здесь дороги нет. Там на входе огненные врата. Сгоришь. Сначала тебе нужно помереть, или специальный амулет примерить. Помирать тебе рановато. Так что уходи один. А я тебя потом разыщу. Да ты не сомневайся. Мы же с тобой друзья. У нас договор. Да и вообще… - Кухериал замер, глядя в одну точку, куда-то мне за спину. Я стремительно развернулся. И увидел, что у кладбищенской ограды уже околачивается целая толпа священников. По меньшей мере, десяток служителей бога разбегались по периметру, будто хорошо обученные пехотинцы. А один, в серой сутане, взмыл на добрую сотню метров, и оттуда обозревал кладбище.
        В руках у церковников, как и предупреждал Кухериал, были отнюдь не кресты, а помповые ружья. Те самые «Селезни» двенадцатого калибра. С такими только на мамонтов охотится. Интересно, подумалось мне, бывают ли на шабашах мамонты?! От этой нечисти всего можно ждать. Может, они их в жертву приносят. А хоботы потом едят.
        Пока я оценивал степень опасности, беса-искусителя уже и след простыл. Вот мерзавец, бросил меня одного. Священник в серой сутане выкрикнул, указывая на меня: «Аминь, братья». А потом загорланил так, что у меня уши заложило. Никогда не слышал, чтобы люди так кричали. Остальные направили на меня стволы. Я успел рухнуть на землю, когда под очередное «Аминь», исторгнутое десятком глоток, грохнул дружный залп. Надо мной засвистело, забило по камням. Один из снарядов ударился о ближайшую могильную плиту и упал рядом. Так и есть, погнувшаяся двухцветная монетка - десять российских рублей.
        Я потянул из кобуры пистолет. На всех пуль не хватит. Прихвачу с собой на тот свет трех-четырех. Если Кухериал не врет, всем нам светит вечная жизнь, и умирать не страшно. Воевать мучительно не хотелось из-за явного идиотизма происходящего. В самом деле, с чего мне вступать в перестрелку с толпой безумных служителей церкви. Во-первых, я не имею к этой разборке никакого отношения. Они ищут, как я понял, чертей, колдунов и прочую падшую шушеру с шабаша. А я этот шабаш в глаза не видел. Во-вторых, за убийство кучки агрессивных придурков в сутанах мне ни копейки не заплатят. А настоящий профи работает только по заказному объекту.
        Священники, между тем, перешли на непонятный язык. Стали перекрикиваться. Не иначе, что-то замышляли. Я аккуратно выглянул - не хотелось получить монетой по лбу. Даже если ляжет плашмя - мозгам каюк, перетряхнутся в черепе, как лотошные кости, и на место уже никогда не встанут.
        Странное дело, за ограду кладбища никто не полез. Нападающие так и стояли с ружьями наперевес. А тот, что в сером, должно быть это и был Артемий Посадский, завис на высоте пятиэтажного дома и глядел на меня с суровым обличающим видом. В отличие от остальных его можно было рассмотреть во всех подробностях. Освещенная луной фигура выделялась на темном небосклоне, как пучок волос на лысине. Я пожал плечами, прицелился. Долго-долго держал святого отца на мушке, с такого расстояния из пистолета попасть почти нереально. Затем спустил курок. Серый дернулся, взмахнул руками и пошел на снижение. Остальные забегали, забеспокоились. Я видел, как Посадский медленно опустился, и вокруг него сомкнулись черные рясы. Затем они подхватили своего предводителя и растворились в ночном мраке. Боевая операция свернулась в считанные секунды.
        А я продолжал лежать за камнем, гордый собой, как никогда. Это был мастерский выстрел. Может быть, лучший выстрел в моей жизни. Правда, я попал священнику не в голову, и даже не в сердце, но ранил я его наверняка. Не зря, ох не зря, я регулярно посещал тир и тренировался не только стрельбе из винтовки, но и из пистолета. Как знал, что когда-нибудь пригодится. Только не думал, что придется палить по летающим священникам.
        Я еще немного полежал и решил, что пора убираться. И как можно скорее. Когда ранят вожака, стая становится злее. Повернулся и пополз по-пластунски между могилок. Пистолет на всякий случай держал в руке. Хруст и завывания, идущие из-под земли, становились все громче. Кое-где слышались сдавленные рыдания и даже вполне различимые проклятия: «Гореть тебе в аду! Умри, подонок!» А когда я подполз к одному из склепов, то увидел, что сквозь щели в лепнине на меня пристально смотрят глаза. Наблюдатель чуть повернулся, и я вздрогнул от ужаса - мертвец. Истлевшая кожа лохмотьями свисала с серого лба, вместо раковины уха в черепе зияло круглое отверстие.
        - Па-ада-айд… па-ада-айди,- проговорило существо.
        Едва не закричав от ужаса, я вскочил и ринулся прочь. Торчащая из-под земли рука попыталась ухватить меня за лодыжку, но не тут-то было. С хрустом отдавив живому мертвецу пальцы, я перепрыгнул ограду кладбища и углубился в лес. В который раз за этот день я сломя голову бежал через чащу и проклинал все на свете - свою несчастливую судьбу, заказчиков убийства заговоренного мента, самого мента, распроклятых экзорцистов - какого черта они стреляют во всех подряд, и особенно трусливого беса, который кинул меня одного на кладбище, спасая собственную шкуру…
        Не успел я помянуть беса, как сбоку послышался хруст веток и из кустарника вывалился Кухериал.
        - Фу-у-ух,- выдохнул он,- насилу догнал. Ломишься, будто раненый лось! Надеюсь, не ранен? Вижу, вижу, что цел. Очень хорошо. А куда торопишься?! На кладбище, что ли?
        - От кладбища!- вскричал я.- Там… мертвецы!
        - Конечно, мертвецы. На кладбище всегда мертвецы. Ты что, не знал?
        - Обычно они лежат тихо. А эти… шевелятся!
        - Ну и пусть себе шевелятся. Тебе какое дело?!
        - Как это, какое мне дело? Жмурики должны лежать тихо.
        - Эх, Васисуалий,- Кухериал доверительно обнял меня за плечо.- Как мало ты пока знаешь о жмуриках. Да они же только и делают, что скребут крышку гроба, в надежде вернуться в мир живых.
        - Вот черт,- проговорил я.- Что, правда?
        - Конечно, нет,- бес расхохотался.- А ты поверил? Это фантомы, друг мой. Они тебе ничем навредить не могут. А вот напугать - запросто. На этом кладбище такая эманация зла, что человек, умеющий видеть, многое может рассмотреть. А у тебя, Васисуалий, с некоторых пор есть внутреннее зрение. Когда я делаю вот так,- Бес щелкнул пальцами,- ты можешь видеть то, что недоступно простому человеку. А когда вот так,- он хлопнул в ладоши.- Твое зрение становится обычным. Я доступно излагаю?
        - Кажется, да.
        - Я бы твоем месте придержал нижнюю челюсть,- посоветовал Кухериал.
        - Это еще зачем?
        - Чтобы зубы не так сильно стучали,- бес расхохотался.- А ты порядком струхнул.
        Мне стало неприятно. Я помрачнел.
        - Да ладно тебе, со всеми бывает, Васисуалий. У меня тоже, когда с высшими демонами говорю, все поджилки трясутся. Или вот, к примеру, если экзорцисты близко. Они же хоть и со святыми, но у самих ничего святого. Неровен час, святой водой окропят или перекрестят. Меня раз перекрестили, так я потом месяц болел. И за этот месяц ты чего только не натворил.
        - В смысле?
        - Старушке помог через улицу перейти, четверку получил по геометрии, но это еще не самое страшное. Хуже всего то, что ты подал нищему… Я, когда прознал об этом, меня аж перекорежило всего. Думал, Аикиль врет.
        - Не помню такого,- сказал я.- Ты вот что лучше… я так понял, это ты виноват, что я разные вещи вижу. Так вот. Ты мне это зрение лучше отключи. Не хочу я живых мертвецов видеть.
        - Как хочешь,- Кухериал пожал плечами.- Мне, в общем-то, все равно. Главное, что ты оказался молодцом. А я в тебе и не сомневался. Приструнил экзорцистов. Они убрались.
        - Совсем?
        - Совсем они уберутся, только когда Армагеддон наступит. Или на них кто-нибудь очень злой и страшный ополчится. А пока Орден в силе. Они везут Посадского в больничку. Ты ему плечо прострелил. Ох, и порадовал ты меня, Васисуалий. Знаешь, что мне за это дали.- Бес отогнул полу пиджака и продемонстрировал блестящую бляху, похожую на ту, что носят американские копы.
        - Это что такое?
        - Орден,- поделился бес,- свободный уровень доступа во все игорные заведения. Я теперь в игорном аду почетный гость.
        - Когда же ты успел?!- удивился я.- Ты же только что…
        - Эх, Васисуалий,- Кухериал приобнял меня за плечо,- тебе еще столько всего предстоит узнать. В Нижних пределах время течет по-другому. Иногда быстрее. А иногда намного медленнее. А для вас все быстрее и быстрее, увеличивая ход. Боженька сам раскручивает Землю. И знаешь, по какой причине?
        - Ну.
        - Из любопытства. Ему не терпится узнать, чем все это закончится,- бес захохотал. - Это я пошутил. Время в аду течет сезонно. Ладно, не бери в голову. Ты теперь один из нас. У тебя скоро все будет. Будешь в аду купаться в роскоши. Такой, какая не снилась ни одному из земных царей. А я, уж поверь, знаю, о чем говорю. Крез. Кинир. Билл Гейтс. Все они станут завидовать тебе. Я приведу их томящиеся в аду души в твой чертог, чтобы они лицезрели твое величие, богатство, недоступное ни одному из них.
        - Но ведь Билл Гейтс пока не умер.
        - Придется подождать. Но могу тебя заверить, что после смерти его душа обязательно окажется в аду,- Кухериал потер ладони.- Ты еще не знаешь, что сделал для нас милый Билли. Гитлер по сравнению с ним - безобидный ребенок. Но… - Нахмурился он. - Это только если все сложится, как мы задумали. Святые, знаешь ли, повсюду. С ними так тяжело… Что бы ни изобрела наша канцелярия, лучшие умы ада, у них на все находится ответ. Я, конечно, все понимаю, там тоже не дураки сидят. Но иногда бывает та-ак обидно. Ты только представь. Растишь человека, растишь, созидаешь из него настоящего грешника, стараешься сделать так, чтобы он оказал влияние на судьбы всего человечества, вдруг приходят святые - и все портят. И судьба его катится в тартарары. А какая могла бы быть судьба. Жизнь, Васисуалий, надо прожить так, чтобы те, кто соберется к тебе на могилу, были готовы отстоять огромную очередь.
        - Ага,- скривился я,- из тех, кто хочет на нее плюнуть.
        - Нет!- горячо возразил Кухериал.
        - Да. Хочешь сказать, мало тех, кто хочет плюнуть на могилу Гитлера? Очередь.
        - Таких немало,- согласился бес,- но… - Лицо его сделалось очень довольным.- Немало и тех, кто считает его великим человеком. Знаешь ли ты, что у Гитлера не одна, а несколько могил. Одна из них в Магдебурге - место, куда давно проложена людская тропа. И они приходят отнюдь не для того, чтобы плюнуть. Они отдают дань памяти вождю. И люди эти, в основном, молодые, полные сил. Скажи мне, Васисуалий, вот ты бы хотел, чтобы на твою могилу приходили молодые люди, потусоваться там, выпить пива и шнапса, процитировать что-нибудь из сказанного тобой, или пусть приходят дряхлые старички с тюльпанами в трясущихся, подагрических руках.
        - Не знаю,- пробормотал я. Меня не отпускало видение. Лезущая из земли рука с полуистлевшими пальцами. А еще взгляд мертвеца в каменном склепе.
        - Подумай об этом на досуге. Личность останется в истории. Серость канет в небытие.- И продекламировал: -
        Жить надо с полной отдачей,
        чтоб никогда не забыли,
        а называли удачей,
        что тебя, все же, убили.
        Я ничего не ответил. Болтливый бес все больше меня раздражал. Очень хотелось шлепнуть его, чтобы он навсегда захлопнул хлебало. Я был уверен, что и на этот раз ничего не выйдет, а то, пожалуй, попробовал бы снова шмальнуть промеж рогов из
«АПБ».
        - Слушай, ты,- я, наконец, остановился,- что ты ко мне пристал?!
        - Так это,- смешался бес,- мы же, вроде бы, на шабаш собирались. Хотел показать тебе, как славно оттягиваются те, кто с нами.
        - С вами - это с сатаной что ли?
        - Ну да, а что в этом плохого?! В отличие от бога, Люциферу слепое поклонение ни к чему. Наоборот, он за то, чтобы все, кто на его стороне, олицетворяли собой гордость и уверенность. сатана помогает возвышению свободной от условностей личности. Его окружают подлинные исполины духа, а не жалкие рабы.
        - Говори, говори,- я скривился.
        - К чему слова, Васисуалий?!- бес забегал вокруг с такой скоростью, что за его перемещениями невозможно было уследить, поймал меня под локоть.- Твое недоверие вызвано непониманием. Полетели со мной на шабаш. Ты сам все увидишь. И поймешь. Развеешь скуку, потешишь молодую плоть. Незачем упираться рогом. Чес-сное слово.
        - И как мы туда доберемся?
        - На спине у меня полетишь, со всем возможным комфортом.
        - Не нравится мне, как ты летаешь. Слишком резкие пируэты выписываешь. Меня от этого мутит.
        - Буду лететь, как президентский самолет - плавно и величественно,- пообещал бес.
        - Ладно,- согласился я,- все равно ведь не отстанешь.
        - Это точно, не отстану,- согласился Кухериал, поворачиваясь. Я с трудом подавил сильное желание дать ему хорошего пинка, запрыгнул на спину, и мы взлетели.
        На сей раз я уже не испытывал дискомфорта и страха и имел возможность насладиться полетом. Тем более что бес сдержал свое обещание - и мы передвигались медленно, без лишней спешки.
        - Молодец,- одобрил я,- хорошо летим. Величественно.
        Неподалеку с глухим рокотанием проследовал авиалайнер. Пассажиры прилипли к окнам. Бес - фигура нематериальная. Кроме меня, его мало кто может видеть, а вот меня они должны были хорошо разглядеть. Сжав покрепче бока Кухериала, я ударил по изгибу локтя - пусть видят, что в небесных сферах парят не одни только ангелы.
        Сразу за ближайшим лесом, бес пошел на снижение. Приземлился и выкрикнул:
        - Слезай!
        - В чем дело?- удивился я.- Мы уже прилетели?
        - Спина!- прохрипел Кухериал.- Всю спину отсидел. Я же не железный все время тебя на себе таскать.
        - Я думал, ты выносливее.
        - Думал он,- проворчал бес, потирая поясницу,- отъелся, как боров. Все, дальше поедем обычным порядком. Вот шоссе. Лови машину.
        Я посмотрел на почти пустую ночную трассу. Мимо с грохотом пронеслась огромная фура. Судя по свету фар, за ней следовала еще одна, точно такая же. Я сунул руку во внутренний карман пиджака, нащупал бумажник. Деньги есть, значит выберемся. Несмотря на то, что я отчаянно размахивал руками, большегрузный транспорт проследовал мимо. Водитель не обратил на меня никакого внимания. Если бы я стоял посреди дороги, он бы, наверное, меня попросту переехал.

«До чего же неотзывчивы порой бывают люди,- подумал я,- до чего глухи к чужому несчастью». Впрочем, его можно было понять. На трассах нередко дежурят бандиты. Точно так же стоят, вытянув руку, изображают автостопщиков…
        После нескольких неудачных попыток, я обернулся к бесу. Он сгибался и разгибался с самым озабоченным видом.
        - Не получается,- сказал я,- кто на ночной трассе остановится? Только сумасшедший.
        - Или тот, кому нужны деньги. Знаешь, только что у меня было видение, Васисуалий. Нас, бесов, иногда посещают картины недалекого будущего. Вот ты стоишь точно так же на ночной трассе, а возле тебя останавливается автомобиль «БМВ», а за рулем шикарная блондинка? Правда, здорово?
        - Смотря, для чего она останавливается. Может, с ней вместе в машине несколько мордоворотов с бейсбольными битами, хотят развлечься, отдубасив кого-нибудь до полусмерти.
        - У тебя мрачный взгляд на жизнь, Васисуалий,- констатировал бес.- Даже я со своей больной спиной не столь пессимистичен. Нет, я видел, в машине она будет абсолютно одна… И это непременно случится…
        - Так пусть едет скорее, а то я уже замерз.
        - Увы, отчего-то мне кажется, что это будет не сейчас, а еще очень нескоро. Знаешь что, у меня идея, пойдем по шоссе, доберемся до ближайшей бензоколонки, и там что-нибудь придумаем.
        - К примеру, вызовем такси,- оживился я.
        - Фи, Васисуалий. Это так пошло. Я полагал, мы попросту отнимем у кого-нибудь из посетителей бензоколонки авто. Кстати, что с твоим мобильным телефоном?
        - Разбил… Некоторые умеют из себя вывести… - Очень неосмотрительно человеку с твоим родом занятий иметь простой телефон. Ты давно должен был озаботиться покупкой брутальной модели для настоящих мачо,- укорял меня Кухериал, пока мы стремительно двигались вдоль шоссе. Я уже не пытался голосовать большегрузным фурам. Только от времени оборачивался, бросая заинтересованный взгляд на слабоосвещенную трассу - не покажется ли обещанная бесом блондинка на «БМВ». Но, увы, мифическая дама, предсказанная мне в попутчицы, в этот раз так и не появилась. Вскоре мы вышли к темной неработающей бензозаправочной станции. По счастью, в сотне метров за ней призывно светились огни ночного магазина.
        - Постоим возле магазина, подождем, пока кто-нибудь остановится, тюкнем его по голове, и поедем,- предложил Кухериал.
        - К чему такие сложности?! Просто вызовем такси.
        - А деньги у тебя есть, Васисуалий?
        - Поверят на слово. Дома отдам.
        - Какому-то мрачному типу на ночном шоссе?! Ты свое лицо в зеркало видел?
        - Выглядит честнее твоего.
        - И все же не внушает доверия.
        Я проигнорировал эту наглость, подошел к телефону-автомату, установленному возле магазина. Но он оказался сломан - рядовые российские вандалы, встречающиеся на каждом шагу, за каким-то бесом оторвали трубку. И на что им, спрашивается, трубка без телефона? Прихватили бы уж лучше весь телефон-автомат сразу, и использовали в качестве мобильного.
        В магазине скучал за цветастым журналом продавец - молодой парень лет двадцати. Охраны не наблюдалось. Опрометчиво.
        - Доброй ночи…
        - Я отстал от поезда,- подсказал услужливо Кухериал.
        - Помолчи!- попросил я.
        Лицо у парня вытянулось. По его виду стало заметно, он близок к тому, чтобы включить сигнализацию и бежать наутек. Всего одно слово - и такой эффект.
        - Спокойнее,- попросил я,- видишь ли, кхм, я ничего не хочу покупать. Мне просто нужно сделать один звонок, точнее - вызвать такси, а мобильный у меня разбился, и телефон у входа не работает.
        - Вызвать такси сюда ?- Голос у парня так дрожал, что я с трудом смог разобрать, что именно он говорит.
        - Конечно, сюда. Куда же еще? А что, уголовый кодекс запрещает вызывать сюда такси?
        - Я… я не знаю.
        - Так, понятно. У тебя мобильник есть?
        - У меня смартфон…
        - У меня смертьфон,- Кухериал хохотнул.- В наше время смертьфоны скоро полностью заменят обычные могильники.
        - Давай сюда смертьфон… то есть тьфу… смартфон,- потребовал я.
        - Н… нет. Он не работает, батарея разрядилась,- на парня было жалко смотреть. Оплошность с оговоркой окончательно лишила его здравого смысла. Он возомнил, будто я собираюсь его бесплатно прикончить.
        - Так позвони с городского и вызови такси сам. И побыстрее. Я начинаю терять терпение.
        - Телефон в подсобке,- сказал он,- но я сам не могу звонить… я один…
        - Да ты не бойся, я ничего не украду.
        - Это еще почему?- вмешался Кухериал.- Кассу он, вероятно, запрет. А спиртное нам бы совсем не повредило. Чем плох, скажем, ящичек «Абсолюта»? Притом, нахаляву. Нет, Васисуалий, ты как знаешь, но я бы на твоем месте непременно прихватил ящичек
«Абсолюта»…
        Стараясь не обращать внимания на громкое бормотание беса, я мягко попросил:
        - Иди, дружок, звони. Только милицию не вздумай вызывать. Она здесь ни к чему. Тут дело такое… - Я ненадолго замялся.- Я попал в аварию. Вот, машину бросил, хочу до дома добраться. Ну, иди же, иди… - Поторопил я паренька - он все медлил.- Впрочем, я могу и сам сходить в подсобку!
        - Не надо, я позвоню.
        - Ты и телефон такси знаешь?
        - Есть же справочная,- похоже, он начал приходить в себя. Соображал, во всяком случае, уже лучше. Метнулся к двери и скрылся в подсобке. Скорость его перемещения заставила меня предположить, что он собирается там забаррикадироваться. Чтобы я не приведи господь не завладел его смертьфоном с целью наживы.
        - Кажется, забыл запереть кассу!- восторженно проговорил Кухериал.- Везет тебе сегодня, Васисуалий! Хватай скорее деньги, и рассовывай по карманам.
        - А что я ему скажу, когда он вернется?!
        - Не все ли равно. Он ведь уже вызовет такси. Пригрози ему, что ли, пистолетом, если заметит, что ты выгреб наличность. Пули у тебя, кстати, остались?
        - А может,- ядовитым шепотом поинтересовался я,- мне его пристрелить?
        - Отличная идея!- обрадовался бес.- И как это мне самому не пришло в голову? Конечно, пристрели. Иначе на следствии он сможет тебя опознать.
        - На каком еще следствии?
        - Это я так, эмпирически.
        - Значит так, эмперик хренов,- я нахмурился,- заруби себе на длинном носу, морда рогатая, я никогда и никого не убиваю без веской на то причины. Эта причина - деньги или личная неприязнь. И уж точно я никогда не буду воровать, если, конечно, жизнь не заставит…
        - Ну да?!- Кухериал мелко захихикал.- А как насчет билета на Кремлевскую елку, который ты вытащил из портфеля Леши Сурикова? А музыкальные диски? Помнишь, ты воровал их в магазине на Пятницкой? Да что там диски? А форменный армейский ремень в учебке, вместо твоего, который до этого украли какие-то негодяи?
        - Все это в прошлом.- Я помрачнел. Время от времени я забывал, что бесу известна вся моя подноготная. До чего же это все-таки неприятно, когда кто-то знает тебя, как облупленного.
        Продавец вернулся спустя пару минут. Растерянно глянул на кассу, но при мне проверять наличие денег не решился.
        - Вызвал?
        - Вызвал. Ночное такси. Фирма так называется. Обещали приехать в течение получаса.
        - Молодец,- сказал я.- Тебя, как зовут?
        - Илья.
        - Молодец, Илюха. Давно тут работаешь?
        - Две недели. Я днем в университете учусь, а ночью тут вот.
        - Студент, значит?
        - Ага.
        - Дважды молодец. А я вот не учился. Теперь жалею.
        - Жалеет он,- возмутился Кухериал,- да мы тебе лучшую профессию в мире нашли. Ты же настоящим профи стал. Не то, что все остальные. Пошел, можно сказать, по призванию трудиться. А был бы сейчас инженеришкой каким-нибудь с окладом в двести баксов.
        - А может, я бы профессором стал,- буркнул я. И сам сконфузился, настолько глупо это прозвучало. Илья, хоть и продолжал отчаянно трусить, улыбнулся уголком рта.
        - Гляди, Васисуалий, какая сволочь,- тут же взвился Кухериал,- да ведь он смеется над тобой. Ай, подлец, подлец! Смерти достоин, однозначно! Доставай ствол, и стреляй. Никто тебя не осудит. Ни одна живая душа.
        - Ладно, Илья, будь здоров.
        Чтобы не давать воли гневу, я вышел на улицу. Погода установилась мерзкая. Холодно, противная морось в лицо, ветер налетает порывами. И проклятое такси никак не хочет ехать. Когда машина, наконец, подкатила к ночному магазину, я совсем продрог. К тому же, бес успел меня основательно накрутить. Так что я едва сдерживался, чтобы не вернуться в магазин и не дать студенту в морду.
        - Приветствую,- доброжелательно сказал водитель, когда я бухнулся рядом с ним на переднее сиденье.- Куда ехать?!
        - Поехали уже,- буркнул я.- И улыбку убери с морды, смотреть противно.
        - Что?!- опешил таксист.
        - Что слышал!
        - Ах, так,- рассвирепел он,- а ну вылезай из машины!
        - Холодно там,- нараспев проговорил бес с заднего сиденья,- мокро. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит.
        - Пошел ты!- сказал я, сверля водителя недобрым взглядом.
        - А я говорю, вылезай,- уперся он.
        - Ты смотри, как он с тобой разговаривает. Не уважает, сразу видно…
        Бес явно знал свое дело. Вскоре я уже тряс беднягу за грудки, пару раз приложил о руль и вышвырнул из машины. Пересел на водительское место, дернул ручку передач и погнал прочь от ночного магазина, представляя, как Илья будет рассказывать милиционерам о встрече со мной. Явился ночью непонятно откуда страшный мордоворот, угрожал расправой, заставил вызвать такси. Водитель тоже подключится, составят фоторобот.
        - Да ты не переживай так, Васисуалий,- проговорил бес, он уже успел переместиться на переднее сиденье,- ты все сделал правильно. Зачем платить за такси, когда можно решить вопрос куда экономнее. Гони на Воробьевы горы.
        По дороге беса снова потянуло на задушевные беседы:
        - Ты никогда, между прочим, не думал, в чем смысл жизни, Васисуалий?
        - Как же. Только об этом и думаю,- съязвил я.
        - Врешь. Нет такого человека, который бы об этом не думал. Порой людям кажется, что ответ на этот вечный вопрос найти невозможно, как невозможно познать мир во всем его многообразии. И, тем не менее, ответ есть. Дело в том, что смысл жизни не может быть один на всех. Он не может повторяться, как не могут повторяться отпечатки пальцев, сетчатки глаза, линии жизни. Смысл жизни для каждого свой, он несет на себе яркий отпечаток личности. И каждый человек в определенный момент должен его отыскать. В противном случае он так и будет брести по ветвящимся дорогам в неизвестном направлении, пока не придет к могильной плите, на которой выбито его имя. Случается и так, что человек воображает себя кем-то другим, идет по чужой дороге, и неизменно оказывается в тупике, откуда нет выхода. Помыкается такой человек меж черных стен, и обратится в ничто, горстку пыли под ногами идущих следом. А бывает и по-другому, у одного и того же человека может быть сразу несколько дорог, и несколько смыслов жизни. Какой он выберет для себя, какой вживит в собственное я, зависит не только от него одного, но и от нас. Понимаешь,
к чему я клоню?
        - Не совсем,- пробурчал я. В монотонных бесовских откровениях мне чудился подвох. Этот «телевизионный психолог» и по совместительству бес-искуситель, все время менял строй речи, то философствуя, то переходя на самый простой человеческий язык.
        - Ты счастливый человек, Васисуалий. И знаешь почему? Ты нашел смысл жизни. И все благодаря мне.
        - Что-то я себя счастливым не ощущаю.
        - Это потому, что ты не умеешь ценить то, что у тебя есть. Большинство людей - неблагодарные свиньи.
        - Это ты меня только что свиньей назвал, или мне показалось?- Я постарался, чтобы в моем голосе недвусмысленно прозвучала угроза, хотя мне нечего было противопоставить потустороннему существу.
        Определенные мысли, как ему досадить, если появится такая необходимость, имелись. К примеру, перекрестить. Но я пока не был уверен, что эта мера окажется действенной. А я не привык что-либо предпринимать без четкого представления о том, во что выльется тот или иной поступок. Можно было еще окропить беса святой водой. Только где гарантия, что он после этой жестокой процедуры не сделает мне какую-нибудь гадость. Можно еще обратиться в церковь - пусть пришлют попа, и изгонят беса. Только откуда мне знать, получится у священнослужителя избавить меня от присутствия рогатого, или призыв к церкви его только разозлит.
        Я покосился на Кухериала. Вообще-то, он был мне симпатичен. В нем определенно имелось что-то родное, мне импонировал его стиль, его чувство юмора. Но в то же время бес производил отталкивающее впечатление.
        Неоднократно замечал: только совсем не зная человека, судишь его по внешнему облику. А стоит поговорить с незнакомцем всего пару минут - и он вдруг преображается, ты уже не замечаешь, какой он внешне. Для меня всегда оставалась загадкой, каков механизм столь удивительной метаморфозы, и почему она вообще происходит. Удивительно, но мы видим отнюдь не только то, что снаружи, но и то, что заключено внутри. Может быть, наши органы восприятия постепенно начинают лицезреть и чувствовать чужую душу? Пусть даже говорят, будто чужая душа - потемки.
        Мне случалось наблюдать закоренелых зеков с лицами английских лордов. Стоило этим красавцам открыть рот - и они сразу же превращались в тех, кем являлись на самом деле. Урки ботали по фене, а из-под тонких губ поблескивали фиксы. А бывает и наоборот - жуткая харя у человека, а он - большой писатель.
        Я никогда не судил о незнакомцах по первому впечатлению. Но опыт общения с людьми, как оказалось, к бесу не применим. Его образ, едва успев сформироваться, затем неуловимым образом менялся. Он не был единой личностью - в нем уживалось множество личин. Он был и благообразным зеком, и писателем с уродливой физиономией, и вмещал еще, по меньшей мере, сотню самых разных личностей.
        Я понял, что никогда не смогу привыкнуть к его противоречивому внутреннему Мы, и значит, мне придется судить его по внешнему облику. Тем более что он тоже все время менялся, отражая настроения беса - то рожки надо лбом становились чуточку длиннее, то нос заострялся, как у покойника, и даже рост не оставался постоянной величиной - хотя его изменения были незначительны. Помимо телесных трансформаций, претерпевала изменения и одежда Кухериала - она играла оттенками черного, то облегала фигуру, а то повисала мешком. Темно-синяя водолазка, в которой щеголял бес, периодически превращалась в бархатистый пуловер, а кожаные штаны сменяли черные джинсы. Неизменными оставались только остроносые туфли - коричневые, с орнаментом из языков пламени - по всей видимости, Кухериал питал к ним особые чувства. Помимо прочего, в руках у него иногда оказывались четки из фиолетовых камешков, перебираемые с удивительной ловкостью - щелк-щелк-щелк-щелк. Исчезали они столь же внезапно, как и появлялись, с тонким хрустальным звоном.
        Ехать пришлось далеко. Я опасался, что на каком-нибудь участке дороги меня возьмут за жабры за расправу над таксистом, поэтому машину бросил, не доезжая Подмосковья. До Воробьевых гор я снова добирался на спине беса.
        Никем не замеченные, мы приземлились на стройке, в городской черте.
        - Здесь недалеко,- сказал Кухериал, уверенно шагая по бетонным плитам.- Следуй за мной.
        - А любопытные граждане не помешают проведению шабаша?- спросил я.
        - Любопытных не будет,- ответил бес.- Вряд ли кому-то из обычных людей захочется сегодня идти на Воробьевы горы. Даже если они подойдут близко, то немедленно ощутят непреодолимое желание оказаться отсюда как можно дальше.
        - А эти, как их?..
        - Экзорцисты? Мы же все время меняем место проведение шабаша. Они просто не успеют нам помешать. К тому же, благодаря тебе их лидер временно на больничной койке. Так что мы можем быть спокойны.
        Прямо на склоне одного из холмов возвышалось нечто, напоминающее гигантский купол. Матовые стены отливали кроваво-красным. Изнутри через них проникал бледный мерцающий свет.
        Кухериал спокойно прошагал через стену купола, а я остановился, не зная, что делать. Похоже, мой провожатый забыл, что в отличие от него я - существо из плоти и крови. Бес появился через минуту. Высунулся из стены по пояс. Поманил меня пальчиком.
        - Пошли.
        - Не могу,- угрюмо сказал я.
        - А ты попробуй.
        Я попробовал. Сделал шаг, почувствовал слабое сопротивление. И оказался по ту сторону, в искаженной реальности.
        Первое, что мне бросилось в глаза - необычное освещение, будто зажгли красную лампу, какую раньше использовали фотографы. Затем я увидел множество обнаженных и полуобнаженных женщин - тела прикрывали полупрозрачные ночные рубашки. И как они не мерзнут?! Не лето, поди - погода противная. Но их такие мелочи, похоже, не заботили. И холода они, судя по всему, не чувствовали. Может, накачались алкоголем?! Они, и вправду, пили из чаш буроватое, отдающее спиртом зелье, зачерпывая его из больших черных котлов.
        У большинства дам, к моему великому сожалению, были непропорциональные, и даже уродливые, фигуры. Толстухи с целлюлитными ляжками переплетались телами, нежной лаской утоляя телесный голод. Тощие безгрудые девицы бросали на меня вожделеющие взгляды. Некоторые дамы возлежали в объятиях демонов с закрученными рогами и длинноволосых мужчин с надменными злыми лицами. Мое внимание привлекла уродливая ведьма с крючковатым носом и тонкими губами. Она подзывала меня, разливая по обвислой груди дымящийся отвар. Я с отвращением отвернулся.
        - Что, неужели никто не понравился?!- Кухериал был тут как тут.
        - Это и есть шабаш?
        - Погоди, Васисуалий, еще не полночь,- бес посмеивался, потирая ладошки,- скоро объявится хозяйка бала. Специальная гостья. Очень специальная. Приглашена самим Бафометом. Сначала она будет сопровождать демона, потом присоединиться к тебе. Уверен, тебе понравится наш подарок.
        - Кто такой Бафомет?- поинтересовался я хмуро. Увиденное мне совсем не понравилось. Зря Кухериал полагал, что эта вакханалия вызовет у меня бурный энтузиазм и желание присоединиться к разнузданному разврату.
        - Вон он, гляди.
        Под самой центральной частью купола стоял деревянный трон. На нем, положив ногу на ногу, восседало странное существо - полуживотное, получеловек. Тело у Бафомета было человеческое, а голова козлиная. Он то и дело одобрительно мекал, разгядывая выпуклыми черными глазками происходящее вокруг. Он то и дело запихивал себе в рот пучки травы и ожесточенно жевал. Борода его при этом постоянно тряслась.
        - Ну и урод,- буркнул я.
        - Не говори такого,- Кухериал поспешно зажал мне рот.- Ты что? Не стоит ссориться с демонами. Просто расслабься.- Он метнулся куда-то в сторону и исчез. Должно быть, не желал себя компрометировать знакомством со мной.
        Я вдруг ощутил, что у меня кружится голова. Это еще что такое, я же ничего не пил? Только сейчас я заметил, что над землей струится едкий дым - тлели висящие на воткнутых в землю рогатинах пучки травы. Дурманящий эффект оказался стремительным. Вскоре я почувствовал прилив хорошего настроения. В глазах заполыхали яркие искры. И ведьмы уже не казались мне настолько уродливыми. Я даже присел на траву и стал поглаживать одну из них по разгоряченному телу. Она отозвалась на ласку громким стоном и содрогалась, как будто я доставлял ей величайшее наслаждение.
        Через некоторое время объявилась и обещанная Кухериалом хозяйка шабаша. Я и не заметил, как она появилась. Еще секунду назад пространство по левую руку от меня было пустым, и вот уже она плывет, изящно ступая босыми ногами по траве, и плотоядно облизывает темно-красные губы. Черные волосы разбросаны по худым плечам. Широкие бедра, плоский живот, полная красивая грудь с четко очерченными сосками. И такое знакомое лицо. Мне показалось, что оно приблизилось, и из приоткрытых губ до меня донеслось сладкое дыхание. В то же мгновение я узнал ее. Кристина глянула на меня с озорством во взгляде, как бывало смотрела раньше, затем приблизилась к трону Бафомета и опустилась перед ним на колени… Она действовала с такой страстью, как будто не было для нее никого желаннее демона с козлиной головой.
        Я медленно обернулся, отыскал взглядом Кухериала и уставился на него с такой убийственной яростью, что он сразу осознал совершенную ошибку.
        - Что она здесь делает?!- спросил я хрипло.
        - А в чем дело? Ты недоволен?
        - Нет, я не недоволен. Я просто в ярости! Пошли отсюда!
        Бес изобразил жалкую гримаску.
        - Я полагал, тебе будет приятно, если она поучаствует в оргии. Она же грешница. Падшая женщина. Погруженная во тьму. Ее падением занимался сам Бафомет. Звезда шабашей. Способна удовлетворить сотню мужчин за одну ночь. А что, неужели она все еще тебе дорога?
        Я потянулся к кобуре, но вспомнил, что выстрел не причинит бесу никакого вреда. А только позабавит.
        - Мразь рогатая!- процедил я сквозь зубы.- Если бы я только мог тебя пристрелить!
        - Недостоинств во мне больше, чем недостатков,- согласился бес и захихикал испуганно, бороденка мелко затряслась. Вот за эту самую бороденку я и попытался его схватить. Но пятерня поймала пустоту - двигался Кухериал стремительно, таинственным образом оказался у меня за спиной и похлопал по плечу: - Я здесь!
        Я отмахнулся от беса и направился прочь, под стоны и завывания «шабашников». Больше всего мне хотелось разогнать всю эту публику, бросив в толпу пару гранат.
        Однажды сержант из нашей роты так пошутил, швырнув учебный снаряд в столовую с криком: «Ложись!» Через пару дней его с физиономией, похожей на свиную отбивную, перевели от греха подальше в другую часть. И правильно сделали. Иначе бы шутника просто убили.
        Я вывалился через магическую преграду и направился вниз по склону холма, спеша оказаться как можно дальше от отвратительной оргии. За мной спешил Кухериал.
        - Васисуалий, да погоди же ты. Я знать не знал, что эта ведьма все еще тебе дорога…

***
        Я встретил Крис поздней осенью. В ноябре холодно гулять у Москвы-реки. Порывистый ветер, разогнавший праздную публику, обезлюдевшая набережная как нельзя лучше отвечали моему настроению. Я не так давно вернулся с войны. Но уже успел совершить несколько убийств. В душе у меня поселилось безмолвие и пустота. Временами накатывал ужас. Но я прекрасно осознавал, что должно пройти время. Было непросто свыкнуться со своим новым Я. Меня пугала не только возможность наказания за содеянное. Но и то новое, страшное, что я обнаружил в себе. Усталое безразличие ко всему. И в первую очередь, к своей судьбе.
        Я стоял на берегу и вглядывался в темную воду. Мутная и тягучая жидкость, ползущая мимо медленно, словно вечность, напоминала то, что протекало внутри меня, обволакивая душу. Я вдруг увидел в воде зыбкий силуэт женщины. Обернулся, и впервые встретился с ней взглядом. У Крис, как я ее называл, были странные глаза - почти лиловые, очень белое лицо с тонкими чертами и нежные руки, в которые я влюбился с первого взгляда. Она была красива страстной и горячей красотой. Мне всегда нравился такой тип женщин. Но, как правило, я проходил мимо. Я даже не представлял себе, что кто-то может разделить мое одиночество, заполнить царящую в душе пустоту. Да мне и не очень-то хотелось ее заполнять.
        Монахом я тоже не был. От проституток,- покупать любовь всегда проще, так меньше затрат,- в постели всегда оставался чужой запах. И холод. У всех этих женщин были ледяные руки, как будто их маленькое сердце не умело разогнать по венам кровь. Мою брезгливость не смогла подавить даже война. К земле под ногтями можно привыкнуть, можно свыкнуться с запахом портянок и пота, но к грязи продажной любви я так и не сумел приспособиться. И все же, я покупал женщин. Временами накатывала похоть. Все мы, в сущности, животные. Иногда хотелось плоти. И тогда я брал женщину. Порой даже двух. Но вез их не домой, а в гостиницу или на съемную квартиру. Владик специально для такого случая подыскивал для меня жилье. У него было несколько проверенных вариантов. Но чаще, я просил найти новое. Я чувствовал себя слишком уязвимым, будучи полностью обнажен в постели с двумя омерзительными шлюхами.
        Я набрал номер.
        - У аппарата.
        - Владик, это я. Мне нужны женщины. Две. И новый угол.
        - Будет сделано. Я перезвоню.
        Владику я в таких делах доверял. Но понимал, что, в конце концов, его придется убрать. Даже самых верных людей можно перекупить. Главное, узнать какая у них цена…
        Я требовал от продажных женщин только одного - молчать. Как только они раскрывали рот и начинали говорить, я терял всякую способность воспринимать их в качестве объекта желания. Я больше не хотел их. Шлюхи - это лишь красивая оболочка, внутри у них ничего нет. И это не та зловещая пустота, какая наполняет мою душу. Моя пустота звериного свойства, а их - зловонная, смердящая пороком. В ней перекатывались звуки отрывистой и похабной речи толпы.
        - Молчать!- орал я. Мог даже отвесить оплеуху, если они не слушались. Но обычно хватало одного окрика.
        Крис была не такой, она была настоящей женщиной. Когда она заговорила со мной, ее образ сделался отчетливым, выпуклым и прекрасным. В ней не было пустоты - она была наполнена содержанием. И речь состояла не из слов, а из музыкальных нот. Хотя она не произнесла ничего необычного.
        - Почему вы так смотрите?- спросила девушка.
        А я не нашелся, что ответить. У меня вдруг перехватило дыхание от сильного предчувствия беды. Я понял, что должен уйти. Теперь-то я знал, все эти чувства и мысли могли внушить мне мой ангел и бес. Но это не имело никакого значения. Не сказав ни слова, я направился прочь. Шел все быстрее и быстрее. Чувствуя, эта встреча многое значит в моей жизни.
        А пара потусторонних существ у меня за плечами, должно быть, кричали в голос, настолько противоречивы были мои эмоции в этот миг.

«От того, что их двое, в сознании любого человека царит жуткий хаос,- думал я теперь,- вот она, противоречивость человеческой натуры. В зависимости от того, кто сильнее, ангел или бес, в тебе больше темных или светлых сторон. При этом ты не ведешь этот спор с собой. Они ведут его за тебя. По любому поводу. Даже если ты встретил девушку, и она вдруг оказалась тебе небезразлична».
        В Кристине всегда было больше темных сторон. Не углубляясь в мистику, можно было разглядеть, что добра в ней совсем немного. Своих мужчин она привыкла выбирать сама. И безжалостно их бросала, как только приходила к выводу, что отношения себя исчерпали. Такие женщины легко идут по жизни. Они не связаны такими условностями, как чувства, для них просто не существует чувств. Поэтому они так легко изменяют, поэтому так просто уходят к тому, кто успешнее и сильнее…
        - Молодой человек… Постойте!- услышал я окрик. И, несмотря на внутренний голос, отчаянно взывающий: «Не останавливайся!», обернулся…
        С этой минуты можно начинать отсчет нашего стремительного романа.
        Теперь, вглядываясь в прошлое, я убежден, вовсе не голос Аикиля подтолкнул меня к тому, чтобы полюбить. Это Кухериал преподнес мне царский подарок. Чтобы затем забрать последние крохи добра, что порой еще теплились в измученной душе.
        На второй вечер после знакомства я оказался у нее дома. Сначала мы пили кофе с коньяком, сидя на диване, и почти все время молчали. Говорить не хотелось. Все слова казались пустыми рядом с теми чувствами, какие я испытывал. Да я и не умел говорить о любви. Для того, чтобы подобрать нужные слова в подобной ситуации нужно быть поэтом, а не убийцей. Потом я резко придвинулся, взял ее за плечи и поцеловал в губы. Она ответила горячим поцелуем, раскрылась мне навстречу. Я подхватил ее на руки и повалил на диван… Время остановилось. А когда снова пошло, мы лежали рядом. Она курила, а я смотрел на нее и думал, что так хорошо мне не было никогда. Шлюхи с их холодными руками и нечистым дыханием омерзительны. Вряд ли я когда-нибудь в жизни испытаю что-то подобное. В этот момент я по-настоящему испугался. Я не знал, могу ли себе позволить быль столь беспечным. В конце концов, я убийца, у меня много врагов. Если я люблю, значит, я уязвим. Мне не хотелось привязанности и не хотелось боли потери. Но противиться этим чувствам я не смог.
        Я стал постоянным гостем в ее маленькой уютной квартире в самом центре города. Она жила на Тверской. Только там мне бывало по-настоящему тепло, я отогревался возле Кристины. Не знаю, что она во мне нашла. Поразить ее искрометным юмором или хотя бы остроумной беседой я не мог. Не умел говорить много и красиво. Большую часть времени я угрюмо молчал, а в голове моей проносились самые черные мысли. Иногда мне казалось, что ее ко мне подослали. Хотелось легонько придушить девушку подушкой, чтобы она раскололась. Но потом я пугался, что ее предательство окажется правдой, и тогда я не смогу жить. Поэтому я предпочитал неведение, продолжая ее подозревать, и даже втайне ненавидеть.
        Я отдавал себе отчет, что наши отношения основываются на сексе. Никогда в жизни я не хотел так ни одну женщину. Что есть обычное животное влечение к продажным шлюхам в сравнении с той страстью, какую я испытывал к ней. Даже, не встречаясь с нею по нескольку дней, я чувствовал, что она рядом. Вдыхая воздух, ощущал всюду аромат ее духов. Она обожала сладкий запах. И очень часто эфемерный этот аромат опьянял меня, заставляя мчаться к ней среди ночи, чтобы обнять ее, зарыться в густые темные волосы. Забыть о том, кто я, забыть обо всем…
        Ревность моя, между тем, продолжала нарастать. Кристина все больше времени проводила на работе. Все реже мне удавалось застать ее дома. Место своей работы она скрывала. Я бы приставил к ней одного из своих секретных агентов, но к тому времени я уже так ревновал ее, что и помыслить не мог о том, чтобы за Крис наблюдал другой мужчина. К тому же, она была моей тайной, я ни с кем не хотел делиться тем, что она у меня есть. Лишняя информация о личных делах - отличный повод для шантажа. Одинокого волка трудно поймать в капкан.
        После пары бурных ссор, когда я едва сдерживался, чтобы не взяться за ствол, я решил, что наши отношения пора кончать. Такому свирепому хищнику, как я, нельзя погружаться в столь сильное чувство. Вряд ли я смог бы себе простить, если бы убил Крис. Я слишком сильно ее любил. Так порой бывает. Двое любят друг друга, но вместе быть не могут. Им обязательно нужно разойтись. Хотя бы для того, чтобы не разрушить друг друга…
        Помню, я стоял на том самом месте, где однажды осенью встретил свою возлюбленную, единственную в моей беспросветной жизни, и глядел на грязную воду, всю в радужных бензиновых разводах. Примерно так к тому времени выглядела и моя душа. Я уже принял решение - навсегда вычеркнуть Кристину из своей жизни. Только никак не мог свыкнуться с этим решением. Мне все казалось, что-то можно вернуть. А еще мне так не хватало той давно утраченной теплоты, тех простых человеческих чувств, которые я прежде никогда не испытывал. Я, как будто, на какой-то краткий миг вынырнул из наполненной нечистотами жизни-реки к свету, узрел его на краткое мгновение, чтобы почувствовать всю несправедливость этого мира, и погрузиться назад, став намного злее.
        С тех пор прошло больше десяти лет. Для меня за это время почти ничего не изменилось. Во всяком случае, в отношении к Кристине. В сердце у меня всегда имелся крохотный уголок, где существовала даже не она - ее идиллический образ. Там проходило бытие этого святого создания из плоти и крови. Оно было со мной до сегодняшнего дня, когда всаженная прямо в грудь игла внезапно пронзила изумительную бабочку насквозь и мигом превратила ее в сухую мумию, прошедший морилку, а заодно и все семь кругов ада музейный экспонат.

***
        - Да брось ты, Васисуалий, женщин кругом полно, я тебе любую достану, только скажи,- скороговоркой тараторил бес. Я бежал по улице, задыхаясь от гнева и боли, а он плыл за мной по воздуху с той же спринтерской скоростью.- Ну, подсунул тебе Аикиль эту девку. Хотел тебя изменить. Святые, знаешь ли, очень любят, когда мужиков берут за яйца. Считают, им это на пользу идет. Да если ты только захочешь, в твоем распоряжении будут все женщины мира. Неужели из-за одной потаскушки ты хочешь испортить все дело?
        - Заткнись!- я попытался его ударить, но промахнулся - кулак врезался в столб, и я зарычал от боли и ярости. И заспешил дальше, помахивая отбитой рукой.- Ты ее не знаешь!
        - Да брось ты, Васисуалий. Это я ее не знаю? Да что ты такое говоришь? Знаю я все про нее. Девку эту для тебя Аикиль отыскал. Как была она всегда потаскухой, так и осталась. Ты думаешь, она с тобой одним встречалась? Таких, как ты, у нее было несколько, одновременно крутила романы. Это же все физиология, и только. И никакого отношения не имеет к настоящей цели твоего земного бытия.
        - Ублюдки,- процедил я.
        - Правда, в любом случае, лучше неизвестности. Может, если ты узнаешь правду, тебе легче станет, а? Неужели ты думал, тебе достанется образчик благочестия. Да и что бы ты делал с такой женщиной? С ними скучно. Даже монашки в монастырях любят блуд. Есть такой городок в России - Севск. А в нем женский монастырь. Так монашки перебрасывали через стену корзину на веревке, тянули в святую обитель мужиков. Местый жандарм прознал про это, пришел вечером к монастырской стене, уселся в козину. Маленько не рассчитал. Когда дамочки его увидели, сильно испугались - и веревку отпустили. Он о землю так грохнулся, что потом несколько лет ходить не мог. Только под себя.
        - Что тебе от меня нужно?!- Я резко остановился.
        - Я только хочу сделать тебя по-настоящему успешным,- бес попытался придать хитрой физиономии проникновенной праведности, получилось плохо, выдавали бегающие глазки и извечная полуулыбочка.- Знаешь, как в сегодняшней Москве люди ценят успех? Куда больше душевной красоты, эрудиции и прочей херни. Мерилом всего для них является успех. Станешь успешным - будешь счастливым. Ты, конечно, скажешь, что больше всех счастлив натуральный кретин. И будешь абсолютно прав. Но я хочу дать тебе счастье не кретина, а настоящего олигарха - чтобы ты увидел, как может быть благодарен за верную службу ад.
        - Вы с этим твоим Аикилем уже все для меня сделали, что могли…
        - Зря ты так. Во-первых, Аикиль не мой, а твой… ангел-хранитель. А, во-вторых, это только я о тебе забочусь. А он вечно все портит, убогий пропойца.
        - Меня это больше не интересует. Убирайся.
        - Что значит «убирайся»?! Мы же еще ничего не сделали. Без помощи адских сил в этом деле тебе никак не обойтись.
        - А я сказал - убирайся,- упрямо повторил я,- мне не нужна ваша помощь.
        - Ну, хорошо,- Кухериал потеребил бородку,- моя ошибка, признаю. Недооценил человеческую организацию. По образу, по подобию… Я полагал, ты давно уже не такой. Мне казалось, ты выше этих тонких чувств. Ошибся. Каюсь. Извини.
        - Какое мне дело до твоего раскаяния, пшел вон…
        Я почти бежал прочь, намереваясь навсегда избавиться от назойливого провожатого. Но бес и не думал исчезать, то и дело он попадался мне на пути. Стоял с самым скорбным видом, освещенный луной. Сидел на скамейке, положив ногу на ногу. Подпирал бетонный столб, склонив повинную голову. Весь его облик буквально кричал о жестоком раскаянии. Так продолжалось около получаса.
        Потом он вдруг возник прямо передо мной и уперся мне в грудь.
        - Ну, хорошо,- выкрикнул Кухериал.- Я покажу тебе, на что способны падшие.
        - Угрожаешь?
        - Ни в коем разе. Напротив, предлагаю оценить наши возможности. Скажи-ка, Васисуалий, когда ты последний раз был в казино?
        - В прошлом году. Не везет мне в азартных играх.
        - Повезет. Сегодня же. Идем в казино.
        - Спасибо, мне шабаша хватило.
        - Сегодня твой день. И ты непременно выиграешь. Сорвешь банк. Вот увидишь.
        - Черт побери,- проворчал я.- Ты мертвого достанешь…
        Закралась мыслишка - а что, если потусторонние силы, и вправду, помогут выиграть. Вдруг я действительно сорву банк? Если бес говорит правду, можно будет наплевать на этот дурацкий заказ, сразу же снять остальные средства со счета, купить билет на самолет и отправиться в одну из жарких стран. Лишь бы Кухериал ничего не заподозрил.
        - И сколько же я, по-твоему, могу выиграть?- спросил я, умело маскируя заинтересованность под деланным безразличными.
        - Как повезет,- ответил бес уклончиво,- тебе все равно нужно развеяться. Ты ничего не теряешь.
        - И все же,- настаивал я.
        - Тысяч сто долларов тебе хватит?
        - Нет!
        - Пятьсот?
        - Еще сотни три накинь, только не долларов, а евро, и тогда я, пожалуй, готов поиграть.
        - Договорились.
        До казино мы добрались на троллейбусе, благо располагалось игорное заведение неподалеку. Билет я ради нескольких остановок покупать не стал. И конечно, немедленно объявились контролеры. Пара крепких ребяток, с красными отечными лицами. Они ворвались в салон, как группа захвата. Кухериал в этот момент рассказывал мне, как в двадцатых годах его человек выиграл на бильярде целое состояние. А все потому, что послушался своего искусителя - и пошел играть.
        - Предъявите ваши билетики!
        - Хорошая возможность размяться, Васисуалий,- бес возбужденно запрыгал на сидении.- Почему бы тебе не дать им в морду?!
        - Потому что я не бью людей без повода.
        Я говорил тихо, но они все равно услышали.
        - Ваш билет,- склонился надо мной один из контролеров.
        - Браток,- сказал я,- извини, не успел…
        - Я тебе не браток, морда,- ответил он зло.- Билет давай.
        - Он с тобой на «ты»,- заметил бес,- никакого уважения.
        - Нет билета. Отвянь,- ответил я, начиная заводиться.
        - Я тебе «отвяну». Я тебе сейчас так «отвяну»… Колян,- позвал он второго.- Тут это… заяц хамит.
        - Тащи на выход,- откликнулся Колян. Он разбирался с целой группой безбилетников - ребята с гитарами в чехлах испуганно таращились на контролера. Тот активно вел агитацию, рассказывал, как плохо ездить без билета, и что с ними будет, если они немедленно не заплатят штраф.
        - Как с музыкантами нехорошо,- неодобрительно качнул лысой головой Кухериал,- а ведь они молодые ребятишки совсем. Наверное, еще школьники. Сейчас их выведут на остановке, карманы вывернут и отберут все деньги. Даже мелочь. Знаю я таких подонков, как эти.
        - Так, пошли,- контролер бесцеремонно схватил меня за рукав пиджака и попытался заставить встать. Такое поведение мне очень не понравилось.
        - Гляди, что делает, Вася,- вскричал Кухериал,- вот гнида!
        - Ну, все,- я резко поднялся, и ударил контролера поддых. Он не ожидал нападения. Вскрикнул и отшатнулся. Я решил не останавливаться на достигнутом - и двинул ему в челюсть. Парень рухнул в проходе, но тут же с руганью вскочил.
        Давно не приходилось применять навыки рукопашного боя. Я предпочитал действовать на расстоянии, с помощью огнестрела. Контролер оказался упертым молодчиком. Он сплюнул и кинулся на меня. Я поймал его руку, вывернул, так что он сложился пополам и врезал ему коленом по зубам. Парень разогнулся в обратную сторону и повалился на сиденья.
        По проходу ко мне уже спешил Колян. Мы сцепились в краткой схватке. Он успел заехать мне по уху, но потом пропустил целую серию ударов - все в лицо - и, упав, сжался в проходе, закрыл голову, ожидая, что я стану его добивать ногами. Жалкое зрелище.
        - Может, пристрелить обоих?!- предложил бес.- Все равно ведь дерьмо, а не люди.
        Троллейбус остановился, двери открылись. Водитель не решился выйти в салон, где ехал такой страшный пассажир. Я спокойно вышел на улицу, потирая костяшки пальцев. Следом высыпали музыканты. Дожидаться, пока парочка контролеров очухается и вспомнит о безбилетниках, они не стали.
        - Спасибо!- крикнул один из ребят.
        Я махнул рукой - мол, не за что. И направился к арке, ведущей в ближайший двор.
        - Ты куда?!- выкрикнул Кухериал.- А как же казино?!
        - Я знаю отличное казино в этой районе. Дворами быстрее…
        - Ты же говорил, год не играл?
        - Зато год назад провел здесь пару суток.
        После драки мне порядком полегчало. Спасибо контролерам троллейбусов и автобусов, они всегда появляются вовремя, если нужно стравить пар. Если бы не эта парочка, пребывать бы мне в дурном настроении долгие часы.
        - Ты отлично дерешься, Васисуалий,- проговорил Кухериал, забежал вперед и заглянул мне в глаза.
        - И что с того?
        - Армейская школа не прошла даром. А Аикиль был против.
        - Не понял,- я остановился,- вы, что же, и судьбой моей можете управлять?!
        - Так ты же сам в военкомат пошел. А мог, как все остальные, скрываться.
        - Это было мое решение. Мое, ты понял?
        - Кто же спорит? Твое, конечно. Просто оно совпало с моим. Вот и все. Где бы ты еще получил такую школу для своей нынешней работы, а, Васисуалий?! Работал бы сейчас каким-нибудь фрезеровщиком, и в ус не дул.
        Я сердито поглядел на Кухериала.
        - Может, будь я фрезеровщиком, я был бы счастливее.
        - Где твое честолюбие?- возмутился бес.- Как можно быть счастливым фрезеровщиком?
        Я вспомнил улыбчивого спокойного паренька, с которым вместе служил. По его словам, он всю жизнь только и мечтал о том, чтобы работать токарем. Где-то он сейчас?! Осуществил ли свою простую мечту? Быть может, он счастлив. И его душу не раздирают такие же противоречия, как мою. А еще, ему, наверняка, не является лысый бес-искуситель, утверждающий, что является его благодетелем.
        - Фрезеровщик тоже может быть счастлив,- твердо сказал я.- И хватит об этом. Пришли.
        Казино, куда я привел Кухериала, не отличалось ни известностью, ни изящной отделкой парадного подъезда. Серое здание с покосившейся блеклой вывеской. Почти неприметное в городском ландшафте. Конечно, не Лас-Вегас, но я-то знал, что неброский фасад - лишь прикрытие. В этом маленьком казино крутились большие деньги. И делались самые крупные ставки в Москве. Заведение принадлежало бандитам. Играли здесь по-честному. Я слышал об этом от слишком многих знакомых, чтобы сомневаться. Да и приходили сюда не те люди, которых можно за здорово живешь обвести вокруг пальца, и потом спокойно жить дальше.
        - Очень уютное место,- одобрил Кухериал.- Тебя здесь не прирежут?
        - С чего это вдруг?
        - Ну, знаешь… В таких заведениях деньги мало выиграть, их нужно еще унести.
        - Здесь все по-честному.
        Я подошел к двери. Бандитское казино напоминало закрытый английский клуб. Посторонним вход заказан. Но я знал пароль.
        В холле дежурило несколько громил. Все с физиономиями, на которых при желании можно запарковать самосвал. Ко мне подошел один из них, с такой покореженной в драках физиономией, что возникало подозрение - самосвал на его лице уже парковался.
        - Вы приглашены?- хмуро поинтересовался он.
        - Нет. Но я по важному делу.
        Парень, который придумывал пароль, интеллектом не блистал.
        Передо мной распахнули массивные металлические двери, в которые первым проскользнул Кухериал. И побежал по залу, причмокивая, словно лакомка в кондитерском цеху.
        - Игровые автоматики, блэк-джек, рулеточка… Лет сто не был за игорным столом. Как же я тебе завидую.
        Хотя кричал он на все заведение, никто не обращал на беса внимания. Я имел еще одну возможность убедиться, что кроме меня Кухериала никто не видит.
        - Куда бы мне сесть?- хмуро поинтересовался я, делая вид, что размышляю вслух,- на самом деле я обращался к бесу.
        - Как куда?! Absque omni exceptione [Вне всякого сомнения (лат.)] , за рулетку. Рулетка - королева казино.
        Я устроился за игорным столом рядом с толстым типом в сером костюме. Кинул купюру крупье. Получил горсть разноцветных фишек. Бес выглядывал из-за левого плеча.
        - Ставь все время на черное,- скомандовал он.
        Я передвинул несколько фишек на игровое поле. Толстяк поглядел на меня с интересом. И сделал ставку на красное. Решил играть против меня. Занятное развлечение для тех, кому больше нечем развлечься. Если Кухериал не врет, сегодня этот господин порядком разорится. Я покосился на толстяка. Тот криво улыбнулся, качнул головой - сыграем? Я давно заметил, у некоторых людей не в меру развит соревновательный инстинкт. Хорошо, когда такие типы встречаются за игорным столом, где от их выигрыша или проигрыша не зависит жизнь других людей. Хуже, когда на оживленной автотрассе. И начинают играть в догонялки, подвергая риску мирных автолюбителей.
        Упитанный посетитель казино вызвал у меня антипатию с первого взгляда. Интересно, кто он такой, ведь в бандитское казино обычных людей не пускают. Может, какой-нибудь авторитет? Я глянул на его руки. Наколок не наблюдалось. Но несколько толстых, как сардельки, пальцев украшали золотые перстни. Один с крупным драгоценным камнем.
        - Ставки сделаны,- крупье запустил шарик, и он понесся по чертовому колесу рулетки.
        - Как тебе толстяк?- спросил Кухериал.- Не нравится мне его рожа.
        Я ничего не ответил. Не хватало еще, чтобы этот надутый индюк решил, будто я сумасшедший или накачан под завязку наркотой.
        Выпало черное. Крупье придвинул ко мне несколько фишек. Толстяк на проигрыш никак не отреагировал.
        - Ставь снова на черное,- скомандовал Кухериал.
        Я выполнил указание. Мне начинала нравиться эта игра.
        Мой «соперник» поступил так же, как и в прошлый раз - поставил несколько крупных фишек на красное.
        Как и следовало ожидать, я снова выиграл.
        Через каких-нибудь десять минут передо мной на игорном столе лежала целая груда фишек. Что касается толстяка, то он, ворча и поглядывая на меня с неудовольствием, убрался восвояси.
        - Сыграем по-крупному,- предложил Кухериал.- Сорвем банк.
        В этот момент я доверял ему безраздельно. Когда двадцать раз подряд выпадает черное, кто угодно уверует в безграничные возможности темных сил.
        - Ставим также?- поинтересовался я. Я уже общался с бесом, не думая о том, что кто-то может услышать. Пусть решат, что их посетитель с приветом. Какая мне разница. Я богат.
        - Само собой. На черное.
        - Погоди-ка. Я сейчас вернусь.
        Будучи абсолютно уверен в успехе, я поставил все. И даже сверх того. Сбегал к банкомату, снял кучу наличных, купил на них фишки. И поставил.
        Шарик попрыгал по делениям, и лег на красное… - Это все герцог Мамон,- торопливо объяснял Кухериал,- надо было заручиться его поддержкой, прежде чем играть. Я полагал, он не будет вмешиваться в такую мелкую подтасовку. Кто же знал, что это заведение принадлежит ему. Надо было идти в Golden Palace, в Космос, или еще куда…
        - Слушай сюда, бес,- я наклонился к маленькой лысой сволочи,- мне нет никакого дела до твоей болтовни. Я уже имел возможность убедиться в том, что все, что ты предлагаешь - пустышка. У меня больше нет никаких причин тебе доверять. Я даже не знаю, кто ты такой, на самом деле.
        - Я - твой бес-искуситель!- вскричал Кухериал: - Дай мне последний шанс. Давай просто поговорим. Сядем в каком-нибудь тихом уголке, и я все тебе расскажу.
        - Меня это больше не интересует!- отрезал я.- Сначала ты влез мне прямо в душу, потом лишил меня кучи денег. Что тебе еще от меня нужно?- Я поднял руку, намереваясь его перекрестить. Получится досадить бесу - хорошо. А не получится - мне все равно, попытка - не пытка.
        - Постой, Васисуалий!- вскричал Кухериал.- А хочешь узнать, как мир устроен?
        - Ты это серьезно?- Насупился я.
        - Конечно, серьезно. Никто из ныне живущих не знает. А ты будешь знать. А? Как тебе такое предложение?
        - Даже не знаю.- Я тяжело задумался. В принципе, перекрестить беса я всегда успею. Если уж мне встретилось потустороннее существ, пусть поведает что-нибудь поучительное об устройстве вселенной. Может, когда-нибудь пригодится.- Ну, хорошо,- согласился я.- Давай, рассказывай.
        - Тебе действительно интересно?- бес выглядел удивленным.
        - Само собой. Сам сказал. Никто из людей не знает. А я буду знать. Эта мысль меня греет.
        - В очередной раз убеждаюсь, каким интересным человеком я тебя вырастил. Многограннность твоей натуры, Васисуалий, иной раз меня просто поражает.
        - Лесть не исправит ситуацию.
        - Это отнюдь не лесть. Кому сейчас интересно знать реальные вещи о природе мироздания, о боге, апокалипсисе и прочей религиозной мути? Пожалуй, небольшой горстке священнослужителей, которых как только не называют - и «оккультистами в Православии», и «отступниками от истинной веры», «сектантами» и «раскольниками». Даже в магазинах, где продают церковную литературу, с величайшим трудом можно достать основополагающие труды Православного мировоззрения - Толковую Палею, Стоглав, Типикон. Ты хотя бы названия такие знаешь, Васисуалий?! А для прежнего обитателя Руси, веришь ли, все это - настольные книги.
        - Зато сегодня можно купить Библию в картинках,- заметил я.
        Кухериал склонил рогатую голову - Библия в картинках его расстроила.
        - Учат детей всякому,- пробормотал он.- Должен тебя предупредить. Мне, конечно, известно куда больше, чем любому церковнику, но знания мои тоже ограничены. Ведь кто я? Всего лишь мелкий бес, мечтающий возвыситься и занять достойное место в демонической иерархии. Все, что я знаю,- лишь крупица подлинных знаний.
        - Брешешь ты все, рогатый.
        - Вовсе нет. Вселенная непознаваема. А высшая сила, которую вы считаете богом, лишь одно из существ, которому принадлежит данный материальный отрезок времени и пространства. бог волен совершить на этом отрезке все, что ему заблагорассудится, но сила его небезгранична. Он, как великий диктатор, перед которым все преклоняются, но постоянно сомневаются в его могуществе, власти над миром и даже в том, что он олицетворяет добро. Впрочем, я сомневаюсь, что тебе будет интересно, если я начну излагать теологический концепт. Тебя куда больше интересует практическая физика в ее идеалистическом представлении. Не так ли?
        - Черт побери!- вспылил я.- Ты можешь говорить человеческим языком?
        - Так чтобы даже идиот понял?- подсказал Кухериал.
        - Короче, кончай из себя умника корчить. А то я за себя не отвечаю.
        - Само собой, я очень постараюсь, корчить из себя идиота. Чтобы ты меня тоже понял.
        - Нарываешься, бес,- я сложил персты в горсть, продемонстрировал Кухериалу. Угроза подействовала. Он отшатнулся, поняв, к чему я клоню.
        - Я все понял, Васисуалий, чем ругаться, давай лучше направим наши стопы в бар, хлопнем по стаканчику портвейна. И я потешу твое любопытство, ответив на все вопросы о текущем мироустройстве. Расскажу все, что известно мне.
        - Ладно,- согласился я.- Только как ты себе это представляешь? Тебя же никто не видит. Получается, я буду сидеть и разговаривать сам с собой. Хочешь, чтобы бармен вызвал скорую психиатрическую помощь?
        - Есть одно заведение на Сухаревке, там на нас никто не обратит внимания. Полетели?
        - Твоя спина уже не болит?
        - Ради такого дела моя спина потерпит.
        - Мне будет приятно сделать тебе больно.
        - Мне будет приятно доставить тебе радость своей болью…
        - За словом в карман не лезешь.
        - Беру пример с тебя, Васисуалий. Просто беру пример с тебя.
        Заведение располагалось в полуподвале. Неброская вывеска «Бар» сливалась с кирпичной стеной. Если бы Кухериал не обратил мое внимание, я бы прошагал мимо. В помещении царил полумрак. Атмосферой «бар» напоминал пельменную времен застоя. Потрепанного вида мужчины кучковались вокруг высоких столиков, разливая в пластиковые стаканчики неопределенного цвета пойло. Несмотря на наличие свободных мест, забулдыги сбивались в стайки. Глаза немного попривыкли к полумраку, и я смог понять природу стаек. Каждого пьяницу сопровождали двое - бес и ангел, причем оба пребывали в изрядном подпитии. Кухериал, я заметил, глядел на своих коллег с изрядной долей высокомерия.
        - Видишь, Васисуалий,- зашептал он,- до чего они довели своих людей. Если бы не я, Аикиль и с тобой сотворил бы нечто подобное. Радуйся, что я у тебя есть.
        - Я радуюсь. Про себя.
        Отличал от пельменной заведение только наличие десятка сидячих столиков и небольшой подиум, на котором унылый гитарист перебирал струны и хриплым голосом пел. Песенка заинтересовала меня причудливым сюжетом и запоминающейся мелодией. Поэтому я остановился, чтобы послушать.
        Ко мне в ночи явился бог.
        Он говорил, что одинок.
        Ведь ходит он в кумирах
        От Сотворенья мира.
        А я ответил строго,
        Что время полвторого.
        И завтра совещание,
        Все, Отче, до свидания.
        И больше не являлся бог.
        Зато пришел другой - двурог.
        И говорил мне дьявол,
        что я себя прославил.
        А я ответил строго.
        Что время полвторого.
        И завтра совещание,
        Рогатый, до свидания.[Здесь и далее стихотворения автора.]
        - Пошли,- Кухериал дернул меня за рукав,- наслушаешься еще.
        - Это он сам сочиняет?
        - Сам, как же, держи карман шире. Видишь, рядом с ним типчик с тупой мордой, заслушался?
        Возле ног музыканта сидел с мечтательным видом неприметный маленький бесенок. Вид у него был совсем зеленый. В прямом смысле. Физиономия имела болотный оттенок. И шкура местами отливала зеленью.
        - Он и сочиняет,- сообщил Кухериал.- Музыкантишка, конечно, воображает, будто это он сам такой талантливый. Ничего подобного. Без Ховенаила он ни на что не способен.
        Я посмотрел на бесенка с уважением. Перед людьми искусства… и прочими созданиями, имеющими дело с творчеством, я всегда робел. Если приходилось застрелить какого-нибудь деятеля искусства, меня неизменно охватывало сожаление. К счастью, в их биографии неизменно находилось что-нибудь предосудительное, и тогда рука становилась тверда, и я отправлял их на тот свет со спокойным сердцем. Отчего-то разного рода извращенцы, вроде любителей однополой любви и растлителей малолетних, среди творческих работников встречаются куда чаще, чем среди простых объектов, вроде депутатов и банкиров.
        Мы подошли к стойке. За ней возвышалась унылого вида монументальная женщина, из той породы, что никогда не улыбается на работе, считая сей акт доброжелательности никчемной тратой времени и сил. Она отгоняла пухлой ладонью навязчивых мух, пребывая в сильном раздражении.
        - Прейскурант на стене!- проговорила буфетчица, не разжимая губ. То ли от лени, то ли боялась, что мухи залетят в рот.
        Я сделал шаг в сторону, ткнулся взглядом в серую бумаженцию, где карандашом было написано, что меню заведения включает в себя всего два вида портвейна - «777» и
«13», бутерброды с сыром и соленый огурец (1 шт.)
        - Бери тринадцатый, не ошибешься,- посоветовал Кухериал,- лучше сразу бутылку. В стакане сильно разбавляют. Она на такие дела мастерица.
        - Ты, я смотрю, завсегдатай,- не удержался я от колкости.
        - Захаживаю, когда надо обсудить деловые вопросы,- откликнулся бес, ничуть не смутившись.
        Бутылка портвейна «13» стоила тридцать два рубля четырнадцать копеек. «777» намного дороже - целых сорок семь рублей, ровно.
        - Коммунизм,- пробормотал я.
        - И не говори,- согласился бес,- славное местечко. Впрочем, Карлу и Фридриху здесь бы вряд ли понравилось. Привыкли, понимаешь, к комфорту немецких пивных. А здесь мы наблюдаем конечный результат их утопических теорий. Обожаю здесь бывать!
        Я его восторгов не разделял. Тем не менее, мы взяли бутылку портвейна «13», два бутерброда с сыром и соленый огурец (1 шт.). Он оказался мягким, очевидно, лучшие годы овоща остались позади.
        Откупоривая бутылку, Кухериал философски заметил, что открытый портвейн намного вкуснее закрытого. Уверенной рукой разлил портвейн по стаканам. Поднял посудину, в которой плескалась желтоватая жидкость, и продекламировал:
        Пока нам старость не видна,
        спешим, мы - полные сосуды,
        но всех судьба допьет до дна,
        и сдаст пустых в «Прием посуды».
        - Сам сочинил?- поинтересовался я.
        - Нет. Один поэт. Счастливчик. Талантище. Хотя при жизни порой бывал порядочной свиньей. Скончался в девяносто девять - от цирроза. И сразу же отправился к нам. Ох, и талантливый был малый. Большой грешник, между прочим. Я его частенько вспоминаю и цитирую. У него почти по любому поводу можно было славное четверостишие найти. Сейчас в аду читает свои творения самому Люцифугу Рокофалу. Вот тоже его, например:
        Вся жизнь моя - обычное говно,
        в рутину погружается поэт,
        так глубоко, что даже не смешно,
        говна полно, а вдохновенья нет.
        - Хорошо,- сказал я,- настроение чувствуется. В буквальном смысле погружается?
        - Конечно, нет. Хотя, как у нас в аду говорят, в кипящем котле холодных мест нет, это утверждение является верным вовсе не для всех. Взять хотя бы этого гения стихосложения. Он у нас на привилегированном положении. Придворный стихотворец, так сказать. Котел с охлаждением. Никакого говна. Только шампанское и минеральная водица. По желанию. Постоянная температура воды около тридцати градусов. Да и погружается он в котел нечасто. В основном, использует емкость в качестве ванны. Но мыться не любит. Все опасается, что кто-нибудь из рогатых перепутает, и врубит пламя на полную катушку. Как видишь, некоторым,- Кухериал подмигнул,- даже в аду уготованы особые условия для комфортного бытия. И у тебя там все будет Васисуалий, если, конечно, ты покончишь со Светочем справедливости, погасишь его навсегда. Я в тебя верю. Ты ведь гениальный киллер. Не правда ли? Ты ведь и сам о себе так думаешь. Настоящий талант. А талантливые души - они везде ценятся. И в онтологической иллюзии. И в аду. Взять хотя бы Данте Алигьере. Сочинитель средней руки, прямо скажем. А какие почести ему оказывают за прославление ада. Вот
написал человечек, что побывал при жизни в аду, и все - помер и получил славу, почет, уважение, деньги…
        - А что, он, и вправду, побывал при жизни в аду?- заинтересовался я.
        - Конечно, нет,- Кухериал презрительно скривил губы.- Общался со своим бесом-искусителем. А тот порассказал ему небылиц. Хотел своего человека прославить таким образом. Ну, и прославил. Наговорил, конечно, кучу бреда. Данте написал свою поэму в тысячу триста четвертом году. Темный, непросвещенный малый, смуглый лицом, как простолюдин. Подумай, какой отсебятины он мог насочинять…
        - Данте. Не читал. Я из поэзии только «Кто говорит? Слон» Чуковского помню,- пробормотал я.
        - Это тоже немало с твоим-то профилем деятельности,- заверил Кухериал и поднял граненый стакан.- Ну-с, выпьем за успех нашего мероприятия, дорогой мой убивец!
        Я нахмурился:
        - Нельзя ли потише?
        - Не волнуйся, здесь все свои.
        Я оглянулся. Присутствующие не обращали на нас никакого внимания, занятые выпивкой и неспешной беседой.
        - Просвещенные люди не нуждаются в боге,- услышал я громкие слова одного из них, - бог - это больная фантазия психически не очень здоровых или не очень образованных людей. Все они нуждаются в помощи, а возможно и лечении. К тому же страдают излишней агрессией по отношению к здоровым нормальным людям. Они лишены внутреннего нравственного стержня, только страх наказания от внешнего воздействия - бога - принуждает их быть людьми. Им неведом моральный внутренний закон сам по себе. Их следует изолировать от светского общества в случае проявления религиозной агрессии или принудительно лечить. Ради их же спасения. Иначе они способны на чудовищные преступления именем своих богов, как все одержимые навязчивой идеей маньяки. Терпимыми к ним можно быть только до тех пор, пока они не проявляют агрессии и не угрожают цивилизованным людям, науке, просвещению, морали светского обществу и государству.
        - Именно так,- подтвердил другой пьянчужка,- цивилизация должна защищать себя от угрозы нового Средневековья, невежества, религиозного мракобесия и фанатизма. Малейшие попытки вмешательства в светскую жизнь должны беспощадно пресекаться всеми возможными законными способами и средствами.
        - Какие интересные люди,- заметил Кухериал.
        - Да уж,- буркнул я. Кабачок оказался под завязку набит не только пьянчугами, но и философами.
        - Через пару лет один из них покончит с собой,- продолжил бес,- и будет предаваться тем же рассуждениям за огненными вратами. Другой тяжело заболеет, ударится в религию, но бог ему ничем не поможет.
        Мы чокнулись.
        Портвейн оказался еще омерзительнее, чем мне представлялось. В горло он не тек, а заползал земноводным, обдирая гортань чешуйчатой спиной и острыми плавниками. В желудке повел себя лучше - быстро всосался в пищеварительный тракт, внушив мне положительный настрой, что, учитывая события последних недель, было весьма непросто. Водка, к примеру, на меня действует совсем иначе - по мере употребления я зверею.
        - Ну,- сказал я,- рассказывай.
        - О мире?- бес запихал в рот бутерброд с сыром и принялся его пережевывать, громко чавкая. В этот момент, несмотря на явные антропологические признаки, на человека он совсем перестал походить. Больше всего напоминал павиана с вытянутой невыразительной мордой. Неестественно двигались тяжелые челюсти, глаза то и дело скашивались к кончику носа, на лбу проступали темные вены. Продолжался процесс жевания довольно долго. Наконец Кухериал все-таки проглотил злополучный бутерброд и уставился на меня с удивлением, как будто не совсем понимал, где находится, и как здесь оказался.
        - Сухаревка,- напомнил я.- Заведение для философствующих о боге алкашей.
        - Я думаю, с чего лучше начать.
        - Начни с главного.
        - То есть с меня?
        - Лучше с меня.
        - Ну и самомнение у тебя, Васисуалий,- развеселился Кухериал.- Но ты абсолютно прав. Человек - венец творения. Все, что ты видишь вокруг, до чего можешь дотронуться, и то, существование чего ты можешь только предположить, подчинено одной высшей цели - бытию человека. То есть и тебя тоже, Васисуалий. Человек состоит и трех компонент - Дух, душа и тело. Бессмертен только дух. Кстати, именно поэтому мертвые не возвращаются к живым, и поэтому живым кажется таким страшным прикоснуться к миру мертвых. О присутствии духа почему-то постоянно забывают, подменяя это понятие душой. Душа отвечает за чувства, переживания человека. Дух воплощает знания, мышление. То есть, собственно, сознание. Душа и тело, по Библии, бренны, дух же бессмертен. Именно он попадает на высший суд. И здесь кроется интересная истина. Представь себе существо, лишенное страданий физического тела, а заодно и его душевной составляющей - чувств и переживаний, привязанностей прожитой жизни. Эдакий эфирный робот, воплощенный подобно ангелу лишь в духовной сути. Какое ему дело до привязанностей земного бытия? До живых, оставшихся здесь? Ведь
он больше не испытывает чувств. При этом, что странно, бог - сострадательная личность, на что указывают многие строки в посланиях книги книг, несмотря на образ и подобие,- он способен испытывать даже «ревность» и «гнев». Причем, в последнем проявлении весьма преуспел - и Люцифера сотоварищи с небес изгнал и Адама с Евой из рая вместе со всеми потомками. Видишь, я уже начал рассказывать о мире…
        - Издеваешься?
        - Абсолютно серьезен. Движение планет и звезд, их положение в пространстве, расширение Вселенной, поглощение материи черными дырами, присутствие темной материи и антивещества и еще многое-многое другое - все это определяет место и судьбу каждого отдельного человека в этой подчиненной воле высшего существа Вселенной. Хоть отцы церкви и отвергали астрологию самым решительным образом, смею утверждать, астрология отнюдь не лженаука. Просто астрологи древности отчего-то считали, что вселенная неподвижна. Но мы-то знаем, это не так. Прежде чем я начну свой рассказ, Васисуалий, мне бы хотелось, чтобы ты принял на веру один факт. Присутствие идеального начала как первопричины всего бытия должно стать для тебя бесспорным. Атеистическое сознание попросту не воспримет то, что я могу тебе рассказать. Да и глупость это несусветная. В священной книге так и написано, тот, кто не верит в бога - безумец. Атеизм может декларировать только круглый дурак. Или наш ставленник. Вроде того, что сидит за соседним столом и распинается битый час перед студентом духовной семинарии. Смотри, Васисуалий, и наука, то есть
квантовая физика, на ее современном этапе существования окончательно пришла к идее отсутствия объяснительной причины материи в виде первовещества, и поставила вопрос о существовании идеального начала мироздания, то есть бога. А раз бог существует, что почти уже доказано современной физикой, то мои представления о мироздании можно принять на веру.
        - Опять загибаешь,- возмутился я, разливая портвейн. Терпкий напиток уже не казался настолько мерзким. Даже показалось, он помогает лучше понимать бесовские заумности.
        - Согласно нашему, то бишь тустороннему представлению о мире,- продолжил Кухериал,- все возникло из бесконечного хаоса.
        - Тустороннему?!
        - Ну, или потустороннему. Тут уж как тебе самому будет угодно. Но факт остается фактом. Когда существо, называемое богом, переместилось в эту часть пространства из своего прежнего места обитания, все, что здесь было - первоначальный хаос. Хаос, как известно, нематериален. К нему неприменимы категории времени и пространства. Хаос - это, собственно, ничто. Сейчас он, между прочим, тоже встречается. В головах у некоторых индивидуумов.
        - Черт подери!- выругался я.- Ты будешь говорить проще, бес? У меня в голове сейчас тоже возникнет хаос.
        - Попробую. Но хочу напомнить тебе, Васисуалий, что мы говорим о вещах исключительно сложных. Говорить о подобных понятиях, пользуясь самыми простыми словами, невозможно.
        - А ты, все же, попытайся.
        - Хорошо. Итак, бог взял ничто, то есть изначальный хаос, и обратил его в материю. Сам процесс творения чего-то из ничего занял очень мало времени. То, что получилось, было исключительно простым, и никак не могло удовлетворить такое сложное существо, как сам бог. Но затем вселенная и все, что в ней имеет место быть, стали обновляться, с каждым разом становясь все сложнее и сложнее.
        - Опять не понял.
        - Проще всего объяснить этот процесс с самой современной точки зрения. Возьмем, ad exemplum [К примеру (лат.)] , какого-нибудь веб-программиста…
        - И шлепнем,- сказал я.
        - Нет-нет, возьмем пока вполне живого материального веб-программиста, которого нам отнюдь ни к чему шлепать. Допустим, что он создал новую версию Интернет-сайта. Если он настоящий профессионал, а бог - лучший из профессионалов, то он не работал над той версией, что лежит на сервере. Он создавал новую версию сайта на своем компьютере. А потом заливал ее на сервер поверх старой. Примерно таким же образом обновляется и Вселенная.
        - И как часто происходят такие обновления?
        - Постоянно… - Кухериал задумался: - С человеческой точки зрения такое невозможно представить. Но для бога, видишь ли, времени не существует в том виде, каким оно предстает для человека. Только не пойми меня превратно. бог - не вездесущее, всесильное существо, он - один из нас. Его отличает только то, что он является творцом этого мира, но возможности его, повторюсь, тоже ограничены. Он вынужден мириться со вселенскими правилами, по которым мы все существуем вне всяких систем координат и внутри их. Именно поэтому ему и нужны помощники. Некоторых он создал сам, другие были всегда.
        - А что происходит с людьми, когда он обновляет версию?- пробурчал я. В голове у меня уже творилось нечто невообразимое. Я решил, что бес нарочно пытается меня запутать. Но твердо решил довести этот тяжелый разговор до конца.
        - Я же сказал,- Кухериал поморщился,- процесс этот непрерывный. И люди попросту ничего не замечают. Но… - Бес хмыкнул.- Иногда и бог допускает ошибки. И тогда происходят настоящие чудеса. Взять хотя бы НЛО. От летающих тарелочек никуда не деться. Разумеется, он старается, чтобы в созданной им вселенной было как можно меньше нестыковок, но не все получается. Как я уже говорил, то существо, которое вы называете богом, вовсе не всесильно. Он один из нас. Хоть и находится на самой высшей ступени развития и в полной мере осознает какой колоссальной силищей обладает…
        - Не слишком-то разумно с вашей стороны противостоять столь могучему существу,- заметил я, отхлебывая портвейн.
        - Это говоришь ты?!- вскинулся Кухериал.- Ты, который готов работать по любому объекту?!
        - Это же другое…
        - Нет!- жарко выдохнул бес.- То самое. Неспособность признать над собой высшей силы, которая будет повелевать тобой. Желание быть сильнее всех. Выше всех. Отстаивать право на жизнь. Такую жизнь, какую ты заслуживаешь. Стремление иметь свою точку зрения. Надо мной нет власти. Над каждым из нас нет власти. Мы и есть сила, которая, в конце концов, свергнет его, и воцарится в мире, исполненным свободой для каждого. Не будет больше заповедей, а будет одно только царство зла, где у всякого будут равные возможности для возвышения.
        - Ладно-ладно, убедил,- проговорил я, несколько смущенный его напором,- давай дальше про Вселенную.
        - Мир состоит из пятнадцати реальностей,- поведал Кухериал,- ад устроен по образу и подобию небес. Их семь, так как семь - число основных добродетелей. И у нас в аду семь кругов.
        - По числу смертных грехов,- догадался я.
        - Именно. Святые наверху, а падшие внизу. Хотя это еще как посмотреть. А вы, соответственно, посередине. Мир, населенный смертными, сотворенный, как утверждают святые, богом не из одной только пустой прихоти, а ради того, чтобы облагодетельствовать вас.
        - А вы так не считаете?
        - Кое-кто считает,- осторожно ответил бес,- лично я придерживаюсь мнения, что никому и ничему нельзя доверять. Слишком все сложно устроено в этом мире, чтобы всех облагодетельствовать. Слишком много непонятного даже для нас.
        - И тебе тоже нельзя доверять?
        - Мне можно. Я же твой бес-искуситель. Часть тебя.
        - По-моему, глупо доверять бесам.
        - А вот это,- Кухериал поднял вверх указательный палец,- умелый пиар святых. Мы, якобы, желаем только одного - погубить человека, свернуть его с истинного пути, а они для вас в лепешку разобьются, да еще обещают всепрощение, в случае, если, конечно, грешник покается. А на деле, на небесах нет ничего хорошего. Знал бы ты, какая там царит бестолковщина. Я уже не говорю о том, что нормальному человеку там решительно нечем заняться…
        - Ну-ка - ну-ка,- заинтересовался я,- о небесах поподробнее.
        Кухериал с отвращением сплюнул:
        - Да что тебе небеса? Зачем они тебе?! Тут и говорить не о чем…
        - Слушай, да ты и сам ничего не знаешь,- рассердился я,- ты же мне ничего толком не рассказал, кроме какого-то бреда о веб-программистах и пятнадцати реальностях. Или ты просто пытаешься мне мозги запудрить…
        - Спокойнее. Я же предупреждал, то, что я буду говорить, сложно воспринять.
        - Я не могу понять, что делаете вы, черти? бог, по твоим словам, создал мир, постоянно работает над его совершенствованием. А вы что делаете? Вставляете ему палки в колеса?
        - Мы лишь желаем, чтобы как можно больше людей поняли, как утопична сама концепция создания этого мира, хотим, чтобы как можно больше душ оказалось в нашей реальности, где царит свобода. Для этого лучшие умы ада изобретают целые философские и социальные системы, работают над искажением религиозных догматов. Мы, ad exemplum [К примеру (лат.)] , изобрели материалистическую философию, которая является одной из самых распространенных в мире и служит основой западной цивилизации. Вот послушай, основные постулаты той философской концепции, которая ныне является главной движущей силой для современного человека. Материальный мир вечен и человечество в нем вечно. Что за бред, в самом деле?! Но люди в это верят. Человек смертен и физически, и духовно, не существует потустороннего мира. Поэтому возможно и необходимо построение земного рая для создания комфортных условий жизни человеку в этом вечном мире. А, каково?! Человек - инструмент поглощения материальных благ с целью получения удовольствия в кратковременный период своей жизни. А раз так, значит все позволено. Наша философия утверждает, что нужно
строить рай для себя при жизни, поплевывая на нужды всех остальных - ты смертен, и дальше не будет ничего, так примерь на себя теорию здорового эгоизма, и будь счастлив. А что утверждает церковь?! Материальный мир не будет существовать вечно, его ждет неминуемый конец. Время исчезает с прекращением существования материального мира. За рамками времени-материи лежит вечность, которая есть у любого человека. То есть смерти, как бы, нет, а за все грехи придется расплачиваться. Кому понравится неизбежность расплаты, даже если она является правдой?! Эволюции не существует - органический мир был сотворен в таком же качестве. Созидательная работа Творца по устроению видимого мира завершилась творением человека. В космосе больше нет никаких живых миров. Все устройство материального мира антропоцентрично, то есть весь мир создан ради человека.
        Бес помолчал недолго, отхлебнул портвейн и посмотрел на меня хитро:
        - Скажи мне, Васисуалий, разве ты не придерживаешься материалистических взглядов? Разве не желаешь хорошо жить при жизни? Разве тебе не плевать на окружающих, которых ты отправляешь на тот свет за звонкую монету? И разве ты можешь поверить, что весь этот мир, то есть все, что нас окружает, временно? Что все когда-нибудь исчезнет, когда богу надоест играть в свои нелепые игры со своим творением - человеком?!
        - Не знаю,- буркнул я.- Ты меня окончательно запутал. Единственное, что я понял, что все мы под колпаком. Не очень-то приятно, когда за тобой постоянно кто-то следит.- Я нахмурился.
        - Иногда мне кажется,- Кухериал сделался задумчив,- что и за мной тоже кто-то следит. Кто-то, кого я не вижу. Вроде беса и ангела, только совсем другие. И ходят за мной, и смотрят, чтобы не случилось что-нибудь непоправимое и неправильное. А за каждым из них тоже кто-то ходит. И за теми тоже. И так до бесконечности. Представляешь, слежка во вселенском масштабе.
        Бес замолчал, глядя на меня выжидательно. Давал возможность осмыслить идею. Но она меня совершенно не впечатлила. От всех этих исполненных философской дребедени разговоров у меня голова разболелась. Я никогда не был склонен к изучению разного рода наук, чувствуя одну только усталость и раздражение. Чтение книг вызывало у меня резь в глазах и скуку.
        - Напоминает паранойю во вселенском масштабе,- сказал я.- К черту Вселенную.
        - Вот это ты правильно сказал,- обрадовался Кухериал.- К черту Вселенную! К черту ее! Давай-ка я немного расскажу тебе про ад. То, что есмь graphicus
[Доподлинно (лат.)] , то бишь доподлинно известно… В САМОМ НАЧАЛЕ ВРЕМЕН, КОГДА ЧЕЛОВЕК ДЕЛАЛ ПЕРВЫЕ ШАГИ В ЭТОМ МИРЕ, ВООБЩЕ НЕ БЫЛО РАЗДЕЛЕНИЯ НА РАЙ И АД. ВСЕ ДУШИ ПОПАДАЛИ В ВЕСЬМА МРАЧНОЕ МЕСТО, ЧТО-ТО ВРОДЕ ТЕМНОГО ПОДВАЛА. ЖРАЛИ ТАМ В ТРИ ГОРЛА ПЫЛЬ И ГЛИНУ, И ВЛАЧИЛИ САМОЕ ЖАЛКОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ. ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, ИМЕННО ТАК ПОЛАГАЛИ ДРЕВНИЕ ШУМЕРЫ И ВАВИЛОНЯНЕ. ВСЕ НАГРАДЫ И НАКАЗАНИЯ ЧЕЛОВЕК ТОГДА ПОЛУЧАЛ ПРИ ЖИЗНИ. СПРАВЕДЛИВО?
        -КОНЕЧНО, СПРАВЕДЛИВО,- ПОДТВЕРДИЛ Я.- КАЖДОМУ ПО ДЕЛАМ ЕГО…
        -НЕ ДУМАЮ,- ВОЗРАЗИЛ КУХЕРИАЛ,- А ВПРОЧЕМ, ГОВОРЯТ, ТОГДА СПРАВЕДЛИВОСТИ БЫЛО МНОГО БОЛЬШЕ. ТОЛЬКО Я ЭТО ВРЕМЯ НЕ ЗАСТАЛ. КОГДА Я ПРИШЕЛ В ЭТОТ МИР, ЛУЧЕЗАРНЫЙ УЖЕ БЫЛ НИЗВЕРГНУТ С НЕБЕС, ПРОБИЛ В ЗЕМЛЕ ДЫРУ, И ПОГРУЗИЛСЯ В МРАЧНЫЕ ШУМЕРСКИЕ ПЕЩЕРЫ. А ПОСКОЛЬКУ ЛИЧНОСТЬЮ НАШ ПАДШИЙ АНГЕЛ БЫЛ НЕЗАУРЯДНОЙ, ТО ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ СИДЕТЬ СЛОЖА РУКИ В МРАЧНОМ ПОДВАЛЕ И ПИТАТЬСЯ ПЫЛЬЮ И ГЛИНОЙ, ОН РЕШИЛ СОТВОРИТЬ ПОД ЗЕМЛЕЙ АД - МЕСТЕЧКО ВЕСЕЛОЕ, ЖАРКОЕ И ПЕРСПЕКТИВНОЕ В СМЫСЛЕ НАКАЗАНИЯ ГРЕШНИКОВ. ТО ЕСТЬ НЕ ТОЛЬКО О СЕБЕ ПОМЫШЛЯЛ, НО И О СПРАВЕДЛИВОМ ПОСМЕРТНОМ ВОЗМЕЗДИИ ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕДОСТОИН НЕБЕС. ЕМУ УДАЛОСЬ ПРИВЛЕЧЬ НА СВОЮ СТОРОНУ МНОГИХ. ТЕ, ЧТО СЕЙЧАС ЗОВУТСЯ ВЫСШИМИ ДЕМОНАМИ И ЗАПРАВЛЯЮТ ВСЕМИ ДЕЛАМИ, ИЗНАЧАЛЬНО ТОЖЕ БЫЛИ У БОГА НА ПОБЕГУШКАХ. НО КОГДА АДСКИЕ ПРЕДЕЛЫ СТАЛИ РАСШИРЯТЬСЯ, МИГОМ СМЕКНУЛИ, С КЕМ В ЭТОЙ СИТУАЦИИ БЫТЬ ВЫГОДНЕЕ. ПОНАЧАЛУ АД ОСТАВАЛСЯ МЕСТОМ ТЕМНЫМ, ПОГРУЖЕННЫМ ВО ТЬМУ И ТУМАН. НО ПОТОМ СТАЛ СТРЕМИТЕЛЬНО РАСШИРЯТЬСЯ. ПОД ЗЕМЛЕЙ ОБНАРУЖИЛИСЬ ГРОМАДНЫЕ ЗАЛЕЖИ ЗОЛОТА И ПРОЧИХ ЦЕННЫХ МЕТАЛЛОВ. ПОТЕКЛИ ПЯТЬ ПОЛНОВОДНЫХ РЕК -Лета, Стикс, Флегетон, Ахерон и Коцит. Сейчас
только три осталось. Одна высохла. А другую чудовищный Бегемот по прозвищу Ненасытный выпил.
        - Как?!
        - Очень просто. Сатана его наказал муками вечной жажды за незначительную провинность. Не думал, что из этого может получиться конфуз. Бегемот промучился лет пятьдесят, а потом выхлебал Флегетон. За это пребывает уже несколько веков в пыточном чертоге Зарах Ваал Тарага. Мораль простая. Пить надо с умом.
        Я воспринял данное умозаключение как руководство к действию. Твердой рукой разлил портвейн «13».
        - А вот, скажем, китайцы…
        - Китайцы?- удивился Кухериал.- В каком смысле?- Он заметно разволновался.- Что ты имеешь в виду?! При чем тут китайцы?!
        Подобная реакция убедила меня в том, что бес не обманывает и действительно не способен прочесть мои мысли.
        - Китайцы тоже попадают в ад?
        - Ах, ты об этом,- обрадовался вновь достигнутому пониманию бес,- разумеется, китайцы тоже попадают в ад. У них имеется, между прочим, православная и католическая общины, а в ней грешники, вполне пригодные для наказаний на одном из кругов. Еще с тринадцатого века.
        - Да?- удивился я.- Ладно, оставим китайцев. Возьмем других азиатов. Японцы, например. Они где?
        - Среди них тоже шестьдесят тысяч верующих в правильного бога. А атеистов сколько, - бес пощелкал языком.- Атеисты после смерти все направляются к нам. Вместе с грешниками. Японцы, правда, новообращенные. К ним святые прислали своего человека всего пару веков назад. Он сейчас к лику святых причислен. Николай Японский. Так его величают. Лично не встречался, врать не буду.
        - И куда все прочие японцы и китайцы попадают после смерти?
        - К нам, конечно же. В аду полным-полно косоглазых,- проявил неполиткорректность искуситель.
        - Погоди, но они же других верований придерживаются.
        - А нам внизу все равно, кто во что верит. У нас для всех один котел, будь ты хоть буддистский монах, хоть свидетель Иеговы. Лично я верю только в один ад. Это ад иудео-христианский. И другого ада я не видел. Хотя не скрою,- бес скривился,- слышал всякое. У нас в аду тоже доморощенных мыслителей и теологов хватает. Есть подозрение, что существуют другие места для грешников иных конфессий. Что-то мне не нравится этот разговор…
        - Хорошо, давай от этих чу дных разговоров перейдем к делу,- предложил я.- Расскажи мне об объекте то, чего я не знаю.
        - Ad rem [К делу (лат.)] ?- обрадовался бес и потер ладони.- Рад, что сделал правильный выбор, Васисуалий. О Светоче справедливости я знаю почти всё…
        - Можешь звать его хоть светочем, хоть мракобесом, только детали давай. А то у меня на него столько необычного материала накопалось, что я решил, у меня потихоньку крыша отъезжает. То есть я даже не знаю, как соотнести отдельные факты с действительностью.
        - Неудивительно. Вся его жизнь - одно сплошное недоразумение. И недоразумение это сильно затянулось.
        Ну, да, он же давно по земле бродит, вспомнил я, и снова у меня возникло ощущение, что неприятности только начинаются, и все, что было раньше - это цветочки, прелюдия настоящего безумия, а ягодки будут потом, волчьи ягодки.
        - Давай с самого начала,- попросил я.- Заодно и выпьем по новой.
        - Исключительно здравая идея,- согласился Кухериал,- разливай портвейн «13» и слушай. Только чур не перебивать, если что-то покажется странным. Историю писали люди. И многое успели переврать. Знаешь это идиотское выражение - «история нас рассудит»? Удивительная глупость. Историю пишут победители. И даже если они были неправы, история скажет, что правда была на их стороне. Так кем ты хочешь быть? Победителем? Чтобы писать историю. Или побежденным? Чтобы тебя по прошествии множества лет объявили неудачником? А может, мирская слава тебя вовсе не заботит?
        - Сейчас меня заботит только дело,- твердо сказал я.- И если ты будешь продолжать тянуть время…
        - Тогда что?- осклабился Кухериал.- Придется самому разливать портвейн? Тебе бы следовало поучиться хорошим манерам. Жаль я уделял внимание лишь воспитанию духа.
        Я стал медленно приподниматься из-за стола.
        - Успокойся,- бес сложил ручки перед собой,- я же не собирался тебя обидеть, Васисуалий. Ты - настоящий мачо, можешь любому человечку устроить взбучку, как давеча в троллейбусе, но со мной тебе нет никакого резона ссориться. Да, я порой слишком остер на язык. Может, и делаю не всегда то, что нужно. Но, поверь мне, я же вовсе не хотел тебя обидеть. Мы с тобой на одной стороне. Делаем общее дело.
        - Будь повежливее,- я бухнулся на стул, сожалея, что не могу причинить острослову никакого вреда,- вещай.
        Бес удовлетворенно кивнул и приступил к длинному и обстоятельному рассказу:
        - Внемли, Васисуалий, ибо я собираюсь поведать тебе не только историю жизни Светоча Справедливости, но расскажу также о событиях далекой поры, как оно было на самом деле, и как оно видится мне. Начну, пожалуй, с тысячи двухсот сорок пятого года от Рождества Христова. Он же шесть тысяч семисот девяностый год от Сотворения мира. Он же - шестьсот двадцать третий мусульманский год Хиджры и одна тысяча восемьсот тридцать третий год эры Нирваны, согласно буддистским верованиям.
        - Причем тут буддистские верования?
        - Ты же обещал не перебивать,- рассердился Кухериал,- рассказываю, как умею. А ты внимай с благодарностию.- Перешел он вдруг на старый слог.- И вот еще что…
        Бес залпом выхлебал стакан портвейна, поднялся и уставился в потолок. Смотрел он внимательно, в течение нескольких минут, и на потолке вдруг проступили радужные пятна. Затем Кухериал сделал странный жест - несколько раз ткнул рогатиной пальцев в мою сторону.
        Перспектива реальности вдруг раздвинулась, и я увидел, как из нее проступает иная красочная действительность. Убогая обстановка сухаревской забегаловки исчезла, уступив место картинам далекого прошлого.
        - Шесть тысяч семисот девяностый год от Сотворения мира!- пророкотал бес. На меня обрушилась целая гамма звуков - пение птиц, конское ржание, треск горящих бревен… Голос Кухериала таинственным образом вплетался в общий звуковой ряд, составляя с ним единое целое. В то же время он находился здесь, сидел рядом за круглым столом питейного заведения, рассказывая историю Светоча справедливости, порой делая акценты на отдельных эпизодах его долгой жизни, а порой пробегая по верхам целые этапы российской истории…

3
        Светоч справедливости
        Онтологическая иллюзия

1245 от Рождества Христова
        Русские шли медленно, опустив головы, меж двух огромных костров. Очищались огнем. Впереди князь Михаил Всеволодович. Явился в улус хана Бату, Белую Орду, просить ярлык на княжение в Чернигове. Князь был недоволен, что его с богатырями подвергли унизительной процедуре. Даниил Галицкий, сказывали, ее избежал, был принят в Орде дружески, обласкан, одарен.
        Андрей шел последним, вел под уздцы запряженную в повозку с дарами лошадь. В отличие от остальных держался прямо, смотрел окрест ясным взглядом. В Орде он оказался впервые. Все здесь было для семнадцатилетнего витязя в новинку.
        За шествием наблюдал седой шаман, в широких одеждах и отороченной мехом шапке, сверлил гостей недобрым взглядом, подозревал колдовство, выискивал среди них ведунов, тех, кто может наложить на хана наговор, отравить словом. Русоволосый дружинник, с редкой бородкой, ведущий под уздцы лошадь, ему сразу показался подозрительным. Он выделялся не только поведением, но и исходящим от него светом.
        Шаман схватил с повозки кусок ткани, швырнул в огонь. Полыхнуло так ярко, что лошадь фыркнула, дернула головой, но Андрей удержал повод. Следом за тканью в костер полетели кованые золотом ножны. Остальные предметы не вызвали подозрения шамана.
        Сразу за кострами начинались вереницы войлочных и деревянных идолов. Черные, в следах копоти, вымазанные смолой и глиной. Приходилось кланяться всем языческим божкам. Татары внимательно наблюдали. Шаман шел следом, приглядывался к русоволосому. Вот он поравнялся с войлочным чучелом, приклонил чело, двинулся дальше. Непрост, ох непрост русский воин.
        Миновали идолов. За ними возвышалась большая деревянная фигура. В ней помещалась часть духа великого Чингиз-хана. Русские преклонили колени. Андрей вместе с остальными. Знал, Чингиз-хан велел потомкам уважать верования завоеванных народов. Завет этот строго чтили. Андрей и сам порой удивлялся, откуда в его голове взялись те или иные знания. Так бывает, считал он, с некоторыми истинами человек рождается на свет, и они не претерпевают изменений в его сознании никогда.
        Обоз с очищенными дарами тут же забрали, увезли к хану.
        Шаману внезапно почудилось странное. Будто от идола отделился едва различимый образ основателя монгольской империи и указал на русоволосого юношу, привлекшего ранее его внимание. Бескровные губы мертвеца шепнули:
        - Он повинен в смерти Темуджина.

«Темуджина!» Шаман помрачнел. Так звали Чингиз-Хана, пока он еще не принял гордое имя завоевателя.
        - Эй ты,- шаман окликнул дружинника,- сюда иди.
        Андрей обернулся. Приблизился к ведуну. Тот все еще пребывал в сомнениях. Видениям он привык доверять. Они являлись к нему нечасто, и никогда не обманывали. Но как этот человек может быть повинен в смерти великого хана? На вид ему не больше двадцати пяти. А Чингиз-хан умер тридцать лет назад, от неизвестной хвори. Поговаривали, будто его отравили. Только шаман знал правду. Он видел лицо Темуджина, слышал слова, которые хан говорил перед смертью. Черный наговор - вот, что случилось с ханом. И наговор настоящего ведуна, такой силы, что даже он не смог ему помочь. А затем потомки Чингиз-хана двинулись на Русь. И шаману стало ясно, что все эти события каким-то образом связаны.
        - Сколько тебе лет?- поинтересовался он у русоволосого.
        - Тридцать.
        - Тридцать?!- вскинул брови шаман.

«Неслучайное совпадение,- подумал он.- Быть может, рождение этого человека как-то связано со смертью Темуджина?!»
        Князь в общение шамана и одного из лучших своих дружинников не вмешивался. Опасался. И было чего. Если шаману что-то не понравится, перебьют всех. Да еще ладно бы просто закололи мечами. А то обвинят в черном колдовстве и подвергнут жестокой казни. Обычно врагам хана татары переламывали хребет. Но чаще действовали куда изобретательнее. Приколачивали к деревянному коню гвоздями. Разрывали лошадьми. Но всего страшнее было, когда заставляли глотать кусок бараньего сала с завязанной на нем конской веревкой. А когда сало выходило естественным путем, перетирали вервием надвое. А бывало заставляли пленных есть баранину, едва не до тошноты. При этом выбирали куски пожирнее. А потом поили холодной водой. После чего несчастный долгие часы корчился в муках, прежде чем скончаться, ощущая, что живот его превратился в огненный котел. Мучительнее казнь и представить нельзя.
        - Пойдешь со мной,- приказал шаман. Перед глазами проплывали страшные картины, в русоволосом ему мерещился злой дух, в ушах звучал несмолкаемым рокотом громкий шепот: «Он должен умереть, он опасен». Княжеского дружинника он решил умертвить лично. Напоить особым зельем. Пусть смерть его будет тяжелой. А перед смертью он погрузится в болезненные видения и расскажет все, что знает. Даже то, о чем не имеет представления.
        Князя и сопровождение повели к хану. Андрей отправился с колдуном.
        Шаман оставил русоволосого возле шатра. Сам вошел внутрь. Дал молодому помощнику Джанибеку наставления. Поставил на огонь котел. Налил воды.
        Джанибек, тем временем, отправился за травами и грибами. Глянул на русского мечника у шатра с любопытством. Непростой человек, раз учитель решил его отравить и все выведать. Джанибек многое уже успел узнать, разбирался в травах и грибах, в их влиянии на тело и разум человека.
        Андрея охватило беспокойство. Да и кто бы на его месте не встревожился. Дружинник задумчиво тронул рукоять меча. Остальное кочевье не обращало на воина внимания. Татары развлекались игрой в кости, точили сабли, пили кумыс, жарили на кострах бараньи туши. Лицо Андрея вдруг сделалось каменным, лишенным всякого выражения, глаза застыли. Он откинул полог, вошел внутрь. Старый шаман стоял к нему спиной, что-то сыпал в костер. Одним движением выхватив меч, княжеский дружинник рубанул старика по шее. Заливая кровью ковры, тело повалилось прямо в огонь. В следующее мгновение Андрей прозрел. Отшатнулся. У него и в мыслях не было убивать шамана. Помрачение рассудка случилось с ним впервые. И крайне его напугало.
        Впоследствии, когда приступы безумия стали происходить с ним регулярно, он относился к ним куда спокойнее, с философским отрешением…
        Архангел Гавриил наблюдал за Светочем с тревогой. Как бы ни впал в панику. Пришлось взять контроль над его разумом и телом на себя. Иначе могла случиться беда. Падшие постарались…
        Андрей закусил губу, едва слышно застонал.
        - Доволен?!- буркнул бес-искуситель.- Посмотри до чего человека довел… Молчу, молчу.- Запихнул в рот кулак, так что глаза из орбит полезли. Гавриила он боялся ужасно. Архангел отличался характером вспыльчивым и непредсказуемым. К тому же, занимал в небесной иерархии такое высокое место, что за убийство рядового беса ему бы ничего не было. Разве что пожурили бы по-отечески за несдержанность…
        Светоч обернулся, откинул полог, вышел наружу. И быстрым шагом пошел через татарское становище. Взглядом искал своих - князя и дружину. Но их нигде не было.
        - Эй, урус,- окликнул его один из татарских воинов.- Куда спешишь? Куда путь держишь?! Так можешь разбежаться, что ненароком на копье налетишь.
        Вокруг засмеялись.
        Андрей ничего не ответил. Оглядывался кругом, примеряясь. Руку держал на рукояти меча. Тревожное настроение не укрылось от глаз татарина.
        - Ты что, урус,- спросил он полушепотом, прищурил и без того узкие глазки,- что-то дурное задумал? Против хана задумал, да?!
        Несколько воинов поднялись, подошли ближе, взяв странного русского в кольцо. Татарин, который первым окликнул Андрея, извлек из-под халата длинный кинжал, сдвинул угрожающе брови.
        - Меч положи. Сам тебя к хану провожу…
        - Не обманет, точно проводит,- заверещал бес.
        - Нет,- покачал головой Гавриил,- чувствую, добром это не закончится. Придется мне опять вмешаться…
        Андрей медленно потянул меч из ножен, словно раздумывал - расставаться с оружием или нет. И вдруг резко рванул вверх. Описав широкую дугу, лезвие клинка прошлось по татарину, распарывая стеганый халат, грудь и живот. Обливаясь кровью, тот повалился под ноги дружинника. Дружный вопль огласил лагерь. И пошла сеча. Русский воин двигался с нечеловеческой скоростью. При том выписывал мечом немыслимые пируэты, против всяких правил, да еще прыгал выше себя, взлетая через татарские головы и приземляясь совсем не там, где его ожидали. Под его точными ударами враги ложились, как степная трава под копытами лошадей. На место убитых тут же становились новые. В ханском становище наметился очевидный переполох. Обнаружились и князь с дружиной. Русские стояли, как молотом ушибленные, разве что рты не открыли.
        Несколько лучников спустили тетиву луков. Но Андрей отводил стрелы тем же мечом, каким защищался. Потом ловким движением подхватил выпавшую из руки недруга кривую саблю. И пошел в наступление на татар с двумя клинками. Сначала разметал тех, кто лез на него с оружием ближнего боя, потом налетел на лучников, отбив по пути пару оперенных ножей. Одного лучника рубанул слету, да так ловко, что разом сбил голову с плеч. Остальные бегом кинулись спасать свои висящие на волоске жизни. Уйти удалось не всем. Кого-то не на шутку разбушевавшийся дружинник зарубил саблей, а кому-то и мечом досталось поперек спины…
        Все кончилось внезапно. Откуда-то послышался окрик. И появился сам хан Джучи, в сопровождении десятка отборных воинов. Если бы не его вмешательство, может, все завершилось бы по-другому. Но с появлением хана Андрей вдруг остановился. Замерли и татарские воины. Повернулись навстречу Джучи. Он проследовал мимо них, прямо к Андрею. Перекинулся по пути парой слов с воинами. Говорили по-татарски. Язык у татар отрывистый, короткий. Такой речью удобно пользоваться в бою. Воины отвечали громко, показывали на дружинника. «Не человек, ифрит». Андрей стоял с растерянным видом, смотрел на запачканные кровью меч и татарскую саблю, раскиданные вокруг трупы. Ни одного раненого, только убитые. Джучи глянул на дружинника узкими глазками, не зло, а с явным интересом, даже голову склонил к плечу, как будто пытался разглядеть в нем что-то скрытое от остальных.
        - Я здесь ни при чем!- выступил вперед князь.
        Хан остановил его резким жестом. Подошел ближе.
        - Ты великий воин, так?- спросил мягко, не таким голосом, каким разговаривал со своими людьми.- Или ифрит?
        - Не знаю,- честно ответил Андрей.
        - Зачем ты напал на моих людей? Зачем дрался?
        Ответ пришел ниоткуда. Неожиданно для себя Андрей сказал:
        - Меня хотели отравить.
        Джучи задумался.
        - Ты не тот, за кого себя выдаешь, так? Послал своего человека изображать князя, а сам переоделся в другую одежду. Правда ли это?
        Андрей бросил быстрый взгляд на князя. Тот незаметно кивнул, отвел взгляд.
        - Правда твоя, я и есть князь.
        - А не боишься, князь, что за обман твой велю я с тебя живого шкуру содрать?
        - Боюсь, но очень надеюсь на мудрость твою и справедливость.
        На сей раз Джучи молчал еще дольше. Буравил воина недобрым взглядом из-под припухших татарских век. Затем неожиданно расхохотался.
        - Ладно, князь, ты мне по душе. Ифрит ты или человек. Вели твоим людям возвращаться. А ты останешься. Со мной пить, есть будешь. Наши общие дела обсуждать будешь…
        Русская дружина вместе с князем вскоре отбыла назад, в родное княжество, а Андрей остался в Орде пировать. Пили крепкое неразбавленное вино и кумыс. А к вечеру Джучи настолько раздобрился, что пожаловал «великому воину» одну из своих наложниц. Отправляясь с русоволосым воином на ложе, девушка плакала и прятала лицо. Дружинник даже растерялся - женский пол питал к нему благосклонность, а тут такое горе, словно ее на заклание ведут. Решил, что к девушке не притронется. Но она пришла к нему сама. Прижалась под одеялом из овечьей шерсти и стала осторожно ласкать, вызывая все большее возбуждение.
        Возвращался Андрей спустя неделю. С собой вез не только ярлык на княжение, но и расшитый золотом халат, алые сапоги с острыми носами, кинжал с парой рубинов в рукояти, четверку отличных лошадей степных кровей, быстрых и выносливых, и прекрасную татарку - ханские подарки. Княжеского дружинника сопровождал отряд из десяти татар, отряженных Джучи, чтобы лихие люди в дороге не обидели. Множество шаек из разоренных земель пряталось в лесах и выходило на промысел, поджидая вдоль дорог случайных путников…
        Добрались, меняя лошадей, за трое суток.
        Князь встретил верного дружинника недобро. Слишком долго он скрывал свою истинную силу. Да и у татар он провел много времени. Как убедиться, не присягнул ли на верность Джучи. И татарку с собой привез, живет с язычницей. Прочие тоже отнеслись к Андрею с подозрением. Слухи об удивительном поединке расползлись окрест, подобно гадюкам. Стоило дружиннику появиться среди людей, разговоры тут же смолкали, все смотрели на него с неодобрением, наблюдали, ожидая, что он сделает или скажет. Пошли разговоры, что Андрей ради обретения диавольского могущества предал истинную веру.
        - Ты вот что,- сказал князь, спустя несколько месяцев после возвращения Андрея из ханского становища,- поезжай к брату моему, на Дунай. Поможешь ему в делах ратных. На тебя в этом деле можно положиться.
        Возразить Андрей не посмел. Княжеское слово - закон.
        Вечером седлали коней. Выезжал не один, снова в сопровождении. Только на сей раз рядом были не татары, а свои. Но глядели на Андрея волками. В княжеской вотчине вовсю поговаривали, что в него сам диавол вселился. На душе было сумрачно не только по этой причине. Понимал, что князь отсылает. И чувствовал, что все в вотчине его ненавидят и боятся после того, как он, себя не осознавая, положил несколько десятков татарских воинов. И еще знал, что произошло с ним нечто совсем дурное и страшное. Что судьбу его определит на долгие-долгие годы. И боялся, что повторится помрачение рассудка. А раз так, то придется ему отныне самого себя опасаться. Иначе вытворит он такое злодейство, что сам с собою жить не сможет…
        Злодейство в ту же ночь и свершилось. Князь отличался крайней предусмотрительностью, потому и приказал дружинникам в ту же ночь Андрея зарезать. В те времена такие вопросы проще решались. Человеческая жизнь совсем дешево стоила. Только ничего у них не вышло. Когда они стали подкрадываться к спящему воину с обнаженным мечами, тот взвился вдруг, закружился вихрем. И убил их всех одного за другим. Последнего настиг версты за три от того места, где его по приказу князя хотели лишить жизни, и прикончил ударом в спину…
        Очнулся. Стоит посреди чистого поля и сжимает в руке красный от крови меч. А вокруг непроглядная темень и тишина, только ухают филины, и шелестит листва в березовой роще.
        С тех пор так и пошло. Что ни месяц, то кровавое убийство. Чаще всего массовое. Лихие люди нападали на Андрея скопом, силились одолеть. Безуспешно. Случались и одиночки. Эти отличались отменной выучкой, с ними возни было больше. Чаще всего во время схватки Андрей терял память, но иногда пребывал в здравом рассудке, сам оберегал себя от смертельной опасности.
        Со временем ко всему привыкаешь. Привык и Андрей. Убедил себя, что люди ему попадаются все больше плохие. К тому же, явно одержимые желанием его убить. И тогда он решил, что его призвание - бороться со злом во имя всеобщей справедливости.
        До мысли такой он, конечно, не сам дошел. Архангел Гавриил постарался.
        - А что?!- говорил он в небесном чертоге, глядя в глаза Сиятельного бога.- Идея хороша. Психологическая компенсаторика - вещь реальная и занимательная даже в той эпохе. Пусть будет служителем правопорядка во все времена. Так убийство многочисленных адских посланников, которые пожелают с ним расправиться, мы спишем на стремление избавить мир от плохих людей. В этой идее Светоч утвердится окончательно. И будет, несмотря на постоянные расправы, ощущать себя человеком добрым и правильным.
        - Ну-ну,- отвечал Сам и грозил тонким пальчиком,- ты смотри, не перестарайся. У тебя есть некоторую склонность к перегибам, мой друг.
        - О, мой бог, перегибы, конечно, случаются, но ведь и дело делается…
        С этим поспорить было трудно. С архангелом Гавриилом, вообще, тяжело было спорить. Он даже самого бога умудрялся утомлять нелепостью аргументации и нежеланием слышать любые контраргументы. Зато имелось у архангела одно ценнейшее качество - ему можно было поручить решительно любое, даже самое сложное, дело, и он всегда оказывался на высоте.
        Пока шел этот диалог в высоких сферах, Андрей сидел на берегу реки и мучительно думал, не утопиться ли ему, чтобы ненароком не причинить зло невинным. Татарку он оставил пару дней назад - боялся сотворить и с ней страшное.
        Бес-искуситель очень нервничал, шептал в ухо скороговоркой, торопился уговорить Андрея покончить с собой, пока не объявился Гавриил. То-то смеху будет. Архангел вернется, а его подопечный уже дух испустил.
        Не сложилось. В самой неподходящий момент Гавриил вынырнул из реки и засадил бесу по сопатке. Светоч сей же миг очнулся, отшатнулся от темного омута, подхватил мешок и заспешил прочь. Дорога вела его в Великий Новгород…

***
        - Что-то я не допонял,- посетовал я, глядя на Кухериала.- Как связаны смерть Чингиз-хана и рождение вечного мента?
        - Все просто. После того, как наши шишки заключили пари, начались дискуссии в Чистилище, так сказать, переговоры на высшем уровне, где обговариваются все детали. Там уже Люцифуг Рокофал и Михаил расстарались. Рокофал семи пядей во лбу. Козлище из козлищ. Демонище из демонищ. Его в аду, знаешь, как все уважают. Он все дело так выстроил, что если бы не рождение Светоча, не было бы нашествия на Русь.
        - Что, совсем бы не было?!
        - Да кто его теперь знает. Может, и было бы. Только не такое. Он ведь хотел одним махом под это дело, то есть под спор этот самый, весь зарождающийся оплот Православия обратить в язычество. Так они с Люцифером договорились. Да не вышло. Слишком силы неравны оказались. Святые поняли, что к этому идет. И взялись за дело. Давай земли вокруг Москвы объединять, церковную столицу сюда перенесли из Владимира… Да еще Темуджина, будь он неладен, убедили, что чужие верования надо уважать. В общем, расстарались.
        - Ничего себе,- пробормотал я. Меня все больше поражал размах дела, в которое я оказался втянут.
        - Если откровенно, то последнее время они нас по всем параметрам опережают. Хотя мы им здорово крови попортили сначала с приходом Чингиз-Хана. Удивительный злодей был,- Кухериал мечтательно закатил глаза.- Как он говорил: «Счастливее на земле тот, кто гонит разбитого им неприятеля, грабит их добро, любуется слезами людей, им близких, целует их жен и дочерей». Историки, глупцы, по сию пору копья ломают. Откуда Империя Великого Синего неба взялась. Еще вчера ее не было, и вдруг появилась. Мусульмане говорили, что такое нагромождение ошеломляющих событий могло быть делом рук только сверхъестественного существа. И они чертовски правы, хе-хе. С тех пор у нас такого прорыва никогда не было. Только раз, когда по воле Люциуса Рокофала Ленин сотоварищи к власти пришли. И снова неожиданно. Об РСДРП в России тогда никто и слыхом не слыхивал. Что сделали мы? Пригнали толпу эмигрантов, продвинули абсолютно утопические идеи, привели к власти большевиков. Тут, ведь, в чем основной фокус. До революции власть принадлежала монарху - помазаннику божьему, и в соответствии с божественной волей происходила жизнь
государства. А после революции кому? Народу? Даже не народу. А горстке самозванцев, выступающих под пропитанными кровью знаменами, ненавидящих бога и все, что с ним связано. Святые чуть с ума не сошли, увидев, что мы с их любимой православной страной в считанные недели сотворили. Звезды красные повсюду. Храмы разрушены. Религия под запретом. И мумифицированное тело в мавзолее в центре церковной столицы лежит. В общем, знатно повеселились. А потом откат пошел. Да еще, Светоч, будь он неладен, умудрился, все-таки, семьсот семьдесят шесть лет протянуть, несмотря на все наши старания. В общем, Васисуалий, на тебя вся надежда. Но действовать будем вместе. Один ты не справишься. Да еще заручимся поддержкой адских герцогов. С Гавриилом, знаешь ли, шутки плохи. Пикнуть не успеешь, как он тебя мечом надвое раскрои т.
        - А что Светоч в другие эпохи делал?- заинтересовался я.
        - В какие, например?
        - Ну, вот ты мне рассказал, как он при татаро-монголах дружинником был, а потом что с ним было?..
        - Притом, заметь, рядовым дружинником. Он, в общем-то, никогда особенно не высовывался. Те, кто не высовываются, Васисуалий, куда дольше остальных живут. Только в эпоху Ивана Грозного Светоч довольно высоко взлетел. Гавриилу тогда показалось, так лучше будет - спокойнее, надежнее. А мы своих усилий не оставляли - все время тех, кто может его прикончить, присылали. Но такой человек - один на миллион. Настоящего убийцу-профессионала воспитать нужно. В прямом смысле этого слова вырастить. Если бы ты знал, сколько с тобой было мороки. Ты, ведь, Васисуалий, поначалу рос мальчиком добрым, никак не хотел отбирать у других детишек игрушки. Это потом ты уже в школьном туалете запросто мелочь у первоклассников из карманов вытряхивал.
        Я покраснел. В школьные годы образцовым поведением я не отличался, это правда. Что ни неделя - новый привод в милицию.
        - А помнишь, того мальчика, Ваню, который за девочку заступился. Как ты ловко его по селезенке ударил? Его еще потом в больницу увезли. Я тогда на радостях портвейнов «13» накидался до зеленых ангелов. Думал, все, пошел Василек по кривой дорожке. Счастье-то какое!
        - Ладно, хватит себя нахваливать,- потребовал я,- так это, значит, архангел Гавриил меня из поезда выкинул?
        - Ну да. Вертит своим человеком, как хочет. А Счастливцев, между прочим, из-за этих вольностей давно утвердился в мысли, что он - опасный псих. Только представь, каково ему жить, осознавая, что он единственный из людей помнит эпоху татаро-монгольского нашествия, правление Ивана Грозного и самого Великого Петра. Ему гораздо проще думать, что все это - плод его больного воображения.
        - Он говорил, когда мы познакомились, что у него бывают провалы в памяти, и он склонен в это время к насилию. Только я решил, что он шутит.
        - Хороши шуточки, живого человека на полном ходу с поезда сбросить. У святых, вообще, методы еще те, я тебе скажу. Неугодных сразу в расход. Для них человеческая жизнь ничего не значит. Они, ведь, как рассуждают. Если ты человек хороший, то тебя после смерти райская житуха ожидает, а если ты мерзавец последний, так и поделом тебе - гори в аду. А Гавриил рассусоливать не любит. Он себя воином христовым числит. Знаешь, сколько с именем Христа на устах человеческих жизней загубили. Сколько беззаконий ужасных творилось. Кошмар, натуральный кошмар.
        - Завязывай с проповедничеством,- попросил я,- расскажи лучше, как «вечный мент» дальше жил…
        Онтологическая иллюзия

1350 год от Рождества Христова
        В Обонежской пятине Светоч очень скоро сделался личным телохранителем местного боярина, доказал свою преданность и доблесть в деле и получил собственный надел, где именовался местным воеводой, а потом и головным старостой - согласно царскому указу за порядком в вотчине теперь надлежало следить не воеводе, а головному старосте. Вот только порядок в Обонежской пятине так до конца и не удалось установить. Лихие людишки, в простонародье называемые станишниками, никак не хотели убираться из этих мест. Никак не могли скумекать, что с новым головным старостой шутки шутить не стоит. Татей рубили мечами, вешали на осинах, даже публичные казни устраивали в назидание. Но время от времени они все равно выползали откуда-то, и все начиналось по новой: путников грабили на дорогах, притом как простых людей, так и государственных служащих, на мирных поселян совершались набеги - жгли избы, убивали людей без всякой жалости, вспарывая мирным смердам животы.
        Вот и сейчас налетели на обоз с ямской почтой, ограбили, порубили сопровождающих. Государева подорожная не остановила. Да и что татям государь, если для них и божественные заповеди ничего не стоят.
        Андрей станишников за людей не почитал, уничтожал по мере сил. Если сам выезжал с отрядом в места, где объявились тати, пленных не брали, в Разбойный приказ не отдавали никого. Убивали всех, трупы развешивали вдоль дороги в назидание остальным. Обонежский боярин, которому Андрей служил верой и правдой, добрым нравом тоже не отличался - пойманного в пятине вора травили до смерти голодными псами. Забаву эту боярин любил наблюдать в обществе верного старосты, очень он с ним сдружился - вместе вечерами хлебали медовуху, щупали в баньке сенных девок. Вот только в последнее время боярина все больше беспокоила удивительная моложавость Андрея. В самом деле, самому ему уже сравнялось сорок, воеводу он помнил еще мальчишкой, и с тех пор суровый борец с лихими людишками мало изменился. Тут уже черным колдовством попахивало. Боярин все намеревался спросить сотоварища напрямую, да так и не собрался. Боялся, а вдруг тот мигом сбросит личину и обратится в жуткое страшилище, а может и в самого нечистого перекинется.
        В народе головного старосту не любили. Хоть и был Андрей их избавителем от разбойников и защитником от разного рода несправедливостей, обонежские его побаивались. Было в нем нечто глубоко внутри запрятанное, от чего хотелось оказаться как можно дальше. Да и вел себя воевода часто странно. Любил, к примеру, бродить по окрестностям в одиночку. Как будто не знал, что его то и дело пытаются убить. А, скорее всего, знал, но не боялся, а наоборот - искал встречи с очередным убивцем. В общем, личностью обонежский воевода был странной. Повсюду в Обонежской пятине и за ее пределами известной. Слава его по всей новгородчине гремела.
        Когда воевода выезжал на дело, держался всегда впереди отряда, в гордом одиночестве. На плечах кольчужная рубашка, поверх сияющие зерцала на ремнях, островерхий шлем венчает голову, поножи, наручи - весь защитный комплект. К седлу приторочен боевой топор с длинной рукоятью. Пешим Андрей носил оружие на спине. При необходимости выхватывал мгновенно. Оглянуться не успеешь, а воевода уже топор в руках держит. И смотрит на тебя своим особенным взглядом, в котором с одной стороны тихо плещется голубой родник, успокаивая и внушая смирение, а с другой - царит нечеловеческая пустота, да такая, что жуть пробирает и бежать хочется без оглядки…
        Андрей дернул повод, поднял руку. Дружинники придержали коней. Воевода глянул по сторонам, спешился, поднял что-то из дорожной пыли. Ближайшие к нему воины увидели - пластина с доспеха.
        - Еще недавно здесь было жарко!- Андрей нахмурился.- Луки наизготовку.
        Станишники - племя жадное. Им бы после успешного дела удариться в бега, но они чаще всего кружат по округе, ждут, когда выдастся случай еще приумножить добычу. Им все кажется, золота и серебра мало, и в другой раз они возьмут куда больше.
        Осмотрели место, поняли, что тати ушли в поля, а оттуда, через жнивье, в лес. Отряд ринулся следом. Чутье Светоча не подвело. И на этот раз он оказался прав. Настигли воров в тот же день…
        В лесу хрустнула ветка. Послышался шорох. По команде воеводы воины рванули на себя тетиву луков, выпустили на волю стрелы. В густой листве раздался отчаянный крик. Ответный залп не причинил боярским дружинникам никакого урона. Прыгая с коней, воины устремились в лес. И впереди всех Андрей, поигрывая топором. Всадил тяжелое лезвие во вражескую спину. Другого нагнал и ударил по голове обухом. Довершил начатое, вогнав в грудину окованное железом острое древко.
        Порой тати сбивались в кучу, вступали в бой, но чаще бежали, сломя голову. Мало кто из них мог потягаться с отлично экипированным, обученным воинскому искусству дружинником.
        На самой опушке Андрей наткнулся на раненого станишника. Стрела пробила бородатому кряжистому мужику бедро. Он истекал кровью, теряя с ней и жизненные силы, но все равно пытался уйти. Припадая на левую ногу, продираясь через колючий кустарник, упорно хромал через лес. Воевода настиг врага, вскинул топор. Бородач в страхе обернулся. Железо вошло в его тело пониже шеи, ломая кости, перерубая мышцы. Андрей добил его двумя сильными ударами, и устремился дальше.
        Между стволов мелькали воины в кольчугах и броне. Время от времени раздавался чей-то крик. Вскоре лес расступился, и отряд выбрался на берег небольшой речушки. Станишники спасались вплавь. Но не они привлекли внимание воеводы. На другом берегу стояли в ряд три пушки с большими коваными стволами. Возле них суетились людишки. Один уже подносил факел к фитилю. Сам того не чая, отряд угодил в засаду.
        Грянул залп, из пушки ударило картечью. Следом хлопнула вторая. Андрей упал на землю. Камни разлетелись веером. Один прошелестел над головой. Другой ударил в двух шагах.
        Воинов покосило изрядно. От отряда в тридцать человек осталось меньше половины.
        Андрей приподнялся. Хотел скомандовать отступление. Но воины уже сами бежали к лесу. Бабахнула третья пушка. Несколько дружинников попадали. Одному перебило голень, и он, крича, задергался на земле, зажимая рану руками.
        А станишники уже спешили к расстрелянному боярскому отряду, сжимая в руках сабли, шестоперы и деревянные колья, а один держал наперевес массивную алебарду.
        Андрей вскочил. Татей было три десятка. Все хорошо экипированные. Некоторые в латах. Хорошо подготовились к приходу боярского отряда. То ли подозревали, что воевода со своими людьми пойдут по следу, то ли кто-то успел упредить.
        Надеются одолеть наскоком, понял Андрей, порубить всех.
        На берегу реки, между тем, помимо него осталось всего три воина, способных держать оружие. Прочие бежали.

«Ох, и будет им потом, коли уцелеем»,- подумал Андрей. Нагнулся, извлек из-за голенища сапожный нож. Приготовился драться. Четверо против тридцати. Им поможет только чудо. Правда, к тому, что чудеса случаются, он уже успел привыкнуть.
        Первого, вооруженного шестопером, староста рубанул по лицу топором. Ткнул ножом другого. Тот метил острием сабли ему в грудь. Получилось удачно, клинок вошел нападающему под подбородок. Сбив хрипящего станишника ударом кулака, Андрей перешел в наступление. Топором он владел мастерски. Сказывались ежедневные тренировки. Среди татей мастеров не наблюдалось. Действовали они резко, вкладывая в удар всю силу, глубоко уходили за разящим оружием, что позволяло Андрею вести их, подрубать ноги и бить острием по бородатым чумазым лицам. Хотя бился воевода мастерски, вскоре почувствовал, что враги одолевают. Слишком много было напавших. Уже прошлись вскользь шестопером по плечу. Саблей ткнули в грудь, хорошо зерцало защитило.
        Дружинники оборонялись отчаянно. Но их прижимали к лесу. Хорошо, что почти все беглецы опомнились и вернулись. Страх страхом, но если кто прознает про трусость в бою, их ожидает неминуемая кара.
        Андрей отбил топором нацеленный в голову клинок и ощутил, что сознание меркнет. Как и много раз прежде он погружался в сумрак. Уже знал, что за этим последует. Будто во сне привидятся странные незапоминающиеся картины, потом появится малая точка яркого света, затопит все вокруг, и он вынырнет в реальность. Так и получилось…
        Воевода стоял на колене, держа в вытянутой руке топор. Железо на пару ладоней вошло в тело разбойника с алебардой. Оружие выпало из ослабевшей руки. Сам он захрипел и стал заваливаться на Андрея. Воевода вырвал топор, отпихнул врага тычком в грудь. И поднялся.
        Боярских ратников уцелело шестеро. Среди татей только один. Дружинники вытащили разбойника из кустов, куда его отправил удар шестопера. Разбойник сидел, привалившись к стволу дерева, тяжело дышал, захлебываясь воздухом. Временами переходил на хрип. Ему переломало ребра. Отбитые легкие плохо справлялись с работой.
        - Я тебя знаю,- проговорил Андрей с удивлением,- ты из Болотной пяди.
        Мужик поспешно закивал. На воеводу он смотрел со страхом. Знал, что преступников тот не жалует и может придать самой лютой смерти. В ближайших деревнях говорили, лучше в Разбойный приказ угодить, чем к лютому воеводе на допрос.
        - Ты же на земле сидишь. Почто в тати подался? Нешто оброк так велик?
        - Не оброк тяготит… - выдавил мужик,- прину дили меня. Хотели тебя извести.
        - Похоже на правду,- Андрей нахмурился.- Потому и почту Государеву взяли?
        - Потому,- тать облизнул губы,- подманивали мы тебя. Знали, что сам поедешь с отрядом.
        - Кто вас надоумил?- Этот вопрос Андрей задавал прежде много раз. И всегда получал неожиданные ответы. Люди, которым до него и дела никакого не должно было быть, он их и знать не знал и в глаза не видел, вдруг проникались жгучей ненавистью и нанимали убийц, чтобы с ним поквитаться. Вот и сейчас от ответа мужика из Болотной пяди Андрей не ждал новостей. Спрашивал просто так, по многолетней привычке. Знал, что тот назовет очередное неизвестное имя. Но мужик его порядком удивил.
        - Бо… боярин наш. Семен Тимофеевич Глинский.
        - Не врешь?- Андрей помрачился челом.
        - Не сойти мне с этого места.
        - Что ж, все ясно,- процедил воевода, глянул на мужика исподлобья. Понял, что тот говорит правду. Чтобы такую засаду устроить, потребно много денег иметь. В первую голову нанять столько людей для засады - сребра немало уйдет. Пушки - тем паче расходная статья. Шутка ли, три рубля одно ядро. Железный и каменный жребий, само собой, много дешевле обошелся. А пригнать длинноствольные орудия на место, а вкопать их - сколько времени и сил потребно. На такие затраты только родовитый боярин сподобится. Значит, и вправду, Глинский. Больше некому.
        - За то, что честен со мной, останешься жить,- порешил Андрей.
        - Спасибо,- раненый едва не прослезился,- век не забуду твою доброту, воевода…
        - Ты лучше о спасении души подумай. И о том, как перед боярином будешь оправдываться, что не сделал того, о чем тебя просили.
        - Уйду,- пообещал неудавшийся убийца,- вот токмо вернусь в Болотную пядь, вещички соберу, какие имеются, бабу свою, ребятишек прихвачу. И немедля уйду. К другому барину подамся. Токмо с земли буду кормиться…
        - Здраво мыслишь,- одобрил Андрей,- а будешь баловать, закончишь дни на дыбе. Детишек си ротами оставишь. Закон,- он поднял указательный палец,- чтить надобно.
        - Ты о каком законе толкуешь?- поинтересовался мужик.- Божьем бо человеческом?
        - И об том, и об этом,- назидательно заметил воевода,- основание у них одно. От одного корня. И видится мне, что со временем сольются и вовсе воедино заповеди Господни и указы государственные, для страны и народа пользительные.
        Так глубоко мыслил воевода, что мужик даже рот разинул, дивясь изливающейся на него мудрости. И такого человека хотел боярин Глинский уморить! Да за это его самого надо псами потравить.
        - Век буду заповеди и законы чтить,- пообещал раненый, кашляя,- и детям своим накажу.
        Потом сидели у костра. Перед обратной дорогой - не меньше полутора суток - решили сделать привал, и затем уже двигаться без остановки, до самой Обонежской пятины. Воины неспешно закусывали. В дороге еда всегда скудная - вяленое мясо да сушеная рыба. Воевода сидел в стороне, начищал тряпицей зерцала, призванные не только защитить спину и грудь, но и ослепить врага ярким блеском. Потом занялся топором - чистил от ржавчины, точил, трогая кромку лезвия большим пальцем. Попутно думал. Стоит ли возвращаться к боярину? С одной стороны, пообвыкся он в Обонежской пятине, жизнь его вполне устроена, терем стоит, людишек в услужении почти десяток. С другой - если боярин задумал от него избавиться, то попыток этих уже не оставит, потому как характер имеет злой и упрямый.
        К тому времени Андрей уже понял, что отличается от других людей. Поначалу он почитал недугом то, что не старится. Даже пытался поделиться рассказами об особенностях своего тела с другими. Но народ на Руси дюже суеверный. Стоило Андрею только заикнуться о том, что он уже очень давно живет на белом свете, как немедленно люди подозревали в нем нечистую силу и пытались учинить какую-нибудь пакость. Раз он просидел в порубе почти неделю. Удалось бежать, подкупив охранника. В другой раз его едва не подвергли пытке, почитая черным колдуном. А уж попыток его убить и сосчитать нельзя. Каждую неделю какое-нибудь заурядное покушение случалось.

***
        - Падшие старались?- поинтересовался я с пониманием.
        - Конечно, падшие, пари есть пари. Старались так, что тебе и во сне не приснится. Но ему все, как с гуся вода.

***
        За долгие годы Андрей привык хранить свою тайну. Понял, что пусть лучше он один за собой удивительное свойство знает. Целее будет. Подумал, и решил, что это не недостаток или болезнь, а дар, данный ему богом. В принципе, так оно и было.
        В тот же день принял решение. Отправил дружинников и раненого татя на Обонежье, повелев отпустить на все четыре стороны, как достигнут границ пятины, а сам развернул коня и поехал восвояси. Пока не знал, где осядет, и что будет делать…
        Да и место для дальнейшей жизни выбирал вовсе не он, а архангел Гавриил, исходя из наибольшей безопасности для своего подопечного.
«Может, какая-нибудь ближайшая к Москве волость?!- думал Гавриил, поглаживая нимб,- там, вроде бы, поспокойнее. Главное, не на окраине государства, чтобы без крупных набегов обошлось. А то ливонцы, свены, татарва и прочие понаедут. Глаз не хватит за всеми уследить».

***
        - Обалдеть!- сказал я, отхлебывая портвейн.- Ну и история. Складно рассказываешь, бес. Мне нравится.
        - Это потому, что эту историю я не от одного черта слышал, а от чертовой дюжины чертей. Правда, все они по-разному трактовали события. Но суть все равно одна.
        - Ты давай трави дальше свои байки. Что с ним потом было?
        - Гляди-ка, заинтересовался,- осклабился Кухериал.- А я вот возьму, и не буду дальше ничего рассказывать. И что ты тогда сделаешь?
        - А я тогда не буду никого убивать.
        - Эй-эй-эй, ты это мне брось,- переполошился бес,- звезды зла Алголь над тобой нет. Ладно, слушай, раз ты такой любопытный. А дальше было вот что… Пришло время, когда князь, у которого Андрюша в дружине служил, заметил, что помимо странного поведения, этот богатырь почему-то совсем не старится. Все ровесники его давно с белыми бородами ходят, а он как был добрым молодцем, так и остался. Очень это князю не понравилось. И начались у Светоча очередные проблемы. Князь решил от черного колдуна избавиться. Повязали его прямо на княжеском пиру, определили в острог. А на следующий день подослали к нему людишек, чтобы удавить по-тихому. Тут Гавриил опять забрал сознание Светоча. Андрюша убийц отдубасил, словно ниндзя какой. А когда пришел в себя посреди бездыханных тел, понял, что прощения ему не будет, и пустился в бега. Он потом часто перебирался с места на место. И все время при органах правопорядка обретался. Легенду поддерживал, что он не простой человек, а натуральный Светоч справедливости, как святые за него порешили. Из-за выключений сознания, у него, между прочим, натуральный сдвиг по фазе
наметился. Стал он, ad exemplum [К примеру (лат.)] , сильно поддавать - переживал из-за своей нездоровой психики и прочих непоняток. Я тебе больше скажу. Он не верил, что столько лет на свете прожил. Все казалось ему, это он в очередном горячечном бреду придумал. Несколько раз он в дом, где безумцев держат, сам себя сдавал. Иной раз его туда другие люди определяли. Но неизменно Светоч выходил на волю и возвращался к привычной деятельности. Надеялся, что выздоровел. Как бы не так. Наступал определенный момент, и Гавриил снова завладевал его сознанием. Поскольку Светоч порядком сдвинулся и уже без вмешательства архангела стал странные вещи творить, святые целую секту создали, чтобы те заботились о его спасении. Да ты их видел. Из ружей в нас шмаляли над лесом. Хорошо, что экзорцисты эти небессмертные. И подстрелить их очень даже можно.
        - Что я с успехом и проделал,- заметил я с гордостью.
        - И еще проделаешь. Есть у меня предчувствие, что прежде чем Светоча прикончить, придется нам всю эту шайку-лейку пострелять.
        - Эй, на это я не подписывался,- возмутился я.- Не хватало еще шмалять всех забесплатно.
        - А кто сказал, что забесплатно. Тебе за экзорцистов щедро заплатят. За каждого. По тарифной сетке адской сокровищницы. Чистым золотом заплатят.
        - Мне золота не надо. Ты мне евро давай.
        - Хочешь евро - получишь евро,- согласился Кухериал.- У герцога предела алчности, его мракобесия Мамона, все четко, бухгалтерия работает день и ночь, подсчитывая, кому и сколько причитается…
        Онтологическая иллюзия

2010 год от Рождества Христова
        Одинокая церквушка на окраине Москвы не привлекала лишнего внимания. Хоть и была единственным храмом в микрорайоне, прихожане сюда не заглядывали. Если обычный человек, не наделенный высшим знанием, подходил слишком близко, то немедленно ощущал сильную тревогу - и спешил покинуть неприятное место. Иногда кто-нибудь из представителей районной власти зависал над картой, морщил в напряжении лоб, думая
«а что у нас в этом квадрате», но через минуту забывал о предмете своих раздумий.
        Всех сбивала с толку и отводила мощная магия Ордена. Артемий Посадский считал, что во имя благого дела, избавления святой московской земли от всякой нечисти, можно и к магии прибегнуть. Но только в крайнем случае. В церквушке Посадский жил постоянно. Члены ордена собирались по мере надобности - являлись на зов.
        Глава Ордена перекрестился, поцеловал икону и повернулся к длинному столу, за которым собрались священники. Правую руку он держал на перевязи. Достала пуля проклятого колдуна. А все потому, что он потерял бдительность. Не ожидал, что черный человек прибегнет к огнестрелу. Обычно они обходились другими средствами. А от них Артемий Посадский был отлично защищен.
        - Ну, братья, помолясь, приступим к вечере,- сказал он, преломил хлеб и пошел с ним по кругу, раздавая каждому из присутствующих по куску. На столе помимо хлеба имелось также вино. Стояло напротив каждого в чаше.
        Ломать хлеб было тяжело. Боль отдавалась в плече. Но Посадский даже не поморщился, привык сносить страдания стойко.
        Когда все они отведали хлеб и пригубили вино, Артемий заговорил:
        - Братья, сегодня мне было видение.
        Все слушали, молча, никто не вмешивался. Знали, что Посадский будет говорить долго. Свои видения он всегда пересказывал тщательно, старался ничего не упустить. В деталях часто крылась суть, которую им предстояло разгадать вместе.
        - Видел я яркий луч света, что бежал по земле. А кругом множество людей нагих, ходили хаотично, словно овцы, поводыря лишенные. Между них скользил луч. Долго скользил. Иногда в небесах сгущались тучи, но он все равно через них пробивался. А люди все суетились кругом. Потом один. С лица серый попытался луч руками схватить, но промахнулся, и упал. Другие кинулись следом. Они все ловили и ловили луч. А потом перестали, потому что отчаялись. И явился тогда, откуда ни возьмись, человек полностью черный. Не было в нем ничего светлого. Только сердце в большой груди горело алым, и билось о грудную клетку. И пошел он следом за лучом. А за ним двинулась его тень. И протянул свои руки. И почувствовал я в этот миг, что меня будто бы кто-то зовет, и подталкивает в спину, чтобы я его остановил. И видел я потом, как соединился тот черный человек с тем самым колдуном, что я видел на кладбище. И было мне откровение ясное, что он и есть тот самый черный человек и что мы должны его остановить.
        Артемий замолчал. Глянул на рядовых членов Ордена. То, что он увидел, его рассердило.
        - Нет, все не так!- выкрикнул Посадский: - Я не счеты с ним собираюсь сводить за ранение. Истинно говорю вам, было мне видение. Мы должны его остановить, пока он чего-нибудь дурного не наделал.
        - Я скажу,- из-за стола поднялся крепкий священник средних лет,- даже если ты, Артемий, решил сводить счеты, я с тобой. Накажем изувера.
        - Верно, правильно, накажем… - послышались голоса.
        - Ну, что ж,- Посадский выглядел довольным,- если…
        Его прервал протяжный вой сирены. Периметр прорван.
        - К оружию!
        Едва он успел это сказать, в стену церкви словно ударили тараном. Посыпалась известь, полетели мелкие камушки. Выбив окно, в помещение ворвался земляной демон. Выглядел он, как облепленная грязью гигантская птица с головой змеи и торчащими из груди восемью руками. Никто даже оружие не успел выхватить, а демон уже саданул одного из священников так, что тот отлетел шагов на двадцать и шмякнулся в стену. Громыхнуло несколько выстрелов. Первым из стрелявших был Посадский. Обрез из заплечной кобуры он извлекал за считанные секунды. Двухцветные монеты впились в тело демона. Он завизжал и ринулся на стрелков, ощерив пасть с парой длинных тонких клыков. Одному из священников посланец ада всадил зубы в горло, другому свернул шею, облепив голову множеством ручек. Следующим залпом демону размозжило голову. Тело его задергалось, забегало беспорядочно по залу, затем, источая чудовищное зловоние, стало на глазах разлагаться.
        - Спаси и похорони,- проговорил Посадский, перезаряжая обрез. В разбитое окно задувал холодный ветер, трепал обрывки занавески.- Как он сюда попасть? На святую землю?- Артемий резко обернулся к своим людям. Над переносицей пролегла глубокая морщина. Взгляд тяжелый, помутневший от ярости.
        Никто не ответил. Боялись. Скажешь слово, он совсем из себя выйдет. Хоть гнев - один из смертных грехов, знали - Посадский держать себя в руках не умеет.
        - Землю осквернили!- Слова прозвучали резко.- И это кто-то из нас! Значит,- он погрозил указательным пальцем,- среди нас предатель… Пусть он знает, что никогда не выйдет из этой комнаты.- Посадский поднял обрез.- Лучше бы тебе сразу сознаться.
        - Может, они просто нашли другой путь,- робко предположил один из священников.
        - Нет,- отрезал Артемий,- никто из них не может ступить на святую землю. Храм осквернили.- Повторил он, и заговорил тихим, вкрадчивым голосом: - Ну же, вы все знаете, что я вижу людей насквозь. Неужто, я не опознаю того, чья душа почернела. - Он пошел вдоль стола, не спуская внимательного взгляда с лиц священников.- Сознавайся, змея, я жду… Даниил.
        Бледный, худой Даниил вздрогнул, испуганно посмотрел на главу ордена.
        - Артемий, ты же знаешь, я бы никогда…
        - И так вижу, что это не ты… - Он двинулся дальше: - Лука.
        - Нет-нет, это не я, уверяю тебя.
        - Хорошо.
        Нервы не выдержали у предателя, когда Посадский был в двух шагах. Он вскочил из-за стола, вскинул «Селезень»… получил пулю в живот и отлетел назад. Глава Ордена стрелял быстрее любого из них. Отбросив помповое ружье ногой, он приблизился к священнику, вглядываясь в лицо умирающего. Его всегда интересовало, что чувствует и о чем думает тот, кто уходит на ту сторону…
        - Артемий, бес попутал,- захрипел раненый,- мне обещали…
        Не дослушав, Посадский выстрелил предателю в голову. Повернулся к остальным:
        - Надо уходить. Скоро здесь будет столько нечисти, сколько нам и в страшных снах не приснится. Поторопитесь…
        И сам заспешил. Надо было собрать вещи, принести из подвала и упаковать оружие, боеприпасы и особые средства для войны с нечистым, вроде крестов и святой воды. Только арсенал был на порядок больше. Некоторых вещей, которые кому-то показались бы вполне обыденными, демоны боялись больше всего на свете. К примеру, они и помыслить не могли о том, чтобы прикоснуться к бутылке с божественным напитком - портвейн «777», который гнали по специальному заказу для борьбы с темными силами. Однажды Посадскому довелось использовать портвейн в качестве бутылок с зажигательной смесью. Подействовало так, что любо-дорого поглядеть. От брызжущих в разные стороны капель божественного напитка бесовские силы разлетались врассыпную с воплями, пребывая в диком ужасе. Если портвейн попадал на тело бесовки, демона или даже затрагивал сущность бестелесного духа, слышалось громкое шипение, и к небесам устремлялись облачка дыма от поврежденной черной плоти.
        Были у трех семерок и побочные стороны. Некоторые члены ордена всерьез начали злоупотреблять волшебным эликсиром, валялись пьяные по подворотням, забыв обо всем. Посадский не мог их осуждать. Божьи люди, что с них возьмешь. Все, что они хотели - приобщиться к свету. Не знали, что даже свет в разных своих ипостасях может разлагать, ибо человек слаб.
        Мера вещей. Мера во всем. Вот, что занимало ум Артемия, и составляло суть его жизненной философии. Сам он являлся истинным аскетом. Обходился малым, посвятив свою жизнь борьбе с темными силами. Являющийся к нему в видениях дух нарек Посадского «воином Христовым». Этим званием Артемий гордился. Ему нравилось быть воином. И сейчас, когда зло активизировалось, в его намерения входило объявить решительный бой любым проявлениям тьмы. Он должен уничтожить этого черного человека, отправить его в глубины ада, где ему самое место, и тем самым послужить великому делу добра.
        Собрались быстро. Выбрались из храма. Священники несли на себе поклажу - мешки с оружием и боеприпасами, сундук со священными реликвиями - иконами и крестами. Перед священным периметром остановились, вглядываясь в ночной мрак. Враги бога могли придумать любую ловушку. Посадский оттолкнул нерешительных братьев, первым двинулся вперед. Ничего не произошло. За ним направились остальные. Дошли до гаражей. Выгнали несколько джипов - техническое оснащение Ордена всегда было на уровне - загрузили машины и поехали по Москве колонной.
        Артемий ехал в первом джипе, за рулем, показывал дорогу. О дополнительном убежище, пожалованном группе экзорцистов митрополитом еще в начале прошлого года, знал он один. Да еще отец Ефплампий. Он же готовил здание к приезду группы - окроплял святой водой, выставлял священный периметр, да и прочие работы, по отделке помещений, чтобы они стали пригодными для жилья, были закреплены за ним. До вступления в группу Ефплампий подрабатывал строителем.
        Остановились у одинокой церквушки на окраине. Артемий выбрался наружу, ему предстояло оценить защиту нового места.
        - Антоний,- позвал он. Священник по фамилии Сахнов, угрюмый малый крепкого телосложения с окладистой бородой, не так давно примкнувший к экзорцистам, приблизился. Посадский знал, что у Антония жена-красавица, женщина светского воспитания и образа жизни, и дочь, единственный ребенок в семье. Подобное положение вещей было весьма необычным для тех, кто входил в группу, поэтому Глава Ордена Сахнова выделял, приглядывался к нему. Посадскому казалось, вера Антония шатка, подозревал в новичке предателя. Во время недавнего нападения Посадский был уверен - виноват Сахнов. Но оказалось, поддался искушению другой экзорцист. Опытный участник группы. Не один шабаш вместе разгоняли.
        - Пойдешь первым, брат Антоний,- приказал Посадский,- зажжешь свечи, ладанки, начнешь молиться. Мы войдем следом, когда атмосфера будет мягче.
        - Будет исполнено,- Сахнов посмотрел на церковные купола, увенчанные железными крестами. Его не оставляли дурные предчувствия.
        Сложенный из бревен храм разительно отличался от прежнего убежища. Он словно шагнул в современную Москву из глубокой древности. Небольшой, устремленный ввысь, он весь источал аромат утешительной святости.
        Экзорцист перекрестился и вошел в церковь.

***
        Кухериал отхлебнул портвейна, почмокал мокрыми губами:
        - До чего же славное пойло.
        - Ты рассказывай, рассказывай.
        - Новгород занимал в то время обширнейшую территорию,- проговорил бес,- от верховьев Волги до Ледовитого океана и от Урала до Белого моря, и, по сути, представлял собой целое государство. Местное боярство, очень гордое своим положением на перекрестке торговых путей между Русью и Европой, Византией и Востоком, постоянно стремилось к независимости, что вполне понятно. Когда какой-то человек начинает жить в достатке, у него больше нет резона подчиняться бедному и слабому хозяину. К тому же, в других областях Руси правили князья, единолично навязывая свою волю, а в Новгороде делами заправляло вече. В общем, это и не город вовсе был, а Новгородская республика, разделенная для удобства управления на пятины и погосты. Между прочим, пятины - от святых название. А погосты - это уже мы придумали. Вот, в одной из таких пятин Андрей и обосновался. В пределах Новгорода.
        - И как он там обосновался? Что, никто вопросы не задавал - откуда пришел и зачем?
        - Задавали. Сказал, что пришел с севера. А больше никто ни о чем не спросил. Андрей нашел себе бездетную вдову и поселился у нее. На своднические делишки святые горазды,- бес поцокал языком. Короче говоря, стал обживаться. Потом его внесли в списки, взяли в боярскую дружину. Потому как к работе на земле он склонности не имел. Еще бы, он ведь родился Светочем справедливости, защитником обездоленных… - Кухериал скривился, как от зубной боли.- Ну и пошло дело. За карьерой его сам Гавриил следил. Так что развивалась она быстро. Всем бы таких покровителей в небесных чертогах…
        Это в нынешние времена, тому, кто хочет уцелеть, лучше быть незаметным исполнителем, а тогда тому, кто желал подольше по земле ходить, надо было летать как можно выше. Если ты высоко сидишь, то на твоей стороне целая рать. Она тебя от любого ворога защитит. А если потребуется, можешь и сам в поход сходить. Главнокомандующий в бою участия обычно не принимал. Он в те времена, да и потом тоже, всегда позади был, на лихом коне. Там командиру войска точно ничего не угрожает. Увидит, что расклад не в его пользу, развернет лихого коня, и так же лихо помчит восвояси. Очень грамотная политика.
        Так он и жил потихоньку, время от времени расправляясь с теми, кто на его жизнь покушался.
        - Странная какая-то история выходит,- перебил я Кухериала.
        - И что в ней странного?
        - Непонятно, как это он весь такой славный и из себя положительный, и вдруг убивает всех. Нестыковочка тут какая-то.
        - Ты, должно быть, толкуешь о заповеди «Не убий»?!- догадался Кухериал.
        - А что?!- ответил я с вызовом. Очень уж подозрительным выходил рассказ. Как говорила моя бабушка, сыны лукавого всякому могут голову заморочить. Бабушке я доверял всецело. Во всяком случае, куда больше, чем этому рогатому вертопраху.
        - Заповедь заповедью, но есть нюансы. Да будет тебе известно, само по себе убийство отнюдь смертным грехом не является. А в Библии черным по белому написано - «око за око, зуб за зуб», а еще - «кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». Ты даже представить себе не можешь, Васисуалий, как извращенно могут мыслить святые, какая искаженная у них мораль. Да ее и моралью-то не назовешь. Вот скажи, Васисуалий, если бог - любовь, то почему он все время грозит с небес, внушает людям страх, почему при его упоминании смертным следует трепетать, бухаться на колени. И почему его именем совершается самое больше зло в мире. Во время крестовых походов вырезались целые деревни. Мы - другое дело, существа подневольные, низшего, так сказать, порядка, от нас мало что зависит. Но он-то всемогущ. Почему же в мире до сих столько зла?! Не скажешь?!- Бес замолчал.
        - Ты у меня спрашиваешь?! А мне почем знать.
        - Безнаказанность. Способность оправдать любые свои поступки. Вот, что ими движет. Они, видишь ли, могут объявить любого Воином Христовым - это такое почетное звание, которое дает вседозволенность. Так вот Вечный мент - Воин Христов. И Артемий Посадский, ad notam [К сведению (лат.)] , тоже. А спроси меня, за что ему такая привилегия назначена - карать по своему усмотрению, я отвечу - не знаю. По мне, так это совершеннейшая дикость.
        - М-да,- согласился я.- Двойная мораль получается… Им, значит, можно. А мне нельзя.
        - И тебе можно, Васисуалий,- Кухериал быстро закивал,- они, конечно, тебя осудят. Но те, кто с тобой, кто вел тебя по жизни, никогда. А если ты Светоча убьешь, как мы с тобой задумали, тебя не то что не осудят, превозносить начнут. И станешь ты в роскоши купаться и наслаждаться вечной жизнью.
        - Звучит заманчиво,- сказал я.
        - То-то и оно. К слову сказать, многие заповеди у меня очень большие возражения вызывают. Взять хотя бы эту: возлюби ближнего своего… Ближнюю ещё куда не шло, но ближнего… Так что рассудительно надо к Заповедям подходить. Ведь люди как думают? Услышали, что Христос де сказал то-то и то-то, и без всякой вдумчивости воспринимают их напрямую, не понимая толком, что имел в виду учитель, что он хотел на самом деле сказать. И еще по поводу морали хотел тебя просвятить. Мораль, она, видишь ли, меняется со временем. Надо же учитывать исторические реалии, особенности культур-мультур. Сейчас, к примеру, тоже очень непростые времена на предмет морально-этических норм. Многие просвещенные люди, и даже глубоко верующие, ad exemplum [К примеру (лат.)] , уверены, что содомия - это нормально. Главное, полагают эти гей-гуманисты, чтобы люди любили друг друга. А каким способом они это делают, им абсолютно неважно. Они даже выступают за однополые браки. Ты, наверное в курсе.
        - Элтон Джон - их любимый певец,- поддержал я.- Не люблю извращенцев.
        - Среди певцов таких хватает. И за океаном, и в России. А возьмем мораль священной книги. Вспомнить хотя бы историю Лота,- Кухериал прищурился,- родственника Авраама, живущего в Содоме. Когда к нему в гости заявились святые, парочка ангелов, жители стали ломиться в дом, требовать гостей, чтобы немедленно «познать их». Славно обстояли дела в Содоме, нечего сказать. Приходишь к кому-нибудь в гости, а там такое… Лот гостей отказался выдать, зато предложил отдать им на потеху двух невинных дочерей. Согласно библии, Лот - настоящий праведник и поступает очень правильно. А тебе, Васисуалий, не кажется его поступок аморальным? Ты бы как поступил на его месте?
        - Начистил бы содомитам рожи!
        - Крайне непредусмотрительно. Их было много, они бы могли начистить рожу тебе, чтобы потом тебя познать… Куда мудрее было бы выдать им своих гостей-ангелов. Все равно они создания бесплотные, хотя и могут обретать форму, если потребуется.
        - Ну, да, пожалуй, лучше было бы отдать содомитам гостей,- согласился я, подумав, что бес обладает поразительной способностью. Какие бы истины он не втолковывал, сразу хочется с ним согласиться. А если вернуться к его словам позднее, все, что он говорил - сущая ересь. На то он и искуситель, чтобы умело убеждать. На то я и человек, чтобы умело не поддаваться.- Так, что же, объект - убийца.
        - Говоря по правде,- Кухериал решил проявить откровенность,- поначалу он никого не убивал. Был сущим тюфяком. Сильно переживал, обнаружив после очередного провала в памяти, гору трупов. Если бы не Гавриил со своей склонностью размахивать разящим мечом направо и налево, мы бы да-авно его кончили. Но потом он, что называется, вошел во вкус, почувствовал себя неуязвимым, поразмышлял на досуге и вывел теорию, что он де послан на землю, чтобы сеять справедливость. Затем поделил людей на плохих и хороших и принялся искоренять преступность. Методов не разбирал, шел напролом, чем доставил святым и, в частности, Гавриилу немало волнений. В общем, Светоч начал потихоньку съезжать с катушек.
        - На его месте любой бы свихнулся,- заметил я.

***
        - И что ты думаешь,- продолжил Кухериал, когда мы отпили еще портвейна «13»,- святые таки устроили своего подопечного. Вот ведь пробивные сволочи. В конце тринадцатого великого индиктиона, пятьсот тридцати двухлетнего пасхального цикла, когда сила их была поистине огромной, а нам приходилось туго, пропихнули Андрея в Московию. А еще через несколько десятилетий сделали приближенным самого царя Иоанна.
        - Это какого Иоанна?- С историей у меня было не слишком хорошо, но даже я помнил, что Иоаннов в России было несколько. Не меньше четырех.
        - Грозного. Его в народе еще Кровавым называли. Очень удачным правление для России оказалось. И в народе, аd vocem [К слову (лат.)] , царя любили и почитали. Я тогда таким честолюбивым не был, как сейчас. Мне достаточно было, что мой человек греховодничает, взятки берет, холопов обижает на государственной службе. В общем, спокойно мне тогда жилось. На большее я и претендовать не мог, дюже крепкий и наглый ангел-хранитель попался. А уж для Андрея Гавриил расстарался. Карьере его любой мог бы позавидовать. Так на самый верх возносятся либо сынки высокопоставленных чинуш, либо любимцы богов. В том, что Андрюша - любимчик бога-отца можешь даже не сомневаться. В общем, рассказываю все по порядку…

***
        В середине шестнадцатого века Андрей сделался опричником, вошел в личную «тысячу» Ивана Грозного, и его возможности существенно расширились. Он, ad exemplum [К примеру (лат.)] , имел теперь право карать любого преступника, не спросив высшего позволения.
        Воин Христов в шестнадцатом веке распоясался до такой степени, что уже не отягощал себя более тягостными моральными страданиями. Потому что твердо уверовал - всякий, кто совершил преступление, достоин смерти.
        Что касается Ивана Грозного, то он поспешности в судебных делах не одобрял. Был он малость не в своем уме, это правда, о чем его приближенные знали не понаслышке - приходилось иногда испытывать на себе гнев Государя, вызванный его душевным нездоровьем. Хотя в детстве он, находясь под влиянием фаворита матери Ивана Овчины-Телепнева-Оболенского, был склонен к излишней жестокости, развлекался тем, что сбрасывал с колокольни кошек, и даже, находясь в болезненном припадке, забил лично до смерти несколько человек, в деле вынесения смертных приговоров, обладал удивительной щепетильностью, без особой надобности не карал. А если и посылал кого на казнь, то после долгих, тяжелых раздумий. Не такими были прочие монархи из
«цивилизованной» Европы, где счет жертв исчислялся тысячами. Поговаривали, царь Иван проявляет такое благодушие, потому что боится кары небесной. Набожность царя тоже была довольно странного свойства - она проявлялась время от времени, доходя от совершенного безбожия до абсолютного фанатизма. В эти периоды государю казалось, будто видит он нечто особенное, недоступное взгляду обычного человека. А ведь так и должно быть - только помазанник божий различает свет, дарованный Господом. А все остальные - пребывают во мраке неведения. На самом деле, странности в поведении царя объяснялись причинами куда более прозаическими. Он страдал раздвоением личности. Точнее говоря, в царе Иоанне уживались целых четыре личности. Между прочим, некоторые современные историки так и говорят, что не было, дескать, Иоанна Грозного, а было целых четыре царя. В принципе, они недалеки от истины.
        В один из дней, когда царь Иван «был с богом на короткой ноге» - верх взяла личность кроткая и в высшей степени богобоязненная - случилось ему встретить простого мытаря. Рядовой сборщик налогов, по должности волостной воевода, оказался представлен Государю. Вышло это совершенно случайно - воевода в качестве телохранителя сопровождал опричника, которому исправно служил на протяжении многих лет. Царь сразу разглядел в этом человеке нечто особенное, а именно - божественный свет. Он один отчетливо видел, что тот источает тончайшее сияние, какое бывает исходит от икон, когда они слышат, что помазанник Божий к ним обращается. Пребывая в сильном волнении, царь поднялся с трона, подошел к мытарю и спросил, заглядывая в голубые глаза:
        - Скажи, как на духу, кто ты?
        - Служу богу и государю на этой земле,- ответил Андрей.- И больше мне о себе рассказать нечего.- Глаз при этом не отвел. Хотя перед Государем все испытывали робость, поспешали уставиться в пол, как только он обращал на суровый взор…
        - Как звать тебя?- спросил царь.
        - Андрей Избашев,- откликнулся Андрей. Имена ему приходилось менять довольно часто. Последним именем он назвался впервые почти пять лет назад. Род Избашевых знатностью не отличался, к тому же, порядком захирел. Во время последнего мора сразу несколько отпрысков мужского пола отправились на тот свет.
        С тех пор и началось. Карьера Андрея резко пошла вверх. Сначала его определили в Разбойный приказ, следить за порядком в столице, да не простым человеком, а начальником над доброй сотней стрельцов, а потом назначили и в Стрелецкий приказ - наблюдать за тем, чтобы пищали и пушки были только у государевых стрельцов, чтобы царская власть уважалась, и закон не нарушался. Андрей взялся за дело старательно, со всей тщательностью, на которую был способен, и вскоре достиг больших успехов на службе. Грозный был им весьма доволен. Вызывали у него сомнения только методы нового столичного воеводы. Действовал Андрей на редкость жестко, порой даже жестоко, подвергая преступников немедленному наказанию. Поркой и ямой дело не ограничивалось, чаще всего нарушителей закона ожидали крепкий сук и веревка. Не очень-то вязались эти действия с исходящим от этого человека божественным светом. На воеводу поступали все новые доносы, в которых говорилось, что это сам дьявол скрывается под личиной божьего человека. Впрочем, ближайший сподвижник царя Ивана, Сильвестр, Андрея признал и предложил сделать окольничьим в Избранной
раде.
        - Не бойся сильных и славных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных,- напутствовал Иван Грозный Андрея,- не верь и ложным слезам бедного, который напрасно клевещет на богатого. Все рассматривай с испытанием и доноси мне истину.
        И Андрей стал решать, кого карать, кого миловать. Действовал он, не столько исходя из собственных понятий о справедливости, сколько полагаясь на принятый тогда же свод законов - Судебник и Стоглав - свод церковных правил. Несмотря на честную службу, народ окольничьего невзлюбил. Что, в общем-то, понятно. Разве можно любить власть, обладающую правом карать или миловать. Слишком многих по несправедливому доносу Андрей отправил на дыбу и в пыточную, чтобы получить признание в преступлениях, которые они не совершали.
        Покушения на жизнь царского окольничьего случались регулярно. Но всегда безуспешно. С тысячу пятьсот пятьдесят пятого по тысячу пятьсот пятьдесят девятый год Андрея пытались убить около трехсот раз. Такая удачливость не может оставаться незамеченной. В народе поползли слухи о том, что Избашев общается с темными силами. И с дьяволом на короткой ноге. Но Иван Грозный упорно не желал ничего слышать. Хотя даже его супруга Андрея невзлюбила страстно, и всеми силами старалась сделать так, чтобы его убрали подальше от Москвы - охранять рубежи от набегов, строить заводы и мануфактуры где-нибудь за Уралом.
        После того, как царица Анастасия внезапно скончалась, обвинения в чародействе посыпались на Андрея одно за другим. Умерла она, само собой, не случайно - наши постарались. Думали, царь Иван впадет в страшный гнев и сам покончит со Светочем. Вскоре действительно состоялся специальный собор, на котором бояре признали Андрея Избашева виновным в страшных злодеяниях. Якобы, он дьявольской хитростью втерся в доверие государя, а сам, черным колдовством уморил царевича Дмитрия, а за ним и царицу.
        В народе государыню обожали. Слухи о том, что Андрей Избашев - преступный чародей и приговорен на соборе к смерти за убийство Анастасии, мгновенно разнеслись по всей Руси. От немедленной расправы Светоча спасло только то, что он по воле святых находился в дальнем военном походе.
        Андрея арестовали в Дерпте. Посадили под стражу. Оттуда через два дня он с божьей помощью бежал. А в Москву, опасаясь гнева государя, отписали, что, дескать, Андрей Избашев в заключении скончался…
        Ad notam [К сведению (лат.)] ,- бес заметно оживился,- с кончиной самого Грозного потом крайне забавный случай произошел, над которым историки по сию пору голову ломают. А тут и ломать нечего. Наш великий князь ой как любит такие штуки проделывать. Причем по большей части с теми, кто на виду. В общем, дело было так. Иван Грозный приказал привезти к нему всех известных воронежских ведьм, дабы они ему предсказали судьбу. Почему воронежских? Поговаривали, ворожба там знатная. И были, надо сказать, недалеки от истины. Ведьмы и напели Грозному, что он помрет на исходе этого же дня. Очень Иван Грозный расстроился, ну и осерчал, само собой, как и положено царю, сей же час приказал кинуть ведьм в острог и вечером казнить. Не успели. Как только солнце за горизонт ушло, тут Грозный и помер… А наши ведьмочки разлетелись кто куда, благо к тому времени воронежский шабаш намечался, и им следовало поспешать, если хотели успеть. А они, само собой, хотели. Для всякой ведьмы шабаш - первое дело. - В 1492 году от Рождества Христова заканчивалась седьмая тысяча лет от сотворения мира. Весь Христианский мир ждал
предсказанного многими прорицателями конца света. Но он так и не наступил. По причине того, что семь тысяч лет - слишком малый срок для творения, в которое вложено столько стараний. В то время Андрей снова оказался в Москве, только теперь в положении менее почетном, впрочем, его все вполне устраивало. Главное, бороться за Справедливость, остальное дело десятое…
        В шестнадцатом веке ему опять пришлось сменить род занятий, потому что кое-кто уже подозревал его в черном колдовстве. И снова он нашел дело по душе. Стал недельщиком при районной администрации в окрестностях Москвы. Недельщики осуществляли розыск правонарушителей, их арест и передачу в Разбойный приказ. Светоч и на этом месте проявил себя самым лучшим образом. Но вверх не пошел. Сам не пожелал. Хотя продвигали… Только Гавриил карьерный рост Андрея притормозил - не хотел, чтобы он опять на самый верх забрался, опасался за жизнь своего подопечного. Покушения продолжались с регулярностью восходов и закатов. Ох, и старалась адская канцелярия покончить со Светочем, чтобы сатана мог выиграть это пари, будь оно неладно.
        Семнадцатый век диктовал новые условия жизни. Андрей Счастливцев встретил его в Москве в числе одного из девяти городских объезжих голов, утвержденный в этой должности еще в тысячу пятьсот девяносто седьмом году.

***
        На объезжего голову Белого города, наделенного «Наказом о градском благочинии», а потому почти всесильном, старый нищий смотрел снизу вверх и трясся от страха. На Библии бы поклялся, что видел его много лет назад. И был тогда объезжий голова таким же молодым и полным сил, как и сейчас. Вместе служили в Разбойном приказе аж двадцать годков назад.

«Может, то сын его»,- пришла спасительная мысль.
        К несчастью, голова старика тоже узнал. Склонился из седла.
        - Что, пропил все, Тимоха?
        - Пропил, ваша милость,- забормотал нищий, уверенный, что это дьявол в обличии человека явился, чтобы наказать его за грехи.
        - А ну подойди ближе,- приказал голова, лишая попрошайку последней надежды.

«Все, встретил черта,- решил он,- теперь жди беды. Впрочем, куда уж хуже». Названный Тимохой давно уже привык питаться отбросами, живя на подаяние. Выползал к утру вместе с другими оборванцами к местной церквушке, сидел у ограды с утра до вечера, глазел на народ, таращил глаза, тянул грязную ладонь. Знал по опыту, прихожане не столь зело злы, как остальные люди - может, и кинут полушку, о спасении собственной души позаботятся.
        - Как же ты дошел до жизни такой?- спросил страшный человек. Рядом с ним на лошадях восседали стрельцы, глядя на нищего с брезгливостью.
        - Не был ко мне Господь благосклонен,- забормотал старик,- сыновей не дал, а доченьку единственную прибрал в младенчестве, а потом и супруга моя померла. А сам я по болезни немощен стал, да никому не нужен.
        - Пошто на земле осесть не решился?
        Нищий только руками развел:
        - Не приспособлен я к тому, чтобы на земле оседать. На то особый навык нужен. Да и немощь моя дюже сильная. Не сегодня - завтра Господь приберет. Так что никому я такой не нужен. Разве что черту… - Попрошайка подбежал, схватил конский повод, заговорил еще жарче, чем прежде: - Разве что черту душу отдать, как ты отдал Андрейка. Или ты сам диавол и есть?
        - Ты что тут нам балакаешь?- накинулся на него один из стрельцов, замахнулся плетью, но голова остановил его жестом.
        - Нет, не диавол я,- ответил,- а Господом богом за справедливостью следить на Руси поставленный. И тебе вот, что скажу. Когда кому срок придет к Господу отправляться, это не нам с тобой решать. Любой немощный может жить дольше всякого здорового. Нет у тебя права свою жизнь губить, сколько бы ее не осталось у тебя. И должен ты побирушничество оставить, и найти себе занятие достойное. Хоть в монахи подайся. Все лучше Господу служить, чем здесь на углу клянчить…
        - Монах из меня никудышний,- проворчал нищий,- я за свою жизнь столько нагрешить успел…
        - Господь всех прощает, кто в него веру имеет,- ответил голова,- но уговаривать я тебя устал, Тимоха. Коли считаешь, что для монастыря или каких других богу угодных деяний ты человек потерянный, гляди, своей же рукой тебя к нему отправлю.
        Нищий смекнул, к чему идет дело. Проворно отбежал подальше, жалея, что затеял этот разговор с «чертом». Только доходное место потерял. Такое, как здесь, сразу не найдешь.
        - Пойдешь в монастырь?- спросил голова, взгляд его потяжелел.
        - Пойду,- Тимоха поспешно закрестился,- истинный крест, пойду. Вот только немощь бы моя отпустила. Тогда не то, что в монастырь, на земле осяду.
        - Тоже дело,- одобрил голова, тронул коня пятками,- ну, бывай, Тимоха. Время будет, проверю, как мой наказ исполнил.
        А через пару дней на жизнь объезжего головы покусились лихие люди. Нападающих было трое. Все в масках.
        Сорвав с поверженных врагов тряпицы, Андрей с сожалением узнал в одном из них давешнего знакомого. Присел над раненым:
        - Что ж ты не послушался совета?
        Тот хрипел, на губах вздувались кровавые пузыри, силился что-то сказать.
        Андрей склонился ниже.
        - Бес попутал, голова… - И вдруг зашептал жарко: - Ангел за твоим плечом. Истину говорю. Огромный ангел с черными крылами за спиной с мечом, да и не ангел вовсе… - Умирающий закашлялся, изо рта плеснуло кровью, глаза подернуло пеленой смерти. Жизнь покинула Тимоху внезапно и бесповоротно.
        То, что он увидел дальше, было еще страшнее виденного прежде. Божий посланник, ростом не меньше трех метров, сгреб его за воротник, изо всех сил встряхнул и отшвырнул назад.
        - Забирай.
        Чьи-то руки обхватили мертвого человека, чмокнули прямо в темечко, развернули к себе. Рогатый захохотал, тиская Тимоху в объятиях.
        - Ну, пойдем, дорогой ты мой, в самое пекло…
        Рядом стоял, закрыв лицо ладонями, маленький ангел. Плечи его содрогались от рыданий.
        - Что я надела…
        И не договорил, рухнул вниз, в искрящиеся вихри веселого пламени.

***
        Со временем компетенция московских объезжих голов стала расширяться. Все благодаря умелой политике Светоча. Не нравилось ему, видите ли, передавать граждан в Земской приказ, а нравилось проводить дознание и расследовать дела самолично. Чем он и стал заниматься. К тому времени, авторитет его вырос до таких немыслимых высот, что слава Андрея Счастливцева гремела не только в Москве, но и во всех землях окрест. Чаще всего, он самолично ловил преступника и тут же выносил наказание в виде битья батогами или направления в тюрьму на неопределенный срок. За тяжкие преступления сам не карал - передавал властям. - Видишь вот это здание?- спросил Кухериал.
        - Из красного кирпича?
        - Да. Это волостной приказ. А в нем заседает местный объезжий голова, когда не курсирует по городу. Счастливцев. Собственной персоной. В эти времена он, ad vocem
[К слову (лат.)] , очень ловко изменил личину, сбрил бороду, усы, стал похож на немца - немцами тогда называли всех иностранцев. Но по фамилии был русским. Счастливцевым. Очень ему эта фамилия подходящей показалась. Значимость свою осознал. Слуга бога.- Последние слова Кухериал выплюнул с отвращением.
        Картинка перед моим мысленным взором раздвинулась, продемонстрировав выходящего из парадного человека в простом коричневом кафтане. Я без труда узнал в нем вечного мента. Одно дело, когда узнаешь, что тот, кого тебе предстоит пришить, долгие годы живет на свете, с чужих слов и совсем другое - увидеть его в реальном историческом антураже.
        - А теперь гляди, что будет. Из переулка, что напротив, на объезжего уже наш товарищ и брат нацелился. Зовут Кузьмой. Всю жизнь осваивал преступный промысел. И кажется достиг в этом деле удивительных высот. По характеру - натуральный душегуб. Маму родную удавит, если хорошо заплатят. Андрея собирается ткнуть заточкой. Любопытно?
        - Не очень. Уже знаю, что примерно с ним будет.
        - Ты абсолютно прав, мой друг.
        По улице проскакало несколько всадников, первый на белой лошади, явно спешили с важным поручением. Андрей посторонился, пропуская их. Кузьма напротив, неуклюже шагнул навстречу, и был немедленно сбит.
        Но вернемся к Светочу… В двадцатых годах семнадцатого века по велению монарха всея Руси был создан Сыскной приказ. Тот самый, что потом послужил основой для развития следственных органов России. Светоч справедливости, естественно, не мог пройти мимо такой значимой инициативы властей. И оказался в числе тех, кто ищет закоренелых преступников - воров и убийц, сбежавших посадских людишек, закладников, подавшихся в леса крепостных и прочих беглецов от закона.
        - А возраст?- поинтересовался я.
        - Выдал себя за собственного сына. Хотя детей у Светоча никогда не было, да и не могло быть. Святые лишили его способности иметь детей. И кто, спрашивается, из нас истинное зло?! Он, может, мечтал о наследнике, а его сделали разменной монетой в давнем споре. Ходил он, к слову сказать, снова без бороды. Хотя все вокруг бороды носили, исключая, разве что иностранцев, да заезжих - черкесов, казаков. Запрет носить бороды в городе только в начале восемнадцатого века появился. Тогда Петр первый западную культуру в России решил насаждать.
        - Что же он без бороды?- поинтересовался я.- Он же без нее, наверняка, моложе выглядит.
        - К тому же, безбородый заметнее. В конце семнадцатого века, дабы целее быть, Светоч по инициативе святых перебрался поближе к Санкт-Петербургу.- Кухериал отхлебнул портвейн.- Там в то время средоточие божественных сил случилось по непонятной для нас причине. Город-то строился на костях, вырос на болотах памятником кровавому деспотизму Петра. И вдруг - такой интерес со стороны святых. Странное дело. Москва - вот где им раздолье. Словно второй Рим - Константинополь - город стоял на семи холмах. Исстари святое место. Правда, потом Люцифуг Рокофал объявил, что московские холмы возвышаются только по отношению к речным долинам, а на самом деле территория города располагается на равнине. И как только это утверждение было принято, как факт, начался знаменитый «московский переворот», после чего мы посадили наших ставленников в самом Кремле. Даже звезды на орденах красной армии поначалу были перевернутыми. Это уже потом решили их антропоцентрично расположить. Ну да, ладно. Об этом позже. Вернемся к Светочу и Санкт-Петербургу.
        При Петре для умелого человека да при высоком покровителе в лице самого архангела Гавриила сделать карьеру было, в общем-то, делом несложным. Тут главное царю на глаза попасться и показаться полезным для дела. Петр людей возносил быстро и сразу. Взять хотя бы Алексашку Меньшикова. По молодости лет этот ловкий человечек был пироженщиком, а стал вторым лицом государства. Правда, умер без гроша в кармане, но это уже второй вопрос. В нашей просвещенной и милосердной России всех ждет паскудная старость. Да старость и при деньгах штука паскудная. Лучше до таких лет не доживать.
        - Это ты на что намекаешь?- хмуро поинтересовался я.- Что мне старость не светит?
        - Что ты?!- замахал ручками Кухериал.- Захочешь стать почетным пенсионером и долгожителем - все тебе обеспечим. Лишь бы ты сам этого пожелал.
        - Хочу лет до ста пятидесяти прожить,- сказал я.
        - Что я в тебе люблю, Васисуалий, так это твое специфическое чувство юмора,- бес мелко захихикал.- Между прочим, у царя Петра тоже было специфическое чувство юмора. Некоторые из попавшихся ему на глаза, но для дела непригодные, отправлялись на тот свет незамедлительно. Другие по решению суда. Казней было две разновидности - обычная и квалифицированная. Вторая для тех, кому суждено было помучиться. Пытки в официальном порядке вообще не так давно отменили. А в неофициальном порядке и по сию пору далеко не все отказались. Порой попадется эдакому человеку у власти правильный бес искуситель, и запытает он десяток - других подследственных, к ужасу подчиненных и собственному удовольствию. А что ты хочешь, власть над людьми развращает. Но не будем отвлекаться…
        В общем, вывести Андрея в первые государственные мужи для святых было несложно, но к тому времени они уже порядком поумнели. Знали, чем больше Светоч на виду, тем большей опасности подвергается. Времена стремительно менялись, и не сказать, чтобы в лучшую сторону, Петр первый корежил Россию по своему и люциферову усмотрению. Нрав его тоже постепенно менялся к жестокой свирепости. Территории страны прирастали за счет Северной войны и экспансии на Запад, а население наоборот стремительно таяло. К концу правления Петра оно сократилось на четверть. Славное было время, что и говорит. Быть у Петра на виду становилось все опаснее. И в петровскую эпоху Андрей оказался на должности помощника при генерал-полицмейстере Санкт-Петербурга. Он и до этого рвался бороться с преступностью. Даже подал прошение о вступлении в губернскую канцелярию, которая осуществляла охрану общественного порядка и поиск преступников, но святые вовремя заметили, что у их протеже от обилия покушений и убийств уже натурально начался сдвиг по фазе, и решили дать ему небольшой перерыв. Чтобы в себя пришел. Лет эдак на сто - сто
пятьдесят. И правильно сделали. Контролировать буйнопомешанного куда как сложнее. Это я тебе как истинный знаток этого самого дела говорю.
        - Ты на кого намекаешь, морда?!- возмутился я.
        - Что ты, Васисуалий?!- всплеснул ладошками Кухериал.- Ты - золото, а не человек. С твоим умственным здоровьем и великой разумностью тебе не киллером надо было быть, а бухгалтером в крупной фирме в эпоху перемен. Нет, речь не о тебе. Приходилось мне бесовать у одного откровенного психа. Так к концу его земного бытия мы с ангелом сами порядком рехнулись. Я даже заговариваться стал.
        - А сейчас?
        - Что сейчас?- не понял бес.
        - Сейчас не заговариваешься?
        - Сейчас нет. Хотя с тобой, Васисуалий, настолько сблизился, что порой мне кажется, будто я говорю много лишнего.
        - Это ничего,- сказал я.- Твоя разговорчивость только на пользу. Никакая информация не бывает лишней.
        - Бухгалтер, натуральный бухгалтер,- умилился Кухериал.- Так тебе интересно, что дальше было?
        - Само собой. - Царь Петр с детства был обижен богом. Уродился он маленького роста, хромой и горбатый.
        - Погоди-ка,- возмутился я.- Ты о Петре первом?
        - Ну да. О нем самом. Великом реформаторе и провозглашенном антихристе, за то, что каменные церкви разбирал, чтобы Петербург строить.
        - Это Петр первый был хромой и горбатый? Ты что-то путаешь…
        - Послушай, Васисуалий. Хочу тебе напомнить, ты обещал не перебивать. Что касается Петра, то он был именно таким, как я его описываю. Историю пишут летописцы. А они суть люди подневольные. Вот и написали то, что положено. А не то, как на самом деле было. Ну, где ты видел, Васисуалий, в ту эпоху людей в два с лишним метров роста, скажи на милость?! А у Петра помимо проблем с ростом еще и серьезные гормональные сложности наблюдались. Борода у него, ad exemplum, так и не выросла. Только жиденькие усики под носом. В те времена отсутствие бороды, тем паче у царя, считалось позором. Вот он и решил всем бороды брить, чтобы ни один подданный от царя не отличался и не смел его позорить.
        - Ничего себе,- пробормотал я.
        - Вот тебе и ничего себе… Век живи - век учись.
        Во время своего правления Петр взялся за реформирование карательно-правоохранительного механизма. Создал Преображенский приказ и Тайную канцелярию, глядя на запад, решил перенять тамошний опыт и создать регулярную полицию - предтечу современного аппарата внутренних дел. Куда еще было податься Светочу, как не на службу в регулярную полицию, тем более генералом-полицмейстером назначили иностранца - Девиера, при котором он состоял адъютантом. Так он разом оказался на самом верху правоохранительной системы. Конечно, это мы сделали так, чтобы он был на виду. И его легче было убрать. Причем, замысел был такой - подкопаться под Девиера, который, ad vocem [К слову (лат.)] , был нечист на руку. К тому же, во вверенном ему полицмейстерстве творился натуральный бардак. Полицейские погрязли во взятках, пили с преступниками, осуждали невинных. Мы считали - Девиера вместе с помощником казнят. Таким образом, пари будет выиграно. И, действительно, в тысячу семьсот двадцать седьмом году его, наконец, обвинили в неуважении к царской фамилии, пытали, избили кнутом, едва ли не до смерти, лишили всех должностей и
чинов, графского титула и сослали в Восточную Сибирь. А вместе с ним и верного помощника. Так Светоч впервые оказался в Сибири, куда потом отправлялся неоднократно. Точнее, его отправляли. За деятельность против государя и отечества. Мир, видишь ли, очень несправедлив, особенно к тем, кто делает свое дело честно. А Андрей Счастливцев все свои силы тратил на то, чтобы бороться с преступностью и отстаивать справедливость. - Скажите, господин военный,- обратилась к Андрею по-французски полная дама с золотым лорнетом в руке,- когда ожидается генеральное сражение?
        - Простите, мадам, не знаю,- раздраженно ответил он. Во всеобщей сутолоке и толкотне, отправка войск выглядела сущим бардаком. Толпа на площади беспорядочно перемещалась, оттесняя солдат салтыковского полка от основной массы.
        - Салтыковский?- Андрей обернулся. Перед ним оказался высокий казак в черной высокой шапке. От него ощутимо разило перегаром. Счастливцев не счел нужным отвечать, отвернулся. Казак схватил его за плечо, с силой развернул к себе.- За жалованье родину защищать будешь, так?
        Громкий разговор привлек внимание. Вокруг стала собираться толпа.
        - Да бросьте вы,- попытался вмешаться сухенький старичок в цилиндре,- какое там жалованье? Гроши.
        - Кому гроши, а кому не гроши,- возразил казак. Ну, ты, так и будешь молчать?
        Обвинение было более чем странным. Но Андрей давно привык к тому, что стычки случаются по самым удивительным причинам.
        - Пшел вон,- выдавил он.
        - Что-о-о?!- взревел казак, хватаясь за шашку.
        Андрей перехватил руку. Толпа охнула, отступая. Некоторое время нетрезвый вояка пытался выдернуть оружие из ножен, потом утихомирился и отступил. Бормоча проклятия, скрылся в толпе.
        И серьезно недоумевал потом, удивляясь внезапному умопомрачению: «Что это на меня нашло?».
        А нашло на него не что-то, а кто-то. Пара злых духов вселилась. Один прямо в разум, другой в правую руку.
        А Счастливцев, почти сразу забыв о досадном инциденте, в составе полка Первой западной армии Барклая-де-Толли, отправился к Смоленску, куда стремительно подходил со своей армией Наполеон Бонапарт. - Под Смоленском тогда шли жестокие бои,- поведал Кухериал,- французы одерживали победу за победой, и мы очень надеялись, что Светочу там свернут шею. Рубанут шашкой в ближнем бою, уронят на голову пушечное ядро, смертельно ранят свинцовой картечью. Он бы очень обязал нас, скончавшись под Смоленском. И кое-кто в аду получил бы хорошую награду. Увы, мы в очередной раз просчитались. Гавриил провел своего подопечного через все сражения и мелкие стычки целым и невредимым. Более того, бесстрашие и решительность прославили Андрея Счастливцева и сделали героем войны двенадцатого года.
        Ох, и славная это была война. Знаешь, по чьей инициативе началась?! По инициативе самого Рокофала. Знающие мистики - толкователи апокалипсиса, которых хватало во все времена, только теперь они не столь значимы, как раньше, утверждали, будто Наполеон - искаженное имя библейского Аполлиона, врага рода человеческого. Мистики предрекали с воцарением этого дерзкого европейского выскочки на троне Российской Империи скорое наступление апокалипсиса. Ad vocem [К слову (лат.)] , Наполеон, действительно, был повержен от руки Михаила, как написано в библейских текстах. Только его победителем был не архангел Михаил, а другой Михаил - Кутузов, хитрый русский циклоп. Конечно, Наполеон - никакой не Аполлион. И душа его томится сейчас в аду, в Пределе гордыни, где он раскаивается в содеянном, среди множества других великих завоевателей прошлого, таких как Чингис-хан и Александр Македонский. А подлинный апокалипсис и последняя битва между силами Тьмы и Света будет еще очень не скоро.
        - Когда?- заинтересовался я.
        - Ну и вопросики у тебя, Васисуалий!- Кухериал затрясся от смеха.- Если бы мы это знали, все было бы намного проще. Успели бы подготовиться. Нет-нет. Это процессы, которые от нас не зависят. Кто знает, может последней битвы не будет вовсе. А может, она будет олицетворять вовсе не завершение всего, а всего лишь переход мира на новый виток развития. Ты ведь знаешь, что иногда для того, чтобы родиться, нужно умереть?
        - Опять заумничаешь?! Рассказывай лучше, что дальше с ментом было. Философствовать на досуге будешь.
        - Грубиян,- возмутился Кухериал, но рассказ продолжил. - Что-нибудь видите?- поинтересовался молодой свитский офицер по фамилии Шмелев.
        Андрей стоял, разглядывая в подзорную трубу близлежащие холмы, речку, а за ней бивачные огни неприятельского лагеря. Ему отчего-то казалось, что французы пойдут в наступление уже сегодня. За долгие годы жизни предчувствиям он привык доверять. Слишком часто шестое чувство спасало его от смерти.
        - Не дадите взглянуть?- попросил Шмелев.
        - Извольте.
        Офицер припал к окуляру, поводил по окрестностям.
        - Хороший прибор,- заключил он, рассматривая трубу.
        - Трофейный,- сообщил Андрей,- добыл в первом же сражении.
        - Кое-кто считает, что трофеи брать стыдно,- Шмелев помолчал,- якобы, это занятие чем-то сродни мародерству. Только не обижайтесь, я вовсе не хочу вас обидеть. Напротив, могу сказать, что лично я этих взглядов не разделяю. Трофеи - такая же часть воинской науки, как любое другое солдатское действие. Иной трофей может спасти жизнь.
        - Или уберечь от неожиданного нападения врага,- поддержал Андрей,- как эта зрительная трубка, к примеру.
        - Продайте мне ее,- вдруг предложил Шмелев,- я в таких вещах разбираюсь. Всегда, знаете ли, интересовался хорошими зрительными трубками. Эта вот сделана в Вене. Стоит очень хороших денег. И я хорошо заплачу.
        - Ну, нет,- возразил Андрей,- вещица досталась мне даром. Я бы подарил ее вам, но она дорога мне, как память. Так что пускай уж останется при мне.
        - А давайте меняться,- нашелся Шмелев.- Что вы, к примеру, хотите за этот уникальный прибор?!
        Андрей усмехнулся, сдвинул трубку, вложил ее в замшевый на перевязи чехол.
        - Признаться, ничего не хочу.
        - Так уж и ничего. От хорошего оружия, наверное, не откажетесь?
        - Полноте. Давайте оставим эту тему.
        - Ну, хорошо,- отступил офицер,- не откажетесь ли выпить со мной пуншу в знак того, что у вас не осталось неприятного осадка от нашего разговора? У меня и походный чайник имеется, и ром…
        - Почему бы и нет?- согласился Андрей.
        Большой любитель комфорта Шмелев возил с собой собственную палатку колоссального по воинским меркам размера. Она напоминала дом. Стоящая на привале эта палатка привлекала всеобщее внимание. Откинув полог, Шмелев пригласил Андрея к себе. Внутри царила атмосфера уютная, почти домашняя.
        - Хорошо устроились,- одобрил Андрей, сам он пользовался казенной палаткой, дырявой, с тонкими стенками и ночью сильно страдал от холода и сырости.
        - Грешен. Люблю себя хорошо ощущать. Я сейчас,- Шмелев взял чайник и выбрался наружу.
        Там он долго стоял, вдыхая холодный воздух. В лице его, тем временем, происходили странные метаморфозы. Оно то вытягивалось, то делалось злым, то жалостливым. В конце концов, окончательно приняло жестокое выражение. Свитский офицер наклонился, извлек из-под голенища нож, шагнул назад в палатку.
        Андрей скакнул ему навстречу, перехватывая руку с клинком. Борьба заняла считанные секунды. Гость ловко пнул Шмелева в живот, завернул кисть назад и завладел оружием.
        - Бес попутал,- прохрипел офицер, стоя в нелепой позе, его подбородок не доставал до колен всего ничего.
        Андрей отпихнул поверженного противника, и тот растянулся на собственной кровати и забормотал, едва не плача:
        - До такой степени вдруг захотелось эту вещицу. Сам не знаю, что на меня нашло… Только почувствовал, что никогда уже не буду счастлив, если она не станет моей.
        - Прощайте,- глядя на Шмелева с презрением, сказал Андрей и покинул его комфортное жилище.
        С утра французы пошли в наступление. Ночью они успели подтащить пушки на позицию, и теперь кучно вели огонь. Ядра ложились точно на лагерь. Одно из них еще до восхода солнца пробило лиловый шелк шмелевской палатки.
        Он бродил затем безутешный среди сражающихся, ощупывал развороченную грудь, и причитал, долго полагая себя живым. А вокруг грохотали взрывы, свистела шрапнель, метались, обезумев от обилия крови и смерти, бесы и ангелы. Умерев, Шмелев обрел возможность наблюдать потусторонних существ, но счел их вызванной шоком галлюцинацией.
        В Москве Андрей оказался только в сентябре, вошел в город в грубой мужицкой одежде - тулупе и сапогах, вместе с французскими войсками, в качестве одного из военнопленных. Основные части армии Кутузова успели в срочном порядке покинуть город. Ушло и большинство мирных жителей. Москва обезлюдела. По пустынным улицам ветер носил сухую осеннюю листву, обрывки газет. Андрей подхватил лист «Московских ведомостей», прочел объявление о новой театральной премьере, скривился, как от зубной боли - мирная жизнь казалась сном.
        - Прибавить шагу,- прикрикнул на пленных французский офицер.
        В октябре французы покинули Москву. Город к тому времени напоминал гигантское пепелище. В окрестностях время от времени еще можно было встретить солдат армии Бонапарта. И даже офицеров. Один из них задержался в столице по неизвестной причине, был схвачен и препровожден в штаб армии.
        - Вы были бесчестны по отношению к нам… - начал с порога возмущаться французишка, оказавшись перед лицом начальника штаба, генерала Карамышева. Француза привели к нему на предмет наличия у пленного важных сведений о перемещении арьергарда наполеоновской армии.
        - Чем же мы были бесчестны?- насмешливо поинтересовался генерал.
        - Так нельзя вести войну. Вы воюете по-варварски. Согласились на перемирие, оставили нам Москву без боя, и мы вошли под ее величественные стены, уверенные, что это победа, конец большого долгого боя. Что мы будем праздновать вместе нашу победу. А вы предали нас. За перемирие устроили нам жестокий прием, вы же сожгли город, ваши партизаны повсюду в его окрестностях и даже в нем самом по ночам убивали наших солдат.
        - А ваши солдаты не грабили и не убивали?- поинтересовался генерал.
        - Это война… - начал офицер, но Карамышев его перебил:
        - Андрей, голубчик,- обратился он к присутствующему в помещении молчаливому военному в новенькой артиллерийской форме,- скажи, когда ты скрывался в Москве под видом простого крестьянина, поджигал ли ты дома?
        - Да,- с достоинством ответил тот,- неоднократно. Я лично поджег дом графа Ростопчина, по его личной просьбе.
        - Вот видите,- с жаром вскричал француз,- то, о чем я говорил. Ваш граф Растопчин - настоящий преступник. Подстрекатель к поджогам.
        - За то, что ты делал, родина тебя не забудет, Андрей,- проговорил генерал.- Что касается вас, господин варвар, запомните навсегда - русских нельзя победить, по той простой причине, что этот народ никогда не склонит головы перед захватчиками. Мы - русские, не дикие скифы. Рано или поздно вы поймете, что здесь, в России, подлинный оплот цивилизации и просвещения… Вы французы - жалкая нация, вы предали и прокляли своего собственного короля. Страну, которая свергает помазанника Божьего, не ждет ничего хорошего. Вас не ждет ничего хорошего.
        - Да как вы смеете?..- захлебнулся негодованием офицер и выкрикнул: - Да здравствует бонапартистская Франция.
        - Андрей, уведите этого господинчика,- поморщился Карамышев.- Вы предстанете перед военным судом,- сухо сказал он,- трибунал, увы, не столь суров, как бы мне того хотелось. Скорее всего, вас не вздернут на виселице, и даже не выпорют, как следует, а просто вышлют на родину. Прощайте.
        Француз открывал рот, как выброшенная на берег рыба, не в силах что-либо сказать от возмущения. Его под руки почти насильно выволокли из штаба.
        - Я… я потомственный дворянин. Я требую уважения,- зашелся тот в крике.
        - Этого на погрузку бревен для яузского моста,- отдал распоряжение Андрей,- будем восстанавливать город силами бонапартистской Франции. - В девятнадцатом веке, сразу после военной кампании и разгрома наполеоновских войск, Светоч уехал из Петербурга и по воле святых снова перебрался в Москву, поближе к оплоту православия. К тому времени здесь начала формироваться регулярная жандармерия. К ней он и примкнул. В качестве нерядового сотрудника, по протекции свыше. Как герой войны, он мог рассчитывать на определенные привилегии. Вот он, в жандармской униформе.
        Я увидел стоящего посреди обширного кабинета Андрея Счастливцева в черном, бросалась в глаза круглая фуражка с кокардой. Сидящий за столом человек сердился, и что-то гневно выкрикивал в лицо Светоча. Тот молчал.
        - Интересно узнать, о чем они говорят?- Кухериал подмигнул.- Небольшая провинность. Три трупа во время дежурства. Очередное покушение на нашего с тобой героя. Что характерно, парень чувствует вину. Вот ведь святоша. Его убить пытались. А он глаз не поднимает. Пора бы уже привыкнуть. Между прочим, он неплохо зажил в девятнадцатом веке. Породнился даже с Величанскими. Весьма состоятельное московское семейство. Имели усадьбу возле Патриарших прудов. Даже унаследовал небольшое состояние…
        - Расскажи поподробнее,- попросил я.

***
        Княгиня Анна Аркадьевна Величанская смерила молодого человека неприязненным взглядом. В высших кругах он имел репутацию человека странного и даже темного - никто ничего не знал о его прошлом, никто не имел представления о его планах на будущее. В Москву этот господин с кротким взором и тонкими чертами лица приехал сравнительно недавно. А чуть раньше, вроде бы, участвовал в войне против Наполеона, и даже получил кое-какие награды. В его геройство княгине Величанской верилось с трудом - слишком наивным было выражение бледного лица. Он скорее походил на церковнослужителя, нежели на воина, способного на ратные подвиги. Разве можно представить этого голубоглазого юношу летящим в лихую кавалерийскую атаку с шашкой наголо. Вот и сейчас он стоял в стороне и, словно, молился, глядя куда-то в потолок.
        Между тем, большинство гостей слушали, как младшая дочь княгини Ольга восхитительно музицирует на клавикордах. Многолетние упражнения не прошли даром. С неудовольствием Анна Аркадьевна заметила, что дочь бросает красноречивые и даже не совсем приличные взгляды на странного молодого человека. Княгиня приписала этот интерес его героической репутации, и постаралась встать так, чтобы веером начисто загородить Ольгу от этого сомнительного типа.
        Увы, вечер только начинался, и спустя некоторое время Анна Аркадьевна застала молодых людей беседующими у колоннады. Приглушенные голоса и взгляды, которые они бросали друг на друга, заставили ее заподозрить, что разговор касается тем самых интимных. Она собиралась было вмешаться, но тут к ней приблизился граф Растопчин, источая искреннее дружелюбие, и ей стало не до того.
        Беда обрушилась на Анну Аркадьевну спустя два месяца, в середине октября. Этот день она отлично запомнила, потому что известие, преподнесенное дочерью, ее буквально ошарашило.
        - Андрей Андреич сделал мне предложение,- проговорила Ольга и зажмурилась от счастья.
        - Ах, мон шерри,- княгиня открыла ридикюль, извлекла бутылочку со спиртом и поспешно поднесла к носу. Этот жест давно уже вошел у нее в привычку, спасая от регулярных обмороков. Войдя в возраст, Анна Аркадьевна сделалась излишне впечатлительной. Хотя по молодости лет отличалась нравом веселым и прогулкам с кавалерами в тенистых парках усадьбы предпочитала верховую езду. Впрочем, приличия соблюдала. В седло всегда садилась по-женски. Не то, что некоторые эмансипированные особы.- Неужели ты не понимаешь, мон шерри,- быстро заговорила княгиня.- Этого человека никто не знает. Он совсем не нашего круга. У него нет ни благородного происхождения, ни солидного состояния. Он же, кажется, служит в жандармерии. Какой пассаж. Нет… Мы не можем себе позволить такое родство.
        - Но я люблю его!- возразила Ольга.
        - Ах, это все романы. Я так и знала, до добра они не доведут.- Анна Аркадьевна встала, подошла, погладила дочку по голове.- Только подумай, что за жизнь тебя ожидает. С мужем, жандармом. Нет, я не отдам свою девочку этому негодяю. А он-то каков. Как посмел, делать предложение тебе. Со свиным-то рылом и в калашный ряд.
        - Мама,- Ольга выскользнула из-под ладони Анны Аркадьевны, вскочила со стула и притопнула ножкой,- я уже не девочка, и сама могу решать.
        - Да что ты говоришь?!- нахмурилась княгиня Величанская.- С каких это пор?!
«С другой стороны,- размышляла княгиня Величанская, направляясь к мужу,- младшая дочка вышла на редкость нескладная. Худая, курносая, с серыми, словно осеннее небо, глазами. Ну, кто на такую позарится? Известное дело, мужчины любят, чтобы у женщины были формы, чтобы было к чему приложить руки».
        По молодости лет Анна Аркадьевна была натурой увлекающейся, так что едва не погубила собственную репутацию. Злые языки даже утверждали, если бы не сватовство князя Ивана Александровича Величанского, кто знает, как бы оно вышло.
        Несмотря на спасенную репутацию, мужа Анна Аркадьевна не жаловала. Отчасти за кротость натуры - любимой супруге он даже сейчас, когда страсти молодости несколько поутихли, не мог отказать ни в чем. Второй причиной являлось пристрастие князя Величанского к сочинению сомнительного качества стишков и пьесок. Последние выходили из-под его пера с частотой - штука в месяц. Одну даже поставил в свое время королевский театр. Но шумного успеха постановка не имела.
        В кабинет супруга Анна Аркадьевна вошла как обычно, без стука. Князь сидел за письменным столом, сочиняя очередную реплику и одновременно ковыряя гусиным пером в ухе. Реплика сочинялась плохо. Ковырялось хорошо.
        - Что-то случилось?- спросил Иван Александрович растерянно. Он всегда терялся, если его отвлекали от работы.
        - Случилось!- проговорила княгиня с нажимом, мягко закрыла за собой дверь, прошла и села в кресло. Иван Александрович понял, что разговор предстоит долгий…
        Беседа с избранником дочери получилась весьма необычная.
        - Нельзя ли узнать, молодой человек, кто ваши предки?- покашляв, спросил Иван Александрович. Было видно, что вопрос этот ему задавать в высшей степени неудобно, но Анна Аркадьевна так многозначительно смотрела на мужа, что не задать его он просто не мог.
        - Я происхожу из обедневшего дворянского рода,- ответил Счастливцев.- Но происхождения я благородного, если вас это интересует. Мои предки еще при Иване Грозном занимали высокое положение.
        - Это прекрасно,- оживился Иван Александрович.
        Княгиня не разделяла настроений мужа.
        - И что же вы не взлетели столь же высоко? Не хватает честолюбия? Или, может быть, таланта?
        - Пожалуй, и того, и другого,- согласился жених и добавил вдруг невпопад: - А еще я мечтаю о воцарении всеобщей справедливости. Хочу, чтобы всем жилось хорошо.
        - Хм,- только и смог сказать Иван Александрович.
        - И поэтому вы пошли в жандармы,- заключила княгиня,- довольно странный выбор.
        - Здесь нет ничего необычного,- с жаром заговорил Счастливцев,- мы, ведь, следим за порядком в столице. Делаем все, чтобы в Москве не было преступности. К тому же, я не на рядовой должности. Имею солидное жалование.- Одобрение не успело даже отразиться на лице Ивана Александровича полностью, как жених снова все испортил, объявив: - Так что возможностей для борьбы с преступностью и воцарения справедливости у меня много.
        Ольга сидела рядом, опустив голову. Все эти слова она уже слышала не один раз. И отлично понимала, как их воспримет маменька. Как бред безумца. Молодой человек без состояния должен стремиться к тому, чтобы сделать карьеру, приумножить капитал. А Андрей Андреич одержим одной только целью - во что бы то ни стало добиться справедливости для всех. Ольга с ужасом представила, что было бы, если бы ее жених поведал сейчас то, о чем с жаром рассказывал накануне. Что, дескать, он живет на свете уже несколько веков, и все это время только и делал, что помышлял о борьбе с преступностью. Тогда, маменька несомненно сочла бы его опасным сумасшедшим, и постаралась выпроводить. Да и папеньке это тоже не понравится. Несмотря на добрейший характер, он попросит молодого человека удалиться, и больше никогда не показываться на пороге их дома.
        - Может, у вас есть еще какие-нибудь прогрессивные идеи, молодой человек?- поинтересовался Иван Александрович, дабы скрасить возникшую неловкость.- Сейчас, знаете ли, многие молодые люди выдумывают всякое…
        - А давайте лучше выпьем чаю,- предложила Ольга поспешно.
        - Давайте. А за чаем я вам расскажу о своих прогрессивных идеях.
        - Лучше не надо,- девушка взяла жениха под руку, увлекла в сторону и мягко пожурила: - Умоляю, не говори лучше ничего. Они у меня старых взглядов. И тебя не поймут.
        - Я тоже старых взглядов,- прошептал Андрей,- причем, самых что ни на есть старых.
        - Ну, вот, ты опять,- надула губки Ольга,- я же просила тебя больше так не шутить. Я не хочу выходить замуж за старую развалину.
        - Ну, хорошо-хорошо,- устало согласился «молодой человек».
        - Я распоряжусь, маменька,- сказала Ольга и выпорхнула из комнаты.
        Наступила пауза. Жених, сохраняя почтительную позу, не прерывал всеобщего молчания, полагая, что все самое важное уже успел до них донести.
        С чаем, впрочем, тоже не получилось.
        Как только сели за стол, дверь распахнулась от сильного удара, и в гостиную буквально вбежал рыжеволосый человек с кавалерийской шашкой наголо. В нем Анна Аркадьевна с удивлением опознала француза, что сегодня утром приходил наниматься гувернантом к Сашеньке, ребенку старшей дочери. Вместе с рыжеволосым в комнату ворвался второй - страшный, с окровавленной повязкой на голове. В руке у него подрагивал ржавый пехотный штык.
        Иван Александрович испуганно ойкнул, в таких переделках ему бывать пока не доводилось. Супруга напротив начала привставать, собираясь разразиться гневной тирадой. На ее счастье, жених младшей дочери оказался проворнее.
        Андрей Андреич Счастливцев, отбросив стул, вскочил из-за стола и скинул сюртук. Под верхней одеждой обнаружилась кобура, а в ней длинноствольный пистолет. Рука жандарма, как кобра, метнулась к рукояти, и ствол в одно мгновение оказался направлен на француза. Тот даже не успел вскинуть клинок. Выстрел прозвучал оглушительно. Гостиную заволокло дымом. В белых клубах заметались фигуры. Послышались звуки ударов и громкие выкрики.
        Вскоре дым рассеялся, и стало видно, что посреди комнаты стоит один только поборник справедливости, по-прежнему держа в руке оружие, а оба возмутителя спокойствия лежат на полу в лужах крови, вне всякого сомнения, мертвые.
        Анна Аркадьевна спешно зашарила вокруг в поисках ридикюля, а поскольку таковой не обнаружился, грохнулась в спасительный обморок…
        Свадьбу сыграли той же осенью.
        Величанским и в голову не пришло, что парочка головорезов ворвалась в их дом с одной только целью - покончить со Светочем справедливости.
        Архангел Гавриил счел, что семейная жизнь пойдет его подопечному на пользу. Так отцы часто думают о своих непутевых сыновьях - вот женится, остепенится, перестанет лезть на рожон и гневить бога.
        Брак этот, и вправду, на долгое время примирил Светоча с действительностью, где по-прежнему царила несправедливость - разгул преступности и произвол властей. На Руси никогда не было спокойно.
        А потом Ольга заболела и умерла… - Как это умерла?- возмутился я.
        - А что ты так на меня смотришь?!- вскинулся Кухериал.- Мы здесь совершенно ни при чем. Если бы она не умерла тогда, то все равно скончалась бы от старости. И вообще, я не знаю, может, это сами святые ее умертвили. Не хотели, чтобы переживала, теряя красоту и здоровье, в то время как ее муж остается таким же молодым и полным сил. Они на такое способны, уверяю тебя.
        В этот момент я опять вспомнил Кристину. Правильно говорит Кухериал, человек - существо несовершенное. К чему все эти страдания и душевная маета?! Вот так живешь день за днем, не зная для чего пришел на этот свет. Посетит однажды краткое мгновение радости и счастья, а потом кто-то на небесах или под землей решит за тебя - хватит, насладился, пора и честь знать - и отбирает самое дорогое. А это, черт побери, не способствует очищению души. Совсем не способствует. И я не хочу принимать со смирением свою утрату. Пусть даже она не умерла. Я не хочу, чтобы она была той, кем является сейчас.
        - Я не хочу, чтобы Кристина была ведьмой,- сказал я.
        - Это ее собственное решение. Извини, но над другими людьми я не властен… Если тебе так уж невмоготу от того, что она стала шлюхой, принимает участие в шабашах, и Бафомет буравит ее своим огромным естеством каждое полнолуние, просто убей ее.- Голос беса стал вкрадчивым: - Чего уж проще! Сделай так, чтобы она никогда не смогла больше тебе изменять. Нет бабы - нет переживаний.
        - Не надо меня искушать. Все равно ничего не выйдет.
        - Почему же не выйдет?! Обязательно выйдет. Если, конечно, постараться.
        - Я не смогу убить Кристину,- выдавил я. В горле встал ком - застарелые переживания и боль, любовь и ярость, всего понемногу. Прежде я иногда представлял, как убиваю ее. Как достаю из кобуры пистолет и направляю на нее. Особенно часто такие мысли являлись ко мне в последние месяцы наших отношений. Но все это время я знал, что никогда не смог бы спустить курок.
        - Звучит омерзительно,- скривился Кухериал,- я и не думал, что ты можешь так привязаться к этой девке. Вы, люди, несовершенные существа. Даже ты, сверхчеловек.
        - Мы люди, несовершенные существа,- эхом повторил я.- Кто она?
        - В каком смысле?
        - В том самом. Кто она такая?
        - Ведьма,- Кухериал пожал плечами,- чего ты от меня хочешь? Не я ее такой сделал. Она сама захотела. Мне предложили, чтобы она с тобой сошлась, я и согласился. Тебе пора было ввязаться во что-то такое… романтическое… болезненное. Интимная связь окрыляет. На время. Если хочешь знать, она тоже убийца. Выполняет кое-какие мелкие задания. Конечно, со Светочем ей не справиться. Не ее уровень.
        - Она убийца?- поразился я.- Давно?
        - Давно. С тех пор, как пришла в секту падших. Не все ли равно?
        - Черт побери!- я грохнул кулаком по столу.- Ладно я. Но почему она решила угробить свою жизнь?..
        Кухериал пожал плечами.
        - Она хочет возвыситься. Убирает тех, кто нам мешает или может помешать. И быстро набирает силу.
        - Ладно, к черту Кристину,- решил я.- Рассказывай, что дальше было с ментом.
        - Я-то расскажу, но только если ты не забудешь разливать «Тринадцатый»…
        Ближе к середине девятнадцатого века для Светоча начались самые славные времена. Обретался он в личине бывшего военного при жандармском корпусе. Снова в метриках подделал дату рождения - и стал новым человеком. Точнее, тем же, только с другими документами и именем. А потом оказался приближенным лицом при инспекторе секретной полиции Георгии Порфирьевиче Судейкине. Это был фанатик своего дела. Он приблизил к себе Андрея Счастливцева, разглядев, что и в нем также плещется тот же необоримый дух жажды справедливости. Только о борьбе с преступностью и помышляли эти двое. Слава Георгия Порфирьевича, поначалу не слишком заметная, затем сделалось повсеместной. Знали его не только благодаря собственным заслугам, но и по причине бесстрашных и решительных действий подчиненного. В то время множество террористов, почитающих себя русскими патриотами, активно помышляли о том, как убрать помазанника божьего и взять власть в свои руки. Одни только записи в дневниках чего стоили. Процитирую хотя бы этот пассаж,- Кухериал пощелкал языком, - «мы не страшимся революции, хотя и знаем, что прольются реки крови, что
погибнут, может быть, и невинные жертвы». Все это были предвестники серьезных перемен в России, маятник качнулся в нашу сторону, его уже было не остановить.
        В тысячу восемьсот девяностом году во время очередного покушения на Светоча погиб его наставник Георгий Порфирьевич Судейкин. Андрею Счастливцеву, как и много раз прежде, благодаря вмешательству Гавриила, удалось избежать смерти. Однако он испытал острое разочарование. Очередное помрачение рассудка он снова приписал губительному недугу. Во многом винил себя в смерти выдающегося борца с терроризмом. И вбил себе в голову, разумеется не без божественной воли, что ему надлежит оставить попытки бороться за Справедливость и постараться держаться подальше от опасных дел, потому что все предпринимаемые им шаги ведут к смерти коллег по жандармскому управлению и близких.
        Более десятка лет Светоч скрывался вдалеке от людей, удалился в некий озерный край, где много читал и размышлял. Несколько покушений, организованные нами, не увенчались успехом - два убийцы утонули в прозрачной озерной воде, а один был ушиблен белой лошадью, так некстати впавшей в бешенство.
        Настало наше время. В Россию пришла революция. А с ней серьезные перемены в органах правопорядка. На долгое время они превратились в карательный орган, внушающий обыкновенным гражданам почти священный ужас. В те времена Светоч предпочел держаться подальше от всяческих ЧеКа и ВКП(б). В общем, абстрагировался от борьбы за социальную справедливость. Что и понятно - он хотел бороться за справедливость, а не карать соплеменников.
        Особым почетом в новорожденном советском государстве пользовалась прогрессивная советская наука. Большинство научных светил к тому времени, как власти от сеяния разрухи перешли к строительству коммунизма, укатили за бугор или были расстреляны. Делать советскую науку самой прогрессивной в мире выпало на долю оставшихся, далеко не самых прогрессивных и даровитых. Идеи их порой были настолько утопичны, что всякого имеющего здравый смысл, бросало в дрожь. Ряд ученых, ad exemplum, занялся проблемой воскресения мертвых. Эти, с позволения сказать, господа всерьез утверждали, что со временем наука сможет воскресить всех мертвецов за всю историю человечества. «Но позвольте,- возражали им немногочисленные скептики,- если люди воскресят всех своих мертвецов, то как все они поместятся на Земле?!» «Будут заселять Сибирь, осваивать бескрайние просторы Крайнего Севера,- отвечали господа ученые,- в конце концов, отправятся на Луну». На Луне, между прочим, многие из наших бывали. И даже видели там американского астронавта Армстронга, который потом во всеуслышание заявил, что, дескать, видел на спутнике Земли
натуральных чертей. В России его бы сразу засадили в сумасшедший дом. А в Штатах ничего, помурыжили немного, как водится, и отпустили. Вернемся к Луне, делать на ней совершенно нечего. Как, впрочем, и во всем космосе. Чтобы понять почему, приведу простую аналогию. Допустим, у нас есть настольные часы. Они, как известно, состоят из нескольких компонентов - циферблат, демонстрирующий время - основное в часах, и механизм - множество шестеренок и винтиков, служащих лишь для того, чтобы стрелки крутились на циферблате. Так вот, космос - это тот самый механизм, работающий с точностью лучших часов, и лишь затем, чтобы множество людей - стрелок вращались на циферблате…
        - Наглядно,- заметил я.- Побольше бы таких примеров. А то ты по-прежнему норовишь все запутать.

***
        Машина остановилась у подъезда.
        - Приехали,- сообщил водитель.
        - Вижу,- откликнулся Станкович, обернулся к сидящим сзади,- пошли, товарищи.
        Пока шли по темной узкой лестнице, Климов недоумевал:
        - Не пойму, чем парадные мешали, что заколотили их все.
        - Тем и мешали,- ответил веско Станкович,- что контра через них утечь может. Да и негоже трудовому человеку через буржуйский вход домой шастать. Вот ты, Федор, до революции через парадные подъезды ходил?
        Климов пробурчал что-то нечленораздельное, подозревая подвох. Со Станковичем всегда так: не знаешь, где подловит. Сдать, конечно, не сдаст, но подведет под идеологическую основу, и устроит выволочку.
        - Значит, ходил,- сделал вывод Станкович,- а вот я никогда. Принципиально. Понял? Они нашего брата рабочего в парадное не пускали. Рылом, дескать, не вышел. Ну, так и у нас своя гордость имеется. Черная лестница - так черная лестница. Нам их парадного даром не надо. Вот пришла советская власть и заколотила все парадные ходы. А все для чего. Приедет, скажем, буржуй из-за границы, а в дом его даже хода нет.
        - С пожарной точки зрения плохо,- вмешался Счастливцев. Его в тройку Станковича поставили совсем недавно. И он еще не успел подавить человечка железным авторитетом. Новичок часто выступал не по делу. А потому здорово раздражал старшего группы. Станкович подозревал в нем нездоровое русофильство. Сказывалась типично славянская внешность и отдельные высказывания нового товарища. Нехорошие были высказывания. С намеками.
        - Как ты сказал?- Станкович нахмурился.
        - Я говорю, если пожар случится, трудящиеся угорят.
        В словах новичка настолько явно прозвучала издевка, что даже у Климова лицо вытянулось.
        - Ну-ну,- не стал возражать старший.- Угорят, значит, трудящиеся. Понятно.- Подумалось: и откуда такой выискался. И ведь, имеет покровителей на самом верху. Иначе с такими разговорчиками его бы давно к стенке поставили. Покровители покровителями, а доложить кому следует надо, решил Станкович. Может, у них заговор под носом, а они ведать - не ведают. Проглядишь контру, потом с тебя же спросят… - Пришли!- сказал он.- Двенадцатая!
        Возле двери висела подробная инструкция, кому сколько раз звонить. Последним числился некий Сазонов, которому требовалось не звонить, а стучать три раза, а после паузы еще два.
        Станкович отщелкнул кобуру. Лучше если оружие будет наготове. Чаще всего арестованные вели себя тихо. Чай не уголовка, все больше политические. Контингент интеллигентный. Драться и бузить не станут. Но бывало и по-другому. Вот, например, две недели назад, стали ломать дверь в комнату одного инженеришки. Тот внутри забаррикадировался и выходить не хотел. А потом возьми, да и начни палить через дверь. Мишку Петрова, верного соратника и боевого товарища, убило. А вместо него прислали этого. Андрей Счастливцев. Даже фамилия у него какая-то нетрудовая, больше на аристократическую смахивает. Климов спросил, откуда такая. Ответил: «В детдоме дали». Звучит, конечно, правдоподобно. Беспризорников какими только именами не награждали. Даздраперма Перконара, к примеру, подрастала в соседнем дворе. Так там идеологический подтекст на лицо. Да здравствует первое мая. И Первая конная армия. А тут Счастливцев, видите ли. Как будто он истину в первой инстанции олицетворяет. А у самого глаза неправильные. Будто задумал что-то, а что не говорит. В общем, надо разобраться с этим Счастливцевым как следует. В допросную
бы его.
        Станкович очень не любил, когда рядом находился кто-то, кому он не мог всецело доверять. Нервничал. То ли дело Климов. Деревенский паренек. Его насквозь видно. Бывает ляпнет что-нибудь по недомыслию, от чистоты разума. Станкович по мере сил наставлял Климова на путь истинный, верил, что из того выйдет толк.
        Старший нажал на звонок. Раз и еще раз. Ждали, сохраняя молчание, прислушивались. В квартире очень долго было тихо. Потом щелкнул замок, зашаркали по паркету тапочки.
        Дверь открыл пожилой мужчина в роговых очках.
        - Профессор Савойский?- поинтересовался вкрадчиво Станкович.
        - Д… да. Это я,- слегка заикаясь ответил тот.
        - Собирайтесь, поедите с нами.
        - Савва,- послышался женский голос,- кто там?
        - Эт-то ко мне, Ирочка,- ответил профессор растерянно.
        - Не будем пугать соседей,- предложил Станкович,- они у вас, наверное, не в меру любопытные.
        - Конечно-конечно, подождите здесь, товарищи… - Савойский осекся, обращение
«товарищи» к людям в кожанкам, которые очевидно пришли его арестовывать, звучало неуместно.
        Профессор аккуратно прикрыл дверь. Замок не щелкнул. В квартире возбужденно заговорила женщина, по всей видимости, жена профессора, потом все стихло.
        - Без пыли возьмем!- уверенно сказал Станкович.- Я эту публику хорошо знаю.
        Профессор появился спустя пятнадцать минут, держа в руке маленький кожаный чемодан.
        - Мы вас заждались,- укорил его старший.
        - С ж-женой хотел попрощаться,- проговорил профессор, самообладание ему внезапно изменило: - Скажите, ведь ничего серьезного?! Это, ведь, так, просто, чтобы выяснить…
        - Ага, ничего серьезного,- заверил его Климов,- пару вопросов зададут и отпустят.
        - Пошли,- скомандовал Станкович.
        В машину сели в том же порядке. Старший группы на переднем сиденье. Арестованный сзади, зажатый между чекистами. Водитель глянул на пожилого профессора мельком, осклабился. Определил наметанным глазом - этот долго не протянет. Да и по разговорам было ясно, к старику собираются применить дознание с пристрастием, а значит с Лубянки он не выйдет - вынесут вперед ногами.
        Савойский сидел, закусив губу, чемоданчик держал на коленях, обхватив руками, как спасательный круг. Знал, что ничего хорошего его не ждет, и все равно надеялся. Мучительно прокручивал в голове, кто же мог настрочить донос. За всю свою долгую жизнь он никому никогда не сделал зла. Во всяком случае, старался не делать. Жил по законам совести. Значит, кто-то позавидовал. Хотя чему завидовать. От расширенной жилплощади он отказался по собственному желанию. Считал, нечестно жить в трех комнатах, когда большинство ютится в крохотных комнатушках. Ирина, помнится, очень переживала. А потом расплакалась, обхватила его голову, поцеловала в губы, сказала, что счастлива жить с честным человеком, хоть это очень тяжело порой. Действительно, чему завидовать. Кафедра, которую он возглавлял, делала успехи, но весьма скромные. Государственные награды, правда, сыпались, как из рога изобилия, но дополнительного финансирования не давали, да и особых льгот он не заработал.
        Машина летела по пустынным столичным улицам. Въехали на набережную Москвы-реки. Cидящий слева от профессора чекист достал пистолет и хладнокровно выстрелил в затылок водителю. Тот рухнул на руль. Следующим выстрелом чекист вышиб мозги Станковичу. Машину занесло и потащило боком. Климов закричал, попытался выхватить из кобуры пистолет, и не успел. Последнее, что он увидел в жизни - дыра в вороненом стволе. Андрей спустил курок.
        Автомобиль влетел в ограждение, целая секция сверзилась вниз, и завис правым передним колесом над водой. Не перевернулись только чудом.
        Савойский смотрел на чекиста с ужасом, не понимая, что происходит.
        - Вылезайте,- скомандовал Счастливцев. Первым выбрался из машины, помог профессору.- Слушайте меня внимательно. Против вас сфабриковано обвинение. Я отлично знаю, как ведут дела на Лубянке. Скорее всего, завтра вы были бы уже мертвы. В Москве вам делать больше нечего. Если вернетесь, вас обязательно схватят. Берите жену, и немедленно уезжайте. Вы меня поняли?
        - Но куда?
        - Это уже не мое дело!- резко ответил Андрей.- Идите. И постарайтесь никому не попадаться на глаза. Я займусь машиной, пока еще не слишком поздно.- Поскольку профессор медлил, пришлось не него прикрикнуть: - Да идите же! И никому ни слова о том, что произошло.
        Счастливцев уперся в задний бампер, и почти без труда столкнул автомобиль в реку. Некоторое время он плыл, потом погрузился в воду. На поверхности забурлили, вздуваясь и лопаясь, крупные пузыри. Андрей развернулся и, не оглядываясь, побежал прочь.

***
        - И что дальше было?- поинтересовался я. По мне, так россказни Кухериала все больше напоминали сказку.
        - Большое разбирательство случилось,- поведал бес.- Но, как ты можешь догадаться, Счастливцеву удалось ускользнуть. Он, кстати, многим помог, пока служил в органах. И очень многие были ему благодарны. Потом ему пришлось на время уехать на север.
        - Ага,- осклабился я,- значит, все же, загребли мента.
        - Загребли, да,- ответил Кухериал,- наша заслуга. В то время мы, вообще, здорово развернулись. Москва, Питер - были у нас в кулаке. Да что там Москва и Питер, почти вся страна, от края до края. За исключением разве что Соловецкого острова - слишком уж там святой дух силен, еще с тех давних времен, когда там монастырь поставили. В общем, постарались мы. Мента взяли. Измордовали изрядно. Но до расстрела дело так и не дошло. Тут уже заслуга святых. Так что поехал он на север. Мы очень хотели, чтобы на рудники, на каторжные работы, откуда не возвращаются, туда, где от работы кони дохнут. На худой конец, лес валить в условиях Крайнего Севера, чтобы ночью лечь спать и не проснуться. Не получилось. Светоча отправили на вольное поселение. А потом война началась. И враг народа оказался неожиданно нужен своей жестокой родине. Так что из Сибири Светоч отправился прямиком на фронт. Тоже мы постарались. Где проще всего на пулю нарваться - на войне. Там ему самое место, среди канонады, под дождем из осколков.
        - Так он воевал?- поразился я. Как-то не вязался в моем сознании мент с образом ветерана Великой отечественной. Те, кто остался - старички, божьи одуванчики, а этот - полон сил и стремлений. Как он меня из поезда вышвырнул. Хлоп, и готово.
        - Воевал,- откликнулся бес,- очень мы тогда старались, чтобы отвоевался. Но из всех боевых операций выходил живым - живехонек. Сознание у него на войне очень часто клинило. Гавриил раз за разом брал над ним шефство. Его бы в госпиталь списать, для особо буйных, а ему награду за наградой давали. Так и дождался победы. Ты можешь себе такое представить, дошел в штрафбате, почти до Берлина, да еще в чине младшего лейтенанта. А потом из армии уволился, вернулся на гражданку, и что ты думаешь?.. Пошел снова отстаивать справедливость в органы правопорядка. Записался в ряды доблестной советской милиции. Разгул преступности в послевоенные годы был сильный. Непаханое поле для такого человечка, как наш с тобой клиент. Сколько он людей тогда лихих погубил, сколько по лагерям и тюрьмам распихал - не сосчитать. Если бы я мог, честное бесовское, вот этой самой рукой,- Кухериал продемонстрировал ладонь,- шлепнул бы гада. Но, увы,- он погрустнел,- это не в моей компетенции.

***
        - Заказуха намедни поступила, Се-ева,- сказал Штырь. При разговоре он характерно растягивал гласные, как все блатари.
        Собеседник Штыря ничего не ответил, продолжая точить карандашик.
        - Короче, дело ма-азявое. Надо мусора одного па-ачикать па-а-тихому.
        Карандаш становился все острее.
        - Бе-эрешься?
        - А кто просит?- поинтересовался Сева, не поднимая глаз.
        - Солидные люди просят. Не-э шушера ка-акая-нибудь. От самого Пари-икмахера ма-алява пришла.
        - От Парикмахера говоришь… - Сева аккуратно положил карандаш на стол.- Тогда возьмусь. Кто такой?
        - И-ищейка ментовская безма-азовая. Таких пачками ва-алить можно без последствий.
        - Цену сбиваешь?- прищурился Сева.- Зря. У меня прейскурант стандартный…
«С боем взяли город Брест, город весь прошли, а последней улицы название прочли», - надрывался репродуктор в парке.
        Андрей Счастливцев сидел за столиком, разглядывая молодых девушек в сатиновых платьицах, дымил папиросой. Перед ним на столе стоял початый стакан неизменного портвейна и пиво.

***
        - Погоди-ка,- остановил я Кухериала,- где-то все я это уже видел. Ну да. Вот точно также он сидел в кафе возле платформы «Маленковская», там еще недалеко до метро «ВДНХ», если дворами. Пиво, портвейн, девушки. А я с винтовкой на чердаке.
        - А я о чем,- времена идут, но ничего не меняется. Сорок седьмой год. Или две тысячи десятый. Для него нет никакой разницы.
        - Ладно. И что же дальше было с этим самым Севой?

***
        - Можно?- к столику Андрея подошел не слишком трезвый с виду человек с ополовиненной кружкой в руке.
        - Пожалуйста.
        Незнакомец встал рядом. Отхлебнул пиво.
        - Фронтовик?!
        - А тебе что за дело?!
        Прозвучало грубо.
        - Да ты не обижайся. Вижу, что фронтовик. Вот я и подошел. Подумал, дай перетру с понимающим человеком.
        - Что за разговор?
        - Да какой там разговор. Так… По душам хотелось побалакать.
        - Вряд ли получится,- сказал Андрей,- по душам…
        - Это еще почему… рылом я для тебя, что ли, не вышел?
        - Да нет, просто не умею говорить по душам.
        - Это ты так думаешь,- правой рукой Сева держал кружку, а левой сжимал в кармане заточку.- По душам все умеют говорить… Надо только попробовать.
        Голос звучал успокаивающе. Чтобы клиент не дернулся.
        Сева придвинулся поближе к Андрею, сделал вид, что пытается обнять его за плечо, дернулся, и вдруг обмяк. Счастливцев вздрогнул, приходя в себя, оттолкнул недавнего собеседника, и быстро пошел прочь.
        Любитель задушевных бесед медленно сполз на землю. В левой половине груди торчала аккуратная рукоятка заточки, на серой фуфайке быстро разрасталось темное пятно.
        - Уби-или!- заголосила какая-то женщина.

***
        - Мда,- выдавил я.- И вот так всегда?
        - Всегда. Времена меняются, обстоятельства нет. Между прочим, ты уцелел только благодаря моему вмешательству. Несколько раз был на волосок от гибели. И всегда я тебя вытаскивал.
        Кухериал выглядел серьезным. Только глаза смеялись. Но я решил ему поверить - что с него возьмешь, нечисть, вот глаза и озорные, как у шкодливого подростка.
        - А дальше что?
        - Дальше-то? Он еще немного поработал в органах. Подался на север. В те места, где жил до войны. Там на него случилось еще одно покушение. Снова со смертельным исходом. Так что оттуда ему пришлось в срочном порядке перебираться в Подмосковье. Пока не поймали. Потом он добровольно лег в психиатрическую клинику. Думал, врачи ему помогут. Не помогли.
        - Еще бы они ему помогли,- я хмыкнул, вспомнив профессора Тумасяна.- Общался я с этими докторами. Им бы кто помог.
        - Ну да, ну да,- важно заметил Кухериал.- Психиатрия - лженаука. Злых духов надо изгонять, тех, что в тела вселяются и высшую нервную деятельность начинают контролировать, а они их наркотой пичкают. Нехорошо. Хотя, с другой стороны, кому как. Некоторым нравится. В общем, в девяностых годах Светоч вернулся на работу в органы. Не смог унять ментовский зуд, очень ему хотелось бороться за справедливость. В новые времена мы только укрепили свое присутствие в России. Вот ты, к примеру, не замечал, что раньше было - райотдел, райисполком, райком, а теперь сплошная администрация и даже деление по административным округам. И пока мы так сильны, у нас есть все шансы, чтобы его прихлопнуть.
        - Мда, шансов-то немного,- проговорил я с сомнением.
        - С чего это немного?
        - Если столько киллеров пытались, и ничего не смогли. А вообще, познавательно,- я только сейчас заметил, что заведение опустело.
        - Старался,- Кухериал приложил руку к груди и слегка поклонился.- Во всякой истории должны быть и смысл, и назидательность, и мораль. Или амораль…
        К нашему столику вальяжной походкой приблизился официант. За его спиной маячили невзрачные бес и ангел. Судя по виду, пьяные всумерть. Парочка вяло переругивалась, толкая друг дружку.
        - Мы закрываемся,- сообщил официант.
        - Пошли, Васисуалий,- Кухериал потянул меня за рукав. Я не отвечал, тупо глядя на пустую бутылку портвейна и зажатый в руке граненый стакан.
        - Ты что, оглох?!- заорал официант.- Я говорю, закрыты мы!
        - Да, да, да,- забормотал я, и следом за бесом побрел к выходу.- Может, его пристрелить?!- проворчал я, язык едва ворочался во рту.- Грубит, зараза…
        - Не надо. У него работа такая, вредная. Отправляйся лучше сейчас домой, Васисуалий. Тебе надо выспаться. Утром отправимся в дорогу.
        - Куда?- заинтересовался я.- Опять какой-нибудь шабаш? Или пойдем пить портвейн?
        - Фи, Васисуалий, сколько можно пить портвейн?! Ты же не хочешь выглядеть, как Аикиль. Нет, теперь никаких шабашей и никакого портвейна. Я тебе кое-что подарю, а потом мы спустимся прямиком в ад,- Кухериал захохотал, потирая ладошки. Запел хриплым баритоном: - Спускаясь по лестнице в небо, ты идешь туда, где ты не был. В ад, в ад, ты по-па-даешь в ад… В общем,- добавил он уже тише,- мы встречаемся завтра на крыше твоего дома. Уверен, тебе там понравится.
        - На крыше?- Удивился я.
        - В аду, дорогой мой Убийца Светоча. В самом пекле! Знаешь поговорку? Если ты не будешь каждое воскресенье посещать ад, то после смерти окажется в церкви,- бес мелко захихикал, и козлиная бороденка затряслась, солидарно выражая веселье.- Только представь себе этот ужас? Слушать псалмы и проповеди целую вечность. Вот уж наказание из наказаний.
        - Все лучше, чем жариться на сковородке,- возразил я.

4
        Ад
        Город с крыши выглядел ничуть не лучше, чем из окна какого-нибудь местного вахтера - разве что перспектива шире. Мертвая стройка,- торчащие беспорядочно из бетона металлические стержни, провалы окон, ржавая трубы,- объект постапокалипсического урбанизма. Так заброшенные дома и заводские постройки называл Владик. За отличное владение русским языком я его уважал, за постоянное желание выпендриться недолюбливал. Низкие деревца в осенней листве желтели за недостроем. Шумел снующими автомобилями проспект. Над асфальтовым полотном яркими квадратами вгрызались в серый пейзаж рекламные щиты. А за проспектом висела пелена утреннего тумана. Легкого, словно перистые облака или переживания ребенка. Сквозь бледные разводы тумана проглядывали все те же унылые коробки промышленной зоны.
        - Замечательный вид,- Кухериал почмокал губами.
        - Бывает и хуже,- откликнулся я.
        - На-ка вот,- бес сделал пасс и в пальцах его возник крохотный амулет на тонкой серебристой ните. Я успел привыкнуть к магии, так что ничуть не удивился.- Тебе, - сказал бес,- подарок, надень.
        - За какие заслуги? И что это, вообще, такое?- поинтересовался я с подозрением. Кулон в форме глаза, подброшенный мне искусителем, оставил самые неприятные воспоминания. Не хотелось снова погрузиться в кошмар галлюцинаций.
        - Нужная вещь. Позволит тебе проходить через огненные врата. Как я и обещал.
        - Мы что, действительно, в ад собираемся?
        - Уверен, тебе там понравится. Ад - это… - Кухериал мечтательно вздохнул,- ад - это такое место, откуда никогда не хочется уходить, где ты чувствуешь, что в тебя вливается сила, место, где тебе хорошо. В аду восхитительная атмосфера. Ад - это… - Он никак не мог подобрать нужного слова.- Ад - это моя Родина!- выдохнул Кухериал.- В общем, ты сам все увидишь. Давай-ка, надевай амулет.
        Я поднес подарок к глазам. Перевернутая звезда, поблескивающая красными искорками. Доверия предмет не внушал. Скорее наоборот. От него исходила нехорошая, тревожная энергетика. Да и свидание с родиной Кухериала не предвещало ничего хорошего. Что бы там не говорил бес, а любой человек, которому предстоит оказаться в аду,- пусть даже при жизни,- будет испытывать волнение. Бес нетерпеливо притопнул - мол, давай скорее, время не ждет. Я продел голову в серебряное кольцо цепочки, и опустил звезду под рубашку. Нить тут же зашевелилась, растягиваясь. Амулет оказался на солнечном сплетении и впился в кожу. От неожиданной боли я вскрикнул.
        - Эй, что еще за фокусы?!
        - Успокойся, Васисуалий,- Кухериал подмигнул.- Все в полном порядке.
        - А если я захочу его снять?
        - Это же адский амулет, их не снимают. Рассматривай его, как… как симпатичную татуировку или родинку в форме перевернутой звезды. Теперь амулет - часть тебя. Подумай лучше о том, какие преимущества он дает.
        - Мне это не нравится,- прорычал я.- Ты должен был меня предупредить.
        - До чего же неблагодарный человек мне попался. Гляди.
        Я и не заметил, как в руках у беса возникла бензиновая зажигалка и баллончик.
        - Керосин!- удовлетворил он мой интерес.- Будем тебя поджаривать!
        - Охренел?!- успел крикнуть я. Бес щелкнул зажигалкой, и струя пламени обожгла мое лицо. Внутренне при этом я весь похолодел, зажмурился и отшатнулся. Едва не сверзился с крыши, но Кухериал успел схватить меня за плечо.
        - Глаза открывай,- скомандовал он.- Я же говорю, все в порядке.
        После коротких колебаний я подчинился. Разлепил глаза и обомлел. Вокруг бушевало яркое пламя. Сквозь терракотовое марево с трудом различался проклятый бес с керосиновым баллончиком в вытянутой руке. Затем «благодетель» отвел струю пламени в сторону.
        - Как ощущения?
        Я молча ощупывал голову. Волосы ничуть не пострадали. Я порадовался, что не стану близнецом Фредди Крюгера.
        - Я теперь огнеупорный?
        - Точно. И это лишь первый из даров ада.
        - А второй?
        - За вторым надо ехать в татуировочный салон. Тут недалеко.
        - Татуировку делать?- Спросил я с неудовольствием. Мне не нравились отметины, по которым можно идентифицировать тело. Примета плохая. И потом - одна, на солнечном сплетении, уже имелась, оставленная кулоном в виде перевернутой звезды.
        - Один знакомый колдун сделает тебе совсем небольшу татуировочку на плече, чтобы ты мог понимать наш язык,- ответил Кухериал.- Я имею в виду язык адских пределов.
        - А какой язык принят в аду?
        - Сложный. Благородная латынь с заимствованиями из арамейского, иврита, греческого, русского, ну и так далее… Практически, из всех языков христианского мира. Короче говоря, сделаем тебе татуировку, и будешь все понимать. Ну и сам говорить сможешь. Хотя, смертным в аду лучше помалкивать. Можно ляпнуть что-нибудь не то, и лишиться языка. А то и жизни…
        Татуировочный салон располагался в полуподвале. Над железной дверью имелась гордая вывеска: «Мастерская татуажа». Колдун открыл на стук. Выглядел кольщик, как заправский байкер. Выяснилось, что он предупрежден о моем визите, я даже рта раскрыть не успел, он заговорил первым:
        - Ты, что ли, Васисуалий будешь?
        - Не Васисуалий, а Василий,- поправил я.
        - Ну, проходи, Вася, скидыва й пиджак, рубаху, в кресло падай. Бабло принес?
        - Бабло?- переспросил я.
        Колдун скривился, с хрустом почесал небритую щеку.
        - Я, вообще-то, бесплатно не работаю.
        - Дай ему денег,- распорядился Кухериал,- а то какой-нибудь вензель не дорисует, и будешь в аду глухонемым. Здесь все равно не проверишь, правильно он все изобразил или нет.
        - Сколько?
        - Такая картинка, как твоя, на три штуки баксов потянет. Это я тебе со скидкой колоть буду.
        - Не торгуйся,- вмешался бес.- Заплати. Пусть подавится, сволочь лохматая.
        - Деньги будут,- пообещал я.
        - Сегодня деньги - завтра стулья,- колдун-байкер повел широкими плечами.- Приходи, когда вся сумма будет на руках.
        - Я позвоню, скоро подвезут.
        - Звони.
        Я набрал телефон Владика, попросил срочно доставить три тысячи долларов в татуировочный салон - иногда он оказывал услуги курьера. Разумеется, небезвозмездно. Владик примчался на такси через полчаса, получил за работу сто баксов и, довольный легким заработком, отвалил. Перед уходом поинтересовался, на каком месте я хочу сделать татуировку, и какую выбрал? Я сказал, что подумываю о Джоконде Да Винчи на левом полупопии. И что, если у него еще есть вопросы, то мы можем и ему наколоть что-нибудь эдакое на правом. После этого предложения Владик ретировался со стремительностью беглеца от закона. Он знал - порой сложно понять, шучу я или нет.
        Работа мастера заняла минут пятнадцать. Все это время я сидел, вперив взгляд в телевизор - показывали идиотский сериал про бандитов, не имеющий с действительностью ничего общего. А когда я глянул на плечо, чтобы оценить работу, то просто обалдел. Татуировка представляла собой неаккуратно наколотую синюю свастику, вписанную в круг. Я едва не схватил колдуна за «борта» косухи. От расправы мастера татуажа спас Кухериал.
        - Все в порядке. Успокойся, Васисуалий. Это то, что нужно.
        - И куда я теперь с такой красотой?!- возмутился я.- Мне что, теперь только на индивидуальных пляжах купаться? И париться в сауне для скинхэдов?
        - Думаешь, побьют?- озадачился бес.- Да не-е-т, не должны.- Физиономия его при этом растянулась в насмешливую гримасу.
        - Я, между прочим, фашистов ненавижу!- выдохнул я.- У меня дед воевал.
        - А не надо сваститку с фашистами ассоциировать. Между прочим, это очень древний символ. На Руси его еще со времен язычества знали. Означает восходящее Солнце - божество Ярила. Даже на деньгах временного правительства свастики встречались. Правда, у тебя свастика в обратную сторону повернута, то есть к закату. Но это потому, что на твоем плече - символ зла, печать толмача. Именно так она и должна выглядеть, да.
        - А почему она кривая?
        - С легкой кривинкой, так и задумано. Все сделано правильно, насколько я могу судить.
        - Ты с кем разговариваешь?- поинтересовался татуировщик.- Ты что, их можешь видеть?
        - Да, пошел ты!- Я швырнул ему деньги, надел рубашку, пиджак и, хлопнув дверью, покинул злополучный салон. Колдун выглядел спокойным и не препятствовал моему стремительному исходу. Видимо, решил, что имеет дело с ненормальным, и вел себя, как медбрат, не желающий лишний раз волновать буйнопомешанного.
        Кухериал веселился от души, так и заходился хохотом - мое недовольство «печатью толмача» показалось ему крайне забавным.
        Перевернутая звезда, свастика. Чем еще придется осквернить тело, чтобы попасть в ад и получить помощь? Татуировку называют печатью дьявола. За последнее время мое грехопадение так ускорилось, что я ощущал себя человеком, сорвавшимся в пропасть. И всему виной бес-искуситель…
        - Что теперь?!- Меня крайне досадовала неосуществимость желания вломить искусителю промеж рогов, поэтому я то и дело почесывал правый кулак.
        Кухериал, разумеется, почувствовал мое настроение и решил меня задобрить.
        - Направляемся за дарами герцогов ада, Васисуалий. Знаешь известные строки? Семь колец подарил мне мой друг Люцифер, и одно золотое с рубином кольцо, чтобы мог я спускаться в глубины пещер и увидел небес молодое лицо…
        - Впервые слышу.
        - Гумилев. Расстрелян в начале прошлого века. Ad vocem [К слову (лат.)] , его друг Люцифер, который, на самом деле, ему вовсе даже и не друг, ничего ему не дарил. А вот у Гумилева по причине этого самого стихотворения на том свете возникли крупные неприятности. Сам же сказал «мой друг Люцифер». Вот святые и решили, что сатана являлся ему при жизни и что-то там сулил за бессмертную душу. Ох уж мне эти люди искусства - никакой осторожности в словах и поступках. То ли дело ты, Васисуалий, если говоришь, то только по существу, ничего лишнего, и всегда знаешь, что тебе нужно.
        - Какие подарки?- поинтересовался я и пощупал солнечное сплетение, обезображенное вросшим в тело кулоном, он обосновался аккурат на мечевидном отростке.- Может, они мне не нужны?
        - Не сомневайся, уж кто-кто, а герцоги адских пределов имеют представление, чем можно порадовать стоящего человека. Поверь, тебе понравятся твои новые способности.
        - Способности?- насторожился я.
        - О да. Герцоги способны сделать тебя практически всесильным. И даже даровать бессмертие.
        - Бессмертие - ценная вещь,- признал я.- Если, конечно, они не лишат меня при этом радости жизни.- Я погрозил бесу пальцем.- Я тоже кое-что читал. Кино и телевизор смотрю. Знаю, как вы умеете обманывать.
        - Обман не в наших интересах. Пари требует немедленного разрешения. Не будем медлить. Полетели?
        - Полетели,- решился я. Хотя у меня были серьезные опасения насчет чистоты намерений хитроумного искусителя, риск я предпочитал бездействию. Да и возможность обрести бессмертие показалась мне очень привлекательной.
        - Мне нравится твой боевой настрой,- одобрил Кухериал.- Забирайся ко мне на спину.
        - Опять на спину? А нельзя сделать так, чтобы я сам летел?
        - Что ж вы за хапуги такие, люди?!- Бес заметно огорчился.- Тебе двух подарков мало, да?! Все на свете желаешь заполучить?! Держи себя в руках, Васисуалий. Думаешь, мне приятно тебя на спине таскать? Я, между прочим, тоже не железный. Заботишься о тебе, заботишься, а благодарности никакой.
        - Ну, хорошо,- согласился я,- полетели. И нечего ворчать. Я же просто спросил…
        - Прыгай. Просто спросил он… - Продолжая выражать недовольство угрюмым бормотанием, бес повернулся ко мне спиной…
        Через минуту мы уже летели над крышами домов, едва не задевая телевизионные антенны. Кухериал мчался, как оснащенная реактивным двигателем ракета. Не хватало только ревущего пламени из бесовой задницы. Встречный поток воздуха бил в лицо с такой силой, что у меня стали слезиться глаза. Если вам случалось кататься на мотоцикле без очков, вы наверняка знаете, как это бывает.
        В районе Южного Бутово бес промчался над крупным зданием с надписью «Автосервис» и пошел на посадку. Мы приземлились в овраге, среди множества автопокрышек и ржавых искореженных кузовов. Я спрыгнул, достал носовой платок, промокнул глаза.
        - Ты что это?- удивился Кухериал.- Плачешь?
        - Нет. Просто глаза вспотели.
        - А я было решил, ты опять вспомнил Кристину,- Кухериал хмыкнул.
        - В последний раз говорю, не смей о ней упоминать!- рявкнул я.
        - Да ладно, не обижайся. Я же просто подкалываю тебя по-дружески. Знаешь, где мы? - торжественно спросил Кухериал.
        - Еще бы. На свалке. Воняет здесь отвратительно.
        - Ничего ты не понимаешь! Над этим местом витает адский дух. Заключенные здесь договора имеют особую силу. Подписывай, и вперед.- В руках беса возникли пергаментный свиток и перо.
        - Это что?
        - Как что? Типовой договор.
        Я мысленно ахнул - вот оно, началось. Значит, они, все же, вознамерились лишить меня бессмертной души. А я тоже хорош - уши развесил. Будто никогда не слышал, чем кончаются контакты с нечистой силой.
        - Об этом речи не было,- заупрямился я.
        - Да как же без договора ты попадешь в ад?!- бес всем своим видом выражал крайнее возмущение.- Вот, гляди, тут подписи всех герцогов адских пределов об оказании содействия тебе. Тебе! Но вот кому? Кто ты такой? Именно это и не указано. Тебе только подмахнуть документ - и станет ясно, что ты - это ты.
        - Ничего не понял.
        - А тебе и не надо ничего понимать. Подписывай.
        - Кровью?- поинтересовался я с иронией.
        - Да, кровью. А что такого?! Так у нас принято. Адская канцелярия настаивает. Да ты не бойся, это не больно. Перышком ткнешь в палец - и рисуй автограф.
        - Дай сюда,- я вырвал договор из рук беса и принялся изучать. Письмена на незнакомом языке мне ничего не говорили - размашистые символы, выведенные густыми чернилами, отливали бордовым. Подписи герцогов походили на удары ножей. Плотный пергамент был даже прорван ими в нескольких местах.- Что здесь написано?- поинтересовался я.- И почему я ни черта не понимаю, если у меня на плече свастика адского толмача? Или ты что-то не договариваешь?
        - Опять бепочвенные подозрения,- бес всплеснул руками.- Когда же это закончится? Ты - настоящий параноик, Васисуалий. Понимать язык ты сможешь, когда окажется в аду. И потом - «печать толмача» распространяется только на устную речь. О письменной мы не говорили. Что касается документа, то здесь ничего важного не написано. Я, такой-то - такой-то, что подтверждено моей подписью, готов служить делу тьмы… бла-бла-бла, оказывать всяческое содействие, берусь прикончить Светоча справедливости. За это мне передают дары могущества высшие демоны, управители адских кругов… Ну и тому подобная лабуда…
        - А душа?
        - Что душа?
        - Что с душой? Про душу тут говорится?
        - Васисуалий,- бес покачал рогатой головой,- ну, что ты вспоминаешь всякие глупости, которые про нас насочиняли гнусные писаки? Душа твоя уже и так принадлежит нам. И потом, никому она не нужна прямо сейчас. Только после смерти. Осознал?
        - А если я стану бессмертным, как вы ее получите?
        - Никак. Будет при тебе всегда…
        - Не знаю, что-то я сомневаюсь.- Тем не менее, перо из рук Кухериала я принял.- А вдруг ты меня кинешь?
        - Ну, ты ва-аще,- бес обиженно насупился, постучал по лысой макушке.- А хочешь, все отменим?- предложил он.- Пусть пернатые ханжи и святоши празднуют победу.- Стукнул себя в грудь.- Да я же ради дела стараюсь. Ну и ради тебя, конечно. Неужели тебе не надоела такая жизнь? Неужели не хочется все изменить? Стать богатым, влиятельным, трахать самых красивых женщин, жить в пентхаузе на берегу океана, водить желтый «Хаммер»? Что скажешь, Васисуалий, хочешь желтый «Хаммер»?
        - Желтый?- удивился я.- Зачем мне желтый «Хаммер»?
        - Тебе не угодишь!- возмутился Кухериал.- Некоторые знаменитости ради популярности и желтого «Хаммера» душу продали. А тебе просто так предлагают, ты не берешь!
        - Ладно,- решился я.- Подпишу. Не знаю, почему я на это иду. Но другого способа прикончить Счастливцева у меня, похоже, нет.
        - Нет!- подтвердил бес.- Или ты его… или они тебя. Я святых имею в виду. С пером аккуратнее, долго возле пальца не держи,- проинструктировал он,- кровь высасывает. Долго будешь держать, потеряешь сознание.
        Известие о плотоядных наклонностях письменных принадлежностей меня порядком удивило. Я покрутил перо в руке, поднес к глазам. Выглядело оно обыкновенно - разве что кончик чуть заметно вибрировал и жужжал, как электробритва. Я легко проткнул палец и вывел на пергаменте: «В.Кулаков». Как только подпись оказалась на документе, Кухериал подхватил его, свернул в трубочку и продемонстрировал очередной фокус - подбросил договор, и пергамент рассыпался, обратившись черным пеплом.
        - Ты сделал правильный выбор,- сказал бес, отряхивая ладони.
        - Надеюсь.- Мне было не по себе. Пусть я воспитывался в советской школе, и религией никогда не интересовался, но таких вещей, как договор с дьяволом, почему-то все равно опасался. Может, ангел-хранитель постарался? Должен же был Аикиль хоть что-то вложить в мою голову.
        - Ну, что, отважный грешник, ты готов к прижизненному низвержению в ад?
        - Всегда готов,- ответил я, отчего-то в этот неуместный для воспоминаний момент пришло на ум пионерское детство. Ну что, пионеры, готовы к прижизненному низвержению в ад? И нестройный хор детских голосов в ответ: «Всегда готовы!» - Хотя нет, погоди,- спохватился я.- У меня же с собой ничего нет. Надо хотя бы вещи собрать.
        - Ты что, хочешь взять с собой в ад чемодан с вещичками?- развеселился Кухериал.
        - Ну,- замялся я,- вдруг нам что-нибудь там понадобится.
        - Навряд ли.
        - Никогда не знаешь, что окажется полезным, а что нет,- назидательно заметил я и похлопал кобуру подмышкой.
        - Не думаю, что тебе пригодится там пистолет,- бес хмыкнул.
        - Расскажи это трупам тех, кто забыл его взять с собой.
        - При встрече обязательно расскажу. Да ты и сам сможешь рассказать, когда окажешься в аду. Общаться с мертвыми грешниками - одна из твоих будущих привелегий. Следуй за мной.- И Кухериал указал на автобусную остановку метрах в трехстах поодаль.
        - На автобусе поедем?- удивился я.
        - А ты как думал? Или ты меня окончательно в летающие лошади записал?
        - В ад ходят автобусы?
        - Автобусы - нет. А поезда - да. Точнее, всего один поезд. Экспресс. С Курского вокзала.
        - С Курского вокзала? А почему не с Ленинградского, к примеру?
        - Так сложилось исторически,- ответил Кухериал.
        По пути на вокзал он рассказал мне подробнее об адском экспрессе.
        - Бывает кто-нибудь из наших так увлечется, что растратит все силы. А пополнить их в отнологической иллюзии как? Невозможно. Только в аду. Вот для таких бедолаг и работает адский экспресс. Ну и разные колдуны, ведьмы, черти, планетные гении, злые духи, завладевшие человеческим телом - все они добираются в родные места на адском экспрессе.
        - Духи способны вселяться в людей?
        - Само собой. Но для этого должны особым образом сложиться обстоятельства. Человек должен быть грешен, зол, отдален от бога, лучше всего, если сам отрекся от веры. Да и тело его должно быть обессилено хворью. Если оно ослаблено, изношено тяжелым недугом, то неспособно противиться проникновению чужого начала.
        То обстоятельство, что злые духи могут вселяться только в больных, меня немного успокоило - неприятно осознавать, что твоим телом может кто-нибудь завладеть. Порой незнание лучше чудовищной истины. На здоровье я пока не жаловался, так что опасаться мне было нечего.
        - А что чувствуют эти?..- поинтересовался я.
        - Одержимые?- подсказал бес.
        - Ну, да. Одержимые.
        - По-разному. Те, у кого воля посильнее, ищут спасения. Бьются в припадках. Пребывают в борьбе за свое тело. Другие владеют телом лишь время от времени. Неделю - человек, потом несколько дней - злой дух. Психиатры придумали этому название - раздвоение личности. На деле, личность одна. И она одержима. А третьи не способны противостоять духам. И духи забирают их тело себе.
        - А личность?
        - А личность загнана глубоко внутрь. Ей ничего не остается, кроме как с ужасом наблюдать день за днем, как вершит свои деяния злой дух. Я тебе по секрету скажу, истинно злых людей не бывает. Самые лютые среди вас были одержимы злом. И это отнюдь не метафора.
        Мы добрались до метро, и разговор пришлось временно прервать. Обыватели весьма неспокойно реагируют на тех, кто разговаривает вслух, не имея рядом собеседника.
        На Курском вокзале мы направились к платформе номер один. Первое что я увидел - с десяток тощих бедолаг. Они перемещались по перрону, едва волоча ноги. Невооруженным глазом было видно - им недолго осталось. В блеклых глазах ютилась хорошо различимая тоска - предчувствие скорой смерти. Я понял, что это люди, одержимые злыми духами, о которых говорил Кухериал. Рядом с умирающими вертелись веселые бесы-искусители, подначивали друг дружку, шутили и громко смеялись. Чинно, походкой цапли, вышагивал худой блондин с длинным носом, скользнул по мне колючим взглядом.
        - Весьма перспективный малый,- шепнул Кухериал.- Колдун. Стремительно возвышается. Но еще не готов к тому, чтобы лишиться тела. Многие ведь этого боятся. Стараются продлить себе жизнь всеми возможными способами, обрести бессмертие. Глупцы, не понимают, что заперты в бренной оболочке, как фокусник в сундуке, обмотанном цепями.
        - Не скажи, бессмертие - ценная штука,- возразил я. Слова Кухериала о том, что в аду я, возможно, обрету бессмертие не шли у меня из головы.
        - Кому как,- уклончиво ответил бес, чем вызвал у меня новый приступ подозрительности.- Я бы на месте homo sapiens-a, то есть человека разумного, предпочел нечто иное. Но тебе, конечно, виднее, Васисуалий. Ты, разумеется, сам знаешь, что для тебя представляет высшую ценность. А что ничего не стоит.- Он бросил на меня лукавый взгляд.
        Не касаясь асфальта, проплыл в огненном сиянии некто неразличимый - рассмотреть его было невозможно, слепило глаза.
        - Планетный гений,- с придыханием проговорил бес, предупредил: - Держись подальше. Гений Марса. Может, подпалить. Если что-то не понравится. Или просто так. По недоброте душевной.
        - Внимание! К первому пути пребывает адский экспресс!- сообщил голос с типичными вокзальными интонациями.
        Никто из людей, присутствующих на перроне, не выказал и тени удивления. Зато юркий хмырь с рожками над низким лбом схватил чей-то чемодан и рванул бегом. Женщина, чьи вещи вдруг взлетели и понеслись по перрону,- в отличие от меня, она не могла видеть воришку,- завизжала.
        - Баламут!- с неодобрением проговорил пожилой черт - седой от кончика хвоста до макушки.- Ничего, оштрафуют - будет знать.
        - Не понимаю,- пробормотал я.- На адский экспресс может сесть кто угодно?
        - Люди не слышат этой информации,- ответил бес.- И не видят. Если падшим нужно что-то скрыть от глаз, это что-то будет скрыто.
        - А экзорцисты здесь не появляются? Хорошая возможность накрыть разом целую толпу падших. К тому же, они силы лишились. Хороший шанс.
        - Есть договор, они не трогают наш поезд, а мы - их небесный эскалатор.
        - Как ты сказал?
        - Небесный эскалатор. Лестницу в небо. С виду - обыкновенная лестница, ничего примечательного, но ступени двигаются. Совсем как на эскалаторе в метро. Вот мы ее так и называем по-современному. По этой лестнице ангелы и праведники могут вознестись на небеса, прямо к райским вратам.
        Вскоре подали состав. Он ничем не отличался от обычных поездов дальнего следования, разве что занавески на окнах были черно-красными и бордовый ковролин украшали пятиконечные звезды. Но в остальном - самый обыкновенный фирменный экспресс. Правда, без проводников и пьяных попутчиков - каждый пассажир занимал отдельное купе. Я тронул толстое стекло, припомнив, как выбил головой точное такое же, когда этот психопат - вечный мент - вышвырнул меня из поезда, и подумал:
«Ничего, скоро сочтемся».
        Кухериал влез на вторую полку, уселся, болтая обутыми в красные кроссовки ногами. Такие же кроссовки во время прогулок у Москва-реки носила Кристина, вспомнил я.
        - Откуда они у тебя?
        - Подарок, от одной ведьмы,- бес прищурил хитрые глаза.

«Они всегда были заодно,- подумал я.- Даже в ту осень. Впрочем, какая мне теперь разница?»
        Поезд вздрогнул и тронулся. Мимо проплыли здание вокзала, платформа с дачниками, пригородные электрички… Адский Экспресс стремительно набирал ход. Разгонялся он лучше любого спортивного авто. Миновали считанные секунды, а он уже несся с такой скоростью, что пейзаж размазался по холсту окна, превратившись в длинные цветные полосы. Я и не заметил, как свет сменился тьмой - то ли ночь наступила, то ли мы въехали в тоннель. А через мгновение поезд остановился.
        - Прибыли,- бес спрыгнул вниз.- Конечная остановка.
        Все путешествие заняло не больше нескольких минут.
        - Ад?- спросил я, вглядываясь в кромешный мрак - казалось, за окном нет ничего. Вакуум. Внутренности космической дыры, способные поглотить и аннигилировать любую материю.
        - Не совсем. Но мы уже близко.
        Я открыл дверь купе, выглянул в коридор. Потусторонняя публика толпилась в проходе. Я еще раз подивился сходству с поездами дальнего следования - пассажиры спешили первыми покинуть вагон, как будто боялись, что проводник пропустит только самых расторопных, а потом захлопнет дверь и придется им жить в поезде вечно. Оказавшись в тамбуре, я увидел, что адские обитатели ныряют с площадки в густой сумрак. Кто-то просто шагал в пустоту, другие прыгали с разбегу, а длинноногий колдун вознесся над полом и медленно втек в черное ничто. Последней исчезла белая ладонь с неаккуратно обгрызанными ногтями.
        Я остановился на пороге неведомого, не решаясь пересечь границу света и тьмы. Мне помог Кухериал - толкнул меня так, что я кубарем полетел навстречу адским пределам.
        Впечатление было именно такое, какого я ожидал - будто сорвался в пропасть. В ушах засвистело. Внутри все оборвалось.
        Ощущение свободного полета, воспеваемое фанатичными парашютистами, я ненавижу с армейских времен - помню, мне все время казалось, что парашют не раскроется, ведь его складывал не ты, а твой боевой товарищ. Где гарантия, что этот самый товарищ не затаил на тебя обиду? И вообще, вдруг он тебе вовсе не товарищ, а «тамбовский волк».
        К счастью, полет длился недолго. Наши тела охватило ревущее яростное пламя. Хотя бес утверждал, что амулет дает полную неуязвимость от огня, я ощутил, как немыслимый жар пожирает мою плоть. Сгорая заживо, я вопил от боли и раздирал кожу ногтями… Кухериала я видел сквозь завесу огня. Мне показалось, он хохочет в голос. Я вцепился пальцами в спасительный амулет, и в то же мгновение тело пронизало ледяным холодом. Боль мгновенно ушла. Я поднес к лицу руку. Кожа снова была гладкой и чистой. Пламя адских врат не могло мне повредить. Я испытал острое облегчение, но сердце еще долго колотилось - пережитый ужас никак не хотел отпускать.
        Рев пламени стал стихать, и мы выпали в иную реальность. Падение с двухметровой высоты приятных ощущений не предполагает - я возник из огненного вихря и полетел вниз. Сработал рефлекс - приземлился на обе ноги и повалился на бок, как учил инструктор. Определенные полезные навыки воинская служба дает. Но при этом отнимает веру в торжество гуманизма. Хотя для меня и утрата этой веры, если подумать, стала приобретением.
        Меня сразу же охватило стойкое ощущение опасности. Атмосфера здесь царила крайне неприятная. Интуиции я привык доверять, рванул пистолет из кобуры и вскочил на ноги. «Оперативная осторожность» - так я называл слаженный тандем решительных действий и непрекращающейся паранойи.
        Но на сей раз, тренированный звериный инстинкт, кажется, подвел меня. Вокруг не было никого. Только черная земля, исходящая едким дымом, до самого горизонта. И давящая тишина, какая бывает разве что в могиле. Или если ты глубокий старик, а какой-нибудь мерзавец похитил твой слуховой аппарат.
        - Э-э-эй!
        Мертвая тишина поглотила крик.
        Кто-то боится замкнутых пространств, кто-то высоты, а меня вдруг обуял дурацкий страх перед пустой равниной. От нее веяло смертью и потусторонней жутью. Она внушала чувство приближающейся опасности и безысходности. Вокруг разливались тоска и уныние, вползали в мое сознание, как медлительные змеи.
        Я вытоптал небольшой пятачок, в обозримом пространстве земля была рыхлой. Зачерпнул горсть, помял в ладони - теплая, поднес к глазам… и отбросил с отвращением. В земле копошились белесые личинки, многоножки, длинные розовые черви. Теперь равнина уже не казалась мне мертвой, она была насыщена жизнью - чужеродной, враждебной человеку.
        Я спрятал пистолет в кобуру, размышляя, в какую сторону направиться… И вдруг меня кто-то шлепнул по плечу. Я вскрикнул от неожиданности, развернулся всем телом. Никого. Очередной удар по плечу снова застал меня врасплох… Позади снова никого не оказалось.
        - Кто ты?! Черт побери! Кто-о?!
        Мне сделалось по-настоящему страшно. Захотелось бежать без оглядки. Но куда?
        - Кухериал!- закричал я.- Кухериал, помоги мне!
        Послышался знакомый смех и передо мной материализовался бес.
        - Соскучился? Стоило оставить на пару минут - и ты уже орешь во все горло. Вот что значит настоящая привязанность.
        - Ты изменился,- сказал я. Бес выглядел в аду по-другому. На хитром лице обозначилась густая растительность, подбородок выдвинулся вперед на целую ладонь. С одеждой тоже произошли метаморфозы. На руках искусителя топорщились шипами перчатки с обрезанными пальцами. Штаны исчезли, длинная красная рубашка с белоснежными манжетами едва прикрывала поросший густой растительностью пах. Выгнутые коленями назад лохматые ноги кончались раздвоенными копытами. Длинный хвост с кисточкой на конце бил по земле, закручивался вокруг покрытой серой шерстью щиколотки.
        - Мы в аду?- уточнил я.
        - Точно, за гранью онтологической иллюзии.- Бес счастливо засмеялся, затанцевал, припадая на левую ногу. Впоследствии я узнал, что все падшие слегка прихрамывают. Так можно узнать адского гостя, принявшего человеческий облик.- Наполненный неугасимым огнем, дом боли и несчастий.- Процитировал Кухериал.- Мильтон. Славный был поэт. Сейчас наполненный неугасимым огнем болеет и страдает. Святые неоднократно интересовались его судьбой, хотели через Чистилище провести. Не вышло. Мы таланты не отдаем. А насыщаем их болью и страданием, вызывая тем самым новый творческий подъем. Если бы ты знал, сколько поэтов и писателей у нас пережили подлинный пик творчества. Писатель так устроен. Создай ему невыносимую жизнь - и он все свои обиды и страхи выплеснет на бумаге.
        - Я думал, ад выглядит иначе,- заметил я. Пейзаж угнетал однообразием. Дышалось тяжело. Воздух драл горло, обжигал гортань, врывался в ноздри удушливым запахом серы.
        - Не переживай. Пределы еще поразят тебя инфернальной красотой. Здесь краски буйны. А страдания огромны. И на всех кругах царит дивный хаос и искрометный ужас. Координаты пространства смещены и меняются, в зависимости от того, кто именно находится в заданной точке и куда он желает попасть. То есть если ты захочешь направиться ко дворцу герцога в одиночку, скорее всего сгоришь в каком-нибудь огненном озере.
        - Не курорт,- констатировал я.
        - Мы лишь на первом кругу ада. В Пределе лености, вотчине герцога Велиала, повелителя уныния.
        - Это многое объясняет. Герцог, наверное, ленится возделывать сады и благоустраивать пляжи.
        Кухериал кинулся ко мне, прикрыл жесткой ладонью рот.
        - Тс-с-с, Васисиуалий. Запомни золотое правило. Иначе в аду не выживешь. В герцогских Пределах об их повелителе - ни единого дурного слова. Уши повсюду. Остальных можешь ругать последними словами. Но только не герцога круга. И не Князя тьмы.
        - Тирания?
        - Именно так! Империи растут и укрепляются лишь при тирании. И нет империи могущественней, чем Адские пределы.
        - Долго нам здесь торчать?- поинтересовался я хмуро. Меня немного беспокоило обилие насекомых. Где гарантия, что они не заползут в ботинки?
        - За нами придут,- пообещал бес.- Наберись терпения…
        Первый круг
        Предел лености
        Терпение мне действительно понадобилось - ждать пришлось долго.
        - Кто придет?- допытывался я. Но Кухериал не пожелал отвечать, только вглядывался в горизонт и почесывал пузо.
        В конце концов, и ему надоело тратить время впустую:
        - За что не люблю первый круг,- заявил он,- так это за тормознутость местных обитателей. Никуда они, понимаешь, не торопятся, сволочи. К тому же, леность у них сочетается с унынием. Видел бы ты их постные морды… Разумеется, к герцогу Велиалу это утверждение не имеет никакого отношения,- уточнил он, на всякий случай.
        - Разве уныние и лень не одно и то же?
        - Да ты что?!- вскричал Кухериал, как будто я сказал нечто кощунственное.- Леность и уныние всегда идут рука об руку. Хотя церковники их объединили и осуждают, но леность бывает в радость. Лежит себе, бывает, человек на диване день-деньской, щелкая каналами зомбоящика, и так ему хорошо, так здорово. Никто не мешает. Не заставляет заниматься всякой бесполезной ерундой. А потом приходит жена с работы. И вот тут начинается подлинное уныние. Потому что он в магазин не сходил. Собаку не накормил. Детей из сада не забрал. Ну, и так далее. Как, все же, хорошо, что мы тебя от той дамочки избавили. А то женился бы, Васисуалий, и сейчас был бы самым унылым существом, забитым и убитым бытом.
        - Ты опять?!- рассвирепел я.- Я же сказал, ни слова о Кристине!
        - Да ладно тебе, резкий какой! Не хочешь о ней, больше не будем.
        - Вот именно.
        - Вон, идут, наконец-то,- Кухериал ткнул указательным пальцем в сторону горизонта. Я сконцентрировал зрение на смутных черных точках, едва различимых в горячем мареве. Что-либо разглядеть с такого расстояния не представлялось возможным.- Тащатся, тормоза,- с неудовольствием проворчал зоркий бес,- будь я на месте герцога, надавал бы провожатым затрещин. Для начала. Совсем распустились, ироды. Пока дойдут до ворот, все грешники по Пределу разбегутся. И лови их потом.
        - И такое бывает?
        - Бывает, конечно. На других кругах обычно hell patrol, то есть адский патруль, грешников уже у огненных врат встречает. Особенно на четвертом. Куда за гнев попадают. Там обычно такая буча начинается сразу по прибытии. Хорошо еще, если покойник с голыми руками в ад попал. А бывает, гвоздь гробовой с собой притащит. Или что покруче. Однажды весело получилось. Один из могильщиков лопату на гробовых досках оставил. Сильно навеселе был, когда покойничка зарывали. А грешник тот тяжелой формой психического расстройства страдал при жизни. И в ад попал вместе с лопатой. Как увидел морды чертенячьи, что его в чертоге после смерти дожидаются, так и взбесился, пена летит с подбородка, а он могильным инструментом направо и налево машет. Хотя говорят чертей бояться - в ад не ходить. Но выбирать, куда попадешь, не приходится. Насилу его утихомирили. Морды некоторым бесенятам располосовал изрядно. Они его у Абаддона выпросили на время и на досуге этой самой лопатой бьют по голове, чтобы неповадно было в аду бесчинства творить.
        Встречающие подошли ближе. Теперь их можно было рассмотреть во всей красе. Один - высоченного роста, в длинном черном плаще, с накинутым на лицо капюшоном. Острый белесый подбородок торчал из темноты чуть ли не до самой груди. Двое других - пониже, коренастые, голые по пояс, с ветвистыми рогами и бьющими по земле хвостами. И еще один - совсем маленький, горбатый, но с огромным топором. Держа за древко, он волочил оружие земле, отчего в рыхлой почве оставалась глубокая борозда.
        - Лич [Лич - колдун-некромант, добровольно ушедший из жизни, чтобы обрести большее могущество.] , два дьявола и демон,- поведал Кухериал.
        - Хе,- сказал карлик, подойдя ближе, глянул исподлобья,- бес. А мы думали, грешники прибыли. Выходит, зря тащились в такую даль… Ох и тяжко-о-о.
        - Как это?- опешил Кухериал.- Выходит, вас не предупредили?
        - А должны были?- пробасил гигант из-под капюшона.
        Кухериал указал на меня.
        - Знаете, кто перед вами?- спросил торжественно.
        - Кто?!- заинтересовался карлик с топором.
        - Потенциальный убийца Светоча.
        - Официально утвержденный?
        - О да!
        - Значит, рубить сегодня никого не придется…
        - И пытать,- отозвался великан теперь уже высоким, дрожащим от напряжения голосом.- Впрочем, а-а-а,- он зевнул, отчего острый подбородок коснулся грудины, - честно говоря, неохота сегодня пытать. Если только завтра.
        - Спешили,- карлик окинул топор задумчивым взглядом,- бежали сюда, будто проклял кто. Что за несчастливая судьба…
        - Вы должны проводить нас к Велиалу,- заметил Кухериал,- герцог ждет нас.
        - Ну, пошли, раз такое дело,- пробормотал карлик и обратился ко мне.- Я всегда говорил - грешников спасут познавательные экскурсии в ад. Повезло тебе. Правда, перетаться придется далеко, ох…
        - А где небесная колесница?- спросил бес нетерпеливо.
        - Кони сдохли. Потому что кто-то забыл, что их надо кормить,- и глянул свирепо на рогатых. Те потупили взоры.
        - Полетели?- предложил Кухериал.
        - Ни в коем случае,- отказался великан,- это же такие затраты сил. Лично я себе такое позволить не могу. Я и так тащился в такую даль.- Он снова зевнул.- Теперь месяц придется отдыхать.
        - Летите без нас,- предложил карлик,- а мы лучше пешочком, за вами. Потихонечку. Чтобы не устать окончательно.
        - Пусть будет по-вашему,- Кухериал ткнул указательным пальцем себе за плечо, и я привычно запрыгнул к нему на спину.- Насобачился,- проворчал бес, после чего мы взмыли вверх, к самому своду.- Видал бездельников?- Он выругался на латыни.- Недавно с ними забавная история приключилась. У всех, кто обретается на кругу уныния, один и тот же недуг - зевота. Вот и Куксоил…
        - Кто?
        - Карлик. Его Куксоилом кличут. Так вот. Куксоил тоже зевает все время. А один из рогатых помощников повадился ему грязный палец в рот совать. Шутка такая. Ну, Куксоил и решил этот палец оттяпать, как только представится такая возможность. В очередной раз зевнул, а сам уже представляет, как будет откушенный палец пережевывать. А рогатый как чувствовал,- сунул Куксоила вместо пальца в рот каменюку. Бедняга об нее все зубы и поломал. Жалобу написал герцогу. Но пока дойдет, века пройдут. Здесь ведь никто никуда не торопится. Как ты уже, наверное, понял. Так что Куксоил теперь ходит вечно недовольный. Зубов нет. Зато месть лелеет.
        Каменистый потолок над головой то поднимался выше, почти теряясь в дымке перистых облаков, то опускался так низко, что нам приходилось преодолевать целые километры у самой земли…
        - На первый круг попадают по большей части праздные мерзавцы,- рассказывал Кухериал,- те, чья жизнь прошла в бесконечных развлечениях и радостях. Много
«золотой молодежи». Отпрыски олигархов и нефтяных магнатов. Но из-за нелепого совмещения лености и уныния по воле святых - в том числе, и множество склонных к депрессии особ, чья психика повредилась еще при жизни. Здесь они умудряются наводить такое уныние на чертей, что и тем тоже жить не хочется. Доходит даже до того, что просятся на передовую.
        - На войну?
        - Да, на войну. В реальный мир. Покой нам только снится. Бои там идут нешуточные. Много наших полегло. Я и сам по лезвию бритвы все время хожу. Большинство наших святые так запугали, что они боятся что-либо предпринимать. А уж с убийством Светоча, хотя это и сулит большие блага в будущем, и подавно никто связываться не хочет. Если бы ты только знал, сколько нашего брата из-за него навсегда отправилось в небытие. Если бы не мое честолюбие и интеллект, ходить бы и тебе в обычных людях. Но я всегда знал, что мы это дело сдюжим… Значит так, с герцогами кругов человеку разговаривать не полагается. И это ad meliorem [К лучшему (лат.)] . Они не всегда, видишь ли, пребывают в хорошем настроении. А некоторые и вовсе - всегда в гневе. Для них испепелить крохотного человечка и скромного искусителя ничего не стоит. Притом, хорошо, если сразу испепелят. А могут и какое-нибудь чудовищное наказание измыслить. Не понравится, к примеру, герцогу Предела лености что-нибудь в твоих словах, и он сделает так, что в твоем желудке поселится паразит, который будет тебя грызть изнутри, пока не выберется наружу. Такое уже
случалось. И со мной может что-нибудь очень нехорошее сотворить. Поэтому молчи. Просто молчи и все. За тебя буду говорить я. А ты слушай и внимай. И еще, лучше не смотри адским обитателям в глаза. Многим из них пристальный взгляд может не понравиться. А некоторые могут тебя загипнотизировать и заставить делать то, что они прикажут.
        - Ладно. Не дурак, сам понимаю.
        - В начале века Люцифер издал приказ - всех потенциальных убийц Светоча приводить к герцогам Пределов, чтобы те их одаривали. Дары эти очень ценные. И служат одной цели - сделать так, чтобы Светоч был убит. И сатана выиграл пари.
        - Так что за дары? Теперь-то можешь сказать?
        - Честно говоря, не знаю. Всякий раз разные. Тут уж от герцога зависит, чем он решит тебя наделить. Даже не представляешь, как тебе повезло.
        - Не понимаю, почему другие убийцы не берутся за это дело? Вам же, наверное, целую армию ничего не стоит завербовать.
        - Я же говорю, все боятся, то - да се, у всех причины разные. Некоторым ангелы-хранители не позволяют. Это мне с Аикилем повезло. Да и вообще… Зачем тебе ненужные детали?..
        - А ну говори, в чем подвох?- потребовал я, схватил беса за ухо и с удовольствием выкрутил. В аду он обрел материальную оболочку, чем я не преминул воспользоваться.
        - Ой-ой-ой,- закричал Кухериал и, взмыл вверх, едва не врезавшись в потолок - свод первого круга здесь низко нависал над землей.- Ты что же делаешь, ангельское отродье? Ладно, все скажу, как есть. В общем, на такое дело мало, кто из бесов решится. Раньше, когда охота только была объявлена, все они толпами шли к Люциферу, чтобы он направил их людей прикончить Светоча. Что творилось, рассказывать страшно. Наши толпами гибли. Порой даже до него не добравшись. А потом сатана разозлился. Шутка ли, столько грешников пало из-за одного простого пари. Перевес мгновенно стал в сторону добра склоняться. Настолько ощутимо, что даже замечательная «охота на ведьм», которую мы устроили по всей Европе, Россию почти не коснулась. По сравнению с их масштабами просто пшик. И хотя Петр I в воинском уставе с нашей подачи черным по белому записал: «Если кто из воинов будет чернокнижник, ружья заговорщик и богохульный чародей, такого наказывать шпицрутеном, заключением в оковы и последующим сожжением», но ни одного солдата так и не сожгли. Так, пару-тройку дамочек поджарили, о чем я тебе уже рассказывал. В общем, сатана
разъярился. Посоветовался с Люцифугом Рокофалом. Тот - известный бюрократ. Повелел, чтобы бес, желающий из своего человека убийцу Светоча сделать, подписал специальную бумагу у герцогов всех семи кругов ада, да потом еще у Сатаны лично. А с герцогами не каждый бес решится общаться. Лютые они дюже. Как я уже говорил, никогда не знаешь, что им в голову придет. Да еще, если что-то не получится, того беса, что своего человека утратил, подвергнут мучениям. Дальше передовой нас все равно некуда посылать. Вот и изобрели пытки. Так что я очень рискую, Васисуалий, помогая тебе стать великим грешником. Зато Люцифер меня лично о бнял за плечо,- бес едва не прослезился,- за последние лет шестьдесят ни одного желающего не сыскалось со Светочем и Гавриилом связываться. А я вот взялся.
        - Решительный, стало быть,- сказал я, отпуская ухо. В конце концов, мне совсем не улыбалось сверзиться с этакой высоты.
        Кухериал вздохнул с облегчением.
        - А это кто такие?- поинтересовался я. Меня давно уже занимали бегающие по равнине люди, преследуемые тучами мух.
        - Известно кто, грешники. Здесь других людей не бывает.
        - А почему за ними мухи охотятся?
        - Жрут их заживо,- Кухериал хмыкнул.
        - За что их так?
        - Они свою жизнь бесцельно растратили. Ленились, пребывали в унынии. Ни врагов, ни друзей не нажили. Ничего толком не сделали. Вот и гоняют их теперь насекомые. Забавно придумано, не правда ли?
        - С огоньком,- согласился я. Зрелище человеческих страданий доставило мне некоторое садистское удовольствие. Я, вообще, люблю посмотреть, как люди мучаются. Меня это приводит в хорошее расположение духа. Не понимаю тех, кто активно сопереживает страдальцам. Наверное, представляют себя на месте жертвы.
        - Пока летим, если хочешь, развлеку тебя нашей адской притчей,- предложил бес.- У нас в аду любят поучительные истории. На каждом кругу - свои.
        - Валяй,- согласился я.
        - В общем, дело было так. Жил-был давным-давно один царь. Не то, чтобы царь царей, а так - мелкий царек. Время от времени сей некрупный монарх разъезжал по своему царству в колеснице в сопровождении вельмож. Было у него такое обыкновение. Любил смотреть, как народ живет. И вот однажды ехал он и увидел пару нищих в лохмотьях. Сей же час царь приказал остановиться, вышел из колесницы и расцеловал нищих. Поступок царя порядком покоробил придворных. Никто из них не решился сказать, что царь поступает странно и унижает этим действием свое царское достоинство. Рассказали о происшествии брату царя, чтобы тот его вразумил. Брат царя был человеком рассудительным, пришел к царю и сказал, что лобызаться с нищими монаршей особе негоже. «Негоже?!- воскликнул царь.- Позволь, брат, я объясню тебе свой поступок». Он приказал сделать четыре особых ящика - два из них позолотили снаружи, а внутрь положили смердящие кости; другие два обмазали смолой и сажей, а внутрь насыпали драгоценных каменьев. «Какие ящики лучше - вызолоченные или обмазанные смолой?» - поинтересовался царь у придворных. Те указали на первые. Царь
приказал раскрыть ящики. «Знайте же, что нужно обращать внимание на внутреннее и сокровенное, а не на внешнее,- сказал царь.- Вы оскорбились, когда я поклонился нищим. А я видел очами разума, что они честны и благородны душою».
        - Хорошая сказочка,- сказал я.- Только я не понял, в чем суть?..
        - Погоди. Это только начало истории,- сообщил Кухериал.- Дальше самое интересное. Так называемые очи разума убедили царя, что честных и благородных людей по всем городам и весям - великое множество. И принялся он все чаще разъезжать по царству, вылезал поминутно из колесницы и целовал попрошаек, нищих, больных. Дошел до того, что отправился в местный бордель, где, по его словам, одни только праведницы обретались. Если, конечно, смотреть очами разума… А кончилось все тем, что царь подхватил сифилис. И остался без носа и почти совсем ослеп. Даже нищие бежали от него, как от чумы, когда видели, как бельмоглазый монарх лезет из кареты, чтобы их расцеловать. Отсюда двойная мораль. Если у тебя появились какие-то там «очи разума», не стоит им слепо доверять. И второе, если тебе кажется, будто кто-то честен и благороден душой, совсем не обязательно с ним целоваться. Лучше держаться от подобного человека подальше.
        Я хмыкнул. Адская мораль показалась мне сомнительной. Но история рогатого сказочника понравилась. Была в ней злая изюминка. Такого человека, как я, только злая сказочка и может позабавить.
        - Расскажи еще одну,- попросил я.
        - Как-нибудь в другой раз. На другом кругу ада. А пока посмотри-ка лучше, какое зрелище открывается внизу?
        Там, и правда, было на что посмотреть. Обширное огненное озеро, заключенное в кольцо каменного крошева, кишело человеческими телами. Люди вопили, топили друг дружку, рвались из огня. Ползли по острым, мокрым от крови камням. Благодаря бушующему пламени и яркому солнцу булыжники сверкали, как алмазы. Вокруг озера сновали адские существа самых причудливых обличий, сбивая грешников в толпу. Среди них выделялся крупный демон с бычьей головой и ветвистыми рогами. Туловище атланта и ноги - гигантские куриные лапищи - поражали воображение. Он стоял в стороне, наблюдая, как трудятся его подчиненные.
        - Что это?- спросил я.
        - Suscitatio peccatorum,- проговорил Кухериал торжественно и перевел для меня: - Воскрешение грешников. Герцог Велиал повелел грешникам первого круга воскресать в огненном озере и ранить тела об острые камни, когда они выползают на берег. Весьма изощренное рождение из небытия для новых мук.
        - Мертвые тоже могут воскресать?- удивился я.
        - Разумеется. Они обречены на вечные муки, и мы делаем все для того, чтобы эти муки продлить. В аду падшие души обзаводятся хрупкой человеческой оболочкой, способной испытывать страдания. Оболочка эта, как в человеческой жизни, так и после смерти, настолько хрупка, что не выдерживает самого простого воздействия. А поскольку муки вечные, со смертью оболочки для грешника ничего не кончается. Он снова рождается для страданий.
        - И так на всех кругах?
        - Конечно, нет. Фантазия высших демонов безгранична. В Пределе чревоугодия, к примеру, грешники вырастают в коконах на деревьях. Кокон лопается, и они, задыхаясь, в потоках крови извергаются в наш мир. На пятом кругу, в пределе похоти, рожденные выходят из огромной вагины, покрытой шипами, сдирая о них кожу. В Пределе гордыни есть долина смерти. В ней воскрешаемые находят себя под землей, похороненные заживо. И прорывают себе путь наверх. Выбираются далеко не все. Некоторым не хватает воздуха. И тогда все начинается заново. Но спешить им некуда. Впереди у них целая вечность…
        Меня охватили весьма противоречивые чувства. С одной стороны, я не был грешником за порогом смерти и мог не опасаться всех этих ужасов. С другой, я испытывал нечто похожее на страх. Не смертный ужас, а животный страх… Мне много раз приходилось сталкиваться с неоправданной жестокостью, но она, по крайней мере, носила характер упорядоченный и не становилась общим правилом. Здесь же - жестокость была поставлена во главу угла, ей подчинялось все вокруг. И все вокруг было направлено на то, чтобы доставить как можно больше страданий человеческим существам. Хоть они и умерли, но внешне ничем не отличались от обыкновенных людей. Я осознал, что ад влияет на меня угнетающе.
        - Обрати внимание на следующую местность,- заметил Кухериал,- мы подлетаем к Долине ночных кошмаров. Здесь у нас эдакий адский Диснейленд. Построен для грешников по проекту Зарах Ваал Тарага. Все пережитые при жизни ночные кошмары здесь становятся реальностью. Это и путешествие над пропастью, когда опасность разбиться необычайно высока. И лестница, ведущая в никуда - по ней нельзя спуститься, можно только подниматься и подниматься до бесконечности, выбиваясь из сил. Лифт, опрокидывающий вас в глубокую пропасть, он увозит в неизвестном направлении. Но грешник точно знает, что лифт везет его к смерти. Здесь есть и пустой квартал, где нет людей, но за тобой охотятся демоны, они очень похожи на людей, только лиц у них нет.
        Громадную долину накрывало черное облако. Сквозь вязкий туман можно было разгличить бесконечный многоярусный лабиринт, погруженный в землю. Ни один архитектор не смог бы вопроизвести этот величественный и страшный колосс, словно вдавленный в недра. Снизу слышались крики жертв, исполненные отчаяния, было ясно - все эти люди испытывают бесконечный ужас.
        - Впечатляет? Меня тоже. Ночной кошмар, от которого нельзя пробудиться. Лучше и придумать ничего нельзя.
        - Расскажи хотя бы об одном кошмаре, который они видят,- попросил я.
        - Интересуешься?- обрадовался Кухериал.- И правильно. До чего же причудливый инструмент - человеческий мозг. Он способен измыслить такое, что порой даже демонам не под силу. Человек, представь себе, самостоятельно находит для себя самое чудовищное наказание. Ну, вот, к примеру. Есть тут одна девица, очень привязана к своим родственникам. А во сне видит, как все они сгорают в огне. Да еще простирают к ней руки: «Спаси нас, спаси!» А она при этом с места не может сдвинуться. И глаза закрыть. Ей остается наблюдать, как всех их пожирает пламя. Другой пример. Грешник входит в просторное помещение, где стены выложены старым растрескавшимся кафелем. Местами он закрашен серой краской. Тусклый свет дает одна единственная лампочка. Почему-то все помещение затянуто бельевыми веревками. А в углу свалены трупы, много трупов. Они странные, бледные, лысые, практически без лиц. Глаза есть, губы, но все - бесцветное. И тут человек понимает, что ему надо развесить эти трупы на веревках, а потом разгладить утюгом. Тогда они превратятся в подобие простыни, и на них можно будет спать. Кошмары полны бреда. Третий
неизменно просыпается ночью рядом со своей возлюбленной. И вдруг видит, что у нее на голове вздутие. Он касается этого вздутия, берется за него пальцами и вынимает из ее головы хрящ. После чего она издает стон и умирает. И он понимает, что лишился Любви всей своей жизни. Бесконечное отчаяние - вот, что он испытывает. И все эти страдания - плод греха уныния. Некоторые почему-то полагают, что их земное существование - ад. Занятная теория. Таких после смерти ожидает подлинный ад.
        Я в ответ на эти откровения промолчал, обуреваемый тягостными чувствами. Под сердцем ныло. Нет, меня нисколько не напугало услышанное, хотя все эти истории были наполнены потусторонней жутью. Я ощутил боль за тех, кто оказался в этой долине, и не покинет ее никогда. Даже вдуматься страшно - никогда. Уже одно только это слово, повторенное несколько раз, способно вызвать отчаяние. Эти люди, кем они были в прошлой жизни? Они перенеслись сюда сразу после смерти, и попали вдруг в свой самый страшный сон. И будут видеть его всегда. Всегда! Вечность трудно представить. Как невозможно вообразить бесконечную вселенную. Но разве могут страдания длиться вечно? Я решил, что надо подробнее расспросить Кухериала о сроках и методах адского наказания. Человек привыкает ко всему. Так устроены наши органы чувств. Или, умерев, он становится более уязвим? Или падшие могут воздействовать на ощущения тех, кто уже находится за чертой смерти?
        - Подлетаем, Васисуалий,- возвестил бес.
        На горизонте показалась громада дворца герцога Предела лености. Крышей строению служил свод подземного царства. Казалось, будто в незапамятные времена потолок первого круга рухнул и придавил древнюю постройку. В своде остались трещины, разбегающиеся от вонзившегося в потолок шпиля. Сам дворец издали напоминал иглу, таким он был длинным, вытянутым кверху. По мере приближения стали видны многочисленные окна, забранные ажурными решетками и опоясывающие дворец лестницы и балконы.
        - Впечатляет?- спросил Кухериал.
        - Что ты все - впечатляет, впечатляет?- буркнул я.- Нормально. И не такое видали. Ну, здоровенный небоскреб, да. Но я бы не сказал, что очень новый.
        - Герцогский дворец - отражение личности его хозяина. Этот величественный замок - само совершенство. Разве ты не хотел бы жить в таком?
        - Только при наличии легиона слуг. Убирать замучаешься. Хотя… можно жить в комнате, пока не заполнишь ее грязью до основания, а потом переходить в другую. Судя по размерам дворца, на мой век хватит.
        - Герцог живет здесь больше десяти веков. Пантеон его слуг очень велик. Так что проблем с уборкой помещений у него не возникает.
        Мы приземлились у самого основания дворца-«иглы». Я спрыгнул со спины Кухериала. Бес разогнулся с кряхтянием:
        - Надо бы тебе похудеть, Васисуалий.
        - У меня нет ни грамма лишнего веса,- ответил я сердито,- одни мышцы.
        - И все равно, в аду летать сложнее. Лучше бы тебе подобрать другое транспортное средство. И почему я об этом раньше не подумал?- озадачился он.- Пошли,- бес указал на тяжелую дверь из красного дерева, контрастирующую с серым камнем башни, - герцог, должно быть, уже ждет.
        К двери была приделана массивная колотушка. Но ударить Кухериал не успел. Лишь протянул руку, и дверь тотчас распахнулась. На меня пахнуло из недр дворца жуткой вонью. А из башни выбралось омерзительное существо, по нему текла липкая грязь и ошметками падала на землю. Смердило от адского создания так, что я немедленно зажал нос. Существо покосилось в мою сторону, не выказав и тени обиды, только усмехнулось бесформенным ртом.
        - Гаармиит,- представил вонючку бес,- управитель Первого круга.
        - А это, наверное, убийца Светоча?- пробулькал тот, не без труда шевеля красными слезящимися глазами навыкате. Под выпуклыми зеницами отчетливо проступали дорожки желтого гноя, едкий секрет оставил на уродливой физиономии длинные борозды.
        - Он самый,- подтвердил Кухериал.
        - Почему без предупреждения?
        Бес крякнул от досады.
        - Накладочка вышла. Я послал гонцов, что мы скоро будем. А они где-то подзадержались. Подозреваю, запили.
        - С мелкими бесами такое часто случается.
        Кухериал насупился. Он занимал невысокое место в адской иерархии, так что это был камень и в его огород.
        - Черт с вами, проходите,- Гаармиит махнул лапой, с пальцев сорвались зловонные капли и забрызгали наши лица. Я скривился от отвращения. Искуситель даже не поморщился, сделал вид, что ничего не заметил.- Следуйте за мной.
        Сразу за дверью начиналась длинная винтовая лестница. Подъем занял целый час. Мы все шли и шли, а лестница и не думала кончаться. В конце концов, когда мне стало казаться, что она сродни бесконечным лестницам Долины ночных кошмаров, управитель свернул в один из узких выходов. Мы миновали несколько коридоров и уперлись в огромные ощерившиеся шипами двери. Створки их медленно открылись. Гаармиит поспешил к хозяину, а мы остановились на пороге. Посреди залы, превосходящей по размеру футбольный стадион, сидел в позе лотоса, положив руки на колени, худой черноволосый мужчина с тонкими чертами лица. Одет он был в черный костюм свободного кроя. На фоне темной рубашки, посверкивающей алмазными бликами, выделялся ярко-красный галстук в черную полоску. Кухериал сделал мне знак, чтобы я молчал, и на цыпочках, слегка пританцовывая, двинулся к незнакомцу.
        - Можете не смущаться!- громогласно объявил Гаармиит.- Три дня уже в таком состоянии пребывают. Можно хоть в самое ухо орать, не услышат.
        - Как же так?!- растерялся бес.- Нам обязательно нужно поговорить с герцогом. Согласно традиции следует дать наставления убийце Светоча, вручить дар, и все такое.
        - Ничего не могу поделать,- управитель скривился, отчего все лицо его поползло на сторону, набухшие надбровные дуги даже пришлось придерживать, чтобы не лишили зрения.- А вы пока в другие пределы сгоняйте,- предложил Гаармиит,- а там, глядишь, герцог очнется. И сделает все, как полагается.
        Кухериал замялся.
        - А что с ним такое?- спросил я тихо, но управитель услышал. Окинул меня полным негодования взглядом.
        - Ты что, не предупредил, что в присутствии герцога человеку надлежит молчать?!- набросился он на Кухериала.
        - Так ведь он же спит…
        Не успел я договорить, как Велиал открыл глаза. Взгляд высшего демона был страшен. В нем не было ничего человеческого. Читалась одна только холодная злоба. Не от того ли, что его потревожили?..
        На всякий случай я спрятался за спингу искусителя. Конечно, Кухериал говорил, что герцог при желании может испепелить нас обоих, но за бесом все равно было намного спокойнее.
        - Ваше мракобесие,- вскричал искуситель и согнулся в пояснице так, что едва не коснулся лбом лохматых коленей.
        - Очухались наконец-то,- пробурчал Гаармиит.- Вот радость-то. А вас тут гости дожидаются.
        - Вижу,- глубоким, хорошо поставленным голосом отозвался Велиал.- Значит, это и есть убийца Светоча?- Он вперил в меня строгий взор, от которого по позвоночнику пробежала дрожь. Так умеют смотреть только высшие демоны и некоторые школьные учителя. Но я не поддался страху. Выпятил вперед подбородок, решив, что даже в аду нет существа, способного меня напугать. Еще посмотрим, кто кого напугает…
        - Похоже, перед нами настоящий грешник,- проговорил герцог.- Чувствую, душа его черна, как нутро Люцифера. Ты хорошо поработал, бес.
        - Стараемся.- Кухериалу польстила похвала Велиала.- Ваше мракобесие,- быстро заговорил он,- мы очень нуждаемся в вашей помощи. Не откажите скромным служителям дела тьмы.
        - Ты про дар? Ну, разумеется, я помню,- ответил Велиал с раздражением, взвился в воздух, размазался в красно-черные тона и перенесся на трон, где принял привычный облик.- Подойди, убийца.- Он поманил меня пальцем.
        Я поежился. Даже если ты давно живешь по ту сторону понятий добра и зла, когда тебя прямо в глаза называют «убийцей», коробит. Каждый негодяй знает - одно дело быть законченным мерзавцем, и совсем другое слышать, что ты законченный мерзавец от других.
        Я нерешительно двинулся к герцогу.
        - Не робей,- подбодрил меня бес.- Шагай веселее, Васисуалий.
        Когда я приблизился, Велиал повелел:
        - Дай руку.
        Я послушно протянул ладонь. Демон накрыл ее своей. От герцогских пальцев исходил глубокий жар. Когда он отнял ладонь, я увидел, что Велиал передал мне небольшой шарик матового стекла. На первый взгляд, в нем не было ничего необычного. Он поражал не внешним видом, а заключенной в нем силой. Он был насыщен энергией, ее волны не только ощущались, их можно было увидеть, едва заметное марево распространялось вокруг. По какой-то причине я знал, что в этой вещице таится огромная мощь, в него, словно, упрятали черную дыру, способную поглотить все человечество.
        - Он твой,- проговорил Велиал.- Глотай.
        Я растерянно обернулся к бесу.
        - Делай, что сказали,- буркнул Кухериал.
        Положив подарок герцога на язык, я почувствовал, как шарик ожил, вытянулся, превращаясь в одушевленное существо, и скользнул в горло. Последовала мгновенная и ослепляющая вспышка боли, от которой на краткий миг я потерял сознание… и обнаружил себя лежащим на полу.
        - Do ut facias [Даю, чтобы ты сделал (лат.)] ,- произнес Велиал.- Теперь ты наделен особой силой, человек. Ты можешь дышать под водой. Даже если тебе вздумается провести в водной стихии несколько дней, ты останешься жив.
        Кухериал подпрыгнул, хлопнул в ладоши.
        - Вот это дар! Спасибо, ваше мракобесие, мы сделаем все, что в наших силах. А в наших силах теперь многое. Охо-хо-хо-хо-хо.
        - Охо-хо,- эхом отозвался Гаармиит. То ли передразнивал беса, то ли просто пробовал воспроизвести подобный смех.
        - Смотри, не обмани мое доверие,- Велиал погрозил бесу пальцем,- ты меня знаешь. Я лично приду, чтобы насладиться пыткой, когда тебя будут насаживать на вертел.
        Кухериал изменился в лице:
        - Ваше мракобесие, вы же меня знаете, как обжаренного. То есть, тьфу ты, как облупленного. Все будет в лучшем виде.- Потянул меня за рукав.- Пойдем, пойдем отсюда… - Добавил шепотом: - Покивай для приличия.
        Поминутно кланяясь, мы покинули залу и ринулись вниз по лестнице. Кухериал очень спешил. Видимо, опасался, что герцог Велиал передумает и покарает нас за какой-нибудь незначительный проступок самым жестоким образом. Мы выбежали из дворца, словно парочка воров, покидающих ограбленное жилище.
        - Ну и ну,- приговаривал Кухериал,- ну и подарочек. Как же нам повезло. Велиал явно в хорошем расположении. И ты ему понравился. Молодцом держался, Васисуалий.
        - Что теперь?- поинтересовался я, ощущая себя сверхчеловеком. Новые возможности опьяняли. Я уже не боялся огня и мог дышать под водой. Что будет дальше?! Больше всего в этот момент мне хотелось опробовать новый дар - погрузиться в море без акваланга, понаблюдать за жизнью в коралловом рифе.
        - Теперь мы отправимся в Предел зависти, на второй круг ада,- сообщил бес,- но там ты вряд ли получишь что-нибудь полезное. Хорошо, если целыми останемся. Главное, Васисуалий, все время молчи. Даже если тебя о чем-то спрашивают. Помни, в присутствии адского герцога смертный говорить не должен. Говорить за нас буду я. Они там все, на втором кругу, малость долбанутые. Так что не бери в голову, если произойдет что-нибудь совсем ненормальное.
        - Что, например?
        - Ad exemplum [К примеру (лат.)] , кто-нибудь попытается нас убить.
        - Убить?!- вскинулся я.
        - Ну да, из зависти. Они там все друг дружке козни строят, думают - хорошо там, где нас нет.
        - Может, тогда отправимся сразу на третий круг? Зачем рисковать?
        - Нельзя,- Кухериал покачал головой.- В аду свои законы. Если не навестим второй круг, герцог Левиафан может затаить обиду, у него это запросто, и тогда ничего хорошего не жди. Обида могущественного демона - не то же самое, что обида простого человека. Плохо все будет, очень плохо. Он тогда все свои силы бросит на то, чтобы нам насолить. Тебя на вечные пытки направить. Меня низвергнуть на второй круг, и там подвергнуть бесконечному унижению…
        - Сложно у вас все,- проворчал я,- у нас все проще. И самую крупную шишку можно сбить. Хорошая пословица есть по этому поводу - все люди смертны.
        - Убить демона очень сложно,- поделился Кухериал,- они почти неуязвимы и совершенно безжалостны. Никогда не стоит об этом забывать. Давай-ка поспешим к Левиафану. Время в аду иногда бежит куда быстрее, чем на Земле. Оглянуться не успеешь, пари уже проиграно. Забирайся на спину. Полетим к огненным вратам…
        По дороге мы пересекли широкую медлительную реку. В темных водах бурлила жизнь. Рвали на куски живую плоть крупные создания, похожие на зубастых динозавров. Мелководье по берегам реки тоже кишело живностью. Я испытал острое отвращение, когда понял, что там, среди камыша, перемещаются тела, напоминающие человеческие, но абсолютно бесформенные - казалось, кости и хрящи свободно двигаются под мокрой блестящей кожей. Из черного водоема то и дело проступали очертания черепов, плеч, локтей, коленей…
        - Мерзость!- выдавил я.
        - Стикс,- отозвался Кухериал,- одна из самых больших адских рек. Впечатляет? Можешь, не отвечать. И так знаю. Она прекрасна. Жаль, ты пока не видел огненный Флегетон и покрытый льдом Коцит. Вот, где подлинная красота. Флегетон - поток кипящей крови. В ее водах варятся те, кто при жизни занимался грабежом и насилием. Коцит огибает дворец Князя тьмы. В ее лед вмерзли совершившие предательство и после смерти обреченные на вечные муки. Иуда, Брут и Кассий - тебе что-нибудь говорят эти имена? Раздувшиеся до непомерной величины, они, как живые изваяния, всегда под окнами резиденции Люцифера, под его жестоким взором, стремятся освободиться, рвутся наружу, испытывая страдания…
        - Неплохо вы тут устроились,- одобрил я.- Я думал, в аду только огнем пытают - варят в котлах, жарят на сковороде, на гриле.
        - Огонь? О нет! Конечно, бог сделал все, что можно, чтобы низвергнуть нас как можно глубже. Но с тех пор, как сатана и его сподвижники оказались здесь, в этом мире, они проделали колоссальную работу. Превозмогая мучения и испытывая лишения, они обратили наш мир в подлинную обитель скорби и страданий. Никто не сделал бы этого лучше Несущего огонь. Поистине велики деяния его и помыслы.
        - Что-то ты почти стихами заговорил,- проворчал я.
        - О да, ибо ад достоин поэзии. Разве ты не ощущаешь темную эстетику, красоту всего, что открывается перед твоим взором великого грешника?
        - Ну да,- проворчал я,- что-то такое открывается… перед моим взором… Слушай, кончай гнать, бесовская твоя морда.
        Кухериал обиделся и замолчал.
        Вскоре впереди показались огненные врата - стена огня от земли до каменного свода. Через мгновение вокруг меня уже вновь бушевало и ревело багровое пламя, не причиняя мне никакого вреда.
        Из огня мы выпали на следующий круг ада.
        Второй круг
        Предел зависти
        У простого обывателя к горам отношение восторженное. В заснеженных вершинах ему чудится красота и романтика, привлекающая самых смелых. Считается, что альпинисты - люди мужественные, герои, чей подвиг - восхождение. Кто еще, дескать, презрев законы всемирного тяготения, станет карабкаться на скалистые уступы, преодолевать крутые маршруты, терпеть ледяной холод?..
        Что касается меня, то в этих искателях славы я никогда не видел ничего героического, их отвага сродни смелости ребенка, в чьих ручках зажат билет на Чертово колесо в Парке горького. Стоит только сойти лавине, или просто погода разладится, и глядишь - летят вертолеты МЧС спасать горе-покорителей, в очередной раз истошно вопящих в рацию: «Помогите!»
        Горы я не любил. С ними меня связывали самые неприятные воспоминания. За каждой кочкой, за любым деревом мог прятаться враг. В любой момент ты рискуешь получить пулю, а то и целую обойму из калаша. Горы меня нервировали. Да и местный воздух, почитающийся целебным, в первые недели после прибытия на блок-пост вызывал у меня головокружение и сонливость.
        Поэтому открывшаяся сразу после выпадения из огненных врат картина стала для меня неприятной неожиданностью. После обширных равнин первого круга я никак не ожидал увидеть в аду мечту альпиниста.
        Мы оказались на узком плато, окруженном со всех сторон глубокой пропастью. А вдалеке, насколько хватало глаз, простирался горный пейзаж. Он вызвал во мне неприязненное раздражение - словно исполинский рот кривится. За изломанной линией горизонта почти наполовину скрывалось громадное небесное светило. От него тянулись ослепительно яркие лиловые лучи. Зубы черных скал вонзались в серые небеса. Левее раскинулся пологий склон, весь поросший желто-коричневым лесом. Отсюда лес больше походил на бурый мох, какой обычно липнет к умирающим деревьям, высасывая из них последние соки.
        Я подошел к краю, заглянул вниз, у меня сразу же закружилась голова. Дна у пропасти не было. Зато из нее тянуло настолько горячим дыханием, что если бы не амулет огнеупорности, поток раскаленного воздуха выжег бы мне глаза.
        Кухериал был безмятежен. Сел на камень, насвистывая «Мурку».
        Раз бес так спокоен, решил я, значит все в порядке. Присел рядом. Привал в дороге. Курильщик непременно вытряс бы из пачки сигарету, зажег ее и затянулся. Но я не считал курение удовольствием, поэтому просто неприязненно разглядывал пейзаж…
        На сей раз адские провожатые не заставили себя долго ждать. Их было восемь. Все маленькие, коренастые, с кожистыми крыльями за спиной. Прилетели, опустились по краям плато, взяв нас в кольцо.
        - Хорошо ва-ам,- протянул один с красными воспаленным глазами,- сидите тут, отдыхаете, а нам знай - летай, забирай вас.
        - Это нам-то хорошо?!- возмутился Кухериал.- Знал бы ты, какая маета наше существование. Я намеренно говорю «существование», потому что жизнью это не назовешь.
        - Пра-авда?- В глазах адского создания светилось недоверие.
        - Мотаемся, понимаешь, с круга на круг. Время бежит с огромной скоростью. А нам еще столько всего надо успеть. Посетить всех герцогов, со всеми переговорить. Сил нет. Святые негодники, да я буквально с ног валюсь. А еще спина. Мне же этого толстого грешника,- бес мотнул в мою сторону рогатой головой,- повсюду возить. Сам летать не может. Как будто я к нему в услужение нанимался. А еще в приемной у герцога Левиафана, поди, торчать придется не один час.
        - Герцог Левиафан вас уже ждет,- сообщил провожатый,- ему доложили о вашем скором прибытии.- И завел ту же песню: - Герцогу хорошо-о. Всегда знает, что и где делается. А нам знай - летай, да не задавай лишних вопросов.
        Остальные поддержали эти слова возмущенным ропотом. Продолжая обсуждать нас, местного герцога, грешников, которым «живется очень даже неплохо», падших, обретающимся на других кругах («вот повезло-то»), и даже самого Князя Тьмы - правда, ему пели исключительно адские панегрики, крылатые демоны подхватили меня и понесли ко дворцу герцога Предела зависти. Кухериал летел чуть в стороне, демонстративно почесывал натруженную спину, время от времени издавая громкое кряхтение.
        Огибая горные вершины, мы направились на север. Пока мы летели, у меня появилась возможность рассмотреть второй круг во всех подробностях. Странное это было место. Пропасть оказалась густо населена. Отвесная стена с высоты походила на часть гигантского муравейника. Вся она буквально кишела грешниками. Каменные толщи пронзало множество ходов, соединенных узкой тропой. Толпы и толпы людей толкали по ней груженые породой тачки. Тропа была настолько узкой, что с нее то и дело кто-нибудь срывался и с протяжным криком устремлялся вниз.
        Кухериал заметил мой интерес. Подлетел ближе.
        - Золото,- поведал он,- в аду множество золотоносных жил. Особенно на втором кругу - в Пределе зависти. Герцог Левиафан по совместительству - владелец адского монетного двора. Здесь чеканят империалы с профилем нашего повелителя.
        Бес протянул мне массивную монету:
        - Что ты видишь?
        - Задница?- удивился я.
        - Все верно, это потому,- назидательно заметил Кухериал,- что не всякому дано зрить в истинную суть вещей. Адское золото являет лик владыки только для падших. Все прочие будут видеть что-нибудь другое.
        - Ты давал империал Аикилю,- вспомнил я.
        - И что же?- бес хмыкнул.- Цену золоту даже ангелы знают. Среди святых много таких, кто готов продаться за звонкую монету. Пусть на ней и изображена задница Князя тьмы.
        - А среди вас, конечно, продажных негодяев меньше?
        - Нам сам сатана велел продаваться за золото,- ответствовал бес,- согласно адскому указу проступком это не считается.
        - И меня бы продал?- поинтересовался я.
        - Зависит от цены… Да, шучу, Васисулий, конечно же, шучу. На тебя у меня совсем другие виды. Ты же знаешь, ты поможешь мне возвыситься. А я помогу возвыситься себе. То есть тебе, конечно. Снова шучу. Так что ты для меня бесценен.
        - Так уж и бесценен,- проворчал я и вернулся к наблюдению за адским пейзажем. Вряд ли мне доведется еще когда-нибудь увидеть такое.
        Сразу за золотоносными горами раскинулась долина, сплошь уставленная стеклянными кубами. Километры и километры огромных кубов. И в каждом - человек. В некоторых люди в буквальном смысле лезли на стенку, потрясали кулаками, разевали в беззвучном крике рты, видно было, что они испытывают жуткие страдания. Все узники томились поодиночке, отделенные от остальных прочной, хотя и прозрачной, преградой.
        - Отпетые грешники, орут, как на полотне Монка,- заметил Кухериал.- В этих кубах заключены те, что исходили при жизни черной завистью, желая дурного более успешным соплеменникам.
        - И в чем состоит их наказание?- перекрикивая шум ветра, поинтересовался я.
        - О, наказание это замечательное в своем остроумии. Герцог Левиафан очень гордится своей изобретательностью. Внутри этой стеклянной тюрьмы грешники продолжают жить своей обыденной жизнью, не осознавая, что их земное бытие давно завершилось. Только в самом конце цикла, когда необходимо подчеркнуть кромешный ужас ситуации, им суждено узнать, что они давно уже умерли и пребывают в аду. Все, что они делают, оборачивается провалом. А те, кому они завидовали при жизни, напротив - неизменно на высоте. Высшая ирония заключается в том, что эти души и при жизни никогда не были счастливы, потому что ни один завистник не может быть полностью доволен своей судьбой и карьерой, и в аду они тоже пребывают в самом плачевном состоянии духа. Страдали, страдают и будут страдать во веки вечные - из-за своего несовершенства и неумения это совершенство достичь. Они - очередное подтверждение того, что бог, создавая людей по своему образу и подобию, многое упустил.
        - Неужели зависть - такой страшный грех?- спросил я. Мы как раз пролетали над парочкой кубов, где десятки грешников, действуя почти синхронно, накидывали на крюки веревки. Собирались покончить с собой, как будто не были давно мертвы.- Мне кажется, зависть - такая мелочь в сравнении с убийством, например.
        - Это стойкое заблуждение. Нет грехов менее и более серьезных,- Кухериал заметно разволновался.- Все грехи абсолютно равны. Все числятся смертными. И ты очень обидишь герцога Левиафана, если он вдруг услышит, будто грех зависти менее серьезен, чем другие. Нет, зависть - великое зло. Именно она заставляет людей совершать самые неблаговидные поступки. При этом они всегда находят себе оправдание, так уж устроен человек. Те грешники, которых ты видишь внизу, не просто завидовали, от зависти они сделали много дурного. По большей части, все это грешники творческих профессий. Интеллигентные, казалось бы, люди. А в жизни занимались такой ерундой, что и представить страшно. На втором кругу полно литераторов, актеров, художников. Критики почти в полном составе. Ведь критики - великие завистники, неудавшиеся творцы с болезненным честолюбием. Из них вышли бы талантливые администраторы, менеджеры среднего звена, даже руководители отделов по продажам какой-нибудь элитной сантехники и ковролина, а они зачем-то подались в искусство. Причем лезли наверх, как танки на земляные валы, расталкивая локтями более
талантливых собратьев, старались утопить тех, кто хоть чего-то стоит. И топили. Хоть и гласит известная поговорка - талант себе сам дорогу проложит, на деле все не так. Таланту надо помогать. Иначе он утонет. Не утонет в прямом смысле - так захлебнется в вине. Все, что ты видишь - заслуженная кара, расплата за грехи. И знаешь, что еще,- Кухериал завис передо мной, активно жестикулируя,- если и есть где-то в мире та самая справедливость, о которой все толкуют, то только в аду. Иногда мне кажется, ад для того и придуман, чтобы внушить людям мысль, что если не при жизни, то уже после смерти всем непременно воздастся по заслугам. Согласись, куда приятнее жить, осознавая, что твой злобный начальник будет гореть в аду.
        - Не знаю,- ответил я,- у меня никогда не было злобных начальников. Только честный командир. А все, кто заставлял меня нервничать, уже умерли.
        - Ты обязательно покончишь со Светочем,- глаза Кухериала полыхнули огнем: - Я воспитал тебя настоящим убийцей!
        Отеческие нотки в голосе меня покоробили.
        - Остынь, рогатый,- попросил я.- А не то примкну к экзорцистам.
        После этой угрозы Кухериал от меня отстал надолго. Здорово обиделся…
        - Хорошо тебе лететь налегке,- стали изводить беса нытьем наши провожатые.- А нам тащи этого здоровяка. Сколько он весит? Пару тонн, не иначе.
        Так продолжалось не меньше часа по моим ощущениям. В конце концов, бес вскричал, что ему надоели эти причитания.
        - Идите на посадку!- орал Кухериал.- Я заберу его! Можете быть свободны!
        Демоны мигом приземлились на очередном горном плато. Я пересел на спину беса, и мы распрощались с крылатыми завистниками.
        - Жуткие зануды,- пожаловался искуситель.- Как и все на этом кругу. Знаешь, я чувствую, что в меня проникает местная атмосфера. Я начинаю завидовать этим придуркам. Занудой быть хорошо. Тебя не донимают окружающие. Можно погрузиться в спасительное и созидательное одиночество.
        - Одиночество - это, по-твоему, хорошо?- спросил я.
        - Я сказал, спасительное и созидательное. Одиночество одиночеству рознь. Все индивидуально. Тебе бы следовало больше размышлять о подобных вещах. Думать иногда, знаешь ли, очень полезно.
        - Рассказал бы лучше адскую сказочку,- попросил я, меня одолевала скука - остаточное явление после первого круга - и зависть к тем, кому были доступны зрелища,- все лучше, чем наставлять на путь истинный.
        - Хорошо,- согласился бес,- адские притчи я очень люблю. В них сокрыт высший смысл бытия. Главное, внимательно слушать и делать правильные выводы… Слушай притчу о мудром царе. Был в древности, сказывают, один удивительный город, где правили только цари из далеких стран, не знакомые ни с обычаями, ни с законами этого города. Все они были младшими братьями и кузенами настоящих царей, и в далеких странах у них не было не малейшего шанса взойти на престол. Оказавшись на троне этого города, все новые правители тут же предавались суетным удовольствиям и рассеянной праздности, счастливые оттого, что их выбрали на царство. Никто из них не знал, что правление его продлится ровно год, затем царя, вконец обнаглевшего и разжиревшего от сытой, полной удовольствий жизни, ссылали на необитаемый остров, где он терпел разного рода лишения и жил в ужасающей бедности. Но однажды прибыл в город необычный мудрый царь, был он полон честолюбивых замыслов и мечтал сделать выбравший его город самым величественным и богатым местом на свете. Случилось так, что рядом с ним оказался верный советник. От этого достойного
человека узнал мудрый царь об ожидающей его участи, и все свои богатства отправил в место ссылки, а сам стал влачить жалкое существование - целый год отказывал себе во всем, переправляя золото и драгоценные камни на остров. Когда же время его правления подошло к концу, отправился он к месту ссылки - и не застал там ничего. Все его богатства верный советник давным-давно отправил на собственный островок в другой половине мира, где сам стал правителем. Мораль этой притчи проста и понятна. Даже мудрого царя можно объегорить, было бы желание.
        - Сдается мне, мораль у этой притчи совсем другая,- сказал я,- когти надо рвать сходу, а то останешься без навара.
        Кухериал хрипло захохотал.
        - А я что говорил? У адских притч мораль всегда многомерна, каждый понимает в меру своей…
        - Испорченности?
        - Продвинутости. Насколько твое сознание готово к восприятию, настолько зрелый вывод ты в результате делаешь. Вот ты, Васисуалий, похоже, дозрел до правильных выводов.
        Следом за пустынными территориями потянулась удивительная местность. Мне она напомнила зоопарк. Только в клетках держали не зверей, а людей. Некоторые из них сидели за пиршественными столами. Другие играли в гольф. Третьи принимали гидромассажные ванны в окружении прекраснейших женщин. Бесконечное многообразие картин - безбрежные ряды клеток. И у каждой стояла толпа, припав к узорчатой решетке. Не отрывая глаз, люди жадно впитывали зрелище красивой жизни.
        - Очень простое наказание,- поведал Кухериал.- Грешники жаждут попасть внутрь. Но всегда будут снаружи.
        - А те, что внутри? Они, похоже, наслаждаются… Наверное, это праведники?
        - Праведников в аду нет. Это те же завистники. Только у них хватает империалов на то, чтобы наслаждаться. Пока хватает.
        - Как же они зарабатывают, если постоянно торчат возле клеток?
        - По-разному. Некоторым одалживают демоны Мамона. Выдают кредит. Правда, потом они попадают в рабство. Но зато некоторое время чувствуют себя очень комфортно.
        - Одни грешники в рабстве у других?
        - Именно так. Пока существует человечество, будет существовать неравенство. Это только боженька и коммунисты утверждают, что все люди равны. На самом деле, одни равны, а другие равнее.
        - А грешники что-нибудь едят?- заинтересовался я.
        - Что за нелепая мысль! Конечно, нет,- возмутился бес.- На шести кругах у них нет такой необходимости. А в Пределе чревоугодия дохнут с голодухи.
        - Не хотелось бы и мне так же подохнуть.
        - В каком смысле?
        - Жрать хочу! Я же не грешник. Желудок уже подводит. Я почти сутки ничего не ел.
        - Я не подумал об этом,- признал бес.- Мы, падшие, можем есть, когда захотим и что захотим. Постоянной потребности в пище у нас нет.
        - А у меня есть. Так что ты уж раздобудь что-нибудь по-быстрому. Сделай пассы руками, вызови бифштекс или, на худой конец, гамбургер.
        Кухериал замолчал.
        - К людоедству у тебя склонности нет… - задумчиво проговорил он через некоторое время.
        - Конечно, нет!
        - Спокойнее, я просто размышляю… Не вижу иного выхода. Придется раздобыть какой-нибудь человеческой еды за империалы.
        - Во-во, раздобудь. Не жалей наличных на важное дело.
        - Хотя нет,- оживился Кухериал,- я вспомнил, тут неподалеку есть деревня. В ней наверняка будет какая-нибудь человеческая еда.
        - Здесь, деревня? Откуда?
        - Там живут богатые грешники. Любят пировать. Могут себе позволить быть гурманами.
        - Так полетели скорее,- оживился я.
        - Уже летим.
        - Будешь платить за еду империалами?
        - Еще чего не хватало. Вломимся в дом победнее, где охраны нет, и наберем еды. А то они совсем расслабились. Забыли, что в аду. Сам черт им, понимаешь, не брат.
        Нашим разбойным планам не суждено было осуществиться. По прибытии мы застали отлично укрепленное поселение - по периметру оно было обнесено высоким забором с колючей проволокой. Возле забора дежурили тучные демоны, вооруженные до зубов, впрочем, зубы у них тоже имелись - акульи в три ряда. Демонстрируя страшные пасти, они жестами показали нам - снижайтесь.
        - Раньше здесь охраны не было,- пробормотал Кухериал.- Ничего не понимаю.
        Нас взяли в полукольцо. От демонов несло застарелым потом и гнилью. Один из них хмуро поинтересовался, едва приоткрывая неровную щель чудовищного рта:
        - Кто такие?
        - Убийцу Светоча везу к герцогу,- ответил бес,- вот, хотел человеческой едой разжиться. А то оголодал мой подопечный.
        Демон глянул на него исподлобья, погладил круглый живот.
        - Мы все голодаем. С едой ничего не получится. Видишь, под охраной деревня теперь. Пожаловались богатые грешники его мракобесию, что их постоянно грабят, и тот повелел теперь их охранять.- Он тяжко вздохнул.- Раньше грабили. Теперь охраняем. Где логика?
        - Безобразие!- согласился Кухериал.- А что нам делать? Нам надо срочно раздобыть еду. Откуда они ее берут? Кто поставщик?
        - Слишком много вопросов. Для нищих у меня ответов нет.
        Бес вздохнул, щелкнул пальцами и протянул вымогателю сияющий империал.
        - Так бы сразу. Человеческую еду колдует Седрик Темный. Живет в той стороне.- Демон ткнул в сторону темной гряды холмов на горизонте.- Тут недалеко.
        - Тоже, наверное, крохобор,- пробормотал Кухериал с сомнением, обернулся ко мне. - Может, обойдешься без еды?
        - Не обойдусь!- Я был тверд в своем стремлении не умереть от голода.
        - Эх,- Кухериал поскреб в затылке,- ладно, забирайся на спину. Адье!- бросил он демонам.
        - Проваливай,- откликнулся толстяк, пробуя империал на зуб.
        Мы уже взлетели, когда внизу началась буча - демоны забегали, потрясая кулаками.
        - Что происходит?- поинтересовался я.
        - Фальшивая монетка,- сообщил Кухериал.- У меня всегда с собой несколько штук. На всякий случай.
        - Ангелу-хранителю ты тоже фальшивки суешь?
        - Нет, конечно. Для меня важно, чтобы он был все время под мухой и как можно хуже выполнял свои обязанности. Так что Аикиля приходится поить за настоящие. С колдуном, боюсь, этот номер тоже не пройдет.
        Мы немного покружили над холмами, но ничего похожего на жилище колдуна не обнаружили.
        - Кинули, что ли?- проговорил Кухериал.- Даже не верится, что и у них с мозгами хорошо. А нет, гляди… Наверное, здесь.
        Мы приземлились возле небольшой норы - в половину человеческого роста.
        - Жди здесь,- сказал бес и юркнул внутрь.
        Отсутствовал он недолго. Первым из норы выбрался Кухериал. За ним следом - карлик, такой толстый и лохматый, что походил на медведя. В бурой шерсти посверкивали красные бусины глаз.
        - Для этого, что ли, еда?- проворковал Седрик Темный.
        - Да,- подтвердил Кухериал.- Ну… - Обернулся он ко мне.- Чего встал? Заказывай.
        - А что можно заказать?
        - Все, что угодно,- горделиво ответил Седрик.- Даже людоедские предпочтения удовлетворяем. Не желаете человечинки откушать?
        - Нет, спасибо.- Я едва не выругался от досады - что ж они все на человечинке зациклились?
        - А что тогда?- колдун скривился.
        - Ну-у,- задумался я,- давай, что ли, свининки жареной с лучком. Картошечки там.
        - Фи, что за вкус… Ты же можешь получить любые кушанья онтологической иллюзии. А решил ограничиться свининой с луком?
        - Если бы можно было глянуть меню,- нашелся я,- я бы лучше сориентировался.
        - А больше тебе ничего не надо?- поинтересовался сумрачно колдун.- Может тебе еще официанток подогнать вот с такими буферами?!- Он вытянул ладони, демонстрируя, с какими именно.
        - Было бы неплохо…
        Глаза Седрика стали еще краснее, хотя прежде мне казалось - это невозможно. Чувствуя, что назревает скандал, Кухериал взял переговоры на себя.
        - Дружище! Прекратим споры. Дай ему то, что он хочет,- попросил он.- И все дела.
        - Свинину с картошкой?- поинтересовался колдун скептически.
        - А почему бы и нет?
        - Да потому что нельзя потакать примитивным вкусам!- вскричал Седрик.- Попробуй что-нибудь новенькое. Побалуй себя. Кто знает, когда в следующий раз у тебя появится такая возможность.
        - А что, к примеру, ты посоветуешь?- осторожно поинтересовался я.
        - Мексиканский эскамолес,- предложил он.- Яйца гигантских черных лиометопумовых муравьев, живущих в агавах. Ко всему прочему, они ядовиты.
        - И яйца тоже?
        - Яйца можно употреблять в пищу. С соусом гуакомоле. Очень рекомендую.
        - Может, что-нибудь другое?- сказал я.- Что-нибудь комплексное. Как обед в партийной столовой.
        - Тогда филлипинский балут. Утиное яйцо, в котором зародыш успел обрасти перьями. Косточки так приятно хрустят на зубах. На закуску - Казу Марзу с Сардинии! Овечий сыр, нашпигованный мушиными личинками. А запить все это можно традиционным корейским вином с еще слепыми мышатами. Оздоровительный бодрящий напиток. Ну, как? Годится?
        Я сделал вид, что обдумываю это предложение.
        - И, все-таки, картошечка меня больше устроит!
        - Что за примитивный тип?!- вскричал Седрик и толкнул беса в грудь, так что тот едва на ногах удержался: - Кого ты ко мне привел, святые тебя подери?!
        - Ну, знаешь ли,- пробормотал Кухериал обиженно: - Среди человеческих существ и людоеды встречаются. Некоторые и карликами не брезгуют…
        - Да, ну вас,- колдун сплюнул,- гони монету, рогатый.
        Империал перекочевал в лохматые пальцы.
        Колдовство Седрик творил с унылой физиономией, было видно, что ему мучительно скучно заниматься столь посредственной кулинарной магией.
        Вскоре я уже жевал свиной стейк, закусывая жареной картошкой. Столовые приборы из чистого серебра прилагались. Несмотря на то, что блюдо малость пережарили, я получал от принятия пищи искреннее удовольствие, успев порядком проголодаться в аду.
        - А кто-то сейчас не досчитался ужина,- заметил Кухериал.
        - В смысле?- активно работая челюстями, проговорил я.
        - Думаешь, Седрик все это из воздуха сотворил? Держи карман шире. Увел из онтологической иллюзии. Тоже мне, кулинар. Обычный ворюга.
        - Я все слышу!- послышалось из глубины норы.
        - Это я в порядке комплимента!- проорал бес.
        Завершив трапезу, я вытер рот салфеткой и почувствовал, что настроение у меня заметно улучшилось. «Как, все-таки, примитивно устроен человек,- подумал я,- даже если ты пребываешь в аду и перспективы на будущее у тебя самые туманные, простой перекус может привести тебя в отличное расположение. То есть тело получает пищу, а душа радуется. Хотя при чем здесь душа? Радуется сознание. А душа? А что такое, в сущности, душа? И для чего она нужна человеку?»
        - А что такое, в сущности, душа?- спросил я Кухериала.- Зачем она нужна человеку?
        - Душа - это твоя суть!- уверенно заявил бес.- Без души тебе и пища была бы не в радость, и прочие плотские удовольствия. Для примера возьмем людей, страдающих депрессией. Их еще иногда называют душевнобольные. И знаешь почему? Потому что у них действительно душа болеет. Вот им жизнь и не в радость. Не замечал, что монахи, в большинстве своем, счастливы? Все потому, что у них душа в норме. В смысле - здорова. Ну, и нам, конечно, здоровую душу заполучить куда интереснее, чем больную. Мы за каждую здоровую душу бьемся до последнего в онтологической иллюзии, на передовой.
        - А у меня?- озадачился я вопросом.- Душа здорова? Если - да, то почему я ничему не радуюсь уже очень давно. А если - нет…
        Тут я замолчал, размышляя над словами Кухериала. Обладатель больной души, неспособный чувствовать жизнь во всей ее полноте, не был ли я обделен и лишен чего-то важного. Или был кем-то вроде безногого инвалида, который хотел бы бегать по траве со здоровыми людьми - играть, к примеру, в футбол, но из-за физического изъяна не может. В этот момент я ощутил, что всерьез завидую монахам и прочим светлым людям, ведь им дано то, чего у меня нет. Как же так? Хорошо им с нормальной здоровой душой…
        - Ты что это впал в уныние?- Кухериал толкнул меня в плечо.- Тебе, наверное, кушать вредно. Значит, больше не будешь… Полетели.- Он хлопнул себя по пояснице. - Герцог нас, наверное, уже заждался…
        Дворец Левиафана был почти целиком затоплен водой. Над бьющими в каменные стены яростными волнами возвышалось лишь несколько башен. На центральной, самой высокой, пылало яркое пламя, делая воду желто-коричневой, сияющей бликами огня.
        - Нырять не придется,- сообщил к моей радости Кухерил.- Вход во дворец из северной башни. Я здесь уже был, знаю.
        Мы подлетели к высокому окну, забранному решеткой. Часть прутьев кто-то выпилил, так что пробраться внутрь не составляло труда.
        Мы оказались в небольшой комнате, так заросшей черным мхом, что кладки не было видно. Бес принялся ощупывать стены, подмигнул мне и с силой вдавил один из камней. Послышался скрежет, и открылся проход в смежное помещение.
        Как только мы зашли внутрь, дверь за нами с грохотом задвинулась, и мы очутились в темном каменном мешке. Под потолком захлопали невидимые крылья, эхом резонируя от высоких сводов. Моего лица что-то коснулось, и я отпрыгнул, выставив руки - не хотелось, чтобы неведомое существо вцепилось мне в щеку или, того хуже, в глаз. Справа от меня вдруг возникло слабое свечение и, разгораясь, превратилось в створ невысоких ворот. Чтобы пройти внутрь, пришлось склонить голову. Сразу за воротами располагалась тронная зала. По периметру она была куда меньше, чем в Пределе уныния. Зато трон возвышался на высоту двухэтажного дома. Да и сам герцог второго круга размерами существенно превосходил выглядевшего, как человек, Велиала.
        Левиафан походил на громадного кальмара - из тощего продолговатого тельца росло множество щупалец, они обвивали подлкотники трона и его подножие, скользили по каменному полу. А из середины туловища торчала противоестественным отростком небольшая человеческая голова, увенчанная короной, насаженной на длинный шип макушки. Посреди лба углем горел выпуклый глаз, а на подбородке вместо растительности извивались причудливыми кудрями тонкие змейки.
        Герцог, похоже, нас заждался.
        - Вам-то хорошо,- сказал он, как только мы вошли.- Все для вас уже готово. Все-то вас везде уже ждут. А мне что прикажете делать? Отложить все свои дела и думать, когда же они придут. И где только вы шлялись столько времени?!- рявкнул он.- Где вы шлялись, я вас спрашиваю?!- В глазах герцога засверкали искры, а страшная до невозможности желтая физиономия растянулась в еще более жуткую гримасу. Челюсть отвисла едва не до пупа, обнажив полную мелких зубов пасть. Длинная шея при этом еще больше вытянулась, словно часть ее раньше помещалась в массивном туловище.
        - Ваше мракобесие!- Кухериал рухнул на колени.- Не велите казнить! Не по своей вине задержались. В Пределе лености ждали, пока Велиал пробудится.
        - Велиалу-то хорошо,- пробормотал демон, коверкая слова кривым ртом, в котором с трудом шевелился толстый язык-увалень,- отдыхает себе целыми днями. У него там спокойно, тихо. А здесь сплошные заговоры. Да все против меня. Только и ждешь, что кто-нибудь тебя сместит. Приходится держать целый штат шпионов и соглядатаев. Вот и про то, что вы скоро пожалуете, донесли. Умницы мои.- Левиафан крутанулся вокруг себя, и я заметил, как побежали по комнате смутно различимые силуэты на тоненьких прозрачных ножках. Побежали-побежали, да и пропали, будто их и не было.
        - Они донесли?- удивился Кухериал.
        - А что такое?!- насторожился герцог.
        - Просто я отправлял гонцов… да, вот… не дошли, что ли…
        - Ладно, обманщик,- внезапно смягчился Левиафан и уставился на меня,- значит этот - убийца Светоча. Не похож он что-то на убийцу.
        - Самый что ни на есть жестокий убийца,- заверил бес,- и рожа у него то, что надо. Зловещая. Это для адских пределов он выглядит неказисто, а на Земле от его рожи всех воротит…
        Я гневно покосился на беса, но он был уверен, что только что отвесил мне замечательный комплимент, улыбнулся, морда такая, ободряюще.
        - Не трепи,- отмахнулся герцог,- что я настоящих кровопийц никогда не видел? Гостил однажды у Абаддона. Ты его знаешь. У него - убийца на убийце. Один другого страшнее. Там такие типажи человеческие. Любо-дорого посмотреть.
        - Мой все равно круче,- заупрямился Кухериал.
        Я усмехнулся. Никто и никогда так в меня не верил. Действительно, благодетель.
        - Лучше, говоришь?!- Левиафан стек с трона, как желе на тарелку и затопал вокруг меня на своих слоноподобных конечностях.- Хорошо тебе,- пришел он к неожиданному выводу, хотя я ожидал худшего.- Великого грешника выковал. На самый верх метишь, бес?!
        - Где уж нам,- заюлил Кухериал,- о самом верхе и не помышляю. Мне бы в теплое местечко, поближе к пеклу. Замучила жизнь на передовой.
        - Ну-ну,- Левиафан скривился,- Надежду юноша пытает… бедная Наденька. Скромнее нужно быть.
        - Ваше мракобесие,- ничуть не обиделся бес,- нам бы дар ваш получить, и дальше отправиться. Время не ждет.
        - Дар, говоришь,- Левиафан задумался,- был у меня дар для убийцы Светоча. И казалось мне, что это замечательный дар… Но сомневаюсь. Сильно сомневаюсь.
        Кухериал тревожился, переступал с ноги на ногу, постукивая копытами. Мне передалось его настроение, и охватили самые дурные предчувствия.
        - Но потом я понял, что лучше, если я не вручу дар, а кое-что заберу,- физиономия герцога стала очень довольной.
        - Ваше мракобесие!- Бес снова рухнул на колени. Похоже, у него это стало входить в привычку: - Не губите!
        - Да постой ты,- с досадой поморщился Левиафан,- послушай сначала, что именно я заберу. В принципе, это вполне можно счесть даром. Знаешь ли ты, какой самый уязвимый человеческий орган?!
        - Конечно, знаю. Некоторые этим органом думают, когда красоток видят.
        - Выходит, не знаешь. А я скажу тебе, что это за орган. Это сердце. Здоровье человека находится в прямой зависимости от работы сердца. Тысячи людей умирают ежедневно от инфаркта. А все потому, что сердце имеет заданное число сокращений. Удар ножом в сердце всегда смертелен. Сердце еще и уязвимый орган потому, что болезненно реагирует на любые переживания. Ускоряется пульс. Кровь быстрее начинает бежать по венам… Любого человека можно довести до инфаркта, если постараться.
        Я слушал проникновенную речь Левиафана с ужасом, уже подозревая, что мне грозит. Но молчал, следуя указаниям беса. Пока молчал. Хотя хотелось протестовать. А еще лучше - обратиться в бегство.
        - Я заберу у твоего человека сердце,- сообщил герцог страшную правду.
        В ушах застучало, кровь быстрее побежала по венам, пульс участился настолько, что я счел слова герцога об инфаркте пророческими. Все самые дурные предчувствия оправдались.
        - Но ведь без сердца он не сможет жить!- вскричал Кухериал.
        - Я подумал об этом,- спокойно ответил Левиафан.- Вместо сердца мы поставим ему пламенный мотор. Из песни, как говорится, слова не выкинешь.
        Он оказался большим шутником, этот герцог Предела зависти. Мне стало настолько не по себе, что даже в глазах помутилось. Я ощущал себя быком, которого ведут на заклание.
        - Пламенный мотор?- переспросил Кухериал, чуть не плача.
        - Почти. На самом деле, это кусок холодного кристалла, почти вечного. Если ему в грудь,- Левиафан ткнул в меня указательным пальцем, отчего живое сердце сжалось болью,- попадет пуля, она не причинит кристаллу вреда.
        - Разыграли нас, да, ваше мракобесие?!- Бес выдохнул с явным облегчением.- А я-то уже решил, что вы серьезно.
        - Хочу что-то забрать, ничего не дав взамен?!- Герцог надвинулся на Кухериала и пророкотал громогласно: - Не обмани мое доверие, бес, пусть твой грешник прикончит Светоча. Мне надоела эта игра. Слишком уж она затянулась.
        - Да, ваше мракобесие… Конечно, ваше мракобесие,- засуетился Кухериал,- не беспокойтесь. У нас все на мази. Прикончим непременно.
        Левиафан вложил кристалл в мою ладонь. Надо ли говорить, что я даже не успел заметить, откуда он извлек подарок.
        - Как тебе твое новое сердце?- поинтересовался герцог.
        Я бросил быстрый взгляд на беса, тот приложил палец к губам - молчи. Я послушался, даже рта не открыл. Просто стоял навытяжку перед герцогом Предела зависти, сжимая кристалл в руке.
        - Вижу, что нравится,- сделал вывод Левиафан.- Раз так, хорошо, потому что все уже готово…
        Стены вдруг поплыли, тронная зала стремительно окрасилась белым, меняясь в очертаниях, и я оказался в операционной, полной врачей в заляпанных кровью халатах и масках.
        - Штопоров?- заорал один из них, с абсолютно безумными, темными глазами, почти без белков.- Почему он до сих пор не в отключке?!
        - Сейчас, Евгений Николаевич.- Анастезиолог Штопоров засуетился. Отломал кончик ампулы, набрал в шприц мутновато-коричневой жидкости, несколько капель упали на пол, зашипели, испаряясь.
        - Ложись на кушетку, собака такая!- прикрикнул на меня Штопоров.- Раствор уходит.
        Я попятился. Если такое пустят по вене, на каком кругу я окажусь?!
        Один из докторов быстро заговорил по-немецки, обращаясь к присутствующим. Я уловил в его речи несколько раз повторенное «ohne Anasthesie» и понял по зверской интонации, что он предлагает делать операцию без анастезии.
        - Помолчите, Эмменбергер,- бросил Евгений Николаевич немцу.- Здесь я заведующий отделением. Ваши нацистские штучки не пройдут, он обернулся к остальным,- ну-с, коллеги, у нас на повестке дня сложная операция, пересадка сердца. Если больной не выживет,- он повысил голос: - Если он опять не выживет! Я всех вас в порошок сотру! Будете работать за одну зарплату. Никаких вам премиальных, дотаций и бонусов от родственников больных. Все ясно?!
        Бригада врачей заметно погрустнела. Глаза над медицинскими масками были воспаленными, страшными, на меня эскулапы поглядывали с плохо скрываемой ненавистью. Еще бы, ведь это я своей скоропостижной кончиной под ножом хирурга собирался лишить их премиальных.
        - Не дамся!- пробормотал я, отступая к двери.
        - Рашн швайн!- констатировал Эмменбергер.
        - У нас нет времени на эти глупости!- шагнул ко мне главный хирург.
        - А ну ложись, падла!- потребовал Штопоров.- Пока я тебе двойную дозу не вкатил.
        Я уперся в дверь, не выпуская страшных врачей из поля зрения, зашарил ладонью в поисках ручки. Дверь оказалась гладкой, как стена. Выход из операционной строители забыли предусмотреть…
        Врачи кинулись на меня внезапно, всем скопом. Атака была продумана до мелочей. Штопоров взмахнул шприцом, целясь в лицо, я уклонился, уходя от опасной иглы, и наткнулся на подставленный ловким Евгением Николаевичем мокрый платок. Пол тут же качнулся, выскользнул из-под ног. Меня повалили и потащили к кушетке. Особенно старалась косоглазая девица, от которой сильно разило перегаром. Она аж кряхтела от натуги, придерживая меня за плечи. Кинули на кушетку, перевернули, сорвали штаны. Штопоров всадил укол в беззащитную ягодицу, после чего у меня окончательно отнялись руки и ноги, и мир подернулся серой пеленой. Меня перекинули на операционный стол. Последнее, что я запомнил - склонившиеся надо мной лица врачей в грязных масках с безумными жадными глазами. Эмменбергер при этом щупал татуировку на плече, смеялся и что-то горланил по-немецки…
        Я очнулся, задыхаясь от боли. Вытянул шею. Оказалось, я лежу посреди полутемного коридора на каталке, плотно прикрученный ремнями.
        - Эй!- слабо позвал я.
        Тут же послышался дробный топот множества ног. Из дальнего конца коридора ко мне в буквальном смысле бежала давешняя бригада врачей. Впереди - бравый хирург Евгений Николаевич. По правую руку от него анестезиолог Штопоров. По левую - нацистский преступник Эмменбергер. Масок так и не сняли. Крови на халатах заметно прибавилось.
        - А-а-а-а!- слабым голосом закричал я, осознав, что это моя кровь - пролита в аду.
        - Как вы себя чувствуете?- склонился надо мной хирург.
        - Кажется, живой,- ответил я с трудом, губы плохо слушались.
        - Да-да, удивительное дело,- доктор радостно засмеялся. И расплылся в сероватую кляксу. А вместе с ним и больничный коридор…
        Я снова очутился в тронной зале. Перед Левиафаном. Герцог Предела зависти внимательно за мной наблюдал. Его интересовали мои ощущения.
        А они были самыми неприятными. Я чувствовал, что тяжело дышать, словно на грудину водрузили штангу килограммов этак в сто пятьдесят. К тому же, от сердца по телу расползался нестерпимый холод. Будто в вены впрыснули жидкий азот.
        - Ты как, в порядке?!- забеспокоился Кухериал.
        Я стоял, покачиваясь, держась за левую сторону груди. Да еще открывал по-рыбьи рот, с трудорм справляясь с дыханием. Из легких валил ледяной воздух и обращался в пар.
        - Люди,- проговорил нараспев Левиафан,- они куда охотнее верят в ад, когда вместо кипящего котла им продемонстрируешь кабинет стоматолога или хирургическую залу.
        - Любопытно, почему такое происходит?- хлопая меня по спине, поинтересовался бес.
        - Страх вполне обоснован, за многие века человеческой истории доктора уморили куда больше пациентов, чем вылечили. К тому же, эскулапы причиняли такие страдания, какие даже Зарах Ваал Тараг не всегда способен измыслить. Раны они лечили ртутью, насморк кокаином, кашель героином, импотенцию - ударами тока. Трепанация еще в двадцатом веке применялась как средство от головной боли. А лоботомия считалась методом лечения от шизофрении и обычной депрессии.
        - Надеюсь, ему не делали лоботомию?- заглядывая мне в лицо, проговорил бес.
        - Его головной мозг не затронут. У него легкий послеоперационный шок. Через некоторое время он привыкнет к своему новому органу. Do ut facias [Даю, чтобы ты сделал (лат.)] .

«Как к такому можно привыкнуть?» Я стучал зубами и трясся от холода, как температурный больной…
        У Кухериала мое состояние вызвало серьезную озабоченность.
        - Ваше мракобесие, а если он так и не придет в себя?! Кому тогда прикажете жаловаться?!
        - Наглец! Говорю же, привыкнет!- рявкнул герцог, и обратился ко мне: - Как тебе мои врачи-убийцы? Любо-дорого посмотреть, не правда ли? При жизни - настоящие душегубы. А здесь, у меня, делают полезные операции по приданию совершенства человеческим телам. В этом есть определенная ирония, не так ли?
        Тут я не выдержал, и тяжело рухнул, словно стенной шкаф на подломившихся ножках - ударился затылком о твердый пол и затих. Не то, чтобы я потерял сознание, но шевелиться не хотелось. Перед распахнутыми глазами проплывали смутные очертания тронной залы.
        - Ваше мракобесие!- вскричал Кухериал.- Вы только посмотрите, ваши подопечные отрезали моему убийце Светоча что-то лишнее?!
        - Привыкнет!- снова рыкнул демон.- Я заброшу вас прямо к вратам!- И дабы мы больше не докучали, сделал пас, намереваясь отправить нас восвояси.
        - Что вы, ваше мракобесие, не стоит утруждаться,- затараторил бес. Мне показалось, он умоляет о пощаде. Кто знает, на что способна причудливая фантазия высшего демона? А ну как вздумается ему забросить нас вовсе не к огненным вратам, а куда-нибудь, откуда невозможно выбраться во веки веков?..
        Но Левиафан причитания беса не слушал. Открыл темный проход, разделивший залу длинной узкой трещиной, куда со свистом всасывало воздух, и, сложив губы трубочкой, сдул нас в образовавшуюся дыру в реальности.
        Пока мы летели в безвременье, мне немного полегчало. Дыхание нормализовалось. Холод в груди перестал быть настолько нестерпимым.
        - Он что, подарил мне бессмертие?- спросил я, продолжая стучать зубами.
        - Разбежался,- бес хмыкнул,- заполучил сердце-кристалл, и уже помышляешь о бессмертии. Остальные органы в твоем теле пока что настоящие. Вот откажет, exempli causa [Например (лат.)] , печень, посмотрим, как ты тогда заживешь… Ни пива хлебнуть. Ни портвейна «13». Разве это жизнь? Сам захочешь в могилу лечь. Если бы ты у Вельзевула спросил, он бы тебе рассказал, что без печени жизнь - не жизнь, а существование. Вот кто действительно себя ни в чем не ограничивает.- И прочитал нараспев очередной стишок:
        Хочу я жить неторопливо,
        цедить весь день портвейн и пиво,
        без тех болезней, что не лечат.
        К тебе я обращаюсь, печень.
        - А что касается бессмертия,- продолжал Кухериал,- то это - роскошь, недоступная даже падшим. Хотя в сравнении с прижизненным человеческим бытием, мы живем намного дольше.
        - Насколько?
        - Бесы живут совсем немного. Какие-то четыре с половиной тысячи лет. Демоны куда дольше. Плутарх был совершенно прав, рассчитав, что срок жизни демонов примерно девять тысяч семьсот лет согласно земным часом. Тебе, возможно, покажется это очень много. Для нас же девять тысяч - всего лишь миг. Потому что мы иначе ощущаем время и себя во времени. К тому же, мы, как и вы, подвержены болезням. Нас можно ранить. И даже убить. Помнишь, двухцветные монеты, отчеканенные по заказу церкви? Так что цифра эта весьма приблизительна.
        - Так сколько тебе лет, Кухериал?- спросил я.
        - По нашим меркам, я еще весьма молод, мне всего четыреста с небольшим.
        - Выходит, ты еще подросток?
        - Бесы рождаются уже взрослыми,- отрезал Кухериал.- У нас иные представления о развитии личности. Рост беса - это его карьера. Насколько полезным он окажется для адских пределов, столько и будет жить.
        - Ты, конечно, очень полезен.
        - Весьма полезен,- кивнул бес с важным видом,- я вырастил тебя. Ты убьешь Светоча. И моя карьера резко пойдет в гору. Кстати, как ты себя чувствуешь?- снова заволновался он.- Тебе уже лучше?
        - Кажется, отпустило.
        Дрожь, в самом деле, стала стихать, дыхание нормализовалось. А когда мы стрелой вонзились в огненные врата, я уже совершенно нормально переносил присутствие ледяного сердца-кристалла в живой человеческой груди…
        - Это хорошо, что отпустило,- проорал Кухериал.- Я боялся, сдохнешь. Плакала тогда моя адская карьера.
        - Еще посмотрим, кто раньше сдохнет!- проворчал я. Хотя пламя вокруг бушевало и ревело, заглушая звуки, бес меня услышал - и захохотал, запрокидывая рогатую голову. Здесь, в аду, была его стихия. Здесь он был абсолютно счастлив.
        Третий круг
        Предел чревоугодия
        На этот раз сквозь огненные врата я проходил, не испытывая и тени тревоги. Даже не щурился. Глядел спокойно сквозь пламя на нечеткую фигуру беса. Очертания ее плавились, размывались в густом жару. Кухериал плавал в огне, ощущая себя в родной стихии, словно космонавт в вакууме, то и дело переворачивался вверх ногами. Впрочем, сложно было понять, где верх, где низ, и кого на самом деле вращает - его или меня.
        Не успел я задуматься об этом, как нас вышвырнуло на третий круг. Врата закрылись с ощутимым хлопком. В спину, сбивая с ног, ударил поток раскаленного воздуха. И тут же в ноздри хлынул потрясающий аромат. Приятные запахи накатывали вознами, опьяняли и стремительно сменялись новыми. У меня мигом закружилась голова, снова захотелось есть. Колени ослабели, и я почти упал в мягкую траву, чувствуя себя путешественником, сошедшим на тропический берег неведомого континента.
        Предел чревоугодия поражал обилием флоры и фауны. Именно так я воображал себе не ад, а тропики, где никогда не был. Мы стояли на небольшой поляне в самом центре диковинных джунглей. В переплетении черных ветвей проглядывали кроваво-красные плоды, шевелились зеленые змеи, порхали с цветка на цветок крупные насекомые с длинными хоботками. Шум вокруг стоял невообразимый. Жужжание, шелест листвы, шипение, вопли и вой, доносящиеся из глубины джунглей - все эти звуки составляли столь громкую разноголосицу, что хотелось заткнуть уши и закричать: «Прекратите!».
        Кухериал заметил, что я прикрыл уши ладонями, сделал едва уловимый пасс рукой, и шум внезапно стих. Искуситель пошевелил губами, но я не услышал ни слова. После чего он удовлетворенно кивнул.
        - Ты… - начал я, и понял, что оглох - я не слышал даже собственного голоса.- Проклятье!- выкрикнул я.- Верни мне слух!
        Кухериал что-то сказал, посмеиваясь, потом поймал одно из крылатых насекомых, сунул в рот и стал с удовольствием пережевывать. Я попытался схватить беса за воротник, но он ловко увернулся и перенесся мне за спину - излюбленный трюк искусителя. Когда я обернулся, на поляне мы уже были не одни. Три толстенных существа двухметрового роста стояли плечом к плечу и, не мигая, смотрели на меня. Да и как они могли мигать, если у них совсем не было век. Очень похожи, что круглые головы вылепили из глины, и воткнули в нее пару пуговиц на манер глаз. Зрачков, во всяком случае, не наблюдалось. Кухериал подпрыгивал и делал мне какие-то знаки из-за их спин. Один из толстяков заговорил, но я ничего не услышал.
        - Кухериал!- заорал я, что было мочи.- Верни мне слу-у-ух, падла!- Я едва не надорвал связки, а в последнее слова вложил столько ярости, что очень ясно почувствовал - еще немного, и мои легкие оказались бы снаружи.
        Жужжание насекомых и дикие вопли, постепенно нарастая, заставили меня зажать уши ладонями.
        - Чего орешь?!- пробасил демон. Рот прорезался в глиняной голове неожиданно высоко.
        - Он это… увечный по слуху,- пояснил Кухериал, продолжая подпрыгивать,- вы на него не обижайтесь, парни. Зато кровопивец, каких мало. Хваткий и бесстрашный, как питбуль. Свирепый, как два питбуля.
        - Я тебе дам увечного по слуху!- проорал я, стараясь перекричать дикую какофонию.
        - Так, вы оба,- гаркнул один из толстяков. Голос у него оказался высоким и пронзительным, гулким эхом крик разнесся по округе, отозвался в отдалении «ба-ба». Даже обитатели джунглей на время притихли.- Что вы делаете в Пределе чревоугодия?
        - Так вас тоже не предупредили?!- опешил Кухериал.
        По-моему, ему пора было привыкнуть к тому, что нас нигде не ждут.
        - Нет!
        - Это убийца Светоча, мой пропуск в высшую лигу. Окажите содействие, парни, и я внакладе не останусь… То есть, наоборот. И вы внакладе не останетесь.
        - Содействие? В чем?
        - Как это в чем?! Нас ожидает его мракобесие герцог Вельзевул. Медлить нельзя. Как бы он не заждался.
        - Откуда я знаю, что ты говоришь правду?- проворчал толстяк.
        - Вглядись в мои честные глаза.
        Некоторое время разглядывая беса парой пуговиц, демон пришел к выводу, что доверять ему нельзя. О чем и сообщил вслух. Затем троица отошла поближе к джунглям и принялась что-то обсуждать, время от времени поглядывая в нашу сторону. Я не мог разобрать ни слова, зато Кухериал здорово разволновался, забегал из стороны в сторону.
        - Как же так,- бормотал он,- должен же быть какой-то выход.
        Он снова прислушался, кинулся ко мне и прохрипел, схватив меня за воротник.
        - Живо, на спину! Уходим!
        Я не заставил себя долго упрашивать - успел понять, что в аду медлить нельзя. Здесь в любой момент может случиться все, что угодно.
        Мы взмыли в синее небо стрелой. За нами в гигантском прыжке взвились три огромных фигуры. Одна пятерня едва не схватила меня, но я ловко пригнулся, вырвал из кобуры пистолет и три раза выстрелил в глиняную голову. Демон мигом подобрал руки и рухнул вниз подбитым истребителем - разве что дымный след за ним не тянулся. Преследовать нас толстяки не стали.
        - Что они хотели?- хмуро поинтересовался я.
        - Сожрать тебя, что же еще,- проворчал Кухериал.- А заодно и меня. Мы же в Пределе чревоугодия. Не забыл? Здесь все только и думают о том, как бы слопать друг дружку. Взять хотя бы этих троих…
        Он надолго замолчал.
        - И что «эти трое»?- не выдержал я.
        - Раньше их было четверо. Так-то.
        - Ты бы им сказал, что меня есть нельзя. Придумал что-нибудь…
        - Например?
        - Мяса мало, а микробов полно,- нашелся я…
        - Не думаю, что их пугают микробы,- грустно заметил Кухериал.- Их терзает такое стойкое чувство голода постоянно, что скоро их останется двое. Помяни мои слова. А потом - один. Не знаю, кто окажется расторопнее. Но я бы поставил на того свирепого, с пронзительным голосом…
        Сразу за джунглями началась бесконечная пустошь. По пепельной равнине ветер, завывая, как умалишенный, носил обрывки сухой травы, закручивал вихрями серую пыль, раскачивал черепа на ветвях одиноких деревьев. Словно гроздья желтых плодов, они свисали с толстых корявых сучьев. Крупные черные птицы парили над деревьями, сидели на ветвях, били черепа крепкими клювами. От этого стука кровь холодела в жилах. Я отвернулся, постарался смотреть только в небо. Но и оно сделалось зловещим. В небесную голубизну словно плеснули красной краски. Она просвечивала местами, делая небо зеленоватым, словно на холст небес заплесневел. Вскоре мне стало казаться, что это и не небо вовсе, а его умелая имитация. А над нашими головами раскинулся все тот же каменный свод, что и на первом кругу, умело замаскированный под почти земные небеса.
        Пустынный пейзаж закончился внезапно, будто под нами сменили фон. Теперь под нами раскинулась бескрайняя водная гладь, сверкающая светло-голубыми бликами. Озеро было так насыщено гигантскими кальмарами, осьминогами и рыбой, что буквально бурлило.
        - Плохо без провожатых,- пожаловался Кухериал.- Занесло нас. Прямо в обиталище Дагдагирона.
        - Кто такой?- поинтересовался я.
        - Один из шестнадцати ближайших помощников Сатаны. Большой его любимчик. Живет в этом озере. Если почует нас, быть беде. Будем надеяться, что он спит. Пищи ему, во всяком случае, хватает пока. Как только проснется, начнет жрать. Вот тогда у многих начинаются неприятности.
        Теперь я глядел вниз с любопытством. Кухериал был порядком взволнован и вздохнул с облегчением только тогда, когда впереди показался берег. Он и так летел с такой скоростью, что в ушах свистело, а тут прибавил еще. Но долететь мы все равно не успели.
        Из глубины озера неожиданно всплыл огромный воздушный пузырь и лопнул, раскидав рыбу и прочих озерных обитателей. Затем вода забурлила, и из нее метнулось к нам массивное щупальце. Кухериал заметил движение и вильнул в сторону. Этот маневр спас нас от неминуемой гибели. С той же стремительностью конечность Дагадгирона втянулась обратно.
        Берег был в десятке метров впереди, когда прямо в нас ударила тугая водяная струя - словно из брандсбойта. Я кувыркнулся со спины беса и навернулся в озеро. Рядом шлепнулся бес. Отчаянно работая руками и ногами, я заторопился к земле. Я не плыл, а скорее переползал по скольким телам, отталкивался от острых плавников, цеплялся за жесткие усы, угодил кулаком в слезящийся глаз, провалился ногой в ноздрю. Существо фыркнуло, и меня отшвырнуло в сторону. Не останавливаясь ни на секунду, я продолжал молотить по воде, прокладывая себе путь к спасению. Попутно я крутил головой, пытаясь найти Кухериала, но бес исчез с поверхности сразу после падения. Напоследок я увидел свое перекошенное лицо в мутно-серебристом плавнике крупной рыбины, рухнул в прибрежный ил и пополз прочь из этого кошмарного логова скользких тварей.
        Помятуя о том, что в озере живет один из помощников Сатаны, я на всякий случай отбежал подальше и оттуда наблюдал, как шарят по берегу щупальца, как разверзается огромный зев, куда как в воронку затягивает обитателей озера вместе с тоннами воды…
        Прошло довольно много времени, прежде чем я понял, что Кухериала больше не увижу - он стал жертвой чудовищного Дагдагирона. Страх и отчаяние - вот, что я почувствовал в этот миг. Я понял, что без искусителя никогда больше не вернусь в свой мир, став заложником ада при жизни. А как только умру, съеденный одним из здешних обитателей, немедленно попаду сюда же через огненные врата, чтобы принять заслуженное наказание за грехи.
        Я побрел прочь от озера Дагдагирона, размышляя, как быть дальше. Мой шаг был медлителен, а настроение предельно подавленное. Так продолжалось, пока я не заметил, что за мной следят. Преследователь выглядел, как черная тень, лежащая на земле. То ли ее обитатель был не виден, то ли она сама по себе обладала разумом. Я пошел быстрее, тень не отставала. Вскоре я уже почти бежал, а она летела за мной по пятам. Я остановился, чтобы перевести дух. В то же мгновение, моя преследовательница поднялась, обратилась темным облаком и метнулась ко мне. Она вошла в мое тело и сознание, зрение тут застило серой пеленой, и я побежал… Пожалуй, побежал - слишком слабое слово. Я понесся в неизвестном направлении, как умалишенный, преследуемый чудовищными кошмарами. Я ревел, подобно вепрю, и беспрестанно ощупывал свое лицо и плечи, словно не мог поверить, что они у меня есть. Вскоре я осознал, что совершенно не владею телом, что им овладел некто посторонний. Пребывая в совершеннейшем отчаянии, я попытался кричать, намереваясь позвать Кухериала на помощь, но не тут-то было - речевым аппаратом я тоже не владел. Только
слышал, как ревет без остановки, надрываясь, мое горло, как напряженный язык колотится во рту. Без сомнения, тот, кто завладел моим телом, таким образом выражал абсолютный восторг. Я ощущал, как от радости топорщатся волосы на затылке, и холодок пробегает вдоль позвоночника. Все мои рефлексы необыкновенно обострились. И ужас постепенно заполнял все мое существо, пока я не почувствовал, что это я сам ору в голос. И тут же замолчал. Я стоял посреди все той же пепельной равнины, черная тень моталась вокруг. Вытянул руку, пошевелил пальцами. Я снова мог управлять своим телом. Едва я вздохнул с облегчением, как злой дух опять ворвался в мое существо. И все началось по новой. Бешеная гонка, восторженный рев, ощупывание тела. И мой бесконечный ужас. Тварь оставила меня возле кипящего водоема. От него исходил чудовищный жар, на поверхности вздувались и лопались дымящиеся пузыри. Еще немного - и я бы живьем сварился в кипятке. Я попятился от горячей воды, наблюдая, как черная тень кружится вокруг, явно забавляясь.
        Бежать. Немедленно бежать без оглядки. Но куда?! Так и знал, что это сошествие в ад добром не закончится.
        Из воды вдруг полезли белесые существа с глазами навыкате. От их неуклюжих тел разило вареным мясом, и все же они двигались, и даже тянули ко мне некое подобие щупалец.
        Я увернулся от одного из них, и с удивлением заметил, что одно из существ поймало тень и теперь тянет-тянет ко рту, открывая его все шире. Из ноздрей заживо сваренного монстра выплескивалась слизь. Я ощутил, как отчаянно кричит тень. В моей голове возникла мольба о помощи. Но я и не думал помогать этим жутким порождениям ада. Не помня себя от ужаса, я побежал прочь. На сей раз я не кричал. Просто потому, что у меня не было сил кричать.
        Остановился я только тогда, когда передо мной раскинулась широкая гладь реки. От берега до берега поток нес багровую густую жижу, от которой разило смертью. Этот запах ни с чем не перепутаешь. Так пахнет только одна жидкость в мире - человеческая кровь. А на той стороне реки раскинулся дивный сад - море цветов и растений. Даже сюда долетал опьяняющий аромат.

«Если бы только добраться туда,- подумал я,- я бы мог отдохнуть, придти в себя».
        Я огляделся и, о чудо, увидел по правую руку мост. Состоящий из тоненьких дощечек и веревочек, он казался игрушечным. Но, разумеется, был настоящим. Только кто пойдет по такому мосту над рекой крови? Разве что безумец.
        Или тот, за кем гонятся,- услужливо подсказал внутренний голос.
        Я оглянулся. И увидел, что вываренные в кипятке твари показались на горизонте. Проявляя недюжинное упорство, они медленно ползли за мной.
        Мне ничего не оставалось, как побежать к мосту. Вблизи он оказался еще ненадежнее. Его точно собирали не в этом веке. И даже не в предыдущем. Да и те, кто собирал, делали это из рук вон плохо.
        Я озадачился вопросом, как можно было построить навесной мост над такой широкой рекой. Напомнил себе, что я в аду. Оглянулся на преследователей. И шагнул на первую доску. К моему удивлению, она оказалась прочной, как будто крепилась не к веревочному основанию, а лежала на бетоне. Руками я взялся за канаты и пошел. Сначала медленно, опасаясь, что ветхая конструкция обрушится под моим весом, потом, убедившись, что она весьма надежна, все быстрее и быстрее.
        На том берегу меня ожидал неприятный сюрприз. По мере приближения дивный сад становился все более туманным, зелень серела, делалась зыбкой и дымчатой, пока я окончательно не убедился, что это мираж. Вместо сада на берегу кровавой реки обнаружилось поле битвы. Ох и странная это была битва. Среди убитых преобладали скелеты. Но были и вполне свежие трупы, чья плоть не успела сплозти с костей. Одни одеты в латы и доспехи. Другие в форме Великой Отечественной Войны. А через пару десятков шагов я наткнулся на убитого милиционера. Пронзенный мечом, он лежал в неловкой позе, подвернув под себя руку, а в другой, вытянутой к небесам, сжимал табельное оружие. Я хотел позаимствовать у этого отнюдь не вечного мента ствол, но от моего прикосновения и пистолет, и убитый рассыпались в прах. В одну секунду сделались серой пылью.
        Я побрел по полю, стараясь ступать, как можно осторожнее, но все равно - стоило мне задеть кого-то из мертвецов, и от них оставались лишь пепельные россыпи на черной растрескавшейся земле. Порывистый ветер подхватывал их и уносил с собою.
        По этому полю я брел не меньше двух часов. По счастью, здесь царила тишина, и кроме рассыпающихся в прах людей не было никого. Сразу за полем рельеф местности кардинально изменился. Равнина перешла во всхолмленную местность. Неровные, лысые на вершинах бугры напоминали наросты. Я опять испытал острый укол страха. Воздух здесь буквально звенел напряжением, и меня не покидало ощущение, что за мной следят тысячи и тысячи налитых кровью злых глаз. Поэтому я шел, не останавливаясь. Находясь в движении, я, по крайней мере, чувствовал, что продолжаю бороться. Отчего-то мне казалось, стоит сбавить шаг, присесть на манящий травянистый склон, и на меня немедленно обрушится та неведомая опасность, которая ощущалась в воздухе.
        Вскоре я вышел к высокому холму, обойти который не представлялось возможным - справа и слева темнели овраги, из них веяло опасностью. Я поднимался на вершину примерно с полчаса по земным меркам. Перевалил ее, и тут же припал к земле - так меня испугало увиденное. Я выдержал паузу, прислушиваясь к звукам с той стороны - не раздастся ли окрик, а затем очень аккуратно выглянул, раздвинув ладонями стебли сухой травы. По другую сторону холма расстилалась широкая долина. А по ней шли толпы обнаженных людей. Если точнее - их гнали. Как стадо овец. Пастухи в черных балахонах, высокие и широкоплечие, восседали на спинах горбатых ящеров. Длинные ступни уродливой формы упирались в сверкающие золотом стремена. К седлам были приторочены длинные хлысты.
        Толпу сопровождали не только демоны. Стоило кому-нибудь из грешников сделать шаг в сторону, на него с оглушительным лаем, чьи отголоски были слышны даже отсюда, налетали трехголовые псы.
        Человечье стадо было так велико, что я поневоле вспомнил слова Кухериала о воскресении мертвых с помощью науки в конце времен. Стоило взглянуть на это скорбное шествие и становилось понятно - если воскресить всех мертвецов, то на матушке-Земле просто не останется места. Колонна скрывалась вдали, за грозовым горизонтом, ей не было видно конца.
        Зрелище это показалось мне не столько страшным, сколько отталкивающим. Однажды мне довелось видеть, как вели военнопленных, но там была всего тысяча, они были одеты в прокопченный войной камуфляж и держались с достоинством. У них была гордость. Что касается грешников, то дух их был давно уже сломлен, никто из них даже не пытался поднять головы. Они шли, вперив в землю тусклые взгляды, не смея даже посмотреть на своих мучителей.
        Интересно, куда их гонят?!..
        Я дождался, пока человечье стадо скрылось вдали, спустился с холма и пошел в противоположном направлении. Очень не хотелось разделить участь этих несчастных. К тому же, они уже умерли, а я пока нет - выходит, муки ада я не заслужил.
        Я шел довольно продолжительное время, пока не ослеп… Секунду назад вокруг ясный день, но уже через мгновение неведомая сила вырубила свет. На этот раз я повел себя разумнее, чем раньше. Паника так и плескалась внутри, готовясь вырваться наружу, но я не дал ей не малейшего шанса. Опустился на четвереньки и попытался рассмотреть хоть что-нибудь в густом мраке. Ничего - ни лучика света, ни смутных очертаний адского пейзажа. То есть совсем ничего. Слепота.
        Страх перед увечьем - один из самых сильных. На войне я боялся отнюдь не смерти. Смерть сама по себе не страшна. Атеисту она представляется черным небытием, над которым не властны органы чувств. Небытие успокоительная штука - нет ни боли, ни страданий, ни даже обыкновенной душевной маеты, какая сопровождает всякую человеческую жизнь. Куда больше меня пугала перспектива остаться калекой - без рук, без ног, потерять зрение. Но я вернулся с войны здоровый телом, хоть и с подавленной темной душой. И вот теперь кошмар воплотился - не на войне, а здесь, в адских пределах.
        Продолжая бороться с накатывающей паникой, я медленно поднялся и, старательно обшаривая сумрак, чтобы не налететь на преграду, двинулся вперед. Я ступал осторожно, опасаясь сорваться в пропасть. Вокруг царила такая тишина, что если бы не звук моих шагов, я бы решил, что не только ослеп, но и оглох.
        Свет вернулся внезапно. Резануло по глазам, пришлось даже зажмуриться. Я стоял в той же зеленой долине. Кругом был день. Над головой плыли серо-голубые тучи. Медленно повернулся. Тот же пейзаж. Никаких изменений. Сделал шаг - и снова ослеп. Отступил назад - зрение вернулось ко мне. Странная аномалия. Нелогичная. Зачем кому-то устраивать посреди долины, завесу мрака, неразличимую человеческим глазом? И сам себе ответил, что в аду логики быть не может. Во всяком случае, привычной для человека логики. Идти куда-то расхотелось, и я сел в мягкую траву.
        Было невообразимо жутко остаться в аду в совершеннейшем одиночестве. Там, где тебя на каждом шагу поджидает неведомая опасность. Но и оставаться на месте, как выяснилось, было не лучшим решением. Вскоре завеса тьмы передвинулась, и вновь накрыла меня. Только теперь в темноте я был не один. Меня кто-то ухватил за плечи и потянул за собой - в сумрак. Я с криками вырвался на свет и вновь побежал прочь.
        Что-то произошло метров через пятьдесят. Мир словно перевернулся вверх тормашками, и я перенесся в каменный лабиринт. Замшелые древние стены, песок под ногами. Некоторое время я обалдело озирался, а потом двинулся в неизвестном направлении. Я блуждал в лабиринте долго, очень долго, постоянно слыша за спиной протяжные вопли и наблюдая скользящие по стенам тени, пока, задыхаясь от ужаса, не выбрался в обширный зал.
        Здесь мне явилась женщина с пепельно-серым лицом. Она марионеточно двигалась и открывала рот, из которого рвался тонкий визг - словно в ее утробе был заключен младенец, не способный выбраться наружу. Потом я заметил, что в одной руке женщина сжимает конец петли, наброшенной на шею. Едва я сделал это кошмарное наблюдение, как она рванула веревку вверх и взлетела на несколько метров над землей, изображая повешенную. Младенец продолжал надрываться.
        Медленно перемещаясь, она стала приближаться. Я попятился, и уперся спиной в твердый камень - лабиринт сомкнулся, оставив меня в ловушке, наедине с этим кошмарным демоном. Я потянул из кобуры верный «АПБ» - надеюсь, пули на нее подействуют.
        Чудовищное создание потянуло ко мне тонкие руки, когда между нами внезапно возник Кухериал и заорал что было сил:
        - Спокойнее! Это мой клиент!
        Женщина рухнула на песок, как мешок с отрубями, и зашипела змеей:
        - Кто ты, бес-с-с?
        Я был счастлив уже тем, что больше не слышу вопли младенца.
        - Искуситель Кухериал. А это - убийца Светоча. Мы направляемся к герцогу Вельзевулу.
        - Что ж ты ос-ставил его с-совсем одного?- Адское создание искусало губы до крови, пребывая в сильном расстройстве оттого, что не успело добраться до меня.
        - Моя оплошность,- признал Кухериал, и толкнул меня кулаком в грудь, так что я покатился кубарем и окался вдруг на зеленом холме.
        Бес уже был рядом.
        - Быстро прыгай на спину!- выкрикнул он.- Надо убираться!
        Я не заставил себя долго упрашивать…
        Первое время мы летели молча, пребывая в весьма подавленных чувствах. Бес, очевидно, испытывал досаду, от того, что потерял меня. Меня же до сих пор колотило от ужаса. Я никак не мог забыть глаза этой твари в лабиринте и вопли ребенка.
        - Слава Сатане, я тебя нашел,- наконец, сказал Кухериал и скосил на меня черный глаз,- если бы ты знал, что я претерпел, пока тебя искал.
        - Если бы ты знал, что я претерпел!- свирепо выкрикнул я.- В меня вселилась какая-то тварь, потом за мной гнались вареные зверюги…
        - Есть хорошее стихотворение по этому поводу,- перебил бес.
        Не дай вам бог заснуть в пустыне,
        Кровь в жилах поутру застынет,
        Проснетесь - толстые зверюги
        Уже доели ноги, руки…
        - К черту стихи!- возмутился я.- Я чудом выбрался. Эта ведьма…
        - Это не ведьма, а демоническая леди, Морфенея, королева сновидений. Тебе очень повезло, что я появился вовремя. Если бы я не успел заметить, как она втаскивает тебя в лабиринт, сейчас бы ты был уже совершенно безумен.
        - Я и так чуть не поседел.
        - Что-то ты мне не нравишься. Раньше тебя было не так просто напугать. Нервишки сдают?
        - Да что ты понимаешь? Там… там еще была река, полная кипящей крови.
        - И что?
        - Крови! Человеческой крови.
        - Подумаешь… Здесь и не такое встретишь. Сейчас в аду осталось три реки,- поведал Кухериал,- та, которую видел ты, это Ахерон - река, несущая воды, полные крови мучеников и воинов.
        - Да, я видел воинов на берегу. Целое поле. Они рассыпались в труху.
        - Поля забвения. Тебе повезло, что ты не провел там слишком много времени. А не то не смог бы вспомнить ни меня, ни даже, как тебя зовут. Но все это цветочки по сравнению со второй полноводной адской рекой - Летой, рекой забвения. Пересечешь ее, и память отрубит мгновенно и, самое главное, бесповоротно.
        - Еще я видел колонну грешников. Их тысячи…
        - Я знаю, о чем ты. Ты говоришь, о великом походе грешников. Изобретательный ум Зарах Ваал Тарага измыслил это. Они бредут по кругу до скончания веков, не останавливаясь ни на секунду. Если кто-то из них падает от усталости или отстает от остальных, его рвут на куски церберы. А затем он снова оказывается в той же колонне. В самом ее хвосте. Все они при жизни обожали набить животы, избегая праведного труда, да и любых физических нагрузок, вот и получили то, что заслужили.
        - А третья река?- поинтересовался я.
        - Я уже упоминал о третьей реке. Она ледяная. Зовется Коцитом. В ней вмерзшие по пояс терзаются предатели. Иуда Искариот, убивший брата Каин, и прочие-прочие. Там полно неверных мужей и жен. Отчего-то люди считают, что обмануть жену и уйти от нее к другой, помоложе - вовсе не грех, а поиск личного счастья. Вот за это счастье они и претерпевают страдания после смерти. Река эта протекает на самом адском дне. Там царит жуткий холод, и нам с тобой, Васисуалий, совершенно нечего делать. Я, видишь ли, создание теплолюбивое. Мне бы в Сочи жить. А еще лучше в Африке. Но давай не будем медлить. Нас ожидает герцог Предела чревоугодия, великий Вельзевул.
        - Как вспомню эту дьяволицу, аж дрожь колотит,- пожаловался я.
        - Не дьяволицу, а демоническую леди,- поправил бес.- Мне самому рядом с ней не по себе стало. Хорошо, что убрались вовремя. Что поделать, такое у нее предназначение - являться во снах и сводить людей с ума. Только представь себе, какая хохма, ложатся муж с женой в постель, а ночью она просыпается от криков - он сидит на кровати, вращает глазами и орет, не переставая. И так до самого приезда скорой психиатрической. А все она, Морфенея.
        - Я бы ее пристрелил,- сказал я.- Еще бы немного, и ей конец.
        - Ты к ней несправедлив,- заметил Кухериал.- Впрочем, у вас, людей, другие представления о прекрасном. Весьма патологические и примитивные, на мой вкус. Кстати, если ты надеешься, что пули ее остановят, сильно заблуждаешься, Васисуалий.
        - Демонов же остановили.
        - Очень ненадолго. Скорее, разозлили. Так что лучше не доставай свою пукалку из кобуры, в следующий раз желание пострелять в аду может сыграть с тобой злую шутку.
        - Как тебе удалось выбраться?- угрюмо поинтересовался я.- Мне казалось, тебя сожрал Дагдагирон.
        - Собирался,- подтвердил бес.- Но потом мы с ним поговорили немного. И он понял, что был не прав. Потому что мы, как и он, служим Сатане. А он - один из самых преданных слуг Сатаны. Даже накормил меня обедом. Креветки, мидии, устрицы, кальмары, осьминоги, рыбное филе…
        - Значит, пока я шлялся по этому Пределу, рискуя умереть каждую секунду, ты жрал креветок?!- возмутился я.
        - А что делать? Если бы я не остался на трапезу, Дагдагирон мог бы обидеться. Пришлось побеседовать с ним. Между прочим, если бы я сразу не отправился к нему, ты сейчас уже переваривался бы в его желудке, Васисуалий. Это я дал тебе возможность выбраться из озера.
        - Ну, спасибо.
        - В твоем голосе я улавливаю сарказм. Но, поверь мне, ты не прав. Я - твой спаситель. И благодетель. Ты, кстати, немного изменился. Замечу, на всякий случай, что тебе так даже больше идет.
        - Изменился?- насторожился я.- В каком смысле?
        - Волосы,- Кухериал похлопал себя по лысине.- Говорил, едва не поседел… На самом деле, поседел. Даже очень. Они почти совсем белые. Красавец. Хотя десяток лет накинул.
        - Черт побери! Хочешь сказать, я поседел?
        - Как лунь. Так, кажется, у вас говорят.
        - Мне же нет еще и тридцати пяти,- я замолчал, подавленный переменами во внешности.
        - Что ты как баба?- рассердился Кухериал.- Да на что тебе, вообще, сдались волосы? По мне, настоящему мужчине растительность на голове ни к чему. Лысина - это же так привлекательно. А седина - благородно.
        - Рано мне еще быть благородным,- отрезал я.
        - Ну, так и стригись наголо. Никто и не заметит, что ты поседел. Если хочешь, я тебя в считанные секунды обрею.
        - Не надо. Похожу пока так.
        - Как знаешь. Слушай очередную адскую притчу, пока мы не достигли обиталища Вельзевула. Один священник по имени отец Клермон - девственник, соблюдающий пост, и в иные дни также очень умеренный в пище, однажды пришёл к повсеместно известному отцу Антонию и говорит: «Знаю, что мой аскетизм превышает твой. Почему же твоё имя славится на свете больше моего? Может, ты больше меня любишь бога?» «Не в этом дело, отец Клермон,- отвечал Антоний.- Просто у меня есть своя пиар-служба»… А вот и герцогский дворец.
        Посреди пустыни возвышалось нечто, напоминающее гигантский картофельный клубень. По мере того, как мы подлетали ближе, я смог различить детали архитектурной кулинарии. Клубень опутывали сухие побеги, служащие лесенками. По бокам «дворец» подгнил, источая зловоние на всю округу. Внутрь вели круглые норы, похожие на ходы, оставленные червями. Это предположение подтверждали крупные личинки, с хрустом грызущие подпорченное обиталище герцога Предела чревоугодия.
        Мы проникли в сердцевину через самый широкий проход, расположенный на относительно свежей верхушке гигантского клубня. Ход вел вниз почти отвесно, поэтому я спускался на спине Кухериала. Он цеплялся за стены и поминутно стонал, что такую тушу таскать на себе - верный путь к радикулиту в старости. Внутри было светло - вокруг вились мелкие красные чертики, словно светлячки, горели воткнутые в стены факелы. А в зале, где мы приземлились, нас встречала целая толпа краснорожих раскормленных дьяволов. Шумно обсуждая нашу худобу, они повели нас в тронную залу и у распахнутых дверей оставили одних.
        Вельзевул предстал в обличии мухи в два человеческих роста, опирающейся на белесые крылья и лохматые лапки. Желтоватое, выпяченное брюшко кишело беспрестанно шевелящимися, почавкивающими червями. Казалось, они пожирают плоть Вельзевула, но Кухериал успел мне шепнуть, чтобы я не волновался - черви составляют единое целое с телом высшего демона.
        Мы застыли перед троном герцога Предела чревоугодия, многократно отраженные в больших фасетчатых глазах. Кухериал в позе подобострастного почтения, склонив голову и выставив перед собой ручки. Я стоял прямо, старательно подавляя приступы тошноты. Отвращение у меня вызвал не только вид демона, но и исходящая от него удушающая вонь. Я заметил возле трона множество продолговатых комков - мушиный помет.
        Ближайшие сподвижники Вельзевула выглядели немногим лучше. Некто, похожий на человека-слона, с деформированным черепом и грудью, чьи глаза смотрели в разные стороны, а из ушей торчали клоки рыжей шерстви, стоял возле трона в самой угрожающей позе, и похлопывал себя по ногам семихвостой плетью с утяжеленными свинцом хвостами. После каждого удара на обнаженных ногах оставались кровавые следы, но урод наносимого себе вреда не замечал, или просто не обращал внимания на столь незначительные раны.
        Другой смотрелся менее экзотично - идеально сложен, словно фанатичный бодибилдер, но с собачьей головой. Да не какой-нибудь мифической псины, а обыкновенного питбуля. Пока Вельзевул оценивающе нас разглядывал, песья морда поминутно скалилась. Еще этот тип проделывал эффектный фокус, заставляя голову поворачиваться на триста шестьдесят градусов.
        - Ваше мракобесие, убийца Светоча перед вами!- громогласно выкрикнул Кухериал, поскольку пауза затянулась.
        Ответом Вельзевул его не удостоил. Продолжал молчать. «Может, он не умеет говорить,- подумал я,- да и как он будет говорить, если у него даже рта нет - только лохматый хоботок». Оказалось, говорить герцог умел. Хоботок вытянулся и оттуда послышался высокий, но вполне ясный голос.
        - Хотите есть?!- спросил демон.
        Предложение было настолько неожиданным, что я даже растерялся.
        - Нам не до еды, Ваше мракобесие!- выкрикнул бес.- Нам надо дело делать! Время уходит.
        - Конечно-конечно,- ответил Вельзевул после долгой паузы. Мне начало казаться, что он медленно соображает.
        Подтверждая мои мысли, демон снова надолго замолчал. Тут уже не выдержал Кухериал и заговорил скороговоркой:
        - Ваше мракобесие, мы на дар какой-нибудь рассчитываем. Чтобы, значит, наверняка со Светочем покончить. Если бы вы что-нибудь полезное дали, мы бы уж так вам были благодарны…
        - Постой-ка,- Вельзевул приподнялся,- а что дали другие?
        - Велиал не поскупился. Сделал так, что теперь убийца Светоча может дышать под водой.
        - А этот… Левиафан?!- имя герцога второго круга Велиал проговорил с отвращением.
        - Кристальное сердце,- поделился бес.- Где бы мы были без доброты высших демонов. Его темнейшество, конечно, скажет им спасибо.
        - Хм,- Вельзевул задумался, пошевелился. Черви посыпались с белого брюшка на пол. - А я, честно говоря, пока о даре не думал.
        - Ваше мракобесие!- воскликнул Кухериал.- Времени мало.
        - Ладно… - Голос, идущий из хоботка, возвысился и стал напевным.- Будет ему дар.
        - Какой?- с подозрением поинтересовался бес.
        - Будут у твоего героя железные зубы. Ну, как?
        - Годится,- ответил Кухериал, хотя на его лице я прочел разочарование. Сам я был разочарован куда больше. Железные зубы! Тоже мне дар. Они же из меня самую приметную личность сделают. А я привык не привлекать лишнего внимания. Да и немодно это - носить железные и даже золотые зубы. Разве что у рыночных торговок. Возразить бес не дал, приложил палец к губам - мол, молчи, и пользуйся, пока дают.
        Вельзевул поманил меня лапкой. Но подходить к огромной мухе ближе я не торопился. Во-первых, от герцога несло удушливой вонью, во-вторых, железные зубы мне ни к чему. Кухериал схватил меня под локоть и потащил к трону, приговаривая на ходу:
        - Кончай упираться, Васисуалий…
        Мы были шагах в десяти от демона, когда он передними лапками сгреб с брюшка уйму червей и запустил в меня живым, повизгивающим комком. Я не успел отпрыгнуть, черви попали мне в лицо, прилипли к щекам, шее. Если вы когда-нибудь подносили к коже пиявку и ощущали прикосновение ее сколького тельца и то, как она присасывается к вашей коже - вам знакомо то чувство омерзения, какое испытал я. Закричал, вцепился в лицо, но они все глубже проникали в плоть, вгрызались в нее, продирались в мой организм…
        Я обезумел от боли и ужаса, катаясь по полу и визжа, как человек, которому плеснули в лицо серной кислотой. Со мной происходили жуткие и крайне болезненные метаморфозы - я чувствовал, как черви копошатся в раздувшемся, ставшем неохватным животе, в голове и во рту, наполненном вязкой слюной и личинками.
        Так продолжалось довольно долго…
        А когда ко мне вернулось зрение и способность соображать, Кухериал долго рассматривал мою зубастую пасть - я открыл рот по его просьбе. Затем удовлетворенно кивнул и высказался:
        - Выглядишь гораздо лучше. Поздравляю.
        Я тронул зубы языком, пощупал указательным пальцем. Во рту у обычного человека пристуствует четыре клыка, пара верхних и пара нижних, а обе мои челюсти украшал ровный частокол крупных резцов. Железных. Во рту присутствовал отчетливый кисловатый привкус металла. Я представил, как выглядит оскал улыбки, и ужаснулся. С такой пастью только в цирке выступать. Буду выходить на арену вместе с бородатой женщиной и толпой лилипутов.
        Вельзевул сделал знак, и песьеголовый извлек из-за трона крупный камень. Затем приблизился и вручил его мне. С таким торжественным видом, словно протягивал не булыжник, а слиток золота.
        - Пробуй,- проговорил Вельзевул и хрюкнул - хоботок задрожал, из него выплеснулся фонтанчик слизи.
        Я воззрился на подношение с недоумением. Что тут можно пробовать? Пробовать сломать железные зубы об этот кусок скалы?!
        - Ешь,- призвал меня высший демон.
        Теперь я понял, чего от меня ждут. Я-то полагал, что мучения мои уже закончились. А они, оказывается, только начались. Теперь демоны хотят насладиться зрелищем, как я, ломая зубы, буду грызть эту каменюку. Я оглянулся на Кухериала. Тот забормотал:
        - Делай, что говорят. Делай…
        Я, вздохнул, поднес булыжник ко рту и всадил в него зубы. Ощущение было такое, как будто откусил жесткое яблоко, свежее, только что сорванное с дерева. Только яблочко, само собой, повкуснее будет. Камешек оказался совершенно пресным и сухим. Хрум! Хрум! Хрум! Железные зубы послушно перемалывали «пищу». Я собирался выплюнуть образовавшееся во рту крошево, но Вельзевул потребовал:
        - Глотай!- Хоботок дернулся.
        Я послушно сглотнул, едва не поперхнулся. Обломки ухнули в желудок, подобно горному обвалу. И тотчас я ощутил сытость, будто съел не кусок булыжника, а хороший бифштекс. Ощущение это так меня позабавило, что я закрутил головой, разыскивая, что бы еще сожрать.
        Кухериал заметил мое нездоровое возбуждение.
        - Не расходись!- потребовал он, кинулся к трону Вельзевула, схватил одну из лапок и припал к ней долгим поцелуем.- Ваше мракобесие, великий дар! Великий дар для убийцы Светоча. Теперь он никогда не будет голоден.
        - О да!- просвистел хоботок.- Do ut facias [Даю, чтобы ты сделал (лат.)] .
        Бес продолжал лобызать конечность демона-насекомого, пока Вельзевул не оттолкнул его.
        - Поди прочь!
        - Все! Мы уже уходим. Нас уже нет. Были - и испарились. Только вы нас и видели…
        Подталкивая меня, Кухериал устремился к выходу из тронной залы. Перед самыми створками дверей в полу внезапно распахнулся замаскированной люк, и мы ухнули вниз. У меня захватило дух от стремительности падения. Потоком воздуха нас вынесло в окно и швырнуло на мягкий мох, растущий на опушке непролазных дебрей. По-моему, не убились мы только чудом. Впрочем, к чудесам я успел привыкнуть.
        - Славься великий Вельзевул!- выкрикнул Кухериал, задрав подбородок - он смотрел на высокие башни дворца властителя Предела чревоугодия с подобострастием.- Разве не остроумно придумано?- обратился он ко мне.- Спустились за считанные секунды. И живы при этом.
        Я поднялся, отряхиваясь и чертыхаясь, что в аду было признаком хорошего тона. Пока мы летели, Кухериал поведал, что близкие друзья частенько говорят друг дружке:
«Иди-ка ты к черту, приятель», если хотят пожелать удачи и долгих лет жизни.
        - Ну,- бес взирал на меня с восторгом.- Три круга ада пройдены. И как пройдены! Ты просто молодец! Я всегда знал, что могу на тебя положиться.- И вдруг насторожился.- Так, прибавим шагу. Только этих нам не хватало…
        Я обернулся и увидел несколько бочкообразных существ, медлительно вышагивающих вдоль крепостного вала. Толстыми руками они придерживали массивные животы.
        - Пусть тебя не обманывает их безобидный вид,- сказал Кухериал,- если только ты окажешься рядом с ними, они все сделают для того, чтобы освежевать тебя и сожрать. Дворцовая стража. Эти демоны постоянно испытывают голод и порой нападают друг на друга, чтобы его утолить.
        - Так давай убираться отсюда.
        - Давай,- согласился бес.- Идем к огненным вратам. Они совсем рядом.
        Мы обогнули по широкой дуге троицу обжор и направились по вытоптанной в земле тропинке к возвышающимся в отдалении холмам. Над ними висело тусклое солнце, а над ним рогами вверх белый месяц, едва заметный в грязно-молочном небе.
        Я заметил, что одно бочкообразное существо нас учуяло, заволновалось, шумно втягивая воздух, так что слышно было отсюда, и затопало к нам. Но мы бежали быстро, и через пару десятков шагов демон, тяжело вздыхая, поплелся обратно.
        По пути к холмам нам встретилась длинная процессия грешников. Часть из них шла налегке, другие несли в паланкинах величественных архидьяволов - краснорожих и рогатых. Один из них оглядел нас не без интереса. Мне показалось, что он сейчас остановит нас для допроса, и опустил голову, помня завет Кухериала - в глаза адским созданиям не смотреть. Но процессия проследовала мимо, и я вздохнул с облегчением. Как оказалось, опасения мои были не напрасны.
        - Видал?- сказал бес.- Адская канцелярия проехала. Те еще бюрократы. И как их занесло в Предел чревоугодия? Хорошо, что не прицепились. А то началась бы волокита дней на тринадцать. Это как минимум. Меньше у них в ведомстве ни одно дело не рассматривается. Повезло.
        Холмы оказались дальше, чем мне казалось. Их подножия мы достигли лишь через несколько часов. Поскольку жара стояла невыносимая, как на большинстве адских кругов, с меня семь потов сошло, пока мы добрались до цели. Пришлось даже снять и выжать рубашку.
        Сразу за первым холмом находились огненные врата - не те, через которые поступали грешники со Страшного суда, а одни из тех, что служили переходом между пределами. Тонкий черный обод, и в нем - бушующее пламя. Я коснулся вросшего в тело амулета. Всякий раз, когда прежде чем войти в огонь, я испытывал опасения - а вдруг подарок искусителя не сработает.
        - С Абаддоном будь поласковее,- предупредил Кухериал, прежде чем мы вошли во врата.
        - В каком смысле?
        - Старикан вспыльчив. Он - самый старый из адских герцогов. К тому же, близорук. Проклятье Сатаны. Всегда является в очках. А поскольку несмотря на очки видит плохо, может запросто перепутать нас с кем-нибудь, и скормить своим питомцам.
        - А кто у него в питомцах?
        - Псы. Но они не опасны. Куда хуже фурии. Для фурий человеческая плоть - лучший деликатес.- Кухериал оглядел меня с сомнением.- Как бы не разорвали тебя в запале. Собирай потом по частям.
        - Может, обойдемся без четвертого круга?!
        - Ты с ума сошел! Не заручиться поддержкой Абаддона, значит оскорбить его в лучших чувствах. С таким врагом, знаешь ли, долго не протянешь. Нет-нет. Мы обязательно должны посетить герцогский дворец четвертого круга. Гонцы посланы, он должен ожидать нашего визита.
        - Так же, как нас ждали на других кругах?- поинтересовался я.
        - До чего же ты привередлив!- рассердился Кухериал.- Я же тебе сказал, что когда был в прошлый раз в аду - отправил гонцов. Но в пути они где-то затерялись. Но я на них не в обиде. Такое бывает. Тебе следует привыкнуть к тому, что среди падших никто не держит слова, все друг дружку обманывают, и при случае не прочь обобрать. Так что бдительности не теряй. Значит, про псов и фурий я тебя предупредил. Есть еще саранча. Это такие милые зверюшки, размером чуть меньше тебя, пасутся на четвертом кругу повсюду. По воле нашего владыки Люцифера они питаются грешниками, пережевывают их и выплевывают. И так множество раз. Набираются сил перед великой битвой в конце времен. В общем, постарайся держаться от них подальше. Насекомые на редкость тупые. Проглотят, только тебя и видели. Даже я их боюсь.
        - Ладно,- сказал я,- что я, себе враг?
        - Вот и хорошо, вот и ладненько,- Кухериал потер ладошки.- Ну, вроде бы, все. Можем отправляться.
        Я поборол страх перед огненной стихией и нырнул во врата первым, как опытный пловец в бассейн с хлорированной водой.
        Четвертый круг
        Предел гнева
        Мы и опомниться не успели, как нас схватили, повалили на землю и принялись выкручивать руки. Нападавших было трое. Все здоровенные, будто всю жизнь накачивались стероидами, с неестественно маленькими головами. Много мозга в таких черепушках поместиться никак не могло. Что немедленно подтвердилось.
        - Гляди, какая штука, Азраэль,- проговорил один, выдергивая из моей наплечной кобуры пистолет,- первый раз такую вижу. Гы.
        Другие не откликнулись, потому что были заняты - с увлечением били меня и Кухериала, прижав к каменистому грунту.
        - Ждут, говоришь?!- прохрипел я, получив очередную зуботычину.- Заждались, мать их…
        - Парни!- орал бес, стараясь вырваться.- Вы что, не видите, я не человек! Отпустите немедленно. Я тре…
        Мощный удар в челюсть вышиб из Кухериала дух. Это только в онтологической иллюзии он был крут до невозможности, а тут такой же, как все. Разве что поумнее некоторых и поизворотливее, но фокусы, вроде отбивания пули лбом, здесь вряд ли проканают. Один из громил взвалил беса на плечо. Другой ткнул меня под ребра.
        - Встать!
        Удар был такой силы, что я вскочил, будто подо мной сработал пружинный механизм.
        - Мне это не нравится,- демон повернулся к остальным.- По-моему, пистолет - это странно. Надо доложить.
        - Надо,- согласился другой.- А как эта штука действует?!
        - Ты что, пистолета никогда не видел?
        - И я не видел,- вмешался третий.
        - И я,- согласился тот, что крутил оружие в руках.- Только знаю, что эта штука пистолетом называется. Эй, ты, как оно работает?!

«Ну и ну,- подумал я,- знают название, а принцип действия для них загадка. Наверное, у них все, как у нас. Четкое распределение обязанностей. Каждый знает все, что входит в его компетенцию. О земных игрушках эта троица не осведомлена».
        - На курок надо жать,- сообщил я,- а из дула вылетит пулька.
        Гигант с трудом протиснул палец в щель, спустил курок. Грохнул выстрел.
        - Ы-ы-ы,- великаны одобрительно закачали крохотными головами.
        - Хорошая вещь,- поделился я,- один из лучших пистолетов в мире.
        - Поэтому ты его с собой в могилу прихватил?!
        - Да я еще не умер, я…
        - Опять старая песня!- рыкнул гигант, брызжа слюной.
        Следующее, что я увидел,- приближающийся к лицу массивный кулак. Сознание отключилось разом, будто кто-то отвечающий за восприятие действительности, щелкнул тумблером.
        Очнулся я очень нескоро. Меня тряс за плечо Кухериал.
        - Слава Сатане,- сказал бес,- ты очнулся.
        - Где я?- промычал я, губы так распухли, что слова давались с трудом.
        - Все в порядке,- сообщил Кухериал,- недоразумение разрешилось. Ты как, жив пока?!
        - Мне-э-э, где мой пистолет!?- Я резко сел, огляделся.
        Демоны с маленькими головами толпились неподалеку. О чем-то ожесточенно спорили. За их спинами паслись целые полчища гигантской саранчи, с хрустом пережевывая крупные коричневые листья, торчащие из земли на манер лопухов.
        - Рад, что ты в порядке. А то я боялся, они тебе мозг повредили. Ты, конечно, не семи пядей во лбу. Но если б стал совсем дураком, было бы еще хуже.
        - Слушай, ты,- обозлился я,- где мой пистолет?! Он мне нужен. Понятно?
        Кухериал смерил меня внимательным взглядом.
        - Это на тебя местная атмосфера действует. Озлобился. Скоро совсем свихнешься. Давай-ка быстрее к Абаддону, пока еще чего-нибудь не случилось.
        - А что может случиться?!
        - Впадешь в ярость, начнешь бузить - и шлепнут тебя, само собой.
        - Давай к Абаддону,- согласился я, поднялся, отряхиваясь,- только сначала заберу у этих уродов пистолет.
        - Понимаешь, в чем дело,- бес покосился на демонов,- твой пистолет им очень понравился…
        - Мне он тоже нравится,- сказал я с нажимом.
        - Я тебе достану наверху точно такой.
        - Мне нужен этот.
        - Ты же от них после дела все равно избавляешься.
        - А этот хочу оставить,- уперся я, меня обуревала злоба.- В общем, я пошел.
        - Куда?! Не пущу!- Кухериал бросился наперерез.- Помнишь, что я говорил о четвертом круге?.. Они из нас отбивных понаделают, а потом будут очень сожалеть, что убийцу Светоча порешили. Но уже будет поздно.
        - Это мы еще посмотрим, кто кого!- я оглянулся кругом. Меня охватила лютая ярость, что я не то что демонов - стадо слонов готов был завалить в одиночку. Никто еще не смел безнаказанно меня бить и отбирать оружие. Неподалеку я заметил кучу хвороста, разложенного под деревянными крестами. Некоторые палки по диаметру были, как бейсбольные биты. Одну из таких, с сучком на конце, я и прихватил.
        - Не делай этого,- предупредил Кухериал, и заметался - с одной стороны ему очень хотелось мне помочь, с другой - совсем не улыбалось ввязываться в драку.
        Я подошел ближе. Услышал, о чем они спорят… И тут меня накрыло по-настоящему. Зрение застил кровавый туман, сердце заколотилось под кадыком, и стало окончательно наплевать, что будет - лишь бы успеть нанести пару-тройку хороших ударов. Предметом их спора являлся мой пистолет. Они, видите ли, делили, кому достанется АПБ.
        - Эй, вы!- крикнул я.
        Здоровяки меня услышали. Повернули маленькие головы. Я направлялся к ним с самыми решительными намерениями.
        - Пушку сюда!- потребовал я.
        Троица дружно расхохоталась. Веселились они от души, хотя раньше я подозревал в них почти полное отсутствие чувства юмора. Похлопывали себя и друг дружку по ляжкам, придерживали трясущиеся животы. Я не преминул воспользоваться их увлеченным весельем, подошел и изо всех сил треснул одного из демонов по лбу. Удар получился гулкий, будто я бил не по черепу, а по пустой металлической бочке. Либо в их головах было совсем мало серого вещества, либо это было какое-то другое вещество. Удар не причинил здоровяку никакого вреда, только разозлил его. Демон шагнул ко мне, замахнулся и, не слушая диких воплей Кухериала, так мне вломил, что я летел метров пятнадцать, прежде чем рухнуть на кучу хвороста…
        Возвращение в сознание было ужасным. Я понял, что не могу пошевелить челюстью. Предположительно, она сломана. Но, скорее всего, просто распалась на множество кусочков и отвалилась, вместе со всей нижней частью лица. Руки, к счастью, двигались. Ощупав челюсть, я пришел к выводу, что она цела. Крепкий я, все-таки, парень. Из таких людей гвозди делать. А может, и костыли для железной дороги.
        - Слава Сатане, ты жив,- Кухериал забегал вокруг,- а я-то уж решил, что в этот раз точно все. Удар у них сам видел какой. Хорошо, что разобрались с этим недоразумением. А то я прямо не знаю, что могло получиться. Сейчас ты еще немного полежишь. И пойдем к герцогу. Абаддон нас скоро примет.
        Я огляделся. Пейзаж мало изменился. Только на горизонте вздымались тучи пыли и раздавались приглушенные расстоянием дикие вопли.
        - Грэш… ни… ков пы… тают?- выдавил я с трудом.
        - Сами себя пытают,- ответил бес,- сходят с ума от гнева. Абаддон развлечение придумал. С утра их выпускают на поле брани. Дают большие ножи. И они друг дружку режут. Видел бы ты те реки крови, что здесь каждый день проливаются. Посмотреть на это стоит. Я видел всего пару раз, но так воодушевляет, так заводит. Зрелище умопомрачительное. И с каждым новым днем все набирает и набирает обороты. Они же после воскрешения еще более люто ненавидят всех окружающих. И ищут-ищут в следующий раз того, кто их убил накануне. И даже если не найдут, других покромсают от злости. Веришь ли, грешники тут, как цепные псы. Они даже на наших кидаются. Совсем соображать перестают, когда их что-то задевает. Еще один повод, между прочим, задуматься о том, как несовершенно человек устроен. По образу и подобию, говорите. А, по-моему, нет. Что-то я о гневе всепрощающего боженьки никогда не слышал. Зверье всякое тоже гнева не испытывает. А человек впадает в состояние, когда он становится хуже любого зверя. Почему так?
        Я пошевелил челюстью, но ответить ничего не смог. Только засмеялся счастливо. Если ваша челюсть может шевелиться, разве это не повод для бурной радости.
        - А ты чего смеешься? Пытка понравилась?
        Я промычал нечто нечленораздельное.
        - Эк тебя,- расстроился Кухериал,- но с другой стороны, может оно и к лучшему. Очень ты на язык не воздержан. Я же тебя предупреждал. В аду лучше молчать. Здесь любое слово могут неправильно истолковать. Слишком много тут толкователей, которые любят в уши нашептывать, вызывая конфликты. А с Абаддоном и вовсе шутки плохи. Так что молчи себе потихоньку.
        - По…летели,- выдохнул я почти внятно.
        - Ну, вот,- расстроился бес,- заговорил. Чертовски невовремя. Ладно уж, полетели. На провожатых надеяться не приходится, очень ты их рассердил своим поведением, сами будем добираться. И, скажу тебе честно, совсем это небезопасно. Ох, и не люблю я этот круг. Единственное, что здесь хорошо - дома развлечений Нибраса. Но они стоят на самой границе с третьим кругом. И там безумных легионеров Абаддона и их ручных зверюшек почти не бывает.
        - Кого?!- поинтересовался я.
        - Легионеров Абаддона!- повторил Кухериал.- Они принимают участие во всех стычках между тьмой и светом, поднимаются по первому требованию. Но стычки случаются редко. В основном, демоны сидят в казармах. И с головой у них явно не все в порядке от длительного простоя. Потому они и обожают всяких несмышленых тварей. Получают их с помощью темной магии и генной инженерии. Растят на погибель всему живому. Ох, и агрессивные это существа. Грешников рвут сотнями. Ну и друг с дружкой регулярно сцепляются не на жизнь, а на смерть…
        Пока мы летели ко дворцу Абаддона, бес продолжал рассказывать об адском воинстве, которое за неимением серьезных боевых конфликтов и в связи с постоянно откладывающимся Армагеддоном подверглось разложению и упадку. Потом перешел непосредственно к командиру воинства - Абаддону, поведав о нем множество самых чудовищных подробностей. Иногда не в меру разъяренный властитель четвертого круга лично брал в руки топор, бегал всюду и кромсал всех, кто попадался ему на пути. Даже участвовал в большой битве грешников, укладывая их сотнями. Изобретательностью герцог не отличался, зато жестокостью превосходил всех демонов ада. После всего услышанного мне совсем расхотелось встречаться с этим опасным чудищем. Да и четвертый круг мне совсем не понравился, как бы не воспевал его Кухериал. Я уже имел возможность убедиться - в аду в любой момент может произойти нечто непредвиденное, здесь царит хаос, и живого человека на каждом шагу подстерегает опасность.
        - Видишь, на горизонте зарево?- сказал бес.- Это Ксафон разводит огонь, на котором будут жарить грешников.
        - А что это за черные точки?- спросил я. Челюсть стала шевелиться вполне сносно, я снова обрел возможность говорить. Подозреваю, быстро восстановиться мне помог дар Вельзевула - если бы не железные зубы, шамкать бы мне сейчас, как старикашка без вставной челюсти.
        - Безрогий боже!- выругался бес.- Да это фурии. Вот непруха.
        Он тут же забрал правее и существенно прибавил в скорости. Судя по тяжелому дыханию, маневр дался ему непросто. Черные точки продолжали двигаться тем же курсом, что и прежде. Миновать всю стаю нам не удалось. Несколько не в меру любопытных фурий пролетели совсем близко. В глаза бросились почти лысые ровные черепа, обтянутые серой кожей, неровная линия ртов с торчащими из них желтыми клыками, бурная рыжая растительность по всему телу, особенно в области груди и между бедер. Плотоядные адские создания отчасти походили на обыкновенных женщин, и вызывали ужас не столько своим внешним видом, сколько чудовищностью сходства с человеком. Они втягивали воздух дырками ноздрей, и явно заинтересовались нами, но Кухериал заложил еще один вираж и ушел отвесно вверх. Преследовать нас фурии не стали.
        - Фуф, пронесло,- проговорил бес с явным облегчением,- если бы прицепились, нам бы сам сатана не помог.
        - А что, может помочь при случае?
        - Люцифер к нам благоволит,- откликнулся Кухериал,- но донимать Князя тьмы просьбами - отличное занятие для потенциального самоубийцы…
        Вскоре мы вылетели к обширной равнине, сплошь уставленной виселицами. Многообразие приспособлений для вздергивания грешников впечатляло. Были здесь и простые деревянные конструкции, рассчитанные на одного казнимого, и весьма сложные групповые установки с помостами и раздвижными дверками в полу. Специально приспособленные для казни вязы с крупными, низко растущими сучьями, с перекинутыми через них веревочными петлями. И даже - металлические монстры, напоминающие аттракционы из Парка Горького, с длинным рядом аккуратных петелек. Заметил я и множество простых крючьев, на какие обычно вешается люстра с тонкими удавками на них - они висели в воздухе против всех законов физики. На отдельных виселицах болтались мертвецы с синюшными страшнымм лицами. Некоторые повешенные дергались, хрипели, тянули за веревку.
        - Поля висельников,- поведал Кухериал,- хорошее место, умиротворяющее.
        - Зачем их собрали здесь?- сумрачно поинтересовался я.
        - Судьба у них схожая. Вот и собрали. А что в этом дурного? Висят себе, никого не трогают. Еще у нас в аду есть поле гильотинированных…
        - Они там, наверное, в футбол играют?- предположил я.- Головами.
        - Смешно,- откликнулся Кухериал без тени улыбки,- нет, они там стенают и молят о пощаде… сожженные заживо тоже имеют возможность продолжить и после смерти корчиться в огне. Есть и такие, кто многие века погружается в воды озера утопленников. Кстати, я только что вспомнил еще одно стихотворение нашего любимого адского поэта. Называется оно «Ода висельникам»…
        Вешаться можно весной или летом,
        осенью или морозной зимой,
        мало вещей нужно для этого -
        мыло, веревка, стульчик хромой.
        Вешаться можно в парке и дома.
        Нужно веревку забросить на крюк
        или на ветку березки знакомой,
        чтобы наверно случился каюк.
        Вешаться можно, если ты молод,
        или уже начинаешь стареть.
        Только тянуть с этим не стоит -
        можешь случайно и не успеть.
        - Неплохо,- сказал я, с отвращением наблюдая, как один из повешенных раздирает ногтями горло.- Да, тянуть с этим не стоит. Но лично я предпочел бы умереть как-нибудь по-другому. Уж больно зрелище отвратное.
        - Знаешь, как в аду говорят, Васисуалий. Кому суждено быть повешенным, может смело садиться на электрический стул.
        Острота показалась мне довольно пресной. Чувство юмора у меня заметно притупилось, я испытывал эмоции, не располагающие к веселью. В голове шумело и очень хотелось дать кому-нибудь по роже, или хотя бы поддых. Я физически ощущал, что мне нужно выпустить пар, иначе с черепушки, превращенной в гигантский котел, вот-вот сорвет крышку. Я осознавал, что это атмосфера четвертого круга пагубно воздействует на мое сознание, но ничего не мог с собой поделать - так и скрипел зубами от неутолимой злости.
        - Мне нужно отдохнуть!- прорычал я.
        - Ого,- Кухериал повернул голову.- Похоже, тебя снова проняло. Видишь, впереди пар поднимается? Там приземлимся. Пожалуй, я знаю, как тебе помочь.
        - Что ты можешь знать?!- от ярости застило зрение. Перед моим мысленным взором мелькали сцены кровавых массовых расправ.
        Мы приземлились на берегу бурлящего, исходящего паром озера. Здесь было полным-полно разнообразного адского народа. Уродливые крупные демоны, вооруженные длинными хлыстами и трезубцами. Их плоские злые лица выражали отвращение и ненависть. Толпу грешников сопровождали также бесы и бесовки всех мастей - от ярко-рыжей до гидроперитно-белой, архидьяволы в расписных мантиях и прочие адские существа числом не меньше трех десятков. Сотни обнаженных людей плакали, умоляли оставить их в покое, жались друг к другу, стараясь оказаться в недосягаемости от ударов хлыста.
        - Василий!- плача и заламывая руки, ко мне кинулся растрепанный старик.- И ты здесь?!
        Кухериал поспешно заслонил крикуну путь, уперся ладонью в тщедушную грудь.
        - Он здесь по важному делу.
        - Это же я,- быстро заговорил старик,- Гавриил Натанович. Я тебе заказы поставлял, Вася, помнишь?.. Мы еще вечером в парке с тобой встретились в тот злополучный вечер. За «Пушкинским». Как давно это было… Сколько времени с тех пор прошло… Не знаю. Часов у меня нет. Как видишь. Совсем ничего нет. Все отобрали.
        - Умер, значит,- безразлично проговорил я.
        - Убили!- поделился Гавриил Натанович.- Злодейски убили. А потом было судилище, и меня сюда определили. А за что, спрашивается?.. И не суд это вовсе, а сплошная профанация правосудия. Где адвокат? Где право на суд присяжных? Сидят двое - рогатый да крылатый и решают, как меня назаказать. Ну, разве это дело? Как же так можно? Я думал, пойду в чистилище. Сам-то я никого никогда не убивал. А они меня сюда определили. Где справедливость?
        - Каждому по делам его,- наставительно заметил Кухериал.- А насчет справедливости - нет ее, и никогда не будет. А ну, пшел прочь, грешник. Возвращайся в стадо, пока я не рассердился.
        Бывший помощник депутата уставился на беса с негодованием, на всякий случай отошел подальше.
        - А тебя как угораздило, Василий?
        - А я живой пока,- ответил я,- я тут по делу.
        - Не может быть.- На лице Гавриила Натановича отразилось недоверие. И тут же сменилось жгучей завистью.- Как же так?- пробормотал он.- А я и не знал… Ты, что же, тоже нечисть рогатая, Василий? То есть, прошу прощения, ты из этих?
        - В этом мире и не такое случается, грешник. Все. Надоел ты мне,- Кухериал скривился и, сунув два пальца в рот, свистнул. С небес тут же спикировало уродливое создание с плоской головой, парой перепончатых крыльев и маленькими лапками с крючьями когтей. Кухериал зашептал ему прямо в ухо.
        Помощник депутата почувствовал неладное, попятился. Уродец закаркал, развернулся, примеряясь. Гавриил Натанович изо всех сил припустил по каменистой равнине. За ним понесся адский летун. Нагнал, впился когтями в лопатки и потащил вверх. Бедняга визжал, как поросенок. Я стоял, задрав голову, и наблюдал за неровным полетом - после каждого взмаха крыльев злобное создание взлетало выше, а затем падало в воздушную яму. Они поднялись на весьма внушительную высоту, после чего демон втянул когти, и помощник депутата устремился вниз. Он врезался в землю с сухим хрустом и остался лежать в неестественной позе, со свернутой шеей.
        - Красота!- прокомментировал Кухериал.
        Жалости я не почувствовал, но отвращение испытал.
        - Ну и какого черта?- укорил я беса.
        - А чего он лезет с разговорами?.. Да и потом он все равно скоро воскреснет. Он же уже умер. Ты не забыл? И вообще…
        Слова Кухериала заглушили громогласные вопли. Адские палачи пришли в движение и погнали толпу, используя все те же хлысты и трезубцы прямиком в кипящее озеро. Несколько грешников уже сверзились в воду - они кричали громче всех. Вокруг распространился удушливый запах вареной плоти. Я вспомнил кошмарных преследователей из Предела чревоугодия и попятился.
        - До чего ты пока еще нежен,- посетовал Кухериал.- Смотри, какое наслаждение. Как забавно барахтается тот толстяк. То нырнет под воду, то снова вынырнет. Наверное, проверяет, где прохладнее.- Бес захохотал. Одна из бесовок обернулась и одобрительно на него посмотрела. Ее взгляд не остался без внимания.
        - Гляди какая,- шепнул Кухериал.- Эх, если бы не наши дела, я бы с ней покувыркался.- Заметив мой удивленный взгляд, бес насупился.- А ты что думал, нам до подобных развлечений дела нет? Нам, Васисуалий, секс не менее важен, чем вам. Это святые ничего об этом не знают. Вон, даже непорочное зачатие придумали. А мы напротив. Являемся время от времени, чтобы соблазнять монахинь и праведниц. Ну, и праведников, само собой тоже. Расскажу тебе одну поучительную адскую притчу. Думаю, она тебя позабавит… Жил на свете один праведник. Дабы избежать мирских соблазнов, удалился он в пустыню, где вознамерился жить исключительно мыслями о божественном и так очистить свой дух и разум, чтобы возвыситься духом и после смерти попасть в рай. А при жизни, соответственно, стать святым старцем. Увидел такое дело сатана и, разумеется, не смог пройти мимо - послал нескольких демонов, способных принимать самые соблазнительные личины, а заодно дюжину злых духов, умеющих вызывать самые черные и прескверные желания. И вот сидит этот праведный муж в пустыне, смотрит на небо и размышляет о тщете всего сущего, как вдруг являются
пред его очи несколько обнаженных дев, обликом настолько прекрасных, что у будущего святого старца должен был сразу рассудок помутиться. Но не тут-то было. Смерил он их равнодушным взглядом, поднялся и пошел по своим делам восвояси. Даже злые духи не помогли… И началось. Что только не делали демоны, какие только соблазнительные позы не принимали, какие только сладкие речи не нашептывали - все нипочем. Знай, твердит: «бог меня сюда направил. бог меня и защитит от соблазна». И ведь едва не поверили, что так оно и будет. Совсем отчаялись демоны, явились пред очи Лучезарного, так мол и так, ничего не можем с тем праведником поделать, хочешь казни нас, а хочешь низвергай хоть в пыточный чертог, хоть к ледяному озеру. Хорошо, что сатана изучил человеческую природу вдоль и поперек. «Явитесь к нему в облике соблазнительного юноши!» - повелел Люцифер. И оказался прав. В тот же день не выдержал праведник и опрокинулся в пучину разврата. Он сейчас в Пределе похоти томится, вместе с прочими мужеложцами и разнообразными извращенцами. Вот такая история.
        По мере того, как Кухериал излагал очередную адскую притчу, я все с большим увлечением наблюдал, как людей сталкивают в крутой кипяток - рассудок мутился, сведенный судорогой гнева. Бес заметил мой интерес, подошел к одной из бесовок и попросил хлыст. Та не отказала в просьбе. Вскоре я уже, задыхаясь от ярости, охаживал грешников по тощим спинам. Подобного наслаждения я не испытывал никогда в жизни. Я так усердствовал, что вскоре люди посыпались в кипяток десятками, лишь бы оказаться подальше от жуткого седого садиста с железными зубами и перекошенной физиономией.
        Так продолжалось не меньше часа. В конце концов, я вымотался и полностью избавился от приступа гнева. Тяжело дыша, я отбросил кнут и вернулся к Кухериалу. Он смотрел на меня одобрительно.
        - Не правда ли, это занятие умиротворяет?
        Я возбужденно кивнул, облизал сухие губы. Мое внимание привлекло тело Гавриила Натановича. За то время, что я работал адским палачом, плоть успела почернеть и местами осыпаться, обнажив кости. Оболочка покойного на глазах рассыпалась в прах. Кухериал заметил мой интерес, приблизился и пнул тело ногой. Оно сразу же обратилось в серый пепел, горсть пыли на растрескавшейся от жара земле.
        - Из праха сотворен и в прах обратится,- сказал бес.- Он умер, но воскреснет, ибо обречен на вечные адские муки… Ты готов продолжить путешествие? Или еще хочешь помахать хлыстом? А может, воспользуешься трезубцем? Я попрошу. Ребята мне не откажут.
        - Пожалуй, хватит,- решил я.- Давай двигаться к цели.
        - Это ты хорошо сказал,- обрадовался Кухериал.- Двигаться к цели. Да-да, именно так. Герцог Абаддон ожидает нашего прибытие…
        Вскоре мы уже летели дальше, под сводами четвертого круга, ко дворцу герцога Предела гнева. Внизу было шумно. Толпы грешников претерпевали страшные муки - их топили, сжигали заживо, зарывали в землю, били и пытали. Обилие и многообразие адских существ поражало воображение. Больше всего на четвертом кругу обитало серых чертей с лохматой шкурой, краснорожих архидьяволов и разнообразных демонов, принимающих самые причудливые обличия…
        Герцог четвертого круга обитал в средневековом замке. На высоких башнях пылали чадящие факелы, черным дымом от них заволакивало все небо. Вокруг замка возвышалась высоченная железная ограда в два человеческих роста с острыми пиками вверху. Когда мы приземлились, я увидел, что на каждое острие насажена голова. Самым жутким было то, что останки человеческих существ жили. Синие губы то и дело открывались, и из них вырывался тихий вздох или шепот. Ни единого слова было не разобрать, а ближе подходить я поостерегся.
        - Идем!- сказал Кухериал. И мы двинулись вдоль кошмарной ограды.
        Ворота, ведущие к массивным дверям, оказались не менее жутким сооружением. По правую и левую сторону от них висели на колах пробитые насквозь грешники. Острие пронзило их тела до самой грудины, вошло в подбородок и вышло через рот. Оба несчастных силились дотянуться до нас, когда мы проходили через арку. Из истерзанных тел с бульканьем выплескивалась темная кровь. Я старался не смотреть на живых мертвецов. Несмотря на то, что я успел всякого навидаться в аду, но такой неприглядной картины человеческих страданий, да еще в непосредственной близости, мне видеть пока не приходилось.
        Сразу за воротами начиналась мощеная гладким камнем дорога.
        - Неплохо придумано,- одобрил Кухериал.
        Я непонимающе глянул под ноги и в очередной раз ужаснулся. То, что поначалу я принял за светлый, полированный камень, оказалось черепами. К тому же, врытыми кое-как - местами из земли торчали челюстные кости, темнели глазницы, носовые впадины. Я постарался не смотреть под ноги, но отстраниться от кошмара мешал отчетливый хруст.
        От Кухериала не укрылась гримаса отвращения на моем лице.
        - Только здесь понимаешь истинный смысл выражения: «Я еще попляшу на ваших костях»,- сказал он.- Нет желания поплясать?
        - Нет,- коротко ответил я.
        Двор герцогского замка украшали многочисленные гильотины всевозможных размеров и конструкций. То, что они часто используются, сомневаться не приходилось - на ножах темнели пятна свежей и запекшейся крови. Тут же стояли и лежали корзины, чье содержимое шевелилось - шебуршало внутри и, лежа на земле, скалилось в мою сторону. Герцог предела ненависти, судя по зловещим изыскам двора, был увлеченным коллекционером не столько людских страданий, сколько отрубленных голов. Этим умозаключением я поделился с Кухериалом.
        - Ничего удивительного,- ответил бес,- герцог эскпериментирует. Считает, будто средоточие ненависти находится здесь.- Коготь Кухериала уперся в морщинистый лоб. - Тебя позабавят слуги Абаддона.
        Тяжелые двери распахнулись перед нами, как только мы подошли - словно нас с нетерпением ждали. Хотя я успел убедиться, что гонцы искусителя безвозвратно сгинули. На пороге застыли два безголовых тела в ливреях. Мне поначалу показалось, что манишки у герцогских слуг красные, но вблизи стало заметно, что они белые, но изрядно выпачканы кровью.
        - Красавцы,- бес пощелкал языком.- Как дела, ребята? Какие мысли посещают светлые головы?
        Этот невинный вопрос взволновал безголовых. Они замахали руками, забегали.
        - Ничего не могут ответить,- с удовольствием сказал бес.- Но вспоминают об этом только тогда, когда у них что-нибудь спросишь.
        В сопровождении парочки слуг с отрубленными головами мы прошли через освещенный факелами холл и остановились у типовых лифтовых дверей, какие встречаются почти в каждом подъезде многоквартирного дома.
        - Удивлен?- Кухериал засмеялся.- Абаддон любит все современное. И плевать он хотел на несовершенство эклектики. Ему так больше нравится.
        В лифте нас ожидал очередной безголовый малый. Он чинно поклонился, и едва мы зашли, дернул свисающий с потолка золотой шнурок. Двери сомкнулись мгновенно, клацнув, как крокодильи челюсти, и мы понеслись вниз.
        - Абаддон предпочитает жить под землей,- поведал Кухериал.- В замке обитает его прислуга, и сонм палачей, для проведения показательных казней. Каждые двенадцать часов во дворе герцогского замка отрубают головы целой толпе грешников. Без этого действа Абаддон не может уснуть.
        Мне вновь представился жестокий правитель четвертого круга. Наверное, он огромен, как скала. И вид его внушает ужас даже обитателем адских пределов. Не удивлюсь, если он предпочитает облик громадного палача в красном колпаке с неровно вырезанными дырками для глаз.
        Ад преподнес мне очередной сюрприз. Когда мы покинули кабину лифта, прошли слабо освещенным коридором и оказались в тронной зале, нас встретил длиннобородый сухенький старичок в темных очках. Его тонкая фигурка совершенно терялась на фоне величественного трона, выполненного из черного мрамора. У его подножия лежали, пребывая в сонной дреме, крупные собаки неопределенной породы. Их шишковатые головы с маленькими ушами и торчащими из пасти зубищами лежали на толстых лапах. При нашем появлении псы мгновенно пробудились и подняли громкий лай. Старичок вскочил с трона, замахал на них, затопал. Но они никак не желали угомониться. Тогда он пнул ближайшего пса под брюхо, да так сильно, что тот отлетел и ударился о стену, после чего, поскуливая, пополз в дальний угол. Остальные притихли, испуганно залегли. Я понял, что собачкам частенько достается от их грозного хозяина.
        Герцог поправил очки, взгромоздился на трон и почесал неестественно длинный нос, на котором имелось несколько крупных бородавок.
        - Как вам удалось до меня добраться?
        - Это было непросто,- ответил Кухериал.
        - Уже давно ни у кого не получалось, а ты, пройдоха, проделываешь это во второй раз. Может, поделишься с нами своим секретом?
        Собаки радостно затявкали. Абаддон цыкнул. На сей раз псы замолчали сразу. И очень вовремя. Потому что герцог уже начал наливаться краской.
        - Никакого секрета нет,- бес заискивающе улыбнулся.- Дело в том, что в нашей безопасности заинтересован сам сатана. Ведь от убийцы Светоча зависит, выиграет ли он пари. Нас оберегает Князь тьмы.
        - На моем кругу?!- герцог сделался рассерженным.
        - На вашем кругу, ваше мракобесие, ему не понадобилось вмешиваться. Мы справились сами.
        - Вот как… - Старичок пожевал губами.- Значит, ты и есть новый… Новый… Новый - кто?
        - Убийца Светоча,- подсказал Кухериал.
        - Светоча? Какого еще Светоча?- лицо высшего демона сделалось растерянным, потом разгладилось, приняв привычное надменное выражение.- Ах, да. Убийца Светоча! Так ты и есть потенциальный убийца Светоча?- Я отразился в очках Абаддона. Так и подмывало сказать что-нибудь колкое - он совсем не внушал мне страха, но я благоразумно промолчал.
        - А ты - не дурак,- заметил герцог,- с десяток языков потенциальных убийц Светоча служат мне поясными ремнями. Твой же останется при тебе. Не скрою, я долго думал, чем наделить тебя. Чем наделить?- герцог замолчал.- Наделить… наделить… - Он пощелкал пальцами.
        - Дар для убийцы Светоча… - напомнил Кухериал.
        - Ах, да. Так вот, я долго думал, стоит ли мне дарить тебе нечто ценное. Но потом осознал, что мой интерес в убийстве Светоча даже больший, чем у других. Ведь если пари выиграет Люцифер, святые будут ослаблены. И я, тот, кому доверено вести адские легионы в последней битве, получу преимущество. Итак, я решил даровать тебе Оружие.
        - Пушечку, чтобы сметала целые кварталы?- потирая ручки, поинтересовался Кухериал.
        - О нет. Материальным предметом я не ограничился. Материальная вещь - крайне несовершенная субстанция. Ее можно потерять. Она может попасть к врагу, и тогда эту вещь направят против того, кто ею владеет. Я же хочу вручить тебе действенное и нематериальное оружие. Ты сам станешь оружием.
        - Нельзя ли узнать детали?- заискивающе улыбаясь, проговорил бес.- Мне бы хотелось, ваше мракобесие, чтобы мой подопечный сохранил человеческий облик.
        Абаддон помрачнел, стал приподнимать очки. Бес испуганно заверещал:
        - Я понял, я все понял, ваше мракобесие… Молчу!
        - Не думаешь ли ты, что я собираюсь превратить убийцу Светоча в баллистическую ракету класса земля-земля?- багровый от гнева, проговорил герцог, отпустил оправу и продолжил рокочущим басом, этот тембр настолько не вязался с тщедушным телом, что казалось, будто говорит кто-то другой.- Я дарую тебе разящий крик!
        - А что это такое?- поинтересовался Кухериал.
        - Твой человек сможет криком вызывать разрушения. Подойди ближе,- обратился ко мне Абаддон.
        Я торопливо приблизился.
        - Открой пасть,- скомандовал герцог, забираясь на трон с ногами.
        Я выполнил требование. Абаддон заглянул мне в рот, как стоматолог на приеме. При этом он вращал правой рукой. Я увидел, как воздух густеет вокруг его ладони и обращается небольшим смерчем. Рука Абаддона двигалась все быстрее и быстрее, пока не стала едва различимой. Герцог предела ненависти ухватил смерч за хвост и направил его прямо мне в рот. Моя голова мотнулась, и я, кувыркаясь, полетел через всю тронную залу…
        При приземлении меня подхватил расторопный Кухериал. Если бы не бес, я бы точно переломал себе руки и ноги.
        - Do ut facias [Даю, чтобы ты сделал (лат.)] . Я даровал тебе могущество.- Абаддон поправил очки.- О чем это я?
        - Могущество,- напомнил Кухериал.
        - Могущество?- сварливо проговорил герцог… - Ах да. Я даровал тебе могущество, которым не обладает ни один из смертных. Ценнейший дар, вне всяких сомнений, позволит тебе убить врага, и заполучить девушку.
        - Девушку?..- удивился бес.- Какую девушку?
        - Не знаю,- ответил Абаддон,- а только я вижу множество девушек. Красоток. Юных. И не очень. А может, все будет наоборот - ты сможешь убить девушку, заполучить врага. Мой дар предвидения в последнее время часто меня подводит. Возраст.
        - Ваше мракобесие, вы еще так молоды,- подольстился к герцогу Кухериал.- Хотел бы я обладать вашей силой и властью.
        - Если будешь трепать языком, бес, до старости не доживешь!- отрезал Абаддон.- Забирай своего человечка, и проваливайте. У меня множество дел… - Герцог запнулся. - Каких дел?- Притопнул ногой, и собаки снова подняли истошный лай.- Вот память. Ах, да. Надо готовиться к Армагеддону. Всегда готовиться к Армагеддону. Иначе нам всем наступит полный армагеддец.- Бормотание Абаддона сделалось невнятным.- Ты еще здесь?- Он вдруг вскочил с трона и вперил в Кухериала полный негодования взгляд, глаза за стеклами очков стали ярко-красными с черными игольчатыми точками зрачков.
        - Уже нет!- бес ринулся к дверям тронной залы с расторопностью бедняги преследумого толпой убийц. Я поспешил за искусителем, стараясь двигаться как можно проворнее. Двери гостеприимно распахнулись перед нами. Затем Кухериал подхватил меня подмышки, и мы вылетели в башенное окно. Против столь стремительного бегства я не возражал. Меня охватило желание как можно скорее убраться с четвертого круга ада. Что мы и осуществили. Приземлились в окрестностях дворца, я забрался бесу на спину, и мы вновь взмыли в кроваво-красные небеса.
        По пути к огненным вратам нас едва не сбил какой-то не в меру вспыльчивый демон. Он стремительно испражнялся в ладони, благо зад у него располагался аккурат под подбородком, и прицельно метал зловонные снаряды вверх. Один из них пронесся совсем близко. Демон долго еще бежал за нами по земле, потрясая пудовыми кулаками, затем, к счастью, отстал.
        Испытывая глубочайшее отвращение, я сидел на спине Кухериала и размышлял о том, что в меня впервые в жизни бросались дерьмом, и что, наверное, я это заслужил. На душе отчего-то делалось все тягостнее. Пребывание в аду даже для грешника с такой черной душой, как у меня,- суровое испытание.
        Пятый круг
        Предел похоти
        Я сразу понял, что-то не так. Помимо беса в огне плескалось множество смутных тел. Судя по размытой, но, все же, различимой, линии бедер, тел женских.
        Мои предположения подтвердились, когда нас выкинуло из врат на пустынную черную равнину. Почва заколыхалась, я попытался удержаться на ногах, но не смог, упал на колени. По ощущениям, я оказался на огромной водяной кровати. Рядом барахтались, пытаясь встать, обнаженные девицы. Все, как на подбор,- юные, фигуристые. Кухериал стоял, широко расставив кривые лохматые ножищи с копытцами, на девушек глядел насмешливо, и падать не собирался.
        - Долго будешь валяться?- обратился он ко мне.
        Я аккуратно приподнялся… еще чуть-чуть… развел руки в стороны, чтобы держать равновесие, и застыл в этой нелепой позе. В аду я всякого успел насмотреться, но этот круг решительно не подходил тем, кто привык топтать твердую почву.
        - Это чтобы грешники не разбежались,- Кухериал хохотнул,- забавно придумано, между прочим. Эй, вы!- обратился он к девицам.- Вы кто такие?
        - Где мы?!- испуганно заверещали те.- Что случилось?
        - Пожар в публичном доме?- предположил бес.- Или рухнул потолок на конкурсе красоты?
        Но девицы не отвечали, продолжая визжать и ругаться столь непотребно, что я начал склоняться к первой версии. Выяснилось, однако, что я был неправ. Вскоре девушки пришли в себя и, перебивая друг дружку, рассказали, что они - студентки столичного ВУЗа, отправились втроем сдавать к экзамен на дачу к одному очень похотливому преподавателю. А по дороге из Подмосковья в жигуленок влетел грузовик.
        - Значит, препод остался жить,- бес осклабился,- хорошо, пусть развращает молодежь. Такие люди должны жить вечно. А не какие-то там менты.
        - При чем тут менты?!- закричали девицы. Несмотря на кривые ноги, кончающиеся копытами, бес их нисколько не смущал. Как не смущала и полная обнаженка. Очень продвинутые девочки оказались. Чтобы таких в краску вогнать, надо что-нибудь совсем уж несусветное придумать.
        Только одна блондинка оказалась не из их компании.
        - Ничего не понимаю,- проговорила она,- я уснула в закрытом солярии, а когда проснулась, оказалась здесь.
        - С появлением закрытых соляриев все чаще стали хоронить в закрытых гробах,- Кухериал расплылся в улыбке,- тебя попросту забыли. Ты бы видела, на что похоже твое бренное тело. Шашлычок получился что надо.
        Глаза блондинки расширились. Она выставила перед собой ладони с идеальным маникюром и придирчиво осмотрела.
        - Добро пожаловать в ад, девочки!- сказал Кухериал.- Вам у нас не понравится. Ох, и не понравится.
        - Это почему же?- поинтересовалась одна из них, самая сообразительная. Ее подруги только пытались осмыслить сказанное.
        - Здесь для таких, как вы, специальные наказания имеются.
        - Садо-мазо мы тоже уважаем,- поделилась девушка.
        - Такое садо и такое мазо вам даже в страшном сне привидеться не могло,- Кухериал посмеивался и пребывал в самом отличном расположении духа.
        Девочки, наконец, уловили, что обещания беса не предвещают ничего хорошего, и настроение их заметно изменилось.
        - Ну, ты, урод,- выступила самая сообразительная,- хавальник завали!
        - В зеркало на себя посмотри,- поддержала ее другая,- я с таким бы в одном поле срать не села…
        Кухериал слушал грубиянок с явным интересом, склонив рогатую голову, улыбался одним уголком рта, другой едва заметно подрагивал.
        Я вдруг остро позавидовал бесу - его безграничной власти, тому, что он мог сделать с девушками все, что угодно, хотя не предпринял ничего даже для того, чтобы их просто заткнуть. У меня голова пошла кругом, когда я представил, что мог бы овладеть ими прямо сейчас. Стоит только захотеть, почудилось мне, и их зрелые юные тела окажутся моими.
        Я уловил насмешливый взгляд беса. Он стоял рядом, но все еще находился за моим левым плечом, чувствуя меня, как никто другой.
        - Атмосфера начинает околдовывать,- шепнул вкрадчиво Кухериал, и обратился к грешницам.- Ну, что, девочки, как вам мой подопечный? Не хотите его попробовать? Вдруг на вкус он сладкий? Не то, что я. Я - терпкая горечь, отравляющая вкус юных девиц. А он - созидатель тонкого наслаждения, апологет бурной страсти. Он будет брать вас олицетворением насилия, к которому так стремятся податливые девы вроде вас…
        - Тебя понесло,- заметил я, с трудом выговаривая слова. Речь беса вызвала во мне такое стойкое желание, что я даже сделал по направлению к девушкам несколько шагов, не без труда. Воздух колебался, исходил влажным жаром. Сквозь него красотки двигались мне навстречу, простирая руки…
        - Не время!- гаркнул Кухериал, так что нас мигом отбросило друг от друга. Он хрипло захохотал, за что я его тут же возненавидел.- Нас ожидает Асмодей.- Бес облизал палец, показал грешницам непристойный жест.- А вас ждет геенна огненная, милашки. А вот и наши провожатые…
        В сотне шагов поодаль возникли смутные розоватые силуэты. Поначалу они являли собой трудноразличимую колеблющуюся картину, ставшую затем набухшей плотью, а потом тремя огромными пульсирующими коконами, оплетенными сеткой кровеносных сосудов. Медленная метаморфоза превратила коконы в крайне отвратительную троицу самого кошмарного вида - провожатые пятого круга вызывали отвращение с первого взгляда. Более всего они напоминали перекачанных культуристов, чье телосложение отличалось массивным рельефом, вот только вместо грудных мышц у всех троих отчетливо выделялась женская грудь внушительных размеров - таким габаритам позавидовала бы даже фанатичная поклонница пластической хирургии. Лица чудовищные бодибилдеры размалевали не хуже, чем школьницы перед первым свиданием. Один из них был полностью брит, его лысый череп поблескивал в ярком свете пятого круга, другой наоборот - носил волосы до плеч, да еще в придачу - массивные серьги, тело третьего украшала цветная татуировка - от ступней и до самой шеи, обвитой колючей проволокой. Они шли на нас, выставив перед собой пухлые ладони тыльной стороной вперед,
виляя бедрами и тряся буферами.
        От подобного зрелища меня замутило. Кухериал же обрадовался трансвеститам, как родным.
        - Мальчики мои,- закричал бес, и кинулся целовать им руки, будто перед ним были самые восхитительные раскрасавицы во вселенной,- ну, до чего хороши! Выглядите волшебно. Что вы с собой сделали?- Обернулся и, к моему ужасу, представил меня: - Знакомьтесь, красавчики. Будущий убийца Светоча. Великий грешник и натуральный злодей.
        Девицы от поразительного зрелища даже трепыхаться перестали. Лежали и смотрели оторопело на демонов с неясной гендерной принадлежностью и расшаркивающегося перед ними беса.
        - Как только увидел вас, сразу вспомнил стих нашего любимого адского поэта,- выкрикнул Кухериал.-
        Как ты мила и непохожа
        на всех, с кем близко был знаком,
        походка, голос, ноги, рожа -
        да, я люблю тебя, Антон.
        Стихотворение произвело фурор. Грудастые здоровяки зааплодировали.
        - Ты нас представишь?- спросил бритоголовый, глядя на меня с нездоровым интересом.
        - Васисуалий,- немедленно отозвался бес и, заметив мою перекошенную физиономию, добавил: - Немного грубоват в общении. Неотесанный. Скорее даже, дикарь. Но очень… очень перспективный дикарь.
        - Твой злодей хорош,- томным басом проговорил татуированный атлет.- Судя по выражению лица и хорошо очерченным ягодичным мышцам, он - настоящий развратник.
        - Не то слово,- подтвердил Кухериал, хохотнул и сообщил доверительно: - К тому же, жертва несчастной любви. Видели бы вы, что с ним стало, когда он увидел свою пассию на шабаше у Бафомета.
        Меня обуяла лютая злоба. Хотя Предел гнева мы покинули, но в висках все еще пульсировала ярость. Да как он смел упоминать о Кристине! Я же просил! Ко всему прочему, грудастые культуристы здорово развеселились.
        - О, Бафомет знает толк в удовольствиях! Должно быть, ей понравилось! От Бафомета сложно оторваться. Ах, эти милые козлиные губки!
        - Скажи-ка, милый, ты уже готов переметнуться в наш лагерь?- поинтересовался один из демонов.
        - Нет!- прорычал я и снова попытался встать. Почва под ногами заколыхалась, я ощутил себя коровой на льду и самым позорным образом растянулся. Мое падение доставило атлетам искреннюю радость и вызвыло новый взрыв хохота. Может, они и выглядели, как грудастные мужики, но поведением напоминали безгрудых женщин.
        Бес игриво ущипнул одного из извращенцев за сосок.
        - Произвожу экспертизу груди,- предложил он в шутку,- натруальная или силикон… оплата посуточная.
        - Ах ты, негодник!- здоровяк шлепнул Кухериала по губам.- Будто сам не знаешь, что мы такими уродились…
        - Милые мои,- проговорил бес,- нас бы срочно доставить к герцогу. У нас к нему очень важное дело.
        - А что нам за это будет?- протянул один из культуристов.
        - Да что угодно,- заверил бес.
        - Своего человечка дашь развлечься?
        От ужаса я лишился дара речи - а то бы непременно разъяснил этим типам, что к чему. Я взял себя в руки, открыл рот, собираясь разразиться грязной бранью, но из него не донеслось ни звука - Кухериал вовремя лишил меня возможности ругаться, щелкнув пальцами.
        - Увы, милашки, вынужден вам отказать.
        - Почему-у?- расстроились демоны.
        - Времени в обрез,- пояснил бес,- у нас, видите ли, важная миссия.- Поскольку культуристы воззрились на него вопросительно, Кухериал уточнил: - Убийство Светоча.
        - Это что, так срочно?
        - Еще как. А вы лучше обратите внимание на сегодняшний улов.- Бес указал на девушек, которые немедленно заверещали, протестуя: - Юные невинные монашки, развращенные не в меру похотливым священником.- По воле беса девушки тоже лишились дара речи. Так что развеять легенду не могли. Только потрясали кулачками и таращились на демонов.
        Те «монашками» заинтересовались чрезвычайно. Подошли и принялись щупать их за бедра и грудь, цокая языками и обсуждая прелести.
        - Хороши!- констатировал татуированный.- Что будем с ними делать?
        - Можно преподнести в качестве подарка Мелькиору. А он нам отсыплет игровых фишек, - предложил демон с массивными серьгами в ушах.
        - Мелькиор таких любит,- согласился татуированный.
        - Но сначала, прелестники, сопроводите нас ко дворцу герцога Асмодея. Чтобы в дороге с нами не случилось каких-нибудь неприятностей,- вмешался в обсуждение искуситель.
        - Конечно, конечно.- Демоны закивали.
        Мне показалось, они смотрят на меня как-то странно, будто что-то задумали. Улучив момент, я поделился своими подозрениями с Кухериалом.
        - Брось,- он беспечно махнул рукой,- я их давно знаю. Свои парни.- Он покряхтел, поделился с демонами: - Спина болит. Устал таскать великого грешника. Такое чувство, что груз его грехов давит прямо на мою несчастную поясницу.
        - Поможем,- отозвался длинноволосый,- не переживай.
        Он и татуированный сплели руки в замок, усадили меня в это импровизированное кресло и вознеслись так стремительно, что Кухериал их едва догнал.
        - Нельзя ли помедленнее?- попросил он.
        - Конечно,- отозвался татуированный.
        И мы неспешно поплыли по небесам Предела похоти. Я крутил головой, надеясь увидеть что-нибудь интересное, но кроме сырой горячей земли, исходящей паром, внизу не было ничего. Временами попадались белые черви, жующие почву и раздувающие толстые бока. Один раз я видел ползущую куда-то старую женщину - длинные волосы свалялись в ком, все тело покрыто липкой грязью. Старуха задрала голову и уставилась вверх белесыми глазами.
        - Грешница?- поинтересовался я у Кухериала.
        - Демоница,- ответил он.
        - Совершенно безумная,- обернулся лысый культурист - он летел впереди, освобожденный от обязанности нести меня.- Асмодей лишил ее разума за неподчинение. Вот и ползает здесь одна. А так - тут редко кто-то появляется. Кислотность у почвы высокая. Разъедает шкуру.
        Поскольку время шло, а пейзаж не менялся, вскоре я порядком заскучал.
        - Расскажи, что ли, очередную притчу,- попросил я Кухериала.
        - Охотно,- ответил бес.- Время есть. Дело было в стародавние времена. Один иудейский царь воспылал страстью к красивой монахине. «Приведите ее ко мне,- говорит,- пусть будет моею». Девушку схватили и привели к царю. Увидев такую красоту вблизи, он так впечатлился, такой воспылал страстью, что захотел немедленно на ней жениться.
        - Жениться?- удивился я.
        - В те времена такое случалось,- подтвердил бес.- Традиции. Но монахиня, понятное дело, к царю никаких чувств не питала. И вообще, была девушка фригидная и глупая. Нет, отвечает, я невеста бога, и только богу отдана, и буду век ему верна.
«Дам тебе огромное состояние,- говорит царь,- только выходи за меня. В шелках будешь, в золоте купаться». «Не надо мне ничего,- отвечает монахиня,- кроме жениха моего, Господа бога». Осерчал тогда царь и повелел ее заключить в темницу, без всяких там шелков и золота, и даже без еды и воды. Там она через некоторое время окочурилась от голода и жажды, радуясь, что умерла девственницей. Тут-то и постигло ее жестокое разочарование. Потому что жених ее оказался существом бесполым, и вообще, бабами интересовался только с точки зрения - блудница она или праведница, и в какой чертог ее в этой связи определить.
        - Очень поучительная история,- одобрил я.- Только сейчас праведниц днем с огнем не сыщешь. Все больше блудницы.
        - Поэтому на этом кругу столько прелестных созданий,- назидательно заметил Кухериал.- Конечно, это заслуга моих коллег. Если бы не искусители, жизнь на земле была бы намного скучнее.
        - Объявляю тебе благодарность за всех человеческих блудниц,- сказал я. И заинтересовался любопытной картиной, развернувшейся внизу.- А это кто такой?
        На ложе возлежал толстый обнаженный мужчина. Оседлав его, пышногрудая красотка медленно шевелила бедрами. От основания ложа начиналась длинная очередь. Десятки женщин ожидали, когда эта развратница закончит с толстяком, и следующая сможет занять ее место.
        - Где? Ах, этот,- культурист с неудовольствием пожевал красными губами,- один поэт. При жизни он размышлял примерно так. К чему сводится любовь, это великое чувство,- к пошлому акту физиологической близости. Нет-нет, я больше никогда не оскорблю свою возлюбленную этим омерзительным действием… Как бы она ни просила. богу это не понравилось. Ибо это противоречит его основному указанию - плодитесь и размножайтесь. Потомства греховодник, понятное дело, не оставил. Да и жизнь прожил исполненную не страстей, но страданий. Застал свою супругу в объятиях другого поэта, обладателя совсем иной житейской философии - прелюбодействуй по мере сил, пусть даже с женой ближнего своего. Женщину можно понять: никакой радости в жизни. Чего так и не смог понять этот чистоплюй, так это почему его после смерти определили в ад. Так и не осознал по сию пору, что в миру уклоняться от секса с любимой женщиной - еще больший разврат и извращение, чем, к примеру, садомазохистские игры с парой лесбиянок. Он поначалу полагал, что и здесь будет вести тот же образ жизни, что и на земле. Ошибся. Асмодей нашел, как его наказать, как
видишь. Очередь из желающих развлечься не иссякает…
        Я подумал, что такое наказание по мне. Во всяком случае, это куда лучше, чем вариться в кипящем котле или жариться на раскаленной сковородке. Иллюзии было суждено немедленно развеяться.
        - Да я и сам к нему иногда захожу,- поведал татуированный культурист.- Для меня, само собой, без очереди.

«Мда,- подумал я, как бы ты ни старался хорошо устроиться в аду, если ты грешник, радости пребывание здесь тебе не доставит».
        - Что нахмурился?- поинтересовался лысый демон.
        - Да вот, размышляю о том, что не хотелось бы сюда попасть после смерти.
        - Это ты зря. Многие и после смерти здесь сумели устроиться. Все те, кто при жизни умел дешево купить и продать втридорога, и здесь заработали некоторый капиталец. А за империалы, знаешь ли, можно купить все, что угодно. Даже отпущение грехов. Было у нас несколько случаев, когда закоренелые грешники - коммерсанты через некоторое время покупали себе место в чистилище, а потом и на небесах.
        - Но ведь это несправедливо!- возмутился я. К бизнесменам всех мастей у меня было сложное отношение. Признаюсь, мне приятнее всего было валить хозяев жизни, уверенных в собственной безнаказанности, а зачастую - и такое бывает - даже неуязвимости. Хотя за всю свою карьеру я только раз столкнулся с подлинной неуязвимостью - вечный мент Андрей Счастливцев, Светоч справделивости, будь он неладен.
        - А где ты видел справедливость? В аду ее уж точно нет. Да и на земле тоже. Еще в
1343 году папа Клемент шестой издал буллу о торговле индульгенциями,- поведал Кухериал,- очень инициативный был папа. Всем папам папа. Падшим при нем жилось вольготно. Его бес-искуситель сейчас возглавляет Департамент скорбных дел в Пределе уныния. Отпущение грехов расценили по-божески. Изнасилование девушки стоило, к примеру, два ливра восемь су, прелюбодеяние с родственницами - шестьдесят семь ливров двенадцать су, разрешение священнику жить с родственницами - семьдесят шесть ливров один су. Грабеж, кража и поджог - сто тридцать один ливр семь су. Рядовое убийство - пятнадцать ливров четыре су. При этом если в один день совершено сразу несколько убийств, то оплата взимается лишь за одного убитого. Избиение жены мужем - три ливра четыре су. Убийство жены - семнадцать ливров пятнадцать су. Кажется несправедливым из-за большой дороговизны, ведь обычное убийство стоит всего пятнадцать ливров. Поэтому находчивые мужья сначала разводились со своей второй половиной - и только потом совершали над ней расправу. Дороговато обходилось убийство священников: за первого - сто тридцать семь ливров шесть су, за
каждого следующего - половина цены. Чтобы ты мог составить представление о порядке цен, Васисуалий, могу сказать, что жалование чернорабочего в то время составляло два-три ливра в год, корова в середине четырнадцатого века стоила половину ливра, а рыцарский конь - около восьмидесяти ливров.
        - И что, грехи действительно отпускались за эту сумму?
        - Ну, да. Изначально торговля индульгенциями была инициативой Мамона. Каких только способов он не изобретал, лишь бы увеличить капитал. Вот кто действительно гениальный коммерсант. И ладно бы речь шла об адской сокровищнице,- Кухериал понизил голос.- Скажу тебе по секрету, пока мы не на шестом кругу, и он нас не слышит, более всего его заботит собственная мошна. Но если рассуждать шире,- бес снова заговорил громко,- владыка Предела алчности считал, что таким образом мы не превращаем грешников в праведников, а лишь повышаем уровень вселенского зла во всех его проявлениях. Так что некоторые толстосумы после ряда успешных сделок с папскими чиновниками действительно оказались у райских врат, что, согласись, Васисуалий, совершенно противоречит всякой логике справедливого мироустройства.
        - Что-то я не слышал, чтобы сейчас торговали индульгенциями,- заметил я.- Так что порочная практика сошла на нет.
        - Ну, не совсем,- ответил Кухериал.- Ты забываешь о строительстве храмов. Если человек при жизни возвел церковь, ему многие грехи отпускаются. Хотя, казалось бы, деньги эти можно было бы употребить куда с большим толком, если бы очередной богатый греховодник потратил их, скажем, на строительство детского дома. Но вот, поди ж ты, за строительство детского дома с тебя ни один грех не спишется. А за строительство молельного дома - очень скоро сделаешься праведником. Такая вот очередная несправедливость. У святых, вообще, все очень некачественно продумано.
        - Но каков папа Клемент шестой,- я усмехнулся,- наверное, жарится здесь на сковородке?
        - Что ты,- взмахнул ручками бес,- попал в рай. Исторически предопределенный момент. С папами, вообще, та еще катавасия. Сколько среди них было инквизиторов - не сосчитать. Кстати, святые инквизиторов грешниками не считают. Грехи юности лучше, и вовсе, не брать в расчет. А то вот папа Бенедикт шестнадцатый, в девичестве Йозеф Ратцингер, к примеру, служил по молодости лет в гитлерюнгенде, даже повоевал немного, и был взят в плен войсками союзников.
        - Да?- удивился я.- И стал папой?
        - Стал. Закрыли святые глаза на этот скорбный факт биографии. А не следовало бы…
        - А это что такое?- заинтересовался я. По равнине, выбиваясь из сил, бежал тощий мужчина со всклокоченными волосами. Его по пятам преследовала слоноподобная тварь, покрытая щетинистой шерстью и язвами.
        - Влюбленные,- ответил лысый демон.- Поклялись и после смерти быть всегда вместе. Разве можно клясться такими вещами? Неизвестно, где окажешься за чертой. Может статься, в аду. Где тебе светит любой облик, какой только пожелает придать тебе его герцогское мракобесие, по собственному извращенному усмотрению. Теперь неделю она его гоняет. Потом он за ней неделю бегает. Но это развлечение недолго будет нас забавлять. Скоро они пообвыкнут, приспособятся к внешности друг друга, и придется изобретать что-то новое.
        - Погляди-ка лучше на этого типа,- татуированный демон указал вниз. Там мужчина с тонкими усиками и хвостиком прически целовал обнаженную женщину. Другой девице он при этом ласкал грудь. Действовал «Казанова» с немалым проворством, было очевидно, что подобные похождения для него привычны.
        - Настоящий мерзавец,- поведал демон,- мы уже, признаться, не знаем, что с ним делать. Поначалу казалось, случай простой. Лишили его мужеского достоинства, оставив только неутолимую похоть. Но он, видите ли, приспособился. И начал получать удовольствие от одних предварительных ласк.
        - Каков негодяй!- Кухериал зацокал языком: - Определенно, он вызывает у меня симпатию.
        - А у меня нет,- провожатый повел покатыми плечами,- Зарах Ваал Тараг весьма недоволен процессом наказания. Это уже восьмая пытка, изобретенная им. И каждый раз мерзавец счастлив. Мы далеко не сразу поняли, что он мазохист и любитель острых ощущений. Думаю, хуже всего ему было бы, окажись он в раю. Там от скуки он бы попросту свихнулся. Ну, ничего, в ближайшее время Зарах Ваал Тараг обещал изобрести нечто действительно чудовищное. Тогда посмотрим, как он будет наслаждаться посмертным существованием.
        - А почему бы просто не отдать его вам?- спросил я.
        - Он пытается нас обидеть?- грудастый культурист поджал ярко размалеванные губы и обернулся к Кухериалу.
        - Что ты, что ты,- бес энергично замотал головой,- это убийца Светоча в положительном смысле выразился. Завидует.
        - Тогда понятно. Отдать его нам? Идея, конечно, хороша. Только вот беда. Такому повороту событий этот тип будет только рад. При жизни он был автором порнографических книжонок. Исповедовал свободную любовь во всех проявлениях. Развращал малолетних обоего пола. И дошел до таких пределов грехопадения, за которые обыкновенный развратник даже заглянуть боится. Застрелен папашей одного из отроков. Или отроковиц. Что сейчас уже не важно.
        - И поделом,- пробормотал я.
        - Как ты сказал?- заинтересовался культурист.
        - Это он снова в положительном смысле,- немедленно вмешался Кухериал, и хватанул меня зубами за ногу, призывая к молчанию. Зубы у беса оказались такими острыми, что я едва не закричал, и как следует двинул его кулаком по лысой голове. После чего он на некоторое время вошли в штопор, но потом полет выровнялся.
        - Все,- прорычал Кухериал,- сил моих больше нет. Разве можно так со своим благодетелем?!
        То, что беса можно застать врасплох, стало для меня приятной неожиданностью. Я даже ничего не стал отвечать, только криво улыбнулся. Значит, при случае еще посчитаемся.
        - Если хочешь, могу помочь,- предложил один из провожатых. В его голосе мне почудились странные нотки. Опять возникло подозрение что он задумал нечто нехорошее. На такие дела у меня нюх. Но «мой благодетель» ничего не заподозрил.
        - Наказать бы его следовало,- сказал он.
        Я опомнится не успел. Демоны решительным броском вышвырнули меня из кресла сплетенных рук, и я камнем полетел вниз.
        - Не-е-т!- вскричал я, и тут же был подхвачен сильными руками. Провожатые пятого круга крепко держали меня за локти и лодыжки и возносились вверх. Пальцы у этих полупарней оказались такими цепкими, что я даже пошевелиться не мог. Да и опасно шевелиться на такой верхотуре.
        - Зря вы так, ребята,- бес маячил неподалеку.
        - Ничего, ему только на пользу пойдет,- отозвался татуированный.
        Внизу с огромной скоростью проносились покрытые сухой травой холмы и унылые голые деревца. Пейзаж Предела похоти разнообразием не отличался. Временами попадались распятые на крестах грешники, небольшие группы демонов, пытающие похотливых дам и господ, долины с кипящими котлами и ледяные пустоши с вмороженными по пояс толпами - весьма изобретательная мера для подавления алчущей близости плоти.
        - Нельзя ли лететь помедленнее,- услышал я окрик Кухериала и попытался повернуть голову. Не тут-то было. Несмотря на то, что все четыре руки провожатых были заняты, откуда-то вынырнула ладошка и отвесила мне смачную оплеуху.
        - Что такое?!- вскричал я. И понял, дело неладно. Культуристы уносили меня прочь от беса-искусителя со скоростью сверхзвукового истребителя. Бедняга Кухериал напротив - накоминал кукурузник времен Второй мировой - выбивался из сил, но никак не мог нас догнать. Меня охватил страх. От этих грудастых крепышей можно ожидать любой пакости.- Стойте! Куда?!- Я кричал во все горло. Но мои вопли тонули в свисте ветра, такого яростного, что перехватывало дыхание и резало глаза.
        Я подергался немного и повис безвольно в сильных руках.
        - Что вы задумали?!- выкрикнул я. Но меня не удостоили ответом.
        Теперь мы летели над выжженной равниной. Местами на ней чернели головешки, остатки деревьев. Из серых туч хлестал колючий ледяной дождь, внизу он испарялся и стелился серым туманом. Мои похитители переговаривались на латыни. Хотя время от времени в их речи мелькали ругательства - я уловил несколько русских и немецких словечек. Кто не знает классического «Scheisse [Дерьмо (нем.)] »? Они о чем-то спорили. Татуированный демон был недоволен. Я решил, что ему не нравится затея с похищением, и воззвал к нему:
        - Эй, ты, расписной, если отпустите меня, то вам ничего не будет.
        Татуированный обернулся и зашипел. Изо рта вырвался и затрепетал тонкий змеиный язык. Я похолодел, но не подал виду, что боюсь, только сплюнул вниз с досадой.
        Через некоторое время показались каменные постройки. Мы приближались к крупному населенному пункту. Деревня оказалась обнесена по периметру каменными столбами. К каждому был цепями прикручен грешник. Некоторые бедняги при нашем приближении поднимали головы. Другие безвольно висели на цепях, будучи не в силах пошевелиться. Дома здесь не имели ни окон, ни дверей, словно хозяева были замурованы внутри своих жилищ. В самом центре располагалось крупное высокое здание более современной архитектуры. Здесь мы пошли на посадку, таинственным образом просочились через крышу, и оказались за круглым столом из черного мрамора. Я ненароком коснулся его поверхности и тут же отдернул руку - меня обожгло холодом.
        - Официант,- крикнул лысый культурист. Тут же перед нами возник тощий черт в смокинге с бабочкой. На бледном лице застыло подобострастное выражение, голубые глаза смотрели по-рыбьи невыразительно.
        - Четыре коктейля, дорогуша. Мы будем обсуждать дела.
        Черт скосил на меня голубой глаз и исчез.
        Я огляделся. Судя по обстановке, мы находились в игорном заведении. Незначительную его часть занимали пустые мраморные столы, вроде того, за которым мы сидели. Остальное пространство было отведено под игровые автоматы и столы для игры. Особое место занимала рулетка - величественная, как игровая зависимость, она возвышалась в самом центре зала. На высоких стульях вокруг нее восседали игроки - несколько зеленоватых чертей, горбоносый человек в черном и массивное существо с витыми рогами. Архидьявол, вспомнил я - Кухериал неоднократно говорил, как называется эта адская раса. Рулетка вращалась сама по себе, фишки, я заметил, исчезали и появлялись тоже без участия крупье. Мне доводилось пару раз играть на электронной рулетке в игровом клубе - нечто подобное силой колдовства было воссоздано в аду. А может, это электронная рулетка стала прообразом адской.
        Человек, сидящий за игорным столом, вдруг обернулся и вперил в меня взгляд. Лицо у него оказалось неприятное, с мелкими чертами, перекошенное злобой. Я отвернулся.
        - Не стоит его разглядывать,- сказал длинноволосый демон, теребя серьгу,- планетные гении этого не любят. А этот… и при жизни был не слишком приятным малым, укокошил дюжину младенцев и почти столько же девственниц, и сейчас постоянно демонстрирует дурной характер.
        - Да пошел он,- проворчал я.- Я тоже пристрелил не меньше дюжины извращенцев.
        - Стоит ему только пожелать, и ты превратишься в жареный кусок мяса,- подал голос татуированный демон,- не советовал бы тебе ссориться с планетными гениями и колдунами.
        В этот момент появился черт-официант с подносом. В бокалах плескалось нечто яркое и огненное, впрочем, меня это нисколько не удивило. От такого напитка изжогой дело не ограничится - можно пить и заказывать панихиду, внутренности выжжет мгновенно.
        - Ну, что?- сказал татуированный, пододвигая мне коктейль,- поговорим.
        - Поговорим,- согласился я, глядя на него с самым мрачным видом. Больше всего я жалел, что пистолет остался в Пределе гнева. С удовольствием проверил бы, имеют ли они защиту от пуль.
        - Будешь работать на нас,- сказал грудастый здоровяк,- скажешь высшим демонам, что это мы тебя подготовили, чтобы ты убил Светоча, а твой бес-искуситель тут ни при чем?
        - Каким образом?
        - Что «каким образом»?
        - Каким образом вы меня подготовили?
        - Это же элементарно, скажешь, являлись тебе во снах. Сулили большую награду, если ты сделаешь то, что мы просим. Приводили к тебе восхитительных грешниц для плотских утех. Ты сразу согласился. А Кухериал,- мой собеседник скривился,- придурок только мешал своими советами. А потом решил примазаться к нашей славе…
        - Замените коктейль,- потребовал я.
        - А этот чем тебе не нравится?
        - Я - человек,- ответил я, глядя исподлобья.
        - Человечек?- демон издевательски скривился.- Так и быть… Гарсон,- позвал он.- Принесите человечку ваш фирменный коктейль.
        Заказ был мгновенно выполнен. Я долго молчал, разглядывая содержимое граненого стакана. В мутной жидкости выписывали восьмерки белесые личинки. Украшением напитка служил жук-водомерка, плавающий на поверхности.
        - Этот тебе больше понравится,- заметил культурист с серьгой.- Его даже наше мракобесие, герцог Асмодей, пьет с огромным удовольствием. И ты пей, человек. Ты же не побрезгуешь любимым напитком самого Асмодея?
        - С чего я должен вам помогать?!- проворчал я, покопался в коктейле и выловил личинку, размышляя, прямо сейчас запулить ей в морду одному из похитителей или пока подождать.
        - Кто говорит о помощи?- лысый всплеснул руками.- Речь идет о выживании.
        - То есть если я сделаю так, как вы меня просите, то вы меня не убьете? Так, что ли?
        - Разумеется, не так,- в разговор снова вступил татуированный,- если мы говорим о выживании, значит о выживании. Ты хотя бы представляешь, что ждет грешника в аду?
        - В общих чертах.
        - Отлично. Так вот. У нас тут есть кое-какие связи. Мы можем сделать твою загробную жизнь не столь невыносимой. Надеюсь, ты понимаешь?
        - О чем вы, черт побери?!- возмутился я.- Я убью Светоча. И стану бессмертным.
        - Допустим, убьешь,- согласился бритый,- и все равно тебе понадобится наша протекция. Вот увидишь.
        - Дайте что-нибудь перекусить,- попросил я, решив тянуть время до последнего - у меня не было иллюзий насчет пищи, предлагаемой данным заведением.
        - Выпей сначала коктейль,- предложил татуированный.
        - Ладно, сам справлюсь,- сказал я, склонился и не без труда отгрыз большой кусок стола - мрамор оказался очень твердым.
        Мой поступок возымел неожиданный эффект.
        - Проклятье!- выкрикнул лысый, вскакивая из-за покалеченного стола…
        Через мгновение выяснилось, что в ужас его привели вовсе не железные зубы. Через зал в сопровождении нескольких чертей-официантов и огромного числа архидьяволов спешил Кухериал. Таким разъяренным искусителя мне видеть еще не приходилось. От его головы в прямом смысле сыпались искры, и гасли на плиточном полу. В руке бес сжимал длинный хлыст.
        - Ты идешь с нами,- тонким голоском выдавил татуированный и ухватил меня за предплечье.
        Тут уже я не сплоховал, поймал его запястье и резким движением завернул руку за спину. Но удержать здоровяка не смог - он освободился неожиданно легко, применив нечеловеческую силу, оттолкнулся от пола и рванул отвесно вверх. Могучий бюст хлестнул меня по лицу и сшиб с ног. Уже с пола я мог наблюдать, как бьются о твердый потолок культуристы. Словно мотыльки о стекло светильника. Ударятся - отлетят, ударятся - снова отлетят. Ловушка захлопнулась.
        Черти спокойно ждали, пока трансвеститы набивали синяки и шишки, а когда те удрученные случившимся спустились вниз, скрутили им руки веревками. При этом Кухериал с явным удовольствием лупил троицу похитителей хлыстом.
        Несколько суровых архидьяволов с кручеными рогами увели арестованных, а мы с бесом выбрались из бара и остановились посреди странной деревни.
        - Здесь томятся те, кто задолжал казино,- сказал Кухериал, указав на дома без окон и дверей,- не завидую заядлым игрокам… Можешь ничего не говорить, я знаю, чего они хотели. Я имел неосторожность поделиться с негодяями своими планами. Мне сразу показалась подозрительной их крайняя заинтересованность. Но я решил, это так… потому что они меня ценят.
        - Ты действительно думал, они тебя ценят?!- поинтересовался я.
        - Какая теперь разница.- Бес поджал губы.- Хорошо, что Князь тьмы лично заинтересован в этом деле. Как только все это случилось, помог сразу же, прислал своих слуг. Ну, теперь держитесь,- он погрозил кулаком в никуда,- ублюдки симпатичные…
        - Как будем добираться?- деловито поинтересовался я.
        - Лезь на спину, злодей,- проворчал Кухериал.- Никакого здоровья на тебя не хватит. Могли бы надежный транспорт предоставить. Можно подумать, я для себя стараюсь…
        Сразу после взлета бес забрал севернее и понесся на предельной скорости - непредвиденная задержка заставляла спешиь. Внизу разворачивались самые омерзительные картины. Особенно тягостное впечатление на меня произвели поля некрофилов - бескрайний некрополь с рыскающими по нему группами извращенцев. Они раскапывали могилы и тащили на поверхность податливые синюшные тела. Меня едва не вывернуло наизнанку, когда я увидел, как они развлекаются с мертвецами.
        - А в чем наказание?- спросил я Кухериала.- Если они при жизни были ублюдочными извращенцами, то и после жизни заняты тем же самым.
        - Ты не понял,- ответил бес.- Грешники - не те, что копают. А те, что лежали в земле, пока их не вырыли. Они только похожи на трупы - на самом деле, живее всех живых. И все чувствуют. Те, кого ты принял за некрофилов - бесы. Им такая работа по душе.
        - Понятно,- заметил я мрачно. Мне не терпелось покинуть пятый круг. Я решил смотреть только в небеса, чтобы не сойти ненароком с ума от всего увиденного. У меня, и правда, возникали время от времени мыслишки, что я давно уже съехал с катушек, и все вокруг - лишь плод моего болезненного воображения. Но я старался не думать о подобных вещах. Не всякий, кто в аду, сумасшедший. Бывает, ему просто не повезло с родителями жены. Зато повезло с бесом-искусителем…
        Архитектура дворца Асмодея не стала для меня большим сюрпризом. Чего-то подобного я и ожидал. Он представлял собой гигантский каменный фаллос, устремленный в небо. Навершие оригинального здания венчало розовое облако - окутывало утолщенный верхний ярус нежной пеленой.
        - Неплохо придумано,- одобрил я.
        - Хотел бы жить в таком дворце, Васисуалий?- поинтересовался Кухериал.- Или тебе не близок архитектурный концептуализм.
        - Не близок,- ответил я честно.- Я хочу жить в пентхаузе, на берегу океана.
        У входа нас встречала целая кавалькада слуг герцога. Раскрашенные самым причудливым образом, напомаженные и пахнущие, как парфюмерный магазин, они производили впечатление цирка клоунов-трансвеститов. Ко всему прочему, эта яркая толпа издавала жуткую какофонию звуков - они галдели, вопили, ругались друг с дружкой («Ах ты, противный!»), свистели, улюлюкали, дули в бронзовые дудки и били в бубны. Едва мы приземлились, нас вовлекли в шумный хоровод и понесли, придерживая под руки и подталкивая в спину, прямо в распахнутые настежь дворцовые ворота. Мы словно оказались в бурлящем потоке, без возможности выплыть со стремнины в тихую заводь. Меня ухватил за нос пузатый толстяк в сиреневом колпаке и пропел:
        - Будешь кусаться? Будешь кусаться, негодник?!
        Я хотел ткнуть его кулаком в живот, но не успел. Кто-то дал мне пинка, затем отвесил подзатыльник. Расквитаться с наглецом мне не позволили - упорно тащили вперед, не давая даже обернуться. Но краем глаза я заметил, как тощий карлик с намалеванным на голом черепе красным крестом, хохоча, юркнул в толпу.
        - Сволочи!- выкрикнул я.- Убью!
        - Ничего-ничего, Васисуалий,- донесся крик Кухериала, я его не видел.- Главное, что мы двигаемся в правильном направлении.
        - Точно, не дергайся!- гаркнула в ухо разряженная девица и она чмокнула меня в щеку - отстраниться я не успел.- Какой небритый! Ты мне всю кожу расцарапал!- пожаловалась она.
        - А мне все равно,- возвестил тучный бородач.- Дай-ка я его тоже чмокну!
        На этот раз я не сплоховал - успел увернуться. Чтобы не было слишком обидно, я отвесил пинка впереди идущему, и чуть не застонал от боли - зад у скомороха оказался тверже чугунной сковороды. А может, он и вправду сунул что-нибудь металическое в шаровары. Дальше я уже прыгал на одной ноге, а потом хромал, проклиная развеселую компанию.
        - Хотел предупредить,- донесся до меня крик Кухериала.- Никого из них не бей. Они на ощупь, словно каменные истуканы.
        сатана - свидетель, если бы у меня тогда был пистолет, и я знал, что он окажется действенным, я бы пострелял всю эту публику к чертовой матери. Все они за издевательство надо мной заслуживали высшей меры наказания!..
        Нас проводили до самой приемной герцога и втолкнули в узорчатые двери.
        На троне восседал высший демон Асмодей. Он обладал коренастым человеческим телом о трех головах - человеческая с толстыми щеками и влажным похотливым ртом, бычья с красными маленькими глазками и громадным золотым кольцом в носу и самая огромная - баранья голова, беспрестанно что-то переживающая, чавкающая на всю залу. Длинные петушиные ноги со шпорами свисали до пола, скребли черный мрамор коготками. Толстые пальцы человеческих ладоней сплелись на выпуклом животе.
        У подножия трона, изнемогая от желания, ползали, постанывая, юные девицы с такими совершенными фигурами, что дух захватывало. На меня они посматривали из-под полуопущенных век, сквозь пушистые ресницы. Лаская себя, призывно манили. Если бы не присутствие зловещей фигуры на троне, я бы непременно поддался их чарам.
        - Ваше мракобесие,- заговорил Кухериал,- мы прибыли с убийцей Светоча, чтобы выразить вам свое почтение.
        - Подойдите ближе,- проговорил герцог. Открывали рты сразу три головы. Бычий голос звучал рокочущим басом, бараний - глубоким блеянием, человеческий оказался высоким и звонким.
        Мы придвинулись. Одна из девиц тут же кинулась ко мне, обвила ноги, потянула руки выше. Асмодей ткнул в ее сторону указательным пальцем с длинным кривым когтем, и она, вскрикнув, отбежала подальше. Я заметил, что на спине у нее появилось несколько красных отметин, как от удара плетью. Демон разглядывал меня изучающе. Я уже успел привыкнуть к этим внимательным взглядам. Опасения, конечно, были, и все же я держался молодцом.
        - Не будем терять времени!- пророкотал Асмодей.
        Из бараньей головы выдвинулся длинный язык и едва не угодил мне прямо в лицо. На самом кончике языка я заметил кроваво-красную бусину.
        - Съешь ее,- сказал демон.
        Я потянулся к бусине, но язык мгновенно отдернулся.
        - Бери ртом. Иначе ничего не получится.
        Я обернулся к Кухериалу. Тот пожал плечами. Мол, что я могу поделать.
        Радости эта процедура мне не доставила. С отвращением я хапнул подарок ртом и отшатнулся. Меня захлестнуло омерзение. Бусинка растворилась во рту, обожгла гортань, скользнула в желудок.
        Я почувствовал прилив сексуальной энергии, меня охватило дикое необузданное возбуждение, захотелось немедленно взять одну из красоток Асмодея, я даже потянулся к ближайшей девице, не в силах сдержать порыв, волна сладострастия прошла по телу, я задрожал, вскрикнул, и все кончилось. Я снова мог нормально соображать.
        Демон по-прежнему внимательно наблюдал за мной. Из бараньей головы все еще торчал длинный язык и трепетал, подобно флагу на ветру. Я счел, что Асмодей издевается.
        - Do ut facias [Даю, чтобы ты сделал (лат.)] . Отныне ты будешь обладать неуемной привлекательностью для всех без исключения женщин,- проговорил он.
        - Может быть, старушек исключить?- предложил Кухериал.
        Асмодей высокомерно задрал подбородок.
        - Сразу видно, бес, ты не знаешь толк в развлечениях. Что за веселье без старушек.
        - Но Ваше мракобесие, мы же не о веселье. Нам Светоча убить надо,- напомнил Кухериал.
        - Дар поможет,- герцог махнул рукой,- власть над женщинами, что может быть лучше. Если ты повелеваешь женщинами, можешь считать, в жизни ты устроен. Они приютят, обогреют, накормят, обласкают, заласкают, прилижут, залижут… - Заметив, что бес снова пытается что-то сказать, герцог рассердился: - А в случае чего, и помогут по делу. В ловушку заманят. Зарежут, кого попросишь.
        Мне представились самые волшебные картины. Толпы податливых красоток. По одному моему слову они делают, все, что я прикажу. Не то, чтобы я всерьез увлекался развратом, но перспективы не могли не радовать.
        - Благодарю, Ваше мракобесие,- Кухериал прижал ладонь к груди, поклонился,- дар крайне ценный, если распорядится им с умом.
        - А я о чем говорю,- толстые губы человеческой головы Асмодея расплылись, на лице отразилось самодовольство,- мой дар дорогого стоит. Вряд ли кто-нибудь даст что-то настолько ценное…
        - Мы благодарны вам,- кланяясь, бес сделал мне жест - уходим.
        Мы двинулись к выходу, а едва миновали двери, снова оказались в скоморошьей толпе. Расталкивая их с проклятьями, получая тычки, пинки, затрещины и поцелуи, мы кое-как пробрались к лестнице, и направились вниз…
        Вскоре мы покинули пятый круг. Я испытал искреннее облегчение. Если Предел гнева внушал мне страх, то в Пределе похоти я познал подлинное омерзение. Что может быть отвратительнее неестественной похоти? Она - главное проявление несовершенства человеческой природы.
        Шестой круг
        Предел алчности
        На шестом кругу нас встречали с музыкой. Духовой оркестр играл похоронный марш.
        Из рядов музыкантов выдвинулись два субъекта с бегающими хитрыми глазками, похожие, как братья. На лысых головах - вязаные береты, скрывающие рога. На плечах - потрепанные фраки.
        - Подайте сильно пьющим музыкантам,- попросил один, вытянув грязную дрожащую ладонь.
        - Привет, ребята,- поздоровался Кухериал, не обращая внимания на просьбу,- нам бы к герцогу попасть. Я убийцу Светоча привез.
        - Доставим вас к нему всего за пару монет,- сообщил один из «музыкантов».
        - Алчные вы, ребята,- с неудовольствием проворчал Кухериал,- небось, и с грешников мзду берете?
        - А то как же,- подмигнул один из демонов,- если кто умеет денежки делать, он и в аду не пропадет. А у нас тут публика, как на подбор. Казалось бы, неоткуда монеты взять, а все равно берут.
        - Почти все крупные финансисты здесь оказываются после смерти,- поделился со мной бес,- жизнь потратили на накопление и приумножение капитала, вот и определили сами себя в ад. Ведь это же грех, безусловно. Так что тут все ушлые. Палец им в рот не клади, оттяпают по самое предплечье.
        - У нас здесь котлы с очень небольшим подогревом имеются, гидромассажные котлы, бани по-черному с девочками. Для тех, кто деньги делать умеет, в аду замечательная жизнь,- сообщил один из бесов-музыкантов.
        - И это при полном попустительстве со стороны герцога Мамона,- заметил Кухериал.
        - Почему попустительстве?- обиделся за своего начальника бес.- Герцог сам предложил такую систему финансовых отношений. Зато наш круг процветает.
        - Большинство игорных домов, увеселительных заведений на шестом кругу,- поведал Кухериал.- Каждая мелкая сошка в аду знает, если желаешь развеяться, езжай в Предел алчности. Местный Лас-Вегас, ага. Тут для всех и каждого найдется развлечение по вкусу.
        - Если надумал экскурсию провести,- бес снова вытянул ладонь,- плати налоговый сбор. Экскурсии только за плату.
        - Да какая там экскурсия?! Просто рассказываю потенциальному убийце Светоча, что у вас к чему. Так вы проведете нас к герцогу или нет?
        - Бесплатно?
        - Само собой.
        Бесы отошли на пару шагов, о чем-то совещаясь. Затем один из них затерялся в толпе, а другой вернулся к нам:
        - У нас много работы! Скоро прибывает генеральный директор банка «Арьергард Кредит».
        - Сволочи!- констатировал Кухериал.- Ничего, сами доберемся. В прошлый раз они были сговорчивее,- поделился он, ткнул указательным пальцем в поясницу,- садись, чего уж там. Полетели. Ох, боюсь я, долго искать придется. Дворец у герцога блуждающий. Он это специально устроил, чтобы местные не расслаблялись. Никто не знает, где Мамон с неожиданной проверкой возникнет.
        - Неплохо придумано.
        - Неплохо,- согласился Кухериал.- Только провожатые этим пользуются. Им дворец отыскать никакого труда не составляет. А мы цельный день летать будем… Хоть бы ты похудел, что ли?- Он крякнул, когда я в очередной раз забрался на его многострадальную спину.
        В воротах внезапно послышался треск и из них пылающим факелом вылетел грешник. Упал на землю, но тут же вскочил на кривые ножки. Одет человечек был в черный костюм в полоску и траурный однотонный галстук. Глазки новоприбывшего бегали, выдавая испуг.
        Оркестр дружно грянул похоронный марш. Навстречу грешнику выбежал предприимчивый провожатый.
        - Наше почтение, господин, э-э-э…
        - Войцеховский,- поспешно отозвался умерший.- Валентин Ильич.
        - Валентин Ильич, прекрасно. Если не ошибаюсь, бывший генеральный директор банка…
        - «Арьергард Кредит»,- завершил фразу сообразительный господин Войцеховский,- а вы, простите, черт?
        - Точно так-с, Валентин Ильич, черти мы. И вы прибыли в ад-с.
        Заботливо подхватив банкира, который было стал заваливаться в обморок, бес быстро заговорил:
        - Не стоит так беспокоиться, господин Войцеховский, мы что-нибудь придумаем. Не все так плохо, честное дьявольское…
        - Ох,- выдохнул Валентин Ильич,- ну, за что мне это? За что?! Я же труженик. Только и делал всю жизнь, что работал. Давал людям возможность получать достойную зарплату, обеспечивал их рабочими местами, жертвовал,- он возвысил голос,- на строительство храма…
        - Такие всегда на строительства храмов жертвуют,- заметил Кухериал громко, так чтобы директору было слышно.
        - Вы с собой в могилу не захватили немного наличных?- поинтересовался бес.- Они у нас, знаете ли, тоже имеют хождение.
        - В могилу? Конечно, нет. У вас имеют хождение рубли? Американские доллары? Евро?
        - Помилуйте, Валентин Ильич,- бес хохотнул.- Вы же умный человек. Любая валюта конвертируется. Земная конвертируется автоматически, в золотые империалы. При прохождении через огненные врата. Ну, покопайтесь в кармашках. Вдруг что-нибудь сыщется.
        Директор банка поспешно зашарил по карманам, но вынужден был признать, что у него нет ни копейки.
        - Может, пока я был на судилище, вытащили?- предположил он.
        - Ну, что вы,- осклабился бес,- это невозможно. В Судебном чертоге действуют совсем иные законы. Это край - иллюзорный. Там вашего тела нет. Только душа, которую судят. А сюда вы переноситесь в материальном воплощении, к которому привыкли. Видите, на вас костюм, в котором вас хоронили. А в Судебном чертоге все простынках. Так-то…
        - Ничего не понимаю,- пробормотал Валентин Ильич,- но вам виднее. Скажите, что-то же можно сделать?
        - Конечно, можно,- согласился бес,- дай-ка гитару,- попросил он одного из коллег-музыкантов. И ему немедленно передали инструмент. Бес взял гитару за гриф и изо всех сил ударил директора банка по голове. Дека с треском разлетелась. А несчастный охнул, присел, посидел пару секунд и повалился в сторону.
        - Берите его!- скомандовал бес, крикнул нам: «Адью!» и взвился в воздух. За ним, подхватив оглушенного грешника, вознесся весь оркестр.
        Мы тоже не стали задерживаться у огненных врат и полетели искать блуждающий дворец герцога Мамона.
        - Зря он не взял с собой денег,- заметил я.
        - Устроится,- заметил бес,- приложит немного усилий и отлично заживет в аду. Я-то знаю. Такие всегда устраиваются. И при жизни, и после смерти.
        - Несправедливо,- заключил я.
        - О да,- откликнулся Кухериал,- нет в этом мире справедливости. На том и стоим.
        - Выходит, если покойный берет с собой в могилу чемодан с деньгами, на выходе он получит империалы?- спросил я.
        - Точно,- откликнулся Кухериал,- закон конвертации. Его, кстати, тоже герцог Мамон измыслил. Лично мне эта идея представляется очень остроумной. Помнишь, раньше покойным клали на глаза монеты? Очень правильная была традиция. Повышала адское благосостояние. А теперь даже в Предел алчности прибывают одни голодранцы. Вон, погляди хотя бы на этих…
        На мелководье, у берега гигантской реки, копошилось множество грешников с деревянными коробами.
        - Мамон не любит пустые мучения,- сказал Кухериал,- он считает, что всякая пытка должна иметь практический смысл и способствовать обогащению Предела алчности. Поэтому шестой круг считается самым гуманным. За это Люцифер,- бес понизил голос, - недолюбливает герцога Мамона. Но ничего не может с ним сделать - ведь все финансовые вопросы решаются здесь.
        - Что делают все эти люди?- поинтересовался я.
        - Как что?! Золото моют.
        - И много намывают за смену?
        - За смену?!- возмутился Кухериал.- Здесь не санаторий. Работают до тех пор, пока не упадут от усталости. Или не умрут. И их тут же сменяют другие. Желающих полно.
        Сразу за рекой начинался глубокий песчаный карьер. На многокилометровом склоне, изрытом ходами, кипела работа.
        - Толкут песок,- поведал Кухериал.- Добывают золотишко дедовским методом. Хотя Мамон просил Сатану дать ему возможность выстроить завод, но разрешения не получил. У него и так влияние слишком большое. Хотя, в остальном, Люцифер полностью на стороне прогресса. Только если это не касается адских пределов. Сейчас, к примеру, мы активно продвигаем идею Мамона введения микрочипов с именными номерами. Их будут со временем каждому человечку в онтологической иллюзии вживлять под кожу. Слышал о таком?
        - Нет,- ответил я, наблюдая за муравьиной возней внизу.- Впечатляет размах!- констатировал я.
        - Еще бы. Сюда же так и рвутся попасть. Мамон ввел здесь даже систему поощрений. Если грешник найдет крупный самородок, он получает день, когда может работать только на себя. И если ему посчастливиться, в этот самый день он может разбогатеть. Вот почему большинство грешников этого круга так стремятся попасть на рудники. Только это почти невозможно. Конкуренция слишком большая. Они даже платят империалы нашему брату, чтобы поспособствовали. Но большинство взяток ни к чему не приводят. Так что те, кого ты сейчас наблюдаешь внизу - настоящие счастливчики. Да они и сами об этом знают. Посмотри на их сосредоточенные, но радостные лица.
        Я внимательнее пригляделся к трудягам, но особой радости в лицах не заметил.
        Золотые рудники остались позади, а мы полетели над широким водоемом.
        - Ты же говорил, в аду всего три реки,- я указал вниз. Там в желтой густой воде плыли вырванные с корнем водоросли, листья, дохлые рыбины и человеческие тела. Множество разбухших от влаги человеческих тел. Поток нес их, как бревна в сезон лесосплава, сталкивал, вращал. И в этом вращении наблюдателю чудилась жизнь. Словно мертвецы танцуют последний танец.
        - А это и не река вовсе.
        - А что же?
        - Просто поток. Смыл грешников. Унес. А потом здесь опять будет сухое русло. В аду такое случается повсеместно. Идешь ты, скажем, по горячей лаве. А через пару часов на этом же месте - ледяное озеро. Царство хаоса. Так-то, Васисуалий. Самое неприятние, что и дворец герцога Мамона путешествует по Пределу алчности. Герцогу так удобнее. А вот нам придется помучиться, пока мы его найдем. А спина у меня не железная.
        - А что там, впереди?- поинтересовался я. На горизонте появились высокие здания.
        - Сейчас посмотрим,- ответил Кухериал.
        Вскоре мы уже летели над городом. Выглядел он, как трущобы Бронкса. Расцвеченные граффити серые стены. Следы от пуль на них. И спешащие во всех направлениях человеческие отбросы. Удивляло обилие вооруженных грешников. Один, задрав лицо, посмотрел в небо и погрозил нам пистолетом.
        - Что это такое?- спросил я, удивленный столь необычной для ада земной картинкой.
        - Город,- ответил Кухериал.- Примыкает к фондовой бирже. Здесь живут те, кто может заплатить за спокойное посмертное бытие. Мы все так и называем это место - Город. Город поделен уличными бандами. Они все время ведут войну за сферы влияния. Многие осуждают герцога Мамона за эту инициативу. Но он считает, что имеет право развивать инфраструктуру Предела алчности по собственному усмотрению. Тут я на стороне герцога, пожалуй.
        Мне показалось, последние слова были произнесены из осторожности.
        - Кухериал!- заорал я.- В сторону, в сторону, говорю.- Снизу в нас целились из гранатомета.
        По счастью, бес прислушался, вильнул, и снаряд со свистом пронесся мимо.
        - Придется прибавить,- с неудовольствием проговорил бес, и в ушах тотчас послышался свист, возвещающий о том, что скорость нашего перемещения существенно возросла. Внизу замелькали крыши домов. Лачуги городских окраин. И мы снова вылетели в пустынную местность.
        - И чего мы летаем, чего ищем?! Он же, скорее всего, ничего не даст,- ворчал Кухериал.- Видел бы ты эту хитрую рожу.
        - Главное, чтобы по мордасам не били, как в Пределе гнева,- пробормотал я.
        - А не надо было с такими громилами связываться. Я, между прочим, предупреждал.
        - Не могу сдержаться, когда со мной так… По-хамски.
        - Тоже борец за справедливость, стало быть,- бес скосил на меня хитрый желтый глаз.- Давай-ка лучше расскажу тебе притчу, которой грешников в Пределе алчности потчуют.
        - Валяй,- согласился я.- Глядишь, долетим быстрее.
        - Одному нищему пьянчужке, у которого за всю жизнь и полушки ржавой не было, привиделось как-то во сне, будто он находится в просторной зале, а она вся уставлена крестами разной величины. И все кресты, будто бы, покрыты красивыми покрывалами. Не успел осмотреться, тут глас с небес: «Жаловался ты на свою бедность, человечек, так я тебя услышал. Выбирай себе любой другой крест». Малый, само собой, обрадовался, забегал. Один на плечи взвалил. Тяжело. Другой, вроде бы, и полегче, но углы больно острые - так в плечи и впиваются. Все перепробовал. Наконец, нашел один в самом углу. Тот ему изначально под покрывалом самым огромным показался. А как поднял, так и закричал радостно: «Вот, этот беру на себя, он хоть и большой с виду, но легче других!» Покрывало сдернул, а на нем написано:
«Бедность!» Малый, конечно же, сразу прозрел, понял, что обманул его боженька. Оставил при своем кресте. Как он был приговорен влачить жалкое существование в лачуге, да в лохмотьях, так ему и век доживать. Пробудился от сна. А перед ним ангел небесный. Разверз уста сахарные и говорит: «Ну что, понял ты, несчастный, что посланный тебе богом крест - самый легкий и удобный для несения? Что крест сей усмиряет гордость, удаляет праздность, роскошь, которая, при богатстве, часто ведет к пьянству, невоздержанию в пище и питии, отчего рождаются болезни разные?» Сказал и исчез. В тот же вечер пьянчужка наш направился в царский кабак и пил до явления зеленых чертей. Черти с ним быстро после этаких снов сговорились. А как продал он душу Самому, так и зажил припеваючи, во дворце, выезды делал на золоченой карете.
        Кухериал замолчал.
        - Это что, все?- удивился я.
        - Ну, да.
        - А где мораль?
        - Мораль в том, что нечего на себе крест тащить, и жалкое существование влачить, если можно жить на полную катушку…
        - Бедность отвратительна,- пробормотал я, вспомнив, как после армии оказался без копейки денег. Брать в долг у родителей не хотелось, а перспективы впереди маячили самые туманные. Мир представлялся оплотом равнодушия, замком тысячи закрытых дверей - чтобы войти надо стучаться, а так не хотелось смотреть в сытые лица хозяев жизни.
        - А я о чем, бедность отвратительна,- немедленно согласился Кухериал,- надеюсь, Мамон будет к нам благосклонен. Герцог может одарить тебя, Васисуалий, таким богатством, что ты и в аду будешь чувствовать себя олигархом, только что купившим прославленный футбольный клуб.
        - Зачем мне футбольный клуб в аду?- удивился я.
        - Действительно,- Кухериал крякнул,- у нас в аду совсем другие спортивные развлечения. Прославленные футболисты здесь пинают к огненным вратам свои же головы,- он разразился каркающим смехом.- Между прочим, ты никогда не задумывался, почему команда России не слишком хорошо играет в мировых чемпионатах?
        - Ты же знаешь, я к футболу равнодушен.
        - Все дело в греховности человеческой натуры,- уверенно объявил Кухериал.- Каждый думает об индивидуальном результате - как бы игру получше показать, да в иностранный клуб подороже продаться. А футбол - игра групповая. Тут об общих достижениях думать нужно. Дал ты, к примеру, пас другому игроку, а он возьми и забей мяч в ворота. Ему - премию. А тебе - шиш. Обидно и удавить счастливчика очень хочется. Алчность, зависть… А еще чревоугодие и пьянство. Сколько раз замечал, если накануне День рождения у одного из ведущих российских игроков, или даже тренера - такое событие как не отметить, российские футболисты на следующий день и бегают медленнее, и реакция не та - то мимо мяча ударят, то столкнутся друг с дружкой, упадут и лежат подолгу. Нет, не будет в России никогда сильного футбола…
        - Тебя послушать, футболистам из других стран совсем на себя наплевать.
        - Для них честь страны отстоять - выше любой материальной выгоды. Ненавижу чистоплюев. Я тебе по секрету скажу, у нас в аду томятся российские футболисты последних лет почти в полном составе. Хотя некоторые немного подзадержались. К примеру, один. Все играет и играет, играет и играет. Старичок так старается после того, как ему явился один из святых и обрисовал посмертные перспективы. Этот двужильный футболист умрет прямо на поле. Тогда ему один путь - к Священным вратам, на вечный пир, где будет он среди тех, кто также пал на поле боя,- последние слова бес проговорил с фальшивой патетикой и снова разразился каркающим смехом.
        Через несколько часов мы сделали привал. Кухериал завалился прямо в дорожную пыль и, не переставая, ругал меня, призывая бороться с лишним весом. Я игнорировал привычные несправедливые оскорбления и с интересом рассматривал радужную лужу. В мутной воде отражалось ясное небо и плывущие по нему перистые облака. Реальный небосвод при этом был затянут свинцовыми тучами.
        Идея сделать привал оказалась на редкость удачной, потому что вскоре к нам сам по себе перекочевал дворец герцога Мамона. Я первым заметил, что метрах в пятистах к западу, подрагивая, как изображение на экране испорченного телевизора, проявляется необычная постройка. Картинка еще несколько раз моргнула и, наконец, зафиксировалась - потусторонний телемастер наладил антенну.
        - Если Магомет не идет к горе,- вскричал Кухериал.- Гора идет к Магомету. Вот повезло!
        Древние египтяне возводили пирамиды для мертвых. Древние майа старались для живых. А дворец герцога Мамона был пирамидой - офисным зданием. Вся громадная постройка сверкала зеркальным блеском и свежим бетоном. От основания вели вверх выщербленные каменные ступени. По бокам напротив каждой ступени возвышались ровные столбы. На них стояли пылающие массивные чаши. А в самом конце длинной лестницы, на высоте полукилометра от земли, помещались врата, выполненные в форме черепа - узор включал черные впадины глазниц, носа и зубастого рта. Эклектика дворца Мамона поражала воображение. Соединить офисное здание и египетский стиль, навряд ли решился бы кто-то из современных зодчих. Во всяком случае, я о таком не слышал. Хотя мало ли фанатиков и безумцев среди архитекторов?
        - Надо было наверху приземлиться,- пожурил я беса.- Теперь подниматься.
        - Нельзя наверху,- ответил Кухериал,- Мамон хоть и прослыл гуманистом, но он из тех гуманистов, которые безжалостно убивают за всякое проявление антигуманности. В некоторых вопросах - натуральный самодур. Каждую шестую ступеньку надлежит кланяться. И только потом продолжать путь. Иначе его темнейшество, чего доброго, испепелит тебя его высочайшим соизволением.
        - Понятно,- я скрипнул зубами. Кланяться не хотелось. Но и отступать было поздно. Если уже прошел почти все круги ада, глупо поворачивать назад.
        Мы двинулись вверх по лестнице. Яркие блики, пляшущие на зеркальной поверхности, застили зрение. Поначалу подъем давался легко,- шесть ступеней, поклон, шесть ступеней, поклон,- но чем дальше, те труднее становилось. Верха мы достигли лишь через несколько часов. К тому времени я ощущал, что поясница одервенела и отдавалась такой болью, будто в нее вогнали пулю. Кухериал напротив - повеселел.
        - Размялся,- пояснил он, чем вызвал у меня несказанное раздражение.
        Внутри пирамиды отсутствовала отделка помещений. На громадных камнях кладки не имелось даже простого узора. Посреди каменных стен широкий стол смотрелся неуместно. За ним сидела бесовка в деловом костюме. Волосы секретарь Мамона забрала в аккуратный пучок. Надо лбом у нее проглядывала парочка крохотных светлых рожек. На столе стояли портативный ноутбук и коммутатор с большим количеством желтых кнопок.
        - Вы к кому?- поинтересовалась она, когда изможденные мы появились со стороны лестницы.
        - К герцогу, само собой,- проворчал Кухериал. Я с удивлением заметил, что бесовка его раздражает. У меня она напротив - она вызывала только самые положительные эмоции, поскольку облик имела почти человеческий. О принадлежности к потустороннему миру говорили только рожки и лежащий на полу без движения хвост со светлой кисточкой на конце. Должно быть, бес интересуется только культуристами с женской грудью, решил я. Извращенность собственного беса-искусителя меня порядком покоробила. Ведь это существо отвечало за мое развитие. Как с таким наставником я вырос нормально ориентированным мужчиной, просто удивительно.
        - По какому вопросу?
        - Убийцу Светоча привел,- прорычал Кухериал, все больше распаляясь.
        - Герцог сейчас занят,- девушка отвечала бесу взаимной неприязнью.- Присядьте, я доложу.
        Я обернулся, но даже намека на стулья не заметил.
        - Садитесь!- сказала она с нажимом.
        Пробурчав «проклятые секретутки», Кухериал бухнулся прямо на каменный пол. Мне ничего не оставалось, как устроиться рядом.
        Девушка нажала кнопку коммутатора.
        - Ваше мракобесие, к вам посетители.
        - Кто?- откликнулся герцог немедленно.
        Девушка поглядела на нас оценивающе.
        - Какой-то наглый бес. И с ним убийца.
        - Какой еще убийца?
        - Убийца Светоча,- уточнил Кухериал.- Он должен нас ждать.
        - Убийца Светоча,- сообщила девушка.
        Последовала короткая пауза. После чего герцог выкрикнул:
        - Пусть зайдут.
        В голосе тоже прозвучало раздражение - классическая офисная атмосфера, все раздражены, всегда аврал. Я понял, что Кухериал был прав. Этот, скорее всего, ничего не даст. И наш визит для него очень некстати. Да и вообще, похоже, он занят совсем другими делами. Не разъярился бы вконец из-за нашего визита. А то сотворит что-нибудь непотребное.
        Я входил в залу, испытывая трепет - ожидал увидеть очередное адское создание, при виде которого неподготовленный человек сразу грохнется в обморок. Но герцог Предела алчности меня приятно удивил. Он выглядел, как весьма предприимчивый делец, лысый, хитроглазый, с крупным угреватым носом. Одежду демона составлял темный костюм в полоску, сиреневая рубашка и полосатый галстук с золотой булавкой.
        - Итак, вы здесь,- Мамон говорил скороговоркой.- Приветствую вас, господа, времени у меня очень мало, так что давайте по существу. Излагайте ваши дела. Предпочтительно - кратко.
        Складывалось ощущение, будто мы присутствуем на приеме у высокопоставленного чиновника или крайне занятого банкира. Усугубляла впечатление отделка герцогской залы. Пол устилал бордовый ковролин. У дальней стены помещался полукруглый стол с компьютерами. Окно - современный стеклопакет. Дополняли картину кондиционер под потолком и холодильник. Последний, правда, был ярко-красного цвета и размерами со стенной шкаф. А от кондиционера несло таким нестерпимым жаром, что сомнения исключались - он здесь для того, чтобы установить в кабинете Мамона удушающую невыносимую атмосферу.
        Неожиданно зазвонил телефон.
        - Пять минут!- сказал герцог, снял трубку, помолчал пару минут, а затем быстро заговорил: - Ничего не хочу слышать. Сделайте это. А я говорю - сделайте. Нужно быть прежде всего профессионалами. А профессионалы решают любые проблемы. Это деньги. Да. Это деньги, я сказал. Ничего просто так я вкладывать не буду. Я и так уже достаточно вложился. Работайте над этим. Потом сообщите результат. Все.
        Мамон кинул трубку на рычаги, поделился:
        - Без меня ничего решить не могут. Болваны.
        Он поднялся из-за стола, обошел его, повернулся к окну. В этот момент я понял, что лиц у герцога два - второе, точно такое же, как первое, располагалось на затылке. Так что он мог одновременно наблюдать за тем, что происходит за окном, и смотреть на нас.
        - Полагаю, вы явились за даром.
        - Точно,- выкрикнул Кухериал.- Мы отлично помним об указе Князя тьмы. А вы?
        - И я,- с грустью ответил Мамон,- но, к сожалению, именно сейчас у меня совсем ничего нет. Давайте считать, что вам просто не повезло. Честное слово, я бы и рад хоть что-нибудь дать, но последний финансовый кризис совершенно разорил меня. У меня не осталось ничего.- И повторил по слогам: - Ни-че-го.
        - А вы не прибедняетесь, ваше мракобесие?- поинтересовался вдруг Кухериал.
        Я уставился на беса с опасением - не рехнулся ли. С Мамоном он общался удивительно нахально. Никакого расшаркивания и подобострастия. Конечно, герцог предела алчности выглядел человечнее остальных демонов, но в том, что и он способен создать крупные неприятности сомневаться не приходилось. Поведение Кухериала показалось мне крайне неразумным. И все же, он знал, что делал.
        - Даже и не думал прибедняться!- ответил Мамон. И глянул на Кухериала задумчиво. Могу спорить, решал, выкинуть сразу заносчивого беса или сначала превратить во что-нибудь мерзкое.
        - Люциферу это не понравится,- проговорил Кухериал с нажимом.- Владыка надеется на всеобщее содействие.
        - А я что могу сделать?!- вскричал Мамон, схватил со стола кипу бумажек и принялся ими ожесточенно трясти.- Это все, между прочим, счета. И все шлют мне. Мне. А я покрывай этих бездельников. У них же как заведено? Денег нет. Надо их где-то взять. Но где? У Мамона. У него мошна бесконечная. А это неправда…
        - В нашем деле крайне заинтересован сам сатана. Он спрашивал меня, помнится, кто оказал содействие, а кто поставил свою подпись неохотно.
        Мамон смотрел на искусителя без всякого выражения. И эта холодная сдержанность нагоняла больше жути, чем гнев Абаддона. Скорее всего, подумал я, на шестом кругу творится не меньше насилия, чем в Пределе гнева, но, конечно, совершается оно не руками Мамона. Зло творят только его подручные.
        - Разве что открыть вам неограниченный кредит,- герцог пожал плечами.- Да, это неплохая идея.
        -И что нам это дает?- с подозрением поинтересовался Кухериал.
        - Никакого стеснения в средствах,- пояснил Мамон,- только представь, что можно сделать, не имея стеснения в средствах.
        - Да,- согласился бес,- можно танк прикупить, или баллистическую ракету. Чтобы, значится, наверняка. А откуда будут браться деньги?
        - Они просто будут и все,- высокомерно ответил герцог.
        - Наличные?
        - Всякие.
        - Я уточняю, потому что безнал нас не устроит.
        Мамон глянул на него, как на полного придурка. Поморщился.
        - При нынешнем развитии финансовых институтов в онтологической иллюзии обналичить практически любую сумму денег - не проблема.
        - Если рассуждать эмпирически, тогда конечно,- заканючил бес,- а когда дело доходит до практики, упираются людишки. Не хотят выдавать миллион мелкими купюрами.
        - Выдадут.
        - А если не кредит, а что-нибудь другое?
        - Не хотите кредита, не получите ничего. Ни-че-го!- отчеканил Мамон.
        Я заметил, что физиономия герцога начинает пунцоветь, и потянул Кухериала за рукав. Тот мигом пришел в себя. Залепетал:
        - Спасибо, ваше мракобесие. Огромное спасибо. Что-то меня наглость и алчность обуяла. Видать, местный воздух так на меня действует.
        - Прощен,- проворчал демон. Проявления алчности были ему не просто знакомы, но и весьма приятны. Сам он страдал этим пороком в полной мере.- Do ut facias [Даю, чтобы ты сделал (лат.)] . Ох, уж мне этот официоз. Эти общепринятые фразы. Доволен, бес?
        Кухериал застыл в поклоне. Положил мне руку на затылок и заставил меня тоже склониться… - Обманул он нас,- мрачно проговорил Кухериал, когда мы покинули дворец.
        - А как же неограниченный кредит?!
        - Вот именно, неограниченный кредит,- бес посмотрел на меня, как на идиота,- ты хоть знаешь, что такое кредит?.. Это когда тебе дают деньги в долг, чтобы ты потом их вернул с процентами. Смекаешь?! А кто по этим процентам платить будет? Чур, не я. А не выплатишь - в кабалу лет на двести. Нет уж. Мне таких подарков не надо.
        - Мда,- пробормотал я.- Действительно, бесполезный дар.
        - Между прочим,- поделился со мной Кухериал,- Мамон эти самые кредиты и придумал. Самый верный способ сделать человека несчастным - это связать его по руками и ногам. Замкнутый круг получается. Работаешь ты, скажем, в солидной конторе. Тебе дают кредит на покупку какой-нибудь значительной штуковины. Сначала одной, потом другой, затем третьей. Квартира, машина, дача. И начинаются выплаты по кредиту, которые тебя буквально душат. Вся твоя зарплата уходит на выплату этих проклятых многолетних кредитов. Ты только и делаешь, что платишь, платишь, платишь. И трясешься от страха, что тебя выгонят с работы, и ты не сможешь погасить тот или иной кредит, после чего у тебя все эти вещицы попросту заберут. Бац - и нет у тебя квартиры, машины, дачи. По сути дела, ты живешь под постоянным страхом угодить в долговую яму. И это только одна из замечательных идей Мамона. сатана его ценит за гибкий ум и идейную изощренность. Ведь что случилось с нынешним человеком благодаря герцогу Мамону. Из вертикальной плоскости он оказался выброшен в плоскость горизонтальную - вместо того, чтобы думать о душе и стремиться вверх,
расти духовно, современный человек самореализуется в материальном мире. Если говорить буквально, то он изобрел новую религию, религию потребления и благосостояния, которая стремится не вывести человека из порабощения плотью, а наоборот, усугубляет это порабощение. Мамон у нас в аду - главный капиталист. Да что там говорить о грешниках, если даже демоны у него в руках оказались. Он ведет дела ловко, и жестко. Мы с тобой легко отделались. Главное, никогда не брать у него денег. Боюсь только, он теперь все сделает для того, чтобы мы захотели взять кредит. Помнишь тот проигрыш в казино? Думаешь, он случился просто так? Нет, Мамон все видит. Обо всем все знает. Он уже тогда заложил фундамент твоей финансовой зависимости. А если кто-то находится от тебя в финансовой зависимости, им можно легко манипулировать.
        - Со мной этот фокус не пройдет,- твердо сказал я.
        - Многие так говорили, и где теперь их убеждения. Человек - слаб. Его обуревают многие желания. А Мамон позволяет получить все сразу. Только расплата будет жестокой. Самые богатые люди, заметь, часто не на виду, ведут очень скромный образ жизни, во всем себе отказывают. В этом и заключается их сила. Умение обходиться малым, преумножая собственную стабильность. Ну да ладно, что-то я разговорился. А тебя еще нужно предупредить… Следующий круг ада - Предел Гордыни. Все, кто на нем обитает, обладают исключительно мерзким характером. Слушают только себя. И делают только то, что считают полезным для себя. Постарайся держаться все время рядом.
        - Я так и делаю. Очень не хочется, чтобы со мной опять что-нибудь случилось.
        - Вот и продолжай в том же духе. Последний круг остался. Минуем его, и можешь хвастаться потом, что прошел через все круги ада, и остался цел.
        - Почти цел,- уточнил я и тронул левую сторону груди, в которой больше не билось живое сердце.
        - Запомни простую истину,- сказал Кухериал.- Так говорят в Пределе гордыни. Люби ад в себе, а не себя в аду.
        - Это ты к чему?- не понял я.
        - Это я к тому, что не надо слишком высоко нос задирать, оттяпают.
        Седьмой круг
        Предел гордыни
        Предел гордыни поражал воображение. Полоса пепельного песка, как на тропических пляжах Азорских островов, под жерлом давно погасшего вулкана, кровавые волны прибоя, буруны розовой пены. От ярких красок резало глаза. В волнах перекатывались блестящие спины, шевелились плавники, выныривали и пропадали обтянутые мокрой кожей черепа.
        В отдалении побережье круто уходило вверх. Там над красной водой возвышались скалистые уступы, скрываясь в удивительной облачности. Небо бурлило, напоминало гигантский котел, готовый в любой момент опрокинуться на головы. Солнце не могло пробиться сквозь густой отвар небес, поэтому на седьмом кругу царил предгрозовой сумрак. Накрапывал мелкий дождь. Острые капли рассекали воздух со свистом, кололи лицо и ладони иглами.
        - Отойди от океана,- предупредил Кухериал.
        Насмотревшись в аду всякого, я стал очень послушен и внимателен к командам и предупреждениям «благодетеля» - и немедленно отбежал подальше. Как раз вовремя. На берег накатила огромная волна, а из нее, стряхивая с вытянутых подбородков кровавую пену, вышло несколько красноглазых гигантов. Все в тусклой рыбьей чешуе с большими перепончатыми лапами-руками. Ступни ног напоминали ласты. Такие в избытке продаются в спортивных магазинах для дайвингистов - крупные, черные с красным. Длинные хвосты обвивали икры, шлепали по земле. Троица смотрела на нас голодными глазами. Именно так. Каким-то шестым чувством я ощутил, что они хотят меня сожрать. Пошарил подмышкой, вспомнил, что пистолета давно лишился. На всякий случай зашел за спину Кухериалу. Даже если это наши провожатые, увольте, не желаю иметь с ними никаких дел. Хоть и не Предел чревоугодия, но людоедство процветает.
        - Эй, вы,- с тревогой проговорил Кухериал,- мы не по вашу честь.
        - Молчи, жалкий бес,- рыкнул один из демонов,- не забывай, с кем разговариваешь. Ты нам не нужен. Мы возьмем только человека.
        - Это не грешник,- выкрикнул Кухериал. Но покрытые рыбьей чешуей существа уже двинулись на нас.
        Я ринулся наутек. Длинный хвост свистнул в воздухе, намереваясь обвить мою шею, но я пригнулся, и он просвистел над головой. Тут, по счастью, сзади вынырнул Кухериал, подхватил меня подмышки, как недавно в на Пределе гнева, и быстро пошел на взлет. Я обернулся. Существа бежали по песку, тяжело шлепая ногами-ластами. Было отлично заметно, что к перемещению по суше они не приспособлены. На радостях я ударил по изгибу локтя. И демоны вдруг развернулись и заспешили обратно. С такой прытью, словно я не непристойный жест продемонстрировал, а ствол пистолета.
        - Наконец-то,- сказал Кухериал и пошел на снижение. Мы мягко приземлились в песок. А рядом с нами опустился высокий демон с надменным выражением на морде, и заявил:
        - Что значит «наконец-то»? Я всегда вовремя.
        - Вовремя?! Да нас чуть не слопали ластоногие.
        - Мерзавцы,- смачно произнес демон.- Но не волнуйтесь. Им бы это с рук не сошло. Я бы отомстил им за вас.
        - Сошло, не сошло. Нам что с этого толку?- разъярился еще больше Кухериал.- Мы к герцогу с ответственной миссией. Я привез к нему убийцу Светоча.
        - Да ну,- демон воззрился на меня с любопытством.- В меру уродлив для человека. - Констатировал он.
        - И не в меру свиреп,- отозвался Кухериал.- Так ты проводишь нас или нет?
        - Безусловно. И даже проведу для убийцы экскурсию по нашему великому кругу. Самому поразительному среди всех адских кругов. Ибо наш круг наиболее зловещ и кровавав.
        - А может не надо?!- попросил бес.- У нас время уходит. Понимаешь? Время. Нам сейчас не до экскурсий.
        - Как угодно,- сухо ответил демон.- Я не из тех, кто будет уговаривать таких плебеев, как вы, приобщиться к нашему величию.
        - Мы, и вправду, те еще плебеи,- немедленно согласился Кухериал.- У нас круг интересов предельно ограничен. Славно пожрать, хорошо поспать и потрахаться. Вот и все, о чем мы мечтаем.
        - Натуральные плебеи,- презрительно процедил демон.
        - Угу, плебеям бы во дворец герцога…
        Провожатый сплюнул, выставил перед собой пятерню, и она вдруг раздулась до размеров кресла-качалки. Это сравнение пришло мне в голову, потому что ладонь покачивалась передо мной, как старое бабушкино кресло.
        - Садись,- скомандовал демон.
        Я с большим комфортом устроился в демонической пятерне. И мы медленно поднялись в воздух.
        - Полетим окружным путем,- шепнул мне провожатый,- чтобы ты успел насладиться великолепным зрелищем. А я буду рассказывать.
        Кухериал уловил, что демон что-то мне сказал, но не расслышал, что именно. Закружился вокруг, пребывая в сильно волнении.
        - Ты что-то говорил? Я не уловил,- пожаловался он.
        - Надо чаще мыть уши,- ответствовал адский экскурсовод. И уже не удостаивал беса вниманием, обращаясь исключительно ко мне.- Будь проклят этот пейзаж! Только глянь, какая кругом красота!- восклицал он то и дело.- Гореть этим деревцам в аду! Какая восхитительная роща!
        Мы миновали песчаные дюны, уперлись в стену отвесных скал и стали подниматься все выше и выше, прямо к кипящим облакам. Огибая горные вершины, мы медленно парили в густом киселе. Затем ухнули вниз, и гористая местность осталась позади.
        - Ты не мог бы лететь побыстрее?- ядовитым голоском поинтересовался Кухериал.
        - Вам все же придется выслушать меня, плебеи,- сказал демон,- если хотите попасть к герцогу.
        Кухериал только зубами заскрежетал, но спорить не стал.
        - У нас здесь только известные личности,- с гордостью поделился наш провожатый.- У всех позади большой человеческий успех. Звезды шоу-бизнеса, знаменитые политики и артисты, художники и писатели. Они и сейчас относятся к прочим с невиданным высокомерием.
        Посреди обширного поля по колено в зловонной жиже стояли обнаженные люди. Казалось, всем им нет никакого дела до происходящего, настолько независимый вид они сохраняли. Окружающих они при этом оглядывали с глубоким презрением, словно не понимали, как эти недостойные грешники могли оказаться с ними рядом - на одном густо унавоженном поле.
        - Никто из них пока не понимает, где находится,- сообщил демон.- Сейчас кое-что произойдет.
        Один из ближайших к нам гордецов вдруг вскрикнул, прикрыл причинное место и принялся озираться с ужасом и отвращением. Его дернули за ноги невидимые руки, он упал и погрузился в жидкий навоз, чтобы через мгновение вскочить, отплевываясь и крича во все горло. Как по команде, остальные повернулись к нему и засмеялись. Вопли несчастного утонули в громком хохоте. Горемыка сжался, закрутился на месте, как зверь угодивший в западню, и побежал прочь, расталкивая других грешников. Они продолжали веселиться еще несколько минут, потом приняли те же надменные позы.
        Новой жертвой оказалась совсем юная девушка. Она не только визжала, но и угрожала всем вокруг каким-то мифическим женихом. После падения в навоз волосы ее превратились в коричневатые сосульки, по телу стекала бурая каша. В воздухе на мгновение возникло гигантское зеркало, показав грешнице ее нынешний облик, и в тот же миг рассыпалось на тысячу осколков. Девушка упала на колени, рыдая, размазывая по лицу грязь.
        - Это так жестоко,- решил подольститься к демону Кухериал.
        Тот коротко глянул на него, растянул губы в кривой усмешке.
        - О да! И это лишь один из аттракционов Предела гордыни. Так я их называю. Буа-ха-ха.- Взорвался хохотом весельчак.- У меня здесь великое множество развлечений для гордецов. Он обернулся ко мне.- А ты, не считаешь себя особенным?
        - Я считаю себя кретином,- ответил я.- Во мне нет ничего примечательного. Я такой же, как все.- И уточнил: - Все кругом кретины, и я среди них самый невыразительный и гнусный.
        Это неискреннее откровение так обрадовало демона, что он совершил фигуру высшего пилотажа, точнее - заложил мертвую петлю, и я, опасаясь, как бы от радости он не вошел в штопор, решил больше с ним не разговаривать. Даже дети знают, лучше не отвлекать пилота от штурвала, особенно если у него не все дома.
        - А вот это тебе должно понравиться,- заметил демон спустя пару минут и стал резко снижаться.
        - Куда еще?!- проворчал Кухериал.
        Мы опустились сразу за полем горящих могил. Пылала не только земля, но и установленные памятные плиты, а в разрытых могилах беспрестанно ворочались пылающие головешки - грешники.
        - Это все пустяки,- поведал демон.- Посмотри-ка лучше вон туда…
        Посреди пустыни возвышалась невысокая скала. О твердый камень бился лбом представительный мужчина средних лет в деловом костюме, при галстуке. От усердия на лбу несчастного образовалась глубокая вмятина, на серой скале темнела кровавая отметина.
        - Чего это он?- спросил я. Хотя я ничему давно не удивлялся, меня действительно заинтересовало, что именно может так расстроить человека, что он готов расколотить о камень собственную голову.
        - А давай его самого спросим,- предложил демон, снижаясь.- Любезнейший, тебя как зовут?
        - Михаил Юрьевич,- представился мужчина, на время прекратив экзекуцию над собой.
        - Как ты думаешь, за что ты попал в ад, в Предел гордыни?
        - При жизни я думал только о себе,- заговорил Михаил Юрьевич заученной скороговоркой,- о своей выгоде, о своем спокойствии, я полагал себя человеком особенным и меня совершенно не заботили чувства других людей. Однажды я уволил молодого человека после стажировки в банке при всех, в столовой. Нарочно говорил громко, так, чтобы все слышали. Тогда меня это позабавило…
        - Что же ты теперь думаешь об этом поступке?
        - Я раскаиваюсь, раскаиваюсь, раскаиваюсь,- Михаил Юрьевич снова стал биться лбом о скалу, проделывал он это с таким отчаянием, что слышался хруст костей лобной доли и сверху сыпались камешки.
        - Продолжай в том же духе,- сказал демон и уточнил: - Если этот господин не будет стараться, к нему приведут того самого молодого человека. Он содержится здесь же, в аду, в пределе похоти. Этого господина он всегда замучивает до смерти с особенным удовольствием. Очень перспективный молодой человек. Скорее всего, скоро займет место в самом низу адской иерархии…
        Когда мы отлетели на значительное расстояние от места пытки, я поинтересовался:
        - А что, грешники тоже могут стать кем-нибудь в аду?
        - Разумеется. Очень многие делают здесь успешную карьеру. А что касается колдунов и ведьм, то некоторые из них намеренно лишили себя жизни, чтобы вознестись в аду к вершинам власти. Тебе что-нибудь говорит упоминание планетных и стихийных гениев?
        - Что-то такое я уже слышал.
        - Все они первоначально имели человеческую плоть и созданную богом по своему подобию душу. Затем же отреклись от бога, и стали одними из нас. Гении - могучая сила. В последней битве все они будут принимать участие на стороне ада. Темные души противостоят светлым. А падшие противостоят святым.
        Мне показалось любопытным, что душа, свернув с праведного пути, не просто обречена на вечные муки, но также способна чего-либо достичь, будучи низвергнутой в ад. Это ли не подлинная надежда на вечность? Посмертное бытие существует, оно многообразно и предполагает множество путей…
        Следующим «аттракционом» седьмого круга стал сад за высокой золоченой оградой. На одной из лужаек я заметил удивительной красоты девушку. Она проводила гребнем по пышным каштановым волосам, любуясь на себя в высокое овальное зеркало.
        - Гляди, что сейчас будет,- демон хмыкнул, снижаясь,- бедняжка.
        Мы опустились неподалеку и стали наблюдать.
        Девушка продолжала расчесывать волосы, но вдруг что-то произошло. Она вскрикнула. Поднесла к глазам ладонь с зажатым в пальцах пышным локоном. Застыла, с непониманием глядя на себя в зеркало. Волосы полезли уже сами по себе. Как листва с дерева в ускоренно прокрученной кинохронике, они спешили покинуть голову. В считанные секунды красотка осталась почти совсем лысой. Только несколько прядей свисали с гладкого черепа, лишь затем чтобы еще больше подчеркнуть уродство. Но на этом превращения не закончились. Кожа стала стремительно увядать, обращаясь сетью морщин вокруг глаз, углы рта поползли вниз, повисла дряблая складка под подбородком. И тогда она, обливаясь слезами, закричала. Закричала так, что даже меня пробрало. В этом крике было столько отчаянья, что хотелось немедленно заткнуть уши. Вот уж не думал, что еще способен сопереживать. Я медленно обернулся к демону, увидел, что он ухмыляется. При этом провожатый смотрел вовсе не на утратившую красоту грешницу, он смотрел на меня.
        - Ну, ты,- сказал я, сжимая кулаки.
        - Спокойнее!- Кухериал вклинился между нами.- Друзья мои, не ссориться. Одно дело делаем. Одному господину служим.
        - Сострадаем, значит,- скривился демон.- Послушай, бес, а Люцифер знает, что твой человек еще способен на сострадание?
        - Да разве это сострадание?- возмутился Кухериал.- Думай, что говоришь. Он жалел, что не может ее прикончить.
        - Чтоб не мучилась,- отметил я.
        - Вот видишь.
        - Вот как,- демон не сводил с меня внимательного взгляда желтых глаз.- Вы, плебеи, мне не нравитесь. Я отказываюсь сопровождать вас во дворец герцога. Так и знайте.
        Сообщив нам о своем решении, экскурсовод подпрыгнул, завис в нескольких метрах над землей, а затем унесся подобно комете, оставляя за собой длинный огненный хвост.
        - Позер!- констатировал Кухериал.- Мог бы просто так улететь, нет, надо какой-нибудь фортель выкинуть. Бес с ним,- сказал он,- а то мы с ним только время теряли.
        Я забрался на спину Кухериала, и мы продолжили путешествие. Пока мы не достигли герцогского дворца, бес успел поведать очередную адскую притчу.
        - Жили на свете два человека,- проговорил он.- Один был богат и здоров, и в делах, и в личной жизни удачлив, другой - бедный лавочник, работающий от рассвета и до заката и не знающий никакого иного дела. Раз пришли они оба в храм. И тот, что был богат, стал так молиться. Спасибо тебе, Боже, за то, что я не такой, как все. За то, что я не такой, как этот мелкий лавочник, работающий с рассвета и до заката и не знающий никакого иного дела. И не такой, как жена лавочника, сварливая женщина с бородавкой на носу. И не такой, как сын лавочника, кривой на один глаз. Спасибо тебе, Боже, что каждому воздаешь не только по заслугам его, но и просто так, по праву рождения. А лавочник ничего такого не говорил, только ударял себя в грудь и бормотал: «Боже, будь милостив ко мне недостойному». В тот же день, по возвращении, обнаружил лавочник, что дом его сделался огромен и светел, лавка его расширилась в несколько раз, и товаров в ней видимо-невидимо, у жены исчезла с носа бородавка, характер ее стал добрый и покладистый, и даже сын, кривой на один глаз, тоже нашел себе жену. Что же касается богача, то когда он
вернулся домой, никаких изменений в своей жизни не обнаружил. Отсюда мораль: всегда делай вид, что дела у тебя обстоят хуже некуда, когда общаешься с Господом. По уму и воздастся. А будешь радоваться незначительному достатку и успеху, так и останешься счастливым дураком с медным пятаком в ладони.
        - Не люблю прибедняться,- сказал я неодобрительно.
        - Вот и напрасно… Не хочешь слушать меня, прислушайся к адской мудрости.
        Я хотел было ответить в том духе, что у меня и своей мудрости хватает, но меня отвлек протяжный свист. Я крутанул головой, и увидел, что справа неизвестно откуда объявился мускулистый демон с песьей головой и широченными плечами. Он несся нам наперерез, будто снаряд противовоздушной обороны. Я сразу ощутил, что мы нарушили границы суверенного государства, и я опять на борту допотопного кукурузника.
        - Идите на посадку!- прорычал демон так оглушительно, что меня едва не сшибло со спины беса звуковой волной.
        Кухериал бормотнул «Проклятье!», но ослушаться крикуна не посмел. Мы быстро опустились на землю, и я спрыгнул со спины «кукурузника». Песьеголовый приземлился следом. В руках он сжимал массивный боевой топор с обоюдоострым лезвием. Могу поклясться, в небесах он был безоружен. Я заметил, что Кухериал весь дрожит - от копыт и до самой лысой макушки - значит, дело серьезное.
        - Не бойтесь!- успокоил нас демон.- Неужели вы думаете, я кому-то из вас могу сделать что-то плохое… - Выдержал артистическую паузу: - Кому-то из вас - ни в коем случае. А вот обоим сразу - это да!
        Он взревел и, замахиваясь топором, ринулся на нас.
        - Стой!- закричал срывающимся фальцетом Кухериал.- Мы здесь по важному делу. По поручению самого Сатаны!
        Упоминание Князя тьмы возымело действие. Демон, досадливо хмурясь, опустил топор.
        - Детали,- потребовал он.
        - Перед тобой последняя надежда ада. Великий грешник, способный убить Светоча справедливости.
        - Что-то такое я, кажется, слышал… - неуверенно проговорил песьеголовый и воззрился на меня с интересом: - Ты, и вправду, умеешь убивать?
        Я кивнул.
        - Покажи.
        - Прямо сейчас?
        - Ну, разумеется. Убей вот хотя бы этого жалкого ублюдка,- он указал на Кухериала. На того было жалко смотреть.
        - Оружия нет,- сказал я.
        - Меня убивать никак нельзя,- заверещал бес.- Ведь я его сопровождаю. Один он ни в коем случае не справиться. И кто виноват, спросит сатана? Кто повинен в том, что я проиграл пари?
        - Кто?- поинтересовался демон.
        Я понял, что ума в собачьей голове помещается немного. Это обстоятельство не внушало оптимизма. Тупицы часто лишены фантазии, им сложно представить, какое возмездие их может ожидать за тот или иной проступок. Зато среди них хватает любопытных. Воткну ему ножик в живот, думает тупица, посмотрим, что из этого выйдет.
        - Ты! Ты будешь повинен!- закричал Кухериал.- И наказан. Понял?
        - Жаль. А я надеялся вписать вас в историю моей немеркнущей славы.- Демон продемонстрировал множество насечек на топорище.- Вы стали бы сто сорок пятым и сто сорок шестым… Жаль… Очень жаль… - Он отвернулся, мгновенно утратив к нам интерес, величественной поступью направился восвояси. Так мог бы вышагивать гранитный памятник, если бы магия позволила ему покинуть постамент. Топор занял место на покатом плече.
        - Парень одержим тщеславием,- заметил Кухериал.- Хочет быть лучшим из лучших. Знаешь, а я ведь порядком струхнул. На какую-то долю секунды мне показалось, что это конец. И сейчас он порубит нас на куски.
        - Да,- согласился я,- мне тоже так показалось. А сейчас у меня есть ощущение, что он передумает.
        - Ты прав!- вскричал Кухериал.- Давай-ка немедленно убираться отсюда!
        Вскоре мы уже летели высоко в небе. Ниже опускаться бес опасался, считая, что так будет намного безопаснее. Мне снова пришло на ум сравнение с авиацией.
«Кукурузник» поднялся в нижние слои атмосферы, надеясь, что радары противника его не заметят. Здесь было прохладнее и намного легче дышалось, поэтому я не возражал.
        - Как выглядит герцог предела гордыни?- спросил я.
        - Обычно он является в облике мула с павлиньим хвостом,- сообщил Кухериал,- но герцог великий мастер перекидываться. Так что приготовься увидеть нечто необычное. Не пугайся. И главное, молчи.
        - Я помню правила.
        - Остался последний. Если все пройдет благополучно, вскоре мы окажемся в онтологической иллюзии.
        Дворец повелителя Предела гордыни выделялся среди других герцогских дворцов современностью архитектуры - более всего он напоминал высоченный небоскреб из стекла и бетона. Для меня стала полнейшей неожиданностью современное здание среди потустороннего адского пейзажа.
        - Удивлен?- поинтересовался Кухериал.- Раньше у Адрамелеха был другой дворец, архитектура позднего Средневековья. Но потом на седьмой круг попал один миллионер-строитель небоскребов. Ему удалось высоко вознестись в этом Пределе. Ты интересовался можно ли сделать карьеру в аду? Его пример говорит о том, что можно. Сейчас ему принадлежит один из подземных гаражей. Там он разместился, и живет с большим комфортом. Что касается, дворца Адрамелеха, герцог чрезвычайно доволен. В здании имеются даже кондиционеры. Правда, они не работают. Местные жители, знаешь ли, терпеть не могут холод.
        На стоянке было припаркованы тысячи черных лимузинов. Мы зашли в здание с парадного входа. Массивный архидьявол в костюме и с бэджем брезгливо осмотрел нас и поинтересовался:
        - По какому делу?
        - Убийца Светоча. К герцогу.
        - Бюро пропусков за углом.
        Ворча под нос, Кухериал послушно поплелся за пропусками, оставив меня в холле. Дал напутствие:
        - Поменьше глазей по сторонам. Неэвклидовы углы. Можешь свихнуться.
        Что он имел в виду, я понял очень скоро. Линия между стеной и полом выглядела очень странно. Объяснить эту странность я не мог, но она действительно сводила с ума, поскольку противоречила человеческим представлениям о пространстве.
        Я постарался смотреть только себе под ноги. Вскоре вернулся раздраженный Кухериал с пропусками и протянул их охраннику. Тот поднял телефонную трубку и с рыкающими интонациями отдал распоряжение.
        В залу повелителя Предела гордыни нас провел очередной важный архидьявол. Он тоже взирал на нас презрительно, несколько раз смачно сплюнул. На черном плиточном полу плевки мгновенно обращались вспышками огня.
        - Как настроение его мракобесия?- поинтересовался Кухериал. Всем своим видом он выражал обеспокоенность. Настроение беса передалось и мне. Сказывалось нервное напряжение, вызванное длительным пребыванием в аду.
        - Как всегда - на самом высшем уровне,- ответствовал архидьявол, забрал в кулак бородку и глянул на меня с таким видом, что я почувствовал себя совсем никчемным созданием.
        - Это не обычный человек. Убийца Светоча,- уточнил Кухериал.
        Архидьявол в ответ фыркнул и распахнул двери. Из тронной залы на нас пахнуло жаром. От густоты смрада перехватывало дыхание. В спертом горячем воздухе вились в бесконечном танце крупные хлопья пепла. Они ложились под ноги, устилали древние камни, касались лица ласковыми прикосновениями.
        Кухериал вовсе не преувеличивал. Герцог седьмого круга совсем не походил на живое существо. Он представлял собой чудовищную мешанину из рук, ног, голов, туловищ. Складывалось впечатление, что чудовищный мясник, возомнив себя художником, расчленил множество людей на отдельные фрагменты, а потом соединил между собой. Притом, не очень старался придать своему творению стройности - в иных местах тело Адрамелеха выглядело израненным, являя сочащуюся гноем и сукровицей плоть. Существо на троне было исполнено очей - отовсюду на меня глядели насыщенные ужасом и страданием глаза. Очи истекали слезами. Рты, также понатыканные в абсолютном беспорядке, беспрестанно бормотали на множестве языков и наречий. Я уловил, как один из ртов, под коленной чашечкой, молится по-русски. Судя по тому, что он не умолкал ни на секунду, надежда освободиться и отправиться в рай не покидала несчастного, ставшего частью тела высшего демона. Я сразу понял, что герцог состоит из множества истязаемых им людей. Я попятился. Очень не хотелось стать одним из них.
        Бормотание смолкло внезапно.
        - Вам нравится абстрактное искусство?- проговорил Адрамелех гулкой многоголосицей.
        Я молчал, четко следуя указанию Кухериала. Неизвестно, какую реакцию может вызвать мой ответ.
        - Ваше мракобесие,- пришел мне на помощь бес,- мы здесь совсем по другому поводу.
        - О чем я могу говорить с вами, если вы не любите абстрактное искусство,- отрезал демон.
        - Об убийстве Светоча справедливости,- не растерялся Кухериал,- помните, вы подмахнули бумажку?
        - Я не старик Абаддон. Склерозом не страдаю!
        - Мы здесь как по этому делу. Я привел убийцу Светоча. Он ожидает вашего дара. Согласно указанию Князя тьмы.
        В зале повисла тягостная тишина. Мне подумалось: а сколько во всей этой массе человеческой плоти, заключено мозгов? Если их соединить в цепочку, можно собрать мыслительный суперкомпьютер. Но если Адрамелех такой умный, то почему он до сих пор не Князь тьмы? Наверное, эти мозги все-таки не соединены в цепочку. Или пропускная способность низкая. Иначе, почему он так долго молчит? Тут я испугался, что герцог может услышать мои мысли, и покарать меня за дерзость. Но вовремя вспомнил, что темным не дано читать мысли смертных, это прерогатива бога и его служителей, и успокоился.
        - Ваше мракобе… - начал Кухериал.
        - Я думаю,- оборвал его Адрамелех. Поразмыслил еще немного своими мозгами со слабой пропускной способностью цепи и выдал: - Хорошо, я вас не убью.
        Так и подмывало поблагодарить за эту милость кошмарного недоумка. Но я сдержался. За меня это сделал Кухериал. Притом, вполне серьезно.
        - Спасибо, ваше мракобесие. А как насчет дара?
        - Хорошо, дар будет!
        Кухериал обрадовался. Напомнил:
        - Он нужен нам не просто так. Чтобы убить Светоча, Убийца должен стать сверхчеловеком.
        - Что ж, я дам ему сверхвозможности.- Ответил Адрамелех тысячей ртов.
        Я вспомнил чудовищную операционную и врачей-убийц Левиафана, боль, доставляемую прочими дарами, и мне опять стало не по себе. Что придумает герцог седьмого круга, чтобы одарить меня?
        Когда он стал приближаться, наплывая на меня скоплением частей человеческих тел, я попятился. Но Адрамелех вдруг переместился в пространстве, оказавшись от меня в паре шагов, выкинул вперед одну из многочисленных рук, и ухватил меня за затылок. Другая рука, оснащенная множеством острых когтей, метнулась к моему лицу. Я в страхе закричал, уверенный в том, что чудовищное порождение тьмы вознамерилось меня поглотить, и я во веки веков, разобранный на фрагменты, буду составлять часть его тела.
        То, что случилось, было немногим менее страшно. Герцог тьмы вдруг крепко сжал мою голову и вырвал мои глаза - сначала один, потом другой. А когда я, стеная от боли и ужаса, заметался по зале, принялся хохотать на разные лады - я слышал и зычный мужской хохот, ему вторил тонкий девичий голосок, кашляли по-своему старики и старухи, и множество маленьких детей заливисто выражали бурную радость, вызванную моим ослеплением.
        - Ваше мракобесие,- яростно протестовал Кухериал,- мы так не договаривались. Убийца не может быть незрячим!
        - Я наделил его возможностью не видеть чужие страдания,- возразил Адрамелех,- что может быть лучше?
        - Только не слышать чужого веселья,- пробормотал я, припав лбом к холодной стене.
        - Он что-то сказал?!- я уловил, как по комнате загулял ветер.
        - Он ничего не говорил, ничего не говорил,- заверещал Кухериал, и смолк обреченно.
        - Ты что-то сказал человечек?- голоса Адрамелеха дрожали от гнева.
        - Я буду жаловаться,- пискнул бес.
        - Что-о-о?!- взревел герцог.- Да я от тебя камня на камне не оставлю… - И вдруг смолк. Я решил, что оглох, настолько стало тихо. Понял, что путешествие в ад с самого начала было ошибкой. Да что там путешествие в ад. Мне следовало сразу же отказаться от этого заказа. Я боялся даже пошевелиться. Только стоял и ждал, когда следом за болью, пульсирующей в голове, придет боль, которая оборвет мои страдания.
        - Это он?- послышался раскатистый бас.
        - Да, ваше темнейшество,- вкрадчиво заговорил Кухериал,- убийца Светоча. Последняя надежда. А он ему глаза вырвал.
        - Дай ему глаза,- велел голос.
        - Пожалуйста,- безразлично сказал Адрамелех, пощелкал пальцами, и я внезапно прозрел.
        Возле герцога седьмого круга возвышалась фигура в черной мантии, с длинной козлиной бородой и рогами надо лбом. Я сразу понял, кто передо мной - Князь тьмы, сам сатана. Глаза Люцифера пульсировали - то загорались огнем, то делались мертвыми, безжизненными, как у дохлой рыбы.
        - Какой дар ты преподнес нашему гостю?- обратился он к Адрамелеху.
        - Теперь он может видеть в темноте,- проговорили рты.
        Я медленно кивнул. У меня было ощущение, будто глаза стали больше и не помещаются в глазницах. Подтверждая мои опасения, Кухериал поинтересовался:
        - Ты чего это так вытаращился?
        Я попробовал моргнуть. Не получилось.
        - Ва-аше темнейшество, ва-аше мракобесие,- заныл бес,- он что, так и останется теперь?
        - Большими глазами удобнее дорогу освещать,- злорадно заметил Адрамелех.

«Глаза-фонари»,- промелькнула мысль. От всего, что мне уже пришлось пережить в аду, голова шла кругом.
        - Сделай так, чтобы они выглядели менее заметными,- повелел сатана.- Проводи гостей и немедленно ко мне - на разговор.
        - Я все сделал, как надо!- Рты оскалились. Глаза налились кровью. Ладони сжались в кулаки.
        - Беда с этим Пределом гордыни,- устало проговорил Люцифер и принялся отрывать от Адрамелеха конечности. Они отделялись от громоздкой массы тела с тошнотворным хрустом и чавканьем, во все стороны летели брызги крови.
        Герцог седьмого круга завизжал:
        - Я все понял! Осознал свою ничтожность. Do ut facias. Do ut facias [Даю, чтобы ты сделал. Даю, чтобы ты сделал (лат.)] !
        Визг получился таким пронзительным, что я едва не оглох. Даже Кухериал попятился, закрывая уши.
        сатана удовлетворенно кивнул, шлепнул по торчащей из беспорядочной плоти заднице и обернулся ко мне:
        - Ты! Подойди!
        Я замялся, и бес изо всех сил пихнул меня кулаком в бок:
        - Живее!
        Князь тьмы взял меня за плечо.
        - Я отмечу тебя своей печатью,- сказал он,- отныне ты в услужении у тьмы.
        Я послушно склонил голову. Раскаленный коготь коснулся моего лба, а затем правой руки. Все произошло мгновенно. Укол боли - и возле указательного пальца появилось нечто, похожее одновременно на родимое пятно и чернильный вензель.
        - На тебе печать самого дьявола,- шепнул в ухо Кухериал,- ты должен гордиться… Ваше темнейшество, благодарю вас!- он поспешно схватил одну из усеянных перстнями ладоней и припал к ней.
        - Ступайте!- проговорил сатана. И в ту же секунду мы перенеслись к огненным вратам.
        Вокруг царила тишина. Усыпанная серым пеплом земля была теплой и исходила паром. Грязно-белое небо затянули бесцветные облака.
        Я заметил, что бес не в настроении.
        - В чем дело?
        - Проклятье,- пробормотал он и почесал лысину между рожек.
        - Да что случилось?!
        - Адрамелех не простит. Мы видели его позор. И тебе, и мне крышка, Васисуалий. Хотел бы я оказаться как можно дальше от этого несправедливого мира. Подальше. Как можно дальше.

5
        Большая сатанинская охота
        По возвращении меня ожидал неприятный сюрприз. Бабье лето сменилось серой осенью. Москва оказалась холодной и сырой. Деревья окончательно разделись. В пасмурном тяжелобрюхом небе носились тупые галки. День кончался. Прохожие поглядывали на меня с недоумением. Рубашка и кожаный пиджачок выдавали во мне курортника с жаркого юга. Да и этот скромный наряд был не первой свежести. Весь в следах черной копоти. Подозреваю, серой от меня смердело за километр. Собачонка, пробегая мимо, повела носом и фыркнула.
        После адского пекла мне показалось, будто я угодил на Северный полюс. Кухериал же чувствовал себя вполне комфортно. Он облачился в песцовую шубу и высокие сапоги - ноги беса в онтологической иллюзии опять лишились копыт и козлиной стати.
        - Холодина!- Я обращался к бесу, но мой выкрик порядком распугал прохожих. Некоторые даже поспешили перейти на другую сторону улицы. Правильно сделали. Никогда не знаешь, что ожидать от типа, разговаривающего с самим собой.
        - Тиш-ше,- прошипел Кухериал.- Забыл, что меня никто не видит?
        Я понизил голос:
        - Привык в аду, что тебя все видят.
        - Отвыкай.
        - Холодина, говорю…
        - Да, сентябрь в этом году холодный. Похоже, скоро выпадет снег. Наш объект уже вернулся с курорта и ждет - не дождется, когда мы его навестим.
        - Сколько же времени прошло?
        - Полагаю, месяц, не меньше. В аду время идет другим порядком. То ускоряется, то напротив - замедляется.
        - Вот тебе раз,- пробормотал я, размышляя о своей загубленной репутации. Заказчики, наверное, решили, что я смылся, прихватив аванс.
        - Не беспокойся. Время еще есть,- сказал Кухериал.- До октября управимся.
        Я выругался в сердцах:
        - Заказчики будут недовольны.
        - Ах, эти, забудь о них. Во-первых, заказ исходил с самого верха. То есть от нас. Во-вторых, промежуточный заказчик вряд ли тебя побеспокоит. Что-то мне подсказывает, что его уже нет в живых. А в-третьих, если ты прикончишь Светоча, тебе не будет никакого дела до земных дел и людишек с их мелкими делишками. Ты и сейчас куда более могущественный, чем любой из них. Уж поверь мне,- бес засмеялся, потирая руки.- Ты вот что, Васисуалий, отправляйся сейчас домой. Прими душ, расслабься, отдохни - тебе в аду несладко пришлось. А завтра мы с новыми силами начнем охоту. Сил у тебя теперь ого-го сколько, так что ты непременно с задачей справишься. Я в тебя верю…
        - Вот вы где,- послышался тонкий голосок.
        Я обернулся и увидел ангела-хранителя. Он стоял с самым несчастным видом, грязные крылышки трепетали за спиной.
        - Тебя только недоставало,- проворчал Кухериал, выдернул из воздуха новенький империал и швырнул Аикилю.- На вот, пойди, опохмелись.
        - Маловато будет,- заканючил тот.- Вы где были, между прочим? Я все крылья сбил, вас разыскивая.
        - Хотел бы - нашел,- отрезал Кухериал.- Ну, давай уже. Лети отсюда.
        Ангел вздохнул, покосился на меня виновато и, коротко взмахивая крыльями, стал подниматься к серому небу.
        - Врет,- сообщил бес,- не искал. Он все это время не просыхал. Я тут парочке корешей,- вот такие ребята,- отвалил капусты, чтобы поили его с утра до вечера. А не то поднял бы бузу - так, мол, и так, пропал куда-то мой подопечный. И святые бы засуетились. Начали землю нимбом рыть. Оно нам надо?
        - Не надо,- согласился я. Очередная встреча с ангелом-хранителем убедила меня, что он - самый бесполезный из ангелов и, вообще, пьяная скотина.
        - Подвезешь?- поинтересовался я.
        - Нет уж,- Кухериал замотал головой,- спина, помнишь?.. Давай-как ты, Васисуалий, сам. На своих двоих. Автобус сам знаешь, где останавливается.
        - Ладно.
        Я застегнул пиджак на все пуговицы, поднял воротник, и направился к автобусной остановке. Кухериал сначала плелся следом, затем обогнал меня, мелькнул у газетного киоска, у магазина «Ткани», покрутился возле парочки алкашей, и исчез. Неожиданно для себя я ощутил одиночество. Неприятное это было чувство - знать, что ни за правым, ни за левым плечом у тебя никого нет, и что идешь ты по жизни всеми заброшенный, а значит, произойти с тобой может все, что угодно. Может, кирпич на голову упадет, а может, в канализационный колодец сверзишься.
        Мне стало еще больше не по себе, когда я понял, что окружающие относятся ко мне совсем не так, как раньше. Я утратил одно из наиболее ценных своих качеств - непримечательность. Если раньше, обладая вполне заурядной внешностью, я не привлекал лишнего внимания и мог легко затеряться в толпе, то теперь был в самом центре событий. Все молоденькие девушки, зрелые женщины и даже пожилые дамы, едва я оказывался от них на расстоянии десяти шагов, поворачивали головы и начинали томно за мной наблюдать. Я вызывал у них если не восхищение, то, по крайней мере, умиление.
        - Смотри, какой парень идет,- сказала одна девица другой, и обе уставились на меня так, словно я воплощал их сокровенные мечты об идеальном мужчине.
        - Седенький, а симпатичный,- проговорила вторая.
        Я поежился. Дар Асмодея действовал. Вот только, как я теперь смогу работать, находясь постоянно под пристальным вниманием сотен женщин. К тому же, если ты понравился одной или двум красоткам - это приятно. Но если на тебя откровенно смотрят все окружающие дамы, хочется удариться в бега.
        Я придал своему лицу выражение крайней свирепости, но грозной мимической маской никого не испугал. Напротив, женщины и девушки стали посмеиваться, а старушки грозить мне пальцем. Осознав неизбежность всеобщего поклонения, я решил не обращать внимания на ненормальность ситуации, и действовать по обстоятельствам.
        И все бы у меня получилось, но у Дворца спорта я поравнялся с группой весьма возбужденных юных особ. Их было не меньше десяти и, судя по контурам их туловищ, все они отправлялись на занятия по тяжелой атлетике. Окружив меня, девицы оживленно защебетали - в разноголосице сложно было различить, что именно они говорят - а потом принялись хватать меня за все части тела. Мне оставалось только вяло отбиваться. Поначалу я так и поступал. Но поскольку дамочки не отставали, действуя все настойчивее, я понял, что добром это не кончится, и со свойственной мне простотой залепил одной по фейсу… Дальше началось форменное безобразие…
        Домой я добрался спустя три часа, с красивым фингалом под левым глазом и оторванным рукавом пиджака. Правильно говорят, от любви до ненависти один шаг. Если бы у меня был пистолет, я бы, наверное, против всех правил, пострелял спортсменок к чертовой матери. Но пистолета у меня не было. Пришлось отбиваться подручными средствами.
        Хорошо нашлись сердобольные особы - подлечили мои ссадины и ушибы, шумной толпой проводили меня до дома. Одна из них не сдержалась, впилась в разбитые губы смачным поцелуем, от чего я едва не закричал. Прочие пытались проникнуть в квартиру, но я захлопнул дверь у них перед носом, чувствуя себя поп-кумиром.
        В квартире, как и следовало ожидать, за время моего отсутствия кто-то побывал. Серьезные заказчики всегда очень нетерпеливые люди. Шкафы открыли, вывернули наизнанку. Телевизор разбили. Холодильник уронили набок. Мягкую мебель вспороли и перевернули. Не иначе, искали золото - бриллианты.
        Поначалу я впал в мрачный настрой, но потом сработала смекалка. Я распахнул дверь, впустил в квартиру десяток самых расторопных и предложил убраться. Девушки согласились с радостью. Пока они приводили в порядок мое холостяцкое жилище, я вышел на балкон покурить, и обомлел. Под окнами дежурило не меньше сотни разновозрастных особей женского пола. Всеобщая истерия начала нарастать. Теперь массовая любовь меня порядком напугала. Проклятый Кухериал, как назло, где-то потерялся. У меня имелось к нему множество вопросов. Прежде всего, что мне делать со всеми этими девками? И как, черт побери, я смогу осуществить задуманное, если они в буквальном смысле меня преследуют?
        Я вспомнил, какие пристрастия питает Кухериал, и решил, что толпы женщин - это еще не так плохо. Могло быть куда хуже. Те грудастые культуристы из Предела похоти вызывали у меня содрогание. Страшнее я, пожалуй, не встречал ничего в этой жизни. А повидать довелось немало. Пришли на ум слова Асмодея: «В ловушку заманят. Зарежут, кого попросит». А что если, и правда, двинуть всей этой армией на мента? Вот только пойдут ли девушки на убийство?.. Я вспомнил, как с перекошенными лицами дрались спортсменки, охаживая меня отнюдь не женскими ударами, и мне стало ясно, что план может обернуться против стратега. А ну как и эти разозлятся? Что тогда от меня останется?.. Лучше всего выгнать их из квартиры и забаррикадировать дверь.
        Одну за другой я принялся мягко выпроваживать девушек в коридор. Шли неохотно, упирались. Я пытался быть ласковым. Но некоторых приходилось тащить насильно, выкручивать руки. Вскоре в квартире осталась одна единственная красотка. Ее я упорно оставлял на потом, потому что она была похожа на Кристину. Глядя, как девушка старательно поправляет покрывало, постеленное поверх выпотрошенного дивана, я задумался. А почему, собственно, я должен ее выгонять? Кухериал посоветовал мне расслабиться, вот я и расслаблюсь. Я приблизился, положил руки ей на грудь, уверенный в своей неотразимости, и получил смачную оплеуху.
        - Эй,- закричал я.- Ты что делаешь, сволочь такая?!
        - Прости, милый,- она прижалась ко мне всем телом.- Я не люблю, когда со мной так себя ведут. Я не шлюха. Ты же понимаешь? Ты просто околдовал меня,- она оглянулась кругом.- Ты не поверишь, я даже не помню, как здесь оказалась.
        - У меня тоже голова идет кругом,- заметил я, потирая небритую щеку, и услышал с улицы крики - толпа призывала меня явиться пред девичьи очи.- Прости на секундочку,- попросил я. Вышел на балкон, прикрыл за собой дверь.
        Увиденное ужасало. Весь двор до подъездов соседнего дома оказался запружен женщинами. Они безумствовали. Некоторые срывали с себя одежду, чтобы предстать передо мной топлесс. Прочие призывно махали руками, и беспрестанно вопили.
        Я решил, что настало время опробовать дар Абаддона - и разогнать их.
        - Кха, кха,- я прочистил горло. И заорал так, как не орал никогда в жизни. К несчастью, перестарался.
        Звуковую волну можно было даже наблюдать. Она обратилась во вполне зримый направленный вектор - от моего балкона во двор протянулась четкая линия, закручивающая все вокруг в стремительную воронку. Десятки женщин попросту оглушило. Остальных раскидало в стороны. С деревьев сорвало листву. С дамочек - остатки одежды, которую они не успели снять. Окна дома напротив со звоном раскололись. Взвыла сигнализация всех стоящих во дворе машин.
        Фанатички в страхе разбежались. На земле остались лежать тела оглушенных женщин, обрывки одежды, обувь. Над эпицентром трагедии медленно опускались сорванные с деревьев листья.
        Я в ужасе прикрыл рот ладонью, опасаясь, что из него вырвется новый убийственный крик. Подозреваю, выглядела эта сцена со стороны комично. Небритый мужик со свирепой физиономией, прикрывающий рот, словно какая-нибудь кисейная барышня.
        Сомневаться не приходилось, через час здесь будет полно милиции. Сотрудники специализированных отделов МВД и ФСБ станут звонить мне в дверь, чтобы узнать, где подозрительный тип с железными зубами прячет сверхсекретное оружие, чьи испытания недавно увенчались столь оглушительным успехом.
        Я вернулся в квартиру. Увиденное меня уже совсем не удивило. Девушка, отдаленно напоминающая Кристину, полностью обнаженная, лежала на кровати и смотрела на меня призывно. Ни поза, ни девушка уже не смогли произвести впечатления на мой травмированный недавним происшествием разум. Я пробежал к шкафу и принялся в спешке собираться, кидая в чемодан все, что так или иначе может в ближайшее время пригодиться.
        - Что-то случилось?
        За этот вопрос я вполне мог бы ее убить, но не стал - только пробурчал: «Одевайся! , продолжая собираться.
        Потом перехватил поудобнее чемодан, крепко взял девушку под локоть и потащил из квартиры. Юная нахалка не желала покидать мое жилище - цеплялась за стены, упиралась в дверной проем, чуть не оторвала крючок вешалки. «Я подожду тебя здесь, если ты уходишь!» В конце концов, мне удалось вытащить ее наружу. Я захлопнул дверь и вздохнул спокойнее. Продолжая сжимать твердый локоток, я потащил девицу к лифту.
        - Куда мы идем?- капризничала она.
        - Жениться.
        Шоковая терапия подействовала. Она, наконец, начала переставлять ноги. И мое желание немедленно ее убить стало ослабевать.
        На улице было неспокойно. По округе с самым ошалевшим видом бродили полуголые дамы. У подъезда жильцы дома активно обсуждали случившиеся. С нашим появлением все они замолчали. Уставились с подозрением на чемодан и ладонь, крепко сжавшую девичий локоток. Дело ясное, смекнул я, виновник происшествия, смывается, прихватив все свои вещички и бабу. Последняя обвила мою шею и припала к губам поцелуем. Я грубо ее оттолкнул, радуясь, что, наконец, избавился.
        - Иди, отсюда, психопатка!.. Здрас-сьте,- улыбнулся соседям.
        - Боже мой!- вскричал один из пенсионеров и отшатнулся, как от прокаженного. Остальные тоже выглядели потрясенными. Хорошо хоть в обморок никто не грохнулся.
        Я не сразу понял, в чем дело, немая сцена продолжалась секунд десять, пока до меня наконец дошло - железные зубы.
        - Авария!- поделился я.- Два месяца провел в больнице. Обе челюсти под замену.
        Ни тени сочувствия не появилось в суровых взглядах соседей по подъезду. Они смотрели на меня по-прежнему подозрительно и сердито.
        Ну и черт с вами! Я быстро зашагал прочь, левой рукой сжимая чемодан, а правой то и дело отпихивая навязчивых дамочек. Обернулся. Соседи стояли, глядя мне вслед с такими лицами, словно стали свидетелями второго пришествия. Женщины, между тем, разворачивались и следовали за мной, как привязанные. Они появлялись со всех сторон, стремительно превращаясь в ту же толпу, какую я недавно разогнал. На улице послышались завывания милицейской сирены. И я перешел на бег.

***
        Артемий Посадский уединился в келье для встречи с духом святым. Опустился на колени, перекрестился трижды, сложил руки в молельном жесте и воззвал к своему господину:
        - Явись. Дай мне силы. Дай знание.
        Некоторое время ничего не происходило. Потом по стенам забегали солнечные блики, и с потолка на человека низвергся сверкающий, серебрящийся тысячами искр поток. Он оглушил его, распластал на полу. Когда человек поднял голову, то увидел, что над ним колеблется тонкая фигура в венце. Посланник небес заговорил. Слова он произносил нежно, напевно, от чего они проникали в самую душу, находили в ней живейший отклик.
        Если бы посторонний в этот миг вошел в келью, то застал бы иную картину: увидел бы лежащего на полу человека в монашеской рясе с белесыми закатившимися глазами и приоткрытым, как у мертвеца, ртом. Пальцы главы Ордена экзорцистов скребли по полу, ногти, ломаясь, оставляли царапины на твердом бетоне. Тело выгибалось, словно его пронзала жестокая мука. На шее вздувались жилы. На подбородке белела пена.
        - Дай мне силы,- просил Артемий, обращаясь к парящему над ним святому духу,- чтобы я мог уничтожить еще одного врага рода человеческого во славу божию.
        - Ты получишь силу,- лился голос на экзорциста,- я дарую тебе способность чувствовать, где находится враг. Обрати зрение на правую длань свою.
        Контакт прервался. Сияние обратилось полумраком. А тепло - сыростью и холодом. Артемий медленно сел на полу, поднес к глазам ладонь. На ее тыльной стороне появился сияющий знак - вписанная в круг путеводная стрела. Наконечник стрелы чуть заметно подрагивал, указывая направление.
        - Попался,- пробормотал экзорцист. Попробовал встать, но члены пока не слушались его. Каждый раз после общения с потусторонним миром, его одолевала слабость.- Эй, вы!- крикнул Артемий.
        Братья знали, что нужно делать. Явились по первому зову, аккуратно подняли обессиленного главу Ордена и отнесли в опочивальню. Там Артемий проспал без сновидений половину земных суток. А когда пробудился, то сделался инициативен и стремителен - его переполнял энтузиазм человека, уверенного в своих силах и правоте.
        - Мы выступаем немедленно, братия!- объявил Посадский.- Святой дух наставил меня на путь истинный. Врагу не уцелеть. Не укрыться.

***
        Правильно говорят житейские мудрецы, каких полно в моем гаражном кооперативе: от женщин одни неприятности. Простую эту истину я имел возможность осмыслить в полной мере, когда преследуемый сонмищем очумелых баб стремительно мчался по улице академика Яблочкова. Свернул в промышленную зону - там, между двумя заводскими цехами, обосновался гаражный кооператив. Охранник чуть дара речи не лишился, когда увидел, как к вверенной ему территории приближается огромная толпа. Представляю, как выглядела эта картина из окна его стоящей на самой верхотуре будки. Впереди несчастный мужик, несущийся на всех парах, а за ним женщины, женщины, женщины - молодые и старые, высокие и низкорослые, худые и толстые, красотки, одетые по последней моде, бабищи, будто только что с колхозного рынка, клуши с авоськами на колесика - и все несутся, ломая каблуки и сбивая подошвы дешевых турецких сапог. Я пролетел мимо будки, как порывистый ветер - предвестник тайфуна. Они и в самом деле напоминали разбушевавшуюся стихию. По гравийной дорожке я добежал до своего гаража. Оттуда спустя пару минут - ровно столько потребовалось,
чтобы завести двигатель - выехал на красной пятерке. Женщины расступались, видя, что я настроен решительно, но все равно колотили по кузову кулачками, царапались в окна. Пара бойких молодых девиц забрались на капот. Одна из них оторвала от полноты чувств оба дворника. Я стряхнул этих ненормальных уже возле асфальтовой дороги, резко войдя в поворот.
        Затем, набирая скорость, я помчался в район, где обитал Вечный мент. Конкретного плана действий у меня не было, зато была уверенность, что со своими новыми возможностями я что-нибудь да придумаю на месте.
        Кухериал объявился, когда я был на Садовом.
        - У меня плохие новости!
        От неожиданности я чуть не выпустил руль.
        - Ну что еще?!- сердито поинтересовался я, крайне недовольный тем, что ему удалось застать меня врасплох.
        - Экзорцисты, будь они неладны. Есть ощущение, они сели тебе на хвост. Во всяком случае, ребята вооружились до зубов и выехали куда-то на джипах.
        - Откуда информация?
        - Обижаешь, Васисуалий, чем мы хуже святых. У нас тоже телеграф работает дай сатана каждому. Не думай, будто действуешь в одиночку. За тобой внимательно следили с тех пор, как ты получил заказ. Наши все время рядом. Так что,- Кухериал ободряюще улыбнулся,- с нами не пропадешь, убийца Светоча.
        - Заметил,- буркнул я,- чуть с ума не сошел от вашей слежки.
        - Что было - то было. Ты на них зла не держи. Они для дела старались. Главное теперь разработать план действий.
        - К черту планы?! Пойду на дело прямо сейчас. Терять мне нечего. Сам сказал, сил у меня прибавилось, вот и проверим.
        - Вот так сразу, без подготовки?- Бес ахнул.- Провалишь дело, Васисуалий, чует мое сердце. Грохнет тебя Гавриил. Внедриться в его тело, как делал много раз ранее. И грохнет… И тогда плакало мое возвышение… И твоя обеспеченная вечность.
        - Все готово,- я хлопнул себя по карману,- пистолет с собой. Поддержку ты и остальные мне обеспечат. Вот и посмотрим, кто чего стоит.
        - Так нельзя,- Кухериал помрачнел,- раньше ты таким безответственным не был.
        - Доверься мне. Я же профессионал. Как-нибудь справимся с этим делом.
        - Черт побери! Оставь эту самонадеянность!- вскричал бес.
        - Оставь?- Я наградил его сердитым взглядом.- А как, по-твоему, я буду готовиться к выполнению заказа, если у меня на хвосте постоянно висит толпа баб?
        - В каком смысле?
        - Они меня преследуют!- выдохнул я.- Проходу мне не дают! Еще немного, и я начну стрелять их из крупнокалиберного пулемета.
        - Погоди, Васисуалий, не психуй. Ты имеешь в виду дар Асмодея, так?
        - Именно так. Чертов дар чертова герцога Асмодея, будь он неладен. У меня этот дар вот уже где…
        - Видимо, пока не ты не научился с ним управляться,- заметил Кухериал.- Этот дар сродни обаянию, он требует особого умения. Включишь слишком сильно - и начнется массовая истерия. Поскольку в твою задачу не входит стать кумиром миллионов, надо как-то поумерить воздействие.
        - Как?!
        - Необходимы тренировки. Поэтому я и говорю, что тебе рано соваться в пекло.
        - К черту твои советы! Кстати, с разящим криком тоже что-то не так. Долбануло так, что все, наверное, решили - началось землятресение.
        - А я о чем говорю, тебе надо освоить новые навыки, прежде чем приступать к делу. Займись пока экзорцистами. Сделай так, чтобы они не вставляли палки в колеса. Иначе в самый последний момент они могут все испортить…
        - Посмотрим.
        Я въехал со стороны МКАД-а в спальный микрорайон, оставил машину в одном из дворов, а сам пешком направился к ресторану, где в прежние времена любил ужинать. По дороге пытался контролировать дар Асмодея. Проблема заключалась в том, что я его совсем не ощущал. Разве можно включить и выключить обаяние или харизму. Хотя, говорят, многие актеры на такое способны. Несмотря на то, что к актерской профессии я не имел никакого отношения, я все же достиг некоторых успехов. Женщины в этом районе вели себя спокойнее, хотя так и норовили чем-нибудь обратить на себя мое внимание - подмигивали, шептали непристойности, даже норовили ущипнуть. Я проявлял стойкость, зная, чем заканчивается моя невоздержанность. Только очередной драки или массовой истерии мне не хватало. А она нарастает, как снежный ком, стоит только начать.
        Кухериал с самым озабоченным видом носился по округе, то забегал вперед, то отставал, то скрывался в одном из местных магазинов. Когда возвращался, ворчал, не переставая:
        - Ох, не нравится мне тут. Гадкий райончик. Святым духом попахивает. Как бы нам не угодить в ловушку.
        Накаркал. Джипы экзорцистов вынырнули из-за поворота. Кухериал тут же растворился - я успел заметить только, как между домами на высоте третьего этажа мелькнул темный силуэт. Как всегда, оставил меня разбираться с неприятностями самостоятельно.
        Я рванул через дорогу. Обернулся на бегу. Преследователи уже прыгали из машин. Простые прохожие, как ни странно, не обращали на происходящее никакого внимания. Священники в рясах с помповыми ружьями, рассекающие на черных джипах, их совсем не заинтересовали.

«Может, для этого микрорайона это привычное зрелище?» - пронеслось в голове. Я забежал в «Рамстор». Хорошо, что в городе есть шумные супермаркеты, где ночью можно купить пива, а при необходимости укрыться от ополоумевших служителей бога. Я не стал сворачивать в торговый зал. Помчался, расталкивая народ, мимо множества бутиков. Покупатели реагировали на меня излишне ожесточенно. Мужики ругались. Женщины норовили вцепиться в одежду и не отпускать.
        Вторые двери отчего-то оказались заперты. Тупик. Справа - лестница на второй этаж. Я кинулся вверх по ступеням. Влетел в зал с закусочными. Промчался через него, свалив пару столиков. Подхватил стул и запустил им в окно. Оно с грохотом осыпалось. Я выбрался на крышу супермаркета - «Рамстор» примыкал к жилому дому. Балкон второго этажа оказался забран решеткой. По ней я вскарабкался выше. Подпрыгнул, подтянулся. И перевалился через перила третьего этажа. Глянул вниз. Экзорцисты вылезали в окно следом за мной. Какая-то тень закрыла солнце. Я резко обернулся. Артемий Посадский вознесся высоко над крышей, вскинув ружье к плечу. Я и забыл, что он умеет летать. Все произошло настолько быстро, что у меня не было времени среагировать. Грохнул выстрел. Монета угодила точно в левую сторону груди. Хорошо, что попала плашмя. Если бы в груди у меня билось живое сердце, то меня смело можно было бы вычеркивать из списков живых. Но, к счастью, сердце из плоти герцог Левиафан заменил кристаллом. Он выдержал попадание, продолжая гнать холодную кровь по венам.
        Правда, я на несколько минут лишился сознания. Этого хватило, чтобы стащить меня с балкона, связать по рукам и ногам, засунуть в рот кляп, вынести из супермаркета и кинуть в машину. Прохожие по-прежнему не реагировали на происходящее, воспринимая его как нечто обыденное.
        Пока ехали, я деловито прожевал и проглотил кляп. Его тут же заменили грязной промасленной тряпкой. Экзорцисты очень удивились моей прожорливости.
        - От подобной нечисти всего можно ожидать,- заметил один из священников, глядя на меня с отвращением.
        Я хотел сожрать и эту тряпку, хотя при одной мысли мутило, но экзорцисты пригрозили обрезом, а их предводитель, зловредно улыбаясь, сообщил, что из его носков выйдет отличный кляп для такой мрази, как я.
        Добрались до места - убогой развалюхи на окраине Москвы (не понимаю, как она уцелела среди новостроек), здесь меня швырнули в подвал, где не было ничего, даже лампочки, способной рассеять мрак. Когда дверь захлопнулась, помещение погрузилось во тьму. Хорошо, что я мог видеть в темноте. Света, бьющего из глаз, вполне хватало, чтобы рассмотреть мою темницу во всех подробностях. Две горячие трубы под потолком, узкая бойница, из которой тянуло холодным воздухом, железная кровать в углу, кирпичная кладка там, где раньше располагался проход в остальные подвальные помещения. И больше ничего. Интересно, что они собираются со мной сделать? Казнить без суда и следствия? Или передать в более высокие инстанции? И куда, черт побери, подевался Кухериал. Про Аикиля, вечно хлещущего портвейн, можно даже не вспоминать.
        Не успел я этого подумать, как ангел-хранитель обнаружился на кровати. Сидел там с самым подавленным видом и смотрел на меня. Так продолжалось несколько минут.
        - Чего уставился?!- не выдержал я.
        - Грустно мне, Василий,- поделился Аикиль,- совсем ты с праведного пути сбился. И кончина твоя будет ужасной.
        - Кончина?- вскинулся я. Умирать вовсе не входило в мои ближайшие планы.
        - Они там наверху к обряду экзорцизма готовятся. Будут из тебя бесов изгонять. Еще ни один грешник после этого обряда не выжил. Так-то.
        - Что же это они, сволочи, делают?! Где христианское милосердие, дьявол их раздери?!- я заметался по комнатке, мучительно соображая, что предпринять для своего спасения. И нашел выход. Упал на колени возле бойницы и стал кромсать камень железными зубами. Аикиль даже подпрыгнул от изумления.
        - Василий, ты что это делаешь?!- В голосе его прозвучал столь неподдельный ужас, что я сразу понял - ангел-хранитель даже не в курсе, что мы спускались в ад.
        - Не видишь,- не отрываясь от своего занятия, проворчал я,- стенку грызу.
        - Ой-ой-ой,- забеспокоился ангел-хранитель, подбежал поближе, чтобы лучше видеть, как я ловко расправляюсь с железобетоном. Стенка, к слову сказать, оказалась такой жесткой, что очень скоро у меня заныли обе челюсти. Да и грызть было неудобно. Попробуйте-ка выгрызть отверстие в гладкой стене. Черта с два получится. Лбом я все время упирался в верхнюю кромку бойницы. Потом углубился вниз на достаточное расстояние, чтобы просунуть в отверстие голову. Дело пошло активнее.
        - Василий!- воззвал ко мне Аикиль.- Прекрати немедленно. Прояви смирение. Пусть участь твоя будет ужасной. Зато ты умрешь, как подлинный мученик.
        - Ага, счас,- проворчал я, обернулся и уставился на ангела.- А ты что здесь делаешь, между прочим? Портвейн закончился?
        - И средства,- скорбно поделился своей бедой алкоголик-хранитель.- Так что я снова с тобой. Ничего не бойся. Теперь я о тебе позабочусь.
        - Спасибо, уже позаботился,- выдавил я, откусил большой кусок железобетона, сплюнул, обернулся к Аикилю,- пропил ты меня. И совесть свою пропил. Убирайся лучше отсюда.
        - Ангела-хранителя изгоняешь?- переполошился пернатый.- Думай, что говоришь, человече. Знаешь ли ты, что без ангела-хранителя с тобой произойти может все, что угодно.
        - Лучше скажи, где Кухериал,- попросил я, продолжая работать челюстями.
        - Ясно где, окрест ошивается. Он к этому святому месту даже близко подойти не может. Бесовское отродье. Так, что одна у тебя надежа - на меня.
        - Сам справлюсь!- Я продвинулся еще на несколько сантиметров. Лишь бы успеть. Дело шло медленно, но, все-таки, шло. Вот уж не думал, что дар Левиафана может так пригодиться. Да любой заключенный в Бутырке за такие зубы душу бы продал. Мысль эта показалась мне забавной. Адская канцелярия заключает массовый договор на множество железных зубов для арестантов. И коридоры тюрьмы оглашаются массовым хрумканьем. А уже через час, к ужасу охраны, проев стены, словно прожорливые термиты, урки совершают массовый побег.
        Через два часа я выбрался. Протиснулся в проеденную дыру в стене, и побежал прочь от деревянной церквушки. Аикиль летел следом, кричал, что я совершаю непоправимую ошибку, и что он крайне обеспокоен моим морально-этическим обликом. Я обернулся, в сердцах послал его куда подальше, но он не исчез, продолжая следовать за мной до тех самых пор, пока не наткнулся на кулак. Бес вынырнул из темной подворотни и сбил ангела на лету. Жалобно вереща, Аикиль отлетел к стене и затаился во мраке.
        - Вырвался,- Кухериал приобнял меня за плечи,- другого и не ждал. Молодец.
        - Да пошел ты!- взорвался я.- Где ты шляешься?! Вечно, когда нужна твоя помощь, тебя нет.
        - Побойся Сатаны,- возмутился бес,- что я могу сделать против экзорцистов?
        - А что я могу против экзорцистов?
        - Ты можешь все!- заверил Кухериал.- Я тебе уже говорил, они составляют проблему. Почему бы тебе их тоже не убить?!
        - Задаром не нанимался,- сердито ответил я.
        - Ну, смотри. Мне пора.
        - Как, уже?- поразился я.- Ты же только что появился.
        - На твоем месте я бы прибавил ходу,- заметил бес.- Я чувствую, они уже взяли след.- И снова исчез, мелькнув серым облачком на горизонте.
        - Вот скотина,- пробормотал я. Внял совету - и помчался на всех парах.
        Поймал частника, вернулся в микрорайон, где собирался посетить Интернет-клуб, выгнал из двора пятерку и поехал прочь. Надо было замести следы. И как только они нашли меня? Не иначе, с божьей помощью. Кухериал тоже хорош. Обещал прикрытие и помощь, а приходится справляться одному.
        Я попытался связаться с Владиком, но его телефон молчал. Неудивительно - меня не было целый месяц. Тогда я решил заехать к нему прямо домой. Прежде я так никогда не поступал, но обстоятельства заставляли менять привычки…
        Я подъехал к дому помощника уже глубокой ночью, остановился. Глянул вперед и едва не зарычал от злости. Хорошо, что я вовремя успел их заметить - они, словно, поджидали меня здесь, просчитав мои действия на шаг вперед. Я рванул рычаг переключения скоростей, нажал на газ, сдавая назад. Их предводитель в серой рясе бежал со стороны дороги широкими скачками, взлетая вверх на несколько метров. Остальные перемещались более привычным порядком. Залп из помповых ружей прозвучал, как далекий раскат грома. Послышался удар по решетке радиатора и звон разбитой фары. Я развернулся, вырулил на дорогу, и погнал прочь. Больше они не стреляли, предпочли вступить в погоню на своих распроклятых черных джипах.
        Я мчался по московским улицам к МКАД-у, боялся, что вот-вот наткнусь на патруль ГИБДД. Если они захотят меня остановить, придется прибавить газу, и тогда в погоню за мной кинутся не только экзорцисты. Они отстали, но я не сомневался, что они рядом. Каким-то образом они меня чувствовали. Надо вырваться из города, рвануть в северном направлении, может, за городской чертой у них меньше возможностей меня отследить.
        Так я и поступил. Сотрудник ГИБДД замахал полосатой палкой, но я не отреагировал на приказ остановиться.
        Джипы преследователей показались в зеркале заднего вида, когда я был в окрестностях Королева. Я выжимал из жигуленка все, что можно, но его скромных лошадиных сил явно было недостаточно, чтобы скрыться от погони. Они приближались. Следом уже неслись милицейские машины с мигалками. Возле поворота на Королев я проскочил на красный. Наперерез кинулся очередной гибддешник с полосатым жезлом, я едва успел его объехать. Свернул с основной трассы. Они - за мной. В считанные секунды. Зашли слева, по встречной. Вторая машина преследователей пока держалась сзади. Я понял, что сейчас меня постараются столкнуть в канаву, резко ударил по тормозам, и увидел, как уходит вправо, вырастая, черная громадина Land Cruiser. Последовал громкий удар, я вывернул руль влево, выжимая газ. И выровнял машину, вернув ее на полосу. Джип же продолжил движение и влетел в ограждение.
        Итогом столкновения для меня стала вторая разбитая фара. Поскольку мой жигуленок теперь ослеп на оба глаза, мне пришлось самому освещать дорогу. Могу себе представить, что это было за зрелище. Как будто в кабине кто-то включил два мощных фонаря. На проселочной дороге мне встретился припозднившийся прохожий. Он шарахнулся от машины, будто черт от ладана. Впрочем, шарахается ли черт от ладана, не знаю - не проверял. Надо будет проверить на Кухериале при случае.
        Вскоре начались жуткие колдобины, характерные для подмосковных дорог. Я дождался поворота, свернул в лес, проехал совсем немного, выпрыгнул и побежал прочь. Сзади уже слышался визг тормозов - экзорцисты времени не теряли. Вот только свой шанс меня взять они упустили. Если на дороге у них еще оставалась какая-то возможность изловить убийцу Светоча, то на пересеченной местности я их сделаю. Не зря я поддерживал хорошую физическую форму и регулярно посещал спортивный клуб, где беговая дорожка была для меня главным тренажером. Пусть попробуют ломиться через лес с той же скоростью и упорством, как я. В рясах не очень-то побегаешь. Даже их левитирующий лидер меня не догонит.
        Я оказался прав. Погоня очень скоро оказалась далеко позади. Как только они отстали, объявился Кухериал.
        - Молодец, Васисуалий,- одобрил он,- ты все делаешь правильно. Только время уходит. Нам бы, все же, порешить их всех, чтобы под ногами не мешались, а?
        - Помолчал бы лучше!- ответил я, раздвинул ельник и принялся ритмично утаптывать гравийную дорогу, которая, как мне казалось, может вывести на шоссе.- Куда ты все время исчезаешь?
        - Так экзорцисты же,- с обидой в голосе поведал бес.
        - Опять от страха обгадился,- я покосился на Кухериала с презрением.
        - Вам, смертным, не понять, как жаль расставаться со своей бессмертной сущностью.
        - Ага, нам смертным такое не понять. Знаешь, что меня действительно волнует?
        - Что?
        - С тех пор, как мы прибыли из ада, я не сделал ни единого выстрела, даже одной попытки убить мента. Бегаю, как заяц, по лесам и полям. Выгрызаю дырки в стенах. И сражаюсь с бабами. Это нормально?
        - Смотря для кого. Если бы подобное мне рассказал обычный человек, я бы сказал, что он спятил. Но ты - совсем другое дело.
        - А где гарантия, что я не спятил?
        - Успокойся, Васисуалий. Один точный выстрел - и ты в дамках.
        Я выбежал к шоссе. Включил дар Асмодея на полную катушку - во всяком случае, мне так казалось. Передо мной мгновенно затормозила новенькая иномарка. Оттуда выглянула симпатичная девушка.
        - Красавчик, тебя подвезти?!
        - Само собой,- буркнул я, бухнулся на переднее сиденье.
        Кухериал в тот же миг оказался у меня за спиной и принялся нашептывать прямо в ухо:
        - А я, ведь, это видел. Пустынная ночная автотрасса и блондинка на «БМВ». Так все и получилось. Ничего, Васисуалий, не переживай по поводу беготни. Мы еще всем им покажем. Просто нужно убрать Посадского. Без своего лидера они - никто.
        - Ну, их к черту,- проворчал я,- бесплатно никого убивать не буду…
        - С кем это ты разговариваешь?- Девушка покосилась на меня с удивлением.
        - Да так, мысли вслух.
        Она поджала губки.
        - Ты что-то говорил про убийство?
        - Фильм один посмотрел. Детектив. Главный герой - киллер. Бесплатно никого убивать не хочет.
        - Ты любишь кино?
        - А кто его не любит.
        Девушка просияла.
        - А хочешь пойдем в кино, прямо сейчас?
        Я поглядел на свою пропитанную потом, изорванную ветками одежду. Она заметила мои сомнения.
        - Извини, я, наверное, что-то не то говорю. Просто ты мне очень понравился.
        - Угу, мне одежда нужна. Новая.
        - Одежду я тебе дам. У меня дома есть. А что с тобой случилось, если не секрет?
        - Из могилы выполз,- ответил я,- похоронили вчера. В этом самом пиджаке.
        Шутка получилась очень так себе, но она засмеялась…
        Она жила на Кутузовском проспекте, недалеко от МКАД-а. Судя по обстановке, жила не одна.
        - Муж в командировке?- поинтересовался я.
        - Да. А как ты догадался?
        - Чего тут догадываться?! Сразу видно. Куртка мужская в прихожей висит, ботинки стоят.
        - Может, это брата…
        - Может, и брата,- согласился я, разглядывая свадебную фотографию на тумбочке в спальне. Славная семейная чета. Ей на фото лет двадцать. Ему не меньше пятидесяти. Молодится - тщательно выбрит, подтянут. Только вот юная супруга все равно подбирает на дорогах мужиков с железными зубами.
        - Вот,- она принесла спортивный костюм и футболку,- куртку можешь взять ту, что в прихожей. Красную. От лыжного костюма.
        - Зовите меня пан спортсмен,- пробормотал я.- Душ можно принять?
        - Конечно,- она смутилась,- я принесу полотенце.
        - И спинку потри,- попросил я.
        Она не смогла отказать.
        Девушку я вскоре покинул. У ее мужа в запертом ящике секретера оказался «Макаров» и к нему магазин патронов. Пистолет я сунул во внутренний карман куртки.
        - Ты еще придешь?- Она с растерянным видом стояла в дверях. Пока я взламывал ящики секретера, не проронила ни слова. Как будто именно так мне и следовало поступить.
        - На том свете увидимся,- пообещал я.- Все там будем. В Пределе похоти.
        И вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Не хватало еще, чтобы соседи, припав к глазкам, меня заметили.
        Кухериал появился как всегда внезапно. Я вызвал лифт, а когда он распахнул двери, в нем оказался счастливый искуситель.
        - Посадский с братьями уже близко. Поспеши, Васисуалий.
        - Да и так уже спешу - дальше некуда,- сказал я.
        - Какие планы?
        - Постараюсь связаться с Владом. Его никто не выслеживает. Пусть поможет в деле. В конце концов, это его работа.
        - У меня для тебя хорошие новости. Наши все разузнали. У Посадского указующий перст на длани, поэтому он знает, где тебя найти.
        - На длани - это, в смысле, на руке?
        - Ну да.
        - Понимаю. Теперь ты, наверное, хочешь, чтобы я его поймал и отрубил ему руку?
        - Нет. Я узнал, что перст будет бесполезен, если ты будешь находиться в одном из мест, где сильна эманация темной энергии. В основном, это кладбища. Но далеко не все. Вот,- бес развернул передо мной карту Москвы, самую обычную, из тех, какими обычно пользуются автомобилисты,- я тут нанес места, где ты можешь укрыться.
        - Отлично,- я сунул карту в карман.
        - Но на твоем месте я,- Кухериал склонил рогатую голову,- все же, подумал бы о том, чтобы всех их убить…
        Ехать к помощнику домой было слишком рискованно - там меня могли ждать. Поэтому я отправился на ближайшее кладбище, помеченное на бесовской карте. Присел на могильный камень и принялся терзать телефон. Через пару часов упорных звонков, Владик, наконец, откликнулся. Я искренне порадовался, что мой главный информатор - личность сугубо законспирированная, в противном случае, исчезни я вот так, на полтора месяца, и его бы уже не было в живых. У меня и так были опасения на этот счет, но я старался не думать о плохом.
        - Слушаю,- еле ворочая языком, проговорил Владик. Он был изрядно подшофе.
        - Привет.
        - Мать моя женщина!- вскричал он.- Вася. Ты где? То есть я хотел спросить, ты где был?
        - Ты что, пьян?- вместо ответа поинтересовался я.
        - Не-немного,- ответил он, и громко икнул.
        - До утра спи крепким сном,- потребовал я.- Ты мне нужен. Это срочно.
        - Где пересечемся?- перешел он на деловой тон.
        - Там же, где обычно. Завтра, в двенадцать.
        - Оки.
        Он повесил трубку, а я задумался, не зная, куда податься. До ближайшего места, где сильна эманация зла, судя по карте, было несколько километров. А стоит мне покинуть безопасный периметр, и жди появления экзорцистов. Поэтому я решил заночевать прямо на кладбище, прикорнул на скамейке. А когда через несколько часов проснулся от холода, то понял, что замерз так, что у меня железный зуб на зуб не попадает.
        Мы встретились в условленное время в холле кинотеатра «Зарядье», в нем на редкость уютная кафешка, можно спокойно поговорить, без лишних ушей. Когда я пришел, Владик меня уже ждал. Выглядел почти трезвым, хоть и слегка помятым. Дабы не возникло лишних вопросов по ходу обсуждения более важных дел, я сразу обнажил железные зубы.
        - Мать моя женщина,- выдал он снова свою любимую присказку.
        - Авария на дороге,- сообщил я уже ставшую для меня привычной версию.- Обе челюсти под замену.
        - А почему железо? Можно же было металлокерамику поставить? Или это что?..
        - Титановый сплав. Намного дороже платины. Ракеты из такого делают.
        - А-а-а,- протянул он, заметно подозревая, что его разыгрывают.- Ты поэтому и куртку эту красную нацепил?
        - Давай к делу,- рассердился я.- Меня в любой момент могут накрыть. Понимаешь?!
        - Авария тоже как-то связана с этим делом?- смекнул Владик.- Ха, а я сразу понял, что тут дело нечисто. Мент какой-то… Когда ты ментами занимался! Под тебя копали, да, Вась?! А я, как ты исчез, испугался. Почти и не ходил никуда. Мобильный только на всякий случай не выключал, оставил. Все надеялся, вдруг ты объявишься.
        - Дурак,- сказал я,- по мобильному тебя отследить ничего не стоит.
        - Да знаю я,- вскинулся Влад,- но как бы я еще с тобой связался?! У тебя ж ни контактов, ни адресов. Письмо кинул на мыло, ты молчишь. Вот я и ждал звонка. Может, из-за границы.

«Вдвойне дурак,- подумал я,- если решил, что возьму тебя с собой, когда буду валить. Дурак-дурак, а верный. Это дорогого стоит».
        - Слушай сюда,- сказал я,- дело серьезное. Действовать надо с предельной осторожностью. Будем снова копать под того самого мента. Надо убрать его как можно скорее. Тогда все закончится.
        - Ты уверен?
        - Да, если сказал, значит так и будет.
        - А я его и так отслеживал все это время,- Владик изобразил улыбку провидца и победителя,- как чувствовал, что понадобится. В общем так, переехал он. Сразу после взрыва перебрался в Митино, поближе к работе. Он теперь в новостройке живет, на Пятницком шоссе. Однушка под самой крышей. И кабинет ему теперь другой дали.
        - Окна куда выходят?
        - Во внутренний двор. Еще странность одна. Он теперь с бронежилетом не расстается. Похоже, даже спит в нем.
        - А это ты откуда узнал?- способность Владика добывать уникальные сведения даже меня иногда удивляла.
        - С коллегой его пиво пил. На днях. Угощать пришлось. Он же мент, сам за себя платить не привык. Разорился на него порядком. Его простое не устраивает. Немецкое нефильтрованное подавай. Зато узнал много интересного. И где живет сейчас. И что бронежилет и оружие носит постоянно. То ли паранойя у него, то ли чего похуже - перестраховывается. Наверное, жалом чует, что ты его след взял,- Владик хмыкнул.
        - Молодец,- одобрил я,- хорошая работа. На вот, на текущие расходы… - Я достал из кармана пару скомканных зеленых бумажек. Скрепя сердце передал помощнику - с деньгами после проигрыша в казино было неважно. Попросил: - Точный адрес квартиры запиши на салфетке. И расположение кабинета изобрази. Если сможешь. Есть еще что?
        - Ну что еще?!- задумался Владик.- Баба тут одна к нему ходила. Симпатичная. Учительница, вроде бы. Что-то не сложилось у них.
        Я хмыкнул.
        - Что?- спросил Владик.
        - Ничего. Просто у меня с бабами все хорошо.
        - Да?- Владик пожевал губами: - Вась. Я тебе давно хотел сказать. Вон с того столика тетка так на тебя и пялится. Она не следит за нами часом? Очень подозрительно.
        - Да нет,- отмахнулся я,- просто я ей сильно понравился.
        Владик торопливо нацарапал на салфетке адрес, схему расположения кабинета мента, протянул мне.
        - Если все выгорит,- сказал я, пряча сведения во внутренний карман плаща,- получишь награду, о какой и не мечтал.
        - Да, ладно,- широко улыбнулся мой помощник,- когда ты меня с финансами обижал? Я тебе в этом смысле полностью доверяю.
        - Все, я пошел,- я поднялся из-за стола.- Лучше тоже уходи сразу, они могут быть здесь с минуты на минуту.- И направился к выходу. Краем глаза заметил, как вспорхнула со своего места тетка и заспешила мне наперерез. Я перешел на бег, выскочил на улицу и кинулся наутек.
        Со стороны столь поспешное бегство выглядело более чем странно. Представляю, что подумал Владик. Он привык видеть меня всегда уверенным и спокойным. А тут - железные зубы, преследователи, перевозбужденные толстухи. Как бы не перепугать парня окончательно. У него и так, похоже, поджилки трясутся. Вот и накачивается алкоголем. От страха.
        Очередной удар настиг меня спустя каких-то пятнадцать минут. Ближайший банкомат отказался выдать деньги. А, позвонив в банк, я узнал, что мой счет арестован.
        - Что?!- взревел я.- Как арестован?!- На этом счету лежали все мои сбережения.
        - Если вы приедете прямо сейчас, мы попробуем выяснить, что можем для вас сделать.
        Услужливый голос клерка не внушал доверия. Я положил трубку и задумался, где можно немедленно разжиться деньгами. Среди моих знакомых хватало состоятельных граждан, но просить о финансовой помощи я не привык. Решил пока обойтись тем, что есть. Пересчитал купюры. Семьсот рублей с мелочью. Если питаться только китайской лапшой и пить воду из-под крана, хватит надолго.
        Было еще два варианта, оба показались мне отвратительными. Первый, одалживаться у незнакомых девиц - они бы не смогли мне отказать. Но подобный способ существования противоречил моим принципам. Второй, жрать все подряд - железные зубы и полученный в аду желудочно-кишечный тракт позволили бы мне переварить и не такое. Я даже провел эксперимент - подгрыз на уровне груди бетонный столб, затем встал на колени и, словно арбузную корку, понадкусал бордюр.
        Потом я спешил по тротуару в сторону Павелецкого вокзала, и меня обуревали мрачные мысли. Я думал о том, что вконец опустился - и перехожу на подножный корм.
        Вскоре меня стало мутить и едва не вывернуло наизнанку. Бордюр переваривался с трудом. Герцогские дары на поверку оказались вовсе не так хороши, как представлялось поначалу. Или я просто так и не научился с ними управляться. Необходимо как можно скорее овладеть полученными навыками, решил я, в первую очередь даром герцога Абаддона. Мне необходимо оружие для защиты от преследующих меня экзорцистов. Если этих помощников святых не будет, я смогу скорее справиться с поставленной задачей.
        Чтобы потренировать «разящий крик» я отправился на железную дорогу. Здесь раскинулся поросший бурьяном пустырь. Рядом проходили пути, стояла будка обходчика. Собачья площадка пустовала. Так что я мог спокойно приступать к тренировкам. Я открыл рот и постарался издать очень слабый разящий вопль, не громче комариного писка. В ста метрах от меня повалило деревья, и в земле возникла длинная борозда, будто прошел трактор. Из будки с выпученными глазами выскочил старый дед в телогрейке и фуражке железнодорожника:
        - Ты сдурел, что ли, парень, чего орешь?!
        - Я певец,- поведал я.- Репетирую.
        - Репетируй у себя в консерваториях! А тут не смей! Шаляпин хренов!
        Не хотелось обижать деда, разрушать его будку и представления о мире.
        - Ладно, отец,- я махнул рукой и отправился тренироваться в другое место. Мое внимание привлек небольшой стадион, куда я забрался через дыру в заборе.
        После целого часа непрерывных попыток контроля над криком мне удалось сотворить почти невозможное - верхняя планка ворот лишь немного погнулась. Правда, во время целой серии разящих воплей я разломал половину трибун, да еще из соседнего здания на первом этаже вылетели стекла. Поэтому мне пришлось в спешном порядке ретироваться.
        Прогресс в мастерстве владения герцогским даром был налицо. Я прицельно атаковал стаю бродячих собак. Они вовсе не улетели в неизвестном направлении, что вполне могло случиться, а разбежались на собственных дрожащих ногах, подвывая от ужаса.
        Затем я вдоволь поорал, шляясь по пустынному ночному району, переворачивал автомобили, корежил фонарные столбы и асфальт, а напоследок - криком распахнул окно в ночном ларьке, перепугав до смерти продавца. И ощутил удовлетворение. Куда увереннее чувствуешь себя наедине с оружием массового поражения, если точно знаешь, как им пользоваться и, что немаловажно, не причинить себе вреда.
        Следовало решать, что делать дальше. С одной стороны, не в моих правилах убивать кого-либо бесплатно, с другой, если не разобраться с этими подлыми сторонниками святых, работать по объекту они мне не дадут. Будут выслеживать, создавать проблемы, и снова - выслеживать и создавать проблемы.
        Не могу же я перемещаться от одного темного места к другому - словно свихнувшийся топограф.
        К тому же, меня беспокоил мой внешний вид. Красная спортивная куртка мужа подобравшей меня на шоссе девицы была, несомненно, удобной, но привлекала лишнее внимание. Я чувствовал себя так, словно на спине мне намалевали мишень. Надо где-то раздобыть менее броскую одежду.
        Не успел я подумать о смене гардероба, как в обозримой близости нарисовался незнакомый черт. Лысый, как Кухериал, с аккуратными рожками надо лбом, в очках золоченой оправы. Блеснул такими же желтыми зубами.
        - У вас есть какие-то пожелания?
        - Ты кто такой?
        - Я от герцога Мамона,- ответил черт важно.- Герцог сказал, что у вас финансовые проблемы и настало время открыть для вас беспроцентный кредит.
        Я замялся.
        - Вообще-то, я хотел приобрести кое-что из одежды.
        - Мы к вашим услугам. Желаете получить срочное финансовое вливание или заказать костюм в нашем ведомстве? Имеются черные, как ночь, плащи, сапоги с коваными каблуками, широкополые шляпы убийц.
        - Стоп-стоп, я все понял. Давай денег.
        - Сколько?
        - Тысяч пятьдесят давай. Рублями. И на обновку хватит, и на прочие вещи.
        - Какими купюрами? Или желаете в золоте?- Желтая улыбка на мгновение сверкнула и погасла.
        - Деньги.
        В левой руке черта в мгновение ока возник веер из новеньких пятитысячных купюр. Изящным жестом правой свернув их в аккуратную стопку, слуга Мамона протянул мне наличные и, едва я взял их, мгновенно растворился.
        Вскоре я был на одном из московских рынков. Мне вовсе не требовалась броская одежда из дорогих бутиков, совсем наоборот - я привык не выделяться на фоне толпы. Серый свитер, кроссовки того же цвета, синие джинсы, в каких ходит полстраны, черная курточка турецкого пошива. Я покинул рынок чрезвычайно довольный собой.
        И наткнулся у выхода на Кухериала. Бес имел крайне недовольный вид. Под глазом у него красовался основательный бланш.
        - Как дела?!- хмуро поинтересовался искуситель.
        - Пока никак,- ответил я.- Жду вестей от Владика. А что у тебя?!
        - Сцепился со святыми,- поделился бес.- Гнилокрылые совсем обнаглели. Им, видите ли, не понравилось, что я что-то там вынюхиваю.
        - И что ты вынюхивал?
        - Хотел побольше узнать об экзорцистах. Где обитают, чем живут.
        - Узнал?- воодушевился я.
        - Место строго засекречено. Так просто не найдешь. Я потратил на поиски целый день. Даже нашел дом, где они обитали раньше. У них стоят грамотные заслоны. Не просочишься. Прежнее место один из орденцев сдал. Но атаку на цитадель предприняли полные идиоты. Загубили такое начинание. Можно было бы положить всех до одного.
        - Знаешь,- сказал я,- мне искать экзорцистов ни к чему.
        - Как это?- Кухериал насторожился.
        - Они меня и сами все время находят. Вот, даже одежду сменил. Думал, может, на мне метка где-нибудь. Пришлось одолжиться у Мамона. Денег совсем не было.
        - У Мамона!?- вскричал Кухериал.- Не расплатишься теперь! Зуб даю, он специально тебя средств к существованию лишил, чтобы ты его кредитом воспользовался…
        - Да, ладно,- отмахнулся я.- Я там и взял-то всего пятьдесят тысяч рублей.
        - А отдашь пятьдесят тысяч баксов.
        - Как так? Он же сказал: «беспроцентный кредит». Я своими ушами слышал.
        - Ага, только помимо процентов по кредиту взимается комиссия за открытие ссудного счета, комиссия за открытие аккредетива…
        - Аперетива?
        - Эх, ты, балда неграмотная,- Кухериал махнул рукой,- все остальные выплаты я тебе даже перечислять не стану. А то повесишься, чего доброго.
        Я заметно погрустнел, пересчитал деньги в кармане куртки.
        - Ну, ничего, не переживай,- попытался меня воодушевить искуситель,- вот грохнем Светоча, и начнется у тебя жизнь совсем другая. Денег считать не будешь. И с Мамоном по кредиту расплатишься без лишних проблем.
        Я решил сменить тему.
        - А как работает этот их указующий перст?
        - Очень просто. Каждый человек несет в себе отпечаток - душу. По этому слепку формируется тело. А еще благодаря душе тебя можно выследить. Для них она - как маяк. Вот если бы ты прямо сейчас избавился от души,- Кухериал потер подбородок, - или хотя бы от некоторой ее части…
        - И думать забудь!- воскликнул я.
        - Ну и ладно. Это же я просто пошутил. Хе-хе. В общем, хочешь ты или нет, а разобраться с экзорцистами придется. Может, это и хорошо. Искать их не придется.- Тут Кухериал заметно забеспокоился.- Давно они тебя находили последний раз?
        - Давно.
        - Ой-ой-ой,- он засуетился,- сдается мне, скоро появятся. Ладно, я отлучусь ненадолго. А ты думай, как лучше накрыть их скопом. Чтобы больше не отсвечивали.
        Бес исчез, и я решил, что он прав - надо срочно убираться.
        Я выбежал на дорогу. На светофоре стояло множество машин. Я дернул дверь первой попавшейся и уселся в салон. За рулем сидела красивая девушка с темными волосами, она уставилась на меня испуганно. Где-то я ее определенно видел, понял я. Ну, конечно, она пела в молодежной группе. Юная звездочка. На лице певицы появилась осторожная улыбка. Страх быстро проходил, сменялся интересом. Дар Асмодея способствовал моей привлекательности. Давно загорелся зеленый свет, а она все смотрела на меня.
        - Поехали!- скомандовал я. С ролью опытного плейбоя я освоился на удивление быстро.
        Она послушно нажала на педаль газа, и мы медленно поползли в правом ряду. Я посмотрел в стекло заднего вида, опасаясь увидеть позади черные джипы, объезжающие пробку по встречной полосе. Но, по счастью, сзади было пусто.
        - Как тебя зовут?- спросил я, бесцеремонно разглядывая девушку.
        - Лола.
        - Это твое настоящее имя?
        - Да.- Она улыбнулась.- Так меня мама с папой назвали.
        - Хорошее имя,- одобрил я.- Сексуальное.
        Мы проезжали под эстакадой. Здесь я решил девушку покинуть.
        - Останови!- приказал я. Она снова подчинилась мгновенно. Хорошая девочка. Послушная. Наверное, у продюсера на хорошем счету.- Ну, прощай, Лола!- сказал я и захлопнул дверцу.
        Она обязательно будет вспоминать эту встречу, думал я, и недоумевать, что могло ей так понравиться в незнакомом мужчине. При желании, обладая даром Асмодея, я мог бы стать идеальным альфонсом. Смазливые содержанцы умерли бы от зависти. А метросексуальные самцы плакали от жалости к себе, когда мужчина с жестким лицом и железными зубами забирал их женщин. Я бы отлично устроился. Мало ли в Москве подпольных миллионерш?.. Бизнес-вумен и бывший киллер - идеальная парочка для счастливой совместной жизни. Она вела бы дела, а я разъезжал по европам - всегда мечтал увидеть Париж и не умереть, или валялся в пляжных шортах на одном из островов Тихого океана.
        Мои фантазии завели меня так далеко, что захотелось бросить все немедленно и ринуться осуществлять новые планы. Но, словно почувствовав неладное, ко мне тут же явился Кухериал, правда, всего на мгновение, и выкрикув: « Экзорцисты рядом… Беги! , исчез.
        Я снова заторопился. Мне дышали в затылок цепные псы Господа нашего. Одетые в черные сутаны, вооруженные ружьями «Селезень», разъезжающие по Москве на джипах Land Сruiser, они производили самое удручающее впечатление на всякого, кто повязан с адом договором с кровавым росчерком пера на желтом пергаменте.
        Через час я был возле дома Андрея Счастливцева. Добрался на метро. В час пик подземка битком набита. Но под землей я почувствовал себя спокойнее. Экзорцисты вряд ли станут меня брать в такой толпе. Когда вокруг многолюдно, всякое может случиться. Как знать, вдруг я выхвачу ствол и начну стрелять.
        Женщины обращали на меня внимание, одаривали томными взглядами. Но я уже научился дозировано расходовать дар Асмодея. Я легко мог привлечь любую, но если мне не хотелось, чтобы на меня изливали лишнюю страсть, я легко отталкивал женщин. Только сейчас я начал ценить дар герцога Предела похоти по-настоящему. Он был лучшим, что я заполучил в аду. В любой момент я мог получить кров, одежду и еду. А при желании - и нечто большее. Женщины могут дать утешение и покой. Иногда мужчине только это и нужно от жизни. Особенно если в спину тебе нацелено ружье, и ты только и делаешь, что бежишь. Хотя должен быть охотником, а не дичью.
        День прошел бестолково. Один из ресторанов находился в «темной зоне», где я мог укрыться. Здесь я сидел за столиком, вяло отгоняя неизменно реагирующих на меня посетительниц. Съел обед, а за ним и ужин, выпил несколько бутылок минералки. И уже в сумерках направился по адресу, написанному на салфетке.
        Я стоял в тени деревьев. В окнах квартиры, где жил вечный мент, горел свет. Счастливцев дома. Я вовсе не собирался соваться к нему в квартиру - знал, чем это закончится плохо. Надо выманить его наружу, застать врасплох.
        Мимо меня, по темной улице, стремительной походкой шла девушка. Я подбежал, взял ее за локоть.
        - Постой!
        Она хотела вырваться, перехватила мой взгляд, и тут же перестала сопротивляться.
        - Мобильный есть?- поинтересовался я.
        - Да…
        - Надо позвонить.
        - Хорошо,- она полезла в сумочку. Достала красный дамский телефон. Протянула мне.
        - Сама,- сказал я.- Номер я скажу. Значит так. Там неподалеку - пруды. Скажи, что ты будешь ждать его там.
        Девушка испуганно уставилась на меня.
        - Да не волнуйся! Тебе никуда идти не придется. Просто скажи, что будешь ждать возле прудов. Что тебе надо поговорить о своей проблеме. Ничего не объясняй. Договорились?
        - Я совсем не умею врать,- заявила она. Я хотел обозвать ее «дурой», но сдержался. Не хватало еще, чтобы она сорвалась с крючка.
        - Но почему вы думаете, что он придет? Я же его совсем не знаю…
        - Ты и меня не знаешь, но ты же дала мне позвонить. Поверь мне, он придет.
        - Да, но ложь…
        - Придется постараться,- сказал я и обнажил в улыбке железные зубы,- иначе я тебя не поцелую…
        Когда разговор состоялся - несмотря на «неумение врать» она в точности выполнила все мои указания - я направился к прудам. А эта идиотка потащилась следом. Да все канючила что-то вроде: «Ты же обещал меня поцеловать?»
        - Тебе не пора домой, милая?- поинтересовался я.
        Но она не желала убираться, не получив обещанного. Я понял, что просто так от нее не избавиться. После первого поцелуя ей потребовался еще один. А потом еще один. Я никак не мог от нее отделаться, выглядывая на тропинке, ведущей к прудам, вечного мента. Но вместо него появился бритоголовый муж этой идиотки. И с ходу полез в петлю.
        - Ты кто такой?!- заорал он на меня.- Олька, ты чего, совсем оборзела?!
        - Ты все неправильно понял,- пару секунд мне казалось, что конфликт удастся уладить полюбовно. Разумеется, я ошибался. С такими людьми говорить мягко все равно, что махать перед быком красной тряпкой. Я только сейчас разглядел, что он серьезно принял, и будет нарываться до последнего. Ко всему прочему, у него оказался пистолет. Выдернув из штанов пистолет, парень стал совсем несносен. Я поступил точно так же. Пару минут он хлопал глазами, оценивая ситуацию. Мы стояли друг против друга, а наши стволы упирались друг дружке в лоб. Тут послышался визг тормозов. Кто-то из бдительных прохожих, будь он неладен, вызвал милицию. Я метнулся вдоль прудов. Стервец пару раз выстрелил мне в спину, потом у него на руке повисла супруга. Затем и милиционеры подоспели…
        В общем, покушение закончилось неудачей. На сей раз исключительно по моей вине. Я недооценил степень своей мужской притягательности. И то, что другим самцам подобная харизматичность не по нутру.
        Я решил собрать всю волю в кулак, проявить решительность и профессионализм. Бессмертных людей не бывает. Бывают убийцы - непрофессионалы. Я и представить не мог, как ошибался, когда думал, что дары адских герцогов и профессионализм мне помогут. Я стрелял в Светоча ровно двадцать четыре раза. Семь - из пистолета, пятнадцать - из винтовки, два - из гранатомета. И каждый раз дело кончалось провалом. Четырежды я пытался ударить Светоча ножом. Один раз нападал на него с удавкой и один с топором - акт отчаяния. Я пытался отравить водопровод под отделением милиции, мне уже было все равно, что потравятся все без исключения, включая моего информатора. Но прорвало трубы, и я едва не утонул в подвале. Выплыл только чудом, благодаря умению дышать под водой. Правда, наглотался яда и потом долго блевал, исторгая из себя токсины. Я превратился в натурального террориста и, окончательно утратив осторожность, минировал уже все подряд - начиная от квартиры мента и кончая кабинетом в милиции. Чего мне это стоило, не стоит и спрашивать. Из сотни планируемых взрывов прогремело только два. Ни один не причинил ему ни
малейшего вреда. Зато я один раз был контужен и пролежал на асфальте пару минут, приходя в себя, а во второй раз фрагмент столба так саданул меня в грудь, что мне пришлось неделю провести на квартире у одной из дамочек, живущей в «темном» округе. Она ухаживала за мной лучше любой платной медсестры. Хотя я и отвергал все сексуальные поползновения. Через неделю я почувствовал себя достаточно хорошо и сбежал. Я давил мента пожарной машиной. Красная и огромная, она представлялась мне адским агрегатом, способным любого превратить в мешок переломанных костей и разорванных сухожилий. Я не доехал до цели - врезался в троллейбус на улице Фабрициуса. На следующий день об этом происшествии написали в газетах. Усатый транспорт даже не думал о соблюдении каких-либо правил дорожного движения. Я тряс водителя за грудки и пару раз сунул ему в подбородок. И тряс бы дальше, но меня привел в чувство вой милицейской сирены.
        Апофеозом многодневной охоты стало чудовищное происшествие на пустыре. Я подкараулил Андрея Счастливцева, когда он возвращался от очередной любовницы - глубоко верующей девицы, укрепившейся во мнении, что общается с новым мессией. Не знаю, как это представление согласовывалось с частыми интимными встречами - в хитросплетениях разума подобных мракобесок не разберется даже опытный психолог. Да и я не пытался. Меня интересовала только отличная возможность лишить ее этого самого мнимого миссии - на интимную близость я, понятное дело, не посягал. Счастливцев исчезнет, и дамочка найдет себе новый объект религиозно-полового поклонения.
        Скрываясь за толстым осиновым стволом, я припал на колено, вытянул руку с пистолетом и прицелился в быстро идущего по тропинке мента. Не верилось, что все получится, поэтому я медлил. Не хотелось снова облажаться. Я был собран - предельная готовность к любым неприятностям. Он мог побежать - и я бы открыл огонь, броситься на меня, перемещаясь как ниндзя из дешевого китайского фильма - я бы расстрелял в него весь магазин, он мог даже начать отстреливаться - я бы принял это как должное. Но случилось иначе.
        В мгновение ока пейзаж изменился. Внезапная трансформация коснулась всего вокруг. Там, где только что были деревья, оказался зеленый пустырь. Светоч при этом не исчез совсем, но растянулся и сжался, как изображение на испорченном мониторе.
        Толпы маленьких девочек, похожих на кукол, заходясь отчаянным, но искусственным, плачем, бежали ко мне, умоляя не стрелять.
        Морок оказался таким отчетливым, что я мгновенно опустил ствол. Одно дело - целиться во взрослого мужчину, и совсем другое - направлять оружие на детей.
        - Стреляй же,- шепнул голос.- Тебя обманывают.
        Я оглянулся, но Кухериала позади не было, только его смутный силуэт маячил где-то на границе восприятия.
        - Ты здесь?
        Никто не отозвался. Я резко обернулся. Дети были уже близко. Над их белокурыми головками возникло золотистое сияние - крохотные нимбы.
        Я понял, это явились святые - мои враги. Прицелился - и выстрелил в размазанный по пейзажу образ Светоча. Пуля угодила в одну из кукол. Она вскрикнула и исчезла в огненном сполохе. Тогда я принялся палить по ним без разбору. Дети уворачивались от пуль - скакали, как цирковые акробаты, не выказывая при этом не малейших усилий, падали на землю, и снова вставали. При этом они беспрестанно молили не стрелять. Но я уже не мог остановиться. Во мне надломилась душа, и, пребывая на самой грани истерики и здравого смысла, я думал только о том, что должен уничтожить морок. Осознавая, что почти свихнулся, я продолжал убивать фантом за фантомом. На войне случалось всякое, но никогда еще я не доходил до такого состояния - абсолютное исступление. Перезарядил магазин и перевел пистолет на автоматический режим. Их игрушечные головки разлетались в мелкие брызги, и они, вскрикнув, исчезали друг за дружкой. И хотя они не были настоящими детьми, меня трясло от ужаса. Всякий человек, шагнув за грань, ощущает ледяной озноб. Я падал в яму кромешного безумия, на самое ее дно, ощерившееся острыми кольями душевного мрака,
срывая ногти, цеплялся за стены здравого смысла…
        Все кончилось внезапно. Дети исчезли. Я стоял один посреди пустыря, расстреляв все патроны, из ствола струился белесый дымок. В ушах все еще звучало эхо выстрелов, словно не желало уходить, решило прогуляться по округе.
        Мент в очередной раз ушел. Подозреваю, он меня даже не заметил. А я ощутил такое опустошение, что опустился на землю и пару минут сидел, тупо глядя на осиновую кору, всю выщербленную оспинами пулевых попаданий, пытаясь понять, что именно произошло.
        Владика в эти бурные дни я почти не видел. Нервы у него совсем расшатались. И он снова запил - пару раз я звонил ему по телефону и неизменно натыкался на пьяный голос.
        Я уже не знал, что предпринять, когда появился Кухериал.
        - Ну, как дела?- спросил он.
        - Плохо!- рявкнул я.
        - Это ничего… - ответил бес.- Этого следовало ожидать. У меня для тебя отличная новость. Сам сатана готов лично принять участие в деле.
        - И когда же это случится, хотел бы я знать?- потирая ушибленные ребра, поинтересовался я.
        - Скоро, теперь уже очень скоро. Но, конечно, если ты справишься сам, будет лучше. Помощь высших сил - это хорошо. Но я по опыту знаю, она всегда дорого обходится.
        - Сам?!- вскричал я.- Да я чего только не предпринимал. У меня все органы отбиты.
        - Исключая сердце,- уточнил Кухериал.- Умереть тебе все равно не светит. Так и знай, Васисуалий.
        И сглазил… После очередного неудачного покушения я очнулся в морге. Открыл глаза и уставился в белый потолок. Голова раскалывалась от нестерпимой боли - я крепко приложился затылком о мостовую, когда меня отбросило взрывной волной. Бес сидел неподалеку, на обнаженном женском теле, поглаживал сизый сосок.
        - Кухериал!- взревел я.- Где я, черт подери?- В тот момент я пока не сориентировался. Да и голова после удара соображала плохо.
        Бес обернулся.
        - Где-где?! В морге,- поведал он.- Сердце не стучит. Кровь холодная. Вот и привезли.
        - Понятно,- я рывком сел, от чего каталка, на которой я лежал, поехала и ударилась о металлические шкафы.
        Я с возмущением содрал с ноги номерок. 1313. Почему-то эти цифры совсем меня не удивили.
        - Чем только думали?- проворчал я.- Привозить живого человека в морг.
        Было холодно. Облупившийся кафель на стенах местами покрылся инеем. Жмурикам на холод плевать. Даже напротив - меньше испортятся. А живых здесь должно сильно знобить. Хорошо, что сердце-кристалл гонит по венам холодную кровь, и я не сильно страдаю от перепадов температуры, хотя и ощущаю их кожей.
        Мерзавцы забрали у меня всю одежду. Испытывая острое негодование, я соскользнул с каталки и двинулся к металлической двери.
        - Заперто!- предупредил бес.
        - С чего это? Боятся, что трупы начнут ночью расхаживать по зданию?
        - Один из санитаров натуральный шиз. Приварил снаружи к холодильнику засов. Так ему, видите ли, спокойнее. А мертвецам теперь сиди в холодильнике всю ночь.
        - И как таких берут работать в морг?- возмутился я.- Ведь морг - это серьезное государственное учреждение.
        - По объявлению,- поведал Кухериал,- в газете бесплатных объявлений. И вот, знаешь, наберут по объявлению. А потом удивляются, почему черт знает что выходит. Этот морг знает много темных историй. Когда-нибудь я тебе расскажу.- И он снова занялся соском, трогая грудь умершей девицы не без удовольствия.
        Я огляделся в поисках какого-нибудь орудия, которым можно было бы сокрушить металлическую преграду. Сдернул со стены огнетушитель и ударил в дверь.
        - Пойду, посмотрю, что они будут делать,- бес захохотал, потирая ладошки,- чудесная идея, Васисуалий. Что сейчас начнется. Это же просто праздник какой-то!
        - Иди,- продолжая методично наносить удары, прорычал я.- Потом расскажешь.
        Кухериал скользнул сквозь стену. Я пожалел, что тоже так не умею. Как было бы здорово, одно мгновение - и я стою перед парочкой санитаров-придурков, оживший мертвец со зловещей небритой физиономией. Можно даже будет разыграть веселенькую пантомиму - закатить глаза, вывалить язык, что-нибудь промычать. А парни сыграют в игру, кто быстрее бегает.
        В двери от ударов огнетушителя оставались ровные вмятины. Но на стук из живых людей так никто и не явился. Зато вернулся Кухериал. Он хохотал так заразительно, что даже меня заразил весельем. Я криво улыбнулся. Если бы вас заперли в морге, вы бы тоже улыбались только одной стороной рта.
        - Это потрясающе, Васисуалий!- восхищался бес.- Тот, что натуральный шиз, сразу бухнулся в обморок. А второй весь трясется от страха, вызвал милицию. Он, похоже, считает, что в холодильник забрались воры.
        - Воры?
        - Ну да. Он думает, эти насквозь промороженные органы годны для трансплантации. Дебил. Что с него возьмешь?!
        - Тебе, значит, весело?- разозлился я.
        - Конечно, весело. А что?
        - А ничего. Через десять минут здесь будет наряд милиции. И что прикажешь делать?!
        - Рекомендую тебе опять прикинуться трупом.
        - Трупом?- озадачился я. И вынужден был признать: - А что, неплохая идея. А огнетушитель я пока аккуратно повешу на стену.
        Вскоре я уже снова лежал на каталке, ожидая прибытия милиции. Они, конечно, зайдут, осмотрят помещение, решат, что санитар слетел с катушек, и уедут восвояси, ругая его последними словами за ложный вызов. Кто поверит, что ночью неизвестный пытается выбраться из холодильника морга. Засов, само собой, задвигать не станут. А если станут? Что тогда? Значит, сидеть в холодильнике еще черт знает сколько времени?!
        По здравому размышлению я решил, что пугать наряд милиции «ожившими мертвецами» не стоит. Кто знает, может у ментов окажется слабая психика, и они начнут палить почем зря.
        Проедать дыру в стене морга тоже не хотелось - от жевания сырой каменной кладки у меня остались самые неприятные воспоминания. Омерзительный хруст на зубах, болезненные ощущения в области гортани и острое несварение желудка, хоть герцог Вельзевул и обещал, что я смогу питаться даже железобетоном. Обманул, разумеется. Да и как можно верить демону?! Ложь - их стихия.
        - Ты будешь здесь?- поинтересовался я у Кухериала.- Или опять куда-то исчезнешь?
        - Что ты?! Как я могу пропустить такое зрелище!
        Засов щелкнул только спустя полчаса. Очевидно, милиция не очень спешила по вызову в морг. Действительно, чего спешить. Здесь и так все уже умерли.
        Я лежал, старательно изображая труп - глаза закрыты, руки сложены на груди, дышу едва заметно.
        - Ну и что тут у вас?- услышал я грубый голос.
        - Кто-то в дверь стучал,- жалобно проговорил второй, очевидно принадлежавший санитару морга.
        - Сколько выжрал сегодня?!- вкрадчиво поинтересовался милиционер.
        - Да, нисколько. Я на работе ни-ни. Вот, смотрите, тут на двери отпечатки. А раньше их не было… - Последовал сдавленный крик.- И огнетушитель весь помят. Я… я…
        - И как же он отсюда вышел?- спросил милиционер.- Форточки я тут что-то не вижу…
        - Вышел. Как вышел?! Никак он не мог выйти. Дверь же была заперта… - Санитар осекся. И сделал вполне логичный вывод: - Он не вышел, мама моя… Он и сейчас здесь.
        Мне очень красочно представилось, как этот бедолага озирает обезумевшим взором лежащие на каталках тела. Я постарался дышать еще незаметнее. Как это всегда бывает, немедленно захотелось чихнуть и зачесалось левое ухо.
        - А может, ты грибов переел?- хмуро поинтересовался милиционер.- Мухоморов? Или что вы там жрете, чтобы глюки поймать? Ну-ка, покажи вены.
        - Да не наркоман я, водку пью,- попытался протестоваь санитар. Но опытный сотрудник органов уже скрутил его и закатывал рукава - возня и возмущенные крики жертвы говорили сами за себя.
        - Вены, вроде, чистые,- послышался удивленный голос милиционера.- Странно. Куда колешься, гнида?
        - Да я же вам говорю…
        - Ладно, заткнись. Этих, что здесь лежат, сегодня привезли?
        - Ну, да.
        - Так. Это хорошо. Это очень хорошо.
        Меня заинтересовало, что же такого хорошего в том, что нас привезли именно сегодня. Что, вообще, хорошего в трупах.
        - Ты их зубы смотрел?- поинтересовался милиционер вкрадчивым шепотом.
        - З-зачем?- от волнения санитар стал заикаться.- В-вы думаете, они вампиры? Взяли огнетушитель, и давай долбать в дверь.
        - Ты, вообще, того, парень? Какие вампиры? Ты что, в сказки веришь? Золото. Понял? Коронки золотые.
        - Да я никогда… - возмущенно заговорил санитар, но мент его перебил:
        - Да все никогда. Надо ж когда-то начинать. Я слышал, все так делают. Ну, давай глянем хоть. Вот хотя бы у этого. С виду - парень небедный. Надеюсь, у него был кариес.
        Я понял, что говорят обо мне.
        К несчастью для милиционера он сразу перешел от разговоров к практике. Жирными, как сосиски, пальцами полез мне в рот. Я в это время нашарил кобуру, расстегнул и очень аккуратно вытащил Макаров.
        - Золото? Где ж у тебя тут… ох ты, тут полон рот железа… ничего себе… - приговаривал он. В этот момент я щелкнул челюстями. Выплюнул указательный палец и ударил милиционера рукояткой в лоб. Санитар истошно закричал. Пришлось наставить на него ствол:
        - Чего орешь?! Жить надоело?!
        Он захлопнул рот и схватился за сердце.
        Кухериал катался по полу, заходясь от хохота. Милиционер сидел возле стены, ошалело глядя на изувеченную ладонь. Кровь выплескивалась из обрубка. Он даже не кричал. Только скулил едва слышно. Потом встал на корточки и быстро-быстро пополз в дальний угол, где лежал откушенный палец.
        - Тьфу.- Я сплюнул с отвращением, подошел и толкнул санитара в грудь.- Чего уставился? Живых мертвецов никогда не видел?
        Тут глаза у паренька закатились, и он стал заваливаться на пол. Но я не дал ему упасть, подхватил и аккуратно уложил на каталку. Стащив с сотрудника морга штаны и рубашку, я облачился в его наряд. Одежда оказалась мне мала. Но я не сильно переживал по этому поводу. Мне бы только выбраться на улицу, а там я охмурю любую замужнюю даму и облачусь в лучший выходной костюм ее мужа.
        Не удостоив даже взглядом изувеченного милиционера,- он сидел, поскуливая, приставив откушенный палец на место, как будто надеялся, что тот прирастет,- я покинул холодильную камеру.
        У подъезда стоял милицейский газик. Открыв дверцу и свесив ноги наружу, в газике восседал усатый лейтенант и курил. На его одутловатом лице читалось отвращение к службе - в частности, и всему миру - в принципе. Он скользнул по мне безразличным взглядом и отвернулся. Я беспрепятственно проследовал мимо милицейской машины и направился по переулку Хользунова к метро Фрунзенская…
        Уже через полчаса дома у одной симпатичной дамочки я примерял джинсы Levis и укороченную джинсовую куртку того же бренда. С одеждой впервые повезло - ее старший брат оказался моего телосложения и роста.
        Чтобы с кем-то связаться и добыть информацию, в наше время вовсе не обязательно пользоваться телефоном. Гораздо удобнее зайти в Интернет-клуб.
        Порядком раздражали орущие не своими голосами тинейджеры - сетевые игры их излюбленное развлечение - но зато отсюда меня не смогут отследить по айпишнику.
        В клубе я не стал задерживаться надолго. Сейчас меня интересовал только мой почтовый ящик и письма от заказчиков. Как я и предполагал, от них поступило целых три новых сообщения. Ничего конструктивного, одни угрозы. Письма меня не заинтересовали, и я их стер. Так же как и кучу спама - предложения купить кровельное железо и вылечить зубы в клинике далекого Охтинска. Увидел бы мои железные зубы кто-нибудь из тамошних стоматологов - гарантированно нажил бы нервное расстройство.
        Среди залежей мусора обнаружилось свежее послание от Владика. Мой помощник срочно хотел встретиться, как будто накануне мы не виделись. Может, успел нарыть что-нибудь ценное для дела? Он настолько горел желанием увидеть меня, что даже назначил место и время встречи, что было совсем не в его стиле. Обычно он ждал моего звонка. Но место было то же, что и раньше - мы довольно часто там пересекались, и посторонние о нем не знали.
        Я набрал номер Владика из телефона-автомата. «Абонент недоступен». Так продолжалось несколько часов…
        Ситуация двойственная. С одной стороны Владик иногда выходил на меня через электронную почту, с другой - назначенное заранее место встречи и упорно молчащий мобильник вызывали подозрения.
        Кухериал по-прежнему где-то шлялся, так что посоветоваться с ним я не мог. Оставалось действовать на свой страх и риск.
        Ближе к вечеру я поехал за город, вооруженный до зубов - винтовка в дипломате, пистолет в кобуре подмышкой. Там, в лесопарковой зоне, находилось условленная точка, где Владик получал задания и передавал мне информацию. На всякий случай я обошел место встречи, затаился в кустарнике. Еще больше похолодало. Зима в этом году, словно ощущая присутствие огненной стихии, спешила отнять Москву у осени и заморозить. Землю припорошил первый снег. Я порядком промерз и начал злиться на своего нерасторопного помощника.
        Он опоздал на десять минут, посмотрел на часы. Я не торопился обнаруживать себя. Так что ожидание его растянулось на целых полчаса. Он тоже порядком замерз, пританцовывал, похлопывая себя по плечам. В конце концов, решил, что я уже не приду, и быстрым шагом направился к выходу из парка.
        Я нагнал Владика, схватил за рукав. Он вздрогнул, обернулся, улыбнулся с облегчением.
        - Привет.
        - Ну, что там у тебя?!- хмуро поинтересовался я.
        - У меня?!- Владик выглядел растерянным.- Это же ты мне звонил. Сказал, надо поговорить. И чтобы я назначил встречу.
        - Поговорить, значит… - процедил я.- Ясно.
        - Погоди-ка, ты хочешь сказать, это был не ты?
        - Похоже, тебя вычислили,- сказал я. Глянул на Владика. Мне стало жаль парня. Он перепугался не на шутку. Что поделаешь. Если помогаешь наемному убийце, рано или поздно нарвешься на неприятности. Такова жизнь.
        - Что с твоим мобильным?- спросил я.- Целый день пытался до тебя дозвониться.
        - Что же мне теперь делать?- вместо ответа пробормотал он.- Ты мне поможешь?
        - Чем я могу тебе помочь, Владик? У меня тоже неприятности.
        - У тебя, по крайней мере, опыт. Ты знаешь, как решать такие проблемы.
        Я пригляделся к Владику внимательнее. Он был с похмелья. Выглядел очень плохо. Его колотила дрожь. Как бы не началась истерика.
        - Прежде всего, не надо нервничать,- сказал я.- Это первое. Второе, положись на меня, я все разрулю. С тобой все будет в порядке.
        Именно эти слова и были ему нужны. Он сразу приободрился, повеселел. Хотя радоваться было нечему. Скорее наоборот.
        - Убираемся отсюда срочно,- сказал я.- Пошли.
        И поспешил к выходу из парка. Владик двинулся следом.
        - Ты сейчас куда?- поинтересовался он.
        - Зачем тебе лишняя информация?
        - Да, ты прав, незачем…
        Дальше шли молча. Сквозь кроны деревьев мелькало светло-серое небо. С карканьем над головами носилось воронье. Я решил, это хороший знак. Куда меньше я бы обрадовался, увидев белых голубей. После того, как один из них сел на ствол винтовки, в каждой из этих птиц мне чудился скрытый враг - будь он белой или привычной сизой масти. В одном из спальных районов не так давно я наткнулся на голубятню и с трудом сдержал порыв ее подпалить.
        - Проклятье!- я резко остановился.- Не успели.
        Неподалеку от парковых ворот располагалась железнодорожная станция. Круглая водонапорная башня, облепленная палатками, торчала на относительно пустом пространстве. Экзорцисты выбежали из-за башни и сразу оказались на расстоянии выстрела. Прохожие снова отказывались замечать толпу священников с помповыми ружьями наперевес. Меня их безразличие уже не удивляло.
        - Бежим!- я дернул Владика за рукав и первым кинулся обратно через парк.
        Мой помощник отличался хорошей сообразительностью, сорвался с места и тоже побежал.
        Я сразу взял направление на замеченные прежде развалины. Кажется, до революции здесь была дворянская усадьба.
        Мы пробежали через развалины - несколько обгорелых остовов зданий из красного кирпича, будто после бомбежки, и наткнулись с другой стороны на целую цепь священнослужителей - человек двадцать, не меньше.

«Окружили,- понял я.- Это нехорошо. Очень нехорошо».
        - Ложись!
        - Куда?- не понял Владик.
        - На снег падай, придурок,- я сбил своего помощника с ног. Сам бухнулся рядом, щелкнул замками дипломата. Торопливо стал собирать винтовку. Достал из-за пазухи
«Макаров», два раза нажал на курок. Выстрелы оглушительным эхом прокатились по округе. Экзорцисты остановились, тоже залегли.
        - Держи,- я протянул пистолет Владику.- Будем держать оборону.
        Тот отчаянно затряс головой.
        - Я не могу… не умею.
        Я поначалу опешил. То, что Владик не умеет обращаться с огнестрельным оружием, мне даже в голову не приходило.
        - Научишься,- отрезал я.- Придется, если хочешь жить. Целься - и жми на курок. Патроны экономь. Мало.
        - Выходите с поднятыми руками,- прокричал один из экзорцистов.
        - Ага, уже вышли,- я прикрутил ствол, уложил его между двух камней, поймал в прицел темную фигурку.
        - Их много,- пробормотал Владик, как во сне.- Наверное, лучше сдаться.
        - В живых не оставят,- сказал я.- Не надейся. Фанатики. Сектанты.
        - Что-то надо придумать,- в голосе явственно звучала паника, умирать парню совсем не хотелось.
        - Попробуй обратиться к ангелу-хранителю,- посоветовал я,- пусть замолвит за тебя словечко.
        - Не смешно,- обиделся Владик.
        - А я и не шучу.- С этими словами я спустил курок. Один из экзорцистов вскинул руки и исчез за заснеженными валунами.- Минус один,- сказал я. Заметил, что мой помощник старательно целится. Предупредил: - Ты пока не стреляй. Пусть подойдут ближе. Прикрывай тылы. Тут среди них есть один, в серой рясе. К нему будь особенно внимателен. Он может летать.
        - Как ты сказал?
        - Я сказал, к нему будь особенно внимателен, он может летать.
        Владик хмыкнул. Решил, я его разыгрываю, или свихнулся вконец. Меня его мнение интересовало сейчас меньше всего, лишь бы не побоялся нажать на курок, когда потребуется.
        Черт бы побрал Кухериала! Как всегда при появлении экзорцистов, бесовское отродье смылся. Опасается за свою рогатую шкуру. А мне все приходится делать самому. И с полоумными священниками бороться, и на Светоча охотиться.
        Потянулись медлительные минуты. Так всегда бывает, когда враги сошлись в смертельной схватке, но умирать никто не хочет. Чтобы нас запугать, экзорцисты дали залп. Двухцветные монеты со свистом пронеслись над нашими головами. Владик весь трясся от страха и поминутно вытирал пот со лба. Я ему не завидовал - до сих пор мне иногда снится первый бой. По правде говоря, страх не исчезает никогда, но качественно меняется - это уже не тот липкий ужас, что заставляет сердце выпрыгивать из груди, а руки трястись, будто они сжимают отбойный молоток. Этот страх прячется глубоко внутри. Внешне ты остаешься спокоен, но отлично осознаешь: стоит лишь немного приоткрыть дверцу - и страх вырвется наружу, захватит тебя всего.
        Одна из монет рикошетом прилетела к нам, упала в снег. Владик взял ее, покрутил в пальцах:
        - Что это?
        - Монетный двор чеканит. Для охоты на ведьм и колдунов.
        - Ты ведь не всерьез?
        - Я абсолютно серьезен. Или ты думаешь, те ребята в рясах и с ружьями - тоже моя выдумка? Это война, парень. Давай-ка потихоньку ползи назад, пока нас не обошли. Я тебя прикрою.
        Владик немедленно подчинился. В разумности ему не откажешь. Мне он всецело доверял. Я ожидал, когда он уползет подальше, чтобы применить разящий крик. Его убойную силу я уже имел возможность оценить. Были и некоторые опасения. Экзорцисты - не безобидные дамочки. Как знать, что у них припасено на такой случай. Как бы мое оружие не обернулось против нас.
        Но далеко Владик уползти не успел. Послышался шум двигателей. Я аккуратно выглянул из-за камней и увидел милицейские машины - кто-то успел сообщить, что в парке стреляют. Никогда так не радовался приезду милиции. Если бы не они, неизвестно, чем бы все закончилось.
        Для экзорцистов визит милиции не стал сюрпризом, они поспешили ретироваться. Как и мы с Владиком. Их спины мелькали между деревьями вдалеке, и можно было не опасаться случайного выстрела. Я вскочил, подбежал к своему помощнику и скомандовал:
        - А вот теперь делаем ноги, если не хочешь иметь неприятности с законом.
        Что такое неприятности с законом, Владик знал не понаслышке. Уговаривать его долго не пришлось - ломанулся так, что обогнал меня.
        По счастью, милиционеры преследовать нас не стали, ограничились осмотром парка. Найденные гильзы могут приобщить к делу. Все равно им не выйти на меня через поставщика оружия.
        Мы залезли в первый попавшийся автобус и смогли, наконец, перевести дух.
        - Слушай сюда, Владик,- сказал я,- сегодня нам повезло. Но это не значит, что будет везти все время. Отключи мобильник. Поезжай в квартиру, куда ты привозил баб. Купи продуктов побольше. Чтобы на неделю хватило. И не вылезай оттуда. Я сам приеду, когда будет ясно, что делать дальше.
        - А если не приедешь?
        - Да не трясись ты. Куда я денусь?! Обязательно приеду.
        - А это… можно мне…
        - Что?
        - Ну, тоже себе кого-нибудь выписать. Страшно одному.
        - Обойдешься,- я разозлился,- слушай, я, вообще-то, тебе жизнь спасаю. Вот брошу на произвол судьбы, и выкарабкивайся, как знаешь. Баб ему…
        - Ладно-ладно, я все понял,- пошел на попятную Владик,- никаких баб, только водка.
        - Пей, если помогает,- сказал я.- Но если сдохнешь, потом не говори, что я тебя не предупреждал. И помни, ты пока мне нужен.
        - Ладно,- снова ответил Владик.- Вовремя я все-таки милицию вызвал.
        - Что? Когда ты успел?
        - Сразу, как окружили. У меня на телефоне голосовой вызов стоит - милиция. Обстановка в городе криминальная. Вот я и… решил…
        - Зря!- коротко сказал.- В этот раз получилось хорошо. Но могло выйти наоборот.
        - Тебе не угодишь,- заметил Владик,- ох и напьюсь сейчас.- Пожаловался: - Колотит меня не по-детски.
        - Расходимся, я позвоню…
        Я вышел на ближайшей остановке и, не оглядываясь, направился на противоположную сторону дороги. Стоило автобусу, в котором ехал Владик, скрыться за поворотом, как объявился Кухериал.
        - Кончать с ними надо, Васисуалий,- сообщил он.
        - Что же вы, падшие, не можете их задержать?- процедил я сквозь зубы.
        - Так и задерживаем по возможности. И со следа сбиваем. Если бы не мы, тебя бы давно взяли. У них прикрытие знаешь какое. У самого бога этот вопрос под особым контролем. Таких рубил с сияющими мечами прислал экзорцистов охранять, закачаешься. Я вот с тобой сейчас разговариваю, и очень рискую. Хочется заползти в какую-нибудь нору и рога наружу не казать.
        - Так я один должен все делать?!- возмутился я.- Я не двужильный, между прочим. У меня уже силы на исходе.
        Неподалеку остановилась симпатичная девушка и стала делать мне недвусмысленные знаки. Мол, подойди, что скажу…
        - И вовсе ты не один. С тобой все падшие. И не только мысленно. Ты бы лучше Васисуалий занялся делом, а не разговоры разговаривал. Debes, ergo potes [Должен, значит можешь. (лат.)] .
        - Ты меня еще поучи! Я свое дело знаю. Но с этим не могу один справиться, без поддержки.
        - У тебя есть герцогские дары,- напомнил Кухериал.- Помнишь? Do ut facias. Даю, чтобы сделал. Дары герцогов ада! Используй свою силу.
        - Нет,- я затряс головой,- без помощи падших не справлюсь. Святые постоянно ставят палки в колеса. Девушка!- заорал я, пребывая в диком раздражении от ее навязчивости.- Иди отсюда к чертовой матери! Вон иди, говорю!
        Обруганная красавица встряхнула шевелюрой, крикнула «Хам!» и устремилась прочь. Пока шла, постоянно оглядывалась - в надежде, что я передумаю.
        - Ты думаешь, я ничего не предпринимаю,- заговорил бес скороговоркой.- Я только и делаю, что обиваю пороги в надежде, что с той стороны явится некто могущественный, чтобы тебя поддержать. Но у всех свои проблемы. Все предлагают надеяться только на себя. Это же ад. Ни на кого нельзя положиться. Вообще-то, заговорился я с тобой,- Кухериал испуганно заозирался,- что-то экзорцисты давно не появлялись… Ну, мне пора.- И он стремительно умчался за горизонт.
        А я поднял руку, чтобы поймать машину и уехать отсюда как можно дальше и быстрее.
        Я даже не очень удивился, когда увидел черные джипы. И побежал через пустырь к бензоколонке. За ней возвышались жилые дома.
        Экзорцисты начали стрелять из окон. Мне пришлось упасть в траву, прикрыв голову. Только это меня и спасло.
        Они свернули на газон, продолжая держать меня на мушке. Я встал на четвереньки, затравленно обернулся, собираясь применить разящий крик,- в этот момент я не слишком напоминал человека, скорее оборотня с железными зубами и седой шевелюрой, - но не успел.
        - Только дернись!- проговорил голос над головой.
        Я распахнул рот, и в то же мгновение меня ударили прикладом по затылку - Посадский успел незаметно подлететь сверху.
        Очнулся я уже в машине. Мне скрутили руки за спиной, в рот сунули все ту же грязную тряпку, воняющую машинным маслом. То ли они были в курсе насчет того, что я могу испускать разящий крик, то ли просто подстраховались. Кляп я стал медленно пережевывать, с трудом сдерживая рвотные позывы. Железные зубы хорошо крошили камень, но с этой тряпкой никак не могли справиться - не иначе, она была заговоренной, или напротив - пропитанной святой водой. Когда мы доехали до места, я едва успел ее прожевать и проглотить. Но снова не успел ничего предпринять. Один из экзорцистов был начеку и мигом сунул мне в рот новую. На сей раз, они хорошо подготовились. Я бы не удивился, если бы узнал, что сведения о моих нынешних способностях им поставляет кто-нибудь из падших. Продажные сволочи!
        Я понял, что попал в серьезный переплет. И выпутаться из неприятностей мне никто не поможет…
        Встречаются порой индивидуумы, обладающие чрезмерным любопытством, эдакие исследователи бытия. Им постоянно нужны новые ощущения. Они желают все попробовать в этой жизни. К примеру, что чувствует самоубийца, когда прыгает с моста и летит вниз, к ожидающей его темной воде. Я никогда не горел желанием обрести подобный опыт. У меня совсем другие интересы. И к суициду я не имею склонности. Но узнать, как себя ощущает человек, прыгающий с моста, мне, все же, пришлось.
        Машину экзорцисты запарковали на Крымском мосту, выволокли меня через заднюю дверь. Выглядел я весьма так себе. Куртка порвана, на физиономии несколько свежих кровоподтеков, руки скручены за спиной скотчем. Да еще грязная тряпка, попав в желудок, вызвала острый приступ изжоги.
        Очень удобная штука скотч, если требуется кого-то обездвижить. Продается на каждом углу, в любой палатке «Союзпечати», а в использовании незаменим. Жаль, что его качества по достоинству смог оценить не только я, но и мои враги.
        Я уже предполагал, что произойдет. Но, все же, надеялся выкрутиться.
        - Может, договоримся?
        Посадского мое предложение не тронуло.
        - Изыди, нечисть!- сказал он и скомандовал своим людям: - В Москва-реку его.
        - Может, сначала башку ему продырявить,- предложил один из священников.- Для верности.
        - Давай.
        Я решил дальше не ждать, рванулся, в считанные секунды преодолел тротуар, запрыгнул на железный бортик и сиганул вниз. Не знаю, как самоубийцам, а на меня полет с Крымского моста не произвел впечатления. Длился он всего пару секунд, так что счастливого чувства полета я не испытал. Успел услышать хлопки выстрелов, сгруппироваться… и погрузился в холодную воду. К моему удивлению, глубина в реке была совсем небольшой. Не больше трех метров. Правда, дно оказалось таким илистым, что передвигаться по нему явилось делом чрезвычайно сложным. Я попробовал плыть, но со связанными руками и в осенней одежде такое не под силу даже олимпийскому чемпиону по дайвингу.
        Велиал не обманул. Я мог дышать под водой. Что уже испытал однажды, когда тонул в подвале отделения милиции. Воздух брался в легких неизвестно откуда. Я не вдыхал его, а только выдыхал углекислый газ, ощущая, что легкие переполнены кислородом. Из носа и рта вырывались и уплывали вверх пузыри, сквозь толщу желтоватой воды рвались к свету. Сложность заключалась в том, что дышать приходилось часто - стоило грудной клетке раздуться, и меня неудержимо тянуло вверх. Всплывать пока не входило в мои планы.
        С трудом шевеля ногами, стараясь, чтобы вода не вытолкнула меня на поверхность, я двинулся в неизвестном направлении. Меня одолевала жгучая ненависть. Эти мерзавцы в рясах даже не пожелали меня слушать. Просто учинили расправу. При этом они не испытывали никаких угрызений совести по поводу убийства малознакомого человека. Все-таки, моя профессия куда честнее. Я, по крайней мере, получаю за убийство деньги, к тому же отправляю на тот свет только плохих людей, они же действуют, руководствуясь исключительно религиозным фанатизмом. Или им приказывает кто-то из святых? Не важно. Они должны заплатить за то, что сделали со мной.
        Через пару десятков метров я наткнулся на кучу ржавого железа - похоже, кто-то в незапамятные времена затопил здесь катер. Острая кромка годилась для того, чтобы избавиться от пут. Я повернулся к железкам спиной и принялся перетирать скотч. Вскоре я имел возможность размять руки. Что было очень кстати. Ладони совсем онемели от холода. Да и весь я так окоченел, что чувствовал, как деревенеют конечности. Если не доберусь в ближайшее время до выхода из Москва-реки, то просто дам дуба. И сердце-кристалл не поможет. Всплыву и буду выловлен какими-нибудь рыбаками-любителями ниже по течению. Жить хотелось. Пока еще хотелось. - Подумать только, какие отвратительные негодяи!- проговорил Кухериал очень спокойно, с интересом наблюдая, как я, тяжело дыша, выползаю на набережную. Он сидел на парапете и постукивал по камню копытами. Судя по выражению лица, ему было весело.
        В ответ я буркнул:
        - Отвяжись, падла.
        - Я бы, на твоем месте, этого так не оставил. Уж поверь мне,- бес погрозил кулаком в направлении Крымского моста.- Если бы со мной так обошлись, я бы всех сжег. Всех до единого. Пусть горят в пламени, божественное отродье. Нет, Васисуалий, ты, конечно, как хочешь… Но мне кажется, теперь ты просто обязан их убить.
        - Я не злопамятный,- пробормотал я, стараясь выжать брюки.
        - Конечно, не злопамятный. Отомстишь и забудешь.
        - Ты хочешь, чтобы я убивал бесплатно?
        - Это как раз тот случай, когда полезно быть альтруистом. Как там у нашего знакомого поэта сказано?
        Я мстителен, совсем не верю в бога,
        и не привык без повода грустить:
        не помню все, что сделали плохого,
        но помню всех, чтоб позже отомстить.
        - Очень правильные строки,- заметил бес.- К гласу поэта следует прислушаться.
        - Забудь об этом.- Я бросил мокрую куртку на тротуар и поспешил прочь от реки. Позади послышался дробный стук копыт - бес не отставал.
        - У тебя все равно нет другого выхода, Васисуалий. К тому же, я тебя знаю, ты и сам наверняка пришел к выводу, что их нужно убрать.
        - Черт побери!- выругался я. Бес видел меня насквозь. Даже без умения читать мысли, он отлично представлял, чего от меня ждать.- У тебя что, есть какие-нибудь идеи, как мне добраться до них?
        - Помнишь здание, где они тебя держали?
        Я покопался в воспоминаниях, и вдруг обнаружил, что совершенно не помню, куда именно экзорцисты доставили меня после захвата. Как в кино. «Вот здесь помню, здесь тоже помню, а здесь нет».
        - Смутно,- ответил я.
        - Так я и думал,- кивнул бес.- Ну, ничего. Я тебя провожу. Мы его, наконец, нашли. Там такая эманация светлой энергии, что не ошибешься. Тебе там, должно быть туго пришлось - в смысле ощущений. Ты же наш, падший.
        От этих слов я поежился. Никак не мог свыкнуться с мыслью, что моя душа черна, и я помогаю самому Сатане. Как же сильны в нас моральные установки, обретенные еще в детстве. Моя мать была религиозной женщиной. Однажды она даже пригласила к нам домой священника, когда увидела, что я приладил на стену плакат с перевернутой звездой. Всего-то и делов - патриотичный советский плакат, повешенный вверх ногами, а ее этот знак по-настоящему напугал. Пузатый батюшка походил, побрызгал святой водой на стены, велел мне плакат повесить «как следует», а матери заявил, что поводов для беспокойства нет. Он ошибался.
        - Тебе об их убежище помнить не полагается,- продолжал тем временем Кухериал.- Это самое место - и есть штаб экзорцистов. Там у них все оборудование. Там они собираются на совет. Взять их сложно, но для таких, как мы, нет ничего невозможного. Последнюю их точку мы, во всяком случае, пробили. Совсем недавно. Сложность заключается в том, что пройти через периметр тебе может помочь только один из них.
        Я молчал, ожидая продолжения, но его не последовало.
        - И что ты хочешь сказать? Что мне надо взять одного из экзорцистов в заложники?
        - Самого экзорциста ни к чему. На редкость упертые товарищи. Скорее язык себе откусят, чем решатся сотрудничать. Лучше всего семью, родных. У тех, что помоложе, послабее духом. Я бы взял детей. Они же не ортодоксальные служители церкви, семьи у них есть. Детей обычно у них несколько. Я бы поставил на того, у кого один ребенок. Один всегда дороже. Когда детей несколько, родительская любовь обычно рассеивается, хоть и распределяется иногда неравномерно, особенно если есть и мальчик, и девочка…
        - Ты на что меня толкаешь?!- рассердился я.
        - А в чем дело?
        - Детей я брать в заложники не стану.
        - Васисуалий, не кипятись. Подумай только, речь идет о самых обычных людях. Простых и для истории ничего не значащих. К тому же, они служители церкви. Тебя же никто не просит убивать эту девочку… Просто укради ее, и попроси папашу кое-что сделать для нас. Что в этом такого?
        - Та-ак, значит, уже и объект наметили?
        - Само собой. Мы времени не теряем. Да ты не волнуйся. Все под контролем. Всего один шаг, и ты в дамках. Только нужно убрать этих, которые все время мешают. И все будет шито-крыто.
        Я задумался. С одной стороны, нет ничего хуже, чем брать ребенка в заложники и шантажировать родителей. С другой, ее папаша меня порядком достал, и если выдастся возможность избавиться всем скопом от экзорцистов…
        - Постой-ка,- насторожился я,- а дальше-то что?
        - Дальше ничего. Тебе даже ничего делать не придется. Просто подойти, и запереть дверь на специальный засов. Доска будет лежать за периметром. Ее подготовит накануне одна из ведьм. Ты накинешь эту доску на петли. И все.
        - А что будет с ними?
        - С этими-то? А тебе не все равно? По крайней мере, они больше не будут мешаться под ногами.
        - Снова все пройдет не так, как задумано,- проворчал я.
        - Все пройдет именно так, не сомневайся. Ну же, действуй, они снова взяли твой след. Ребенок ничем не прикрыт, поэтому я могу дать тебе любую информацию. Девочке четыре года. Зовут Галя. Фамилия Сахнова. Галя Сахнова. Сидит дома с мамашей. Иногда они ходят гулять во двор или на ближайшую набережную. Полагаю, тебе не составит труда ее взять. Записывай адресок и мобильный телефон папаши, Васисуалий.
        Я вздохнул, размышляя о том, что если ступил на путь зла, свернуть уже не получится. Ты только будешь все глубже и глубже погружаться в его темные воды, совершая все более тяжкие преступления.
        Но так, как сейчас, продолжаться не может. С тех пор как я взялся за это дело, моя жизнь напоминала бесконечный марафон по пересеченной местности. Порой выбегаешь на ровное шоссе - наслаждаешься твердой поверхностью под ногами, иногда приходится ломиться через бурелом - ветки так хлещут по лицу и рукам, порой к тебе присоединяется некто - но обязательно сходит с дистанции. Стоять на месте нельзя - позади лавина из тьмы, сметающая реальность, перемалывающая ее в ничто. Там уже нет ничего - один только тихий, покойный сумрак. Кому-то он покажется избавлением от всех проблем, но только не мне. Я бегу. Мне некогда думать о мелочах…
        Я задействовал дар Асмодея, и через некоторое время уже ехал в машине с уверенной в себе и властной дамой. Всю дорогу она ругала слабохарактерных мужчин, я соглашался с ней, что в наше время это большая проблема. Дама довезла меня до небольшого квартала, где была сильна эманация зла, и я мог не опасаться экзорцистов - карта Кухериала почти не намокла. Возле подъезда я отловил случайную девушку, охмурил ее и напросился в гости. Горячая ванна, рюмка водки и сытный обед после купания в ледяной воде - эти удовольствия, как выяснилось, доступны не только убежденным моржам, но и профессиональным киллерам.
        Прежде чем совершить похищение, я тщательно обдумал все детали. По здравому размышлению, следовало применить новые способности. Зачем выдумывать что-то оригинальное, готовить план похищения и потом реализовывать его с риском попасть в переплет? Не проще ли, задействовать дар Асмодея? Соблазню мамашу, заберу девчонку, и смоюсь. Только вопрос, где бы ее спрятать. Может, отвезти Владику, прямо в убежище? Плохая идея. После перестрелки он сам не свой. Наверное, пьет, не просыхая. К тому же, похищение детей - для него это слишком. Придется нанимать кого-нибудь третьего. Больше всего на свете я не любил вмешивать в свои дела посторонних. Но связи имелись.
        С Иваном Зиминым мы встретились за «Пушкинским». Зимин - бывший вор в законе. Урла его не уважала. Он нарушил все человеческие законы, и продолжал нарушать. Об изъянах в своей блатной биографии Зимин говорил: «Бес попутал! Братва не простила!
        Я сразу понял, он именно тот, кто мне нужен.
        - Изменился,- сказал Зимин, когда я присел рядом с ним на ту самую лавочку, где получил последний заказ.
        - В аварию попал,- привычно соврал я.
        - Да? Серьезное что-нибудь?
        - Да так. По мелочи. В основном, головой ушибся.
        - Ага,- только и сказал Зимин, пытался понять шучу я или говорю серьезно.
        - Слушай, такое дело, мне надо дочку приятельницы на время куда-нибудь пристроить. Только так, чтобы об этом никто не знал.
        Бывший вор в законе смерил меня насмешливым взглядом. Проговорил задумчиво:
        - Профиль не твой, вроде бы…
        - Ты не понял, здесь личное.
        Мимо нас прошли, смеясь, две симпатичные девушки. Одна стрельнула глазками, прыснула в ладонь.
        - Гляди-ка,- удивился Зимин,- понравились мы ей, что ли?
        Было чему удивляться. Выглядел он, как поставленная на попа двуручная пила, только у пилы выражение лица поприятнее будет, а так очень поход - тоже пузатый и зубастый.
        - Личное, говоришь,- проговорил Зимин, отвлекаясь от созерцания девичьих фигурок. Несмотря на осенние наряды, соблазнительные округлости прорисовывались под одеждой вполне отчетливо.- Ладно, сховаем девчонку. Сколько лет?
        - Четыре, пять. Точно не знаю.
        - На какой срок? И что платишь?
        - Дня два, от силы три. Сколько хочешь?
        - За содержание ничего не возьму,- сказал Зимин,- только за риск. Три штуки зелени.
        Я прикинул. Денег не хватало. Но если верить Кухериалу, по завершении дела я ни в чем не буду нуждаться. Можно снова взять кредит у герцога Мамона.
        - Договорились,- сказал я.- Когда девчонка будет у меня, я отзвонюсь.
        - Как обычно.
        Супруга экзорциста Сахнова оказалась женщиной привлекательной. Что для религиозных семей большая редкость. Обычно глубоко верующие женщины выглядят этакими замарашками - нуль косметики, волосы под платком, рядом выводок шумных детишек. Госпожа Сахнова разительно отличалась от нарисованного моим воображением образа - почти идеальная фигура, чуть вздернутый нос, пышная копна волос, и макияж, неброский, но выгодно подчеркивающий черты лица.

«Ну и ну,- подумал я,- похоже, нашего священника угораздило жениться на светской дамочке. Поэтому и ребенок один».
        Девочка была здесь же. Мамаша сидела на качелях, читала книгу в мягкой обложке, ребенок играл рядом. Как по заказу, кроме них на детской площадке никого не было. Могу поспорить, не случайно - Кухериал сотоварищи постарались. Некоторая польза от падших, все же, была.
        Бес опять где-то пропадал. Не иначе, продолжал выклянчивать поддержку в аду.
        Я решительно направился к женщине.
        - Извините,- обратился загодя, чтобы не напугать,- вы не подскажете, метро Волгоградский проспект далеко отсюда?
        Она оторвалась от книги, посмотрела на меня. Вблизи ее лицо оказалось еще красивее.
        Я решил действовать мгновенно, ошеломить и завоевать.
        - Как вас зовут?- произнес я, намеренно придушенным голосом.
        - Полина,- ответила она, явно смущенная испытываемыми эмоциями по отношению к совершенно незнакомому человеку. Дар Асмодея действовал.
        - А я Сергей.
        Через некоторое время мы уже томно беседовали, сидя на лавочке. От тем вполне нейтральных я плавно перешел к интимной сфере. Любой другой мужчина в такой ситуации получил бы заслуженную пощечину и отвалил посрамленный. Только не я. Она вспыхивала от каждого нового откровения и смущенно улыбалась, но не допускала даже мысли о том, что за все эти непристойности я должен быть немедленно изгнан. Вскоре я взял ее руку и стал осторожно поглаживать. На прикосновения она отреагировала сразу же. Я ощутил прерывистое дыхание и понял, что настал момент закрепить успех. Прижался к ее губам и почувствовал, как они открываются мне навстречу. В этот поцелуй я вложил столько страсти, что мне показалось, будто из меня хлещет любовный эфир и вливается прямо в ее податливое тело. Под моими руками она таяла, как сливочный пломбир в июньскую жару. Я почти слышал, как она шепчет всем своим естеством: еще, еще, еще… И я давал ей «еще», потому что мы вдруг оказались совсем одни посреди огромного пустого города, и еще потому, что я хотел полностью ее подчинить. Асмодей наделил меня способностью повелевать и властвовать
над любой женщиной этого мира, и я буду властвовать Полиной Сахновой во имя великой цели.
        - Можно я заберу твою дочку?- попросил я, отрываясь от ее губ.
        Она не отвечала, продолжая пребывать в сладких грезах. Так выглядят накачанные зельем под завязку наркоманы. Я знаю, о чем говорю, видел нескольких в своей жизни. Я решил, что вряд ли женщина способна говорить.
        Я подошел, взял девочку за руку.
        - Пойдем, малышка.
        - А вы кто?- спросила она.
        - Твоя мама попросила отвести тебя в магазин,- ответил я,- купить мороженого. Ты же любишь мороженое?!
        Девочка оглянулась на маму. Та все еще пребывала в прострации, наблюдая за нами с глупой улыбкой на лице.
        - А что с мамой?- спросил девочка.
        - Мама отдыхает,- ответил я,- ну, идем?..
        Кинув напоследок насмешливый взгляд на Полину Сахнову, я повел ее дочь следом за собой. Это было проще, чем мне представлялось. Мы шли и шли, уже совсем не оглядываясь. И девочка начала что-то рассказывать, а я кивал, совсем ее не слушая, размышляя о том, что только что совершил преступление, на которое раньше ни за что бы не пошел.
        Я недооценил материнский инстинкт.
        - Ах, ты, подонок!- услышал я. И Полина Сахнова обрушила булыжник мне на затылок. От резкой боли я едва не отключился, меня шатнуло, я ухватил женщину за руки, мешая нанести новый удар. Она выбросила вперед левую ногу, угодив мне в промежность. Я охнул, но рук не разжал. Не хватало еще, чтобы меня укокошила ополоумевшая мамаша.
        - Мама!- закричала маленькая Галя.
        От этого крика я словно очнулся, провел по лбу, уставился на окровавленную ладонь, сорвался с места и кинулся наутек. Меня никто не преследовал, но я пробежал два квартала, и только тогда остановился.
        - Плохо, Васисуалий,- услышал я вкрадчивый голос. Кухериал, как ни в чем не бывало, сидел на скамейке возле подъезда.- Ну, кто же так крадет детей?! Совсем никуда не годится.
        - Ты где был?- Я бухнулся рядом. Вышедшая из дома бабка испуганно шарахнулась в сторону. Испугалась окровавленного человека, который, ко всему прочему, говорит сам с собой.
        - Я все время был рядом,- сообщил бес,- не хотел тебе мешать. Что думаешь делать теперь?
        - Не знаю. Сейчас встану, и опять побегу. В этом районе экзорцисты меня могут выследить.
        - Очень разумно,- одобрил Кухериал,- я их уже чувствую. Они совсем рядом. Так что руки в ноги, и вперед.
        Я поднялся и побежал. Старался двигаться ритмично, контролировать дыхание. В армии меня научили правильно бегать кроссы на дальние дистанции. Самое сложное, преодолеть «яму», так называют состояние организма, когда сбивается дыхание, ноги становятся свинцовыми, и кажется, что больше нет сил. В этот момент, нужно собрать волю в кулак, перешагнуть через «не могу», и через некоторое время включится второе дыхание, и можно снова прибавить в скорости.

«Бегу и бегу,- думал я,- словно заяц. Хорошо, что я в хорошей спортивной форме и вместо сердца у меня пламенный мотор, то есть, совсем наоборот,- холодный кристалл». В армии после десяти километров пробежки сердце из груди буквально выскакивало, колотилось под подбородком, а сейчас я его совсем не ощущал. Словно его и не было.
        В тот же день позвонил Зимин.
        - Как дела?- поинтересовался. Тон у него был такой, что я сразу понял - что-то задумал.
        - Ну.
        - Не по телефону.
        Назначили встречу.
        Вечером сошлись в одном из темных московских переулков. Зимин выглядел взволнованным. Потирал руки.
        - Слушай, тут такое дело, в общем, я с тебя за девчонку ничего не возьму. Даже приплачу немного.
        - В каком смысле?- поинтересовался я хмуро.
        - Есть один человек. Заинтересовался. Тебе все равно. А мне - навар. Ну, и ты получишь кое-что.
        Я внимательно посмотрел в лицо уголовника. Нет, не шутит. И правда, решил продать девчонку каким-то упырям. А лицо спокойное. Настрой деловой.
        - Нет,- сказал я.
        - Да ты чего? Она ж тебя потом и сдаст. Не будь дураком.
        - Нет,- повторил я. Упер ему указательный палец в грудь.- И знаешь что еще. Забудь об этом деле.
        - Как это забудь?- заартачился Зимин.- Ты мне три штуки обещал. Три штуки на дороге не валяются. Я уже пацанов впряг под это дело. Плати неустойку, раз такой базар пошел.
        - Поговорил бы я с тобой в другое время про неустойку,- сказал я,- но сейчас дел и без того хватает.
        - Не понял,- полез он в бутылку…
        Тут я включил фары глаз на полную.
        - А-а-а!- отшатнулся ослепленный Зимин.
        Я слегка гаркнул на него разящим криком, так что урку приподняло и отнесло метров за десять, шандарахнув о стену ближайшего дома. Он полз по асфальту, царапал камень ногтями, я подошел и наступил ему на пальцы. Очень хотелось пристрелить эту мразь, но душа не лежала сегодня убивать. Даже такого ублюдка, как Зимин.
        - Я сказал, забудь,- проговорил я.- Это все. Будешь нужен, я тебе позвоню.
        Возвращаясь на конспиративную квартиру, я думал о том, что придется привлечь к этому делу Владика. Не хотелось, но обстоятельства заставляют. Парень будет шокирован. Но я смогу его убедить.
        Владик даже лицом посерел, услышав, о чем я его прошу. Я подозревал, что он отреагирует негативно - похищение детей отнюдь не то же самое, что пособничество в убийствах. Хотя с точки зрения простого обывателя - разницы нет. И все же, я знал, он согласится и не подведет. Да и не было у него другого выхода. Он ведь не мог отказать мне . Я повторил:
        - Твоя задача, Владик, сидеть в машине, а потом отвезти нас, куда скажу. Только и всего.
        - Ты уверен? Раньше ты детьми не занимался… Мне… что-то не нравится эта затея.
        - Хочешь выпутаться из неприятностей?!- поинтересовался я, начиная звереть.- Или хочешь, чтобы тебя пристрелили?
        Он поспешно закивал.
        - Да я просто пытался обсудить детали…
        - Слушай сюда. Сейчас надо сделать совсем немного. И нас больше не побеспокоят.
        - Это, ведь, дочка одного из этих?- Мой помощник помолчал.- Ты хочешь их так припугнуть? Неужели нет какого-нибудь другого способа?
        - Здесь стратег я, а ты - исполнитель. Ясно? Все, что тебе нужно сделать, подождать нас на машине, где я скажу, и отвезти по адресу. Понятно? Не такси же мне нанимать, в самом деле.- Я подумал, что машину вполне можно было бы взять в прокат, на худой конец угнать - хотя угонами я не занимаюсь. Но есть ведь специалисты. У того же Зимина их пруд пруди. И, все же, воспользоваться помощью Владика - наиболее простой путь.
        - Хорошо,- кивнул он,- я согласен.
        Похищение осуществили в соседнем дворе. Полину Сахнову порядком напугало прежнее происшествие, и она изменила маршрут прогулок. Поступок бесполезный, объяснимый только с точки зрения женской логики. Отследить их не представляло сложности.
        Мы сидели с Владиком в его стареньком «БМВ» третьей серии - надежный скоростной агрегат - и наблюдали, как супруга экзорциста идет по тротуару, девочка шла рядом, держала мать за руку. Я мельком глянул на своего помощника. У того в лице не было ни кровинки. Парень переживал серьезный стресс. Надо было попросить Кухериала, чтобы переговорил с его бесом - может, тому удалось бы убедить Владика, что так надо для дела.
        Кстати, я никогда не видел беса-искусителя Владика. Интересно, как он выглядит. Пусть Кухериал покажет. Странное дело, даже без ока временами я прозреваю, и могу видеть нечисть, а порой не вижу ничего. От чего это зависит?! Кухериал ли наделяет меня подобным даром? Или кто-нибудь еще, заинтересованный в том, чтобы я увидел нечто необычное, и, может быть, испугался, а может, напротив - что-то понял для себя.
        - Заезжай во двор,- скомандовал я,- подождем там. На обратном пути возьмем ее.
        - И что потом?- спросил он.
        - Отвезем девчонку за город. Я снял дом…
        Я не говорил даже Кухериалу, но финансы пели романсы, так что пришлось снова воспользоваться кредитом герцога Мамона. Он прислал служащего по первому зову. На этот раз явился не простой черт в золоченых очках, а высокий демон с парой ветвистых рогов. Все бумаги уже были готовы. Деньги я получил наличными - и снова российскими рублями.

«Мое почтение,- проговорил рогатый делец в деловом костюме, пряча договор в портфель из красной кожи.- Мы свяжемся с вами по поводу возвращения кредита позже…» Сверкнул белозубой улыбкой. Адский клерк из Предела алчности напоминал молодых и самоуверенных выпускников финансовых вузов страны, в избытке представленных в современной Москве. Они никогда не спускались в метро, вращались в кругу себе подобных, участвуя в бесконечном соревновании, чья машина, мобильный телефон или визитная карточка круче.
        Теперь денег хватало, так что я мог позволить себе вооружиться и снять изолированный особняк в Подмосковье.
        - Тебе придется посидеть с девчонкой несколько дней,- сказал я.
        - Что?!- Владик побледнел.- А если она меня потом опознает?.. Ты же не хочешь ее… убить?
        - Нет, конечно. Мы вернем ее родителям, как только дело будет сделано. Не волнуйся, никого она не опознает… Открой заднюю дверцу. Я втащу девчонку в машину на заднее сиденье. Как только мы будем внутри, стартуй. Выезжай на Волгоградский проспект и дуй по прямой - за МКАД. Там покажу…
        - Боже мой… - забормотал Владик,- боже мой, что мы делаем? Что мы делаем?.. Это же ни в какие рамки.
        Раньше я не замечал за ним подобной совестливости.
        - Молчать!- я понизил голос до хриплого шепота.- Раньше тебя почему-то не интересовало, что деньги, которые я тебе даю, выплачены в качестве гонорара за убийство. Соберись, тряпка.- Я схватил своего помощника за плечи и как следует встряхнул: - Ты меня достал, алкаш. Мы с тобой повязаны. Никогда не забывай об этом. Сделаем это, последнее, дело - и разбежимся. Я тебе обещаю, в накладе ты не останешься. Только дело нужно довести до конца. Без этой девчонки у нас ничего не выйдет.
        Владик всхлипнул.
        Я отпустил его, отвернулся, глухо выдавил:
        - Ты совсем размяк. Не знаю, что с тобой происходит, может, ты просто устал. Но дело надо сделать…
        - Я думал мы друзья… друзья… - еле слышно пробормотал Владик.
        - Конечно, друзья,- успокаивающим тоном сказал я и, переселив душившую меня злобу, похлопал своего помощника по плечу,- ну, давай, соберись, последний рывок - и мы свободны.
        - Хорошо,- Владик глянул на меня затравленно,- но это последнее дело. Ведь так?
        - Именно так.
        Почему-то я совершенно не сомневался, что это мое последнее дело. Меня преследовали предчувствия большой беды. Но я старался им не поддаваться. Я знал, это святые бередят мою душу, заставляют маяться сомнениями и страхами, чтобы я не смог выполнить заказ. Но все бесполезно, я дошел до края, для меня уже нет пути назад.
        Девчонка сопротивлялась отчаянно, кричала, вцепилась зубами в руку. Несмотря на пистолет, представляющий явную, а не эфимерную опасность, мамаша тоже вела себя, как дикая кошка. Верещала и царапалась. Пришлось толкнуть ее на цветочную клумбу.
        - Не заставляй меня стрелять,- пригрозил я. Но она все не унималась. Тогда я втащил ее в машину следом за ребенком, захлопнул дверцу.
        Владик сидел за рулем без движения, как неживой. Только по щеке стекала крупная капля пота.
        - Поехали!- скомандовал я.- Притормози метров через двести.
        Мой помощник выполнил указание в точности. Я выбрался из машины, выволок из нее отчаянно упирающуюся Полину. Швырнул на тротуар. И заорал, захлопнув за собой заднюю дверцу:
        - Гони давай!
        Девочка плакала, скребла ногтями дверь и звала маму. Поначалу я пытался ее успокоить. Потом махнул рукой. Она забилась подальше и тихонько всхлипывала.
        До места добрались без приключений. Свернули в тихий дачный поселок. Кирпичный особняк за высоким забором стоял на отшибе, в сосновой роще.
        - Это кошмар! Настоящий кошмар!- бормотал Владик как заведенный. Мне пришлось даже надавать ему по щекам, чтобы прекратить истерику.- Не вздумай меня подвести, - предупредил я.- Я должен закончить это дело!
        После экзекуции мой помощник немного пришел в себя.
        - Сиди здесь, и никуда не вылезай. Я сам за вами приеду.
        Он быстро закивал.
        - Продуктов в холодильнике должно хватить на пару дней. А через пару дней все закончится. Машину я пока заберу. Дай ключи.
        На «БМВ» Владика я въехал в город и немедленно был остановлен нарядом ГИБДД. Хорошо, что наша дорожная служба продажнее Иуды. За забывчивость - у меня не было документов на автомобиль и прав - с меня взяли триста баксов.
        Я припарковался у метро Кузьминки, купил телефонную карточку и подошел к ближайшему телефону-автомату. На звонок он ответил сам - примчался к жене, как только узнал, что случилось.
        - Привет,- сказал я, ощущая себя злодеем из голливудского боевика.
        - Я вас слушаю,- голос дрогнул. Наверное, он догадался, кто ему звонит.
        - Ваша дочь у нас,- сказал я.
        - Что вам нужно? Что вы хотите? Деньги?! Я соберу деньги. Все продам, если все нужно. Только не делайте ей ничего плохого. Умоляю. Умоляю вас. Галюша - все, что у меня есть.
        Меня остро кольнуло раскаянием прямо в ледяное сердце, но уже в следующую секунду Кухериал зашептал над ухом:
        - Ловко на жалость давит. Считает, имеет дело с размазней. Что же ты, Васисуалий, покажи ему, что это не так.
        - Я перезвоню… позже,- прорычал я.
        - Нет, умоляю, не кладите трубку…
        Я нажал на рычаги, выдохнул:
        - Проклятье!
        Снова пришло на ум: если однажды обратился во зло, обратной дороги нет. И зачем я только связался с этим проклятым делом? Хотя причем тут это дело. Копать надо глубже, в далеком прошлом. Зачем я убил своего первого человека? Не лучше ли было стерпеть унижение и побои, и остаться самим собой? Но был бы я тогда самим собой, или же был кем-то мельче, незначительнее? Быть может, тогда я бы стал безвольной тварью, одним из тех, кто у меня в перекрестье прицела.
        - Только представь, кем бы ты был тогда,- услышал я голос беса,- самим собой или тварью дрожащей, одной из тех, что у тебя на прицеле?..
        Он проговаривал мои мысли, понял я. Или мне казалось, что я мыслю сам, а на деле следовал его словам.
        - Поэтому ты поступил правильно. Единственно правильно. Ты всегда поступал так, как было лучше для тебя. Ты выше, умнее их. Ты заслуживаешь лучшей участи, чем все они…
        Кухериал все говорил и говорил, но я его не слушал. Точнее говоря, мне казалось, что я его не слушаю. В ушах шумело кровавым прибоем. Я только сейчас по-настоящему ощутил, что погружаюсь все глубже и глубже, в самые пучины ада внутри себя.
        - Ты пойдешь до конца,- шептал бес,- обязательно. Я вижу в тебе эту силу. Способность стать сверхчеловеком. И даже больше…
        - Да замолчишь ты когда-нибудь?- выкрикнул я.- Я и сам все знаю…
        - Конечно, конечно. Только не надо нервничать… Скажи-ка лучше, когда ты собираешься звонить снова?- поинтересовался он вкрадчиво.
        - Сейчас, только отдохну немного…
        - Что за чушь?!- взорвался бес.- Ты совсем не устал! Ну же, подними трубку, набери номер, поставь условия. Он уже на все согласен. Его осталось только дожать. Скажи, что он никогда не увидит свою дочь, если он не пойдет нам на встречу. Пообещай ему, прислать отрезанные пальцы, уши…
        - Хорошо,- перебил я.- Я сделаю, сделаю…
        Набрал номер.
        - Да?- он подошел сразу, значит, ждал у телефона. И эта его готовность ответить на звонок покоробила меня еще больше. Очевидно, он очень любит свою дочь.
        - Слушай условия,- сказал я,- мне нужно, чтобы ты сделал дыру в периметре.
        - В каком… периметре?
        - Не притворяйся идиотом. Ты меня отлично понял.
        Сахнов замолчал. Только тяжело дышал в трубку. Я подумал, что он, вероятно, размышляет. Представил, каково ему ставить на одну чашу весов жизнь дочери, на другую - жизни своих товарищей по оружию. Они там, в Ордене, как солдаты на передовой. Бьются со злом в этом мире, заряжая помповые ружья двухцветными монетами. Что такое армия, я знал не понаслышке. Как может ощущать себя человек, предающий своих, пытался представить. Вживаться в эту роль не хотелось. У каждого в этой жизни своя. Я - хищник. Он - тоже хищник. Но уже загнанный зверь. Ему осталось совсем чуть-чуть. Рвануть на флажки. Туда, где в темноте прячутся загонщики.
        - Хорошо,- сказал экзорцист убитым голосом,- я сделаю все, что в моих силах. Когда нужна дыра?
        - Завтра.
        - Уже завтра?
        - Ты, похоже, не очень хочешь увидеть дочь?- За деланной грубостью я скрывал раскаяние - мне очень не нравилось все происходящее.
        - Хорошо. Только скажите, когда девочка будет дома?- Я услышал, как на заднем плане что-то кричит Полина.
        - Как только дело будет сделано, мы ее вернем… - Я замолчал, размышляя, потом все-таки добавил: - Если все условия будут соблюдены, с ней все будет в порядке. Обещаю…
        На этом я оборвал тяжелый разговор. Вышел из телефонной будки и быстро зашагал по улице - «БМВ» я решил пока оставить припаркованным неподалеку. Не хватало еще попасть на машине в извечную московскую пробку. Тогда экзорцисты мигом окажутся тут как тут - выволокут меня из машины и потащат к себе в логово. Если только не пожелают прикончить на месте. Кухериал не отставал. Тараторил что-то в своей обычной манере, убеждая меня, что я поступил правильно. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с бесом. Я ощущал, что во всем происходящим прослеживается его вина. Больше всего я жаждал выпить портвейна и завалиться спать. Все равно до завтра ничего не решится. Но я не мог себе позволить отдых. Меня продолжали гнать экзорцисты, они шли за мной по следу, могли объявиться в любой момент. Я должен был все время бежать, бежать и бежать. Как же я устал от этой пустой беготни, от этой бесконечной маеты. Устал не физически, устал душой. Я ощущал, что внутри меня все затвердело камнем, что душа больше не теплится, согревая все существо, что с ней случилась болезнь, она ороговела окончательно. И от этого
болезненного состояния души мне было тоскливо и страшно.
        - Кухериал,- обратился я к бесу.- Почему время от времени я вижу нечисть, вроде тебя, а иногда не наблюдаю ничего необычного?
        - Это зависит от места, времени и их желания,- ответил бес.- Помнишь, Васисуалий, то славное заведение на Сухаревке, где мы с тобой долго беседовали за жизнь?.. Там особая, проникнутая чарами, атмосфера. Там ты мог наблюдать всех без исключения. В остальных местах, в разное время, ты тоже можешь видеть. Но, по правде говоря, простые смертные большую часть времени не могут осязать нас, как не могут жить с нами в одной реальности. Другое дело, если ты опытный колдун или ведьма. Те, что достигают самого высокого уровня в своем мастерстве, могут не только видеть нас, но и управлять некоторыми из нас… - Кухериал скривился.- Но, не дай сатана тому, кто попробует манипулировать мною, совершить хотя бы одну ошибку.- Физиономия беса приобрела самый зловещий вид.
        - То есть, если бы я был колдуном, то мог бы заставить тебя делать то, что пожелаю?- заинтересовался я.
        - Ты не колдун,- резко ответил бес,- к этому нужна специальная предрасположенность. Колдунами не становятся. Ими рождаются.
        - Вот как? Интересно.
        - Рождаются так же, как ты родился убийцей Светоча. Покончи с ним, и ты узнаешь, что такое подлинная власть и бессмертие…
        В метро в этот час было полно народу. У входа образовалась настоящая давка. Простые обыватели торопились добраться домой, чтобы придаться заслуженному отдыху после трудов праведных. И только я в своей неправедной деятельности никуда не спешил.
        Уже в вагоне я обнаружил, что у меня украли кошелек со всей наличностью. Я мысленно отругал себя за беспечность - надо было хотя бы часть денег оставить в машине. Ведь знал же, что в Москве орудует масса карманников. Правда, моя непримечательная внешность позволяла мне прежде избегать встреч с ними. И вот нарвался. Именно сейчас.
        Я вышел из метро и снова заспешил по улице, обгоняя прохожих. Нельзя было останавливаться ни на минуту. Если Сахнов обратился за помощью к своим друзьям - в чем я, правда, сильно сомневался - они постараются сделать все, чтобы как можно скорее найти меня и убить.
        Когда враг все время идет за тобой по следу, когда ты уже не можешь быть уверен в собственной безопасности, ты превращаешься в дичь. Ты чувствуешь, что утратил силу, стал сам слабым беззащитным зверьком. Не самое приятное ощущение для того, кто привык ловить людей в перекрестье прицела, и долгие годы мнил себя хищником.
        Через пару часов бесцельных блужданий по улицам Москвы, я окончательно выдохся. Остановился возле уличного кафе, размышляя, стоит ли зайти внутрь. Затем вспомнил, что у меня нет ни копейки денег. Последнее время они у меня не задерживались. Как будто на меня наложили финансовое проклятье. Я всегда был убежден, деньги - мистическая субстанция. Иначе, почему один трудится изо всех сил, но при этом остается бедным. А другому, чтобы заработать целое состояние, не приходится прикладывать никаких усилий.
        Я присел на бордюрный камень, немного отдохнул и продолжил безостановочный бег. Я ждал появления Кухериала, он должен сообщить, что дело сделано. И тогда я смогу направиться на место.
        Бес явился только к вечеру, скомандовал:
        - Следуй за мной… И поторопись.

«Хорошо ему говорить: „Поторопись!“,- подумал я,- а я уже едва ноги переставляю». И все же заставил себя следовать за Кухериалом.
        Он заметно радовался, потирал ладони и похлопывал себя по лысине, что у него, как я давно успел заметить, означало крайнюю степень радости.
        Перемещаясь по защищенному магией периметру, я наткнулся на дыру. Почувствовал ее кожей. Сахнов выполнил обещание, нарушив заслон. Я оглянулся. Кухериал молча указал на непримечательную доску метра в полтора длинной. С импровизированным засовом наперевес я приблизился к дверям здания. Изнутри доносился гул голосов, звучала церковная музыка. Доска легла на место, как влитая, словно только для этого и предназначалась.
        За спиной послышалось хлопанье крыльев. Я резко развернулся. Множество фурий стекались по воздуху к старому зданию, прямо в проделанную в периметре брешь. Кошмарные создания, уже виденные мною на одном из кругов ада, несли в лапах полыхающие на всю округу огненные шары. Их было столько, что казалось, будто наступили сумерки, расцвеченные пламенем факелов.
        - Иди сюда, Васисуалий,- закричал Кухериал.- Сейчас займется. Впрочем, если пожелаешь, можешь стоять там. Ты же у нас огнеупорный. Не забыл? И в воде не тонешь, и в огне не горишь. А вот они горят. Еще как горят. Займутся, как сухой валежник. Хе-хе.
        Я мгновенно все понял. У меня были некоторые подозрения, но я и предположить не мог, что силы тьмы собираются сжечь священнослужителей заживо.
        - Твой приятель Сахнов сейчас тоже там,- вкратчиво заметил Кухеариал.- Повезло тебе, Васисуалий. Иначе он непременно захотел бы найти похитителя своей дочурки и отомстить.
        - Как же так?- пробормотал я и попятился от церкви. Первый из огненных шаров влетел в окно, выбив стекла. Внутри раздалось гулкое «пафф», и здание осветилось, будто врубили мощный прожектор. Следом за первым шаром последовал второй и третий, а за ними остальные, и вскоре церквушка полыхала факелом. К небесам поднимался столб черного дыма. А адские посланницы все летели и летели, неся с собой огненную смерть.
        Я стоял поодаль, рядом с бесом, наблюдал за происходящим. Двери выгибались под ударами, экзорцисты пытались выбраться наружу. Но то ли доска была заговоренной, то ли обессиленным людям не хватало сил, но им так и не удалось открыть двери. Затем огонь окончательно пожрал дерево, и стало видно, что в пылающем зеве церковного входа царит один только всепоглощающий жар, что там давно уже никого не осталось в живых.
        - Пусть все они отправятся на небеса,- сложив ладошки и изобразив кроткий взгляд, проговорил Кухериал.- В аду нам они не нужны! Хочешь,- предложил он,- можешь пройтись по церкви, посмотреть, как они догорают? Ощущения - самые приятные. Почувствуешь себя хозяином персонального крематория. Ты же у нас и в воде не тонешь, и в огне не горишь.
        - Спасибо, что-то не хочется,- отказался я.
        - Надеюсь, в твоем голосе не сострадание звучит?- насторожился Кухериал.- Сострадать нужно сострадающим тебе. Сострадающих самим себе необходимо устранять от себя. Из сострадания к себе.
        - Не волнуйся,- буркнул я.- Сострадания во мне нет.
        В тот же день я взял у Мамона рекордный кредит в тридцать тысяч долларов - их принес важный архидьявол с одним рогом - и нажрался, как свинья. Вввалился в бар на Кантемировской и выжрал целую бутылку водки, залив ее таким количеством нефильтрованного пива, что вечер затерялся в алкогольном небытие. Только помню, как ко мне одна за другой подходили знакомиться какие-то дамочки, а их кавалеры грозились набить мне морду, но, оценив улыбку железных зубов, куда-то исчезали. Потом усталость окончательно ушла, и я танцевал, неутомимо выделывая коленца, падал, поднимался и снова танцевал, заказывал музыку, орал под музыкальный автомат и глотал пиво…
        Очнулся я только утром. Открыл один глаз - на белом потолке возник мутный круг света. Мне стало страшно. Я так привык спасаться бегством, что был уверен - стоит остановиться, и немедленно станешь жертвой. Я не мог позволить себе утрату ясности сознания. Правда, я напился в самом начале этой сумасшедшей истории, свихнувшись от видений,- но в пределах конспиративной квартиры, закрыв себя на несколько замков. Да еще потом в поезде с вечным ментом, собираясь его отравить… Та попойка закончилась для меня весьма печально. Я летел из окна, как птица с отбитым охотничьей дробью мозгом.

«Черт побери,- подумал я,- меня могли накрыть в этом заведении экзорцисты». Продираясь через похмельный дурман, я внезапно вспомнил, что экзорцистов больше нет. Мне разом полегчало. А потом опять поплохело, когда я вспомнил, что с ними сделали падшие. С ними и с отцом похищенной девочки.
        Я дошел до крайней степени грехопадения. Как там говорит Кухериал: «великий грешник». Что ж, я стал много хуже великого грешника. Чудовище в теле человека.
        Я повернул тяжелую голову и обнаружил спящую у меня на плече мерзкую толстуху. На вид ей было лет сорок, не меньше. Со мной, все же, случилось страшное. Но не настолько страшное, насколько я предполагал. Хотя, зная, что посмертное существование есть, иные предпочли бы умереть. Я обвел мутным взглядом комнату с убогим убранством и едва не выпрыгнул из постели, увидев Кухериала.
        - Проклятье,- проворчал я,- до сих пор не могу привыкнуть к твоим внезапным появлениям.
        - Я думал, ты к полным женщинам равнодушен,- заметил бес,- оказывается, ты все это время скрывал свои истинные пристрастия. Она очаровательна. На этой неделе ты у нее пятый. До тебя был сантехник из местного ЖЭКа, пришел, понимаешь, кран починять, а она на него как набросится. Сначала, конечно, всосал бутылку. Куда без этого…
        - Закрой пасть, сволочь рогатая,- попросил я, аккуратно переложил женщину на подушку - к счастью, она так и не проснулась - и зашарил по полу, в поисках одежды. Мои вещи оказались раскиданы по всей квартире. С трудом припоминая подробности вчерашней ночи, я побрел в ванную. Кое-как соскоблил с лица щетину - дамская бритва была порядком тупой. Потом я очень медленно оделся, чувствуя, что в голове бьет колокол - каждый удар грозил расколоть череп. Так же медленно я спустился по лестнице во двор.
        - Тяжело, Васисуалий?- поинтересовался бес.- А не надо пить. Я тебя этому, между прочим, не учил. Это ты сам. В России, чтобы остаться трезвенником, нужно либо чем-нибудь сильно увлекаться, либо иметь железную силу воли. Ох, и славно ты вчера отплясывал, песни орал, девок в углу щупал - словно современный Казанова из Южного Бутово. Между прочим, ты, наверное, не в курсе, но вот в Древнем Риме существовала должность сенатора, в обязанности которого входило напиваться до «поросячьего визга» и демонстрировать прохожим на улицах, насколько отвратителен пьяный человек. Так вот, ты был вчера не хуже этого самого сенатора.
        - Мне все равно,- проворчал я,- дай в себя придти.
        - Тебе-то, может, и все равно, а время уходит,- назидательно заметил бес.- Я бы на твоем месте поторопился.
        - Сейчас меня больше волнует вопрос, где в этом районе купить пиво,- я пошарил по карманам и нашел пару тысяч рублей - все, что осталось от кредита адского герцога. Хорошо погулял, нечего сказать.
        - Первый признак алкоголизма - проблемы с деньгами,- констатировал бес.- Если хочешь, я могу избавить тебя от пристрастия к алкоголю. Будешь пить один только морковный сок. И радоваться каждое утро, просыпаясь трезвым.
        - Спасибо, если мне потребуется нарколог, буду знать, к кому обратиться… И вообще, не мог бы ты отвалить? У меня был плохой день.
        - Ты думаешь, у тебя был плохой день?- Кухериал захохотал.- Что ты, Васисуалий? Ты весело проводил время, развлекался. Я тебе расскажу, что такое плохой день. Давай возьмем девушку Таню из во-о-он того дома. У нее сегодня день рождения. Но ее никто не поздравил. Даже родная мама. Она просто-напросто забыла, что у нее день рождения. Да и как не забыть. Она пьет вторую неделю с соседом по лестничной площадке. Несмотря на цирроз печени. Кстати, вчера он узнал от врача, что ему больше нельзя влить в свой потасканный организм ни грамма. Или он сыграет в ящик. У него есть брат, тот не пьет ни капли. Но его все равно выгнали с работы за профнепригодность. А его жена так расстроилась по этому поводу, что ушла к другому. Но тот, другой, ее не принял. А улетел с новой любовницей в Сочи, и там разбился на мотоцикле, ему сделали уже вторую операцию, но, кажется, дела его совсем плохи, ходить он будет только под себя… Продолжать?
        - Спасибо, не надо, мне уже полегчало.
        - Ничто так не способствует улучшению настроения, как чужие неприятности,- заметил Кухериал.
        - И все же, сгинь,- попросил я.- Тоску нагоняешь.
        - Как знаешь,- бес пожал плечами.- Мой тебе совет, Васисуалий, займись делом. А я пока отправлюсь в ад. Сдается мне, мы получим помощь в нашем небезнадежном деле.
        - Безнадежном,- поправил я.
        - Небезнадежном. Не зря же меня призывает сам сатана, чтобы разработать четкий план действий.
        - Передавай ему привет,- сказал я, откупоривая пиво.
        - Не сатанохульствуй!- укоризненно заметил бес.
        - Да пошли вы все.
        - Придется последить за тобой, чтобы не натворил глупостей,- Кухериал покачал головой.- Тяжкая работа…
        Вместо того чтобы ехать за девчонкой, я продолжил пить - благо теперь мне некого было опасаться, и я мог накачиваться алкоголем хоть целую неделю кряду, причем во всех районах Москвы. Я купил две бутылки портвейна «13» и отправился на пустующую
«конспиративную» квартиру. Бес недовольно ворчал, обзывал меня синим чертом, падшей личностью, стращал циррозом печени и водянкой мозга. Но мне все было нипочем. И Кухериал через некоторое время растворился, как предрассветная тень.
        Первую бутылку я распечатал и ополовинил на скамейке в сквере, без всякой закуски, и сразу же ощутил, что тринадцатый портвейн поддерживает меня, делает сильнее. Забористое пойло забрало сразу все мрачные мысли. Второй пузырь я припас для домашних возлияний.
        В холодильнике обнаружился соленый огурец и несколько сосисок. Я сварил их, залил кетчупом и собрался отужинать, размышляя, как выйду попозже на улицу и организую себе досуг. Можно взять любую красотку. Но я возьму двух! Я ощущал в себе силы заслужить пребывание в Пределе похоти при жизни.

«Мужчина должен быть самцом,- думал я,- пока его не охватила половая немощь и старческий склероз. Второе, пожалуй, еще хуже. Раздеваешь женщину, и в процессе забываешь, зачем ты, собственно, ее раздел».
        Я откупорил портвейн, отхлебнул из горла и едва не закричал. В кресле у дальней стены сидел суровый громила с бесцветным лицом, словно высеченным из белого мрамора. Голубые глаза смотрели пронзительно и строго. Над головой гостя из потусторонней реальности поблескивал нимб - тонкий, как золоченая нить. Из-за плеч выпирали крылья в белесом оперении.

«Вот тебе раз, подумал я, обычным алкоголикам всегда являются черти, а мне - архангел. Хорошо, что не святая Троица».
        - Меня зовут Самаэль,- проговорил гость глубоким грудным басом. Таким только оперные арии голосить.
        - Чего надо?!- ответил я грубо.
        Кухериал предупреждал, что святые способны на любые провокации.
        Габариты архангела, отметил я, самые внушительные. Мускулатура, как у Шварценеггера в лучшие годы. А ростом может посоперничать с любым баскетболистом. Бес, правда, утверждал, что ни один из святых человека и пальцем коснуться не может. Но кто знает, что он может сделать. Если Гавриил вселялся в Счастливцева и заставлял его проделывать разные штуки, то почему бы Самаэлю не завладеть моим разумом и телом для ритуального харакири.
        - Нам есть, что обсудить, человек.
        - Возможно,- ответил я дипломатично, медленно нацедил полный стакан портвейна и выпил залпом, не выпуская архангела из поля зрения.
        - Я здесь по велению бога. Так что тебе стоит выслушать меня.
        - А я не хочу ничего слышать. Убирайся.
        Мои слова Самаэль проигнорировал.
        - Мы знаем, что ты получил дары герцогов ада,- сказал он,- что сейчас ты сильнейший из смертных, и что ты не оставляешь попыток убить Светоча.
        - Ну и что с того?!
        - Мы можем сделать так, что ты отправишься во тьму уже сегодня…
        - Вот только угрожать не надо,- возмутился я,- могли бы, уже давно бы сделали.
        Глаза Самаэля подернулись белесой пленкой. Губы его продолжали шевелиться, но я не слышал ни единого слова. Затем взгляд его просветлел.
        - Он сказал мне, тебе дарован шанс, потому что ты не пал на самое дно. В твоей душе еще теплится свет.
        - Ерунда!- сказал я твердо.- Я с падшими. Моя душа черна.
        - Но ты испытываешь угрызения совести…
        - Ничего я не испытываю. Только желание выпить.
        - Падшие искушали тебя, использовали. Прозрей. Открой зеницы, почувствуй свою душу, взгляни в божий мир.
        - Странный разговор,- буркнул я.- Не могу понять, зачем ты явился.
        - Предостеречь тебя. Оставь попытки убить Светоча, пока еще не слишком поздно.
        Пока продолжался наш разговор, в комнате все больше темнело. Затем сумрак стал приобретать зримые очертания. Злые духи явились мне на подмогу. Они кружили возле архангела, плели паутину, то и дело из темноты выныривали жестокие лица с тонкими ртами и черными провалами глазниц.
        - Мне обещана награда, и я намерен ее получить,- сказал я.
        - В таком случае, берегись.- Мраморное лицо архангела посерело.
        - Неизвестно, кому надо больше опасаться,- проворчал я, ощущая кожей, как вокруг меня растекается, наполняя комнату, эманация зла.
        Самаэль поднялся. Темные сгустки шарахнулись от его сияющей фигуры. Белый плащ плеснул в воздухе, и архангел исчез. Там, где он только что стоял, мгновенно сгустился мрак. И осталась только пропитанная злом маленькая комната, и я внутри нее, словно заключенный в стеклянный куб грешник. Отчего-то захотелось кричать. Меня снова обуял ужас. Страх стал моим постоянным спутником. Я так сроднился с ним, что порой мне казалось - я всю жизнь чего-то боялся…
        Открыть окно. Вдохнуть свежий воздух. Я поспешно распахнул створки, и в лицо мне полетели капли холодного осеннего дождя. Из комнаты сплошным потоком хлынули духи зла, словно рой потревоженных черных пчел. Они разлетались в разные стороны, кружили над двором, носились вдоль окон, проникали через форточки в квартиры. Видением потусторонних существ меня наделил не Кухериал, а архангел Самаэль. С какой целью? Показать, как низко я пал? Продемонстрировать, что вокруг меня все пропитано злом? Я надеялся, что в ближайшее время бес объявится - и изменит мое восприятие действительности. Потусторонние создания меня порядком нервировали.
        Возле уха внезапно свистнуло. Со звоном раскололось стекло. Сработал звериный рефлекс. Я упал на пол и обалдело уставился на лежащий рядом предмет. Деформированная двухцветная монета, какими палили из помповых ружей экзорцисты. Этого просто не могло быть - их сожгли в старой церкви. Но десятирублевка валялась на старом паркете, служа наглядной демонстрацией того, что я ошибаюсь. Стреляли с улицы. Значит, кто-то из помощников святых уцелел. Я быстро пополз к двери, стащил с кресла кобуру с пистолетом, на карачках выбрался в коридор.
        - Кухериал!- заорал я что было сил.- Мать твою! Что это все значит?
        Ответом мне была тишина. Если он оправился в ад или на приеме у Сатаны, то появится нескоро.

«Самаэль был здесь, воскресил кого-нибудь,- решил я,- или набрал новых экзорцистов. Почему бы и нет?»
        В квартире оставаться нельзя, это ясно. Пока они не успели добраться до двери, нужно уходить. Я надел кобуру, сдернул куртку с вешалки и выбежал в коридор. Пользоваться лифтом в такой ситуации было бы с моей стороны натуральным кретинизмом. Поэтому я поспешил вниз по лестнице, стараясь ступать как можно тише и прислушиваясь к любому шороху.
        Внизу послышались голоса. Я остановился. Говорили о рэп-музыке. Упоминались Снупи Дог, Эминем и прочие персонажи… Побежал дальше. Подростки на одном из пролетов сидели с бутылками пива и трепались о своем. Сильно пахло мочой, но их этот факт не заботил. Я даже не стал убирать пистолет. Приложил палец к губам. Показал, что вооружен. Они смотрели на меня, как люди на воскресшего мессию - молчали и таращили зенки. Слава Пределам, среди них не оказалось неврастеников. Никто не вскочил и не стал орать. Даже девчонка с красными волосами и глазами распахнутыми в немом ужасе не издала ни звука, когда я проследовал мимо.
        Я беспрепятственно выбрался из подъезда. Погода была отвратительной. Дождь, еще недавно казавшийся мне освежающим, превратился в холодную морось. Я побежал напрямик, через пустырь, увязая в липкой хляби. Услышал звук выстрела, метнулся в сторону. В луже взметнулся фонтанчик. Спрятался за ствол дерева, выставил пистолет. В поле зрения не было ни единой цели. То есть вообще никого. В эту секунду меня осенило. Я глянул в небо и увидел Андрея Посадского. Он стремительно заходил на посадку, несся прямо на меня, сжимая в руках «Селезень». Мы выстрелили одновременно. Сразу несколько монет попали в ствол. Одна из них со звоном отскочила, другие засели в древесине.
        Посадского отбросило назад, он завис на короткое мгновение, а затем, кувыркаясь, рухнул вниз. Предводитель экзорцистов упал тяжело, с глухим шлепком, разметав осеннюю грязь. Ружье приземлилось в десятке метров поодаль.
        Я поспешил довершить начатое. Подбежал, шлепая по лужам, и несколько раз выстрелил церковнику в голову. Крутанулся, высматривая другую цель. Но на пустыре никого не было. Только в квартирах ближайших домов горел свет. Там жили безмятежные люди, каким я никогда не был и каким мне никогда уже не стать.
        Бросив последний взгляд на Посадского - два отверстия зияли во лбу и одно под правым глазом - я, крайне удовлетворенный содеянным, поспешил покинуть место убийства.
        Бес объявился через несколько часов. Я рассказал ему о поединке с летающим экзорцистом и задал вопрос, как могло получиться, что он остался жив. Кухериал пожал плечами.
        - Не представляю, как ему удалось смыться из церкви. Скорее всего, его там и не было. Святые, возможно, предвидели подобный исход для членов Ордена, и увели его.
        - Но почему они не спасли остальных?- удивился я.
        - Такие уж они по натуре, любят мучеников, дабы ввести их после смерти в высший пантеон. Кем были бы рядовые экзорцисты в раю, не погибни они мученической смертью? Обыкновенными праведниками, хоть и воинами света, а так - у них все шансы занять высокое место в сакральной иерархии.
        - Идиотизм какой-то,- пробормотал я.
        - Да уж, святых понять сложно. Да тебе и не нужно их понимать. Наверное, они считали, что глава ордена справится с тобой в одиночку. Но получилось иначе. Ему не в молитвах надо было упражняться, а в стрельбе. Ты вон какой молодец. Настоящий снайпер. А все почему? Тренировки. Я всегда знал, что тебе эти навыки пригодятся в жизни.
        Той же ночью я увидел сон. Я оказался в больнице, погрязшей в жуткой нищете. Желтушные тела больных, которым не хватило коек. Они лежали на кафельном полу в коридоре. В палатах стояла ни с чем не сравнимая вонь - тесно смешавшийся запах лекарств и телесного недуга. Я бродил по бесконечным больничным коридорам, я был одним из пациентов, спускался все ниже и ниже по обшарпанной лестнице. И на каждом кругу этого медицинского ада открывал для себя новые человеческие страдания. Я видел множество больных с ампутированными конечностями, людей, исполосованных скальпелем безжалостного хирурга, и тех, кто не походил на людей вовсе. В самом низу, под лестницей, двигалось нечто, часть головы с вживленным в нее электродом. От электрода тянулся длинный металлический контакт к скальпелю. Оно резало собственное тело, оперировало само себя. Я отшатнулся, наткнулся на ванночку с раствором, в котором плавали органы. Раствор вылился на меня. В ужасе я выбежал на лестницу и поспешил по ступеням вверх. На одном из этажей я столкнулся с медсестрой. Она завела со мной непринужденную беседу. Так умеют разговаривать только
врачи - спокойным и бодрым тоном, прекрасно осознавая, что сейчас мы по разные стороны, потому что они здоровы и полны сил, а вы ущербны - больны и подлежите лечению. Как только я упомянул, что видел в самом низу лестницы страшное и случайно пролил на себя раствор из ванночки с органами, медсестра переменилась в лице. «С органами?!» Страшнее всего были ее глаза - радужка совершенно почернела, а зрачок сошелся в ослепительно белую игольную точку. Она метнулась от меня по коридору, скакнула в дверь и захлопнула ее за собой. А я попятился назад и присел на изъеденный ржой край ванны, в ней плавало что-то темное…
        В этот момент я проснулся, с одной только мыслью - карантин, нет ничего страшнее карантина.
        С утра меня мучило чудовищное похмелье - из разряда тех, что вызывают глубокую депрессию и нежелание жить. Пора было ехать за город, забирать девчонку. Нет необходимости и дальше удерживать ее. Помимо похмелья терзало смутное чувство вины. Снова эти двойственные ощущения… С одной стороны - ее папаша многое сделал для того, чтобы меня убить. С другой - ребенок за отца не в ответе, а я лишил девочку родителя…
        Я сидел на детской площадке и потягивал пиво. Покосился на Кухериала. Он расположился на детской паутине, болтал ногой, поглядывал на меня лукаво, всем своим видом демонстрируя, что отлично знает, о чем я думаю. Хотя мне давно было известно - падшие мысли читать не умеют. Неподалеку тусовалась компания подростков. Прямо в распахнутые небеса летел мат и гогот. Я покосился на гаденышей, подумывая, а не попугать ли их стрельбой среди бела дня. Все равно мне терять уже нечего.
        - Я поехал за девчонкой,- сказал я Кухериалу,- нужно вернуть ребенка матери.
        - Не надо, Васисуалий.
        От вкрадчивого тона я весь похолодел.
        - Почему?
        - Ну-у… - Кухериал помедлил: - Мало ли что могло случиться. Как знать, а вдруг она попыталась сбежать. И Владик случайно придушил ее при попытке к бегству. Такое, знаешь ли, случается сплошь и рядом. Особенно с алкоголиками. Им нельзя доверять. - Он явно намекал и на меня тоже.
        Я демонстративно отхлебнул из бутылки.
        - Этого не может быть!
        - Надежда умирает последней.
        Тут я не выдержал, зашвырнул пиво подальше, сорвался со скамейки и ринулся из двора - под громкий смех подростков, мое поспешное бегство показалось им забавным.
        Надо как можно скорее добраться до стоянки, где я оставил «БМВ» Владика. Необходимо убедиться, что с ребенком все в порядке.
        Кухериал не отставал. Трусил рядом и терзал мой слух бесконечной скороговоркой, призванной усилить произведенный эффект.
        - Ты уверен, что все знаешь о своем помощнике? А вдруг, оставшись с малышкой наедине, он измыслил нечто необычное? Вдруг он сотворил ужасную постыдную вещь? Мысли других людей, их тайные желания обычно скрыты под маской. Многие хранят страшные секреты. И не раскроют их никогда и никому, до самого судилища. Уж я-то знаю о таких вещах. Такого тебе могу порассказать…
        - Заткнись!- Меня охватил такой ужас, что я стал задыхаться. Я знал, если с девочкой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу. Неужели Владик мог причинить ей вред? Он всегда был нормальным. Точнее выглядел таковым. Но может ли считаться нормальным человек, помогающий убийце? Может, ответил я себе, если он делает это за деньги. А деньги - основной мотив наших отношений. Правда, в последнее время он стал сильно закладывать. Но всему виной - страх.
        Я почти бежал, слушая бесконечные нашептывания Кухериала. Он дико хохотал, описывая все более жуткие сцены расправы над ребенком.
        Когда я добрался до машины, пот лил с меня градом, а сердце-кристалл, казалось, раскалилось в груди и готово выжечь ее изнутри. Какая-то гнида проколола переднее колесо, и мне пришлось, скрипя железными зубами, ставить запаску…
        Я гнал больше ста, но на посту ГИБДД на выезде из города никого не было, и меня не остановили.
        - Я бы на его месте не оставлял девчонку в живых,- бормотал бес,- она же сможет его опознать, если начнется следствие. А твой дружок не дурак. Совсем не дурак…
        Я запарковался у ворот загородного дома. Калитка оказалась заперта. Дощатый забор в два с половиной метра преодолеть было не так-то просто. Поэтому я вгрызся в дерево. Яростно шевеля челюстями, я вскоре проел отверстие, выломал три доски и пробрался на участок. Я бежал по выложенной плитками дорожке, предчувствуя беду…
        Но беды не случилось. Девочка сидела на крыльце и раскладывала карты. Владик с унылом видом наблюдал за ее игрой. В одной руке он сжимал стакан с недопитым виски, в другой - сигару. Мое появление вызвало у него бурную радость.
        - Слава богу,- на лице Владика отразилось неподдельное облегчение.
        Кухериал фыркнул.
        - Выбирай выражения!- неожиданно для себя рявкнул я. Сказывалось нервное напряжение.
        - Не понял?- удивился мой помощник.
        - Забудь… Ну, как вы тут? Все в порядке?
        - Как видишь. Девчонка - молодец. Сначала все плакала, звала маму. Теперь успокоилась. И настроение, вроде бы, ничего. Ты как, Галюнь, в порядке?
        Девочка внимательно посмотрела на Владика, перевела взгляд на меня, нахмурилась. Я ей не нравился.
        - Домой хочешь вернуться?- спросил я.
        - Да.
        - Тогда собирайся.
        - Вот видишь,- оживился Владик,- я же тебе говорил, все будет хорошо.
        Пока мы ехали, он непринужденно болтал с девчонкой, рассказывая ей всякие небылицы, и я понял, как далек был от истины Кухериал, когда пытался представить моего помощника воплощением зла. Воплощением зла в нашем тандеме был я. А Владик сумел сохранить живую душу. В то время как моя душа представляла собой древнюю окаменелость.
        - Ты не мог бы заткнуться?!
        Владик осекся, уставился на меня с непониманием.
        - Девчонку оставим у подъезда,- сказал я,- соседи отведут домой.
        - А если что-нибудь случится… - начал он.
        - Я сказал, оставим у подъезда, и точка!
        - А я бы твоем месте ее прямо здесь высадил,- вмешался Кухериал, он сидел впереди, рядом со мной, и поглядывал на ребенка с нескрываемым отвращением.- Еще неизвестно, Васисуалий, кто из нее вырастет? Может, какая-нибудь прожженная стерва и лярва вроде Кристин.
        - Это меня не касается.
        - Что?- откликнулся Владик с заднего сиденья.
        - Это я не тебе.
        - Понятно,- мой помощник отвернулся к окну, очевидно, сожалея о том, что я сошел с ума и разговариваю с кем-то невидимым.
        Девочку мы высадили возле подъезда. Она отбежала подальше от машины и остановилась. Задумалась, подняла ручку и несколько раз махнула, прощаясь с Владиком.
        - Просто прелесть,- сказал он с умилением.
        - Слюни подбери!- попросил Кухериал, хотя мой помощник не мог его слышать.
        Я выехал из двора и по оживленной улице повел автомобиль к центру города.
        - Где тебя высадить?
        - Не знаю,- пробормотал Владик.
        - Возвращайся на конспиративную квартиру. Попробуй не сильно мелькать на улице. Я приеду, и мы все решим. Машину отдам тебе позже. Она мне пока нужна.
        - Тогда останови у какого-нибудь метро…
        Я высадил его на Таганской площади. Он понуро побрел мимо универмага к выходу из подземки.
        У меня на душе тоже было неспокойно. Хотя девчонку я вернул матери. И экзорцисты больше не могли мне помешать в убийстве Светоча. Но что-то меня беспокоило, бередило черствую душу.
        - Что скажешь?- обратился я к Кухериалу.
        - Все идет как нельзя лучше,- откликнулся бес.- А что?
        - Ты, и правда, так думаешь?
        - Есть кое-что обнадеживающее из ада. Я получил послание.
        - Когда?
        - Накануне!
        - Что же ты молчал?
        - Ждал, пока ты разберешься с делами. Прямо сейчас я отправляюсь в пределы. Меня ждет для очередной аудиенции сам сатана.
        - Опять?
        - Да. Не так-то просто утвердить все формальности. Жуткая бюрократия царит даже в его канцелярии.
        - Понятно. Когда ты планируешь вернуться?
        - Полагаю, по земному времени это займет не больше недели. Думаю, сейчас тебе не стоит ничего предпринимать… Вдруг все пойдет не так, как мы запланировали…
        - Неделя,- пробормотал я.- Хорошо.
        Я собирался потратить это время на подготовку очередного покушения. Но вышло иначе…
        Всегда мечтал пожить в одной из шикарных московских гостиниц. Например, в
«Космосе», куда в советское время пускали только интуристов. Слышал, там роскошные номера. Раньше я экономил буквально на всем, собираясь перебраться заграницу - недвижимость у океана отнюдь недешева. Но теперь у меня был неограниченный кредит от герцога Мамона. Кухериал, конечно, говорил, что с кредитом лучше не связываться. Но, во-первых, я уже влез в долги, а во-вторых, после дела я буду богат, как Крез. Так что я могу себе позволить немного пошиковать.
        - Как насчет наличных?- выкрикнул я, свернув в пустынный переулок.
        В то же мгновение передо мной появился высоченный демон выше меня на две головы с улыбкой до ушей. До ушей в самом прямом смысле - уголки его громадного рта упирались в мочки. Мне даже показалось, две золотые серьги цепляют его рот, растягивая в чудовищное подобие улыбки. Шевельнулся фиолетовый язык и демон заговорил глухим басом:
        - Наличные?
        - Тысяч пятьдесят долларов,- ответил я.
        - Ого, мы входим во вкус. Подмахните вот здесь.
        Я торопливо расписался на контракте.
        - У меня вопрос.
        - Я вас слушаю,- демон посерьезнел, всем своим видом выражая крайнюю заинтересованность.
        - Это не вы там делаете так, что у меня все время деньги испаряются?
        - Не понял.
        - Все ты понял,- я скривился,- передай герцогу Мамону, если у меня снова бабки исчезнут в тот же день, больше никаких кредитов.
        - Уверяю вас, мы тут совершенно ни при чем…
        И как ему при такой зверской внешности удавалось выглядеть самой невинностью, даже удивительно.
        - Проваливай!- буркнул я. Демон не внушал мне страха. Я знал, что нужен самому Сатане. Так что не собирался цацкаться с мелким клерком из кредитного отдела.
        Служащий предприятия герцога Мамона немедленно исчез, проорав на латыни какую-то нецензурщину.
        Не очень надеясь на то, что мое обращение возымеет действие, я рассовал деньги по разным карманам.
        Я снял один из самых шикарных гостиничных номеров и спустился вниз, намереваясь посетить местное казино. Но в холле меня ожидал какой-то лысый тип в черном плаще.
        - Мои приветствия убийце Светоча,- проговорил он и, приложив руку к груди, склонился в поклоне.

«Это еще кто такой?» То, что он в курсе моей миссии, убедило меня в том, что он прислан кем-то потусторонним.
        - Чего тебе?- поинтересовался я угрюмо. С незнакомыми людьми я всегда вел себя настороженно. И теперь всем своим видом выражал недоверие и нежелание продолжать общение.
        - Я пришел, чтобы помочь,- сказал неизвестный вкрадчиво,- по роду деятельности мне приходится много общаться с падшими. Я получил прямо из ада указание - оказать всестороннюю поддержку убийце Светоча.
        - Как ты меня нашел?
        - Тем, кто действует по указанию снизу и владеет магическим знанием, найти кого-то не составит труда. Может, мы пойдем куда-нибудь и поговорим?
        - Хорошо.- Я решил, если его прислали падшие, значит, они считают, он действительно сможет мне помочь. У меня не вызвал настороженности тот факт, что Кухериал совсем недавно отправился в ад. Я хорошо помнил - в аду время движется иначе, чем в онтологической иллюзии, может ускориться, а может замедлить ход.
        - Или сразу поедем на место?- предложил колдун.- Там вы сможете познакомиться с другими.
        - Ты не один?
        - Нет. Нас шестеро,- цифру он проговорил торжественно.- И все мы призваны оказать вам посильную помощь.
        - Поехали,- согласился я, рассудив, что после избавления от экзорцистов опасаться мне, вроде бы, нечего.- И обращайся ко мне ты.
        По дороге мы почти не разговаривали. Перекинулись лишь парой фраз. Я спросил, с кем он поддерживает связь на той стороне. Он ответил, что ему помогает гений Луны. Имя его он произнести не вправе. Я спросил, как мне его называть, он отрекомендовался Стефаном.
        Мы поймали такси и ехали, сохраняя молчание, до самого Бибирево. Водитель поглядывал на нас с недоумением - очевидно, мы были нетипичными пассажирами. Мрачные, неразговорчивые типы с суровыми лицами. Один лысый, другой - седой.
        Мы прошли через арку, миновали двор, Стефан нажал кнопку домофона:
        - Открывайте, я привез его…
        Обыватель нечасто задумывается о том, что самые страшные вещи часто происходят в самых обыкновенных типовых квартирах. Вы выходите из лифта, идете по коридору вдоль дверей соседей, а за этими дверями, возможно, кто-то ручной пилой расчленяет труп, чтобы скрыть следы недавнего преступления. Или где-нибудь в квартире над вами воры душат хозяев бельевой веревкой, чтобы потом спокойно копаться в шкафах и комодах, неспешно беседуя о ценности украденного. А бывает, вы случайно оказались в чужом доме - и вас поразило увиденное. Вы и представить не могли, что чье-то жилище может выглядеть столь экзотично.
        В квартире, куда мы пришли со Стефаном, стены были выкрашены черной краской. А поверх нее забрызганы красным. Мне представилось, как маляр окунает кисть и окропляет стену. Усугублял мрачность атмосферы темно-красный ковролин.
        В большой комнате меня встретили стояшие полукругом помощники Стефана - так он их отрекомендовал - молодой человек, мужчина средних лет и девушка. Она и молодой человек были готами. Так, кажется, называют этих клоунов - размалеванные краской лица, черные волосы и одежда. Мужчина был грузен, носил короткую стрижку, окладистую бороду и более всего походил на чеченского террориста. Лицо у него было злое и отталкивающее.
        Я стоял на пороге, отметив для себя, что встречают меня отнюдь не шестеро, а всего трое. Стефан, тем временем, незаметно зашел мне за спину. И с силой толкнул навстречу присутствующим. «Террорист» шагнул вперед, выбрасывая руку со шприцем. Остальные тоже пришли в движение. Я попятился, но Стефан упал мне на плечи, лишая возможности уйти от укола - он пришелся в левый бок. Прежде чем потерять способность двигаться, я успел врезать бородатому с правой, развернулся вокруг своей оси, сбрасывая колдуна, члены мои свело судорогой, и я упал плашмя на красный ковролин.
        - Ну, вот и славно,- сказал Стефан, почесывая кулак… - Славная штука - ардуан. И мышцы релаксирует. И головной мозг функционирует. Правда, нам весело?
        Сознание мутилось, но я не отключался, продолжая видеть и ощущать все происходящее.
        - Стелите целлофан,- деловито скомандовал «террорист».- Крови будет много.
        - А нам точно за это ничего не будет?- проговорил неуверенно гот.
        - Мы же все продумали,- одернула его девушка.- Никто его не найдет.

«Решительная стервочка»,- подумал я
        - Поторопитесь!- сказал Стефан.- Доза слишком незначительная, чтобы дыхание не прервалось. У нас минут двадцать, не больше… Ну, как ты себя чувствуешь?- склонился он надо мной.- Ты в ужасе? Не хочешь умирать? Но мы все равно заберем твое сердце. Потому что ты его не заслуживаешь. А я заслуживаю. Я стану бессмертным. Буду жить вечно.
        Я никак не отреагировал, хотя меня порядком напугали его слова. Я и предположить не мог, что кто-нибудь захочет забрать у меня дары адских герцогов. Кухериал - скотина, мог бы предупредить, что одними экзорцистами охота на меня не ограничивается.
        Очень хотелось сказать, что их кто-то ввел в заблуждение, и сердце-кристалл отнюдь не дает бессмертия, но язык мой был похож на дохлую рыбу, а в гортань будто напихали ваты. Все, что я смог исторгнуть - едва слышное сипение.
        Углом зрения я видел, как бородач извлек из шкафа завернутый в тряпицу продолговатый предмет, развернул и взвесил в руке. У ритуального кинжала был покрытый рунами клинок, и короткая рукоять, инкрустированная драгоценными камнями.

«Эти, по крайней мере, зарежут сразу,- подумал я,- чик, и все. А вот если бы им понадобились железные зубы, пришлось бы помучиться. Если выбирать между хирургом-убийцей и душегубом-стоматологом, я однозначно предпочту первого».
        Пленку, какой дачники обычно накрывают теплицы, аккуратно расстелили на полу, подняли меня и уложили посередине - убийство убийством, но ковролин пачкать не они не хотели. Хотя подходящий цвет позволял пролить немало крови.
        - Ты, Елена,- сказал бородач и вложил кинжал в руку девушки.- Действуй.
        Она не протестовала, сжала пальцы на рукояти и склонилась надо мной. Темные волосы упали мне на лицо. Взглядом она шарила по моей груди, отыскивая точное место для удара клинка. Остальные стояли вокруг и молчали, наблюдая.
        Они ошиблись лишь в досадной мелочи. Недостаток информации лишил охотников за сердцем преимущество. Они ничего не знали о предназначении иных герцогских даров. Прежде чем действовать, следовало изучить вопрос во всех подробностях.
        Я окутал ведьму облаком любовного дурмана. Я уже настолько преуспел в использовании дара Асмодея, что способен был направленным воздействием лишать дамочек сознания. Несмотря на уверенность в собственных силах, я немного волновался - сказывалась близость ритуального кинжала. Когда у вас возле груди маячит острие металла, трудно сохранять самообладание.
        Она поплыла, скользнула взглядом по моему подбородку, остановилась на глазах. Теперь я мог видеть, как туманится ее взор. Губы увлажнились, дыхание сбилось…
        Стефан заподозрил неладное в последний момент. Он схватил ведьму за плечо, и она в резком развороте всадила клинок ему в живот.
        - Убей их!- шепнул я онемелыми губами. Она меня услышала. Вырвав кинжал из внутренностей колдуна - тяжелые капли разлетелись веером, Елена махнула им, вспарывая одежду на груди юного гота. Он коротко вскрикнул от боли и затем уже кричал не переставая, пока клинок раз за разом калечил его худое тело.
        Кто меня поразил, так это «террорист». Быстроте его реакции и сообразительности можно было позавидовать. Он и не думал сражаться со спятившей ведьмой или пытаться убить меня, а просто сиганул в открытое окно с третьего этажа. Понял, что связываться со мной, даже парализованным, слишком опасно. И был абсолютно прав. Елена не дала бывшим подельникам ни единого шанса, так истыкав их ритуальным кинжалом, что на них живого места не осталось. Напоследок перерезала обоим глотки. Хорошая старательная девочка, она в точности выполняла то, о чем ее просили. Правда, не захотела преследовать бородатого, но я не мог ее винить за подобную небрежность. Она и так сделала достаточно, чтобы меня порадовать.
        Все то время, пока я приходил в себя, ведьма сидела рядом. А затем заботливо разминала мне непослушные руки и ноги, помогая мышцам придти в тонус. Правда, действовала не все время там, где требовалось. Пришлось даже на нее возмущенно похрипеть - разговаривать в полный голос я пока не мог.
        Опираясь на девушку, я выбрался из злополучной квартиры. Возле подъезда меня ожидал приятный сюрприз. Бородатый колдун приземлился так неудачно, что повредил себе позвоночник. Он и теперь валялся на асфальте, вокруг него собралось человек двадцать.
        Мы не стали задерживаться, хотя при желании можно было всех их разогнать разящим криком и прикончить мерзавца.
        - Поехали к тебе,- предложил я девушке.- Одна живешь?
        - Теперь одна,- ответила Елена.
        - В смысле?
        - Вместе с Женей жили… Ну, тот - с темными волосами.
        - Понятно. Домой тебе лучше пока не ходить. Ладно, придумаем что-нибудь…
        Я выругался. Мышцы так и не восстановились полностью. Этот ардуран, или как там его назвал покойник, оказался серьезной штукой. Мы медленно передвигались по улице, хотя следовало как можно скорее скрыться с места преступления. Встречные дамы поглядывали на меня с сочувствием: такой приятный мужчина - и инвалид.
        От ведьмы я избавился возле метро, послал ее за пивом, а сам, торопливо ковыляя, миновал стеклянные двери и спустился в подземку. Через некоторое время она придет в себя - и ужаснется содеянному. Я к тому времени буду уже далеко.
        Сначала я собирался вернуться в гостиницу, но потом решил, что это слишком опасно. Поэтому я приехал на конспиративную квартиру. Владик где-то шлялся.
        Я извлек коробку с патронами, пустые магазины и принялся заряжать их. Врагов у меня прибавилось. Оказывается, по следу идут охотники за герцогскими дарами, так что надо быть всегда начеку, и таскать с собой побольше пуль на случай затяжной перестрелки…
        - Есть!- объявил Кухериал, появляясь передо мной как всегда внезапно.
        От неожиданности я едва не начал стрелять.
        - Убожище рогатое!- я попытался схватить беса, чтобы как следует встряхнуть, но он вихрем промчался по комнате, отражаясь на стенах и шкафах, но только не в зеркалах - такого фокуса я еще не видел: - Пока тебя не было, меня чуть не убили! - заорал я.
        - Я все знаю.
        - Знаешь?!
        - Да. Я же тебе говорил, не доверяй никому. В отличие от святых каждый из падших сам за себя. Хорошо, что тебе удалось вырваться. Но нельзя же быть таким наивным?.
        - Я думал, это ты прислал помощь…
        - Он думал!- возмутился Кухериал.- Поменьше думай, когда я не нашептываю тебе умные мысли из-за левого плеча. Иначе это может дурно кончиться. Святые только тем и заняты, чтобы тебе помешать,- бес исчез и появился от меня в нескольких шагах, где я не мог до него дотянуться,- но я времени даром не терял. Послушай, Васисуалий, что мы измыслили в аду.
        - А мне плевать, что вы измыслили,- проговорил я, перезаряжая магазин,- все, надоело, я выхожу из дела. Не нанимался я детишек похищать и наблюдать, как режут готов. То еще удовольствие. Ты лучше спроси меня, хочу я убивать вечного мента или мне уже все по барабану?..
        Сунув пистолет в кобуру, я щелкнул пультом, врубив телевизор на полную громкость. Пусть попробует переорать. По телевизору шли новости. Умильная стюардесса разносила напитки. Склонилась к усатому толстяку, его глазки тут же уперлись в вырез блузки.
        - И не боятся ведь летать на самолетах. А они так часто падают,- ехидно заметил Кухериал. В его глазах засверкали озорные искорки. Таинственным образом ему удалось переорать телевизор. Без видимых усилий. Я просто слышал, что он говорит, и все.
        - Рожденному быть повешенным уже ничего не грозит,- проворчал я. Мне представились угрюмые пассажиры с намыленными веревками вместо галстуков. Подстраховались от несчастного случая.
        - Отвлекись от сладких грез,- попросил Кухериал,- потом будешь возмущаться. Я спускался в ад, на самое главное совещание у Сатаны.
        - Ладно, говори. Что ты предлагаешь?
        - Ты должен заманить Светоча в одну из зон, помеченных на карте. Там святые почти ничего не смогут противопоставить нам. Схватка, конечно, будет. Но мы победим. Я в этом уверен. Проблема заключается в том, что эти зоны имеют разную степень активности. Она зависит также от времени суток.
        - И куда именно я должен его заманить?
        - На кладбище. Сельское кладбище. Он должен приехать туда ночью. Ты получишь точные координаты и время.
        - Легко сказать,- я присвистнул.
        - Невыполнимых дел не бывает. Думай. Что есть такого в этом мире, что для Светоча важнее всего?
        Я задумался. Неуверенно ответил:
        - Справедливость?
        - В самую точку,- Кухериал улыбнулся,- дело за малым. Нужно, чтобы он отправился на кладбище восстанавливать справедливость.
        - Один? Вряд ли он на это пойдет. Святые раскусят любой обман. Владик сказал - он повсюду ходит в бронежилете, у него паранойя.
        - Только не надо думать, что мы бездействуем,- обиделся Кухериал,- мы постараемся все сделать для того, чтобы святые ничего не заподозрили. Ты с ним общаться не можешь. На тебе печать зла. За тобой следят. Может, подослать к нему какую-нибудь женщину?..
        - Женщины ненадежны,- сказал я,- как только я не рядом, они теряют ко мне интерес.
        Может, послать помощника? Владика? Он справится.
        - Про Владика я все знаю,- бес скривился.- Единственный его плюс - в том, что он художник. Художник - это хорошо. Гитлер начинал как художник.
        - Хочешь сказать, парень далеко пойдет?..
        - Тиран из него, конечно, не получится. Но перспективы у Владика есть,- бес уселся нога на ногу, подпер кулаком тяжелый подбородок,- общался с его искусителем. Амбициозный малый. Не лишен обаяния, как все падшие. О тебе очень тепло отзывался, чем меня и подкупил. Счастлив, говорит, любезный Кухериал, что твой великолепный человечище Васисуалище, так и сказал, склонил моего подопечного к темной вере.
        - К чему склонил?
        - В темной вере. До встречи с тобой Владик тоже праведником не был, да ты и сам все про него знаешь, но соучастие в убийствах - это же совсем другое дело…
        - Интересно, где этот соучастник бродит столько времени?- я выглянул в окно. Частил мелкий дождь. По стеклу бежали прозрачные ручейки небесной воды. Сквозь их хитросплетение ничем не примечательный пейзаж искажался в причудливый сюрреализм. Ожившая кирпичная новостройка склоняла каменное туловище к приземистому гастроному. Последний выглядел воплощением зла - вывеска кривилась готической вязью, а в неровных витринах отражался черный асфальт. Несколько красочных автомобилей самого диковинного дизайна опирались на неровные колеса. А под тощим фонарем обретался крохотный длиннорукий горбун - стоило немного изменить угол зрения, человечек делался гуттаперчевым гимнастом, красиво изгибался в пояснице, касаясь продолговатой головой радужной бензиновой лужи. Какой-то снулый бедолага в куртке с поднятым воротником выгуливал мокрую псину. Та суетилась, бегала, шарила носом по асфальту, оглядывалась на унылого хозяина.

«Вот так и мы тоже,- подумалось мне,- бегаем, суетимся. А за нами всюду следует неотступной тенью наш хозяин, он святой или падший - в зависимости от того, к какой стороне мы расположены. Ему давным-давно осточертела земная суета и те, кого он создал или приручил, он размышляет совсем об иных вещах - к примеру, как выиграть заключенное несколько веков назад пари и уничтожить Светоча справедливости».
        - У тебя сейчас такое лицо, Васисуалий,- заметил Кухериал,- как будто ты дохлую крысу съел. Штука, конечно, питательная, кто спорит, но уж очень вредная для организма. Крысы - переносчики заразы. De verbo in verbum. Вечные истины на вечной латыни.
        - Опять разболтался,- проворчал я раздраженно.
        - Просто пытаюсь тебя развеселить,- Кухериал склонил рогатую голову и состроил гримасу.
        - Клоун из тебя никакой.
        - Это ты зря,- обиделся бес,- чтобы ты знал, до того, как попасть на Землю, я некоторое время ходил в шутах у самого Перкоила. А у него чувства юмора отродясь не было, как у большинства архидьяволов. Я был единственным, кому удалось Перкоила насмешить.
        - И как ты это делал?..
        - Иногда вот так,- бес сунул пальцы в рот и растянул рот до ушей.- Бе-е-е,- из длинной щели высунулся синеватый язык и дотянулся до кончика носа.
        - Не смешно,- констатировал я.
        - Это у тебя с чувством юмора плохо. Я тебя хорошо знаю. Но ты не расстраивайся. Чувство юмора - это не главное. Зато ты стреляешь метко.
        - А что толку? Тебя-то я пристрелить не могу.
        - Не можешь,- согласился Кухериал.
        - И очень по этому поводу расстроен.
        - Только кретин пристрелит своего благодетеля.
        - Что должен говорить Владик?
        - Пусть изобразит безутешного отца, у которого похитили дочь. Преступники требуют не привлекать милицию. Но готовы вести переговоры с доверенным человеком. Если он придет один. А, хорош план?! Меня навело на эту идею похищение той девчонки…
        - Он ни за что не пойдет на кладбище один,- я нахмурился.
        - Пойдет. Обязательно пойдет. Ты забываешь, с кем мы имеем дело.
        - Я бы не пошел.
        - Ты бы не пошел. А он пойдет. И угодит в ловушку. Нам останется с тобой только сделать работу и получить заслуженную награду,- Кухериал потер ладони.- Будем купаться в золоте. Станем влиятельными чертями в аду.
        - Чертями?! Я?!
        - Да не ты. Я, конечно, я… А ты будешь в золоте купаться. Станешь самым влиятельным человеком на земле. В твоем распоряжении будут все самые красивые женщины…
        - Они и сейчас в моем распоряжении,- проворчал я,- а толку?
        - Чего тебе не хватает, Васисуалий, так это умения радоваться жизни. Впрочем, это неумение заставляет тебя идти вперед и стремиться к лучшему. Тебе все время кажется, что еще немного - и у тебя будет все. Но пока надо потрудиться, чтобы в будущем обрести благо… - Бес снова примерил на себя личину телевизионного психолога.- Не будем медлить, Васисуалий,- сказал он,- лучшая жизнь не за горами. Дождись своего помощника и расскажи ему, что нужно сделать. Кстати, он сейчас как раз идет из ближайшего бара и несет с собой кучу бутылок. На твоем месте я прежде, чем поручать ему дело, заставил бы его протрезветь.
        - Ладно. А потом пусть убирается на все четыре стороны.
        - Это уже тебе решать,- проговорил Кухериал вкрадчиво,- я бы на твоем месте свидетелей в живых не оставлял. Тем более таких свидетелей.
        - Ты хочешь, чтобы я пристрелил Владика?
        - Я? Ни в коем разе. Это ты хочешь его пристрелить, потому что понимаешь - это в твоих интересах. Он столько о тебе всего знает. К тому же, он законченный невротик и алкаш. Стоит его немного прижать, и он сдаст тебя с потрохами.
        Этот разговор мне не понравился.
        - Я подумаю,- пообещал я.
        - Вот-вот, подумай хорошенько. Разве настоящий профессионал оставляет свидетелей?
        - Настоящий профессионал действует по обстановке. Пойду ему навстречу. Заодно прогуляюсь.- Пребывая в задумчивости, я сунул пистолет его в кобуру. Прошел в прихожую, надел кожаную куртку. Бес провожал меня, накручивая бородку на указательный палец.
        - Сколько же нас с тобой связывает воспоминаний, Васисуалий,- заметил он.- Я буду по тебе скучать, когда все закончится.
        - А я нет,- сказал я и вышел, хлопнув дверью.
        Интересно, размышлял я, что он имел в виду, когда говорил, что будет скучать. Мы, что же, не будем видеться? У меня из головы не шли слова Самаэля. Я не хотел в этом признаваться, но разговор с архангелом определенно на меня повлиял. Я испытывал смешанные чувства. Пожалуй, даже согласился бы с ним насчет угрызений совести. Раньше это никчемное чувство меня не беспокоило. Чаще всего мне вспоминалась Полина Сахнова и бегущие на меня белокурые детишки. Кошмарное это видение являлось ко мне почти каждую ночь, вместе с прочими кошмарами. Я просыпался, задыхаясь от ужаса, и долго лежал в темноте, стараясь унять дрожь.
        Неправы те, кто встретив через несколько лет хорошего знакомого, думают, что общаются с тем же человеком. Люди меняются с течением времени. Каждое прожитое ими мгновение, каждое слово, каждый поступок, накладывают отпечаток. Правда, сами они зачастую не замечают произошедшие с ними перемены. Я отдавал себе отчет, что со временем превратился в настоящее чудовище, способное убить человека, похитить ребенка, сжечь храм. При этом внешние изменения - седина, железные зубы - вовсе не были столь значимы, моя душа претерпела трансформацию. И я сам не узнавал себя, пытаясь осмыслить просходившее в последние недели после моего возвращения из ада.
        - Ты стал совсем другим,- сказал мне Владик.- Я тебя не узнаю… Этот заказ так изменил тебя.
        - Дело не в заказе,- резко ответил я.- Я всегда был другим.
        - Мне казалось, мы друзья.
        - Так и есть. И мне тоже не по себе… - Нужно было его хоть немного успокоить. Я отнюдь не был уверен, что отпущу его. И я вовсе не был уверен, что его отпустят падшие. Если я не убью Владика, они могут прислать к нему Кристину. Со Светочем ей не справиться, но она вполне может прикончить моего помощника.- Недавно я расстрелял целую толпу детей,- поделился я.
        - Ты меня разыгрываешь?!
        - Не совсем детей,- поправился я.- Это были фантомы. Их вызвали, чтобы сбить меня с толку. Но выглядели совсем как настоящие. И да, я стрелял по ним. Совсем свихнулся. Палил, будто по мишеням в тире. А их маленькие головки так и разлетались.- От полноты чувств я замахал руками, показывая, как именно они разлетались.
        Владик помолчал, не зная, что сказать.
        - Тебе, наверное, было тяжело по ним стрелять,- проговорил он.
        - Еще как,- согласился я,- они приседали, уворачивались. Но я их всех все равно пострелял, да…
        Владик посерел лицом, сглотнул. Сел в кресло. Эта история его напугала еще больше. И то, что я делюсь с ним подобными вещами. Справедливости ради, надо заметить, на его месте любой бы наложил в штаны. Летающие священнослужители, палящие из помповых ружей, похищение ребенка, мои железные зубы…
        Я заметил, что он торопливо перекрестился, когда я отвернулся. Его колотила нервная дрожь. Стакан с водкой так гулял в его руке, что он расплескал половину. В таком состоянии человек способен на любое предательство. Я подумал, что Кухериал прав. Видимо, его придется убрать.
        - Я хочу поручить тебе кое-что,- сказал я.
        - Ты снова что-то придумал?! Я… я бы не хотел…
        - Я знаю, что бы ты хотел,- перебил я,- ты бы хотел выйти из дела. И ты выйдешь. Обещаю. Выполни это последнее задание, и я больше тебя не побеспокою.
        - Последнее?..- Голос его упал.
        - Да не переживай ты так. Стрелять не придется. Надо просто попросить о помощи одного хорошего человека. Причем, попросить так, чтобы он не смог тебе отказать.
        - Кого?- на Владика было жалко смотреть.
        - Ну да,- подтвердил я.- Того самого мента. Надо заманить его на красногорское кладбище. Чтобы там упокоить навечно.
        - И на этом все?
        - Да. На этом все.
        - Раньше ты не просил меня никого заманивать,- прозвучало укором.
        - Раньше все было по-другому. Для меня это дело тоже последнее.
        - Да?- удивился Владик. Он, похоже, считал, что быть киллером - мое призвание.
        - Если я завершу это дело, то получу много денег. Много-много денег. Столько, что смогу больше не беспокоиться о наличных. Уеду куда-нибудь из России. И заживу там тихой жизнью простого обывателя.
        - Ничего себе,- проговорил Владик.- Хорошо. Я все сделаю.
        - Скажешь, что у тебя похитили близкого родственника,- сказал я.- В милицию обращаться нельзя. Иначе преступники убьют заложника. Они просят денег. Назовешь какую-нибудь крупную сумму, но не запредельную. Знакомые порекомендовали тебе Андрея Счастливцева. Сказали, лучше идти не в милицию, а прямо к нему. Он поможет. Ну и сообщи, что для предварительных переговоров можно встретиться на кладбище. В полночь.
        - В полночь? На кладбище?- удивился Владик.- Да он ни за что не пойдет.
        - Я бы не пошел,- согласился я.- И ты бы не пошел. А он пойдет, поверь мне. Во-первых, он ничего не боится. А во-вторых, всегда готов помочь. Очень отзывчивый.
        - Все равно звучит странно. Кладбище. В двенадцать ночи… - запротестовал Владик.
        - Просто расскажи ему о месте встречи. И все. С ним туда не ходи. Незачем.
        - А если он попросит?
        - Не попросит. Он любит действовать в одиночку. Он немного того. Тронутый. Ты вот что, иди к нему прямо на службу. Он в кабинете один сидит. Изложишь все подробности. Встречаемся здесь.
        - Что, прямо сейчас идти?- удивился Владик.
        - Ну, да.
        - Я же поддал слегка, и все такое…
        - Ничего страшного. Больше ты пить не будешь.
        Мой помощник вышел в прихожую и принялся наматывать шарф. Двигался он неуверенно.
        - Что-то не так?
        - Я хотел спросить… - Владик замер на пороге комнаты.- Когда я это сделаю, ты меня… не убьешь?
        Я приблизился, положил ему руку на плечо.
        - Послушай, мне казалось, мы давно знаем друг друга…
        - Ну, да…
        - Погоди. Выслушай меня. Я тебе обещаю, с тобой ничего не случится. Только сделай то, о чем я тебя прошу. Потом приди сюда и сообщи - дело сделано. Это все. После этого ты меня больше не увидишь. Я не причиню тебе вреда.
        - Хорошо,- Владик заторопился, надел куртку, глянул на меня полным тоски и надежды взглядом и вышел.
        Я не обманывал его. Я действительно принял в последний момент решение оставить своего помощника в живых. Если все получится, то мне будет совершенно неважно, сможет Владик что-нибудь рассказать обо мне или нет. К этому моменту я буду настолько могущественным и богатым человеком, что смогу купить любую биографию. А если я не убью вечного мента, то мне уже будет не до земных дел. «Интересно,- подумал я,- на какой из кругов ада меня определят? Наверное, в Предел гнева. Там томится большинство убийц. Буду ли я обречен на вечные муки, если не выполню задание? Или мне позволят занять высокое положение в адской иерархии? Я бы мог, наверное, помогать падшим с наказаниями, как тогда, когда загонял грешников в кипящее озеро». - Я все сделал, как ты сказал,- поведал Владик.- Рассказал, что мне нужна помощь. Что преступники похитили мою сестру и что в милицию я боюсь обращаться.
        - Он согласился придти?
        - Да. Сказал, чтобы я не переживал, он разберется с этим делом. Сегодня на кладбище в полночь он встретится с преступниками и поговорит.
        - Расчет был верный,- пробормотал я задумчиво,- вот только придет ли он один или потащит за собой оперативную группу. Ты писал заявление?
        - Да, он сказал, это нужно сделать обязательно… Не надо было, да?- Владик заискивающе заглянул мне в глаза.
        - Да нет, ничего. Все в порядке,- я похлопал его по плечу. Затем сунул руку в карман и извлек из нее конверт.- Значит так, вот тебе деньги, Владик. Здесь двадцать тысяч долларов. Конверт перекочевал в его дрожащие руки.
        - Это все, что у меня осталось. Ничего не спрашивай. Последнее время я порядком поиздержался. Расходы… расходы… Хорошо, что осталось хотя бы это. Возьми билет на самолет, и улетай куда-нибудь. Россия большая. Не первое время тебе хватит. А там устроишься.
        - А как же ты?
        - Не пропаду.
        - Они совсем тебя прижали, да?!
        - Никто меня не прижимал,- проговорил я с раздражением.- Иди… Удачи тебе. И еще, один совет. Никогда больше не связывайся с криминалом. Тебе это не нужно. Найди себе хорошую девушку. Нарожайте детей. Живи счастливо. И ни о чем не думай.
        - Ты говоришь так, как будто собрался… умирать,- выдавил Владик.- Может, я чем-то могу помочь?
        - Иди,- я почти насильно развернул его и подтолкнул в спину.
        Он, все же, обернулся.
        - Спасибо, Вась, ты лучший человек из всех, кого я знал.
        - Если это действительно так, то тебе очень не повезло в жизни.
        Сам не знаю, почему я его отпустил. Почему-то хотелось совершить сегодня что-нибудь хорошее. И ангел-хранитель, внушающий человеку любовь и добросердечие, здесь был совершенно ни при чем.
        Видимо, я слишком глубоко задумался. И даже не заметил момента, когда в руке Владика вдруг оказался пистолет.
        - Не ожидал?- спросил он угрюмо.- Думаешь, я не догадался, ты выстрелишь мне в спину, когда я выйду из подъезда. Небось, винтовку уже приготовил.
        - Ты рехнулся? Я же сказал, ты можешь уйти.
        - Ну, да. Конечно. Ты бы меня так и отпустил. Ну, хватит болтовни,- Владик вскинул руку и спустил курок.
        Пуля толкнула меня в левую половину груди и с визгом отрекошетила в стену. Я пошатнулся, но остался стоять. Второго шанса убить меня, я ему не дал. Схватил со стола бутылку водки и швырнул во Владика. Попадание было точным - прямо в лоб. У моего малохольного помощника тут же помутилось сознание, он рухнул на колени и стал заваливаться на ковер. Я схватил его за предплечье, аккуратно забрал пистолет из ослабевших пальцев и только после этого позволил продолжить падение.
        Обезоружив безумца, я прошел к зеркалу, расстегнул рубашку и осмотрел рану. Пуля пробила мягкие ткани, грудину, наткнулась на сердце-кристалл и вышла через то же отверстие.
        Теперь надо было принять решение, что делать с Владиком. Я перевернул пребывающего в бессознательном состоянии помощника на живот. На лбу росла, прибавляя в размерах, крупная шишка. Сбросить его с балкона? Застрелить? Но какой мне прок от его смерти? Тем более, падшие, вполне возможно, сами до него доберутся. Пожалуй, я оштрафую его за недоверие. Я вытащил из кармана Владика деньги, оделся и ушел бродить по городу.
        Не делай добра - не получишь зла. Так говорят люди, оправдывая себя за нежелание помогать другим. Мне всегда казалось, это от душевной лени. Но сегодня я убедился в правильности этой пословицы. Это означает только одно - наш мир устроен неправильно. В его четкой, стремящейся к порядку структуре, есть изъян хаоса. И хаос вползает всюду, искажая самые простые истины. Делая их неверными.
        На душе было муторно. Давил груз прожитых в бездарной суете дней и лет.
        Помню, у меня было однажды похожее состояние. Накануне я как раз убил одного известного человека и получил солидный гонорар. И почему-то мне вдруг стало тошно. Нет, он не был хорошим человеком, наоборот - пил, гулял, растратил казенные деньги, от написания романов окончательно перешел к ничтожно малой прозе - некрологи, смс-сообщения, слоганы на поздравительных открытках… Но дело не в этом, а в том, что в тот самый момент, когда я нажимал на курок, мне вдруг перестало казаться, что он в чем-то виноват. Все эти нелепые грешки, за которые я его осудил, стали ничем, пустотой - они сделались совершенно неважны. Зато он любил своих детей, дарил им подарки, регулярно водил в кино и зоопарк. А то, что изменял жене, так этой фригидной бабе не было до него никакого дела. Целыми днями она была погружена в работу, делала карьеру. И плевать она хотела не только на мужа, но и на детей. В общем, человек умер. Очень простая штука, если вдуматься. Тем более что в окружающей действительности со смертью одного человека почти ничего не меняется. Нет, поначалу его всем недостает - детям, жене, друзьям, коллегам по
работе (как же, такой профессионал ушел). А потом след его становится все тоньше, и память имеет свойство рубцевать рану, и родные и близкие вспоминают о нем все реже, что уж говорить о коллегах. В общем, человека не стало. Обыкновенного человека. А мне стало вдруг так хреново, что захотелось выть. И еще - повидать кого-нибудь родного. Помню, я еще подумал - жаль, с Кристиной мы больше не вместе. Она была едва ли не единственной женщиной, с которой я чувствовал тепло. Кристина, какой я знал ее той холодной осенью. Нашей осенью. Лучше бы мы прислушивались к нашим ангелам-хранителям, которые внушали нам ту самую неземную любовь.
        Я некоторое время побродил по улицам, а потом поехал на кладбище. Плохо, если для того, чтобы повидать хоть одну родную душу, вам надо ехать на погост. Родители умерли несколько лет назад. Сначала отец, потом ушла мама. За все годы, прошедшие со дня их смерти, я так ни разу и не побывал у них. Лежали вместе, на Котляковском.
        Могила вся поросла травой, ограда покосилась, проржавела от времени, и буквы на сером граните выцвели, стали почти незаметны. Я положил букет цветов, постоял, думая о том, что придти сюда было плохой идеей. Им, должно быть, абсолютно все равно, пришел я или нет, ведь они пребывают в другом, гораздо лучшем мире. Они были хорошими людьми и почти наверняка после смерти попали в небесный чертог. Там для них звучит музыка ангельских труб, в граненый стакан отца льется столь любимый им при жизни сорокаградусный нектар, а живут они в огромной оранжерее, в окружении цветущей герани и бегонии - мама была помешана на комнатных растениях.
        Последнее время, она почти не выходила из квартиры. Все сидела за книгами и у телевизора, разговаривала с растениями. Как-то раз я ей позвонил.
        - Васенька,- воскликнула она. Я отметил, как состарился голос. Не навещал мать несколько лет - при моем образе жизни лучше реже видеться с родными, если таковые имеются. Хотя деньги я присылал регулярно.
        - Отец где-то бродит опять,- сказала мама,- уже несколько дней не показывался.
        - Отец?- переспросил я.
        - Ну, да. То все сидел здесь рядом. И мне спокойно так было, хорошо. А то вот ушел позавчера и исчез. Куда делся - никак не пойму.
        Тут я похолодел от ужаса, понял, что мама сошла с ума от одиночества и старости.
        - Мама,- сказал я.- Мама, послушай меня. Папа умер несколько лет назад. Мы же были на похоронах. Помнишь?
        - Да, я знаю, Васенька,- ответила мама.- Но ведь он приходит. И из окна я его часто вижу. Правда, никому об этом не говорю. Еще решат, что я спятила…
        Сердце сжало, стало трудно дышать. Я решил, что непременно навещу ее, как только получится. Можно встретиться где-нибудь, не обязательно дома. Сводить ее в ресторан. В Ботанический сад. Я немедленно отправил ей денег - много, несколько тысяч. Думал, она купит себе что-нибудь красивое. Но через неделю она и сама ушла вслед за отцом. Тихо, во сне… Ее нашли соседи. Абсолютно чужие люди. Вломились в квартиру вместе с участковым. Мой человек из органов сказал, денег при ней не было.
        Я и сам не заметил, как добрел до остановки, сел на лавку, опустил руки. Ладони казались тяжелыми, будто их наполнили черной ртутью. В этих пальцах таилась смерть, жила там долгие годы, принося одним счастье избавления от земного бытия, а их родным и близким боль потери .
        Внезапно появился ангел-хранитель. Он возник рядом, серый и понурый, с початой бутылкой портвейна «777» в руке. Глянул на меня глазами полными слез.
        - Ты прости меня, Вася.
        - За что?!
        - За то, что ты такой несчастный по моей вине.
        Я отрицательно мотнул головой.
        - Злой человек не может быть счастливым. А ты, ведь, очень злой, Вася. Не получилось у меня тебя спасти. Сил не хватило. Слаб я. Духом тщедушен. Правда, у иных людей такие ангелы просветленные, а их все равно тянет в скверну.
        - Да пошел ты,- буркнул я. В памяти снова возникла Кристина, неухоженная могилка родителей, да еще счастливый Владик. «Ты самый лучший человек на свете, Вася». А потом из пистолета шмальнул. Вот и делай людям добро.
        Я поднялся со скамейки и, сунув руки в карманы плаща, пошел к автобусной остановке.
        - Все правильно,- донесся до меня шелестящий шепот Аикиля.- Я это заслужил.
        Что там говорил архангел Самаэль? Берегись! Либо он плохо меня знал, либо намеренно провоцировал. Если мне бросают вызов, я всегда иду напролом. Святые мне угрожают. За одни только эти угрозы, я буду преследовать Светоча, пока не убью.
        Но почему же в душе такая маета? И почему так больно?.. Хоть бы Кухериал, что ли, объявился. После его речей всегда становится легче. Он умеет убедить, что я все делаю правильно. Подсказать, как поступить. Вот и с кладбищем он все придумал хорошо. Однако, ну и денек у меня. Еду с кладбища на кладбище, как водитель ритуального автобуса.
        Кухериал появился ближе к ночи.
        - Поздравляю!- он весь лучился радостью.- Полагаю, ты обрадуешься, когда я скажу, кого ты скоро увидишь…
        - Кого?- сумрачно поинтересовался я. Радужные надежды вконец меня оставили. Одно только черное уныние я способен был еще чувствовать. И чувствовал, как внутри растекается безнадега - так ощущаешь себя, просыпаясь с тяжелого похмелья. Без единой мысли в голове. С тоской и осознанием, что жить совершенно незачем.
        - Сейчас узнаешь. Ты будешь там не один. Вместе с тобой будет она… Да-да, она. Езжай же на кладбище. Она будет ждать тебя там.
        - Кристина?- угадал я.
        - Точно. Ее призвали к тебе в помощь. Она будет ждать на платформе Жаворонки. Ну, не испорти же все дело. Помни, я на тебя надеюсь…
        Дорога тянулась мучительно. Мне казалось, электричка намеренно тормозит на всех остановках. Люди медленно перемещались по перрону, унылой вереницей вползали в вагон, садились напротив и пустыми взглядами мерили пустое пространство. Они словно находились в иной системе координат, вглядываясь в пустоту в моем лице.
        Наконец, я вышел на перрон станции «Жаворонки». Она ждала меня возле перехода. Черные волосы волнами спадают на плечи. Во взгляде ни тени человеческого. Мне показалось, она меня даже не узнала.
        - Здравствуй, Кристина,- сказал я.
        - Привет,- и голос ее сделался холодным и безразличным.
        Мелькнула мысль - не опробовать ли на ней дар Асмодея.
        - Это ты?- вместо этого спросил я.
        - Нет… - И через паузу.- Куда идти?
        Я понял, что не должен воспринимать это бездушное создание прежней Кристиной. Той девушки, которую я знал и любил, давно уже не существует. Она исчезла, скрылась за пеленой дней.
        - Ты знаешь, куда идти?
        - Да, здесь недалеко. Несколько километров пешком.
        - Иди впереди,- скомандовал я.- Я следом.
        Она послушалась. Я брел позади, разглядывая ее спину, и размышлял. Мы миновали витрину магазина, и я посмотрел на свое отражение - прищуренные злые глаза, опущенные вниз углы тонкого рта, белые волосы, оскал железных зубов, бородка, как у архидьявола, хотя я сегодня брился - в кого я превращаюсь? Не являюсь ли я подобием Кристины, точнее тем, что с ней сотворили падшие? Нет, одернул я себя, я все еще могу чувствовать, и надеяться… Надеяться на что?! На что мне остается надеяться? На кого уповать? На Аикиля, моего спившегося ангела-хранителя? На святых, воспринимающих меня как великого грешника? Или на Кухериала, которому я все больше не доверяю?! Нет, полагаться я могу только на самого себя. Единственный раз в жизни я должен поступить так, как считаю нужным сам, вопреки нашептываниям из-за левого или правого плеча. Нужно воспользоваться отсутствием высшей силы и проявить собственную волю.
        Кладбище тоже навевало мрачные мысли.

«Одна из самых злых шуток Господа бога,- думал я,- это то, что человек знает - жизнь коротка. Животные безмятежны - они не ведают страха смерти». Я видел посмертное существование в аду, от него веяло кромешным ужасом. Вот бы побывать на небесах, посмотреть, как живут праведники. Может, там все иначе? Но для меня туда дорога закрыта навсегда.
        Я медленно шел вдоль железной ограды. Рядом на гравийной дорожке появился Кухериал. Он выпрыгнул, как черт из табакерки и сразу же замахал руками, показывая верное направление:
        - Вам туда!
        Я обернулся. Стояла ясная лунная ночь, но там, куда указывал бес, повисло темное облако. Мрак был настолько густым, что внутри облака можно было различить лишь мелькание смутных теней. И еще - белые сполохи, будто тысячи светлячков пытались вырваться на свет из черного мешка. Но страшнее всего было то, что мрак быстро расползался окрест. Смоляной копотью стелился по земле, заползал на стволы деревьев, поглощал их крону. Кладбищенский пейзаж стремительно таял, пожираемый тьмой.
        - Ну же,- Кухериал схватил меня за предплечье и потянул за собой.- Надо спешить.
        Кристина казалась безучастной ко всему. Я расчехлил пистолет, снял с предохранителя, свернул с гравийной дорожки и пошел между могил в указанном направлении. Прежде чем ступить в завесу тьмы, я остановился на мгновение. Сумрак втягивал нас. Вокруг стремительно темнело, луну заволокло серой пеленой, небеса окончательно почернели, всего пара мгновений - и мы оказались внутри сумрака.
        - Вон он,- прошептала Кристина.- Действуй… Действуй же…
        Светоч стоял шагах в пятидесяти от нас, и удивленно озирался, словно никак не мог понять, как он здесь оказался.
        - Эй!- крикнул я.
        Он обернулся. Мгновение смотрел на меня с непониманием, потом лицо его стало удивленным - он узнал случайного попутчика и двинулся навстречу. А я поднял пистолет и пошел к Светочу.
        Расстояние быстро сокращалось. Счастливцев и не думал бежать. Но стоило мне подойти ближе, скакнул вверх, сделав в неимоверном прыжке тройное сальто вправо. Я расстрелял весь магазин, но ни разу не попал. Дернул затвор, прорычал: «Проклятье!
        Он стоял на одном из надгробий, покачиваясь из стороны в сторону, на мысках, руки выписывали причудливые фигуры. Несмотря на странность позы в ней отчетливо читалась угроза, и я лихорадочно зашарил по карманам в поисках нового магазина. На перезарядку требовалось не меньше двух секунд. И тут началось светопредставление…
        Сотни бесплодных духов со всех сторон ринулись к Светочу. Я видел, как они ворвались в его тело. После чего Андрей Счастливцев истошно закричал, задергался и поднялся в воздух. Его тело выгибалось, как у эпилептика, голова безвольно моталась из стороны в сторону, с такой интенсивностью, что я удивился, как шея до сих пор ее удерживает, руки продолжали безостановочно двигаться, будто две змеи. Я прицелился, но в это мгновение тело рухнуло вниз и распласталось на земле.
        - Убей его!- завизжала Кристина. И я увидел, как со всех сторон кладбища выныривают из земли рогатые. Некоторые сжимали в руках трезубцы или хлысты, другие были безоружны. Падшие пришли мне на помощь.
        Над распростертым телом Светоча началась настоящая свалка. Вцепившись сотней пальцев в сияющую фигуру архангела, бесы тянули Гавриила наружу, им помогали облепившие содрогающееся тело злые духи. То и дело можно было наблюдать их оскаленные злые морды, выныривающие из мрака. Высший святой вцепился в рукоять сияющего меча, но достать оружие ему не давали. Одна рука его растянулась на несколько метров, другой он отчаянно цеплялся за тело Андрея Счастливцева. У Светоча изо рта текла слюна, глаза закатились и походили на бельма, пальцы врывались в землю.
        - Убей его!- кричала Кристина.- Сделай это. Долго они не продержатся!
        Я подбежал, вскинул руку и спустил курок. Грохнул выстрел. За ним еще один. Две пули попали Андрею Счастливцеву в живот. Я намереннно не стрелял в голову. Мне вовсе не хотелось убивать Светоча. Бронежилет должен был предохранить его от пуль. Но уже в следующее мгновение я понял, что он не надел бронежилет.
        Я не видел, что происходит за спиной. А там архангел, наконец, извлек из ножен сияющий меч, и бесы кинулись врассыпную. Гавриил взмахнул клинком, рассекая бесплотные тела темных духов, и молнией ворвался в тело Светоча. Несмотря на ранение, вечный мент двигался стремительно, вскочил на ноги и бросился на меня. Пуля ушла в молоко, когда он прыгнул в сторону. А затем нанес мне сокрушительный удар в лицо. Я почувствовал, как с хрустом сломался нос, и опрокинулся навзничь. Спасибо рефлексам - пистолет из руки не выпустил. Но успел подумать: «Кажется, это конец!» Через пару секунд я смог ориентироваться в пространстве, приподнял голову и увидел, что меня пока рано списывать со счетов.
        Андрей Счастливцев лежал на боку. Архангел покинул человеческое тело, его крылатый силуэт смутно проглядывал через серую рябь. Из сырой кладбищенской земли бесконечным потоком, распластав черные крылья, с протяжными стонами вырывались создания тьмы. Гавриил рубил их сияющим мечом, двигаясь с неимоверной скоростью, обращал в тлен и пепел, и все же, им удалось его задержать, не дать ему убить меня.
        - Поднимайся!- рядом возник Кухериал.- Заверши начатое!
        Я сплюнул, стер тыльной стороной ладони кровь с подбородка, поднялся. Архангел внушал страх, от его величественной фигуры веяло ужасом праведного возмездия, которое я, безусловно, заслужил. Поток падших созданий сделался значительно меньше, они уже не могли сдержать Гавриила. Он смотрел на меня, не отводя взгляда, сведя густые светлые брови над переносицей - я был для него основной целью.
        Под ногами вдруг ощутимо дрогнуло. По земле побежала трещина, полыхнуло пламенем, и в огненный разлом полезло нечто с массивной головой и буйволиными рогами - на подмогу явился один из высших демонов. Поначалу меня порядком расстроила его медлительность, но когда архангел ударил рогатого мечом, клинок неожиданно наткнулся на выставленный кверху трезубец. Ноги Гавриила обвили длинные хвосты. Голова демона дернулась, рог ударил архангела в грудь, и он покачнулся, но на ногах устоял. Отмахнулся, разгоняя темных духов, застивших зрение. А демон продолжал карабкаться из недр земли. Ему явно кто-то мешал, не пуская в мир живых, но он прикладывал все усилия, чтобы выбраться на поверхность.
        - Молох! Молох пришел!- заорал Кухериал в самое ухо.
        Я понял, что в ближайшее время архангел не сможет мне помешать осуществить предначертанное. Настало время действовать.
        Я оглянулся на Кристину. Она сжимала в руке острый загнутый клинок в форме серпа.
        - Его должен убить ты… - проговорила она капризно.
        Раненый в живот Андрей вовсе не собирался бежать, спасая жизнь. Он сидел на земле, и, казалось, вот-вот потеряет сознание. Под ним натекла целая лужа крови.
        - Может, ты сама?- сказал я неуверенно. Что-то удерживало меня от последнего шага.
        - Нет, это должен сделать ты. Так решили падшие.
        Я задумчиво глянул на вороненый ствол в руке. Раньше все было намного проще. Убивать легко. Но только не в этот раз.
        - Тебя, действительно, прислали, чтобы мне помочь?- поинтересовался я угрюмо.
        - Конечно,- голос Кристины звучал нетерпеливо. Она жаждала увидеть смерть Светоча.
        - Или тебя прислали, чтобы следить за мной? Как тогда… Ты пришла в мою жизнь, чтобы в моей душе окончательно умерли все чувства. Не так ли?
        - Сейчас не время думать о прошлом!- взвизгнула она.- Убей же его, пока он беззащитен! Убей, или Лучезарный не простит тебя!
        - Плевать я хотел,- ответил я, перевел пистолет на Кристину и спустил курок.
        Ее отбросило назад. Сломав деревянную ограду, моя бывшая возлюбленная рухнула на свежий кладбищенский холм. Серп, блеснув, затерялся во мраке.
        - Время жатвы подошло к концу,- сказал я. Затем приблизился к Андрею Счастливцеву. Он поднял на меня чистый, спокойный взгляд, с пониманием поглядел на зажатый в моей ладони пистолет.
        - Теперь все?- проговорил он. Прозвучало с облегчением.
        - Еще нет!- ответил я.- Я помогу.
        Дикий рев, похожий на раскат грома, едва не оглушил меня. Я обернулся. Демон успел выбраться из земли. Его трезубец торчал в ноге Гавриила. Но сияющий клинок архангела рассек плечо Молоха. Из раны выплескивалась пылающая кровь. Шипела, струилась по груди и животу демона, падала на землю, превращаясь в огненные лужи.
        - Ну же,- услышал я знакомый голос. Бес-искуситель Кухериал снова оказался рядом. - Не стоит медлить, Васисуалий,- зашептал он в самое ухо.- Неизвестно, сколько сможет держаться присланный тебе в помощь сатаной Молох. Убей Светоча. Обрети могущество. Стань одним из нас.
        - Пошел вон!- выкрикнул я. Взвалил вечного мента на плечо и побежал через кладбище. Он не сопротивлялся.- Прости, я только сейчас осознал, что творю,- пробормотал я. У меня внутри словно что-то прорвалось, слова изливались из меня бесконечным потоком, как и слезы из глаз - все текли и текли по щекам, а из горла рвались рыдания: - Я не знал!- Всхлипывая, выкрикивал я.- Не понимал. Но теперь… теперь все будет по-другому.- Сложно понять, что на меня нашло. Напоминало истерику. Я чувствовал, как в груди копошится, сжимаясь от чудовищности всего содеянного душа, моя живая душа. Я вдруг понял, что человек может долгие годы жить со слепой и глухой душой, но однажды она непременно пробудится к жизни. Но может быть и так, что очерствелая оболочка спадет слишком поздно: - Это все падшие… Моя душа была незрячей. И они… сделали из меня чудовище, великого грешника. А я… не хотел. Я помогу тебе. Я все исправлю.
        Кухериал бежал следом и верещал нескончаемой скороговоркой:
        - Scheisse! Тебя обуял свет! Опомнись, грешник!
        Я не тратил пули. Знал, что это бесполезно. Просто тащил на плече вечного мента, словно выносил из боя раненого товарища, спасая от неминуемой гибели. Он был вялым, не возражал, не говорил ни слова в ответ на мои откровения. С меня и молчания было довольно. Лишь бы вырваться из этого проклятого места. Осталось совсем немного. И святые, и падшие оставят его в покое. И он сможет завершить свое земное воплощение спокойно, как обычный человек. Отчего-то мне очень хотелось, чтобы Счастливцев стал просто человеком. Маета, говорите? А не хотите промаяться вот так, без малого восемь веков, теряя рассудок в борьбе за торжество справедливости. В жизни я сотворил много зла и собирался совершить один единственный правильный поступок. Пусть он не сделает меня праведником, моих грехов хватит на ад во веки вечные, но я, во всяком случае, буду ощущать себя человеком с живой душой.
        Покинуть кладбище не удалось. Один из тополей вдруг с хрустом надломился, и его верхушка рухнула прямо на нас. Я не успел отпрыгнуть. Толстенная ветка сильно ударила меня по голове, так что я на мгновение потерял сознание. Очнулся… Счастливцев лежал на спине в паре метров от меня. Рядом валялся мой пистолет. Позади вдруг раздался звук, похожий на вопли мартовских кошек, и я заторопился. Бросился к пистолету. Но в то же мгновение на меня налетела Кристина. Вот же живучая тварь! Повисла на мне, обвив ногами поясницу. Я перехватил руку с нацеленными мне в горло острыми ногтями, вцепился ей в волосы и перекинул через себя. Вместо того чтобы грохнуться на землю, моя бывшая возлюбленная пролетела десяток метров и мягко опустилась на землю. Повернулась. Глаза ее пылали. Казалось, она совсем не чувствует боли в простреленном плече. В свете луны отчетливо было видно место, куда вошла пуля.
        Я снова кинулся к пистолету. Кристина оказалась проворнее. Никогда не думал, что она может двигаться с подобной скоростью. Через секунду черное дуло смотрело на меня.
        - Ну, и чего ты добьешься?- поинтересовался я.
        Она направила пистолет на раненого Счастливцева. Он пришел в себя, прикрывал раны ладонью и морщился от боли. Гавриил не мог помочь Светочу, он все еще боролся с Молохом.
        - Ты должен убить его!- сказала Кристина, кривя рот.
        - Этого не будет…
        - Я не имею права. Ты избран.
        - Я отказываюсь в него стрелять. Отказываюсь и все. И что ты будешь делать? Застрелишь меня?
        - Он все равно сдохнет, только посмотри на него…
        - Выживет. Современная медицина творит чудеса.
        - Что же ты делаешь?!- объявился рядом с Кристиной Кухериал. Он потрясал кулаками, а по серому от гнева лицу словно рябь пробегала.- Я для тебя все, всего себя отдавал. Traditor [Предатель (лат.)] !- выкрикнул он.
        - От традитора слышу!
        - Дорогуша,- бес обернулся к Кристине,- отдай ему пистолет.
        - Чтобы он меня пристрелил?!
        - Он не станет стрелять в беззащитную девушку.
        - Уже стрелял.
        - Это случайность. Правда, Васисуалий?- Кухериал сложил руки в молельном жесте.
        - Нет. Это я специально.
        - О Лучезарный, за что мне все это?! Все равно, верни ему пистолет, я сказал. Верни, пока я окончательно не вышел из себя.
        - А кто ты такой, бес, чтобы мне указывать?- высокомерно поинтересовалась Кристина.- Жалкий выродок. Ты разговариваешь с королевой шабашей. Пусть мне прикажет лично…
        За спиной девушки сгустился мрак и появился громадный крылатый демон, а рядом с ним Бафомет, потрясая козлиной бородкой.
        - Именем Сатаны, повелеваю тебе подчиниться,- прорычал демон,- или я лишу тебя своего покровительства.
        - Да-да,- подтвердил Бафомет,- отдай пистолет, Кристина.
        - А где ее ангел-хранитель?- поинтересовался я, разглядывая очередных посланцев ада с самым сумрачным видом. Сегодня они были повсюду. Большая сатанинская охота на Светоча справедливости достигла апогея.
        - Что ты, Васисуалий,- ответил Кухериал,- он давно ее покинул. У таких людей, как она, ангелов-хранителей нет. Их хранят только слуги ада. Она же - сосуд зла. Шла за тобой по пятам и убирала всех, кто может помешать осуществлению высшего замысла. Кто хотя бы что-нибудь видел или слышал. И душу твою обратила в пепел тоже она. Ты же помнишь, что она с тобой сделала?
        - Я ничего не помню,- ответил я.
        - Так ты убьешь его?
        - Хорошо,- согласился я.
        Кристина подошла и вложила мне в руку пистолет. У меня была отличная возможность ее пристрелить, но я ею не воспользовался. Сунул пистолет в кобуру, взвалил раненого мента на плечо - он потерял сознание - и поспешил по тропинке прочь из этого пропитанного злом места.
        Бафомет и демон исчезли, Кристина побрела куда-то вглубь кладбища, а Кухериал последовал за мной.
        - Что ты творишь, Васисуалий?!- увещевал он меня.- Того и гляди явится Гавриил, и тогда нам обоим не поздоровится. О Лучезарный, почему я не могу, подобно архангелам, вселяться в человеческие тела?! Стой! Остановись хотя бы на минутку. Куда ты так спешишь?! Духи зла!- воззвал он.- Да помогите же мне. Вразумите этого человека.
        Я обернулся на бегу, и увидел, как стремительно сгущается позади темное облако и набирает скорость.
        - Мертвые вставайте!- бесновался Кухериал.- Не дайте ему уйти!
        За его спиной демон выписывал в воздухе линии когтистыми ладонями. Красные хлопья ложились на землю, и почва с яростным шипением поглощала обрывки заклинаний.
        Лишь бы вырваться с кладбища, думал я, выбиваясь из сил. Сказывалось нервное напряжение последних месяцев - меня в буквальном смысле трясло, сбивалось дыхание. От кристаллического сердца в груди разливался холод. Ледяные пальцы стягивали внутренности в тугие узлы. Человеческие ресурсы небезграничны. В адском марафоне нет победителей. Даже если поначалу вы в хорошей форме, если наделены дарами герцогов, рано или поздно все равно вымотаетесь и сойдете с дистанции.
        Из могил лезли мертвецы. Отнюдь не эфемерные фантомы, не способные причинить никакого вреда, а создания из костей и висящей на ней истлевшей плоти, пожираемой жуками и личинками. Когда синяя ладонь, вся в клочьях серой кожи, вцепилась мне в лодыжку, я ощутил ее нечеловеческую силу. Поистине мертвая хватка. Я несколько раз выстрелил в конечность, и только тогда сумел вырвать ногу. К несчастью, этого времени с избытком хватило на то, чтобы меня настигли духи зла.
        Рассудок мой мгновенно помутился. Я закричал, и рухнул, как подкошенный. Раненый Светоч растянулся на земле.
        Неимоверным усилием воли я заставил себя рассеять мрак и на пару секунд вернул себе здравый рассудок.
        - Вставай!- закричал я… На меня накатила мутная волна страха, ненависти, тоски, желания убить себя, изрезать вены и смотреть, как медленно истекает из меня жизнь вместе с дурной кровью… Я сжал рукоять до боли.
        Счастливцев пришел в себя, медленно стал подниматься, придерживая простреленный живот. Сквозь пальцы продолжала сочиться кровь.
        Я поднял пистолет, прицелился. В голове пульсировал гнев, желание убивать. Ствол заметно дрожал - я все еще пытался сопротивляться.
        - Спусти курок!- вкрадчиво зашептал Кухериал в самое ухо.- Спусти курок, и все закончится.
        - Нет!- проорал я. Мне казалось, я преодолеваю силу ветра. Он глушит мой голос. Сознание мутилось. Фигура вечного мента проглядывала через серую рябь. Вокруг него вились духи зла, не способные проникнуть в его разум.
        Он должен сам выбраться с кладбища, понял я, я ему ничем не помогу…
        - Да заставьте же его!- воззвал Кухериал.- Неужели не видно. Он одержим светом!
        В тот же миг меня всего передернуло, и я утратил контроль над телом.
        Придя в себя, я увидел, что натворил. Две пули попали в грудь Светоча. Он лежал на спине, тщетно стараясь подняться.
        - Проклятье!- Я отбросил пистолет. Кинулся к раненому. Андрей Счастливцев, закатив глаза, умирал. Я попытался зажать смертельную рану в груди, понимая, что слишком поздно, и ничего не исправить. Я недооценил силы зла. сатана выиграл пари, и справедливости в мире не будет.
        Кухериал приплясывал вокруг, потирая ладони.
        - Молодец, Васисуалий …
        - Это не я…
        - Это ты. Но без нашей помощи ты бы не справился… Слюнтяй!- выкрикнул он свирепо. - Для чего я учил тебя?! Чтобы ты все похерил в последние минуты?! Идиот!
        Светоч вдруг пришел в себя, открыл мутные голубые глаза, на губах его вздувались кровавые пузыри. Он попытался что-то сказать, глядя на меня. Но у него не получалось. Дыхание с хрипом рвалось из пробитых легких. Я прочитал по губам:
«Спасибо!» Он говорил мне «Спасибо!» Но за что? Впоследствии, я пришел к выводу, что жизнь его была исполнена страданий. Спасибо он говорил мне за то, что я избавил его от боли тягостного земного бытия. Он был подлинным мучеником, и заслужил вечное блаженство рая.
        Но в тот момент я был на грани отчаяния. «Если бы я только мог что-нибудь исправить»,- думал я.
        Светоч умер. Я прикрыл его глаза, поднялся и пошел на беса.
        - Рогатая мразь!- проговорил я.- Что ты сделал с моей жизнью?!
        - Наполнил ее смыслом,- ответил Кухериал. Хохотнул, крутанулся вокруг себя и исчез. А передо мной передо мной возник архангел Гавриил. Величественный, как памятник строителю коммунизма. Абсолютно равнодушный ликом. Казалось, смерть вечного мента его не тронула. Меня порядком озадачил этот факт. Вызывал беспокойство сжатый в длани Гавриила сияющий, как полуденное светило, меч.
        - Я убил его,- сказал я.- Но я этого не хотел… В самом конце не хотел. Когда понял.
        - Что есмь жизнь человеческая?- загрохотал басом архангел Гавриил.- Временами она просто смешна, а порой несет боль - для тех, кто умеет чувствовать. В ней есть подлинная глубина, ортодоксальность святости и высшее ощущение - отмытая от всякой фальши и наслоений ложного смысла, человеческая жизнь легка и светла, как глоток свежего воздуха, будто чувства истинно верующего. Только тебе этого не понять, грешник. Тебе никогда уже не очиститься.
        Эти слова хлестнули меня, как пощечина. Я задрожал всем телом, осознавая, что совсем сбился с дороги. Кто я такой, откуда пришел, в какие бездны иду? Кто все мы, откуда пошли, и куда ведет нас эта дорога? И в какой момент я превратился в это жуткое создание? Как я стал таким?! Чьи сладкоголосые речи привели меня к падению?..
        - Убьешь меня?!- спросил я, глядя в суровое лицо Гавриила.
        - Зачем?- ответил он.- Тебя заберет твой наставник.- Он приклонил колени, поднял тело Светоча. Руки убитого безвольно свешивались по бокам. Архангел не стал складывать их на груди.
        С небес хлынул яркий свет. В его сиянии Гавриил, величаво взмахивая большими крыльями, и хранимый им семьсот семьдесят шесть лет человек стали возноситься.
        Я стоял, задрав голову. В какой-то момент ткань небесного свода треснула, впустила их, и сомкнулась, оставив на яркой синеве едва различимый белесый шрам. И через мгновение, как в пустом кинозале, на полотнище небес появилась цветная проекция - лицо Андрея Счастливцева. Вечный мент смотрел на меня и улыбался. Впервые я видел его по-настоящему счастливым.
        Так может улыбаться только человек, познавший истину. Однажды такую улыбку я наблюдал на лице старухи, кормившей с ладони щенка. Щенок жадно ел, облизывал подагрические пальцы, а она улыбалась, забыв обо всем на свете.
        В этот момент меня охватил даже не ужас, а содрогание перед содеянным. Я отступил на шаг. Прикрыл глаза ладонями. Вокруг звенела тишина. Мир решил на время оставить меня в покое, дать поразмыслить, сделать последний вдох…
        - Пойдем,- угрюмо буркнул Кухериал и ткнул меня кулаком в спину.- Он прав. Я тебя забираю.
        - Куда?- Я обернулся. Позади в земле зиял огненный разлом, послуживший вратами для Молоха. Из него валил едкий, пахнущий серой дым. Струился к небесам. Подул ветер, и меня обдало столь чудовищным жаром, что я на время утратил способность дышать.
        - Ты выполнил свое предназначение, пришла пора получить заслуженную награду.
        Я и не заметил, как рядом со мной объявились два крепких демона с витыми рогами, ухватили меня под руки и потащили в огненную геенну.
        - Да, подождите же вы, мне надо узнать,- я попытался вырваться, чтобы еще раз взглянуть в небеса. Но Кухериал подтолкнул меня к разлому:
        - Пошел, я сказал.
        Я сделал только шаг, и краем глаза увидел, как ко мне метнулась быстрая фигура с занесенным ножом. Уклониться мне не дали. Кристина вонзила нож прямо в сердце-кристалл. Мгновенная вспышка боли и краски вокруг потускнели. Все сделалось серым, будто на мир внезапно опустились сумерки. Моя бывшая возлюбленная исчезла. Рядом стоял Кухериал и рогатые демоны.
        - Иди же!- пробасил один из них.
        Я поглядел на грудь, куда пришелся удар ножа, пребывая в недоумении, и внезапно все понял. Через сумрак можно было различить очертания моего тела. А над ним, поводя кривым кинжалом, сидела она. Они специально позвали Кристину, чтобы она совершила это убийство, как только я покончу со Светочем, понял я. И клинок был специально предназначен для того, чтобы разрушить кристалл.
        - Нет… - пробормотал я. Несмотря на то, что я видел многое, я никак не мог осознать собственную смерть. В очередное предательство падшей Кристины не хотелось верить…
        Демоны подхватили меня и швырнули в разлом. Следом за нами сиганул Кухериал.
        Пройдя через огненные врата, мы вынырнули в адских пределах. Сложив на выгнутой по-птичьи груди маленькие лапки, нас ожидал хранитель адской сокровищницы и великий мастер пыток - Зарах Ваал Тараг. С морды высшего демона падали на черную землю и пузырились клочья ядовитой слюны. Длинными рогами он упирался в низкий свод, царапая твердый камень, поворачивал непропорционально большую голову.
        - Что происходит?!- я обернулся к Кухериалу.
        - Допрыгался, грешник,- проворчал тот,- теперь будешь подвергнут вечным пыткам. И поделом.
        - Суки!- сказал я.
        - Больше всего на свете я ненавижу раскаявшихся грешников,- пробасил Зарах Ваал Тараг,- всем естеством демонстрирующих, насколько они теперь «за новую жизнь». Зрелище омерзительное - при всей их искренности. Мы сдерем с твоих чресел кожу и сварим тебя в кипятке,- пообещал он.
        - Да вы что… - я запнулся, потеряв дар речи от ужаса. Потом меня прорвало: - Кухериал, гад плешивый, ты же обещал, что я буду в аду в роскоши купаться. Ты же мне с утра до ночи заливал, как мне будет хорошо после того, как я покончу со Светочем.
        Зарах Ваал Тараг хрипло захохотал. Его смех поддержали демоны. Подлый бес-искуситель присоединился к остальным, повизгивая от восторга.
        - Где ты видел роскошь в аду, грешник?! Мы же падшие. Бедные и несчастные жертвы бога. Да, благодаря тебе я сделал карьеру. И буду купаться в роскоши. Но тебя это уже не касается.
        - Ты обманул меня!- я попытался схватить беса, но один из демонов так сжал мое плечо, что я вскрикнул от боли. Демон же прорычал:
        - Dulce est pro inferno mori [Почетно умереть за ад. (лат.)] .
        - А ты чего хотел - справедливости?!- язвительно поинтересовался Кухериал.
        - Справедливости! Да!
        Зарах Ваал Тараг приблизился, и, тяжело шевеля бородавчатым языком в зубастой пасти, обдал меня чудовищным зловонием:
        - Нет больше в мире справедливости, грешник! Ты отправляешься на карантин.
        - Куда?- Мне показалось, что я ослышался. Ночной кошмар надвинулся со всей отчетливостью. Чудовищная больница, явившаяся ко мне во сне - неужели они и на это способны.- Нет,- пробормотал я,- только не это, только не карантин.
        Но демоны подхватили меня и под злобный хохот Зарах Ваал Тарага потащили в глубины ада, обреченного на вечные муки и душевные терзания. Только тогда я понял, что нет в этом мире справедливости, и никогда не было…
        На Страшном суде моим обвинителем был сам Люцифуг Рокофал. Так он представился. Глава адской канцелярии продемонстрировал документ за подписями всех адских герцогов и расписал мои многочисленные заслуги перед адом и в первую очередь убийство Светоча справедливости.
        - Но,- Люцифуг Рокофал воздел длинный узловатый перст,- в самом конце сего славного деяния злодей, увы, был помрачен светом, из-за чего едва не провалил все дело. Поэтому я предлагаю вам высказать свои аргументы в его защиту…
        Святые не пожелали вступиться за меня. Для них, видите ли, было очевидно, что я давным-давно повязан с тьмой и не достоин снисхождения. Моих прегрешений вполне хватало на то, чтобы томиться в аду вечно.
        За вратами судилища меня уже ждали злобные демоны Зарах Ваал Тарага, чтобы препроводить в пыточный чертог.
        - Мы будем терзать плоть твою до тех пор, пока ты не почувствуешь к ней отвращение,- сообщил Зарах Ваал Тараг, передавая меня в руки адских врачевателей.

***
        Несмотря на торжественность момента, бес Кухериал заметно нервничал. Разумеется, дело убийства Светоча завершилось успехом, и он вправе рассчитывать на законную награду. Но, кто знает, что происходит в голове Лучезарного. сатана непредсказуем. И мысли его, и настроения, и деяния.
        В приемной его встречала рыжеволосая дьяволица, нагая, с цветной татуировкой по всему телу. Увидев беса, взвилась из-за стола, захлопала в ладоши, засмеялась, всем своим видом выражая бурную радость.
        Подобная встреча насторожила Кухериала еще больше. Он отлично знал, как это бывает в аду. Сначала торжественный прием, чтобы утратил бдительность. А потом сразу же - кандалы и пыточный чертог.
        Дьяволица перешла в наступление. Прыгнула к бесу, обвила его за пояс, прильнула, тяжело дыша. От нее исходили такие волны жара, что Кухериал даже взмок. Хотя, как и все дети ада, мог провести без всякого вреда для себя несколько часов в доменной печи.
        - Ты чего?- Бес попытался высвободиться.- Чего ты? Я же тебя впервые вижу.
        Дьяволица, казалось, только сейчас увидела посетителя. Отстранилась. Глянула на него холодно и проговорила:
        - Мне было велено… обеспечить подобный прием.
        - Ах, вот как,- закивал Кухериал.- Это меняет дело. А я думал, ты сюда прямо из Предела похоти. Еще не успела остыть.- Дьяволицы с пятого круга были известны неутолимой страстью и в своей нимфомании порой проявляли настоящую жестокость.
        - Ты удовлетворен?- поинтересовалась новая секретарша Сатаны.
        - Приемом - да. Но, в целом, разумеется, нет,- ответил немного успокоившийся Кухериал. Он оглянулся на двери в тронную залу.- Мне подождать?
        - Можешь входить…
        Кухериал был ослеплен яростным сиянием. Будто он в одно мгновение оказался внутри живого огня. Хотя он зажмурил глаза, сквозь щелки вползал нестерпимый свет, стараясь сжечь органы зрения. А когда пламя схлынуло, он увидел на фоне черной каменной стены белоснежную трехметровую фигуру и пару трепещущих крыльев. Сжимая небесный клинок, архангел Гавриил медленно повернулся и уставился на него яростными обличающими очами.
        В то же мгновение бес все понял. Его предали. Отдали святым. Скорее всего, за какую-нибудь ничтожную уступку. Кто он был для властителей ада? Всего лишь крохотный бесенок, неспособный разглядеть грандиозный масштаб их замыслов. Они владели судьбами мира, управляли вселенной, вершили суд над людьми и играли в жестокие игры, стараясь переиграть противника. А он, ничтожный червяк, честолюбивый дурачок, отчего-то возомнил, что, исполнив волю Сатаны, получит награду. Удар мечом - вот вся его награда. Вот его участь.
        - Не-е-ет,- заорал Кухериал и кинулся обратно к двери. Он ударился о тяжелые створки и сполз вниз, рыдая и причитая: - За что? За что? Я все сделал, как вы хотели…
        - Эй, бес,- услышал он знакомый рык. И встрепенулся. Взгляд через плечо подтвердил - там, где только что стоял посланец небес, возвышается величественный и зловещий Князь тьмы.
        - Как это? Не понимаю… - пробормотал Кухериал и, стоя на четвереньках, быстро пополз к своему хозяину. Он обхватил косматые черные ноги и принялся осыпать копыта поцелуями.- Ваше темнейшество, помилуйте ничтожного раба. Умоляю, ваше темнейшество. Не отдавайте меня святым.- сатана молчал, и бес, дрожа всем телом, посмел поднять взор.
        - Встань,- скомандовал Лучезарный.
        Кухериал немедленно подчинился.
        - Ты ничего так и не понял, бес?
        - Разве я способен понять величие ваших замыслов? Разве мне, ничтожному червяку, дано осмыслить подобное?.. А что я должен понять?- завершил Кухериал череду самоуничижений вопросом, в котором явственно звучала надежда на благополучное разрешение ситуации.
        - И ты, и другие дети ада, и архидьяволы, и даже высшие демоны не знали, что происходит на самом деле. Только Люцифуг Рокофал был предупрежден. Но его роль была слишком важна, чтобы я мог обойтись без него. Теперь я знаю, кто из герцогов внимает моим просьбам, а кто предпочитает их игнорировать. Кому я могу доверять, а кто только на словах сохраняет мне верность. Да и о прочих мне теперь все известно. Где, когда, как и на кого я могу рассчитывать.
        - Вы можете рассчитывать на меня, ваше темнейшество,- возопил бес.- Я - ваш самый верный слуга. А сколько я натерпелся, сражаясь со святыми, словами не описать. В самом конце они ведь едва все дело не испортили. Ведь к моему человеку заявился сам архангел и внес в его душу маяту и сумятицу. А прежде он никогда не сомневался, когда надо было кого-то убить. Это все святые. Это все они. А я совершенно не виноват, что так получилось.
        - Святые не участвовали в этом деле,- заметил сатана. Слова прозвучали спокойно и хлестко, как удар. Кухериал его не перенес. Заверещал, срываясь на визг от ужаса:
        - Как это?! А… архангел Гавриил?.. Он вселялся… Постоянно вселялся…
        - В кого? В человека?- насмешливо поинтересовался Лучезарный.- Святые никогда не пойдут на то, чтобы нарушить целостность божественного создания, в котором душа и тело уживаются в четкой гармонии. Не забывай, что человек создан по образу и подобию бога. Да и не могли бы, наверное, если захотели - для этого у них должны быть особые силы. А бог им такого не позволит. Вселяться в людей - только в моей власти. И я могу делегировать эту власть, если пожелаю, одному из своих слуг. И потом, не думаешь же ты, что архангел, слуга божий, стал бы руками этого ненормального, как там его…
        - Светоча справедливости,- подсказал бес, его колотила нервная дрожь. И руки тряслись, словно два наркомана, заходившиеся в припадке.
        - Вот именно. Разве могут они руками Светоча справедливости убить столько людей? Ты только подумай своей лысой башкой. Это же святые. Для них человеческая жизнь - священна. Пусть эта даже жизнь нераскаявшегося грешника. Пока он не совершил самоубийство, у него всегда есть возможность покаяться, отмолить грех… Всепрощение!- Это слово сатана выплюнул с отвращением, ядовитая слюна зашипела на камнях.
        - Но зачем?- поразился Кухериал.
        - Все равно не понимаешь?- На белесом лице Лучезарного появилась зловещая улыбка. - Во-первых, конечно, проверить рвение своих слуг. Об этом я уже говорил. И потом, знаешь, сколько душ было загублено за то время, пока этот человечек жил на свете? Сколько появилось убийц? И как изменилась судьба той части суши благодаря тому, что все эти люди, далеко не последние по своим данным, а порой весьма способные и умелые, с искаженными представлениями о морали, о своем предназначении, действовали в интересах ада?.. Мы бы не смогли при всем желании воспитать столько убийц. Всеобщее рвение ради получения вожделенной награды - вот, чего мы добились. Да и святые на многие вещи закрывали глаза. Ради пари.
        - Так, значит, пари, все же, было?- с надеждой поинтересовался Кухериал.
        - Конечно, было. Правда, условия были совсем не такие, о каких знали в аду.
        - Я слышал… я слышал, многие считали это пари безумием,- выпалил бес. Ему хотелось, чтобы Князь тьмы понял - он никогда ни о чем таком даже помышлять не мог, ведь он никогда не сомневался в мудрости Лучезарного.
        - Я знаю,- сатана кивнул.- Я прочел многие из этих мыслей.
        - О чем же было пари?- не в силах унять любопытства, проговорил бес. И сунул в рот кулак, опасаясь, что этим вопросом разгневал Сатану.
        - Пари не ново. бог не верил, что я могу сделать из подлинного праведника закоренелого грешника за семьсот семьдесят семь лет. Ох уж эта его извечная вера в людей. Помнится, то же самое было с Фаустом. Светоч справедливости должен был придти в мир в самые мрачные времена и стать величайшим праведником. Ему предстояло сеять справедливость повсюду. Он и был им. Но только в то время, когда не был одержим. А он был одержим постоянно. Благодаря нашему пари, я получил возможность вселяться в него в любой момент. Это условие являлось одним из основных. Кстати, Люцифуг Рокофал уже сообщил на новой встрече в чистилище с привеликой скорбью, что пари мы проиграли. И переделать Андрея Счастливцева не удалось.
        - Значит, теперь на Земле воцарится справедливость?!- ужаснулся Кухериал.
        - Ни в коем случае. Ты и твой убийца подоспели как раз вовремя. Светоч справедливости убит. Семьсот семьдесят семь лет еще не прошло. Но, насколько я понимаю, святые не внакладе. Ведь они получили своего праведника обратно.
        - Но он тоже убийца.
        - Только будучи одержимым. Это указывает на то, что он безгрешен - ты же знаешь сомнительные установления бога - и позволяет стать одним из них… Теперь что касается твоего подопечного. Он произвел на меня хорошее впечатление. Упорный, жестокий малый. Хотя все эти человеческие штучки, вроде любви к той славной шлюшке. По-моему, он ее так и не забыл. И прочие чувства. Они все еще живы…
        - Забудьте о нем, Ваше темнейшество,- Кухериал со стуком ударился лбом об пол.- Я поражен этой удивительной интригой. Если бы я только мог перенять хоть немного вашей мудрости.
        - Возможно, я поделюсь ею с тобой. Только сперва скажи, у тебя нет никакой привязанности к своему человеку?
        - Никакой,- заверил бес.- Он для меня ничего не значит. Я просто использовал его, чтобы заслужить ваше расположение.
        - И ты готов пожертвовать им, чтобы получить награду?
        - Без колебаний.
        - Так я и думал. Дети ада - мои дети.
        Кухериал ощутил, как на макушку ему опустилась пятерня Сатаны - тяжелая, как наковальня, горячая, будто дьяволица, ожидающая его в приемной. Беса пронизало силой Лучезарного, от рогов и до самых копыт. Он выгнулся дугой, ощутив себя умирающим, и увидел дивные картины из прошлого. Как пылающей кометой сам Князь тьмы низвергается в преисподнюю с небес. А следом за ним, ломая крылья в потоках безжалостного воздуха, один за другим пронзают облака, а за ними земную твердь падшие ангелы. Кухериал лицезрел сумрачное царство, где властвовали тьма и огонь. Он наблюдал зарождение ада. Умирал и возрождался для жизни в новом естестве…

6
        Рождение зверя
        Спустя шесть долгих и страшных лет меня по высшему повелению Люцифера вместе с десятком прочих Великих грешников перевели в пантеон темных сил. Тогда же я узнал, что мне предстоит поступить в услужение к одному из адских демонов самой низшей категории, обслуживающему мелкий игорный дом. В мои обязанности входило пересчитывать красные игорные фишки в пол-империала каждая. Мой хозяин пообещал, что если я хорошо буду справляться со своей работой, со временем мне доверят более серьезные вещи. Платили, по адским меркам, сущие гроши. Положение мое еще больше усугублялось огромным долгом герцогу Мамону. Его служащий явился ко мне и сообщил, что настало время выплат по кредиту. По его расчетам, при нынешнем уровне заработной платы, я должен был расплатиться за тысячу двести лет. Это, конечно же, очень долгий срок для бывшего смертного, но герцог Мамон настолько милостив, что идет мне навстречу и готов подождать. Они забирали все, что мне удавалось зарабатывать, так что я влачил нищенское существование, питаясь скудной пищей и одеваясь в лохмотья.
        Кухериала я видел всего раз. С нашей последней встречи он сильно изменился - прибавил в росте и весе, носил на плечах черную мантию с красным подбоем, хвост у него теперь был павлиний, рога ярко-черные, метровой длины. Бывшего беса-искусителя, а ныне одного из высших демонов, сопровождала целая свита слуг и приближенных. Среди них я заметил несколько старых знакомых - культуристы из Предела похоти горделиво поглядывали на окружающих, горбатый карлик с тем же унылым видом волочил за собой топор на длинной рукояти. Был в его свите также и некто Зэмиел, горделивый демон, про которого говорили, что он изобрел марксизм, когда состоял бесом-искусителем при некоем бородатом немце Карле. На меня Кухериал не обратил внимания,- после шести лет пыток и страданий меня тоже сложно было узнать,- он проследовал за один из игорных столов и стал делать крупные ставки на рулетке.
        Помнится, я подумал тогда, что буду очень стараться сделать в аду успешную карьеру. Чтобы в один прекрасный день получить возможность поквитаться с
«благодетелем». И когда он окончательно сгинет в огне, я буду знать, что справедливость восторжествовала.
        Плоть моя, измученная многочисленными пытками, стала меняться. Глядя в зеркало, я замечал, как обрисовались скулы, зрачки сделались кроваво-красными, и надо лбом появилась пара болезненных костяных шишек. Во мне умирал человек и рождался зверь! Я переходил на новый виток бытия, становился падшим гением. И собирался начать свой путь с мести.
        Помимо мести меня занимала одна необычайно пленительная мысль. Что если смерти нет вовсе? Возможно, все мы, существа разных миров и разной степени могущества, вовлечены в это вечное движение. И выхода из лабиринта нет. Как нет ступенек лестницы, ведущей наверх или вниз. Мы все, создания ада и рая, люди, демоны, ангелы и даже сам бог, обречены двигаться по кругу - через сонмы скрещенных реальностей и миров. Все мы вечны. И значит все обратимо. Жаль, что не в границах человеческой жизни, когда былого уже не вернуть. Человеческая жизнь - не игра и не искусство, в конце не будет ни джек-пота, ни хэппи-энда. Только смерть. Зато в границах жизни надчеловеческой мы вечны и способны все изменить. С некоторых пор я предпочитаю в это верить.
2006 - 2009
        Москва - Голд Кост (Австралия) - Брисбен (Австралия)
        notes
        Примечания

1
        Онтологическая иллюзия - так в аду именуют мир, созданный богом и населенный людьми.

2
        Архидьяволы - одна из наиболее могущественных адских рас. По слухам, к этой расе принадлежит сам сатана. Архидьяволы могуществом равнозначны демонам и могут занимать в адской иерархии самые разные по степени значимости места. Любой дьявол имеет возможность стать архидьяволом, поднявшись по карьерной лестнице. Карьерный рост архидьяволов, как и прочих адских существ, напрямую зависит не только от удачи, но и от их магических способностей.

3
        Зарах Ваал Тараг - по слухам, младший брат самого Люцифера, происхождением архидьявол. Принц Вечной Ночи, Тьмы и ненависти. Лучший и самый могущественный советник Сатаны. Находится в весьма натянутых отношениях с Вельзевулом, герцогом Предела чревоугодия. Основная должность в аду - управитель Пыточного предела. Именно он измышляет все новые пытки для грешников и провинившихся адских созданий.

4
        Адрамелех - высший демон. Герцог Предела гордыни.

5
        Гении - одна из адских рас. Темные души, сумевшие сделать карьеру в аду. Они либо прижизненные злодеи, начавшие свой карьерный путь после смерти, либо чернокнижники, избравшие служение тьме. Последние, как правило, покидают земную жизнь добровольно, кончая жизнь самоубийством в полном расцвете сил.

6
        Абаддон - высший демон. Герцог Предела ненависти.

7
        Доказать? (лат.)

8
        Вне всяких сомнений, нет (лат.)

9
        Delirium tremens (Горячка белая) - психоз, возникающий при хроническом алкоголизме, основными симптомами которого являются: беспокойство, тремор, сильное потоотделение; атакже яркие и ужасающие зрительные и сенсорные галлюцинации, в которых часто присутствуют животные и насекомые.

10
        Вне всякого сомнения (лат.)

11
        Вне всякого сомнения (лат.)

12
        Здесь и далее стихотворения автора.

13
        К примеру (лат.)

14
        К примеру (лат.)

15
        Доподлинно (лат.)

16
        К делу (лат.)

17
        К примеру (лат.)

18
        К сведению (лат.)

19
        К примеру (лат.)

20
        К слову (лат.)

21
        К примеру (лат.)

22
        К сведению (лат.)

23
        К слову (лат.)

24
        К слову (лат.)

25
        К слову (лат.)

26
        К слову (лат.)

27
        Лич - колдун-некромант, добровольно ушедший из жизни, чтобы обрести большее могущество.

28
        К лучшему (лат.)

29
        Даю, чтобы ты сделал (лат.)

30
        К примеру (лат.)

31
        Даю, чтобы ты сделал (лат.)

32
        Например (лат.)

33
        Даю, чтобы ты сделал (лат.)

34
        Даю, чтобы ты сделал (лат.)

35
        Дерьмо (нем.)

36
        Даю, чтобы ты сделал (лат.)

37
        Даю, чтобы ты сделал (лат.)

38
        Даю, чтобы ты сделал. Даю, чтобы ты сделал (лат.)

39
        Должен, значит можешь. (лат.)

40
        Предатель (лат.)

41
        Почетно умереть за ад. (лат.)