Михаил Ежов
        Под знаком небес
        "И павшие простирались у ног моих..."
        Неизвестный автор, Эпоха Первых Времен, приблизительно 1475 год
        Часть I
        Исход
        Глава 1
        Город Мертвых
        Невин стоял на широком каменном балконе дворца и смотрел на потонувший в ночной темноте город. Тут и там виднелись огни факелов, которые ничего не освещали и служили всего лишь ориентирами для заплутавших в переулках жителей.
        Причудливая архитектура построек чернела на фоне темно-синего неба фантасмагорическими силуэтами и превращала Бальгон в логово чудовищ. Частоколом поднимались на горизонте иглы шпилей, увенчанных железными флюгерами, выкованными в форме драконов, змей, нетопырей и других причудливых существ; круглились купола и каскадами бежали к набрякшему свинцовыми тучами небу изломанные крыши зданий. Вдалеке же, едва различимые, высились увенчанные сахарно-белыми снежными шапками горы - Кадрады окружали город со всех сторон, и лишь небольшое ущелье, тщательно охранявшееся днем и ночью, позволяло проникнуть в него или покинуть его.
        Мрачные пики и утесы казались в темноте синими пятнами, они спали подобно северным великанам, легенды о которых были известны не только в Калливорге и Межморье, но и в Синешанне, откуда со временем пришли в Малдонию. Тихие и громадные, Кадрады высились над Бальгоном, укутанные бархатной и прозрачной темнотой, которую не нарушали ни скрытые низко висящими облаками звезды, ни луна. Покой царил над городом, вековой и неизменный, как сама бесконечность.
        В матовой темноте огненным кругом сияло гигантское колесо, установленное в самом центре озера, которое образовывали стекавшие с гор реки. Вода вращала его, и в люльках, прикрепленных к лопастям, плавно взмывали вверх и опускались, скользя над темной водой, вампиры. До дворца доносились их крики и веселый смех. Несколько десятков факелов, закрепленных в уключинах на колесе, расчерчивали небо оранжевыми хвостатыми искрами. Вода в озере дрожала и казалась жидким золотом, время от времени кто-нибудь прыгал в нее, и тогда Невин слышал тихий всплеск и восторженные вопли зрителей.
        - Что ты здесь делаешь?
        Невин обернулся на голос и увидел Мелиссу.
        Вышедшая на балкон женщина была высока ростом и прекрасно сложена. Цвет ее кожи отличался матовой белизной, напоминавшей слоновую кость, а голубые глаза с нежностью смотрели из-под тонких, слегка изогнутых бровей. Казалось, они были способны как воспламенять, так и умиротворять, как повелевать, так и умолять. И Невин на собственном опыте знал, что это соответствует действительности, ведь эта женщина была его женой, единственной любовью и радостью всей его долгой жизни.
        Привычка к всеобщему поклонению и власти над окружающими, дарованная тем высоким саном, который она занимала, придавала Мелиссе особую величавость, вообще свойственную жителям Бальгона, почитавшим себя превыше всех остальных народов, включая бессмертных эльфов.
        Густые черные волосы, отливающие синевой, были украшены рубинами и тяжело падали на плечи подобно сверкающим алой кровью змеям. Тонкая драгоценная диадема молниевидным росчерком пробегала по ее гладкому высокому лбу, а на шее висела серебряная цепочка с медальоном, изображавшим нетопыря - символ клана Грингфельда, к которому она принадлежала. Поверх темно-синего шелкового платья было накинуто другое - белое, ниспадавшее до самой земли, с многочисленными разрезами и просторными рукавами, доходившими только до локтей. Тонкие пальцы, унизанные кольцами, заканчивались красивой формы длинными ногтями, а на запястьях мелодично позванивали тонкие браслеты.
        - Думаю о том, что сказал третьего дня Ванхорн, - ответил Невин, окинув взглядом безупречную фигуру Мелиссы. - Если Малдония нападет на нас, битва будет страшной. Рыцари сильны и могущественны, им служат боевые машины и колдуны, умеющие повелевать огненными шарами.
        - Бальгон хорошо защищен, а наши воины смелы. - Мелисса ласково коснулась кончиками пальцев сумрачного лица мужа. - Кроме того, никто не знает, где расположен наш город. А что касается колдунов, то мне кажется, слухи об их могуществе сильно преувеличены. Простолюдины любят пугать друг друга страшными сказками. Но не нам бояться их.
        - Конечно, ты права, - Невин взял руку женщины в свою. - Однако рыцари готовятся к войне. Возможно, кто-то предал нас и открыл дорогу в Город Мертвых. Иначе откуда у них столько уверенности в том, что им удастся заставить нас принять бой?
        - Никто не посмел бы нарушить Закон, - покачала головой Мелисса. - Заветы нашего бога нерушимы. Любого, кто покусится на них, ждет смерть.
        - Только не для отступников! - Невин ударил ладонью по каменным перилам балкона.
        Мелисса невольно вздрогнула.
        - Среди нас таких нет, - сказала она тихо. - Все предатели давно ушли в другие земли.
        - Им на смену могли родиться новые.
        - Они принадлежат своим Хозяевам, и их воля не может навредить нам.
        - Если только тот, кто ими управляет, сам не стал предателем, - возразил Невин. - Но в любом случае мы ничего не можем поделать, - он вздохнул и направился в комнату.
        - Может быть, стоит спросить совет у Молоха? - предложила Мелисса, следуя за мужем.
        - Он уже давно не отвечал на наши обращения, - отозвался Невин, наливая из высокого кувшина в два бокала темно-красную жидкость, распространяющую терпкий сладковатый аромат. Он протянул один из них жене. Мелисса взяла его и несколько секунд задумчиво рассматривала, а затем выпила несколькими долгими глотками.
        "Как же она красива!" - думал Невин, глядя на жену. Он не уставал любоваться ею и удивляться этому. Обычно вампиры были непостоянны в любовных делах, и их брачные союзы оказывались скоротечны. Но для Невина Мелисса была всем - с того самого момента, когда он впервые увидел ее. Иногда он представлял, что было бы, если бы она по какой-то причине умерла, но каждый раз гнал от себя эти мысли, не дав им воли.
        - Спроси у Оракула, не знает ли он, чем мы не угодили Молоху, - сказала Мелисса. - Бог не может сердиться на нас долго, ведь он знает, что мы всегда верой и правдой служили ему.
        - Эртанор ничего в этом не понимает! - Невин раздраженно махнул рукой. - Не знаю, с чего он взял, будто Великий станет говорить с ним.
        - Прежде так и было, - напомнила Мелисса.
        - Слишком много времени прошло с тех пор, как мы были призваны и началось наше Служение. Иногда мне кажется, что Кровавый забыл о нас. Возможно, он больше не нуждается в своих слугах.
        - Ты говоришь... ужасные вещи! - Мелисса поставила пустой бокал на столик и отступила на шаг. - Может быть, времени прошло и много, но только не для Молоха. Кто знает, возможно, для него пролетел один только миг. Для богов время течет по-иному. Их мир не подчиняется обычным законам. И мы всегда мечтали, что и для нас рамки правил раздвинутся, а то и будут разрушены. Именно поэтому мы так верно служим Кровавому - в надежде заслужить если не саму вечность, то хотя бы жизнь, подобную ей.
        Невин молчал, глядя в темноту. Медленно и задумчиво кружились в свете желтых фонарей снежинки, похожие на белых ленивых ос. Мощенные булыжником улицы казались спинами растянувшихся по всему городу драконов. Этажи дворцов громоздились друг на друге, их окна маячили в ночи горящими квадратами, в которых двигались черные силуэты.
        - Ты сделаешь это, соберешь Вардан? - спросила Мелисса, подходя ближе. - Ради Бальгона. Мы сейчас нуждаемся в единстве, как никогда. Настало время испытаний, и наша раса должна сплотиться.
        - Все это началось с Валерио, - с горечью сказал Невин. - Когда его клан осудили на изгнание, те, кто уцелел, поклялись отомстить. Мне кажется, сейчас мы пожинаем плоды своей недальновидности и поспешной... жестокости.
        - Странно слышать это от тебя, ведь ты голосовал за изгнание. И прошу, не говори о Валерио, этом грязном предателе! Слишком многие погибли из-за него. Бальгон опустел с тех пор, как Валерио увел свой клан в Межморье. Он преследовал свои цели, не думая ни о чем, не спросив Оракула. Его имя недостойно звучать здесь.
        - Ты права, - согласился Невин. - Но я говорю не об этом. Те, кто, несмотря ни на что, остался верен Валерио, представляют угрозу для Бальгона. С этим нельзя не считаться.
        - Люди не станут сотрудничать с ними, - возразила Мелисса. - Они ненавидят весь наш народ. Мы для них - воплощенный страх, который слишком давно поселился в их крови, чтобы с ним так легко можно было расстаться.
        - Но предатели могут найти того, кто не побоится воспользоваться их услугами. Возможно, кто-нибудь из них тайно сотрудничает с Малдонией, - ответил Невин. - Чернь ведь не обязательно посвящать в планы власть имущих. - Он поставил пустой бокал на столик. - Меня беспокоит этот новый полководец. Почему никто не знает, откуда он взялся? Мы уже потеряли одного нашего соглядатая, а ведь он считался одним из лучших.
        - Все эти рабы ничего не стоят, - Мелисса брезгливо поморщилась. - Нужно собрать Вардан, пускай Большой Совет решит, что делать.
        - Сначала я схожу к Оракулу, - возразил Невин. - Если он даст ответ, то в собрании не будет необходимости.
        - Поступай, как знаешь, - сказала Мелисса, кладя руку ему на плечо. - До сих пор ты не ошибался, и мы все верим тебе. Ты же знаешь, все кланы признали твою власть.
        - Но не все сделали это с радостью, - возразил Невин.
        - Тебя это беспокоит?
        - Разумеется. От недовольства недалеко до предательства.
        - Я знаю, что тебя развлечет, - сказал Мелисса, улыбнувшись.
        Невин вопросительно поднял брови.
        - Надеюсь, ты не забыл, что сегодня твоя жена выступает на Арене?! - спросила Мелисса с притворным испугом. - Это было бы чрезвычайно обидно!
        - Конечно, я помню, - усмехнулся Невин. - Уверен, это будет что-нибудь незабываемое.
        - Именно так! - подтвердила Мелисса. - И мне пора переодеваться.
        Она отстранилась и направилась к двери.
        - Не опаздывай, - бросила она, прежде чем скользнуть в коридор.
        Невин снова наполнил бокал, сделал глоток и вышел в коридор, освещенный двумя рядами масляных ламп, располагавшихся почти под самым потолком. Пол из резного камня был так истерт, что некогда четкий узор теперь едва просматривался. Все несло на себе отпечаток сотен лет, прошедших с тех пор, как был построен Бальгон, или Город Мертвых.
        Невин свернул налево, затем поднялся по витой каменной лестнице и оказался в открытой галерее. Перед ним простиралась круглая арена, засыпанная снегом. Окруженная невысокой каменной стеной, утыканной факелами, она казалась гигантским кратером вулкана. На скамейках кишели вампиры, сверкая украшениями, оружием и пестря дорогими одеждами. Рабы сновали взад и вперед, вверх и вниз, спеша удовлетворить малейшие желания своих господ, угадывая их по едва заметным жестам. Все они были людьми, добровольно позволившими заклеймить себя в надежде когда-нибудь стать такими же, как и их хозяева, носферату, - жестокими, вечно молодыми и бессмертными.
        При появлении Невина внизу затрубили герольды, подняв к ночному небу позолоченные горны с развевающимися шелковыми знаменами. Зрители поднялись со своих мест, чтобы приветствовать повелителя Бальгона, и он отвечал им, подняв руку с раскрытой ладонью.
        В стене напротив галереи были большие ворота, закрытые решеткой из толстых железных прутьев. Как только герольды опустили горны, она начала медленно подниматься, и через минуту на арену, разбрасывая снег, выскочили три черных пантеры в сверкающих шипами ошейниках, с раскрашенными красной и серебряной красками мордами. Подобно теням они обежали арену, время от времени пытаясь перебраться через каменную ограду, но стены были слишком высоки. Животные глухо и яростно рычали, роняя слюну, в жарких пастях трепетали алые языки, а клыки сверкали подобно жемчужинам.
        Вампиры неожиданно разразились криками, и через секунду из-под галереи, где имелся еще один выход, показалась горстка людей, вооруженных пиками, мечами и боевыми топорами. На некоторых были панцири, латы и шлемы, другие шли в легких рубахах и штанах. Они испуганно остановились, озираясь по сторонам, но тут же из ворот позади них выскочили четверо вампиров и несколькими толчками выпихнули обреченных на середину арены.
        Пантеры свирепо хлестали себя по бокам хвостами, расхаживая вдоль стен, но, заметив людей, медленно двинулись к центру арены, подобно акулам, устремившимся к добыче. Гладиаторы сгрудились, встав спиной к спине, и выставили перед собой оружие.
        Первый хищник прыгнул неожиданно, пролетел над остриями копий и опустился на голову одного из людей. Тотчас группа в панике рассыпалась, и тогда остальные пантеры кинулись на тех, кто оказался к ним ближе всего. Через минуту на арене уже лежало три неподвижных окровавленных тела. Один зверь терзал труп своей жертвы, два других кругами ходили вокруг оставшихся в живых, но полумертвых от ужаса людей.
        Вампиры свистели и улюлюкали, подзадоривая пантер, некоторые даже бросали в них камнями, чтобы еще больше разозлить. Один булыжник угодил в голову хищника, слишком близко подошедшего к ограждению, и животное, взвившись на миг в воздух, понеслось поперек арены, потом метнулось в сторону, вцепилось в шею одного из гладиаторов, повалило его, подмяло и с торжествующим ревом разорвало когтями грудь, разбрасывая вокруг себя кровавые куски дымящейся плоти.
        Невин зааплодировал, и тотчас другие носферату разразились овациями. Две пантеры бросились на оставшихся в живых людей, и через пару минут все было кончено. На арену выскочили вампиры и быстро утащили трупы. Звери сторонились их, настороженно фыркая. Они шли в нескольких шагах позади носферату, не желая расставаться с добычей, но и не рискуя напасть на тех, кто, как подсказывало им чутье, был мертв.
        Когда пантеры остались одни, на арене появилась тоненькая женская фигурка. Зрители поднялись в единодушном порыве, выражая свое восхищение. Мелисса приветствовала их, подняв руку, унизанную драгоценными перстнями. Она сменила голубое платье на черный кожаный костюм и высокие сапоги на ременных застежках. Латы с металлическими бляшками прикрывали только грудь и спину, вокруг шеи сверкал стальной воротник. Никакого оружия у Мелиссы не было.
        Она обошла арену, не обращая внимания на хищников, затем повернулась к ним лицом и легко побежала навстречу одной из пантер. Животное присело, охаживая себя по бокам хвостом, алая пасть разверзлась, обнажив белоснежные клыки. Две тени, звериная и человеческая, метнулись навстречу друг другу, столкнулись, и пантера с жалобным воем отлетела назад, тяжело ударившись о землю. Однако зверь мгновенно поднялся, мотнул головой и в три прыжка приблизился к Мелиссе на расстояние не более пяти футов. Две других пантеры кружили вокруг сражавшихся, роняя слюну и издавая приглушенное рычание.
        Невин следил за каждым движением женщины, видел, как она готовится отразить атаку, и мысленно улыбался. Он вспомнил свою жену такой, какой увидел ее впервые несколько сотен лет назад возле храма, куда ее привезли венчаться с каким-то человеком (он даже не разглядел его). Хрупкая девушка в белом платье, с голубыми лентами в черных как смоль волосах, она была прекрасна - самое красивое, что он когда-либо видел. Невин прикрыл на секунду глаза, чтобы воссоздать ее лицо, светящиеся счастьем глаза, радостную улыбку. Она ничуть не изменилась. Поистине, эта женщина стоила того, чтобы быть увековеченной.
        Зрители взревели от восторга, и, открыв глаза, Невин увидел, что Мелисса сидит на холке пантеры и терзает шею животного когтями. Разорванный ошейник валялся неподалеку, а из артерий на землю толчками лилась кровь. Зверь еще какое-то время пытался избавиться от непрошеного наездника, а затем медленно завалился на бок.
        Мелисса соскочила с него и, отряхнув с рук кровь, двинулась к двум другим пантерам. Те с глухим рычанием дожидались ее возле ограды.
        Одна взвилась в воздух, но Мелисса перехватила ее на лету и швырнула об землю. Другая попыталась схватить ее за ногу, но вампирша легко подпрыгнула и, полоснув хищника по спине когтями, приземлилась позади него. Оба зверя бросились на женщину, рыча от ярости и боли. Они двигались со скоростью молний, но Мелисса оказалась быстрее. Два точных удара - и одна пантера лишилась глаза, а у другой на шее проступила кровь. Оба зверя с визгом бросились прочь. Мелисса пустилась в погоню, догнала одного из хищников и резким ударом вырвала у животного позвоночник. Пантера на полной скорости грохнулась на землю, по инерции проехала на брюхе футов пять и замерла навсегда, превращенная в груду дымящегося на морозе мяса. Другой хищник прижался к решетке, скуля от страха. Мелисса не торопясь подошла к нему и быстрым, как взмах катаны, движением оторвала голову. Держа ее за загривок, она показала свой трофей задыхающимся от восторга зрителям. Мелисса прошла по арене, оставляя за собой кровавый след, затем бросила голову и поклонилась публике.
        Невин знал, что она смотрит на него, он аплодировал, и торжествующая улыбка замерла на его губах. Эта женщина была его мечтой, его жизнью, его сердцем. Он восхищался каждым ее движением, каждым словом и ревновал к тому, что тысячи глаз разделяют с ним этот восторг.
        Некоторое время спустя Невин и Мелисса, вновь одетая в длинное платье, на этот раз темно-фиолетовое, шли в сторону тронного зала по широкому коридору, на стенах которого висели картины, потемневшие от времени, покрывшиеся густой паутиной трещин. С них сурово глядели прежние правители Бальгона: Айрак из клана Лергуса, Владемир из клана Ванхорна, Трийдон из клана Майрено, Ругар из клана Валерио... Все давно мертвы...
        - Когда-нибудь и я займу здесь свое место, - сказал Невин, останавливаясь перед свободным пространством на стене, подготовленным смотрителем замка сразу же после его воцарения.
        - Все правители Бальгона увековечены в этой галерее, - сказала Мелисса. - Они были великими...
        - Ты же знаешь, - перебил Невин, - что, даже если я не сделаю ничего значительного, мой портрет все равно будет висеть здесь. - Он тряхнул головой и пошел дальше. Мелисса нагнала его и остановила:
        - Тебе понравилось мое представление?
        - Конечно, разве могут быть сомнения? - Невин наклонился и нежно поцеловал жену. - Это было незабываемо!
        - Я хочу, чтобы ты был со мной сегодня, - сказала Мелисса, притянув его к себе. - Слышишь? Приходи, когда закончишь с делами.
        Невин молча кивнул.
        Мелисса повернулась и пошла прочь по коридору, быстро удаляясь. Ее фигура, не отбрасывавшая тени, казалось, скользила по полу, со всех сторон освещаемая неверным светом факелов.
        Проводив ее взглядом, Невин направился к высокому мраморному трону, скрытому в полумраке зала. Едва он дошел до середины, как вбежали Слуги (так назывались вампиры, подчиняющиеся воле носферату, обратившего их; лишь после смерти Хозяина они становились самостоятельными и могли превращать людей в себе подобных), одетые в серые с красным костюмы, на спине которых был вышит знак их господина - черный нетопырь. Они несли факелы и жаровни, которые расставили вокруг трона, так что сразу стало светло. Один из слуг подошел к Невину и, низко поклонившись, спросил:
        - Что прикажет Повелитель?
        - Пригласи ко мне Владека из клана Лергуса, - распорядился Невин, - и Сервеса из клана Майрено.
        - Да, Хозяин. - Слуга с поклоном бросился выполнять указание.
        Невин опустился на трон. Его окружал огонь - языки пламени плясали на тонких черных каркасах жаровен, но не грели и не обжигали. Громкий треск масла и смолы наполнял тронный зал, и Невин ясно чувствовал распространявшийся вокруг запах. Он протянул руку и задумчиво поводил ею над огнем. Пламя обвилось вокруг его длинных бледных пальцев, но не причинило вреда. Невин ощутил только легкое покалывание, как если бы огонь высосал из него немного силы.
        Он нетерпеливо побарабанил ногтями по мраморному подлокотнику трона, вот уже несколько веков бывшего символом власти князей Бальгона. Если бы не смерть Прародителя Грингфельда, погибшего несколько лет назад в Аллохеймских горах Кар-Мардуна, Невин сейчас не сидел бы на нем, а по-прежнему оставался всего лишь Слугой. Одна смерть освободила тысячи... Все они стали Хозяевами и его подданными.
        Искусная резьба покрывала трон, огромные рубины, сверкавшие при свете факелов, были вделаны в белый, весь в тончайших розовых и фиолетовых прожилках, мрамор. Еще не так давно взойти на него означало получить власть над всей Малдонией: от Холодного Моря на западе и Нордора на юге до Казантара на востоке и Океана на севере. Но в последнее время все изменилось - с тех самых пор, как люди, эти жалкие животные, так быстро размножающиеся и распространяющиеся по земле, прежде всегда покорные воле князя Бальгона, решились объявить Городу Мертвых войну. При этой мысли Невин презрительно скривился. Все это из-за нового военачальника, который командовал армией Малдонии в последнем сражении и одержал позорную для Бальгона победу. Невин в раздражении ударил кулаком по подлокотнику. Кто он такой? Откуда взялся? Рабы-шпионы доносят, что никто не знает, из какого рода происходит этот новый любимец народа. А люди обожают его, своего спасителя и освободителя. Да и этот глупец король, как его... Мирон, кажется... тоже обожает своего воинственного вассала, чье имя никому не было известно всего только три месяца
назад. А теперь он получил прозвище Железного Герцога, которое выкрикивает на улицах Венста и Ялгаада чернь, а рыцари пьют за его здоровье в кабаках и на званых приемах!
        Двери распахнулись, прервав мысли Невина, и в зал вошли двое. Первый был высоким и мускулистым, тяжелый темный плащ окутывал его с ног до плеч, заколотый спереди золотой брошью в форме черепа. Длинные светлые волосы лежали спокойно, тонкие губы были плотно сжаты, а серые глаза смотрели холодно и высокомерно. Второй, одетый в черный с сиреневым костюм, был ниже ростом, его голубые глаза казались стеклянными на бледном неподвижном лице. Оба были молоды и вооружены короткими мечами.
        Остановившись перед троном, они опустились на колени и склонили головы.
        - Встаньте, - велел Невин и, когда они повиновались, сказал: - Я решил, что нам всем необходим совет Оракула. Отправляйтесь в Храм и передайте Эртанору, что мы придем завтра в первом часу ночи.
        - Да, Повелитель, - оба поклонились. - Мы благодарим вас за оказанную честь.
        Движением руки Невин отпустил их. В зал снова вбежали Слуги.
        - Какие будут приказания, Хозяин? - спросил старший из них.
        - Позовите Мейстера, - велел Невин. - Хочу немного развеяться.
        - Не нужно беспокоить этих никчемных пустомель! - тоненький голосок раздался у дверей, и в тронный зал вбежал горбатый карлик в ярко-красной одежде, на животе перехваченной золотым поясом. - Я всегда появляюсь сам и, заметьте, неизменно вовремя. Ну, чего встали? - бросил он слугам. - Убирайтесь! Не видите, вы надоели Повелителю?
        Невин с улыбкой отпустил Слуг и поудобнее устроился на троне, окидывая придворного шута ироничным взглядом.
        - Мой князь желает развлечься? - карлик расшаркался, едва удерживая равновесие. При этом его левый глаз, словно уголек, вперился в лицо Невина. - Могу предложить первосортных шлюшек с лучших восточных базаров. Берег для себя, но чем не пожертвуешь ради любимого правителя? Нет? Ах да, ведь у вас есть жена. Виноват, каждый раз забываю. Тогда, быть может, повелитель не откажется выслушать коротенькую и поучительную историю, недавно услышанную мною из уст одного заморского купца, до смерти замученного в застенках этого благословенного замка, да прольются все мыслимые щедроты на его доброго хозяина?
        - Пожалуй, - милостиво согласился Невин. Мейстер, потомственный шут, всегда знал, как поднять ему настроение. Неистощимый на выдумки, грубый и циничный, он был живым символом Бальгона.
        - Тогда позволь мне, князь, примоститься у твоих ног. - С этими словами карлик подковылял к трону и уселся на нижнюю ступеньку. - Так тебе будет удобнее пнуть меня, если мой рассказ не понравится, - пояснил он.
        - Начинай, - велел Невин.
        - Хорошо. Итак, в некотором королевстве жил один жестокий правитель. Он прославился тем, что обожал сажать людей на кол. Для этого он часто заманивал в свой замок не только врагов, но и собственных подданных, которых почитал за скот и подозревал во всевозможных изменах. Поистине ни до, ни после не было в известных нашим картографам землях короля, способного сравниться в зверствах с этим человеком. Иногда по совершенно неизвестной причине он казнил население целой деревни, расставив по склонам холма колья различной длины и самый высокий предоставляя старосте, дабы он мог перед смертью в последний раз окинуть взглядом свои владения.
        Если же кольев не хватало (по нерадивости палачей, не сумевших угадать всю меру ненасытной жестокости своего господина, или же из-за нехватки леса), то остальных обреченных варили живьем, душили, вешали, колесовали, разрывали деревьями, четвертовали или ослепляли. Словом, не существовало пытки, неизвестной этому жестокому и, вероятно, безумному тирану.
        - Признайся, ты все это выдумал, - перебил шута Невин. - Никто не может быть так бесчеловечен!
        - Уверяю вас, повелитель, - проговорил Мейстер, приняв обиженный вид, - что каждое слово в моем рассказе - истинная правда!
        - Ладно, - Невин махнул рукой, - можешь продолжать.
        - Благодарю, мой господин, - карлик слегка поклонился. - Так вот. Однажды этот правитель, показавшийся вашей милости столь необузданно жестоким, отмочил шутку позабористей. Он согнал на холм множество народу, и на глазах у несчастных солдаты сожгли их дома, а затем начали сажать всех подряд на колья. К вечеру склон превратился в лес безжизненных или извивающихся тел, а по его склонам рекою лилась кровь. Один из дожидавшихся своей участи содрогнулся при виде этого, и тогда прославленный правитель, о котором идет речь в моем повествовании, велел посадить несчастного на самый высокий кол, дабы уберечь от неприятных запахов человеческих фекалий и крови. Сам он спокойно ужинал у подножия, наблюдая за агонией умирающих. - Карлик остановился и выдержал паузу, ожидая, что Невин засмеется. Правителя Бальгона действительно позабавил рассказ шута, но не настолько, чтобы он пришел в доброе расположение духа. Мейстер, почувствовав это, набрал в легкие побольше воздуха и заговорил снова: - Но на этом не кончается моя повесть. Был еще и такой случай. Однажды этот правитель пригласил в свой замок бедняков, усадил
их за свой стол, накормил, а затем объявил, что вся пища была отравлена, после чего преспокойно наблюдал за медленной агонией умиравших. Тех, кто мучился слишком долго и наскучил хозяину замка, добили слуги. Потом этот убийца, столь хладнокровно расправлявшийся с ни в чем не повинными людьми, не раз говаривал, что сделал это для того, чтобы искоренить в своем королевстве бедность, ибо не мог выносить страданий простого народа.
        Невин усмехнулся.
        - Что ж, это тоже способ, - кивнул он, разглядывая мозаику на полу. - Но я предпочитаю шутки повеселее. Ты сегодня слишком мрачен, мой дорогой шут.
        Карлик скорчил недоумевающую физиономию и пожал плечами:
        - Ну хорошо, у меня осталась еще одна история, но если и она не удовлетворит Ваше Величество, то я умываю руки.
        - Идет, - согласился Невин. - Подожди только, пока я позову слугу. Думаю, ты не откажешься промочить горло.
        - Разумеется, нет, - отозвался Мейстер.
        Когда слуга принес графин и два наполненных золотистым вином бокала, Невин подал один карлику, а другой взял себе.
        - За то, чтобы твои шутки стали веселее и мне не пришлось искать нового шута, - провозгласил он и пригубил вино.
        - Выпью за это с удовольствием! - отозвался Мейстер, залпом осушая бокал. - Теперь я могу продолжать?
        - Пожалуй.
        - Ну, так вот. Все у того же правителя была любовница. Застав его однажды в дурном расположении духа, она решила развеселить его, сообщив, что беременна. Поистине, только женщине могло взбрести в голову воспользоваться столь сомнительным способом поднять мужчине настроение!
        Словом, как и следовало ожидать, ее любовник отнюдь не обрадовался новости, обвинил свою пассию во лжи и, чтобы тут же уличить ее, выхватил меч и распорол ей живот...
        - Хватит! - прервал его Невин, ставя бокал на подлокотник. - Убирайся, мне не нравятся твои шутки.
        Карлик скатился со ступеньки и принял обиженную позу.
        - Ты меня слышал? - спросил Невин. - Оставь меня!
        Шут мигом ретировался за дверь, семеня коротенькими ножками, похожий в своем алом костюме на перезрелый помидор.
        Невин вызвал слуг, велел унести из тронного зала светильники, а затем направился в свои покои. По пути его мысли вернулись в прежнее русло. От решения Оракула зависело очень многое. Действовать по указанию бога - это одно, а подчиниться голосованию - совсем другое. Лучше бы Молох на этот раз внял зову своих слуг и объявил свою волю. Конечно, война с Малдонией начнется в любом случае, но кто ее развяжет - вампиры или люди, - решит либо Оракул, либо Вардан.
        Хотя правителем Бальгона был Невин, его слово не всегда было последним - мнению Большого Совета придавалось большое значение. Почти все серьезные решения принимались на нем.
        Невин взошел на трон после того, как погиб Грингфельд - первый созданный Молохом Прародитель и глава рода, к которому принадлежал Невин. Его жена Мелисса имела статус Слуги, и как бы ни хотел он освободить ее, не мог ничего поделать, разве что умереть, поскольку Хозяином она могла стать только после смерти обратившего ее. Это угнетало его, он хотел, чтобы его жена была свободна, но закон посвящения в носферату оставался неизменен.
        Думал ли он, что их отношения изменятся? Едва ли. Скорее, он чувствовал себя виноватым перед Мелиссой, ведь по статусу она была ниже его, а ему хотелось быть с ней равным во всем.
        Невин внезапно остановился на полдороге в свои покои. Постояв несколько секунд, он свернул в ближайший коридор, а затем спустился по узкой каменной лестнице в подземелье замка. Здесь всегда было темно, но в стенах виднелись железные уключины для факелов. На полу толстым слоем лежала пыль, лишь в центре прохода темнела протоптанная дорожка.
        Невин задержался перед невысокой мраморной плитой, служившей дверью в усыпальницу, где были захоронены герои - в основном прославившиеся воины Бальгона. Он опустил рычаг, и проход начал медленно открываться. В лицо пахнуло сыростью и плесенью. И это несмотря на сложную вентиляционную систему, устроенную в замке.
        Невин стал спускаться по крутой каменной лестнице. Вокруг царил кромешный мрак, но ему это не мешало, ибо он, как и все носферату, прекрасно видел в темноте.
        Через некоторое время он оказался в длинном зале с низким сводчатым потолком. Здесь было светло - тридцать факелов располагались на сложенных из крупных, едва обработанных, камней стенах. Трое Слуг сидели за квадратным столом и играли в кости. Одного из них Невин знал - это был смотритель подземелий по имени Карий, из клана Ванхорна.
        При появлении Невина они подскочили и в недоумении смотрели на него несколько секунд, а затем Карий, опомнившись, поспешно поклонился, и остальные последовали его примеру. Они находились в согнутом положении несколько дольше, чем было необходимо, - видимо, для того, чтобы искупить свое первоначальное замешательство.
        - Я слушаю Ваши приказания, Повелитель, - проговорил Карий голосом, полным благоговения.
        - Покажи мне тело Владемира, - проговорил Невин, окидывая взглядом несколько десятков каменных саркофагов, испещренных рунами и гербами вампирских кланов.
        - Сюда, Ваше Величество, - Карий с поклоном пригласил Невина следовать за ним.
        Он провел его между двух рядов мраморных гробниц и остановился перед отполированной до блеска ониксовой плитой, покрытой черным бархатом, под которым угадывался человеческий силуэт. Там, где должна была быть голова, материя обрывалась вниз, отчего фигура выглядела укороченной и неестественной.
        Невин подошел и коснулся пальцами холодного камня. Он был абсолютно гладким.
        - Ты свободен, - бросил Невин Карию через плечо. - Можешь идти.
        Смотритель поклонился и поспешил через зал обратно к своим приятелям.
        Невин обошел плиту, пристально вглядываясь в очертания покрывала. Владемир из клана Майрено, один из величайших воинов Бальгона, был повержен людьми в последнем жестоком сражении. Ему отрубили голову и закопали ее неизвестно где, а сердце пронзили осиновым колом. Теперь он лежит, бесформенный и неподвижный, и нет более силы в руках, сотни лет сжимавших меч Калигорст, Дарующий Смерть.
        Владемир был древним вампиром и жил достаточно долго, чтобы вместе с кровью поглотить жизненную силу тысяч людей. Поэтому его вторично умершее тело не разложилось сразу, как это обычно происходило с молодыми вампирами, а некоторое время сохранялось в целости.
        Сколько слуг стали Хозяевами после его смерти? Тысяча, две, три? Кто знает? Армия Владемира была огромна, она шла, повинуясь Зову своего Господина и сметая все на своем пути.
        Но не в этот раз. Многие полегли на Комариных Топях, преданные, по убеждению Невина, изгоями из клана Валерио. Четыре дня прошло с тех пор, как уцелевшие воины принесли обезглавленное тело своего предводителя в Бальгон и положили его в усыпальнице замка Брандеген.
        Они рассказывали о том, кто вел армию людей и одолел Владемира, - огромном человеке, чье лицо скрывала черная маска. Некоторые считали его колдуном, другие - просто могучим воином, но все сходились во мнении, что он не был ни королем Малдонии Мироном, ни его старшим сыном Мархаком, ни кем-либо из сражавшихся прежде с воинством Бальгона.
        Невин лег рядом с мертвым телом. Повернув голову, он увидел, что теперь, когда Владемир без головы, они сравнялись в росте.
        Невин прикрыл глаза и подумал о том, что наступило странное время, когда боги больше не помогают своим детям, а люди не боятся тех, кто служит богам.
        Когда он проснулся, в зале было тихо. Невин сел, спустил ноги на пол и прислушался. Слабо потрескивала смола на факелах и масло в светильниках. Пискнула мышь и прошуршала по холодным каменным плитам. Невин встал и пошел между гробницами к выходу. Смотритель спал, сложив на груди большие тяжелые руки, его помощники пристроились подле в различных позах. Игральные кости валялись где попало, в том числе и на полу.
        "Неужели рассвет?" - подумал Невин, проходя мимо и открывая дверь. И тут он вспомнил о Мелиссе, которая ждала его, и поспешил наверх, в свои покои.
        - Почему ты так долго? - спросила женщина, приподнимаясь на локте, когда он отворил дверь и вошел.
        - Я заснул в Погребальном Зале, - ответил он, снимая ремень с ножнами и бросая его на пол возле кровати. - Прости.
        - Скоро рассвет, - сказала она, следя за ним большими зеленоватыми глазами.
        - Часа два осталось, - отозвался Невин, коснувшись пальцами стоявших на полке песочных часов, сделанных в виде двух переплетающихся змей. - Ты не спала?
        - Нет, - Мелисса покачала головой. - Я ждала тебя и думала о том, что ты сказал. Про Большой Совет, - добавила она, заметив, что он ее не понял. - Ты ведь не хочешь его устраивать, верно?
        - Нет, - согласился Невин, снимая толстый кожаный панцирь, покрытый крупными серебряными бляшками. - Валентин наверняка постарается всех запугать и устроить так, чтобы Вардан решил начать войну.
        - А почему ты против этого? - спросила Мелисса. - Армия Бальгона все еще сильна, и рыцарям не устоять перед ней. Смерть Владемира прискорбна и неожиданна, - она запнулась, подбирая слова, - но она не означает... что нам следует сложить оружие!
        - Что для нас столетие? - спросил Невин, растягиваясь на одеяле. - Всего лишь миг. А тот великан, что сокрушил Владемира, успел бы за это время умереть.
        Повисла пауза. Наконец, Мелисса спросила:
        - Ты боишься его? - В ее голосе прозвучало недоверие. - Но ведь он один, что он может против наших воинов, если останется без армии?
        - Не знаю, - ответил Невин. - Но у меня странное предчувствие, что он не такой, как... другие.
        - Надеюсь, ты не веришь в эту глупую поговорку?
        - Какую?
        - "Один в поле воин". Кажется, так говорят в королевстве Алых Копей, что лежит на юго-западе, у берега Холодного моря. Кто-то рассказывал мне, уже не помню когда.
        Невин усмехнулся:
        - Нет, я не верю в эти сказки. Но нам не нужна война. Рыцари стали сражаться иначе, они почувствовали уверенность, у них есть лидер, который нас не боится. Он сокрушил нашего полководца, и все эти видели. Армия носферату бежала. Такого позора не было еще никогда. До сих пор мы были непобедимы. Даже оборотни не могли тягаться с нами в искусстве войны. - Невин медленно покачал головой. - Мне кажется, этот человек опасен. Ты знаешь, я не боюсь никого и готов умереть во имя Служения, но рисковать Бальгоном... Не думаю, что имею на это право. Молох воздвиг его и вручил нам не только чтобы мы в нем жили, но и на хранение, как величайшую реликвию, доказательство его могущества. Нет, милая, нам не нужна эта война.
        - Но не мы хотим ее, - возразила Мелисса. - Рыцари стараются выяснить, где расположен Бальгон, это они стремятся уничтожить нас. Люди не желают больше бояться, они хотят расправиться с нами, но мы сильны, и, кроме того, на нашей стороне Молох. Пускай он давно не отвечал на наши молитвы, но это не значит, что он оставил нас. По крайней мере, я не верю в это!
        - Пусть так, - согласился Невин. - Но все равно, лучше бы Оракул решил, что нам делать, а не Вардан. Так мой авторитет как правителя не будет поколеблен, наоборот, я всегда смогу сказать, что действую по воле Кровавого.
        - Это верно. Ты уже сообщил Эртанору, что хочешь говорить с ним?
        - Да. Мы отправимся к башне завтра в первом часу.
        - Молох может и не заговорить, - заметила Мелисса, помолчав. - Лично я в это не верю, но все возможно. Нужно быть готовым к любому исходу.
        - Знаю, - ответил Невин. - Если Кровавый промолчит, останется только Большой Совет, и я не уверен, что меня послушают. Кланы имеют силу и свои интересы. Кроме того, у них есть право решать. Полагаю, они им воспользуются. - Невин неожиданно рассек воздух ладонью. - Неужели придется делать вид, что я придерживаюсь того же мнения, что и большинство, каким бы оно ни было?!
        - Если Вардан состоится и ты увидишь, что все за войну, лучше самому внести это предложение, иначе Валентин выступит за нее и покажет, что имеет влияние на Совет. Этого нельзя допустить, особенно сейчас, когда нам всем нужен единый лидер, - проговорила Мелисса вкрадчиво.
        - Да, пожалуй, ты права, - согласился Невин, подумав. - Но как угадать, чего хотят все? Пока я слышал доводы и за открытую войну с Малдонией, и против. Какая чаша весов окажется тяжелее?
        - Думаю, это станет ясно после визита к Оракулу.
        - Остается только ждать. Как странно, у меня впереди целая вечность, а я не могу дождаться следующей ночи. - Невин усмехнулся.
        Некоторое время они лежали молча.
        - Что ж, полагаю, завтра действительно будет видно, как себя вести, - Мелисса прикрыла глаза и глубоко вздохнула: - Спокойного тебе сна.
        - Спокойного сна, - отозвался Невин, продолжая смотреть в потолок. - Да хранит нас Великий Молох.
        * * *
        На окраине древнего города, ныне превратившегося в руины, из пещеры показались два существа, напоминавшие покрытых панцирями людей. Даже их лица состояли из плотно подогнанных друг к другу пластин.
        Они были одеты в длинные накидки, перехваченные ремнями, на которых висели небольшие кинжалы и средних размеров тубусы из тисненой кожи. Существа называли себя мурскулами и принадлежали к касте Искушенных, долгое время считавшейся проклятой, но в последние годы занявшей главенствующее место в обществе этой расы. Помогло же этому появление Састара Раваны, правящей особи, превратившей рассеянных по джунглям Архатлы мурскулов в армию сильных и жестоких воинов. Тогда Искушенные должны были открыть Красные Врата, древний портал, и впустить на Землю полчища демонов ракшасов и их повелителя, владыку Хаоса Эреба. Но тогда великая битва была проиграна, и мурскулам пришлось укрыться под землей и в горах. На них охотились, и многих перебили, но нескольким сотням удалось спастись.
        Один из мурскулов достал из-за пазухи металлическую трубу и, приложив ее к глазам, принялся сосредоточенно подкручивать расположенные на краю прибора рифленые ободки.
        - Ну что? - проговорил его спутник спустя несколько секунд. - Видишь?
        - Плохо, - ответил первый мурскул, отнимая от глаз трубку. - Но она приближается.
        Второй фыркнул:
        - Естественно! Вот только с какой скоростью?
        Его напарник задумчиво покрутил в руках трубку.
        - Сделать бы такую побольше, - проговорил он.
        - Не из чего! - отрезал второй мурскул, отбирая у товарища прибор. - Да и времени в обрез! - Он приложил трубку к глазам и некоторое время рассматривал ночное небо. - Еще недели две-три, - сказал он, возвращая устройство. - Мы должны успеть.
        - Все зависит от Ака-Мура-Сахада, - отозвался второй мурскул, бережно убирая трубку за пазуху. - Вчера он говорил, что волшебный шар снова едва не взорвался.
        - Но не взорвался же.
        - Это дело случая.
        - У него все получится. Ты же знаешь Ака-Мура-Сахада: он всегда жалуется, а потом оказывается, что все готово.
        - Тут ты прав, - мурскул усмехнулся. - Но третьего дня шар действительно был готов взорваться. Я сам видел. По нему пошли белые прожилки, и воздух вокруг загудел так, словно пещеру наполнили тысячи взбешенных насекомых.
        - Ака-Мура-Сахад тогда просто перестарался, - проговорил второй мурскул недовольно. - У него еще есть время.
        - Зачем нам вообще передвигать эти скалы? - спросил его товарищ, с беспокойством оглядываясь на цепочку столовых гор, тянувшихся с запада на восток.
        - Састару нужны корабли. Большие, надежные и прочные. Что может подойти лучше камня?
        - Например, железо.
        - Давно ли ты работал в рудниках? - В голосе мурскула прозвучал сарказм.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я хочу сказать, что мы уже давно не добываем металлы, - вздохнув, объяснил мурскул приятелю. - Кроме того, это было бы трудно скрыть от людей.
        - Но три первых взрыва мы утаили, - возразил ему товарищ. - А тогда помнишь, сколько сбежалось народу?
        - Да уж! Наверное, решили, что горы ожили! - мурскул коротко рассмеялся. - Но, помимо всего прочего, добыча руды требует специальных приспособлений, которых у нас нет, - добавил он. - Так что придется састару довольствоваться камнем.
        - По-моему, я видел там огонек, - его напарник обеспокоенно указал в темноту.
        - Где?
        - Вон там, среди деревьев.
        - Да, верно.
        - Пора уходить.
        - Ты прав. Мы видели все, что хотели.
        Оба мурскула развернулись и скрылись в пещере. Через секунду вход в нее закрылся каменной плитой, практически полностью слившейся со склоном.
        Глава 2
        "Веселый дракон"
        Ялгаад, столица Малдонии, располагался недалеко от берега Холодного Моря и был городом портовым, а потому довольно богатым. Дворцы и дома хоть и уступали по великолепию постройкам Межморья, тем не менее считались в Синешанне одними из самых замечательных.
        История столицы насчитывала уже не одну сотню лет, за которые город разросся, заняв пространство между двумя полноводными реками, берущими начало в озере Зеркальное, расположенном на юго-западе от Кадрадских гор, чьи белоснежные вершины можно было увидеть уже через пять дней пути от Ялгаада.
        Город пересекало множество каналов и канавок, вырытых так давно, что никто уже не помнил, для чего они служили. Теперь по их каменным набережным прогуливалась знать и наперебой предлагали свои товары лотошники. Они же заполняли площади, парки и аллеи, которых имелось в столице большое количество, но все они располагались на первом, самом высоком, ярусе, венчал который огромный и великолепный королевский дворец, внутреннее убранство которого, впрочем, отнюдь не соответствовало внешнему блеску, ибо нынешний король отличался особенной скупостью и приказал все украшения снять и спрятать в подвалах вместе с казной. Странная причуда, особенно если учесть, что последняя вовсе не нуждалась в пополнении: в Малдонии находились самые рудоносные медные шахты в Синешанне и деньги текли в страну рекой.
        Второй ярус занимали дома высокопоставленных чиновников и мелкой знати, там же располагались казармы рыцарей, а также оруженосцев, конюшни, тренировочные арены, ристалища и постройки для слуг. Обычно там обитало всего несколько сотен человек, но сейчас второй ярус кишел людьми - время было военное, и рыцари могли понадобиться в любой момент.
        Здесь в воздухе реяли разноцветные флаги со всевозможными гербами. Приглядевшись, можно было различить и перекрещенные секиры на поле из белых и красных клеток - символы ордена Гемаркха, чьи рыцари поклонялись богу войны, и охваченный пламенем замок на голубом с прозеленью фоне - эмблему ордена Мастрода, покровителя раздора, и более мирные изображения: оленей на желто-синем поле, герб Нотингора; стайку голубей с неоперенной стрелой внизу, символы Пархаоза. Словом, все воинские кланы, семьи и ордена Малдонии собрались в столице, составив могучую армию, готовую отразить атаку любого неприятеля.
        Третий ярус занимали ремесленники. Цеха, кустарные мастерские и мелкие промыслы, а также портовые доки, пристани и пирсы - все это находилось в постоянном движении, наполняя рабочую часть города шумом, криками и всевозможными запахами.
        Последний, самый нижний, ярус находился отдельно от остальных и был смещен к востоку от основной пирамиды. Здесь были кабаки, таверны, публичные дома, арены для азартных игр и скачек, а также собачьих, крысиных и прочих бегов. Маленькие театры с сомнительными репертуарами, деревянные помосты для бродячих и местных трупп, игорные дома и, как главная достопримечательность яруса, огромная тюрьма - одноэтажное здание с множеством пристроек, тянувшееся от Моста Висельников до Позорной площади, где публично наказывали преступников. Там же жил главный городской палач, занимавший небольшой особняк с островерхой крышей, утыканной башенками и шпилями с разнообразными флюгерами. Возле его дома постоянно дежурила охрана из двух-трех стражников.
        На упомянутой Позорной площади имелись не только традиционные подмостки для сечения кнутами и избиения батогами, но также дыба и колесо, а если стояла хорошая погода, то главный экзекутор распоряжался вытащить из тюремных казематов железную деву и устраивал особое представление. Но случалось это обычно в летние или весенние периоды, да и то не часто, поскольку хитроумное и громоздкое приспособление боялось сырости и при первой же возможности покрывалось ржавчиной.
        Но все это предназначалось только для простолюдинов. Жителей первого и второго ярусов, а также обитателей третьего казнили и наказывали на главной городской площади, для чего имелись специальные экзекуторы и особые приспособления.
        Основным украшением Ялгаада, помимо перечисленных архитектурных построек, были, безусловно, многочисленные храмы, одни величественные и монументальные, другие крошечные, но столь же богато украшенные. Их жрецы и служители составляли особую прослойку населения столицы, ибо пользовались многими привилегиями и, кроме того, имели право содержать и действительно содержали многочисленную армию Храмовников, рыцарей-послушников, защищавших святыни культа.
        Храмы можно было найти на всех без исключения ярусах города. Позолоченные купола и плоские крыши сверкали даже на самом нижнем, возвышаясь среди лепившихся друг к другу кабаков и домов терпимости. Впрочем, не следует думать, будто этот район считался нищенским и был городской клоакой, куда приличному человеку противно зайти. Отнюдь. Даже здесь на улицах царил относительный порядок, хотя, конечно, его нельзя было сравнить со сверкающей чистотой двух верхних ярусов. Здесь можно было увидеть и попрошаек, и бандитов, и просто шатающихся от безделья матросов, прибывших на чужестранных кораблях и получивших увольнительные на берег. Иногда проходил в сопровождении телохранителей купец или даже какой-нибудь лорд, обычно надвинув на лицо широкополую шляпу или низко опустив просторный капюшон.
        За порядком следили стражники, ходившие по двое или вчетвером, в зависимости от района, в котором несли дежурство. Особенно трудным считался самый отдаленный от центра Квартал Наслаждений, известный своими многочисленными публичными домами и ежегодным карнавалом.
        Такова планировка Ялгаада, столицы Малдонии. И в тот вечер, накануне которого астрологи возвестили о приближении к Земле кометы, на четвертом ярусе царило особенное оживление.
        В таверне было сумрачно, пахло кислым вином и отбросами. Люди сидели за круглыми липкими столиками, а официанты бесшумно двигались по залу, поднося выпивку и закуски.
        В большинстве посетителей можно было легко узнать моряков и людей ночных профессий: налетчиков, взломщиков и грабителей. Одни молча сидели в полумраке, другие свободно разговаривали между собою, а третьи, надвинув на лица просторные капюшоны, полушепотом обсуждали свои дела.
        В дальнем правом углу расположился человек огромного роста с резкими, грубыми чертами лица и смоляными волосами, завязанными в длинный хвост. Его звали Хорг Ариган Дьяк, и на вид ему можно было дать лет сорок. На столе подле него лежал в дорогих ножнах меч, по рукоятке которого было видно, что цена ему - гора золотых: серебряный эфес украшал крупный ограненный рубин, а по гарде шла причудливая резьба, состоявшая из эльфийских рун и букв какого-то древнего, давно забытого языка. Тем не менее, несмотря на роскошь отделки, переплетенная медвежьей кожей рукоять ясно говорила о том, что назначение меча состояло не в том, чтобы услаждать взор, но быть удобным во время сражений. Да и сам хозяин оружия производил впечатление скорее наемника, чем щеголя, - столь разнообразным был его наряд, что едва ли кто-нибудь смог бы причислить его к армии какой-либо известной страны. О профессии его также говорили и причудливые доспехи, видневшиеся из-под темного шерстяного плаща, сделанные из черного металла и покрытые искусной насечкой.
        Дьяк сидел, вытянув под столом ноги, и задумчиво глядел на стоявшую перед ним кружку, на дне которой еще оставалось немного эля. Таких кружек он выпил за вечер уже пять, но никакого опьянения не чувствовал, и если бы кто рискнул подойти и заглянуть ему в глаза, то не увидел бы в них свойственной пьяным поволоки. Взгляд Дьяка был ясен, но от него веяло холодом и какой-то непомерной отчужденностью, так что можно было бы принять его и за сумасшедшего.
        На помост, установленный в глубине таверны, вышли танцовщицы в длинных грязных юбках, слишком пестрых, чтобы их можно было назвать хоть сколько-нибудь приличными. Обыкновенные проститутки, которым платит хозяин кабака за то, чтобы они поплясали перед посетителями под аккомпанемент оборванцев, едва держащихся на ногах. Потом эти девки пойдут к столикам, спрашивая разрешения присесть, и будут набиваться в постели к изголодавшимся по женской ласке морякам.
        Дьяк отвернулся и жестом подозвал официанта.
        - Еще две кружки пива, - сказал он тихо, когда тот подбежал и почтительно склонился, чтобы выслушать заказ. - И не тяни.
        - Конечно, господин, все будет сделано тотчас же, - уверил его служка.
        - Очень на это надеюсь, - процедил Дьяк. - И вытри стол, он слишком грязный, чтобы класть на него руки.
        - Сию секунду, - с этими словами официант убежал, а через минуту вернулся, неся в каждой руке по кружке пива, а на плече - мокрое полотенце. Его лицо выражало готовность исполнить любое желание посетителя. Размазав грязь по столу, он пододвинул пиво поближе к Дьяку и, наклонившись к самому его уху, прошептал:
        - Не желает ли господин развлечься? Наверху есть прекрасные комнаты, а наши девочки...
        - Пошел вон! - перебил его Дьяк, смерив таким взглядом, что официант отшатнулся и тотчас ретировался за стойку, где сидел, скучая, хозяин кабака. Перед ним лежала большая черная кошка и щурила зеленые глаза на коптящие у потолка лампы.
        Дьяк обвел глазами таверну и задержал взгляд на сидевшем за соседним столиком грузном человеке в распахнутом полушубке, из-под которого виднелась кожаная рубаха с крупными металлическими бляшками. Он был вооружен короткой железной палицей и широким изогнутым кинжалом ольтодунской работы. Поглаживая окладистую русую бороду и прищурив светлые глаза, человек степенно возражал своему тощему и подвижному собеседнику, терзавшему в руках круглую шапочку с плоским верхом и грязным синим пером. Третий из их компании сидел, откинувшись на спинку стула, и молча прихлебывал из дубовой кружки пиво. У него были длинные темные волосы с сединой на висках, широко поставленные глаза и тонкие губы.
        - Вот что я тебе скажу, Паг-Данур, - протянул бородатый, ударив кончиками пальцев по краю стола. - Все эти бредни о комете - сущая ерунда! Не понимаю, почему какой-то огонек должен повлиять на нашу жизнь. Может, конечно, в каком-нибудь Орнабуле и верят в эти сказки, но меня этим не собьешь, нет! Я не собираюсь очертя голову бежать из Ольтодуна, бросать дом, добро и прятаться в грязной пещере! - он скривил брезгливую гримасу.
        - А знаешь, Рал-Эка, - его собеседник положил тощие локти на стол и тряхнул давно не чесанной головой, - ты вот сейчас упомянул Орнабул и посмеялся над тем, что там, дескать, верят в предзнаменования, а ведь в Каргадане живут люди, чай, поумнее тебя. И если бы один из их колдунов сказал мне, что комета принесет несчастье, то я бы, ни секундочки не сомневаясь, поверил.
        - Это потому, что ты трус! - прогудел Рал-Эка, поднося к губам кружку с элем. - Тебе бы только про конец света и говорить. А я повторяю: наши боги ничего про комету не говорили и никаких бед от нее не предсказывали.
        - Так-то оно так, - нехотя согласился Паг-Данур. - Да только когда все вокруг говорят об одном, начинаешь прислушиваться, а потом постепенно и верить. Не может ведь быть такого, чтобы все ошибались, а ты был прав.
        Рал-Эка фыркнул.
        - Ну, ты и сказал! - воскликнул он возмущенно. - Или, может, забыл, что наши боги - истинные, а что там кому врут чужие, нас не касается? Да пусть хоть весь мир потонет в скверне лжи, лично я не дрогну, ибо моя вера - сильна!
        - Ты просто паникер, Паг-Данур, - подал голос третий, убирая со лба волосы. - Где ты видишь, чтобы кто-то всерьез относился к этим предсказаниям? Конечно, о них говорят, но никто ведь не собирает вещички и не бежит, не прячется. Оглядись: люди спокойно сидят в кабаках и попивают пиво, им и дела нет ни до комет, ни до астрологов.
        Дьяк отвернулся, залпом осушил одну из своих кружек и принялся набивать трубку.
        В этот момент, слегка качаясь, в таверну вошел невысокий худощавый человек в сером дорожном плаще и такого же цвета широкополой шляпе. Зоркими юркими глазами, отнюдь не соответствующими его пьяным движениям, он оглядел помещение и едва заметно кивнул продолжавшему неподвижно сидеть на своем месте Дьяку, а затем направился к стойке, за которой лениво расположился хозяин "Веселого дракона" - человек грузный, широкоплечий и, видимо, довольно сильный. Его круглое лицо с широко посаженными серыми глазами обрамляла рыжая борода лопатой, доходившая ему до середины груди. От того, что одет он был в кумачовую рубаху, борода казалась огненной и словно растекалась по всему его объемному телу.
        Новый посетитель сел и, аккуратно сняв с головы шляпу, положил ее на стойку. Он спросил эля и, когда получил кружку, начал пить его маленькими глотками так, словно это был чай. Время от времени он поднимал глаза и смотрел на расположившихся за столиками людей, скользя иногда взглядом по фигуре Дьяка и явно ожидая от него какого-то знака.
        Наконец тот подозвал его легким движением кисти. Человек подхватил шляпу и, согнувшись в поясе, быстро подошел к Дьяку. Он уже забыл, что изображал пьяного, и Дьяк усмехнулся, видя такую неумелую маскировку.
        - Позволите? - спросил человек, осторожно берясь за спинку стула. Дьяк кивнул и, когда тот сел, едва слышно спросил:
        - Никто не следил?
        - Нет, - человек энергично помотал головой. - Я все делал, как обычно. Можете быть уверены. И спокойны.
        - Не думаю, что это довод. Если ты всегда притворяешься так же ловко, как сегодня, тебя давно уже должны были разоблачить.
        - Почему это? - спросил человек слегка обиженно. Было заметно, что он растерялся.
        - Потому что роль надо играть до конца, а не бежать, словно щенок, едва тебя поманят. Теперь все в таверне знают, что ты пришел только для того, чтобы встретиться со мной.
        - Мне кажется, вы слишком низкого мнения о моих актерских способностях, - человек задрал подбородок. - Да будет вам известно, что я полгода играл на сцене...
        - Бродячего театра, - перебил его Дьяк с усмешкой.
        - Именно так, - человек удивленно поднял брови. - Откуда вы знаете?
        - Ни в какую другую труппу тебя бы не взяли, - ответил Дьяк. - Но хватит о глупостях.
        Он достал из-за пояса звякнувший кошелек и протянул собеседнику. Тот, несмотря на то что секунду назад надулся от обиды, сразу повеселел и принял его, ловко спрятав за пазуху.
        - Получишь еще столько же, если приведешь его сегодня, - сказал Дьяк едва слышно.
        - Никак не возможно, господин, - покачал головой человек, но Дьяк видел, с какой жадностью блеснули его глаза. - Только завтра ночью. Это самый ранний срок.
        - Хорошо, как знаешь, - Дьяк пожал плечами. Он понимал, что, если Курад отказывается от золота, значит, именно так дела и обстоят. - Но если ты меня обманул...
        Человек предупреждающе поднял руку.
        - Я сам заплачу вам вдвое больше, чем вы дали мне сейчас, если не будет так, как я сказал, - проговорил он твердо.
        - Ты заплатишь гораздо больше, - процедил Дьяк, - если окажется, что ты превратился из полезного человека в того, кто слишком много знает.
        - Этого не случится, - заверил его Курад, залпом допивая свой эль и поднимаясь из-за стола. - Я знаю правила и ни за какие деньги не захотел бы стать помехой. Мы договорились.
        Он слегка поклонился, надел шляпу, надвинув ее на глаза, и направился к выходу. Через некоторое время Дьяк подозвал официанта, бросил ему серебряную монету и, не слушая благодарностей, вышел на улицу.
        Сгущались сумерки. Снег падал крупными мокрыми хлопьями, печально оседая на мощенную булыжниками улицу. Одинокий фонарь болтался под крышей "Веселого дракона", едва различимый в полумраке, похожий на крупного желтого светляка.
        Дьяк отошел в тень ближайшего переулка и тихо свистнул. Через несколько секунд послышался клекот и шелест крыльев. Широкая тень промелькнула у него над головой. Дьяк вытянул руку, и на нее опустился крупный сокол с белым венчиком из перьев вокруг головы - редкий вид, выведенный специально для королевского рода Малдонии. Несколько дней назад Дьяк позаимствовал одну птицу из питомника и обучил для своих целей. Надев на шею соколу тонкий золотой браслет, он прошептал что-то и затем подбросил пернатого охотника в воздух. Тот расправил крылья и взмыл в небо. Теперь он будет высматривать Курада, а когда найдет, то последует за ним хоть на край земли. И Дьяк всегда будет знать, чем занимается этот проходимец. Конечно, деньги делают чудеса, но не стоит слепо доверять тем, кто готов продать за них собственную душу. Удовлетворенно кивнув, Дьяк вышел из тени и огляделся. Было довольно тихо, только из таверны доносились крики, смех и звуки расстроенных инструментов. Несколько одиноких прохожих торопливо проскользнули под фонарями, стараясь не попадаться никому на глаза. Несмотря на то что улицы
патрулировались гвардейцами, ходить ночью было довольно опасно - грабители выходили на свой рискованный, но доходный промысел. Поэтому те, кому было что оберегать, обычно держали двух-трех телохранителей, вербуя их из наемников и прочих отчаянных ребят, которые в мирное время оказывались не у дел, а стало быть, на мели.
        Дьяк поплотнее закутался в плащ и отправился знакомой дорогой в Квартал Наслаждений. Чем ближе он подходил, тем светлее и оживленней становилось вокруг: горели окна и разноцветные фонари, из домов и поминутно распахивающихся дверей слышались смех, ругань и пьяные крики. Изредка улицу перебегали полуодетые люди или переходили, пошатываясь, пьяные.
        - Эй, приятель, не дашь монетку? - Какой-то пьяный оборванец, прислонившись к стене, устремил на Дьяка выцветшие глаза. Красные веки слезились, нижняя губа отвисла, обнажив ряд гнилых зубов. - Старому солдату на стаканчик вина. Проливавшему кровь за отечество, не щадившему живота своего.
        - И в какой же войне ты участвовал? - поинтересовался Дьяк, останавливаясь.
        - Во всех, - решительно ответил пьяный и, словно в подтверждение своих слов, изо всей силы тряхнул головой.
        - А в последней? Может быть, ты слышал о битве при Комариных Топях?
        - Нет, добрый человек, там я не был.
        - Как ты меня назвал?
        - Добрый человек, - повторил с готовностью попрошайка. - Ты ведь не откажешь бедняку в скромной милостыне? Я ведь не прошу многого. Столь блистательный господин не обеднеет, если подкинет старику пару медяков, а уж я, как водится, выпью за ваше здоровье со всем моим удовольствием.
        - И в какой же компании ты научился пить? - спросил Дьяк.
        - Компании? - переспросил пьяный, икнув. - Да с приятелями водился, а теперь и не знаю, где они. Кто помер, а кого сцапали стражники. Не знаю, - он развел руками. - Вроде украли они там что-то.
        - Сколько тебе лет? - спросил Дьяк, вынимая из кармана монеты.
        - Мне-то? Пятьдесят три года, - отозвался попрошайка с готовностью, протягивая к медякам сморщенные, красные от мороза руки. - Или около того, раньше я точно помнил, а теперь позабыл.
        - Выпей хорошенько, - сказал Дьяк, пересыпая ему в ладони монеты. - Не скупись, ведь даровые деньги быстро расходятся.
        - Конечно, господин, - легко согласился пьяный, зажимая медяки в кулаке. - Я сейчас же и пойду... ваше здоровье. Век буду помнить и богов молить, - его речь потеряла всякую связность, так не терпелось ему найти ближайший кабак.
        - Забудь обо всем, напейся до беспамятства, - добавил Дьяк, отходя. - А потом завались куда-нибудь, где никто тебя не заметит, и сдохни наконец.
        Попрошайка на какой-то миг поднял на него глаза, но потом снова забормотал слова благодарности.
        Дьяк его уже не слушал. Он свернул в узкий переулок, затем прошел через арку и пересек небольшой внутренний дворик, очутившись перед трехэтажным зданием с затемненными плотными шторами окнами. Возле крыльца сидел дюжий охранник с дубинкой на коленях и задумчиво курил трубку. При виде Дьяка он поспешно поднялся на ноги и, слегка поклонившись, отворил тяжелую, окованную железом дверь.
        - Рады видеть вас снова, господин, - сказал он негромко, принимая от Дьяка серебряную монету и ловко пряча ее в карман. - Давно вы не изволили к нам заходить. Три луны, пожалуй, будет?
        - Я был далеко, - ответил Дьяк, заходя в натопленное помещение, обставленное с большим вкусом. На стенах висели шпалеры, изображавшие сцены из придворной жизни, а также портреты правителей Малдонии, прославленных рыцарей и некоторых придворных, известных своими заслугами перед государством. Выставленные в публичном доме, они выглядели, по меньшей мере, пикантно. Добротная дубовая мебель была обита темно-зеленым бархатом и украшена искусной резьбой. Паркетный пол, натертый до блеска, отражал покрытый росписью высокий потолок. Дьяк прошел на середину комнаты и огляделся. Повсюду теплились небольшие бронзовые жаровни, наполняя помещение таинственным и уютным полумраком.
        Тяжелый занавес напротив входной двери всколыхнулся, и навстречу Дьяку выплыла высокая стройная женщина, одетая в просторное светло-серое платье с глубоким декольте. Открытую шею украшали нитки жемчуга, в ушах поблескивали серебряные серьги с опалами. Волнистые темные волосы аккуратно лежали вокруг головы, образуя подобие морской раковины - на такую прическу нужно было потратить не один час. Тонко очерченные губы, слегка подведенные глаза - все очень пристойно и никак не выдает в женщине хозяйку борделя.
        Приветливо улыбнувшись, она проговорила:
        - Снова к нам? Желаете как всегда?
        - Да, Россина, - ответил Дьяк, протягивая ей небольшой кошелек. - Пятый номер?
        - У вас прекрасная память, господин, - женщина слегка склонила голову. - Она как раз свободна. Желаете каких-нибудь напитков? Я сейчас же распоряжусь. Может быть, приготовить ванну?
        - Да. Сегодня я очень устал.
        - Глядя на вас, этого не скажешь, - заметила Россина, улыбнувшись.
        - Пожалуйста, что-нибудь расслабляющее, - напомнил Дьяк, слегка поклонившись, давая таким образом понять, что оценил комплимент. - Возможно, немного масел и трав. Впрочем, вы и сами все прекрасно знаете.
        - Благодарю, господин герцог, вы очень любезны. Я лично займусь этим. Можете быть уверены, все будет в лучшем виде. Вы не пожалеете, что решили провести этот вечер у нас.
        - Мне и в голову не приходило сомневаться в вашем гостеприимстве. Столь очаровательная хозяйка не может разочаровывать.
        Россина сделала реверанс и с улыбкой удалилась, а Дьяк отдал плащ охраннику и начал подниматься по широкой лестнице с резными перилами.
        Адая завернулась в одеяло и села на постели. По обнаженным плечам скользнул холодный лунный свет и сразу же погас, оплетенный раскачивавшимися за окном деревьями. Женщина какое-то время пристально глядела на Дьяка, ее большие темные глаза казались влажно подрагивающими агатами.
        Он стоял перед большим тазом с водой, опустив в нее кончики пальцев. Затем достал из сумки маленький мешочек, распустил шнурок и бросил две щепотки его содержимого в воду, которая тотчас же задрожала, стала чернеть, а затем внезапно прояснилась, показав заснеженную улицу, тускло горящие фонари и белые двускатные крыши. В толпе прохожих Дьяк разглядел фигурку в широкополой шляпе и длинном сером плаще, торопливо протискивающуюся к овальной арене, обнесенной низкой деревянной оградой, за которой бросались друг на друга лохматые огромные псы. Это, без сомнения, был один из кварталов четвертого яруса. Вероятно, Курад должен встретиться здесь с тем, кого обещал привести Дьяку. Если только он не зашел сюда просто сделать ставку.
        - Что ты делаешь? - спросила Адая.
        - Ничего интересного, - отозвался Дьяк через пару секунд. - Нужно кое-что проверить.
        - Сейчас?
        - Да, мне скоро нужно уходить.
        Адая убрала от лица волосы и, склонив голову к плечу, некоторое время разглядывала Дьяка. Затем сказала негромко и с едва слышным вздохом:
        - Нет в тебе любви. И страсти нет. Одна боль. И ненависть еще. Ими и любишь.
        Дьяк смешал рукой изображение в воде.
        - Мне нужно идти, - сказал он негромко. Но подошел не к двери, а к окну.
        Снег падал тихо и медленно, крупными хлопьями. Ровно ложился, покрывая следы лошадей и людей пушистым белым саваном.
        - Грустно, - сказала Адая, садясь перед зеркалом. Лицо ее было строгим и словно окаменевшим.
        - Каждый день я чувствую печаль, - заговорил Дьяк, прижавшись лбом к холодному стеклу и следя за падением снежинок. - Проходят дни, годы, столетия, а я не знаю, зачем родился. Мне известен конец мира, его смертный час, но свое назначение непонятно. Неужели я появился только для того, чтобы участвовать в гонке Отцов?
        - Почему тебя это так удивляет? - пожала плечами Адая. - Нечто подобное происходит каждый день, а быть может, и каждый час. Именно так рождаются люди.
        - Знаю, - отмахнулся Дьяк. - Но ведь здесь проигравшие умирают. А я живу вечно.
        - Возможно, тебе не следовало покидать свое царство?
        - Пустоту? Но там я тоже не нашел бы ответа, - Дьяк медленно покачал головой. - Его можно отыскать только в Мире.
        Адая встала и подошла к нему. Ласково погладив по руке, сказала:
        - Такие, как ты, есть и здесь, среди обычных людей. Они тоже всегда что-то ищут, но не могут отыскать. У них строгие и печальные лица. Мы называем их "ильдары", вечные путники. Они проходят мимо и не возвращаются - словно снег, что никогда не ложится на землю дважды. Странники, потерявшие покой. Или никогда его не имевшие.
        - Прощай, - сказал Дьяк, отстраняясь и идя к двери. - Моя нежность остается с тобой.
        - Я знаю, - отозвалась Адая. - Когда ты снова придешь? Придешь? - добавила она поспешно.
        - Через две или три луны, - ответил Дьяк, открывая дверь.
        - Я люблю тебя, слышишь?! Знаю, для тебя это ничего не значит, но я хочу, чтобы ты помнил об этом.
        - Ты ошибаешься! - Дьяк оглянулся. - Мне всегда приятно бывать здесь, с тобой. Я рассказал тебе о себе то, что знают очень немногие. Я верю тебе.
        - Я не подведу, - девушка кивнула. - Буду молчать, как рыба.
        - Хорошо.
        - А знаешь, что говорят про комету, которая появится через восемнадцать дней? Что она очень красивая, но принесет людям несчастье. Ты в это веришь?
        - Нет. А теперь прощай, мне пора.
        Адая нерешительно подняла руку в прощальном жесте, но Дьяк не заметил его. Он отворил дверь, на короткий миг свет из коридора залил часть комнаты, а затем девушка снова погрузились в зимний полумрак.
        Дьяк вышел во двор и направился по узенькой темной улочке на главную площадь Ялгаада. Снег кружился вокруг крупными хлопьями, таял на одежде, скрипел под ногами. Деревянные, обитые железом ставни были закрыты, но сквозь щели пробивался колеблющийся желтый свет - жители столицы жгли лучины или свечи - в зависимости от достатка.
        Дьяк свернул на бульвар, в центре которого располагался ряд фонтанов, выполненных в виде фигур, изображавших отпрысков королевского рода. Бронзовые головы статуй казались седыми из-за покрывавшего их снега.
        Несколько человек стояли у высокого раскидистого дерева и, казалось, возбужденно спорили. Затем двое из них выхватили кинжалы и бросились друг на друга. Остальные отступили и боязливо огляделись, опасаясь ночной стражи. Один из них заметил Дьяка и похлопал по плечу своего приятеля, привлекая его внимание к одинокому путнику. Они отделились и пошли навстречу высокому прохожему.
        - Доброй ночи, господин, - обратился один из них к Дьяку. - Прекрасная погода, не правда ли?
        - Истинно так, - ответил Дьяк, останавливаясь. - Ваши друзья что-то не поделили?
        - Возможно, - сказавший это был приземист и коренаст, от него пахло вином и конским потом. Под темно-синим плащом можно было заметить очертания меча. - Мне кажется, я вас знаю.
        - Неужели?
        - Да и мне ваше лицо знакомо, - вмешался другой, жилистый блондин в черной широкополой шляпе и отороченном лисьим мехом плаще. - Уж не вы ли ограбили моего друга три дня назад возле набережной Серых Доков?
        - Верно-верно! - подтвердил его спутник. - Это он! Я сразу понял, что где-то видел...
        Он не успел договорить. Рука Дьяка, затянутая в кожаную перчатку, с быстротой молнии метнулась из-под плаща, и тонкое обоюдоострое лезвие кинжала пронзило горло незнакомца. Его товарищ отскочил проворно, как кошка, и крикнул, выхватывая из ножен короткий меч:
        - Сюда!
        Те, что следили за дракой, обернулись и, на ходу обнажая оружие, поспешили на помощь. Однако прежде, чем первый из них успел добежать до Дьяка, тот уже расправился со своим противником, пронзив его мечом. Теперь он остался один против пятерых - те, что бросились друг на друга с кинжалами, забыли ссору и присоединились к окружившим Дьяка товарищам.
        - Кто вас послал? - спросил Дьяк тихо.
        - Ты убил наших друзей, этого достаточно, - ответил один из его противников, одетый горожанином, что не помешало Дьяку узнать в нем воина.
        - Я все равно узнаю, - предупредил Дьяк. - Вопрос лишь в том, кому из вас придется мне об этом рассказать.
        В ответ двое бросились в атаку, нападая с разных сторон. В ладони у Дьяка лопнул крошечный сосуд, распространяя черный удушливый дым. Его противники закашлялись, протирая рукавами слезящиеся глаза. Меч Дьяка ударил одного из них под ребра, а другого - в живот. Оба упали, истекая кровью.
        Оставшаяся троица отступила, изрыгая проклятья, однако в их голосах звучала не столько воинственность, сколько растерянность. Дьяк выступил из дымного облака, клинок в его руке холодно блестел, отражая лунный свет.
        - Спрашиваю еще раз, - сказал Дьяк, наступая. - Кто вас послал?
        - Бежим! - выдохнул один из противников, разворачиваясь спиной.
        Но прежде, чем двое других последовали его примеру, Дьяк ударил одного мечом в горло, а другого обезоружил и сбил с ног.
        - Придется тебе поговорить со мной, - сказал он ему, провожая взглядом убегавшего человека и стараясь запомнить его приметы. - Так кто вас нанял? Не вздумай юлить, иначе я отрублю тебе руки.
        - Мы не знаем их, - заговорил поверженный противник, вытирая с лица снег. - Двое, одеты почти одинаково: зеленое платье, малиновые плащи. Капюшоны были опущены на лица, и говорил из них только один, да и тот прикрывал рот платком, так что мы не смогли бы узнать его даже по голосу.
        - Когда они наняли вас? - поинтересовался Дьяк, держа меч так, что конец его лезвия покачивался перед лицом говорившего.
        - Примерно час назад. Они подошли к нам на углу Яблоневой и Цветочной улиц и предложили по десять серебряных лун на каждого за выполнение одной работенки.
        - Вы продешевили, - заметил Дьяк.
        - Теперь я вижу это, господин, - отозвался убийца.
        - Они заплатили вам сразу?
        - Да, и ушли, но предупредили, что будут неподалеку, чтобы убедиться, что мы выполнили свою работу.
        - Значит, сейчас они где-то здесь?
        - Скорее всего.
        Дьяк огляделся, но никого не заметил. Впрочем, вокруг было столько темных закоулков, что спрятаться не составляло никакого труда. Можно было, конечно, воспользоваться магией, но при свидетелях, пусть даже случайных, Дьяк старался этого не делать. В Малдонии колдовство было запрещено, и уличенного могли сжечь на костре. Конечно, он не боялся, но ему еще многое предстояло сделать в этом королевстве, и он не собирался компрометировать себя по пустякам. Что ж, пускай те, кто хочет его смерти, увидят, что справиться с ним не так-то легко.
        - Ты знаешь, кто я? - спросил он у лежавшего подле его ног человека.
        - Нет, господин, откуда? Когда тебе предлагают деньги за то, чтобы кого-нибудь пришить, ты не спрашиваешь имен.
        - Меня зовут Хорг Дьяк.
        - Великий Аргал! Железный Герцог?! - убийца был изумлен. - Но... что вы здесь...? Нет, простите мое любопытство, я умолкаю! Однако если бы я знал, что это вы... что эти подлые мошенники наняли нас, чтобы мы покусились на вашу светлость!.. Да я бы лично продырявил их, клянусь!
        - Во всяком случае, у тебя был бы шанс остаться в живых, - отозвался Дьяк.
        При этих словах его поверженный противник побледнел и беззвучно зашевелил губами, будто хотел что-то сказать, но голос изменил ему. Он только выставил вперед руки, словно хотел защититься от холодной стали, направленной ему в грудь.
        Дьяк поднял меч, держа его острием вниз, и резким движением пригвоздил убийцу к земле. Тот захрипел, инстинктивно хватаясь сведенными агонией руками за лезвие, но Дьяк вырвал клинок и, обтерев о плащ убитого, убрал в ножны. Затем огляделся и широкими шагами отправился своей дорогой - к главной площади Ялгаада, где стоял дом главнокомандующего армии Малдонии Хорга Аригана Дьяка, прозванного в народе Железным Герцогом.
        Глава 3
        Большой Совет
        Когда Невин открыл глаза, было уже темно. С улицы доносились протяжные удары гонга, возвещавшего, что солнце село и ночь разлилась по улицам древнего города. Невин повернул голову и увидел, что Мелиссы рядом нет. Как странно: она с ним всего несколько сотен лет, а он уже отвык от одиночества.
        Невин встал и принялся одеваться. Его мысли обратились к предстоящим событиям. Некоторое время он размышлял, какой ответ даст Оракул. Хорошо бы Кровавый запретил вампирам начинать наступательную войну, это дало бы Невину время собрать новую армию. В конце концов, ее ряды пополнить несложно, например, в Нордоре есть хорошие воины. Если их обратить, то Малдония не устоит. Правда, сделать это будет не так-то легко: нордорцев много, они будут отчаянно сражаться, да и в Нордор так просто не войдешь - даже ночью он прекрасно охраняется. Придется начинать войну и с ним, а это повлечет новые жертвы. Нет, определенно такой способ не стоит внимания. Но неважно. Он бы нашел средства подготовиться к походу против Малдонии, если бы ему дали время. В конце концов (Невин невольно усмехнулся этой мысли) можно было бы не обращать нордорцев, а нанять их. Казна Бальгона потянула бы подобные расходы, тем более что победа над Малдонией с лихвой покрыла бы любые затраты.
        Невин не понимал, почему многие вампиры не хотят признать, что Бальгону необходимо восстановить силы после поражения на Комариных Топях, где пало множество прекрасных воинов. Носферату рвутся в бой, мечтая о возмездии, словно за прожитые века они так и не научились терпению.
        Невин надеялся, что, в отличие от них, Молох понимает, что спешка может привести к очередному, на этот раз окончательному, разгрому, и не допустит скоропалительного похода. Впрочем, до конца оставалось не ясно, действительно ли Оракул передает волю Кровавого или выдает за нее свои собственные взгляды и желания. Если это так, то хорошо бы мнение пророка совпадало с чаяниями Невина.
        Впрочем, в любом случае было понятно, что для Бальгона настали странные и тревожные времена. Люди побеждали, их сердца больше не сковывал страх перед мощью и бессмертием ночных воинов, они стремились уничтожить ненавистных противников и не щадили себя в кровавых битвах. Должно быть, поистине великий вождь вел их в сражения, и Невин чувствовал, что его следует опасаться. Он не может допустить победы Малдонии, это было бы позором для всех Призванных к служению Молоху.
        Облачившись, Невин вышел из своих покоев и направился к тронному залу. По дороге он встретил дворцового распорядителя и велел ему отыскать Мелиссу и сказать ей, что шествие к Оракулу начнется через час. В это трудное время ему была особенно важна поддержка жены, пусть выражающаяся даже в простом присутствии.
        В замке Брандеген полным ходом шло приготовление к торжеству. Когда стало известно, что Повелитель отправится в Вещую Башню, замок стал похож на муравейник - рабы и слуги метались по лестницам и коридорам, выполняя поручения своих Хозяев: Невина должна была сопровождать процессия, состоявшая из глав кланов и их приближенных.
        Обращение к Оракулу - событие редкое и всегда связанное с важными государственными вопросами - должно было войти в историю Бальгона. Соответственно, его предстояло со всею аккуратностью вписать в Летопись, для чего Невин послал за Хранителем Ключей - своим приближенным, Астерием из клана Грингфельда.
        Хранитель обладал необычной внешностью: высоким лбом, обтянутым бледной кожей, глубоко посаженными черными задумчивыми глазами, широкими крепкими скулами и величавой осанкой. Некогда он был ученым в Каргадане, но после Обращения пристрастился к военному искусству, которым владели практически все в Бальгоне, даже женщины. По этой причине, когда летописец появился в замке, неся под мышкой внушительный фолиант, переплетенный человеческой кожей и покрытый тиснеными письменами, на боку у него в богато украшенных самоцветами серебряных ножнах висел меч.
        С ним явился и Мейстер, вырядившийся в шутовской колпак и пестрое трико, обтягивавшее его уродливый горб. На рукавах болтались золотые помпоны, на груди перекрещивались алая и зеленая атласные ленты, а на короткой шее сверкали массивные цепи с медальонами. Карлик всегда старался одеваться тем нелепее, чем торжественнее было предстоящее событие. Он неуклюже поклонился Невину, помахал рукой присутствующим и подковылял к трону.
        - Вижу, сегодня намечается что-то выдающееся?! - проговорил он громким шепотом, задирая голову, чтобы видеть лицо Невинна. - Все суетятся, прихорашиваются. Не поверите, но, когда я шел сейчас сюда, по дороге мне попалась молодая вампирша, искавшая зеркало, чтобы поправить прическу. Вот умора! Пришлось мне напомнить этой дурехе, что она уже лет сто как не отражается. Впрочем, не знаю, сколько ей на самом деле.
        - Признайся, Мейстер, что ты все это выдумал, - заметил Невин, улыбаясь. Он не чувствовал желания веселиться, но не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, что он волнуется из-за предстоящего визита к Оракулу.
        - Чистая правда! - воскликнул карлик, возмущенно отшатываясь и хватаясь рукой за сердце. - Как перед алтарем!
        - Ну, хватит! - отмахнулся Невин. - Все знают, что для тебя клятвы - пустой звук.
        - Истинные гении всегда обречены на непонимание современников, - заметил шут, делая значительную мину. - Чувствую, недалек тот день, когда на меня объявят гонения.
        - Боюсь, ты слегка переоцениваешь собственное значение, - вмешался в разговор Астерий, стоявший неподалеку. - Незатейливые шуточки никогда еще не становились причиной притеснений. Особенно шутов.
        - Лорд Хранитель! - Мейстер изумленно поднял брови. - Вы подкрались так тихо, что сделали бы честь любому ночному грабителю. Право, не будь вы при дворе, могли бы сделать неплохую карьеру.
        - Ты все так же остер на язык, как и триста лет назад, - благодушно усмехнулся Астерий. - Но мне хотелось бы поговорить с нашим правителем с глазу на глаз, если ты не против.
        - Я?! - карлик обиженно надулся. - Я вообще всегда "за". Особенно за разговоры с глазу на глаз. Вот видите, начинается! - шепнул он заговорщицки Невину, слезая со ступенек. - Сначала меня изгоняют от ваших ног, где мое законное место, а там уже не за горами публичное сожжение.
        Когда карлик отошел на достаточное расстояние и привязался к стоявшему у дверей с несколькими слугами Первому Советнику Ванхорну, Астерий приблизился к Невину и, наклонившись к самому уху, сказал:
        - Господин, вчера у меня пытались украсть Книгу.
        - Что?! - Невин отшатнулся, едва сумев сдержать возглас. - Как?!
        - Замок был поцарапан - его без сомнения пытались взломать. Признаться, я обеспокоен.
        - Ты кого-нибудь подозреваешь?
        - Увы, нет, - Астерий пожал плечами. - Такого не случалось никогда, и я ума не приложу, кому могла понадобиться Книга. Да и зачем? В ней нет ничего, не известного самому рядовому вампиру. Списки с нее имеются в каждом доме.
        - Странно, - Невин побарабанил пальцами по подлокотнику. - И подозрительно. Во всяком случае, раз она кому-то нужна, нельзя допустить, чтобы этот кто-то ею завладел. Это может нанести вред, даже если мы еще не знаем, какой. После сегодняшней церемонии запри ее и выставь у дверей Хранилища стражников. У тебя есть надежные слуги?
        - Разумеется, повелитель. Только им и можно доверять. Свободные вампиры не так хорошо контролируются, мы можем рассчитывать только на их верность, но не более.
        Невин поморщился. Разговоры о лояльности подданных оставались для него больной темой.
        - Не будем обсуждать всех, - сказал он твердо. - Нас интересует лишь тот, кто пытался проникнуть в Хранилище. Итак, ты меня понял? Поставь охранников и прикажи навесить новый замок. Нельзя позволить кому бы то ни было действовать у нас за спиной. - На самом деле Невин имел в виду свою спину.
        - Будет исполнено, повелитель, - Астерий слегка поклонился. - Я займусь этим сразу же после церемонии.
        Невин кивнул.
        - Это все? - спросил он.
        - Да, повелитель, простите, что прервал ваш разговор.
        - Правильно сделал. Ничего важного откладывать нельзя. А болтовню Мейстера едва ли можно назвать разговором.
        - Совершенно с вами согласен. Но порой он бывает забавен.
        - У него было время потренироваться. Как-никак все его предки были шутами, да и сам он вот уже почти пять сотен лет пребывает в этой должности.
        - Да, его обратил еще незабвенный Грингфельд.
        - Забавно, - Невин усмехнулся. - У князя и шута - общий прародитель.
        - Как можно сравнивать, повелитель?! Вы на восемь тысяч лет старше этого карлика!
        - Знаю, Астерий. Я пошутил.
        - Простите, - Хранитель поклонился.
        - Ступай. И не забудь о том, что я тебе сказал. Береги ее, - Невин едва заметным движением указал на Книгу, которую Астерий держал под мышкой.
        - Конечно, повелитель, я все понял, - отозвался Хранитель, отходя.
        К Невину подошел дворцовый распорядитель и доложил, что княгиня Мелисса переодевается к торжеству и обещала быть не позже, чем через полчаса.
        - Объяви сбор во дворе замка, - велел Невин. - В полночь мы должны начать шествие.
        - Будет исполнено, - отозвался вампир с низким поклоном.
        Невин встал и направился в покои Мелиссы. Ему хотелось обсудить с ней то, что рассказал Астерий. Попытка украсть Книгу сильно его обеспокоила: за ней могли стоять чьи-то далеко идущие планы. Несмотря на то что он говорил Хранителю об общеизвестности содержания Книги, оба прекрасно знали, что в фолианте есть места, написанные не на каратари, тайном языке вампиров, а на другом, неизвестном даже Астерию. Считалось, что их вписал в Книгу сам Молох, и многие Хранители, в том числе Астерий, не раз пытались подобрать к ним ключ, но прочесть их еще никому не удалось.
        Дверь в покои Мелиссы была не заперта. Невин толкнул ее и вошел. Его жена стояла в центре комнаты, а три служанки помогали ей одеваться. Тяжелое белое платье, состоявшее из четырнадцати отдельных частей, сверкало тысячами разноцветных искр - алмазы, рубины и изумруды переливались в свете масляных светильников и казались каплями жидкого металла, плененного гением портного-ювелира. Невин с сожалением подумал о том, что на солнечном свету вся эта роскошь смотрелась бы еще великолепнее.
        - Здравствуй, - сказала Мелисса, обернувшись, - я скоро буду готова. У нас ведь еще есть время?
        - Да, не торопись, - Невин окинул взглядом служанок и вздохнул: было ясно, что без них Мелисса не сможет надеть платье, а значит, поговорить о Книге Молоха не удастся.
        Невин посмотрел на жену и вспомнил ту ночь, когда впервые увидел ее. Роскошный особняк ее родителей, ажурные беседки, наполненные веселыми гостями; горбатые каменные мостики, переброшенные через каналы, и черная вода, трепетавшая на ветру, с плывущими по ней венками и лентами. В воздухе кружились осенние листья, черными мотыльками порхая вокруг факелов и рассыпаясь тлеющими угольками.
        Она готовилась к свадьбе, стоя перед зеркалом, а вокруг нее суетились служанки, охала и причитала мать. Благословен будь тот, кто решил, что церемонию лучше провести ночью, одновременно с фейерверком в честь окончания осени - прекрасная традиция, благодаря которой Невин увидел Мелиссу, чья красота вмиг покорила его сердце!
        Наполненный первым дыханием весны, ветер срывал с розовых кустов белые лепестки и гнал через сад, ронял в воду, оставлял на траве, и они кружились подобно ночным бабочкам, то появляясь, то исчезая в темноте.
        За пятнадцать минут до полуночи все, за исключением Невина и Мелиссы, были в сборе и расположились во дворе замка Брандеген. Стояла глубокая ночь, и все звезды были видны необычайно отчетливо. Тонкий серп луны казался выточенным из сахара, и при его свете устремленные вверх башни Бальгона походили на скопище диких и фантастических зверей. Снег падал медленно и печально, устилая вымощенную плоскими булыжниками землю тонким белым покрывалом.
        Мелиссу и Невина ожидали паланкины, возле которых стояли рабы, свита же должна была идти пешком. Зловещий силуэт Вещей Башни чернел на фоне темно-синего неба, из узких стрельчатых окон пробивался красный колеблющийся свет. Время от времени вампиры бросали в ее сторону исполненные благоговения взгляды. Оракул, вещавший от имени Молоха, всегда был особой фигурой в Бальгоне. Одни, наиболее дерзкие, подозревали его в мошенничестве, другие свято верили в истинность каждого его слова.
        Когда Невин и Мелисса спустились во двор, вельможи склонили головы и подняли их только после того, как княжеская чета заняла место в роскошном паланкине из красного дерева, украшенного золотыми изображениями Кровавого Бога, и облаченные в белые одежды рабы подняли его, положив на могучие плечи выкрашенные красным и черным палки.
        Зазвучала тихая музыка, сопровождающаяся прекрасным, но немного печальным женским пением - хор появился из ворот замка и занял место в конце процессии. Длинные, ниспадающие складками платья придавали движениям плавность, так что казалось, будто в потоках воздуха покачивается толпа призраков.
        Колонна дрогнула и медленно двинулась вперед по заснеженным улицам, и там, где она проходила, на земле оставался черный след.
        Так, в торжественном молчании, сопровождаемые пением хора, вампиры достигли Вещей Башни, возвышавшейся над Бальгоном подобно громадному маяку. Она была сложена из крупных черных камней, древняя, как сам Город Мертвых, покрытая несколькими рядами резных узоров и письменами, на которых осевший снег лежал бледным кружевом. Массивная железная дверь была открыта, из нее шел пар и лился оранжевый свет. Казалось, будто огромный дракон распахнул пасть и изрыгает огонь.
        Рабы опустили паланкины, и Невин с Мелиссой сошли на землю. Процессия двинулась внутрь Башни, снаружи остался только хор, умолкнувший и хранивший почтительное молчание. Шелестели одежды, тихо бряцало оружие, скрипел под ногами снег. Вельможи один за другим исчезали в огнедышащих дверях, скрываясь в белых клубах пара.
        Изнутри Башня казалась больше, чем снаружи. Прямо от входа начиналась широкая лестница, насчитывавшая три с половиной тысячи ступеней. Она вела на самый верх, в обитель Оракула.
        Невин и Мелисса поднимались первыми, остальные шли следом.
        Прежде чем Слуги Башни распахнули перед ними золотые, покрытые чеканкой, створки, прошло не меньше получаса. Зал, в который они попали, имел форму полусферы. В центре виднелся каменный бассейн. В нем бушевал огонь, а позади неистового пламени на широком обсидиановом троне восседал Оракул - высокий и величественный, одетый в пурпурную мантию, отороченную голубым мехом. У него были пронзительные глаза, цвет которых не мог бы определить никто из смертных или вампиров. На голове Оракула поблескивала узкая серебряная корона с рубином в центре. Руки с унизанными перстнями пальцами спокойно лежали на черных каменных подлокотниках.
        Пока вампиры входили в зал, он сидел совершенно неподвижно, походя на каменное изваяние. Носферату располагались соответственно знатности. Каждому хотелось слышать все, что произнесет пророк.
        - Я слушаю тебя, Невин арра Грингфельд, - заговорил Оракул, когда шум наконец стих. Его голос звучал тихо и отчетливо. - О чем ты хочешь спросить Великого Молоха? - При этих словах все пришедшие с Невином, и в том числе Мелисса, опустились на одно колено, устремив глаза в покрытый искуснейшей мозаикой пол.
        Невин сделал два шага вперед и сказал:
        - Малдония готовится идти войной на Бальгон. Ее армия победила нашу в последнем сражении. Есть опасность, что люди узнают, где расположен Город Мертвых. Что мне делать: ждать нападения или ударить первым? - Он не один час репетировал эту фразу, стремясь добиться предельной точности формулировки. Почему-то ему казалось, что Молох предпочитает краткие вопросы.
        Оракул некоторое время оставался неподвижен, затем медленно поднялся с трона и неожиданно энергичным жестом простер руки к огненному бассейну. Его губы бесшумно зашевелились, и пламя вспыхнуло с еще большей силой, устремилось вверх, лизнув каменный потолок, а затем рассыпалось на тысячи искр. В колеблющемся воздухе остался висеть мираж: высокий замок, громоздящийся витыми ажурными башенками, устремленными в бездонную черную пустоту. Золотом горели тонкие шпили, искрились самоцветами купола, черепичные крыши переливались всеми цветами радуги, то вспыхивая подобно алмазам, то приобретая матовость перламутра или оникса. Все строение дышало неземной гармонией и соразмерностью и казалось очевидным, что возвести его было под силу только зодчему иного, куда более совершенного мира.
        Затем изображение потускнело, задрожало, на его месте возникло другое, вначале расплывчатое и неясное, но вскоре приобретшее иллюзию реальности: белоснежный единорог со скоростью ветра несся по бескрайним просторам, у горизонта теряющимся в серебристой дымке и переходящим в бледно-серое, затянутое плотными кучевыми облаками небо.
        Внезапно все исчезло, и место прекрасного видения заняла картина мрачного замка, ощерившегося многочисленными башнями. С неба крупными хлопьями сыпался снег, яростные порывы ветра поднимали с земли тучи колючего инея и бросали в неприступные зубчатые стены, слепые бойницы которых, казалось, источали древний, беспросветный ужас. Сам замок поддерживали на могучих плечах врытые по пояс в землю гигантские каменные атланты, и поэтому казалось, будто крепость парит над бескрайней мертвенно-белой пустыней.
        По рядам вампиров пронесся благоговейный шепот узнавания.
        - Келтебрун! - выдохнула Мелисса, не отводя глаз от легендарной обители Грингфельда, выстроенной, если верить преданиям, самим Молохом еще до Призвания вампиров и начала их Служения Кровавому Богу.
        Молнии с треском пронзили мираж, и тот исчез, растаяв без следа. Напоенный колдовской силой воздух зримо заструился над огненным бассейном и потек искрящимся потоком в Оракула, заставив тело Эртанора забиться в конвульсиях. Казалось, тот терпит невыразимую муку - его глаза закатились, изо рта шла обильная розовая пена, пальцы свела судорога. Зрители замерли, не в силах оторваться от происходившего на их глазах Откровения.
        Наконец все стихло, а помещение заполнил непонятно откуда появившийся голубоватый дым. В нем чувствовался запах муската, воска, можжевельника и сладко-приторный запах крови.
        - Война неизбежна, - возвестил Оракул громовым голосом, от которого вздрогнул даже Невин, - и не имеет значения, кто ее развяжет. Таков ответ Великого Молоха. Удовольствуйся им, князь. - Эртанор тяжело опустился на трон и опустил голову.
        Вампиры переглянулись, а затем разом зал наполнился гомоном и шепотом. Каждый спешил поделиться с соседом своим пониманием пророчества. Но все взгляды то и дело обращались к Невину, от которого зависело, как воспользуются носферату услышанным.
        Бассейн успокоился, огонь едва виднелся над его краем. Оранжевые искры лениво сыпались на пол бесшумным дождем, исчезая еще в полете. Невин церемонно поклонился Оракулу и спустился из ложи. Его свита поднялась и почтительно расступилась. Повелитель Бальгона с женой вышли из зала на лестницу, и остальные молча последовали за ними, склонив головы и все еще находясь под властью увиденного и услышанного. Они искали глазами своего повелителя, ждали знака, по которому можно было бы догадаться, как истолковал слова Молоха князь.
        Когда последний из вельмож покинул Обитель, золотые двери закрылись за ним и щелкнули невидимые засовы.
        - Теперь дело за Варданом, - процедил Невин сквозь зубы так, что его могла слышать только Мелисса. - Эртанор дал ответ, который позволяет объявить войну. Валентин уцепится за этот шанс, чтобы продемонстрировать свое влияние. Сомневающиеся в могуществе его клана получат отменное представление.
        - Почему бы тебе самому не объявить войну? - спросила Мелисса так же тихо. - Тогда ему не о чем будет спорить.
        - За что бы я ни высказался, Валентин будет против.
        - Так позволь ему говорить первым.
        Невин взглянул на жену, еще раз удивляясь тому, насколько она умна. Пожалуй, Мелисса всегда была его самым лучшим советником. Действительно, пускай Валентин скажет, что требует войны, и тогда он, Невин, поддержит его. В конце концов, раз войны не избежать, не все ли равно, кто ее развяжет. Он усмехнулся, почти удовлетворенный.
        - Я рад, что повстречал тебя, - сказал он Мелиссе, помогая ей сесть в паланкин. - С тех пор жизнь приобрела для меня особенный смысл.
        - Я тоже, - шепнула Мелисса, улыбнувшись. - Быть носферату гораздо лучше, чем женой человека. Я очень благодарна тебе за то, что ты обратил меня. - Она улыбнулась и добавила, положив руку ему на плечо: - Мой князь.
        Следующей ночью Невин объявил, что собирает Вардан. Когда наиболее древние и прославленные Хозяева явились в замок Брандеген и выразили готовность принять участие в Большом Совете, он велел им через час собраться в Южной Башне, самой большой и высокой в городе. Все с поклонами вышли, задержался только Валентин - председатель Вардана, вампир из клана Владислава, оставшийся недовольный тем, что трон Бальгона занял Невин, а не он.
        Остановившись в дверях, он обернулся и сказал:
        - Мой повелитель, не предупредишь ли ты меня, о каком предмете пойдет речь на Большом Совете, чтобы я мог подготовить речь и лучше служить тебе?
        - А разве сам ты не догадываешься? - притворно удивился Невин. - Ведь ты был вместе со всеми у Оракула.
        - Неужели слова Молоха были не ясны тебе, о мудрейший? И тебе нужна наша помощь, чтобы понять их смысл? - Валентин говорил нарочито почтительным тоном, чтобы компенсировать дерзость вопроса.
        - Полагаю, то, что мы слышали в Вещей Башне, может быть истолковано однозначно. Войне быть! Теперь пришло время решить, кто ее начнет: мы или люди. Полагаю, ввиду неизбежности столкновения наших государств, не имеет смысла тянуть с Варданом.
        - Князь хочет начать войну с Малдонией? - спросил Валентин, и Невин заметил, как он напрягся.
        - Я хочу вынести этот вопрос на обсуждение Большого Совета, - сказал Невин, чуть нахмурившись, чтобы Валентин решил, будто он колеблется.
        - Я понимаю, повелитель, - вампир поклонился. - Позволишь ли ты мне до назначенного часа присоединиться к остальным?
        - Разумеется, - ответил Невин, легким взмахом руки отпуская Валентина.
        Тот, еще раз поклонившись, вышел. Двое слуг, появившихся словно из ниоткуда, тотчас закрыли за ним тяжелую бронзовую дверь.
        Зал, предназначенный для Большого Совета и располагавшийся в Южной Башне замка Брандеген, имел круглую форму. Плоский, покрытый письменами древнего вампирского языка, потолок поддерживала анфилада стройных, украшенных искусным барельефом колонн, вырезанных сотни лет назад из обсидиана первыми рабами Грингфельда. Мозаичный пол, сложенный из кусочков кровавика и нефрита, представлял собой причудливый узор, в центре которого можно было разглядеть силуэт нетопыря с расправленными крыльями. Со стороны головы располагалось высокое каменное кресло, украшенное крупными изумрудами и предназначенное для председателя Вардана, чью должность занимал Валентин арра Владислав. Оно стояло напротив входа, дверь которого была сделана из меди и покрыта чеканкой, а также украшена различными драгоценными камнями. Над ней располагалась ложа для Князя и его жены, она была ярко освещена рядом масляных светильников - так же, как и весь зал.
        По правое крыло нетопыря амфитеатром поднимались почти до середины стены места для членов Совета, а по левое - для их личных телохранителей. И мужчины, и женщины имели равные права при обсуждении и голосовании, нужно было только быть Хозяином или высокопоставленным Слугой, как, например, погибший Владемир из клана Ванхорна.
        Невин и Мелисса появились в ложе, когда все были в сборе, а Валентин занял свое кресло председателя. Вампиры поднялись и общим поклоном приветствовали повелителей Бальгона. Невин знаком разрешил всем занять свои места и, когда шелест одежд стих, заговорил:
        - Нам известно, что Малдония копит силы, чтобы уничтожить нас. Новый военачальник, появившийся неизвестно откуда, уже одержал одну победу в битве, когда погиб один из наших великих воинов, Владемир арра Ванхорн, - Невин сделал скорбную паузу, и все присутствующее, кроме Валентина, на несколько секунд склонили головы. - Многие из вас были вместе со мной у Оракула и слышали его слова. Война неизбежна. Нет сомнений в том, что мы одолеем армию Малдонии, но необходимо решить: будем ли мы ждать, пока людям станет известно месторасположение Бальгона - а мы узнали, что они прилагают к этому все усилия, - или же нападем первыми и уничтожим Ялгаад, Венст, а вместе с ними и другие города. - Невин помолчал. - Это предстоит решить вам сегодня. Да здравствует Великий Молох, Дарующий Жизнь! - закончил он речь традиционной фразой и опустился в кресло рядом с Мелиссой.
        Хор голосов оглушительно повторил:
        - Да здравствует Великий Молох, Дарующий Жизнь!
        После этого просили слова и поднимались вампиры. Старые и молодые, Хозяева и Слуги - все они приводили доводы за начало войны с Малдонией, лишь некоторые выражали сомнение в необходимости выступать против нее немедленно, предлагали накопить силы, и тогда Невин чувствовал, как с тревогой ищут его взгляда глаза Валентина. Поэтому владыка Бальгона смотрел перед собой, не меняя выражения лица, делавшегося от этого похожим на маску.
        - Позвольте и мне сказать! - раздался тоненький голосок, и вслед за тем со своего места поднялся Мейстер, по-прежнему одетый в свой шутовской наряд, но с серьезной миной на лице. По залу пронесся тихий смешок, но карлик, словно не заметив его, принял важную позу и обвел присутствующих взглядом.
        - Говори, Мейстер арра Грингфельд, - проговорил Валентин, кивнув. - Но не забывай, что ты на Вардане. Здесь мы не нуждаемся в твоих шутках.
        При этих словах Невин внутренне усмехнулся. Председатель намекал на то, что князь Бальгона проводит время в развлечениях, тогда как обстоятельства требуют решительных действий. Что ж, придет время, и он рассчитается с этим выскочкой. Но не сейчас.
        - Я знаю, где нахожусь, - отозвался карлик, не удостаивая Валентина взглядом. - И буду говорить как член Вардана. - Он обвел присутствующих взглядом. - Мы долго терпели наглость людишек, которые смели мешать нам идти путем Служения. Они жалели свои никчемные жизни, хотя прекрасно знали, что нам необходима их кровь, чтобы жить. Мы не требовали многого, не резали по ночам путников словно разбойники, а брали только необходимое.
        Но смогли ли они оценить нашу доброту, нашу щедрость? Нет, эти грязные животные презрели нас, бессмертных слуг бога, рядом с которыми они не достойны даже умирать, не то что жить!
        И я призываю вас, братья мои, не спускать им их наглости. Настало время достойного и справедливого возмездия! Обнажим мечи и ринемся к стенам Ялгаада, сокрушим их и покажем стаду этих упрямых баранов, кто здесь хозяин! - Мейстер низко поклонился и сел.
        Несмотря на полнейшую абсурдность речи, шут сорвал гром аплодисментов. Многие хлопали с улыбками, но, несмотря на это, согласно кивали. После Мейстера никто больше не изъявил желания выступить.
        Тогда поднялся Валентин. Какое-то мгновение он стоял молча, словно раздумывая. Невин понимал, что его негласный противник озадачен тем, что не знает, какой позиции придерживается князь. Наверняка он еще и раздражен, однако этого Валентин никогда не покажет.
        - Слова нашего Повелителя, - председатель почтительно поклонился княжеской ложе, - которыми он начал собрание, поистине справедливы. Война неизбежна, и мы должны решить, кто ее развяжет. Конечно, можно было бы подождать и собрать новую армию, обратив несколько сотен людей и сделав из них наших соратников, но... - Валентин поднял палец и выдержал паузу. - Можем ли мы допустить, чтобы людям стало известно местоположение Бальгона? Не лучше ли будет уничтожить их прежде, чем их попытки, о которых также упомянул Повелитель, увенчаются успехом? Даже если допустить, что такое возможно, - добавил Валентин с презрением, адресованным то ли людям, то ли Невину, предположившему, что Город Мертвых может появиться на карте. - Итак, предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы ждать, пока армия Малдонии подойдет к стенам города?
        Ни одна рука не поднялась. Вампиры слишком хорошо помнили позор недавнего поражения и мечтали о мести. Невин поджал губы и отодвинулся в тень, чтобы скрыть выражение своего лица от глаз Валентина, забывая, что носферату не нужен свет, чтобы видеть.
        - Кто за то, чтобы атаковать Ялгаад и сровнять его с землей? - возгласил председатель.
        Волна шелеста прокатилась по залу - все руки взметнулись вверх.
        - Единогласно! - Валентин поклонился Невину, однако его лицо выражало сомнение и недовольство - от носа к губам пролегли складки, брови были слегка сдвинуты. Он не смог удержаться и скрыть разочарование от неудавшейся демонстрации своего влияния. Затем председатель вернулся на свое место и выжидающе уставился на ложу. В его глазах светился неподдельный интерес - он ждал реакции князя на результаты голосования.
        Поднявшись на ноги, Невин приблизился к барьеру и обвел взглядом присутствующих.
        - Я верю, что вы приняли верное решение, - проговорил он бесцветным голосом. - И в ближайшем времени мы атакуем Ялгаад. Однако есть еще один вопрос, который нам следует сегодня обсудить. Как вам известно, Владемир, до сих пор командовавший армией Бальгона, пал от руки нового полководца Малдонии. - Скорбный и гневный шепот пронесся по залу, но Невин, сделав на мгновение паузу, продолжал: - И поэтому необходимо выбрать нового героя, который поведет нас к победе. В соответствии с древним обычаем я предлагаю турнир, - с этими словами он сел.
        Валентин поднялся и вышел на середину. Он не собирался спорить - эта партия уже была сдана, а отыгрываться в мелочах не входило в привычки председателя, - поэтому просто предложил проголосовать вначале тем, кто поддерживал предложение князя, а затем тем, кто был против. Идея турнира была принята единогласно.
        - Теперь нужно назначить Устроителей, - провозгласил Валентин. - Предлагаю Веденея арра Лергус и Горимира из клана Владислава. - Оба кандидата, как было известно Невину, поддерживали Валентина и неприязненно относились к новому князю Города Мертвых.
        Тем не менее, с разным количественным перевесом голосов, претенденты были избраны.
        - Не предложит ли Повелитель своих двух Устроителей? - обратился Валентин к Невину, следуя традиции.
        - Дамир арра Ванхорн и Борислав из клана Майрено, - ответил Невин.
        Он него не укрылось, как дернулся уголок рта у председателя - то ли насмешливо, то ли раздраженно.
        Кандидаты Невина также были избраны. После этого оставалось еще выбрать место и время для турнира. Их должны были предложить Устроители. Кто-то назвал Большую Королевскую Арену, на которой недавно прошло выступление Мелиссы с пантерами, другие отстаивали различные ристалища и горные плато. После некоторых трений остановились на том, что биться следует в полумиле от Бальгона, в Колизее Смерти, через два дня.
        Невин закрыл Совет, поручив Дамиру, начальнику гарнизона, заняться снаряжением войска, пока не будет известен новый полководец. После этого они с Мелиссой покинули Южную башню. За их спинами поднялся гомон, выкрикивали имена претендентов на должность главнокомандующего, тут же спорили, проклинали людей, и в особенности убийцу Владемира, Железного Герцога.
        - Ты победил, - сказала Невину Мелисса, когда они в сопровождении телохранителей шли по коридорам.
        - Да, - ответил он. - Похоже, что так.
        - Вардан принял не то решение, которое ты хотел, но Валентин не смог выступить против тебя. Он бы ратовал за объявление войны, и его предложение прошло бы - ты ведь видел, проголосовали все.
        - Да, ты права. В любом случае нам придется сойтись с рыцарями Малдонии. Может быть, даже лучше, если это произойдет не у стен Бальгона.
        - Как ты думаешь, кто станет полководцем?
        - Надеюсь, что Дамир. Он верен мне.
        - Прежде всего он верен Ванхорну, не забывай об этом.
        - А Ванхорн - мой Первый Советник, - отозвался Невин. - Он никогда еще не подводил меня. Кроме того, его клан всегда имел общие интересы с нашим.
        - Я доверяю ему, но никогда не следует терять бдительности. Грингфельд мертв, и теперь оставшиеся Прародители могут начать борьбу за первенство. По-твоему, Валентин будет участвовать в турнире?
        - Непременно. Он ни за что не упустит шанс встать во главе армии Бальгона.
        Мелисса взглянула украдкой на Невина, и ей показалось, что в его усмешке сквозила горечь. Найдя руку мужа, она крепко сжала ее, и тот ответил ей благодарным и любящим взглядом.
        Стражники тихо переговаривались, прислонив алебарды к стене. Тяжелое оружие было бесполезно в узком коридоре и представляло скорее атрибут. А вот полуторные мечи, пристегнутые к поясам, действительно были смертельным оружием, особенно в руках опытных воинов, каковыми являлись Слуги Астерия.
        Они расположились перед окованной железными полосами дверью, запертой на два массивных замка: один встроенный, а другой навесной, поставленный всего пару часов назад. У вампиров был строгий приказ никого не подпускать к Хранилищу и не позволять кому-либо ходить по коридору. Даже рабам было велено обходить это место по другому этажу.
        - Ты не знаешь, что случилось? - спросил один охранник другого, перебирая в руках страницы тоненькой книжицы в синем кожаном переплете. - Из-за чего сыр-бор?
        - Точно не скажу, но думаю, кто-то пытался влезть в Хранилище, - отозвался второй, лениво наблюдавший за действиями напарника. - Видишь, даже новый замок поставили.
        - Думаешь, поэтому? Странно, там же, кроме Книги, ничего нет.
        - Ну, так верно, за ней и лезли.
        - А кому она нужна? - Стражник пожал плечами и провел ладонью по развороту, где были изображены кометы различных форм и размеров. - У меня дома лежит список, и у тебя наверняка тоже.
        - Оно, конечно, так, да только ведь не зря же ее всегда охраняли. Значит, есть в ней чего-то... эдакое.
        - Да просто старая книга, - пожал плечами напарник. - Думаю, кто-то перестарался. И наверняка наш старик Астерий. Не иначе как ему хочется придать своей должности побольше значительности, вот и придумывает всякое.
        - Ладно, не наше это дело. Скажи-ка лучше, что это за книжонку ты там листаешь?
        - А, это... Так, один трактат о кометах. Ты же слышал, что через пару дней над нашими головами...
        - Надеюсь, ты в это не веришь? - перебил его напарник, рассмеявшись.
        - Во что именно? В то, что она прилетит?
        - Нет, это-то понятно. Я сам видел уже парочку этих красавиц, так что и в этот раз наверняка все будет. А спрашиваю я про всю ту чушь, которую городят насчет несчастий, символов и знамений, которые будто бы предвещают появление этой кометы.
        - Нет, не верю, - отозвался стражник, рассматривая эстампы. - Я видел одну двести лет назад, и ничего особенного тогда не случилось. По крайней мере, нас никакие несчастья не коснулись. Да и что может сделаться с теми, кто уже мертв?
        Они рассмеялись.
        - А вот почитать о них довольно интересно, - продолжал охранник, показывая своему приятелю незамысловатые рисунки, которыми был снабжен трактат. - Гляди, один астролог составил классификацию комет по форме их хвостов.
        - Ну-ка, ну-ка! "Лисица", "Пума", "Катана". Ха-ха, спорю, этот парень даже не видел столько комет, сколько здесь нарисовал.
        - Еще бы! Но какое воображение!
        - Брось ты эту книжку. В ней одни только досужие вымыслы.
        - Уж больно скучно стоять.
        - Давай перекинемся в кости, - предложил охранник, доставая из-за пазухи кубики.
        - С ума сошел? Если Астерий нас застукает, придется дежурить на Дозорных Башнях, а я только неделю назад сменился. И скажу тебе: лучше скучать здесь, чем там.
        - Твоя правда. - Его напарник с видимым сожалением убрал кости.
        - Эй, смотри! - первый охранник захлопнул книжку и показал рукой в конец коридора.
        - Что это?
        - Не знаю. Похоже на чью-то тень. Должно быть, раб.
        - Ясно, что раб, мы-то теней не отбрасываем. Эй, ты! Здесь ходить запрещено. Поднимайся этажом выше.
        - Оглох, что ли? - Один из стражников положил руку на эфес меча. - Дважды предупреждать не стану.
        - Идет сюда, - заметил другой, обнажая оружие. - Сейчас позабавимся.
        - Постой. Может, его послали к нам.
        - Какая разница? Мы на посту и не подчиняемся ничьим приказам, кроме Астерия.
        - Верно. Чего же ему тогда надо?
        - Сейчас выясним.
        Тень приближалась, маленькая и уродливая, но никого живого видно не было. Тьма дрожала на стенах, стелилась по полу, и в коридоре даже раздавались шаги, но охранники никого не видели.
        - Проклятье! - выругался один из них, тоже обнажая меч. - Похоже, не зря нас сюда поставили. Бей тревогу!
        Его напарник кивнул и вынул из-за пазухи короткий посеребренный рожок, но прежде, чем успел поднести его к губам, из пустоты вылетел кинжал и впился охраннику в горло.
        - Что за шутки! - воскликнул он, выдергивая клинок. - Кто ты такой?! Покажись!
        Тень была уже рядом. Стражники сделали по выпаду, но мечи лишь рассекли пустой воздух. Тотчас одному из них что-то обожгло ногу, а затем пронзило бок. С криком охранник упал на одно колено, и его напарник с ужасом увидел, как голова приятеля отделилась от шеи и, упав на пол, покатилась к стене. Секунду стояла тишина, а потом с мокрым хрустом невидимый меч перерубил позвонки второго стражника, и тот рухнул, истекая темной кровью. Воздух быстро наполнялся запахом тления, плоть двух обезглавленных тел стремительно разлагалась, в то время как тень облепила дверь. Висячий замок дернулся и начал раскачиваться. Послышались скрежет и щелчки, через минуту он открылся и, отделившись от щеколды, медленно опустился на пол.
        Вскоре и другой, встроенный, замок поддался натиску невидимого взломщика, и дверь в Хранилище распахнулась. Тень скользнула внутрь, но спустя всего несколько секунд появилась вновь и, прикрыв дверь, устремилась по коридору прочь, издавая тихие дробные звуки шагов.
        Глава 4
        Заговор
        Ночью крики наполняют Старый Город, как его называют многие жители, - четвертый ярус Ялгаада, столицы Малдонии. Убийцы, воры, проститутки и сутенеры, контрабандисты и множество мелких шаек - все выходят на улицы для промысла или чтобы выяснить отношения. Стража, хоть и патрулирует улицы, старается держаться от опасных мест подальше, ей еще предстоит хоронить утром тех, кому не повезет и от чьих тел не сочтут нужным избавиться.
        Каналы и пруды хранят тайны многих преступлений, равно как и скелетов, орудий убийств и припрятанных до времени кладов. Некоторые отчаянные головы отправляются на поиски сокровищ, берут лодки и под покровом утреннего тумана ныряют, стараясь добраться до дна и разжиться воровскими схоронами, но редко кому сопутствует удача. Да и опасное это занятие: хозяева клада могут разыскать добытчика и расквитаться, а мало кому охота занять место поднятого со дна реки сундука.
        Но, несмотря на таящиеся за каждым углом опасности, Дьяк бесстрашно пересек четвертый ярус, поднялся на третий, миновал второй и оказался на первом. На все это ушло около двух часов, из чего можно сделать вывод, сколь велик Ялгаад. На то, чтобы обойти обычный город Синешанны, у человека, как правило, уходит не более часа.
        Миновав вытянувшуюся при виде него стражу, Дьяк вошел в подъезд своего дома, по всем признакам гораздо более походившего на крепость: высокие толстые стены с узкими бойницами, массивные, окованные железом двери, смотровая башня на восточном углу.
        Здесь же находилось три десятка воинов - личных телохранителей Дьяка, испытанных в бою и слепо преданных своему кумиру, победителю армии ненавистного Ристогона и самого Владемира, чье имя давно вошло в самые страшные легенды. Большинство из них обучалось военному искусству с ранних лет, других заметил в бою и отобрал сам Дьяк. Почти каждый день четверо его приближенных, чьи лица всегда скрывали тонкие полотняные маски, что многих наводило на мысль о том, что они принадлежали к ордену наемных убийц, тренировали гвардию герцога, обучая невиданным прежде в Малдонии приемам, так что уже через два месяца любой его солдат-телохранитель мог по праву считаться одним из лучших бойцов страны.
        Сбросив тяжелый, подбитый куньим мехом плащ, на лету подхваченный камердинером, Дьяк взбежал по лестнице в свои покои и, не разоблачаясь, позвонил в серебряный колокольчик. Тотчас же явился слуга и почтительно согнулся, ожидая приказаний.
        - Ужин и две бутылки вина, - распорядился Дьяк, располагаясь у камина.
        Молча поклонившись, слуга вышел, притворив за собой дверь. Герцог не любил лишних разговоров и избыточных знаков почтения, считая это напрасной тратой времени, и приучил своих домашних к простоте обращения и тишине. Благодаря этому в замке редко раздавались чьи-либо голоса, и почти всегда они свидетельствовали о том, что случилось нечто важное или непредвиденное.
        Дрова весело потрескивали, пламя освещало заваленную свитками и картами комнату. Повсюду виднелись книги, большая часть - в изрядно потрепанных временем кожаных переплетах с богатым золотым тиснением. Некоторые из них Дьяк привез с собой, другие приобрел в Ялгааде у книготорговцев, зачастую не представлявших истинной стоимости выставленных на продажу томов.
        На полу и столах рядами стояли бронзовые и железные канделябры с оплавившимися почти до основания толстыми белыми и желтыми свечами, что свидетельствовало о привычке хозяина дома засиживаться допоздна.
        Тихо скрипнула дверь.
        - Простите, что беспокою вас, господин, - голос камердинера заставил Дьяка поднять глаза, - но к вам посетители. Очень высокопоставленные лица, насколько я могу судить.
        - Ты их знаешь?
        - Они одеты в длинные плащи, а лица прикрыты капюшонами, поэтому я не мог бы узнать их, даже если бы захотел. Но можете мне верить, это не простолюдины.
        - Стража пропустила их?
        - Да, все они показали грамоты.
        - Вот как? Тогда к чему такая скрытность? - Дьяк поднялся на ноги и несколько раз прошелся по комнате, обдумывая новость. Странный ночной визит. Очевидно, случилось нечто важное, однако это не объясняло стремления скрыть свои имена. Что, если под видом посвященных в его дом проникли завладевшие пропусками убийцы? Дьяк усмехнулся тому, что у кого-то может всерьез возникнуть мысль попытаться расправиться с ним. Для осуществления столь дерзкого плана необходимо было обладать по крайней мере недюжинным колдовским могуществом, и то у напавшего не было бы шансов уцелеть. Остановившись в центре комнаты, он сказал: - Вот что, Диодор, распорядись, чтобы... Кстати, сколько их?
        - Пятеро, господин.
        - Чтобы десять воинов дежурили в соседней комнате. Если услышат шум, пусть идут сюда, но только в этом случае. Проследи за этим. И вообще оставайся с ними. Смотри, чтобы они не переусердствовали. Я не хочу, чтобы они выскочили из засады в неподходящий момент, а потом весь город говорил, будто я дрожу от страха при каждом шорохе и даже дома окружаю себя кучей телохранителей.
        - Никто не посмел бы сказать такого, мой господин.
        - Ты понял, что я имею в виду. Попридержи их.
        - Все будет исполнено, господин, - камердинер поклонился. - Так мне позвать этих людей?
        - Не раньше, чем воины займут свои места.
        - Слушаюсь.
        Через несколько минут дверь отворилась, и в комнату один за другим вошли одетые в черное люди. Снег на их плечах и капюшонах растаял, и гостей окутывало легкое облачко пара.
        - Чему обязан столь позднему визиту, господа? - осведомился Дьяк, стоя за креслом и положив на его изогнутую спинку большие жилистые руки, привыкшие владеть мечом и любым другим оружием, известным в подлунном мире. Таким образом, между ним и таинственными посетителями оставалась какая-никакая, но преграда. Во всяком случае, при необходимости Дьяк сумел бы ею воспользоваться.
        - Нас никто не слышит? - приглушенно отозвался один из вошедших, делая шаг вперед.
        - Только я, - уверил его Дьяк.
        Тогда говоривший поднял руки и откинул капюшон. Дьяк увидел, что у него длинное худое лицо сорокалетнего мужчины, темные с проседью волосы и внимательные серые глаза. Правое веко едва заметно подергивалось.
        - Лорд Виль! - воскликнул Дьяк, почувствовав, как внутреннее напряжение приготовившегося к прыжку зверя спало. - Вот так встреча! Какой сюрприз! Но к чему столько таинственности и предосторожностей? Вы всегда желанный гость в моем доме.
        - На то есть причины, герцог, - отозвался Первый Советник Короля.
        - А кто ваши спутники? - спросил Дьяк.
        - Мои друзья и единомышленники. Мы явились сюда, чтобы сделать вам одно заманчивое, как нам думается, предложение. Но вы уверены, что никто нас не слышит? Я хочу сказать: ни одна живая душа? - Лорд Виль нервно огляделся по сторонам.
        - Разумеется. Но, может быть, сначала вина или ужин? - перебил его Дьяк с самым учтивым видом, на который была способна его огромная фигура. - Я прикажу подать сюда, если угодно.
        - Ни в коем случае! - воскликнул Советник. - Никто, кроме вас, не должен знать, что мы были здесь сегодня.
        - Хорошо, - согласился Дьяк. - Но если вас беспокоят слуги, то они не болтливы. Кроме того, можно устроить все так, что о вашем присутствии...
        - Не нужно! - прервал его лорд Виль, подняв руку. - Мы не голодны.
        Дьяк мгновение помолчал, внимательно изучая лицо Советника, потом кивнул:
        - В таком случае к делу. Я вас слушаю, - жестом он предложил гостям садиться.
        Когда посетители расположились в креслах, лорд Виль заговорил, тщательно взвешивая каждое слово:
        - Как вам известно, я и мои друзья занимаем весьма высокие посты в государстве. Мы искренне любим нашу страну и желаем ей всяческих благ и процветания. Однако Город Мертвых, сколько помнят летописи Малдонии, всегда угрожал нашему спокойствию. Никто не мог одолеть армию вампиров, пока не появились вы и не стали главнокомандующим. Один Аргал знает, как вам это удалось, но речь о другом. Наш король, Мирон, слаб. Он не может править государством и держится на троне только благодаря древности своего рода и славе предков. Его сын Мархак, наследный принц, возможно, сумел бы снискать для Малдонии славу, но его отец еще не так стар, чтобы можно было надеяться на то, что он вскоре передаст власть наследнику. - Лорд Виль сделал многозначительную паузу, а затем продолжил: - Тем не менее существуют люди, в чьих жилах течет кровь достаточно древняя, чтобы народ признал их притязания на трон законными. Сейчас ни к чему называть их имена, - добавил он поспешно.
        - И чего же вы хотите от меня? - спросил Дьяк, видя, что лорд Виль замолчал и смотрит на него с ожиданием.
        Советник откашлялся:
        - В данный период времени вы - герой Малдонии, победитель армии вампиров. Солдаты преданы вам так же, как и простой народ. Более того, лучшие вельможи и рыцари королевства пойдут за вами на край света. Этими настроениями можно воспользоваться во славу Малдонии. Я подчеркиваю, что нами руководят не личные интересы, а исключительно желание послужить на благо своей страны.
        - Ближе к делу, - попросил Дьяк. Он уже понимал, к чему клонит Первый Советник, но предпочитал в подобных вопросах ясность, ибо она всегда позволяла в дальнейшем при необходимости скомпрометировать собеседника. Тот факт, что негласными свидетелями разговора были камердинер и телохранители, его не смущал: первому он безоговорочно доверял, а вторые были ему бесконечно преданы.
        Веко лорда Виля задергалось сильнее. Аристократ не смог удержаться, чтобы не прижать его пальцем, но тут же отдернул руку. В течение нескольких секунд на его лице отражалась мучительная борьба.
        - Чтобы вы при поддержке армии посадили на трон того, кого мы вам укажем, - сказал он наконец.
        На пару мгновений повисло тяжелое молчание. Лорд Виль в упор смотрел на Дьяка, который стоял с делано равнодушным видом.
        - А зачем мне это? - спросил он наконец, медленно выговаривая слова. Черные, глубоко посаженные глаза остановились на лице лорда.
        - Вы будете вознаграждены, - ответил лорд Виль, судорожно сглотнув. - И очень щедро.
        Дьяк пожал плечами.
        - Пожалуй, слишком туманное обещание, - заметил он. - Должен предупредить, я не беден.
        Он знал, что такой ответ ободрит его собеседника, ведь в нем не содержалось отказа. Так и случилось.
        - Когда нужный нам человек займет трон, - сказал Советник, - вы станете не только главнокомандующим, но и государственным казначеем. Понимаете, какие выгоды сулит эта должность?
        - Прекрасно понимаю, - отозвался Дьяк. - Но ответьте, что помешает мне самому занять престол?
        Лорд Виль вздрогнул, а его спутники беспокойно зашуршали плащами, однако не произнесли ни слова.
        - Народ не допустит этого, - ответил Виль после непродолжительной паузы. - И армия в том числе. Никто, кроме потомков древних родов, не может править Малдонией. Рыцари отвернутся от вас, если вы попытаетесь захватить власть. Не забывайте, что, несмотря ни на что, вы чужак.
        Дьяк усмехнулся.
        - Вижу, вы все продумали, - сказал он. - Кроме, возможно, одного.
        - А именно?
        - Король Мирон сейчас, должно быть, любим народом не меньше, чем я. Не забывайте, что именно при его правлении воинство Города Мертвых было разбито. Я - всего лишь орудие в руках освободителя. Возможно, меня чествуют как героя, но победителем считают короля.
        - Мы это учли, - отозвался Виль. - Не беспокойтесь. Все будет сделано так, что наш нынешний правитель окажется чуть ли не предателем. Об этом мы позаботимся. От вас требуется только согласие содействовать нам.
        - Оно будет означать предательство. Как вы можете предлагать это мне, столь облагодетельствованному королем и его щедростью?
        - То, что делается ради блага Малдонии, не может быть предательством! - возразил Виль, вздернув узкий сухой подбородок. - Правление слабого короля дает внешним врагам шанс открыто выступить против нас. Этого нельзя допустить, учитывая, что наша армия ослаблена боями с армией Бальгона. Если бы я считал вас обычным наемником, пекущимся лишь о собственной наживе, то, конечно, я не предложил бы вам...
        - Думаю, что именно предложили бы, - прервал его Дьяк. - Разве наемник отказался бы от казны? Но не будем отвлекаться на лесть. Война с Городом Мертвых еще не закончилась, впереди нас ждут новые сражения. Впрочем, если все пойдет по моему плану, обойдемся малой кровью. С нашей стороны, разумеется.
        - В этом мы, как и прочие жители Малдонии, доверяем Железному Герцогу, - отозвался лорд Виль, слегка поклонившись. - Но теперь вы и сами видите, что нельзя упускать из виду ослабление нашей армии. Только абсолютная и крепко удерживаемая власть может спасти Малдонию. Согласитесь на наше предложение, и вы не пожалеете о своем выборе, милорд герцог, обещаю. Благодарность всего народа, который вы защищаете, будет этому порукой.
        - Говорите вы сладко и складно, - заметил Дьяк, неопределенно покачав головой. - Я дам ответ через несколько дней, - добавил он, поразмыслив минуту, в течение которой чувствовал устремленные на него из-под черных капюшонов глаза пришедших. - Пусть в конце недели кто-нибудь из вас придет ко мне.
        Лорд Виль молчал, буквально буравя герцога взглядом. Он словно хотел прочесть ответ на свой немой вопрос: не арестуют ли его за измену спустя четверть часа после того, как он выйдет отсюда?
        Наконец он судорожно сглотнул и проговорил:
        - Хорошо, тогда следует договориться о пароле.
        - "Семнадцать лун" вас устроит?
        - Вполне. - Лорд Виль поднялся. - Доброй ночи, герцог.
        - И вам того же, господа, - отозвался Дьяк. - Если вам удастся заснуть. Диодор проводит вас. - С этими словами он позвонил в серебряный колокольчик, и на зов явился камердинер.
        - Наши гости уходят, - сказал ему Дьяк.
        Слуга с поклоном пропустил пятерых людей в коридор и закрыл за собой дверь.
        Оставшись один, Дьяк уселся в кресло и, глядя на пылавший в камине огонь, задумался. Ему не нужна была казна Малдонии. К тому же он был уверен, что новый правитель не захочет с ней расстаться. Если уж ввязываться в политические авантюры, то играть по-крупному, ставить на карту все. Король Мирон действительно никудышный правитель, но его сын мог бы занять его место. Однако Дьяк был почти уверен, что заговорщики действовали не от имени Мархака. Вероятно, у них на примете был кто-то другой.
        Дьяк прикрыл глаза и попытался вспомнить всех наиболее знатных вельмож Малдонии, но он пробыл в стране не так долго, чтобы успеть разобраться в генеалогии многочисленных родов. Поэтому, когда Диодор принес ужин, он предупредил камердинера, что скоро уйдет, и приказал передать двум своим телохранителям, чтобы они были готовы. Слуга откланялся, не сказав ни слова по поводу того, что близится рассвет. Он привык к необычному распорядку дня герцога.
        Дьяк решил отправиться в городскую библиотеку, чтобы изучить записи о генеалогических древах и попытаться понять, кто может претендовать на престол Малдонии. Кроме того, его занимала другая мысль: кому понадобилось подсылать к нему убийц?
        Он вышел из комнаты, накинул поданный Диодором плащ и, сделав телохранителям знак следовать за ним, отправился на Площадь Семерых Отважных, где располагалось здание городского архива.
        Сторож спал, положив голову на свернутый валиком тулуп. Разбуженный громким стуком, он заворчал, но, узнав посетителя, впустил его с глубоким поклоном. Дьяк сунул ему мелкую монету и велел не беспокоить. Низко поклонившись, смотритель скрылся в своей каморке и свернулся возле железного очага, в котором едва тлели прогоревшие поленья.
        Библиотека осталась в полном распоряжении Дьяка. Три огромных зала с теряющимися в темноте потолками шли параллельно друг другу, и в каждом из них с двух сторон располагались стеллажи с книгами. Их можно было рассматривать часами, но, чтобы прочитать все, не хватило бы нескольких жизней. Однако Дьяка в данный момент интересовали геральдические и генеалогические записи. Выбрав с полок нужные фолианты, он разложил их на одном из многочисленных столов, придвинул удобное кресло, сел и начал читать.
        Время от времени он поднимал голову и хмурился, а иногда прислушивался к тому, как в соседнем зале его телохранители играют в кости. Кубики дробно падали на каменный пол, и звук разносился по всей библиотеке. Кроме этого, приглушенных голосов игроков и шелеста страниц, переворачиваемых Дьяком, ничто не нарушало тишины в городском архиве.
        Прошло несколько часов, прежде чем Дьяк позвал сторожа и велел принести пергамент и принадлежности для письма. Когда все было расставлено перед ним на столе, он обмакнул перо в чернила и быстро написал несколько строк, затем, дождавшись, когда листок высохнет, сложил его и спрятал в карман.
        Поручив смотрителю поставить фолианты на место, Дьяк окликнул телохранителей и вышел на площадь. Уже светало, над Ялгаадом занималась заря. Солнце золотилось над горизонтом, заливая покрытые инеем флюгера и выполненные в виде причудливых фигур коньки. Бледно-розовое марево растекалось по железным крышам и шпилям, придавая лежавшему на них снегу необъяснимую легкость кремового пирожного.
        Когда Дьяк приблизился к дверям своего дома, навстречу ему вышел Ольгерд Эрнадил - начальник стражи. Он был одет в легкие кожаные латы, обильно усыпанные крупными стальными бляшками и прошитые толстой кольчужной сетью. На голове красовался островерхий шлем, украшенный плюмажем из черных и желтых конских хвостов, шею защищал высокий металлический воротник. Двуручный меч тяжело висел вдоль правого бедра - Ольгерд был левшой.
        - Мой господин, в ваше отсутствие мы поймали трех наемных убийц, которые пытались пробраться в дом, - сообщил он с коротким поклоном.
        - Вот как? - Дьяк нахмурился. - Что значит пытались? Им это не удалось?
        - Нет, господин, мои люди перехватили их, когда они карабкались на крышу.
        Суровое лицо Ольгерда было бледным, на нем читалась тревога. Снег лежал на его шлеме и непокрытых плечах - видимо, он торопился встретить Дьяка и даже не набросил плащ.
        - Кто их нанял? - спросил Дьяк, входя в дом.
        - Мы их пока не допрашивали. Ждали вас, господин, - отозвался Ольгерд.
        - Где они сейчас?
        - В подземелье.
        - Ну, что ж, - проговорил Дьяк, отдавая плащ стоявшему в ожидании Диодору. - Надо на них взглянуть. - Знаком он велел начальнику стражи и телохранителям следовать за ним.
        Когда они спустились по узкой каменной лестнице, Ольгерд и его люди вынули из гнезд несколько факелов и пошли впереди, освещая дорогу. На полу коридора стояли лужи, стены покрывала серо-зеленая плесень. Катакомбы, вырытые еще до строительства дома, остались от прежней постройки - винного склада. Перекрытия прохудились и пропускали влагу, от которой, как ни старались слуги Дьяка, никак нельзя было избавиться. Факелы освещали туннель, шипя и разбрасывая оранжевые искры, тут же исчезавшие на сыром полу. На сложенных из крупных камней стенах метались искаженные тени идущих. Тяжелый, наполненный спорами грибков и плесени воздух соответствовал мрачной обстановке подземелья.
        Не одна сотня людей была замучена в этом лабиринте еще при прежних владельцах, так что казалось странным использовать его как-то иначе. Дух пыток и допросов буквально витал здесь вместе с душами умерших. Когда Дьяк занял этот дом казненного за нелояльность королевскому роду барона, то по достоинству оценил приспособления, которыми снабжали катакомбы профессионалы разгадывания чужих тайн. Здесь можно было найти и дыбу, и колесо, и железную деву, но успех всегда зависел от мастерства того, кто допрашивал, а не от средств, которыми он пользовался. Это лучше, чем кто бы то ни было, понимал Дьяк, оставивший прежний персонал подземелья.
        Через некоторое время навстречу людям повеяло жаром, показался колеблющийся свет, и уже ясно можно было различить звон металла и хриплые крики, мешающиеся с каркающим хохотом. Дьяк в сопровождении Ольгерда и телохранителей вошел в круглый каменный мешок, полный едкого дыма и отчетливого запаха животного ужаса.
        С низкого потолка свисали ржавые, но все еще прочные цепи, а к ним были прикованы за ноги три обнаженных человека. Их тела покрывал причудливый алый рисунок - кровь из множества мелких ран тонкими ручейками стекала в огромную медную чашу, расположенную прямо под узниками. Палач стоял здесь же, с узким длинным кинжалом в руке. На нем была кумачового цвета рубаха, резавшая глаза. Из широких рукавов торчали тощие жилистые руки с большими узловатыми кистями. Вид у хозяина подземелья был чахоточный, что неудивительно, если учесть, что его комната располагалась здесь же за стеной. Вообще, все слуги, исполнявшие свои обязанности в катакомбах, носили печать болезненности.
        У палача были тонкие губы, водянистые голубые глаза и черные как смоль волосы, заплетенные в мелкие тугие косички. Все называли его Вопрос, настоящего же имени не знал никто. Его обязанности сводились к тому, чтобы узнавать секреты у тех, кто их имел и не желал открывать.
        Ему всегда помогали от двух до четырех человек, чьи лица скрывали шелковые черные маски. Из-за жары и духоты они были обнажены по пояс, так что можно было видеть, как перекатываются под блестевшей от пота кожей стальные мускулы. Они крутили барабан, на который наматывались цепи, и тогда пленники опускались ниже или, наоборот, взмывали под потолок - по желанию Вопроса.
        Когда вошел Дьяк, палач резко обернулся, держа кинжал перед собой на уровне живота. Увидев герцога, он поклонился, при этом его мокрые от пота волосы упали на лоб. Острые холодные глаза лихорадочно остановились на Дьяке.
        - Мой господин! - Голос его походил на карканье ворона. Казалось, необходимость говорить раздражала его. Видимо, он предпочитал слушать, что неудивительно при его профессии.
        - Это те наемники, которых поймали в мое отсутствие? - поинтересовался Дьяк, разглядывая подвешенных к потолку людей.
        - Да, мой герцог.
        Дьяк пристально посмотрел на пленников. Они впились в него взглядами, в которых сквозил животный страх. Обычные люди, чрезвычайно напуганные, почти сломленные ожиданием своей участи. Впрочем, хорошо развитые физически - очевидно, не случайные убийцы. Главное - выяснить, кто их послал. Отомстить этим троим за неудачную попытку? Нет, это ниже достоинства Железного Герцога, а вот расправиться с недоброжелателем (Дьяк усмехнулся про себя этому слову) придется непременно. Оставлять за спиной врагов не входило в планы будущего правителя Малдонии, которым уже почти собрался стать Дьяк.
        - Ты добился от них чего-нибудь? - спросил он Вопроса.
        Палач поклонился еще раз и ответил:
        - Они напуганы, но невероятно упорны. Несут всякую... простите, мой господин. Они пытаются запутать меня.
        - Вижу, ты еще только разметил холст? - заметил Дьяк, указывая на мелкие порезы, покрывавшие тела узников.
        - Именно так, мой герцог, - на секунду подобие улыбки проскользнуло по лицу палача. - Вы прекрасно осведомлены о технике моей работы.
        - Раньше ты называл это искусством, - сказал Дьяк. - И с каждым разом я все больше убеждаюсь в справедливости твоих слов. Не следует быть излишне скромным, ведь это сродни лжи, которую ты так ненавидишь, не правда ли?
        Вопрос молча поклонился. Он был польщен и явно оценил шутку, но не мог заставить себя улыбнуться.
        - Страдание заставляет чувствовать себя живым, - продолжал Дьяк. - Боль причиняет не только муки, но и осознание того, что ты все еще жив. А порой это так важно. Однажды я прочитал в одном философском трактате такую строчку: "Я страдаю, следовательно, живу". Ты не слышал о нем?
        - Рад сообщить милорду герцогу, что действительно имел удовольствие изучить этот труд, - ответил Вопрос. - Несколько лет назад, когда был в Карилоссе.
        - Вот как? Тогда ты, должно быть, расстроился, узнав, что этот город разрушен?
        - Трактат был не настолько хорош, а я - не так сентиментален.
        - Что ж, понятно. Вернемся к делам насущным. Когда они заговорят?
        - Очень скоро, мой господин, обещаю.
        В это время два помощника палача принесли для Дьяка дубовое, обитое синим бархатом кресло, и он опустился в него, оказавшись как раз напротив узников. Те слегка извивались, мучимые болью, причиняемой им сетью порезов. Герцог взглянул на них равнодушно и без особого интереса. Любыми сведениями, извлеченными из них, он будет обязан палачу, и никому другому - Дьяк прекрасно понимал это. Жалости же или сочувствия к пытавшимся убить его людям он не испытывал, впрочем, как и к остальным обитателям земли.
        Вопрос повернулся к пленникам и, протянув свободную руку, натянул кожу на животе одного из мужчин. Сверкнул кинжал, и в ту же секунду раздался пронзительный визг, а на пол перед Дьяком выплеснулась узкая полоска крови. Вопрос запустил пальцы в сделанный разрез, извлек часть какого-то органа и бросил в медную чашу.
        Дьяк не чувствовал к происходящему ни интереса, ни отвращения. Вопли, грохот цепей и скрип барабанов, хриплый голос палача, настойчиво повторявшего одни и те же вопросы, создавали для него шумовой фон, который позволял задуматься о действительно важных вещах - какое имя из тех, что он выписал в библиотеке, принадлежало претенденту на престол Малдонии. Машинально коснувшись кармана, где лежал листок пергамента, Дьяк поднял глаза и досадливо поморщился: пока Вопрос не вытянет из пленников нужные сведения, ему придется думать еще и о том, кто так настойчиво желает его смерти, что устроил два покушения за ночь.
        С трудом подавив зевок, Дьяк откинулся на высокую резную спинку и стал наблюдать, как палач отрезает один за другим куски плоти и бросает их в уже почти полную крови чашу. Он мог бы и сам причинить этим упрямым людям нестерпимую боль, чтобы развязать им языки, но в Малдонии не знали о его магических способностях, и его это устраивало.
        - Кажется, этот человек умер, - заметил он через какое-то время, указывая рукой на убийцу, от которого Вопрос только что перешел к следующему.
        - Вы правы, мой господин, - ответил тот, обернувшись с поклоном. Его водянистые глаза смотрели на Дьяка выжидающе.
        - Нет, ничего, продолжай.
        - Как прикажете. - Палач вернулся к своим обязанностям. Прошло еще полчаса, прежде чем Вопрос окликнул Дьяка:
        - Господин?
        Дьяк поднял голову - он начал задремывать, видимо, сказалась бессонная ночь, перед его глазами вставали видения давно минувших лет, веков, тысячелетий. Некоторые он встречал радостным узнаванием, другие ничего не затрагивали в его сердце. Договор с Миром, обрекший его на постепенное забвение, давал себя знать, и образы, иногда прекрасные, а чаще ужасные, проходили чередой, не находя в душе Дьяка отклика.
        - Теперь мне известно все, что знали они, - возвестил палач, опуская свои, словно покрытые багряной ржавчиной, инструменты в принесенный одним из помощников таз с водой.
        Дьяк взглянул на маленькие песочные часы в изящной серебряной оправе, стоявшие неподалеку. Прошло всего три часа. Недолго, если учесть, что допрашиваемых было трое.
        - Я слушаю.
        - Их нанял сегодня ночью какой-то человек, которого они прежде никогда не встречали. Он был высок, худ и черноволос. Лицо свое он прятал под простой шелковой черной маской, такого же цвета была и вся его одежда, весьма богатая. Один из узников заметил также, что на эфесе меча, скрытого под плащом, но открывшегося, когда незнакомец отсчитывал деньги, сверкал крупный алмаз.
        - Вот как?.. - протянул Дьяк, словно что-то припоминая. - И во сколько же меня оценили?
        - Пятьсот солнц задатка, мой господин, и еще столько же в случае удачи.
        - И где же эти деньги? - поинтересовался Дьяк.
        Вопрос жестом приказал своему помощнику принести стоявший поодаль ларец черного дерева.
        - Хорошо, - сказал Дьяк, вставая. - Ты хорошо поработал и заслужил достойную награду. Оставь их себе.
        - Господин герцог чрезвычайно щедр, - ответил Вопрос, перегибаясь пополам.
        - И вот еще что, - добавил Дьяк, уже направляясь к выходу, - расчлени этих неудачников и распорядись отослать на кухню. Повару я дам нужные указания.
        - Да, мой господин, как пожелаете. - Голос палача прозвучал глуше обычного, и Дьяк про себя усмехнулся: он смог пронять даже такого хладнокровного человека, как Вопрос.
        Сделав знак телохранителям следовать за ним, Дьяк вышел из пыточной.
        Снова таинственный наниматель, столь неискушенный, что не догадался скрыть свои богатство и знатность. Это значительно сужает круг возможных врагов, если только все эти символы принадлежности к высшему обществу не демонстрировались специально. Но что-то подсказывало Дьяку, что беднякам не из-за чего держать на него зуб, да и денег у них не хватило бы. Надо же, пятьсот солнц одного задатка! Это много даже для него, слишком много. Чей же кошелек мог позволить себе такую трату? И ведь результат должен ее стоить. Лишь одно имя вертелось у Дьяка в голове, и чем дольше он размышлял, тем больше догадка приобретала черты уверенности.
        Вернувшись в свои покои, он развернул список претендентов на малдонский трон. За ними нужно было установить слежку и заранее выяснить, кто метит в короли. Тогда в нужный момент окажется, что вакансия внезапно и скоропостижно опустела, и он сможет легко занять ее. Конечно, аристократия будет против, но что эти зарвавшиеся бароны и герцоги смогут сделать? Они и глазом моргнуть не успеют, как он сошлет их в родовые замки или бросит в подземелья. При его правлении никто не станет плести интриг и составлять заговоры против "законного" владыки. Император сидит высоко и все видит. От него не скроется ни недовольство, ни предательство. А если он не может крепко держать скипетр, то грош ему цена.
        Дьяк решительно тряхнул головой и, аккуратно сложив листок, убрал его за пазуху. Потом позвонил в колокольчик и вызвал камердинера. Когда Диодор вошел, он приказал подать завтрак.
        - Я сегодня буду работать в лаборатории, - сказал он камердинеру. - Никого не пускай и проследи, чтобы меня не беспокоили.
        Через час Дьяк вошел в большую круглую комнату одной из башен, бойницы которой были заложены камнем, и потому на стенах имелось больше факелов, чем обычно было нужно для освещения такой комнаты.
        В центре стояли два длинных высоких стола, заваленных рукописями, фолиантами, заставленных ретортами, медными приборами, назначение которых понятно в замке было только Дьяку. Также были две массивные чернильницы и десятка три отточенных перьев. Прозрачные трубки и другие хрупкие приспособления для опытов хранились в большом деревянном ящике, обитом изнутри сафьяном.
        Дьяк никому не позволял ни заходить, ни убирать в лаборатории, и потому в доме за ним закрепилась слава не только полководца, но и алхимика. Впрочем, за порог эти разговоры не выходили - даже слуги умели хранить тайны своего господина, - и оттого обитель Железного Герцога казалась всем еще загадочнее и таинственнее.
        На этот раз Дьяка волновал один трактат, который он заметил неделю назад в одной книжной лавке и купил на всякий случай, но еще не открывал. Книга в синей обложке с золотыми тиснеными буквами нашлась под ворохом пергамента.
        На обложке красовалось пышное заглавие: "Ученый труд о природе, смысле и периодичности явления небесных тел, именуемых кометами, составленный Иохар-Далмейром Ольтодунским в год 1255 по летоисчислению Синешанны".
        "Значит, лет пятьдесят назад, - быстро прикинул Дьяк, сбрасывая с кресла огарки и усаживаясь поближе к камину. - Посмотрим, из-за чего вокруг этих комет разгорелись такие страсти".
        Россина с приятной улыбкой пригласила молодого и в высшей степени элегантно одетого человека в гостиную. От него пахло дорогими духами, светлые волнистые волосы были аккуратно причесаны, на холеных пальцах поблескивали два кольца: одно с крупным бриллиантом, другое с голубым сапфиром.
        Правильные черты лица, большие ясные глаза, прямой нос с небольшой горбинкой, тонкая улыбка светского человека на розовых, как раковина, губах. Россина невольно залюбовалась посетителем, когда он усаживался в кресле, свободно положив руки на подлокотники и скрестив ноги.
        - Господин прибыл в паланкине? - спросила она, занимая место напротив.
        - Отнюдь нет, почему вы так решили? - молодой человек слегка поднял тонко очерченные брови.
        - На улице мороз, а вы вошли без плаща, - пояснила Россина.
        - Мне не было холодно, - ответил посетитель, осматривая убранство комнаты. - Вижу, ваше заведение процветает, - заметил он, устремляя на нее светло-голубые глаза, к которым очень шел его жемчужного цвета кафтан, расшитый серебряной нитью.
        - Да, мой дом - один из самых приличных в квартале, - ответила Россина с достоинством.
        - В городе, - заявил молодой человек уверенно. - Не скромничайте, прошу вас. Мои друзья уверяли, что ваше заведение не сравнится ни с одним другим. А они знают в этом толк, поверьте.
        Россина улыбнулась, показывая, что оценила шутку.
        - Они рекомендовали мне ваш дом и, даже более того, одну девушку, - продолжал гость. - Говорят, она разборчива, но я надеюсь ей понравиться.
        - Без сомнения, вы ее очаруете, господин. И, конечно, столь состоятельному вельможе, как вы, пять лун не покажутся высокой ценой.
        - Называйте меня Эйгер-Шар. Я придерживаюсь того мнения, что хорошие вещи должны стоить дорого. Вот деньги, - посетитель вынул из-за пазухи кошель и отсчитал необходимую сумму.
        - Вы из Ольтодуна? - спросила Россина, пряча монеты в складках платья.
        - Почему вы так решили?
        - Там очень распространены двойные имена.
        - Вот как? Не знал. Но я не оттуда.
        - Так о какой девушке идет речь? - напомнила Россина.
        - Кажется, ее зовут Адая.
        - О, у вас и ваших друзей прекрасный вкус, господин Эйгер. А могу я узнать их имена?
        - Я поражен! - молодой человек отшатнулся, словно в испуге. - Мне казалось, о подобных вещах в приличных домах не спрашивают.
        - Простите! - Россина смутилась. - Разумеется, вы правы. Я не имела в виду...
        - Довольно, - посетитель остановил ее движением руки. - Я вас прощаю. - Он встал. - Итак, она сейчас свободна?
        - Конечно, я немедленно провожу вас.
        - Буду чрезвычайно признателен.
        - Следуйте за мной, господин Эйгер.
        Почти бесшумно ступая по коридору с подсвечником в руках, Россина думала о том, как приятно, что ее заведение посещают столь благовоспитанные люди, как этот иностранец или герцог Дьяк. Ничего удивительного, что они предпочитают Адаю - такая милая и славная девушка. Интересно, кто же мог порекомендовать ее этому очаровательному господину? Россина перебрала в уме несколько имен.
        Жаль, что она спросила, от кого он узнал про Адаю, ему это не понравилось. Вдруг он больше не придет?
        И все же странно, что ему совсем не холодно. Конечно, он мог приехать с севера, но едва ли там намного холоднее, чем в Малдонии. А что, если он просто не хотел признаваться, что воспользовался паланкином? Кто их знает, этих чужеземцев. Эта мысль удовлетворила Россину, и когда она отворяла дверь в комнату Адаи, то была почти спокойна.
        - Милая, к тебе пришли, - сказала она негромко. - Прошу вас, господин.
        - Эйгер, - напомнил молодой человек. - Я не стесняюсь своего имени.
        Он вошел в маленькую, освещенную единственной масляной лампой комнату и плотно притворил за собой дверь. Девушка сидела на кровати, одетая в открытое розовое платье, и раскладывала на одеяле карты.
        - Вижу, вы заняты? - сказал посетитель с улыбкой. - А мне сказали, что вы сможете меня принять.
        - Ну что вы, господин, - смутившись, девушка сбросила карты на пол. - И называйте меня просто Адая. Говорить мне "вы" будет слишком много чести.
        - Не стоило, - заметил Эйгер, показывая на карты. - Кто знает, может быть, там выходило что-нибудь интересное.
        - Погадаю потом. Господин желает вина? - Девушка сняла с маленького столика газовую накидку, и на нем оказались две бутылки и сладости.
        - Нет, я не люблю... этого, - отказался Эйгер, подходя и присаживаясь на край кровати. - Ты действительно очень красивая, - заметил он, окинув Адаю взглядом. - У меня есть для тебя подарок.
        - Вот как? - девушка заинтересованно взглянула в устремленные на нее голубые глаза. Такие глубокие и... красивые.
        - Смотри, - Эйгер сунул руку за пазуху и извлек оттуда что-то маленькое, сверкающее при свете лампы темно-желтым и зеленым.
        - Ой, какая прелесть! - не удержалась девушка, увидев на его ладони фигурку жука размером не больше миндального ореха, но выполненную с чрезвычайным искусством: можно было разглядеть каждую прожилку на золотых щитках, прикрывающих крылья, тоненькие усики, членистые ножки, фасеточные глаза, которыми служили цельные изумруды.
        - Это не все, - сказал Эйгер и прикоснулся кончиками пальцев к выпуклой спине насекомого.
        Тотчас же драгоценность ожила и, перебирая ножками, шевеля длинными усами, поползла по его руке.
        - Возьми его, не бойся, - предложил Эйгер, протягивая жука Адае.
        Она послушно подставила ладонь, и насекомое переползло к ней.
        - Это тебе, - сказал Эйгер, наблюдая за ней с тонкой улыбкой.
        - Правда? - Адая взглянула на него с недоверием. - Но ведь это... должно быть, очень дорогой подарок?
        - Чрезвычайно, - подтвердил Эйгер. - Но ты его стоишь. Не возражай, - он легко коснулся указательным пальцем ее губ, словно запечатывая их.
        - Ой! - Адая вздрогнула и уронила жука на одеяло. Насекомое упало на спину и зажужжало, перебирая в воздухе лапками.
        - Что случилось? - спросил Эйгер.
        - Он меня укусил, - ответила девушка, рассматривая ладонь. - Даже кровь есть.
        - Мне очень жаль, - сказал Эйгер.
        Адая взглянула на него и попыталась улыбнуться, но перед глазами вдруг поплыл туман, в ушах застучало, а свет масляной лампы стал таким ярким...
        - Что?.. - пролепетала она, теряя сознание.
        Эйгер проследил за тем, как она мягко упала на подушки, затем поднялся, подошел к двери, прислушался и, убедившись, что за ней никого нет, вернулся к постели.
        - Сюда, - приказал он, протягивая руку.
        Уже успевший перевернуться жук поднял щитки, расправил крылья и с тихим жужжанием взлетел. Покружив пару секунд вокруг Эйгера, он опустился на рукав и пополз вверх, ловко цепляясь за складки невидимыми коготками.
        Эйгер расстегнул кафтан и вынул из-за пояса тонкий стилет длиной около восьми дюймов.
        - Пора тебе послужить нам, - сказал он, становясь на кровать коленями и переворачивая девушку на живот. - Надеюсь, в тебе достаточно крови, чтобы пережить это.
        Аккуратно расстегнув платье, он провел рукой по обнаженной спине, нащупывая нужные жилы и мышцы.
        - Думаю, здесь, - пробормотал он, приставляя лезвие стилета к белоснежной коже и делая уверенным движением глубокий надрез. - Тебе понравится эта девочка, - сказал он, взглянув на жука, подобно броши примостившегося на его плече.
        Кровь полилась по спине, заливая платье и постель. Эйгер зажал рану и, аккуратно сняв насекомое двумя пальцами, положил его на разрез. Жук зашевелился, задвигал усами и, как только Эйгер убрал руку от раны и отпустил его, сунул голову в кровь, рванулся вперед, быстро исчезая в теле девушки.
        - Аккуратно, - велел Эйгер, - не повреди ее.
        Через несколько секунд жук скрылся полностью, и Эйгер несколько раз провел по ране ладонью. Она быстро затянулась, рубец разгладился, и кожа приобрела свой обычный оттенок.
        - Дело сделано, - пробормотал Эйгер и, поднявшись с постели, огляделся. "Конечно, останется кровь, но это не страшно. Скажу, что она пошла у меня носом, а девушка потеряла сознание при ее виде. Такое случается", - решил он.
        Затем Эйгер отворил дверь и выскользнул в коридор.
        * * *
        На дне ущелья клубился молочно-белый туман, из которого время от времени вырывались струи газа. На склонах виднелись небольшие пещеры - словно ласточкины гнезда. Из них тянулись вниз толстые кишки из серого эластичного материала.
        На высоте двух сотен футов над туманом неподвижно висела каменная плита, неровно вырубленная по краям и снизу, но ровная сверху. На дне у нее были установлены четыре металлических цилиндра, из которых вертикально вырывалось ослепительное пламя. Оно заставляло туман клубиться, и в его завихрениях можно было различить неясный силуэт какой-то конструкции, напоминавшей платформу, стоящую на гигантской треноге.
        В центре платформы располагалась металлическая полусфера, вход в которую был открыт. По обе стороны от него стояли вооруженные экрахеммами мурскулы. Внутри же имелось углубление, над которым в воздухе висело призрачное изображение звездного неба и летящей под углом кометы: за белой точкой тянулся длинный хвост, от которого отлетали частицы льда, образуя тонкую светящуюся дугу, что делало небесное тело похожим на анкас погонщика слонов.
        Перед голограммой стоял Кулхугара. Его тело сплошь состояло из костяных пластин, защищавших его не хуже скафандра. На первый взгляд казалось, что мурскул внимательно наблюдает за кометой, но на самом деле он рассматривал колонки символов, висевшие справа от нее.
        - Чудесно! - прошептал он на языке своей расы. - Просто замечательно.
        - Ну что? - Голос вошедшего мурскула заставил его обернуться. - Как наши дела? - Ака-Мура-Сахад кивнул в сторону голограммы.
        Изобретатель был одет в плотную длинную одежду, покрытую пятнами химических веществ и ожогов - следы экспериментов по созданию двигателя, который позволил управляться с обломками скал. Ака-Мурад-Сахад сделал его, руководствуясь чертежами и материалами, оставшимися от древней Архатлы - тем, что удалось спасти и укрыть в пещерах. На это он потратил почти полтора года упорной работы и несколько раз едва не погиб. Сейчас он занимался тем, что пытался усовершенствовать Золотые корабли, заставив их двигаться быстрее.
        - Что ты здесь делаешь? - спросил Кулхугара. - Разве ты не должен быть на испытаниях?
        - Мне тоже полагается отдых, - Ака-Мурад-Сахад подошел ближе и пробежал глазами столбики символов рядом с изображением кометы. - Ого! Это то, о чем я думаю?
        - Похоже на то. - Кулхугара коснулся голограммы и легким движением заставил часть нее увеличиться. - Видишь, это данные, которые идут на наш приемник.
        - Послание Эреба! - проговорил Ака-Мурад-Сахад с благоговением.
        - Точно, - кивнул Кулхугара. - Скоро мы восстановим прежний порядок. - Легким прикосновением он свернул голограмму. - А теперь прости, мне нужно работать.
        В это время от одной из стен ущелья с низким гулом отвалился кусок горной породы и пополз по склону вниз. Но на полдороге затормозил и начал медленно принимать горизонтальное положение. На его "дне" виднелись цилиндры, из которых с разной интенсивностью вырывалось белое пламя. Цилиндры поворачивались, заставляя обломок менять угол, пока он не завис над клубившимся в ущелье туманом.
        На той стороне, что стала верхом, можно было разглядеть три фигурки мурскулов, один из которых стоял чуть впереди. Таким образом группа образовывала равнобедренный треугольник. В руках у каждого были экрахеммы, и мурскулы совершали ими повторяющиеся движения. Затем жесты впередистоящего изменились, и через несколько секунд обломок поплыл вперед - к тому месту, где в воздухе висела каменная платформа.
        На склонах началось движение: из пещер выходили мурскулы с металлическими ранцами за спиной и бросались вниз. Они пролетали футов двадцать, а затем начинали планировать и постепенно взмывали к обломку скалы, хватались за выступы и повисали на них точно огромные насекомые. Они доставали экрахеммы и принимались постукивать ими по камню, выбивая определенный ритм. Через некоторое время часть породы отслаивалась и падала на дно ущелья, исчезая в тумане. Мурскулов становилось все больше, так что вскоре транспортируемая к платформе гора оказалась густо покрытой их копошащейся массой. Они "обтесывали" ее, придавая форму плоского параллелограмма. Особенно усердно мурскулы обрабатывали ту сторону, которая была ближе к платформе. Вниз сыпались срезанные скалы. Иногда отрывался довольно внушительный кусок, так что находящимся поблизости мурскулам приходилось взлетать.
        Наконец, обломок оказался почти вплотную к платформе. Он завис, едва заметно подрагивая. Вырывавшееся из цилиндров пламя разгоняло туман над треногой конструкцией внизу. Управлявшие горой мурскулы опустили экрахеммы и собрались в центре, что-то обсуждая. Их товарищи, экипированные ранцами, продолжали обрабатывать скалу, придавая ей форму, схожую с формой платформы.
        Из пещеры побольше других вылетел овальный металлический предмет диаметром около десяти футов в поперечнике и двенадцати в длину. Передняя часть у него была открытой, и внутри виднелся мурскул, управляющий аппаратом при помощи двух экрахемм. Он направил "корабль" к платформе и аккуратно посадил его поблизости от трех мурскулов. Они уже поджидали его. В боковой стенке эллипсоида открылось прямоугольное отверстие - это сидевший внутри мурскул отодвинул дверь. Он спустил наклонную доску с набитыми на нее на манер лестницы рейками (больше походившую на корабельный трап), и трое его сородичей поднялись в аппарат.
        Когда он оторвался от скалы и направился обратно к пещере, часть мурскулов перебралась с пригнанного обломка на платформу. При помощи экрахемм они вычленили из армирующей решетки несколько тысяч нитей и сплели их в канаты, перекинутые от одной горы к другой - словно собирались взять обломок на абордаж. Единым ментальным усилием они очень медленно и аккуратно подтянули обломок к платформе и, когда две скалы столкнулись, бросились скреплять их друг с другом.
        От удара с обеих гор посыпались тонны камней, их края стали неровными, и мурскулам пришлось вновь "обтесывать" их, перелетая при помощи ранцев с одного уступа на другой.
        Объединенные платформы, парящие в воздухе, представляли собой зрелище поистине грандиозное. Казалось, кусок Земли оторвался от планеты и взмыл наперекор всем законам мироздания. Но для мурскулов это было привычным зрелищем и каждодневной работой, которая только началась: им предстояло поднять в небо и соединить еще не одну гору.
        Кулхугара вышел наружу и остановился на краю платформы, наблюдая за работой мурскулов. Ака-Мурад-Сахад последовал за ним.
        - Не отмахивайся от меня, - проговорил он насмешливо. - Я знаю, почему ты хочешь избавиться от моего общества.
        Кулхугара раздраженно дернул плечом.
        - Ты заблуждаешься, - сказал он. - Твое присутствие...
        - Тебе неприятно, - перебил его изобретатель. - Но дело не во мне, а в машинах, которые я создаю. Они пугают тебя.
        - Меня ничего не пугает, - проговорил Кулхугара сухо. - Запомни это.
        - Возможно, я неточно выразился. Но признай, что все это, - Ака-Мурад-Сахад широким жестом обвел платформу и летающих мурскулов, - нарушает привычный тебе порядок вещей.
        - Раньше у нас были экрахеммы, - сказал Кулхугара, немного помолчав, - а теперь мы летаем на Золотых кораблях и ворочаем скалы.
        Ака-Мурад-Сахад кивнул.
        - Об этом я и говорю, - сказал он. - Ты не можешь принять то новое, что появилось в нашей жизни и невольно винишь в этом меня. Но то, что я делаю, все эти вещи, которые позволяют нам выжить, - это наследие наших предков. И ты легко в этом убедишься, если обратишься к своей предковой памяти.
        - Думаешь, я этого не делал?
        - Тогда в чем дело?
        Кулхугара покачал головой:
        - Ни в чем. Все отлично.
        - Машины - это власть. Они делают нас сильнее. У людей есть катапульты, баллисты, требучеты и прочие примитивные приспособления. А у нас - Золотые корабли, левитационные ранцы и двигатели, позволяющие поднимать в воздух скалы. Чем больше машин мы возродим, тем сильнее мы будем. С каждой новой вещью возрастает вероятность нашей победы, разве не так?
        - Ты совершенно прав. Умом я это понимаю.
        - Но не сердцем?
        - Нет.
        - Со временем твои взгляды изменятся.
        - Возможно.
        Кулхугара слышал, как изобретатель отошел, но не обернулся. Он наблюдал за работами. Они должны быть закончены вовремя - такова его задача, и он выполнит ее, несмотря ни на что. Ради Нибиру. Во имя Эреба.
        Глава 5
        Турнир
        С самого вечера жители Бальгона устремились на турнир, который должен был определить, кто станет во главе новой армии Города Мертвых.
        Ранее было объявлено, что состязание, назначенное Варданом, произойдет между искуснейшими рыцарями-Хозяевами в присутствии самого князя Невина арра Грингфельда, так что вечером накануне той ночи, на которую был назначен турнир, бесчисленное множество вампиров и рабов устремилось к месту проведения состязания. Всем хотелось присутствовать при столь выдающемся событии, несмотря на то что его слава немного меркла ввиду недавнего божественного Откровения, явленного Молохом Эртанору в присутствии всех знатнейших представителей вампирских родов.
        Выбрано место турнира было также на Большом Совете: биться решили на горном плато, расположенном в полумиле от Бальгона. Широкая и ровная площадка, обнесенная каменной стеной, с трех сторон обрывалась глубокими ущельями, на дне которых бурлили, скрытые вечным туманом, потоки Каллады - реки, берущей начало в верховьях Кадрад. В нее иногда сбрасывали провинившихся рабов и проигравших гладиаторов. Но на этот раз Колизею Смерти предстояло стать ареной для еще одного исторического для Бальгона события: битвы за должность Военного Предводителя, которая освободилась после гибели Владемира арра Майрено.
        Для въезда бойцов на арену в противоположных стенах ристалища были сделаны решетчатые ворота, достаточно широкие, чтобы четверо всадников могли проехать в ряд. У каждых ворот стояло по восемь трубачей, одетых в серые и красные ливреи (цвета ныне правящего клана Грингфельд), расшитые серебром, с эмблемой черного нетопыря на спинах. Все они были рабами и потому имели на запястьях особые клейма, служившие паролем при прохождении через ворота Бальгона и скрытые длинными рукавами.
        Перед южными воротами стояли четыре высоких шатра. Средний был предоставлен Бориславу из клана Майрено. Рядом с его шатром по правую сторону был расположен шатер Веденея арра Лергус, а по левую - Горимира из клана Владислава. Четвертый шатер принадлежал Дамиру арра Ванхорну, командиру гарнизона Бальгона. Этих рыцарей выбрали всеобщим голосованием как наиболее достойных претендентов на звание военного предводителя.
        За северными воротами арены помещались палатки, предназначенные для вампиров, которые захотели бы оспорить эти кандидатуры и сами попытать счастья на ристалище.
        Рядом расположились кузнецы и оружейники, готовые в любую минуту оказать рыцарям соответствующие услуги. Их окружали подмастерья, суетившиеся вокруг мехов, горнов и прочих приспособлений, которые должны были быть готовы к работе в любой момент.
        Невин заметил, что среди рыцарей не было Валентина. Не видел он его и среди зрителей. Тем не менее Невин не сомневался, что председатель Вардана не упустит шанса занять должность Военного Предводителя.
        Вдоль ограды амфитеатром были устроены галереи, увешанные тяжелыми драпировками и устланные пушистыми коврами, на которых были разбросаны небольшие подушки, чтобы женщины и высокопоставленные носферату могли здесь расположиться с возможно большими удобствами. Узкое пространство между этими галереями и оградой было предоставлено слугам. Что же касается рабов, то они должны были размещаться на дерновых скамьях, устроенных на вырубленных в склонах ближайших гор ступенях.
        В середине восточной галереи, как раз напротив центра арены, было сделано возвышение, где под алым балдахином с княжеским гербом стояло высокое кресло вроде трона. Вокруг этой почетной ложи толпились пажи, оруженосцы, стража в богатой одежде, и по всему было видно, что она предназначалась для Невина, его жены и их свиты.
        Постепенно галереи наполнились Хозяевами и Слугами. Их длинные темные мантии составляли приятный контраст с более светлыми и веселыми нарядами женщин, которых здесь было лишь немногим меньше, чем мужчин. Любой из них можно было дать на вид не больше девятнадцати-двадцати лет, в то время как возраст самой младшей насчитывал сто восемьдесят четыре года. Нет нужды говорить, что все они были прекрасны и выглядели здоровыми и цветущими даже в ночных сумерках.
        Нижние галереи и проходы вскоре оказались битком набиты жителями Бальгона, включая слуг и рабов.
        Вскоре общее внимание было привлечено появлением на арене Невина, Мелиссы и их многочисленной свиты, состоявшей в основном из телохранителей, приближенных и Прародителей кланов. В числе последних были Ванхорн, Майрено и Лергус. Мех и золото обильно украшали их одежды, из-под которых виднелись тонкие кольчуги, носившие скорее декоративный характер и указывающие на принадлежность этих носферату к высшему в Бальгоне, рыцарскому, сословию. Не отставал от них и придворный шут. Мейстер сверкал золотом и пурпуром, похожий на клубок драгоценных тканей, грубо намотанных друг на друга. На его голове красовалась круглая шапочка с плоским верхом, украшенная огромным количеством длинных белых перьев, из-за чего карлик походил издалека еще и на кадку с экзотическими цветами. Кроме того, он прицепил к поясу короткий меч в дорогих ножнах, только что не волочившихся по земле. Мейстер прибыл в Колизей на низкорослом пони, покрытом попоной с огромными кистями.
        Окруженный своими приближенными, Невин выехал на арену верхом на прекрасном коне вороной масти, рядом с ним на белоснежной лошади ехала Мелисса в багровом с золотым шитьем платье. На князе был великолепный темно-зеленый костюм, а на голове - шапка, отороченная лисьим мехом, из-под которой на плечи ниспадали длинные белые волосы. Зрители встретили его восторженными возгласами и рукоплесканиями, а герольды сыграли положенный при появлении княжеской четы приветственный гимн.
        Невин с Мелиссой поднялись в ложу и сели в свои кресла. Мейстер, демонстративно растолкав всех локтями, пробрался вперед и уселся у ног своего господина. Остальные не спешили: вначале вокруг Невина и его жены расположились телохранители, образовав некое подобие живого кольца. Они подчинялись только князю Бальгона и своему командиру и, не раздумывая, убили бы любого, кто заступил бы внутрь круга. Любого, исключая уже примостившегося возле трона Мейстра, разумеется: шут был слишком мал, слаб и убог, чтобы представлять опасность, кроме того, воспринимался скорее как игрушка, которая не способна причинить вред владельцу. Тем не менее пара телохранителей не спускала с него глаз, так что, если бы карлику вздумалось испытать их бдительность, он бы мигом пожалел об этом.
        Когда свита собралась, Невин подал двум герольдам в красных ливреях знак объявить правила турнира, которые были таковы: пять выбранных голосованием рыцарей вызывают на бой всех желающих. Каждый рыцарь, решивший участвовать в турнире, имеет право выбрать себе любого противника, для чего должен прислать тому официальный вызов.
        После того как каждый участник турнира сразится пять раз, Невин должен будет объявить, кто из них стал победителем, и прикажет выдать ему маршальский жезл из чистого золота, увенчанный крупным рубином и усыпанный бриллиантами. Также новый полководец Бальгона получит меч своего предшественника, Владемира из клана Майрено, Калигорст, Дарующий Смерть, прославленный в боях и столетиях.
        Герольды закончили чтение правил возгласом: "Да восславится Великий Молох, и да выберет он достойнейшего из своих слуг!" - считалось, что все важные решения князя так или иначе отражают негласную волю Кровавого Бога. В ответ на это со всех галерей посыпался дождь золотых монет, символизирующий благоволение Молоха к предстоящему состязанию. Рабы присоединяли к нему свои радостные крики, в то время как трубачи оглашали воздух воинственными звуками длинных горнов, обернутых белыми и красными полотнами.
        Когда наконец шум утих, герольды покинули арену, заняв свои места у подножия трона Невина. Одни лишь Смотрители в полном боевом вооружении верхом на закованных в пластинчатые панцири вороных конях неподвижно, словно статуи, стояли у обоих ворот арены. В их обязанности входило следить за порядком проведения турнира и вмешиваться в случае грубого нарушения правил. Все они принадлежали к клану Лергуса.
        В отличие от человеческих турниров, на которых бились в основном тупыми копьями, вампиры сражались настоящими, заканчивающимися стальными наконечниками. Единственное условие - древко не должно быть сделано из осины, несущей смерть любому носферату. Так что правил было немного, и в основном они сводились к тому, что запрещалось пытаться убить противника, то есть, например, отрубить ему голову. Тем не менее все участники турнира носили традиционные для вампиров панцири со стальными воротниками - на всякий случай.
        К этому времени палатки у северного входа заполнились вампирами, желавшими принять участие в состязании, и их рабами. Здесь царили кутерьма и возбуждение, смешанное с предвкушением боя. Мастера подгоняли латы, сбрую и оружие, рыцари молили Молоха о победе и приносили ему жертвы. Вокруг палаток колыхалось целое море разноцветных плюмажей, сверкающих шлемов и длинных копий, украшенных узкими флажками, которые, колеблясь на ветру, придавали картине вид охваченного огнем воинства.
        Наконец, восемь рабов открыли ворота, и первая четверка рыцарей въехала на арену. Все они были вооружены мечами, топорами и булавами, притороченными к седлам. Вампиры не пользовались помощью оруженосцев и поэтому держали все оружие при себе. Кроме того, это позволяло сэкономить время при необходимости перевооружиться.
        Они заранее выслали вызовы своим будущим противникам и теперь дожидались их появления, обмениваясь приветствиями с публикой. Через несколько минут из палаток показались рыцари, чье право бороться за звание военного предводителя решили оспорить первые претенденты. Они въехали на арену под предводительством Дамира арра Ванхорна, и каждый встал напротив того вампира, с которым ему предстояло сразиться. Противники обменялись приветственными возгласами и жестами, и затем в Колизее наступила тишина: все замерли в ожидании начала боя.
        Герольды протрубили сигнал, и противники ринулись друг на друга. Арена нарочно была сделана достаточно длинной, чтобы лошади успели хорошенько разогнаться, и схватка была более зрелищной. Столкновение закованных в тяжелые доспехи рыцарей и впрямь было грандиозно: с грохотом и лязгом противники Дамира, Веденея и Горимира свалились с лошадей на землю, сбитые мощными и точными ударами. Противник Борислава направил копье в шлем своего соперника, но опытный воин легко уклонился, отведя нацеленное в него древко своим оружием, и ударом в щит сбросил врага с лошади.
        Когда смолкли крики зрителей и сигналы герольдов, возвещавшие окончание первой схватки, победители под рукоплескание трибун возвратились в свои шатры, а побежденные, поймав лошадей, удалились с арены.
        После этого последовало еще пять состязаний, и в каждом из них четверка под предводительством Дамира арра Ванхорна одерживала верх над своими противниками. Вампиры внимательно следили за ходом турнира и даже делали ставки - в основном просто чтобы развлечься. Все ждали решающего поединка.
        Наконец, после того как герольды в очередной раз протрубили сигнал окончания состязания и побежденные рыцари покинули арену, появился одинокий всадник.
        Все сразу узнали Валентина арра Владислава. На нем был стальной панцирь с богатой золотой насечкой; на щите красовался переломанный когтистой рукой меч, а надпись гласила: "Встреча со мной - смерть!" Ехал он на превосходном вороном коне.
        Проезжая вдоль галерей, он изящным движением склонил копье, приветствуя Невина и Мелиссу. В ближайшее время должен был показаться его противник, и зрители гадали, кому Валентин послал вызов.
        Когда на арену выехал Дамир арра Ванхорн, по трибунам пронесся возглас удивления. Все были удивлены дерзостью Валентина, решившего начать с самого грозного противника.
        Председатель Вардана кивнул сопернику в знак приветствия и отсалютовал копьем трибунам. Дамир ответил ему тем же. На щите у него была эмблема клана: боевой топор, обагренный кровью. Высокопоставленные Слуги, так же как и Хозяева, могли иметь собственные эмблемы, особенно если они отличились в сражениях.
        Когда противники закончили обмен приветствиями, герольды подняли трубы и возвестили начало схватки. Рыцари пришпорили лошадей и ринулись друг на друга. Их копья с треском разлетелись, кони взвились на дыбы и попятились назад. Дамир с трудом справился со своим скакуном, заставив его опуститься и едва удержавшись в седле, в то время как лошадь Валентина послушалась седока почти сразу - жеребцы клана Владислава славились даже в Бальгоне, так же как их тренеры.
        Противники поворотили коней и, разъехавшись, взяли у рабов новые копья.
        Дав лошадям отдохнуть несколько минут, герольды дали сигнал к бою. Как только резкие звуки горнов пронзили воздух, противники помчались навстречу друг другу и сшиблись с такой быстротой и силой, что, казалось, воцарившаяся за миг до этого напряженная тишина лопнула подобно медной литавре - столь велика была сила сошедшихся на поединок бойцов.
        На этот раз Дамир метил в голову своего противника. Удар должен был выбить того из седла. Разгадав его маневр, Валентин чуть пригнулся и направил свое копье в корпус соперника. Его острие со скрежетом уперлось в панцирь Дамира, и древко разлетелось на десяток щепок. Вампир покачнулся в седле и тяжело рухнул на землю. Лошадь испугалась и потащила его по арене. Изловчившись, Дамир выхватил короткий кинжал и, согнувшись пополам, перерезал стременной ремень.
        Освободившись, он вскочил на ноги и выхватил тонкий двуручный меч. Валентин соскочил с коня и также обнажил хищно сверкнувший в лунном свете клинок. Это нарушало правила турнира, и распорядители, пришпорив коней, встали между соперниками, чтобы остановить их. Скрестив обмотанные праздничными лентами копья, распорядители заставили Дамира и Валентина покинуть арену. Их уход сопровождался рукоплесканиями зрителей и их разочарованными возгласами - они предпочли бы досмотреть поединок до конца.
        Не слезая с коня, Валентин послал вызов Веденею. Пока раб бегал к шатру, победитель выпил кубок легкого вина и позволил кузнецам осмотреть свои доспехи. Также конюший проверил седло, подпруги и прочую упряжь.
        Наконец, на ристалище выехал Веденей, огромного роста вампир в сверкающей кольчуге гномьей работы. Как ему удалось ее заполучить, вот уже несколько веков оставалось тайной для большинства жителей Бальгона. Подгорный народ ненавидел носферату не менее люто, чем оборотней и прочих мертворожденных, так что едва ли Веденей купил кольчугу у самого кузнеца. Скорее всего, отобрал у носившего ее человека или заказал через подставное лицо. В любом случае стальная рубаха, побывавшая не в одной битве, выглядела великолепно.
        Веденей был вооружен полосатым красно-белым копьем, а в левой руке держал круглый желтый щит, в центре которого был нарисован лошадиный череп с выползающей из пустой глазницы змеей. Зрители приветствовали его бурными аплодисментами и принялись делать ставки.
        По сигналу герольда противники столкнулись, и копья у обоих рыцарей переломились. Однако соперники решили не брать новых, а предпочли рукопашную. Валентин схватил притороченную к седлу булаву, а Веденей выбрал секиру. Они скрестили оружие в яростном ударе и разъехались, но лишь для того, чтобы вновь схлестнуться. Валентин чиркнул булавой по плечу Веденея, и тот едва заметно покачнулся, но тут же отплатил сопернику, зацепив его секирой по груди. Пока что ни один из сражавшихся не понес урона, и они ужесточили свои атаки. Прикрываясь щитом, Валентин ринулся на Веденея и, отведя его оружие, толкнул противника в живот. При этом он обрушил свою булаву на голову соперника, отчего завязки шлема лопнули, и Веденей остался с непокрытой головой. Валентин размахнулся и попытался проломить ему череп, но Веденей успел в последний момент отклониться назад, едва не вывалившись при этом из седла. Взревев от ярости, он описал секирой полукруг и нанес Валентину сокрушительный удар по ребрам. Однако председатель Вардана удержался на лошади и коротким выпадом сунул булаву в незащищенное лицо противника. Потеряв
равновесие, Веденей опрокинулся назад и рухнул на землю. Герольды протрубили окончание схватки.
        В третьем поединке против Валентина выступил Горимиром. Вампиры столкнулись, выбив друг друга из седел, но почти сразу поднялись и обнажили мечи. Однако распорядители тотчас выехали на арену, чтобы остановить их. Соперникам пришлось убрать оружие и вернуться на свои места, чтобы снова сесть на коней и взять копья.
        Они помчались друг на друга по сигналу герольдов. На этот раз Валентин нацелил копье в голову Горимира, а тот - в корпус противника. В последний миг Валентин поднял щит и его краем приподнял оружие соперника, отведя его острие от себя. Его же собственное копье ударило Горимира в шлем и выбило всадника из седла. Это была явная победа, и герольды объявили об окончании поединка.
        Четвертая схватка была с Бориславом. Валентин сбил его ударом в стальной воротник, что считалось среди вампиров, больше всего опасавшихся потерять в битве голову, наиболее блестящим приемом. Эту новую победу председателя Вардана многие вампиры приветствовали стоя, а на арену посыпался дождь золотых жетонов, специально выпускаемых в чеканных мастерских замка Брандеген по большим праздникам. При желании их можно было приобрести и одаривать победителей - все монеты тщательно собирались рабами, а затем вручались любимцу публики. Так было и на этот раз - пока Валентин объезжал с поднятым копьем арену, к нему подбежал раб и протянул увесистый кожаный мешок, набитый золотыми. Председатель подхватил его облаченной в боевую перчатку рукой и, развязав шнурок, широким жестом швырнул жетоны обратно в ряды зрителей - это считалось особенно изысканным ответом на приветственные крики и аплодисменты. Слуги и рабы кинулись подбирать и прятать жетоны, а Валентин поворотил коня к воротам арены.
        Настало время назвать победителя первой ночи турнира. Через час должен был наступить рассвет, и носферату торопились вернуться под защиту стен Бальгона.
        Когда герольд огласил имя лучшего бойца, тысячи радостных голосов слились в восторженном реве - так зрители приветствовали единодушное решение Невина и распорядителей, присудивших приз Валентину. Даже те носферату, которые не были его сторонниками, не могли не восхититься мастерством рыцаря.
        Невин и распорядители поздравили победителя, вручив ему украшенный серебряной насечкой круглый щит для пешего боя. Сверкающий диск был покрыт искусной чеканкой и украшен золотыми гвоздями, выпуклые шляпки которых складывались в контур нетопыря - герб ныне правящего клана Грингфельд. Подобных подарков удостаивались только лучшие бойцы, и Валентин по праву заслужил его.
        На следующий вечер, едва солнце скрылось за горизонт, к ристалищу потянулись зрители - в основном рабы и слуги, спешившие занять места получше. Вслед за ними явились распорядители и герольды. Предстояло составить списки участников двух отрядов, члены которых сразятся в общем бою, где правила гораздо более мягкие и в ход которого распорядители редко вмешиваются. Собственно, именно предстоящее зрелище и составляло главный аттракцион турнира, поскольку представляло собой почти настоящее сражение.
        Валентин был признан главой одного отряда, а Дамира, как лучшего после него бойца, назначили предводителем второго. Всего же в схватке должно было участвовать по пятьдесят рыцарей с каждой стороны. Это означало, что на арене будет настоящая схватка, в ходе которой многие будут ранены. Из-за большого числа пожелавших принять участие в соревновании тем, кому не повезет, скорее всего, придется остаться в гуще сражения и ждать, когда оно закончится. Так что можно было надеяться, что в бою сойдутся самый отчаянные воины Бальгона.
        К двум часам ночи в Колизей Смерти поспешили всадники и всадницы, большинство из которых были Хозяевами, а также их любимые Слуги, составлявшие свиту. Над головами висела молочно-белая луна, время от времени перечеркиваемая прозрачной пеленой проплывавших облаков. Серебряный свет ложился между утесами, курился в облачках выдыхаемого лошадьми пара.
        Через четверть часа после того, как все заняли свои места, герольды возвестили прибытие Невина с супругой. Когда княжеская чета устроилась в ложе, раздалась торжественная музыка и звуки хора, наполовину заглушаемые приветственными криками толпы. Блестящие доспехи рыцарей отражали свет факелов, бойцы проверяли оружие и делали ставки на собственную победу. Между рядами воинов шныряли букмекеры, собиравшие золото и выдававшие билеты.
        - Похоже, наш председатель все же вырвет победу у Дамира, - заметил Мейстер, пристроившийся у правого подлокотника кресла, в котором сидел Невин. - За него болеют многие прежде нейтральные вампиры.
        - Всего лишь Слуги, - отозвался Невин.
        - Но и они когда-нибудь могут стать свободными, - возразил карлик, доставая из-за пазухи кошель с золотыми жетонами. - Я решил на всякий случай одарить его монетками, - пояснил он, - а то ведь неизвестно, кто займет трон следующим. Нужно быть готовым ко всему.
        - Наглец! - отозвался Невин с усмешкой. - Как ты смеешь говорить мне подобное? Я обвиню тебя в заговоре.
        - Помилуйте, Ваше Величество! Просто готовлю себе теплое местечко. Разве такой убогий калека, как я, не может подумать заранее о собственной шкуре?
        - Если бы ты действительно заботился о ней, то не говорил бы мне всего этого, - заметил Невин.
        - Просто откровенность - мой девиз! - произнес карлик с пафосом. - Честность у меня в крови!
        - Ты говорил о том, что на сторону Валентина перешли многие носферату, - перевел разговор Невин. - Но их симпатии не помогут ему выиграть турнир.
        - Ваши слова, как всегда, справедливы, - с готовностью согласился Мейсер. - Вы прозрели самую суть.
        - Тогда зачем ты болтаешь глупости?
        - У меня, Ваше Величество, такая работа, - отозвался карлик с притворной грустью.
        В этот момент герольды призвали к молчанию: они собирались зачитать правила предстоящего соревнования. По сути, они сводились к запрету пытаться убить своего противника, все остальное разрешалось.
        Объявив правила, герольды призвали всех участников храбростью заслужить право возглавить армию Бальгона, после чего встали на свои места. Вслед за этим на арену выехали рыцари и выстроились друг против друга в два отряда. Так они стояли, пока распорядители пересчитывали бойцов, чтобы убедиться, что в обоих отрядах их поровну. Когда они, убедившись, что никто не будет иметь преимущества, удалились с арены, Невин подал знак к началу состязания, подняв над головой золотой жезл, усыпанный рубинами, самый маленький из которых не уступал размером перепелиному яйцу.
        Герольды дали сигнал, и передние ряды обоих отрядов помчались навстречу друг другу, склонив копья. С грохотом они сшиблись в центре арены, и через пару мгновений сражавшихся окутали клубы поднятой лошадями пыли, так что поначалу зрителям было трудно понять, что происходит. Когда видимость улучшилась, стало ясно, что большая часть рыцарей выбита из седла и многие ранены. Получившие наиболее тяжкие увечья протискивались через ряды продолжавших сражаться - им, конечно, не грозила смертельная опасность, но регенерация поврежденных частей тела требовала определенного времени.
        Теперь, когда копья были сломаны, всадники обнажили мечи или взялись за секиры и булавы. Они гарцевали друг против друга, обмениваясь яростными ударами, так что над ристалищем стоял оглушительный грохот. Отряду Валентина удалось на некоторое время оттеснить соперников к краю арены, но рыцари под предводителем Дамира постепенно отвоевали инициативу и, в свою очередь, начали отжимать противников к ограде. Впрочем, в данном турнире имела значение победа лишь одного участника - того, кто получит Калигорст и власть над армией носферату. На данный момент Валентин, как лидер предыдущей ночи, был самым вероятным претендентом, но, если он будет повержен, ему придется отстаивать свое право на должность Военного Предводителя в личной схватке с победившим его рыцарем.
        Битва шла полным ходом около четверти часа, а потом ряды сражавшихся начали постепенно редеть: некоторым раненым все же удалось покинуть ристалище, другие отказались от борьбы, потеряв все свое оружие. Дамир с Валентином оказались лицом к лицу и немедленно кинулись друг на друга. Вокруг них образовалось небольшое открытое пространство: остальные рыцари словно предоставили Предводителям возможность самим решить вопрос первенства.
        Валентин и Дамир были прекрасными воинами, и довольно долго ни один из них не мог получить преимущества. Они обменивались яростными ударами, но оба до сих пор уверенно держались в седле и почти не сбавили темп боя.
        Тем временем отряд Дамира разрезал ряды соперников пополам и, разделив их таким образом, ослабил. Горимир и Веденей, ставшие негласными лидерами группы, громили противников, опрокидывая всадников и топча конями пеших воинов. Постепенно отряд Валентина превратился в две горстки рыцарей, окруженных со всех сторон соперниками. Убедившись в неминуемой победе отряда, Горимир и Веденей решили, что должны помочь Дамиру справиться с Валентином и таким образом окончательно исключить Председателя Вардана из числа претендентов на Калигорст. Развернув коней, они помчались на Валентина.
        Невин с трудом удержался от того, чтобы приподняться на своем кресле, но ни в коем случае нельзя было выдавать своего волнения. Князь должен быть спокоен, беспристрастен и готов ко всему. Сейчас он - просто судья турнира, и его симпатии или антипатии должны уйти на второй план.
        О приближении Горимира и Веденея Валентина предупредили возгласы зрителей, треть из которых искренне поддерживала политику клана Владислава. Председатель Вардана ударил Дамира мечом по щиту, отбросив противника на три шага назад, и осадил коня, уворачиваясь от атаки Веденея и Горимира. Нападавшие пронеслись мимо, их оружие со свистом рассекло воздух. Но они тотчас перестроились и теперь вместе с Дамиром напали на Валентина.
        Улучив момент, Владислав ударил Горимира мечом по шлему. Оглушенный, вампир рухнул на землю, запутавшись в стременах. Испуганная лошадь понесла и потащила своего хозяина по арене. Несколько носферату бросились ее ловить.
        Разделавшись с одним противником, Валентин направился к Веденею. Бросив меч, сломавшийся в схватке с Горимиром, он выхватил из ременной петли возле седла тяжелую секиру, сделанную в форме зазубренного с одной стороны полумесяца, и так ударил Веденея по щиту, что тот потерял стремя и опрокинулся на землю. Однако он быстро поднялся и подобрал валявшийся неподалеку моргенштерн. Размахивая им над головой, он двинулся на Валентина, пытаясь обойти его сбоку. Председатель Вардана развернул коня так, чтобы быть лицом к противнику и в то же время не терять из виду Дамира. Последний стоял в нескольких шагах, выжидая удобного момента для нападения. Видя, что его товарищ оказался пешим, он пришпорил коня и атаковал Валентина. Последнему пришлось предпринять отчаянный маневр: пустить лошадь на Веденея и заставить отпрыгнуть в сторону, тем самым выйдя из-под удара Дамира.
        Валентин отъехал от своих противников и развернулся. По арене к ним направлялись распорядители. Приблизившись, они объявили, что Веденей должен покинуть ристалище: он потерял свое оружие и не должен был подбирать чужой моргенштерн. Вампиру пришлось уйти вместе с распорядителями, и Валентин остался один на один с Дамиром.
        Зрители продолжали делать ставки, повсюду слышались звон золота и выкрики букмекеров.
        - Не желаете заключить скромное пари, Ваше Величество? - поинтересовался Мейстер у Невина. - Поставьте немного денег на того, кто защищает ваши интересы.
        - Ты забываешь, что я играю роль судьи, а значит, должен сохранять нейтралитет, - напомнил Невин, отрицательно покачав головой.
        - Вы тонко подметили, Ваше Величество, - кивнул карлик. - Именно, что "играете роль". Я же предлагаю вам сделать ставку как князю, а не как судье.
        - Снова ты несешь чушь! - усмехнулся Невин. - Как можно это совместить?
        - О, я уверяю Ваше Величество, что множеству людей это легко удается!
        - Но я не человек, - заметил Невин холодно, тоном давая шуту понять, что тот увлекся.
        - Простите, повелитель, - мигом отозвался Мейстер. - Я перегнул палку.
        - Самую малость.
        Тем временем Валентин и Дамир столкнулись в жестокой схватке, но не успели они обменяться и десятком ударов, как лошадь Дамира, раненная в предыдущих сражениях, не выдержала и свалилась на землю - в отличие от своего всадника, она не была бессмертной. Дамир едва успел выпрыгнуть из седла. Перекувырнувшись, он встал на ноги и развернулся, ожидая противника. Валентин соскочил с коня и, вращая секиру над головой, двинулся на соперника.
        Вокруг них угасали последние схватки: оставшиеся на ногах носферату заканчивали поединки и удалялись с арены, заодно подбирая тех, кто не мог идти сам. Предводителей отрядов оставили одних решать вопрос первенства в этом турнире. Теперь никто не мешал им, и все внимание зрителей было приковано только к ним.
        Дамир отразил первые два удара Валентина, а третий пропустил: секира врезалась в панцирь, почти пробив его, но большого вреда не причинила. Дамир ответил рядом выпадов, из которых лишь два достигли цели, но сбить Валентина с ног ему не удалось.
        Схватка пеших вампиров могла продолжаться довольно долго, поэтому Невин решил, что следует слегка изменить ход турнира. Распорядители вывели на арену двух свежих коней. Валентин и Дамир должны были сесть на них и сразиться. Когда они вскарабкались в седла и разъехались по разным концам ристалища, им дали по копью, и герольды протрубили сигнал к началу состязания.
        Противники устремились навстречу друг другу и сшиблись со всею накопленной за время турнира яростью. С грохотом они слетели с лошадей, которые тоже повалились на землю. Однако Валентин не выпустил щит и обломок копья, в то время как Дамир лишился и того, и другого. Кроме того, он не смог встать: его панцирь был пробит и на землю лилась кровь. Валентин же сумел перевернуться на бок и подавал признаки жизни. Герольды объявили об окончании турнира, и в тот же миг на арену толпой устремились слуги и рабы, чтобы подобрать своих раненых Хозяев и перенести их Бальгон, где они будут дожидаться регенерации. Большинство, конечно, будет в порядке уже этой ночью, но многим придется провести в постели не один день. Валентина и Дамира унесли в числе прочих.
        Теперь Невину предстояло рассудить, кто из рыцарей наиболее отличился в бою, и он был вынужден отдать победу Валентину, одолевшему восьмерых противников и повергшему на землю предводителя отряда соперников.
        Рабы наскоро обмыли с доспехов и лица Валентина кровь и пыль, и распорядители повели его по арене к княжеской ложе.
        - Валентин из клана Владислава! - сказал Невин. - Мы объявляем тебя победителем турнира и вручаем тебе жезл Военного Предводителя и меч твоего предшественника, доблестного Владемира из клана Майрено.
        После этих слов распорядители вынесли на двух бордовых подушках, обшитых золотыми кистями, золотой, усыпанный рубинами жезл и меч Владемира, Калигорст, Дарующий Смерть. Победитель опустился на левое колено перед княжеской ложей, и Невин сошел на арену по приставленной рабами лестнице, покрытой тончайшей резьбой, инкрустированной самоцветами и устланной алым бархатом. Он взял у распорядителей жезл и вручил его Валентину, а затем передал ему Калигорст со словами:
        - Служи Великому Молоху, Бальгону и роду вампиров!
        - И моему повелителю! - ответив согласно традиции, Валентин низко поклонился, коснувшись лбом песка арены, а затем, высоко подняв над головой жезл и меч, продемонстрировал их зрителям, которые тотчас же разразились восторженными криками.
        Хор затянул хвалебную песнь, на арену выбежали музыканты, а с трибун полетели разноцветные ленты, золотые жетоны и платки, которыми присутствовавшие награждали победителя.
        На этом турнир закончился, но торжество продолжилось шествием к Бальгону, во время которого Валентина приветствовали и чествовали, осыпали жетонами и подарками.
        Он ехал впереди процессии, окруженный своими единомышленниками и членами клана Владислава, везшими свои знамена, гербы и штандарты.
        - Прямо душа радуется, - прогнусавил Мейстер, утирая лицо шелковым платком. - Такое событие, такое событие! Слава Молоху, дожил! Теперь и умирать не жалко, - карлик позвенел так и не израсходованным золотом.
        Он ехал в открытом паланкине, который несли четыре раба. Закутанный в меховую шубу, сверкающий драгоценностями, он показался в этот момент Невину особенно забавным.
        - Не расстраивайся так, - сказал он насмешливо. - Ведь твой кумир победил.
        - Нет, не уговаривайте, Ваше Величество. Ибо я не в силах сдержать слез умиления.
        - Но, я вижу, жетоны ты сохранить сумел.
        - Исключительно по рассеянности! Так сказать, увлекшись ходом турнира, совершенно позабыл о бренном и презренном металле. - С этими словами Мейстер поспешно спрятал кошель за пазуху.
        Невин поискал глазами Астерия и, заметив Хранителя в толпе приближенных, повернулся к Мелиссе со словами:
        - Прости, но я вынужден ненадолго оставить тебя. Мне нужно сказать несколько слов Астерию. Уверен, Мейстер не даст тебе скучать.
        - О, Ваше Величество может не беспокоиться об этом, - откликнулся шут. - Все знают, что я очаровательный кавалер.
        - А главное, у тебя есть редкое качество, - заметила Мелисса.
        - Как, всего одно?! И какое же?
        - Умение смеяться над собой.
        - Мое тело - единственный товар, который мне не жалко продавать, - ответил карлик.
        Невин не слышал продолжения беседы. Он поворотил коня и подъехал к Астерию. При его приближении Хранитель почтительно поклонился.
        - Как продвигаются поиски? - спросил Невин тихо.
        - Плохо, Ваше Величество. Мои слуги прочесали все мало-мальски сомнительные заведения, но не нашли никаких следов Книги. Ума не приложу, куда она могла деться. - Голос у Хранителя был совершенно убитый.
        - Надеюсь, ты не привлекал к поискам рабов?
        - Нет, доверять можно только тем, кого контролируешь, поэтому я использовал лишь своих слуг.
        - Хорошо. Но фолиант необходимо разыскать. Даже если кто-то уже воспользовался им в своих целях, для всеобщего спокойствия Книга должна быть на месте.
        - Поверьте, я делаю все, что могу. В конце концов, моя должность обязывает меня к этому.
        - Я рад, что ты помнишь об этом, Хранитель.
        Астерий склонил голову, и Невин вернулся к Мелиссе и Мейстеру.
        - Что-нибудь случилось? - спросила женщина.
        Она знала о пропаже Книги и поняла, о чем муж разговаривал с Хранителем.
        - К сожалению, нет.
        - Отсутствие новостей порой тоже хорошие новости, - заметил Мейстер.
        - Возможно, иногда, - согласился Невин.
        - Но не в этот раз? - спросил карлик. - Если происходит что-нибудь тревожное, умоляю рассказать мне, возможно, я еще успею спасти свою драгоценную шкуру.
        - Не беспокойся. Тебя это не коснется.
        - Что ж, тем лучше. Вашему Величеству всегда удается меня успокоить.
        - Я рад.
        В этот момент процессия въехала в Бальгон, и вампиры разделились. Одни направились по домам, другие - в крытые галереи, третьи, и в том числе Невин с Мелиссой, - в замок Брандеген. Близился рассвет, и носферату пора было искать себе укрытие. Некоторые ложились спать, другие собирались для пиров. Но улицы быстро пустели - никто не хотел быть застигнутым солнечными лучами.
        На стенах города появились патрули рабов, которым предстояло нести дневной дозор и следить за тем, чтобы сон их хозяев не потревожили.
        Глава 6
        Витязь сумрака
        С вечера разыгралась настоящая метель. Снег облеплял стекла и стены, сыпался с покатых железных крыш подобно муке, роился вокруг освещенных окон домов.
        Дьяк, закутавшийся в теплый меховой плащ с высоким медвежьим воротником, шел, слегка нагнувшись вперед, чтобы противостоять резким порывам холодного ветра, обрушивавшего на Ялгаад все новые и новые волны бурана. Позади него едва перебирали ногами четыре темные фигуры - телохранители.
        Процессия направлялась в дальний конец третьего городского яруса, где у портовых доков должна была состояться долгожданная встреча, которую обещал устроить Курад, за что и получил от Дьяка в "Веселом драконе" деньги. Железному Герцогу так и не удалось воспользоваться охотничьим соколом: хитрец если с кем-то и встречался, то не на улице, а в помещении, куда птица проникнуть, естественно, не могла, так что пришлось ждать назначенного часа, чтобы узнать, как выглядит тот, с кем обещал свести Дьяка Курад.
        Вокруг было темно, дома стояли мрачные, с плотно закрытыми ставнями, никто не появлялся ни на улицах, ни на площадях столицы, только во дворце короля Мирона желтыми овалами горели восемь окон. Все мешалось в бело-черной крутящейся мгле и казалось призрачным, особенно устремленные в небо шпили и башни Ялгаада, то появляющиеся, то исчезающие в водоворотах метели.
        Дьяк свернул на аллею, где недавно расправился с несколькими подосланными к нему убийцами, а затем прошел по узкому грязному переулку, в котором пахло нечистотами и псиной. Телохранители следовали за ним, едва различимые сквозь метель и похожие на призраков.
        Вскоре ветер подул еще сильнее, его ледяные порывы пронизывали насквозь - это означало, что набережная теперь недалеко. Дьяк уже мог различить черный занавес неба, спускавшийся до самого горизонта и сливавшийся с разбушевавшейся рекой. Через некоторое время показались высокие мачты и темные силуэты кораблей. Дьяк свернул в переулок, спасаясь от ветра, затем пересек небольшую площадь и остановился перед двухэтажным зданием с освещенными окнами, из которого доносились возбужденные хриплые голоса и время от времени слышался грубый смех.
        - Ждите меня в первом зале, - велел Дьяк телохранителям, когда они догнали его. - Согрейтесь, закажите выпить, но не перебирайте. Вы можете мне понадобиться.
        - Да, господин, мы не подведем вас, - ответил тот, кто был за старшего. У него был высокий лоб, глубоко посаженные серые глаза и тяжелый волевой подбородок. Звали его Северин, и он служил в чине капитана.
        Дьяк толкнул рукой дверь и сразу ощутил волну горячего воздуха, вырвавшегося на улицу. Внутри сидело несколько матросов, одетых в короткие теплые бушлаты; они пили грог из оловянных кубков и громко разговаривали. У них на коленях устроились девицы в красных и пестрых юбках, преувеличенно весело смеявшиеся охрипшими низкими голосами, выслушивая остроты своих кавалеров.
        Дьяк выбрал свободный столик и сел, уперев руки в колени. Хозяин, тощий лысеющий брюнет с бегающими глазами, выскользнул из-за стойки, приблизился и, почтительно склонившись, осведомился:
        - Что желает господин? - Его лицо выражало одновременно радость оттого, что удалось заполучить богатого на вид клиента, и удивление по поводу его присутствия в столь низкопробном заведении.
        - Ужин и грог моим друзьям, - ответил Дьяк, указывая глазами на телохранителей. - И скажи, не приходил ли Курад? Я должен с ним здесь встретиться с минуты на минуты.
        - Этого имени я не слышал, но полагаю, что знаю, о ком вы говорите, - кивнул хозяин. - Человек, которого вы ищете, просил передать, что будет ждать вас в седьмой комнате, что на втором этаже. И он велел сказать, чтобы вы приходили один.
        - Хорошо, - сказал Дьяк, выкладывая на стол серебряную луну. - Выполняй заказ.
        Хозяин поклонился, подобрал монетку и поспешно ушел на кухню. Вскоре служка принес выпивку и доверительно сообщил, что скоро начнется "представление", так что господам имеет смысл задержаться. Не дождавшись ответа, он ушел, смущенно прижимая поднос к животу.
        Через некоторое время Дьяк с легким стуком поставил на стол опустевший кубок и, приказав телохранителям оставаться в зале, направился к лестнице. Преодолев десяток скрипучих ступеней, прогибавшихся под его тяжестью, он двинулся вдоль темного коридора, вглядываясь в полустершиеся цифры, мелом выведенные на дверях.
        Остановившись перед седьмым номером, Дьяк огляделся и постучал. Какое-то время ничего не происходило, а затем послышался легкий шорох и звук приближающихся шагов. Дверь приоткрылась, и Дьяк разглядел едва освещенное лицо Курада, напряженно уставившегося в полумрак. В комнате, судя по всему, горело несколько свечей, на стенах дрожали резкие тени. Курад узнал Дьяка и посторонился, приглашая его войти.
        В дальнем углу номера, расположившись в глубоком кресле, сидел человек. На его лицо падала тень, и все равно оно казалось неестественно бледным. Длинные черные волосы были убраны назад, а подбородок подпирал высокий жесткий воротник. Черную куртку и такого же цвета штаны украшала причудливая серебряная шнуровка, а темно-сиреневая рубашка казалась в темноте пятном сумрака.
        - Доброй ночи, - сказал он, обращаясь к Дьяку. - Рад, что вы пришли. Наш общий друг, - незнакомец указал на Курада, - сказал, что вы хотите получить одну... вещь. Но сначала позвольте представиться. - С этими словами он встал и поклонился, при этом оказавшись на свету: - Мстислав арра Валерио.
        - Хорг Ариган Дьяк...
        - Герцог Ноксбургский, полководец Малдонии, - с улыбкой перебил вампир Дьяка. - В отличие от моих соплеменников, изгнавших род Валерио из Бальгона, и жителей этой страны, я видел вас раньше, в другом месте и при иных обстоятельствах.
        Дьяк нахмурился - он понял, что носферату имеет в виду войну в Межморье, где клан, к которому он принадлежал, сражался на стороне Алкузула против воинства людей, эльфов и гномов. Среди них был и Дьяк, старший сын короля Нумидана.
        Он мельком взглянул на Курада, с интересом прислушивавшегося к разговору. Мстислав заметил это и, усмехнувшись, приложил палец к губам.
        - Только между нами, друг мой, - сказал он. - Ну, а теперь перейдем к делу. Что конкретно вы хотите от меня?
        - Книгу Молоха, - ответил Дьяк.
        - Зачем она вам?
        - Полагаю, там указано месторасположение Бальгона. Это поможет нам сокрушить Город Мертвых.
        Мстислав сделал несколько шагов по комнате.
        - Однако вы неожиданно откровенны. А почему вы решили, что я помогу вам? - спросил он через несколько секунд. - Предательство считается у нас самым страшным преступлением. Вампиры никогда не шли друг против друга.
        - Но ваш клан изгнали! - возразил Дьяк. - Теперь вы ничем не обязаны своим соплеменникам.
        - Мы остались слугами Великого Молоха, нашего создателя, - отозвался Мстислав. - То, что наши собратья заблуждаются, не значит, что мы освобождены от службы ему. Предать Бальгон - значит лишить Молоха верных слуг.
        - Давно ли Молох говорил с вами? - спросил Дьяк.
        - Ты ставишь под сомнение существование нашего Создателя? - Мстислав остановился перед Дьяком, холодно глядя ему в лицо.
        - Нет, но я не уверен, что он следит за вами. Кроме того, разве великий бог не достоин лучших слуг? Уничтожьте тех, кто заблуждается, идет против своих братьев, и займите их места. Это будет только справедливо.
        Мстислав усмехнулся:
        - Ты прекрасно знаешь, что против нас все остальные кланы. Кроме того, открытая война между вампирами невозможна. Она привела бы к тому, что все больше людей вставали бы на сторону сражающихся, попадая в ряды носферату. В конце концов мы бы лишили себя пищи.
        - Поэтому я и предлагаю тебе помочь нам, - сказал Дьяк. - Мы застанем Бальгон врасплох и захватим его.
        - А что будем иметь с этого мы?
        - Мы? Разве ты говоришь не от своего имени?
        - Это неважно. Впрочем, ты должен знать, что интересы рода для вампиров превыше собственных. Наш Прародитель нарушил это правило и обрек тем самым на изгнание многих, шедших за ним лишь по велению долга. Так что принесет победа людей нам, клану Валерио?
        - Мы отдадим вам Бальгон, - ответил Дьяк, помолчав. - Если вы поклянетесь не охотиться в Малдонии. - Мстислав замер.
        - Это правда? - спросил он через некоторое время, испытующе глядя на Дьяка. - Вы не разрушите Город Мертвых, а отдадите его нам?
        - При условии, о котором я упомянул.
        - Откуда нам знать, что это не обман?
        - Я ведь доверяю твоей клятве, - заметил Дьяк. - Но я должен быть уверен, что ты можешь говорить от имени остальных.
        - Разве я был бы здесь иначе? Я первый из обращенных Валерио, мой возраст схож с возрастом нынешнего правителя Бальгона Невином арра Грингфельдом.
        - Значит, тебе и достанется трон?
        - Вероятно. - Вампир на некоторое время задумался, а потом добавил: - Мне нужно поговорить с другими Хозяевами. Ответ будет через три дня. Встретимся здесь же.
        - Хорошо, - согласился Дьяк, поворачиваясь, чтобы уйти. - Да, кстати, мне нужен подлинник.
        - Простите?
        - Я имею в виду Книгу Молоха. Не список, а фолиант, написанный рукой Молоха.
        На лице Мстислава отразилось колебание.
        - Это... как бы выразиться... сложнее, - потянул он.
        - Но возможно?
        - Не могу ответить сразу. Вероятно, - вампир пару секунд помолчал. - Быть может, вы согласитесь на другой вариант? Ведь вам нужен только путь в Бальгон?
        - В общем, да.
        - Но мы ведь и так можем показать дорогу к Бальгону.
        - Вообще-то, я люблю древности, - отозвался Дьяк. - Особенно редкие. Так что я все равно хочу получить эту книгу.
        - Как только Город Мертвых станет нашим, вы сможете сами забрать ее из Хранилища.
        - Что ж, это меня устроит.
        - Тогда до встречи, - вампир уселся обратно в кресло.
        - До встречи, - Дьяк слегка кивнул, а затем открыл дверь и, поманив за собой Курада, вышел в коридор.
        Когда тот выскользнул за ним, Дьяк сказал:
        - Ты пойдешь со мной.
        - Зачем?
        - Об этом разговоре не стоит знать никому, кроме нас.
        - Я буду молчать, - начал было Курад, но Дьяк перебил его:
        - Не спорь, - сказал он. - Иди вперед.
        Курад побрел по коридору. Внизу Дьяк велел своим телохранителям присматривать за ним, и они отправились домой. За то время, что Дьяк провел в гостинице, погода улучшилась: снег падал медленно и ровно, ветра не было, а на небе показались редкие звезды.
        На улице Дьяк тихо свистнул, и к нему слетел сокол. Герцог подставил ему руку и, когда птица села, крепко ухватившись когтями за латную перчатку, снял с нее браслет.
        - Ты славно потрудился, - сказал он птице и передал ее Северину: - Позаботьтесь о нем.
        - Да, господин, - капитан бережно принял сокола и накрыл ему голову сафьяновым колпаком.
        Улицы Ялгаада были пустынны. Только в королевской обсерватории горел свет. Там астрологи высчитывали, какие несчастья может принести комета, до появления которой оставалось чуть больше двух недель. Массивное здание с железным куполом располагалось на первом ярусе столицы и служило жилищем всего для семи ученых, которым помогали тридцать учеников. Последние доставляли в обсерваторию пищу, а также все необходимое, расклеивали на стенах предсказания, которые астрологи считали достойными опубликовывать. Обычно они касались урожая и к тому времени, когда наступала пора его собирать, прочно и надежно забывались, так что никто не мог с уверенностью сказать, сбываются обещания ученых мужей или нет.
        Обсерваторию учредил и построил дед ныне царствующего короля Мирона. Он был крайне суеверным, и его царствование отмечено возросшим количеством астрологов, предсказателей, гадалок, пророков и юродивых, а также мошенников, неплохо нагревших руки на модном увлечении знати, стремившейся подражать своему правителю.
        Купол обсерватории был виден практически отовсюду, и Дьяк задержал на нем взгляд, когда подходил к своему дому. Ему тоже было интересно поглядеть на приближавшуюся комету. За минувшие тысячелетия он видел уже не одну, но эти хвостатые небесные огни всегда завораживали его - они казались одним из тех чудес Мира, тайны которых он не спешит раскрывать.
        - Заприте его, - велел Дьяк воинам, указывая на Курада, когда они вошли в дом, - и позаботьтесь, чтобы его кормили.
        - За что?! - воскликнул Курад. - Я же помогал вам, герцог!
        - Не бойся, это только на время, - отозвался Дьяк, думая о том, стоит ли оставлять мошенника в живых. Он слышал, как генерал Малдонии договаривался с вампиром и обещал не трогать клан Валерио. Если ему придет в голову шантажировать его... Лучше сразу припугнуть этого человека, а там будет видно.
        Дьяк вошел в свою комнату и внезапно остановился, молниеносным движением наполовину обнажив меч. В дальнем углу у окна виднелась тень, примостившаяся в кресле.
        - Спокойно, герцог! - Голос доносился оттуда, но его обладателя нигде не было видно. - Это всего лишь я. Прелестная ночь, не так ли?
        - Как ты сюда проник?
        - Ваш вопрос меня обижает, герцог.
        - Оставим это! - Дьяк запер дверь и сел напротив своего невидимого собеседника. - Как продвигается наше дело?
        - Это зависит от того, способны ли вы выполнить условия соглашения.
        - Да, разумеется.
        - Я до сих пор не могу поверить, что это возможно.
        - И тем не менее ты получишь то, что я обещал. Как только Книга будет у меня.
        - Не пойдет. Простите, герцог, но я вам не доверяю. Вы должны понять причину моего...
        - Хорошо, - прервал его Дьяк. - Что ты хочешь?
        - Сначала вы совершите перемещение, а потом я отдам вам Книгу.
        - Когда ты ее достанешь?
        - Она уже у меня.
        Дьяк подался вперед:
        - Неужели? Можно взглянуть? Я должен знать, что это именно то, что мне нужно.
        - Я не так глуп, - в голосе послышались насмешливые нотки, - и не прихватил ее с собой. Но она станет вашей, как только вы совершите перемещение.
        - Я должен вначале ее увидеть. - Дьяк откинулся на спинку кресла и сложил руки перед собой. - Без этого сделки не будет.
        - Я покажу ее вам, не сомневайтесь. Но после этого...
        - Договорились, - снова перебил Дьяк, - но не забывай, что после превращения ты будешь в моей власти, и если попытаешься обмануть...
        - Зачем мне это? - на этот раз тень сама его прервала. - Я получу свое, ты - свое.
        Дьяк заметил, что собеседник больше не обращается к нему на "вы", и усмехнулся.
        - Хорошо. Когда ты покажешь Книгу?
        - Завтра.
        - И опять проникнешь ко мне, как сегодня?
        - Если ты не против.
        - Думаю, смогу это пережить.
        - Тогда договорились. Доброй ночи.
        - Вернее, того, что от нее осталось. Понимаю, тебе нужно торопиться. Ведь скоро рассвет.
        - Жаль, что ты не можешь исправить и этого.
        - К сожалению, - Дьяк развел руками.
        - Прощай.
        - До завтра.
        Тень отделилась от кресла и пересекла комнату. Невидимая рука отперла дверь, и ночной посетитель исчез в коридоре.
        Спустя пару минут Дьяк позвонил в колокольчик и, когда вошел Диодор, приказал подать легкий ужин и бутылку вина. Ему нужно было многое обдумать, на сон и отдых времени не оставалось. Мстислав не смог достать для него Книгу, но фолиант все равно скоро будет у него, и тогда его планы осуществятся. Теперь оставалось просчитать все варианты развития событий, чтобы быть готовым к любому повороту.
        Дом располагался на третьем ярусе. Три этажа, двускатная крыша, выложенная синей черепицей, - довольно богато для рабочего района. Перед распахнутой дверью, из которой валил пар с запахом приготовляемой пищи, сидел на крыльце коренастый человек в заячьем полушубке и задумчиво курил трубку, щурясь на одинокий фонарь, вокруг которого лепились крупные снежинки, похожие на порхающих капустниц.
        Перед домом остановился легко одетый молодой человек.
        - Господин Эйгер-Шар! - Мужчина тяжело поднялся и сошел с крыльца ему навстречу. - Хозяин давно ждет вас.
        - Надеюсь, - бросил Эйгер, проходя мимо. - Кого ты здесь караулишь?
        - Просто вышел покурить. Вы же знаете, Хозяин не разрешает дымить в доме.
        - И правильно делает. Странная привычка. Совершенно бесполезная. - Эйгер сунул руку в карман, а затем протянул что-то, зажатое в кулаке, собеседнику.
        Тот испуганно отшатнулся и спрятал трубку за спину.
        - Нет, господин Эйгер, прошу вас! Я и так еле сумел ее раздобыть. Ночью купить новую трубку не так-то просто.
        - Еще бы! Люди не часто пускают в дом кого попало. А с такой рожей, как у тебя... - Молодой человек расхохотался и раскрыл ладонь, в которой оказалось несколько крупных термитов, сразу же побежавших по пальцам, стремясь заползти в рукав, спасаясь от холода.
        - Видите, даже ваши... э-э...
        - Насекомые, - подсказал Эйгер.
        - Ну да, словом, эти козявки, и те не желают жрать мою трубочку.
        - Они просто замерзли, глупец.
        - То-то они сразу уползли, - закивал мужчина покладисто. - Под одеждой-то, чай, теплее.
        - Их греет не мое тело, а Дар. Как меня утомляют эти новообращенные! - Эйгер быстро поднялся по ступенькам. - Собираешься оставаться здесь?
        - Я скоро приду, только докурю, - вампир виновато показал трубку.
        - Надеюсь, Мстислав хоть чему-нибудь тебя научит, - бросил Эйгер и вошел в дом.
        Поднявшись на второй этаж, он привычно скользнул взглядом по дорогим шпалерам, изображавшим сценки из военных кампаний Малдонии, сделал несколько шагов по пушистому ковру, скрадывавшему все звуки, и постучал в дубовую, инкрустированную медными пластинками, дверь.
        - Заходи, Эйгер-Шар, - донесся негромкий голос, - не заперто.
        Молодой человек провел рукой по одежде, словно стараясь ее разгладить, и вошел в комнату.
        Мстислав сидел у камина, перебирая тонкими пальцами длинную шерсть развалившегося у его ног иссиня-черного пса. Окна закрывали плотные шторы, а снаружи имелись толстые железные решетки. На низком диване, полуприкрыв глаза, лежала белокурая женщина в длинном обтягивающем платье и лениво разглядывала переливающиеся в свете масляных ламп драгоценности, беспорядочной кучей лежавшие перед ней.
        - Вижу, ты не теряла времени, - заметил Эйгер, приветствуя ее легким поклоном.
        - Это не в моих правилах, - отозвалась она, едва шевельнув ресницами.
        - Калхадия придерживается того мнения, что вечность не стоит проводить в праздности, - заметил Мстислав, улыбнувшись. - Сейчас ты видишь, как старательно она претворяет этот принцип в жизнь.
        - Глупости! - Женщина поморщилась и примерила кольцо с крупным бриллиантом. - Сегодня я уже достаточно потрудилась и заслужила несколько минут отдыха.
        - Чтобы насладиться плодами трудов, как я вижу, - подхватил Эйгер.
        - Именно! - Калхадия стянула украшение и взяла другое. - Эти гусыни все равно не сумели бы оценить свои побрякушки.
        - Но ты сделаешь это за них?
        - Разумеется. Должен же кто-то разбираться в прекрасном.
        - Эйгер, - Мстислав жестом пригласил молодого человека сесть напротив него, - расскажи, как прошел твой визит... в обитель порока, - он улыбнулся.
        - Прелестно. Девчушка довольно мила, и я понимаю нашего герцога.
        - Фи, как пошло! - подала голос Калхадия, заставляя изумрудную брошь играть при свете ламп. - Поистине, все мужчины одинаковы, вне зависимости от того, принадлежат ли они к роду людей или вампиров.
        - Вы несправедливы, дорогая Калхадия, - возразил Эйгер, демонстрируя в улыбке ровный ряд белоснежных зубов, нарушенный лишь слегка удлиненными клыками, - я говорю исключительно с точки зрения пользы дела.
        Женщина фыркнула.
        - Не отвлекайся, - напомнил Мстислав Эйгеру, - ты сделал все, что было нужно?
        - Да, никаких сложностей не возникло. Теперь мы узнаем обо всем, что Железный Герцог расскажет своей маленькой любовнице.
        - Если он расскажет, - заметил Мстислав. - Порой мужчины не столь глупы и сентиментальны, как кажется нашей дорогой Калхадии.
        Женщина никак не отреагировала на эту реплику, продолжая разглядывать и примеривать драгоценности. Казалось, она больше не прислушивалась к разговору.
        - Главное, мы воспользовались единственным шансом узнать хоть что-то об этом таинственном царедворце, - сказал Эйгер. - Посмотрим, будут ли результаты.
        - Да, ты прав. В любом случае это нужно было сделать. Герцог слишком подозрителен. Но у него есть реальная власть, и она может послужить клану Валерио.
        - Было бы глупо не попытаться вернуть былую славу, - сказал Эйгер, и его лицо внезапно приобрело жестокие черты, мгновенно утратив очарование молодости.
        - И мы не упустим свой шанс, - кивнул Мстислав.
        - А важно ли тогда, кто этот герцог? Главное, чтобы он оказался на нашей стороне.
        Мстислав поднял палец!
        - Не следует впадать в крайности. Мы должны знать, с кем имеем дело.
        - Ты прав, - Эйгер кивнул, - нельзя расслабляться.
        - Мы не знаем наверняка, что нужно этому человеку. Возможно, он ненавидит всех вампиров и хочет нашей гибели не меньше, чем падения Бальгона.
        - Скорее всего, так и есть. Но мы же сможем воспользоваться им прежде, чем он станет опасен?
        - Он уже опасен, - ответил Мстислав. - Не следует его недооценивать. Просто настанет момент, когда он перестанет быть полезным, и тогда мы должны избавиться от него.
        Эйгер-Шар усмехнулся:
        - Сделать это не так-то просто.
        - А эта девушка?
        - Я не управляю ею. Только получаю информацию. И она даже не знает об этом.
        - Ну, ничего. Мы найдем способ.
        - К нему уже подсылали убийц, - заметил Эйгер. - Ни один не уцелел. С некоторыми расправился он сам, с другими его телохранители.
        - Вот как? - Мстислав удивленно поднял брови. - Не знал, что его люди так хорошо подготовлены.
        - Говорят, их тренируют какие-то воины, скрывающие лица под масками. Скорее всего, члены какого-то ордена убийц. Герцог привез их с собой.
        Женщина встала и подошла к стоявшему на низком ореховом столике аквариуму. Опустив обнаженную руку в воду, попыталась поймать одну из рыбок, но та ловко проскользнула между пальцами, шевеля золотистыми плавниками.
        - Что ты делаешь? - спросил Эйгер.
        Женщина лениво перевела на него взгляд:
        - Ничего, просто забавляюсь.
        - Оставь, - сказал Мстислав, - они мне нравятся. И стоят слишком дорого, чтобы доставлять удовольствие кому-то, кроме меня.
        - Как скажешь, - Калхадия пожала плечами и вернулась на диван.
        Все трое молчали. В доме было тихо, только на первом этаже расхаживал, тяжело ступая, новообращенный слуга Мстислава, выколачивая и вновь набивая трубку, выглядывая в окна, переговариваясь с приходящей кухаркой, готовившей ужин для рабов, прислуживавших вампирам.
        В таверне было шумно. Собралось много народу - все хотели послушать молодого певца, сидевшего на помосте с лютней в руках. Юноша был очень хорош собой: высокий, стройный, со смуглой кожей, темными глазами и белокурыми волосами. Он оглядывал лица присутствующих и немного смущенно улыбался, хотя знал, что его музыка и голос очаруют слушателей и добудут ему кусок хлеба и ночлег.
        Нами-Зар всего неделю как приехал из Ольтодуна в Малдонию, но уже успел приобрести известность. Послушать его приходили не только обитатели четвертого, но и третьего яруса. А не далее как вчера какой-то человек пригласил его поиграть за хорошее вознаграждение в доме одного знатного вельможи. Наверняка из второго яруса. В глубине души Нами-Зар надеялся, что когда-нибудь его пригласят и в первый, но скромность не позволяла ему всерьез мечтать об этом.
        Юноша тронул струны, и зрители притихли. Он откашлялся и улыбнулся. Какие разные лица. И десятки глаз. Нами-Зар провел пальцами по струнам и запел:
        В далеком краю нет жестокости,
        Нет смерти, предательства и войны,
        Там много отважных рыцарей,
        Но они бесконечно добры.
        В далеком краю нет холода,
        Нет снега, дождя и ветра,
        Там солнце светит ярче,
        И земля его теплом согрета.
        В далеком краю нет старости,
        Нет разочарования и лжи,
        И цветы растут круглый год,
        И волны не смывают следы.
        В далеком краю нет ханжества,
        Казней, пыток и лести,
        Нет воровства, грабежей,
        Злобы, ненависти и мести.
        Боги, я все наврал в этой песне!
        Везде есть то, о чем говорил я,
        Просто там, где мне было так сладко,
        Живешь ты, Кахамилья!
        Он умолк, сыграв последний аккорд, и прикрыл струны ладонью. Не поднимая глаз, ждал реакции своих слушателей. И они разразились аплодисментами, свистом и криками. Нами-Зар не смог сдержать счастливой улыбки. А потом он увидел человека, приглашавшего его в дом вельможи. Тот стоял, прислонившись к стене, и, заметив, что Нами-Зар смотрит на него, помахал юноше рукой. Затем остановил официанта и что-то заказал. Тот почтительно поклонился и бросился к пивному бочонку.
        Зрители продолжали хлопать, и хозяин кивнул Нами-Зару, чтобы он пел дальше. Юноша исполнил еще четыре песни, а затем попросил позволения передохнуть. Сойдя с помоста, он протолкался к прихлебывавшему эль воину. Тот пригласил его за свой столик. Нами-Зар вспомнил его имя: накануне он представился Ольгердом.
        - Уверен, мой господин по достоинству оценит твое мастерство, - сказал воин, заказывая юноше пива.
        Нами-Зар промолчал о том, что хозяин и так обещал поить его бесплатно. Ему не хотелось перебивать своего собеседника, чьи слова так радовали его сердце.
        - Сегодня после выступления, если ты не против, мы пойдем к нему. Ты переночуешь у него в доме, а перед обедом покажешь, как умеешь петь. Что скажешь?
        Нами-Зар не мог поверить в такую удачу: приглашение не только осталось в силе, но ему даже удастся сэкономить на ночлеге.
        - Это было бы прекрасно! - ответил он, а затем, набравшись храбрости, добавил: - А позвольте спросить, где находится дом вашего господина?
        - На Главной Площади, разумеется. Где еще может жить такой знатный человек, как мой хозяин?
        - Неужели?! - Нами-Зар едва сдержался, чтобы не вскочить со своего стула. - И... какой же у него титул?
        - Герцог, малыш. Кто, по-твоему, может жить чуть ли не напротив королевского дворца? Уж, конечно, не какой-нибудь занюханный барон! - Ольгерд явно любовался произведенным на юношу эффектом. - Так ты согласен?
        - На что? - растерялся Нами-Зар.
        - Пойти к нему сегодня же.
        - О да, разумеется! - юноша кивнул.
        - Вот и славно! - воин хлопнул юношу по плечу. - И не забудь свой инструмент, - добавил он шутливо. - А теперь выпьем за твой успех! - он придвинул Нами-Зару принесенную официантом кружку с пивом.
        Через пару часов они вышли из таверны. Нами-Зара провожали аплодисменты и прочие выражения восторга уже изрядно охмелевших посетителей. Да и сам он слегка покачивался: они с Ольгердом успели приговорить по три кружки эля, причем куда крепче того, что подавался обычно, - должно быть, хозяин расстарался для богатого гостя.
        - Вижу, ты покорил нижние ярусы Ялгаада, - заметил воин, пока они шли. - Теперь пришла пора верхних.
        Юноша улыбнулся.
        - Не скромничай, - Ольгерд хлопнул его по плечу. - Каждый должен получать то, что заслуживает.
        Они шли долго, пока не остановились перед домом Железного Герцога. Нами-Зар сразу узнал его - даже недолго пробыв в Ялгааде, он нашел время осмотреть этот маленький замок уже ставшего легендой человека.
        - Нам сюда, - сказал воин, ударяя в дверной молоток, выполненный в форме медвежьей головы.
        Через полминуты в воротах открылось маленькое окошечко, и в нем показался охранник в круглом шлеме. Он скользнул взглядом по провожатому Нами-Зара и внимательно оглядел юношу.
        - Проходите! - бросил он затем, захлопнув окошко.
        Раздался звук отодвигаемого засова и звон ключей. Когда все замки были отперты, Нами-Зар и его спутник вошли во двор, хорошо освещенный кострами, вокруг которых сидело человек семь-восемь стражников. Никто из них не поднял головы, когда пришедшие направились к крыльцу, возле которого их встречал старик с большим масляным фонарем.
        - Прошу, господа, - сказал он, пропуская их вперед, - милорд ждет вас.
        - Как? - прошептал Нами-Зар, наклонившись к своему спутнику. - Разве ваш господин уже знает, что я здесь? Я думал, мы встретимся только завтра.
        - Вероятно, кто-то видел в окно, как мы пришли, и доложил ему, - ответил тот, скидывая плащ и отдавая его подбежавшему стражнику, - Идем.
        Они поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и очутились в большой, прекрасно обставленной комнате с пылающим камином. На столе стояли кувшины с ароматными напитками и вазы, наполненные изысканными яствами.
        Хозяин дома сидел в глубоком кресле с высокой спинкой. Он молча оглядел вошедших.
        - Позвольте представить вам, милорд, Нами-Зара из Ольтодуна, молодого, но уже прославленного певца и музыканта, - проговорил Ольгерд с поклоном.
        - Он действительно очень красив, как ты и говорил, - заметил Дьяк, не двигаясь. - Пожалуй, подойдет.
        Юноша улыбнулся, не совсем понимая, что имел в виду этот великолепный вельможа. На какой-то миг ему в голову даже закралось подозрение: не попал ли он в лапы извращенца? Но он отбросил эту мысль как нелепую: за две недели он вдоволь наслушался россказней о Железном Герцоге, и тот никак не походил на любителей мальчиков.
        - Пригласи нашего гостя к столу, Ольгерд, - сказал герцог, переводя взгляд на воина.
        - Садись, Нами, не стесняйся, - тот показал юноше на одно из пустых кресел. - Угощайся. И не говори, что сыт, я заметил, что мошенник-хозяин той таверны, где ты пел, только подливал тебе своего дешевого пойла, но совсем не кормил.
        - Благодарю, милорд, но я не смею принимать пищу в вашем обществе. Мое место на кухне, - проговорил Нами-Зар, краснея.
        - Не говори глупости, - сказал герцог, подавшись вперед, чтобы налить в серебряные кубки вино из кувшина, - твое дело повиноваться, а не возражать.
        На это Нами-Зар не нашел, что ответить, и послушно сел за стол.
        - Ольгерд говорил, ты хорошо поешь, - бросил Дьяк, поднимая кубок. - Выпьем за то, чтобы твой дар не пропал. Я не предложил бы этот тост, если бы не видел много раз, как люди губят свои таланты.
        Нами-Зар дрожащей от волнения рукой поднял свой кубок и, подождав из вежливости, пока герцог сделает глоток, тоже отпил. Вино оказалось на удивление крепким, но чрезвычайно приятным - не то что та кислятина, которой торговали в тавернах. Вот что значит оказаться в гостях у герцога. Боги, как же ему повезло!
        В голове у Нами-Зара поплыло, он глуповато улыбнулся, стараясь удержать равновесие, но перед глазами появились темные круги, и юноша, неловко взмахнув руками, повалился на бок, но был вовремя подхвачен Ольгердом.
        - В лабораторию! - коротко бросил Дьяк, вставая.
        Ольгерд позвал слуг, и они взяли бесчувственного Нами-Зара и понесли вслед за герцогом и начальником его телохранителей по плохо освещенным коридорам, пока не остановились перед окованной железом дверью.
        - Вы свободны, - сказал им Дьяк, отпирая замок.
        Вдвоем с Ольгердом они внесли юношу в лабораторию и положили на заранее подготовленный стол.
        - Проспит до завтра, - сказал Дьяк, выходя. - Ты молодец, - он протянул начальнику телохранителей приятно звякнувший кошель.
        - Благодарю, милорд, всегда рад служить, - ответил Ольгерд, с поклоном принимая деньги.
        - На сегодня ты свободен, - сказал Дьяк, запирая дверь и убирая ключи. - Можешь идти спать.
        - Да, господин.
        Когда воин ушел, Дьяк вернулся в комнату, где принимал Нами-Зара, и опустился в кресло. Теперь он сможет выполнить условия сделки и получит наконец Книгу Молоха. А на нее у него имеются планы, идущие гораздо дальше, чем выяснение расположения Бальгона, этого Города Мертвых. О, намного, намного дальше!
        Глава 7
        Приглашение на пир
        Король Мирон сидел в просторном зале с низким сводчатым потолком, черным от копоти факелов, свечей и масляных светильников - всего, что освещало это служившее трапезной помещение в течение долгих десятилетий правления его рода.
        На длинном дубовом столе, покрытом грубой коричневой скатертью, были расставлены блюда, кубки и в беспорядке лежали приборы - ужин монарха.
        В противоположных концах ярко освещенного зала пылали камины, забранные толстыми железными решетками. Возле них возвышались небольшие поленницы сосновых дров.
        На стенах висели щиты, палицы и боевые топоры, а также несколько луков и охотничьих рогов. Выложенный цветной мозаикой пол покрывал красный ковер с коротким ворсом, местами уже весьма потершийся и покрытый пятнами - следами пролитых соусов и оброненных костей. Три огромных черных пса лениво лежали около стола, прищурив налитые кровью маслянистые глаза.
        Там, где сидел Мирон, пол был немного приподнят. Это место отводилось для членов королевской семьи и приближенных, а также здесь могли сидеть особо важные гости, например, послы из других стран, которые, надо сказать, довольно часто посещали Малдонию и всегда бывали удивлены убогостью интерьера столь роскошного внешне дворца.
        За креслом, которое можно было бы принять за трон скромного монарха, висели темно-красные драпировки и знамена Малдонии. Здесь же имелись флаг Ялгаада и шпалера с гербом королевского рода. На первом красовались перекрещенные мечи на зеленом поле, а со второго злобно взирала голова вепря, под которой можно было прочесть девиз: "Сила и Власть".
        Рядом с креслом короля стояло другое, поменьше, предназначавшийся для хозяйки, вот уже семь лет как пустовавшее - жена Мирона скончалась во время родов, выкинув девочку. Тем не менее к нему была подставлена изящная скамеечка для ног, покрытая ажурной резьбой. Такие делали далеко на востоке, где, по слухам, жили огромные животные, у которых вместо носа были змеи, а из пастей торчали длинные изогнутые клыки; и гигантские птицы, питавшиеся этими удивительными созданиями, утаскивая их в крепких когтях на вершины скал, где они вили гнезда и выкармливали птенцов, рождавшихся раз в пятьсот лет.
        Мирон сидел на своем месте, положив грузный подбородок на кулак согнутой в локте руки. По его красному припухшему лицу было видно, что он злоупотребляет вином и сном. Среднего роста, широкоплечий, с короткими руками, он выглядел непропорционально и смешно. Более того, король имел вид человека, пренебрегающего своим туалетом, а жестокий взгляд выдавал в нем натуру нетерпеливую и вспыльчивую.
        Голову довольно правильной формы покрывала круглая охотничья шапочка темно-зеленого цвета с коротким белым пером. Из-под нее градом катился пот, но Мирон, казалось, не замечал его, задумчиво глядя на обглоданные кости, лежавшие перед ним на тарелке.
        На короле был синий кафтан, отделанный у ворота и обшлагов пушистым белым мехом, а под ним виднелась просторная зеленая рубаха, которая тем не менее не могла скрыть полноты правителя. Штаны того же цвета были заправлены в высокие сапоги, застегнутые на четыре ремешка каждый. На полных руках блестели золотые браслеты, с шеи спускалась на грудь массивная цепь с круглым медальоном. Богато расшитый золотой нитью и драгоценными камнями пояс охватывал внушительную талию монарха. К нему был привешен короткий меч с богато отделанной рукоятью. Никакого другого оружия на короле разглядеть было нельзя, да он и не нуждался в нем, поскольку за его креслом всегда стояли по крайней мере два преданных ему телохранителя. Их мощные фигуры и сейчас возвышались в полумраке на фоне тяжелых драпировок. Оба откровенно скучали.
        Несколько слуг смотрели в глаза своему королю и ожидали его приказаний. Двое из них стояли на помосте рядом с креслом Мирона, а остальные располагались возле стола или стен.
        Уже несколько дней повелитель Малдонии пребывал в дурном настроении. Его сын, Мархак, настаивал на том, чтобы сменить Железного Герцога на посту полководца, объясняя это тем, что у чужеземца слишком много власти. Конечно, глупости, но короля раздражала назойливость сына. Кажется, тот решил, будто разбирается в государственных делах и теперь все время лезет с советами. Наверняка не может дождаться, когда папа умрет, чтобы занять трон! Мирон брезгливо поморщился: обойдешься, сынок, мы еще поцарствуем!
        Вдобавок к этому он скучал. Недавняя победа над армией Бальгона сделала его в глазах простого люда чуть ли не героем, и Мирон жаждал новых подвигов. Однако его полководец, этот герцог Дьяк, все тянул и отговаривался тем, что Малдония понесла большие потери. Король выражал свое неудовольствие грубыми замечаниями, чаще всего обращая их к своему кравчему, который время от времени подносил ему на серебряном подносе небольшой кубок с вином.
        Вдруг дверь распахнулась и вошел смотритель замка, подобострастно согнувшись в пояснице и с елейным выражением лица. Это был упитанный человечек небольшого роста, абсолютно лысый, одетый в светло-коричневый кафтан, препоясанный синим широким поясом. Длинные рукава доходили до середины ладоней, оттеняя драгоценные перстни, в основном фамильные и с гербовыми печатями, ибо смотритель принадлежал к древнему знатному роду, и должность его была наследственной.
        Остановившись в трех шагах перед столом, он поклонился Мирону и замер, ожидая позволения заговорить.
        - Ну, что тебе надо? - поинтересовался король, недовольно поморщившись.
        - Герцог Ноксбургский, Ваше Величество, просит удостоить его высоким вниманием.
        - Пусть войдет, - разрешил Мирон, подбирая полы мантии и стараясь принять величественную позу, - он не хотел, чтобы главнокомандующий подумал, будто он слаб и распустился, с удовольствием переложив все заботы на армию.
        Смотритель поклонился едва ли не до пола и выскользнул из трапезной так быстро, как позволяли его коротенькие ножки.
        Дьяк вошел широким шагом и, остановившись перед возвышением, на котором располагалось кресло короля, припал на правое колено, откинув парадный, отороченный мехом горностая, плащ.
        - Полно, мой друг, - сказал Мирон ласково. - Герою ни к чему соблюдать все церемонии. Что не разрешено простым смертным, то позволено богам, - добавил он с улыбкой, которая тем не менее получилась кисловатой.
        - Я всего лишь покорный и преданный слуга Вашего Величества, - ответил Дьяк, поднимаясь.
        - Ну, будет, будет! - отмахнулся король шутливо. - Какое дело привело тебя ко мне?
        - Я хотел просить вас и вашего сына, принца Мархака, быть сегодня у меня на званом ужине, - ответил Дьяк.
        - В честь чего торжество? - поинтересовался Мирон.
        - В честь Вашего Величества, государь, самого мудрого и победоносного правителя на земле, сумевшего одолеть воинство вампиров.
        - Хм. Это мне нравится, - одобрил Мирон. - Что ж, я принимаю твое приглашение, но едва ли смогу прийти, у меня много важных дел. Но принц Мархак прибудет обязательно.
        - Благодарю, Ваше Величество, - ответил Дьяк.
        - Больше ты ничего не хочешь мне сказать?
        - Нет, мой король.
        - Тогда можешь идти.
        Поклонившись, герцог развернулся и вышел из трапезной. Его кратковременный визит удивил Мирона. С чего это вдруг полководцу понадобилось устраивать в его честь пир? Чтобы показать, что он не боится разделить с ним славу своих побед? Но это было бы даже дерзко. Впрочем, от этих чужеземцев всего можно ожидать. Король вздохнул и приказал слуге принести еще вина.
        Из дворца Дьяк отправился к себе домой, где первым делом вызвал шеф-повара и спросил:
        - Что ты сделал с трупами тех наемников, что я прислал тебе недавно?
        - Отнес в холодную, мой герцог, - ответил толстяк, которого била мелкая дрожь, ибо его новый господин внушал ему суеверный ужас: повар искренне верил, что обыкновенный человек, даже при поддержке многотысячной армии, не может разбить воинов Бальгона.
        - Сегодня я устраиваю званый ужин, - объявил Дьяк. - Приготовь из этих мертвецов столько блюд, сколько сможешь, и постарайся, чтобы гости пальчики облизали.
        Повар побледнел и открыл рот, чтобы спросить, не ослышался ли он, но слова замерли у него в горле, когда он встретился взглядом с Дьяком. Нет, никаких сомнений быть не могло: герцог сказал именно то, что хотел.
        Захлопнув рот, повар сказал:
        - Все будет сделано, мой господин.
        - Вот и хорошо! - Дьяк подошел к ларцу сандалового дерева и достал из него увесистый кошель. - Это тебе за преданную службу, - добавил он, отдавая его повару. - Надеюсь, в чем она заключается, объяснять не нужно?
        - Нет, господин, об этом будем знать только вы и я. Даже мои помощники останутся в неведении.
        - Ступай, - сказал Дьяк. - Уверен, ты еще не раз будешь вознагражден за преданность.
        - Благодарю, мой герцог, - повар поспешно поклонился и выскользнул за дверь.
        Увесистый мешок оттягивал карман, а золото жгло грудь даже через одежду. В голове крутилась последняя фраза хозяина. Меньше всего повару хотелось вновь оказывать ему "услугу" подобного рода - даже несмотря на щедрость герцога. Толстяк перевел дух и помчался на кухню, чтобы исполнить волю этого страшного человека, которого боги послали ему в хозяева.
        Гости сидели за длинным дубовым столом, покрытым белоснежной скатертью и ломившимся от всевозможных яств.
        Многочисленные повара, составлявшие кухонный штат дома Дьяка и занимавшиеся иными, нежели их непосредственный шеф, закусками, стремились разнообразить блюда, подаваемые на стол, и потому приготовляли кушанья таким образом, что они приобретали необычайный вид. Порой им удавалось довести даже обыкновенные съестные припасы до степени полной неузнаваемости, в результате чего на столе оказались фантастические животные, напоминавшие одновременно лебедей, фазанов, куропаток, голубей и прочую живность, обыкновенно подаваемую в состоятельных домах Малдонии.
        Помимо блюд домашнего изготовления, тут было немало тонких яств, привезенных из чужих краев, жирных паштетов, сладких пирогов и белого хлеба, который подавался только за столом у знатнейших особ.
        Пир увенчивался наилучшими винами, как иностранными, так и местными, особенной же популярностью среди дам пользовалось легкое золотистое, изготовляемое по заказу самого Дьяка. Его можно было выпить много, но захмелеть лишь слегка, что особенно ценно при длительном застолье.
        Вельможи, привыкшие к роскоши, были довольно умеренны в пище и питье, отдавая предпочтение изысканности, а не количеству съеденного. Однако принц Мархак имел в этом отношении, как и его отец, склонность к излишествам. Он сидел во главе стола, мрачный и молчаливый, время от времени бросая подозрительные взгляды на расположившегося по правую от него руку Дьяка. Герцог был одет в темно-синий костюм, под которым виднелась белоснежная, тонкого полотна, рубаха. Мархак недовольно нахмурился, заметив, что даже теперь полководец не снял своего панциря. Можно было подумать, будто он ежесекундно опасается покушения. Принц уже открыл было рот, чтобы язвительно поинтересоваться о том, чью руку хозяин дома подозревает в коварном умысле, но почему-то передумал.
        Справа от него сидели двое вельмож, обсуждавших комету, которая должна была скоро появиться в небе. Один из них, молодой герцог Каллиширский, энергично жестикулируя, говорил своему собеседнику, толстому и неповоротливому барону Гамму:
        - Нет, милый Дейст, я собираюсь провести это время с максимальным для себя удовольствием. Конечно, я не верю в мрачные предсказания, которыми пичкают нас астрологи, но на всякий случай следует устроить себе праздник. Чтобы не обидно было умирать, - он весело усмехнулся.
        - Фу, какие вещи ты говоришь! - барон поморщился. - Разумеется, ни о каком конце света не может быть и речи. Но все равно, не стоит с этим шутить. Боги порой бывают капризны, а судьба изменчива.
        - Не думаешь ли ты, что мои шутки способны повлиять на решение высших сил? Это было бы слишком лестно для меня, дорогой Дейст! - герцог Каллиширский громко расхохотался.
        - Значит, ты полагаешь, что те, кто отправляется в храмы для молитвы или же становится паломником, напрасно растрачивают оставшееся время? - поинтересовался барон, наливая себе вина. - И будь комета на самом деле предвестником несчастий, следовало бы провести его в наслаждениях и веселье?
        - Именно так! - подтвердил молодой герцог. - И не далее как вчера, во время моего посещения одного прелестного публичного дома, я заметил, что число посетителей намного возросло. На мой вопрос хозяйка ответила, что это продолжается уже три дня и она ожидает прибавления гостей. Так что, как видишь, не один я так считаю, но и многие другие проводят время с пользой. А как поступил бы ты, Дейст, если бы верил в то, что комета принесет нам конец света?
        - Я бы проводил дни в молитвах и просил богов пощадить меня.
        Герцог рассмеялся:
        - И ты полагаешь, что они спасли бы тебя? Одного?
        - Конечно, нет. Но я бы чувствовал, что делаю все, что в моих силах.
        - Ты просто лицемер! - воскликнул молодой герцог с притворным возмущением. - Давно ли ты был в храме?
        Барон нехотя пожал плечами.
        - Между прочим, - заявил герцог, - кое-кто считает, что несчастья в первую очередь коснутся городов, особенно Ялгаада. Дескать, он - колыбель грехов и скверны. Вчера я видел несколько повозок, нагруженных домашним скарбом, направлявшихся из города.
        - Неужели? - барон поднял брови. - Надеюсь, нашим слугам не придет в голову сбежать?
        - Едва ли, - рассмеялся герцог. - Они уже давно отвыкли от жизни вне роскошных домов и дворцов. Боюсь, в деревнях смерть от голода настигнет их раньше, чем от кометы.
        - Ты прав, одна надежда на их рассудительность.
        - Не будь паникером, Дейст. Ничего страшного не случится.
        Мархак отвернулся. Он уже не раз слышал подобные разговоры, и они раздражали его так же, как и вообще все это скопище ни на что не годных баронов, герцогов и прочих аристократов, пекущихся только о собственной шкуре. Была б его воля, он разогнал бы их в одночасье. Но пока власть в руках отца, он вынужден терпеть общество этих обленившихся крыс.
        В этот момент Дьяк, поднявшись со своего места, попросил общего внимания и предложил тост за короля Мирона. Все присутствующие единодушно поддержали его и с громким звоном столкнули кубки, после чего Дьяк объявил, что настало время для главного блюда вечера.
        - Не так давно я охотился в лесу на дикого вепря, - сказал он. - И почти настиг зверя, когда моя лошадь вдруг угодила ногой в мышиную нору и споткнулась, в результате чего я, естественно, вылетел из седла.
        В трапезной послышался легкий шепот - приглашенные были удивлены случаем на охоте, о котором ничего не знали.
        - И тогда зверь бросился на меня, - продолжал тем временем Дьяк, - но мне удалось подняться с земли и увернуться, а когда вепрь пронесся мимо, ослепленный собственной яростью, я заколол его охотничьим ножом, нанеся удар в загривок и перебив шейные позвонки.
        Присутствующие разразились громкими аплодисментами. Рассказанное было неслыханным случаем, и многие не поверили словам Дьяка, но не подали виду. Никому не хотелось ссориться со столь успешным царедворцем.
        - Я прошу вас отведать этого красавца, - заключил Дьяк, беря в руки нож и передавая его Мархаку. - Не окажет ли Ваше Высочество нам честь, отрезав первый кусок?
        Принц поднялся с кресла и взял длинный нож. С каким удовольствием он бы вонзил его в шею хвастливого герцога! Или своего напыщенного и обрюзгшего папаши!
        Двери распахнулись, и четверо слуг внесли и поставили на стол перед принцем огромный бронзовый поднос, на котором возвышался вепрь невиданной величины. Все ахнули, и даже Мархак с завистью поджал губы. Как бы герцог ни прикончил этого зверя, самому принцу не удавалось даже выследить кабана, хотя бы отдаленно напоминавшего размерами этого. Тем не менее он принял торжественный вид и, отделив первый кусок, положил его по традиции хозяину дома. Дьяк с благодарностью поклонился. Затем Мархак продолжал резать вепря, а слуги наделяли гостей. Наконец, когда с этим было покончено, все взялись за приборы и принялись есть. Мясо оказалось очень вкусным и нежным, так что принц снова невольно позавидовал Дьяку.
        Когда гости насытились, слуги внесли чаши с вином, грогом, пивом и прочими горячительными напитками. Их встретили радостными одобрительными возгласами. Долго звенели кубки, тосты сыпались из уст гостей, гремели отодвигаемые стулья. За круговой чашей гости разговорились о подвигах прошедшего сражения. Обо всем говорилось с военной прямотой, шутки и смех звучали по всему залу. Один принц Мархак сидел, угрюмо нахмурившись. Только иногда под влиянием своих приближенных он на минуту принуждал себя заинтересоваться происходящим. В такие минуты он хватал со стола кубок с вином, выпивал его залпом и, чтобы поднять настроение, вмешивался в общий разговор, нередко невпопад.
        Его мучила зависть. Он не верил, что герцог сам прикончил могучего вепря, и хотел унизить царедворца. Время от времени он вперял в него свой тяжелый взгляд, но хозяин пиршества не замечал его.
        Наконец Мархак, решившись, поднялся, опершись о стол обеими руками, и, когда все постепенно замолчали и повернулись к нему, отчетливо проговорил:
        - Я слышал, герцог, что вы любите диких животных и даже держите у себя дома зверинец с различными опасными хищниками.
        - Вы совершенно правы, принц, - отозвался Дьяк с поклоном. - Я действительно вывез из далеких земель нескольких животных.
        - Не покажете ли вы нам свое мастерство охотника? Уверен, что для человека, собственноручно расправившегося с диким вепрем, не составит труда убить и хищника.
        Вокруг раздались протестующие возгласы.
        - Жаль убивать редкий экземпляр ради развлечения, - заметил Дьяк.
        Мархак усмехнулся, словно давая понять, что понимает нерешительность герцога.
        - Тогда, возможно, вы сможете просто продержаться против него, скажем, минут пять. Это не так мало, если речь идет о настоящем хищнике.
        - Вас устроит саблезубая кошка? - спросил Дьяк, с тихим стуком ставя на край стола кубок.
        - Вполне. Я слышал, эти животные считаются одними из самых опасных.
        - Так говорят, - кивнул герцог. - Но я знаю хищников и пострашнее.
        - Неужели? Например?
        - Люди, - ответил Дьяк, разведя руками.
        Гости одобрительно захлопали.
        - Браво, герцог! - сказал Мархак. - Для присутствующих это, безусловно, комплимент. Как для истинных воинов, - он с презрением обвел глазами охмелевших аристократов. Среди них всего семь-восемь человек были достойны своих титулов и богатства - те, кто участвовал в битве при Комариных Топях. Принц взглянул на Дьяка:
        - Ну так что, герцог, вы порадуете нас маленьким представлением?
        - С удовольствием, принц. Но никаких убийств!
        - Это ваши животные. Поступайте, как сочтете нужным.
        - Так пять минут?
        - Именно.
        - Принесите часы! - велел Дьяк, хлопнув в ладоши.
        Через минуту слуга вошел с серебряным подносом, на котором стоял бронзовый водяной хронометр.
        - Прошу за мной, господа! - Дьяк поднялся со стула и направился к двери.
        Гости повалили следом, и вскоре толпа очутилась во дворе дома, где вокруг костров стояли стражники.
        - Пошлите за смотрителем зверинца, - бросил Дьяк приблизившемуся к нему Ольгерду.
        Тот с поклоном скрылся в доме, а через некоторое время появился в сопровождении низкорослого мужчины, одетого в кожаный фартук и просторную холщовую рубаху. Он отдувался, отчего его голову окутывало облачко пара.
        - Мой герцог, - смотритель склонился в низком поклоне.
        - Принц Мархак желает посмотреть, как я выстою пять минут против саблезубой кошки, - сказал Дьяк. - Прикажи привести Панамию на задний двор, и пусть твои помощники будут наготове. Не хотелось бы, чтобы она набросилась на кого-нибудь из гостей.
        При этих словах по рядам присутствующих прошел испуганный шепот.
        - Да, милорд, - смотритель поклонился и, повернувшись, поспешил обратно.
        - Прошу, - Дьяк провел толпу через железные ворота на задний двор, где обычно тренировались его воины.
        Справа имелась приставная лестница на галерею, куда и поднялись гости. Герцог остался внизу и, отстегнув оружие, передал его сопровождавшему его Ольгерду. Через несколько минут послышалось рычание, и четверо слуг вытащили во двор, держа за толстые цепи, огромное животное песочного цвета, с широкой темной полосой, идущей вдоль хребта. У хищника имелась пара длинных изогнутых клыков, торчащих из пасти. В желтых глазах пылала ненависть. Смотритель зверинца шел позади, выкрикивая указания. Он набросил на плечи шерстяной плащ и вооружился длинным анкасом. Его сопровождали еще двое слуг со стрекалами и сетями - на случай, если животное вырвется.
        - Отпустите зверя! - велел Дьяк слугам, выходя на середину двора. - Диодор, поставь часы.
        Камердинер водрузил хронометр на перила галереи так, чтобы он был виден всем, и наполнил его водой. Как только слуги выпустили цепи и вместе со смотрителем бросились за решетчатые ворота, захлопнув их за собой, он открыл клапан, и на дно резервуара упала первая капля. Глаза всех присутствующих устремились на оставшегося один на один против дикого животного Дьяка.
        Саблезубая кошка заметила человека и мотнула огромной круглой головой. Широко расставив лапы, она втянула ноздрями воздух и зевнула, выпустив облако пара. Дьяк стоял не двигаясь, опустив руки вдоль тела, выставив одну ногу вперед. Зверь начал медленно приближаться, описывая вокруг него полукруг.
        Герцог ждал, пока кошка не оказалась от него всего в семи шагах. Затем он опустился на корточки, поставив руки на землю. Животное остановилось, а затем приготовилось к прыжку, уставившись на Дьяка большими желтыми глазами.
        Они прыгнули одновременно, столкнулись, сплелись в единый клубок, грохнулись о покрытую снегом землю, перекувырнулись и рассыпались. Зверь и человек мгновенно поднялись на ноги и снова бросились друг на друга. Но на этот раз Дьяк увернулся, и животное промахнулось. Взревев, оно развернулось, на секунду прижалось к земле и взвилось в воздух. Герцог шагнул вперед, оказавшись под ним, протянул руку, схватил кошку за переднюю лапу и дернул на себя. Хищник перевернулся в воздухе, описал сальто и шлепнулся на спину, выдохнув облако пара. Зрители разразились восторженными аплодисментами и криками, но Дьяк не обратил на них никакого внимания. Он стоял перед своим противником, слегка подавшись вперед. Зверь неуверенно сделал шаг вперед, остановился, оскалил зубы, потом приготовился к новому прыжку.
        - Время! - крикнул Диодор, поднимая и показывая всем часы.
        Тотчас ворота распахнулись, из них выбежали слуги со стрекалами и другие, поймавшие цепи, прикрепленные к ошейнику, и потащили хищника назад. Животное заревело и, развернувшись, бросилось на них, но люди встретили его стрекалами и после некоторых усилий увели со двора.
        Зрители вопили от восторга и требовали выпивки для новых тостов. Все предлагали по достоинству отметить новую победу Железного Герцога.
        - Вы действительно великий воин, - заметил Мархак, когда, спустившись с галереи, встретился с Дьяком. - Жаль, что подобных вам нет в нашей стране. Мы бы уже давно расправились с вампирами.
        - Победа над Бальгоном уже не за горами, - ответил Дьяк, принимая из рук Ольгерда оружие. - Скоро армия будет достаточно сильна, чтобы сокрушить обитель носферату.
        - Когда именно, герцог?
        - Не знаю наверняка, но не позже чем через месяц.
        - Вот как? - Мархак удивленно откинул голову. - Не знал, что все идет столь обнадеживающими темпами.
        - Да, дела обстоят неплохо.
        - В таком случае нам действительно есть что отметить.
        - Прошу всех обратно в дом, - Дьяк обвел взглядом всех присутствующих. - Торжество еще не закончилось.
        Толпа с радостными криками повалила за ним и Мархаком, шедшими впереди. Принц старался делать безразличное лицо, но внутри у него все кипело. Этот чужестранец так легко разделывается с опаснейшими хищниками, чего же от него ждать простым людям? Он украдкой взглянул на возвышавшегося над ним воина. Тот казался спокойным, словно не стоял несколько минут назад на пороге смерти. А может быть, и правда не стоял? Кто знает, возможно, для него такие поединки - обычное дело?
        - Ваше Высочество чего-нибудь желает? - осведомился Дьяк, опустив глаза. - Я заметил ваш взгляд.
        - Нет, герцог, ничего. Прекрасный праздник. Уверен, король будет в восторге, когда я расскажу ему обо всем.
        Дьяк слегка поклонился.
        - Рад, что вам нравится.
        Пир закончился лишь к четырем часам утра. Одни гости ушли сами, других унесли слуги. Когда дом опустел, Дьяк вошел в свои покои и устало опустился в кресло. Он действительно утомился, развлекая всех этих обленившихся господ. Среди них было всего несколько человек, по праву носивших свои титулы, - настоящие воины, отважные и сильные. Когда он станет королем, то многое изменит в Малдонии.
        Дьяк прикрыл глаза. Он очень мало спал в последнее время, и теперь его одолевала усталость. Веки казались тяжелыми и горячими, тело требовало отдыха.
        - Вижу, ваша светлость сегодня не в настроении? - раздался знакомый голос, и Дьяк мгновенно вскочил на ноги.
        - Зачем так пугаться? - Насмешливые нотки рассердили его, но он промолчал, глядя на примостившуюся у подоконника тень. - Вы забыли о нашем уговоре? Я принес Книгу Молоха, если вам это еще интересно.
        - Прекрасно! - Дьяк сел обратно и побарабанил пальцами по подлокотнику. - И где же она?
        - Вот. - Тень двинулась к нему, и герцог внутренне приготовился ко всему, но его невидимый собеседник остановился в двух шагах, а затем на столике перед Дьяком появилась книга в золотом переплете, украшенном рубинами и алмазами.
        - Как видите, она и сама по себе стоит недешево, - заметил голос. - Но вас, я так понимаю, в ней привлекают не драгоценности.
        - Именно. Меня интересует содержание, - ответил Дьяк, беря фолиант в руки и открывая. - Это действительно подлинник?
        - Прямо из Хранилища, - подтвердила тень, возвращаясь на подоконник. - Так как насчет... того, что вы обещали?
        - Все готово, - отозвался Дьяк через пару секунд, перелистывая страницы. - Хочешь взглянуть на свое новое тело?
        - Конечно! - Голос дрогнул. - Думаю, вы меня понимаете.
        - Вполне. Как поступим с Книгой? Ты ведь не собираешься отдавать мне ее прямо сейчас?
        - Верно. Прошу пока что вернуть ее. На хранение.
        - А ты уверен, что я не могу отобрать ее? - поинтересовался Дьяк. - Ведь она уже у меня.
        - Я видел ваш поединок с саблезубой кошкой, герцог, и не сомневаюсь, что вы сумели бы отстоять фолиант. Но зачем вам лишний враг, тем более невидимый? Сегодня вы не заметили моего присутствия. Усталость притупила ваши чувства, а ведь и в будущем может настать такой день, когда я подкрадусь к вам и припомню обман. Вы понимаете меня, герцог?
        - Вполне, - отозвался Дьяк, кладя книгу обратно на стол. - Просто хотел, чтобы между нами не было недосказанности. Что ж, прошу за мной. Я покажу тебе твое новое тело. Предупреждаю: достать его было нелегко.
        - Не скромничайте, герцог. Мне кажется, для вас мало невозможного, а уж трудного - тем более.
        Тень приблизилась, и Книга исчезла. Дьяк поднялся и вышел из комнаты. Вдвоем с невидимым гостем они пошли по коридорам и лестницам, пока не очутились перед дверью в лабораторию.
        - Сюда, - сказал Дьяк, отпирая замки.
        Они вошли в комнату. Было темно, и герцог зажег светильники.
        - Это он? - Тень приблизилась к столу, на котором по-прежнему без чувств лежал Нами-Зар.
        - Да. Нравится?
        - Красив. И молод. Откуда он?
        - Из Ольтодуна. Недавно прибыл в Малдонию. Он музыкант, и очень неплохой.
        - Вот как? Что ж, это мило. Впрочем, меня мало волнует, чем он занимался.
        - Понимаю, тебе нужно лишь его тело.
        - Да, и оно меня устраивает. Вижу, ты не поленился.
        - Надеюсь, это того стоило.
        - Не сомневайся. Ты получишь Книгу, как только перемещение будет завершено. Полагаю, уже сегодня? - Дьяку послышались в голосе надежда и тревога.
        Он отрицательно покачал головой.
        - Времени до рассвета осталось слишком мало. Приходи завтра.
        - Хорошо. Хотя каждый день ожидания для меня как острый нож. Много лет я пребывал в отчаянии, затем смирился. Но ты пробудил во мне надежду. И теперь я терплю постоянную муку, мечтая о том, во что до сих пор не могу окончательно поверить.
        - Неужели? Но я знал множество уродливых людей, и они не казались мне такими уж несчастными.
        - Каково было бы тебе, герцог, если бы на протяжении сотен лет тебя все время спрашивали, правда ли, что уродство - единственный дар, которым удостоила тебя тьма? - В голосе прозвучали нотки ненависти, всегда столь легко узнаваемые.
        - Думаю, я не пришел бы от этого в восторг, - отозвался Дьяк. - Но как ты собираешься вернуться в клан после перемещения? Как объяснишь, почему у тебя новое тело? Да и поверят ли тебе?
        - Возвращаться? Я и не собираюсь. Зачем?
        Герцог удивленно поднял брови:
        - Станешь одиночкой?
        - Я свободен. Никто не может силой вернуть меня.
        - А как же твое Служение? Мне казалось, вы придаете ему много значения.
        - Молох давно уже не разговаривал с нами. Думаю, мы ему больше не нужны. Кроме того, если я понадоблюсь Кровавому, он всегда сможет призвать меня. И я, конечно, тотчас явлюсь.
        - Похвально. Что ж, я понял тебя. До завтра. Не задерживайся, процесс долгий и потребует много времени.
        - Я приду в полночь.
        - Буду ждать.
        Тень проскользнула мимо Дьяка и растворилась в темноте коридора. Герцог какое-то время слышал удалявшиеся шаги, а затем в доме воцарилась тишина.
        Предстояло заняться еще одним важным делом. Некромантия требует специальных средств и волшебных предметов. Они всегда имелись у Дьяка в наличии, но на этот раз предстояло не совсем обычное колдовство. Душу, а вернее, то, что заменяло ее у вампиров, требовалось не извлечь из Зала Ушедших, а переместить из одного тела в другое. Для этого нужно было подготовить тоннель, по которому она будет двигаться, а для его создания были необходимы особые предметы - магические накопители, способные удерживать результаты ритуала. Дьяк не ожидал, что сделка состоится так быстро, и не заготовил их заранее. Конечно, можно было обойтись и без их, но тогда придется постоянно частью сознания удерживать уже сделанное, а это будет отвлекать. Если учесть, что колдовство предстоит непростое, рассеивание внимания может помешать, и тогда прощай, Книга.
        Так рисковать Дьяк не хотел и поэтому решил, что артефакты придется изготовить. По приблизительным подсчетам, на это должно было уйти часа три-четыре. Значит, утром будет чем заняться. Дьяк погасил светильники, запер лабораторию и отправился спать - творить колдовство лучше на свежую голову.
        Глава 8
        Палантир
        Невин долго стоял перед окном, глядя на индигово-черное, усыпанное бриллиантами звезд, небо. Ущербная луна низко висела над кромкой хвойного леса, черными зубцами вырисовывавшегося у горизонта. Озеро в центре города сверкало, в нем отражались факелы, вода дрожала и расходилась волнами от скользивших по нему лодок и небольших прогулочных барж с косыми разноцветными парусами.
        Мелисса, закутавшись в белую шаль, сидела возле пылающего камина и, протянув к огню бледные, тонкие, словно выточенные из слоновой кости пальцы, смотрела, как на них пляшут оранжевые отсветы. Драгоценности искрились подобно кубикам льда, переливаясь всеми цветами радуги, и бросали на стены крошечные блики.
        - Оракул не разрешил моих сомнений, - заговорил Невин, кладя ладонь на прохладное, чуть запотевшее стекло, - а Валентин занял место полководца. Теперь он командует армией Бальгона.
        - Воины верны только тебе, ты же знаешь, - отозвалась Мелисса, тихо вздохнув. - Они никогда не пойдут против законного правителя Города Мертвых. Так же, как и Валентин. Это страшное преступление, и никто не поддержит его. Ты избран.
        - И все же меня мучают нехорошие предчувствия, - сказал Невин, отходя от окна и вставая за спинкой кресла, на котором сидела Мелисса. - Я чувствую приближение беды.
        - Что-то случилось? - спросила Мелисса, прижимаясь щекой к его руке, лежащей у нее на плече. - Кажется, все идет не так уж плохо. Ты ведь не думаешь, что мы проиграем? Когда бы наша армия ни встретилась с рыцарями Малдонии, они не смогут устоять. Только не в этот раз. Тогда мы не были готовы, но теперь совсем другое дело! Ты же сам отбирал воинов, которые должны будут сокрушить нового предводителя людей, этого чужеземного герцога.
        - Ты права, - согласился Невин, прикрыв глаза. - Все будет прекрасно. Людям никогда не одолеть слуг Великого Молоха. - Он подошел к столу, взял бронзовый канделябр на три свечи и сказал: - Мне нужно сходить в Северную башню.
        - Думаешь, стеклянный шар скажет тебе больше, чем Оракул? - спросила Мелисса с сомнением.
        - Я попробую поговорить с ним, - ответил Невин, подходя к двери. - Кто знает, что он видит.
        - Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
        - Нет, не нужно.
        - Хорошо, я буду ждать тебя здесь. - Мелисса поправила шаль.
        Невин вышел в коридор и отправился по коридорам и переходам замка в ближайшую башню, прилегавшую к княжеским покоям. Он часто наведывался в нее, но редко пользовался хранящимся там волшебным сокровищем - большим прозрачным шаром, сделанным из чистейшего хрусталя, внутри которого пульсировал красноватый, едва различимый огонек, похожий на крохотное рубиновое сердце.
        Невин остановился перед железной дверью, по обе стороны которой неподвижно стояли два закованных в сплошные доспехи рыцаря. Они держали руки на эфесах обнаженных двуручных мечей, концы которых упирались в пол. Лица стражников скрывали глухие забрала, только за крестообразными прорезями угадывалась леденящая душу пустота. Доспехи, сделанные из позолоченных и черненых пластин, отливали красным, а по рукам и ногам сбегал причудливый рисунок, состоявший из букв и слов древнего колдовского языка. Стражники были големами, недавно купленными у магов Шасайета.
        Вынув из нагрудного кармана ключ, Невин вставил его в замочную скважину причудливой формы и дважды повернул. Раздался резкий щелчок, и дверь бесшумно отворилась внутрь. Подняв канделябр над головой, Невин вошел в Северную Башню. Прямо перед ним виднелись крутые ступени уходящей вверх винтовой лестницы. Закрыв за собой дверь, Невин начал подниматься на верхнюю площадку башни, где хранился Палантир, о происхождении которого не было известно никому в Бальгоне, даже Грингфельду-Прародителю. Знали только, что его оставил в городе Мертвых сам Великий Молох, создатель вампиров.
        Ступени тихо скрипели под торопливыми шагами Невина, вокруг клубилась потревоженная им пыль. На стенах плясали глубокие резкие тени, очертания которых напоминали фантастических существ хаоса.
        Наконец, Невин достиг последней площадки и, откинув люк, оказался в круглой комнате с низким сводчатым потолком, увешанной гобеленами и уставленной столами с лежащими на них аккуратно перевязанными разноцветными ленточками пергаментами - Северная Башня служила ему одновременно и рабочим кабинетом.
        Поставив канделябр на пол, Невин с трепетом приблизился к покрытому черным бархатом покатому возвышению, под которым был скрыт Палантир, и, протянув руку, взялся за край расшитого серебряной нитью покрывала. Легкая дрожь пробежала по вампиру, когда он сдернул его, и хрустальный шар вспыхнул оранжевыми отсветами. Внутри него клубилась чернильная темнота, в центре которой сверкал красный огонек.
        - Заклинаю тебя именем Молоха, - заговорил Невин, кладя ладони на гладкую прохладную поверхность. - Ответь мне, Палантир!
        Шар словно ожил - его поверхность подернулась легкой дымкой, затем тьма, заполнявшая его, рассеялась, а рубиновое сердце разделилось, превратившись в два огненных глаза.
        - Что ты хочешь знать? - зазвучал в голове Невина далекий приглушенный голос.
        - Кто такой герцог Дьяк, новый предводитель армии Малдонии? - задал Невин мысленный вопрос.
        Некоторое время с шаром ничего не происходило, а затем внутри него начали появляться и сменять друг друга различные картины: вот у королевской четы Нумидана рождается мальчик, ставший невольной причиной смерти своей матери, не пережившей ночи, в которую он впервые огласил мир своим криком, а вот черноволосый гигант руководит постройкой огромного мрачного замка, окруженного хвойным лесом, от которого веет суеверным ужасом; а вот пылает какой-то город, а сотни воинов несутся друг на друга, сталкиваются, и начинается кровавый бой, а тот, кого зовут Дьяком, сражается в самой гуще, разя врагов направо и налево, и кажется, что нет противника, способного победить его. Затем видения исчезли, и снова зажглись в глубине шара красные тревожные глаза.
        - Опасен ли он для Бальгона? - задал Невин следующий вопрос.
        В ответ Палантир показал собравшееся на смотр воинство, насчитывающее по крайней мере тридцать тысяч рыцарей, мечников, пикинеров и лучников. Над шлемами реяли малдонские знамена и сверкали на солнце позолоченные штандарты.
        Дьяк на огромном вороном коне гарцевал перед строем, выкрикивая какие-то гневные слова.
        - Где он сейчас? - спросил Невин.
        Волшебный шар помедлил, а затем в его глубине возникла панорама Ялгаада, столицы Малдонии. Невин подождал несколько секунд и на всякий случай повторил свой вопрос, но ничего не изменилось. Тогда он со вздохом отошел от Палантира, сожалея о том, что тот не может предсказывать будущее - несколько предыдущих попыток увенчались неудачей. Он поднял бархатное покрывало и уже хотел накинуть его на хрустальный шар, как вдруг с удивлением заметил, что из его глубины на него смотрит лицо белокурого мальчика лет двенадцати, чьи детские черты странно не соответствовали властному и жестокому выражению больших небесно-голубых глаз. Невин вглядывался в изображение, которое делалось все четче, пока не стало казаться, будто голова мальчика заключена в полый внутри стеклянный шар. Тогда неожиданный посетитель заговорил, вернее, его розовые, как створки морской раковины, губы медленно зашевелились, а в голове Невина зазвучала речь, похожая на перезвон серебряных бубенцов.
        - Слушай меня, носферату, - приказал мальчик, глядя в глаза князю Города Мертвых, отчего тот почувствовал странное жжение в веках и желание моргнуть, но сделать этого не смог - какая-то сила сковывала движения и подчиняла своей железной воле. - Скоро мы с тобой встретимся, - говорил тем временем мальчик. - Когда придет время, найди меня в Келтебруне, что, как тебе известно, находится в Кар-Мардуне. Это место хранимо богами, и лишь посвященный сможет попасть в него. Природа носферату подскажет тебе Путь.
        После этого изображение стало расплываться, пока не превратилось в легкий туман, а голубые глаза мальчика не стали красными точками, которые через некоторое время слились в одно пульсирующее сердце. Только тогда Невин смог с усилием моргнуть и отвести взгляд от Палантира. Какое-то время он ждал, не покажет ли шар что-нибудь еще, но тот только все больше темнел, так что Невин прикрыл его накидкой и задумался над произошедшим. Кто такой этот мальчик, и почему он оказался в Палантире? По своей ли воле он там оказался и к нему ли, Невину, обращался? И, что больше всего встревожило князя Бальгона, почему взгляд и слова этого юного незнакомца имели над ним, повелителем чар, такую власть?
        Появление мальчика казалось наваждением, так что Невин даже с сомнением посмотрел на скрытый под покрывалом шар - а не почудилось ли ему? Но внутренний голос настойчиво и неумолимо твердил, что нет, таинственный посетитель действительно приходил.
        Невин подхватил канделябр и начал спускаться. Заперев дверь в башню, он спрятал ключ в карман и направился в покои, где ждала его Мелисса.
        При виде мужа женщина поднялась с кресла.
        - Ты увидел что-нибудь важное? - она шагнула ему навстречу. - Кажется, Палантир взволновал тебя?
        - Нет-нет, - отозвался Невин, - ничего полезного. Похоже, наш противник, этот герцог, был знаменит и прежде, только в других землях. Шар показывал мне картины битв, и этот человек всегда одерживал победы. Страшные, сокрушительные победы, - добавил он. - Знаешь, мне кажется, что сама судьба воплотилась в его облике на Земле. И сейчас она не на нашей стороне.
        - Не думай об этом, - попросила Мелисса, беря его лицо в ладони. - Вы с Валентином победите. Как бы он к тебе ни относился, он мечтает одолеть Дьяка и прославиться.
        - Да, я знаю, ты права, - Невин кивнул. - Конечно.
        Он взглянул в окно, где бледно-розовая ущербная луна совершала неторопливый путь над утесами и пиками Кадрадских гор.
        - Хочешь, я убью этого герцога? - тихо предложила Мелисса.
        Невин резко отстранился от нее. Он выглядел испуганным.
        - Ты что? - спросила Мелисса, растерявшись.
        - Даже не думай! - Невин взял жену за плечи и серьезно посмотрел ей в глаза. - Слышишь?
        Мелисса кивнула:
        - Хорошо, как скажешь.
        - Я приказываю! - проговорил Невин негромко.
        - В этом нет необходимости. - В голосе женщины послышался холодок.
        Невин знал, почему: он напомнил ей, что она была его Слугой. Ему не хотелось этого делать, однако он должен был быть абсолютно уверен, что она будет в безопасности.
        - Прости, - сказал он, - это для твоего же блага.
        - Я знаю, - она покачала головой. - Ты пойдешь к себе?
        - Да. Спокойной ночи.
        - И тебе, - она нежно поцеловала его.
        Подходя к своей комнате, Невин ощутил нехорошее предчувствие: внутри кто-то был. Сразу нельзя было определить, враждебно ли настроен незнакомец, но постороннее присутствие ощущалось достаточно ясно. Невин оглядел коридор в поисках стражи - в трех шагах замерли телохранители со скрещенными на груди руками, всегда готовые обнажить оружие ради Хозяина. Не позвать ли их на помощь? Но чутье подсказывало Невину, что ему предстоит встреча, в которую не следует посвящать посторонних. Он повернул ручку, толкнул дверь и вошел.
        Было темно, свет ущербной луны проникал в комнату через единственное стрельчатое окно, и в его вытянутом проеме виднелся он - крылатая тень, без сомнения вампир, чье длинное мускулистое тело слабо фосфоресцировало, отражая свет звезд. На плечах незнакомца блестели бронзовые пластины, покрытые серебряной насечкой, а тело защищал легкий кожаный панцирь, на груди, особенно в области сердца, укрепленный стальными щитками, наложенными друг на друга подобно рыбьей чешуе. В первую секунду Невину показалось, что он видит Прародителя Грингфельда, но этот мираж сразу рассеялся.
        - Кто ты такой? - поинтересовался Невин, прикрыв дверь, но не запирая ее.
        - Меня зовут Дарон из клана Майрено, - представился носферату, не меняя позы. - Я пришел предложить свои услуги.
        - Почему ты решил, что они нужны мне настолько, что ты можешь позволить себе вламываться в княжеские покои? - осведомился Невин холодно.
        - Мы все служим одному Хозяину, - ответил вампир, ничуть не смутившись, - и он пробудился.
        - О чем ты?
        - Молох призывает своих слуг. Настало время Кровавого Бога! Я прилетел сюда из Келтебруна. Там, в Кар-Мардуне, возле вулкана Мальтан, погиб твой Прародитель, Грингфельд, созданный первым. - На мгновение Дарон скорбно опустил голову, но сразу же продолжил: - Молоху, всевидящему и всезнающему Господину, известно, что Бальгон находится на краю гибели. Наш противник очень силен и хитер, его трудно победить. Кровавый Бог еще не обрел всей своей прежней силы - слишком долго он был занят делами, не связанными с нашим миром. Но теперь он собирает своих слуг, носферату, под единым флагом. Он ждет их в Келтебруне. Скоро, уже очень скоро непобедимое воинство бессмертных должно будет исполнить свое предназначение. - Дарон умолк и продолжал неподвижно сидеть на подоконнике, словно ожидая от Невина ответа.
        - Если все действительно так, как ты говоришь, то почему Молох не поможет нам? Разве он допустит гибель города, который сам построил? Многие из его преданных слуг погибнут, если враг действительно настолько силен.
        - Я ведь уже сказал, что наш Повелитель слаб. Он может видеть, но еще не в силах непосредственно влиять на события. Ты предупрежден. Постарайся воспользоваться теми знаниями, которые передал тебе Господин, чтобы спасти столько вампиров, сколько возможно. Бальгон можно сдать врагу, если это будет необходимо. Когда Великий Бог обретет былое могущество, он покорит множество земель и народов, и тогда будут воздвигнуты новые города.
        - Во славу Великого Молоха! - отозвался Невин. - Я верю тебе и исполню волю Повелителя. Но ты говоришь, что был там, где нашел свою гибель Прародитель моего клана?
        - Да, он не успел скрыться от солнечных лучей, - ответил Дарон, помолчав. - Рассвет сжег его. А мне удалось забиться в горное ущелье и переждать день; и даже лава, извергнутая Мальтаном, обошла меня стороной.
        - Я вижу, у тебя есть крылья, - заметил Невин. - Тьма отличила тебя, наделив таким же Даром, как и Прародителя.
        - Это так, - отозвался Дарон, - и поэтому я занял Келтебрун, его резиденцию. Именно там меня и нашел Великий Молох.
        - Он сейчас там? - спросил Невин.
        - О нет! Никому не известно местопребывание Кровавого бога, но он следит за нами и отдает приказы. Летучие мыши прилетают ко мне по ночам и приносят написанные на пергаменте, сделанном из человеческой кожи, приказы. Но однажды я видел его: он явился мне посреди комнаты, полупрозрачный и колеблющийся, как пламя лучины.
        - Как он выглядел?
        - Мальчик, - ответил Дарон, - белокурый мальчик. Но в его глазах - сама власть! Поверь мне, князь, глядя в их холодные глубины, нельзя ошибиться, ибо кровь тысяч убитых взывает об отмщении со дна этих стальных мертвых озер.
        Невин слушал, словно завороженный. Наконец-то! Наступает час славы для племени носферату! Создатель поведет их в бой, и они исполнят свое предназначение: служить ему и умирать за него, чтобы прославить и увековечить имя его!
        - Но мне пора, - сказал вдруг Дарон, расправляя крылья. - Возможно, мы увидимся раньше, чем хотелось бы. Прощай.
        - Слава Великому Молоху! - отозвался Невин, но вестник уже сорвался с подоконника и, окунувшись в ночь, растворился в черном, наполненном кружащимся снегом, небе.
        Повелитель Бальгона остался наедине со своими думами. Неужели скоро вернется пора славы, сражений и Служения? Вампиры вновь обретут своего господина, который соберет их под единым флагом и поведет за собой, огнем и мечом обращая племена и народы в свою, единственно священную, веру. Города и страны падут, люди будут простираться ниц при появлении непобедимой армии бессмертных! Непобедимых?! Невин со злостью ударил кулаком в стену. Проклятый герцог, позор, павший на головы носферату! Он должен умереть любой ценой, и лучше, если это случится до воцарения Великого Молоха. Конечно, Кровавый Бог предупредил, что почти ничего изменить нельзя, и Бальгон падет, но ведь есть еще надежда. Увести вампиров из города - вот приказ Повелителя. Невин открыл дверь и, выйдя в коридор, подозвал своих телохранителей.
        - Найдите Астерия, - велел он. - Немедленно!
        Воины поклонились и отправились выполнять распоряжение, а Невин прислонился спиной к холодной каменной стене, глядя, как пляшут на полу отсветы факелов. Он думал о том, что кончается одна эпоха, и начинается другая, и он, Невин арра Грингфельд, совсем недавно пришедший к власти, попадет в летописи Бальгона не просто как один из правителей, но как правая рука Молоха, его самый верный и преданный слуга. Он поднял глаза и прислушался - по коридору разносились чьи-то торопливые шаги. Через минуту перед Невином предстал Астерий в ниспадающих белых одеждах. Он поклонился и приветствовал своего князя, а затем принял почтительную и выжидательную позу.
        - Идем, - сказал Невин, открывая двери в свои покои, - мне нужно многое тебе рассказать.
        На следующий день из Бальгона потянулась цепочка обозов, увозивших в Кар-Мардун ценности и носферату, которым особым приказом было предписано отправляться в Келтебрун. Весть о том, что Кровавый Бог скоро воцарится над своими слугами, Невин утаил от своих подданных, опасаясь, что в порыве религиозного рвения они откажутся покидать Город Мертвых и тем самым нарушат волю Великого Молоха.
        Несмотря на исход вампиров из Бальгона, в его стенах оставалось еще достаточно жителей. Кроме того, спешно вооружались рабы, которым предстояло взять на себя оборону города, о чем они, правда, пока не знали. Носферату расхаживали по улицам в доспехах и при оружии, устраивая смотры и учения, словно нападения малдонской армии ожидали в любую минуту. Впрочем, так оно и было, но об этом знали только посвященные - сам Невин, Мелисса, Астерий, Ванхорн и несколько первых советников. Повсюду царила суматоха, вызванная неожиданной отправкой обозов, причины которой не объяснялись. Князю постоянно докладывали о визитах высокопоставленных вельмож, которые хотели знать, что происходит, но которым упорно отказывали в аудиенциях.
        Мелисса стояла на балконе замка Брандеген и глядела на устремленные в пасмурное небо шпили и башни Бальгона, который ей предстояло покинуть, - то была воля ее мужа, которой она не могла противиться. И не только потому, что он был ее Хозяином, - она верила ему и знала, что он делает то, что угодно Молоху.
        Конечно, скоро город опустеет, останутся только рабы, которые не продержатся против армии Железного Герцога и двух часов, но когда Кровавый Бог вернется, ни один смертный не сможет остановить воинство носферату.
        Мелисса подняла меховой капюшон и, закутавшись в теплый плащ, начала спускаться по широкой винтовой лестнице во двор замка, чтобы затем пересечь его, выйти за ворота и пройтись по улицам Бальгона, уже несколько столетий бывшего ее домом.
        * * *
        На этот раз в лаборатории было светло почти как днем. Горели восемь ламп, заправленных так, чтобы масла хватило до рассвета. На столе лежал Нами-Зар. Он так ни разу и не пришел в сознание - Дьяк всегда вовремя усыплял его.
        До полуночи оставалось не более четверти часа - этого времени как раз должно было хватить на то, чтобы подготовить необходимые артефакты. Дьяк достал из ящика восемь черных и столько же красных свечей - непременный атрибут некромантических ритуалов. Он расставил их вокруг Нами-Зара в следующем порядке: четыре у ступней, четыре у колен, две у бедер, четыре у локтей, одну над головой и одну, закрепленную в специальной плоской посудине, водрузил юноше на грудь. Затем зажег несколько пучков магических трав - их дым должен был повысить чувствительность Дьяка, ведь на этот раз ему нужно будет работать с максимальным числом энергетических нитей. Уловители были готовы, и Дьяк поставил их с четырех сторон от стола, на специально приготовленные бронзовые треножники.
        За пять минут до полуночи у двери раздался тихий стук, и Дьяк отодвинул засов. Тень проскользнула в лабораторию и замерла в центре комнаты.
        - Ну что, вы готовы? - спросил голос, в котором отчетливо слышалось волнение.
        - Разумеется. Можем начинать.
        - Уже?
        - Тебя это не устраивает? - Дьяк насмешливо поднял брови.
        - Нет, почему же! - поспешно отозвался голос. - Я готов.
        - Тогда, может, примешь свой настоящий вид? А то работать с невидимкой я не привык.
        - Да-да, конечно! - Тень начала постепенно таять, а на ее месте вырисовывался низенький круглый силуэт, пока не превратился в горбатого карлика, одетого в простой темный костюм. - Как видите, герцог, я не зря жаловался на судьбу, - усмехнулся он, разводя короткими руками.
        - Мы это исправим, - проговорил Дьяк, критически оглядев гостя. - Надеюсь, я получу Книгу, как мы и договаривались?
        - Без сомнения.
        - Хорошо. Ложись сюда, - Дьяк указал на второй стол, специально принесенный в лабораторию для предстоящего ритуала.
        Карлик с трудом вскарабкался и лег на спину, следя глазами за Дьяком. Тот достал еще один набор свечей и принялся расставлять их в нужном порядке.
        - Вы уже делали подобное, герцог? - спросил карлик.
        - Никогда, - честно признался Дьяк.
        - Думаете, получится?
        - Надеюсь.
        - А это... опасно? - карлик заметно нервничал.
        - Слушай, ты ведь все равно не передумаешь, верно? - проговорил Дьяк, на мгновение перестав расставлять свечи. - И мы оба это знаем.
        Вампир медленно кивнул.
        - Ты прав, - сказал он тихо, - это мой единственный шанс.
        - Вот и хорошо! - Дьяк продолжил подготовку к ритуалу. - Если тебя это обнадежит, могу сказать, что редко терплю неудачу.
        - Ну хоть что-то! - невесело усмехнулся карлик.
        - Не бойся. Хуже не будет, - заметил Дьяк.
        Когда все было готово, он зажег по очереди все шестнадцать свечей. К этому времени комната уже была наполнена ароматным дымом трав, и Дьяк чувствовал, как энергетические нити требуют, чтобы он их заметил. Он сосредоточился и мысленно провел по ним взглядом. Они были натянуты и готовы исполнять его приказы. Несмотря на то что на крошечный кусочек пространства их приходились тысячи, он чувствовал каждую, мог проследить, куда и откуда она ведет, с какими пересекается.
        Дьяк начал нараспев произносить слова заклинания, и вскоре карлик потерял сознание. Свечи разгорались все ярче, и воск с шипением стекал на столы и неподвижные тела вампира и человека. Дьяк дотронулся до нитей, проходящих через душу Нами-Зара, пересчитал их и собрал в один пучок, затем связал концы в петлю и закрепил на уловителе.
        Потом проделал то же самое с духом карлика. Теперь нужно было перенести его в тело музыканта. Дьяк ухватил в одну руку дух вампира, а в другую душу человека и одновременно исторг их из тел. По комнате пронесся ледяной ветер, и раздался тихий протяжный стон. Дьяк перебросил дух карлика в Нами-Зара, закрепил его в нем, а затем отпустил нити. Душу юноши он освободил из невидимых пут, и она улетела в Зал Ушедших. Он не мог поместить ее в тело карлика, ибо оно было мертво, а настоящая душа не может существовать в мертвой плоти, на это способен лишь дух вампира, оборотня или эльфа, ибо он является частью дыхания кого-либо из Духов или Демонов, что в принципе одно и то же.
        Итак, Нами-Зар умер, а тело карлика, лишенное духа, стремительно разлагалось. Ароматный дым скрадывал отвратительный запах гниения, но Дьяк все равно облил останки особым эликсиром и поджег. Мертвая плоть вспыхнула зеленоватым пламенем и через полминуты превратилась в горстку пепла, который Дьяк аккуратно собрал в глиняный тубус и плотно закупорил. Теперь вампир, обретший молодое и прекрасное тело, будет какое-то время находиться без сознания, пока его дух привыкнет к новой оболочке.
        Дьяк погасил свечи, травы и, наложив на носферату связующее заклятье, которое не позволит ему встать, даже если он очнется, вышел из лаборатории. Еще одна ночь напряженной работы требовала отдыха. Он запер дверь, спрятал ключи и отправился в свои покои. Ему нужно было поспать.
        Адая прильнула к плечу Дьяка и прикрыла глаза. Она вновь почувствовала боль в спине и какое-то мучительное ощущение тревоги.
        - Что с тобой? - спросил Дьяк.
        - Ничего, - девушка мотнула головой и невольно поморщилась.
        - Ты больна?
        - Нет. Не думаю. Просто... спина болит.
        - Дай посмотреть.
        Дьяк положил Адаю на живот и провел рукой по белоснежной коже от шеи до ягодиц. Никакого признака болезни он не почувствовал.
        - Где именно болит?
        - Справа под лопаткой.
        Дьяк нахмурился. Проверив эту зону более внимательно, он задумался. Адая была абсолютно здорова. Он сконцентрировался и нащупал невидимые энергетические струны, пронизывающие все пространство. Они проходили и через тело девушки. Дьяк начал перебирать их, стараясь не пропустить ни одной. Это заняло довольно много времени, но наконец Дьяк нащупал инородное тело. Металлическое, размером с орех. Оно находилось в Адае примерно в том месте, где она время от времени чувствовала боль. Дьяк положил ладонь девушке на затылок, и она, тихо вздохнув, заснула. Теперь можно было заняться странным предметом. Дьяк приставил кончики пальцев к спине Адаи и сосредоточился, посылая по нитям приказ. Через пару секунд плоть послушно раздвинулась, пропуская ладонь Дьяка в тело. Он нащупал металлический предмет и, крепко ухватив его, извлек. Это оказался золотой жук с изумрудными глазами. Насекомое зашевелилось, попыталось поднять щитки и освободить крылья, но Дьяк быстро перехватил его другой рукой, лишив возможности двигаться. Затем положил ладонь на спину девушки и закрыл рану. Девушка проснулась.
        Через несколько секунд, когда горничная принесла таз с водой, Адая смыла кровь, а Дьяк сполоснул жука. Девушка с интересом рассматривала насекомое.
        - Как странно! - сказала она. - Мне его подарил один клиент. Но я не думала, что так... буквально.
        - Кто именно? - повернулся к ней Дьяк. - Опиши его.
        - Молодой, красивый. Светлые волосы, темные глаза. - Девушка пожала плечами: - У него тогда пошла кровь из носа, и я упала в обморок. Он ушел, и я думала, что он забрал жука с собой.
        - Ты сама все это помнишь?
        - Нет, мне рассказала Россина. А ей - Эйгер.
        - Кто?
        - Этот самый клиент. Так его звали. Эйгер-Шар.
        - Он что, из Ольтодуна?
        - Не знаю. Ой, нет, вспомнила! Россина его расспрашивала, и он сказал, что приехал из другой страны.
        - Какой?
        - Он не сказал. И вообще Россине показалось странным, что он был так легко одет. На улице мороз, а у него ни плаща, ни шапки. Правда, она решила, что он приехал в паланкине, но он сказал, что пришел пешком.
        - Вот как... - Дьяк задумался, потом спросил: - Это все, что ты можешь вспомнить?
        Девушка кивнула:
        - Вроде да.
        Дьяк вынул из кармана браслет и надежно прикрепил к драгоценному жуку.
        - Что ты делаешь? - поинтересовалась девушка.
        - Хочу узнать, кто подарил тебе эту вещицу, - отозвался Дьяк, подходя к окну и открывая его.
        - Холодно, - пожаловалась Адая.
        Дьяк выпустил жука и закрыл ставни.
        - Зачем ты его выбросил? Это же... подарок.
        - Довольно опасный. Ты не находишь?
        - Да, - девушка вздохнула, - конечно.
        - Не расстраивайся, я подарю тебе другого. Не хуже.
        Адая улыбнулась.
        - Не нужно, - сказала она. - Я не хочу.
        Дьяк подошел к тазу с водой и высыпал в него какой-то темный порошок. Потом начертил пальцами магические знаки, и через несколько секунд появилось изображение.
        Жук летел по улицам Ялгаада, уверенно огибая дома, деревья и памятники. Внизу мелькали редкие прохожие, мимо неслись снежинки, справа то и дело появлялась полная луна.
        Наконец, насекомое начало снижаться и спустя несколько секунд ткнулось в дверь какого-то здания. Дьяк улыбнулся - он узнал улицу и запомнил очертания дома: три этажа, синяя черепица; переулок Радуги на втором ярусе.
        Дверь отворилась, и на пороге показался круглолицый мужчина с погашенной трубкой во рту. Отмахнувшись от жука, он выругался. Насекомое влетело внутрь и двинулось вдоль лестницы на второй этаж. Дверь в одну из комнат была открыта, и Дьяк склонился над водой, чтобы не пропустить ни одной детали.
        В комнате сидели трое. Одного он узнал: это был Мстислав. Кроме него была еще женщина в красном платье и молодой человек, похожий по описаниям на визитера Адаи.
        - Подойди-ка, - позвал Дьяк девушку, - взгляни сюда.
        Адая встала с постели и приблизилась.
        - О! - воскликнула она. - Как ты это делаешь? Волшебство?
        - Только никому не говорить об этом, хорошо?
        - Конечно! - Адая с готовностью кивнула.
        - Это Эйгер-Шар? - Дьяк показал на молодого человека. Теперь жук сидел на его плече, и лицо было отчетливо видно.
        - Да, действительно, - девушка прищурилась, - точно, он.
        Эйгер-Шар снял жука с плеча и недоуменно его рассматривал. Потом его губы беззвучно зашевелились - браслет передавал только изображение.
        "Откуда он взялся? - прочитал по губам Дьяк. - Это тот самый, которого я оставил в девке герцога".
        Потом Эйгер-Шар коснулся жука, и тот перестал шевелиться, сложил лапки и принял вид обычной драгоценности. Губы носферату снова задвигались:
        "На нем какой-то... браслет. Странно. Что с ним делать?"
        Очевидно, ему кто-то ответил, потому что Эйгер-Шар кивнул и передал украшение женщине.
        - Какая красивая! - заметила Адая, рассматривая ее.
        - Не завидуй, - сказал Дьяк, - она не настоящая.
        - Как это?
        - Это вампиры.
        Адая вздрогнула:
        - И он?
        - Конечно. Но не беспокойся, он не собирался убивать тебя. Только оставил своего соглядатая. Этот жук должен был передавать ему все, что я скажу. Но ничего не вышло.
        В это время белокурая женщина вернула браслет Эйгер-Шару, и тот убрал его в верхний ящик стоявшего рядом стола. Изображение исчезло - вернее, в тазу стало темно.
        Дьяк легко ударил рукой по воде, затем повернулся к Адае и сказал:
        - Мне нужно идти. Сама понимаешь, все это нельзя оставлять... так просто.
        - Да, конечно, - девушка кивнула и застенчиво улыбнулась: - Я ведь не подвела тебя, нет?
        - Нет, не беспокойся, - Дьяк поцеловал ее и начал одеваться. - Так даже лучше.
        - Правда?
        - Да.
        Через час он стоял во дворе своего дома в окружении телохранителей.
        - Мне стало известно, - говорил он Ольгерду, но так, что все было слышно и остальным, - что в Ялгааде находятся шпионы вампиров. Я также знаю, где их логово. Их необходимо уничтожить!
        - Мы немедленно займемся этим, господин! - сказал Ольгерд, обводя взглядом остальных воинов. Те согласно закивали.
        - Запомните: второй ярус, переулок Радуги, трехэтажный дом с синей черепицей. Привратник курит трубку.
        - Сколько их всего, милорд?
        - Кроме него, по крайней мере двое. Мужчина и женщина. Будьте осторожны.
        - Мы справимся, милорд. Положитесь на нас.
        - Возьмите все, что нужно: осиновые колья, стрелы, чесночную настойку. Постарайтесь застать их врасплох. Не миндальничайте, убивайте сразу. И вот еще: на втором этаже в верхнем ящике стола вы найдете браслет. Принесите его мне. Если там его не будет, ищите в других местах.
        - Хорошо, милорд. Мы не забудем.
        - Отправляйтесь не раньше чем через час. Так нужно. Я ухожу и надеюсь на вас.
        - Мы не подведем, - Ольгерд поклонился и махнул телохранителям рукой: - В оружейную!
        Когда воины ушли, Дьяк отправился на встречу с Мстиславом.
        В таверне все было как обычно, только более людно. Посетители кричали, горланили песни и пили за то, "чтобы все обошлось", кажется, имея в виду комету, до появления которой оставалось все меньше времени.
        Дьяк поднялся по лестнице и постучал в дверь одного из номеров.
        - Не заперто! - ответил знакомый голос.
        Дьяк вошел и сразу отметил про себя, что вампир один. Значит, остальные, скорее всего, по-прежнему там, куда он послал своих телохранителей. Что ж, это к лучшему: накроют всю компанию.
        - Перейдем сразу к делу? - спросил он, останавливаясь у порога.
        - Как угодно. - Мстислав сидел у камина с кубком в руке. - Я поговорил с другими Свободными клана, и мы решили, что при условии возвращения нам Бальгона по возможности целым и невредимым мы готовы указать к нему тайный путь.
        - Вот как? Даже так?
        Вампир пожал плечами:
        - Осадой вам никогда не взять Город Мертвых. Поймите, герцог, это не обычная крепость, ее построил сам Молох. Ни одна армия не сокрушит его стен. Мы проведем ваших воинов тайным путем.
        Дьяк прошелся по комнате, обдумывая слова носферату.
        - Хорошо, - сказал он наконец, - так, конечно, гораздо лучше. Когда вы сможете осуществить условия сделки?
        - Когда вам будет угодно.
        - Через две недели я соберу армию.
        - Значит, решено. Не отметить ли нам это событие? - Мстислав отбросил со столика тонкое покрывало, и там оказался кувшин вина. - Не беспокойтесь, герцог, этот напиток придется вам по вкусу.
        - Главное, чтобы он не приходился по вкусу вам, - отозвался Дьяк, прикидывая, сколько Ольгерду нужно времени, чтобы расправиться с тремя носферату.
        - Нет-нет, это не кровь, - усмехнулся Мстислав. - Хотя, должен заметить, вы беспокоитесь напрасно. Человек может выпить пинту крови и не почувствовать никакого... неудобства.
        - Неужели?
        - Так вы принимаете мое приглашение?
        - Почему бы и нет? - Дьяк сбросил плащ и сел напротив Мстислава.
        Вампир наполнил его кубок золотистым вином.
        - За успех! - предложил он, поднимая свой.
        - За успех, - согласился Дьяк.
        Стук насторожил Гербака. Он вынул трубку изо рта и поднялся на ноги, бросив взгляд на дверь второго этажа.
        - Кто там? - донесся оттуда женский голос.
        - Сейчас посмотрю, - отозвался Гербак.
        - Разве мы кого-нибудь ждем? - спросила женщина кого-то в комнате.
        - Нет, - голос Эйгер-Шара прозвучал удивленно, - и я не думаю, что Мстислав уже вернулся.
        Гербак пересек комнату и отодвинул стальной засов. Отворив дверь, он уставился на рослого воина в высоком шлеме с гребнем. За ним виднелись люди в плащах.
        - Господа желают?.. - начал было он и в это время заметил нацеленные в его грудь арбалеты. Прежде чем он успел закричать, три коротких стрелы вонзились ему в сердце.
        "Осина!" - пронеслось в голове у Гербака, когда древки обожгли его плоть. Он упал на колени, разлагаясь на глазах у переступивших через него воинов, сбрасывавших плащи, перезаряжавших арбалеты и достававших мечи и склянки с чесночным экстрактом.
        Эйгер-Шар услышал топот и вскочил с кресла. Калхадия прислушалась.
        - Что происходит? - она нахмурилась.
        - Кажется, стражники! - отозвался Эйгер-Шар, подходя к двери. Болт вонзился в двух дюймах от его лица, следующий пригвоздил рукав к косяку.
        Вампир отпрянул назад в комнату, разорвав одежду.
        - На нас напали! - крикнул он женщине, подбегая к окну и срывая портьеры. - Проклятье! Мстислав перестарался! - Он в бешенстве изо всей силы ударил по ставням, на пол полетели осколки.
        - Решетки! - простонала Калхадия. - Придется драться?
        - Да, ты готова?
        Она не успела ответить - в комнату ворвались воины с арбалетами, мечами, кольями и склянками. Эйгер-Шар швырнул им навстречу стол, молниеносным движением загасил одну за другой лампы. В темноте просвистели болты, раздался звон склянки и вопль Калхадии.
        Затем комнату наполнило жужжание. Эйгер-Шар пробирался вдоль стены. Он выпустил рой термитов и ос, скрывавшихся на его теле под одеждой, и насекомые вступили в схватку с напавшими на вампиров воинами. Раздались крики, послышался грохот ломаемой мебели.
        Калхадия пробивалась к двери, перепрыгивая через попадавшихся на пути противников. С торжествующим воплем она, наконец, метнулась к двери, но путь ей преградил Ольгерд с арбалетом в руках. Женщина не успела остановиться, как стрела ударила ей навстречу и прошла навылет.
        - Ошибся! - прошипела она, вздрогнув. Если осина не задерживалась в теле вампира, он еще мог регенерироваться.
        Вместо ответа Ольгерд плеснул ей в лицо экстрактом. С визгом Калхадия закрылась руками. Начальник телохранителей отшвырнул арбалет и выхватил меч. Женщина отшатнулась, но он ее опередил. Лезвие сверкнуло со скоростью молнии, и окровавленная, изуродованная экстрактом голова полетела на ковер.
        Эйгер-Шар упал на Ольгерда с потолка и повалил. В спину ему ударила стрела, чей-то клинок чиркнул по плечу. Носферату вскрикнул, резким движением выдернул болт и, поморщившись от боли, бросился вперед, перепрыгнул через перила, ограждавшие галерею второго этажа, и полетел вниз, выбрасывая тучи саранчи, распространявшейся по дому и бросавшейся на все живое.
        - Догнать! - крикнул Ольгерд, поднимаясь.
        Воины дали залп из арбалетов вслед убегавшему вампиру, но он промчался по стене словно гигантский паук и бросился к двери. Там его ждали два телохранителя с мечами. Сталь врезалась в мертвую плоть, брызнула кровь. Эйгер-Шар когтями разорвал горло одному, оттолкнул другого и выскочил на улицу.
        - Упустили! - простонал Ольгерд, швырнув меч об пол. - Только женщина. Ладно. Обыщите стол, вернее, поройтесь в его обломках. Ищите браслет. Вы слышали герцога, он ему нужен.
        - Да здесь полно побрякушек, - заметил один из воинов, поднимая с пола ворох ожерелий и других драгоценностей.
        - Берите все, - решил Ольгерд, - герцог знает, что ему нужно. А этих, - он показал на разлагающиеся трупы Гербака и Калхадии, - облить экстрактом. Они слишком воняют. Выяснить, кто хозяин дома, и привести ко мне. Думаю, милорд захочет знать, почему он укрывал в Ялгааде вампиров. И закройте лица капюшонами. На всякий случай.
        - Да, капитан, - двое телохранителей вышли из дома и через несколько минут уже стучались к соседям, чтобы спросить, кому принадлежит дом.
        Оказалось, что здание купили два месяца назад, а прежний владелец исчез. Соседи полагали, что он уехал из города.
        Закончив все дела, воины ушли, заперев дом.
        Эйгер-Шар видел их с крыши другого дома на той же улице, но не стал преследовать. Раны были серьезными, и он едва сумел вскарабкаться по стене, чтобы спрятаться за печной трубой и увидеть, как убийцы будут покидать дом. Конечно, было жаль, что нельзя выяснить, кто их послал, но вампир чувствовал, что слишком слаб и может попасть в руки врагов. Для регенерации требовались время и покой. К счастью, он не чувствовал холода и поэтому мог лежать на крыше сколько угодно. И, кроме того, оставаясь здесь, он сможет вовремя заметить и предупредить Мстислава, который должен был вернуться через пару часов. Если нападавшие оставят засаду, он нарушит их планы.
        Глава 9
        Подари мне туман
        В предрассветном сумраке армия Малдонии двигалась между горными ущельями, направляясь к скрытому от глаз смертных Бальгону. Восходящее солнце еще слабо окрашивало вершины пиков и хребтов, которые отбрасывали длинные прозрачные тени. Окутанные легкой утренней дымкой, Кадрадские горы казались призрачным нагромождением фантастических остовов кораблей, зданий и животных.
        Дьяк, одетый в черные доспехи и накинутый на широкие плечи темно-синий плащ, ехал в середине колонны. На поясе у него висел Эрнегор, Холодный Ветер - меч, подаренный ему горными эльфами двенадцать лет назад. Большой круглый щит с нарисованным в центре белоснежным барсом был приторочен к седлу, так же как и шлем с глухим, сильно выдающимся вперед забралом.
        Рядом с Дьяком ехал Мархак, одетый щеголевато, но по-походному: в сиреневом плаще, такого же цвета штанах и рубахе, поверх которой был надет прочный панцирь. Кроме этого, на принце красовалась светло-коричневая кожаная куртка со шнуровкой, покрытая крупными стальными бляшками.
        Оба всадника сопровождали небольшую одноместную повозку, запряженную парой лошадей и обитую плотной темной материей. Помимо этого, все окна в ней были занавешены черными бархатными портьерами, расшитыми серебряными и пурпурными нитями. Дьяк на ходу негромко переговаривался с тем, кто ехал внутри.
        - Судя по карте, до Бальгона остается не больше восьми миль, - говорил он, рассматривая небольшой кусочек пергамента, который держал в руках. - Когда начнутся первые дозорные посты?
        - Еще немного, - отозвался таинственный спутник. - Две белые башни расположены по обеим сторонам ущелья, сужающегося милях в трех впереди. С них открывается обзор на две мили, поэтому нас скоро заметят.
        - Есть способ этого избежать? - спросил Дьяк.
        - Возможно. В Кадрадских горах часто с утра лежат густые туманы. Они могли бы скрыть армию от глаз рабов.
        - Но сейчас довольно ясно, - возразил Дьяк, - а через пару часов воздух станет совсем прозрачным.
        - Я возьму это на себя, - сказал человек из повозки, немного помолчав. - Полагаю, ты слышал о Дарах?
        При этих словах Мархак удивленно поднял брови и взглянул на Дьяка.
        - Конечно, - ответил Дьяк, - не знал, что они действуют и днем.
        - Не так, как ночью, но вполне достаточно для нашего предприятия. Только помни, кто подарил тебе туман.
        - Не забуду, - пообещал Дьяк.
        Дальше он ехал молча, время от времени поглядывая на небо и горы.
        Вскоре пошел снег. Редкие крупные хлопья падали отвесно, покрывая горы и дно ущелья, по которому двигалась армия, пушистым сверкающим ковром. Небо затянула белесая мгла, сквозь призрачную пелену проглядывало розовое солнце. Постепенно снегопад становился все гуще, пока не окутал воинов Малдонии плотным роящимся облаком.
        Дьяк постучал затянутой в перчатку ладонью по крыше повозки и проговорил:
        - Это надолго?
        - Хватит, чтобы добраться до Бальгона, - отозвался таинственный спутник.
        Мархак окинул Дьяка долгим испытующим взглядом и нахмурился. Он ехал, постукивая сложенной вдвое уздечкой по мускулистой шее своей лошади, и время от времени искоса поглядывал на черную повозку и кучера, правящего парой рысаков, покрытых плотными серыми попонами, лишенными каких-либо гербов, эмблем и украшений.
        Дьяк заметил интерес принца, но старательно делал вид, что не замечает его вопросительных взглядов, и упорно молчал. Меньше всего ему хотелось, чтобы выяснилось, с кем он заключил союз в войне против Города Мертвых. Конечно, если принцу захочется поднять занавеску и заглянуть в повозку, никто не посмеет этому воспротивиться, но Дьяк надеялся, что у него хватит благоразумия не делать этого, тем более что Мархак явно начал что-то подозревать. С другой стороны, желание сместить Дьяка с поста главнокомандующего могло победить в молодом человеке, и тогда он мог бы решиться на опрометчивый поступок. Пока же казалось, что принц размышляет над тем, не следует ли ему выяснить, кто скрывается в повозке и как он связан с разыгравшимся так удачно для армии Малдонии бураном. "Впрочем, - решил Дьяк, - Мархак так хочет уничтожить вампиров, что, вероятно, не станет предпринимать ничего, что может повредить предпринятой кампании".
        Течение мыслей Дьяка прервало появление лазутчиков, которые сообщили, что впереди стали видны две сторожевые башни, расположенные по обеим сторонам ущелья. Подозвав адъютантов, Дьяк велел остановить колонну, а затем отправил вперед два отряда вооруженных пехотинцев, чтобы уничтожить охрану башен. Это были лучшие воины, частично наемники, приглашенные им из Нордора. Они обернули свое оружие приготовленными заранее полосами ткани, чтобы оно не звенело, и, накинув белые маскировочные плащи, исчезли в носящихся по ущелью порывах метели. Впрочем, надо заметить, что ветер был довольно теплый, а снег не слепил глаза, и вообще буран не причинял армии Малдонии больших неудобств.
        Примерно через час воины вернулись и доложили, что сняли часовых и путь свободен.
        - Теперь можно не опасаться дозоров, пока не покажутся стены города, - предупредил голос из повозки. - Торопитесь, уже светло, и метель может скоро кончиться.
        Дьяк отдал приказ, и армия тронулась в путь, скрытая от любопытных глаз бураном.
        - Потом вы мне все объясните, - процедил сквозь зубы Мархак, обращаясь к Дьяку.
        - Конечно, мой принц, - отозвался Дьяк спокойно, - после. Как вам угодно.
        На одной из крепостных башен Бальгона, обращенной на юг, дежурило четверо рабов. Трое из них сидели вокруг небольшого костра, разведенного прямо на смотровой площадке, и грелись, протянув к огню озябшие руки, а последний смотрел вдаль, впрочем, без особой надежды что-нибудь разглядеть: во-первых, дно ущелья скрывал густой снегопад, а во-вторых, человек знал, что местоположение Бальгона не известно никому из непосвященных.
        На других дозорных башнях также горели костры - рабы бодрствовали, охраняя своих хозяев и повелителей, внушавших одновременно страх и восхищение, вызывавших желание стать такими же - бессмертными и всесильными.
        Между тем буран уже подбирался к стенам древнего города, его белые волны накатывались на зубчатые бастионы и разбивались, чтобы снова собраться в кружащийся рой. Снежная пелена поднималась все выше, пока не перекинулась через башни и не захлестнула стоявших на смотровых площадках рабов, которые оказались в плотном, норовящим залепить глаза, тумане.
        Дьяк остановил свою армию перед возвышавшимися мрачными стенами, сложенными из огромных необработанных камней, и постучал по крыше повозки.
        - На северо-востоке есть потайной ход, - донесся оттуда слабый голос. - Отодвиньте каменную плиту, и пусть отряд лучших воинов проникнет в город и откроет ворота. Рабов не так много, и они почти ничего не видят в буране, так что сделать это будет не трудно.
        - Как открыть дверь? - спросил Дьяк. - Не может быть, чтобы плита отодвигалась так легко. Там должны быть хотя бы какие-нибудь засовы.
        - Верно, но без штурма стен или ворот это единственный способ проникнуть внутрь, - отозвался его собеседник. - А ни таранов, ни катапульт вы не прихватили.
        - Нам нужно было успеть к утру, - напомнил Дьяк недовольным голосом.
        - Поэтому ломайте дверь, - заключил таинственный спутник.
        Выругавшись, Дьяк подозвал своих телохранителей, спешился и, оставив себе из оружия только меч, пошел вдоль стены в северо-восточном направлении. Через некоторое время он и воины скрылись в тумане.
        Пробравшись незамеченными к одной из башен, они увидели слегка выступающую каменную плиту. Дьяк велел ее отодвинуть, но ничего не вышло - она стояла намертво. Тогда, отстранив телохранителей, Дьяк снял перчатки и приложил ладони к холодной шероховатой поверхности. Прикрыв глаза, он сосредоточился на двери и постарался почувствовать ее механизм. Ему удалось увидеть замки и засовы, шестеренки и прочие детали, приводившие в движение плиту. Дьяку не хотелось, чтобы его люди знали, что он колдун, это могло повредить ему в глазах жителей Малдонии, с подозрением относившихся к магам. Поэтому он при помощи незаметного волшебства отпер дверь, а затем надел перчатки и сказал:
        - Попробуем вместе.
        Они навалились на плиту, и она подалась: вначале медленно, словно нехотя, а затем легко, сдаваясь под общим напором. Воины, утирая проступивший пот, с восхищением и удивлением смотрели на Дьяка - им казалось, что именно его недюжинная сила сыграла решающую роль в этом мероприятии.
        - Не будем терять время, - решил Дьяк, обнажая меч и первым ступая в потайной ход.
        Одновременно ему в голову пришла мысль: "А вдруг это ловушка? Что, если вампиры просто задумали убить его и заманили в этот тоннель, а после его смерти армия Малдонии будет разбита появившимися из засады воинами?" На мгновение он замедлил шаг, но отступать было поздно, и Дьяк, тряхнув головой, двинулся дальше. Его меч, Эрнегор, слегка светился в темноте, так что он и его телохранители могли видеть, куда идут.
        Стены были сухими и гладкими, время от времени попадались пустые железные гнезда для факелов. Коридор шел довольно ровно, постепенно поднимаясь и плавно уходя влево. Шаги идущих гулко разносились под низкими сводами. Несколько раз из-под ног выскальзывали большие серые крысы и с пронзительным писком скрывались в темноте.
        Наконец отряд остановился перед невысокой дверью, окованной железом. На этот раз засовы оказались с этой стороны, так что Дьяк легко их отодвинул.
        Они оказались внутри башни, это было ясно по круглой форме зала, увешанного шпалерами, одна из которых скрывала от глаз потайной ход, из которого появились Дьяк и его телохранители. Внутри было пусто и тихо. Деревянная дверь вела во двор, где кружилась метель, уже не такая густая, как прежде, - по-видимому, сила прятавшегося в черной повозке вампира начинала слабеть. Дьяк и его люди побежали к видневшимся в сотне метров воротам - двум высоким башням, между которыми темнели железные створки.
        Когда они уже были рядом со сторожкой, где помещался механизм, поднимающий засовы, их заметили, и раздались тревожные крики, а затем расцвели огнями сигнальные костры. Дьяк высадил плечом дверь и ворвался с обнаженным мечом в руке в комнату, где за столом сидели два воина, одетые в длинные кольчуги. Они играли в кости, а оружие лежало рядом, убранное в ножны. Один из них едва успел приподняться, как тотчас же упал, сраженный Дьяком. Второго застрелил капитан телохранителей из арбалета: выпущенная с такого близкого расстояния стрела пробила кольчугу и глубоко вошла в грудь стражника.
        Тем временем вдоль зубчатых стен, равно как и по узким и извилистым лестницам и коридорам, ведущим к бойницам и другим защитным пунктам, бежали вооруженные рабы. Слышны были голоса рыцарей, воодушевлявших своих подчиненных и распоряжавшихся обороной; их возгласы заглушались звоном оружия и воинственными криками тех, к кому они обращались.
        Дьяк убрал меч в ножны и, схватившись за рычаг замкового механизма, навалился на него всей тяжестью своего огромного тела. Шестеренки заскрипели, но не подались, пока на помощь ему не подоспели еще три дюжих воина. Вместе им удалось повернуть вал. Загремели цепи, поднимающие засовы, внутри башен что-то протяжно заскрипело. Еще одно усилие, и окованные железом балки, вложенные в кольца ворот, начали отъезжать в стороны.
        В это время небольшой отряд, состоящий из рабов, приблизился к сторожке. Дьяк и его воины вступили в бой первыми. Они без труда разметали мечников, но пущенные из арбалетов стрелы унесли жизни нескольких телохранителей. Тем не менее ворота были отперты, оставалось только раздвинуть створки. Дьяк и три его помощника перешли к следующему механизму и принялись крутить вал, но это оказалось сделать еще труднее. Пришлось позвать на помощь еще двоих. Остальные держали оборону от подоспевшего подкрепления рабов.
        Когда ворота наконец распахнулись и армия Малдонии с конными рыцарями во главе ворвалась в город, из отряда телохранителей, прикрывавших своего герцога, в живых осталось только семеро, и те были сильно изранены. Обступившие их защитники Бальгона при виде хлынувших в ворота врагов обратились в бегство, но были без труда настигнуты и перебиты. Дьяк распорядился вынести раненых телохранителей и оказать им необходимую помощь, а сам, вскочив на подведенного ему оруженосцем коня, помчался по улицам Бальгона туда, где возвышался мрачный и высокий, как скала, замок Брандеген.
        Часть воинов устремилась вслед за Дьяком, а остальные вступили в бой с защитниками Бальгона. Прикрываясь щитами, они вламывались в дома и осыпали укрывшихся там рабов и вампиров стрелами, а потом начиналась рукопашная схватка, в которой последнее слово оставалось за мечами и топорами.
        Дьяк спешился перед крепостными стенами замка и дал воинам знак занять позиции для осады. Начинать следовало с небольшой башни, предназначенной для защиты ворот. С нее открывался прекрасный обзор на пространство перед подъемным мостом, так что гарнизон мог постоянно обстреливать атакующих. Башню окружал ров, и с остальной крепостью она сообщалась только посредством навесного моста, ведущего на бастион замка.
        Дьяк проверил диспозицию и послал гонца за подкреплением - ему нужно было больше лучников. Предполагалось, что часть стрелков будет атаковать стены Брандегена, а часть - обстреливать башню, обеспечивая прикрытие штурмовым отрядам пехоты.
        Когда все было готово, Дьяк отдал приказ начинать атаку. Лучники подняли оружие, и в небо взметнулась целая туча стрел. Малдонцы стреляли так слаженно, что ни одно окно или бойница, в которых показывались защитники замка, не ускользали от их внимания. Стрельба была такая частая и ровная, что стрелы падали, как град, хотя каждая из них имела свою особую цель. Они десятками влетали в бойницы и амбразуры, и вскоре несколько рабов были убиты и несколько ранены.
        Обороной замка командовал человек по имени Арий. Когда-то он был полководцем одного из северных королей, но променял свой удел на возможность обрести бессмертие. Он приказал отвечать нападавшим выстрелами из арбалетов, луков, пращей и других метательных снарядов. Кроме того, в замке имелось множество баллист и небольших катапульт, которые тоже незамедлительно были пущены в ход. У осаждающих было довольно слабое прикрытие (вокруг крепостных стен нарочно не строили домов, чтобы атакующим не было где укрыться), и поэтому они несли куда большие потери, чем осажденные.
        Арий и один из его капитанов по имени Радислав пошли на стены, чтобы непосредственно наблюдать за тем, как разворачиваются события. Оба считали, что наиболее уязвимым местом в обороне замка были ворота. Конечно, они отделялись от нападавших глубоким рвом, но если малдонцы усилят натиск, то придется привлечь туда главные силы защитников, а тем временем осаждающие смогут прорваться в другом месте. Ввиду малочисленности защитников замка, Арий мог только расставить по всем стенам часовых, чтобы они в случае неожиданного нападения немедленно подняли тревогу. Большинство же воинов были сосредоточены возле ворот.
        Арий поручил Радиславу набрать человек двадцать в резерв, готовый защитить любое место замка, которое окажется под угрозой нападения. Кроме того, он должен был послать людей разбудить столько вампиров, сколько будет возможно: внутри замка они могли сражаться, хоть и не были так же сильны, как ночью. Конечно, эти меры не могли помешать осаждающим в конце концов овладеть Брандегеном, но Арий твердо решил выполнить свой долг и до последнего вздоха защищать крепость.
        Тем временем малдонцы перебросили через окружавший передовую башню ров мостки и ворвались внутрь. Чтобы перебить остававшихся в живых рабов, им понадобилось не более пяти минут, и теперь в бойницах башни показались стрелки Дьяка. Это значительно ухудшило положение осажденных, поскольку нападавшие получили возможность обстреливать их из надежного укрытия.
        Кроме того, возле замка начали собираться остальные войска малдонцев, которых Мархак отправил на подмогу Дьяку. Арий и Радислав не могли предугадать, где именно развернется главное наступление, и их воины, несмотря на свою отвагу, все время находились под гнетом тревожной неизвестности.
        Когда передовая башня была захвачена, Дьяк послал эту радостную весть Мархаку; в то же время он просил принца как можно быстрее зачистить город, чтобы помешать гарнизону сосредоточить силы для тыловой атаки.
        Тем временем по приказу Дьяка был сооружен плавучий мост. Герцог отобрал лучших воинов, вооруженных не только мечами и топорами, но и тяжелыми арбалетами, болты которых были способны пробить практически любые доспехи. Мост столкнули в ров, и он образовал узкий переход. Понимая, как важно захватить неприятеля врасплох, Дьяк, а за ним и другие воины спрыгнули на него и перебрались на другой берег, где принялись рубить топорами ворота замка. Передовую группу защищал небольшой навес, выступающий над воротами, но остальные оказались под массированным обстрелом защитников Брандегена. Двое, пронзенные стрелами, были убиты, двое других упали в ров. Арбалетчики отстреливались, стараясь обеспечить прикрытие своим товарищам, их поддерживали лучники, осыпавшие бойницы замка десятками стрел.
        Положение Дьяка и его соратников тем не менее оставалось довольно опасным, и оно было бы еще опаснее, если бы стрелки, засевшие в захваченной башне, не мешали осажденным обрушивать на взламывающих ворота замка метательные снаряды, которыми те пытались уничтожить навес над головами дерзких малдонцев.
        Видя отчаянное положение защитников, сложившееся на этом рубеже, Арий схватил железный лом и начал подсовывать под расшатанный камень крепостной стены, который был так велик, что если бы упал вниз, то неминуемо обрушил бы навес и, вероятно, покалечил бы часть переправившихся по плавучему мосту воинов.
        Однако, прежде чем Арию удалось послать огромный камень вниз, на него налетел ледяной вихрь и закружил, пытаясь сбросить вниз. Подоспевшие воины едва успели схватить своего командира за руки и удержать от падения. Этого хватило Дьяку, чтобы при помощи магии поджечь ворота. Поскольку внимание большинства было приковано к борьбе Ария с неизвестно откуда появившимся смерчем, этого почти никто не заметил, а те, кто все же стал свидетелем волшебства, решили, что Железный Герцог воспользовался факелом.
        В любом случае тяжелые створки горели с необычайно быстротой, так что Дьяку пришлось отступить назад, чтобы не быть опаленным стремительным огнем. Лучники продолжали осыпать защитников замка градом стрел, и несколько тел полетели в ров. Арий снова схватил лом, но было уже поздно: ворота рухнули, взметнув облако золы, и рыцари Малдонии ринулись внутрь. Тем временем воины Мархака прикатили откуда-то катапульту и, зарядив ее бочонком с горящим маслом, выстрелили. Снаряд угодил как раз в то место, где полминуты назад стоял Арий, перепоручивший столкнуть камень своим людям, а сам помчавшийся вниз, во двор, чтобы сразиться с прорвавшимся неприятелем. Бочонок лопнул, и кипящее масло окатило рабов, которые с криками посыпались вниз, находя облегчение мукам в водах рва. Некоторых из них тут же прикончили лучники и пикинеры, другие, потеряв сознание или имея слишком тяжелые доспехи, пошли ко дну.
        Арка ворот стала ареной рукопашной схватки двух бойцов. Гулко отдавались под каменными сводами яростные удары, которые наносили они друг другу: Арий - топором, а Дьяк - мечом. Наконец Арий получил такой удар, что рухнул на пол. По его подбородку потекла кровь. Он попытался встать, но Дьяк ему не позволил: подскочив к поверженному противнику, он молниеносным движением пронзил ему грудь.
        Тем временем полчища малдонцев врывались во двор замка, одного за другим уничтожая его немногочисленных защитников. Одна из угловых башен уже была объята пламенем - в нее бросили горшок с зажигательной смесью, - но в других частях замка толщина стен еще противилась действию огня. Зато повсюду бушевала человеческая ярость, почти столь же разрушительная, чем пламя пожара. Осаждающие теснили защитников замка, нещадно преследуя их и удовлетворяя ту жажду мести, которая давно уже накопилась у них против жителей Бальгона. Большинство рабов защищалось до последнего вздоха; немногие просили пощады, но никто не получил ее. Воздух был наполнен стонами и звоном оружия, пол был скользким от крови умирающих и раненых. Однако малдонцы жаждали смерти вампиров, а их нигде не было видно. Некоторые воины устремились в подвалы, чтобы сорвать двери с петель и найти ненавистных носферату, но повсюду было пусто.
        В самый разгар сражения появился Валентин, окруженный горстью конных и пеших вампиров. Все они были с ног до головы закутаны в плотные черные хламиды, защищавшие их от солнца. На головах были просторные капюшоны, а лица скрывали железные маски с узкими прорезями для глаз. По распоряжению Валентина остатки гарнизона замка устремились к воротам, чтобы обеспечить прорыв.
        В то же время часть осаждающих, прорвавшаяся во главе с Дьяком со стороны передового укрепления, образовала нечто вроде живого заслона, препятствуя бегству осажденных. Однако воодушевленные появлением Валентина и других вампиров рабы дрались с величайшим мужеством; их было немного, но они были хорошо вооружены, и им удалось несколько раз оттеснить напиравшую на них толпу осаждающих, только Дьяк неизменно двигался вперед, окружая себя изуродованными трупами. Он неумолимо приближался к гарцевавшему в гуще битвы Валентину, крушившему врагов тяжелой ошипованной палицей. Когда новый предводитель армии носферату заметил Дьяка, то сразу узнал его и ринулся навстречу, мощными ударами расшвыривая попадавшихся на пути малдонских рыцарей, как котят. Приблизившись, он заставил коня взвиться на дыбы, приподнялся на стременах и в то мгновение, когда лошадь опускалась на передние ноги, попытался нанести Дьяку сокрушительный удар, используя силу ее падения. Однако Железный Герцог подставил меч, и палица скользнула по клинку, задев плечо Дьяка, но не оставила на черных доспехах даже царапины. Самому генералу
малдонского воинства она тоже не причинила никакого вреда. Изрыгнув какое-то замысловатое проклятие, Валентин отбросил палицу и вытянул из ножен Калигорст, хищно сверкнувший на солнце. Через мгновение он скрестился с Эрнегором, а затем Дьяк молниеносным движением нырнул под брюхо коня Валентина и одним мощным ударом выпустил животному кишки, посыпавшиеся на землю грудой красных змей. С хриплым ржанием лошадь повалилась на бок, и Валентин едва успел соскочить с нее. Приземлившись на ноги, он поднял меч и бросился на Дьяка, который парировал три удара, а затем перешел в решительное наступление. Заставив своего противника обороняться, он одним выпадом сорвал с него капюшон и распорол балахон. Солнечные лучи скользнули по коже Валентина, и она задымилась. Из прорези в маске брызнул синий огонь, и предводитель армии вампиров с воплем бросился прочь, ко входу во внутренние покои замка, однако на полдороге, уже весь охваченный пламенем, споткнулся, упал, снова поднялся и, позабыв на земле Калигорст, с протяжным воплем ворвался в одну из огромных крытых галерей, которыми изобиловал Бальгон и по которым можно
было попасть практически в любой район города.
        Рабы, ставшие свидетелями его бегства, впали в отчаяние и были быстро оттеснены к стенам замка и перебиты. Носферату, вступившие в сражение вместе с Валентином, еще держались около получаса, но в конце концов пали, окруженные грудами окровавленных тел, часть из которых была попросту разорвана на куски. Битва переместилась во внутренние покои замка, где также скопилось немало рабов и вампиров.
        Тем временем подоспел принц Мархак с остальной частью воинства. Он немедленно скомандовал наступление, и вся армия Малдонии ринулась в ворота замка Брандеген, чтобы наводнить его залы, комнаты, переходы и лестницы. Вокруг же полыхали крепостные стены и дозорные башни, и черный дым заволакивал небо над Городом Мертвых.
        Когда отряд под командой принца Мархака, выломав железную дверь, ворвался в Вещую Башню, то столкнулся с отрядом закованных в глухие доспехи воинов, тотчас яростно набросившихся на нападавших. Все они были вооружены длинными мечами, а в левых руках держали круглые железные щиты с зазубренными краями. Самого Оракула нигде не было видно, впрочем, его и не искали - малдонцы не имели представления о том, кто был обитателем этой башни, они просто штурмовали здание за зданием, одну укрепленную постройку за другой.
        Латники рубились мастерски и с необыкновенной для облаченных в тяжелую броню людей ловкостью. Мечи, со свистом рассекая воздух, с чудовищной силой обрушивались на щиты и доспехи малдонцев, с лязгом и скрежетом выбивая синие и зеленые искры.
        Несколько рыцарей были повержены прежде, чем Мархаку удалось мощным ударом снести с плеч одного из охранников украшенный изображениями переплетающихся змей шлем. Однако, к удивлению его самого и остальных воинов, вместо окровавленной головы из шлема с глухим стуком выкатился полуистлевший череп. В пустых глазницах еще теплилось зеленоватое пламя, а челюсти омерзительно клацали.
        - Это мертвяки! - воскликнул кто-то из рыцарей. - Здесь прячется некромант!
        - Рубите им головы! - С этим криком Мархак, лишь на мгновение растерявшийся при виде поверженного скелета, бросился на ближайшего противника, нанося и отражая удары. Костяные воины дрались, не отступая и не ослабляя натиска, однако их было слишком мало. Малдонцы смели их за четверть часа и, разбросав по полу пустые доспехи, бросились вверх по лестнице, надеясь захватить чародея.
        Однако все залы и комнаты были пусты, повсюду виднелись только разбросанные манускрипты, большей частью на неизвестном людям вампирском языке, а также книги, колбы, реторты и различные чертежные инструменты, которые были немедленно преданы яростному уничтожению распаленными битвой малдонцами.
        - Отсюда должен быть потайной ход, - решил Мархак, задумчиво обводя глазами роскошно убранные помещения. - Нужно проверить. Двадцать человек за мной, остальные - на улицу, и продолжайте прочесывать город.
        Два десятка бойцов из личной гвардии Его Высочества мгновенно столпились вокруг Мархака, и небольшой отряд двинулся вниз по лестнице на поиски скрытой двери - если из башни и вел тоннель, то вход в него должен был начинаться из подземелья или с первого яруса.
        Воины принялись тщательно простукивать стены и плиты, из которых был сложен пол, а Мархак при помощи десяти мечников выбил дверь в подвал и во главе этого маленького отряда начал спускаться по узкой каменной лестнице, скользкой от покрывавшей ступени плесени.
        Затхлый воздух становился все теплее - здесь, на глубине, зима была не властна. Стены постепенно становились выше, а затем неожиданно расступились, пропустив рыцарей в огромный зал со сводчатым потолком. Из глубины, скрытой во мраке, тянуло холодом. Свет от факелов, что держали перед собой рыцари, плясал на влажных камнях и странного вида саркофагах, рядами выстроившихся по обе стороны, образуя некое подобие прохода.
        - Не нравится мне это место! - заметил один из воинов шепотом.
        - Еще бы! - подхватил другой, тоже едва слышно. - Впрочем, чему тут удивляться - мы же в Бальгоне, - добавил он.
        - Тихо! - бросил им Мархак, вглядываясь в темноту. - Идем вперед. Факелы выше, оружие наготове.
        Рыцари осторожными шагами начали продвигаться в глубь зала, озираясь по сторонам. Тени плясали по замшелым стенам, выхватывая то покрытые незнакомыми письменами саркофаги, то старинные барельефы.
        - Похоже на усыпальницу, - заметил мечник, шедший подле Мархака, один из его самых преданных телохранителей по имени Гарн.
        Принц молча кивнул. Вдруг он остановился, подняв руку. Остальные замерли, мгновенно приготовившись отразить любую атаку.
        - Слышите? - Голос Мархака едва слышно прошелестел по залу. - Какое-то движение...
        В этот миг с оглушительным грохотом с нескольких ближайших саркофагов слетели тяжелые крышки и, ударившись об пол, разлетелись на десятки осколков, некоторые из которых, угодив в рыцарей, сбили их с ног. Впрочем, воины сразу же поднялись.
        Из каменных гробов со скрежетом и глухим стуком поднимались облаченные в позеленевшие от времени и сырости доспехи скелеты. В костлявых руках они сжимали мечи, топоры, палицы, цепы, булавы и моргенштерны. Рогатые шлемы, украшенные высокими гребнями, защищали полуистлевшие черепа. Мертвецы двигались довольно проворно, в пустых глазницах призрачно светились красные огоньки.
        - Назад! - крикнул Мархак, отступая и выставив перед собой факел. - Нам их не одолеть!
        В это время из темноты донесся грохот и вой - там пробуждались от смерти новые стражи подземелья.
        - Проклятый некромант! - воскликнул Гарн, делая шаг вперед, чтобы прикрыть своего господина, - скелеты бросились в атаку, размахивая проржавевшим и изъеденным временем оружием. От первого же удара меч мертвеца разлетелся на куски, его окутало пыльное облако ржавчины. Телохранитель рубанул наискось, рассекая латный воротник, проламывая ключицу и часть ребер.
        - Отходим, быстрее! - еще раз крикнул Мархак, отражая атаку другого скелета, вооруженного осадным ножом с длинным железным древком.
        Но быстрого отступления не получилось. Мертвецы окружили отряд рыцарей, преградив им выход из погребального зала, и бросились в атаку, прикрываясь щитами и размахивая оружием. Воздух наполнился звоном металла и грохотом рушащихся на землю костей. Однако даже изуродованные стражи подбирали части своих тел, приставляли на место и снова вступали в бой.
        - Прорываемся! - Мархак отразил удар широкого меча, дважды наискось ударил по круглому щиту, мгновенно разлетевшемуся на куски, а затем вонзил острие в одну из пылавших красным глазниц и провернул его, раскалывая череп. На стража это не подействовало, он взмахнул клинком и нанес принцу ловкий удар в плечо. Если бы его меч был так же крепок, как и столетия назад, когда он еще не успел истлеть, Мархак получил бы серьезную рану. Теперь же он только отлетел на пару шагов - скелеты, несмотря на хрупкость, обладали чудовищной силой.
        Тем временем несколько воинов прорубились к выходу, раскидав стражей подземелья. Встав по обе стороны тоннеля, они подзывали остальных, приготовившись прикрывать их отход. Мархак, Гарн и еще несколько рыцарей выскользнули из зала, а за ними последовали остальные. Отступать пришлось медленно - мертвецы упорно преследовали их. Даже те, кто лишился ног, продолжали ползти, сжимая в уцелевших руках мечи и секиры. Через некоторое время они стали отставать, а затем и вовсе остановились, не сводя, однако, с удалявшихся людей горящих глаз.
        - Похоже, некроманту удалось скрыться, - заметил Гарн. - Жаль, что мы его не догнали, наверняка он был у вампиров каким-нибудь знатным бароном.
        - Еще бы! - подхватил другой рыцарь, утирая с лица градом катившийся пот. - Раз жил в такой башне.
        Рыцари вышли из тоннеля и, плотно прикрыв за собой дверь, оказались на улице, с облегчением вдохнув свежий воздух. Впрочем, некоторые продолжали с опаской поглядывать на вход в башню, словно ожидая, что из нее начнут выскакивать решившие возобновить преследование скелеты.
        - Отзовите остальных! - приказал Мархак одному из воинов. - Некроманта нам уже не поймать, - он обвел взглядом захваченный замок, над которым занималось зарево пожара, - а здесь дела еще найдутся.
        Невин почувствовал, что его будят. Он открыл глаза и увидел Радамира, по выражению лица которого сразу понял, что стряслось нечто ужасное.
        - Повелитель, на нас напали! Малдонские рыцари ворвались в город и штурмуют замок! Нас слишком мало, несколько башен охвачены пожаром. Мастер Валентин погиб, его сразил Железный Герцог! - Невин вскочил, чувствуя усталость. Его члены плохо повиновались ему - сказывалось дневное время и прерванный сон. Оттолкнув Радамира, он открыл стенной шкаф и извлек из него двухлитровый сосуд, наполненный кровью. Выдернув пробку, он сделал несколько глотков, а затем с отвращением бросил на пол. Склянка лопнула, со звоном разлетелись осколки, а по полу растеклось красное пятно.
        Одевшись и пристегнув меч, Невин отослал Радамира, а сам разбудил Мелиссу.
        - Что случилось? - спросила она, открывая глаза и приподнимая голову.
        - Малдонцы ворвались в Бальгон! - сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. - Нужно уходить. Одевайся и возьми оружие.
        Через несколько минут они покинули свои покои и скорым шагом направились к Южной Башне. Несколько раз им по дороге попадались вооруженные рабы и носферату, но малдонцы, видимо, еще не успели пробиться в эту часть замка.
        Только в последнем коридоре Невин с Мелиссой столкнулись с вражеским отрядом мечников. Вступив с ними в бой, они ранили троих и нескольких убили, но остальным удалось окружить их и оттеснить от входа в башню.
        Невин решил применить свой Дар Крови. Переводя взгляд с одного противника на другого, он пытался встретиться с ними глазами и, когда ему это удавалось, заставлял нападавшего опустить меч и застыть. Таким образом он вывел из боя, а затем убил четверых. Сам он был ранен в грудь, а Мелисса - в правое бедро. Тем не менее противников становилось все меньше, и Невин уже решил, что им удастся добраться до южной башни, когда в коридор ворвались арбалетчики и несколько рыцарей во главе с двухметровым черноволосым гигантом, на голове которого красовался рогатый шлем, выполненный в форме разинувшего пасть барса. Князь Бальгона сразу же узнал его: это не мог быть никто иной, кроме Железного Герцога.
        Ненависть мгновенно вскипела в Невине, и он, раздавая удары, бросился на знаменитого противника. Однако на полдороге его встретил рой осиновых болтов, так что Невин едва успел прикрыть лицо. Арбалетные стрелы с глухим стуком отскочили от его доспехов и упали на пол. Только три или четыре попали в руки и ноги, отчего Невина пронзила мучительная боль. Стиснув зубы, он выдернул болты и обернулся, чтобы позвать Мелиссу.
        И тут его сердце сковал ужас, ибо женщина лежала без движения, утыканная стрелами, - те, от которых, пригнувшись, увернулся Невин, угодили в нее. Издав ужасный крик, князь Бальгона бросился к ней и, легко подхватив на руки, помчался обратно по коридору. Вслед ему полетели новые стрелы, часть которых вонзилась в незащищенные икры, но Невин даже не замедлил бег. Позади слышался топот погони, но у вампира еще остались силы, и ему удалось оторваться от преследователей, завернув за угол и скрывшись в одном из потайных ходов замка.
        Положив Мелиссу на пол, он одну за другой вытащил из ее тела стрелы, хотя уже понял, что она мертва, - два болта пронзили шею. Вокруг быстро распространялся запах разложения, кожа женщины чернела на глазах, словно тлела. Затем от нее повалил густой дым, и через минуту Мелисса обратилась в пепел. Невин оказался сидящим перед пустыми доспехами. Он никогда еще не чувствовал такой боли, наполнившей его существование и затмившей разум. Казалось, внезапно нахлынувшее отчаяние стало его сущностью. На мгновение время словно остановилось, звуки исчезли, а затем ощущение невосполнимой потери заполонило его, и он, словно в тумане поднявшись на ноги, извлек из ножен Семеракх и, отворив потайную дверь, вышел в коридор.
        Здесь он тут же столкнулся со стоявшими в растерянности преследователями. Прежде чем они успели понять, откуда он взялся, Невин молниеносными выпадами сразил двоих арбалетчиков и снес голову одному мечнику. Рыцари обернулись и бросились на него, подняв оружие. Тело вампира мигом покрыли несколько ран, один клинок оцарапал щеку.
        Отражая и нанося удары, Невин высматривал Дьяка, но Железного Герцога нигде не было. Нападавшие падали один за другим, сраженные Семеракхом. Расправившись с ближайшими к нему воинами, Невин подпрыгнул и, взвившись к потолку, опустился за спинами врагов. Не оборачиваясь, он помчался по коридору в надежде отыскать своего заклятого врага.
        Быстро оторвавшись от изнуренных битвой преследователей, он очутился в конце концов в Тронном Зале. Там были выбиты все витражи, а в дальнем конце на возвышении сидел тот, кого он искал: положив меч на колени, на троне Бальгона разместился Дьяк. Его причудливый шлем лежал на полу возле ног, а черные спутавшиеся волосы рассыпались по широким плечам.
        Подняв меч, Невин решительно направился к нему, но первый же оконный просвет остановил его - полоса солнца лежала поперек Тронного Зала, став непреодолимой границей между невозмутимым спокойствием Дьяка и кипящей ненавистью Невина.
        - Приветствую тебя, - заговорил Железный Герцог, подняв на князя равнодушные глаза, - твой город пал, а женщина, которую ты любил, мертва. Что тебе осталось? - Даже для героя он был на удивление спокоен. Оставшись лицом к лицу с вампиром, люди себя так не вели. Конечно, пока его защищала полоса света, он мог чувствовать себя в безопасности, но первая же туча уничтожит это препятствие на пути Невина, и тогда носферату ничто не остановит. Железный Герцог должен был понимать это.
        - У меня еще есть долг служения Кровавому богу, - ответил Невин, размышляя над тем, как преодолеть преграду.
        - Тебе тоже придется умереть, вампир, - проговорил Дьяк, вставая на ноги и направляясь к Невину. - Скоро здесь будут рыцари, и ты окажешься в ловушке. Ты сам загнал себя в нее, поддавшись гневу и жажде мести.
        - Сразись со мной, трус! - выкрикнул Невин, поднимая Семеракх. - Подойди и прими бой!
        Дьяк отрицательно покачал головой:
        - Зачем мне это? Ты все равно погибнешь с минуты на минуту. Я уже слышу топот бегущих сюда воинов.
        Невин выругался, но прислушался. Железный Герцог не врал - из коридора действительно доносились звуки стремительных шагов: малдонцы рыскали по замку в поисках правителя Города Мертвых.
        - Мы еще встретимся! - пообещал Невин, отступая к выходу из Тронного Зала. - Обещаю тебе!
        - Беги, беги! - отозвался Дьяк, мрачно усмехнувшись. - Не бойся, я не стану преследовать тебя.
        Скрипнув зубами от бессильной ярости, Невин повернулся и выбежал в коридор. За гобеленом, изображавшим рыцарский турнир, имелся еще один потайной ход. Надавив на нужный камень, бывший правитель Бальгона открыл замаскированную дверь и вошел в узкий тоннель, по наклонной уходивший вниз, в подвалы замка Брандеген, и выводивший к подземной реке, по которой можно было выплыть из города.
        Через полчаса Невин очутился на каменистом берегу. Отовсюду доносились звуки капающей воды, разносившиеся эхом по пещере. Во мраке плескались слепые рыбы и неведомые твари. Полая лодка была привязана к стальному кольцу. Невин оттолкнул ее от берега и при помощи двойного весла вывел на середину реки. Сильное течение подхватило его и понесло в темноту, сулящую свободу или смерть, ибо никто еще не ходил этим путем и не знал, какие опасности он в себе таит.
        Глава 10
        Кости падают на стол
        По вымощенной грубыми булыжниками мостовой неторопливо шел высокий белокурый человек, одетый в темную кожаную куртку, из-под которой торчал край зеленой рубахи и того же цвета штаны, заправленные в грубые солдатские сапоги на толстой, подкованной железом подошве. За голенище правого был заткнут кривой нож с серебряной, оплетенной буйволовой кожей рукоятью, длинной и очень удобной. О бедро бились деревянные ножны, легкие и украшенные резьбой. Вложенный в них короткий широкий меч, весьма популярный среди наемников севера, был выкован в Нордоре, о чем свидетельствовало крупное клеймо, поставленное на выполненной в виде бычьей головы гарде.
        На вид человеку можно было дать лет двадцать с небольшим. Прямые светлые волосы падали на красивое мужественное лицо, с которого внимательно смотрели яркие голубые глаза.
        Многие считали Ольгерда правой рукой Железного Герцога, но сам он имел на этот счет гораздо более скромное мнение и просто старался верно служить своему господину, которым искренне восхищался. Данное ему поручение он рассматривал как оказанную честь, несмотря на то что его выполнение не позволило ему принять участие в походе, предпринятом против Города Мертвых.
        Ольгерд остановился перед одноэтажным зданием с пестревшей над крыльцом вывеской "У Барка". Именно об этой таверне говорил ему Герцог, снабжая необходимыми указаниями. Выдохнув, Ольгерд поднялся по узким подгнившим ступеням и, толкнув дверь, вошел.
        Он очутился в обычной на вид городской забегаловке, разве что более грязной и шумной. Из-за промасленной занавески доносились приглушенные смех, ругань и звон посуды; тянуло жарким и тушеными овощами - судя по всему, там располагалась кухня.
        Сама же таверна представляла собой большую прямоугольную комнату, наполненную винными парами и копотью чадивших на стенах светильников. На некоторых столах стояли подсвечники, накрытые зелеными и желтыми абажурами, во многих местах прожженными. На окнах висели плотные цветастые занавески, а от посыпанного опилками пола шел кислый запах.
        За круглыми непокрытыми столами сидели посетители, ни один из которых при появлении Ольгерда не поднял головы - все были заняты своими делами, только здоровенный детина в кумачовой рубахе с заткнутым за пояс кистенем смерил его твердым и внимательным взглядом, но, не обнаружив в облике нового посетителя ничего подозрительного, отвернулся и продолжил разговор с разбитной черноглазой девицей, одетой в пеструю юбку и узкую синюю кофту. Она обмахивалась бумажным веером и со скучающим видом поглядывала на сидевших за столами мужчин. Скользнув по Ольгерду взглядом, она слегка улыбнулась и подмигнула ему.
        Ольгерд отыскал глазами свободный столик в дальнем углу зала и направился к нему. Расположившись в тени, он положил обе руки на стол и огляделся. В полутемном помещении было двенадцать столов, и все они были заняты беседующими вполголоса людьми, на лицах многих из которых отпечатались следы разбойничьего промысла - покрытые шрамами и татуировками руки и лица, уродливые клейма, отсутствие ноздрей и ушей.
        Хозяин трактира, толстый и неопрятный человек с разделенной надвое рыжей бородой, облаченный в черный, лоснившийся на животе фартук, возил тряпкой по стойке, за которой расположились трое, одетые путешественниками - на них были длинные шерстяные плащи, высокие сапоги с острыми медными шпорами и кожаные штаны; круглые шапки с меховой оторочкой лежали рядом. Под плащами угадывались очертания мечей, и Ольгерд не сомневался, что все трое носят кольчугу или легкие панцири. Обычно таких людей считали следопытами, но были люди, утверждавшие, что это не так. Слишком, мол, они хорошо вооружены, да и всегда на лошадях, а форзайтийцы, напротив, из оружия имеют только кинжалы или короткие мечи, доспехов не носят, а передвигаются пешком и так, что их почти никогда и не встретишь. На вопрос же, кто тогда эти странные люди, вразумительного ответа никто дать не мог, а предположения высказывались самые разные. Находились даже такие, кто утверждал, будто это переодетые эльфы. Ольгерд с интересом рассматривал троицу, когда к нему подошел хозяин таверны.
        - Чем могу услужить? - поинтересовался он, всем своим видом показывая готовность быть полезным.
        - Плотный ужин, любезный, - ответил Ольгерд, извлекая из-за пояса серебряную монету и кладя ее на стол. - Принеси мне козлятины с тушеными овощами и бутылку красного. И не вздумай разбавлять его водой, я чую подвох за версту! - С этими словами он подмигнул хозяину и откинулся на спинку стула. При этом его плащ распахнулся, и рукоять меча тускло сверкнула в свете ближайшего светильника.
        Хозяин поспешно поклонился и отправился на кухню отдавать приказания. Тем временем Ольгерд заметил, что путешественники у стойки проявляют к нему интерес. Один из них, бородатый брюнет с ястребиными чертами лица, бросил на него несколько коротких, но внимательных взглядов, а затем подозвал охранника, беседовавшего с девицей, и сказал ему несколько слов. Последний при этом кивал, а перед тем как вернуться на свое место, посмотрел в сторону Ольгерда. Что-то коротко бросив девице, он скрылся за занавеской, отгораживающей кухню.
        Через минуту оттуда появился официант с оловянным подносом и, ловко маневрируя, направился к столику Ольгерда. На его бесстрастном лице, казалось, застыла вечная полуулыбка учтивости. Когда блюда были расставлены, а графин красного вина водружен в центр скромного пиршества, Ольгерд кивнул и принялся за еду.
        Едва он успел расправиться с куском козлятины и запить его изрядным количеством вина, как заметил, что из дальнего конца зала к нему направляется здоровенный лохматый детина с увесистым кистенем в покрытой шерстью руке. Его бычью шею покрывал пестрый узор татуировки, изображающий льва, пожирающего дракона, - знак наемника, распространенный на юге Синешанны.
        - Ты кто такой? - спросил он негромко, останавливаясь перед столиком Ольгерда.
        - Тебе-то что? - ответил тот спокойно. Смерив взглядом потенциального противника, он без труда определил, что громила может рассчитывать лишь на грубую силу, а в бою с настоящим воином успех зависит от быстроты и ловкости.
        - Мне шепнули, ты нездешний, - проговорил здоровяк, пожевав губами, - разнюхиваешь что-то. Спрашиваешь о том, о чем некоторым знать не положено. Что на это скажешь?
        - Ничего, - Ольгерд обтер пальцы салфеткой и, скомкав, бросил ее перед собой. - Я просто зашел поужинать.
        Здоровяк криво усмехнулся и сделал движение, словно собираясь уйти, но затем резко вскинул над головой кистень и с хриплым криком нанес удар. Стальной шар ударился о крышку стола, и во все стороны полетели щепки и осколки, недопитое вино брызнуло словно кровь, а кости с глухим стуком посыпались на пол. Тотчас же вокруг поднялся шум, и посетители повскакивали со своих мест, на всякий случай хватаясь за скрытые одеждой рукояти мечей и кинжалов. Ольгерд схватил цепь, напряг мускулы и рванул на себя кистень, одновременно поднимаясь на ноги и одним движением освобождаясь от плаща. Наемник, не удержавшись на ногах, был вынужден податься вперед, и Ольгерд встретил его прямым ударом в лицо, сопровождавшимся влажным звуком. Здоровяк откинул голову, и из его разбитого носа сначала тонкой, а затем широкой струйкой потекла кровь. В ярости наемник шевелил губами, бесшумно осыпая Ольгерда проклятиями, но тот, не теряя времени, нанес еще один удар, после которого глаза его противника закатились, и он начал опускаться на пол. Однако Ольгерд притянул его к себе и, схватив свободной рукой за волосы, с размаху
опустил головой о засевший в столешнице шар кистеня.
        Вокруг воцарилась тишина. Ольгерд столкнул наемника на пол, сел и придвинул к себе остатки мяса. Внутренне он весь сжался, приготовившись ко всему, но внешне был абсолютно спокоен.
        Тем временем из-за занавески показался высокий худощавый старик, одетый в длинную хламиду то ли фиолетового, то ли пурпурного цвета, починенную и заляпанную во многих местах. У него были тонкие черты лица и длинные седые волосы, аккуратно расчесанные, что не соответствовало неопрятности в одежде. Чисто вымытые сухие руки, сложенные на животе, едва заметно подрагивали, а на среднем пальце правой сверкал драгоценный перстень. Трактирщик, семенивший рядом с ним, обеспокоенно поглядывал на распростертого возле стола наемника. Повинуясь знаку старика, он приблизился к телу и, опустившись на корточки, приложил два пальца к бычьей шее.
        - Все в порядке, - сказал он через некоторое время с видимым облегчением, - Раин жив.
        - Перенесите его в задние комнаты, - велел старик столпившимся возле стойки официантам и нескольким охранникам, появившимся неизвестно откуда.
        Когда они, подхватив бесчувственного наемника под руки и взяв за ноги, поволокли его за занавеску, старик приблизился к Ольгерду и опустился на свободный стул. Какое-то время он разглядывал свои сухощавые пальцы, а затем поднял глаза и, твердо посмотрев на Ольгерда, проговорил:
        - Мне ты можешь сказать, что тебе нужно. Если я скажу "нет", твои поиски окончатся. Никто больше не ответит на твои вопросы.
        - Я ищу одного человека, - сказал Ольгерд. - Он нужен моему хозяину.
        - Чего же он хочет от него?
        - Помощи.
        Старик кивнул:
        - Продолжай.
        - Мне нужно отыскать его и попросить уделить немного времени моему господину. Он хорошо заплатит.
        - Вот как? И кого же ты ищешь?
        - Мне неизвестно его имя, но я могу узнать его по описанию.
        Старик удивленно поднял брови.
        - Я слушаю, - сказал он через секунду.
        Ольгерд отрицательно покачал головой:
        - Нет, мне приказано самому найти его. Вы можете мне помочь? Разумеется, за определенную плату.
        - И сколько же ты готов предложить?
        - Пятнадцать золотых.
        - Хм. Не так плохо, - старик усмехнулся в усы, - но подумай, что мешает мне приказать своим людям забрать у тебя эти деньги даром, а тебя порубить на куски и скормить свиньям?
        - Мой хозяин, - ответил Ольгерд, понижая голос так, чтобы никто их не слышал.
        - И кто же он?
        Вместо ответа Ольгерд вынул из-за пояса небольшой медальон и, накрыв ладонью, пододвинул по столу к старику. Тот взглянул и, побледнев, поспешно спрятал его в кулаке и вернул Ольгерду.
        - Хорошо, - сказал он, заметно волнуясь, - пятнадцать золотых. Но я еще не слышал, какой помощи ты от меня ждешь.
        - Мне нужно попасть к игрокам в кости, - ответил Ольгерд. - В клуб "Седьмой ястреб".
        Старик растерянно огляделся, потер переносицу и, подавшись вперед, заговорил совсем тихо:
        - А ты знаешь, что его посещают... непростые люди и не каждый может попасть в него? И тот, кто оказывается за игровым столом, должен молчать обо всем, что видел или слышал?
        - Меня не интересуют сплетни, - отозвался Ольгерд, поднимая с пола плащ, оброненный в стычке с наемником. - Только один человек. Я не стану разговаривать с ним, если он не пойдет со мной после того, как увидит знак, что я показал тебе.
        Старик на некоторое время задумался.
        - Следуй за мной, - сказал он, вставая.
        Он провел Ольгерда на кухню, где суетились поварята, которыми командовал круглолицый толстяк в посеревшем от копоти фартуке и с лоснившимся потным лицом. Старик велел двоим топтавшимся поблизости охранникам отодвинуть большую железную плиту, и, когда они оттащили ее от стены, оказалось, что за ней есть невысокая, в половину человеческого роста, дверь, окованная медными полосами. Ее покрывала чеканка, изображавшая сцены охоты на диких кабанов и буйволов, а по краю шел причудливый узор из переплетающихся змей. В центре же красовались исполненные с особым старанием семь соколов, державших в клювах игральные карты. Старик вытащил из складок своих одежд большой бронзовый ключ с широкой бородкой и, вложив в замочную скважину, трижды повернул. Один из охранников толкнул дверь, и та с легким скрипом поддалась, открыв темный проход с низким потолком и дощатыми стенами. Старику подали масляный фонарь, и он, сделав Ольгерду знак идти следом, нырнул в тоннель.
        Двигаться пришлось согнувшись едва ли не пополам, потолок стал выше только в самом конце пути, когда впереди показалась большая железная дверь, вся покрытая крупными заклепками. На ней не было ни замочных скважин, ни висячих замков, и Ольгерд понял, что она отпирается изнутри. Старик постучал три раза коротко и затем еще четыре раза с небольшими промежутками. Как ответ на условный сигнал, послышался лязг отодвигаемых засовов, и дверь распахнулась.
        На пороге стояли двое обнаженных по пояс мужчин, чьи тела были покрыты пестрыми татуировками, изображавшими различных птиц, в основном охотничьих - ястребов, кречетов и соколов. Также можно было увидеть множество разноцветных змей и рыб. Из одежды на мужчинах были только короткие белые штаны. Старик кивнул им, и они поклонились ему в пояс. Ольгерд обратил внимание на то, что пол был покрыт песком, а татуированные люди босы.
        Следуя за своим провожатым, он вскоре очутился в длинной прямоугольной комнате, вдоль стен которой сидело человек двадцать. По одну сторону низкого игрового стола, находившегося почти на уровне пола, располагались мужчины с татуировками, они принимали ставки и бросали кости - перед ними стояли глиняные стаканы и ровными стопками лежали черные и белые фишки. Напротив них сидели посетители игорного дома. Их лица скрывали легкие шелковые маски, а одежды, хоть и дорогие, мало чем отличались друг от друга - никто из них не желал выделяться или быть узнанным.
        Старик молча указал Ольгерду на свободное место за игральным столом и, когда тот опустился на песчаный пол, отступил в тень. Охранники посмотрели на него вопросительно - видимо, обычно старик не проявлял интереса к игре, - но ничего не сказали. Игроки, казалось, были удивлены увидеть в своих рядах человека, одетого простым воином и не прячущего лица под маской, но татуированные крупье объявили ставки, и всеобщее внимание снова сосредоточилось на костях и фишках.
        Ольгерд какое-то время следил за игрой, а затем начал украдкой рассматривать посетителей. Конечно, узнать того, за кем он пришел, было практически невозможно - его лицо скрывала маска, однако Ольгерд знал одну примету, по которой рассчитывал обнаружить нужного человека. Давая указания, герцог Дьяк особенно подчеркивал его полное равнодушие как к проигрышам, так и к выигрышам. Конечно, следить нужно было предельно внимательно - не так легко заметить реакцию людей, чьи лица не видны. Но недаром Железный Герцог послал именно его, Ольгерда. Это задание открывало новые возможности для честолюбивого воина и царедворца, и Ольгерд рассчитывал в случае успешного выполнения занять еще более высокое положение среди титулованных особ малдонского двора.
        Игроки вели себя спокойно, словно занимались рутинным и скучным делом, хотя на столе появлялись и исчезали целые состояния. За все время никто, кроме банкометов, не произнес ни слова, только стучали глиняные чашки и сухо падали на длинные узкие столы белые с черными крапинами кости.
        Ольгерд старался ловить каждое движение игроков, сам же сидел, положив руки на колени и не делая никаких ставок. Через некоторое время он выделили троих - они, кажется, относились к своим проигрышам и выигрышам абсолютно невозмутимо. Поднявшись на ноги, Ольгерд поочередно подошел ко всем троим и молча положил перед каждым по золотому жетону с изображением запечатленного в прыжке барса. Игроки недоуменно обернулись, глядя на него сквозь прорези масок, охранники слегка подались вперед, положив ладони на эфесы мечей, но Ольгерд, сделав вид, что не замечает этого, коротко кивнул укрывшемуся в тени старику и направился к двери. Она была заперта, но старик сделал знак, и стражники выпустили их.
        - Чего теперь желает молодой господин? - поинтересовался старик сухо. Он явно был недоволен тем, что Ольгерд повел себя таким странным образом, ведь это могло напугать игроков и отбить у них охоту посещать в дальнейшем игорный притон.
        - Я останусь на какое-то время в твоем заведении, - ответил Ольгерд, - а затем уйду. Распорядись подать мне горячий чай.
        - Как угодно, - отозвался старик, поднимая повыше фонарь и освещая замочную скважину. Звякнул ключ, и они оказались в таверне.
        Ольгерд расположился за двухместным столиком у окна. Посидев четверть часа, выпив чай и расплатившись за ужин, он накинул плащ и вышел на улицу.
        Была метель: холодный ветер дул в лицо, поднимая в воздух и нося над мостовой тучи снега. Тускло горели фонари ратуши, но они были далеко и походили на затерявшихся в тумане светляков. Ольгерд поплотнее запахнулся, поднял меховой воротник и побрел по улице, не глядя по сторонам, но прислушиваясь к каждому шороху. Тот, кого он искал, должен был встретиться с ним, но кто знает, какой будет эта встреча.
        Миновав пару переулков, Ольгерд свернул на аллею, по обе стороны которой торчали черные голые деревья, чьи раскидистые ветки, укрытые снегом и провисшие под его тяжестью, чертили на земле только им самим ведомые знаки. Время от времени попадались редкие прохожие, спешившие по своим делам; какой-то ремесленник прокатил скрипучую тачку, нагруженную кожами. Ольгерд не пропускал ни одной фигуры, незаметно провожая глазами даже детей (их крикливая стайка выскочила из-за угла прямо перед ним), но человек, необходимый герцогу Ноксбургскому, не появлялся. Возможно, он решил проигнорировать весть своего старого знакомого, а может, не считал себя настолько обязанным Железному Герцогу, чтобы прерывать ради него игру. Занятый подобного рода мыслями, Ольгерд остановился и в ту же секунду ощутил позади себя чье-то присутствие. Чтобы развернуться, одновременно кладя руку на эфес меча, понадобилось не более одного-двух мгновений, и вот уже Ольгерд встретился глазами с худощавым, но, очевидно, довольно сильным человеком лет тридцати, одетым в темно-синий костюм, из-под которого виднелся ворот тонкой кольчуги.
Плечи незнакомца укрывал длинный плащ, отороченный рысьим мехом, а на поясе висел в простых железных ножнах полуторный меч с серебряным эфесом, выполненным в форме усевшегося на шар паука.
        Темные глаза смотрели прямо и внимательно, бледная кожа туго обтягивала скуластое лицо с тонкими, благородными чертами - красиво очерченный рот, нос с легкой горбинкой. Коротко подстриженные волосы на висках, несмотря на молодость их обладателя, были тронуты сединой.
        - Это ваше, - проговорил человек негромко, протягивая Ольгерду золотой жетон, матово сверкнувший в обтянутой черной перчаткой руке.
        - Герцог Дьяк просил вас оставить это у себя до тех пор... пока вы с ним не встретитесь.
        - Как его светлости будет угодно, - ответил человек, пряча жетон за пояс. - Что еще он просил передать?
        - Герцог желал бы, чтобы вы следовали за мной. Мне поручено проводить вас в дом его светлости. - Ольгерд не знал толком, как следует обращаться с этим господином (а в том, что перед ним не простой ремесленник или наемник, сомневаться не приходилось - слишком спокойно и уверенно он держал себя).
        - И я охотно исполню его просьбу, - мужчина слегка улыбнулся. - Простите, что не представляюсь вам, но мне пока не известно, входит ли это в планы герцога.
        - Меня зовут Ольгерд Эрнадил, - проговорил Ольгерд, спохватившись. - Прошу извинить мою невежливость.
        - Не стоит, мы оба оказались в... необычной ситуации. А теперь, если нас ничего не задерживает, давайте отправимся в дом герцога. Он не любит ждать и никогда не приглашает по пустякам.
        Слегка поклонившись, Ольгерд направился к главной площади, мужчина же двинулся следом, отставая самое большее на шаг, - он предпочитал держаться немного позади, вероятно, из привычной осторожности.
        * * *
        Десятки вампиров, закутавшись в тяжелые плотные плащи, бежали через Кадрады на юго-запад. Солнце палило их, обжигая на секунду обнажавшиеся части тел. Носферату двигались подобно черным точкам: по отдельности, различными путями. Никто их не преследовал. Они стремились в Кар-Мардун, чтобы встать в ряды новой армии и исполнить любой приказ своего Создателя, Молоха.
        Но был один, кого не коснулась эта война. Он не был в Бальгоне во время его штурма, не принадлежал он и к клану Валерио, ожидавшему исхода осады в своих, хорошо спрятанных от людских глаз, укрытиях. Его звали Мейстер арра Грингфельд.
        Смуглый юноша стоял перед зеркалом, робко трогая кончиками пальцев свое отражение, до сих пор не смея поверить, что это - ОН. Потом он склонил голову набок и счастливо засмеялся. При том, что Мейстер сохранил все остальные свойства вампира, его новое тело могло отражаться - вероятно, потому, что во время перемещения духа было живым.
        - Я красив, красив, красив! - шептал он, заливаясь хохотом, повалился на пол и распластался, скаля белые ровные зубы в улыбке.
        Затем поднялся, одернул светло-желтую куртку, провел ладонью по бордовой шелковой рубахе и подмигнул испуганно уставившейся на него темноволосой девушке, сидевшей в разобранной постели.
        - Не бойся, просто... впрочем, тебе не понять. Вот, держи! - он бросил ей звякнувший кошель. - Приходи завтра снова, ты мне понравилась.
        - Мне уйти?
        - Да. Подожди, скажи: я красив? Говори правду.
        - Конечно, господин, вы очень хороши. Редко встретишь кого-нибудь столь же симпатичного. - Девушка, отбросив одеяло, начала одеваться, время от времени с опаской поглядывая на Мейстера.
        - Ладно, - он сел за стол и обмакнул перо в чернильницу, - сойдет. Пошевеливайся, ты меня отвлекаешь.
        Перед ним лежал лист пергамента, наполовину исписанный, и Мейстер, аккуратно разгладив его, принялся водить пером:
        "Что такое красота? Разве не сами люди придумали ее, разделив изначально целостный мир пополам? Уродство как антоним прекрасного появилось только благодаря человеку. Это он внес его в мир так же, как ввел в свою душу понятия зла и добра, хотя очевидно, что на самом деле не существует ни того, ни другого - все зависит от того, с какой стороны смотреть. Для человека носферату зло, а их уничтожение - добро. Для вампира же собственная смерть расценивается, разумеется, как зло, так же, как и пытающийся расправиться с ним человек.
        Я заметил, что многих художников, живших в разное время (а я могу судить об этом, ибо прожил не одну сотню лет), тянуло к так называемым патологиям. Вспомним хотя бы Борсеха, Гольдаю или Кубирна. Кто осмелится сомневаться в том, что их картины - искусство? И тем не менее они воспевали уродство, каждый в свое время, но с одинаковой страстью. Это свидетельствует о том, что человек с каждой эпохой все более возвращался к теме смерти и страха перед собственной гибелью, ибо ему трудно представить себе нечто более ужасное, чем небытие. В этом видится непреодолимое желание человечества оправдать смерть, перекрасить ее в другой цвет, чтобы доказать самому себе, что она не так страшна".
        Мейстер отложил перо, перечитал написанное, удовлетворенно кивнул и посыпал пергамент мелким белым песком.
        За окном, на черном небе, висел месяц, снег лепился на стекло, а в комнате горели светильники, стояли кувшины, полные изысканных напитков, курились редкие благовония. Мейстер был очень богат и все свои сбережения, покидая Бальгон, прихватил с собой. Теперь он тратил деньги, наслаждаясь своим новым телом, чувствуя себя совершенно счастливым.
        Глава 11
        Мертвым - мертвое
        Дьяк стоял на бастионе замка Брандеген и смотрел в даль, ограниченную сверху чистым куполом звездного неба, а снизу - заснеженными вершинами Кадрадских гор. В руке он держал Эрнегор, еще теплый от пролитой крови. Его длинное, идеально ровное лезвие, покрытое магическими эльфийскими рунами, испускало слабое зеленоватое свечение.
        Рядом с Дьяком стоял Мстислав, на лице которого было написано удовлетворение и торжество. Глаза вампира лихорадочно блестели, а кожа цвета слоновой кости матово белела на фоне черной кладки замка. Он был одет в длинный кафтан с прорезями на рукавах и по бокам, через которые виднелась красная рубаха. На груди тускло блестел серебряный медальон. Правую, обтянутую шелковой перчаткой, руку Мстислав держал на эфесе Калигорста, подобранного во дворе замка.
        Они смотрели вверх, где на фоне черного неба медленно разгоралась белая, с красным ореолом, звезда. Она пульсировала, становясь все больше и больше, походя на раскрывающийся фантастический цветок, расцветший на небосводе.
        - Вот она, долгожданная комета! - проговорил вампир. - Она действительно принесла несчастье, но только нашим врагам. А для моего клана стала счастливым знаком, символом победы. Поистине, ничто в мире не бывает однозначным, у всего есть две стороны!
        - Таков закон всего сущего, - согласился Дьяк. - С тех пор как мужское и женское начала слились, породив Мир, у всего есть две правды.
        - Она прекрасна, - сказал Мстислав, не сводя глаз с приближающейся к земле кометы. Теперь она уже больше походила на подвешенный к небу фонарь.
        - Мне кажется, она скорее символизирует начало, чем конец, - заметил Дьяк.
        - Возможно. Хотя для меня это скорее апофеоз борьбы моего клана за то, что было у нас несправедливо отобрано. Но теперь все это принадлежит нам, - Мстислав обвел широким жестом раскинувшийся внизу Бальгон, - клану отверженных, которые всего лишь исполнили свой долг и предназначение - пошли на смерть вслед за Хозяином. Кстати, я вспомнил тебя, - добавил он, поворачиваясь к Дьяку. - Ты был там, в Межморье, когда армия Красного Дракона была разбита и чей-то меч освободил нас, - взгляд вампира скользнул по Эртанору, но Дьяк никак не отреагировал на слова Мстислава. Он только провел рукой по черным волосам, снимая осевшие снежинки, и затем вытер ладонь о меховую короткую куртку, надетую уже после сражения. - Но с тех пор прошло несколько лет, - продолжал вампир задумчиво. - И уже неважно, кто на чьей стороне сражался, тем более что Вардан счел действия Валерио преступными по отношению к роду носферату и Предназначению, которое обязывает нас служить Молоху, а не своим личным интересам.
        - Поистине, война - отец всему и царь надо всеми, - промолвил Дьяк, вкладывая меч в ножны. - Всегда находятся два начала, готовые противоборствовать друг другу и сражаться вплоть до полного уничтожения противника. Это как неизменное противостояние огня и воды, неба и земли, человека и стихий. Ярость и ненависть, стремление к победе, желание всегда быть первым - они делают историю.
        Мстислав пожал плечами.
        - Что есть история? - промолвил он равнодушно.
        - То, что мы записываем в летописи и увековечиваем для потомков, считая великим и достойным, - ответил Дьяк. - Не мелкие события, а глобальные, граничащие с катастрофой, - именно они восхищают и завораживают нас подобно лесному пожару, наводнению или извержению вулкана.
        - Сражения оставляют жизнь сильным, а слабых обрекают на смерть, - кивнул Мстислав. - Битвы рождают новые государства, которые всегда сильнее тех, на руинах которых их возводят. Мелкие феоды исчезают, объединяясь вокруг центра, затем новые формирования тоже сливаются, и, наконец, рождается империя.
        - Большим государством трудно управлять, - заметил Дьяк. - Оно стремится расползтись, едва ослабевает надзор, а внутренние противоречия постоянно подтачивают его.
        - Поэтому у императора должна быть сильная армия, состоящая из преданных воинов, - заметил Мстислав. - Только единая сила может удерживать империю.
        - Но после смерти императора государство наверняка распадется, - покачал головой Дьяк. - Поэтому империи напоминают мне цирковую арену, создаваемую одним человеком для собственного развлечения.
        - Пусть так. Но потом придет другой и соберет осколки. И родится новое государство, лучше прежнего.
        Дьяк с сожалением посмотрел на вампира. Как мало он знал и понимал, этот мертворожденный, надеющийся на вечную жизнь. Если бы он видел, как рос Мир, как он развивался и как с течением времени мельчал человеческий род, как сокращался срок человеческой жизни! В Эпоху Первых Времен Мстислав считался бы заморышем, тогда как сейчас его рост выше среднего.
        - Я оставляю вам город, как и обещал, - сказал Дьяк. - Армия Малдонии уйдет с рассветом. Нам нужно перевязать раненых, иначе мы не остались бы здесь и лишней минуты.
        - Не сомневаюсь, - отозвался Мстислав. - Полагаю, раненых немного? - добавил он чуть насмешливо.
        - Да, ваши воины умеют убивать, - подтвердил Дьяк, поворачиваясь и начиная спускаться с бастиона во внутренний двор замка, где были разведены костры и стояли палатки. - Когда остальные члены твоего клана прибудут в Бальгон?
        - Скоро, - отозвался Мстислав, следуя за ним, - через несколько дней. Между прочим, не только наши воины хорошо сеют смерть. Твои тоже почти в совершенстве овладели этим искусством.
        - Благодарю. У них было меньше времени для тренировок.
        - Да, человеческая жизнь не в пример короче нашей, - усмехнулся вампир. - Жаль только, что ты позволяешь им тренироваться на своих союзниках.
        - Что ты имеешь в виду? - Дьяк удивленно поднял бровь.
        - Я знаю, что это твои люди расправились с Калхадией и пытались убить Эйгер-Шара.
        - Эти имена ничего мне не говорят, - отозвался Дьяк невозмутимо.
        - Еще бы! - вампир усмехнулся. - Зачем утруждать себя выяснением таких мелочей? Но знай, мы никому ничего не прощаем. Виновные поплатятся.
        - Ты обвиняешь меня в смерти каких-то своих сородичей? - Дьяк удивленно поднял брови.
        - Членов клана, - поправил его Мстислав. - Нет, герцог, я не так глуп, чтобы угрожать тебе, тем более здесь и сейчас. Но Эйгер-Шар сможет узнать убийц, и возмездие не минует их.
        - Предупреждаю, смерть хотя бы одного из моих людей вызовет ответные действия, - заметил Дьяк спокойно. - Не забывай, что я - победитель Бальгона, а не ты и не твои... не знаю, как вы друг друга называете. Однокланники? - Дьяк усмехнулся.
        - Да, слава досталась тебе, - согласился Мстислав, холодно улыбнувшись. - Но мы не перестали быть врагами, просто заключили временный союз. Он потеряет силу, если нам не позволят совершить возмездие.
        - Око за око? Этот закон действует в обе стороны, и ты знаешь, что вам его соблюдение обойдется дороже. Я не стану жертвовать своими людьми, что бы ты ни говорил.
        - Так ты признаешь, что убийства были совершены по твоему приказу?
        - А что это меняет? - Дьяк усмехнулся. - Вам меня все равно не прикончить.
        - Оставим пока этот разговор, - сухо проговорил Мстислав.
        - Хорошо. Вернемся к делам насущным.
        - Каким именно? Разве мы еще не все решили?
        - Помни об условии, на котором я передаю тебе Бальгон: вы не должны больше охотиться в Малдонии. - Дьяк не торопясь направился к ближайшему костру, чтобы погреться. Мстислав последовал за ним. Он мог вызвать или прекратить снегопад, в этом заключался его Дар Крови, но не в его силах было поменять зиму на лето или весну, так что вокруг было по-прежнему холодно. - Кстати, принц Мархак наверняка захочет сжечь город.
        - Пусть попробует! - отозвался Мстислав мрачно. - Посмотрим, как ему это удастся при сильном снегопаде. Скоро солнце зайдет, и мои силы восстановятся. Ночью разразится такой буран, что ветер будет срывать огонь с факелов.
        - Надеюсь, никто не пострадает? Ураган может снести палатки.
        - Принц, скорее всего, решит поджечь Бальгон перед уходом, на рассвете. Не станет же он ночевать в пылающем городе.
        - Верно, - согласился Дьяк.
        Они разошлись возле костров, и Мстислав скрылся в одном из переулков Бальгона. К Дьяку приблизился Мархак. На нем был длинный, подбитый мехом, плащ, отороченный куницей, и такая же шапка, надвинутая до бровей. Изо рта вылетал прозрачный пар.
        - Кто этот человек? - спросил он и, увидев, что Дьяк изобразил недоумение, пояснил: - С которым вы только что разговаривали, герцог. Он не из наших воинов, это видно.
        - Это один из моих людей, Ваше Высочество, - ответил Дьяк. - Он выполняет для меня мелкие поручения, и сейчас я отправил его с одним из них.
        - Вот как? А где человек, ехавший в повозке, крытой черным бархатом? Я не видел, чтобы он из нее выходил, а между тем ее распрягли и оставили во дворе. Вы обещали сказать мне, кто он, герцог.
        - Это один колдун, - отозвался Дьяк. - Я привез его с юга, и он не выносит солнечного света. Какое-то редкое заболевание кожи. Куда он делся, я не знаю. Полагаю, что магам подвластно многое, и они могут перемещаться так, как им вздумается. - При этих словах Дьяк поклонился, чтобы принц не подумал, будто он советует ему не лезть не в свое дело.
        - Пусть будет так, - согласился Мархак, немного помолчав. - Утром мы подожжем Город Мертвых и уйдем обратно в Ялгаад.
        - Как пожелаете, мой принц. Воины будут готовы.
        - Раненые перевязаны?
        - Ими сейчас занимаются. Я прослежу, чтобы о них как следует позаботились, Ваше Высочество.
        - Хорошо! - Мархак запахнул плащ и, повернувшись, направился к своему шатру, окруженному кострами гвардейцев и фигурами телохранителей.
        Дьяк вошел в огромный мрачный замок, который служил резиденцией князьям Бальгона. Внутри было прохладно, факелы и масляные светильники валялись на полу, опрокинутые или сломанные. Стараясь не наступать на трупы, Дьяк побрел по коридору, осматривая стены и попадавшиеся по дороге комнаты. Повсюду были видны следы битвы: окровавленные тела, пустые доспехи разложившихся вампиров, оружие, разбитые победителями сундуки и разломанная в поисках ценностей мебель.
        Дьяк вошел в тронный зал, где рабы сражались особенно яростно. Белые заострившиеся лица мертвецов провожали его застывшими навеки взглядами. Повсюду царил запах смерти, терпкий и сладковатый. Разложение еще не началось, но кровь, покрывавшая пол и стены, могла бы вызвать у непривычного к подобным зрелищам человека приступ рвоты.
        Дьяк пересек зал, время от времени наступая на окаменевшие ладони и хрустящее под сапогами оружие, и сел на высокий трон, уже изрядно подпорченный кинжалами победителей, пытавшихся выковырять из него драгоценные камни. Он был прохладным, но удобным. Дьяк прикрыл глаза и вздохнул, а затем поднял веки и перевел взгляд на стену, где виднелась мозаичная картина заснеженных Кадрадских гор. Над Бальгоном висела медвяного цвета луна, россыпь звезд казалась осколками разбитого боевым молотом бриллианта. Дьяк подумал о том, что всю жизнь пытался собрать мир как мозаику. Однажды, очень давно, он поймал стрекозу и посадил под стеклянный колпак - ее изумрудные глаза завораживали его, ему казалось, что в них скрыта тайна бытия, и он желал увековечить ее для себя. Однако, когда насекомое умерло, прекрасные глаза потемнели и стали матово-коричневыми, и в них уже не отражалось ничего, кроме смерти. Тогда Дьяк понял, что для того, чтобы постичь Мир, нужно прежде всего жить.
        Он встал и подошел к стене, на которой была выложена мозаика. Проведя пальцами по заиндевелой поверхности, ощутил ее гладкий рельеф. Затем вытащил из ножен орочий кинжал и выбил несколько смальтовых частиц, которые, сверкнув подобно льдинкам, с глухим звуком полетели на пол. Дьяк проводил их взглядом.
        Желая знать все о Мире, он согласился на забвение. Он одновременно и узнает новое, и забывает старое. Одно знание в конце концов всегда сменяется другим, и ему никак не удается сложить из них целостной картины. Поэтому Дьяк всегда испытывал интерес к мозаикам, законченным и совершенным. Конечно, они были ограничены стенами, полом и потолком, но в них заключался единый образ, сложенный из ничего отдельно друг от друга не значащих частиц. Выбив несколько смальт, Дьяк отошел и окинул взглядом картину. В ней ничего не изменилось, зиявших чернотой выбоин почти не было заметно. Дьяку пришло в голову, что, даже если всю ее постепенно разрушить, все равно останется память о ней, тот самый целостный образ, которого он так стремился достичь. О, если бы Мир предстал перед ним хоть раз во всей своей неповторимой полноте! Этого Дьяк не забыл бы никогда! Никакое постепенное забвение, вырывающее у него частицы знания подобно смальтам, не отняло бы у него этой величественной картины,
        - О чем размышляешь, мой друг? - раздался голос, и, обернувшись, Дьяк увидел Мстислава, сидевшего на освободившемся троне. - Я вижу, это место навевает на тебя какие-то думы.
        "Когда я вижу красоту Мира, то вспоминаю его зарождение, - хотел ответить Дьяк. - Появление той самой Вселенной, что одна на все времена, и другой не будет. Больно знать, что в этой красоте нет ни частицы тебя".
        - Какая грусть... - начал Дьяк, но сдержался и лишь усмехнулся, встретив взгляд вампира.
        - Примеряешь новую для себя роль? - спросил он.
        - Это не обычный трон, подобно тем, какие мастерят для себя люди, чтобы возвыситься над окружающими, - отозвался Мстислав, поглаживая подлокотники. - Он создан самим Молохом и вручен нам. Наши правители знают, от кого получили власть и зачем.
        - И зачем же?
        - Чтобы служить Создателю.
        - И ты будешь хорошим слугой? - спросил Дьяк.
        - О да! - Мстислав с улыбкой кивнул. - Когда-нибудь Кровавый Бог придет и призовет нас в свою армию, и тогда он увидит, что я был достойным правителем Бальгона, хотя и взошел на трон обманом.
        - Ему об этом знать не обязательно, - заметил Дьяк. - Просто добрый совет.
        - Никто не может обмануть Бога! - возразил Мстислав. - Он и сейчас видит и слышит нас.
        - Ну, хорошо, - согласился Дьяк, не желая вступать в спор. - Оставайся со своим величием, а мне нужно возвращаться в лагерь. Прощай, новый владыка Города Мертвых! - С этими словами он развернулся и направился на улицу, оставив вампира любоваться своим троном, который, надо заметить, действительно был великолепен даже теперь, подпорченный кинжалами победителей.
        Утром принц Мархак приказал построиться, а затем запалить факелы и поджечь Бальгон, ибо никто из смертных не отважился бы жить в нем, даже несмотря на то, что его очистили от вампиров.
        Однако, когда огонь заплясал на пакле, подул сильный пронизывающий ветер и повалил мокрый снег. Факелы гасли, пламя срывалось и исчезало, и предать город огню никак не удавалось. Наконец, примерно через час после всех неудачных попыток, Дьяк подошел к Мархаку и сказал:
        - Ваше Высочество, должно быть, стены этого проклятого города хранят злые духи. Оставим мертвых хоронить своих мертвецов и уйдем отсюда. Пусть время сделает дело за нас.
        - Пожалуй, вы правы, герцог, - отозвался Мархак, раздраженно наблюдавший за суетой бегавших с факелами воинов. - Эй! - крикнул он, подзывая несколько человек. - Скажите, чтобы прекратили. Мы уходим! - велел он и, запахнувшись в плащ, направился к лошади, возле которой его дожидался конюший, услужливо державший стремя.
        Когда армия двинулась в путь, направление ветра переменилось, и теперь он дул в спину, словно подталкивая рыцарей убраться прочь от Города Мертвых, что было соответственно истолковано солдатами, которые и сами не желали оставаться в проклятом месте дольше, чем необходимо.
        Часть II
        Возвращение
        Глава 1
        Чужая земля
        Большой изогнутый корабль на всех парусах возвращался в Сибарг. Он шел с востока, где взял груз шелка, парчи, жемчуга, слоновой кости и золотой нити. На его выпуклом, выкрашенном светло-коричневой краской борту красовалась надпись "Королева морских глубин". Голубые флаги с изображением парящей чайки трепетали высоко над головами снующих по палубе, реям и мачтам людей. Их маленькие фигурки суетливо ползали вверх и вниз по снастям, и на первый взгляд могло показаться, что ничем серьезным они не заняты, однако именно благодаря их усилиям корабль двигался и брал нужный курс.
        Капитан Торг - невысокий коренастый человек с обветренным лицом, покрытым множеством мелких шрамов, стоял на мостике и пристально вглядывался в сторону горизонта - там, едва различимые, виднелись корабли. Пока что нельзя было определить, ни какой стране они принадлежат, ни каким курсом идут. Торг задумчиво провел рукой по короткой черной бороде и прищурился. Конечно, это могли быть такие же купеческие суда, как и "Королева", но, возможно, впереди шли пиратские корабли. В Холодном Море их было не так уж мало, хотя самым опасным для плавания считалось западное Море Снов. Тамошние корсары нападали на проходящие суда почти постоянно. Не раз прибрежные города собирали экспедиции, чтобы обнаружить лагерь пиратов и уничтожить его, но ни одна их попытка не увенчалась успехом - создавалось впечатление, будто корсары появляются из ниоткуда, а после нападения растворяются в воздухе. Но в Холодном Море пиратские нападения случались довольно редко, поскольку Сибарг обладал мощным флотом и его суда могли постоять за себя. Разбоем занимались по большей части случайно заплывшие корсары или отчаявшиеся храбрецы.
Как правило, они подстерегали одинокие плохо вооруженные корабли и нападали на них, предпочитая всем тактикам численное превосходство.
        Торг подозвал своего помощника и, указав на горизонт, спросил:
        - Что скажешь, Нирм?
        - Возможно, купеческие корабли, а может, и пираты, - ответил тот, прищурившись, - Думаю, скорее последнее, поскольку их что-то многовато. Если они нас заметили, пытаться уйти бесполезно. Корабли корсаров гораздо быстрее любого торгового судна, даже если оно не нагружено товарами по самую ватерлинию.
        - Предупреди команду, - приказал Торг, подумав. - Пускай ребята будут готовы.
        - Слушаюсь, капитан! - Нирм исчез с мостика, и через некоторое время на палубе начали появляться матросы. Они принялись выгружать из трюма Огни Итинель - сосуды с зажигательной смесью, изобретение жрецов Зиндабара. Они закладывали шарообразные снаряды в небольшие катапульты и баллисты с таким видом, словно ничего особенного не происходило и им просто велели распутать такелаж. Через некоторое время рядом с каждым орудием стояло по два человека. Они время от времени поглядывали в сторону горизонта, где, быстро приближаясь, скользили неизвестные корабли.
        Примерно через полчаса стало ясно, что они принадлежат корсарам - на мачтах поднялись черные флаги с мертвой головой, обычный символ морских разбойников. Верхний парус переднего корабля развернулся, и полотнище оказалось ярко-красного цвета - "Королеве" предлагали принять бой. Торг приказал поднять такой же парус на носу корабля и готовиться к атаке. Пиратов было больше, но его судно вмещало достаточное количество воинов и могло постоять за себя. Снова вверх и вниз начали сновать матросы. Они выгружали из трюма запечатанные кувшины с ядовитыми змеями. Такой снаряд при ударе о палубу вражеского судна разбивался, и смертоносные гады расползались, жаля попадающихся на пути людей.
        Корабли сближались, теперь можно было разглядеть расположившихся вдоль бортов пиратов - они держали крюки и мечи, готовясь к абордажу. Торг отдал приказ готовиться к бою, и через минуту вся команда высыпала на палубу. В руках у матросов были мечи и небольшие круглые щиты, а некоторые сжимали длинные копья.
        Когда пиратские корабли подошли на расстояние выстрела, гренадеры запустили катапульты, и снаряды с зажигательной смесью полетели над водой. Несколько из них упали в воду, остальные угодили в обшивку ближайшего неприятельского корабля и подожгли ее, два или три разбились о мачты, и огонь пополз по парусам. Пираты засуетились, пытаясь потушить пожар. С торжествующими воплями матросы "Королевы морских глубин" зарядили катапульты горшками со змеями и выстрелили. Глиняные сосуды с легкостью разбивались о палубу, и ядовитые гады расползались, шипя от злости. На первом пиратском корабле началась паника. Команда уже не тушила пожар, а в основном убегала от змей. Несколько ужаленных бились в судорогах, представляя собой совершенно жуткое зрелище, что отнюдь не способствовало поднятию боевого духа корсаров.
        Следующий залп "Королевы" поджег несколько человек и снасти. Судно стало похоже на огромный факел. Многие прыгали в воду, предпочитая утонуть, чем сгореть живьем или быть укушенным. Другие два корабля начали обходить "Королеву", чтобы взять в "клещи". Торг дал сигнал отразить атаку. Вооруженные матросы распределились по обоим бортам и напряженно ждали. Неприятельские команды приготовились к абордажу. В воздухе просвистели крючья и зацепились за обшивку и снасти. Пираты начали притягивать свой корабль к "Королеве", чтобы навести сходни. Матросы под предводительством первого помощника Нирма принялись рубить канаты, копейщики выставили вперед свое оружие, и борт корабля ощерился стальными наконечниками, словно гигантский еж.
        Ударили катапульты. Огни Итинель разбились о вражеское судно, и пираты посыпались в воду, мгновенно превращаясь в угли. Несколько снарядов подожгли центральную мачту, и огонь объял алые паруса. Все три корабля окутал дым. Последнее судно корсаров отвернуло в сторону - по-видимому, капитан решил не давать сражения. На всякий случай гренадеры "Королевы" дали по нему залп, и корабль отошел, пылая бизань-мачтой и кормой. В это время рухнуло несколько рей на первом пиратском судне, к тому моменту уже почти полностью объятом огнем. Следом в воду полетел марс, человек, сидевший в нем, превратился в уголек. Торг дал приказ отойти подальше от пылающего корабля. Никто из пиратов уже не помышлял об абордаже, большинство тех, кто уцелел, барахтались в воде, надеясь лишь на то, что их не станут добивать. Впрочем, в этом не было необходимости - невдалеке уже показались черные гладкие плавники акул. "Королева морских глубин" прошла мимо тонущих кораблей и легла на свой прежний курс.
        * * *
        Бурный поток выбросил Невина в небольшой залив или бухту - справа виднелась излучина скалистого берега, изрытого фьордами. Несколько арочных гротов высилось из воды подобно фантастическим морским животным, выходящим из океана. Они отбрасывали длинные тени, а от затянутого огненной дымкой горизонта пролегала полоса жидкого золота - закатное солнце почти скрылось в черной маслянистой воде.
        Лодка, почти до краев набравшая воды, едва держалась на плаву, готовая в любой миг перевернуться. Невин не знал, где находится, но видел, что он по-прежнему в Малдонии - вдоль берега громоздились синие отвесные горы, густо поросшие хвойным лесом, окутанным сизым вечерним туманом. Пещера, из которой выбросила лодку бурная подземная река, терялась в темноте, с нее свешивались тяжелые влажные нити вьюнка, плюща и остролиста, легкий ветерок шевелил верхушки тонких берез и осин, чьи силуэты скрадывались на фоне тянущихся к набрякшему свинцовыми облаками небу гор.
        Невин обвел глазами бухту и заметил примерно в полумиле большой корабль, на палубе которого горели огни. Он явно остановился на погрузку, а значит, неподалеку должно быть крупное прибрежное селение, где можно запастись пресной водой и провизией. Судя по всему, судно шло откуда-то с запада, вероятней всего из Сибарга или Алых Копей, и направлялось на восток за грузом экзотических товаров. Невин бросил короткий взгляд на синеющий лес и почувствовал, как его тело наполняется жаром ненависти, боли, отчаяния и горя - все эти чувства смешались и захлестнули его, обжигая разум тысячью жалящих плетей. Его единственная любовь мертва, он не уберег ее, потерял... навсегда. "Навсегда!" - слово вспыхнуло в голове Невина новым смыслом и породило только отчаяние: вечность, в которой не будет Мелиссы, становилась бессмысленной, превращалась в тяжкое бремя. Конечно, у него есть Служение, он должен исполнить волю Молоха, но его собственная жизнь больше не имела для него притягательности. Осталось только тело, оболочка, бездушное и бесчувственное орудие Кровавого бога.
        Стараясь заглушить боль воспоминаний, Невин принялся вычерпывать горстями воду из лодки и, когда борта поднялись над волнами, лег на дно, глядя в темное беззвездное небо и размышляя, что делать дальше. Было ясно, что Город Мертвых захвачен, а значит, в Малдонию ему хода нет. Но он туда и не стремился, тем более что явившийся ему в Палантире призрак велел отправляться в Кар-Мардун и предстать перед новым хозяином Келтебруна.
        Можно было добираться и по суше, но тогда пришлось бы дни проводить в укромных местах, скрываясь от солнца, и терять время, поэтому Невин решил воспользоваться случаем и подняться на борт загружавшегося неподалеку судна. При помощи Дара Крови, позволявшего ему подчинять себе сознание людей и животных, он рассчитывал заставить команду следовать нужным ему курсом и доставить его в Синешанну.
        Чтобы осуществить свое намерение, Невин сел на низкую скамью в центре лодки и принялся грести руками. Челн повиновался нехотя, но все же через пару часов стукнулся о покрытый скользкими ракушками и водорослями борт судна. Туго натянутый якорный канат резко вырисовывался на фоне багрового неба. Ухватившись за него, Невин с легкостью вскарабкался наверх и, подтянувшись на руках, оглядел палубу. Неподалеку находились три матроса, они перекладывали снасти и громко переговаривались, время от времени разражаясь хохотом. Остальные носили с берега тяжелые тюки и закатывали просмоленные бочки с пресной водой, вином и ромом. На капитанском мостике стоял высокий широкоплечий человек с морским кортиком на поясе, одетый в синий камзол и высокие сапоги. За его спиной развевалось голубое полотнище с парящей белой птицей - флаг Сибарга. Невин бесшумно перепрыгнул через борт и, подобный легкой тени, проскользнул за пакгауз. Дождавшись, когда матросы на палубе отправились за очередным мотком каната и свертками парусины, он пробрался к люку, ведущему в трюм, и, приподняв его, скользнул внутрь.
        Здесь пахло кислятиной - табак, человеческий пот и винные пары, смешиваясь, наполняли внутренние помещения корабля нестерпимой вонью, которую чуткий к запахам носферату ощущал особенно отчетливо. Теперь он даже мог определить, из скольких членов состоит команда. Но это пока не имело значения. Сейчас главное - найти укромное и удобное место, откуда можно беспрепятственно выбираться по ночам. Невин обошел отсеки и выбрал склад с такелажем; судя по запахам, люди не часто сюда заходили. Зарывшись в парусину, Невин прикрыл глаза и прислушался к шелесту волн, бивших в просмоленный борт корабля. Доски скрипели в такт, судно мерно покачивалось, вокруг сгущалась темнота, и перед внутренним взором носферату вновь возник прекрасный образ женщины с темными волосами и бледной кожей, с любовью глядящей на него прозрачными зеленоватыми глазами.
        Так он путешествовал в неизвестном направлении, борясь с жаждой, пока корабль шел вдоль берега Малдонии. Он подслушивал разговоры команды и со временем узнал, что "Королева морских глубин" идет не на восток, как он подумал, а, напротив, возвращается с грузом и держит путь к берегам Алых Копей. Это королевство располагалось почти на границе с Кар-Мардуном.
        На восьмые сутки пути он услышал, что через пять дней корабль причалит. Было ясно, что как раз сейчас "Королева" проходит примерно вдоль берегов Ничейной Земли. Невин решил действовать. Ночью он выбрался из своего убежища и бесшумными шагами направился к маячившей на корме фигуре вахтенного рулевого. Подкрасться незамеченным не составило труда. Моряк, вздрогнув, обернулся, и его глаза расширились от удивления, когда он увидел подле себя высокого худого человека, мертвенно-бледного, с пронзительными глазами неопределенного цвета, по радужной оболочке которых внезапно сверху вниз пробежала узкая полоска света.
        Наложив заклятие Чар прежде, чем человек успел поднять тревогу, Невин приказал ему сменить курс и повернуть корабль к берегам Кар-Мардуна.
        - Да, господин, - бесстрастно отозвался моряк и так резко крутанул штурвал, что Невин полетел на палубу и кубарем прокатился до самого борта, едва не оказавшись в воде.
        Неужели заклятие не сработало?! Невин решил было убить человека на месте, но, приблизившись, увидел, что тот, почти не мигая, смотрит вперед и крепко держит штурвал - стало ясно, что, спеша выполнить приказ, он просто заложил слишком крутой поворот.
        Облегченно кивнув, Невин направился к капитанской каюте, но тут на лестнице, ведущей из трюма, послышался топот ног и возмущенные полусонные крики. Похоже, резкий вираж "Королевы" сбросил с гамаков спавших матросов. Невин легко подпрыгнул, ухватился за нижнюю рею, подтянулся и через мгновение уже с ловкостью насекомого карабкался по гудевшим и хлопавшим на ветру парусам. Забравшись в марс, он осторожно выглянул и увидел внизу два десятка людей, окружавших вахтенного, продолжавшего невозмутимо смотреть вперед. Среди голосов выделялся надтреснутый, принадлежавший, судя по одежде, шкиперу или боцману. Тот протиснулся к рулевому и, хватив его по шее широкой ладонью, заорал:
        - Ты что, идиот?! Не видишь, куда правишь? Я тебя на корм акулам брошу, каракатица поганая!
        Вахтенный покачнулся от удара вперед, клацнув зубами, но штурвала не выпустил.
        - Отпусти! - крикнул шкипер, пытаясь оторвать руки моряка от штурвала, но тот вцепился мертвой хваткой. Невин усмехнулся.
        - Что вы стоите, остолопы?! - шкипер обернулся к остальным с перекошенным от гнева лицом. - Уберите его отсюда! Этот сукин сын, кажется, вообразил, что штурвал - его собственность!
        Четверо дюжих матросов подступили к своему зачарованному товарищу и после непродолжительной борьбы, в ходе которой им пришлось пару раз двинуть ему по ребрам, сумели оттащить рвущегося к штурвалу человека.
        - Свяжите его! - велел шкипер. - Похоже, парень обезумел.
        - Или нализался потихоньку! - предположил кто-то раздраженно.
        - Положите поганца в кубрике! - сказал шкипер, подходя к штурвалу. - Нужно выровнять курс, Заер, ты сменишь Рука. - Он задрал голову к ночному небу, очевидно, намереваясь выяснить, насколько сильно "Королева" успела отклониться от курса, и Невин спрятался в марсе - он не хотел быть замеченным раньше времени. Если его обнаружат сейчас, придется убить всю команду, - волю всех он подчинить не сможет, - а значит, он останется без людей, способных доставить его в Кар-Мардун.
        Корабль ощутимо поворачивал, возвращаясь на прежний курс. Все оказалось не так просто, но в следующий раз Невин постарается быть осторожнее. Сейчас же он лег на дно марса, прикидывая, сколько осталось до рассвета, - нужно было успеть спуститься в убежище, чтобы избежать смертельной встречи с солнцем.
        * * *
        Ночью Торга разбудил настойчивый стук в дверь, и капитан сразу же понял, что случилось нечто, выходящее из ряда вон, - никто из команды не посмел бы нарушать его покой без особой нужды.
        - Что такое?! - крикнул Торг, отбрасывая одеяло и натягивая сапоги - он спал одетым, опасаясь вторичного нападения пиратов, которых было на море великое множество.
        - Боцман Хуз пропал, сэр! - раздался в ответ голос Мейуза, юнги. Мальчишка был, судя по всему, насмерть перепуган.
        Негромко выругавшись, Торг опоясался морским кортиком и, отодвинув засов, выглянул в коридор.
        Бледное осунувшееся лицо маячило в темноте коридора. В руке юнга держал едва дающую немного тусклого света масляную лампу.
        - Ну, в чем дело? - проворчал Торг, затворяя дверь. - Рассказывай толком.
        - Хур исчез, господин! Арак поднялся на палубу, чтобы его сменить, а его нет, и корабль сбился с курса.
        - Что?! - взревел капитан, бросаясь к узкой лестнице, ведущей на палубу.
        У штурвала стоял Арак, рядом с ним сверялся со звездами и астролябией штурман - они явно пытались вернуть корабль на прежний курс.
        - Этого бездельника не нашли?! - Торг обернулся к подоспевшему Мейузу. Юноша отрицательно мотнул головой.
        - Когда отыщут, привязать к мачте, пускай проветрится, - распорядился капитан, решивший, что боцман нализался рома и завалился спать в одну из шлюпок.
        - Да, сэр.
        Торг подошел к шкиперу и Араку и, взглянув на записи, сказал:
        - Когда ляжем на прежний курс?
        - Минуты через три, капитан, - отозвался Телон, корабельный шкипер, приземистый, но крепкий человек с курчавой черноволосой головой. Тельняшка с короткими рукавами обтягивала мускулы, на широком кожаном поясе висел кривой абордажный кортик.
        Торг кивнул и, прищурившись, всмотрелся в горизонт. Ему неожиданно пришло в голову, что боцман мог свалиться за борт. А по каким бы причинам Хур ни отлучился от штурвала, без него продолжать плавание будет трудно. Капитан оглянулся. По палубе сновали матросы, выкрикивая имя пропавшего, заглядывали под снасти, в шлюпки и каюты. Через пару часов рассвело, а боцмана так и не нашли, что утвердило команду в мысли, что он сгинул в волнах. Торг сам встал у штурвала, через четыре часа его должен был сменить штурман. До конца плавания оставалось несколько дней пути, ветер крепчал, но бури не предвиделось, так что корабль шел на всех парусах, оставляя за кормой лигу за лигой.
        * * *
        Когда "Королева" с размаху ударилась носом в песчаный берег небольшого фьорда, на ее борту в живых оставался только один человек - шкипер Телон. Его бледное лицо казалось восковой маской, а полные суеверного ужаса остановившиеся глаза, уже давно не разбиравшие дороги, свидетельствовали о помутнении рассудка. Судорожно вцепившиеся в штурвал пальцы побелели, спекшиеся губы едва заметно шевелились, не произнося ни звука.
        От удара о берег грот-мачта с треском обломилась и полетела в воду, увлекая за собой паруса и прочий такелаж, срывая реи и покрывая палубу сетью веревочных лестниц. Ущербная луна, затянутая грязно-желтой дымкой облаков, плыла над зубчатой кромкой леса, освещая пустынный берег, на который спрыгнула с полуразрушенного судна легкая гибкая тень, которая могла бы принадлежать гигантскому пауку или пантере - столь стремительны и ловки были ее движения.
        Невин распрямился и обвел взглядом открывшийся ему пейзаж. Он был рад, что корабль прибыл в Кар-Мардун именно ночью, так что не нужно было дожидаться наступления темноты.
        Вампир обдумал свои дальнейшие действия. Обезумевший шкипер мог пригодиться - если сделать из него слугу. Бывшему князю Бальгона понадобится новая армия, и начинать ее собирать следует уже сейчас. Вероятно, большинство его рыцарей погибло, так и не проснувшись, - Невин не сомневался, что только в результате предательства враг мог проникнуть незамеченным в Город Мертвых. Без сомнения, в гибели Бальгона повинен клан Валерио, и он ответит за это. Главное - пробраться в Келтебрун, где сейчас находится Податель Жизни, Кровавый Бог. Невин оглянулся и отыскал глазами неподвижную фигуру шкипера, застывшего у штурвала. "Подойди!" - приказал он мысленно, овладевая сознанием человека и в очередной раз обнаруживая царивший в нем хаос, вызванный ужасом и безумием.
        Телон, повинуясь велению носферату, отпустил колесо и спрыгнул на песок, опустившись на корточки, а затем проковылял вдоль берега и остановился перед Невином.
        - Я решил наградить тебя, - сказал вампир, обхватывая его рукой за шею. - Ты хорошо служил мне и должен послужить еще. - С этими словами он припал клыками к пульсирующей яремной вене и вскрыл ее. Зрачки одурманенного шкипера расширились от ужаса и боли, но он не пытался сопротивляться, то ли полностью находясь под властью Невина, то ли не будучи в силах побороть свой страх. Через пару мгновений его взгляд померк, а тело обмякло.
        Невин опустил его на песок, а затем коротким движением ногтя вскрыл себе на руке вену и покропил выступившей кровью губы умершего.
        - Теперь ты принадлежишь мне, - сказал он, прикосновением заставляя рану закрыться. - Когда я позову, ты придешь. - С этими словами он повернулся лицом к темнеющему до самого горизонта лесу и побежал, едва касаясь песка, почти не оставляя следов.
        Позади него темнел крутыми боками постепенно оседающий изуродованный корабль, перед которым в луже темной крови лежал распростертый человек, остановившимися глазами уставившийся в желто-черное марево неба.
        * * *
        Солнце садилось за покрытой густой травой лесной просекой. Сотни развесистых, похожих на замерших неуклюжих великанов дубов простирали свои узловатые ветки над мягким ковром зеленого дерна. Местами к дубам примешивались бук, остролист и подлесок из густо разросшихся колючих кустарников, не пропускавших лучи заходящего солнца; местами же деревья расступались, образуя длинные, убегающие вдаль аллеи, в глубине которых темнел окутанный легкой дымкой вековой лес. Пурпурные лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь листву, яркими и сверкающими пятнами ложились на дерн, походя на лужицы расплавленного золота.
        Невин давно уже углубился в лес, держа путь к северу, избегая торных дорог. Лишь однажды он остановился в маленькой харчевне, стоявшей в стороне от большой дороги, чтобы переждать день. Там он узнал, что находится примерно в тридцати милях от Скорбных Топей, за которыми начиналась Ничейная Земля, или Кар-Мардун, где и следовало искать Келтебрун. Выходило, что "Королева" потерпела крушение за полуостровом Рог, далеко выдающемся в Холодное Море, так что Невин оказался на северо-западе Синешанны, почти на границе с королевством Алых Копьев. Путь предстоял неблизкий, тем более что двигаться бывшему князю Бальгона и его новому спутнику Телону, три дня назад догнавшему своего Хозяина, приходилось по ночам. Хорошо хоть удалось раздобыть пару лошадей, отобрав их у какого-то незадачливого крестьянина. Животные, конечно, ни в какое сравнение не шли с великолепными боевыми конями, выращиваемыми в Городе Мертвых, но выбирать было не из чего. Вообще-то вампиры могли и сами передвигаться с довольно большой скоростью, но Невин решил, что два конных путника вызовут меньше подозрений, чем пешие.
        На другую ночь после дня, проведенного в харчевне, Невин и Телон выехали, собираясь совершить длинный переезд, но запутанные тропинки помешали им выполнить их намерение - лес походил на лабиринт, ветки переплетались друг с другом, деревья словно держались за руки, неожиданно образуя тупики, которые приходилось объезжать. А между тем ночь быстро заканчивалась - у горизонта занималось бледное зарево рассвета. Лошади были крайне утомлены - в отличие от своих седоков они не были бессмертными. Необходимо было подумать о том, где провести день.
        В местах, где очутились к тому времени Невин и Телон, негде было найти подходящее укрытие, так что оставалось только одно: пустить лошадей пастись, а самим подрыть один из высившихся неподалеку холмов и забиться в прохладу и темноту земляной пещеры. Поэтому Невин с большим неудовольствием озирался вокруг, видя, что они забрались в такую глушь, где все лужайки были испещрены звериными тропами. И поблизости не было ни одного погоста, где можно было бы найти подходящий склеп.
        До сих пор Невин держал свой путь, ориентируясь по звездам; но на этот раз ночь выдалась облачной, и все светила скрылись за непроглядной пеленой облаков, так что легко было сбиться с дороги. Нужно было найти того, кто хорошо знает местность. Тщетно пробовал он выбирать торные тропы в надежде наткнуться на пастушеский шалаш или хотя бы разбойничий притон. Все было напрасно. Тогда, не надеясь больше на себя, Невин решился положиться на чутье своего коня. По опыту он хорошо знал, что лошади часто обладают удивительной способностью находить нужное направление.
        Как только конь почувствовал ослабленные поводья, он насторожил уши и вначале недоверчиво скосил глаз на седока, а затем прибавил шагу. Выбранная животным тропинка круто сворачивала в сторону, но, видя, с какой уверенностью конь двинулся по новой дороге, Невин не препятствовал ему. Вскоре тропинка стала шире, утоптаннее, а появившийся и становящийся все отчетливее теплый запах живой плоти указывал на то, что где-то поблизости есть люди или по крайней мере человек.
        Через четверть часа Невин и Телон выехали на открытую поляну, с одной стороны ограниченную возвышавшимся огромным гранитным утесом с крутыми, изъеденными ветром и дождем, склонами. Кое-где в его расщелинах росли кусты шиповника, местами густой плющ оплетал склоны и колыхался над обрывами, подобно пышным покрывалам. У подножия скалы, прилепившись к ней одной стеной, стояла хижина, сложенная из неотесанных бревен, щели между которыми были замазаны белой глиной. Перед дверью в землю был врыт толстый деревянный столб, очищенный от коры и покрытый довольно грубой резьбой, изображавшей уродливых существ, многие из которых имели рога и длинные клыки.
        Рядом с хижиной виднелись развалины маленького храма с обвалившейся крышей. Все здание когда-то было, судя по всему, не больше шестнадцати футов в длину и двенадцати в ширину. Крыша опиралась на два ряда толстых колонн, изъеденных ветром, дождями, а главное, растениями, пустившими корни в мелких трещинах. Четыре боковые арки были обрушены, а низкий, закругленный вверху, вход в храм был украшен высеченной из камня сферой, расчерченной множеством линий, образующих причудливый узор, разобрать который уже давно было невозможно.
        Соскочив с коня, Невин сделал Телону знак быть настороже и постучал в дверь хижины. В ответ послышался дружный собачий лай, а затем раздались тяжелые шаги подкованных железом сапог и частый сухой стук когтей по дощатому полу.
        - Кого принесло? - прокаркал хриплый голос. - Убирайся, или я спущу собак! Заодно и на жратве для них сэкономлю.
        - Мы заблудились в лесу и валимся с ног от усталости, - отозвался Невин. - Не пустишь ли ты нас переночевать?
        В ответ раздался грубый смех.
        - Скоро рассветет, - проговорил хозяин дома, - так что поспите на лужайке.
        - Но земля и трава сыры от росы, - возразил Невин, невольно передернувшись при мысли встретить первые солнечные лучи на открытом воздухе. - И, кроме того, у нас есть чем заплатить, - добавил он, понизив голос.
        Последовала короткая пауза.
        - Неужели? - раздалось из-за двери.
        - О да! Малдонское золото. Полагаю, оно не хуже любого другого.
        За дверью на какое-то время снова воцарилась тишина, а затем человек прокаркал:
        - Ладно, давайте взглянем на ваши монеты! Но учтите, если что - я мигом спущу собак. А теперь сойдите с крыльца. Я отопру и посмотрю на вас. Такие ли вы отчаявшиеся, как говорите.
        Невин с Телоном спустились со ступенек и стали ждать, пока хозяин хижины отодвинет все засовы. Спустя полминуты дверь приоткрылась, и в щели блеснули два настороженных глаза. Они осмотрели обоих носферату с ног до головы, а затем человек показался в полный рост. Ему было лет шестьдесят. Длинный темно-синий, залатанный во многих местах плащ спускался до самых пят, под ним желтела толстая холщовая куртка. В жилистых, обнаженных до локтей руках отшельник держал арбалет, заряженный легким болтом со стальным наконечником. Возле ног хозяина нетерпеливо сучили когтями два огромных лохматых пса. Горящими глазами они уставились на незваных гостей и тревожно скулили.
        - Ну, развязывайте кошельки! - велел хозяин, потрясая оружием. - И без шуток.
        - Это что, грабеж? - поинтересовался Невин, поймав взгляд отшельника. Именно это ему и нужно было. Зрачки человека остановились, и Невин принялся мысленно составлять заклинание Очарования.
        - Почему же? - спросил человек, не сводя глаз с вампира. - Просто хочу убедиться, что вы не врете. А то шатаются здесь всякие голодранцы, они и не такого наговорят, лишь бы пролезть в чужой дом.
        Невин отпустил волшебную нить, и та, словно стрела, устремилась в зрачки хозяина, проникла в мозг и оплела его подобно невидимой паутине.
        - Успокой собак, - велел Невин, - и впусти нас.
        Человек молча оттащил упирающихся псов и посторонился. Его лицо больше не выражало ничего, рука, державшая арбалет, безвольно опустилась.
        Вампиры поднялись по ступенькам и вошли в хижину. Внутренняя обстановка оказалась чрезвычайно скромной: простая мебель, плетеные циновки на полу, медвежья шкура на стене, оскалившаяся клыкастой пастью. Посуда была глиняная, но раскрашенная. В углу валялся колчан, полный коротких стрел. Рядом виднелись собачьи подстилки и миска с остатками мяса и обглоданными костями. Очевидно, хозяин ночью всегда держал животных дома - вероятно, боялся нападения грабителей.
        - Привяжи лошадей, - приказал Невин Телону. - Мы останемся здесь.
        - Слушаюсь, Хозяин, - отозвался тот, выходя.
        - Здесь есть еще кто-нибудь? - спросил Невин хозяина хижины, садясь в крепкое дубовое кресло с высокими резными подлокотниками, - пожалуй, единственная необычная вещь в доме, оно смотрелась странно в столь удаленном от больших поселений месте.
        - Нет, я живу один, - на этот раз каркающий голос прозвучал безжизненно - чары Невина лишили его всякого выражения.
        - Где мы находимся и далеко ли до Кар-Мардуна? - Даже это страшное название не заставило лицо околдованного измениться.
        - За лесом начнутся Скорбные Топи, - ответил он, неопределенно мотнув головой, - а за ними - Ничейная Земля.
        - Ты знаешь, как пройти через болота?
        Отшельник кивнул.
        - Сам ходил?
        - Было дело.
        - Зачем?
        - Искал корень Трай-Кума для одного зелья.
        - Ты колдун?
        - Нет, всего лишь травник.
        - Хорошо, завтра ты покажешь нам дорогу через Топи.
        - Да, господин.
        Невин усмехнулся. Это обращение, впервые употребленное зачарованным хозяином хижины, звучало чрезвычайно уместно. К тому же оно напоминало недавние времена, когда он был князем Бальгона и повелевал тысячами вампиров.
        Вошел Телон и остановился на пороге.
        - Все в порядке? - спросил Невин.
        - Да, Хозяин.
        - Сейчас мы ляжем спать, а ты сядешь на этот стул и будешь следить, чтобы твои собаки не тревожили нас, - сказал Невин отшельнику. - И ни в коем случае не открывай ни дверь, ни окна.
        - Хорошо.
        - А он не очнется, Хозяин? - обратился к Невину Телон.
        - Нет, не беспокойся. Заклятие будет действовать, пока я не сниму его. Проверь, чтобы ставни были плотно закрыты.
        Через минуту вампиры легли на пол и закрыли глаза. Чем выше вставало над могучими вековыми деревьями солнце, заливая лучами влажный изумрудно-зеленый мох, высокую луговую траву и раскидистые кроны, тем крепче сковывал их сон, пока наконец не окутал сознание тьмой, заполненной десятками причудливых видений.
        На следующую ночь Невин с Телоном вышли из своего убежища. Отшельник стоял на пороге, бесшумно шевеля губами, словно пытался и никак не мог удержать какую-то мысль.
        - Мне понадобится много воинов, - проговорил Невин, обводя взглядом раскинувшийся пейзаж: высокие темные деревья с серебрящимися в лунном свете верхушками, небо, затянутое чернильными тучами, которые медленно наползали на мерцающий в вышине диск, распадаясь на дымные клочки. - Жаль, что нельзя было взять с собой всю команду, - обратился он к Телону, имея в виду матросов "Королевы". - Эй, ты! - окликнул он отшельника.
        Тот вздрогнул и поднял глаза.
        - Где здесь ближайшая деревня?
        - Далеко, - ответил старик, покачав головой, - кругом только лес. Я шел многие дни, чтобы уединиться. Люди не появляются в этих местах, обходят их стороной. Почти никто не тревожил меня с тех пор, как я поселился в этой хижине.
        - Что ж, придется подождать, - Невин знаком велел Телону привести лошадей.
        - Пора тебе показать нам дорогу через Топи, - сказал он отшельнику. - Тебе нужно взять с собой что-нибудь в дорогу?
        - Некоторые вещи, воду и провизию, - отозвался тот, продолжая неподвижно стоять на пороге.
        - Тогда сделай это, - раздраженно бросил Невин. - У нас мало времени. Повелитель ждет меня.
        - Да, господин, - отшельник скрылся в хижине, и через минуту оттуда донесся звук отворяемых сундуков.
        - У этого человека нет лошади, - заметил Телон, - это задержит нас.
        - Нет, потому что ты отдашь ему свою лошадь.
        - Да, господин. Как я сам не подумал об этом?
        Когда отшельник вышел на крыльцо, Невин велел ему запереть дом и садиться на лошадь. Через минуту они двинулись на юго-восток, туда, где стелилось сплошное море смешанного леса. Телон легко бежал рядом со всадниками, быстрый и неутомимый, как любой из вампиров.
        Конечно, человек не мог обходиться без отдыха. Он не просил остановиться, просто начал сползать с седла и наверняка упал бы, если бы Невин не подхватил его.
        - Что с тобой? - спросил он резко.
        - В мои годы не так-то легко путешествовать верхом, господин, - отозвался старик бесцветным голосом.
        - Хорошо, - Невин недовольно огляделся, выбирая место для ночлега, - передохнем. До рассвета еще два часа, но мы можем ими пожертвовать. Все равно нужно искать убежище. Ты знаешь эти места?
        Отшельник кивнул.
        - Есть поблизости какая-нибудь пещера или другое укрытие от солнца?
        - Конечно, господин. В лесу много всего. Я покажу. - С этими словами старик поворотил коня, углубляясь в чащу леса. Через некоторое время он остановился и, указав рукой на поросший колючими кустами холм, проговорил: - Здесь живут гигантские обезьяны. Если сможете их выгнать или убить, то их логово хорошо защитит вас.
        - Что это за животные? - поинтересовался Невин, спешиваясь. Ему не нужно было оружие, только когти на руках слегка удлинились, сделав их похожими на лапы хищной птицы.
        - Чуть побольше медведя, ходят на четвереньках или задних ногах, злые и чрезвычайно сильные, господин. Я встречался с ними только однажды и едва сумел спастись. К счастью, тогда у меня с собой был тяжелый арбалет.
        Невин обошел холм и остановился перед низко расположенным входом - лаз явно уходил вниз, вероятно, пещера находилась под холмом, в слоях глины. Из черного провала несло сыростью и смрадом, как из логова хищного зверя. Тонкое обоняние позволило Невину без труда определить, что внутри прятался хозяин норы. Он был один, и тело его не источало страха. Хотя обезьяна наверняка услышала движение снаружи, она была уверена в победе и только не могла понять, почему добыча осмелилась так близко подойти к ее дому.
        Зверь притаился, приготовившись к нападению. Его ноздри широко раздувались, пытаясь уловить запах человека. И тут Невин почувствовал, как обезьяна сначала удивилась, а затем насторожилась - намеченная жертва не имела запаха. Мертвая плоть вампира не пахла. Животное уловило присутствие отшельника, но он был далеко, а вот тот, что подошел прямо к пещере, вызывал у обезьяны беспокойство.
        Зверь заворочался в пещере, перебирая когтистыми лапами - слух Невина уловил легкий шорох. Носферату присел на корточки, коснувшись руками влажной земли, и на четвереньках стремительно ринулся в пещеру. Обезьяна взвизгнула от неожиданности, но, не растерявшись, выбросила вперед страшную лапу. Кожа на лице Невина лопнула, порезы окрасились кровью, но уже через секунду его стальная хватка сдавила горло животного, тихо хрустнули позвонки, глубоко в гортань ушел кадык, по бледным пальцам вампира заструилась горячая кровь, брызнувшая из вспоротой когтями яремной вены. Еще миг - и все было кончено.
        Невин выволок труп из пещеры и отшвырнул в сторону. Гигант пролетел футов двадцать и с глухим стуком ударился о ствол толстой смолистой сосны.
        - Теперь можно поспать... - протянул мечтательно Телон. - Жаль только, что от этой твари осталась такая вонь.
        - Ничего, - откликнулся Невин, первым забираясь в пещеру, - потерпишь. А ты, старик, сиди снаружи и смотри, чтобы никто не застал нас врасплох. Если кого увидишь - немедленно буди.
        - Да, мой господин, - отшельник равнодушно поклонился и опустился на землю, подогнув под себя ноги. - Возможно, другая обезьяна вернется.
        В рассветных сумерках его неподвижная фигура казалась странным изваянием идола, случайно забытым своими почитателями и обветшавшим под неумолимым напором времени.
        Глава 2
        Аутодафе
        На Храмовой площади и прилегающих к ней улицах было людно: сюда сбежались не только жители Ялгаада, но и обитатели предместий, которых привело желание посмотреть на жестокий ритуал.
        Взоры многочисленной толпы были обращены к дверям возвышавшегося на главной площади Ялгаада храма. Это монументальное здание строилось в течение тридцати лет, и трудились над ним лучшие зодчие не только Малдонии, то также Нордора и Вайтандара. Поговаривали, что архитектора и главного инженера замуровали в его подземельях, чтобы они не могли построить ничего величественнее него.
        Храм представлял собой массивный белокаменный куб, окруженный по периметру сорока изукрашенными резьбой колоннами - по десять с каждой стороны, - которые поддерживали треугольные аттики, выложенные голубыми и оранжевыми изразцами, представляющими сцену восхода солнца. Световой барабан с семьюдесятью витражными окнами венчал купол, крытый листами сусального золота. Вокруг всего этого великолепия плотным частоколом теснились изящные, устремленные вверх башенки, чьи сверкающие шпили были украшены флюгерами, ни один из которых не повторял другой. Карнизы украшали статуи, изображающие химер, горгулий и прочих уродливых существ. У многих во рту были установлены медные трубы, соединенные с желобами на крышах, и во время дождя чудовища извергали потоки воды.
        Бронзовые двери, из которых должна была показаться процессия жрецов, были усыпаны небывалым количеством самоцветов и в высоту равнялись семи человеческим ростам. Их отковали в Нордоре и привезли в Малдонию на двух специально сделанных для этого упряжках по шесть волов каждая.
        Для Верховного Жреца в восточной части площади, перед королевским дворцом, был устроен деревянный помост, на котором стояло роскошное кресло, окруженное сиденьями для почетных чинов и рыцарей-храмовников, входивших в число телохранителей. Над помостом развевалось священное знамя с шитой золотом эмблемой - распахнувшим на манер объятия крылья аистом, как бы приглашающим всех желающих присоединиться к официальной религии Малдонии.
        В центре площади стоял укрепленный при помощи цепей и ввинченных в мостовую колец деревянный столб, вокруг которого лежали дрова и хворост, закрывавшие почти половину сооружения, только с одной стороны был оставлен проход для жертвы, предназначенной к сожжению, и ее палачей. С вершины столба свисали цепи, оканчивавшиеся массивными широкими браслетами. Неподалеку стояли четверо стражников с алебардами и двое с луками. Они никого не подпускали к месту казни, кроме тех, кто имел на то право.
        Несколько служек изредка перекладывали хворост по указанию распоряжавшегося приготовлениями палача, расхаживавшего в черной мантии и красном высоком колпаке, закрывающем лицо. Они выполняли свои страшные обязанности, ни на что не обращая внимания и словно не замечая, что площадь кишит людьми.
        В толпе перешептывались, рассказывая друг другу о том, что предстоящая церемония будет непременно занесена в Королевскую Летопись, ибо не каждый день полководец удостаивается быть увековеченным по приказу самого правителя и за счет государственной казны. Жертве, которую должны были принести в этот день, предстояло умилостивить богов и своею кровью испросить у них благословения на воздвижение бронзового памятника Железному Герцогу - подарок королевского дома своему самому преданному вассалу.
        Внезапно удар большого храмового колокола прервал шумную многоголосую беседу, один за другим смолкли возбужденные разговоры. Лица присутствовавших постепенно приобретали торжественное выражение. Редкие и зловещие удары колокола раскатывались отдаленным эхом и разносили в холодном зимнем воздухе звуки надгробного плача. Унылый звон, возвещающий начало церемонии, наполнял сердца неизбывной тоской и одновременно с этим печальной торжественностью, отчего щемило душу и к горлу подкатывал комок.
        Все взоры обратились к дверям храма, которые начали медленно, точно нехотя, распахиваться. Из них показалась процессия - облаченные в красное фигурки жрецов казались крохотными по сравнению с выпустившим их сводом; они выступали из таинственной темноты храма, где все утро творили обряды и возносили молитвы.
        Вслед за жрецами выехали храмовники на белых, крытых праздничными попонами, лошадях, с копьями, на древках которых слабо трепетали узкие, похожие на языки пламени, флажки. В сопровождении телохранителей показался Верховный Жрец, восседавший в открытом паланкине, который несли восемь рыцарей.
        Человек этот был бледен точно снег, припорошивший камни мостовой, под глубоко запавшими черными глазами синели круги, словно он не спал несколько ночей кряду. Впрочем, возможно, так и было - ведь жрецы должны были вознести множество молитв, чтобы боги приняли жертву. Прямые плечи покрывала малиновая мантия, отороченная белой лисицей, тем же мехом сверкала круглая шапочка с плоским верхом, расшитая серебром. Осанка его была величава, но, вглядываясь пристальнее в выражение его лица, люди читали на нем нечто, заставлявшее их отворачиваться и смущенно глядеть себе под ноги.
        Справа от него ехал магистр Ордена храмовников барон Бригельм, а слева - герцог Артас, начальник телохранителей. Оба были в длинных белых одеждах, слегка развевающихся на ветру, спереди и сзади красовались эмблемы с аистом. За ними ехали другие рыцари храма и длинная вереница оруженосцев и пажей, каждый из которых носил на плаще герб своего господина. Следом шел отряд пешей стражи, а в середине виднелась облаченная в серебряные одежды фигура, над которой мерно покачивался штандарт ордена - золотое изваяние раскинувшего крылья аиста.
        Барон Бригельм, человек преклонных лет, имел раздвоенную бороду, черными с проседью клиньями спускавшуюся ему на грудь. Кустистые брови давно уже побелели, но утонувшие в складках морщин глаза сверкали недобрым огнем, который даже годы не смогли погасить. Когда-то он был грозным воином, и суровые черты его худощавого лица сохраняли выражение воинственности. В его осанке и лице было нечто величественное, сразу было видно, что он привык играть важную роль при дворе и повелевать знатными рыцарями (стать воином храма было не так легко, как полагали некоторые искатели удачи, наемники, рассчитывавшие дорого продать свой меч в надежде обеспечить себе безопасное времяпрепровождение). Магистр был высок, статен и, невзирая на старость, держался прямо. Его белая мантия с эмблемами аиста легко трепетала на ветру, а снежинки, кружась, оседали на меховой опушке. В руке барон Бригельм держал жезл власти - полированную деревянную трость длиной в полтора локтя, покрытую серебряной вязью с инкрустированными по спирали искрами горного хрусталя. Вместо набалдашника у нее был плоский кружок с выгравированным на нем
солнцем, острые лучи которого словно впивались в окантованный дубовыми листьями ободок. Спутник магистра, герцог Артас, носил такую же одежду. Однако по всему было видно, что равенства между ними не было. Начальник телохранителей был чрезвычайно важной и уважаемой персоной, но оставался, несмотря на это, всего лишь воином; персона же магистра считалась священной. Никто не мог даже прикоснуться к ней, не испросив на то позволения, пусть даже Великому Магистру угрожала бы смертельная опасность. Этот странный и на первый взгляд нелепый закон соблюдался неукоснительно с самого момента основания ордена, и жрецы придавали ему огромное значение.
        Когда все служители, включая телохранителей, заняли отведенные им места, из чернеющего, благоухающего разогретыми маслами дверного проема медленно и торжественно появилась повозка, на которой была установлена клетка. Внутри сидела девушка с распущенными волосам. Из одежды на ней была только длинная холщовая рубаха, на тонких руках и босых ногах виднелись кровоподтеки - следы пыток. Блестящие, устремленные в одну точку глаза казались безумными - в них застыли ужас и боль. Вокруг повозки двигались жрецы в траурных одеяниях, они несли зажженные свечи, отчего жертва казалась окруженной огненным кольцом.
        * * *
        Изящный белый дог, тихо стуча лапами по каменному полу, вбежал в комнату и остановился, выжидающе глядя на своего хозяина карими маслянистыми глазами. Но Дьяк не заметил присутствия животного - он задумчиво глядел в распахнутое окно, через которое доносились крики рабочих, устанавливающих на площади статую, изображающую Железного Герцога, попирающего ногой вампира, изломанная железная корона которого лежала в стороне. Это был подарок короля Мирона победителю носферату и народному любимцу. Отлитый из бронзы колосс довольно точно передавал черты Дьяка и его фигуру, только длинный развевающийся плащ и круглый щит мастера добавили сами. Первый должен был напоминать о высоком сане великого воина, а последний - символизировать его стремление защитить своих соотечественников.
        - Мой друг! - негромкий голос вошедшего вслед за догом заставил Дьяка вздрогнуть от неожиданности и обернуться.
        Увидев стоящего на пороге человека, Железный Герцог поднялся и, прикрикнув на заскулившего дога, улыбнулся.
        - Я ждал тебя, - сказал он, делая несколько шагов навстречу и пожимая протянутую руку.
        - Был настолько уверен, что я приду? - усмехнулся человек, прищуриваясь.
        - И, как видно, не напрасно.
        - Твой человек привел меня.
        - Он толковый малый. Я слышал, ты стал поэтом, Ирд из Карилоссы.
        - Так меня называют, - согласился человек с улыбкой. - Не думал, что и ты слышал о моих... трудах.
        - Напрасно. В Малдонии достаточно образованных людей и ценителей прекрасного и возвышенного. Так что списки "Эланы" дошли и до нашей глуши, - усмехнулся Дьяк. - Присаживайся, - он указал на кресло.
        - Спасибо. И как тебе мое скромное творение?
        - Признаться, мне больше понравилась твоя поэма "Плач по Вайтандару", - сказал Дьяк, опускаясь в кресло напротив своего друга. - Мне привез ее из Карсдейла один человек, выполняющий время от времени мои поручения.
        - О, мои вирши обходят мир! - шутливо удивился Ирд. - На самом деле мне просто хотелось увековечить память о моей родине, которой я лишился.
        Дьяк кивнул.
        - У тебя получилось, - сказал он. - Многие заказывают свитки с твоими поэмами.
        - Надеюсь, - Ирд склонил голову и, помолчав, заметил: - Но ты ведь отыскал меня не для того, чтобы обсуждать поэзию, не так ли?
        - Конечно, нет. - Дьяк наполнил розовым вином два изящных хрустальных кубка, один из которых протянул собеседнику. - Я завладел Книгой Молоха. Она написана на языке вампиров, каратари. К сожалению, он относится к тем немногим вещам, которых я не знаю, - Дьяк развел руками. - Но ты, помнится, рассказывал, что видел в своей библиотеке в Карилоссе какую-то рукопись, написанную на этом древнем наречии.
        - И ты решил, что я смогу перевести для тебя Книгу Молоха?
        - Именно так, - согласился Дьяк. - Впрочем, если ты лишь мельком ознакомился с тем свитком...
        - Отнюдь, - прервал его Ирд, - подобная редкость заинтересовала меня. Однако в ней излагались только основы грамматики и лексики, а, судя по тому, что составитель не был указан, написал ее человек, так что едва ли стоит говорить о достоверности.
        - Но ты попытаешься?
        - Еще бы! Такой труд, как священная книга вампиров, не каждый день попадает тебе в руки. Но на многое не рассчитывай - мои познания в каратари чрезвычайно поверхностны. Кроме того, я уже многое забыл. Так что в любом случае перевод потребует времени, и немалого.
        - Тем не менее выпьем за успех! - предложил Дьяк, поднимая кубок.
        - Согласен, - отозвался Ирд, после чего они дружно опустошили кубки. - А что это за торжество готовится на площади? Кажется, лицо этого исполина мне кого-то напоминает.
        Дьяк кивнул:
        - Все верно, в Малдонии праздник. Сегодня король Мирон возводит в мою честь бронзовую статую и жалует титулом Военного Наместника.
        - И что это значит?
        - Во время войны я беру в свои руки власть над страной.
        - А сейчас мир?
        - Уже да. Бальгон разгромлен, враг уничтожен. Соседи же не скоро отважатся потревожить границы страны, сумевшей одолеть Город Мертвых.
        - Вот как? У короля был верный расчет, - заметил Ирд, с интересом наблюдая за тем, как за окном фигурки рабочих устанавливают при помощи блоков и других приспособлений гигантскую статую.
        - Не совсем, - возразил Дьяк, поглаживая между ушей дремлющего дога, - король не знает, что его министры хотят свергнуть его. Они предлагали мне участвовать в их заговоре, но я пока не дал им окончательного ответа. Впрочем, они, вероятно, уверены, что я соглашусь.
        - А ты согласишься?
        - Посмотрим, - пожал плечами Дьяк. - Представляю, в каком бешенстве сейчас принц Мархак! - добавил он, рассмеявшись. - Его отец собственноручно отдает страну чужаку. В отличие от Мирона, парень совсем не глуп и понимает, что спровоцировать войну очень легко, и стоит мне захотеть, управление Малдонией перейдет в руки Железного Герцога. И никто не возразит, наоборот, все вздохнут с облегчением, потому что у кормила встанет тот, кто спас страну от вампиров, блистательный и непобедимый воин, а не мягкотелый и слабохарактерный Мирон.
        - Я не думал, что ты стремишься к власти, - заметил Ирд.
        - Я не стремлюсь, - ответил Дьяк, махнув рукой, - но иногда полезно иметь под рукой силу, которую можно направить туда, куда тебе нужно.
        - И что же ты задумал? Для чего тебе понадобилась армия Малдонии?
        - Пока ни для ничего. Но все может случиться. Тебе ли этого не знать?
        - Это так, - согласился Ирд, склонив голову. - Во всяком случае, я рад, что ты стяжал столь громкую славу, - добавил он, помолчав.
        - Генералы платят за славу кровью своих солдат, - ответил Дьяк. - Мне всегда претило командовать и посылать на смерть других. Куда лучше простая битва, где каждый сам решает, сражаться ему или бежать. Но сейчас так уже не воюют.
        - В одной книге я прочитал следующее, - проговорил Ирд, внимательно глядя на своего друга. - "Если зерно упадет в землю и останется целым, то не принесет никакой пользы. Но если умрет, то даст урожай".
        - Я видел, как кровь тысяч воинов уходила в землю, чтобы породить дракона, как дожди питали деревья и травы. Но когда бронзовые статуи вырастают из человечьих костей... - замолчав, Дьяк встал и подошел к окну. - Я чувствую, что еще очень плохо знаю людей, - добавил он негромко. - Вы находите величие в массовых бойнях, жестоких расправах, безжалостной резне и красоту в смерти, почитаете пытки за искусство, а казни - за развлечение.
        - Ты прав, - согласился Ирд. - Из окна твоего дворца я видел, как на площадь вывезли девушку. Она сидела в клетке, словно дикий зверь, а толпа бесновалась и ликовала.
        - Это ведьма. Ее поймали восемь дней назад и должны были казнить, но король Мирон решил, что кровь отступницы от святой веры послужит хорошей жертвой богам. Сегодня ее сожгут, и я сам подам знак к началу церемонии.
        - Не может быть! - воскликнул Ирд. - Неужели ты сделаешь это?! Не просто не попытаешься спасти несчастную от столь ужасной смерти, но...
        - Спокойней, мой друг, - остановил его Дьяк. - Не я придумал этот обычай, и не мне нарушать его. Жители Малдонии вот уже почти четыреста лет приносят по праздникам человеческие жертвы, и никакой чужак не вправе говорить им, что это неправильно. Кроме того, ее все равно сожгли бы. Всех ведьм и колдунов, уличенных в занятиях магией в Малдонии, ждет костер.
        - Даже если они занимают пост Военного Наместника? - холодно проговорил Ирд.
        - Тот, кто занимает подобный пост, не может быть неверным, - ответил Дьяк. - Даже если он не верит в богов.
        - Ты сказал, что до сих пор не разобрался в людях, а я никак не могу понять, кто ты: зло или добро?
        - Спроси себя об этом, когда ответишь на два вопроса.
        - Каких?
        - Что есть зло и что есть добро. А теперь идем, я покажу тебе Книгу Молоха. - Дьяк вышел из комнаты. Помедлив, Ирд тихо выругался и направился следом.
        * * *
        Круглая комната в одной из башен дома, окна которого выходили на главную площадь Ялгаада, была освещена двумя масляными лампами, напоминающими сплетенные из металлических прутьев луковицы. Они стояли на длинном дубовом столе, на вид очень прочном, по обе стороны от раскрытой книги, над которой склонился молодой человек с пером в руке. Перед ним стояла небольшая чернильница, а справа лежал лист пергамента. Силуэт Дьяка резко выделялся на фоне дальней стены. Железный Герцог сидел в просторном кресле и потягивал из серебряного кубка вино, время от времени отправляя в рот земляные орехи.
        - Этот язык, каратари, по сути дела, даже не язык, а скорее шифр, или код, - говорил Ирд, не поднимая глаз от книги. - Вампиры просто заменили буквы человеческого наречия своими символами, грамматика же осталась прежней. Вначале я не думал об этом, но чем больше разбираюсь в этих письменах, тем становится очевидней, что они не придумали ничего нового. Язык, правда, не наш, больше похож на один из восточных. Нужно время, чтобы узнать, какой именно.
        - Значит, ты сможешь прочитать Книгу Молоха? - спросил Дьяк.
        - Безусловно. Очень занимательное сочинение. Но тебя, вероятно, интересует нечто конкретное? - Ирд обернулся, вопросительно приподняв бровь.
        Дьяк кивнул:
        - Я хочу знать, сказано ли там, как именно Молох создал носферату. Считается, что Книгу Молоха написал Хранитель (он погиб при штурме Бальгона, один из моих воинов, Ольгерд, в пылу битвы убил его), но мне кажется, что первые страницы свидетельствуют о том, что автор фолианта жил еще до обращения этого вампира.
        - Так ты разбираешь каратари?
        - Совсем немного.
        - Да, ты прав, здесь говорится о сотворении носферату. Даже названа дата рождения Грингфельда. Однако никаких подробностей я не нашел.
        - Скорее всего, Молох зашифровал их. Будь внимателен.
        - Молох?
        - Бог, создавший вампиров. Считается, что некоторые места в Книге написал он.
        - Но тогда придется перевести весь фолиант, - заметил Ирд.
        - Пусть так. Мне нужно знать, как вдохнули жизнь в этих мертвецов, да еще так, что они могут создавать себе подобных. У оборотней и эльфов тела живые, хотя души и не человеческие, но я не могу понять, как Молох сумел сделать расу мертвецов, наделенных такой силой. Это действительно внушает... - Дьяк запнулся, подбирая слово.
        - Восхищение? - подсказал Ирд.
        - Нет, скорее уважение.
        - Зачем тебе знать, как Молох сделал это? Хочешь последовать его примеру?
        - Возможно, когда-нибудь потом. Но сейчас меня интересует, как оборвать ту нить, что соединяет тела носферату с миром живых. - Дьяк встал и прошелся по комнате. - Почему они не разлагаются - вот чего я никак не могу понять. От них несет мертвечиной, их дыхание источает могильный холод, и при этом они совсем не похожи ни на зомби, ни на разупокоенных. - Дьяк положил руку на плечо Ирду. - Ищи, мой друг! Переведи эту книгу и узнай, почему носферату продолжают жить, когда все говорит за то, что они должны умереть и рассыпаться в прах.
        - Постараюсь, - кивнул Ирд.
        - У меня дела. - Дьяк поставил пустой кубок на край стола. - Я распоряжусь, чтобы тебе прислали ужин и вино.
        - И пергамент, - добавил Ирд.
        - Конечно, - Дьяк кивнул и вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь. - Никого не впускать, не позволять выносить фолиант, - бросил он четверым охранникам, вытянувшимся при его появлении.
        Дьяк вышел на террасу, с которой открывался вид на внутренний двор. Там в свете месяца стояли огромные деревянные каркасы, похожие на ощетинившиеся ребрами скелеты невиданных животных. Длинные иссиня-черные тени ложились на землю, создавая фантастическое кружево. Вокруг виднелись одноэтажные постройки с плоскими крышами, из труб которых тянулись тонкие струйки дыма, - здесь жили рабочие, которые никогда не выходили за ограду. Они выполняли для Дьяка секретную работу. В дальнем конце двора стояли кузницы, лесопилка и другие мастерские. В воздухе пахло краской, лаком, опилками и металлической стружкой. Днем здесь стоял шум, и многие пытались выяснить, чем занимается Железный Герцог, но он отговаривался, ссылаясь на то, что готовит сюрприз.
        Штабеля древесины лежали в углу возле ограды, накрытые тентом, в длинном сарае были свалены горы бронзовой руды. Из нее выплавляли листы толщиной два дюйма и размером восемь на десять футов. Они, уже готовые, лежали в отдельном бараке без окон, запертые тяжелым засовом и навесным замком. По двору расхаживали часовые - четыре телохранителя с арбалетами и полуторными мечами.
        Дьяк вдохнул морозный воздух и вернулся в дом. Пора ложиться спать.
        Глава 3
        Туда, где собираются тучи
        Невин проснулся в полночь и разбудил Телона. Они вышли из пещеры и остановились возле неподвижно сидевшего отшельника. Старик был мертв. Из его груди торчал обломок стрелы, - видимо, убийца пытался выдернуть ее, но наконечник слишком крепко засел в теле, и тогда лучник обломил оперенье, чтобы по нему нельзя было вычислить стрелявшего.
        - Почему старик не подал сигнал? - спросил Телон, разглядывая мертвеца. - Не успел?
        - Скорее всего, - отозвался Невин, осматривая погруженный в тишину лес и втягивая ноздрями ночной воздух. - Теперь нам трудно будет найти дорогу в Кар-Мардун.
        - Во всяком случае, старик показал направление. Придется идти через Скорбные Топи одним.
        - Едва ли, - заметил Невин. - Тот, кто спустил тетиву, наверняка где-нибудь неподалеку. Не знаю, почему он не вошел в пещеру, но это не простой грабитель.
        - Почему?
        - Он даже не обыскал тело.
        - Думаешь, он последует за нами, Хозяин?
        - Не знаю, но скорее всего. У него должен быть какой-то свой интерес.
        - Если это человек, то нам нечего бояться его, так ведь, Хозяин?
        - Вероятно.
        - А где лошади?! - воскликнул Телон, оглядываясь. - Проклятье! Их увели.
        - Само собой. Но наши ночные гости совершили ошибку.
        - Какую, Хозяин?
        Вместо ответа Невин указал на следы копыт. Цепочка полумесяцев сбегала по холму и сворачивала на юг.
        - Мы пойдем по ним? - спросил Телон.
        - Еще не решил. С одной стороны, хотелось бы узнать, кем были наши ночные гости, но с другой - нам нельзя терять время. Молох ждет нас в Кар-Мардуне.
        - Они могли далеко уйти, - заметил Телон.
        - Все же мы попробуем, - сказал Невин, помолчав. - Вероятно, мне удастся зачаровать их, а нам понадобятся воины, когда мы пойдем через Топи.
        - Ты уверен, что сможешь сделать это, Хозяин? Что, если эти существа - не люди и они не поддаются твоему Дару?
        - Это мы тоже узнаем, - ответил Невин, решительно направляясь в ту сторону, куда уходили следы.
        Телон последовал за ним, и через несколько минут они вошли в чащу хвойного леса. Вокруг царила тишина, только время от времени какая-нибудь ночная птица, потревоженная путниками, перелетала на соседнее дерево.
        Невин думал о том, что теперь, когда нарушен старый уклад жизни и многие доблестные воины из рода вампиров погибли, должно начаться именно то настоящее служение, ради которого он был создан. Кровавый бог призвал его, он ждет в Келтебруне. Армия носферату соберется вокруг него и ринется на врагов, сметая все на своем пути. Людям придется признать власть Молоха, в прежнем величии и славе вернувшегося на Землю. Теперь все будет по-другому: пробил час славы! Воодушевленный, Невин глубоко вздохнул и огляделся. Вокруг по-прежнему царила сырая тишина, только воздух стал более затхлым и спертым.
        - Похоже, мы приближаемся к болотам, - заметил он неуверенно. - Мне, правда, казалось, что они дальше.
        Вампиры прибавили шаг и вскоре вышли на берег небольшого озера, вода в котором была темной и маслянистой. В ней не отражались ни луна, ни звезды - словно бездна разверзлась перед ночными путниками.
        - Что это, Хозяин? - спросил Телон, опускаясь на корточки и зачерпывая горстью воду.
        - Не стоит! - хотел одернуть его Невин, но не успел: от руки носферату повалил густой дым, кожа вместе с плотью мгновенно слезла, а кости рассыпались в прах. Телон вскрикнул и недоуменно уставился на обрубок.
        - Здесь нам не пройти, - покачал головой Невин, не обращая внимания на растерянные взгляды Телона. - Придется обходить. - Он оценивающе оглядел густые заросли колючего кустарника и толстые деревья, росшие вдоль берега озера. - Хотя это будет нелегко, - добавил он.
        - Господин...
        - Успокойся, твои пальцы скоро восстановятся. Не забывай, что ты вампир.
        - Да, Хозяин, - Телон послушно опустил руку. - Что будем делать?
        - Следы обрываются на берегу, - проговорил Невин задумчиво. - Значит, перебраться через озеро все же можно. - Он огляделся. - Для начала нужно выяснить, все ли, что попадает в озеро, ждет такая же участь, как тебя. - С этими словами Невин подобрал с земли камешек и бросил в воду. Описав широкую дугу, тот упал и сразу исчез - ни кругов, ни ряби. Маслянистая поверхность не шелохнулась.
        - Камень мог просто утонуть, - заметил Телон. Его рука уже начала восстанавливаться: из обрубка медленно появлялась кость.
        - Верно, - согласился Невин. - Нужно что-нибудь другое. - Поискав глазами, он заметил на земле тяжелую ветку.
        - Брось ее, - велел он Телону.
        Тот послушно исполнил приказание.
        Дерево упало на поверхность с влажным шлепком и осталось лежать, не двигаясь. Никакого дыма не было.
        - Отлично! - Невин удовлетворенно кивнул. - Построим плот.
        - Господин, я тут подумал кое о чем.
        - О чем же?
        - Как пересекли это озеро те, кого мы преследуем?
        - Возможно, так же, как это собираемся сделать мы, - ответил Невин, извлекая из ножен меч. Телон обнажил морской кортик.
        - Это сильно задержит нас, господин, - заметил он нерешительно. - Молох ждет.
        - Ты прав, - сказал Невин, подумав. - Эта погоня не стоит гнева Кровавого Бога. Идем назад.
        Они повернулись к озеру спиной, и в этот миг послышался громкий всплеск. Вампиры мгновенно развернулись и увидели, как с неба на них стремительно падает нечто огромное, низвергающее потоки воды. Это существо явно выпрыгнуло из озера, намереваясь раздавить пришельцев, потревоживших его покой.
        Невин бросился в сторону, но упал, сбитый с ног жестким плавником. Разбрасываемые чудовищем брызги прожигали кожу, плоть, даже кости. Весь мир превратился в боль. Оглушенный новым ударом, Невин откатился в прибрежные заросли. Приподнявшись на локте, он увидел перед собой гладкий темно-зеленый, с разноцветными разводами, бок существа. Он подрагивал, переливаясь в лунном свете, отчего чешуя то вспыхивала, то гасла.
        Невин попытался встать на ноги, и тут огромная, покрытая костяными пластинами, шипами и наростами, голова монстра повернулась к нему, жадно раскрыв усеянную тонкими длинными зубами пасть. Где-то в глубине зева светились едва заметные огоньки. Из глотки чудовища пахнуло тиной и падалью.
        Невин подпрыгнул и уцепился за ветку ближайшего дерева. Он оказался довольно высоко над землей, но костяные спинные плавники зверя колыхались перед его лицом. Вампир подтянулся и уселся на ветку верхом.
        Чудовище потеряло его лишь на миг: чуть развернувшись, оно занесло свою когтистую лапу, и лишь еще один прыжок спас Невина от мощного удара: соединенные перепонками пальцы ободрали кору, обнажив светло-желтый ствол дерева. Раздалось низкое недовольное рычание, и чудовище начало подниматься на задние лапы. При этом оно опиралось на массивный хвост, увенчанный рядом острых шипов, конец которого бил по черной воде озера.
        Невин оказался футов на десять выше монстра. Понимая, что следующий удар скорее всего просто повалит дерево, он оттолкнулся от ветки и перелетел на спину чудовища, ухватившись за выступ плавника. Легко перебежав по чешуйчатой коже, он оказался возле огромной головы. Зверь зарычал и поднял лапы, чтобы сбросить его, но вампир оказался быстрее. Выхватив Семеракх, он промчался по усеянной костяными щитками морде и погрузил клинок в мутный глаз, глубоко утопив в нем рукоять и кисти обеих рук.
        Монстр взвыл и, на удивление высоко подпрыгнув, перекувырнулся в воздухе и шлепнулся на землю спиной. Невин едва успел выдернуть меч и спрыгнуть на крону ближайшего дерева. Ударившись о несколько веток, он с трудом ухватился одной рукой за толстый сук и повис среди листвы.
        Внизу билось чудовище. Хвост сметал кусты и перебивал стволы ближайших деревьев. Справа и слева тяжело и величаво падали сосны, рушились вниз мохнатые верхушки елей. Невин перепрыгнул на соседнее дерево, чтобы оказаться подальше от умирающего зверя, и услышал негромкие возгласы, доносившиеся с нижних веток. Приглядевшись, он рассмотрел одетых в зеленые лохмотья людей. Они были маленького роста, но на гномов не походили. Легкие кожаные шлемы защищали их головы, а за плечами висели большие луки и колчаны, полные стрел. Они с тревогой и интересом наблюдали за агонией монстра. Невин заметил среди них три фигуры, одетые иначе, чем остальные: в длинные темные хламиды, разрисованные красными и желтыми знаками. В руках эти люди держали узловатые посохи, другого оружия у них не было. Они бормотали что-то, едва шевеля губами, - то ли молились, то ли читали заклинания.
        Присмотревшись, Невин разглядел, что оперенье на стрелах лучников ярко-оранжевого цвета. Без сомнения, оставлять столь приметную улику на трупе никто не стал бы. Так что, похоже, перед Невином были убийцы старика-отшельника.
        Удовлетворенно улыбнувшись, он неслышно пополз вниз по стволу, не сводя глаз с фигур колдунов - он решил, что они должны знать больше, чем простые воины.
        Однако, как ни осторожен он был, чьи-то зоркие глаза сумели заметить его прежде, чем он подобрался достаточно близко, чтобы неожиданно напасть на коротышек. Раздался тревожный возглас, и десятки глаз устремились на него. Луки мгновенно легли в ладони, с тихим шелестом стрелы покинули колчаны и с гудением отправились в цель.
        Ни одна из них не попала в Невина. Вампир легко перелетел на соседнее дерево и устремился к цели. Колдуны не пытались бежать. Они выставили вперед свои посохи и забормотали заклинания. Желтые искры метнулись к Невину, и ему пришлось спрыгнуть на землю. Он избежал магической атаки, но едва его ноги коснулись валежника, пять стрел легко вошли в его тело со всех сторон. Вампир изогнулся от боли, но помчался вперед - туда, где сгрудились колдуны. За несколько секунд преодолев разделявшее их расстояние, он тремя сильными короткими ударами выбил из рук волшебников посохи и прикончил двоих из них, сломав им шеи. Третий попятился, в ужасе глядя на смертоносного противника. Невин оглушил его ударом кулака и, взвалив на плечо, бросился в чащу. Вдогонку просвистело несколько стрел, часть вонзилась в деревья, другие - в землю. Послышался короткий повелительный оклик, и выстрелы прекратились. Невин понял, что жители Скорбных Топей боятся попасть в своего колдуна.
        Вскоре он обнаружил тропу, по которой они с Телоном пришли на берег озера. Погони можно было не опасаться: вампир бежал слишком быстро, чтобы простой смертный мог догнать его. Уложив бесчувственного пленника на траву, Невин опустился рядом на колени и, стиснув зубы, выдернул из тела стрелы. Затем он сосредоточился и мысленно позвал Телона - способ, которым пользуются Хозяева, чтобы связаться с находящимися на расстоянии слугами.
        Отклик донесся почти сразу. Значит, бывший шкипер уцелел, сумев увернуться от чудовищного зверя. Невин велел ему возвращаться к пещере, в которой они ночевали, а затем взвалил колдуна на плечо и отправился туда же.
        Возле пещеры он нашел Телона. Вампир был ранен стрелами и обожжен брызгами озерной воды. Покрытая язвами кожа посинела и висела лоскутами. Впрочем, процесс регенерации уже начался, и носферату почти не чувствовал боли.
        - Что это за тварь? - проговорил он, едва завидя Невина.
        - Думаю, местный колдун, - отозвался тот.
        - Да нет, я имею в виду чудище из озера.
        - Понятия не имею, - честно признался Невин. - Никогда ни о чем подобном не слышал. Но мы в Кар-Мардуне, а здесь полно всякой нечисти. Думаю, многие сочли бы, что мы еще легко отделались.
        Телон мрачно усмехнулся и взглянул на свою руку, на которой уже начали расти пальцы.
        Тем временем Невин положил своего пленника на землю.
        - Откуда он взялся, Хозяин? - поинтересовался Телон, переключая внимание на него.
        - На берегу были наши гости, - отозвался Невин, пытаясь привести колдуна в чувство при помощи пощечин. - Ты их не видел?
        Телон отрицательно покачал головой.
        - Я едва успел откатиться в кусты, - сказал он, - когда эта тварь обрушилась на нас.
        В это время шаман пришел в себя. Он раскрыл глаза, и в них быстро появилось выражение ужаса, когда он увидел вампиров.
        - Кто ты такой? - спросил Невин, встретившись с ним взглядом и применяя Очарование, чтобы подчинить волю колдуна.
        Пленник пробормотал что-то на неизвестном Невину языке. Носферату досадливо поморщился: он не мог отдавать шаману приказаний, и это делало похищение колдуна бессмысленным.
        - Так мы от него ничего не добьемся, - пробормотал Невин. - Ты понимаешь язык Малдонии? - спросил он пленника на всякий случай. - Мне придется убить тебя, если нет.
        Какое-то время колдун молчал, а затем нехотя ответил, сильно коверкая слова:
        - Я понимаю тебя.
        Невин облегченно вздохнул.
        - Ты слышал мой вопрос? Кто ты такой? Шаман своего народа?
        Пленник кивнул.
        - Как вы себя называете?
        - Иссары.
        - Вы живете в лесу?
        - В Скорбных Топях.
        - Где ваши дома?
        - Нет домов. Живем в пещерах. Там, - шаман неопределенно махнул рукой. При этом на его лице отразилась мука от того, что ему приходилось помимо воли открывать незнакомцу тайны своего народа.
        - Вас много? - продолжал допрос Невин.
        - Около четырех сотен. Давно не считали.
        - Кто вами управляет?
        - Верховный Шаман Тубарк.
        - Сегодня он был с вами у озера?
        Пленник отрицательно покачал головой.
        - Никогда не выходит из Храма. Всегда внутри. Разговаривает с богами. Потом передает остальным членам племени их волю. Приносит жертвы, чтобы умилостивить Всемогущих.
        - Это чудовище... из озера, вы управляете им?
        - Нет.
        - Зачем вы заманили нас к нему?
        - Мы предположили, что вы потревожите его. Так и случилось.
        - Хотели, чтобы оно нас убило?
        - Да.
        - Зачем?
        - Чужеземцам не место на нашей земле. Боги не любят этого, они карают нас, если мы допускаем...
        - Где наши лошади? - перебил его Невин. - Они живы?
        - Они в озере. Мы не пользуемся такими животными.
        - Но вы знаете, для чего они служат?
        Шаман кивнул:
        - Некоторые люди ездят на них.
        - Почему вы не убили нас, когда мы ночевали в пещере?
        - Думали, что вас убила обезьяна. Не могли понять, почему она пощадила лошадей. Потом увидели, что вы живы.
        - И тогда решили заманить к озеру?
        - Да.
        - А что вы сначала хотели сделать с лошадьми?
        - Принести в жертву богам, чтобы они видели, что мы храним границы их владений.
        - Кому вы поклоняетесь?
        - Вааррану, Намирру, Даорму... - начал перечислять шаман, но Невин перебил его:
        - Кто такой Ваарран?
        - Великий бог! Огромный зверь с лапами медведя, телом рыбы, пастью волка и хвостом крысы. Он живет на семи дубах в центре Скорбных Топей.
        Невин на какое-то время задумался.
        - Ты знаешь это место?
        - Верховный Шаман водил меня однажды.
        - Ты покажешь нам туда дорогу, - решил Невин.
        Глаза пленника расширились от ужаса.
        - Но зачем?! - воскликнул он.
        - Это тебя не касается, - ответил Невин, нахмурившись. Колдун был силен. Он не до конца попал под власть Невина, и вампира это беспокоило. Придется внимательно смотреть за ним и убить, как только в проводнике отпадет необходимость.
        В ту же ночь Невин, Телон и шаман двинулись через Скорбные Топи на север, где, по словам пленника, обитал Ваарран.
        Постепенно лес становился гуще и темнее, ветви смыкались над головами, едва пропуская тусклый, безжизненный лунный свет. Потянуло сыростью и запахом гниения. Шаман замедлил шаг и, указывая вперед дрожащей рукой, в благоговейном ужасе прошептал:
        - Он там! Не ходите к нему, великий Ваарран проглотит вас!
        Вместе ответа Невин подтолкнул пленника вперед, и тот покорно пошел дальше, однако из глаз его катились слезы, а сам он весь дрожал от страха.
        Через несколько минут деревья неожиданно расступились, и вампиры с колдуном очутились на берегу топкого, затянутого желто-зеленой ряской озера, в центре которого виднелся островок. На нем росли огромные деревья, переплетшие свои ветви на манер шатра, на котором покоилась бурая туша Вааррана. Головы чудовищного бога видно не было, однако длинный крысиный хвост свешивался вниз и лежал в воде.
        Шаман повалился на колени и, упершись лбом в землю, начал бормотать на своем языке молитвы, очевидно, умоляя великого бога пощадить его.
        - Замолчи! - Невин крепко сдавил основание шеи колдуна, и тот, жалобно пискнув, прекратил стенания. - Говори, как добраться до острова?
        - Не знаю, мы никогда не делали этого. Вторгаться в жилище Вааррана запрещено!
        - Но сам-то он покидает этот остров?
        - Ваарран велик и могуч. Что ему стоит преодолеть какое-то озеро?
        - Что ж, раз нет возможности нам перебраться к твоему богу, придется ему самому прийти сюда, - решил Невин и громко крикнул.
        Шаман вжался в землю, Телон тоже выглядел испуганным. Однако на Вааррана произошедшее не произвело никакого впечатления. Ни один мускул его гигантского тела не дрогнул. Вероятно, бог просто не слышал окрика.
        Тогда Невин велел Телону и шаману тоже кричать, и так они орали довольно долго, пока наконец Ваарран не пошевелился.
        Бог поднял голову и осмотрелся. Заметив на берегу человеческие фигурки, чудовище хлестнуло по деревьям хвостом, отчего в воду полетели обломанные ветки, а затем лениво приподнялось на передних лапах. Волчья морда с раскосыми горящими глазами отвернулась, Ваарран широко зевнул, выпустив в воздух густое облако пара, а затем резко поднялся и встряхнулся, разгоняя скопившийся вокруг туман.
        - Ты знаешь заклятия животных? - спросил тем временем Невин колдуна.
        - Знаю, как подчинить и...
        - Этого вполне достаточно, - перебил его Невин. - Заставь Вааррана служить мне.
        Лицо шамана побледнело от изумления, а затем гневно вспыхнуло, когда он понял, какое было произнесено кощунство.
        - Варран - не животное, это Великий бог!.. - начал он, однако Невин не дал ему заговорить. Вперив взгляд в глаза пленника, он мысленно приказал ему замолчать и выполнять приказ.
        Шаман обернулся к острову и, воздев руки, начал бормотать заклинания. Невин наблюдал за чудовищем, надеясь, что они подействуют. Ваарран тем временем потянулся и прыгнул в воду, взметнув фонтан брызг и тины. Поднятая им волна выплеснулась на берег, до пояса намочив стоявших на нем вампиров и их пленника. Чудовище быстро приближалось - на какое-то мгновение Невину пришла в голову мысль, что оно идет по дну.
        - В чем дело? - спросил он шамана, продолжавшего что-то бормотать.
        - Какое желание господина должен исполнить Ваарран? - спросил тот вместо ответа каким-то бесцветным голосом.
        Невин вздохнул с облегчением:
        - Любое. Пусть подчиняется мне во всем.
        - Хорошо, - уронил шаман и трижды хлопнул в ладоши, а затем начал напевать нечто нечленораздельное.
        Ваарран положил передние лапы на берег и начал вытаскивать свое огромное тело. С шерсти стекала вода, крысиный хвост бил по остаткам тины, расшвыривая их во все стороны.
        Телон попятился, не сводя глаз с чудовища. Недавняя встреча с озерным монстром научила новоиспеченного носферату с опаской относиться к неведомым созданиям.
        - Он ждет приказаний, - прошептал шаман и без сил повалился на траву.
        - Отвечай, сколько будут длиться чары? - потребовал Невин, глядя на Вааррана.
        - Вечно, - отозвался колдун, едва дыша.
        - А если ты умрешь?
        - Это неважно. Он все равно будет служить тебе.
        - Убей его, - распорядился Невин, указывая Телону на распростершегося шамана, - он мне больше не нужен.
        Вампир шагнул к пленнику, сел на корточки и впился зубами ему в горло. Раздался тихий хруст, из артерии толчками ударила кровь. Колдун слегка дернулся, его глаза закатились, и через несколько мгновений он с тихим стоном умер. Когда Телон закончил утолять голод и поднялся, вытирая губы тыльной стороной ладони, тело шамана походило на обтянутый белой кожей скелет.
        - Отнеси нас в Кар-Мардун, - проговорил Невин, глядя Вааррану в желтые горящие глаза. - Мы поедем на твоей спине.
        Чудовище низко зарычало и опустилось на передние лапы, положив массивную уродливую голову на берег. Вампиры вскарабкались на него, цепляясь за длинную серо-бурую шерсть. Когда они устроились на загривке Вааррана, Невин похлопал монстра ладонью и приказал:
        - Неси нас туда, где собираются тучи, - на север.
        Гигант вздрогнул всем телом, поднялся, развернулся и двинулся по направлению к Кар-Мардуну, ломая деревья и оставляя за собой цепочку глубоких следов, больше походивших на глубокие ямы.
        * * *
        Твердую от мороза землю покрывал тонкий слой серебристого инея, бурая трава ломалась под ногами, а колючие кустарники, когда их задевали ногами, рассыпались, превращаясь в бурую пыль. Небо темнело над головами Невина и Телона, готовое в любой момент разразиться дождем. Изредка у горизонта вспыхивали паутинки молний, но гром не долетал до пересекающих степь вампиров.
        Впервые Невин подумал о том, что толком не знает дороги в Келтебрун, замок, властелином которого он стал после смерти Грингфельда. Конечно, как любой вампир, он знал ответы на вопросы, служившие паролем, но не был уверен, что сможет отыскать Стражей, которые должны открыть ему порталы, защищавшие замок от чужаков. Пейзаж вокруг не менялся вот уже несколько дней, и казалось, что конца не будет этой сухой безжизненной степи.
        Вскоре Невин взглянул на небо и понял, что через три четверти часа рассветет. Нужно было искать убежища, но где его найдешь посреди пыльной, промерзшей насквозь пустыни?
        - Нужно копать, - решил он, останавливаясь.
        - Хозяин, посмотрите! К нам что-то летит.
        Невин взглянул на небо, туда, куда указывал Телон. Низко над землей, быстро увеличиваясь в размерах, летело существо, походившее на человека с громадными кожистыми крыльями. В какой-то момент Невин решил, что Прародитель ожил и направляется к ним. Но он знал, что Грингфельд погиб, и погиб безвозвратно.
        Летевший тем временем приблизился достаточно, чтобы Невин узнал в нем своего ночного гостя Дарона. Носферату сделал плавный круг, опустился на спину Вааррана, и в тот же миг его крылья свернулись и исчезли за спиной.
        Дарон с достоинством поклонился:
        - Я послан Молохом, чтобы проводить тебя. Ты готов?
        - Разумеется, - ответил Невин коротко. - Веди нас.
        - Могу я узнать, что это за животное, на котором вы оба едете? - спросил Дарон, с любопытством разглядывая Вааррана. - Я таких раньше не видел.
        - Одно воинственное племя, встретившееся нам по дороге в Кар-Мардун, почитало его богом и поклонялось ему.
        - А на самом деле?
        - Это просто волшебный зверь, созданный либо темным магом, либо горным эльфом.
        - Он разумен? - спросил Дарон, усаживаясь на загривке Вааррана, шествовавшего с угрюмой величавостью.
        - Не думаю. Во всяком случае, даром речи создатель его не наградил.
        - Как тебе удалось... хм, приручить его?
        - Это не я. Один шаман из того племени, о котором я упомянул, показал мне логово этого зверя. Этот колдун был очень силен, в нем таилась сила, о которой он и не подозревал. Конечно, ему бы и в голову не пришло наложить заклинание повиновения на бога. Но не мне. И вот благодаря его волшебству, хоть и подневольному, Ваарран достался мне.
        - Браво! - Дарон, казалось, был в восторге. - Его так зовут? - добавил он, указывая на зверя.
        - Так называли его люди того племени. Куда мы направляемся? - Невин решил сменить тему на более важную.
        - К тому лесу, - Дарон указал на темнеющую вдали стену из сосен и елей.
        - Скоро рассвет, - заметил Телон, - нам нужно укрыться.
        - Там мы найдем убежище, - пообещал Дарон.
        - Хорошо, как скажешь. - Невин направил Вааррана к лесу.
        Некоторое время они ехали молча. Небо над деревьями начало светлеть, и вампиры забеспокоились. Невину лес не казался таким уж надежным укрытием, а времени на то, чтобы подыскать что-нибудь более подходящее, не оставалось.
        - Нам сюда, - сказал Дарон, указывая на едва различимую тропинку, мелькающую среди деревьев. - Едва ли твой "жеребец" протиснется через эту чащу, - добавил он. - Стволы стоят плотно, а на пути то и дело попадаются глубокие болота. Кроме того, деревья здесь не любят, чтобы их тревожили. Нужно быть очень осторожным, путешествуя по Кар-Мардуну.
        - Мы оставим Вааррана здесь, - решил Невин. - Думаю, больше он нам не понадобится.
        - Тогда следуйте за мной, - ответил Дарон.
        Вампиры спустились на землю и вошли в лес.
        В чаще было сыро и душно, по земле стелился молочно-белый туман. Тщетно Невин старался уловить привычные для ночного леса звуки - шорохи, крики птиц. Не было и животных запахов, словно звери не обитали здесь. Только скрип ветвей и легкий шелест иголок наполнял спертый воздух.
        Однако сколь густым ни был лес, через час ели и сосны расступились, и Невин с Дароном очутились перед залитым лунным светом гранитным утесом. На высоте пятнадцати-семнадцати футов, посреди широкого выступа, виднелась огромная черная масса. Зоркие глаза Невина видели, как размеренно вздымается спина существа - оно то ли спало, то ли просто делало очень глубокие вдохи.
        - Это Страж, - сказал Дарон негромко, однако безо всякой опаски. Он, видимо, был уверен, что обитатель утеса бодрствует. - Он охраняет первый портал, и пройти мимо него просто так нельзя. Вход замаскирован, так что пытаться отыскать его непосвященному бесполезно.
        - Но ты знаешь, как пройти, не так ли? - спросил Невин.
        - Разумеется. Иначе Великий не послал бы меня.
        В этот миг на фоне темной дышащей массы зажегся ярко-синий огонек - Страж открыл один глаз. Существо поднялось и потянулось с видимым наслаждением. Невин увидел, что больше всего оно походило на огромного льва, только на звериной шее сидела женская голова с тонкими чертами лица и смуглой кожей. Портили ее длинные, острые, точно иглы, зубы, обнажившиеся во время приветливой улыбки, которой Страж наградил Дарона.
        - Мы приветствуем тебя, - проговорил тот, выступая вперед.
        - Кто твой спутник? - лениво спросила полуженщина-полулев, окинув Невина рассеянным взглядом.
        - Повелитель Бальгона и Келтебруна, Невин арра Грингфельд.
        - Вот как? - В голосе Стража не было и тени удивления. - Значит, его Прародитель умер?
        - К великой скорби! - отозвался Дарон, склонив голову.
        - И ты хочешь занять свое место в Крепости? - спросил Страж Невина.
        - Его призвал Кровавый Бог, - ответил за него Дарон. - Молох ждет.
        - Меня зовут Сфинкс, - произнес Страж отчетливо, глядя на Невинна. - Запомни это.
        - Нам нужно пройти, - напомнил Дарон.
        - Тогда начнем, - Сфинкс лениво зевнул, сверкнув рядом смертоносных зубов. - Ты знаешь порядок, - обратился он к Невину. - Я буду задавать вопросы, ответы на которые сообщаются всем вампирам во время Инициации, так что ответить на них тебе не составит труда. Слушай!
        Вампир кивнул, и полуженщина заговорила:
        - Итак, некий человек поставил на край стола плотно закрытый сосуд так, что две трети его дна свисало со стола. Через некоторое время банка упала. Вопрос: что было в этом сосуде?
        - Лед, - ответил Невин, не задумываясь. Ему и не нужно было гадать: все необходимые сведения он узнал сразу после того, как взошел на трон Бальгона, - к нему явились Наставники-Хранители и передали все положенные князю знания.
        - Правильно, - Сфинкс удовлетворенно кивнул. - Следующая загадка:
        Шли по дороге два отца и два сына,
        Нашли на обочине три апельсина.
        Всем по штуке досталось, как стали делить.
        Как такое могло быть?
        - Люди, нашедшие апельсин, были дедом, отцом и сыном, - ответил Невин, улыбнувшись.
        - Верно, - чудовище облизнулось и прищурилось. - Последняя загадка: что бросают, когда нуждаются в этом, и поднимают, когда в этом нет нужды?
        - Якорь.
        - Можете идти, - сказал Сфинкс, начертав когтем на скале какой-то знак. Весь его вид при этом выражал скуку.
        Камень разошелся, открыв проход в узкий тоннель. Когда вампиры переступили порог, он сразу же закрылся, и стало совсем темно. Но Невину, Дарону и Телону это не мешало - они прекрасно видели во мраке.
        От стен веяло сыростью, в лицо дул холодный ветер. На полу и потолке виднелись соляные наросты - где-то поблизости была вода.
        Через некоторое время носферату вышли в большую пещеру, своды которой терялись во мраке. В центре покоилось агатово-черное озеро. Сверху в него с гулким плеском падали тяжелые капли. На камнях и стенах виднелись узоры инея, повсюду лежал прозрачный, словно горный хрусталь, лед.
        - Нам точно сюда? - спросил Телон с сомнением.
        - Скоро мы встретим Проводника, - ответил Невин, вглядываясь во тьму. - Смотри! - он указал вдаль.
        Телон увидел пятнышко трепещущего света, которое постепенно увеличивалось.
        Вскоре вампиры разглядели большую лодку с высоким загнутым носом и крутыми бортами. Ею правил высокий человек в черном балахоне. Он погружал в воду длинное весло и с силой отводил его назад. У него было бледное вытянутое лицо и глубоко посаженные глаза, скрытые в тени. Огонек оказался привязанным к мачте масляным фонарем.
        По мере приближения лодки становилось ясно, что и она сама, и человек значительно превышали обычные размеры.
        - Это он, Проводник? - спросил Телон.
        Невин кивнул. Сам он никогда здесь не был, но точно знал, что через озеро вампиров переправляет Проводник.
        Нос лодки со скрежетом ткнулся в каменистый берег озера, и гребец, не раскрывая рта, сказал:
        - Я - Страж этого озера. Меня зовут Харон. А вы кто такие и что здесь делаете?
        - Я - князь Бальгона из клана Грингфельда. Я ищу Келтебрун, - ответил Невин. Он помнил, что с существами, охранявшими проход к тайному убежищу вампиров, следует разговаривать как можно яснее.
        - Если вы хотите переправиться через озеро, то должны заплатить пошлину, - сообщил Харон.
        - Я знаю, - Невин кивнул.
        - Тем лучше. Того, кто сможет правильно ответить, я перевезу на другой берег озера.
        - Мы слушаем.
        - Боги хранят этот путь, - проговорил Харон нараспев, - о них и будут вопросы. Первый я задам тебе, - он указал на Телона. - Скажи мне, кто это: с собственной тенью сошелся и мир зачал и все сущее в нем?
        Вампир не знал ответа, но голос Невина, неожиданно возникший в его голове, подсказал:
        - Ра, бог Нила.
        - Ра, бог Нила, - повторил Телон.
        - Правильно, - Харон одобрительно склонил голову. - Теперь ты, - он кивнул Невину. - Отвечай: кто с мировым змеем сражался, что лежит на дне океана, опоясывая Землю?
        - Тор, бог севера, - ответил носферату.
        - Верно! - Страж перевел взгляд на Дарона: - Твоя очередь.
        - Я готов, - отозвался тот.
        - Кто солнце пожрал и стал небесным конем для Верховного бога?
        - Гаруда, - ответил Дарон.
        Харон удовлетворенно кивнул.
        - Садитесь в лодку, - сказал он, - я переправлю вас.
        Створки пещеры распахнулись перед вампирами, и навстречу им ударили резкие порывы колючего ветра, наполненного снегом. Вьюга носила по равнине белые смерчи, кругом бушевал настоящий буран. Небо нависало беспросветным черным куполом, скрывая звезды и луну. Казалось, земля здесь на много футов вглубь пронизана холодом. Вокруг царила темнота: создавая Келтебрун, Молох постарался, чтобы вампиры чувствовали себя в безопасности, и наложил заклятья, удерживающие над крепостью тучи.
        - Смотри! - воскликнул Дарон, указывая вперед, где среди снежных вихрей возвышался огромный темный замок.
        Узкие шпили венчали квадратные башни, соединенные прямыми мостами. По периметру шла зубчатая стена. Всю эту конструкцию держали четыре каменных атланта, обращенных друг к другу спинами.
        - Нужно подойти ближе, - сказал Дарон. - Там нас ждут.
        Вампиры двинулись вперед и шли, пока не очутились возле ступней одного из атлантов.
        - Что дальше? - спросил Невин, поражаясь фантастической постройке. Несмотря на то что эта крепость принадлежала ему, сам он никогда прежде не бывал в ней.
        Вместо ответа Дарон пошевелил губами, и Невин понял, что его проводник использует Зов. Через мгновение из бурана появился невысокий носферату в длинном плаще на меху. Окинув их внимательным взглядом, он почтительно поклонился Невину.
        - Я рад приветствовать Повелителя, - проговорил он. - Позволь мне проводить тебя к Великому Молоху. Он давно ждет тебя.
        - Я прибыл сюда, чтобы служить Кровавому Богу, - ответил Невин.
        - Меня зовут Фессан, - представился вампир. - Я служил еще Прародителю. Буду рад, если вы сочтете возможным оставить меня при прежних обязанностях. Прошу сюда. - С этими словами он присел на корточки и быстро раскидал снег перед собой. Невин увидел большое бронзовое кольцо. Фессан взялся за него одной рукой и открыл крышку потайного люка.
        - Это единственный путь в Келтебрун, - сказал он, отряхиваясь и указывая на черный провал. - Тут есть лестница.
        Дарон первым подошел к лазу и начал спускаться. За ним последовали Невин и Телон; Фессан, шедший последним, захлопнул люк. Сразу стало чрезвычайно темно, но это не мешало вампирам прекрасно видеть. Полминуты они спускались по вертикальной металлической лестнице, пока не очутились в тоннеле квадратного сечения, освещенном редкими факелами. Фессан вынул один из гнезда и, высоко держа над головой, пошел вперед.
        Невин ощущал запах плесени и сырой земли. Воздух был затхлым, и факел потрескивал, грозясь погаснуть.
        Вампиры шли около четверти часа, пока не очутились в просторном зале, стены которого были задрапированы тяжелыми темно-красными портьерами. Окон не было, на их месте висели старинные шпалеры, изображавшие сцены из Книги Молоха. Пока носферату шли через зал, Невин успел разглядеть "Сотворение Грингфельда", "Клятву на крови", "Призвание Прародителей" и еще несколько менее популярных сюжетов из истории рода вампиров.
        - Никогда бы не подумал, что идти придется так долго, - пробормотал Телон.
        - Здесь пространство в некотором роде свернуто, - отозвался, услышав его, Фессан. - Скоро мы будем на месте.
        Он подвел Дарона, Телона и Невина к широкой лестнице без перил, и они начали неторопливо подниматься, пока не очутились перед массивной деревянной дверью, окованной серебряными пластинами. Здесь было светло - в изящных бронзовых лампах горело масло. В воздухе чувствовался аромат благовоний. Фессан пристроил факел в свободную уключину на стене и постучал в дверь. Через мгновение створки бесшумно распахнулись. Фессан жестом пригласил своих спутников следовать за ним. Он толкнул еще одну дверь, и вампиры вошли в длинный пустой зал, у дальней стены которого стоял невысокий, задрапированный черной тканью трон, а на нем сидел белокурый мальчик, одетый в облегающий серый костюм, с бледным серьезным лицом и пронзительно-холодными голубыми глазами.
        Невин остановился в недоумении. Он сразу понял, что перед ним Молох, Податель Жизни, Великий и Кровавый, но в голове у него не укладывалось, что бог оказался мальчиком. Конечно, он мог избрать любое обличие, но почему выбрал именно это, чтобы явиться пред ними? Почему не предпочел поразить их образом гигантского огненного чудовища, внушающего ужас и трепет? Он смотрел на мальчика, забыв пасть на колени или как-то еще выразить покорность, а мальчик вдруг улыбнулся холодной улыбкой, обнажив белоснежные ровные зубы и, поднявшись, начал спускаться с трона.
        - Приветствую тебя, Невин арра Грингфельд, - сказал он, и его голос оказался на удивление мелодичным и вовсе не походил на глас бога, повергающий в священный трепет и заставляющий простираться ниц.
        Невин наконец очнулся и поспешно опустился на одно колено, склонив голову.
        - Прости меня, Великий, что я...
        - Вижу, ты удивлен, - перебил его мальчик, подходя и останавливаясь шагах в трех от вампиров. - Не ожидал увидеть такого тщедушного мальца? Думал найти здесь огнедышащего монстра с кривыми когтями, чешуей и змеями вместо волос?
        Невин не знал, что ответить, и потому молчал, чувствуя, что должен оправдаться, испросить прощения, заверить в бесконечной преданности, но ничто не шло на ум, не облекалось в слова.
        - Я знаю, что ты верно служил мне, - продолжал Молох, оставаясь неподвижным и устремив глаза на склоненную голову своего слуги. - И знаю о твоей утрате. Но такова жизнь, и даже бессмертные не избавлены от несчастья. Боги даруют величие, но не управляют судьбой. Я не всемогущ и не верну тебе жену. Я не хочу, чтобы ты заблуждался. Я твой создатель, я подарил тебе и ей бессмертие, власть, все, что у вас есть и было, но сохранить эти дары было только в ваших силах. Я слишком занят, чтобы следить за судьбой каждого из своих слуг. Кроме того, Кровавый жесток. Он требует повиновения и исполнения его воли и не тратит время на заботу о своих слугах, ибо не он служит, но ему. Запомни это, князь.
        - Я знаю, Великий, - ответил Невин, - и никогда не думал роптать на тебя. Смерть Мелиссы - только моя вина. И моих врагов!
        - Не твоих, - поправил его Молох, - наших. Моих! - Он не торопясь прошелся по комнате и снова остановился перед носферату. - Малдония посмела покуситься на священный город и моих вассалов. Она должна быть уничтожена! Люди будут наказаны за дерзость и самонадеянность. Я вернулся, чтобы наказать их.
        При этих словах Невин ощутил радость: теперь он сможет отомстить за смерть жены! Он отыщет Железного Герцога и лично вырвет его сердце! При поддержке Молоха вампиры не могут проиграть. Скоро, очень скоро на головы людишек обрушится справедливое возмездие!
        Мысли Невина перебила речь Кровавого:
        - А теперь слушай и выжги мои слова в своем сердце и разуме, - проговорил бог, и князь носферату почувствовал, как по его спине пробежал озноб - было в чуть изменившемся голосе Молоха нечто, заставляющее обратиться в слух. - Отныне ты - мой Пророк, ты несешь мою волю, твоими устами говорю я. Нет для тебя преград, ибо мое могущество - в тебе! Ты соберешь новую армию и поведешь ее против моих врагов. Они падут, и слава Бальгона не просто воссияет, а ослепит весь мир! Ты воцаришься на троне, и многие народы будут простираться перед тобой. Но ты должен помнить, кто ты и зачем живешь! - Молох замолчал, пристально глядя на Невина.
        - Моя жизнь - Служение, Великий! - ответил Невин, не поднимая глаз. Его била дрожь: никогда он не смел даже мечтать о том, чтобы стать Пророком Кровавого.
        Мальчик кивнул.
        - Хорошо. Я знал, что ты так ответишь. Поэтому и выбрал тебя. У тебя будут паладины. Ты сам выберешь их, пятерых самых достойных. Вы соберете новую армию, невиданную и непобедимую, и встанете во главе ее. А теперь ступай, у тебя много дел. Дарон объяснит остальное - он уже давно служит мне. - Мальчик повернулся и пошел к трону, прямой как струна. От него исходила сила, которой не было названия. Он был рожден, чтобы повелевать, и не сомневался в том, что любой смертный или бессмертный подчинится его приказу. Невин поднялся и взглянул ему вслед. Да, такому господину хотелось служить, быть его оружием, его Пророком. Он был совершенством: неповторимым, непобедимым, всезнающим и всемогущим.
        Невин поклонился удалявшемуся богу и вместе с остальными вампирами вышел из зала, где царило существо, подобного которому, казалось, не могло быть. Оно словно пришло из иного мира, где нет ничего мелочного, преходящего, непостоянного, бренного, подверженного постепенному разрушению. Этот мир должен был быть таким же вечным, как его житель, столь же совершенным и непостижимым.
        Ступая по гулким коридорам Келтебруна, Невин постепенно осознавал свое ничтожество в сравнении с богом, и наконец отчетливая мысль озарила его сознание подобно откровению: служить такому, как это существо, - счастье, быть его рабом - наслаждение, разделить его величие - смысл жизни!
        Глава 4
        Да здравствует король!
        Король Мирон умирал. Трагедия случилась внезапно - как и все, что меняет историю и ведет к событиям, удостаивающимся занять свое место в летописях, преданиях и легендах. Никто не знал, какой недуг поразил монарха Малдонии, и личный лекарь Его Величества из последних сил старался не говорить прямо об очевидном и неизбежном: Мирону оставалось жить считаные дни.
        Денно и нощно у дверей лежавшего в беспамятстве монарха дежурила стража из числа личной гвардии короля. Только принц Мархак, первый советник лорд Виль и лекарь могли навещать его беспрепятственно. Остальным требовались верительные грамоты, подписанные принцем.
        Мархак сидел возле постели отца, задумчиво оперев голову на ладонь. Пора было подумать о коронации - трон не должен пустовать ни единого мига. Особенно теперь, когда Железный Герцог стал настоящим героем Малдонии. Этого чужеземного выскочку следовало бы выслать из страны или вообще прикончить, что и пытался сделать в свое время принц, подослав к нему убийц, - словно чувствовал, что ему еще придется столкнуться с этим человеком. Тогда ничего не вышло, но это не значит, что нужно смириться и терпеть его присутствие, которое становится просто опасным.
        И теперь он исподлобья глядел на сидевшего неподалеку лорда Виля, пытаясь понять, на чьей стороне этот маленький человечек с неуловимым взглядом и непроницаемым лицом. Ему нужно было обсудить с кем-нибудь создавшееся положение, но мог ли он доверять хоть одному человеку в этом большом неприветливом дворце? Принц Мархак пошевелился, переменил позу и обвел глазами спальню. Плотные шторы закрывали высокое окно, на стенах висели потемневшие от времени шпалеры. Все, казалось, дышало смертью и тлением. И запах лекарств, стоявших тут же, на низеньком столике, усиливал ощущение безысходности и обреченности.
        Да, он должен стать королем и взойти на трон законным порядком. Герцога Дьяка нельзя казнить, но можно отправить в одну из дальних крепостей и приказать надежным людям присматривать за ним. Кто знает, быть может честолюбивый полководец, оскорбленный подобным жестом, покинет Малдонию? Но в голове вертелась и другая мысль: что, если он не захочет покориться и прозябать в глуши, а вместо этого решится на мятеж? Пойдет ли за ним армия, поднимет ли народ руку на законного наследника трона? Мархак не знал ответа на эти вопросы и оттого сильнее сжимал руки и кусал в нетерпении губы.
        Наконец, накануне смерти короля, он решил отправить Железного Герцога в замок на границе с Казантаром - отдаленным государством на северо-востоке Малдонии. Вызвав писца, он продиктовал ему приказ, но потом выхватил свиток, пробежал его глазами, яростно скомкал и бросил.
        - После! - раздраженно крикнул он, отпуская писца жестом и жалея, что поведал свой план первому встречному. Теперь о нем может узнать каждый, и, конечно, весть о почетном изгнании дойдет до герцога Дьяка. У принца промелькнула мысль приказать стражникам догнать писца и посадить в темницу до тех пор, пока не настанет время вручить герцогу приказ о новом назначении, но затем махнул рукой и опустился в глубокое кресло. Ему было ясно, что авторитет Железного Герцога слишком силен, чтобы противостоять ему в открытую. Нет, здесь следовало вести тонкую игру. Для начала неплохо бы подделать несколько документов, свидетельствующих о связи полководца с вампирами (а в этом Мархак не сомневался), и придать их гласности. А затем... можно организовать процесс по обвинению в государственной измене. Это всегда несложно подстроить, а оправдаться слишком трудно. А затем - публичная казнь. Или наоборот, сделать все тихо, без лишней огласки, чтобы не вызывать в народе недовольства - реакция черни бывает порой непредсказуема. Принц Мархак задумался, перебирая на груди тяжелые золотые цепи.
        * * *
        Величественная процессия двигалась по затянутым черными тканями улицам Ялгаада. Толпы народа заполнили каждый фут мостовой и площадей, горожане стояли и сидели на крышах, высовывались из окон. Их лица были печальны, многие плакали. Голоса сливались с воем труб и фанфар, бряцаньем оружия и хрипом лошадей. Хоронили короля Мирона, короля-освободителя.
        Большой нефритовый гроб, формой повторявший фигуру и лицо монарха, был поистине великолепен - сверкали самоцветы, золотые инкрустации, тончайшие металлические кружева. Его везли на роскошной колеснице, запряженной четверкой волов, чьи рога по случаю торжества были покрыты позолотой и украшены бронзовыми кольцами. По обе стороны гроба шагали гвардейцы, облаченные в траурные одежды. Они несли на плечах обнаженные мечи, непокрытые головы были склонены в знак скорби. Ветер трепал их длинные волосы.
        Вслед за ними шел окруженный свитой принц Мархак. Лицо его не выражало ничего, как если бы происходящее не имело к нему никакого отношения. Следом за ним тянулись ближайшие придворные, в том числе герцог Дьяк, возвышавшийся надо всеми подобно скале. Изредка принцу хотелось обернуться и взглянуть в ненавистное лицо полководца, чтобы попытаться прочесть мысли своего соперника (а именно так и следовало расценивать на данный момент народного героя), но он понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Во-первых, будет нарушен этикет, а во-вторых, так он выдаст Железному Герцогу свою неуверенность.
        "В конце концов, - думал принц, - что он может сделать? Коронация назначена на послезавтра, сейчас же я считаюсь регентом, так что власть в моих руках. Армия не пойдет без причины на военный переворот, не поднимет руку на законного наследника. Но у проклятого герцога есть время. Два дня - это немало для столь энергичного человека, как он. Нужно сегодня же обезвредить его, выслать из столицы. Показать, у кого власть! А потом сфабриковать обвинение в измене, найти доказательства - все это не займет много времени".
        После похорон Дьяк сидел в своей комнате и перечитывал список возможных претендентов на трон. Он помнил о предложении лорда Виля и не переставал думать о том, кого аристократы хотят посадить на место Мирона. Конечно, для Малдонии было бы лучше, чтобы к власти пришел законный правитель, Мархак, но у Железного Герцога были свои планы на королевство. У него было одно дело, для которого требовалась армия, и он уже почти получил то, что хотел.
        Раздался стук в дверь.
        - Вам послание из дворца, мой господин, - вошедший слуга почтительно склонился, протягивая Дьяку запечатанный красным сургучом свиток.
        - Только что принесли?
        - Да, мой господин. Королевский гонец.
        Дьяк сломал печать и быстро пробежал глазами написанное. Принц Мархак приглашал его на поздний ужин, чтобы обсудить некие "дела чрезвычайной важности".
        - Что-то он быстро... - пробормотал Дьяк. - Мог бы потерпеть до коронации. Что ж... - Он взглянул на слугу и жестом отпустил его.
        Когда дверь закрылась, Дьяк сел в кресло возле зарешеченного окна и, глядя на башни королевского дворца, задумался. Было очевидно, что принц хочет от него избавиться, но Дьяк полагал, что он сначала постарается прочно укрепиться на троне, а затем уже покажет зубы. Но молодому наследнику короны не терпелось. Поспешность - бич рода человеческого. Люди слишком мало живут, чтобы научиться терпению - залогу успеха любого мало-мальски сложного предприятия. Настоящий политик должен уметь выжидать, пока не настанет идеальный момент для осуществления его плана, и тогда сделать решающий ход, не оставляющий противникам ни единого шанса. Впрочем, обладать способностью действовать, мгновенно ориентируясь в неожиданно изменяющейся ситуации, тоже необходимо.
        Мысли Дьяка прервал робкий стук в дверь. Камердинер заглянул в комнату и прошептал:
        - Господин, к вам посетитель.
        - Кто?
        - Не знаю, одет в длинный плащ, на лице капюшон. Говорит, что у него к вам срочное дело. Позвать телохранителей?
        Дьяк помедлил мгновение, прежде чем принять решение. Это мог быть подосланный убийца. Очень в духе принца Мархака.
        - Пусть войдет, - распорядился Дьяк, поднимаясь и вставая за кресло, чтобы между ним и гостем была хоть какая-то преграда, - не нужно охраны.
        Диодор коротко поклонился и исчез, а через несколько минут в комнату вошел незнакомец. Дьяк облегченно вздохнул - он сразу узнал фигуру первого королевского советника.
        - Семнадцать лун, - сказал тот негромко, останавливаясь у порога.
        - Проходите, лорд Виль, - предложил Дьяк. - Располагайтесь, - он указал на широкий диван.
        - Вы меня узнали? - царедворец откинул капюшон.
        Лицо его казалось изможденным, глаза лихорадочно горели. Почти безумный взгляд вперился в переносицу Дьяка и, казалось, стремился прожечь череп герцога насквозь.
        - Что привело вас ко мне? - поинтересовался Дьяк. - Хотите вина?
        Лорд Виль нетерпеливо отмахнулся и заговорил:
        - Час пробил, господин герцог! Король мертв, а коронация еще не состоялась. Пришла пора выполнить наш с вами договор. Сегодня ночью мы ворвемся во дворец, пленим принца Мархака и обвиним его в сговоре с вампирами. У нас все готово. Мы предъявим документы, изобличающие его, а затем будем судить и либо казним, либо приговорим к вечному изгнанию. Верные нашим идеям люди вооружены и ждут сигнала. Но вести их должны вы, народный герой, спаситель отечества, верный долгу, чести и справедливости. Потом мы передадим власть нужному нам человеку, а вы получите земли от Кадрадских гор до Казантара - это огромное богатство. Кроме того, за вами останется должность верховного главнокомандующего с правом военного регентства во время войны. - Лорд Виль замолчал и выжидающе смотрел на герцога.
        - Сегодня я приглашен к принцу Мархаку на ужин, - ответил Дьяк, помолчав. - Вероятно, он захочет так или иначе избавиться от меня. Отказаться нельзя - это может вызвать подозрения и заставить его действовать более решительно. Мне бы не хотелось быть обвиненным в государственной измене, например. Если гвардия осадит мой замок, я буду лишен свободы действий, а тогда принц беспрепятственно сможет клеветать на меня.
        - Во сколько ужин? - спросил лорд Виль, нахмурившись и что-то обдумывая.
        - В половине девятого. Время, как видите, позднее.
        - Мы хотели занять дворец в два часа ночи. Но наши люди будут поблизости на непредвиденный случай. Я сам и... другие, имеющие свободный доступ в замок, постараемся не упускать вас из виду.
        - Скажите, лорд Виль, зачем вам непременно нужно, чтобы я принял участи в вашем заговоре? Не проще ли позволить принцу Мархаку избавиться от меня, а затем расквитаться с ним?
        Первый советник покачал головой.
        - У нас нет времени, - сказал он честно. - Мы не можем позволить ему короноваться. Кроме того, за вами армия, господин герцог.
        - Хорошо, думаю, мы договорились, - Дьяк коротко кивнул. - После ужина я жду вас здесь же. Вы расскажете мне обо всем подробнее: сколько у нас людей, насколько хорошо они владеют оружием, где вы их расположили и так далее. И еще мне все-таки хотелось бы знать, кто займет трон Малдонии.
        - В свое время, - отозвался лорд Виль, направляясь к двери, - не беспокойтесь, это человек королевской крови и достаточно сильный и энергичный, чтобы снискать для Малдонии ту славу, которой она заслуживает. - С этими словами первый советник накинул капюшон и вышел.
        Дьяк некоторое время стоял неподвижно, а затем стукнул кулаком по спинке кресла и быстро пересек комнату. Выглянув в коридор, он увидел в одном его конце тени охранников - они, как всегда, были на посту. Дьяк прикрыл за собой дверь и направился в лабораторию. Проходя мимо телохранителей, он знаком велел им следовать за ним.
        Оказавшись в башне, герцог заперся и некоторое время рылся в большом, окованном железными полосами, сундуке. Наконец он вытащил длинную медную трубу, суживающуюся с одного конца, и бережно водрузил ее на стол. Потом на свет появились металлическая тренога с хитроумным креплением и небольшая шкатулка. Дьяк установил трубу на треногу, подрегулировал зажимы и занялся шкатулкой. Подняв крышку, он вытащил несколько завернутых в вощеную бумагу стекол. Некоторые были выгнуты с одной стороны, а некоторые - с двух. Дьяк разложил их на столе и принялся аккуратно протирать. Затем он начал устанавливать их в трубу. Это заняло около четверти часа.
        Когда все было готово, Дьяк направил руку на одну из стен и прочитал заклинание. Участок размером около двух квадратных футов начал таять, и вскоре в комнате появилось небольшое окно. В лабораторию ворвался морозный воздух, но Дьяк быстро установил прозрачную магическую преграду. Затем он поднес устройство к отверстию и направил трубу широким концом вверх. Прильнув к узкому, он некоторое время регулировал угол наклона, а затем принялся крутить кольца, установленные в тех местах, куда устанавливались стекла.
        Так прошло около четверти часа. Наконец Дьяк распрямился и задумчиво потер подбородок.
        - Хм, - проговорил он мрачно, - значит, все-таки успели.
        Он вернулся к столу и оперся об него обеими руками. На лице у герцога было выражение крайней досады.
        - Проклятье! - вырвалось у него. - А я уж надеялся, что армия мне не понадобится!
        * * *
        Дьяк вошел в трапезный зал королевского дворца один - оба его телохранителя остались у дверей. Там, где прежде восседал тучный Мирон, теперь сидел в непринужденной позе принц Мархак. На нем были легкие золоченые доспехи, алая мантия, отороченная горностаем, мягкие щегольские сапоги. На голове красовалась небрежно надетая круглая шапочка с плоским верхом, расшитая самоцветами и гарусом. На груди сверкали массивные цепи с крупными медальонами.
        При появлении герцога он поднялся и сделал два шага навстречу - большая честь, оказываемая только особам королевской крови и самым приближенным придворным.
        - Приветствую, господин герцог, - проговорил принц, стараясь улыбнуться как можно приветливей. Однако от Дьяка не укрылось то напряжение, которое владело его собеседником. - Я пригласил вас отужинать в столь поздний час, ибо с северо-восточной границы получены тревожные известия: на крепость Ар-Магор совершено нападение. Его удалось отразить, но кто знает, как будут развиваться события. Возможно, король Казантара решил развязать с Малдонией войну. Вам следует незамедлительно отправиться в Ар-Магор и защитить наши границы. - Принц Мархак вынул из кармана свиток и, протянув его Дьяку, добавил: - Это приказ о назначении вас наместником северо-восточных земель от...
        - Боюсь, что не могу принять этой милости, - перебил его Дьяк с нескрываемым презрением. - Я останусь здесь.
        На какой-то миг принц побледнел, затем краска бросилась ему в лицо, и он срывающимся от злобы голосом заорал:
        - Стража!
        Тотчас в трапезный зал влетело десятка три солдат, одетых в кольчуги и хорошо вооруженных. Они явно были неподалеку, ожидая сигнала принца. Наверное, Мархак был готов к неповиновению и подготовился.
        - Взять его! - Мархак ткнул в сторону Дьяка пальцем.
        Часть стражников с угрозой подняли арбалеты, другие двинулись на Дьяка. Тот спокойно наблюдал за тем, как лезвия и острия алебард приближаются к нему, затем молниеносно выхватил меч и бросился к принцу. Пропели спущенные тетивы, несколько болтов ударились в стену, пронзив роскошные шпалеры.
        Дьяк схватил принца за горло одной рукой, а другой приставил к подбородку наследника острие меча.
        - Не двигаться! - велел он солдатам.
        - Подчиняйтесь! - прохрипел Мархак, не пытаясь освободиться - слишком хорошо ему была известна решительность Железного Герцога.
        Дьяк крикнул, и на зов вошли его телохранители. Увидев своего господина окруженным стражей, они выхватили мечи, но Дьяк приказал им не торопиться.
        - Приведите сюда мою гвардию, - распорядился Дьяк. - Пусть займут дворец.
        - Да, мой господин, - два телохранителя поклонились и вышли, оставив двери открытыми.
        - Все останутся там, где стоят, - сказал Дьяк. - Никто не выйдет из этого зала, пока я не разрешу. Давайте-ка присядем, принц. - С этими словами он увлек Мархака к почетному месту во главе стола. Усадив его, сам он встал рядом, недвусмысленно приложив лезвие меча к шее наследника.
        - Ты будешь казнен! - прошипел Мархак. Голос принца срывался от душившей его злобы.
        Дьяк не ответил.
        В зале царило молчание до тех пор, пока на пороге не появился лорд Виль в окружении ближайших советников и придворных короля Мирона. Некоторые из них выглядели возбужденными, другие - напуганными. Следом за ними шли вооруженные люди в шелковых масках.
        - Принц Мархак! - возгласил лорд Виль, проходя на середину зала и не обращая внимания на стражников. - Я обвиняю вас в сговоре с вампирами и государственной измене. Именем народа Малдонии вы арестованы и будете препровождены в темницу, где останетесь до дня суда.
        - Предатель! Вы оба будете казнены! - Мархак презрительно плюнул в сторону Первого Советника.
        - Взять его! - распорядился лорд Виль.
        - Не так быстро! - остановил его Дьяк. - Вы вмешались в мою игру, так что, если хотите остаться, занимайте места в зрительном зале.
        - Герцог Дьяк! - Виль гордо вскинул голову. - Мы благодарны...
        В это время в зал, гремя оружием и доспехами, ворвались телохранители Дьяка во главе с Ольгердом, облаченным в легкую кольчугу и латы, скрепленные на груди застежкой в форме львиной головы.
        - Ваши люди занимают дворец! - доложил начальник личной гвардии Дьяка. - Мы заперли ворота и выставили караул у всех входов и выходов. Наши часовые на башнях и на крыше.
        - Прикажите своим воинам разоружиться, - велел Дьяк, обращаясь к Мархаку. Тот упрямо промолчал.
        - Я могу вас убить, - предупредил Дьяк принца.
        - Чего же ты ждешь, предатель? - процедил принц с откровенной ненавистью.
        - Действуйте! - приказал Дьяк выжидающе глядевшему на него Ольгерду.
        Телохранители двинулись на стражников. Те попятились, но подняли оружие, приготовившись защищаться.
        - На чьей вы стороне? - окликнул Дьяк лорда Виляя. - Прикажите своим людям вступить в бой.
        - Мы на стороне закона, - отозвался тот, помедлив. Затем кивнул воинам в масках, и те бросились на стражников. Последние спустили тетивы. Несколько болтов ударилось в доспехи, пробив прочные панцири насквозь - на таком расстоянии это было неизбежно.
        Завязалась рукопашная. Вооруженные неудобными для ближнего боя алебардами, стражники неуклюже пытались отбиться от нападавших. В конце концов они бросили бесполезное оружие и взялись за короткие мечи. Какое-то время перевес был на стороне мятежников, но затем в зал ворвались новые гвардейцы, видимо, привлеченные звуками битвы. Следом за ними появились телохранители Дьяка, до этого не принимавшие участия в схватке - видимо, им было поручено охранять какую-то часть замка. Один из вновь прибывших пробился к Дьяку:
        - Мой господин, во дворце идут бои! Стражники забаррикадировались в правом крыле второго этажа и в нижних казармах.
        - Достаточно ли у нас людей? - спросил Дьяк.
        - Меньше, чем стражников.
        На момент разговора Дьяк ослабил внимание, и принц Мархак воспользовался этим. Он скатился со стула и, выхватив меч, вонзил его в обнаженную шею телохранителя, а затем с яростным кличем бросился на Дьяка. Зазвенели клинки, и противники закружились вокруг стола.
        - Что вы делаете?! Опомнитесь! - лорд Виль в ужасе вскинул тощие руки. - Его нельзя убивать, его нужно судить!
        Но его никто не слушал. Дьяк и Мархак яростно дрались, не обращая внимания на сражавшихся вокруг людей. Принц нападал, Железный Герцог отступал, легко парируя удары. Они кружили по залу, словно танцоры - роскошно одетый принц в тяжелой мантии и огромный Дьяк в полном боевом облачении. Казалось, Мархак побеждает - он теснил противника, заставляя герцога отступать, но опытный воин сразу определил бы, что уверенность, с которой последний отражает сыпавшиеся на него удары, говорит о том, что он лишь выжидает удобного момента.
        Принц вскочил на стол и атаковал Дьяка сверху. Он сбросил мешавшие мантию и шапку, его лицо было искажено ненавистью и желанием убить. Но он тратил слишком много сил и начал уставать.
        Дьяк отступил от стола и насмешливо улыбнулся. Мархаку пришлось спрыгнуть на пол. В этот момент Дьяк сделал шаг вперед, уклонился от запоздалого выпада, а затем неуловимым движением провел свой меч под удар противника. Конец лезвия чиркнул по напряженной шее Мархака. Принц, казалось, этого даже не заметил. Покачнувшись, он недоуменно посмотрел прямо перед собой и несколько раз с видимым усилием моргнул. По его шее и золоченым доспехам струилась кровь. Мархак с видимым усилием сделал шаг вперед, а затем тяжело рухнул на пол, выронив меч и раскинув руки.
        К Дьяку подскочил бледный лорд Виль.
        - Что вы наделали, что наделали?! - бормотал он, прикладывая два пальца к пульсу принца. - Неужели нельзя было по-другому?
        К этому времени стражников наконец обезоружили, и сражавшиеся заметили, что случилось. Все взгляды были прикованы к неподвижному телу наследника.
        - Вы убили принца! - гневно выкрикнул Виль. Он был в бешенстве. - Его нужно было судить, чтобы все поняли, в какой опасности оказалась бы Малдония, взойди он на трон! А теперь он стал жертвой переворота, а мы - убийцами. Вернее, вы!
        - Достаточно! - перебил его Дьяк. - То, что произошло, к лучшему.
        - Каким образом?! - от ярости и страха лорд Виль осип.
        - Стране нужен сильный король. Она его получит. Не вашего поддельного наследника, а настоящего повелителя, который поведет ее к славе. - Дьяк повернулся к Ольгерду: - Капитан, возьмите этих людей под стражу. Они готовили государственный переворот, чтобы посадить на трон угодного им человека. Мне удалось вовремя раскрыть и пресечь этот преступный замысел.
        - Что... что вы такое говорите? - лорд Виль задохнулся от возмущения. - Вы убили законного наследника!
        Его речь оборвал удар гарды, который опрокинул Первого Советника на пол. Ольгерд отступил от поверженного аристократа и вопросительно взглянул на Дьяка. Тот одобрительно кивнул.
        Воины в масках недоуменно наблюдали за происходящим. Они понимали, что находятся в явном меньшинстве, и не торопились вступаться за своего хозяина, распростертого на полу.
        - Советую вам присоединиться ко мне, - сказал им Дьяк. - Теперь в Малдонии только одна власть, и она не потерпит непокорных. Если хотите остаться, снимите маски. Если попытаетесь уйти - вас перебьют.
        Какое-то время царило напряженное молчание, нарушаемое только стонами раненых, затем один из воинов поднял руку и стянул с головы черный колпак. У него оказалось красивое лицо с выразительными глазами и крепко вылепленными скулами.
        - Мы служим Малдонии, а не людям, - сказал он. - Если ты обещаешь нашей стране славу, мы пойдем за тобой хоть на край света.
        После этих слов остальные тоже сняли маски. Дьяк удовлетворенно кивнул.
        - Как тебя зовут? - спросил он того, кто первым показал лицо.
        - Горм.
        - Ты главный в отряде?
        - Да.
        - Будешь им командовать, пока дворец не окажется в наших руках. Потом посмотрим, на что вы способны. Капитан Эрнадил - твой начальник. Все ясно?
        Горм кивнул.
        - Заприте пленных в темницу, а затем захватите второй этаж и казармы. И пусть кто-нибудь отнесет принца в его покои.
        Два воина подошли и подхватили тело Мархака. Из раны продолжала литься кровь, оставляя на полу пятна и потеки.
        - Я покажу дорогу. - Дьяк подобрал меч убитого и положил на стол. - А этих, - он указал на сгрудившихся у стены придворных, - в клетки. Они обвиняются в измене и будут казнены.
        - Это возмутительно! - воскликнул было один из советников, но Ольгерд наградил его чувствительным тычком в бок, и он, ойкнув, замолчал.
        - А кто будет королем? - спросил вдруг Горм. - Ты, господин?
        - Я, - ответил Дьяк, оборачиваясь.
        На какой-то миг повисло молчание, а затем Горм поднял руку и крикнул:
        - Король умер! Да здравствует король!
        И бывшие в зале воины дружно подхватили этот клич. Кричали даже стражники, еще недавно сражавшиеся против телохранителей Дьяка. Грубые голоса оглушительно зазвучали в трапезном зале, смешиваясь со звоном оружия и стонами раненых.
        - Да здравствует король!!!
        * * *
        Дьяк шел по сырому коридору к подземелью, прислушиваясь к доносящимся из него крикам и рыданиям. Очевидно, Вопрос только начал работать, иначе его жертвы были бы уже не в состоянии издавать такие громкие звуки. Что ж, это простительно, ведь арестованных доставили всего полчаса назад.
        Дьяк вошел в комнату, где палач занимался своими прямыми обязанностями. Там все было как в прошлый раз, только над чашей висело больше тел. Вопрос, одетый в длинную рубашку с распахнутым воротом, утирал тыльной стороной руки пот со лба. Его спутанные волосы блестели в свете факелов. Найдя глазами лорда Виля, Дьяк с удовлетворением отметил, что над Первым Советником уже успели потрудиться - его тело покрывала густая сеть порезов, из которых медленно сочилась кровь - они должны были только причинять боль, а не отнимать жизнь.
        - О, герцог! - заметив вошедшего Дьяка, Вопрос низко поклонился. - Я уже работаю с ними.
        - Они готовы отвечать?
        - Не думаю. Впрочем, это легко проверить. Что ваша милость желает узнать?
        - Меня интересует только одно: кого они хотели посадить на трон Малдонии. И пусть ответ будет честным. Мне не нужен козел отпущения, я хочу знать, кто этот изменник, возомнивший себя достойным королевского титула.
        - Я понял вас, милорд! - Вопрос повернулся к своим подмастерьям и подал им условный знак.
        Два палача тотчас же надели толстые перчатки, смочили их в воде, затем взяли в руки по длинному пруту и опустили их концами в одну из дымящихся жаровен.
        - Я буду ждать ответа в своих покоях, - сказал Дьяк.
        - Он будет у вас не позже чем через час, - уверил его Вопрос, оборачиваясь. - Насколько далеко я могу зайти?
        - Этот, - Дьяк ткнул пальцем в Первого Советника, - должен остаться в живых. Остальные - как получится, но лучше, если хотя бы половина уцелеет. Их нужно будет судить за государственную измену и казнить публично.
        - Понимаю, - Вопрос поклонился, - я сохраню их для вас, милорд.
        - Я буду ждать ответа. - С этими словами Дьяк направился к выходу.
        Нужно было еще многое сделать, и на то, чтобы прохлаждаться в пыточной, времени не оставалось.
        Дьяк вызвал Диодора и велел принести ужин, а заодно позвать Ольгерда. Капитан телохранителей вошел с бесстрастным лицом, видимо, таким образом пытаясь скрыть естественное смятение - он только что принял участие в государственном перевороте. Конечно, он еще не успел принести клятву верности Мархаку, но все равно факт оставался фактом - его господин убил законного наследника.
        Дьяк догадался о чувствах Ольгерда и какое-то время молча его разглядывал. Затем откинулся на спинку кресла и сказал:
        - То, что случилось, было неизбежно. Ты не знаешь всего, но поверь: принц Мархак не привел бы Малдонию к процветанию. Он был слишком импульсивен и самолюбив, а такие правители рано или поздно становятся тиранами. Никто не хотел его смерти, я только защищался. Ты всегда верно служил мне. Готов ли ты продолжать?
        - Конечно, милорд. Моя преданность вам безгранична. - Голос Ольгерда прозвучал глухо, но уверенно. Воин понимал, что его господин прав и сделанного не воротишь. Королевский род прерван, и на трон должен взойти основатель новой династии. И Ольгерд не видел никого более достойного, чем Железный Герцог. Конечно, он был чужаком и о нем мало что было известно, но он самоотверженно сражался за Малдонию и показал себя храбрым воином и искусным политиком. Стране нужен был такой человек, деятельный и целеустремленный. - Я с вами до конца, - добавил Ольгерд увереннее.
        - Я надеялся на это. Присядь, - Дьяк указал на свободный стул. - Я открою тебе одну тайну, о которой ты должен молчать.
        - Вы можете положиться на меня, господин! - Ольгерд опустился на предложенное место.
        Дьяк прошелся по комнате, словно собираясь с мыслями.
        - Победа над Бальгоном, - проговорил он наконец, - стала возможна только потому, что я заключил сделку с кланом Мстислава, изгнанным из Города Мертвых за участие в одной войне, неугодной, как посчитали остальные носферату, Молоху. Сам понимаешь, это не понравилось новоиспеченным изгоям, и поэтому они с относительной легкостью согласились на мое предложение. - Дьяк замолчал, внимательно глядя на Ольгерда. Он ждал реакции: возмутится ли капитан телохранителей, узнав, что его господин действовал в сговоре с врагом, или проглотит и это?
        - Какое, милорд? - спросил Ольгерд, стараясь ничем не выдать охватившее его волнение. Ничего подобного он услышать не ожидал: признание герцога переворачивало все его представление о привычном мире. Вампиры, всегда бывшие предметом ненависти, вдруг превратились в союзников людей и предателей своего народа.
        Смятение Ольгерда не осталось незамеченным Дьяком, который внимательно наблюдал за капитаном. Он рассчитывал на преданность этого человека, и у него были на него далеко идущие планы. От того, как воин поведет себя сейчас, зависело очень многое.
        - Я отдал клану Валерио Бальгон, - проговорил Дьяк, садясь в кресло напротив Ольгерда. - Сейчас город полон вампиров. Они обещали не охотиться в Малдонии и, скорее всего, пока будут держать слово, но полагаться на его нерушимость нельзя. Разумеется, если обо всем этом станет известно, мне несдобровать, хотя сделка была действительно единственным способом узнать тайный ход в Бальгон.
        - Что я должен сделать, милорд? - спросил Ольгерд, решив, что нужно окончательно определиться: либо он с Железным Герцогом, либо он должен броситься на него немедленно и попытаться убить как изменника. Но капитан понимал, что последнее ему вряд ли удастся, так что оставалось только выразить будущему королю свою преданность.
        Дьяк кивнул, словно ожидал этого вопроса.
        - Нужно узнать, как обстоят дела в Городе Мертвых, - ответил он, - и не собираются ли вампиры напасть на нас. А также выяснить, сколько их на данный момент. Я хочу, чтобы ты съездил туда и запомнил все, что увидишь, каждую мелочь. Я дам тебе благовидное поручение: письмо для их нового князя. Его зовут Мстислав, именно он предал остальные кланы, указав нашим воинам путь в цитадель.
        - Но поверят ли они в то, что я простой гонец? - Ольгерд содрогнулся при мысли, что должен отправиться в логово носферату. - Они могут догадаться, что я приехал шпионить.
        - Тогда они просто не пустят тебя в город. Но в любом случае письмо будет таким, что Мстислав найдет его важным и ничего не заподозрит. Итак, ты согласен выполнить это поручение?
        Ольгерд сглотнул невольно подступивший к горлу комок.
        - Конечно, милорд. Моя жизнь принадлежит вам.
        - Похвальная преданность, Эрнадил. Ты никогда не давал мне повода усомниться в ней, надеюсь, не подведешь и сейчас. Когда вернешься, тебя будет ждать награда. - Дьяк подался вперед и положил локти на стол. - А теперь слушай, как обстоят дела. В Малдонии снова появились вампиры. Я имею в виду тех, которых мы вышибли из Бальгона, а не предателей. Они стекаются из убежищ, в которых переждали штурм наших войск. Неизвестно, где именно находится их логово, и это меня беспокоит. Нельзя допустить, чтобы разбитые нами кланы стали сильны, захватили Город Мертвых и снова стали для нас угрозой. Мы должны покончить с ними раз и навсегда. Скоро у меня будет достаточно солдат, чтобы сокрушить любого противника, но нельзя оставлять в Кадрадских горах старого врага. Я дам тебе грамоту посланника, и вампиры не тронут тебя. Ты скажешь, что должен поговорить с Мстиславом арра Валерио, и отдашь ему мое послание. - Дьяк вынул из-за пазухи запечатанный свиток и протянул его Ольгерду. - Здесь я прошу его сообщить мне месторасположение логова других кланов, если оно ему известно, и предупреждаю о том, что оно существует,
если он этого еще не знает. Как ты понимаешь, это в основном предлог, чтобы проникнуть в Бальгон, но если ты привезешь сведения о том, где собираются вампиры побежденных кланов, то твоя заслуга будет почти неоценимой. Я говорю "почти", потому что уверен, что смогу оценить ее по достоинству. Ты понял?
        - Мой долг - выполнять любые приказы господина, - ответил телохранитель, с поклоном принимая свиток.
        - Я не послал бы тебя на смерть, - заметил Дьяк, глядя Ольгерду в глаза. - Ты заслужил иные почести.
        - Благодарю, господин.
        - Вот, возьми, - Дьяк протянул Ольгерду небольшую сумку. - Здесь карта, с ее помощью ты доберешься до Бальгона, и браслет. Надень его, как только отправишься в путь, и не снимай, что бы ни случилось. Это важно, не забудь.
        - Я буду помнить, милорд.
        - Когда вернешься, станешь бароном и получишь в командование манипулу. А теперь иди. Нельзя терять время, вампиры умеют слишком быстро пополнять свои ряды.
        - Благодарю, господин. - В голове у Ольгерда все шло кругом. Только что на его глазах погиб наследник престола, а теперь сам он едет в город носферату в качестве посла и шпиона. И среди вихря мыслей, опасений и эмоций, всплывают слова герцога о баронстве и манипуле.
        - Ступай! - Дьяк откинулся на спинку стула. - Я позову тебя, когда настанет время.
        Ольгерд поднялся и, низко поклонившись, вышел из комнаты.
        Дьяк удовлетворенно кивнул и сделал большой глоток из кубка. На запястье он заметил муху и брезгливо поморщился. Он хотел было уже согнать ее, но вдруг замер - что-то в насекомом показалось ему странным: слишком крупное для Малдонии, и брюшко необычного пурпурного цвета. Дьяк аккуратно поставил кубок и молниеносным движением поймал муху в ладонь. Насекомое зажужжало и забилось о пальцы.
        - Стража! - крик герцога разнесся по дому. - Окружить дом, приготовиться к бою! - заорал он, выскакивая в коридор. - Ищите носферату!
        Из конца коридора прибежали растерянные телохранители с мечами наголо.
        - Вампиры здесь! - бросил им на ходу Дьяк. - Тревога!
        Через полминуты по дому рыскали воины с обнаженным оружием и заряженными арбалетами. Они проверяли решетки на окнах и захлопывали внутренние ставни, запирали пустые комнаты и расставляли на всех углах караулы.
        Дьяк с Ольгердом в сопровождении четырех гвардейцев осторожно поднимались на крышу. У двоих были склянки с ядовитой смесью, которая должна была убить насекомых, если противник вздумает использовать их для атаки, - Дьяк предполагал, что в дом проник тот самый вампир, которому удалось уйти от телохранителей во время их рейда в переулок Радуги. Судя по всему, этот носферату обладал Даром Крови, позволявшим ему повелевать насекомыми.
        - Приготовьтесь! - шепнул Дьяк, приподнимая крышку люка, ведущего на крышу, концом меча. - Думаю, он здесь.
        Было не ясно, как носферату проник в дом, но уйти незамеченным после того, как телохранители оцепили здание, он точно не мог. Впрочем, Дьяк понимал, что носферату не обязательно было самому лезть за ограду, вполне достаточно было послать своих насекомых, но что-то подсказывало герцогу, что муха - просто случайность. Она не могла убить и едва ли передавала информацию своему хозяину. Обычные насекомые не способны на это, только специально созданные големы или артефакты. Конечно, опытный колдун умеет читать образы, увиденные некоторыми животными, но как разобрать то, что возникает в мозгу у мухи - ее фасеточные глаза видят мир слишком специфически и неполно, кроме того, насекомые не обладают острым зрением: в лучшем случае окружающее пространство предстает для них в виде расплывчатых цветовых или тональных пятен. А если так, значит, вампир пришел сам - вероятно, чтобы убить. Возможно, он узнал, что его едва не прикончили по приказу Железного Герцога, или его послал Мстислав, едва ли заблуждавшийся относительно продолжительности перемирия людей и носферату. В любом случае упыря нужно было найти и
уничтожить.
        Дьяк отбросил крышку люка и выпрыгнул на крышу. Повернувшись на каблуках, он цепким взглядом окинул пустое пространство, башни и шпили. Кругом было пусто. В холодном воздухе медленно кружились редкие снежинки. В темноте виднелись желтые окна королевского дворца с движущимися силуэтами стражников, освещенные лунным светом крыши домов уходили вдаль, постепенно теряясь в синем мареве.
        Дьяк прислушался, но ничего не говорило о присутствии вампира. Телохранители стояли с оружием наготове, не произнося ни слова, ожидая приказов своего господина.
        Дьяк сделал им знак обойти крышу.
        - Посмотрите под карнизами, он мог спрятаться на стене, - шепнул он, подходя к краю и глядя вниз.
        Через пару минут воины собрались возле люка. Осмотр не дал никаких результатов. Мог ли Дьяк ошибиться и принять обыкновенную случайную муху за посланника вампира? Он не хотел в это верить, его опыт, чутье, разум - все восставало против подобного вывода.
        И вдруг взгляд Дьяка упал на одинокую башенку, заколоченную и поэтому не осмотренную. Указав на нее телохранителям, он двинулся вперед, стараясь ступать как можно тише, хоть и понимал, что обмануть носферату, обладающего прекрасным слухом, почти невозможно. Он обошел башню, пристально осматривая доски, и наконец нашел то, что искал: в одном месте бойница была забита, но гвозди явно кто-то вынимал, а затем вставил обратно.
        Один из воинов тронул Дьяка за плечо, указывая на крошечное пятнышко, перебирающееся с одной доски на другую.
        - Термит, - произнес Дьяк одними губами и тотчас же с силой ударил кованым сапогом по доскам.
        Они с треском разлетелись, и телохранители выплеснули в темноту содержимое своих склянок. Чесночный экстракт сразу наполнил воздух нестерпимой вонью, а из башни донесся пронзительный вопль. Арбалетчики мгновенно спустили тетивы, и три коротких осиновых стрелы ударили в проем. Оттуда, навстречу людям, рванулась дымящаяся, разлагающаяся фигура, распространяя запах тления, который, смешиваясь с чесночным, вызывал приступы тошноты. Дьяк взмахнул мечом, лезвие легко рассекло плоть вампира, и отделенная от тела голова, подскакивая, покатилась по крыше. Один из телохранителей остановил ее носком сапога, и она начала быстро таять, превращаясь в зловонное месиво.
        Вслед за носферату из проема башни выползали бесчисленные насекомые, тотчас же растекавшиеся во все стороны и исчезавшие за краем крыши. Они огибали людей, словно спешили куда-то по им одним известному маршруту. Из-под одежды вампира вылетали мухи, осы и пчелы - обреченные на скорую гибель в морозном воздухе.
        - Кончено, - сказал Дьяк, заглядывая на всякий случай в башню. - Спускаемся, - он сделал воинам знак следовать за ним и направился к люку.
        Итак, вампир пытался убить его. Судя по всему, он был тем самым, что спасся в переулке Радуги и, вероятно, принадлежал к клану Валерио. Тогда были возможны два варианта: или он хотел отомстить за гибель женщины, или его послал Мстислав, чтобы избавиться от опасного союзника. Дьяк не знал, что было ближе к истине, но решил, что следует удвоить охрану, поскольку опасность могла, как оказалось, грозить еще и со стороны Бальгона.
        Глава 5
        Государственные дела
        Серое небо нависало рваными грязными облаками, громоздилось у горизонта уродливыми тучами. С него лился бледный свет, не обжигавший, но и не радовавший глаз. Над покрытой тонким слоем никогда не тающего инея землей курился призрачный туман, и в нем время от времени мелькали смутные тени, вспыхивали багровые и зеленоватые огоньки, раздавались непонятные звуки. С ночи шел снег, крупный и частый, мокрыми хлопьям он ложился повсюду, медленно тая и превращаясь в ледяную корку.
        Невин вышел на один из балконов Келтебруна и посмотрел вдаль, туда, где, по словам Кровавого Бога, имевшего тело двенадцатилетнего мальчика, его должен был ждать корабль. И действительно, сквозь пелену метели можно было различить темный силуэт огромного судна, словно вросшего в снежную равнину. Еще накануне его не было. Казалось удивительным, что такая громадина могла появиться из ничего.
        Молох подошел и встал рядом, прямой как струна, с лицом, похожим на снежную маску. Он был одет в белую мантию, а поверх нее искрилась мехом тяжелая соболиная шуба. Бог держал в руках алмазную палочку с ромбовидным набалдашником, игравшим гранями даже в царившем вокруг сумраке. Невину она почему-то напомнила детскую погремушку.
        Хрупкая безделушка в руках белокурого мальчика. "Ребенок был Молохом", "Кровавый был ребенком", - эти фразы вертелись у Невина в голове, мешая сосредоточиться на загадочном и удивительном корабле.
        Бог стукнул алмазом по каменным перилам и прислушался к раздавшемуся мелодичному звуку.
        - Ты видел когда-нибудь что-либо подобное? - спросил он тихо.
        - Нет, Повелитель, - честно ответил Невин. - Неужели этот корабль действительно может летать по воздуху, как говорит Дарон?
        Молох кивнул.
        - Это Нагльфар, - сказал он, глядя вдаль. - Его построил из ногтей мертвецов один из моих миньонов, богов севера. Этот корабль понесет тебя через леса и горы, куда пожелаешь. Я даю его тебе на время, чтобы ты исполнил мою волю.
        - Я не подведу, Великий! - Невин преклонил колено, и Молох положил свою маленькую руку ему на плечо. Она была легкой и прохладной, как снег, что ложился вокруг.
        - Долго я не нуждался в вашей помощи, - сказал он. - Но настало время носферату вспомнить свое предназначение и свою судьбу. Я вернулся к вам в непростое время, но это должно лишь укрепить вашу решимость. Невин арра Грингфельд, ты один из самых древних и достойных моих слуг. Я нарек тебя своим пророком. Верни былое величие своему роду и Кровавому Богу. Спасшиеся ждут тебя в замке Дарона, ибо я решил, что им нет смысла идти сюда, а лучше остаться в Малдонии. Вы объединитесь и обратите многих людей в вампиров, послушных слуг, могучих воинов и создадите новую армию. Ступай и служи верно, как прежде. Тебе предстоит нелегкая задача, и тем радостней ты должен принять ее, ибо я избрал тебя и возвысил над другими. Исполни свое предназначение. Такова моя воля! - При последних словах Молох едва ощутимо сжал плечо Невина, и по телу вампира распространился ледяной холод. Откуда-то издалека донеслись трубные голоса неведомых тварей и стенания существ из нездешних миров.
        - Да, мой повелитель, - Невин низко поклонился, внутренне трепеща и торжествуя. - Моя жизнь - Служение! Я отправлюсь немедленно.
        Корабль был крутобок, с высокими бортами и массивной квадратной кормой. Его поручни, мачты и палубы казались искусно вырезанными из дерева и покрытыми тончайшей резьбой. Такое же впечатление производили и все остальные детали и части судна - оно было словно покрыто мелкой чешуей матово-синего или темно-серого отлива. Паруса на трех высоких мачтах были большими, вырезанными из цельных кусков материи, но казались подернутыми плесенью и источали запах гниения.
        Невин встал в центр командного мостика, где находился большой штурвал, прикрепленный к уходящей в палубу оси, соединенной с валом. Он повернул колесо, и корабль тут же покачнулся, застонал и, оторвавшись от земли, накренился вправо. С мачт, парусов и снастей полетели хлопья снега и посыпались сосульки. Невин выровнял штурвал, и корабль выпрямился, ожидая команд.
        Телон восхищенно осматривал диковинное судно, а Дарон, сидя на борту, вглядывался в разыгравшуюся метель.
        - Нам на северо-восток, - сказал он, указывая рукой направление. - Там находится мой замок. В нем будет наше убежище, и оттуда мы нанесем удар по Малдонии. Все спасшиеся после битвы с армией Железного Герцога вампиры и те, кого ты успел выслать из города, собрались там и ожидают своего Повелителя. Они не добрались до Кар-Мардуна - Молох велел мне перехватить их и доставить в замок.
        - Тогда на северо-восток, - сказал Невин и повернул штурвал.
        Нагльфар вздрогнул и, постепенно набирая скорость, поплыл над землей, поднимаясь все выше и выше, пока наконец внизу не замелькали темные верхушки сосен.
        * * *
        Замок Дарона, Кар-Дагельм, был расположен на вершине поросшего низким колючим кустарником холма, окруженного густым лиственным лесом. Среди деревьев преобладали вязы, дубы и клены, стоявшие голыми, покрытые слоем снега и похожие на безмолвных часовых.
        Цитадель была недавно построена и тщательно укреплена. Высокую двойную стену окружал глубокий ров, наполненный черной маслянистой водой, через который перебрасывался навесной мост, достаточно широкий и прочный, чтобы четверо всадников могли проехать по нему в ряд. Ворота были забраны прочной решеткой, которую опускали при помощи двух барабанов.
        Четверо часовых в черно-красных одеяниях с секирами на плечах стояли на страже у подъемного моста, по стенам мерным шагом прохаживались взад и вперед такие же мрачные фигуры, напоминая скорее привидения, чем живых воинов, - большинство из них были вампирами, ибо почти все рабы, из которых состоял гарнизон Города Мертвых, погибли во время битвы за Бальгон. Время от времени по двору проходил кто-нибудь из рыцарей в длинной черной мантии с вышитой на груди красной эмблемой - крылатым василиском, обвивающим гору, - это были воины Дарона, его личная гвардия.
        Основное здание замка, выстроенное вокруг донжона, стояло в одном из углов внутреннего двора. Его стены были чрезвычайно толсты, и в их верхней части были устроены небольшие башенки, служившие как наблюдательными пунктами, так и гнездами для лучников.
        Внутри помещались казармы, склады оружия, припасов и вина, конюшни и мастерские. Всего во внутренней фортеции обитало около двух сотен вампиров и два десятка рабов, исполнявших функции прислуги.
        Тяжелая громада замка виднелась издалека, и ее залитые лунным светом железные крыши и странные формы Невин разглядел задолго до того, как Нагльфар опустился у подножия холма, на котором располагался Кар-Дагельм.
        Вокруг замка царило необычайное оживление. Было заметно, что прибытия Невина ожидали: при появлении на горизонте Нагльфара были подняты серые флаги с черным силуэтом нетопыря, а герольды поднялись на стены и играли приветствие, обычно сопровождавшее появление княжеской четы на улицах Бальгона.
        Заслышав эти звуки, Невин вспомнил Мелиссу, но постарался отогнать мысли о ней: он призван к Служению, ему предстоит вести род вампиров к великой славе, а память об умерших не способна воскресить их; это Невин, видевший сотни смертей, знал очень хорошо. Поэтому он, чтобы отвлечься, стал следить за движением на стенах замка.
        Фигуры в разноцветных одежах поднимались на бастионы и приветственно поднимали руки; в некоторых можно было узнать успевших покинуть Бальгон прежде, чем в него ворвалась армия Малдонии. Невин с радостью отмечал про себя знакомые лица. Однако было заметно, что прежних вампиров уцелело немного, гораздо больше было одетых в одинаковые наряды новообращенных слуг - носферату под руководством Дарона спешно пополняли свою армию.
        С облегчением Невин заметил Ванхорна и Лергуса - значит, они оба спаслись. Родоначальники кланов стояли рядом, окруженные своими гвардейцами, и внимательно следили за приближением мрачного корабля.
        По склону холма непрерывно спускались и поднимались рабы, перетаскивавшие какие-то вещи и передвигавшие части военных машин. На равнине, окружающей замок, кипела работа: люди валили деревья и тут же строили из них катапульты, баллисты, тараны и требушеты. Носферату расхаживали среди них, руководя работой. Было заметно, что все прекрасно организовано и отлажено.
        Невин посадил Нагльфар у подножия холма. Телон спустил трап, и вампиры сошли на землю. Им немедленно подвели коней. Дорога в замок вилась серпантином, так что подняться по ней можно было сравнительно легко.
        Когда Невин и его спутники въехали через широкую арку, вдоль стен которой выстроились черно-красные воины Дарона, во двор замка, глазам их открылась следующая картина: в одном углу у ограды повара жарили быка и жирных овец, в другом стояли открытые бочки с пивом, предоставленные в полное распоряжение рабов. Небольшие группы людей поедали обильное угощение и запивали его пивом. Кое-где виднелись носферату. Они держались особняком и занимались своими делами. При появлении маленькой процессии все присутствовавшие преклонили колена, а затем разразились приветственными криками. Во двор высыпало множество слуг и рабов, их голоса слились с голосами стоявших на стенах вампиров, и все обитатели Кар-Дагельма выражали радость по поводу появления своего правителя, Невина.
        - Сегодня назначен большой пир, - сообщил Дарон, стараясь перекричать шум. - Мы чествуем вернувшегося повелителя!
        - И пришествие Кровавого Бога, - добавил Невин.
        - Об этом тебе еще предстоит им возвестить, господин, - заметил Дарон, спешиваясь, чтобы придержать Невину стремя. - Ведь Молох возложил на тебя роль пророка.
        - Я сделаю все, что ожидает от меня Великий, - ответил Невин, легко спрыгнув на землю.
        Он приветствовал своих подданных, а затем громко сообщил о том, что сегодняшней ночью объявляется праздник, ибо ему было видение, в котором посланник Молоха пророчил пришествие Кровавого Бога. Весть эта была воспринята вначале благоговейным молчанием, а затем десятки обитателей Кар-Дагельма разразились восторженными криками, в которых слышалось торжество - все рассчитывали, что теперь им удастся взять реванш за Бальгонскую битву. Сенешали расчистили Невину и его спутникам дорогу к донжону - наблюдать за празднеством князю полагалось с дворцового балкона.
        Два нижних этажа, как сообщил по дороге Невину Дарон, служили погребами; там же имелись оружейная и пыточная. На вопрос Невина, зачем она нужна, Дарон только пожал плечами.
        Он провел Невина и Телона в большой круглый зал, занимавший весь третий этаж. Пока они медленно двигались по крутым лестницам, Дарон рассказывал о том, как идут приготовления к войне и с какой скоростью пополняется армия.
        - К сожалению, - говорил он, - многие древние вампиры погибли, а среди получивших в результате их смертей свободу еще не все обрели Дар Крови. Поэтому воинов пока мало, но с каждым днем их становится все больше: непрерывный Зов собирает новообращенных носферату со всех концов страны.
        В зале вокруг большого дубового стола сидели восемь вампиров, в которых Невин сразу узнал обоих родоначальников кланов Ванхорн и Лергус, а также нескольких знатных носферату. Присутствовали также Эртанор, Оракул, облаченный в пурпурную мантию с черным подбоем и высоким стоячим воротником, и Валентин, в простом синем костюме, вышитом серебряной нитью. Все они поднялись при появлении Невина и с поклоном приветствовали его.
        - Я рад видеть вас невредимыми, - сказал им Невин. Ему действительно приятно было оказаться вновь среди своих, и даже то, что Военный Предводитель Бальгона уцелел во время битвы за Город Мертвых, не опечалило его. В конце концов, скоро на счету будет каждый носферату, а Валентин был одним из лучших воинов. Невольно Невин задумался, кого выбрать в паладины, как велел Молох.
        Последовал короткий обмен любезностями, после которого Дарон заметил, что нужно обсудить сложившееся положение и ту миссию, которую возложил на род вампиров Молох. Невин сел во главе стола, остальные расположились вокруг, и тогда бывший повелитель Бальгона рассказал о разговоре с Кровавым Богом и о том, что им предстоит совершить. Носферату слушали и качали головами. Было видно, что их ободрила весть о том, что Создатель вернулся и они могут служить ему. Казалось очевидным, что теперь, когда за их спинами будет воля Молоха, победа над людьми не замедлит совершиться и Город Мертвых снова будет принадлежать вампирам, а также и многие другие города, которые покорятся новой, на этот раз действительно непобедимой армии.
        Дарон, как владелец замка, занимал место справа от Невина, однако было заметно, что Лергус и Ванхорн, Первый Советник, недовольны этим. Даже после того, как Невин рассказал о его роли посланника Молоха, старые вампиры не перестали неприязненно поглядывать на него. Конечно, Дарон был свободным, Хозяином, однако его вознесение на столь головокружительную высоту казалось им несправедливым. Впрочем, никто, разумеется, не говорил об этом вслух и даже не намекал, поэтому неловкостей не возникало.
        Когда Невин закончил свою речь и отпустил всех готовиться к празднику, Дарон повел его в комнату, в которой вместо окон были узкие бойницы, забранные толстыми решетками, через которые едва проникал лунный свет, так что внутри царила почти полная темнота. Только два больших факела бросали слабый красноватый свет на сводчатый потолок, голые стены и грубое каменное подобие алтаря, на котором под покровом черной ткани стояло нечто круглое. Невин сдернул драпировку, и в неверном свете факелов туманно сверкнул Палантир.
        - Я вынес его в ту ночь, когда армия Малдонии напала на Бальгон, - сообщил Дарон. - Мне посчастливилось быть неподалеку. Молох приказал быть поблизости на случай, если что-нибудь случится.
        - И что-нибудь случилось, - отозвался Невин, снова закрывая магический шар.
        - Возможно, Молох захочет связаться с тобой при помощи Палантира, господин. Поэтому я поставил его здесь.
        - Хорошо, - Невин кивнул. - Я благодарю тебя за все. А теперь нам пора на праздник.
        - Один вопрос, господин: куда определить твоего спутника?
        - Телона?
        - Да.
        - Запиши в мою личную гвардию. Боюсь, мне придется набирать ее заново.
        - Да, повелитель. Почти все твои воины погибли. Это печально.
        - Они были одними из лучших.
        - Не сомневаюсь. Но прости за вопрос: ты уверен, что Телон достоин защищать твою жизнь, Повелитель? Обладает ли он необходимыми навыками?
        - Научится, - ответил Невин, пожав плечами. - К тому же я к нему привык.
        - Как пожелаешь, - Дарон поклонился.
        - Ну, теперь идем.
        Они вышли из комнаты и пересекли круглый зал, оказавшись на большом балконе с грубыми каменными перилами. Внизу копошились слуги и рабы, делая последние приготовления к празднеству. Невин заметил в стороне группу вампиров, одетых в черные мантии с красными эмблемами василиска. Они вели человек десять, скованных длинной цепью.
        - Это пленники, предназначенные для пиршества, - пояснил Дарон, проследив за его взглядом. - Они будут умерщвлены с минуты на минуту. Сегодняшней ночью мы казним восемь таких групп, чтобы насытить всех.
        - Хорошо, - ответил Невин, приветственно поднимая руку и слушая возгласы, - начинайте.
        Дарон в тот же миг подал знак, и на крыше главного здания появился женский хор, затянувший одну из самых популярных в Бальгоне мелодий. Постепенно праздник набирал силу, выкатили еще несколько бочек пива, а затем на середину двора вывели пленников и, подставив большие медные тазы, отрубили им головы. Густую темную кровь разливали черпаками с длинными ручками, а на тела набросились и вмиг растерзали несколько слуг.
        На стенах зажгли ряды факелов, откуда-то появились акробаты, шуты и менестрели, фокусники и жонглеры. Кар-Дагельм озарился багровым светом, а воздух полнился веселыми криками и разгульными песнями. Невин невольно улыбнулся, наблюдая за этим празднеством, вспоминая золотые дни Бальгона, которым он правил так недолго.
        Единственное, что омрачало его торжество, - это отсутствие Мелиссы, знание о том, что ее нельзя вернуть, необратимость смерти его единственной любви. Конечно, он паладин бога, его пророк, и он посвятил себя Служению - всего, без остатка, но что ему вечность, если ее не с кем разделить, если нет той, которая могла бы гордиться его величием от чистого сердца, бескорыстно, без малейшей тени зависти? Невин окинул взглядом мелькающие огни, пестрые одежды, носящиеся по стенам фигуры, и ему захотелось уединиться, оставить шумное празднество и предаться воспоминаниям - к счастью, их никто не мог у него отнять.
        * * *
        Дьяк спустился по узкой винтовой лестнице, толкнул низкую железную дверь и очутился в длинном зале со сводчатым потолком, стены которого были украшены старинными шпалерами и картинами, изображающими псовую охоту. Широкими шагами герцог пересек зал и остановился возле одного из светильников, расположенных по обе стороны двери.
        - Принес? - спросил он громко, хотя никого не было видно.
        - Да, господин, он здесь, - раздался из-за двери тихий голос.
        - Хорошо, я буду ждать тебя в своих покоях через десять минут.
        - Я приду вовремя.
        Дьяк распахнул дверь, за которой никого не оказалось, и, ничуть этому не удивившись, направился на третий этаж своего дома-замка.
        Вскоре он уже сидел в просторной комнате, той самой, в которой принимал лорда Виля и прочих заговорщиков. Дьяк до сих пор не перебрался в королевский дворец, который находил слишком большим и потому неудобным для обороны. Конечно, мало кто смел оспаривать его власть, однако нашлось несколько могущественных баронов, которые объявили его узурпатором и отказались присягнуть на верность. Они укрепились в своих родовых замках и собрали небольшие армии, которые должны были охранять их. К счастью, им не пришло в голову объединиться, иначе могла бы начаться настоящая гражданская война. Все эти выступления считались бунтом и не вызывали у народа никакого сочувствия. Люди любили Железного Герцога и предпочитали его как старому королю Мирону, так и принцу Мархаку. И уж тем более они не хотели видеть на троне Малдонии какого-нибудь дальнего родственника прерванной династии.
        Дьяк отправил несколько безоговорочно верных ему отрядов подавить мятежи, и вести, пришедшие совсем недавно, были добрыми: один из баронов сдал замок и признал власть Дьяка. Впрочем, Железный Герцог все равно велел его казнить. Он не мог допустить, чтобы в его армии были недовольные. Да и вообще он никогда не щадил своих врагов, следуя своему старому правилу: не оставлять за спиной неприятеля, способного поднять оружие.
        Когда в дверь постучали, Дьяк сидел на корточках перед камином и грел руки - зима в этом году выдалась на редкость суровой, и, несмотря на обилие дров, в замке было холодно.
        - Открыто, - отозвался герцог, поднимаясь.
        В комнату вошел невысокий человек, закутанный в меховой плащ. Он был бледен и худощав, казалось, на его лице лежит печаль усталости, однако глаза пылали темным и страстным огнем, выдавая внутреннюю силу.
        - Приветствую тебя, новый король Малдонии, - негромко заговорил посетитель, вглядываясь в лицо Дьяка внимательными серыми глазами.
        - Здравствуй, жрец, - ответил Дьяк и жестом предложил вошедшему сесть в поставленное посередине комнаты кресло. Человек молча покачал головой, отказываясь от предложения.
        - Ты хотел говорить со мной, я слушаю, - сказал он, останавливаясь в трех шагах от двери.
        - Я еще не знаю, одобрит ли Храм мою коронацию, - сказал Дьяк, складывая руки на груди и глядя Верховному Жрецу в глаза. - Ты не выразил ни недовольства, ни одобрения, а церемония назначена на послезавтра.
        - До сих пор ты не спрашивал у Храма позволения...
        - Мне не нужно позволение, - перебил Дьяк. - Я хочу знать, признаешь ли ты меня королем.
        Верховный Жрец недовольно поджал губы и какое-то мгновение молчал.
        - Я ничего не решаю, - сказал он наконец. - На все есть воля богов. Они еще не дали нам знать, угодно ли им твое воцарение.
        - Ты обладаешь большой властью, - заметил Дьяк. - И не только политической, но и религиозной. Я знаю, что жрецы Храма пользуются магией, которая в Малдонии запрещена. Это нарушает заповеди ваших богов, так что не пытайся обмануть меня разговорами о высших законах.
        Жрец побелел от ярости, но сдержался.
        - Мы делаем лишь то, что угодно богам, - заявил он холодно.
        - Это все равно. Раз солгавший теряет доверие навсегда. Разоблачи я ваш обман, и добрая половина паствы отвернется от вас. Но я не хочу делать этого. У вас есть сила, и она, откуда бы ни бралась, не должна пропадать зря. Она должна приносить пользу.
        - Смотря кому, - заметил жрец, мрачнея.
        - Разве ты не хочешь славы для своей страны?
        - Разумеется, хочу. Это цель нашего служения. Денно и нощно мы с братьями вымаливаем для Малдонии благ и процветания.
        - Позволь, я покажу тебе, что я намерен сделать для того, чтобы твоя страна стала одной из величайших держав своего времени, - сказал Дьяк, приглашая жреца следовать за ним. - Здесь, на Земле, - добавил он, когда они вышли из комнаты и в сопровождении телохранителей двинулись по коридорам и переходам замка, - мы не можем ждать, что боги станут делать за нас черную работу. Они дают нам благословение или удачу, но поступки совершаем мы сами, при помощи своих собственных тел.
        Жрец слушал молча, на его лице не отражалось ни согласие, ни несогласие. Они вышли на просторную террасу, расположенную на задней стороне замка. Перед ними расстилался плац, на котором тренировались воины: пешие, лучники, рыцари. Их было около трех сотен, в разноцветных плащах и одеждах, с трепещущими на морозном ветру плюмажами; они поражали мишени, сражались друг с другом, отрабатывали удары на соломенных и деревянных чучелах.
        В дальнем конце двора возвышались какие-то сооружения, похожие очертаниями на дома, накрытые огромными кусками плотной материи, сшитыми из невероятного числа полотен. Вокруг них лежали свернутые канаты, куски металла, напоминающие формой крабов, и мешки с песком. Рабочие сновали вокруг, то исчезая под свисающей до земли материей, то появляясь из-под нее.
        - Это лишь малая часть моей армии, - сказал Дьяк, опираясь на каменные перила. - Да, именно так. Все эти люди, которые прежде подчинялись Мирону, теперь будут сражаться по моему слову. Но они не просто инструменты войны, они преданы мне. С большинством из них я сражался и на Комариных Топях, и в Бальгоне. Одни из них знатны, другие - простые воины. Однако все они встанут под одни знамена. Не будет ни ополчений баронов, ни вольнонаемных отрядов. Я встану во главе единого воинства, которое растет день ото дня и уже сейчас, после всех битв, восстановило свою численность. Этих людей, - Дьяк простер руку в направлении плаца, - тренируют лучшие мастера Межморья, которых я привез из Сибарга, Зиндабара и Алых Копей. Тебе нужно выбрать, жрец: присоединишься ты к империи, которую я собираюсь создать, или выступишь против нее. Но предупреждаю: сила моя велика, и не тебе с твоими братьями вставать у меня на пути.
        - Как смеешь ты угрожать?! - начал было Великий Жрец, еще больше бледнее от гнева, но Дьяк легким движением руки запечатал его уста, и губы его собеседника сомкнулись, а сам жрец в ужасе уставился на Железного Герцога.
        - Я знаю твое имя, Ормак, - шепнул Дьяк, наклоняясь к самому уху жреца, чтобы телохранители не слышали его. - Понимаешь, что это значит? Твоя жизнь и судьба в моих руках. Так что подумай над моими словами. А теперь иди, - и он снял заклятие так же легко, как и наложил.
        Верховный Жрец постоял мгновение, затем покачнулся и, повернувшись, пошел прочь.
        - Проводи, - бросил Дьяк одному из своих воинов, а сам снова окинул взглядом плац, на котором копошились фигурки. У него было много воинов, но нужно было больше, гораздо больше. Соседние государства сильны, они не сдадутся и не дрогнут. Их мощи нужно противопоставить не просто превосходящую силу, а силу сокрушительную, непобедимую.
        Дьяк запахнул тяжелый шерстяной плащ и подозвал одного из телохранителей.
        - Установи за этим человеком слежку и доноси мне каждый день, с кем он встречается, где бывает и прочее, - приказал он.
        - Хорошо, Ваше Величество.
        - Называй меня милорд.
        - Как прикажете, милорд.
        - Выполняй. Мне нужны результаты уже сегодня.
        Проводив телохранителя взглядом, Дьяк направился в подвал замка. Преодолев туннель с затхлым воздухом, он вступил в сильно натопленное помещение, где жил Вопрос. Полуобнаженные подмастерья с поклонами расступились, прекращая свои дела. Двое из них бросились куда-то в глубь подземелья, и через минуту Вопрос предстал перед Железным Герцогом и молчаливо склонился, ожидая приказаний.
        - Ты узнал имя? - спросил Дьяк, опускаясь в услужливо подставленное подмастерьями кресло.
        - Да, господин.
        - Хорошо. Послезавтра состоится их казнь. Я знаю, что ты редко выходишь из своего подземелья, но на этот раз я хочу, чтобы ты изменил этому правилу.
        - Как будет угодно господину.
        - Ты со своими людьми казнишь приговоренных. Я не доверяю королевским палачам. Их могут подкупить. Кроме того, никто не сделает этого лучше тебя.
        Вопрос благодарно поклонился. Он выглядел польщенным.
        - Не нужно ничего особенного, - продолжал Дьяк, принимая из рук подмастерья кубок с легким вином. Было жарко, и напиток пришелся как нельзя более кстати. - Я не хочу, чтобы они говорили. Вырежи им перед началом казни языки или придумай что-нибудь еще, но они должны молчать.
        - Понимаю, - кивнул Вопрос. - Позвольте поинтересоваться о времени казни, господин.
        - В семь часов, не позднее.
        - Все будет готово.
        - Хорошо. - Дьяк поставил пустой кубок на пол и поднялся. - Тогда я спокоен. Уверен, все пройдет, как надо: страна избавится от предателей, а простой народ получит удовольствие от незабываемого представления. А теперь самое главное: назови имя, которое ты узнал.
        - Дэл Вакаш, герцог Хорденбургский, - ответил Вопрос, поклонившись.
        - Надеюсь, ты и твои подручные забудут его прежде, чем я выйду отсюда, - сказал Дьяк, доставая из-за пазухи кошель.
        - Никто из нас никогда не слышал его, - отозвался Вопрос.
        - Это твое, - Дьяк протянул ему золото. - И помни, что из этого подвала выходят не все. Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.
        - Конечно, господин. Я вам бесконечно предан.
        Дьяк удовлетворенно кивнул и вышел из подземелья.
        Ему нужно было посетить еще одно место, о котором, кроме него, не знал никто. Осуществление этого замысла требовало полного уединения, поэтому Дьяк вернулся в свои покои и запер дверь на засов. Затем он сбросил плащ и, отодвинув в сторону лежавший на полу толстый ковер, встал лицом к окну и поднял руки. Дьяк начал читать заклинания вначале шепотом, а затем все громче, однако стоявшие в коридоре на часах телохранители не слышали ни звука - Железный Герцог заранее позаботился об этом, запечатав комнату при помощи магии.
        Через некоторое время в воздухе перед Дьяком появилась светящаяся точка, которая начала расти и постепенно превратилась в тонкую огненную паутину. Она увеличивалась в размерах, пока не заполнила все расстояние между стенами, потолком и полом. Тогда Дьяк опустил руки и шагнул вперед, исчезнув среди вспыхивающих белым пламенем молний.
        * * *
        Невин услышал Зов. Он не узнал голос, а значит, быть узнанным вампир не захотел.
        - Мне нужно сказать тебе нечто важное, князь, - прошелестел незнакомец. - Герцог Дьяк похитил одну вещь, и она очень важна для него. Это Книга Молоха. Он хочет найти в ней что-то опасное.
        - Кто ты? - спросил Невин.
        - Неважно. Меня больше нет. Главное, теперь ты знаешь, откуда ждать беды.
        - Как он мог похитить Книгу? Постороннему человеку не удалось бы проникнуть в Бальгон незамеченным и уж тем более пробраться в Хранилище.
        - И тем не менее она у него.
        - Ему должен был помогать кто-то из вампиров, - проговорил Невин твердо.
        - Возможно.
        - Кто это сделал?!
        - Не могу сказать.
        - Почему? Если ты на моей стороне, то...
        - Я сказал все, что ты хотел, - прервал незнакомец Невинна. - Прощай.
        - Откуда тебе все это известно?! - крикнул Невин, но Зов прекратился.
        Это было очень странно. И сам говоривший, не пожелавший быть узнанным, и то, что он сообщил. Нужно было рассказать об этом разговоре Астерию и спросить, что он о нем думает. Невин вышел из комнаты и отправился искать Хранителя.
        * * *
        В городе было тихо. Казалось, все его жители спят, но Мейстер знал, что это не так. Он сидел на крыше, у самого края, и, подставляя тело ветру, глядел вдаль, туда, где вдоль берега одного из многочисленных прудов Венста скользила маленькая лодка с белым треугольным парусом. В ней сидели двое: девушка и юноша. Их силуэты четко вырисовывались на фоне водной глади.
        Это было красиво, но Мейстер был уверен, что сможет сделать лучше, превратить этих влюбленных в настоящее произведение искусства. Они определенно подходили для этого: молодые и прекрасные, как весеннее... Что? Мейстер не знал, верно ли он помнит солнце, чтобы сравнивать с ним что-либо.
        В любом случае это то, что ему нужно. Вампир начал спускаться по стене, цепляясь когтями за каменные выступы, бесшумный и незаметный: от посторонних глаз его скрывал его Дар - Тень.
        Парочка влюбленных скользила в лодке вдоль берега, но не причаливала. Мейстер осторожно спустился по стене, стараясь не упускать их из виду, а затем устремился извилистыми улочками к пруду. Никто не заметил его, и вскоре он уже следовал параллельно лодке, жадно втягивая воздух, чтобы уловить запахи катавшихся людей.
        Наступили первые числа весны, а она в Малдонии была ранней. С самого утра дул теплый ветер, разогнавший тучи, а солнце растопило на прудах и озерах тонкий лед. Любители водных прогулок не замедлили воспользоваться этим и весь вечер развлекались, катаясь на лодках. Но одна влюбленная парочка задержалась дольше других - возможно, желая остаться наедине.
        Месяц высеребрил воду, и она казалась дрожащим расплавленным металлом или пролитой ртутью. Мейстер подошел к самому берегу и опустил руку в прохладное черное зеркало пруда. До него доносились смех и шепот, тихий плеск и хлопанье паруса - ветер был слабым, и полотнище то провисало, то вновь надувалось.
        Мейстер перебирал в голове картины, которые можно создать из этих прекрасных тел, пока еще даже не подозревающих о великой роли, которую им предстоит исполнить, - послужить средством, стать частью великого произведения искусства. Он подчеркнет красоту уродством, покажет ее хрупкость и зыбкость, докажет, что отвратительное - всего лишь обратная сторона прекрасного и что чем омерзительнее черты, тем о большем совершенстве они свидетельствуют, напоминают, ибо нельзя мыслить о степени уродливости, не имея при этом в виду степень прекрасного.
        Мейстер с удовлетворением заметил, что лодка направилась к берегу. Наконец-то пришла пора явить миру истинное искусство - то, которое он заслужил. Несовершенство должно быть исправлено, гармония восстановлена, а несправедливость - искоренена.
        Вампир вынул из ножен пятнадцатидюймовый острый, как бритва, кинжал и тенью скользнул навстречу вылезавшим из лодки людям.
        * * *
        Дьяк сидел на крыше, закрыв глаза и положив руки на колени. Вокруг него горели ароматические свечи и пучки наркотических трав. Пьянящий аромат проникал в мозг, рождая видения и помогая сознанию сосредоточиться на одной-единственной цели: пронизать пространство на многие тысячи миль и увидеть, что приближается к Земле.
        Он разглядывал комету в подзорную трубу, но она выглядела вполне обычно. Почти такие же Дьяк видел и раньше. Возможно, она была немного больше и ярче, но в остальном...
        И все же подозрения не оставляли Дьяка. Он чувствовал, что с этой кометой что-то не так. Единственным способом все выяснить было перенестись к ней и попытаться проникнуть внутрь небесного тела.
        Дьяк медитировал долго. Его телохранители стояли по периметру крыши, зорко вглядываясь в темноту на случай, если где-нибудь засел стрелок с арбалетом. Время от времени кто-нибудь из них проходил мимо герцога и по его лицу пытался понять, не собирается ли он выйти из транса.
        Дьяк пробирался сквозь безвоздушное пространство, которое начинался там, где кончался окружающий Землю воздух. Здесь было темно, холодно и опасно. Внутренним взглядом герцог различал смертоносные волны, способные разрушить плоть, идущие из глубин космоса и постепенно рассеивающиеся в атмосфере.
        Комета виднелась вдали белой точкой, тянущей за собой хвост с небольшим ответвлением. Дьяк мысленно потянулся к ней, преодолевая пространство. Через некоторое время навстречу герцогу начали попадаться глыбы грязно-серого льда, окруженные вихрями мелкой замороженной пыли. Комета становилась все больше, она выросла до нескольких сотен миль, так что хвост терялся из виду. Она пронеслась мимо Дьяка быстрее молнии, и ему пришлось мысленно догонять ее. Зацепившись за нее, он принялся ощупывать тонны спрессованного льда. Нужно было охватить сознанием всю комету, чтобы понять, что с ней не так. Дьяк приготовился к долгому путешествию сквозь тьму и холод.
        Глава 6
        Судьи и палачи
        Темная, как глаза единорога, ночь простерлась над миром. Тяжелые, наполненные дождем тучи неслись по небу, заволакивая звезды и задевая рваными краями рога бледно-желтого месяца. Время от времени при всполохах сверкавшей на краю неба молнии белела пустынная, змеившаяся вдаль дорога, а затем все опять погружалось во мрак, очертания деревьев терялись, сливаясь в единую, непроницаемую стену тьмы, которая возвышалась по обе стороны тракта, образуя некое подобие аллеи.
        Всадники в молчании проехали через деревню Приречную, потом обогнули небольшую дубовую рощу. Ветер развевал их волосы, казавшиеся белесой паутиной, и полы плащей.
        Гроза между тем усиливалась, молнии били в горизонт одна за другой, подобные копьям богов, а ветер, предвестник урагана, трепал гривы и хвосты коней.
        Кавалькада пошла крупной рысью, и вскоре пошел сильный дождь. Всадники плотнее закутались в плащи. С неба падали потоки воды, резкие порывы ветра бросали их во все стороны, выбоины на дороге быстро превращались в лужи.
        До цели путешествия оставалось еще три мили, которые всадники проехали под проливным холодным дождем.
        Когда кавалькада, оставив позади себя Дубранку, подъезжала к мосту через Намедь, какой-то человек, укрывавшийся от дождя под деревом, с которым он сливался в темноте, молча вышел на середину дороги. Он оказался высок ростом, но был худ и слегка клонился вперед, словно преодолевая порывы ветра.
        Дарон кивнул ему, и человек, не оборачиваясь, зашагал через поля, а кавалькада, съехав с дороги, последовала за ним. Шагов через пятьдесят всадники встретили ручей и перешли его вброд. При блеске молнии они на миг увидели деревню Медвянь, разоренную и опустевшую. Силуэты покосившихся домов и сломанных плетней казались особенно унылыми и зловещими в голубоватом свете молний. Было заметно, что некоторые строения погубил пожар, ибо от них остались одни лишь остовы.
        Невин откинул плащ: он с наслаждением подставлял под ливень лоб и тело. Вода струилась с черных доспехов, которые матово блестели при вспышках молний, искрясь подобно рыбьей чешуе. Быстро вымокшие белые волосы прилипли ко лбу и высокому защитному воротнику.
        Снова блеснула молния; человек поднял руку, и в голубоватом свете прочертившего небо до самой земли зигзага всадники разглядели вход в поросшее соснами и вереском ущелье. Здесь начиналась дорога на Бальгон, та самая, по которой некогда пришли в Город Мертвых рыцари Малдонии под предводительством Железного Герцога. Проводник кивнул, давая понять, что путь свободен, и кавалькада двинулась между нависающими с обеих сторон тропы скалами.
        Вампиры ехали, храня молчание, они казались погруженными в собственные мысли. Высокие стены ущелья скрадывали ветер, и холодные дождевые струи падали с неба почти отвесно, превращая пространство впереди в беспросветную шумящую пелену. Это, однако, не мешало всадникам передвигаться, не сбавляя скорости. Никто из них не смотрел на дорогу, но при этом безошибочно выбирал верный путь. Вымокшие и блестящие лошади бодро переступали стройными сильными ногами, обходя крупные валуны, рытвины и выбоины. Выращенные в Кар-Дагельме, они не боялись вампиров и обладали определенным чутьем, позволяющим лучше ориентироваться в темноте и в непогоду. Лишь эльфийские скакуны да, возможно, кони оборотней из Черного леса могли состязаться с ними в быстроте. Однако сейчас они неторопливо рысили по дну ущелья, опустив головы, едва не касаясь длинными гривами каменистой почвы.
        Через некоторое время впереди показался крошечный огонек, едва различимый через водную завесу. Кавалькада остановилась, и молчаливый проводник приблизился к Невину и Дарону, ехавшим первыми.
        - Это аванпост, - сказал он, не снимая капюшона. - Там двое стражников.
        - Рабы? - спросил Невин.
        Проводник покачал головой:
        - Вампиры. С тех пор как клан Валерио обосновался в Бальгоне, там нет людей. Мстислав не доверяет им.
        - Мы должны двигаться сейчас? - спросил Невин.
        - Да, но не здесь. Я нашел путь, который не просматривается ни с одной из сторожевых башен.
        - Как тебе это удалось?
        - В последние месяцы случилось много обвалов. Рисунок гор изменился, и теперь можно пройти с севера на восток под прикрытием Хребта Мертвецов, а затем вдоль подножия Пика Судеб.
        - Ты уверен, что мы сумеем пробраться в Бальгон незамеченными? - спросил Невин. - Мне бы хотелось сделать Мстиславу сюрприз.
        - Господин может быть уверен в моих словах, - ответил проводник, поклонившись.
        - Хорошо. Ты - верный слуга Великого и будешь вознагражден по заслугам. А теперь веди нас.
        Кавалькада свернула на север и вскоре скрылась за поднимающимся высоко в небо скалистым кряжем, на пиках которого лежали казавшиеся в темноте серыми снежные шапки.
        Через три дня всадники остановили коней и отвели их в просторную пещеру, где привязали к заранее вбитым в пол колышкам.
        Сняв плащи и аккуратно сложив их в углу, вампиры проверили оружие и вышли. Перед ними, на дне котлована, высились стены Бальгона, мрачные и спокойные в своем древнем величии. На крепостных башнях тесно горели оранжевые огоньки, некоторые окна в домах были освещены.
        - Вот он, замок Брандеген, - произнес Невин, указывая рукой в темноту туда, где четко вырисовывались здания с острыми крышами, тонкими шпилями и хорошо укрепленным донжоном. - Здесь мы будем вершить суд или погибнем.
        - Во славу Молоха и Бальгона! - негромко воскликнули остальные вампиры, вскидывая оружие.
        - Вперед! - скомандовал Невин и дал знак проводнику.
        Носферату бесшумными тенями заскользили вниз по склону, легко перескакивая с камня на камень, преодолевая пропасти и ущелья. Когда через некоторое время они оказались у подножия крепостных стен, проводник указал на возвышавшуюся над головами башню и прошептал:
        - Здесь мы сможем подняться незамеченными. Уберем охрану и спустимся во двор по винтовой лестнице.
        - Вижу, ты не зря столько времени провел в Кадрадских горах, - заметил Невин.
        Вампиры убрали оружие и начали подниматься по отвесной стене, цепляясь за едва различимые выступы. Они двигались легко и быстро, издали похожие на пауков. В считаные секунды они вскарабкались на вершину сторожевой башни. Здесь, на площадке, сидели два стражника. Они были вампирами. Невин невольно поморщился от мысли, что придется убивать себе подобных. Но эти двое были предателями и не заслужили иной участи. Он сделал знак своим товарищам, и те выскочили на площадку с оружием наголо. Стражники среагировали мгновенно: через секунду они оказались на ногах, с мечами в руках. Было важно не дать им объявить тревогу. Невин бросился к большому колоколу, установленному в стороне. Обрубив канат, удерживавший его на раме, он подхватил его и осторожно опустил на пол. Тем временем, после короткой схватки, его соратники расправились с численно уступающим противником. Когда Невин подошел к ним, тела поверженных стражников быстро разлагались, распространяя удушливый запах гниения.
        - Идемте, - поторопил проводник, - скорее!
        Вампиры спустились по винтовой лестнице и незамеченными вышли из башни. Стараясь держаться поближе к стенам, они помчались по улицам Города Мертвых.
        Вокруг было пустынно. Многие здания превратились в развалины, то и дело попадались следы пожаров. Вампиров видно не было, окна почти не горели. Невин бежал по Бальгону и не узнавал его: таким чужим казался город, лишенный своих жителей. С карнизов зловеще скалились каменные химеры, скрипели на ветру покосившиеся флюгеры. Неподвижное колесо обозрения, время от времени освещаемое всполохами молний, казалось гигантской черной паутиной.
        Когда носферату достигли замка Брандеген, проводник сделал знак остановиться. Вампиры укрылись в одном из ближайших полуразрушенных домов. Их отделяло от крепостных стен полсотни футов открытого пространства. На стенах маячили часовые. Они ходили вдоль бастионов, встречаясь над крепостными воротами.
        - Нам нужно туда, - проводник указал на башню аванпоста, соединенную с остальным замком навесным мостом.
        - Там ров, - заметил Невин. - Мы поплывем?
        - Нет необходимости. Он пуст.
        - Почему?
        - Люди разрушили часть зданий, и обломки завалили канал, пополнявший его водой.
        - И Мстислав не приказал его очистить?
        Проводник отрицательно покачал головой.
        Невин усмехнулся.
        - Тогда идемте, - сказал он. - Как нам преодолеть расстояние до башни?
        - Мы отвлечем внимание стражников, - сказал проводник, доставая из-за пазухи небольшого филина со связанными лапами.
        Он распутал лапы птицы, что-то прошептал ей и выпустил в окно. Ночной хищник тяжело взмыл, несколько раз недовольно ухнул и направился к крепостной стене, по которой расхаживали часовые.
        - Вперед! - шепнул проводник, когда филин закружился вокруг стражников, и до укрытия вампиров донеслись их возгласы.
        Носферату выскочили из дома и во весь опор помчались к башне. Они преодолели полсотни футов секунды за три, нырнули в ров, выпрыгнули из него и влетели в чернеющий дверной проем.
        - Заметили? - выдохнул Невин, прислушиваясь.
        - Вроде нет, - проговорил Дарон.
        - Тогда идем наверх. - Невин первым начал подниматься по ступенькам.
        Они добрались до смотровой площадки и, пригнувшись, прокрались к навесному мосту. Доски блестели от дождя, и сама конструкция раскачивалась на ветру.
        Носферату пошли по ней, легко удерживая равновесие и молясь Молоху, чтобы он отвел глаза часовым. К счастью, в сторону моста никто не смотрел - оттуда не ожидали угрозы.
        Очутившись на бастионе замка, вампиры начали перебираться по его выступам, приближаясь к донжону, в котором было освещено только одно окно. Именно к нему стремились они, осторожно минуя расставленных по зубчатым стенам стражников, облаченных в сиренево-желтые одежды - цвета клана Валерио.
        На фоне темного неба полоскались широкие флаги с изображением тура, попирающего змею. С высоты главной башни замка можно было разглядеть установленные на улицах и крышах домов штандарты с этой же эмблемой.
        Невин, прижавшись к стене, подполз к карнизу. Окно было занавешено тяжелой портьерой, однако свет проникал сквозь щели по бокам и очерчивал вокруг нее желтую рамку. Невин сделал своим спутникам знак обогнуть донжон и перерыть выход из комнаты, а сам подтянулся и легко забрался на каменный выступ. На секунду замер, прислушиваясь, затем отодвинул занавеску и заглянул в комнату.
        Мстислав сидел перед потухающим огнем очага, поставив локти на убогий стол и подперев голову руками. Справа от него лежал в роскошных ножнах Калигорст, рукоять которого неярко поблескивала вделанным в оголовье рубином.
        На губах Невина мелькнула зловещая улыбка: наконец он добрался до предателя, которого искал. Повелитель погоды, один из самых могущественных и опасных вампиров, некогда изгнанных из Бальгона. Он сидел в княжеских палатах, а значит, правил в Городе Мертвых.
        Невин потянул из ножен Семеракх, как вдруг где-то внизу заржала лошадь. Мстислав поднял голову и тотчас увидел бледное, искаженное ненавистью лицо своего врага. Вскочив на ноги, он выхватил из ножен Калигорст, хищно блеснувший в свете потухающего пламени. Невин рванул одной рукой портьеру, другой обнажил оружие и, запрыгнув в комнату, без лишних слов бросился на своего врага.
        Носферату схлестнулись, двигаясь с огромной скоростью, передвигаясь подобно урагану, сокрушая все, что попадалось на пути. Со стоном встречались ежесекундно клинки их мечей, резали воздух, выбивали искры из каменных стен.
        Через некоторое время Мстиславу, теснимому Невином, удалось пробиться к двери, и он, не оборачиваясь, открыл ее, намереваясь бежать или позвать стражников, однако на пороге стоял Дарон, сжимающий в руке доставшийся ему от Грингфельда Мангтар, Красную Молнию. Одним точным движением он пронзил не успевшего даже обернуться Мстислава насквозь, а Невин сильным ударом выбил у растерявшегося от внезапной боли вампира из рук Калигорст. Тотчас же в комнату ворвались остальные спутники Невина и скрутили Мстислава, заткнув ему рот заранее приготовленным кляпом. Никто не собирался убивать его просто так. Нужно было захватить предателя и казнить - как и полагается поступать с изменниками.
        * * *
        Балкон был залит мутно-розовым светом, идущим сквозь густые облака с горизонта. Светлые длинные тени лежали повсюду, расчерчивая каменный пол и перила широкими полосами.
        Восемь закутанных в плащи фигур склонились над сидевшим у стены вампиром, связанным и безоружным. Некоторое время длилось молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием пленника. Наконец один из носферату заговорил, и его голос, доносившийся из-под опущенного на лицо капюшона, был полон презрения:
        - Мстислав арра Валерио! Ты обвиняешься в измене роду вампиров, забвении кодекса Служения и предательстве Подателя Жизни. Я, Невин арра Грингфельд, Пророк Молоха, законный повелитель Бальгона, судил тебя судом праведным и признал виновным. Ты приговариваешься к смерти и будешь казнен сегодня, как только солнце появится над горизонтом и его лучи коснутся твоего тела. Хочешь ли ты сказать что-нибудь напоследок?
        Мстислав облизнул пересохшие губы - хотя рассвет еще не наступил, но приближение небесного светила уже начинало действовать на его ничем не прикрытую кожу.
        - Только то, - сказал он хрипло, - что я никогда не предавал Служения и не забывал своего долга перед Молохом. Это вы изменили моему клану, приговорив к изгнанию, нарушив закон Единства носферату. Если бы Великий судил меня, он увидел бы, что я всегда был предан ему. Больше мне нечего вам сказать.
        - Что ж, как угодно. - Невин взглянул на горизонт. - Солнце близко, и нам пора укрыться. Прощай!
        Вампиры направились к распахнутому окну башни, оставив Мстислава одного. Он был прикован цепью к стальному кольцу, вмурованному в башню, и не мог освободиться, ибо палачи лишили его силы, связав пропитанными чесночным экстрактом веревками, которые причиняли острую боль, постепенно разрушая плоть на запястьях. О, если бы только это! Он оторвал бы себе кисти и скрылся, но, лишенный силы, он не мог сделать этого.
        Горизонт вспыхнул алым, и небо стало густо-розовым, вызолотились кромки белых облаков. Зрелище было бы прекрасным, если бы не несло неминуемую гибель. Давно уже Мстислав не видел ничего подобного.
        Расплата за предательство, наказание за измену! Все это он мог бы оспорить, но сейчас не хотелось думать о таких вещах, ведь он прекрасно понимал, что судившие его носферату правы и по законам вампиров он действительно заслужил смерть. Но было отчаянно больно от того, что он умирает здесь, на балконе, когда весь Бальгон спит, и после того, как солнечные лучи выскользнут из-за горизонта, от него, Мстислава, ничего не останется.
        Вампир прикрыл глаза, и в этот момент солнце засияло в полную силу, рассеяв утреннюю мглу облаков. Оно осветило снежные вершины Кадрадских гор, сверкающие шпили Бальгона, его величественные здания, наполнило золотом озеро, заискрившееся в центре города, скользнуло по стенам замка Брандеген и ласково залило карминно-желтым его донжон, зубцы вокруг верхней площадки и каменный балкон.
        Над Бальгоном пронесся протяжный крик боли и отчаяния и внезапно оборвался. Воцарившаяся тишина казалась нерушимой.
        * * *
        Дьяк коснулся очередного отрезка кометы и вздрогнул. Он нашел то, что искал: под толщей льда находилась металлическая комната овальной формы. Из нее торчало множество зазубренных лезвий, прочно закрепившихся в спрессованном замороженном газе. Дьяк проверил ее на наличие магической защиты, но ничего не обнаружил. Он проник сквозь оболочку и замер, потрясенный увиденным.
        В комнате лежали круглые темно-зеленые, с черными крапинами яйца, каждое размером с человеческую голову. Они помещались на стеллажах, каждое в своем углублении. И было их здесь не меньше двух сотен.
        Дьяк охватил мыслью одно яйцо и заглянул под скорлупу. Там, в густой полупрозрачной массе, лежал скрученный кольцами зародыш - отвратительный членистый червь с гибкими тонкими отростками в том месте, где, по логике, должна была располагаться голова. Дьяк никогда не видел ничего подобного и невольно содрогнулся от отвращения - настолько чуждым была природа этого существа человеческому миру.
        Дьяк проник внутрь зародыша, коснулся его клеток, препарировал их и вытянул на свет нити ДНК. Они походили на радужные грозди, слепленные из фигур самой разной формы. Они переливались энергетическими потоками и яростно пульсировали, выстраивая тело развивающегося существа. Оно росло быстро. Через несколько недель зародыш должен был занять почти все яйцо. Дьяк взглянул на образ взрослой особи, хранившейся в ДНК. Перед его внутренним взором предстало создание, покрытое костяной броней. На его лице был только один огромный горящий глаз - абсолютно круглый и чуть выпуклый. И это существо обладало чудовищной силой и могло перестраивать свое тело. Дьяк вздрогнул, когда увидел одну из модификаций: некая субстанция пульсировала красным цветом и буквально излучала опасность. Судя по всему, она могла уничтожить небольшую деревню.
        И было еще кое-что в ДНК этой твари. Она могла порождать себе подобных. Ужасных, безжалостных боевых монстров, созданных, чтобы убивать. И эти твари летели на Землю.
        Дьяк обратился к генетической памяти зародыша, чтобы узнать, кто он такой и откуда взялся. Перед ним развернулась история расы, представители которой проделали трудный путь развития в жестоком мире, который вращался вокруг Солнца, но из-за вытянутой орбиты большую часть времени находился вдалеке от него. Дьяк видел покрытые льдом равнины, белые горы, вознесшиеся к темным небесам, с которых бесконечно сыпался снег. Планета вьюг, метелей и буранов, где выжить могут только те, кто научился приспосабливать свое тело к вечному холоду.
        Зародыши, заключенные в комнату, были искусственно созданными мутантами. Им не было места на родной планете - их вывели специально для полета на Землю. Они должны были наводнить ее воинами. В ДНК существа, которое изучал Дьяк, была четкая директива, кому подчиняться, и, судя по ней, на Земле уже были представители чуждого холодного мира.
        Яйца были запасным вариантом, и то, что их все-таки поместили в направлявшуюся к Земле комету, говорило том, что основной план провалился. Зародыши знали это и чувствовали свою ущербность. Дьяк ощущал негативную энергию обиды и неполноценности, пульсирующую на задворках еще дремлющего сознания.
        Ясно было одно: комната не должна попасть на Землю. Дьяк нехотя покинул комету и, проносясь сквозь пространство, полетел обратно - туда, где осталось его тело.
        Когда он вздрогнул и открыл глаза, на его лице отразилась такая тревога, что один из телохранителей поспешил подойти к нему, чтобы узнать, не требуется ли господину помощь.
        - Да, - ответил на его вопрос Дьяк. - Нам всем она понадобится. И очень скоро.
        * * *
        Невин сидел в кресле, перебирая свитки, обнаруженные в комнате. В них не было ничего важного, но нужно было чем-нибудь себя занять. Вампирам предстояло ждать ночи, чтобы уйти из Бальгона. Телон и Дарон расположились у двери, остальные - кто где. Время шло, в городе царила тишина, только время от времени доносились с улицы голоса немногочисленных рабов и бодрствующих носферату, скрывающихся от солнца в галереях и переходах.
        Невин пробежал глазами очередной свиток и отбросил его: все было бесполезно, он не мог забыть Мелиссу. Ее образ неотвязно преследовал его, постоянно вставая перед глазами. Ее лицо, улыбка, голос, движения - время не сумело затянуть их дымкой забвения. Невин чувствовал себя ничтожнейшим из живущих: без Мелиссы ничто из того, что он делал, не имело смысла. Он потерял свое счастье и превратился в слепое орудие Молоха. Его волей и жизнью управлял Кровавый, и Служение ему могло отвлечь Невина на время от его горя, но, как только насущные дела отступали на второй план, оно захлестывало его с новой силой.
        - Кажется, кто-то идет по коридору, - сказал негромко Дарон, прислушиваясь. - Воин, в доспехах.
        - Вампир? - спросил Невин, радуясь, что кто-то отвлек его от воспоминаний.
        - Думаю, человек.
        - Возьмем его живым, - решил Невин, поднимаясь из-за стола.
        Носферату встали по обе стороны двери и замерли в ожидании. Вскоре стали отчетливо слышны приближающиеся шаги. Тихо позвякивали доспехи. Все стихло возле самой двери, и раздался негромкий, но уверенный стук. Невин протянул руку и отодвинул засов. Некоторое время ничего не происходило, затем дверь толкнули, и она начала тихо отворяться. Человек шагнул через порог.
        Вампиры бросились на него одновременно. Дарон заткнул ему рот ладонью, вдвоем с Невином они повалили его на пол и принялись связывать.
        - Не вздумай кричать! - предупредил Невин, садясь рядом с ним на корточки. - Я буду задавать вопросы, а ты - отвечать. Понял?
        Человек моргнул.
        - Телон, закрой дверь, - велел Невин, обернувшись. - Дай ему говорить, - добавил он, обращаясь к Дарону, который зажимал человеку рот. - Чей ты раб? - спросил он пленника.
        - Ничей, - ответил тот хрипло.
        Невин помолчал.
        - Ты не из Бальгона? - спросил он с оттенком удивления.
        - Нет.
        - Откуда?
        - Из Ялгаада.
        - Зачем ты сюда приехал?
        - У меня письмо для Мстислава арра Валерио. Отпустите, меня прислал герцог Дьяк.
        - Неужели? - Глаза Невина вспыхнули. Он понял, что человек не понимает, кто они. - Где оно?
        - Я должен отдать его Мстиславу арра Валерио, - повторил воин твердо.
        - А ты его когда-нибудь видел? - усмехнулся Невин.
        - Нет, - признался пленник.
        - Он перед тобой. Давай письмо.
        - Развяжите меня.
        - Сначала послание.
        - В правом кармане на груди.
        - Достать! - велел Невин Телону.
        Пленника перевернули на спину и обыскали. Свиток был передан Невину, который тотчас развернул его и прочитал.
        - Та-ак, - протянул он тихо. - Значит, в Малдонии уже знают, что мы готовимся к войне. У вас прекрасные соглядатаи, - сказал он воину, - но клану Валерио это послание не поможет, а где наше логово, ты скоро узнаешь.
        - Почему... ваше? - спросил пленник, нахмурившись.
        - Боюсь, я тебе солгал, - усмехнулся Невин. - Я не Мстислав. Заткни ему рот, и получше! - велел он Телону.
        Человека положили в угол комнаты. Невин решил взять его с собой в Кар-Дагельм, чтобы допросить спокойно и подробно. Судя по доспехам, он не был простым воином и мог знать что-нибудь важное. Конечно, жаль, что в Малдонии стало известно о том, что носферату собирают новую армию, но это ничего не меняет, просто придется действовать быстрее.
        Невин еще раз пробежал глазами свиток. Как они могли узнать? Он побарабанил пальцами по столу, затем взглянул на пленника. Спросить, что ли, этого? Вряд ли он знает. Ладно, подождем до возвращения в Кар-Дагельм. У Невина было много вопросов, но ответ на один из них интересовал его больше всего: действительно ли Железный Герцог завладел Книгой Молоха? Он бы хотел, конечно, знать еще, для чего она понадобилась полководцу, но сомневался, что это известно кому-нибудь, кроме самого Дьяка.
        * * *
        Утреннее солнце слепило глаза узников, проведших в подземелье королевского замка столько дней, что они забыли, каково это - смотреть на ясное небо и не обливаться слезами. Осужденные, шагавшие к поджидающему их эшафоту, походили на затравленных зверей. Они жмурили глаза от режущего света, а роскошные одежды превратились в пропитанные кровью, потом и испражнениями лохмотья.
        Узники едва держались на ногах и поминутно спотыкались. Видимо, только сознание того, что они оказались на свежем воздухе и выбрались из подземелья, мешало им упасть.
        Через некоторое время глаза привыкли к новому освещению, и обреченные увидели, что их ведут к виселице. На фоне бледно-розового неба четко вырисовывалась поперечная балка, с которой свисали одиннадцать веревочных петель. На перекладине сидели три жирные вороны, ничуть не смущающиеся тем, что вокруг собралась огромная толпа желающих поглазеть на казнь.
        Площадь действительно была заполнена до отказа. Она походила на волнующееся море человеческих голов. Все взоры устремились на одиннадцать узников, пробиравшихся к эшафоту под охраной тюремщиков, - Дьяк опасался, что родственники знатных осужденных могут попытаться освободить их. Толпа была настроена враждебно, она с нетерпением ожидала казни предателей, пытавшихся захватить власть и ради этого убивших наследного принца, а возможно, отравивших и самого короля Мирона. Присутствовало в этом ожидании и любопытство: людям хотелось знать, какие изощренные пытки выдумали палачи для столь опасных преступников.
        Дьяк наблюдал за происходящим из окна своего дома-замка. Он отказался присутствовать на казни и теперь стоял, чуть отодвинув тяжелую портьеру. Толпа вызывала у него отвращение, смешанное с презрением: она не решала ничего, но требовала, чтобы правители действовали в ее мелочных интересах. Эти люди внизу полагали, будто станут свидетелями справедливого возмездия, хотя на самом деле были лишь статистами, даже более того - декорациями, которыми Дьяк обставил свой триумф.
        Стражники передали осужденных палачам. Те втащили их на эшафот и подвели под перекладину. Некоторые узники дрожали, другие держались отчужденно, но ни один не издал ни звука - Вопрос выполнил распоряжение Дьяка и позаботился о том, чтобы осужденные не могли говорить.
        Несчастным надели на шеи петли и слегка затянули. Городской палач прошелся взад и вперед по подмосткам, проверяя работу своих подручных. Сегодня он и сам был на вторых ролях, потому что казнь предстояло совершить другому человеку.
        В толпе раздались приветственные крики, и на площади показался Вопрос. Он шел пружинящей походкой, слегка подергиваясь и щуря привыкшие к полутьме подземелья глаза. На нем была красная свободная рубаха, заправленная в кожаные штаны, на ногах - мягкие сапоги без подошвы. На плечи Вопроса была накинута короткая бурка. Он вяло помахал зрителям, благодаря за теплый прием.
        Толпа впервые видела его, но ей было обещано "достойное зрелище под руководством настоящего мастера своего дела" - так говорилось в листовках, распространенных по городу людьми Дьяка. И от Вопроса ждали настоящего представления.
        Он не торопясь поднялся на эшафот и огляделся. Все было готово для экзекуции. Городской палач ждал в стороне. Он слегка кивнул взглянувшему на него Вопросу, давая понять, что можно начинать.
        При виде своего мучителя приговоренные задрожали. Вопрос прошелся перед ними, рассеянно проверил, хорошо ли натянуты веревки. Казалось, он думает о чем-то постороннем. Затем по его приказу палачи подтянули веревки, так что узники были вынуждены встать на носки. По их лицам было видно, каких усилий им это стоило.
        На подмостки поднялся глашатай со свитком в руках. Обведя взглядом притихшую толпу, он развернул обвинительный приговор и, откашлявшись, начал читать. Вначале назывались имена осужденных, затем перечислялись вменяемые им преступления, после чего глашатай, особо подчеркивая каждое слово, зачитал приговор:
        - Таким образом, вышеперечисленные изменники должны быть казнены на площади прилюдно. Вначале они должны быть вспороты от грудины до паха; в животы следует запустить крыс, чтобы они выгрызли внутренности нечестивцев. После этого нужно подвергнуть осужденных ломанию конечностей, а именно рук и ног. Затем должно подвергнуть их сдиранию кожи с лиц и последующему повешению! Именем Военного Регента Малодонии Хорга Аригана Дьяка, - глашатай выпрямился, чеканя каждое слово, - приказываю привести приговор государственного суда в исполнение!
        Люди на площади молчали. Такие жестокости были даже для них в новинку. Осужденные были бледны от страха. Они явно не могли поверить, что все это собираются проделать с ними. Вопросу тем временем принесли небольшой плоский ящик и клетку с крысами. Он достал длинный и тонкий нож, похожий на стилет, и ловко поиграл им, наблюдая за тем, как играют на лезвии лучи солнца. Вопрос повернулся к лорду Вилю, отчего тот едва не потерял сознание.
        Когда над площадью разнесся жуткий вопль, Дьяк отвернулся от окна и прошел в глубину комнаты, где были разложены списки приглашенных и планы последних приготовлений к коронации. До торжества оставались считаные часы.
        * * *
        Закутавшись в плащ, Ольгерд сидел в одном из углов подземелья, стены которого покрывала серо-зеленая, дурно пахнущая плесень. С низкого потолка сочилась темная мутная вода, собиравшаяся на полу в небольшие маслянистые лужи. Через крохотное, забранное толстой решеткой окошко проникал тусклый рассеянный свет.
        Не меняя позы, Ольгерд просидел несколько часов, думая о том, что умирать не хочется, мучительно не хочется, особенно теперь, когда совершенно ясно, что вампиры не оставят его в живых. Похоже, в последнее время в Бальгоне произошли какие-то перемены, о которых Железный Герцог не был осведомлен, и его посланник попал в западню. Теперь оставалось только ждать своей участи или, собрав все силы, броситься при удобном случае на прорыв и погибнуть в бою. В том, что уйти из Бальгона живым ему не удастся, Ольгерд не сомневался ни секунды.
        На ведшей в подземелье лестнице послышались неторопливые шаги. До Ольгерда донеслись приглушенные голоса. Через некоторое время скрипнули отодвигаемые засовы, протяжно взвизгнули ржавые петли, и низкая, окованная железными полосами дверь отворилась. Невин арра Грингфельд вошел в сопровождении двух рабов, которые держали в руках по небольшому грубо сколоченному ящику. Войдя в темницу, они встали по обе стороны двери.
        Невин медленно прошел через всю темницу к Ольгерду, пристально глядя тому в глаза. Его собственные зрачки лихорадочно сверкали в полумраке. Своим взглядом он хотел отнять у человека волю - так кобры парализуют попавшихся на их дороге мелких птиц. И действительно, Ольгерду показалось, что светлые глаза носферату имеют над ним некую власть: он сидел неподвижно, не в силах отвести от них взгляд, и чувствовал, как в его сердце проникает ужас, а тело словно уменьшается в объемах.
        Фигура Невина начала расти, тень от нее заполнила стены и потолок, и замершие у двери рабы показались Ольгерду маленькими и жалкими рядом с этим всемогущим и страшным созданием, которое силилось заглянуть ему в душу и сковать ее вечным холодом безумия. Невин остановился в нескольких шагах от пленника и легким движением руки подозвал одного из рабов, который тотчас же бесшумно отделился от стены и, приблизившись, вынул из своего ящика чашечные весы и несколько бронзовых гирь. Положив их к ногам Невина, он снова отошел к двери и замер, сложив руки на груди. Его четкие движения были торжественны, как будто он исполнял привычный ритуал.
        Невин поймал взгляд Ольгерда и попытался наложить Чары, но, к его удивлению, человек не поддавался. Впервые Дар Крови подвел его. Это было не просто непонятно, это было подозрительно. Либо пленник колдун, и тогда держать его здесь опасно - он может исчезнуть в любой момент, и тогда враги узнают то, что знать им не следует, либо... иные варианты Невину в голову не приходили. Он нахмурился и попробовал еще раз зачаровать пленника, но тот просто отвернулся. Оставалось одно: применить пытки.
        Поборов минутное замешательство, вызванное тем, что пленник не поддавался Чарам, Невин сказал:
        - Видишь эти весы, человек?
        Ольгерд кивнул, не в силах проигнорировать вопрос, заданный голосом, приникающим в самую душу.
        - На этих весах, - сказал Невин, - мои рабы будут взвешивать те куски мясо, которые отрежут от тебя, чтобы ты знал, чего будет стоить тебе молчание.
        Ольгерд промолчал, но почувствовал, как его тело прошиб озноб. Металлические чашки весов показались ему вдруг неимоверно большими, а от того, как они мерно покачивались, у него закружилась голова.
        - Здесь бывали узники поважнее тебя, - продолжал между тем Невин, выждав паузу и отметив про себя реакцию пленника, - и они узнали мою непреклонность и... настойчивость. Если ты окажешься слишком предан своему господину или какой-нибудь нелепой идее, - Невин презрительно усмехнулся, - то смерть твоя будет долгой и мучительной.
        Он движением руки подозвал своих помощников и сказал им что-то вполголоса. Рабы достали из своих ящиков куски угля и сосуд с маслом. Один из них высек кресалом огонь, а другой выложил угли в железную прямоугольную жаровню, стоявшую в камере. Только теперь Ольгерд заметил, что длиной она как раз с человеческий рост, и догадался о ее предназначении. Нет, к такому повороту событий он явно не был готов. Интересно, должен ли он настолько быть верным Железному Герцогу, чтобы позволить изжарить себя живьем? С другой стороны, речь шла не только о преданности господину, но и о судьбе Малдонии.
        Тем временем другой раб при помощи мехов раздул огонь, и Невин прервал ход мыслей Ольгерда.
        - Видишь это приспособление? - спросил он, указав на жаровню. - Тебя разденут и положат на него, а один из этих рабов будет поливать тебя маслом, чтобы ты не вонял. Но ты можешь избежать этой участи, если ответишь на мои вопросы, - добавил он, складывая руки на груди.
        Ольгерд будто завороженный смотрел на горящие угли. Один из рабов с гнусной ухмылкой поворошил их кочергой, и в воздух взлетели красные искры. Тепло, шедшее от жаровни, чувствовалось даже в том углу, где сидел Ольгерд. Представлять, каково лежать над углями, мягко говоря, не хотелось. Несколько минут этой пытки навсегда сделают его калекой.
        - Откуда мне знать, что ты не убьешь меня потом? - спросил Ольгерд. - После того как узнаешь от меня все, что хочешь, и я уже не буду тебе нужен.
        Несколько секунд Невин смотрел на него, словно не понимая, а затем разразился смехом.
        - Не могу поверить, что ты решил, будто я предлагаю тебе жизнь! - сказал он наконец. - Нет, нет, мой друг, ты умрешь, и довольно скоро. Но смерть эта будет легкой, если ты расскажешь мне, где герцог Дьяк хранит Книгу Молоха, обещаю. Ты можешь мне поверить или нет, но на твоем месте я бы сделал все, чтобы не испытать пытки. - Невин выразительным жестом провел рукой над раскаленными углями. - Если же вздумаешь упорствовать, эти рабы, продавшие свою свободу за право обрести в будущем бессмертие и уподобиться своим повелителям, превзойдут самых изощренных палачей Каргадана, лишь бы угодить мне. И если ты слышал когда-нибудь об этой стране, то поймешь, что я имею в виду.
        Ольгерд вздрогнул: Каргадан, расположенный на юго-востоке от Малдонии, был колдовским государством, управлявшимся черными магами. Он славился невиданными жестокостями, во многие из которых люди со слишком буйным воображением даже отказывались верить.
        Тем не менее Ольгерд нашел в себе силы ответить:
        - Так пусть же все боги, которым приносил я жертвы, дадут мне силы не помогать тебе, носферату! - Он отчаянно надеялся, что так и произойдет, хотя и не слишком в это верил.
        - Разденьте его! - велел Невин рабам.
        Те, ухмыляясь, подошли к Ольгерду и рывком подняли с пола. Невин смотрел на него с легкой усмешкой, словно и не сомневался, что человек сломается под угрозой страшной пытки.
        - Ну? - проговорил он, кивнув в сторону жаровни, решетка которой уже успела раскалиться докрасна.
        Ольгерд почувствовал, как вся его решимость держаться, сколько хватит сил, улетучивается при виде потрескивающих углей.
        - Я скажу, где Книга Молоха! - сказал он тихо.
        - Слушаю.
        - Пусть они отпустят меня, - Ольгерд указал глазами на рабов.
        - Зачем? Это ничего не изменит. Ты все равно умрешь.
        - Тем более. - Ольгерд надеялся, что вампир достаточно уверен в своем превосходстве, чтобы сделать это незначительное послабление.
        - Отойдите, - с ухмылкой велел Невин рабам. - Пусть еще немного побудет на свободе.
        - Она хранится у герцога Дьяка в Северной Башне его замка в Ялгааде, - проговорил Ольгерд, когда палачи отступили в другой конец камеры.
        - Ты уверен, что Книга находится там? - Невин чуть заметно подался вперед, стараясь уловить в облике и интонациях пленника любой намек на фальшь.
        - Да, герцог не скрывал этого и часто отправлялся в Башню, чтобы изучать фолиант, - ответил Ольгерд, проклиная себя за свою слабость.
        - Он не говорил, что хотел отыскать в нем? - спросил Невин.
        - Нет.
        Вампир удовлетворенно кивнул.
        - Что ж, полагаю, ты заслужил быструю смерть, - решил он и, обратившись к рабам, сказал: - Выведите его во двор, привяжите за ноги к двум склоненным деревьям, а затем отпустите их. Тебя разорвет пополам, и это произойдет почти мгновенно, - добавил он, обращаясь к покрывшемуся холодным потом Ольгерду. - Как я и обещал. - С этими словами Невин повернулся и вышел из темницы.
        Рабы вновь подступили к узнику. Ольгерд вжался в стену. Внутри у него все похолодело, сердце сжал страх. Он быстро переводил взгляд с одного тюремщика на другого, прикидывая, как избежать жестокого приговора. Кажется, тот, что справа, слабее, кроме того, они не ожидают от него сопротивления - думают, что он ослаб и запуган. Что ж, он покажет им, что значит малдонский воин! Ольгерд горько усмехнулся: воин! Выболтал все, едва пригрозили пыткой! Трус и слабак! Но самобичевание лишь подстегнуло его решимость. Подпустить поближе и действовать!
        Он через силу усмехнулся, и рабы ответили ему жестокими оскалами. Ольгерд изо всей силы ударил одного из них по колену. Тот, охнув, рухнул на пол. Его товарищ растерялся лишь на секунду, а затем бросился на пленника, замахнувшись огромным кулаком. Ольгерд ловко увернулся (затекшие от долгого сидения в сырой камере мышцы при этом взревели о пощаде) и обеими руками ударил нападавшего по шее - наемники Дьяка не зря тренировали малдонских воинов. Раздался тихий хруст, раб осел на пол и забился в агонии. Другой, корчившийся от боли в колене, судорожно глотал воздух. На его лице были написаны недоумение и ярость. Если бы он мог встать и добраться до обидчика, то наверняка сделал бы все, чтобы расправиться с ним. Ольгерд подошел и ударил его ногой по лицу. Раб упал навзничь и тихо зашипел от злобы и боли. Из носа у него потекла тоненькая струйка крови. Ольгерд огляделся в поисках подходящего оружия. Пора было заканчивать эту возню, и побыстрее: раненый мог в любую секунду поднять тревогу. На глаза попалась кочерга, которой рабы ворошили угли в жаровне. Ольгерд подхватил ее и направился к поверженному
противнику. Тот заметил его, только когда воин занес над его головой свое нехитрое оружие. В глазах раба мелькнул ужас, а затем Ольгерд проломил ему висок.
        Когда тело шмякнулось на пол, он отшвырнул кочергу и прислушался. Снаружи было тихо. Теперь нужно было действовать быстро и уверенно. К счастью, камера оставалась открытой, и за дверью, судя по всему, никто не стоял - иначе стражники уже ворвались бы сюда.
        Ольгерд опустился на колени рядом с неподвижно лежавшим тюремщиком и взял его голову в ладони. Закрыв глаза, он начал вводить себя в транс, постепенно ощущая, как тепло раба перетекает к нему. Вместе с ним он получал знания об этом человеке, каждая клетка его тела отразилась во внутреннем зрении Ольгерда. Можно было начинать превращение. На это требовалось некоторое время и огромная концентрация. Ольгерд сосредоточился на процессе, полностью отрешившись от окружающего мира.
        Через несколько минут его лицо начало меняться: черты расплывались, и на их месте проступали новые, придавая Ольгерду все больше сходства с тюремщиком, внешность которого он решил принять. Через некоторое время оно стало полным, и тогда Ольгерд открыл глаза и отпустил голову раба. Передохнув пару минут, он принялся его раздевать, чтобы поменяться одеждой. Ольгерд был слаб, а короткая схватка с тюремщиками отняла последние силы. Голова кружилась, пальцы слушались плохо, но нельзя было терять ни минуты, ведь поблизости в любой момент может оказаться кто-нибудь из охраны.
        Когда Ольгерд вышел из камеры, плотно притворив за собой дверь, его нельзя было отличить раба, внешность которого он перенял. Правда, он качался от слабости, но это, в случае чего, можно было объяснить. В худшем случае решили бы, что одному из рабов стало дурно или что он перебрал горячительного напитка.
        Ольгерд брел по коридору, опираясь одной рукой о стену. Каждый шаг давался ему с трудом. Он говорил себе, что скоро все должно пройти, но на самом деле становилось только хуже. Волшебство, которое он сотворил, требовало энергии, чтобы удерживать черты лица Ольгерда в нужном виде, и высасывало ее из человека. Если бы он был опытным магом, для него не составило бы труда управиться с этим, но Ольгерд был простым воином, к тому же вконец измотанным, и магия оказалась ему не по силам. Он знал, что может сотворить нечто подобное, но почти никогда не пользовался этим - последствия всегда были слишком болезненны. Однако на этот раз у него не было выхода: иного пути из замка Брандеген и Бальгона не оставалось. Ольгерд понимал, что должен превозмочь боль и настойчивое желание сесть, привалиться к стене и отдохнуть - стоит расслабиться, и он останется здесь навсегда. Поэтому он продолжал идти, стараясь не потерять сознание и не споткнуться.
        Через некоторое время за ближайшим поворотом послышались голоса. Кто-то переговаривался, потом раздался взрыв громкого веселого смеха. Ольгерд замедлил шаги, думая, как поступить. Возвращаться было поздно, да и некуда: в камере его в любом случае ждала смерть. Он двинулся дальше, пока не свернул и не увидел троих тюремщиков, стоявших перед окованной железом дверью. Очевидно, она вела из темницы. Один из рабов стоял, прислонившись к стене спиной, и покуривал трубку с коротким чубуком. Двое других потягивали из плоской бутылки мутную жидкость - наверняка алкоголь. Все они были вооружены полуторными мечами и металлическими жезлами длиной около двух футов - их, очевидно, использовали для усмирения особо ретивых узников. Судя по кудахтающему смеху, все трое успели изрядно поднабраться - похоже, дисциплина в Городе Мертвых хромала. Странно. Ольгерд всегда считал, что рабы из кожи вон лезут, чтобы угодить своим хозяевам-вампирам, и до смерти боятся сделать что-нибудь не так. Интересно, что сказал бы этим молодцам носферату, покажись он здесь? Уж по головке точно бы не погладил.
        Ольгерд пошел прямо к тюремщикам, стараясь держаться как можно уверенней. Это было нелегко: перед глазами все прыгало, и он едва удержался от того, чтобы не врезаться в стену.
        - Эй, Гриз, куда это ты собрался? - окликнул его тот, что курил трубку. - Разве вы с Миргом не должны заниматься пленником?
        - Точно, - согласился Ольгерд, надеясь, что его голос хоть немного походит на голос того, чей облик он принял, - нам велено разорвать его деревьями.
        Тюремщики расхохотались.
        - Хотелось бы на это поглядеть! - сказал один, хлопнув приятеля по плечу.
        - Да уж! - согласился тот. - А то стоишь тут полдня, как дуб в чистом поле. Скучища! - Он протянул Ольгерду бутылку: - Хлебни-ка, дружище!
        Ольгерд с удовольствием сделал большой глоток. Это и впрямь был алкоголь, и чрезвычайно крепкий. Кроме того, как почти сразу почувствовал Ольгерд, он был настоен на каких-то дурманящих травах. Да уж, хороши стражники, нечего сказать!
        - Так куда же ты собрался? - снова спросил Ольгерда тюремщик с трубкой. - Князь Невин не терпит, когда исполнение его приказов задерживается. Или ты тоже хочешь, чтобы твои ноги увидели разные страны? - он усмехнулся собственной шутке и прикусил чубук.
        - В том-то и дело, - ответил Ольгерд, силясь улыбнуться, - что эту свинью нечем разрывать. Оказалось, что у нас нет веревок. Пришлось тащиться за ними.
        В голове у него немного прояснилось, крепкий напиток придал ему сил.
        - А-а, - протянул раб, выпуская струйку дыма, - ну, поторопись и смотри, чтобы князь тебя не заметил. Кажется, он пошел направо, к донжону.
        - Учту, - ответил Ольгерд, кивнув.
        Один из охранников отодвинул засов и распахнул дверь.
        Ольгерд вышел, стараясь держать себя в руках и не показывать радости. Итак, первый этап пройден, теперь осталось пересечь двор, выйти из крепости и исчезнуть в лесу. Хотя, конечно, вампирам не составит труда выследить его и там, но все же это будет посложнее, и, возможно, Ольгерд сумеет выгадать время и добраться до какого-нибудь убежища.
        На ходу он огляделся: тут и там горели костры, вокруг которых маячили неясные силуэты, одни тонкие и гибкие, другие тяжеловесные и неуклюжие. Время от времени доносились конское ржание, смех и ругань. Строения возвышались каменными громадами, зубчатые стены казались то звериными оскалами, то хребтами древних драконов.
        Ольгерд старался идти бодрым шагом - во-первых, так меньше народу обратило бы на него внимания, а во-вторых, он хотел как можно скорее укрыться от глаз выпустивших его стражников, ведь ему нужно было не внутрь зданий, а совсем наоборот.
        Через сотню шагов он увидел створки ворот. Они явно не были главными, но Ольгерд не считал, что его следует провожать с почестями, поэтому он направился прямо к ним, на ходу прикидывая, выпустят его или нет и что придумать в оправдание своей попытки покинуть крепость. Но тут он увидел, что ворота открываются и навстречу ему выходят рабы. Некоторые вели лошадей, другие тащили какие-то мешки. Следом ехала тяжело груженная подвода. Итак, по ночам здесь кипит работа. Вероятно, она не прекращается ни на минуту. Значит, он вполне может сойти за посланного по какому-нибудь делу раба. Главное - делать вид, что все идет так, как должно.
        Ольгерд поравнялся со стражниками, лениво оглядывавшими проходящих мимо рабов, и почувствовал, как холодный пот струйками стекает у него по спине. Но никто его не остановил и не окликнул. Облегченно вздохнув, Ольгерд направился по склону холма вниз, встречая на вившейся серпантином тропке то одиноких людей, то их группы. Некоторые скользили по нему взглядами, но лишь однажды какой-то раб приветственно махнул ему рукой, так что Ольгерду пришлось ответить.
        Прошло не менее получаса, прежде чем он спустился с холма и оказался у его подножия. Там вовсю шло строительство: повсюду виднелись срубы, стропила и приготовленные для работы доски и бревна. Стучали топоры, визжали пилы, перемазанные копотью люди ходили между кострами. Ольгерд подумал, что будет легко затеряться среди этого хаоса, и направился туда, где виднелись деревья. Через некоторое время он оказался среди лесорубов. Время от времени его грубо просили не путаться под ногами, проваливать или посторониться, и только он успевал сделать несколько шагов в сторону, как на то место, где он только что стоял, с шелестом, грохотом и треском ломаемых веток падало дерево.
        Ольгерду казалось, что весь лес заполнен работающими людьми и можно пройти его насквозь и так и не суметь скрыться от случайных взглядов.
        Время от времени ему попадались вампиры. Они наблюдали за работой и распоряжались, отдавая приказы тихими, леденящими душу голосами. Ольгерд сторонился их, стараясь, чтобы это не бросалось в глаза.
        Наконец он очутился на поляне, где никого не было. Похоже, здесь работы уже закончили, и виднелись только пеньки - срубленные деревья увезли к месту строительства. Голоса и факелы остались где-то за спиной, а впереди была только темнота. Он ринулся в нее, возблагодарив судьбу за то, что смог преодолеть все препятствия. Но путь до Ялгаада был неблизкий, и чем дальше он шел, тем лучше понимал, что пешком ему не дойти. А ведь ему нужно было попасть в столицу как можно быстрее: герцог Дьяк должен знать, что место, где хранится Книга Молоха, больше не тайна для вампиров.
        Ольгерд шел долго, и, хотя он пришел в себя после перевоплощения, усталость одолевала его, и ноги едва держали. Больше всего хотелось лечь и отдохнуть, возможно, даже заснуть, но мысль о том, что его господин может пострадать, гнала его вперед, тем более что именно он раскрыл тайну Книги.
        Внезапно Ольгерд услышал за спиной звуки рогов. Неужели погоня? Как его могли вычислить, да еще так быстро? Он побежал, поскальзываясь на мху и торчащих корнях, ветки хлестали по лицу, но он не обращал на них внимания. И вдруг под ногами разверзлась пустота, и Ольгерд кубарем полетел вниз, ломая кусты, заросли папоротника и каких-то колючек - очевидно, в темноте он не заметил обрыва. Несколько раз ударившись о выступающие камни, Ольгерд скатился с какого-то выступа, пролетел метров пять и грохнулся на плоские валуны, между которыми тихо журчал ручей. От удара правую ногу пронзила нестерпимая боль, перед глазами потемнело, и он потерял сознание.
        Сколько длился обморок, Ольгерд не знал и, придя в себя, первым делом подумал, что погоня наверняка уже настигла его. Но вокруг было тихо. Возможно, преследователи решили, что никто в здравом уме не полезет в овраг такой глубины? Ольгерд попытался пошевелиться, но первое же движение причинило резкую боль во всем теле, правая же нога горела огнем, так что на секунду ему показалось, что он опять потеряет сознание.
        И тут Ольгерд увидел, как над видневшимися где-то высоко наверху краями оврага появилось что-то черное, растущее прямо на глазах, заслонившее звезды. Оно двигалось, словно ползло с одной стороны оврага на другой, а на брюхе у него трепетали отсветы огней. Решив, что это ему кажется, Ольгерд на пару секунд прикрыл глаза, но, когда поднял веки, нечто все еще висело над ним, но теперь с него спускались, скользя по воздуху, маленькие человеческие фигурки.
        "Это конец, - подумал Ольгерд. - Кем бы они ни были, ничего хорошего ждать не приходится". Он сделал отчаянную попытку перевернуться, волна боли захлестнула его, увлекая во тьму, и сознание снова померкло.
        Глава 7
        Коронация
        В день коронации Ялгаад был украшен гирляндами из живых цветов, которые доставили накануне в нескольких десятках телег. Всю ночь продолжались работы по подготовке столицы к великому празднику: улицы вымыли, фасады покрасили или покрыли известкой, на крышах установили флаги Малдонии и города.
        По всему Ялгааду беспрестанно ходили патрули, а вдоль маршрута предстоящего шествия Дьяка и его свиты были расставлены через каждые двадцать шагов часовые. Они же дежурили на крышах, зорко следя за тем, чтобы никто не пустил в будущего короля стрелу.
        Церемониальное шествие должно было начаться от городских ворот, через которые Дьяку предстояло въехать в столицу. Поэтому рано утром, с рассветом, он отправился к ним на ладье, выкрашенной в золотой и пурпурный цвета. Его сопровождали только гвардейцы. Остальная свита добиралась к воротам отдельно и должна была ждать Дьяка перед ними.
        Будущий король въехал в Ялгаад с первыми лучами солнца. В то же время во всех храмах Малдонии начали бить в колокола, а жрецы собрались на площадях для открытой молитвы. Им предстояло принести в жертву богам семь животных: быка, лошадь, козла, барана, петуха, собаку и сокола, которые символизировали хозяйственные и военные стороны жизни страны. Таким образом священники просили высшие силы о ниспослании Малдонии процветания. Затем они должны были снова предаться молитве, к которой могли присоединиться все верующие. Это действо совершалось в течение шествия будущего короля со свитой по улицам Ялгаада. Конечным пунктом был большой храм, одновременно являвшийся резиденцией Верховного Жреца, где и должно было состояться коронование. Здесь Дьяка поджидало все высшее духовенство страны, а также около сотни послушников, по случаю великого праздника одетых в красные и белые мантии. Площадь была оцеплена королевской гвардией, сдерживавшей собравшихся со всех окрестностей жителей. Зрители расположились также на балконах и на крышах, из окон же выглядывало сразу по пять-шесть человек. Многие домовладельцы,
чья собственность стояла вдоль пути следования будущего короля, неплохо заработали, продавая любопытным вид из окна и право посидеть на своей крыше.
        Дьяк ехал на белом коне, покрытом пурпурной попоной, обшитой золотыми кистями. Ее края свешивались почти до самой земли. На ней сверкали украшенные жемчугом и самоцветами гербовые эмблемы герцога Ноксбургского, к которым добавили символы королевского дома - феникса и черного быка, вставшего на дыбы. Въезд короля в городские ворота ознаменовался дружным ревом труб: сотня герольдов была расставлена на крепостных стенах и еще две сотни - вдоль намеченного маршрута.
        Улицы нижних ярусов были оцеплены городской стражей, перегородившей их украшенными цветами телегами. Чем дальше продвигалась процессия, тем меньше было солдат и больше празднично одетых зрителей.
        На крышах, помимо стражников и жителей столицы, находились люди с корзинами, полными лепестками роз. По мере приближения процессии они бросали горсти лепестков, так что казалось, будто с неба идет красный дождь. Отовсюду доносился звон храмовых колоколов, воздух полнился приветственными криками зрителей, спешившими выразить будущему королю свое обожание.
        Дьяк ехал медленно, позволяя всем желающим рассмотреть свою огромную фигуру. Время от времени он поднимал руку и приветствовал зрителей, что каждый раз вызывало бурную волну восторга.
        Дьяк был облачен в традиционные одежды будущего короля: белый плащ с красным подбоем был заколот крупной золотой брошью с бриллиантом в центре и двадцатью рубина по краям; под ним виднелся расшитый золотом камзол, перехваченный широким кожаным поясом, украшенным двумя рядами алмазов; к нему были пристегнуты роскошные ножны, изготовленные специально для церемонии коронации; красные штаны были заправлены в сапоги из белой кожи с золотыми пряжками на голенищах; голова будущего короля должна была оставаться непокрытой, пока на нее не будет возложена корона.
        Следом за Дьяком ехал Маршал Риаллей Турвар Ллей, одетый не менее роскошно, но в другие цвета: в его костюме преобладали синий и серый. К его седлу была приторочена боевая секира, символизирующая военную мощь Малдонии. На руке Маршала сидел сокол с зашоренными глазами. Риаллей Турвар был одним из самых преданных поклонников Дьяка. Участвовавший под его началом во всех кампаниях против носферату, он буквально молился на будущего короля. Правда, он не знал, что Дьяк видит в нем только прекрасного военного, а вернее, исполнителя, и потому предпочитает общество тех, кого подбирал в свое ближайшее окружение сам. Тем не менее на церемонии Маршал занимал самое почетное место - позади будущего короля.
        С двух сторон от них шли тяжеловооруженные гвардейцы, большая часть которых прежде входила в число телохранителей Железного Герцога. По случаю праздника на их доспехи нанесли золотые насечки, а на панцирях изобразили фениксов. Гвардейцы были вооружены короткими мечами, подходящими для боя в условиях большого скопления народа, когда трудно делать широкий замах, и арбалетами, каждый третий из которых был заряжен.
        За Дьяком и Риаллейем Турваром следовала вереница пышно одетых вельмож, ехавших в окружении вассалов. У каждого на плаще можно было увидеть родовой герб - так же, как на попонах лошадей. Всего их было около полутора сотен. За ними двигались отцы города во главе с мэром, низкорослым плотным стариком, державшимся в седле совершенно прямо. Он был в пурпурных одеждах и небесно-голубом плаще, на груди сверкала толстая золотая цепь, на которой сверкали крупные прямоугольные изумруды и опалы. Мэра звали Дуар Зиэв, и он уже двенадцать лет занимал свою должность. По обе стороны от него ехали телохранители в серой форме, вооруженные моргенштернами. Иметь арбалеты на коронации разрешалось королевской гвардии.
        Далее следовали представители торговых, ремесленных и прочих гильдий, одетые в свои лучшие наряды, так что многие не уступали даже вельможам. В их рядах наблюдалась некоторая сумбурность, поскольку этим людям редко приходилось принимать участие в торжественных процессиях, и им не хватало дисциплины. Но будучи ограничены с двух сторон домами, представители не нарушали общей стройности шествия. Они несли знамена с эмблемами своих гильдий, и многие зрители с интересом их рассматривали, пытаясь вспомнить или угадать, который из делегатов какую гильдию представляет.
        Шествие замыкал взвод ветеранов. Шесть рядов старых воинов, чьи заслуги перед отечеством позволили им продолжить службу в столичном гарнизоне. По большей части они состояли в почетных караулах, выполняя роль дворцовых достопримечательностей. Ветераны были одеты в красные с золотыми галунами камзолы до колен, высокие меховые шапки и черные с подковками сапоги, благодаря которым на парадах взвод печатал каждый шаг, за что ветераны получили в народе ироничное прозвище "жеребцы". На плечах они несли алебарды - такие же малоэффективные в бою, как и сами престарелые воины.
        На границе третьего и второго ярусов Ялгаада была сооружена триумфальная арка, в барельефах которой скульптор запечатлел победу над носферату при Комариных Топях. Ее венчала мраморная фигура Дьяка, выполненная в полный рост. В одной руке Железный Герцог держал щит, а в другой - отрубленную голову вампира. Когда Дьяк проезжал через арку, народ начал буквально бесноваться от восторга, и стражникам пришлось применить силу, чтобы сдержать натиск толпы.
        Вступив во второй ярус, Дьяк развязал увесистый мешок с мелкими монетами, притороченный к седлу его лошади, и принялся разбрасывать сверкающие пригоршни направо и налево. Это вызвало еще больший восторг.
        Чем дальше двигалась процессия, тем роскошнее было убранство улиц. Из окон свешивались разноцветные флаги, многие жители украсили свои дома большими шарами из легкой ткани. На дорогу перед Дьяком ежесекундно падали букеты цветов. Колокольный звон усиливался: ближе к центру города находилось больше храмов.
        Процессия извивалась по улицам Ялгаада, с высоты птичьего полета походя на гигантского пестрого дракона, голова которого сверкала сталью гвардейских доспехов. Через час после того, как будущий король въехал в городские ворота, она достигла наконец Храмовой площади, где и должна была совершиться главная церемония этого дня.
        * * *
        Верховный Жрец стоял перед витражным окном, часть стекол которого была оставлена прозрачными, чтобы через них можно было незаметно наблюдать за верующими, собирающимися на площади. Толпа внизу пестрела всеми мыслимыми цветами и оттенками - такой праздничный вид город не имел уже очень давно.
        Негромкий кашель за спиной заставил Верховного Жреца обернуться. Барон Бригельм с достоинством поклонился и приблизился. Как всегда, он держался очень прямо, отчего казался выше, чем был на самом деле. Жезл власти он держал под мышкой, руки же сцепил на животе. Его темные глаза смотрели на Верховного Жреца с ожиданием.
        - А, это ты, - проговорил священник, кивнув. - Ну, что? - В его голосе отчетливо чувствовалось волнение, фигура Верховного Жреца выдавала владеющее им напряжение.
        Великий Магистр выдержал короткую паузу, а затем медленно поклонился всем корпусом.
        - Все идет по плану, мой господин, - проговорил он низким хрипловатым голосом. - Человек, о котором мы говорили, будет доставлен через минуту. Артас сопровождает его.
        Великий Жрец поморщился.
        - Неужели это так необходимо? - спросил он раздраженно. - Почему он настаивает на аудиенции?
        - Мой господин, он хочет удостовериться, что боги одобряют то, что ему предстоит совершить.
        - Да-да, мы говорили об этом! - священник махнул рукой и посмотрел через витраж на площадь. - Герцог скоро появится.
        - Мы успеем, - сказал барон, угадав скрытый смысл фразы.
        - Никто не должен заподозрить Храм.
        - Об этом позаботятся. Все проходы будут завалены, как только свершится неизбежное.
        Великий Жрец резко обернулся и пристально посмотрел на барона:
        - Ты так уверен в успехе?
        - Разумеется, мой господин. Что может пойти не так?
        - Да все, что угодно. Боги! Да в делах такого рода всегда что-нибудь идет не так! - Голос Великого Жреца неожиданно сорвался.
        Барон Бригельм молча ждал продолжения.
        - Где он? - нетерпеливо спросил священник, отходя от окна и усаживаясь в кресло.
        - Мне позвать его?
        - Разумеется.
        Великий Магистр подошел к двери и, приоткрыв ее, что-то негромко сказал. Тотчас в комнату вошел начальник телохранителей герцог Артас в сопровождении двух храмовников. С ними был высокий худой мужчина с коротко стриженными волосами и бородкой клинышком. Он был в сером камзоле и коротком шерстяном плаще. Никакого оружия при нем, естественно, не было.
        Великий Жрец вгляделся в черты его лица. Посетитель казался бесстрастным, в нем было заметно ни благоговения, ни волнения, ни страха. Он прямо взглянул в глаза священника - без вызова, но и без трепета.
        - Как тебя зовут? - спросил Великий Жрец, выдержав паузу.
        - Велерий Каан, - ответил человек с почтительным поклоном.
        - Откуда ты?
        - Я родился в Малдонии, господин. В местечке под названием Раззма.
        - Чем ты занимаешься?
        - Я наемник, господин.
        - Живешь в Ялгааде?
        Посетитель едва заметно пожал плечами:
        - Когда как, господин. Моя работа вынуждает меня много путешествовать.
        - Понимаю. - Великий Жрец побарабанил пальцами по подлокотнику. - Как тебя нашли?
        - В последние годы я имел честь состоять в тайном Ордене храмовников.
        - Ты один из Тайных? - Священник и так прекрасно знал, кто стоял перед ним, но считал необходимым лично побеседовать с тем, на кого возлагал столь огромные надежды. Велерия Каана проверяли не одну неделю, и не было нужды испытывать его более, но этот человек пришел для благословения и ожидал более или менее продолжительной аудиенции, в течение которой должны были разрешиться его последние сомнения. Великий Жрец понимал, что тот колеблется не случайно: даже профессиональный убийца хотел знать, почему герой Малдонии должен быть убит во славу богов. Священнику предстояло убедить его в необходимости подобного шага. Он готовился к этому целый день и теперь собирался обрушить на Велерия Каана всю мощь своей аргументации.
        - Почему ты принял наше предложение? - спросил Великий Жрец тихо. Он заметил, как убийца невольно подался вперед, прислушиваясь. Психологическое преимущество было достигнуто.
        - Я служу Храму, - ответил Велерий Каан. Он понимал, что это всего лишь предисловие.
        - Многие служат, - проговорил Великий Жрец.
        Убийца молчал.
        - Ты веришь в то, что герцог Дьяк должен быть убит во славу Малдонии?
        - Я надеялся, что вы убедите меня, господин.
        Великий Жрец ждал подобного уклончивого ответа.
        - Этот человек, - заговорил он, тщательно подбирая слова и следя за реакцией собеседника, - чужеземец. Им руководят личные амбиции. Он убил законного наследника и узурпировал трон. - Священник замолчал, давая Велерию Кану возможность ответить.
        - Народ любит его, - сказал убийца, пожав плечами. - Он умеет побеждать.
        Великий Жрец предвидел этот аргумент и принял скорбный вид.
        - Это лишь мишура, - проговорил он, качая головой. - Внешний блеск, который скрывает от глаз истинную суть герцога.
        - В чем же она заключается? - убийца подался вперед, в его голосе послышалось нетерпение.
        - Если ты согласился выполнить наше поручение, - произнес священник, глядя ему в глаза, - значит, и сам понимаешь, что с герцогом не все ладно.
        - Какова его истинная суть? - требовательно повторил Велерий Каан.
        - Он жаждет власти ради власти! - сказал Верховный Жрец. - Для него величие Малдонии - залог его собственного величия. Он не приведет нашу страну к процветанию, потому что его цель - увековечить свое имя в летописях. Ради этого он принесет в жертву что угодно, даже целый народ.
        - Вам это доподлинно известно? - проговорил убийца тихо.
        - Ты и сам это подозревал, - сказал Верховный Жрец. - Ведь ты здесь.
        Повисло напряженное молчание. Потом Велерий Каан медленно кивнул.
        - Я все исполню, - сказал он. - Но плата, которую вы предложили, слишком мала.
        Верховный Жрец почувствовал облегчение. Последние три минуты он прислушивался к доносящимся с улицы звукам и понял, что процессия достигла Храмовой площади. Время шло, и пора было действовать. Вероятно, убийца тоже это понимал.
        - Что ты хочешь? - спросил священник.
        - Отпущения грехов.
        "И только-то!" - подумал Верховный Жрец, но вслух сказал:
        - Ты его получишь. После окончания дела ты пройдешь обряд очищения. Я лично проведу его.
        Велерий Каан низко поклонился.
        - Я готов, - сказал он.
        Верховный Жрец кивнул герцогу Артасу, и начальник телохранителей коснулся плеча убийцы.
        - Следуй за мной, - сказал он.
        Как только Велерий Каан в сопровождении храмовников вышел из комнаты, барон Бригельм широко и торжествующе улыбнулся.
        - Он все сделает, как надо! - сказал он убежденно.
        Верховный Жрец встал с кресла и подошел к окну. Процессия пересекала площадь, двигаясь по специально оставленному в центре проходу. Железный Герцог был отлично виден: его фигура возвышалась над сверкающими шлемами гвардейцев. Отличная мишень. Разумеется, под роскошными одеждами у Дьяка панцирь, но Велерий Каан будет целиться в голову. И он попадет - в этом не может быть сомнений.
        Великий Жрец содрогнулся при мысли, что герцогу известно его истинное имя. То, что он сказал об этом священнику, означало, что Дьяк знает, как этим воспользоваться. Следовательно, он был колдуном, а всякая магия была в Малдонии под запретом. Но Верховный Жрец прекрасно понимал, что этим рычагом против герцога он воспользоваться не сможет. Оставалось два пути: либо оставаться зависимым от человека, способного уничтожить его даже на расстоянии, либо убить его. Священник выбрал последнее. Теперь вся надежда была на Велерия Каана. Если не справится он, то не справится никто - так говорили те, кто рекомендовал его.
        Верховный Жрец посмотрел на фигуру Дьяка. Знает ли он о грозящей опасности, предчувствует ли ее? Вряд ли. Каким бы колдуном он ни был, подобное доступно лишь оракулам. А даже если бы Железный Герцог и знал о готовящемся покушении, то как бы он сумел остановить летящую в голову стрелу? От подобной встречи никому не под силу уклониться. Священник усмехнулся.
        В этот момент в дверь постучали. Это пришли жрецы, которые участвовали в коронации. Они явились за своим предводителем: пришло время спускаться в храм для церемонии. Если Велерий Каан потерпит фиаско, все должно выглядеть естественно.
        Великий Жрец отошел от окна и быстро оглядел свой наряд: он был облачен для предстоящего ритуала - об этом позаботились заранее.
        - Я иду! - громко сказал священник, направляясь к двери.
        * * *
        Дьяк ехал через толпу, благосклонно взирая на обращенные к нему лица, преисполненные восторга и обожания. Женщины поднимали над головами детей, словно ждали, что Железный Герцог их благословит. Вокруг разноцветным дождем сыпались лепестки цветов.
        Дьяк торжествовал. Это чувство он не испытывал уже очень давно, но теперь он имел на него полное право: хотя он еще не победил носферату, Малдония ему уже покорилась. Воздух на Храмовой площади был переполнен ощущением власти.
        Дьяк огляделся. На домах висели религиозные знамена с аистом, перед храмом же, на том месте, где прежде был столб для аутодафе, теперь возвышалась на деревянном помосте огромная бронзовая чаша, уже с верхом заполненная дарами, которые преподносили в честь праздника собравшиеся на площади люди. Вокруг нее стояло оцепление гвардейцев, свободным оставался только проход, по которому в обе стороны тек поток верующих.
        Впереди же возвышался главный храм Малдонии. Массивный куб, сложенный из белого камня, был окружен по периметру сорока колоннами, которые поддерживали треугольные аттики, выложенные голубыми и оранжевыми изразцами, представляющими сцену восхода солнца. Купол, горевший сусальным золотом, венчал световой барабан с семьюдесятью витражными окнами, что создавало внутри храма атмосферу волшебного сумрака. Карнизы украшали статуи химер и горгулий, украшенных живыми цветами. Гирлянды покрывали также почти весь фасад и башенки, теснившиеся на крыше.
        Глядя на храм, Дьяк вспомнил о том, что именно он является резиденцией Верховного Жреца. Священник наверняка наблюдает за площадью. Насколько Дьяк понимал его характер, он не сможет смириться с тем, что кто-то узнал его истинное имя. Глупец! Это нелепое суеверие, бытовавшее в Малдонии, сослужило Дьяку отличную службу, когда пришлось припугнуть жреца, но на деле оно было не более чем невежественным заблуждением. Для того чтобы уничтожить человека, вовсе не нужно знать его имя. Если бы Верховный Жрец понимал это, то, наверное, навсегда потерял бы сон. Дьяк усмехнулся.
        Но священник мог стать опасен. Когда он понял, что герцогу известно его имя, в его глазах мелькнула настоящая паника. Она могла толкнуть жреца на необдуманные поступки.
        С неожиданно появившейся тревогой Дьяк обвел взглядом площадь. Наметанный глаз цепко отметил несколько фигур стражников, группы зрителей на крышах и в окнах. Но многое было скрыто полотнищами флагов, да и людей на площади собралось слишком много. Дьяк испытал секундное искушение окружить себя невидимым щитом, но это было опасно: если покушение действительно произойдет, то станет ясно, что будущий король пользуется магией. С другой стороны, если кто-то пустит стрелу, она наверняка достигнет своей цели. Умирать не хотелось, тем более что делать это в день собственной коронации Дьяку казалось просто глупым.
        Незаметно для Риаллея Турвара он сделал несколько дыхательных упражнений, чтобы привести себя в легкий транс. Одновременно герцог нащупал в кармане маленькую обсидиановую фигурку кобры, которую собирался использовать в качестве закрепителя магии. Он всегда носил с собой по крайней мере одну такую - на всякий случай.
        Мысленно Дьяк прикоснулся к армирующей решетке и вычленил нужные энергетические нити. Теперь в невидимом человеческому глазу срезе реальности вокруг головы Дьяка сияла золотистая сфера. Стрела просто отскочила бы от нее, равно как и любой другой предмет. Остальное тело защищал панцирь, и о нем можно было не беспокоиться. Дьяк собрал "концы" нитей и закрепил их на обсидиановой фигурке. Теперь волшебство будет поддерживаться без его постоянного участия. Дьяк вышел из транса и огляделся. Кажется, его манипуляции остались никем не замеченными.
        Процессия проходила через центр площади. Она огибала чашу с дарами с той стороны, с которой не было помоста для подходя верующих. Здесь стояло плотное оцепление из гвардейцев. Дьяк взглянул на фасады зданий. Если в одном из них засел стрелок, он подождет, когда Дьяк приблизится к храму: тогда расстояние до цели сократится и вероятность попадания возрастет.
        Звон колоколов вблизи от часовен был таким громким, что почти заглушал рев толпы. Дьяк смотрел по сторонам и видел лица, полные умиления. Многие плакали, не стесняясь слез.
        Огромные двери храма начали медленно раскрываться. Внутри царил прозрачный цветной сумрак, созданный десятками витражей, украшавших световой барабан под куполом и узкие стрельчатые окна в стенах здания. Стражники быстро расчистили перед крыльцом узкий проход и встали по бокам, взявшись за руки. Из дверей появилась процессия жрецов. Впереди шли двадцать послушников в белых рясах. Они несли священные книги, символизировавшие учение. За ними следовали сорок священников в красных мантиях с золотыми статуэтками богов малдонского пантеона. Замыкали шествие десять законников в черных одеждах. Они держали в руках свитки с заповедями богов и описаниями ритуалов. Спустившись со ступенек, жрецы выстроились в две шеренги по обе стороны прохода и запели торжественный гимн, славивший богов и их избранника - будущего короля.
        Когда стрела ударилась о волшебную сферу и с глухим стуком упала на мостовую, Дьяк вздрогнул от неожиданности: залюбовавшись на процессию, он на время забыл о возможной опасности. Риаллей Турвар среагировал мгновенно: пришпорив коня, он нагнал Дьяка и, схватив его лошадь под уздцы, крикнул:
        - На землю, Ваше Величество!
        Дьяк знал, что опасность ему не грозит, но был вынужден изображать осторожность. Поэтому он спрыгнул с коня, и гвардейцы мигом окружили его плотным кольцом. Четверо подняли над герцогом небольшие стальные щиты, которые специально носили для подобных случаев. Подняв арбалеты, они осматривали окна ближайших зданий. По толпе прокатилось недоумение: мало кто видел стрелу, но поведение Дьяка и гвардейцев могло быть истолковано только одним образом: на будущего короля совершили покушение. Новость быстро распространялась по площади. Задние ряды хотели знать, что с Железным Герцогом: жив он или погиб. Коронация могла обернуться настоящей трагедией, если бы неведение затянулось. Хорошо это понимая, Дьяк приказал гвардейцам расступиться. Стрелок наверняка уже покинул свою позицию и больше не представлял опасности, а вот волнение на площади следовало обуздать, причем немедленно.
        Дьяку подвели коня. Испуганное животное упиралось и фыркало, но, увидев хозяина, успокоилось. Дьяк сел в седло и поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание. Несколько возгласов возвестили о том, что его заметили.
        - Король! Король! - донеслось до Дьяка с разных сторон.
        Волна радости концентрическими кругами распространялась по Храмовой площади, и воздух наполнялся восторженным ревом.
        - Повелитель, нам нужно в укрытие! - Риаллей Турвар обеспокоенно озирался.
        - Все в порядке, - спокойно проговорил Дьяк. - Мы продолжим процессию.
        Маршал напрасно суетился: никакого укрытия поблизости не было, прикрыть Дьяка могли только гвардейцы.
        - Но, Ваше Величество!
        "Как быстро они возвели меня в короли!" - подумал Дьяк, приветственно махая рукой толпе и глядя в ту сторону, откуда прилетела стрела (он успел запомнить направление). Там виднелось несколько удобных позиций для убийцы, но одно показалось Дьяку наиболее вероятным - узкая башенка с шатровой крышей и железным флюгером. Окна на нижних этажах были замурованы, а на верхних - завешены флагами.
        - Отправь людей к той башне, - приказал Дьяк Риаллею Турвару.
        Маршал резко обернулся, взглянув в указанном направлении.
        - Вы видели кого-нибудь? - спросил он.
        - Нет, но думаю, стреляли оттуда.
        - Слушаюсь, Ваше Величество! - Риаллей Турвар подозвал троих гвардейцев и быстро объяснил им, что нужно сделать. Кивнув, они побежали к храму, возле которого был оставлен узкий проход - добраться до башни можно было только по нему.
        - Идем дальше, - сказал Дьяк Риаллею Турвару. Обернувшись, он махнул рукой, призывая вельмож продолжить шествие.
        Как только гвардейцы перестроились, процессия двинулась к храму. Толпа была возбуждена, но кризис миновал. Теперь Дьяк видел радостные лица и воздетые к небу руки. Люди ликовали и благодарили богов за то, что они отвели опасность от их будущего короля.
        Перед крыльцом Дьяк спешился, и вслед за ним то же сделали остальные. Он начал медленно подниматься по ступенькам, давая зрителям рассмотреть свою фигуру - пусть все убедятся, что с Железным Герцогом все в порядке.
        Когда Дьяк ступил в огромные двери храма, его со всех сторон обступил разноцветный сумрак, искажавший очертания предметов и людей. Сверху посыпался настоящий дождь из розовых и белых лепестков, на хорах началось едва заметное движение, и до слуха Дьяка донеслась тихая торжественная музыка. Чем дальше он шел, тем глуше становились доносившиеся с улицы звуки: стены храма были настолько толстыми, что заглушали крики.
        Вдоль стен стояли гвардейцы с мечами наголо. Несколько жрецов виднелись возле жертвенного алтаря. От двери в глубь храма вел ковер, по которому шел Дьяк. Вельможи из его свиты начали заполнять свободное пространство. Вскоре герцог остался в компании Риаллея Турвара и четырех телохранителей. Остальные гвардейцы встали по обе стороны двери.
        В храме пахло корицей, лавандовым маслом и цветами, украшавшими колонны, хоры и балконы.
        Впереди, сразу за алтарем, был виден большой деревянный помост, устланный толстыми коврами, расшитыми золотом. На нем помещался трон, специально изготовленный для коронации. Дьяк хотел, чтобы всем было ясно, что время прежней династии ушло и новый правитель не будет иметь с ней ничего общего.
        Открылись боковые двери храма, и распорядители начали вводить супруг знатных вельмож. Две вереницы прекрасно одетых женщин распределялись по храму, добавляя красок и блеска.
        Дьяк шел медленно, давая придворным возможность занять свои места. Время от времени он поглядывал по сторонам. Мужья, жены, дочери, сыновья - множество семей смотрели на своего героя. Отовсюду сверкали брилианты, рубины, изумруды и золотая парча. Знатные пэры терялись среди своих великолепно разодетых женщин.
        Дьяк видел сморщенных старух с дрожащими руками, пожилых дам и прелестных молоденьких женщин, в чьих глазах читалось откровенное обожание; были здесь и юные девушки с широко раскрытыми испуганными глазами, жавшиеся к своим старшим спутницам. На всех без исключения лицах были написаны волнение и напряженное ожидание.
        Дьяк поднялся по ступеням на помост и, повернувшись к трону спиной, остановился, глядя в просвет двери. Там пестрела и волновалась толпа, ожидавшая, когда Железный Герцог выйдет из храма королем.
        На несколько секунд в храме воцарилась мертвая тишина, а затем с хоров грянула торжественная музыка, и к помосту подошли два жреца в золотых мантиях. Они показали Дьяку ритуальные кинжалы-крисы, которыми предстояло совершить жертвоприношения в честь нового короля. Железный Герцог кивнул, давая понять, что убедился в их подлинности, и священники вернулись к алтарю.
        Два первых советника вошли в храм, неся перед собой на синих подушках золотой скипетр и полуторный меч. Оба предмета были украшены бриллиантами чистой воды, рубинами и сапфирами. Под звуки музыки вельможи поднялись на помост и вручили эти символы власти Дьяку. За ними появились лорд - хранитель государственной печати и лорд - хранитель регалий. Они поднесли будущему королю Свод законов в железном переплете и государственную печать. Оба предмета были возложены на помосте возле ног Дьяка. Как только они удалились, музыка резко оборвалась и наступила тишина. Настало время произнести клятву верности Малдонии.
        Дьяк обвел глазами собравшихся. Отовсюду на него смотрели полные ожидания глаза. Почти все они светились счастьем, и лишь некоторые - озабоченностью. Дьяк понимал ее причину. Что принесет новый король? Какие будут при нем порядки? Придется ли чем-то пожертвовать ради того, чтобы чувствовать себя в безопасности? Нападение на Железного Герцога спровоцировало всплеск этих вопросов, и теперь люди задумались, долго ли он протянет на троне и кто может взойти на него вместо герцога.
        Свою речь Дьяк составил еще три дня назад и отрепетировал. Он заговорил, и его голос разнесся по храму. Благодаря прекрасной акустике его было слышно даже в самых дальних концах. Дьяк говорил о победах, свободе, будущих блестящих завоеваниях, о величии Малдонии и личном богатстве каждого. Постепенно люди забыли, что он едва не погиб на площади. Они слушали его, жадно ловя каждое слово, не в силах противиться обаянию его голоса. Умело пользуясь интонациями и паузами, управляя эмоциями слушателей, Дьяк заставлял их верить ему. Когда он закончил, то в обращенных к нему глазах не было сомнений и тревог, в них были только надежда и бесконечная преданность.
        Появился Верховный Жрец, облаченный в роскошную мантию. На голове у него была высокая золотая шапка, украшенная самоцветами. Его сопровождали два законника в черных мантиях. Верховный Жрец нес подушку с короной. Когда он поднялся на помост и встал справа от Дьяка, герцог почувствовал, как священник напряжен. Нет, это неверное слово. Его буквально колотило от страха. Это выдало жреца с головой.
        - Ормак! - едва слышно проговорил Дьяк, глядя на священника. - Ты просчитался!
        Верховный Жрец вздрогнул, как от удара кнутом. Его лицо было бледно, щека слегка подергивалась. Наверное, он боялся, что его ожидает нечто худшее, чем смерть. Интересно, какие муки он вообразил для себя?
        - Ты поблагодаришь богов за то, что они отвели от меня стрелу, - приказал Дьяк, отворачиваясь, - и молись, чтобы твой голос не сорвался.
        Несколько секунд священник не мог произнести ни слова, а затем заговорил:
        - Возлюбленные братья и сестры! Сегодня великий день: мы стали свидетелями чуда, которое явили нам великие боги. Они отвели смерть от нашего короля! Он избран! - При этих словах Великий Жрец поднял подушку с короной, и драгоценные камни засияли многоцветной радугой.
        - Избран! - дружно взревели зрители в храме.
        Священник передал подушку законникам и взял с нее корону. Все стихло в ожидании великого момента. Великий Жрец поднял корону над головой Дьяка. Для этого он встал на маленькое возвышение, специально устроенное в помосте: герцог был намного выше священника.
        С хоров грянуло торжественное пение, под которое Великий Жрец возложил корону на голову Дьяка.
        - За здравствует король! - воскликнул священник.
        - За здравствует король! - подхватили присутствующие в зале.
        - За здравствует король! - раздался крик на крыльце храма.
        - За здравствует король! - взорвалась толпа на площади.
        Под восторженный рев своих подданных Дьяк сел на трон.
        * * *
        - Повелитель, мы не смогли проникнуть в башню, которую вы указали, - капитан гвардейцев, отправленных Риаллеем Турваром поймать убийцу, стоял, припав на одно колено. - Дверь была замурована. Это здание давно не используется. Но мы осмотрели остальные здания, опросили людей. Никто не видел стрелка, и нам не удалось обнаружить никаких следов...
        - Сломайте кладку и все осмотрите, - перебил капитана Дьяк. - Я уверен, что убийца был в той башне.
        - Слушаюсь, Ваше Величество, - гвардеец поклонился.
        - Исполняй.
        Как только солдат вышел, в аудиенц-зал заглянул Диодор.
        - Великий Жрец ждет, - проговорил он.
        - Он один? - спросил Дьяк.
        - С ним два храмовника. Я отправил их в комнату ожидания.
        - Хорошо. Пусть войдет.
        Диодор скрылся, а через несколько секунд в зал вошел Великий Жрец. Он был в коричневой мантии, символизировавшей смирение. Однако на груди блестел массивный медальон - священник хотел напомнить о своем высоком статусе, видимо, надеясь, что это поможет ему сохранить жизнь.
        Жрец остановился в пяти шагах от короля и поклонился.
        - Я уверен, это твоих рук дело, - сказал Дьяк, пристально глядя на него.
        - О чем Ваше Величество говорит? - промолвил священник. Его голос почти не дрожал - сказывалось хорошее самообладание.
        - Нет нужды притворяться. Я знаю, что ты нанял убийцу.
        Жрец поднял на короля глаза.
        - Клянусь Вашему Величеству, что... - заговорил он, но Дьяк жестом велел ему замолчать.
        - Я не собираюсь убивать тебя прямо сейчас, - сказал он холодно. - Я предоставлю тебе рассрочку. У тебя будет возможность искупить свою вину.
        - Но, повелитель, я не виновен. - В голосе священника прозвучало любопытство и облегчение.
        Дьяк мысленно усмехнулся.
        - Твое преступление считается доказанным, - сказал он вслух. - Нет необходимости отрицать его.
        - Как же я могу заслужить прощение за то, чего не совершал? - проговорил жрец, покорно склонившись.
        Дьяк решил проигнорировать последнюю часть фразы. Если священник желает упорствовать - это его дело. В конце концов, Дьяк и ожидал, что он во всем сознается.
        - Не прощение, - поправил он жреца, - а отсрочку казни. Пока ты будешь хорошо служить, ты будешь жить. Но ни минутой дольше.
        - Я понял, Ваше Величество, - сказал священник. - Благодарю за великую милость.
        - Ступай. И помни, что я могу уничтожить тебя в любой момент.
        Великий Жрец низко поклонился и, не взглянув на Дьяка, попятился к выходу. Его фигура выражала покорность, но Дьяк чувствовал, что священник не случайно прячет взгляд. Что ж, пусть злится, зато теперь он не посмеет выступить против нового короля. Более того, он будет следить, чтобы никто не посмел покуситься на его персону - ведь Дьяк мог решить, что Великий Жрец нарушил свое обещание. Что еще можно было желать от этой встречи?
        Дьяк встал и подошел к окну. На улице шли представления - они будут продолжаться всю ночь.
        - Диодор! - позвал Дьяк.
        Мажордом появился сразу - очевидно, он ожидал приказаний.
        - Я устал, Диодор, - сказал Дьяк, - сегодняшняя церемония утомила меня.
        - Ваше Величество, покои готовы. Вы желаете поужинать перед сном?
        - Нет, ничего не нужно. Выставь усиленную охрану.
        - Слушаюсь, повелитель. Вы опасаетесь еще одного покушения?
        - Нет, но сегодня мне бы хотелось заснуть покрепче.
        - Понимаю, Ваше Величество. Все будет сделано.
        - Ступай.
        Когда дворецкий вышел, Дьяк сбросил мантию и направился в спальню. Раздевшись, он забрался в постель и закрыл глаза. Впервые за долгие годы ему хотелось расслабиться и забыться.
        * * *
        - Мы обнаружили тело мужчины, - на этот раз докладывал сам Риаллей Турвар, - рядом с ним был большой лук и колчан со стрелами.
        - Удалось выяснить, кто он?
        - Нет, Ваше Величество.
        - Как он попал в башню?
        - Скорее всего, через подземный ход.
        - Куда он ведет?
        - Неизвестно, Ваше Величество. Он обрушен.
        - Раскопайте.
        - Работы уже ведутся, но это займет время.
        - Ничего. Я хочу знать, откуда он пришел.
        - Слушаюсь, Ваше Величество.
        - Отчего он умер?
        - Его убили. Удар ножом в шею.
        - Нож нашли?
        - Да, Ваше Величество. Обычный кинжал без меток.
        Дьяк кивнул:
        - Хорошо, ступай. Кто бы ни нанял этого человека, он не собирался оставлять следов.
        - Слушаюсь, повелитель, - маршал поклонился и попятился к выходу.
        Дьяк проводил его взглядом, а потом резко поднялся с трона и вышел из аудиенц-зала через потайную дверь, скрытую за одной из стенных панелей. Пройдя по темному коридору, он отбросил тяжелую занавеску и оказался в своих покоях.
        Здесь царил мягкий полумрак: окна были завешены плотными портьерами, и свет проникал только через узкие щели между ними. Дьяк налил себе воды из хрустального графина и жадно выпил - не для того, чтобы успокоиться, известия о найденном трупе убийцы его нисколько не взволновали, а потому, что жажда мучила его с самого утра, но последний посетитель ушел только сейчас.
        Дьяк подошел к окну и отодвинул одну из портьер. В глаза ударил яркий солнечный свет - солнце стояло почти в самом зените. Небо было чистым и голубым, белоснежные облака виднелись только далеко на востоке у самого горизонта.
        То, что убийцу нашли, Дьяка удивило. На месте Ормака он бы позаботился о том, чтобы тело оказалось на дне реки или где-нибудь в лесу - подальше от глаз тех, кто может выяснить личность убитого и связать его с нанимателями. Но, возможно, жрец надежно спрятал все концы. Что ж, это нетрудно узнать. Его телохранители займутся этим.
        То, что ход в башню был засыпан, Дьяка позабавило. Неужели Ормак считает его настолько ленивым, что полагает, будто он не докопается до того, откуда пришел убийца. Дьяк был почти уверен, что тоннель приведет в храм. Это было очень глупо со стороны Ормака и говорило о том, что он был уверен в успехе. Что ж, чем больше информации и доказательств будет в руках у Дьяка, тем послушней будет Великий Жрец. К счастью для Ормака, новый король был более расчетлив, чем мстителен. Кроме того, Дьяк полагал, что казнить изменника всегда успеется, а потому с этим можно не торопиться. Пусть походит по краю, почувствует свою уязвимость, шаткость положения, которое до сих пор казалось ему незыблемым. "Больше у тебя нет защиты, Великий Жрец, теперь ты будешь плясать под мою дудку!" - подумал Дьяк и, задернув штору, опустился в кресло. У него было около получаса до начала приема иностранных послов, торопящихся поздравить нового короля с чудесным избавлением от смерти и вступлением на престол. Это время Дьяк хотел использовать с пользой - он прикрыл глаза и постарался заснуть.
        Глава 8
        Нежить
        Невин стоял на одной из башен замка и наблюдал за тем, как внизу, у подножия холма, рабы строят катапульты и баллисты. Готовые машины смерти отгонялись в сторону и накрывались промасленными тканями для защиты от дождя. Эти тенты крепились к земле при помощи колышек на манер палаток. Тысячи фигурок копошились среди костров, пиломатериала и возводимых конструкций.
        Эртанор был рядом. Одетый в темный плащ с капюшоном, он разглядывал свои руки, унизанные перстнями. Лишившись своей башни, Оракул органично влился в ряды других вампиров, став негласным советником Невина, который с удовольствием проводил время в его обществе. Вот и сейчас они обсуждали планы на будущее.
        - Нам понадобится не просто новая армия, - говорил Невин, постукивая пальцами по каменному выступу. - Ее мощь должна сокрушать мгновенно, сеять панику, заставлять противника бежать! - Он замолчал, ожидая реплики Оракула.
        - Конечно, Ваше Величество, - отозвался Эртанор, не прекращая своего занятия. - Так и будет. Мы сильны, и нас много.
        - Этого недостаточно, - возразил Невин, нетерпеливо взглянув на Оракула. - Я хочу, чтобы ты призвал мертвых служить нам. Твой Дар позволяет это. Пусть они послужат во славу Молоха.
        Эртанор удивленно взглянул на Невина:
        - Вы действительно хотите этого, Ваше Величество?
        - Конечно.
        - Но это не так просто. Я не смогу поднять такое количество мертвых одним усилием воли. Понадобятся ритуал и время на подготовку. Оно у нас есть?
        - Все, что делается во имя победы, заслуживает того, чтобы ему уделили время. Разве нет? - ответил Невин.
        Эртанор медленно кивнул, словно раздумывая.
        - Скажи, что тебе нужно, - подбодрил его Невин.
        Оракул повернул руки ладонями вниз, и камни в перстнях вспыхнули разноцветными огоньками.
        - Во-первых, необходимы жертвы, - проговорил он, не отрывая глаз от игры света в гранях самоцветов. - Чтобы призвать мертвецов, я должен дать им частицу души. Хватит части, ведь нам не нужны разумные воины, только их сила?
        - Совершенно верно, - согласился Невин.
        - Так что много жертв не понадобится, но все же их должно быть достаточно. Кроме того, ритуал займет немало времени, ведь придется проводить его на каждом кладбище. Нужно разослать разведчиков, чтобы нашли все ближайшие погосты.
        - Ты получишь все необходимое, - сказал Невин, - готовься.
        - Хорошо, Ваше Величество.
        - Возьми столько людей, сколько тебе нужно, и объясни им, что делать. Пусть отправляются на поиски захоронений и заодно захватят где-нибудь жертв. Займись этим сейчас.
        - Я отправляюсь, Ваше Величество, - ответил Эртанор с поклоном.
        Он сделал попытку уйти, но Невин остановил его:
        - Подожди. Я заметил, как ты рассматриваешь свои перстни. В чем дело?
        Оракул недоуменно взглянул на свои руки, потом слегка усмехнулся.
        - Ах, это! Ерунда, Ваше Величество. Я просто думал о том, что при свете факелов они играют совсем не так, как на солнце. А значит, я никогда не увижу их настоящую красоту.
        - Ты до сих пор тоскуешь по... дням? - Невин прикинул, сколько лет Эртанору. Неужели за столько веков он не избавился от этой ностальгии?
        Оракул пожал плечами и спрятал руки за спину.
        - Нет, Ваше Величество, я лишь сожалею о том, что не могу в полной мере насладиться совершенством этих камней. - Его голос прозвучал немного сухо. Оракул явно хотел закончить этот разговор.
        - Ступай, - сказал Невин, отворачиваясь, - у тебя много дел.
        - Слушаюсь, Ваше Величество, - поклонившись, Оракул покинул смотровую площадку башни.
        Невин смотрел на тысячи рабов, создающих для него армию. Очень скоро вампиры вернут себе былое могущество, а возможно, получат даже больше власти - теперь, когда с ними сам Молох.
        Если бы Мелисса была рядом и могла разделить радость возрождения! Невин зажмурился, чтобы не дать воспоминаниям о ее смерти и разрушающемся теле вернуться и повергнуть его в новый приступ отчаяния. Он - пророк Кровавого и должен быть сильным. Самым сильным из всех в роду носферату!
        Невин тряхнул головой и поспешил к лестнице, ведущей с башни, - предстояло еще многое сделать, а времени оставалось все меньше.
        * * *
        Герцог Вакаш сидел в глубоком кресле, положив руки на подлокотники, и постукивал унизанными дорогими перстнями пальцами по мраморной подставке, на которой переставлял оранжевые лапы большой цветастый попугай, время от времени распускавший хохолок из небесно-голубых перьев.
        Герцог был высок и худ, его длинное лицо с благородными чертами обрамляли длинные темные, слегка вьющиеся волосы. Черные, глубоко посаженные глаза смотрели угрюмо, и казалось, будто взгляд Вакаша направлен внутрь. Темно-синий костюм с серебряной вышивкой обтягивал его длинное мускулистое тело, в прорезях виднелась алая рубашка, а широкий пояс, на котором висел узкий кинжал с костяной рукоятью, был украшен крупными жемчужинами и перламутром.
        На полу комнаты, где сидел граф, была нарисована большая пятиконечная звезда, лучи которой были помечены загадочными знаками. Рядом с ней стояло ведерко с белой краской, из которого торчала деревянная ручка кисти. Забрызганные половицы и запах олифы свидетельствовали о том, что фигура начерчена недавно.
        Вакаш сидел неподвижно и размышлял. Ему, кавалеру Ордена Света, имеющему на фамильном гербе изображение королевского единорога, нестерпимо хотелось попытаться вызвать одного из демонов, которые, как он слышал, могут исполнять все желания человека. Если, конечно, заключить с ними сделку. Герцог отыскал книгу, в которой описывался необходимый ритуал, и даже решил, с каким демоном ему нужно встретиться, но теперь, когда все приготовления были закончены, никак не мог решиться довести дело до конца.
        Разумеется, промедление объяснялось отнюдь не страхом, ибо Дэл Вакаш славился своей отчаянной храбростью и стяжал множество наград и богатств. Но для того, чтобы демон явился на зов, необходимо было принести кровавую жертву. Со вчерашнего дня в соседней комнате своей страшной участи ожидал человек, похищенный специально для этого ритуала. Однако Вакаша пугало то, что его отношения с духом будут основаны на крови. Где гарантия, что демон не получит в обмен на услуги его душу?
        Герцог извлек из ножен кинжал и, положив поперек коленей, некоторое время рассматривал его. Это был клинок превосходной работы, сделанный в Нордоре, славившемся мастерами-оружейниками. Сталь покрывали узоры и магические знаки, изображения животных и различные символы. Лезвие имело волнистую форму и при свете факелов казалось застывшим языком пламени. В Малдонии такие кинжалы называли крисами. Они не подходили для боя, но их носили многие представители знати, предпочитавшие красивые вещи полезным. Однако Дэл Вакаш заказал этот кинжал с определенной целью - чтобы принести с его помощью кровавую жертву.
        Он ждал одного человека, своего недавнего знакомого, который обещал научить его ритуалу, после которого герцог получит власть над демоном. Вакаш сидел, прислушиваясь, не раздадутся ли за дверью быстрые легкие шаги юноши, обладающего таинственной властью над темным миром. Он приказал слугам впустить его сразу же, как только тот придет, и не тратить время на доклад.
        Наконец, он дождался. Дробь шагов - и дверь распахнулась. На пороге стоял смуглый юноша, одетый в белую рубашку и темно-синий костюм с перламутровыми пуговицами, расшитый серебряной нитью. На поясе у него висел слегка изогнутый кинжал, рукоять которого мягко переливалась драгоценными камнями. Через плечо была перекинута небольшая сумка.
        - Ваша светлость, - бросил юноша, плотно закрывая за собой дверь, - надеюсь, я не заставил вас ждать?
        - Нисколько, - ответил герцог, поднимаясь навстречу своему гостю, - прошу, садитесь.
        - Не стоит, - юноша поднял ладонь в отрицательном жесте. - Время не ждет: расположение светил недолговечно, нужно ловить момент.
        - О, конечно, конечно! - Герцог огляделся, сам не зная зачем. - И что же?
        - Ритуал нужно провести немедленно, - отозвался юноша решительно. - Вы, надеюсь, не передумали?
        - Нет. - Голос Вакаша дрогнул. - Но я не думал, что... так скоро.
        - Это не от нас зависит. Звезды! - напомнил юноша, указав пальцев вверх.
        - Да-да, я понимаю. Так мне... привести пленника? - герцог взглянул на дверь, за которой томился предназначенный в жертву человек. Он был усыплен и связан.
        - Еще рано. Сначала нужно подготовиться и прежде всего обезопасить себя. Вы ведь не хотите встретиться с демоном лицом к лицу, не имея никакой защиты?
        - Разумеется, нет! - Герцог снова обрел былую уверенность. - Давайте начинать. Что нужно делать?
        - Во-первых, превратить эту пентаграмму в реальную силу, - юноша кивнул в сторону нарисованной на полу звезды. - Для этого необходимо наполнить ее энергией. - С этими словами он снял с плеча сумку и, поставив на стол, принялся извлекать из нее содержимое. Это были шестнадцать свечей - восемь черных и восемь красных - непременный атрибут некромантических ритуалов. При виде них герцог судорожно сглотнул - он был знаком с теоретическими основами магии и догадался, что им предстоит совершить.
        Юноша расставил свечи по углам и пересечениям пентаграммы и зажег их. Воздух начал наполняться терпким и густым ароматом неизвестных Вакашу трав и веществ.
        - Приведите пленника, милорд, - сказал юноша уверенным голосом, и эта просьба походила больше на приказ.
        Герцог повиновался тотчас же. У него кружилась голова, перед глазами все плыло, комната казалась ему погруженной в туман. Он вынул дрожащими руками из кармана связку ключей и вставил один из них в скважину двери, ведущей в соседнюю комнату. Но он никак не хотел поворачиваться.
        - В чем дело? - окликнул его юноша, и Вакашу его голос показался раздраженным. На мгновение герцога охватил гнев: как смеет этот мальчишка быть недовольным, но, бросив взгляд через плечо, он встретился с полными ожидания глазами, в которых то ли горело безумие, то ли отражались огни свечей, наполнявших комнату пьянящим ароматом.
        Вакаш тряхнул головой, чтобы сосредоточиться, и в очередной раз повернул ключ. Замок щелкнул, и дверь отворилась. Герцог вошел в темную каморку, лишенную окон и отдушин. В углу виднелся темный куль - это был пленник, по-прежнему находившийся без сознания. Однако, когда Вакаш потащил его из комнаты, человек слабо застонал. Впрочем, он едва ли понимал, что происходит - данный ему наркотик был очень силен и действовал долго.
        - Положите его сюда, - сказал юноша, указывая на центр звезды, - так, чтобы голова приходилась на верхний луч, руки - на боковые, а ноги - на нижние.
        Он помог Вакашу исполнить описанное и, когда все было готово, уверенно встал в трех шагах от пентаграммы и вынул из ножен кинжал со змеящимся лезвием - такой же, какой был у герцога. Юноша поманил Вакаша к себе со словами:
        - Не забудьте крис, милорд. И вставайте рядом со мной.
        Вакаш огляделся в поисках кинжала и обнаружил его на столике. Схватив оружие, он на мгновение замер на месте, но затем решительно подошел к юноше. Предназначенный в жертву человек постепенно приходил в себя и тихо стонал, шевеля пальцами и судорожно дергая головой.
        - Пора начинать, - провозгласил юноша, прикрывая глаза. - Теперь, что бы ни случилось, не перебивайте меня, милорд. Иначе мы оба погибнем!
        Вакаш кивнул. Ему было дурно от густых паров, заполнивших комнату. Казалось, они вытеснили весь воздух, и стало нечем дышать. В ушах стучало, и можно было почувствовать, как пульсирует в жилах кровь.
        - Asverigus dainnen Nekrobis! - Голос юноши звонко разлетелся по комнате, отражаясь от стен, и погас, словно утонув в благовониях. - Sekro kahibis affidum!
        Линии пентаграммы вспыхнули зеленоватым светом, стали разгораться, пока не показались маленькие языки пламени и не запахло костром - горели доски пола. Жертву охватил огонь, опутал сотнями искрящихся щупалец, проникая в тело, раздвигая плоть, разрывая на части. Человек слабо закричал, затем открыл глаза, в которых мгновенно возник и застыл ужас.
        Вакаш не сводил глаз с пентаграммы, его завораживало то, что происходило в центре комнаты. Тем временем юноша поднял крис и двинулся к жертве, нараспев читая слова заклинания. Опустившись на одно колено, он погрузил волнистое лезвие в грудь беспомощно лежавшего человека, а затем быстро вернулся на свое место.
        - Necrom kalah ijegrum! - выкрикнул он яростно. - Ваша очередь, герцог!
        Вакаш вздрогнул, как от удара, но не двинулся с места.
        - Не медлите, милорд, иначе все напрасно! Вонзите свой кинжал. Я уже убил его, он мертв.
        Вакаш быстро взглянул на юношу. Неужели этот мальчишка решил, что он испугался? И чего - убийства? Он делал это десятки раз. Нет, герцога останавливала необычность происходящего, его пугало не преступление, а неизвестность того, что должно было последовать вслед за ударом его криса. Но Вакаш не мог представить свое тело бренным, разлагающимся, исчезающим в хороводе лет. Это видение было ужасно, непереносимо!
        Герцог сделал шаг вперед, затем, решившись, подошел к жертве и сильным ударом вонзил в грудь мертвеца свое ритуальное оружие.
        Тотчас по комнате пронесся шелест, а затем неизвестно откуда появившийся холодный ветер взвил темные волосы герцога.
        - Назад! - крикнул юноша. - Отойдите от пентаграммы!
        Вакаш поспешно отступил, и в тот же миг звезда вспыхнула, над ней вырос столб зеленоватого света, в мгновение ока поглотивший распростертый труп, а затем все погасло, оставив в центре комнаты лишь высокую худощавую фигуру в серебряных доспехах.
        У пришельца было вытянутое лицо, чрезвычайно бледное, лишенное бровей и волос. Тонкие черты находились в удивительной гармонии, и только на месте глаз зияли бездонные черные провалы. Взглянув в них, Вакаш покачнулся, ощутив внезапную слабость. Он почувствовал, как жизнь начала медленно уходить из него, словно перетекая в иной мир через эти страшные глазницы.
        - Опустите голову! - произнес рядом с ним юноша. - Не смотрите на него!
        Герцог с трудом отвел глаза от неподвижного бледного лица и уставился в пол.
        Существо молчало.
        - Спрашивайте, приказывайте! - сказал юноша, тронув герцога за плечо. - У вас всего шесть минут.
        - Я... - Вакаш запнулся, борясь с желанием поднять глаза и взглянуть в бездонные провалы на лице демона. - Могу я попросить?
        - Каждый может, - ответило существо с неожиданной готовностью, так что герцог от неожиданности вздрогнул. Голос у демона был низкий и глубокий, пожалуй, его можно было даже назвать приятным.
        - Я хочу стать бессмертным! - выпалил Вакаш и сам съежился от произнесенного.
        - Насколько? - спросил демон бесстрастно.
        Герцог с недоумением взглянул на юношу. Он не понимал, что существо имеет в виду.
        - Скажите, что желаете остаться таким же молодым, как сейчас, и никогда не умирать, разве только некто найдет способ отнять у вас жизнь, - подсказал юноша, глядя вниз. Он тоже избегал смотреть демону в лицо.
        - Но... я не так уж молод, - возразил Вакаш нерешительно. - Да и насчет способа...
        - Это стандартная формулировка, - перебил его юноша нетерпеливо. - По-другому нельзя.
        - Ну, хорошо. - Вакаш проглотил комок в горле и повторил: - Я желаю остаться таким же молодым, как сейчас, и никогда не умирать, разве только некто найдет способ отнять у меня жизнь.
        - Твое желание будет исполнено, - ответил демон, секунду помолчав.
        Затем он начал таять.
        - Но я хотел еще... - Герцог дернул юношу за рукав: - Куда он?
        - Время, - ответил тот. - Не нужно было спорить. Здесь дорого каждое мгновение.
        Тем временем существо исчезло, оставив только выжженную в полу пентаграмму.
        - Когда исполнится... мое желание? - спросил Вакаш, переводя дух. Ему хотелось выйти на свежий воздух, покинуть, наконец, эту наполненную тяжелыми ароматами комнату.
        - В течение трех дней, - ответил юноша. - Но вы должны быть готовы уплатить ту цену, которую назначит демон. Сделка заключена, и расторгнуть ее нельзя. Даже если плата покажется вам чрезмерной, вам придется найти способ...
        - Хорошо-хорошо! - перебил Вакаш, махнув рукой. - Ничто не может быть слишком высокой платой за бессмертие. Но как он назначит цену? Нам придется вызвать его еще раз?
        - Да, - юноша кивнул. - Как только ваше желание исполнится, мы проведем новый ритуал.
        - А как я узнаю, что стал бессмертным?
        - Вы это почувствуете. Кроме того, демоны никогда не обманывают. Дело в том, что они могут воспользоваться платой только за то, что действительно было ими совершено. Так что вы в любом случае в накладе не останетесь. Кстати, для нового ритуала нам понадобится несколько иная жертва.
        - Кто?
        - Женщина.
        - Любая?
        - Не совсем. Я выберу и укажу ее вашим людям. Надеюсь, они справятся с этим?
        - Разумеется. Если только... она ведь не из знатных?
        - Пока не знаю, ведь я еще не сделал выбор. Но случиться может всякое. Это не должно вас останавливать. Бессмертие - дар, ради которого стоит рискнуть.
        - Да, верно, - Вакаш кивнул. - А теперь нельзя ли выйти отсюда? Мне кажется, еще немного, и я потеряю сознание. Здесь ужасно душно.
        - Конечно, герцог, пойдемте. Нам здесь больше нечего делать.
        Они вышли из комнаты, и Вакаш с наслаждением вдохнул свежий воздух. Но ему хотелось выйти на улицу, чтобы освежиться. Он сказал об этом юноше и предложил подождать его возвращения.
        - Я прикажу принести ужин и бутылку вина, чтобы отпраздновать нашу удачу.
        - К сожалению, мне нужно идти, - отказался юноша. - Необходимо еще многое сделать.
        - Хорошо. Кстати, возможно, нам стоит вернуться к вопросу вашего гонорара? Вы по-прежнему настаиваете на том, чтобы получить все разом после полной удачи?
        - Да, милорд. Мне бы не хотелось, чтобы вы решили, будто я шарлатан, пытающийся нагреть руки на мелком жульничестве.
        - О, сегодня я убедился, что вы - истинный некромант!
        - Ваша милость очень добры, - юноша с достоинством поклонился. - Надеюсь не разочаровать вас и в будущем. А теперь я вынужден распрощаться.
        - Постойте, еще один вопрос. - Голос герцога дрогнул.
        - Слушаю.
        - А что, если... нам не вызывать демона?
        - В каком смысле? - юноша нахмурился.
        - Ну, я хочу сказать... - Вакаш сделал рукой неопределенный жест. - Нельзя ли избежать необходимости... платить? - Он поежился от дерзости собственных слов.
        - Боюсь, ваша светлость, что демон отзовет свой дар, если не получит плату в срок, - проговорил юноша холодно. - И вообще я бы не стал играть с существами такого порядка.
        - Да-да, вы правы! - поспешил согласиться Вакаш, уже пожалевший, что затеял этот разговор. - Разумеется, через три дня мы повторим ритуал.
        - Рад слышать, ваша светлость, - юноша поклонился. - А теперь мне действительно пора.
        - Конечно, - Вакаш махнул рукой и, когда юноша скрылся за дверью, вышел через арку на каменный балкон.
        Ночной ветерок холодил распаренные лицо и руки, по спине побежали мурашки, но герцог закрыл глаза и с наслаждением вдыхал весенний пряный воздух.
        * * *
        На равнине у подножия холма стояли две фигуры в мантиях. Перед ними горели разложенные большим кругом костры, а в центре этого круга сбились в бесформенную кучу пленники - согнанные из окрестных деревень, предназначенные в жертву люди всех возрастов. Для ритуала были важны только души, и вампиры доставили их Эртанору в нужном количестве.
        Вооруженные рабы и слуги стояли с арбалетами и мечами, готовые вернуть на место любого, кто попытается вырваться из этого круга смерти. Валентин, Телон и еще несколько вампиров держали наготове длинные тонкие крисы, покрытые магическими письменами, в свете костров похожие на застывшие языки пламени. Они должны были по приказу Эртанора перерезать горло собранным в центре людям и поэтому смотрели на него, ожидая знака.
        Оракул стоял, прикрыв глаза и опустив голову. Он плел из невидимых нитей, пронизывавших пространство, сосуды для душ, которые будут исторгнуты во время ритуала. Затем он раздаст их мертвецам, заставив их подняться из могил.
        Близился миг, когда он должен будет отдать приказ пролить кровь, и тогда потребуются все его силы, чтобы уловить каждую душу, не потерять ни одной. Он постепенно входил в транс, позволявший сосредоточиться, отчетливей увидеть пересекающиеся энергетические нити.
        Рядом с ним стоял Невин, разглядывавший нарисованные вокруг холма магические знаки, светящиеся бледно-сиреневым и зеленым - они должны были ограничить пространство огненного круга, чтобы помешать исторгнутым из тел жертв душам разлететься. Невин с нетерпением ожидал начала ритуала - ему хотелось как можно скорее увидеть результат своей затеи: армию мертвецов, беспрекословно исполняющих приказы Эртанора, а значит, и его. С таким воинством он обратит рыцарей Малдонии в бегство, а саму непокорную страну - в руины. Невин прикрыл глаза, представляя тот миг, когда пламя пожара взметнется над башнями Ялгаада.
        - Пора! - провозгласил Оракул, медленно поднимая руки.
        Внизу началось движение, кто-то вскрикнул. Невин увидел, как вампиры надвинулись на толпу людей, которые жались друг к другу, наполняя воздух тихими стонами ужаса. Они были беспомощны и жалки - как и полагается низшим созданиям, скоту, пище. Они посмели противостоять Бальгону, слугам Великого Бога, и будут наказаны! Он пророк, и он понесет волю Молоха в их города и деревни, огнем и мечом обращая их в пепел!
        Крики и хрипы, гневные возгласы вампиров были музыкой, симфонией, предвещавшей рождение новой армии, непобедимой и совершенной! Невин наслаждался ею, чувствуя себя всемогущим: он управлял жизнью и смертью, обрекая живых на смерть и поднимая умерших из могил. Поистине его портрет достоин занять место в галерее правителей Бальгона. Мелисса гордилась бы своим мужем. Если бы осталась жива... Невин волевым усилием изгнал ее образ из памяти - и тут же этого устыдился. Не было ли его долгом сохранить его, чтобы хоть так продлить существование любимой? Совесть подсказывала ему, что да, но разум предупреждал, что покинет Невина, если тот предастся горю - утрата была еще слишком свежа и причиняла нестерпимую боль. Невин был пока не готов наслаждаться образом Мелиссы - каждый раз мысль о ее смерти повергала его в пучину страдания и ужаса, перед которым меркло все, даже необходимость выполнять свой долг перед Кровавым.
        Чтобы отвлечься, Невин стал наблюдать за Оракулом.
        Эртанор плел заклинания с бешеной скоростью, его пальцы мелькали подобно крыльям насекомого. Он ловил души и заключал их в заранее подготовленные сети. Внешне казалось, что он не в себе: глаза закатились, тело подалось вперед, готовое в любой момент упасть. Но он стоял на ногах крепче кого бы то ни было, ибо держал в руках нити, пронизывавшие весь мир, его ауру, он словно врос в нее, чтобы отдавать приказы и управлять.
        Через час все было кончено. Равнина казалась черной от крови, вампиры, сжимая скользкие крисы, бродили в ней по щиколотку в крови, наступая на трупы и проверяя, не осталось ли кого в живых. Оракул открыл глаза и медленно поднял их на Невина, прочитав во взгляде князя нетерпение и немой вопрос.
        - Да, Ваше Величество, - сказал он тихо. - Я собрал богатый урожай. Теперь можно поднимать мертвых.
        - Сколько воинов ты сможешь призвать?
        - Этих жертв хватит на пять-шесть погостов, - ответил Эртанор, стряхивая остатки транса и окончательно приходя в себя. - Все зависит от того, насколько самостоятельными должны быть призванные.
        - Тогда пусть будет шесть, - решил Невин. - Думаю, нам важнее количество. Ты справишься с ними?
        - Думаю, да. Но раньше я никогда не разупокаивал столько умерших.
        - У тебя будет время поупражняться, - ответил Невин. - Думаю, сегодня мы уже не успеем заняться погостами?
        Эртанор отрицательно покачал головой.
        - Через три часа рассветет, - сказал он, - а до ближайшего кладбища полчаса самого быстрого бега. Ритуал займет не менее часа, а еще нужно успеть вернуться.
        Невин кивнул:
        - Хорошо, отложим это до следующей ночи. Будь готов. У тебя есть все, что требуется?
        - Да, Ваше Величество. Я позаботился об этом.
        - Прекрасно. Я буду сопровождать тебя.
        - Как пожелаете.
        * * *
        Эртанор спешился и окинул взглядом старый погост. Надгробия ушли в землю и заросли травой и мхом - здесь уже давно никого не захоранивали. Вероятно, люди забыли об этом кладбище.
        С трех сторон оно было окружено елями и лишь с четвертой - небольшим озером, вода из которого затопила часть погоста, превратив ее в болото. Камыши скрыли надгробия, а скелеты поглотила трясина.
        Эртанор обвел кладбище взглядом и удовлетворенно кивнул. Он приехал не для того, чтобы любоваться пейзажем, и это место интересовало его лишь с одной точки зрения: достаточно ли здесь мертвецов. Судя по торчащим из земли холмикам, некогда бывшим обелисками, на заброшенном погосте их покоилось предостаточно.
        Оракул подошел к ближайшей могиле и медленно обнажил меч, лезвие которого, покрытое вязью магических знаков, хищно блеснуло в свете месяца. Вампир резким движением вогнал его в землю и положил руки на вправленный в эфес крупный, искусно ограненный рубин, тотчас вспыхнувший темно-желтым мерцающим огнем. Он почувствовал, как пространство вокруг вздрогнуло и пришли в движение нити армирующей решетки. "Почувствовав" присутствие колдуна, они потянулись к нему, готовые выполнить любой приказ. Оракул ощущал их, но пока не вступал с ним в контакт.
        Невин подошел и встал рядом. Он обвел глазами кладбище, представляя, как из влажной земли появится его армия, послушная и непобедимая. В кузницах Кар-Дагельма уже ковалось оружие для мертвых воинов, уже везли из Нордора купленные за сокровища Бальгона доспехи.
        Невин решил, что начнет с того, что вернет себе трон и поставит клан Валерио на место. Разумеется, носферату будут прощены от имени Молоха и вольются в ряды новой армии. Теперь, когда они лишены своего предводителя, не составит большого труда убедить их в необходимости сплотиться. И когда Город Мертвых снова станет оплотом вампиров, их несокрушимой цитаделью, они обрушатся на дерзких малдонцев, сметая на своем пути все, не щадя никого, оставляя лишь пожарища и горы трупов. Это будет урок для всех людей, и преподаст его он, Невин арра Грингфельд!
        Молох не пожалеет, что выбрал именно его своим пророком. Он понесет волю Кровавого далеко за пределы Бальгона и Малдонии, превращая соседние страны в данников Великого Бога. Их жители падут ниц и отдадут свою кровь Подателю Жизни, чтобы он насытился ею и правил вечно!
        Какая-то ночная птица тяжело слетела с дерева и, хлопая крыльями, пронеслась над погостом. Отвлекшись от своих мыслей, Невин повернулся к Эртанору.
        - Это место подходит? - спросил он.
        Оракул кивнул:
        - Вполне, Ваше Величество. Думаю, здесь мы найдем несколько тысяч будущих воинов.
        - Ты справишься? - В голосе Невина прозвучало едва различимое беспокойство.
        - Постараюсь, - отозвался Эртанор. - В любом случае, скоро мы это узнаем.
        - Тогда начинай. Мне отойти?
        - Если хотите, можете остаться. - Оракул холодно улыбнулся. - Полагаю, зрелище будет достойным внимания. - Он закрыл глаза, вводя себя в транс, необходимый, чтобы сосредоточиться на предстоящем ритуале.
        Невин на всякий случай отступил на шаг, чтобы не отвлекать некроманта. Он не знал, сколько понадобится времени для ритуала, но твердо решил дождаться конца.
        Эртанор перебирал энергетические нити, словно струны, примериваясь, на каких сыграть. Наконец он отобрал нужные и начал брать их под контроль, составляя из них сеть, которой он сможет управлять. Это было непросто - перед внутренним взором переливались миллионы сверкающих потоков.
        Когда все было готово, Эртанор вознес молитву Кровавому и мысленно позвал мертвых. Через мгновение он ощутил их отклик: они ответили нехотя, их голоса были едва различимы. Усопшие пробуждались от векового сна, еще не способные ни на что.
        Эртанор разделил исторгнутые в ритуале жертвоприношения души на части и роздал их мертвым. Этого хватило, чтобы в прахе зародилось подобие жизни. Энергия побежала по истлевшим костям, и тогда мертвецы тихо застонали. Земля под ногами носферату дрогнула - по ней словно прошла судорога. Оракул натянул нити армирующей решетки и посылал по ним настойчивые приказы, заставляя усопших подняться из могил, освободиться от оков времени и извлечь себя из-под земли.
        И вот Невин увидел, как погост ожил. Повсюду высовывались руки скелетов, а затем и сами они выбирались на поверхность. Большинство имело неполный набор конечностей. Потоптавшись, они разрывали свои могилы, извлекали на свет потерявшиеся ноги-руки и приставляли их к нужным местам. Вспыхивали зеленоватые огоньки, и кости срастались. Мертвецы поднимались, распрямлялись и скалились, глядя в сторону воткнутого в землю меча. Вскоре весь погост заполнился нежитью, ожидающей приказов своего повелителя. На вид армия получилась не слишком внушительной: тысячи полторы-две скелетов, хрупких на вид. Но мышцы этим воинам заменяла магия, куда более сильная, чем любые мускулы.
        Эртанор открыл глаза, едва веря в свой успех. Ему было одновременно и жутко и радостно: он снова преодолел смерть, на этот раз чужую, и заставил тех, кого давно не стало, служить себе. Он торжествующе взглянул на Невина и громко воскликнул:
        - Saddarah utraja kalligo!
        Мертвые вздрогнули, замерли на секунду, а затем двинулись на север, в сторону Кар-Дагельма, послушные воле своего господина.
        - Ваше Величество, через несколько дней эти воины будут в цитадели, - сказал Оракул, следя за их неуверенными движениями. - Скоро они привыкнут и начнут передвигаться быстрей, но уже сейчас любой из них сильнее самого могучего малдонца.
        - Хорошо. - Глядя на проходящих мимо мертвецов, Невин думал о том, что воля Молоха будет исполнена и никто, даже ненавистный Железный Герцог, не помешает ему. И еще одна мысль закралась к нему в голову: нельзя ли оживить Мелиссу, призвав ее душу, но он почему-то не решился спросить об этом Эртанора. Возможно, потому, что понимал: у вампиров нет души, а дух носферату после его смерти исчезает навсегда. И все же... ему хотелось услышать это от Оракула, узнать наверняка. Но Невин только вздохнул и сказал:
        - Нас ждут другие погосты. Ты готов продолжить?
        - Разумеется, Ваше Величество.
        - Тогда вперед.
        Вампиры сели на лошадей и помчались дальше, к следующему кладбище, которое предстояло разупокоить Эртанору.
        * * *
        - Господин, похитить девушку ночью, как мы хотели вначале, невозможно. В борделе к ней не пускают, а в номере постоянно дежурят двое телохранителей. Мы не смогли выяснить, почему ее стерегут, но на улицу ее выпускают только днем. Каждый раз маршрут разный, но она никогда не выходит за пределы Квартала Наслаждений. Телохранители не отходят от нее ни на шаг, словно она знатная дама. Это странно. Возможно, стоит отложить похищение и лучше изучить ситуацию?
        - Нет! - Вакаш вскинул голову. - Она необходима мне завтра. Если нельзя сделать все ночью, сделайте днем. Плевать на то, что ее охраняют, плевать на свидетелей! Я сделаю вас богачами, и вы покинете город, если захотите.
        - Это опасно, милорд. Вы же знаете, на улицах полно стражи, даже на четвертом ярусе.
        - Сделайте все быстро и без лишнего шума. За что я плачу вам деньги? Она нужна мне завтра, говорю вам!
        Четверо мужчин переглянулись. Они были одеты в простые и удобные куртки и кожаные штаны, на ногах - высокие сапоги с мягкой подошвой, позволявшей передвигаться почти бесшумно. Оружие, висевшее на поясе, казалось видавшим виды, но было в отличном состоянии. Все четверо походили на наемников, но на самом деле состояли на постоянной службе у Дэла Вакаша, который использовал их для особых или, как он сам выражался, "деликатных" поручений. Вот и сейчас им предстояло выполнить очередное задание - отсюда и дорожный вариант одежды.
        - Я заплачу втрое против обычной цены, - сказал Вакаш, стараясь приободрить своих людей и добавить им решительности. - Слышите? Столько вы не заработаете и за полгода! Я ведь не часто даю вам задания подобного рода.
        - Это верно, - согласился один из воинов, обращаясь также и к своим товарищам и ища у них поддержи. - Такие денежки нам бы не помешали.
        - Мы рискнем, - добавил другой. - Правда, парни?
        Третий молча кивнул.
        - Но не позднее завтрашнего дня, - напомнил Вакаш. - Делайте, что хотите, но девка должна быть у меня.
        - Мы понимаем, милорд.
        - Ну, так не теряйте времени! - Дэл Вакаш нетерпеливо махнул рукой в сторону двери.
        Поклонившись, воины гуськом вышли из комнаты. Они были довольны: хотя задание оказалось сложнее, чем можно было подумать вначале, за ту плату, что посулил герцог, не зазорно было и потрудиться.
        Проводив их взглядом, Вакаш откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Ожидание измотало его. Совсем скоро демон скрепит сделку и дарует ему бессмертие. Мейстер говорил, что эти существа никогда не обманывают. Хорошо, если так. Но нужно раздобыть эту девку во что бы то ни стало. Он уже слишком далеко зашел и слишком близок к цели, чтобы останавливаться. Вот только почему Мейстер выбрал именно ее? Неужели нельзя было найти кого-нибудь менее охраняемого, более... доступного? Но колдун настаивал и уверял, что требуется только она - пришлось согласиться. Дэл Вакаш поморщился при воспоминании о цене, которую придется заплатить этим крохоборам-наемникам, когда они наконец доставят будущую жертву, но тут же устыдился: его ожидало бессмертие, а он переживал из-за лишней сотни золотых! Ничего, казна выдержит, а когда ритуал будет завершен, у него будет целая вечность, чтобы пополнить ее. И все же...
        Вакаш тяжело вздохнул и позвонил в серебряный колокольчик. Явившемуся слуге он велел принести обед и бутылку вина. Герцог не ел со вчерашнего дня и теперь испытывал голод.
        * * *
        Площадь платформы составляла уже три сотни метров. Теперь на ней возводили здания.
        Кулхугара сидел в одноэтажном доме, имевшем форму полусферы - здесь располагался инженерный штаб, - и рассматривал план будущей Цитадели. В ее центре должна была быть площадь, выстеленная несколькими слоями металла, который выплавляли в печах, расположенных на дне ущелья - в крепости, которую построил для уцелевших мурскулов састар Равана.
        Кулхугара не переставал удивляться той бездне воспоминаний, которую носил в себе каждый представитель его расы - стоило лишь пробудить их. "Генетическая память" - так называл это Равана. Память всех поколений мурскулов умещалась в мозгу Кулхугары и была к его услугам.
        Прощальный подарок Нибиру направлялся к Земле. Заключенный в замороженный газ, он приближался к планете с огромной скоростью, и к его прибытию все должно быть готово. В Цитадели, парящей в воздухе, недоступной для людских армий, зародыши будут в безопасности. Састар Равана сумеет сохранить их и вырастить из них воинов, каких еще не знала раса мурскулов. И в следующий раз Красные врата откроются - нужно только ждать!
        Кулхугара свернул план крепости и вышел из дома. Над головой синело облачное небо, но с запада надвигалась гроза - там чернела огромная туча, похожая на распростершего крылья ворона. Эта планета навсегда останется для родившихся на ней мурскулов домом, но умирающая от холода Нибиру взывала к ним голосами миллиардов предков и требовала золота, необходимого для сохранения крупиц тепла. Кулхугара плохо понимал, как распыленные в воздухе частицы этого металла могут сберечь его, но это было истиной, священной и неоспоримой. Ему оставалось только принять ее.
        На платформу опустился золотой корабль, мандрола, с грузом камней, предназначенных для строительства Цитадели, и Кулхугара поспешил к месту посадки, чтобы проследить за разгрузкой - эта партия должна была послужить основой донжона и поэтому требовала особого внимания.
        * * *
        Мейстер сидел за столом и перебирал пальцами рассыпанные обсидиановые бусинки. Среди них попадались белые с голубыми прожилками, их он откладывал в отдельную стеклянную коробочку. Это занятие не имело никакого смысла, просто ему нравилось прикасаться к гладкой выпуклой поверхности обработанного камня.
        Через некоторое время Мейстер взял перо и записал в книгу, которую начал несколько недель назад, следующее: "Сегодня я создал шедевр. Почти случайно, руководствуясь лишь наитием, внезапно нахлынувшим вдохновением. Говорят, именно так рождаются настоящие произведения искусства. Гениальность моего творения едва ли под силу оценить простому обывателю, но есть люди, которые, без сомнения, признают, что оно - свидетельство высокого мастерства и оригинального видения красоты, которая всегда была и остается понятием относительным и изменчивым, а потому не может пониматься как нечто абсолютное, то есть данное раз и навсегда. Я придерживался этого принципа в жизни и не вижу причин отказываться от него сейчас.
        Итак, мое творение действительно совершенно. Оно гармонично от первого и до последнего штриха! Я тщательно подбирал модели, инструменты и краски, долгие дни обдумывал композицию - и все для того, чтобы объединить их в порыве вдохновения, водившего моими руками. Естественность расположения фигур - только кажущаяся. Я добился этого тщательным подбором, выверил каждый угол, перебрал десятки вариантов в поиске единственно возможного. Поистине упорный труд не отменяет вдохновения, и наоборот. Только стремление создать предел совершенства позволяет достигнуть истинной гармонии, порождающей шедевр. И я в полной мере воплотил этот принцип в том полотне, которому посвятил несколько последних часов. Пусть я не пользовался ни кистью, ни долотом, ни камнем, ни даже пером - результат превзошел любые потуги тех посредственностей, что пыжатся подражать или даже превзойти образцы истинных мастеров.
        Поистине, средства не важны. Холст или мрамор, кисти или резец - все это лишь средства. Настоящий художник не будет их рабом, он может и обязан творить из всего, что рождает в нем эстетический восторг и вдохновение.
        Пусть я певец смерти и тления, недолговечности жизни, ее хрупкости! Я горжусь этим! Я обнажил обратную сторону материи, превращая красоту в уродство, жизнь в смерть, нежность кожи в отвратительные язвы, гладкость форм в ландшафт ран, естественность движений в выломанность позы. На этом контрасте оживают все представления о красоте, и, глядя на мои полотна, люди будут видеть совершенство, которое отвергнуто в них, и, чем отвратительнее будет то, что они увидят глазами, тем обворожительнее окажется то, что предстанет перед их внутренними взорами".
        Мейстер положил перо и присыпал написанное песком. Затем повернулся и еще раз окинул взглядом свое творение: юноша и девушка слились в страстных объятиях, но смерть уже сковала их движения, превратив порыв страсти и любви в непристойную позу, и тление распространялось по иссеченным телам, уничтожая некогда зовущую плоть, искажая черты и разрушая былую красоту.
        Конечно, слегка удручала недолговечность творения - каждое лишнее трупное пятно нарушало совершенство композиции, но, с другой стороны, разрушительной силе времени подвержено любое произведение искусства. Дольше всех стоят архитектурные памятники - если их не предадут огню завоеватели; на следующем месте скульптуры, но с ними нужно бережно обращаться. Книги, казалось бы, самые недолговечные и хрупкие, но ведь их можно переписывать сотни и тысячи раз - и так они способны избежать пожаров, наводнений и прочих напастей. Именно поэтому Мейстер решил не ограниваться "скульптурами", а запечатлевать их в виде рисунков и описаний, которые заносил в свой дневник.
        Впрочем, его не смущала бренность тех композиций, которые порождало его воспаленное воображение: в любом случае он пережил бы любое из своих творений. С этим следовало смириться и просто создавать все новые и новые шедевры, которые будут ужасать тех, кто обнаружит их, и восхищать истинных ценителей, гурманов от искусства, которые не пожалеют денег, чтобы лицезреть их или хотя бы услышать из чужих уст описание "скульптур" неизвестного мастера.
        * * *
        Воздушный корабль летел невысоко, но довольно быстро: вершины деревьев проносились под ним, сливаясь в темноте в пушистый ковер.
        Выглядел корабль так: наверху, накрытые огромной канатной сетью, находились шары, сделанные из нескольких слоев пропитанной особым раствором ткани, почти не пропускавшей воздух, а снизу к ним крепилась длинная открытая гондола, в которой на специальных металлических подставках горели костры, нагнетавшие в шары теплый воздух, поднимавший корабль вверх. К бортам прикреплялись мешки с песком, использовавшиеся для регулировки высоты полета: когда воздух в шарах остывал и корабль начинал снижаться, мешки сбрасывали. В гондоле могло разместиться около пятнадцати человек, а также три пуда не слишком объемного груза.
        Дьяк стоял на носу и с наслаждением покуривал трубку. Дым стелился по ветру, быстро растворяясь в завихрениях воздуха. На корме располагался штурвал, соединенный валом с большим деревянным, окованным листовым железом, пропеллером, приводимым в движение хитроумным изобретением, устройство которого знал только Дьяк, сам собравший его в отдельном помещении. Оно представляло собой цилиндр, соединенный с баком, в котором находилась вода. Костры, нагревавшие воздух в шарах, кипятили и ее, превращая в пар, поступавший по трубам в цилиндр. Это все, что было известно спутникам Дьяка и тем, кто помогал ему при создании механизмов, - заканчивал он сборку сам в запертом помещении.
        В центре гондолы, на дне, лежал на носилках человек. Он был без сознания и время от времени постанывал. Его нашли на дне оврага - в бреду, со сломанной ногой. Дьяк задумчиво вертел в руках драгоценный браслет, снятый им с руки раненого. Только благодаря этой вещи удалось его обнаружить, а также выяснить расположение логова вампиров.
        Воздушный корабль нес Дьяка обратно в Ялгаад. Этот полет был первым, и король Малдонии был доволен испытанием. Теперь в его руках была сила, способная противостоять почти любому противнику. Когда на вампиров падет небесный десант, они должны будут обратиться в бегство. Дьяк улыбнулся и взглянул на раненого, еще раз поразившись произошедшим с ним изменениям. Если бы не браслет, который он дал Ольгерду перед тем, как тот уехал в Бальгон, он ни за что бы не подумал, что этот человек в одежде раба - капитан его телохранителей. У Дьяка было несколько объяснений, но они казались ему малоправдоподобными, и он хотел услышать разгадку от самого Ольгерда. Но тот был в тяжелом состоянии: перелом оказался открытым, и он потерял много крови. Если бы кость задела артерию, Эрнадила едва ли удалось бы спасти. Но сейчас у него был шанс. Нужно только быстрее добраться до Ялгаада - там, в стороне от любопытных глаз, Дьяк сможет применить свои знания, чтобы поставить его на ноги.
        Он оглядел корабль и удовлетворенно хмыкнул: теперь, когда он стал королем и сам Верховный Жрец Ормак благословил его на царствование, весь потенциал Малдонии, вся ее военная мощь находились в его руках. Эти корабли могут стать лишь первым шагом на пути совершенствования машины разрушения, которую он сможет создать, если понадобится. Но Дьяк надеялся, что делать этого не придется. Он рассчитывал, что соседние страны признают превосходство Малдонии, и их присоединение к новой империи обойдется малой кровью. Впрочем, если кто-то будет упираться, всегда можно задействовать воздушные корабли. Этого должно хватить, чтобы самые непокорные признали власть Дьяка.
        * * *
        В лаборатории зажгли масляные светильники, со стола все аккуратно убрали и положили на него Ольгерда. Он был бледен и время от времени стонал, но очень слабо. Повязка на ноге почернела от крови и затвердела. Ее пришлось срезать, и рана снова открылась. Дьяк давно понял, что придется использовать магию, и поэтому выставил телохранителей за дверь, а сам наложил новую повязку, предварительно присыпав рану особым порошком, мгновенно превратившимся в густую вязкую массу. Затем он расставил на столе черные и красные свечи, а одну, белую, закрепил на груди у Ольгерда и начертил на воске иглой несколько магических знаков. Возле головы и в ногах Дьяк поставил по хрустальному кубу, размером с крупное яблоко каждый, а потом зажег лучиной все свечи.
        Комната постепенно начала наполняться пряными ароматами, поплыл сиреневый дым. Дьяк положил обе руки на стол и начал читать заклинание, позволяющее создать вокруг раненого защитный кокон, который не даст душе покинуть тело и сохранит энергию, затраченную на лечение. Через несколько минут вокруг стола начали появляться светящиеся нити, сплетающиеся друг с другом и образующие узлы. Этот клубок становился все плотнее и плотнее, пока не скрыл Дьяка и Ольгерда.
        Теперь можно было приступать к лечению. Прежде всего Дьяк закрепил кокон-ловушку, присоединив его к двум хрустальным кубам, - это позволило больше не отвлекаться на поддержание данного волшебства. Затем Дьяк нащупал нити, пронизывавшие тело Ольгерда, и установил с ними контакт. Они отозвались на его мысленное прикосновение подобно тому, как струны откликаются на чуткие прикосновения музыканта. Дьяк нашел нити, которые шли к сломанной кости и разорванным тканям, и для начала уничтожил отмершие мышцы и кожу. Затем он послал приказы восстановления. Он видел, как кости встали на место и начали срастаться, как вокруг них образовывалась новая плоть, еще очень тонкая, прозрачная, но постепенно приобретающая здоровый вид. Дьяк преобразовывал материю тела Ольгерда в необходимые ему ткани, заставляя одно превращаться в другое. По закону сохранения веществ он не мог сотворить нечто из ничего и потому заранее добавил в рану порошок, вначале остановивший кровь, а затем послуживший строительным материалом для кожи и мышечных волокон, на которые не хватило сил самого организма.
        Через три часа на месте открытой раны не было даже шрама, только бледность Ольгерда свидетельствовала о большой потери крови и необходимости отдыха. Дьяк наложил чистую повязку, чтобы скрыть чудесное излечение, и, убрав энергетический кокон, позвал телохранителей.
        - Перенесите его на третий этаж в южное крыло, - велел он, смывая со стола влажной тряпкой кровь, - и поставьте у двери охрану. Никого, кроме меня, не впускайте. Если этот человек очнется, не заходите к нему, не разговаривайте с ним, а сразу доложите мне.
        - Будет исполнено в точности, Ваше Величество, - поклонился один из телохранителей, исполнявший обязанности начальника стражи в отсутствие Ольгерда. Его звали Боримир, и он был уже не молод, но не уступал своим товарищам ни в силе, ни в ловкости.
        - Поставьте рядом с его кроватью кувшин с водой. Если он, очнувшись, захочет пить, пусть он будет у него под рукой. Но повторяю: не входите в комнату и не приближайтесь к нему.
        - Мы запомнили, Ваше Величество.
        - Ступайте.
        Стражники положили Ольгерда на носилки и ушли. Дьяк несколько мгновений слушал их удаляющиеся шаги, а затем, еще раз проведя влажной тряпкой по столу, бросил ее в ящик, погасил светильники и, заперев дверь, направился в Южную Башню узнать, как идут дела у Ирда, который передал ему накануне, что, судя по всему, близок к разгадке тайн, зашифрованных в Книге Молоха.
        Дьяк отпер дверь, приветствуемый телохранителями, которые несли вахту перед комнатой, где работал Ирд, и вошел. Молодой человек сидел за столом с кубком вина в руках и ужинал. Увидев Дьяка, он кивнул и поднял кубок.
        - Рад тебя видеть, - сказал он и положил руку на Книгу Молоха. Она была закрыта.
        - Ты закончил? - спросил Дьяк, подходя и беря себе стул.
        - Мог бы поинтересоваться, как я провел эти дни в заточении, на которое обрек меня твой опасливый ум.
        - Надеюсь, ты не скучал?
        - В это трудно поверить, но нет. Меня так увлекла расшифровка этих... темных мест в Книге, что твои стражники чуть ли не силой впихивали в меня еду, - Ирд засмеялся. - Но зато теперь я почувствовал настоящий голод и, как видишь, спешу его удовлетворить, - он указал на тарелку с дымящейся пищей.
        - Не хотел тебе мешать, - сказал Дьяк, наливая себе вина из объемного кувшина.
        - Гляди, - Ирд взял со стола мелко исписанный листок пергамента и протянул Дьяку, - это перевод. Думаю, именно то, что тебя интересует. Оказалось, что шифр тоже написан на каратари, только в качестве образца взят другой, неизвестный в Синешанне язык. Кажется, на нем говорят где-то на востоке. Я воспользовался твоей библиотекой, чтобы найти его. К счастью, мне повезло, - Ирд кивнул на толстый фолиант в кожаном переплете, старый и потертый.
        Дьяк взял листок и быстро пробежал глазами. Затем внимательно перечитал.
        - "...и Молох создал себе слуг, взяв мертвые тела людей и вложив в них вместо душ часть своего дыхания. А другую часть заключил в хрустальные сферы, чтобы оно могло оживлять другие тела, и таким образом появлялись новые слуги. И эти хранилища Молох поместил на самые высокие шпили Бальгона, чтобы ничто не могло случайно разрушить их. И всего этих сфер - четыре". Я выучил наизусть, пока тебя ждал, - сказал Ирд, отпивая из кубка.
        - Это действительно то, что я искал, - сказал Дьяк. - Жаль, что у меня не было этого пергамента, когда мы взяли Бальгон. Тогда с вампирами было бы уже покончено.
        - Ты хочешь уничтожить эти сферы?
        - Да. Тогда носферату больше не смогут создавать себе подобных, а тех, что есть сейчас, мы рано или поздно перебьем.
        - Послушай, ты не против, если мы прогуляемся? - спросил Ирд, ставя кубок на стол. - Я уже не помню, когда последний раз дышал свежим воздухом.
        - Конечно, - Дьяк поднялся, складывая пергамент и убирая в карман. - Идем. Заодно посмотришь, какой воздушный корабль у меня есть.
        - Что? - Ирд удивленно поднял брови. - Это правда? Или ты имеешь в виду что-то другое?
        - Нет, он действительно поднимается к небу. Сегодня я сделал пробный полет и полностью удовлетворен. Очень скоро у меня будет еще три таких же.
        - Мне не терпится их увидеть. - Ирд накинул на плечи шерстяной плащ. - Веди!
        Они вышли из комнаты и отправились в сторону галереи, с которой открывался вид на задний двор. Дьяк редко бывал в королевском дворце - там было слишком много любопытных придворных, - и работы продолжались во дворе его замка. Но разрастающаяся армия тренировалась на королевском плацу, тем более что упражнения солдат мешали рабочим.
        Когда Ирд увидел воздушный корабль, он был поражен. Даже с наполовину сдувшимися шарами тот был грандиозен.
        - А как он летает? - спросил Ирд.
        - Видишь огни на палубе? Они нагнетают в шары горячий воздух, который поднимает корабль вверх, - объяснил Дьяк.
        - Почему?
        - Горячий воздух легче окружающего, холодного. Он всегда поднимается вверх. Вспомни: если даже высоко держать руку над огнем, все равно будет горячо.
        - Да... пожалуй. И это работает?
        - Да, я ведь сказал, что сегодня летал.
        - Позволь и мне. Думаю, я заслужил маленькое вознаграждение за свой труд?
        - Конечно. Идем.
        Они спустились с галереи и направились через двор к громаде корабля. Чем ближе они подходили, тем больше он казался. Ирд замирал от предвкушения полета, но в душе ликовал.
        Дьяк подозвал какого-то человека и велел ему приготовиться к полету. Тот поклонился и куда-то побежал, а через несколько секунд до них донеслись его крики - он приказывал разжечь костры и принести новые мешки. Из барака вышли нагруженные люди, их товарищи приставили к борту гондолы длинный трап.
        - Скоро все будет готово, - сказал Дьяк. - А пока скажи мне вот что: не приходилось ли тебе слышать о людях, способных менять обличие?
        - Оборотни?
        - Нет, я имею в виду другое. Представь, что человек может принять облик того, кого захочет. Любой.
        - Это возможно?
        - Не знаю. Похоже, что да.
        - Никогда не слышал о подобном, - Ирд пожал плечами. - Разве что в сказках.
        - Например?
        - Сразу не вспомнить. Но что-то в детстве мне рассказывали. Кажется, такие существа назывались морокунами или что-то в этом роде. Те еще твари, если не ошибаюсь, - Ирд рассмеялся. - Неужели ты встретил кого-нибудь из них?
        - Возможно, - Дьяк кивнул и посмотрел на замок, словно хотел увидеть сквозь стены раненого Ольгерда. - Но нужно убедиться.
        В это время к ним подбежал человек, которому Дьяк приказал подготовить корабль к полету.
        - Ваше Величество, все сделано! - сказал он, поклонившись.
        - Хорошо. - Дьяк посмотрел на Ирда: - Не передумал?
        - Ни за что!
        - Тогда идем.
        Они поднялись по трапу и очутились на палубе - узкой полоске настила, шедшей вдоль бортов. Затем спустились по лестнице на дно гондолы и сели на низкую дощатую скамейку.
        - После взлета можно будет встать и посмотреть вниз или вокруг, - объяснил Дьяк. - Но сейчас это опасно: может тряхнуть и мы полетим вниз. Не спасут даже поручни, - он указал на ограждавшие палубу с внешней стороны туго натянутые канаты. - Со временем все это нужно будет усовершенствовать, - сказал он, обводя корабль цепким, оценивающим взглядом. - Я хочу обшить гондолу бронзой, но не уверен, что шары смогут ее поднять.
        - Это сооружение великолепно, - искренне сказал Ирд. - Оно - самое великое изобретение из всех, о которых я читал.
        Дьяк усмехнулся.
        - Ты просто еще не привык, - сказал он. - Через пару недель воздушный корабль покажется тебе не более удивительным, чем обычный. Думаю, и на первую лодку люди смотрели с таким же восторгом, как ты сейчас на эту громадину. Но вот что действительно заслуживает внимания, так это двигатель, который заставляет крутиться винт, - Дьяк показал на корму, где виднелся паровой котел, под которым рабочие разводили костер. Шары уже почти наполнились воздухом, и вскоре корабль должен был оторваться от земли.
        - Ты расскажешь мне, как он работает?
        - Потом. Пока просто наслаждайся полетом.
        Гондола вздрогнула, так что Ирду пришлось ухватиться за скамейку. Но прошло еще не меньше минуты, прежде чем корабль начал подниматься. Он кренился то в одну, то в другую сторону, словно его носило по невидимым волнам, но затем выровнялся и повис.
        - Пойдем наверх, - предложил Дьяк, вставая.
        Из-за рева костров и шума поднимающегося вверх горячего воздуха было плохо слышно, и поэтому Дьяк показал на палубу рукой. Они поднялись по лестнице.
        Ирд увидел раскинувшийся внизу Ялгаад, ярусами уходивший к озерам и рекам.
        - Значит, все это теперь принадлежит тебе? - спросил он Дьяка.
        Тот кивнул.
        - Зачем?
        - Что "зачем"?
        - Что ты будешь делать с Малдонией? Ты ведь не любишь сидеть на одном месте.
        - Иногда бывает интересно где-нибудь задержаться. Эта страна мне подходит. У нее есть возможности.
        - Для чего?
        - Для войн. Многочисленных и великих. Малдония могла бы стать империей, и я хочу помочь ей.
        - Чтобы стать императором?
        - Нет, чтобы играть.
        - Играть? - Ирд удивленно взглянул на Дьяка.
        Тот кивнул.
        - Это похоже на шахматы. Страна как доска, а люди - как фигуры. Их можно передвигать, выигрывать и проигрывать. Порой становится довольно увлекательно.
        - Но ведь это... жестоко.
        - Почему? Это происходит постоянно, просто не все сравнивают жизнь с игрой. Каждый правитель - игрок. Если он не будет получать удовольствие от игры и стремиться к победе, зачем ему тогда вообще садиться играть? Я хочу Малдонии славы. В ней живут сильные и благородные люди, но у них слабые правители - что короли, что аристократия. Мархак мог бы выиграть одну-две войны, но он был слишком самолюбив и закончил бы жизнь тираном. Или довел бы страну до разорения.
        - Но почему ты все время говоришь о войнах? Разве они так необходимы? Ты забыл, что стало с моей страной?
        - Нет, не забыл. Но я видел много разрушенных городов и разоренных земель еще до того, как ты родился, и их уничтожали армии, а не короли. В любой битве сражаются, умирают и убивают люди - сотни, тысячи, страны, народы, - а не один правитель. Каждый из этих воинов обладает своим разумом и собственными желаниями, но он или соглашается с приказом своего короля, преследуя собственные интересы, или выбирает покорность.
        - Не всегда можно делать то, что вздумается, - возразил Ирд. - Человека можно заставить сражаться. Кроме того, рыцари дают клятву верности.
        - Они не обязаны этого делать. Никто не заставляет их присягать тому, кто им не нравится. К тому же они делают это в обмен на деньги и земли и знают, какая служба от них за это требуется.
        - Вайтандар уничтожили солдаты, которые не разбирали, кто перед ними: воины или простые крестьяне.
        - Ты знаешь, зачем они это делали, - возразил Дьяк, жестом подзывая человека, который отвечал за корабль. Ирд прозвал его про себя "капитаном". - Обычная армия не сделала бы этого. Бери курс на юг, - сказал он, обращаясь к подбежавшему "капитану".
        Через минуту корабль вздрогнул, Ирд увидел, как за кормой закрутился, постепенно ускоряя движение, большой пропеллер, и гондола поплыла.
        - И все же, - Ирд не хотел сдаваться, - война не приносит столько славы, сколько множество других вещей. Например...
        - Империя, - перебил его Дьяк, - не может оставаться в своих пределах. Она должна расти, в этом ее суть. Постоянная экспансия обеспечивает ей стабильность. Мелкие страны всегда обречены на то, чтобы быть объединенными и подчиненными более могущественным соседом. Конечно, раздоры и восстания неизбежны, но это не должно останавливать. Цена величия всегда высока, и это прекрасно, ведь иначе зачем было бы к нему стремиться?
        - Я вообще не понимаю, зачем к нему стремиться? - отозвался Ирд.
        - Это желание победы, - ответил Дьяк, - оно свойственно всем.
        - Возможно, ты и принесешь Малдонии славу, но что станет с другими странами, которые ты подчинишь?
        - Они станут моими так же, как и эта. Все это игра, как я уже говорил. Я создаю империю, объединяю, на моей стороне - закономерности развития каждого государства. Мелкие страны пытаются сопротивляться, хотя по своей природе обречены стать частью более крупного целого.
        - А что станет с этой империей, когда тебе надоест игра и ты уйдешь? Или, даже если решишь остаться в Малдонии до конца жизни, умрешь? Ведь ты не бессмертен.
        - Мое тело - нет, - Дьяк покачал головой. - Видишь ли, одно из условий игры состоит в том, чтобы сохранить достигнутый результат. Поэтому необходимо создать правительство, которое сможет сохранить империю даже в отсутствие императора. Этим я и собираюсь заняться после окончательной победы над Бальгоном.
        - Вот как? Я не слышал о том, чтобы короли делились властью с кем-то еще.
        - И не услышишь, - усмехнулся Дьяк.
        Ирд помолчал, обдумывая вопрос, который хотел задать.
        - Скажи, ты ненавидишь вампиров? - проговорил он наконец.
        Дьяк взглянул на него, удивленно подняв брови:
        - С какой стати?
        - В Малдонии их считают злом. Да и в других странах, мягко говоря, недолюбливают.
        - Как любую опасность.
        - Но то, как они питаются, отвратительно.
        - Они ничем не хуже любого другого хищника. Разумеется, у людей они вызывают страх и, как следствие, ненависть, но я не человек.
        - Да, конечно. Я все время забываю.
        - И совершенно напрасно. У меня такое же тело из плоти и крови, как у тебя, но я не познавал мир так, как ты или любой из людей. Я - один из Предрожденных, и для меня нет разницы между человеком и животным, насекомым и вампиром. Для меня мир делится на тех, кто мне предан, и тех, кто хочет меня убить.
        - То есть на друзей и врагов, - медленно кивнул Ирд.
        - Можно и так сказать. Но это разделение больше подходит для людей.
        - Почему?
        - Думаю, ты едва ли станешь считать своим врагом медведя, решившего тобой полакомиться. Ведь это просто тупая тварь, следующая своей природе. Он представляет опасность, но он не враг. Верно?
        - Пожалуй. - Ирд нахмурился, пытаясь понять, к чему клонит Дьяк.
        - Другое дело человек, нападающий на тебя с мечом или другим оружием. Он может представлять даже меньшую опасность, чем медведь, но ты очень быстро определишь его для себя как врага. Понимаешь, в чем разница?
        - Думаю, да. Человек руководствуется не инстинктом, а осмысленным решением. Он не голоден и не защищается, он просто принял решение тебя убить, потому что ему это выгодно.
        Дьяк кивнул.
        - А для меня, - сказал он, - и медведь и человек - одинаковые сущности, составляющие понятие опасности, что и делает их в моих глазах врагами. Я не испытываю сомнений, если мне нужно убить человека, только потому, что это ЧЕЛОВЕК. Он не такой же, как я; он мне не брат и не сородич. Поэтому я не отделяю вампиров от людей по принципу "зло - добро". Первые могут быть благородными созданиями, чуждыми неоправданной жестокости, так же, как вторые могут уничтожать себе подобных лишь для собственного удовольствия. Распределение на своих - чужих свойственно каждой расе, потому что иначе исчезает единство, члены общины разбредаются, утрачивая внутренние связи, и раса становится слаба. Поэтому люди, эльфы, гномы, оборотни, тролли, огры, вампиры и все остальные приписывают себе исключительное право на точное знание того, что такое добродетель, и объявляют себя носителями добра, а тех, кто представляет для них опасность, - адептами зла.
        К счастью, я могу составлять собственное мнение о том, что хорошо, а что плохо, и подвержен подобным слабостям. Полагаю, в этом мире я одно из самых объективных существ, - Дьяк усмехнулся и с улыбкой взглянул на Ирда: - Вампиры причиняли не так уж много зла в Малдонии. Они питались редко и никогда не убивали просто так. Люди долгие века терпели такое положение вещей. Но для того, чтобы создать империю, мне нужно было сплотить их вокруг одной идеи, а для этого понадобился враг, одержать победу над которым было бы не просто полезно, но и благородно. Люди должны чувствовать, что борются за правое дело, и гордиться тем, что делают. Иначе они испытывают чувство неуверенности, а это первый шаг к поражению.
        - И ты сделал врагами вампиров? - догадался Ирд.
        Дьяк кивнул.
        - Они идеально подходят еще и потому, что их уничтожение освободит дух жителей Малдонии, ведь если они сумеют преодолеть в себе страх перед противником, который до сих пор казался непобедимым, то все остальные враги покажутся им сущим пустяком.
        - Умно, - проговорил Ирд, покачав головой, - еще немного, и мне станет жаль вампиров. - Он невесело усмехнулся: - В твоих устах они почти превратились в невинных жертв твоих амбиций.
        - Так и есть, - Дьяк кивнул. - И неважно, насколько они сильны и опасны. Поверь, если я берусь за дело, то довожу его до конца. Носферату будут уничтожены, а Бальгон падет и со временем превратится в развалины.
        - Мне трудно сочувствовать вампирам. Пусть будет так, как ты сказал.
        - Тебе не нужно им сочувствовать, - Дьяк посмотрел Ирду в глаза. - Они всего лишь фигуры на моей доске, а фигурами нужно уметь жертвовать, когда это выгодно. А в шахматах есть только одно понимание выгоды.
        - Какое? - рассеянно спросил Ирд.
        - Выгода - это то, что в конечном счете приводит к победе. А теперь забудь о политике и просто насладись полетом, - он указал на расстилавшийся внизу пейзаж.
        Ирд замолчал и посмотрел вниз, где проплывали окраины города. Здесь, на последнем ярусе Ялгаада, теснились нелепые постройки: жалкие лачуги, трактиры, игорные дома, притоны, гостиницы самого низкого разряда и так далее. Корабль летел, то снижаясь, то вновь поднимаясь, и вдруг Ирд понял, что люди внизу не реагируют на них, словно воздушный корабль был для них обычным явлением. Он спросил об этом Дьяка.
        - Я навел морок очень большой силы, чтобы развлечь тебя полетом, - ответил тот. - Нас не замечают. Но долго такое волшебство не продержится, и нам пора возвращаться.
        Когда корабль сел и они вернулись в замок, Ирд хотел продолжить разговор о том, насколько необходимо было делать вампиров открытыми врагами Малдонии, а вернее, о том, можно ли их не считать злом только потому, что, причиняя вред людям, они руководствовались своими естественными потребностями утоления голода, но почти у самого входа к Дьяку шагнул человек со шрамом, пересекавшим его смуглое лицо от подбородка до левой брови.
        - Что?! - спросил Дьяк, как только увидел его.
        - Ваше Величество, мне сказали во дворце, что вы здесь, и я осмелился...
        - Ближе к делу, Файкр! - Дьяк остановился и посмотрел на него, нетерпеливо сжав губы.
        Человек неуверенно взглянул на Ирда.
        - Говори при нем! - поторопил Дьяк.
        Отбросив сомнения, человек заговорил:
        - Ваше Величество! Сегодня, три четверти часа назад, на наших телохранителей, сопровождавших девицу Адаю Серен во время прогулки, открыто напали. Прежде чем они успели отразить атаку, двоих убили из арбалетов. Еще одного зарубили в неравной схватке: против Нирзы было трое. - Лицо говорившего казалось бесстрастным, но легкое подергивание века говорило о том, чего стоит ему это внешнее спокойствие. - Последний, который и рассказал мне все это, был тяжело ранен и сейчас при смерти. Думаю, сегодняшнего дня он не переживет. Нападавшие похитили девицу Адаю и скрылись в неизвестном направлении. Особых примет у них не было, кроме того, что все носили маски.
        - А стража? - спросил Дьяк, секунду помолчав.
        - Они подоспели уже к концу схватки и погнались за похитителями, но те дали по ним залп из арбалетов, а затем затерялись в толпе на Рыночной площади. Тогда стражники принесли убитых телохранителей и раненого Лада к нам - к счастью, на них были нашивки с вашим гербом.
        - Где он сейчас?
        - Кто, Ваше Величество?
        - Твой сын, Файкр.
        - Лад? Он там, - человек указал в сторону казарм. - У него наш лекарь, но не думаю, чтобы он смог помочь - рана на груди, с левой стороны.
        - Прикажи перенести его в мою лабораторию.
        Файкр испуганно взглянул на Дьяка.
        - Не бойся. И поторопись, если тебе дорога жизнь сына.
        - Да, Ваше Величество! - воин поклонился и нерешительно двинулся к выходу.
        Когда он скрылся, Дьяк сказал:
        - Кажется, он испугался, что я стану проводить над его сыном какие-нибудь эксперименты. Файкр уже стар и мало верит в медицину. А я прослыл ученым мужем, и среди обитателей замка ходят слухи, что в своей лаборатории порой творю ужасные вещи. - Дьяк усмехнулся: - Конечно, это правда, но теперь появилась возможность развеять кое-какие мифы.
        Вылечить двух человек за день, с перерывом всего в пару часов, после только что наведенного сильнейшего морока - очень трудно, почти никто не способен на такое, но Дьяк должен был, по крайней мере, попытаться не дать Ладу умереть. Его отец был верным и ценным человеком, а спасение Дьяком его сына сделает его самым преданным вассалом в Малдонии. Такой шанс упускать не следовало.
        - Чем ты собираешься заняться, - спросил Дьяк Ирда, - пока я буду занят?
        - Не знаю, - тот пожал плечами. - Думаю, прогуляюсь по городу.
        - Он очень красив.
        - Послушай, эта... девушка, о которой говорил Файкр, она...
        - Тебе ни к чему это знать. Снова политика, - Дьяк махнул рукой и направился в сторону лаборатории. - Приходи к ужину.
        Ирд посмотрел ему вслед, а затем вышел из дома. От казармы шли четыре телохранителя с носилками, рядом с которыми шагал Файкр, поправляя одеяло на раненом. Ирд направился к воротам и назвал пароль. Прежде чем выйти, он обернулся и увидел, как воины заходят в дом.
        * * *
        Дэл Вакаш смотрел на девушку и думал о том, что всего несколько минут отделяют его от бессмертия. Мейстер утверждал, что, как только демон примет жертву, сделка будет заключена и герцог получит вечную жизнь. "Они никогда не обманывают", - повторял Мейстер. Что ж, если так, то игра стоит свеч. Конечно, странно, что эту девку так тщательно охраняли, но скоро ему уже будет все равно, кому он перешел дорогу.
        Дэл Вакаш сглотнул и перевел взгляд на Мейстера, аккуратно наносившего магические знаки вокруг начертанной на полу звезды. Герцог содрогнулся при воспоминании о пустых глазницах демона, но желание обрести бессмертие было в нем слишком сильно, чтобы малодушничать, особенно сейчас, когда оно уже почти в его руках.
        - Стойте здесь, - сказал ему Мейстер, отставляя ведро с краской в сторону и подходя к лежавшей без сознания девушке. - Сегодня ритуал будет немного иным, но не удивляйтесь. И главное, не вмешивайтесь, что бы ни случилось. - Он поднял жертву и понес в центр пентаграммы. Положив ее в очертания звезды, он зажег свечи и начал вводить себя в транс. Вскоре магические символы засияли, как и в прошлый раз, а Дэл Вакаш почувствовал головокружение. Мейстер выкрикнул какие-то слова и быстро отошел назад, очутившись рядом с герцогом.
        - Смотрите! - он указал рукой на вспыхнувшую сиреневым огнем пентаграмму.
        Вакаш увидел поднимающуюся из пола фигуру. Женскую. Существо, безусловно, было демоном: на герцога смотрели такие же пустые глазницы, какие были и у прошлого посетителя. Вакаш опустил глаза, но почувствовал странный зов, которому не мог сопротивляться. Ему мучительно хотелось взглянуть этой женщине в лицо, увидеть ее бездонные провалы.
        - Мейстер! - прошептал он слабо, но юноша ничего не ответил.
        И тогда Дэл Вакаш поднял глаза и встретился с чернотой. Она завладела его сознанием и потянула к себе, увлекая, словно в омут. Ледяная волна обдала герцога с ног до головы, жизнь полилась из него быстро и неудержимо, он понимал, что умирает, и в то же время чувствовал любовь к этой женщине с прекрасным лицом и такими страшными, гибельными глазами.
        Через минуту Дэл Вакаш упал. Он был бледен, взгляд остекленел, пальцы скрючились, словно в последний момент их свела судорога. Тогда Мейстер подошел к пентаграмме и спросил:
        - Я выполнил условие?
        - Да, я удовлетворена.
        - Могу я теперь забрать ее? - он указал на лежавшую в пентаграмме девушку.
        - Разумеется. - Женщина начала таять.
        Мейстер вошел в сиреневое пламя и вынес из него несостоявшуюся жертву. Он положил ее на пол и, убрав с шеи волосы, приник к ней губами. Раздался тихий хруст, и тоненькая струйка крови показалась на бледной коже. Через некоторое время Мейстер поднял голову, вскрыл зубами вену у себя на руке и позволил нескольким каплям упасть в чуть приоткрытый рот девушки. Его рана после этого мгновенно затянулась, и он, подняв свою жертву на руки, пошел из комнаты, на ходу превращаясь в Тень.
        * * *
        Кулхугара наблюдал за приближением двух мурскулов. Сам он находился на шестом этаже донжона и наблюдал за ходом работ - крепость возводилась быстро, и по краю платформы уже высились бастионы.
        - Тебя вызывает састар! - объявил один из посланников, останавливаясь.
        - Что случилось? - Кулхугара отложил подзорную трубу, прижав ею чертежи, чтобы их не унесло ветром.
        - Не знаю. Но он требует тебя срочно. - Позы мурскулов выдавали нетерпение.
        - Хорошо. - Кулхугара подозвал своего помощника, чтобы дать ему необходимые указания. - Идемте, - сказал он, когда закончил инструктаж.
        Они спустились к подножию донжона, где их поджидала мандрола. Она доставила мурскулов на дно ущелья и приземлилась на широкую террасу, обрамлявшую купол крепости, в которой находилась резиденция састара Равана.
        Через несколько минут Кулхугара и его провожатые вошли в приемный зал, где их поджидал сам састар. Огромное черное тело, покрытое хитином, развернулось при их появлении.
        - Приветствую тебя, - проговорил састар, обращаясь к Кулхугаре.
        - И тебе привет, - отозвался тот, останавливаясь в пяти шагах от Раваны. - Что-то произошло?
        - Да. Я должен сообщить тебе, что с минуты на минуту к нам прибудет гость.
        - Кто?
        - Существо из этого мира. Наш союзник.
        - Опять? - В голосе Кулхугары прозвучала неуверенность, и она не осталась незамеченной састаром.
        Равана усмехнулся.
        - Понимаю твои сомнения, - сказал он, разворачиваясь к Зеркалу и протягивая к нему несколько гибких усов, - но мы должны использовать любую возможность. По крайней мере, хуже не будет, - он щелкнул рычажками, активируя артефакт.
        - Он будет говорить через Зеркало? - спросил Кулхугара, глядя на серебристую поверхность.
        - Разумеется. В Цитадель нет хода никому, кроме мурскулов.
        - Конечно, - согласился Кулхугара.
        Састар Равана опустил последний рычаг, и Зеркало пошло крупными волнами. Вокруг рамы появилось голубоватое свечение, и Кулхугара увидел белокурого мальчика лет двенадцати. Он был одет в длинную черную мантию с золотым шитьем, подпоясанную широким алым поясом.
        - Привет тебе, састар, - проговорил мальчик, кивнув Раване. От его голоса Кулхугаре сделалось жутко, хотя он не мог понять причины.
        - И тебе привет, - отозвался састар.
        - Кто с тобой? - мальчик перевел взгляд на Кулхугару.
        - Это мой... генерал, - ответил Равана, запнувшись, чтобы подобрать подходящее слово.
        - Ты обдумал мое предложение? - проговорил мальчик.
        - Разумеется.
        - Я жду твой ответ, - мальчик сложил руки на груди. Его голубые глаза стали совсем холодными.
        - Мы решили принять твое предложение. Взамен на твои услуги ты получишь то, что хочешь.
        - Всю новую империю и право завоевывать страны до границы с Архатлой?
        - Совершенно верно. Но у нас есть еще одно условие.
        - Я слушаю.
        - Мы заключим торговый союз.
        Мальчик нахмурился:
        - Что ты имеешь в виду?
        - Мы получим право торговать на территории, которую ты завоюешь.
        - И чем вы собираетесь торговать?
        - Это наше дело.
        Мальчик помолчал.
        - Мне это не нравится, - проговорил он наконец.
        Састар Равана пожал хитиновыми плечами.
        - Мы справимся и без тебя, - сказал он сухо.
        - Хорошо, пусть будет так. Вы сможете беспрепятственно торговать, чем захотите.
        - Значит, мы договорились.
        Мальчик кивнул.
        - Твоя армия нам скоро понадобится, - сказал састар Равана и повернулся к Кулхугаре: - Мой генерал объяснит вам, что требуется. Сколько ты сможешь прислать?
        - Десяти тысяч хватит?
        - Для начала - вполне. Если понадобится больше, ты...
        - Я найду столько воинов, сколько ты скажешь, - перебил састара мальчик.
        - Хорошо. Я свяжусь с тобой позже, когда время придет.
        - Договорились.
        Састар Равана протянул к Зеркалу усы и щелкнул рычажками. Серебряная поверхность приобрела прежний вид, и образ мальчика исчез.
        - Кто это такой? - спросил Кулхугара.
        - Местный бог. Его зовут Молох.
        - Что у нас с ним за договор?
        - Он обеспечит охрану Цитадели на то время, что мы будем принимать послание с Нибиру.
        - Ты пустишь его воинов сюда? - Голос Кулхугары прозвучал недоверчиво и настороженно.
        Равана усмехнулся.
        - Спокойно! - сказал он, отходя от Зеркала. - Я ведь сказал, что в Цитадели могут находиться только мурскулы. Армия Молоха расположится внизу, на Земле.
        - Зачем? Мы неуязвимы для...
        - Всегда лучше подстраховаться, - перебил састар. - Я не позволю нашим планам снова сорваться. Кроме того, мы получим право торговать с людьми.
        - Для чего нам это нужно?
        Равана усмехнулся:
        - Когда люди получат наши изобретения, очень скоро они уже не смогут обходиться без них. Они будут нуждаться в наших товарах, но отобрать силой их не смогут. Тогда они станут торговать с нами и постепенно привыкнут к нашему присутствию. Мы сможем накопить много золота, купим шахты, приобретем рабов, обучим их управлять нашими механизмами и добудем столько руды, сколько нужно.
        - За это время Нибиру отдалится от Земли, - заметил Кулхугара.
        - Но она вернется.
        - Через три тысячи и шесть сотен лет? - горько усмехнулся Кулхугара.
        - Она выдержит! Это совсем немного.
        - Она умирает. И уже давно. Наша планета в агонии, и каждое столетие может стать последним.
        - Мы сделаем все, что в наших силах! - проговорил Равана, чеканя каждое слово.
        - Само собой, - отозвался Кулхугара, склонив голову.
        - Ступай. Следи за ходом работ. Когда будет нужно, я позову тебя и ты примешь командование над армией Молоха.
        - Его воины будут подчиняться мне?
        - Поначалу, пока они не поймут, что от них требуется. Потом, я надеюсь, нам не придется с ними возиться.
        - Слушаюсь, састар.
        - Иди! - Равана отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
        Кулхугара кивнул дожидавшимся его мурскулам, и они вышли из приемного зала.
        - Вы все слышали? - спросил Кулхугара своих сопровождающих, хотя и так было ясно, что да.
        - Разумеется, - отозвались они в один голос.
        - Забудьте пока об этом, - приказал Кулхугара. - Я не хочу, чтобы начали ходить слухи.
        - Мы поняли тебя, - мурскулы кивнули. - Будет исполнено.
        Втроем они поднялись на борт мандролы, и золотой корабль полетел к платформе, чтобы вернуть Кулхугару туда, откуда вызвал его састар Равана.
        Глава 9
        Города в осаде
        В ущелье входили сотни вампиров. Бесшумные и быстрые, они скользили подобно теням, направляясь к Бальгону. Невин был среди первых, его паладины вели войска, собранные за недолгое время.
        Носферату передвигались ночью, а перед рассветом забивались в пещеры и глубокие темные ущелья, куда не проникало солнце. Настала пора возмездия. Клан Валерио должен был вернуть Бальгон и влиться в ряды слуг Молоха.
        Дозорные были захвачены врасплох и пленены прежде, чем успели подать сигнал. Подобно лавине, носферату подкатились к стенам Бальгона и начали карабкаться по ним вверх, переваливаться через крепостные зубцы, взбираться на башни. Их осыпали стрелами, но они не причиняли нападавшим вреда: древки были обычными, ведь никто не ожидал атаки вампиров - письмо Дьяка, в котором он предупреждал Мстислава о том, что выбитые из Бальгона кланы снова собираются вместе, так и не дошло по назначению, ибо было перехвачено Невином.
        Город Мертвых вскоре стал похож на муравейник: повсюду шли бои, свистели стрелы, сражая вампиров клана Валерио и их рабов. Нападавшие быстро теснили защитников города и вскоре захватили центр Бальгона.
        Когда пал замок Брандеген, началось паническое бегство клана Валерио. Мятежные носферату пытались скрыться, но Невин заранее расставил вокруг цитадели заградительные отряды и кордоны, которые встречали своих сородичей мечами и копьями с осиновыми древками.
        Повсюду с огромной скоростью разлагались трупы, наполняя воздух запахом гниения. Победители не брали пленных, убивая без колебания и сомнения. Пророк велел карать изменников, и они шли вперед, пролагая себе путь сквозь ряды вампиров, носивших знаки и гербы клана Валерио. Через некоторое время оставшаяся в живых горстка защитников города сложила оружие и сдалась в плен. Невин остановил своих воинов и велел собрать уцелевших противников во дворе замка Брандеген и сам первый отправился туда со своими паладинами.
        Несколько сотен носферату еще долго бродили по городу в поисках спрятавшихся врагов, но никого не нашли. Из Бальгона никто не спасся, все так или иначе остались внутри его стен.
        Ближе к рассвету вампиры развели на улицах и площадях костры и сожгли регалии клана Валерио: знамена, гербы, штандарты и эмблемы. Отсветы пламени плясали на мрачных стенах замков и дворцов, темные окна которых походили на пустые глазницы черепов. Над Кадрадскими горами, потонувшими в ночной мгле, висели черные тяжелые тучи, готовые пролиться дождем. В воздухе пахло предгрозовой свежестью, гарью и гнилью.
        Невин переоделся после сражения и вышел на балкон. С донжона был виден двор, заполненный обезоруженными носферату. Они жались к центру, бросая ненавидящие взгляды на своих стражей - воинов Невина, охраняющих пленников.
        Дарон подошел к нему и встал рядом. На его шлеме виднелись кровавые полосы, доспехи были покрыты пылью.
        - Мы победили, Ваше Величество, - сказал он, глядя в сторону горизонта.
        - Это только начало, - отозвался Невин. - Вскоре падет Малдония, а потом другие страны признают наше могущество. Власть Молоха постепенно распространится повсюду. Люди будут строить храмы Кровавому и отправлять культы, принося в жертву друг друга во славу его.
        Невин вспомнил о Мелиссе и прикрыл глаза. Он вдруг понял, что, несмотря на все попытки прогнать горькие воспоминания, ни на секунду не забывал о ней, нося ее образ где-то глубоко в своем сердце. Все, что он делал, было лишь тенью прежней жизни, когда она еще была с ним. Ни победа, ни месть, ни слава - ничто не могло заменить ему Мелиссы, одним взглядом, улыбкой, прикосновением, словом дарившей ему счастье.
        Невин положил руку на каменные перила балкона и взглянул вниз.
        - Прикажи им замолчать, - сказал он Дарону. - Будет говорить Пророк.
        Паладин зашевелил губами. Он использовал Зов, чтобы говорить с пленными, и через полминуты те подняли головы, и воцарилась тишина.
        Невин выпрямился. Ветер трепал его длинные белые волосы, развевал полы тяжелой пурпурной мантии, открывая сверкавшие на груди золотые цепи и медальоны с символами и эмблемами клана Грингфельда.
        Он поднял руку, и в ней сверкнул Жезл Пророка - из черного металла, увенчанный огромным голубым сапфиром с затаившимся в глубине, зловеще мерцающим пламенем. Ему вручил его Молох перед отбытием из Келтебруна как символ власти, ниспосланной Богом, и как свидетельство того, что его устами говорит Кровавый.
        Камень вспыхнул по молчаливому приказу Невина, голубое сияние разлилось над балконом, и в нем возникли очертания бледного детского лица. Глаза ребенка горели багровым огнем, из приоткрытого рта вырывалось темное пламя.
        - Слушайте меня, ибо я - Пророк его! - воскликнул Невин, обводя взглядом благоговейно замершие ряды вампиров. - Великий Кровавый вернулся! Молох призывает своих слуг исполнить то, ради чего они были созданы. Пришла пора отдать долг Служения! Вы видите, мы уже встали под могучую длань его, настало время и вам забыть раздоры и вспомнить Клятву! Готовы ли вы покориться мне, Пророку, и служить Молоху, отдать жизни, дарованные им, во славу его?! Если да, то на колени!! - Последние слова Невин почти прокричал, потрясая Жезлом и расплескивая вокруг себя голубое пламя. Во время речи он чувствовал прилив сил, ему казалось, что нет в мире власти и мощи иной, чем та, которой обладал Молох.
        Теперь он молча ждал ответ. Почти полминуты царили тишина и неподвижность, затем ряды вампиров дрогнули, и пленники начали один за другим падать на колени, признавая власть Невина, подлинность Пророка и выражая готовность встать на путь Великого Служения.
        Невин принял от них присягу и велел отдать им оружие. На всякий случай прощенных вампиров распределили по разным военным частям. Так они реже встречались и подчинялись представителям других кланов. Им позволили носить прежние символы и эмблемы, но не знамена и штандарты.
        * * *
        Герцог Хорденбургский умер. Внезапно и от неизвестного недуга. Так было написано в послании, которое получил Дьяк. Неожиданное, но приятное известие. Претендент на трон Малдонии, несостоявшийся ставленник Лорда Вилля и его сообщников-заговорщиков выбыл из игры. Конечно, он не был опасен для Дьяка, но все равно новый король чувствовал себя так, словно выиграл крупную фигуру.
        Хорошо, что он обратился за помощью к Мейстеру - лучше, чтобы это дело провернул не человек, и вампир, добровольно ставший предателем своего народа, идеально подходил на эту роль. Как и хотел Дьяк, причину смерти установить не удалось, а значит, некого будет обвинить в гибели герцога Вакаша.
        Солнечный луч пробивался через хитросплетение цветных пятен огромного витража, украшавшего тронный зал королевского дворца, - сюжет был простой: благодать в виде золотого орла нисходит на цветущую Малдонию, олицетворенную прекрасной девой. Милая аллегория, которую Дьяк подумывал заменить чем-нибудь более подходящим образу могущественной империи.
        Во дворе его замка стояли уже четыре воздушных корабля, готовые к бою, их экипаж прошел специальную подготовку и долго тренировался для сражения именно в условиях высадки с воздуха. Одним из них командовал Ирд, пожелавший принять участие в кампании. Можно было начинать штурм логова вампиров, обнаруженного Ольгердом.
        Капитан стражи все еще был без сознания, причем сохранял облик раба, так что Дьяк даже начал сомневаться в том, что это действительно его телохранитель. Он приглашал к нему нескольких врачей, но все они виновато разводили руками, признавая свое бессилие. Ни один из них не мог привести Ольгерда в сознание.
        Тем временем наступила пора решительных действий. На четыре воздушных корабля погрузили небольшие отряды воинов, а также запас зажигательных снарядов, купленных у контрабандистов Холодного Моря. Это страшное оружие изобрели жрецы Сибарга, и известно оно было под названием "Огни Итинель". Так звали богиню, которой поклонялись адепты основного культа этого королевства.
        Никто не знал секрета этих снарядов, ибо любая попытка проникнуть под их внешнюю оболочку приводила к ужасному взрыву, испепеляющему все вокруг в радиусе от шестнадцати до двадцати футов - в зависимости от размера "Огня".
        Воздушные корабли стояли во дворе, готовые к походу, но Дьяк медлил. Ему не нравилось, что никак не удавалось собрать о логове вампиров сведения помимо тех, которые оказались у него в руках благодаря Ольгерду. Получалось, что кампания начинается практически вслепую. Но и откладывать полет не имело смысла. В конце концов, в случае неожиданно-яростного отпора всегда можно будет просто улететь обратно.
        - Ты сомневаешься в успехе? - Голос Ирда раздался за спиной Дьяка, и, обернувшись, король Малдонии увидел подходившего юношу. В руках у того была глефа - холодное оружие с одним древком и двумя выкидными лезвиями в форме полумесяца, в умелых руках превращавшееся в смертельную молнию.
        - Скажем так: я не уверен в нем, - ответил Дьяк. - Успех зависит от усилий, которые мы прилагаем ради его достижения. Это не капризная удача, в которую верят некоторые люди.
        - Но только не ты? - спросил Ирд с улыбкой.
        - Ты снова забываешь...
        - Знаю-знаю! - перебил его Ирд, махнув рукой. - Не говори об этом так часто, я все равно не привыкну. Позволь мне относиться к тебе просто как к другу, а не как к существу из иного мира.
        - Как хочешь, - Дьяк пожал плечами. - Корабли готовы. Ты все еще хочешь лететь?
        - Разумеется. У меня ведь только одна жизнь, и я должен многое успеть за отпущенный мне срок.
        Дьяк усмехнулся:
        - Завтра утром вы подниметесь в воздух и направитесь на северо-восток.
        - Ты снова наведешь морок?
        - Нет. Это требует слишком большого напряжения. Кроме того, больше скрывать корабли ни к чему. Даже если у вампиров есть соглядатаи в Ялгааде, они уже не успеют предупредить своих хозяев.
        - Но ты говорил, что носферату могут общаться на расстоянии.
        - Да, при помощи Зова. Но утром они будут спать или прятаться, а их рабы едва ли смогут понять, что к чему. Вы окутаете корабли дымовой завесой, я уже приказал установить вдоль бортов жаровни. Сегодня я объясню, как ими пользоваться.
        Ирд кивнул.
        - Я уверен, что все получится. Если, конечно, эти хваленые "Огни" действительно способны причинить носферату вред.
        - Поверь, я своими глазами видел, как во время войны в Межморье эти шары сжигали вампиров дотла.
        - Тем лучше.
        На рассвете воздушные корабли, окутавшись черным дымом, поднялись в воздух, пролетели над Ялгаадом, вызывая недоумение и страх горожан, и двинулись в сторону Багрового леса, где располагалось логово вампиров.
        Ирд летел на третьем судне, называвшемся "Нет предела совершенству". Он стоял на мостике рядом с капитаном и смотрел на проплывавшие внизу леса и равнины, пересеченные серебряными лентами рек. Кое-где вспыхивали зеркала озер, лежащие в низинах среди холмов и вышедших на свет горных пород.
        Путешествие продолжалось почти два дня, и за это время корабли приземлялись дважды, чтобы пополнить запас песка и воды, быстро испарявшейся при работе парового котла.
        Когда наконец показались башни и стены Кар-Дагельма, над горизонтом вставало красно-золотое солнце. Его лучи лизали кромки бледных облаков, заливали светом очертания далеких гор, трепетали в волнах небольшой реки, извивавшейся в узкой долине между деревьями.
        На первом корабле дали сигнал готовиться к штурму. Воины быстро установили деревянные желобы и выкатили из хранилищ "Огни Итинель". Эскадра приближалась к замку, но там не было заметно ни суеты, ни вообще кого бы то ни было из защитников. Создавалось впечатление, что крепость пуста. Наконец, когда корабли зависли над Кар-Дагельмом, Ирд увидел человек двадцать стражников, бежавших из одной башни в другую. Они явно не собирались отражать нападение, а просто спешили скрыться. Возможно, это была лишь уловка, так что следовало проявить осторожность.
        Первый корабль остановился над донжоном и свесил веревочные трапы, по которым начали спускаться воины. Сверху их прикрывали готовые при первой же опасности спустить тетиву арбалетчики и лучники. Десант был уже на смотровой площадке башни, но никто так и не попытался вступить в бой. Тогда второй корабль снизился и высадил свой экипаж во дворе цитадели. Воины выломали двери казарм и ворвались внутрь, но там никого не оказалось.
        "Нет предела совершенству" облетел цитадель по периметру, но не обнаружил ни одного вампира или раба. Тех стражников, что заметил Ирд, нашли в одной из построек. Они не пытались сопротивляться и сразу же сложили оружие. Как утверждал их капитан, Кар-Дагельм был оставлен носферату и большей частью рабов еще пять дней назад. Они отправились в Кадрадские горы отвоевывать Бальгон, оставив в цитадели символический гарнизон из двадцати человек, которым вменялось в обязанность в основном следить за хозяйством, а не защищать крепость, поскольку никому не пришло в голову, что на нее может кто-нибудь напасть.
        Получив эти сведения, капитаны кораблей приказали экипажам срочно грузиться на борт и поднимать суда в воздух. Нужно было как можно быстрее возвращаться в Ялгаад и сообщить о новой военной кампании вампиров королю.
        * * *
        Дьяк увидел на небе приближающиеся к Ялгааду точки около полудня. Вскоре они выросли, превратившись в воздушные корабли. На этот раз их не скрывало дымное облако, так что легко можно было разглядеть даже людей на борту.
        Горожане кричали, обращая внимание друг друга на диковинные суда, и наблюдали за тем, как они приземлялись во дворе королевского дворца.
        Дьяк поспешил выйти навстречу прибывшим. Капитан флагманского судна "Жизнь - только путь" преклонил колено и рассказал о том, что в логове вампиров не оказалось никого, кроме горстки рабов, которые сразу же сдались в плен. Передал он и сообщенные ими сведения.
        Дьяк выслушал его и отправил воинов отдыхать, а сам подозвал Ирда.
        - Тебе понравилось путешествие? - спросил он, хлопнув друга по плечу.
        - Полет был незабываем, как и первый, но сама кампания меня слегка разочаровала. Я рассчитывал на приличную потасовку.
        - Не будь таким кровожадным, - Дьяк усмехнулся. - Пойдем во дворец, нам нужно поговорить.
        - Надеюсь, там найдутся завтрак и кубок вина.
        - Разумеется. Голодным не останешься.
        - Как тебе показалось, рабы говорили правду? - спросил Дьяк, пока они шли по гулким пустынным коридорам.
        - Во всяком случае, они верили в то, что говорили.
        - Я правильно понял, что к вампирам вернулся их бог, Молох? Он сделал прежнего князя Бальгона своим пророком, и тот повел носферату в Городу Мертвых, чтобы вырвать его из рук клана Валерио?
        - Именно так.
        - Это очень плохо, - покачал головой Дьяк. - Если они займут Бальгон, добраться до сфер будет нелегко.
        - Полагаю, мы все равно не можем помешать?
        - Скорее всего, уже действительно поздно. Что ж, посмотрим, что предпримут носферату дальше. Я бы на их месте попытался покорить Малдонию. Полагаю, стоит усилить оборону городов и крепостей, увеличить гарнизоны и, возможно, согнать в Ялгаад и Венст побольше скота. Жаль, что до сих пор нет единой армии. Феодалы враждуют друг с другом, их владения далеко от столицы, и не все они согласны, что я имею право на малдонский трон.
        - Мятежи продолжаются?
        - Нет, лишь иногда вспыхивают незначительные волнения, но это не значит, что войска феодалов мне верны.
        Ирд обернулся, услышав приближающиеся шаги. К ним направлялся человек в сером плаще, коротко стриженный, светловолосый. В вырезе его кожаной куртки виднелась кольчуга.
        - Ваше Величество, - проговорил он, припадая на одно колено, когда Дьяк, заметив его, кивнул, разрешая говорить, - человек, подобранный в овраге, пришел в себя.
        - Давно?
        - Четверть часа назад.
        - Что он говорит?
        - Просит позвать вас, Ваше Величество. Утверждает, что имеет важные сведения, но соглашается говорить только с вами.
        - Ты, должно быть, хочешь отдохнуть с дороги? - обратился Дьяк к Ирду.
        - Если позволишь, я бы лучше пошел с тобой.
        - Хорошо. Но тогда завтрак придется отложить.
        Ирд усмехнулся:
        - Как-нибудь переживу.
        Они отправились туда, где поправлялся Ольгерд Эрнадил. Дьяк велел телохранителям, охранявшим его комнату, остаться в коридоре и вошел, сопровождаемый Ирдом.
        Возле кровати раненого сидел придворный врач. При виде Дьяка он поднялся и низко поклонился.
        - Как его состояние? - спросил Дьяк, встретившись взглядом с Ольгердом, который следил за королем молча, но неотрывно, с каким-то лихорадочным блеском в глубоко запавших глазах.
        - Пациент поправляется. Полагаю, через пару дней он будет совершенно здоров, - ответил врач, не поднимая головы.
        - Хорошо, ступайте, - Дьяк жестом отпустил его.
        Когда лекарь вышел, он запер дверь и, сделав несколько шагов к кровати Эрнадила, остановился.
        - Ваше Величество! - Ольгерд сделал попытку встать, чтобы преклонить колено, однако Дьяк остановил его. - Я не смог выполнить ваше поручение! - В его голосе звучала неподдельная горечь.
        - Рассказывай по порядку, - велел Дьяк и, заметив недоверчивый взгляд Ольгерда, обращенный на Ирда, добавил: - Говори при нем, это мой друг.
        - Слушаюсь, Ваше Величество. - Эрнадил судорожно сглотнул и начал рассказывать: - Когда я прибыл в Бальгон, оказалось, что несколько вампиров, уцелевших после взятия Города Мертвых, проникли в замок Брандеген и убили Мстислава. Я вначале принял их за стражников или телохранителей и пытался объяснить цель своего прихода, но они отобрали ваше письмо и прочитали его. Затем покинули вместе со мной Бальгон и отправились в свое логово в Багровом лесу. Там меня допрашивал один из носферату, который принимал участие в убийстве Мстислава. Кажется, он у них главный. Его интересовало, где вы храните Книгу Молоха...
        - Что?! - Дьяк подался вперед. - Вампирам известно, что Книга у меня?
        - Да, Ваше Величество. Он не спрашивал, у вас ли она. Он был в этом уверен.
        - И ты сказал ему, где она?
        - Мне стыдно признаться в этом, но да. Я испугался пытки, которой он угрожал мне.
        - Рассказывай, что было дальше.
        - Он велел своим рабам казнить меня, а сам вышел. Тогда я напал на рабов и... принял облик одного из тюремщиков.
        В комнате на несколько секунд воцарилась напряженная тишина. Нарушил ее Дьяк.
        - А теперь ответь мне, Ольгерд, - сказал он негромко, - если это действительно ты, как ты сделал это.
        - Могу ли я говорить при вашем друге?
        - Разумеется. Мы сохраним твою тайну, какой бы она ни была.
        - Хорошо. - Эрнадил помолчал мгновение, словно собираясь с духом, потом сказал: - Я морокун.
        Воцарилась тишина. Затем Дьяк задумчиво проговорил:
        - Вот как... А я думал, что морокуны бывают только в сказках.
        - Нас осталось мало, но мы существуем.
        - Но почему ты живешь среди людей?
        - Почему бы и нет? Я никому не делаю зла.
        - Где ты родился, как?
        - В Малдонии. Я сын своих родителей.
        - Людей?
        - Да.
        - Как ты узнал о своем даре?
        - Мне рассказал о нем один человек. Старик.
        - Когда?
        - Мне было лет семь. Я встретился с ним в поле во время охоты. Он стоял, закутанный в синюю мантию, опираясь на посох. Его лица я не видел, его скрывал капюшон.
        - И он сказал тебе, что ты морокун?
        - Да, и объяснил, как менять внешность. Вначале я не очень поверил ему и ускакал, оставив его. Но с тех пор его слова все время звучали в моей голове, и, наконец, я решил проверить их правдивость и попробовать изменить внешность так, как он говорил мне. Первый раз я сделал себя похожим на младшего брата, пока он спал. Получилось у меня не сразу, но когда я поглядел в зеркало, то испугался, что останусь таким навсегда, - Ольгерд слабо усмехнулся. - К счастью, старик успел рассказать мне, как возвращать свое истинное лицо.
        - И ты до сих пор не знаешь, кто он?
        - Нет. Я его никогда больше не видел.
        - Почему бы тебе не принять свой облик? Кажется, вид этого человека тебе больше не нужен?
        - Я сделаю это, когда немного окрепну. Трансформация требует определенных усилий.
        Дьяк покачал головой:
        - Мне кажется странным, что какой-то старик знал о том, что ты - морокун.
        Ольгерд пожал плечами:
        - Я не поверил ему сначала, но потом убедился, что он был прав. Вы и сами видите это, Ваше Величество.
        - Да. Мне бы хотелось осмотреть тебя в своей лаборатории, когда ты поправишься.
        - Как прикажете. Я хотел обратиться к Вашему Величеству с просьбой.
        - Слушаю.
        - Я подвел вас, не передал послание и, кроме того, выдал вашу тайну... - начал Ольгерд.
        Дьяк поднял руку, останавливая его:
        - Не нужно. Благодаря тебе мы узнали, где находится логово вампиров.
        - Теперь мы атакуем их?
        - Уже пытались. В цитадели не оказалось никого, кроме двух десятков рабов. Они говорят, что носферату отправились захватывать Бальгон. Полагаю, им это удалось.
        - Но... каким образом вы узнали, где их логово? Я ведь только сейчас рассказал вам обо всем.
        - Тебе не обязательно знать всего, - ответил Дьяк.
        - Да, Ваше Величество, простите. И все же я предал вас, рассказав вампирам, где вы храните Книгу.
        - Она уже сослужила свою службу. Впрочем, ты прав. И что же ты хочешь?
        - Позвольте мне искупить свою вину.
        - Каким образом?
        - Любым, Ваше Величество! Клянусь, больше силы не оставят меня. Мой страх перед пыткой обошелся мне слишком дорого - стыд гложет меня ежеминутно. Отныне я предпочту покончить с собой, чем сдаться в плен.
        - Я подумаю об этом, - сказал Дьяк, помолчав мгновение. - А теперь отдыхай.
        - Благодарю, Ваше Величество. Вы чрезвычайно добры.
        Дьяк кивнул Ирду, и они вышли из комнаты.
        - Полагаю, это действительно Эрнадил, - заметил Дьяк, отходя от двери, возле которой заняли свой пост часовые. - И его дар может пригодиться.
        - Каким образом?
        - Сферы, в которых хранятся души вампиров, нужно уничтожить. Но теперь, когда Бальгон опять в руках враждебных нам носферату, сделать это стало почти невозможно. Второй штурм не удастся. Тогда нам указали тайный путь, и только это позволило проникнуть в Город Мертвых.
        - Ты хочешь послать Эрнадила в Бальгон?
        - У него есть шанс. Если он примет облик какого-нибудь раба или даже вампира. Впрочем, последнее маловероятно. Как я понял, для трансформации необходим непосредственный контакт, а с носферату Эрнадилу не совладать.
        - Думаешь, он сможет разрушить сферы? - В голосе Ирда звучало сомнение.
        - Не знаю. Сейчас в нем сильно чувство вины. Полагаю, это можно использовать. Если медлить, мы окажемся на исходных позициях: Бальгон против Малдонии. Я не хочу терять достигнутого успеха.
        - Нужно было сразу уничтожить Город Мертвых!
        - Я не ожидал, что вампиры так быстро смогут оправиться. У них должен быть лидер. Похоже, их князь уцелел. Думаю, именно он допрашивал Ольгерда. Но ты прав: мне не следовало соблюдать условия договора с Мстиславом. Нужно было позволить Мархаку сжечь Бальгон.
        - Но тогда игра была бы не такой интересной? - спросил Ирд с лукавой улыбкой.
        - Вероятно, - согласился Дьяк, открывая дверь и выходя на крепостную стену.
        Башни и шпили отбрасывали длинные глубокие тени, вечернее солнце золотило железные крыши, верхушки деревьев в парках и садах, водную гладь рек, озер, прудов и каналов. С верхнего городского яруса был виден почти весь Ялгаад.
        Далеко внизу мелькали белые паруса лодок, темнели мачтами корабли, медленно скользили тяжелые баржи. Теснились друг за другом красные и синие черепичные крыши, белели фасады дворцов, искрились фонтаны. Людей было трудно разглядеть за зданиями, но на площадях пестрели толпы.
        - Будет жаль, если все это разрушат, - сказал Ирд, окидывая город взглядом.
        - Пока противник в основном отступал, - отозвался Дьяк, садясь на каменный выступ и набивая трубку. - И я собираюсь выиграть.
        - Для тебя это лишь партия в шахматы, а для нас - жизнь, - заметил Ирд, помолчав.
        - Это не совсем так. Конечно, меня привлекает игра, но это не значит, что я равнодушен к происходящему и стремлюсь лишь к победе. Я - такая же часть Мира, как и вы. И я делаю то, что считаю важным и нужным.
        - И что важно сейчас?
        Дьяк раскурил трубку и затянулся.
        - Приближается опасность. Я узнал об этом случайно. Признаю, раньше я просто хотел уничтожить род вампиров и облегчить жизнь людям в Малдонии. Затем я планировал объединить соседние страны в империю, чтобы увеличить их политический вес в Синешанне и уменьшить существующую раздробленность. Но теперь мне нужна армия для другой цели.
        - Расскажешь, какой?
        - Нет смысла вдаваться сейчас в подробности. - Дьяк выпустил изо рта дым и прищурился: - Но суть такова, что к нам летят мерзкие твари, которые должны превратиться здесь, на Земле, в демонов и породить себе подобных.
        - Ты серьезно? - Голос у Ирда был растерянным.
        Дьяк усмехнулся и принялся выбивать из трубки пепел.
        - Абсолютно, - сказал он, вставая. - И мы должны остановить их. Кажется, ты собирался позавтракать - идем, и за едой я расскажу тебе то, что смог выяснить.
        * * *
        Мейстер вывел число, затем отложил перо и пробежал глазами написанное выше: "Вакаш попался на удочку. Он жаждет бессмертия и готов ради него на все. Сегодня я устроил маленькое представление: вызвал демона. Инкуб сделал все, как обещал, - посулил Вакашу бессмертие. Герцог принял его за демона и теперь ждет не дождется, когда его желание исполнится.
        Я заставлю его похитить женщину Железного Герцога. Он не пойдет на попятную и сделает это во что бы то ни стало. Хорошо, что есть люди, готовые на любое преступление ради исполнения своей мечты. И хорошо, что есть люди, способные мечтать. Они становятся легкой добычей тех, кто способен не только витать в облаках и надеяться на чудо, а действовать и управлять событиями".
        Мейстер подправил пару завитушек и добавил следующую запись: "Все прошло удачно. Полагаю, для Вакаша было сюрпризом увидеть вместо Инкуба Суккуб. Впрочем, едва ли он успел что-либо понять - Суккуб выпила его жизнь очень быстро. Она получила то, что хотела. Бедный герцог! Он так жаждал бессмертия, что потерял жизнь - единственную настоящую ценность, которая у него была. Вот печальный пример человеческой жадности, не замечающей золотые горы среди горстки алмазов.
        Женщина Железного Герцога, а ныне короля Малдонии, у меня. Я провел обряд Посвящения, и теперь она мой Слуга и будет делать все, что я прикажу. Думаю, что найду способ использовать ее с выгодой. В конце концов, став предателем, я не перестал быть преданным рыцарем Молоха и никогда не отрекался от Служения. Все, что пойдет на пользу моему роду и Богу, я сделаю, не колеблясь.
        Думаю, скоро представится возможность расправиться с нашим главным врагом - Хоргом Дьяком. Его женщина, по моим расчетам, должна сыграть в исполнении этого плана главную роль".
        Мейстер откинулся на спинку кресла и задумчиво провел кончиком пера вдоль щеки. Потом присыпал написанное песком, удовлетворенно кивнул, встал и, подойдя к окну, распахнул ставни.
        Теплый воздух хлынул в комнату, обдавая смуглое лицо носферату ночными ароматами. Он глубоко вдохнул и прикрыл глаза. Мир был прекрасен. Как долго он был лишен его красоты, обреченный злой судьбой на роль шута, объекта для насмешек! И как должны быть счастливы люди, рождающиеся на свет высокими, стройными, уже наделенные правильными чертами лица. Понимают ли они, что им дано?
        Мейстер сел на подоконник, глядя, как по ночной улице проходят редкие прохожие. Когда-то он жил среди них, маленький и уродливый, воплощенная насмешка природы над человеческой сущностью. Теперь он был другим. Но только теперь. Ему не забыть прошлое, не узнать, каково это: родиться красивым. Он сам добыл себе свое тело, уже познав все глубины и вершины горечи, обиды, ненависти и гнева, и оно дорого ему обошлось - ценой предательства.
        Железный Герцог поручил ему разобраться с Вакашем, но ему и в голову не приходило, что Мейстер сумеет использовать это против него - и во славу Молоха. Похищение проститутки не входило в соглашение и должно было стать для нового короля сюрпризом. Что ж, посмотрим, насколько он привязан к этой девчонке. Скорее всего, Дьяк, не задумываясь, расправится с ней при первом же сигнале опасности, но что, если его сердце не так черство, как он хочет показать? Когда речь идет о чувствах, всегда остается надежда на маленькую лазейку, через которую умный и предприимчивый человек сумеет отыскать путь к слабому месту своей будущей жертвы.
        Мейстер усмехнулся: на эту роль Железный Герцог подходил меньше всего, но чего не бывает? Когда имеешь дело с таким человеком, как Дьяк, не следует пренебрегать никакой возможностью. При этом вампир был уверен, что в случае провала (а он был вполне вероятным) новый король превратится в беспощадного охотника и будет преследовать осмелившегося поднять на него руку, пока не вцепится обидчику в горло. При этой мысли Мейстер невольно поежился. Как только план будет приведен в действие, придется бежать и забиться в какую-нибудь нору подальше от людских глаз: если Дьяк догадается, что за похищением девчонки стоит вампир, ему несдобровать.
        Мейстер обвел взглядом улицу и вдохнул воздух полной грудью. Не хотелось бы лишиться всего этого... Но Дьяк был слишком опасен, от него нужно было избавиться.
        * * *
        Дьяк обернулся на звук шагов и увидел спешно приближавшегося к нему человека в темном коротком плаще. Он узнал начальника разведотрядов, посланных к Кадрадским горам следить за передвижениями и действиями вампиров. Его появление в королевском дворце означало, что случилось нечто важное.
        - Ваше Величество! - воин припал на одно колено.
        - Рассказывай, - Дьяк указал ему на стул. Они были в галерее, которая просматривалась в обе стороны, так что можно было не опасаться, что их подслушают. Даже во дворце следовало быть осторожным.
        - Вчера ночью вампиры вышли из Проклятого ущелья и двинулись по дороге к Малдонии! - Голос говорившего дрожал от волнения. - Голуби не видят в темноте, поэтому я сам отправился в Ялгаад, чтобы предупредить вас. Мои люди следят за армией носферату, всего четверть часа назад я получил донесение, в котором говорится, что враг приближается медленно из-за того, что вынужден останавливаться днем.
        - Когда они достигнут Венста?
        - Не позднее завтрашнего дня. Я уже отправил туда голубя.
        Дьяк кивнул:
        - Хорошо. К счастью, мы предприняли меры по обороне, и послание не застанет гарнизон врасплох.
        - Ваше Величество, я своими глазами видел армию носферату и до сих пор не могу поверить...
        - В чем дело? - Дьяк повернулся к воину всем корпусом.
        - Среди них скелеты! Такое впечатление, что ожили сразу несколько кладбищ.
        - Нежить?
        - Похоже на то, Ваше Величество. Не менее пяти сотен мертвецов, но, возможно, и больше. Они в доспехах и с оружием.
        - Наверное, кто-то из вампиров имеет Дар некроманта, - проговорил Дьяк задумчиво. Он вспомнил, как принцу Мархаку пришлось пробиваться с боем в одну из башен, где, по словам Мстислава, жил какой-то Оракул. Там малдонских рыцарей встретили мертвые стражи, и побороть их оказалось нелегко. Если носферату поднимут всех умерших в Малдонии, защитникам Венста и Ялгаада придется несладко.
        На доске появились новые неожиданные фигуры. Игра усложнилась, но не стала безнадежной. Дьяк решил атаковать армию вампиров днем, когда она практически небоеспособна. Сделать это можно было с помощью воздушных кораблей, способных быстро доставить воинов к стоянке врагов и так же быстро унестись прочь в случае неожиданно сильного сопротивления.
        Через четверть часа Дьяк собрал капитанов кораблей и изложил им свой план. Он был одобрен с энтузиазмом - воины жаждали отыграться за неудавшийся штурм Кар-Дагельма.
        Вылет назначили на вечер. К этому времени рыцари должны были подготовиться. За ночь кораблям предстояло пролететь расстояние, отделявшее их от неприятельской армии.
        * * *
        Заходящее солнце освещало последними лучами четыре судна и парящие над ними шары, опутанные сетью канатов. На бортах гондол алели закатным маревом медные буквы названий кораблей: "За кем последнее слово", "Нет предела совершенству", "Сверху виднее" и "Зоркий охотник".
        Капитан флагманского "За кем последнее слово" подошел к Дьяку и, преклонив колено, сказал:
        - Ваше Величество, мы готовы!
        - С вами полетят разведчики. Они помогут найти вампиров, - Дьяк указал на несколько человек, одетых в темные короткие плащи. - Будьте осторожны. В отличие от носферату нежить не боится дневного света. Вам придется сразить сначала мертвецов.
        - Мы готовы к этому, Ваше Величество.
        - Я знаю, но не ведите себя опрометчиво. Я рассчитываю, что вы приведете людей и корабли в целости и сохранности.
        - Говорят, нежить неповоротлива, хоть и сильна. Думаю, мы справимся с ней без особого труда.
        - Сбросьте на них Огни Итинель. Вампиров они не берут, только ослабляют, но рабов и мертвецов уничтожат. Чем меньше у вас будет противников, тем лучше. Но не тратьте снаряды понапрасну. Теперь ступайте. Я верю в вас.
        - Мы не подведем, Ваше Величество! - капитан ударил себя в грудь кулаком, этот жест повторили за ним остальные воины.
        Вслед за этим началась погрузка. Разведчики разделились на группы по двое, и каждая пара заняла место на носу какого-либо из кораблей.
        Ирд по-прежнему входил в экипаж "Нет предела совершенству". Они попрощались с Дьяком заранее и договорились, что Ирд пошлет голубя, как только закончится схватка. Для этого он вез большую клетку, которую помогали ему погрузить на борт трое воинов. На спине у Ирда висела глефа, на поясе - короткий кинжал. Он был одет в кольчугу и легкие кожаные латы. Остальные сверкали доспехами - битвы с нежитью опасались, хоть и не подавали вида. Почти все рыцари имели двуручные мечи, топоры и щиты, несколько десятков арбалетчиков и лучников несли связки стрел и тубусы с запасными тетивами.
        Во дворе королевского замка строили новые воздушные корабли, их остовы чернели в закатных сумерках. Дьяк уже подобрал им названия: "Ручной дракон" и "Слухи обгоняют ветер". Они были больше своих предшественников, имели по восемь шаров, два пропеллера и могли поднять в полтора раза больше воинов. Дьяк предполагал использовать их при штурме Бальгона. Он был уверен, что с приближающейся к Венсту армией вампиров удастся покончить если не за одну атаку с воздуха, то за две или три. Тем не менее колонна рыцарей отправилась днем из Ялгаада на помощь гарнизону Венста. В обозе было несколько легких катапульт и баллист. Они не могли опередить носферату, но должны были снять осаду в случае, если воздушные корабли не обратят неприятеля в бегство.
        В последних лучах солнца корабли поднялись в воздух и двинулись на северо-восток. В багровом мареве они казались абсолютно черными и, медленно уменьшаясь, в конце концов растворились в ночном беззвездном небе.
        * * *
        Дьяк отворил тихо скрипнувшую в темноте дверь. В доме было сыро и пахло плесенью. Где-то скреблась мышь. Сквозь выбитые окна просачивался слабый лунный свет, и лишь благодаря острому зрению Дьяк сумел различить в дальнем углу скорчившуюся фигуру.
        Он двинулся вперед, внимательно глядя под ноги.
        - Что тебе нужно?! - вопрос был задан свистящим шепотом.
        - То, что у тебя есть, - ответил Дьяк, не останавливаясь.
        Человек в углу слегка пошевелился.
        - У меня ничего нет! - проговорил он и вдруг зашелся кашлем. Судя по всему, жить ему оставалось недолго. - Я нищ! Разве ты не видишь?
        - То, что мне нужно, при тебе. - Дьяк остановился в двух шагах от собеседника. Теперь он мог различить сморщенное лицо, наполовину скрытое бородой, и грязное рубище, из-под которого торчали обмотанные тряпками ноги.
        - Ничего нет, - едва слышно сказал человек, качая головой. Казалось, он перестал замечать Дьяка. - Гол, гол, гол...
        - Твои знания, - перебил его Дьяк. Стало ясно, что нищий находится на грани безумия, если еще не сошел с ума. - Ты должен помнить формулу.
        - Нет-нет, совсем ничего не осталось! - Речь человека стала быстрее, голос - громче. - Нищ и наг.
        - Ты - Люцеус Скарандо? - твердо проговорил Дьяк, стараясь завладеть вниманием собеседника. - Так тебя зовут?
        - Может быть, может быть, - отозвался нищий равнодушно. - Какая разница? Все мы - только пища для червей! Кто-то раньше, кто-то позже, но всех ждет одна участь: ляжем в сырую...
        - Люцеус Скарандо! - снова перебил его Дьяк. - Бывший ректор Ялгаадского Университета естественных наук? Факультет алхимии?
        Человек несколько секунд молчал и вдруг тоненько захихикал.
        - Да-да, - сказал он неожиданно громко, - но это было так давно, теперь уже и не вспомнить.
        - Я хочу, чтобы ты кое-что вспомнил. - Дьяк сел на корточки, чтобы быть на одной высоте с собеседником. - Формулу, которую ты открыл и которую унес с собой.
        - Фо-рму-лу, - протянул нищий изменившимся голосом. - Никто ее не узнает. Я заберу ее с собой в могилу.
        - Скажи ее мне! Я дам тебе все, что ты захочешь.
        - Нет-нет! - человек яростно замотал головой. - Это смерть! Люди не должны знать о ней, ни одна живая душа! Я скоро умру, и формула - со мной. - Он негромко, но торжествующе рассмеялся. - Ты зря пришел.
        - Я могу заставить тебя, - предупредил Дьяк холодно.
        - Я умру прежде, чем твои палачи возьмутся за меня, - отозвался нищий. - Я слишком слаб.
        - Послушай, мне нужна эта формула, чтобы покончить с вампирами.
        - С вампирами? - нищий, казалось, был удивлен. - При чем они здесь?
        - Они угрожают Малдонии, твоей родине.
        - Носферату всегда жили рядом и не причиняли много вреда.
        - Но не теперь! Они хотят уничтожить Ялгаад и другие города. Погибнет множество людей. - Дьяк помолчал, давая собеседнику осмыслить услышанное. - Но ты можешь их спасти. Дай мне формулу.
        - Это уловка, - проговорил нищий, и в его голосе Дьяку почудилась усталость человека, которому наскучило объяснять одно и то же. - Даже если ты воспользуешься формулой для благой цели, потом ты или другие применят ее, чтобы сеять смерть. Нет, я открыл ее случайно и унесу с собой...
        - Да-да, в могилу, я понял, - нетерпеливо перебил его Дьяк. - Послушай, Люцеус, я понимаю, что ты не хочешь давать мне рецепт, но, может, ты, по крайней мере, приготовишь для меня немного этого вещества?
        Человек поднял на Дьяка воспаленные глаза и несколько секунд молчал, обдумывая его предложение.
        - Для вампиров? - спросил он наконец.
        - Для вампиров. Чтобы покончить с ними раз и навсегда.
        - Сколько тебе нужно?
        - Не знаю. А сколько требуется, чтобы разрушить четыре крепостные башни?
        - Это должно уничтожить вампиров? - В голосе бывшего ректора прозвучало сомнение.
        Дьяк кивнул.
        - Я все тебе объясню, - пообещал он. - Ну, так как?
        - Хорошо. Я приготовлю зелье. Но мне понадобится помощь.
        - Разумеется. Ты получишь все необходимое.
        - Помоги мне подняться, - человек пошевелился.
        Дьяк взял его под руку и одним движением поставил на ноги.
        - Мои люди проводят тебя, накормят и приведут в порядок. Ты получишь медицинскую помощь. А потом займешься зельем.
        Человек кивнул:
        - Как скажешь.
        Дьяк позвал дожидавшихся его за дверями телохранителей. Воины помогли бывшему ректору выйти из дома и посадили его в паланкин.
        - Я приду позже, - сказал Дьяк, заглядывая внутрь. - Постарайся отдохнуть.
        - Так я и сделаю. - Люцеус Скарандо, подслеповато прищурившись, взглянул на луну. - Так и сделаю...
        Глава 10
        Огненный дождь
        Женщина приближалась к воротам королевского замка. Она была одета легко, но, хотя воздух был теплый, наряд выглядел неподобающе: в такое позднее время не следует разгуливать с непокрытой головой, в одном платье и легком плаще, иначе тебя могут принять за проститутку.
        Железная вязь огромных ворот четко обрисовывалась на фоне бледного вечернего неба. Звезд почти не было видно, только над крышами дворца сиял подобно драгоценному камню Арок, называемый в Межморье также Олодримом.
        Стражники с подозрением и недовольством окинули женщину взглядами и замедлили шаги, ибо она приближалась к воротам с явным намерением проникнуть во двор.
        Так и оказалось. Подойдя вплотную к решетке, женщина прижала бледное лицо к прутьям и низким грудным голосом сказала:
        - Мне нужно к королю Дьяку.
        - Ясно, что к Дьяку, - отозвался один из стражников, помолчав пару секунд. - У нас другого короля нет.
        - По какому делу? - спросил другой, рассматривая тонкие черты обрамленного темными волосами лица.
        - По неотложному, - ответила женщина, глядя на башни дворца. - Доложите, что короля спрашивает Адая.
        Стражники с сомнением поглядели на нее, но позвали служку и велели отправляться в замок и передать камердинеру, что короля дожидается некая девица Адая.
        Через несколько минут к воротам вышел отряд телохранителей, и начальник пригласил Адаю во дворец. Стражники отперли засовы, и женщина проскользнула во двор. Ее провожали до самых королевских покоев и оставили одну, только когда появившийся камердинер жестом предложил ей войти.
        Дьяк стоял у камина, одетый в длинную мантию, отороченную горностаем. Из-под нее виднелась зеленая куртка, на груди сверкала массивная золотая цепь с медальонами. Королевская корона лежала на столе, переливаясь в свете масляных ламп всеми цветами радуги. Острые изогнутые зубцы отбрасывали глубокие тени, создавая узор, напоминающий лилию.
        Женщина вошла и остановилась на пороге. Она отчетливо видела глубокую складку, залегшую между черных бровей короля, его устремленный на огонь взгляд. Казалось, Дьяк не заметил ее появления, но она чувствовала, что он следит за каждым ее движением.
        - Здравствуй, - произнесла она тихо, делая шаг вперед.
        - Кто послал тебя? - спросил Дьяк, поднимая на нее глаза. Они были спокойны и глубоки.
        Адая невольно вздрогнула - ей показалось, что на нее повеяло холодом.
        - Кто послал? - переспросила она.
        - Просто назови имя.
        - Чье? - Адая сделала еще шаг. Она двигалась как в тумане, словно некая чужая воля заставляла ее переставлять ноги.
        - Своего Хозяина, - ответил Дьяк, расстегивая на плече золотую брошь и позволяя плащу мягко упасть на пол.
        Адая увидела меч и уже не могла отвести от него взгляд, ибо Дьяк положил на рукоять широкую ладонь. Она поняла, что он ЗНАЕТ, и почему-то почувствовала облегчение. И в тот же миг чей-то приказ вспыхнул в ее голове и заставил броситься вперед, выхватив из-под плаща длинный тонкий кинжал. Она замахнулась, но Дьяк перехватил ее руку и сильным ударом выбил оружие.
        - Имя! - почти крикнул он ей в лицо. - Пока не поздно! - В его глазах сверкнула ярость берсерка.
        - Я не знаю! - прошептала она, сопротивляясь.
        Ей удалось вырваться. Она кинулась в атаку, выпуская когти. Дьяк увернулся и оказался сбоку. Адая видела, как вспыхнул в свете камина с тихим шелестом извлекаемый из ножен меч, и нырнула под стол.
        - Как он выглядел? - Дьяк преследовал ее, крепко сжимая меч. Его движения были точны и полны решимости.
        Адае захотелось выбраться из комнаты, убежать, но голос Хозяина заставлял повернуться и сражаться. Шепот пронзил сознание, управляя волей и движениями: "Убей, убей, убей..."
        - Я не виновата! - крикнула Адая, подбирая кинжал.
        - Знаю. - Голос Дьяка звякнул, как сталь. - Опиши своего Хозяина, чтобы я мог отомстить. Это все, что я могу для тебя сделать.
        - Я не хочу умирать, - Адая на мгновение замерла. - Не убивай меня!
        - Тобой управляет Хозяин, он не позволит тебе уйти, - Дьяк покачал головой. - Ты умрешь сегодня. - В его голосе прозвучало сожаление.
        Он приблизился почти неуловимым движением. Свистнул меч, Адая уклонилась в последний момент, и направленный в голову клинок только рассек воздух перед ее глазами.
        - Он смугл и молод! - крикнула она в отчаянии.
        - Этого мало! Ты знаешь, какой у него Дар?
        - Что?
        - Он делал что-нибудь необычное при тебе?
        - Когда мы сюда шли, он превратился... в тень. Черное пятно.
        - Я знаю его. - Дьяк стоял в двух шагах от Адаи. Его лицо было в тени, но она видела, как под кожей на мгновение обрисовались желваки. - Прощай! - Он сделал обманный выпад, очутился сбоку, неуловимо для глаза мелькнул меч, и Адая почувствовала, как нестерпимое пламя на секунду обожгло ей шею.
        Тотчас же ее голова покатилась в угол комнаты, а тело плавно опустилось на пол и начало превращаться в прах. Дьяк резким круговым движением стряхнул с клинка кровь и убрал меч в ножны. Затем взял со стола колокольчик и вызвал Диодора. Камердинер вошел, слегка поморщился, почувствовав запах гниющей плоти, и почтительно склонился, ожидая приказаний.
        - Распорядись, чтобы это убрали, - Дьяк указал на оставшийся от Адаи прах. - Пусть развеют с крепостной стены.
        - Будет исполнено немедленно, Ваше Величество, - отозвался Диодор и быстро оглядел комнату.
        - Гостья уже ушла, - сказал Дьяк, заметив взгляд камердинера. - Не беспокойся об этом.
        Старик низко поклонился и, пятясь, вышел из комнаты.
        Через некоторое время Дьяк вошел в комнату, где находился Ольгерд. Капитан уже выздоровел, но его продолжали держать под стражей. Он по-прежнему выглядел как раб, внешность которого принял. Обратная трансформация вызвала бы слишком много толков, и потребовалось бы давать объяснения, поэтому Дьяк велел ему оставаться в чужом обличии. Он дал Эрнадилу несколько практических уроков, заручившись обещанием того молчать об этом, и теперь Ольгерд мог поддерживать свою нынешнюю внешность, не затрачивая столько сил, как раньше. Он даже попробовал снять личину раба и надеть снова - и это уже не причиняло таких страданий, как прежде. Дальнейшая практика должна была научить его легко управляться с даром морокуна.
        Эрнадил сидел на подоконнике, перебирая агатовые четки. При виде Дьяка он мгновенно опустился на одно колено и опустил голову.
        - Поднимись!
        Эрнадил повиновался, выпрямившись и отступив на один шаг. Он был одет в просторный синий кафтан, столь длинный, что скрывал ступни. Волосы были подстрижены и расчесаны на прямой пробор.
        - Ты говорил, что хочешь искупить свое предательство! - сказал Дьяк резко.
        При этих словах Ольгерд вздрогнул, словно его вытянули плетью.
        - Я желаю этого, Ваше Величество, больше всего на свете!
        - Не стоит говорить опрометчивых и громких речей. - Дьяк сел в глубокое кресло. Он больше не опасался своего капитана, несмотря на то что тот оказался не совсем человеком. Его магическая сущность вообще вызывала у Дьяка немалый интерес, особенно же ему хотелось выяснить личность того мага, который взял на себя труд просветить Эрнадила относительно его способности к трансформации.
        - Я искренен, Ваше Величество. С тех пор как я предал вас, меня не оставляют в покое душевные муки. Если я не искуплю своей вины, то, наверное, сойду с ума.
        - Не торопись. Я нашел способ, который должен облегчить твои страдания.
        Ольгерд в упор посмотрел на Дьяка и подался вперед, полный ожидания. Казалось, он едва сдержался, чтобы не спросить, о чем именно говорит его властелин, однако сказалась привычка к дисциплине, и Эрнадил только плотнее сжал губы.
        - Я выяснил, что души вампиров (назовем их так) хранятся в четырех сферах, расположенных на шпилях зданий в Городе Мертвых. - Дьяк соединил кончики пальцев обеих ладоней и, пару секунд помолчав, продолжал: - Мы не можем покончить со всеми носферату сразу, но лишить их способности создавать себе подобных просто необходимо. Я хочу, - он подался вперед, глядя Ольгерду прямо в глаза, - чтобы ты разрушил эти сферы. Сам, один.
        Какое-то время царило молчание, затем Ольгерд выдавил из себя срывающимся голосом:
        - Но... как?
        Дьяк кивнул, словно ждал этого вопроса.
        - Есть портал, по которому можно перенестись в любую из сфер, а в каждой из них - свой, позволяющий проникнуть в соседнюю. Ты должен будешь попасть в первую, а затем переходить из одной в другую, пока не уничтожишь все четыре. Я укажу тебе, где находится этот внешний портал, но не смогу проводить тебя. Мне нужно быть здесь: вампиры наступают на Венст, и если нам не удастся их остановить, они двинутся на Ялгаад. Все может закончиться кровопролитным сражением или даже осадой. Но тебя это не должно волновать. Главное - остановить рост их армии, не позволить носферату превращать людей в себе подобных.
        - Да, - Ольгерд кивнул. - Я готов... разумеется, готов, Ваше Величество!
        - Прекрасно. Надеюсь, ты уже достаточно окреп и можешь отправиться в Бальгон?
        - Думаю, что да.
        - Тебе придется сменить внешность. Когда прибудешь в Кадрадские горы, напади где-нибудь неподалеку от Города Мертвых на любого раба и прими его облик. Это позволит тебе проникнуть в цитадель, а там ты легко найдешь портал. Вот карта. - С этими словами Дьяк встал и, подойдя к Ольгерду, протянул ему свиток, запечатанный красным воском. - Откроешь, когда попадешь в Бальгон. Сколько тебе нужно времени на то, чтобы убрать эту внешность? - Дьяк указал на лицо Эрнадила.
        - Несколько минут.
        - Стань собой. Или по крайней мере таким, как прежде, когда тебя принимали за капитана моей стражи. Я скажу всем, что ты отсутствовал по моим поручениям и только теперь вернулся. Ты, если спросят, говори то же самое.
        Эрнадил кивнул, рассеянно глядя на свиток, который держал в руке. Потом до него дошел смысл фразы короля, и он вздрогнул.
        - До сих пор я носил свое истинное обличье, - сказал он.
        Дьяк внимательно посмотрел ему в глаза. Кажется, капитан не лгал - он действительно родился человеком. И это тоже было странно. Король на мгновение вошел в легкий транс и проверил окружавшую Ольгерда магическую ауру - и почему он не сделал этого раньше? То, что Дьяк увидел, многое объяснило, но в целом ясности не прибавилось.
        - Я дам тебе браслет, с которым ты уже ездил в Город Мертвых, - сказал Дьяк, отворачиваясь. - Не снимай его ни при каких обстоятельствах, понял?
        - Да, Ваше Величество. Он волшебный?
        - Это не имеет значения, но скажу тебе по секрету: да. С его помощью я увижу, что ты будешь делать. Не каждую минуту, но иногда. Помочь я тебе не смогу, но так будет спокойнее.
        - Вы нашли меня в овраге благодаря ему? - догадался Ольгерд.
        - Именно. Держи его при себе.
        - Я не подведу вас. Больше никогда. Теперь я знаю, каково это... - Эрнадил хотел добавить еще что-то, но передумал и лишь сделал неопределенный жест рукой.
        - Когда закончишь трансформацию, скажи телохранителям, что хочешь поговорить со мной. Я отдам им соответствующий приказ. Когда будешь готов, немедленно отправишься в Кадрады. Путь долгий, а время не ждет. Тебе придется быть очень осторожным, чтобы не встретиться с армией вампиров, приближающейся к Венсту, и обойти их дозорные башни. Хочешь о чем-нибудь спросить?
        - Да, Ваше Величество. Как мне разрушить эти сферы? Из чего они, велики ли? Ведь я не присутствовал при штурме Бальгона и не видел их. И точно ли я смогу воспользоваться внутренним порталом уничтоженной сферы для того, чтобы переместиться в соседнюю?
        - Думаю, что да. Но в любом случае в каждую из них можно попасть через внешний портал. Это сложнее и опаснее, но, если другого выхода не будет, тебе придется попытаться. Ты уверен, что готов?
        - Да, я отдам жизнь, если потребуется.
        - Хорошо, но я предпочитаю, чтобы ты вернулся в целости и сохранности. Ты получишь магические предметы, которые помогут тебе уничтожить сферы. Я буду ждать, когда ты вернешь свою внешность. Поторопись.
        - Разумеется. Я займусь этим немедленно.
        Дьяк помолчал, словно собирался сказать что-то еще. Заметив это, Ольгерд терпеливо ждал, глядя на своего господина.
        - Как ты думаешь, на чем основывается власть в Малдонии? - спросил Дьяк.
        - Простите, повелитель? - Ольгерд был удивлен сменой темы и растерялся. - Я не понимаю.
        - Почему я правлю твоей страной, Эрнадил, а не какой-нибудь ближайший родственник династии, представители которой еще совсем недавно занимали королевский дворец?
        - Потому что... - Ольгерд запнулся, не зная, какой ответ хочет услышать Железный Герцог.
        - Говори, как думаешь! - прикрикнул Дьяк.
        Эрнадил вздрогнул и судорожно сглотнул.
        - Вы достойней, повелитель! - выпалил он. - Народ любит вас.
        - А почему он любит меня, Эрнадил? - вкрадчиво спросил Дьяк.
        - Потому что вы привели нас к победе над вампирами.
        - Они так сильно вам мешали?
        Ольгерд растерялся.
        - Э... да, повелитель, - протянул он неуверенно. - Они убивали людей и высасывали из них кровь.
        - Но в битвах с носферату погибло много воинов, - возразил Дьяк. - Наверняка куда больше, чем за это же время убили бы вампиры.
        Эрнадил молчал, не зная, что сказать. Он чувствовал в словах Железного Герцога подвох, но не понимал, к чему тот клонит.
        - Я не принес вам долголетия, счастья или богатства, - проговорил Дьяк, подавшись чуть вперед и глядя Ольгерду в глаза. - Я не дал вам новых земель или торговых выгод. Так почему же вы выбрали меня королем?
        Эрнадил выглядел совершенно сбитым с толку. Его кумир, кажется, хотел сказать, что был недостоин той любви, которой наградил его народ Малдонии. Но Ольгерд чувствовал всем сердцем, что это абсурд.
        - Я дал вам самоуважение, - сказал Дьяк, четко проговаривая каждое слово. - Я снял ярмо страха с вашей шеи. Имя этому ярму - Бальгон. Когда-то вы боялись помыслить о том, чтобы пойти на носферату войной, а теперь их окончательный разгром - лишь вопрос времени. Вы стали свободны и поэтому любите меня.
        - Это так, повелитель! - воскликнул Ольгерд, радуясь тому, что Герцог разрешил его сомнения. - Воистину так!
        - Правитель должен думать о душах подданных, - сказал Дьяк, вставая. - Запомни это. Исцелять души и сохранять единство - вот две обязанности того, кто служит своей стране добросовестно и ратует за ее благополучие. Если для того, чтобы население сплотилось, нужно найти общего врага, его следует найти. Если же найти его нельзя, то его необходимо создать!
        - Я запомню, повелитель! - прошептал Ольгерд, слушая слова Дьяка как откровение. - Обязательно.
        - А теперь прощай. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. - Дьяк направился к двери, но затем обернулся: - Кстати, тот старик, что встретил тебя в детстве и говорил о том, что ты можешь превращаться, он действительно был так стар? Совсем дряхлый?
        Ольгерд на пару секунд задумался, потом ответил:
        - Возможно, и нет. Я ведь был мальчишкой, почти все взрослые казались мне стариками. Думаю, ему было лет шестьдесят.
        Дьяк кивнул и вышел за дверь. В коридоре он велел телохранителям не входить в комнату пленного и известить его, если тот захочет с ним поговорить. Сам же он отправился на поиски Боримира, по-прежнему выполнявшего обязанности начальника стражи в отсутствие Ольгерда. Дьяк обнаружил воина во дворе, тот проверял посты.
        - Я хочу, чтобы ты поручил своим парням одно важное дело, - сказал он, отозвав его в сторону.
        - Будет исполнено все, что вы прикажете, - отозвался Боримир, поклонившись.
        - Выбери людей покрепче и половчее. Из тех, что встречались лицом к лицу с вампиром.
        - Предстоит охота?
        - Ты угадал.
        - Позвольте мне участвовать.
        - Нет. Начальником отряда назначишь Файкра. Его сын почти поправился, так что он может ненадолго отлучиться.
        - Файкр будет счастлив исполнить любой ваш приказ. Как и каждый из нас.
        - Надеюсь. Но задача не проста. Я знаю, как выглядит тот, кого необходимо отыскать, но не знаю, где скрывается. Когда-то он был музыкантом, возможно, некоторые его помнят. Зовут же его Нами-Зар, но он мог взять другое имя. Скорее всего, именно так он и сделал.
        - Что Файкр с ребятами должны сделать, когда отыщут этого упыря?
        - Не попадаться ему на глаза и ничего не предпринимать против него. Пусть просто сообщат, где его можно найти. Я сам разберусь с ним.
        - Они могли бы прикончить его, Ваше величество. К чему вам самим утруждаться?
        - Нет. У меня есть причины.
        Боримир молча поклонился.
        - Все будет сделано в точности, - заверил он.
        - Хорошо.
        Дьяк оставил его и отправился во дворец. Рано или поздно Мейстера найдут, и тогда справедливое возмездие, обещанное Адае, свершится. Девушка действительно затронула в душе Дьяка глубоко скрытые нежные струны - он и сам не знал, почему. Ее смерть, такая нелепая и бессмысленная, вызывала у него отвращение. При воспоминании, что ее превратили в носферату, в душе Дьяка поднималась буря ненависти к Мейстеру.
        Он сам совершит расправу. Новое тело недолго будет радовать предателя - пусть наслаждается последние дни своей украденной красотой.
        Дьяк тряхнул головой, чтобы отогнать мысли об Адае: предстояло обдумать более важные дела, и они требовали ясности ума.
        Рыцари сокрушат вампиров, Ольгерд лишит их запаса душ. С течением времени оставшихся в живых носферату истребят. И тогда Малдония начнет свой путь к славе и величию, постепенно превращаясь в могущественную империю. У нее будет многочисленная армия, закаленная в боях, и Дьяк сможет использовать ее, как ему заблагорассудится: после окончательной победы над вампирами никто не усомнится в правильности любого из его решений.
        Но Дьяк надеялся, что для того, чтобы уничтожить приближающихся к Земле зародышей, армия ему не понадобится. У него был на примете другой способ, изучению и проверке которого он собирался уделить ближайшее свободное время.
        Войдя в трапезную, Дьяк потребовал вина. Двое кравчих, облаченных в роскошные ливреи с позолоченными позументами, поднесли ему кубки и чаши с различными хмельными напитками. Диодор, окончательно перебравшийся в королевский дворец, тоже появился и поинтересовался, не угодно ли королю послушать музыку или посмотреть представление акробатов, фокусников и шутов. После Мирона осталась целая ватага циркачей, готовых развлекать властелина Малдонии, кем бы он ни был.
        Дьяк вспомнил свое последнее свидание с Ольгердом. Тогда он проверил наличие магии вокруг капитана и обнаружил мощное устойчивое колдовство. Именно оно и позволяло Эрнадилу принимать облик других людей. Эта способность не была врожденной, его снабдил ею некто, имеющий достаточно силы, чтобы называться настоящим магом. Вероятно, старик, преподавший Ольгерду уроки трансформации, и был тем, кто сотворил с ним это, но он мог оказаться и простым посланником. В любом случае никто из известных Дьяку магов не подходил под описание, данное Эрнадилом. Разумеется, колдуну ничего не стоило навести морок и предстать перед Ольгердом в любом виде, но и это не помогало разгадке.
        Дьяк подозвал кравчего и рассеянно смотрел, как тот наполняет его кубок золотистым вином, запасы которого обнаружились в дворцовых погребах и тут же поступили в распоряжение нового короля.
        Циркачей сменили музыканты. Некоторые из них играли на инструментах, которых Дьяк никогда прежде не видел. Они издавали протяжные вибрирующие звуки различной высоты, сливаясь в плотное гудение, сходное с жужжанием насекомых. Музыка была не похожа на ту, что можно было услышать на улицах Ялгаада, казалось, ее написали специально для королевского дворца, чтобы дать исполнителям возможность посоревноваться в своем искусстве. Дьяк заслушался и не заметил, как задремал. Громкий пассаж заставил его вздрогнуть. Он обвел трапезную взглядом и решил, что пора готовиться ко сну. Подозвав Диодора, Дьяк передал ему свое желание, и тотчас же зал начал пустеть. Король поднялся из-за стола и двинулся в свои покои.
        * * *
        Невин протянул руку к огню и ощутил его ласковое прикосновение. Мертвая плоть не чувствовала боли, пламя почти не причиняло вампирам вреда - только высасывало силы. Вот и сейчас ладонь Невина словно погрузилась в ледяной воздух. Он убрал руку и посмотрел на сидевшего напротив Дарона.
        - Мы все ближе к цели, - сказал Невин, тщательно подбирая слова. - Казалось бы, все должно меркнуть при мысли о предстоящей победе и славе, но как много произошло того, о чем я не могу не жалеть.
        - О чем вы, Ваше Величество? - спросил Дарон, поглаживая витой рог, окованный серебром, из которого он время от времени делал долгий глоток.
        - Например, Калигорст. Когда я вспоминаю о том, что этот выскочка Валентин потерял одну из самых дорогих нашему роду реликвий, меня охватывает ярость. Я понимаю, что скоро этот древний и прославленный меч снова окажется в наших руках (если, конечно, Дьяк или кто-нибудь другой не приказал его уничтожить), но оплошность Валентина вызывает у меня гнев. Если он не сумел сохранить этот символ нашего военного могущества, испугавшись жалких малдонских рыцарей, то зачем было прикладывать столько сил к тому, чтобы завладеть им?
        - Я думаю, потеря Калигорста никого не ранит больше, чем самого Валентина, - заметил Дарон. - Для него это несмываемый позор, более того, этот случай сделал его смешным. Больше он никогда не поднимется и не получит того уважения, которым пользовался. Для вас это, как я понимаю, выгодно, ведь он возглавлял партию, не согласную с вашей политикой.
        - Да, конечно. - Невин встал и приблизился к разложенной на столе карте. - Но теперь это не имеет значения. Пророк не нуждается в том, чтобы с ним соглашались. Он сообщает волю Бога и карает отступников.
        Дарон кивнул:
        - Ваш авторитет непререкаем. Никто не станет спорить со словами того, чьими устами вещает Молох.
        - Как ты считаешь, - Невин внимательно взглянул на своего собеседника, - Эртанор по-прежнему пользуется тем же уважением, что и раньше?
        - Полагаю, что нет. Теперь предпочитают слушать вас. Зачем нужен Оракул, когда есть Пророк?
        - Не может ли это вызвать зависть у Эртанора? Если да, то он может стать опасен.
        - Едва ли он пойдет на противостояние Пророку. Кроме того, он всегда был лоялен к вам.
        - Неужели?
        - Насколько мне известно, - Дарон пожал плечами.
        - Не знаю, не знаю... - Невин постучал указательным пальцем по обведенной красным кругом точке, обозначавшей Венст. - Личное тщеславие редко перевешивает...
        Ему не дал договорить резкий звук сигнальных рогов. За стенами шатра послышался топот и звон оружия, а затем неподалеку раздался оглушительный взрыв. Через мгновение его сменили крики и стоны. Невин подошел к закрывавшему вход в шатер ковру и попытался понять, что происходит снаружи. Выйти он не мог - его испепелило бы солнце.
        Кто-то подбежал к шатру, Невин отпрянул, и вслед за этим внутрь заглянул один из рабов. Его лицо было перекошено от ужаса, губы тряслись.
        - Ваше Величество, - прохрипел он, едва ворочая языком, - огонь!
        - Говори толком, что там происходит! - крикнул Невин, втаскивая его внутрь. - Успокойся и рассказывай, не то я прикажу содрать с тебя кожу живьем и посадить на кол!
        Неизвестно, как именно подействовала угроза, но раб начал сбивчиво описывать то, что успел увидеть. В небе появились корабли. С них начали падать шары, которые при ударе о землю превращались в пожирающее все зеленое пламя. Взрывы поглощали по пять-восемь человек вместе с лошадьми, катапультами и всем, что оказывалось поблизости.
        - Пепел! - лепетал раб, затравленно озираясь и вздрагивая от каждого взрыва. - Пепел и угли!
        Рядом с шатром ухнуло, полотняная стена занялась, стремительно чернея. Человек побледнел и рванулся наружу, запутался в ковре, закрывавшем выход, упал и забился в истерике.
        Тем временем Невин сгреб со стола карту и еще несколько бумаг, а Дарон откинул деревянную крышку люка, расположенного в центре шатра, - он открывал вход в землянку, вырытую как раз на случай внезапной дневной атаки.
        Вампиры спустились по деревянной лестнице, захлопнув за собой крышку люка, и зажгли масляный светильник. На стенах заплясали тени, со всех сторон выступали обрывки корней и копошащиеся черви.
        Невин сел на простой табурет, стоявший посреди землянки и, воспользовавшись Зовом, заговорил с Телоном:
        - Ты жив?
        - Да, повелитель.
        - Где ты?
        - В шатре.
        - Кто с тобой?
        - Советник Ванхорн.
        - Вы знаете, что происходит?
        - Да, повелитель, мы поддерживаем связь с некоторыми частями войска через рабов.
        - Прикажи навести на небо катапульты и баллисты, пусть стреляют по кораблям. Их нужно сбить, пока они не сожгли всю нашу армию.
        - Будет исполнено, повелитель.
        После этого Невин заговорил с Ванхорном:
        - Как ты думаешь, на нас напали малдонцы?
        - Полагаю, больше некому, Ваше Величество. Но откуда у них воздушные корабли? Я думал, только боги могут иметь нечто подобное.
        - Да, я тоже считал, что Нагльфар - единственный в своем роде. Но Железный Герцог вновь удивил нас. Кстати, сколько у них судов?
        - Четыре. Но они не похожи на обычные корабли. Вместо парусов у них какие-то шары.
        - Я приказал сбить их из катапульт.
        - Это будет непросто. Они летят довольно высоко. По крайней мере, так я понял из рассказов перепуганных рабов.
        - Я поговорю с Эртанором, узнаю, не опасен ли этот огонь для нежити.
        Невин позвал Оракула, и тот отозвался, сразу спросив, что происходит. Оказалось, что он совершенно один в пещере, где скрывается от солнца. Его разбудил грохот, но он до сих пор не может понять, что это было. Лергус, с которым он успел связаться за это время, тоже не понимает, что случилось.
        - Малдонцы атаковали нас с воздуха, - ответил Невин. - Они прилетели на воздушных кораблях и сбрасывают шары, которые при ударе превращаются в огонь, пожирающий все без разбора. Мне пришлось скрыться в землянке после того, как загорелся мой шатер.
        - Надеюсь, вы не пострадали, Ваше Величество?
        - Нет, но потерял связь с армией. Я могу только пользоваться Зовом, передавая приказы тем, кто имеет возможность говорить с рабами и распоряжаться ими. Это несколько затрудняет организацию обороны.
        - Нужно попробовать сбить корабли из катапульт.
        - Я уже велел сделать это, но не думаю, чтобы удалось быстро разделаться с малдонцами. Даже на то, чтобы навести катапульты, нужно время.
        - А много ли судов?
        - Четыре.
        - Насколько они велики?
        - Не знаю. Какое это имеет значение? - Невин почувствовал легкое раздражение: к чему эти расспросы, если они вынуждены прятаться под землей и не могут повлиять на ход боя?
        - На маленьком корабле много воинов не прилетит, - рассудительно ответил Эртанор. - Если удастся сбить эти воздушные суда, придется, вероятно, драться с их экипажем.
        - Рабы слишком напуганы, да и половину из них уже, наверное, перебили этими взрывающимися шарами. Вампиры не могут выйти из своих убежищ. Мы окажемся легкой добычей! - Невин с ненавистью посмотрел на земляной потолок, сквозь который доносились звуки взрывов.
        - Если малдонцы победят, в их руках окажутся обозы, боевые машины, лошади и доспехи, - сказал Эртанор. - Этого никак нельзя допустить! Мы останемся ни с чем, и поход придется отложить, а это равносильно поражению!
        - Поэтому я и хочу знать: твои мертвецы смогут отразить нападение малдонцев, если они высадятся?
        - Нежить может сгореть в огне этих шаров, если их пламя действительно испепеляет без остатка. К сожалению, мы не ожидали подобной атаки и не укрыли мертвецов. Они сейчас так же беззащитны, как и рабы. Но если малдонцы окажутся на земле, нежить вступит с ними в бой. Надеюсь, корабли все же не слишком велики.
        - Я тоже надеюсь.
        * * *
        Ирд смотрел вниз, туда, где ядовито-зелеными цветами распускались взрывы Огней Итинель. Крошечные фигурки рабов суетились, пытаясь спастись или как-то построиться, чтобы отразить нападение. Тщетные попытки, ведь с земли не достать тех, кто парит под облаками.
        Вампиров нигде не было видно. Оно и понятно: пока светит солнце, им из своих убежищ не выйти. А логова их как на ладони: шатры, палатки, навесы. Вероятно, есть и другие, но с высоты их не заметно. Ирд подумал, что уничтожить попрятавшихся носферату не составит труда: они сгорали, не смея покинуть шатры, превратившиеся в смертельные ловушки. Снаряды Итинель были наполнены каким-то легко воспламеняющимся составом. Сам по себе огонь не причинял особого вреда вампирам, лишь высасывая из них часть силы, но если носферату подвергался длительному воздействию пламени, как и происходило в случае, когда вещество из шаров Итинель попадал на кожу, то в конце концов он терял весь свой запас живучести и обращался в пепел.
        Ирд окинул взглядом запас огненных шаров, осиновых кольев и бутылей с чесночным экстрактом, сложенных на дне гондолы. Дьяк знал, с кем придется иметь дело, и хорошо подготовил своих воинов.
        "Нет предела совершенству" развернулся и, проплыв пару десятков футов, завис над несколькими шатрами. Капитан приказал сбросить с левого борта два Огня, и смертоносные шары полетели вниз подобно гигантским слезам неведомого бога. Земля вспыхнула, и через несколько секунд, когда рассеялся дым, вместо шатров виднелось только черное пятно, с которого ветер поднимал тучи горячего пепла.
        "Несколькими упырями стало меньше", - подумал Ирд, с радостью отметив, что против Огней Итинель носферату не устоять.
        В сотне футов от "Нет предела совершенству" сыпал шарами "За кем последнее слово", и там, где секунду назад стояли грозные катапульты, появлялись груды черных дымящихся развалин, очертанья которых ничем не напоминали машины смерти.
        Вдруг что-то с тяжелым гудением рассекло воздух над головой Ирда. Он обернулся и увидел, как над палубой пролетел внушительный камень и исчез за противоположным бортом.
        - Тревога! - закричал он, бросаясь на капитанский мостик. - Мы атакованы!
        В этот миг еще один обломок скалы прожужжал над гондолой, на этот раз немного ниже.
        - Капитан, нас обстреливают с земли! - воскликнул Ирд, прыжками взбегая на мостик.
        - Вижу! - гаркнул тот, перебирая руками по штурвалу. Штурман стоял рядом, растерянно наблюдая за тем, как капитан, отобравший у него управление, пытается увести корабль в сторону.
        - Не делайте этого! Если следующий камень даже и не попадет в борт, он непременно упадет на палубу.
        Капитан на мгновение задумался, потом кивнул и застопорил штурвал.
        - Вывести корабль вперед! - крикнул он штурману. - Пропеллер на полную мощность! Убавить подачу горячего воздуха в шары, мы снижаемся.
        Ирд невольно кивнул, одобряя действия капитана. Действительно, с помощью этого маневра они должны были выйти из-под обстрела. Он выглянул за борт и нашел глазами ряд катапульт, из которых, судя по всему, их и обстреливали. Вдруг обшивку над палубой пробили несколько относительно мелких камней, примерно с голову человека каждый. Некоторые угодили в лучников, другие в матросов. Люди отлетели к постройкам, разбрасывая брызги крови. Одного человека камень увлек за собой и сбросил за борт. Но, падая, тот даже не крикнул - его сразу убил удар.
        - Баллисты! - этот крик раздался одновременно с разных сторон корабля.
        Тем временем "Нет предела совершенству" медленно дернулся вперед и поплыл - заработал пропеллер. Пламя в очагах стало ниже, теперь оно едва виднелось над краем железных труб. Постепенно воздушные шары обмякли, и корабль начал снижаться.
        Ирд перевел взгляд с земли на соседний "За кем последнее слово" и увидел, что и тот подвергся обстрелу. Один из его бортов был проломлен так, что виднелись деревянные ребра каркаса. Тем не менее судно пыталось пройти над атаковавшей его катапультой, чтобы сбросить Огонь и уничтожить дерзкого противника. Ирд увидел, как в днище гондолы ударили две баллисты, пробивая маленькие черные дыры. Впрочем, это не причинило кораблю особого вреда, ведь воздушному судну не страшны пробоины.
        Он нашел глазами другие корабли. "Сверху виднее", очевидно, уже израсходовал весь запас Огней Итинель, потому что плавно шел на снижение, чтобы высадить лучников и рыцарей. С него сыпались стрелы, находя цели среди уцелевших рабов, которые пытались навести на корабль одну из катапульт.
        Тем временем "Зоркий охотник" сильно накренился и явно падал. Ирд почувствовал, как сердце опустилось у него в желудок. Затаив дыхание, он наблюдал за тем, как судно сносило ветром к ближайшим деревьям. Первый из его шаров почти сдулся и трепался словно тряпка. Веревки опутывали его подобно порванной паутине, совершенно не удерживая. Нижний край его полыхал - очаг, наполнявший его теплым воздухом, не успели погасить, и огонь перекинулся на обвисшую ткань шара.
        Вот корабль врезался в лес, зацепился за вершины сосен, ломая ветки, пролетел несколько десятков метров и застрял. Ирд видел, как люди носятся по палубе, гася очаги, чтобы лес не охватил пожар. Затем с бортов скинули веревочные лестницы, и по ним начали спускаться лучники. Ирд вздохнул с облегчением, хоть и не без сожаления - ему казалось, что воздушные корабли непобедимы.
        И вдруг раненый корабль с треском просел, замер на пару секунд, а затем с грохотом полетел вниз, оставляя на деревьях лоскуты шаров, обрывки канатов, куски обшивки, давя тех, кто болтался на веревочных лестницах. "Зоркий охотник" упал на землю и исчез в облаке пара - взорвался котел, благодаря которому вращался пропеллер. Кипяток разлился под деревьями, окутывая все туманом. Ирд пытался различить спасшихся людей, но никого не было видно. Он прикрыл глаза и отвернулся.
        Тем временем "Нет предела совершенству" снизился и шел на посадку. Лучники уже встали вдоль бортов и расстреливали расчеты баллист и ближайших катапульт. Стрельба с земли прекратилась. Оставшиеся в живых рабы сбежали, оставив обоз и своих хозяев.
        - Вот они! - крикнул кто-то справа от Ирда.
        Обернувшись, он увидел матроса, указывающего куда-то рукой. На лице у него были написаны страх и смятение. Уже догадавшись, что предстанет его взгляду, Ирд проследил за рукой матроса и увидел среди холмов армию нежити. Скелеты шли медленно, слегка покачиваясь, на некоторых из них еще сохранились куски не успевшей разложиться плоти. Пустые глазницы полыхали красными огоньками, и Ирд невольно подумал, что ночью их, должно быть, можно принять за необычных светлячков. Мертвецы были облачены в доспехи, несли щиты и оружие: мечи, секиры, палицы и даже боевые молоты. Они приближались нестройной толпой, клацая зубами, словно пытаясь что-то сказать, но ни одного похожего на человеческую речь звука не долетало до замерших на борту людей. Над всем этим сборищем с гудением и жужжанием тучей носились мухи.
        Казалось, экипаж корабля оцепенел, завороженный этим чудовищным зрелищем. Но громкий повелительный окрик заставил воинов вздрогнуть и взяться за оружие.
        - Спустить сходни! - командовал капитан, на ходу надевая черный шлем с высоким гребнем в виде вставшей на дыбы лошади. - Рыцари, мечи наголо! Лучники, не тратьте стрел, этих тварей они не берут. Готовьтесь к бою, вооружайтесь! - Он раздавал приказы спокойным четким голосом, словно сражаться с нежитью было для него привычным делом. Должно быть, это давалось ему нелегко, и Ирд не мог в очередной раз не подивиться способности Дьяка верно подбирать людей на те или иные должности.
        Вместе с другими стрелками он бросился в трюм, где хранились латы и кольчуги. Помогая друг другу, лучники облачались в доспехи, превращаясь в рыцарей. Через несколько минут Ирд поднялся на палубу, держа в руке глефу. На спине у него висел небольшой круглый щит, который он прихватил на всякий случай.
        Первые рыцари под командованием капитана уже сражались с нежитью, но их теснили к кораблю. Ирд огляделся и заметил в стороне "За кем последнее слово". Его тоже покинул экипаж, который теперь сражался с мертвецами. То же самое происходило и рядом со "Сверху виднее". Скелеты были уже повсюду, они надвигались на корабли, падали, изрубленные на куски, лишившиеся рук и ног, но казались неумолимыми.
        Ирд побежал вперед, туда, где сражались рыцари, сошедшие с корабля первыми. Справа и слева от него торопились другие воины, тяжеловооруженные, с двуручными мечами и секирами. Они врубились в ряды нежити, отражая удары и нанося ответные, разбивая железные панцири мертвецов, снося с плеч оскалившиеся лица. Скелеты были неповоротливы, но сильны, они разрубали латы и кольчуги рыцарей, вырывали из их рук оружие, впивались в шеи острыми гнилыми зубами.
        Ирд, с бешеной скоростью вращая перед собой глефой, наступал, отсекая разлагающиеся конечности, разбрасывая вокруг себя ошметки гниющей плоти. Через некоторое время он оказался в центре пятачка, заваленного искромсанными мертвецами. Его окружала нежить, остальных рыцарей оттеснили влево, и отступать было некуда. Нужно было прорываться назад к кораблю или к другим воинам. Ирд выбрал последнее. Два серебряных месяца его глефы летали вокруг него, не встречая преград: кольчуга превращалась в лохмотья, латы слетали, головы отделялись от туловищ. Но нежить только плотнее сдвигала кольцо. Ирд понимал, что постепенно начинает выдыхаться. Еще минут двадцать такого темпа, и он не сможет даже поднять глефу. Он почувствовал, что его начинает охватывать паника: она медленно поднималась из низа живота и жаром вливалась в грудь.
        На Ирда надвигались не просто враги, которых можно одолеть или напугать. Из красных глазниц на него смотрела сама смерть, бесстрастная и равнодушная, холодная и неумолимая. Ирд быстро огляделся и решил пробиваться к кораблю - там кольцо врагов было тоньше, медлительные скелеты еще не успели по-настоящему окружить его. Он начал расчищать себе дорогу, но отбивать и наносить удары становилось все труднее, и в какой-то момент острие меча вспороло кольчугу на его плече. Оно не вошло глубоко, пострадала лишь кожа, но это послужило сигналом: нужно как можно скорее вырваться из кольца врагов. Ирд парировал выпад справа, рассек воздух снизу вверх, боковым зрением проследил, как отлетела раскроенная голова в рогатом шлеме, нырнул вниз, уклонился от секиры, прыгнул вперед и оказался за спинами мертвецов.
        Не оглядываясь, он побежал к кораблю. "Нет предела совершенству" казался ему в эти мгновения спасительным островом. Он видел, как в стороне от него группа арбалетчиков и мечников возвращалась от катапульт и баллист, где расправилась с остатками расчетов. Воины трубили в боевые рога, сигналя отступление. К другим кораблям тоже постепенно подтягивались те, кто отчаялся покончить с нежитью. Мертвецов оказалось гораздо больше, чем предполагалось - видимо, вампиры по дороге разупокоили еще несколько погостов, подняв их обитателей из могил и заставив служить своим целям.
        Ирд оглянулся и увидел, что скелеты пытаются его догнать, но они были слишком медлительны и заметно отстали. Он понял, что легко успеет на корабль, тем более что до того уже оставалось недалеко. Перед ним по трапу поднимались арбалетчики. Они не вступали в бой с нежитью, ибо не имели ни подходящего оружия, ни доспехов, но, заметив приближающегося Ирда, взяли тяжелые секиры и поспешили ему навстречу на случай, если скелетам все же удастся по какой-то причине настигнуть его. Но им так и не пришлось схватиться с мертвецами: Ирд бежал легко, закинув сложенную глефу на спину, так что нежить не могла с ним тягаться.
        Арбалетчики, встретившие его на полдороге, проводили его до трапа. Остальные воины тоже возвращались на корабли. "Сверху виднее" уже наполнял шары горячим воздухом, готовясь взлетать. Нежить обступала суда, но двигалась слишком медленно, так что ее атаки можно было избежать.
        Через пару минут все экипажи, вернее, те, кто остался в живых, были в гондолах, и очаги выбрасывали пламя, стараясь оторвать их от земли. Оставалось еще сбросить с воздуха оставшиеся Огни Итинель на уцелевшие катапульты, чтобы лишить врагов наступательных и осадных машин.
        "Нет предела совершенству" взлетел перед самыми лицами обступивших его мертвецов. Некоторые из них даже пытались уцепиться за обшивку, но были сброшены длинными шестами, которые обычно использовались для корректировки посадки: ими отталкивались от земли, чтобы ровно поставить гондолу. Капитан приказал пролететь над покинутыми баллистами и катапультами и сжечь их оставшимися Огнями. То же самое проделали и другие суда, уничтожив практически все осадные башни, тараны и прочие приспособления, предназначенные для штурма городов, которые вампиры везли с собой, предполагая использовать для взятия Венста, а затем, очевидно, и Ялгаада.
        В целом вылазка удалась. Наступление было если и не сорвано совершенно, то, во всяком случае, основательно задержано. Чтобы пополнить ряды рабов и нежити, а также построить новые машины, носферату придется потратить не одну неделю. Да и их собственные ряды поредели. Чтобы их пополнить, понадобится довольно много времени, так как почти все рабы - первые претенденты на роль слуг - погибли или разбежались.
        Итак, наступление противника захлебнулось, не успев докатиться до первого серьезного препятствия, Венста. Это был добрый знак, и, когда корабли уплывали за горизонт, оставив после себя десятки метров выжженной земли и сотни трупов, воины откупорили бочонки с ромом и элем, чтобы отпраздновать победу. Только матросы не прикасались к напитку, понимая необходимость управлять судами и повинуясь строгому приказу капитанов, но они поддерживали своих товарищей, распевая с ними песни и поздравляя друг друга с первой удачей.
        Глава 11
        На чужом поле
        Перед стенами Венста протекала река. По ней скользили легкие рыбацкие лодки, длинные баржи, груженные рыбой и товарами. Иногда заплывали из Холодного Моря купеческие суда, предпочитавшие торговать с Венстом, а не с портовым Ялгаадом, где продать можно было дороже, но и налоги приходилось платить более высокие.
        Река наполняла долину, перегороженную плотиной, и поэтому на ней было устроено восемь шлюзов, на которых работало в общей сложности от четырехсот до пятисот человек - в зависимости от объема работы. Весной река становилась бурливой и норовила своротить постройки, поэтому приходилось набирать дополнительных людей. Вот и сейчас, когда с Кадрадских гор пошли паводки и тронулся лед, смотрители сновали по городу, расписывая все выгоды работы на шлюзах и плотине. Но в этом году мало кто соблазнялся их посулами: люди с тревогой смотрели на небо, где все больше становилась багровая комета. Она вызывала неясное беспокойство, которое усугублялось тем, что на углах больших городов проповедовали юродивые и самозваные пророки, а по деревням пошли странные люди, предрекая конец света и страшные казни для грешников. Так что и разлив реки на этот раз приписывался влиянию кометы, находились даже те, кто утверждал, будто в этом году воды прибыло больше обычного. Поэтому почти никто не желал работать на шлюзах, и смотрителям приходилось из сил выбиваться, пытаясь заткнуть все дыры, как в прямом, так и переносном
смысле. В конце концов они составили и подали Дьяку петицию, в которой умоляли принять хоть какие-нибудь меры, ссылаясь на то, что создавшееся положение может привести к прорыву плотины. В прошении смотрители очень осторожно обходили упоминания о распространяющихся слухах, связанных с кометой, что было нелегко, поскольку требовалось объяснить, почему люди не желают работать на шлюзах. Их старания позабавили Дьяка: неужели они думают, будто новый король способен поддаться панике или стать жертвой суеверий? Разве такой человек вступил бы в войну с вампирами и победил их?
        Дьяк отложил петицию, решив поручить кому-нибудь из своих приближенных заняться этим вопросом. Плохой уход за плотиной действительно мог привести к катастрофе - за свою долгую жизнь Дьяк насмотрелся и не такого.
        Но сейчас ему не хотелось забивать голову подобными проблемами. Он сидел на широкой каменной балюстраде, курил трубку и пускал в небо кольца синего дыма. Весна все больше набирала обороты и вступала в свои права: повсюду виднелась голая земля, лишь кое-где еще остались островки грязного снега.
        Дьяк думал о том, что его игра, целью которой было создание империи, теперь походит больше на искусство: он, подобно художнику, создавал новое полотно, бросая краски на холст с кажущейся смелостью, хотя каждый жест был продуман и просчитан заранее.
        Вампиры, задержанные на подступах к Венсту, уже не могли рассчитывать на скорый успех своей кампании. Город был хорошо подготовлен к обороне за то время, что носферату строили новые катапульты и осадные башни. Дьяк сам прибыл в Венст во главе значительного войска, чтобы руководить военными действиями. По его приказу были укреплены стены и ворота, вырыты дополнительные рвы, заготовлены огромные запасы зажигательных смесей и камней для метательных машин. Конечно, лучше всего было бы приобрести еще несколько десятков Огней Итинель, но на это рассчитывать не приходилось: чтобы доставить их в Малдонию из Межморья, времени не было.
        Накануне разведчики доложили, что вампиры начали приближаться к Венсту. Это означало, что они собираются штурмовать город. Малдонцы готовились к бою: сутками стучали кузнечные молоты, скрипели вороты, трещали костры и гудели плавильные горны.
        Дьяк собирался воспользоваться уцелевшими судами и только что сошедшими со стропил "Ручным драконом" и "Слухи обгоняют ветер". Эти два корабля обшили бронзовыми листами, чтобы увеличить прочность бортов, и теперь на солнце они казались золотыми.
        Команды на них были набраны в основном из числа экипажей "Нет предела совершенству" и "Сверху виднее". Остальные же места заняли новобранцы воздушного флота, спешно проходившие подготовку на парящих в небе кораблях.
        Ирд тренировался во дворе с глефой и другими видами оружия или читал в библиотеке. За последние сутки они с Дьяком виделись от силы раза два, когда обсуждали возможности укрепления обороны.
        Дьяк обвел взглядом раскинувшийся перед ним город - с балюстрады открывалась великолепная перспектива. Он подумал, что взять такую твердыню будет делом непростым, но понимал, что носферату - противники необычные, и методы войны с ними должны быть несколько иными. Что, например, противопоставить их способности легко карабкаться по отвесным стенам? Или прыжками преодолевать пропасти? Все это предвещало много опасностей и трудностей.
        Дьяк наполовину обнажил свой Эрнегор, прославленный "Холодный ветер", подарок горных эльфов, и полюбовался, как играет на клинке полуденное солнце. Оно казалось расплавленным золотом, серебром, драгоценным камнем, случайно заключенным в жестокую сталь меча. Это оружие вскоре отнимет многие жизни, но что это изменит в Мире? Заметит ли он, что в крошечной Малдонии победили люди или, наоборот, были сокрушены вампирами? Есть ли ему дело до царей и царств, прославленных и опозоренных воинов, процветания одних государств и оскудения других? Дьяк не знал этого, но допускал любой вариант ответа, и это всегда не позволяло ему опустить руки и просто ждать, когда время поглотит его, заставив забыть, кто он такой и кем был, и унесет в небытие памяти его истинное имя. "Азгобар. Аз-го-бар", - Дьяк мысленно произнес его по слогам, чтобы удостовериться, что еще помнит его, что срок еще не настал. Вздохнув с облегчением, он убрал Эрнегор в ножны и затянулся из трубки. Носферату скоро будут здесь - вероятно, не позднее чем через три дня. Теперь ничто их не остановит. Пришла пора решающей битвы, которая должна
состояться именно здесь, перед стенами Венста, и решить, кто будет править в Малдонии: вампиры или люди.
        * * *
        Ольгерд скакал к высившимся над горизонтом Кадрадским горам. Его доставил к ним воздушный корабль "За кем последнее слово", высадив так, чтобы дозорные рабы носферату не заметили судно со своих сторожевых башен и площадок. Теперь Эрнадил пришпоривал коня, стараясь, однако, не загнать животное. Он торопился выполнить данное ему королем поручение, хотя и не представлял себе, как разрушить сферы. Перед отъездом он получил от Дьяка четыре увесистых тубуса, закупоренных со всех сторон; лишь по бокам у них имелись крошечные отверстия - за время полета на "За кем последнее слово" Ольгерд насчитал на каждом из тубусов по восемнадцать. Он не знал, как работают эти артефакты, и не хотел проникать в их природу, только время от времени начинал твердить про себя инструкции: поставить вертикально, прошептать "fasygus iccemiam errius" и что есть силы ударить по тубусу сверху ладонью. Затем бежать подальше или переместиться в другую сферу. "Fasygus iccemiam errius", - повторил Ольгерд про себя, боясь произнести заклинание вслух: вдруг артефакт откликнется на него и сработает раньше времени?
        Эрнадил был рад, когда узнал, что король дает ему шанс восстановить честь и успокоить совесть. Он с нетерпением ждал момента, когда сможет проникнуть в Бальгон и приступить к выполнению непосредственного задания. В успехе предприятия Ольгерд не сомневался - способность к трансформации должна была ему позволить свободно перемещаться по Городу Мертвых.
        Он приближался к Бальгону, старательно избегая дозорных башен, прячась в ущельях и пробираясь тайными тропами. Через несколько дней ему пришлось оставить коня в пещере, одной из тех, которые использовали разведчики Малдонии. Там был небольшой запас воды, пищи и корма для лошадей. Подкрепившись, Ольгерд взял только необходимое: флягу с водой, немного еды, оружие, карту Бальгона, на которой был обозначен вход в сферы, и тубусы.
        К Бальгону он отправился ночью, чтобы выйти к стенам древнего города на рассвете, когда вампиры будут спать и охранять цитадель останутся только рабы. Эрнадил решил принять облик одного из тех, кто выйдет за пределы Бальгона. Он не знал, удастся ли ему это сразу или придется ждать подходящего случая. Не было ему известно также, выходят ли вообще рабы за стены города. Но ничего другого не оставалось.
        Ольгерд увидел Бальгон с первыми лучами солнца. Мрачные башни казались черными на фоне лазоревого неба, четыре сферы возвышались надо всеми постройками. При виде них Эрнадил замер и судорожно сглотнул. Вот они, роковые сверкающие шары, хранилища душ носферату, залог существования их рода. Он должен разрушить их, и как можно скорее.
        Эрнадил подобрался поближе к воротам и притаился в ущелье. Ждать пришлось долго. Казалось, в городе никого нет - ни звука не доносилось из-за крепостных стен, ни единого движения не замечал Ольгерд на башнях и бастионах. У него затекли ноги, от неподвижности болела спина. Изредка он прикладывался к фляге с водой, а около полудня подкрепился хлебом и сыром.
        Наконец, со стороны ворот до него донесся протяжный скрип. Осторожно выглянув, Ольгерд увидел, что высокие створки медленно отворяются. Из Бальгона вышла колонна людей, одетых в свободные штаны и рубахи. Они несли инструменты и какие-то свертки.
        Очевидно, это были рабы, из тех, что следят за хозяйством или прислуживают. Их сопровождали два воина, вооруженные короткими изогнутыми мечами. На них тускло сверкали длинные, до колен, кольчуги, круглые латы и островерхие шлемы, украшенные красными флажками. Было трудно понять, следят ли они за тем, чтобы рабы не разбежались, или охраняют их. Ольгерд склонялся к последнему, поскольку все знали, что вампирам служат добровольно - за возможность стать одним из бессмертных.
        Рабы направлялись на запад. Вероятно, они должны были потом вернуться в Бальгон, и Ольгерд решил последовать за ними и попробовать принять облик одного из них - слуги или воина. Он оставил припасы в ущелье, где прятался, и налегке, стараясь не попасться на глаза, отправился вслед за людьми.
        Примерно через полчаса рабы вошли в балку, на дне которой курился туман. На склоне одной из гор виднелся вход в пещеру. Перед ним они остановились и положили свои ноши. Затем те, кто нес с собой инструменты, вошли в пещеру, а остальные остались их дожидаться. Трое или четверо сели на камни и принялись набивать трубки - видимо, их товарищи должны были вернуться не скоро. Воины расположились здесь же, лениво поглядывая на склоны гор и утреннее небо.
        Ольгерд задумался над тем, как незаметно осуществить трансформацию. Похоже, рабы не ходили поодиночке, и это осложняло задачу. Наконец он решил привлечь внимание воинов, рассудив, что заставить их отделиться от остальных проще.
        Эрнадил поднял увесистый камень и бросил вниз. Булыжник покатился, подпрыгивая с глухим стуком и увлекая за собой мелкие обломки. Рабы подняли головы и какое-то время смотрели в сторону Ольгерда, разумеется, не видя его, поскольку он укрылся от них. Тем не менее никто не поднялся и не направился туда, откуда упал камень. Наверное, рабы решили, что это случайность. И действительно, в горах осыпи не редкость, так что скорее всего они обратили внимание на шум только потому, что опасались лавины или обвала.
        Выждав пару минут, Эрнадил сбросил второй камень. На этот раз воины поднялись со своих мест и, переглянувшись, начали что-то обсуждать. Ольгерд надеялся, что склон пойдет проверять только один из них, но, осторожно выглянув, увидел, что оба мечника карабкаются к нему. Это слегка нарушало его планы, но теперь делать было нечего. Эрнадил решил, что убьет одного из воинов, примет облик другого, а рабам скажет, что его товарищ погиб в схватке с малдонскими разведчиками, которым удалось отбиться и сбежать. Другого шанса встретиться с обитателями Бальгона могло и не представиться, ведь неизвестно, что рабы делают в пещере и как часто они покидают Город Мертвых.
        Ольгерд вынул меч из ножен и приготовился к схватке. Через несколько минут он услышал шорох и тяжелое дыхание поднимавшихся по склону воинов. Как только они оказались от него в трех шагах, он выскочил из укрытия и атаковал их. Они держали свое оружие в руках и сумели отразить нападение. Зазвенела сталь. Ольгерд отступал, чтобы заманить противников подальше от края балки и скрыть от глаз остальных рабов.
        Наконец, когда он решил, что их никто не видит, он изменил тактику и ловко обезоружил одного из воинов, другого ранил в предплечье, затем пронзил горло первого, отбил выпад второго, нырнул под меч и рубанул противника по шее. Тот упал, и Ольгерд ударил его еще раз, по спине, рассекая кольчугу.
        Перед ним лежали два трупа, и он, присев на выступ скалы, раздумывал, вид которого из них принять. Один из убитых был ниже ростом, и Эрнадил решил, что спрятать его тело будет проще. Это определило выбор.
        Когда через полчаса он спускался в балку, то имел длинные черные волосы, серые, чуть раскосые глаза, нос с горбинкой, волевой подбородок и клеймо раба на шее. Одежда и кольчуга были заляпаны чужой кровью, на боку висел в ножнах кривой меч, а его собственный, так же как и сумка с тубусами и картой Бальгона, болтался за спиной.
        - В чем дело? - спросили его сразу несколько человек. - Где Эрах? - Рабы окружили его, они выглядели напуганными.
        - Погиб, - ответил Ольгерд, хрипя и надеясь, что это поможет ему скрыть разницу в голосе.
        - Что там случилось? На вас напали? - Взоры рабов поминутно обращались в ту сторону, где остался труп второго охранника.
        - Да, малдонцы. Их было трое, и им удалось удрать. Эрах погиб, - Эрнадил указал рукой наверх. - Нужно забрать его тело. У меня не хватило сил.
        - Мы пойдем с тобой, - несколько рабов подошли к нему. - Показывай.
        Он кивнул, и они полезли по склону. По дороге его спутники обсуждали, что малдонцы обнаглели и нужно расставить в Кадрадах дополнительные посты. Первый испуг прошел, и они собрались. Наверное, если б сейчас на гребне появились малдонцы, рабы бросились бы на них, даже не имея оружия. Впрочем, проверить это возможности не было.
        Наконец, они добрались до того места, где Ольгерд сразил воинов. Труп Эраха лежал лицом вверх, кровь свернулась и покрывала камни бурым слоем, похожим на ржавчину.
        - Берите его, парни, - сказал один раб своим товарищам.
        Они подхватили мертвеца и понесли вниз. По дороге один из рабов поглядел на сумку Ольгерда и поинтересовался:
        - Что это у тебя, Нарм?
        - Малдонские свиньи обронили, когда удирали, - ответил Ольгерд небрежно, запоминая свое новое имя. - Здесь еда и планы окрестностей. Надеюсь, они пришли ради того, чтобы составить их, потому что тогда они потратили время напрасно.
        Рабы усмехнулись.
        - Жаль, что вы не убили ни одного, - заметил один из них.
        - Они напали неожиданно, прятались за камнем. А затем сбежали, не дав мне возможность отомстить за Эраха. Я ранен и не мог преследовать их. - С этими словами Ольгерд продемонстрировал разорванный рукав кольчуги, на котором виднелись пятна засохшей крови - он нарочно испачкался перед тем, как спускаться.
        - В Бальгоне тебе окажут помощь, - сказал один из рабов. - Мы можем отправиться туда сейчас, но ты же знаешь, что лучше сначала закончить здесь. Ты сможешь подождать минут десять?
        - Конечно, - кивнул Ольгерд. - Пустяки, просто царапина. Кровь уже остановилась.
        Они спустились на дно балки, и остальные рабы обступили тело Эраха. Эрнадил заметил среди них и тех, которые уходили в пещеру. Значит, они уже вернулись. Интересно все же, что они там делали? Возможно, стоит на обратном пути заглянуть сюда и выяснить это?
        - Что здесь произошло? - спросил один из рабов, с беспокойством поглядывая на склоны. - На нас напали?
        Ему пересказали последние события.
        - Нужно возвращаться, - сказал раб с тревогой в голосе, - и предупредить Эсмарга о том, что малдонцы знают об этой пещере.
        - Ее, вероятно, придется завалить, - добавил другой. - Стоит ли тогда оставлять в ней мешки?
        - Не думаю, - покачал головой другой. - Заберем их с собой, и пусть Эсмарг решает, что с ними делать.
        - Тогда пора возвращаться, - добавил третий.
        Рабы подхватили тюки и направились к Бальгону. Четверо взяли тело Эраха. Ольгерд шел в хвосте колонны, думая о том, сможет ли он свободно перемещаться по Городу Мертвых или ему придется давать объяснения по поводу случившегося. Еще он боялся, что кому-нибудь придет в голову лечить его рану, и ругал себя за то, что не догадался поцарапать руку в том месте, где была разорвана кольчуга. Теперь же оставалось уповать только на удачу.
        Отряд добрался до Бальгона только через час - продвижение сильно затрудняла ноша, труп Эраха. Ворота отворились, как только один из рабов постучал по ним рукоятью кирки. За стеной их встретили воины, одетые так же, как Ольгерд. Один из них приветствовал его и спросил, что случилось. Эрнадил пересказал свою версию происшедшего. Воин кивнул и жестом пригласил его следовать за ним. Вдвоем они вошли в одноэтажную постройку - не то казарму, не то сторожку, - где Ольгерд увидел за столом высокого раба в панцире, вооруженного двуручным мечом, который вместе с высоким шлемом лежал перед ним.
        - Мастер Эсмарг, - обратился к нему провожатый, - Нарм и Эрах обнаружили в Третьем Ущелье шпионов из Малдонии. Их было трое, всем удалось скрыться. В схватке Эрах погиб, его тело только что принесли.
        Раб покачал головой, оглядел Ольгерда с головы до ног и спросил:
        - Ты ранен?
        - Царапина, Мастер, - отозвался Эрнадил со всем возможным почтением.
        - Ладно, ступай. Мы пошлем в Ущелье отряд, пускай обыщут окрестности. Возможно, там остались другие соглядатаи. Займись этим, Райсалл.
        Провожатый Ольгерда кивнул. Эсмарг отпустил их жестом, и они оба вышли из сторожки.
        - Сегодня ты можешь быть свободен, - сказал Райсалл Эрнадилу. - Займись своей раной.
        - Благодарю тебя, - Ольгерд слегка поклонился.
        Они расстались. Райсалл отправился собирать отряд, чтобы прочесать окрестности Третьего Ущелья, а Эрнадил незаметно свернул в ближайший переулок, достал из мешка карту и развернул ее. Вход в портал был помечен красным крестом и располагался южнее, примерно в полумиле от ворот. Ольгерд запомнил направление, свернул пергамент, спрятал за пазуху - чтобы можно было быстро достать, если понадобится свериться, - и направился к высокой башне из черного камня, видневшейся над крышами домов и дворцов - если верить карте, портал находился неподалеку от нее, так что Эрнадил выбрал мрачную постройку в качестве ориентира.
        По дороге ему попалось несколько рабов, одетых в основном в одноцветные просторные одежды, также он видел три отряда воинов, некоторые из которых несли тяжелые арбалеты. Они направлялись к городским стенам - должно быть, чтобы сменить на посту своих товарищей.
        Ольгерда поразила архитектура Города Мертвых, она была причудлива и болезненна, словно здания проектировал человек с нездоровым воображением. Впрочем, это было не удивительно, ибо легенды гласили, что Бальгон построен Молохом, повелителем вампиров.
        И все же во всем этом была красота. Она завораживала, притягивала взор, даже восхищала, и не только своей необычностью, но и монументальностью, основательностью и в то же время ажурной причудливостью построек.
        Эрнадил встряхнул головой, чтобы сосредоточиться на предстоящем деле. Нащупал в мешке за спиной тубусы. Взглянул на сверкающие в солнечных лучах громадные сферы. В какую из них перенесет его портал, что окажется внутри?
        Через полчаса Ольгерд остановился перед трехэтажным зданием с островерхой черепичной крышей, украшенным пятью маленькими башенками с блестящими бронзовыми шпилями и разноцветными окнами. Сверился с картой - судя по ней, именно здесь находился портал. Ольгерд поднялся на крыльцо и толкнул дверь. Та не поддалась.
        "Заперто! - подумал Эрнадил, чувствуя, как его охватывает отчаяние. - Что делать?"
        - Что ты хочешь, доблестный воин? - Голос заставил Ольгерда вздрогнуть от неожиданности.
        Обернувшись, он увидел невысокого коренастого человека с русой окладистой бородой, одетого в кожаную куртку, усеянную заклепками, и такие же штаны, заправленные в полусапоги на толстой подошве. На поясе висел полуторный меч в тисненых ножнах.
        - Мне нужно поговорить с хозяином этого дома, - ответил Ольгерд. - По срочному и секретному делу.
        - Вот как? - Светлые брови раба приподнялись. - И как зовут того, с кем ты хочешь поговорить?
        - Не знаю, - признался Ольгерд, соображая, что делать, и вдруг заметил на поясе у своего собеседника связку ключей. - Мне не назвали его имени, дали только адрес.
        - Кто послал тебя? - поинтересовался раб, останавливаясь в двух шагах напротив него.
        - Эсмарг.
        Раб нахмурился:
        - Это имя мне ничего не говорит.
        Он не потянулся к мечу, как можно было бы ожидать и как поступил бы на его месте любой малдонский гвардеец, обученный простой истине: если человек не знает, зачем находится там, где его быть не должно, то он почти наверняка враг.
        Ольгерд решил, что не стоит больше тратить время на разговоры. Сам этот раб его в дом все равно не пустит. Все, что он говорил до сих пор, было блефом. Поэтому Эрнадил выхватил меч и сделал выпад. Раб не ожидал этого и не успел уклониться. Клинок прошел через куртку и погрузился в грудь человека. Тот сдавленно захрипел и осел на землю. Ольгерд огляделся, с облегчением убедился, что поблизости никого нет, и срезал с пояса убитого связку ключей.
        Какой же из них подходит к дверному замку? Да и есть ли среди них нужный?
        Но удача сопутствовала Ольгерду, и один из ключей легко вошел в скважину, провернулся, и затвор с тихим щелчком отошел. Эрнадил толкнул дверь и переступил порог, очутившись в полутемной комнате, мгла которой пестрела разными цветами - солнечные лучи раскрашивались оконными витражами, наполняя воздух переплетающимися радугами.
        Ольгерд втащил убитого и привалил его спиной к стене - туда, где потемнее. На всякий случай он обнажил меч и прислушался, но в доме царила тишина, только с улицы доносились далекие звуки: топот тяжелых сапог и выкрики командиров.
        Где именно находится портал, Эрнадил не знал, поэтому решил начать с первого этажа. Остановившись в центре комнаты, он убрал оружие в ножны, поднял руки и начал читать заклинание, запомнить которое заставил его Дьяк:
        - Orienna simium lokkare! Wariel danna onibas!
        Воздух перед Ольгердом вздрогнул, заколебался, пошел волнами, словно внезапно раскалившись, затем начал светиться, приобретая очертания круга, висевшего перпендикулярно к полу. Эрнадил облегченно вздохнул: он нашел то, что искал, теперь его миссия будет выполнена. Но тут же накатил страх: при мысли о том, чтобы войти в эту колеблющуюся субстанцию, внутри у Ольгерда все сжалось. "Опять?!" - крикнул он себе со злостью. Но нет, теперь он не оступится. Дождавшись, когда портал откроется достаточно широко, Эрнадил вдохнул поглубже и шагнул в центр сферы.
        На мгновение он ослеп от разноцветных потоков, ударивших в него со всех сторон, но, открыв глаза, увидел, что очутился на равнине под низким затянутым свинцовыми тучами небом. Короткая трава едва доходила до щиколоток, деревьев же вообще не было видно.
        "Кажется, я на месте, - подумал Ольгерд, осматриваясь. - Неужели здесь и хранятся души вампиров? Если так, я им не завидую". Он сделал несколько шагов, потом остановился, снял со спины мешок, развязал шнурки и достал один из тубусов. Но он понимал, что прежде, чем активировать артефакт, необходимо отыскать портал, который перенесет его в другую сферу. Дьяк снабдил его заклинанием и на этот случай даже несколькими.
        Эрнадил мысленно произнес одно из них, затем сосредоточился и заговорил:
        - Remia holad jelissao. Luka werio gerritas!
        Ничего не произошло. Это значило, что заклинание не подходит. Эрнадил приготовился читать следующее, как вдруг воздух в нескольких шагах от него заструился, стал уплотняться, пока не приобрел очертания человеческой фигуры. "Что это? Открывается портал? Но тогда что это за?.."
        Мысли Ольгерда прервал незнакомец.
        - Кто ты такой? - спросил он холодно. - Как сюда попал? - Голос у него был глубокий и шел словно издалека.
        - У меня здесь дело, - отозвался Ольгерд, продолжая держать в руках тубус.
        - Неужели? Тогда расскажи мне о нем, человек, ибо я - Хранитель-Наставник этой Сферы.
        Эрнадил рассматривал пришельца и заметил, что у того не было глаз - только черные провалы, которые приковывали к себе взгляд. С трудом отвернувшись, Ольгерд сказал:
        - Мне нужно выбраться отсюда. Ты не подскажешь, как?
        - Боюсь, тебе придется остаться здесь навсегда. - В голосе говорившего послышалась насмешка. - Но ты так и не ответил на мои вопросы.
        Эрнадил восстановил в памяти следующее заклинание и, стараясь не обращать внимание на своего собеседника, забормотал:
        - Sairre toma tilikum, poiro heliki.
        Хранитель-Наставник нахмурился и шагнул к нему. Черный плащ распахнулся, открыв серебристую кольчугу и латы.
        Ольгерд с надеждой поискал глазами портал и увидел, как неподалеку засветился круг. С облегчением вздохнув, он постав тубус стоймя, проговорил "fasygus iccemiam errius", что было сил ударил по нему ладонью, так что трубка частично ушла в мягкую землю, и бросился к открывшемуся порталу. За спиной у него раздался пронзительный вопль, переходящий в визг, и Ольгерда обдало волной могильного холода. Он, зажмурившись, нырнул в пылающий круг и через пару секунд вылетел из него уже в другой сфере, больно ударившись о камни.
        Эрнадил очутился на вершине плоской горы, с которой открывался вид на лазурное море, над которым плыли розовые, золотистые снизу, облака.
        Ольгерд повторил открывающее порталы заклинание и, когда воздух начал дрожать, вынул из сумки тубус, поставил на камни, прошептал "fasygus iccemiam errius", стараясь выговаривать слова так, как учил его Дьяк, ударил по артефакту и побежал к расширявшемуся проходу.
        Следующая сфера походила на первую, с той только разницей, что посреди равнины сверкало круглое озеро, а небо было молочно-белым. Здесь бушевал ветер, он клонил травы к земле, рвал на Ольгерде одежду, сбивал с ног. Ольгерд открыл портал, достал тубус и вдруг увидел, что к нему приближается женская фигура, одетая в длинное синее платье, парусом бившееся на ветру. Длинные рыжие волосы развевались точно языки пламени, а на бледном лице вместо глаз зияли черные провалы.
        - Ты! - выкрикнула она, протягивая к Эрнадилу руку с выставленным указательным пальцем. - Что ты натворил?! Зачем ты разрушаешь Сферы?
        Ольгерд прочитал заклинание, ударил по трубке ладонью и направился к порталу, отчаянно борясь с поднявшимся ураганом.
        - Ты убил Инкуба, моего брата! - женщина завывала, перекрикивая непогоду.
        Обернувшись, Ольгерд заметил в ее руке слегка изогнутый меч с тонким лезвием. Женщина приближалась довольно быстро, ветер почти не мешал ей. Эрнадил прибавил шагу, но до портала оставалось еще футов двадцать. Он запаниковал. Клинок женщины со свистом рассек воздух, скользнул по кольчуге, распорол мешок. Оставшийся тубус полетел на землю, покатился в сторону, подхваченный порывами ветра. Женщина расхохоталась. Ольгерд бросился за артефактом, стараясь не обращать на нее внимания, но она следовала за ним, размахивая мечом. И тут сработал активированный тубус: превратившись в столб синего пламени, он ударил в молочное небо, растекся по земле сотнями молний, наполнил воздух светящимися искрами. Женщина закричала - не то от страха, не то от гнева. Эрнадил схватил тубус, бросился к порталу, прыгнул в него и через мгновение уже лежал посреди пустыни.
        Последняя сфера казалась совершенно безжизненной. Покуда хватало глаз, виднелись только дюны, некоторые из них довольно быстро перемещались вдоль горизонта. Тут же было несколько вертикально поставленных камней, изъеденных песками, покрытых трещинами. Ольгерд открыл портал, размышляя над тем, куда он его забросит, задействовал последний тубус и вступил в переливающийся всеми цветами радуги проход.
        Эрнадил очутился в полумиле от Бальгона, на гребне невысокого пологого хребта. Отсюда было прекрасно видно, как вспухает синими трещинами последняя сфера, как разлетается на тысячи осколков, осыпаясь горящими искрами на Город Мертвых.
        Ольгерд вздохнул с облегчением и только сейчас почувствовал, что ноги у него подкашиваются. Он опустился на камни и положил голову на руки. По вискам струился холодный пот, одежда прилипла к телу. Так он провел чуть меньше четверти часа. Он выполнил задание, совершил почти невозможное, обрек род вампиров на постепенное вымирание. Теперь его честь была восстановлена, а совесть спокойна - так что можно было немного и отдохнуть.
        Наконец, Эрнадил вытер пот рукавом, с трудом поднялся и обвел Кадрады неторопливым взглядом, размышляя над тем, где относительно этого места должна оказаться оставленная им лошадь.
        Пора было возвращаться в Малдонию.
        * * *
        Люцеус Скарандо поставил чашку с горячим чаем на маленький круглый столик и подался вперед, прислушиваясь. До него донеслось только испуганное хлопанье птичьих крыльев, быстро исчезнувшее вдалеке.
        На веранде пахло вереском и соснами - их стройные стволы качались всего в полусотне метров от домика, где Дьяк поселил бывшего ректора Ялгаадского Университета.
        - Ты все-таки почувствовал меня, старик. - Голос донесся из-за спины, и Люцеус обернулся.
        Он увидел худощавого мужчину в серебристых доспехах и темном плаще.
        - Кто вы? - Люцеус невольно огляделся, пытаясь отыскать глазами охрану.
        - Бесполезно, - предупредил его незнакомец, подходя и садясь в плетеное кресло слева от алхимика. - Мы здесь совершенно одни. И все же советую вести себя тихо. - Он взглянул Люцеусу в лицо, и старик понял, что гость не шутит.
        - Что вам угодно? - спросил алхимик дрогнувшим голосом. Его рука нашла чашку и крепко сжала, словно ища в ней опору.
        Мужчина усмехнулся.
        - Позвольте представиться, - сказал он, расстегивая под горлом пряжку плаща. Люцеус заметил, что вокруг шеи у него стальной воротник. - Меня зовут Дарон. И я собираюсь узнать у вас формулу, которую вы любезно предоставили в распоряжение новому королю Малдонии, - он холодно улыбнулся алхимику.
        - Боюсь, я не давал ему никакой формулы, - ответил Люцеус, призывая себе на помощь все мужество. - У вас неверные сведения.
        - Нет? Но что-то ведь он от вас получил? Иначе вы не сидели бы здесь на веранде и не попивали бы чай. - Дарон взглянул на чашку, и алхимик тоже невольно посмотрел на нее.
        - Я дал королю немного зелья. Но не формулу.
        - Правда? И сколько он получил от вас этого зелья? - Тон Дарона ясно говорил о том, что он не верит ни единому слову старика.
        - Один кубок.
        - И за это он поселил вас здесь под охраной? Неужели вы думаете, что я вам поверю? - Дарон резко поднялся с кресла, и его плащ упал с плеч. - Боюсь, нам придется изменить тон разговора. - В его голосе звякнул металл.
        Люцеус тяжело вздохнул.
        - Я был готов к появлению кого-нибудь вроде вас, - сказал он, поднося к губам чашку и делая глоток.
        - Правда? - Дарон посмотрел на старика сверху вниз. - И много вам это дало?
        - Больше, чем вы думаете.
        - Ладно, оставим этот никчемный разговор и перейдем к делам более насущным. Итак, мне нужна формула, и могу вас заверить, что рано или поздно... Эй, что ты делаешь?! - Дарон метнулся к старику и схватил его за руку мертвой хваткой, но алхимик лишь торжествующе улыбнулся.
        - Поздно! - сказал он, глядя Дарону в лицо.
        - Проклятье! - Вампир с отвращением оттолкнул старика, и тот рухнул вместе с креслом на бок.
        Алихимик перехитрил его: он носил в перстне яд и, когда Дарон на секунду отвел взгляд, принял его. Средство было, судя по всему, сильным: Люцеус Скарандо уже бился в агонии.
        Дарон переступил через него и вошел в дом. Его не было около четверти часа, а затем он появился с большой стеклянной бутылью в руках, наполненной зернистым черным порошком.
        Не взглянув на труп на веранде, вампир расправил крылья и взлетел. Через несколько секунд он исчез за вершинами сосен.
        * * *
        - Ты их видишь? - Голос Дьяка был тих, но каждое слово отчетливо звучало в наступившей тревожной тишине, предвестнике бури. Он сидел перед чашей с водой, вглядываясь в чуть дрожавшую черную гладь.
        - Да, они приближаются очень быстро, подобно лавине огибая холмы и одинокие деревья. Кажется, ничто не сможет их остановить. - Ирд стоял возле окна, поставив одну ногу на табурет, и вглядывался в темноту.
        - Сколько их?
        - Не могу сказать. Много.
        - А машины? Ты видишь катапульты?
        - Нет.
        - Значит, их подтащат позже. Как я и думал, носферату побоялись приближаться к стенам Венста заранее, опасаясь нашей вылазки. Что ж, они будут драться до последнего, ведь другого шанса взять город у них может не быть.
        - Да, они постараются ворваться за стены до рассвета, иначе им придется отходить слишком далеко.
        - Но и это их не спасет. Мы нападем на них днем, если продержимся эту ночь.
        - Они разделились на четыре потока, и во главе каждого я вижу вампира, несущего на щите свой герб.
        - Вот как, - Дьяк задумчиво покачал головой. - Значит, они решили атаковать без поддержки машин. Это странно.
        - Думаю, мы видим только пробу, первую попытку.
        - Необходимо отразить эту атаку во что бы то ни стало.
        - Твои воины сделают это без труда.
        - Откуда такая уверенность?
        - Я уже вижу, как они натягивают луки и заряжают арбалеты. В котлах кипит смола, мечники переминаются с ноги на ногу в нетерпении. Они жаждут встретиться с врагом.
        - Тем лучше. Но битва будет жаркой. Вампиры - сильные противники. Хорошо, что они зависят от времени суток, иначе они ни за что не начали бы атаку без осадных машин.
        - Надо полагать, тараны и передвижные башни недалеко. Мы еще увидим их этой ночью.
        - Наверняка. - Дьяк рукой возмутил в чаше воду, поднялся и сбросил плащ. Под ним был надет черный панцирь эльфийской работы, превращавший в прах любое коснувшееся его оружие, ноги защищали нефритовые пластины, такие же доспехи покрывали руки от плеч до кончиков пальцев. - Ты пойдешь?
        - Конечно. - Ирд снял со спины сложенную глефу. - Разве я могу пропустить такую битву?
        - Мне казалось, ты не любишь войн.
        - Но еще больше я не люблю вампиров.
        Дьяк взял со стола шлем, забрало которого было выполнено в виде головы барса, и, взяв его под мышку, отворил дверь.
        Вместе с Ирдом они вышли в коридор. Во дворе им подвели коней, и в сопровождении королевских телохранителей они помчались по пустынным улицам Венста к внешним стенам города. По пути им встретились только две старухи, поспешно спрятавшиеся в арках домов при появлении всадников. Дьяк не обратил на них внимания. Это были просто припозднившиеся жители, не успевшие укрыться в домах или сделать неотложные дела. Впрочем, возможно, они не верили в опасность, полагаясь на доблесть воинов, защищавших город. До всего этого не было дела ни королю, ни сопровождавшим его людям.
        Через несколько минут они осадили лошадей перед забаррикадированными огромными скальными осколками воротами. Здесь собрались сотни воинов, готовые отразить атаку носферату в случае, если те прорвутся за крепостные стены. Они приветствовали короля громкими криками и опустились на одно колено. Дьяк легко спрыгнул с коня и махнул рукой, отметая необходимость соблюдать этикет. Сейчас он был только воином, первым среди равных, по-прежнему готовый разделить все опасности предстоявшего сражения. Железный Герцог вернулся к своим солдатам, непобедимый и отважный - такой, каким они его любили.
        По каменной лестнице Дьяк поднялся на стену и вгляделся в темноту ночи. Армия вампиров была разделена на четыре потока, которые катились к Венсту, преодолевая многочисленные препятствия: разрушенные мосты, "волчьи ямы", на дне которых торчали смертоносные осиновые колья, и прочее.
        - Осталось совсем немного. - Дьяк обвел взглядом собравшихся вокруг него воинов. - Пора запускать катапульты.
        Тотчас же несколько капитанов сняли с перевязей рога и протрубили условный сигнал. На несколько секунд наступила тишина, а затем с низким гудением из-за городских крыш вылетели снаряды - утыканные осиновыми кольями бревна. Они описывали дугу над крепостной стеной и головами воинов, а затем падали в гущу вампиров, сбивая их с ног, насквозь пропарывая легкие доспехи и кольчуги, ломая панцири, вдавливая в землю, опрокидывая в воду.
        Это немного проредило ряды наступавших, но носферату ловко уворачивались. Кроме того, они быстро вышли из зоны обстрела и оказались под самыми стенами. Не останавливаясь, вампиры полезли по ним подобно муравьям. Наверху их ждали лучники, арбалетчики и другие защитники Венста. Врагов сбрасывали со стен, рубили, обливали кипящими маслом и смолой, пронзали сотнями стрел и болтов. Носферату десятками валились вниз, некоторые из них поднимались и снова карабкались по стене, другие превращались в разлагающиеся трупы. Но нападавшие продолжали упорно атаковать. Вскоре стены Венста стали похожи на копошащийся муравейник: казалось, каждый камень был занят упырем. И это происходило не только со стороны ворот, но и на других участках: вампиры напали с разных сторон. Дьяк оглядывал местность перед городом, пытаясь понять, где нежить и собирается ли она вступать в бой. Также его волновали осадные машины противника. Он понимал, что при их поддержке носферату смогут легко ворваться в город, даже несмотря на баррикады перед воротами.
        Возле его ноги в стену ударил и со звоном срикошетил болт: вампиры принялись обстреливать защитников Венста. Несколько воинов почти одновременно упали на камни, выронив оружие. Из их доспехов торчали стрелы. Мечники подняли тяжелые щиты и опустили забрала.
        И вот первым вампирам удалось добраться до крепостных зубцов. С торжествующими воплями они выскочили на бастионы, с легкостью размахивая двуручными мечами и секирами. Почти никто из них не имел щитов, но у всех шеи были защищены толстыми стальными воротниками.
        Дьяк надвинул забрало, превратив лицо в звериный оскал, и, подняв Эрнегор, бросился в атаку. Первого врага он рассек мощным ударом от ключицы до пояса, выдернул меч, снес вампиру полголовы, а затем пронзил сердце падавшего противника. Это была просто проба оружия: Дьяк мог убить вампира одним точным ударом, но хотел слегка размяться перед решительной схваткой. Эльфийский клинок не только рассекал доспехи носферату словно масло, но и сжигал их тела подобно осиновому колу. При этом покрытое магическими рунами лезвие светилось багровым огнем, а вампирская кровь исчезала с него, превращаясь в едкий дым.
        - За Железного Герцога! За короля! - Боевой клич был подхвачен тысячами воинов и пронесся по крепостным стенам, обогнув весь город.
        - За Малдонию! - крикнул Дьяк, врубаясь в самую гущу врагов, разбрасывая во все стороны кровавые ошметки.
        Его голос походил на рычание дикого зверя, а движения казались неуловимыми для человеческого глаза. Носферату падали, скошенные Эрнегором, не успевая даже защититься. Вскоре они начали избегать неистового воина, предпочитая сражаться с другими людьми, но Дьяк преследовал их, без устали поднимая и опуская свой меч. Не прошло и четверти часа, как он с ног до головы был покрыт кровью поверженных врагов.
        Воодушевленные его примером воины сражались как обезумевшие, умирали, убивали, задыхались в тяжелых доспехах, поскальзывались в лужах крови, падали со стен, но не останавливались ни на миг.
        Один раз Дьяк заметил в нескольких шагах от себя Ирда, бешено вращавшего своей глефой, но его тут же заслонили тела малдонцев и носферату.
        Бой разгорался все сильнее, уже некуда было ступить: повсюду валялись груды мертвых тел, камни казались ржавыми от покрывавшей их крови. Вампиры теснили защитников Венста, несмотря на яростное сопротивление, которое оказывали им люди. Наконец стало ясно, что первый рубеж придется сдать. Дьяк сорвал с перевязи серебряный рог и протрубил сигнал отступления. Воины нехотя начали сходить со стен, с боем пробираясь к замку Дольфран - крепости, внутри которой находились ратуша, торговые ряды, склады, дома знати, казармы гарнизона. За стенами цитадели были укрыты женщины, дети и старики, там же находились скот и запасы провизии, собранные со всех окрестностей на случай осады. В замке же стояли и ждали своего часа воздушные корабли, готовые по первому сигналу принять участие в битве. Дольфран мог выдержать практически любой штурм: он был невелик, и поэтому защитники могли держать под наблюдением весь периметр. Кроме того, подступы к нему были не застроены, что вынуждало нападавших атаковать на лишенном всяческих укрытий пространстве. При этом на расстоянии десяти метров друг от друга в мостовой были
устроены открытые колодцы, мешавшие установить осадные оружия.
        Вампиры, воодушевленные отступлением людей, яростно теснили их, предвкушая скорую победу. Некоторые вырывались вперед, разбрасывая малдонцев словно котят - пока их не поражала меткая стрела. Защитники Венста сдали уже половину внешнего города и продолжали отступать к Дольфрану.
        И в этот момент ударили катапульты носферату, подвезенные рабами и нежитью к стенам города. Они должны были довершить атаку вампиров, сломив последнее, как казалось носферату, сопротивление защитников города.
        Камни падали на крыши домов, выбивали ямы в тротуарах, сминали деревья. В ответ им ударили метательные машины Венста. Но рабы не видели, куда стреляют, и руководствовались собственными представлениями о планировке Венста, поэтому их выстрелы то и дело били мимо цели. А вот с башен города открывался прекрасный вид на позиции противника. Как только дозорные обозначили на картах расположение осадных орудий вампирской армии, сведения были переданы расчетам. Не прошло и четверти часа, как катапульты Венста разрушили четыре машины вампиров, и рабам пришлось спешно менять дислокацию. Перетаскивания тяжелых механизмов заняло довольно много времени, в течение которого защитники города нещадно обстреливали противника. Кроме того, маневр рабов имел мало смысла, поскольку дозорные тут же передавали сведения о новых позициях врага расчетам катапульт, и на орудия вампиров снова обрушивался град снарядов.
        Тем временем носферату подтащили к воротам Венста несколько баллист. Машины ударили почти в упор. Через минуту последовал второй залп, потом третий. Дерево, окованное железом, затрещало, металл рвался под градом камней, но баррикада не позволила створкам податься. Через некоторое время рабы подогнали таран. Теперь, когда на стенах города не осталось ни одного защитника, никто не мог помешать им крушить ворота. Вампиры с легкостью раскидывали тяжелые глыбы, подпиравшие ворота с внутренней стороны.
        Тем временем малдонцы отступали, с боем сдавая каждую улицу. Они яростно отстреливались и отбивались, словно стараясь истребить как можно больше вампиров. Носферату карабкались на крыши домов и бросались сверху, но их встречали копья с осиновыми древками и тучи стрел. Повсюду громоздились горы искромсанных трупов, в воздухе стояла вонь разлагающейся мертвечины, которую источали поверженные вампиры.
        Бои во Внешнем Городе длились еще около получаса, пока наконец люди не добрались до Дольфрана. За их спинами открылись ворота, через которые они должны были войти в цитадель, но никто не торопился укрыться за стенами крепости. Воины продолжали сражаться, и лишь после настойчивого сигнала рожка задние ряды начали переходить по перекидному мосту в замок. С бастионов по носферату ударили баллисты, сметая вампиров с открытого пространства, опрокидывая их в ров и в колодцы, но не причиняя им особого вреда.
        Дьяк оказался среди первых, оказавшихся в Дольфране. Ему тотчас подвели коня, и он помчался во внутренний двор замка, где находились воздушные корабли. Там он спешился и дал капитанам кораблей команду взлетать. Сам он поднялся на борт "Ручного дракона" и встал на мостике. На этот раз суда были нагружены чанами с чесночным экстрактом и обломками скал, а в экипаж входили, помимо матросов, только лучники и арбалетчики.
        "Ручной дракон" и "Слухи обгоняют ветер" были гораздо больше своих предшественников, и, кроме того, их борта и днища защищали бронзовые пластины.
        Дьяк ничего не говорил, он только наблюдал за тем, как осуществляется заранее разработанный и отрепетированный маневр.
        Корабли поднялись над городом и поплыли в сторону вампиров, постепенно окружавших Дольфран. Большая часть нападавших толпилась перед поднятым перекидным мостом, обдумывая, не лучше ли дождаться баллист и попробовать пробить ворота. Несколько десятков вампиров решили атаковать немедленно и пустились через ров вплавь. Со стен замка на них немедленно посыпались стрелы, и лишь несколько наиболее удачливых носферату сумели добраться до бастионов и начать карабкаться по ним. Правда, лишь для того, чтобы быть расстрелянными почти в упор.
        Когда вампиры увидел воздушные корабли, в их рядах произошло настоящее смятение: должно быть, они не забыли страшную атаку с неба, когда на них падали Огни Итинель. Дьяку было хорошо видно, как помчались по улицам гонцы, понесшие в ставку вести о появлении судов. Ворота Венста уже были распахнуты, в них входили отряды нежити и въезжала тяжеловооруженная конница. Следом везли новые катапульты, баллисты и требушеты. Дьяк взглянул на горизонт. До рассвета оставалось еще несколько часов.
        Корабли остановились над носферату, которые спешно прятались в ближайших домах. Капитаны отдали приказ открыть люки, и сверху на упырей полился чесночный отвар. В полете он разделялся на тысячи капель и падал подобно дождю, обжигая не успевших укрыться носферату. Это не убивало их, но причиняло страшную боль. Затем корабли снизились, и стрелки принялись осыпать врагов тучами стрел и болтов, пробивавших кольчугу и легкие доспехи вампиров.
        Тем временем рабы и нежить втаскивали в городские ворота катапульты и баллисты. Их катили по улицам к Дольфрану, чтобы сбить корабли.
        Капитан флагманского "Ручного дракона" взял флажки и просигналил "Нет предела совершенству", чтобы тот шел на перехват.
        Дьяк внимательно следил за тем, как заработал на "Нет предела совершенству" пропеллер и судно двинулось к воротам Венста. Оно постепенно набирало высоту, чтобы увеличить разрушительную силу камней, которые предстояло сбросить на машины противника. Через несколько минут, пролетая над колонной катапульт и баллист, корабль открыл устроенный в днище люк. Вниз полетели обломки скал. Они дробили орудия противника, сминали рабов и нежить, разлетаясь при этом на сотни осколков и поднимая тучи пыли. За несколько мгновений большая часть осадных приспособлений вампиров была уничтожена. Повсюду валялись раздробленные бревна, рваные канаты и искореженный металл.
        На смену "Нет предела совершенству" двинулся "За кем последнее слово". Его пытались сбить из уцелевших катапульт, но камни пролетали мимо - должно быть, рабы в страхе торопились и не могли толком навести прицел, а может, не умели стрелять по движущимся мишеням. Впрочем, скорее всего, они вообще не знали, как обращаться с метательными орудиями, ведь большая часть расчетов была уничтожена еще во время первой воздушной операции, а новых едва успели обучить самым азам.
        Оба корабля снизились, чтобы дать арбалетчикам возможность расстрелять оставшихся в живых рабов. Через пару минут стрелкам удалось загнать их в дома, так что улицы расчистились, если не считать толп нежити, которой стрелы были нипочем. Мертвецы толкались, громыхая оружием и доспехами, задирали головы и пялились пустыми глазницами на корабли, но не могли причинить им вреда.
        Тем временем вампиры вылезли из укрытий и бросились на штурм Дольфрана. Вероятно, они использовали Зов, чтобы скоординировать свою атаку. Теперь, когда на поддержку осадных машин рассчитывать не приходилось, носферату решили, что должны взять крепость во что бы то ни стало. Однако подняться на стены было непросто: на бастионах выстроились мечники, а на башнях расположились лучники, обстреливавшие всех, кто пытался вскарабкаться на стену. И с каждым залпом они снимали богатую жатву. Но вампиры упорно лезли вверх, не обращая внимания на потери. Казалось, они были готовы пожертвовать своими бессмертиями ради того только, чтобы сокрушить последний оплот защитников Венста. И это не могло не пугать, потому что, в отличие от стрелков, носферату не знали усталости, так что рано или поздно они могли прорваться сквозь заслон и оказаться в Дольфране.
        С капитанского мостика "Ручного дракона" Дьяк следил за ходом сражения. Он видел, что воины пока еще крепко стоят на позициях, но понимал, что вечно так продолжаться не может. Конечно, ряды нападавших таяли, но и у вампиров были свои лучники, которые не теряли времени даром, снимая со стен малдонских стрелков. Так что, хотя атаки носферату пока не принесли им никакой пользы, людям требовалось получить решительное преимущество.
        Дьяк отдал командам кораблей приказ обстреливать атаковавших Дольфран из луков и арбалетов. Суда приблизились к стенам цитадели, и стрелки дали залп по карабкавшимся вверх упырям. Те с яростными воплями посыпались вниз. Вампиры оказались между двух огней. Теперь их просто уничтожали, не позволяя нанести ответный удар. Даже если особо удачливому носферату удавалось добраться до края стены, он мигом оказывался утыканным стрелами или пронзенным сразу несколькими мечами. У подножия бастионов лежали груды гниющей плоти.
        В это время подоспела уцелевшая после налетов кораблей нежить. Мертвецы столпились перед Дольфраном, готовые к бою, но они не могли карабкаться по стенам как вампиры. Дьяк передал команде "Сверху виднее" приказ взять в Дольфране груз камней и завалить ими нежить, а капитану "Ручного дракона" велел развернуть корабль и лететь за стены Венста.
        Он один знал, что Ольгерд Эрнадил выполнил свое задание и разрушил Сферы, в которых хранились души вампиров. Теперь носферату больше не могли создавать себе подобных, так что все они были здесь: оставшиеся, уцелевшие, последние. Чем больше их будет уничтожено в этой битве, тем лучше. Но с этим вполне справятся мечники и стрелки, Дьяк же хотел найти ставку вампиров и уничтожить ее.
        * * *
        Невин, одетый в глухие доспехи гномьей работы, добытые у горных мастеров при помощи подставного лица, стоял на холме и глядел на стены Венста. Он почти не видел хода сражения с тех пор, как носферату ворвались в город, но его паладины докладывали о происходящем при помощи Зова. Ванхорн, Дарон, Валентин и Телон вели его армию в бой. Должность Военного Наместника была упразднена - Пророк в ней не нуждался, он сам, благодаря Кровавому, знал, куда и зачем посылать воинов. Валентин был обескуражен таким поворотом, но не посмел ничего возразить - не только потому, что было абсурдно оспаривать волю Молоха, но и потому, что не уберег Калигорст - символ своего статуса. Его позиции вообще сильно упали в последнее время - в первую очередь из-за сдачи Бальгона, а также потому, что умы и сердца вампиров занимал Пророк, вещавший словами Кровавого. Все их помыслы были связаны с волей Молоха, который, как им казалось поначалу, вел их к бесспорной победе, и им не было никакого дела до амбиций Валентина. Председателю Вардана пришлось уйти в тень и довольствоваться ролью обычного командира.
        Невин больше не опасался его: за его спиной стоял Молох, и он знал, что делает то, ради чего был создан. Пойти против Пророка означало изменить Служению, а кара за это полагалась одна - смерть. Невин был уверен, что Валентин никогда добровольно не пожертвует своим бессмертием даже ради того, чтобы обойти его на политическом поприще. Доказательством тому служило бегство бывшего Военного Предводителя и потеря Калигорста, за что его тихо презирали почти все вампиры. Невин доверил Валентину командовать четвертой частью армии только потому, что не хотел унижать его сверх меры и превращать в озлобившегося врага. В подчинение он отдал ему носферату из его клана - никто другой не стал бы сражаться под его началом.
        Накануне битвы Невин говорил с Дароном. Они сидели в княжеском шатре и обсуждали предстоящий штурм. Остальные командиры разошлись, но оставалось еще несколько вопросов, касавшихся той части атаки, которая лежала на плечах Дарона. После того как все было в сотый раз обговорено и проверено, Дарон обратился к Невину:
        - Ваше Величество, дозвольте мне сказать.
        - Слушаю? - сворачивая план Венста, Невин кивнул своему советнику. Что-то в его тоне показалось ему любопытным.
        - Мне кажется, в последнее время вы испытываете некоторые... сомнения.
        Невин поднял брови. Этого он не ожидал.
        - Какого же рода? - спросил он сухо.
        - Простите мою дерзость, - проговорил Дарон, - но не сомневаетесь ли вы в верности ваших вассалов?
        Невин усмехнулся:
        - Ты имеешь в виду Валентина? Он не посмеет выступить против меня. Ведь я - Пророк!
        - Об этом я и хотел поговорить, Ваше Величество.
        - Поясни.
        - Валентин - всего лишь пешка, вы совершенно правы, и пешка довольно трусливая. В этом мы имели возможность убедиться. Но речь не о нем.
        - О чем же? - Невин отложил план и уселся поудобнее. Разговор намечался интересный.
        - О вашем высоком статусе Пророка.
        - Продолжай.
        - Ваше Величество, дозволено ли мне говорить откровенно?
        - Я тебе это приказываю!
        - Слушаюсь. Как известно, наша жизнь подчинена Служению, то есть форме бытийственного Пути, сопряженного с выполнением обязанностей, наложенных на нас нашим создателем. Так ли?
        - Совершенно верно. Дальше.
        - Нашим создателем является бог по имени Молох, и своим Служением мы вершим его волю. Таким образом, можно говорить о том, что наше общество построено на религиозной основе. Именно она сплачивает нас, дает нам надежду и вселяет уверенность в правильности собственных поступков.
        - Правильнее сказать: "снимает с нас ответственность за них", - поправил Невин.
        - Вы верно подметили, Ваше Величество, - Дарон слегка поклонился. - Но суть от этого не меняется. Наша жизнь - религиозное служение Богу-Создателю.
        - И? Я пока не понимаю, к чему ты ведешь.
        - Секунду, мой повелитель. Я как раз перехожу к своему непосредственному вопросу. - Дарон сделал краткую паузу. - Не чувствуете ли вы, Ваше Величество, что ваше назначение Пророком было несколько искусственным?
        Невин нахмурился.
        - Такова воля Молоха, - ответил он холодно.
        - С этим никто не спорит! - Дарон приложил руку к груди. - Но речь идет о ваших чувствах. Верители вы сердцем, что достойны этого звания?
        Невин смотрел на Дарона непонимающе. Что он хочет от него услышать и зачем вообще завел этот разговор?
        - Я хочу помочь вам, повелитель, - сказал Дарон, словно прочитав его мысли. - Поверьте мне.
        - Когда я был только князем, никто не мог оспорить мою власть, - проговорил Невин медленно, обдумывая каждое слово. - Я взошел на трон по всем правилам после смерти Прародителя Грингфельда. Но когда Молох объявил меня Пророком, это стало неожиданностью для всех. Для этого не было... предпосылок.
        - Вы думаете, что подданные считают вас недостойным быть Пророком?
        - Хм... - Невин помолчал, собираясь с мыслями. Он не был уверен, что вообще должен делиться ими с Дароном или кем-то еще, но некоторые вещи действительно его беспокоили. - Видишь ли, - заговорил он, осторожно подбирая слова, - религиозная власть держится на авторитете знающего волю Бога. То есть, собственно, Пророка. Но обычно на эту роль выбирается тот, кто отличается особой праведностью или, напротив, исключительной жестокостью - в зависимости от культа. Но в любом случае это должен быть самый... достойный. То есть превосходящий остальных по ряду тех качеств, которые наиболее ценит Бог. Молох требует от нас преданности, но этим обладает каждый вампир. Ни один из них не изменит Кровавому. Так чем же я лучше? Только лишь тем, что я князь?
        - Но если все равны, следует выбрать первого среди равных, - заметил Дарон. - Вы получили это право вместе с троном, по праву наследования. Чем роль Пророка отличается от роли правителя?
        - Есть ли у меня авторитет Пророка - вот в чем я сомневаюсь. Действительно ли я избран за достоинства или я - просто посыльный, передающий слова хозяина остальным слугам? Ты можешь ответить мне на это?
        - Я попробую.
        - Неужели? Хотелось бы послушать.
        - На самом деле вы знаете ответ, Ваше Величество. Молох мог выбрать того, чьими устами говорил до сих пор, - Оракула Эртанора. Но он этого не сделал. Он выделил вас и возвысил. Разве это не говорит о том, что ему нужны именно вы, Ваше Величество?
        Невин вспомнил этот разговор. Он много думал о нем и решил, что Дарон прав и в любом случае на все есть воля Подателя Жизни. Даже если выбор пал на Невина случайно, это не отменяет Служения, а потому он обязан следовать ему до конца.
        Сейчас же не было времени размышлять о мотивах Кровавого, потому что в Венсте разворачивались события, требовавшие немедленных реакций и быстрых решений.
        Невин понимал, что бой идет не совсем так, как планировалось, и стремительной победой давно уже не пахнет, но не мог понять, есть ли у его армии шанс на взятие города. Ему докладывали, что Венст пал и осталось только уничтожить последний оплот защитников - внутренний замок, - но время шло, а сообщений об окончательной победе не было. Кроме того, Невина раздражали плавающие в небе корабли: он знал, какой урон они способны принести. Несколько раз он порывался сам съездить в Венст и узнать, как обстоят дела, но советники неизменно удерживали его, напоминая о том, что Пророк должен находиться в безопасности - на этом настаивал Молох. Невин изнывал от неведения и, почти не отрываясь, смотрел в сторону крепостных стен.
        Эртанор был рядом, но стоял, прикрыв глаза, - он управлял своими мертвецами. Судя по гримасе, искажавшей временами его лицо, дела у нежити шли не очень хорошо, но Невин не обращался к нему с расспросами, не желая нарушать транс Оракула.
        Нечто в небе привлекло его внимание. Подняв глаза и присмотревшись, он понял, что к ним приближается один из воздушных кораблей Малдонии. При мысли об огненных шарах, на месте сжигавших даже вампиров, Невин невольно почувствовал страх. Он не знал, зачем противник летит в их сторону, но понимал, что с холма нужно уходить, чтобы не стать легкой мишенью. С тревогой взглянув на Эртанора, Невин поколебался мгновение, а затем тронул Оракула за плечо. Тот сразу же открыл глаза и вопросительно посмотрел на Невина:
        - Ваше Величество?
        Невин в ответ молча указал на плывущую по небу черную массу, едва различимую в темноте.
        - Корабль? - Оракул нахмурился. - Он больше, чем я, думал. По рассказам рабов выходило, что эти суда куда меньше. Что ему здесь понадобилось?
        - Не знаю. Но нужно уходить.
        - Да, Ваше Величество, вы правы.
        Невин сделал знак советникам и телохранителям, и вампиры начали спускаться с холма, чтобы укрыться в ближайшем лесу. По дороге Невин спросил Оракула, как продвигаются дела у нежити.
        - Сейчас наши мертвые воины почти бесполезны, - отвечал Эртанор, время от времени бросая взгляды на небо. - Они не умеют карабкаться по стенам и поэтому вынуждены ждать, когда мы ворвемся в Дольфран и опустим для них мост.
        - Когда первый рубеж падет, нашу армию уже ничто не остановит. Люди не смогут оправиться после поражения этой ночи, - уверенно произнес Невин и тотчас понял, что просто старается убедить себя в этом.
        - Без сомнения, - спокойно сказал Эртанор, - как только наши воины проникнут в цитадель, Венст будет покорен.
        - Ты хотел сказать "если", - бросил Невин, не скрывая горечи. Ему вдруг стало ясно, что сегодня вампирам победы, скорее всего, не видать - иначе они уже получили бы решительный перевес в этом сражении.
        Эртанор пожал плечами.
        - Отнюдь, - сказал он, пригибаясь, чтобы нырнуть под низкую толстую ветку, - я уверен, что мы возьмем город, но ценой огромных потерь. Только меня это не особенно радует, - добавил он так, чтобы его слышал только Невин.
        - Почему? - Тот с любопытством взглянул на Оракула: что это, откровение или обычное предположение?
        - Потому что, Ваше Величество, у нас не хватит воинов, чтобы удержать его, когда Железный Герцог вернется с подкреплением.
        - Ты думаешь, он уцелеет? - спросил Невин резко. Мысль о том, что виновник смерти Мелиссы может ускользнуть, разозлила его, и ему вновь захотелось помчаться в город, чтобы лично принять участие в битве.
        - Рано или поздно он падет от вашей руки, - ответил Эртанор уклончиво.
        Невин усмехнулся этой уловке.
        - Надеюсь, Железный Герцог приготовился к смерти, - сказал он, - потому что я не пощажу никого из тех, кто поднимал оружие против Бальгона.
        - Если сегодня он уцелеет, то сможет сбежать из страны, - заметил Эртанор осторожно. - Он ведь чужеземец и, судя по всему, наемник. Так что, скорее всего, здесь его держит только желание обладать властью и жажда наживы.
        - Он амбициозен, - возразил Невин, покачав головой. - Ему нравится побеждать.
        - Но сегодня его ждет поражение.
        - И, надеюсь, смерть.
        - Разумеется. Но даже если он спасется, его положение изменится. Когда Венст падет, Железный Герцог уже не будет в глазах малдонцев таким уж непогрешимым. Они не будут доверять ему столь же слепо. Рано или поздно он поймет, что армия предана ему уже не так, как прежде, и тогда он испугается.
        Невин невольно усмехнулся:
        - Настолько, чтобы бросить свое королевство? А как же человеческая жадность? Неужели ты думаешь, он так легко отдаст то, на приобретение чего потратил столько сил?
        - Мне кажется, власть над Малдонией далась ему не так уж трудно, - заметил Эртанор. - Похоже, он очень ловкий политик.
        - И совершенно беспринципный, заметь.
        Вампиры вышли на небольшую поляну, где их ждали кони. Великолепные животные были покрыты черными попонами с желтыми силуэтами нетопырей по углам, их морды защищали стальные маски, выполненные в виде драконьих голов. Этих скакунов удалось вывезти из Бальгона до его падения, и подобных животных осталось у носферату немного. Выращенные в Городе Мертвых, такие кони слушались своих хозяев с полуслова, а главное, не боялись их.
        Невин поглядел наверх - туда, где среди веток виднелась черная масса плывущего по небу корабля. Нижнюю часть воздушного мешка посекундно освещали всполохи горевших в гондолах огней. Вампир пожалел, что у него нет двух-трех нагльфаров. Их можно было бы переоборудовать для боя и использовать. Но Молох отказался предоставить даже один-единственный, на котором некогда летал Невин, - корабль был слишком ценен, ведь управлялся волшебством, а не хитроумными приспособлениями, которые в случае поломки можно было починить.
        - У меня появилась одна идея, - сказал Невин. - Хочу проверить, насколько эти суда действительно опасны, - пояснил он, заметив вопросительный взгляд Эртанора.
        - Они почти неуязвимы, повелитель.
        - Но наши рабы сбили одно из них при помощи баллист и катапульт.
        - Теперь малдонцы будут тем более осторожны.
        - Ну, во всяком случае, я не собираюсь стрелять по ним. - С этими словами Невин вскочил на коня и подобрал поводья. - Мне нужно в город.
        - Это может быть опасно, Ваше Величество.
        - И что? - ответил Невин резко.
        - Я поеду с вами.
        Невин усмехнулся:
        - Думаешь, что сможешь защитить своего князя лучше, чем Молох своего Пророка?
        - Нет, повелитель. И все же... - В голосе Эртанора была слышна решимость.
        - Ладно, можешь меня сопровождать. Оставайтесь здесь! - приказал Невин остальным советникам.
        Через мгновение вампиры вылетели из леса на своих быстроногих конях и помчались в сторону Венста. Они не знали, заметили ли их с корабля, но это было неважно: в любом случае догнать бальгонских скакунов на медлительном воздушном судне было невозможно, особенно если учесть, что для этого ему пришлось бы развернуться.
        Носферату въехали в город через разрушенные ворота, миновали ряд улиц и площадей. Впереди виднелись башни цитадели и парящие вокруг них корабли малдонцев. Судя по всему, сражение было в самом разгаре. Во всяком случае, стены Дольфрана явно оказались крепче, чем хотелось бы Невину.
        Через несколько минут вампиры остановили коней позади своего войска. Телохранители окружили своего князя и Оракула плотным кольцом, подняв щиты, чтобы защитить их от стрел.
        Невин обвел позиции взглядом и нахмурился. Воины толпились, выкрикивали проклятия, падали в ров, сброшенные с зубчатых бастионов. Малдонцы осыпали их градом стрел из башен, бойниц и с кораблей. Вампирская армия явно оказалась в тупике и быстро таяла. Нежить болталась без дела, стуча костями и распространяя омерзительную вонь.
        Невин отыскал глазами Дарона - его только что сбросили вниз, и он рвался снова вступить в бой. Невин позвал его при помощи Зова. Дарон вздрогнул, обернулся, увидел через пару секунд сидевшего на коне Невина и удивленно поднял брови.
        - Повелитель, здесь опасно, - четко прозвучал его голос в голове у Невина. - Люди могут попасть в вас стрелой, и тогда Пророка не защитят даже гномьи доспехи.
        - Меня защитит Кровавый, - ответил Невин. - Подойди ко мне, я имею к тебе дело.
        Дарон, растолкав окружавших его вампиров, подошел к Невину и опустился на одно колено:
        - Я слушаю, повелитель.
        - Видишь тот корабль? - Невин указал на возвращавшееся со стороны леса судно (видимо, на нем все же заметили двух всадников, устремившихся к Венсту). - Я хочу, чтобы ты поднял меня туда.
        Дарон пришел в замешательство.
        - На судно?
        Невин кивнул:
        - Да, опусти меня прямо на палубу.
        - Но, повелитель, на нем не меньше двух сотен стрелков, они утыкают нас осиновыми стрелами, как только мы приблизимся!
        - Ты забываешь, что, в отличие от нас, люди почти не видят в темноте. Взлети повыше и появись неожиданно. Они не успеют спустить тетивы.
        - Тогда они застрелят нас уже на борту.
        - Нет. Люди слишком медлительны. Впрочем, я не прошу тебя оставаться на этом корабле, только доставь меня туда.
        Дарон хотел еще что-то возразить, но передумал. Видимо, решил, что негоже возражать Пророку, который сам должен знать, что делать.
        - Как прикажете, Ваше Величество, - сказал он, поднимаясь с колена.
        Он убрал меч в ножны и, на пару мгновений войдя в легкий транс, высвободил из своей спины огромные кожистые крылья, став похожим на гигантскую летучую мышь. Невин спешился, Дарон обхватил его руками и, несколько раз ударив крыльями по воздуху, поднялся вверх.
        Они полетели, постепенно набирая высоту. В ушах у Невина свистел ветер, очень быстро стало холодно, но вампирам это не причиняло никаких неудобств.
        Корабль медленно плыл в сторону цитадели. Он был почти рядом с Дольфраном, когда Дарон начал снижаться, чтобы опустить Невина на палубу.
        - Подожди, - остановил его Невин. - Видишь эти веревки? - он указал на канаты, которые удерживали воздушные шары, прикрепляя их к гондоле. - Я спущусь по одной из них.
        Дарон подлетел поближе, и Невин перепрыгнул на канатную сеть, уцепился за одну из веревок и, на ходу обнажая Семеракх, соскользнул по ней на палубу.
        При его появлении воины изумленно отпрянули, а затем вскинули арбалеты, но было поздно: Невин бросился вдоль края гондолы, легко балансируя на узком ограждении и на бегу обрубая все канаты, попадавшиеся на пути. За его спиной и перед его лицом свистели болты, но пока ни один не попал в цель. Невин старался не думать о преследующей его смерти и с огромной скоростью рассекал воздух мечом, так что через несколько секунд корабль стал сильно крениться на один бок. Некоторые люди упали, не сумев удержать равновесие; из очагов, нагревающих поступающий в шары воздух, посыпались на палубу угли.
        Один болт угодил Невину в бедро. Вампир взвыл от боли и выдернул стрелу - такое ранение не было смертельным, но причиняло страшные муки. Носферату рубанул очередной канат, взвился в прыжке и опустился на капитанский мостик. Нога подвернулась, и Невин не сумел сдержать крик: ощущение было такое, словно ему вогнали в бедро раскаленное железо.
        Лишенный доброй половины канатов, корабль сильно накренился, несколько человек выпали за борт и с воплями полетели вниз. Вслед за ними посыпались пылающие угли - казалось, в ночи пошел огненный дождь.
        Невин ухватился за основание штурвала и сумел удержаться. Подняв глаза, он не сразу понял, что перед ним Дьяк. Король Малдонии сделал выпад, рассек гномью броню словно масло, и лезвие полоснуло вампира по груди. Если бы он вовремя не отпрянул, эльфийский клинок пронзил бы его сердце.
        - Ты!.. - выдавил из себя Невин, сверля противника злобным взглядом. Вот он, виновник смерти Мелиссы, объект его ненависти, человек, которого он сотни раз убивал во снах и в мечтах.
        - Ты поразительно наблюдателен, - ответил Дьяк, усмехнувшись. - Полагаю, ты жаждешь моей крови, но сейчас мне недосуг - как видишь, мы падаем.
        Тут Невин почувствовал, что корабль действительно быстро снижается, все больше заваливаясь набок: оставшиеся канаты не выдерживали веса гондолы и лопались один за другим.
        - Прощай! - Дьяк бросился к борту, словно собираясь прыгнуть вниз. Но в этот момент показалась смотровая площадка донжона Дольфрана, мимо которой пролетал обреченный "Ручной дракон", и Дьяк невероятным прыжком перелетел на нее. Обернувшись, он помахал Невину закованной в броню рукой и скрылся за низкой дверью, ведущей внутрь башни.
        Выругавшись, Невин последовал примеру своего врага, но смог долететь только до края зубчатой стены, окружавшей площадку. Ухватившись за него пальцами, он легко подтянулся и бросился к двери. Она оказалась запертой изнутри. Невин ударил по ней ногой и едва не рухнул от пронзившей его боли - рана только начала заживать. Переведя дух, он размахнулся и врезал по двери кулаком. Доски затрещали. Следующий удар освободил Невину путь, и вампир, хромая, ринулся по крутым каменным ступенькам вниз. Дьяка нигде не было видно - вероятно, он уже перебрался к другим помещениям замка.
        Вдруг Невин услышал за своей спиной быстрые шаги и обернулся. К нему приближался Эртанор.
        - Как ты здесь очутился?! - крикнул Невин раздраженно.
        - Почти тем же путем, что и вы, повелитель, - ответил Оракул, догоняя Невина. В руке у него был обнаженный меч, а на спине висел небольшой круглый щит. - Меня поднял на донжон замка Дарон. Кстати, похоже, мы не выиграем эту битву. Люди стоят насмерть и даже не думают сдаваться.
        - Этого не может быть! - Невин продолжал спускаться, и теперь Эртанор шел за ним следом - лестница была слишком узкой, чтобы можно было идти рядом. - Люди медлительны. К тому же наверняка уже устали. Они не смогут противостоять нам.
        - У нас нет лучников, а новые Слуги почти не владеют оружием. Они сильны, но неловки, а воины Герцога - настоящие мастера.
        - Говорю тебе, мы выиграем эту битву! - выкрикнул Невин, оборачиваясь. - Мы - слуги Бога, и он знал, что делал, когда посылал нас в бой. Победа будет нашей!
        - До рассвета осталось меньше часа.
        - Как?! - от неожиданности Невин даже остановился. - Неужели время летит так быстро?
        - К сожалению, да, Ваше Величество.
        - Тогда нужно удвоить усилия! Отступать нам некуда.
        - Мы потеряли много воинов и нежити, рабов остались считаные единицы, а Дольфран до сих пор не взят. Хоть вы и уничтожили один из кораблей малдонцев, остальные продолжают обстреливать нас осиновыми стрелами, и по крайней мере треть из них находит свои цели. Вскоре мы будем вынуждены прекратить штурм, чтобы укрыться от солнца, и нам не удастся воспользоваться для этого домами Венста, потому что некому охранять нас от малдонцев.
        - Не обязательно спать. Мы можем сражаться с ними и в домах.
        - Ваше Величество, они просто разрушат их, и солнечный свет убьет нас.
        - Ты думаешь, Герцог пожертвует городом?
        - Он пожертвует всем, чем угодно, лишь бы истребить нас. За это его и любят в Малдонии, потому он и стал королем.
        - Но его возненавидят, если он уничтожит дома! Людям негде будет жить. Зачем им победа такой ценой?
        - Вы, Ваше Величество, должно быть, забываете, что Герцог - чужак и Малдония не его родина. Он не станет жалеть ничего, если только представится возможность покончить с нашим родом. Этот человек одержим идеей уничтожить вампиров.
        - Проклятье! Ты прав! Но есть еще надежда на то, что нам удастся его отыскать. Он должен быть где-то здесь, в замке. Ты его видел?
        - Да, я наблюдал за тем, как вы с ним покинули корабль. Кажется, этот человек обладает особыми способностями.
        - Ты имеешь в виду прыжок? Да, здесь не могло обойтись без колдовства. Помнится, подобные вещи в Малдонии не приветствуются.
        - Ему простят все, что угодно, особенно если мы проиграем сегодняшний бой.
        В это время вампиры остановились перед окованной железом дверью, ведшей в остальные помещения Дольфрана. Невин выпустил когти и ударил по ней, разрывая металл на тонкие полосы. Затем еще раз и еще. Через две минуты путь был свободен, если не считать нескольких стражников, встретивших незваных гостей по ту сторону двери. Вампиры быстро зарубили их - к счастью, малдонцы не были вооружены арбалетами. Неожиданный выстрел, произведенный в упор, мог бы прикончить Невина и Эртанора на месте.
        В живых оставили только одного мечника. Невин применил свой Дар Крови и наложил на него Чары.
        - Отведи нас к королю! - приказал он нетерпеливо.
        Человек, равнодушно глядя перед собой, отрицательно покачал головой:
        - Мне неизвестно, где Его Величество.
        - Ты видел, как он проходил здесь?
        - Да.
        - Куда он пошел?
        - Не знаю.
        Невину захотелось ударить пленника, но он сдержался, зная, что это делу не поможет. Вместо этого он спросил:
        - Где обычно бывает король в Дольфране?
        - Его Величество здесь впервые. У него нет любимых мест.
        - Но куда он мог пойти? - Невин начинал терять терпение. - Сам-то ты как думаешь?
        - Возможно, Его Величество отправились в Главный Зал. Но это только мое предположение.
        - Отведи нас туда! - велел Невин.
        Стражник повернулся и пошел по коридору. Вампиры последовали за ним. По пути им навстречу попался отряд воинов - человек шесть. В короткой схватке одному из них удалось сломать Эртанору ногу тяжелой палицей, и носферату потребовалась регенерация. Невин, не желая терять времени, пошел со своим зачарованным проводником дальше, а Оракул остался, чтобы ввести себя в легкий транс и залечить рану.
        Он догнал Невина перед самым входом в Главный Зал. Дверь была распахнула, и вампиры вошли, оглядываясь по сторонам. На стенах висели доспехи и знамена, шпалеры и гобелены, но Дьяка в зале не было.
        - Где еще он может быть? - обернулся Невин к стражнику.
        - Кто?
        - Король, болван! Кто же еще?! Кого мы, по-твоему, ищем?
        - Короля? - спросил воин равнодушно.
        - Да! Так где он может быть?
        - Не знаю.
        Невин взмахнул мечом, и голова стражника покатилась по мозаичному полу, громыхая шлемом.
        - Что будем делать, повелитель? - поинтересовался Эртанор, осматриваясь. - Возможно, Герцог уже покинул замок.
        - Здесь не так много помещений, - сказал Невин, подумав. - Если его нет здесь, он должен быть в других комнатах. Обыщем замок. Ты начинай оттуда, - он указал на северное крыло.
        - Мне бы не хотелось вас покидать, - возразил Эртанор.
        - Ерунда! Не спорь и отправляйся - нельзя терять ни минуты.
        - Может, вам вначале завершить регенерацию? - Оракул указал на рану Невина.
        - Сама заживет. Не хочу тратить время. Ступай!
        Оракул нехотя кивнул, и вампиры разошлись в разные стороны.
        Невин двигался быстро, на ходу осматривая залы и коридоры, которые проходил. Герцога не было нигде, он словно растворился. Бормоча проклятия, вампир подошел к одной из бойниц и выглянул во двор. Но и там он не нашел своего врага. Зато он увидел, как на стенах завязался бой между ослабевшими защитниками Дольфрана и все-таки поднявшимися на бастион вампирами.
        Усмехнувшись, Невин продолжил поиски. На одном из этажей он услышал звон оружия и шаги - по левому коридору шел небольшой отряд. Не желая тратить время на схватку, вампир свернул в другую сторону и, толкнув невысокую дверь, очутился в Охотничьем Зале. Здесь лежали седла, упряжь, изящно изогнутые рога, оправленные в серебро и даже золото, стояли на полках арбалеты, луки, колчаны со стрелами, со стен смотрели стеклянными глазами головы убитых животных: оленей, кабанов, медведей, волков. Неподалеку от входа красовались другие охотничьи трофеи: скелеты и чучела едва ли не всех представителей фауны малдонских лесов.
        Среди этого буйства смерти Невин увидел наконец того, кого искал. Дьяк стоял спиной к нему возле дальней стены, подняв обе руки, и с его уст срывались слова заклинания. Перед ним сияла, переливаясь всеми цветами радуги, прозрачная сфера около двенадцати футов в диаметре. Она висела над полом, почти касаясь каменных плит, и тихо потрескивала, разбрасывая вокруг себя редкие искры.
        С торжествующим криком Невин бросился вперед, опрокидывая чучела и скелеты и роняя стойки с оружием. Им владело одно желание - уничтожить своего заклятого врага! Какое бы волшебство ни творил Железный Герцог, он не сумеет избежать смерти: здесь он в ловушке!
        Дьяк обернулся, но на его лице не отразилось ничего. Казалось, он ждал появления Невина и ничуть ему не удивился. Когда их с вампиром разделяло всего семь-восемь шагов, он вошел в сферу, и пульсирующее сияние тотчас сжалось, превратившись в радужный шарик не более двух футов диаметром, висящий над полом примерно на уровне груди.
        Невин остановился в недоумении, потом его захлестнула волна гнева и отчаяния, он изо всей силы рубанул по сфере, но Семеракх прошел сквозь нее, не встретив никакого сопротивления. Дьяк ускользнул, странно упорствуя в своем нежелании принимать бой с князем Бальгона, и неизвестно было, где теперь его искать.
        Глава 12
        Лабиринт
        - Эртанор, иди ко мне! - позвал Невин. - Я нашел Железного Герцога, но ему снова удалось скрыться.
        - Где вы, повелитель?
        - На третьем этаже, в последнем Зале, Охотничьем.
        - Я иду, Ваше Величество!
        Когда Оракул вошел в Охотничий Зал, то увидел своего повелителя стоящим перед огоньком размером с кулак, от которого сыпались на пол разноцветные искры.
        - Что это, Ваше Величество?
        - На месте этого... - Невин указал на угасающий пучок света, - была сфера, и Герцог вошел в нее. Он исчез, а она сжалась, закрыв вход, и теперь становится все меньше.
        - Видимо, это какой-то портал, - сказал Оракул, осматривая исчезающий на глазах огонек. - Интересно, он здесь закреплен или Герцог сам создал его?
        - Когда я вошел, он читал заклинания.
        - Это ничего не значит. Чтобы открыть даже закрепленный портал, необходимо знать пароль. Впрочем, я вижу только один шанс проникнуть туда, где скрылся наш враг.
        - Какой? - Невин нетерпеливо схватил Оракула за рукав. - Говори!
        - Нужно спросить Молоха. Бог наверняка знает способ открыть этот портал.
        - Что ж, попробуй. - В голосе Невина послышалось сомнение. - Но делай это быстрее!
        - Слушаю, Ваше Величество.
        Оракул сложил руки на груди и начал шевелить губами. Невин ждал примерно того же, что видел в Вещей Башне, когда приходил спрашивать, следует ли начинать войну с Малдонией: миражей, молний, конвульсий, буйства энергии, но Эртанор продолжал стоять спокойно, беззвучно произнося какие-то слова или, возможно, читая заклинание. Значит, все эти представления, сопровождавшие прежние откровения, разыгрывались для публики?
        Эртанор прикрыл глаза, и Невин понял, что с Оракулом говорит Молох. Он замер, чтобы не мешать этому внезапному трансу. Через пару минут вампир встряхнулся и проговорил, глядя на то место, где угасали последние искры, оставшиеся от закрывшегося за Дьяком портала.
        - Кровавый говорил со мной! Он сказал, что Герцог скрылся в своем тайном замке, укрытом от посторонних глаз в так называемом Лабиринте, который служит порталом между нашим миром и царством Пустоты, где обитают лишь духи и демоны. Время там протекает как во сне. В Лабиринте может пройти месяц, а здесь - всего лишь час. Я никогда не слышал ни о чем подобном, а вы, Ваше Величество?
        - Нет. - Невин стоял в растерянности: перед ним открывалось знание о мироустройстве, прежде недоступное. Это одновременно завораживало и пугало: он привык к тому, что есть Земля и есть обитель богов, а теперь оказывалось, что существуют и иные пласты реальности, о которых он понятия не имел. Это, конечно, не то чтобы переворачивало его представление о Вселенной, но все же повергало в определенный ступор.
        - Нам придется проникнуть туда, если мы хотим настичь Железного Герцога, - проговорил Оракул.
        - А?.. Что ты сказал? Туда? - Невин рассеянно посмотрел на то место, где несколько минут назад находился портал.
        - Именно так, Ваше Величество, - подтвердил Эртанор.
        Встряхнувшись, Невин скинул оцепенение.
        - Тогда вперед! - скомандовал он решительно. - Чего мы ждем?
        Эртанор вскинул руки и принялся читать заклинание на древнем колдовском языке. От звуков, вылетавших изо рта Оракула, Невину стало жутковато, и он невольно поежился.
        Через несколько мгновений в воздухе появилось быстро растущее сияние. Оно напоминало вращающуюся сферу, внутри которой посекундно вспыхивали белые молнии. Свет разгорался все ярче и вскоре стал нестерпимым. Невин был вынужден прикрыть глаза рукой.
        Эртанор что-то закричал и двинулся навстречу сиянию. Из сферы потянулись щупальца света и коснулись Оракула. Молнии окружили его, оплетая белой паутиной. Воздух трещал от статического электричества, вокруг сферы распространялся резкий запах озона.
        Фигура Эртанора начала постепенно таять, и Невин понял, что ему нужно следовать за ней. Его охватили одновременно желание войти в портал и благоговейный ужас перед неизвестностью. Оракул тем временем скрылся в клубке огненных вихрей и молний. Пора было действовать. Вознеся короткую молитву Молоху, Невин ринулся вперед.
        В самый последний миг он зажмурился. На несколько секунд его охватило белое сияние, бившее в глаза даже сквозь веки. Невин почувствовал, как волосы становятся дыбом, и в этот момент все закончилось. Свет пропал, вокруг царила тишина. И еще было холодно.
        Невин открыл глаза и увидел, что стоит на покрытой снегом равнине. Вдаль убегали искрящиеся белые дюны, ветер гнал по их склонам поземку. Невин невольно вздрогнул и сжался: он впервые за несколько тысячелетий оказался на свету. Он порывисто оглядел свою кожу: она не горела, словно и не было на племени вампиров никакого проклятья. Эртанор стоял рядом и пристально смотрел на небо. Там описывали широкие круги огромные птицы. Они парили очень высоко - под самыми облаками, - и в их очертаниях чувствовалось что-то необычное.
        - Кто это? - спросил Невин, подходя к Эртанору. Под ногами тихо скрипел снег, воздух холодил кожу.
        - Не знаю, - ответил Оракул, принимаясь что-то высматривать на снегу. - Молох сообщил мне только необходимые сведения, а не те, которые могут удовлетворить любопытство.
        - Но ты хотя бы знаешь, где мы находимся? - Невин не смог удержаться от сарказма.
        Оракул не обратил внимание на его тон и спокойно ответил, продолжая исследовать снег:
        - Да, Ваше Величество. Это первый зал Лабиринта, здесь обитают души существ, которые не должны были рождаться.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Их создали маги, или они появились на свет еще каким-то неестественным способом, - пояснил Эртанор.
        Невин усмехнулся.
        - Тогда мы тоже должны попасть сюда, - заметил он.
        Оракул нахмурился.
        - Для вампиров Молох создал свое пристанище, - проговорил он хмуро.
        - Я знаю. - Невин окинул взглядом горизонт и низкое розовое солнце. - Ведь я его Пророк. Забыл?
        - Нет, Ваше Величество. - Эртанор опустился на корточки и принялся разгребать снег. - Я все помню. Но этот зал не для нас, а для существ, созданных теми, кто не подумал позаботиться о судьбе своих чад. Вот они и вынуждены пребывать здесь вечно. Почти всех их создали колдуны, возомнившие себя равными богам. Ничтожества! Достаточно взглянуть на плоды их болезненной фантазии, чтобы убедиться в их убожестве. - В голосе Оракула сквозило неприкрытое презрение.
        - Ты прав, - Невин не был склонен к обсуждению отвлеченных дел. Он, словно гончая, шел по следу Железного Герцога. - Что мы будем делать в этом зале? Кругом один снег. Кстати, что ты ищешь?
        Эртанор выпрямился и отряхнул руки.
        - Мы должны встретиться здесь с Хранителем.
        - Что за Хранитель? Вампир?
        - Нет, Ваше Величество. Это единорог. Когда он нас найдет, то попытается убить. И у него, скорее всего, получится.
        - Очень обнадеживает! - Невин осмотрелся. С востока (если здесь вообще были стороны света) надвигалась белая волна бурана. Пока что белая стеная казалась узкой полоской, но вампир знал, как обманчивы на равнинах расстояния. - Надеюсь, ты по крайней мере знаешь дорогу?
        - В общих чертах.
        - И что это значит?
        - Нужно отыскать следующий портал, который отправит нас в следующий зал.
        - И где он?
        - Нужно идти на солнце, - Эртанор взглянул на розовое пятно в середине неба.
        - Ясно. - Невин снова огляделся. - Кстати, этот единорог действительно опасен? Мы ведь все-таки не обычные люди.
        - Молох велел опасаться всех стражей, - ответил Эртанор. - Должно быть, у него были причины.
        Невин покачал головой.
        - Мы очень мало знаем об этом месте, - сказал он.
        - Выбора у нас нет, - заметил Эртанор.
        - Ты прав. Идем. Я не хочу давать Герцогу фору.
        Вампиры двинулись к горизонту. Им навстречу двигалась буря, ветер становился все сильнее, лицо начали колоть мелкие острые снежинки. Воздух становился все холоднее, он развевал одежду вампиров и трепал их волосы.
        - Эти птицы на нас не нападут? - Невин указал на темные силуэты в небе.
        - Нет, Ваше Величество, это всего лишь души. Они не имеют воли.
        - Зачем тогда они кружатся?
        Эртанор пожал плечами:
        - Они делают то, что велит им Хранитель.
        - Он здесь хозяин?! - Невину пришлось кричать, чтобы ветер не заглушил его слова. Буря была уже совсем близко, вокруг роились хлопья снега, залепляя глаза, нос и рот.
        - В каком-то смысле! - отозвался Эртанор. - Он охраняет этот зал.
        - От кого? По-моему, здесь только мы.
        - От непрошеных гостей, Ваше Величество. Так что как раз от нас.
        Невин хрипло рассмеялся.
        - Долго еще идти? - спросил он, нагибая голову, чтобы снег не так залеплял лицо. - Скоро мы перестанем видеть солнце.
        - Нам нужно отыскать Ключ. Иначе мы застрянем здесь, и рано или поздно единорог нас увидит.
        - Что это за Ключ? Ты хоть знаешь, как он выглядит? - крикнул Невин, пригибаясь к самому уху Эртанора.
        Они двигались, преодолевая ураганный ветер, едва различая друг друга в белом тумане.
        - Молох сказал, что я сразу пойму, что это он, когда увижу его.
        - А ты уверен, что так и будет?
        - Нет, Ваше Величество. Но нам остается только надеяться на мудрость Кровавого.
        - Значит, мы можем пробыть здесь сколько угодно?
        - Во всяком случае, пока Хранитель нас не увидит.
        - Ты так уверен в его непобедимости? - Невин был уязвлен.
        - Лучше быть готовым к худшему, Ваше Величество.
        - Молох не сказал, как его убить?
        - Его нельзя убить. Единорог - сублимация находящихся в этом зале душ, он бесплотен.
        - Тогда нам незачем его бояться. Призрак не сможет причинить нам вред.
        - Все не так просто, Ваше Величество. У Хранителя есть тело, и его можно ранить, но через некоторое время он восстановится, так как его плоть - материализованный сгусток энергии.
        - Мне трудно это представить, - признался Невин.
        Говорить было трудно, но идти в молчании не хотелось: в каждом снежном вихре ему мерещился огромный единорог, подстерегающий их в буране.
        - Мне тоже, Ваше Величество, - отозвался Эртанор. - Но так сказал Молох.
        - Он многое успел поведать тебе за те несколько мгновений, что вы говорили, - заметил Невин.
        - Это был не совсем разговор. Молох словно влил в меня знание об этом месте, и теперь я понемногу отпиваю от него, когда нужно.
        Дальше они какое-то время шли молча. Вьюга начала стихать, порывы ветра становились менее резкими, и снег уже не так плотно роился вокруг.
        Вдруг Оракул остановился.
        - В чем дело? - спросил Невин, хватаясь на меч.
        - Слышите?
        - Что? - Невин вытянул Семеракх из ножен и стоял, настороженно озираясь.
        - Это он! - Эртанор быстро обнажил меч и развернулся. - Единорог здесь! Он чует нас.
        - Что будем делать? - Невин вглядывался в белую мглу, но ничего не видел.
        - Попробуем схитрить.
        - Продолжай. Только быстро, а то я сомневаюсь, что эта тварь станет ждать, пока мы составим подробный план.
        - Слушаюсь, Ваше Величество. Нас двое, а значит, ему придется выбрать цель. Пусть тот, на кого нападет Хранитель, постарается увернуться, а другой подрубит ему ноги. Другого пути я не вижу.
        Невин быстро обдумал услышанное. Оракул был прав: придется действовать на свой страх и риск.
        - Я согласен, - сказал он быстро. - Да защитит нас Молох!
        - Да защитит!
        Несколько секунд они стояли молча, ожидая нападения. Вьюга быстро слабела, но вокруг еще кружилась метель. Наверху едва проглянуло розовое солнце. Теперь по крайней мере можно было проверить направление.
        - Где он? - тихо спросил Невин. - С какой хотя бы стороны?
        - Там, - Эртанор указал мечом вперед, - приближается! Будьте готовы.
        В тот же миг в сотне футов появилось создание, напоминающее огромную лошадь. Невин различил горящие красные глаза и витой рог, росший изо лба Хранителя. Грозное оружие нацеливалось то на него, то на Эртанора - словно существо не могло решить, кого поразить первым. Единорог стремительно приближался, расшвыривая копытами снег.
        Невин понял, что рог нацелен в его грудь. Он так привык не пугаться ничего, что не сделано из осины, что в первые секунды даже не придал этому значение, но потом к сердцу подступил страх: Молох велел опасаться Хранителя, значит, он может убить носферату. Невин прикинул, когда стоит броситься в сторону, чтобы избежать столкновения.
        Десять футов, пять, три! Уже можно увидеть, как блестит снег на острие рога.
        - Пора! - крикнул Эртанор, и оба вампира метнулись в стороны.
        Хранитель стрелой пронесся мимо, но меч Оракула с хрустом вошел в его правое сухожилие. Единорог пролетел по инерции еще фута четыре, а затем его нога подломилась, и он кубарем покатился вперед, взметнув целый фонтан снега. Воздух огласился жутким ревом, совсем не похожим на конское ржание.
        Невин поднялся на ноги и подбежал к Эртанору. Оракул стоял, растирая кисти, его меч, наполовину измазанный кровью, лежал в снегу.
        - В чем дело?! - спросил Невин, пытаясь понять, не ранен ли его спутник.
        - Вывернул сухожилия, Ваше Величество, - Эртанор едва заметно поморщился от боли. - Сейчас пройдет.
        - Мне добить его? - Невин кивнул в сторону единорога. Хранитель бился на земле, разбрасывая по снегу кровь, хлеставшую из раны. Он пытался встать, и его горящие глаза посекундно обращались на врагов.
        - Нет, это бесполезно. - Эртанор подобрал меч и вложил его в ножны. - Нужно быстрее уходить, пока он не восстановился. Я не знаю, сколько это займет у него времени. Возможно, у нас в запасе всего несколько минут!
        Вампиры побежали сквозь метель. Теперь солнце было видно почти отчетливо, так что можно было не бояться сбиться с пути. С каждым шагом вьюга становилась все меньше - словно осталась вместе с Хранителем.
        Неожиданно Оракул остановился, и Невин чуть не налетел на него.
        - Нам сюда! - крикнул Эртанор, указав рукой влево.
        Не успел Невин спросить, что он имеет в виду, как его спутник сделал пару шагов в сторону и исчез.
        Подойдя поближе, Невин увидел зияющую полынью с темной водой. Похоже, Оракул провалился под лед, и сделал это намеренно.
        Проклиная все на свете, Невин прыгнул следом. Вода обожгла его, остановив дыхание (этого вампир не боялся: ему давно не нужен был воздух, чтобы жить). Невин открыл глаза и с удивлением обнаружил, что видно не так уж плохо. Во всяком случае, он смог различить впереди силуэт Эртанора. Оракул плыл, опускаясь все ниже и ниже - словно хотел достать до дна озера. Невин последовал за ним. Доспехи почему-то стали невесомыми и совершенно не тянули ко дну. Мимо промелькнула стайка маленьких серебристых рыбок, а за ними метнулась длинная темная тень - явный хищник. Костистые плавники едва не задели Невина по лицу.
        Вскоре Невин догнал Эртанора. Оракул ждал его возле подземного грота, поросшего длинными сине-зелеными водорослями, среди которых метались стайки крошечных рыбок.
        - Нам сюда, - он указал на чернеющий вход в пещеру. К удивлению Невина, его голос звучал совершенно отчетливо, только вверх устремилось несколько десятков пузырьков и на мгновение скрыли лицо Эртанора.
        Невин кивнул. Вампиры нырнули в провал грота и поплыли. Пещера вначале шла вниз, но затем начала плавно подниматься. Вскоре над головами забрезжил желтоватый свет. Он был далеко, но быстро приближался. Невин испытал невольный страх: где гарантия, что этот свет не сожжет носферату? Когда пятно стало размером с тяжелый щит и до него осталось рукой подать, он зажмурился, но продолжал плыть.
        Эртанор вынырнул первым. Невин слышал, как он с всплеском выбрался на берег. Знал ли он, что это безопасно, или просто рискнул? Это можно было узнать, лишь последовав за ним.
        Невин посильнее оттолкнулся ногами и пробкой вылетел из воды. На короткое мгновение свет ослепил его, и вампир сжался от ожидания смерти. Но все обошлось.
        Невин огляделся в поисках Эртанора и увидел Оракула стоящим на берегу спиной к озеру. Тот оглянулся и махнул рукой:
        - Сюда, Ваше Величество!
        Невин легко выбрался из воды. Вампиры находились в пещере. В центре нее было озеро, из которого они вылезли. Его окружали сталагмиты столь огромные, что вполне могли бы сойти за колонны какого-нибудь храма. В пещере было темно, и только плесень, покрывавшая потолок и стены, давала слабый голубоватый свет.
        - Это и есть второй зал? - спросил Невин.
        Эртанор кивнул.
        - И здесь тоже есть свой Хранитель?
        - Да, они есть во всех залах.
        - Думаю, мы справимся. - Невин оглядел себя: вода текла с волос и одежды ручьями, ткань противно липла к телу. Он собрал волосы в хвост и принялся отжимать. - Кто ждет нас здесь?
        - Минотавр, - проговорил Эртанор, следуя его примеру. - Это получеловек-полубык. Разумеется, только с виду. На самом деле он - такая же сублимация энергии, как и единорог.
        - То есть, я так понимаю, его убить тоже нельзя, - кивнул Невин, вытирая ладонями лицо. - Ладно, куда идти? Туда? - он указал в сторону единственного тоннеля, ведущего из пещеры. - Да, Ваше Величество. Другого пути нет.
        - Значит, встречи с Минотавром избежать не удастся?
        Эртанор отрицательно покачал головой.
        Они двинулись к выходу и вошли в тоннель. Здесь было еще темнее, поскольку светящаяся слизь покрывала лишь потолок. Невин обратил внимание на необычные стены: они словно состояли из гигантских ребер.
        - Что это? - спросил он Эртанора.
        - В этом зале хранятся души драконов, - отозвался Оракул. - Он построен из их эманаций.
        - То есть... мы как бы внутри них? - догадался Невин.
        - Что-то в этом роде, Ваше Величество.
        Дальше Невин и Эртанор шли молча. По тоннелю разносился звук их шагов и капающей где-то воды. Прошло немало времени, прежде чем им попалась развилка.
        - И куда теперь? - спросил Невин.
        - Туда, - Эртанор указал рукой направо.
        - Тебе так сказал Молох? - спросил Невин.
        Оракул отрицательно покачал головой.
        - Оттуда дует ветер. Значит, там выход.
        Вампиры двинулись по правому тоннелю. Через некоторое время потолок стал выше, а стены раздались вширь.
        - Холодает, - заметил Невин. - И воняет, - добавил он, принюхиваясь. - Здесь живет какое-то животное.
        - Минотавр, - отозвался Эртанор шепотом. - Видите? - он указал на пол, и, опустив глаза, Невин разглядел следы копыт - слишком больших для быка. - Слышите плеск?
        Невин кивнул.
        - Это совсем рядом, - прошептал он, кладя руку на рукоять меча.
        - Он ждет нас, - сказал Эртанор.
        Теперь вампиры шли крадучись, в любую секунду готовые отразить атаку. Они понимали, что враг может появиться только с одной стороны - спереди, - но не знали, на что способен Хранитель этого зала Лабиринта, и не хотели быть застигнутыми врасплох.
        Вскоре они увидели мерцание и поняли, что это отражается свет от какого-то подземного водоема.
        - Минотавр должен быть здесь, - предупредил Эртанор, обнажая меч.
        - Надеюсь, он не умней обыкновенного быка, - пробормотал Невин, следуя его примеру.
        Впереди показался черный силуэт. Раза в два больше обычного человека, на непропорционально огромной голове - два изогнутых рога.
        Минотавр шел навстречу вампирам, гулко цокая копытами и задевая плечами стены тоннеля. У него была широкая грудь и толстые ноги, покрытые темно-рыжей свалявшейся шерстью. Длинные руки с буграми мышц свешивались до колен, а на "лице" горели маленькие красные глаза - такие же, как у единорога.
        - Спаси нас, Молох! - выдохнул Оракул, останавливаясь и выставляя перед собой меч. - Он просто огромен!
        - Действуем по старому плану? - с сомнением спросил Невин.
        - Не получится! - В голосе Эртанора прозвучала паника. - В тоннеле нам не увернуться.
        Невин и сам это понимал, но понятия не имел, что можно поделать. Рога Минотавра наверняка не менее опасны для вампиров, чем оружие единорога, так что рассчитывать на регенерацию нельзя. Нужно любой ценой избежать ранения. Но как это сделать, когда вокруг только ребристые каменные стены?
        Минотавр нагнул голову и понесся вперед. Он рванулся с места так резко, что вампиры, хоть и были готовы к атаке, на мгновение растерялись. Невин едва успел прижаться к стене и распластаться по ней, вжавшись в нишу, образованную двумя ребрами. Хранитель. Тяжело дыша, пронесся мимо, и вампира обдало спертым запахом пота, шерсти и крови. Минотавр остановился. Невин попытался отыскать глазами Эртанора, но того нигде не было. Куда он мог деться?
        Тем временем Минотавр медленно развернулся. Его глаза полыхнули огнем, и он нацелил рога в грудь носферату.
        Собравшись с духом, Невин вышел на середину тоннеля и выставил перед собой меч - ничего другого в голову не пришло. Если Молоху угодно, чтобы его слуги окончили свое существование в Лабиринте, пусть так и будет. Если же им уготована иная участь, что ж, Невин примет ее с радостью. Он взглянул в глаза чудовища и прочитал в них животную ярость. Хранитель был одержим желанием убивать. Его руки сжались в кулаки, и он бросился по тоннелю.
        Невин соображал так быстро, как только мог. На этот раз он не стал уворачиваться (так играть в прятки с Минотавром можно было вечно), а подпрыгнул к самому потолку, буквально распластавшись по нему, и обрушился на голову чудовища. Минотавр пробежал еще футов пять, прежде чем понял, что произошло. Тем временем Невин перехватил Семеракх лезвием вниз и погрузил его в шею Хранителя.
        - Помоги мне, Приносящий Печаль! - прохрипел Невин, всем телом наваливаясь на перекрестье меча и все глубже вгоняя клинок в тело Минотавра.
        В этот момент в тоннеле появился Эртанор. Оракул шел, прихрамывая и зажимая широкую рану на груди. В руке у него был меч.
        - Ваше Величество! - крикнул он, заметив Невина. - Бегите! Оставьте его!
        Обернувшись на его голос, Минотавр бешено заревел и, размахнувшись, ударил Невина кулаком. К счастью, он бил наугад и потому задел его лишь вскользь, но и этого хватило, чтобы вампир отлетел футов на пять.
        - Поганец! - прошипел Невин, поднимаясь.
        Минотавр двинулся на него. Семеракх остался в теле зверя, и монстр на ходу тщетно пытался вытащить его из шеи. Невин попятился, оглядываясь и прикидывая, не пришло ли время бежать. Тем временем Эртанор подкрался к Хранителю сзади и рубанул его поперек спины, перебив позвоночник. Минотавр споткнулся и тяжело рухнул лицом вниз. Из его горла с хрипом и бульканьем вырвался протяжный стон. По шерсти струилась черная кровь, на полу быстро росла лужа.
        Невин подбежал к зверю и, нагнувшись, выдернул из него меч. Теперь вампиры стояли с двух сторон от поверженного противника. Когтистые пальцы Хранителя судорожно скребли по полу, ноги непроизвольно дергались, - по всем признакам он умирал.
        - Что теперь? - спросил Невин Эртанора.
        - Нужно отрубить ему рога. Быстрее!
        Оракул пробирался мимо распростертого тела. Его рана уже затягивалась, и вампир почти не хромал.
        - Похоже, они железные, - заметил Невин, разглядывая рога.
        - Вырубайте вместе с черепом! - воскликнул Эртанор нетерпеливо. - Иначе он сейчас встанет!
        Невин дважды взмахнул мечом, и рога со звоном упали на пол. Из обрубков брызнула зеленоватая, слегка светящаяся жидкость. В воздухе запахло серой и озоном.
        - Скорее! - Эртанор потянул засмотревшегося на мертвого Хранителя Невина за рукав. - Нельзя терять время, Ваше Величество!
        - Ты как? - спросил Невин, когда они двинулись по тоннелю.
        - Рана почти закрылась. Скоро буду в полном порядке.
        - Рад слышать.
        Они вышли к реке. Вода в ней была черная и маслянистая. С потолка пещеры мерно капала вода.
        - Придется опять плыть, - сказал Эртанор. - И лучше поторопиться, пока Хранитель не реанимировался.
        Вампиры вошли в реку. Некоторое время они плыли, потом нырнули. Опустившись на дно, носферату огляделись. Повсюду росли похожие на веревки водоросли, среди которых медленно скользили полупрозрачные рыбы со светящимися усами и костистыми плавниками.
        - Куда теперь? - спросил Невин.
        Эртанор присел и нащупал что-то среди камней, покрывавших дно. Приблизившись, Невин разглядел металлическое кольцо. Оно было совершенно чистым и гладким - ржавчина оказалась против него бессильна.
        - Здесь люк, - сказал Эртанор, раскидывая камни вокруг кольца. - Помогите, Ваше Величество.
        Вдвоем с Невином они взялись за кольцо и стали тянуть. Вначале казалось, что крышка то ли слишком большая, то ли слишком толстая, но вскоре стало ясно, что никакого люка нет: по дну побежали трещины, из которых вверх устремились сотни воздушных пузырьков.
        Под ногами у вампиров дно провалилось, и они полетели вниз с такой скоростью, словно вокруг была не вода, а воздух. В ушах свистел ветер, а вокруг были только отвесные склоны расщелины. Когда Невин взглянул вниз, то увидел клубящийся туман.
        - Сейчас мы разобьемся! - крикнул он Эртанору.
        - Нет, не должны! - отозвался Оракул, размахивая руками. Но особой уверенности у него в голосе не было.
        - Куда мы попали?
        - Здесь Железный Герцог построил свое убежище.
        - Ну и? Что делать-то? - Невин попытался дотянуться до проносящейся мимо скалы, но она была слишком далеко. - Погибнуть теперь, когда мы так близки к цели?
        - Не думаю, что мы умрем, - отозвался Оракул. - Если наш враг проходит здесь, то и мы сможем.
        - Интересно, как?! - Невина раздражало спокойствие Эртанора.
        - Надо подумать.
        - Думай быстрее, этот туман не кажется мне приветливым.
        - Делаю, что могу, повелитель, - ответил Эртанор.
        Невин выругался, и после этого некоторое время они падали молча. Туман приближался, но Оракул не произносил ни слова.
        - Молох говорит тебе, что делать? - спросил Невин.
        - Похоже, сюда глас Великого не проникает, - произнес Эртанор с сомнением. - Кажется, это место имеет защиту. Вероятно, это дело рук Герцога.
        - Странно: он уже давно король, а все по-прежнему зовут его Герцогом, - Невин невесело усмехнулся, с беспокойством поглядывая вниз, на приближающийся туман. Они должны были уже влететь в него, но расстояние словно увеличивалось по мере их падения. - Ты думаешь, он в силах помешать Молоху?
        - Во всяком случае, я не слышу Кровавого, - отозвался Эртанор. - Но, возможно, он просто не знаком с этим местом.
        - Этого не может быть! Не забывай, что говоришь о Боге. Он всеведущ.
        - Неисповедимы пути Великого. - Эртанор огляделся по сторонам, но их окружали только отвесные скалы и начавшие попадаться клочки сиреневого марева - они влетели в туман. - Он сам знает, когда говорить со мной.
        Неожиданно стало темно. Вампиров окутали плотные сиреневые клубы, и они потеряли друг друга из виду. Некоторое время носферату падали, не зная, что ждет их дальше, как вдруг туман исчез, и внизу показалась широкая квадратная площадка, сделанная из гладкого черного камня. Она стремительно приближалась, и через несколько мгновений вампиры на полной скорости грохнулись об нее. В глазах у них потемнело, и они умерли. В очередной раз.
        Когда Невин пришел в себя, то обнаружил, что не может пошевелиться. Его тело успело регенерироваться, но какая-то неведомая сила не позволяла двинуть ни рукой, ни ногой. Даже повернуть голову не удавалось. Невин видел только уходящие ввысь стены ущелья и туман. Он попытался позвать Эртанора, но губы даже не дрогнули. Тогда Невин использовал Зов. Для этого достаточно было просто представить Эртанора и мысленно заговорить с ним. Оракул отозвался почти сразу. Оказалось, что он тоже не может шевельнуться. Оба не имели представления, куда попали и как выбраться из этой ловушки. Невин предположил, что она устроена Герцогом, который, без сомнения, был хозяином этого места. Оракул согласился. Он тоже считал, что они находятся в тайном убежище своего врага и пока что, как это ни печально, пребывают в полной его власти.
        Невин услышал глухой хрип, переходящий в низкое рычание. Звук медленно приближался, по камням что-то клацнуло. Когти?
        - Ты слышишь это? - спросил Невин Эртанора при помощи Зова.
        - Какие-то животные. Жаль, нельзя на них взглянуть. Если бы удалось повернуть голову...
        - Не выйдет. Ловушка надежная.
        - Похоже, сейчас наш путь окончится. Эти твари нас растерзают.
        - Мы сможем регенерироваться.
        - Если нам оторвут головы - нет. А что-то мне подсказывает, что церемониться с нами не станут, Ваше Величество.
        В этот момент в лицо Невину пахнуло холодным погребом, его обдало запахом разложения, и перед глазами возникла морда чудовища. Куски гниющей плоти свешивались с желтых костей, оплетенных истлевшими жилами, зловонная белесая жидкость сочилась из пустых глазниц и распахнутой пасти с острыми, как бритва, клыками. В глубине черепа пульсировали красные огоньки, похожие на светляков.
        - Это нежить! - Невин остановил взгляд на трупе. Монстр стоял неподвижно, только медленно открывал и закрывал чудовищную пасть.
        - Скелеты?
        - Нет, какие-то животные. Кажется, я слышу еще одного.
        - Да, мне тоже кажется, что их двое. Наверное, это Хранители.
        - Этого места?
        - Да.
        - Ты можешь заставить их уйти или хотя бы не трогать нас? Твой Дар позволяет это?
        - Не знаю, но попробую.
        В этот момент чудовище опустило голову и захватило зубами кусок плоти на груди Невина. Его тело пронзила боль, но крик застрял в горле - скованный волшебством, носферату не мог даже закричать.
        - Поторопись!
        - Я стараюсь, Ваше Величество.
        Монстр пережевывал мертвую плоть, мигая огненными глазницами, затем заглотил оторванный кусок и, роняя гнойную слюну, наклонился за следующим. Но вдруг замер, поднял голову и скрылся из поля зрения Невина.
        - Получилось? - спросил он Эртанора с надеждой.
        - Кажется, да. Я взял под контроль обоих. Сейчас они направляются к краю площадки, чтобы броситься в пропасть. Вы не пострадали?
        - Не особенно. Сейчас попробую регенерироваться. А ты думай, как нам выбраться из этой ловушки.
        Невин медленно ввел себя в транс и приказал своему телу восстановиться. Через несколько минут он услышал Зов Оракула:
        - Ваше Величество, кажется, мы свободны! Попробуйте пошевелиться.
        Невин попытался поднять руку, она послушалась. Тогда он встал и огляделся. Эртанор стоял рядом, шагах в трех.
        - Что случилось? Почему ловушка перестала работать?
        - Волшебство исчезло, как только монстры, которых я заставил броситься в бездну, разбились, - ответил Оракул. - Думаю, они были связаны с магией, обездвижившей нас.
        - Тем лучше. Куда теперь? Молох по-прежнему молчит?
        - Да, Ваше Величество. Думаю, отныне мы предоставлены самим себе.
        - Что ж, - Невин снова огляделся и заметил в полу люк, почти сливавшийся с черным камнем площадки. - Возможно, нам сюда?
        - Другого пути все равно нет, - согласился Оракул.
        - Тогда идем.
        Вдвоем они подняли тяжелую крышку и увидели ступеньки железной лестницы, уходившей отвесно вниз. Переглянувшись, носферату начали спускаться.
        Когда наверху исчез крошечный квадрат сиреневого света, пробивавшегося через открытый люк, вампиры наконец спрыгнули с лестницы на идеально ровный каменный пол.
        Они очутились в длинном зале, сводчатый потолок которого поддерживали массивные гладкие колонны, между которыми стояли двухметровые статуи воинов в полном облачении. Некоторые имели по четыре, а некоторые по шесть рук, и в каждой было зажато оружие. В другом конце зала виднелась высокая металлическая дверь, по сторонам которой горели факелы.
        - Похоже, нам туда, - проговорил Эртанор, с беспокойством оглядываясь по сторонам. - Но меня смущают эти статуи. Думаю, это големы.
        - Наверняка, - согласился Невин. - Должно быть, они недешево обошлись Герцогу.
        - Если он заказал их в Шасайете, то в целое состояние, - кивнул Эртанор.
        - Попробуем их обогнать? - предложил Невин.
        - Как скажете, Ваше Величество. Скорее всего, они сильны, но неповоротливы, так что шанс у нас есть.
        - Рискнем, - решил Невин.
        Вампиры бросились между рядами колонн к заветной двери. Тотчас раздался оглушительный треск, со всех сторон полетели осколки. Часть попадала в носферату, едва не сбивая их с ног. Как и предполагали Невин с Эртанором, статуи ожили и бросились на непрошеных гостей. Они оказались гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Опущенные забрала чернели провалами смотровых щелей, топоры и мечи описывали в воздухе замысловатые фигуры. Зал наполнился грохотом и лязгом, големы быстро приближались, тяжело ступая по каменным плитам пола.
        Невин едва увернулся от секиры, высоко подпрыгнув, ушел от направленной ему в голову палицы и, ухватившись за выступ колонны, быстро пополз вверх. Тотчас в спину ему ударил болт, затем другой. Короткие стальные стрелы пронзили тело насквозь, царапнув по камню колонны. Невин сорвался и полетел вниз. Ему удалось перевернуться в падении и приземлиться по-кошачьи. Вырвав из себя болты, он оглянулся и тут же получил удар латной перчаткой в лицо. Клинок двуручного меча просвистел в дюйме от его груди. Вампир отпрыгнул назад, оттолкнулся ногами от спины попавшегося на пути голема и взвился к потолку, цепляясь за колонну. Сразу же перепрыгнув на соседнюю, он перебрался на другую ее сторону, и вовремя: рядом с ним чиркнула стрела.
        Невин осмотрелся в поисках Эртанора и заметил его в гуще големов. Оракул уворачивался, как мог, но все же получал одну рану за другой. Железные воины зажали его в кольцо и беспрестанно атаковали. Обычный человек давно был бы мертв, но вампир продолжал сражаться. Меч в его руках наносил удары, и время от времени от големов отлетали латы и прочие части доспехов, но железные воины не обращали на это ни малейшего внимания. Их могло сразить только или полное разрушение, или отсечение головы, так как для того, чтобы они могли видеть, магическую энергию, дающую им подобие жизни, помещали в шлем. Без него тело превращалось в груду железа.
        - Выбирайся оттуда! - велел Невин Эртанору при помощи Зова, хоть и не представлял, как тот может это сделать.
        - Идите без меня, повелитель! - отозвался Оракул. - Мне не уйти.
        Выругавшись, Невин спрыгнул и двинулся к Эртанору, вытаскивая из ножен Семеракх. С двух сторон на него бросились големы. От одного он увернулся, но второй сбил его с ног сокрушительным ударом палицы. Невин почувствовал, как его ребра превратились в крошево. Он грохнулся на спину, борясь с желанием войти в транс и регенерироваться - времени для этого не было. Каждая секунда промедления могла стать роковой. Големы подступали к нему, размахивая оружием. В прорезях их шлемов бешено метался красный огонь.
        Невин бросил взгляд в сторону Эртанора, уже понимая, что ему не удастся пробиться к нему. В плечо ему ударил болт, и Невин, повернувшись, побежал к дверям. По дороге его снова сбили с ног - непонятно откуда появившийся голем толкнул его плечом и попытался пригвоздить мечом к ближайшей колонне, но вампир откатился в сторону и, поднявшись на ноги, двумя длинными прыжками преодолел остававшееся до двери расстояние. Выпустив когти, он ударил по железу, раздирая его на зазубренные полосы. Полетели щепки - под металлом оказалось дерево.
        Големы нагнали его, когда он протискивался в спешно проделанную дыру, оставляя на острых краях кровь, лоскуты кожи и куски плоти. Легкие кожаные доспехи давно походили на лохмотья, кровь застыла на них бурой коркой, переломанные кости отзывались во всем теле мучительной болью.
        Невин оказался по другую сторону двери за долю секунды до того, как големы с размаха ударились о железо. Затрещало дерево, но сразу не поддалось. Проделанное Невином отверстие было слишком мало для огромных статуй. Они пытались достать беглеца, но он с ненавистью рубанул мечом по тянущимся к нему рукам, и те полетели на пол, гремя и подпрыгивая, как пустая посуда.
        Невин отошел от двери и огляделся. Он стоял в помещении, наполненном туманом. Ничего нельзя было разобрать, кроме темных силуэтов, мелькавших в зеленоватых клубах. Они имели разные очертания и размеры, но ни один не напоминал человеческий. Невин поудобнее перехватил Семеракх и обратился к Эртанору, надеясь, что тот еще жив:
        - Я пробрался за дверь. Здесь все в тумане и полно каких-то тварей. Ты меня слышишь?
        Но Оракул не ответил. Либо он был слишком занят, отбиваясь от големов, либо мертв. Дверь снова затрещала под натиском железных воинов, и Невин двинулся вперед. Выставив перед собой верный Семеракх, он быстро шел через туман, прислушиваясь к каждому шороху, который издавали неведомые твари. Он не понимал, куда попал и в какую сторону идти. Через некоторое время стихли звуки ломаемой големами двери, и Невин понял, что заблудился. Он сделал наугад еще пять шагов, и туман неожиданно рассеялся.
        В тот же миг Невин увидел своего врага.
        * * *
        Дарон бесшумно приземлился в перелеске неподалеку от плотины. На всякий случай осмотревшись, он убедился, что стражи нигде нет. Горел только огонек в маленьком домике смотрителя, но это не могло помешать вампиру осуществить свой план.
        Когда Дарон понял, что армия Бальгона проигрывает очередное сражение - на это раз, возможно, последнее, он решил, что пора привести в исполнение запасной план, который от таил ото всех, даже от Невина арра Грингфельда.
        Рука невольно нащупала через ткань сумки твердую поверхность склянки с волшебным порошком, украденным из дома Люцеуса Скарандо. Его стало чуть меньше: Дарону пришлось истратить часть на опыты, позволившие ему разобраться с тем, как взрывать это вещество. Теперь у него было устройство, которое позволит уничтожить плотину и открыть путь воде. Река хлынет прочь от Венста (жаль, что не на него), увлекая за собой корабли, сметая на своем пути деревни, расположенные в низине. Пусть армия носферату проиграет, но напоследок Дарон совершит месть, пусть ничего не решающую, но по крайней мере оставляющую последнее слово. Во всяком случае, вампир надеялся, что так это будет выглядеть.
        Он выбрался из леса и помчался к плотине. Прохладный воздух хлестал его по лицу, развевал одежды, раскачивал верхушки деревьев. На далеком горизонте показалась едва отличимая от темно-синего купола неба светлая полоска - часа через полтора начнет светать.
        Дарон подбежал к берегу и двумя прыжками спустился к воде. Склянка с порошком была плотно запечатана, но на всякий случай он вынул ее из сумки и, держа в поднятой руке, начал входить в реку.
        Слева возвышалась плотина. Грандиозное сооружение перегораживало реку, превращая ее в широкий ручей, бегущий к лежащим в низине деревням. Поперек создающей запруду стены шли две террасы, на которых были устроены водяные мельницы. Корабли подвозили к ним зерно и забирали переработанный товар. Для этого перед плотиной и были сделаны шлюзы. Даже сейчас на мельницах трудились при свете факелов люди - вампир видел неустанно вращающиеся колеса-лопасти. Потоки воды с шумом падали вниз, заставляя жернова вертеться.
        Дарон оттолкнулся ногами от дна и поплыл. Когда он подожжет пропитанный маслом шнур, придется удирать очень быстро - у него будет в запасе всего десяток секунд. Возможно, его даже завалит обломками рухнувшей плотины, и он обретет свой конец на дне реки, но вампир был готов принести себя в жертву: в конце концов, если Пророк проиграет для Молоха эту войну, Кровавый наверняка отвернется от своих детей. И тогда им, ослабленным боями и лишенным душ для продолжения рода, не останется ничего, кроме медленного вымирания. Дарон не желал видеть свой народ рассеянным по Земле, прячущимся по погостам, гонимым охотниками. Не хотел он и быть одним из тех, кто лишится дома и высокого покровителя своего создателя. Для вампиров Молох был единственной религией и единственной надеждой. Если он покинет их (а это наверняка случится, если они разочаруют его), им будет не во что верить и не на что надеяться. В предыдущей своей, человеческой, жизни Дарон пару раз встречал людей, потерявших веру в богов. Несмотря на горе, обиду или злобу - в зависимости от того, что заставило их разочароваться в религии, - все они
представляли собой довольно жалкое зрелище, напоминая заблудившихся детей.
        Дарон ухватился за перекладину и вскарабкался на стену плотины. Заложить склянку следовало в основании - так, чтобы при взрыве конструкция лишилась опоры, и одновременно, чтобы дать возможность воде расширить образовавшуюся брешь. Порошок только пошатнет плотину, а река довершит начатое. Вампир поднялся чуть выше и внимательно осмотрел стену. В ней было мало щелей - строители постарались на славу, - и вогнать склянку глубоко было невозможно. Однако Дарон не был уверен, что, если оставить ее в одной из ниш, образовавшихся в результате перекрещивания балок, взрыв даст нужный эффект. Поэтому он принялся внимательно осматривать стену, пытаясь отыскать подходящее углубление. Через четверть часа его труд был вознагражден: в десятке футов над водой, чуть левее центра плотины, ему удалось найти старый слив. Ныне он был заброшен и заколочен, но снаружи остался узкий лаз, забитый досками. Дарон оторвал их и сбросил вниз, а сам втиснулся в проход и пополз вперед. Вскоре он уперся в каменную пробку. Здесь вампир оставил склянку и вынул из нарочно промасленного кармана огниво. Оно было чуть влажным - вода все
равно проникла через ткань. Дарон поставил его на пол слива и почти минуту дул на него, чтобы высушить. Потом расправил шнур, уходящий в горлышко склянки. Он прикинул, что лаз слишком узкий и он не успеет выбраться из него до взрыва. Некоторое время вампир решал, не стоит ли отказаться от затеи, но он был так близок к цели, что никак не мог уйти ни с чем. Конечно, можно было поджечь шнур снаружи, а затем бросить склянку в сток, но Дарон боялся, что либо она разобьется, либо огонь погаснет от трения о пол и стены.
        Дарон закрыл глаза и попытался вспомнить хоть что-нибудь, ради чего ему непременно стоило жить. Так он лежал минут пять, но в голову ничего не пришло. Тогда он решительно взял огниво и высек огонь. Подпалив промасленный шнур, Дарон начал пятиться - настолько быстро, насколько позволял узкий лаз. Через пять секунд он видел в темноте только разгорающийся огонек, а затем в опасной близости от него сверкнуло горлышко бутылки. Дарону стало ясно, что он не успеет выбраться, но он лишь удвоил усилия. Правда, это не принесло результата, и когда раздался взрыв и огненный столб ударил вампиру в лицо, он еще был в сливе.
        Из стены плотины полыхнуло так, словно древний дракон изрыгнул в гневе струю пламени. Вслед за этим прогремел взрыв, и часть стены вылетела вперед кучей обломков. Они рухнули в воду, а за ними посыпались поврежденные балки и перекрытия. Из пробоины ударил горизонтальный фонтан, и отверстие мигом окуталось паром - вода проходила через раскаленный камень и загоревшееся дерево.
        Плотина задрожала и загудела - напор реки становился все сильнее. Из дыры вместе с водой вылетали обломки, и пробоина быстро росла, от нее в разные стороны пошли трещины. Воздух наполнился оглушительным треском и скрежетом. Вода у подножия плотины словно вскипела - в нее валились уже целые куски величественного сооружения.
        Через пять минут вода фонтанировала уже по крайней мере из десятка разломов, а плотину почти по центру пересекала вертикальная трещина. Прошло еще только несколько мгновений, и река хлынула из нее, выворачивая камни и целые бревна.
        Глава 13
        Каменная комната
        Комната была небольшая, около двадцати квадратных футов, и представляла собой сложенный из ровных гладких камней куб, в котором не было ни окон, ни дверей, ни какой бы то ни было мебели, только повсюду копошились мелкие и крупные пауки - в основном черные, с красными пятнышками на спинках. Они старательно плели паутину, затянувшую уже почти весь потолок и часть стен, свисали до самого пола на длинных, едва заметных нитях и, перебирая членистыми конечностями, бегали по уже готовым сетям. Невина они огибали, образуя с двух сторон от него что-то вроде черного живого потока. Их тела издавали сухой стук, довольно ритмичный, сливающийся в единый шелест, напоминавший шепот осеннего ветра, влекущего по земле опавшую дубовую листву.
        Невин попытался вспомнить, кто из его подданных обладает Даром повелевать насекомыми, но никак не мог сосредоточиться. Постоянный шум мешал собраться с мыслями, но он почему-то не решился передавить сновавших вокруг пауков - возможно, из-за того, что они казались истинными хозяевами этого места.
        - Ты и отсюда попытаешься сбежать? - спросил Невин Дьяка, поудобнее перехватывая меч.
        - Вовсе нет, мой настырный друг. Я ждал тебя. - Герцог стоял в свободной позе и разглядывал вампира с откровенным любопытством.
        - Неужели? - Невин скривился в усмешке. - Может быть, тебя радует наша встреча?
        Дьяк пожал плечами. Похоже, он совершенно не боялся, а ведь у него почти не было шансов выстоять один на один против вампира, тем более такого древнего, как Невин.
        - Полагаю, она радует тебя, - сказал он. - Впрочем, ты напрасно смеешься, мне хотелось поговорить с тобой именно здесь.
        - Хороший вкус, - Невин указал рукой на стены, кишащие пауками. - Но ты зря старался - я не собираюсь разговаривать с тобой. За меня это сделает меч.
        - Возможно, скоро ты поймешь, что эта комната лучше всех других подходит для нашего разговора, - сказал Дьяк, оставив последние слова вампира без внимания. - Не торопись начинать бой, лучше послушай меня.
        - И не подумаю. Хитрость тебе не поможет.
        - Ты боишься, что я убегу? Но посмотри по сторонам: отсюда нет выхода иного, кроме того, перед которым ты стоишь.
        - Я прекрасно знаю, что ты умеешь исчезать откуда угодно, когда вздумаешь. Стены замка Дольфран не помешали тебе перенестись сюда. Но, как видишь, я настиг тебя! - Невин угрожающе повел мечом.
        Дьяк развел руками:
        - Но ты не сможешь убить меня.
        - Почему ты в этом так уверен, смертный?
        - Потому что никому это не под силу. И ты ошибаешься: я более бессмертен, чем ты, вампир.
        - Неужели?
        - Увы, это так. Мне миллионы лет, и не тебе угрожать мне.
        - Я собираюсь осуществить свои угрозы, - Невин сделал шаг вперед, но, видя, что его противник никак на это не отреагировал, остановился. Похоже, Железный Герцог действительно не собирался никуда бежать.
        - У тебя ничего не получится, - сказал Дьяк. - Да и не об этом ты мечтаешь на самом деле.
        Невин усмехнулся. Неужели Герцог так наивен, что надеется его переубедить и выкрутиться? Но такие жалкие уловки на него не подействуют. Пусть Дьяк болтает, сколько хочет, все равно сегодня он умрет. Невин покрепче сжал меч и приготовился к броску.
        - Именно об этом, - сказал он. - Ты посмел обратить оружие против детей Молоха, а значит, и против нашего Бога.
        - Так ты из-за этого так упорно гнался за мной? Только из-за Служения, которым ты так кичишься? Но разве в нем смысл твоей жизни? - Дьяк казался разочарованным.
        - Нет, не только. - Невин перевел дух, прежде чем продолжить. - Ты убил мою жену, единственную женщину, которую я любил. В ней была вся моя жизнь, и ты отнял ее у меня!
        - Вот видишь, - продолжал Дьяк, разводя руками, - ты сам признаешь, что вовсе не стремление угождать Молоху двигает тобой, а любовь. Зачем же придумывать нелепые причины для своих поступков?
        - В любом случае ты умрешь! - сказал Невин глухо.
        - Но я не виноват в смерти твоей жены.
        - Неужели? - Невин не сдержал усмешки. - Я думаю иначе.
        - Вы сами обрекли себя на уничтожение. Люди не стали бы терпеть вас вечно.
        - Пока не появился ты, они не пытались воевать с нами. Во всяком случае, им не удавалось побеждать.
        - И тем не менее рано или поздно вам бы пришел конец. Я только ускорил его.
        - И за это умрешь! Твои уловки тебе не помогут. - Невин сделал еще один шаг.
        Дьяк не шелохнулся.
        - Я еще раз говорю, что ты не сможешь убить меня.
        - Тогда я просто погибну, выполняя свой долг.
        - Перед кем?
        - Перед моим создателем, Великим Молохом.
        Дьяк поморщился.
        - Перестань! - сказал он брезгливо. - Ты ведь сам сознался, что жил ради своей жены, а не ради своего Бога. Зачем теперь...
        - Затем, что ты не оставил мне ничего другого! - перебил его Невин, перехватывая Семеракх поудобнее. - Хватит болтать! Сражайся!
        - Постой! - Дьяк поднял руку. - Я хочу предложить тебе кое-что взамен бесславной смерти.
        - Единственное, что мне от тебя нужно, - твоя жизнь.
        - Но ты не знаешь, о чем я говорю. Оглядись - мне некуда бежать, здесь нет даже портала. Послушай меня.
        - Ладно, говори. Только не тяни время.
        - Вечность.
        - Что?
        - Я предлагаю тебе вечность.
        - Она и так у меня есть, - Невин усмехнулся. - И, как видишь, я не слишком ею дорожу.
        - Тогда почему ты не убил себя после гибели жены?
        - Чтобы отомстить тебе!
        - А почему ты не убил себя после того, как стал вампиром? Зачем тебе вечная жизнь, если ты не ценишь ее?
        - Со мной была Мелисса, и я...
        - Нет! - перебил его Дьяк. - Я имею в виду до того, как ты встретил ее, тебе нравилось быть бессмертным?
        - Да, - ответил Невин, чуть помедлив. - Я не хотел умирать.
        - Ты существовал ценой жизней других людей. Разве вы, люди, не считаете это злом?
        - Ты говоришь так, словно сам не человек! - усмехнулся Невин.
        - Это так. Я мог бы быть в вашем мире богом, но избрал другой удел.
        - Слова типичного неудачника! - фыркнул Невин.
        - Не тебе об этом говорить, князь, потерявший свой город, князь, лишившийся своих подданных.
        Невин едва не заскрежетал зубами от злости. В чем дело? Железный Герцог провоцирует его? Хочет, чтобы он потерял самообладание? Ничего у него не выйдет. Невин взял себя в руки.
        - Какой же тогда путь ты избрал? - спросил он с издевкой.
        - Странника. Я хожу по Земле и наблюдаю.
        - За чем?
        - За всем. Хочу знать, как устроен мир.
        - Если ты не лжешь, в чем я лично сомневаюсь, то ответь мне: есть ли что-нибудь после смерти?
        - Нет, ничего.
        - Ты уверен?
        - Абсолютно.
        - Но откуда ты можешь знать?
        - Я присутствовал при рождении мира.
        Невин усмехнулся:
        - Я не верю тебе!
        Дьяк пожал плечами:
        - Как хочешь.
        - Ладно, предположим, ты говоришь правду. Но если после смерти не существует иной жизни, то как ты можешь осуждать нас, людей, за жажду бессмертия? - спросил Невин.
        - Почему ты думаешь, что я вас осуждаю? Мне одинаково безразличны и смертные, и мертворожденные.
        - Мертворожденные? Кто это?
        - Вы. Вампиры, слуги демона. Ваши тела мертвы, а вместо душ - частицы дыханья вашего так называемого бога. Вся ваша вечная жизнь - служение чужим интересам и желаниям. Ваша власть - иллюзия.
        - Это ложь! Мы правим людьми и странами. И ты убедишься в этом, когда наши воины возьмут цитадель и Венст падет. Если, конечно, доживешь до этого момента!
        - Боюсь, что вынужден тебя огорчить: носферату почти все перебиты, немногие уцелевшие разбежались. Сейчас рыцари Малдонии рубят нежить, которая после смерти твоего проводника превратилась в обычные трупы.
        - Эртанор мертв?
        - Увы. Мои големы расправились с ним.
        - Не радуйся, человек. Очень скоро и тебя постигнет та же участь. Пусть я не выполнил волю Молоха, но Путь Служения пройду до конца.
        - Не будь смешным. Ты не хочешь погибать ради своего бога. Ты хочешь отомстить. Но до сих пор не выслушал, что я хочу предложить тебе.
        - Ты уже сказал: вечность.
        - Но не объяснил, что под этим подразумеваю.
        - Тогда говори, но предупреждаю: вряд ли меня это заинтересует.
        Дьяк кивнул:
        - Хорошо, я буду краток. Как я уже сказал, речь идет о вечности. Но не той, к которой ты привык. Посмотри на эту комнату, - Дьяк развел руками, и Невин невольно огляделся. - Ты мог бы провести в ней всю свою жизнь. Без желаний, без любви, без эмоций. Твоя жена мертва, и никто и ничто тебе ее не заменит. Ты можешь убеждать себя, что Служение превыше всего, но чувство утраты никогда тебя не покинет, и жизнь твоя будет безрадостна. Этого ли ты хотел для себя, когда мечтал о бессмертии? А именно таким будет твое существование, даже если ты одолеешь меня и вернешься в свой мир. Даже отомстив, ты не вернешь любимую и остаток вечности проведешь, оплакивая ее. Это ли тебе нужно?
        - Продолжай, - ответил Невин мрачно, - я слушаю тебя.
        - Ты и сам знаешь, что не этого хочешь. Поэтому я предлагаю тебе иное существование: бесконечное путешествие. Ты увидишь все мироздание, познаешь красоту звезд и иных планет...
        - Планет? - переспросил Невин. - Что это?
        - Узнаешь.
        - Откуда мне знать, что ты не лжешь и действительно можешь дать мне все, что обещаешь?
        - Посмотри, - Дьяк повел рукой, и в стене открылась незаметная прежде дверь - словно часть кладки ушла вглубь и отодвинулась в сторону.
        В образовавшемся проеме виднелась чернота. Невин приблизился и осторожно выглянул, продолжая следить за своим врагом, но тот не двигался и явно не собирался нападать. Вампиру открылось зрелище миллионов звезд, которые были ярче, чем все, которые он видел прежде. Вокруг царила пустота, и было ясно, что комната плывет в ней, слегка вращаясь вокруг своей оси. Невин почувствовал, как некая сила потянула его наружу, и в страхе отпрянул назад.
        - Ловушка? - спросил он Дьяка, но в его голосе звучало сомнение.
        - Вовсе нет. Вечность. Смотри! - Дьяк указал на приближающуюся к комнате пылающую белым огнем звезду необычной формы - за ней словно волочился по черному небу светящийся хвост.
        - Что это?
        - Комета. Ты можешь путешествовать вместе с ней по всему миру, и твоему пути не будет конца.
        - Я наверняка погибну, если приближусь к ней.
        - Нет, ведь ты вампир.
        - Но этот огонь...
        - Всего лишь лед, - перебил его Дьяк. - Надеюсь, тебя не пугает холод?
        Невин отрицательно покачал головой.
        - За пределами этой комнаты нет воздуха, впрочем, теперь его уже нет и внутри, он давно вышел. Но мы, как видишь, живы.
        - Да, действительно, - протянул Невин и с удивлением взглянул на Дьяка: - Но как тебе удается?..
        - Я же сказал, что я не человек. Послушай меня и садись на комету. Она понесет тебя по всему пространству, и ты наконец обретешь ту вечность, которая сможет заглушить твою боль.
        - Я никогда не видел такого, как ты, - сказал Невин, глядя на приближающуюся белую звезду, - обладающего властью, но не упивающегося ею.
        - Ты просто мало жил, - отозвался Дьяк, усмехнувшись. - Как странно, - добавил он, помолчав, - когда-то твой бог не смел обнажить против меня меч, а теперь его слуга хочет убить меня. И думает, что может это сделать.
        - Ты говоришь о Великом?..
        - Молохе, - закончил за Невина Дьяк, коротко кивнув. - Ты пропустил большую часть истории этого мира, носферату. Смирись с этим и не считай себя великим. Можешь мне поверить: ни для кого это ничем хорошим не кончалось.
        - Ты говоришь так, словно обладаешь сокровенным знанием, но разве ты бог?
        - О нет! - Дьяк отрицательно покачал головой. - И тебе не нужно знать, кто я. Тем более что скоро мы, скорее всего, расстанемся навсегда.
        - Да, ты прав, - проговорил Невин, еще раз взглянув на комету, которая была теперь уже совсем близко. - Как она огромна! Кажется, вот-вот заполнит все небо.
        - Нет, по сравнению с миром она - просто светящаяся точка.
        - Каким же малым должен казаться я?
        - Не думай об этом, предоставь это смертным. Переступи порог и отправляйся в бесконечное путешествие. - Голос Дьяка звучал как-то по-особенному. Его хотелось слушать, подчиниться ему было легко. Казалось, он проникает в самые глубины подсознания, взывая к тайным страхам и желаниям.
        Но Невин колебался. Кем бы ни был Дьяк, по его вине умерла Мелисса, и этого он никак не мог забыть. С другой стороны, Невин понимал, что не сможет убить существо, которое стояло перед ним: оно было слишком древним для этого Мира и слишком могущественным, чтобы пасть от руки вампира.
        - Хорошо, - сказал он наконец, - я так и сделаю. Прощай! - Он решительно шагнул к выходу.
        - Подожди, - Дьяк поднял руку, и в ней Невин увидел небольшой металлический тубус. - Возьми, тебе это понадобится.
        - Что это?
        - С помощью этого артефакта ты сможешь управлять кометой.
        - Каким образом?
        - Когда окажешься на комете, просто открой этот тубус, и тебе все станет ясно.
        Невин подошел к Дьяку и взял из его руки тубус. Он был на удивление тяжелым.
        - Как его открыть?
        - Поверни крышку посолонь. Ты еще помнишь, что это значит?
        Невин кивнул.
        - Это все, - сказал Дьяк. - Прощай.
        - Прощай.
        Невин вернулся к двери, убрал Семеракх в ножны и переступил порог. Тотчас его подхватил невидимый поток, отнес от каменного куба, которым казалась комната снаружи, и понес навстречу комете. Через несколько минут его фигурка исчезла в облаке грязно-белой пыли и пара, окутывавших комету.
        Так закончил свое Служение последний правитель Бальгона, Города Мертвых, Невин арра Грингфельд.
        Эпилог
        По камням и плитам, из которого был сложен огромный балкон, стекали многочисленные ручейки. Вода, падавшая с неба, собиралась в лужицы, дрожа и бурля. Капли, готовые сорваться с карниза, сверкали в лучах низкого весеннего солнца.
        Никогда в окрестностях Келтебруна не было так светло. Впервые над ним разошлись тучи и позволили светилу озарить мрачные земли. Вампиры попрятались глубоко в недрах замка и не смели высунуться.
        Белокурый мальчик в синей мантии, расшитой золотыми звездами и магическими знаками, стоял, опершись худыми руками на перила, и смотрел вдаль. Его бездонные голубые глаза были холодны, как два сапфира, и не менее прекрасны. На его точеном бледном лице не отражалось ничего, и оно казалось маской, вырезанной из слоновой кости.
        Молох смотрел на затянутое серыми облаками небо, вернее, туда, где у горизонта мглу прорезал все разрастающийся просвет, в котором виднелся чистый бирюзовый цвет.
        У подножия Келтебруна земля была скована холодом и покрыта колючим инеем, но чем дальше простиралась она от замка, тем становилась темнее от пропитавшей почву влаги, и там, где начинался голый лес, снега уже не было и блестел мокрый чернозем.
        В Кар-Мардун пришла весна. В полной тишине Кровавый Бог думал о том, что потерял своего самого преданного Слугу, и не мог поверить в это.
        * * *
        Кулхугара широким шагом вошел в приемный зал. Састар Равана встречал его, стоя возле смотровой трубы. Как только Кулхугара приблизился, он ткнул в ее сторону усом и раздраженно бросил:
        - Взгляни!
        Кулхугара, почувствовав неладное, повиновался. Припав к маленькому стеклышку, венчавшему узкий конец смотровой трубы, он увидел белую звезду с сияющим хвостом.
        - Что скажешь? - нетерпеливо спросил Равана.
        - Комета... удаляется? - Кулхугара удивленно взглянул на састара. - Но как это возможно?
        - Не имею представления! - Равана раздраженно встряхнулся и направился к карте звездного неба, выложенной на стене из кусочков смальты. - Она изменила траекторию полета в течение последних суток и теперь удаляется от Земли.
        - А капсула?
        - И она вместе с ней!
        - Она не... покинет комету?
        Састар сердито взмахнул усами.
        - Капсула должна была покинуть комету в строго определенный момент ее полета - наиболее оптимальный для приземления. - Равана ударил по карте клешней, и на пол посыпались черный осколки. - Теперь она улетает в неизвестном направлении, и мы ничего не можем поделать!
        Кулхугара стоял, не зная, что сказать. Все планы мурскулов рушились из-за этой необъяснимой неожиданности. Допустить, что астрономы Нибиру допустили ошибку в расчетах, он не мог, поскольку прекрасно знал, что их знания и навыки делают это совершенно невозможным.
        - Что же теперь будет? - только и смог он выдавить из себя.
        - Мы достроим Цитадель, - отозвался Равана, помедлив. - А потом заполним тэварани и будем торговать с землянами.
        - И все? - Кулхугара удивленно взглянул на састара.
        - Мы будем продавать людям наши машины, пока они не станут зависимы от них. Мы сделаем магию этого мира самой обычной вещью.
        - Это долгий план, - заметил Кулхугара.
        - У нас в запасе три тысячи шестьсот лет, - мрачно проговорил састара Равана. - И если к тому времени на Нибиру еще будет жизнь, мы встретим ее посланников, обладая миллионами послушных и во всем зависимых от нас рабов.
        - Насколько... велика вероятность, что нам будет кого встречать? - спросил Кулхугара, осторожно подбирая слова. Три тысячи шестьсот лет казались невероятно долгим сроком. За это время на Земле сменится множество поколений мурскулов. И люди наверняка создадут иные цивилизации. - Наш план опасен, - сказал он.
        - Почему? - Састар нервно дернул усиками и развернулся всем телом к Кулхугаре: - Чего ты боишься?
        - Когда люди привыкнут к нашим товарам, то научатся делать такие же вещи сами. Рано или поздно они создадут оружие, которое направят против нас. Люди всегда так поступают.
        - С чего ты взял, что мы откроем им все секреты? - спросил Равана резко. - Мы всегда будем на шаг впереди.
        Кулхугара позволил себе с сомнением покачать головой.
        - Нам следует держать людей на том уровне развития, на котором они находятся сейчас.
        - Мы предусмотрим регулировку численности, - раздраженно ответил састар. - А также проследим за тем, чтобы наши товары нельзя было изучить. Для этого есть надежные способы.
        - Рано или поздно родятся мурскулы, которые забудут о своем великом предназначении, - не сдавался Кулхугара. - Они будут озабочены лишь собственной выгодой. Они продадут наши секреты один за другим.
        - Этого не будет!
        - Великий састар! Так бывает всегда.
        Равана прошелся по залу, стуча ногами по каменным плитам. Его черное хитиновое тело колыхалось при каждом движении. Кулхугара терпеливо ждал, пока састар обдумает его слова.
        - Пусть так, - проговорил наконец Равана, останавливаясь. - Но у нас нет иного выхода. Вампиры, которые должны были защищать нашу крепость, почти все перебиты. Уцелевшие рассыпались по Синешанне и попрятались. Других союзников у нас нет. Так что придется действовать не силой, а хитростью. Возможно, со временем люди привыкнут к нам и не станут обращать против нас оружие.
        Кулхугара молчал, понимая, что састар прав и у мурскулов действительно нет иного выхода.
        - Что скажешь? - спросил его Равана.
        - Люди ненавидят всех, кто не похож на них. Любая иная раса в их глазах представляет для них опасность. Они, вероятно, будут покупать наши товары, но никогда не будут жить с нами в мире.
        - Посмотрим. - Састар медленно развернулся, оказавшись к Кулхугаре боком. - А теперь ступай. Уверен, у тебя много дел.
        - Слушаюсь, - Кулхугара с поклоном вышел из зала.
        Его душа была в смятении, многое предстояло обдумать и переосмыслить. Но сейчас на первом плане были его непосредственные обязанности: строительство Небесной Цитадели должно быть окончено в срок.
        * * *
        Два всадника остановились перед двухэтажным домом с красной двускатной крышей и спешились. Низкая железная ограда, сделанная в виде переплетающихся нитей вьюнка, была недавно покрашена и отливала маслом. Перед ней на деревянной табуретке сидел старик и задумчиво курил потемневшую от времени трубку на длинном мундштуке. Его подслеповатые глаза смотрели в одну точку, а сморщенные губы изгибались в легкую усмешку - казалось, старик вспоминал о чем-то, доставлявшем ему удовольствие.
        - Послушай, любезный, - обратился к нему один из всадников, - не знаешь ли ты, где живет небезызвестный менестрель по имени Нами-Зар? Кажется, он из Ольтодуна.
        Старик моргнул, словно расставаясь со своими мыслями, и поднял бледные глаза на говорившего, двухметрового гиганта, закутанного в простой серый плащ грубой материи.
        - Это вы удачно спросили, господин, - ответил он, вынимая изо рта трубку и щурясь на солнце. - Очень повезло вам, - и он покачал седой головой, словно соглашаясь с самим собой.
        - Почему же, любезный?
        - Да потому, что вы как раз стоите перед его домом, - старик указал чубуком себе за спину, - только молодой хозяин сейчас почивает. Но вы скажите, какое у вас к нему дело, и я все передам. Небось хотите пригласить его поиграть? Так хозяин редко соглашается, а раньше, говорят, он часто... Куда вы? Нельзя! Я же вам говорю: хозяин спит!
        Но гигант и его спутник не слушали старика. Они толкнули низкую калитку, вошли в крошечный дворик, поднялись по ступенькам, и великан толкнул дверь. Она оказалась не заперта.
        - Подождите! - умолял старик, едва поспевая за ними.
        - Отойди! - приказал ему гигант.
        Но старик вошел следом за незнакомцами в дом, продолжая причитать.
        Великан сбросил плащ. Под ним оказались черные доспехи. На поясе висел в дорогих ножнах полуторный меч.
        - Замолчи! - сказал его спутник старику, снимая со спины палку длиной в два фута, которая превратилась вдруг в два стальных полумесяца.
        - Что?.. Что вам нужно?! - Старик отпрянул, недоуменно переводя взгляд с одного незваного гостя на другого.
        - Где спит твой хозяин?
        - Не скажу, - пролепетал старик.
        Великан медленно обнажил меч.
        - Где спальня? - спросил он спокойно, приставив клинок к морщинистой шее слуги.
        - Там, - сухой узловатый палец указал вверх, - на втором этаже. Первая дверь слева.
        - Останься с ним, - велел гигант своему спутнику. - Я справлюсь.
        - Он может проснуться, - возразил тот.
        - Ничего страшного. Следи за ним, - гигант указал глазами на старика. - Если издаст хоть звук, убей.
        - Не беспокойся, - спутник великана метнул на старика недвусмысленный взгляд и крутанул в руке глефу, - он будет молчать, как рыба. Так или иначе.
        Старик молча кивнул и молитвенно сложил руки.
        - Твой хозяин - плохой человек, - бросил гигант, уже поднимаясь по ступенькам. - Он не стоит сожаления.
        Минут десять прошли в тягостном молчании. Затем великан появился. Он на ходу убирал в ножны меч, на лезвии которого темнели багровые разводы.
        - Все? - спросил его спутник.
        Гигант молча кивнул.
        Оба незваных гостя прошли мимо старика и вышли на крыльцо. Когда они сели на коней и ускакали, старик вздохнул и осел на пол, прикрыв глаза. На лбу у него выступила испарина.
        - Ты уверен, что хочешь покинуть Малдонию? - спросил Ирд Дьяка, когда они выезжали из ворот Венста на тракт, ведущий на северо-восток, в сторону Казантара.
        - Да, эта игра мне наскучила.
        - Но ведь империя, которую ты хотел создать, еще не построена. Теперь, когда ты закончил все дела с Бальгоном, Малдония могла бы начать экспансию в соседние государства и расширить свои владения.
        - Этим займется Ольгерд. Все фигуры расставлены, первый ход сделан. Осталось только правильно разыграть партию.
        Ирд с сомнением покачал головой.
        - Я до сих пор не могу понять, почему ты решил оставить его вместо себя.
        - Пусть людьми правят люди.
        - А зачем было заставлять его принять твой облик?
        - Еще одной смены правителя Малдония могла не пережить, тем более что претендентов на трон хватает. Эрнадил может сохранять мое обличие сколь угодно долгое время, так что разоблачение ему не грозит. Он знает, что делать. Скоро войска Малдонии вторгнутся в одну из близлежащих стран, и империя рано или поздно будет построена.
        - А что, если он не захочет следовать твоим распоряжениям? Возможно, у Ольгерда иные взгляды на будущее Малдонии.
        Дьяк пожал плечами:
        - Даже если Эрнадил и откажется от завоеваний, в этом не будет ничего страшного. В конце концов, Малдония - его родина, а не моя. Пусть правит, как хочет.
        - И куда ты теперь? - спросил Ирд после недолгого молчания.
        - В Казантар. Хочу посмотреть, что это за страна.
        - Понятно. Что ж, а я вернусь к своим занятиям. Отправлюсь в Ольтодун и снова сяду за книги. Мне еще нужно дописать одну поэму, завершить пару-тройку набросков.
        - Уверен, все они - неподражаемы.
        - Время покажет, - усмехнулся Ирд, щурясь на солнце. - Время всегда расставляет все на свои места.
        * * *
        За окном шел тихий теплый дождь, небо оставалось голубым, и только над Ялгаадом плыли белые облака.
        Ольгерд сидел на низком диване в королевских покоях и потягивал из золоченого кубка розовое вино. На нем была тонкая белая рубаха с вышивкой, кожаная красная куртка и синие штаны, заправленные в высокие охотничьи сапоги. Черные волосы ложились на широкие плечи, грубые черты лица казались вырезанными из камня. Он ничем не отличался от Дьяка, разве что не было в его взгляде того равнодушия, которое заставляло трепетать и преклоняться перед правителем Малдонии всех придворных и слуг.
        Изящный белый пес с короткой блестящей шерстью вбежал в комнату и положил морду Ольгерду на колени. Эрнадил рассеянно погладил животное.
        Он еще не свыкся с мыслью, что стал королем, пусть даже и под чужим именем. Рядом с ним, на резном столике, лежал свиток с указаниями, оставленными Дьяком, Железным Герцогом, человеком, для всех и всегда остававшимся загадкой, отдавшем власть так же легко, как бросают под стол обглоданную кость.
        Ольгерд поставил кубок и коснулся кончиками пальцев пергамента.
        - Ваше Величество, - тихий голос заставил Эрнадила вздрогнуть.
        Он поднял глаза и увидел Диодора, заглядывавшего в приоткрытую дверь.
        - К вам посетитель.
        - Кто?
        - Некий старик. Он утверждает, что вы ждете его.
        - Я никого не жду, - ответил Ольгерд.
        - Приказать ему уйти?
        - Нет. - Эрнадил подумал, что Дьяк, возможно, назначал аудиенцию, которая может оказаться важной. - Проводи его сюда.
        - Слушаюсь, Ваше Величество.
        Диодор исчез, а через несколько минут в комнату вошел высокий старик с длинными седыми волосами и тонкими правильными чертами лица. Он был одет в просторную пурпурную мантию, откинутый капюшон лежал на его узких плечах и прямой спине. В руках посетитель держал узловатый посох.
        Ольгерд вопросительно поглядел на старика, но гость стоял у порога и смотрел на короля с едва заметной улыбкой. И тут Эрнадил понял, что лицо гостя ему знакомо.
        - Снова ты? - проговорил он неуверенно. - Что тебе нужно? - Вдруг он понял, что едва не выдал себя, ведь со стариком был знаком Ольгерд, а никак не Дьяк, и смутился.
        Но старик не удивился. Напротив, он удовлетворенно кивнул и сделал два шага к Ольгерду.
        - Да, мы снова встретились, мой мальчик, - сказал он, и его голос оказался слишком молодым по сравнению с иссеченным морщинами лицом. - Но теперь я пришел не для того, чтобы учить тебя.
        - О чем ты, старик? - спросил Ольгерд с деланым недоумением. Он еще надеялся загладить свой промах.
        Но его собеседник пропустил вопрос мимо ушей.
        - Пришло время послужить, - сказал старик, смерив Эрнадила пристальным взглядом.
        - Что? Уж не тебе ли? - Ольгерд поднялся и поглядел на гостя с высоты своего роста.
        - Именно мне, - подтвердил старик спокойно. - Ибо ты - мой слуга и сейчас в этом убедишься. - С этими словами он отбросил посох и вдруг начал уменьшаться, морщины разглаживались на глазах у изумленного Ольгерда, одежда повисла бесформенной кучей яркого и дорогого тряпья, и вот уже перед Эрнадилом стоял мальчик лет четырнадцати, с бледным лицом и голубыми глазами. Он холодно улыбнулся и, вытянув вперед тонкую детскую руку, сказал:
        - Повинуйся мне, раб!
        И отшатнувшийся Ольгерд почувствовал, что чужая воля овладевает его разумом, подчиняет себе, стирает его личность, заменяя все желания только одним - Служить Великому Кровавому Богу Молоху.
        Оглавление
        - Часть I Исход
        - Глава 1 Город Мертвых
        - Глава 2 "Веселый дракон"
        - Глава 3 Большой Совет
        - Глава 4 Заговор
        - Глава 5 Турнир
        - Глава 6 Витязь сумрака
        - Глава 7 Приглашение на пир
        - Глава 8 Палантир
        - Глава 9 Подари мне туман
        - Глава 10 Кости падают на стол
        - Глава 11 Мертвым - мертвое
        - Часть II Возвращение
        - Глава 1 Чужая земля
        - Глава 2 Аутодафе
        - Глава 3 Туда, где собираются тучи
        - Глава 4 Да здравствует король!
        - Глава 5 Государственные дела
        - Глава 6 Судьи и палачи
        - Глава 7 Коронация
        - Глава 8 Нежить
        - Глава 9 Города в осаде
        - Глава 10 Огненный дождь
        - Глава 11 На чужом поле
        - Глава 12 Лабиринт
        - Глава 13 Каменная комната
        - Эпилог