Тайна чёрной «Волги» Сергей Анатольевич Савинов
        Антон Дмитриевич Емельянов
        В городах Калининской области пропадают люди. Кого-то перед этим видели садящимся в багровый трамвай, другой уехал на черном троллейбусе. А у школ периодически замечают черную 21-ю «Волгу», которую не может догнать ГАИ. Откуда берется и куда испаряется эта загадочная техника? Милиция бессильна, граждане в панике. Кто стоит за таинственными исчезновениями? Агенты ЦРУ? Опасные сектанты? Или нечистая сила? Выяснить это предстоит следователю Валерию Камышеву из УВД Калининского облисполкома.
        Сергей Савинов, Антон Емельянов
        Тайна чёрной «Волги»
        АВТОРСКОЕ ПРИМЕЧАНИЕ
        Эта книга - дань городским легендам советских времен. Мы, дети восьмидесятых, росли на подобных историях, передавая их из уст в уста, рассказывая перед сном в пионерлагерях и в темноте родных дворов. И мы рады поделиться с вами этими впечатлениями.
        Пролог
        КАЛИНИН, 1988 ГОД. 9 СЕНТЯБРЯ, ПЯТНИЦА
        Прессовщик Мишка Петров задержался после рабочей смены. Задержался сильно - на несколько часов, потому что мужики из цеха пригласили его «раздавить» первача. Гнала его теща Вовки Грушина, а значит, в качестве можно было не сомневаться. Все лучше, чем пшикать «Дихлофосом» в «Жигулевское», просыпаясь наутро с жуткой головной болью. Вот Мишка и не смог устоять, хотя дома его ждала законная супруга с самолично отваренными пельменями. Так у них в семье было заведено по пятницам.
        В итоге домой Мишка отправился лишь в одиннадцатом часу вечера. Нетрезвой походкой он вышел из цеха, даже не сменив спецовку на повседневную одежду, прошел мимо вахтеров на проходной и двинулся в сторону трамвайной остановки. Осенние сумерки вступали в свои права, в промзоне было темно и безлюдно. Третья смена уже давно трудилась на благо перестройки, так что составить компанию подвыпившему прессовщику было некому. На остановке он зябко ежился в гордом одиночестве.
        Внезапно повеяло пронзительным холодом, Мишку пробрало буквально до костей, и он наконец-то осознал, что покинул завод в спецовке. Матюгнулся в свой собственный адрес, махнул рукой и принялся мужественно ждать трамвай. Главное, думал он, чтобы не попался вагон, который идет в парк. Это было бы со стороны судьбы слишком подло.
        Раздался знакомый перестук тяжелых колес по разбитым рельсовым стыкам. Мишка с надеждой посмотрел в темноту, едва различив силуэт старой «Татры». Табличку с номером маршрута не было видно, но отсутствовала и пресловутая картонка со словами «Следует в парк». Работяга вздохнул с облегчением. Если что, доберется с пересадкой, не впервой.
        Трамвай подкатил к остановке, встал и распахнул двери. Оттуда никто не вышел, но Мишку это не смутило. Кому здесь могло что-то понадобиться в такой час? Он уверенно шагнул в сторону темного салона, занес ногу над ступенькой и остановился в нерешительности. Почему внутри так темно? Где свет? Ничего же не видно, хоть глаз выколи.
        Внезапно Мишку словно какой-то силой потянуло в салон, он почувствовал, что просто обязан уехать именно на этом трамвае. Замерзший работяга вдруг осознал, что хочет домой, к жене и ее пельменям, ему было страшно на этой пустой остановке темным сентябрьским вечером.
        «Татра» стояла на месте, терпеливо ожидая одинокого пассажира. Мрачная багровая краска терялась в отсутствии освещения, и Мишка удивился, поняв, что впервые видит такой трамвай. Странный багровый трамвай с темным пустым салоном. И чернота внутри словно бы шевелилась и манила его.
        Мишка встал на ступеньку, схватился за поручень, сделал еще шаг. Тьма салона словно окутывала его, тянула внутрь. Он поднялся, ступил на ровный прорезиненный пол, не видя перед собой ничего и ощущая давящее чувство тревоги. Двери позади него закрылись с тихим шипением. Трамвай тихо и плавно тронулся, колеса вновь застучали по изношенным стыкам, и эхо от них разносилось далеко по пустой промзоне.
        Больше Мишку Петрова пятьдесят восьмого года рождения, прессовщика комбината «Искож», беспартийного, отслужившего в рядах Советской армии положенный срок, никто никогда не видел.

* * *
        КАЛИНИН, 1988 ГОД. 13 СЕНТЯБРЯ, ВТОРНИК
        Старший лейтенант милиции Валерий Камышев запер дверь в квартиру, придержал тамбурную на тугой пружине, чтобы не хлопнула, и направился к лестнице. Вспомнил, что не взял зонтик, однако решил не возвращаться - перед выходом он, как обычно, позвонив по телефону, проверил не только точное время, но и погоду. Скучающий женский голос сообщил, что дождь ожидается лишь к середине дня, а в это время он уже будет в своем кабинете вовсю разгребать папки с делами.
        Потоптавшись на месте, молодой следователь вспомнил, что ему сказала бы сейчас прабабка Маша, и усмехнулся. «Возвращаться - плохая примета», говорила она. В приметы он как заядлый материалист не верил, однако еще в детстве взял себе на вооружение правило: уходя, бери с собой все, что нужно, сразу. А если уж забыл…
        - Здрасьте, дядя Валера, - раздался тихий испуганный голосок.
        Первоклассница Лена Фатеева, дочка соседей по этажу, жалась к стене и вот-вот была готова заплакать, отражая на своем детском лице мировую скорбь.
        - Доброе утро, - кивнул Камышев девочке. - А ты почему в школу не идешь? Опоздаешь ведь.
        - Я бабу Клаву боюсь, - шепотом ответила Лена, опуская глаза.
        Валерий проследил за взглядом школьницы и увидел сидящую на ступеньке черную кошку с лоснящейся шерстью. Обычное усатое и хвостатое животное, которое детская фантазия и суеверия отдельных взрослых связывали с Клавдией Макаровной, сварливой старухой из соседней многоэтажки. Раньше она жила в одном из деревянных домов, которые снесли перед строительством современного квартала, и очень горевала по утерянному укладу. В доме Валерия жила ее подруга Алевтина Ильинична, и старушки частенько ходили друг к другу в гости. Причем Макаровна, как шептались, иногда в образе черной кошки.
        - Это не баба Клава, - как можно более мягко сказал Камышев. - Это просто кошка, причем явно домашняя. Смотри, какая она чистенькая и ухоженная…
        - Я ее боюсь, - губы девочки предательски задрожали, и старший лейтенант понял, что ребенка нужно отвлечь.
        - Пойдем-ка мы с тобой вместе, - предложил он, подходя к девочке и беря ее за руку. - Со мной тебе никто не страшен, потому что советского следователя даже нечистая сила боится.
        Лена послушно сжала ладошкой пальцы Валерия и уверенно пошла с ним по лестнице вниз. Кошка нехотя отодвинулась, пропуская их, и вскоре Камышев почувствовал, что испуганная девочка наконец-то успокоилась, ослабив хватку.
        - Доброе утро, Валерий Сергеевич! - следователь обернулся и увидел улыбающуюся пенсионерку, которая перемещалась настолько тихо, будто во время войны служила в разведке.
        - И вам здравствуйте, Клавдия Макаровна, - приветливо кивнул Камышев.
        Черная кошка куда-то пропала, и вместо нее на лестнице стояла та самая сварливая старушенция, которая почему-то именно с Валерием вела себя довольно-таки дружелюбно. Возможно, из-за его профессии, но сам Камышев предпочитал думать, что просто относится к пожилой женщине без предвзятости, в отличие от большинства, и она это ценит.
        - На службу? - поинтересовалась Клавдия Макаровна, медленно и все так же бесшумно спускаясь по лестнице. - Девочку, смотрю, провожаете, это правильно. Людей всяких полно… Когда уже своих-то заведете, а, Валерий Сергеевич?
        - Как только, так сразу, - улыбнулся Камышев, отделавшись стандартной фразой как раз для подобных случаев. - Сами ведь знаете - у нас в милиции рабочий день ненормированный. Какая жена такое выдержит?
        Пенсионерка стала говорить еще что-то, и Валерий, вежливо извинившись, что сильно опаздывает, поспешил с девочкой к выходу. Уже на улице первоклашка поблагодарила его и побежала в сторону школы, стремясь успеть к началу урока. Следователь обернулся, на ходу бросив взгляд на подъезд. Клавдии Макаровны не было, видимо, еще не дошла до двери. А вот кошка трусцой бежала по двору, сверкая лоснящейся черной шерсткой.
        «Забавное совпадение», - улыбнулся Камышев.
        Он дошел до остановки, прыгнул в трамвай и уже через пять минут был на площади Революции. Оттуда Валерий всегда ходил до работы пешком через Старый мост, мимо Путевого дворца и Горсада. Такие прогулки помогали ему взбодриться перед длинным трудовым днем, а еще морально подготовиться к очередной неожиданной задаче.
        - Валер, тебя Степаныч к себе вызывал, - оправдывая подозрения Камышева, сказал после приветствия Костя Клинков, дежурный милиционер на входе в УВД Калининского облисполкома. - Просил сразу, как придешь, направить. Что-то срочное, видимо.
        - Спасибо, - кивнул молодой следователь и направился к лестничному пролету.
        Когда тебя вызывает начальство, добра не жди. Эту простую истину старший лейтенант милиции Валерий Камышев усвоил еще в первый год службы. Варианта, как правило, два: либо тебя за что-то будут разносить, либо подкинут какое-нибудь гиблое дело, в котором увязнешь, как в болоте, не справишься, а потом… Смотри, как говорится, пункт первый.
        Вот почему он шел по коридору третьего этажа и старательно замедлял шаг. Его непосредственный начальник, майор Антонов, слыл человеком справедливым, но строгим. Именно в такой последовательности. А еще Виктор Степанович был настоящим маньяком службы и от своих подчиненных требовал похожего рвения. Камышев был у него на хорошем счету, но как раз это и могло осложнить парню жизнь - как холостого, его нередко отправляли в командировки по области, если местная милиция не справлялась. И сейчас Валерия мучило предчувствие, что уже сегодня вечером ему опять придется куда-то собираться.
        - Разрешите войти? - майор привычно сидел за массивным рабочим столом, заваленным бумагами, и смолил свой любимый «Космос».
        - Заходи, Камышев, - не глядя на него, начальник махнул рукой. - Садись. Чаю будешь?
        - Не откажусь, - осторожно ответил Валерий, несколько сбитый с толку.
        - Тогда, вон, бери стакан и организуй сам себе по-быстренькому, - Антонов все еще не отрывался от содержимого пухлой папки, разложенной на столе. Камышев попытался заглянуть в нее, чтобы хоть примерно представлять, во что ему предстоит вляпаться, но ни за что не зацепился. Также Валерий ждал, пока майор оторвется от изучения бумаг, но тот упорно не поднимал головы, и молодой следователь не мог оценить степень его озабоченности. А ведь от этого напрямую зависело его, Камышева, задание.
        Он подошел к засаленной тумбочке, на которой приютилась переносная конфорка с закоптившимся чайником, банка с сахаром и вскрытая пачка с нарисованным слоном. Сыпанув в граненый стакан пару ложек остро пахнущей стружки и столько же сахара, следователь залил тару кипятком. Затем осторожно вернулся на стул и присел, держа в правой руке обжигающий стакан, источающий терпкие ароматы.
        - Скажи мне, Камышев, ты в партии? - неожиданно спросил Антонов.
        - Никак нет, товарищ майор, - ответил Валерий. Заявку он подал еще в мае, но в горкоме по-прежнему тянули, и оставался молодой следователь беспартийным.
        - Понятно, - неопределенно отреагировал майор. - Впрочем, не в этом суть. Тут просто чертовщина какая-то творится. Коллеги из Андроповска прислали запрос, говорят, обстановка нервная, без нас никак не обойтись.
        Камышев осторожно кивнул. Андроповск был небольшим райцентром на юге области, население тысяч пятьдесят, как в Торжке. Его переименовали в честь умершего генсека, а прежнее историческое название - Любгород - возвращать не торопились. Городок был тихим, и уровень преступности соответствующим. Но если от местных органов пришла просьба о содействии, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Неужели маньяк?
        - Люди там пропадают, Валера, - майор словно бы дал Камышеву время подумать и лишь спустя томительную минуту наконец-то посмотрел на подчиненного, начав объяснять суть «нервной обстановки».
        - Жду подробностей, - снова кивнул следователь, отметив по выражению лица Виктора Степановича, что тот явно сбит с толку, и ситуация определенно серьезнее, чем ему показалось вначале.
        - А подробности, Валера, такие, - Антонов затянулся почти догоревшим до фильтра «Космосом». - Без вести пропавшими считаются уже девять человек…
        - Сколько? - Камышев даже поперхнулся чаем.
        - Вот-вот, - зло оскалился майор. - Затянули они, черти андроповские.
        Еще несколько лет назад фразу Антонова можно было бы посчитать крамольной, но на дворе царили перестройка и гласность, а потому его слова прозвучали всего лишь двусмысленно.
        - В общем, даже несколько детей числятся без вести пропавшими, - продолжил начальник, закурив еще одну сигарету. - Зацепок почти никаких, но в каждом случае говорится о черной «Волге», которую видели рядом со школами. А еще в тех местах, где и взрослых перед исчезновением в последний раз видели… Где-то мельком, где-то прям явно, но везде в рассказах очевидцев фигурирует черная «Волга».
        - И… что с этой «Волгой»? - теперь Камышев был почти уверен в том, что в Андроповске-Любгороде действует серийный убийца.
        - А то, что ничего не понятно, - покачал головой Антонов. - Ездят на ней какие-то странные личности, которые очень быстро исчезают, когда к ним проявляют интерес. Просто уезжают, и все. Словно чувствуют. Однажды, правда, за ними местные гаишники гнались. Проезжали мимо школы, увидели эту «двадцать первую» - машина-то приметная - и обратили внимание, что она без номеров. Решили докопаться, остановились…
        - И? - не выдержал Камышев, начиная раздражаться на особенность командира рассказывать важные вещи с избытком риторических пауз.
        - И те как рванут! - Антонов даже кулаком по столу грохнул. - Гаишники за ними. Тоже на «Волге», кстати, только на двадцать четвертой «догонялке». А они как втопили - и через пару минут уже след простыл. Мужики план-перехват объявили, ориентировку дали на черную «двадцать первую». И ничего. Понимаешь, Камышев? Ни-че-го.
        Молодой следователь молчал. Пахло какой-то невероятной чертовщиной, но в нее он верить отказывался, пытаясь подобрать рациональное объяснение. Ничего пока не выходило.
        - В общем, Валера, едешь ты в Андроповск - распутывать это дело, - Антонов наконец-то произнес то, что Камышев уже и сам понимал. - Иди, оформляйся.
        Старший лейтенант кивнул, встал и молча пошел к выходу из начальственного кабинета. Предстоящая командировка его однозначно заинтриговала, вот только вместе с бешеным интересом Камышев ощущал еще и смутное беспокойство.
        С этой чертовой «Волгой» явно было что-то нечисто.
        Глава 1. На новом месте
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 14 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        Местные Камышева приняли как родного, хотя обычно коллеги из областного управления вызывают у районных милиционеров неприязненный зуд. Видимо, настолько у андроповских дела шли туго, что им было не до пикировок. На автовокзале следователя из Калинина встретил водитель на желтом помятом «козлике» с облупившимися трафаретными буквами «Милиция», отвез в гостиницу, терпеливо дождался, пока гость оформит свой приезд и заселится в номер. И только потом они направились в местный отдел.
        - Здравия желаю, товарищ майор! - зайдя в нужный кабинет, Камышев по-уставному поприветствовал местного начальника, мужика с пышными пшеничными усами, но тот замахал руками.
        - Валерий Сергеевич, я вас умоляю! - голос у вскочившего из-за стола офицера был высоковат для человека его комплекции. - Давайте по имени-отчеству. Платон Григорьич я, кстати. Величук. Да вы присаживайтесь!
        Майор Величук усадил Камышева на свое место и постучал костяшками толстых пальцев по пухлой стопке картонных папок с делами - к его приезду явно готовились.
        - Вот это, значит, для ознакомления, - Платон Григорьевич обильно потел и пыхтел в свои рабоче-крестьянские усы. - Все эпизоды объединены в одно делопроизводство, документация максимально полная. Я вас тогда оставлю, чтобы не мешать, а потом…
        Величук запнулся, а Камышеву даже стало неловко из-за того, что взрослый мужик, причем старше его по званию, прыгает вокруг него, молодого калининского следака, будто провинившийся ученик перед завучем.
        - Платон Григорьевич, если вас не затруднит, лучше останьтесь, - мягко, но уверенно произнес Валерий. - У меня обязательно возникнут вопросы, так что ваша помощь точно понадобится.
        - Так я вам сейчас Апшилаву пришлю! - с готовностью воскликнул майор. - Эдик… то есть Эдуард Апшилава, это наш следователь, который работает над делом черной «Волги».
        - Дело черной «Волги»? - Камышев удивленно вскинул брови. - То есть вы и вправду считаете, что она существует и как-то связана со всеми этими исчезновениями?
        Откровенно говоря, Валерий всю дорогу до Андроповска сомневался, что к исчезновениям людей действительно имеет отношение какая-то загадочная машина. Наверняка ведь, думал он, одни очевидцы наплели, потом другие повторять стали - так и родилась очередная легенда. А местные милиционеры, чтобы прикрыть задницы перед коллегами из области, просто взяли и решили эту чушь выдать за правду. Удобно ведь свалить собственную недоработку на происки западных шпионов или вовсе на нечистую силу. И все же странный червячок сомнения по-прежнему ковырялся в мозгах Камышева еще со вчерашнего дня.
        - Лейтенант Апшилава вам все объяснит подробнее, - тем временем уклончиво ответил Величук, и это весьма не понравилось Валерию, от глаз которого не укрылась напряженность лица майора.
        Камышев отметил для себя, что Величук чего-то опасается. Получается, либо за эту «Волгу» здесь и впрямь ухватились как за спасительную соломинку, либо майор из рук вон плохо знает работу своего отделения. Либо… В голову молодого следователя закралась тревожная мысль: а вдруг в Андроповске все и вправду настолько плохо, что ему попросту не хотят говорить об этом напрямую? Впрочем, решил Камышев, лучше сперва действительно пообщаться с этим Эдиком… Эдуардом.
        Величук набрал дежурку и затребовал к себе в кабинет Апшилаву, который явился буквально через пару минут, будто только и ждал возможности. На вид чернявому коллеге было не больше двадцати пяти, да и в целом он мало походил на милиционера. Белые «адидасы», джинсы-варенки и кожаная куртка - скорее его можно было принять за кооператора или даже за рэкетира. На голове у Эдика курчавился короткий ежик, а над верхней губой чернели щегольские кавказские усики.
        - Вызывал, Григорьич? - по-свойски спросил следак у майора и первым протянул Валерию ладонь для рукопожатия. - Эдуард.
        - Очень приятно, - ответил Камышев. - Валерий.
        - Ничего, что мы тут без званий? - Эдик вопросительно посмотрел на Величука, но тот лишь развел руками.
        - Полностью это поддерживаю, - Валерий тут же перехватил инициативу. - Проще общаться, проще работать.
        - В общем, парни, я вас тут оставляю, а сам в райком, - засуетился майор. - Опять ответ держать… Сам первый, - он выразительно поднял указательный палец, - лично приказал. Боюсь, на этот раз из меня душу вынут…
        Он застегнул китель, надел фуражку и, что-то бормоча себе под нос, удалился. Валерий проводил его взглядом, затем посмотрел на Апшилаву, который как раз подтащил к рабочему месту Величука ободранный венский стул и уселся на него верхом.
        - По-домашнему тут у вас, я смотрю, - улыбнулся Валерий, все еще подозревая местную милицию в разгильдяйстве. Однако лицо местного следака выражало искренность и открытость.
        - А чего усложнять? - Эдик пожал плечами, потом резко посерьезнел. - Слушай, а тебя к нам надолго прислали?
        - А что? - прищурился Камышев.
        - А то, что я вокруг да около ходить не буду, - Апшилава достал из кармана куртки помятую сигарету, прикурил от рижской «Скилтавы» в виде миниатюрного пистолетика, затянулся. - Дело у нас разваливается, Валера… И твоя помощь тут очень кстати. Вот только…
        - Ну? - Камышев нахмурился.
        - Мне кажется, черной «Волгой» уже бы пора КГБ заняться. Ты там у себя, в Калинине, не слышал ничего про это?
        - Так, давай по порядку, - Валерий даже отложил в сторону открытую было папку, одну из многих.
        - Думаю, тут не обошлось без иностранцев, - ответ Эдика его сперва огорошил, потом заинтересовал. Похоже, речь все-таки пойдет об американских или английских шпионах. И если вчера Камышеву казалось, что местные будут гнуть линию с чертовщиной, то усатый следователь явно избрал иную тактику. И Величук, получается, говоря про «Волгу», уходил от прямого ответа, чтобы в случае неудачного раскрытия дела можно было свалить вину за это на подчиненного. А возможно, что они оба просто-напросто не хотят показать свой непрофессионализм, поэтому один избегает обсуждений, а другой, снимая с себя ответственность, говорит, что местных сил явно недостаточно. Интересно, рассматривал ли Антонов именно эту гипотезу?
        Однозначно рассматривал, мысленно кивнул сам себе Валерий. Просто юмор у майора своеобразный, и весь этот вчерашний туман он нагнал, чтобы его подчиненный не расслаблялся. Умеет Виктор Степанович коллег по струнке держать. Зато и раскрываемость у него на порядок выше, чем у многих…
        - Ну-ка, ну-ка, - Камышев все-таки открыл папку, но смотрел по-прежнему на своего курчавого коллегу. Движения глаз, интонации, поза, жесты - все могло выдать лгуна, уверенного, что водит за нос гостя из области.
        - Ты понимаешь, Валера, - доверительно начал Эдик, - слишком уж они умело действуют. Сколько раз их видели, но поймать ни разу не смогли. Машина будто заговоренная. Но такого же не бывает?
        - Нет, не бывает, - уверенно покачал головой Камышев. - Все это бабушкины сказки.
        - Вот и я так думаю, - кивнул Эдик. - Но факт остается фактом. Эти в шляпах от любой погони уходят…
        - Кто в шляпах? - не понял Валерий.
        - Дай-ка, - Апшилава уверенно выхватил у него из рук папку, быстро пролистал до нужного места, удовлетворенно кивнул и протянул Камышеву в раскрытом виде. - Вот, читай.
        В поведении коллеги Валерия ничего не смутило, и он послушно погрузился в чтение.
        Глава 2. Мрачные легенды
        Судя по разнящимся показаниям свидетелей, причем в основном, как правило, детей, в черной «Волге» находилось от двух до четырех человек, но все они были одеты в черные плащи и черные же широкополые шляпы. В Союзе таких не носили, поэтому мысль об иностранных шпионах логично приходила в голову не только местному следаку, но и многим другим, кто видел таинственных пассажиров «Волги» - опять же детям и тем, кому они об этом рассказывали.
        С другой стороны, зачем западной разведке нужны обычные советские граждане? И почему шпионы неважно какой страны выбрали такую приметную машину, как черная двадцать первая «Волга»? Наверное, именно поэтому большинство свидетелей склонялись к мысли о потустороннем происхождении как автомобиля, так и его пассажиров, тем более что взрослые их почему-то как будто не замечали. Скорее всего, решил Камышев, ребятне их образы рисовала богатая фантазия, на самом же деле таинственных преступников никто не видел. Кроме, конечно же, приписываемых им жертв.
        И это действительно могло напугать. Вот почему о бандитах рассказывали от страха самые невероятные вещи - некоторые свидетели, как следовало из пояснительных записок, считали их каннибалами или даже вампирами. В итоге ничего толкового в исписанных показаниями очевидцев листах Валерий так и не нашел, еще сильнее уверившись, что легенду о смертоносной черной «Волге» испуганные горожане передают уже, что называется, на автомате.
        Камышев слышал много подобных историй, особенно их расплодилось в последние годы - как началась перестройка и рванул Чернобыль. Чем больше было новостей об ужасах аварии на атомной станции и связанных с этим теорий заговора, тем больше появлялось слухов, будто бы в домах добропорядочных калининцев внезапно завелись полтергейсты, которые упорно скрывались от ученых и органов правопорядка.
        Бдительные жрицы подъездов, как майор Антонов называл любопытных бабулек, теперь не только давали наводки на иностранных шпионов и путан, но и таинственным шепотом сообщали о призраках, оборотнях и вурдалаках. Одинокие и слегка тронутые интеллигенты строчили жалобы, что их обрабатывают психотронным излучением из соседских квартир… А дворовые мальчишки передавали из уст в уста страшные истории о конфетах с лезвиями внутри и джинсах, которые вражеские агенты специально заражали опасными болезнями.
        Слышал Валерий и о чудовищных мутантах в чернобыльской зоне. Будто бы бродят по тамошним лесам гигантские волки, а в Припяти однажды, якобы, выловили пятнадцатиметрового ужа. Вот только его дядя Дима, родной брат отца, был в числе ликвидаторов и ни о чем таком не рассказывал. Наоборот, говорил, что опаснее всего в зоне люди - вооруженные мародеры, таскающие зараженные вещи из брошенных домов, а потом продающие их по всему Союзу.
        - Когда их видели в последний раз? - Камышев, поняв, что свидетельские показания по делу черной «Волги» стали напоминать ему именно такие истории, оторвался от чтения и поднял глаза на Эдика.
        - Сегодня, - ответил тот. - У второй школы. С пятиклассником разговаривали о чем-то из машины, но училка подошла, спугнула их.
        - И ты молчал? - Валерий вытаращил глаза, все еще сомневаясь в этой мутной истории, но уже начиная что-то подозревать.
        - Так я туда как раз и собирался ехать, но меня Григорьич вызвал! - Эдик вспылил, эмоционально взмахнув руками.
        - Значит, поедем вместе, - Камышев решил не препираться, а сразу перейти к делу, хотя Апшилава, конечно же, был сейчас ой как неправ. Ладно, Величук его действительно вызвал к себе, но потом-то сидеть этого усача рядом никто не заставлял.
        Эдик запер кабинет майора, ключ они сдали дежурному и вышли во двор, хлопнув дверью с тугой пружиной. У крыльца их ждала замызганная бежевая «шестерка», за рулем которой сидел пожилой водитель в серой кепке-восьмиклинке. Увидев Эдика, он тут же провернул ключ в замке зажигания, и гордость советского автопрома, чихнув, взревела разболтанным резонатором.
        - Матвеич, это Валерий из Калинина, - Апшилава уступил Камышеву место впереди, а сам сел на заднее сиденье. - Старший лейтенант, если что. Валера, а это наш шофер первого класса Матвеич.
        - Самого последнего, - хрипло усмехнулся водитель, которому на вид было явно уже за семьдесят, - я вас умоляю.
        Он уверенно вывел машину из двора отделения на оживленную по меркам райцентра улицу. В салоне приятно пахло смазкой, как в отцовском «Москвиче», и Камышев испытал приятное чувство теплоты. Самого отца не было уже несколько лет, но молодой следователь часто о нем вспоминал. Собственно, и в милицию-то он пошел, взяв с него пример. Вот только к тому, что Сергей Петрович Камышев не доживет до пенсии, оказался не готов. «Погиб при исполнении служебных обязанностей», так теперь было написано на скромном могильном памятнике.
        - Ко второй школе же? - Матвеич слегка притормозил перед поворотом и вновь разогнал «шестерку», когда Эдик подтвердил маршрут. - Нехорошая эта «Волга», так я вам скажу, ребята…
        - Вы что-то знаете? - Валерий повернулся к шоферу. - Или просто факты с россказнями свидетелей сопоставили?
        - У нас тут, в Андроповске, - начал Матвеич, проигнорировав обидные слова молодого следака, - до революции много храмов было. И кладбищ старых. Так вот, больше половины повзрывали еще в тридцатые-сороковые, а в остальных то склады открыли, то цеха. Сырный, к примеру…
        - Это вы к чему, извините? - не выдержал Камышев, но Апшилава громко на него шикнул и даже треснул по спинке сиденья.
        - Во-от, - Матвеич, оказавшийся обладателем олимпийского спокойствия, словно бы не заметил нетерпеливость Валерия и продолжил. - А вместе с Успенским собором, самым главным, старое кладбище бульдозерами сровняли. Хотели дома новые строить, но в итоге передумали, долгое время там пустырь был, потом разбили парк. Место-то красивое. Поставили концертную площадку, танцульки стали устраивать. Старые люди предупреждали, что добром это не кончится, но кто ж их слушал… И тут парни молодые пропадать начали. В семьдесят девятом это было. Как ни танцулька, так исчезнет кто-то. А потом стали замечать, что какая-то девушка туда постоянно приходит, но кто и откуда - неизвестно. Одно точно - не местная. И парней этих пропавших в последний раз с ней видели.
        - Интересно… - протянул Камышев, осознав, что слушает очередную страшную байку.
        - Многие с ней танцевали, но пропадали в основном те, кто провожать ее ходил, - пожилой водитель кивнул. - Потом уже кто-то заметил, что девчонка на машине всегда уезжала. Вернее, увозили ее. На черной «двадцать первой» без номеров. Но парней при этом уже никто не видел. Куда они проваливались, черт их знает.
        - И что, в итоге никого так и не нашли? - уточнил Валерий, отметив совпадение важной детали этой истории с тем, что происходило сейчас. - И не та ли это черная «Волга» сейчас по Андроповску разъезжает?
        Он понял, что ищет слабые места не столько в рассказе Матвеича, сколько в своем нынешнем деле о пропаже людей. Логично ведь было предположить, что старая легенда всплыла именно в то время, когда город захлестнуло волной таинственных исчезновений. Милиция бессильна, а значит, опять-таки виноваты если не иностранные шпионы, то выходцы из потусторонних миров. Кто-то, как этот пожилой водитель, вспомнил историю из конца семидесятых, присочинил, что видел черную «Волгу», другой добавил деталей… И пошла по Андроповску гулять байка о таинственных вурдалаках на «двадцать первой».
        - Кто ж ее знает, - Матвеич тем временем пожал плечами, отвечая на вопрос калининского следака. - Я лично той «Волги» ни разу не видел. Ни в семьдесят девятом, ни сейчас. Но слышал и то, будто «Волга» была двадцать четвертой. Или даже вовсе не «Волга», а «Чайка».
        - Вот по дороге едет ЗИМ, и я им буду задавим… - пробормотал Валерий, вспомнив строчку из одной своей любимой книги. А потом уже громче напомнил старику о другой части своего вопроса. - С парнями-то пропавшими что в итоге? Нашли их? А девушку?
        - В один момент исчезновения прекратились, - ответил Матвеич. - Ближе к концу лета. Как ножом отрезало. А пропавших так и не нашли - ни живых, ни мертвых. Как и преступников с той девушкой-приманкой. Как в воду канули.
        Валерий, решивший было махнуть на рассказ старика рукой, против своей воли почувствовал, что на душе у него будто кто-то поскребся. Он даже поерзал на сиденье, чтобы отогнать это ощущение. Но осадок остался. С одной стороны, история, рассказанная Матвеичем, отдавала какой-то явной мистикой, завязанной на фактах об оскверненном кладбище. С другой, вряд ли они всей андроповской милицией договорились везде и всюду пихать эту «двадцать первую», взяв за основу байку почти десятилетней давности… Как бы то ни было, люди в этом городе действительно пропадали. И, между прочим, дети. Этот факт тревожил Валерия Камышева больше всего. Черт его знает, может, загадочный маньяк как раз и передвигается по городу на черной «Волге», чтобы напугать своих жертв и создать вокруг себя романтический ореол. А гаишники… Да что гаишники! Испугались «членовоза», вот и наврали с три короба, будто упустили загадочную машину во время лихой погони. Главное, чтобы убийцей или убийцами, если их все-таки действительно несколько, не оказался кто-то из местных или даже заезжих верхов. Сейчас, конечно, не застойные времена, управу
найти на всех можно. Но палки в колеса ставить точно будут, если вдруг подозрения подтвердятся.
        - Слушай, Эдик, - Валерий обратился к своему усатому коллеге. - А вы эту «Волгу» пробить пытались через ГАИ? Город у вас, извини, маленький, такие машины должны быть наперечет. Может, из райкома кто…
        - Не-а, - отозвался Апшилава. - Все «членовозы» в Андроповске - двадцать четвертые.
        - Надо будет запросить у соседей, - предложил Камышев.
        - Сделаем, - покладисто ответил его новый знакомый.
        А Валерий уже выстраивал у себя в голове вероятный сценарий развития событий. Идея с маньяком из номенклатуры, использующим свое служебное авто и охранников, казалась ему претенциозной, но отнюдь при этом не невозможной. По крайней мере, это было реалистичнее странных людей в широкополых шляпах, которые катаются на «Волге» без номеров и запросто уходят от погони гаишников. Кстати, о номерах… Может, он их снимает, чтобы запутать следствие? Так сказать, и легенду громкую создает внешним видом машины, и сохраняет инкогнито. Вот только надолго ли? Как бы то ни было, действует он в целом довольно-таки неприкрыто. Главное, чтобы Величук, Апшилава и другие местные не были повязаны с этим потенциальным душегубцем из райкома…
        - Приехали, - объявил Матвеич, прервав размышления Камышева.
        Валерию захотелось расспросить его о том, что сделалось дальше в его истории, сколько парней пропало, когда это прекратилось. Может, та загадочная девушка была любовницей одного из членов партийной номенклатуры? А тот как раз оказался ревнивым и кровожадным душегубом, мстившим молоденьким парням за их юность. Эдакий Отелло из Андроповска. Отбросить всю эту мистически-романтическую шелуху - и будет вполне себе рабочая версия. Но для начала нужно поговорить со свидетелями, которые буквально пару часов назад видели загадочную черную «Волгу» с не менее загадочными пассажирами, и расставить все точки над i.
        - Вон туда, - Эдик легонько стукнул Валерия по руке, указав на двор старенькой обшарпанной двухэтажной школы, где под надзором молоденькой пионервожатой прогуливалась группа продленного дня.
        Глава 3. ССД
        - Значит, дошло дело до товарищей из Калинина? - директор второй андроповской школы Зоя Михайловна Петрик смотрела на Камышева со странной смесью скепсиса и надежды.
        Они встретили ее в коридоре, когда строгая пожилая женщина с кичкой седых волос с неуместной для ее пола и возраста военной выправкой отчитывала молоденькую учительницу за слишком короткую юбку и яркую косметику. Та морщилась при каждом слове своей начальницы, но покорно стояла, опустив голову. То ли от стыда, то ли чтобы никто не увидел, как некрасиво кривятся губы, словно выговаривая какие-то непривычные для человеческого рта слова… При виде служебных удостоверений Зоя Михайловна обрадовалась, а проштрафившаяся девчушка, явно только после училища, наоборот, еще больше сникла. Однако Валерий был непреклонен и твердо пресек попытки Петрик включить его и Эдика в школьные разборки. Директриса с явным сожалением в голосе отпустила красную как вареная свекла учительницу, и та убежала прочь.
        - Я лишь помогаю андроповским коллегам в их расследовании, - дипломатично ответил Камышев на уже подзабытый, но от этого не менее провокационный вопрос Петрик. - Нам бы поговорить с учительницей, которая видела черную «Волгу» сегодня. И с ребенком тоже.
        - Это Ваня Самуйлов, - кивнула Зоя Михайловна. - У них сейчас заканчивается последний урок, я попрошу педагога отправить мальчика ко мне в кабинет. Там вы сможете с ним поговорить. А учительница, о которой идет речь, это наш математик Евгения Яковлевна Скрыль. У нее сейчас «окно», так что можете пообщаться.
        - Где нам ее найти? - любезно уточнил Камышев.
        - Четырнадцатый кабинет, - Петрик строго посмотрела на него поверх очков. - И не забудьте, что через двадцать пять минут вас будет ждать Ваня. Надолго я его задержать не смогу, сами понимаете. Родители волнуются, детей встречают после школы… Так что давайте, товарищи милиционеры, не посрамите погоны.
        Выдав эту сентенцию, Зоя Михайловна уверенным шагом направилась прочь, двигаясь совершенно не по-женски, а как старый солдат в юбке. Эдик выждал пару секунд, воровато оглянулся, потом попил воды из школьного фонтанчика.
        - Детство вспомнил, - улыбнулся он Камышеву, который терпеливо ждал, пока его коллега утолит жажду.
        Евгения Скрыль оказалась высокой женщиной под сорок с длинной русой косой и вытянутым лицом, на котором резко выделялись старомодные круглые очки. Одета она была по-мужски, в клетчатую рубаху и бесформенные штаны, и если бы не молоденькая учительница, подвергшаяся остракизму со стороны директрисы за мини-юбку, и еще парочка ее коллег, Валерий решил было, что в этой школе явно что-то не так с женственностью. Хотя кто-то точно бы записал одну молодую особу в ведьмы - следователь снова с улыбкой вспомнил свою прабабку Машу и ее привычку вешать подобные ярлыки. Яркая одежда и подлый характер, говорила она, верные признаки. Вот только советская власть давно уже доказала, что сила не в чёрте, а в прямых руках и сильной воле. Валерий невольно вспомнил Петрик: уж на эту даму, явно послужившую в армии, можно хоть тысячи проклятий повесить, ей будет все равно. Только сплюнет и пойдет дальше тащить на себе школу, несмотря на любые проблемы.
        - Евгения Яковлевна, у нас к вам, как вы понимаете, есть вопросы, - обратился к математичке Камышев, когда они с Эдиком представились и показали удостоверения.
        - Конечно, - с готовностью кивнула Скрыль и жестом пригласила следователей присесть за парту в переднем ряду.
        Валерий с трудом разместился на маленьком стуле, но вариантов не было. Апшилава присел рядом, достав яркий блокнот. На обложке была изображена девушка в откровенном наряде, и Эдик, смутившись, быстро прикрыл ее.
        - Расскажите нам для начала, что сегодня произошло, - попросил Камышев.
        - Я живу здесь неподалеку, - начала Скрыль, сделав перед этим глубокий вдох. - Во время большой перемены решила забежать домой, покормить кота. А когда возвращалась, увидела, как машина, о которой в последнее время в городе только и разговоров, стоит возле нашей школы.
        - Что вас смутило в этой машине? - уточнил Валерий. - Почему вы обратили на нее внимание? Разве это единственная двадцать первая «Волга» в Андроповске?
        - Ну, как… - Евгения Яковлевна поправила сползшие с переносицы очки. - Такие машины в городе есть, но черной, насколько мне известно, ни одной. В райкоме у всех более новые «Волги».
        - Как я и говорил, - ввернул Апшилава. - Там сплошные «двадцатьчетверки» и одна тридцать один ноль-два.
        - Так, дальше, - Камышев жестом попросил Эдика не вмешиваться.
        - Меня это сразу же взволновало, - Скрыль одновременно нахмурила брови, вздернула нос и поджала губу. - В первой школе пропали два ученика, и перед этим их видели рядом с той машиной. У нас, к счастью, такого не было, но мы бдим. Я поспешила к этой «Волге», чтобы спасти ребенка - он стоял рядом и о чем-то говорил с одним из пассажиров. Я окликнула мальчика, он обернулся, и в этот момент двигатель машины завелся. Она резко тронулась с места и скрылась.
        - Вы запомнили пассажира? - с надеждой спросил Валерий, отметив, что обязательно нужно будет добраться до первой школы. - Сможете его описать?
        - К сожалению, его не было видно из-за солнечных бликов на стекле, - вздохнув, развела руками математичка. - А в салоне при этом как будто бы, наоборот, была темнота.
        - Номер увидели? - вклинился Эдик.
        - Номера не было, - Скрыль покачала головой.
        - Ясно, - кивнул Валерий. - А машину эту вы видели в первый раз?
        - Возле нашей школы - да, - ответила Евгения Яковлевна. - А так пару раз она попадалась в городе. Рядом с кладбищем, например.
        - Интересное времяпрепровождение, - пробормотал Камышев.
        Он попросил Скрыль дать письменные показания, затем они с Апшилавой, как и договаривались, поспешили в кабинет к директрисе Петрик, где их уже ждал пятиклассник Ваня Самуйлов, которого спасла сегодня математичка. Происходящее Камышеву одновременно и нравилось, и беспокоило. Нравилось - потому что картина все-таки начала вырисовываться. А пресловутая черная «Волга», похоже, обретала реальные очертания. Вот как раз этот факт Валерия и беспокоил - по его мнению, лучше бы она и впрямь оказалась пугающей городской легендой.
        По пути им снова попалась та симпатичная молодая учительница, которую отчитывала директриса. Валерий присмотрелся - да уж, внешность яркая, наверняка от педагогов-мужчин отбоя нет. Вот только, судя по мрачному выражению лица, она явно по-прежнему была не в духе после начальственного нагоняя.
        - Чего это она? - удивился Эдик, обернувшись вслед учительнице, когда она прошла мимо них с Камышевым, на ходу бормоча что-то себе под нос.
        - Допекла ее, видимо, Зоя Михайловна, - Валерий пожал плечами, слегка притормозив и провожая красавицу задумчивым взглядом.
        Девушка остановилась, продолжая выговаривать что-то неразборчивое, словно бы даже нараспев, и не ответила поприветствовавшему ее учителю физкультуры. Тот прошел мимо следователей, неся под мышкой оранжевый баскетбольный мяч и покачивая головой. Видимо, тоже расстроился.
        - Пойдем, - Апшилава тронул Камышева за локоть, и оба направились дальше.
        - Прошу вас, товарищи милиционеры, - когда они наконец-то добрались до просторного кабинета директора с непременным портретом Ленина на стене, Зоя Михайловна широким жестом пригласила их за массивный стол для совещаний. - А вот наш Ваня Самуйлов.
        Сидевший на явно неудобном для него большом стуле мальчишка нахохлился и пристально смотрел на следователей из-под опущенных и сведенных бровей. Ноздри его слегка раздувались, а губы были плотно сжаты. Это говорило о том, что парнишка в гневе, но причина Камышеву была пока не ясна.
        - Вы по поводу диверсантов на «Волге»? - спросил, набычившись, Ваня. - Еще бы завтра зашли.
        - Так, давай без грубостей, - осадил его Валерий. - Ты ведь, я вижу, пионер, вот и веди себя соответственно.
        - Извините, - пробормотал мальчик. - Я просто, как мог, старался их задержать, а Евгения Яковлевна их спугнула. Надо было ей сразу вам звонить!
        - А вот с этого места поподробней, - заинтересовавшись, попросил Камышев, жестом заставив замолчать возмутившуюся было директрису. - С чего ты решил, что это диверсанты?
        - Так они разговаривали очень странно, - ответил Ваня. - Как будто искусственно. В книжках так люди общаются и в кино про иностранцев. А еще они меня с собой уговаривали поехать - обещали показать какое-то дивное место. Это так тот сказал, лысый.
        - Лысый? - заинтересовался Камышев. - Это хорошо, что ты его запомнил, потому что Евгения Яковлевна никого не увидела.
        - Так она и не могла никого в этой машине увидеть, потому что далеко была, - мальчик вытаращил глаза, словно удивляясь недогадливости калининского следователя. - А я одного этого точно запомнил. Лысый, даже бровей и ресниц нет, лицо круглое… Шляпа такая как в кино. И пальто черное с высоким воротом, шею не видно.
        - А других ты не разглядел? - уточнил Валерий. - Как они выглядели?
        - Нет, - школьник помотал головой. - Я с этим лысым разговаривал, отвлекал его внимание… Чтобы задержать, а милиция бы прибежала и схватила его. И остальных его подельников. Там их еще вроде бы двое было - вместе с водителем. Тоже в шляпах и в пальто, это я разглядел…
        Валерий мельком взглянул на Апшилаву - тот со скоростью пулемета строчил что-то в своем пошлом блокнотике.
        - Ты молодец, Ваня, - кивнул Камышев. - Но давай ты больше не будешь пытаться самостоятельно задержать диверсантов, а лучше зови в следующий раз милицию или хотя бы просто кого-то из взрослых. Дело в том, что это очень опасные люди.
        - Знаю, - вздохнул школьник. - Они пытаются извести всех советских детей.
        - Ваня! - строго одернула мальчика директриса.
        - Подождите, Зоя Михайловна, - сказал Камышев. - Иван, тебе это откуда известно?
        - А вы разве не слышали? - пятиклассник снова округлил глаза. - Какой же вы тогда милиционер? Всем же известно, что диверсанты передвигаются на черной «Волге» с номерами «смерть советским детям»! ССД!
        Глава 4. Скрытая угроза
        - То есть номер на ней все-таки был? - вскинулся Эдик, услышав новую деталь.
        А вот Камышев не стал торопиться с выводами. И, как оказалось, правильно сделал.
        - Наверное… - мальчик неожиданно потупил взор. - Мне кажется, да.
        - Вспомни хорошенько, Ваня, - строго сказал Валерий, уже понимая, что его маленький собеседник или присочинил деталь про номер «ССД», или искренне и безоговорочно верил в его существование. - Это очень важно.
        Школьник наморщил лоб и зашевелил губами, задумчиво посмотрев на потолок. Потом помотал головой.
        - Мне кажется, что я разглядел номер, но уже не уверен, - разочарованно выдохнул он. - Увидел, что это черная «Волга», и сразу решил начать действовать.
        - Хорошо, спасибо тебе, Ваня, - поблагодарил мальчика Камышев, мысленно выдыхая от осознания, что чертовщиной здесь все же не пахнет. - И не забудь, о чем мы с тобой договорились…
        - Честное пионерское! - школьник выпрямился и приложил ладонь ко лбу.
        - Верю, - кивнул Валерий. - И ты мне еще вот что скажи…
        - Товарищ следователь! - кашлянув, строго обратилась к нему Петрик, но Камышев жестом показал, что ему нужно еще буквально пару минут.
        - Раз ты столько знаешь о диверсантах, - Валерий использовал свой опыт общения с племянником, сыном сестры, которому сейчас было примерно столько же, сколько и Ване, - то наверняка что-то слышал о девушке на танцах… Она, как говорят, тоже на этой черной «Волге» ездила.
        - Конечно, слышал! - гордо сообщил Ваня. - Потом она пропала, когда один из парней погнался за «Волгой» на мотоцикле. Они мчались очень быстро, и вдруг на повороте из окошка машины вылетела черная простыня, закрыла ему лицо… Он ничего не видел, вылетел в кювет и разбился. А потом на этом повороте нашли много поломанных мотоциклов, но трупов не было. И та девушка больше не появлялась.
        Камышев, услышав эту историю, кисло улыбнулся, но все равно поблагодарил Ваню Самуйлова, который сразу же побежал к родителям, ждущим его на крыльце школы. Черная простыня, значит, вылетела…
        - Зоя Михайловна, Зоя Михайловна! - в кабинет директрисы без стука ворвалась ураганом испуганная женщина лет пятидесяти с окрашенной фиолетовой краской сединой. - Там Дмитрий Борисович ногу сломал!
        - Как сломал? - Петрик, поначалу явно планировавшая испепелить неожиданную гостью своим гневным взглядом, была сбита с толку. - Что произошло, Эльвира Константиновна?
        - Сорвался с каната во время урока! - дама с фиолетовой шевелюрой от волнения пританцовывала на месте.
        - «Скорую» вызвали? - Камышев перехватил инициативу. - Показывайте, где это произошло.
        В спортзал они примчались целой делегацией - оба следователя, Петрик, а также постоянно охающая и причитающая Эльвира Константиновна. Пострадавший лежал на деревянном полу, мужественно сдерживая стоны, его осматривала школьная медсестра, а испуганные ребятишки окружили место происшествия полукольцом.
        - Дмитрий Борисович, как это случилось? - Петрик решительно приблизилась к пострадавшему физруку.
        Валерий узнал его - это был тот самый педагог, которого проигнорировала молодая красотка, встреченная ими в коридоре и бубнящая что-то непонятное, будто заклинания какие-то читала. И опять калининскому следователю вспомнилась прабабка Маша с ее рассказами про ведьм, но он тут же отмахнулся от назойливых мыслей.
        - Не знаю, Зоя Михайловна, - физрук говорил с трудом. - Ребятам показывал упражнение, канат резко порвался, и… В общем, адская боль - я же с самого верха, как назло, летел.
        - И как же канат мог порваться? - Петрик уже начала коситься на Камышева с Апшилавой, и ее можно было понять. Неисправное школьное оборудование было на ее совести, и как недосмотревший беду руководитель она могла пойти под суд.
        - Да не знаю я! - раздраженно и в то же время жалобно ответил Дмитрий Борисович. - Его же меняли, он новый должен быть. Как проклятие какое-то!..
        «Опять проклятие, - подумал Камышев, невольно вспоминая учительницу-красотку. - Любите вы в своем Андроповске чертовщину…»
        Он склонился над валяющимся тут же канатом, взял его в руки и принялся внимательно рассматривать. Эдик, с любопытством наблюдая за его действиями, стоял рядом.
        - Давно меняли? - Камышев повернулся к директрисе, демонстрируя распушившийся конец оборвавшегося каната. - Он явно не новый, с этой стороны даже серый весь.
        Похоже, кому-то придется ответить за кражу школьного имущества, подумал Валерий. Нет никаких сомнений, что на новом канате попросту сэкономили, а распределенные на его покупку деньги из кассы присвоили. Следователь посмотрел на побледневшую Петрик - еще недавно он был уверен, что для своей школы эта железная женщина сделает все. Неужели это она провернула такую махинацию?
        - Надо подключать ОБХСС, - подал голос Эдик.
        - Зоя Михайловна? - Камышев обратился к директрисе. - У вас есть что сказать? Пока что не для протокола.
        - Мой зам по АХЧ, - твердым голосом сказала Петрик. - Лев Миронович Котов. Я думала, что его промахи остались в прошлом… Я ошибалась. Значит, буду нести ответственность вместе с ним.
        Директриса, поджав губы, резко вскинула подбородок. Похоже, она действительно была готова понести наказание, подумал Камышев. Такие люди, как эта Петрик, умеют признавать свои ошибки и недоработки.
        Весь следующий час они потратили на то, чтобы дождаться сотрудников ОБХСС и ввести их в курс дела. Физрука на «скорой» отвезли в больницу, Котова задержали, а с Петрик, учитывая ее заслуги, пока просто взяли подписку о невыезде.
        - Что думаешь? - спросил Камышев Апшилаву, когда они, закончив дела, наконец-то покинули здание и направились к «шестерке» со скучающим от безделья Матвеичем.
        - Петрик жалко, - ответил курчавый коллега. - Она же реально за школу болеет, по ней видно. Лет пятнадцать уже директор, еще я ее помню. А этот Котов ее под монастырь подвел как своего непосредственного руководителя.
        - Это понятно, - терпеливо кивнул Камышев. - А на то, что Ваня рассказывал, как смотришь?
        - На самом деле пацаненок не так уж и не прав, - покачал головой Эдик. - Про кладбище мотоциклов он, конечно, загнул. И про эту дурацкую черную простыню… Однако парни после тех танцев действительно пропадали, как и наш старик, кстати, рассказывал. И девчонку странную многие видели, за которой «Волга» приезжала. Те, кто с ней дела не имел, все выжили. А кавалеры незадачливые, которые провожать ее ходили, теперь явно в лучшем мире. Найти их во всяком случае так и не смогли. Даже тел. А танцульки потом в итоге прикрыли, и в парк этот особо никто не ходит теперь. Бабки говорят, мол, место проклятое, потому что на костях.
        - Понятно, - кивнул Валерий. - Только скажи мне честно.
        - Я всегда честен! - вскинулся Эдик. - Я вообще-то советский милиционер, я присягу давал!
        - Ладно, не кипятись, - Камышев примирительно выставил руки вперед. - Просто сам понимаешь… Выглядят все эти истории, мягко говоря, не очень убедительно. Черная «Волга» без номеров, на которой ездят загадочные иностранцы в шляпах, пропавшие мотоциклисты…
        - К тому, что городской парк стоит на проклятом месте, я и сам отношусь скептически, - усмехнулся Апшилава. - Но парни после танцев и впрямь пропадали, тут Матвеич не врет. Можешь у нашего майора спросить, дело в архиве лежит. А убийц действительно так и не нашли. Как, впрочем, и трупы.
        - А «Волга»? - спросил Камышев.
        - Что «Волга»? - Эдик был заметно сбит с толку.
        - Ну, за девчонкой той на самом деле «двадцать первая» приезжала? - Валерий решил уже не осторожничать, а спросить напрямую. - Или Матвеич просто местную байку пересказывает?
        - Рассказывают, что да, именно «двадцать первая», хотя и про «Чайку» я тоже слышал, - усатый следователь неопределенно пожал плечами. - Сам-то не видел, хотя на те танцы одно время ходил. Потом родители запретили, когда слухи о похищениях поползли. Да и лет много прошло, что-то наверняка забылось. Говорят, там какой-то член КПСС на этой черной машине разъезжал - то ли из соседнего района, то ли из Калинина. Черт его знает, как оно на самом деле было.
        Апшилава эмоционально сплюнул, а Валерий задумался. Версия с маньяком из номенклатуры пока что получила лишь косвенное подтверждение, но она ему все равно нравилась гораздо больше тех, где фигурировали шпионы или нечистая сила. Тот мальчик, Ваня Самуйлов, рассказывал, правда, что лысый пассажир говорил с акцентом. Может, он родом из Прибалтики? Кавказец или уроженец Средней Азии отметается - мальчик бы это отметил. Значит, у неизвестного была вполне европейская, даже русская внешность. И школьнику из маленького Андроповска такой персонаж вполне мог показаться «киношным» иностранцем. Что ж, уже можно сказать, что есть немного зацепок. Надо будет теперь отправить запрос своим в Калинин, чтоб узнали, кто в области из номенклатуры с прибалтийскими корнями был или есть. И, конечно, сходить в первую школу - разговор будет тяжелым, так как пропавших учеников оттуда пока так и не нашли… Но сделать это необходимо. Чтобы больше никто не пострадал.
        - Слушай, ты поесть не хочешь? - Камышев неожиданно почувствовал, что он голоден, как стая акул, и готов проглотить слона. - Где тут у вас нормальная столовая?
        - Пойдем, лучше у моих пообедаем, - предложил Апшилава. - У меня бабушка готовит так, что за ушами трещать будет. Ачапа, цицмат, хачапур!..
        - Ладно, уговорил, - Камышев со смехом остановил поток экзотических абхазских слов. - У меня уже слюнки потекли.

* * *
        КАЛИНИН - МОСКВА, 1988 ГОД. 14 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        БРОДЯГА - СОВЕТНИКУ
        Довожу до вашего сведения, что в Калининской области имеют место странные исчезновения людей. Девять случаев в Андроповске, по два происшествия в Торжке и Ржеве, один инцидент в самом областном центре. Во всех эпизодах кроме последнего фигурирует автомобиль «Волга» ГАЗ-21 черного цвета. Государственные регистрационные знаки отсутствуют.
        Очевидцы, в большинстве своем дети, описывают двух-трех (иногда четырех) пассажиров, одетых «по-чудному» или «по-западному». Зафиксированы три попытки взаимодействия правоохранительных органов с указанными людьми. Ни одна из них не увенчалась успехом (рапорты милиционеров прилагаю). По предварительным оценкам, скорость автомобиля значительно превышает установленную заводом и составляет до ста пятидесяти километров в час.
        Калинин - единственный город из указанных выше, где замечен так называемый «красный трамвай». Подчеркну, что ранее этот объект фигурировал в расследованиях в Казани и Свердловске. Связать все случаи напрямую не представляется возможным, однако сходство явления, на мой взгляд, налицо.
        Новая информация от агентов на местах в Калининской области запрошена. О результатах сообщу в условленное время.
        Конец связи.
        Глава 5. Пробудившееся зло
        КАЛИКИНСКИЙ ЛЕС БЛИЗ АНДРОПОВСКА (БЫВШЕГО ЛЮБГОРОДА), 1988 ГОД. 14 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        Константин Ильич Федякин, крепкий пенсионер, перебравшийся в Калининскую область из Воркуты, где полжизни отдал угольной шахте, очень любил тихую охоту. Когда наступал сезон, он каждое утро, пока бабка и частенько гостившие у них внуки видели десятый сон, вставал спозаранку, готовил себе яичницу, кипятил чай и собирался в лес.
        Жил Федякин на самой окраине Андроповска, а потому до грибных мест было рукой подать. Но Константин Ильич, будучи человеком опытным, сознательно шел в самые дальние дебри - туда, куда неопытным грибникам и в голову не придет забраться. Для этого требовалось прошагать пять километров по шоссе, потом еще пару километров вглубь чащи, к старым торфяным разработкам. Неблизко, зато с собой Федякин всегда приносил две переполненные корзины. Он бы и рад был взять третью, вот только рук не хватало.
        Этим туманным сентябрьским утром энергичный пенсионер вновь выдвинулся на охоту. По шоссе его время от времени обгоняли редкие автомобили, затем, свернув к чаще, он погрузился в природные звуки, которые всегда его успокаивали. Шелест листвы на ветру, трескотня дятлов - Константин Ильич впитывал все это телом и душой, радуясь, что нашел под конец жизни действительно прекрасное место.
        Но сегодня его единение с природой оказалось нарушено. Когда Федякин наклонился за очередным подберезовиком, где-то неподалеку послышался мерный звук моторов. Старик удивился, ведь еще ни разу во время его тихой охоты никто не забирался сюда на колесах. Да и не получилось бы, даже если бы захотел - по заросшей лесной дороге можно было проехать разве что на танке, ломая кусты и стволы молодых деревьев. Но слух Федякина не обманывал.
        Звуки ревущих моторов становились все громче и все отчетливей. Сомнений не было - по густому лесу двигалась целая колонна. А вскоре Константин Ильич смог увидеть и самих возмутителей спокойствия.
        По лесу, виляя между деревьев, двигалась вереница пожарных машин. Сто тридцать первый ЗиЛ, огромный шестиколесный «Урал», пара «газончиков», штабной автобус и гусеничный вездеход с пенным стволом. Они ехали, судя по звуку, на второй передаче, выдерживая строгую дистанцию.
        «Может, учения?» - старик задумчиво почесал затылок.
        Машины ехали уже мимо него, по низине, разрывая туман яркими фарами и подсвечивая белесую «вату» синими проблесковыми маячками. Что-то было в этой колонне странное, что-то, что заставило сердце Федякина сжаться в комочек. По спине грибника побежали мурашки, ему захотелось вдруг броситься прочь. Нестись сломя голову, не разбирая дороги. Но он по-прежнему стоял и завороженно смотрел на движущуюся технику.
        Внезапно головная машина ухнула вниз, уйдя под землю и мгновенно при этом вспыхнув. Затем вся колонна уже полыхала, проваливаясь в невидимую трясину. Федякина била крупная дрожь, он выронил корзину из рук, прошелся по рассыпавшимся грибам. Покрывшись липким холодным потом, старик осознал, что не чувствует жара от горящих машин. Не ощущает смрад черного дыма от плавящихся покрышек и расползающихся от критических температур дерматиновых сидений. А еще… Еще Константин Ильич услышал дикие крики, проникающие ему в самую душу, под кожу, холодящие и заставляющие замереть от ужаса.
        Все закончилось так же резко и неожиданно, как и началось. Горящие машины словно бы растворились в тумане, и через минуту ничто уже не напоминало о жуткой трагедии, разыгравшейся на глазах грибника. Федякин сумел сбросить оцепенение и рванул в сторону шоссе, оставив обе корзинки возле березы. Но сейчас его мысли были заняты лишь одним - поскорее выбраться к людям.
        Когда Константин Ильич выскочил, наконец, на спасительный асфальт, водитель проезжавшего по шоссе молоковоза заметил его слишком поздно. Он ударил по тормозам, машина пошла юзом и снесла грибника, оборвав его переставшую быть спокойной и размеренной жизнь. А вместе с ней и невысказанное свидетельство о призрачной колонне в лесу.

* * *
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 14 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        Обед у родственников Эдика растянулся на несколько часов и грозил плавно перейти в ужин, хоть Камышев и старался максимально сократить разговоры за столом. Однако гостеприимных кавказцев было трудно остановить.
        И родители Апшилавы, и старики буквально завалили калининского гостя вопросами, будто бы он приехал не из областной столицы, а из белокаменной. А Валерий в очередной раз убедился, что люди в райцентрах и деревнях не справляются с возросшим в последние годы информационным потоком. Экстрасенсы, чернобыльские мутанты, набивший оскомину полтергейст, «мясорубка» в московском метро - Камышев еле отбивался от правды, полуправды и откровенных слухов. Зато потом, когда его собственный источник сведений окончательно иссяк, семейство Апшилава перешло к местным слухам. И вот тогда Валерий начал напоминать себе ЭВМ «Роботрон» из Восточной Германии - он едва успевал анализировать данные, полученные от андроповских абхазов.
        - Нарушилась связь времен, - глядя куда-то вдаль, говорил дед Заур. - В старину Любгород был защищен от зла, потом защиту сняли, когда стали уничтожать наследие прошлого. Сколько монастырей было загублено, сколько храмов взорвано! Сколько захоронений старых растревожено! Вот и прорвался гнойник, вышло зло наружу.
        - Что за зло-то, дед? - вытирая губы салфеткой, уточнил Эдик. - Ты про «Волгу», которую мы разыскиваем?
        - Машина, внук, это лишь инструмент, - старик по-прежнему не смотрел ни на одного из своих собеседников. - Вам искать нужно не проявление зла, а само зло. Нарыв, из которого вытекает в наш мир все бесовское и нечистое.
        Подобные теории, только высказанные по-разному, Камышев в последнее время слышал все чаще, но списывал их на гласность. Если раньше после обсуждения чертовщины можно было загреметь на Фурманова, а то и в Бурашево, то сегодня некогда выдержанная советская пресса подпитывала людской интерес сенсациями, и это стало в порядке вещей. А потому Валерий пропускал мимо ушей стариковскую софистику, однако моментально превращался в слух, когда Заур говорил о чем-то странном, но при этом весьма конкретном.
        - Причем природа нам уже не раз посылала сигналы, - старик неожиданно оживился. - Думаете, в Чернобыле станция взорвалась просто так? Это тоже гнойник прорвало… Или вот, например, в семьдесят втором году - жара стояла невыносимая. И загорелись торфяники - что под Москвой, что у нас тут. Даже войска ввели, помню. Настолько страшный пожар был.
        - Дед Заур у нас в пожарной части служил, - Эдик тепло посмотрел на старика. - В лесоохране.
        - Было дело, - кивнул аксакал. - Тушили большими силами. И люди гибли, проваливались вместе с техникой в торфяные пустоты. Стоит себе экскаватор, работает, роет защитную траншею. А под ним торф как провалится - и вниз машина летит, по самую крышу, только стрела лишь слегка торчит. И огонь там такой, что не выберешься. Разве что закричать успеешь. А однажды целая колонна машин в огне пропала. «Зилы», «Уралы», «газоны». Человек тридцать в самое пекло угодили…
        Валерий помнил это невероятно душное и дымное лето. Ему тогда было двенадцать лет, и они с друзьями по двору изнывали в квартирах, потому что родители запрещали гулять на улице и вдыхать гарь. По телевизору в программе «Время» рассказывали, что борьба с природными пожарами ведется успешно, однако отец говорил, что без жертв, к сожалению, все-таки не обошлось. Просто на этом решили не заострять внимание: головы полетели, ошибки постарались учесть и что-то исправить, но вот обнародовать то, что при этом вылезло, никто не спешил.
        Он обсуждал это исключительно с матерью, думая, что дети, Валерий и его старшая сестра Таня, не слышат. Однако на самом деле они, затаив дыхание, жадно ловили каждое слово из соседней комнаты, и по ночам будущему следователю еще долго снились кошмары с огнем и полыхающими пожарными. Так длилось до самой осени, когда торфяники наконец-то перестали гореть.
        - И как нам быть, дед? - спросил Эдик, когда старый Заур неожиданно замолчал.
        - Подскажете, что мы можем сделать? - поддержал Валерий коллегу, хотя, конечно, не верил в рассказанное. Но зато он понимал, что даже в самых невероятных слухах есть доля истины. Главное, правильно ее уловить. - Кого нам искать или что? И где?
        - Вдвоем вам не справиться, дети, - старик посмотрел на Эдика, потом медленно перевел взгляд на Камышева. - Тут большие силы нужны.
        - Ну, ты и страху напустил, дед, - подал голос Аслан, отец курчавого милиционера. - Время сейчас, ты прав, неспокойное. Но не в мистике дело. И убийцы, которых наши парни ищут, обычные - из плоти и крови. А значит, боятся советского правосудия.
        - Дай-то Бог, - покачал головой старик. - Пойду я… Устал, полежать надо.
        Эдик и все его родственники бросились помогать Зауру, Валерий решил было присоединиться, но его оттерли, сказав, чтоб не беспокоился. Он послушался, вновь сел за стол и принялся дожидаться, пока семейство Апшилава уложит деда. В первую школу, где пропали ученики, они уже точно не успевали, но дел от этого меньше не становилось. В частности, оставалась еще огромная папка материалов по делу черной «Волги», и Камышев планировал внимательно изучить ее целиком. Даже если ради этого придется заночевать в местном отделении. Валерия, к слову, это не смущало, в первые годы службы ему не раз приходилось спать в рабочем кабинете или в дежурке. Случалось это периодически и сейчас.
        Когда Эдик вернулся, и они засобирались уходить, Камышев от души поблагодарил его родственников за теплый прием, хотя в желудке у него, по ощущениям, было не меньше пяти килограммов мяса, хлеба и разносолов. Радушные абхазы, судя по широким улыбкам и приглашению заходить почаще, остались довольны гостем.
        Глава 6. Необъявленный визит
        Матвеича они отпустили, да и смысла не было его держать - от дома Эдика до отделения было от силы пятнадцать минут ходу. Всю дорогу они молчали, усиленно переваривая съеденное, и вновь заговорили только в кабинете Величука. Самого майора до сих пор не было, из чего следователи сделали вывод, что первый секретарь андроповского райкома все-таки вынул душу из Платона Григорьевича.
        - В общем, Валера, я предлагаю переместиться ко мне в кабинет, - Эдик покрутил головой. - Мне тоже дела нужно подбить - показания учителей и пятиклассника подшить. На своей территории мне это было бы сподручнее, да и тебе, уверен, тоже. А то Величук рано или поздно вернется, и…
        - Слушай, он у вас всегда такой услужливый? - Камышев все-таки решил задать этот вопрос, чтобы прояснить ситуацию. - Или это из-за моего приезда? Все-таки странно - майор, и так перед старлеем бисером рассыпается.
        - А! - Апшилава махнул рукой. - Григорьич у нас мужик хороший, но действительно мямля. Я тебе так скажу, что у него не особо выходит руководить. Ему бы вся стать в полях следы брать - он оперативник от бога. Когда в операх ходил, прям горел работой, а как майора получил и в начальственное кресло сел, быстро скис.
        - И за чем же дело стало? - удивился Валерий, хотя похожие истории о прозябающих на должностях следаках ему были известны. Тех, как правило, назначали добровольно-принудительно, желая перенести их опыт на целые отделы. Только если у кого-то и впрямь получалось, то другие откровенно скучали, мечтая вернуться на передовую. Величук, как предположил Камышев, был скорее всего из их числа.
        - Он сейчас на ковер к своему тестю поехал, - рот Эдика тем временем разъехался почти до ушей, когда он принялся объяснять ситуацию с майором. - Григорьич наш женат на дочери первого секретаря райкома, вот и попросил себе непыльную должность сразу после свадьбы. Тесть отказал, но наш Величук не сдался. Говорят, он тогда бабку похоронил, так в ее тетради нашел заговор на убеждение. Вот и использовал: убил черного петуха, сварил настой из его головы, а потом вылил его в водку и с ней снова поехал к родичу. Просидели они тогда всю ночь, песни пели, а наутро ворожба и сработала. Получил Григорьич и звезду на погоны, и свою нынешнюю должность, хоть и зря, как я тебе говорил. Не его это место.
        Камышев мысленно вздохнул. Если отбросить историю с бабкой и заговором, речь шла о самом банальном кумовстве. Даже если Величук и варил зелье из петуха, подействовало на его тестя точно не оно. Скорее первому секретарю райкома не хватало ручного милицейского начальника, и зять на эту роль подходил идеально. А отказал он ему поначалу для отвода глаз.
        Немного обсудив семейственность, которая по заветам Ильича только вредит делу, в итоге они все же переместились к Эдику, заперев кабинет Величука и сдав ключ дежурному - старшему сержанту Николаю Бредихину, а для своих, коим постепенно становился Валерий, Коляну. Апшилава определил коллегу за свой стол, сам притулился за тумбочкой, и оба с головой ушли в работу.
        Камышев внимательно изучал каждый подшитый листок со свидетельскими показаниями, каждый протокол, заключения экспертизы, фотографии, схемы, даже карандашные наброски потенциальных подозреваемых. Но ничего действительно важного, такого, за что можно было бы зацепиться, ему не попадалось. За окном начало темнеть, небо затянуло осенними тучами, закрапал мелкий печальный дождик.
        За дверью периодически кто-то грохал ботинками, один раз процокали женские каблучки, звенели ключи - милиционеры расходились по домам. Эдик, который, по его собственным словам, вынюхивал след аж с шести утра, в итоге начал клевать носом и вежливо откланялся. Камышев, не отрываясь от пухлой папки с делом черной «Волги», покивал на прощание и вновь погрузился в чтение.
        Величук после головомойки от тестя так и не вернулся, и в здании в итоге остались только следователь из Калинина и дежурный Колян. Ближе к десяти вечера Валерий почувствовал, что голова у него уже не просто кипит, но вот-вот взорвется, и решил выйти на свежий воздух. Курить он недавно бросил, но сейчас ему вдруг остро захотелось затянуться. Он вышел из кабинета, хлопая глазами и стараясь прогнать летающие перед ними мушки, заглянул к Коляну и, к собственной радости, угостился «Примой».
        Едва распахнулась дверь на тугой пружине, как в лицо Камышеву пахнуло сентябрьской прохладой. Он поежился, но быстро привык к уличной температуре и чиркнул заблаговременно припасенной у все того же Коляна спичкой. Закурив, Валерий повернул голову в сторону выезда со двора отделения и замер. В створе пока еще распахнутых ворот темнело блестящее от капель дождя крыло черной легковушки. Хромированные молдинги, знаменитый газовский олень на выступающем вперед капоте, характерные боковые обводы - не было никаких сомнений, что прямо перед воротами отделения милиции стояла двадцать первая «Волга» с работающим двигателем.
        Чувствуя, как в груди колотится сердце, Камышев нащупал на поясе кобуру с табельным пистолетом, расстегнул, вынул «Макаров». Он помнил, что в номенклатуре Андроповска «двадцать первых» не числится. Значит, это они - те самые преступники в шляпах, как их описывают дети. С очень и очень высокой долей вероятности. Но что им надо? Зачем они здесь? Потешаются над советскими органами правопорядка, показывают, что всесильны? Ну, нет, граждане!
        Злость придала Камышеву сил и уняла первичный испуг. Жаль, никого больше нет, брать придется одному. Если бежать за Коляном, эти могут воспользоваться ситуацией и улизнуть. Валерий решительно вышел за распахнутые ворота, остановился, чтобы видеть машину, но при этом не стоять у нее на пути - кто знает, что придет неизвестному водителю в голову. Движок у «двадцать первой» мощный, так что вариант надавить на газ и сбить незадачливого следака прямо-таки напрашивался…
        Фары «Волги» были выключены, несмотря на темноту, и это придавало машине еще более мрачный вид. Валерий всмотрелся в боковые окошки, но те, к сожалению, были закрыты шторками, скрывающими салон от любопытных глаз. Он сделал пару шагов за ворота, чтобы обойти машину и посмотреть в лобовое стекло. Увы, там следователя также ждала неудача - оно выглядело непроницаемо черным, и следователь, как ни силился, не мог разглядеть водителя и пассажиров.
        Внутри, разумеется, кто-то был и сейчас внимательно наблюдал за Камышевым. Медлить было уже нельзя, и следователь решительно направился к правой передней двери со стороны тротуара.
        - Ваши документики, граждане, - громко и уверенно обратился Валерий, постучав в стекло.
        Ему никто не ответил, и лишь мерное урчание двигателя нарушало дождливую сентябрьскую тишину. Камышев снова забарабанил в окно, уже громче и настойчивей.
        - Милиция! - сказал он. - Немедленно выйдите из машины и предъявите документы!
        - Мы нарушили какой-то закон страны? - раздался глухой рокочущий голос. Окна по-прежнему были плотно закрыты, но Валерий отчетливо слышал говорящего, как будто бы тот стоял рядом. Звучал он, кстати, довольно своеобразно. Словно кто-то, для кого русский язык чужой, аккуратно начитывал по бумажке. Слишком неестественно, решил следователь, что наверняка и послужило для школьника Вани Самуйлова поводом подозревать в незнакомце иностранного разведчика.
        - Да, - заявил Камышев, отступив на достаточное расстояние, чтобы среагировать на любое развитие событий. - У вас машина без номеров.
        Невидимый водитель газанул на нейтрали, мотор «Волги» взревел, словно бы грозя одинокому следователю. Валерий понял, что уговорами тут не поможешь, и демонстративно навел пистолет на блестящее от капель дождя лобовое стекло, сняв оружие с предохранителя.
        - Выйдите из машины! - скомандовал он. - Считаю до трех…
        «Волга» снова взревела двигателем, где-то залаяли собаки, подхватывая друг друга, и на самой границе слышимости следователю послышался волчий вой.
        «Откуда в городе волки?» - подумал он, и в этот момент в глаза ему ударил какой-то яркий блик.
        Огромная белая луна светила из-за прорехи в тучах, создавая резкий контраст. Завизжали, скребя по асфальту, покрышки, и машина резко рванула с места, зацепив бортом Камышева. Еще недавно хмурое и дождливое, а теперь молочного цвета небо поменялось местами с растрескавшимся асфальтом, сердце молодого следователя на мгновение ушло в пятки, а затем он больно ударился головой. Валерий тут же резко вскочил, но черная «Волга» без номеров, развернувшись, уже мчалась в сторону выезда из Андроповска, обдав грязной водой из лужи одинокого прохожего.
        - Стой! - заорал Камышев, одновременно понимая бессмысленность своего крика. - Стрелять буду!
        Он пальнул в воздух, затем, прицелившись, послал еще один заряд свинца в ускользающую машину. Луна снова скрылась за тучами, изменив освещение, и пуля прошла мимо, срикошетив от мостовой. В следующее мгновение «Волга» скрылась за поворотом. Прохожий - интеллигентный мужчина в кепке и роговых очках - выронил авоську и отшатнулся. По тротуару покатились яблоки и репчатый лук.
        «Вот сволочи! - подумал Камышев. - Фонариком ослепили!»
        Этот вариант казался ему самым логичным - в самом деле, не могла же луна, пусть даже такая огромная и яркая, застить ему глаза своим сумеречным светом. Но, как бы там ни было, Валерию было обидно упустить этих бандитов из-за такой мелкой оплошности.
        - Кто стрелял? - на шум тем временем выбежал Колян со сдвинутой на затылок фуражкой и пистолетом в руке. - Валера? Товарищ старший лейтенант? Что случилось?
        - Звони в ГАИ! - выкрикнул Камышев. - Пусть объявляют план-перехват на черную «Волгу»!
        Глава 7. Тайный отдел
        МОСКВА, ЛУБЯНКА, 1988 ГОД. 14 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        Капитан Евгений Волков, оперативный сотрудник тринадцатого отдела КГБ, внимательно изучал очередной рапорт калининского осведомителя под кодовым именем Бродяга. За последнюю неделю это был уже третий по счету рапорт, и Волков понял, что дальше тянуть нельзя. Его непосредственный руководитель был с этим совершенно согласен и дал подчиненному добро на сбор команды. Правда, состав ее был ограничен всего двумя людьми, и первым был он сам, Волков.
        Капитан едва успел закрыть и отправить в архив дело сектантов-утопителей, орудовавших в бассейне «Москва», как прилетела очередная напасть - массовые исчезновения людей в соседней Калининской области. У тринадцатого отдела не было региональных филиалов в РСФСР, исключение составляли лишь Ленинград и Свердловск. Даже Казань и Хабаровск пока еще стояли на очереди, но грамотных посвященных сотрудников не хватало, а абы кого на работу с особо важными и опасными делами Комитет не брал. Так что в Калинин придется ехать именно ему, Волкову, потому что наряду с Ярославлем и Смоленском этот город был зоной его профессиональной ответственности.
        Ситуация, судя по докладам Бродяги, развивалась не лучшим образом и грозила большим идеологическим провалом. Шутка ли - в крупной области, близкой к столице СССР, неизвестные убийцы распоясались настолько, что вызвали в одном из райцентров настоящую панику. Управление облисполкома оперативно прислало туда следователя из Калинина, но что он мог сделать один? Требовалось срочное вмешательство, и Волков, уладив все необходимые формальности, вызвал к себе Веру Терентьеву - штатного эксперта-психиатра тринадцатого отдела.
        Такие спецы, как она, были на вес золота, и Волков считал собственной огромной удачей встречу с ней во время инцидента в Вологде. Из этого небольшого областного центра пришла тревожная информация о готовящихся диверсиях - местная ячейка антисоветчиков внезапно перешла от тихих перешептываний на кухнях к реальным делам. Когда внезапно средь бела дня троллейбус вылетел на перекресток под красный свет и врезался в грузовик, власти списали это на случайность. Тем более что большинство пострадавших отделались ушибами и легким испугом. Но потом история повторилась и закончилась серьезными травмами водителя и пассажиров. К счастью, обошлось без жертв, но на совпадение это уже не было похоже. Выяснилось, что у обоих троллейбусов оказались повреждены тормоза, и в обкоме засуетились. Областное управление КГБ потянуло за нужные ниточки, и информаторы вывели чекистов на хорошо законспирированную организацию.
        Главарем ее был некто Арсений Добровольский, чьи предки в первые годы советской власти попали в категорию лишенцев - дед служил в царской охранке. Сам террорист работал школьным учителем истории и, как потом выяснилось, был скрытым монархистом. Сколотил вокруг себя целый кружок сочувствующих, которым вещал об утерянной имперской Атлантиде, и был, в общем-то, довольно безобидным антисоветчиком. Пока, как потом выяснилось, не сошел резко с ума, задумав «антибольшевистский переворот».
        Местные чекисты никак не могли выйти на него, поначалу ограничившись лишь исполнителями из троллейбусного парка. Но в городе уже начали находить воззвания о скором возмездии и торжестве справедливости, а потом рвануло на очистных сооружениях. Официально, чтобы не пугать народ, это было названо аварией из-за износа оборудования, даже кого-то показательно пожурили, однако этот звоночек оказался последним - местное управление обратилось в центр, и на поиски идеолога вологодских террористов отправили Волкова.
        Там капитан из тринадцатого отдела и познакомился с Верой, которая работала медсестрой в местной больнице и мечтала выучиться на психиатра. Именно ей удалось выйти на след Добровольского, который был ее соседом по дому. Она обратила внимание на изменения в личности скромного школьного историка, который стал много говорить о мистике, конце света и голосах. Девушка пригляделась к нему, стала чаще общаться под предлогом интереса к прошлому страны, и Добровольский в итоге сам выдал ей свои планы. Случайно, конечно же. Просто мозг бедолаги-монархиста начал давать настолько сильные сбои, что он по большому секрету поделился с Верой своими мнимыми сверхъестественными способностями - якобы с ним говорили люди из будущего, где скинули советскую власть и возродили империю. Но перед этим, как рассказывал Добровольский, Россия должна пройти через большую кровь.
        Когда потом девушка рассказывала Волкову о том, как она сопоставила происшествия в городе и бред сумасшедшего учителя, сведя это в одно целое, а потом пробилась через железобетонную местечковую бюрократию, что поразило капитана даже больше, чекист понял: Вере самое место в тринадцатом отделе. Лично у него всегда были проблемы с медлительностью чиновничьего аппарата, а тут - человек, способный изящно эти проблемы решать. И потом, когда девушка из Вологды еще несколько раз проявила себя как внештатный психолог, Волков окончательно убедился, что не ошибся, и выбил ей должность. А через полгода после серии раскрытых дел еще и целевое направление в институт имени Сеченова для развития ее наработок по психиатрии. Так бывшая вологодская медсестра с огромным потенциалом стала полноценным сотрудником Комитета под началом у Волкова.
        - Вызывали, Евгений Семенович? - аккуратно постучав в дверь кабинета, Вера застенчиво заглянула внутрь.
        - Вызывал, - кивнул Волков, жестом разрешив ей войти. - Собирайтесь, мы сегодня же выезжаем с вами в Калинин и далее в Андроповск. Там нас ждет очень важное и запутанное дело.
        - Поняла, - кивнула Вера. - Разрешите идти?
        Волков отпустил девушку, дав два часа на сборы - время обеденное, экспертам-психиатрам тоже нужны белки, жиры и углеводы. А то их, настолько талантливых, и так днем с огнем не сыщешь, потому и нужно беречь.
        Сам капитан служил в тринадцатом отделе с восемьдесят третьего года, перейдя туда из «пятки», как в обиходе именовали пятое управление. Там Волков боролся с инакомыслящими и сектантами, собственно, почему его в итоге и перевели в тринадцатый, который во многом занимался похожими делами. Только главное отличие было в том, что здесь подчас приходилось работать со случаями, мягко говоря, неформальными. Экстрасенсорика, загадочные исчезновения, «проклятые» места - в общем, все то, от чего обычные дознаватели шарахались как от огня. И пусть в итоге все эти случаи объяснялись вполне рационально, сотрудникам тринадцатого отдела предписывалось быть готовыми ко всему. Даже к вторжению инопланетян.
        А между тем, история тринадцатого отдела уходила аж во времена Алексея Михайловича Тишайшего, когда при тайном приказе была создана команда борцов с нечистью - в те времена ее существование не подвергалось сомнению. Затем, при Петре Великом, она перекочевала в Тайную канцелярию, потом в имперское министерство полиции и уже после этого надолго прописалась в министерстве внутренних дел. Так, на протяжении почти трех веков государство исследовало загадки природы, пытаясь периодически заглянуть за грань, пока новая власть в тысяча девятьсот семнадцатом не разогнала прежние органы.
        Архивы тех времен, к величайшему сожалению, не сохранились, во всяком случае сотрудники с уровнем доступа как у Волкова знали именно такую версию. Но одно капитану было точно известно: ярые материалисты-большевики отринули не только религию, а попутно и все, что так или иначе касалось тонких материй. Первое время, пока громыхала гражданская война, людям стало не до шарлатанов, выдающих себя за мессий, и не до опасных экспериментов с реальностью, как, например, «солнечная пушка» инженера Гаранина, арестованного в начале двадцатых за попытку поджога Кремля. Его история потом нашла отражение в романе Алексея Толстого, только фамилию писатель изменил на Гарина, а опасное изобретение назвал гиперболоидом. И, конечно же, художественно приукрасил, превратив короткий преступный бенефис талантливого изобретателя в масштабный боевик с попыткой захватить власть над миром. А ведь таких обиженных на всех и вся самоучек сам Волков встречал в своей комитетской практике не одного и не двух. Как бы то ни было, особой группы по работе с подобными делами в органах безопасности СССР не существовало вплоть до
семидесятых, хотя отдельные загадочные случаи вроде гибели группы Дятлова на одном из уральских перевалов регистрировались постоянно. Просто занимались ими сотрудники обычных отделов.
        Но в годы брежневского застоя все же было принято решение вернуться к дореволюционной практике работы с непознанным. Тем более что партия и правительство искренне интересовались возможностями гипноза, экстрасенсорики и оккультизма - разумеется, в практической плоскости. А там, где это было невозможно, в идеологической - с целью укрепления в советском обществе материалистической точки зрения. Так и был создан неизвестный широкой публике тринадцатый отдел КГБ, тихой сапой отправивший на нары десятки самопровозглашенных мессий и еще больше мнимых колдунов, морочащих головы граждан СССР. Особенно Волкову запомнился архангельский ясновидящий, которого поймали на классический прием: попросили предсказать собственную судьбу. И когда возомнивший себя избранным старец принялся рассказывать о великих чудесах, его тут же арестовали за антисоветскую агитацию и пропаганду, наглядно продемонстрировав местным несостоятельность ясновидения как явления.
        Но были в его практике и другие дела, гораздо более страшные и опасные. Человеческие жертвоприношения в Новгородской области, маньяк-кровосос из Смоленска, клинские каннибалы, уже упомянутые столичные утопители и даже создатели квазигосударства язычников в лесах под Ярославлем. Там Волкову пришлось столкнуться с рабством, казнями отступников в виде сжигания на кострах и кровавыми обрядами, по жестокости и массовости давшим фору новгородским и череповецким. А в маленькой подмосковной Верее тринадцатый отдел КГБ обезвредил террористов, готовивших массовую акцию устрашения при помощи спор сибирской язвы в почтовых конвертах.
        Все это в очередной раз пронеслось в голове Волкова, пока он собирал свой дипломат, проверял табельное оружие и надевал свой знаменитый на всю контору серый гэдээровский плащ.
        Он посмотрел на часы - Вера, как всегда, соберется вовремя, и в Калинине они с ней будут уже этим вечером. И потом оттуда поедут в Андроповск, где загадочные убийцы проявили себя больше всего. А пока можно сходить в магазин за углом и прикупить в дорогу хлеба с колбасой - Волков даже улыбнулся этой легкой прозе жизни. Война войной, как говорится, а обед по расписанию.
        Капитан вышел из кабинета, спустился по лестнице на первый этаж, открыл массивные входные двери и вдохнул полной грудью стылый, но приятно освежающий сентябрьский воздух. А потом с интересом перевел взгляд на ступеньки - как и всегда в тех случаях, когда ему надо было ехать в сложную командировку, приходила эта черная кошка. Как будто бы знала, что Волкову предстоит очередное загадочное дело.
        Иногда он задумывался, что мир не так прост, как ему раньше казалось. И что есть в нем место чему-то непознанному вроде этой кошки.
        - Кис-кис, - позвал он животное, наклонившись и попытавшись, как обычно, ее погладить. - Иди-ка сюда.
        Но кошка, зыркнув на него зелеными большими глазищами, резко отпрыгнула в сторону и так же поспешно двинулась прочь. А на душе Волкова как будто бы появился огромный камень.
        Глава 8. Московские гости
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 14 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        Надо отдать должное Коляну - он отреагировал быстро и правильно. Не задавая лишних вопросов, уточнив только пару деталей, он рванул назад в дежурку, где тут же связался с ГАИ и дал ориентировку на черную двадцать первую «Волгу».
        Камышев, чертыхаясь, побрел в отделение. Сердце бешено колотилось, он рвался в бой и очень злился, что не в силах ничего сделать. Преступники были рядом, на расстоянии вытянутой руки, их можно было задержать… Но получилось то, что получилось. Валерия сбили с ног и просто умчались. Вся надежда сейчас была на андроповских гаишников, но подспудно Камышев понимал: пассажиры «Волги» вновь ускользнут. Не просто так преступники нагло подобрались к отделению - они явно смеялись над милицией, над Величуком и Апшилавой, а также над ним, Камышевым.
        Добравшись до отделения, он жестом остановил начавшего было докладывать Коляна.
        - Звони Величуку и Апшилаве, - приказал Валерий.
        - Есть! - дежурный вытянулся во фрунт, тут же присел и принялся крутить телефонный диск. - Алё! Алё, товарищ майор! Это Бредихин! У нас тут погоня…
        Камышев слушал объяснения Коляна и думал. Все складывалось - неуловимая черная «Волга» существовала в действительности, а не в фантазиях местных, как он поначалу предположил. Вот только пассажиров ему разглядеть так и не удалось. Как там их описывал школьник Ваня Самуйлов? Похожие друг на друга, в одинаковых черных плащах и широкополых шляпах… Увы, на глаза Валерию они благоразумно не показались. Но вот странный акцент - в его наличии у одного из преступников Камышев убедился. Конечно, ничего прибалтийского в нем не было - этот говор Валерий слышал и не раз. А тут что-то чужое… Например, та фраза - «мы нарушили законы страны?» Кто вообще так разговаривает? Похоже, версию если не о прибалтах, то о ком-то, для кого русский язык не родной, все же можно считать оправданной.
        «Но почему, черт побери, - думал Камышев, - никто до сих пор не распутал этот клубок? Если все так, как рассказывали Эдик с Матвеичем, и убийства тянутся с семьдесят девятого года, пусть и с большим перерывом, почему эти твари до сих пор на свободе? Кто-то их покрывает? Но кто?»
        Открылась входная дверь, скрипнув пружиной. Валерий обернулся, удивившись, что Величук с Апшилавой прибыли так быстро, но понял, что ошибся. В отделение вошел коротко стриженный мужчина лет сорока в сопровождении молоденькой девушки. Камышев скользнул по ней оценивающим взглядом - стройная, вполне миловидная, но одета неброско, совсем без косметики. Пройдешь мимо и не заметишь… А еще угловатая, будто стесняющаяся собственной внешности, движения скованные.
        - Вы к кому, граждане? - привстал со своего места Бредихин. - Вы заявление написать?
        - Капитан Волков, комитет государственной безопасности, - спокойным голосом представился мужчина, достав из кармана и развернув красную книжечку. - А это эксперт Вера Терентьева.
        - Старший лейтенант Камышев, - Валерий, как и положено, перехватил у Коляна инициативу, теряясь в догадках, что в провинциальном отделении милиции могло понадобиться чекистам.
        - Отлично, - кивнул Волков. - Вы нам как раз и нужны. Где мы можем поговорить?
        - Идемте, - ответил Валерий.
        Камышев уверенно шел в сторону своего временного рабочего места, всячески стараясь не выдать волнение. Похоже, прав был Эдик - в КГБ заинтересовались ситуацией в Андроповске. А иначе зачем этому капитану с напарницей приезжать сюда на ночь глядя и сразу искать его, Камышева?
        - Сюда, товарищи, - Валерий пропустил вперед пару чекистов, зашел в кабинет следом и прикрыл дверь.
        Волков взял свободный стул, стоявший у тумбочки, поставил рядом с местом для посетителей напротив заваленного бумагами стола. Затем сел и жестом предложил девушке расположиться рядом. Валерий разместился на продавленном стуле Эдика, продолжая внимательно изучать гостей из органов госбезопасности. Лицо капитана выражало решительность и суровость, а вот девушка казалась отстраненной.
        - Мне сообщили, что это вы помогаете местной милиции вести дело черной «Волги», - без предисловий начал Волков. - Я искал вас в гостинице, но там сказали, что с утра вы еще не возвращались. Поэтому мы приехали сюда.
        - Да, я прибыл только сегодня, в гостинице лишь оформил заезд и больше там пока не был, - подтвердил Камышев. - Есть протоколы опроса свидетелей плюс… Я сам перед вашим приездом видел эту машину, и сейчас по ней в городе объявлен план-перехват.
        - Вот как? - чекист удивленно поднял брови. - Шустро вы…
        - Надеюсь, что не зря, - пожал плечами Валерий. - Преступники имеют свойство уходить от погони.
        - Я знаю, - кивнул Волков. - Это очень опасные люди, товарищ следователь, и я уверен, что на их счету не один десяток жертв…
        - Серия? - понимающе кивнул Камышев. - Местные меня просветили, что эта двадцать первая «Волга» уже фигурировала в деле об исчезновениях молодых парней. В семьдесят девятом году.
        Эксперт Терентьева сидела на стуле, словно проглотила кол. Спина прямая, ноги прижаты друг к другу, ладони на коленках. Судя по всему, стажерка, решил Камышев.
        - Это могут быть как те же самые лица, так и другие, - сказал Волков, отвлекая следователя от мыслей о девушке. - Тут, видите ли, все немного сложней.
        - Может, посвятите в детали? - усмехнулся Камышев. - Или просто заберете дело?
        - Понимаю вашу нелюбовь к смежникам, - капитан отреагировал на резкость Валерия на удивление спокойно. - Отвечу по порядку: в детали посвящу насколько это возможно, дело забирать не стану. Ситуация слишком непростая, чтобы отказываться от помощи областной милиции. Но давайте дождемся утра и все подробно обсудим. Думаю, вы уже достаточно сегодня поработали, да и нам с товарищем экспертом нужно подготовиться. А завтра проведем летучку с участием местных.
        В этот момент резко зазвонил телефон на столе Апшилавы, и Камышев даже вздрогнул от неожиданности. На проводе был Колян - он сообщил, что гаишники вновь упустили черную «Волгу». Валерий, услышав это, чертыхнулся. Он перевел взгляд на Волкова, молча наблюдавшего за ним, и тот все понял без слов.
        - До завтра, товарищ Камышев, - устало сказал капитан. - Ступайте в гостиницу и хорошенько выспитесь. Нам с вами предстоит серьезная работа, и от наших общих стараний будет зависеть, сколько еще людей эти твари отправят на тот свет.
        Глава 9. Беспокойство
        КАЛИНИН, 1988 ГОД. 14 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        - А там и вправду живет ведьма? - Витя Григорьев, ученик пятого А, недоверчиво всматривался в окно на шестом этаже.
        Петька Чалышев, его одноклассник и по совместительству вечный заводила их двора, собрал сверстников с малышней в одну большую компанию и привел их к соседней двенадцатиэтажной «свечке», которую сдали всего месяц назад. Она возвышалась над другими панельками, тоже построенными в последние годы на месте старых деревянных кварталов Затьмачья.
        - Конечно! - страшным шепотом произнес Петька. - Вон, видишь, шторы желтые?
        - И что? - пожал плечами флегматичный очкарик Гера.
        - Как что? - повернулся к нему Чалышев. - Разве ты не слышал историю про Желтые Шторы, которые душат людей по ночам?
        - Слышал, - кивнул Гера. - А ее тогда почему не душат?
        - Потому что она ведьма! - развел руками Петька, удивляясь недогадливости очкарика. - Она ими управляет, и они ее не трогают!
        - Брехня, - копируя интонации дяди Володи из деревни, заявил Мишка Вдовкин.
        - Сам ты брехня! - возмутился Чалышев. - Ты сходи на шестой этаж пешком, не на лифте!
        Петька слышал, что даже взрослые побаивались пользоваться лестницей - старшеклассники говорили, будто там то глаза по стене пробегут, то тень из-за угла чихнет… Страх, да и только. Он рассказал об этом родителям, но те посмеялись и объяснили, что на лифте просто быстрей и удобней подниматься, вот большинство жильцов им и пользуется. Но Петька им не поверил, твердо решив провести собственное расследование. Правда, используя при этом других детей - к примеру, того же скептически настроенного Вдовкина.
        - А вот и схожу! - заявил тот.
        - Я с тобой, - поддержал мальчика Витя Григорьев.
        - А зачем ей Желтые Шторы? - спросила Маша Охапкина, самая младшая в их компании. - И почему она живет в обычном доме?
        - Да потому что ее дом деревянный снесли! - выпучив глаза, объяснил Петька. - Дали ей в этой двенадцатиэтажке квартиру на шестом этаже. Она обиделась и стала учить магию. А потом всех строителей по очереди нашли мертвыми!
        Чалышев все сильнее распалялся, пересказывая историю, подслушанную у старшеклассников, и добавляя уже самим придуманные подробности. Маша заплакала, ее увел старший брат Степа. Остальные остались.
        - Ну так что? - Петька в нетерпении потопал ногой. - Пойдете?
        - Пойдем, - Витя ободряюще хлопнул по плечу Мишку Вдовкина.
        Они открыли крашенную бордовой краской деревянную дверь на лестницу. Пахнуло бетонной прохладой. Потоптавшись на месте, школьники зашли внутрь.
        - Не бойся, - успокаивающе сказал Витя и сам испугался звуков своего голоса.
        - А я и не боюсь! - запальчиво воскликнул Мишка.
        Он уверенно двинулся наверх, и эхо от его шагов раздавалось по всем этажам. Витя, помедлив, двинулся следом. Ему уже не хотелось проверять шестой этаж, но отступать было нельзя - засмеют.
        «Это все неправда, - рассуждал он. - Петька просто нас пугает».
        Когда они добрались до пятого этажа, Мишка замедлился.
        - Давит, - признался он.
        - Что давит? - не понял Витя.
        - На голову что-то давит, - пояснил Вдовкин. - Как будто кто-то смотрит…
        По спинам мальчишек побежали мурашки. Они поднимались все выше и выше, с каждой ступенькой все сильнее чувствуя необъяснимый страх. Когда они наконец-то очутились на шестом, давящее чувство стало почти невыносимым.
        И тут Мишка Вдовкин истошно заголосил, тыча пальцем куда-то в стену. Витя проследил взглядом и тоже завопил. По стене поднимались зеленые круги, похожие на глаза, и этого мальчишки уже не смогли вытерпеть. Отталкивая друг друга и спотыкаясь, они бросились вниз по лестнице, не разбирая дороги.
        Они мчались, перепрыгивая через три ступеньки, и в спины им, казалось, кто-то впивался буравящим взглядом. С грохотом и криками мальчишки выбежали на улицу, промчавшись мимо друзей в сторону своего двора.
        - Испугались? - расхохотался Петька Чалышев, а потом понял, что внезапно остался один.
        Все остальные тоже разбегались кто куда, заразившись страхом от Вити и Мишки. Ощутив странное гнетущее чувство, Петька задрожал и снова бросился наутек. Успокоился он только тогда, когда хлопнула входная дверь в квартире, и он заперся на три оборота, в панике забыв, что теперь родители не смогут открыть замок снаружи ключом.
        Но именно это интересовало его сейчас меньше всего.

* * *
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 15 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ
        Нормально выспаться Камышеву этой ночью так и не удалось. Прибытие капитана Волкова окончательно сбило его с толку, да еще Величук с Апшилавой, которых Колян вызвал по его просьбе, перехватили его прямо на выходе. Бросать их в такой ситуации было бы не очень красиво, так что Валерий остался, поприсутствовав при их знакомстве с Волковым. Зато потом уже порядком сонного Камышева довезли прямо к гостинице на служебном «уазике». И там, как назло, желание рухнуть без сил на кровать как рукой сняло. Вместо этого молодой следователь принялся обдумывать ситуацию.
        С одной стороны, от коллег он знал, чем чревата совместная работа со смежниками. Чекисты все подгребут под себя, а у милиции при этом будет минимум прав и максимум обязанностей. А с другой стороны, если отбросить издержки конкуренции между ведомствами, то можно порадоваться - преступники на черной «Волге», кем бы они ни были, начали действовать слишком открыто и нагло, и помощь КГБ придется весьма кстати.
        Поспав в итоге максимум часа три, Валерий сидел ранним утром в пустом буфете, лишь какой-то командировочный в роговых очках расположился через два столика от него и читал газету. Следователь скользнул по нему взглядом, на миг ему показалось, будто они где-то могли раньше встречаться, но потом решил, что ему показалось.
        На завтрак была яичница-глазунья с хрустящим черным хлебом и горячим цикорием. Неплохо, но Камышеву вдруг захотелось настоящего крепкого кофе из подарочного набора от бразильских товарищей вроде тех, что изредка выдавали на работе отцу. Он приносил его домой, мама варила в кастрюльке на плите ароматную арабику, и потом родители пили обжигающий терпкий напиток. Маленькому Валере с сестрой тоже давали немножко попробовать, но только чтобы не увлекались, и тот чудесный вкус будущий следователь запомнил на всю жизнь. А теперь черный кофе прочно ассоциировался у Валерия с погибшим отцом. Почувствовав, что на него нахлынули печальные воспоминания, Камышев резко переключился в мыслях на дело. Ему ведь сегодня еще как минимум опрашивать свидетелей в первой школе. И это если еще не поступят новые вводные.
        Вздохнув, Валерий залпом допил цикорий, отнес грязную посуду в мойку и направился к выходу. Взглянув на часы, прикинул, что к началу летучки, назначенной вчера Волковым, успевает с запасом, и решил позвонить матери по стоящему в фойе гостиницы междугородному таксофону. Работы в последнее время было много, забежать он к ней не успевал, хоть и получил комнату в общежитии неподалеку, поэтому хотелось перекинуться пусть даже парой слов. В квартале, где он вырос, все было по-прежнему - даже слывущая ведьмой Клавдия Макаровна, которую он недавно вспоминал, все еще будоражила детей, теперь уже новое поколение. Например, вчера малышня организовала очередную экспедицию на шестой этаж соседней «свечки», увидела там «бегущие по стенке зеленые глаза» и переполошила родителей. Кто-то из мальчишек даже заперся в квартире, и к нему долго не могли пробиться. А выяснилось в итоге, что строители забыли замазать разводы на лестничной клетке шестого этажа, их-то юные исследователи и приняли за призрачные буркала. Зато после этого случая из ЖЭКа сразу прислали маляров, и Клавдия Макаровна вновь была реабилитирована.
        Зарядившись позитивом, Валерий отправился в отделение милиции. Служебный автомобиль к нему лично не был приписан, так что нужно было идти пешком. Впрочем, Камышева это вполне устраивало - он еще с детства любил гулять, излазил с друзьями все окрестные дворы и берег Волги с гребной базой, а потом, уже будучи взрослым, сохранил полезную привычку передвигаться на своих двоих. Сначала до института, затем до работы. Вот и сейчас он с большим удовольствием вышагивал по туманным андроповским улицам, чувствуя, как с каждой минутой приходит в себя.
        Глава 10. Тучи сгущаются
        На входе Камышева встретил незнакомый милиционер, внимательно изучил пропуск, кивнул и сказал, что его уже ждут в кабинете Величука. Валерий не удивился, потому что об утреннем собрании Волков предупреждал еще вчера. Открыв дверь, Камышев предсказуемо увидел тот же вчерашний состав - сам Волков, его помощница, Апшилава и Величук. Получается, хоть он и рассчитал время с запасом, в итоге пришел последним.
        - Проходите, Валерий, - чекист, скромно расположившийся рядом с чайной тумбочкой, приглашающе махнул рукой. - Вы как раз вовремя.
        Камышев поздоровался со всеми сразу и сел рядом с Эдиком. Они быстро пожали друг другу руки, и в этот момент Волков начал говорить.
        - Итак, приступим, - удовлетворенно кивнул чекист. Эксперт Терентьева по-прежнему сидела тихо и неподвижно. - Мы уже с вами знакомы, поэтому сразу без предисловий перейду к делу. Мы с Верой расследуем исчезновения людей в Андроповске по линии госбезопасности. Предлагаю не чинить друг другу препятствий, а работать в тесной связке. Тем более что наши совместные действия согласованы с областным и районным руководством в письменной форме. И наша общая задача - обезвредить опасную банду, орудующую в вашем городе.
        - Мы согласны, - ответил за всех Эдик, но ни Величук, ни Камышев не были против. Тем более что из портфеля чекиста на стол перекочевали приказы, на одном из которых красовалась подпись майора Антонова, как непосредственного командира Валерия. Формальности оказались полностью соблюдены.
        - Сработаемся, - улыбнулся Волков, когда андроповские милиционеры и калининский следак оставили на бумагах свои автографы, а затем, когда все вернулись на свои места, вновь стал серьезным. - Итак, исходя из имеющихся у Комитета сведений, эти… с позволения сказать, люди, передвигающиеся на «Волге» ГАЗ-21, могут заниматься похищением граждан с целью изъятия органов.
        - Что? - выдохнул Эдик.
        Камышев повернулся к коллеге и увидел, что тот буквально позеленел. Не от страха - от захлестнувшего гнева. И Валерий прекрасно его понимал, потому что как минимум двумя жертвами этих преступников стали дети. Ученики второй андроповской школы.
        - Да-да, товарищи милиционеры, - кивнул капитан Волков. - Звучит мерзко, согласен. Но это так. Вот почему нам нужно приложить максимум усилий, чтобы их обезвредить. И желательно навсегда.
        - Они… - Эдик едва сдерживал себя. - Они людей на запчасти разбирают, чтобы потом за бугор продать? Американцам? Англичанам?
        - Неизвестно, - покачал головой чекист. - Не будем напрасно клеветать на иностранцев, я не исключаю, что органы расходятся как за бугром, так и в Союзе. Беспринципные дельцы и жестокие бандиты, как известно, не имеют национальности.
        - Лично перестреляю всех, - с кавказской горячностью заявил Эдик.
        - Это будут решать советские судебные органы, - капитан Волков, тем не менее, по-прежнему был спокоен. - Нам же с вами крайне желательно захватить бандитов живьем, чтобы они вывели нас на заказчиков и покупателей.
        Все это время Камышев в отличие от эмоционального Эдика мысленно пытался разложить по полочкам все, о чем сказал Волков. Так, чекист ссылался на некую оперативную информацию, согласно которой пассажиров «Волги» подозревали в похищениях с целью изъятия внутренних органов. Получается, о бандитах из Андроповска уже какое-то время было известно в КГБ? Или же это, как и предполагал сам Камышев, гастролеры, которые колесят по всему Союзу, а в этом городе они временно? Тогда возникает еще один вопрос: как давно их «ведут»? И, соответственно, сколько жизней у них уже на счету? Об этих соображениях он и рассказал Волкову, едва тот озвучил основную задачу.
        - Хорошие вопросы, товарищ Камышев, - одобрительно кивнул чекист. - Похожие случаи, когда без вести пропадали люди, и трупы не находили, были и в других регионах СССР, так что предположительно можно говорить о целой сети. Именно ваш случай в разработке с недавнего времени, когда наши аналитики сравнили похожие преступления в разных местах. Совершаются они, к слову, разными людьми - такой вывод сделан на основании расстояния, времени и свидетельских показаний.
        - То есть наши бандиты - не гастролеры? - уточнил Апшилава.
        - Скорее всего, они не местные, - ответил Волков. - Но все это нам с вами предстоит проверить. Лично я склоняюсь к версии, что они как-то связаны с черными трасплантологами из других частей страны. По крайней мере, у них у всех может быть единый заказчик. Однако нельзя исключать и такую версию, что они сами по себе, а в Андроповске действуют просто по излюбленному бандитами принципу - в чужих краях меньше шанса быть пойманными.
        - Насколько я знаю, в семьдесят девятом году здесь регистрировались похожие случаи, - Камышев решил расставить по максимуму точки над ё. - Вам что-то о них известно?
        - Кое-что мне уже удалось узнать, - ответил Волков, мельком посмотрев на Величука, затем перевел взгляд на Апшилаву и уже потом на Валерия. - Вашего уровня допуска будет недостаточно для деталей, но… Если потребуется, я отправлю запрос и полностью введу вас в курс дела. Пока же просто исходите из того, что сейчас слишком мало причин считать, будто это одна и та же банда. Совпадение по машине - это еще не доказательство. Скорее это…
        - Подражатели? - предположил Эдик.
        - Такую версию я бы тоже не сбрасывал со счетов, - кивнул чекист. - В любом случае нам нужно приложить максимум усилий, чтобы установить личности бандитов и задержать их.
        - В итоге, если не брать случаи конца семидесятых, у нас девять пропавших без вести, - наморщил лоб Камышев, прикидывая, как бы побыстрее остановить эту темную цепочку.
        - Увы, уже больше, - со вздохом сказал Волков. - Сегодня ночью пропал еще один человек, причем известная нам черная «Волга» имеет к этому непосредственное отношение - факт похищения подтверждают свидетели. Так что десять. Десять пропавших без вести.
        Камышев мысленно чертыхнулся. Получается, он не просто упустил вчера убийц, но и тем самым косвенно повлиял на совершение ими очередного преступления. Валерий понимал, что брать на себя вину не стоит, что всех не спасешь, но на душе все-таки образовался липкий неприятный осадок.
        - Зинаида Федотова, двадцати пяти лет, - тем временем продолжал капитан Волков, держа перед глазами листок милицейского рапорта, - возвращалась около двенадцати часов ночи из гостей.
        - Это в середине недели? - удивился Эдик. - Я понимаю, если пятница или суббота - танцы как раз допоздна…
        - Такому поведению наверняка есть объяснение, - сказал Волков. - И его вам, товарищи милиционеры, предстоит выяснить. А пока - детали, о которых доподлинно известно. Федотова села в черную «Волгу» ГАЗ-21 на улице Ленина, это видел сторож книжного магазина. Он же, кстати, услышал и про подругу, от которой возвращалась Федотова - девушка разговаривала довольно-таки громко. Со сторожа, кстати, уже взял показания дежурный наряд милиции, но я уверен, что поговорить с ним нужно еще раз. Вопросы?
        Вопросов не было, а потому чекист сразу же объявил об окончании летучки, предложив немедленно приступить к опросу свидетелей. Следователи покинули кабинет Величука и, не сговариваясь, вышли на крыльцо отделения.
        - Закуривай, - Эдик вытащил из кармана бело-голубую пачку «Ту-134», щелчком пальца выбил сперва одну сигарету, потом другую.
        Валерий не стал отказываться, наоборот, ему вдруг и впрямь нестерпимо захотелось затянуться терпким сизым дымом. Апшилава достал свою «Скилтаву», дал прикурить Камышеву, затем прикурил сам.
        - Скажи, Валера, - Эдик сделал глубокую затяжку, потом выпустил тугую струю дыма, - ты веришь этому капитану? Похитители органов… Я о таких преступлениях слышал, но там все было как-то скромнее, что ли… То врача задержали, то медсестру, которые таким жестоким путем подзаработать хотели и парочку одиноких пациентов угробили. А тут прям бойня какая-то, да еще и людей прямо на улицах хватают…
        - Мы с тобой не в тех с Волковым отношениях, чтобы верить ему или не верить, - покачал головой Камышев. - Он не из нашего с тобой ведомства, перед нами не отчитывается. У него есть задача - обезвредить банду озверевших убийц, и комитет ему на то дал широкие полномочия. В том числе пользовать родную милицию, то бишь нас с тобой.
        - Да я понимаю, - Эдик эмоционально махнул рукой. - Просто у меня такое впечатление сложилось, словно он что-то недоговаривает… Как будто все гораздо страшнее, чем оно есть на самом деле. Помнишь, о чем дед мой говорил? Будто зло в мир прорвалось, и нам с ним войну придется вести. Нет, я понимаю, конечно, что это он на старости лет в философию ударился… Но осадочек, знаешь, все равно есть какой-то.
        - Давай пока не будем сами все усложнять, - Валерий ободряюще похлопал своего курчавого коллегу по плечу. Апшилава ему нравился, вот только горячности бы тому поменьше. - Что для нас сейчас главное? Правильно - отыскать злодеев. Чтобы советский суд их потом наказал по всей строгости закона.
        - Ладно, с чего начнем? - Апшилава успокоился, докурил почти до самого фильтра и точным броском запустил бычок в урну.
        - Слушай, давай разделимся? - предложил Валерий. - Я - в первую школу, а ты - к сторожу в книжный. Иначе мы за весь день не управимся.
        - Давай, - согласился Эдик. - Ты тогда Матвеича возьми, тебе на машине проще будет, ты города не знаешь. А я легко пешком похожу, да на автобусе в случае чего поезжу…
        На том и договорились. Камышев сел в уже поджидавшую на прежнем месте бежевую «шестерку», пожал руку пожилому водителю, и они отправились туда, где Валерия ждал непростой разговор.
        Глава 11. Странности
        КАЛИНИН, 1988 ГОД. 15 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ
        - Сидит, - Петька Чалышев, который уже успел благополучно забыть вчерашний инцидент с ведьмой в двенадцатиэтажке, опять собрал вокруг себя дворовую детвору. - Вон он, видите?
        - Он, по-моему, опять пьяный, - насупила брови Вика Черемных. - Давайте не пойдем?
        - Ничего он не пьяный! - возразил Петька. - Он просто устал…
        - С чего вдруг? - скептически посмотрел на приятеля Мишка Вдовкин. - Он же не работает, мне папа говорил.
        Они стояли на детской площадке возле их общего панельного дома и обсуждали спившегося одинокого соседа Гришку Мамонова, гревшегося на редком осеннем солнышке, сидя на лавочке. Ему не было еще и шестидесяти, но дети считали его уже глубоким древним стариком. Жил Мамонов на деньги от сданной макулатуры и стеклотары, да еще время от времени хватался за сезонную и разовую работу. На еду и квартплату ему хватало, а на алкоголь копейка находилась всегда. Сам он рассказывал, будто работал раньше в каком-то секретном НИИ, но исследования прикрыли с началом перестройки. Взрослые к нему относились со скепсисом, однако детей он притягивал словно магнитом, рассказывая самые невероятные истории. И в числе благодарных слушателей как раз был Петька Чалышев.
        - Короче, кто не хочет, может идти в песочнице поиграть, - как ему показалось, иронично поддел друзей мальчик. - Привет, дядя Гриш!
        - Тихо! - пьяница повернулся к ним с перекошенным лицом и приложил палец к губам. - За мной наблюдают!..
        - Кто? - Петька закрутил головой, а Вика с Мишкой одновременно скептически хмыкнули.
        - Да вот же он! - Мамонов, дыхнув на детей винными парами, указал заскорузлым пальцем на крупную серую крысу, притаившуюся рядом с перекладиной для выбивания ковров.
        - Крыса? - удивился Мишка Вдовкин. - Сейчас я ее кирпичом!..
        - Не смей! - громким шепотом сказал Мамонов. - Не попадешь, а он потом тебе отомстит. Это же крыса из моей лаборатории…
        - У вас была своя крыса? - Вика округлила глаза. - И своя лаборатория?
        Постепенно презрительное недоверие уступило место любопытству, и дети окружили пропойцу, внимательно ловя каждое его слово.
        - Когда я работал в секретном институте, - Мамонов задумчиво пожевал губами, - мы ставили опыты над крысами. Облучали их радиацией, пичкали ноотропами, чтобы они эволюционировали… Увы, официально исследования зашли в тупик. Но потом в крыс будто что-то вселилось!..
        - Что вселилось? - не понимая, о чем говорит пропойца, Мишка Вдовкин наморщил лоб.
        - Черти в них вселились! - с чувством собственного превосходства подсказал другу Петька. - Как в той шахте на севере, где до самого ада докопались!
        - Верно, ребенок, - кивнул Мамонов, не отрывая взгляда от серой крысы. - Я быстро заметил, что с крысами происходит что-то неладное. Эти грызуны вели себя так, будто обрели разум… Ходили на задних лапках, смотрели на меня, держась за решетку совсем как люди… Разве что говорить на тот момент еще не научились. Особенно умным и хитрым вот этот был… У него даже мимика начала появляться - представьте себе ухмыляющуюся крысу! А потом он как-то и вовсе, глядя на меня, лапой по горлу провел, будто ножом. Мол, конец тебе, двуногий!
        - А зачем ему нужно было вам угрожать? - спросила Вика.
        - Почувствовал, что я его раскусил, - пожал плечами пьяница. - Я ведь тщательно за ними следил, пока контролировал ход эксперимента, да и просто ухаживал. Собственно, я единственный и заметил, как они изменились. А этот серый… представляете, он командовал другими крысами! Они убирались за ним, еду ему приносили, причем сначала сами распробовали, особенно когда я специально добавлял туда экспериментальные препараты. Я об этом сказал руководителю исследований, тот заинтересовался, но при нем и коллегах серый прохиндей притворялся обычной тупой крысой. Он и остальных заставил вести себя так же. Несколько раз я пытался привлечь внимание, но крысы тут же принимались вести себя как обычно, причем даже скрытую камеру как-то замечали. Мне в итоге выговор сделали с занесением в трудовую. А потом…
        - Что? Что? - наперебой загалдели дети.
        - Как-то поздним вечером, когда все разошлись по домам, я нашел на полу в лаборатории мертвую кошку, чьей кровью на керамической плитке было написано «вам конец», - страшным шепотом произнес Мамонов. - При этом крысиный вольер был заперт, но на морде этой вот твари осталась засохшая кровь.
        - Фу! - воскликнула Вика.
        - Ужас, - пробормотал Мишка Вдовкин.
        - Еще какой ужас! - живо подхватил пьяница. - Я ему сказал, что раскусил его, и услышал в ответ мерзкий отвратительный смех… Крыса смеялась! Но мне опять никто не поверил, грозили уволить. Исследования прикрыли из-за бессмысленности и несостоятельности, я предложил уничтожить этих грызунов, из-за волнения не подумав, что они услышат. А они услышали…
        Мамонов перешел на еще более таинственный шепот, и дети заерзали в нетерпении узнать, что же было дальше.
        - Трое самых развитых крыс, считая этого, - Мамонов снова кивнул в сторону продолжавшего сидеть у перекладины грызуна, - проделали ходы в своих вольерах и сбежали. Остальных усыпили, и на следующее утро я нашел в своем кабинете кровавую надпись. Смерть!
        Пьяница так резко прошипел последнее слово, что дети отпрянули.
        - И вот теперь он нашел меня… - алкоголик с грустью посмотрел на крысу. - Нашел, чтобы отомстить… Ведь я раскрыл заговор тварей из преисподней, которые решили творить зло в образе лабораторных крыс.
        Взволнованные дети принялись успокаивать Мамонова, предлагали помощь родителей, но тот лишь отрицательно качал головой, приговаривая, что от судьбы и от темных сил не убежать. Он полностью ушел в себя, перестав вообще как бы то ни было реагировать, и его оставили в покое.
        А вечером, когда Петька Чалышев вновь вышел на прогулку после ужина, во дворе стояла «скорая помощь» и милицейский «уазик». Люди в мундирах и в белых халатах сгрудились вокруг лежащего возле скамейки тела - движимый любопытством, мальчик подошел поближе. И, прежде чем его раздраженно отогнали прочь, узнал неподвижного Мамонова.
        Петька испуганно посеменил к подъезду, споткнулся обо что-то мягкое и отскочил в сторону. На него, злобно оскалившись, смотрела та самая серая крыса, о которой рассказывал и которую так боялся дядя Гриша. Мальчишка замер, не в силах пошевелиться, а мерзкий грызун, как показалось Петьке, человеческим голосом бормоча под нос угрозы в его адрес, опрометью бросился со двора.

* * *
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 15 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ
        В первой школе было заметно напряженно. Никто не гулял во дворе, и дело вряд ли было в любопытной серой крысе внушительных размеров, которая зорко оглядывала ворота со стороны помойки за столовой. Хотя, конечно, санэпидемстанция должна бы этим экземпляром заинтересоваться - на чем это он так отожрался… С такими мыслями Камышев прошагал до центрального входа, где его помимо бабульки-вахтерши встретил крепкий мужчина с залысинами, в спортивном костюме и с красной повязкой на рукаве.
        - Вам куда, уважаемый? - он уверенно загородил дорогу следователю.
        - Старший лейтенант Камышев, милиция, - сразу представился Валерий, достав из кармана удостоверение и раскрыв его перед лицом этого чересчур активного работника школы.
        - Андрей Борисович Чирва, физрук, - мужчина тут же сбавил обороты и чуть отступил назад. - То есть учитель физкультуры… Я так понимаю, вы по поводу пропажи ребят? Я могу вам помочь… Видел, как это произошло с Митей Ерохиным. Не успел перехватить.
        Физрук, как он сам себя назвал, стиснул кулаки и даже скрежетнул зубами, Камышев деликатно сделал вид, будто этого не заметил, однако для себя сразу же отметил излишне беспокойное состояние своего собеседника. Между сведенными бровями Чирвы резко выделились вертикальные морщины, уголки рта опустились вниз, нижняя губа заметно дрожала. Взглядом мужчина упирался в пол - как минимум нервничал, и это мягко сказано.
        Камышеву нравилось наблюдать за людьми и пытаться считывать их эмоции - нередко это ему помогало в беседах с подозреваемыми. Он, разумеется, не считал себя профессиональным физиогномистом, но убедился, что порой лицо человека может сказать больше, чем его же слова. Причем это не зависело от национальности или принадлежности к той или иной культуре. Преступникам, да и вообще людям свойственно врать, и порой достаточно было внимательно понаблюдать за мимикой собеседника. Что Камышев и старался делать.
        - Может, пройдем куда-нибудь, где вам удобно было бы переговорить? - предложил он, понимая, что Чирва сейчас на взводе, и будет лучше, если выплеск эмоциям он даст, например, в спортзале или в кабинете.
        - Да, конечно, - Андрей Борисович сделал над собой усилие, уняв волнение, и предложил калининскому сыщику следовать за ним.
        Камышев на ходу обернулся, посмотрел на сгорбленную спину бабульки-вахтерши в пуховом платке, и его сердце сжалось. Что она сделает этим преступникам, если они решат вернуться? Ничего ровным счетом, разве что позвонит в милицию согласно должностным обязанностям. Но пока парни доедут… Валерий решил, что обязательно озвучит Величуку идею поставить дежурных в обе андроповские школы. Странно, и почему местные милиционеры сами об этом не задумались?
        Чирва тем временем открыл дверь в ленинскую комнату, пропустил следователя вперед, затем зашел сам. Камышев огляделся - обязательный гипсовый бюст вождя, знамена и горны, кубки, подшивки «Пионерской правды» и журнала «Костер». Как будто снова в беззаботное детство попал.
        - Присаживайтесь, товарищ следователь, - физрук указал Камышеву на ряд стульев у стены и, не дожидаясь, разместился там первым. - Задавайте вопросы, я готов.
        Камышев опустился на деревянный лакированный стул, внимательно глядя на Чирву. Ноздри педагога раздувались, зрачки расширились, но он действительно сдерживал себя.
        - Расскажите, пожалуйста, что произошло с Митей Ерохиным, - как можно более участливо предложил Камышев. - И… все, что знаете, о случае с другим школьником.
        - Собственно, первым был Алеша Попов, шестиклассник, - начал рассказывать Чирва. - Это видел наш школьный сторож, Арсений Михалыч. Он потом запил и перестал работать… В общем, вы можете с ним поговорить, но ваши коллеги из городского отделения уже пытались, и ничего не вышло.
        - Так, - кивнул Камышев, мысленно делая себе заметку.
        - Ребята еще видели… - физрук протер вспотевшую лысину. - С ними можно попробовать пообщаться.
        - Хорошо, - вновь кивнул Камышев. - Расскажите тогда, что вы видели уже сами.
        - У меня тогда был урок физкультуры, - Чирва нервно сглотнул. - Стадион рядом, вы наверняка обратили внимание. А у Мити Ерохина освобождение, он со справкой ходил. От занятий, понятно, я его отстранил, но присутствовать такие ученики все равно обязаны. После урока он вперед ускакал, я отвлекся, и… - физрук выдохнул, успокаиваясь, и продолжил. - Смотрю, он уже в машину к этим нелюдям садится. Я закричал, но они с места тронулись как на гоночном «Москвиче», и уже через минуту, наверное, и след простыл.
        - Милицию вызвали сразу же? - уточнил Камышев.
        - Да, - подтвердил Чирва. - Тут же побежал на вахту, вызвал наряд, сообщил все приметы. Но мальчика не нашли.
        Он уронил голову на раскрытые ладони, провел ими по мокрым от пота редким волосам, а потом резко вскинулся и посмотрел на Камышева.
        - Вы ведь найдете их? - бесцветным голосом человека, который потерял все, спросил Андрей Борисович. - Вы найдете этих тварей? Чтоб их расстреляли! Я бы и сам с удовольствием их к стенке поставил!..
        - Мы сделаем все, что в наших силах, - тихо, но твердо пообещал Валерий несчастному педагогу.
        Глава 12. Крыса
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 15 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ
        Дети, которых Валерию привели по его просьбе, не рассказали ничего нового. Все уже было в подшивке свидетельских показаний, которые много часов изучал калининский следователь - марка и цвет машины, странный акцент одного из лысых пассажиров и их непривычная для провинциального советского города одежда. Правда, один из учеников, как и Ваня Самуйлов во второй школе, будто бы заметил на «Волге» номера ССД, но Камышев, хоть и отметил для себя эту деталь, списал ее наличие на впечатлительность паренька. Будь это другой случай, он точно бы обратил внимание на повтор даже таких странных показаний, но в Андроповске все словно встало с ног на голову.
        Ребятишки, напуганные пропажей других школьников, начали наделять преступников невероятными способностями - будто бы они владели гипнозом и заставляли садиться в машину против воли. Но дети такой народ, что не приемлет безвыходных ситуаций, вот и с Камышевым мальчишки поделились известными им хитростями, которые точно должны были помочь в такой ситуации. Один говорил, что нужно просто не смотреть гипнотизеру в глаза и одновременно напевать песенку, чтобы не слушать его бормотание, а второй сам придумал победить преступника зеркалом. Мол, нужно заставить его посмотреть на собственное отражение, и тогда он загипнотизирует сам себя. Валерий кивал с самым серьезным видом, поблагодарил ребят за полезные секреты, но на версии с «опасными» номерами пока что поставил маленький красный крестик.
        Как это часто бывает при допросе маленьких свидетелей, которые всегда видят мир немного по-своему, сбор показаний зашел в тупик. И все же в итоге Камышев выделил из всего потока информации, полученной от детей, одну действительно любопытную деталь - шестиклассник Алеша Попов, который пропал первым, тоже не ходил на физкультуру, как и Митя Ерохин. И вообще, ребенком он был слабым, даже, как понял следователь, изгоем.
        «Что это? - думал Валерий. - Совпадение? Или таких слабых проще привлечь? Если Попова другие дети не жаловали, ему явно не хватало общения, а те гады могли этим воспользоваться».
        Опросив всех юных свидетелей, калининский сыщик неспешно шел по школьному двору, вспоминая дела в своей практике, которые могли бы ему помочь. К примеру, в прошлом году они с коллегами расследовали убийство мальчика рядом с бассейном «Пролетарка». Тот в одиночку ходил на секцию плавания, родители его не провожали и не встречали, о чем потом, мягко говоря, пожалели. Парнишке не очень везло в общении со сверстниками, мама с папой этот момент упустили, предоставив сына самому себе, и этим воспользовался мерзавец, по трагическому недоразумению работавший тренером.
        Расположив одинокого ребенка к себе, он в итоге заманил его к себе домой после занятий и жестоко убил. Следственная группа, в составе которой был и Камышев, выяснила, что тренер пытался провернуть это и с другими детьми, безошибочно выискивая одиноких и страдающих от недостатка внимания. Вот только тех родители сами забирали с секции, именно это их и спасло… А на допросе подлец пытался свалить все на пиковую даму. Будто бы услышал, как дети договаривались провести ритуал по ее вызову, и решил их предостеречь. Отобрал карты, провел воспитательную беседу, но таинственная женщина из его больного воображения якобы решила ему отомстить - перенесла на него положенную ей для ритуала жертву. Всеми силами тренер-убийца пытался косить под дурака, чтобы врачи признали его невменяемым, но эксперт Генрих Штольц из областной психиатрической больницы был непреклонен. Россказни про пиковую даму, будто бы заставлявшую убивать детей, преступнику не помогли, и он понес наказание по всей строгости закона.
        Дойдя до «шестерки» с терпеливо дожидавшимся его Матвеичем, следователь отвлекся от своих мыслей и вновь увидел серую крысу, внимательно наблюдающую за ним бусинками глаз, привстав на задние лапки. Не гоняет их тут, похоже, никто, вот и распоясались. Надо будет точно сообщить в местную СЭС. Камышев остановился и тоже посмотрел на зверька. Ему показалось, будто грызун сложил передние конечности на груди на человеческий манер, но Валерий тут же посмеялся сам над собой. Крыс по-прежнему наблюдал за ним, и молодой следователь, махнув рукой, сел в машину.
        «Заработался, что ли? - он мысленно пожал плечами. - Не хватало еще разумных крыс… Глупости какие».
        Назад Камышев ехал, погрузившись в раздумья. Чем глубже он закапывался в этом деле, тем больше странностей выплывало на поверхность. И самая главная из них - необъяснимая безнаказанность тварей, позволяющих себе столь наглые выходки, как нападение на сотрудника милиции прямо рядом с отделением. Что это? Безрассудство? Опьянение от хождения по грани? Такое тоже встречалось Валерию за годы службы в милиции. Преступники в определенный момент чувствуют силу, смелеют, начинают верить в свою исключительность. Камышеву однажды даже попался матерый налетчик, который искренне считал, будто его берегут высшие силы, отводя в сторону карающую длань правосудия. И когда его, наконец, задержали, тот никак не мог принять простой факт, что попался просто из-за собственной зашкаливающей наглости. А вовсе не от того, что от него отвернулась судьба.
        Может, и с этими на черной «Волге» так же? Опьянели от крови, почувствовали безнаказанность. Если так, то скоро они начнут совершать ошибки. Собственно, уже совершают. Что тогда станет их следующим шагом? Нападение на все отделение милиции? Открытое похищение ребенка прямо в стенах школы на глазах у вахтера и учителей? Не хотелось бы, чтобы до такого дошло, думал Камышев, но ошибки преступников - это подарок для следователя. Главное, чтобы не кровавый…
        Не исключал Валерий и того, что у бандитов на «Волге» мог быть покровитель. Либо в райкоме, если один из них действительно входит в номенклатуру, либо в местной милиции. И вот последний вариант Камышеву нравился меньше всего. Служба в милиции, благодаря отцу, еще с детства представлялась ему благородным занятием, когда честные стражи порядка ловят бандитов и ставят их на путь исправления. Он еще искренне удивлялся наивности Володи Шарапова из телефильма «Место встречи изменить нельзя» - тот самый момент, когда он объяснял Жеглову, будто на войне проще, потому что ты сразу видишь, где враг. На то ведь и следователь, думал всегда Камышев, чтобы разыскивать этих самых врагов.
        Но если преступник - это человек, который носит милицейский мундир… Возможно, даже тот, кто ходит вместе с тобой на службу, здоровается, болтает в курилке. Это, пожалуй, самое неприятное. К сожалению, такие люди встречались даже в рядах советской милиции. Что после революции, когда она только создавалась, что после войны, что в мирные годы - отец рассказывал Валерию, как лично брал тех, кто порочил честь сотрудника МВД. Сам молодой следователь с этим еще не сталкивался и желанием таким не горел. Но отбрасывать какие бы то ни было версии просто потому, что они ему не нравились по личным соображениям, Камышев точно не собирался. Так что понаблюдать за коллегами определенно придется, возможно, потребуется запросить через Антонова их личные дела. Однако пока в этом не было крайней необходимости.
        Валерий в очередной раз задумался, что жизнь даже рядового следователя - это сложный и зачастую непонятный для обычных людей процесс. Ненормированный рабочий день, постоянные опасности и риск быть если не убитым, то серьезно раненым, чудовищное нервное напряжение… Все это делало создание семьи крайне сложным, и Камышев искренне удивлялся, как некоторые его коллеги все же умудрялись жениться и даже завести детей. Лично ему было гораздо проще развиваться в профессии, а потому с личной жизнью у Валерия не ладилось. Если и появлялись на горизонте женщины, то долго не задерживались, не в силах выдержать его увлеченность работой и непредсказуемый график. Хотя, конечно, была в жизни молодого следователя девушка, которая искренне им интересовалась и даже готова была смириться с его профессиональной деятельностью. По крайней мере, ему так казалось.
        Ее звали Вика, она работала учительницей младших классов в калининской школе и была близкой подругой его сестры. Собственно, благодаря ей они и познакомились, пересекаясь на общих праздниках. Валерию, как говорится, прожужжали все уши, и тот в один момент все же поддался на уговоры и согласился на свидание. Романтическая особа, зачитывающаяся Тургеневым и Есениным, была немного его постарше и уже стремилась придать своей жизни стабильность. В то же время она верила в приметы, гороскоп и могла по-детски хлопать в ладоши, когда Валерий прогонял очередную крысу, которая собралась присоединиться к их свиданию на вечернем ипподроме.
        Это было очень странно, непривычно, но в то же время притягивало. И каждый раз, прощаясь с Викой, Камышев словно чувствовал по ночам запах сирени. А потом все закончилось. Однажды она просто не пришла, и только сестра, хмурясь, передала, что той пришлось уехать. По работе… И это было довольно неожиданно. Валерий пытался найти Вику, но ее действительно не было ни дома, ни в школе. Никто ничего не знал, словно и не было такого человека, только аромат сирени еще месяц сводил молодого следователя с ума.
        Он сам не хотел себе в этом признаваться, но те несколько недель, что они провели вместе, чуть не сломали его. И если бы не новое дело, которое с грустной улыбкой когда-то прошедшего через что-то похожее передал ему майор Антонов, Камышев, возможно, и не справился бы. Но работа, дело всей его жизни, словно яркий свет выжигало из Валерия все лишнее. А потом в один день он проснулся и понял, что аромат сирени пропал. Это соседская черная кошка подбросила ему на балкон мертвую мышь, и уже этот запах пропитал всю квартиру.
        В то утро Камышев ругался на весь дом, но одновременно не мог сдержать улыбку. Словно с него спало какое-то наваждение. Он окончательно принял, что Вика ушла. А заодно осознал, что повторять пока не готов. Может быть, когда-нибудь позже. А пока его долг перед обществом точно был не менее важен, чем семья.
        - Ну, что? - спросил Апшилава, едва сев в машину, когда Матвеич с Камышевым, глубоко погрузившимся в свои мысли, забрали его от книжного магазина. - Узнал что-нибудь интересное?
        - Ничего нового, - покачал головой Валерий, очнувшись от своих воспоминаний.
        Пожилой водитель набирал скорость, обгоняя медлительные пассажирские ЛиАЗы с их бутылочным перезвоном двигателей, поливалки и самосвалы. Машин в Андроповске было очень мало, и в отличие от Калинина, где уже появились старые иномарки, автопарк был по-провинциальному однообразен. Это натолкнуло следователя на одну важную мысль, и он даже отругал сам себя за то, что сразу не сообразил. Все-таки недостаточно еще опыта, решил Камышев, да и в городке этом все как-то вверх дном… У них тут люди пропадают, а сил на поиски опасных преступников бросили недостаточно. И это еще мягко говоря! Но сначала дело, остановил он себя, а потом эмоции.
        - Кстати, ты запрос в соседние районы отправил? - уточнил Валерий у Эдика. - Что там насчет черных «двадцать первых»?
        - Лично всех обзвонил, - кивнул кавказец. - У нас тут, сам понимаешь, все по-простому и по-быстрому. Так вот, ни у кого из соседей в номенклатуре таких машин не числится. В такси, кстати, тоже - на «двадцать первых» уже никто не ездит.
        - И хорошо, - попытался приободрить его Камышев. - Уже что-то. И мне еще вот что интересно - если они ездят издалека, где-то же они должны заправляться. Мастерская у них наверняка своя есть, чтобы не светиться. А с топливом сложнее.
        - Ну да, - хмыкнул Апшилава. - У нас не капитализм, все заправки государственные. Вот только, Валера, мы это все уже проработали. Автомастерские я сразу на уши поднял, эта «Волга» ни в одну не заезжала. И на ближайших АЗС ее ни разу не видели, мы с гаишниками тесно работаем, у них ориентировка есть.
        - Значит, нужно опять же напрячь соседей, - не унимался Камышев. - Бак у «двадцать первой» большой - шестьдесят литров, по-моему. Не в Андроповске, так где-то рядом заправляются.
        - У меня ребята как раз этим занимаются, - вздохнул Эдик. - Васька Спицын и Пашка Круглов, опера. Я тебя еще с ними не успел познакомить, некогда было со всеми этими приключениями. Тем более что они сейчас шерстят по району, кассиров на АЗС опрашивают, в автомастерские заглядывают. Даже одну подпольную параллельно накрыли. Но и там о черной «двадцать первой» без номеров ничего не знают.
        - И когда твои опера вернутся? - спросил калининский следак, несколько смутившись от того, что недооценил андроповских милиционеров.
        - В понедельник, - ответил курчавый напарник. - Так что немного полегче нам с тобой, Валер, будет.
        - Это очень хорошо, - удовлетворенно кивнул Камышев. - Но давай пока вернемся к новому случаю. У тебя что по нему?
        - А у меня ничего интересного, - Эдик с досадой ударил кулаком по ладони. - Сторож подробно описал наших клиентов, все сходится с предыдущими показаниями. Говорит, Федотова села к ним добровольно, не сопротивлялась. И будто бы при этом сама не своя была.
        - Это как? - повернулся к нему Камышев.
        - Ну, смотри, - его усатый коллега, вольготно расположившийся на заднем сиденье, свел брови к переносице, вспоминая детали. - Девушка, молодая и весьма симпатичная, возвращается поздно ночью домой. На улице темно и пусто. И тут она вдруг спокойно садится в незнакомую машину с кем попало. Причем весь город знает, что на черной «двадцать первой» разъезжают убийцы, но ее это почему-то не смущает.
        - Ты знаешь, бывают такие люди, которые живут словно в своем радужном мире, - Валерий заговорил, глядя уже в окно. - Их ограбят, а они потом по той же подворотне ходят. Скажи им, что ураган ожидается, и нужно дома пересидеть, они рукой махнут и за хлебом пойдут.
        - Наивные? - уточнил Апшилава.
        - Скорее упертые, - ответил Валерий. - Мой родной дядя, брат отца, был ликвидатором в Чернобыле. Так вот он рассказывал, что некоторые местные, которые деревенские, не верят в радиацию. И поэтому остаются там, наплевав на здоровье. Мол, они радиацию не видят и не слышат, поэтому и нет ее. Не существует. А то, что у людей кожа потом слезает…
        - Да уж, - проговорил Эдик. - Ты думаешь, наша Федотова из таких?
        - Это просто версия, - пожал плечами Камышев. - Соберем побольше информации, и, надеюсь, появится что-то большее. Ты-то ничего не накопал?
        - Сторож говорил, что чувствовал непонятный страх, - ответил усатый следователь, на мгновение задумавшись. - Боялся, но при этом не мог глаз оторвать. Смотрел, как эта девушка в машину к убийцам садится, словно завороженный. И сама она, говорит, будто во сне двигалась.
        - Ты знаешь, Эдик, мне как раз в первой школе дети об этом рассказывали, - Валерий покачал головой. - Вроде как бандиты эти гипнозом владеют. Придется, наверно, зафиксировать эту версию, но лично я склоняюсь к тому, что кто-то из них просто ловкий манипулятор. Как цыганки: подбежит, начнет что-то рассказывать, руками махать, а потом сам не замечаешь, как остался без кошелька. Так и тут - заговорили человека, он и перестал обращать внимание на странности. У тебя, кстати, нет никого такого из местных на примете?
        - Не, у нас все молчаливые, наоборот, - вздохнул Апшилава. - Разве что бабки болтать любят, но из них преступницы… Я уж скорее в версию с гипнотизером поверю. Впрочем, и то, и то….
        Эдик махнул рукой, и Камышев кивнул в ответ. В бабок вроде Клавдии Макаровны из соседнего дома в Калинине и гипнотизеров он тоже верить не хотел. Хотя, если честно, его версия о том, что мрачные мужики показались молоденькой девушке подходящей компанией ночью, тоже была так себе. Но на безрыбье, как говорится…
        - Адрес, где эта Федотова проживала, у тебя есть? - Валерий вновь повернулся к своему чернявому коллеге. - Надо бы заехать, пообщаться. Да и к подруге не мешало бы заглянуть.
        - Все есть, - кивнул Эдик. - Давай сейчас на Дзержинского, Матвеич. Дом сорок восемь.
        Глава 13. Как в тумане
        КОНАКОВСКИЙ РАЙОН, БЕРЕГ ИВАНЬКОВСКОГО ВОДОХРАНИЛИЩА, 1988 ГОД. НОЧЬ НА 15 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ
        - Давай, заходи, - старший из охотников, Алексей Петрович Гуляев, или просто Петрович, открыл дверь в дом, пропуская напарника.
        Уже стемнело, и Петрович на правах бывалого предложил своему приятелю-москвичу Сереге Синицыну заночевать в старом особняке купцов Рождественских. Вернее, принадлежал он им еще до революции, а сегодня это был дом охотника и рыболова, где можно было переждать непогоду.
        - Слушай, неплохой домик для такой глуши, - Синицын, скинув амуницию, прошел вдоль стены с чужими трофеями, приблизился к столу, поискал глазами забытые кем-нибудь сигареты.
        - Так он еще аж прошлого века, - Петрович поставил в угол берданку и рюкзак с добытыми утками.
        - Дворянская усадьба, что ли? - Сереге все-таки удалось обнаружить смятую «Приму», и он, обрадованно чиркнув спичкой, закурил.
        - Купеческий особняк, - поправил его старший товарищ.
        Они были знакомы еще по «северам», а точнее - по Инте, где оба трудились на угледобыче. Петрович досрочно вышел на пенсию и переехал в Калининскую область, где от родителей у него оставался дом. А Серега еще какое-то время зарабатывал себе на квартиру в столице, потом тоже уехал из Инты, устроился на АЗЛК в сборочный цех. Почти двадцатилетняя разница в возрасте им не мешала - и Серега, и Петрович были заядлыми охотниками, а потому быстро сошлись на этой теме еще в Республике Коми. Даже теперь, спустя много лет, они каждый Серегин отпуск устраивали совместные походы на вальдшнепов, уток и дичь покрупнее.
        - И что здесь купцы потеряли в таком болоте? - искренне удивился Синицын, услышав о том, что они сегодня будут ночевать не просто в доме охотника, а в старинном особняке.
        - Темный ты человек, Серега, - улыбнулся Петрович, расстилая куртку на жестком топчане и подкладывая под голову шапку. - Здесь же целый город раньше был, только под воду ушел, одно это здание и осталось.
        - Молога? - решил блеснуть кругозором Синицын.
        - Сам ты Молога, - добродушно срезал его приятель. - Ты путаешь с Ярославской областью. И водохранилище там другое - Рыбинское. А здесь Иваньковское, и город затопленный назывался Корчева.
        - Забавное название, - усмехнулся Серега, укладываясь на соседний топчан.
        - Судьба только у этого города ни разу не забавная, - покачал головой Петрович. - Старики рассказывают, будто несколько десятков жителей при затоплении погибли. Приковали себя к своим домам, говорят, родились тут - тут и помрем.
        - А что милиция? - заинтересовался Синицын. - Неужели этих чудаков не освободили? Люди же все-таки, наши - советские…
        - Говорят, бывших там много было, - пожилой охотник вытянулся на топчане и прикрыл глаза. - Может, и привирают чуток старики, но явно не на пустом месте. Лично я думаю, что кто-то там точно погиб. А по ночам тут теперь, якобы, призраки утопленников бродят.
        - Слушай, Петрович, вот зачем ты об этом рассказал! - Серега вскочил с топчана и в сердцах сплюнул. - Я же ведь спать теперь не смогу!
        - А ты в сказки больше верь, - хрипло захохотал старик. - Да мало ли что рассказывают, Сереня! Я вот в газете про инопланетянов читал, и что? Вон, портвешку хлопни перед сном и ложись спокойно. У меня в рюкзаке початая бутылка лежит.
        Петрович завозился на топчане, устраиваясь поудобнее, и вскоре заливисто захрапел. Синицын же и вправду долго не мог заснуть, испробовав все известные способы, начиная с традиционного подсчета овец и заканчивая мысленным чтением стихов. Ничего не помогало, и охотник, тяжко вздохнув, решил воспользоваться советом Петровича. Встал, порылся в рюкзаке товарища, достал липкую от протекшего портвейна бутылку. Понюхал, вытащил пробку и сделал большой глоток.
        Рот обожгло тягучей жидкостью, Серега поморщился и зажмурил глаза. По пищеводу спустилось приятное тепло, голова начала расслабляться, и охотник двинулся было к топчану, но тут внезапно за окном хрустнула ветка. Синицын напрягся и замер.
        Прошла по его ощущениям целая вечность, прежде чем он осторожно, на цыпочках, подошел к лежанке, на ходу прихватив свой охотничий карабин. Снова хрустнула ветка, по коже Сереги пробежали мурашки, а потом кто-то словно бы царапнул стекло.
        Синицын выругался, испугавшись своего ослабевшего и ставшего вдруг тонким голоса. Посмотрел на Петровича - тот спокойно лежал на своем топчане и похрапывал, не обращая внимание на посторонние звуки.
        - Хреновый у тебя портвейн, старый, - пробормотал Синицын, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему и успокоиться.
        Кто-то вновь скребнул по стеклу, а затем у Сереги мороз пошел по коже - в окно уже явно стучали. Пытаясь пересилить животный страх, он поднял глаза и заглянул во мрак ночи. Его тут же сковало оцепенение, охотник не смог даже пошевелиться, прилипнув взором в бледное лицо девушки за окном. Самая обычная девушка с очень красивыми темными волосами, глаза огромные и грустные, чуть приоткрытые пухлые губы. Чем-то она напомнила Сереге актрису из «Кавказской пленницы»…
        Синицын почувствовал, что страх и оцепенение проходят. Бояться нечего - девчонка из соседней деревни. Наверное, собирала грибы или клюкву, заплутала и решила погреться в доме охотника.
        - Заходи, - тихонько, чтобы не разбудить Петровича, позвал гостью Серега.
        Она покачала головой и молча указала пальцем куда-то в сторону. Охотник проследил за ее движением, догадался, что девушка имеет в виду дверь, и переспросил:
        - Открыть?
        Ночная гостья кивнула, и Серега с готовностью прошелся по начавшему остывать полу в сторону выхода. Поискал глазами засов, с удивлением обнаружил, что он не заперт, толкнул дверь, открывая ее.
        Бледная девушка уже стояла на пороге - в просторном сарафане до пят, расшитом нитяными узорами. Оказывается, в деревнях еще кто-то так ходит, с удивлением отметил про себя Синицын.
        - Заходи, чего мерзнуть! - Серега распахнул дверь пошире и отступил назад, давая девушке пройти.
        В голове его мелькнула мысль, что у гостьи с собой не было ни ведра, ни корзинки, ни даже пакета. Получается, она ничего не собирала? Что же тогда она делает ночью на берегу водохранилища? Пока он раздумывал, девушка, не говоря ни слова, кивнула и сделала шаг внутрь.
        - Это Петрович, ты на него не обращай внимания, - прошептал Серега, указывая подбородком на спящего приятеля. - Тут еще вроде комнаты есть, ты проходи, не стесняйся.
        Девушка, проигнорировав слова Синицына, все так же бесшумно прошла к топчану пожилого охотника, провела ладонью по его лицу, и раскатистый храп моментально прекратился. Потом она повернулась к тому, кто ее впустил, и кивком указала на все еще открытую дверь.
        - Уже уходишь? - удивленно уточнил Серега, но девушка уверенно пересекла комнату и выскользнула на улицу. Повернулась, посмотрела на охотника и двинулась дальше.
        Синицын пошел за ней, едва поспевая за ее быстрыми неслышными шагами. Ночная гостья уверенно направлялась в сторону блестящей в свете Луны и звезд поверхности водохранилища. Охотник, уже особо не понимая, что происходит, брел вслед за ней. И ни холод, ни опустившийся на землю белесый туман его не волновали. А еще куда-то окончательно пропал страх.
        Наутро охотники из Конакова обнаружили в бывшем купеческом доме еще не остывшее тело - ночью Петровича прямо во сне хватил инфаркт. Его приятеля, работника завода «Москвич», приехавшего поохотиться в отпуске, так и не нашли.

* * *
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 15 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ
        Похищенная Федотова проживала в коммунальной квартире, где помимо нее теснились еще две семьи с детьми и дед-фронтовик. Он и открыл им дверь, выпустив на следователей гремучую смесь готовящейся еды, недавно крашенных деревянных полов и старых обоев. По длинному коридору носились сразу четверо или пятеро детишек, которых тут же загнали в комнаты, едва заслышав, что пришла милиция.
        - Чем могу помочь, товарищи следователи? - деловито спросил дед, очень бодрый и подтянутый для своих немалых лет. - Бергман Иосиф Альбертович, полковник авиации в отставке.
        - Мы по поводу пропавшей гражданки Федотовой, вашей соседки, - Камышев оценил подход боевого пенсионера. - Что можете о ней рассказать, товарищ полковник?
        - Грустная история, - старик, покачав головой, проводил их на кухню, где дородная тетка, испуганно ойкнувшая при виде двух молодых мужчин, варила суп. - Девчулька она неплохая была… Оканчивала наше местное педучилище, планировала перебираться в Калинин, чтобы продолжить учебу в университете. Зиночка наша и гулять-то особо не успевала, к вступительным экзаменам готовилась. Насколько я знаю, она с подругой часто занималась - с Галей Ветровой. То она к ней приходила, то наша Зиночка к ней. Вчера как раз они у Гали должны были готовиться, у них это всегда допоздна проходило. А утром, когда она так и не вернулась, я позвонил в милицию. Оказалось, ваши коллеги уже были в курсе. Молодцы, ребята, достойную смену мы вырастили.
        - Иосиф Альбертович, - осторожно поинтересовался Эдик, - а они точно учебой занимались? Может, на танцы вчера бегали? Не могло быть такого?
        - Зиночка у нас не такая, - полковник в отставке строго посмотрел на Апшилаву, зацепившись взглядом за его модный и не очень-то милицейский внешний вид. - Я понимаю, что вы отрабатываете разные версии, молодые люди, но я ручаюсь за Зиночку. Она детдомовская, рано начала работать. Ей просто не до всего этого. Еще эта чертова астма, которая ее мучила…
        Камышев отметил про себя, что еще одна жертва бандитов на черной «Волге» оказалась обладательницей слабого здоровья. Совпадение? Как бы то ни было, стоит проверить и всех остальных пропавших, решил он. Для этого, правда, придется серьезно попотеть, подключив местную больницу, но результат поможет объяснить, о совпадении идет речь или о системе.
        - Правда, правда! Такую девочку еще поискать надо! - в дверной проем просунулась одна из соседок в бигуди и цветастом халате. Из-за нее с пугливым любопытством выглядывали маленькие бусинки детских глаз. Сразу три пары.
        - Вы пройдите к нам, рассказывайте, - Камышев махнул рукой в приглашающем жесте. - И вы, кстати, присоединяйтесь.
        Последнюю фразу он сказал дородной тетке, делавшей вид, будто ее нет, и она повернулась к ним, сжимая в руках поварешку.
        - А что рассказывать? - женщина в халате и бигуди, шаркая растоптанными тапками, пнула подвернувшегося под ноги кота, и вошла в кухню. - Вика, Володя, Гриша - в комнату!
        Глава 14. Коммунальная драма
        Дети рванули прочь, наполняя топотом коридор с деревянным полом. А обе женщины, словно осмелев рядом друг с другом, принялись наперебой нахваливать и жалеть пропавшую Федотову.
        - Девчонка и красива, и стройна, и умна, - у молчавшей до этого тетки оказался весьма громкий бас. - Все парни во дворе на нее заглядывались! А работы тяжелой не боялась! С нашим домоуправлением договорилась, подъезды мыла. И не халтурила! Нянечкой в детском саду подрабатывала, очень хотела с малышами работать, в школу пойти учителем. И мне всегда поможет - теть Аглай, мол, давай у тебя приберусь, за супом присмотрю!..
        Она даже пустила слезу, растрогавшись, а Иосиф Альбертович смущенно склонил голову.
        - С моими, кстати, часто сидела! - активно жестикулируя, рассказывала та, что была в бигуди. - У меня ж их, видите, сколько! Муж с утра до вечера на работе, у меня самой дел домашних невпроворот… А Зиночка и с хозяйством, и с детьми всегда помогала. Самой бы уже родить - двадцать пять лет девчонке! Если бы не эти твари, поступила бы в калининский институт, на работу бы могла нормальную устроиться, замуж выйти! Но нет - не уберег ее бог от бандитов! И как таких только земля-то носит! Поймайте вы уже их, товарищи милиционеры, поскорей! Не за себя же просим, за таких же девчонок молодых, за детишек! Найдите же иродов этих!
        - Ищем, - твердо сказал Камышев, ничуть не удивившись, что соседи уже в курсе, кто причастен к пропаже Федотовой. - И обязательно найдем. Накажем по всей строгости закона. И вы нам сможете в этом помочь, если расскажете о Зинаиде. Может, она что-то говорила о новых знакомых или проблемы, скажем, какие-то у нее возникли…
        - Да какие проблемы, - дородная тетка, вздохнув, прижала руку с поварешкой к груди, и по халату потекла маслянистая капля. - Хорошая девушка, которой еще жить бы и жить… Мужа у нее только не было, ну или парня хотя бы. Дальше-то дело наживное, а учительницей бы пошла, и в люди бы выбилась.
        - Очень жаль Зинку, - грустно проговорила вторая женщина и с робкой надеждой посмотрела на Камышева. - Может, жива она еще? Тел-то до этого никаких не находили.
        Живых и невредимых тоже, подумал Валерий, но вслух говорить не стал. Вместо этого попросил обеих женщин и ветерана-полковника изложить все, что им было известно, на бумаге. Никаких зацепок, ведущих к убийцам, они с Апшилавой так и не получили, наоборот, еще сильнее запутались. Как и Эдик, Валерий подспудно ожидал, что Федотова вела разгульный и асоциальный образ жизни, что и привело ее в руки преступников. Однако обоим следователям, к их общему стыду, пришлось вспомнить, что поздно возвращаться домой можно не обязательно с танцев, а с работы или учебы.
        - Слушай, Эдик, ерунда какая-то выходит, - начал Камышев, когда они закончили опрос свидетелей, вышли из подъезда и направились в сторону машины.
        - Что именно? - повернулся к нему усатый коллега.
        - Капитан Волков ведь сказал, что они людей на органы крадут, так? - принялся рассуждать Валерий. - И вот тут у меня есть сомнения. Разве донорами, пусть даже вынужденными, не должны быть полностью здоровые люди? У Федотовой, как выяснилось, астма была. А мальчишки пропавшие, как мне педагог в первой школе сказал, на физкультуру не ходили - явно не от железного здоровья. Значит, или наш чекист о чем-то не договаривает, или я ничего не понимаю в этих черных трансплантологах.
        - Я, конечно, не врач, - задумался Апшилава, - но на здоровье почек, к примеру, астма никак не влияет. Но все равно подозрительно… Думаешь, все же какая-то связь есть с этими болячками, и мы не имеем дело с совпадениями?
        - Пока не знаю, - признался Камышев. - Хочу выяснить, что было со здоровьем у остальных пропавших - может, я просто на пустом месте сложности развожу.
        - Сделаем запрос в районку и в городскую поликлинику, - кивнул Эдик. - Кто знает, может, ты и прав. Непонятно только, что нам это даст.
        - Посмотрим по ситуации, - Валерий пожал плечами. - Порой в нашем деле именно по таким, на первый взгляд, мелочам на преступников и выходишь. Как бы идеально они ни планировали свои дела, за всем никогда не уследишь. Не в человеческих это силах… В общем, давай поедем к подруге Федотовой… Этой, как ее - Ветровой?
        - К ней самой, - подтвердил Апшилава. - Адрес есть.
        Они как раз подошли к машине, где их стоически дожидался Матвеич. У Камышева начинало складываться ощущение, что старый водитель не спит и не ест. Но тут вдруг оказалось, что он все-таки уминал бутерброд с колбасой.
        - Куда едем? - спросил Матвеич, одновременно дожевывая внушительный кусок и включая зажигание.
        - На Карла Маркса, - сориентировал его Апшилава.
        - Матвеич, помнишь, ты нам рассказывал о старом кладбище? - Камышеву тем временем захотелось узнать что-то новое о городе, где ему, судя по всему, предстояло провести еще очень много времени. Пусть даже это будет очередная полумистическая байка.
        - Помню, - кивнул старик, выводя машину на дорогу.
        - Там кроме танцулек на костях еще что-нибудь необычное происходило? - Камышев говорил и одновременно смотрел в окно, неожиданно осознав, что они как раз проезжают мимо этого самого парка на месте старого кладбища.
        - Собаки тут до сих пор спокойно гулять отказываются, особенно если туман густой на землю опускается, - Матвеич в подтверждение мыслей Валерия показал рукой на аккуратную заасфальтированную аллею. - Воют, упираются, с поводков рвутся. А по ночам крики раздаются и красные огни между деревьями мельтешат.
        - Алкаши там орут по ночам, - усмехнулся Эдик. - Насчет огней не слышал, не буду говорить. Но не исключаю, что это красные сигналы светофоров от тумана так размывает.
        - А собаки? - напомнил Камышев.
        - Что собаки? - пожал плечами абхазец. - Там их столько просто выгуливают, неудивительно, что они друг на друга реагируют. Я вот тебе лучше другую историю расскажу, там действительно что-то непонятное… И как раз с туманом связанное. Я в армии служил в Таджикистане, в горах. На границе с Афганом, кстати. Так вот у нас там на соседней заставе один раз целый взвод в тумане пропал.
        - Ну-ка, ну-ка? - Валерий с интересом повернулся к своему коллеге.
        - Значит, пошли парни в обычный рейд по горам, - принялся рассказывать Апшилава. - Проверять границу, искать нарушителей - сами понимаете, обычное дело. Ситуация-то там тревожная в целом из-за душманов. И вот идут они, каждые полчаса с заставой связываются. Погода отличная в тот день стояла, а ребята про туман какой-то в последнем сообщении заговорили. Сейчас, мол, еще одну точку пройдем, и на заставу обратно. Вот только туманом, мол, все вокруг затянуло, ничего не видно. И все, пропали с тех пор. Три раза сеанс связи пропустили, на заставе сразу тревогу подняли. Вертушку туда послали, где они должны были проходить, с земли тоже искали. Но следов никаких - ни погранцов, ни следов боя, если вдруг душманы прорывались, например. Вообще ничего.
        - Так и пропали? - спросил Валерий.
        - С концами, - кивнул Эдик.
        - А мне один наш сосед, где я раньше с родителями жил, тоже рассказывал, - Камышев вспомнил покалеченного Ваську Крайнева, вернувшегося из Афгана в восемьдесят шестом. - Они где-то под Кандагаром стояли, рядом с каким-то аулом. И туда вдруг пробрался неизвестный бородач, весь ободранный, всклокоченный. И трясется как осиновый лист. Бойцы его взяли, стали допрашивать. Он такой бред нес, что переводчики ничего толком сказать не могли. Но главное все-таки выяснилось - этот бородач примчался в аул из пещеры в трех километрах, и с ним там сидели еще тридцать таких же. Понятное дело, командование тут же послало туда разведроту - проверить, что за подпольная база там у душманов. Пещеру они быстро нашли, хотя тоже каким-то туманом все на тот момент заволокло. А вот никого из людей там не осталось. Только непотушенный костер, а вокруг вещмешки, оружие с полным боезапасом, даже верхняя одежда. Кучи барахла, в общем. И впечатление такое, что все вдруг разом бросились кто куда, как этот сбрендивший бородач, который в аул прибежал. Что-то их всех испугало, получается.
        - А тот, кого задержали, он еще что-нибудь рассказал? - заинтересовался Апшилава, да и обычно флегматичный Матвеич с любопытством поглядывал на Валерия, одновременно контролируя дорогу.
        - Он как будто умом тронулся, - повторил Камышев. - Ничего от него так добиться и не удалось, сосед рассказывал, его потом увезли особисты.
        - Горных духов каких-нибудь встретили, - прохрипел пожилой водитель. - Может, они с туманами и приходят?
        - Может, и так, - задумчиво проговорил калининский следователь, чувствуя какую-то необъяснимую тревогу.
        Машина как раз взобралась на холм, и сверху открылся вид на местную речушку, берега которой несмотря на обеденное время были затянуты белесым туманом. Камышев напрягся, вспомнив историю Апшилавы, но буквально через секунду понял, что это дым от горящей травы.
        Чуть поодаль стояла пожарная машина, и Валерий облегченно вздохнул, понимая, что ему просто необходимо расслабиться.
        Глава 15. Потерянный след
        ДЕРЕВНЯ АЛФЕРОВО ЛЮБГОРОДСКОГО РАЙОНА, 1978 ГОД. АВГУСТ
        Юная Галя часто гостила у бабушки, особенно нравилось ей приезжать в старый бревенчатый дом в конце лета, когда в саду поспевали яблоки. Местные дети принимали ее вполне миролюбиво, она даже обрела хороших друзей. Смущало девочку только одно - деревенские безоговорочно загоняли свою малышню в дом после захода солнца, хотя в городе она в свои десять лет спокойно гуляла во дворе до темноты. Но бабушка была непреклонна, а так как Галя ее очень любила, приходилось слушаться.
        И все же детская тяга к непослушанию порой пересиливает уважение к старшим, и в тот теплый летний вечер школьница из Любгорода не пришла домой вовремя. Сначала заигралась с соседским котенком, потом нашла растущий у забора подсолнух, набрала семечек и решила пройтись до развалин бывшего барского дома.
        Руины из красного кирпича, поросшие густой травой, всегда манили ее, и тут она наконец-то набралась смелости рассмотреть их поближе. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, кажется, краем уха Галя слышала взволнованный голос бабушки. Девочка тут же пообещала себе, что всего лишь посмотрит на кирпичную кладку с темнеющим круглым отверстием, похожим на чью-то нору. Она подошла практически вплотную, и любопытство потянуло ее заглянуть внутрь… Вдруг это тайник, где спрятаны барские сокровища? Тогда они с бабушкой сдадут клад государству и получат за это премию, на которую можно будет купить ту красивую куклу из «Детского мира».
        Когда послышался шорох, Галя с испугом отпрянула, но что-то шерстистое и вонючее, замотанное в грязные тряпки, вдруг навалилось на нее, а потом затащило в нору. Странная тварь обдавала кричащую и зовущую на помощь девочку жарким зловонием, рычала и хрюкала, бормоча незнакомые слова.
        Галя пыталась отбиться, стукнула существо кулаком, лягнулась. И вдруг ее руку пронзило болью, по коже потекла горячая кровь… Внезапно ее снова кто-то схватил, но уже с другой стороны. Девочка почувствовала, как ее тащат наружу, загадочный похититель сопротивлялся, однако тот, кто спасал ее, оказался сильнее.
        Школьница вылетела из норы будто пробка и сразу же очутилась в крепких, но ласковых руках бабушки. Она уже теряла сознание, краем глаза увидев то ли закутанного в рванье ребенка, то ли сгорбившуюся низкорослую старуху. Глаза существа горели зеленым огнем, как у кошки, длинные тонкие пальцы оканчивались когтями, а в черном провале рта выделялись серые острые зубы.
        Очнулась Галя в своей постели, над которой склонился фельдшер. Сквозь мутную пелену она видела за ним целую толпу взрослых, которые возбужденно переговаривались и вдруг затихли. Всего на секунду, а потом взорвались громкими возгласами. Кто-то заплакал, и это очень удивило девочку - раз она спасена и здорова, зачем плакать?
        Чей-то мужской незнакомый голос проговорил, что не стоило отпускать ребенка на улицу без присмотра, на него тут же зашикали. Затем взрослые постепенно разошлись, остался лишь дядя Сеня, брат мамы, который жил в этой же деревне. И уже скоро Галя поняла, почему - когда в доме погас свет и все легли спать, за окнами раздались шаги. Легкие, словно ходил ребенок, быстрые и нетерпеливые. Затем кто-то поскребся о стену и заскулил. Звук постепенно перешел в вой, Галя заплакала и позвала бабушку. Ей было так жутко, что она даже забилась под кровать.
        Резко зажегся свет, в комнату вбежала бабушка, достала Галю, обняла, прижала к себе. Дядя Сеня, матерясь, выскочил во двор, и тут же кто-то словно бы принялся продираться через кусты, треща поломанными ветвями. А потом все стихло.
        Больше в деревню Галю не привозили.

* * *
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 15 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ
        Галя Ветрова, подруга Федотовой, от которой она возвращалась в ночь похищения, проживала по местным меркам довольно-таки далеко от улицы Ленина, где саму Федотову видели в последний раз. Бежевая «шестерка» с милиционерами повернула в частный сектор, и Матвеичу сразу же пришлось снизить скорость - дорогу здесь явно в последний раз ремонтировали еще при полном сил Брежневе. О том же, что она здесь когда-то все-таки была, красноречиво указывали куски асфальта, проглядывающие тут и там из-под размытого грунта. Похоже, городские коммунальные службы еще просто-напросто не успели сюда добраться, и тестю майора Величука явно придется кое с кого спросить на очередном совещании. А пока…
        - Подвеску перебирать придется, - пробормотал шофер, снижая скорость до предела.
        - Вон тот дом, кажется, - Апшилава, покрутив головой, указал на одноэтажное строение с резными наличниками, выкрашенное с одной стороны желтым, с другой зеленым.
        - На двух хозяев, - Камышев нервно пощелкал пальцами. - И где нам искать свидетельницу?
        - Сразу видно, человек из областного центра, - усмехнулся его курчавый напарник. - Посмотри внимательно - левая сторона, желтая, выкрашена недавно и очень аккуратно. Стекла чистые, аж блестят. А теперь правая сторона - краска давнишняя, облезает уже, а окна все в пыли, хоть и видно, что периодически их все-таки моют. Но при этом недостаточно часто, это значит, что у человека либо сил не хватает, либо времени. Или даже и того, и другого - потому что живет один. Туда нам и надо.
        - Соображаешь, Пинкертон, - кивнул Валерий, вспомнив образ американского сыщика из подаренной недавно сестрой книги, и вышел из машины.
        - Предпочитаю быть Холмсом, - с улыбкой парировал Эдик.
        Он, хлопнув дверцей, закурил, и до Камышева донесся терпкий аромат крепкого табака. Валерий почувствовал нестерпимое желание затянуться, хотел уже попросить у коллеги одну сигарету, но твердым волевым решением обещал себе завязать. Хватит, один раз он уже бросил курить, теперь вот сорвался, а здоровье не казенное, его беречь надо.
        Они подошли к грязному крыльцу, поднялись по кривым скрипящим ступеням, Валерий постучал в дверь. Никто не отзывался.
        - Есть кто дома? - крикнул он, затем подергал за ручку двери, и та неожиданно открылась. - Милиция! Нам бы с Галиной Ветровой поговорить!
        В нос ударил аромат недавно приготовленной еды - что-то на молоке, навевающее воспоминания о детском саде и утренней вермишелевой каше. Камышев почувствовал какое-то движение у ног, перевел взгляд и увидел поджарую черную кошку, которая явно обрадовалась нежданному гостю.
        - Есть кто дома? - Апшилава повторил вопрос коллеги, зайдя за ним следом в дом.
        В сенях или, как тут было принято говорить, на мосту было чисто и аккуратно. Старенький холодильник, накрытый явно подаренной бабушкой плетеной салфеткой, сверху горшок с каким-то цветком. Вдоль стены ровными рядами стояли трехлитровые банки с соленьями - Галина Ветрова явно была девушкой хозяйственной. Вот только дом почему-то не запирала, хотя даже в эпоху развитого социализма люди все-таки перестраховывались, а уж в перестройку это даже стали настоятельно рекомендовать.
        Валерий шагнул к двери из сеней в жилое помещение, потянул за ручку, предварительно постучав - была надежда, что подруга Федотовой все же дома. Однако ни в горнице, ни на крохотной кухне никого не было. Лишь только кошка, очевидно соскучившаяся по людям, по пятам следовала за сыщиками.
        - Итак, что мы имеем, - нахмурился Камышев, оглядывая стол с остатками еды. - Судя по общему порядку в доме, Ветрову нельзя назвать неряхой. Тогда почему стол не убран?
        - Может, на работу торопилась? - предположил Апшилава, гремя на кухоньке какими-то мисками и поддонами. - В кастрюле еще теплая каша, совсем недавно приготовленная. А вчера они с Федотовой, как мы знаем, допоздна сидели.
        - Как вариант, - пожал плечами Валерий, не особо веря в такое развитие событий. - Но в подобных случаях проще не кашу варить, а бутербродов настрогать, быстро перекусить и бежать на автобус. Так что, я думаю, она не торопилась. Впечатление такое, будто она спокойно все заранее приготовила, села завтракать, но была вынуждена резко уйти.
        - Куда? - спросил Эдик, выглянув из-за кухонных занавесок подобно кукушке в часах.
        - Хороший вопрос, - задумался Камышев, оглядывая горницу в поисках хоть каких-нибудь любопытных деталей. - Так быстро куда-то собраться можно только в экстренных случаях. Когда что-то произошло. Или, к примеру, милиция приезжала.
        - Но это не наш случай, - понимающе кивнул Апшилава. - Кроме нас у нее никто не должен был появиться, это дело черной «Волги».
        - Именно, - сказал Валерий, внезапно почувствовав смутное беспокойство.
        Ощущение было таким, как когда ты сидишь в засаде и вслушиваешься в каждый шорох, каждое дуновение ветерка и в каждый звук, даже отдаленно напоминающий человеческий голос. А потом в глаза ему бросилось пятно крови, маслянисто поблескивающее под столом.
        Камышев наклонился, внимательно вглядываясь в красную густую субстанцию, потом протянул руку, макнул палец. Поднес к носу, принюхался и облегченно выдохнул.
        - Варенье, - сказал он, показывая измазанный палец Эдику. - Пролила на пол и не вытерла. Что опять же говорит нам о ее невероятной спешке. Пойдем-ка соседей опросим.
        Следователи вышли во двор, и только там Камышев смог почувствовать облегчение от одолевающей его внутри тревоги. Очень странно было такое чувствовать, учитывая, что в свои двадцать восемь лет Валерий успел походить под пулями, задерживая с коллегами весьма опасных бандитов. А тут - пустая половина частного дома, где проживала явно одинокая девушка, и вдруг непонятное давящее чувство…
        - Не вы ли это, Клавдия Макаровна? - усмехнувшись, Камышев спросил у вьющейся вокруг его ног черной кошки, на морде которой слегка выделялось подсохшее красное пятнышко.
        Хвостатая живность напомнила ему ту самую старушку из соседнего дома в Калинине, о которой ходили слухи, будто она ведьма и перекидывается в кошку. Глупости, конечно же, но среди соседей Валерия весьма устойчивые. Настолько, что даже сам следователь привык порой шутить на эту тему.
        - Что? - повернулся к нему Апшилава.
        - Не обращай внимания, это я вслух думаю, - махнул рукой Валерий, а потом увидел, что у их бежевой «шестерки» стоит какой-то ребенок, закутанный в тряпки… Подойдя поближе, он понял, что ошибся. За ребенка он принял маленькую сгорбившуюся старушку в черной шали.
        Она что-то живо рассказывала Матвеичу, который вышел из машины и пытался успокоить явно взволнованную пенсионерку. Та активно жестикулировала, и бедный водитель постепенно отступал как пехотинец от танка. Заметив Валерия с Эдиком, он заметно обрадовался и замахал им руками.
        - Вот начальство, к ним обращайтесь, гражданка, - проговорил он с видимым облегчением и расслабился, переключив внимание старушки на следователей.
        Пенсионерка в черной шали повернулась, сверкнув яркими для столь пожилого человека зелеными глазами, и у Камышева бешено застучало сердце - на подбородке бабульки виднелось темно-красное пятно. Он споткнулся, тут же бросив взгляд под ноги, и не увидел черную кошку, которая до этого неотступно следовала за ним.
        «Попрошу потом у Антонова отпуск, - подумал он. - А то уже мерещиться начинает всякое…»
        - Здравствуйте, - сказал он уже вслух, раскрывая служебное удостоверение. - Старший лейтенант Валерий Камышев, милиция. А это - лейтенант Эдуард Апшилава.
        - Ох, ребятушки, - запричитала старушка, блеснув слезами в зеленых глазах. - Беда приключилась. Галенька наша, соседка, девочка, пропала!
        - Рассказывайте, - отрывисто произнес Камышев, сопоставив слова пенсионерки со странной картиной в жилище Ветровой.
        - Вот буквально недавно выскочила она из дому, - принялась частить пожилая женщина, - да с криком, с криком. Как будто режут ее.
        - За ней кто-то гнался? - нахмурился Валерий, подавая знак Матвеичу настроить рацию, чтобы в случае чего дать ориентировку постовым и патрульным.
        - Никто не гнался, - уверенно помотала головой старушка. - В доме у нее что-то загремело, она выскочила с криком - мол, нашла она меня спустя десять лет! А кто она - непонятно. Я ее спросила даже, потому что цветы прополоть как раз выходила: Галечка, говорю, кто нашел-то? А она бормочет что-то непонятное… И бегом, и бегом!
        - И куда она побежала? - уточнил Камышев. - Как давно?
        - Да вот с четверть часа назад, - протянула старушка. - У меня телефона-то нету, чтобы вам позвонить, а тут вы и сами, смотрю, подъехали. Ноги-то еле ходят, но выскочила почти сразу…
        - Куда? - перебил ее калининский следователь.
        - А вон туда, в начало улицы, к перекрестку, - старушка показала рукой в ту сторону, откуда приехали милиционеры. - И там ее «воронок» поджидал.
        - Какой еще «воронок»? - опешил сбитый с толку Валерий.
        - Машина черная, большая, - пояснила пенсионерка.
        - «Волга», мать ее! - по-русски выругался Апшилава.
        Камышев же стиснул зубы и сжал кулаки, осознав, что преступники на черной «двадцать первой» вновь их опередили.
        Глава 16. Бритва Оккама
        МЫСЛОВИЦЕ, ПОЛЬСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА, 1988 ГОД. 16 СЕНТЯБРЯ, ПЯТНИЦА
        Адамек и Грася, ученики пятого класса, возвращались домой из школы. Денек выдался приятным, а потому брат с сестрой неспешно прогуливались по улице Яна Кудеры мимо костела Рождества Пресвятой Девы Марии. Навстречу им попадались знакомые прихожане, которые дружили с их родителями, и благожелательно улыбались. Не хватало лишь вкусного мороженого, вот только карманные деньги уже были потрачены, и о «Пингвине» на палочке можно было на время забыть. Но детям и так было хорошо, ведь учебная неделя закончилась, и впереди маячили выходные.
        - Стой! - Адамек неожиданно остановился и схватил сестру за руку. - Пойдем обратно!
        - Куда? Зачем? Что случилось? - Грася недовольно выдернула ладонь.
        - Посмотри вперед, только не сразу, - прошептал мальчик. - И старайся не привлекать внимание. Видишь черную машину?
        - Вижу, - Грася вслед за братом тоже понизила голос. - Кто это?
        - Помнишь, нам Ежи рассказывал? - как будто специально подул ветер, срывая с деревьев листву, и школьникам сразу стало зябко. - Иногда в наших городах можно встретить такие машины, на которых ездят слуги вампиров и забирают детей.
        - Это они? - девочка в ужасе зажала рот ладошкой, вспомнив случайно увиденного по телевизору «Дракулу». - Бежим!
        - Тихо! - Адамек строго одернул сестру за руку. - Нельзя привлекать к себе внимание!
        Дети стояли и делали вид, будто они кого-то ждут. По словам Ежи, их одноклассника, вампиры не забирали тех, кто был с родителями или просто с кем-то из взрослых. А их папа и мама, как назло, до конца дня на работе.
        Черная машина, в которой из-за солнечных бликов на темном стекле не было видно ни водителя, ни пассажиров, казалось, сама смотрела на школьников своими круглыми фарами. Грася вцепилась в брата и старалась не смотреть в ту сторону, но таинственный автомобиль словно звал и манил ее. Она вспомнила, как Ежи, понизив голос, рассказывал, будто дядя Збышека из Варшавы, сотрудник республиканской Службы безопасности, расследовал со своими коллегами дело о похищении школьников в соседних Катовице и Сосновце. Неизвестные преступники на такой вот черной машине заманивали детей конфетами и увозили их в неизвестном направлении. А потом… потом обескровленные тела несчастных находили под мостом у них, в Мысловице.
        «Их отвозили в логово к босоркам, которые потом выкачивали из тел всю кровь, - делая страшные глаза, говорил Ежи. - Они не только пьют ее, но и купаются в ней, а потом живут очень долго».
        Одноклассник мастерски пересказывал историю, услышанную от Збышека, которую тот, в свою очередь, узнал от своих родителей по большому секрету. Правда, взрослые почему-то не верили в питающихся кровью босорок, а считали, что будто бы детей похищает международная мафия, занимающаяся торговлей человеческими органами на черном рынке. Правда, на какое-то время, говорили они, похищения прекратились - это было в самом начале восьмидесятых. А потом таинственные похитители будто бы куда-то пропали, и люди спокойно выдохнули. Но вот теперь, судя по всему, страшные слуги кровожадных босорок снова катаются по дорогам республики, похищая польских детей.
        «Неужели никто не спасет нас? - с ужасом думала Грася. - И тогда нас с Абрамеком найдут с выкачанной кровью где-нибудь в Катовице…»
        Из глаз девочки брызнули слезы, но она, не желая расстраивать брата, мужественно попыталась сдержать эмоции. Вот только надолго ли ее хватит?
        Спасение пришло в лице ксендза Патрика, который жил неподалеку от них и сейчас вышагивал по своим делам по этой же улице. Едва завидев священника, Адамек и Грася помчались к нему со всех ног и предложили свою компанию. И предлог нашли, по мнению самих детей, хороший - поговорить о дьявольских искушениях. А ксендз Патрик был только рад прочитать небольшую проповедь знакомым чадам, которые доверчиво взяли его с двух сторон за руки.
        Проходя мимо страшной черной машины, Грася не выдержала и украдкой посмотрела в боковое стекло. В следующий миг девочку окатило леденящим страхом - из окна черного седана на нее смотрело страшное ухмыляющееся лицо. А потом она поняла, что так отражался в стекле их провожатый.
        «Это же ксендз Патрик!» - поняла Грася и попыталась вырваться.
        Неожиданно зазвонил церковный колокол, и наваждение тут же пропало. Девочка повернулась к священнику, с облегчением увидела, что с лицом у него все в порядке, и в тот же миг, взревев двигателем, машина рванула прочь.
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 16 СЕНТЯБРЯ, ПЯТНИЦА
        Капитан Волков сидел за столом в выделенном ему небольшом кабинете и просматривал рапорты с отчетами. Вчера местная милиция снова упустила черную «Волгу», хотя Камышев и Апшилава разминулись с ней, как они сами утверждали, максимум на четверть часа. Но поднятые по тревоге наряды ГАИ и патрульные прочесали весь город и окрестности, но чертовой машины и след простыл. Как и след Галины Ветровой, возможной свидетельницы, а теперь уже почти со стопроцентной вероятностью - очередной жертвы.
        А тут еще с Лубянки на его имя пришел факс с докладом от польских спецслужб - как выяснилось, коллеги из Варшавы расследовали похожие дела о пропажах детей. Неизвестные преступники так же передвигались на черной «Волге», правда, уже двадцать четвертой модели, и их так же никто не видел - причем даже школьники в отличие от Союза. Но даже с учетом этой детали сходство было довольно серьезным, и это давало зеленый свет версии о международной банде черных трансплантологов.
        Он схватил обжигающую кружку со сладким терпким чаем, сделал глоток, чувствуя, как растекается по телу тепло. Происходящее, по мнению особо ретивых коллег, попахивало вмешательством западных спецслужб, которые таким вот образом пытаются дестабилизировать социалистический лагерь.
        «Если принять эту версию во внимание, то они используют тактику запугивания, - рассуждал про себя Волков. - Советские и польские граждане гибнут, милиция и органы госбезопасности, по расчетам той стороны, бессильны. В итоге в обществе растет напряжение и недовольство властями. Теория вроде как стройная, и все же что-то я, кажется, упускаю из виду… Может быть, тот ксендз, единственный помимо детей, кто видел машину? А ведь если бы на него не обратили внимание из-за криков девочки, у нас и того бы не было…»
        Капитан госбезопасности отставил в сторону чашку, откинулся назад, опершись о спинку деревянного стула, и задумчивым взглядом посмотрел в окно. По двору отделения андроповской милиции разгуливала черная кошка.

* * *
        В эту ночь Камышев не выспался и встал наутро с больной головой. Весь остаток вчерашнего дня они с Апшилавой носились по городу, опрашивая всех, кто только мог видеть черную «Волгу», увозящую в неизвестном направлении Галину Ветрову. Толку в итоге они не добились ровно никакого.
        Зато о самой пропавшей выяснились интересные подробности. Сама Ветрова была родом из Андроповска, воспитывалась в хорошей семье, но потом случилась беда - родители погибли в автокатастрофе, и до совершеннолетия девушка росла в андроповском детском доме. Там она и познакомилась с Зинаидой Федотовой, обе сильно сдружились и в итоге надумали вместе поступать в Калининский институт на педагогический факультет. А пока Ветрова подрабатывала нянечкой в детском саду, где была на хорошем счету, хоть и слыла при этом человеком довольно замкнутым.
        - И как же она с малышней общалась? - спросил, удивившись, Камышев у Натальи Викторовны, заведующей «Родничка», последнего во всех смыслах места работы пропавшей девушки.
        Они приехали туда с Эдиком уже под вечер, когда опаздывающие родители суетливо забирали оставшихся детей. Садик был современный, возведенный уже в перестройку, и в Андроповске, как пояснил Апшилава, считался лучшим.
        - С детьми она совсем другая была, - покачала головой заведующая, похожая выдающимися передними зубами на белку женщина средних лет. - Галя очень их любила, и они к ней тянулись. Ох, как же жалко ее, бедняжку…
        - Что-нибудь еще можете о ней рассказать? - поинтересовался Валерий, пытаясь найти хоть какую-то ниточку. - Может, с кем-то она еще общалась помимо своей подруги Федотовой?
        - Да в том-то и дело, что нет, - Наталья Викторовна при разговоре забавно морщила нос, из-за чего ее верхняя губа поднималась, делая свою обладательницу еще больше похожей на лесного грызуна. - У нее очень сложное детство было, знаете… Какая-то еще травма, не с родителями связанная, а с бабушкой. Но тут я вам не расскажу, потому что особо не знаю ничего. Просто слышала, что в детдоме ее приступы мучили какие-то. Ужас, в общем.
        Заведующая махнула рукой и тяжело вздохнула. Больше у нее Камышеву с Апшилавой выяснить ничего не удалось, и оба вконец замотанных следователя вернулись в отделение, где обо всем доложили Волкову. И тот вдруг предложил им на следующий день съездить в андроповский детский дом - поговорить с воспитателями и директором. Уж очень странным показался чекисту тот факт, что похитители на черной «Волге» забрали обеих подруг. Причем Ветрова, если судить по резко оставленному жилищу и верить рассказу старушки-соседки о странном поведении перед побегом, явно была не в себе.
        Дело продвигалось плохо, Камышев это и сам понимал, и поездка в детдом вряд ли могла дать им хоть что-нибудь толковое. Но Валерию очень хотелось проверить свою теорию о том, что жертвы черной «Волги» были объединены теми или иными недугами. А заодно, конечно же, найти зацепку, связанную с совпадениями в пропажах обеих подруг. Волков отнесся ко всем этим деталям с максимальной серьезностью и послал вместе с сыщиками свою помощницу - Веру Терентьеву.
        Этим утром она ждала их обоих у крыльца отделения, когда еще даже не подъехал всегда пунктуальный Матвеич.
        Глава 17. На краю леса
        ПОСЕЛОК ЛЕСОЗАГОТОВИТЕЛЕЙ БЛИЗ АНДРОПОВСКА (БЫВШЕГО ЛЮБГОРОДА), 1988 ГОД. 16 СЕНТЯБРЯ, ПЯТНИЦА
        До детского дома нужно было ехать около получаса - он располагался не в самом городе, а на территории местного деревообрабатывающего комбината. Камышев сел впереди, Эдик с Верой расположились на заднем сиденье. Причем усатый следователь всячески пытался оказывать эксперту из Москвы повышенное внимание, но девушка стоически их игнорировала.
        - Дурная слава у этого детского дома, - прохрипел Матвеич, когда им навстречу попалась дорожная табличка с перечеркнутой надписью «Андроповск», и машина бодро зашуршала по загородному шоссе.
        - Почему-то я не удивлен, - усмехнулся Камышев, неожиданно осознав, что получилось это у него как-то натянуто. - Расскажете?
        Погода в этот день опять выдалась по-сентябрьски мрачная - с нависшими свинцовыми тучами, сильным порывистым ветром и периодически срывающимся дождем. Самое то, как подумал Валерий, для очередного рассказа Матвеича.
        - А как же, - кивнул тем временем пожилой водитель, отвечая на вопрос молодого следователя. - Его еще до революции открыли - кто-то из тверских купцов или дворян пожертвовал на сиротский приют. В двадцатые туда беспризорников свозили, пытались их них людей сделать…
        - И как? - спросил Камышев. - Успешно?
        - Да по-разному, - пожал плечами Матвеич. - С людьми-то оно не так просто, особенно с сиротами, что после войны остались… Кто-то потом, как обычно, по кривой дорожке пошел, а другие, наоборот, гордостью стали. Владимир Павлентьев, к примеру. Читали? Он еще «Зори над Любгородом» написал.
        - Признаться, даже не слышал, - покачал головой калининский следователь. - Но теперь обязательно ознакомлюсь.
        - Во-от, - по обыкновению протянул водитель. - Но место само, как я уже говорил, дурной славой пользуется, причем еще с царских времен. А началось все с того, что во время империалистической этот приют чуть не сгорел. Может, из воспитанников кто поджег, а может, еще какая случайность, но выгорел весь западный флигель. Говорят, выходы завалило, и не все выбрались. И с тех пор по детдому призраки сгоревших воспитанников бродят. Особенно жутко становится в годовщину пожара.
        - Хоть не сегодня, надеюсь? - Валерий скептически посмотрел на Матвеича.
        - Зимой тот пожар был, - старик уверенно покачал головой.
        Апшилава, поняв, что его попытки приударить за Верой остаются бесперспективными, тоже переключился на рассказ пожилого водителя, внимательно слушая каждое его слово. Сама же девушка всю дорогу не проронила ни слова, отстраненно наблюдая за проносящимся за окном пейзажем.
        Они въехали в поселок Лесозаготовителей, Матвеич уверенно свернул с геометрически прямой заасфальтированной улицы на извилистую лесную дорожку, ведущую в раскидистый ельник. И вскоре бежевая милицейская «шестерка» остановилась у довольно-таки мрачного четырехэтажного здания из красного кирпича. Один из флигелей, видимо, как раз тот самый западный, о котором рассказывал водитель, был заметно более обшарпан, кладка местами осыпалась, и на кирпичах темнели пятна застарелой копоти.
        На Валерия тут же нахлынули воспоминания детства - родители водили его в бассейн «Пролетарка», где он потом, уже будучи взрослым, раскрыл жестокое убийство, и путь до него вел по старинным, еще дореволюционным кварталам. Казармы из красного кирпича, построенные фабрикантом Морозовым для своих рабочих, наводили на мальчика такую тоску, перерастающую в тревогу, что он даже убедил родителей перевести его в другой бассейн - в «Радугу» на проспекте Победы. Почему-то юный будущий следователь испытывал неприязнь к мрачным кирпичным корпусам, которые словно бы хранили в себе всю порой довольно мрачную историю того или иного места, и ощущал себя гораздо спокойнее в типовых блочных кварталах.
        - Нам сюда, - Эдик опередил Камышева и Веру, взбежав на широкое крыльцо и с заметным усилием открыв массивную входную дверь.
        «Интересно, как же с ней дети справляются?» - мельком подумал Валерий, пропуская вперед девушку.
        Внутри здание детского дома выглядело менее мрачно, и все же его стены давили своей толщиной и местами облупившейся зеленой краской - как в больнице. По коридору сновали коротко стриженные воспитанники, предусмотрительно держась подальше от посетителей.
        - Товарищи милиционеры? - раздался бодрый голос с четким, практически дикторским произношением. - Пройдемте в мой кабинет.
        Директор детского дома, Иван Николаевич Гальперин, своим гардеробом и манерой держаться напоминал академика, а еще - знаменитого телеведущего Кириллова. Он быстро провел их по запутанным коридорам, открыл обитую коричневым дерматином дверь и пропустил гостей в помещение со сводчатым потолком.
        - Присаживайтесь, товарищи, - он приглашающим жестом указал на стулья, аккуратно расставленные вдоль длинного массивного стола. - Чаю?
        - Если можно, - лаконично ответил Камышев.
        Гальперин кивнул заглянувшей в кабинет женщине с туго затянутыми на затылке волосами, и она вскоре принесла гремящий поднос с пузатым фарфоровым чайником, сервизом и простенькими конфетами «Дунькина радость». Получается, их ждали с минуты на минуту, отметил Валерий про себя. Расставив чашки, помощница директора так же молча удалилась, притворив за собой дверь.
        - Нас интересуют две ваших бывших воспитанницы, - начал Камышев, отхлебнув крепкого чая. - Зинаида Федотова и Галина Ветрова. Как вы наверняка знаете, они обе числятся пропавшими без вести, и скорее всего погибли.
        - К сожалению, я в курсе этого чудовищного происшествия, - покачал головой Гальперин. - И я очень надеюсь, товарищи следователи, что вы наконец-то поймаете этих таинственных похитителей. Я ведь не ошибаюсь, в исчезновении Зины и Гали как-то замешана черная «Волга»?
        - Это так, - подтвердил Валерий. - И нас заинтересовал тот факт, что преступники почему-то выбрали обеих подружек.
        - Вы знаете, эти девушки не единственные из тех, кто пропал, воспитывались в нашем детском доме, - Гальперин пристально посмотрел на Камышева, безошибочно определив, что диалог вести лучше всего именно с ним. - Я об этом раньше не задумывался, но сейчас вы меня натолкнули на мысль…
        - А много ли еще из ваших воспитанников пропали? - подал голос Апшилава, который уже начал что-то строчить в своем блокнотике с девушкой в откровенном наряде.
        «Странно, - подумал Камышев. - Эдик же официально ведет это дело, а про сирот как будто впервые слышит. Хотя и я сам, честно говоря, таких деталей в досье не припомню. Пол, возраст, обстоятельства исчезновения, протоколы допросов - все было, а вот где родились и воспитывались - нет. Словно кто-то это все вырезал. Но кому это могло понадобиться? Может, просто не указали? В конце концов, полных биографий там ни на кого нет…»
        - Дайте подумать… - Гальперин тем временем прищурился, вздернув подбородок и отведя глаза в сторону. - Да, точно - трое. Николай Росляков, Максим Лютов и Оксана Пылевая. Неплохие ребятки, я хочу отметить: парни на МТС устроились трактористами, а Оксаночка, насколько я знаю, на швею выучилась в нашем андроповском ПТУ.
        Камышев про себя отметил, что нужно еще раз и очень внимательно перечитать биографии всех пропавших, которых уже насчитывалось одиннадцать. И еще было бы неплохо, как и предложил Апшилава, поднять архивное дело семьдесят девятого года и тоже тщательно его прошерстить. С другой стороны, сейчас как раз есть возможность…
        - Иван Николаевич, - Валерий решил сразу уточнить у директора, нет ли какой связи тех пропавших с андроповским детским домом. - Вы ведь наверняка слышали о похищениях на городских танцах в конце семидесятых, - Гальперин кивнул. - Среди исчезнувших парней не было ли ваших воспитанников?
        - К сожалению, я здесь с восемьдесят пятого, - развел руками его собеседник. - Думаю, вам смогут помочь в городском и районном архиве. Наш, к сожалению, сгорел в восемьдесят четвертом… Документы сохранились только те, что были заведены позже.
        - Очень жаль, - Валерий искренне покачал головой, ненароком отметив, что как-то уж не везет этому детскому дому с пожарной безопасностью. И подумал, что это могло быть причиной отсутствия в деле информации, что некоторые жертвы тоже были местными воспитанниками. Получается, она могла банально затеряться. - Тогда вспомните, пожалуйста, были ли у тех пятерых, о которых мы говорили, какие-либо проблемы со здоровьем?
        - Для максимальной точности надо бы, конечно, проверить все по их медицинским картам, - покачал головой Гальперин. - Но в целом почти у каждого из воспитанников есть какие-то особенности. Вы же понимаете, товарищи, что у многих как минимум есть психологические травмы, как у той же Гали - ее родители погибли в автокатастрофе. А есть дети, которых забрали из, скажем так, неблагополучных семей.
        - И что конкретно было у пятерых пропавших? - напомнил Камышев.
        - У Коли наблюдались проблемы с почками, - принялся перечислять Гальперин. - У Максима с желудком, у Оксаны, к сожалению, были проблемы по женской линии. У Гали, как я сказал, с детства сохранялась психотравма, это даже у нее выливалось в частые кошмары и даже сомнамбулизм. А Зина… Зина страдала астмой.
        Валерий мельком посмотрел на коллег - помимо Эдика заметки делала и Вера, только не в блокнот, а в пухлую школьную тетрадь на пружинке. Надо потом обсудить с ней, что она для себя отметила, решил следователь. Кажется, Волков что-то говорил о психологии, наверняка эксперт Терентьева сделала предварительные выводы о той же Ветровой с ее криками и сложным детством с лунатизмом.
        - У вас ведь сохранились истории болезней? - уточнила Вера.
        - Да, я попрошу нашего медработника ознакомить вас с архивными записями, - подтвердил Гальперин.
        Они проговорили еще около получаса, и за это время выяснилось, что все пятеро пропавших воспитанников были примерно одного возраста и мало с кем общались. Ветрова и Федотова, как уже знал Валерий, стали подругами именно здесь, в детдоме, но никого больше к себе не подпускали, парни тоже приятельствовали исключительно друг с другом, а Оксана Пылевая не имела подруг вообще. И здесь Камышев тоже обратил внимание на некое сходство с теми же пропавшими школьниками - не совсем здоровые и не сильно общительные. Хотя о той же Федотовой соседи по коммуналке были очень хорошего мнения, но при этом сетовали, что та все никак не могла завести собственную семью.
        Затем следователи занялись формальностями - взяли у Гальперина письменные показания, а в это время Вера старательно изучала истории болезни воспитанников, которые принес в кабинет директора пожилой врач с типичной профессорской бородкой и в массивных очках.
        - Если я вам пока не нужен, позвольте, я отлучусь, - расписавшись в показаниях, попросил Гальперин. - Сейчас подвезут продукты для кухни, мне нужно принять экспедитора.
        - Разумеется, Иван Николаевич, - кивнул Камышев.
        - Оставайтесь пока в моем кабинете, сколько потребуется, - директор перевел взгляд на зарывшуюся в бумагах Веру. - И если возникнут еще вопросы, с радостью отвечу.
        Гальперин отправился по своим делам, и Апшилава, посмотрев на Валерия, предложил ему выйти на крыльцо и покурить. Камышев, подумав, согласился - но просто постоять за компанию. Они оставили Веру, которая даже не обратила внимание на их разговор, и, преодолев запутанный коридор, выбрались на стылый дождливый воздух.
        - Что думаешь? - спросил Эдик, прикурив и затянувшись.
        - Пока не знаю, что нам это может дать, - пожал плечами Валерий. - Пятеро детдомовцев из одиннадцати пропавших - странное совпадение. А еще, как ты наверняка обратил внимание, все они чем-то страдали.
        - Думаешь, что версия с черными трансплантологами несостоятельна? - предположил курчавый напарник. - Если они больны, что с них взять тогда…
        - Как раз наоборот, - возразил Камышев. - Если исключить органы с патологиями, все остальные вполне можно использовать как донорские. Я, конечно, не врач, но это довольно-таки очевидно. Значит, или их заболевания никакого значения для наших «мясников» не имеют, или есть между этими воспитанниками еще что-то общее. То, о чем мы пока не знаем…
        - Дяди, вы же из милиции? - едва Апшилава кивнул, соглашаясь с Камышевым, к ним подошел худощавый короткостриженый мальчишка с крупными родимыми пятнами на макушке. Лицо его было костистым и изможденным, как будто он неделями недоедал.
        - Из милиции, - повернулся к воспитаннику Валерий. - Что-то случилось?
        - Да, - полушепотом ответил мальчишка. - У нас происходят странные вещи, но Иван Николаевич мне не верит.
        - Ты можешь рассказать нам, - Камышев доверительно положил руку на плечо мальчишке.
        - А пойдемте тогда на лавочку? - предложил тот.
        Валерий скептически посмотрел на серое небо, поливающее дождем старинный сиротский приют и окружающий его лес.
        - Давай-ка лучше зайдем внутрь, посидим, например, в столовой, - на такой вариант мальчишка легко согласился.
        В сводчатом зале, где располагался пищеблок, было тепло и тихо. Кормили воспитанников строго по расписанию, но просто попить чаю им не возбранялось. Следователи сели напротив паренька, который с наслаждением хлебал горячую заварку из граненого стакана, и терпеливо ждали.
        - Я очень боюсь призраков, - наконец-то заговорил мальчишка. - Мне кажется, они меня хотят забрать на тот свет.
        Глава 18. Тени
        Воспитанник, которого звали Рома Старшинов, поведал следователям неправдоподобную с рациональной точки зрения историю, но при этом от Камышева не ускользнуло то, что мальчишка был искренне напуган и явно искал защиты. Увы, директор Иван Николаевич, хоть и показал себя при общении хорошим человеком, обеспечить конкретно этому ребенку безопасность не смог - отмахнулся от его жалоб, как от бессмысленных россказней.
        Рома же поведал о том, что призраки погибших на пожаре воспитанников превратили жизнь его и еще нескольких детей в кошмар. По ночам, говорил он, раздаются странные стуки, в коридоре слышится шарканье и заунывные вздохи. А еще, по его словам, унитаз иногда смывает кровью - например, такое было сегодня.
        - Может, это не кровь, а ржавчина? - предположил Эдик.
        - Нет, - парнишка отчаянно замотал головой. - Ржавчина коричневая, а жидкость в бачке - красная…
        В этот момент кто-то громко заверещал, да так резко и жутко, что Камышева мороз продрал по коже. Не сговариваясь, они с Эдиком бросились из столовой, мальчик, несмотря на свой испуг, помчался за ними.
        В коридоре уже собралась огромная толпа разновозрастных воспитанников и работников детского дома, в том числе пожилой врач и директор. Следователи, мягко, но уверенно отстраняя детей, пробрались к распахнутой двери в одну из комнат, куда как раз вошел взволнованный Иван Николаевич.
        В середине небольшого помещения с четырьмя кроватками стояла зареванная девочка, которую обнимала молодая воспитательница, а та указывала пальцем куда-то в стену. Камышев проследил за направлением и увидел на выцветших обоях огромное красное пятно.
        - Она за мной придет ночью! - захлебываясь слезами, протянула девочка.
        - Глупости, Таня! - строго сказал директор, склонившись над ребенком. - Никто за тобой не придет! Это всего лишь пятно от сока. А тот, кто это сделал, будет наказан.
        На последней фразе он повернулся к выходу и взглядом, не предвещавшим ничего хорошего виновникам неприятного розыгрыша, обвел стоящих воспитанников.
        - У меня такое же пятно сегодня ночью над кроватью появилось, - Камышев почувствовал, как кто-то дергает его за рукав, и, повернувшись, увидел испуганного Рому Старшинова.
        - Петя и Гарик! - окликнул директор двух воспитанников, которые тут же замахали руками, показывая, что услышали.
        Валерий посмотрел на них - уже довольно взрослые парни, лет по шестнадцать на вид.
        - Иван Николаевич, это не мы! - упавшим голосом проговорил один из них, рыжий и голубоглазый.
        - А кто? - развел руками Гальперин. - Сначала рассказываете младшим страшилки, потом пугаете их. Неужели не стыдно?
        - Иван Николаевич, жуткие истории мы действительно рассказывали, но больше ничего не делали, правда, - сказал второй парнишка, темноволосый и кучерявый, чем-то похожий на Апшилаву.
        - Оба ко мне в кабинет, - приказал директор и направился к выходу.
        Проштрафившиеся воспитанники, тяжело вздохнув, понуро пошли за ним. Оставшиеся дети обступили следователей, о чем-то возбужденно переговариваясь, но Валерий с Эдиком пробрались через их толпу и вошли в комнату.
        - Тебя как зовут? - Камышев обратился ко все еще плачущей девочке. - Таня?
        - Иванова Таня, - всхлипывая, проговорила она.
        - Почему ты так испугалась этого пятна? - спросил следователь.
        - Потому что оно Красное, - из глаз Тани снова брызнули слезы, и молодая воспитательница, встав рядом с девочкой на колени, крепко ее обняла.
        - Дядя милиционер, - Валерия подергали за рукав, и он сразу же догадался, кто это может быть. - Вы разве никогда не слышали историю про Красное пятно?
        Едва Камышев успел отрицательно помотать головой, как его сразу же окружили дети, наперебой принявшиеся объяснять, о чем идет речь и почему этого явления стоит бояться. Воспринимать информацию в форме галдежа было невозможно, поэтому калининский следователь призвал всех к тишине и выбрал в качестве докладчика Рому Старшинова. Поначалу тот смущался и запинался, но потом увлекся, и слушать его стали не только Камышев с Апшилавой, но и все остальные дети, а также молодая воспитательница, еще две женщины-педагога возрастом чуть за сорок и пожилой врач с профессорской бородкой.
        Красное пятно, говорил Рома, появляется там, где кому-то суждено умереть. И якобы в нескольких пионерлагерях, где воспитанники детских домов тоже отдыхали в летние смены, только в этом году при загадочных обстоятельствах отправились на тот свет около пятнадцати человек. Причем как пионеры, так и вожатые. А в «Юности Пролетарки» так и вовсе нашли мертвым самого директора лагеря. Камышев о подобных историях ничего не слышал, а потому сразу же отнесся к словам мальчишки с изрядным скепсисом - уж что-что, а массовые убийства в пионерлагерях не прошли бы мимо него как следователя УВД Калининского облисполкома.
        Как бы то ни было, Валерий за время службы успел убедиться, что даже такие истории не рождаются на пустом месте, а потому внимательно слушал Рому, пытаясь выловить в его рассказе хоть какие-то якоря для зацепки.
        По словам воспитанника, ночью из Красного пятна высовывается чудовищная рука такого же цвета и душит свою жертву. После этого пятно исчезает, и никто не может найти загадочного убийцу. А здесь, в андроповском детском доме, уже будто бы находили сирот мертвыми, только было это лет десять назад, а до этого еще десять. Пожилой врач, услышав это, возмутился и объявил рассказ Ромы несусветной чушью. Но дети, а еще, как показалось Камышеву, молодая воспитательница, поверили.
        Визит в детский дом явно затягивался, однако Вера Терентьева по-прежнему ковырялась в историях болезни воспитанников, а значит, и Валерий с Эдиком должны были ее дождаться. Чтобы не терять понапрасну время, они осмотрели комнату, где спал Рома с еще тремя мальчиками, и на самом деле обнаружили там красное пятно на обоях. Оно почти не пачкалось, ничем не пахло и больше всего походило на кровь - вот только без экспертизы было трудно сказать, человеческую или звериную.
        Происходящее показалось Валерию странным, и они с Эдиком, посовещавшись, решили остаться в этом оказавшемся довольно мрачным учреждении еще на некоторое время. Вера позвонила Волкову, объяснила ему суть да дело, и чекист дал ей добро на дополнительное расследование по медкартам. Камышев, как командировочный из области, имел право самостоятельно распоряжаться собственным временем, был бы результат, а Апшилава получил согласие Величука.
        - Товарищи милиционеры, у меня к вам предложение, - обратился к сыщикам директор Гальперин, когда еще несколько воспитанников поведали им местные легенды о призраках тех, кто погиб на пожаре. - Вернее даже лучше сказать - просьба. Не могли бы вы остаться на ночь и, так сказать, показать детям, что все под контролем? Я даже могу написать официальное обращение к вашему руководству, подключу, если надо РОНО. Понимаете, в чем дело, - Иван Николаевич понизил голос, - Петя и Гарик упираются изо всех сил, что они ни при чем. А с учетом всех этих жутких историй… Видите ли, у детей может начаться паника. И в наших с вами силах совместно ее избежать.
        Поразмыслив, следователи согласились. Погода по-прежнему стояла донельзя отвратительная, дождь лил не переставая, а следующий день все равно официально был выходным. Хотя, усмехнулся про себя Валерий, лично у него редко какая суббота выдавалась спокойной.
        Обед и ужин оказались вполне себе неплохими, и Камышев даже вновь испытал легкое чувство ностальгии - детдомовцем, к счастью, он не был, но местная кухня живо напомнила ему сразу и о садике, и о школе, и о пионерском лагере. Вот только история самого здания и тянущийся за ней трагический шлейф несколько портили впечатление.
        Валерий сидел в продавленном кресле в общем коридоре как раз напротив двери в одну из комнат для мальчиков, где спал Рома Старшинов. Эдику же было предписано караулить спальню девочек - ту самую, с пресловутым красным пятном. После отбоя сыщики планировали еще некоторое время подежурить и уйти спать в пустующую подсобку с раскладушками, о чем они громогласно заявили, чтобы их слышали как можно больше воспитанников. А Вере, с головой зарывшейся в документацию, постелили в одной из комнат для персонала. Ее к дежурству не привлекали, как и Матвеича, который уже давно храпел в кухне.
        Дождь не прекратился ни вечером, ни ближе к ночи, грозя превратить разлапистый ельник в болото. Валерий смотрел в окно, отложив книгу про трех мушкетеров, найденную в местной библиотеке, и размышлял, что детям тут ночевать должно быть весьма некомфортно. Двор освещался всего несколькими фонарями, а дальше все вокруг уходило в темноту густого хвойного леса.
        Отбой в детском доме по расписанию был в двадцать один тридцать, но еще как минимум полчаса дети ворочались и перешептывались, и лишь в начале одиннадцатого все стихло. Оба следователя находились на своих постах, и Камышев все никак не мог сосредоточиться на романе Дюма, размышляя о все более усложняющемся деле.
        Какая может быть связь таинственных похитителей на черной «Волге» с воспитанниками андроповского детского дома? И был ли, кстати, кто-то из тех пропавших в семьдесят девятом парней в числе сирот, выросших здесь? Мысли Валерия начали путаться, он начал клевать носом и вдруг осознал себя в своей детской комнате. Причем почему-то в милицейском мундире, хотя за все время службы молодой следователь надевал его всего несколько раз.
        Он лежал на кровати и завороженно смотрел на красное пятно, отсвечивающее на обоях словно флуоресцентная краска. В какой-то момент оно начало пульсировать, а затем через него прямо из стены высунулась огромная красная рука и попыталась схватить Камышева за горло, чтобы задушить. Он резко отбил ее, выхватил пистолет и выстрелил. Рука словно бы поглощала пули, которые не причиняли ей никакого вреда, и чудовищная конечность вновь атаковала Валерия. Тот увернулся, а затем опять выстрелил - но теперь уже не в руку, а в красное пятно на стене. Раздался оглушительный вопль, торчащую из стены конечность свело судорогой, и Камышев проснулся.
        Кто-то крался по темному коридору, ступая осторожно, но все-таки недостаточно тихо. Валерий сделал вид, будто все еще спит в кресле, и из-под полуприкрытых век увидел в полумраке знакомую фигуру. Худощавую, вытянутую и короткостриженую - мимо него осторожно пробирался Рома Старшинов. Удивившись и заинтересовавшись, что же именно задумал парнишка, Камышев решил и дальше понаблюдать за ним.
        В руках тот нес большую трехлитровую банку с темной жидкостью - вероятно, компотом. Рома почти бесшумно проскользнул мимо притворяющегося спящим следователя и скрылся в туалете. Послышалось звяканье, затем плеск воды, еще раз звяканье. Мальчишка выглянул из туалета, воровато огляделся и пошел в сторону спальни девочек - той самой, где днем обнаружилось красное пятно, испугавшее маленькую Таню. Валерий повернулся и посмотрел на дежурившего в конце коридора Апшилаву, но курчавый коллега, похоже, последовал его примеру и тоже притворился спящим.
        Рома Старшинов, ничего не подозревая, аккуратно приоткрыл дверь и зашел внутрь. Банки в руках у него уже не было. Камышев встал, стараясь ступать бесшумно, тоже приблизился к спальне девчонок. Эдик, улыбаясь, подкрался с другой стороны - он явно оценил ночной визит паренька в спальню к девочкам. А потом, едва он раскрыл рот, чтобы поделиться соображениями с Валерием, по ушам ударил тонкий высокий визг.
        Из комнаты опрометью выскочил Рома и сразу же попал в руки Камышева. На его правой кисти болталась огромная красная резиновая перчатка - из тех, которыми пользуются при уборке помещений.
        - Я не хотел! - пропищал перепуганный мальчишка, забито глядя снизу вверх на Камышева. - Я… я все объясню!
        Из комнат, разбуженные криками, выбежали воспитанники, щурились от включенного яркого света. Сверху, из своей комнаты, спустился Иван Николаевич, кутаясь в бурый домашний халат.
        - Что тут происходит? - встревоженно спросил он, надевая на ходу очки. - Рома, в чем дело?
        Бедный мальчишка вспотел и стоял красный, как вареный рак. Камышев отпустил его, и тот затравленно прижался к стене.
        - Давай выкладывай, - строго, но подчеркнуто спокойно потребовал калининский следователь.
        Кажется, подумал он, дело о Красном пятне в детдоме можно закрывать, даже как следует и не начав.
        Глава 19. Синие зубы
        Андроповский детский дом в поселке Лесозаготовителей стоял на ушах. Проведя короткое расследование и допросив поникшего Рому Старшинова, сыщики выяснили, что происшествия по крайней мере последних нескольких дней - это дело его рук. «Кровавый» смыв в унитазе объяснялся вишневым компотом в бачке, а вот с красными пятнами в спальнях мальчиков и девочек вышло немного сложнее.
        Эта часть истории оказалась самой неприятной - мальчишка использовал для создания сомнительной инсценировки крысиную кровь. Но вот цель подобных мероприятий, как ни бились Камышев с Апшилавой, выяснить все же не удалось. После этого в дело вступила Вера - как эксперт-психиатр. Выгнав всех из кабинета директора, где проводился поздний допрос воспитанника, она приступила к непростому разговору.
        - В лагере, помню, мы всем лица зубной пастой обмазывали, - сказал Эдик, глядя, как Гальперин с поднятыми по тревоге сотрудниками успокаивают воспитанников и разводят их по комнатам. - Простыни сверху на спящих опускали, потом будили, крича, что потолок падает… Но это все, не знаю, как-то безобидно все было. А тут - кровопускание крысам устроил и всех такой жутью пугал. Зачем?
        - Не думаю, что мальчишка все это делал просто так, - пожал плечами Камышев. - Будем надеяться, Вера это выяснит.
        Эксперт Терентьева разговаривала с мальчишкой около часа, после чего вышла из кабинета директора и аккуратно подозвала болтающих обо всем подряд сыщиков.
        - Рома очень напуган, - начала девушка, когда они втроем по предложению Апшилавы вышли на крыльцо. Идея, конечно, была так себе с учетом ночного дождя, но зато она по максимуму исключала появление чужих ушей. - Я бы даже сказала, что у него затяжное депрессивное расстройство - он всерьез считает, что в старом флигеле живут призраки, которые хотят его сжить со свету.
        - И как это соотносится с тем, что он натворил? - удивился Камышев.
        - Все просто, - Вера тряхнула головой, откинув прядь выбившихся волос. - Он обращается за помощью к воспитателям, к директору. Но все или смеются, или раздраженно отмахиваются. Вот он и решил привлечь внимание единственным, как ему казалось, логичным способом.
        - Да уж, логичным и, самое главное, разумным, - хмыкнул Камышев.
        - Странно, - Эдик затянулся сигаретой и выпустил тугую дымную струю. - Иван Николаевич показался мне очень порядочным человеком.
        - Да он, скорее всего, и есть такой, - девушка вздохнула. - Просто на нем весь детский дом, рабочий коллектив и почти пятьдесят воспитанников. Тут вопросы лучше задавать педагогу, который отмахнулся от мальчика.
        - Что будем делать? - уточнил Камышев у Веры.
        - Я настоятельно рекомендовала отправить мальчика на лечение, - ответила та. - Ему сейчас точно нужно побыть подальше от детского дома и всей этой истории. Будь моя воля, я бы вообще отвезла его в «Артек» или в «Орленок». Там бы Рома точно расслабился и отвлекся от призраков, сгоревшего флигеля и крысиной крови.
        Эдик докурил, и они вернулись в сухое теплое здание. При этом Камышева не покидало ощущение, что в этот детский дом они обязательно еще вернутся.

* * *
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 17 СЕНТЯБРЯ, СУББОТА
        Очередные жертвы преступников на черной «Волге» не остались в городе без внимания. Если до этого люди были заняты работой и домашними хлопотами, обсуждая происшествие урывками, то утром первого выходного дня дворы, кухни и уголки доминошников кипели от слухов. Но самым большим центром обмена информацией, конечно же, был центральный колхозный рынок.
        От бдительных горожан не укрылся тот факт, что в Андроповск прибыли правоохранители из Калинина и Москвы. С одной стороны, это добавляло серьезности и без того тревожным событиям, а с другой - людям стало гораздо спокойнее. Ведь если дело дошло до областных и столичных кабинетов, значит, скоро с опасными преступниками будет покончено. Горожане искренне верили в это, и страх перед загадочной черной машиной постепенно уступал место воодушевлению.
        Вместе с тем нехватка какой бы то ни было официальной информации порождала невероятные слухи. Самыми популярными по-прежнему были две гипотезы - об иностранных шпионах и о кровавых каннибалах, которых отдельные суеверные жители наделяли сверхъестественными способностями вроде вампиризма. Тут же появились чудовищные подробности, будто бы на похищенных людях ставят жестокие опыты, а потом, разделав, отправляют на специальные мясокомбинаты…
        Однако чем чудовищнее были толки, тем больше в горожанах крепла уверенность, что советские органы правопорядка выловят всех преступников до единого и накажут их по всей строгости законов СССР. А то, что до этого с ними почему-то никак не могли совладать, люди пытались объяснить по-разному.
        - Главарь ихний гипнозом владеет, - уверенно говорила бойкая продавщица соленых огурцов, вылавливая из бочки порцию для очередного покупателя с авоськой. - Вот к ним и не мог никто из нашей милиции подступиться. Я слышала, некоторым одного только взгляда на человека достаточно, чтобы тот чужую волю стал исполнять. Вот бандитов так долго и не получается выследить, хотя эту чертову «Волгу» весь город знает.
        - А как же их в итоге москвичи с калининцами ловить собираются? - покупатель, мужчина средних лет с досиня выбритым лицом, проводил вожделенным взглядом аккуратно упакованные продавщицей огурчики.
        - В КГБ все предусмотрели, - с легкостью объяснила та. - У моей снохи подруга в центральной гостинице работает администратором. Так вот она говорит, что с чекистом девушка приехала молодая совсем. Думаете, какой от нее толк? Экстрасенс она, вот что! Специально с такими, как этот главарь, справляться обучена!
        - Чего только не придумают, - покачал головой покупатель, нервно сжимая в руках авоську с кефиром. - Главное, чтобы помогло, и этих сволочей наконец-то схватили бы!
        За ним уже скопилась порядочная очередь, но никто не возмущался, напротив, все живо вступали в дискуссию, обсуждая популярную нынче экстрасенсорику и телепатов на службе в КГБ. Время сейчас такое, говорил длинный студент в модных джинсах, что преступники стали хитрей и умней, вот милиционерам с чекистами и приходится осваивать новые горизонты. А уж с бандитами, которые живых людей на мясо режут, вторил ему одетый в тельняшку мужик с задубевшим от явно неместного солнца лицом, и вовсе любые средства хороши. Люди вернулись к обсуждению целей преступников, и вновь в очереди нашлись те, кто слышал о каннибалах, держащих специальные кооперативы, а также будто бы найденном в Андроповске подпольном мясном цехе.
        Продавщица слушала распалявшуюся толпу, внимательно всматриваясь в каждого и радуясь, что ее речь нашла отклик почти у всех, кто стоял в очереди. Неожиданно взгляд ее зацепился за непривычно бледного человека с мутными рыбьими глазами. Он настолько выделялся среди загоревших после дачного сезона андроповцев, что вызывал у нее жалость и одновременно непонимание, как подобные люди вообще умудряются справляться со своей жизнью… Наверняка какой-нибудь очередной отпускник или дачник из Калинина, думала она. Еще и выпил, похоже, вчера - вон как его трясет, как осинку на зимнем ветру. Перебрал и теперь стоит в очереди за ее огурцами, чтобы смиренным дрожащим голоском попросить рассольчику. Продавщица, которую звали Тамара, а для друзей и родных она была просто Томой, периодически встречала на рынке таких гостей из крупных городов. Родная контора или завод отправлял их на отдых, а они, оказываясь вдали от дома, пускались вдруг во все тяжкие. Привыкли существовать в своем маленьком замкнутом кругу, а как узнавали, что мир вокруг гораздо больше и интереснее, так сразу же сдавались и пытались сбежать от
этого осознания.
        - Вранье это все, - неожиданно бледный прервал очередного распалившегося оратора. - Нет никаких каннибалов, поменьше читайте этих новых газет, что про мистику пишут. Им бы лишь скандалов побольше, только народ зря пугают. А эти, которых ловят, просто распоясавшиеся бандиты, и грозит им за их художества исключительно высшая мера.
        Он говорил, не показывая зубов и из-за этого немного неразборчиво. Но с каждым произнесенным словом этот человек словно бы наполнялся воодушевлением, расправляя свои худые перекошенные плечи и поднимая подбородок.
        - А вам-то, гражданин, откуда знать? - сварливо отозвалась тетка в берете и с огромной цветастой сумкой. - Вы что, из милиции? Или из КГБ?
        Толпа поддержала ее одобрительным ворчанием. Кто-то принялся обсуждать внешний вид бледнокожего, высказав сомнения в его трезвости, но того это ничуть не задело.
        - Я просто обычный советский человек, который способен критически мыслить, - улыбнулся он плотно сжатыми губами. - И я не верю во все эти глупости. Так что и вы успокойтесь, живите обычной жизнью и не поддавайтесь панике. Скоро милиция поймает преступников. Дайте-ка мне, пожалуйста, пару огурчиков…
        Бледный всем своим видом показывал, что не верит слухам, что его не пугают новости и что беспокоиться действительно незачем. Он настолько старательно доносил это, что люди в очереди и вправду расслабились. Кое-кто даже рассказал о своем родственнике в милиции, и тот будто бы говорил то же самое, что и бледный.
        Толпа заметно повеселела, переключившись в разговоре на стиль Раисы Горбачевой, а потом горожане и вовсе перешли к обсуждению последних модных тенденций, жалея, что Андроповск опять отстает от всего остального Союза.
        Бледный же, покрутившись еще немного рядом с очередью, наконец-то повернулся ко всем спиной и неторопливо пошел прочь. Отойдя на почтительное расстояние, он скривил рот в презрительно-радостной усмешке, напоследок сверкнув ярко-синими зубами.
        Он был настолько доволен своей маленькой победой, что потерял бдительность, думая, что его никто в этот момент не видит. Однако неестественный цвет его резцов и клыков не укрылся от маленького полного паренька, сосредоточенно катавшего в сентябрьской грязи только что купленный родителями игрушечный танк.
        Глава 20. Связь с прошлым
        Встав рано утром, задолго до подъема воспитанников по расписанию, Камышев, Терентьева и Апшилава отправились в город. С самого пробуждения калининский следователь был полон решимости докопаться до истины и следующим шагом на пути к ней видел изучение архивного дела семьдесят девятого года. Слишком уж явные были параллели с тем, что происходило в Андроповске сейчас, а потому события почти десятилетней давности, по мнению Камышева, могли на многое пролить свет. Впрочем, и Эдик, и Вера были с ним солидарны. Тем более что непосредственный начальник эксперта Терентьевой, капитан Волков, как выяснилось, срочно отбыл в Москву по приказу вышестоящего руководства, и у девушки появилось немного свободного времени.
        Отпустив явно замотанного сверхурочной работой Матвеича, который привез их к отделению, сыщики направились прямиком в пятый кабинет, которым заведовал Михаил Яковлевич Либерман, пожилой сотрудник в старомодных очках и с ярко выраженными семитскими чертами лица. Как и большинство советских людей, он оказался трудоголиком и тоже находился на своем рабочем месте в субботу, чем значительно облегчил им задачу.
        Заварив всем троим крепкого чая, Либерман выложил на столе архивные папки с подшитыми материалами по серии исчезновений парней в семьдесят девятом. Валерий, Эдик и Вера распределили между собой подборку и принялись внимательно изучать - каждый свой фронт работы. Пожелтевшие от времени листы бумаги сухо пересказывали события почти десятилетней давности. Тогда их тоже объединили в одно общее дело, которое вел следователь с неприметной фамилией Петров. Всего подтвержденных случаев исчезновений Валерий насчитал четырнадцать, и все пропавшие действительно оказались молодыми парнями в возрасте не старше двадцати пяти.
        И каждый раз в деле фигурировала чертова двадцать первая «Волга» с таинственными пассажирами - все, как и сейчас. Правда, с двумя, но весьма существенными отличиями. Во-первых, жертвы заметно отличались половым и возрастным составом. Ведь если тогда, в семьдесят девятом, пропадали исключительно парни, причем относительно взрослые, то сейчас преступники действовали менее избирательно. А во-вторых, девять лет назад жертв заманивала та самая загадочная девушка, о которой говорил Матвеич и которая, как оказалось, действительно существовала в реальности.
        Очевидцы описывали ее как весьма привлекательную с длинными темными волосами ниже плеч. Кто-то даже сравнил ее с панночкой из фильма «Вий», и Камышев, внимательно рассмотрев нарисованный милицейским художником портрет, с такой аналогией согласился. И вправду, ни дать ни взять, молодая Наталья Варлей.
        Он отложил в сторону рисунок и вновь погрузился в чтение. Деталей было много, и каждую из них Валерий так или иначе узнавал - черная «Волга», бесследные исчезновения и все та же безнаказанность неизвестных бандитов, описание которых, к слову, ему не встретилось ни разу. Нашлось и еще кое-что любопытное, что отметил для себя Камышев - исчезновения резко прекратились, когда очередной жертвой стал Артем Прасолов, сын тогдашнего секретаря райкома. И все, будто ножом отрезало. Камышев отвлекся от кипы бумаг, помассировал набрякшие веки и поделился этим фактом с коллегами.
        - Мне кажется, что этого парня, Прасолова, похитили случайно, - предположил он. - А потом пожалели о своем просчете, потому что убийство сына видного партработника - это вызов всей советской власти. Думаю, из-за этого они и затаились почти на целых десять лет…
        - А что тут думать! - воскликнул Эдик. - В одном помещении с нами находится человек, который может нам рассказать дополнительные детали, так что предлагаю отвлечься от копания в бумажках. Михаил Яковлевич, - он повернулся к хозяину кабинета, - что вы можете рассказать о деле, которое вел Петров?
        Либерман, расхаживающий между стеллажей, остановился, покачался с пяток на носки и, немного подумав, неспешно заговорил.
        - Сам Толя, конечно же, поведал бы больше, - вздохнул он. - Вот только он уже умер. К счастью, естественной смертью, уже будучи на пенсии. Он тогда был одним из наших ведущих следователей, перевелся в Андроповск из Казахстана и сразу же повысил раскрываемость. Работал честно, я бы даже сказал - самоотверженно. Семьи у него не было, так что Толя полностью отдавал себя службе. Потому-то и дело это отдали ему.
        - Скажите, а почему тогда дело закрыли? - спросил Камышев. - Наш коллега так и не смог выйти на след преступников?
        - К сожалению, так оно и было, - Либерман кивнул. - Несмотря на высочайшую квалификацию Толи и его рвение, бандиты как в воду канули после пропажи сына Прасолова. Будто бы не было ни их, ни пресловутой «Волги», ни той самой девицы, которая всех приманивала. Дело перешло в категорию висяков, и тогдашний начальник милиции Шолохов принял решение отправить его в архив. Толя тогда, помню, очень сокрушался - для него поимка преступников была делом чести. Все-таки четырнадцать пропавших, которых так и не нашли…
        - Я заметила, что никто из свидетелей не описал даже примерную внешность бандитов, - подала голос Вера. - Во всех показаниях фигурирует только «Волга» и та самая девушка.
        - Их никто и не видел, - развел руками архивариус. - Лишь один мальчишка, я помню, что-то рассказывал про человека в темной одежде. Но так как он оказался единственным, кто о таком говорил, ничего особенного это Толе не дало.
        - Очень странно, - Камышев покачал головой, а потом по очереди посмотрел на Эдика и Веру. - Дети их хоть как-то описывают, а взрослые не видят. Да что там говорить - я когда сам с ними столкнулся возле ворот отделения, тоже не смог разглядеть. Занятное совпадение.
        - Бандиты хорошо прячутся, а дети, как мне кажется, фантазируют, - предположил Апшилава. - Вот и получается, что взрослые серьезные люди не могут описать внешность преступников - просто нечего описывать.
        - И еще есть очень важный момент, Михаил Яковлевич, даже два, - Валерий внимательно посмотрел на Либермана. - Вдруг вы знаете - были ли среди пропавших тогда, в семьдесят девятом, воспитанники местного детдома? И отмечались ли у кого-то проблемы со здоровьем?
        Камышеву не давала покоя странная особенность преступников, которые отбирали слабых, одиноких или просто людей с хроническими болезнями. Было ли это так же в то время? Или он все же придает значение не тем фактам, а на самом деле здоровье жертв тут не главное? Тем более что про парней из семьдесят девятого таких подробностей нет.
        - Дайте-ка подумать, - Либерман тем временем напряженно всматривался в фотографии пропавших, силясь вспомнить нужные Валерию детали. - Про одного, пожалуй, точно могу сказать - вот этот. Да, Бусыгин Володя, он был детдомовским. А касательно всех остальных - это можно узнать у Сыромятника, нашего городского цивилиста. Сегодня он вряд ли на месте, а вот в понедельник советую к нему заглянуть. И еще… Чтобы ускорить ваши поиски по историям болезни, обратитесь к Зиновию Абрамовичу Валькенштейну. Это главврач нашей ЦРБ, мой старинный друг. Сошлитесь на меня, и он поможет вам быстрее, нежели по официальному запросу.
        За окном резко забарабанил дождь, напомнив присутствующим, что на дворе осень, с каждым днем все увереннее заявляющая о своих правах.
        - Скажите, Михаил Яковлевич, - Камышев задумчиво посмотрел на пожилого эксперта, - у Петрова были хотя бы какие-то предположения о личностях преступников? Кто они? Откуда взялись?
        - Я одно могу точно сказать, - Либерман блеснул стеклами очков. - Та девушка не из Андроповска. Толя тогда перелопатил всю картотеку, портрет подозреваемой висел по всему городу и даже в районе, но никто ее больше нигде не видел.
        - На нее бы точно обратили внимание, если бы встретили в городе, - Апшилава взял со стола карточку с панночкой и теперь ее пристально разглядывал. - Красивая. Мимо таких не проходят.
        - Интересно, - задумчиво проговорил Валерий. - Если эти бандиты, которых мы ищем, вернулись из небытия, значит, и эта панночка… то есть девушка вполне может объявиться.
        - Сейчас ей, судя по всему, около сорока лет, - прикинул Эдик.
        - Значит, поступим так, - Валерий подошел к окну и оперся о выступ, глядя на пузырящиеся лужи на асфальтированной площадке перед зданием милиции. - Портрет подозреваемой тиражируем и отправляем участковым. Я свяжусь со своим начальником, объявим эту повзрослевшую сообщницу в областной розыск. Если она жива, определенно ей будет о чем рассказать.
        - Ты прав, Валера, - кивнул Апшилава. - Такая свидетельница нам точно пригодится. Как думаете, товарищи сыскари, почему она больше не участвует в преступлениях этой банды?
        - Я бы сказал, что они решили не привлекать внимание повторением тактики, - Камышев повернулся к остальным. - Но с учетом их наглости и приметной машины это не самая очевидная версия.
        - Не исключено, что эта девушка уже мертва, - предположил Либерман. - Вполне возможно, что преступники избавились от нее по какой-то причине.
        - С другой стороны, почему мы так уверены, что девушка и впрямь больше не участвует в похищениях? - Валерий решил зайти с еще одной стороны. - Просто в то время ее личность привлекала много внимания, и бандиты это учли. Возможно, она и сейчас время от времени появляется, но нам это неизвестно. Или, например, сейчас она и вовсе водитель «Волги».
        - Однако проверить мы должны любые предположения, даже самые необычные, - решительно заявил Апшилава. - Михаил Яковлевич, размножьте, пожалуйста, эту карточку. Валера, ты когда свяжешься со своими?
        - Сегодня, - ответил Камышев. - Позвоню на домашний майору Антонову, это мой начальник в Калинине. Ускорю процесс.
        - Вы мне дайте все нужные контакты, Валерий Сергеевич, - попросил Либерман. - Я проконтролирую отправку документации.
        - Спасибо, Михаил Яковлевич, - кивнул Камышев и повернулся к остальным. - Ну что, коллеги? Сделаем небольшой перерыв в работе?
        - Какие же планы у двух молодых следаков и одной очаровательной сотрудницы КГБ? - выпрямился, улыбнувшись, Эдик.
        - Сходим на местный рынок, пособираем слухи, - ответил Валерий. - А я заодно себе колхозных овощей прикуплю.
        Глава 21. Детский взгляд
        Колхозный рынок в Андроповске был очень похож на калининский, только заметно поменьше. Но народу, несмотря на общую тревожную обстановку, толклось едва ли не больше. Оно и понятно - магазинов в райцентре раз, два и обчелся, а продукты нужны всем и всегда. Тем более свежие, с местных колхозных полей.
        Валерий вспомнил, как в детстве ходил с мамой на огромный центральный рынок на берегу Тьмаки. Прилавки с зеленью, крытый мясной отдел с непременными свиными головами, парное молоко, купленное у старенькой бабульки, которая всегда наливала маленькому Валере отдельный бесплатный стакан. А потом они обязательно шли на птичий рынок, ютившийся у ограды. Там будущий следователь мог подолгу смотреть на котят и щенков, но особенно его привлекали аквариумные рыбки. Он мечтал, что когда-нибудь у него тоже появятся свои питомцы, однако этому желанию не было суждено сбыться. Отец погиб при задержании опасных преступников, и в семье резко стало не до животных.
        - Вон те шашлыки, Валер, никогда не бери, - Эдик указал на коптящий мангал, возле которого скопилась целая толпа желающих. - Я вам потом покажу, где с мясом умеют обращаться. Это на другом конце рынка, там старый Гиви торгует, у него все как надо.
        - Я ни разу не пробовала настоящий бараний шашлык, - смущенно подала голос Вера.
        Дождь закончился, но время от времени с неба срывались редкие капли, холодящие кожу. Камышеву нравилась такая погода, а точнее - сочетание темных свинцовых туч и уже тронутых легким осенним золотом древесных крон.
        - Как же так, Вера? - искренне удивился Эдик. - Впервые вижу человека, который не ел нормальный шашлык! Надо это срочно исправить!
        Они тут же сменили курс, Апшилава провел их в закуток, где жарил мясо колоритный грузин с густыми роскошными усами, и следующие полчаса пролетели как миг - Эдик не обманул, шашлык и вправду оказался божественным. Не хотелось даже ни о чем другом говорить, и они просто наслаждались тающими во рту обжигающими кусочками, думая каждый о своем. Валерий, например, уже набрал к этому моменту целую сумку тепличных огурцов с помидорами - к ужину ему захотелось простого салата с густой сметаной, которую он прикупил тут же, на рынке. Но главной задачей, конечно же, были не покупки, а сбор информации, для чего он на всякий случай захватил с собой папку. И сейчас им повезло - добродушный общительный Гиви пожаловался на странного синезубого мужика, испугавшего его маленького сына Валико. Мальчик находился тут же, возясь с игрушечным танком.
        - Прибежал в слезах, понимаешь, и жалуется мне, - эмоционально рассказывал шашлычник. - Папа, говорит, там какой-то дядька странный, у него зубы синие. А здесь и так о всякой чертовщине рассказывают весь день, шени деда, вот я и решил его при себе подержать, чтобы он всякую чушь в толпе не слушал.
        - Зубы синие? - удивился Валерий. - Или, может, все-таки руки? Наколки там какие-нибудь…
        - Нет, именно зубы! - полненький чернявый мальчишка отвлекся от танка и, глядя на Валерия широко распахнутыми глазами, принялся рассказывать. - Он в очереди к тете Тамаре стоял за солеными огурцами, вон там. Что-то рассказывал, все его внимательно слушали, долго… Потом он отошел и усмехнулся… знаете, вот так, - Валико скорчил забавную рожицу, - а у него все зубы как синька!
        - Интересные дела, - пробормотал Эдик.
        - Надо бы нам поговорить с этой тетей Тамарой, - решительно заявил Камышев. - Вдруг еще что-то интересное расскажет.
        Валерий посмотрел в ту сторону, куда указывал мальчик, и увидел продавщицу соленых огурцов, явно пользующихся популярностью, судя по большой очереди. Он благодарно кивнул старому Гиви и направился к источающей пряные ароматы бочке, махнув рукой Эдику с Верой.
        - Здравствуйте, - сказал Камышев, подойдя ближе.
        - В очередь, гражданин! - возмущенно крикнула женщина в белой косынке.
        - Я хотел задать пару вопросов, - успокоил Валерий ее и еще нескольких зароптавших людей. Вернее, попытался это сделать, тут же натолкнувшись уже на всеобщее возмущение.
        - Так, спокойно, граждане! - Эдик пришел на помощь, достав удостоверение. - Мы из милиции. Интересуемся человеком, который тут сегодня речи толкал.
        - Вон оно что, - проговорила продавщица. - Выпил он накануне сильно, по его виду было понятно - бледный и худой. И взгляд такой… стеклянный, короче. Однако рассказывал вроде бы дельные вещи - про то, что вы, товарищи милиционеры, бандитов этих скоро поймаете, и все, мол, в порядке, не надо паниковать. Но что-то в нем такое, знаете, было с гнильцой. Подозрительный он какой-то…
        - И что же вас в нем насторожило? - прищурился Эдик.
        - Стоял, слушал всех, - пожала плечами женщина, одновременно ловко налавливая ароматно пахнущие огурцы и взвешивая их на стареньких весах. - Очень долго причем стоял, потом спорил со всеми. Говорил, газет современных не надо читать…
        Она выдала пакет с огурцами женщине в белой косынке и повернулась к следующему покупателю - мужчине в шляпе и роговых очках.
        - А что он натворил-то? - с плохо скрываемым любопытством спросила продавщица. - Может, он из этих, которые на «Волге» разъезжают, а нам всем специально зубы заговаривал?
        Никакими подробностями с тетей Тамарой и целой очередью страждущих ее огурцов сыщики делиться, разумеется, не собирались. Тем более что у них самих никакой информации по странному синезубому мужику не было, и непонятно даже, стоило ли обращать на него такое пристальное внимание. А потому калининский следователь использовал одну из своих самых популярных отговорок для таких случаев.
        - По описанию он похож на одного алиментщика, - обычно любопытным людям этого хватало, и они переставали донимать следователя расспросами. Камышев рассчитывал, что здесь это тоже сработает. - У него детей трое, а он от них бегает. Вот и ищем, чтобы образумить.
        - Вот гад! - возмутилась пухлая молодая женщина, держащая за руку мальчишку в старенькой одежонке на вырост.
        Ее тут же поддержала вся очередь, посылая в адрес неизвестного синезубого человека разнообразные проклятья от самых простых до витиеватых. Продавщица же пообещала Камышеву, что позвонит в милицию, как только этот подозрительный тип снова появится на горизонте.
        На этом Валерий решил завершить работу на этом участке и пойти дальше. Очередь за огурцами переключилась на новую тему, вроде как успокоившись после уверенной речи представителя власти.
        Камышев, Эдик и Вера обошли еще несколько рядов, внимательно вслушиваясь в разговоры обывателей. Оказалось, что незнакомец, которого маленький Валико описал как человека с ярко-синими зубами, агитировал за спокойствие не только в очереди к продавщице Тамаре. Примерно похожую историю рассказал представитель рыбхоза, параллельно пытаясь уговорить Камышева купить зеркального карпа, а женщина с короткой стрижкой, торгующая укропом и прочей зеленью, сказала, будто бы этот тип с самого утра крутится на рынке. И как раз данный факт заинтересовал Камышева сильнее всего - если раньше бледный человек выглядел просто странным чудаком, то теперь и впрямь вызывал подозрения.
        - Это человек с синими зубами, - вдруг послышался детский голос. - Он крадет людей, чтобы съесть.
        Камышев повернулся на звук и увидел маленькую девчушку лет шести или семи, которая держалась за руку молодой и модно одетой женщины.
        - Альбина, что ты такое говоришь! - одернула та ребенка.
        - Так, не ругайте девочку, мамаша, - строго сказал Эдик. - Альбина, расскажи дядям и тете милиционерам, что ты знаешь о человеке с синими зубами.
        - Это их дурацкая детская страшилка, - раздраженно проговорила женщина, поправляя на голове явно импортную шляпку. - Говорила я мужу, что не стоит ее во двор одну отпускать… Все эти жуткие истории, которые дети друг другу передают! Фу!
        - А может, и не «фу», - покачал головой Камышев. - Так что там с этим человеком, Альбина?
        - Это хозяин кладбища, - выдохнула девочка, а ее мама закатила глаза. - Он охотится на людей в тумане, чтобы съесть их мозги…
        - Какой ужас, Альбина! - нервы женщины не выдержали, она дернула дочку за руку и потащила ее прочь, продолжая что-то возмущенно приговаривать.
        Очередь заволновалась, кто-то вспомнил, что слышал о хозяине кладбища, другой возразил, что не нужно всерьез воспринимать детские выдумки. Третий же внезапно вспомнил о парке на костях. Неожиданно поднялся холодный ветер, и Камышев зябко поежился, глядя на Веру в ее легком васильковом плаще.
        - Свят, свят, свят! - перекрестилась еще одна пожилая женщина в очереди. - С погоста подуло!.. Не стоит лихо поминать, услышит и придет!
        - Стоп, граждане! - зычно крикнул Эдик. - У продавца перерыв, будем снимать свидетельские показания. А вы, гражданка, опишите-ка нам, пожалуйста, этого типа. И как можно подробнее. Есть у нас подозрение, что этот злостный алиментщик тут бродит…
        Камышев, выслушивая возмущение стоящих в очереди людей, про себя улыбнулся тому, что Апшилава воспользовался его методом переключения внимания. Но вот сама история с этим подозрительным типом, который, если верить этой тетке-зеленщице, целый день бродит по рынку, калининскому сыщику уже совершенно не нравилась. Существовала, конечно же, некоторая вероятность, что это сотрудник КГБ, который был заслан в Андроповск как тайный агент влияния.
        Но подспудно Валерий чувствовал, что оставлять этого странного незнакомца без пристального внимания точно не стоит.
        Глава 22. Кладбище
        Потолкавшись на рынке еще какое-то время, сыщики разошлись - Апшилава направился в сторону своего дома, Вера изъявила желание продолжить копаться в архиве. Камышев же решил было, что на сегодня ему уже хватит работы, а салат со сметаной сам себя не приготовит. Но профессиональный зуд оказался сильнее голода, и калининский сыщик решил прогуляться до кладбища. Насколько ему было известно, после строительства парка на костях в Андроповске осталось только одно последнее пристанище - и именно там математичка Евгения Скрыль из второй школы, по ее словам, как-то видела черную «Волгу».
        Найти единственный сохранившийся в послереволюционном Любгороде-Андроповске погост оказалось несложно. Первый же попавшийся прохожий показал Камышеву дорогу, и спустя полчаса следователь очутился перед остатками старинного ограждения. По факту, из всего былого великолепия более-менее сохранилась лишь входная группа с полукруглой аркой и треугольным навесом, крытым проржавевшей жестью. Штукатурка местами отвалилась, обнажив потемневший от времени красный кирпич. Самой ограде повезло еще меньше - судя по редким бронзовым столбикам, она была очень красивой, и именно это ее, скорее всего, и сгубило. Хотя, возможно, в гражданскую ее реквизировали на нужды Красной армии - тогда в братоубийственной суматохе перегибов хватало… Как бы то ни было, восстанавливать ограду в ее естественном виде не стали, вместо этого закрыв частые прорехи нестрогаными досками. Часть из них отвалилась, лежа теперь на земле острыми гвоздями кверху.
        «А ведь напорется кто-то, те же дети, - подумал Камышев, - еще и столбняк подхватят».
        Он покрутил головой в поисках кого-нибудь, кто смог бы помочь, но в итоге решил сделать все сам. Благо отец при жизни научил Валерия работать руками, и при необходимости тот мог не прибегать к услугам слесарей, плотников, электриков и прочих мастеров.
        Камышев подошел к дыре в заборе, сквозь которую проглядывали могилы, нагнулся, подхватил одну доску. Затем внимательно осмотрел тянущиеся поперек сверху и снизу ригели, подергал - крепкие. Прикинув на глаз, насадил на них торчащие гвозди, попав прямо в нужные отверстия. То же самое проделал и с остальными досками, приколотив их в итоге подобранным куском кирпича.
        «Другое дело», - удовлетворенно подумал Камышев, оглядывая результат своей работы и доставая из кожи занозы.
        Само кладбище, на котором он затем очутился, пройдя через арку, оказалось вполне аккуратным. За территорией явно ухаживали - косили траву, подкрашивали оградки и оттирали с памятников плесень и мох. А при входе даже росла невысокая кривая яблонька с ярко-красными плодами, под которой было удивительно чисто. Обычно, отметил Камышев, к этому времени поспевшие фрукты начинают опадать, усеивая землю цветным ковром, но тут их словно бы кто-то подбирал. Неужели такие вкусные?
        Валерий подавил в себе соблазн сорвать бордовое яблочко и прошел мимо. Он шагал по подметенной дорожке, с любопытством осматривая захоронения, среди которых встречались не только советские с металлическими обелисками, увенчанные пятиконечными звездами, или с простыми деревянными крестами, но и совсем старые, довольно богато при этом украшенные. Из хорошего светлого камня, с вензелями и надписями в дореволюционной орфографии.
        «Петр Андреевич Рахмановский, титулярный советник», - прочитал Валерий на одном из таких надгробий с неуместной, как ему показалось, гравировкой в виде черепа со скрещенными костями.
        Потом он вспомнил, что этот символ называется «Адамова голова», и использовали его не только книжные пираты, но и православные верующие. Прабабушка Маша, кажется, даже об этом что-то рассказывала, не придавая черепу и костям никакого пугающего смысла. Напротив, говорила она, это означает, что умерший человек не исчез навсегда, а обрел вечную жизнь. В загробный мир Камышев, как комсомолец и следователь, не верил, однако к прабабушкиным заблуждениям относился с уважением.
        Время наступало вечернее, стало заметно прохладнее. Кладбище постепенно затягивало белесым туманом, и Камышев невольно поежился, вспоминая недавние рассказы, где фигурировала таинственная мгла и якобы прячущиеся в ней злобные духи.
        «Это всего лишь атмосферное явление, - твердо сказал сам себе Валерий. - Влага конденсируется из-за температурных колебаний».
        Тем не менее, его настигло неприятное ощущение чьего-то присутствия, хотя ни одной живой души на всем кладбище он так и не встретил, хотя обошел его целиком. Пора было возвращаться в гостиницу и готовить ужин. Следователь направился в сторону арки, прошел мимо яблони и вышел с погоста, незаметно вздохнув с облегчением.
        - Родственника искали? - позади раздался незнакомый мужской голос, и следователь резко обернулся.
        Под входной аркой стоял довольно еще молодой мужчина, лет сорока на вид, худой и бледный. Он доброжелательно улыбался, растягивая тонкогубый рот и всем своим видом показывая, что хочет помочь. Руками он опирался на штыковую лопату, которой явно что-то недавно раскапывал. Вроде свежей могилы, к примеру. Вот только откуда он мог взяться?
        - Да нет, вы знаете, я не местный, - ответил Валерий, доставая из кармана служебное удостоверение и подойдя чуть ближе. - Я из милиции. Скажите, вам случалось видеть черную двадцать первую «Волгу» без номеров?
        - Это из-за которой весь город на ушах стоит? - понимающе закивал мужчина. - Видел я ее, и не раз.
        - А можно подробнее? - заинтересовался Валерий, убедившись, что не зря все-таки решил заглянуть сюда. - Когда, при каких обстоятельствах, как часто? Что можете в целом о ней рассказать?
        - Да ничего особенного, - его собеседник, пожав плечами, подошел к арке и встал напротив следователя, отставив лопату в сторону и оперев ее о кирпичную кладку. - Она время от времени тут появляется, постоит у ворот и затем уезжает.
        - И когда в последний раз это было? - уточнил Камышев. - В какой день? В какие часы?
        - Двадцать девятого июля я ее точно здесь видел, - принялся вспоминать мужчина. - Потом двадцать седьмого августа… В этом месяце еще мне не попадалась.
        - Вы так это прям точно по датам помните? - удивился Валерий.
        - А чего тут сложного? - его собеседник пожал плечами. - Это же полнолуние оба раза было, легко запомнилось… А вот время разное, тут они ничем не выделились.
        «Любопытное совпадение, - подумал Камышев. - Еще неясно, что здесь более странное - любовь преступников к полнолунию или то, что этот мужик такие детали помнит. Если, конечно, не врет… Кстати, возле отделения меня тогда тоже луна ослепила, как я поначалу решил. Только не полная. А так, был бы я суеверным, подумал бы, что это какие-нибудь вурдалаки».
        Вслух же он сказал другое:
        - Может, вы видели кого-то из пассажиров или водителя?
        - Нет, - мужчина покачал головой. - Никто оттуда ни разу не выходил, а сам я приближаться к ней опасаюсь. Работая на кладбище, знаете ли, начинаешь ценить жизнь. Кстати, я Анатолий Максимович Кошкин, местный сторож. Можно сказать, хозяин кладбища.
        Он неловко рассмеялся, обнажив темно-синие зубы. Камышев напрягся, мысленно сверяясь с описанием человека, которого видели на рынке. В целом похож, но утверждать ничего нельзя. Надо бы вызвать его на беседу, подумал Валерий. Повод есть - он видел черную «Волгу», вот и пусть дает подробные показания. Впрочем, рабочая папка с листами бумаги и ручкой у него с собой, можно сразу, как говорится, не отходя от кассы…
        - А сегодня, к примеру, она вам не попадалась, эта машина? - осторожно закинул удочку следователь, аккуратно поставив на землю сумку с овощами, сильно оттягивающую руку. - Говорят, ее возле рынка днем видели…
        - На рынке я сегодня не был, - покачал головой Кошкин. - У меня смена суточная, завтра утром только напарнику ее сдам. А здесь, возле кладбища, этой машины не было. Я бы увидел. Да и, тем более, говорю ж вам, в полнолуние они приезжают. Уж почему и зачем - тут я вам не помощник, сами разгребайте.
        Он пристально посмотрел на Камышева, словно бы изучая. И в тот момент, когда Валерий решил задать следующий вопрос, со стороны тенистой аллеи послышался еще один голос, и к выходу с кладбища подошла женщина в белой косынке, засаленной телогрейке и тяжеленных резиновых сапогах. В одной руке она держала растрепанный веник и металлический совок, а в другой - жестяное ведро. Лицо ее было красным, будто обваренное кипятком. Следователь невольно сравнил его с яблоком, одним из многих растущих на деревце рядом со старинной аркой.
        - Толя, ты бы хоть рот споласкивал после своего черничного варенья, а то на зубы смотреть страшно, - обратилась она к «хозяину кладбища», а потом повернулась к Камышеву. - Доброго вам вечера. Извините, я слышала, что вы из милиции. Черную «Волгу» ищете?
        - Ее самую, - кивнул Валерий, решив, что на другой стороне погоста есть второй вход. - А вы тоже о ней что-то знаете?
        - А кто ж о ней не знает? - женщина ответила вопросом на вопрос, и ее обезображенное красное лицо озарила улыбка. На первый взгляд странная реакция, решил Камышев. Но тут же понял, что улыбается его новая собеседница с грустью. - Изверги же на ней разъезжают, каких свет не видывал.
        - Я слышал, уже человек двадцать пропало, - вставил «хозяин кладбища».
        - Не стоит преувеличивать количество жертв, - сказал Камышев, строго посмотрев на него. - И, кстати, если вы сообщите известные вам подробности, это поможет милиции выйти на след преступников. Вас как зовут?
        Валерий повернулся к женщине с красным лицом. Она пристально смотрела на него, словно оценивая, стоит ли говорить. Или даже вообще доверять.
        - Валентина Ильинична Седова, - наконец, представилась женщина. - Я уборщица местная, за порядком слежу.
        Для ясности она потрясла зажатым в руках инструментарием, а потом, предвидя долгий разговор, поставила ведро с веником и совком рядом с лопатой Кошкина.
        - За оградку, кстати, вам, мил человек, спасибо, - неожиданно сказала Седова. - Видела я, как вы доски-то поправляли.
        - Да было бы за что, - легко ответил следователь, не теряя, между тем, бдительности.
        - Так и не надо было, товарищ милиционер, - неожиданно мрачно произнес Кошкин. - У нас тут есть кому за порядком следить, разобрались бы сами…
        - Боишься теперь, что не выберешься, хозяин кладбища? - рассмеялась женщина, тоже использовав неформальное прозвище Кошкина. - Закрыли тебя?
        - И не такие двери передо мной отворялись, - прошипел сторож. - А ты помолчи, краснолицая…
        - Валентина Ильинична и Анатолий Максимович, - Камышев, решив поскорей прервать этот странный разговор, перевел взгляд с Седовой на Кошкина и обратно. - Я вас попрошу максимально подробно рассказать о том, что вы знаете о черной «Волге»…
        Оба кладбищенских работника одинаково пристально смотрели на него, а когда следователь отвлекся на содержимое папки, чтобы достать чистые листы, ему показалось, будто мужчина с женщиной переглянулись. Словно бы подавали друг другу какие-то сигналы. Это не понравилось Камышеву, и он отступил на шаг. Мелькнула мысль, не задержать ли на всякий случай эту парочку, но потом растворилась, стоило только вспомнить отца. Тот всегда говорил, что милиционер - это орудие закона, он не может сам решать, кто прав, а кто виноват. Переступишь черту, начнешь судить, и никто не знает, куда тебя выведет кривая.
        Вот и сейчас - интуицию к делу не привяжешь, а повода задерживать Кошкина с Седовой пока не было. А вот на дополнительный разговор в отделение их, пожалуй, пригласить стоит…
        - У нас тут, товарищ милиционер, люди пропадают, - с заметным нажимом произнес Кошкин, протянув руку за лопатой и взяв ее за черенок левой рукой. - И мы, разумеется, поможем советским органам найти негодяев. Вот только что мы можем?
        - Тебе же товарищ следователь говорит, чтобы ты о «Волге» рассказал, - женщина с красным лицом, повысив голос, направила на «хозяина кладбища» свой тяжелый взгляд. - Вот и давай, вспоминай… Наверняка ведь не все рассказал, ты же молчун известный. Но сейчас надо! Будешь темнить, может, просто так чью-то жизнь загубишь. И зачем тебе это?
        Сторож и уборщица показались Камышеву довольно странными. А может, он придирается, и всему виной этот чертов туман на старинном кладбище? Вполне обычные советские люди, просто работа накладывает отпечаток, да и с милицией не все могут общаться без некоторого волнения.
        - Извините, товарищ следователь, - Кошкин заметно расслабился и словно нехотя опять отпустил черенок лопаты. - Могу сказать немногое - никто из этой машины не выходит, а в окна не видно даже сколько там народу сидит. И номеров у нее действительно нет, это меня удивило. Рисунок только от ее колес странный… Резина будто бы лысая совсем, никаких узоров. А больше мне и сказать-то нечего.
        Он смущенно пожал плечами, вновь в легкой улыбке обнажив свои синие зубы. Седова в этот момент быстро вынула руку из кармана ватника и зачем-то вытерла ее об и так изрядно засаленную одежду.
        - А в милицию вы почему не звонили? - не отводя интересующегося взгляда от женщины с красным лицом, спросил Камышев «хозяина кладбища».
        - Звонил как-то раз, в августе, к слову, - Кошкин снова пожал плечами. - Ваши приехали, а «Волги» уже и след простыл. Потом она долгое время вообще не появлялась. Жду вот следующего полнолуния, может, опять приедет постоять…
        «Надо бы уточнить в календаре, - подумал Камышев, - и устроить засаду. Пусть и звучит как бред, но пусть уж лучше мы промахнемся, чем потом жалеть будем, что не попытались…»
        По голой земле под аркой в этот момент что-то прокатилось, и следователь, опустив глаза, увидел красное яблоко. Крупное, спелое и наверняка сладкое. Он нагнулся, подхватил его и, распрямившись, посмотрел на Седову, которая стояла с вытянутой рукой - похоже, сорвала плод и выронила его. Их разделяло несколько шагов, и Камышев решил было подойти ближе, чтобы отдать плод, но уборщица покачала головой.
        - Оставьте себе, - улыбнулась она. - Хорошее яблочко, вкусное. Вы не смущайтесь, что оно кладбищенское.
        - Спасибо, - кивнул Камышев, с сомнением разглядывая крепкий наливной фрукт.
        - Если что-то взять на погосте, - вкрадчиво заговорил «хозяин кладбища», - тем самым ты остаешься у него в долгу. Примета такая.
        - И много вы их знаете? - усмехнулся Валерий, вновь отметив для себя любовь местных к суевериям.
        - Много, - кивнул Кошкин. - До утра хватит.
        Туман на городском кладбище словно бы становился гуще с каждой минутой, и Камышев почувствовал, будто его клонит в сон. Сторож опять улыбнулся, но уже не смущенно, а как будто бы хищно, оскалив свои синие зубы. А стоящая рядом с могилой Седова словно бы расплывалась в пятно. Красное пятно… Под ногами у Валерия кто-то прошмыгнул, и он, словно очнувшись от забытья, увидел черную кошку, несущую в зубах огромную серую крысу. Наваждение тут же пропало, уступив место прежнему легкому беспокойству.
        «Сегодня точно надо пораньше лечь, - подумал Камышев. - И завтра подольше не вставать… Уже сплю на ходу».
        - Жалко мне вас, - неожиданно пробормотала женщина с красным лицом, видимо, тоже заметив темные круги под глазами у следователя.
        - Оставьте это для кого-то другого, наша работа слишком важна, чтобы себя беречь, - ответил Камышев. - Лучше распишитесь здесь, вот на этом листе. А вы - здесь. Это повестки, так что послезавтра жду вас обоих в городском отделении милиции. В десять утра. Пообщаемся более подробно.
        Он протянул подошедшим к нему поближе Кошкину и Седовой повестки и ручки - хорошо, у него была привычка носить с собой запасную. Те недовольно вздохнули, как будто удивляясь решительности следователя, но подписи поставили, стоя под аркой. Уладив все формальности, Камышев попрощался с кладбищенскими работниками и поспешил прочь.
        Смутное чувство давящего беспокойства преследовало его до самого тротуара, и как только Валерий очутился на ровном асфальте, все неприятные ощущения тут же как рукой сняло. Мимо него шла молодая женщина, ведущая за руки двух мальчиков лет примерно восьми.
        - …и пожарные долго не могли потушить дом, - рассказывал, сильно картавя, один из них. - Девочка увидела рядом женщину с красным лицом… Она попросила ее помочь, а женщина сказала, что потушит пожар, если девочка в утреннем тумане принесет на кладбище красные перчатки…
        - Игорек, тебе кто такое рассказывал? - вмешалась, как решил Камышев, их мама. - Страхота какая!..
        Что ответил мальчик, Валерий уже не успел услышать - семья прошла дальше, а его отвлек странный звук позади. Он обернулся ко входу на кладбище, внимательно всматриваясь в заросли кустов, где мелькнул хвост черной кошки.
        «Пора отдохнуть, - твердо решил Камышев. - А то уже дергаться по каждому поводу начинаю».
        Сориентировавшись, он выбрал дорогу до гостиницы и быстрым шагом направился по скрывающейся в густом вечернем тумане улице.
        Глава 23. Лапин
        В холле гостиницы Валерия ждали. Администратор, которому капитан Волков приказал сообщать обо всех подозрительных приезжих, в нетерпении махал ему рукой, с осторожностью поглядывая по сторонам. Камышев, заинтересовавшись, подошел к стойке.
        - Валерий Сергеевич, сегодня утром в четыреста первый заселился мужчина из Москвы, - вполголоса начал тараторить администратор, мужчина в возрасте ближе к пенсионному. - Лапин Борис. Отметился как командировочный, очень интересовался нашей черной «Волгой»… То есть не нашей, конечно же, но вы меня поняли.
        - Так… - следователь кивнул, показывая, чтобы собеседник продолжал.
        Вообще, проверку всех подозрительных гостей Андроповска взял на себя капитан Волков, но он до понедельника уехал в Москву, а упускать ничего было нельзя. Так Валерий Камышев стал своего рода неформальным заместителем чекиста, о чем и был предупрежден администратор.
        - Очень много вопросов задавал, - вновь покрутив головой по сторонам, пожилой администратор принялся рассказывать о новом постояльце. - Спрашивал, сколько людей уже пропало, что в городе говорят, как милиция работает… Странный такой, подозрительный.
        - Я вас понял, Лев Гаврилович, - кивнул Камышев. - Спасибо, вы все правильно сделали. Какой, говорите, номер? Четыреста первый? Зовут Борис Лапин?
        Администратор подтвердил, довольный, что его поблагодарила милиция, а Камышев двинулся к лифту, чтобы подняться на четвертый этаж и нанести визит товарищу Лапину. Интересно, кто он? Может, коллега Волкова, о котором их забыли предупредить? Не исключено с учетом серьезности расследуемых преступлений. Вообще, надо бы как-то обсудить с майором Величуком вопрос усиления личного состава - а то, если не считать чекистов, у которых свой фронт работы, они с Апшилавой вдвоем это дело тянут. В Калинине Камышев привык работать в команде, и на каждом серьезном деле ему помогали минимум двое оперативников и еще куча осведомителей-сексотов. Здесь же, в Андроповске, с кадрами было довольно туго. А с учетом запутанности дела даже парней Апшилавы может не хватить - вот он их отправил в район и остался, по факту, один.
        Лифт немного тряхнуло, когда он остановился на нужном этаже, свет в кабине на секунду притух, и с шумом открылись створки. Валерий вышел, уверенно направившись к номеру Лапина. В конце коридора пожилая уборщица лениво пылесосила вытертую от времени ковровую дорожку. Когда-то она явно была ярко-красной, теперь же ее цвет с трудом поддавался определению.
        Случайно или нет, но подозрительный гражданин поселился на том же этаже, что и сам Камышев. Более того, еще и номера у них оказались почти соседними - только следователь жил в четыреста пятом. Встав перед дверью, Валерий решительно постучался. Внутри раздались быстрые шаги, и мужской голос поинтересовался:
        - Кто там?
        - Старший лейтенант Камышев, милиция, - представился следователь, и ему тут же открыли.
        В проеме двери показался молодой мужчина лет тридцати с небольшим хвостиком. Темные волосы, гладко зачесанные набок, и массивные очки в черной оправе сильно его старили, так что на самом деле он вполне мог быть сверстником Валерия.
        - Товарищ Камышев? - он, прищурившись, окинул взглядом Валерия, затем достал из кармана светло-бежевой рубашки служебное удостоверение. - Здравствуйте, меня зовут Борис Лапин, корреспондент газеты «Московский вестник». Хорошо, что вы меня нашли. У меня к вам несколько вопросов…
        - Скорее это у меня к вам есть вопросы, - Валерий изучил журналистские «корочки» и строго посмотрел на их обладателя. - Я могу войти?
        - Не смею чинить препятствий милиции, - пожал плечами Лапин и отступил вглубь номера, пропуская следователя.
        Московский журналист остановился отнюдь не в люксе - в такой же крошечной комнатушке, как и Валерий. В углу стоял черно-белый «Горизонт», на одиноком столе у стены расположился граненый стакан, ложка, блокнот, пачка импортных сигарет и ворох исписанных бумаг.
        - С мебелью здесь туго, - сказал Лапин, - поэтому можете присесть на кровать. И не разувайтесь.
        Камышев все-таки снял ботинки - из уважения к труду горничных - и присел на скрипнувшую койку. Лапин разместился на стуле с порванной дерматиновой обивкой и, поправив очки, сцепил в замок руки.
        - Потрудитесь объяснить, Борис, - начал Камышев, - почему вы задаете людям вопросы, не представляясь, что вы журналист? Вы понимаете, что ситуация в городе и так напряженная?
        - Понимаю, - кивнул Лапин. - Именно поэтому я и здесь. Согласен, что с моей стороны не представляться было не очень этично, но мне хотелось собрать побольше информации, не привлекая лишнего внимания…
        - Как раз, напротив, именно его вы и добились, - заметил Валерий.
        - Не учел особенности провинциальных нравов, - Борис покачал головой. - Народу здесь живет мало, все приезжие на виду. А жаль, ведь инкогнито можно добыть гораздо больше сведений. Я учту на будущее, спасибо.
        - Не за что, - ответил Камышев. - И я попрошу вас не пугать больше народ.
        - Вы правы, - вздохнул журналист и развел руками. - И как раз по поводу испуга… Я знаю, что вы расследуете дело черной «Волги», и вас для этого специально отрядили из Калинина. Поэтому я и сам планировал с вами потом поговорить, но вы меня нашли раньше… Это тоже хорошо. Вы знаете, я пообщался с людьми на улицах, население в панике. Рассказывают всякие небылицы, пугают друг друга… Мне бы хотелось разобраться в случившемся, успокоить читателей.
        - Успокоить? - Валерий нахмурил брови. - Или все-таки, наоборот, напугать? Не думаю, что в Москве вообще знают, где находится Андроповск.
        - У вас превратное представление о нашей профессии, товарищ следователь, - Борис покачал головой, с легкой укоризной глядя на своего собеседника. - Поверьте, я не гонюсь за дешевыми сенсациями, тем более когда речь идет о человеческих смертях. Наоборот, мне бы очень хотелось, чтобы все это оказалось неправдой.
        - Что вы имеете в виду? - уточнил Камышев, впервые с интересом посмотрев на Лапина.
        - Если вы уделите мне час времени, мы сможем обменяться информацией, - предложил Борис. - Принесем, так сказать, пользу друг другу.
        - Хорошо, - подумав немного, кивнул Валерий. - Полчаса, и если я сочту вашу информацию не заслуживающей внимания, мы сразу же закончим разговор.
        - Как скажете, - согласился Лапин. - Чаю? Сигарету?
        - Пока воздержусь, - Камышев покачал головой.
        - А я тогда с вашего позволения закурю, - Лапин взял со стола пачку «Мальборо», вытащил сигарету и прикурил от обычной спички.
        - Так что вы хотели мне рассказать, Борис? - Камышев напомнил ему о цели их встречи.
        - То, что происходит в Андроповске, товарищ следователь, - кивнув, начал журналист, - это очень и очень странное дело.
        - Тут вы не оригинальны, Борис, - усмехнулся Валерий.
        - Да погодите вы, - Лапин окинул взглядом углы, прислушался. А затем продолжил, заметно понизив голос. - Люди пропадают не только в этом городе. Мне известно о похожих случаях в Москве, Ленинграде, Казани, у вас в Калинине и еще паре городов вашей области. Не спрашивайте, откуда я все это узнал - у меня хорошие источники.
        - Допустим, - кивнул Камышев, пока не зная, как реагировать на слова журналиста. - Но почему вы решили, что все это - звенья одной цепи? Увы, преступность не побеждена до конца, и это наша недоработка. Так что неудивительно, если похищения и убийства регистрируются по всему Союзу.
        - Это так, - сделав глубокую затяжку и выпустив длинную тугую струю дыма, согласился Лапин. - Но в каждом таком случае фигурирует загадочная черная машина. Вроде этой вашей «Волги». А может, это даже одна и та же машина.
        - Вы уверены, что все это правда? - осторожно уточнил Камышев. Рассказ Лапина его заинтересовал, но принимать его на веру калининский следователь сразу не собирался. - Если честно, смахивает на детские страшилки… Одну, например, я сегодня слышал на рынке от маленькой девочки - про человека с синими зубами, который похищает людей и затем поедает мозги. А потом еще и про женщину с красным лицом узнал…
        Валерий поморщился, вспомнив свидетельницу Седову с кладбища. Какое-то неприятное совпадение, подумал он.
        - А что, если я вам скажу, что люди с синими зубами существуют на самом деле? - тем временем журналист откинулся на стуле. - Вы ведь наверняка заметили, что сейчас стали больше говорить о привидениях, НЛО, экстрасенсах и прочей паранормальщине? Так вот я вам скажу, что далеко не все эти истории врут.
        - Продолжайте, - только и сказал Камышев. Ему, конечно, не очень хотелось воспринимать всерьез всю эту чертовщину, но в рассказе этого москвича было такое, что хотелось как минимум выслушать.
        - Так вот, я проанализировал десятки таких историй, - кивнув, снова заговорил Лапин. - В них имеются нестыковки, но они не критичные и скорее относятся к желанию очевидцев приукрасить события. Например, про черный троллейбус в Казани рассказывают, будто он появляется даже там, где нет проводов. Но в целом… В целом на людей ведется охота, Валерий. Кем и с какой целью - этого я не знаю. Однако очень хочу выяснить. А еще…
        Лапин, раздавив сигарету в пепельнице, сразу же прикурил следующую. Было видно, что он нервничал. Камышев терпеливо ждал.
        - Я пока не могу сказать со стопроцентной уверенностью… - наконец, снова заговорил Лапин. - Но в ряде случаев пропавшие оказались родом из этого города. Необязательно в первом поколении. Более того, есть даже потомки тех, кто покинул страну после революции… Я общаюсь с зарубежными коллегами, и в Чехословакии, например, на людей охотилась черная «скорая»… Можете себе представить, что и там все пропавшие оказались как-то связаны с Любгородом? Ведь так этот город назывался до революции…
        Журналист замолчал, словно давая Валерию время переварить услышанное. Следователь пока не понимал, как стоит относиться к этой новой информации, и, говоря откровенно, она в целом не укладывалась в голове. Если Лапин не ошибается, если его теории найдется рациональное подтверждение, то дело принимает совсем уже нехороший оборот.
        Таинственные убийцы терроризируют маленький провинциальный Андроповск, а их сообщники в других городах и даже странах как-то выслеживают местных уроженцев или же их потомков. Кому это нужно и зачем? И как тогда быть с версией Волкова о черных трансплантологах? Признать, что она несостоятельная? Камышев не был медицинским специалистом, но здесь и так было ясно: состояние внутренних органов вряд ли зависит от места рождения. Если это, конечно же, не Чернобыль… Но в Андроповске-то атомных станций нет, никаких катаклизмов, начиная аж с самой революции тоже не случалось. Или дело может быть в чем-то еще более раннем? Недаром ведь журналист упомянул старое название города.
        - Что вам еще известно? - Камышев внимательно наблюдал за Лапиным, но если тот и врал, то умело скрывал это. Во всяком случае никаких признаков Валерий не заметил. Впрочем, игнорировать сказанное журналистом он уже точно не мог.
        - Человек с синими зубами… - тихо проговорил Борис. - Я пытался выяснить, кто это, и нашел стариков, которые рассказывают, будто так можно определить вурдалаков. Мол, если у человека синие зубы, то это верный признак того, что он питается человеческой плотью - живой или мертвой, уже неважно. И поэтому таких чаще всего встречают на кладбищах, возле моргов, а еще… На войне.
        - Все это очень странно, - проговорил Камышев. - Вурдалаки и прочая чертовщина… А еще, как вы говорите, охота на уроженцев Андроповска. Лично я уверен, что всему этому есть вполне логичное объяснение. Надо только найти ниточку, за которую можно потянуть и выудить наружу всю правду. И зуб даю, хоть он у меня и не синий, что мы имеем дело с обычными бандитами. Пусть даже объединенными в большую сеть по всей нашей стране.
        - Я тоже думаю, что вряд ли это настоящие вурдалаки, - Лапин покачал головой. - Это либо хорошо организованная преступная группа, либо… Вы знаете, я закоренелый материалист, и мне не хотелось бы думать о чем-то потустороннем. Я скорее поверю в секретные лаборатории, куда похищают людей для опытов, или в тайное общество каннибалов. Хотя, конечно, порой факты складываются в очень уж странные картины.
        - Что ж, - следователь подвел итог разговора, - будем на связи. Как только вам что-то станет известно, вы знаете, где меня найти. И, пожалуйста, еще раз прошу: больше не собирайте информацию тайно, не представляясь. Это очень подозрительно и пугает людей.
        - Хорошо, товарищ Камышев, - журналист улыбнулся. - Спасибо за разговор, буду рад сотрудничать. Кто бы это ни был, мы с вами должны раскопать правду.
        - Скажите, - встав с кровати и пройдя к выходу, Валерий повернулся к Лапину, - вы намеренно поселились на одном этаже со мной и почти в соседнем номере?
        - Нет, это вышло случайно, - Борис пожал плечами. - Я хотел поселиться поближе к сотруднику КГБ и его симпатичной спутнице.
        Они распрощались, и Камышев ушел к себе. Осознав, что его чрезмерно измотала эта рабочая неделя, следователь рухнул на кровать и закрыл глаза. А все эти троллейбусы-убийцы и прочая муть, о которой рассказывал Лапин, пусть подождут - подумал он, проваливаясь в крепкий сон.
        Глава 24. Эхо войны
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 18 СЕНТЯБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ
        Воскресенье, к облегчению Камышева и, пожалуй, всего Андроповска, началось спокойно. Таинственные преступники не давали о себе знать, черную «Волгу» на улицах никто не видел, сообщений о новых жертвах не поступало, и Валерий смог спокойно прогуляться по городу. Он решил сделать это один, без Веры и Эдика - молодому калининскому следователю порой было гораздо легче наедине с самим собой.
        Так было проще думать, приведя мысли в порядок и не отвлекаясь на разговоры. Особенно это нужно ему было сейчас, когда в голове еще царил сумбур после вчерашнего разговора с журналистом Лапиным. С одной стороны, загадочные истории, которые тот привел в качестве примеров, могли быть обычными слухами. Городскими легендами вроде той же «мясорубки» в московском метро, когда во время аварии на эскалаторе люди якобы проваливались внутрь и погибали, перемалываясь в механизме. В конце концов, кто-то же видит НЛО, и это даже фиксируется на пленку, так почему бы не появиться миражу в виде черного троллейбуса, которому не нужны провода? Но был еще один важный момент - как тогда быть с уроженцами Андроповска-Любгорода? Совпадение? Игра его величества Случая? Следователь решил посвятить выходной сбору местных легенд. Как он уже успел убедиться, в этом городе их довольно много, и при всей их фантастичности не стоит забывать, что любая легенда является так или иначе отражением реального случая.
        Валерий бродил по узеньким улочкам этого старинного купеческого городка, исследуя его и подмечая веяния времени, которых в Калинине уже было в достатке, а здесь они еще только робко входили в повседневную жизнь. Местный кинотеатр «Октябрь» завлекал зрителей отечественной лентой «Холодное лето пятьдесят третьего» с Анатолием Папановым и старыми проверенными гайдаевскими комедиями. Но гораздо больше людей привлекали другие фильмы - те, что крутились в кооперативном видеосалоне на другом конце улицы. В родном Калинине Валерий уже посмотрел «Кошмар на улице Вязов» и «Киборга-убийцу» с Арнольдом Шварценеггером, новым кумиром подростков и молодежи. А здесь, судя по шепоту возбужденно переговаривающихся горожан, показывали «Греческую смоковницу», весьма откровенную ленту по меркам Страны Советов.
        Людей у входа, который загораживал высокий патлатый парень, скопилось не меньше трех десятков, причем зал, как оно обычно бывало, вмещал за раз не больше половины страждущих полузапретного кинематографа. Но те упорно стояли в очереди, опасаясь отойти даже ненадолго, чтобы не потерять свой шанс попасть на заветный просмотр. Из приоткрытой двери доносились недвусмысленные звуки, и будущие зрители смущенно отворачивались, стараясь не сталкиваться друг с другом взглядами. Некоторые мужественно выстаивали очередь в темных непроницаемых очках, несмотря на пасмурную погоду. Другие заматывались в шарфы до носов, стесняясь самого факта просмотра такого кино.
        Камышев задумался, стоит ли ему потратить немного командировочных на «тлетворное влияние Запада», однако в итоге решил, что лучше придет попозже на другой фильм. Он подошел к патлатому, поинтересовался сеансами на сегодня, и тот рассказал, что вечером будут крутить «Робота-полицейского». Такую ленту Валерий еще не видел, а потому сделал себе мысленную пометку вернуться сюда ближе к шести.
        Затем Камышев прошелся по местным магазинам, но там предсказуемо было шаром покати, и его интерес довольно быстро угас. Зато маленький заштатный музей купеческого быта, куда он зашел в поисках все тех же местных легенд, произвел на калининского следака вполне благоприятное впечатление. А сам он вызвал в учреждении эффект если не разорвавшейся бомбы, то дуновением свежего ветра точно - у горожан старинные кафтаны и дореволюционные газеты популярностью не пользовались.
        Смотрительница музея Елизавета Трофимовна, сухонькая интеллигентная старушка, даже провела для Камышева индивидуальную экскурсию. А следователь, внимательно слушая историю старинного Любгорода, как бы невзначай поинтересовался местными слухами и легендами. К его удовольствию, услышав о людях с синими зубами, загадочном тумане и прочих странных вещах, пожилая смотрительница заметно оживилась.
        - Загадочного у нас много чего происходит! - энергично кивнула старушка. - У нас вообще, знаете ли, городок немножечко мистический, если со стороны посмотреть. Я этого утверждать со стопроцентной уверенностью не буду, но странных историй за свою жизнь слышала много. А кое-что и сама видела - тех же синезубых, к примеру…
        Камышев про себя отметил, что видела их старушка наверняка в черничнике - как было в случае с тем же кладбищенским сторожем Кошкиным. Но говорить ничего не стал, а вместо этого только кивал и заинтересованно поддакивал, чтобы Елизавета Трофимовна, не дай бог, не сбилась и не прекратила делиться все новыми и новыми историями. А поведать ей было о чем. В молодости она успела поучаствовать в финской войне, а потом прошла всю Великую Отечественную фронтовой санитаркой. Сама она была родом из Подмосковья, в ряды РККА попала по собственной инициативе и оказалась в самой гуще событий начала войны.
        Ее полк стоял под Любгородом в начале сорок второго, пытаясь выбить фашистов из района. Командование предпринимало одну попытку за другой, гибли люди, но враг не сдавался. Более того, совершал ответные вылазки. И вот однажды, в ледяном январе, немцы пошли в ночную атаку под покровом тумана. Все еще удивлялись, откуда он взялся зимой, но в итоге плохая видимость сыграла на руку советским солдатам, которые в подавляющем большинстве были местными и ориентировались в Каликинском лесу как у себя дома. Немцев, явно рассчитывавших на эффект внезапности при поддержке тумана, встретили шквальным огнем, положив не менее полуроты. Отряд же Елизаветы Трофимовны потерял при этом всего несколько человек.
        Затем кто-то долго и шумно пытался оттащить трупы погибших фашистов, не реагируя на окрики, и всякий раз, когда часовые открывали стрельбу, неизвестные, которых не было видно во мгле, ретировались. Но потом возвращались с упорством фанатиков, и командир отдал приказ нескольким солдатам, чтобы те подобрались поближе и уничтожили наглецов.
        Рядовые Орлов, Тимофеев и Кравченко выдвинулись с левого фланга, Тарбеев и Бабаян - с правого. Бойцам удалось окружить неизвестных и захватить их в клещи. Однако те оказались настолько ловкими, что сумели вырваться. Все кроме одного… Елизавета Трофимовна помрачнела и даже вздрогнула, рассказывая этот эпизод, будто сама была там, в зимнем лесу под Любгородом, на залитой кровью полянке.
        Отставшего от своих незнакомца красноармейцы решили захватить в плен, но тот, будто дикий зверь, оскалил зубы и зарычал, заставив их от неожиданности впасть в ступор. Всего на пару секунд, но даже этого хватило, чтобы странный человек в изодранной окровавленной телогрейке успел улизнуть.
        - Эмаль на его зубах была синяя, - проникновенно говорила пожилая смотрительница музея. - Не знаю, для чего он так сделал и чем… Но хлопцы наши все как один это видели. В общем, вернулись бойцы, доложили все как есть. А утром командир наш, Пал Степаныч, приказал поляну эту вновь проверить. И, вы представляете, Валера - у всех лежавших там мертвых фашистов оказались разбитые головы без мозгов…
        - Какой ужас… - пробормотал Камышев абсолютно искренне.
        - Не то слово! - с жаром подхватила Елизавета Трофимовна. - Это я вам точно могу сказать, потому что меня Пал Степаныч позвал как медсестру. Помню, страшно мне было, противно, но пришлось… Осмотрела я их - человек десять их было, и у всех мозги из разбитых черепов словно ложкой выскребли.
        - Как думаете, кто это все-таки сделал и зачем? - Валерия мысленно передернуло, когда он представил такую картину.
        Ситуация вновь заиграла новыми красками - если рассказы девочки с рынка и маленького Валико еще можно было принять за детские фантазии, а откровения Лапина за попытку угнаться за сенсацией, то в словах интеллигентной музейной смотрительницы, прошедшей войну, Камышев не сомневался. Конечно, она вполне могла приукрасить историю, добавив популярную в этом городе легенду. Но на фантазерку Елизавета Трофимовна точно не была похожа, тем более, опять же, в разговоре о Великой Отечественной… А это значит, что образ человека с синими зубами возник еще в то время. Впрочем, те же черничники тут тоже были и в начале этого века, и даже в прошлом. А зимой это запросто могло быть варенье, с такой же легкостью красящее зубы, как и свежие ягоды.
        - Был в нашей роте старик Феофан, - вновь заговорила смотрительница музея, отвечая на вопрос Камышева. - Очень набожный, а еще суеверный. Говорил, будто синие зубы только у вурдалаков бывают. А мне кажется, это были люди. Зачем только они фашистам головы разбивали и мозги вынимали, не знаю. Может, мстили. Каратели одну из соседних деревень сожгли вместе с жителями. Так что не удивлюсь, если это кто-то оттуда был, у кого рассудок помутился из-за фашистских зверств. Я и сама, Валера, чего только не насмотрелась на фронте… Особенно в освобожденных деревнях.
        На глазах старушки заблестели слезы, она достала из кармана клетчатый платок, а Камышев деликатно отвернулся, словно бы тоже задумался от тех трагических временах. Впрочем, отчасти так оно и было - оба деда Валерия воевали на Калининском фронте, вернулись домой в орденах. Только Петр Арсеньевич Камышев, дед по отцовской линии, потерял в сражениях ногу. О войне он рассказывать не любил, и из-за этого старался не видеться с внуками - что сам Валерий, что его сестра с детской бесцеремонностью расспрашивали деда о том, куда делась его нога и скольких фашистов он уничтожил лично. Зато другой дед, Николай Иванович, сохранил позитивный настрой до самой своей смерти.
        - А чего горевать-то? - говорил он, сверкая золотыми зубами, когда приходил к ним в гости. - Если бы каждый убивался, мы бы страну заново не отстроили. Ты это, Серёга, бате своему скажи. С войны мы с ним оба вернулись, детей вырастили, теперь внуков нянчим, так что пусть носа не вешает.
        В такие моменты дед Николай строго смотрел на отца Валерия, майора милиции Сергея Камышева, и тот, нахмурив густые брови, согласно кивал. А потом ездил к деду Петру - вытаскивать его из хандры.
        Но сейчас калининский следователь, вспоминая своих пожилых родственников, был гораздо больше сосредоточен на истории с синезубым. Слишком уж много упоминаний о них было… Конечно, версию о вурдалаках Валерий сразу отбросил, а вот вариант с местью его заинтересовал. Готовность убивать, общие ритуалы вроде того, чтобы мазать зубы черникой и притворяться пожирателями мертвых - все это могло говорить об одной очень нехорошей версии. Сектанты. Камышев уже как-то связывался с подобной братией в Калинине и знал, что, задурив себе голову темными историями, такие люди могут творить что угодно. И значит, чем быстрее они их возьмут, тем лучше. Их и того, кто использует суеверия местных жителей в своих корыстных интересах.
        Поблагодарив смотрительницу за отличную экскурсию и не менее интересный рассказ, Валерий покинул музей. Как раз подошло время начала сеанса в видеосалоне, и оставшуюся часть дня Камышев провел за просмотром боевика, озвученного знакомым каждому ценителю зарубежных фильмов гнусавым голосом.
        Глава 25. Летучка
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 19 СЕНТЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК
        Первый рабочий день после выходных начался сумбурно, но в то же время, к удовольствию Камышева, результативно. Во-первых, пришел ответ на его запрос о прибалтах в областной номенклатуре. А во-вторых, как ему доложил дежурящий сегодня Бредихин, один из деревенских участковых, похоже, нашел панночку, и это нужно было срочно проверить. Также в планах калининского следователя были визиты к цивилисту Сыромятнику и главврачу Андроповской ЦРБ Валькенштейну.
        И что еще особенно порадовало Валерия - из командировки в район вернулись оперативники Спицын и Круглов. Оба сидели в кабинете Апшилавы и курили так, что все помещение заволокло сизым сигаретным дымом несмотря на распахнутое окно, в которое клоками пробивался еще не развеявшийся вчерашний туман. При виде Камышева опера вскочили со стульев, загасив окурки в тяжелой деревянной пепельнице, стоящей на подоконнике.
        - Здорово, - Валерий обменялся рукопожатиями с Апшилавой, который тоже был на ногах с самого раннего утра, а потом повернулся к операм. - Привет, мужики.
        - Знакомьтесь, - Эдик на правах хозяина кабинета занялся представлением сотрудников. - Младшие лейтенанты Василий Спицын и Павел Круглов. А это наш коллега из Калинина - старший лейтенант Валерий Камышев. Парень отличный, мы с ним уже сработались.
        Обоим оперативникам на вид было не больше двадцати пяти, как и Апшилаве, но держались они уверенно - сразу видно, что не первый год на службе. Наверняка у каждого за плечами не меньше десятка успешных задержаний, а перед этим наверняка еще и пара лет в армии, судя по выправке. Спицын был кареглазым, темноволосым и коротко стриженым, ростом заметно ниже Камышева. А вот Круглов оказался полной его противоположностью - высоким голубоглазым крепышом с косой русой челкой. Ладони у обоих оказались мозолистыми и крепкими.
        - Докладывайте, что у вас по району, - распорядился Эдик, когда все обменялись короткими фразами с рукопожатиями.
        - Ни на одной из андроповских АЗС такую «Волгу» не видели, - развел руками Круглов. - Попадались похожие с «китовым усом», как та, что мы ищем, но только других расцветок. Со звездой и «акульей пастью» тоже сплошь кремовые да голубые. И все с номерами, опять же в отличие от «нашей».
        - Странно, что эти сволочи именно «китовый ус» выбрали, - подал голос Спицын. - С учетом такого кровавого шлейфа им бы «акулья пасть» в самый раз была.
        Камышев понял, что речь идет о типах радиаторных решеток, и вспомнил, что «двадцать первая», встреченная им у ворот отделения, выглядела именно так, как сказал Круглов. Самая распространенная серия, которую убрали с заводского конвейера в Горьком лишь в семидесятом году. А вот более ранние - те самые со звездой и «акульей пастью» - были гораздо приметнее, и искать подобную оказалось бы проще. Но уж как есть, решил следователь.
        - Я в субботу на городском кладбище сторожа опросил, - добавил он вслух. - Тот сказал, будто «Волга» приезжает к воротам в день полнолуния - как минимум уже дважды такое было. И еще, судя по ее следам, у нее покрышки лысые. Но это опять же с его слов.
        - Вот ведь тебе неймется, товарищ старший лейтенант, - рассмеялся Апшилава. - Я-то думал, ты отдыхать тогда пошел, а тебя, оказывается, по кладбищам понесло!
        - Пусть это прозвучит как глупость, - улыбнувшись в ответ, сказал Камышев, - но я бы в следующее полнолуние там засаду поставил. Кто знает, с чем это у них связано, но если это сектанты, то все возможно. Да и игнорировать свидетеля мы не можем.
        Он полистал отрывной календарь на стене, нашел нужную дату - двадцать пятое сентября, ближайшее воскресенье. Эдик, кивнув, сделал пометку в своем блокнотике с девушкой.
        - Еще что-нибудь он интересного рассказал? - уточнил курчавый следователь.
        - Все, что я сейчас передал, только немного подробнее, - Валерий достал из папки показания Кошкина и Седовой. - Сегодня он в десять сюда придет, я его вызвал. Надо бы допросить с пристрастием. Его и уборщицу оттуда же, с кладбища.
        - Это такая - с лицом обваренным? - уточнил Спицын.
        - Она самая, - подтвердил калининский следователь. - А что с ней случилось, кстати?
        - Да темная у нее история… - нахмурившись, развел руками Василий. - Эту тетку как будто огонь преследует.
        - Глупости это все, - пробасил Круглов, но его напарник лишь отмахнулся.
        - Ничего не глупости! - Спицын даже голос повысил и треснул кулаком по чайному столику, аж чашки зазвенели. - Полгорода об этом знает. Ее лет пять назад в котельной кипятком обварило, когда там пожар был, и с тех пор одни сплошные приключения. У меня бабулька рядом с ней жила по соседству, умерла в том году. Так у них в доме раз в месяц стабильно замыкало, даже вспыхнуло однажды. Потом эта тетка…
        - Седова, - подсказал Камышев.
        - Точно, Седова, - кивнул Василий. - Валентина Ильинична. В общем, потом она переехала на соседнюю улицу, так и там полыхнуло. Барак это был деревянный, как коробок спичек сгорел. И эта Седова со своим красным лицом стояла перед огнем, не шелохнувшись, и смотрела.
        - А потом? - с любопытством уточнил Камышев.
        - Потом барак этот сгоревший расселили, естественно, - пожал плечами Спицын. - А тетка в поселке Лесозаготовителей потом жила, в детдоме уборщицей работала.
        - Слушай, ты о ней так много знаешь, как будто это твоя родственница, - вмешался Круглов.
        - Да не дай бог! - Спицын откинулся на стуле. - Я же говорю, полгорода о ней знает…
        - Погоди-ка, - Валерий зацепился за знакомую деталь. - Это в детдоме, где еще до революции пожал был, а потом, в восемьдесят четвертом, архив сгорел?
        - А вы, товарищ Камышев, откуда это знаете? - удивился Василий.
        - Можно просто Валерий, - напомнил калининский следак. - А про пожар в детдоме я знаю, потому что мы одну версию там отрабатывали… Так ты скажи, значит, эта тетка - Седова - там работала во время пожара?
        - Ага, она оттуда потом и уволилась, - подтвердил Спицын. - Вернулась в Андроповск и устроилась на кладбище.
        - Интересно, - задумался Валерий. - Надо бы ее очень хорошо допросить. Особенно про пожар в детском доме в восемьдесят четвертом.
        - Вот Васька у нас этим и займется, - Апшилава указал пальцем на Спицына. - Раз он эту тетку так хорошо знает.
        - Да без проблем, командир, - пожал плечами оперативник. - Как скажешь.
        - Ладно, с этим мы определились, - Камышев взял инициативу в свои руки. - Давайте дальше. Эдик, там, смотрю, документов гора целая у тебя…
        И без того заваленный бумагами стол усатого следователя действительно пополнился новыми отчетами, которые Эдик начал просматривать еще до прихода своего калининского коллеги. Валерий посмотрел на часы - девять утра. Странно, что Вера и Волков, который уже, по идее, должен был вернуться из Москвы, пока не подошли. Но они смежники, расследование ведут хоть и совместно с милицией, но по своей собственной линии, и докладываться перед ними, как Валерий уже обсуждал с Апшилавой, не должны. А ведь в деле тем временем, похоже, проклевывается что-то интересное… И оба чекиста сейчас были бы весьма кстати, подумал Камышев, но на то и понедельник, раз начинается так тяжело и сумбурно.
        Валерий взял документы из Калинина, которые тоже пришли Апшилаве, но на его, Камышева, имя, и тут же прочел их. Партработников с прибалтийскими корнями в области не нашлось вовсе, так что в версии о маньяке из номенклатуры появилось очередное слабое звено, и от нее калининский следователь в итоге преспокойно отказался. А вот участковый Кузнецов из деревни Рыбниково, к радости сыщиков и оперов, оказался из тех самых милиционеров, кто был на своем месте - едва получив информацию о розыске панночки, тут же сложил два и два, обнаружив женщину, по описанию похожую на подозреваемую. Однако Валерий не спешил с выводами, пока не увидел ее собственными глазами и не допросил. Слишком уж легко вожделенная добыча шла прямо к ним в руки - кто знает, может, это и не она вовсе, а просто внешность основными чертами совпала. Но ненавязчиво присмотреть за ней усатый следователь все же участкового попросил.
        - Предлагаю ехать прямо сейчас, - нетерпеливо похлопал по столу Апшилава, едва положив трубку на зазвеневшие рычаги. - Если та женщина из Рыбникова и есть наша панночка, нельзя терять ни минуты.
        - Подожди, - притормозил его Камышев, окончательно убедившись, что андроповской милиции явно не хватает холодной рассудительности. Если не всем, то хотя бы тому же Эдику. - Во-первых, давай сначала текущие дела распределим. А во-вторых, к панночке я бы все же поехал с Верой - как показала практика, она хорошо раскалывает молчунов.
        - Ты прав, - признал Эдик, ничуть не смутившись, что калининский следак подверг его критике перед подчиненными. - Пашка, на тебе тогда главврач ЦРБ Валькенштейн - у него нужно поднять истории болезни всех пропавших в деле черной «Волги»…
        - И желательно тех, кто пропадал еще в семьдесят девятом, - напомнил Камышев, и Апшилава согласно кивнул. - Я бы еще на самом деле в архиве покопался с семьдесят девятого по текущий - вдруг есть какие-то странности. Мы ведь все вокруг этой черной «Волги» носимся, но что, если преступники на самом деле не уходили в тень, а просто сменили тактику перед тем, как спустя девять лет опять к ней вернуться?
        - Разумно, - опять согласился Апшилава. - Я тогда напрягу Либермана, пусть в своих полочках поковыряется. Вася, а на тебе тогда опрос свидетелей - этих кладбищенских. А потом к цивилисту Сыромятнику, по поводу биографий наших пропавших…
        - Василий, уточни у него заодно информацию по родителям пропавших детей, расширь до бабушек с дедушками, дядей и теть, - снова внес свои коррективы Камышев. - Откуда родом, где учились или воспитывались, кем работали… Данные школьников в деле есть, посмотришь.
        - Может, мы для ускорения процесса свидетелей на практиканта перекинем? - оценив объем работы и явно не горя желанием потратить на нее весь день, предложил Спицын. - У Храпова парень сейчас стажировку проходит, студент-пятикурсник, причем наш, местный. Им его деть некуда, я в курилке сегодня общался, а так хоть опыта побольше наберется. Ну, и нам, разумеется, поможет.
        - Ничего себе, как ваш Храпов кадрами-то разбрасывается, - покачал головой Камышев. - У нас тут завал, не знаем, как дела распределить, а он в раздумьях, куда практиканта деть…
        Спицын в ответ только развел руками. В этот момент в дверь аккуратно постучали, и спустя миг в кабинет заглянула Вера в своем васильковом плаще. После выходных она выглядела заметно посвежевшей, и Камышев отметил, что психиатры тоже могут быть симпатичными.
        - Отлично, - кивнул он, забыв о Храпове и его нежелании заниматься практикантом. - Вас мы, Вера, и ждали. Эдик, помчали в Рыбниково.
        Еще раз перепроверив, все ли сотрудники правильно поняли свою задачу, Камышев и Апшилава отправились к выходу, потащив за собой девушку. Валерий невольно отметил, что от нее приятно пахнет чем-то цветочным - в парфюмерии он не разбирался, просто мог сказать, нравится ему или нет. И это был как раз первый случай.
        Поймав по дороге того самого Храпова, полного следователя с шумной одышкой, они передали ему идею Спицына по поводу практиканта. Храпов заметно обрадовался и вызвал из соседнего кабинета Вадима Жукова, худого короткостриженого юношу в черной тенниске. Тот, услышав, что ему предстоит сейчас допрашивать важных свидетелей, улыбнулся и засиял как начищенный медный таз. Да уж, похоже, не дает толстый следователь парню раскрыться, подумал Камышев. Пожалуй, надо будет его перетащить к себе - с учетом нехватки рабочих рук даже такой неопытный мог пригодиться.
        - Заводи, Матвеич, поехали! - Валерий, сев на переднее сиденье, уже привычно скомандовал пожилому водителю.
        Тот дождался, пока усядутся эксперт Терентьева и лейтенант Апшилава, и вывел машину на покрытую утренней росой и по-прежнему затянутую туманом улицу.
        Вслед им внимательно смотрели черная кошка и крупная серая крыса, не обращавшие при этом друг на друга ни капли внимания.
        Глава 26. Погоня
        ДЕРЕВНЯ РЫБНИКОВО АНДРОПОВСКОГО РАЙОНА, 1988 ГОД. 19 СЕНТЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК
        Дорога до Рыбникова была узкой, всего по одной полосе в каждую сторону, поэтому Матвеич старался лишний раз не выходить на обгон. Встречные машины выныривали из тумана внезапно - буквально вот только что было пусто, а вот мимо с рыком проносится десятитонная машина с цементного завода из соседнего села. Поэтому любой риск был неоправданным.
        Из-за плохой видимости они чуть было не пропустили поворот на деревню, но Вера успела их предупредить, вовремя выхватив взглядом выцветший от времени указатель. Дальше дорога уходила на Конаковский район, в сторону Иваньковского водохранилища. Рыбниково же оказалось расположенным прямо на границе двух муниципальных образований.
        Матвеич вел «шестерку» аккуратно, объезжая огромные грязевые ямы, но их все равно трясло на колдобинах, по которым давно уже плакал грейдер. Камышев почувствовал, что его начинает клонить в сон, и тут вдруг мглистую тишину прорезали одиночные выстрелы, сопровождаемые мягкими сполохами в гуще тумана.
        - Давай-ка вперед! - скомандовал он, и Матвеич послушно разогнал мотор почти до сорока километров в час. Быстрее было уже нельзя, машина мгновенно превращалась в скачущего кузнечика.
        Вот уже из тумана показался ближайший дом - именно тот, что был им нужен, если верить участковому. И тут вдруг раздался еще один выстрел, всего один и словно бы какой-то беспомощный. Затем повисла гнетущая тишина, а сквозь туман промелькнули слабенькие огоньки, они были уже совсем рядом. Крикнув водителю, чтобы остановился, а Вере - чтобы легла под сиденье, Валерий выхватил табельное оружие и сразу же снял его с предохранителя. То же самое сделал и Апшилава, после чего они с Камышевым дружно выскочили из «шестерки».
        Послышался звук ревущего двигателя - мощного и необузданного, словно дикий зверь. Из тумана вынырнула черная «Волга», тяжело перевалилась через кочку и пронеслась мимо следователей, едва успевших отпрыгнуть в сторону. Сомнений не оставалось - это была та самая «двадцать первая» без номеров и с «китовым усом» на радиаторе. В темных непроницаемых окнах отражался туман, и казалось, будто машина едет сама по себе. Как противоестественный живой организм.
        - Стой! - заорал Эдик и выстрелил в воздух.
        - По колесам бей! - крикнул Камышев и сам выпустил в сторону уходящей «Волги» две пули.
        Мимо! Валерий не поверил своим глазам - он не сомневался, что попал, ведь расстояние было смехотворное, а по огневой подготовке у него стояло «отлично». Ему даже показалось, будто бы там, где прошли траектории выстрелов, дрогнуло пространство, словно отклонив пули от «двадцать первой»…
        «Из-за тумана, наверное, - решил Камышев. - Оптический обман, иллюзия…»
        Апшилава тем временем тоже вел огонь вслед уходящей черной «Волге», но безуспешно. Требовалось действовать быстро, и Валерий скомандовал водителю, чтобы тот разворачивал машину для погони. А пока Матвеич крутил на ухабах «шестерку», сам следователь пробежал чуть вперед, к показавшемуся во мгле деревенскому дому - если участкового не убили, ему нужно оказать помощь.
        И буквально сразу же Валерий наткнулся на валяющуюся на земле милицейскую фуражку. Рядом лежал разряженный «Макаров», а вот самого участкового видно не было. В голове Камышева мелькнула мысль: бросился за машиной с преступниками? Глупости - вряд ли бы он тогда выронил пистолет, пусть даже с пустой обоймой.
        - Валера, давай за ними! - крикнул, подбежав, Апшилава. - Я здесь останусь, вызову подмогу и дождусь, заодно осмотрю тут все… Пусть Матвеич с ГАИ свяжется, надо перекрыть дороги! Давай!
        Он хлопнул Камышева по плечу, и тот, коротко кивнув, бросился к машине. Эдик был прав - черную «Волгу» нельзя упустить, но и оставлять просто так место преступления тоже. Валерий запрыгнул в салон, хлопнул дверью и постучал по пластиковой панели. Впереди все еще виднелись размытые красные пятна стоп-сигналов и габаритов «Волги».
        - Гони, Матвеич! - заорал он. - Вон за ними гони!
        Водитель утопил педаль газа в пол, «шестерка» обиженно взревела разболтанным резонатором, который Матвеич все никак не мог подтянуть. Не жалея подвески, шофер бросил машину в погоню, и они почти настигли таинственную «двадцать первую». Но ее водитель-невидимка, словно почувствовав решимость милиционеров, надавил на газ, и машина легко ушла вперед, плавно переваливаясь через ямы и кочки. «Шестерку» же, как назло, мотало словно дикого козла, из-за чего она никак не могла разогнаться.
        - Давай, родной! - крикнул Камышев. - Гони, Матвеич!
        «Волга» буквально запрыгнула с грунтовки на шоссе, оставив на асфальте грязные комья размытой почвы. Милицейский автомобиль вырвался следом и лег уходящей легенде автопрома в кильватер. Пожилой водитель, настроив рацию, хрипло докладывал о происшествии диспетчеру местного отделения ГАИ.
        «Уйдут, - подумал Валерий. - Опять уйдут. Нельзя этого допустить!»
        - Конаковских тоже поднимайте! - прокричал он уже вслух в рацию. - Нужно захлопнуть этих тварей в капкан!
        Он решительно высунулся из окна, прицелился и дал пару выстрелов по колесам «Волги». Мимо. В салоне завоняло порохом. Камышев выругался, затем выстрелил снова, но понял, что понапрасну расходует боезапас - как и тогда, в деревне, пули уходили куда угодно, но только не в несущуюся прочь «Волгу». Она как раз еще сильнее разогналась, плавно уходя в туманный горизонт, но сосредоточенный шофер, вцепившись в руль, выжимал из стареньких «Жигулей» максимум.
        - Давай, Матвеич! - в нетерпении воскликнул калининский следователь.
        - Даю, Валера! - прохрипел водитель. - Тебе что больше нравится - догнать его или разбиться?
        - Первое, - ответил Камышев. - Поэтому уж постарайся, отец. Гони!
        - В Калинине у себя командуй, Валерий Сергеич! А тут - я! - оборвал следака Матвеич.
        - Потеряем! - Камышев сжал кулаки, чувствуя холодную сталь пистолета. - Потеряем же!
        - Никуда мы его не потеряем! - отозвался водитель. - Куда он денется… Вот он!
        На пути уходящей от них «двадцать первой» возник медленно плетущийся трактор, и тот, кто был за рулем «Волги», моментально ушел в сторону. Матвеич не отставал, напротив, еще сильнее вдавил педаль в пол и почти догнал «Волгу». Камышев бросил взгляд на спидометр - мчались под сотню. Не такая уж высокая скорость, но на трассе в тумане, особенно таком густом, она была очень и очень опасна.
        Вот из грязной клубящейся ваты вынырнул еще один трактор, затем сразу комбайн, другой, третий. «Волга» тяжело и уверенно мчалась по встречке, обгоняя вереницу сельскохозяйственной техники. Матвеич одновременно старался не отставать и жался поближе к комбайнам, чтобы в случае чего нырнуть между ними.
        Раздался оглушительный звуковой сигнал, визг тормозов и стираемых об асфальт покрышек, и на «шестерку» вылетел, слепя фарами, темно-зеленый сто тридцатый «ЗиЛ». Матвеич, выругавшись, резко рванул руль влево, Вера вскрикнула, когда милицейский автомобиль едва разъехался бортами с огромным самосвалом и, с ревом проскользнув по обочине, вновь вернулся в полосу.
        «Волга» куда-то делась, хотя Камышев был уверен, что проскочить между грузовиком и колонной комбайнов она не успела. Но и ни в кого при этом не врезалась, и калининский следователь терялся в догадках, куда же пропала эта чертова «двадцать первая».
        - Матвеич, тормози! - приказал он.
        Они проехали еще около полсотни метров, но ни разбитой, ни целой «Волги» так и не увидели. А на дороге, уходящей в туман, не было и намека на удаляющиеся габариты. Камышев, приказав Вере оставаться на месте, выскочил из машины, заглянул в кювет сперва с одной стороны трассы, потом с другой. Пусто. Мелькнула мысль: может, «Волгу» спихнул с дороги головной комбайн? Камышев присмотрелся - видно в тумане плохо, но машины по-прежнему шли на малой скорости. Он вернулся в «шестерку» и сказал Матвеичу, чтобы подъехал ближе.
        На обочине обиженно пыхтел самосвал, водитель которого как раз выпрыгивал из кабины. Валерий, снова выйдя в промозглый сырой туман, поднял руку, подавая сигнал машинисту головного комбайна, и колонна сельскохозяйственной техники остановилась. Люди в спецовках, громко ругаясь, высыпали на дорогу. Валерий пошел к ним, держа правую руку с пистолетом опущенной, а левую вытянув с раскрытым удостоверением.
        - Милиция! - крикнул он. - Старший лейтенант Камышев! Пострадавшие есть?
        Нестройный хор голосов ответил ему, что все целы, но надо бы товарищу милиционеру объясниться.
        - Парни, где-то в кювете может быть машина с преступниками! Кто-нибудь видел, куда именно она вылетела? - Валерий обратился к машинистам. - Двадцать первая «Волга», черная!
        - Так она дальше проехала! - крикнул кто-то, и тут же все остальные загомонили.
        - Куда она проехала? Ее же самосвал снес!..
        - Какая «Волга»? Не было «Волги»!
        - А я видел - черная, и олень на капоте!..
        Тем временем вперед, растолкав машинистов, выскочил водитель самосвала - потертый мужик в кирзачах и с ватным подшлемником на голове.
        - Ты что же это, твою мать, творишь-то, а? - руки у шофера тряслись, глаза расширились от испуга. - А если б я тебя снес? Кто ж так ездит-то, а? Тем более в туман, так тебя разэдак!
        - Спокойней, пожалуйста, - одним своим видом и спокойным тоном Камышев заставил мужика разжать невольно поднявшиеся кулаки и успокоиться. - Я же говорю, милиция. Вам навстречу выскочила черная двадцать первая «Волга», куда она делась?
        Вопрос казался очевидным, ведь если машинисты могли не обратить внимание на автомобиль с преступниками, то водитель самосвала его точно заметил, иначе бы не вильнул в сторону. Однако ответ мужика Валерия огорошил.
        - Какая еще «Волга»? - он изумленно вытаращил глаза. - Вы ж на «шестерке» мне навстречу выскочили! А на какую-то «Волгу» теперь грешите!..
        Глава 27. Поиски
        ДОРОГА МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ КОНАКОВО-АНДРОПОВСК, 1988 ГОД. 19 СЕНТЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК
        Камышев испытал неприятное тянущее чувство под ложечкой. Скорее всего, водитель грузовика пропустил «двадцать первую», сосредоточив все внимание на их машине. Во-первых, туман, во-вторых, огромная скорость, все произошло довольно быстро… И тем не менее, черной «Волге» опять удалось скрыться. Оставалось только надеяться на посты ГАИ по конаковской трассе.
        - Валер! - Камышев не успел ничего ответить водителю «ЗиЛа», потому что его отвлек подошедший Матвеич. - Там ваш чекист на милицейской волне вышел, тебя требует.
        - Скажи ему, что я сейчас поиски организую и подойду, - попросил следователь, и пожилой шофер, кивнув, направился обратно к «шестерке».
        - Тоже мне милиция! - мужик из самосвала, задетый тем, что ему не уделили должного внимания, принялся ворчать. - Ездят как попало, а преступников ловить кто будет?
        - Вообще-то, товарищ, мы преступников и ловим, - строго сказал Валерий. - И вы нам сейчас в этом поможете.
        - Я? - от неожиданности шофер даже отступил назад.
        - И вы, и остальные, - подтвердил Камышев и обратился к машинистам: - Товарищи, надо прочесать кюветы и съезды по сторонам дороги. Чем скорее, тем лучше.
        - Борисов моя фамилия, - из рядов комбайнеров и трактористов вышел высокий растрепанный парень в десантном тельнике. - Из армии недавно демобилизовался… Есть опыт.
        - Отлично, - кивнул следователь. - Организуйте своих. Ищите все, что поможет выйти на преступников - следы протекторов, возможно, какие-то отвалившиеся детали. Если бандиты не ушли по шоссе, хотя бы поймем, где они приблизительно могут скрываться.
        - Сделаем, товарищ милиционер, - ответил Борисов. - А ну, мужики, поможем милиции! Сеня, Антоха - туда! Витек, Сашка, Ахмет - с той стороны гляньте!.. Ты, дядя, тоже давай!
        - А я-то с какого лешего? - выругался водитель самосвала. - Он милиция, он пусть и ищет! И вы, если хотите, а мне вообще-то за грузом ехать…
        - Стоять! - приказал Камышев развернувшемуся было мужику. - Это те душегубы, которые детей убивают в Андроповске. На черной «Волге»…
        - У меня тоже дети! - зло ответил водитель, не слушая осуждающих его машинистов. - Если меня кокнут, ты их кормить будешь, старлей?
        - Вот ради своих детей тоже нам и помоги, - Валерий попытался достучаться до совести мужика.
        - А ты моих не трожь! - внезапно взвился водитель и замахнулся на Камышева.
        Тот легко заблокировал его руку и выкрутил сустав болевым приемом. Мужик зашипел, потом жалобно заскулил, прося отпустить. И что-то такое в этот момент мелькнуло в его глазах, что Камышев неожиданно понял: спорил тот не из вредности или того, будто ему плевать на других. Просто он еще не отошел от страха, когда чуть не врезался в них на трассе. А потом еще и история об охотниках за детьми только все усилила.
        Сейчас можно было бы сломать этого шофера: дожать, задержать, показать всем вокруг, что милиция - это серьезно. Вот только на самом деле милиция - она не для страха, она чтобы помогать людям. Даже таким, и если есть шанс достучаться…
        - Не проходить мимо - это долг каждого советского человека, а не только милиционера, - по-прежнему удерживая водителя, принялся объяснять следователь. - Эти преступники очень опасны. И если мы их упустим, потому что тебе страшно… Мне тоже, может быть, страшно. Но я знаю, что эти твари уже больше десятка невинных людей убили, и среди них, опять же напомню, дети.
        Камышев не был уверен, что у него получится. Все-таки слова - это не самое сильное его оружие. Та же Вика когда-то смеялась над его неуклюжими попытками объяснить что-то, о чем она не знала или с чем была не согласна. Но неожиданно водитель, взятый на болевой прием, перестал вырываться. Прямо после того, как Камышев угадал про его страх, и тот словно лишился всей своей силы.
        «Как говорила прабабушка, узнай название проклятья, и оно перестанет действовать», - мелькнуло в голове у следователя, но тот поспешил отмахнуться от несвоевременных мыслей.
        - Я понял! - прохрипел мужик. - Отпусти, старлей! Я с парнями пойду…
        - Другое дело, - одобрительно кивнул машинист Борисов, который, распределив своих коллег, остался на месте на случай, если Камышеву потребуется помощь. - Давай в ту сторону.
        - Спасибо, товарищ, - Камышев отпустил мужика, который, что-то бормоча, побежал к обочине, и протянул парню руку. - Только будьте с ребятами осторожнее. Преступники могут быть вооружены.
        - Не учи ученого! - раздалось в ответ добродушное ворчание. - Я в Афгане душманов голыми руками ловил…
        Камышев кивнул машинисту, пожал ему протянутую в ответ руку - вот кому не надо было ничего объяснять - и торопливо направился дальше к «шестерке». Матвеич неотступно шагал следом. Когда они сели в салон, водитель отогнал автомобиль на обочину, чтобы не мешать движению.
        - Товарищ старший лейтенант? - сквозь помехи до Камышева донесся голос Волкова.
        - Так точно, товарищ капитан, - подтвердил Валерий. - Вынужден доложить, что преступники ушли от нашей погони, но я организовал машинистов из проходящей колонны. Ищем хоть какие-то следы.
        - Знаю, - ответил чекист. - Вера мне уже передала в двух словах… Да и многие другие уже отчитались.
        - Виноват, товарищ капитан, - Камышев повернулся в сторону поля справа от дороги, словно надеясь увидеть там прячущуюся «Волгу». - Сейчас прочешем местность, опросим свидетелей…
        - Да ты не оправдывайся, старлей, - добродушно усмехнулся Волков. - Прочесывай, опрашивай. Делай свое дело. А вообще, все не так плохо. Мы теперь точно знаем, что преступники базируются где-то в Конаковском районе или примерно на границе Андроповского. Все окрестные гаишники сейчас на ногах, военных из местной части по тревоге подняли. Сейчас туман рассеется, вертушки поднимут. Так что, как закончишь, забирай Апшилаву и дуйте все вместе в отделение, нечего на дороге дежурить. Я к тебе уже наряд дополнительный вызвал, они вахту примут. Конец связи.
        - Матвеич, ты слышал, - Камышев посмотрел на водителя. Тот понимающе кивнул.
        - В Рыбниково потом опять, значит, - прохрипел он. - Пойдем, я тоже мужикам помогу…
        - Нет, Матвеич, - покачал головой Валерий. - Тебе нужно охранять Веру.
        - Я и сама… - начала было девушка, но Камышев быстро ее осек.
        - Что сама? - он строго посмотрел на Веру. - У вас, может, оружие табельное есть? Сидите здесь и не отсвечивайте. Потом лучше мне поможете машинистов опрашивать.
        Эксперт Терентьева умолкла, а Валерий отправился контролировать ход поисков. Увы, никаких следов организованные им машинисты не обнаружили. «Волга», по всей видимости, ушла по шоссе, каким-то немыслимым чудом увернувшись от столкновения с самосвалом.
        Подъехала «девятка» с патрульными милиционерами - видимо, их имел в виду капитан Волков, когда говорил о высланном в помощь Камышеву дополнительном наряде. Коротко поговорив с парнями, Камышев выяснил, что они из соседнего Конаковского района, и про себя отметил расторопность чекиста.
        В итоге опрос свидетелей занял минут сорок, вот только его результаты Валерию не понравились - из восемнадцати человек «Волгу» однозначно видели только пятеро. Еще пятеро не были уверены в марке и даже в цвете машины, которую преследовали милиционеры. Оставшиеся же, в том числе водитель самосвала, были и вовсе уверены, что никакого другого автомобиля кроме «шестерки» попросту не было.
        «С другой стороны, конечно, туман, - размышлял Камышев. - Плохая видимость, все на высокой скорости… Могли не заметить, не обратить внимания. Но, черт возьми, это все уже слишком странно. А еще эта панночка, которая сидела себе в Рыбникове спокойно, но стоило только за нее взяться, как столько всего закрутилось…».
        Попрощавшись с конаковскими коллегами и отпустив с благодарностями машинистов, Валерий вернулся в «шестерку» к Матвеичу и Вере. Пожилой водитель развернул автомобиль и повел его в сторону Рыбникова. На месте они были уже минут через двадцать, и за это время густая мгла успела рассеяться. Будто бы ее и не было, как и проклятой «Волги», откровенно издевающейся над милицией и здравым смыслом.
        Возле закрытого деревенского дома, где пропавший участковый Кузнецов должен был караулить панночку и при необходимости задержать, стоял «рафик» с надписью «Криминалистическая лаборатория», чуть поодаль - уже знакомый Валерию желтый милицейский «уазик». По двору сосредоточенно передвигались люди - шла привычная Камышеву следственная работа. Фотограф снимал место преступления, эксперты собирали пробы. Навстречу калининскому следаку и молчаливо сопровождавшей его Вере попался толстяк Храпов, кивнул, как будто они не виделись сегодня с утра в отделении. А потом неизвестно откуда вынырнул Апшилава.
        - Труба, Валера, - сообщил он. - Полная труба, чертовщиной какой-то пахнет.
        - Опять? - невпопад переспросил Камышев, а потом спохватился. - Рассказывай.
        - Да нечего тут особо рассказывать, - пожал плечами Апшилава. - Подозреваемая исчезла, от Кузнецова одна фуражка осталась и пустой «Макаров»… Ну, это ты уже и так знаешь.
        - Если честно, я до конца надеялся, что участковый где-то здесь, - признался Валерий. - Пусть даже раненый. А тут, получается, эти сволочи его с собой забрали… И не факт, что живым. Если это так, то они нам всем настоящую войну объявили. Властям, милиции, обществу.
        - Увы, - вздохнул Эдик. - Как вы уехали, я сразу в дом вошел - там пусто. Затем все вокруг обошел. Пока наши ехали, я тут даже к соседям заглянул. Но по домам сейчас одни бабки, которые в тумане ничего не разглядели, даже выстрелов как будто бы не слышали, а работающий контингент сейчас в поле.
        - Надо бы подомовой обход провести, - сказал Камышев.
        - Храпов с парнями сейчас этим занимается, - успокоил его Эдик. - Его временно к нам подключили, со всех других дел сняли. Из-за этих гадов у нас остальные расследования простаивают…
        - А много дел-то? - Камышев взял протянутую сигарету и прикурил от фирменной «Скилтавы».
        - Да как обычно, - пожал плечами Апшилава, выпуская колечки дыма. - Квартирные кражи, угоны велосипедов… Есть и кое-что нестандартное - поджоги в последнее время участились.
        - Думаешь, у вас тут еще и серийный поджигатель объявился? - заинтересовался Валерий. - А раньше похожие случаи были? Может, пироман какой-то срок отмотал и вышел, решив за старое приняться?
        - Ты знаешь, - Эдик нахмурился, - как-то вот слишком странно все. Любителей красного петуха на регулярной основе пускать у нас не проходило. Так что версия с рецидивистом не подходит. Хулиганов тоже трясли - клянутся и даже божатся, что дома не трогали. Один от страха, чтобы поджог не повесили, даже в мелкой краже сознался.
        - Может, неосторожное обращение с огнем? - предположила Вера. - Бывает такое, что люди сами виноваты, а ищут, на кого свалить…
        - Вряд ли, - покачал головой Апшилава. - По всем инцидентам есть заключения - короткое замыкание. Причем в «Горэлектро» утверждают, что линии новые, а управдомы как один говорят, будто никто не жаловался.
        - То есть даже не только частные дома горели? - удивился Камышев. - Это уже тогда серьезней…
        - Ага, - подтвердил курчавый коллега. - На Фрунзе две квартиры в разных концах пятиэтажки выгорели. Хорошо, что никто не погиб, пожарные вовремя приехали. Я уж думаю, не наша ли это Седова чертит… Не зря же Василий про нее рассказывал, будто ее огонь преследует. Сейчас как раз ее Вадик Жуков опрашивает… Ну, этот практикант Храповский. Заодно, может, хотя бы это дело раскроем.
        - Эдик, ты серьезно? - Валерий с удивлением посмотрел на приятеля. - Мне эта Седова тоже не нравится, но не настолько, чтобы на нее поджоги вешать. Лучше еще раз тряханите хулиганов, это, на мой взгляд, более действенно. А от краснолицей женщины я, если честно, жду хоть каких-то подробностей по черной «Волге»…
        - Пожалуй, ты прав, - признал Апшилава. - Все эти байки от Спицына… А насчет «двадцать первой», похоже, у меня просто уже руки начинают опускаться… Ловим их, ловим, но все без толку.
        - Ладно, пока рано сдаваться, - сказал калининский следователь, пытаясь подбодрить не столько приятеля, сколько самого себя. - Волков сказал, что местный гарнизон по тревоге подняли. Сейчас всю округу прочешут - тут этим тварям на «Волге» никак не скрыться уже. И панночке, если она с ними заодно.
        - Хотелось бы надеяться, - выдохнул Апшилава и щелчком отправил догоревший окурок на дорогу, растерев его в пыль кроссовкой. - Мне вот интересно, как они Кузнецова с оружием обезвредили и зачем с собой увезли. Жалко мужика, если убьют. Чуть-чуть же мы совсем не успели.
        Он покачал головой, задумчиво глядя куда-то вдаль. Камышев вспомнил, как ожидал от преступников в качестве следующего шага нападение на милиционеров - и вот это произошло. Участковый Кузнецов вступил с ними в неравный бой и зачем-то был похищен, разделив, судя по всему, судьбу всех остальных жертв черной «Волги». Не растворился же он, в самом деле…
        - Я в «Огоньке» читала переводную статью, - заговорила молчавшая до этого Вера. - Там рассказывалось о всяких загадочных событиях. Так вот, кажется, в Нью-Йорке внезапно начали пропадать люди. Причем не как здесь, в Андроповске, а у себя в домах и в квартирах. Находили пустые пижамы и тапочки в ванных комнатах или в душевых. И все при этом в какой-то мерзкой слизи… Полиция зашла в тупик, ФБР подключили, а потом случайно одна из потенциальных жертв выжила - бывший военный привык даже в душ брать пистолет. Так вот, якобы, из водопроводного крана вытекла черная слизь и попыталась на него напасть. Он начал стрелять, всех переполошил, но слизь ушла обратно…
        - Чего они только там в Америке не придумают, - усмехнулся Эдик. - И что в итоге?
        - Говорят, люди там до сих пор так и пропадают, - ответила Вера. - А слизь эту будто бы никто никак не может выследить и поймать. Назвали ее Черной Смертью.
        - Поэтично, - выдал вердикт Апшилава. - Но фантастично.
        - Вовсе не обязательно, - возразила девушка. - Мне по службе доводилось сталкиваться с магнетизерами. А точнее - людьми, которые утверждали, будто удерживают на себе металлические предметы. Выглядело и впрямь фантастично, но на самом деле это всего лишь игра мускулов, умение грамотно держать равновесие и… чуточка липкого пота.
        - Лихо, - сказал Валерий. - Но какая тут связь с Черной Смертью из Америки и нашей черной «Волгой»?
        - Черная Смерть, если это и вовсе не выдумка, может оказаться ядовитым веществом, которое случайно попало в водопровод, - ответила Вера. - А страшная «Волга» с таинственными убийцами - это всего лишь машина с обнаглевшими преступниками, которых мы с вами обязательно прижмем к ногтю.
        - Вы знаете, коллеги, - задумчиво проговорил Камышев, - после всего происходящего я, кажется, уже перестаю чему-либо удивляться.
        В повисшей тишине было слышно лишь, как переговариваются эксперты-криминалисты и что-то говорит одному из своих оперов одышливый следователь Храпов.
        Глава 28. Белые пятна
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 19 СЕНТЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК
        В отделение они вернулись только через несколько часов - происшествие в Рыбникове настолько обескураживало и добавило странностей, что работы хватило всем. Нужно было как минимум прояснить личность и судьбу исчезнувшей панночки, так как именно из-за нее и разгорелся сыр-бор. Увы, соседи не рассказали ничего такого, за что можно было зацепиться - абсолютно тихая и не особо общительная молодая женщина с очень необычными черными глазами под стать волосам. Настоящая панночка из «Вия». Трудилась сельским фельдшером, жила без мужа, хоть и обладала яркой внешностью, при этом на ухаживания местных механизаторов не отвечала. А потом вот оказалось, что была связана с бандитами на черной «Волге»…
        Спицын и Круглов как раз к этому моменту тоже были на месте, и по их виду было понятно, что оба что-то накопали. Валерий попытался было коротко ввести капитана Волкова в курс дела, начав рассказывать о запросах в медучреждения и отдел ЗАГС, но тот, оценив объем данных, объявил общее собрание в кабинете Величука через десять минут. И это было разумно, отметил про себя Камышев, так как немного запаздывал зарывшийся в архивных делах Либерман, а раскопанные им детали также могли пролить немало света на эту темную, тянущуюся уже около десятилетия, историю. Вот только ему самому времени на подготовку почти не оставалось…
        В целом отделение было похоже на растревоженный улей - то и дело по коридору грохотали сапогами и ботинками бегущие милиционеры, а взмокший Бредихин едва успевал отвечать на беспрестанные телефонные звонки. Апшилава утащил Камышева покурить на крыльце, Вера, что удивительно, увязалась за ними, а следом подтянулись и оба оперативника - Круглов и Спицын. Прогонять их, естественно, никто не стал. Какие могут быть секреты от своих? Правда, здесь Валерия все же начинали одолевать сомнения - откуда-то ведь преступники на «Волге» узнали о том, что пропавший участковый Кузнецов обнаружил подозреваемую…
        Но кто мог им об этом сообщить? Апшилава? Бредихин, который с утра принял звонок от деревенского милиционера? А может, и сам Кузнецов, которого тогда, получается, не похитили, а он сам скрылся? С другой стороны, зачем ему в таком случае вообще было выдавать панночку? В голове Камышева крутились разные версии, но ни одна из них его не устраивала полностью. Оставалось разве что собрать всю имевшуюся сейчас информацию и попробовать связать ее воедино.
        - Колян говорит, всю районную милицию на уши поставили, - Васька Спицын, нервно смолящий уже вторую сигарету, посмотрел на Эдика, потом на Валерия.
        - И военных тоже, - кивнул Апшилава. - Я слышал, соседние районы тоже своих подняли. На всех дорогах посты, некуда этим бандитам деться.
        - Опять смоются, - с сомнением проговорил Круглов. - Видать, и вправду заговоренная у них машина…
        - Глупости это все, - помотал головой Камышев. - Если преступникам удается скрываться, это не их заслуга, а наша недоработка. На этот раз никаких провалов быть не должно. Все уже слишком серьезно, если они до представителей власти дошли.
        Никто ему не ответил, но это и не требовалось. Все и так прекрасно понимали, что похищением, а может, даже и убийством участкового из Рыбникова бандиты пересекли красную линию. И теперь их нужно искать с удвоенной, утроенной или даже с удесятеренной силой. Никто не мог гарантировать, что подобного не произойдет с другими милиционерами. А если бандиты принялись за служителей закона, это уже война, как немногим ранее сказал Камышев.
        - Валерий Сергеевич! - на крыльце появился эксперт Либерман, у которого явно тоже было чем порадовать следователей. - Кажется, я нашел…
        - Отлично, Михаил Яковлевич, - кивнул Камышев, затем посмотрел на часы, покачал головой. - Коллеги, я вас попрошу каждого вкратце доложить обо всем, что вы узнали. А подробностями займемся, судя по всему, уже в процессе…
        По-хорошему, им бы всем побольше времени, чтобы все обсудить, свести воедино, подготовить основательный доклад… Но Волков явно торопился, скорее всего, от него уже требовали отчета в Москве, вот и приходится теперь в итоге все на ходу узнавать, в жуткой спешке. Впрочем, когда десять минут, отведенные капитаном на подготовку, постепенно истекли, Камышев уже прокручивал у себя в голове новые подробности.
        - Пойдем, - махнул он своим, не выключаясь из попытки выцепить из новых фактов какие-то еще закономерности. Не впервые Валерию приходилось вот так вот, из огня да в полымя, из оперативной работы нырять сразу же в отчет перед начальством. А потому искусство анализа на ходу уже было освоено им в совершенстве, и он знал, что удачные идеи могут прийти в голову в любой момент.
        Следственная группа молчаливой вереницей переместилась с крыльца отделения в кабинет Величука, где вскоре стало невероятно тесно. Помимо самого майора, Волкова с помощницей, Либермана, Камышева и Апшилавы с оперативниками к летучке присоединился Храпов. Пришлось нести стулья из соседних кабинетов.
        Когда все разместились, чекист первым взял слово, встав у окна, чтобы всем было его хорошо видно. Валерий покрутил головой в поисках практиканта Жукова - он попросил дежурного отправить его на собрание, но паренька до сих пор не было. А ведь взятые им показания также могли добавить интересных деталей. Не хотелось бы думать, что Вадик раздолбай, как выражался в подобных случаях калининский командир Камышева - майор Антонов.
        - Итак, товарищи, вы все знаете, по какому поводу мы собрались, поэтому в долгих предисловиях нет нужды, - начал тем временем Волков. - На текущий момент преступники на черной «Волге» продолжают скрываться, но на их поимку брошены большие силы. Административные границы Андроповского района перекрыты милицейскими постами и патрулями, леса прочесываются войсками, ведется наблюдение с воздуха. То же самое происходит и в Конаковском районе, куда предположительно могли проскочить подозреваемые. А пока мы ждем результата, товарищи, я попрошу старшего лейтенанта Камышева и его коллег доложить обо всех известных на данную минуту деталях. И сразу хочу извиниться перед Валерием Сергеевичем и остальными за спешку - дорога каждая минута.
        Валерий, одобрительно отметив про себя поведение Волкова, почувствовал, как на него сразу же воззрились не меньше десятка глаз, но виду не подал. Спокойно встал со своего места, прошел к окну и встал на освобожденное для него чекистом место. Слегка прокашлялся и начал.
        - Товарищ капитан, мне действительно потребуется помощь коллег, которые по моему заданию выяснили эти самые детали, - он повернулся к чекисту, и тот едва заметно кивнул. - Для начала я попрошу оперативников Спицына и Круглова рассказать о полученных результатах. Василий, давай с тебя.
        - Я был у цивилиста Сыромятника, - поднявшись со стула, принялся докладывать Спицын. - Так вот, как и предполагал Валерий Сергеевич, почти все пропавшие имеют отношение к районному детскому дому.
        Камышев почувствовал ком в горле. Васька ранее в двух словах уже объяснил ему, что именно удалось узнать, и картина складывалась весьма напряженная, но сейчас, обдумав, он как будто бы слышал это впервые.
        - При этом не все пропавшие были воспитанниками, мне удалось выяснить, что часть из них были работниками детдома, - продолжал Спицын. - К примеру, пропавшая Варвара Жданова в начале восьмидесятых трудилась там поварихой.
        - Постойте-ка, товарищ Спицын, - вмешался Волков. - А как же быть с детьми из первой школы? Они ведь, насколько я знаю, не были сиротами…
        - А тут самое интересное, товарищ капитан, - оперативник посмотрел на чекиста, затем на калининского следака. - Мама пропавшего Мити Ерохина воспитывалась в этом детском доме, а бабушка Алеши Попова со стороны отца одно время была заместителем директора.
        «Вуаля! - довольно воскликнул про себя Камышев. - Хорошо, что я попросил Спицына еще раз проверить родителей пропавших школьников. Вот только он позер и, похоже, карьерист. Заранее мне ничего не сказал, все приберег для личного выступления перед начальством. Впрочем, мне на его эго плевать, лишь бы делу не мешало. Сейчас главное, что появились новые интересные подробности. И пусть нам все еще непонятно, чем бандитов так интересует андроповский детский дом, мы хотя бы теперь уверены, что все это не случайность».
        - Отлично, - сказал он уже вслух. - Василий, спасибо. Павел, давай теперь ты.
        - У меня данные сразу по ЦРБ и городской поликлинике, - принялся докладывать белобрысый оперативник. - С главврачом больницы я побеседовал лично, а вот из второго места пришел ответ на более ранний запрос от лейтенанта Апшилавы. К сожалению, информация сохранилась не по всем, но то, что есть, весьма интересно. У каждого в истории та или иная хроническая болезнь.
        - Версию о черном рынке трансплантологии это, тем не менее, полностью не отметает, - вставил ремарку чекист. - Но информация очень и очень ценная… Валерий Сергеевич, у вас еще что-то есть?
        - Да, - кивнул Камышев. - Во-первых, я хотел бы дополнить коллег, что они проверяли не только нынешних пропавших, но и тех, кто исчезал после танцев в семьдесят девятом году. Там все то же самое. А во-вторых, Михаил Яковлевич Либерман тоже может рассказать нам кое-что любопытное.
        - Благодарю вас, Валерий Сергеевич, - пожилой эксперт, встал, скрипнув стулом, откашлялся. - Хочу напомнить, что дело семьдесят девятого вел следователь Анатолий Петров, ныне покойный. Так вот, я прошелся по его архиву, проверил также похожие дела других следователей и наткнулся на весьма любопытные совпадения. Черной «Волги» с неизвестными преступниками не было с того времени по нынешнее, но…
        Он многозначительно обвел взглядом присутствующих. В кабинете царило глухое молчание, каждый во все глаза смотрел сейчас только на Либермана. Он прочистил горло и продолжил.
        - В Андроповске с тысяча девятьсот восьмидесятого по восемьдесят седьмой было зарегистрировано пять бесследных исчезновений детей.
        У Валерия сердце будто бы провалилось из груди и вернулось спустя показавшуюся ему вечностью секунду. Не зря они озадачили Михаила Яковлевича, абсолютно не зря.
        - Дети, повторюсь, так и не были обнаружены, равно как и их тела, - вновь заговорил эксперт. - Из взрослых, что любопытно, никто не мог дать внятных показаний, но вот сверстники пропавших описывали странного человека, который завлекал своих жертв котятами - мол, пойдем посмотрим. Судя по описанию, это мужчина в возрасте около пятидесяти, одетый в черный плащ и широкополую шляпу.
        - Именно так школьники описывали пассажиров «Волги», - напомнил присутствующим Валерий. - К сожалению, ранее нами не было это учтено, но теперь мы самым серьезным образом приняли во внимание данный факт. Возможно, есть и другие похожие эпизоды, не исключено, что в соседних районах… Поэтому предлагаю направить запросы коллегам.
        Капитан Волков одобрительно кивнул, соглашаясь с доводами калининского следователя.
        - В паре случаев ребятишки показали, что незнакомец представлялся «дядькой из города Мэр», - добавил тем временем Либерман. - Говорил, что он здесь проездом, город этот очень далеко и якобы очень красивый…
        - А где у нас в Союзе такой город? - подал голос майор Величук. - Судя по названию, это где-то в Прибалтике? Или, может, в Молдавии?
        - На Западе так называют глав городов - мэрами, - пояснил Храпов. - Но вот чтобы сам город так назывался… Впервые слышу.
        - Надо будет выяснить, товарищи, - резюмировал Волков. - У вас все, Михаил Яковлевич?
        - К сожалению, да, - кивнул пожилой эксперт. - Но я продолжу изучение архива, наверняка есть еще какие-нибудь подробности.
        - Спасибо, Михаил Яковлевич, - поблагодарил Камышев Либермана. - И это еще не все. Практиканту Жукову было поручено допросить двух свидетелей, которые видели черную «Волгу». Я просил его подойти…
        - Юра! - в голосе Величука вновь пробились однажды уже услышанные Валерием строгие нотки. - Почему вы своего парня распустили? Где он?
        - Товарищ майор, - вскочил Храпов, - его же старший лейтенант Камышев утром забрал, я-то откуда знаю?
        - Неважно! - отрезал Платон Григорьевич, которого словно бы подменили. - Он у вас в подчинении? Извольте его найти! И объясните, что приказы у нас выполняются всегда, а не только когда возникает такое желание.
        Толстый следак подскочил и, что-то бормоча, выбежал из кабинета. Прошло несколько минут, и он вернулся растерянный.
        - Жуков пропал, - сообщил он. - Дежурный сказал, что он опросил свидетелей, потом предупредил, что отойдет по делам и вернется… Но, по словам Бредихина, практикант так и не возвращался. Уже пару часов как…
        В кабинете загомонили - кто-то ругал студента за несерьезность, другие подозревали, что это как-то может быть связано с делом черной «Волги». И Камышев, хоть ему очень того не хотелось, разделял это мнение.
        - Анатолий Кошкин, кладбищенский сторож, - сказал он. - И Валентина Седова, работает там же уборщицей. Жуков их опрашивал, адреса есть в показаниях.
        - Считаете, их надо задержать? - капитан Волков внимательно посмотрел на Камышева.
        - Думаю, да, - кивнул Валерий. - Может, мы таким образом и перестраховываемся…
        - Но лучше уж перебдеть, чем недобдеть, - закончил за коллегу Апшилава.
        - Значит, так, - чекист сделал паузу, очевидно, просчитывая варианты. - Высылайте наряды на задержание Кошкина и Седовой. Допросим-ка их еще раз. И хорошо бы еще поговорить с директором детского дома… Как его там?
        - Иван Николаевич Гальперин, - подсказал Камышев.
        - Вот его тоже сюда, к нам, - кивнул Волков.
        Майор Величук, не теряя времени, схватился за трубку и передал дежурному приказ чекиста. Юрий Храпов, одышка которого словно бы еще больше усилилась, был назначен старшим по всем задержаниям. Пыхтя, как паровоз, он довольно шустро проскользнул прочь из кабинета и прикрыл дверь.
        - Что по девушке? - Волков тем временем посмотрел на Камышева.
        - Удалось выяснить, что она проживала в Рыбникове с восемьдесят второго года под именем Елены Ивановны Никифоровой, - ответил молодой следователь. - Сорок лет, одинокая, работала сельским фельдшером.
        - Надо выяснить, откуда она прибыла и что делала до восемьдесят второго, - нахмурился капитан.
        - Уже направили запросы, - вставил Апшилава. - По словам местных, она вроде как из Кашина переехала. Но это пока не подтверждено. Ищем, отправили запрос в Кашинский район.
        - Вот и ищите, - приказал Волков. - Копайте, носами землю ройте. Пока эту «Волгу» с собаками ловят, работайте с показаниями, поднимайте архивы - все, что от нас зависит. А пока все свободны. Вера, у нас с вами тоже есть пара дел.
        Все это время молчавшая эксперт Терентьева кивнула и подошла к своему начальнику, лавируя между разом вставшими и направившимися прочь из кабинета сотрудниками.
        - Евгений Семенович, разрешите обратиться? - вполголоса проговорил Камышев, повернувшись к Волкову.
        - Надеюсь, что-то важное, старший лейтенант? - глаза у чекиста были покрасневшие, словно он не спал как минимум сутки. Судя по всему, в Москву он на все выходные ездил ничуть не на отдых.
        - Важное, - подтвердил Валерий. - Думаю, вас это точно заинтересует, и вы узнаете подробности по своим каналам.
        Он украдкой посмотрел на Величука, но тот с кем-то громко разговаривал по телефону и вряд ли слышал его деликатный шепот. Остальные уже вышли, в том числе Апшилава с ребятами, подав ему знак, что будут ждать в кабинете усатого следователя.
        - У меня есть информация, что в других городах и даже странах регистрируются похожие случаи, - решив сразу не выдавать Лапина, принялся рассказывать Камышев. - И почти всегда жертвами оказываются выходцы из этого города или их потомки. Я пока не знаю, что это может нам дать, но совпадением тут не пахнет. Как-то уж слишком…
        - Согласен, - капитан Волков после слов Камышева заметно напрягся. - Запрошу у своих. А вы, Валерий Сергеевич, определенно делаете успехи. Приятно с вами работать.
        - Служу Советскому Союзу, - ответил калининский следак.
        Глава 29. Молчание ягнят
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 19 СЕНТЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК
        Капитан КГБ Евгений Волков стоял на крыльце отделения милиции и смотрел в серое промозглое осеннее небо. Вредной привычки в виде курения у него не водилось, но ему и не нужен был повод, чтобы выйти из душного помещения и подумать.
        Этот город вызывал в нем противоречивые чувства, как и кровавое дело, из-за которого он сюда приехал. С одной стороны, древний русский Любгород, ставший советским Андроповском, был очень мрачным, даже депрессивным местом. А с другой, Волков чувствовал, что движение есть, и раскрытие дела не за горами. Очень крупного дела, тянущегося, как выяснилось, уже много лет и на обширной территории. Вот кто бы знал, что следы ведут именно сюда, в заштатный райцентр? Что именно здесь, вероятнее всего, кроется тайна, объясняющая загадочные исчезновения по всему Союзу и за рубежом? И Камышев молодец - подметил, что пропавшие в других местах как-то связаны с этим городом.
        А ведь они в КГБ все это изначально прошляпили. Да, с попустительства местных властей, которые не сразу обратились за помощью выше, но все-таки… Думали, что максимум совпадения, а тут система. Да, на первый взгляд все попахивало конспирологическим бредом. Но годы службы сначала в «пятке», а потом и в тринадцатом заставили капитана Волкова прислушиваться и присматриваться ко всему. Потому-то он и незамедлительно отправил запрос в Москву - поднять по международным каналам происхождение жертв других подобных преступлений. Хорошо бы, если информация Камышева оказалась неверной. Это было бы значительно проще. А если нет?
        Что, если все пропавшие в Калинине, других городах СССР, а также в Польше, Чехословакии и ГДР и вправду окажутся потомками выехавших когда-то из Любгорода местных жителей? Кого тогда искать? По какому принципу? Шерстить антисоветское подполье? Поднимать архивы царских времен в поисках какой-нибудь местной масонской ложи? Что может объединять людей родом из старинного русского города, кроме происхождения, да причем настолько, что на них охотятся по всему миру? Во всяком случае в европейской его части…
        Возможно, какой-то луч света прольется после допросов Гальперина и этих кладбищенских работников. Во двор отделения как раз заехал первый милицейский «уазик», а следом еще один - Волков сразу понял, что это привезли свидетелей, которые вполне могли оказаться подозреваемыми. Но именно они его сейчас интересовали меньше всего, как и пропавший практикант, который их допрашивал. Его, капитана Волкова, волновало совсем другое. Пока что необъяснимое, но уже пугающее.
        Что ж, решил он, так и продолжим. Милиция пусть копает в известном направлении, рациональном. А он… он попробует зайти с совершенно неожиданной стороны.
        Волков вернулся в кабинет, где тут же встретился взглядом с пристально наблюдавшей за ним черной кошкой с зелеными глазами. Животное сидело в клетке с толстыми прутьями и прочной сеткой в придачу - такой, что могла бы выдержать человека. Да и сама тюрьма была слишком уж велика для кошки.
        - И долго ты будешь молчать? - спустя несколько минут зрительной дуэли не выдержал капитан.
        И добавил уже про себя: «Надеюсь, у меня все-таки не едет крыша…»
        Кошка злобно сверкнула яркими зелеными глазами и снова ничего не ответила, как ни ждал этого от нее Волков.

* * *
        Перед Камышевым сидел человек с синими зубами - любитель черничного варенья Анатолий Кошкин, сторож андроповского городского кладбища. Он держался с достоинством и даже слегка вызывающе. Уже битый час Валерий пытался добиться от него хотя бы чего-то вменяемого, но Кошкин упорствовал.
        - Куда вы отправились после того, как наш сотрудник взял с вас показания? - калининский следователь сквозь прищур посмотрел на человека напротив.
        - Вы уже раз десять у меня об этом спросили, гражданин начальник, - улыбнувшись синими зубами, проговорил Кошкин. - Домой я пошел, выходной день у меня. И все соседи это видели, могут подтвердить. Ваши же меня прямо из дома под белы рученьки…
        - Возможно, вам не понравилось, как с вами обращался следователь Жуков? - попробовал Валерий другой заход.
        - Отнюдь, - снова осклабился Кошкин. - Очень приятный молодой человек, сразу видно - весьма мало опыта, сильно стеснялся. Но я проявил терпение и все ему рассказал.
        - Что же вы ему рассказали? - уточнил Камышев.
        - А все то же, что и вам, гражданин начальник, - «хозяин кладбища» развел руками. - Про полнолуние да про шины лысые.
        - Может, вы видели, куда пошел следователь Жуков? - Валерий разложил перед собой карту Андроповска, и в этот момент ему показалось, будто Кошкин, скользнув по ней взглядом, заерзал.
        - Не знаю, быть может, на кладбище пошел, вас же туда, гражданин начальник, тоже почему-то в субботу потянуло, - синезубый осклабился.
        - А может, неспроста? - Камышев внимательно посмотрел на «хозяина кладбища». - Что вы там прячете?
        - Ничего я там не прячу, - ответил Кошкин.
        - А где прячете? - Валерий попытался подловить мужика на простой, но зачастую эффективный прием.
        - С чего вы, гражданин начальник, вообще взяли, будто мне есть что скрывать? - «хозяин кладбища» откинулся на спинку жесткого неудобного стула. - Я человек честный. И пусть моя работа не столь привлекательна, но я ее даже люблю… Впрочем, вам не понять, вам лишь бы раскрываемость высокую делать. А каким путем - неважно…
        Валерий чувствовал, что на самом деле Кошкин знает гораздо больше. Потому-то и ведет себя как закоренелый уркаган, даже по грани ходит с этими заявлениями о раскрываемости. Обычные люди, которые ни в чем не виноваты, держатся по-другому. Они искренне растеряны, не понимают, почему их в чем-то подозревают. А этот словно бы насмехается, уверенный, будто бы защищен со всех сторон.
        Но чувства и ощущения - это не повод обвинять человека, а потому Камышев сейчас пытался связать воедино все то, что ему известно о синезубом и что тот сам успел наговорить. Калининский следователь заранее отправил Спицына к продавщице Тамаре с рынка, ее коллеге-зеленщице и шашлычнику Гиви с его маленьким сыном Валико. Тем самым, которые рассказывали им в субботу о странном человеке, бродящем по рынку и вызывающем подозрения цветом зубов.
        Пока что Кошкину было абсолютно нечего предъявить. Задержавший его милицейский наряд опросил соседей - у любителя черничного варенья и вправду было алиби. Как минимум его видели бабульки, сидевшие на лавочке у подъезда. Они же подтвердили, что Кошкин выходил из автобуса, маршрут которого проходил также мимо отделения милиции. Но вот часов свидетельницы-пенсионерки, как все счастливые люди, не наблюдали, и упорный Камышев отправил Пашку Круглова в автопарк, и сейчас ждал его и Ваську Спицына хоть с какой-либо информацией.
        Перед этим Валерий допрашивал Валентину Седову, которую час назад увели в КПЗ. Она, по ее собственному утверждению, ехала на том же автобусе, только сошла на пять остановок раньше. И ее потом вроде как тоже видели соседи, что они в свою очередь подтвердили второму наряду милиции. Что же касательно ее работы в андроповском детском доме, то краснолицая женщина не сказала ничего интересного - трудилась дворничихой, но потом перешла на кладбище, так как, по ее словам, там был более удобный график.
        А если честно, доверительно сообщила она, тяжело вздохнув, не выдержала того, что воспитанники смеялись над ее внешностью. Когда же Камышев напомнил ей о пожаре в восемьдесят четвертом, она невозмутимо ответила, что именно это происшествие стало последней каплей. А причиной пожара, мол, стало замыкание электропроводки, и это все знают. На столе у Валерия как раз лежало недавно поступившее по запросу заключение пожарных, где был именно такой вердикт, так что на этом моменте Седову пришлось вернуть в камеру.
        - Рассказывайте, где вы сошли с автобуса и дальше направились домой пешком, - спустя долгую и весьма томительную для Кошкина паузу сказал Камышев.
        Если сторож врал, то именно незначительные детали могли его выдать. Никто, как бы идеально он ни продумывал каждый свой шаг, не способен учесть всего. Поэтому и каждый разговор с подозреваемым может тянуться часами - тому кажется, что следователь его просто изводит, а на самом деле ведется кропотливая аналитическая работа. И чаще всего преступники плывут на нестыковках, когда разбиваешь их маршруты чуть ли по минутам. К примеру, сказал подозреваемый, что задержался в тени парка на пять минут, чтобы отдохнуть от жары, как было во время одного дела в Калинине. А там в тот день скамейки красили, и ни один нормальный человек со здоровым носом этого бы не выдержал.
        Как говорил отец Валерия, занимаясь с сыном, в работе с подозреваемыми все как в шахматах. Он продумывает свои ходы, а ты должен сделать то же самое, но хотя бы на один больше. Учесть то, о чем он просто не догадался подумать… Улыбнувшись про себя воспоминанию, Камышев вернулся к разговору с Кошкиным.
        Судя по карте, любитель черничного варенья вполне мог выйти возле «своего» кладбища или в радиусе трех остановок. Так бы его тоже увидели все, с кем успели поговорить отправленные следователем сотрудники. Часть этих мест вряд ли повлияла бы на ход дела, но вот другая вполне пересекалась с предполагаемым маршрутом пропавшего Жукова. И Валерий с удвоенным усердием принялся пробивать изначальную версию сторожа.
        - Соседи же говорили, что я на автобусе приехал, - начал было опять крутить свою шарманку о том, что он ни в чем не виноват, Кошкин, но тут в помещение для допросов требовательно постучали.
        Камышев кивнул караульному, и тот, посмотрев в специальную щель, открыл дверь.
        - Товарищ старший лейтенант, срочное дело, - в проходе появился колоритный нос Апшилавы. - Можно вас на минуту?
        - Подумайте, Кошкин, - вставая, произнес Камышев. - Не торопитесь, вспомните, где вы сошли с автобуса… На самом деле!
        - Я не!.. - взвился «хозяин кладбища», но следователь его уже не слышал.
        В коридоре Валерия ждали все трое - Эдик, Васька и Пашка. И каждому, как выяснилось, нашлось что сказать.
        - Значит так, товарищ старший лейтенант, - Апшилава по-прежнему обращался к нему формально, но было видно, что это на автомате. - Седову соседи и вправду видели, однако перед этим она вышла из автобуса на улице Урицкого, это в самом центре. Как раз там, где теперь парк на костях и рядом Любица протекает. А вот Кошкин, - усатый коллега таинственно посмотрел на Камышева и продолжил, - тот вышел у кладбища! Но самое интересное - ехали эти двое изначально вместе!
        - Я нашел водителя того самого автобуса, - вступил в разговор Пашка Круглов, поясняя, откуда Апшилаве известны такие детали. - Он мне обо всем этом и рассказал. А еще о том, что с Кошкиным вышел парень, по описанию похожий на практиканта Жукова. Высокий, худощавый, в черной тенниске под желтой курткой…
        - Так-так, - у Камышева екнуло сердце. Значит, маршруты пересеклись не случайно, и все трое с самого начала ехали вместе! - Так я и думал, что бабульки время перепутали. Приехал он домой, может, и вправду на автобусе, только никто ему не мешал сойти раньше, а потом уже из другого места добраться.
        - Теперь продавцы с рынка, - Васька, было видно, сгорал от нетерпения. - И еще этот, мелкий… Валико, сын шашлычника. Я им описал Кошкина, фоторобот показал, и все подтвердили, что именно его видели в субботу с синими зубами!
        - Значит, обманул меня, что на смене был, - кивнул Валерий.
        - Да ты что, Камышев! - Эдик хлопнул приятеля по плечу. - Ты всерьез думаешь, что кладбищенские сторожа оттуда не выходят? Кто им мешает! Конечно же, на час или даже больше ушел, ни перед кем не отчитавшись!
        - Этого я не учел, - признался Камышев. - Но почему его на рынке тогда никто не знал лично? Все-таки кладбищенский сторож в маленьком городе…
        - Потому что ни у кого из этих людей там никто не похоронен, - сказал Васька Спицын. - Я это специально уточнил. Так что откуда бы им его знать? Все и складывается.
        - Согласен, - кивнул Валерий. - Зачем он на рынок в рабочее время ходил, думаю, тоже стоит поинтересоваться, но гораздо важнее то, что Кошкин явно как-то замешан в исчезновении практиканта.
        - А Седова? - напомнил Круглов.
        - А что Седова? - повернулся к нему Камышев. - Мы ведь не можем обвинить женщину на том основании, что она ехала на том же автобусе… Разве что до полного выяснения обстоятельств я бы ее еще подержал.
        - Разумно, - согласился Эдик. - Тогда надо решить, что будем делать.
        - Нужно прочесать кладбище, - уверенно сказал калининский следователь. - Опросить всех, кто там в то время был или мимо проходил. Неспроста же Кошкин вышел из автобуса с Жуковым.
        - А с этим тогда пока что? - Васька кивнул головой на дверь комнаты для допросов, имея в виду подозреваемого.
        - Подождет, - ответил Камышев. Он помнил, как вел себя сторож: такой даже под напором фактов будет упрямиться до последнего. Так что идти теперь к нему стоило уже только с конкретными вопросами, причем заранее зная ответы на большую часть из них. А для этого нужно было готовиться еще лучше, чем к первой их беседе. - Может, в КПЗ у него память излечится, такое бывает.
        Следователь задумчиво посмотрел на прогуливающуюся по коридору отделения черную кошку и решительно двинулся к выходу.
        Глава 30. По следам
        В бежевую «шестерку» Матвеича они набились как сельди в бочку - Камышев впереди, Апшилава с оперативниками втроем разместились сзади. Пока что единственной зацепкой было то, что Кошкина видели с пропавшим Жуковым возле кладбища, и Валерий планировал носом землю рыть и других заставить, чтобы найти ниточку, ведущую к практиканту. Живому или мертвому. Но чем ближе они подъезжали к печальному месту работы Кошкина, тем больше Камышев невольно склонялся ко второй версии. Словно что-то в воздухе витало.
        Вновь увидев знакомую арку, калининский следователь нахмурился - под мрачным небом кладбище навевало неприятные мысли. А еще воспоминания о том, как он впервые встретился здесь с Кошкиным и Седовой. Дополняли картину люди в темных одеждах, выходящие с территории погоста.
        - Кого-то похоронили, - выдохнул Спицын.
        - Печально, - ответил Камышев. - Однако отставить эмоции, нам нужно прежде всего думать о деле. Вряд ли они здесь весь день, но вдруг нам повезет, и кто-то видел Кошкина с Жуковым.
        - Ох, неприятная это работа, - покачал головой Круглов. - У людей горе, а мы их опрашивать будем.
        - У тех, кто родных потерял из-за «Волги», тоже горе, - возразил Камышев. - И у родителей Жукова теперь, по всей видимости, тоже. Так что давай, Паша, без лирики. Могу я взяться, если совсем невмоготу.
        - Никак нет, товарищ старший лейтенант, - замотал головой оперативник. - Я ж все понимаю… Неприятно просто. Но делать надо.
        - Отлично, - кивнул Валерий. - Вася, ты тогда с людьми пообщайся - вон, монтеры линию чинят. Они-то как раз наверняка тут целый день. Ну а мы с тобой, Эдик, возьмем на себя поквартирный обход в тех домах.
        Он указал на несколько приземистых двухэтажек, явно в будущем подлежащих сносу, но пока что вполне крепких и жилых. Это, конечно, не многоподъездные панельки в Калинине, подумал Камышев, но времени тоже придется много потратить.
        Они разделились, и Валерий, обернувшись, увидел, что Круглов общается с какой-то женщиной в черном пальто, а еще несколько человек окружили его полукольцом. Что ж, подумал калининский следователь, кажется, диалог у них все-таки состоялся.
        В домах, которые они с Эдиком скрупулезно обходили квартира за квартирой, почти никого не было - рабочий день продолжался, и большинство жителей стояли у станка, за прилавком или сидели за столом в конторе. Оставались в основном только пенсионеры, однако именно на эту категорию очевидцев у сыщиков были большие надежды - кто еще будет внимательно наблюдать за происходящим, если не они?
        - Выходил из автобуса парнишка - высокий такой, худощавый, - во втором подъезде Камышеву улыбнулась удача в виде живенькой старушки в цветастом халате. - В черной кофте с воротом и желтой куртке, яркой такой, но тоненькой. Я еще подумала, как ему не холодно, куда жена смотрит или родители! А с ним мужичок, он на этом кладбище сторожем работает…
        - Они вместе пошли? - уточнил Валерий. - Или каждый по своим делам?
        - К могилам они сперва пошли, - принялась объяснять старушка. - А потом, очень быстро вернувшись с каким-то свертком, двинулись к берегу Любицы. И дальше в сторону центра…
        - Это к улице Урицкого? - со знающим видом уточнил калининский следователь, отметив параллельно еще одну важную деталь.
        - Да-да, в ту сторону, - подтвердила свидетельница.
        - А что, говорите, у них за сверток с собой был? И кто именно его нес?
        - Да я не особо разглядела, - пенсионерка смутилась. - Палатка, может, как у геологов… Или мешок, не поняла я, далеко все-таки. А нес его мужичок, сторож.
        Момент со свертком или мешком Валерию сразу не понравился. Вряд ли это была палатка, как предположила свидетельница - не в поход же Кошкин с практикантом собрался. И уж точно не на рыбалку. Тогда что все-таки было в руках «хозяина кладбища»? И еще - неужели этот Жуков настолько наивный, что ничего странного не заметил? Впрочем, тут уже хорошо было то, что еще недавно парень был цел. А то бы его самого вынесли в этом мешке…
        От этой мысли следователь поморщился.
        Еще в паре квартир ему рассказали, что парня в черной тенниске и желтой куртке видели мельком, но сторожа с погоста узнали. В большинстве же люди или не встречали сегодня эту парочку, или по каким-то причинам не желали об этом рассказывать.
        Потратив больше часа на обход, они с Апшилавой встретились между домами и, обменявшись информацией, двинулись в сторону уже в нетерпении ожидающих их Круглова и Спицына. Как выяснилось, Эдику попался внимательный дед-фронтовик, который передвигался на инвалидной коляске и часами мог смотреть в окно. Он тоже запомнил парня, похожего на Жукова, и сторожа Кошкина, подтвердив, что они оба ушли в сторону улицы Урицкого, а «хозяин кладбища» при этом нес скрученный в колбасу мешок.
        - Те люди, которые своего родственника похоронили, ничего не видели, - принялся рассказывать Пашка Круглов. - Но могильщики там уже с утра работали, им Кошкин и попался. Говорят, пришел с каким-то высоким тощим парнем, тот что-то выспрашивал про черную «Волгу», а Кошкин ему о зле, вырвавшемся на свободу, рассказывал.
        - Совсем как мой дед, - покачал головой Апшилава. - Тоже, что ли, истории такие любит?
        - Может, сектант? - предположил Спицын. - Мне монтеры рассказали, что этот Кошкин очень возбужденно разговаривал, руками махал… Даже вещи выронил, собирать начал, мешок этот его и банку с чем-то очень густым и светлым, и все равно продолжал размахивать.
        - А о чем говорил? - уточнил Камышев.
        - Мол, зло в Андроповске на каждом шагу, - ответил Васька. - Жуков наш спорил, что все это чушь, и на самом деле бандиты самые обыкновенные… Видимо, они как раз тоже про «Волгу» беседовали. А сторож ему сказал - дело не только в этом. И они пошли в сторону центра.
        - Так и сказал? - удивился Валерий. - «Дело не только в этом»?
        - Ага, - кивнул Спицын. - Это со слов монтеров.
        - Странно, почему Жуков вообще с подозреваемым поперся куда-то, - задумался Апшилава. - Еще и на мешок в его руках наплевал.
        - Молодой еще, - Камышев пожал плечами. - Он же не знал, что Кошкин на что-то такое способен. Да и мы до недавнего времени не предполагали… Скорее всего, тот что-то ему во время дачи показаний наплел, а тот, заскучав на практике у Храпова, решил, что все сам расследует и нас удивит. Я таких горе-практикантов уже встречал…
        Валерий не преувеличивал - ему попадались рвущиеся в бой стажеры, которые жаждали действовать сами, без наставников. В основном их удавалось урезонить парой внушений. Но были и такие, кто все же геройствовал. Как те же Ян Худяков и Ада Шихман, парочка студентов-юристов, приданных его непосредственному начальнику - майору Антонову. Они тогда вели дело Витьки Червя, матерого домушника. Яну с Адой было дано задание опрашивать соседей после очередного ограбления, но они, едва услышав о воровском притоне в Кировском, решили получить за практику «отлично» и полезли туда вдвоем. В итоге притон все-таки накрыли, но студенты загремели в больницу с огнестрелом, а Антонов получил очень большой нагоняй от начальства - за то, что не уследил.
        - Вот дурак, если он так и вправду сделал, - покачал головой Васька Спицын.
        - Живой дурак лучше мертвого, - заметил Валерий. - Давайте-ка вы, парни, на Урицкого, опросите там народ. А мы с товарищем лейтенантом съездим в отделение, пообщаемся еще раз с Кошкиным.
        - Ты что-то понял? - Эдик с нескрываемым любопытством посмотрел на коллегу.
        - Пока еще не совсем, - улыбнулся Камышев, а потом помрачнел. Действительно, целой картины у него еще не было, но… - Однако я чувствую, будто у нас из рук что-то ускользает… А времени мало.
        Спицын и Круглов пошли на автобус, получив от калининского следователя инструкции, а сам он вместе с Апшилавой вернулся в «шестерку», и Матвеич отвез их туда, где, возможно, сейчас находился потенциальный убийца Жукова.
        Едва Камышев занял место в комнате для допросов, караульный ввел Кошкина, который по-прежнему держался уверенно и нагло. Что ж, кивнул сам себе Валерий, посмотрим, как он сейчас будет оправдываться.
        - Как пообедали, гражданин начальник? - «хозяин кладбища» попытался съязвить, но калининский следователь пропустил его фразу мимо ушей.
        - Плохи ваши дела, Кошкин, - добавив железа в голос и победную улыбку на лицо, сказал Камышев.
        - Что такое? - любитель черники напрягся, но пока было непонятно, искренне либо же снова кривлялся. - Нашли мою судимость за тунеядство? Так это ни для кого не секрет. Уже давно исправился, вон, как видите, работаю. Или забыли?
        «Хозяин кладбища» все-таки явно волнуется, отметил про себя Валерий. Если поначалу изображал уверенность, то сейчас как будто бы сорвался с цепи. Даже никому не нужную судимость приплел - так тоже часто делают, пытаясь надавить на следователя, обвинив его в жесткости и предвзятости. Мол, было дело в прошлом, оступился, но ведь исправился, а меня тут, видите ли, за старое во всех смертных грехах обвиняют…
        - Вы настолько свою работу любите, Кошкин, что туда экскурсии водите? - Камышев продолжал буравить сторожа взглядом.
        - О чем это вы, гражданин начальник? - любитель черники нервно сглотнул.
        - А о том, Кошкин, что вас там видели вместе с пропавшим следователем Жуковым, - Валерий начал заколачивать гвозди в воображаемую крышку гроба, где уже лежало алиби кладбищенского сторожа.
        «Что-то меня на странные аналогии потянуло, - поморщился про себя Валерий. - Наверное, из-за этого черничника с его работой».
        - И что? - усмехнулся «хозяин кладбища», но в его взгляде калининский следователь ясно увидел смятение.
        - А то, Кошкин, - продолжил Камышев, - что были вы с ним на кладбище, откуда вышли с мешком и направились в сторону улицы Урицкого…
        - Вспомнил! - обрадовался сторож. - Мы ведь и впрямь с ним на кладбище ходили! Говорю же я, гражданин начальник, что сотрудник ваш смиренными погостами интересуется, а вы меня как начали потом давить, я от страха-то и перепутал все… А теперь все на место встало!
        - И вы там, наверное, ему про «Волгу» рассказывали? - вкрадчиво уточнил Валерий.
        Он был доволен: сделал вид, будто купился на изменение истории сторожа, и теперь, когда тот, довольный собой, пустится в новые сказки, можно будет вычленить самое главное. Только бы не упустить момент.
        - Естественно, - не моргнув глазом, ответил Кошкин. - Я же сказал - про полнолуние и про шины лысые…
        - Это я уже слышал, - следователь жестом приказал сторожу замолчать. - А на улицу Урицкого зачем потом пошли? И мешок с собой, к слову, для чего взяли?
        - Так на Урицкого же тоже кладбище раньше было, - заерзал Кошкин. - Она до революции и называлась Скорбященская, ее потом переименовали. А теперь она не через погост проходит, а мимо парка нового. Ваш коллега на это внимание обратил, я ему и решил показать место.
        - Парк на костях, - кивнул Камышев, снова легко поддерживая версию Кошкина. - Тот самый, где в конце семидесятых парни пропадали и там тоже черную «Волгу» видели?
        - Ну да! - обрадовался любитель черники. - В Любгороде эту историю все знают, и ваш коллега ее где-то услышал, наверняка от местных. Вот и решил совместить, а я ему, значит, помочь…
        - И как, помогли? - уточнил Валерий, внимательно глядя на Кошкина.
        - Ну, на вопросы я его, гражданин начальник, ответил, - будто бы успокоился «хозяин кладбища». - Потом мы разошлись, я и домой поехал на автобусе. И соседки, как вы знаете, меня видели.
        - Куда же пошел следователь Жуков, не знаете? - полюбопытствовал Камышев.
        - Домой, наверное, - Кошкин пожал плечами. - А может, прогуляться решил. Там Любица очень красивый изгиб делает, хоть картину пиши…
        - И где вы спрятали его тело? - словно бы невпопад спросил Камышев, когда каким-то звериным чутьем понял, что его жертва расслабилась. Вон даже в образы пустился, значит, самое время бить!
        И вроде бы у него получилось.
        - Нет никакого тела! - крикнул «хозяин кладбища», вытаращив глаза. - Живой он пока еще…
        Поняв, что сморозил лишнее, Кошкин всхлипнул и до скрежета сжал зубы.
        - Товарищ старший лейтенант, там омут очень глубокий, - неожиданно подал голос караульный. - Улица Урицкого как раз к нему и выходит. Бабки болтают, будто там водяной шалит.
        - А что на самом деле? - Камышев с тревожным любопытством посмотрел на милиционера, решив не делать ему замечание за то, что лезет в разговор без разрешения.
        - На самом деле, товарищ старший лейтенант, там берег крутой с обрывом и ограждения никакого, - ответил караульный. - А место глубокое…
        - Ч-черт! - выругался Валерий и, приказав караульному увести Кошкина в камеру, бросился в коридор.
        В несколько прыжков он оказался у кабинета Апшилавы, распахнул дверь и крикнул:
        - Эдик, вызывай водолазов!
        Курчавый следователь от неожиданности чуть не выронил изо рта сигарету, потом она все-таки вывалилась, он поймал ее и раздавил в пепельнице.
        - Валер, что случилось? Зачем водолазы?
        - Омут на Урицкого! - Камышев понимал, что время уходит, и безжалостно резал фразы. - Звони водолазам и бегом к Матвеичу!
        Апшилаве этого оказалось достаточно, он кивнул напарнику и принялся крутить телефонный диск. В «шестерку» они сели практически друг за другом - Эдик, быстро дозвонившись в военную часть, догнал Валерия возле машины.
        Матвеич, услышав, что решается вопрос жизни и смерти, выжимал из тольяттинского седана все возможное, даже пару раз проехал на красный, хотя никаких специальных опознавательных знаков на «шестерке» не было. Но сейчас не это важно, думал Камышев, нам просто нужно успеть.
        Когда пожилой водитель лихо затормозил на асфальтовом пятачке, где улица и вправду упиралась в высокий заросший кустарником берег с крутым обрывом, Валерий почувствовал, что они не успели.
        Глава 31. Омут
        - Далеко водолазам ехать? - спросил Камышев, стоя над опасным обрывом и глядя в чернеющую гладь реки Любицы.
        - Полчаса, Валер, не меньше, - упавшим голосом ответил Апшилава.
        - Не успеют, - покачал головой калининский следователь. - Вдруг он еще живой?
        Из кустов раздалось мяуканье - оттуда выглядывала черная кошка с яркими зелеными глазами. И смотрела она, как показалось Камышеву, прямо на него. Впрочем, так оно и было.
        - А ну, брысь отсюда! - в сердцах крикнул Валерий, замахнувшись на животное.
        Кошка разразилась длинным скрежещущим мявом, словно ругалась на Камышева, а потом, бросив на него как будто бы укоряющий взгляд, внезапно рванула за прошмыгнувшей мимо его ног тенью. Валерий отступил на шаг и посмотрел вслед убегающей серой крысе, за которой мчалась черная бестия.
        - Ладно, давай сами, - отбросив навязчивые мысли о Клавдии Макаровне и ее мнимой способности обращаться в кошку, решительно заявил Камышев.
        - Ты о чем? - спросил Апшилава, с сомнением глядя в черную воду.
        - Я нырну и попробую найти Жукова, - пояснил Камышев. - Не беспокойся, у меня разряд по плаванию…
        - У меня вообще-то тоже, - Эдик даже обиделся, что приятель, не подумав, списал его со счетов. - Вот только зачем рисковать? Если Кошкин его сюда кинул, то парня уже не спасти. Жалко, но больше часа в воде никто без воздуха не продержится!
        - Знаю! - чуть не выругался Камышев. Все правильно сказал Апшилава, шансов нет, но в голове у него почему-то словно мошка билась одна старая история. - Вот только я однажды от вахтовика с севера слышал, что местные смазывают мешки тюленьим жиром и потом, когда ныряют, дышат собранным там воздухом.
        - Холодно… - Апшилава задумался. - Все равно, даже с воздухом.
        - Знаю! - Валерий махнул рукой. - Но я после того, как свидетели сказали про банку с чем-то густым и темным, никак не могу избавиться от этой мысли. И если есть хотя бы шанс… Ты представляешь, каково сейчас парню, если он действительно там борется за последние крохи воздуха?
        - Вот же сволочь этот сторож! - выругался Эдик, а потом, больше ничего не говоря, принялся раздеваться вместе с Камышевым.
        Погода стояла самая что ни на есть сентябрьская, но выбора у следователей не было. Когда они скинули с себя одежду и приготовились прыгать, к берегу моментально подтянулись зеваки.
        - С ума сошли! - крикнула какая-то женщина в пальто с высоким воротом.
        - Давай, давай! - напротив, начал подзуживать мужик в спецовке и синем берете. - Глядишь, олимпийский резерв подтянем!
        Мальчишки свистели, кто-то предложил поболеть за «спортсменов», раздалась трель милицейского свистка… Но Камышев с Апшилавой уже летели с обрыва вниз. Любицкая вода встретила Валерия пронзительным холодом и темнотой. Он покрутил головой, увидел рассекающего глубинные толщи Эдика и принялся искать… Кого или что? Калининский следователь поймал себя на мысли, что верит в удачу, хотя Жуков скорее всего уже мертв.
        Воздух в легких кончался, и Камышев всплыл. Было холодно, но все же терпимо, а Жуков, подумал он, провел здесь длительное время. Ныряя, Валерий вспомнил лекции: если температура воды от пяти до пятнадцати градусов, человек может прожить максимум четыре с половиной часа. При условии, конечно, что у него есть доступ к кислороду…
        Где-то на грани видимости мелькнули зеленые огоньки. И тут же следователь инстинктивно отдернулся, когда мимо него проплыла змея. Блестящая, черная - откуда она в сентябре? Разве им не положено уже прятаться в ожидании холодной зимы? Решив, что ему показалось, Валерий приготовился нырять. В толще мутноватой воды что-то ярко блестело, и он отточенными движениями опытного пловца погрузился глубже. Рука. А точнее, руки - бессильно раскинутые в стороны. Желтая куртка - это она привлекла его внимание. Ноги связаны веревкой, уходящей в глубину. И раздутый темный мешок там, где должна быть голова.
        «Твою мать! Неужели угадал?.. Вот только тело совсем не двигается. Поздно?» - выругался от напряжения следователь и выпустил из легких большую часть воздуха.
        В этот момент что-то темное и массивное, с круглой головой, надвинулось снизу на Камышева. Секунда потребовалась Валерию, чтобы понять - водолазная команда прибыла раньше, чем ожидалось. Человек в гидрокостюме с массивным шлемом-шаром обрезал веревку, следователь подхватил всплывающее тело, Апшилава помог ему… Вынырнув, оба поплыли к берегу, таща за собой третьего - до пологого выхода из реки нужно было сделать приличный крюк, у милиционеров уже зуб на зуб не попадал, однако иных вариантов не оставалось.
        Когда они выбрались, на обоих накинули теплые одеяла, забрав внезапно потяжелевшего на берегу Жукова с мешком на голове. Толпа зевак выросла до нескольких десятков человек, кто-то бросился помогать врачам. Валерию сунули под нос стакан водки, он, махнув на принципы и приличия, выпил.
        «Спирт, - понял он. - Разбавленный медицинский спирт, откуда водка в разгар антиалкогольной кампании?»
        Камышев усмехнулся, осознав, какая ерунда ему лезет в голову. Ведь сейчас важнее другое - они нашли Жукова, вне всяких сомнений мертвого, и вина Кошкина фактически доказана. Осталось выяснить, замешана ли здесь Седова, но даже если нет… Зачем «хозяин кладбища» это сделал? Получается, он сумасшедший маньяк? Или все-таки сообщник бандитов на черной «Волге», что при этом не исключает его возможную невменяемость? Все это предстоит выяснить им с Апшилавой, пока они не свалились с воспалением легких.
        - Живой! - с изумлением воскликнула молоденькая медсестра.
        - Чудеса случаются, - послышался мужской голос. - Сколько он там пробыл?
        Медики обсуждали необычное спасение Жукова, но Валерий, узнав самое главное, уже их не слушал. Его самого трясло от холода, в глазах все плыло, но он узнал подбежавших к нему Спицына и Круглова, которые что-то рассказывали о Седовой, которая, как выяснилось, покупала в кооперативе топленый бараний жир. Получается, для перестраховки, если учесть, что у Кошкина тоже была какая-то баночка… Возле небольшого пятачка, откуда они с Апшилавой ныряли, стояли несколько милицейских машин, «скорая» и ГАЗ-66, он же «шишига», из соседней воинской части. Камышев понял, что именно на нем приехали водолазы, а в следующую секунду увидел крепкого мужика, которому солдаты помогали снять гидрокостюм. Еще одна фигура, похожая на космонавта, медленно брела к берегу.
        Медицинский «рафик», взвыв сиреной, помчался в больницу - на нем везли подающего признаки жизни практиканта Жукова. Валерий почувствовал, что его понемногу отпускает, снял с себя одеяло и принялся одеваться. Кто-то в толпе, которую сейчас деликатно, но уверенно оттесняли постовые милиционеры, выкрикнул, что они герои. Люди поддержали неизвестного одобрительным гулом, раздались аплодисменты.
        Камышев улыбнулся, с наслаждением натягивая на себя одежду и чувствуя, как к нему возвращаются силы. Ох, спасибо тебе, дед Николай Иванович, что еще школьником приучил моржевать, подумал Валерий. Как же это сейчас пригодилось… Ему махнули рукой из милицейского микроавтобуса, потом позвали и Эдика. Это были криминалисты, которые специально для них обоих знатно натопили салон.
        - Тюкнули парня по голове, чтобы оглушить, - объяснил тем временем один из экспертов, Геннадий Андреевич Сизов, колоритный мужчина с блестящей лысиной и пиратскими бакенбардами. - Потом скрутили и сбросили с обрыва, привязав мешок с кирпичами. А второй мешок просмолили, наполнили воздухом и на голову надели. Чтобы помучить явно… Дышать в нем то еще сомнительное удовольствие, и парень вот-вот бы уже загнулся, но вы, мужики, явно вовремя нырнули. Я бы не смог точно. Молодцы, что еще сказать.
        Валерий неопределенно кивнул, как бы принимая похвалу, но не увлекаясь, чтобы не зазнаваться. Сам-то он не видел в их с Эдиком поступке ничего особенного. Так, по его мнению, должен был поступить каждый советский милиционер. Но думал Камышев о другом - чем же помешал бандитам и их, судя по всему, сообщникам практикант Жуков? А всего-то же они изначально проходили как свидетели и лишь потом как подозреваемые.
        - Мы должны найти их, Валера, - тихо сказал Эдик. - Тех, кто всем этим верховодит.

* * *
        - Кто отдал вам приказ убить следователя Жукова? - «хозяин кладбища» вновь сидел напротив Камышева в комнате для допросов. Это был уже третий заход на сегодня, и следователь чувствовал, что устал от этого наглого развязного мужика. Однако дожать его было просто необходимо, и на этом настаивал не только профессиональный долг, но и Вера, сидящая чуть поодаль со своей университетской тетрадкой на железной пружине. Девушка планировала оценить поведение и мотивацию теперь уже официального подозреваемого с точки зрения психиатрии, вот почему сразу же объявилась, едва информация о несостоявшемся убийце дошла до нее.
        В этот раз на Кошкина надели наручники, для верности пристегнув к столу. Тот, больше не скрываясь, ухмылялся во все свои отвратительные синие зубы. И сильнее всего Валерию хотелось сейчас ударить в них кулаком, чтобы разбить в кровь. Но такого он позволить себе не мог. Он - советский милиционер, а потому не должен опускаться до уровня таких, как этот Кошкин.
        - Нужна была жертва, - когда под тяжестью улик «хозяина кладбища» приперли к стенке, он перестал изображать невиновного. Более того, не особенно-то, как показалось Камышеву, любитель черничного варенья расстроился. Даже наоборот. - Вы помешали «Волге», пришлось мне…
        - Как вы поняли, что следующей жертвой ваших сообщников на «Волге» должен стать следователь Жуков? - Камышев чувствовал, как у него лихорадочно бьется сердце. Неужели и вправду зацепка? С другой стороны, явно не очень здоровый психически Кошкин мог быть подражателем.
        Калининский следователь еще не сталкивался в своей практике с поклонниками серийных убийц, но очень много о них читал в специальной литературе и профессиональных статьях. Однако с людьми, которые пытались маскировать свои собственные злодеяния под «работу» маньяков, ему довелось взаимодействовать. Взять, к примеру, того ревнивого кооператора из поселка имени Крупской, который убил жену в приступе гнева во время ссоры, а потом решил обставить все так, будто она стала жертвой жестокого насильника. Как он потом рассказал на допросе, испугался, что придется провести много лет за решеткой из-за импульсивного поступка. Испугался и не придумал ничего лучше, чем «сработать» под маньяка, одновременно изображая убитого горем мужа. Но самое противное, по мнению Валерия, было то, что кооператор, боясь тюрьмы, почему-то не испугался наносить своей уже бездыханной супруге страшные раны и увечья…
        - А не нужно ничего понимать, - пожал плечами улыбающийся Кошкин, вырывая следователя из воспоминаний и отвечая на его вопрос. - Зло накрыло старинный Любгород, и ему все равно, кого убивать. Вы спросите Седову, она вам все расскажет. Она мне и подсказала, кого можно принести в жертву. Ведьма она…
        Внезапно «хозяин кладбища» сник, опустил взгляд, а потом вновь поднял его на Камышева. Глаза его выражали отчаяние - явно напускное. Валерию даже стало противно от этого субъекта, но он сдерживался.
        «Что там за шум? - где-то на грани слышимости до него донеслись какие-то крики и грохот. - Кого-то буйного привели?»
        - Гражданин начальник, это все она, - тем временем неожиданно плаксивым тоном сказал любитель черники. - Она меня подговорила, она же подсказала, как все провернуть можно…
        Камышев, слушая излияния Кошкина, попросил караульного сходить за Апшилавой. Усатый следователь явился через несколько минут, и «хозяин кладбища» даже не успел закончить рассказ о Седовой, которую через фразу называл «ведьмой».
        - Эдик, давай-ка мы с тобой для ускорения процесса параллельный допрос устроим, - предложил Валерий и в двух словах объяснил коллеге суть показаний Кошкина.
        Апшилава кивнул и быстро покинул помещение, вынудив караульного посторониться. Камышев же вернулся к беседе с «хозяином кладбища».
        - Так зачем вы мешок ему на голову надели? - спросил он, гадливо морщась при виде чуть не плачущего преступника. А ведь всего десять минут назад это был насмешливый тип, уверенный в своей правоте. - Почему сразу не убили, зачем мучили?
        - Зло любит мучения, - понуро ответил Кошкин. - Ваш сотрудник должен был умирать долго и больно… Это ведьма мне так сказала.
        «Пытается съехать на невменяемость или сектантство, - подумал Камышев. - А может, на то и на другое сразу. Определенно стоит назначить психиатрическую экспертизу».
        Он посмотрел на Веру, которая все это время молча делала какие-то пометки. Девушка почувствовала его взгляд и отвлеклась от тетради.
        - Товарищ Терентьева, у вас есть вопросы к подозреваемому? - официальным тоном поинтересовался Валерий.
        - Да, я планирую провести с ним подробную беседу… - начала было Вера, но тут в помещение, словно вихрь, ворвался Эдик.
        - Валера! - громыхнул он. - Седова мертва!
        Тут он сообразил, что говорит это при Кошкине, и умолк, жестом показывая Камышеву, чтобы тот вышел. Рот «хозяина кладбища» растянулся до ушей, он довольно загоготал.
        - А ну тихо! - приказал караульный, и допрашиваемый умолк.
        Валерий с Эдиком вышли в коридор, Вера последовала за ними.
        - Что случилось? - Камышев набросился на Апшилаву с расспросами. - Как она могла умереть? Кто это допустил?
        - Егоров дежурил, - принялся объяснять курчавый коллега. - Она же в КПЗ не одна сидела… Там народ-то всякий, услышали, видимо, что ее подозревают в соучастии с бандой на «Волге». Вот и устроили самосуд. Сейчас разбираются…
        - Вот ведь черт! - выругался Камышев, поняв, что за шум до него доносился, пока он допрашивал Кошкина. - Как же не вовремя!
        Глава 32. Отягощенные злом
        Андроповское отделение милиции стояло на ушах - шутка ли, в один день произошло столько событий, сколько, наверное, в этом городе обычно не случается за год. Исчезновение панночки и неудачная погоня за черной «Волгой», жестокое покушение на практиканта и его, по факту, чудесное спасение, а также убийство Седовой разъяренными задержанными.
        Женщина с красным лицом могла под давлением обстоятельств сообщить им новые важные подробности, но этого не произошло. Если бы сразу ее допросить… Камышев понимал, что с такой горой происшествий в милиции просто не хватало рук. Тот же Апшилава, к примеру, занимался горой самых мыслимых и немыслимых отчетов, которые всегда раздражали, но были необходимы. И если бы он успел чуть раньше…
        Но кто мог знать, что коротенький слух, пронесшийся по отделению и дошедший до задержанных, приведет к таким трагическим последствиям? Кошкина, чтобы тоже не ушел раньше времени в потусторонний мир, поместили в одиночный изолятор и приставили к нему круглосуточную охрану. Вера приходила к любителю черники, пыталась выдавить из него хоть что-то, но тот, услышав о смерти Седовой, опять ушел, как говорят в милиции, в несознанку.
        Вся следственная группа рассчитывала на показания чудом выжившего практиканта Жукова, но тот, по словам врачей, заработал ретроградную амнезию - то есть не помнил абсолютно ничего. Даже свое собственное имя. На вопросы Храпова, который поехал в больницу, доктора отвечали туманно, не давая никаких прогнозов и тем более не называя никаких сроков. Возможно, память вернется со временем, говорили они. Но когда - через день, через месяц, через год - никто не знает. Не исключено, что не вернется вообще.
        Оставался еще директор детского дома Иван Николаевич Гальперин, но надежда на него была слабой. Предъявить ему ничего серьезного не могли, а многочасовое сидение в одной камере с криминальным элементом явно не добавило ему разговорчивости и желания откровенно беседовать с милицией. Тем не менее, допросить его было необходимо.
        - Что скажете, Вера? - обратился Валерий к девушке, пока караульный ходил за директором. - Эти двое - Седова и Кошкин - сектанты? Вам встречались такие?
        Сам он сталкивался с фанатиками в Калинине, но те верили в кого угодно - в языческих богов, дьявола, духов и еще сонмище самых разных персонажей религии и фольклора. Но абстрактному злу, о котором говорил «хозяин кладбища», никто из попадавшихся Камышеву сектантов не поклонялся. И даже злу в форме черной машины.
        - Надо назначить Кошкину психиатрическую экспертизу, - ответила Вера. - Я попрошу майора Величука направить запрос в местную ЦРБ или лучше в область.
        - А вы? - уточнил Камышев.
        - Я тоже буду в комиссии, - кивнула девушка. - Но меня одной мало. Правила есть правила. А по поводу секты… Думаю, здесь нам больше расскажет Евгений Семенович. Он очень плотно работал с таким контингентом.
        Караульный тем временем ввел Гальперина, который держался подчеркнуто вежливо, но был на грани. Однако тут уж было ничего не поделать - спасать практиканта было на тот момент важней, чем беседовать с директором детского дома. Во всяком случае Камышев понимал, что без подобных накладок не обойтись.
        Задержанный посмотрел на следователя, поджав губу, затем перевел взгляд на Веру и сел, уставившись куда-то вдаль. Отвечал директор детского дома подробно, но с явной неохотой. Видимо, не ожидал от милиции такой, по его мнению, подлости - подозревать его самого в причастности к исчезновениям его подопечных.
        - Иван Николаевич, что вам известно о пропавших воспитанниках вверенного вам учреждения?
        - Я вам уже и так рассказал все, что знаю, товарищ следователь.
        - Как вы думаете, почему преступники выбирают именно их? - Валерий задавал не совсем стандартные вопросы, чтобы разговорить собеседника.
        - Откуда же я могу знать? - раздраженно воскликнул Гальперин. - Это вам, товарищи милиционеры, нужно выяснить, причем у них, у этих самых преступников! Или вы считаете, будто я как-то связан с ними?
        - Я этого не говорил, - спокойно парировал Камышев.
        - Но наверняка так думаете! - директор взял себя в руки, укротив намечающуюся вспышку гнева. - Нет, товарищи, я с этими тварями никак не связан. Если хотите знать, я искренне скорблю по каждому воспитаннику нашего детдома, который стал их жертвой. Жертвой тех, кого вы, между прочим, никак не можете найти!
        - Иван Николаевич, может, вы кого-то подозреваете? - взглядом попросив Валерия разрешения задать свои вопросы, подала голос Вера. - Помните, вы нам говорили, что у пропавших воспитанников были хронические болезни? Мы пока точно не знаем, зачем это преступникам, но они почему-то выбирают жертвами именно тех, у кого есть какой-то недуг…
        - А еще одиноких и замкнутых, - кивнул Гальперин. - Но я никого не подозреваю, это не моя задача.
        - Что вы можете сказать о ваших сотрудниках? - директор снова поджал губу, но Вера словно бы не обратила на это внимание. И Камышев понял, что девушка взяла на себя разговор со свидетелем не просто так. Она, по факту, гасила пламя, на что у него самого, Камышева, сейчас не хватило бы терпения. И он был ей за это благодарен. - Лично вы считаете их надежными?
        Валерий планировал задавать ему именно такие вопросы, но хорошо понимал, что пусть это и дальше делает Вера. Иван Николаевич явно успокаивался, и это было им всем на руку. А вот сам калининский следователь уже не был уверен, что правильно провел бы беседу. После всего произошедшего он чувствовал себя уставшим, раздраженным и невнимательным.
        - Когда я пришел в восемьдесят пятом, - Гальперин тем временем задумался, - почти все нынешние сотрудники уже работали там. За три года я хорошо их узнал, и у меня не было ни одного к ним серьезного нарекания.
        - Даже к врачу? - уточнила Вера.
        - Что значит «даже»? - возмутился директор, но уже не так бурно, как во время разговора с Камышевым. - Савелий Прокофьевич, между прочим, защитил кандидатскую по педиатрии! Это человек, который ценит свое дело и свое место!
        - Хорошо, хорошо, Иван Николаевич, - девушка примирительно выставила вперед руки. Она по-прежнему сидела на стуле у стены, и Гальперину пришлось повернуться корпусом, чтобы нормально ее видеть. - Скажите, а ваша помощница?..
        - Ираида Петровна? - Гальперин иронично вскинул брови. - Она мой заместитель, и на это место я ее поставил сам - за трудовые заслуги. Товарищ Исакова опытный педагог, за ее плечами несколько спецшкол для трудных детей.
        - Я вам задам, наверное, не очень приятный вопрос, - Вера сделала паузу, и Камышев невольно залюбовался ею. Не как женщиной, а как профессионалом, которым она явно была вне зависимости от своего возраста. Хотя, честно признался себе Валерий, также в эти моменты она словно преображалась. - Так вот, Иван Николаевич, подумайте и не спешите меня осуждать и спорить… Как вы думаете, мог кто-то из воспитанников работать на этих преступников? Необязательно по собственной воле, тут все может быть…
        Гальперин, взвившийся было от ее слов, все же успокоился, услышав про возможные угрозы или шантаж по отношению к воспитанникам. Все-таки это была уже совершенно другая история, и ребят нельзя за такое судить. И Камышев, до этого и так с максимальным вниманием слушающий диалог Веры с директором, перешел в режим живого компьютера. Следователь не всегда узнает что-то напрямую сам, говорил отец, он должен уметь слушать и анализировать в любой ситуации. И никогда не пренебрегать чужим опытом. Вот почему Валерий всегда просился на допросы с опытными следаками, вел конспекты и не стеснялся уточнять детали, кажущиеся ему важными. За это одни считали Камышева назойливым выскочкой, другие же прочили ему головокружительную карьеру в прокуратуре.
        - Вы знаете… - немного помедлив, начал Иван Николаевич. - Я не думаю, что кто-то из детей в этом замешан. Они все напуганы происшествиями. Мы хоть и стараемся их оградить, но молва долетает и до нашего медвежьего уголка… А тут еще все эти истории про сгоревших сирот в дореволюционном приюте. Дети же очень впечатлительные. Нет, на мой взгляд, воспитанники не стали бы сдавать друг друга бандитам. К тому же…
        Вера выжидательно смотрела на Гальперина, Камышев тоже терпеливо ждал, понимая, что сейчас нужно всячески поддерживать контакт с допрашиваемым. Не сбивать его, не торопить, не подгонять и не подсказывать.
        - Мы же с вами беседовали о болезнях ребят, - наконец, заговорил директор. - Сами воспитанники вряд ли могли о таком знать. Ну, откуда им, в самом деле, должно быть известно о таких вещах, как врожденный порок сердца или, скажем, сахарный диабет? Про себя - ладно, но про других? Нет, товарищи милиционеры, здесь, на мой взгляд, все гораздо сложней. В этой истории замешан кто-то более осведомленный…
        - Кто? - спросил Камышев, поняв, что сейчас самый момент ему перехватывать инициативу.
        - Я не знаю, - пожал плечами Гальперин.
        - У кого есть доступ к личным делам воспитанников? - Валерий продолжил давить в том же направлении.
        - У меня, - глядя следователю прямо в глаза, ответил директор. - И у всего высшего педсостава. Воспитатели и нянечки исключены. Савелий Прокофьевич…
        Лицо Гальперина вытянулось, и Камышев насторожился. Только недавно директор отчаянно защищал свой персонал, в том числе этого пожилого врача, а тут вдруг явно о чем-то вспомнил или понял что-то абсолютно новое.
        - Я помню, как подписывал его запрос в районный архив по делам, которые сгорели в восемьдесят четвертом, - начал рассказывать Иван Николаевич. - Но я не придал этому значения, считал, что они и вправду необходимы, эти дела.
        - И когда это произошло? - уточнил Валерий.
        - Месяц назад, - не напрягаясь, вспомнил Гальперин.
        «И начались исчезновения, - подумал Камышев. - Совпадение?»
        Он, извинившись, вышел из помещения, нашел Апшилаву и пересказал ему все, что сказал директор.
        - Думаешь, доктор как-то со всем этим связан? - Эдик потер переносицу.
        - Не мешало бы проверить, - твердо сказал Валерий.
        На задержание отправили оперативников Спицына и Круглова - с ускорением формальностей помог Волков, а так бы пришлось еще какое-то время ждать. Камышев, чтобы не терять время, вернулся в комнату для допросов, и они еще побеседовали с Гальпериным. Увы, ничего больше вытянуть из него не удалось - ни Валерию, ни Вере. В итоге директора пришлось отпустить, извинившись за столь длительные неудобства.
        Томительное ожидание завершил телефонный звонок на аппарат в кабинете Эдика. Все трое - Камышев, Апшилава и эксперт Терентьева - сидели там, пытаясь склеить из разрозненных фактов единую картину. Кладбищенские работники, неуловимые бандиты на «Волге», пожилой педиатр из детского дома - все они если и не были связаны друг с другом, но играли свои роли в странном спектакле, разыгрываемом неизвестными силами в маленьком Андроповске. Валерий не знал, как остальные, но лично ему очень хотелось, чтобы все оказалось звеньями одной цепи. Слишком уж и так затягивается происходящее.
        - Да? - сказал Эдик, подняв трубку. - А, это ты, Пашка? Ну что, везете к нам этого субчика с медицинским дипломом? Что? Как?
        Довольное выражение лица курчавого милиционера сменилось тревогой, а затем гневом. Он приказал оперативникам возвращаться в отделение, бросил трубку на рычаги и, обведя взглядом Камышева и Терентьеву, выдавил:
        - Врач сегодня пошел в лес и до сих пор не вернулся. Пропал.

* * *
        Следственная группа во главе с капитаном КГБ Волковым приступила к планированию оперативно-розыскных мероприятий. Бесконечно тянущийся понедельник все никак не заканчивался, оправдывая свое народное звание тяжелого дня, и Валерий подспудно ожидал еще какого-нибудь неприятного сюрприза. Он чувствовал себя словно в офицерском штабе во время войны - все причастные к расследованию дела черной «Волги» и сопутствующих происшествий собрались в кабинете Величука, ибо только там могли разместиться разом, и обсуждение дальнейших действий время от времени прерывали телефонные звонки. Вести, к сожалению, при этом поступали неутешительные - поисковые работы кипели не только в Андроповском районе, но и в соседнем Конаковском, однако преступники словно куда-то провалились. Как, к слову, и детдомовский врач Савелий Прокофьевич Верховцев.
        Тем не менее, громоздкая межведомственная машина, раскочегарившись, мчалась вперед, словно революционный паровоз до остановки в коммуне. Всем постовым и патрульным милиционерам в окрестных районах были выданы ориентировки на панночку Елену Никифорову, участкового Кузнецова из Рыбникова, пожилого педиатра, по-прежнему неизвестных бандитов в шляпах и их машину. Причем Камышев, несмотря на некоторый скепсис со стороны коллег, настоял на том, чтобы в ориентировку включили загадочного туриста из «города Мэр». Пусть это и выглядело детской фантазией, но беда была в том, что сами дети пропали на самом деле. И если даже, говорил Камышев, этот потенциальный душегуб не связан с черной «Волгой», можно заодно попробовать раскрыть и «висяки» с исчезновениями ребятишек.
        Участковые в селах и деревнях совершали подомовые обходы, опрашивая граждан на предмет загадочной машины с черными трансплантологами, сеть автозаправочных станций была взята под наблюдение, у андроповского городского кладбища дежурила неприметная «копейка» с оперативниками Юрия Храпова. Квартиры погибшей Седовой и все еще молчащего Кошкина подверглись обыску, но ничего стоящего там обнаружено не было. Однако за их адресами была установлена слежка - на случай, если поблизости вдруг появятся подозрительные личности.
        Казалось, преступникам уже некуда отступать, и они вот-вот должны были попасться. Однако томительно тянулись минуты и часы, день подходил к концу, а телефон в кабинете Величука сообщал о чем угодно, но только не о поимке банды на черной «Волге» или обнаружении пропавших.
        А маленький город, казалось, сжался в комок, замерев в ожидании чего-то плохого.
        Глава 33. Власть огня
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 20 СЕНТЯБРЯ, ВТОРНИК
        Владислав Антонович Редькин, бывший журналист андроповской районной газеты, а ныне пенсионер и ночной сторож склада потребсоюза, по обыкновению бодрствовал на смене. Он слыл порядочным человеком и к своим обязанностям относился с максимальной ответственностью, хотя его коллеги по охранному цеху обычно отсыпались на работе. Сторож - он ведь как солдат. Пока спит, служба идет. Но только не в случае Владислава Антоновича.
        Старик бодрствовал, периодически наливая себе из термоса крепкого карельского чаю, и время между обходами занимал чтением и написанием стихов. В часы дежурства к нему обычно спускалась муза, и журналист в отставке старательно набирал материал для собственного поэтического сборника. Он мечтал издать его еще с университетской скамьи, но возможности не было. А тут один из внуков сказал, что договорился со знакомым кооператором, и тот готов запустить станок для его, Редькина, книги. Вот почему Владислав Антонович старался все свободное время посвятить лирике. И сегодня он черпал вдохновение из книги о средневековье. Сейчас он как раз приступил к чтению главы об инквизиции, уже подумывая над новыми романтическими образами, не забывая при этом о своих служебных обязанностях.
        Склад, который он караулил, был небольшим, и обойти его несколько раз за ночь не представляло труда. А иногда сторож просто зорко оглядывал мрачные стеллажи и вслушивался в ночную тишину. Но никто кроме серых грызунов, которых никак не могли вывести, не нарушал покой продовольственного склада. Владислав Антонович посмотрел на часы - четыре утра. Сменщик должен прийти в начале восьмого, времени осталось всего ничего. Может, поспать хотя бы пару часов?
        Сторож зевнул и налил себе еще порцию карельского горячего напитка. Хорошая штука, подумал он, надо будет поблагодарить директора - тот вчера лично заварил ему чай из собственных запасов, сказав, что лучше сторожа у него пока не было и вряд ли будет. Старик смутился, но остался доволен. Нет, после таких слов никакого послабления! Надо отдежурить еще три часа, значит, все три часа он будет бодрствовать! Вот только в сон клонит, как назло…
        Лязгнули железные ворота, и чуть было не задремавший Редькин вскочил как штык. Кто-то проник на склад или это просто ветер? Послышались шаги, чей-то голос принялся что-то шептать, после чего стало совсем тихо. Сторож потянул руку к телефонной трубке, схватил ее, приложил к уху. Тишина. Похоже, перерезали провод, понял Владислав Антонович.
        Старик лихорадочно соображал, просчитывая план действий. Выход один - незаметно выбраться до склада и добежать до ближайшего телефона-автомата. Один как раз находится через дорогу. Главное, не привлекать внимание преступников.
        Редькин аккуратно, стараясь не производить ни малейшего шума, вышел из сторожки и огляделся. По складу между стеллажами метались какие-то тени, а через распахнутые двери блестело звездное небо. Редькин прижался к стене и стал красться, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. А когда до заветного выхода оставались считанные метры, перед ним вдруг выросла громадная фигура в просторном балахоне. Лицо незнакомца скрывал надвинутый капюшон, из-за чего тот был похож на средневекового монаха.
        - Вы кто? - отважно спросил Редькин, понимая, что ситуация повернулась не в его пользу, но по-прежнему рассчитывая на благоприятный исход.
        - Смерть твоя, - ответила фигура густым низким басом, и старик почувствовал, будто ему сдавили сердце.
        Беспомощно заозиравшись по сторонам, он увидел, как его окружили такие же незнакомцы в монашеских балахонах. «Покайся!» - услышал Редькин и потерял сознание.
        Очнулся он от нестерпимого жара. Неужели не успел отмолить грехи и попал прямиком в преисподнюю? Мотнув совершенно чугунной и плохо соображающей головой, Редькин понял, что его земная жизнь закончилась, причем весьма неудачно.
        Кругом стояли стены огня, он зашипел, чувствуя, как на коже растут пузыри от ожогов. А впереди засиял свет - яркий и мягкий, полностью отличающийся от черно-оранжевого адского пламени. Сторож рванулся туда, чувствуя, как уменьшается жар, как в лицо ему дует свежий ветер… Затем он упал, вновь потеряв сознание, и больше уже не очнулся.

* * *
        Утром Камышева разбудили сирены пожарных машин, пронесшихся одна за другой под окнами гостиницы. Вчера вся следственная группа засиделась в отделении допоздна, анализируя имеющиеся данные, но по факту в ожидании новости, которая принесла бы огромное облегчение. Увы, случилось то, чего подспудно опасался, наверное, каждый - черная «Волга» бесследно исчезла, хоть и искали ее в нескольких районах с собаками и вертолетами. Не было вестей и о пропавшем враче из детского дома.
        Капитан Волков, тем не менее, настоял, чтобы поиски продолжались. Вроде как командир местного гарнизона поначалу ворчал, но то ли чекист надавил на нужные рычаги, то ли военных все-таки разобрал азарт в поимке опасных преступников, но солдаты прочесывали местность с пятикратным усердием.
        Камышев улыбнулся, вспомнив, как отец рассказывал, что во время таких спецопераций резко повышается раскрываемость - милиция попутно накрывает притоны, выковыривает из нор скрывающихся беглецов и строит сильно зарвавшуюся шпану. Давние убийства, полузабытые кражи, тайные схемы директоров магазинов и складов - все может попасть под гребенку интенсивного следствия, и на улицах на длительное время потом воцаряется спокойствие.
        Вот и в Андроповске во время охоты на черную «Волгу» нашли сразу несколько бандитских схронов с оружием, лесных шалашей для отсидки беглых зэков и одну подпольную автомастерскую, о которой не знали даже милицейские осведомители. Заодно военные спасли в Каликинском лесу четверых грибников и троих туристов - последние, по их словам, представляли столичную группу энтузиастов по изучению аномальных явлений. В Андроповский район они приехали, чтобы найти местных оборотней, о чьем логове они прочитали в одном старом еще дореволюционном дневнике, но в итоге банально заблудились. Хорошо, что солдаты вовремя на них наткнулись, потому что те бродили уже по кабаньим тропам, рискуя встретить на своем пути какого-нибудь матерого секача.
        А сегодня в городе что-то загорелось, причем, как понял Валерий из количества промчавшейся техники, довольно серьезно. Выглянув в окно, он увидел в стороне большой столб черного дыма. Несмотря на то, что он пробыл в Андроповске уже почти целую неделю, ориентировался на его улицах все еще не очень хорошо. Кажется, пожар бушевал где-то в паре кварталов от отделения милиции, но Камышев не был уверен.
        Как бы то ни было, начинался рабочий день, и калининский следователь, быстро сделав зарядку, оделся и спустился на первый этаж завтракать. В этот раз в столовой было достаточно оживленно, хотя обычно в такое время Камышев поглощал пищу в гордом одиночестве. Но сегодня компанию ему составили командировочный в роговых очках и журналист Лапин.
        - Присядете, товарищ следователь? - Борис дружелюбно указал Валерию на свой столик, и Камышев, приветливо кивнув, разместился напротив.
        - Что-нибудь еще раскопали, товарищ Лапин? - спросил он, размешивая сахар в стакане с чаем.
        - К сожалению, ничего, - журналист покачал головой. - А что у вас? Я так понимаю, что все эти бешено снующие туда-сюда милицейские машины - ваших рук дело? Строите коллег из области?
        - В какой-то мере я к этому причастен, - туманно ответил Камышев. - Хотите подробностей?
        - Спрашиваете! - рот Бориса расплылся в довольной улыбке.
        - Тогда помогите мне раскрыть тайну местного детского дома, - предложил Валерий. - Учреждение, как здесь любят говорить, пользуется дурной славой…
        - Сиротский приют, сгоревший в царские времена? - понимающе закивал журналист. - Слышал об этом.
        - Вот и наройте побольше фактов, - улыбнулся Камышев. - С этим детским домом и впрямь что-то нечисто. Во-первых, горел он, как выяснилось, не только до революции, но и четыре года назад. А во-вторых, многие пропавшие либо воспитывались там в свое время, либо оказались потомками тех, кто в этом детдоме работал. Более того, вчера и вовсе пропал действующий сотрудник - врач-педиатр Верховцев. Зачем-то ушел в лес и до сих пор не вернулся.
        Калининский следователь намеренно вывалил на Лапина целый ряд фактов без подробностей, чтобы разжечь в журналисте профессиональный азарт. Пусть проведет собственное расследование, поговорит с детьми и педагогами, прощупает Гальперина со своей стороны, без погон и, быть может, сумеет узнать то, что пока ускользает от них, милиционеров.
        - И на том спасибо, Валерий Сергеевич, - сказал Борис, вытирая рот салфеткой. - Пожалуй, я нанесу визит в андроповский детский дом, дважды пострадавший от пожара. Кстати, о нем. Вы слышали сирены?
        - Да, что-то горит поблизости, - кивнул Камышев.
        - В городе ходят слухи о маньяке-поджигателе, - журналист продемонстрировал свое знание местной повестки. - Чувствую, материала у меня накопится аж на несколько громких статей.
        Когда калининский следователь относил пустую посуду в мойку, командировочного в роговых очках уже не было. Видимо, проскользнул тихонько, пока мы с Лапиным разговаривали, решил Валерий и двинулся к выходу.
        До отделения он по обыкновению добирался пешком, а когда прошел в открытые ворота, выяснилось, что его уже ждали. На крыльце нетерпеливо пританцовывал Апшилава, неподалеку стояла заведенная «шестерка» с Матвеичем за рулем. На заднем сиденье виднелись две фигуры - похоже, Спицын с Кругловым.
        - Валера, как же я рад, что ты заранее на службу приходишь, - с облегчением, увидев его, сказал Эдик.
        - Ты, я смотрю, еще раньше, - заметил Камышев.
        - Да мне Колян позвонил, когда дежурство сдавал, - многозначительно махнул рукой Апшилава. - Сказал, что склад райпотребсоюза горит. И вроде как труп там нашли, а ночью, говорят, нашу чертову «Волгу» видели. И вот как они это делают?
        - Вот заодно и выясним, - решительно сказал Камышев, на душе у которого заскребли кошки. Город буквально наводнен милицией, все дороги перекрыты постами, леса прочесываются военными, а эти бандиты каким-то образом пробрались через все кордоны и опять учинили злодеяние. И это, как решил про себя калининский следователь, уже немного пугало.
        Склад и вправду оказался, как и предположил Валерий, совсем недалеко от отделения - всего в трех кварталах. Это было одноэтажное приземистое здание, вмещавшее в себя еще и небольшой магазин. Сейчас от него осталась только обгоревшая вывеска и обугленные стены с провалившейся крышей. Склад же полыхал так, что был уничтожен полностью, и огнеборцы заливали его остатки густой пеной. Рядом стояли несколько спецмашин с брандспойтами, милицейский «уазик» и медицинский «рафик».
        На тротуаре, оказавшемся за пожарным оцеплением, лежало тело, накрытое белой простыней. Кругом стояли зеваки, обсуждающие происшествие и периодически, к месту и не к месту, поминающие черную «Волгу».
        - Здравствуйте! - едва Камышев успел услышать пару слов об исчезнувших убийцах, как к следственной группе подбежал тучный мужчина в строгом костюме и с плешивой макушкой. Волосы на висках и затылке при этом у него были густыми, и он напоминал католического священника. - Я - Свиридов Тимофей Викентьевич, директор магазина и склада. Мне кажется, это был поджог!
        - Успокойтесь, товарищ Свиридов, - жестом придержал его Апшилава. - С чего вы это взяли?
        - Свидетели! - директор тяжело дышал и вытирал платком потную макушку. - Свидетели видели черную «Волгу»! Ту самую!
        - Погибшего опознали? - включился в разговор Камышев.
        - Сторож наш, - покачал головой Свиридов. - Владислав Антонович Редькин, очень ответственный человек. Видимо, пытался дать им отпор и погиб. Эх…
        Директор смахнул предательскую слезу и отошел в сторону. Однако Апшилава уверенно взял его в оборот, раскрыв папку и принявшись расспрашивать.
        - Ребят, давайте-ка мы свидетелями займемся, - распорядился Камышев, и Круглов со Спицыным согласно кивнули.
        Очевидцы нашлись быстро - ими оказались дородная бабулька в засаленном плаще, мужчина средних лет, одетый не по погоде в легкую рубашку, и молодой крепкий парень в спортивном костюме «Адидас».
        - Я живу здесь неподалеку, - пенсионерка махнула рукой в сторону пятиэтажной панельки. - Просыпаюсь рано. А тут вдруг зарево в окне. Я подскочила, смотрю - батюшки-святы, лавка со складом горит! И машина черная отъезжает.
        - Грузовик? - уточнил Камышев.
        - Нет, милок, легковик, - покачала головой бабулька, забавно коверкая «легковушку». - «Волга» черная, как у нашего председателя была, когда я в колхозе работала.
        - Подтверждаю, - пробасил мужчина в рубашке. - Я тоже живу в этом доме, а работаю в газетном киоске - вон в том, - он показал в сторону приткнувшегося к краю дороги ларька «Союзпечати». - Мне утром свежую прессу принимать, я поэтому заранее прихожу. И тут вижу - черная «двадцать первая» улепетывает. Я скорей в милицию звонить, мне сказали, что меры приняты. А вы ее так и не поймали?
        - Ловим, - уверенно сказал Валерий. - И скоро поймаем.
        «Надеюсь, - добавил он уже про себя. - Странно, что им и в этот раз удалось уйти. Но еще более странно, зачем им поджигать склад с магазином и убивать сторожа. Раньше они людей именно похищали, не оставляя после себя трупов…»
        - А я никакую машину не видел, - заявил парень в трико. - Я бегаю по утрам, и вот сегодня тут мой маршрут пролегал. Смотрю, дым отовсюду валит, языки пламени. И мужик на четвереньках ползет, а потом - бах, и упал. Ну, я «скорую» вызвал. Только уже, к сожалению, поздно было…
        В этот момент к месту происшествия подъехал еще один «рафик», белый с синей полосой - местные эксперты-криминалисты.
        «Интересно, что они обнаружат? - подумал Камышев. - Что-то не вяжется у меня этот пожар с нашими бандитами, совершенно не вяжется…»
        Глава 34. От судьбы
        Слух о том, что преступники на черной «Волге» совершили налет на магазин и убили сторожа, быстро облетел маленький Андроповск. Люди судачили в очередях, на почте, в парках и во дворах, надеясь, что милиция уже скоро поймает и накажет жестоких бандитов.
        Но Камышеву и остальным было не до пересудов - свидетельские показания указывали на приметную «двадцать первую» без номеров, и это было весьма странным. Хоть после разговора с Лапиным калининский сыщик и допускал существование необъяснимого, но лишь до появления рациональных выводов. А ничего рационального в появлении самой разыскиваемой «Волги» в кишащем милиционерами городе точно не было. Значит, думал Камышев, или загадочная машина имеет свойство становиться невидимой, что вряд ли, или это просто другая машина, только похожая. И плевать, что в Андроповске таких нет. Зато наверняка есть в соседнем Конакове или, к примеру, в Кимрах. Как вариант, конечно, та самая «Волга» могла проехать какой-то неизвестной лесной дорогой, но шум двигателя наверняка бы привлек внимание военных. Однако сбрасывать со счетов даже эту версию калининский следователь не собирался.
        - Валера, есть результаты вскрытия погибшего Редькина, - в кабинет заглянул Апшилава. - И ты не поверишь, но пахнет чем-то весьма приземленным. Непохоже на наших неуловимых преступников.
        - И чем же пахнет? - Камышев оторвался от бумаг по делу черной «Волги».
        - Барбитуратами, - ответил Эдик. - В очень большом количестве. Несчастного сторожа кто-то опоил лошадиной дозой снотворного. Так что есть у меня подозрение, что магазин со складом сгорели не случайно.
        - Думаешь, кто-то заметает следы? - заинтересовался Валерий.
        - Или это просто заранее спланированное ограбление, - Апшилава, поняв, что коротким разговор не будет, зашел в кабинет и прикрыл за собой дверь.
        Они вернулись с места странного пожара несколько часов назад, убедились, что по черной «Волге», панночке и туристу из «города Мэр» нет никаких новостей, и принялись, наверное, в пятидесятый раз анализировать архивы. Спицын с Кругловым бегали в «полях», опрашивая всех мало-мальски сталкивавшихся с черной «Волгой». В частности, Камышев попросил их вновь посетить вторую школу и подробно поговорить с математичкой Евгенией Скрыль, которая видела загадочную машину у кладбища. Вера с капитаном Волковым куда-то отъехали, причем не предупредив, куда именно, но Валерия с Эдиком это пока не интересовало - вернутся и расскажут, если что-то будет заслуживать внимания.
        - Я думаю, что нужно сообщить в ОБХСС, чтобы как следует проверили этот райпотребсоюз, - предложил Камышев. - Если это действительно спланированное ограбление, можем выйти на наводчика, который опоил сторожа снотворным. Или выудим на свет божий чьи-то махинации.
        - Позвоню Севе Кайгородову, - решительно кивнул Апшилава. - Мы с ним вместе после школы милиции начинали, а сейчас он как раз ловит расхитителей социалистической собственности.
        - И директора этого к нам пригласи, - сказал Валерий. - А лучше-ка давай ему сами визит нанесем. Незапланированный и без предупреждения.
        - Идея мне нравится, - улыбнулся Эдик.
        Через час Матвеич подкинул их к серому девятиэтажному дому, где проживал директор сгоревшего магазина Тимофей Свиридов. Толстяк забрался на самый верх, и пока поднимался лифт, сыщики вместе с присоединившимся к ним у подъезда Кайгородовым, длинным брюнетом с вытянутым лицом, успели прочитать, кто в кого влюблен и какие музыкальные предпочтения у местных подростков.
        Свиридов, конечно же, не был готов к их визиту, но на это и был расчет Камышева. После найденных в организме погибшего сторожа барбитуратов он был почти уверен, что настоящая черная «Волга» здесь не при делах. А когда он увидел перекосившееся от неожиданности лицо директора магазина, сомнений почти не осталось. Требовалось теперь лишь подтвердить догадки неопровержимыми уликами.
        - Я ведь уже вам все рассказал, товарищи милиционеры, - дрожащим голосом говорил Свиридов, пока следователи, разуваясь в оклеенной немецкими обоями прихожей, осматривали убранство. - Ничего нового не скажу, к сожалению… И вообще, знаете ли, я опасаюсь за свою жизнь - вдруг эти на черной «Волге» приедут за мной?
        - Вы бы лучше боялись, что за вами на другой машине приедут, - тихонько, но чтобы директор услышал, сказал Камышев. И потом добавил уже громче: - А позволите водички попить?
        - Конечно, - засуетился директор. - Я вам сейчас принесу.
        - Не напрягайтесь, я сам, - сказал Валерий, сияя лучезарной улыбкой. - Кухня здесь?
        Свиридов обреченно последовал за ним, опустив руки и что-то бормоча под нос. В кухне стоял один из последних «Минсков», югославская газовая плита и финская мойка. Разумеется, это еще не показатель, никто не запрещает советским гражданам обустраивать быт, но излишняя роскошь все же вызывает подозрения.
        - Вы ведь с санкцией ко мне на обыск пришли? - Свиридов наконец-то набрался смелости и начал качать права.
        - Какой еще обыск? - удивленно повернулся к нему Камышев, держа в руках хрустальный стаканчик из явно недешевого сервиза. - Мы к вам поговорить приехали, потому что черную «Волгу» нашли…
        - Как нашли? - директор поменялся в лице, но быстро опомнился. - Так это же здорово! Товарищ следователь, так вы это… камень с моей души сняли! Нашего Владислава Антоновича только вот теперь не вернешь…
        - Бессонницей страдаете? - перебил его Валерий, взяв в руки коробочку с фенобарбиталом. - Рецепт, надеюсь, есть?
        - Конечно, - Свиридов вспотел так, что по лицу потекло в три ручья.
        - А теперь все сами расскажете или помочь? - Камышев понял, что перед ним не матерый расхититель народного добра, а мелкий слабый человек, поддавшийся на материальный соблазн и за это оказавшийся готовым загубить чью-то жизнь. - Чистосердечное признание будет учтено в суде и смягчит наказание.
        - Я не убивал, - Свиридов сдался, упав на витой венский стул.
        На шум в кухне пришли Апшилава с Кайгородовым и, бросив быстрые взгляды на директора, сразу все поняли.
        - Я только обеспечил доступ к магазину, - Тимофей Викентьевич как-то быстро постарел и вытянулся. - Запутался в двойной бухгалтерии, надо было срочно спасать положение… А тут свояк со своими советами. Я его и послушал, сторожу барбитурат в чай подсунул. Он у нас честный был, не спал никогда на посту. Но я ж не думал, что они все сжечь захотят!
        - Фамилии, имена, адреса, - скучным голосом потребовал Кайгородов. - Оформим вам явку с повинной и чистосердечное. А они пойдут по полной программе - за убийство сторожа.
        - Я напишу! - с готовностью закивал Свиридов, и Валерий почувствовал невероятную гадливость по отношению к этому жалкому человеку. Его даже и преступником нельзя назвать. Просто сволочью.
        Бормоча запоздалые признания и всхлипывая, директор сгоревшего магазина строчил за своим дубовым кухонным столом явку с повинной и показания против родственника с его друзьями-подельниками. Камышев же смотрел на дорогие обои, импортную мебель и серебряные приборы, размышляя о том, как низко может пасть человек, пожелав сытой жизни. Ведь зачем ему, этому Свиридову, столько денег и роскоши? Почти пятьдесят, а ни семьи, ни детей. Для кого он все это воровал? Для себя одного, чтобы в старости умереть среди финской сантехники и шмоток из ГДР? Нет, таких людей Валерий не мог понять. Как, впрочем, не понимал и тех, кто оправдывал воровство заботой о семье - каково потом чувствовать себя детям, отец которых обирал ради их мнимого благополучия чужих?
        - Я бы и отказался, - Свиридов, исписав два листа мелким убористым почерком, заискивающе заглядывал следователю в глаза. - Но мне накануне ночью кошка явилась черная… Сказала, что если не усыплю сторожа, то сердце мне съест. А оно у меня и так слабое…
        Камышев, по-прежнему с отвращением глядя на директора, скривился. Как же они тут все любят на мистику грешить… С просветительской работой в районе явно дела обстоят плохо, сделал вывод Валерий, раз у людей такие суеверия в ходу.
        - Вы бы с лекарствами поосторожней, - вслух Камышев, тем не менее, сказал другое. - А то у вас уже кошки разговаривают. Стыдно должно быть, гражданин Свиридов.
        Продолжающего причитать директора в наручниках увез на своей «Волге» - к счастью, двадцать четвертой и серо-голубой - Всеволод Кайгородов, напоследок обменявшись с Апшилавой и Камышевым крепкими рукопожатиями. А они уже, вызвав по названному теперь уже бывшим директором адресу милицейский наряд, поехали брать свояка плаксивого комбинатора.
        К массивному гаражу в кооперативе «Антей» они прибыли одновременно с желто-голубым «уазиком», из которого вышли четверо рослых парней в фуражках и мундирах. Трое были вооружены «Макаровыми», еще один крепко держал в руках укороченный автомат Калашникова… А потом из машины вышел пятый - и это, к удивлению Валерия, оказался капитан Волков.
        - Выполняйте свою работу, товарищи, - сказал он, поймав на себе взгляды Камышева и Апшилавы.
        Он вертел головой по сторонам, словно искал кого-то, а в руках держал клетку, в каких обычно держат хомяков или крыс. Только дверца у нее была гораздо больше обычного, и туда вполне можно было протиснуть кого покрупней. Например, кошку.
        - Росляков, открывайте! - мысленно махнув рукой на чекиста с его явными странностями и постучав в запертую дверь, приказал Камышев. - Это милиция!
        Ответом была тишина, и один из милиционеров по знаку Валерия вскрыл гараж ломом. Едва дверь открылась, громыхнул выстрел. Пуля отрикошетила от соседнего гаража и пошла с визгом гулять по узкому проезду. Патрульные вместе с сыщиками рассредоточились полукругом, автоматчик обежал бандитское укрытие с тыла. Волков тоже выхватил пистолет, пригнувшись и заняв удобную для перестрелки позицию. Клетку он поставил рядом с собой.
        - Росляков, бросайте оружие и выходите с поднятыми руками! - скомандовал Камышев, держа на вытянутой руке табельный пистолет. - Сопротивление бесполезно, вы окружены! При попытке вооруженного сопротивления мы имеем право открыть ответный огонь на поражение! Вам ясно?
        - Я понял, начальник, - ответил из недр гаража глухой хрипловатый голос. - Мы выходим.
        Под прицелом милицейских стволов открылась помятая железная дверь, и наружу шагнул огромный, под два метра ростом, мужик в охотничьем комбинезоне с откинутым капюшоном.
        - Руки за голову! - приказал Валерий, и великан послушно сложил свои могучие конечности на затылке.
        Следом за ним вышли двое парней в спортивной одежде. Лица их выражали испуг и обреченность - они явно не ожидали, что нападение на склад обернется уголовной ответственностью уже в тот же день. А неожиданно выскочившая из гаража черная кошка словно бы окинула их насмешливым взглядом. Как-то их в этом городе слишком много, отметил про себя Камышев. Не просто кошек, а именно черных.
        Патрульные тем временем ловко и не особо церемонясь обыскали всю троицу, вытащили из кармана одного из парней финку. Затем надели наручники и затолкали в крохотный отсек для задержанных. Закрыли дверцу, заперли, подергали массивную щеколду - не вырвутся. Волков же, к удивлению Валерия, ловко схватил кошку и, запихнув ее в клетку, быстро закрыл дверцу.
        - Валера, ты глянь! - Апшилава уже забрался в гараж и кричал Камышеву оттуда.
        Калининский следак, отвлекшись от Волкова с кошкой, заглянул внутрь и усмехнулся. Получилось, правда, на самом деле не очень весело. Среди железного хлама над ремонтной ямой стояла двадцать первая «Волга». Только не третьей серии, с «китовым усом», а второй - с «акульей пастью». Кузов ее был выкрашен в черный цвет грубо и наспех - в одном месте у порога даже пробивалась прежняя краска. Бежевая.
        - Сволочи, - сплюнул Камышев. - Подражатели хреновы.
        - Полностью с вами согласен, коллега, - кивнул Апшилава.
        Глава 35. Тонкие материи
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 20 СЕНТЯБРЯ, ВТОРНИК
        Камышев сидел в кабинете Апшилавы, зарывшись в бумаги. Настроение у него было паршивое, и даже быстрое раскрытие дела о сгоревшем складе не могло на это повлиять. Да, как и говорил в свое время отец, облава давала свои обильные плоды - кажется, в Андроповске уже не осталось преступников. Но проклятая «Волга» была.
        Кто бы на ней ни ездил, он был либо виртуозом, либо везунчиком. А то и все вместе - так открыто и нагло уходить от милиции! И ладно бы это были лихие грабители, от которых ущерб только материальный. Но речь-то шла о жестоких убийцах, которые отправили на тот свет уже больше десятка человек. И неизвестно еще, сколько невинных душ заберут бандиты на «двадцать первой», если не поймать их в ближайшее время.
        Дело грозило перерасти во всесоюзный скандал, где крайними окажутся и милиция, и КГБ, и местные власти. А потому каждый со своей стороны старался изо всех сил и с минимумом проволочек - так, следственная группа получала ответы на свои запросы в самые короткие сроки. И сейчас, например, перед Валерием на столе лежали документы по незнакомцу из города Мэр и панночке.
        С первым все было довольно предсказуемо - ни в одном из районов, даже ближайших к Андроповскому, милиция не зафиксировала появления незнакомца с такими приметами. А города Мэр, как и ожидалось, не существовало в реальности. Причем не только в Союзе, но и, как выяснил капитан Волков, в сопредельных государствах.
        С панночкой же оказалось интереснее. Документы Елены Никифоровой, как ее звали, официально были утеряны и восстановлены в Кашинском районе. Но в местном ЗАГСе при этом о ней не было ни единой записи, и загадочная девушка словно бы появилась из небытия. Самым логичным объяснением Камышеву представлялось то, что в Рыбникове она жила и работала по фиктивным документам, а ее истинное имя было другим. И вот тут уже подключился Волков, который отправил запрос в столицу - не исключено, что псевдо-Никифорова давно занималась темными делами в других местах огромного Союза.
        Отложив папку с пометкой «Панночка», Валерий приступил к следующей. Украдкой поглядев на такого же зарывшегося в бумагах Эдика, он разложил перед собой пачку листов с гербом и подписью начальника УВД Калининского облисполкома. Это были характеристики андроповских милиционеров - майора Величука, лейтенанта Апшилавы и обоих его оперативников. Камышев чувствовал себя не в своей тарелке - копать под товарищей ему пока что не приходилось. Но он все же понимал, что такой запрос было сделать необходимо.
        Чтение заняло у него около часа, после чего калининский следователь закрыл пресловутую папку с заметным облегчением. Характеристики местных коллег были безупречными, и это его искренне радовало. Камышев понимал, что порой документы могут расходиться с реальностью, но какие-то серьезные прегрешения обязательно были бы учтены. А так он мог спокойно положиться на тех же Эдика, Пашку и Ваську.
        - Парни, у нас тут дело очередное наклевывается, - в кабинет как раз заглянул Спицын.
        - Василий, ты издеваешься? - на лице Апшилавы, оторвавшегося от бумаг, отразился весь спектр эмоций от удивления до раздражения.
        - Вообще ни разу, товарищ лейтенант, - опер энергично помотал головой. - Я сейчас мимо дежурки проходил, там какая-то женщина заявление пишет.
        - Надеюсь, «Волга» здесь никак не замешана? - осторожно предположил Камышев.
        - Кажется, нет, - Васька запрыгнул на подоконник. - Но дело все равно темное…
        Оба следователя посмотрели на Спицына со смесью любопытства и тревожного подозрения. Тот набрал в легкие воздуха и выдал.
        - Женщина пишет заявление на бывшего мужа, что он на нее проклятье безбрачия и бездетности повесил.
        Секунду в кабинете Апшилавы повисла тишина, а потом помещение ходуном заходило от громкого хохота. Отсмеявшись, Эдик откинулся на скрипнувшем стуле и весело посмотрел на опера.
        - Вася, спасибо тебе, конечно, что насмешил… Но нам сейчас точно не до городских сумасшедших. Дежурный заявление это, конечно, примет, однако заниматься им точно никто не будет. Ты ведь это понимаешь?
        - А вот это самое интересное, - коварно улыбнулся Спицын. - Этим бредом почему-то заинтересовался наш чекист. Он и потребовал сейчас от Григорьича, чтобы дело взял кто-то из нас.
        Камышеву невольно пришла в голову мысль, что капитан Волков заработался. Сначала клетка с кошкой, теперь вот это…
        - Лейтенант Апшилава! - едва зазвонил телефон, Эдик ответил сразу же. - Так точно. Валер, тебя.
        - Слушаю, - Камышев принял от коллеги гладкую пластиковую трубку.
        - Валерий Сергеевич, - в динамике раздался голос Волкова, и следователь понял, что эту странную тетку хотят повесить на него. - Вам на сегодня персональное задание. Берите Веру и езжайте в ДК «Тракторист», местные водители в курсе.
        - Есть, товарищ капитан, - тут же ответил следователь, теряясь в догадках. - А что требуется сделать?
        - В Андроповске, похоже, мошенник завелся, - услышав это, Камышев выдохнул. Кажется, пронесло, и проклятьями будет заниматься кто-то другой. - Объявил себя экстрасенсом, честно заработанное из советских граждан тянет. Но все при этом пока довольны были, жалобы не писали. А сегодня женщина обратилась, и вроде как можно этого шарлатана прищучить, вот только ее заявление к делу не пришьешь…
        Валерий сразу же догадался, о какой именно потерпевшей идет речь, и понял, что рано обрадовался. Распутывать это дело придется все-таки ему. Но также калининский следователь почувствовал неловкость - он начал было плохо думать про Волкова, а тот, как выяснилось, среди мистической шелухи мошенника углядел.
        Логично, подумал Камышев, что о проклятии женщине этот самый экстрасенс и сказал. Но жалуется она при этом не на него, а на бывшего мужа. А так как статьи за колдовство в советском уголовном кодексе нет, придется ему, Камышеву, в компании с Верой ловить экстрасенса с поличным.
        Получив инструкции от Волкова, следователь в двух словах пересказал Эдику с Васькой суть разговора и пошел к выходу под оживленное обсуждение коллег. Больше всего недоволен был курчавый сыщик, который возмущался, что столичный чекист разбрасывается кадрами на столь малозначительные дела.
        Когда они с экспертом Терентьевой уже тряслись по андроповским дорогам на «шестерке» Матвеича, Валерий подумал, что во времена отца такого бы точно не могло быть. Этому экстрасенсу даже площадки не дали бы, тем более в доме культуры. А сразу пришли бы и предложили пройти куда следует. Но сейчас в самом разгаре перестройка, гласность, предпринимательская деятельность разрешена, да и на экстрасенсорику уже смотрят сквозь пальцы.
        Машина остановилась рядом с типовым ДК - портик с рядом колонн, подпирающих треугольный фронтон, два боковых крыла и афишные тумбы на тротуаре перед входом. На одной из них, перед которой умывалась черная кошка, красовался яркий плакат со смуглым темноволосым мужчиной, тянущим к зрителю растопыренную пятерню.
        «Потомственный экстрасенс и специалист по тонким материям Чопра, - гласила ярко-красная надпись. - Индивидуальные консультации и групповые занятия».
        Валерий открыл перед Верой дверь, пропустил ее внутрь, прошел сам. От девушки все так же приятно пахло чем-то цветочным, она надела свой васильковый плащ, небрежно перехваченный широким поясом, но сегодня добавила к привычному ансамблю кожаную сумочку и легкий воздушный платок на шею. По легенде они с Камышевым готовились к свадьбе, однако постоянно наталкивались на всяческие препоны. То запись в ЗАГСе заканчивалась, то кто-то из них терял документы, то черные кошки мерещились… Последнее Валерий уже добавил от себя, решив использовать странную андроповскую особенность для создания образа суеверной парочки.
        В холле ДК было многолюдно. После летних каникул возобновились занятия в кружках и секциях, туда-сюда сновали подростки в костюмах для бальных танцев, пробежал длинноволосый парень с гитарой. А рядом с одним из кабинетов были поставлены лавки, на которых сидело человек пятнадцать, не меньше. Еще примерно столько же, может, чуть меньше, стояло вдоль стены, и у Валерия внутри все упало. Похоже, они с экспертом Терентьевой застряли на весь оставшийся день - даже если этот Чопра принимает быстро, очередь все равно довольно большая.
        - Вы тоже к магистру? - к ним подскочила веснушчатая растрепанная женщина возрастом заметно за сорок, но отчаянно молодящаяся легкомысленными косичками. - Тогда за мной будете!
        Камышев с Верой синхронно кивнули и аккуратно притулились у стены там, где было посвободней. Валерий, внешне изображая взволнованного жениха, внутри, тем не менее, был собран и внимательно оглядывал посетителей, вслушиваясь в разговоры.
        Публика, собравшаяся у кабинета «магистра Чопры», была самая разнообразная. Почтенные бабульки, явно проживающие за городом или в частном секторе, студенты, конторские служащие в пиджачках, понурившиеся женщины, забывшие о своей красоте. Вряд ли они пошли к экстрасенсу от хорошей жизни, понял Камышев. Наверняка это те, кому не повезло с мужьями, кто воспитывает детей в одиночку. И этот тип, называющий себя потомственным экстрасенсом, вытягивает из разуверившихся в любви женщин честно заработанные рубли, которые те потом станут жестко экономить, чтобы купить хотя бы что-нибудь своим малышам.
        Разуверившиеся в любви… Валерия неожиданно обдало холодом после этих слов, и он вспомнил Вику. Почему они все-таки тогда разошлись? Неужели нельзя было совместить семью с работой, как это делали его коллеги-следаки? Или он, Камышев, и вправду такой черствый сухарь, которому не нужно ничего кроме его любимой работы?
        - А вы ребеночка ждете? - размышления следователя прервала женщина с косичками, которой явно не хватало общения, и она нашла в лице Веры свободные уши.
        - Нет, - покачала головой девушка. - Мы вот с женихом никак до ЗАГСа дойти не можем, все что-то мешает…
        - Магистр Чопра поможет! - проникновенно сообщила их соседка по очереди. - Он, говорят, и не такие проблемы решает… Я слышала, он одной паре помог бездетность преодолеть. Я почему у вас про ребеночка и спросила…
        Поняв, что ничего интересного он не услышит, Валерий переключился на остальных страждущих. В основном все дожидались своей очереди в молчании, но были и те, кто делился с окружающими своими горестями и радостями. В основном, увы, как услышал Камышев, именно горестями.
        - Мужа все никак по работе не повышают. А он ведь и каждый новый год на дежурство сам вызывается, и в командировки первее всех просится…
        - Невестка у нас с дурным глазом, сын как не свой стал…
        - После Чернобыля никак детей завести не можем, у мужа бесплодие от радиации…
        - Из Афгана вернулся и почти каждую ночь в атаку ходит… Жалко дядю, вот мы и думаем, как помочь…
        - Жена холодно относиться стала…
        - Я вот все думаю, а может, мой Митя жив… Никого же так и не нашли мертвыми.
        Среди бурного потока словесных жалоб следователь на автомате выловил знакомое имя и факты, с высокой долей вероятности относящиеся к преступлениям банды на черной «Волге». Митя Ерохин - пропавший мальчик из первой школы. Мертвыми так никого и не нашли… Все сошлось, и Камышев внимательно стал прислушиваться к разговору еще довольно молодой, но уже поседевшей женщины со своей соседкой.
        - Прямо от школы его увезли, и никто помешать не смог, - говорила она. - И у милиции нашей кишка тонка… Может, хоть этот магистр поможет найти. Я слышала, в Москве экстрасенсы уже убийц ловить помогают. А у нас все еще как при Брежневе работают.
        - Ну, при Брежневе-то порядок был, - возразила ее собеседница. - И экстрасенсы эти не нужны были, милиция сама справлялась. Тут в другом дело…
        Валерию было обидно слышать такие слова, но подспудно он понимал убитую горем женщину, которая скорее всего была матерью пропавшего мальчика. Он стиснул зубы и мысленно пообещал сам себе, что раскроет дело. Обязательно раскроет, чтобы преступники понесли суровое наказание, а загубленные ими жизни были отомщены. Пока в следователе закипала праведная ярость, женщина с косичками, будто клещ вцепившаяся в Веру, все же привлекла к себе его внимание.
        - Куда они пропали, так никто и не выяснил, - оживленно жестикулируя, рассказывала она девушке. - Но я на них зла не держу. Все-таки тогда еще шла война… А в детском доме меня хорошо приняли и воспитали. Он и сейчас, кстати, работает.
        - Следующий! - раздался из глубины кабинета рокочущий бархатный голос, когда дверь распахнулась, и оттуда вышел сияющий вихрастый парень.
        - Ой, магистр освободился, я пойду! - забеспокоилась женщина. - Верочка, вы мне наберите потом, я вам все расскажу, что знаю!
        Валерий проводил ее удивленным взглядом, а потом посмотрел на Веру.
        Глава 36. То, что скрыто
        - О чем она вам расскажет? - уточнил Камышев у своей напарницы. - Ей что-то известно про местный детский дом?
        - Потише, Валерий, - зашептала Вера на ухо следователю, вновь обдав его цветочным ароматом. - Эту женщину зовут Регина, она воспитывалась в андроповском детском доме… В то время еще любгородском. Она что-то несла про геопатогенные разломы и прочие паранормальные вещи, дама явно повернута на мистике, но рассказала, что при ней из детдома пропадали воспитанники и даже персонал. А это сороковые-пятидесятые годы. Надо будет потом ее внимательно выслушать.
        - Ясно, - кивнул Камышев, испытывая знакомое ощущение нехорошего предчувствия.
        В памяти снова невольно всплыли странные истории о местном сиротском приюте. Пожары, исчезновения людей, мрачные легенды и, как здесь говорят, дурная слава - все это пахло чем-то необъяснимым и потому пугающим. Но Валерий был твердо уверен: все, что происходит в этом городе, должно иметь рациональное объяснение.
        За размышлениями прошло минут двадцать, и в приоткрывшуюся дверь выскользнула Регина, что-то напевающая себе под нос тонким подвывающим голоском. С улыбкой кивнув Вере, она прошмыгнула к выходу из ДК и пропала из виду.
        - Следующий! - пророкотал бархатный голос.
        - Идемте скорей, - эксперт Терентьева уверенно подхватила следователя под локоть и буквально впихнула его в кабинет.
        В обычное время это помещение наверняка используется как подсобка, подумал Камышев. Но сейчас здесь горел приглушенный свет, пахло благовониями и на грани слышимости звучала таинственная музыка. Валерий покрутил головой в поисках источника звука - точно, вот и кассетный магнитофон «Романтик».
        - Подходите ближе, - поманил их голос.
        В глубине кабинета за столом, уставленным всякой всячиной, сидел тот самый смуглый мужчина с плаката - магистр-экстрасенс Чопра, специалист по тонким материям. Он был одет в старомодный черный френч с высоким воротом, черные волосы блестели укладочным лаком. Глаза смотрели на посетителей из-под кустистых бровей, крупный нос выделялся над тонкими смеющимися губами.
        - Присаживайтесь, - экстрасенс широким жестом указал на небольшую скамью, на которой можно было разместиться вдвоем.
        Инициативу, как и обсуждалось заранее, взяла на себя Вера. Довольно-таки успешно изображая юную взволнованную особу, она рассказала их рабочую легенду и теперь робко вглядывалась в лицо «магистра».
        - Нам сказали, вы сможете помочь, - добавила Вера для пущего эффекта. - О вас очень много говорят, отзываются хорошо.
        - Нет доказательств лучше людской молвы, - пафосно изрек Чопра.
        По-русски он говорил с едва заметным акцентом, но характерная внешность и фамилия выдавали в нем уроженца Индостана. Скорее всего, подумал Камышев, этот «магистр» выучился в Советском Союзе на врача, остался в стране, а когда расправила крылья птица-тройка-перестройка, как говорил его сосед по лестничной клетке Виталич, быстро сориентировался и решил сорвать куш.
        Валерию доводилось в Калинине сталкиваться с такими вот деятелями - однажды они с коллегами накрыли подпольный кооператив, члены которого вырядили студента из Ганы в цветные шелка и заставили изображать колдуна. Отбоя от желающих не было, и все бы ничего, но «волшебник» погорел на жадности, когда пятикратно совершил «приворот на деньги» одному из фарцовщиков. Тот с удивлением понял, что с финансами стало, наоборот, очень туго, обиделся и обратился в милицию. В итоге, конечно, и сам получил условный срок за свои собственные художества, но с учетом признания отделался по минимуму. А «колдуна» из Ганы в итоге отправили по этапу.
        Но здесь, как ему заранее объяснил капитан Волков, было сложнее - Раджаникант Чопра, как его звали полностью, вел себя осторожно и никому ничего не обещал. Да и денег в открытую не тянул, люди сами отдавали ему свои кровные. А еще, как уже Камышеву было известно, никто на местного «магистра» не жаловался. Вот почему приходить к Чопре в открытую не имело смысла - подумаешь, какая-то экзальтированная местная особа написала на бывшего мужа заявление. Он, экстрасенс, всего лишь высказал предположение, а то, что решила женщина, как говорится, ее проблемы…
        - Стоят между вами большие силы, - закрыв глаза и подержав растопыренные ладони направленными на гостей, Чопра, наконец, опять заговорил с ними. - Пока не закончите дело, не сможете быть вместе.
        - А что за дело? - поинтересовался Валерий.
        - Вам лучше знать, - интригующе улыбнулся «магистр».
        Все понятно, подумал Камышев. Общие фразы, которые не значат ничего, но которые, тем не менее, можно интерпретировать как угодно. Что, собственно, и делают впечатлительные люди, натягивая обстоятельства своей жизни на слова такого вот «экстрасенса». Как в гороскопах, которые начали набирать популярность в последние годы и в которые почему-то верила Вика. Написано там, к примеру, отнестись особенно бережно к своему здоровью - кто же с этим спорить-то будет?
        - То есть, когда мы с женихом завершим какое-то важное дело, эти самые большие силы отступят? - тем временем уточнила Вера.
        - Именно, - кивнул Чопра.
        - И сразу же после этого мы сможем пожениться? - сыграла девушка обрадованную простушку.
        - Если будут соблюдены все условия, - туманно ответил «магистр», тем не менее, снова кивнув.
        - А что за условия? - спросил Камышев.
        - Поговорите друг с другом, - вновь ушел от прямого ответа Чопра. - То, о чем идет речь, на поверхности. Я не могу сказать больше, чем вам известно самим.
        «За что же ты тогда деньги с людей берешь?» - возмущенно подумал Валерий.
        Но вслух он сказал другое.
        - Уважаемый товарищ магистр, - индус, заслышав официальное советское обращение, удивленно поднял брови, но быстро вернул себе невозмутимо-таинственное выражение лица. - Я боюсь, что мою невесту похитят бандиты на черной «Волге». Я как-то видел ее, мне кажется, она меня преследует…
        Камышев хотел подловить мошенника на громком деле. На первый взгляд никакой связи между ним и бандитами на «двадцать первой» не было. Но очень уж следователя смутила любительница мистики Регина, которая оказалась воспитанницей того самого андроповского детского дома… А что, если Чопра - наводчик? Выведывает у страждущих посетителей их биографии, узнает про недуги, которыми те страдают. Версия казалась Валерию довольно правдоподобной, а потому стоило ее проверить. Вот только он никак не предполагал, чем может закончиться подобный эксперимент.
        - «Волга»… - неожиданно прохрипел Чопра, и на его высоком лбу выступили крупные капли пота.
        Он несколько раз приоткрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, а потом резко упал навзничь вместе со стулом. Раздался грохот, со стола посыпались статуэтки и сосудики с благовониями.
        Валерий вскочил со скамьи и бросился к экстрасенсу. Секунду спустя рядом с ним очутилась Вера, и им обоим предстала пугающая картина: глаза Чопры закатились, видны были только белки, изо рта шла кровавая пена, все тело его выгибалось, конечности дергались.
        - Выходит… - пробулькал он.
        - У него приступ! - сказала Вера. - Это эпилепсия! Валерий, вызовите «скорую помощь»!
        - Извне… - продолжал бормотать Чопра. - Выходит…
        Затем он перешел на родной язык, и речь его стала бессвязной. Камышев этого уже не слышал, он выскочил в холл, напугав сидящих в очереди обывателей.
        - Уже можно? - выбиваясь из общего ряда, спросила закутанная в цветастый платок бабулька и лишь спустя секунду сообразила, что что-то не так.
        - Кто из сотрудников дома культуры здесь? - громко крикнул Камышев.
        - Я! - сразу же отозвался приземистый человек с пышной шевелюрой, как у артиста Градского. - Что случилось?
        - Вызовите «скорую»! - ответил Валерий. - Мужчина, на вид примерно пятьдесят лет, приступ эпилепсии!
        - Понял! - кивнул сотрудник ДК и побежал в один из кабинетов, где был телефон.
        В очереди царило волнение, но Камышев, не обращая внимание на переговаривающихся людей, вернулся в приемную Чопры. Вера уже перевернула продолжающего биться в конвульсиях экстрасенса набок, расстегнув ему тесный воротник.
        - Валерий, не закрывайте дверь, здесь душно! - крикнула девушка. - И не пускайте никого кроме врачей!
        - Граждане, соблюдайте спокойствие! - Камышев перегородил узкий проход, закрыв доступ зевакам. - Не заходите сюда, человеку плохо! Не толпитесь, ему нужен свежий воздух!
        Люди послушно отпрянули, но следователь так и продолжил стоять на страже, слыша, как позади него хрипит «магистр».
        «Может, притворяется? - подумал он. - Припадок симулировать можно… Не исключено, что этот Чопра почувствовал неладное и решил таким образом выйти из положения. Пожалуй, стоит его потом допросить, так что соскочить у товарища экстрасенса вряд ли получится».
        «Скорая» приехала быстро, и в кабинет, уверенно раздвинув толпившихся в холле людей, быстро вошла бригада. Вера коротко объяснила седому врачу, что случилось, тот шагнул к пострадавшему и сделал знак своему коллеге - высокому широкоплечему блондину.
        - Выходит… - просипел Чопра.
        - Интересно, - покачал головой медик. - Первый раз вижу, чтобы в приступе эпилепсии разговаривали.
        Он быстрыми отточенными движениями раскрыл чемоданчик, набрал в шприц какой-то препарат, сделал Чопре укол. Валерий с интересом наблюдал за действиями врача, но все-таки больше внимания привлекало состояние экстрасенса - он на глазах синел, белки глаз вращались как бешеные, кровавая пена потекла ручьем.
        - Володя, дуй за Олегом и носилками! - скомандовал врач, и молодой медбрат, кивнув, бросился к выходу.
        Спустя пару минут блондин вместе с пожилым мужиком в кожаной кепке, чем-то напомнившим Валерию Матвеича, вкатили в кабинет носилки и ловко подняли на них «магистра».
        - Выхо-одит… - страшным голосом прохрипел Чопра, когда медики провезли его мимо Камышева.
        - Доктор, - обратился к пожилому врачу следователь, предъявив служебное удостоверение. - Скажите, это реальный приступ или он притворяется?
        - Мы это выясним, - ответил медик. - Больного везем в ЦРБ, так что обратитесь за подробностями к ним. А мне, извините, пора.
        - Конечно, - кивнул Камышев.
        Колеса носилок прогремели по керамической плитке пола, и вскоре о происшествии напоминали лишь возбужденно переговаривающиеся люди. Камышев поискал глазами сотрудника, похожего на Градского, тот с готовностью подскочил ближе.
        - Закройте кабинет, - сказал ему Валерий. - Думаю, в ближайшее время он товарищу Чопре не понадобится.

* * *
        - Что думаете, Вера? - когда они уладили формальности и уселись в машину, Камышев повернулся к девушке. - Это совпадение или наш магистр-экстрасенс устроил спектакль?
        Матвеич как раз вывел «шестерку» на главную дорогу по направлению к отделению милиции. По лобовому стеклу барабанил дождь - осень все увереннее вступала в свои права.
        - Судя по тому, что я видела, непохоже, - эксперт Терентьева покачала головой. - Можно упасть, изобразив приступ, даже язык прокусить, чтобы кровь шла… Больно, конечно, но мне встречались люди, которые так проделывали. А вот конвульсивные движения мышц - такое, товарищ Камышев, сложно симулировать. Слишком мелкая моторика, притворство сразу видно.
        - Можно просто Валерий, так удобнее, - неожиданно для самого себя улыбнулся следователь. - Тем более что вы так меня уже называли.
        - Хорошо, Валерий, - Вера смущенно улыбнулась в ответ.
        - А что скажете насчет этой болтовни? - Камышев вернул разговор в профессиональное русло. - Врач сказал, что в приступе эпилепсии люди не разговаривают.
        - Если не вдаваться в подробности… - девушка на миг замолчала. - Да, это было странно.
        - А вот лично мне показалось странным, что ему схудилось, когда мы заговорили о «Волге», - сказал Валерий, зацепившись взглядом за красивый старинный собор, мимо которого они как раз проезжали.
        - Это могло быть и совпадением, - предположила эксперт Терентьева. - Я бы не стала зацикливаться, но в целом, соглашусь, получилось любопытно. Думаете, этот шарлатан тоже связан с бандой?
        - Мы обязаны проверять все зацепки, - пожал плечами Валерий. - Вы ведь сами обратили внимание на ту женщину, Регину, которая воспитывалась в детском доме… Я и подумал, что Чопра вполне может поставлять информацию бандитам на «Волге». А если честно, Вера, такого сложного дела у меня еще не было. Разрешите вопрос?
        - Задавайте, - без промедления отреагировала девушка. - Если смогу, отвечу.
        - Вы давно работаете с капитаном Волковым?
        - Несколько лет, - ничуть не смутившись, сказала Вера. - А что?
        - Зачем он поймал кошку? - Камышев все же решился поговорить о том, что его волновало все это время. - Пока мы брали подельников директора магазина, устроивших поджог, Евгений Семенович занимался черной мурлыкой.
        - Я ничего не знаю об этом, - слишком быстро, как показалось Валерию, ответила девушка. - Он… не всегда и не все мне рассказывает.
        Камышев понял, что вытянуть из Веры ничего не получится, по крайней мере сейчас, и решил пока не развивать эту тему.
        Пока.
        Глава 37. Странные дела
        АНДРОПОВСКИЙ РАЙОННЫЙ ДЕТСКИЙ ДОМ, 1988 ГОД. 20 СЕНТЯБРЯ, ВТОРНИК
        Борис Лапин к своим тридцати годам уже считался успешным журналистом. В «Московский вестник» он пришел еще до перестройки, но даже в спокойные, как их принято было называть, застойные времена предпочитал искать громкие темы.
        Обладая широким кругом знакомых в самых разных ведомствах, шустрый Борис мог спокойно выведать настоящую «бомбу». Вот только редакторы осторожничали, и в печать в лучшем случае шли его заметки под рубрикой «Криминальная хроника». И без того короткие, однако еще и в сильно урезанном виде. Но когда в стране объявили гласность, скромный на вид очкарик с сердцем первооткрывателя проявил себя в полную силу.
        Он одним из первых поехал в Чернобыль, побывал в Кабуле и Кандагаре, а московские сыщики полюбили его за рассказы об их нелегком труде без прикрас. Он помог им найти серийного убийцу по кличке Лесоруб, действовавшего в Кузьминках, разоблачить «оборотня в погонах», ездил на задержание беглых зэков и даже присутствовал при освобождении похищенного кооператора.
        Статьи Лапина были острыми, его не раз вызывали на ковер, чуть не выперли из Союза журналистов СССР, но наверху его опусы тоже читали, оценив по достоинству смелость и любовь к правде жизни. Постепенно Борис стал своим даже в могущественном Комитете госбезопасности, откуда ему периодически давали наводки на интересные случаи, неформально одобренные к распространению.
        Лапин понимал, что чекисты сталкиваются на своей службе и с более жуткими вещами, чем заговор монархистов где-нибудь в Вологде, но чувствовал берега и не выходил за красные линии. Возможно, именно поэтому знакомый из тринадцатого отдела КГБ по большому секрету рассказал ему о таинственных исчезновениях советских граждан.
        Он начал копать в этом направлении самостоятельно, выведывая подробности у следователей и коллег-журналистов, наткнулся в архивных записях на истории о синезубых вурдалаках и черных экипажах. А когда на одной из встреч пообщался с товарищами из Польши и Чехословакии, поведавшими ему о похожих случаях, то понял, что назревает расследование века. В вурдалаков он, конечно, не верил, как в прошлом комсомолец и теперь уже коммунист, однако без внимания эти истории не оставил. Потому что еще на журфаке его учили не списывать со счетов фольклор, который пусть и приукрашивает реальность, но все же является ее отражением. А потому все попадавшиеся ему странные истории, слухи и байки скрупулезно складывал в особую папку. В итоге, подняв все свои связи и сложив имеющиеся данные, Борис выяснил, что ниточки ведут в скромный провинциальный Андроповск, который не каждый мог найти на карте Союза. Оформив командировку, целью которой обозначил цикл статей о работе милиции в маленьких городках, Лапин отправился в Калининскую область.
        Ему уже было известно о том, что в Андроповске действует капитан Волков из КГБ - вновь помогли друзья из тринадцатого. Но лишь на месте Борис узнал, насколько здесь все серьезно. Там, в Москве, ему не полностью раскрыли весь масштаб бедствия. И хоть до столицы уже доносились пугающие слухи, читатели «Московского вестника» думали, что дело всего лишь в распоясавшихся бандитах, на которых сломали зубы местные Анискины.
        Мол, рассекают по маленькому Андроповску жестокие убийцы на черной «Волге», возможно, иностранные шпионы или отечественные мафиози, о которых сейчас много стали говорить. Но мысли о чем-то более глобальном, более масштабном, вряд ли кому приходили в голову. А Лапин, анализируя совпадения в разных точках СССР и соседних стран, подозревал массовый заговор. В мистику и прочую паранормальщину ему верить не хотелось, и его собственной рабочей версией была разветвленная сеть западных диверсантов. А может, как еще раньше по секрету обмолвился один чекист-отставник, дело было в испытании секретного оружия, вышедшего из-под контроля. Как бы то ни было на самом деле, Борис поставил себе твердую цель выяснить это.
        Заселившись в андроповскую гостиницу, он планировал выйти на Волкова, чтобы узнать у него подробности, но знакомый предупредил его, что капитан плохо идет на контакт. Вера, спутница Волкова, на чары Бориса не поддалась, хотя он проявил все свои умения, ухаживая за ней в столовой. В итоге словоохотливый администратор Лев Гаврилович Бушматов «сдал» ему следователя из Калинина - Валерия Камышева, ведущего дело черной «Волги» от УВД облисполкома. О том, что Бушматов «двойной агент», Лапин с улыбкой понял сразу - тот чуть ли не записывал его нарочито странные вопросы, а лицо пожилого администратора читалось как раскрытая книга. Так и вышло - Бушматов, даже не заметив, что журналист рядом, тут же передал о нем информацию следователю.
        Молодой калининский сыщик Борису понравился - спокойный, уверенный в себе и знающий цену информации. И если капитан Волков из КГБ так и остался непробиваемой крепостью, то Камышев, правильно держа дистанцию, на контакт все же шел. И делал это профессионально - давал журналисту наводку, преследуя при этом свои цели. По большому счету использовал его, Лапина, журналистский азарт, но сам Борис не был против. Наоборот - ведь именно так он работал со своими друзьями в столичных органах.
        О местном сиротском приюте Лапин уже имел представление - в слухах и домыслах не было дефицита, достаточно было пройтись по магазинам и рядам центрального рынка. Уже знакомые ему синезубые, таинственная черная машина, загадочные исчезновения и еще целый ворох городских легенд вроде парка на костях, а также проклятого детского дома - Борис впитывал все это как губка, тщетно пытаясь найти рациональное объяснение. Он верил, что оно есть, просто нужно его откопать среди суеверного хлама.
        - Вот он, этот детдом, - таксист остановил возле старинного здания посреди мрачного леса. - Еще с царских времен остался.
        - Спасибо, - поблагодарил шофера Борис. - Сколько с меня?
        - По счетчику, - радушно пожал плечами таксист, но Лапин опытным взглядом считал в его глазах тонкий намек.
        - Вот, пожалуйста, - журналист отсчитал несколько купюр и монет, потом положил отдельно новенький хрустящий рубль. - А это, как говорится, вам на чай.
        - Всегда приятно иметь дело с воспитанными людьми, - заулыбался таксист. С Лапиным он попрощался как с закадычным другом, лихо потом развернувшись на маленьком пятачке и уехав на своей желтой «Волге» по направлению к городу.
        - Кис-кис-кис, - перед входом намывала спинку черная кошка, резво ускакавшая в кусты, едва журналист подошел к двери.
        Иван Николаевич Гальперин, директор детского дома, уже его ждал - они заранее договорились по телефону. Но обстановка в учреждении, как отметил Лапин, была тревожная. Он даже удивился, что ему на этом фоне все же не отказали в аудиенции.
        - Здравствуйте, Борис, - поприветствовал его Гальперин в пустом коридоре.
        - Добрый вечер, Иван Николаевич, - Лапин ответил на крепкое рукопожатие, осторожно затем оглядевшись по сторонам.
        Детские спальни в основном были закрыты, но из некоторых сквозь узкие щелочки в дверях выглядывали маленькие любопытные глаза и пыхтели носы.
        - Возможно, вы слышали, у нас тут ЧП… - директор виновато развел руками, а потом кивком головы пригласил Лапина следовать за ним. - Наш доктор, Савелий Прокофьевич Верховцев, пропал. Он у нас заядлый грибник, так что вряд ли заблудился. Боюсь, мы должны подозревать худшее.
        - В милицию вы ведь обращались? - осторожно поинтересовался Борис.
        - У милиции сейчас и так дел по горло, - Гальперин покачал головой. - Но мы, разумеется, сразу же сообщили. Вы знаете, раздражает то, что в лесу вокруг Андроповска сейчас куча милиции и военных, но ни эту чертову «Волгу» не могут найти, ни нашего доктора.
        Они вошли в кабинет директора, следом, покашливая и прихрамывая, шагала подтянутая и сухая женщина лет пятидесяти с туго собранными на затылке волосами. Борису ее движения показались неестественными, будто у зомби из американского фильма, который они с коллегами смотрели на закрытом показе.
        «Вроде бы еще совсем не старая, - отметил он про себя. - Хотя, возможно, это артрит или последствия раннего инсульта…»
        - Чай, кофе? - поинтересовалась женщина одновременно у Гальперина и журналиста.
        - Мне, пожалуйста, кофе, - попросил Лапин.
        - Ираида Петровна, будьте добры, - обратился директор к своей помощнице. - Мне как обычно.
        Женщина кивнула и, все так же прихрамывая, покинула кабинет.
        - Ну-с, - старорежимно выразился Гальперин. - Вы тоже хотите меня пытать на тему черной «Волги» и пожара восемьдесят четвертого года, когда меня здесь в помине не было?
        Разумеется, Лапин хотел задать и эти вопросы. Но, будучи опытным журналистом, понимал, что разговор с изначально настроенным против собеседником не состоится. А потому решил зайти с относительно безопасного фланга.
        - Иван Николаевич, я бы вас попросил рассказать о легендах про ваше учреждение, - вежливо сказал Борис, доставая портативный японский диктофон, подарок нынешнего редактора, и незаменимый блокнот. - Знаете, сейчас людям интересно все то, о чем раньше было не принято писать…
        - Понимаю, - директор заметно расслабился. - Я, конечно, не любитель всего этого паранормального… Но история у нашего детского дома и впрямь загадочная. Начнем с того, что пожар, случившийся до революции, это еще не все. О нем просто говорят чаще, потому что воспитанники погибли. Это ведь шок, кошмар, и неважно, когда такое произошло - до революции или после… Но о призраках здесь рассказывали еще при царе.
        - Обычное дело, - с пониманием кивнул журналист. - В каждом уважающем себя городе обязательно должен быть дом с привидениями. Только Октябрьская революция это правило отменила.
        Гальперин сделал вид, будто не понял шутку, и продолжил. Ираида Петровна тем временем принесла кофе для Лапина и какао для директора, аккуратно, насколько это возможно с трясущимися руками, расставила чашки на столе и все той же разболтанной походкой вышла, притворив за собой дверь.
        - У воспитанников было поверье, - говорил Иван Николаевич, - будто под зданием есть подземный город. Не знаю точно, кто его якобы построил, но этот кто-то, опять же по легенде, спрятал в галереях весьма ценный клад. В общем, стандартная история с сокровищем… Кстати, она довольно известна - мне рассказывали, сюда еще в шестидесятые пытались копатели приезжать, но их милиция задерживала. У детей, правда, иная версия.
        - Какая же? - полюбопытствовал Лапин.
        - Будто все они пропали в западном флигеле, - ответил Гальперин. - Том самом, который сгорел. Вы наверняка обратили внимание, что он не действующий. И вот будто бы копатели забирались туда, находили проход в этот подземный город, а там…
        По стеклам в окне директорского кабинета забарабанил дождь, что-то ярко сверкнуло.
        «Гроза в сентябре?» - удивился Лапин, а потом похолодел.
        В короткой вспышке проявилось перекошенное болью лицо с темными провалами глазниц и тут же исчезло.
        «Глупость какая, - отругал сам себя Лапин. - Облака испугался… Подумаешь, осенняя гроза. И не такое бывает. Значит, потеплеть должно».
        - Так вот, - Гальперин тем временем обернулся, видимо, тоже заметив блеск странной молнии без грома, но никак это не прокомментировал. - Будто бы там они находили старинные золотые монеты, которые нельзя ронять.
        - А что в таком случае происходило? - дождь усиливался, слегка убаюкивая расслабившегося журналиста. О жутком лице во вспышке он уже не вспоминал.
        - Когда хотя бы одна такая монетка падала, из нее появлялись желто-зеленые люди и разрывали несчастного заживо, - усмехнулся директор. - Потом они якобы исчезали. Вы не представляете, Борис, сколько бессонных ночей проводят наши педагоги после таких рассказов. А вытравить их, увы, никак нельзя. У нас один мальчик, Рома Старшинов, очень впечатлительный. На самом деле нашел старинную монету во время прогулки и теперь таскает ее с собой везде. Лишь бы не уронить.
        - А еще какие-нибудь жуткие байки знаете? - Лапин не спешил переходить к «Волге» и трагическим судьбам воспитанников детского дома. Пусть лучше Гальперин отвлечется на истории для рассказов в темноте, а потом…
        - Да сплошная чепуха, - покачал головой директор. - То же самое, что мы с вами в пионерлагерях слышали, пусть у нас и разница в возрасте… Хотя, говорят, над входом здесь статуи крылатых демонов были. После революции их откололи, и куда они в итоге делись - никто не знает. Но будто бы по ночам они иногда проносятся над детским домом, и в этот момент нельзя выходить на улицу. Схватят и улетят, не сыщешь потом. Слушайте, Борис, быть может, вы лучше с детьми пообщаетесь? Но только со старшими, а то младших нам потом всем персоналом успокаивать.
        - Да, если вы позволите, - улыбнулся Лапин. - Обещаю не мучить детей расспросами.
        Отказываться нельзя, думал он в этот момент, иначе Гальперин что-то заподозрит. А так и сами дети вполне могут рассказать не только страшилки, но и что-то полезное. Наверняка ведь истории с монетами и исчезнувшими копателями не возникли на пустом месте. И эти статуи демонов - в западноевропейской традиции их, кажется, называли горгульями.
        - Отлично, - расслабленно улыбнулся директор. - Я вас познакомлю с Петей и Гариком. Это друзья не разлей вода, а еще мастера истории рассказывать.
        Глава 38. Западный флигель
        Петя и Гарик, подростки шестнадцати лет, проживали в одной комнате еще с двумя парнями - смуглым Равшаном и вихрастым Виталиком. Но эти оба держались скромно, а заправилами в этом маленьком сообществе явно были мастера историй, как назвал их директор.
        - Значит, про нас в газете напишут? - глаза Пети блестели от предвкушения.
        - Не совсем про вас, - поправил его Лапин. - Про ваш детский дом и его легенды.
        - Если честно, дядя Боря, это жутковатое место, - вздохнул Гарик.
        За окном продолжал лить холодный осенний дождик, ветер качал вековые сосны, и в подступающей темноте это производило гнетущее впечатление. Даже странно, почему этот приют построили именно здесь, подумал журналист. При царе-то, может, и не подумали об этом, но потом ведь можно было перенести детдом в современное здание в какой-нибудь светлой березовой роще?
        - А что в этом месте такого жуткого? - вслух поинтересовался Лапин.
        - Ну, вы же не просто так сюда приехали? - развел руками Петя. - Знаете, что этот приют горел, куча детей погибло, призраки ходят… То есть мы-то их, если честно, не видели, но старшие, которые недавно выпустились, нам говорили, что встречали привидений.
        - И дэвы по ночам прилетают, - неожиданно добавил молчавший до этого Равшан. - Ну, демоны, если по-русски.
        - Это которые появились после исчезновения статуй? - показал свою осведомленность Борис.
        - Есть и такая история, - кивнул, подтверждая, Гарик. - У нас тут давно очень женщина работала уборщицей. У нее еще лицо красное было, ее некоторые старшаки из-за этого дразнили. Так вот она рассказывала, что раньше в нашем городе жили охотники на нечисть. Они демонов ловили и их в статуи запечатывали. Вот эти фигуры, про которые вы говорите, как раз одни из таких.
        «Занятная легенда, - подумал Лапин. - Эдакая инквизиция… Странно только, что про этих демоноборцев ничего в краеведческой литературе нет. Хотя это ведь пережиток старого строя, неудивительно. Но, с другой-то стороны, должны же какие-то упоминания остаться? В архивах, например. Надо, пожалуй, туда наведаться».
        - Эта женщина говорила, что после революции безбожники-комиссары статуи сняли и разбили, - продолжал тем временем черноволосый курчавый Гарик. - Тем самым они освободили демонов, они в кого-то вселились и с тех пор обитают где-то рядом, охотясь на детей.
        - Тут спать всегда очень страшно, - вновь подал голос Равшан. - Какое-то неприятное очень чувство…
        - Это правда, - неожиданно подтвердил Петя. - Заснуть тяжело. Младшие иногда жалуются, что в коридоре у дверей как будто всю ночь кто-то караулит. А если свет включить, никого нет, и ощущение пропадает. Поэтому у нас мелкота, кто повпечатлительнее, с включенными лампами спит.
        - И что, персонал не ругает? - поинтересовался Лапин.
        - Ругает, - уверенно кивнул Петя. - Просто ребята ждут, пока все уснут, и только тогда включают.
        - А вы? - Борис по очереди посмотрел на каждого из ребят.
        Подростки мялись. Видно было, что их и вправду что-то тревожит, тем более что они уже начали ему открываться, но вот признание в том, что они, взрослые парни, спят со светом, потому что боятся неизвестного в темном коридоре… Нет, это им явно давалось с трудом.
        - Иногда, - тихо сказал Виталик, но главное, что это прозвучало. - Вы ведь не будете смеяться?
        - Ни в коем случае, - заверил его и всех остальных Лапин. - Но вы же при этом никого на самом деле не видели? Того, кто в коридоре стоит?
        - Не видели, - кивнул Гарик. - Но ощущение есть.
        - Ясно, - отметил Борис. - А что за история про желто-зеленых людей, которые выскакивают из монет?
        - Это нам тоже женщина с красным лицом рассказывала, - неопределенно махнул рукой Петя. - Типа приют построили в проклятом месте…
        - Над провалом каким-то или разломом, - поправил его Гарик.
        - Ромка Старшинов из младших с такой монетой бегает, - повторил Виталик слова директора. - Мы еще над ним все подшучиваем постоянно.
        - Это вы зря, конечно, - покачал головой Лапин.
        Подростки ничего не ответили, только понуро уставились в пол. Понятно, подумал Борис, в них юношеская горячность играет. Сами еще дети, по сути-то. Он вспомнил, что его самого одноклассники дразнили Лапой, а к девчонке, с которой они сидели за одной партой, надолго приклеилась обидная кличка Отрыжкина. Достаточно было Сашке Растоскуеву всего раз переиначить ее настоящую фамилию - Рыжкина. А тут, как говорится, шалость сама просится: ребенок боится уронить монету, значит, нужно эти страхи подогревать. Все-таки дети - жестокий народ…
        - Ладно, а как мне найти этого вашего Ромку Старшинова? - спустя долгую томительную паузу спросил Лапин.
        - Да легко - он в соседней комнате спит, - Гарик указал на стену. - Там маленькая каморка, его туда одного поселили после того, как он девчонок напугал. Красные пятна малевал на обоях и компот в бачок унитаза лил, типа кровь как будто.
        - Я смотрю, у вас тут весело, - усмехнулся Борис.
        Ребята ничего не ответили. Он остановил запись на диктофоне, поблагодарил их и вышел из комнаты. Сделал пару шагов по коридору, постоял перед закрытой дверью маленькой спальни. Затем решительно потянул на себя ручку.
        Ромка Старшинов сидел на кровати, уставившись в собственную ладонь, где блестел какой-то кружок. Услышав звук открываемой двери и завидев Лапина, незнакомого человека, мальчишка дернулся, кружок из его руки вылетел и под тоненький крик приземлился на пол. Ромка зажал себе рот ладонью и с ужасом смотрел на валяющуюся на протертом линолеуме монету. Точно, понял Борис, это была монета. По всей видимости, та самая.
        - Не бойся, - твердым спокойным голосом сказал он мальчишке и сделал шаг. - Ничего не произойдет. А еще я здесь и тебе помогу.
        Ромка не обращал на него никакого внимания, продолжая буравить взглядом упавший металлический кружок. Лапин терпеливо ждал, тянулись томительные минуты, и потом, наконец, мальчик успокоился. Он теперь уже с любопытством смотрел на монетку, затем нагнулся, протянул руку и, подхватив ее, сунул в карман штанов.
        - Привет, - журналист приблизился к Ромке и выставил вперед ладонь для рукопожатия. - Меня дядя Боря зовут, я из московской газеты. Расскажешь мне о проклятых сокровищах?
        - А вы не боитесь? - мальчишка поднял на Лапина огромные доверчивые глаза.
        - Ни капельки, - помотал головой журналист.
        - Странно, - нахмурился Ромка, а затем вздохнул. - Вы вроде бы на самом деле не боитесь, а обычно не так. Мне просто никто не верит, а те, кто верят, сразу начинают бояться…
        - Я верю и не боюсь, - проникновенно сказал Борис. - Мне положено, у меня работа такая.
        Контакт с ребенком был налажен - достаточно было показать, что его слова и, самое главное, страхи ни капельки не ерунда, и Ромка полностью ему доверился. Настолько, что в благодарность решил рассказать свой самый большой секрет.
        - А вы знаете, где я ее нашел? - спросил паренек у Лапина.
        - Где же?
        - Не на улице, - шепотом ответил Ромка. - Я нашел ее в западном флигеле. Я знаю, как туда пробраться.

* * *
        На часах было близко к девяти вечера, до отбоя еще оставалось время, а потому Лапин принял решение изучить западный флигель. Директор о нем, судя по всему, забыл, но это явно ненадолго. А потому лучше воспользоваться ситуацией и заглянуть в таинственное место прямо сейчас.
        Борис догадывался, что Гальперин не будет в восторге от этой идеи, если ему рассказать. Особенно если ему есть что скрывать - так подсказывало журналистское чутье и большой опыт работы. Только мальчишку Лапин брать с собой категорически отказался, хоть тот и просился. Но едва Ромка услышал запрет, аргументированный тем, что «воспитатели заругают», тут же с видимым облегчением кивнул, соглашаясь.
        По пути к выходу из детского дома Борису попалась девушка-педагог - молоденькая, симпатичная, но смотрящая при этом только вперед глазами словно бы из мутного стекла. На вежливое приветствие журналиста она никак не отреагировала, прошла мимо, что-то бессвязно бормоча.
        «Наверное, устала, - подумал Лапин. - Не представляю, как они выдерживают все эти детские страхи, проблемы и капризы. Я бы не смог».
        Массивная деревянная дверь, которую явно не меняли еще с царских времен, открылась туго, но при этом без скрипа. Борис выскользнул из детского дома, сразу же оказавшись под ледяным дождем.
        Так, и куда идти? Ромка сказал ему, что нужно обойти флигель, найти узкое подвальное окошко, заложенное доской с наваленными на нее кирпичами. Это и есть тот самый тайный проход, через который мальчишка пробрался в сгоревшую часть здания.
        Лапин, сориентировавшись, пошлепал по лужам и вскоре нашел ту самую доску и кирпичи. Он достал карманный фонарик, который уже не раз выручал его при подготовке материалов для статей, посветил в узкую щель подвала. Ничего. Темень была столь непроглядной, что луч фонаря будто бы проваливался в нее и исчезал бесследно.
        «А может, не стоит? - мелькнула в голове журналиста предательская мысль. - Договориться с Гальпериным на завтра… А лучше даже нагрянуть с Камышевым и другими парнями».
        Буквально через секунду Лапин откинул прочь страх и сомнения. Кем он будет выглядеть перед следаками, если там не найдется ничего подозрительного? Трусом и перестраховщиком. А таким Борис Лапин, один из лучших журналистов «Московского вестника», никогда не был.
        Подсвечивая себе фонариком, он аккуратно разобрал груду кирпичей, оттащил в сторону доску. Подвальное окошко теперь было широким настолько, что туда можно было протиснуться. Лапин заглянул внутрь, электрический луч, с трудом пробиваясь сквозь сумрак, высветил еще одну доску - прислоненную к стене. Ага, понял Борис, по ней Ромка спускался и потом поднимался обратно.
        Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого рядом нет, журналист наклонился, прилег на мокрые кирпичи, сунул ногу в окно. Затем нащупал ею доску и принялся осторожно спускаться. В нос ударило застарелым запахом кладки, пылью, плесенью, тленом и еще бог весть чем. Зато перестал мочить мерзкий холодный дождик.
        Лапин спрыгнул на мягкий пол - за десятилетия запустения он покрылся внушительным слоем застывшей грязи. Луч фонаря по очереди выхватывал щербатые кирпичные стены, прогибающиеся перекрытия и узкий темный коридор, словно бы уходящий в пустоту.
        - Где-то здесь должен быть проход наверх, - чтобы придать себе бодрости, журналист принялся говорить сам с собой вслух.
        Слова словно бы вязли в окружавшем его сумраке, голос звучал глухо и отстраненно. Лапин почувствовал, что в сознание заползает липкий дремучий страх, давит на психику и заставляет оглядываться на прислоненную к стене доску, узкую полоску неверного света - окошко, через которое он попал сюда…
        - Что есть тьма? - принялся он рассуждать, чтобы отогнать неприятные ощущения. - Всего лишь отсутствие света.
        Борис шагнул вперед, несмотря на тревожно стучащее сердце, на подающий сигналы разум. И вдруг его отпустило. Ощущение смутного беспокойства осталось, но пропало щемящее оцепенение, грозящее перерасти в панический страх.
        Он шел вперед по мрачному коридору, не слыша звука собственных шагов. Хотя нет, отметил Борис, вот же глухой топот моих ног. Просто грязи здесь столько много, что она словно проглатывает любой издаваемый им шум.
        «Стоп! - подумал журналист и похолодел. - Это что, эхо?»
        По спине, несмотря на подвальную прохладу, прокатились крупные капли пота. Он остановился, но стук шагов продолжал звучать. Словно кто-то шел к нему, но непонятно было - то ли навстречу, а то ли вслед…
        - Ромка, ты зачем за мной полез? - громко осведомился Лапин, и шаги вдруг стихли.
        Словно кто-то выключил звук или просто остановился. Борис судорожно сглотнул, сделал глубокий вдох и посчитал до десяти. Выдохнул, успокаиваясь и расслабляясь.
        «Нет здесь никого, - попытался он себя убедить. - И не может быть. А шаги мне послышались. Или это действительно эхо».
        Он пошел дальше по коридору, стараясь топать погромче. Гэдээровские ботинки глухо стучали по застывшей грязи, звук отражался от стен, и Лапин позволил себе улыбнуться.
        «Все-таки эхо».
        Справа вверх поднимались сбитые ступени - старинные, с витыми чугунными перилами. Похоже, это проход в сам флигель. Борис посветил дальше по коридору - там все так же было темно, и луч не пробивался дальше нескольких метров. Он постоял примерно около минуты, затем решительно зашагал наверх по скрипучим ступеням.
        Поднявшись, он очутился в просторном коридоре, насквозь пропахшем горелой древесиной. То тут, то там чернели провалы дверей в детские комнаты. У Лапина внутри все сжалось - он представил, как мечутся плачущие воспитанники, пытаясь выбраться, спастись от огня… А потом увидел это.
        Чуть дальше по коридору от того места, где он выбрался из подвала, зиял пролом. Черная дыра в полу, в которой словно бы клокотала тьма. Здесь, во флигеле, даже через заколоченные досками окна пробивался хоть какой-то слабый свет. И на его фоне мрачный провал смотрелся концентрированной темнотой, самой ночью, свернувшейся будто таинственный кот.
        Аккуратно шагая и подсвечивая вперед фонариком, Борис подобрался поближе. Ему показалось, что луч словно бы искажается, попадая в самую гущу мрачного маслянистого пятна.
        Громкий треск! Прогоревшие в давнем пожаре доски не выдержали его веса, и Лапин, судорожно хватаясь за воздух, полетел вниз, в подвал, где только что был. Вот только высота на сей раз как будто бы оказалась гораздо больше, и журналист приготовился к жесткому приземлению.
        В глаза полыхнуло красно-оранжевым, он упал, прокатился по заметенному твердому полу, встал на колени. И понял, что подвал успел сильно измениться.
        Глава 39. Иногда они возвращаются
        АНДРОПОВСК (БЫВШИЙ ЛЮБГОРОД), 1988 ГОД. 21 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        Утром Камышев проснулся разбитым, как будто всю ночь таскал уголь вместо того, чтобы спать. Вчерашний день промчался с огромной скоростью, насыщенный событиями, вот только дать они следственной группе так ничего и не смогли.
        Во-первых, «магистр» Чопра очнулся в андроповской ЦРБ с напрочь отбитой памятью о последних часах. Сначала его осматривал штатный невропатолог, потом очень долго «потомственного экстрасенса» пыталась разговорить Вера. Выяснила она при этом довольно много - например, что Чопра и вправду, как и предполагал Камышев, отучился в Калинине на хирурга, долгое время работал в городских больницах, затем уехал в Москву. А потом вдруг почувствовал, что может «видеть будущее» и «заглядывать за грань». Экзотическая фамилия и внешность помогли Чопре набраться опыта в экстрасенсорике, а точнее - в обмане добропорядочных граждан. И принялся бывший индийский студент и советский доктор колесить по окрестным городкам, добравшись в итоге до Андроповска. Там «магистру» понравилось, потому что место, по его признанию, буквально дышало энергией. А местные жители, напуганные таинственными происшествиями, валили валом. Какую-либо свою причастность к преступлениям черной «Волги» Чопра стоически отрицал, но тут же предложил правоохранительным органам в лице Веры свои услуги экстрасенса. Девушка сказала ему, что подумает, а
до тех пор «магистр» останется под наблюдением не только медиков, но и милиции.
        Во-вторых, в тот же день состоялась психиатрическая экспертиза «хозяина кладбища» Анатолия Кошкина. Тот по-прежнему бормотал про зло и необходимую жертву, отзывался о черной «Волге» как о чем-то живом и в итоге был признан полностью невменяемым. Со дня на день готовилась его отправка в психиатрическую больницу в поселке Бурашево под Калинином, но перед этим его еще раз тщательно допросили. Увы, ничего нового Кошкин так и не рассказал, время от времени вспоминая погибшую Седову и называя ее ведьмой.
        В-третьих, Камышев и Вера встретились с Региной - той самой молодящейся женщиной из очереди к «магистру Чопре». Она жила на окраине Андроповска в коммунальной квартире, все соседи как один отзывались о ней как о «тронутой». Зайдя в ее комнату, Валерий с экспертом Терентьевой моментально поняли, что их сподвигло так думать.
        Крохотное жилое пространство было забито свечами, бубнами, статуэтками индийских богов, отпечатанными на ксероксе гороскопами, «заряженными» орнаментами и вырезками из свободной прессы об НЛО, снежных людях, полтергейсте и призраках. Книжная полка буквально ломилась от томиков по астрологии, эзотерике и нетрадиционном целительстве. Как выяснилось, у Регины была сложная судьба с несбывшейся мечтой о семье, а в тайных знаниях она искала себе утешение. Узнав, что Валерий с Верой не жених и невеста, а представители власти, женщина искренне расстроилась. А потом, когда удовлетворилась их сдержанным рассказом о состоянии «магистра Чопры», слухи о котором уже разнеслись по Андроповску, разоткровенничалась о времени, проведенном в детском доме.
        - Мой хороший знакомый Сережа Садов, - говорила она, - занимается изучением аномальных зон… Так вот он мне объяснил, что в местах геопатогенных разломов люди часто болеют, растут словно на дрожжах преступления, да и вообще происходят всяческие неприятные вещи. И тут я сразу же поняла!
        Ее глаза в этот момент расширились, губы растянулись в отстраненной улыбке, а указательный палец, казалось, вот-вот пробьет потолок.
        - Я поняла, куда исчезали воспитанники и сотрудники детского дома, - Регина словно несла божественное откровение.
        - И куда же? - вежливо поинтересовался Камышев.
        - Их поглотило ничто, - развела руками их собеседница, крутанув глазами. - Либо выплеск энергии, либо разлом между мирами… Но их больше нет здесь, на Земле.
        Чем дольше Камышев и Вера беседовали с Региной, тем сильней в них обоих росла уверенность, что одинокая женщина живет в своем выдуманном мире. Мире, где существуют таинственные разломы, слизывающие людей будто корова языком, где с людьми разговаривают посланники вселенского разума и где есть место тонким материям.
        Ее показания полнились логическими дырами, она путала имена и даты, а под конец даже выразила надежду, что ее заберут на другую планету, как это якобы было с ее очередным знакомым Венькой Залужным. Камышев записал себе эту фамилию, а также те, что прозвучали в рассказе о детском доме - если эти люди не выдуманы, можно попробовать отследить их судьбу. После резкого перехода на инопланетян калининский следователь понял, что с Региной они просто-напросто тратят время, и они, поблагодарив ее, вежливо распрощались.
        В условиях военного лагеря, в который превратилось местное отделение милиции, разузнать нужную информацию было по-прежнему нетрудно. И выяснилось, что Вениамин Залужный не был похищен инопланетянами, а проходил лечение в той же больнице, что ждала «хозяина кладбища» Кошкина. А сама Регина находилась под наблюдением психиатра в местной андроповской ЦРБ, весной и осенью наблюдаясь на предмет осложнений. По мнению Камышева, это был тупик.
        Спускаясь в гостиничный буфет на завтрак, он прокручивал все эти события по десятому разу, прибавляя их к уже имеющейся картине, но стройное полотно так и не складывалось. Однако единственное, что еще оставалось непроясненным, это исчезновения в андроповском, а точнее, любгородском детском доме в пятидесятых и сороковых. Жаль, что мы не успели об этом поговорить с Лапиным, посетовал Камышев. Кстати, о нем…
        С журналистом «Московского вестника» они завтракали в одно и то же время. Но сегодня из знакомых лиц калининский следователь увидел только командировочного в роговых очках - тот традиционно читал газету и не обращал на Камышева никакого внимания. Валерий неспешно поел, выпил цикория, посмотрел на часы и отправился к выходу.
        - Лев Гаврилович, - обратился он к пожилому администратору, - Борис Лапин уже спускался на завтрак?
        - Никак нет, Валерий Сергеевич, - старик обращался к Камышеву по имени-отчеству, уважая его милицейское звание. - Борис сегодня даже не ночевал в своем номере.
        В голове следователя промелькнули нехорошие предчувствия, хотя в то же время он допускал, что молодой столичный журналист вполне мог заиметь приятное знакомство и загулять до утра. С другой стороны, за все то короткое время, что они общались, Лапин ни разу не дал повода подумать о нем как о кутиле.
        - Скажите, а он говорил вам, куда отправился? - решил уточнить Камышев.
        - Конечно, - расплылся в улыбке администратор. - Я же ему такси вызывал. Боря поехал вчера в детский дом - тот, который в поселке Лесозаготовителей.
        Нехорошие предчувствия в голове Валерия усилились, и он решил, как только прибудет в отделение, сразу же разобраться с этим вопросом. Поблагодарив Льва Гавриловича, он поспешил прочь.

* * *
        Апшилава, растрепанный и злой, сидел в своем кабинете за столом, уже не вмещавшим всех документов. Ответив на приветствие Камышева, он тут же рассказал, что рано утром, еще до рассвета, в городе видели черную «Волгу». Какой-то бдительный пенсионер проснулся от шума во дворе, выглянул и увидел стоящую под окнами «двадцать первую». Тут же набрал «02», вызвал наряд, но пока парни ехали, пресловутой машины и след простыл.
        «Опять», - с отчаянием подумал Камышев, но вслух этого говорить не стал. Вместо этого он, как и планировал, сразу перешел к истории с детским домом и пропавшим Лапиным. Это заняло некоторое время, потому что Эдик не был знаком с журналистом, и Валерию пришлось быстренько рассказать предысторию.
        - Значит, ты его отправил пообщаться с директором и выяснить что-нибудь полезное для нас, - повторил Апшилава, когда Камышев закончил. - Думаешь, этот Гальперин все же что-то скрывает?
        - Я думаю, нам стоит туда поехать прямо сейчас, - заверил приятеля калининский следователь. - Не знаю, что у них там происходит, но после исчезновения доктора Верховцева я бы не стал верить в совпадения.
        - Надо предупредить Волкова, - напомнил Эдик. - А то дело серьезное, вдобавок керосином запахло…
        - Можешь не объяснять, - Валерий махнул рукой, решительно подвинул коллегу и принялся крутить телефонный диск. - Товарищ капитан, это Камышев.
        Он коротко повторил чекисту все то, что до этого рассказывал Эдику. Волков внимательно выслушал, не прерывая, а потом ответил:
        - Значит так, старший лейтенант. Берите своих людей и немедленно отправляйтесь туда. У нас с Верой осталось одно неотложное дело, поэтому мы присоединимся к вам позже. И если вдруг что экстраординарное - сразу же сообщайте.
        - Есть! - ответил Валерий, положил трубку и кивнул Апшилаве. - Погнали.
        Матвеич как штык уже ждал их возле крыльца, держа «шестерку» под парами. По пути следователи захватили Пашку Круглова - на сей раз без его напарника Васьки. Тот сейчас опрашивал соседей бдительного отставника, пытаясь добыть хоть какие-то полезные сведения о начинающей раздражать своей неуловимостью черной «Волге».
        Милицейская машина мчалась во весь опор - пожилой водитель выжимал из «Жигулей» все, на что те были способны. К счастью, дорога до детского дома была пустынной, и по прямой Матвеич разогнался до бешеной скорости.
        - Итак, парни, - принялся объяснять Камышев, придерживаясь за пластиковый поручень. - Мы по-прежнему не знаем, что связывает бандитов на черной «Волге» с этим странным приютом. Но то, что в нем явно что-то нечисто, сомневаться уже не приходится. Поэтому действуем предельно внимательно, ничего не упускаем из виду, а еще… никому на слово не верим.
        Во двор детского дома Матвеич заехал чуть ли не юзом, и следователи с опером, одновременно выйдя из машины, направились к тяжелой дубовой двери. Время завтрака давно прошло, воспитанники были на занятиях, а потому в коридоре было пустынно. Затем, услышав тяжелое шарканье, милиционеры повернулись на звук.
        «Ираида Петровна, - Камышев сразу вспомнил помощницу директора. - Что это с ней, интересно, случилось?»
        - Вы к Ивану Николаевичу? - женщина поспешила к ним, однако ноги ее заплетались, она двигалась какими-то дергаными рывками, голова бессильно склонилась набок.
        - Да, мы к директору, - Валерий ответил Ираиде Петровне, на всякий случай показав удостоверение, хотя помощница Гальперина его тоже узнала. - Он у себя?
        - Сейчас у него урок, - ответила женщина, добравшись, наконец, своей неровной походкой до следователей. - Иван Николаевич - словесник, он ведет русский язык и литературу. Перемена начнется через пять минут. Может, пока чаю или кофе?
        Разговор давался Ираиде Петровне с трудом. Она даже оперлась о стену, тяжело дыша и глядя куда-то мимо Камышева с коллегами.
        - С вами все в порядке? - встревоженно осведомился Валерий. - Может, вам самой лучше присесть? Не надо нам ни чая, ни кофе… И скажите, пожалуйста, у вас был вчера журналист из Москвы Борис Лапин?
        - Спасибо, - кивнула помощница директора, когда Камышев с Апшилавой провели ее, осторожно держа под руки, к стулу у стены и помогли на нем разместиться. - Видимо, давление скачет. Скоро пройдет, спасибо.
        В этот момент раздался звонок - густой, низкий, словно бы какой-то сломанный. Валерий покачал головой, отгоняя тревожные мысли. Из восточного флигеля, где, как оказалось, и размещались учебные классы, стайками потянулись дети. Всего воспитанников было немного, видимо, классы формировались по принципу сельской школы, решил Камышев. Дети узнали его и Эдика, вежливо здоровались, проходя мимо.
        С калининским следователем поравнялась молоденькая воспитательница. Он вспомнил ее - это она тогда успокаивала маленькую девочку Таню, над которой жестоко подшутил Ромка Старшинов. Педагог словно не заметила Камышева, проигнорировав его приветствие, и он удивленно проводил ее взглядом. Девушка шла прямая, как палка, и почти не сгибала колени, дробно стуча короткими каблучками.
        - Так что насчет журналиста? - Валерий вновь повернулся к сидящей на стуле Ираиде Петровне. - Он был у вас вчера?
        На мгновение ему показалось, что помощница директора выпрямилась и посмотрела ясным взором здорового и полного сил человека. Но прошло меньше секунды, и перед ним вновь оказалась осунувшаяся бледная женщина, заметно постаревшая с момента их недавней встречи.
        - Борис Лапин… - кивнула Ираида Петровна. - Он приезжал вчера, они разговаривали с Иваном Николаевичем и детьми. Но потом журналист уехал…
        - Валера? - Камышева отвлек смутно знакомый голос. Женский.
        Он обернулся и в полной для себя неожиданности остолбенел. На него во все распахнутые зеленые глаза смотрела Вика - та самая, с которой его связывали в прошлом недолгие, но яркие отношения. В обе ее ладони вцепились детишки - незнакомый следователю мальчик и печально прославившийся Ромка Старшинов.
        Глава 40. Спуск
        ПОСЕЛОК ЛЕСОЗАГОТОВИТЕЛЕЙ БЛИЗ АНДРОПОВСКА (БЫВШЕГО ЛЮБГОРОДА), РАЙОННЫЙ ДЕТСКИЙ ДОМ, 1988 ГОД. 21 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА
        Апшилава в этот момент понял, что ему сейчас нужно перехватить инициативу, и принялся осторожно расспрашивать Ираиду Петровну. Пашка Круглов стоял рядом, внимательно всматриваясь в других проходящих мимо педагогов и ожидая приказов от Эдика или же от него, Камышева.
        - Здравствуй, Вика, - поприветствовал следователь девушку из прошлого.
        - Ты как здесь?.. - начала та, и вопрос ее повис в воздухе.
        - Я по работе, - сухо ответил Камышев. - Причем уже не впервые, но тебя раньше не видел.
        «А еще не видел твоей фамилии в списке сотрудников», - добавил он уже про себя.
        - Я здесь всего второй день, - сказала она, и следователь облегченно выдохнул. - В РОНО забеспокоились после вашего милицейского отчета и прислали меня в качестве педагога для усиления. Слушай…
        - Давай не сейчас, Вика, - прервал девушку Валерий, запоздало поняв, что не стоит так панибратски называть учителя перед детьми. - У нас тут срочное дело, я пока занят. Извини.
        - Все такой же, - улыбнулась она. - Работа прежде всего. Буду рада, если заглянешь потом на минутку.
        Не дожидаясь ответа, Вика ушла, уводя с собой мальчиков. А в голове Камышева впервые за долгое время закручивался вихрь эмоций. Испытал ли он сейчас радость от встречи с бывшей девушкой? Остались ли у него к ней какие-то чувства? Или весь этот сумбур в его мыслях исключительно от неожиданности?
        - Товарищи сыщики, - Камышева отвлек подошедший Гальперин. - Приветствую вас. Что-то еще осталось невыясненным, у вас ко мне какие-то вопросы?
        Директор детского дома, обычно подтянутый, сегодня был явно не в форме - плечи опущены, под глазами мешки, а подстриженные аккуратно волосы небрежно взлохмачены. Такое ощущение, что в приюте сегодня не лучший день, подумал Валерий.
        - Добрый день, Иван Николаевич, - кивнул Камышев, а Круглов с Апшилавой нестройным дуэтом присоединились к нему. - Скажите, когда от вас уехал журналист Борис Лапин?
        - Не очень воспитанный молодой человек оказался, - покачал головой директор. - Я ему разрешил пообщаться с детьми, а он потом отправился восвояси и даже не попрощался.
        - Потом - это в котором часу? - уточнил Валерий.
        - Кажется, на ужине его уже не было, - наморщил лоб, вспоминая, Гальперин. - Точнее сказать не могу - повторюсь, он уехал без предупреждения.
        - Нам потребуется поговорить с детьми, - тоном, не терпящим возражений, сообщил Камышев.
        - А в чем, собственно, дело? - директор оставался спокоен, но от калининского следователя не скрылось нарастающее в его голосе возмущение.
        - Это нам и предстоит выяснить, - строго ответил Валерий. - Журналист Лапин отправился в ваше учреждение для подготовки газетной статьи, но в гостиницу до сих пор не вернулся. А вы говорите, что даже не знаете, когда он покинул ваш детский дом.
        В этот момент все замедлившие шаг дети и педагоги, вслушивающиеся в разговор, уже в открытую остановились. С учетом того, что недавно здесь пропал один из сотрудников, новость об исчезновении гостя явно испугала местных обитателей. Но в то же самое время каждый, и в этом Камышев был уверен, жаждал подробностей. В том числе Вика, показавшаяся в конце коридора.
        Валерий ненадолго задержал на ней взгляд - густые темные волосы, строгая блузка со старомодным женским галстуком, темно-синяя плиссированная юбка чуть ниже колен. Вика никогда специально не подчеркивала свою красоту и не переносила откровенных нарядов. Наверное, в том числе этим она и понравилась в свое время Камышеву, если не считать ее романтическую натуру. А еще в ней всегда оставалась какая-то загадка, словно Вика что-то скрывала и не была с ним, Камышевым, до конца откровенной.
        - Мне кажется, я знаю, куда делся дядя Боря, - внезапно раздался неуверенный детский голос.
        Ромка Старшинов, несостоявшийся террорист, высвободился из руки Вики и подбежал к Камышеву. На мальчика тут же воззрились десятки глаз, а Гальперин, попытавшийся что-то сказать, бессильно махнул рукой.
        - Ты его видел? - Камышев склонился над пареньком, который что-то сжимал в своем кулачке.
        - Мы говорили с ним вчера вечером, - сказал Ромка, бледнея на глазах, но при этом борясь со своим страхом. - Он меня спас, а я ему показал секретный проход…
        Толпа в коридоре загомонила. Раздался смешок, кто-то вполголоса назвал мальчика фантазером. И только Ираида Петровна, как показалось Валерию, внимательно буравила Ромку глазами. Как будто бы тот говорил что-то такое, о чем нельзя было больше знать никому. А вот и еще один странный взгляд… Камышев обратил внимание на молодую воспитательницу, которая в прошлый раз успокаивала плачущую девочку, а сегодня молча прошла мимо них с Апшилавой, не ответив на приветствие. Девушка смотрела на Ромку, и лицо ее словно при этом перекосило, а губы шептали что-то неразборчивое.
        «Что же, черт побери, здесь произошло?» - задумался Камышев, а потом ласково, насколько мог, положил руку на плечо внезапно замолкшего мальчика.
        - Пойдем, ты мне все расскажешь, - предложил он, и Ромка, кивнув, поплелся за ним.
        Валерий приказал Пашке и Эдику разобраться с остальными, опросив всех, кто мог что-либо знать о пропавшем Лапине. А еще калининский следователь понял, что наступил момент, о котором предупреждал капитан Волков - сообщить ему, если встретится что-то экстраординарное. Камышев еще не понимал до конца, о чем скажет чекисту, но звонок решил не откладывать.
        - Иван Николаевич, я займу на некоторое время ваш кабинет? - обратился следователь к Гальперину тоном, не терпящим возражений.
        - Разумеется, - понуро ответил тот.
        Камышев уверенно двинулся по коридору, крепко держа за руку мальчика. Их провожали взглядами, полными удивления, страха и надежды. «Надежды на что?» - задал себе вопрос Валерий. И не смог найти ответа, который его самого бы устроил.
        - Рассказывай, - кивнул Ромке Камышев, усадив его в директорское кресло, а сам расположился на обычном стуле для посетителей.
        - Дядя Боря меня спас от желто-зеленых людей, которые должны были прийти, когда упадет монетка, - на секунду Валерия охватило отчаяние, но он взял себя в руки и решил дослушать паренька, что бы тот ни сказал. - И я ему в благодарность открыл секрет… Я знаю, как пробраться в сгоревший флигель с привидениями. Я показал ему, и он полез туда. А потом дядя Боря не пришел, и я подумал, что он уехал домой.
        - Похоже, он никуда не уехал, Рома, - покачал головой Камышев, подспудно ощущая тревогу, и, поднявшись, схватил трубку директорского телефона.
        - Валерий Сергеевич? - Волков как будто бы ждал исключительно его звонка. - Что вы узнали?
        - Товарищ капитан, - Камышев собрался с духом. - Скажу вам честно, мы еще ни в чем не успели разобраться, но дело очень скверно пахнет. Похоже, что в детском доме кто-то все-таки связан с черной «Волгой». Вам с Верой нужно здесь быть.
        - Будем, - лаконично ответил чекист и повесил трубку.
        Камышев удивился его реакции, ведь по большому счету информации не было никакой. Но Волков отнесся к его туманным словам с максимальной серьезностью. Что ж, пока чекисты мчатся сюда, он, калининский следователь, тоже не будет сидеть сложа руки.
        - Показывай, где этот тайный ход, - сказал он Ромке, и мальчик с готовностью кивнул.
        - Только вам, наверное, лучше туда не идти одному, - дрожащим голосом предупредил он. - У вас есть оружие?
        - Я же милиционер, - улыбнулся Камышев, чтобы приободрить ребенка, и похлопал по кобуре, скрытой под курткой.
        Вернувшись в главный холл, он приказал всем детям разойтись по комнатам, а персоналу - по рабочим местам. В детском доме, объявил следователь, вводится особое положение. И добавил, что за главного остается младший лейтенант Павел Круглов.
        - Никому без разрешения не покидать здание! - сказал он напоследок, а потом повернулся к Ромке. - Веди.
        На улице было прохладно, дул пронизывающий ветер, и с неба срывались редкие капли дождя. Мальчик уверенно шагал за угол западного флигеля, Камышев шел за ним, позади, ни о чем не спрашивая, пыхтел Апшилава.
        - Вот здесь, - Ромка показал им на узкое подвальное окошко, едва видимое за грудой кирпичей и широкой доской.
        - Он точно пошел туда? - усомнился Камышев. - Или во флигель все-таки можно попасть по-другому?
        - Обычная дверь заколочена, окна тоже, - покачал головой мальчик.
        - Но такую баррикаду изнутри не сложить, - задумался калининский следователь, вспоминая, что в прошлый раз они действительно проверяли основной вход во флигель перед тем, как остаться в здании на ночь. Толстые доски и огромные строительные болты, которые так просто не сорвешь. Еще и кончики спилены - постарались так, чтобы точно никто не пробрался.
        - Валер, а может его… - послышался голос Эдика. - Завалили? Снаружи.
        - И такое возможно, - кивнул калининский следователь. - Давай-ка помоги. А то пока мы там все разберем, кучу времени потеряем…
        - Думаешь, это как с практикантом? - догадался курчавый сыщик. - Если успеем, выживет?
        - Не исключено, - кивнул Камышев. - Значит, надо поторопиться.
        Они с Апшилавой принялись разбирать завал, и все эти томительные минуты Камышева не покидало дурное предчувствие. Следователь подумал, что слишком много в последнее время обращает на это свое внимание, и вспомнил прабабку Машу. Та говорила, что нутро человеческое не обманешь, надо только к нему прислушиваться. Ребенком он понимал под «нутром» исключительно желудок и, хохоча, хватал со стола карамельки с нугой, любимые его прабабушкой.
        - Я прислушался к нутру, ба! - радостно кричал он. - Оно попросило конфеток!
        А сейчас, спустя десятки лет, он понял, что имела в виду эта заставшая Ленина и даже царя Николая старая женщина. И ему, образованному калининскому следователю, комсомольцу и почти коммунисту, очень хотелось, чтобы нутро его сейчас ошибалось.
        - Борис? - позвал Камышев в темноту, когда они с Апшилавой освободили потайной ход.
        Никто не ответил, и Валерий посмотрел на Эдика с немым вопросом. Тот понял его без слов и кивнул.
        - А ну, мальчишка, дуй в здание, - приказал он Ромке. - Скажи нашему сотруднику, дяде Паше, куда мы отправились. Пусть знает и ждет.
        - И скажи, чтобы другие милиционеры, когда приехали, начали ломать проход в западный флигель, - добавил Камышев. - И еще запомни: вам всем - и взрослым, и детям - нечего бояться. Вы под защитой. Ты меня понял, Ромка?
        - Понял, - воспитанник вздернул нос и побежал за угол.
        Эдик на всякий случай направился следом, проследил, чтобы мальчишка действительно забежал в здание, и вернулся. По пути он заглянул в «шестерку» к Матвеичу и принес оттуда два железных фонарика - себе и Камышеву.
        - Давай покурим по-быстренькому, - предложил Апшилава. Было видно, что он немного встревожен, но калининский следователь отказался. Если счет идет на минуты, не стоит их тратить попусту.
        Эдик щелкнул было своей «Скилтавой», но кивнул, соглашаясь, и протянул ее Камышеву вместе с пачкой сигарет - для надежности. Тот убрал все к себе в карман, твердо решив, что сначала они с курчавым коллегой закончат дело. В подвал он, посветив фонариком, полез первым - нащупал ногами приставленную к стене доску, соскользнул по ней. Пахло сыростью и землей, а еще застарелой гарью. Валерию стало неуютно. Это всего лишь подвал, успокаивал он себя, просто темный подвал. Когда они в Калинине брали Сеньку Сыча, тот прятался от них среди труб в таком же подвале, но только жилого дома. И в любой момент опасный рецидивист мог атаковать из темноты, вонзив острую финку под ребра…
        - Борис? - вновь позвал журналиста Камышев, направив фонарь в темноту. - Борис, вы здесь? Лапин!
        Безмолвие и беззвучие было ему ответом, и лишь в узком луче электрического света виднелись старые шершавые стены длинного коридора. Сверху что-то зашуршало, посыпалась земля. Это был Апшилава, который, спрыгнув, тут же разогнал мрак подвала своим фонариком.
        - Ты чего? - спросил он, заметив, что Камышев достал из кобуры пистолет.
        - Для моральной поддержки, - улыбнулся Валерий, и его лицо в неверном свете двух фонарей исказилось кривой ухмылкой.
        Они медленно продвигались по подвальной галерее, уходящей вдаль анфиладой боковых коридоров, но везде было пусто. Лишь кучи земли, осыпавшаяся кирпичная кладка и ничего больше. А потом они наткнулись на лестницу, винтом уходящую вверх.
        - А вот, похоже, и подъем в сам флигель, - Камышев посветил в пустоту.
        Ступеньки, витые перила, обгорелые стены. Ничего такого, за что можно было зацепиться взглядом.
        - Прикрой на всякий случай, - сказал Валерий усатому напарнику, и тот, уже сам заметно напрягшись, вынул из кобуры свой «Макаров».
        Калининский следователь осторожно шагал по железным решетчатым ступеням, слыша, как каждое движение отдается глухим стуком. Идти по винтовой лестнице с наполовину закрытым обзором было не очень комфортно, Валерий чувствовал себя неуверенно. Если кто-то притаился наверху за углом, у него сейчас преимущество. Но следом в паре метров поднимался Апшилава, их было двое, и оба, несмотря на тревогу, были полны решимости разыскать… Кого? Или что?
        Спустя минуту, показавшуюся им вечностью, сыщики очутились в просторном коридоре, по обеим сторонам которого зияли мрачные провалы кабинетов - двери выгорели, а окна были заколочены толстыми досками.
        - Валера, смотри… - прошептал Эдик и дернул фонариком.
        Но Камышев и сам уже обратил внимание на черную колыхающуюся массу в середине коридора. Это не было чем-то вроде тумана или плотного газа. Как будто сгусток самой темной ночи, подумал Валерий.
        Они осторожно приблизились, светя фонариками и держа в липких вспотевших ладонях взведенное табельное оружие. Тьма неслышно колыхалась, от нее не исходило никакого запаха, но ощутимо веяло холодом. Камышев присмотрелся - загадочная субстанция словно бы выходила из пролома в полу. А рядом валялся какой-то маленький белый предмет.
        - Диктофон, - глухо сказал Валерий.
        Он аккуратно наклонился, лег на пол, чтобы доски не обрушились под его весом, и дотянулся до аппарата. Тот словно бы послушно прыгнул в ладонь, и Камышев аккуратно встал. Нашел кнопку перемотки, нажал. Дойдя примерно до середины, включил воспроизведение.
        - …заснуть тяжело, - зазвучал басовитый подростковый голос. - Младшие иногда жалуются, что в коридоре у дверей как будто всю ночь кто-то караулит. А если свет включить, никого нет, и ощущение пропадает. Поэтому у нас мелкота, кто повпечатлительнее, с включенными лампами спит.
        - И что, персонал не ругает? - Валерий узнал голос Лапина.
        - Это он? - спросил Апшилава, имея в виду журналиста.
        Камышев кивнул, внимательно продолжая слушать. Ничего особенного - детские страшилки, похожие на те, которые он сам слышал в пионерском лагере. Но одно в них следователю не понравилось очень сильно - то, что дети боятся спать в своих комнатах без света. Даже подростки, которые нехотя, но все же признались в этом журналисту.
        Запись оборвалась на том, что мальчишки рассказали о Ромке Старшинове, его монетке и страхе быть убитым загадочными «желто-зелеными людьми». Валерий подумал и отмотал кассету на самое начало. Здесь уже шел разговор с Гальпериным, который, к сожалению, не принес ничего ни самому журналисту, ни им с Апшилавой. Жаль, подумал Валерий, была надежда, что в записи будет то, что прольет свет на загадочное исчезновение Лапина.
        - Как думаешь, что это? - кивнул Камышев своему напарнику, указывая на клокочущий сгусток темноты.
        - Думаю, что дыра в полу, - пожал тот плечами. - Лапин, похоже, сорвался вниз и, если не разбился, потерял сознание. Надо спуститься обратно и внимательно все там осмотреть.
        - Логично, - согласился Валерий. - А эта чернота? Что это такое?
        - Черт его знает, - пожал плечами Эдик, посветив фонариком прямо в центр странного сгустка. - Галлюцинации?
        - Одно и то же нам вряд ли с тобой привидится, - Камышев покачал головой и, помедлив секунду, с силой надавил себе на глазное яблоко.
        От одного из калининских экспертов он однажды слышал, что так можно проверить, чудится тебе что-либо или нет. Перед глазами померкло, все вокруг расплылось, как сквозь мутное стекло, затем предметы вокруг раздвоились… Есть! Валерий выдохнул - странная черная пелена тоже будто бы расплылась, а такого при галлюцинациях быть не должно. Они рождаются в воспаленном мозгу, и эффекты от нарушения зрения на них не действуют. Но тут, получается, им вовсе не чудится?
        Валерий объяснил коллеге, как нужно сделать, и Эдик, выругавшись, надавил себе на глаз. С минуту или чуть меньше он потом всматривался в темноту, в сгусток над провалом, затем перевел взгляд на Камышева, снова вернулся к клокочущей тьме.
        - Расплылось, - с заметным напряжением в голосе сказал он. - Значит, не мерещится?
        Калининский следователь едва успел кивнуть, и тут внезапно внимание обоих привлек какой-то шум. Оба сыщика моментально подобрались и, вытянув в темноту руки с оружием, принялись вслушиваться и вглядываться. Снова невнятный звук - словно какой-то шорох. Валерий почувствовал, как по спине струится пот.
        - Мяу! - раздался совершенно неожиданный звук, сразу же задвоившийся.
        - Кошки! - слишком громко от радости воскликнул Эдик, и тут в темноте загорелись зеленые огоньки. Сначала два, потом еще столько же - всего четыре.
        На сыщиков с двух сторон, огибая сгусток колышущейся темноты, наступали две черные кошки. Шерсть на них вздыбилась, они выли почти по-собачьи, шипели и плевались.
        - А ну, брысь! - крикнул Эдик, для верности топнув ногой. - Кыш!
        Обе кошки дружно заорали и бросились на милиционеров, и тут вдруг спокойно до этого бурлящая тьма резко увеличилась в объеме. Словно борщ закипел в кастрюле и полез из нее густой дымящейся жижей.
        Секунда - и Камышева с Апшилавой поглотила липкая холодная тьма.
        Глава 41. Нигде
        Валерий очнулся на твердой поверхности, с трудом разлепил веки. Вверху, там, где должно быть небо, клубился огонь.
        «Пожар?» - предположил Камышев.
        Он осторожно огляделся по сторонам и замер, по-прежнему лежа на асфальте. Да, теперь калининский следователь точно был уверен, что это асфальт. Он лежал на одной из андроповских улиц, и в этом Камышев уже не сомневался - дорога вела прямо к парку на костях. Вот только выглядело все как-то слишком уж странно.
        Во-первых, в городе было темно. Во-вторых, и это было самое удивительное, он неплохо при таком освещении ориентировался. Как будто все вокруг подсвечивалось мощными лампами. Огонь в небе, догадался Валерий. Но почему тогда свет от него такой ровный, словно от лампы? Очень странно… Калининский следователь вгляделся в ряд тополей. Черная листва на деревьях не шевелилась, хотя сыщик явственно ощущал ветер.
        Сколько он пробыл без сознания? Как перенесся в город? И что, черт возьми, здесь произошло? Камышев, кляня про себя бывший Любгород, поднялся на ноги и попытался восстановить в памяти последние минуты. Или часы? В этом он уже не был уверен.
        На один крохотный миг он подумал, что случилась атомная война, которой частенько пугали друг друга советские обыватели, слушая новости о происходящем в мире. Может, огонь в небе - это сполохи далекого взрыва? Тогда понятно, почему на улицах никого нет - все в бомбоубежищах.
        Но Камышев тут же отбросил от себя эти мысли. Он вспомнил занятия по начальной военной подготовке. «Записывайте пять поражающих факторов, - словно наяву Валерий услышал голос преподавателя Геннадия Олеговича Орлова. - Ударная волна, световое излучение, проникающая радиация, радиоактивное заражение и электромагнитный импульс».
        Даже если учесть, что взрыв произошел далеко, ударная волна дошла бы до Андроповска, и в окнах как минимум вылетели бы стекла. А они все целы… Камышев покрутил головой, убеждаясь в своих наблюдениях и догадках. Потом его память услужливо вытолкнула на поверхность события, предшествовавшие тому, когда он очнулся.
        Они с Апшилавой и Пашкой Кругловым прибыли в детский дом, где пропал журналист Лапин. Опер остался в здании следить за порядком и ждать КГБ, а они с Эдиком спустились в подвал западного флигеля. Затем дыра в полу, черные кошки, удар словно бы из пустоты. А следом провал, непонятно как он оказывается здесь и куда-то при этом делся напарник.
        - Эдик! - позвал Валерий усатого следователя.
        Голос будто тонул в вате - как если бы Камышев говорил в подушку. Он набрал в легкие побольше воздуха и крикнул изо всех сил. Тот же эффект.
        Пусто, тихо. Ни единой живой души, ни малейшего шевеления. Все вокруг вроде бы реальное, но при этом словно гигантские фотообои. А потом в уши Валерия врезался хорошо знакомый звук двигателя.
        К нему приближался автомобиль, судя по шуму, довольно мощный, но точно не грузовик и не автобус. Гадать долго не пришлось - из-за угла ближайшей хрущевки выехала двадцать первая «Волга» и неспешно направилась в его сторону. Она была черная как антрацит и, казалось, поглощала весь существующий в мире свет. Лишь хромированные молдинги выделялись на ее туше и светили красным огнем фары. В лобовом стекле, тоже непроницаемо черном, ничего не было видно и даже не отражалось. Завидев его - именно завидев, Валерий это почувствовал! - машина, взрыкнув, слегка ускорилась.
        Камышев, чувствуя к своему стыду иррациональный страх, все же справился с собой и, увидев лежащий на асфальте «Макаров», бросился к нему, подхватил и принялся палить в черное непроницаемое стекло. Грохота выстрелов не было слышно - только глухой стук, непонятно и пугающе контрастировавший с вполне обычной работой газовского двигателя. А еще… еще пули уходили в чертову «Волгу», словно бы растворяясь в ней.
        Расстреляв всю обойму, Валерий понял, что геройствовать сейчас глупо, и бросился к ближайшему дому. Подъезд был открыт, он рванул туда, забежал в темное чрево лестничной клетки, замер, перезарядив пистолет. И вдруг следователь почувствовал чье-то присутствие, инстинктивно дернулся и обернулся. На него смотрели два красных пылающих глаза, едва высвечивающих человеческую фигуру. Огненные фары «Волги» развеяли темноту, и перед Камышевым во всей красе появился смутно знакомый ему человек. Мужчина лет сорока или чуть постарше, одетый в рабочий комбинезон. Кожа его была темно-серой, словно на черно-белом снимке, а глаза - будто тлеющие угольки.
        Камышев резко навел на загадочного человека пистолет - тот даже не дернулся, лишь бессмысленно смотрел на него. Затем сделал пару неверных шагов, словно тяжело раненый, и неестественно ломанными движениями посеменил прочь из подъезда, не обращая никакого внимания на отпрянувшего сыщика.
        «Что происходит? - лихорадочно думал Валерий. - Что, черт побери, происходит?! Я сплю? У меня видения? Галлюцинации? Ведь на самом деле такого просто не может быть!»
        Странный человек, если его, конечно же, можно было так назвать, спокойно прошел мимо черной «Волги». Камышев понял, что на него самого миролюбивость машины явно не распространяется, а потому не стоит терять драгоценное время. Выстрелив раз в лобовое стекло «двадцать первой», он выскочил из подъезда и опрометью бросился к парку - против движения машины. Там ограждение, билось в его голове, узкие дорожки, она не проедет.
        «Волга», обиженно, как показалось Камышеву, взревела двигателем и дала задний ход. От парка его отделяло всего десять метров, когда гудящий автомобиль развернулся на месте и помчался прямо на него. Пять метров, четыре, три, два!.. Еще шаг, прыжок!
        Валерий перескочил через ограждение и побежал вглубь тополиной аллеи. Вырвался из зарослей кустов на открытое пространство… и замер. На парковой дорожке царил настоящий паноптикум. Всюду, насколько хватало глаз, стояли или медленно шли серые люди с красными глазами. Их были десятки, если не сотни, и каждый смотрел на Камышева своими тлеющими угольками. Одеты люди были словно на карнавале - рядом с типичным советским служащим Валерий увидел бородатого мужчину в форме царской армии, затем подтянутого спортсмена в шортах и футболке с переплетенными буквами ЛУ на груди. То тут, то там покачивались, словно деревья на ветру, богато одетые дамы в шляпках-колокольчиках - словно сошли с фотографий времен становления советской власти и НЭПа. В их компанию затесались совсем молодые девчонки в плиссированных юбках и пионерских галстуках, врачи, пожарные, милиционеры, какой-то узбек в тюбетейке и цветастом халате.
        Сердце в груди Камышева стучало так, что грозило выпрыгнуть оттуда в любой момент. Мир вокруг неожиданно потерял краски, все было исключительно в черно-белых тонах, даже клубящийся огонь в небе. И лишь красные тлеющие глаза окружающих его людей выделялись из этой мрачной серости. Внезапно Валерия словно пронзила молния - он узнал одну из девушек, мнущихся рядом с пожилой дамой, одетой в соболя. Вживую они, конечно же, не встречались, но лицо с фотографии Камышев хорошо запомнил. Это была Зинаида Федотова, одна из жертв черной «Волги». Еще до конца не понимая, что делает, калининский следователь принялся всматриваться в лица других людей. И тут он узнал еще одного - Максима Лютова, пропавшего воспитанника андроповского детского дома, работавшего, по словам директора Гальперина, трактористом. А вот и третье знакомое лицо - доктор Верховцев, ушедший в лес за грибами и не вернувшийся…
        Валерию казалось, что он сходит с ума. Происходящее было настолько бредовым и жутким, что не могло быть правдой. Но сколько калининский следователь ни щипал себя, используя популярный способ проснуться, ничего не менялось. Людское марево колыхалось, Камышев был окружен серыми манекенами, но они, к счастью, не проявляли к нему никакой агрессии. Смотрели своими красными тлеющими глазами, некоторые несмело тянули к следователю руки и словно пытались беззвучно что-то сказать.
        Первый шок отступил, и Валерий понял, что надо действовать дальше. Что бы ни произошло, это все-таки Андроповск или же его странная копия. Кем, как и для чего она была создана - вопрос второй, если даже не третий, решил Камышев. Сначала нужно найти хоть кого-то нормального, а не этих… страшных человекоподобных кукол. Отыскать Апшилаву и Лапина, вдруг они еще живы. В какой-то другой исход ему не хотелось верить.
        К счастью, калининский следователь уже научился ориентироваться в Андроповске и примерно знал, где что находится. Осталось понять, куда нужно идти.
        «В милицию, - твердо решил Валерий. - Эдик наверняка думает так же, значит, в отделении мы с ним как раз и встретимся. Вместе подумаем, как найти Лапина, и затем будем выбираться. Как? Очень просто: если не можешь найти выход, нужно возвращаться ко входу. То есть к детскому дому».
        С готовым планом, пусть и без особых подробностей, Камышев почувствовал себя значительно увереннее. Сориентировавшись и наметив маршрут, он направился в сторону милицейского отделения, осторожно лавируя между красноглазыми людьми, одетыми словно для безумного карнавала. Костюмы петровской эпохи, современные пиджаки и тенниски, даже одна островерхая стрелецкая шапка попалась. Обходя очередной живой манекен, Камышев инстинктивно отпрянул - это все-таки был человек. На его серой коже виднелись морщинки и волоски, лицо подергивалось. И вот именно это производило самое жуткое впечатление, так как в глубине души калининский следователь надеялся, что имеет дело с очень сложным обманом зрения. Но у иллюзии обычно нет такой высокой детализации… Валерий, поморщившись от неприятного ощущения, вновь надавил себе на глаз, проверяя, раздвоятся ли серые люди. Увы, судя по реакции зрения, все оказалось чересчур настоящее.
        «С другой стороны, это действительно может быть сон, - рассудил Валерий. - Однако пока я сплю, лучше принять правила игры и поскорей отсюда выбраться».
        Он обернулся, решив посмотреть, как ведут себя странные люди за его спиной, и увидел, как серая масса закрывает за ним путь назад. Неприятное чувство - как будто захлопывается ловушка. Поежившись, Камышев ускорил шаг. Когда он, наконец, выбрался из парка, перед ним открылась просторная улица. Пустая, без единой машины и без людей. Хотя нет, тут же поправил себя Валерий, вот и редкие прохожие. Странно, и почему тогда на этой парковой аллее их просто толпы, как в калининском Городском саду в солнечный выходной? Может, их что-то сюда тянет?
        Подняв голову к небу, он поначалу решил, будто пламя рассеялось, сменившись белесыми облаками. Но потом вспомнил: все вокруг просто потеряло цвета, лишь красные глаза местных обитателей остались прежними. Как тлеющие угольки среди серого пепла. А прямо над ним сияла огромная неровная луна. Как тогда, в его первую встречу с «Волгой».
        «Выходит, когда у нас день, здесь ночь, - подумал Камышев. - Эдакая темная копия Андроповска…»
        С осторожностью осматриваясь по сторонам и вслушиваясь в ватную тишину, он вышел на тротуар, пересек проезжую часть, чтобы оказаться на другой стороне улицы, и уверенно зашагал к отделению. Идти требовалось не так далеко - несколько автобусных остановок, расстояние между которыми в райцентре было не очень большим. Но черная «Волга» находилась где-то рядом и могла выскочить из-за угла в любую секунду, а потому следователь выбирал максимально безопасный маршрут, прижимаясь к домам и подмечая узкие проходы. Такие, где машина точно не поместилась бы, а он, пробежав через них, мог выиграть время.
        По дороге, которая заняла у Валерия, по его собственным ощущениям, примерно полчаса, ему попалось еще несколько знакомых лиц. И каждое он до этого видел исключительно на фотографиях в папках дела черной «Волги». А еще крысы… Город был словно ими наводнен, как ему показалось вначале, но потом следователь заметил, что грызуны движутся отнюдь не в хаотичном порядке. Напротив, они точно знали, куда им нужно идти, и уверенно топали в нескольких направлениях. И одно из них, понял Валерий, сориентировавшись, вело к милицейскому отделению.
        Увидев знакомое здание, Камышев направился к распахнутым воротам. В окнах старой, еще довоенной двухэтажки, горел слабый мертвенный свет, и Валерий, заметив в одном из них какое-то движение, замедлил шаг. А потом нечаянно наступил на злобно пискнувшую гигантскую крысу - раза в два крупнее обычной. Глаза ее горели будто тлеющие угольки.
        «Как у тех манекенов в парке», - понял Валерий.
        Он опустил взгляд и нахмурился: с десяток красноглазых грызунов направлялись ко входу. Зажав в руке «Макаров», калининский следователь решительно зашагал следом. Дверь была открыта и прижата кирпичом, что заставило Камышева непроизвольно улыбнуться. Сон это или не сон, но даже здесь бытовые хитрости имели место.
        Внутри оказалось мрачно, но не из-за отсутствия освещения, а из-за пресловутой потери цветов. Все вокруг было черно-белым, и желтые в обычном мире лампочки сияли пепельным маревом. Дежурка пустовала, никто не ходил по коридору, но пасюки при этом уверенно шли к одному из небольших служебных помещений.
        «Волков, - внезапно осенило Камышева. - Этот кабинет Величук выделил чекисту, и крысы идут туда».
        Глава 42. Царство серости
        Ускорившись, он направился вслед за грызунами, проверил предохранитель на пистолете, резко открыл дверь… То, что он увидел внутри, оказалось, мягко говоря, неожиданным. В центре помещения стояла большая клетка, рядом еще одна, поменьше. В каждой сидело по черной кошке с ярко-зелеными глазами. Зверьки беззвучно шипели, глядя на капитана и Веру. Те о чем-то переговаривались, но Камышев не слышал ни слова, словно у телевизора кто-то открутил на минимум громкость звука. Обоих чекистов окружал странный зеленовато-белый ореол.
        И тут он понял, что сам запустил в кабинет странных красноглазых грызунов. Те окружили Веру и Волкова, но не атаковали, а как будто присматривались. Кошки в клетках при этом словно взбесились, переключив внимание на грызунов.
        - Товарищ капитан! - как ему показалось, громко сказал Камышев, но получилось все равно будто бы через подушку. - Вера!
        Никто из них Валерия не услышал, зато крысы все как одна повернулись, злобно шипя. Обе кошки пронзительно замяукали, тоже при этом глядя на Камышева - звери, кем бы они на самом деле ни были, видели его и слышали. Он едва успел подумать, насколько это все тоже странно, но тут вдруг окружающая действительность потонула в яркой зеленой вспышке, следователь ослеп и, казалось, даже оглох от возмущенного писка. Шатаясь, он наощупь выбрался из кабинета, постепенно обрел зрение и увидел, как крысы опрометью бегут прочь. Волков и Вера по-прежнему что-то обсуждали, показывая на кошек и не обращая никакого внимания на Камышева. Тот понял, что ничего сделать не может - да, кошки с крысами его видят, но какой от них толк?
        «Остается прежний вариант, - рассудил он. - Идти к детскому дому и искать выход. И по пути обязательно найти Эдика с Лапиным».
        Валерий покинул здание, снова не встретив никого по дороге, и это в очередной раз заставило его задуматься. Вера и Волков - они здесь, в этом странном месте, в этой копии Андроповска, или в обычном мире? Но почему тогда он, Камышев, видит их, а они его нет? Если все эти серые с красными глазами мертвецы, а чекисты живые, тогда где все остальные? Где другие обычные люди?
        Идя по пустой улице в сторону выезда из города и пытаясь понять логику происходящего, Валерий заметил еще одну вереницу крыс. Они косились на него, но не пытались напасть, даже не шипели и не пищали.
        «Стоп… - Камышев почувствовал, что нащупал какую-то нить. Оставалось только ее дернуть и посмотреть, куда она тянется. - Если крысы вывели меня на Волкова с Верой, может, выведут и еще к кому-нибудь? Мысль странная, но тут вообще ничего нормального нет… Значит, стоит хотя бы попробовать».
        Он решительно направился вслед за вереницей грызунов, выдерживая на всякий случай почтительное расстояние. Так они и шли странной, даже немного безумной процессией - человек с пистолетом и серые крысы с красными пылающими глазами.
        Камышев с каждым пройденным кварталом все сильнее убеждался, что первые ощущения были верными, и это точная копия Андроповска. Те же улицы, те же дома, те же деревья, газоны и клумбы. И только красивый собор, мимо которого они обычно проезжали вместе с Матвеичем на его «шестерке», был покрыт копотью.
        Впереди показалось еще одно знакомое место - старое кладбище, на котором ему повстречались синезубый Кошкин и Седова, женщина с красным лицом. Крысы уверенно направлялись туда, и Валерий ощутил смутную тревогу. Синезубый рассказывал, что видел здесь «Волгу», об этом же говорила математичка Евгения Скрыль. А встретить здесь и сейчас загадочную машину-убийцу Камышеву не хотелось. Однако предчувствие подсказывало ему, что именно это вот-вот и произойдет. И не по закону вселенской подлости, а по логике.
        Крысы шли прямиком на кладбище, в ту самую арку, где он не так давно общался с Кошкиным и Седовой. Ощущение грядущих неприятностей стало почти невыносимым, и тут вдруг следователь увидел в проеме человеческую фигуру. Женскую. Сначала он решил, будто это кто-то из местных, но глаза незнакомки блеснули зеленым, а потом Камышева позвали по имени.
        Белая блузка с черным коротким галстуком, синяя юбка. Черные волнистые волосы - это была Вика, еще более немыслимая здесь, чем капитан Волков с Верой.
        - Валера, помоги мне! - крикнула девушка. - Я не могу выйти!
        Теперь точно ясно, что это все-таки сон, облегченно подумал Камышев. Вика стоит на самом выходе, но говорит при этом, будто ей не выбраться. А значит, ему все это снится, и теперь надо только проснуться, чтобы кошмар наконец-то закончился.
        - Ты же стоишь прямо в арке, - подсказал Вике следователь. - Просто сделай шаг…
        - Мне не выйти, - упрямо покачала головой она. - Сломай забор. Хотя бы одну доску.
        Валерий с сомнением посмотрел на свою бывшую девушку, но потом кивнул и решительно подошел к ограде. Он даже улыбнулся иронии судьбы - ненадежнее всего держались именно те доски, которые он в реальности, наоборот, прилаживал к забору, чтобы заделать дыру. А теперь ему придется их выломать.
        К счастью, ломать - не строить, и забор, треснув, стал напоминать чью-то щербатую челюсть. Вика сказала, что достаточно одной доски, значит, не стоит продолжать заниматься вандализмом, пусть даже во сне. Едва Камышев об этом подумал, мелькнула знакомая зеленая вспышка, крысы отчаянно завопили и бросились наутек, оставив ошалелого следователя вместе с покинувшей, наконец, территорию кладбища Викой.
        - И что это было? - спустя томительные полминуты спросил он у девушки. - Как ты здесь очутилась?
        - Провалилась сюда вместе с тобой и с твоим другом, - поправив волосы, ответила Вика. - Хотела убедиться, что с вами ничего не случится, а в итоге… Сама попала под удар. Кто бы знал, что местное Зло такое сильное. В общем, нас всех затянуло сюда, только по пути раскидало в разные стороны… Я, например, оказалась здесь. Ирония судьбы - из всего города попасть именно внутрь замкнутого контура кладбища…
        В словах девушки было столько странного, что Камышеву просто хотелось засыпать ее вопросами. И как следователю, и просто как человеку. Но тут Вика сделала то, что сбило весь его рабочий настрой. Девушка неожиданно подалась вперед и заключила Камышева в свои объятия.
        - Я не выбралась бы отсюда никогда в жизни, если бы не ты. Спасибо тебе, Валера, - прошептала она ему на ухо.
        А потом было очень длинное мгновение тишины, когда два человека стоят и словно оценивают, что они чувствуют друг к другу. Любовь? Следователь спросил сам себя и отрицательно покачал головой. Вика, видимо, задумалась о том же самом и тоже лишь пожала плечами. Ни старых, ни новых чувств не было ни у кого. Просто благодарность за спасение и за то, что они теперь не одни - и от этого стало почему-то только легче.
        - А теперь скорее бежим, - мягко отстранилась Вика.
        - Что здесь происходит? - спросил Камышев. - Я сплю или у меня галлюцинации?
        - Ни то, ни другое, Валера, - покачала головой девушка. - Давай за мной, тут даже просто находиться опасно, нужно скорее уходить.
        - Постой, - притормозил ее следователь, решив проверить одну собственную догадку. - Вижу, ты знаешь об этом месте больше меня. Чтобы отсюда выбраться, мы ведь должны добраться до детского дома, так?
        - Верно, - кивнула Вика. - Выход находится там же, где и вход. За мной!
        Она припустила бегом, почти сразу же обернулась, нетерпеливо глядя на Камышева, который медлил.
        - Я должен спасти коллегу, - сказал тот, словно сбрасывая наваждение. Сон это или не сон, но попал он сюда не один и возвращаться, значит, будет тоже не один. - Тебя мне помогли найти крысы, думаю, на него мы тоже так выйдем. А может, нам повезет, и пропавшего журналиста отыщем.
        - Опасно, - повторила Вика. - Мы можем погибнуть и никого в итоге не спасти.
        - Придется рискнуть, - отрезал Валерий.
        Ему показалось, будто девушка недовольно вздохнула, но он отбросил эту мысль. Он повертел головой в поисках грызунов и действительно увидел цепочку, ведущую к ближайшим панельным домам. Камышев пошел за ними, Вика безропотно догнала его, поравнялась и зашагала рядом.
        - Пока идем, может, все же расскажешь, как ты здесь оказалась? - напомнил Валерий. - То есть я понял, что ты провалилась вместе со мной и Эдиком… Но зачем все-таки тебя понесло за нами, это во-первых, о каком Зле ты говоришь, это во-вторых, и как тебе удалось пройти мимо Круглова, это в-третьих?
        Вика внимательно окинула его пристальным взором, словно бы сомневаясь, стоит ли говорить. А потом все-таки решилась.
        - Ты приказал своему сотруднику не выпускать из дома людей, но ничего не говорил про кошек, - она не выдержала и хихикнула.
        - Что ты хочешь этим сказать? - Валерий был сбит с толку.
        Она вновь посмотрела на него, посерьезнела. Затем, выдержав довольно долгую паузу, снова принялась говорить. Словно бы нехотя.
        - Ладно, все равно ты ничего не запомнишь, - они осторожно обогнули серокожего красноглазого парня в огромных клешах и прической под «Битлз». - Таких, как я, раньше называли ведьмами. Еще раньше - ведуньями. Лично мне больше нравится второе слово - понимаешь же, что «знающая» звучит лучше, чем «ведомая»?
        «Ведьмы, ведуньи, - повторил Камышев про себя. - Прабабушка Маша мне в свое время много про них рассказывала… Помимо всего прочего интересного. Неудивительно, что мне это снится - вкупе со всеми странными делами, творящимися в Андроповске».
        - В общем, когда вернулся Ромка, я незаметно трансформировалась в кошку и выскочила во двор, - принялась тем временем объяснять Вика. - Нашла проход в подвал, погналась за вами… Хотела напугать, прогнать. Но вы все равно туда полезли. А я не успела и тоже в итоге провалилась…
        Слова девушки звучали довольно бредово, но от Камышева при этом все же не скрылась одна очень важная деталь.
        - Погоди, но мы с Эдиком видели двух кошек, - сказал он, заметив, как Вика слегка нахмурилась. - Ты что-то скрываешь?
        - Я… просто не подумала, что это важно, - наконец, выдавила из себя девушка. - Вторая кошка - это Гальперин. Иван Николаевич.
        - Это очень даже важно, - ответив Вике, про себя Камышев отметил, что новый статус директора детского дома может многое объяснить. - Он тоже ведьма? То есть… ведун? Или оборотень?
        Валерий намеренно задавал только общие вопросы, якобы сбиваясь в терминологии. Еще неизвестно, можно ли доверять его старой знакомой, так что лучше пока соблюдать предельную осторожность. На чьей стороне играет Вика? И что задумал Гальперин?
        - Он ведун, - тем временем поправила его девушка. - Или колдун. А оборотничество - это устаревшее понятие, сейчас в ходу термин «трансформация». Как-то более по-научному, что ли…
        Вика нашла в себе силы улыбнуться, а следователь не понимал, как ему относиться к таким разговорам. Ведьмы, колдуны, обратились в кошек… Бред сивой кобылы, как сказал бы в этом случае Апшилава.
        - Гальперин тоже хотел нас прогнать? - вслух Валерий все же сказал другое. - И, кстати, где он сейчас?
        - Я не знаю, - покачала головой Вика. - Говорю же, нас раскидало в разные стороны. И я вообще не уверена, что Иван Николаевич тоже проник сюда. Если совсем откровенно… Я пошла за вами, а он - за мной.
        - Еще вопрос, - требовательно сказал Камышев, желая разобраться, насколько безопасно ему сейчас в обществе девушки. - Зачем ты на самом деле за мной полезла? Я, конечно, не разбираюсь в ведьмах, но сомневаюсь в сверхъестественных гуманистах.
        - И правильно делаешь, - Вика недобро осклабилась. - Мы не добрые и не злые. Мы сами по себе. Только чистое Зло, которое живет здесь, мешает и нам… Может даже убить, мы от этого тоже не застрахованы. И когда я приехала в этот детдом в качестве преподавателя, то сразу почувствовала неладное. Директор, его помощница, еще несколько педагогов - такое чувство, что их что-то захватило, сделало не-людьми. Начала разбираться, но не успела. А тут такая возможность - вы с приятелем полезли в сгоревший флигель. Вот я и решила проникнуть следом, посмотреть, разведать… Не знаю, как Гальперин, но я точно не собиралась идти дальше.
        - Думаешь, сотрудники детского дома во всем этом замешаны? - Камышев с интересом повернулся к ней, вспомнив, что состояние той же Ираиды Петровны, молоденькой девушки-преподавательницы, да и самого Гальперина показалось ему подозрительным. - Тогда, может, он пошел за тобой, чтобы убрать как свидетеля?
        Слова Вики о Зле, ведьмах и прочем сверхъестественном звучали по-прежнему странно, однако неплохо укладывались в общую линию с детским домом и происходящими в нем событиями. А еще Валерий не мог не отметить, что его спутница напряглась, услышав о возможной угрозе со стороны Гальперина. Она шумно выдохнула через ноздри, едва не столкнувшись с красноглазым стариком, опирающимся на тросточку, и не нашла, что ответить. Какое-то время оба шли молча, внимательно вслушиваясь, не звучит ли мотор «Волги» поблизости, и всматриваясь в каждый поворот. Но загадочная машина словно бы затаилась, и это нравилось Валерию меньше всего. Вряд ли она потеряла к ним интерес. Скорее - затаилась, чтобы атаковать в самый неподходящий для них момент.
        - Не знаю, - наконец-то сказала Вика, когда пауза чересчур затянулась, и Валерий уже хотел повторить свой вопрос. - Я не успела…
        Ее прервал мерный гул двигателя, который нельзя было спутать ни с чем. Они с Викой по-прежнему разговаривали словно бы через вату, но проклятая «двадцать первая» звучала отчетливо, как будто была единственной, кому в этом странном месте позволялось производить шум. А еще, судя по всему, загадочная машина безраздельно властвовала на улицах странного города.
        - Прячемся, - первым среагировал Камышев, и они молча бросились к ближайшему подъезду.
        Когда они забежали в объятия старых стен, из-за поворота показалась черная «Волга», ее красные фары горели, создавая вокруг жуткий ореол - то ли огненный, то ли кровавый. Не замечая их, она проехала мимо, но на Валерия в этот момент накатило такое уныние, такая тоска, что он готов был прямо здесь, на полу в подъезде, лечь и реветь белугой в позе эмбриона.
        «Этого еще не хватало, - возмущенно подумал он, обращаясь к самому себе. - Что бы сказал сейчас Эдик? Или Лапин, который полез сюда вообще один? А как бы к этому отнесся отец? Нет, Валерий Сергеевич Камышев, ты не можешь себе позволить упаднических настроений. Сон это или нет, но ты должен взять себя в руки».
        Вика выбежала из спасительного подъезда, нетерпеливо оглянулась, поманила рукой Камышева. Тот двинулся следом, сразу настраивая дыхание на режим кросса. Судя по всему, если рядом «Волга», размеренная прогулка им точно не светит.
        Крысы по-прежнему скакали к одному из соседних домов, следователь и ведьма неотступно следовали за ними. Девушка бежала легко и непринужденно, словно у нее был разряд по легкой атлетике. Насколько помнил Валерий, Вика занималась аэробикой - неужели это так развивает выносливость? Хотя сколько лет прошло, он ведь не знал, чем его бывшая девушка занималась все это время. Может, и на кандидата в мастера спорта сдала норматив. Или все дело в способностях ведьмы? В любом случае теперь Камышев понимал, почему она не была с ним до конца откровенна.
        - Стой! - когда они добрались вслед за крысами до черного провала очередного подъезда, Вика остановилась как вкопанная.
        Глава 43. Очищающее пламя
        Камышев ожидал чего угодно, в том числе появления людей в плащах и шляпах из показаний свидетелей, но все оказалось еще более неожиданным. К счастью, в хорошем смысле.
        - Валера! - громким шепотом позвали его.
        Из окна второго этажа очередной серой панельки выглядывала курчавая голова. Камышев, напрягшийся было, выдохнул с облегчением, узнав Апшилаву - вполне себе цветного, не серого. И глаза не красные. Тот махал им рукой в приглашающем жесте, и Валерий, взглянув на Вику, вошел в подъезд. Девушка последовала за ним.
        - Уходить нужно быстро, - выдохнула она. - Забирай своего напарника…
        - Быстро уйти не получится, - оказывается, Апшилава уже вышел из квартиры, где до этого прятался, и теперь стоял на ступеньках между этажами. - Со мной еще один, без сознания.
        - Кто? - быстро поинтересовался Камышев, уже, впрочем, догадываясь.
        - Парень, лет тридцать, - ответил Эдик. - Хорошо одетый. Не твой ли это журналист?
        Они обменялись крепким рукопожатием, а потом так же крепко, по-мужски, обнялись, похлопав друг друга по спинам.
        - Как же я рад, что ты живой, Эдик, - сказал Камышев. - Ты помнишь, что произошло?
        - Нас затянуло в эту дыру, - тут же ответил курчавый сыщик. - Я очнулся, тебя нет. Пошел искать, тут эти черти непонятные бродят… Стреляю, а им все по барабану. Хорошо, хоть не нападают… Потом гляжу - крысы куда-то идут, причем так уверенно. Я за ними. Они меня сюда в итоге и привели. Этот парень в подъезде лежал, а крысы вокруг него уже стаей собрались. Я уж думал, все - труп. Но, сам понимаешь, Валер, надо было проверить. Я крыс разогнал, нащупал у журналиста пульс. Выяснил, что он живой, дышит, просто без сознания. И тут как раз «Волга» едет… Я его подхватил - и на второй этаж.
        Он покосился на Вику, потом вновь посмотрел на Камышева и как-то сразу осунулся.
        - Валер, мы с тобой где очутились? - спросил он глухим голосом. - Это мир, что ли, загробный? Может, мы умерли там, в подвале?
        - Вы не умерли, - вмешалась Вика. - Во всяком случае пока. Так что, если хотите выбраться, поспешите.
        - Не забудь, ты обещала все объяснить, - напомнил ей Камышев. - Тем более что мы все равно, как ты говоришь, ничего не запомним.
        - Берите журналиста, - сказала ведьма. - Пока мы здесь, расскажу, что знаю. Потом не до разговоров будет.
        Они поднялись в квартиру, где Апшилава прятался вместе с бессознательным Лапиным. Почему его понесло именно на второй этаж, Эдик так и не смог ответить. Махнул рукой, сказал, что в этот момент не особо соображал. Главное, не на первый, думал он тогда, а повыше.
        Борис Лапин лежал на полу, очки он где-то потерял. Судя по вздымающейся груди, он действительно был жив. Одежда и кожа не потеряли цвет, Валерий теперь обращал на это внимание. Он оглянулся по сторонам - в квартире не было ничего из убранства. Только голые стены и черные провалы окон. Как будто бы это муляж квартиры, как и все остальное - дома, улицы, город. Все словно искусственное и неживое.
        - На пол! - громким шепотом скомандовал Камышев, едва услышав доносящийся с улицы мерный шум двигателя.
        Ведьму и Эдика не пришлось уговаривать, они среагировали мгновенно. Легли на холодный цементный пол без линолеума и ковров, застыли. Валерий с замиранием сердца увидел в оконном проеме красный луч света, еще более пугающий в окружающей серости. «Волга», похоже, рыскала в поисках жертв. Или же патрулировала улицы, кто ж ее знает…
        Рокот мотора начал постепенно удаляться, и все трое немного расслабились. Теперь надо немного выждать, подумал Камышев. И потом поскорее бежать отсюда к спасительному выходу.
        - Так вот, - тихонько заговорила Вика. - Это анти-Андроповск. А точнее, анти-Любгород, если по традиции.
        - По традиции? - эхом переспросил Апшилава.
        - Старые названия городов более правильные, - пояснила девушка. - Их придумывали не просто так. А именно это место - это Мээр, он находится в изнанке.
        - Дядька из города Мэр… - пробормотал Камышев. - Если это сон, то довольно предсказуемый.
        - Но это не сон, Валера, - вздохнул Апшилава, усиливая их общую уверенность в реальности происходящего. - Я не знаю, что это за чертовщина, но это не сон…
        - Это разлом, ребята, - сказала Вика, и калининский следователь тут же вспомнил рассказ Регины. Той самой странной женщины, встреченной им с Верой Терентьевой в очереди к «магистру». - Все, что сейчас вокруг нас - это изнанка сущего. Если попробовать объяснить по-простому, то это как… Как одежда - есть лицевая сторона, а есть изнанка. Только в изнанке мира обитает Зло. Зло в чистом виде и с большой буквы. А черная «Волга» - одно из его проявлений. Настолько сильное, что может порой существовать не только тут, но и в нашем мире, обычном.
        - Такое же, как черный троллейбус? - спросил Камышев, вспомнив рассказы Лапина.
        - Оно может быть чем угодно, - ответила девушка, сверкнув глазами. - Раньше это были черные всадники, просто бесплотное нечто…
        - А почему оно преследует тех, кто из Андроповска… то есть Любгорода? - уточнил Валерий.
        - Ты сам это понял? - пожалуй, впервые за все это время Вика посмотрела на него с удивлением. А еще, кажется, с уважением.
        - Не сам, - честно ответил Камышев. - Это раскопал он, Лапин. И поделился со мной.
        Апшилава с интересом прислушивался к их разговору, не вмешиваясь и не перебивая.
        - Не знаю, как вы к этому отнесетесь, - девушка обратилась сразу к обоим, - но раньше это принято было называть проклятьем. Понимаю, звучит запутанно… Сейчас попробую объяснить. Иногда в ткани мироздания возникают подобные дыры, их называют разломами. Но они, как правило, очень быстро закрываются. Скажем, выплеснулись эманации Зла в обычный мир, кого-то даже, может, убило, и буквально сразу же все зарастает. Бывает так, что периодически прорывает в одном и том же месте, но тоже ненадолго. Как в Бермудском треугольнике, например. Но так, как здесь… Чтобы сотни лет разлом не закрывался, а наоборот, расширялся - это уникальный случай. Вот почему в Любгороде все так плохо. Город проклят и сам этот разлом проклят. И, получается, прокляты все, кто здесь живет и кто просто родился. Возможно, даже потомки это проклятье в себе носят…
        Валерий хотел было удивиться, но понял вдруг, что уже не получается. Слишком много необычного случилось за последние несколько дней, а особенно за последние часы. Разлом в пространстве? Проклятье? Что ж, звучит как минимум знакомо. Но совсем не вяжется с его материалистическими взглядами. Может, права была прабабушка Маша и прав бесчувственный сейчас Лапин, и мир на самом деле гораздо сложнее? И все же как не хотелось ему сейчас верить в то, что простая доска может освободить человека, вернее ведунью, в то, что люди способны превращаться в кошек, и в то, что существует некое Зло, убивающее людей. Но все вокруг, весь этот город, серые мертвецы с красными глазами, черная «Волга» - все это говорило в пользу картины мира Вики, Лапина и прабабушки Маши. Правда, оставался еще один важный момент.
        - Если ты все это знала, - спросил Камышев, - почему не сказала сразу? Да и зачем вообще тогда полезла, раз уж здесь так опасно? Кто я тебе, чтобы меня защищать, вот честно? Могла бы спокойно отсидеться и не рисковать.
        - В общем… - Вика по-кошачьи облизнула губы. - Знала я далеко не все. Кое-что смогла выяснить, когда была на кладбище. Из-за проклятья этот город - настоящий рассадник Зла. И каждая могила - это история человека, которого оно поглотило. Там сотни имен, ребята. Сотни! Не знаю, что здесь произошло, и кто проклял город, но тянется это уже несколько веков. На одном из надгробий был текст… Язык незнакомый, я попробовала расшифровать, и меня будто накрыло. В голове голос зазвучал, образы перед глазами замельтешили. Еще немного, и я бы сошла с ума… Зажмурилась, уши заткнула и побежала к выходу, где мы потом с тобой встретились. Тогда все прекратилось, но ощущение огромного проклятья осталось. Проклятья, лежащего на всем городе…
        - Пусть будет проклятье, но нам надо идти, - несмотря на огромное количество свалившейся на него информации Камышев решил, что сейчас важнее всего выбраться в обычный мир, а потом можно и поразмыслить на эту тему. В более спокойной обстановке. И как бы сейчас его ни подмывало вернуться на кладбище, чтобы почитать историю этого места, следователь понимал: рисковать не стоит. От одной только Вики, ее абсолютно неожиданной биографии и поведения, уже голова по швам трещит. И вот как теперь к ней относиться?
        Валерий твердо решил потом разобраться во всем, но не впутывая Эдика с Борисом. А сейчас нужно было идти. Следователи подняли с пола журналиста, поддерживая с двух сторон. Он казался невероятно тяжелым из-за того, что был без сознания, но выбора у сыщиков не оставалось. Лапин выжил, и его нужно было забрать с собой. Другого варианта они просто не представляли.
        Пока они спускались по лестнице, прошла, казалось, целая вечность, и Вика заметно нервничала. Но потом, когда они уже были на улице, успокоилась. Сыщики несли на плечах Лапина, девушка шла рядом, внимательно глядя по сторонам.
        Из темного переулка показалась женщина, которая могла быть красивой, если бы не серая кожа и горящие красным глаза. Валерий машинально дернулся, но больше от неожиданности - он помнил, что местные обитатели не атакуют. Кроме «Волги», а еще, кстати…
        - Перед тем, как тебя найти, я побывал в отделении милиции, - следователь решил задать их загадочной провожатой еще пару вопросов, хоть на ходу это было и довольно непросто. - Там я увидел сотрудников КГБ, с которыми мы вместе работаем.
        - Вера с Волковым тут? - прервал его, удивившись, Эдик.
        - Погоди, - придержал его Камышев. - Они были на расстоянии вытянутой руки, я их видел, но не слышал. А они меня вообще никак не воспринимали. Но крысы… эти видели и слышали все. И кошки, которые сидели в клетках.
        Услышав про плененных хвостатых, Вика вздохнула, и следователь успел заметить, как ее лицо исказило болью.
        - Значит, кто-то из наших попался… - глухо сказала она. - Получается, ваши коллеги знают гораздо больше. Не знаю, чего они хотят от них, но…
        - Зеленая вспышка, - Камышев вспомнил еще об одной важной детали. - Когда я пытался привлечь внимание людей, крысы начали проявлять агрессию, потом кошки. После этого вдруг полыхнуло зеленым, и грызуны принялись разбегаться. Как я понимаю, кошки - это такие же ведуньи, как и ты. А кто тогда крысы?
        Апшилава слушал этот разговор, и лицо его все сильнее вытягивалось - то ли от напряжения, которое не покидало их с Валерием, пока они несли Лапина, то ли от беспомощного непонимания. Камышев же в этот момент думал о словах Вики - о том, что чекисты знают больше. Получается, если все это не бред, а реальность, капитан Волков и Вера вели дело совсем по-другому? Не бандитов искали, а Зло с ведьмами и колдунами?
        - Смотрите, ребята, - немного подумав, ответила Вика на вопрос Валерия. - Люди, которых мы с вами здесь видим, вот как этих, - она указала на стоящую посреди тротуара парочку девушек, которых им пришлось обходить, - это оболочки тех, кого погубило Зло. Кого-то в обычном мире, кого-то здесь… Люди порой проваливаются в изнанку. Они уже не живые, но и не мертвые в привычном понимании.
        - Души? - предположил Эдик.
        - Оболочки, - поправила его девушка. - Просто оболочки тех, кого поглотило Зло. Крысы - это разведчики. Они видят сразу в обоих мирах, могут маскироваться в изнанке… И тогда их, в свою очередь, видят только те, кто может.
        - Ведуньи, - с пониманием кивнул Камышев.
        - Именно, - подтвердила Вика. - Поэтому те ведуньи в образе кошек их и увидели. Возможно, заметили и тебя.
        - Мне показалось, заметили, - сказал следователь. - И, по-моему, как-то смогли отпугнуть крыс.
        - Погодите-ка, - Эдик был совершенно сбит с толку. - Получается, те две кошки, которые напали на нас во флигеле…
        - Не напали, - покачала головой Вика, объясняя это больше Апшилаве, так как Камышев уже знал ее секрет. - Пытались вас защитить. Прогнать от провала. Но вы зачем-то сюда все равно полезли.
        Она посмотрела на них со смесью осуждения и, кажется, восхищения. Однако в последнем Камышев уже не был уверен.
        - Мы не могли иначе, - твердо сказал он. - Пропадают люди, причем, как выяснилось, десятками и даже сотнями. А если брать во внимание твои слова, то как бы не тысячами…
        Он вспомнил рассказ Вики о том, что она узнала на кладбище. Вот и ответ, почему он увидел оболочки в костюмах из прошлого. Оболочки тех, кого поглотило Зло сто, двести, четыреста лет назад.
        - Все так, Валера, - подтвердила его предположение девушка. - И это еще не конец, как ты понимаешь. Любгород обречен. Проклятье, которое тут живет и, как мы узнали, держится уже несколько веков, не может пройти без последствий. Зло уже считает этот город своим. Здесь люди болеют и умирают из-за того, что Зло выходит наружу. А некоторые меняются, становятся его слугами в обычном мире… У них нарушена психика, они с легкостью убивают и даже не понимают, что творят. И они все, получается, заражены эманациями Зла. Вот поэтому и тащат его с собой всюду, куда бы они ни переехали - от проклятья не убежать. Не знаю, как ваш Лапин до этого докопался, но он оказался прав…
        В голове Камышева лихорадочно крутились мысли. Проклятье, которое достает даже тех, кто сбежал из Андроповска-Любгорода, причем неважно, куда. Это они уже обсудили, тут ничего принципиально нового. Однако есть и еще кое-что… Теперь ему стало понятно, почему «хозяин кладбища» Кошкин пытался убить практиканта Жукова и кричал про жертву, принесенную черной «Волге»… Получается, любитель черники - это слуга Зла? И погибшая в камере Седова тоже? Мрачно, бредово, но сходится. Одни сходят с ума и убивают, другие умирают сами, и даже переезд не спасает от гибели.
        - Вика, - чуть помолчав, обратился Валерий к своей, как оказалось, очень странной бывшей девушке. - Скажи, всех этих… в шляпах и плащах - почему их только ребенок может увидеть? Кто-то пешком ходит, кто-то на «Волге» разъезжает… Ты говоришь, конечно, что в ней никого нет. Но дети видят. Им кажется?
        - Дети более чувствительны ко Злу, это чистые невинные души, полностью беззащитные и доверчивые, - объяснила Вика. - У них еще нет рационального барьера, они верят в Деда Мороза и Красную Руку. Вот оно и принимает для них человеческие формы, чтобы не напугать, а наоборот, привлечь. Ведь для него самого неважно - ребенок перед ним или взрослый. Оно даже не испытывает к нам ненависти. Просто убивает, и все. Походя, как мы тараканов.
        - И как его победить? - Валерий, почувствовав, что ему нужен хотя бы небольшой перерыв, подал знак Эдику, и они аккуратно опустили Лапина на асфальт, прислонив к стене дома.
        Ощущение было, как будто он выбрался из-под завала. Хорошо еще, что они с Апшилавой вдвоем - одному пришлось бы еще тяжелее. Потому что бы он и тогда не бросил здесь Лапина.
        - Никак, - покачала головой Вика, отвечая на вопрос Валерия. - В том-то все и дело, что никак. Злу можно временно перекрыть дорогу, развеять отдельные проявления, уменьшить его влияние. Но полностью не уничтожить. Оно - вечно. Как вечно и противостояние с ним.
        - Ничто не вечно под Луной… - пробормотал Камышев, задумавшись. - Ты говоришь, что можно уничтожить отдельные проявления Зла. Как это сделать?
        - Есть разные способы, - Вика пожала плечами. - Но здесь ни один из них не работает. Изнанка - это мир Зла, оно здесь у себя дома. А в нашей реальности Зло боится огня, там его можно спалить или хотя бы отпугнуть.
        - То есть можно сжечь «Волгу»? - Валерий зацепился за этот крохотный шанс.
        - Повторяю, здесь - нельзя, - покачала головой девушка. - Помнишь, Эдик говорил, что стрелял в оболочки?
        - Помню, - подтвердил Камышев. - Я тоже стрелял, причем в «Волгу». И без толку.
        - Вот-вот, - горько усмехнулась Вика. - Потому что вы стреляли не пулями, а воспоминаниями о них… Людские придумки тут не работают, мы тут не дети божьи, как любят говорить бородатые, мы тут - пища.
        Она прикрыла глаза, словно бы абстрагируясь от происходящего и смиряясь с неизбежным… А Валерию вдруг снова вспомнилась прабабка Маша, ее домик в деревне, страшные рассказы и казавшиеся ему чудными советы. Чудными и даже глупыми, безнадежно устаревшими. О том, как можно узнать ведьму. Или о том, чего боится нечисть - прабабушка постоянно жгла свечи, хоть советская власть еще в двадцатых провела в ее дом электричество… Получается, отпугивала Зло? Если Вика права, то да. Но то было в обычном мире, не в изнанке, не в этом рассаднике Зла, где оно чувствует себя полновластным хозяином.
        - Валера! - тихо позвал его Апшилава, но Камышев и сам уже слышал урчание двигателя. - Валера, «Волга»!
        Камышева словно ударило током, и он моментально подобрался. Лапина они забросили на свои плечи как перышко и побежали вперед - к загородному шоссе и неожиданно близко замаячившему детскому дому. Неужели они так быстро дошли? Послышался рев мотора, Валерий, не оборачиваясь, спиной почувствовал, что противоестественная машина уже совсем близко. Они побежали, но быстро не получалось - бесчувственный Лапин внезапно потяжелел и стал весить как танк.
        - Поднажмем! - крикнул Валерий, но понял, что они все-таки не успевают.
        Эпилог
        Чудовищная машина неспешно вырулила из ближайшего переулка и перегородила им дорогу. Закрыла путь к спасительной громаде андроповского детского дома. Вперед нельзя, назад - бессмысленно, все равно «Волга» их догонит.
        - Пошла прочь! - Эдик не выдержал и принялся всаживать в «двадцать первую» пулю за пулей.
        Лапин мягко осел на асфальт - в одиночку Валерий не смог его удержать. Вика истерично расхохоталась. Она запрокинула голову и снова закрыла глаза. Похоже, сдалась, понял Камышев. И тут он снова вспомнил про огонь. Рука сама полезла в карман, нащупала отданную Эдиком на сохранение зажигалку. Валерий вытащил изящную «Скилтаву», стилизованную под пистолет. Источник огня. Он нажал на спусковой крючок, и из ствола выскочило веселое рыжее пламя.
        - Огонь, - проговорил Камышев вслух, и Вика словно бы очнулась.
        - Бесполезно, - неожиданно ровным голосом сказала она. - Я же говорила, что здесь это не работает. Это не настоящий огонь, а тоже воспоминание, которое не может никому навредить. Посмотри на своего приятеля.
        Апшилава выпустил всю обойму в «Волгу», перезарядил пистолет и продолжил стрелять. Черная «двадцать первая» словно бы наслаждалась его бессилием - как кошка, поймавшая мышь и играющая со своей жертвой перед тем, как прихлопнуть.
        - Смотри, - Вика выхватила из рук Камышева «Скилтаву», щелкнула, вызвав язычок пламени, и сунула в него руку. - Видишь? Не обжигает. Смирись, человек!
        Она отшвырнула бесполезную зажигалку и, раскинув в стороны руки, медленно пошла к «Волге». В голове Валерия промелькнула мысль: она сама решила умереть или это чудовище в образе машины ее заставляет? Неважно! А важно то, думал он, что ему не хочется во все это верить! Пусть существует изнанка, пусть в ней обитает Зло, но ведь это все равно пусть странная, но реальность!
        Он подобрал «Скилтаву», нажал на спуск. Есть искра, есть температура горения, есть бензин в зажигалке… Он должен гореть, таков мир. И пусть в этом чертовом анти-Любгороде царит непознанное, оно все равно не должно отменять законы природы. Физику! Нельзя сдаваться только потому, что кто-то сказал, будто бы победить нельзя. Если бы все так жили, то не было бы полета в космос, не было бы радио, машин. Не было бы революции. И его бы не было - отец бы просто испугался подойти к маме… Но ведь все это есть. И он есть!
        Камышев снова щелкнул зажигалкой, провел рукой над огнем… и отдернул ее, поняв, что пламя «Скилтавы» его обожгло. Все было так, как и должно быть. Недолго думая, он стянул с себя куртку и без тени сомнения поджег ткань. Куртка занялась быстро и лихо, превращаясь в гигантский факел. Эдик, расстрелявший весь свой боекомплект, смотрел на него расширившимися глазами. Вика остановилась и проводила его ошалелым взглядом, полным неверия и непонимания.
        - Не может быть… - прошептала она.
        Но Валерий ее не слушал. Он шел на черную «Волгу», как его деды, Петр и Николай, шли на танки, держа в руках бутылки с горючей смесью. И чертова машина попятилась!
        Следователь, дипломированный советский юрист, комсомолец и почти коммунист твердой походкой шел на нее, размахивая горящей курткой. «Волга» взревела, попытавшись его испугать, угрожая переехать, раздавить и размазать, но он не дрогнул. И тогда дрогнула она, «двадцать первая». По-настоящему. Дала задний ход и теперь ехала прочь. В тот самый переулок, из которого появилась.
        - Бегом! - заорал Камышев, швырнув полыхающую куртку на асфальт, преградив «двадцать первой» дорогу.
        Одежда вспыхнула так, словно была облита бензином. Отражение язычков пламени заплясало на стенах домов, осветило серое небо. И огонь был ярким, оранжевым - в отличие от тусклого красного тления фар «Волги» и глаз местных обитателей.
        Сыщики подхватили что-то бессвязно бормочущего журналиста и из последних сил потащили его к зданию детского дома. Вика, продолжая что-то неразборчиво говорить себе под нос, бежала следом. Всего минута или две - и они уже были возле нужного здания. Его западный флигель здесь, в анти-Любгороде, оказался целым и не заколоченным.
        - Почему он так близко здесь? - Камышев уже думал об этом, но только сейчас решил уточнить у Вики.
        «Хоть одна приятная особенность этого чертова места», - отметил он заодно про себя, обливаясь потом. Лапина они волочили уже из последних сил.
        - Игры пространства, - ответила девушка, заметно запыхавшись и тяжело дыша. Видимо, у ведуний тоже есть предел выносливости. - Мээр замкнут сам на себя, и все, что к нему относится, словно бы рядом. Но и разлом-то с ним!.. Как тебе удалось вызвать настоящий огонь?
        Она смотрела на Валерия с неподдельным восторгом. Наивным, почти даже детским.
        - Наука, - коротко ответил Камышев. - Физика сравняла счет с мистикой. Открой, пожалуйста.
        Протяжно застонав, Вика отворила тяжелую дверь, помогая Валерию с Эдиком. Изнутри высыпала целая стая возмущенно пищащих крыс с огненными глазами, и Камышев, продолжая одной рукой поддерживать Лапина, второй направил на пасюков «Скилтаву». Полыхнуло огнем, маленьким и слабым, но грызуны с воплями разбежались.
        - Огонь, - почти ласково сказал калининский следователь, когда за ними захлопнулась массивная дверь. - Надо сжечь здесь все к чертовой матери!
        - Не надо! - воскликнула Вика. - Мы не знаем, как это отразится на нашей реальности… Если сжечь Мээр, то и на Любгороде это тоже отразится. Они чересчур сейчас друг с другом взаимосвязаны. Помнишь сравнение с одеждой? Если поджечь ее изнутри, снаружи тоже загорится.
        - А если спалить только это здание? - уточнил Валерий.
        Внутри у него все шевельнулось. Он догадывался, что пострадать могут все, кто сейчас снаружи - в обычном мире, а точнее, в андроповском детском доме. Но если это не прекратить, то убийства продолжатся… Нужно закрыть этот проклятый разлом.
        - Я не знаю, сумеем ли мы тогда выбраться сами, - тихо проговорила девушка.
        - Все равно мы должны попробовать, - твердо сказал Камышев. - Спасем тех, кто в обычном мире.
        Он не хотел умирать, как и любой другой нормальный человек. Он хотел жить, делать карьеру на любимой, пусть и тяжелой работе. Хотел рано или поздно завести семью… Но Валерий был советским милиционером, и его долгом было предотвратить зло. Неважно в каких проявлениях - в виде матерых рецидивистов или адской машины.
        - Эдик? - калининский следователь повернулся к коллеге и, пожалуй, уже точно хорошему другу.
        - Мы должны это сделать, - кивнул он, хоть и нервно при этом сглотнул. - Уверен, что журналист сказал бы так же.
        - Не сомневаюсь в этом, - ответил Камышев и посмотрел на Вику.
        - Я не хочу, - она упрямо покачала головой. - Я хочу жить.
        - Тогда уходите, - твердо сказал Валерий, чувствуя, как бегут по телу мурашки, как все его естество, повинуясь инстинкту самосохранения, отчаянно сопротивляется решению разума. - Действительно, зачем нам ненужные жертвы…
        - Ты что творишь? - прорычал Апшилава. - Ты думаешь, у меня получится после этого нормально жить? Не знаю, как она, но я точно не смогу.
        Он отнял у Камышева «Скилтаву», рассчитав и сделав это так резко, что тот не успел среагировать. А даже если бы и успел, то непременно уронил бы Лапина - Эдик и это учел. Он щелкнул зажигалкой и поднес ее к старым обоям. Огонь лизнул их, но те не вспыхнули. Курчавый следователь, выругавшись по-абхазски, снова нажал на спуск и поднес пламя к своей одежде, затем сунул в огонь руку.
        - Что происходит? - беспомощно пробормотал он. - Почему?
        - Видимо, физика повинуется только Валере, - усмехнулась Вика. - Дай попробую…
        Камышев наблюдал за их телодвижениями, в одиночку удерживая журналиста. Он был уверен, что получится только у него. Не знал почему, не мог объяснить, но понимал, что именно так и будет. Ведунья тем временем чиркнула зажигалкой и проделала все те же манипуляции, что и Эдик до этого. Результат получился таким же - призрачное пламя не причиняло вреда ни одежде, ни старым обоям, ни коже Вики.
        - Уходите, - потребовал Камышев и, передав бесчувственного Лапина Эдику, отнял у девушки зажигалку.
        Курчавый следователь хотел было возразить, но не успел даже рта раскрыть - из коридора восточного флигеля кто-то шел в их сторону. Шел тихо, почти бесшумно, вот почему они не услышали сразу, пререкаясь на тему того, кто должен остаться. И теперь в холле, где они были, стало гораздо теснее. Валерий сразу узнал Ираиду Петровну и молодую преподавательницу, чье состояние и поведение ему показалось странным еще там, в обычном мире. А здесь на них было просто страшно смотреть.
        Желто-зеленая кожа, как в страшных рассказах воспитанников, глубоко запавшие красные глаза, острые крючья вместо ногтей и неестественно ломанные движения. Как будто бы они умерли, и их кто-то оживил, чтобы натравить на двух милиционеров и ведунью, посмевших бросить вызов вечному Злу.
        Камышев, понимая, что другого выхода нет, справился с шоком и достал из кармана пачку сигарет. Щелкнул «Скилтавой», поджег плотную твердую бумагу и с силой швырнул в обезображенное лицо Ираиды Петровны. Чудовище в теле помощницы директора завыло, моментально вспыхнув, как факел, и отшатнулось, врезавшись в свою товарку. Изуродованная девушка тонко заверещала, когда пламя перекинулось на нее с Ираиды Петровны. Обе принялись беспорядочно метаться, сталкиваясь друг с другом и врезаясь в стены, и Валерий понял - медлить нельзя. В любую секунду твари бросятся на них, и тогда уже сгореть могут все… Впрочем, им даже этого не потребуется, подумал он, увидев, как пламя начинает пожирать обои. Они разгорались быстро, и спустя несколько секунд главный холл уже был охвачен огнем.
        - Вперед! - крикнул Камышев, понимая, что это их общий шанс спастись. Подхватив вместе с оторопевшим Эдиком Лапина, они быстрым шагом направились ко входу в западный флигель. Вика не отставала, но и огонь догонял их, поглощая стены и потолок.
        Когда они добрались до заветной двери, та к этому моменту оказалась тоже объятой пламенем.
        - Помоги Эдику! - бросил Валерий девушке и, едва она подставила свое хрупкое плечо, схватился левой рукой за железную ручку.
        Ладонь сразу же обожгло, словно тысячи иголок впились в нее одномоментно. Камышев стиснул зубы, чтобы не заорать, и провернул тугой металлический кругляш. Дверь открылась, и они ввалились в западный флигель. Валерий сменил Вику, вновь ухватив Лапина. В знакомом коридоре уже бушевало пламя, но провал в полу никуда не делся - до него было всего метров десять. А белесое марево, которое в изнанке сменило черную клокочущую массу, словно манило отчаявшихся людей.
        Внезапно кто-то заревел позади. Камышев обернулся, насколько это было возможно, и увидел, что в коридор флигеля ломятся крысы. Красноглазые крысы, которые должны были бояться огня, но отважно преодолевали свой страх. Некоторые бежали по полу горящими комками, другие дымились. Но каждая стремилась первой достичь ненавистных людей и впиться зубами в их плоть.
        А потом в дверном проеме появилась жуткая объятая пламенем фигура. Она лишь отдаленно напоминала человека, имея с ним общего только число конечностей. Непропорционально длинные руки с огромными кривыми когтями, острые клыки, с которых словно бы капал горящий воск… Лицо его было безобразным настолько, что вызывало тошноту, но даже в этих искаженных чертах Камышев увидел что-то знакомое. Размашистое и тонкое, как сказали бы раньше, аристократичное. Как у известного теледиктора или, к примеру… Нет, это уже перебор, подумал Валерий.
        - Добавь жару! Сможешь? - неожиданно весело крикнула Вика.
        И Камышев, посмотрев на нее с удивлением, только сейчас понял, что новый обитатель подземелий детского дома движется очень быстро. Опасная тварь… Но действительно, как сказала Вика, почему бы просто не добавить огня? Взгляд следователя заметался из стороны в сторону в поисках чего-то подходящего и почти сразу же зацепился за одну из торчащих балок. Горящие крысы подпалили старое сухое дерево, и теперь еще недавно монолитная конструкция начала опасно крениться.
        - Эдик! - только и крикнул Камышев, а Апшилава уже оказался рядом с ним. Кажется, они начали понимать друг друга с полуслова.

* * *
        Когда в коридор западного флигеля ворвались крысы, Вика еще думала, что им удастся спастись. Всем. Но появление нового зарождающегося охотника свело на нет все шансы. Теперь ей стало понятно, кто заправлял всем в этом детском доме - Зло не просто изменило директора, оно превратило его в настоящее чудовище. И лишь дар ведуньи позволял Вике узнать в этом изуродованном существе Гальперина. Огонь пожирал его, однако недостаточно быстро - настолько силен был этот новый слуга вечного Зла. И пусть сегодня Камышев устроил настоящее чудо, удивив даже ее, но иногда и этого бывает мало.
        За один короткий миг Вика вспомнила, как завязывался ее роман с молодым следователем. Татьяна, его старшая сестра, попросила присмотреть за братом, пошедшим по стопам их отца и выбравшим опасное дело. И ладно бы проблема была только в этом - нет, Валерий еще в детстве столкнулся с разломом. Совсем маленьким, быстро закрывшимся, но все же опасным для человека. Исчезнув, он оставил на будущем следователе отпечаток, и теперь до конца жизни Камышев был обречен стать лакомым кусочком для Зла. Татьяна, тоже ведунья, знала об этом. Но защитить не могла - и не только потому, что ее сил хватало лишь на мужа и сына. Камышев упорно не верил во всякие порчи и сглазы, и все старания прабабушки Маши убедить его носить оберег не нашли у него понимания. Прабабушку он любил, но к советам ее не прислушивался.
        Разумеется, Вика вряд ли бы согласилась помочь, если бы Камышев ей не нравился как мужчина. Более того, ей самой требовалась защита - от обычных мирских забот. И сильный волевой следователь максимально подходил на роль ее покровителя. Поначалу все шло идеально. Но потом Камышев всерьез разозлил Вику своим рациональным подходом ко всему. Он действительно не верил в приметы, хотя знал о них от собственной прабабушки. Морщился при упоминании гороскопов, отметал любое неведомое, подыскивая подходящее материалистическое объяснение. И этим Валерий, к собственному удивлению девушки, в итоге еще сильнее привлек ее, особенно после того свидания на ипподроме, когда заметил и убил разведчика Зла из изнанки. Правда, для него это была обычная крыса…
        Но потом Вика все же поняла, что изначально затеяла все ради своей защиты, а ее избранник всегда будет выбирать закон. Насколько бы близки они ни были. И тогда она ушла - тихо, как уходят только ведьмы. А еще так же больно, как тоже бывает при романе с ведьмой, потеря которой затмевает все в жизни. Вика даже хотела просить Татьяну поддержать брата, но потом увидела, что тот справляется сам. У него было дело всей жизни, и оно помогло ему преодолеть расставание. Камышев верил в себя, в свои силы, верил, что многого стоит в этой жизни и многого же добьется. И он действительно смог. Что тогда, с этой крысой-разведчиком, что сейчас - с «Волгой», которую напугал настоящим огнем.
        И тогда юная ведьма улыбнулась. Зло может многое, подумала она. Но оно ограничено самим собой, своими способностями. А люди - такие, как Камышев - могут все, что не запрещено законами физики. Как все-таки жаль, что они не могут быть вместе… Кому-то придется остаться и задержать вставшую на их след тварь. Или, может?.. Девушка тряхнула головой, отгоняя мысли о том, что не зря они тащили журналиста - им было бы выгоднее всего пожертвовать.
        - Добавь жару! Сможешь? - она задала этот вопрос Камышеву, заранее зная, что любая знакомая ей ведунья просто сказала бы «нет». Но они и огонь в разломе никогда бы не смогли зажечь.
        Вика так и стояла с застывшей улыбкой, не смея даже поверить, что Камышев скажет «да». И он не сказал… Не стал тратить время. Просто улыбнулся в ответ. А потом они с Апшилавой бережно положили журналиста и, ничуть не боясь сгореть, помогли упасть накренившейся балке. И вместе с ней на Гальперина, уже почти полностью переродившегося в охотника, рухнул, придавив его, потолок. Тварь вопила, пытаясь выбраться, но завал крепко держал его.
        Теперь у них получится уйти вместе. Вика не могла поверить, что все оказалось так просто. Впрочем, так порой и бывает, когда с нерешаемыми задачами сталкиваются те, кто не знают, что они нерешаемые.
        Подхватив Лапина, Валерий с Эдиком из последних сил рванули к спасительному провалу, скрытому светящимся белым туманом. Камышев пропустил вперед Апшилаву, держащего на плечах журналиста, затем ее, Вику, и только потом сам шагнул в переход. Она помогла ему выбраться на той стороне, где тоже уже бушевало пламя. Ладонью погладила по лицу, покрытому копотью. И, пока он ничего не успел сказать, мягко поцеловала в губы.
        - Говорят, если это сделать на границе миров, то люди друг друга потом не вспомнят, - сказала Вика, с грустной улыбкой глядя, как мутнеют глаза напротив. Теперь Камышев уже точно ничего не услышит и все забудет. - Во всяком случае пока снова ее не пересекут… Не хочу, чтобы воспоминания обо мне мучили тебя еще раз. Просто живи.
        Девушка повторила последнюю фразу, словно боясь, что в первый раз не сработает. А потом, не переставая смотреть на замершего Валерия, слегка прикоснулась ко лбу Апшилавы. В следующий миг все вокруг завихрилось искрами, и потерявшие сознание следователи уже не увидели, как из горящего флигеля прочь несется черная кошка.

* * *
        В заколоченном флигеле детского дома было жарко и дымно. В окна, закрытые грубыми толстыми досками, проникал неверный оранжевый свет, словно танцующий. Что-то оглушительно гремело и трещало, будто ломали стену. Валерий очнулся, закашлялся, покрутил головой - Эдик по-прежнему был рядом. Он, видимо, тоже надышался дыма и отключился, а теперь приходил в себя.
        - Горим! - воскликнул курчавый следователь. - И когда успело-то? Мы что, вырубились?
        - Похоже на то, - ответил, хрипя, Камышев. - Где Лапин?
        Он осторожно, чтобы не упасть в провал, поднялся на ноги и увидел лежащего ничком журналиста, которого поначалу не заметил из-за густого дыма. Валерий помог Эдику встать, повернулся, словно ища кого-то глазами, но потом спохватился - сюда они полезли с Апшилавой вдвоем, Круглов должен оставаться за старшего в детском доме. Лапин тоже здесь, с ними, они нашли его без сознания, но живого. И теперь нужно вытащить его наружу, пока здесь не стало по-настоящему жарко, как в крематории…
        Раздался еще более оглушительный треск, затем с грохотом упала тяжелая дверь. Та самая, которая была заколочена толстыми досками - ее выломали милиционеры, которые теперь пристально вглядывались в задымленный коридор флигеля.
        - Есть кто живой? - крикнул один из них, на пару секунд убрав ладонь от лица, и закашлялся.
        - Есть! - хором ответили Камышев с Апшилавой и потащили Лапина к спасительному пролому.
        Коллеги приняли из их рук журналиста, помогли выбраться им самим. В коридоре, ведущем в главный холл, было менее дымно, но дыхание все равно перехватывало. Камышев обернулся в зияющий пролом двери в западный флигель, и на миг ему показалось, будто в густых клубах сверкнули зеленые огоньки. Он тряхнул головой, и наваждение тут же пропало.
        - Что случилось? - спросил он у одного из милиционеров, с которыми они теперь бежали к выходу.
        - Замкнуло проводку! - ответил тот. - Пожарные уже едут!
        Словно в тумане Камышев видел, как из кабинетов и спальных комнат другие милиционеры выносят на руках детей, воспитанники постарше и преподаватели помогали им. Тяжелую входную дверь тоже выломали, через нее вытаскивали пострадавших. Валерий с Эдиком, передав Лапина людям в белых халатах, не сговариваясь, вернулись в здание. На фоне криков и треска огня тревожно гудели сирены приближающихся пожарных машин и карет «скорой помощи».
        Калининский следователь ворвался в очередную задымленную комнату, закашлялся, закрыл рот рукавом. Плевать, по какой причине начался пожар и связан ли он с их расследованием. Сейчас главное было спасти детей и взрослых.
        Чтобы больше никто не погиб.

* * *
        Валерий сидел на земле, тяжело дыша. Огнем, охватившим детский дом, занялись примчавшиеся пожарные, попросив всех остальных не мешаться. Сразу несколько рукавов были направлены на пылающее здание, звенели выбитые тугими струями стекла, дым на глазах густел.
        Насколько он успел выяснить, выбрались из горящего здания не все - среди спасенных не было директора Гальперина, его помощницы Ираиды Петровны и еще нескольких преподавателей. Почти всех остальных увезли на «скорых», но, кажется, их жизням ничего не угрожало. Борис Лапин, которого они с Эдиком нашли в подвале в бессознательном состоянии, пришел в себя и сейчас сидел рядом с Камышевым. Ехать в больницу он наотрез отказался.
        - Куда же вас потянуло, Борис, в одиночку? - наконец, спросил калининский следователь, повернувшись к журналисту.
        - Издержки профессии, - закашлявшись, пожал плечами Лапин. - Хотелось самому все узнать и как можно скорей. Долго я провалялся?
        - Судя по всему, целую ночь, - ответил Валерий.
        Борис присвистнул и ничего не сказал. К ним подошел Апшилава, присел на корточки, потом, подумав, махнул рукой и тоже разместился прямо на пожухлой и мокрой сентябрьской траве.
        - Когда Волков приехал, тут уже полыхало, - сказал он, глядя на работающих пожарных. - Он требует нас с тобой на доклад. Минут через пять.
        - Конечно, - кивнул Валерий. - Вот только докладывать-то особо нечего. Полезли в подвал, нашли Лапина, и тут замкнуло проводку.
        Мимо них, ничуть не боясь бушующего неподалеку пожара, прошлась зеленоглазая кошка. В голове Камышева пронеслись какие-то бессвязные мысли - вроде бы в горящем флигеле с ними была какая-то девушка, они почему-то убегали оттуда, скрываясь от черной «Волги»… Валерий с силой затряс головой, отгоняя видение. Похоже, он все-таки сильно надышался дыма, сознание путается.
        - Эдик, я у тебя тут зажигалку зажал, - вспомнил вдруг Камышев, залезая в карман своей рубашки за рижской «Скилтавой». Вроде бы он убирал ее в куртку, но той на нем почему-то не было.
        И тут вдруг Валерий внезапно почувствовал острую боль в ладони. Он бросил на нее взгляд и увидел огромные волдыри от ожогов, которых, оказывается, все это время не чувствовал, пока помогал спасать детей из огня.
        - Это ты где так? - удивился Апшилава.
        - Черт его знает, - пожал плечами Камышев. - Видимо, за что-то схватился. Не помню.

* * *
        КАЛИНИН, 1988 ГОД. 3 ОКТЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК
        - Заходи, Валера, - майор Антонов привычно смолил свой любимый «Космос», и в кабинете, по выражению Эдика Апшилавы, можно было вешать рояль. - Как отдохнул?
        - В основном отсыпался, - усмехнулся Камышев. - Неделя перед отъездом была сложная. Да еще с этим ожогом…
        Он поморщился, глядя на перебинтованную руку. Ему пытались было оформить больничный еще в Андроповске, но Валерий категорически отказался. Правая рука целая, значит, работать сможет.
        - Понимаю, - кивнул Виктор Степанович, выпуская струю дыма. - Надолго же там тебе пришлось задержаться. Можешь смело рассчитывать на квартальную премию.
        - Да ладно вам, товарищ майор, - смутился Валерий. - Я же не за деньгами туда ездил…
        - Не скромничай, Камышев, - Антонов хлопнул рукой по столу. - Пусть банду на черной «Волге» ты и не поймал, но параллельно раскрыл несколько дел и еще практиканта от сумасшедшего маньяка спас. Местные на тебя целое благодарственное письмо накатали.
        - Вот в том-то и дело, что бандиты так и не были пойманы… - покачал головой Валерий, но Антонов прервал его.
        - Не торопись посыпать голову пеплом, - сказал майор. - Тут вот пришла бумага из КГБ. Из тринадцатого отдела. Капитан Волков сообщает, что с помощью андроповской и калининской милиции чекистам все-таки удалось выйти на след преступников. Опасная банда была уничтожена в полном составе при попытке скрыться от задержания в Московской области. Похоже, натворили у нас дел по самое не могу и решили отсидеться… Но не тут-то было!
        Валерий удивленно посмотрел на начальника. Тот всего минуту назад говорил о том, что он, Камышев, не обезвредил банду, а тут вдруг такая новость. Впрочем, особенность майора Антонова ставить в тупик подчиненных никуда не пропала за те две недели, что Камышев провел в Андроповске. А если подумать, материалов дела в том городе было им собрано немало. Неудивительно, что в итоге все это помогло чекистам обезвредить преступников. И единственной, кто еще оставался в бегах, была панночка Елена Никифорова. Но ее объявили во всесоюзный розыск, так что в скором времени и подельницу бандитов должно настичь правосудие.
        - И вот еще, Валера, - помолчав с минуту, продолжил майор. - На Лубянке тебя лично требуют для разговора. Я так думаю, что переманивать будут. Так что ты не торопись, подумай заранее, взвесь все… Характеристику я тебе нужную напишу, ты не сомневайся. Тем более что там одна правда будет, ничего сочинять не придется.
        Камышев посмотрел на начальника и ничего не ответил - он не знал пока, огорчаться ему или радоваться.

* * *
        МОСКВА, 1988 ГОД. 7 ОКТЯБРЯ, ПЯТНИЦА
        - И когда ты теперь обратно? - спросил Борис Лапин, повернувшись к Камышеву.
        Они стояли на набережной в парке Горького и смотрели на здание министерства обороны. Валерий прикурил сигарету подаренной ему Эдиком рижской «Скилтавой».
        - Сегодня, - ответил он своему столичному другу. - На последней электричке.
        - Главное, не опоздай, чтобы по шпалам домой не идти по привычке, - улыбнулся журналист, обыграв строчку из известной песни.
        Камышев был в Москве с самого раннего утра - в КГБ его вызвали аж к девяти часам, и ему пришлось вставать в несусветную рань, чтобы добраться вовремя из Калинина. За все то время, что он еще был в Андроповске, помогая капитану Волкову и эксперту Терентьевой вместе с местными разгребать дела после пожара в детском доме, от черной «Волги» не было никаких вестей. А потом, как выяснилось, таинственную банду обезвредили в Подмосковье. Это подтвердил сам Волков, когда калининского сыщика награждали в тринадцатом отделе. А еще, как и предсказывал майор Антонов, предлагали служить в КГБ. Правда, без переезда в Москву - Камышеву предстояло формировать тринадцатый отдел в местном калининском управлении.
        - Узнавал, что там новенького? - помолчав немного, спросил Лапин, имея в виду Андроповск. - А то я туда сам вряд ли теперь выберусь в ближайшее время…
        - Все вроде бы хорошо, - лаконично ответил Камышев. - Убийства и вправду прекратились, никакой черной машины никто больше не видел. Кошкина, который практиканта чуть не убил, закрыли в психушке. Город постепенно оправляется от удара, но честно тебе скажу, Борь, это надолго. Все же столько народу погибло. И детский дом сгорел.
        - Это я помню, - вздохнув, кивнул Лапин. - Кстати, спасибо тебе огромное еще раз. И Эдику передай, как увидишь. Если бы вы меня не вытащили тогда, я бы там тоже в уголек превратился… Сколько в итоге погибших?
        - Трое, - мрачно ответил Валерий. - При разборе завалов нашли несколько сильно обгоревших трупов. Опознали их не сразу, но после экспертизы выяснилось, что это Гальперин, его помощница и еще одна преподавательница, молодая совсем девчонка.
        Они помолчали.
        - А под детский дом отдали часть интерната, - продолжил спустя некоторую паузу калининский следователь. - Как раз там недавно новое крыло сдали.
        - Я считаю, что это правильно, - сказал журналист. - Нечего детям в темных лесах делать. А ты сам чем теперь заниматься будешь?
        - Новой работой, - улыбнулся Валерий. - Буду заниматься такими же опасными и особо сложными расследованиями, как дело черной «Волги». Так что скоро у тебя появится еще один знакомый в КГБ.
        - Не знакомый, а друг, - Лапин назидательно поднял указательный палец. - Ты, главное, теперь в Москву заезжай не только по службе.
        - При первой же возможности, - пообещал Камышев. - Ну и ты нас не забывай. Хорошо бы еще Эдика потом в Калинин перевести, мы с ним хорошо сработались. Слушай, а там что?
        - Нескучный сад, - ответил Борис.
        - Ни разу не был, - улыбнулся Валерий. - Давай показывай.
        Они отправились дальше по набережной, шурша опавшими желтыми листьями. Вслед им внимательно смотрела крупная серая крыса с красными, будто тлеющие угольки, глазами.
        Конец