Последний стожар Дмитрий Александрович Емец
        Ева и Магические существа #1
        Магический мир отделяет от обычного стена настолько тонкая, что порой она становится проницаемой. Есть Москва и есть Магсква - и миры эти совсем рядом!
        С Евой Дедятой никогда не происходило ничего необычного: живёт с мамой, учится в школе. Но однажды при стечении очень странных обстоятельств Ева попадает в другой мир… С джиннами - водителями такси, с гномами, работающими в автомастерской, с русалками, драконами и другими мифическими и сказочными существами. Оказывается, Ева обладает необыкновенной способностью общаться с этими самыми Магическими существами, а те бескорыстно дарят ей свою магию. И всё бы ничего, только Евино появление в мире магии не осталось незамеченным и девушку вот-вот сцапает магическая полиция! В такой ситуации не обойтись без друга и союзника. И этим союзником оказывается очень странный парень - стожар Филат, главный жизненный принцип которого - идти против всех. А в таком случае можно ли ему вообще доверять?
        Дмитрий Емец
        Последний стожар
        ?
        Глава 1
        «За жизнь посетителей Магзо ответственности не несёт!»
        Мы вначале имеем интеллектуальный замысел. И наша задача - опустить его в область сердца, не задерживаясь по дороге в области мозга.
        ИНГМАР БЕРГМАН
        Перед тем как выскользнуть из колонны на «Новокузнецкой», Филат долго выжидал. Выскользнуть надо было в строго продуманный момент. Ни в коем случае не тогда, когда кто-то смотрит на колонну, но и не тогда, когда у колонны никого не будет, - а то может сработать опознающая магия: ведь магзели всегда внимательно следят за теми, кто появляется из Подземья. Лучше всего появиться в момент, когда пространство между колоннами заполняет толпа, спешащая из вагона или в вагон. Все торопятся, все толкают друг друга, и мало кто обратит внимание на худощавого юношу, вышагнувшего прямо из светлого прохоро-баландинского мрамора. Ну толкнут его сердито плечом, да и все дела. Да и никакая магия толком не посчитает, сколько людей между колоннами - двадцать или двадцать один.
        Дождавшись, пока придёт очередной поезд, Филат ловко пристроился к хлынувшим из него пассажирам, ухитрившись не привлечь ничьего внимания. Разве что маленькая девочка, сидевшая на руках у папы и потому смотревшая назад, увидела, как какой-то парень протискивается сквозь мрамор колонны. Девочка распахнула глаза, задохнулась от удивления и попыталась что-то объяснить папе, но папа лишь рассеянно обернулся, дёрнул головой и проследовал к эскалатору.
        Филат ещё некоторое время покрутился на «Новокузнецкой». Осматривался, принюхивался, приглядывался. Включил всё своё чутьё. В каждой трещине могла таиться опасность, и чтобы уцелеть, надо было заметить всё.
        Камни только кажутся мёртвыми и неподвижными. На самом деле они тоже живут своей жизнью. Тоже двигаются и меняются, только невероятно медленно. Если за несколько дней мраморные плиты станции НИКАК не изменились - не отбился краешек, не добавилась где-нибудь высоко неприметно тонкая, как волос, трещинка, - то это не плиты, а ловушки или тайная панель, такая же, как та, из которой появился он сам.
        Но нет. Всё было нормально. Как будто нормально. Совсем хорошо. Если бы не странное щекочущее чувство тревоги.
        Филат доехал до «Тверской», перешёл на «Пушкинскую» и, убедившись, что хвоста за ним нет, сел на поезд в сторону «Щукинской». На первом же перегоне поезд внезапно встал в тоннеле и свет в вагонах погас. Пассажиры не слишком взволновались - остановка поезда по техническим причинам была делом обычным, но Филату это не понравилось. Он заметил несколько зеленоватых искр, скользнувших по толстой оплётке кабелей тоннеля.
        Кто-то явно следовал за поездом. Золотое правило стожаров гласило, что предчувствиям надо верить. А ещё больше верить внутреннему смущению, которое всегда указывает, что ты на ложном пути и собираешься сделать что-то не то. Сейчас это смущение было особенно сильным.
        В другое время Филат вернулся бы в убежище и оставался бы в нём, пока на светофоре его интуиции не загорится зелёный свет, но сегодня, к сожалению, он не мог этого сделать.
        Ему дали всего один день.
        - Станция «Баррикадная», - объявил механический голос.
        Пассажиры заспешили к выходу. Филат стоял в проходе и всем мешал. Какая-то женщина сердито толкнула его сумкой в спину. В сумке лежали большая красная косметичка, жёлтый шёлковый шарф, шариковая ручка, зарядное устройство для телефона и книга «Японский сад», заложенная календариком на сто восьмой странице. Филат безошибочно уловил это спиной. Стожары это умеют. Несложный навык.
        - Молодой человек, вы что, выходить не будете? - раздражённо спросила женщина.
        «Ещё одна подсказка», - подумал Филат. Если бы ему действительно нужно было выходить, женщина спросила бы: «Вы выходить будете?»
        - Буду! - ответил он и вышел, наплевав на все свои правила.
        Потом поднялся в город. Электронные часы на станции показывали 13:13. Филат терпеть не мог этого сочетания цифр.
        ?
        Сунув руки в карманы, Филат шёл вдоль ограды Московского зоопарка. По всем углам и на столбах были понатыканы камеры. В последние годы Магсква стала городом следящих видеокамер. Сколько их? Больше чем по камере на человека или пока всё же меньше? Хотя если вспомнить, что камеры есть у всех телефонов и ноутбуков, то гораздо больше. Вот только человеческих камер Филат не опасался, хотя в розыске находился добрых шесть лет из своих шестнадцати. На нём была бейсболка случайных мороков. Филат и сам не знал, на кого сейчас похож: на старушку, на трёхлетнего карапуза или на толстяка с одышкой, который, поднявшись из подземного перехода, вертит головой, соображая, куда идти дальше.
        Под камерами Филат мог прогуливаться часами - даже в случае, если магзели подключены к человеческой системе наблюдений. Никогда не стоит считать своего противника глупым. На этом прокололась масса магов с интеллектом выше среднего. Когда ты считаешь кого-то болваном, жизнь сразу доказывает тебе, что болван здесь только один - это ты сам. Особенно в бою или когда от кого-то скрываешься. Никто не будет лезть через главную дверь, когда рядом - а лучше даже и не рядом - есть удобное окно, и никто не станет забегать в комнату, перед этим не швырнув туда оглупляющего и ослепляющего заклинания. Если хочешь выжить - надо представлять, что сделал бы ты сам, если бы был своим противником и выслеживал себя.
        В этом одна из множества граней искусства стожаров.
        Жаль, что Филат не всегда тщательно изучал это искусство. В десять лет он неудачно погорел на попытке кражи яблока гесперид. Нет, он украл это яблоко, оставив взамен подходящий чек из супермаркета, в котором, среди нескольких законно совершённых покупок, значился товар с названием «золотое яблоко», что позволило одурачить охранную магию. Жаль, что он вовремя не обнаружил прикреплённую к яблоку гесперид следящую паутинку и магзели запаковали его на выходе.
        Что было дальше, Филат помнил очень ярко. Хрупкая мама, с рассечённым лбом, очень бледная, держит в руке парковочный столбик с куском бетона. Рядом валяется разбитый вдребезги атлант, а уцелевшие магзели отползают, буквально вжимаясь в асфальт. Никогда не ссорьтесь со стожарами, когда они очень злы. И когда не злы, тоже не ссорьтесь.
        - Пойдём отсюда, быстро! - сказала мама, надевая тёмные очки.
        - Ты их побила? Ты уложила всех этих атлантов и магзелей?
        - Так случайно получилось. Они были плохо подготовлены… Идём!
        А потом начались чёрные дни. Мама в тот раз использовала слишком много магии. Больше, чем у неё было. Ушла в минус и долго болела. Никогда нельзя уходить по магии в минус. Включается режим кредитования, и ты платишь всемеро больше, чем взял взаймы. Почему так происходит, никто толком не знает, и кто забирает эти огромные проценты, тоже неизвестно. Хотя версий, конечно, десятки.
        В те годы стожаров оставалось уже только двое - он и его мама. А потом… потом, к сожалению, случилось много тяжёлого, о чём и вспоминать не хочется.
        Филат шагал - хищный, ловкий, чуть прогнутый назад, как гимнаст, - поглядывал сквозь ограду зоопарка на пруд с кучей птиц и посмеивался про себя. Пруд и уточки! Многие люди специально приходят, чтобы на них посмотреть. Знали бы они, что там на самом деле, - бежали бы со всех ног.
        Там, за оградой, находится Магзо - место для многих желанное, но исключительно опасное. Магзо - тщательно охраняемая территория, где берегутся последние уцелевшие древние существа, хранящие остатки магии первомира. В этом пруду с уточками, например, обитают три водных дракона. Два дракона похожи на ящеров с длинными шеями. Тела обтекаемые, и конечности приспособлены для плавания. Крылья тоже, кстати, есть, но маленькие и тоже для плавания. Как правило, водные драконы - существа смирные и флегматичные, но если им что-то не понравится, могут облить кипятком или обдать раскалённым паром. А не понравиться им может… Ой! Какой у вас яркий зонтик! Он мне не нравится!.. Пшшшшш! - и струя кипятка, окутанная паром. А вы специально нацепили такой серый плащ, чтобы притвориться куском грязи и подобраться ко мне поближе, да? Пшшшш!
        Третьего дракона вообще никогда не видно. Он лежит на дне, похожий на громадный камень, и почти не шевелится. Плавает он плохо, медленно, а кожа покрыта ужасными слизистыми буграми, на которых любят селиться водоросли. Это для маскировки. Вам дракона не разглядеть - зато он различает вас даже сквозь мутную воду, можете не сомневаться. Для этого ему даже не надо вращать головой. Взгляд у него как у рыбы - панорамный, сразу во всех направлениях. А ещё у дракона длинный, примерно тридцатиметровый, язык, и выстреливает этот язык прямо сквозь воду с такой скоростью, что вода начинает кипеть от трения - а язык обвивает вас и утаскивает на дно.
        Сотрудники Магзо, как всегда, ни при чём. Они воткнули в берег крошечную табличку «НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ! ЗА ЖИЗНЬ ПОСЕТИТЕЛЕЙ МАГЗО ОТВЕТСТВЕННОСТИ НЕ НЕСЁТ!» и чуть что - ссылаются на неё. Но ведь прочитать-то эту табличку можно, только уткнувшись в неё носом, то есть уже тогда, когда двум драконам ты можешь сильно не понравиться, а третьему, вечно голодному, напротив, очень понравиться.
        Но люди ничего этого не знают. Сквозь ограду видно, как они преспокойно гуляют у пруда, норовя, несмотря на запрет, бросить уткам корм. И, говоря по правде, ничем не рискуют. Чтобы из Московского зоопарка попасть в Магзо, им самим нужно содержать в себе хотя бы немного жёлтой или зелёной магии, а кроме того - знать место, где эту магию нужно применить. Два пространства здесь сведены в одно, но между ними есть тонкая граница, мешающая пространствам слиться. И сила этой границы такова, что прорвать её едва ли сможет даже Фазаноль.
        Стоило стожару вспомнить про Фазаноля, как настроение у него испортилось так резко, словно кто-то, подкравшись сзади, вылил на него ведро ледяной воды. А дальше пришли сразу две мысли: первая - Фазаноль всё равно обманет. И вторая: если он опять обманет, то это последняя его работа на Фазаноля.
        Филат почти приблизился к главному входу в зоопарк, когда тяжеленная крышка канализационного люка перед ним выстрелила вверх с такой силой, что превратилась в крошечную точку, потом вернулась, грохнулась на асфальт, оставив вмятину, несколько раз подпрыгнула и, закатившись в лужу, зашипела. И было с чего зашипеть: крышка была раскалена докрасна.
        Филат слишком долго смотрел на крышку, и это было ошибкой. Когда он вновь перевёл взгляд на люк, возле него, скрестив на груди руки, стоял огненный человек. Ростом он был не выше восьмилетнего ребёнка. У огненного человека было несколько контуров. Центральный контур - оранжевый, потом красновато-коричневый, дальше белый и, наконец, светло-жёлтый. Филат попытался осторожно обойти его. Огненный человек покачал головой и, протянув руку, взметнувшуюся как длинный сердитый язык пламени, преградил ему дорогу. Филат остановился. Тогда огненный человек вырос метров до трёх, заполнив собой всё пространство, сухо лопнул и рассыпался искрами. Множество искр слилось в одну красную точку, которая взвилась в небо и исчезла.
        Остывающий люк продолжал шипеть в луже. Вода, испаряясь, превращалась в пар, сгущающийся в нечёткие буквы: «НЕ ХОДИ ТУДА. ВЕРНИСЬ».
        Рядом уже суетились люди. Кто-то спрашивал у Филата, не ушибло ли его крышкой, другие заглядывали в люк. Третьи порывались звонить дорожным службам. Филат осторожно затерялся в толпе и, развернувшись, направился обратно к переходу. Бейсболка со случайными мороками оставалась на нём - даже забавно, как очевидцы будут его описывать? Кто-то опишет старика, кто-то - ребёнка, кто-то - женщину. И, конечно, никого не найдут.
        Но вот огненный человек - плохой, очень плохой знак. Огненный человек - это элементаль огня. А когда тебя о чём-то предупреждает элементаль, лучше его услышать, пока он предупреждает по-хорошему. Значит, и те искры в тоннеле метро ему не привиделись.
        Филат ещё и дела никакого не сделал, даже за ограду Магзо не проник, а ему уже объяснили, что предпринимать ничего не стоит. Уходи по-хорошему, стожар! Ты не понимаешь, во что влезаешь! Не связывайся с Фазанолем, что бы он тебе ни обещал!
        В большой урне, до краёв наполненной мусором, кто-то завозился. Филат подумал, что крыса. Но лишь в первую секунду. Высунулась белая рука с тонкими мягкими пальцами, а затем похожая на редьку голова с огромными глазами. Существо выглядывало из урны, так ловко прикрытое смятыми газетами, что видел его только стожар.
        Немигающие глаза неотрывно глядели на него. Филат попытался ответить взглядом на взгляд, но сразу же спохватился, что на нежить смотреть нельзя. И уж тем более зрачок в зрачок. И уж на эту нежить - точно. Всего на мгновение он соприкоснулся с ней взглядом - и теперь перед глазами плясали белые выжженные пятна.
        Перед ним была кикимора - причём из опаснейших. Если кто-то говорит «кикимора» и потом начинает глупо смеяться, то, как правило, это не является признаком большого ума. Шутки про бензопилу смешны лишь до того момента, пока они остаются шутками.
        Кикимора протянула руку, показала на зоопарк и отрицательно покачала в воздухе мягким пальцем. Вслед за тем рука втянулась в урну и исчезла, а секунду спустя туда же нырнула и голова. Бумага перестала шуршать. Опыт подсказывал Филату, что кикимору среди мусора можно уже не искать: её там больше нет.
        «Теперь ещё и сказочники угрожают. Будто мне одних элементалей не хватило», - мрачно подумал Филат и потёр глаза. Зрение мало-помалу возвращалось.
        Кикимора была сказочницей. К сказочникам также относились домовые, лешие, банники, русалки, болотницы, полевики и ещё куча всяких мелких древних духов. Конфликтовать с ними было нежелательно. Магия сказочников не просто опасна. Любой маг-человек должен обучаться магии с детства, и обучаться долго. Магзелям же, мало того что они обучаются, ещё выдают на службе боевые артефакты - искромёты, волшебные палицы с шипами и т. д. Волшебная палочка английских магов - это прекрасно, эстетично и чудесно. Можно ковырять палочкой в ухе и получать эстетическое наслаждение. Или превратить лягушку в жабу, а жабу в лягушку. Разницу всё равно поймёт только один человек из ста, хотя разница эта колоссальна. Но давайте сойдёмся в бою, когда у вас будет лёгкая и прекрасная волшебная палочка, а у меня - восьмидесятисантиметровая волшебная палица с литым кольцом-набалдашником, и посмотрим, кто кого переколдует.
        Сказочникам всего этого не нужно. Для них магия как дыхание. Сказочнику не приходится учиться, чтобы наложить на кого-то сглаз. У них любой крохотный лешачок владеет всеми навыками, которыми владели его отец и дед. И если приобретёт какие-то новые, то передаст их своим детям. Хорошо ещё, что сказочники, как правило, не вмешиваются в дела магов. Сказочники появились настолько раньше людей, что не воспринимают их всерьёз.
        Филат ещё некоторое время потоптался у урны, а потом повернулся и, притворяясь, что внял предупреждению, направился в противоположную главным воротам Магзо сторону. Сам же внимательно косил взглядом на забор, считая пролёты ограды. Принято думать, что у Магзо существует только один вход. Тщательно защищённый и замечательно охраняемый. Что ж, так оно и есть. Но кроме входа есть ещё и стожарская лазейка.
        «Двенадцатая вертикальная перекладина после знака», - напомнил себе Филат.
        Малозаметный стожарский знак, похожий на оттиск крошечной птичьей лапки, притаился на столбе ограды. Филат чуть было не прошёл мимо, когда знак окликнул его. Оказалось, что столб успели покрасить и знак вместе с ним. Да только стожарские знаки не того рода, чтобы можно было их закрасить.
        - Двенадцатая! - шёпотом повторил Филат и наметил взглядом нужную перекладину.
        С виду это был обычный железный прут. Толстый, с подтёками краски. Он и был обычным прутом, разве что плёнка, разделяющая миры, соприкасалась здесь на очень узком участке. Бросаться на прут надо было резко и уверенно. Филат незаметно набрал полную грудь воздуха, небрежно оглянулся и резко бросился плечом на ограду.
        ?
        На миг стожару показалось, словно он прорывает вощёную бумагу, сразу сомкнувшуюся за ним. Филат прокатился по земле, но сразу вскочил и огляделся. Его никто не пытался схватить, никто на него даже не смотрел, но он знал, что защитная магия Магзо уже оповещена о вторжении. Через минуту здесь будет охрана Магзо. А ещё через три - атланты и магзели.
        Можно, конечно, поиграть в крутого бойца, но лучше унести подальше ноги. Филат выбрал второй вариант. Увидев вдали экскурсию провинциальных магов, он догнал её и незаметно к ней примкнул. Мозг стожара быстро просчитывал варианты.
        Кто проник - они пока не знают, но место проникновения известно. Защитная магия таких объектов, как Магзо, - вещь притормаживающая, но древняя и крайне надёжная. От неё не существует отводов, заклинаний, блоков и так далее. Она будет преследовать тебя, пока ты не покинешь охраняемый участок. Или не умрёшь. Второй вариант для магии более предпочтителен, хотя она не мстительна - она просто магия.
        Одно хорошо. Сказочники и элементали сюда не проникнут. Магзо - территория магзелей, и магсударственные маги ни с кем не хотят её делить. И откровенно говоря, напрасно. Пара элементалей способна была бы держать под контролем весь внутренний периметр, а уж если бы две-три кочки превратились в лешачков и кикиморок - сюда бы и в танке никто не сунулся.
        Филат семенил за экскурсией, а сам вспоминал стожарскую сказку, которую рассказывала ему мама. Если он уцелеет и у него когда-нибудь будут дети, он тоже обязательно будет рассказывать им стожарские сказки. Стожарская сказка не просто сказка. В ней заключён многовековой опыт.
        «Древняя охранная магия походит на сфинкса, а он обожает отгадывать загадки! - говорила мама. - Сфинкс отгадает любую загадку, а потом разорвёт тебя. Но чтобы отгадать загадку, сфинксу нужно время, потому что это дряхлый сфинкс. А за это время можно успеть загадать ему новую загадку. И опять он будет над ней думать. Тут главное - кто окажется сообразительнее».
        Вот и сейчас сфинкс явно засёк, что вторгшийся в Магзо примкнул к экскурсии, но кто тут лишний, он пока не знает. Но очень скоро узнает. Стожар безошибочно ощущал, как в воздухе вокруг него сгущается смерть. Пока что смерть была размыта, безадресна, но кое-кто из провинциальных магов тоже почувствовал её и занервничал.
        Где-то там, у ограды, в месте, которое стожар покинул минуту назад, уже мелькали быстрые тени, но сирена молчала. Скверно! Тревогу они не объявили. Догадались, что это вызовет панику. Паника же сыграет на руку тому, кто проник сюда незаконно, потому что куда проще проворачивать дела, когда все вокруг бегают, орут и произносят какие угодно заклинания.
        Но пора было спасаться от сфинкса, загадав ему новую загадку.
        Филат сунул руку в карман, вытащил горошину, сдавил её пальцами, отбросил в одну сторону, а сам ринулся в другую - к пруду. Теперь надо досчитать до пяти. Он нёсся и считал. На счёт «четыре» зажмурился, но вспышку увидел даже сквозь сомкнутые веки: в них кто-то будто направил на миг яркую зелёную лампу. Выждав немного, стожар открыл глаза.
        Маги из экскурсии, ослеплённые, испуганные, с воплями разбегались в разные стороны. Хорошо сработала горошинка! Каждому сейчас привиделся самый большой его страх, и в ближайшую минуту он будет считать этот страх реальностью. Стожар однажды испытал эту магию на себе, и теперь ему ужасно неловко было перед всеми этими бедолагами.
        Но зато сфинкс получил новую загадку, дав стожару секунд пятьдесят форы. И этими секундами он воспользовался. До того момента, как клыки сфинкса вновь начали смыкаться, Филат перебежал к следующему пруду, с берега нырнул в чёрную воду и поплыл вдоль дна. Для магии смена среды - серьёзная загадка. С ней придётся повозиться.
        Вода была тёплая, но противная, с кучей водорослей и запахом рыбьего жира. Для борьбы с водорослями здесь явно применяли магию. Магия-то да, вещь эффективная, но тоже надо меру знать. Простейшие водоросли всё равно приспосабливались, разрастались, и возникло нечто вроде внутрибольничной инфекции, когда беспрестанно убиваемые микроорганизмы создавали гремучие, цепкие, ничего уже не боящиеся колонии.
        Стожар плыл, ощупывая дно и пытаясь хоть что-то разглядеть. В ближайшую минуту выныривать было нельзя, чтобы магия-сфинкс его не нашарила, а минуту без дыхания надо было ещё продержаться. Перед ним мелькали тёмные быстрые силуэты. Филат знал, что в этом пруду драконов нет, зато есть селки - тюленихи-оборотни из исландских сказаний, превращающиеся в хозяйственных девушек, и девятиглавая бессмертная гидра. Как ни странно, в данный момент Филат больше опасался тюлених. Гидру надо было ещё разбудить и разозлить, селки же так и шныряли вокруг, разевая рты с острыми зубами и тесня его круглыми боками. Бывали случаи, когда они «заигрывали» неосторожного ныряльщика насмерть, прижимая его к дну и не давая подняться на поверхность. Для того чтобы селка стала хорошей женой, её полагалось подкараулить ночью на берегу и спрятать её шкуру, которую она сбросит, а перед этим желательно уронить в воду семь слезинок.
        Но сейчас у Филата не было ни времени, ни возможности рыдать в воду. Определив по касанию множества упитанных тел и по не сильным, но постоянным толчкам, что он окружён любопытными тюленихами и, следовательно, шансы вынырнуть живым небольшие, Филат перевернулся в воде и, резко выбросив руку, обвил за шею одну из селок.
        Существа, которые охотятся сами, не любят, когда дичь вдруг начинает охотиться на них. Происходит разрыв шаблона. Они не могут решить, что делать, путаются - и ошибаются. Не по этой ли причине собаки нередко отбегают, когда преследуемая кошка внезапно шипит и бросается в атаку?
        Вот и эта селка занервничала. Ей не понравилось, что уже не она играет стожаром, а он не пойми зачем вцепился в неё. Тюлениха попыталась рвануть его зубами, но Филат держал её так, что зубы не доставали. Тогда селка ударила ластами и в панике понеслась вдоль дна. Стожар вынужден был изо всех сил стиснуть её обеими руками, иначе бы его сорвало давлением воды. По шкуре тюленихи побежали рыжие полукружья. Он безошибочно узнал горячую, живую, наполняющую его пульсацию рыжья. В одну секунду они вырвались из стаи других селок.
        Сверху слабо пробивалось солнце. Филат хотел отпустить селку и всплыть, когда селка в панике врезалась во что-то и, испугавшись, круто повернула назад. Филат ещё соображал, что случилось, а тюлениха уже как безумная буравила воду ластами.
        А потом в чёрной воде вдруг вспыхнули два прожектора. И ещё два. Прожекторы вспыхивали по два и по четыре, и лишь когда их стало восемнадцать, пришло отсроченное решение задачи. Они всё же разбудили девятиглавую гидру. Теперь селка удирала не по прямой - она бросалась под водой из стороны в сторону. В какой-то момент спине Филата стало горячо, словно он приложился к раскалённой трубе. Ну конечно! Гидра изволит плеваться кипяточком!
        Умная селка в догонялки играть не стала и с разгону выскочила на берег. Уже в воздухе Филат выпустил её, и на сушу они прибыли двумя отдельными рейсами. Селка, пыхтя по-тюленьи, сразу отползла в сторонку, Филат же вскочил и, не простившись со своей несостоявшейся женой, бросился наутёк.
        Метров через тридцать он оглянулся на пруд - над водой задирались страшные головы. Художники обожают рисовать гидру. Они охотно добавляют ей щупальца, клыки, непонятные наросты и крылья. А ещё почему-то она у них часто дышит пламенем, причём таким густым и плотным, что огненные элементали, должно быть, диву даются, каким образом гидра накопила в себе столько огня. Может, в своём многокамерном желудке она перерабатывает воду в смесь для огнемётов, а потом выдаёт её под давлением десять атмосфер? Ну уж нет, милые мои! Если гидра живёт в воде и называется гидрой, то огонь она выдыхать ну никак не может. А вот кипяток и пар - это запросто.
        Пока в него не шарахнули очередной порцией кипятка, Филат хотел удрать, но тут ему пришла одна мысль. Он некоторое время попрыгал на берегу, поразмахивал руками, привлекая внимание чудовища, и очень точно, истратив на это целых два капа магии, запустил в гидру приличных размеров булыжником. И только потом повернулся и побежал. Гидре нужно шесть с половиной секунд, чтобы надуться для залпа, разогреть и выдохнуть воду, которая летит на двадцать метров с поражающим эффектом до десяти. Так утверждают сказки стожаров. А сказки стожаров, в отличие от человеческих, очень точные. Если они утверждают, что секунд именно шесть с половиной, а метров именно двадцать, то так оно и есть.
        Впереди был уже виден мост, разделяющий две территории Магзо - новую и старую. Перескакивая через две ступеньки, Филат взбежал на него и хотел промчаться дальше, но тут в него выстрелили. Кто выстрелил и откуда, он не увидел. Просто что-то вдруг ударило его в грудь, и стожар застыл как изваяние. Всё видел, всё понимал, но оставался неподвижен.
        Из-за лепных украшений вынырнули двое. Один держал Филата под прицелом табельного искоромёта. Другой, высокий, с выразительным, немного обезьяньей лепки лицом, был вооружён парализатором. Скверная, очень скверная вещь, похожая на магстолет, изготовленный из куска оплывшего льда.
        «Боевые маги. Спасибо атланта с ними нет», - подумал Филат.
        - А вот теперь можно зачитать тебе твои права! - насмешливо сказал похожий на обезьянку магзель. - Ты имеешь право дышать носом или ртом - по своему усмотрению! Глазами молний не метать! Пальцы на руках держать так, чтобы я их видел! Не скрещивать, не двигать!
        Магзель издевался. Филат и так не мог шевельнуть ни одним пальцем. Даже моргнуть не мог. Парализатор оставил ему совсем немного магии - только на дыхание. Вряд ли тот маг-изобретатель, который выдумал парализатор, сам сразу понял, какое эффективное и сильное оружие он выдумал. Лучше искоромётов, лазера. Сила парализатора - в мгновенности его действия. Тут даже стожары бессильны.
        «Пятьдесят пять… пятьдесят четыре», - мысленно считал Филат.
        Действие парализатора простое. Он перерезает нить, которая связывает мысль с непосредственным действием. Будь у стожара сейчас даже тысяча магров рыжья - он не смог бы его применить: ведь для этого ему потребовалось бы хоть пальцем на ноге шевельнуть, хоть слово сказать, хоть глазом моргнуть. Он же был способен только дышать, да и то не полной грудью и не чаще, чем позволял парализатор. Вот если бы магзель убрал палец с курка, всё бы изменилось! Филат бы показал, что такое боевое искусство стожаров! Но он не просто держал его на курке, но и надавливал.
        «Девятнадцать, восемнадцать», - продолжал считать Филат.
        Самодовольно ухмыляясь, магзель приблизился к нему и сдёрнул бейсболку.
        - О, морок! Обмануть нас хотел! Ну и мокрый же ты, приятель! И грязный! Водоросли какие-то висят!..
        «Пять, четыре, три», - упорно считал Филат.
        Поймав один из своих вдохов и лишив себя этого вдоха, отчего всё его существо взбунтовалось, а мозг заполнило ужасом, стожар сумел высвободить совсем немного магии. Всего один кап, а это такая кроха, что боевого значения иметь не может. Но этой крохи Филату хватило, чтобы накрениться и упасть. Он больно ударился грудью и щекой, потому что не смог даже смягчить удар. Но всё же он сделал что хотел.
        «Два, один, ноль», - досчитал Филат, но ровным счётом ничего не произошло. Ошибся. Можно было не падать и не заниматься битьём лица об асфальт.
        «Минус один… минус два…» - зачем-то продолжал Филат. Непонятно, как считать, когда уже дошёл до нуля. Сейчас он считал лишь потому, что было очень больно, а пошевелиться, чтобы смягчить боль, он не мог, и дышать мог лишь тогда, когда позволяла магия парализатора.
        Боевые маги, подбежав к Филату, склонились над ним, совещаясь, как видно, поднимать его или нет. Потом выпрямились и, что-то заподозрив, разом вскинули головы. Послышался дикий вопль, и над головой лежащего лицом вниз Филата пронёсся столб из кипятка и пара. Отдельные капли попали ему на спину, хотя он был прикрыт сплошным высоким бортиком ограждения.
        От боли Филат дёрнулся и понял, что может шевелиться. Двигались пальцы, двигалась вся рука. Он поднялся, собирая своё тело по кусочкам и вновь знакомясь с ним как с единым целым. Магзелей на мосту уже не было, зато снизу к нему тянулись переплетённые шеи пылающей местью гидры.
        Ей понадобилось больше минуты, чтобы доползти до моста. Неплохое время, но дольше, чем Филат ожидал. Зато теперь у стожара опять было целых шесть с половиной секунд, чтобы унести ноги. И он этим, конечно, воспользовался. Но сначала подобрал свою бейсболку с мороками. Он не любил с ней расставаться. Подарок мамы.
        Гидра неуклюже поползла за ним, пытаясь взобраться на мост. Её конечности были приспособлены для перемещения по суше не больше, чем тюленьи ласты. Желание мести у гидры и сейчас не угасло, хотя не факт, что она отличила Филата от боевых магов. Не исключено, что для неё все люди на одно лицо. Вы гонитесь за досадившей вам мухой. Муха куда-то садится - и оттуда вдруг одновременно взлетают три мухи. Двух вы прибили, но одна уцелела - и вы не знаете, та ли это, за которой вы гнались, или нет.
        Больше не опасаясь гидры, которая не могла преодолеть узкий мост, но зато, забаррикадировав его своей упрямой многоглавой тушей, прекрасно задержала бы любую погоню, Филат перебежал на новую территорию Магзо.
        ?
        Уже на бегу, проверяя себя, стожар бросил быстрый взгляд на стенд для посетителей. Ага, всё верно! Птицы - прямо и налево, но он, конечно, срезал наискосок через луг с кентаврами. Луг был огромный, растянутый с помощью пятого измерения километра на полтора.
        Статус кентавров был сложен и трудноопределим. Кентавры занимали промежуточное положение между сказочниками, магическими животными и магами. С одной стороны, это, конечно, магические лошади, буквально начинённые рыжьём. С другой - всё-таки люди. С третьей - всё-таки маги, прекрасно владеющие артефактным оружием, особенно стрелами, мечами и копьями. А с четвёртой стороны, опять-таки лошади, поскольку никак не умели держать в узде свои инстинкты. Чуть что - начинали умыкать первых попавшихся женщин, перекидывать их себе на спину и скакать с ними не пойми куда. Выпусти табун кентавров в город - и вечером они вернутся в Магзо, словно анархисты после вылазки в город. Трезвых нет, на спинах пленницы, в руках какие-то непонятные пулемёты, на шее - картины из Пушкинского музея и длиннющая связка сосисок, потому что желудков у кентавров тоже два и один из них терпеть не может, когда его набивают сеном.
        По этой причине кентавров держали в Магзо постоянно, что им очень не нравилось.
        Как-то угадав в Филате врага магзелей, один вороной кентавр поскакал рядом, позволив стожару забраться ему на спину, и спрыгнул с него Филат уже у задней стены птичьего павильона. К главному входу не сунулся - почти наверняка там торчит парочка атлантов. Окно было открыто только на втором этаже. Ерунда. С этим он справится. Перед тем как карабкаться по стене павильона, стожар поднял с земли сухую ветку и, переломив её надвое, из половинок сделал себе рога.
        Глупый способ, конечно, но эффективный. Истинно стожарский. Теперь для магии сфинкса он олень. Или баран. Или зубр. Или какой-нибудь иной козёл. Да ещё и карабкающийся по вертикальной стене. То есть вообще незнамо что в кубе неизвестности. Охранная же магия обстоятельна. Ей требуется время, чтобы во всём разобраться, а не убивать абы кого.
        Забравшись, Филат проверил, нет ли невидимых завес, и, не обнаружив таковых, спрыгнул. Перед ним тянулся длинный коридор с бесконечным рядом вольеров. Жар-птицы, финисты, аэллы, бубри, гаруды, басилевсы. А вот сонно шевелится громадная, как гора, птица Рух. Перья её торчат несколько вкось. Шея голая, облезлая. Рядом с мощной, как дубовый ствол ногой, валяется небрежно расклёванный остов буйвола. Птица стара. Всё на свете ей надоело. И пары для Руха нет. Последний остался.
        «Сколько ж в нём рыжья!» - мельком подумал стожар, но жадности не испытал. Жадность - чувство не стожарское. Тот, кто ежедневно рискует жизнью, делает это не ради рыжья. Чем ты богаче, тем трусливее, потому что тебе есть что терять.
        Надо было скорее найти ту птицу, ради которой он сюда послан, и постараться вынести её из Магзо. Где она? Взгляд стожара метался по рядам клеток. В клетках кричали птицы. Во все стороны летели рыжие брызги рыжья. Сияние было такое, что хоть ослепни.
        Филат пробежал по длинному коридору, повернул. На многих вольерах мерцали нестрашные с виду замочки. Но смеяться над ними Филат бы не стал. С таким час провозишься. Мерцание над замочками двойное, а тени он почему-то не отбрасывает - опытному глазу это многое скажет. Первое умение стожаров - наблюдать. Маленький стожар сидит и часами смотрит на чашку, дерево или на камень, пока не определит, что с ними не так. Не так расползлась трещина, не такой звон, не так падает свет или тень чуть темнее, чем положено быть при таком освещении. Притаившаяся магия всегда оставляет следы. Не найдёшь её вовремя, просмотришь - и всё, второго шанса никто не даст.
        Филат пробежал один ряд, другой - и лишь тогда увидел птицу, которую искал. С виду неприметная. Похожая на киви, и на ветке висит смешно, головой вниз, как летучая мышь. В старинных книгах утверждалось, что эти птицы не имеют ног и крыльев, а летают при помощи хвоста. Если им надо отдохнуть, они цепляются двумя жилами на хребте за сухие деревья и так восстанавливают силы. Это, конечно, чушь, крылья у птицы есть, просто ей нравится висеть на ветке головой вниз - это и создало легенду.
        Обрадованный, что отыскал её, Филат рванулся к вольеру, но заставил себя остановиться. Присмотрелся, прислушался. Вроде бы всё спокойно.
        Он уже почти сдвинулся с места, но что-то было не так. Что-то тревожило стожара. Мир потускнел. Возникнув из ниоткуда, из стен, из пола, вокруг Филата начала сгущаться плотная синеватая смерть. Сфинкс разгадал загадку, разобрался, что перед ним никакой не олень. Стожар торопливо выдернул палочные рога и отбросил их.
        «Кря-кря!» - крикнул он и сделал руками лихорадочное движение, будто летит.
        Невидимый сфинкс-убийца опять призадумался. Теперь для сторожащей магии стожар - уточка. Не может же не уточка сказать «кря-кря»? Это было бы глубоко нелогично… подумаем минутку!
        Получив целую минуту жизни, стожар забурлил. Хлопая крыльями, подлетел к клетке.
        - Привет! - сказал он насмешливо. - Давай знакомиться! Я уточка! А кто ты?
        Птица молчала, покачиваясь головой вниз на своём насесте. Стожар стал осматривать клетку, не прикасаясь к ней. Замка вроде не было, но «вроде» - это ещё ничего не значит. Мир магии - это мир магии. Цыплёнок может казаться тигром, а охотящийся тигр - цыплёнком.
        - Молчишь? Тогда я скажу, кто ты! Птица гамаюн. Она же апус, еме, имоноцидата, манкория и парадызея. Она же хумай, вещая птица. На кого упадёт твоя тень - тот избран небесами. В персидском языке слово «хумоюн/хумаюн» означает «счастливый, августейший», - по памяти проговорил стожар.
        Говорил рассеянно. С одной стороны, успокаивал себя, а с другой - птицу, которую ему предстояло отсюда вынести. Нет, дверь вольера - это просто дверь вольера. Простенькая магия всё же имеется, но она, как говорят стожары, рассчитана на честного мага. Максимум помешает любопытному подростку, отставшему от экскурсии, сунуться в клетку и выдернуть у птицы пёрышко на счастье.
        Стожар подул на сетку, притворяясь сквозняком, потом сделал несколько шагов назад, будто уходит, и, наконец, одну за другой пробросил сквозь сетку вольера двух дохлых мух, припасённых в кармане в пустой баночке от витаминов. На первую муху одураченная магия сработала слабым атакующим ударом, а на вторую и вовсе не сработала, окончательно сбитая с толку. Стожар толкнул сетку и вошёл.
        Гамаюн продолжал болтаться на ветке, но голову приподнял и на стожара взглянул не без любопытства. Почему, интересно, некоторые утверждают, что у гамаюна женская голова? Если голова женская, то это, извините, уже не гамаюн, а сирин или алконост. Герб Смоленска видели? Вот на нём гамаюн, да и тот не чистый, а помесь с павлином.
        Птица, конечно, редкая, райская, но в том же Рухе или в фениксе рыжья куда как больше. Опасная вылазка в Магзо ради одной только птицы гамаюн - очень странное задание.
        «Зачем Фазанолю нужен гамаюн? Сдержит ли он своё обещание, если получит птицу?»
        Ответов на эти вопросы не было. Ладно, будем действовать! Филат протянул к птице руку, собираясь цепко сгрести её с ветки, но тут позади него красивый женский голос произнёс:
        - Осторожно! Если возьмёшь - не урони! Твой хозяин не предупреждал, что падение птицы гамаюн вызывает сильный разрушительный выброс магии?
        Стожар резко обернулся. Его накрыло предчувствие провала - верное, безошибочное. Непонятно почему, у Филата оно имело железистый привкус крови из разбитого носа.
        Прямо перед ним стояла очень высокая русоволосая женщина. Босая. Туфли с острыми каблуками держала в левой руке. В правой у неё был чёрный ларец. Филат вскинул руку, но искры так и не метнул, потому что узнал её. Нет, атаковать нельзя! Эх, успеть бы схватить птицу!
        - У меня нет хозяина! - выигрывая время, крикнул он и незаметно притянул к себе ногу, готовясь к прыжку. Любой ценой он должен выполнить задание Фазаноля - и пусть тот попробует не сдержать обещание.
        - Я хотела сказать: твой бывший хозяин! - вежливо уточнила женщина и, отбросив в сторону мешающие туфли, открыла чёрный ларец.
        Глава 2
        Остров, которого нет
        Холодильник - это не устройство для производства мороза, а просто железный ящик, в котором удобно запирать продукты от собак.
        МАМА ЕВЫ
        Звонящий ночью телефон - это страшно. В темноте Ева отыскала его не сразу. Наконец нашарила под одеялом, где он светился и дрожал. Времени четыре-ноль-четыре. Звонила Мелина, подруга из школы. Две недели назад, прямо первого сентября, Мелина уронила утюг себе на мизинец правой ноги. Теперь, когда родители пытались отправить её в школу, у неё сразу же приключался болевой шок. Чтобы восстановить силы, она спала до двух часов дня. Просыпалась, слушала музыку и прыгала на одной ноге по квартире примерно до пяти-шести утра следующего дня. Потом опять ложилась, чтобы не столкнуться с родителями, пока они не уедут на работу. Утренняя кухня - это их опасная территория. С родителями лучше встречаться вечером, когда они добрее. Тогда им можно показывать палец и с озабоченным лицом спрашивать: как они думают, сможет ли она когда-нибудь ходить?
        - Что ты делаешь? - спросила Мелина.
        - Сплю, - ответила Ева.
        Мысль, что в четыре утра можно спать, Мелине в голову никогда не приходила.
        - Правда? Слушай, что-то хотела тебе сказать, но забыла… Представляешь, да? Я в новостях видела: остров какой-то новый появился.
        Ева ткнулась лбом в подушку:
        - Какой остров?
        - Где-то там, на севере… - видно, Мелина махнула рукой, потому что звук телефона отдалился. - Здоровенный остров поднялся из океана. Успели сделать несколько снимков со спутника, они нечёткие, но видно, что длинный такой остров, узкий…
        - Вулкан? - предположила Ева.
        - Если вулкан, то где тогда дым от извержения? Послали вертолёты - а острова никакого нет. Представляешь, да? - Мелина захихикала.
        - Да ну, бред… - сказала Ева. - Померещилось.
        - А спутник тогда что снял?.. - резонно возразила Мелина и, вдруг вспомнив, зачем звонила, воскликнула: - Ах, ну да! С днём рождения!
        - Чьим?
        - ТВОИМ! С Днём РОЖДЕНИЯ, СОЛНЦЕ! Жаль, меня в школе не будет, чтобы тебя поздравить!
        Ева мгновенно вспомнила, что сегодня четырнадцатое сентября и ей исполняется четырнадцать! Четырнадцатого - четырнадцать! Эта мысль сразу прогнала сон и подбросила её на кровати, как на пружинах.
        - Ты и в прошлом году на мой день рождения в школу не приходила! - напомнила Ева.
        - В прошлом году у меня началась аллергия на кошку. Прям тридцать первого августа и началась! Представляешь, какое невезение? - Мелина вздохнула, размышляя о случайностях судьбы, мешающих ей получать системное образование.
        Но Ева уже не слушала Мелину, сообщающую, что сейчас она обзвонит всех учителей и попросит у них прощения за вынужденные прогулы. Отбросив телефон, Ева закружилась по комнате. Конечно, не лепесточек, но стулья не сносит.
        Четырнадцать! Четырнадцать! К этому огромному числу надо ещё привыкнуть! Какая же она старая! Джульетте, когда она встретила Ромео, было тринадцать! А Ромео - пятнадцать! Какой кошмар! Решено! Пора начинать жить, и максимально бурно! Приняв такое стратегическое решение, Ева выключила свет, рухнула на кровать и мгновенно уснула.
        В следующий раз её разбудили, когда в комнате уже было светло. В дверь стучала мама:
        - Ева, вставай!
        - Я уже глаза открыла! - соврала Ева сквозь подушку.
        - Что? Громче!
        Ева чуть скосила в сторону рот, чтобы звуки всё же проходили:
        - Глаза.
        - Это не считается! Вставай! У тебя сегодня контрольная!
        Ева чувствовала: мама стоит у двери и смотрит в щёлку. Щёлка крошечная, случайная. Просто трещина в дереве. Удивительно, что фотоны света вообще могут в такую пролезть. Но как-то пролезают, расталкивая друг друга локтями.
        «Пусти! Я хочу наябедничать!» - орёт один фотон. «Нет, ты пусти! Я тоже хочу наябедничать, что она дрыхнет!» - вопит другой. Но наябедничать они могут не так уж много. В щёлку видна не вся комната, а лишь некое пространство у пола и чёрная раздвижная кровать из шведского магазина.
        Не отрывая головы от подушки, Ева ухитрилась выпутать из одеяла ногу и подрыгала ею в просматриваемом пространстве.
        - Вот, маман, видишь? Я уже встала! «Дочь, опоздаешь на электричку!» - «А знаешь во сколько я вчера легла?» - «А тебя никто не заставлял во столько ложиться!» Ой, это же ты должна говорить! Прости, маман!
        Мама спокойно слушает. Язык, как известно, тоже мышца. Ребёночек поболтал утром, кровь в мозг прилила - вроде как зарядку сделал. После зарядки авось дотащится до ванной и до кухни. А там можно покормить и дружелюбным пинком отослать в школу.
        Убедившись, что Ева наболтала достаточно и уже не уснёт, мама ушла вниз. Было слышно, как она спускается по лестнице. Ева даже могла сказать, на какой она ступеньке. Каждая ступенька имела свой скрип.
        Ева села в кровати. Крошечная комнатка - два шага на четыре - кипела жизнью. Сбежавшая улитка-ахатин прочерчивала по обоям белые полосы. В этом было что-то мистическое: улитка ползёт - и рисунок с обоев таинственно смывается. Как-то Ева запустила по обоям и виноградных улиток тоже, но от них след оставался иной - более тонкий, извилистый и бледный.
        Всю дальнюю стену занимал аквариум с пираньями. Ева давно к ним привыкла и даже фильтр меняла голой рукой, не отсаживая при этом рыб. Как все пираньи, они были стайны и до невозможности трусливы. Хлопались в обморок от резкого хлопка дверью или упавшей на пол книги. Это у них такая реакция на стресс. Хлопнутся - и лежат себе на дне, а вода из фильтра их покачивает.
        В здоровенном пластиковом контейнере возились морские свинки, непрерывно издавая свистящие звуки. Ева выпустила их на пол, и свинки затопали по комнате цепочкой, предупреждая друг друга озабоченным писком о каждом подозрительном предмете на их пути. Прямо звёздный десант какой-то. «Пятый, пятый, здесь тапка!» - «Вас понял! Обходим с севера!» Так продолжалось до тех пор, пока маленький свинёнок не сунул голову в валяющийся носок и панически не запищал, сообщая всем, что его схватили и поедают заживо. Остальные свинки, включая родителей, не стали проявлять безрассудный героизм и бросились врассыпную.
        - Ну и свиньи же вы после этого! - сказала Ева и, переловив их, вернула в контейнер.
        Собираясь почистить зубы, Ева взглянула на себя в зеркало - отразился зелёный встопорщенный газон. От удивления она замерла со щёткой в руках, а потом вспомнила, что два дня назад покрасила волосы, просто ещё не привыкла.
        В школе в первый же день к ней подплыла завуч и мягко сказала:
        «Девушка должна выглядеть благопристойно! Вот у мамы твоей какая стрижка?»
        «Когда как, - обстоятельно ответила Ева. - Когда с животными на арене - она в парике с буклями. А когда номер с огнём - тут без парика. Техника безопасности».
        «А под париком у неё волосы какие?» - спросила завуч, желая всё же докопаться до истины.
        «Под париком мама бритая наголо. Я же говорю: техника безопасности! Пары керосина. Зато серёжек можно носить сколько угодно. В правом ухе мама собирает Африку, а в левом у неё - Австралия и Океания».
        Завуч пошевелила губами, нашаривая правильное педагогическое обоснование со многими отсылками на учебный процесс, взрослость и чувство долга, но обоснование если и нашаривалось, то непрочное и главное - очень-очень длинное. Отложив его до лучших времён, завуч вздохнула, махнула рукой и вплыла в тихую гавань методического кабинета.
        Когда Ева спустилась, на столе была яблочная шарлотка, а на стене - яркие огромные буквы:
        «С Днём РОЖДЕНИЯ!»
        Цветной бумаги у мамы хватило только до буквы «Р», а «ОЖДЕНИЯ!» было вырезано просто из газеты.
        Мама сидела за столом, завтракала, бросая кусочки сыра большому белому пуделю Филимону. Он был самым любимым из одиннадцати собак, с которыми мама работала, и она вечно таскала его с собой.
        «Невероятно талантливый пёс! Но обжора, трус, невротик! Оставить его ночью в цирке нереально. Всё время визжит и лает! Жрёт что попало, вплоть до пластмассы! А ещё всё время хочет жениться!» - говорила про него мама.
        Когда Ева появилась на кухне, мама первым делом взглянула на часы. Если живёшь за городом и твоя утренняя жизнь зависит от электричек, часто смотреть на часы становится привычкой.
        - Основные поздравлялки будут вечером!.. На семь сорок одну ты уже не успеваешь! Придётся ехать на восемь ноль две! Какой у тебя первый урок?
        - Не особо важный… - поспешно ответила Ева. - Зоология!
        - С каких это пор зоология для тебя не важный урок?
        - Для меня-то важный. Но учительница всё равно ничего в ней не понимает. Я спросила, чем крокодил отличается от аллигатора, а она не знает.
        - Не может быть. У крокодила при закрытой пасти виден большой четвёртый зуб нижней челюсти. А у аллигатора зубы не видны.
        - Вот-вот! А она ужасно рассердилась, потому что решила, что я роняю её авторитет! - сказала Ева и потребовала свой утренний «кофь».
        Мама поморщилась. И Ева поняла почему. «Кофь» - это слово папы. И вон то кресло - кресло папы. И вон та чашка - чашка папы. Но в кресле никто не сидит, чашкой никто не пользуется и слово «кофь» тоже не произносит.
        Родители Евы не в разводе. Но папа уже полгода живёт в съёмной однушке. Говорит, оттуда ему ближе ездить на работу, не такие большие пробки. Но Ева уже не маленькая. Она понимает, что дело тут совсем не в пробках. Просто её родители перестали находить общий язык. Да и по характеру они очень разные. Мама - кипящая, громкая, может хлестнуть тебя по спине полотенцем и наговорить много лишнего. Но зато она очень отходчивая. Вскипит - а через минуту как ни в чём не бывало хлопочет на кухне или спрашивает: «У тебя деньги есть? Хочешь куда-нибудь сходить?»
        А папа наоборот. Вывести его из себя непросто - зато и дуться он будет месяц. Девиз папы: «Тише едешь - дoльше будешь». Папа занудливо осторожен. На светофоре ещё зелёный, а он уже заранее остановился. В ванной стиральную машинку надо включить - он в резиновых тапках встаёт на резиновый коврик. Казалось бы, и работу папа должен был выбрать себе безопасную - в офисе, да и там обходить дальней дорогой степлер, шрёдер и канцелярские ножи.
        Но тут нет, несостыковочка. Раньше папа был цирковым акробатом, а потом чуток поднабрал вес и теперь занимается высотными работами на небоскрёбах. В Москве куча небоскрёбов, и, по словам папы, практически ни один архитектор не продумал, как на его небоскрёб будут залезать. Проектировался, видимо, некий магический замок, который снаружи будут обслуживать летающие эльфы: всё монтировать, приваривать, освобождать от льда и так далее. И вот папа со своим занудством и со своей сверхосторожностью теперь подчищает чужие косяки, разбираясь, как именно это сделать. Его ежедневная переписка с напарником выглядит так.
        «Короче, Борь! - пишет папе напарник. - В стене засела бетонная тётка. На носу у тётки метровая сосулька, которая торчит прямо над центральным входом. Ещё нужно повернуть прожектор, который у тётки на башке, а то он не в ту сторону бьёт». - «А чего сами не повернут?» - «Да там болты все прикипели. Они, по ходу, тётку прямо с прожектором монтировали». - «Ближайший этаж?» - «Пятьдесят пятый». - «Всего этажей?» - «Шестьдесят». - «Ок! Узнай, сколько денег».
        Пишут цену, и папа начинает думать. Тут он опять, конечно, включает своё обстоятельное занудство. Промеряет каждый сантиметр, ищет, где зацепиться, как страховаться, как откручивать болты, как сделать так, чтобы никакой мусор не упал на головы входящим в здание, и т. д.
        Мама всё ещё немного дулась из-за «кофь».
        - А я вот в школу никогда не опаздывала! - заявила она.
        - А дедушка почему-то говорил, что ты приходила только к третьему уроку… - мелочно вспомнила Ева.
        Каждый подросток начинает жизнь с того, что собирает компромат на родителей, для чего заводит в голове особую папочку. В эту папочку собираются все сказанные родителем неосторожные слова, каждая выпитая банка пива, каждое нарушенное обещание, каждый подзатыльник, а также всевозможные тараканы и роковые вопросы.
        Самый распространённый вопрос - зачем взрослые заводят детей, если потом путаются в своих проблемах, ходят сердитые и не готовы любить их на полную катушку? Неужели нельзя было подобрать идеального родителя и согласовать его кандидатуру с ребёнком? Если ребёнок сказал «ок!» - тогда всё «ок!»: рожайте, разрешение дано!
        Но Ева жизнерадостна. Такие вопросы задаются вечером, а сейчас только утро.
        - Бред какой-то! Не мог дедушка такого говорить! Когда надо было к третьему уроку, то я вообще не приходила, - буркнула мама. Она потянулась за паштетом, и Ева заметила на её руке свежую царапину.
        - Откуда это? - спросила она.
        Мама посмотрела на царапину и лизнула её. Общение с животными не проходит бесследно, это Ева и по себе уже знает.
        - А, ерунда! Обезьянка выхватила у меня телефон - бегала, грызла, стучала им по стенам. А я забыла, что отнимать нельзя. Надо ждать, пока ей надоест и она сама бросит.
        - А почему отнимать нельзя?
        - Потому что обезьяна не помнит, у кого что взяла. Раз вещь у меня - значит, уже моё! Отнимешь - сразу начинает мстить… Все обезьянки, даже мелкие, ужасные истерички, а силы в них как во взрослом мужике. Видела, сколько пальцев у обезьяньих дрессировщиков? Если по три на руке есть - это ещё много… Ну всё! Семь пятьдесят пять! Пора! - внезапно воскликнула мама, и для Евы это прозвучало как команда «старт!».
        Она торопливо обулась, схватила рюкзак, куртку и выскочила на улицу.
        Глава 3
        Котошмель
        Мы исходим из того, что человеческая история создаётся людьми. Что короли всё предусмотрели, всё решают, всё у них спланировано. Что где-то есть профессионалы - политики, врачи, учёные, которым всё известно лучше нас и которые о нас заботятся. Это иллюзия. Никакой спланированности человеческой истории не существует - она абсолютная тайна даже для непосредственных её участников. Все важнейшие изменения истории происходят в человеческих душах, в некоей групповой сумме этих душ, накапливаясь в них как критическая масса, а всё остальное, даже страшные войны - лишь поверхностная рябь этих изменений.
        ЙОЗЕФ ЭМЕТС, ВЕНГЕРСКИЙ ФИЛОСОФ
        Был ясный солнечный день. Каждая козявка, выползшая на упавший жёлтый лист, всякое дерево, даже прыгающий по столбам ограды воробей кричали: «Аз есмь! Я существую! Это моё мгновение жизни!»
        Но Ева листьями сейчас не любовалась - она неслась. Тридцать пять лет назад дедушка купил в ближнем Подмосковье дом так близко от железной дороги, что, когда проезжал поезд, стёкла в рамах начинали дребезжать. Тогда вокруг были сплошные хлипкие дачные домики, и дедушке казалось, что, выстроив двухэтажную зимнюю дачу, он возвёл дворец.
        Теперь всё изменилось. На месте хлипких домиков как грибы выросли огромные коттеджи, а их узкий двухэтажный дом с пристроенной верандой и такой же пристроенной с противоположной стороны ванной казался скворечником.
        Вокруг всё было уже скуплено, каждый сантиметр земли. Соседи отгородились трёхметровыми заборами с камерами, а у них так и остался забор из деревянных щитов с сохранившимися кое-где обрывками афиш. Эти обрывки были так пропитаны клеем, что их не брал никакой дождь. Дедушка, умерший два года назад, работал в цирке кем-то средним между администратором, прорабом, завхозом и специалистом по хищным кошачьим. Где это среднее, никто толком не знал, но оно было.
        Ева очень спешила. На втором уроке контрольная, на которую лучше не опаздывать. Обычно в начале учебного года контрольных не дают, но их учительница считала иначе. У неё каждая четверть была разбита на десять контрольных, и если кто-то контрольную пропускал или плохо писал, то это была двойная трагедия: одна для учительницы, а другая для самого бедняги.
        Подбегая к станции, Ева обнаружила, что там, где она всегда переходила пути, за ночь вырыли ров и поставили охранника. Железнодорожное начальство в очередной раз боролось с «перебегальщиками». Значит, переходить придётся по верхнему мосту, а это ещё добрых три минуты.
        Когда Ева, запыхавшись, скатилась по длинной грохочущей лестнице, электричка уже закрыла двери, но пока стояла. Ева побежала вдоль электрички, умоляя небо, чтобы машинист увидел её в зеркало. Размахивала руками, подпрыгивала. Бесполезно. Её не видели - либо не желали видеть.
        «Ну в день рождения же можно! Пожалуйста! Ну пожалуйста! Один раз!»
        Ева бросилась к дверям и попыталась раздвинуть их. Не смогла. Перебежала к следующему вагону - может, там дверь окажется не такой упрямой? И опять не повезло. Ева метнулась дальше.
        «Открой мне! Заметь меня!»
        Ощутив сильное, в тоску переходящее желание, чтобы ей повезло, она отчаянно рванула двери в разные стороны - и… это случилось.
        Всё выглядело как нечёткое наложение двух кадров. И вот эта вторая дверь - не внешняя, которая оставалась закрытой, а другая, на втором кадре, вдруг открылась. Ева, не задумываясь, рванулась вперёд и, прорвав плечом невидимую обёрточную бумагу, оказалась в уже тронувшемся поезде. Здесь она потеряла равновесие и стукнулась виском о стенку. Боль от удара заставила Еву забыть странное чувство, словно продираешься сквозь что-то, а оно тотчас смыкается. На всякий случай она ещё раз оглянулась. Так и есть - почудилось. Дверь как дверь.
        Потирая висок, Ева перешла из тамбура в вагон и села. Найти свободное место оказалось несложно. Почему-то вагон был почти пуст. Кроме Евы в нём ехали всего трое, сидящие в другом ряду - чуть влево и наискосок. У окна расположился плотный мужчина с необычной внешностью прямоходящего салата и одновременно римлянина времён упадка. Щёки - два помидора. Снизу к помидорам подклеена жёлтая груша - подбородок, утыканный колючками щетины. Щетина такая толстая, что кажется, перекусить её можно только плоскогубцами. Любая бритва тут бессильна. Где-то между грушей и помидорами затесался алый маленький рот с очень пухлыми губами - вылитая клубника. Сизый крупный нос смахивает на перезревшую сливу. Лоб мясистый, с толстой складкой над переносицей. Голова совершенно лысая, и только на макушке произрастают две заблудившиеся проволочки. Кроме того, на фруктовом лице присутствуют маленькие внимательные глазки-виноградинки, пристально разглядывающие сейчас Еву.
        - Здрасьте! - тревожно сказала Ева и сделала пальцами застенчивое движение.
        Мужчина с красными щеками на её приветствие не отреагировал, лишь помидоры его невнятно дрогнули - что, вероятно, означало мимику. Между ним и его соседом стоял чёрный ларец. Ева посмотрела на ларец, потом на соседа и… О нет! Лучше б она посмотрела на что-то другое! Если, изготовляя мужчину-помидора, природа вдохновлялась овощами и фруктами, то здесь её явно занимали строительные материалы. Тело было как гигантская плита, а голова красивая, неподвижная, с правильными чертами, точь-в-точь как у статуи в музее. Еву это напугало. На секунду мелькнула мысль, что кто-то действительно отбил у греческой статуи голову, а потом оживил всю эту конструкцию.
        У ног грозного человека-плиты помещался внушительного вида контейнер с окованными металлом углами. Человек-плита цепко придерживал его коленями. В руках у него был тубус, вроде тех, в которых художники носят ватман.
        Ева перевела взгляд на третьего пассажира вагона - и немного успокоилась. Это был небольшой подвижный старичок с длинными седыми волосами. Лёгкие, невесомые волосы его походили на пушинки одуванчика. Казалось, ветер вот-вот подхватит их, сорвёт и унесёт. Лицо у старичка было умиротворённое. На Еву он посматривал с ласковым любопытством.
        «Чего они все на меня уставились? Что со мной не так? Видели через стекло, как я в вагон ломилась?» - с тревогой подумала Ева.
        Человек-помидор что-то негромко приказал своему соседу. Тот, двигаясь как заведённая кукла, достал планшет и направил его камерой на Еву. Решив, что её фотографируют, Ева мысленно возмутилась. И вдруг осознала, что это не планшет, а книга в твёрдом переплёте, с прорезанным в обложке четырёхугольным отверстием. Приоткрыв книгу, гигант сквозь прорезь посмотрел на Еву и что-то сообщил своим спутникам. Голос его звучал без интонаций, будто тяжёлые капли дождя падали на жесть.
        «Маме позвонить? Лучше в другой вагон перейти, где людей больше!» - трусливо подумала Ева, однако прежде, чем она успела встать, старичок с невесомыми волосами вспорхнул воробышком - и невесть как оказался рядом с ней.
        - Как тебя зовут? - спросил он вполне приветливо.
        - Я никто, и зовут меня никак! - огрызнулась Ева.
        Старичок не обиделся. Шевельнул лёгкими бровями:
        - Никто Никаковна, стало быть? Развлекаются же родители… А я Павел Андреич Звенидраг, из Магзо. Не расскажешь, как ты сюда попала, Никто Никаковна?
        Ева сорвалась с места и попыталась проскочить мимо него. Павел Андреич мизинцем к ней не прикоснулся - но почему-то, сколько Ева ни бежала, она не сдвинулась ни на сантиметр.
        - Хорошая скорость! - цокнув языком, одобрил Звенидраг. - Чтобы тебя остановить, я потратил не меньше магра. А на лося я как-то потратил пять… Но это ж лось! Одна пятая лося - это ж сколько будет… - он зашевелил губами, - ноль целых двенадцать сотых дракона. Недурственно, скажу я вам!
        Сердце у Евы прыгало и колотилось:
        - Отпустите меня!
        - Отпущу. Но вначале давай кое-что выясним! Ты кто? Ну помимо того, что Никто Никаковна?
        - Человек! - опять огрызнулась Ева.
        Это была вторая попытка грубости, но Павел Андреевич услышал её по-своему и радостно заулыбался:
        - Значит, не сказочник и не под мороком? Я почему-то так сразу и подумал. А откуда у тебя, позволь поинтересоваться, рыжьё?
        - Нет у меня никакого рыжья!
        - Нет, дорогая моя, магия у тебя имеется. Иначе бы ты в этот вагон никак не попала. Причём не зелёная магия, а именно жёлтая, запретная, что нас, собственно, и заинтересовало… - тут Павел Андреевич, точно извиняясь, оглянулся на своих спутников.
        Те сидели далековато, но явно не пропускали ни слова из их разговора. На гиганте с мраморным лицом это никак не отражалось. Его волновал только контейнер у его ног и, пожалуй, тубус. Человек-помидор же был важен, как языческий божок, которому кровью мажут губы. Спиной улавливая его настроение, Звенидраг изредка оглядывался и успокаивал его волнообразными движениями рук, как заклинатель змей свою самую сердитую гадюку.
        - Всё же я думаю, что у тебя не обычное рыжьё… То есть, конечно, рыжьё в основе своей, но очень-очень слабо разведённое. Откуда оно у тебя, вот вопрос?
        Ева жалобно распахнула глаза и замотала головой, показывая, что понятия не имеет. У каждой девушки есть соответствующее выражение лица, натренированное школой. Обычно оно применяется, когда девушку спрашивают, сколько будет 7,293 в квадрате, или просят перечислить все малые реки России.
        Евины гримасы - надо сказать, убедительные - не произвели на Звенидрага особого впечатления. Он высматривал в её лице что-то своё, одному ему понятное. Несколько долгих секунд он внимательно вглядывался в ту точку над её бровями, которую человек, когда злится, трёт пальцем, а потом мягко произнёс:
        - Ведь ты не маг, не волшебница, верно?..
        - Н-нет.
        Звенидраг успокаивающе вздохнул:
        - Охотно верю! И откуда у тебя рыжьё, тоже не знаешь?
        - Нет!
        Павел Андреевич радостно закивал, очень довольный её ответом, и оглянулся на языческого божка.
        - Вот и я говорю: откуда тебе знать? - громко, словно подсказывая Еве, какой версии придерживаться, произнёс он. - Может, ты её от бабушки получила? Или там подобрала на улице какой-нибудь предмет, пропитанный жёлтой магией… Веретено там какое-нибудь… Всякое, знаешь ли, бывает… А тут электричка… Ты переживала, боялась опоздать, случайно толкнулась в нужную дверь - и всплеск магии привёл тебя сюда!
        Ева сопела, окончательно сбитая с толку. Звенидраг же, всё уже себе объяснивший, смотрел на неё добрыми глазами.
        - Знаешь, как мы с тобой поступим? - соображая, он пожевал губами. - Ты куда едешь? В школу?
        - Да.
        - Вот и замечательно! Примерно… э-э… через двенадцать минут ты приедешь в Магскву…
        - В Магскву? - удивилась Ева.
        - Да. У вас Москва, а у нас Магсква. Всё очень просто! Два города, но на самом деле один. Но не важно… ты выйдешь из вагона и обо всём забудешь. И как попала в вагон, и про наш разговор. В конце концов, человек не обязан помнить все электрички в своей жизни, особенно если ездит каждый день. Так или иначе происходит суммирование впечатлений… Наложим вчерашние воспоминания, продублируем - и всё будет чудесно… Ты согласна?
        - Отличная идея! - сказала Ева с энтузиазмом. Только бы отделаться от этого городского сумасшедшего, а там уж пусть говорит что хочет.
        Павел Андреевич радостно закивал, одобряя её сознательность, протянул руку, растопырил пальцы и собрался уже мягко коснуться лба Евы, но тут… из широкого рукава его куртки выползло непонятное существо. Толстое, жёлтое, окрашенное как шмель, с коротким полосатым хвостом, пушистыми лапами и мордочкой котёнка… Шмель с мордочкой котёнка?! Мама, я же просила тебя никогда не покупать грибы у незнакомых старушек! Хоть они и бедные, хоть и у станции стоят, но НЕ ПОКУПАЙ!
        Самого Звенидрага появление шмеля удивило не меньше, чем Еву. Даже, пожалуй, больше. Не пытаясь схватить шмеля, он застыл. Свободной рукой схватился за карман и вытащил маленький контейнер. Контейнер был закрыт, и надёжно, но учёного это не ввело в заблуждение. Он коснулся контейнером щеки и простонал:
        - Так и есть! Горячий! Он расплавил пластик! Надо было использовать керамику!.. Помоги мне открыть крышку! Не делай резких движений! - умоляюще зашипел он углом рта.
        - А вы рукой его возьмите! - посоветовала Ева.
        - Разве его удержишь рукой, если он не захочет? Контейнер, быстро! Если накрыть, он сразу не вылезет… А потом контейнер охлаждать, охлаждать…
        Загадочное существо издало недовольный мяукающий звук. Прогреваясь, заработало крыльями, неторопливо, как вертолёт, оторвалось от рукава и, разом набрав скорость, врезалось в стекло вагона. В том месте, где оно ударилось в стекло, что-то золотисто полыхнуло. Существо развернулось и, отчаянно работая крыльями, врезалось в стекло напротив. Ещё одна вспышка!
        - Не может расплавить! Ну почему я не использовал хотя бы стекло?! - простонал Павел Андреевич.
        Летающий кот попытался вцепиться в окно когтями. Неважная идея! Удержаться у него не получилось. Кот съехал по стеклу вниз, уселся на пустой скамье и принялся чесаться задней лапой. Когда он чесался, шерсть заливало сияние, но не такое яркое, как когда он бился о стекло.
        - Тшш! - зашипел Звенидраг, за руку притягивая Еву к себе. - Умоляю: не напугай! Мы его потом не поймаем!..
        - Кто это? - спросила Ева.
        - В разных культурах разные названия. Пчелокот, осокот, осомяв… У нас он котошмель. Крайне редкий вид!
        Не договорив, Звенидраг распахнул крышку и, отчаянно вскрикнув, бросился на котошмеля, пытаясь накрыть его контейнером. Котошмель заметался по вагону, ударяясь о стёкла и озаряя электричку вспышками. Павел Андреевич рванулся за ним, но остановился и безнадёжно опустил руку с контейнером. Какое тут поймать! Тут и глазом не уследишь! Котошмель врезался в стекло ещё с полсотни раз и, наполовину оглушённый, рухнул на скамью рядом с Евой. Ева присела рядом на корточки. Котошмель, следивший за ней глазами, выгнул спину и зашипел.
        - Боишься меня? Я тоже тебя боюсь! - призналась Ева. - Котов я видела много, шмелей тоже немало, а вот котов и шмелей вместе…
        Котошмель перестал шипеть и стал слушать её голос. У него была смешная маленькая мордочка с торчащими усами. И уши с кисточками как у рыси.
        - Чем ты питаешься? Мышами? Нет, мыши тебя сами съедят. Мухами? Бражниками? Мотыльками? - начала перебирать Ева.
        Будто догадавшись, о чём она спрашивает, котошмель продемонстрировал ей клыки. Пасть для такого малютки у него была впечатляющая, а клыки - как два крохотных шила.
        - Да, мотыльку не поздоровится. Таракану тоже… Ну и какие твои дальнейшие планы? - спросила Ева.
        Дальнейших планов у котошмеля не имелось. Он явно не относился к числу тех, кто расписывает жизнь по минутам. Мало-помалу котошмель успокаивался, спину больше не выгибал и шерсть не топорщил. Ева осторожно протянула к нему руку, держа её так, чтобы котошмель хорошо её видел. Котошмель отодвинулся и предупреждающе зашипел, но взлететь не попытался.
        - Сложный случай! - сказала Ева. - Значит, трогать тебя нельзя, но пообщаться ты не против. И что с тобой делать? Останешься в вагоне и будешь стукаться лбом о стёкла?
        Голос Евы подействовал на котошмеля успокаивающе. Он перестал шипеть и позволил ей поднести руку ближе. Звенидраг, замерев, наблюдал за ними издали. Рот у него медленно приоткрывался, а лёгкие волосы разом встали дыбом. Не рискуя сразу взять котошмеля, Ева протянула указательный палец и легонько коснулась его носа. Котошмель зашипел и, выпустив когти, сделал лапой угрожающее движение. Ева немного отодвинула палец, выждала, пока он опустит лапу, и опять мягко коснулась его носа. И сразу убрала палец. Котошмель опять зашипел и махнул лапой, но уже не так решительно. Когда же Ева коснулась его носа в третий раз, он даже не зашипел. Ева начала гладить его - вначале только ногтем, а потом и подушечкой пальца.
        Звенидраг издал неясный звук. Теперь он смотрел на Еву с выражением, с каким смотрят на сапера-новичка, перерезающего провод часового механизма. Котошмель плюхнулся на спину и, раскинув прозрачные крылья, выгнулся, как ласкающийся кот. Брюшко у него было такое же полосатое, как и спина, но полоски шире и переход между жёлтым и чёрным более плавный.
        - Вот ты какой: не нужна мне ваша любовь на словах - мне нужны обнимашки! - сказала Ева.
        Котошмель замурлыкал. Мурлыканье у него было с сильным уклоном в жужжание. Казалось, в груди у котошмеля гудит сердитая оса. По меху и крыльям прокатывались золотистые волны, и когда эти волны касались кожи Евы, то перетекали в неё.
        Выждав немного, Ева посадила котошмеля себе на ладонь. Кто там говорил, что рукой брать нельзя? Ещё как можно! Котошмель перевернулся на живот, и Ева смогла осторожно ощупать его крылья. Крылья были жёсткими, прозрачными, с прожилками. Котошмель прижал уши и перестал мурлыкать.
        «Ага… не нравится… Будем знать, что крылья лишний раз лучше не трогать!» - сказала себе Ева и опять стала гладить его по шерсти.
        Мурлыканье возобновилось. Золотые волны покатились по меху. Достигнув Евиной руки, они некоторое время катились по её коже, но потом бледнели и исчезали - впитывались.
        Рядом возникло восхищённое лицо Звенидрага:
        - Так вот откуда твоё рыжьё! Как ты это делаешь? Как убеждаешь его тебе поверить?
        - Кого убеждаю? Котошмеля? Никак!
        Поезд остановился на станции. Распахнул двери. И опять все яркие пакеты, чемоданы, рюкзаки, все строители, старушки, мамы с колясками и поджарые офисные костюмы на электрических самокатах - всё, что стояло на платформе, хлынуло в соседние вагоны - этого же словно и не заметив. Будто и не существовало его вовсе - хотя он так же, как другие, трясся по рельсам, и у него были вишнёвые спинки сидений, и сетки для вещей, и такой же плакат в углу с капиллярной сетью станций, и трясущийся кондиционер под сиденьем.
        - Почему сюда никто не садится? - спросила Ева.
        Звенидраг отмахнулся:
        - А! Обычный отвод глаз плюс небольшая преграда… Первого уровня магии довольно, чтобы её пройти… Ерунда! А вот то, что ты делаешь с котошмелем, - это уже не ерунда!
        Котошмель, мурлыча, протискивался Еве между пальцами. По пальцам словно катились золотые волны. Изредка они сгущались, и там, где две волны сталкивались, возникала золотая капля.
        - В книгах я встречал, что такое бывает - но это в книгах! Слышала фразу «Любовь творит чудеса»? А ведь это правда! Твой дар родился от любви. Животные почти перестали верить человеку. А тебе верят, потому что ты их любишь! - восхищённо сказал Звенидраг.
        Ева вспомнила многочисленных собак, ходивших за ней как приклеенные. А их сомнительной стерильности языки? Никогда не знаешь наверняка, кого собачка, лижущая тебе нос, одаривала этой лаской до тебя. Не исключено, что найденную в парке дохлую ворону.
        Звенидраг улыбнулся. Улыбка у него была мягкая и какая-то заблудившаяся.
        - Как на тебя реагируют коты? - спросил он.
        - Лезут на колени и начинают мурлыкать! - сказала Ева. - Я их стряхиваю, а они опять лезут. А почему вы спросили?
        - Базовый тест. Кошки намурлыкивают рыжьё. Немного, но намурлыкивают. Они чувствуют, что ты их любишь.
        Ева вспомнила, как в детстве подкрадывалась к котам с пульверизатором и пшикала им в нос.
        - Да не сказать, чтоб сильно. Мелкие липучие гадики!
        - Ты их любишь! Слова значения не имеют. Каждое животное отдавало тебе свою любовь, а любовь вполне вещественна. Видела это сияние и капли? Это она и есть. Тебе не надо было их убивать или использовать сдуватель, извлекая магию… И довольно много её у тебя! Долго, видно, копила! Интересно, насколько силён твой дар? Ты могла бы, например, заставить… нет - попросить котошмеля что-нибудь сделать? Например, облететь круг над твоей головой и опять сесть на руку?
        Ева с сомнением покосилась на котошмеля и покачала головой.
        - С котошмелем понятно… он высшее животное… А, скажем, насекомые? Могла бы ты попросить рой ос сложиться в воздухе в какую-нибудь надпись?
        - Не уверена, - сказала Ева. - У ос своя логика. Если написать буквы вареньем на стене, может, они и сядут как надо, а чтобы в воздухе… Что-нибудь может перевесить мой приказ. Представьте, что на стройку падает самолёт с золотыми слитками и долларами. Разумеется, рабочие сразу кидаются их собирать, а вы мне говорите: «Попроси мужиков нагрузить грузовик цементом. Поработают часика три, а мы их потом чайком напоим!»
        Звенидраг расхохотался:
        - Пожалуй, мы подружимся! Ты прирождённый зоомаг! - Внезапно он прислушался к чему-то и удивлённо вскинул голову. - Кто-то идёт! Разве мы кого-то ждём?
        И это было всё, что он успел спросить.
        ?
        Двери, ведущие в тамбур, разъехались, и в вагон ворвались трое.
        Первым гибко шагал худощавый мужчина с красной, будто солнцем опалённой кожей. У него были рыжие толстые, как проволока, волосы и огненные торчащие колючками ежа бакенбарды. Подбородок голый и розовый, как пятка младенца. За ним спешили толстяк с рулоном обоев в руках и девушка лет двадцати. У девушки было кукольное, очень красивое лицо, волосы, похожие на водоросли, и большие голубые, тоже несколько с кукольным уклоном, глаза.
        Увидев вошедших, Звенидраг побледнел, подался назад, но, опомнившись, выставил руки и бросился к ним навстречу.
        - Нет, зачем так?! Не надо! - воскликнул он.
        Обладатель рыжих бакенбардов, злобно нахмурившись, отбросил его толчком в грудь. Звенидраг свалился, но сразу вскочил и схватил рыжего рукой за ногу, мешая ему идти. Рыжий что-то нетерпеливо крикнул. Толстяк наклонился и несильно ударил Звенидрага рулоном обоев по голове. Обои исчезли, а в руках у толстяка оказалась мерцающая палица внушающих размеров.
        - Пламмель, что ты наделал?! Ты же обещал! - в ужасе воскликнула девушка.
        Ева, сидевшая на корточках с котошмелем в руке, бросилась животом на пол и, распластавшись, забилась под сиденья. Рыжий обнял девушку, успокаивая её.
        - Сам виноват! Не надо было лезть!.. В атаку! - кратко приказал он и хлопнул толстяка по плечу, посылая его вперёд.
        Толстяк набычился и рванул вперёд. Границы его лица расплывались, а само лицо сползало обёрточной бумагой из слежавшегося тумана. Толстяк бежал и размахивал палицей с таким рвением, что антивандальные спинки сидений разлетались как дешёвые пластиковые стулья.
        Однако на дистанцию применения палицы нужно было ещё прорваться. Богатырь с античным лицом вскочил на ноги и вскинул к плечу чертёжный тубус, превратившийся в трубу, оплетённую узором рун. Пространство рядом смазывалось и выцветало. В ствол трубы со свистом втягивался воздух, а вместе с воздухом - всё, что вокруг, включая краски окружающего мира. Послышался сухой хлопок. Толстяка, так и не успевшего добежать, швырнуло вперёд, а потом сразу назад. Волшебная палица ещё катилась по полу, когда сверху на неё мягко свалилось нечто.
        Ева, прижавшаяся щекой к полу, увидела упавший предмет совсем близко. Секунду она смотрела, не понимая, что это, а потом, чтобы не завопить, зажала себе рот рукой. Этой сползшей по воздуху тряпкой был сам толстяк. В нём не осталось ни капли жидкости - лишь одежда, кожа и волосы.
        Гигант торопливо возился со своим оружием. Труба хрипела и дышала как живая. Девушка с кукольным лицом испуганно попятилась. Тот же, кого она назвала Пламмелем, только хмыкнул:
        - Не бойся, Белава! Видишь, не стреляет? Водоглоту перезарядочка требуется! Вы огорчили меня, дражайшие клиенты! Я собирался убить лишь тех, кто окажет сопротивление! Но список, как вижу, расширяется! - Рыжий опасно улыбнулся и вскинул руку.
        Тускло сверкнуло кольцо в форме обвившей палец бронзовой змейки. От язычка змейки оторвалась маленькая жёлтая искра. Мелькнув в воздухе и обозначившись в ослеплённых глазах выжженным следом, искра ударила гиганта в лоб. Гигант покачнулся и грузно завалился назад. Голова у него раскололась. Внутри она оказалась такой же мраморной, как и снаружи. Никакого мозга - только какая-то бумажка.
        В два прыжка обладатель огненных бакенбардов приблизился к гиганту, ногой оттолкнул его водоглот в сторону и нацелил перстень в лоб мужчине с помидорными щеками. Тот схватился было за карман, пытаясь извлечь оружие, но локтем зацепил стоящий рядом ларец и неосторожно столкнул его на пол. Послышался негромкий, крякающий звук. Ларец распахнулся, воздух затянуло влажным туманом - и… ничего не произошло. Просто ларец на полу, и очень сердитый и одновременно перепуганный тип, так и не дотянувшийся до кармана.
        - О! Какие люди в общественном транспорте! - с клоунскими интонациями воскликнул рыжий. - Сам Невер Нахаба, головняк по рыжью! Осторожно, Невер Невзорович, не вздумайте ничего доставать! Вашей тросточки, я вижу, с вами нет! Лучше отдайте мне что везёте и можете проваливать!
        Обладатель красных щёк грубо ответил, что ничего не везёт, но при этом невольно взглянул на контейнер с окованными углами.
        - Спасибо за подсказку! Приятно было пообщаться! Благодарю за сотрудничество! - с клоунскими интонациями произнёс рыжий и, легонько поклонившись, выпустил искру прямо в лоб Нахабе.
        Римлянин времён упадка покачнулся и головой привалился к стеклу.
        - Пламмель, ты обещал, что отпустишь его! - напомнила девушка.
        - Разве я так сказал? Я сказал, что он может проваливать… проваливаться в сон… Ты видела туман? - Рыжий легонько толкнул носком ларец. Затем поднял его, внимательно рассмотрел и нахмурился. - Не понимаю, что это… Не встречал таких прежде… Вроде бы ларец, а стенки внутри глиняные, как у кувшина… Вещество с двойными свойствами. Занятно, - и он, подбросив ларец, резко ударил по нему кулаком с перстнем на пальце.
        - Тумана больше нет! - сказала девушка.
        - Да, Белава! И джинн, увы, не появился… А я так надеялся, что какой-нибудь джинн исполнит моё желание! Поцелуй меня!
        - Нет уж… если джинн исполнит, пусть он и целует! - сказала девушка насмешливо.
        - Не шути так, умоляю! Я как-то видел поцелуй джинна - язык пламени метров восемь. А я всего лишь перепутал его четвёртое имя… Вместо ибн Сина… назвал его ибн Саня… - Пламмель щёлкнул пальцами и взглянул на часы, возникшие перед ним в воздухе. Часы сердито стучали, и маятник раскачивался. - Пора смываться, Белава! Через станцию вокзал, а там их встречают…
        Обладатель огненных бакенбардов подхватил контейнер, мельком взглянул на то, что осталось от его спутника, и, пробурчав: «Не твой сегодня день!», хладнокровно переступил через тряпочку. Девушка с кукольным лицом засеменила за ним. Они почти дошли туда, где под сиденьями затаилась Ева, но внезапно послышался хлопок. Контейнер дёрнулся и открылся. Все вещи из него полетели в разные стороны.
        - Пространственный якорь, ясень перец! Как же я не проверил! А всё ты со своими поцелуями! - с досадой выругался рыжий и вместе с девушкой торопливо бросился собирать вещи.
        Ева, прижавшаяся животом к полу, снизу прекрасно видела всё, что они хватают. Она ожидала чего-то ценного или необычного, а тут всё было заурядно. Какая-то одежда, хомячье колесо, бутерброд с плесенью, несколько деревянных стрел, выбивалка для ковров, прищепки, вставная челюсть…
        Пламмель и Белава кидали всё не в контейнер, который так и оставили валяться на полу, а в обычный с виду пакет. Правда, Ева заметила, что, хотя в пакет вталкивают порой очень крупные вещи, он всё прекрасно вмещает и даже не становится объёмнее.
        Электричка, замедляясь, подъезжала к станции. Внезапно рыжий выпрямился и сердито спросил:
        - Белава, ты его нашла?
        Девушка мотнула головой:
        - Может, да. Может, нет.
        - Как это?
        - Я торопилась. Бросала всё подряд.
        Рыжий сдвинул брови:
        - Ладно… после разберёмся… он мог быть под мороком… Сматываемся! - резко сказал он.
        Белава замолчала, и оба быстро прошли в тамбур. Вскочив, Ева увидела, как в окне промелькнули их удаляющиеся фигуры.
        Оставаться дольше в этом ужасном месте Ева не могла. Она бросилась по проходу, чтобы немедленно выскочить из вагона или перебежать в следующий, но тут что-то схватило её за лодыжку. Перчатка! Шерстяная! С редкими белыми полосками!
        Ева отодрала перчатку от своей ноги и хотела отбросить, но перчатка успела перехватить её за запястье, а потом непонятно как, перебирая пальцами, вдруг оказалась у неё на руке. Ева выскочила в тамбур и оттуда на платформу, снова кратко почувствовав, словно продирается сквозь смыкающуюся за ней вощёную бумагу.
        На платформе было полно народу. Но опять все упорно набивались в соседние вагоны, где образовалась давка, - этого же вагона не видели в упор. За воротом у Евы кто-то завозился, и на плечо выбрался котошмель. Отряхнулся. Расправил крылья. Почесался задней лапой. Вид у него был такой, будто он хочет сказать «мяу», но вместо этого котошмель зажужжал.
        Глава 4
        Визжок и любимая змея Клеопатры
        Есть семьи, живущие групповым умом - прочным таким, в веках проверенным. Поддерживающие каждого своего члена, держащиеся как единый монолит. И даже если такие семьи не очень умны в отдельных своих зелёных веточках - они всё равно хорошо держатся на плаву. А есть вроде бы умные семьи, но где все члены отбегают друг от друга, не желая терпеть недостатки и неудобства - и семьи разваливаются, переставая существовать буквально на глазах: как обмылок в горячей воде.
        ЙОЗЕФ ЭМЕТС, ВЕНГЕРСКИЙ ФИЛОСОФ
        Немного успокоившись, Ева решила избавиться от перчатки. Электричка к тому времени уже унесла своё составное тело к городу, и, сорвав перчатку с руки, Ева швырнула её с края платформы. Перчатка пару раз подпрыгнула и затихла рядом с выглядывающим из-под платформы полосатым матрасом, на котором, высунув язык, лежал грязно-жёлтый пёс уже, видимо, не дворянской, а железнодорожной породы. Грохот вагонов пса ничуть не пугал. Перчатку пёс обнюхал с вежливым любопытством, однако, ввиду её несъедобности, интереса к ней не проявил.
        «Уж отсюда-то не вылезешь!» - мстительно подумала Ева про перчатку.
        Решив, что на сегодня впечатлений достаточно, она на ближайшей электричке отправилась домой. Эта электричка была уже самой добропорядочной. Невидимая вощёная бумага не рвалась, магов не встречалось, а тамбуры были забиты дачниками и велосипедистами. Твёрдые рули велосипедов толкали Еву под рёбра, а каменные сумки дачников - под колени, но она так и проторчала в тамбуре до своей станции. Всё вроде бы было нормально, но Еве мерещилось, что кто-то не сводит с неё глаз. Два или три раза Ева останавливалась, а один раз даже пошла навстречу потоку, но опять же ничего подозрительного не обнаружила. Ни рыжего Пламмеля, ни его спутницы Белавы, ни кого-либо ещё.
        «Померещилось!» - подумала она и заставила себя выкинуть всё из головы.
        Мамы дома уже не было. Ева протиснулась в прихожую, из неё в полутёмную, с тикающую часами комнату - и плюхнулась на диван, который, как старый трухлявый гриб, немедленно окутался пылью. Запах пыли и сам диван подействовали на Еву успокаивающе. В детстве дедушка часто рассказывал ей на этом диване сказки, где традиционный сюжет щедро дополнялся красочными сценами:
        «Ну, короче, идёт Иван-царевич по лесу, а навстречу ему зомби. Типичный такой челюстноротый гомидид. Открывает он свои жевала и спрашивает: «Ты, Иванушка, печень мою не видел? Найди её, а я тебе пригожусь!» Нашёл Иванушка его печень и пошёл дальше вдоль реки. Видит: навстречу ему русалка плывёт, а в руке у неё змея. «Иванушка, змею мою не подержишь?» Смотрит Иванушка на змейку - а это коралловый аспид, любимая змея Клеопатры. «Ах! - восклицает он. - Чудо какое! Вторичноротый эукариот! Хордовый, позвоночный! Инфракласс: лепидозавроморфы! Зрачок вертикальный! Окраска ярко-контрастная, с чередованием красных, жёлтых и чёрных колец! Погоди, я зомбика позову её подержать! Он свою печень нашёл, ему теперь всё можно!»
        Ева обожала дедушкины сказки настолько же, насколько их боялась. После таких сказок ей повсюду мерещились монстры, и все они тоже были эукариоты, все хордовые, все плацентарные и позвоночные. Чтобы спасти ребёнка от неуёмного дедушкиного воображения, мама придумала, что этот диван - волшебный. Пока Ева сидит на нём - ни один монстр не сунется. И Ева слушала дедушкины сказки только на этом диване. Вот и теперь она сидела на нём, переживая испытанный в электричке страх, и у дивана искала спасения.
        «Ничего не было! Мне всё померещилось!» - сказала она себе.
        Котошмель вылез на спинку дивана и широко зевнул, продемонстрировав Еве, что и он тоже ей померещился. С полчасика просидев на диване, Ева успокоилась и прочитала котошмелю небольшую лекцию о бредовых видениях.
        - Ты будешь глюк номер шестнадцать, - сообщила она.
        Котошмель глюком быть согласился, но тут же взлетел и, перехватив в воздухе у шкафа моль, занялся питанием. Пока он уплетал моль, Ева начала включаться в привычную жизнь. Написала маме, что вернулась домой, потому что у неё разболелась голова. Поначалу Ева собиралась написать правду, но на экране телефона правда выглядела полным бредом:
        «Мам, тут такое было! Маги в электричке поубивали друг друга, а одного даже выпили какой-то трубой. В школу я, короче, не пошла. Ты там предупреди классную, что ты в курсе».
        Сама Ева с классной руководительницей старалась общаться как можно меньше. Классная была не злая, как учительница в целом нормальная, но очень уж вкрадчивая. Еве постоянно казалось, что она ходит кругами и вынюхивает неблагополучие, как лисичка, издали приглядывающаяся к больной птичке. Вроде бы и ничем ещё птичка себя не выдала, и зёрнышки клюёт, и в стае держится - а лисичка уже задумчиво так к ней присматривается.
        Про уход папы ни мама, ни Ева ничего ей не говорили, но кто-то из девчонок в классе, видно, проболтался. Недели две назад классная вдруг села рядом с Евой и проникновенно сказала, что, когда ей было десять лет, её папа с мамой развелись, а у папы были огромные аквариумы с рыбками. И папа уехал, и аквариумы уехали вместе с ним. И никогда больше у них аквариумов не было. Классная говорила об этом просто, без особенных эмоций, но в её рассказе была тихая грусть и тоска. И одновременно взгляд лисички… Странная смесь. Ева буркнула, что да, рыбок жалко, и с тех пор старалась лишний раз классной на глаза не попадаться.
        Размышляя о странных изгибах правды, которая своей запутанностью сама словно подталкивает ко лжи, Ева ответила на мамин звонок. Да, все в порядке. Да, голова больше не болит. Да, наверное, вчера поздно легла. Что делаю? Да ничего. Сижу вот на диване.
        Ева щелчком стряхнула с колена крылышко моли и покосилась на котошмеля, деловито заползающего ей в рукав. Котошмель мурлыкал с отзвуком дрели, и золотистые волны, сбегая с его полосатой шкурки, выкатывались Еве на запястье.
        - Хорошо, что ты мелкий, - похвалила Ева. - Тебя легко спрятать… Компактный такой домашний глюк! - Пошла в ванную. Умылась холодной водой. - Ну, значит, вот! - сказала она. - Сегодня день пошёл криво. Вечером я лягу спать, а утром встану - и всё это безобразие исчезнет…
        Она разглядывала своё лицо с мокрыми бровями и каплями воды на щеках, когда кто-то пальцем постучал ей по ноге. Ева осторожно опустила глаза. На полу лежала перчатка, раздувшаяся, как объевшаяся лягушка. Пытаясь залезать по Евиной ноге, она срывалась и падала от собственной тяжести. Ева с ужасом отпихнула перчатку ногой. Та подползла снова. Пожав плечами, Ева осторожно подняла её и перевернула. Из перчатки посыпались мелкие монетки, несколько кондитерских мелочей, которые обычно продают в супермаркетах на кассах, и последним выкатилось золотое кольцо.
        - Опс! - сказала Ева. - Кто-то не тратил времени зря… И кому мне это теперь возвращать?
        Перчатке понравилось, что её опустошили. Она опять стала лёгкой, могла карабкаться по ноге и ловко перескакивать с одного предмета на другой: стиральная машина - край ванны - кран. Потом перчатка исчезла, но прежде чем исчезнуть, стащила с раковины колпачок от зубной пасты. Ладно: золотое кольцо принесла - колпачок от пасты стащила… Баланс пока терпимый…
        Позвонил папа и поздравил с днём рождения. В поздравлении своём он был подробен и деловит, будто зачитывал заранее приготовленную речь. Речь была чёткой и легко дробилась по пунктам. Здоровья. Успехов в учёбе. Серьёзного подхода в подготовке к экзаменам. Подарок будет тогда-то и такой-то.
        - Ты сегодня не приедешь? - спросила Ева.
        Папа помедлил. Скорее всего, ответа на этот вопрос в заранее подготовленной речи не значилось.
        - Сегодня не смогу. Работы много. В субботу приеду, как всегда.
        - Ну, тогда пока, - сказала Ева. - До субботы!
        В разговоре возникла заминка. Папа думал, что бы ему ещё спросить. Наконец нашёлся:
        - Ты как? Что делаешь? Не скучаешь?
        - Да нет, день был динамичный, - сказала Ева.
        Когда трубка замолчала, Ева опять вдвинулась в полутёмную кухню. И застыла на пороге. К окну с уличной стороны, пытаясь что-то разглядеть между полуприкрытыми шторами, прильнуло лицо. Чтобы лучше видеть, оно втискивалось носом в стекло, и сплющенный побелевший нос, прижатый к стеклу двумя дырочками, казался свиным рыльцем.
        Ева вскрикнула. Лицо отлипло, на миг обретя целый, совсем не кнопочный нос, и мгновенно исчезло. Ева подбежала к окну. Участок просматривался до забора, и успеть перелезть или хотя бы добежать до него было никак нельзя. Просто участок, просто сирень, несколько яблонь и две сосны. Однако снаружи никого уже не было.
        - Глюк номер семнадцать, - мрачно сказала себе Ева и подумала, что, возможно, стоило начать счёт с единицы. Семнадцатью глюками дело явно не ограничится.
        ?
        Мама вернулась в одиннадцать вечера. И это для неё было ещё рано. Дневное представление начинается в 14:30, вечернее - в 19:00 и заканчивается после девяти. После представления зверей надо накормить, прогулять, рассадить по клеткам - начиная с мирного, косолапого, внешне неуклюжего енота, который, если не уследить, мигом оставит без глаз любую собаку. Причём предупреждать и шипеть не будет: не в его это правилах. Да и возню с цирковыми костюмами - чистку, глажку, подшивку - мама никому не доверяла. Глупо думать, что если оставить на девочке-пуделихе платье - жёсткое, дорогущее, с каркасом и алыми розами на юбке, - то она будет всю ночь стоять посреди клетки и им любоваться.
        Мама долго возилась на кухне, тихо ругаясь и что-то роняя. Ева как могла помогала маме сохранять таинственность, с вопросами не лезла, даже подбросила к дверям спички, когда по некоторым звукам из кухни поняла, что возникла заминка. Мама высунула из кухни руку - и спички исчезли.
        Чиркнув спичкой, мама помедлила и наконец позвала:
        - Иди сюда!
        В кухне был погашен весь свет. По тёмному столу, как по водам ночного озера, медленно проплывала ладья с четырнадцатью горящими свечами. Круглые кремовые щиты, мачта из бамбуковой палки, парус из бумаги. Съедобные викинги, защищая шоколадные бороды, грозили Еве короткими вафельными мечами. Огонёк свечей от сквозняка шарахался то вправо, то влево. По кухне скользили причудливые тени.
        - Вот… - сказала мама. - Женщина у нас одна на работе делает… Вообще-то она предлагала принцесс. Я, зная твои вкусы, предложила пауков и скорпионов, но у неё не было готовых форм, и мы сошлись на викингах. Вот этот вот главный, их конунг. Его предлагается съесть первым! С днём рождения, дочь!.. Задувай!
        Ева дунула на свечи. Тринадцать погасли сразу, а огонь с четырнадцатой неожиданно перекинулся на бумажный парус, и он запылал так ярко, что бороды викингов закапали шоколадом. Мама ахнула и, выдернув парус вместе с мачтой, кинулась к раковине.
        Потом они ужинали, отпиливая куски ладьи и пока щадя викингов. Ева готова была поспорить, что викинги за два дня останутся без ладьи, после чего всем отрядом перекочуют в холодильник. И у мамы и у Евы рот не откроется их съесть. А в субботу приедет папа, и викингам настанет конец. Папа герой и не терпит в доме посторонних мужчин. Правда, и сам в нём не живёт.
        Мама то смеялась и шутила, то вдруг затихала и долго рассеянно смотрела в стену. У Евы под свитером в районе подмышки щекотно возился котошмель. Ева дёргала плечом, но котошмель всё не успокаивался. Он явно устраивался на ночь и рыл себе нору.
        - Ты страдаешь? Ну что дедушка умер и с папой у вас всё не так… - внезапно спросила Ева.
        Мама с укором взглянула на неё.
        - Не знаю, - ответила она, немного помедлив. - У меня времени нет об этом думать. Наш школьный физик любил повторять, что, если бы человек умел бегать со скоростью двести семьдесят три километра в час, он смог бы передвигаться по воде как по суше.
        - Это тот же физик, который рассчитывал, сколько взмахов ушами человеку нужно сделать, чтобы взлететь? - спросила Ева.
        - Да.
        - И сколько?
        - Не помню точно, но очень много.
        Быстро темнело. Солнце завалилось за трёхметровый соседский забор, да так там и осталось. Утром оно покажется уже из-за забора других соседей, который тоже таращится кучей камер. Когда однажды Ева забросила им на участок яблочный огрызок, соседи это зафиксировали и потом показали маме это ужасное деяние, заснятое на цифру и тщательно смонтированное. Чтобы они отстали, мама охала и притворялась рассерженной, а потом шёпотом сказала Еве: «Я думала, только наш пудель кукукнутый…»
        Теперь Ева мельком подумала, что можно было бы попросить соседей посмотреть на камерах, не запечатлелся ли на них тот парень, прилипший носом к их стеклу… Нет, наверное, не стоит. Слишком хороший вечер. Мама просветлённая, и торт, и день рождения, и котошмель…
        После ужина Ева поднялась к себе и открыла скетчбук, служащий ей дневником. В нём она рисовала, сюда записывала свои мысли, заметки о животных, вклеивала театральные афиши, меню из кафе. Сейчас Ева просто сидела на стуле и поглаживала ладонью плотную бумагу. Ей хотелось распутать клубок сегодняшнего дня, что-то зарисовать, записать, что-то для себя понять - но никаких сил уже не оставалось.
        На часах было уже далеко за полночь.
        - Надо сделать что-то великое! - тут Ева зевнула в первый раз. - Что-то такое замечательное, сильное, особенное! Что-то такое, чего никогда не было и что потрясло бы всё человечество! Даже не знаю… - сказала она и… легла спать.
        ?
        Ночью Еве снились бредовые сны. Словно она, затаившись, сидит в тёмной комнате, а её ищет огромная рука. Вот она шарит повсюду, трогает предметы. Комната большая, но рука всё ближе, ближе…
        И вдруг рядом что-то завыло, захлопало, послышались возбуждённые голоса. Все это втиснулось в сон, сон, не вместив новых впечатлений, треснул по шву - и Ева проснулась. На соседском участке случился переполох. Приехала полиция. Сполохи от мигалки озаряли забор. Мама вышла посмотреть, в чём дело.
        - Говорят, кто-то к ним лез… Ужасно надоели, параноики! - сказала мама, зевая.
        Ева напряглась.
        - Кто лез? - спросила она.
        - А я откуда знаю? На камерах какой-то бред… то бабки, то гномики какие-то… Их бы к нам в цирк! Вот где фокусники! Кладёшь пачку кофе в железный ящик, закрываешь на ключ. На другое утро открыла - полпачки кто-то отсыпал и на шоколаде следы зубов…
        И мама легла спать. Через два часа Еву разбудил крик петуха. Петух жил в доме наискосок - у единственной более-менее нормальной соседки, у которой тоже не было камер и электрического забора. Петуха соседка купила два года назад, чтобы его зарезать. Не зарезала. Пожалела. Потом решила, что петух вошёл в возраст, и решила его женить. Купила ему курицу. Потом ещё курицу. Теперь кур у соседки было с десяток, а петух часов с пяти утра начинал радостно встречать рассвет.
        Ева встала и отправилась кормить своих зверей и проверять, кто новый родился за ночь и кто кого съел. К сожалению, такие моменты происходили регулярно. Из дома она вышла пораньше, чтобы не ехать на ужасной электричке в 8:02, которую она теперь боялась. Кто знает - вдруг к ней каждый день прицепляют магический вагон?
        Вот она родненькая электричка в 7:41! Вагоны красные, прекрасные! Люди ходят, люди бродят, люди голос подают. То контролёры толпой пробегут, то безбилетники, то кто-то с динамиком на груди продаёт свежую прессу. Эта электричка хорошая, шумная, а вот та, что в 5:40, - это тихая жуть. Как поезд на тот свет. В вагоне только четыре лампочки горят, все пассажиры сидят тихие, ссутуленные, все отдельно. Кто-то дремлет, кто-то себе шапку натянул на самые глаза - а за окном такая сосущая темень, такая слякоть, и дождь бежит по стёклам.
        Ева доехала до вокзала, вышла и позволила толпе нести себя к турникетам. И тут она увидела их. Четверо мужчин и женщина. Они стояли немного в стороне, у колонн за турникетами, словно кого-то поджидали. Один, держа в руках большой фонарь, направлял рассеянный свет этого фонаря на толпу. Причём не хаотично ёрзал лучом туда-сюда, а держал фонарь так, что невозможно было пройти через турникеты, не попав в луч. У женщины в руках была книга с прорезью в обложке, и если кто-то казался ей подозрительным, она смотрела на него сквозь прорезь.
        Остальные трое обеспечивали охрану - стояли за спинами этих двоих, держа в руках разные предметы. Один - туристический коврик, другой - большую подушку, а третий - дерево с обмотанными пакетом корнями. Предметы вполне невинные, но когда Ева посмотрела на подушку в первый раз, то наволочка на ней была в красный горошек, а когда во второй - красный горошек исчез, зато появились какие-то яблочки, причём даже близко не красные. Да и с деревом творились не меньшие чудеса. В первый раз оно смахивало на яблоню, а потом вдруг стало ёлкой.
        Еву отделяло от турникетов метров десять. Проход в этом месте сужался, и люди, которым она мешала проходить, сердито толкали её в спину. Ещё немного - и силой толпы её должно будет пронести сквозь турникеты, где она сразу попадёт в луч, чего она почему-то боялась.
        Ева попятилась, надеясь выбраться из толпы, и налетела на женщину, толкнув её рюкзаком с учебниками. Женщина не обиделась, даже напротив.
        - Не пропускают? Дуй за мной! Ребёнка затолкали! Дорогу, граждане! - закричала она и, ухватив Еву за лямку рюкзака, потянула её за собой к турникетам. Ева отчаянно рванулась у неё из рук. Женщина, не отпуская, начала кричать ещё громче. Никогда люди не орут так громко, как когда пытаются сделать доброе дело, а им мешают.
        На шум повернулся тот самый тип с фонарём - молодой, с чёлкой как у пони. Напряжённо заскользил глазами по толпе и вдруг вскинул фонарь, осветив подозрительное место. Испытывая неосознанный ужас перед этим лучом, Ева присела на корточки, укрывшись в толпе, а потом на четвереньках поползла назад к электричке.
        Женщина её уже не держала. Пытаясь не думать, как выглядит со стороны, и не слушать ворчание людей, которым она мешала, Ева проползла шагов десять, вскочила, уверенная, что луч ей больше не страшен, - и почувствовала жжение. Повернув голову, она увидела, что к её левому плечу прилипла оранжевая нить. Ева рванула её - бесполезно. Нить растягивалась, как влажный клей, покорно провисала, петляла в толпе, огибая людей, но не рвалась. Ева попыталась избавиться от неё: бегала вокруг столбов, заставляя нить обматывать их, а потом резко дёргала, пыталась скинуть куртку, надеясь, что нить прилипла к одежде, а не к коже - куда там! Избавиться от нити было так же невозможно, как перерубить ножом луч солнца.
        Решив уехать на ближайшей электричке, Ева метнулась к вагонам, но чья-то рука цепко ухватила её за запястье. Она оглянулась и увидела парня. Лица его было не разглядеть: до носа оно было прикрыто козырьком бейсболки, на которую сверху был натянут ещё и капюшон. Отчётливо Ева различала только его губы, часть щеки и носа. Роста среднего, гибкий. Было в нём что-то гимнастическое. Стоял не сутулясь, а даже как бы чуть прогибаясь назад. Ева много повидала циркачей на своём веку и умела уловить эту цирковую расслабленную жилку.
        - Не дёргайся! Магзели тебя заарканили! Теперь паутина так и будет волочиться! - парень кивнул на прицепившуюся к Еве нить. - Ты всерьёз, что ли, думала, что от паутины можно ползком удрать? Теперь слушай… Придётся прорываться!.. Бежим! - Он оглянулся, прикидывая расстояние, и, не отпуская руку Евы, побежал.
        Уже через десять метров у Евы возникло чувство, что её ноги отрываются от земли. Парень тащил её так, словно её прицепили к грузовику. Задевая кого-нибудь, Ева всякий раз вежливо и мягко произносила «ой!». Потом, по мере того как парень ускорялся, она говорила уже «ай!», потом «ах!», а затем и вовсе ничего не говорила, потому что люди валились вокруг, как кегли. Внезапно парень остановился, взглянул на нить и покачал головой:
        - Нет, так не прокатит… Не оторвёмся! Я визжок сейчас метну - не дрейфь! И уши заткни, хоть это и не сильно поможет.
        - Визжок? - не поняла Ева.
        Парень истолковал её слова по-своему. Видно, решил, что она в курсе:
        - Отличный визжок! Заправлен с перебором - мало не покажется! Толпа понесётся, а мы за ней прицепом! А если магзели аркан бросят - стой как столб и глаза закрой, не то запакуют!
        Ева оглянулась. Мужчины за турникетом о чём-то совещались. Потом двое рванули вперёд, а трое, включая и женщину, остались. «Паутина», прилипшая к Еве, тащилась за ней как поводок, служа преследователям путеводной нитью. Они ещё не пробились к Еве, когда из-за спины у девушки вылетело нечто среднее между консервной банкой и юлой. Непонятный предмет пролетел метра три по воздуху, шлёпнулся на землю и начал раскручиваться, быстро набирая скорость. Вначале звук был просто громким, резким и неприятным, словно где-то на крыше испытывали сирену гражданской обороны, а затем у тебя в ушах будто одновременно заскандалили пять тысяч детей.
        Но и это был ещё не предел. Чем стремительнее раскручивалась юла, тем непереносимее, визгливее и противнее становился звук. Он наполнил всю площадь, колол как стеклянные иглы, пробивался сквозь ладони, которыми Ева зажимала уши. От него не было спасения.
        Несколько человек, находившихся к визжоку ближе прочих, звуком были сбиты с ног и отползали на четвереньках - ничего не соображающие, бледные, с распахнутыми ртами. Один мужчина попытался прыгнуть на визжок животом, чтобы заставить его замолчать. И звук действительно стал тише - во всяком случае настолько, что Ева осознала, что рядом с ней стоит парень в бейсболке и капюшоне, дёргает её за руку и орёт ей на ухо:
        - Видела, что он натворил?! Нельзя было на него бросаться! Сейчас такое начнётся! - И он потянул Еву за собой.
        Хотя парень был худощав и лёгок, в толпе он нёсся как пушечное ядро. Кого-то сносил с ног, кого-то огибал, кому-то сипло вопил в самое ухо: «Осторожно! Здесь дети! Дорогу цветам жизни!» - а в следующий миг уже наступал бедному человеку на спину, протаскивая за собой и Еву, едва успевавшую пискнуть «Извините!».
        Они пробежали не больше пятидесяти шагов, когда сзади что-то лопнуло. Это был уже не звук, а дробящая сила, которой невозможно было противостоять. Стёкла трескались и осыпались мелкими льдинками. Гнулся пластик на рекламных стендах, мусорные урны исторгали бумажки. Толпа ахнула, на миг застыла, а потом, распахнув рты и закрыв головы, движимая единым порывом, ринулась на турникеты.
        Тех троих, что пытались преградить дорогу, смело в одно мгновение. Ева увидела только, как мелькнул туристический коврик, а потом его обладатель исчез под ногами толпы. Тип с подушкой, не растерявшись, каким-то образом ухитрился забраться на будку контроля. Ева увидела его уже наверху - деловитого, точно и не страдающего от звуков визжока. Высматривая в толпе ту, к которой тянулась нить, то есть Еву, он неторопливо поднимал над головой подушку. А потом метнул её. И опять было как в электричке: контуры подушки прорвались, повисли неоформленным туманом и растаяли. Сеть, сотканная из плотных серебристых лучей, раскрывшись, стала падать на Еву сверху. Размером она была с хорошую комнату и с очень частыми ячейками.
        - Замри! Глаза закрой! - крикнул её проводник и, отпустив запястье Евы, застыл как истукан.
        Ева послушно зажмурилась. Когда несколько секунд спустя она вновь открыла глаза, то обнаружила, что сеть её не коснулась. Всех же прочих, бегущих рядом, за исключением парня, она накрыла, сразу став невидимой. Люди, накрытые исчезнувшей сетью, продолжали двигаться, но так замедленно, что на их задержание можно было посылать бригаду черепах.
        - Бежим! - рявкнул парень.
        Он вновь попытался сгрести Еву за руку, но Ева, отпрыгнув, смешалась с той частью толпы, на которую действие магии не распространялось. Теперь ей приходилось пробиваться самой, и она сразу уловила разницу. Её завертело, как в водовороте, щепкой прокинуло мимо будки охраны и понесло прямо на колонну. Каким-то чудом она смогла избежать столкновения и, воспользовавшись тем, что толпа, огибая колонну, невольно замедлялась, юркнула резко влево, на узкую лесенку.
        Сбежав на несколько ступенек, Ева оказалась в узком, служебного назначения коридоре. Толстые стены ослабляли звуки визжока. Впереди, далеко, у другой стены здания, угадывался выход на привокзальную площадь - а дальше свобода, свобода!
        Цепляя стены, Ева пролетела коридор. Впереди она уже видела шумящую машинами площадь, но в последний момент её руки ткнулись в решётку. Это была декоративная решёточка, запертая на цепь с замком. И замок детский, и решётка дрянь, но вместе они сразу оборвали надежду Евы на спасение.
        Ева трясла решётку. Цепь звенела. Замочек прыгал. Люди, идущие по площади, с удивлением на неё оборачивались и проходили мимо. И всё было бесполезно. Ева повернулась. По коридору к ней неспешно двигались двое. Один - тот, молодой, с чёлкой, как у пони, - держал в руке фонарь. Его спутник, добродушный на вид дядечка средних лет, нёс дерево - ту самую яблоню, ставшую ёлкой. Пакет на корнях шевелился, как живой.
        - Про паутинку-то забыла! - торжествующе воскликнул молодой и махнул фонарём. Световая нить втягивалась в фонарь, провисшие петли её сматывались, не путаясь. Его спутник провёл деревом по воздуху, стирая туман. Руки Евы отяжелели, а саму её потянуло в сон.
        - Точно девчонка! Без морока! Она же, выходит, и визжок бросила!.. - сказал древоносец.
        Чёлочка молодого подпрыгнула от рвения:
        - Как прикажете паковать? По процедуре?
        Тот, что держал дерево, задумался. На вид он был толстый, добрый и романтичный. Но с переключением в деловой режим. Вот и сейчас на его добром лице отразилось нечто вроде меланхолической грусти, сквозь которую внезапно проступило суровое и твёрдое выражение. Из манной кашки всплыла подводная лодка.
        - По процедуре! - строго подтвердил он, и провисший оранжевый луч натянулся, вновь вписавшись в привычные законы физики.
        - Не шевелись! - торжественно произнёс обладатель чёлочки. - Ты задержана за использование запретных магических предметов, а также за хранение и применение недозволенной магии! По закону я должен зачитать тебе твои права! Ты имеешь право дышать носом или ртом - по своему усмотрению! Глазами молний не метать! Пальцы на руках держать так, чтобы я их видел! Не скрещивать, не шевелить!
        - А волосами шевелить можно? - зачем-то брякнула Ева.
        Всё происходящее казалось ей бредом. Может, надо как во сне: рвануться - и оказаться в следующей серии? Ева так и поступила, но ничего не исчезло. Всё осталось на своих местах. Лишь визжок затих - видно, выдохся. Про волосы Ева сказала, конечно, в шутку, но шутка оказалась смешна только ей. Обладатель чёлочки вздрогнул и тревожно уставился на свой фонарь.
        - Магия горгон? Выше седьмого? - вполголоса спросил его спутник.
        - Сканером не подтверждается. Да кто ж его знает, - тревожно отозвался молодой.
        - Скверно! Хотели по-хорошему взять, а теперь пакуй её в полный кокон, чтоб глазом моргнуть не смогла! Видел я тут одного после магии горгон… Пальцем толкнули - а он в песок… - нервно сказал его начальник и, как копьё выставив вперёд дерево, стал опасливо подкрадываться к Еве.
        Однако добраться до Евы он не успел. Вынырнув откуда-то сбоку, рядом вырос тот паренёк в капюшоне и чем-то быстро кольнул его в спину. Древоносец начал было кривиться, но так и застыл с несформировавшимся выражением ужаса на лице. Паренёк ловко укрылся за его телом и вскинул к лицу руку. Ева увидела конец какой-то трубки. Из трубки вылетела короткая стрелка и воткнулась в ляжку молодому. Тот дёрнулся, удивлённо наклонил голову, чтобы посмотреть на свою ногу, - да так и застыл.
        Парень в капюшоне приблизился к нему и, держа наготове трубку, несильно хлопнул его по плечу. По желеобразному телу прошла волна.
        - Слюна сфинкса… Теперь магзели долго не рыпнутся! Надо следы замести! - объяснил он Еве, после чего выдернул стрелку сперва из ноги молодого, а потом из спины его начальника. Стрелки были короткие и напоминали самодельные дротики - такие пробки с шипом, украшенные перьями.
        Ева оглянулась на держащую её нить. Нить провисла, но тянулась к фонарю в руке у молодого. Ева осторожно приблизилась. Слюна застыла на губе у молодого, словно капелька клея.
        - Он жив?
        - Само собой! - заверил её парень. - Противоядие впрыснут - через час станут как новенькие! А вот помнить будут только тебя! Меня-то они и увидеть не успели! Ох, как нехорошо ты поступила с магзелями! Ещё и карманы обшарила!
        - Какие карманы? - не поняла Ева.
        - Да вот эти… - спокойно объяснил паренёк и, не тратя времени даром, занялся делом.
        Движения у него были опытными, неназойливыми. Он не столько потрошил карман, сколько застенчиво с ним знакомился. К некоторым карманам он лишь прикасался снаружи и сразу терял интерес, другие же деловито и тщательно выворачивал. Вытащил какую-то коробочку, которую, мельком заглянув внутрь, переложил к себе, и закопчённую трубку с короткой ручкой. Между двух торчащих из трубки костей пробегала молния.
        - Блокиратор с электрошоком! - возмущённо сказал парень. - А ещё врут, что его не используют!
        Показывая, как это действует, парень направил трубку с костями на застывшего древоносца, что-то надавил - и того вдруг сильно затрясло. Желе заходило волнами.
        - Не надо! Это же больно! - воскликнула Ева.
        - А если больно - чего они её носят? Раз носишь - значит, получай! - хладнокровно заметил парень и сунул блокиратор в карман. Затем выдернул из руки у молодого фонарь, деловито оглядел его, дважды несильно тюкнул о стену и торопливо бросил на пол. Фонарь погас и с негромким хлопком втянулся сам в себя. Оранжевая нить, тянувшаяся к Еве, исчезла. - Вот! - сказал парень. - За тобой должок! Если б не Филат-стожар - упаковали бы тебя по полной!
        - Филат… кто? - переспросила Ева.
        Парень в бейсболке склонил голову - сначала чуть направо, потом чуть налево, - не веря, что можно этого не знать:
        - О стожарах не слышала?! Ты серьёзно? - Он шутовски поклонился и сдёрнул с головы бейсболку.
        Не старше семнадцати. Кожа смугловатая. Глаза чёрные, с уклоном в цыганщину. Волосы тёмные, вьющиеся. Брови густые, сходящиеся на переносице, волосы в них растут как попало и под разными углами: словно выстригли и приклеили шерсть из шубы.
        Что-то в этом лице - и особенно брови - показалось Еве знакомым.
        - Чего это ты вдруг вздумал мне помогать? - спросила она.
        - Да уж не первый день… - ответил он с усмешкой.
        - А… вот оно что!.. Это ты к нашему стеклу носом прилипал? Следил за мной? Зачем?
        - Да разве это слежка?.. Понять хотел, что ты за человек…
        - И ночью тоже ты? Когда у соседей сирена выла?
        Филат присвистнул с лёгким смущением:
        - Расслабился слегка, не заметил… Целый год провёл в ларце!
        - В каком ларце?
        - Ларец в электричке помнишь? Красиво меня тогда подловили. Многим ещё предстоит сказать спасибо. Хотя есть и приятные моменты. Надеюсь, Фазаноль про меня забыл. Хотя я вот про Фазаноля помню… - Последнюю фразу парень пробормотал себе под нос. Настроение испортилось просто на глазах. Нахлобучил бейсболку и опять накинул капюшон. - Пора уходить! Ты со мной? - он решительно повернулся лицом в сторону площади трёх вокзалов.
        - Там цепь и замок! - сказала Ева.
        - Кошмар! Что ж мы, бедные, будем делать? Не иначе как помирать! - картинно ужаснулся Филат. - У меня ни отмычек - ничего. Придётся тупо пообедать! - Он дёрнул цепь, натянул, а затем, наклонившись, просто перекусил её.
        - Ты железо перегрыз?! - испуганно спросила Ева.
        - Зачем? Я цепь в баранки превратил. Надо теперь или целиком доесть, или с собой забрать, а то меня по магии вычислят.
        Захватив с собой съедобную цепь, Филат перекинул её через плечо и, изредка откусывая от неё, двинулся на площадь. Но вдруг остановился и хлопнул себя по лбу:
        - Совсем забыл! Дай мне что-нибудь… Только быстро!
        - Что дать?
        - Да что угодно! Что-нибудь ненужное!
        Ева сунула стожару жёлудь, подобранный несколько дней назад у школы.
        - Разве это ненужное? Из жёлудя можно дуб вырастить… Ладно, мы не скряги!
        Филат бегом вернулся назад, сунул жёлудь в карман магзелю, у которого недавно забрал коробочку, и, обращаясь к нему, назидательно произнёс: «Стожары не воры! Менять можно, красть - ни-ни!» - и вновь выскочил на площадь.
        Глава 5
        Кап Магр бережёт
        - Писать книги несложно. Надо поселить у себя в голове много разных людей, и чтобы они все рассказывали свои истории.
        - Ага. А потом придёт доктор.
        - Ну и прекрасно. Он и так уже давно живёт в моей голове!
        ЙОЗЕФ ЭМЕТС, ВЕНГЕРСКИЙ ФИЛОСОФ
        На площади Филат подхватил Еву под локоть и повлёк её вдоль здания вокзала:
        - Плохо дело. Надо не светиться, хоть на пару-тройку часов где-то залечь… Как только они своих найдут - план-перехват объявят.
        - Мне в школу надо!
        Стожар ужасно удивился:
        - Ты в школу ходишь?! У людей, что ли? С твоим-то рыжьём?! Зачем?!
        - А экзамены?
        Филат презрительно фыркнул:
        - Вопрос на пять капов! Приобретаешь у меня талисман удачливости, привязываешь его на ручку - он небольшой совсем, просто шнурок с узелками - и начинаешь строчить на бланке чего в голову взбредёт. Чернила ручки сами выпрямляются, переползают на нужные места - и всё… А то некоторые две-три чёрточки мазюкнут, а потом заявляют, что талисман виноват, что они экзамен завалили… А ты не поленись! Нарисуй хоть бегемотика! Создай запас чернил! Один раз в жизни не пожалей себя! Талисман же тебе чернила из воздуха не вытянет!
        Филат дошёл до края вокзального здания и выглянул из-за угла. Внезапно отпрыгнув, он схватил Еву за плечи и, с силой вытолкнув её вперёд, вдруг чужим, с командирскими жестяными раскатами голосом, рявкнул:
        - Эй, магзели! У девчонки рыжьё! Упаковать её!
        Вытолкнутая Филатом из-за здания вокзала, Ева оказалась между двумя мужчинами, для которых её появление стало ничуть не меньшей неожиданностью. Опомнились они быстро. Один подскочил к Еве и схватил её за руку, случайно коснувшись притаившегося под курткой кото-шмеля. Что было дальше, Ева не поняла, но магзель с воплем отдёрнул руку.
        Второй бросил в Еву скомканный носовой платок. Развернувшись в воздухе, платок превратился в грубое холщовое покрывало, которое должно было захлестнуть Еву, но налетевший порыв ветра отнёс его в сторону. Мазнув девушку по щеке, покрывало опутало самого магзеля, и, превращённый в огромный кокон, он забарахтался на асфальте.
        Увидев, что промахнулся, первый магзель выхватил из воздуха блестящее блюдо - и оно вдруг стало выпуклым щитом. Магзель начал теснить им Еву к стене вокзала, но у него за спиной мелькнул коварный стожар. Он театрально раскинул руки с разведёнными пальцами и резко свёл их вместе.
        Воздух тонко и жалобно свистнул флейтой-пикколо, и жестяное колено водосточной трубы, сорвавшись с высот Ленинградского вокзала, ударило в центр вскинутого щита. За первым коленом полетели и другие… Ева ящеркой метнулась вдоль стены вокзала. Она ещё не укрылась, а по щиту вслед за трубами уже барабанили острые, невесть откуда взявшиеся штырьки от электросварки. Спасаясь от них, магзель опустился на одно колено и прикрыл щитом голову. Сверху, хлопая листами, летело кровельное железо. Со всех сторон тяжело катились крышки канализационных люков. Их было не меньше сотни. В одно мгновение герой со щитом превратился в огромную кучу металлолома и исчез из виду.
        Рядом с Евой кто-то хрюкнул от смеха. Филат сидел на асфальте и, тряся головой, переводил дыхание.
        - Сорок капов и пятьдесят два… - едва выговорил он. - Итог: девяносто два капа! Мамочки, я ухлопал двух магзелей, потратив всего девяносто два капа!
        - Ты гад! Гад, гад! - закричала Ева.
        Стожар перестал смеяться.
        - Почему гад? - спросил он с жаждой самопознания.
        - Вытолкнул меня к этим!
        - А что мне оставалось? Нас всего пара шагов разделяла, а ты так ужасно светишь рыжьём! Ты его даже не прячешь!
        - Я не умею!
        - Вот! Не умеешь!
        Грохот наконец затих. Последний припозднившийся люк не докатился до кучи и, закрутившись, мирно улёгся на асфальте. Огромная куча железа, а немного в стороне - барахтающийся, вполне себе целый кокон. Маг смотрел на Еву злобными глазами и во всем случившемся с ним явно обвинял её.
        - Как ты это устроил? - спросила Ева, возвращаясь к Филату.
        - Боевое искусство стожаров. Одержать победу, истратив очень мало магии… Всё, что надо, - поймать чужую магию в момент её зарождения и чуть-чуть подправить.
        - Как?
        - Очень просто. Например, я знал, что у них платок: магзели всегда его носят - любимое их средство задержания. Думаешь, зачем я тебя вытолкнул? Мне нужно было, чтобы ты оказалась между ними. Потому что платок я мог отклонить совсем немного. Помнишь порыв ветра?
        - А щит?
        - Щит - это их новая технология! Отражает всю магию. Атаковать щит бесполезно, и поэтому я просто придал ему новые свойства. Точнее, одно-единственное и то временно, на несколько секунд. Свойство притягивать металлы. Это стоило мне пятьдесят два капа - очень слабая магия.
        - И что? Всё железо в городе собралось на эту слабую магию?
        - Ну, во-первых, не в городе. А во-вторых, своя же магия щита и создала магнитную силу… Сам щит подтаскивал железо - и сам же от себя защищался… Недоработанный артефакт, между нами говоря… Но я понимаю их технические проблемы. Если бы магзели сделали щит экранированным вообще от всего, тогда бы он элементарно залип в пространстве… Потому что поди-ка отличи, где просто воздух, где лёгкий ветерок, а где атакующий ураган… - Филат вскинул голову, к чему-то прислушиваясь. - Нам пора. Шагай спокойно! По сторонам не глазей! Взглядом ни с кем не встречайся! Иди уверенно. Представь, что у тебя есть некая цель - допустим, успеть в камеру хранения, - а все остальные тебе только мешают… Вдруг они тоже в камеру хранения, займут очередь перед тобой и устроят скандал, что на их чемодане муха посидела - подозревай их! Держи эту цель в голове, представляй! У всякого добропорядочного обывателя всегда есть такая близкая цель. Она отпечатывается во всей фигуре, и магзели издали понимают, что человек не шатается, а куда-то там спешит… - Он потянул Еву за руку.
        Площадь они пересекли наискосок, петляя между такси. Из такси выгружались люди, хватали чемоданы. Задние машины нетерпеливо сигналили. Никто ни на кого не обращал внимания. Они почти дошли до моста, когда стожар опять забил тревогу.
        - У нас сложности! - быстро шепнул он Еве. - А теперь попытайся не обижаться!
        - На что?
        - На меня! - и он сильно дёрнул её за серёжку.
        У Евы слёзы из глаз брызнули. Она взвыла и бросилась на Филата с кулаками. Тот защищался, уклоняясь от её ударов, и, пытаясь успокоить, выставлял ладони. Прохожие оглядывались на них с возмущением, некоторые явно прикидывали, не разнять ли их, но нападала девушка, а парень скакал миролюбивым зайчиком и явно потешался.
        - А ну стоп! Мир-мир-мир! Ты мне чуть палец не вывихнула! Это что ещё за фокусы?! - неожиданно крикнул Филат, и Ева отпрянула, потому что голос, которым он это крикнул, был женским, высоким. Более того - это был её собственный голос!
        - Вот! - похвалил Филат всё тем же украденным голосом. - Больше колотить меня не надо! Ты всё отлично сыграла! Арматур малай Тимир-батыр мало-мало проехал…
        - Какой «арматур»?!
        - Магшину синюю видела?
        Ева смутно припомнила, что, пока она колотила стожара, мимо медленно проехала легковушка с привязанной к верхнему багажнику детской ванночкой.
        - Машину? С ванночкой?
        - С какой ванночкой?! Какую машину?! Магшину! Это магзели чесали с телепатическим сканером! А блокироваться ты не умеешь - все мысли наружу! Вот и пришлось притвориться, что ты устраиваешь мне семейную сцену! Вещь, конечно, неприятная, но с точки зрения телепатического сканера - невинная.
        Тут он закашлялся, и Ева узнала кашель своей мамы. Голоса и звуки стожар подделывал легко. Без растягивания рта и заметного напряжения горла. Филат воспроизводил их как птица, которая вообще не видит разницы между голосом человека, гудком паровоза, скрипом двери и собачьим лаем.
        - Откуда ты знаешь, как кашляет моя мама? - спросила Ева.
        - Услышал мельком, когда под вашими окнами ходил… А к передразниванию у меня с детства дар! - ответил Филат и без усилия, как шелуху, отбросив чужой голос, вернулся к собственному: - Уходим, быстро!
        - Никуда я с тобой не пойду! - упрямо сказала Ева.
        Филат драматично вскинул руки:
        - Как это не пойдёшь? Ты ещё спасибо скажи, что я с тобой вожусь! Только подумай, во что ты меня впутала! Мало того что четырёх магзелей упаковала - ты ещё им карманы пропылесосила!
        - Я?!
        - А кто - не я же! Кого они видели? Тебя! Я остался за кадром. Кого паутиной подцепили? Тебя! Жёлудь чей в кармане? Твой! Рыжьё у кого? У тебя! Я-то тут при чём?.. У меня магии меньше, чем у новорождённой феи, не отведавшей ещё цветочной пыльцы!.. Ну всё! Если помощь не нужна - тогда пока! - И Филат небрежно пошёл, сунув руки в карманы.
        Ева, опомнившись, догнала его:
        - Я с тобой!
        - Прекрасно! Теперь под мост!.. Ставим себя на их место. Сбежала девчонка с рыжьём… ухлопала четверых… какой будет их ответный ход?
        - Эй! Неправда! - возмутилась Ева.
        - Привыкай: у магзелей правды нет, есть факты… Первым делом подтянут силы и оцепят площадь. Кого-то пошлют проверять электрички, кого-то в метро… - Внезапно Филат поймал Еву под локоть, заставив её обогнуть тумбу с театральными афишами.
        - Зачем? - задыхаясь от быстрой ходьбы, выдохнула Ева.
        - Как зачем? Посмотри на афишу!
        - И что?
        - Внимательнее посмотри!
        Спектакль назывался «Чудес не бывает». И тут же сами факты доказывали обратное. Лицо с бумажной афиши ёрзало глазками по улице.
        - Не бойся! Он только вблизи видит! Ишь чего учудили! Афиши оживили и шпионить заставили… Сколько ж магров надо было ухнуть! - Филат покачал головой. - И тот пост у турникетов! Целых пять магзелей! Там обычно и одного не стоит… Кому-то ты очень насолила! Вот только интересно - кому? Рыжья-то у тебя не особо много… - Филат цокнул языком и вдруг потянул Еву направо, к магазину с зеркальной витриной. - Давай мы тебе внешность слегка подправим! Конечно, серьёзные маги, которые выше четвёртого уровня, тебя и под мороком увидят, но против афиш и прочей мелочёвки сработает на ура!
        Он ещё только обещал, а из кармана уже была извлечена грязная соломенная шляпа с цветочками - крошечная, не больше рублёвой монеты. Стожар подул на шляпу, заставив её увеличиться, после чего нахлобучил её Еве на голову.
        - Вот теперь вы красавица! Очень-очень вам идёт! Ещё бы шарфик добавить! Лучше всего светленький! - сказал он льстивым женским голосом, явно украденным у какой-то продавщицы.
        Филат развернул Еву за плечи и придвинул к зеркальной витрине. Ева увидела мощную, как ярмарочный борец, старуху, ярко накрашенную, недовольную, всем своим видом сообщающую: «Сегодня я никого ещё не разорвала в клочья!»
        - Ой, мама!
        - Какая же это мама? В том магическом магазине, где я это… выменял, на шляпке было написано «Кошмар апа». Баба-яга, стало быть… Вот теперь пусть афишки тебя сколько угодно разглядывают! А мы прорываемся к Кызыл Майдану!
        - Куда-куда?
        - Ты что, не местная? Кызыл Майдан - Красная площадь. Но на сам Кызыл Майдан нам не надо. Нам поближе, в «Тихую пристань». - Филат перестал играть с голосами и стал серьёзным. - Местечко, конечно, сомнительное. Зато туда магзели меньше чем отрядом не суются, да и то не часто!
        - А что это за «Тихая пристань»?
        - Трактир один, для своих… Надеюсь, меня там не забыли. Тут недалеко, на Сретенке!
        - Далековато.
        - Мы по-умному срежем, через старую Пушкарскую слободу. Артиллерии фузилеры там проживали и пороховые мастера. А уж вдовы пушкарские - это отдельная тема! В сказках стожарских о них рассказывается! Знаешь, что такое вдова пушкаря? Это царь-пушка, да ещё умноженная на царь-колокол! Пушкари вечно глухие были, с ними по-тихому нельзя. Так что вдовы у них шёпотом скажут - свечки гаснут! - Выражение лица у Филата стало восхищённое, даже просветлённое. Вспомнилась ему мама-стожарка, праправнучка пушкарской вдовы. И как она открывала голосом форточки, а уж чашки, которые она бросала в стену, не осколками падали, а рассыпались в пыль. - А через слободку, стало быть, к купцу Малюшину, в «Тихую пристань»… - продолжал Филат. - Сретенка, дом девять. Меблированные комнаты, торговые лавки, аптека и трактир. Не знаешь Малюшина? Он, правда, умер лет двести назад, так что теперь его редко когда встретишь.
        Поняв, что жизнь никогда уже не будет прежней, Ева издала долгий воющий звук. Стожар внимательно прислушался к её вою.
        - У тебя, часом, оборотней не было в роду? Уж больно натуралистично воешь… Ты не бойся сознаться… Мы, стожары, по легенде от керкопов свою историю ведём. Был такой народец, который у Геракла палицу и шкуру немейского льва одолжил. Геракл обозлился, в погоню кинулся, чуть их всех не перебил. А я так думаю, что смотреть Гераклу лучше надо было! Наверняка где-то в траве монетка медная лежала или огрызок. А он так сразу руки распускать - нехорошо!
        - Так это ведь давно было!
        - Давно. Но всё это в стожарских сказках осталось. А вот, к примеру, Карл Великий - ну в честь которого все правители стали называться королями, - был очень толстый. Но тогда большой живот был настолько в диковинку, что женщина, едва увидев толстого мужчину, сразу в него влюблялась. Думала, может, раз он такой толстый, то и я с голоду не помру, и детишки как-нибудь прокормятся. И вот он, этот Карл, настолько часто ел, что даже ночью у его кровати стоял золотой кубок с вином и на серебряном блюде лежал кусок жирного мяса. И тут однажды он просыпается, начинает шарить - и видит, что блюдо с кубком исчезли, а на их месте стоит деревянная миска с варёным горохом и горшочек с чистой водой. Ну разве не прелесть! За водой-то стожарам шут знает куда бегать пришлось!
        Беседуя с Евой, Филат задумчиво поглядывал на неё. Соображал, решал для себя, сомневался. Словно усматривал в Еве что-то очень его интересующее, но вместе с тем и не знал, как к этому подступиться.
        - Ножками… Ножками работаем. Стожара ноги кормят! - приговаривал он.
        Ева стожаром не была, и его скорость выдерживала с трудом. Филат ловко петлял между домами, предпочитая тихие переулки оживлённым улицам. Если где-то попадался забор, он не смущался и быстро, раньше, чем Ева успевала испугаться, почти перебрасывал её через него. Потом и сам перебирался. В худых руках его таилась сила железа. Карабкался он с лёгкостью необыкновенной. Где можно было зацепиться хотя бы пальцем, он тут же цеплялся, перехватывался и карабкался дальше. А уж прыгучестью обладал кошачьей. На преграды выше своего роста заскакивал, просто коснувшись их рукой.
        Но сам Филат был собой недоволен:
        - Ослаб я как-то… Год в ларце - скверная штука!.. Устала?.. Потерпи ещё чуть-чуть… Перемахнём на ту сторону строительного котлована, дальше лёгонькая двухметровая стеночка - и мы почти на месте… Так - пара-тройка улиц! Давай подсажу! Как упадёшь - вопи!
        Упав, Ева действительно завопила и сразу тревожно вскинула глаза. С ближайшей остановки на неё изумлённо глазели человек десять. Толкнув Филата локтем, она незаметно показала ему на них:
        - На нас смотрят!
        - Ещё бы! Притворяются, будто никогда не видели бабульку, спрыгивающую с забора…
        - Они нас фотографируют!
        - Человека под мороком фотографировать бесполезно… Ну ладно, если тебя это всё напрягает, давай поймаем такси!
        Осматриваясь, Филат двинулся по улице, внимательно разглядывая столбы.
        - Что ты делаешь? Разве такси не через приложения заказывают? - спросила Ева.
        - Через приложения заказывают не такое такси. Наше ищут иначе…
        На одном из столбов обнаружился знак, который Ева поначалу приняла за сварочный шов. Стожар коснулся его пальцем.
        - Ишь ты… не чистят его, грязью забрызгало… Никто работать не хочет! - сказал он и сунул грязный палец в рот. Этот способ стерилизации предметов казался ему самым надёжным.
        Не прошло и минуты, как откуда-то вынырнул невероятный рыдван. Жёлтого цвета, с обычными для такси шашечками, но без стёкол и без колёс. Отсутствие колёс ничуть не мешало рыдвану лихо входить в повороты. Задние двери, утраченные в уличных боях, у него были приделаны от другой магшины.
        Таксист открывать двери не стал и просто вытек через лобовое стекло. Ева едва не охнула. Перед ней был джинн.
        - Куда едем?
        - Сретенка, девять.
        Таксист пожевал губами:
        - Срэтенка? Далеко, брат. Два магра, брат.
        - Один магр. Не зеленью, а рыжьём. Платит она… - сказал Филат негромко.
        Таксист искоса взглянул на Еву, что-то углядел и очень оживился:
        - Договорились, брат! Такой хороший большой мама за пятьдесят капов довезу! По рукам, брат?
        - Идёт! - кивнул стожар, и его рука провалилась в мягкую и бесплотную руку джинна.
        Джинн подобострастно распахнул двери. Ева и Филат расположились на заднем сиденье. Внутри такси выглядело тоже не слишком презентабельно. Двери оказались искорёжены и обуглены, а из прожжённого сиденья торчали пружины.
        - Что с магшиной? - спросил Филат.
        - Бэда! Дэтей много, брат, магшина старый!
        Джинн плюхнулся за руль и погнал. Летел он как на пожар. Большинство перекрёстков не переезжал, а со страшным грохотом перескакивал. Удар об асфальт всякий раз швырял Еву и стожара вперёд. Ева уже сомневалась, что добираться на такси было хорошей идеей. Лучше через заборчики попрыгать. Разницы почти нет. Только там ты сам прыгаешь, а тут тебя без подготовки швыряют.
        - А почему никто не замечает, что мы без колёс? - шёпотом спросила Ева.
        - Морок… - пояснил стожар. Он восседал рядом с Евой как божок с лицом, сообщающим миру: «Красиво жить не запретишь!»
        Джинн повернул к ним голову. Один его глаз переполз за затылок, продолжая следить за дорогой.
        - А это, брат, мои дэти, брат! - сообщил он и ткнул пальцем в снимок, прикреплённый на приборной панели.
        Ева попыталась сосчитать детей, но сбилась на шестом десятке. Малютки джинны напоминали крошечные привидения. Белые шарики с неоформившимися, из облака вылепленными лицами.
        - А сколько у вас детей? - спросила Ева робко.
        - Двести, сэстра! - сказал джинн самодовольно. - Но я недавно женат, сестра! Я, сэстра, ещё молодой!
        - Ты что, не знала? - шепнул Филат. - Джинны - восточные элементали воздуха. Джиннчики рождаются на свет крошечные, чуть больше фасолины, а потом быстро растут.
        Такси пронеслось через переулок, шахматным конём перепрыгнуло пару перекрёстков и остановилось, врезавшись в одну из припаркованных машин. Джинн сильно не заморачивался торможением.
        - Приехали, брат! Срэтенка!
        - Огромное спасибо! - сказал стожар. - Ева! Коснись его руки и подумай «пятьдесят капов…».
        Таксист цокнул языком:
        - Нэт, сэстра! Нэ пойдёт! Быстро довёз! Нэ думай «пятьдесят капов»! Болше думай!
        - Ну хорошо! Ева, подумай «один магр»!
        Джинн ухмыльнулся:
        - Нэт, сэстра! Нэ думай «один магр». Болше думай! Силно много думай, сэстра!
        - Куда уж больше?! - возмутился Филат. - Мы договаривались на магр. А вы сказали «пятьдесят капов»!
        - Правилно, брат: пятьдесят капов! - охотно согласился джинн. - Но нэ за вэсь путь, брат! Пятьдесят капов - это чтобы сэсть! А чтобы ехать - это другое! С теэбя сорок магров рыжьём, сэстра!
        - ЧТО?! - вскипел стожар. - Да за сорок магров можно половину твоей магшины купить!
        - Почему полмашины? Всю магшину можно, брат! У меня магшина плохой! Но мы так договорились, брат! - спокойно сказал джинн. - Сорок магров рыжьём за проезд!
        - Тогда мы вообще не заплатим! - вспылил Филат. - Ева, уходим!
        Он попытался открыть дверь, но та не поддалась. Так вот почему двери изнутри такие искорёженные! Они были явно не первыми пассажирами, старающимися отсюда выбраться.
        - Бэсполезно, брат! - сочувственно сказал джинн. - Полный магический блокировка, брат! Хоть тараном бэй, брат! - Физиономия у него была торжествующая. Рот, нос и оба глаза сползлись в одну кучку.
        - Прекрасно, брат! - сказал Филат. - Нас не выпускают из такси! Ева, мы здесь поселяемся!
        Джинн пожал плечами:
        - Сколко угодно, брат! Хоть на мэсяц. Толко за отделную плату, брат! Сто магров в день! И рыжьё запрэщено, брат! Вы нарушаете закон. Ай-ай!
        Стожар в последний раз врезал по двери локтем и задумался. Джинн самодовольно скалился.
        - Ты тоже нарушаешь закон, брат! - сказал Филат.
        Джинн вздохнул, раздувшись в маленькое облако.
        - Что дэлать, брат? У мэня дэти много! - сказал он.
        - Ладно… - кивнул стожар. - Я понял, якорный бабай. Ты думаешь, ты самый хитрый? Прекрасно! Ева, ори «Я принцесса! Меня похитили!». Запомнила? Ори вон туда, в оповещатель! - Он показал на большое, словно из воска вылепленное ухо на приборной панели джинна. Джинн торопливо попытался накинуть на ухо тряпку:
        - Какой такой прынцесс? Нэт тут никакой прынцесс! Никто тэбе нэ поверит, сэстра!
        - Какая разница: поверят или нет. Когда Ева начнёт вопить, сработает оповещающее заклинание. Будет зафиксировано обращение. И обязательно пришлют экипаж на проверку. А это международным скандалом пахнет. Кстати, твоё корыто давно проходило магосмотр? Талисманы подвязаны правильно?
        Ева набрала в лёгкие воздуха, но Филат легонько нажал ей пальцем на руку, чтоб повременила. И Ева сразу же вспомнила, что они и сами скрываются. Причём рискуют куда больше, чем джинн.
        Однако таксист этого не знал и был склонен пойти на мировую.
        - Зачем ругаешься, брат? Зачем обижаешь? Плати два магра - и иди! - сказал он.
        Следуя указаниям стожара, Ева коснулась руки таксиста. Запястье у джинна было воздушное, но всё же ощутимое, будто погружаешь пальцы в липкий кисель.
        - Сосредоточься! Ничего представлять не надо. Просто подумай!
        «Два магра», - послушно подумала Ева и почувствовала, как из её пальцев в джинна перетекла жёлтая капля.
        - Спасыбо, сэстра! Дэткам, сэстра! Много дэтков у мэня! - умилённо сказал джинн, и двери такси распахнулись. - Если нужно будэт куда поехать - зовите! Абу Али Хусейн ибн Ибрахим аль-Хайям ан-Нишапури! - крикнул он им, высовывая голову из магшины.
        - Ага. По пятьдесят капов за метр… - сказал стожар.
        - Нэт, брат! Уже дёшево будэт! Договоримся, брат! Счастливо, сэстра! Нэ свэти так рыжьём! - крикнул Абу Али Хусейн, и такси умчалось, совершая невероятные прыжки через мешающие ему автомобили. Теперь, когда пассажиров не было, Абу Али вообще с магшиной не церемонился. Магия магшины заключалась явно не в тех её частях, которые можно испортить или разбить.
        - Уф! Опять чуть не влип в историю! - покачав головой, сказал стожар. - С джиннами всё непросто… Пообещают не убивать тебя - а потом скинут с ковра-самолёта.
        - Нарушат клятву?
        - Почему? Они обещали не убивать, а про не скидывать с ковра речи не было. Убила тебя земля! Или обещают не проливать кровь - и тут же утопят. В общем, Восток - дело тонкое.
        - В ларец тебя тоже джинн засунул? - спросила Ева.
        - Засунул-то джинн, да открыл его не джинн… - непонятно объяснил стожар.
        - А каково это - сидеть в ларце?
        Филат подвигал губами:
        - Время проходит как длинная размазанная ночь, и физически ты не меняешься. Что-то такое бредится. Словно тебя кто-то напугал, ты в ужасе восклицаешь «О-о-о-о-хо-хох!» - а это всё тянется, тянется до бесконечности, а когда наконец доходишь до «хох», то уже всё… Ларец открыт, и ты на свободе!
        - Ты видел всё, что было в вагоне?
        - Кое-что видел, а потом сразу спрятался… - неохотно ответил стожар и заметно помрачнел.
        ?
        День был тёплый. На новой детской площадке недалеко от Сретенского монастыря носилась детская мелочь. Рядом на лавке дремал смешной старичок в яркой лыжной шапочке. Один мальчик закричал приятелям:
        - Давай в вампиров! Я всех кусаю, а вы убегаете!
        Старичок в лыжной шапочке открыл глаза и, поморщившись, спросил:
        - Господа, а нельзя поиграть во что-нибудь здоровое? В салки, в вышибалы? Кирпичами, на худой конец, покидаться? Что ж вас тянет на всё такое маргинальное?
        Дети тревожно покосились на него и на всякий случай отбежали.
        - Какой дед интересный! - шепнула Ева.
        - Да, неплохой. Он завязал… - рассеянно ответил Филат.
        - Завязал? С чем завязал?
        - С прошлым. Они с Дракулой вместе начинали, но потом разошлись дорожки. Вначале этот дедок лавку мясную открыл, это где-то при царе Борисе было, потом, в петровские времена, занялся помидорами - они тогда в новинку были… Это он первым в Россию помидоры привёз и моду на них ввёл. Они тогда назывались pomo d`oro - «золотое яблоко» или «яблоко любви». Делали из них приворотные зелья! Считалось, что невозможно не влюбиться в женщину, которая накормила тебя помидорами, а цветок помидора приколола на платье!
        Ева с тревогой взглянула на старичка. Тот, почувствовав её взгляд, привстал и приветливо улыбнулся, продемонстрировав желтоватые зубы, из которых глазные выглядели заметно белее. Ева в ответ улыбнулась ему тоже.
        - Правильно всё сделала! - шепнул Филат, незаметно стиснув ей руку выше локтя. - Прям учить ничему не надо! Когда мы улыбаемся, мы показываем противнику, что у нас тоже имеются зубы и мы тоже можем кусаться… Мол, лучше будем друзьями!
        Старичок, видно, тоже истолковал улыбку Евы в таком же стожарском смысле, потому что галантно раскланялся, шаркнув по песочку ножкой. Тут надо не забыть, что дело происходило на детской площадке и вокруг бегали хорошо упитанные, в вампиров играющие дети.
        Кивнув старичку, Филат потащил Еву по направлению к ближайшему дому. Закруглённый угол этого дома смело нарушал всякую строительную геометрию, выступая, как нос корабля. Дом был подобен «Титанику» - громадному, не затонувшему, невесть какими волнами занесённому в центр сухопутной Магсквы. Круглые иллюминаторы стали полукруглыми частыми окнами, железные бока окаменели, пароходные трубы превратились в кирпичные.
        «УЛ. СРЕТЕНКА, 9», - прочитала Ева на синей вывеске.
        - А там, куда мы идём, вампиры есть? - спросила она мнительно.
        - Вряд ли. Хозяин «Тихой пристани» на дух их не переносит. Какая-то запутанная семейная история с покусанными родственниками. Вон, значок видишь? - Филат кивнул на едва заметный знак в арке, нанесённый из баллончика. Знак походил на головку чеснока. - Это означает, что упырям вход воспрещён. Но они всё равно временами заходят поскандалить. Мол, не толерантный подход, предвзятое отношение и всё такое. Такие битвы тогда начинаются - вся Сретенка ходуном ходит. Видишь? - Филат ткнул пальцем в водосточную трубу, из которой был выгрызен - это было ясно по отпечатавшимся зубам - приличный кусок.
        Чем ближе подходил Филат к дому-«Титанику», тем озабоченнее становился.
        - Погоди… Давай пару минут посидим… Тревожусь я за тебя… У тебя вроде рыжьё есть - но ты ведь не маг? Больно уж странно себя ведёшь и ничегошеньки не знаешь!
        ?
        Место, где стожар предлагал посидеть, было укромное: крошечная скамеечка, сваренная неизвестным умельцем из железнодорожных рельсов. Располагалась она метрах в тридцати от дома-«Титаника». Рельсы были холодные и мокрые. Ева открыла рюкзак, мучительно прикинула, на какой из учебников сесть, и выбрала алгебру.
        Стожар уселся рядом, вытянув ноги. Ноги у него были худющие, вытертые на коленях джинсы пузырились и не отличались чистотой.
        - Чутьё у меня на это дело, стожарское чутьё. Рыжьё у тебя интересное! С потолка такое не падает. Где надыбала? - спросил Филат.
        Под мышкой у Евы шевельнулся котошмель.
        - Нигде, - с вызовом ответила Ева.
        - «Не знаю» или «не скажу»? Ладно, дело личное… Все имеют право на тайну. Я в электричке тебя видел и знаю, что ты не с этими… то есть не с Пламмелем, и от магзелей бегаешь… Это мне понравилось. Хорошо, когда человек сам за себя и никому не верит… - Стожар взглянул на закруглённый дом. - Слушай… Местечко тут аховое… ты держись со мной рядом и помалкивай… морок у тебя хороший, отпугивающий, с истерическим оттенком. Маги ниже четвёртого уровня его не просветят, а которые повыше, те, если и просветят, помалкивать будут, приглядываться… Народ тут осторожный. Элементали нейтралитет держат. Сказочники тоже… Они если и увидят что в тебе, магзелям докладывать не станут. Им что магзели, что люди - без разницы… Они в наши разборки не встревают, как мы не встревали бы в разборки мух и, допустим, комаров. Понимаешь?
        - Нет. Кто такие сказочники?
        - Русалки, феи, лешие, кентавры, дриады, домовые и прочие антропоморфные, которые раньше нас появились, в эпоху молодого мира… Они настолько древние, что им отдельных людей даже особого смысла запоминать нет - у нас слишком быстро меняются поколения… Разве что какой-то слишком уж интересный человек!
        - А элементали кто такие?
        - О, элементалей целая куча! Духи стихий. Обычно выделяют духов воздуха, огня, земли, воды… Но на самом деле существуют ещё плазма, звук, молния, свет… Тут лучше не вникать - всё равно не разберёшься. Например, элементали воздуха. Они есть?
        - Ты их сам только что назвал!
        - А что такое воздух? Нету никакого воздуха! - Филат вскинул руку, загибая пальцы. Пальцы у него были сильные, длинные, но сомнительной чистоты и с обкусанными ногтями. - Воздух - это… вспомнить бы… двадцать один процент кислорода, семьдесят восемь процентов азота, один процент аргона и полпроцента углекислого газа. И вот какой-нибудь элементаль, допустим, повелевает азотом. Другой пытается рулить аргоном, а третий - кислородом. Конечно, всем кислородом он повелевать не может, один дух в смысле… У него на это магии бы не хватило. Какая у него сила? Ну магров в триста, примерно. На триста магров можно испортить погоду над какой-нибудь деревней, но на город уже сил не хватит… Ясно?
        Ева вежливо замычала. Мычание - звук универсальный. Его можно истолковать в самом разном смысле.
        - Опять же! Например, элементаль кислорода… Он, получается, к воздуху приписан, раз кислород? А в воде - H^2^О - кислорода что, нет? Значит, он, получается, и по ведомству воды проходит? А огонь? Ему для реакции кислород не нужен? А водородные элементали? Эти вообще из цикла «в тихом омуте»… Сидят такие тихие-тихие, пальцем в носу ковыряют, а чуть что - начинают всех запугивать водородной бомбой! - Внезапно Филат замолчал и напрягся.
        К дому номер девять по Сретенке, раскачиваясь, приближался странный тип. Был он огромного роста, очень плотный. Земля под ним содрогалась. Порыв ветра распахнул его расстёгнутый плащ, и Ева увидела тело из красной глины. Внутри глины различался ещё один силуэт - как бы человек изо льда. Внутри ледяного человека, примерно на уровне его грудной клетки, помещался маленький силуэт человека. Этот был уже ничем не заполнен, и грудь гиганта зияла пустотой.
        Великан дошёл до антикварного магазина - крошечного, занимающего буквально одну комнату на первом этаже, - быстро оглянулся, что-то сделал с дверью и исчез.
        Ева дико уставилась на Филата:
        - Ты видел?!
        - Ага… - кивнул он. - Прям без морока шастает! Хотя, думаю, морок у него всё же имеется… Которые совсем без магии и не сказочники - те его обычным человеком увидят.
        - Кто это?
        - Албыч. Личность уникальная. Голем, потерявший душу. Слышала что-то про големов?
        Ева вспомнила гиганта в электричке, мраморную голову которого расколол Пламмель.
        - Даже видела. Атланты разве не големы?
        - Атланты - големы для армейских и полицейских нужд. Албыч умнее любого из них в сотню раз, да и магии в нём гораздо больше.
        - А зачем изначально лепили големов?
        - Для совершения какой-либо разовой миссии. Разрушить стену города, раскидать неприятельское войско. Големы не боятся стрел и пуль. Первое время главную миссию голема записывали прямо у него на лбу.
        - А когда миссия была выполнена, голем рассыпался на части? - спросила Ева, что-то смутно припоминая.
        - Поначалу так и было. А потом госмагов задушила жаба, и это правило стали хитро обходить. Чтобы голем не рассыпался, в голову ему вкладывали бумажку с текстом, а на бумажке писали что-то абстрактное - такое дело, которое нельзя выполнить целиком и полностью. Ну там «Мой труд - родину защищать!» Не «защитить», а именно «защищать». Поди пойми - выполнил ты миссию или можно ещё маленько позащищать?.. Но с Албычем тут всё сложнее. Он не обычный голем.
        - А какой?
        - Единственный в своём роде. Обычные големы туповаты - но не Албыч. Албыча кто-то сделал много лет назад. Многие говорят, что Фазаноль, хотя прямых свидетельств нет, - по лицу Филата прошла тень какой-то давней тревоги. - Албыч - трёхконтурный голем. Снаружи он из глины, внутри - голем из льда. Это даёт ему интеллект. Все ледяные существа имеют способности к математике. Строение кристаллов, сложнейшие формулы - это им как семечки щёлкать.
        - А лёд не растает?
        - Пока, как видишь, не растаял. И третий контур внутри Албыча - это огненный человек. Это его душа.
        - Но там ничего нет!
        - Да. Душа потерялась. Причём уже давно. Албыч ходит и её ищет. А пока что он без души, и связываться с ним тебе не советую. Опасный очень тип, сильный и умный. Магзели давно к нему подбираются, да всё впустую.
        - А для какой цели был сотворён Албыч? - спросила Ева.
        - Быстро схватываешь… А вот не знаю! Ну, может, Фазаноль знает, если правда, что он его сотворил. Хотя, видишь, за двести лет Албыч так и не выполнил свою цель. То ли цель слишком большая, то ли что-то пошло не так, когда потерялась душа. Это единственный в мире голем с душой, хотя и потерянной.
        - А буквы на лбу нельзя прочитать?
        - Буквы на лбу давно уж писать перестали. Некоторые, правда, голему татуировку какую-нибудь за ухом сделают мелко, а порой напишут непонятное пророчество: «Этот голем задует солнце!» И несчастный голем, всё на свете перепутав, всю жизнь бегает за Пушкиным и дует на него, потому что Пушкин - солнце русской поэзии.
        - Кто такой Фазаноль? - спросила Ева.
        И сразу же почувствовала, что последний вопрос был лишним. Стожар тревожно оглянулся, проверяя, не стоит ли кто за спиной. Потом стал грызть ногти - ну что за детский сад! Раз уж взяли тебя героем - так будь хоть в привычках своих величествен!
        - Фазаноль… У него огромные запасы жёлтой магии. Колоссальные! Его ищут, конечно, но вряд ли когда-нибудь найдут.
        - А откуда он взялся?
        - По слухам, Фазаноль родился в западных губерниях Российской империи лет около двухсот назад. Детство провёл как положено всем злодеям. Не кушал кашку, огорчал маму, дёргал кошек за хвост. Потом подрос и стал сидеть в отцовской лавке. Отец чем-то приторговывал, что-то менял, вроде даже скупал краденое. А однажды - неизвестно как - Фазаноль получил очень много жёлтой магии. Говорят, он слился с титаном или с какой-то древней магической тварью… То ли он её убил, то ли как-то иначе. Тут никто ничего не знает… С этого мгновения сын лавочника просто исчез.
        - Жёлтая магия - это рыжьё? - спросила Ева.
        - Само собой. Его извлекают из магических существ! Рыжьё - это их жизненные силы! Когда животное тебя любит, оно радостно делится этими силами и само не ослабляется… Ну вроде как солнце, отдающее свой свет. Или как шерсть у овцы. Её стригут, но овца от этого не сильно страдает. А вот когда ты животному враг… Тут они рыжьё обычно не отдают - их надо убить, ранить, всячески ослабить. Вроде как сдирать шерсть вместе со шкурой. И так долго бедолаг преследовали и убивали, что они уже человеку не верят - прячутся, нападают первыми, драконы выдыхают огонь… кто как может…
        Ева кивнула. Что-то уже начинало складываться.
        - А откуда вообще взялась жёлтая магия?
        - Жёлтая магия - магия молодого мира.
        - Первомира?
        - Да. Вроде этого. Вспомни греческие мифы! А ведь это ещё отголосок! Когда появились греки, чудеса уже шли на убыль. Магия иссякала. Но и тогда ещё оставались титаны, циклопы, горгоны. Стоглавые чудища, сторукие, стоногие - какие угодно… А до этого что творилось в молодом мире? Представить себе боюсь! Какая-нибудь скромненькая с виду зверушка могла выпустить пятиметровый фонтан плазмы, после чего скромно спрятаться под листик. - Стожар в восторге подпрыгнул, забыв, что сваренная из рельсов скамейка скользкая. Съехал с неё, свалился на спину, но и на асфальте продолжал радостно говорить: - И главное!!! - до сих пор непонятно, откуда магия бралась. Ну что сила первотворения - это ясно. Но вот как она распространялась? Одни считают её остаточной энергией создания молодой Земли. Другие - что тут как-то замешаны вулканы, потому что многие чудища именно из недр прорываются… Третьи говорят, что магия выступала по утрам как роса - мелкими такими каплями, и были эти капли повсюду, миллиарды капель! Они испарялись, смешивались со всей остальной водой, включались во всеобщий круговорот и таким образом
наполняли Землю чудесами. Потом, уж не знаю по какой причине, всё стало оскудевать, и теперь магии не так уж и много… Её приходится буквально наскребать по каплям! Оттого и слово «кап» - минимальная единица измерения магии. - Филат поёрзал лопатками и забрался на лавочку. - Например, чтобы поднять вон ту бумажку… - он кивнул на обёртку от шоколадки, которую ветер толчками двигал по улице, - мне нужно потратить пять капов. Это не очень много, но лучше я подойду и подниму её рукой, потому что… пословицу знаешь?
        - Копейка рубль бережёт?
        - Это у вас. У нас - кап магр бережёт… Но суть ясна!
        - А чтобы поднять вон ту машину, сколько нужно капов? - спросила Ева, кивнув на припаркованную легковушку.
        - Капов? Тут уже не капов - думаю, магров пять… В одном магре сто капов. Так что машинами швыряться - удовольствие дорогое, да и запреты опять же. Не стоит лишний раз к себе внимание привлекать. Людям потом, правда, память подправляют, но это большая возня…
        - То есть магры - это деньги?
        - И деньги, и не деньги. Это измерители мощности магии. Но одновременно как бы и деньги, потому что их можно передавать друг другу. Например, ты могла бы передать мне своё рыжьё… чисто теоретически… - Филат кашлянул с преувеличенной застенчивостью. - Всякое магическое действие сколько-то стоит! - продолжал он. - Вскипятить холодную воду до состояния горячей - примерно девять капов. Это если стакан. На чайник потратишь гораздо больше. Поэтому мы магию бережём и пользуемся обычным электричеством.
        - А телепортация?
        - Запрещена и надёжно блокирована. Слишком много магов гибло. Так что все либо ходят ножками, либо летают на всяких штуках.
        - То есть любой, у кого есть рыжьё, преступник?
        Филат недовольно дёрнул подбородком:
        - Тут какая история… Я же сказал, что рыжьё - энергия первотворения, полученная от магических существ?
        - Да.
        - Вот! Чем меньше магических существ какого-либо вида сохранилось - тем больше в них магии. Например, в самом последнем исландском драконе магии будет очень много. Если же это какой-нибудь распространённый дракон, например китайский ленточный, рыжья в нём меньше, потому что оно распределено по всем существам его вида. Если ты убьёшь ленточного дракона - магия просто уйдёт к его братьям, и всё.
        - Зачем убивать? А сами они не поделятся?
        Стожар хмуро взглянул на Еву:
        - С тобой - возможно. У тебя дар. Но всё же драконы большой щедростью не отличаются. И отдаст он далеко не всё, что у него есть. И поэтому для получения рыжья магических животных нередко убивают… Причём не сразу, потому что магия может уйти к другим, а извлекают магию по капле, ещё при его жизни. А когда не останется ни одного капа - существо погибает… Тут как с природой. Можно вылавливать каждый год по тысяче рыб, давать озеру восстановиться - и так много лет подряд. А можно сразу поймать сто тысяч, вычерпать всю ряску, продать весь песок - и после этого в озере даже малька не останется… Вот у нас, сожри их дохлый хмырь, чаще выбирают второй способ!
        - А какой магией можно пользоваться? - спросила Ева.
        - Зеленью. Зелёную магию дают магические растения. Мандрагора, например, или слизь-трава[1 - Слизь-трава - одно из названий алтея. Ещё его называют просвирняк, проскурняк, просвирка, калачики, собачья рожа. (Прим. ред.)]. Есть и редкие - совершенно уникальные. Многие считаются вымершими. Цветок кадупул, цветок «клюв попугая», нефритовая лоза, гибралтарская смолёвка, пуйя рамонда. Чем реже растение, тем больше магров оно даёт. Правда, в некоторых случаях ждать приходится долго. Слизь-трава уже через полгода какие-то капы даст, а какая-нибудь сосна Мафусаил или ель Старый Тикко пять тысяч лет расти будет, пока хоть что-то получишь. Правда, там уже не кап. Там больше.
        - Мм… А если, допустим, вырастить целое поле слизь-травы или нефритовой лозы? - спросила Ева.
        Филат фыркнул:
        - Думаешь, ты первая догадалась? Так примерно и делают. Только когда чего-то слишком много, капов получаешь меньше. Опять же зелёная магия - она всё-таки похуже рыжья. Требуется её больше, и многие магические техники работают только с рыжьём. Они, конечно, запретные, эти техники, но… - Филат красноречиво качнул в воздухе рукой. - Да и техник этих такое количество… голову сломаешь… это только в ваших фильмах всё просто… я люблю их смотреть и ржать… волшебной палочкой взмахнул, заклинание сказал… Иногда ещё про руны вспомнят.
        - А что? Не работает?
        - Есть и такие варианты, только это как пальцем небо закрыть. Заклинание - это что? Вербальная магия. Волшебная палочка - накапливающий артефакт. Танец призывания дождя - танцевально-обрядовая магия. Ещё есть магия вампиров, сказочников, магия элементалей - она вся разная.
        - Как разная, когда она только жёлтая или зелёная?
        - Это да. Но источники магии и сама магия - разные вещи… Вот, допустим, волшебное ружьё. Допустим, это артефакт невиннейшей зелёной магии. Висит себе на стене и никого не трогает. Форма передачи энергии - выстрел и пуля. Пуля попала в цель - магия израсходовалась, но в мире что-то изменилось. Например, соседка превратилась в кактус, что, кстати, незаконно, так как она может зацвести, принять участие в размножении и испортить породу кактусов.
        Последние фразы стожар произносил рассеянно, думая о чём-то другом. И как бывало у него в минуты рассеянности, голос скользил, становясь то хриплым, то тонким. Какие-то люди и маги, некогда ему встречавшиеся, мелькали в мыслях, перетасовываясь как карты в колоде. Он вспоминал их и невольно незаметно для себя поддразнивал.
        - Слушай, Ева, я совсем забыл! Как же я пойду в трактир, когда я всё до капа истратил? Там это мигом просекут, и нас не пустят. Дай мне магров пятьдесят.
        - А как я тебе их дам?
        - Да всё так же, как в такси. Коснись моего пульса и подумай про пятьдесят магров! - Стожар быстро коснулся рукой её запястья. Ева почувствовала, как от неё к нему перетекает что-то невидимое. Филат зажмурился, и кончик носа у него порозовел. - Ну всё! Теперь идём! - сказал он.
        Глава 6
        «Тихая пристань»
        Подъезжая к морю Каспийскому и не зная его, она вдруг заволновалась и всё расспрашивала пассажиров и проводников вагона: «Скажите мне, где здесь город Концырь, в котором не царь царил, не король королил, не князь княжил, а управляла во всех делах Маринка, дочь Кондалова? Она хошь и славилась вроде королевной, но была хитрая ведьма, Илью Муромца даже завлекла. Бессовестная была - так и называл её Глеб-князь, сын Володьевич».
        А спутники на Марфу поглядывают, ужимаются, не зная, что живёт она в далеко утёкшем времени, в нескончаемой живой истории, уже окаменевшей для всех прочих: странна им старушка и чудна, и эти странные люди непонятны в свой черёд Марфе, и она дивуется, как это Концырь не знать: «Я хорошо помню, что Концырь где-то в этой местности. Может быть, он немного подальше, в странах арапских?»
        ВЛАДИМИР ЛИЧУТИН. ДУША НЕИЗЪЯСНИМАЯ. РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПОЭЗИИ СЕВЕРА
        Они подходили, и дом-«Титаник» подплывал к ним, поблёскивая солнцем в окнах-иллюминаторах. Филат подкрался к антикварной лавчонке и остановился. За окном лавчонки были какие-то витрины и полки, старые книги. Перемещался человек в белом - не призрак, а вполне себе продавец с лицом хитрым и одновременно благожелательным. «Не хотите игрушку юлу? Немного ржавая, но раритет! А чашку с вензелем не хотите ли?» - «А сколько стоит?» - «А сколько у вас есть?»
        Но всё это не было сказано, поскольку Филат в антикварный магазин даже и не заглянул. Вместо этого он спросил у Евы:
        - Куда открывается дверь?
        - Разве не видно, что на себя? - удивилась Ева.
        - Это в магазин на себя. А для входа в «Тихую пристань» - от себя… Ну и рыжья, конечно, нужно иметь хоть на донышке. Не так, чтоб магзели унюхали, но хоть чуть-чуть, иначе дверь не пустит.
        Стожар, выбрав деревянный, в виде гроздьев винограда, узор по центру, положил на дверь ладонь и театрально, неспешно толкнул от себя. И сразу дверь изменилась. Только что она была лёгкой деревянной дверкой с остеклением в четыре окошка, позвякивающей, с табличкой «Открыто» на двух языках - а теперь стала дубовой, тяжёлой, тесно, как сундук, окованной железными полосами и с одним узким, на бойницу похожим окошком.
        Истёртые ступени вели в полуподвал. Там, при факельном освещении, мелькали неясные тени. Пенилось пиво в глиняных кружках, и ходила официантка в кокетливом чепце и короткой юбке. Ниже колен ноги официантки переходили в куриные лапы.
        - Ой… - удивилась Ева.
        - И нисколько не ой, а Клава! Мещерская болотница, - укоризненно произнёс Филат. - Милейшая женщина! Очень любит кошек. А вот собак терпеть не может, потому что ещё не научилась их готовить.
        Уловив, что говорят о ней, Клава повернула голову и обворожительно улыбнулась. Лицо у неё было белое, красивое, губы алые и пухлые.
        - Да, и ещё! - зашептал Филат, за рукав подтягивая к себе Еву. - Про хозяина забыл предупредить! Он мужик ничего. Ещё у купца Малюшина служил половым. С ним если по-хорошему общаться, он почти нормальный человек. Зовут Колотило.
        «Почти нормальный человек» оказался огромным, разбойничьего вида мужичиной. Облачённый в кожаный фартук, он сильно смахивал на заплечных дел мастера. Лоб с палец шириной. Крохотные глазки спрятаны в глубинах заплывших скул. Когда появились Филат и Ева, кабатчик стоял за стойкой и грязной тряпкой протирал стакан, изредка для большей бактерицидности прыская в него гадостью для убийства мух.
        «Выглядит этот Колотило лет на тридцать, хотя у купца Малюшина служил… Купец этот умер два века назад… И ещё старая семейная история с покусанными родственниками… - тревожно прикинула Ева. - Ой, мама…»
        Трактирщик не очень обрадовался гостям. Его рука дёрнулась под стойку, но потом вынырнула и вяло помахала стожару:
        - А-а, Филат! Сто лет - сто зим! И куда ты запропал?
        - Отдыхал… - отозвался стожар.
        Кабатчик остро взглянул на него:
        - Всяко бывает… Да ты не много потерял! У нас тут всё как в стиральной машине! Бум-бум-бум по мозгам. Вроде движуха какая-то есть, да всё на одном месте! - и он перевёл медвежьи глазки на Еву. Ева почувствовала, как её шляпку словно что-то потянуло вверх, но так и не смогло снять. Должно быть, хозяин пытался проникнуть под морок, но у него не хватило уровня магии.
        - Это моя сестра… - сказал Филат.
        - Похоже, сильно старшая сестрёнка! - кивнул кабатчик. - Я думал, Филат, ты с концами сгинул.
        Возникло напряжённое молчание. Колотило посматривал на стожара, стожар - на Колотило. Затем кабатчик отвернулся и с подчёркнутой незаинтересованностью продолжил протирать стакан.
        - Тебя тут маги Фазоноля искали, - сказал он.
        - Давно?
        - Да как ты сгинул - так и искали.
        - Дело давнее, - быстро сказал Филат, красноречиво покосившись на Еву.
        Хозяин прыснул дихлофосом сперва в стакан, потом на тряпку, а потом, подумав, ещё и на стойку.
        - Что, сестрёнка твоя не в курсе, что тебя искали? Что ж… я в чужие дела не лезу… Рад, что ты целёхонек… Кровь не сок: коль много прольёшь - новой не нацедишь.
        Густые брови стожара встали как иголки. Он явно чего-то ожидал от кабатчика. Колотило же вилял.
        - Да-а-а, - продолжал кабатчик. - Трудные времена настали…
        - А что так? Клиентов мало?
        - Клиенты есть. Да вот с магией невесть что творится. Не заметил ещё? Зверьё по городу прям так и мечется, даже которое по сто лет в убежищах таилось… Червь трёхметровый мне в кладовой пол прокопал. Я его секирой - уйди, мол, - а он не понимает. Магия то до нуля проседает, а то такие скачки, что факел волшебный за час прогорит! А ведь обычно его на месяц хватало! - Колотило пригорюнился и, утешая себя, выпустил длинную струю дихлофоса по пролетавшей мухе. Муха, к крайнему изумлению Евы, была в платье и летела вместе с комариком в сапожках со шпорами и с короткой, как зубочистка, сабелькой. Обнаружив, что промахнулся, Колотило удручённо сплюнул в угол. - Совсем эти сказочники обнаглели! Думаешь, чего она здесь шастает? Прилетает на мою кухню яйца тайком откладывать! Пожужжит, потреплется о погоде, пива за весь вечер выпьет с напёрсток, копейкой медной расплатится - и улетит как приличная… А через недельку смотришь: из окорока их ещё штук пять вылезает. И все в сапожках! И все с бусами! Я им говорю: «Деньги давайте, ромалы!» А они мне: «А мы мамашу не просили нас рожать!» А сами уже на комариков
глазом косят! - Кабатчик расхохотался. У него было два ряда зубов. Внешний ряд вполне себе обычный, а за ним - зубчатый, на пилу похожий, не слишком приметный снаружи.
        - Колотило, - сказал вдруг Филат, понизив голос, - ты ничего не хочешь мне вернуть? Я ведь тебе кое-что в заклад отдавал. За десять магров.
        Кабатчик сделал вид, что не расслышал, лишь вдвое быстрее заелозил тряпкой. Ева заметила, что он бросил косой взгляд за стойку. Там, в глубине, за неплотно задёрнутой шторой, таилась крохотная каморка без окон, а в каморке - тяжёлый железный шкаф. Замочная скважина на шкафу постоянно перепархивала с одного места на другое, всё время меняя свою форму и размеры.
        - Колотило! - повторил стожар. - Заклад верни.
        - Не могу. Я выбросил, - тихо ответил кабатчик. - Как тебя искать стали - выбросил. Чего думаю, связываться? Себе дороже!
        - Куда выбросил? - недоверчиво спросил стожар.
        - С мостика. В Магскву-реку. Течение быстрое. Не найдёшь, - ответил Колотило после небольшой паузы.
        Оба помолчали. Стожар пристально смотрел на Колотило. Кабатчик продолжал елозить тряпкой.
        - Да что ж стоять! - сказал он вдруг, поспешив сменить тему. - Старого друга угощаю за счёт заведения! Есть отличные чёрствые потравины! Салат из кислых окурков! Для ужасной прителкини - всё, что прикажешь!
        Ева тревожно заёрзала.
        - Чего-чего? - спросила она.
        - Колотило когда-то жил в Чехии и любит чешские названия, правда, перевирает их. «Чёрствые потравины» - это, если я ничего не забыл, свежие продукты. «Кислые окурки» - огурцы, - рассеянно ответил Филат.
        Он явно обдумывал ответ Колотило про мост и что-то пытался прочесть на лице кабатчика. Но, увы, взгляд увязал в наглой и непроницаемой физиономии Колотило как в тесте.
        - А «ужасная прителкиня»? - спросила Ева.
        Филат замялся:
        - Не помню. Еда какая-то.
        - Ну зачем же сразу еда? «Ужасная прителкиня» - красивая подруга… да ещё с рыжьём - что ещё надо для счастья хорошему человеку? - вместо него ехидно ответил кабатчик и щёлкнул пальцами. - Клава, проводи!
        Возникла официантка - та самая мещерская болотница - и пошла впереди. При ходьбе она чуть ныряла вниз, будто приседала. Шла не глядя, но куриные лапы её с удивительной ловкостью огибали любые препятствия. Стожара и Еву она провела к маленькому столику, за которым, положив на него щеку, дремал какой-то тип. Типа этого Клава легко подцепила за шкирку и с силой, которую едва ли можно было ожидать от официантки, утянула за собой. Она и мужчину несла, и поднос с тарелками, да ещё и Еве подмигнула.
        Потом исчезла, а через минуту появилась вновь. На подносе уже была жареная картошка с салом и огромная яичница. Судя по размеру желтка, яйцо было не куриное.
        - Страусиное? - спросила Ева.
        - Да нет - птеродактиля… Не любишь яйца птеродактиля, так принесу крокодильи. Но по мне, так они сегодня не ахти. Пересижены малость. В некоторых крокодильчики попадаются, - сообщив это довольно громко, официантка наклонилась к самому уху Евы и негромко добавила: - Шляпку поправь… И рыжьём не свети!
        Филат поймал официантку за рукав.
        - Не знаешь, куда Колотило дел мой заклад? - шёпотом спросил он.
        - Настасья Доморад у него забрала… - быстро ответила болотница и сразу отошла.
        Филат призадумался, покусывая губы. Ева бросилась поправлять шляпку.
        - Я ж говорю! Клава свой в доску человек! А уж тебя-то и под мороком просветила! - восхитился Филат. - Эх! У меня родственник один даже жениться на ней собирался, но после раздумал. И не потому совсем, что она сказочница… Тут ведь вот какое дело! Женщина заботится о тебе, только пока ты на ней не женился. Пока город не взят, полководцы вечно обещают, что не станут его грабить. Мол, вы нам только ворота откройте, мы посмотрим и уйдём.
        - У тебя, я вижу, большой опыт, - сказала Ева.
        Стожар смутился и пальцем стал ковырять в солонке.
        - Соль заземляет сглазы. Вдруг на мне сглаз какой, так я его обнулю, - сказал он.
        - А по поводу того, что ты женщин ругал… - продолжала Ева. - Мой дед повторял, что человек обычно получает то, что ищет. Если ему встречаются одни жулики - значит, он их ищет.
        - А чем занимался твой дедушка?
        - Работал в зоопарке.
        - В Магзо? - заинтересовался Филат. - Невероятно! И провести туда сможет?
        - Дедушка умер. Сердце. А что такое Магзо?
        Лицо у Филата погрустнело:
        - Магический зоопарк. Поступить к ним на работу нереально. Если у тебя кто-то из сказочников в роду был, или прабабушка рыжьём баловалась, или в биографии что-то сомнительное…
        - А посетить Магзо можно? - спросила Ева.
        - Можно. Но там дикие системы безопасности. Так что если думаешь что-нибудь там поменять… - стожар осёкся и кашлянул. - Короче, помнишь, ты говорила, что если человеку встречаются одни жулики, то с ним что-то не так?
        - Дедушка говорил.
        - Вот! А теперь посмотри вокруг!
        Ева впервые осмотрелась повнимательнее.
        В воздухе повис здоровенный бассейн в форме огромного прозрачного сосуда. В бассейне плавали две русалки, и, серебрясь чешуёй, тянули к посетителям руки, выбирая тех, на кого неприметно показывал им хозяин. Тот, к кому протягивались их гибкие руки, ощущал сильное желание пить и есть и, подозвав Клаву, начинал заказывать самые дорогие блюда. Когда это случалось, русалки красноречиво посматривали на Колотило, а тот, слегка кивнув, отмечал что-то в блокнотике.
        Порой обе русалки выныривали и начинали петь. Их плечи, лица и руки были так прекрасны, а голоса так призывны, что на глазах у Евы какой-то подгулявший маг забрался по лесенке и ласточкой нырнул в бассейн. Русалки мгновенно обвили его руками, утащили на дно, а спустя полминуты, когда маг почти захлебнулся, вытолкнули наружу. Тут же мага подхватили два голема-вышибалы и вышвырнули из трактира. Рассерженный маг пытался метать молнии, но у него почему-то не получалось.
        - Видала? Все рыжьё у него русалочки подтибрили! Вот сказочницы! - восхитился Филат.
        Недалеко от бассейна происходило нечто, что Ева поначалу приняла за пожар. Высокие рыжеватые сполохи озаряли потолок. Если глядеть со стороны - казалось, что над столом повис огненный шар с нечёткой границей. Ева хотела обратить на него внимание официантки, но тут Клава сама прошествовала в ту сторону своей куриной походочкой. Стабилизация у неё была как у танковой пушки! Вверх-вниз ныряла - а поднос и не думал дрожать: карточный домик и тот донесёт. Но сейчас на подносе были не напитки, а какие-то щепки - каждая в своей тарелочке.
        - Там что-то горит! А она ещё и дрова понесла! - сказала Ева изумлённо.
        Стожар цокнул языком:
        - Да нет там пожара! Элементали огня собрались. Секреты у них какие-то. Видишь, в одно пламя сливаются? Это чтобы не подслушали.
        - А щепки зачем?
        - А чем, по-твоему, должны лакомиться элементали огня? Это щепки редчайших деревьев, многие из которых давно исчезли. У каждой такой щепочки собственные оттенки пламени. Для элементалей это деликатес.
        Огненные люди приветствовали появление официантки возбуждённым треском. Когда она приблизилась с подносом, пламя на несколько секунд разделилось. Элементали были лишены чёткой формы, и каждый имел свой оттенок. Кто-то желтоватый, кто-то красный, кто-то почти белый. Красный элементаль, вдохновлённый вкусной щепочкой, воспламенил стул, и тот был немедленно - и с полнейшим хладнокровием - приписан к счёту.
        Щепки догорели, и огненные элементали, вновь слившись в один шар, продолжили совещание. Изредка внутри шара что-то сердито вспыхивало.
        - Спорят о чём-то… Никак не договорятся! - сказал Филат.
        ?
        Напротив их столика был проход в соседний зал. Двери были открыты. За столом сидели трое. Первого Ева узнала сразу. Это был Албыч - единственный голем, когда-то имевший душу. Огромный, как скала, он нависал над столом. Плащ Албыча был распахнут, и в груди, внутри ледяного контура, зияла пустота.
        Напротив Албыча помещался уголовного вида маг - высушенный, скелетообразный, покрытый мелкой сеткой татуировок. Изредка то одна, то другая татуировка оживала - становилась яркой и чёткой. Потом погасала, и немного погодя оживала другая. На голове у мага был шлем варяжского образца с опущенной личиной.
        Наконец, третьим за столом сидел… сидело… хм… в общем, существо, составленное из трёх снежных шаров. Шары были рыхлыми, пористыми, синеватыми. Казалось, что они пытаются растаять, но что-то им не позволяет. Глаза скрывались за большими солнечными очками. Еве страшно было спросить у Филата, кто это, и она просто толкнула его ногой.
        - А! - догадался стожар. - Тебя смутил снеговичок? Элементаль воды. Не знаю уж, почему он такой образ принял. Захотелось.
        - А почему он такой нечёткий? От жары?
        - Нет. Элементали полностью подчиняют себе воду. Все её состояния. Он и летом на пляже мог бы не таять. А что он так криво вылеплен - так элементали вечно так. У них запрет на повторение человеческого образа. Они его намечают, но никогда точно не воспроизводят. Видишь, как у него вылеплены нос и губы? И вообще элементали… - тут Филат понизил голос почти до предела, - они как рой пчёл или как огромный муравейник. Каждый обладает отдельным разумом, но может сливаться с другими.
        - И чем больше этих частиц, тем элементаль умнее? - спросила Ева.
        - Вроде бы да. Но этот далеко не гений. С чего бы его потянуло в картишки на рыжьё играть? Вон, тощий банк держит…
        Ева вгляделась. В руках у высушенного мага была колода карт. Прямо перед ним стоял маленький тёмный сосуд кубической формы. Временами внутри сосуда вспыхивала крупинка живого золота.
        - Классический фараон. Он же штосс. Помнишь, Германн у Пушкина играет?
        - Тройка, семёрка, туз? - вспомнила Ева.
        - Точно. Играют двое. У кого колода - тот банкомёт. Второй - понтёр. Третий просто сидит и ждёт своей очереди. Понтёр ставит на какую-то карту. Банкомёт раскладывает колоду на две стопки. Если карта понтёра легла налево от банкомёта - выиграл понтёр. Если направо - то банкомёт.
        - И вся игра? - удивилась Ева. - Но это же просто!
        - Как сказать. В обычном фараоне главное - чтобы банкомёт не оказался шулером. Для этого принимают все меры. Каждую игру меняют колоды. В некоторых случаях колода прибивается к столу гвоздями. Когда играли в Зимнем дворце, банкометом нередко была сама Екатерина Вторая. Предполагалось, что она-то не будет метить карты.
        - Иголкой?
        - Иголкой, перстнем, ногтями… разные варианты… И не будет подставных колод. Но тут не обычный штосс, а магический! Здесь предполагается, что КАРТЫ ИЗВЕСТНЫ ВСЕМ. Колода для каждого игрока прозрачна как стёклышко. Все наперёд знают, какая карта выпадет налево, а какая направо. И тут уже идёт глубина анализа, как в шахматах. Оба понимают, что противник попытается повлиять на колоду. Я знаю, что ты повлияешь на колоду магией А, тогда я повлияю магией АВ, ты - магией АВА, я - АВАС, ты - АВАСВ, но я отклоню её, переделав в магию АВАСВА, и так до бесконечности… Чтобы всё учесть, нужен ого-го какой опыт! Знаешь сказку про курочку? Её хотят утопить в колодце - а она выпивает весь колодец. Бросают в жаркую печь - а она заливает её водой из колодца. Вот это магический штосс! Банкомёт, видишь, даже шлем против подзеркаливания надел, но сомневаюсь, чтобы ему это помогло. - Голос Филата в очередной раз изменился. Теперь это был мужской глуховатый голос, составленный из отдельных слов-горошин.
        А потом точно таким же мерным глуховатым голосом голем Албыч произнёс:
        - Твоя - карта - бита! - Сказав это, он глиняным пальцем подтолкнул к банкомёту пиковую десятку.
        Банкомёт тупо уставился на карту. По всем его расчётам, выпасть должна была не она.
        - Дай отыграться! Мне будет плохо! Я казначей! Я проиграл всё рыжьё нашего клана!
        - Нет, - произнёс голем. - Нет - души - нет - сочувствия.
        Тяжёлой рукой Албыч взял со стола тёмный сосуд и опрокинул его содержимое себе в горло. Золотистый свет залил горло голема, коснулся его груди, добрался до ледяного человека и впитался в лёд.
        Маг в шлеме вскочил, пытаясь выхватить у Албыча сосуд. Голем отбросил его руку:
        - Правила - известны. Играю - один - раз - и - сразу - на - всё. Теперь - уходи, - выкатывая слова, произнёс он.
        Маг поплёлся к двери. В дверях он остановился, повернулся и, вскинув руку, яростно выкрикнул:
        - Сдохни, глиняный болван! - На запястье у него вспыхнул тяжёлый браслет. Мелкие черты лица мага запрыгали, носик заострился. Браслет стал алым, потом вишнёвым. Маг занервничал. Что-то пошло не так. Ещё мгновение - и от браслета потянуло гарью. Маг завопил и, обжигаясь, стал его срывать.
        - Мы - играли - на - всё, - напомнил Албыч и кивнул хозяину. Вышибалы выкинули скулящего мага за порог. Албыч повернулся к элементалю. - Если - не - передумал - продолжим!
        Снеговик из трёх шаров не передумал. Сосуд наполнился вновь, и игра продолжилась.
        - Он уже больше века так… Играет сразу на всё. Отыгрываться не даёт… - завистливо зашептал Филат.
        - А если проиграет - тогда что? - спросила Ева.
        Хотя она спросила это тихо, голем услышал её из соседнего зала. Поднял тяжёлую голову и пророкотал:
        - Тогда - я - расколюсь. Но прежде - я - исполню - предназначение.
        - А какое твоё предназначение? - спросила Ева шёпотом.
        - ТЫ, - ответил Албыч.
        Дверь, ведущая наружу, распахнулась. Свет, дробясь, запрыгал по ступенькам. Вошли девушка с кукольным лицом, мужчина с опалённой кожей и толстыми, как проволока, волосами и бесформенный человек-куб, похожий на кляксу, выплеснувшуюся из чана с протоплазмой.
        «Пламмель и Белава! А третий явно телохранитель!» - узнала Ева и, словно и её могли узнать, уткнулась в свою тарелку.
        Глава 7
        Горгулья
        Мы, современные люди, подобны карликам, устроившимся на плечах гигантов (древних), и поэтому мы можем видеть больше и дальше, чем последние. И это не благодаря остроте нашего зрения или могуществу нашего тела, а потому, что нас подхватили и подняли на высоту, свойственную великанам.
        БЕРНАРД ШАРТРСКИЙ
        Пламмель и Белава прошли к столику, над которым повис огненный шар элементалей. Здесь между элементалями и Пламмелем состоялся разговор, хоть и молчаливый, но, если можно так выразиться, на повышенных тонах. Несколько раз Пламмеля окутывал огненный шар. Внутри шара что-то вспыхивало. Всякий раз после нахождения в шаре лицо Пламмеля выглядело совершенно красным, сердитым, с внутренними алыми трещинами, как незастывшая вулканическая магма. Одежда дымилась и тлела, лишь рыжие огненные волосы ничуть не страдали.
        Ни малейших следов ожогов на лице Пламмеля Ева не замечала. А вот девушка, пожалуй, удовольствия от общения с элементалями огня не получала. Довольно скоро, сопровождаемая телохранителем-протоплазмой, она отошла к бассейну, где плескались русалки.
        - Что-то у них не складывается. Пламмель их в чём-то убеждает, а они от него чего-то требуют… - шепнул Еве стожар.
        Он явно нервничал. Не ограничиваясь натянутой на глаза бейсболкой и капюшоном, он извлёк булавку и поспешно заколол её в воротник. Головка булавки имела форму мышиного черепа с камешками в глазницах. Внешности она не меняла, морока не создавала, но вот с памятью того, кто в упор глядел на обладателя булавки, начинало что-то твориться: он через мгновение забывал, как тот выглядит. Опять смотрел, напрягался, чтобы запомнить - и снова этот человек выскальзывал из памяти, как мокрое мыло.
        - Морок нельзя накладывать надолго, а то прилипнет! - пояснил Филат. - Слышала фразу «Маска прилипает к лицу»? Нет-нет, не срывай шляпку!.. Пару часов в день - это нормально. А вот если б неделю подряд проходила - точно стала бы бешеной бабкой.
        - А твоя булавка?
        - Булавка дело другое.
        - А какие у Пламмеля дела с элементалями огня? - спросила Ева. Она внезапно забыла, как её собеседника зовут (Филипп, Филимон, Фи… Фи… Финист?), и это её смущало.
        - Смотри не прямо на меня, а на моё отражение в чашке! - подсказал стожар. - Вспомнила, кто я?
        - Да… Ты… ты…
        - На отражение в чашке! - повторил он терпеливо. - На меня не надо!
        Ева послушно уставилась на чашку.
        - Отлично. Неудобно, зато с такой защитой нас даже подслушать толком нельзя… Хоть в любви признавайся!.. Какие дела с огневиками? Пламмель - единственный маг, которому доверяют элементали огня. Они народ замкнутый, сами по себе, но Пламмель для них свой… Да ты его самого видишь? Волосы, кожа? Он наполовину человек, а наполовину… Говорят, один из огненных элементалей в момент смерти передал ему свою силу…
        - Зачем?
        - Не знаю. Думаю, не просто так. Что ещё сказать про Пламмеля? Вспыльчивый, горячий. Кличка Ясень Перец, но лучше его так не называть.
        - А волосы у него почему такие?
        - Огненные и толстые? Огненные - это от элементалей огня. Будь они просто белковыми цепочками - свернулись бы от жара. А почему как проволока… это значит либо Пламмель сам слился с кем-то из первых, либо получил магию от Фазаноля, который слился с титаном. Так что с магией у него проблем нет и силы колоссальные. Но когда сливаешься - начинается дикая побочка. Волосы и много чего ещё…
        «А у тебя почему такие брови?» - хотела спросить Ева, хотя и чувствовала, что правду ей не ответят.
        - Почему ты помогал Фазанолю? - спросила она, по-прежнему глядя не на Филата, а в чашку.
        Стожар вертел в руках солонку. Высыпал из неё соль, разравнивал её тонким слоем и рисовал на соли зубочисткой. Рисунки его были стремительны и точны. У каждого лица или предмета он подмечал две-три главные черты, которые и создавали этот предмет, передавая самую сущность и отделяя его от тысяч других лиц и предметов. Стожары - великие и терпеливые созерцатели. Внимательное наблюдение со временем рождает жадный интерес к жизни. Как может быть скучно человеку, для которого в каждом цветочном горшке или в пролетающей моли - бесконечность неповторимой Вселенной, всех деталей которой не вычерпаешь и за столетие?
        - Это длинная история, - сказал Филат, когда Ева уже не ждала ответа. - Я завалил одно дело. Магзели меня накрыли. Мама, выручая меня, ушла по магии в минус. Никогда нельзя уходить по магии в минус. Это кредит, выдаваемый мгновенно, но совершенно изуверский. Лучше сдохнуть с голоду или проковыривать бетонную стену ложкой, чем брать магический кредит. Запомни это, раз уж ты теперь с нами…
        - И что было дальше?
        Зубочистка начертила маленький дом на окраине леса. Просто покосившуюся крышу и пару деревьев. Этого хватило, чтобы воображение дополнило всё остальное.
        - Мама сильно болела. Магический кредит - это не банк, который продаёт твоё имущество, и даже не амбалы с дубинами… В конце концов, банк можно как-нибудь надуть, а амбалов поколотить их же дубинами… С кредитом же это не прокатит. Магический кредит сам возвращает себя, выпивая из человека силы, высасывая его как водоглот. Тут уж стожар ты или нет - никакой разницы. Из-за этого отрабатывать кредит пришлось мне… А что я мог? Щенок почти… Все рыжьё, которое я добывал, шло на погашение этого кредита. Чем больше ты выплачиваешь - тем больше ты можешь платить и, следовательно, тем больше ты должен… Не ищи справедливости! У магического кредита своя логика… А однажды на пороге у нас вырос Пламмель и предложил работать на Фазаноля…
        - И вы согласились?
        Зубочистка Филата нервно заскользила по соли. Появился женский профиль - женщина выглядела строгой и сильной, но вместе с тем незаметно улыбалась.
        - Пришлось. Фазаноль как-то уладил вопрос с кредитом. Мама выздоровела, но мы оказались у него в долгу. И вскоре он потребовал отдачи долга. Он дал маме поручение, связанное с нырком в Теневые миры. И там ещё Албыч был каким-то боком с этим связан. Правда, не знаю каким… - Стожар быстро взглянул в соседний зал и торопливо опустил глаза, зная, что трёхконтурные големы уровня Албыча всегда уловят направленный взгляд, даже если он нацелен им в спину.
        - Она не говорила тебе, в чём состоит задание?
        - Нет. Но накануне вскользь упомянула, что, если сделает то, чего требует Фазаноль, мы уже ничего не будем ему должны и сможем с ним порвать. Но мама не вернулась…
        - Она погибла? - тихо спросила Ева.
        Филат неловко шевельнул плечом:
        - Не знаю… С Теневыми мирами всё очень сложно. Никто даже не знает, сколько их. Это как сон, внутри которого бесконечная череда других снов… Но есть правило. Если маг не вернулся оттуда через полчаса - он не вернётся уже никогда… А мама не вернулась. Изредка Фазаноль намекал, что мог бы вернуть маму, если я кое-что для него сделаю… Но, когда я выполнял задание, он обманывал и требовал чего-то ещё… - Стожар энергично провёл рукой, стирая всё, что начертил на соли. Начерченный мир, только что такой реальный, исчез. Теперь на столе была просто соль.
        Перестав разглядывать Пламмеля, Ева с любопытством уставилась на его спутницу. В трактире они не казались ей такими страшными, как в электричке.
        - А девушка кто? - спросила Ева.
        - Разве по волосам не видно? Русалка.
        Ева недоверчиво взглянула на Белаву. Та стояла у стеклянной чаши, и её зелёные, на водоросли похожие волосы были такими же, как у русалок в чаше. И голубые огромные глаза, и маленький алый ротик.
        - Разве она русалка? А где же хвост?
        - Она бывшая русалка. Маги давным-давно научились готовить трансформирующее питьё. Три глотка отвратительной жижи - и у тебя прекрасные ноги. И это сказки, что русалка ступает по траве, как по ножам, изрезая кожу в кровь… Но характер у русалок, как бы деликатнее выразиться, сложный… помесь актрисы в амплуа инженю-наив - не путай с инженю-кокет! - и рыбы-барракуды.
        Две русалки из чаши, долго завлекавшие очередного бедолагу, заманили его в воду и вытолкнули на поверхность едва живого и, разумеется, с пустыми карманами.
        - Да… Хорошую спутницу избрал себе Пламмель! Русалка и маг огня… Пара будет много, - задумчиво сказала Ева.
        - Он-то выбрал, но Белава пока нет. Хотя и стала ради него человеком, но замуж за него идти отказывается… Вот Пламмель и бесится!
        Белава стояла у стеклянной чаши и с выражением, которое невозможно было определить, смотрела на русалок.
        - Тут вот какая история! Просто чтоб ты поняла… - пояснил стожар. - Обычная русалка, которая с хвостом, в конце жизни превращается в морскую пену. Тут Андерсен всё правильно описал, наш был человек. Одно мгновение - и только пена на волнах. У неё нет души и вечности, но нет и боли. Хорошая ты русалка или дурная, топила ты корабли или спасала тонущих моряков - никакого значения не имеет. Ты всё равно превращаешься в пену. Но зато свои триста лет русалки живут весело.
        - А русалка, ставшая человеком?
        - Тут сложнее. Души у неё по-прежнему нет. Но она приобретает часть души того мужчины, за которого выходит замуж, и потом разделит с ним его вечность. А вечность не морская пена. Она может быть очень разной. Пламмель - человек опасный, душа у него не райское облако, и Белаву это смущает…
        Огненный шар полыхнул три раза подряд. И сразу съёжился до прежних размеров.
        - Ругаются… Сильно недовольны Пламмелем. Эх, узнать бы, что они ему говорят! - шепнул Еве стожар.
        - А можно?
        - Узнать-то можно. Только осторожно… - Филат воровато огляделся. От их столика до места, где элементали огненным шаром окутали Пламмеля, было довольно большое пустое пространство. Манипуляций стожара оттуда наблюдать не могли.
        Филат быстро придвинул к себе едва горящую свечу и поправил залипший в воск фитиль. Огонёк как живой потянулся к элементалям. Кстати, к ним же тянулись все без исключения огоньки «Тихой пристани» - даже коптящие языки висящих по стенам факелов.
        - Я сейчас суну палец в огонь, - тихо сказал стожар. - Мне будет не особенно приятно, но я смогу слышать, о чём они говорят. Я буду шёпотом это повторять, но сам не смогу запомнить ни слова. Так уж устроена эта магия… Ты должна запомнить и мне пересказать.
        Ева пообещала, и Филат сунул палец в огонь свечи. Несколько мгновений он просидел, низко наклонив голову, а потом забормотал сквозь сцепленные зубы:
        ОГНЕВИКИ. Какая высота Эвереста?
        ПЛАММЕЛЬ. Что-то около десяти километров.
        ОГНЕВИКИ. А какая глубина у Марианской впадины?
        ПЛАММЕЛЬ. Тоже, кажется, десять или одиннадцать.
        ОГНЕВИКИ. А какой у Марианской впадины провал на дне? И какой у Эвереста скол на вершине?
        ПЛАММЕЛЬ. Понятия не имею.
        ОГНЕВИКИ: Оба ровно по двести сорок четыре метра! Если взять Эверест и освободить его от всех наносов и снега, то им как пробкой можно заткнуть Марианскую впадину!.. Не надо было вам её злить! А теперь её уже не успокоишь! И ты хочешь, чтобы мы не вмешивались?! Это касается ВСЕХ! И элементалей, и сказочников, и людей!..
        ПЛАММЕЛЬ. Ясень перец… Но мы всё уладим! Только помогите нам найти…
        Больше терпеть Филат не смог и, выдернув палец из огня, погрузил его в чашку с водой. Кожа прямо-таки зашипела. Не ограничившись этим, стожар сунул палец в рот.
        - Уф! - сказал он с пальцем во рту. - Вшпомнить бы, была ли у меня машь от ошогов… О шем они говоили, ты поняла?
        Ответить Ева не успела. Шар опять полыхнул, и из него буквально вылетел злой и красный Пламмель. Бакенбарды его полыхали раскалённым металлом, а куртка дымилась. Пламмель встряхнулся, скрестил на груди руки и, посвистывая, направился к Белаве. Бывшая русалка стояла к нему спиной, капризно постукивая пальцами по аквариуму. Русалки с другой стороны стекла корчили ей рожи. Одна немедленно принялась заманивать в воду Пламмеля, губами и ладонями прижимаясь к стеклу.
        - Прочь, рыбина! - раздражённо сказала ей Белава.
        Русалка, как-то разобравшая слова, возмущённо ударила хвостом и описала в бассейне целых два круга. Пламмель и Белава сели за ближайший свободный столик и стали о чём-то совещаться. Кажется, Белава требовала, чтобы они ушли, потому что всё время вскакивала, а Пламмель, что-то объясняя ей, просил подождать. Кажется, у него была здесь ещё одна встреча.
        Телохранитель-протоплазма возвышался за их спинами. Непонятно было, куда он смотрит. Глаза его были просто как две дыры, просверлённые в том, что условно могло называться головой.
        - Это Грун. Работает на Пламмеля. Говорят, Груна нельзя уничтожить, - тихо сказал Филат.
        - А кто-то пытался?
        - Много раз. Он впитывает любую направленную против него магию. Я как-то видел, как он дерётся. Никаких ударов, вообще ничего. Больше это напоминает ведро с чернилами, которое на что-нибудь выливают - и - пшик! - рисунка нет.
        Кто-то несильно постучал Еву по колену. Она незаметно опустила глаза под скатерть и увидела знакомую перчатку. Перчатка ползла по её ноге. Ева попыталась схватить перчатку, но та легко увернулась. Тогда Ева, дёрнув коленом, просто стряхнула её. Перчатка свалилась на пол (при этом в ней что-то звякнуло) и, деловито перебирая пальцами, начала подползать к Пламмелю. Потом подпрыгнула и протиснулась в его окутанный дымом карман.
        - Что с тобой? - спросил Филат.
        - Ничего, - слабо отозвалась Ева, не решаясь объяснить. - Тебе не кажется, что… что яичница шевелится?
        - Да не заморачивайся! Ткни её пару раз вилкой, добей - и спокойно ешь! - успокоил её Филат.
        Дверь в трактир приоткрылась, и заглянул какой-то оборванец с перемазанным грязью лицом. Осмотрелся, подмигнул хозяину, махнул рукой Пламмелю, которого, похоже, хорошо знал, и опять исчез. Пару секунд спустя заглянуло другое лицо, уже не столь грязное. И тоже скрылось. Через некоторое время просунулась третья физиономия - маленькая, но с очень юрким носом. Обладатель этой физиономии, поёрзав носом, прятаться не стал, а распахнул дверь пошире, после чего все три личности совместными усилиями втащили в трактир большой ящик. Пламмель поднялся и пошёл им навстречу.
        - Ворьё… По рыжью работают, - шепнул Еве Филат. - Похоже, у них тут с Пламмелем встреча.
        - А почему здесь?
        - Тут все свои, не выдадут. И хозяин тоже скупает помаленьку. Если с Пламмелем не сговорятся о цене, то Колотило купит.
        Ящик, который волокли трое, был тяжёлым. Ступеньки же лестницы высокими. Бедных носильщиков кренило то в одну сторону, то в другую. Обладатель крысиного носа суетился, командовал и за ящик держался плохо. Командование его протекало столь успешно, что один из носильщиков, на которого приходился основной вес, шагнул с лестницы в пустоту. Второй, конечно, не удержал ящик, и тот упал с приличной высоты на каменный пол.
        Обладатель крысиного носа при этом повёл себя странно. Схватился за голову, застонал и бросился наутёк. Ящик разлетелся, и из него вырвалось стремительное, худощавое, мускулистое существо. У него была обезьянья голова с утрированно большими клыками. Руки длинные, жилистые, завершающиеся пальцами-когтями. Короткие крепкие ноги и кожистые, острые, горбом сходящиеся на спине крылья. Ушибленное падением, существо вертело головой и скалилось.
        Один из носильщиков, в отличие от крысиного носа не сбежавший, подкрался сзади и попытался ударить зверя короткой дубиной по голове. Однако прежде чем удар был нанесён, существо обернулось, завизжало и, кинувшись на носильщика, исполосовало его когтями. Затем схватило застывшего от ужаса человека и швырнуло его в угол. Сила в его жилистых руках была такая, что массивный мужчина летел как тряпичная кукла, сшибая телом столики.
        Такое отношение к столам показалось хозяину двусмысленным. Непонятно, кто будет платить. Тот, кем переломали столы, заплатить уже не сможет. А тот, кто переломал, вряд ли захочет.
        - А ну иди сюда! - заорал Колотило, выскакивая из-за стойки. В руках у него возник здоровенный боевой молот, вроде того, которым Карл Мартелл запугивал бедных франков.
        Филат и здесь оказался на высоте. Носильщик, летя по воздуху, ещё только сшибал столы, хозяин ещё не выскочил с молотом, а стожар уже нырнул за стоящий в углу сундук, затащив за собой Еву. Причём и свою тарелку с яичницей захватил.
        - Это теперь надолго! - объяснил он Еве, устраиваясь за сундуком поудобнее.
        - Откуда ты знаешь? - спросила она.
        - Да знаю, - ответил стожар.
        Мимо них, опрокидывая стулья, кувырком пролетели вначале вышибалы, затем хозяин, а вслед за хозяином пушинкой пронёсся его молот. Укрытие у Евы и Филата было неплохое. Не идеальное, но вполне себе сносное. Сундук был массивным, стоял у стены давно, и за ним нашлось достаточно места.
        Вырвавшееся из ящика существо бродило по трактиру, временами поднималось на задние лапы, грозно скалилось, пожирало упавшую с опрокинутых столиков еду и изредка, призывая кого-то, издавало леденящие душу звуки. Один из магов, выскочив из-за стойки, где он отсиживался, попытался добежать до выхода, но не успел. Одним прыжком жуткое создание оказалось прямо перед ним, хлопнуло кожистыми крыльями - и маг покатился по ступеням.
        - Странно, что оно вообще ожило. Вроде же не ночь… … С другой стороны, в ящике была темень, да и в трактире не сказать чтобы сильно светло… - покачивая в воздухе вилкой, размышлял стожар.
        - Кто это вообще?
        - Горгулья. При свете они окаменевают, а в темноте оживают. Пока темно, с горгульями мало кто связывается. Видишь, даже Грун и Албыч не лезут. Может, они и одолеют, но много рыжья потеряют… Интересно, что Пламмель делать собирается? Он же эту горгулью купить хотел, только вот явно не в таком виде.
        В стену над их головами врезался бочонок, который горгулья походя толкнула лапой.
        - Во силища! - восхитился Филат. - Стожарские сказки говорят, что когда-то у горгулий с кельтами договорённость имелась, что днём горгульи отсиживаются за надёжными стенами их замков, а ночью сами охраняют замки от внезапных нападений. Но потом что-то у них разладилось. Кого-то из кельтов нашли истерзанным, а одну из горгулий - вдребезги разбитой…
        - Её можно разбить?!
        - А почему нет? Днём любой может подойти с кувалдой: пара ударов - и забрать себе всё рыжьё. И кто-то не устоял. Ну и пошло-поехало. Кельты тоже гении в кавычках… Им бы вовремя сообразить, что для горгульи увидеть осколки своей подруги - это как для человека найти чью-то ногу или руку и верить, что это место безопасно… Хоть бы камешки за собой веничком подмели. Но и горгульи, надо сказать, косточки кельтов потом сильно не подметали.
        Ева перевернулась на живот и осторожно выглянула из-за сундука. Горгулья было довольно далеко. В настоящее время она выковыривала из подсобки официантку Клаву. Дверь пока держалась, а когда монстр пытался просунуть нос в щель, болотница ловко колотила по нему глиняной кружкой.
        - И много сейчас горгулий? - спросила Ева.
        - Мало. Те, что остались, осели в Европе на высотках всяких, на крышах соборов, но и у нас попадаются… Днём отсиживаются где поукромнее и там каменеют, а ночью летают, пищу ищут… Ещё, бывает, маги, которые побогаче, сажают их охранять своё имущество. Ночью-то они отлично это делают, сама видишь.
        - А сам хозяин?
        - А сам хозяин может и днём в сокровищницу прийти. Горгулья - отличное украшение магического офиса… Правда, сейчас горгулью найти непросто. С тех пор как за ними устроили охоту, они хорошо прячутся. Хотя рыжья у них я бы не сказал, что много.
        Хлипкая дверь каморки дрожала. Болотница уже перебила о нос горгульи все кружки и теперь напускала на неё самонаводящуюся швабру с боеголовкой из особенно злобных тряпок. Но уже было ясно, что швабра надолго не поможет.
        Ева пожалела болотницу и решила действовать:
        - Чего они боятся? Солнечного света?
        - И соли, - словоохотливо прибавил Филат. - Запусти в неё солонкой!
        Недалеко на полу валялась солонка. Ева бросилась к ней.
        - Стой! Я пошутил! - запоздало крикнул Филат, но солонка уже летела в горгулью.
        - Во бабка без тормозов! - ахнул кто-то.
        Ева увидела прячущуюся за портьерой Белаву. Врезавшись горгулье между крыльями, солонка отскочила на пол и даже не разбилась. Издав скрежещущий, полный недовольства звук, горгулья стремительно повернулась. Ева увидела страшную обезьянью морду и попятилась. Горгулья прыгнула, раскинув крылья, - и вдруг словно исчезла. Ева задрала голову, но различила лишь тёмные своды подвала и деревянные, плесенью покрытые балки.
        И тут на неё упала тень. Упала сзади, и Ева осознала, что она больше не одна в этом мире. Кто-то затаённо дышал ей в ухо. Ева перестала пятиться, чтобы не врезаться спиной в это страшное, и медленно повернулась. Горгулья была от неё даже не в полуметре, а гораздо ближе. Она пока не бросалась, но верхняя губа её угрожающе приподнималась.
        - Эй, ты! Да-да, ты, ты! Парле рус? Это я велел солонку бросить! Меня и лови! - крикнул, показываясь из-за сундука, Филат.
        Он надеялся отвлечь горгулью от Евы, но горгулья даже не повернулась на его крик. Она поднялась на задние лапы и зарычала. Правый клык её был стёсан - похоже, если днём от неё отбивался камень, то эта рана оставалась и у ожившей горгульи.
        Ева подумала, что это всё, конец, но тут на морду горгулье прыгнуло что-то маленькое, золотисто-полосатое, и, ужалив её в нос, скрылось к Еве в рукав. Горгулья отдёрнула голову и удивлённо застыла. Теперь она выглядела как овчарка, которая, издали залаяв на прохожего, подбежала к нему и вдруг поняла, что это хозяин в новой куртке.
        У Евы же вдруг улетучился страх.
        - И чего ты рычишь? Что ты этим хочешь сказать? Тебя что, боярышником отпаивать? Какое у тебя послание миру? - строго произнесла она, обращаясь к горгулье.
        Про «послание к миру» была любимая фраза Евиной мамы. Почему-то, услышав её, самая безбашенная из её собак затихала и будто говорила сама себе: «И правда, чего это на меня нашло?»
        Горгулья перестала рычать, осела на задние лапы и вопросительно склонила голову набок. Потом потёрла укушенный нос.
        - Вот это правильно! - похвалила Ева. - Умница! Сперва надо подумать, а потом что-либо делать!
        Ева вгляделась в морду горгульи и нахмурилась. Укус котошмеля не выглядел опасным, но выше укуса, ближе к переносице, в коже застряла длинная щепка. Кажется, от сломанной швабры. Щепка должна была причинять горгулье сильную боль. В такие минуты Ева забывала всё на свете. Сейчас она видела лишь горгулью, которой нужно было помочь, и не замечала ни Белаву, глазеющую на неё из-за портьеры, ни изумлённого стожара, распахнувшего рот так, что в него легко вошёл бы целый апельсин, ни Албыча, похожего на грозную, неподвижно и с непонятным выражением созерцающую её гору.
        - А ну подойди! Давай посмотрим, что там у тебя!
        Замолкать сейчас было нельзя. Звук человеческого голоса действует на испуганного зверя успокаивающе. Горгулья с угрозой зарычала и отодвинулась, не позволяя прикасаться к своему носу.
        - Боишься? И правильно делаешь! Только не меня надо бояться, а сепсиса… Этой шваброй не бочки со спиртом мыли! Сиди смирно! Я собираюсь тебе помочь!
        Осторожно и медленно, чтобы горгулья видела её руку, Ева взялась пальцами за щепку и потянула её. Горгулья продолжала тихо рычать, но рычала уже скорее жалобно. Когда же Ева извлекла щепку, она заскулила с явным облегчением, что всё закончилось.
        - Умница! Теперь бы чем-то обработать… - пробормотала Ева.
        И она бы непременно обработала рану, но в эту секунду кто-то широко распахнул дверь снаружи. Яркий солнечный свет упал на сидящую горгулью - и по телу её пробежала изморозь. Вначале она коснулась лап, потом спины и крыльев. Последней окаменела голова, а самыми последними - глаза. И в глазах этих Ева видела не обезьянье лукавство, а собачью непонятую грусть и верность.
        К Еве подбежал Филат и в восторге хлопнул её по плечу:
        - Тебя не тронула горгулья! Обалдеть! Признавайся, как ты это устроила?
        - Никак! - огрызнулась Ева, ещё не простившая ему солонки.
        - О, класс! Научи меня тоже делать «никак»!
        Ева грустно погладила окаменевшую горгулью по носу. Горгулья во время лечения вела себя лучше, чем сирийский хомяк, которого она выпутывала однажды из шерстяной тряпочки. Пока Ева его освобождала, хомяк ухитрился укусить её несколько раз, а зубы у него были острее шила.
        Филат, несколько раз обежавший вокруг Евы в поисках страшных ран, которые ей должна была нанести горгулья, внезапно остановился и уставился на её ладонь - ту самую, которой она извлекала щепку из носа чудовища. На пальцах у Евы желтели маслянистые капли, похожие на сосновую смолу. Капли эти, выцветая и бледнея, втягивались в кожу.
        - Рыжьё… Натуральное! Как ты заставила горгулью его отдать?! - прошептал Филат.
        - Да она сама как-то. Я не заставляла! - огрызнулась Ева.
        - Ещё бы: горгулью заставить! Чудовища её не трогают, да ещё рыжьё дают… Спрячь его, не свети!
        Ева попыталась вытереть капли о рукав, но вытирать уже было нечего. Капли совсем впитались, и только кожа слабо светилась. Посетители трактира выбирались кто из-за стойки, кто из-под стола, а один даже из шкафа. Невесть откуда возник тот самый носатенький, на крыску похожий. Хлопотал, бегал, всплёскивал ручками. Его охи и взмахи ручками возымели своё действие. Окаменевшую горгулью спешно упаковали в ящик.
        В дверном проёме тревожным огоньком засветились рыжие бакенбарды Пламмеля. Он на кого-то пристально смотрел и хмурился. Ева поначалу решила, что на горгулью, но нет - Пламмель смотрел на неё. И одновременно с этим Ева осознала, что нелепая шляпа с неё слетела, а вместе со шляпой слетел и морок.
        Филат заметил это и заспешил. Подобрав шляпку, он спешно нахлобучил её Еве на голову. Затем, схватив с пола салфетку, принялся обматывать Еве совершенно здоровую руку:
        - Беда, беда! Ах, якорный бабай! Все видели? Горгулья бабушку укусила! - голосил он, работая на публику.
        - Она меня не кусала! - возмутилась Ева.
        - Конечно, не кусала! Не бойся и не смотри на рану!.. Бабушка бредит! Яд попал в кровь! - запричитал Филат ещё громче.
        Наблюдатели сочувствующе загалдели.
        - Оно да… укус горгульи самое распоследнее дело… Дедульку мово тоже горгулья тяпнула… Дедулька поначалу какой только чуши ни молол, а под утро распух и помер… - сочувственно прогудел кто-то.
        Сгрудившаяся вокруг сочувствующая толпа отделила Еву от пытающегося пробиться к ней Пламмеля. Окружённая толпой, Ева была выведена из трактира на Сретенку.
        - Я её доведу! Отличного доктора знаю! Берёт, правда, дорого! У кого рыжьё есть? Давайте, давайте сюда! Можно и зеленью! - запричитал Филат.
        Эта фраза эффект возымела магический. Толпа мигом рассосалась, частью втянувшись обратно в трактир, частью сгинув неизвестно куда и под шумок не заплатив хозяину. Филат удовлетворённо хмыкнул и неутомимой рысцой затрусил по Сретенке, буксируя за собой Еву. Он бежал, временами оглядываясь и проверяя, не следит ли за ними кто, - и тут же зорко посматривал по сторонам на пузатые купеческие дома с лавками, попадавшиеся здесь втрое чаще, чем на прочих улицах Магсквы.
        - Ах, как нехорошо… Увидел тебя Пламмель. Уж этот не забудет, нет… Ах, какой дар, дохлый хмырь, какой дар! Не трогают тебя звери, близко подпускают и рыжьё дают… - бормотал он.
        Неожиданно Филат резко остановился - так, что Ева едва на него не налетела, и, ткнув ей пальцем в грудь, произнёс:
        - А ведь за тобой должок! На вокзале тебя я спас, от Пламмеля спас! Как насчёт того, чтобы оказать милому мне ответную услугу?
        - Какую?
        - Приятель один вещичку у меня ценную одолжил, а назад не вернул.
        - Так забери!
        Стожар прищёлкнул языком:
        - Э-э-э. Не хочу его лишний раз беспокоить. Я тебе объясню, как к нему домой попасть. Ты вещичку мою быстренько заберёшь - и назад. Его днём дома не бывает, да и потом это ж не кража, когда своё возвращаешь.
        - А ты почему сам не можешь?
        Стожар нахмурился, и мохнатые его брови, сдвинувшись, образовали нечто совершенно невообразимое.
        - У друга зверушка живёт… Сердитая. Она меня издали ещё почует. Нос у неё такой, что любой морок насквозь просветит. А тебя, ты сама говорила, звери не трогают.
        - А что за зверушка?
        - Да вроде козы, - подумав, ответил стожар.
        - Ты боишься козу?!
        - Я боюсь ей навредить… - объяснил Филат, и Ева успокоилась: «Какой он всё-таки классный и заботливый!»
        Из водосточной трубы выбралась шерстяная перчатка. Встряхнулась, метко прыгнула Еве на плечо и повисла. Ева ощупала перчатку и, что-то почувствовав внутри, осторожно вытянула наружу пикового короля.
        «Это она у Пламмеля вытащила? Надеюсь, не заметит!» - подумала Ева и сунула карту в карман.
        Глава 8
        Дом, похожий на комод
        Живу в Кудрине, против 4-й гимназии, в доме Корнеева, похожем на комод. Цвет дома либеральный, т. е. красный.
        А. П. ЧЕХОВ
        Ева прохаживалась по улице и тревожно посматривала по сторонам, чувствуя себя преступницей. Ей казалось, любой может ткнуть в неё пальцем и воскликнуть: «Вот она! Думаете, зачем она здесь стоит? Пришла воровать!» Кроме того, она была без морока. Сегодня Ева уже превысила свой лимит, и шляпку пришлось снять. Оттого что она слишком долго находилась в ней, Еве мерещилось, что её лицо расширяется, а в голосе возникают истеричные нотки абсолютной правоты.
        Четверть часа назад у них с Филатом состоялся такой разговор.
        - Мне нужно вернуть мой ключ! Мой дедушка у гномов его приобрёл. Заплатил втридорога, но на рабочем инструменте не экономят. Выглядит он так: большой, ржавый, на красной ленте. Лежать не любит. Предпочитает находиться в вертикальном положении, поэтому его обычно вешают на гвоздик, на светильник, на что угодно. Когда ты его касаешься - начинает меняться. Превращается в другие ключи…
        - А зачем он нужен?
        - Для спасения жизней магических созданий! Он открывает любые двери, чуть ли не до шестого класса защиты… Причём не только открывает, но и снимает магию. А то иной раз дверка хлипкая, так и просит: «Открой меня!» - а внутри, понимаешь ли, какие-нибудь пески Сахары.
        - А как твой ключ у друга оказался? - спросила Ева.
        - О! Это коварный типус. Соврал, что ему надо освободить ленточного дракона. Якобы он заперт где-то на Китай-городе, в подземьях… Взял ключ - и сгинул! Я потребовал вернуть, а он, не моргнув глазом, заявил, что потерял. Я ему: «А дракон?» А он: «Какой дракон?»
        Ева позволила себя уговорить. И вот теперь она прохаживалась по улице, набиралась храбрости и мысленно повторяла полученные от стожара инструкции. «Просто ходить и смотреть. Сильно не напрягаться. Искать точку перехода. Когда войду и ко мне подойдёт коза - дать ей это… - Ева сунула руку в карман и извлекла нечто напоминающее куриный окорочок, но выросший на дереве. Существовала даже засохшая плодоножка, как у яблока. - Странная, конечно, коза… Мясо ест. Но ведь окорочок же с дерева… Ладно… Коза съедает эту штуку - и засыпает крепким здоровым сном. Я отыскиваю ключ, а если не смогу - зову его, и он ищет сам».
        Ева остановилась и вблизи посмотрела на дом, в который ей предстояло проникнуть. Это был небольшой двухэтажный особняк красного цвета, глухой стеной примыкающий к соседнему пятиэтажному дому. Еве был нужен не сам этот особнячок, а флигель у него во дворе.
        Улица называлась Садовая-Кудринская и являлась частью Садового кольца. Здесь же рядом, через кольцо, была знаменитая сталинская высотка, а сразу за ней - Московский зоопарк.
        ?
        Ева не скоро бы решилась нырнуть в расположенные рядом с домом ворота, но внезапно, появившись со стороны Малой Никитской, на Садовую-Кудринскую выбрело пёстрое стадо туристов. Впереди, точно козёл-вожак, вышагивал бодрый экскурсовод. На груди у него висела колонка, и когда экскурсовод произносил что-то в микрофон, голос его звучал из колонки.
        Пропуская туристическое стадо мимо себя, Ева прижалась спиной к дому. Её поступок был неправильно истолкован. Экскурсовод, вроде бы уже прошедший мимо, сердито оглянулся на неё и махнул рукой.
        - Девушка, вам что, особое приглашение? Не разбредаемся! Подходим ближе - выстраиваемся полукругом! - прохрипел динамик.
        Раньше чем Ева успела что-то сообразить, она была взята в плен стадом. Стадо приняло её дружелюбно. Шуршало шоколадками, щёлкало фотоаппаратами, глазело по сторонам, томилось и скучало.
        Палец экскурсовода взметнулся, указывая на тот самый дом, куда Еве предстояло проникнуть.
        - Подтягиваемся ближе! На проезжую часть не выходим! Перед нами городская усадьба, построенная в 1874 году. Архитектор Афанасьев. Первый владелец - подполковник Ростовцев. Как мы видим, не хоромы, но дом крепкий, красивый, удобный. Шатёрный стиль, эркеры. Строил ли подполковник дом на продажу, или был переведён на новое место службы, сказать сложно. Более вероятно, что на продажу. Уже в 1875 году усадьбу приобретает доктор Яков Корнеев. - Колонка издала сипящий звук, и несколько слов куда-то провалилось. Экскурсовод потряс её, пристыдил разряженную батарею, и звуки вернулись. - В центральном здании, на которое сейчас обращены наши жадные взоры, - молодой человек, не разглядывайте ножки девушек! - доктор Корнеев проживал сам, а два флигеля сдавал внаём. Москвичи того времени предпочитали не хранить деньги в банках. Как только у них появлялись средства, они выстраивали каменный дом в два-три этажа и немедленно начинали сдавать в нём квартиры. С этой целью возводились дополнительные этажи и пристройки. Уютные сады, так украшавшие дворянские городские усадьбы во времена Крылова и Пушкина, почти все
были вырублены новыми владельцами. Оставляли буквально по два-три дерева. Москва населялась так стремительно, что любой каретный сарай, находившийся в центре города, имел все шансы стать домом этажа так в три и приносить доход.
        В этом месте экскурсовод издал провоцирующий вздох и некоторое время ждал таких же вздохов со стороны толпы. Но, увы, ожидаемых вздохов не последовало. Толпа дремала. Какая-то мамочка, стоящая рядом с Евой, незаметно щипала своего отпрыска за ухо, крутила, вертела и тянула ухо кверху, пытаясь оторвать его физиономию от телефона. Отпрыск мычал от боли, но от телефона не отрывался.
        Еве стало жалко экскурсовода. Поощряя его, она засмеялась и закивала. Экскурсовод, благодарно взглянув на неё, просиял, и Ева ощутила, что где-то там, в астрале, она заработала невидимое красное яблоко, а может, и капельку рыжья.
        - Но, спросите вы, - продолжал экскурсовод, которого ровным счётом никто ни о чём не спрашивал, - отчего прожектор истории, прожектор нашего с вами внимания целенаправленно ударил в этот уютный, но всё же архитектурно мало чем примечательный дом? А дело в том, друзья, что здесь, во флигеле, много лет проживал Антон Павлович Чехов! По личному признанию Чехова, это была одна из самых удачных его квартир в Москве. Стоила она шестьсот пятьдесят рублей в год - сумма немалая, но не чрезмерная. Хозяин дома доктор Корнеев, коллега Чехова, относился к нему с симпатией и создавал все условия для работы, в частности запрещал дворнику хамить приходившим к писателю друзьям, среди которых были Григорович, Лесков, Короленко, художники Левитан и Репин. Здесь Чехов занимался медицинской практикой, здесь же писал рассказы. Кроме самого классика в доме проживали его мать, сестра Мария, младший брат Михаил и другие родственники. Более четырнадцати лет Чехов провёл в этом доме и покинул его, только отправившись в путешествие на Сахалин… А теперь, друзья, пройдёмте внутрь, где нас ожидает экскурсия… Оплачивать её не
надо! У нас всё включено!
        Застоявшееся туристическое стадо радостно тронулось с места и, как вода в горлышко, стало втекать в железные ворота. Ева попыталась улизнуть, но экскурсовод ласково поймал её под руку:
        - Девушка, куда же вы? Только на вашем умном лице мой взгляд и отдыхал! Прошу вас, прошу! Только после вас! А то вы опять потеряетесь!
        Буксируемая экскурсоводом, Ева беспомощно оглянулась на противоположную сторону Садового, где её ждал Филат. В руках у него было два зонтика. Красный зонтик означал «да», чёрный - «нет». Теперь Филат раз за разом радостно открывал красный зонтик, производя нечто вроде непрерывного восклицания «Да-да-да-да!».
        ?
        Сдавшись, Ева послушно пошла рядом с экскурсоводом. В кармане она трусливо сжимала окорочок с плодоножкой. Изредка доставала руку и быстро обнюхивала пальцы. Окорочок пах не то жареной курицей, не то яблочным уксусом.
        Во дворе дома, у флигеля, Ева увидела дворника. Маленького роста, кособокий, дворник сметал листья здоровенной, с кучей сучков метлой. Издали дворник напоминал большую сердитую шишку. Он был в матерчатом, с яркими заплатами фартуке и в картузе с жёстким козырьком.
        «Историческая реконструкция… Под девятнадцатый век… Музей же, в конце концов», - подумала Ева.
        На экскурсию дворник не обратил ни малейшего внимания, но когда Ева проходила мимо, он вдруг повернул голову и пристально взглянул на неё. Лицо дворника заросло ржавой бородой, доходящей до глаз. Борода шла слоями, как отдельные чешуйки шишки. Ева никогда прежде не видела такой бороды.
        - Здрасьте! - произнесла она застенчиво.
        - Шишло прясло! - невнятно откликнулся дворник, и его метла яростно заходила по листьям. Они взметнулись как живые, и Ева оказалась в центре крошечного лиственного урагана.
        От неожиданности она рванулась в сторону и врезалась в экскурсию, встретившую её дружелюбным блеяньем. Мешая друг другу, экскурсанты закрутились на узком дворе, и Ева каким-то чудом оказалась у двери. На двери была блестящая медная ручка, а над ней табличка:
        Экскурсия сбилась в кучу в маленькой прихожей у вешалки. Вешалка не впечатляла, зато подоконник был так велик, что на него можно было свалить дюжину шуб.
        «Так… минуту… Приятель Филата что, в музее живёт? - соображала Ева. - С другой стороны, трактир с горгульей мог же находиться в антикварном магазине?.. Опять разделение пространства…»
        Внутри музея экскурсовода с колонкой заменила молодая решительная женщина, сочетающая благоговение перед Чеховым с зорким наблюдением, чтобы никто ни к чему не прикасался. Казалось, окажись здесь волею судьбы сам Антон Павлович, ему и то велели бы убрать руки в карманы и трогать всё только глазами.
        Перетекая с экскурсией из комнаты в комнату, Ева послушно вертела головой и осматривала стол с плюшевой скатертью, подсвечники в форме драконов, рыболовные принадлежности и чернильницу с фигуркой лошади, подаренную писателю благодарными пациентами.
        Сердце у Евы стучало маленьким барабаном. Она внимательно вглядывалась в каждый шкаф и в каждую дверь.
        «А тут у нас что? Так… спальня, железная кровать, портфель и какой-то музыкальный инструмент».
        Под железную кровать Ева даже заглянула - и тотчас на неё рявкнули:
        - Ближе ленты не подходим! Гобой-мюзет не трогаем!
        Ева поспешно отскочила и спрятала руки за спину. Голос экскурсоводши моментально подобрел. У неё было два голоса - один добрый, другой злой. И она постоянно между ними выбирала, как мастер выбирает нужный инструмент.
        - У Чехова было два письменных стола. За этим, в спальне, он работал, когда в кабинете становилось темно. Окна кабинета выходят в заросший двор, где всегда очень сумрачно. Чехов же человек южный, таганрогский. В Москве ему вечно не хватало солнца. На столе - подсвечники, лампа, стопка книг.
        Ева скользнула взглядом по книгам. Интересно, точка перехода может быть в книгах? Да нет, вряд ли.
        - Обратите внимание на стены спальни! Почти все эти картины - кисти Николая Чехова, брата писателя. Николай Чехов иллюстрировал книги, делал обложки для журналов, был другом Левитана. Все люди на пейзажах Левитана нарисованы Николаем Чеховым. Левитан не умел и не любил рисовать людей, а вот Николаю они удавались.
        На Еву смотрела девочка с портрета. Внимательно смотрела, умно и вместе с тем доверчиво и просто.
        - Кто это?
        - Аня Маевская. Дочь знакомых Николая Чехова. Портрет 1880 года. Рядом портрет крестьянского мальчика, тоже кисти Николая. Беглая кисть, почти набросок - но как передан характер!.. Пройдёмте в личный кабинет писателя! Как видите, он расположен на первом этаже. Кабинет представляет собой просторную комнату с выходящими во двор окнами. В левом углу - кафельная печь, рядом - письменный стол.
        - А почему стол не у окна? - спросила Ева.
        - Окна низкие. Постоянно мелькавшие ноги отвлекали писателя от работы.
        Ева вспомнила дворника-шишку с его многоуровневой бородой и понимающе кивнула. Когда она делала уроки, её тоже всё вечно отвлекало. То муха стучит в стекло и Ева решает её отпустить. То ей начинает казаться, что у морских свинок пустая поилка… Как вы там, мои свинки, свинячите ли?
        По закреплённой прутьями красной ковровой дорожке Ева поднялась на второй этаж. Осмотрела гостиную, ковры с геометрическим орнаментом и круглые часы. Во все предметы она внимательнейшим образом вглядывалась, но никаких подсказок не получала.
        - Обратите внимание на мебель! Она принадлежала издательнице журнала «Будильник». В 1883 году издательница разорилась и начала выплачивать сотрудникам гонорары собственной мебелью. Николай Чехов приносил ей свои работы, забирал у неё стул или тумбочку и преспокойно уходил…
        Ева внимательно оглядела стены и издательскую мебель, но ничего похожего на точку перехода не обнаружила. Из гостиной экскурсия плавно перетекла в комнату Марии Чеховой, сестры писателя, преподававшей в женском учебном заведении Людмилы Ржевской. Ева тщательно изучила кафельную печь, диван и мольберт.
        - Проходим в столовую… Венские стулья, стол, буфет с керосиновой лампой, ещё одна кафельная печь. На стене висит географическая карта России.
        Ева изучила карту. Надо же! Финляндия и Польша, оказывается, были в составе России! Однако искомой точки, открывающей проход в сдвоенное пространство, на карте не обнаружилось. Зато Еве показалось, что кто-то внимательнейшим образом на неё смотрит. Прямо спину глазами высверливает. Ева нервно завертела головой. Людей в столовой было полно, но никто ею не интересовался. Похоже, померещилось…
        - Вот мы всё и осмотрели. Тематические магниты можно приобрести в кассе музея. Теперь можете задать мне любые интересующие вас вопросы.
        - Вы замужем? - спросил экскурсовод с колонкой.
        Экскурсоводша вспыхнула:
        - Я отвечаю только на вопросы по существу!
        - А кто сказал, что мой вопрос не по существу?
        Экскурсоводша быстро оглядела экскурсовода и скромно, как гимназистка, потупила глазки.
        - У меня вечерние занятия в лектории, - произнесла она тем из своих голосов, в котором были человеческие нотки.
        «Я стою у истоков династии экскурсоводов! - подумала Ева. - У них родятся пятеро маленьких экскурсоводиков, которые будут рысью бегать по городу, строить людей в колонны, показывать им дома и требовать, чтобы всё трогали только глазами».
        Из музея Ева выходила понуро, но не без облегчения. Да, точки перехода она не нашла. Но зато и опасных моментов ей пережить не пришлось. Сейчас можно будет позвонить маме. Интересно, мама уже в курсе, что Ева опять пропустила школу?
        Магниты она покупать не стала и поскорее выскользнула на улицу. Во дворе было пусто. Даже дворник-шишка куда-то исчез. Некоторое время Ева внимательно высматривала его между деревьями, но обнаружила только метлу, прислонённую к липе. Ева уже пошла в сторону открытых железных ворот, как вдруг неясное чувство заставило её оглянуться.
        Табличка «ДОКТОРЪ А. П. ЧЕХОВЪ» отблёскивала ей в глаза начищенной медью.
        «Табличка… - подумала Ева. - Если точка перехода в самом музее, то это неудобно. Ночью приходишь, а музей закрыт. Разумнее было бы сделать точку перехода снаружи».
        Вернувшись к двери, Ева не задумываясь начала обводить буквы пальцем, но успела обвести только «Докторъ». На букве «Ъ» дверь распахнулась, и навстречу Еве, обдав её горячим дыханием, ринулась… нет! не коза!.. химера с головой, шеей и передними лапами льва. Сбоку львиной головы - очень гармонично - у химеры располагалась другая голова, козья. Хвост химеры представлял собой живую змею. В настоящий момент все три головы пребывали в настроениях противоположных. Змея шипела, коза меланхолично шевелила ушами и жевала коврик, а львиная морда разглядывала Еву с гастрономическим интересом.
        «Мбе-е-э-э!» - плаксиво произнесла коза и, выплюнув коврик, задним копытцем ударила по полу. Это был сигнал к атаке. Львиная морда разинула пасть и зарычала, выдохнув клуб тёмного зловонного дыма. Ева неосторожно вдохнула его, пошатнулась - и рухнула прямо на химеру.
        Глава 9
        Лирическое сопрано и ленивый баритон
        Собачка без спины, которую наш (домовладелец) Корнеев зовёт гееной, здравствует. Кот Фёдор Тимофеич изредка приходит домой пожрать, всё же остальное время гуляет по крышам и мечтательно поглядывает на небо. Очевидно, пришёл к сознанию, что жизнь бессодержательна.
        ИЗ ПИСЬМА А. П. ЧЕХОВА К М. КИСЕЛЁВОЙ
        Ева очнулась раньше, чем открыла глаза. Лежала и осмысляла факт, что её не съели. Возможно, только ещё собирались.
        - И что с ней будем делать? Проникла к нам невесть зачем, так и светит рыжьём… Если бы не Гризельда - не пойми что случилось бы… - произнёс кто-то капризным лирическим сопрано. - Может, её связать? Что ты стоишь как столб?
        - Никакие трудности меня не остановят! У тебя есть скотч? Нет? И верёвки тоже нет? Ну тогда я вообще ничего не буду делать! - откликнулся баритон.
        - Всё равно, Бермята, предприми что-нибудь! Девушка лежит на холодном полу, и мне это неуютно. Если б ты был мужчина, ты бы не топтался на месте!.. Ты бы сделал такое страшное лицо, заскрежетал бы на неё зубами! Спросил бы с громовым раскатом: «Несчастная, как ты осмелилась явиться сюда?!» Переложи девушку на диван, что ли!
        Кто-то легко оторвал Еву от пола, и она ощутила тепло и покой, будто прислонилась к разогретой кафельной печи. Продолжалось это недолго. Ева совершила короткое путешествие по воздуху и куда-то была опущена. Скорее всего, действительно на диван. Нёсший её человек отошёл, и рядом с Евой разместился кто-то другой, громоздкий. Зевнул, щёлкнув челюстями. И сразу же заблеял.
        «Нет! Только не это!» - холодея, подумала Ева.
        Зацокали каблучки. Над Евой кто-то склонился. Она старалась лежать как можно тише, как можно бесчувственнее. Даже застонала слегка для большей выразительности.
        - Бмме-э-э! - откликнулась коза.
        - Странное дело… - произнёс женский голос. - Принято считать, что козы говорят «ме», а «бе» - это звук баранов. Однако по факту, вторая голова Гризельды говорит именно «Бмме-э-э»… Кстати, ты заметил, Бермята, что девчонка Гризельде нравится? Она не только её не тронула, но ещё к ней и ластится… Прогони её! Она раздавит девочку! Дай Гризельде, что ли, колбасы с сеном!
        Зашлёпали босые мужские ноги.
        - Где я сено возьму?
        - Ты мужчина или как? Придумай что-нибудь! Зачем ты оторвал кусок обоев?
        - Она и так их объедает. Я просто немного ускорил события…
        Химере бросили колбасы, завёрнутой в обои, и она удалилась за диван. Змея-хвост тащилась сзади. Судя по раздутому капюшону, она была из семейства аспидов.
        - Настасья, я видел эту девушку раньше! - внезапно произнёс баритон.
        - Где?
        - В «Тихой пристани». Когда я, притворяясь пьяным, следил за огневиками, то слегка переиграл и меня за ворот утащила болотница. А девушку посадили за мой столик. Конечно, она была под мороком старухи, но я взглянул на неё через двойное зеркало. Но у нас она что забыла?
        - А это мы у неё спросим… Она прекрасно нас слышит. Обморок давно закончился.
        - Ты думаешь? И давно она притворяется, Настасья?
        - Минут десять. Начала ещё до того, как ты переложил её на диван. В следующий раз, дорогая, когда надумаешь притворяться, имей в виду, что веки не должны дрожать… И цвет кожи - он всегда выдаёт ускоренное сердцебиение…
        Ева открыла глаза. Увидела стены с тёмно-зелёными обоями. Прямоугольник света из окна падал на кафельную печь и на стол с плюшевой скатертью. Выгнули шеи знакомые подсвечники-драконы.
        Перед ней, поигрывая шёлковым шарфом, стояла женщина лет двадцати пяти. Волосы у неё были русые, замечательно длинные и пышные, заплетённые в удивительной толщины косу. Скулы широкие, глаза чуть раскосые. Еве, глядящей на неё снизу, женщина показалась очень высокой.
        - Сто восемьдесят пять сантиметров плюс каблуки, - самодовольно пояснила она. - Удобно быть выше толпы! Правда, быть выше атлантов не получается.
        - Рядом с атлантами чувствуешь себя подпрыгивающим гномиком! - признался баритон.
        - Умница! Хоть раз увидел себя без иллюзий! - задиристо атаковала его женщина.
        Обладатель баритона фыркнул. Его светлые волосы походили на львиную гриву, а лицо было квадратное: нижняя челюсть такая, что казалось, он мог разжевать камень. Плотный, запястья широкие. Очень сильный. Ева вспомнила, как легко он оторвал её от пола и перенёс на диван.
        - Бермята. Как в былине, Бермята, сын Васильевич, - представился он. - Слышала обо мне?
        Ева покачала головой.
        - Не врёт, - сказала женщина. - Реакция своевременная. Микровыражений нет. Подавленного выражения тоже нет. Отсутствие потовыделений, изменений в дыхании или возрастания манипуляций… А теперь давай я представлюсь! Может, выясним, к кому из нас ты пришла в гости. Настасья! Настасья Доморад! Знаешь меня?
        И она откинулась назад с горделивым выражением царицы, представляющейся мелкому восточному князьку. Ева напряглась. Что-то такое нашаривалось, но нечётко.
        - Нет, - сказала она.
        Бермята, сын Васильевич, расхохотался. Зубы у него были под стать челюстям - крепкие, белые и широкие.
        - Неправда! Ты обо мне слышала. Количество иллюстраций возросло! Верные признаки в области лба.
        - Да, - вздохнула Ева. - Один раз. В «Тихой пристани». Но если честно, я не особо поняла, кто вы.
        Настасья раздражённо перекинула шёлковый шарф через плечо и на миг свела тонкие губы.
        - Как это мило! - воскликнула она. - О тебе слышали, но не знают, кто ты! Я вздорная незамужняя особа, которая всё время хочет спать! Ходит с умным видом, пьёт кофе и жалуется, что у неё устали ножки. Ну и порой мы распутываем всякие сложные дела!
        - Вы сыщики? - спросила Ева.
        Настасья вскинула брови:
        - Очень отчасти. Мы зоомаги.
        - Зоомаги - это биологи?
        - Зоомагия шире биологии. А борцами со злом мы стали поневоле… Обычно нам помогает хорошее знание привычек магических существ. Сейчас все преступления совершаются в основном с магическими зверями. Мы их защищаем. Не будет их - не будет волшебного мира.
        Бермята, сын Васильевич, тоскливо почесал спину. Точнее, попытался. Руки у него были короткие, а корпус широкий и мощный.
        - Настасья, я сбегаю в магазин, хорошо? Тебе, как всегда, сыра и банку горошка?
        - Хорош герой! Уйдёт и оставит меня с неизвестной особой, которую он даже связать поленился?
        - А ты с ней познакомься, и она будет известная особа! - предложил Бермята.
        - Я Ева.
        - А фамилия?
        - Дедята.
        - Дедята? Пошедшая в деда, значит? - с интересом спросила Настасья.
        Ева вздрогнула - таким точным было попадание.
        - Почему именно в деда?
        - Значения своей фамилии не знаешь? Нехорошо. А я вот всегда прислушиваюсь к фамилиям, особенно если это древние, заслуженные фамилии. Тут обычно не в бровь, а в глаз! Как-то один тип прикидывался простачком. Актёрская игра… куда там Станиславскому! Никакой асимметрии, прекрасная работа глазных мышц, своевременная реакция. Магическое экранирование - сто баллов! А фамилия у него была Жухлов… Ну как, думаю, с такой фамилией - и такая клиническая наивность!
        Портреты со стен участливо наблюдали за Евой. Подсвечники выгибали драконьи шеи.
        - Мы же в кабинете Чехова? Или где? - Ева тревожно огляделась.
        Настасья усмехнулась:
        - Экскурсовода ищешь? Не бойся: трогать всё можно. Небольшой пространственный карман. Оплата около пятисот магров в год… Мы не стали здесь ничего менять. Такой карман можно открыть практически в любом месте Магсквы.
        - Постойте… то есть этот музей настоящий? И подсвечники, и остальное?
        - Разумеется. Вещи, конечно, продублированы, но отличий нет никаких. Просто небольшая магия раздвоения. Какие теперь считать настоящими - вопрос очень философский.
        - А карман - это…
        - …изнанка пространства, сдвоенная сущность, называй как хочешь - но не игры со временем и не параллельные миры… Тут иная природа магии, гораздо проще и доступнее… Карман только здесь, внутри… Всё то, что на улице - уже не карман, а обычная реальность! Вон ещё одна экскурсия идёт… Смотри… Входит к нам - и… её нет! Исчезла. Она там, а мы здесь!
        - Ммм… А если что-нибудь разбить? - задумчиво спросила Ева.
        - Что ты хочешь разбить?
        - Ну, допустим, чашку чеховскую, случайно?
        - О, это грустный момент. Если разбить чашку здесь, то она разобьётся и в музее. Другое дело, что там она может разбиться чуть позже и в результате иных причинно-следственных связей. Например, у нас чашку уронит Бермята, а там - кошка или книга на неё упадёт… любая из сотен возможных причин… - Настасья внезапно прервалась на середине фразы и, наклонившись к Еве, быстро спросила: - Что ты искала у нас? Лёша сказал, что ты пришла с экскурсией, что-то высматривала, а потом вернулась уже одна.
        - Какой Лёша? - не поняла Ева.
        - Лешак Лёша.
        - А-а, шишка с метлой! - воскликнула Ева, как-то внезапно всё поняв.
        Бермята и Настасья переглянулись.
        - Так больше не шути! - предупредил свет Васильевич. - Даже слово это на «ши» забудь! Лёша таких сравнений не любит. Когда он в хорошем настроении - он действительно как… э-э… ну как то, что ты сказала. Добродушная такая маленькая… это самое. Но когда разозлится - поверь, он совсем не «ши»! Он начинает дико скрипеть и вырастает с сосну. Зашвырнуть маршрутное такси через Садовое кольцо для него не вопрос. А успокаивается всегда долго. Лешак же! Нервов нет. Вся проводимость через древесный сок. И соображает с замедлением… Обидишь его сегодня, а в глаз он тебе врежет завтра, когда ты и помнить уже не будешь за что!
        Бермята подскочил к окну - это было окно чеховского кабинета, за которым всегда мелькали ноги, - и выглянул во двор.
        - Уф, не видно его… В корни ушёл, спит! Осенью он поспокойнее, но весной, когда сокодвижение начинается, почки на носу, побеги из ушей - ох! вот тут-то он вспыльчив!..
        - Бермята! Сделай одолжение: не перебивай! Я тут веду следственную игру, а ты встреваешь и сплетничаешь! Так что ты у нас забыла? - напомнила Настасья.
        - Я должна забрать у вас ключ и вернуть его хозяину, - сказала Ева, вздохнув.
        «Эти двое, кажется, неплохие, - подумала она. - Они и сами отдадут Филату его ключ. Зачем похищать?»
        Настастья склонила голову набок:
        - Какой ключ?
        - Который меняется и всё открывает…
        - Магическую отмычку? Эту? Отличная вещь… Действительно справляется с любым замком!
        Настасья подошла к стене. На желтоватых, с белыми окончаниями оленьих рогах висел на ленте ржавый ключ. Он превращался то в крошечный ключик от почтового ящика, то в пластину с выступами, то в громадный ключ-великан, которым сторож смог бы в случае чего оглушить вора.
        - Так это отмычка? А зачем вы взяли её у стожара? - наивно спросила Ева.
        Настасья и Бермята обменялись непонятными для Евы взглядами. Затем Бермята дёрнулся вперёд, в радостном возбуждении ударившись коленом о стул:
        - Опаньки! Ответочка! Я прям как чувствовал! Недаром крыски какие-то снились!
        - Тшш! Тихо!.. Мы взяли у стожара отмычку? - уточнила Настасья.
        - Он так сказал.
        - В какой-то мере это действительно инструмент стожаров, - признала Настасья. - Двести пятьдесят лет назад с его помощью была ограблена усыпальница одного древнего короля. Потом отмычка попала на дно реки и пролежала там до позапрошлого года…
        - Хозяин больше её не использовал?
        - Возможно, ему помешал торчащий в спине арбалетный болт. Ну и почему же стожар не пришёл сам, а послал тебя?
        Вместо ответа Ева взглянула через спинку дивана на Гризельду. Львиная голова неспешно догрызала колбасу. Козья морда, уже дожевавшая обои, повернулась и с возмущением уставилась на Еву.
        - Ясно… - кивнула Настасья. - И где же сейчас наш друг Филат-стожар, боящийся зверюшек?
        - Там… за Садовым кольцом ждёт, на остановке.
        Бермята резво рванулся к двери, выскочил наружу, но уже спустя минуту вернулся.
        - Нету, - сообщил он разочарованно. - Ищи ветра в поле. Понял, что не прокатило, и смылся… Ты вообще знаешь, кто такие стожары?
        - Кажется, уже догадываюсь, - сказала Ева.
        Настасья медленно покачала головой:
        - Нет, тут всё сложнее. Какие у тебя ассоциации со словами «ассасины» и «ниндзя»?
        - Кланы разведчиков, убийц и шпионов.
        - Несколько упрощённо, но в целом верно. А теперь стожары. Когда-то давным-давно нашим мудрым магическим мужам пришло в голову, что многих проблем удалось бы избежать, если бы кто-нибудь выкрадывал опасные артефакты у злодеев.
        - Значит, стожары герои? - спросила Ева недоверчиво.
        - Да какие они герои! Жульё они… - влез Бермята.
        Настасья недовольно на него посмотрела:
        - Стожары с детства проходили уникальную подготовку. Маскировка, проникновение, опережающая боевая магия. Стожарам давали сложнейшие задания. Постепенно всё очень запуталось. Государств много, много пересекающихся интересов. Часто сложно разобраться, кто злодей, а кто официальный правитель. Стожары стали воровать даже и то, о чём их не просили. Им пришлось скрываться. Связаться с ними стало чудовищно сложно.
        - И Фазаноль, конечно, хотел, чтобы они на него работали… - сказала Ева.
        Настасья кивнула:
        - Фазаноль потребовал от Филата, чтобы тот похитил для него гамаюна… Любопытная птица, но не в плане рыжья. В Магзо есть гораздо более ценные экземпляры… Любой из драконов, например, содержит в сотни раз больше жёлтой магии. Мы узнали об этом интересе Фазаноля, и нас это заставило задуматься. Мы почувствовали, что Фазаноль готовит нечто масштабное, а гамаюн - одна из ступеней его плана.
        - И вы решили ему помешать?
        - Да. И заодно помочь Филату, который слов бы, конечно, не послушал. Стожары очень упрямы. Я устроила в Магзо засаду и, пожалев мальчишку, помогла ему немного отдохнуть в ларце. Ларец, конечно, не курорт, но если сравнивать его с теневыми мирами или магической тюрьмой, то сойдёт и за курорт…
        - А отмычка ему зачем? - спросил у Евы Бермята.
        - Он мне не говорил.
        - А где вы вообще познакомились?
        - На вокзале, - уныло ответила Ева.
        Настасья фыркнула:
        - Начало романтическое. Мой прадедушка тоже познакомился с прабабушкой на вокзале. Попросил её показать, где находится Красная площадь, а потом оказалось, что он магсквич…
        Произнесено это было с достаточной долей иронии. Ева вспыхнула и начала рассказывать, начиная с момента, когда закрытые двери электрички пропустили её внутрь. Рассказывала она сбивчиво. Что-то пропускала. О перчатке не упомянула. Об Албыче почему-то тоже.
        Настасья слушала Еву, расхаживая по комнате. Временами она останавливалась, и Ева ловила на себе её внимательный взгляд. Бермята ерошил свою львиную гриву и временами произносил: «Ох, держите меня сорок человек!» Даже химера Гризельда пришла и слушала двумя головами из трёх.
        - Да… времени ты зря не теряла, - сказала Настасья, когда Ева замолчала.
        - Вы мне верите?
        - Твой рассказ достаточно нелеп, чтобы оказаться правдой. Но чтобы я поверила тебе полностью, покажи мне котошмеля.
        Ева послушно оттянула рукав. Почему-то эта пара - Настасья и Бермята - вызывала у неё доверие. Увидев свет, котошмель выбрался наружу. Заметив Гризельду, зашипел и в одно мгновение перелетел на шкаф. Львиная и козлиная головы химеры отнеслись к котошмелю равнодушно, а вот змеиная явно им заинтересовалась.
        Спасая котошмеля, Ева подставила ему ладонь, на которую пройдоха мгновенно перескочил.
        Настасья намотала конец косы на палец и куснула её.
        - Детская привычка… Мне говорили: не грызи пальцы - и я грызла косу…
        - Вы видели?
        - Да. Магические животные тебе доверяют, а это редкость невероятная. Заметь, даже у Звенидрага, зоомага, работника Магзо и человека очень доброго, котошмель сидел в контейнере…
        - Но ведь Гризельда вам тоже доверяет!
        - Мы подобрали Гризельду детёнышем. Рядом было тело её матери, из которого прихвостни Фазаноля выпили всю магию. Скверное зрелище, вспоминать не хочется… - Настасья поморщилась. - Гризельда привыкала к нам с Бермятой чуть ли не год. А к тебе полезла сразу, стоило тебе оказаться на диване. Итак, животные любят тебя и дают тебе рыжьё. Думаю, поначалу ты больше общалась с животными немагическими, и рыжья они давали мало, но всё же давали, потому что рыжьё (в очень минимальном количестве!) есть у всех без исключения животных, рыб и растений. Это сила жизни. Долгое время твоя магия накапливалась скрытно и пробудилась лишь в минуту волнения, когда ты билась в двери электрички… Будь это обычная дверь обычной электрички - максимум сила твоего желания заставила бы машиниста посмотреть в зеркало и открыть. Но тут вагон был особый, и всё вышло так, как вышло. - Настасья произносила слова так, словно не только говорила, но и сама себя слушала. Ей нравился собственный голос - мерное, красивое, логичное его звучание. Опьянение оратора - великая вещь. - Я слушала последние магвости… Пламмель совершил налёт на
группу, перевозящую артефакты, списка которых у нас пока нет. Уничтожен атлант-охранник. Стожар, ларец с которым необъяснимо как оказался среди перевозимых артефактов, улизнул из ларца. В этом ещё предстоит разобраться.
        - Эх… помочь парню хотели. Кто с Фазанолем свяжется - долго не проживёт, - пробурчал себе под нос Бермята свет Васильевич.
        - А человек-помидор - это кто был? - спросила Ева.
        - Невер Нахаба, неприятный тип. Из бывших вампиров. Честолюбивый, подозрительный. Одно время поговаривали, что он связан с Фазанолем… Лет десять назад Нахаба внезапно перековался, завязал с прошлым и стал работать на правительство. Поначалу ему не верили, но он начинал с самых низов, не боялся никакой работы - громил притоны, производил аресты торговцев животными, лично зомбировал пару прежних друзей… Ему поверили. Он стал быстро продвигаться по службе, и вот теперь он головняк по рыжью - глава отдела по борьбе с незаконным использованием жёлтой магии… Ест всё красное: кетчуп, красные вишни, красные апельсины, клубнику, арбуз, свёклу, любит гематоген. Очень неравнодушен к плохо прожаренным свежим бифштексам…
        - Плохо прожаренные - это с кровью? - спросила Ева.
        - Ещё бы! Но хотя бы настоящий вампир, а не убор… Вот уж кого я не люблю! - рассеянно добавила Настасья.
        - Кто-кто?
        - Убор - болгарский вампир, питающийся навозом и падалью, потому что трусит нападать на людей. Имеет скверный и мстительный характер, что не мудрено - при таком-то питании… Но давай вернёмся к делу с нападением в электричке! Итак, на другой день ты отправилась в Магскву. На вокзале тебя застукали магзели… гм… советую всё же в лицо называть их магической полицией… и хотели запаковать. Стожар помог тебе, использовав шипы со слюной сфинкса. Потом он уложил ещё двоих, причём потратил всего девяносто два капа…
        - Нереально! - упрямо заявил Бермята свет Васильевич. - На девяносто два капа уложить четырёх магзелей нельзя!
        - Ещё как можно. Это древнее искусство стожаров. Они передают его от отца к сыну и неохотно обучают посторонних. Это нечто вроде дара, но дара, который можно воспитать. Поначалу надо научиться видеть магию.
        Настасья нетерпеливо провела по воздуху указательным пальцем. Возник зелёный зигзаг - и на пол упал цветок розы.
        - Вот как-то так… Зигзаг - это сгущение творческой энергии. Роза - это свершившееся чудо. Искусство стожаров сложнее. Больших магических дарований у стожаров нет, накоплений тоже, но они умеют использовать чужую магию.
        - Вы чертите зигзаг, чтобы сотворить розу, а стожар, перехватывая его, делает из вашего зигзага динамит и разносит вас в клочья? - спросила Ева.
        Настасья хмыкнула:
        - Добрый пример от доброй девочки! Нет, розу в динамит ему не превратить… У этих вещей разная природа. Но, например, вырастить на розе такие шипы, чтобы они вонзились тебе в руку, - это запросто… Быстро просчитать чужую магию, определить, чего от неё ожидать, осмыслить её пределы, возможности и видоизменить… Это чудовищно сложно!
        Ева вспомнила, как стожар уложил магзеля с отражающим щитом. Он с ним даже не сражался, он знал, что щит заведомо сильнее. Он лишь подарил ему новое свойство - и то на несколько секунд. А дальше щит вынужден был защищаться от сотен люков.
        - А вот про зигзаг - это совсем необязательно, - продолжала Настасья. - Магию каждый видит по-своему. Тут всё зависит от характера дара. Сантехник, будь он магом, увидел бы магию как кучу сложно состыкованных труб, по которым бежит вода. И вот он понимает, что в одном месте колено трубы сорвало, сброс давления - и магия утекает. Он мысленно стыкует эту невидимую трубу - и кого-то сносит потоком!
        - Как звали учёного, который подошёл к тебе? Из Магзо? - внезапно перебил её Бермята.
        Ева напрягла память:
        - Павел…мм… Андреич?
        Бермята переменился в лице.
        - Звенидраг?! - перебил он.
        - Да, точно!
        - ЧТО-О?! Он тоже там был?! В магвостях об этом не упоминали!
        Свет Васильевич, снося мебель, ринулся прочь из комнаты. Стулья разлетались, полки складывались, а дверь, чтобы уцелеть, поспешила распахнуться сама.
        - Звенидраг - наш друг. Работал тут через дорогу, в Магзо… - растерянно сказала Настасья и нервно заходила по комнате.
        ?
        Бермята вернулся гораздо скорее, чем успел бы добраться до Магзо или даже просто перейти Садовое кольцо. И он был не один. В прихожей кто-то топал и пыхтел. Едва появившись в комнате, Бермята кинулся к Настасье:
        - Гостей привёл! Ты была права: без нас не обойдутся!
        - Что с Звенидрагом?
        - Жив, но в себя пока не приходил. - Он оглянулся на Еву и что-то быстро сказал Настасье. Та, поманив к себе Еву, шёпотом сказала:
        - Старайся больше помалкивать! Запомни: ты моя племянница из Симферополя! В Симферополе тепло, сухо и солнечно. Пойти некуда, зато есть реликтовые деревья… И накинь… что бы тебе накинуть… Ну хоть это! Не будешь рыжьём светить!
        Она набросила Еве на плечи нечто среднее между половиком и покрывалом. У половика-покрывала были тяжёлые кисти и сложный рисунок с орнаментом. Ева чихнула от пыли.
        В комнату протиснулся тот самый человек-помидор, которого Ева видела в электричке. Только теперь она уже знала, что это Невер Нахаба, головняк по рыжью. За ним шагали два атланта - белые мраморные головы, отколотые от статуй, бетонные тела и грузные ноги. И совершенно ничего напоминающего одежду. Правда, скрывать атлантам было нечего. Плита - она и есть плита. Всё же на одной из плит краской было изображено нечто вроде пуговиц, а на другой - солдатский ремень.
        У одного из атлантов из колена торчала арматура. Ева с ужасом уставилась на эту арматуру, гнувшуюся, когда атлант делал шаг. Ей казалось, что нога вот-вот отвалится. Атлант с арматурой заметил смущение Евы и сделал свои выводы. Он грузно шагнул к девушке и опустил ей на плечо железобетонную руку.
        - Сознавайся! Нам всё известно! - прогудел он. Голос исходил из трудноопределимой щели между головой и шеей. - Каждый твой шаг, каждый твой вздох!
        Сразу три пары глаз вперились в Еву. Правда, две из них глазами назвать было трудно. Это были камни с нарисованными зрачками.
        Глава 10
        Список артефактов
        Особенно сильно кашлял брат Антон, когда мы жили на Кудринской-Садовой… На моей обязанности лежало зажигать в спальне у Антона на ночь лампаду, так как он часто просыпался и не любил темноты. Нас отделяла друг от друга тонкая перегородка, и мы подолгу разговаривали через неё на разные темы.
        МИХАИЛ ЧЕХОВ
        Ева застыла от ужаса. Бетонная рука продолжала лежать у неё на плече. У неё даже были пальцы, правда, сделанные без большого старания. Так, штыри какие-то.
        - Сознавайся! У атлантов магический нюх на чувство вины! Это ведь ты испортила чайник? - насмешливо спросила Настасья.
        Ева тупо уставилась на неё:
        - Какой чайник?
        - Не отпирайся! Ты не умеешь лгать! Ты поставила электрический чайник на газ, верно? Всего на несколько секунд, а потом спохватилась. Но всё же это была ты?
        Нахаба потерял терпение. Шагнув к дивану, он кулаком сердито ткнул атланта в спину:
        - Потом между собой разберётесь!.. Номер четыреста семьдесят три! Хватит твердить «сознавайся»! Вышел отсюда к ядерной бабке!.. А ты, номер восемьсот девять, останься!
        Голос у Невера Невзоровича был сипловатый, сдавленный жирком. Голос начальника, прошедшего карьерную лестницу с самых низов - вынужденного рявкать на подчинённых, но проседать и сдерживаться с вышестоящими.
        Атлант номер 473 тяжело повернулся и вышел, кроша отсыревшим бетоном. Номер был написан у него на спине краской.
        Нахаба хотел что-то сказать, но сзади кто-то несильно потянул его зубами за брюки.
        - Что это? Кошка?
        - Не совсем, - мягко ответила Настастья. - Это Гризельда. Наша козочка!
        - Что она делает?
        - Жуёт ваши брюки.
        Нахаба повернулся, собираясь оттолкнуть козу, и издал краткий, полный ужаса вопль.
        - Она не кусается! Просто глуповатая домашняя зверушка! - Бермята левой рукой обнял полицейского мага за плечи, а правую сжал в кулак и потряс. Гризельда выплюнула брюки Нахабы и удалилась. Атлант номер 809 продолжал стоять неподвижно. Прямого приказа вмешиваться он не получил.
        - Химера - глуповатая зверушка? - прохрипел Нахаба, отталкивая от себя Бермяту. - Статья два-шесть-ноль магического уложения! «Ни один маг не может содержать у себя магических животных с целью или без цели их практического использования».
        Бермята, вынырнув с противоположной стороны, опять обнял его за плечи.
        - Виноваты! - сказал он. - Больше не будем! Милая зверушка! Нуждается в семье!
        - Узнать можно? Если я заведу себе дракона - это содержание без цели использования? - уточнила Ева.
        - Да.
        - А с использованием?
        - С использованием - если ты заставляешь дракона подогревать на кухне воду вместо бойлера.
        - А если я засуну его в кофемолку и извлеку из него рыжьё? - ляпнула Ева.
        По тому, как все уставились на неё, Ева поняла, что молчание не просто так называют золотом.
        - Если ты найдёшь такую кофемолку, куда влезет дракон, это будет арест и полное зомбирование! - железным голосом отчеканил Нахаба.
        Бермята торопливо похлопал его по спине:
        - Девочка шутит… У меня встречный вопрос! Почему атланты без штанов? Плита-то, конечно, она и есть плита, но всё же?
        Нахаба смущённо откашлялся:
        - Они из стратегического запаса, были на консервации. Мы не успели их покрасить. Займёмся, когда появятся свободные руки.
        - Отчего такая спешка?
        - В ближайшее время в городе может быть введено чрезвычайное положение!.. Но это секретная информация! - Нахаба сурово уставился на Еву.
        - Она никому не скажет! Это моя племянница, - успокоила его Настасья.
        - Я из Симферополя! В Симферополе тепло, сухо и солнечно. Пойти некуда, зато есть реликтовые деревья… - протараторила Ева. Память у неё была школьная. Это когда повторяешь как попугай, не понимая смысла, но с самым прилежным лицом.
        - Рад за деревья, но дело конфиденциальное. Мне не хотелось бы… в присутствии посторонних! - упрямо произнёс Нахаба.
        - Да оно-то верно. Но тут дело такое… - и Бермята, опять зачем-то обняв Нахабу, что-то зашептал ему на ухо.
        Нахаба поморщился и мнительно посмотрел на Еву:
        - Что, прямо всё так запущено?.. А к доктору вы обращались?
        - Не вылезает от докторов… Девушка очень хорошая и в остальном почти безобидная!
        Нахаба кашлянул, неуютно двинул подбородком и уступил:
        - Хорошо, но под вашу ответственность! Теперь к делу! - Невер Невзорович взял со стола подсвечник и зажёг свечу. Пламя, меняя цвет, запрыгало. - И так уже несколько дней. Но если б только это! Звери волнуются. Мы вынуждены были закрыть Магзо. Из-под земли лезут громадные черви. Куча вызовов… Мы, откровенно говоря, не справляемся…
        - Занятно… Изменение магических полей… - сказала Настасья, с интересом разглядывая огонёк свечи.
        - Но отчего? Какова причина? Да и у людей не всё спокойно! Остров у них в Чукотском море появился… Якобы движется и пропадает, когда они пытаются рассмотреть его поближе!
        - Когда началось колебание магических полей?
        - Первые признаки проявились три дня назад. Поначалу был сильный всплеск магического поля. У нас зашкалило все сканеры рыжья. Потом провал, небольшой период спокойствия - и опять всплеск.
        - Такой же сильный?
        - Нет. Но уже не прекращающийся. Фонит сильно.
        - И что вы предприняли?
        - Как всегда… Стали опрашивать магентуру, информаторов, узнавать, не связано ли это с какими-либо действиями Фазаноля.
        - И что говорит магентура?
        - Говорят разное. Считают, что связано.
        Бермята усмехнулся:
        - А когда они утверждали обратное! У нас же как? Подрались два дракона и разнесли огнём мост - виноват Фазаноль. Ведьма потеряет летающий зонтик - опять же валят на него.
        Внутри помидорных щёк Невера Нахабы пробудился вулкан. Пробудился глубоко, и до поверхности дошла только лёгкая дрожь.
        - В данном случае Фазаноль действительно замешан! - отчеканил он. - Вчера магами Фазаноля был совершён налёт на группу, перевозящую запретные артефакты. Я сам был в составе группы… К сожалению, я ничего не запомнил! Мне стёрли память примерно на сутки! Я помню утро понедельника - а потом сразу утро среды… Весь вторник выпал к ядерной бабке! - Костяшкой согнутого пальца Нахаба коснулся лба. Там у него было пятно ожога - место, куда ударила искра Пламмеля.
        «Так вот почему он меня не узнал! Память стёрта!» - с облегчением подумала Ева.
        Неосторожно она посмотрела на лоб головняка по рыжью, слишком пристально. Тот в ответ вскинул на неё подозрительные глазки. Однако его внимание больше привлёк половик, прикрывавший плечи Евы.
        - Ковер-самолёт? А во что-нибудь другое нельзя было закутаться? - спросил он.
        - Закон укрываться коврами-самолётами не запрещает, - весело сказала Настасья. - А как вам стало известно, что напали именно маги Фазаноля, если память стёрта, а Звенидраг без памяти?
        - Один из сообщников Фазаноля погиб. Прочее сообщил информатор. Там были Пламмель, его сообщница Белава и этот самый третий. Но лучше я расскажу всё по порядку…
        Пока он говорил, Настасья слушала его поощрительно, не перебивала, но Ева заметила, что она почти не отрывала глаз от лба и лица головняка по рыжью.
        - Кроме того, в вагоне находилась девчонка с незаконной рыжей магией. Что это за девчонка, откуда она там взялась - нам пока неизвестно, - закончил Нахаба.
        - А откуда узнали, что она вообще там была?
        Завязавший вампир вытянул из кармана книгу с отверстием в обложке:
        - Вот он! Вещун погибшего атланта. С него был сделан запрос и получен отрицательный ответ. В нашей базе нарушителей девчонка не значилась. К сожалению, из-за всплесков магии подробностей запроса не сохранилось - только то, что ответ был отрицательный.
        - И что вы предприняли, когда обнаружили кражу артефактов?
        - Усилили меры безопасности. Искали запретную жёлтую магию. Нападение-то было с её участием!
        - Здравый подход. Если на кого-то напали с веником - значит, надо устроить облаву на всех, кто использует веники. Найдёшь кого-то с веником - и какой-никакой, а виновный уже есть! - заметил Бермята.
        Нахаба сердито взглянул на него.
        - Уже на следующий день на вокзале засекли девчонку. Сканер показал у неё наличие жёлтой магии, - сказал он.
        Настасья перебросила мешающую ей косу за спину.
        - И что из того? Бермята прав. Жёлтая магия - такая уж редкость? В конце концов, девчонка могла погладить бабушкину жар-птицу, которую старушка держит незаконно, экономя на электричестве. Её, конечно, задержали?
        - Она скрылась. Уложила четверых и скрылась… Мутная какая-то история, - Нахаба поскрёб ногтями жёсткую щетину.
        - А какая помощь нужна от нас? - спросила Настасья.
        - Любая! Я бы обошёлся и без неё, но ТАМ считают, что вы сможете нам помочь… То дело с рощей произвело впечатление! - Нахаба задрал голову и с верноподданническим видом уставился в потолок. В круглых щеках его обозначился страх и трепет, и Ева почувствовала вдруг, что бывший вампир - актёр не из последних. Простым дрожанием щёк и несколькими жестами он выразил больше, чем самым длинным монологом.
        - Что за дело? - спросила Ева.
        - Как?! - поразился Бермята. - Ты не знаешь, что несколько столетий назад один восточный князёк подарил нашему магсударству за оказанную военную помощь рощу редчайших секвойядендронов?!
        Ева мотнула головой.
        - Ай-ай-ай! Помощь была небольшая, но существенная: сто боевых магов и дракон, плюющийся кипятком. За минувшие годы стоимость рощи, само собой, возросла. И вот восточное княжество надумало забрать рощу обратно, а у нас на неё только и имеется что на клочке составленный договор с отпечатком конского копыта вместо печати! Проводят экспертизу - и внезапно выясняется, что даже этот договор подделка! Из кабинета вынести ничего не могли, из дворца тоже… Скандал! Привлекли Настасью, и она догадалась, что один из подкупленных экспертов поменял местами две сущности - стола, на котором лежал пергамент, и самого пергамента.
        Бермята хвастал, а Настасья что-то соображала, поглядывая на настенный календарь. Стоило коснуться его - и множество дат, оживая, начинали носиться по комнате. Каждая была похожа на кружок с крылышками.
        - Хорошо… мы займёмся… - сказала Настасья. - Но имейте в виду, что связь между Фазанолем, девчонкой и скачком магии не обязательно существует. Не исключено, что это три независимых события.
        - Возможно. Но с расследованием лучше поспешить, а то кое-где проявляют большое нетерпение! - Нахаба оттянул от шеи воротничок.
        - Мне нужна будет от вас информация. Что делал в электричке Звенидраг? Насколько я понимаю, он зоомаг - работающий с животными в Магзо. С каких это пор учёных привлекают для перевозки артефактов?
        - Не могу ответить, - после короткого колебания отозвался Нахаба.
        - Это отчего же?
        - Мне приказано делиться лишь той информацией, которая связана с этим делом. Звенидраг нападения не совершал. Он ранен, без памяти. Очень сильная боевая магия - доктора не сообразили пока, как с ней справиться.
        - А всё-таки он жив… - покусывая кончик косы, сказала Настасья.
        Нахаба дёрнулся:
        - А-а? Что?
        - Пламмель его не убил, хотя атланта разнёс чуть ли не вдребезги.
        - И меня он не убил! - сказал Нахаба.
        - И вас… И это большая удача для всех нас!.. Есть список похищенных артефактов?
        Головняк по рыжью, засопев, полез в карман и извлёк скомканную бумажку. Подул на неё, и она расправилась. Исписана бумажка была от руки, но почерк красивый, канцелярский, с умеренным количеством завитушек.
        БУТЕРБРОД ЧЕЛОВЕКОЕДЯЩИЙ. Похож на бутерброд с колбасой и сыром. Имеет два комплекта складных паучьих лапок.
        РЫДАТЕЛЬНАЯ ЖИЛЕТКА. К жилетке прилагаются три носовых платка, каждый вместимостью до литра.
        КОЛЕСО ХОМЯЧЬЕ, ЦЕНТРИФУЖНОЕ. Служит для магического извлечения жёлтой магии из хомяков. Внимание: запрещено как негуманное.
        КЛИНКИ БОЕВЫЕ. Два бастарда, ятаган, фальшион, кацбальгер, рапира и кинжал. Всё оружие боевой заточки, создано для скрытного ношения. В уменьшенном виде выглядит как пластиковые шпажки для бутербродов.
        ЛИЧИНА КОМПОЗИТОРА БЕТХОВЕНА С ПРИЛОЖЕНИЕМ МАГИЧЕСКОГО НАДУВНОГО РОЯЛЯ. При вечернем освещении сходство 99,9 %. Использовалась для ограбления волшебной консерватории.
        НАБОР АТАКУЮЩИХ ПРИЩЕПОК. Включает двенадцать кусачих прищепок и одну грызущую. При вскрытии пакета закройте лицо маской и приготовьте фотографию объекта атаки, иначе прищепки нападут на вас. Прим. Некоторые прищепки имеют повреждения от различных видов магического оружия.
        СТРЕЛЫ АМУРА. Комплектность: стрелы (4 шт.), колчан (1 шт.).
        АРБАЛЕТНЫЙ БОЛТ АМУРА (1 шт.) Для особо армированных душ.
        КУВАЛДА АМУРА. Для душ, на которых не действует арбалетный болт.
        РОЗОВЫЕ ОЧКИ. Позволяют видеть всё в розовом свете. Побочный эффект: если их снять, мир становится чёрно-белым. Способность к цветному зрению навеки утрачивается.
        ЧЕЛОВЕКОЛОВКА ОБЫКНОВЕННАЯ, ЯДОВИТНИК СКОРПИОНОВЫЙ, БЫСТРОРОСТ ПОДЗЕМНО-ВЫСЛЕЖИВАЮЩИЙ. Семена растений из списка тысячи запрещённых.
        ЧЕЛЮСТЬ ПОЦЕЛУЙНАЯ, ВЕЛИКАНЬЯ. Очень крупные и ржавые железные зубы. Во избежание агрессии хранить в варенье. Кормить не чаще раза в месяц.
        НОСКИ БОЛОТНЫЕ НА КУРИНУЮ НОГУ. Позволяют, не проваливаясь, ходить по трясине. Предупреждение: ни в коем случае не стирать с порошком! ГХМВ 1 СО
        ПАЛЬЧИК ЮМОРА. Напоминает отрубленный палец великана. Вызывает многочасовые взрывы нездорового смеха. В случае необходимости может использоваться как боевая дубина.
        БУМЕРАНГ ОБРАТНОГО ДЕЙСТВИЯ. Запускает того, кто его бросает, а сам остаётся на месте.
        БОЕВАЯ ВЫБИВАЛКА ДЛЯ КОВРОВ. Использовать с предельной осторожностью и только против больших скоплений войск. Ни в коем случае не использовать для ковров!
        НАБОР ИНСТРУМЕНТОВ ДЛЯ МАГИЧЕСКОГО ВЗЛОМА. 12 предметов.
        Между набором атакующих прищепок и стрелами амура в списке располагалась широкая декоративная каёмка, и тут же, почему-то в единственном месте, был заметен сгиб.
        - Копия есть? - спросила Настасья.
        - Скопировать невозможно… Полная магическая защита! - горделиво сообщил Нахаба.
        - Ну да… разумеется… единственную бумажку, которая больше не представляет тайны, поскольку все эти предметы благополучно украдены, копировать нельзя… - кивнула Настасья. - Что ж, думаю, я запомню.
        Внезапно свеча, горевшая на столе, выдала такой язык пламени, что на потолке осталось пятно копоти. Тяжёлая штора шевельнулась, поднялась и зависла параллельно полу. То же самое произошло и с наброшенным на плечи Евы половиком, который Нахаба почему-то назвал ковром-самолётом.
        Половик этот взвился, затрепетав кистями, едва не сшибив Еву с ног. Она завизжала, но всё это продолжалось лишь несколько мгновений. Пламя свечи съёжилось. Штора обвисла. Половик рухнул на диван, который в ответ сердито вычихнул тучу пыли.
        Пыль эта, хранившаяся в диване со времён Чехова, обволокла всех, включая атланта. И тут атлант внезапно шевельнулся без приказа. Это была такая исключительная редкость, что рот Нахабы, открывшийся, чтобы что-то произнести, так и остался распахнутым.
        Из груди атланта прозвучал бойкий и разудалый радийный голосишко, явно не его собственный:
        - Пятнадцать ноль-ноль в столице. Продолжаются поиски неизвестного острова, несколько дней назад обнаруженного в Чукотском море. Поискам препятствует сильная облачность. Все же, несмотря на это, пилот военного вертолёта заметил остров в разрыве облаков и сумел сделать несколько снимков. По утверждению пилота, надводная площадь острова - около десяти квадратных километров. На снимках местами видны мёртвые деревья и фундаменты каменных башен, соединённых разрушенной стеной. Это означает, что в древности остров мог быть населён, но потом погрузился под воду. Во время движения острова деревья и остатки строений смываются потоками воды. При попытке пилота снизиться остров скрылся под водой и исчез. Морское дно в этом месте имеет значительную глубину.
        Напомним, что остров был замечен со спутника примерно в ста километрах на восток от места, где он находится сейчас. Никогда ранее в истории не было отмечено столь быстрого движения островов. Напомним, что с островом связываются разного рода нездоровые домыслы. Многие считают, что речь идёт о разработке нового секретного оружия, например громадной подводной лодки. Некоторые учёные высказывают мнение, что речь может идти об исчезающих островах, которые становятся видны только при отливах, возникновении новых вулканов или выделении гидратов метана - так называемого метанового льда, что временами происходит после землетрясений или подводных оползней. В этом случае башни и разрушенная стена, снятая пилотом, скорее всего, является фотоискажением.
        Мы будем держать вас в курсе!
        Атлант замолк и опять застыл, держа руки по швам.
        Нахаба сердито кашлянул в кулак:
        - Мало нам скачков магии, а тут ещё и остров… Ладно, мне пора! Если что - вы знаете, где меня найти!.. И за племянницей присматривайте… Чтоб жалоб на неё не было! Не гуляйте с ней при полной луне, завязывайте рот платочком… Номер восемьсот девять, за мной! Шагом марш! - приказал он и вышел первым.
        Атлант грузно развернулся. Деревянный пол затрясся.
        - Ать… Ать… Ать! - командовал атлант сам себе, топая ногами.
        Топанье атланта било Еву по ушам.
        - Позвольте вас перебить! Зачем вы так громко топа… - начала Ева, обращаясь к атланту.
        Атлант остановился. Повернул к ней мраморную голову. Глаза у него вспыхнули алым.
        - Тшш! Больше ни слова! - воскликнула Настасья, рукой зажимая Еве рот.
        Бермята кинулся к атланту, повис на нём и принялся его поглаживать. Он гладил, гладил, гладил его по плечу и по спине, причём с такой решительностью, что отставшая краска осыпалась. Постепенно глаза атланта вновь стали белыми. Бермята отпустил его и стал спокойно отряхивать ноги и штанины от краски.
        - Еле-еле успокоил! - сказал он Настасье. - Теперь мне точно надо в магазин… Я полностью исчерпан. Магии вбухал в него вагон. Никогда прежде не утихомиривал атлантов.
        Атлант стоял и таращился в стену.
        - Уф… Иди, родной! Ступай! Атькай себе дальше! - велела ему Настасья.
        Номер 809 повернулся и удалился, сотрясая пол:
        - Ать… Ать… Ать…
        - Что случилось? - наконец выговорила Ева.
        - Он чуть тебя не убил!
        - За что?
        - Болтать меньше надо! Ты только вслушайся в свои слова! Сказать атланту: «позвольте вас перебить?»! Они всё понимают буквально, и дальше обычно бывает не смешно… «Командир! Она хотела меня перебить, но я перебил её первый!»
        - Но вы же сами над ним смеялись! «Атькай, родной!» и так далее.
        - Реакция на иронию магией не прописывается. Нельзя говорить только «Я тебя съем, проглочу, насмерть заобнимаю» и так далее. Это может быть истолковано как угроза. Ну и, конечно, никаких «позвольте вас перебить»… Думай, всегда думай! Помни, что атлант - это магический объект. Голем. У него души нет.
        «У некоторых есть», - подумала Ева, но про Албыча ничего не сказала. Она уже понемногу усваивала истину, что не всё, что знаешь, стоит сразу вываливать.
        - А почему Бермята на атланте повис? - спросила Ева.
        - Он тебя спасал. У Бермяты дар такой. Псисимпатия. Проявляется при прикосновении… Ты видела - он и Невера наглаживал, когда тот из-за химеры разозлился.
        - Так вот в чём дело! А я-то думала - чего он его всё время трогает! - воскликнула Ева.
        - Какая там «псисимпатия»! Обнимашки! - сказал Бермята, расплываясь в улыбке. - Сейчас все люди недообнятые!
        - Не все. Некоторые дообнятые! - строго произнесла Настасья.
        - А что означает «за племянницей присматривайте»? - спросила Ева.
        Бермята перестал улыбаться и немного смутился:
        - Ну… э-э… короче, я сказал, что твою маму покусал оборотень, и с тех пор все дети в семье рождаются малость… э-э… ну, немного того. Надо присматривать, когда полная луна!
        Ева почувствовала, что закипает: «Подумать только - такое про меня ляпнуть! Так вот почему «завязывайте рот платочком»! Сейчас я кому-то как завяжу…»
        Бермята поспешно коснулся её плеча.
        «Бред! - подумала Ева. - Со мной это не сработает! Хотя он же как лучше хотел… Да и вообще он славный! Просто шутка!»
        - Ладно, проехали, - буркнула она.
        - Русалки тоже наделены даром псисимпатии. Но у них она с откатом. Они называют это ОХМУРЕНИЕМ, - сказал Бермята.
        - Это как?
        - Русалка может почти любого мужчину охмурить на тридцать секунд, влюбить в себя и заставить сделать всё что угодно. Но через тридцать секунд наступит откат. Настолько же сильно, насколько мужчина любил русалку, он её возненавидит и будет рваться от неё прочь. Это у русалок развилось, когда они пастушков в речках топили. Коснётся русалка пастушка, засмеётся - и потянет за собой в воду. Волосы у неё такие прекрасные, тело при лунном свете голубое. Пастушок и сиганет в речку. Но если тридцать секунд продержался, то наваждение схлынуло, и русалка уплывает, пока он за кнут не схватился… Это опытные пастухи знали и молодых учили.
        Еве показалось, что, когда Бермята упомянул про смех и про волосы, Настасья поморщилась.
        - А если русалка стала человеком? - спросила Ева.
        - Если стала человеком, то всё меняется. Охмурение остаётся, но через тридцать секунд её уже не разлюбишь. Но, между нами, это вот начальное, русалочье всё равно сохраняется. Кошка может стать вегетарианкой, но мышам рядом с ней всё равно будет беспокойно.
        Глава 11
        Юстиниан Григорьевич-Млад
        Когда Лика в первый раз зашла зачем-то ко мне, произошёл такой забавный эпизод. Мы жили тогда в доме Корнеева на Садовой-Кудринской. Войдя вместе с Ликой, я оставила её в прихожей, а сама поднялась по лестнице к себе в комнату наверх. В это время младший брат Миша стал спускаться по лестнице в кабинет Антона Павловича, расположенный в первом этаже, и увидел Лику. Лидия Стахиевна всегда была очень застенчивой. Она прижалась к вешалке и полузакрыла лицо воротником своей шубы. Но Михаил Павлович успел её разглядеть. Войдя в кабинет к брату, он сказал ему:
        - Послушай, Антон, к Марье пришла такая хорошенькая! Стоит в прихожей.
        - Гм… да? - ответил Антон Павлович, затем встал и пошёл через прихожую наверх.
        За ним снова поднялся Михаил Павлович. Побыв минутку наверху, Антон Павлович стал возвращаться назад. Миша вскоре тоже спустился, и так это хождение они повторяли несколько раз, стараясь рассмотреть Лику. Впоследствии Лика рассказывала мне, что в тот первый раз у неё создалось впечатление, что в нашей семье страшно много мужчин, которые все ходили вверх и вниз!
        ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МАРИИ ЧЕХОВОЙ
        Бермята выглянул в окно. Головняк по рыжью удалялся, твёрдо ступая по жёлтым листьям, словно они одни препятствовали ему провалиться под землю. Атлант же ещё топтался. Налетал лбом на липу, делал шаг назад, опять налетал лбом на липу. От сильных ударов мрамор трескался. Откуда-то вынырнул знакомый Еве кособокий дворник, похожий на шишку, со слоистой чешуйчатой бородой. С беспокойством осмотрел ствол липы, подмазал его глиной, повертелся вокруг атланта, постучал его метлой по номеру на спине, и атлант ушёл.
        - Ать… ать… ать!
        - Надо было им магию подновить, когда они их с консервации выводили… А то она малость того… отсырела, - заявил Бермята.
        Настасья рассеянно кивнула. Она быстро ходила по комнате, отчего качалась хлипкая этажерка, и думала о чём-то своём.
        - Почему-то лешему на атланта было наплевать. У него от лба кусок мрамора откололся, а Лёша только за дерево переживал… - сказала Ева.
        - А ты как хотела? Кому, как ты думаешь, первым помогает лешак, когда на лесоруба падает дерево: дереву или лесорубу?
        - Могу догадаться, - сказала Ева.
        Бермята усмехнулся:
        - Кстати, ты метлу нашего Лёши видела?
        - Ага.
        - А в руки не брала? У нас тут вечно с экскурсантами казусы выходят. Схватит кто-нибудь метлу, чтобы с ней сфотографироваться, а потом не может остановиться - и метёт, метёт, пока не отнимут… Мы тут как-то пиццу заказали, курьер выехал - и нет. Ждём-ждём. Потом уже и из пиццерии звонить стали: куда курьер пропал? Еле нашли через сутки на территории Магзо. Он, оказывается, увидел прислонённую к дереву метлу, взял её, махнул на пробу - и всё… затянуло… Хорошо хоть у него было с собой пиццы восемь коробок… Питался прямо на ходу!.. Магия сказочников - жуткая вещь. Её даже снять толком нельзя, потому что сами сказочники понятия не имеют, как её накладывают.
        - Как это? - не поняла Ева.
        - А так… Это у них само собой выходит. Ты вот, например, можешь рассказать, какие химические процессы запускаешь в своих лёгких во время вдоха и выдоха? И каким образом, съев сосиску, подклеиваешь её изнутри к своим мышечным волокнам?
        Случайное упоминание о сосисках запустило в голове у Бермяты целую цепочку мыслей. Один бильярдный шар толкнул другой, тот толкнул третий.
        - Всё, не могу! Так есть хочу, что зубы чешутся! - воскликнул он.
        Бермята быстро куда-то сбегал и вернулся с десятью батонами хлеба, кучей круп, растительным маслом, майонезом, специями, пятью бутылками молока, ветчиной, сотней сосисок, шестью десятками яиц и несколькими курицами. По мнению Евы, всего этого хватило бы на роту солдат, но Настасья считала иначе:
        - Чего так мало купил? До ужина-то дотянем?
        - Вечером ещё схожу, - пообещал Бермята и принялся готовить.
        Для этого он, а с ним вместе и Настасья с Евой поднялись на второй этаж. Кухня у них оказалась в той столовой, где обедала семья Чеховых. Венские стулья и буфет - всё осталось как у Чеховых, лишь стол сдвинулся, а рядом с ним появились вполне современная мойка, несколько шкафчиков и холодильник, загородивший географическую карту России как раз на участке Польши и Финляндии.
        Готовил Бермята со скоростью шеф-повара, которому сообщили, что на кухне у него пожар, а президент страны приезжает через десять минут. Порой Ева не понимала, есть ли у него в руках нож - так быстро он всё резал. При этом свет Васильевич ухитрялся ещё уговаривать плиту, тостер и прочие приборы.
        - Вот ты, чайник, барахлишь! Подумаешь, контакт отошёл! Соберись, будь мужиком! Ой, молодец какой! Всё прекрасно вскипятил…
        - Э-э… - тихо сказала Ева. - Это как?
        - Да никак… - рассеянно сказала Настасья. - Это «э-э» называется Бермята. Ты бы ещё послушала, как он принтер уговаривает! «Бедненький мой старичок… Вот ты не работаешь! Ну и что, что картридж у тебя пустой? Но ты же хороший, ты можешь и так. И без розетки можешь. И без бумаги».
        Не прошло и четверти часа, как все сели обедать. Гризельда разлеглась под столом. Изредка она опускала кому-нибудь на колено тяжёлую лапу и просила поделиться. Ева быстро уяснила, что когтистая лапа означала требование колбасы или сосиски от львиной головы, блеянье и удар рогами по колену означали просьбу куска хлеба или салата от козы, а шипение - это уже просьба хвоста, которому было особенно опасно отказывать…
        Вскоре вся еда со стола таинственно исчезла, хотя Ева и Настастья съели не так уж много, а Гризельда хоть и много, но не чрезмерно. Всё прочее исчезло внутри Бермяты. Причём он даже не увеличился в объёме.
        - Это как? - спросила Ева.
        - Бермята много ест, потому что ему надо восстанавливать магические силы. Точного механизма я не знаю, но примерно могу себе представить. У них, у тюх, всегда так…
        Бермята, только что сделавший себе бутерброд из трёх кусков хлеба, между которыми было масло и куски горизонтально нарезанной сосиски, так и не донёс его до рта.
        - Это ты кого назвала тюхой? - поинтересовался он.
        - Ты же сам мне говорил… Слышала фразу: поскреби любого русского - и найдёшь татарина? Ну, это у обычных людей. У нас же несколько иначе: поскреби любого мага - и обнаружишь или гнома, или циклопа, или русалку, пусть хоть в десятом поколении.
        - Ну, это да, - согласилась Ева. - Стожары вот из керкопов, хотя, конечно, и не карлики…
        Настасья вскинула брови:
        - Из керкопов? Ну тогда всё с ними понятно!.. А Бермята вот потомок лохматых тюх… Посмотри на его гриву! Хе-хе… Кто такие лохматые тюхи знаешь?
        Бермята сердито уставился на неё:
        - Не говорил я тебе такой чуши! Нет у меня в роду никаких тюх! Я упомянул, что «лохматый тюха» - это перевод Лунгиной. А в оригинале они «толстые ниссе», но переводчики вечно все меняют… У одного переводчика был какой-нибудь Роберт Сноумэн, у другого стал Робби Дедморозов.
        - «Толстые ниссе»? - спросила Настасья и подчёркнуто наивно захлопала глазками. - Это ещё кто?
        - Это такие человечки. Карлсон тоже, кстати, по ранней версии Астрид Линдгрен был толстый ниссе, только с моторчиком… И курил трубку. Это сохранилось в самом начале книги. Он там один раз покурил трубку, а потом автор об этом забыла, потому что концепция героя сама собой изменилась в процессе работы. И вот один из этих толстых ниссе был моим… ну не знаю кем… прадедушкой… А где ниссе - там немного и горные тролли, там сложная родословная… И я не толстый - я сильный…
        - Да, это правда! Он сильный, - подтвердила Настастья. - Я как-то на ночь замкнула холодильник стальной цепью. Думаю, чтобы расплавить сталь, надо магров пятьдесят, а это как золотой открывалкой по банке с килькой колотить… И что ж ты думаешь? Цепь он не тронул, пожадничал… Поначалу уговаривал замок открыться: «Ну будь мужиком! Я тебя прошу! Для меня!» Замок ни в какую. Тогда он приподнял холодильник, что-то сзади отвинтил и стал из него продукты через заднюю стенку вытряхивать.
        Ева посмотрела на холодильник. Он был огромный, двухкамерный.
        - А отмычку нельзя было использовать? - спросила она.
        Бермята перестал жевать бутерброд.
        - Кстати, да… Я почему-то не додумался… Ночью плохо соображаю! - признался он.
        - Хотела бы я знать, зачем стожару отмычка! - сказала Настасья и, вдруг поднявшись, заходила по столовой. Что-то говорила сама себе, сама с собой спорила. Порой останавливалась у карты или снимала со стола керосиновую лампу и барабанила пальцами по стеклу. Но вид у неё при этом был такой, что отбери у неё лампу - она бы и не вспомнила, что у неё что-то было в руках.
        - Ну всё… заметалась… - прошептал Бермята. Он оглядел стол, на котором ничего уже не было, кроме верёвочки от колбасы. Бермята повертел её в пальцах, как бы прикидывая, не сжевать ли и верёвочку, но, опомнившись, нахмурился и верёвочку выкинул.
        И тут в дверь позвонили.
        - О! - сказала Настасья. - Это к нам!
        И пошла к лестнице. С ней вместе спускалась Гризельда. А потом снизу послышался вопль. Это был даже не вопль ужаса, а вопль финальный, сообщающий: «Всё! Я готов!» Бермята и Ева устремились вниз.
        На коврике у самого входа лежал человек. Гризельда сочувственно обнюхала его сперва львиной, а после и козьей головой. Бермята погрозил ей кулаком, и химера удалилась.
        ?
        Настасья захлопотала над гостем. Вот он чуть порозовел. Вот распахнул огромные зелёные глаза с длинными, как у девушки, тёмными ресницами.
        - Вам уже лучше? - спросила Настасья.
        - Да-да-да! Мне уже прекрасно!
        Мужчина, вскочивший с коврика, был крайне молод - едва ли старше двадцати. Тоненький, в аккуратном костюмчике. То, что при виде химеры он лишился чувств и не проявил мужества, как видно, сильно его терзало.
        - Простите, умоляю вас, простите! Мне так неловко! - взмолился он.
        - За что? - удивилась Настасья.
        - Я причинил вам столько хлопот! Ведь я же знал, что тут окажется химера! Меня предупреждали! Но когда я её увидел…
        - Это вы должны нас извинить. Вы не первый, кого Гризельда напугала, - сказала Настасья, с интересом разглядывая юношу.
        Он был не просто чистенький, а невероятно стерильный. Казалось, у него было промыто всё: лицо, шея, уши. То, что он упал на пол, терзало беднягу. Разговаривая с Настасьей, он непрерывно оглядывался и отряхивал пиджак. Галстук-бабочка, украшающий воротник его рубашки, то и дело оживал и, превращаясь в огромную бабочку, начинал складывать и распахивать тёмные траурные крылья.
        - Я не представился! Младший магент Юстиниан Григорьевич Веселин, практикант магической полиции. Невер Невзорович Нахаба, мой непосредственный куратор, послал меня к вам набираться опыта! - Юноша выхватил бумажку, последовательно замигавшую двумя круглыми волшебными печатями и одним треугольным штампом.
        - И за что нам такая честь? А у самого Невера Невзоровича опыта нет? - сочувственно поинтересовался Бермята.
        Юноша смутился.
        - Я сам упросил их! Они всё там делают неправильно! - воскликнул он.
        - Где? В магической полиции?
        - Да! Я же хочу достичь в профессии совершенства! А они оформляют отчётность задним числом - а оружие как хранят! По правилам - не меньше трёх метров от одного стеллажа до другого! Я промеряю - а там два девяносто пять! Или вот эта печать! Видите: место для печати здесь, а они шлёпнули её на краю!
        - То есть тебя сплавили, потому что ты всех достал… - ласково подытожил Бермята.
        Молодой человек не обиделся:
        - Это правда. Я ничего не могу с собой поделать… но ведь существуют инструкции! Каждая строчка оплачена опытом ошибок предыдущих поколений! - он чуть ли не всхлипнул.
        Настасья вздохнула:
        - Ладно… Подберём ещё одну птичку со сломанной лапкой! Идём наверх, а то здесь сквозит! Как, ты сказал, тебя зовут?
        - Юстиниан Веселин. В честь греческого императора Юстиниана… Но умоляю вас, называйте меня просто Юстик… Меня все называют Юстик! Юстиниан - это так длинно!
        - Хорошо, Юстик! Идёмте, Юстик!
        На втором этаже Юстик осмотрелся и радостно сообщил, что он себе так всё и представлял:
        - Всё просто чудесно! Только вот, смотрите, стул царапает ножками паркет! Можно подклеить бархатные тряпочки. У меня чисто случайно даже есть с собой подходящая тряпочка.
        - Поставьте стул, Юстик! Этим мы займёмся после! - попросила Настасья.
        Молодой человек послушно поставил стул.
        - Хотите чаю, Юстик? Может, с печеньем? - предложила Ева.
        Молодой человек задумался. На его щеках заиграл румянец. И без того хорошенький, теперь он сделался как с конфетного фантика.
        - С удовольствием. Я ничего не ел с утра. Но я отказываюсь есть и пить даром! Нет-нет, я знаю, что вам не жалко, но тут дело принципа! Я потом вымою всю посуду и пол.
        - Это можно сделать и магией, - сказала Настасья.
        - Что вы! Магия делает всё так неаккуратно! Она хорошо промывает чашки изнутри, но снаружи, особенно у ручки… Вы когда-нибудь разглядывали это место под микроскопом? А магическая стирка! Как-то я пытался постирать магией свою рубашку…
        - Этот Юстиниан Григорьевич-млад настоящее приобретение! - шепнул Еве Бермята. - Только бы в нашу работу не лез… Мы припрягли бы его на кухне - и пусть бы набирался опыта!
        Юстик пил чай обстоятельно, отставив мизинчик. Сахара насыпал себе целых пять ложек, а размешивал его печеньем, которое, размокая, оставалось в чае, образуя нечто вроде супа-пюре. Настасья с любопытством наблюдала за его манипуляциями.
        - Я знаю: это не очень эстетично… Но меня так с детства приучили! - оправдываясь, сказал юноша, и голос у него дрогнул. - Мои родители очень любили порядок. Любили, когда всё чисто и аккуратно! Мама наказывала меня в детстве тем, что говорила: «Ты огорчил меня! Сегодня мы не будем мыть обувь и пришивать пуговицы!» - Губы у Юстика задрожали.
        - А где ваши родители, Юстик? - осторожно спросила Настасья.
        - Погибли. Их убил Фазаноль. Быть может, вы помните случай? Об этом даже в магзетах писали! Ограбление магического банка… Были жертвы. Среди них и мои родители. В банке они оказались случайно. Именно тогда я поклялся, что поступлю в магическую полицию и расквитаюсь с Фазанолем! - сказал Юстик, не поднимая от чашки глаз.
        Бермята подошёл к Юстику и сочувственно опустил руку ему на плечо.
        - Так всё и будет! Ты ему обязательно отомстишь! - пообещал он.
        С минуту все молчали. Было слышно, как на улице вскрикивает в рупор очередной экскурсовод.
        - Китайцы… - сказал Бермята, даже не пытаясь подойти к окну.
        - Откуда вы знаете?
        - Сам характер шума. Он как бы сразу везде. Кажется, что летит большая стая птиц…
        - Да… - пожаловалась вдруг Настасья. - А ведь ваш Нахаба не оставил нам списка похищенных артефактов! У меня хорошая память, но я предпочла бы иметь его перед глазами!
        - Не оставил?! - ужаснулся младший магент Веселин. - Но позвольте, у меня же есть копия!
        - Каким образом? Разве вашими инструкциями не запрещено снимать копии?
        - Это запрещено посторонним, но я же не посторонний! - с достоинством возразил Юстик.
        - А магическая блокировка? - поинтересовался Бермята.
        - Есть проверенный способ её обойти. Направляешь на список зеркало, а отражение зеркала - на тёмную воду. С воды опять на зеркало. Потом фотографируешь, но так, чтобы сам фотоаппарат не отразился!
        Юноша полез в карман и выложил на стол список. Он был совершенно не измят. Как он ухитрился его так донести - непонятно. Великие тайны открываются только великим умам. Бермята и Настасья едва не столкнулись лбами, нависнув над списком.
        - Ага, да… Это он и есть… Качество только малость похуже! Вот смотрите: перевозили из ГХМВ во ВХ при МЗ! - воскликнула Настасья. - Бермята, тебя тут ничего не поразило?
        - Ещё бы! ГХМВ - это главное хранилище магических вещдоков. А ВХ при МЗ - временное хранилище при Магзо, - важно прогудел Бермята.
        - Правильно. Главное хранилище расположено в Подмосковье. Громадный, экранированный от магии форт. Проникнуть туда постороннему почти нереально, а вынести что-либо и подавно. Я уже даже думаю, не было ли у Фазаноля в планах атаковать хранилище? Не для того ли ему нужен был гамаюн с его разовыми выбросами магии? - сказала Настасья.
        - Да, точно! Огнедышащий Мамай! Зачётная мысль! - радостно воскликнул Бермята.
        Настасья, как все истинные гении, с одной стороны, нуждалась в одобрении, а с другой - презирала его.
        - БлагодарУ! - сказала она, переделывая «ю» в «у». - Так оно, безусловно, и было! Главное хранилище защищено, лезть туда небезопасно, а ВХ при МЗ - просто небольшой склад, который к тому же находится не в самом Магзо. Там тоже охрана, но уровень защиты в стиле «мой вахтёр меня бережёт». И что делает наш друг Нахаба, когда начинают твориться все эти непонятные вещи со скачками магии? Отправляется в хорошо охраняемое хранилище, захватив с собой лишь одного атланта и одного мирного зоомага, берёт там кучу редких артефактов и начинает перевозить их в неважно охраняемое хранилище!
        - Да-да-да! - серьёзно закивал Юстик. - Это очень странно! Нарушение правил перевозки! Конечно, не исключено, что всё делалось по звонку свыше, но всё же…
        - А кто звонил? - быстро спросила Настасья.
        - Не знаю. Как раз во время утреннего инструктажа вспыхнула какая-то руна над дверью. Невер Невзорович вскочил и почти побежал к себе в кабинет. А уже через час взял атланта и отправился куда-то. А допуск в главное хранилище у него был…
        - А Звенидраг из Магзо? Он не мог звонить? - спросила Настасья.
        Юстик развёл руками:
        - Не знаю. Я впервые о таком слышу. Но он, должно быть, очень важный человек, если Невер Невзорович нарушил сразу столько правил!
        - Ну не такой уж Звенидраг важный, - протянул Бермята. - Скорее, строго наоборот. Замечательный, добрый, рассеянный, но не боевой маг, это точно. И охрана артефактов никогда не была его специализацией…
        - Да. Но попытаемся восстановить события! Ваш начальник, Юстик, где-то встречается со Звенидрагом. Они отправляются в главное хранилище и забирают из него некоторое количество артефактов. Не скажу, чтобы это были особо значимые артефакты - так, средненькие по силе. Интересно, насколько все они случайны? Или нужен был только один, а остальные захватили для маскировки? На обратном пути на них нападают люди Фазаноля. Ничего не настораживает?
        - Да-да, - закивал Юстик и вдруг сбился на испуганный шёпот. - Очень странно. Звонок - и буквально через три часа нападение! Будто Фазаноль изначально знал, что предпримет Невер Невзорович!
        - Обычный шпионаж. Немного рыжья - и кто-то не устоял… - поморщившись, сказал Бермята.
        Юстик возмущённо вскочил и выпятил свою цыплячью грудь:
        - Исключено! Умоляю вас взять свои слова назад! У нас не может быть шпиона!
        Настасья цокнула языком:
        - Ну, шпион-то у вас может оказаться… Но с другой стороны: если Нахаба взял с собой атланта, значит, он ни с кем своими мыслями не делился. Значит, шпион был или на другом конце трубки, или уже в хранилище… В вагоне электрички происходит жаркая схватка, в которой гибнут атлант и один из нападавших - подозреваю, что не самый важный для Фазаноля. Звенидраг ранен, а вот Нахаба пришёл в себя исключительно скоро.
        - Да-да! Это огромное счастье, что Невер Невзорович почти не пострадал! - закивал Юстик. - Но какая сила характера! На другой день он был уже на работе, только память немного стёрта… Представьте, он даже меня едва вспомнил!
        - Кошмар! Быть этого не может! - ужаснулся Бермята. Поймал взгляд Настасьи, смущённо ущипнул себя за ухо и вновь уставился в список. - Смотри-ка! И здесь та же самая каёмка! Она и на копии есть! Значит, подчистили ещё до копирования!
        - Ты тоже заметил каёмку? - спросила Настасья. - Да, список был подчищен, а чтобы нельзя было ничего разобрать, сверху изобразили широкую полосу… Будь у нас оригинал, можно было бы поковыряться, но тут… Хотела бы я знать, что было подчищено!
        - Да-а, занятное дело! - процедил Бермята, задиристо поглядывая на младшего магента Веселина. - Твоё начальство что-то темнит! А нас тогда зачем позвали? Хотели бы скрывать - скрывали бы себе дальше. Спрятали бы список, посадили бы грифа секретности - очень вредная, кстати, птица: клюв как отбойный молоток! - и все дела. Не нужно никаких подчисток!
        Настасья засмеялась:
        - Ну, зачем позвали, я тебе скажу… Позвали потому, что тема красавиц и умниц у них раскрыта не полностью. Артефакты похищены, начальство бушует, в городе творится не пойми что… Нахабе просто велели нас позвать, и, вынужденный это сделать, он стал торопливо подчищать список… В конце концов, на ёлке есть шишки и покрупнее.
        Практикант вскинул голову. Щеки его запылали:
        - Как вы неуважительно говорите о Невере Невзоровиче! Он знающий человек и исключительный профессионал!
        - Да, само собой! - сказал Бермята и торопливо принялся наглаживать Юстика по плечу.
        Ева опустила глаза, чтобы скрыть улыбку.
        Настасья опять забегала по комнате, часто останавливаясь и вчитываясь в список. Она бегала, бегала, бегала… У Евы голова закружилась наблюдать за ней. И тут Настасья вдруг расхохоталась. Распахнула окно на улицу, повалив цветы в горшках, и воскликнула радостно и громко:
        - Жизнь! Где же ты? Как ты проходишь? На что тратишься? - И, танцуя, заскользила по паркету. На пути ей попался стул с мирно сидящим на нём Бермятой. Настасья схватила его за плечи, потрясла и воскликнула: - Ну что ты тут сидишь такой тухлый?! Такой весь никакой! Марш завоёвывать царства, зажигать и гасить звёзды!.. Где ваши спасённые принцессы, поручик?!
        Юстик, услышавший такое, так и застыл. До этого он мирно раскладывал на скатерти чайные ложечки, помещая их в ряд и проверяя, все ли они одной длины.
        Бермята, призванный завоёвывать царства, пока медлил приниматься за дело. Видя, что от него толку не добьёшься, Настасья схватила с пола пустой стаканчик из-под йогурта и запустила его в Юстика. Потом вновь начала носиться по комнате. Сдвигала стулья, что-то переставляла, подбрасывала. Потом высунулась в окно и стала срывать с ветки яркие листья.
        - Она в меня йогуртом запустила! - пожаловался Юстиниан Григорьевич-млад.
        - Ну не кирпичом же! - заметил Бермята.
        - Но она такая умная!.. Она мой кумир!
        Бермята усмехнулся:
        - Настасья не просто умная! У неё мозг работает сразу в десяти разных направлениях. Но она тратит на это ужасно много энергии, и потом у неё того…
        - Откат? - спросила Ева со знающим видом.
        - Нет - разгрузка. Она начинает бегать, булочками кидаться. Это обычно недолго, но мозг восстанавливается.
        Ева подобрала стаканчик от йогурта.
        - Да, - кивнула она, - у нас есть такая девочка в школе! Решила четыре варианта на городской олимпиаде по математике, а потом ныла, что мы не оставили ей шоколадку, и бросала в нас скомканной фольгой.
        - Я всё знаю! Вы про меня говорите! - крикнула из другого конца комнаты Настасья. Потом подбежала к Бермяте и принялась его щекотать.
        Бермята, послушно расставив руки, стоял как дубовый пень и смотрел на неё. Было заметно, что он получает удовольствие, но удовольствие это вежливое, как у серьёзного, бойцовской породы пса, который сам не умеет веселиться, но умеет понимать, что вот это и есть веселье, и благодарен за саму предоставленную возможность. Кроме того, во взгляде Бермяты таилась и какая-то странная, непонятная Еве грусть. Подождав, пока Настастья перестанет его щекотать, он вежливо произнёс без смягчения согласных на конце:
        - Ой, боюс, боюс, боюс!
        Настасья возмущённо замахала на него руками и убежала к холодильнику.
        - Я тут решила съесть тортик с огурчиком, а его нет!.. Ой! Косу дверцей холодильника прищемила! - вопила она.
        - А когда она совсем устанет? - спросила Ева.
        - Я всё слышу! - крикнула Настасья от холодильника.
        - Когда совсем устанет - тогда автоспатокинез, - объяснил Бермята. - Ещё один дар. Видела детей на прогулке? Только что бежали - и вдруг хлоп на асфальт: «Больше не могу! Возьмите нас на ручки!» Пять минут их на ручках несут, а потом они кошку какую-нибудь увидели - и опять - вжик! - ракетой. Оказывается, восстановились. Это Настасья с её автоспатокинезом!
        Настасья подошла и слушала.
        - Вот-вот! В детстве меня постоянно будили и вечно заставляли куда-то идти. Бери больше - тащи дальше! В результате я постоянно хотела спать, и у меня выработался защитный автоспатокинез. Я могу мгновенно заснуть где угодно - сидя, стоя, лёжа, в транспорте, на бегу, во время разговора - и проснуться в назначенное время. Например, через семь секунд… или через минуту… или через десять минут и пять секунд! - Настасья говорила уже спокойно и здраво. Она сердито, не веря, что она могла заниматься такими глупостями, закрыла окно, вернула на подоконник горшки, выбросила жёлтые листья в корзину и, кашлянув, сказала: - Не обращайте внимания! Насморк, осень, простуда. Мозг получает мало кислорода - и я начинаю чудить. Думать о том, что я не только трудовой организм, но немного и прекрасная женщина! Не правда ли, молодой человек? - обратилась она к магенту Веселину.
        - О да! Вы лучше всех! Даже лучше Невера Невзоровича! - восторженно закивал практикант.
        - Я предпочла бы комплимент попроще, - хмыкнула Настасья. - Не осмеливаюсь, как говорится, конкурировать. Ну да за неимением лучшего приму и этот.
        Телефон Евы забился в кармане мелкой дрожью. Звонила мама.
        - Слушайте, господа! Давайте уже со мной что-нибудь решим! - потребовала Ева.
        Юстик удивлённо взглянул на неё. До этого он замечал Еву не больше, чем если бы она была картиной на стене. Всё его внимание было отдано великолепной Настасье.
        - А что с тобой решать? - спросил он.
        - Что мне делать с мамой? Ей, наверное, из школы позвонили, что меня сегодня не было… И мама теперь названивает мне! Я сейчас беру рюкзак и уезжаю!
        Настасья озабоченно куснула палец. У неё было два места для укусов - кончик косы и внешний сгиб большого пальца. Она кусала их выборочно, по степени важности момента. На сгибе был даже шрамик, как некое место постоянного укуса.
        - Погоди… Надо сообразить, как лучше… Юстик, вы ведь у нас лицо официальное? Можете попросить у своего начальства охрану для девочки? Только, умоляю, не атлантов! Помнится, меня как-то охраняли атланты! По пути мне каждые сто метров попадались мраморные статуи… Можно было подумать, что я гуляю по Летнему саду, а не иду на рассвете вдоль хлебозавода в Черкизово…
        Практикант с готовностью вытянул из кармана книжку с прорезью в обложке. Ева уже усвоила, что эта штука называется у магов вещун и совмещает в себе много разных функций. На задней части обложки было изображено ухо с серьгой, а чуть пониже с большим юмором был набросан рот, тоже весьма пиратских очертаний.
        - Ну, я человек маленький, работаю недавно, сам ничего не решаю… - прощебетал Юстик, поднося к своему уху нарисованное. - Другое дело - Невер Невзорович… А что ему сказать? С какой целью нужна охрана?
        - Мм… А вот это сложный вопрос… Стоит ли упоминать про стожара? - протянула Настастья.
        Юстиниан Григорьевич-млад оторвал нарисованное ухо от своего. Лицо у него вытянулось.
        - Стожара?! - переспросил он с ужасом. - Но она же не…
        - Нет, она не стожар! Она вот!
        Бермята сдёрнул с плеч у Евы покрывало. Юстик посмотрел на Еву и изумлённо моргнул:
        - Ой, рыжьё! Не особенно, правда, много, но есть! А почему она его не прячет?
        - Не научилась. Девчонка не маг, и пока непонятно, что с ней делать.
        - Невероятно!
        Практикант издал губами смешной звук, похожий на «цу-цу-цу», с которым морские свинки крутят железный шарик поилки, и пальцем стал сметать со стола крошки. Чистюле Юстику любая крошка на скатерти казалась, вероятно, размером с арбуз.
        - Салфетку возьми! - посоветовал Бермята.
        Практикант попытался взять салфетку, но, едва прикоснувшись к ней, вскрикнул:
        - Ай! Обжёгся!
        Из-под салфетки выбрался котошмель. Потревоженный, он шипел и гудел одновременно. Полоски у него на спине переливались. Кроме того, Ева внезапно обнаружила у котошмеля жало. Находилось оно на самом кончике кошачьего хвоста, было тонким, но довольно длинным.
        Торопливо схватив котошмеля, Ева зажала его в ладони. Котошмель сердито барахтался, гудел, но жалить Еву не пытался, равно как и царапать. Юстик наблюдал за этим с таким ужасом, как если бы Ева держала раскалённый кусок металла. Палец его стремительно распухал, пульсируя при этом рыжим, как ночной светофор.
        - Откуда у неё ЭТО?! - прохрипел юноша.
        - Погодите, Юстик! Не размахивайте своим укушенным пальцем как булавой! У нас есть мазь… Бермята! Вот, отлично! Минут через десять опухоль спадёт. Вы, кстати, вместе с укусом впитали немного рыжья. Надеюсь, у вас не будет из-за этого неприятностей по службе.
        Юстик, немного успокоившийся, разглядывал палец:
        - Кошмар! Рыжьё… Однажды я случайно прикоснулся к платку, который уронила одна старушка. Хотел ей его подать… А там, представьте, было рыжьё! И оно перешло ко мне… Целых десять магров! Я ужасно испугался! Немедленно кинулся писать объяснительную! К счастью, коллеги меня успокоили! Мол, жёлтая магия - это, конечно, незаконно, но всё же больше незаконна не магия, а само убийство животных.
        - Душераздирающая история! - посочувствовал Бермята.
        - Ладно… Ну а мне что делать? Я тогда поеду домой! - спросила Ева, глазами отыскивая рюкзак.
        - Нет! - с неожиданной решительностью сказал магент Веселин. - Теперь ни в коем случае нельзя никуда ехать! Ведь этот же полосатый… это котошмель?
        - Он самый!
        - Невероятно! Именно его ищет Фазаноль!
        - Зачем?
        - Точно не знаю… На столе у Невера Невзоровича лежал блокнот! Там было написано «котошмель» и рядом буква «F». Девочку нельзя отпускать! Или надо забрать у неё котошмеля! Посадите его в какую-нибудь банку, и я отнесу его Неверу Невзоровичу!
        - Ни за что! Я его не отдам! - отрезала Ева.
        Практикант с надеждой посмотрел на Настасью:
        - Ну скажите хоть вы ей!
        Настасья покачала головой:
        - Опасно! Если у вас там и правда есть информатор, то Фазаноль узнает обо всём в считаные минуты… Пусть уж лучше котошмель останется пока у нас. Да и девочка тоже. Так будет лучше всего!
        - А мама?! - возмутилась Ева. - Она же от волнения умрёт! Не говорю уж о папе!
        - Хорошо… Дай телефон! - Бермята протянул руку.
        - Вы хотите позвонить маме?!
        - Не совсем позвонить… Увидишь сама. И не мешай, пожалуйста. Я могу ошибиться… Магия сложная.
        Бермята взял телефон и, нахмурившись, как бы что-то вспоминая, начертил ногтем на экране сложный зигзаг. Потом отправил сообщение и вернул телефон Еве. И почти сразу всплыло оповещение, что сообщение прочитано. Мама, разумеется, была в Сети.
        Ева уставилась в телефон, горя желанием узнать, что именно отослал Бермята. К её удивлению, в телефоне был пустой квадратик несуществующего текста. Словно кто-то набирал одни пробелы и только в конце поставил восклицательный знак. И больше ничего. Но от этого короткого текста исходил такой покой, такая сонная счастливая радость - как в новогоднюю ночь, когда, засыпая, знаешь, что утром под ёлкой будут подарки. Ева перечитала эту пустоту раза два и начала перечитывать в третий.
        - Остановись! - мягко сказал Бермята. - А то уснёшь!
        Ева зевнула:
        - Что это было?
        - Успокаивающее сообщение. Я потратил на него два магра отличной зелёной магии, - сказал Бермята. - Копировать для массовой рассылки, увы, нельзя. Оно разовое.
        - А что там было написано?
        - Я же говорю: успокаивающее сообщение. Что в нём написано - никто не знает. И я в том числе. Но оно успокаивающее… Чтобы убедиться - позвони сейчас маме и скажи ей всё, что хочешь.
        - Вообще всё? Любой текст?
        - Да. Вообще любой. Всё, что в голову придёт!
        Ева позвонила:
        - Мам, алло! Меня чуть не сожрала химера, а потом похитили неизвестные маги! Сейчас я в Доме-музее Чехова. Домой в ближайшие дни не вернусь! Корми, пожалуйста, моих свинок!
        - Да-да, Ева, я всё поняла! Отдохни там хорошенько! Со школой я договорюсь!.. В крайнем случае, раздобудем справку, что ты болела! Через недельку-то вернёшься? Ты, главное, звони, когда возможность будет! Всё, пока! У меня представление!
        Ева нажала на отбой и опустила руку с трубкой.
        - Да-а, - протянула она и, не зная, что ещё добавить, повторила: - Да-а-а уж…
        Они спустились на первый этаж, и здесь, на оленьих рогах, Ева опять увидела магический ключ. Ключ покачивался на ленте. Под ним на диванных подушках развалилась химера. Козья и львиная головы спали. Змеиная же немедленно вскинулась и зашипела. Магент Веселин пугливо попятился. Он явно не был любителем животных.
        Ева посмотрела на ключ, и в памяти у неё всплыл железный шкаф с перепархивающей замочной скважиной, таившийся в комнатке за спиной Колотило.
        - ШКАФ! - воскликнула она и рассказала про шкаф в трактире и про стожара, который хотел забрать что-то у Колотило, но тот не отдал.
        Настасья встрепенулась.
        - Ты уверена? - строго спросил Бермята.
        Ева осторожно качнула головой.
        - Точно уверена? Руку на отсечение даёшь? - наседал Бермята.
        Ева закачала головой ещё трусливее. Теперь она уже вообще ни в чём не была убеждена.
        - Нет-нет, я просто так…
        Настасья погрозила Бермяте кулаком:
        - Не пугай девочку! Это старый фокус! Вопрос «ты уверена?» отнимает у людей веру в себя. Всякий раз как его задают, человек пугается, и веры у него становится всё меньше.
        - Значит, Колотило правда мог…
        - Колотило - известный хитрован. Он и краденым торгует, и с Фазанолем никогда не ссорился, и магической полиции услуги оказывает, чтобы его заведение не трогали. Нет, по-хорошему он стожару его вещичку не отдаст, пока есть шанс её продать. Стожару же, чтобы открыть его шкаф, нужна отмычка.
        - Надо припугнуть Колотило! - строго произнёс Юстик. - Зажатый в угол нашими железными аргументами, он…
        - …вдвое быстрее решится продать эту вещичку Фазанолю. Нет, нам придётся навестить его милый уголок в отсутствие хозяина. Он надеется на свой шкаф, который, уж конечно, понадёжнее многих магических сейфов, а я понадеюсь на свой!
        Настасья подошла к шкафу и потянула на себя дверцу. Шкаф был старый, деревянный, по современным меркам маленький. Висящую в нём одежду Настасья трогать не стала, а нетерпеливо провела рукой слева направо, сдвигая невидимую театральную кулису. Одежда исчезла. Прорезался проход в длинную узкую кладовку. Предметы, заполняющие кладовку, были необъяснимы и разнообразны: какие-то рамы, клетки, инструменты, ярко раскрашенный саркофаг, трезубец, похожий на гладиаторский. Рядом лежала ржавая аркебуза с дулом такого диаметра, что туда легко прошла бы детская рука.
        - Что у нас есть для вампиров? Не слишком смертоубийственное, но надёжное? Метательные шары с чесноком? Серебряный штопор? О, вот отличная вещь!
        И Настасья сняла сеть с небольшими буйками, висевшую в дальнем углу кладовки. Буйки шевелились как живые и постукивали друг о друга, отчего казалось, что сеть висит не здесь, а где-то на холодном северном ветру.
        - Кол осиновый брать? - деловито спросил Бермята.
        - Что, прям по городу и пойдёшь и поедешь с осиновым колом?
        - Да он у меня складной, как удочка…
        - Ну бери! - со вздохом сказала Настастья. - И для вышибал что-то захвати. Они там големы. Их колом не прошибёшь, а сеть они разорвут.
        Младший магент подпрыгнул от нетерпения. Только что он вооружился аркебузой и, целясь в Еву, радостно бормотал «Пуф! Пуф!». Ему представлялось, как он десятками укладывает вампиров.
        - И когда мы отправляемся? Ночью? - спросил он.
        - Ночью в «Тихой пристани» полно народу. Чаще всего она перестаёт принимать корабли около четырёх утра и потом открывается не раньше одиннадцати дня. Вот в этот период мы и навестим нашего друга Колотило. Хорошо бы проверить его тайничок, не беспокоя хозяина.
        Глава 12
        Трость с головой грифа
        - Почему вы не вышли замуж?
        - Знаешь, кто такие гианы? Духи из итальянского фольклора. Стройные и красивые, они обитали в лесах, занимаясь разными женскими ремёслами. Несмотря на красоту, гианы редко находили себе пару. Мужчины гианы не рождались, гномы жили в пещерах, были бородаты и угрюмы, а великаны не брезговали людоедством, гианы ими брезговали. Благородным гианам оставалось только заниматься ремёслами и искать клады. Но гианы редко их искали, потому что не нуждались в деньгах.
        НАСТАСЬЯ
        Оставшееся до вечера время Ева провела, пытаясь растопить кафельную печь.
        - В музее нельзя! А у нас запросто! Но вот заслонку лучше отодвигать пошире… Как-то мы не отодвинули, и дым повалил к ним в музей… То-то они все забегали! - зевая, сказал Бермята.
        От растопленной печи кафель нагрелся. В комнате стало не просто тепло, а прямо-таки жарко. Бермята сидел и издали поглядывал на форточку. Встать, чтобы её открыть, ему было лень. А открыть её магией - это надо потратить целый кап, а то и два… Наконец Бермята превозмог себя, поднялся и открыл форточку старинным народным способом - рукой.
        Потом Бермята вывел Еву во двор и показал, как попадать к ним, а не в музей. Оказалось, для этого не требуется обводить все буквы таблички «ДОКТОРЪ А. П. ЧЕХОВЪ». Достаточно прикоснуться пальцем к «Ъ». Если, конечно, в тебе есть магия. Пока они разбирались с табличкой, магент Веселин приставал к Настасье с кучей профессиональных вопросов. Утомлённая его болтовнёй, Настасья отправила его в магазин.
        Юстик отсутствовал целый час. Вернулся запыхавшийся, но довольный, с двумя огромными пакетами, и сообщил, что магазин, куда его посылали, слишком дорогой. Он объяснил это руководству, сделал запись в книге: «Нет, не жалобу написал, а предложение!» Потом обошёл ещё четыре магазина и сумел сэкономить целых - вот… тут он торжественно высыпал на стол кучу мелочи.
        - Юстик! Вы настоящее приобретение для будущей жены! - проворковала Настасья.
        На скулах у магента Веселина вспыхнули алые подковки. Он закашлялся и притворился, что это от печки, которой вздумалось дымить. Бермята начал готовить. Этого он не позволял никому, даже Юстику, который лез с умными замечаниями, что морковь нужно резать не квадратиками, а кубиками. Причём чем в его представлении квадратики отличаются от кубиков, объяснить не мог и, по меткому определению Настастьи, «дулся как полная Дуся».
        Они поужинали. Юстик съел (сам он застенчиво и противно говорил «скушал») немного жареной картошки и куриную ножку. За это он, не желая оставаться в долгу, перемыл всю посуду, а заодно полы во всех комнатах. Добрался даже до паутины в углу. Страшно было смотреть, как он взбирается на пирамиду из трёх поставленных друг на друга стульев, чтобы смести крошечного паучка. Помогая ему, Ева придерживала средний в пирамиде стул, одновременно прикидывая, куда отскакивать, если вся эта гора начнёт падать.
        - Энергичный тип! Когда паучки закончатся, он примется за нас с тобой… - сказал Бермята.
        - Ты завидуешь. Тебе кажется, будто он пытается занять твою экологическую нишу! - улыбаясь, сказала Настасья.
        - Я завидую? Да ничуть! Морковь кубиками режет! Квадратиками надо!.. И чего он вокруг тебя приплясывает?
        - Я кумир его детства.
        - Да? Мне казалось, детство у вас протекало примерно в одно время! - заявил Бермята и взлохматил свои бетховенские виски. Если другие люди расчёсывались, чтобы волосы лежали ровно, то Бермята, напротив, любил их лохматить.
        Закончив с уборкой, магент Веселин прошёлся по комнате.
        - Загляну на работу! Узнаю, нет ли у Невера Невзоровича каких-нибудь новостей, - сказал он.
        - Да поздно уже! Все давно уже ушли!
        - Да что вы! Сейчас, когда происходят все эти перебои с магией? Нет-нет! Невер Невзорович на работе круглосуточно. Я его знаю.
        - Ну так свяжись с ним через вещун…
        Юстик с готовностью схватился за книжечку, но, едва увидев хищное пиратское ухо, тут же сник.
        - Нет-нет, не могу… не осмелюсь… Кто я - и кто он! Где вы видели такого шефа, который станет докладывать практиканту о новостях, да ещё через вещун? Он рявкнет - я улечу… Нет, тут лучше узнать осторожно, стороной.
        - А где у Нахабы кабинет? - с любопытством спросил Бермята.
        - В «Магскве-Сити». Башня «Федерация-Запад», девяносто восьмой этаж.
        - Откуда девяносто восьмой? Там же всего девяносто пять!
        - Это считается, что девяносто пять. Те этажи, которые с девяносто шестого по сто шестнадцатый - магические, и попасть туда могут только свои, имеющие допуск… Ну, я побежал! Здесь всего-то километров десять в одну сторону, а у меня в каблуках вставки от старых сапог-скороходов. На барахолке купил.
        - Ну скачи, зайчик! - ласково сказал Бермята и посмотрел на Юстика патентованным взглядом, которым умные лентяи смотрят на утомительно активных трудоголиков.
        Юстиниан Григорьевич-млад бочком выскользнул за порог. В низко расположенное окно были видны его спешащие ножки в узких брючках.
        - Может, не стоило его отпускать? - задумчиво спросил Бермята. - Вдруг он проболтается Нахабе про котошмеля и «Тихую пристань»? Воображаю, что тогда начнётся! Толпы атлантов с серийными номерами! Завывания сирен (настоящих, разумеется, сирен, с крыльями!) Колотило узнает об облаве раньше, чем вся эта рать выдвинется на боевые позиции.
        Скрывая улыбку, Настасья куснула себя за палец:
        - Нет, не думаю… Видел, как он в аркебузу вцепился? Бедняге не терпится отправиться на первое в жизни задание! Причём с нами, а не с Нахабой, который такого растяпу с собой и не возьмёт… Кстати, аркебуза не стреляет, но я не стала его огорчать.
        ?
        Всё произошло не так, как они ожидали. Час спустя что-то страшно заскрежетало. Железная калитка ворот, ведущих со стороны Садовой-Кудринской, сорванная с петель, кувыркаясь, влетела во двор. Бермята и Настасья рванулись к окнам. Темнота и тишина. Потом ночь прорезалась яркой рыжей искрой. Звук сухого щелчка. Вспышка. Крик, похожий на скрип. В опадавшем сиянии очередной вспышки по воздуху пронеслась тяжёлая деревянная скамья. Среди двора выросло что-то громадное и страшное, похожее на шевелящуюся гору. Снова вспышка. Крик, похожий на скрип.
        Бермята ринулся на улицу. За ним спешили Ева и Гризельда. Химера была полна боевого духа. Змеиная голова шипела. Львиная выдыхала огонь - оранжевый по центру и темнеющий к краям. Козья, готовая бодаться, выставляла крутые рога.
        Из-за широкой спины Бермяты Ева разглядела громадное дерево с бородатым человеческим лицом. Дерево это, вросшее в землю ногами-корнями, размахивало руками-ветвями, нанося по чему-то непрерывные удары. Земля дрожала. Кора на дереве местами была содрана и дымилась. Стены сотрясались, со стороны Садовой и из ближайших заросших двориков доносился непрерывный скрип.
        Что-то полыхнуло у ворот. Рядом с Евой кирпичная стена брызнула осколками. Химера в ответ выпустила струю пламени, на миг подсветившую две или три метнувшиеся в разные стороны фигуры. Лишь одна фигура - тёмная, расплывчатая - осталась на месте и словно впитала в себя огонь.
        Снаружи, с Садовой, донёсся резкий бандитский свист.
        Бермята бросился к воротам. Навстречу ему что-то сверкнуло, и он упал. Ева подбежала к нему. Бермята сидел на асфальте. Рядом, выгнув спину, шипела химера. Настасья, выскочившая из дома с опозданием, сумела подготовиться лучше остальных. Труба водоглота в её руках хрипела и дышала как живая.
        Стрелять было уже не в кого. Фигуры у ворот бесследно исчезли, лишь где-то дальше по Садовой-Кудринской, подбрасывая машины, проносилось нечто вроде живого урагана. Ева перевела взгляд на противоположную сторону кольца и там, за мелькающими боками машин, внезапно увидела стожара. Филат стоял у газетного киоска, почти скрытый его тенью.
        Ева, возмущённая тем, что в прошлый раз он её подставил, едва не бросилась через Садовое кольцо, но тут за спиной у неё словно пискнула резиновая игрушка. Она оглянулась. У стенки дома, присев на корточки, притаился младший магент Веселин. Нижняя челюсть его дрожала. В глазах, громадных, как суповые миски, бульонными кубиками плавал испуг.
        - Вы не подумайте!.. Я тоже хотел сражаться! Я даже достал… хотел достать оружие, но эти сорванные ворота! Летят, кувыркаются, а сами, понимаете ли, абсолютно раскалённые! Эпический ужас! Тысячи магров магии! И я спрятался!
        - Кто это был? Ты видел?
        - Да. Пламмель и ещё кто-то с ним… Химера в него струю огня - а он хоть бы хны! Только впитал его!
        - Грун? Человек-протоплазма?
        - Скорее всего! Он же рядом стоял! Я мог бы… не знаю… по голове его чем-нибудь треснуть! Провести болевой приём! - практикант всхлипнул.
        Бермята, успевший уже подняться, ободряюще потряс юношу за плечи.
        - Ты всё сделал правильно! Выжил, осмотрелся, всё запомнил… А Груна по голове чем только не били. Один раз даже секирой. Ручка прекрасно сохранилась. Лучше, чем мизинец того, кто эту секиру держал, - сказал он.
        - Значит, я не трус?! - воскликнул Юстик и благодарно покраснел своими подковками.
        Настасья вернулась во двор, поколдовала над фонарём и заставила его зажечься. Белое пятно бородатого лица выплыло из тьмы. Лешак Лёша не казался уже таким огромным. Кора его перестала дымиться. Бугристые, на корни похожие руки втягивались в ствол, который не был уже стволом… Заплатанный фартук, руки… просто маленький старичок с чешуйчатой бородой, делавшей его похожим на шишку.
        - Пламмель хотел напасть внезапно, но его планы сорвались… - сказала Настасья.
        - Зачем мы ему? - спросила Ева.
        - Возможно, узнал про котошмеля. Или проследил за Нахабой и понял, что мы в игре. Здесь, у калитки, они напоролись на защитную магию… ну да… мы тоже страхуемся. Их это не остановило. Они выжгли нашу магию вместе с воротами… Но когда они вышибали калитку, то потревожили лешака Лёшу. А когда Лёша взбешён, он вырастает выше дуба. Да и силища у него… Хоть и не рыжьё, конечно, а натуральная зелень. Но связываться со сказочниками опасно. Слышали скрипы там, за стенками? Тронешь одного лешака - на помощь приходят все остальные… Ссора со сказочниками не нужна ни Пламмелю, ни Фазанолю… Да и фактор внезапности был утрачен. Мы успели вооружиться.
        Гризельда скулила, хромая и припадая на переднюю лапу. Настасья присмотрелась.
        - Ах гады какие! - воскликнула она. - Ева, помоги! Успокаивай её, а я дёрну…
        Ева присела на корточки, оказавшись прямо под дышащей сухим жаром львиной мордой. В лапе у химеры торчало нечто, похожее на полую трубочку от шприца. Через трубочку наружу толчками сочилась жёлтая густая субстанция. Сочилась и, превращаясь в пар, бесследно исчезала неизвестно где.
        - Хорошая… хорошая девочка! Не бойся! - сказала Ева, гладя химеру по гриве и одновременно стараясь стоять так, чтобы закрывать от глаз Гризельды Настасью, подбирающуюся к её раненой лапе.
        Настасья крепко взялась за трубочку и резко дёрнула её. Гризельда выдохнула от боли - по счастью, не огнём. Но всё равно Еве на миг показалось, будто она открыла духовку и неосторожно сунулась в неё лицом. Она даже за брови схватилась, проверяя не сгорели ли они. Брови были целы.
        В руке у Настасьи была та самая трубочка. Заканчивалась она трёхгранным прозрачным наконечником. Наконечник корчился как живой. Внутри у него пульсировал не то крошечный насос, не то маленькое тёмно-синее сердце.
        - Сдуватель… - сказала Настасья. - Выпивает из магического зверя всё рыжьё, превращает его в пар и передаёт тому, кто им выстрелил или кто его вонзил… На расстоянии отдаёт. Рядом находиться необязательно. А знаешь, почему «сдуватель»? Если его не вытащить, то от магического зверя останется такая же тряпочка, как после выстрела из водоглота… - Голос у Настасьи прозвучал почти без интонаций, но в нём таилась ледяная ненависть к тем, кто был способен на такое. Она взяла сдуватель и опустила его наконечником в лужу. - Попейте чистой водички! Надеюсь, ты ещё не отсоединился! - сказала она неизвестно кому.
        Химера, припадая на лапу, понуро утащилась в дом.
        - Гризельда восстановится? - спросила Ева.
        - Да. Через пару-тройку недель. Рыжьё - как кровь у донора. Оно понемногу восполняется, если потери не слишком велики… Но Фазаноль и его маги забирают вообще всё, до капли. Видела бы ты, на что похожи звери, когда мы их находим. Хочется после этого найти Фазаноля и тоже сдуть его немножко… - Настасья вскинула пальцы и сжала их.
        - А почему он… ну… не берёт жёлтую магию понемногу, давая зверям восстановиться? - спросила Ева.
        Настасья повернула к ней своё скуластое лицо, и Еву отбросило таким же жаром, какой прежде был из выдохнувшей химеры.
        - Так нельзя! Фашисты так поступали с детьми. Брали у них кровь для своих раненых. Давали детям чуть-чуть восстановиться. Опять брали кровь. В среднем ребёнок умирал через несколько месяцев… Так и они умерли бы… - сказала Настастья.
        Бермята подошёл к калитке. Она уже остывала, но всё же прикасаться к ней он не рискнул.
        - Интересно, кто привёл Пламмеля? Может, Нахаба, когда приходил к нам днём?
        Ева бросила взгляд на другую сторону Садового. Неясная тень за киоском пропала. Филат исчез.
        ?
        Крупный выброс боевой магии в центре города не остался незамеченным. Вскоре к дому на Садовой-Кудринской прибыл огромный автобус красного цвета. Колёса автобуса не вращались и были, судя по всему, намертво заблокированы. Более того - прямо на шинах белой краской зачем-то значилось «верх» и «низ».
        Автобус завис в воздухе в сантиметре от асфальта. Двери распахнулись. Из автобуса выгрузились десятка два вооружённых атлантов в глухой броне и Нахаба. В руках у головняка по рыжью была массивная трость с литой головой грифа. Острый клюв грифа, загибаясь, образовывал нечто вроде боевого окончания топорика-клевца. Противоположный конец трости завершался коротким копейным наконечником.
        Ева, Настасья, Бермята и Юстик ждали у ворот. Практикант радостно подпрыгивал, созерцая атлантов.
        - Хороши, да? Эти уже после консервации. Последняя модель! Чтобы прожечь такую броню, нужно потратить минимум сто магров магии! И это в одной точке штопорного удара! А они же не стоят на месте! - похвастал он.
        Атланты, грохоча и топая, оцепили двор, а Нахаба - сердитый, уставший, обрюзгший - подошёл к компании у ворот.
        - И что у вас тут? - спросил он у Юстика.
        Практикант, вытянувшись как солдатик, начал докладывать. Настасья опасалась, что Юстик проболтается насчёт котошмеля, но оказалось, что волновалась она напрасно. Младший магент использовал чёткие маглицейские формулировки: спланированное нападение группы лиц… есть основания полагать, что это были Пламмель с сообщником… использование боевой магии… столкновение с лешаком… вмешательство химеры… будучи замечены, скрылись с места преступления, использовав запретную магию урагана…
        - Да-да, ураган нельзя, чтобы внимания не привлекать… а автобус с кучей мигалок, который асфальта не касается… это дело другое… это мы замаскировались… - тихо проворчал при этом Бермята.
        Нахаба слушал Юстика внимательно, задавал наводящие вопросы, но, как всем показалось, никаких действий предпринимать не собирался. Наклонился. Ногтями, держа за самый край, вытащил из лужи сдуватель. Тот уже не работал. Маленькое сердце-насос захлебнулось грязью.
        - Улика? Почему не обеспечена сохранность? - поинтересовался он, бросая сдуватель в пакет и передавая его одному из атлантов. - Постоял немного у выбитой калитки, тронул пальцем поплывший металл, хмыкнул. Посмотрел издали на лешака Лёшу, кивнул. А потом вдруг пристально уставился на Еву. И Ева поняла вдруг, что она без половичка на плечах. - А… племянница из Симферополя! Реликтовые деревья! - Нахаба осклабился. - А знаете ли вы, уважаемые, что я навёл справки? Нет у вас никакой племянницы… А вот рыжья у девочки многовато для честного мага… И опять же история на вокзале… Девчонка с рыжьём. Нападение на сотрудников. Что скажете? - И Невер Невзорович вдруг сделался официальным и неприятным.
        Атланты выстроились вокруг него, готовые выполнить любой приказ. Еве стало не по себе.
        - Послушайте, уважаемый, мы вам всё объясним! - бодро заговорил Бермята и хотел обнять Нахабу за плечи, но тот, не подпуская к себе, строго ткнул его в грудь наконечником трости:
        - Объяснить придётся! Стоило появиться девчонке - и Пламмель вдруг на вас нападает: хотя, спрашивается, зачем? Лешака подранил… Давно не ссорился со сказочниками? Что скажете?
        - Скажу «кошмар!» - отозвалась Настасья.
        - Мало сказать «кошмар!». Мало! Может, существует прямая связь между Пламмелем и девчонкой? Может, нам стоит задержать вашу «племянницу» и поискать эту связь?
        - Если бы девчонка была на стороне Пламмеля, он бы не нападал, - спокойно парировала Настасья.
        - Может, дело в рыжье, которым она светит как лампочка?
        Настасья пожала плечами:
        - Лампочка, сами видите, тускловатая. Жёлтой магии в ней не столько, чтобы заинтересовать людей Фазаноля. Чтобы вышибить эти ворота, Пламмель потратил втрое больше магии, чем можно получить у девочки.
        - Предположим… Но нападение на вокзале… Всё это довольно необычно. Лучше задержать её и разобраться.
        - Сотрудники ведь живы? - перебила Настасья. - Здоровы?
        - Да какое тут здоровье с такой работой! Никакого здоровья! - ворчливо сказал Нахаба.
        - Предположим, вы заберёте девочку и сотрёте ей память. Но магия продолжит прыгать и проседать. Девочка вам её никак не вернёт… Ну а мы уже ничем не сможем вам помочь!
        Нахаба помрачнел:
        - Вот вы, значит, как? Угрожаете?
        - Чем мы можем угрожать? Просто что-то одно: либо вы верите нашей интуиции, либо не верите. В этом случае сотрудничество имеет смысл прекратить.
        Невер Невзорович ударил наконечником трости по асфальту:
        - Значит, желаете оставить девочку у себя и ловить Пламмеля на живца? Что ж, пожалуйста! Под вашу ответственность! А ты, племянница из Симферополя, не играй в опасные игры ни с Фазанолем, ни со мной! - И, коснувшись плеча Евы своей пухлой рукой, он глянул на неё совсем близко. Еву опять удивила толщина его щетины. Проволока какая-то.
        Атланты погрузились в красный автобус. Нахаба шагнул в него последним, и автобус умчался, держась в сантиметре от асфальта и не вращая колёсами.
        - Быстро они на сей раз приехали, - заметил Бермята. - Нахаба за пять минут не просто с крыши «Федерации» спустился - да ещё новенькие атланты в полной броне оказались… Такое чувство, что он ждал, пока Пламмель нам на голову свалится.
        - Когда я пришёл в «Федерацию», Невер Невзорович куда-то собирался. Я видел, как он берёт трость… - радостно произнёс Юстик. - Вы же видели трость? Невер Невзорович всегда берет её на опасные дела! В ней куча всякой оборонной и атакующей магии! Из-за неё даже работы можно лишиться!
        - Это ещё как?
        - Раньше у Невера Невзоровича была секретарша Мариночка. Она обожала всё выбрасывать. Как-то Невер Невзорович забыл свою трость на стуле, Мариночка покусилась её куда-то убрать - и её уволили. Теперь у него в секретаршах Айзель Грызяновна. Эта вообще ничего не выбрасывает. Когда мусорная корзина наполняется, она поджигает её взглядом. Очень суровая дама! - Юстик задрожал. Он явно побаивался Айзель Грызяновну.
        - Трость… А в электричке она была? - поинтересовалась Настасья.
        Магент Веселин вместил в свой маленький лобик так много попыток мысли, что кожа на нём так и заходила ходуном:
        - Кажется, нет! Да… не было её… Она лежала у него в кабинете. Точно!
        - Загадочно… Магзель отправляется на такое опасное дело - и без трости… с чего бы? Может, чтобы случайно победу не одержать? - спросила Настасья.
        ?
        До утра Бермята и Настасья дежурили по очереди - на случай, если Пламмель решится на новый налёт. Ева уснула в кресле. Когда она проснулась, в комнате вовсю шли сборы. Настасья вытаскивала из шкафа то куртку, то плащ, то свитер, надевала их и мгновенно перевоплощалась то в бородатого мужчину, то в пожилого упыря, то в сказочника из снежных шаров.
        - Не правда ли, я мила в любой одежде? - спросила она у Евы.
        Точнее, это спросила у неё большая, на задних лапах стоящая псина, покрытая репьями. Псина стянула с головы старую, с вылезшим мехом, шапку и чихнула.
        - Нет, эту не надену! Лезет вся… Пчхи! - пожаловалась Настасья. - Бермята, ты где? Ау!
        - Я здесь! - откликнулся ленивый баритон.
        - Что ты делаешь?
        - Тебя жду!
        - Как-то ты плохо ждёшь! - сказала Настасья, заметив, что свет Васильевич, поджав ножки, в утробной позе разместился на диване и притворяется мыслящим с закрытыми глазами. Его чёрненькие носочки смотрелись очень жалобно. Носок на правой ноге прохудился, и выглядывал большой палец.
        Настасья хмыкнула и ловким броском нахлобучила шапку на Бермяту. Тот мгновенно перевоплотился в аккуратного лабрадора с ленточкой на шее.
        - Почему, интересно, я дворняга, а ты лабрадор? - ревниво спросила Настасья.
        - Не знаю… Может, свойства души? - предположил лабрадор, стаскивая с себя шапку.
        Юстик на маскировку времени не тратил, зато захватил с собой так много оружия, что его кренило из стороны в сторону. Помимо аркебузы, привлёкшей его грозным видом, у него были с собой ещё алебарда, арбалет и аннигилирующая ловушка. Последняя - действительно опасная вещь, но чтобы кого-то в неё поймать, нужно минут пять бегать вокруг злодея, вкапывая в землю колышки и натягивая шнурки с узелками. И всё это время злодей должен послушно стоять, не мешая опутывать себя верёвочками.
        - Алебарда, аркебуза, арбалет, аннигилирующая ловушка… Ты подбирал оружие только на «а»? Не хочешь взять барабан для отпугивания призраков? Он хоть на «б», но тоже близко, - посоветовал Бермята.
        - «Тихая пристань» - одно из самых опасных мест города!
        - Это да. Но оружия слишком много! Вот смотри!.. Руки вверх!
        Внезапно выхватив крошечный красный пистолетик, похожий на детскую игрушку, Бермята направил его на практиканта. Юстик испуганно застыл и уставился на красный пистолет с любопытством биолога, созерцающего некий новый вид.
        - Это что? Магстолет? Надо же! А какого именно действия? Замедлитель, оглупитель или автосон? Минуту: я подумаю, что смогу этому противопоставить! - забормотал юноша и принялся напряжённо выбирать между аркебузой, алебардой и арбалетом. Выбирал он тщательно. Морщил лоб, сравнивал, что-то бормотал, сам с собой спорил.
        Бермята удивлённо наблюдал за ним.
        - Ага, вот! То, что нужно! - воскликнул наконец практикант, остановив свой выбор на аркебузе. - Не подержишь алебарду и арбалет, чтобы я мог в тебя прицелиться?
        Бермята вздохнул и протянул руку, чтобы взять у него алебарду и арбалет. Юстик воспользовался этим и выхватил у него красный пистолетик.
        - Я тебя обхитрил! - торжествующе заорал он. - Я учился на курсах актёрского мастерства! Правда, наш преподаватель случайно захлебнулся в искусственных слезах, но дипломы нам всё равно дали!
        - Умница… А теперь отдай игрушку! - мягко попросил Бермята.
        - Не отдам! Ух ты! А предохранитель где?
        - Не трогай! Это не он! - крикнул Бермята, но было поздно. Юстик случайно на что-то нажал. Послышался хлопок. Окно разлетелось. Ближайший к дому осветительный столб переломился. Юстик застыл. Бермята забрал у него магстолет и убрал в карман.
        - Ух ты… как из пушки… Что это было? - едва выговорил Юстик.
        Бермята свет Васильевич подошёл к окну, чтобы лучше разглядеть столб. Из бетонного крошева торчали железные пруты арматуры.
        - Вот уж без понятия… Явно какой-то деструктор, - заметил он.
        - Как! Ты что, сам не знаешь? - поразился Юстик.
        - Нет. Я прикупил его на чёрном рынке у милой старушки - вдовы какого-то бедного дяди Вурдика, который в революцию решил напасть на почтовый вагон, а тот оказался прицеплен к бронепоезду… Мне понравилось, что пистолет маленький, а заряды для него мелкие как горох… Магия каждого из них уникальна. Порой побаиваешься, как бы случайно не выпалить чёрной дырой… Да нет, шучу… Дыру, ясень перец, они бы сплавили Пламмелю.
        Услышав про Пламмеля и главное «ясень перец», прозвучавший совсем не из тех уст, Юстик пугливо втянул голову в плечи. Со своим оружием он так и не расстался. Маскируя его, к аркебузе, алебарде и арбалету он тщательнейшим образом привязал какие-то замороченные верёвочки, которые сделали оружие похожим на удочку, швабру и сачок для ловли бабочек.
        Утомлённый сборами (которые он больше созерцал), Бермята захотел подкрепиться, но времени не было, и он только и успел что сварганить себе яичницу из десяти яиц с куском ветчины.
        - Ну… выходим!.. Обнимемся на дорожку! Ну так, на полобнимусика! Один тискёныш! - сказал он и сгрёб своими длинными руками Еву и Настасью.
        Спасаясь от обнимусиков, младший магент Веселин с писком отскочил, уронив себе на ногу аркебузу.
        ?
        До «Тихой пристани» они добирались на автобусе, причём на самом обычном, человеческом.
        - Вообще-то у нас есть магшина… Очень хорошая, но во время последнего дела мы её разбили. Совсем немного… - пояснил Бермята и после некоторого колебания добавил: - …от неё осталось.
        Автобусы уже ходили. Большие, залитые светом китовые чрева с лёгким электрическим звоном скользили по тёмному асфальту. И были они в этот ранний час абсолютно пусты. Настасья, Бермята и Ева погрузились, а Юстиниан Григорьевич-млад внезапно остался на остановке. Нет, поначалу он дёрнулся вместе со всеми, но вдруг лицо его исказилось, и он скаканул назад с резвостью зайца.
        - О нет! Я не могу с вами! - вскрикнул он в ужасе.
        - Почему?
        - У меня нет ни денег, ни проездного!
        - Давайте я за вас заплачу! - предложила Ева.
        - НИ ЗА ЧТО! Мне чужого не надо!
        - Э-э… - сказал Бермята. - Ну так ты же маг… Вдруг что - покажешь контролёру первый попавшийся листик бумаги, и все дела!
        Практикант уставился на него с таким ужасом, словно ему предлагали ограбить родную бабушку.
        - Нет-нет-нет! Это будет нечестно! Электричество стоит денег, автобус стоит денег. Я пойду пешком! Вы же знаете про мои вставки в каблуки! Вот увидите: мы будем почти одновременно!
        Автобус тронулся. Ева стояла у заднего стекла и смотрела, как Юстик будто кузнечик скачет по асфальту вслед автобусу. Резво так прыгает, почти не отстаёт. Только удочка, швабра и сачок явно ему мешали.
        - Невероятный юноша! А вставки от скороходных сапожек ничего себе… бегут… - заметила Настасья и помахала запыхавшемуся Юстику через стекло. Тот ответил ей приветливой, но вымученной улыбкой. Он в этот момент проскакивал опасный перекрёсток бегом за автобусом.
        Бермята хмыкнул:
        - Могу себе представить, что будет в бою! «Надо разбить стекло и схватить негодяев, пока они не опомнились!» - «Что вы! Стекло - это же чей-то труд! Лучше давайте постучим!» Или такие мы отстреливаемся от Фазаноля… Израненные, из последних сил. Ты даёшь Юстику последнюю магическую обойму, а он такой лезет в кошелёк, чтобы за неё расплатиться.
        - Тебе не нравится молодой человек! - щурясь, сказала Настастья.
        - Зато ты ему, как видно, понравилась. Смотрит на тебя - и чуть ли не попискивает от восторга!
        Настасья самодовольно усмехнулась:
        - Он просто оценил мои профессиональные качества! Но в том-то и дело, что никаких особых качеств у меня нет! Я не сыщик - я просто любопытный зоомаг, жадно наблюдающий жизнь!
        Глава 13
        Пиковый король
        Женская красота измеряется в джоулях, ваттах и амперах. Тот, кто говорит иначе, ничего в ней не понимает.
        ЙОЗЕФ ЭМЕТС (ВЕНГЕРСКИЙ ФИЛОСОФ)
        Котошмель пристроился у Евы под воротником. Ева слышала, как он жужжит и недовольно возится, пытаясь улечься. В котошмеле уживались две природы: кошачья заставляла его лениться и спать, шмелиная же была ворчлива и деятельна.
        Настасья стояла на остановке и, озираясь, поигрывала кончиком косы.
        - К Сретенке в ту сторону… Пару улиц надо пешком пройти! Ну и где же этот «скороходный» Юстик? Мы его ждём или как? - спросила она, вглядываясь в пустую дорогу.
        Юстиниан Григорьевич-млад выскочил с неожиданной стороны - из какого-то переулочка. Запыхавшийся.
        - Уф! Я тут срезал слегка! Автобус кругом шёл, а я напрямую! - завопил он. Пытаясь показать, как именно он срезал, Юстик сделал неосторожное движение шваброй - и перерубил столб с рекламой, едва не свалившийся на голову Бермяте. Тот чудом отскочил. - Ой, прости! - воскликнул Юстик испуганно. - А почему столбик упал? Я же ничего такого… Ах да! Это же магическая алебарда!
        - Таким, как ты, даже вилок не дают. Только пластмассовые ложки… - буркнул Бермята и, отобрав у него швабру, нырнул в арку.
        Магскву Бермята и Настасья знали досконально: каждый двор, каждый закуток. Шли вначале вдоль длинного дома, затем нырнули влево, где между глухими стенами оказался узкий проход. Потом опять дворами, переулочками, окраинами парков. Поначалу Ева опасалась, что Бермята и Настасья будут вести себя как стожар: перемахивать двухметровые заборы и спускаться в строительные котлованы - но, по счастью, они обходились без такого экстрима. У мусорного бака им встретилась серая дворняга из тех унылых, подозрительных, тоскливых дворняг, что вялым жалующимся лаем продолжают кашлять и спустя час после того, как прохожий уйдёт.
        - Ну и чего ты лаешь? Какое твоё сообщение миру? - спросила Ева.
        Дворняга призадумалась, а потом издала длинный непонятный звук, похожий на дробный, на кусочки лая разделённый вой. Видимо, жаловалась Вселенной, что Ева к ней пристаёт.
        Еве вспомнился пудель Филимон. По утрам он вечно выскакивал из калитки и звонко облаивал первого, кого встретит на улице. Даже если до этого первого нужно было пробежать метров сто. Бдительно отлаявшись и попытавшись схватить его зубами за штаны, Филимон с чувством выполненного долга разворачивался и возвращался домой. Если в этот момент на пути ему попадался другой человек - пусть даже на велосипеде или пьяный, - Филимон на него уже никакого внимания не обращал, потому что сегодня он уже поработал.
        Здесь, во дворах, вдали от залитых электрическим светом улиц, рассветало постепенно, толчками. Осень неохотно выдавала Магскве малые порции света. Вначале обозначились крыши домов, отчёркнутые от неба едва различимой серой границей. Потом вершины деревьев, затем их стволы, затем на асфальте стали различаться отдельные светлые предметы - чек из банкомата, крышка от бутылки…
        И тут неожиданно из полутёмного двора на них пролилась волна света. Свет был странный, трепетный. Не прожектор и не фонарь. Настасья остановилась, что-то шепнула Бермяте - и они вдруг начали красться, ловко и гибко перебегая от одного укрытия к другому. За ними, цепляя замаскированной аркебузой деревья, пробирался магент Веселин, а сразу за ним Ева.
        Над киоском, в котором днём продавали выпечку, разливалось золотистое сияние. Казалось, киоск накрыт куполом радуги. А потом Ева увидела источник сияния - птицу размером с крупного фазана. Распушив перья, надувшись и вскинув голову, птица самозабвенно пела. Удивительное пение, выражающееся не только в звуках, но и в красках! От птицы по утреннему небу расплёскивались круги разноцветной акварели.
        - Это жар-птиц! Он её зовёт! - шёпотом выдохнул Бермята, схватив Еву за руку.
        - Кого?
        - Подругу! Невероятно! В Магскву они сто лет уж не прилетали… Видно, и правда что-то такое творится!
        Асфальт взбугрился. Мелькнуло длинное стремительное тело. Короткие лапы, гибкая спина, маленькие круглые ушки, взъерошенные усы, глаза-бисеринки и небольшой широко распахнутый рот с мелкими клыками. Всё произошло в одно мгновение. В стремительном прыжке существо пронеслось над киоском, схватило жар-птицу и с ним вместе скрылось под асфальтом с противоположной стороны.
        Бермята и Настасья кинулись к тому месту, где существо исчезло, но обнаружили лишь несколько перьев и узкую дыру со слабо золотящимися краями.
        - Ласокрот. Подкрадывается под землёй. Охотится на магических птиц и всякую мелкую живность. А жар-птиц - он как тетерев… Когда токует - ничего не слышит! - объяснила Настасья.
        Бермята наклонился. Поднял перо, продолжающее источать свет.
        - Вот дрянь! - сказал он с чувством.
        - Кто? Ласокрот? Ты же зоомаг. У него инстинкт… - заметила Настасья.
        - Нет, какой ласокрот… подруга его дрянь… которая не прилетела…
        - А она должна была, конечно, мчаться! Крылья ломать, пока он тут кого попало призывает! Всё: скушали его - туда ему и дорога! - насмешливо и зло сказала Настасья.
        - Ты действительно так считаешь? - спокойно спросил Бермята. - Видишь ли, люди склонны во всём, что наблюдают, видеть подтверждение собственных мыслей. Если какой-то человек считает, что все люди сволочи или все мужики гады, то подтверждение своей теории он будет видеть во всей своей жизни.
        Юстик, бледненький, с приоткрытым ротиком, переводил взгляд то на Настасью, то на Бермяту, то на дыру в земле. Было заметно, что ему жалко жар-птицу и что он не понимает, отчего два его старших покровителя вдруг сцепились между собой как кошка с собакой. Ева же, наблюдавшая сложные отношения своих родителей, безошибочно определила, что между Бермятой и Настасьей существует давнее разногласие.
        - Я тебя услышала! Теперь идём! - сказала Настасья, явно не желая вступать в спор с сердитым Бермятой.
        Они выскользнули из арки. По сухопутной улице, взламывая льды асфальта, пробивался дом-«Титаник» с иллюминаторами окон и частыми трубами дымоходов на крыше.
        - «УЛ. СРЕТЕНКА, 9», - шёпотом прочитал Юстиниан Григорьевич-млад.
        ?
        Дом-«Титаник» надвигался на них закруглённым носом. Ева едва не отскочила - настолько сильным было восприятие дома как живого существа. Бермята, ушедший вперёд и за чем-то наблюдающий, подал знак, что дорога свободна.
        - Идём! - скомандовала Настасья, и Ева послушно двинулась к тускло освещённой витрине антикварного магазина.
        - Нет! Не туда! - Настасья придержала её под локоть и показала на низкую дверь с обратной стороны строения. Дверь эта, когда-то ведущая в полуподвал, ныне была заложена. От неё остался лишь проём - оспина на огромном теле дома.
        - А как же… - начала Ева.
        - Неужели ты думаешь, что такое злачное место, как «Тихая пристань», имеет только один выход? А если облава?
        - А в человеческом мире тут что?
        - Скорее всего, погрузочное окно… Не тащить же мешки через магазин! Возчик объехал дом, приказчики товар подхватили - и сразу на склад…
        Настасья перешла с быстрого шага на бег. Из заложенной стены червяком выползало непонятное нечто. Секунда - и Ева различила, что это что-то - человек.
        - Как будем брать? - тревожно зашептал Юстик.
        - Решительно, но не теряя кадров, - ответила Настасья.
        Они ещё не приблизились, а выбирающийся из лаза человек вскинул голову и повернулся к ним. Ева увидела мохнатые, будто из шубы нащипанные брови.
        - Филат-стожар! Вот он где! - хищно крикнул Бермята и коршуном бросился на парня сверху.
        Стожар, застигнутый врасплох, извернулся, как кот в прыжке. Вместе с Бермятой они провалились в тёмный подвал. Настасья, не теряя времени, нырнула в лаз. За ней последовали магент Веселин, с трудом протолкнувший свои удочки и сачки, и Ева, опять ощутившая, как прорывает восковую бумагу. В подвале было полутемно. Серебрились огромные бутыли. По полу катались дерущиеся. Настасья пыталась пробиться к ним, но ей помешал Юстик. Жалобно блея, он попытался оттащить стожара от Бермяты, но делал это он нерешительно и неумело.
        - Пожалуйста… - бормотал он. - Прошу! Умоляю: позвольте вас арестовать!..
        Стожар, выкрутившись из крепких рук Бермяты, врезал Юстику в челюсть. Тот упал, но сразу вскочил. Аркебузу он решительно откинул и выдвинул вперёд алебарду. Морок сбивал его с толку, и он поспешно стал дёргать шнурок, желая видом грозного оружия напугать стожара. Шнурок не развязывался. Тогда Юстик вслепую принялся размахивать алебардой, и её древком смел с ног Настасью, пытавшуюся подсветить дерущихся фонарём. Фонарь отлетел далеко в сторону, и стало совсем темно.
        - Уберите кто-нибудь этого дуралея! - умоляюще крикнула Настасья.
        - Он меня задушит! На помощь! - жалобно крикнул снизу задыхающийся Бермята.
        Услышав этот голос, магент Веселин кошкой прыгнул на того, кто находился сверху. Ком из трёх дерущихся мужчин прокатился по полу. От него с трудом отлипла одна из фигур и, прыгнув в лаз, исчезла. Остальные двое, не заметив этого, продолжали драться. Настасья подсветила их поднятым фонарём. Это оказались Юстик и Бермята, с большим жаром колотившие друг друга.
        - Браво! Идея грандиозного масштаба! - холодно произнесла Настасья.
        Практикант и помощник остановились и разжали руки.
        - А где стожар? - жалобно спросил магент Веселин.
        - Удрал! - ответила Настасья.
        - После того как ты на меня прыгнул, осёл! А я его надёжно держал! Прижал к полу! - рявкнул Бермята на Юстика.
        - Ты же сам просил тебе помочь! - возмутился магент Веселин.
        - Это он просил. Подделал мой голос. А мне в рот засунул свой грязный рукав… Тьфу, гадость какая! - Бермята что-то сплюнул.
        - Я его догоню! Не уйдёт! - крикнул Юстик и, размахивая алебардой, бросился к лазу.
        Ева с сомнением покачала головой. Она не забыла, как стремительно Филат умел перемещаться в городе. Это для нормального человека трёхметровый забор препятствие. Для стожара же это возможность не тащиться по скучной асфальтовой дороге лишних десять шагов.
        - Он его не догонит… - сказала она.
        - Само собой… - ворчливо признал Бермята. - Но без этого типа мне как-то спокойнее. Пусть пробежится. Авось остынет.
        Они двинулись по подвалу через большую, поблёскивающую пыльными банками комнату. В банках корчились маленькие, корнями покрытые человечки.
        - Мандрагорус вульгарис… А там пятиглазые слизистые черви. А тут не вижу… давайте пыль протрём!.. О, отрубленные руки… - не дав Еве заорать, Настасья ловко зажала ей рот. - Не бойся! Это просто растение. Другое название - псевдолюдоедское древо. Не знаю уж, с чего оно решило замаскировать плод под человеческую ладонь. Видимо, это вежливая просьба: не ешьте меня!
        - Ни за что не стал бы есть эту кислятину, да ещё за те деньги, что за неё дерут! - сказал Бермята.
        Настасья шла первой, осторожно подсвечивая фонарём. Открылся протяжённый коридор с большим количеством дверей. Они то прорывались в человеческую реальность с трубами и вентилями, то вновь ныряли в магическую - с подозрительными дыбами и хрустальными гробами на серебряных цепях. В одном из гробов спал кто-то бородатый, громко сопя во сне и почёсываясь одной короткой волосатой ногой о другую. Рядом стояли здоровенные грязные сапоги.
        - Вот уж не знала, что Колотило связан с гномиками-контрабандистами! Хотя могла бы догадаться! В Магскве появились философские камни из Африки, - шёпотом заметила Настасья.
        Ева не увидела связи между грязными сапогами и философскими камнями.
        - Почему с контрабандистами? Ну, про гномиков понятно… Борода и маленький рост…
        - Метод Шерлока Холмса. Я его не совсем разделяю, но использую… Сапоги-скороходы… Каблуки стоптаны примерно на треть. Модель сапог свежая - значит, месячный пробег сапог не меньше трёхсот тысяч километров. Краснозёмная глина на каблуках… Значит, гномик из ЮАР. Видно, ещё куда-то в Европу заскакивает. Философские камни - из ЮАР: крупные, на рубины похожи…
        - А почему именно контрабандист? Может, просто турист?
        - Взгляни на сапоги! Правый каблук стоптан сильнее левого. Значит, временами приходится резко тормозить. Прыгнул на семь миль, огляделся, опять прыгнул. Если надо - сиганул куда-то в сторону на укороченный прыжок… Видишь, на каблуке след от тормозных шпор? На контрабандистов часто охотятся - лакомый кусочек, - вот они и осторожничают.
        Почмокав губами, чтобы гномик крепче спал, Настасья осторожно притворила за собой дверь.
        - А вы не будете его ловить? - спросила Ева.
        - Кто, я? Я что, похожа на ловца гномиков, да ещё вооружённых дубинками? - возмутилась Настасья.
        - А закон?
        - Закону нужны гномики - пусть закон идёт и ловит гномиков! - холодно отрезала Настасья. - Чем я отличаюсь от магзелей? ВСЕМ! Во-первых, я не магзель. Во-вторых, я даже не сыщик, а всего лишь зоомаг со своими взглядами на справедливость. Закон наказывает всех подряд и за что попало. Иногда за дело, иногда просто потому, что попал под горячую руку. Пересёк границу без разрешения - год принудительного выращивания магических кактусов! Прикинулся ветошью в чьём-то чемодане - полгода! На ковре-самолёте полетал в неположенном месте - штраф. Я не считаю контрабанду философских камней преступлением. Если бы он убивал животных, высасывая из них рыжьё, - тогда другое дело. А так пусть себе трудится!
        Настасья ласково погладила дверь, за которой посапывал гномик.
        - Умница какая! Шастает туда-сюда, камешки красивые таскает… Что бы стало с миром без деятельных людей? Они как иголки с ниткой, шмыгают повсюду и сшивают друг с другом людей бездеятельных и ленивых. Не было в Магскве философских камней, а теперь есть!
        - А почему вы сказали, что не разделяете методов Шерлока Холмса?
        - Жизнь всегда сложнее. Например, все эти выводы про гномика были сделаны на основании одних сапог. А теперь представь, что это не его сапоги, а он вчера купил их на барахолке. Видишь, всего одно допущение - и вся система дала сбой!
        Котошмель выбрался у Евы из-за ворота, загудел, разогревая крылья, и, перелетев на глухую стену, вцепился в неё когтями. Жёлтые полоски на его спине запульсировали.
        - Ну-ка, ну-ка! - заинтересованно сказала Настасья и фонарём осветила стену вблизи. - С виду просто камни. Никакой магии. Дверь рядом есть, но за ней, конечно, окажутся какие-нибудь вёдра местного дворника или раскладушка электрика, который прячется здесь от своего начальства, оправдываясь тем, что у него не ловит телефон. И ведь не врёт же! Где ему ловить в подвале за тремя капитальными стенами, пока хозяин отсыпается… Ну-ка, а тут у нас что? Шлепок позднейшей магии! Сделали отличный долговременный морок, но немного схалтурили… Ищем проход! Мне уже интересно, что это за дверь, скрытая в стене!
        Настасья начала тщательно ощупывать камни, не пропуская ни одного.
        - Ага… вот здесь и здесь… Главное - не ошибиться, а то могут быть проблемы… Уф! Угадали!
        Стена раздвинулась. В лицо им ударил свет. Посреди комнаты висела клетка с жар-птицей. Птица была меньше той, что Ева видела на киоске, и не с таким пышным хвостом. Вид у неё был унылый. Изредка птица делала шага три и начинала клевать зёрна. Потом встряхивала перьями, и разливающийся от неё свет становился ярче.
        - Вода в поилке забродила… И в кормушке больше шелухи, чем корма. Шелуху надо сдувать. Со стороны кажется, будто корма полно, а там уже одна шелуха, - рассеянно сказала Ева. Когда-то у неё было много птиц, но потом у них случился военный конфликт с кошкой. Уцелевших птиц пришлось раздать.
        - Да… в птичках ты, похоже, разбираешься, - сказала Настасья серьёзно. - А теперь подойти-ка сюда! Коснись вот этого растения! Погладь его. - Она показала на маленький зелёный кустик, похожий на самшит.
        - Как «погладь»?
        - Ну как ты гладишь животных или Бермята всех, кто от него вовремя не убежал… коснись его…
        Ева послушно коснулась открытой ладонью зелёного кустика, и её наполнило чувство радости и покоя. Радость была какая-то звенящая. Будто ты нёс в себе нечто бесценное и очень боялся это утратить, а ещё больше опасался, что это чувство исчезнет. И оно, конечно, исчезло.
        - Достаточно! - сказала Настасья и легонько отвела руку Евы от кустика. - Не стоит сразу брать слишком много… Я попросила тебя коснуться этого кустика, чтобы ты поняла, что не только рыжьё ценность. Рыжьё - оно другое. Чаще всего, если тебе не «намурлыкал» его любимый кот или ты не спасла жизнь какой-нибудь магической зверушке, рыжьё - это просто чьи-то ворованные жизненные силы.
        Ева всё ещё была под властью того чувства. Ладонью она касалась своей щеки. Ей чудилось, что в коже всё ещё живёт та радость.
        - Это и есть зелёная магия?
        - Да, одна из её форм. Растения дарят радость и покой. Это сложно объяснить. Это можно только почувствовать самому. Человек был создан как садовник для Эдемского сада и одновременно следил там за зверями и птицами, которые были ему… ну как младшие братья… Но растения давали ему ничуть не меньше радости и любви. Я это чувствую всякий раз, когда бываю среди растений, особенно среди тропических… Хотя тропические растения очень… мм… буйные… все эти яркие краски, огромные листья, дерзкие стебли… А вот наша берёзка, например, тихая и нежная. Её просто хочется погладить. Сходи весной в парк, где много берёз со светлой гладкой корой… посиди там с полчасика - и ты убедишься, что проходящие люди то и дело прижимаются к ним щекой, ладонями, виском… А за животными человек смотрел, и они понимали его голос. То есть не просто «кыс-кыс!», «фу!» и «а ну брысь отсюда!» - а именно говорил языком животных и птиц.
        - А драконы в Магзо понимали ваш голос?
        - Скорее уж голос Бермяты. Я к ним лишний раз не лезла. Ну раз Бермяту до сих пор не поджарили - значит, понимали…
        Жар-птица опять завозилась, полыхнула, залив всю комнату золотым светом до дальних уголков. Стены комнаты от пола и до потолка занимали деревянные стеллажи с растениями. Чего тут только не было: и кактусы с глазами, и шевелящиеся в бутылках зелёные змеи, и растения, напоминающие вылезающую из банки пену, и мандрагоры, и песьеглавец, и целые ряды аленьких цветочков. И все они, как к солнцу, тянулись к клетке с жар-птицей.
        - А вот это уже преступление по нашей части, по зоомагической! - хищно сказала Настасья. - Обрати внимание! На первый взгляд все эти растения производят законную зелёную магию. А жар-птица - она тут как источник света! - даёт рыжьё. Под воздействием рыжья зелёной магии синтезируется намного больше. Но она идёт с хорошей примесью рыжья, а раз так, то и возможности у такой магии больше, чем у обычной зелени. А если тебя кто-то будет разоблачать - ты такой: «Это зелень? Зелень! Вот и до свидания!»
        - А преступление в чём? - спросила Ева.
        - А преступление в том, что мучают птицу! - сказала Настасья, распахивая клетку. - Может, будь она на воле, наш съеденный друг не был бы съеден!
        Они уже выходили из комнаты, когда Настасья обнаружила на полу следы птичьих лап большого размера.
        - О! Официантка-болотница! Теперь всё понятно! - сказала она, улыбаясь.
        - Носки на куриную ногу… - рассеянно произнесла Ева. - Позволяют ходить по болотам.
        - А? - не поняла Настасья.
        - Да нет, ничего. Просто я вспомнила список, который показывал Нахаба. Там были носки на куриную ногу…
        Настасья перестала улыбаться.
        - Занятно… - протянула она. - Да, девочка, я в тебе не ошиблась! В твою голову порой забегают очень талантливые тараканы.
        - Иногда я не могу сообразить, сколько будет два плюс два, - скромно сказала Ева.
        - Это тоже признак таланта! Я, например, до сих пор не могу понять, что такое косинус и зачем нужны квадратные корни. Однажды мне пытались объяснить это сразу четверо магтематиков, и один даже заплакал в финале, но так и не объяснил… Идём!
        ?
        Длинный коридор завершился аркой, выложенной из красного клеймёного кирпича. За аркой располагалась низкая дверь из широких тёмных досок. Настасья коснулась её - и дверь легко поддалась. Настасья взглянула на Бермяту, и тот, движением широкой ладони задвинув Еву к себе за спину, вытянул из кармана свой нестрашный, словно игрушечный пистолетик. Луч заметался, спотыкаясь о ножки столов. Это был тот дальний зал, где играл в карты Албыч.
        - Очень уж тихо… - сказал Бермята. - Странно…
        И сразу же луч фонаря дрогнул, споткнувшись о белый, на капусту похожий шар. Это была мраморная, с завитками вырезанных из камня кудрей голова вышибалы-атланта. Мрамор был не разбит, а будто разрезан чем-то раскалённым. В воздухе висел запах расплавленного камня. Ещё один атлант обнаружился в десяти шагах от первого… Он вроде бы протянул руки, чтобы кого-то схватить, но что-то ему руки отсекло, а заодно разрубило и голову. Из трещины разбитой головы торчала половина какой-то бумажки. Уничтожение этой бумажки автоматически означало гибель голема.
        Бермята оглянулся на Настасью и, выхватив у неё фонарь, проскочил к стойке Колотило. Негромкий крик, звук падающего стула - и… довольно спокойный, хоть и сдавленный голос свет Васильевича:
        - Идите сюда! Кто-то нас опередил…
        Ева и Настасья подбежали. Правой рукой потирая ушибленную голень, в левой Бермята держал фонарь и освещал им ледяную скульптуру. Несколько секунд Ева не понимала, что это. Лёд был мутен, непрозрачен. И лишь когда Бермята поднёс фонарь вплотную - из голубоватого льда выплыло искажённое ненавистью и ужасом лицо Колотило.
        - Он жив? - хрипло спросила Ева.
        Настасья стояла рядом, почти вплотную держа лицо у ледяной глыбы, но не прикасаясь к ней сама и не позволяя Еве.
        - Думаю, да. Хотя точно сказать не могу, - ответила она. - Нет-нет, ни в коем случае не трогай! Это каменный лёд. Он растает очень не скоро. Самое меньшее через пару месяцев - и то в условиях магического госпиталя. А до этого времени «Тихой пристани» придётся постоять под замком…
        - А разбить лёд нельзя? - спросила Ева.
        - Можно. Но он разобьётся вместе с хозяином… Не скажу, что мне будет очень его жаль, но всё же эта идея совсем мизерного масштаба!
        Держа магстолет у бедра, Бермята быстро обежал зал и проверил двери. Вернулся и цокнул языком, показывая, что никого не встретил. Потом, о чём-то вспомнив, подбежал к стойке, посветил фонарём. Штора была отдёрнута. За ней тускло поблёскивал бок железного шкафа.
        Настасья резко протянула руку:
        - Дай отмычку! Где она?
        Бермята сунул руку в один карман, потом в другой:
        - Погоди-ка… Я точно помню: она была тут… Странно…
        Настасья отобрала у него фонарь, подошла к шкафу и осветила его вблизи. Рядом со шкафом валялись растрёпанные книги, монеты, кинжал в дорогих ножнах, осколки глиняных сосудов. Чувствовалось, что все эти предметы выбрасывались из шкафа в большой спешке. В скважине торчал ключ. Когда на него упал луч света, ключ изменил форму и из большого ржавого стал небольшим ключиком со скошенной головкой.
        К Настасье подошёл Бермята.
        - Слушай… Не найду нашу отмычку! - сказал он виновато.
        - Не беспокойся! Я уже нашла! - мрачно отозвалась Настасья, кивая на дверь.
        - Откуда она здесь?
        - Ты дрался со стожаром.
        - Но он не мог так быстро…
        - Чего не мог? Обшарить во время драки твои карманы, достать ключ, сбежать с ним, обежать дом вокруг, пока мы десять минут пробирались по закоулкам, воспользоваться главным входом, разнести пару атлантов, заморозить Колотило и удрать? Да уж, конечно, где ему!
        Бермята досадливо крякнул, разглядывая свой вывернутый карман.
        - Ах ты призрак клинический! Чехлик корневой! Мутацию тебе в Y-хромосому! - взревел он. - Гомункулус двудольный! Штамм микробный! Ты на кого плодоножку поднял, черенок?!
        - Бермята! Перестань ругаться!
        Свет Васильевич кипел и подскакивал. В нём окончательно проснулся зоомаг:
        - Я ещё не начинал! Паразитарий облигатный! Амплификацию ему в анамнез! Репликационную вилку в глаз!
        - БЕРМЯТА!
        - Я просто негодую и спускаю пар! Плазмодий подвойный! За ним же гнался Юстик с алебардой!
        - Ну тогда конечно! Если магент Веселин за кем-то гнался, стожар наверняка уже схвачен и несёт заслуженное наказание! - с невероятным сарказмом произнесла Настасья.
        Она щёлкнула пальцами, и в зале вспыхнули магические факелы. В трактире сразу стало светло, неуютно и страшно. Ева старалась не смотреть на застывшего с перекошенным лицом Колотило и разбросанные повсюду осколки атлантов. Присев на корточки, она подняла одну из книг. Иллюстрации в ней непрерывно менялись, а текст шёл волнами. Потом из текста высунулось и сразу спряталось щупальце.
        - Не читай! - сказала Настасья и отобрала у Евы книгу.
        - Почему?
        - Засосёт. Разве ты не видишь, что это книга-ловушка? Подложат где-нибудь на столик в кафе, маг от скуки откроет, начнёт читать - и приходит в себя уже вечером… Голова будто стеклянными буквами набита, глаза едва ворочаются. Рядом стопка тарелок, штук двадцать, и трактирный счёт на двести магров…
        В дверь трактира заколотили так яростно, словно с той стороны стоял великан. Ворвался младший магент Веселин - настолько потный и запыхавшийся, словно только что обежал Землю вокруг. Узрев превращённого в ледяной столб Колотило, открытый железный шкаф и разбитых вдребезги атлантов, он застыл, а после в ужасе отпрянул.
        - Зачем вы это с ними сделали? - спросил он жалобно.
        - Да вот захотелось! - раздражённо ответил Бермята. - Чего бы, думаем, пару атлантов не расколотить? А тут ещё всякие Колотилы под ногами шастают…
        Юстик заморгал. Ева испугалась, что он сейчас расплачется.
        - Не шути с ним так. Он всё-таки лицо должностное. Это сделали не мы, - пропела Настасья, одаривая юношу успокаивающей улыбкой.
        - А шкаф? Вам удалось что-нибудь обнаружить?
        - Нам удалось обнаружить сам шкаф! Он почти не пострадал. Во всём надо видеть лучшую сторону! Это единственный шанс всегда оставаться в выигрыше! - бодро сказала Настасья.
        - Да? Правда? А кто тогда всё это наделал? И шкаф открыл? - спросил Юстик.
        - Стожар… причём нашим ключом! Где ты был так долго?
        Юстик вздохнул.
        - Вы не поверите, - горячо начал он. - Я выскочил - его нет. Я подумал: «Прекрасно! Давайте представим, что стожар - это я! Куда бы я побежал?» И я побежал в сторону Мясницкой!
        - А почему именно в сторону Мясницкой? - полюбопытствовал Бермята.
        - Потому что там самое бестолковое место! Прятаться совершенно негде и полно маглицейских постов!.. И вот он, то есть я, подумал бы: ну где меня совершенно точно не будут искать? И побежал бы туда! Я мчался изо всех сил!.. Добежал - а его там нет! Но я не расстроился и говорю себе: «Куда бы я побежал после Мясницкой, убедившись, что тут меня не нашли? Может, на Большую Никитскую?» И я побежал туда!
        Настасья успокаивающе погладила магента Веселина по плечу:
        - Логика, безусловно, прослеживается. И что же? Удалось тебе встретить там стожара?
        Юстик замотал головой:
        - К сожалению, нет. Я ждал, ждал… Было темно и холодно. Туман, знаете, такой сырой. Ветер бумажки несёт по улицам. Бррр! И тогда я пошёл назад…
        - И правильно сделал.
        Юноша грустно уставился на открытый шкаф.
        - Мне придётся поставить в известность Невера Невзоровича! Страшно представить, что он нам всем наговорит, но… других вариантов просто нет.
        Настасья кивнула.
        Пока ждали Нахабу, Еве вздумалось проверить содержание своих карманов. В правом ей мешала какая-то глянцевая бумажка, про которую она мельком подумала, что это реклама. На улице Еве, пользуясь уступчивостью её лица, вечно насовывали кучу рекламных листовок. Она брала их, чтобы выручить раздатчиков, а минут десять спустя, из вежливости отойдя подальше, выбрасывала их в урну. Но нередко выбрасывать забывала, и все эти бумажки валялись у неё неделями.
        Из кармана Ева достала игральную карту, удивлённо повертела её и, не помня толком, откуда она взялась, хотела выбросить.
        - Ну-ка дай сюда! - Настасья выхватила карту у неё из рук. - Откуда у тебя это?
        С карты на Еву смотрел пиковый король. Как все традиционно изображаемые пиковые короли, он был белобород и затаённо капризен. На плечах - красная мантия, на широком золотом поясе - чёрное сердце. В правой руке король небрежно держал скипетр, в левой - державу.
        - Была у Пламмеля и случайно оказалась у меня, - сказала Ева, не упоминая об участии перчатки.
        Настасья внимательно осмотрела карту с двух сторон, куснула край косы и заметалась как маятник.
        - Ты хоть понимаешь, что подобрала?! На всех предметах, имеющих отношение к Фазанолю, - пиковый король! И это не просто игральная карта! Это личный ключ Пламмеля, который позволяет ему находить хозяина всякий раз, как ему это понадобится! Фазаноль постоянно меняет места, где прячется, поэтому Пламмелю необходимо иметь такую карту!
        Услышав такое, Юстик, набиравшийся храбрости, чтобы связаться с Нахабой, выронил вещун.
        - Неужели?! - воскликнул он.
        - Сам взгляни!
        Пиковый король подавал Настасье таинственные знаки. Скашивал глаза, шевелил бровями, надувал щёки, шептал «пст!» и при этом изо всех сил пытался сохранить серьёзный и благородный вид, как настоящий правитель, у которого во время важного магсударственного приёма оторвалась пряжка на туфле.
        Временами король распахивал полы мантии, и на изнанке становились видны вытканные лестницы и сложные переходы, наложенные на изображённые в разрезе, - подвалы старинного дома, стоящего где-то вблизи от воды. В одном из подвалов то зажигалась, то меркла мелкая, но хорошо различимая буква «F».
        Глава 14
        Может, рыцарю махнуть рукой на дракона и принцессу?
        У подростков появляется критическое отношение к прежним авторитетам, и первой «жертвой» становятся самые близкие люди - родители. Если малыши преклоняются перед родителями, считают их самыми сильными, красивыми, умными, то подросток начинает замечать, что родители не так уж хороши, чтобы восхищаться ими, и может удариться в другую крайность. Иронизируя над этим периодом, Марк Твен заметил, что «в 15 лет я удивлялся глупости моего отца, а в 25 лет был поражён, насколько поумнел мой отец за эти годы».
        В. Н. СОКОЛОВА, Г. Я. ЮЗЕФОВИЧ
        Известие о карте, по которой можно найти Фазаноля, произвело на прибывшего Нахабу эффект, сравнимый с выстрелом армейской гаубицы по деревенскому курятнику. Он даже забыл устроить разнос за то, что в трактир они полезли без его ведома.
        Выпрямился - ссутулился - опять выпрямился. Казалось, внутри него происходит самая настоящая борьба. Толстые щёки несколько раз переменили цвет, перебрав всю возможную окраску помидоров на городском рынке. Нос же набух так, что едва не лопнул.
        - Так. Всё здесь обыскать! - приказал Нахаба, поворачиваясь к сопровождающим его магентам. - Трактирщика в больницу. К дверям - засаду. Всех, кто явится, - задерживать до выяснения… Теперь карта… Где она? - Он дёрнул пикового короля из пальцев у Настастьи. - Начинаем подготовку к операции! Без меня ничего не предпринимать! НИ-ЧЕ-ГО! Отправляйтесь к себе и ждите. Когда будет нужно - я за вами пошлю… И ты тоже! Будь с ними, и хватит шастать туда-сюда! - И Невер Невзорович так взглянул на бедного Юстика, что несчастный практикант едва не испарился под его взглядом.
        - Хочу напомнить, что я не ваша подчинённая, - строго сказала Настасья.
        - А я хочу напомнить, что за всё отвечаю я! И там… там… - Нахаба страдальчески посмотрел на потолок, - спрашивать будут с меня! Если потребуется, я вас арестую! В конце концов, никто не знает точно, что здесь произошло! Выброс магии был просто чудовищный! - Нахаба ткнул пальцем в разлетевшихся атлантов.
        - Вот именно, - кивнула Настасья. - Признаться, я удивлена, что стожар изменил своим правилам. Обычно он тратит гораздо меньше магии. Если бы мне нужно было расправиться с двумя големами и одним бывшим вампиром… простите… я бы сделала это с меньшими магическими расходами. Я человек бедный, и сотрудничество с магсударством почему-то никак не делает меня богаче.
        - Этот проныра, летальный ген ему в хромосому, мог использовать магию самого Колотило! - заметил Бермята. - Просто вернул ему атакующую магию… Говорят, стожары как-то умеют.
        - Это - да. Возможный вариант, - согласилась Настасья.
        ?
        Час спустя Настасья, магент Веселин и Бермята сидели в музее Чехова и смотрели, как Ева играет с котошмелём. Тот наскакивал на её руку, отпрыгивал, взлетал. Потом, переливаясь золотыми волнами, плюхнулся в вазочку с мёдом. Увяз, забарахтался, вылез и стал облизывать лапы.
        - Забавная диета. Мухи, комары и мёд… - сказал Бермята.
        - И рыжьё… - добавила Настасья.
        - Хорошо, что Невер Невзорович не видел котошмеля, - хмыкнул Юстик. - Он бы и его забрал… Не только карту… Напрасно я про неё упомянул. Ох, напрасно… Но и Невера Невзоровича можно понять. Он боится утечки… Пока о карте знаем только мы и атланты… А атланты не болтают.
        Настасья подошла к окну, взяла горшок и стала отрывать от герани сухие цветки.
        - Занятно, - сказала она, не глядя на улицу. - Нас опекают. Наблюдение очень плотное.
        - Откуда ты знаешь?
        - Видишь вон то такси? Таксист только что отказался от клиента. Похоже, ему выгоднее заплатить штраф за стоянку в неположенном месте. И зеркало заднего вида он развернул в сторону наших ворот. А вон те дорожные рабочие?
        Магент Веселин мелкой трусцой подбежал к ней и выглянул из-за шторы:
        - А рабочие чем не угодили? Просто люди. Просто долбят асфальт!
        - Долбят - и прекрасно. Деструкция конструкции в рамках реконструкции! Но просто как совет: когда долбишь отбойным молотком так, что куски асфальта летят, лучше его куда-нибудь подключать. Не на солнечных батареях же он, в конце-то концов!
        Не удержавшись, Настасья открыла форточку и приветливо помахала рабочим рукой:
        - Ребят! Раз уж все равно тут все изрыть собираетесь, давайте я пару мест укажу, где можно клад поискать?
        Рабочие пришли в большое смущение, принялись долбить асфальт втрое энергичнее и вскоре почти скрылись под землёй. Бермята, которому нечем было заняться, остался у окна глазеть. Настасья зевнула, вернулась на диван и, сказав, что она вздремнёт эдак минуток двадцать две с половиной, впала в автоспатокинез.
        Еве же вдруг вспомнился подбородок Нахабы, утыканный ежиными колючками.
        - У Пламмеля какие волосы? Жёсткие? И у Нахабы тоже! - выпалила она.
        Верный Юстик надулся, огорчённый нападками на внешность шефа.
        - Прекратите! - попросил он умоляюще. - Это неблагородно, наконец!
        - Жёсткие волосы - это ведь свойство рыжей магии! - продолжала Ева.
        - Просто от рыжей магии волосы жёсткими не станут. Они станут жёсткими, если человек разово получил очень много. Ну или слился с кем-то из первых, - рассеянно произнёс Бермята и вдруг застыл, услышав свои слова. - Да ну… бред…
        - Невер Невзорович готовит нападение на Фазаноля! Он его лютый враг! - дрожащим голосом произнёс Юстик, и оба они посмотрели на Настасью. Настасья безмятежно спала. Её двадцать две с половиной минуты ещё не истекли. За окном долбил отбойный молоток.
        Ева вертела на колене телефон. Жизнь в нём едва теплилась. Ева и экран включать боялась, потому что даже простое любопытство о здоровье телефона уже отнимало у него силы.
        - Слушайте, у кого-то зарядник есть? - спросила она.
        - Зарядник есть! - радостно закивал Бермята. - У нас только электричества нет. Нам оно особо ни к чему, - щелчком пальцев он включил и погасил магический свет.
        - А в музее?
        - В музее оно, конечно, имеется, хоть они и притворяются, что забыли, зачем Чехову нужна была керосинка и почему он с бумагой и чернильницей бегал от одного стола к другому.
        Ева с трудом представляла себе, как она не пойми откуда вынырнет в музее и на глазах у сурового экскурсовода будет заталкивать телефон в тщательно законспирированную розетку.
        - А вещун ваш надо заряжать? Он же тоже как средство связи! - спросила она.
        - Самой собой, надо! - закивал Бермята. - Ничего вечного нет! Два в двадцатой степени дней - это сколько? Короче, мой дедушка его заряжал, и моей дочке, скорее всего, придётся… Ну, если у меня будет дочка… - Он задумчиво взглянул на Настасью и отвернулся. - Люблю, когда она спит. Лицо у неё такое умное, приятное. Не спорит, всё понимает. Просто женщина моей мечты!
        - А как вы познакомились с Настасьей Николаевной? - спросил Юстик и сощипнул с брюк севшую на них соринку.
        - Видишь ли, - сказал Бермята. - Я родился в славном городе Минске, а жил в областном центре. Вся моя родня трудилась в области сельского хозяйства, ветеринарии и метеорологии. Вызывали дожди для полива магической картошки, одним словом. Ну, и, кроме того, разводили крылатых хрюшек.
        - Крылатых? - удивилась Ева.
        - Ну… - Бермята слегка смутился, - пегаса себе представляешь? Вот крылатая хрюшка - это примерно то же самое, только вдохновения от неё никакого. Неглупое животное, хорошо дрессируется, очень ручное… Поросятки такие славные, штук по двенадцать их обычно рождается… На крупных взрослых самцах можно даже летать, только недалеко. Они устают быстро… К несчастью для них, у крылатых свинок очень вкусные крылышки. Да и не только крылышки - они все вкусные… В общем, их разводят для кормления драконов и всяких прочих хищничков в учреждениях типа нашего Магзо.
        - Жуть какая! - охнул Юстик. - А не жалко?
        - Жалко, - признался Бермята. - Ещё как жалко… Ты ж его растишь, лечишь его, а они, свинки эти, умнее даже, чем собаки! Всё понимают, всё чувствуют! Самое печальное в нашей работе - это одними друзьями кормить других друзей!.. Хотя со временем привыкаешь, конечно, и утешаешь себя разными резонами… Мол, отдельных свинок как бы не существует, а я забочусь обо всём свином древе.
        - Если б их не ели - их бы не разводили, и они бы вовсе тогда исчезли, - не очень уверенно произнёс Юстиниан Григорьевич-млад.
        - Да, это и есть резоны. Но это в теории, а на практике, когда знаешь, что утром прилетит грузовик с парой ругающихся джиннов, всех поросят пинками погрузят и заберут на мясо… Короче, как-то я не выдержал. Однажды ночью, как раз перед очередной сдачей поросят, встал и выпустил на свободу всех летающих хрюшек. «К солнцу! - сказал я. - Друзья мои, к солнцу!» Некоторые лететь ну никак не хотели. Пришлось дать им пинка. До солнца, увы, они не долетели, но до тучек вполне себе. И то, боюсь, многие потом вернулись к своим корытам и в финале к драконам…
        - А что тебе сделали родители? - с беспокойством спросил Юстик.
        - Ничего. Я собрал вещички и ушёл той же ночью. Мне было тогда двадцать лет. Отправился пешком на автостанцию, сел на летающий автобус… Медленная ржавая штуковина тащится над лесом, садится на заповедных полянах, подбирает всяких кикимор, а водитель - мрачный, из лешаков, занудливо скрипит, что кто-то не передал магию за проезд. Но кикиморы, конечно, не сознаются, кипят, брызжут жижей, и платит тот, кто первым потеряет терпение.
        - Автобус летел в Магскву? - перебил магент Веселин.
        - Нет. Это местное сообщение… Но с летающего автобуса я пересел в летающий вагон, и тот уже привёз меня в Магскву. Минск и Магсква вроде бы города похожие, но кое-какие отличия есть. И от того, что они мелкие, они порой кажутся огромными… В общем, в Магскве мне первое время было тяжело. Я устроился в Магзо. Поначалу просто клетки чистил, а потом чем-то приглянулся Звенидрагу. Он мне как дедушка родной стал и допустил меня работать с драконами… Может, оценил мой опыт с летающими хрюшками?
        - В Магзо - это самое ответственное дело! - произнёс Юстик уважительно. - Иной маг сорок лет в Магзо прослужит, а к драконам у него допуска нет.
        - Это из-за того, что у драконов рыжья много? - спросила Ева.
        - Да это как с золотом в ювелирке работать - не каждому разрешат… Опять же многие к драконам и не рвутся. Обдаст тебя сдуру нутряным пламенем - а пламя у драконов разное, есть и сравнительно холодное, которым они свои хвосты от паразитов обрабатывают… Но уж если нутряным - тут уж больничный не нужен!
        - А с Настасьей Николаевной вы где познакомились?
        - Давай на «ты»! - Бермята обнял Юстика за плечи. - Тоже в Магзо. Настя в службе безопасности работала, хоть и была зоомагом. Но вакансий свободных не было, и её засунули в безопасность.
        Магент Веселин моргнул:
        - Разве там не атланты?
        - Там и атланты, и не атланты… Атланты тогда хороши, когда враг прямо перед тобой. Тут голем на своём месте. «Вижу цель! Приказ ясен!» - и пошёл кулачищами дубы сносить, пока его самого не разнесут… А когда враг в толпе замаскировался… Мирная с виду бабулька или положительный типаж с животиком и сумкой, полной хлеба для кормления магических уток… Ты ведь сдуватель видела? Такой шприц с живым наконечником?
        - Да.
        - На самом деле сдуватель не шприц, а симбиоз двух простейших магических существ. Сама трубочка - это растение, а иголка с крошечным сердцем-насосом - животное. Незаметно пронеси с собой сдуватель, вонзи его в дракона, уйди из Магзо совершенно чистенький, с невинными глазками - и высасывай себе рыжьё издали, пока не заметят, что дракон заболел. А ведь это могут и через неделю заметить, когда дракон уже вконец ослабел.
        - И Настасья Николаевна отсекала таких фруктов ещё на подлёте! - восторженно воскликнул Юстик.
        - Да. Именно этим Николавна и занималась. Там-то её нюх и развился! - поддразнивая его, сказал Бермята. - Ну а задерживали всё это жульё уже атланты… Я влюбился в неё… сам не знаю почему… в ней было какое-то противоречие… мой мозг не мог его разгадать! Очень красивая и одновременно… Михайло Ломоносов какой-то, заблудившийся в теле прекраснейшей женщины… не знаю, как это передать… Порой мне хотелось треснуть её по макушке, чтобы в ней пробудилось что-то простое такое, женское… Я понятно объясняю?
        - Более или менее.
        - А как трудно с ней было разговаривать! Я, например, говорю: «Волга - река». А она: «Волга не река». - «А что?» - «Система восьми водохранилищ». И так во всём!.. Или вот лежит пирожное, я говорю: «Половину съедим!» А она говорит: «Нет! Половину оставим!» Ну хоть лбом об стену бейся! И о чём тут спорить?
        - Ты за ней ухаживал?
        - Само собой. Дарил бесплатные звёзды и куда более дорогостоящие аленькие цветочки по двадцать магров за штуку. А она всё никак не могла определиться, любит ли она меня. Она же всё вечно анализирует… И вот у нас были с ней разговоры! Чеховские такие, в стиле этого музея, не просто же так она здесь поселилась… Помню, Настя сидит, уткнувшись носом в цветок, и часами бубнит: «Я что-то к тебе чувствую, но любовь ли это… как бы узнать? Параметры! Мне нужны параметры!» Потом мне наконец стало казаться, что лёд тронулся… Ещё немного, ещё чуть-чуть…
        - …И ПОБЕДА! - восторженно воскликнул Юстик.
        Бермята свет Васильевич творчески взлохматил свои вихры:
        - Как бы не так… В общем, свалилась тут на мою голову одна ведьмочка из сказочниц-полукровок. Русалки у неё в крови и ещё кто-то. Подошла узнать про драконов… «Ах! Какая чешуя! Молодой человек, позвольте я посмотрюсь в ваши глаза, чтобы поправить причёску!» Ну и завертелось! Две недели мы с ней встречались, а потом ведьмочка куда-то сгинула, и остался я и без ведьмочки, и без Насти. Ну и ладно! Обойдусь как-нибудь! Мне никто не нужен! - Бермята ударил кулаком по дивану. - Эх! С детства я говорил себе: «Я должен спасти мир, защитить дракона и получить принцессу!» А теперь говорю: «Может, мне махнуть рукой на спасение мира и на принцессу? Сосредоточиться только на защите драконов? Это у меня лучше получается».
        Ева, долго слушавшая их разговор молча, подумала про своего папу. Может, и там была какая-нибудь ведьмочка, недоубитая сосулькой, которую папа сшибал с крыши небоскрёба? Сложно всё в этом мире! Люди только и делают, что друг друга обижают, а потом друг на друга дуются. Она опасливо покосилась на Настасью:
        - А она не того… не слышит?
        Бермята взглянул на часы:
        - Автоспатокинез - штука крепкая. Короче, потом Настя ушла из Магзо и занялась частной практикой. Она хороший зоомаг, но для зоомага она… мм… слишком деятельна! Зоомаг - личность созерцательная, часами должен вглядываться в зверушку, чтобы понять, что с ней не так.
        - А ты бросил драконов и ушёл с Настасьей? - вмешалась Ева.
        - Я не смог без неё. Заскучал… Ей нужен был помощник. Разумеется, уже на правах друга и личности абсолютно посторонней, потому что она меня не простила и никогда не простит, - Бермята опять ткнул кулаком ни в чём не виноватый диван. - Она очень упорная. Хотя, я подозреваю, что быть несчастной ей выгодно. Куча дополнительных бонусов… Если тебе не хочется ничего менять, можно сказать себе, что меня все предали и всё такое прочее… Но в Магзо я до сих пор бываю. Куда ж мои дракончики без меня?
        - Всё будет хорошо! - сказала Ева.
        Бермята усмехнулся, коснулся плеча Евы, и её обдало теплотой и дружелюбием.
        - А с ней вы такой способ не пробовали? - спросила Ева.
        - Нет. Она про него знает. И потом это же всё не то… - Бермята махнул рукой и, определённо желая сменить тему, взял с колен Евы телефон. - Давай я его поуговариваю!.. Иногда получается… Ты хочешь кушать… ты мой бедненький, я знаю, тебя никто не жалеет…
        Ева случайно взглянула на шкалу зарядки.
        - Мама! - воскликнула она, выхватывая из рук у Бермяты разогревшийся аппарат. - Сто процентов!
        - Кажется, мы переборщили. Батарея может взорваться. Лучше мы его чуть охладим!.. Телефон! Ты просто предмет! Мы тебя просто используем… О! Обиделся. Три процента сразу сбросил… Девяносто семь. Ладно, сойдёт!
        ?
        День прошёл без особых событий. В музей приезжали экскурсии, доходили до дверей и исчезали неизвестно где. Ева ловила себя на мысли, что никак не может к этому привыкнуть. Двор один, дом вроде тоже один - но музей сам по себе, а они сами по себе.
        Бермята готовил, ел и всех кормил. Настасья ещё дважды устраивала себе автоспатокинез. Магент Веселин перешивал пуговки у своего пиджачка. Среди пуговок, как он сам говорил, была одна стреляющая круглыми мушкетными пулями, но Юстик не помнил какая, поэтому просил рядом с ним не стоять.
        То и дело юноша припоминал, что он тут не просто так, а лицо должностное, кроме того - лицо, обогащающееся опытом, и, переходя на шёпот, спрашивал нечто в духе: «Вы же всех знаете в преступном мире, да? А у вас есть связь с бабками, которые растят грибы?»
        Гризельда после ранения чувствовала себя так неплохо, что выбежала на звонок почтальона, принёсшего счёт за кипячение живой воды. В результате почтальону самому потребовалась живая вода.
        - А что, госмаги не знают, что живую воду не кипятят? - с интересом спросила Настасья.
        - Они-то знают. Но им главное магры собрать, а воду можно подавать и холодной, - сказал Бермята.
        Ева несколько раз звонила маме и один раз папе. Мама в цирке отмачивала варана. Во время неудачной линьки кожа пристала ему к морде, присохла, и теперь варан ничего не видел. Папа, как всегда, задавал подробные и занудные вопросы, где она, с кем она, почему именно там, почему именно с ними, что делает сейчас, что будет делать через пять минут, а потом сразу забывал всё, что она ему отвечала. Как Ева подозревала, не без помощи Бермяты, который чертил пальцем на телефоне всякие значки.
        Один раз, когда Ева выглянула во двор, ей показалось, что в одной из экскурсий мелькнула знакомая фигура в надвинутой на глаза бейсболке. Фигура внимательно слушала, сколько семейство Чеховых платило за год за уголь и дрова и где гуляли собачка без спины, ставшая прообразом Каштанки, и ленивый кот Фёдор Тимофеевич.
        У Евы пересохло во рту. Соображая, стоит ли говорить про стожара Настасье, особенно после того, что он сделал с бедным Колотило и его вышибалами, она придвинулась к окну. «Интересно, знает ли стожар, что здесь полно магентов? - мелькнула у неё контрабандная, совершенно неожиданная мысль. - Может, его предупредить?»
        Однако стожар что-то учуял и сам. Вглядевшись в повисшую над дорогой магшину, колёса которой странным образом не касались лужи, и в люльку с малярами, которые старательно красили синей краской белой дом (маги порой не заморачиваются такими мелочами), фигура в бейсболке неприметно скользнула к воротам.
        «Что ему надо?» - подумала Ева.
        К Филату она испытывала странную смесь обиды и интереса. И, пожалуй, обиды в этой смеси было больше всего.
        ?
        Ближе к вечеру за окном со стороны Садовой-Кудринской все затряслось и задрожало.
        - Приехали, - сказал Бермята, выглядывая.
        - Экскурсия? - спросила Ева.
        - Экскурсия! - подтвердил Бермята и добавил: - По местам Фазаноля в Магскве! Они бы ещё рекламу повесили, конспираторы!
        За окном, не касаясь колёсами асфальта, зависли два огромных, глухо тонированных автобуса, из которых выгружались и молча выстраивались рядами какие-то малоподвижные дети. Когда они проходили под дорожным знаком «Парковка запрещена», то знак всякий раз вздрагивал как от удара, хотя никто из детей к нему даже не приближался.
        - Жесть! Призрак клинический! Головой же надо думать, а не митохондрией! В каждом роста под три метра - а они мороки детские натянули! - сказал Бермята.
        Последним из автобуса выбрался Нахаба. Головняк по рыжью был суров, сердит и отдавал отрывистые приказания. Увидев Нахабу, дорожные рабочие заработали с повышенным рвением. Вырытая ими яма была уже такой глубины, что, казалось, ещё немного - и оттуда ударит фонтан нефти. Нахабу сопровождали несколько магов бое-спецназа, гибкие движения которых сковывались толстой броней-антимаг.
        - Неплохая вещь, если защищаться от Юстиковых бабок, выращивающих грибы! - оценил Бермята. - Вся атакующая магия притягивается к броне и равномерно распределяется, даже если направлена в голову. Но удара сильнее ста магров ни один антимаг не выдержит. Пламмель же и тем более Фазаноль выдадут вдесятеро больше… Так что лучше бы пошли налегке, без грохота.
        Магент Веселин выскочил на улицу. Было видно, как он, вытянувшись, что-то докладывает Нахабе, изредка виновато оглядываясь на окна.
        - Закладывает нас, - сказал Бермята.
        - Нет… Скорее уж выгораживает… - заметила Настасья.
        Невер Невзорович нетерпеливо выслушал и полминуты спустя уже дёргал колокольчик у входа:
        - Сразу предупреждаю! Операция проводится под моим руководством! Карта тщательно изучена экспертами. Дом, изображённый на карте, обнаружен. Район скрыто оцеплен. Мы предусмотрели все случайности. Сегодня мы накроем Фазаноля!
        - Замечательно, - смиренно одобрила Настасья. - Надеюсь, в операции принимает участие не всё руководство магическими силами?
        - Нет. Из руководства только я! А в чём дело?
        - Прекрасно. Тогда враг нас разом не обезглавит!
        Судя по лицу Нахабы и мрачным физиономиям боевых магов, шутка Настасьи оценена не была, и Бермяте пришлось спешно наглаживать побуревшего Невера Невзоровича по плечу.
        Сменив гнев на милость, Нахаба недовольно дёрнул подбородком в сторону автобусов, приглашая садиться. Малоподвижные школьники уже грузились, подчиняясь коротким свисткам учителя. Один из атлантов, наступив на канализационный люк, продавил его и с ним вместе провалился под землю.
        Автобусы оказались под завязку набитыми големами, магами боеспецназа и всевозможным оборудованием. Однотипно подобранные мороки на неподвижных лицах атлантов усиливали дебилистическую составляющую происходящего. Еве, Настасье, Бермяте и Юстику пришлось протискиваться через салон к задним сиденьям. Здесь уже было чуть повеселее. На задних высоких местах сидели здоровенная девушка с пирсингом в ноздре и с короткими трубами на плечах, которые поворачивались в ту же сторону, куда девушка смотрела, и какой-то довольно странный тип.
        Увидев Настасью, тип привстал и клоунски ей поклонился. Похож он был одновременно на брачного афериста и на картёжного шулера. Мускулистый, но с животиком. Чёрная блестящая шерсть на груди, блестящие длинные волосы, очки с толстыми стёклами. Одет не то в шёлковый халат, не то в кимоно, из нагрудного кармана которого торчала лупа.
        - Знакомься! - сказала Настасья Еве. - Тибальд! Крайне противный и самовлюблённый персонаж! Завязавший некромаг и по совместительству один из лучших экспертов у магзелей. Свою работу терпеть не может, много лет грозится уйти - мнит себя великим художником. Рисует добрые детские комиксы про мертвецов. Однако ходят слухи, что на него работают скелеты, заточённые в стене одного из московских домов.
        - Ложь! - хрипловатым и томным голосом бывалого донжуана произнёс Тибальд, даже и не подумавший обидеться. - Не верь ей, девочка! Всё, что эта женщина сказала, - ложь до последнего слова! У меня нет негров!
        - Заметь: он сказал «негров». А я говорю - скелетов!
        Тибальд недовольно поморщился и пробормотал, что не видит в труде скелетов ничего дурного. Главное, чтобы картинки, которые они рисуют, были добрыми.
        Плечистая девушка расхохоталась и подмигнула Еве. При этом, так как она смотрела на Еву, то и обе трубы на её плечах уставились на неё же.
        - Поосторожнее с этими штуками! - попросила Настасья. - А то будет, как в прошлый раз!
        - А что в прошлый раз? - спросила Ева.
        - Уже ничего, - ответила девушка и опять расхохоталась.
        - Это Любора, тяжёлая артиллерия маглиции! - представила Настасья. - Слышала когда-нибудь выражение «стреляет глазками»? Это про Любору. В каждой из этих труб не знаю сколько килограммов тротила. В магическом эквиваленте, разумеется.
        Любора так и затряслась от смеха, и обе её трубы запрыгали вместе с её взглядом. Ева позеленела от ужаса.
        - Не бойся! Они на предохранителе, - успокоила её Любора. - Главное - не нажимать на эту вот штучку и не думать про «бабaх!»… Ой! Штучка зажглась!
        - Нажми её обратно! Или непрерывно смотри на Тибальда! Что-нибудь одно… А то ещё подумаешь «бабах!» - попросила Настасья.
        Девушка хихикнула и, отключив свои стреляющие трубы, уставилась в вещун.
        - Знаете, как она использует грозное средство волшебной коммуникации? Как электронную книгу! Она стёрла все заклинания и ЧИТАЕТ! - наябедничал Тибальд.
        Бермяту заинтересовало, как Любора ухитрилась стереть блокировки вещуна. Он подсел к девушке и, чуть приобняв её за плечо - Настасья презрительно фыркнула, - заглянул к ней в вещун.
        «Пухлые губы стройного вампира нежно коснулись моей шеи. В губах таился холод, но была и смутная надежда обновления. В моё сердце словно попал двухметровый арбалетный болт, кольнув его нежностью и страстью… Я испытала…» Ни фига не понятно, дорогая редакция, но очень интересно! Насколько внутренний мир женщины богаче нашего внутреннего мира!..
        Любора вспыхнула и, захлопнув вещун, локтем врезала Бермяте в живот.
        - Вампир - это кто, позвольте? Наш шеф Невер Невзорович? Или недавно замороженный потерпевший Колотило? - ехидно поинтересовался Тибальд. - Как эксперт скажу - стройных вампиров не бывает. Их желудок растягивается больше чем в двадцать раз. И не только желудок, но и ноги и руки. Все они внутри как резиновые мешки. Тощий вампир - это как тощая пиявка, то есть просто очень голодный вампир.
        - Прекрати! Ты сам такой!
        - Ничуть! - возмутился Тибальд. - Я не вампир, а некромаг! Правда, мой дед был волколаком, так что в лунные ночи я занавешиваю все окна. И потом, тоже как эксперт скажу: из женских романов надо убирать все единицы измерения… Вообще все технические детали. Двухметровый арбалетный болт - это из чего он выпущен? Из крепостного арбалета? Да он должен был эту тётеньку на небо унести, а её только нежностью кольнуло. Хотя, может, у тётеньки кожа из танковой брони?
        Тибальд хихикнул и в поисках поддержки уставился на Настасью.
        - Ну да… - неохотно признала она. - Унесло бы и к ближайшей стене пришпилило. Но так ли это важно? Я заметила: тут что-нибудь одно. Или роман психологически достоверен и в нём есть простор для мечты - или в нём тщательно прописаны все технические параметры мира. Я предпочитаю простор для мечты… Ну а единицы измерений действительно лучше выбрасывать…
        Расталкивая машины как жестяные банки и то и дело создавая аварийные ситуации, громадные автобусы неслись по Садовому кольцу. Выглядывая в окно, Ева видела, как десятки разгневанных людей снимают их номера на телефоны.
        - Невероятно, как всем этим горе-водителям хочется оштрафовать своих родственников! - насмешливо сказал Тибальд.
        - Почему родственников?
        - Наши номера, которые они заснимут на телефоны, окажутся номерами машин их жён, детей, племянников и так далее… Не спрашивай только, как это устроено… У техномагов наших штатных можно спросить. Где-то между третьим и четвёртым уровнем магия, но прописана тщательно. Техномаги исходили из того, что все люди - генетические родственники, а потом усилили фокус родства и немного подвинтили теорию вероятности.
        Нахаба вёл себя беспокойно. Катался по автобусу как бешеный помидор, орал на спокойных атлантов, посылая их к ядерной бабушке, кулаком колотил в каменную спину водителя и едва не убил Тибальда за неудачную шутку, что им стоило бы замаскироваться под Пламмеля, потому что только Пламмель ездит по городу так же, как они.
        Наконец автобусы свернули на юго-восток, скатились по карте Магсквы вниз, попетляли по тесным дворикам и внезапно остановились на окраине леса. Рядом торчала жёлтенькая бодрая пятиэтажка. Сразу за ней - хилая цепочка гаражей.
        Возле подъезда пятиэтажки стояли два пенсионера и молодая женщина с ребёнком и жадно, как в военные времена, слушали радиоприёмник, громкий звук которого пробивался из окна первого этажа. Возбуждённый репортёр тарахтел не замолкая:
        - С вами «Честный канал»! Мы ведём наш репортаж из заброшенного посёлка-призрака Звёздный, расположенного в Чукотском море на острове Врангеля, на коренном берегу бухты Сомнительная. Именно здесь, в уцелевшем здании поселковой конторы, расположился штаб поиска неизвестного острова!
        Со всех сторон мы окружены белыми медведями, которых разводят в здешнем заповеднике. За последние десять минут мы потеряли оператора и звукооператора. Оба были растерзаны на моих глазах. Солдаты отгоняют медведей пулемётными очередями.
        Здесь корреспондент, как видно, спохватился, что оператор и звукооператор, вполне себе живые и невредимые, ухитряются его снимать и записывать, и вообще единственного белого медведя, которого они видели у поселкового мусорника, они не отсняли, потому что оператор заснул в машине. Корреспондент кашлянул и перескочил на другую тему:
        - Последние слова оператора и звукооператора, в которых они, прощаясь с родными, сознаются в чудовищных злодеяниях, вы сможете прочитать на нашем сайте. А пока вернёмся к загадочному новому острову! Напомним, что несколько дней назад остров был замечен со спутника, а сейчас непрерывно перемещается, часто надолго исчезая в водах Чукотского моря. Предполагают, что это громадная американская подводная лодка, заряженная гигантской ракетой, нацеленной прямо на остров Врангеля, где доживает свой век последний уцелевший белый медведь, вынужденный кормиться на свалках.
        Все площадки Звёздного забиты вертолётами и иной спецтехникой… машиной «Нива» в частности, на которой нас сюда привезли, и иным засекреченным оборудованием. Ожидают подхода вертолётоносца, миноносцев и крейсера.
        Из-за существующего между странами недоверия в работе штаба принимают участие представители нескольких государств. Иностранные посланцы с комфортом размещены в помещении бывшего рыборазделочного завода, где для них созданы все условия: в частности, поставлены раскладушки. Завонявшие рыбные бочки, на которые они жаловались, простерилизованы известью.
        За прошедшие сутки неведомый остров несколько раз удалось наблюдать с вертолётов. На единственном двухсекундном видео можно разглядеть мокрые скалы и строения. Мне они напомнили обросшую чудо-рыбу из сказки Ершова. Остров по-прежнему окружает густая облачность, перемещающаяся с ним вместе. К сожалению, попытка облёта острова на малых высотах завершилась крушением вертолёта, вдребезги разбившегося от нехватки топлива. Пилота удалось спасти, но он, видимо, пережил шок. Я видел его в столовой, где он проявил ко мне немотивированную агрессию. Это мы уже отсняли и покажем в особом репортаже.
        Сейчас мы находимся в штабе. Передо мной большая карта Чукотского моря, на которой красными точками отмечены места появления острова. Вычерчивается нечто вроде красной стрелы, направленной на посёлок Звёздный. По словам местных жителей, которых мы встретили в магазине, несколько дней назад на острове были замечены неизвестные люди. С ними попытались заговорить, но они исчезли, сломав нос дяде Серёже. Интервью с чудом уцелевшим дядей Серёжей вы сможете посмотреть на платной версии канала. Дядя Серёжа убеждён, что смог бы опознать того толстого раздутого типа, который… - В приёмнике что-то треснуло, и он замолчал.
        Настасья повернула голову. Рядом стоял Нахаба и сердито дул на пальцы. На его выпуклых ногтях погасало сияние.
        - Не отвлекаемся! Время не ждёт!.. Фазаноля надо брать!..
        - А работающий у кого-то в квартире приёмник сильно мешает? - уточнила Настасья.
        Не ответив, головняк по рыжью свистнул в магический свисток, и вся толпа прибывших начала выгружаться. Любора в группе магов боеспецназа метнулась в лес и сразу пропала. При выгрузке у двух или трёх атлантов отвязались мороки. Пока их перевязывали, к ним подбежала какая-то мамочка с коляской. Ева подумала про неё, что она очень бесстрашная, но, заглянув в коляску, увидела, что под одеяльцем лежит бережно укутанная труба водоглота.
        «Ну… какая мамочка, такая и дочка!» - заключила Ева.
        Пока мамочка, оказавшаяся боевым магом мужского пола, что-то нашёптывала Неверу Невзоровичу, Настасья, хмыкая, разглядывала деревья. Среди них было много недавно посаженных берёз и лип, удерживаемых колышками.
        - Знаешь, где мы? - спросила Настасья у Бермяты. - Кузьминки. Имение ночной княгини… Знаковое место выбрал себе Фазаноль!
        - Какой ещё ночной княгини?
        - Княгини Голицыной. Princesse Nocturne, она же princesse Minuit[2 - Princesse Minuit (франц.) - ночная княгиня, она же полуночная княгиня. (Прим. ред.)]. Кстати, Пиковая дама Пушкина - это тоже она, но уже в старости. В молодости же - хозяйка литературного салона, красавица и богачка. Дама была в твоём стиле. Днём спала, ночью где-то бегала.
        - Спать или бегать - это скорее в твоём стиле, - мирно возразил Бермята.
        Настасья закусила губу.
        Подошёл Нахаба. Он был возбуждён и поигрывал тростью с головой грифа.
        - План такой! Сохраняя скрытность, через лес выдвигаемся к пруду. На берегу - длинное заброшенное строение с колоннами.
        - На берегу? Не главный дом? - торопливо перебила Настасья.
        Нахаба уставился на неё, выпучив глаза:
        - Откуда вы знаете?
        - Это строение называется Померанцевая оранжерея. Одна из известных московских заброшек с очень нехорошей славой… Как-то рядом я распутывала одно странное дело… - по лицу Настасьи пробежала тень. - Ну продолжайте!
        - Эксперты изучили карту Пламмеля и утверждают, что Фазаноль внутри… Он не ожидает нападения. Внезапный натиск - и мы возьмём его тёпленьким! Группа захвата готова!
        - Атланты?
        - Атланты - группа наружного прикрытия! Вперёд, разумеется, пойдут маги боеспецназа! - поджав губы, сказал Нахаба.
        - Вы понимаете, что, если у Фазаноля хотя бы половина того рыжья, которое ему приписывают, на месте Кузьминок легко может возникнуть жерло вулкана? - негромко спросила Настасья.
        - Ну и отлично! Кузьминки мне никогда не нравились! Атланты, за мной! - И Нахаба, ткнув вперёд тростью с головой грифа, зашагал первым.
        Настасья наклонилась, разглядывая мелкую лужицу у автобусного колеса. Несмотря на тёплую погоду, лужица была покрыта льдом. Внезапно во льду появились трещины, между которыми проступило нечто бурое и ржавое, мгновенно испарившееся вместе со льдом. Вслед за тем вся лужа закипела.
        - Видел, что творится? - спросила Настасья у остановившегося рядом с ней Тибальда.
        - А как же! Был всплеск почти в тысячу магров, потом сразу провал. Опять какие-то игры с магией…
        - И какие у тебя мысли по этому поводу?
        - Мысли такие, что надо было уволиться ещё с утра, - сказал Тибальд. - А сейчас заявление уже не примут. А вскоре, может, и некому будет принимать…
        - Вижу, ты настроен оптимистично.
        - Я настроен реалистично. Ладно, идём! А то мой начальничек уже учесал!
        - Слышали, что говорили по радио? - забегая вперёд, спросила Ева у Настасьи.
        - Про остров? Разумеется. Но я редко использую новости в качестве основного источника.
        - Почему?
        - Очень трудно пробиться к исходному событию. Идут искажения, которые влияют на восприятие общего смысла. Однажды я видела в автобусе - не магическом, а самом обычном, - как трое карманников грабили пожилого человека. Они его толкали с разных стороны и кричали: «А ну отпусти меня!», «Да он напился!», «А ну, не трогай девушку, гад!» А человек никого и не трогал. И разобрались, что это карманники, только тогда, когда один из них вдруг побежал с украденным бумажником. А до этого толпа была настроена побить самого бедолагу… Теперь ту же ситуацию возьмём в освещении прессы, где никто сам ничего не видит - а все только журналисты или читатели. Представим заголовки газет: «ПЬЯНЫЙ ПАССАЖИР ПРИСТАЁТ К ШКОЛЬНИЦЕ», «ТРИ ГЕРОЯ СПАСАЮТ ДЕВУШКУ ОТ РАСПОЯСАВШЕГОСЯ МОНСТРА», «ГЕРОЙ-ВАМПИР КУСАЕТ ДЕВУШЕК В АВТОБУСЕ». Кого будут ловить доблестные магзели?
        - Вампира, нападающего на девушек! А в каком автобусе он нападает? Раздали ли девушкам противопрокусывательные шарфики? - забеспокоился вынырнувший откуда-то Юстик, пропустивший главную часть разговора.
        - Раздали! Только они не помогают! Это я тебе со знанием дела говорю! - заверил его потомок оборотней Тибальд и двусмысленно захохотал.
        Глава 15
        В гостях у ночной княгини
        Камень любит землю, а дым любит небо. Поэтому один лежит на земле, а другой поднимается вверх.
        АРИСТОТЕЛЬ
        Наступление на дом у озера осуществлялось по всем правилам. Вначале рассыпанным строем ехали мотоциклисты. Их функцию в войске Нахабы выполняли разведчики с колясками, таившими в себе трубы водоглотов. Следом быстро перемещались маги боеспецназа. Наблюдение за местностью осуществляли городские шпики и филёры под предводительством Ропши - низкорослого мужичка с редкой бородёнкой, вооружённого кистенём. Шептались, что когда Нахаба перешёл на сторону добра, то вместе с собой на сторону добра перетащил и знакомого атамана разбойников вместе со всей его шайкой. Ещё шептались про кистень Ропши, который разбивал в крошку голову самого мощного атланта, и искры при этом от кистеня разлетались отнюдь не зелёные…
        Кузьминский лес казался живым. Пересвистывался, аукал. Какая-то вошедшая в роль филёрша в красном платочке кричала кому-то сиплым голоском:
        - Ой, Маланья! Ходь сюды! Я грыбы нашла!
        - Ну вот! - сказала Настасья Юстику. - Кто тут у нас интересовался связью с бабками? У Невера Невзоровича такая связь, оказывается, уже налажена!
        Юстик, не любивший осуждать начальство, укоризненно цокнул языком и поправил на пиджаке стреляющую пуговку.
        За Евой, Настасьей и Бермятой присматривали. Настасья заметила щуплого, быстрого в движениях филёра, следующего за ними шагах в двадцати.
        - С какой это радости Нахаба нас пасёт? - спросила Настасья.
        - Доверяй, но проверяй! - назидательно заявил магент Веселин.
        Настасья посмотрела на него сверху вниз:
        - Дорогой мой! Когда же вы наконец поймёте, что сознание у нас у всех чёрно-белое? В мозгах у большинства две крайности: госмаги и Фазаноль. Человек говорит себе: «Госмаги ведут себя глупо! Они не добро!» И тумблер - щёлк! - переключился! - и симпатии по умолчанию на стороне Фазаноля! Но вообще-то Фазаноль - похититель магии и уничтожает последних магических животных! Любопытный эффект, да?
        - Но есть же, наверное, и третья какая-то сторона? - спросил Юстик.
        - В двухфазных выключателях - третья сторона? Откуда? - спросила Настасья. - Бедный Понтий Пилат сидел и думал: «Первосвященник меня ненавидит, он на меня донос в Рим напишет императору. Император психически болен, никому не верит. Мать свою и ту казнил. Я жив, пока он вообще не помнит, что я существую на свете… Что есть истина? Нет истины! Устраивайся как можешь, изворачивайся, живи, пока не придавили, а потом умри, и лучше не на кресте, а в своей постели… Придётся послать на смерть этого проповедника, хотя чисто по-человечески мне его и жалко!» А Истина стоит и грустно смотрит на Пилата, который сам загнал себя в угол…
        - Это что тут? - внезапно спросил Бермята.
        На влажной земле отпечатались четыре коротких прямых, сходящихся к центральной точке.
        - Птичка! - сказала Ева. - Судя по размерам следа, не меньше страуса. Только у страуса впереди два пальца!
        - Это точно, - подтвердил Бермята. Они с Настасьей переглянулись, и Бермята быстро наступил на след, стирая его.
        - Сокрытие улик от следствия… Статья двадцать пятая магического уложения: наказание - два года магической блокировки, - тоскливо произнёс Юстик. Однако он уже начинал перековываться и занудствовал не так, как прежде.
        Пройдя немного, они оглянулись. Шпик, сидя на корточках, пытался разглядеть, что Бермята затёр ногой. Вскоре осенний, спутанный красками лес раздвинулся и открылся прекрасный вид на пруд.
        - Какая упадническая роскошь! Конный двор, музыкальный павильон, кухня, мельница, оранжерея, флигели… - вздохнула Настасья.
        - А там что? - спросил Бермята, кивая на грот.
        - Развалины!
        - Я вижу, что развалины.
        - Нет, дорогой мой! Ты видишь просто развалины. А должен видеть РАЗВАЛИНЫ, которые изначально строились как развалины! Русские дворяне обожали Италию, где полно развалин времён Римской империи… И тоже грезили чем-то подобным. И вот вызывал к себе барин архитектора: «Построй-ка мне, дружок, развалины поживописнее! Хочу на них смотреть - и грустить!» Архитектор, он же обычно и прораб, взяв под козырёк, отвечал: «Сделаем-с! Только малость дороже обойдётся! Работа уж больно для ребят непривычная-с… Развалину построить - это ж не дом. Тут развалить как следует надо, от всей души». - «Никаких денег не пожалею, но чтоб развалили как положено!» - «Слушаю-с!»
        Они продолжали движение вдоль пруда. Бермята, забегая вперёд, высматривал на берегу отпечатки. Несколько раз Ева видела, как он что-то затирает ногой. Настасья следами неведомых страусов больше не интересовалась, а любовалась видами. Она вся была растворена в окружающей красоте. Подняв с земли огромный с красными прожилками кленовый лист, она пустила его плыть по воде.
        - Видите, как Авдотья Голицына любила колонны! Они тут вообще у всего. «Построй мне конный двор, архитектор!» - «С колоннами прикажете-с?» - «Ну я это так вижу! А теперь построй курятник в простом русском стиле! Хочу свежих яичек а-ля рус!» - «Тоже с колоннами и балюстрадой-с?» - «Ну я это так вижу!»
        Помахивая прутиком, к ним подошёл Тибальд. Достал из кармана список и уткнулся в него горбатым носом.
        - Ну и как это прикажете понимать? - поинтересовался он. - Во вчерашнем филёрском отчёте значится: «16 больших грифонов перед входом, 6 львов на ограде усадьбы, 6 перед входом и 4 льва на пристани. Всего 16 львов и 16 грифонов». Так? Ну и где, позвольте спросить, четвёртый лев с пристани?
        Самая хорошая реакция оказалась у Бермяты.
        - Амплификацию мне в анамнез! - воскликнул он. В следующий миг он одной рукой подхватил Еву, другой Настасью и могучим рывком доставил их к гроту, в котором и спрятал.
        Магент Веселин и Тибальд удивлённо маячили снаружи. А ещё спустя две секунды нашёлся пропавший чугунный лев.
        Выпрыгнув из полуразрушенного павильона на берегу, лев одним ударом чугунной лапы отправил в пруд филёра. Прыгнув во второй раз и пустив в ход клыки, расправился с одним из магов боеспецназа. Любора обстреляла его из своих наплечных труб, но взрывом льва лишь отбросило. Он взметнулся, быстрой тёмной дугой прочертил лес и оказался посреди цепи наступающих атлантов. Все происходило очень быстро. Перемещался лев стремительно и эффективно. На один удар приходился один прыжок. Лев явно не относился к числу тех чудищ из фильмов, что, оставаясь на месте, грозно рычат и колотят себя лапами в грудь, будто сами требуют испытывать на них все виды вооружений.
        Кто-то из разведчиков ухитрился попасть в льва из водоглота. Но, увы, водоглот глотает воду, а не чугун. Это разведчик понял чуть позже, чем стоило бы. Атланты окружили льва и вступили с ним в схватку. Хвалёная броня-антимаг против львиных когтей не помогала. Лев, которому тоже сильно досталось от атлантов, лишился уха, лапы и хвоста. Прорвавшись сквозь толпу, он заметил впереди Нахабу и тяжеловатым прыжком, которому мешало отсутствие лапы, переместился к нему.
        Головняк по рыжью спокойно ожидал его, приподняв трость. Лев попытался ударить Нахабу уцелевшей лапой. Тот с неожиданной ловкостью присел, пропустив львиную лапу над головой, и ударил льва тростью с головой грифа. Послышался глухой звук, что-то золотисто вспыхнуло, и лев распался на четыре чугунные части, застывшие у ног Нахабы.
        - Ах ты каннибал вегетарианский! - восхищённо воскликнул Бермята. - Очень неплох оказался! Сколько магии в его трости - представить страшно! И сдаётся мне, не слишком уж она зелёная!
        Невер Невзорович небрежно отвернулся и, махнув тростью, отдал приказ продолжать наступление. Маги боеспецназа и атланты уже приближались к длинному двухэтажному дому с облупленными колоннами.
        - Раз лев сидел в засаде, Фазаноль врасплох не захвачен. И Нахаба уж слишком спокойно себя вёл… Похоже, что он льву не удивился, - сказала себе под нос Настасья.
        ?
        Потери подсчитывали на ходу. Схватка с чугунным львом стоила отряду нескольких атлантов, мага спецназа и филёра из отряда Ропши. Кроме того, имелись раненые. Новых столкновений пока не происходило, и вскоре отряд охватил полукольцом Померанцевую оранжерею.
        Вблизи Померанцевая оранжерея походила на огромный колокол, к которому были пристроены невзрачные крылья флигелей. Окна первого этажа были забиты где железом, где плотной фанерой.
        Боевые маги торопливо приготовили короткий таран, заканчивающийся литой оскаленной мордой, и пустили его в ход. Дверь сотрясалась, но невероятным чудом держалась.
        - Я думала, она после первого удара обвалится… - удивилась Ева.
        - Не на то смотришь, - Настасья быстро провела ладонью у неё перед глазами.
        Гнилая, гаражного вида дверь мгновенно исчезла, и проступило нечто грозное, с пылающими рунами. Фанера с саморезами, гнилые рамы и оцинкованная жесть - всё исчезло. Обветшавший дом стал крепостью с узкими бойницами.
        Таран, которым орудовали маги спецназа, снова врезался в дверь. Послышался гул, только на сей раз он не затих, а, невероятным образом сконцентрировавшись в единой точке, накрыл одного из таранивших дверь магов. Тот упал и стал кататься по земле. Из носа его и из ушей хлынула кровь.
        Нахаба помрачнел и, оттянув воротник от шеи, стал непрерывно орать на Тибальда и на Ропшу. Вперёд выдвинулась Любора со своими трубами. Настасья, ещё раньше сообразившая, куда идёт дело, сгребла за рукав Юстиниана свет Григорьевича:
        - Знаешь что, дружок! Уводи Еву и сам дуй в сторонку!
        - А вы куда?
        - Мы наконец-то свободны! Ропша отозвал нашего шпика. У него людей стало не хватать.
        - Можно с вами?
        - Не стоит. На игральной карте я хорошо запомнила подвал, но почему-то совершенно не запомнила дверь… - таинственно отозвалась Настасья.
        Она махнула Бермяте, и оба скользнули к пристани, где неподвижно замерли три оставшихся чугунных льва. Юстик проводил Настасью озабоченным взглядом и, недовольный, что его не взяли, потянул Еву за собой вдоль Померанцевой оранжереи. Для большей безопасности он вцепился в свою стреляющую пуговицу.
        - В случае чего - ты передо мной не стой! - предупредил он Еву.
        - В какую сторону она хоть стреляет? - спросила Ева.
        Магент Веселин невольно призадумался. Вопрос был по существу.
        - Знаешь что… ты лучше на землю падай! Так безопаснее всего!
        Не успели они добраться до угла Померанцевой оранжереи, как послышались два громких хлопка. Тугой удар воздуха, толкнув в спины, едва не сшиб их с ног. Обернувшись, Ева увидела, что бронзовые двери рухнули. Внутрь каменным клином ринулись атланты, а за ними, используя их как щиты, - тройка до зубов вооружённых боевых магов.
        Нахаба, Любора с трубами и Тибальд пока оставались снаружи. Некоторое время ничего не происходило, а потом внутри дома что-то сухо лопнуло, и вслед за тем бешено застрочили сглаздаматы. Три секунды захлёбывающейся пальбы, затем одиночный выстрел, более сильный, чем предыдущие, - и опять тишина.
        Невер Невзорович вскинул трость, собираясь отправить на штурм ещё два отряда, когда наружу выкатился круглый шар, оказавшийся отбитой головой одного из атлантов.
        - Передаю последний приказ начальника группы: «Бегите, пока не поздно!» - произнесла голова.
        Нахаба и Любора метнулись к дверям и замерли, прислушиваясь. Внутри было тихо и темно. Множество направленных внутрь фонарей увязали в сосущем мраке. Послышались хрипы, стон - и наружу, шатаясь, вышел один из боевых магов. Броня на нём была настолько раскалена, что никто не рисковал к ней прикоснуться. Лицо, должно быть обгоревшее, маг закрывал руками. Спотыкаясь, он метнулся к пруду и бросился в зашипевшую воду. На поверхность он больше не показывался.
        Нахаба издал хищный крик, направил трость наконечником вперёд и с энергией, которую сложно было ожидать от субъекта его пропорций, первым ринулся в распахнутую дверь. За ним последовали два отряда боевых магов и около десятка атлантов. Прочие, предводительствуемые Ропшей, остались в оцеплении. Назначенный главным, завязавший атаман разбойничьей шайки повёл себя странно. Пальцами левой руки расчесал спутанную бороду, после чего уселся на край каменного вазона и выпуклыми рачьими глазами уставился на дом. Какая там мимика в области лба! Лицо Ропши было круглое и торжественно-самодовольное, как у восточного божка. Изредка к Ропше подскакивал то один, то другой филёр и что-то негромко докладывал. Ропша отзывался одним или двумя словами, делал короткое повелительное движение ручкой - и филёр исчезал.
        ?
        Ева с Юстиком жались к наружной стене оранжереи. Неожиданно что-то энергично забарахталось у Евы за воротом. Выбравшийся котошмель уселся на плече, встряхнулся и принялся прогревать крылья.
        - Загороди меня! Шпики углядят! - зашептала Ева.
        - Это не шпики… а группа наружного наблюдения! - с обидой за родную контору возразил магент Веселин, но Еву всё же загородил, хотя от ближайшего наружного наблюденца её отделяло метров двадцать, так что едва ли можно было углядеть крошечного котошмеля.
        Котошмель на плече не усидел. Прошмыгнув между пальцами, он облетел угол дома и направился туда, где в стене была небольшая ниша. Стена здесь была растрескавшаяся - не того грозного бастиона, который они брали штурмом, а просто стена оранжереи. Котошмель завис в воздухе рядом со стеной, вцепился в неё когтями и, помогая себе крыльями, пополз по неровной штукатурке вдоль длинной трещины.
        - Что он там увидел? - удивилась Ева.
        В одном месте в трещине тускло поблёскивала капелька смолы. Ева сковырнула её ногтем. Действительно смола, не совсем ещё застывшая. Она сдавила каплю ногтями, та лопнула, и наружу проступила крошечная оранжевая капля. Котошмель перескочил к Еве на ладонь, подбежал к этой капле и мгновенно слизнул её, после чего опять взлетел и повис у трещины. В разных её местах блестело ещё несколько капель.
        - Опс! Твой котошмель нашёл рыжьё! - прохрипел Юстик. Он уже стоял у стены и проводил вдоль трещины ногтем. - Это старое рыжьё. Но здесь кто-то проходил. Кто-то, у кого было много рыжья… Ну-ка… - Магент Веселин коснулся трещины плечом, слегка надавил и медленно протиснулся сквозь стену. Ева услышала знакомый звук прорвавшейся бумаги. Стена сомкнулась, и Юстик исчез. - Иди сюда! - услышала Ева его шёпот и последовала за ним.
        Медленно, очень медленно стена пропустила и её тоже. И опять треснула вощёная бумага.
        Глава 16
        Комната для поедания апельсинов
        Эта кошка восемнадцать лет прожила в столовой и, представьте себе, не знала, что котлеты для неё - яд!
        МАЛЕНЬКАЯ ЕВА
        Ева и Юстик стояли в длинном грязном коридоре. Справа тянулся ряд окон. Слева - двери и лестница на второй этаж. Потолок местами провалился и повис на деревянной сетке. На стенах - раскисшие от влаги плакаты с животными без кожи.
        - Странные вкусы были у княгини, - робко выдохнула Ева.
        - Не у княгини. Здесь после революции были корпуса ветеринарного института! - неохотно откликнулся Юстик.
        В дальнем конце, где коридор, расширяясь, примыкал к колоколу бывшей оранжереи, угадывалась дверь - та самая, из которой недавно выбежал горящий боевой маг. Но здесь это была просто железная дверь, покрытая чешуёй облупившейся краски. И никаких атлантов, никаких магов спецназа. Просто скучный коридор с плакатами и стульями без спинок.
        - Погоди! Тут тоже пространственный карман? Как в музее Чехова или в трактире Колотило? И мы сейчас не там, где шёл бой? - осенило Еву.
        Они взбежали наверх, но второй этаж был ещё скучнее первого. Те же пустые комнаты, разве что сквозь провалившуюся крышу видно небо, а битого стекла меньше.
        - Я видел схему. Где-то здесь есть комната для поедания померанцев, - сказал Юстик.
        - Апельсинов?
        - Померанцы не совсем апельсины.
        Но Ева уже мысленно настроилась на апельсины. Она завидовала княгине Голицыной, которая, чтобы съесть померанец, завела себе специальную комнату. Конечно, тоже с колоннами, потому что «я так вижу». Сидела в пышном платье в окружении гостей и слуг и торжественно ела апельсин.
        Желая увидеть эту комнату, Ева сбежала по лестнице и погрузилась в неясную серость первого этажа. Капли звучно падали на лист жести. Позади горестно вздыхал Юстик. Изредка он на что-нибудь налетал, охал и шёпотом объяснял сам себе: «И опять ты ударился!»
        Котошмель летел впереди, сияя, как крупная золотистая искра. Изредка он присаживался на стены, и Ева различала на них мерцающие янтарные капли. Коридор постепенно расширялся. Шаги обретали звучность, обрастали эхом, и Ева угадала, что вот-вот будет тот самый зал оранжереи…
        - Тихо! - прошелестел Юстик. - Мы здесь не одни! Крадись как я!
        И сразу же послышался грохот. Еве показалось, что по уху ей заехали веслом.
        - Что это?!
        - Стреляющая пуговица! Не надо было её крутить! - прокричал Юстик Еве в то ухо, которое ещё слышало.
        - А зачем ты её крутил?
        - Нервничал.
        Вспыхнул свет - зеленоватый, магический. Из полутьмы выплыл огромный зал-барабан. С потолка на цепях свисал остов люстры, похожий на обод огромной бочки. На перевёрнутом ведре сидел Филат-стожар и, наклонившись, рассматривал сквозную дыру в металле.
        - Хорошее ещё вёдрышко было! Так вот людей и тянет всё портить! - посетовал он, засовывая указательный палец в отверстие.
        - Ева, беги! Я его задержу! - взвизгнул магент Веселин и, вскинув руки, попытался атаковать стожара магией. С десяток кирпичей взметнулись в воздух и со скоростью снарядов из катапульты устремились к стожару.
        Тот мягко, как кот, отпрыгнул. Последние кирпичи, вдребезги разбившиеся о стену, осыпались пылью за его спиной.
        - Неплохо! Весь залп потянул на два магра зеленью… - Стожар резко отдёрнул голову, пропустив над ухом запоздавшую половинку кирпича. - О! Ещё на пятьдесят капов прилетело! Щедр ты сегодня! Бабушкину копилку разбил?
        Вспыхнув, обиженный практикант бросился на стожара с кулаками, но, пробежав не больше шага, растянулся во весь рост.
        - Прошу прощения! - извинился стожар. - Я на всякий случай связал тебе шнурки! Мне это стоило всего два капа… Улавливаешь разницу?.. А будешь орать - потрачу ещё кап и заткну тебе рот вон тем старым носком… Мне кажется, он вовсе не чёрный, а просто давно тут лежит.
        Юстиниан Григорьевич-млад сел на полу, разглядывая свои спутанные шнурки. Завязаны они были на славу. Изобретатель морского узла умер бы от зависти, издали увидев стожарский узел.
        - Негодяй! Ты служишь Фазанолю! - всхлипнул он.
        - Не совсем. Просто я проследил за Пламмелем и Груном, которых встретил у дома-«Титаника». Разумеется, в пространственный карман я не полез, а ограничился внешней частью оранжереи.
        - И почему же ты не полез в тот карман?
        - По той же причине, по которой и вы туда не полезли. Моя магия - это буквально несколько магров, а где Фазаноль - там счёт идёт на миллионы. Его стожарскими фокусами не взять…
        Магент Веселин разрезал шнурки перочинным ножиком, быстро сунул в карман руку, вытащил короткую трубочку и поднёс её к губам.
        - Сдавайся! Тут усыпляющие иглы! - крикнул он.
        - Не тем концом… - устало сказал стожар.
        - Чего не тем?
        - Красным концом ко мне, синим к тебе. Так ты себе эту иглу в язык засадишь!
        Практикант поспешно оторвал трубку от губ. В тот же миг стожар щёлкнул пальцами, и трубка, выскользнув из рук Юстика, перекочевала к нему.
        - Конец был правильный! Можно было не проверять, - сказал Филат. - И кстати, с тебя три капа за обезоруживание! Что-то сегодня я просто шикую. Три плюс два - это уже пять капов! Почти половина магра!
        Поняв, что его одурачили, магент Веселин взвыл.
        - Тшш! Не надо звуков! Хоть Пламмель и удрал, я понятия не имею, где Грун, - предупредил стожар.
        - Пламмель удрал?!
        - У вас перед носом, грохнув нескольких атлантов!
        - А как же он это сделал?
        - Да очень просто. Охваченный огнём маг, который бросился в воду и якобы утонул, - Пламмель. Я в щель всё видел… - стожар дёрнул головой в сторону заколоченного окна.
        - На нём была броня-антимаг! Раскалённая!
        - Разумеется. Сам же её и раскалил, чтобы к нему не вздумали прикасаться!.. А под водой его ждала Белава… Русалки, даже которые бывшие, великолепно плавают.
        Филат говорил бодро, вроде бы даже посмеивался, но был чем-то расстроен. Ева внезапно вспомнила, что, когда они пришли, он сидел здесь в одиночестве, на ведре, в полной темноте… Просто сидел неизвестно сколько времени и ничего не делал.
        «Почему?» - подумала она.
        Но и расстроенный, Филат всё равно оставался стожаром - вечным клоуном, насмехающимся над всеми и над самим собой.
        - А как же «Ева, беги!»? Почему не слушаем нового друга, раз старых забыли? - поинтересовался он.
        - Старые друзья за отмычками не отправляют! И про «козочек» предупреждают! - сказала Ева.
        Юстик тревожно заметался взглядом с Евы на стожара и обратно.
        - Прости… Так уж получилось. Я знал, что химера тебя не тронет, - сказал Филат.
        - Так мы идём или нет? Или ты уже у него был? Предупредил своего? - крикнул Юстик.
        - Своего - это кого? - удивился Филат.
        - Не притворяйся! Фазаноля!
        Стожар усмехнулся:
        - Нет, «своего» Фазаноля я пока не предупреждал… Это сделали Пламмель с Белавой. Однако что-то подсказывает, что Фазаноль ещё ждёт нас.
        - Тогда идём к нему! - заспешил магент Веселин. - Я обязан его задержать!
        - Ты обязан - ты и задерживай!
        - Ты будешь мне помогать! Тебе за это снизят срок заключения! - торжественно произнёс Юстик.
        - Угу. С вечного на пожизненное, - кисло сказал стожар и поднялся на ноги. - Ну что ж, идём!.. К моему Фазанолю, так к моему Фазанолю! Он в подвале.
        В подвал вела деревянная, со следами многократной покраски и утепления лестница. На ступеньках валялся сгнивший матрас. Филат спустился первым. Внизу обнаружилась ещё одна дверь. Ева потянулась к ней, но стожар удержал её за плечо и дёрнул назад:
        - Пусть магзель открывает! У него служба такая - Фазанолей пачками под арест брать.
        Веселин, нахмурившись, оглядел отслоившуюся краску.
        - Что не так? Дверь как дверь. Магического свечения нет, - сказал он.
        - Вот и я о том же. Посмотри на стены, на потолок, на лестницу. Повсюду магическое свечение есть, а у двери его нет! Представь себе дно моря, на котором лежит совершенно сухое неволшебное яблоко!..
        Юстик, почти уже коснувшийся двери, убрал руку за спину:
        - Думаешь, экранирование?
        - Угум. И очень хорошее. Вызови атланта - пусть её вышибет! На големов мало что из магии действует. Разве что самая грубая, атакующая…
        - А ты не боишься, что я атланта потом на тебя натравлю? - покусывая губы, поинтересовался Юстик. Он достал бляшку в форме маленького щита и вызвал атланта. Атлант, выдернутый младшим магентом из оцепления, цеплял макушкой потолок. Его голова была стандартно прекрасна: правильный греческий нос, твёрдый подбородок и навеки уложенные мраморные кудри. В руках у атланта была шипастая дубина.
        - № 598! Приготовься к бою! После этого открой дверь и задержи всех, кто будет внутри! - взмахнув бляшкой, велел Юстик.
        - Выполняю! - пророкотал атлант и, вскинув на плечо дубину, толкнул дверь.
        Дверь не приложила никаких усилий, чтобы открыться, а просто исчезла с сухим хлопком. В следующий миг на атланта бросилась жуткая тварь с обезьяньей мордой и нанесла ему удар длинной лапой. Первым же ударом ей удалось сорвать с голема защитный жилет и добраться до глины.
        Стожар и Ева оказались сзади. Умный Филат, предвидя подвох, придержал Еву и задвинул её к себе за спину. Юстику же не повезло. Первым ударом кожистого крыла он был отброшен в темноту, где и скрылся вместе со своей глупой отвагой, усыпляющей трубкой и стреляющими пуговицами. Ева пыталась высунуться из-за спины стожара. Во мраке что-то барахталось, каталось по полу, и шум боя перекрывался монотонным, как у автомобильного навигатора, голосом атланта: «Вы задержаны! Пожалуйста, зафиксируйте свои зубы, когти и крылья в стационарном положении!»
        Хлопали кожистые крылья, летела пена, и всякий раз, как атлант и жуткая тварь обменивались ударами, возникали яркие жёлтые всплески. Кое-как оторвав от себя разъярённого зверя, атлант размахнулся дубиной с шипами, но стожар не позволил ему пустить её в ход. Он вскинул руку - и шипы дубины засели в потолочной балке. В следующую секунду из рукава Филата метнулось нечто похожее на зелёную лиану и мгновенно оплело атланта по рукам и ногам.
        Сшибив атланта с ног, тварь кинулась к Еве. Стожар защищать её не стал, а ловко отпрыгнул в сторону. «Предатель!» - возмутилась Ева, однако вместо того, чтобы растерзать её, жуткая тварь прижала её к груди и с ней вместе принялась прыгать, издавая квохчущие звуки с обезьяньим уклоном.
        - Ты что, не узнала? Это же твоя горгулья! Её посадили здесь охранять!.. Жуть! Я потратил девяносто семь капов! Пятьдесят - чтобы разобраться с дубиной, и ещё сорок семь на живую лиану… - тоном старого скряги пробурчал стожар.
        Горгулья перестала прыгать и вернула Еву на пол. Потом покосилась на стожара и продемонстрировала ему очень выразительные клыки. Пленённый атлант лежал на полу и неспешно дёргал руками и ногами. Из лианы торчали уже только его ступни и белая прекрасная равнодушная голова.
        Горгулья подпрыгивала, хлопала крыльями и пыталась положить Еве на плечо обезьянью морду.
        - Попроси её куда-нибудь сгинуть! Представь, чего от неё хочешь, а потом коснись её. - Филат стоял бледный, во что-то вслушивался и, казалось, не радовался, что история с горгульей закончилась благополучно.
        Ева представила, как горгулья бегает по дому, и коснулась её. Пальцы слабо осветились, в подушечках возникло покалывание. Горгулья рванулась к лестнице и исчезла.
        - Ой! - воскликнула Ева. - Как я это сделала?!
        - На редкость бездарно! Ты перелила в неё полтора магра рыжья, а можно было сделать это же за один кап зелени! - сказал стожар.
        Откуда-то вынырнул Юстик.
        - Невероятно! Ева ухитрилась понравиться горгулье! - воскликнул он.
        - Ева ухитрилась понравиться даже мне. Но тебе я её хвалить не разрешаю… Тшш! - Стожар стоял у стены и, напрягая зрение, вглядывался в полумрак за приоткрытой низкой дверью. Полумрак был странный: серый, подвижный, он то вспыхивал, то куда-то уползал, оставляя тревожное и двойственное ощущение. С одной стороны, тебе казалось, что ты видишь ВСЁ. С другой же - понимал, что не видишь НИЧЕГО.
        Филат послал осветительную искру, отделившуюся от его ногтей при взмахе руки. Искра покатилась по воздуху как яблоко - белая, круглая, с нечёткими границами, но света от неё было мало. Лишь когда она стукнулась в дальнюю стену и сухо лопнула, на миг возник старый шкаф-стеллаж с открытыми полками и рядом нечто вроде огромной чугунной ванны.
        - Освети ещё! - попросила Ева.
        - Хватит. Я и так потратил на искру три капа.
        - Ты вечно считаешь капы. Свои, чужие… - заявил Юстик.
        - Чтобы тебе нахамить, мне придётся потратить два капа и две калории. А чтобы врезать - одну калорию и ноль капов. А теперь прими во внимание мой принцип строжайшей экономии и сделай выводы! - сказал Филат.
        Юстик стоял у порога. В шаге от него пролегала граница, дышащая незримой смертью. Практикант то придвигался к границе, то пятился. Она и влекла его, и пугала. Под глазами у него залегли синие круги.
        - Мама говорила мне: «Никогда не вглядывайся в темноту! У неё слишком много разных оттенков. Ты сойдёшь с ума!» - сказал стожар.
        - Ты говорил с Фазанолем? Видел его? - с тревогой спросил Юстик.
        Филат смотрел на колеблющиеся, постоянно меняющиеся границы полутеней за порогом - они завораживали его, замедляя речь.
        - Видел… да… А вот говорить с Фазанолем… это не разговор… это совмещение сознаний… быстро разбираешься, чего Фазаноль хочет от тебя и что обещает. И порой он даже что-то даёт, но потом всегда оказывается, что он тебя обманул. Либо он дал нечто, что ты получил бы и без него, но не того качества и раньше времени, либо подсунул своё взамен того, о чём просил ты… - Филат презрительно шевельнул в воздухе рукой, протянув её к завесе полутеней. Но до границы руку не довёл и опустил её. - Будто ты нырнул в пруд, где темно, страшно и холодно, а потом тебя из темноты начинают прощупывать, искать в тебе лазейки… К каждому у Фазаноля свой ключ! Иногда он просто предлагает тебе рыжьё и показывает, сколько разного можно получить за это рыжьё. Если же нет - приводит тебя во внутреннее волнение, заставляя запаниковать, а потом наносит штопорный удар в твоё слабое место…
        - Как? - спросила Ева.
        - Очень просто! - раздражаясь и потому уже не так медленно, сказал стожар. - К человеку есть два ключа: слова и чувства! Слова - это либо единичные предметы, либо логические цепочки, составленные из предметов и отвлечённых понятий. В самом простом виде тебе говорят «дерево» или «хлеб» - ты понимаешь, что речь идёт об определённом предмете, и либо относишься к нему нейтрально, либо начинаешь его желать. Например, «перегоревшая лампочка» не вызывает у тебя сильных эмоций, а «гоночный велосипед» может вызвать… Но со словами попроще, тут всё же стоят фильтры, мы можем себя притормозить. Например, прочитав на бумажке «шоколадный эклер», мы не начинаем грызть зубами стол. Когда же речь идёт напрямую о желаниях - тут сложнее, тут можем начать грызть. Желания переливаются из сознания в сознание как-то сразу, вдруг. Они просачиваются поначалу по каплям, потом набирается критическая масса - и всё… прорыв обороны… Чтобы колотить друг друга кулаками, совсем не обязательно знать слово «драка».
        Филат облизнул губы и поморщился. Воздух в подвале был противный и придавал привкус всему, с чем соприкасался, в том числе губам.
        - Да, поначалу Фазаноль почти каждому что-то дарит, но эта радость очень краткая, и на дне этой радости всегда страх и сосущее смущение. Это потому, что у самого Фазаноля ничего нет. Он поджигает тебя и заставляет получать удовольствие от твоего собственного горения. Представь: Буратино горит, но у дерева нет нервной проводимости, и бедный деревянный человечек по глупости считает, что ему тепло! Посмотри, как часто сменяются у Фазаноля помощники… Не Пламмель и Белава - они, в конце концов, частичный элементаль и бывшая русалка, - а из обычных людей или магов. Прогорают как головешки. Такие вот стожарские сказочки!
        Ева качнулась вперёд, подходя к границе комнаты. Что-то влекло её туда. Стожар придержал её за локоть и сказал тихо:
        - Будь осторожна! Фазанолю нужен твой дар, но насильно он отнять его не сможет… Я пойду первый!.. Нам с ним надо кое-что решить раз и навсегда! Если же нет - он пожалеет!
        - Ты же сам сказал, что он обманет? - напомнила Ева.
        Филат упрямо мотнул головой:
        - Мне не нужно от него рыжьё! И все эти производные от него - тоже… У меня хорошее желание, чистое! Мне нужно, чтобы он мне вернул то, что взял… Хватит того, что раньше он пинал меня. как мячик по футбольному полю! - Не договорив, стожар махнул рукой, прыгнул и исчез, скрывшись в полутенях, как за театральным занавесом.
        Ева с Юстиком остались ждать. Ни звука, ни шороха. Магент Веселин, подавшись вперёд, жадно слушал. Лицо его выглядело искажённым, он даже дёрнул воротник, расстегнув его.
        - Может, Фазаноль удрал, а стожар нас надул? - предположил он, но в тот же миг Еве почудился тягостный вздох. Решив, что Филату нужна помощь, она ринулась вперёд. Ева помнила, как занесла ногу, а потом провалилась куда-то. Она не чувствовала своего тела и была сразу повсюду, во всех уголках комнаты.
        Ева стала искать Филата. Он сидел на корточках и раскачивался, обхватив руками голову - боялся, что голова взорвётся изнутри. Потом он вскочил, наклонившись, метнулся в сторону и пропал.
        А в следующий миг Ева вообще забыла о Филате. Она отчётливо различила большую ванну. Что-то тёмное, бесформенное шевельнулось внутри. Огромная живая капля смолы. Капля дрогнула только раз, но у Евы вдруг дико заболела голова.
        И тут она услышала слова. Это была не речь, звучащая из какого-либо источника, а её собственные мысли. Мысли возникали сразу у неё в голове, причём возникали из собственных образов и понятий, будто кто-то лепил из них, как из глины, нечто, что принадлежало сразу двоим - ей и Фазанолю. И это их объединяло и перекидывало между ними мостик.
        «ПОЧЕМУ Я ДОЛЖНА ВЕРИТЬ ГАДОСТЯМ, КОТОРЫЕ НАГОВОРИЛИ МНЕ О ФАЗАНОЛЕ? СТОЖАРУ, КОТОРЫЙ САМ МЕНЯ ОБМАНЫВАЛ! КАКОЙ-ТО НАСТАСЬЕ! Я САМА ХОЗЯЙКА СВОЕЙ ЖИЗНИ! НИКОГДА НЕ ПОЗДНО ОТКАЗАТЬСЯ! ЕСЛИ ОН ЗАХОЧЕТ ОТ МЕНЯ ЧЕГО-ТО НЕ ТОГО, Я ОТКАЖУСЬ И УЙДУ! КАЖДЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО НА ВЫБОР!»
        Ева не могла ясно мыслить, дыхание у неё стало коротким и парализованным. Непонятная масса бурлила и шевелилась в ванне. Затем из массы высунулась рука - вполне человеческая, только очень чёрная, и протянулась к ней. Ева попыталась дорисовать себе остальное тело, скрытое в ванне, и поняла, что ТЕЛА НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Рука же была создана только что - для неё.
        «Я КОСНУСЬ ЕГО РУКИ - И МЫ ЗАКЛЮЧИМ СДЕЛКУ… ИЛИ ПРОСТО ПОСЛУШАЮ, ЧТО ОН СКАЖЕТ… Я НИЧЕМ НЕ РИСКУЮ. В РУКЕ НЕТ НИЧЕГО ОПАСНОГО… ЧТО ТАКОЕ ЛЮДИ? ЖАЛКАЯ ГЛИНА И ВОДА…»
        Слова «жалкая глина и вода» не могли быть словами Евы. И не могли быть её мыслью. Этой фразой Фазаноль случайно себя выдал. Опомнившись, Ева заметалась по комнате в поисках выхода, но не находила его. Повсюду она натыкалась на стены. И всюду была эта тянущаяся к ней рука.
        Рядом что-то лопнуло, беззвучно и страшно. В подвале на секунду зажглось и опало изумрудно-зелёное солнце. Оно растворило и Еву, и чугунную ванну, и стены. А потом так же мгновенно погасло. Некоторое время спустя Ева осознала, что лежит на полу, а рядом с ней на корточках сидят Настасья и Бермята.
        - Очнулась! Уф! И возни же с тобой было! - радостно произнёс Бермята.
        - А где стожар? - с трудом выговорила Ева.
        Настасья нахмурилась:
        - Какой ещё стожар?.. Та-ак, ясно… Значит, был ещё стожар. В общем, сейчас его нет.
        - А Юстик где?
        - Юстик очнётся. Его, как и тебя, маленько оглушило.
        Ева смутно припомнила вспыхнувшее зелёное солнце:
        - А что тут лопнуло?
        Настасья отодвинулась. За её спиной обнаружилось румяное лицо здоровенной девушки из автобуса. Девушка улыбалась так, что видны были не только зубы, но и десны.
        - Любора пустила стомагровую зелёную ракету… Как видишь, зелёная магия очень неплохая вещь. Честная, чистая, здоровая магия. От неё с ума не сходишь… Любора, платит, надеюсь, государство? Не из твоего кармана?
        - Само собой, - ухмыльнулась Любора. - Если б из моего, я бы гонялась за Фазанолем с ломом.
        Ева попыталась привстать:
        - А где Фазаноль? Он был в ванне!
        - Утёк, - сказала Любора. - По трубам. Что для него ракета! Слону дробина! Да и потом она вовсе не убойная была, а просто чтобы выжечь магические сетки. Другую нельзя было пускать - вас бы с Веселиным разнесло.
        - Магические сетки?
        - Разве ты ничего не чувствовала? Тут они были повсюду. Сложная многоуровневая магия долго и нудно настраивается. А потом какой-нибудь умник вроде меня выпустит стомагровую зелёную ракету - и… пф!
        Любора издала радостный фыркающий звук, который мог бы издать вынырнувший из бассейна крупный морж.
        Магент Веселин поднялся, тупо огляделся по сторонам и, держась за лоб, куда-то побрёл. Наткнулся на шкаф, остановился и стал обирать со своего пиджака соринки. Напрасный труд. Собрав во время кувырков всю грязь подвала, пиджак представлял собой одну большую юстикоподобную соринку.
        Бермята обнял его и посадил на пол.
        - Не бегай! Давай минутку подышим! - предложил он.
        Юноша послушно задышал. Потом закашлялся.
        - Как вы здесь оказались? - выговорил он сквозь кашель.
        Настасья понюхала свою косу.
        - Ну и вонь! Голову теперь мыть надо… - пожаловалась она. - Как оказались - история недолгая, но увлекательная. Я ведь говорила, что запомнила на игральной карте подвал, но не видела дверей? И вот я подумала, что должен существовать ещё один вход. Даже у крысы два входа в нору, а уж у Фазаноля-то явно побольше… Мы с Бермятой проверили причал и обнаружили один из таких залазов. Охранная магия, разумеется, существовала, но Любора нам помогла её выжечь.
        - А почему именно у воды стали искать?
        - Из-за русалки. Сам Фазаноль вряд ли занимается устройством своих убежищ. Он поручает это Пламмелю. А где Пламмель, там и Белава. В общем, логичнее всего было искать у воды… Вас мы спасли, а Фазаноля упустили. И когда сюда заявится отважный Невер Невзорович, нам много чего придётся выслушать! Поэтому стоит, не теряя времени, тут всё осмотреть!
        Настасья хлопнула в ладоши, усиливая магический свет, и пошла по подвалу. Мельком заглянула в ванну, понюхала, поморщилась и, собрав со дна на ватную палочку несколько капель тёмной жидкости, убрала её в герметичный контейнер. Ева увидела, как осторожно она это делает: держит ватную палочку двумя пальцами, отставив остальные в сторону, чтобы даже случайно не коснуться жидкости. И голову отвернула, чтобы не вдыхать запах.
        - Он хотел, чтобы я взяла его за руку! - вспомнила Ева.
        - Кто хотел? Фазаноль? - вскинула брови Настастья. - И ты упустила такую возможность?! Подержаться за ручку с самим Фазанолем!.. Кстати, понятия не имела, что у него есть рука… Видимо, специально для тебя отрастил конечность!
        - Зачем он хотел меня коснуться?
        - Понятия не имею. Но вариант с нежностью можешь сразу отсеять. - Настасья подошла к шкафу и стала разглядывать полки. Пузырьки, статуэтки, пряжка от ремня, блокнот, свеча, лейка. Настасья просто смотрела, ни к чему не прикасаясь. - Артефакты, конечно же… Кое-что я узнаю! Вот эти маникюрные ножнички были похищены года два назад. Они выстригают тяжёлые воспоминания, но получается только хуже, потому что дыры заполняются ужасной грязью.
        - А с этим кинжалом что не так? - спросила Ева.
        - Артефакт средних веков для убийства восточных владык. Его нельзя вынимать из ножен. А ножны посмотри какие красивые! Да и рукоять не хуже… Так и хочется полюбоваться лезвием! Оно ведь явно не хуже.
        - Может, чуть-чуть выдвинуть можно? - заинтересовался Бермята.
        - Тебе всё можно! - разрешила Настасья. - Он тебя чуть-чуть убьёт.
        Юстик стоял у ванны Фазаноля и с непонятным выражением смотрел на её поцарапанное, покрытое разводами дно:
        - Послушайте… Только не смейтесь! А ведь здесь всё очень скромно! Грязный подвал, обвалившийся потолок… Нет такой роскоши, которую Фазаноль не смог бы себе позволить, но он не нуждается в роскоши!
        Бермята ободряюще хлопнул практиканта по спине. Тот, не ожидавший этого, едва не улетел в ванну.
        - Это ты верно подметил! Когда ты куча слизи в бассейне, роскошь тебе ни к чему!
        Котошмель летал по подвалу, присаживаясь то на одну трещину, то на другую. Находил каплю рыжья, слизывал её и мгновенно перелетал к следующей. Порой он даже не садился, а подвисал в воздухе, как крошечный вертолёт.
        - Хорошо так трудится! Сдаётся мне, такой котик за полтора часа нажужжит твою месячную зарплату! - сказал Бермята.
        Магент Веселин вздохнул.
        - За пять минут нажужжит… - сказал он и, присев на корточки, стал разглядывать ползущего по полу жучка. - Надо же! И здесь всякие козявочки живут! Надо его булочкой покормить! - Внезапно Юстик издал удивлённое восклицание и вытащил из-под ванны скомканную бумажку.
        - Дай взглянуть! - попросил Бермята. - Ого, знакомый список!
        - Сложно с русалками… Писал явно Пламмель. НСРБ - это, конечно, «не сработало». Теперь только на кувалду надежда, - сочувственно сказал Бермята.
        Настасья отняла у него список:
        - Ну-ка, ну-ка! Раз это список Пламмеля - значит, он полный! Где тут был пропуск? Ага, здесь! - палец Настасьи ткнул в бумажку между «атакующими прищепками» и «стрелами амура». - Вот!
        «ПЕРЧАТКА КЛЕПТОМАНА. Выглядит как старая шерстяная перчатка. Любит становиться невидимой, похищать небольшие предметы и хранить их внутри пальцев. Потерять перчатку, пока она сама этого не пожелает, невозможно».
        В кармане у Евы что-то знакомо шевельнулось, будто мелкий зверёк услышал своё имя и теперь интересовался, зачем его позвали. Вначале высунулся один палец, потом другой, и перчатка ловко поползла по рукаву, взбираясь к локтю.
        - Эй! - воскликнул Бермята. - А это ещё что?!
        - Она ещё в электричке ко мне прицепилась, - оправдываясь, сказала Ева.
        - Да, - сказала Настасья. - Мелкие артефакты могут быть привязчивы. Особенно учитывая твой дар…
        Перчатка перескочила на стеллаж, перебирая пальцами, побежала между артефактами - и вдруг исчезла. Некоторое время спустя она обнаружилась вновь, уже не на стеллаже, а на плече у Евы. Ева почувствовала, что перчатка потяжелела. Ощупала её снаружи. Что-то твёрдое. Довольно длинное. Ева перевернула перчатку. Из указательного пальца выскользнула острая длинная кость с зазубринами. Зазубрины были только с одной стороны. Первая напоминала нож, а за ней на расстоянии примерно ширины пальца располагались ещё две небольшие.
        Внезапно Настасья выхватила у неё эту кость и спрятала к себе в карман. В коридоре послышался топот, и, окружённый магами спецназа, в комнату ворвался размахивающий тростью Нахаба. За ним четыре атланта тащили окаменевшую горгулью. Клыки её были оскалены, крылья распахнуты. Кажется, она оказалась у окна и на неё упал солнечный свет.
        - Пальцами, волосами и ушами не шевелить! Глазами молний не метать! Руки держать так, чтобы я их видел! - рявкнул Нахаба, но, заметив Настасью, застыл на месте. - Где Фазаноль, разрази вас гром?!
        - Ну вот… Началось… - сказала Настасья, погрустнев.
        Глава 17
        Магболь № 0.
        Когда вы толкаете ящик в одну сторону, он толкает вас в другую.
        ОДИН ИЗ ЗАКОНОВ ДИНАМИКИ
        Час спустя они шли по парку вдоль озера. Настасья разглядывала кость, ощупывала зазубрины, хмыкала, но никакими мыслями не делилась. Сзади шёл Бермята, за ним Ева и унылый, несчастный, потерявший веру во всё Юстик. Позади всех вышагивал освобождённый от лианы атлант номер 598, которому Юстик дал приказ «не потеряйся!». Атлант изо всех сих старался не потеряться. Чтобы он не бросался в глаза гуляющим пенсионерам, магент Веселин натянул на него случайно нашедшийся у него в кармане морок двухлетнего ребёнка. Это была обычная ленточка, которая привязывалась к ноге.
        - Вы слышали, как он на меня орал? - жаловался практикант.
        - Орал знатно, не спорю! - признал Бермята. - Я ещё по отцу своему в детстве проверял. Обычно орущего человека, если его не перебивать, хватает секунд на сорок. Если же перебивать, то он будет орать вообще бесконечно.
        - А Нахаба сколько орал? Никто не засекал? - с интересом спросила Настасья.
        - Нахаба орал в общей сложности минут тридцать, потому что мы перебивали его все вчетвером. Хорошо, что позвонило начальство и орать стали уже на Нахабу. Кстати, вот кто железно знает правило сорока секунд! Сам Нахаба! Ни разу не перебил. «Так точно», «Слушаюсь», «Виноват» - и ни одного писка в своё оправдание, пока с той стороны трубки окончательно не утихли! Большой, большой жук этот Невер Невзорович!
        Практикант возмущённо подпрыгнул. С его костюма полетела грязь.
        - Я Невера Невзоровича хорошо знаю! Он дал нам ровно двадцать четыре часа, чтобы мы решили эту проблему! Он мстителен и беспощаден, как бешеный хорёк! Ровно через сутки он закатает меня в асфальт!
        - Успокойся! - Бермята похлопал магента Веселина по спине, вытрусив из костюма некоторое количество пыли.
        - Не могу успокоиться! Всем будет плохо! Меня уволят, вас турнут из музея Чехова и лишат практики, а её вообще зомбируют! - Юстик ткнул пальцем в Еву. - Припомнят ей рыжьё и тех магов на вокзале - всё на свете припомнят! В случае провала виновные нужны будут просто в колоссальных количествах! Один Нахаба не захочет за всё отвечать!
        Настастья подняла горсть камешков и стала бросать их в воду:
        - Не пугай девочку! Хоть мне и не нравится принудительный подход, всё-таки он здорово стимулирует! Нам срочно нужна идея! А что такое идея? Парадоксальная связь нескольких разрозненных явлений, которые никто раньше не связывал. Так говорил Поль Валери.
        - Ах, если бы я мог рассказать… - кусая губы, произнёс магент Веселин. - Но не могу! Это магсударственная тайна, а я работаю на магсударство!
        - Ничего страшного! Завтра Нахаба тебя уволит, ты больше не будешь работать на магсударство и сможешь нам всё спокойненько рассказать, - успокоила его Настасья.
        Юстик заметался:
        - Это абсолютно секретные данные! Я давал клятву о неразглашении на клетке Грифа Секретности!
        - Да, птичка серьёзная. Клювом так долбанёт - и не встанешь! - согласилась Настасья. - Но как всякая магическая птичка Гриф Секретности имеет свои слабости. Ты должен молчать о тайне, но имеешь право - внимание! - в целях сохранения тайны ввести нас в заблуждение… Это на случай, если тебя будут пытать, например! Вот и вводи нас в заблуждение!
        - Как?!
        - А это сам решай! Не имею права подсказывать! Смотри на мой лоб и на мою мимику! И вводи в заблуждение… А ты, Бермята, приготовься его пытать!
        - Кого? Его? С превеликим удовольствием! - обрадовался свет Васильевич и в предвкушении потёр руки.
        - Как это «пытать»? - испугался Юстик.
        - Так это! Магия есть магия. Должны быть соблюдены все условия, при которых ты получишь право нам врать! А то ерунда получается: люди и не желают никаких тайн знать, а на них набрасывается какой-нибудь государственный маг и начинает вводить их в заблуждение.
        Бермята немного поразмыслил, пошарил рукой под листьями и нашёл дождевого червяка.
        - Так… кто тут у нас?… Ага… кольчатый эукариотик… Ты червяков боишься? - спросил у практиканта Бермята.
        Тот покачал головой:
        - Нет.
        - Это издали нет. А так? А ну открой ротик - туда вползёт эукариотик!
        - Ты что, озверел?! Ай! Не надо к лицу подносить!
        - Значит, боишься! Для магии сойдёт! - удовлетворённо произнёс Бермята и, ухватив Юстика за шиворот, притиснул его спиной к берёзе. - Поехали! Давай, жертва, открывай государственную тайну!
        Тревожно косясь на червяка, от которого теперь некуда было отодвигаться, практикант заблеял:
        - Где-то там… в Чукотском море…
        В воздухе материализовался огромный, размером с двухэтажный дом, клюв. Видимо, упоминать географическое название не стоило. Магент Веселин пискнул от ужаса. Бермята, помогая ему, почти засунул червяка ему в нос.
        - А-а-а! Он же грязный!
        - Где я тебе чистого возьму?! Говори давай!
        - Там… ну, где я сказал… всё в полном порядке… не происходит никаких странных событий!
        Огромный клюв стал прозрачным. Щеки у Юстика с облегчением порозовели.
        - Разумеется! - кивнула Настасья. - Тогда главный вопрос! Бермята, держи червяка ближе! Почему бы вашему Неверу Невзоровичу не послать туда, где ничего не происходит, экспедицию из хорошо подготовленных боевых магов?
        Магент Веселин хотел ответить, но возникший из воздуха клюв так долбанул по пню в метре от него, что во все стороны полетели щепки.
        - Глупая и… и… идея! И это наглая ложь, что экспедиция не вернулась… - произнёс практикант слабым голосом и сполз в обморок, чем спасся от неминуемого удара клювом.
        Бермята бережно уложил его на травку.
        - Ясно, - удовлетворённо кивнула Настасья. - Примерно так я и думала! Кстати, Бермята, у молодого человека любопытные мимические реакции! Чем больше он врёт, тем они правдивее! Почти уверена, что у него были въедливые мама или бабушка, которые хотели знать вообще всё - каждый шаг, каждое дыхание, поминутные отчёты обо всем. И обмануть их было очень трудно.
        Магент Веселин зашевелился и открыл глаза:
        - А почему я сижу? И где большая птичка?
        - Большая птичка улетела, а наш кольчатый эукариотик идёт спать! - успокоил его Бермята и бережно вернул червяка под осенние листья. - Так какие у нас планы, Настасья?
        - Планы простые. Как только починят нашу магшину - летим туда!
        - Куда?
        - На Север! Туда, где ничего не происходит! - сказала Настасья и вдруг засмеялась и побежала по берегу, бросая в Бермяту листьями. В её движениях была неуклюжесть резвящейся отличницы. - Брось уточкам хлеб! Они такие дуси! - кричала она Бермяте.
        В Еве взыграл эколог:
        - Уткам нельзя хлеб. Это для них яд! Он вызывает брожение в пищеварительной системе!
        - Если дуся голодная, она тоже может погибнуть! - упрямо заявила Настасья, поднимая с земли какую-то корку. - Как ты им хлеб бросаешь?! Вот как надо! Ай, Бермята! Я, кажется, в тебя попала!
        - Ничего! - глухо сказал Бермята. Ева заметила, какими глазами он смотрит на Настасью. Похоже, он бы хотел, чтобы она всегда была такой весёлой и глупой.
        Дразня его, Настасья растрепала Бермяте волосы и бросилась бежать. Бермята легко и быстро помчался за ней. Места на окраинах парка были странные. Деревья, в воздухе влажный туман. Во влажном тумане, не касаясь земли, висели невысокие кирпичные дома и причудливые, из непонятных досочек и железок собранные гаражи. И где-нибудь, непонятно где, не исключено, что в другой вселенной, глухо кашляла лаем собака. Метров через триста, уже у асфальтовой дороги, Настасья остановилась. Лицо у неё опять было серьёзным, не склонным к кормлению уток. Бермята отвернулся и недовольно сунул руки в карманы.
        Кто-то окликнул их. К ним, спотыкаясь, спешил бледный толстяк с барсеткой.
        - Вы мамочка? - крикнул он Настасье.
        - Чья мамочка?
        - Его! Ваш ребёнок… - толстяк задохнулся. - …перевернул мой «КамАЗ» с бетонными блоками!
        - ЧТО ЗА ЧУШЬ?! - Настасья обернулась. Оставленный без присмотра атлант топтался у грузовика. Опять был скачок фоновой магии, и это сильно повлияло на несложные мозги атланта. Хорошо, что морок ребёнка был надёжно закреплён. - Да-да! - сказала Настасья. - Простите нас, пожалуйста! Он сейчас соберёт все кубики! Дышите глубже!
        А Бермята уже обнимал толстяка за плечи, поспешно наглаживая его по спине.
        ?
        После Кузьминок они ненадолго заскочили «к Чехову», как Настасья с Бермятой называли свой дом. В метро Настасья устроила коротенький автоспатокинез и проснулась ровно за десять секунд до того, как поезд остановился на «Баррикадной». Проснулась свежая и чёткая. Ева ей позавидовала. Настасья жила по принципу «задумала - сделала», не откладывая «на потом», как сама Ева, которая порой по часу тупо смотрела в тетрадь, раскачивалась и всё никак не могла заставить себя сделать алгебру.
        Двор музея был пуст. Лешак Лёша - бородатый, шишкоподобный, в сдвинутой на затылок шапке - ползал на четвереньках по клумбе и протыкал землю заскорузлым пальцем. Рядом валялась его дворницкая метла.
        - Что он делает? - спросила Ева.
        - Сажает лес, - шёпотом ответил Бермята. - Каждую ночь уже много лет. Если бы ему не мешали, он бы за десять лет засадил деревьями треть Магсквы. Но город непрерывно асфальтируют. Сама подумай: какой шанс у жёлудя в Магскве стать взрослым дубом? Но он всё равно сажает. Уже все варианты просчитал. Если, например, посадить дерево за охраняемым магазином, под камерой, то шанс выжить у него чуть больше. А берёзы Лёша сажает в трещины балконов и на крышах. - Внезапно Бермята замолчал. На вскопанном газоне оттиснулась громадная куриная лапа. Бермята коснулся локтя Настасьи и показал ей на отпечаток.
        - Так-так, - сказала Настасья. - След довольно свежий. У нас были гости!
        - Болотница?
        - Вероятнее всего.
        - А почему леший так спокойно на газоне возится? Он же её видел?
        - Сказочники друг друга не трогают. А ты как хотел? Чтобы болотница и леший набросились друг на друга, защищая интересы магов?
        В доме Настасья сразу нырнула в свой шкаф-кладовку и начала там громыхать, а Бермята быстренько замутил яичницу из тридцати яиц и двух килограммов колбасы. У него даже сковородка нашлась подходящего размера, которая ставилась сразу на четыре конфорки. Когда яичница начинала пригорать, Бермята её стыдил, и она исправлялась.
        Юстик метнулся в ванную. Там сразу загудел кран - причём так, словно кто-то втиснул в него Ниагарский водопад. Из-под двери сыпались искры. Когда юноша вновь возник из ванной, рубашка его была белоснежна, а бабочка на шее бодро махала крылышками.
        - Сколько магров ты истратил? - спросила Настасья, с удовольствием созерцая чистенького практиканта. Юстик начал что-то объяснять, но Настасья уже переключила своё внимание на Бермяту. - Надо лететь. Что с нашей магшиной? Ты с ними связывался?
        - Вроде бы заканчивают.
        - Они обещают уже неделю! Будь я мужчиной - не спустила бы им этого! Я ругалась бы десять часов без передышки! - заявила Настасья.
        - Будь я женщиной, я бы не давал мужчинам советы!
        - Не переводи стрелки! Ругайся! Ты же умеешь! Жаброид адаптивый! Органоид клеточный и всякое такое прочее.
        - Гномов-автомехаников клеточными органоидами не напугаешь! Они побросают работу и всей мастерской прибегут слушать! - философски сказал Бермята.
        Внезапно лежащий на столе вещун подпрыгнул и захлопал обложкой. Бермята схватил его, заглянул и радостно вскрикнул:
        - Отличные новости! Павел Андреич очнулся! Они догадались привезти из Магзо слизунца, и тот собрал всю вредную магию!
        - Слизунец - это кто? - спросила Ева.
        - Вроде огромной улитки. Питается любым видом магии, в том числе вредной.
        ?
        Магическая больница № 0, в которой находился Звенидраг, размещалась в девятиэтажном блочном доме, окружённом более высокими новыми домами - карлик, затесавшийся в команду баскетболистов. С торца дома висела вывеска «Центр охраны зрения». Пока Ева читала, навстречу ей прошёл дошкольник с мамой. Одно стекло очков дошкольника было заклеено бумажкой. За дошкольником прошмыгнула старушка в очках с толстыми стёклами, и трусцой пробежал спортивный молодой человек, поцарапавший глаз веткой во время прогулки в лесу.
        Ева заглянула в окно. Перед ней была регистратура. Женщина в медицинском халате с короткими рукавами перекладывала карты и что-то впечатывала в компьютерную таблицу.
        - Не спеши! Нам не сюда! - Настасья провела ладонью вдоль вывески, стирая с запотевшего стекла буквы. Надпись «ЦЕНТР ОХРАНЫ ЗРЕНИЯ» исчезла - проступило «МАГБОЛЬ № 0».
        Настасья, Юстик и Бермята деловито вошли и растворились. Ева же замешкалась, прорывая невидимую бумагу. Когда она оказалась внутри, путь ей преградил атлант. Это был старенький, мирной серии голем с корпусом, представляющим собой шкаф со створками. Нечто вроде Мойдодыра Чуковского, который тоже, кстати, был големом, и тоже не военной серии.
        Головой атланту служила деревянная тумбочка с тремя ящиками, а волосами - три или четыре искусственных цветочка. Увидев эти цветочки, Ева попыталась хихикнуть - и, как оказалось, напрасно.
        - Сменная обувь есть? - проскрипел атлант.
        Когда он говорил, нижний ящик открывался и закрывался. Ручка следующего ящика грозно нависала над ним как большой нос.
        - Тут такие люди… то есть маги… только что зашли. Я с ними! - проблеяла Ева, пытаясь высмотреть поблизости Бермяту или Настасью.
        Для атланта это было слишком сложное объяснение.
        - Сменная обувь есть? - проскрипел он ещё суровее и протянул к Еве руки-швабры. Правая, правда, больше походила на облысевшую щётку, зато левая имела даже зажим для тряпки.
        «Если я скажу «нет» - не пропустит. Скажу «да» - попросит показать», - быстро сообразила Ева.
        К счастью, она кое-что уже понимала в психологии атлантов и, присев на банкетку, догадалась сменить обувь с правой ноги на левую. Атланта, сурово наблюдающего за ней, это вполне устроило, и Ева смогла пройти. Настасью и Бермяту она догнала в конце длинного разветвляющегося коридора. Пока догоняла - запыхалась. Ужасно неудобно было хромать в неправильно надетой обуви.
        - Как вас атлант пропустил? У вас что, была сменка? - крикнула она.
        - Мы думали, ты догадаешься. Мы сказали, что у нас невидимые бахилы! - откликнулся Бермята.
        Магическая больница № 0 поражала своим размахом. Лифтов в ней не было, зато присутствовало огромное количество лестниц, расходящихся в самых непредсказуемых направлениях. Некоторые лестницы вели вниз, другие вверх, третьи - вначале вниз, потом вверх, а потом немного вбок. Идти по ним было непередаваемым ощущением.
        - Это мы дыры обходим, - не оборачиваясь, объяснила Настасья.
        - Какие дыры?
        - Пространственные, говорят же тебе… Спроектируют пятое измерение, решат расширить - начнут поверх пятого шестое городить. А оно почти не исследовано. У них возникнет конфликт измерений. Тогда они уйдут опять на пятое, а чтобы логика какая-то была - лепят коридор и лестницу… Теперь ясно?
        - Э-э… - сказала Ева. - Ну, в общем, лесенка и лесенка. Меня это не пугает.
        После десятиминутных блужданий по коридорам палату Звенидрага обнаружили на минус втором этаже в проекции пятого измерения на шестое. Палата и палата. Дверь деревянная, покрашенная белой краской. Вполне себе больничная дверь. Возле неё дежурил ещё один атлант - на сей раз уже военной серии.
        - Доступ запрещён! - грозно сообщил он и нацелил на них водоглот.
        Магент Веселин испуганно подпрыгнул, но Настасья и бровью не повела.
        - Покажи ему свою бляшку! - велела она Юстику.
        Тот показал. Атлант изучил бляшку и опустил водоглот.
        - Доступ запрещён, - повторил он.
        - Для всех запрещён?
        - Для всех, кроме магов-целителей.
        - Кто отдал приказ?
        В голове у атланта что-то застучало, будто забились в ящике бильярдные шары:
        - Нахаба Эн-Эн.
        Бермята многозначительно кашлянул.
        - Степень важности приказа? - спросила Настасья.
        - ААВ, - после очередного стука в голове откликнулся атлант.
        Настасья что-то шепнула Юстику на ухо. Тот выдвинулся к атланту и, размахивая маглицейской бляшкой перед его носом, грозно произнёс:
        - Приказ сотрудника маглиции! Срочность ААА! Ступай в магазин! В самый дальний. Купи сок с трубочкой… Ой, человеческих денег с собой нет…
        - Не важно. В случае самого дальнего магазина деньги не понадобятся, - тихо сказал Бермята.
        Атлант серьёзно кивнул и ушёл. Ева представила, как голем с водоглотом будет идти по лесам и лугам, перебираться через горы, мокнуть под дождём, переходить вброд реки по дну, превращаться зимой в ледяную глыбу и когда-нибудь обязательно дойдёт до самого дальнего в мире магазина. Интересно где и на каком континенте этот магазин окажется?
        Прежде чем войти, Юстиниан Григорьевич постучал в дверь палаты. Послышались шаги. Кто-то разглядывал их в щёлку.
        - Кто там? - откликнулся высокий женский голос.
        - Младший магент Юстиниан Веселин!
        - Доктор! Тут какой-то младший магент Веселин! - обращаясь к кому-то, сообщил женский голос.
        - Скажите: нельзя! Они занесут инфекцию! Заканчиваем операцию!
        - Доктор говорит: нельзя! Ждите! - ябедливо произнёс женский голос.
        Почти сразу послышался звук, сопровождаемый лёгким звоном стекла, и из-под двери потянуло сквозняком. Бермята с Настасьей переглянулись.
        - Какая операция в палате для выздоравливающих? - шёпотом спросила Настасья. - И зачем они открыли окно, если боятся инфекции?..
        Бермята выхватил свой красный магстолет и врезался в дверь плечом. Окно палаты было распахнуто настежь. На узкой кровати лежал человек. Судя по длинным лёгким волосам, торчащим как пушинки одуванчика, это был Звенидраг.
        Глава 18
        Пуха вам и пера!
        БЕРМЯТА: Чего ты такая радостная?
        НАСТАСЬЯ: Сама придумала игру, сама с собой поиграла и выиграла. Уже в третий раз выигрываю.
        ДИАЛОГ
        Бермята подскочил к окну и выглянул. Минус второй этаж в проекции пятого измерения на шестое в обычном мире стыковался со вторым этажом «брежневки». Рядом угадывался полупрозрачный контур балкона. На балконе стоял велосипед.
        - Удрал! - сказал Бермята и сунул магстолет в карман. - Через обычный мир сиганул на травку, и все дела… Что ему второй этаж! Эх мы, олухи! А ты-то хорош! Все карты выложил! «Кто там? - Младший магент Юстиниан Веселин!» Ха-ха!
        - А куда подевались маги-целители? - тупо спросил Юстик.
        - Да не было здесь никого!
        - А кто же с нами разговаривал?
        - Стожар! Надо же тебе было додуматься постучать! - Бермята оглядел палату и, заметив на подоконнике шкурку от мандарина и несколько косточек, хмыкнул. - Яблочные огрызки, видно, закончились… Жалко, тут лешака нашего нет. Он бы эти косточки посадил!
        Настасья обеспокоенно склонилась над Звенидрагом. У Павла Александровича на глазах были марлевые диски, пропитанные чем-то зелёным.
        - Что это за штуки? - спросил Бермята.
        - Восстанавливающая мазь. Слизунец - штука хорошая, но довольно кислая… - сказала Настасья.
        Услышав голоса, Звенидраг шевельнулся на кровати. Его лёгкие волосы пришли в движение.
        - О! - сказал он радостно. - Так вы не ушли? А я тут, кажется, вздремнул.
        - Как вы себя чувствуете?
        - Прекрасно! Обещают выпустить в четверг. Но вы же знаете этих магов-целителей! Никаким их обещаниям верить нельзя! Рассуждения на уровне: возможно, в пятницу вырастет репа, если в среду пойдёт дождь! Впрочем, как зоомаг их отчасти понимаю.
        - Павел Андреевич, можете рассказать нам кое-что? - попросила Настасья.
        - Ещё раз? Я же тебе уже всё рассказал! - удивился Звенидраг.
        - Когда?
        - Только что. Перед тем как уснуть.
        - Вы рассказали все стожару, - сказал Бермята. - Он подделал голоса, а потом удрал через окно.
        - Да? - удивился Звенидраг. - Какая жалость! Мы так хорошо и тепло поговорили! Как некрасиво с его стороны!
        - О чём он расспрашивал?
        - В основном - как получилось, что я оказался в одной электричке с перевозчиками артефактов.
        - И как вы там оказались?
        - Я был нужен Нахабе… так, кажется, зовут этого милого раскаявшегося вурдалака?.. как интеллектуальное приложение к котошмелю. Он опасался, что сам с ним не справится.
        - Ясно. Котошмель ведь не из Магзо?
        - Нет. Мы получали его на военном магодроме. Из Бельгии прилетел автобус на куриных крылышках. Нелепая конструкция, но ведь летит же! И в этот автобус, представьте, мы упаковали дракона. Он еле поместился. Хвост торчал наружу!
        - А зачем грузили дракона?
        - Как зачем? Думаете, бельгийцы отдали котошмеля задаром?
        Настасья подалась вперёд:
        - Вы променяли котошмеля на дракона?! Это же неравный обмен!
        - Разумеется, неравный. Но меня же никто не спрашивал! Всё равно что променять лошадь на муху…
        Котошмель под свитером у Евы сердито загудел, будто понял, о ком идёт речь.
        - Но такой обмен осуществился?
        - Да. Нахабе важно было получить котошмеля любой ценой.
        - А что такого особенного в котошмеле?
        - Ну как же! Это исключительно редкое существо! Перепончатокрылый кот из семейства настоящих пчёл. Частичнолиняющий, стебельчатобрюхий. А как уникально устроен у него пищевательный тракт! Вы когда-нибудь встречали животное, которое питается одновременно нектаром, мухами и рыжьём? Бельгийцы дали нам только одного, притом самца! Вид вымирающий, на грани исчезновения - а они пытаются контролировать популяцию, чтобы продавать могли только они! И как это называется? Улучшим у себя экологию, а мусор скинем на участок соседу?!
        - Да-да, я всё понимаю, - прервала Настасья. - Но не с точки зрения зоомагии! Чем котошмель мог привлечь обычного мага?
        - Тем, что он отыскивает рыжьё, разумеется… У котошмелей уникальное чутьё! Они способны почувствовать даже одну молекулу рыжья на совершенно немыслимых расстояниях! Ведь в природе рыжьё им приходится собирать буквально по каплям! Тут как пчёлы и мёд. Это же шмель.
        - А зачем такой дар котошмеля понадобился Нахабе?
        - Представления не имею. Он что-то упоминал о дальнем перелёте… Да-да-да, точно! В тот же день нам предстояло куда-то лететь.
        - Куда?
        - Нахаба не распространялся. Точно помню, что он мельком спросил, есть ли у меня тёплая одежда и какой у меня размер. Кстати, как он сам? Не пострадал?
        - Ему стёрли память. Не помнит ничего с понедельника по среду…
        - Как интересно! - воскликнул Звенидраг. - Никогда не слышал про заклинание забвения сроком на два дня. Есть суточное, есть полное зомбирование… Но чтобы ровно на два дня! Это же как надо рассчитать магию! До тысячных долей капа? Это даже в лаборатории нереально… Попросите любого лаборанта отделить вам 1,0815 магра рыжья или 0,00237 капа зелени, а потом посмотрите на его лицо! А тут в какой-то электричке их отделили так, словно там была бригада из докторов магии, имевших вагон свободного времени!
        - Занятно, - сказала Настасья. - Юстик, вы случайно не знаете, чем Невер Невзорович занимался в понедельник?
        - Он работал. Он всегда очень много трудится! - защищая шефа, воскликнул младший магент Веселин.
        - Где работал? У себя в кабинете?
        - Нет. Он уезжал на инспекцию каких-то секретных объектов!
        - Каких именно?
        - Не знаю! Они же секретные!
        - С ним ещё кто-то ездил?
        - Нет. Невер Невзорович взял свою трость и отправился один.
        - То есть хорошо вооружился, никого с собой не взял и куда-то пошёл, после чего удачно утратил память обо всех событиях тех дней… - подытожил Бермята.
        - Что вы хотите этим сказать? - вспыхнул Юстик.
        - Да ничего… Не грузись! - махнул рукой Бермята. - Просто интересно, чем же таким важным занимался наш вампирчик в понедельник. Инспектировал секретный завод кетчупа?
        Юстик выпятил цыплячью грудь.
        - Вы считаете, что Невер Невзорович - злодей?! - воскликнул он.
        - Всё возможно! - пожала плечами Настасья. - Но одно не стыкуется: зачем он привлёк нас к расследованию? Понятно, что тут ещё какое-нибудь начальство вмешалось, поважнее его, но ведь он и в Кузьминки нас с собой взял… Очень средняя идея с его стороны… - Она прошлась по палате, разглядывая стены. Подошла к окну, выглянула. - Стожар ещё о чём-то вас спрашивал, Павел Андреич?
        Зоомаг задумался:
        - Был какой-то интересный вопрос! Он спрашивал, не знаю ли я, что такое «Хафгуфа». Конечно, знаю! Хафгуфа - мать всех морских чудищ. Она так колоссально велика, что викинги, увидев её вдали, принимали её за сушу. Помните, в «Коньке-горбунке» чудо-юдо рыба-кит? Подозреваю, что это была молодая Хафгуфа или, что тоже возможно, Лингбакр, поскольку Хафгуфа не очень похожа на кита… Она нечто среднее между китом и моржом…
        - «Хафгуфа» с древнеисландского - кажется, «морской пар», - вспомнила Настасья.
        - Совершенно верно. Она окутана паром, который образуется от её дыхания. Когда Хафгуфа распахивает пасть, то заглатывает множество рыбы. Увидеть Хафгуфу сложно. На поверхность она всплывает редко и очень долго может таиться в морских глубинах. Раз в несколько столетий Хафгуфа рождает единственного детёныша, которого прячет в скалах, поскольку растёт он очень медленно. Однажды в Гренландском море викинги увидели остров и высадились на него, чтобы пополнить запасы пресной воды. Спустя час остров погрузился на морское дно вместе со всеми, кто не успел вернуться на корабль. Это произошло примерно восемьсот лет назад. Факт документирован и много раз повторяется у разных скандинавских авторов. С той поры никаких упоминаний о Хафгуфе я не встречал… Она попросту исчезла, и её приписали к вымершим видам.
        - Ну а чисто теоретически… силы Хафгуфы велики? - рассеянно спросила Настасья.
        Звенидраг кивнул.
        - А в плане рыжья? - встрял младший магент Веселин. - Рыжья у неё много?
        Волосы зоомага встопорщились. Теперь это был не просто одуванчик, а одуванчик крайне возмущённый.
        - Она творение первомира! Последнее или предпоследнее в своём роду, с учётом возможного детёныша!
        - Так сколько может быть магров? Сто тысяч есть? - спросил Юстик.
        Звенидраг подскочил на кровати и, если б Бермята не придержал его, слетел бы с неё:
        - Сто тысяч?! Это существо уникально! Бесценно!
        - Ну а всё же?
        - Двести миллионов магров! Пятьсот! Я не удивлюсь вообще никакой цифре! Хафгуфа - один из столпов, на котором стоит магический мир! Скандинавы рисовали её с клыками, как у моржа, и со спиной, чем-то смахивающей на черепашью. Спина понятно - она как остров. Но откуда клыки? Не стоит слишком верить древним художникам, рисовавшим с чужих слов…
        Настасья, слушая, машинально кивала, а сама всё рассматривала косточки мандарина на подоконнике.
        - Вы давали стожару какой-то предмет? - внезапно спросила она.
        - Что я мог ему дать? Правда, он поинтересовался у меня про приманку для котошмеля, и я ответил, что у меня, кажется, был в кармане куртки пузырёк с соком алое. Лежал в одном кармане с мандаринами. Не знаю уж почему, котошмели очень любят его вкус… Представляете, в электричке, когда котошмель улетел, я растерялся и совершенно забыл об этом пузырьке!
        - Ещё одна просьба, Павел Андреич: если вас навестит Нахаба, не говорите ему, что мы здесь были - лучше просто жалуйтесь на головную боль, и никаких разоблачений!
        - А он не будет говорить твоим голосом? - весело поинтересовался Звенидраг. - Хорошо, договорились! Я буду требовать немедленной выписки! У меня в Магзо куча дел, да и инкубатор заправлен на семь драконьих яиц. Как бы без меня не запороли!
        - Выздоравливайте! - сказала Ева. Это были первые слова, которые она произнесла в палате. Она не была уверена, что зоомаг её узнает, но его лёгкие волосы взметнулись в разные стороны.
        - Никто Никаковна?! - воскликнул он. - Видишь, как тесен мир! Рад, что ты с нами!
        Бермята с любопытством взглянул на неё и вскинул брови. Ева вздохнула, жалея, что тогда ляпнула такую глупость. Нелепые прозвища, как известно, самые приставучие.
        Пять минут спустя, попрощавшись с Павлом Андреичем, они быстро шли к выходу. Бермяте по вещуну позвонили гномы из автомастерской и сообщили, что магшина готова.
        У магента Веселина куда-то пропала с шеи бабочка. Он ужасно нервничал, прикрывал шею рукой и чуть не плакал.
        - Я знаю, что выгляжу ужасно! Вы втайне надо мной смеётесь! Рубашка этого фасона без бабочки - всё равно что бальное платье и резиновые сапоги!.. - ныл он.
        - Звенидраг вон в больничной пижаме - а доктор наук и профессор, - утешил его Бермята.
        ?
        Автомастерская была в Подмосковье, рядом с городом Луховицы. Настасья вызвала магическое такси. На ржавой магшине «крайслер» прилетел конечно же джинн. В огромный багажник «крайслера» забросили кое-какие вещи, которые нужны будут в дороге, и стартанули.
        Джинн попался неразговорчивый. Часто прыгал через дома и таранил светофоры. На вопрос Евы, женат ли он и сколько у него маленьких джиннчиков, сто или больше, джинн разразился такой бранью, что едва не врезался в линию высоковольтных проводов.
        - Тшш! - прошептала Еве Настасья. - Никаких вопросов, если хочешь доехать живой! Запомни первое правило: у джиннов всё всегда сложно! Они говорят о семье, только если хотят этого сами…
        Магент Веселин внезапно спохватился, что у него не осталось магров на проезд в такси, а ехать за чужой счёт он не желал.
        - Давайте я вам отработаю! - предложил он джинну.
        Джинн, уже истративший всё своё ворчание на Еву, сунул руку в бардачок и вручил Юстику скотч.
        - Скотч кругом мотай… развалился такси! Один двер вчера терял! - объяснил он.
        Юстик вылез из магшины и прямо в полёте принялся обматывать такси скотчем. При этом он проявил немалую ловкость. Правда, в финале Бермяте пришлось ловить героя за его героические штаны. При этом они треснули по шву, что причинило юноше очередные немыслимые страдания.
        Наконец добрались до Луховиц. Ева ожидала увидеть сказочные терема в форме луковиц, но и без них окраины Луховиц были колоритны. Низенькие домики, старые ограды. В воздухе витал вкусный запах лиственно-картофельной гари.
        - А почему автомастерская здесь? Почему не в Магскве?
        - У гномов проблемы с нашими домовыми… Среди сказочников тоже не всё гладко.
        Снаружи автомастерская гномов больше походила на военный лагерь - здоровенное сооружение из красного кирпича с окнами-бойницами, окопанное снаружи рвом.
        - Шэст магров зелень! - сказал таксист.
        Настасья расплатилась. Ещё магр дала на чай. Джинн довольно осклабился.
        - За автомобил приехали? - спросил он, кивая на ворота мастерской. - Напрасно сюда отдавал! До «крайслера» был у меня «форд». Они его кувалда бил-бил! Труба оторвал, багажник оторвал! Тридцать магров взял! А надо было полётный амулет на новый верёвочка перевязать!
        Такси развернулось и умчалось. В одном из скачков оно потеряло переднее колесо. Колесо подкатилось к воротам автомастерской. Высунулась мощная рука с короткими пальцами, прибрала колесо и исчезла.
        - Ева, с гномиками будь осторожнее! - сказала Настасья. - На всякий случай выучи антизлодейскую фразу: «Всё-таки у тебя было счастливое детство!» Как правило, истинный злодей бывает возмущён этой фразой до глубины души - это у него-то было счастливое детство?! Он начинает кипеть и жаловаться. Пока он кипит и жалуется, он успокаивается и потом помогает тебе во всех твоих начинаниях.
        - А если фраза не сработает?
        - Ну, тогда это был не истинный злодей, а просто маньяк какой-то…
        Бермята забарабанил в ворота. Несмотря на то что их явно видели, открыли им не сразу. Кто-то долго подходил, шептался. Наконец появилась атлетического сложения дама в красном чепчике. На гномиху она походила мало. Её руки до самых пальцев были покрыты татуировками. С плеча на ремне свисал дробовик, а связка ключей за поясом вполне могла считаться дробящим оружием.
        - Кто это?
        - Белоснежка. А вот и её гномики!
        Вокруг Белоснежки, доставая ей примерно до пояса, толпились гномы. Все в синих рабочих комбинезонах. Гномы были вооружены кто монтировкой, кто гаечным ключом, а кто и пилой-болгаркой. Несмотря на малый рост, хилыми их назвать было трудно. Почти каждый гном фигурой напоминал квадрат. В самом худосочном случае - прямоугольник.
        За спинами гномов громоздилось целое кладбище угнанных и разобранных магшин.
        - Узнали? - спросил Бермята.
        - Тебя-то узнали. А это ты кого притащил? - мрачно поинтересовалась Белоснежка, кивая на Юстика.
        - Я младший магент Веселин! - горделиво представился Юстик и как козырную карту выставил вперёд свою бляшку. Гномы засопели и ощетинились монтировками. - Предупреждаю, - мрачно сказал юноша, растопыривая в воздухе пальцы. - Боевая магия всегда была моим любимым предметом!
        В следующую секунду он уже лежал с заломленными за спину руками, а над ним приплясывали жаждущие расправы гномы.
        - …но мне никогда не ставили по боевой магии выше тройки! - сплюнув металлические опилки, грустно договорил практикант.
        Гномик Умник с криком «кия!» попытался повиснуть на ноге у Настасьи, но ударился носом о её коленку и сполз за пол.
        - Убери от неё свои рудименты, а то так по рецепторам дам, что рецессивность нарушится! - строго сказал ему Бермята, но другие гномики, размахивая железками, уже сомкнули строй.
        Вовремя сообразив, что побоище ничем хорошим завершиться не может, Бермята рывком подскочил к Белоснежке и принялся с энтузиазмом наглаживать её по спине. Проверенный метод сработал. Белоснежка действительно успокоилась, хотя такое поглаживание пришлось не по вкусу гномикам, особенно одному, заросшему бородой до глаз, который очень нехорошо поигрывал газовым резаком.
        Пальнув из дробовика в воздух, Белоснежка утихомирила свою рать, и гномы отправились показывать Бермяте магшину. Для этого они выкатили её из гаража на улицу, где всё тот же гном по имени Умник принялся лихо пинать её по шинам.
        - А корпус мы как сделали! Как новенький! - Умник шмыгнул распухшим от знакомства с коленкой носом и, показывая крепость корпуса, заехал по крыше гаечным ключом. Бермята поморщился. Удары по своей магшине он воспринимал как нанесённые ему самому.
        - Как магшинка? Летает? - спросил он.
        - Лучше, чем раньше! - похвастался гном по имени Док. - Было два амулета и один талисман, а стало три амулета и два талисмана. Чихун попытался её завести - и к-а-а-а-ак полетел!
        - А магшина не полетела, - грустно признался Чихун и почесал себе живот замасленной пятернёй.
        Бермята что-то буркнул и открыл капот. С точки зрения Евы, магшина под капотом выглядела точно так же, как все старые «роверы» - куча непонятных проводов, грязи и ржавчины. Пока Бермята занимался изучением всего этого металлолома, Настасья и Ева обошли магшину кругом.
        - У таксистов магшины прыгающие, а у нас летающая! - сказала Настасья. - Это другой уровень магии. Днище, кстати, выкрашено краской, которая сливается с небом.
        Цвет у «ровера» был грязно-песочный. На крыше - большой люк. Вместо ручки коробки передач торчал какой-то штырь, больше похожий на боевой молот, которым он впоследствии и оказался. Кроме того, на крыше находились два куриных крылышка - обязательный атрибут всякой летающей магшины.
        - Сколько лет этой штуковине? - спросила Ева.
        - Много, - ответила Настасья. - Но ты не сомневайся: «Rang Rover» 1975 года - магшина неубиваемая! Бермята её обожает. Правда, из четырёх дверей без хорошего пинка открываются только две, и одна потом не закрывается. Видела бы ты, как он её уговаривает! Кстати, у «ровера» есть имя - Бермята зовёт его «Моя крошка»!
        Обходя магшину, в паре мест Ева увидела непонятные штуки на верёвочках. Деревяшечки, узелки, пёрышки, стекляшки - всё привязано сложно и продуманно.
        - Самая дорогая часть магшины - амулеты! На каждый такой амулет до месяца работы уходит. С одной бусиной ошибись - и вся работа насмарку, - объяснил Бермята, возникший откуда-то из-под «ровера». Он подёргал один из амулетов, вгляделся в него, нахмурился и сердито подбежал к гномам.
        - И где?! - рявкнул он. - Где мой амулет?! Вы его что, подменили?!
        - Мы собирались его выбросить. Он не работает, - торопливо ответил Умник.
        - Я его сам выброшу!
        Гномы замялись.
        - Ладно, отдай ему! - неохотно разрешила Белоснежка.
        Умник вернул Бермяте амулет, и тот сам его привязал. «Моя крошка» сразу дёрнулась в небо и повисла в полуметре от земли. Похоже, «неработающий» амулет был редкостью просто небывалой силы. Умник вздохнул.
        - Видишь, он ещё поработает! - сказал Бермята и похлопал его по плечу.
        Потом началась торговля. Гномы, окружив свет Васильевича, что-то ему доказывали. Требовали пятьсот магров зеленью, а Бермята утверждал, что это перебор. Белоснежка несколько раз хваталась за дробовик, а Бермята грозил страшным в гневе Юстиком.
        - Я правда так страшен? - с надеждой спрашивал магент Веселин.
        - Закрой рот! Отлично! Скрежещи зубами и показывай бляшку!
        В конце концов удалось договориться. Бермята расплатился с Белоснежкой, которая в знак мира повесила дробовик на гвоздь, к ревности гномиков обнялся с ней на прощание, и все погрузились в магшину.
        - Пуха вам и пера! - кричали гномики и размахивали гаечными ключами и монтировками.
        «Ровер» взмыл, поднялся от земли на несколько метров и помчался куда-то.
        ?
        - Очень милые люди! - дрожащим голосом произнёс практикант.
        Настасья некоторое время обдумывала это сообщение. Она вообще имела привычку подолгу обдумывать вещи, казалось бы, вообще этого не стоящие.
        - Не милые. И не люди. Две дезинформации в пределах одного суждения. Но вообще - да. Они ничего, - признала она.
        Бермята объяснял Еве, чем летающая магшина отличается от прыгающего такси. В городах удобнее такси. Оно обходится владельцу в несколько раз дешевле, потому что не требует сложных талисманов. Но вот в дальних поездках такси вещь неудобная. Постоянные прыжки вверх-вниз из кого угодно вытрясут душу.
        - А почему бы не летать на коврах-самолётах? Вы же меня, кажется, ковром когда-то укрывали? - спросила Ева.
        - Можно и на ковре, если фильмами про Аладдина злоупотребить! - легко согласился Бермята. - Но давай немного физики. Скорость движения ковра? Несколько сотен километров в час! Высота над поверхностью земли? Не ниже трёхсот метров, чтобы всякую мошку зубами не ловить! Температура воздуха? Скорость встречного воздушного потока? Ты руками собираешься в кисти ковра вцепляться? А управлять тогда чем? Оптимально было бы закатать летящего в ковёр. На Востоке, кстати, именно так и летали. Одна голова из ковра торчала и обледенелая борода.
        Бермята наслаждался общением с магшиной. Что-то переключал, нажимал, вертел руль. Ева, правда, не обнаруживала прямой связи между его действиями и полётом «ровера», но, видимо, такая связь всё же существовала, потому что, когда она сама попыталась потрогать какой-то рычаг, Бермята принялся вопить, что из-за неё они чуть не разбились:
        - Лучше спи! Лететь нам часов двенадцать, не меньше, да и то если с воздушным течением угадаем!
        Ева попыталась заснуть, но это оказалось непростой задачей. Сиденья жёсткие. Справа Настасья, то и дело пожимающая плечами в такт каким-то внутренним своим мыслям, а слева непрестанно подскакивающий магент Веселин. Бермята крутил руль, давил на педали и переключал рычаги. Мало-помалу «ровер» поднялся на приличную высоту. Деревья внизу казались теперь не выше спичек. Снаружи слышался непрерывный гул - это встречный воздух пытался втиснуться в малейшие щели.
        Под завывания ветра Ева и уснула.
        Глава 19
        Полётный талисман и счёт на семь капов
        Человек должен жить с ощущением сокрытого у него в душе пряника. Тогда он будет вызывать к себе интерес. Люди всегда чувствуют спрятанный пряник. Проблема в том, что притвориться имеющим пряник невозможно, а потерять его очень просто. Поэтому безопаснее вовсе не знать, что такой пряник существует.
        ЙОЗЕФ ЭМЕТС (ВЕНГЕРСКИЙ ФИЛОСОФ)
        Спала Ева беспокойно. То и дело просыпалась от холода. Было темно. В окно «ровера» задувало. Рядом «автоспатокинезила» Настасья. Магент Веселин во сне всё время дёргал коленкой и говорил кому-то ласково: «Лапы вверх! И четвёртую лапу, пожалуйста, тоже!»
        Магшина неслась по воздуху, временами ухая в воздушные ямы. Впереди Ева видела широкую спину Бермяты и его растрёпанную львиную гриву, подсвеченную приборной панелью. Левой рукой Бермята покачивал руль, правой же поглаживал ручку коробки передач и уговаривал «ровер»: «Ну давай, миленький! Ещё немного! Что тебе стоит?»
        Ева опять провалилась в сон. Ей снилось, что она превратилась в Снегурочку. Стала стеклянной и прозрачной. Пока Ева соображала, как ей теперь жить в стеклянном виде и не сшить ли, например, пальтишко из ваты, сквозь сон стал пробиваться чей-то монотонный голос:
        - Похищение гужевого транспорта… э-э… использование подложных документов… незаконное проникновение в чужое жилище… м-дэ… кража, совершённая в сговоре с рядом лиц… кража, совершённая без сговора… подслушивание, подглядывание, тайный сбор информации… подлог и похищение документов… многократное рукоприкладство, запугивание и шантаж… трактирщиков бил через день… это что у нас? Причинение средних и лёгких телесных повреждений, так? Вооружённое ограбление… угроза оружием… хранение огнестрельного оружия… хранение холодного оружия… участие в краже вина, опять по сговору с рядом лиц, в частности с Портосом… но это уже детские шалости… выдал себя за другое лицо, в частности за графа де Варда… соблазнил девушку в целях внедрения в агентурную сеть английских шпионов… нарушение обещания жениться… нападение на сотрудников внутренних дел, находящихся при исполнении должностных обязанностей, предусмотренных… и тэ дэ… многократные участия в дуэлях… нанесение ран холодным оружием… жестокое массовое убийство в Ла-Рошели после совместного распития с Атосом и Портосом… это не считаем - это уже военная прокуратура
будет рассматривать… незаконное пересечение государственной границы… шпионаж… в пользу кого? Англии? Франции? Тут противоречиво… Видимо, английские законы он тоже нарушил.
        Ошеломлённая полнейшим бредом происходящего, Ева перестала быть Снегурочкой и открыла глаза. В тридцати сантиметрах от её лица сидел младший агент Веселин и, уткнувшись в тетрадку, заунывно бубнил:
        - …получение взятки в размере четырёх единиц гужевого транспорта от герцога Бекингема и денежных средств в размере…
        - Каких ещё «единиц гужевого транспорта»? - спросила Ева.
        - Лошадок Бекингем им подарил… - смущённо пояснил Юстик.
        - Каких лошадок?
        - А что тут непонятного? - не оборачиваясь, пояснила Настасья. - К экзаменам по Магаловному кодексу человек готовится. Считает, сколько статей Магаловного кодекса нарушил д’Артаньян. Там два подраздела в Магаловном кодексе: УК заурядцев и магический УК. УК заурядцев студенты по д’Артаньяну проходят, а магический УК - по Одиссею. Одиссей тоже много чего нарушил. Не просто преступная личность, а совершенно наглый и циничный тип! Не понимаю - за что Одиссея положительным героем сделали? За то, что к жене девять лет возвращался, когда от Трои до Греции на пляжном матрасе за пару дней доплыть можно? А, ну да! С Посейдоном поссорился! Ну конечно! Блестящая отговорка! Всем мужьям на заметку! «Ты где три месяца был?» - «Да я это, Наташ… с Посейдоном поссорился!»
        Ева обнаружила, что она перебралась на переднее сиденье и сидит теперь справа от Бермяты. Они о чём-то тихо спорили, а в воздухе между ними повисла большая бумажная карта.
        - О! Мысль! Жестокое обращение с животными! Он там кучу раз загонял лошадей насмерть, хотя всё, что требовалось, это выбрать правильный аллюр. Лёгкой рысью лошадка вчетверо больше проходит, чем галопом! - закричал Юстик, осенённый очередной блестящей идеей.
        Было уже светло. Под магшиной тянулась снежная равнина. Впереди - подкрашенные солнцем тучи. Целые стада. Где-то в тучах устроило себе лежбище солнце, просверлило кратер и било из него шевелящимися столбами света.
        - Доброе утро! - сказала Ева.
        - Ну, для кого утро, а для меня давно уже день! - поправила Настасья.
        - Сколько же я спала! - испугалась Ева.
        - Чужой сон мы не считаем… Чисто навскидку девять часов сорок две минуты… Но ты мало что пропустила. Разве только как Юстик отстреливался от элементалей воздуха. Это было грандиозно!
        Настасья кивнула в окно, и Ева увидела, что в двух местах стекло продырявлено и залеплено скотчем.
        - На нас напали?
        - Не совсем. Элементаль вдруг заглянул в окно, а Юстик перенервничал. Ну как летит себе человек на самолёте - и вдруг кто-то с другой стороны прижался носом к иллюминатору.
        - Элементаль не пострадал?
        - Конечно, нет. Кстати, их тут полно. Взгляни!
        Ева протёрла стекло и всмотрелась. Ровным счётом ничего. Облака и облака.
        - А ты не напрягай глаза! Наоборот, расфоркусируйся! - посоветовал Бермята.
        Ева перестала моргать. Зрение утратило чёткость. По небу перемещались удивительные создания. Дельфины, лебеди, даже отчасти киты - это понятно, но попадались и предметы странные, никак с небом не связанные: чайники, кухонные столики, деревья. Были тут и дамы с зонтиками, и кавалеры в шляпах. В том, как всё это плыло куда-то, ощущалась большая сосредоточенность.
        - Да тут их сотни! - воскликнула Ева.
        - Сотни? - удивилась Настасья. - Я думаю, даже не тысячи - десятки тысяч!.. А вон там элементали огня, если тебе интересно… Ниже, ещё ниже - у земли! Видишь прыгающие искры?
        По земле прыгали раскалённые круглые шары. На них больно было смотреть. И перемещались они в ту же сторону, куда летели элементали воздуха.
        - Шаровые молнии? - предположила Ева.
        - Элементали огня так путешествуют. Сгущаются, и каждый становится как искры плазмы. В каждом таком шаре их несколько сотен. Спасибо, Юстик в них ещё не додумался палить. Давненько мы не падали вместе с магшинкой… Кстати, хочешь на элементалей земли взглянуть?.. Бермята, можешь ниже лететь? Видишь на земле бугры?
        Ева всмотрелась. Заснеженная земля дыбилась, трескалась, вздувалась. На глазах у Евы прямо в поле возникла огромная гора. Снег с неё схлынул, сдутый ветром. В следующий миг гора рассыпалась. Место, где она только что была, опознавалось лишь по отсутствию снега, который обратно так и не лёг.
        - Правильно. Снег - это уже в ведении элементалей воды. Вот грязный снег - тот отчасти элементалями земли управляется.
        - А куда все эти элементали направляются? - спросила Ева.
        Настасья легонько похлопала в ладоши. Даже не столько в ладоши, сколько пальцами о пальцы. Жест получился небрежным и красивым. На одном из пальцев сверкнуло кольцо.
        - Второй специалист по бессмысленным вопросам! - сказала она.
        - А кто первый?
        - Первый - я! - сокрушённо признался практикант.
        Вскоре суша внизу закончилась, и потянулось море, ещё не затянутое льдом. Настасья глядела не столько на море, сколько на карту:
        - Так!.. здесь Чукотское море… здесь остров Врангеля… скалы какие чёрные… снег ветром сдувает…
        - А мы где?
        - Разве непонятно? Видишь, по карте едва тащится крошечная ржавая запятая?
        - Нельзя как-нибудь по-другому выразить свою мысль? - надулся Бермята.
        - Прости, я забыла о твоих чувствах! Видишь благородное и невероятно эффектное ржавое корыто?
        - Пешком пойдёшь! - предупредил Бермята.
        - Не получится. Мы над морем… Не выкинешь же ты меня здесь!
        - Ещё как выкину! - пообещал свет Васильевич.
        Ева всматривалась в карту. Ей хотелось увидеть тот таинственный, то исчезающий, то вновь появляющийся из глубин остров, ради которого они сюда и летели. Но острова пока не было. Внезапно Настастья всмотрелась во что-то и сказала:
        - О! Тебе как биологу должно быть интересно! Взгляни вниз! Единственное магическое существо, которому не грозит вымирание… Бермята, сбрось немного высоту!.. Только перед этим посмотри в словаре значение слов «немного» и «постепенно». Я не подписывалась на американские горки.
        Бермята дёрнул ручку, перемещая один из полётных талисманов. На поверхности воды лежало нечто вроде огромного тёмного блина, лениво шевелящегося на волнах. Ева подумала, что это, наверное, гниющие водоросли. Когда они приблизились, блин стал погружаться, но потом, как видно, передумал и всплыл. Запах от блина исходил специфический, но не противный, как от кучи выброшенной на берег водной растительности.
        - Что это?
        - Грязевик, - повторила Настасья. - Надо знать магическую морфологию… Не совсем слизняк, не совсем улитка… Нечто вроде гигантской грязевой магической губки, которая плавает по океану и собирает весь возможный мусор - бактериальную пену, мёртвые водоросли, все виды загрязнений, дохлую рыбу, от которой отказались чайки, и даже эмоциональную грязь…
        - А это как?
        - Например, все мы сейчас поругаемся - и выделится эмоциональная грязь. В природе ничего не исчезает бесследно. Следовательно, тоже выделится нечто, что как-то повлияет на окружающий мир. Что-то исказит, испортит, изменит или в нас самих, или в мире… Это что-то скверное и тёмное - некая некачественная энергия, которую с удовольствием впитает наш грязевичок, если окажется рядом… Кстати, у него и мозг есть!
        - Предположительно есть! - добавил Бермята.
        - Да, предположительно! - послушно повторила Настастья. - Уже много лет учёные спорят, есть он или нет. И если существует, то где именно. Защищены сотни диссертаций, но мозг пока не найден. Одни говорят, что он крошечный и очень компактный, поэтому может перемещаться по всему телу… Другие - что все клетки наделены групповым разумом и действуют синхронно… Однако грязевик же как-то плавает, реагирует, находит дохлятину и так далее.
        - А почему грязевикам не грозит вымирание?
        - В них нет ни жёлтой, ни зелёной магии. Есть промежуточная серая магия, но она как вонючий фонтан! Использовать её никак нельзя, ни в каком виде. И вони от неё… Вагон протухшей рыбы рядом с грязевиком - это просто «Шанель номер пять»!
        Ева охотно ей поверила. Смрад грязевика она различала даже с высоты и начинала от него задыхаться.
        - Ну всё, полетели!.. Вон, кстати, наш живой остров! - Настасья ткнула пальцем в клок белого тумана размером с пятирублевую монету.
        - Он же маленький! - воскликнула Ева.
        - ОН МАЛЕНЬКИЙ НА КАРТЕ! Вот, сравни!
        Вокруг клочка тумана шныряли маленькие корабли. От одного из них оторвалась крошечная точка. Уловив её интерес, карта укрупнила этот участок, и Ева разглядела судно, с борта которого взлетел вертолёт. Здесь только она поняла, каких колоссальных размеров на самом деле была клякса.
        - Корабли по большей части военные! - сказал Бермята, вглядываясь в силуэты судов на карте. - Миноносцы, вертолётоносцы… Японцы с американцами тоже подсуетились. Вообще жить становится как-то неуютно. Терпеть вот этого не могу!
        - Каждое государство защищает свои интересы! - назидательно произнёс магент Веселин.
        - И отлично! Пусть бы бились полководцы или герои! Например, Гектор и Ахилл. Или Давид и Голиаф! Или вот князь Мстислав и князь Редедя сражались перед полками, чтобы не губить напрасно дружины. Мстислав одолел Редедю, зарезал его и объединил два русских княжества, не обескровив их. Сейчас же что маги, что люди - трус на трусе! В бою отбегают друг от друга всё дальше. Убивают не то что глаз врага не видя - а и на радарах-то их едва различая! Придумали всякие искромёты, водоглоты, магстолёты, пушки, танки, ракеты. Про правителей и говорить бесполезно! Сидят в убежищах - а ракетами, ковровыми бомбёжками и прочими мортальными запуками убивают женщин и детей.
        - Невер Невзорович всегда бьётся в первых рядах!.. - поджав губы, напомнил Юстик.
        Бермята почему-то не ответил. Он уже с полминуты то выглядывал в верхний люк, то поворачивался, чтобы посмотреть в заднее стекло.
        - Что случилось? - спросила Настастья.
        - Нам кто-то плотно сел на хвост… Ну или мне это мерещится!
        В следующую секунду что-то похожее на раскалённый шар ударило «ровер» в заднюю дверь. «Ровер» швырнуло в сторону и закрутило. Из туч вынырнула широкая громоздкая магшина.
        - «Хаммер»! - воскликнул магент Веселин.
        Настигавший их «хаммер» был новенький, песочной окраски. На крыше у него лепились минимум двадцать куриных крылышек, и все вразнобой колотили по воздуху. Настигнув, джип попытался атаковать «ровер» снизу и боднуть его тяжёлым носом в днище.
        Бермята вывернул руль и дёрнул поворотник. К поворотнику была привязана верёвочка, управляющая одним из талисманов. При этом и лампочка поворота мигала. У водителя «хаммера» произошёл секундный разрыв шаблона: ещё бы - магшина мигает вправо, а сама при этом летит вниз.
        Промахнувшийся «хаммер» пронёсся мимо. Стёкла у него были опущены. На водительском месте сидел Пламмель. Его волосы пылали. От огненных бакенбардов отрывались искры. На заднем сиденье - Белава и Грун. В руках у бывшей русалки была длинная труба с прицелом в форме двух колец. Она выпалила из неё. «Ровер» дёрнулся и ощутимо завалился на одну сторону.
        - Что сидишь как пень?! Они хотят нас прикончить! Высовывайся в люк и стреляй! У тебя оружие есть? - заорал на Юстика Бермята.
        - Так точно! Есть! - радостно воскликнул юноша, и Ева чуть не получила коленкой в нос - так стремительно он подпрыгнул и вышиб макушкой люк. Из внутреннего кармана пиджака он выдернул странный многоствольный магстолет, представляющий собой несколько тесно скреплённых трубок. Рукоятью магстолету служила кость, а спусковым крючком - верёвочка с кольцом, в которое практикант немедленно вставил палец.
        - Разве у магзелей табельное такое? - удивилась Настасья.
        - Это я купил! На газетке у метро продавалось!
        - Ты его хотя бы проверил?
        - Я не успел. Джинн велел в Магскве не стрелять. Сказал: «Нельзя! Дома посносишь!»
        - ТЫ КУПИЛ У ДЖИННА?!
        - Он сказал, что это кольцо - вот, где мой палец! - Кольцо Всевластья. Но он отдаёт его всего за двадцать магров, потому что его жене оно надоело… А что, думаете, не стоило у джинна покупать?
        - Это была очень средняя идея! Но теперь уж стреляй из чего угодно - только стреляй! - взмолилась Настасья.
        Приоткрыв стекло, она палила в «хаммер» из красного магстолета Бермяты. Чаще всего Настасья мазала, но порой и попадала. От одной горошины джип частично покрылся изморозью. От другой - перекрасился из песочного цвета в ярко-красный. После третьей на «хаммер» обрушился дождь из посуды, разлетевшейся от столкновения с его бронированными бортами. От четвёртого попадания на капоте у джипа выросла берёзка, листья с которой мгновенно сорвало ветром. Увидев в лобовое стекло берёзку, Пламмель красноречиво постучал себя согнутым пальцем по лбу.
        - Они считают нас полными психами! Мало было одних тарелок! - с досадой сказала Настасья.
        - Стихийная магия, - пояснил Бермята. - Зато от неё, видишь, блок не поставишь! Такой сильный маг Пламмель, и рыжья полно - а ведь ничего с берёзкой сделать не смог!
        «Хаммер» опять их атаковал. Уходя от выстрелов и ударов, Бермята бросал «ровер» из стороны в сторону. Теперь стреляла уже не только Белава. Крошечные тёмные сгустки, вылетающие из короткого дробовика в руках у Груна, расползаясь, стирали кусочки бортов «ровера». В заднее стекло Ева видела, как к их магшине, шагая по небу, сходятся облачные элементали. Вот крылатая собака, а вот, равномерно взмахивая хвостом, плывёт дельфин… Она даже не осмысливала эти события - просто глядела.
        Израсходовав заряды, Грун отшвырнул дробовик и высунул в окно руку. Удлинившись, рука потянулась к «роверу». Ветер отбрасывал её. Пламмель ускорился, забрал выше, и рука смогла схватить «ровер» за заднюю дверь. Сделав это, она начала утолщаться и сокращаться, подтягивая «ровер» к «хаммеру».
        Бермята, повернувшись, сунул Еве здоровенный тесак с зазубринами:
        - Высунись и руби! Я не достану!
        - Прямо по руке?! - испуганно спросила Ева.
        - Да ничего ему не будет! Это же Грун!
        Ева послушалась. Высунувшись из магшины с тесаком, она сумела зацепить руку. Никакого сопротивления Ева не уловила. Рука разорвалась при первом же прикосновении. При этом та часть, что оставалась на двери, ловко слилась с остальной частью Груна. Чёрная клякса побежала по лезвию тесака, уничтожая его.
        - Бросай! - крикнул Бермята.
        Ева разжала руку, и тесак унёсся вниз. Тем временем Юстик, желая получше прицелиться из своего многоствольного оружия, по пояс высунулся из люка, потом вдруг пискнул - и его ноги медленно поползли вверх, покидая магшину. Казалось, невидимый спрут вытягивает Юстика из «ровера».
        - Надо же! Я про встречный ветер забыл! - сказал Бермята и сбросил скорость.
        - Так нормально? - спросил он у Юстика.
        Младший магент Веселин не откликнулся, но в переднем стекле между «дворниками» вдруг возникло его бледное лицо. Встречный ветер прижимал практиканта щекой к лобовому стеклу, заставляя его буквально растекаться по нему.
        - Видимо, надо ещё немного снизить, - с сожалением произнёс свет Васильевич и дёрнул ручник, к которому был привязан ещё какой-то талисман. Разогнавшийся «хаммер» пронёсся вперёд, но сразу развернулся и пошёл на таран. Через лобовое стекло торжествующее лицо Пламмеля пылало как закатное солнце. Сзади торчали кукольное личико Белавы и какая-то жуткая клякса, заменявшая лицо Груну.
        - Давай, практикант! - орал Бермята, выхватывая у Настасьи свой магстолетик. - Давай! Покажем им!
        Высунувшись в окно, он отчаянно палил в «хаммер». После одного из выстрелов у «хаммера» отлетела крыша и, загребая воздух куриными крылышками, куда-то умчалась по своим делам. Худенькую Белаву, сидящую сзади, стало сносить ветром. Она выбросила стреляющую трубу и вцепилась в спинку переднего сиденья.
        Магент Веселин сумел отлипнуть от «ровера», кое-как втянулся в люк и, прицелившись, дёрнул пальцем, продетым в кольцо. Воздух прочертили шесть огненных струй. Заряды пронеслись вперёд, а огненные струи угодили прямо в бедного практиканта. Пистолет вырвало из рук Юстика, завертело и унесло. Юноша провалился в люк, разглядывая ободранный кольцом палец.
        - Видели: как я их! Досадно только, что не попал! - в восторге сообщил он Еве и принялся совать ей палец прямо в нос.
        Бермята лихорадочно дёргал рычаги, пытаясь отвести «ровер» от «хаммера». Но было уже поздно. Перед самым столкновением «хаммер» неожиданно рванулся и завертелся, но всё равно зацепил «ровер» боком. Еву бросило сначала вперёд, а потом сразу назад. Где-то рядом мелькнули ноги Юстика и длинная коса Настасьи. А потом «ровер», кувыркаясь, начал падать. Еву завертело как в стиральной машине. Когда её лицо оказывалось напротив стекла, она видела стремительно приближающуюся воду. Белые барашки волн остановились и отвердели.
        Ева зажмурилась. Магшину ещё несколько раз кувыркнуло, что-то ударило её по днищу - и… падение внезапно прекратилось.
        «Мы в воде… Я в воде…» - подумала Ева и лихорадочно забарахталась, пытаясь грести. Воды она не почувствовала, но знала, что вода должна быть, раз уж они упали в море. Внезапно нашарила рядом какой-то канат, вцепилась в него и, не задумываясь, откуда он взялся, начала по нему взбираться.
        - Будет просто замечательно, если ты отпустишь мои волосы! - сердито произнёс кто-то.
        Ева открыла глаза и увидела, что канат, по которому она взбирается - коса Настасьи.
        - Ой! - сказала она.
        - Можешь не извиняться. Тогда мне тоже не придётся просить прощения, что я укусила тебя за руку, - ответила Настасья.
        - Вы укусили не её, а меня! - смущённо поправил магент Веселин. - И ещё, мне очень неудобно просить, но не могли бы вы встать с моей спины?
        Настасья приподнялась, освобождая Юстика. Ева выглянула в окно. Свинцовая вода была совсем рядом, но они её не касались. «Ровер» лежал на ладонях у облачного великана с добрым и мягким лицом. Причём мягким его лицо было во всех смыслах, поскольку оказалось слепленным из туч. К ногам великана жалась облачная собака.
        Бермята, перебравшись на капот и каким-то чудом приподняв его крышку, проверял полётные талисманы. Все они были на месте. Убедившись, что «ровер» держится в воздухе, великан осторожно отпустил его, повернулся и, переставляя облачные ноги, ушёл по небу. Облачный пёс побежал за ним.
        Настасья крикнула ему «спасибо!», и великан, не оборачиваясь, махнул рукой.
        - Нас поймали элементали воздуха. Они наблюдали за схваткой! - подытожил Бермята.
        - А почему не вмешались, когда нас таранили? - спросила Ева.
        - Они редко вмешиваются. То, что они нас спасли, - уже чудо.
        Настасья посмотрела на море. Над водой, не касаясь волн, скакали красные, на лаву похожие шары. Изредка от них отрывались отдельные языки пламени, складывающиеся в людей в алых одеждах.
        - И второе чудо. Элементали огня не помогли Пламмелю с нами расправиться. А ведь им это ничего не стоило!
        Бермята задрал голову, высматривая в тучах «хаммер». Тяжёлый джип их больше не преследовал, но вновь набрать высоту Бермята не решился, и дальше они летели вдоль моря так низко, что порой Еве казалось, что одна из медлительных тяжёлых волн ударит в днище «ровера».
        Не доверяя покалеченной магшине, Бермята больше не разгонялся и озабоченно разглядывал подмокшую карту, которую недавно захлестнуло высокой волной.
        - Идея такая! - сказал он. - На карте ничего не видно. Магшина стала типичным таксистским корытом. Нужно тянуть к острову Врангеля. Там как-нибудь починимся. А поиски прочих исчезающих островов придётся немного отложить.
        Юстик был явно смущён своей низкой эффективностью в бою. Не желая её признавать, он задвинул сложную и горячую речь, в которой были понятны все отдельные слова, но общий смысл ускользал, а потом по пояс высунулся в верхний люк.
        - Юстиниан Григорьевич! Может, не надо? Спрячьтесь, умоляю вас! В ушки ведь надует, - издевательски заметил Бермята.
        - МОЖЕТ, НАДО! И попрошу не вмешиваться в принимаемые мной решения! - воспылав от гнева, воскликнул юноша. Встречный ветер раздувал ему волосы. Изредка тот же ветер отрывал от волн пену и швырял её на «ровер». Пена множественными пузырьками повисала на плечах младшего магента Веселина, сползала по пиджаку и лопалась.
        Но зато и остров Врангеля первым заметил тоже Юстик и, постучав сверху в лобовое стекло, с торжеством указал Бермяте направление. Через стекло «ровера» остров Врангеля походил на инфузорию туфельку. А вот на слегка подсохшей карте он напоминал замёрзшего воробья - округлая головка, маленький хвостик, горбик сложенных крыльев.
        - Встречная идея! - сказала Настасья, всё это время о чём-то напряжённо думавшая. - Мы садимся около Звёздного. Это раз. Там высаживаем Еву и Юстика… Это два.
        - А меня за что?! - возмущённо пискнул практикант.
        - Девочку нельзя бросать без защиты. Пламмель где-то рядом. Вы осматриваетесь, а мы с Бермятой наскоро проверяем талисманы, латаем что возможно в магшине и отправляемся взглянуть, что за чудо-юдо рыба-кит плывёт по морю… Сдаётся мне, что Звенидрага не просто так расспрашивали о Хафгуфе.
        Агент Веселин замахал руками, привлекая к себе внимание. Когда же вниманием его одарили, Юстик схватил себя за горло, скорчил страшное лицо и задрал вверх палец.
        - И что знаменует сия тайная шарада? - ласково поинтересовался Бермята.
        - Мм… Подозреваю, что это из-за грифа секретности. Юстик явно предупреждает нас об опасности и напоминает о пропавшей экспедиции… Кстати, да… Риск есть… Пусть эта штука пока побудет у вас! - Настасья сунула руку в сумку, висящую у неё через плечо, и достала длинную кость с вырезанными на ней зазубринами. Некоторое время выбирала между Юстиком и Евой, а потом с колебанием вручила кость магенту Веселину. Тот принял кость неловко и, боясь её, подальше отодвинул от себя.
        - И что мне с этим делать? - спросил Юстик.
        - Беречь от Пламмеля. Подозреваю, что ради этой штуки он и напал на электричку! - сказала Настасья.
        - Правда? - оживился Юстик. - А зачем она нужна?
        - Думай. Мне кажется, по внешнему виду всё можно понять…
        Магент Веселин не стал прикидываться глупее, чем он есть. Даже проявил умеренную гениальность. Сжав кость рукой, Юстик нанёс по воздуху удар.
        - Пык! Пык-пык! - И Юстик заработал рукой, как швейная машинка.
        - Можно пыкать подальше от меня? Я ещё морально не созрела, чтобы быть пыкнутой! - мягко попросила Настасья.
        - Я просто хотел убедиться! Я ведь прав? Гарпун, да?
        - Смахивает на наконечник гарпуна… - согласилась Настасья. - У народов Севера есть гарпуны, которые привязываются к древку. Когда такой гарпун вонзается в кита или моржа, он отрывается от древка, но верёвка остаётся и древко служит потом чем-то вроде буя. Мешает добыче плыть и обессиливает её, когда она ныряет.
        Юстик недоверчиво уставился на кость:
        - Неужели они хотят убить Хафгуфу гарпуном? Такой косточкой убить чудовище размером с остров! Хафгуфа - это не морж! Она как тысяча китов!
        - На моих глазах ты из младшего магента только что вырос в старшего! - похвалил Бермята.
        Юстик самодовольно вспыхнул.
        - Мы не знаем точно, чего они хотят и можно ли этой штукой прикончить Хафгуфу, - протянула Настасья. - Но если на том острове мы встретимся с Пламмелем, лучше если в нашей сумке не будет того, что он ищет…
        ?
        У берегов острова Врангеля волны стали выше, и Бермята вынужден был набрать высоту. Перед ними лежали голые скалы, местами припорошенные снегом. Но потом этот снег, испуганный приближением летающей магшины, вдруг разом сорвался с уступов, стал носиться и кричать.
        - Да это же чайки! - воскликнула Ева.
        Бермята посадил «ровер» на каменистой площадке недалеко от посёлка. Сразу после того как автомобиль приземлился, багажник сам собой распахнулся.
        - Не держит чего-то замок… Совсем изувечили мою магшинку! - огорчился свет Васильевич, выбрался наружу и, ёжась от холода, отправился проверять, в чём дело. Вскоре Ева услышала, как он присвистнул. Причём дважды: первый раз с досадой, а во второй отчасти с восхищением.
        - Ах ты призрак клинический! Холерный вибрион тебе в компот!
        - В чём дело?
        - У нас в багажнике прятался стожар! А багажник-то здесь просто как пятая дверь! Этот гельминт стоеросовый просто за спинками сидений лежал и потешался над нами.
        Магент Веселин хлопнул себя по лбу:
        - Я ведь слышал какой-то звук! Что это, думаю, шуршит? А потом подумал: раз шуршит - значит, так положено!
        - Это он пакеты разворачивал… рылся в вещах, плазмодий агрегатный! Стянул у нас пуховик и шапку.
        - Я ведь тоже слышала шорохи, когда засыпала… Но я думала, там мышка, и боялась её выдать! Хотела даже потихоньку печеньем покормить! - призналась Ева.
        Настасья издала стонущий звук, запатентованный умными людьми для общения с идиотами:
        - Прошу тебя: помолчи! То есть получается, мы стожара ещё и утеплили?
        - Шапку он стащил мою, а пуховик - тот, что я брал для Юстика…
        - О нет! - взвыл практикант.
        - В следующий раз, надеюсь, услышав шорох, магент Веселин хотя бы заглянет под сиденье, чтобы вместе с Евой покормить мышку печеньем, - заявил Бермята.
        - То есть я теперь без пуховика? Прекрасно! Буду согреваться жаждой мести! - пообещал практикант.
        - А вот что он оставил! - Бермята протянул Настасье яблочный огрызок. К огрызку была привязана записка.
        «Огромное спасибо, что подвезли и позволили понаблюдать воздушный бой. Было очень эпично, хотя из багажника много не увидишь. Кстати, я отважился вам немного помочь, в оплату чего забрал кое-какие вещички!
        P. S. Прилагаю счёт за оказанные услуги.
        Искать Филата было бесполезно. Повсюду громоздились скалы, покрытые птичьим помётом. Здесь спрятался бы и маг, не обладающий навыками стожара. Младший магент Веселин некоторое время побегал вокруг «ровера», издавая воинственные звуки и призывая стожара немедленно сдаться правосудию, но вскоре замёрз и вернулся в магшину.
        - Послушайте… как всё просто… Помните, «хаммер» в последний миг завертелся? Это стожар всё устроил! Почему мы сами не додумались? - спросил он уныло. - Просто немного испортить им полётный амулет - и все дела!
        Настасья старательно обматывала шею шарфом. Она утеплялась уже давно и с большим старанием.
        - Додуматься смогли бы. А вот проникнуть в тончайшие настройки чужой магии - вряд ли. В том и состоит боевое искусство стожаров: использовать магию врага против него самого. Меня интересует другое: кому помогает стожар? На чьей он стороне?
        - А шут его знает! Может, просто погибать не хотелось, когда Пламмель на таран шёл? - предположил Бермята. - А теперь давайте починим «Мою крошку» и слиняем отсюда по тихогенезу, пока ни один редуцент нас не деструктировал!
        Глава 20
        Pacta sunt servanda[Договор нужно соблюдать (лат.).]
        Саламандра, пылай!
        Ты, Сильфида, летай!
        Ты, Ундина, клубись!
        Домовой, ты трудись!
        Стихии четыре
        Царят в этом мире.
        ГЁТЕ. ФАУСТ
        Бермята скакал вокруг магшины и кудахтал как курица. «Моей крошке» досталось так сильно, что её с полным основанием можно было назвать «Бедной крошкой». Двери были покрыты оспинами и рытвинами. Переднее колесо отвалилось. Кроме того, «Крошка» ослепла на одну фару.
        Устройство, соединённое с рулём, с помощью которого Бермята управлял талисманами, частично пострадало, и свет Васильевич пытался добраться до места его крепления. Ему мешала ржавая гайка со слизанными гранями, которую не брал ни один ключ.
        - Будь хорошей девочкой… очень тебя прошу… не зажимайся! Открутись немного! - уговаривал её Бермята. Гайка немного подумала и позволила прокрутить себя на два оборота. Потом опять застряла. Бермята задумчиво почесал нос, оставив на нём след от смазки.
        - Я поставил перед тобой нечёткую задачу! Гайка, очень тебя прошу: теперь открутись много! - поправился он и опять стал возиться с рейками и верёвочками.
        Что-то не ладилось. Настроение у Бермяты портилось всё больше и больше. Гайка отказывалась уговариваться. То и дело он ударял по магшине кулаком и сердито кричал:
        - Ах ты галофит витальный! Мембрана луковичная! Магшины чужие увечить?! Шарахнуть бы тебя негодяйца из четырёхсотпятидесятимиллиметрового орудия, чтоб из тебя весь метоксихлордиэтиламинометилбутиламиноакридин повыветрился!
        Холодный ветер дул вдоль берега. Он был не порывистый, а ровный и постоянный. Казалось, мороз-воевода сделал выдох - ты всё ждёшь, пока он закончится, а он не заканчивается. Чайки ложились на ветер и замирали, не делая ни единого взмаха крыльями. Лишь покачивались, как поплавки на волнах. Поначалу Еве это казалось чудом, но потом она заметила, что чайки лежат на воздухе не совсем ровно, а подвисают чуть вниз, как бы в постоянном падении. Одна сила тянула их к земле - другая поднимала к облакам. И умные птицы умело играли этими силами.
        Ева и Настасья спешно утеплялись. Пуховики, капюшоны - молнию застегнуть, воротники поднять, капюшон накинуть. Потом занялись Юстиком. Бедняга до того продрог, что непрерывно подпрыгивал, причём, поскольку талантом чаек не обладал, ветер сразу его сносил.
        - Можно я подожгу шины? Говорят, так можно согреться! - жалобно попросил он.
        - Идея сильно ниже средней, - холодно заметила Настасья. - За сжигание шин ты огребёшь сразу от двоих! От меня - за страшную токсичную вонь, а от Бермяты - за покушение на его драгоценный трактор!
        Спасая практиканта, она отыскала в багажнике плед, прорезала в нём дыру и нахлобучила это одеяние на магента Веселина:
        - Неплохо получилось! Просто коренной житель пампасов!
        Бермята наконец справился с гайкой, закончил ремонтировать рейки с лесками, струнами и верёвочками, управляющими полётными талисманами, осмотрел их и кивнул:
        - Я готов! Не скажу, что к труду, но к обороне точно.
        - Планы не поменялись? - с надеждой спросил Юстик.
        - Ни в коем случае! - замотала головой Настасья. - Мы с Бермятой летим к чудо-острову. Вы с Евой охраняете наконечник гарпуна, осматриваетесь, изучаете местность… Ну и наблюдаете, чтобы стожар в последний момент не повис у нас на выхлопной трубе. Бермята, ты магшину проверил?
        - Стожара в ней нет, - уверенно доложил Бермята.
        - Точно?
        - Точно. Этот чехлик корневой слинял.
        - Отлично. А то этот тип вполне способен оставить прощальную записку, спереть куртку, а потом взять и остаться… А вы будьте осторожны! Мы понятия не имеем, где сейчас Пламмель, Белава и Грун!
        Услышав про Пламмеля, Юстик достал табельный искромёт и проверил уровень заряда.
        - Два процента! - сказал он жалобно. - И подзарядить негде!
        - Подзаряди зеленью.
        - Просто зеленью не получится. Нужен преобразователь магии…
        - Эх, ничего не умеешь! Давай сюда! - сказал Бермята, забирая у него искромёт.
        Это был компактный искромёт, с ручкой похожей на прозрачную газовую зажигалку. Дуло у него состояло из пяти или шести колец, закреплённых на штырьке. Где-то на самом дне зажигалки что-то слабо плескало зелёным.
        - Ты очень сильный! - сказал Бермята искромёту. - Только не жалей себя! Полюби боль, полюби момент преодоления! Это такой кайф! В бой!
        - В бой! - в полном восторге воскликнул магент Веселин, подпрыгнул - и его тотчас сдуло ветром. Он не учёл, что теперь, когда на нём был плед, парусность его возросла.
        На Еву агитационная речь Бермяты сильного впечатления не произвела, однако зелёная плёнка на дне прозрачной рукоятки вскипела и начала стремительно разрастаться.
        - Сто процентов! Он перегревается! - запаниковал Юстик. - Сейчас взорвётся!..
        - Минуту… Искромёт! Ты лентяй и бездельник! Однако когда захочешь - тогда можешь! - торопливо крикнул Бермята. Кипение в ручке остановилось, и заряд искромёта разом упал до девяноста процентов.
        - Старый школьный метод. Учителя так успокаивают матерей и одновременно накручивают отцов, - сказал Бермята и вручил искромёт Юстику.
        Магент Веселин лихо прокрутил оружие на пальце, уронил его и едва не прострелил себе бедро.
        - Поставь на предохранитель! - посоветовал Бермята. - Главный травматизм охранников супермаркетов - от неумеренной игры в шпионов!
        Юноша надулся. Сравнение с охранником супермаркета его не вдохновило.
        - Может, и мне чем-нибудь вооружиться? - спросила Ева.
        Бермята подумал, попросил Еву протянуть руку и защёлкнул на её запястье широкий металлический браслет. Браслет был простой, без украшений и состоял из отдельных стальных пластин, скреплённых кожаным шнурком.
        - Три боевых положения и одно нейтральное! - объяснил свет Васильевич, кивая на пластины.
        На первой пластине было оттиснуто «Все норм!», на второй - «Евочка не в духе», на третьей - «Евочка гневаться изволят» и на последний - «Ну всё! Я предупреждала!».
        - Откуда он знает, как меня зовут?
        - Приспособился под нового владельца. Запомни: нажимать ни на что не надо. Браслет всегда готов к бою и реагирует на твоё эмоциональное состояние… Ну, мы полетели!
        «Ровер» поднялся в небо и улетел, кренимый резким ветром. Вслед ему устремились любопытные чайки.
        ?
        Ближе к Звёздному каменистый берег превращался в ровную сероватую равнину, похожую на шерстяной бок лежащей собаки. Вдоль воды тянулись ангары. Между ними лепились домики-хатки - крошечные, аккуратные, с сохранившейся местами белой штукатуркой. Вдали от берега, где позволяли глубины, на якорях стоял миноносец. Он казался неподвижным, но море вокруг него шевелилось и бурлило, отчего возникало ощущение, что корабль сидит на мели.
        Магент Веселин прыгал в своём пледике и ругал стожара, щеголяющего сейчас в его пуховике. Внезапно он перестал выплёвывать сердитые слова и уставился на рукав Евы. Из рукава высунулась полосатая мордочка. Кото-шмель деловито огляделся, быстро прогрел крылья и взлетел. Его сразу же отбросило ветром. Котошмель, не растерявшись, развернулся против ветра, снизился и полетел вдоль земли, почти касаясь камней. Изредка он садился на камни, проползал немного и опять взлетал.
        - Скорее! А то потеряем! - крикнула Ева.
        Им удалось догнать котошмеля, когда он присел на очередной камень и деловито завертелся, пристраиваясь к большой оранжевой капле. Ева потрогала её пальцем, и капля мгновенно втянулась ей в кожу. Перед тем как она исчезла, палец Евы осветился до второго сустава.
        - Видел?! - охнув, спросила Ева.
        - Видел! Ты только что втянула магров на шестьдесят рыжья!
        - Не может быть! Я видела рыжьё в том доме, с Фазанолем! Оно как застывшая смола, а это…
        - Это было совсем свежее рыжьё, - подтвердил Юстик, и лицо у него стало вдруг очень серьёзным.
        Котошмель, у которого из-под носа увели вкусную каплю, немного повертелся вхолостую, взлетел и помчался, держась вдоль земли. Животные не склонны к обидам. Они или отстаивают пищу, или сразу ищут новую. Бесконечное переигрывание одних и тех же ситуаций и настойчивое размышление на тему «Почему всё так вышло? Почему мне дали, а потом отняли?» - сугубо человеческая игра.
        Котошмель летел зигзагами. Почти в каждом месте, где он снижался, Ева и Юстик обнаруживали на камнях крошечную каплю. Котошмель выпивал её, встряхивался, по его шёрстке проходила золотистая волна, и, уверенно работая крыльями, он мчался дальше.
        - Невероятно! - воскликнул Юстик. - Здесь разбрызгано на тысячу магров рыжья!
        - Откуда оно взялось? - спросила Ева.
        - Не знаю. Но оно совсем свежее! Капли ещё не застыли!
        Котошмель продолжал деловито перелетать с места на место. Мелкие капли он теперь игнорировал, интересовался только крупными. Поначалу расстояние между каплями было приличным, но чем дальше, тем больше оно сокращалось. Земля казалась покрытой рыжей росой.
        Дорожка из росы убегала в тундру. Издали тундра напоминала шкуру диковинного зверя - вблизи же превращалась во мхи, лишайники, землю с множеством ложбин и трещин. Трещины угадывались по более густой и свежей растительности. Казалось, вся жизнь здесь забилась в щели, избегая мест, откуда её выдувало ледяным ветром.
        В погоне за каплями котошмель залетел в небольшую ложбинку. Капли здесь шли цепочкой, вначале уходя вниз, в ложбину, а потом поднимаясь по её склону. Мох был примят.
        - Кто-то полз! - сказала Ева.
        - Он был ранен и истекал рыжьём! - шёпотом произнёс Юстик и в испуге зажал себе рот рукой.
        Ева, присев, осторожно коснулась пальцем большой рыжей лужицы. Она ещё не умела переводить рыжьё в магры, но угадывала, что втянула немало. Сквозь рукав куртки пробилось сияние. Еву бросило в жар, и она поняла, что легко может снять пуховик и не замёрзнет. Потянувшись к молнии, она засмеялась. У неё закружилась голова. Ей захотелось упасть на четвереньки и перебегать от одной лужицы рыжья к другой, впитывая их все. Реальность размывалась всё больше и больше.
        Кто-то потряс её за плечо. Ева с трудом сфокусировала взгляд.
        - О! Юстиниан Григорьевич… млад! - сказала она и захихикала.
        - Вылезай отсюда! Подыши! Вот так, хорошо… Куртку застегни!
        После нескольких глубоких вдохов Еве стало легче:
        - Что со мной было?
        - Слишком много рыжья втянула. Осторожно! Легко можно сойти с ума!
        - А как же котошмель? Он-то сколько втянул!
        - Котошмель - это котошмель. На насекомых даже алкоголь не действует, - сказал Юстик.
        - На шмеля - да. Но на кота?
        - Мы же не знаем, кто он внутри: кот или шмель? Судя по жалу в хвосте и по полоскам… Что это? - Юстик наклонился, разглядывая на земле крупный след. След оттиснулся нечётко. Видны были только две полосы и след когтей, глубоко вошедших в землю.
        - Очень большая птица…
        - Очень-очень большая птица! - поправил Юстик и, достав искромёт из внутреннего кармана, переложил его в карман поближе.
        Им стоило больших усилий прогнать котошмеля из ложбинки. Капель в ней было столько, что можно было собирать их очень долго. Убедившись, что здесь ему намерены настойчиво мешать, котошмель энергично заработал крыльями и, прижимаясь к земле, чтобы его не сдувало, полетел, почти касаясь мха и лишайника.
        Ева проследила направление его полёта:
        - Он ведёт нас вон к тем скалам!
        - И не только нас! - сказал Юстик, кивая на землю.
        Ева опять увидела отпечаток огромной лапы - на сей раз уже совершенно чёткий, - а рядом с ним крупный след мужского ботинка. Они прошли ещё шагов сто, когда магент Веселин, внезапно отпрыгнув, выхватил искромёт. Перед ними лежала мраморная голова атланта, рассечённая на две половины, а чуть поодаль и остальное тело, закованное в мощную броню-антимаг. В руке атлант сжимал магическую секиру, вспыхивающую синеватым полукругом лезвия. Из мраморной головы торчал обрывок пергамента. Сохранились только буквы «сле…».
        - Не трогай секиру! Думаю, такой же секирой его и того… - сказал магент Веселин. - Смотри, как ровно мрамор рассечён!
        - Пойдём отсюда! - шепнула Ева, и они заспешили за котошмелем.
        До скал оставалось не больше полукилометра, когда впереди замаячила огромная фигура, тоже закованная в броню-антимаг. Она подскакивала и опускалась, издавая равномерные звуки «Аа! Аа! Аа!». Юстик осторожно приблизился.
        Это был ещё один атлант, но уже без секиры. К его лбу скотчем был прикреплён листик с крупными буквами: «Топать ногами и орать!» И атлант послушно топал и орал.
        - Явно фокусы стожара! Ну ничего! Мы его накроем! - сквозь зубы процедил Юстик и перешёл на лёгкий бег. Временами он даже опережал котошмеля, но не слишком ошибался, потому что держался вдоль цепочки капель.
        ?
        Горы начались как-то вдруг. Вначале, как часовой, стоял большой камень, в трещинах покрытый мхом. Дальше, постепенно набирая высоту, громоздилось множество вросших в землю валунов. Местность здесь была сложнейшая: трещины, впадины. Выглядело всё это так, будто неведомая подземная сила вздыбила землю, обратив её в расплавленное стекло, а потом под воздействием ветров всё это быстро остыло, начало трескаться и осыпаться.
        Практикант остановился. Рыжие пятна доходили до скал и обрывались. Отслеживать их было очень сложно из-за пересечённой местности. Подлетевший котошмель бестолково закружился на одном месте, потом развернулся и попытался отправиться по обратным следам - туда, к прыгающему атланту.
        Ева догнала его и подставила ладонь, на которую котошмель охотно опустился, сложил крылья и принялся преспокойно вылизывать полосатые бока. Он был сыт, доволен и не прочь вздремнуть.
        - Попроси его искать! - зашептал Юстик.
        Ева фыркнула.
        - Задание партии слышал? Прошу! - обратилась она к котошмелю.
        Тот почесался задней лапой. Ева прекрасно его понимала: зачем лететь к скалам, где каждую каплю нужно искать, когда рядом прекрасное место, где рыжья полно? Собирай - не хочу!
        - Он тебя не слушается! - произнёс Юстик с укоризной.
        Ева вздохнула:
        - Он слушается меня, когда ему хочется… Ладно, рискнём! - Она поднесла котошмеля к скалам и легонько подбросила. Тот раскрыл крылья и полетел. И всякий раз возвращался. Ева ловила его и опять терпеливо запускала.
        Наконец котошмель смирился и полетел в нужную сторону. Первую каплю он обнаружил в трещине метрах в десяти от них. Вторую - ещё дальше. В горе здесь была медленно набирающая высоту борозда-трещина - единственное место, где можно было подняться. Раненое существо инстинктивно выбрало этот путь, потому что другого поблизости не было.
        Вначале Ева с Юстиком лезли вверх, потом запетляли на длинном козырьке. Долго и бестолково они пробирались между валунами, пока котошмель не обнаружил на скале сразу несколько рыжих пятнышек. Они были крошечными и располагались довольно высоко. Похоже, раненый зверь пытался подняться в этом месте и срывался. Юстик был легче Евы и смог забраться на скалу первым. Он осмотрелся и удивлённо воскликнул:
        - Ой! Там лезет мой пуховик!.. Всё! Больше нет! - жалобно пояснил юноша, показывая на скалы, где теперь ровным счётом ничего не было.
        Ева потрогала Юстику лоб.
        - Ты рыжьём не того… не баловался? Голова не кружится? - спросила она сочувственно.
        - Только одну большую лужицу втянул… Случайно рукавом залез! Но там правда был пуховик!
        Некоторое время магент Веселин и Ева размышляли над этой загадкой, после чего пришли к неутешительному выводу, что стожар где-то рядом и следит за ними.
        Вперёд протянулся гребень, похожий на хвост крокодила. Пройти по нему было, в принципе, возможно, если бы не ветер. Причём сдувал он в ту сторону, где скат был особенно опасным. Котошмель перелетел и уселся на гребне. Потом перелетел подальше и опять опустился, собирая капли рыжья. Ева ещё колебалась, а практикант уже помчался вперёд. Ева едва узнавала Юстика. Он вёл себя как почуявший дичь охотничий пёс. По гребню скалы бежал, кренясь в противоположную ветру сторону. Когда гребень сузился, Юстик опустился на четвереньки и с десяток метров пробирался в таком неудобном положении.
        Борясь с ветром и стараясь не смотреть вниз, Ева нагнала его. Постепенно хвост крокодила переходил в туловище. Казалось, каменный аллигатор, слишком тяжёлый для этого мира, нырнул во вскипевшую землю и увяз в ней мордой и передней половиной тела. Там, где крокодил исчезал в земле, открывалась небольшая долина. Дальняя треть долины представляла собой каменный хаос. Серые и чёрные валуны, громоздясь, поднимались на высоту трёхэтажного дома. Котошмель золотистой точкой нырнул в нагромождение валунов - и тут же затерялся. Ева позвала его. Он не откликнулся. Только ветер выл, пробиваясь сквозь трещины, и где-то внизу белело маленькое, из трёх округлых частей составленное ледниковое озерцо.
        - Надо искать! - горячо сказал Юстик.
        - Котошмеля?
        - Того, кто оставил капли рыжья! Помнишь, Звенидраг упоминал, что у Хафгуфы раз в сколько-то столетий рождается детёныш? Он не умеет плавать, растёт медленно, и она прячет его на суше…
        - А как кормит?
        - Проголодавшийся малыш издаёт особый звук. Хафгуфа медленно плывёт на зов, держась вдоль дна и выбирая глубокие места. Никто её не видит. В одну из безлунных ночей она причаливает к берегу. Молоко у Хафгуфы питательное, и малыш быстро набирает вес. Когда мать удаляется, малыш следующие сто или двести лет лежит неподвижно, прячась в скалах. Хафгуфа колоссальна, а малыш у неё крошечный…
        - И его никто не находит?
        - Малыш похож на скалу больше, чем сама скала, и умеет сохранять неподвижность. А уж если он затаился среди таких вот камней… - практикант дёрнул подбородком, показывая на нагромождение валунов.
        - Так магсударственные маги обо всём знали? А почему Нахаба не сказал Настасье? И ты не сказал? - с укором спросила Ева.
        Юстик, переживая, дёрнул себя за ухо:
        - Про Невера Невзоровича не знаю, а я хотел распутать всё сам! Помнишь, я говорил, что малыш зовёт мать, когда голоден? Но ведь малыш зовёт мать и когда ему грозит опасность. И тогда мать плывёт быстро и уже не крадётся по дну, чтобы остаться незамеченной. У неё попросту нет для этого времени…
        - То есть сейчас малыш издал именно такой зов?
        - Да. И его мать мчится на полной скорости. Она очень сердита, и оттого все эти дикие скачки магии! Интересно, что будет, когда она доберётся до острова? Если она не найдёт малыша, то легко может выделить столько энергии, что всё тут вскипит и последний лёд в Арктике растает!
        - Но почему малыш издал такой зов? - спросила Ева.
        - Очевидно, ему грозила опасность. Да и эти пятна рыжья… Но зато я знаю, что он где-то здесь, среди этих камней! - Магент Веселин больше не рвался нырять в каменный хаос. Слишком много камней, чтобы кого-то найти. Сел, поджал колени и уткнулся в них лбом.
        По небу, поглядывая на них, проходили великан и великанша. У великанши в руках был огромный зонтик. Подхваченный ветром, зонтик вывернулся и превратился в подушку, подушка - в кота, а кот - в книгу. Облачная дама рассеянно поймала книгу и, сунув её под мышку, уселась на ближайшую гору. Великан встал рядом, положил руку ей на плечо, и они вместе стали глядеть на Еву и Юстика. Находящееся позади солнце проходило сквозь их глазницы и прорывалось струями шевелящихся лучей.
        - А эти что тут забыли? - тревожно буркнул магент Веселин.
        Откуда-то сбоку, со стороны крутого склона, вынырнули с десяток рыжих огненных людей, напомнивших Еве Пламмеля. На ходу элементали непрерывно потрескивали и сливались в одного пылающего человека, смотреть на которого было невозможно. Когда этот человек наступал на камни - камни темнели.
        Юстик схватился за искромёт. Врял ли искромёт то оружие, которое может испугать элементалей огня на плазменной стадии, но всё же так было спокойнее. Не дойдя до них, огненный человек перешагнул через гряду, свалился в каменную долину и распался на сотни искр.
        - Он разбился! - воскликнула Ева.
        - Как бы не так! - буркнул магент Веселин. - Элементалей огня можно на солнце засунуть - и им ничего не будет…
        Он рывком поднялся и, внимательно глядя себе под ноги, стал спускаться в долину.
        - Мы должны найти малыша, пока сюда не приплыла его мать! У тебя дар! Тебе он поверит! Ищи!
        - Я даже не знаю, куда подевался котошмель!
        - Пожалуйста… - умоляюще повторил Юстик и, попытавшись оглянуться, едва не улетел по скользкому склону с десятиметровой высоты. - Я тебя умоляю! Идём!
        Ева стала покорно спускаться по хвосту ныряющего в землю крокодила. В результате они оказались примерно в том же месте, куда свалился и огненный человек. Один из плоских камней был покрыт жирной копотью, складывающейся в огромные неровные буквы:
        «PACTA SUNT SERVANDA».
        Юстик покосился на них и побледнел.
        - Надо спешить! Нам угрожают! - воскликнул он.
        Передвигаться по нагромождению камней было невероятно сложно. Мелкие камни катились, крупные коварно подставляли скользкие углы. Под камнями шныряли крошечные существа. У них были руки, ноги, головы, а сами они походили на шишки туи или можжевельника казацкого.
        - Лешие? - спросила Ева.
        - Нет. Но из их отряда… Моховички и так далее, - пояснил Юстик.
        Было заметно, что моховичков он боится не так, как элементалей огня, потому что изредка он позволял себе оттолкнуть их рукой или сощёлкнуть ногтем. Моховички при этом сердито пищали и летели кувырком, прыгая как шишки.
        - Не зли их! - сказала Ева.
        - А что они мне сделают? Ты высматриваешь детёныша? - нетерпеливо спрашивал Юстик.
        - Да! - отвечала Ева, хотя единственное, что она сейчас высматривала, это куда поставить ногу, чтобы не застрять между камнями. Даже если она наступит сейчас на голову малыша Хафгуфы, то вряд ли это поймёт.
        - А ощущения у тебя какие-нибудь есть?
        - Ага. Мне холодно!
        Юстик застонал. Больше часа они взбирались на каменный хаос. Ева выбилась из сил и то и дело садилась отдохнуть.
        - Ты его нашла? Ты что-то чувствуешь? - сразу начинал приставать к ней магент Веселин.
        - Да, - сказала Ева. - Чувствую, что могу двинуть. Сделай выводы и сгинь!
        - Но он же где-то здесь! Прислушайся!
        Ева прислушалась и различила нечто похожее на непрерывный шорох.
        - Дождь как будто идёт… Но почему-то капель нет! - сказала она.
        - Это я тоже слышу. Это элементали воды. Им что-то здесь надо… - сердито откликнулся Юстик.
        - Но где они? Я их не вижу!
        - Они не любят светиться. Ты никогда не задумывалась, что слова «капля» и «накапливаться» однокоренные? Когда надо будет - из-под каждого камня поднимутся… То-то огневики здесь так осторожно шастают. У них с элементалями воды отношения так себе…
        - А элементали земли здесь есть?
        - Ну да… Здесь, конечно, остров, и они здесь послабее, но всё же… Земля - это же не только плодородный слой. Это и глина, и камни, и песок, и что угодно. Ищи! Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя Хафгуфа поджарила целый остров?
        - Наплевать. Я устала!
        - А здесь ведь не только люди… тут и белые медведи… крупнейший заповедник… Медведицы сюда специально приходят, чтобы детёнышей родить. Здесь их не трогают… - толкая Еву в плечо, чтобы она поднималась, уговаривал агент Веселин.
        - Ты долго придумывал этот аргумент? Типа, на людей мне наплевать, а на медведей нет?
        - Ну, не знаю. Нас на служебной психологии учили, что типичный эколог - это тот, кто заколбасит человека, спасая сидящую на нём муху…
        - Ты отчасти прав! Мухи уникальные существа! Они могут взлетать с потолка, садиться на трепещущий на ветру лист, а ещё летать в темноте, задом-наперёд и даже вверх ногами! - сказала Ева и покорно поднялась. Колени тряслись. Теперь Ева почти жалела, что с физкультурой у неё всю жизнь был вооружённый нейтралитет: сколько пробежать, чтобы вы мне поставили «четыре» - и можно было тихо сидеть на банкетке и ждать конца урока. Сейчас же ей хотелось забраться под тёплый плед, представлять, какая она несчастная, и скулить. А от неё требовали свершений.
        И Ева опять поползла по камням. Она старалась думать о малыше Хафгуфе, бедном маленьком существе, которое лежит где-то здесь и притворяется камешком, но гораздо больше она жалела сейчас саму себя. Малыш Хафгуфа мог притворяться камешком ещё с полсотни лет. Правда, его сердитая мать приплывёт гораздо раньше. Её близость угадывалась по военным вертолётам, которые по два и по три пролетали над морем и, становясь крошечными как точки, скрывались в сплошной, с чёткими очертаниями облачности. Облачность эта различалась уже невооружённым глазом.
        Ещё через полчаса Ева обессилела окончательно. Руки у неё уже не поднимались, а ноги не соглашались сгибаться. Магент Веселин пыхтел где-то у неё за спиной. Он непрерывно бубнил что-то очень правильное, но Ева его не слушала. Правильные слова, не подкреплённые любовью и примером - это суп, пролитый на работающий вентилятор.
        «Отдохну минуту!» - сказала себе Ева и, закрыв глаза, опустилась на большой, плоский как плита камень, поросший мхом. Пожалуй, на роль подушки он подходил больше других.
        «Вжжж! Мя!» - отчётливо произнёс кто-то.
        Оторвав от камня щеку, Ева увидела котошмеля. Тот завис так близко к глазам, что они не смогли сразу сфокусироваться. Ева отодвинулась чуть дальше. Котошмель полз по камню, на котором отчётливо виднелась рыжая длинная полоса, состоящая из цепочки капель. И капли эти уводили вниз - в расщелину.
        Глава 21
        Малыш Хафгуфа
        То, что узнает один человек, автоматически становится всеобщим достоянием. Например, Альберт Эйнштейн открыл своё Е = mc?. И это знание стало уже моим, соединилось со мною. Если бы Эйнштейн захотел отнять у меня Е = mc?, я бы сказал: «Извини, Альберт, но… сам понимаешь! Я тоже уже это знаю!» И он бы ничего не смог с этим поделать.
        Данное правило работает как в худшую, так и в лучшую сторону. Всякое прорвавшееся в мир знание мгновенно становится всеобщим. Созидательные формы познания конкурируют с разрушительными, и вопрос только в том, на чьей стороне окажется больше результативных игроков.
        ВЕТЕРИНАРНЫЕ ЗАПИСИ ПАВЛА ЗВЕНИДРАГА
        - Он там! Доставай! - потребовал Юстик. - Его надо перетащить к берегу. Это успокоит Хафгуфу!
        Ева замотала головой. Лезть в узкую трещину между камнями - это уж без неё, пожалуйста! А если плите надоест лежать на этих хилых камешках, которые только притворяются, что её поддерживают?!
        - Лезь! - упрямо повторил Веселин. - Он там!
        - А я его вытащу? Сколько он весит?
        - Понятия не имею. Но едва ли больше тонны, если он сюда протиснулся… Полезай!
        - Сам полезай! Ты человек магсударственный, а я просто бедная слабая девушка!
        Магент Веселин грозно засопел и полез в трещину. Сначала исчезла его голова, затем руки и плечи, и последними жалобно затрепыхались ноги. Послышался звук - невероятно протяжный, жалобный, свистящий и тонкий. Каменный хаос затрясся, вздохнул как единое целое. Плоская плита треснула и просела. На многих соседних камнях тоже появились трещины. Ева внезапно осознала, что уже не сидит, а лежит на камнях, смотрит в небо и из носа у неё идёт кровь.
        Юстик, выброшенный из трещины неведомой силой, ворочался несколькими метрами ниже. Потом поднялся во весь рост. Его брови и ресницы опалились, кончик носа был обожжён.
        - Он испугался меня и опять её позвал… - Голос у него дрожал, распадаясь на множество стеклышек.
        - Кого позвал?
        - Хафгуфу. Придётся лезть тебе!
        - Ни за что!
        - Надо. Он ранен, ему плохо. Потому он и злится.
        Ева легла и стала протискиваться в щель. После того что маленькая Хафгуфа только что сделала с бедным практикантом, лезть к ней в нору совершенно не хотелось. Просевшая плита сделала проход совсем узким. Ева ползла, а перед ней бежал котошмель. От близости огромного количества рыжья мозги у котика совершенно заклинило. Он то падал и начинал кататься, то перебирал лапами, как ласкающийся кот, а потом и вовсе замурлыкал с уклоном в шмелиное жужжание.
        В пещере было темно. Пробивающийся снаружи свет заслоняла сама же Ева. Хорошо ещё, что жужжащий котик разливал кое-какое сияние и от этого зажигались капли рыжья на стенах. А вот самого малыша Хафгуфу Ева пока не видела. Пещеру преграждала каменная плита. На плите были разбрызганы капли рыжья. Если это действительно был малыш Хафгуфа, то чтобы его вытащить, требовался маленький трактор.
        Опьяневший котошмель прыгнул на плиту, подполз к каплям рыжья, втянул самую крупную и, неуклюже плюхнувшись на землю, забарахтался лапками в воздухе. Попытался привстать - и опять завалился. Ева вспомнила, как их кошка как-то нанюхалась валерьянки и падала с кресла. Мама возвращала её в кресло, а кошка опять с него падала и жалобно мяукала, не понимая, что такое стало с мебелью в доме, что на кресле и единственной кошке поместиться нельзя.
        «Ну всё… один готов…» - подумала Ева.
        Она приблизилась к плите, коснулась её рукой и стала гладить, как Бермята когда-то наглаживал кислого Нахабу. Плита была холодная и на нежность никак не отзывалась. Пятен рыжья Ева старалась не касаться - под ними могла оказаться рана, а от боли Хафгуфа пришла бы в ярость.
        - Хорошая… умная… несчастная… ранили тебя паразиты какие-то! - жалобно повторяла Ева, но сильно на эту тему не распространялась. Слов маленькая Хафгуфа, скорее всего, не понимает, но эмоцию может уловить. Животные не различают сослагательного наклонения. Для них мысль равна действию. Они не рассуждают «если бы укусил» и «если бы убежал», а сразу либо кусают, либо убегают.
        И тут рядом вдруг вспыхнули глаза. Причём вспыхнули не на плите, которую Ева упорно гладила, а на одном из валунов, на котором держалась вся конструкция. Глаза были круглые. Под глазами - большие складки. Две круглые дырочки, почти слившиеся в одну - ноздри. Усы вислые, как у писателя Киплинга, но не из волос, а из чего-то похожего на лишайник.
        Общее выражение морды - глупое и невероятно самодовольное, как у какого-нибудь дядечки, в пункте проката выдающего лыжи, - но это с человеческой точки зрения, из-за странной карикатурной схожести лиц. На толстой, переходящей в грудь шее сочилась рыжьём длинная рана. Когда зверь шевелился, борозда ярко вспыхивала, и смотреть на неё было так же невозможно, как на элементалей огня в плазменном состоянии. Когда Хафгуфа переставала шевелиться - рана закрывалась.
        Ева не отрываясь смотрела в её круглые глаза. Она совсем не боялась сейчас, хотя малыш Хафгуфа легко мог атаковать её, как он напал на бедного Юстика.
        - Ну чего ты мне глазки строишь? Думаешь, я сама не умею? - неожиданно для себя сердито спросила Ева.
        Круглые глаза удивлённо моргнули. В зелёных усах что-то дрогнуло, и малыш сделал длинный грустный выдох - такой длинный и такой грустный, что у Евы заложило уши. Одновременно с этим она безошибочно уловила, что в их отношениях что-то переменилось. Малыш Хафгуфа не нападёт. И для самой Евы что-то изменилось. Теперь она видела не солдафонскую моржовую морду с вислыми усами, а бедного, маленького, напуганного детёныша, которого кто-то полоснул чем-то длинным и страшным.
        Она бесстрашно протянула руку и коснулась круглых, близко расположенных ноздрей. Из ноздрей тянуло теплом и влагой.
        - Вылезай! Здесь не очень-то весело сидеть, - сказала Ева.
        Плита неуверенно шевельнулась.
        - Пошли-пошли! - повторила Ева. - Мне тебя не дотащить!
        Плита, оживая, пришла в движение. Сверху побежали струйки песка. Развернуться Ева не могла, и ей приходилось отползать спиной.
        - Погоди! Котошмеля раздавим! - вспомнила она и растолкала котошмеля пальцем. Тот сонно попытался вцепиться ей в палец. Потом увидел рядом другое существо и очень-очень много рыжья. Его зашкалило. Он попытался взлететь, но врезался Хафгуфе между глаз, жалобно зажужжал и рухнул. Хафгуфа, скорее всего, вообще не поняла, что это была за назойливая муха.
        Ева подняла котошмеля и сунула его себе в рукав. За Евой ползла Хафгуфа. Она походила на моржа, но вертикально расположенный хвост больше напоминал китовый.
        - Помоги! Куда ты там делся?! - крикнула она Юстику, почувствовав, что её ноги высунулись из трещины.
        Чья-то рука подхватила Еву за щиколотку и энергично, как редиску, выдернула из пещерки. Первым, что она увидела, было бледное лицо магента Веселина. Перед практикантом, грозно постукивая себя по ладони тростью с головой грифона, стоял Невер Нахаба, а немного поодаль, водрузив куриную ногу на возвышающийся камень, расположилась официантка из трактира «Тихая пристань» - болотница Клава, облачённая в носки для хождения по трясинам. На приподнятом колене болотницы помещалось нечто среднее между дробовиком и пулемётом.
        - Четыре в одном… - представил Нахаба. - Аннигилятор, лазерный скальпель, замораживатель. Ну и водоглот, само собой. Прошёл испытания, но в серийный выпуск не пошёл, так как его не сочли гуманным оружием.
        Болотница ухмыльнулась.
        - Да уж! Гуманизмом и не пахнет! - заверила она.
        Бывший вампир присел на корточки и заглянул в трещину, откуда как раз высунулась усатая морда любопытного дитёныша Хафгуфы.
        - Это он и есть? Отлично! Без вас мы бы его не нашли! Забирай его, Клава!
        Болотница приблизилась, ловко прыгая по камням, чуть присела, одной рукой сгребла малыша Хафгуфу и закинула его себе на плечо. И это при том, что весил малыш как хорошая плита, а в другой руке у неё было оружие. К удивлению Евы, Хафгуфа лежал на плече у болотницы вполне себе мирно.
        - Видели? Малыши доверяют сказочникам, - цокнув языком, похвалил Нахаба. - А сила у сказочников какая колоссальная! А как выслеживают! Как бесшумно перемещаются по камням! Жаль, нам нельзя из них сотрудников набирать! Получился бы непобедимый отряд!
        Рука магента Веселина метнулась к искромету. Однако всё, что он успел, - это вскинуть его. Нахаба стремительно и легко взмахнул тростью. Удар пришёлся по дулу оружия. Искромет полыхнул и растёкся. Юстик вскрикнул, дуя на обожжённую руку, по которой стекали липкие горячие капли.
        - Скажи спасибо, что не по локтю! - строго произнёс Нахаба.
        Юстик шипел и нянчил обожжённую руку. Еве казалось, что он вот-вот разрыдается.
        - Почему вы ему помогаете? Зачем? - крикнула Ева болотнице. Она помнила болотницу по «Тихой пристани», где та отнеслась к ней очень неплохо.
        Одарив Еву улыбкой, приветливость которой снижалась наличием в руке оружия, болотница одним прыжком скакнула к Нахабе и потёрлась щекой о его плечо.
        - Неверчик меня любит! - сообщила она с гордостью. - Мы скоро поженимся!
        Нахаба кивнул - с точки зрения Евы, несколько кисловато для счастливого жениха.
        - Э-э… - растерянно протянула Ева.
        - Ты хочешь сказать: Неверчик не может меня любить, потому что я болотница и у меня ноги куриные?! - вспыхнула Клава, и стволы заплясали у Евы перед носом. При этом три крайних ствола бешено крутились, и лишь центральный сохранил неподвижность.
        - Умоляю, Клава, не заводись! Мы же договаривались: ты просто помогаешь и ни во что не вмешиваешься! - морщась, сказал Нахаба.
        Клава неохотно опустила оружие.
        - Так это вы! Вы! - крикнула Ева.
        - Я - это, конечно, я… Но нам пора!.. Когда за вами прилетит Настасья, передайте ей привет и скажите, что не стоило считать меня идиотом… Я справился со всем сам!
        - «Иди от…» Странное слово… Глагол и предлог. А от чего и куда идти, можно только догадываться, - мягко произнёс кто-то за спиной у Нахабы.
        Головняк по рыжью стремительно обернулся. За ровным как стол камнем, положив на него руки, стоял Филат. Ежиные брови его задиристо топорщились.
        - Доброе вутро, дамы и джентльмены! Бобра вам и позитивчика! Чем занимаемся? Со зверушками балуемся? А мне можно?
        - И ты здесь?! А ну стой! Ты задержан! - бросаясь к нему, взревел Нахаба.
        - Да я и так вроде стою. Интересно, получится у меня пошевелить ушами, когда меня запакуют? Нет? Может, пальцами на ногах?.. - издевательски поинтересовался стожар. - О, получается!
        - Не подчиняешься? Что ж - сам виноват! - Головняк по рыжью взмахнул тростью.
        Филат ловко уклонился, и удар пришёлся по плите. Та распалась на несколько частей. От места раскола к краям камня пробежала алая волна. Нахаба опять замахнулся тростью. На сей раз Филат и отпрыгивать не стал, а позволив трости пролететь мимо цели, легко выдернул её у Нахабы из рук.
        Тот изумлённо уставился на свои пустые ладони.
        - Как ты сумел уцелеть?! - прохрипел он.
        Стожар потрогал клюв грифа и подул на пальцы:
        - Уф… горячий! Вас не удивило, что я стоял у камня, да ещё за него держался? Всегда обращайте внимание на мелочи! Вот эти белые прожилки - асбест, а он обнуляет магию… - Пробуя тросточку, стожар прокрутил её в руке и перебросил Нахабе. - Не дерзну прикарманить! Огрызков нет на обмен… Не бойтесь, она по-прежнему артефакт. Но в ближайшую неделю её придётся использовать строго по назначению.
        - КЛАВА! Арестуй его! Чего ты ждёшь?! - взвизгнул Нахаба.
        Болотница, помедлив, перевела свои стволы на стожара.
        - Ручки-то задери! - сказала она неохотно.
        - Клава! - укоризненно произнёс стожар. - Вот уж от кого не ждал! Мы же с тобой друзья! Или уже нет?
        Болотница шмыгнула носом:
        - Я не хочу стрелять. Просто уйди и не мешай нам!
        - Как «уйди»?! Взять его! - рявкнул Невер Невзорович.
        Стожар пропустил его вопль мимо ушей, будто это было жужжание мухи. Он обращался лишь к Клаве:
        - Почему ты ему помогаешь? Он тебя не любит!
        Верхний из трёх тонких стволов выбросил луч.
        - Не зли меня! В следующий раз могу и в цель! Лазерный скальпель - страшная вещь! - предупредила болотница.
        - Просто скажи: зачем? - повторил Филат.
        - Он меня любит! - сказала Клава. - Он на мне женится! Правда, Неверчик?
        Нахаба закивал:
        - Разумеется!.. Клава, не слушай! Стреляй в него!
        - В меня как-то стреляли. Оттаивать ужасно больно, - засомневалась болотница.
        - Жалко у пчёлки! Дай мне оружие! Я сам его запакую! - Нахаба кинулся к Клаве и попытался выхватить ствол у неё из рук. Но разжать болотнице пальцы, пока она сама этого не захочет - задача не из простых.
        - Погоди, Клава! - крикнул стожар, тоже оказываясь рядом. - Знаешь, почему он так хочет, чтобы я замолчал? Он тебя использовал. Ты болотница. Ты умеешь бесшумно перемещаться, пройдёшь через любую трясину - а какая у тебя сила! Ни одному пустотелому вампиру, состоящему из желудка на ножках, с тобой не сравниться… Укус у них - да, не спорю… Но в остальном это просто мешки с кровью, хоть он и наливается теперь томатным соком и вином. Ну а главное - ты сказочница. Ему нужен был шпион среди сказочников, потому что сказочники никогда не открывают своих тайн чужим!
        Болотница моргнула. Её пухлые губы собрались в куриную гузку и стали вдруг недовольными и злыми.
        - Плевать. Я знаю, что он вампир! Пусть так. Может, и остальное всё правда! Но он всё равно на мне женится! - сказала она упрямо.
        - Он не сможет, - сказал Филат.
        - Как это не сможет? Почему?!
        - Он уже женат, - сказал стожар и стремительно присел.
        Оказалось, что присел он вовремя. Над его головой пронеслись сразу три луча. Теперь болотница явно стреляла на поражение. Перекатившись за камень, стожар подождал, пока Клава превратит его в ледяную глыбу и тогда только перескочил за следующий.
        - Неправда! - сказала болотница. - Он не женат!
        - У него в бумажнике фотография. Я почувствовал это, когда коснулся его, передавая трость… У него жена и двое вампирят…
        Болотница зарычала. Дымящийся ствол перестал выцеливать камни, за которыми мелькал стожар, и медленно повернулся к магенту Веселину.
        - Может, ты мне всё наврал?! Говори теперь ты! - потребовала она.
        - Чего говорить? - дрожа, спросил Юстик.
        - Женат Неверчик или нет?
        - Не знаю. Я у него на свадьбе не был! - пугливо сказал Веселин, вблизи созерцая дымящиеся стволы. - Хотя ему бульончик с курочкой на работу кто-то передаёт… И фотографию я видел, но не в бумажнике, а у него в кабинете… Женщина такая улыбающаяся! Ножки такие точёные! Но может, она и не жена вовсе…
        - А дети? Не вздумай мне врать!
        - Детки - да, есть… На Невера Невзоровича похожи! Кругленькие такие, как помидорчики!
        - Бульончик, значит, с курочкой, с птицей небесной, да нелетающей?! Ножки такие точёные?! Не лапки, значит, куриные?! Ты слышал, что они говорят, Неверчик?! Заложили, стало быть, начальничка слуги верные?! - звеня от гнева спросила Клава, незаметно для себя переходя на былинный сказ.
        Нахаба занервничал, облизывая губы:
        - Послушай, Клава, нельзя же всему верить! Давай поговорим позже… Здесь где-то рядом Пламмель! Дай мне пушку!
        Нахаба протянул руку к многостволу - и тут же её отдёрнул, хотя Клава и на сантиметр не сдвинулась, чтобы ему помешать. Но что-то в ней изменилось, и он это прекрасно уловил.
        - Неверчик, посмотри на меня, ласковый мой! Взгляни на меня, на невесту твою верную, в распоследний раз! Уж ты мою душу разбил-истерзал! - пропела она.
        Под ногой болотницы сухо треснул камень. Ева никогда не задумывалась, что пальцы на куриной ноге можно ещё и сжать. Оказалось, можно, да ещё как!
        - Клавдия, не начинай! - сипло попросил Нахаба.
        - Была, значит, «Клава», а теперь «Клавдия»?! Ах ты вампир пустотелый! - горько сказала болотница.
        Многоствол твёрдо уставился в грудь Невера. Ствол был тяжёлый, длинный, и держала Клава его в вытянутой руке, но, что удивительно, ствол и не думал дрожать.
        - Клава! У тебя малыш Хафгуфы на руках! - бледнея, охнул Нахаба.
        - Правда? Значит, я была тебе нужна, чтобы тяжести таскать? На вон, сам потаскай! На помидорчиках своих не натренировался?
        Разгневанная болотница сорвала с плеча малыша и взвалила его на руки Неверу. Вампиры сильнее человека, но не настолько, чтобы удержать детёныша такого веса. Руки Невера разжались, и он уронил Хафгуфу себе на ноги. Малыш, которому Нахаба не понравился с самого начала, издал свой знаменитый стеклянный крик - тонкий, протяжный и свистящий. У Юстика носом пошла кровь. Ева рухнула на землю. Один только стожар вовремя сообразил, что сейчас будет, и заблаговременно присел, заткнув пальцами уши и распахнув рот.
        Но больше всех досталось Нахабе. Он заверещал, откатился и, обезумев от ужаса, запрыгал по камням. За ним, стреляя над его головой, гналась разъярённая болотница. Одни валуны плавились, другие разлетались, третьи просто с хлопком взрывались и исчезали.
        Стожар проводил парочку умилённым взглядом.
        - Самая красивая комбинация в моей жизни! Я истратил ноль капов… - сказал он.
        Глава 22
        «Евочка не в духе»
        - Есть смертельное заклинание «карабумб». Если произнесёшь: «Карабумб», все погибают. Если подумаешь: «Карабумб!» - опять же все погибают. При этом с карабумбом надо бороться - но как с ним бороться, когда даже нельзя объяснить, с чем борешься, чтобы все не померли?
        - А почему мы все живы?
        - Я слегка изменила слово. Не хочу рисковать. Вербальная магия восьмого уровня - жуткая вещь.
        НАСТАСЬЯ ДОМОРАД
        Малыш Хафгуфа лежал на камнях и издавал жалобные звуки. Предыдущий крик отнял у него слишком много сил. Ева подошла и стала гладить его по спине. От падения рана малыша открылась, и выступили крупные капли рыжья. Их было так много, что у Евы на миг закружилась голова. Избыток магии, для которой у тебя нет применения, вещь опасная.
        Магент Веселин опасливо приблизился, вытирая кровь из носа:
        - Надо отсюда уходить! Невер Невзорович может вернуться… Вызовет Пламмеля или Клаве что-нибудь наобещает!
        - Кто бы мог подумать! Такой заслуженный человек! - насмешливо передразнил его стожар. - А кстати, с женой ты мне неплохо подыграл!
        Практикант кисло оглянулся на него, но спорить не стал. Втроём они попытались поднять малыша, но сил не хватило. Ева споткнулась, и все они упали на Хафгуфу. Причём магент Веселин повалился прямо на подтёки рыжья, что сказалось на его мыслительных способностях. Он обнял малыша и заплакал.
        Когда Ева поднималась, рукав её пуховика засучился.
        - Что я вижу?! - воскликнул стожар. - Боевой браслетик?
        - Ну да!
        - Что же ты молчала?! Если ты разозлишься, то сможешь тащить Хафгуфу пока магия не иссякнет. А рыжья у нас сейчас навалом. Ну-ка взгляни, что там сейчас?
        Ева посмотрела. Сияла пластина, где было выгравировано «Евочка не в духе!».
        - Этого маловато! - сказал стожар. - Разозлись, но не очень сильно. До «Ну все! Я предупреждала!» доходить не надо. Достаточно будет «Евочка гневаться изволят!».
        - Я по заказу не могу.
        - Это как за дело взяться… Ну-ка, устроим небольшую встряску воспоминаний!.. Вспомни, как ты ожидала увидеть козочку. Открываешь такая дверь - а там…
        Пластинка «Евочка гневаться изволят!» мигнула, но сразу погасла, и зажглась предыдущая.
        - А ты не злопамятна! - оценил Филат. - Всё-таки грустно, что мы так мало друг друга знаем - даже и обидеть нечем! Обещаю узнать тебя лучше и на правах спутника жизни совершенствоваться в этом направлении!.. Кстати, у тебя комната всегда как сарай?
        - Чего?!
        - Помнишь, я за тобой следил? Те картины маслом, что на стенах, ты, наверное, рисовала, когда совсем маленькая была?
        Ева вспыхнула. Браслет устойчиво перескочил в «Ну все! Я предупреждала!».
        - А вот это уже перебор! Нам так много не надо!.. Да я пошутил про картины… Они отличные… для твоего возраста! - торопливо поправился стожар. Ева терпеть не могла, когда ей намекали, что она мелочь. Надпись опять перепрыгнула, и на этот раз устойчиво зажглось «Евочка гневаться изволят!».
        - В самый раз! - одобрил стожар. - Теперь бери Хафгуфу - и пошли!
        Ева наклонилась и, с усилием оторвав малыша, взвалила его на плечо. Было тяжеловато, но терпимо.
        - Отлично! Теперь иди за мной! Я проведу тебя как по проспекту! - пообещал Филат, но, конечно, по хорошей стожарской традиции надул.
        Хоть он и обещал провести Еву как по проспекту, на деле его проспект оказался завален впечатляющих размеров валунами. Первым по валунам прыгал ловкий стожар. За ним не так ловко, но вполне сносно перескакивал в своём пледе магзель Веселин. И последней, кренясь под тяжестью малыша Хафгуфы, тащилась Ева. Прыгать с камня на камень она не решалась - было скользко, да и груз давил.
        - Ничего себе проспект! - пыхтела Ева.
        - Ну что ж поделаешь? Проспект на реконструкции! Зато как красиво здесь будет после ремонта! - ехидничал стожар.
        Малыш Хафгуфа постепенно успокаивался. Мать он больше не звал и несколько раз ткнулся Еве в нос и губы своими зелёными усами, запечатлев братский поцелуй. Пахло от него тиной и рыбой.
        - Ну почему рыбой!.. Он же не ест рыбу… - простонала Ева.
        - Рыба тоже не пьёт рыбий жир. А носки не носят носков, но все как-то справляются с поставленной задачей… - резонно заметил стожар.
        - И что мне делать?
        - Представляй, что он одаривает тебя какой-нибудь интересной формой рыжей магии. Что-то вроде энергии благодарности. Кстати, так оно, скорее всего, и есть.
        Валуны наконец сменились хаотичной каменной крошкой, между которой все было серым и зелёным.
        - О! Опять началось царство мха и лишайников! - сказал стожар.
        - Лишайников на самом деле не существует. Это симбиоз гриба и водорослей, - рассеянно откликнулась Ева, вытирая вспотевший лоб о бок малыша Хафгуфы.
        Филат посмотрел на неё с уважением.
        - А ты многосторонняя! - сказал он.
        - Угу. Я ужасно многосторонняя. Как двусторонний скотч, - согласилась Ева.
        Вокруг прыгали моховички. Показывались из-за камней, пищали и, пробежав немного, исчезали.
        - А моховички на самом деле существуют? Это не симбиоз леших с пружинками? - попытался пошутить магент Веселин и вдруг закашлялся. Один из моховичков, высоко подпрыгнув, оказался у него во рту. Выбрался оттуда, разжав ему зубы, дал Юстику в нос и ловко скатился на мох.
        - Моховички существуют. Но ты, магзель, им почему-то не нравишься, - сказал стожар.
        Не только моховички сопровождали малыша Хафгуфу. По небу вслед им брели облачные люди. Они делали большие шаги, легко обгоняли, наклонялись, разглядывая, что происходит на земле.
        - Плохие новости! Мы на месте! - сказал стожар, когда они дошли до большого, одиноко лежащего камня, который был виден ещё издали как флаг или маяк.
        Филат обошёл камень, лёг на живот и, просунув под валун руку, стал что-то искать. Рылся он долго и безуспешно. Нахмурившись и пробормотав: «А это что ещё за фокусы?!» - переполз, лёг на мох уже в другом месте и опять засунул руку под валун. На этот раз поиски завершились успехом. Филат извлёк нечто похожее на большой гриб-дождевик. Гриб вырос явно не здесь, потому что был завёрнут в пакет.
        - А почему плохие новости, что мы пришли? - поинтересовалась Ева. Для неё это была отличная новость: она наконец могла сгрузить с себя малыша Хафгуфу. Ужасно болели колени. Хоть браслет и давал ей силы, но крепости суставам он явно не прибавлял.
        Филат вздохнул:
        - Скоро поймёшь! - Достав перочинный нож, он кольнул круглый гриб в шляпку и с силой подбросил его повыше. Послышался оглушительный хлопок. В небе раскрылся зонтик пыльно-жёлтого салюта.
        Ева ждала, пока он погаснет, но он не погасал, а медленно истаивал.
        - Что это было? Почему он взорвался?
        - Споры. Так гриб размножается. Но здесь он не вырастет. Слишком холодно, - голос Филата звучал невесело.
        - А зачем ты его подбросил?
        - Чтоб госмаги не засекли. Для оповещающей магии это всего лишь взрыв гриба!
        Стожар прохаживался вокруг камня и, поглядывая в небо, чего-то ждал. На Веселина он не смотрел, вообще игнорировал, а вот на Еву порой искоса поглядывал. Немного погодя в небе появилась точка. Быстро увеличиваясь, она приближалась.
        - Настасья возвращается! - радостно воскликнула Ева.
        Юстик взглянул и занервничал:
        - Не Настасья… Это… это…
        - Да, скрывать не буду, магшина другая! - признал Филат. Он остановился рядом с Евой и, глядя ей не в глаза, а на лоб, произнёс: - Прости, что так вышло… Что думает обо мне этот вот… - презрительное движение подбородка в сторону Юстика, - мне безразлично! Но с тобой сложнее… Помнишь, в подвале оранжереи я говорил, что нам с Фазанолем надо кое-что решить раз и навсегда? Если же нет - он пожалеет!
        - Да, - тихо ответила Ева.
        - И вот мы с ним решили… Договорились за какую-то минуту… С ним это быстро. Фазаноль всегда переходит сразу к сути. Там в подвале он не убегал потому, что ждал меня…
        Летающая магшина повисла над их головами. Первым из «хаммера» жирной кляксой вывалился Грун. Расплющился, но сразу собрался воедино, вернув себе антропоморфную форму. Оружия у Груна Ева не заметила, но это было ничуть не лучше. Когда противник так близко, оружие человеку-протоплазме только мешает.
        За Груном ловко соскочил Пламмель. Огненные бакенбарды раздувал ветер. Белаву они оставили за рулём. Рыжеволосый подошёл к Хафгуфе и наклонился. Самого малыша он касаться не пытался, но коснулся натёкшей лужицы рыжья, втянул её пальцем и усмехнулся:
        - Не заросла рана-то!
        Малыш Хафгуфа вскинул голову и, распушив усы, издал угрожающий звук. Пламмель попятился, побледнев и на миг погаснув, но сразу же его огненные бакенбарды опять разгорелись.
        - А знаешь… ты меня почти напугал… в нашу прошлую встречу твой крик сработал… нас вырубило на добрый час… Когда же мы очнулись, нам было так скверно, что долго было не до тебя… Голова стеклянная. Будто её разбили, а потом собрали по кусочкам… Да и ты к тому времени уполз и затаился! Но сегодня мы подготовились… - Пламмель коснулся своих ушей, заткнутых зелёной губкой. - Слышно всё прекрасно, но твой крик на нас больше не действует… Отлично, стожар! Мы с Фазанолем в тебе не ошиблись! - Пламмель протянул руку и небрежно потрепал Филата по плечу. - Грузи хафгуфёнка, Грун!
        Человек-протоплазма тяжело шагнул к малышу. Уж ему-то явно не требовалось браслета, чтобы его поднять. Ева и Юстик стояли оцепенев. Но между Груном и хафгуфёнком вдруг вырос стожар. Грун, не имевший приказа убивать стожара, остановился, переминаясь с ноги на ногу.
        - Минуту! Мы ещё не закончили, якорный бабай! Фазаноль не выполнил своего обещания! - закипел Филат.
        Пламмель сдвинул брови. Они, как и бакенбарды, были у него толстые, а на кончиках горели, что давало размытость рыжего оттенка.
        - Что ещё за обещание? - спросил он.
        - Он обещал, что я увижу свою мать, если достану дитёныша Хафгуфы… Пусть выполнит обещание и забирает животное.
        - Они же вытянут из него рыжьё! И его мать тогда разрушит мир! - крикнула Ева.
        - Авось не разрушит… Мир - он, собака такая, довольно прочный! И мне как-то плевать… - глухо сказал стожар. - Неприятности у мамы начались, когда я не заметил той паутинки… Но и Фазанолю я не отдам Хафгуфу, пока он не выполнит своё обещание.
        Пламмель кивнул. Складка у него на лбу разгладилась.
        - Погоди! Я, кажется, что-то припоминаю… Фазаноль действительно передал для тебя одну вещичку. Честно говоря, я надеялся её прикарманить, но если ты так хочешь… - Вздохнув, обладатель огненных бакенбардов медленно сунул руку в нагрудный карман, порылся там - и вдруг из кармана сверкнула длинная голубоватая молния и ужалила стожара в грудь. Филат повалился лицом вниз.
        Пламмель неторопливо вытащил из кармана маленький искромёт.
        - Хорошая вещичка… Магии много забирает, зато второго выстрела не надо… Передаю слова Фазаноля: «Я обещал мальчишке, что он увидит мать. Если он будет настаивать - помоги ему её увидеть!»
        Пламмель махнул рукой Груну, и тот, обойдя лежащего Филата, рывком поднял с земли дитёныша Хафгуфы. Летающая магшина снизилась. Грун грубо, как мешок, забросил малыша в «хаммер» и забрался в него сам. Перед тем как запрыгнуть в магшину, человек с огненными бакенбардами небрежно махнул рукой застывшему неподвижно Юстику и коротко кивнул Еве:
        - Тебе привет от Фазаноля! Он велел передать, что у тебя редкий, очень редкий дар! Береги его! Он нам пригодится!
        Глава 23
        Хафгуфа
        Во всём надо видеть плюсы. Например, одноногому пирату гораздо проще найти себе чистый носок.
        ИЗ БЛОКНОТА НАСТАСЬИ ДОМОРАД
        Ева с ужасом смотрела на лежащего стожара. Подойти к нему она трусила. И магент Веселин тоже, потому что как только Ева пыталась сдвинуться с места, он вцеплялся ей в руку и пятился.
        - Пойдём отсюда! Пойдём! Не смотри! - шептал он.
        И тут стожар вдруг шевельнулся и тихо застонал. Ева метнулась к нему. Филат с трудом повернул голову. Бледный. Губы синие.
        - Всё в порядке? У кошек и стожаров семь жизней… - с усилием выговорил он.
        - Но как…
        - Видишь у меня на вороте… серебряную нить? Магическое заземление… Она пропущена под одеждой, идёт вдоль ноги и через подошву касается земли. По этой нити атакующая магия ушла в землю… Хорошо, что он не выстрелил второй раз… Нить, кажется, прогорела…
        Ева попыталась приподнять его:
        - Вставай! Замёрзнешь!
        Он усмехнулся:
        - Как-то быстро ты меня простила. Я тебя в очередной раз предал, а ты ничего… Хоть подуйся ради приличия… Все эти ваши «да никогда! да не упрашивай!»…
        - Я тебя не простила. Просто мне тебя жалко! - сказала Ева. Она чувствовала, что говорить про жалость не надо, но не удержалась.
        По лицу стожара прошла судорога.
        - Козявочек своих жалейте с Веселиным… Не трогай меня… Уйди! Мне нужно отлежаться… - глухо попросил стожар и отвернулся.
        Вокруг него прыгали моховички. Стожара они не боялись. Некоторые забирались ему на спину и попискивали. Неожиданно они бросились в разные стороны. Рядом выросли чьи-то аккуратные, но несколько пострадавшие от камней ботинки - магент Веселин все же решил приблизиться и предпринять что-нибудь служебное.
        - Ты арестован за соучастие и пособничество Фазанолю! Пальцами, волосами и ушами не шевелить! Глазами молний не метать! - забубнил он.
        - Сгинь, кран ржавый! Не капай мне в уши! Ева, уведи этого осла, пока магическая полиция не осиротела! - попросил стожар и лбом уткнулся в мох. Он лежал, и спина его вздрагивала. Чувствовалось, что ему очень-очень скверно. - Но как хорош Фазаноль! - сказал он в землю. - Опять обманул! Но ведь сдержал же обещание! Если б не моя ниточка - отправил бы меня в Теневые миры на встречу с мамой… Что стоите? Убирайтесь! Не хочу ни с кем говорить!
        Ева села рядом. И Юстик тоже присел и обхватил руками колени. Он явно боролся сейчас со своей правильностью. Сидит на холодной нестерильной земле, пачкает брюки - да ещё и никого не арестовывает.
        - И куда нам теперь идти? - беспомощно спросила Ева.
        - На все четыре стороны. Только предварительно убедитесь, что в той стороне нет меня… - сказал стожар.
        - Через несколько часов приплывёт большая Хафгуфа и не найдёт здесь малыша. Остров Врангеля вначале покроется льдом, а потом превратится в раскалённую лаву! - назидательно сказал магент Веселин. - Или возможна обратная последовательность: вначале лава, а потом лёд.
        Стожар перевернулся на спину, опёрся руками и сел.
        - Вот что… - сказал он. - Золотое правило стожара: надо бить по воде лапками, пока уцелела хотя бы одна лапка… Ева, отправляйся к Хафгуфе! Попытайся её успокоить и не давай ей подплывать к острову… Я тут подслушал пару разговоров в Звёздном. Если она пересечёт определённую черту, заурядцы обстреляют её противокорабельными ракетами… Это ужасная вещь, созданная для атаки крейсеров и авианосцев. У них всё готово. Видела, сколько там военных…
        - Они же даже не знают, что это такое!
        - Чтобы попасть ракетой, не надо знать, что такое Хафгуфа. Да госмаги ваши не лучше… От них чего угодно можно ожидать!
        - Но-но! - сказал Юстик строго. - Без намёков, пожалуйста!
        Филат попытался встать, но покачнулся и сел, зашарив по земле руками в поисках опоры:
        - Я пока не в форме. Придётся вам без меня!..
        - Я не сумею успокоить Хафгуфу! - сказала Ева. - Я даже не знаю как! Что, тоже представить и перелить свою мысль?
        - Попытайся. Хафгуфа, конечно, не котошмель, но рискнуть надо…
        Стожар опять лёг, но уже не на живот, а на спину, и стал смотреть в небо, по которому неспешно пробегала огромная горбатая борзая собака. Вдруг она остановилась, опустила голову и посмотрела вниз. Собака была так огромна, что было непонятно, глядит ли она на стожара, на Еву или на весь остров. Скорее всего, на всё сразу. Борзая вильнула хвостом, стала ещё горбатее и, слившись в единое сизое облако, распалась на лодку с парусом и дельфина.
        - Немного полежу, а потом попытаюсь чуть притормозить заурядцев… Я не слишком понимаю в ракетах, но зато могу устроить так, что на каком-нибудь генерале вовремя запылают штаны. Охлаждающий эффект бывает колоссальный, а заклинание стоит всего три-четыре капа… При этом-то рыжьё можно себе позволить! - Филат протянул руку к оставленной маленькой Хафгуфой оранжевой лужице, но касаться её почему-то не стал и отдёрнул ладонь.
        Должно быть, вспомнил малыша, которого отдал Пламмелю.
        - Валите отсюда… Мне плевать! Такая уж наша стожарская сказочка! - сказал он Еве и Веселину.
        ?
        Полчаса спустя Ева с Юстиком прятались за старой цистерной. На ровном участке берега вокруг громоздких машин суетились военные. Отсюда они казались мелкими, как игрушечные солдатики. Магент Веселин всмотрелся, сложив пальцы биноклем и применив увеличивающую магию:
        - Надо же! Стожар-то прав! Два зенитно-ракетных комплекса в полной комплектации, не считая оружия на кораблях… Вон та художественно оформленная коробка - командный пункт… он же пункт боевого управления… Дальше пусковая установка… радары…
        - Этим можно убить Хафгуфу? - спросила Ева.
        Юстик ответил не сразу. Потом сказал:
        - Всё живое не такое уж крепкое.
        Недалеко от цистерны на оцепленной солдатами площадке стояли два вертолёта. Один военный, а другой похожий на стрекозу - с выпуклой остеклённой кабиной.
        - Вертолёт - это то, что нам нужно! - воскликнул Юстик.
        - Думаешь, тебе просто так его дадут? - усомнилась Ева.
        - Ну зачем же просто так и зачем же мне? - усмехнулся Юстик.
        - А кому?
        - Есть отличное заклинание маскировочной магии. К сожалению, я плохо его помню!.. Мне тот спецкурс поставили автоматом. Преподавательница сказала, что я похож на её сыночка. А это всего-навсего был оборотнический чих.
        - Какой-какой чих?
        Магент Веселин смутился:
        - Гардеробщица маглицейской академии - из бывших оборотней. За пару магров чихнёт на тебя - и целый день всем преподам будет казаться, что ты какой-нибудь их родственник… Главное - чтобы правильный родственник. Зятю, например, мало кто на экзамене больше тройки поставит…
        - А оборотни умеют так чихать?
        - Ну сама подумай! С какой, простите, радости Красной Шапочке полчаса казалось, что волк - её бабушка? Тут либо у Шапочки зрение было минус девять, либо волк действительно кое-что умел! - Магент Веселин достал зубочистку и старательно принялся чертить на земле руны. Начертил одну, вторую, третью. На взгляд Евы, все они были совершенно одинаковыми, но Юстик оставался недоволен. - Вроде бы всё правильно, но с этой вот ножкой как-то не клеится! Тут нужен типичный такой косоватый перпендикуляр с параллельными свойствами! - пожаловался он, с горечью втыкая зубочистку в землю.
        Ева неосторожно высунулась из-за цистерны. Офицер, командующий солдатами оцепления, что-то заметил и махнул рукой, направив нескольких солдат проверить, кто там скрывается. Застоявшиеся солдаты, переходя на бег, устремились к цистерне.
        - Ну всё. Сейчас тебе будет косоватый перпендикуляр! - мрачно сказала Ева и стала старательно придавать лицу выражение: «Дяденьки! Мы тут вообще-то к расписанию шли! Опять не знаем, какой у нас урок и в каком кабинете!»
        Юстик выдернул зубочистку и наудачу дочертил последней руне новый хвостик. Хвостик получился гибким и подвижным. Он то гас, то отрывался от руны, то повисал в пространстве, делая что-то непонятное: невольно верилось, что параллельные перпендикуляры всё же существуют. Руна, прежде тусклая, постепенно наполнялась рыжим огнём. Солдаты обежали цистерну сразу с обеих сторон, замкнув их в кольцо. Ева приготовилась включать нытьё, но солдаты внезапно отпрянули и вытянулись.
        Не прошло и минуты, а Юстик и Ева уже шли к вертолёту. Впереди же с виноватым видом бежал лейтенант и, оглядываясь, повторял:
        - Простите, товарищ майор… полковник… генерал… генерал-лейтенант… генерал-майор… маршал… я не виноват! Нас не предупредили!
        Ева поняла, что заклинание Юстика сработало, но со сбоями. Лейтенант запутался в чинах. Он понял, что перед ним кто-то значительный - но вот кто? Магент Веселин вёл себя уверенно, и лейтенанту кивал поощрительно.
        - Каждые десять секунд у меня новое звание. Страшно подумать, кем я буду ещё секунд через тридцать… Минимум принц Марса и верховный главнокомандующий Венеры! - шепнул он Еве.
        ?
        Десять минут спустя Ева и Юстик летели в лёгком вертолёте к острову. От тяжёлого вертолёта генералиссимус Веселин с трудом, но отказался. Он опасался, что Хафгуфа быстрее его заметит.
        По небу мимо них прошли два элементаля воздуха. Оба были одеты как воины - со щитами, копьями и в остроконечных шлемах. За воинами, то и дело подскакивая, бежало маленькое озорное облачко, похожее на лающую дворняжку.
        Ева смотрела через плечо пилота вперёд и вниз. Белые облачные ватки были приклеены к картонному морю. Сверху к тучам примыкали посудные губки туч. Между губками круглой электрической лампой пробивалось солнце. На свинцовой воде тяжело лежали корабли, какие-то плоские, серые и даже не пытающиеся казаться объёмными.
        - Мы уже близко! Входим в зону… - прозвучал в наушниках голос пилота.
        Белая туча становилась ближе и вскоре приобрёла сизый подворот. Внутри, переплетаясь, вспыхивали извилистые голубоватые молнии. Пилот, напуганный молниями, озадачился, попытался запросить с берега инструкции и лишь после генеральского рыка Юстика нырнул в тучу. И сразу же всё вокруг пропало. Клочьями метался взбиваемый винтами туман. Пилот высадил их, после чего Юстик прогнал его вместе с вертолётом, сославшись всё на те же молнии.
        Туман начинался не у самой земли, а выше. Еве сложно было поверить, что они стоят сейчас на живой Хафгуфе, а не на острове. Она разглядела мокрые серые скалы, примерно такие же, как на побережье острова Врангеля - только здесь они были покрыты множеством вросших раковин, скользкие от водорослей и дрожали под ногами, будто где-то внутри затевалось землетрясение. И ещё угадывалось, что Хафгуфа не стоит на месте, а движется. Внизу под скалой кипели взрезаемые каменным боком чудовища волны.
        Один из покрытых раковинами камней от сотрясения откатился, и Ева разглядела под ним кусочек живой серо-розовой кожи. Скалы, на которых они стояли, БЫЛИ ЖИВЫМИ!!!
        - Она беспокоится… чувствует нас… скажи ей что-нибудь! - попросил магент Веселин. Почему-то он был испуган.
        - Привет! - сказала Ева. - А мы тут, понимаешь, мимо пролетали с товарищем маршалом.
        - Что ты несёшь?! - простонал Юстик.
        - Ты ж мне речь не написал! - рассердилась Ева. - Не нравится - сам разговаривай!
        Неизвестно, услышала ли её Хафгуфа, но скала вдруг вскинулась вверх, затем ухнула вниз, и на Еву с «товарищем маршалом» обрушился холодный вал морской воды.
        - Ещё нырнёт… Пошли туда, где выше! - заторопился Юстик и потащил Еву за собой. На своих скороходных каблуках он передвигался быстрее, и ему то и дело приходилось возвращаться.
        Ева не задумывалась, что бежит по живому существу. Они с Юстиком были слишком мелкими, чтобы можно было представить Хафгуфу и ясно её увидеть. Едва ли ползущая по человеку бескрылая мошка внятно представляет себе размеры того, по чему ползёт, и как это выглядит в целом. Но всё же направление движения Ева ощущала, и вскоре начала разбираться, что хвост у Хафгуфы находится где-то за их спиной и что именно он создаёт те равномерные вибрирующие движения, заставляющие скалы дрожать. А там, где набирается высота, находится голова чудовища. А вон те громадные белые отроги, изредка мелькающие в тумане - видимо, клыки Хафгуфы, которые древние художники рисовали похожими на клыки моржа. Хотя они больше походят на выступы скал.
        Внезапно Веселин остановился и схватил Еву за запястье. К скале перед ними прилип рыжий сплющенный мяч.
        - Видишь? Вот здесь они и были! Пропавшая экспедиция! Только не знаю какая: первая или вторая…
        - Что это?
        - Оповещающий буй… Крепится к днищу экспедиционной магшины госмагов… Если с ней происходит что-то плохое, буй отстреливается, чтобы отметить место, где она стояла.
        - Может, она просто улетела? - предположила Ева.
        - Если бы улетела, буй улетел бы вместе с ней … Нет, что-то случилось! - Юстик наклонился и ощупал буй. Снизу он оказался опутан водорослями. - Похоже, он побывал в воде. Хафгуфа просто нырнула - и всё: их смыло прежде, чем они добежали до магшины… - запереживал Веселин.
        Ещё через двести метров они обнаружили следы оповещающего буя второй экспедиции. Рыжий мяч был совсем сплющен.
        - Почему он лопнул?
        - Никто не запрещал Хафгуфе кататься по дну… У неё же ручек нету спинку почесать… - предположила Ева.
        Юстик странно на неё посмотрел и торопливо зашагал дальше. Постепенно стали попадаться фундаменты каменных строений и оград, и даже обломки стен. Как видно, временами Хафгуфа подолгу оставалась неподвижной и на ней селились люди. Возле фундамента башни стоял знакомый «ровер». Ева подбежала к нему, но Настасьи и Бермяты внутри не обнаружила.
        Открыв багажник, Юстик порылся в нём, достал магическую секиру и прокрутил её в руке. Ева хотела посигналить, в надежде, что Настасья и Бермята подойдут к магшине, но Юстик велел ей не тревожить Хафгуфу - вдруг бедняжке придёт в голову немного понырять?
        Спина Хафгуфы дрожала всё сильнее. Она явно гнала на всех парах.
        - Видишь те скалы, которые торчат как клыки? - спросил Веселин.
        - Они откуда-то снизу идут.
        - Точно. Рот у Хафгуфы под водой, и клыки начинаются где-то там. Выше находится её голова. Где-то в верхней части черепа у неё есть родничок. Ты должна его найти.
        - Родничок? Как у младенцев? Но он же потом зарастает! - удивилась Ева.
        - У Хафгуфы он остаётся на всю жизнь. Это её самое уязвимое место. Во всех остальных местах тут скалы и толстая кожа.
        - А зачем нам родничок? - спросила Ева. Слово «уязвимое» ей совсем не понравилось.
        - Только там ты пробьёшься к сознанию Хафгуфы! - пояснил Юстик. - Попытаешься отвернуть её от острова, чтобы какие-нибудь умники не стали пускать ракеты.
        - Пламмель же забрал малыша. Почему Хафгуфа плывёт к острову?
        - Она об этом ещё не знает. Малыш же её не зовёт.
        Юстик очень спешил. Он буквально втаскивал Еву вверх по склону, который становился всё круче. Ближе к голове Хафгуфа бугрилась как вершина горы. Следов построек здесь уже почти не было, но в одном месте глубоко засел корабельный якорь с обрывком цепи.
        - Ищи! - всё время требовал Юстик. - Ищи!
        - А как искать-то?
        - У тебя же дар! Не у меня!
        Ева втайне злилась на него. Проще всего спихнуть всё на дар, особенно на такой, в котором сам ничего не понимаешь. Всё равно что дать художнику кисточку и баночку с гуашью и сказать: «Покрась вон двухэтажный дом!» - «Как?» - «Ну кто из нас двоих художник? Придумай что-нибудь!»
        Ева представления не имела, как может выглядеть родничок у Хафгуфы. Она давно уже шла, сильно наклонившись вперёд и цепляясь руками за скалы. Камни под ногами дрожали. Мелкие отрывались и скатывались вниз. Туман клочьями летел в лицо.
        И где этот родничок? Только влажные камни, трещины и скалы. Она и гору-то эту не воспринимала как голову - скорее уж как остров. Где тут, например, глаза? Хотя глаза должны, по идее, быть где-то там, на тех обрывистых склонах, угадывающихся наверху.
        - Проще найти у человека пупок… - огрызнулась Ева, когда практикант в очередной раз потребовал от неё героических свершений.
        - Чего?
        - Ничего! Чегочка с хвостиком и почемучка с ушками!
        Они уже начинали уставать, а никакого родничка даже близко не обнаруживалось. Проще найти на Эльбрусе рублёвую монетку, которую двадцать лет назад уронил твой дедушка. Вскоре Ева поняла, что просто так ходить по трясущейся, быстро плывущей горе не имеет смысла. Отыскав ровную площадку, она легла на неё животом. Скала оказалась неожиданно тёплой и живой.
        - Ну? Что-то чувствуешь? - поторопил Юстик.
        Ева наугад лягнула его ногой и закрыла глаза. Гора под ней вздрагивала. Эта дрожь была повсюду, но кроме этой дрожи, возникающей от равномерных движений хвоста, Ева улавливала тугое биение жизни, имеющей куда более близкий источник.
        Ева вскочила и, пока направления у неё не исчезло, побежала. Юстик спешил за ней на своих каблукастых скороходиках, опережая и постоянно возвращаясь.
        - Да нет, - блеял он. - Ты уверена, что не напутала? Там ничего не может быть. Макушка же вроде выше?
        Ева не слушала его: чувствовала, что она на верном пути. Поскользнувшись, она скатилась в неглубокий овражек, опёрлась ладонями, хотела вскочить - и вдруг совсем близко увидела небольшой островок мха. От остального мха он отличался более светлым, салатовым оттенком. Вначале Ева коснулась его основанием ладони, потом кожей пульса, а потом, когда жилки пульса осветились, бережно приподняла пальцами весь пласт мха.
        Под мхом Ева увидела алую точку. Родничок легко можно было закрыть ладонью. Из родничка пробивалось слабое алое свечение. В разные стороны расходились крошечные живые пульсирующие трещинки. При каждом новом ударе жизни, таящейся где-то внутри, камень расходился и сразу смыкался.
        - Сколько рыжья! - охнул где-то рядом Юстик.
        Ева не видела сейчас никакого рыжья. Даже слово это её неприятно цепляло. В конце концов, разве виновато это огромное существо, что сама его жизнь, сама кровь может использоваться кем-то как магия?! И ещё она поняла, что, несмотря на колоссальные размеры, Хафгуфа очень ранима. Всё живое всегда очень ранимо.
        - И как мне её успокаивать? - спросила Ева. - Как её убеждать? Эй, Юстик, ау! Ты меня слышишь?
        Магента Веселина заботили совсем другие мысли. Он сделал несколько беспокойных шагов, оглянулся, достал наконечник гарпуна, того самого, что дала ему на сохранение Настасья, и пальцем пощупал, острый ли он.
        - Спасибо тебе! - сказал он Еве.
        - За что? Я ничего ещё не сделала.
        - Ты всё уже сделала. Без тебя я бы долго искал это место! И может, никогда бы его не нашёл. В других же местах слишком толстая кожа… От этой штуки не было бы никакой пользы! - сказал Юстик, слабо улыбнулся, наклонился и с силой вогнал наконечник гарпуна точно в родничок Хафгуфе.
        Когда гарпун вонзился в родничок, громадное существо содрогнулось. Из наконечника костяного гарпуна брызнул оранжевый фонтан. Фонтан рыжья бил на несколько метров, но вниз брызги уже не падали. Рыжьё истаивало где-то, исчезало.
        - И сотая часть всего этого - моя… Так обещал Фазаноль! Сколько это, интересно, годовых зарплат младшего магента маглиции? - размечтался магент Веселин.
        - Ты… ты… ты…
        - Я… я… я… - подтвердил Веселин. - Только, пожалуйста, давай без этих укоризненных глаз. Я не стожар, который отдал Хафгуфёнка и угрызается… По мне, так если используешь рыжьё, то понимай, откуда что берётся… А то мясо едим, а коровок жалеем!
        Ева не слушала его. Боль Хафгуфы она воспринимала как свою. Если умеешь переливать магическим существам свои эмоции, то и их боль становится твоей болью. Это обратная сторона сопереживания. Ева бросилась животом на камни и попыталась вцепиться в гарпун, чтобы вытащить его.
        Что сделал Юстик, она не поняла. Он её даже не коснулся, но Ева вдруг отлетела метра на два, содрав с уха кожу - чиркнула им о камни.
        - Не смей трогать гарпун!.. Во второй раз церемониться не буду: руки переломаю! - предупредил он. - Если вытащишь гарпун и рыжьё перестанет поступать - Фазаноль меня прикончит.
        - Ты же на него работаешь!
        Еве случайно удалось нашарить больное место. По лицу магента Веселина прошла тень досады:
        - Ну что ж поделаешь… С Фазанолем непросто. Награждать он умеет. Никогда не скупится, но и ошибок не прощает.
        - В таком случае тебе не повезло, потому что одна ошибочка всё-таки была! - произнёс кто-то.
        Юстик с Евой одновременно оглянулись, но увидели лишь нагромождение камней. В следующий миг из-за большого камня вышагнул Бермята с красным магстолетом в руках. За ним Настасья и последним, пыхтя, выбрался головняк по рыжью Невер Нахаба.
        Глава 24
        Творческий образ Магента Веселина
        Дневничок, что такое любовь? Я вот понятия не имею. Открой пять словарей, прочитай пять разных определений - и ты поймёшь, что ни один из профессоров, давших определение этому слову, не любил даже своего котика.
        ИЗ УНИЧТОЖЕННОГО БЛОКНОТА НАСТАСЬИ ДОМОРАД
        - Я запуталась! Нахаба… за Фазаноля или нет? - воскликнула вконец растерявшаяся Ева.
        - Ну почему же сразу «за Фазаноля»? Невер Невзорович - почтеннейший госмаг… Правда, лебезит перед начальством - ну да этим все грешны! - великодушно заявил Юстик, сопровождая это клоунским поклоном. - Он стоял, опираясь на магическую секиру и почему-то совсем не выглядел напуганным. Нахаба гневно засопел. - А где тётя Клава? Ничего вам, надеюсь, не сломала? - задиристо продолжал Юстик. - Но не буду вторгаться в семейные неурядицы!
        Нахаба уже не просто сопел - он пыхтел как паровоз, в котором вот-вот взорвётся котёл. Разве только пар из ушей не шёл. У Евы мелькнула мысль, что Юстик надеется довести полнокровного головняка до инфаркта.
        - Ну хватит… Я с тобой ещё поговорю!.. Младший магент Веселин, ты арестован! - отдуваясь, выговорил Нахаба.
        - И это всё? - надулся Юстик. - Вот так кратко? А кто мне скажет «Пальцами, волосами и ушами не шевелить! Глазами молний не метать! Руки держать так, чтобы я их видел!»?
        Щеки Нахабы задрожали.
        - Атланты! Взять его к ядерной бабке! - выкрикнул он, выдёргивая из кармана маглицейскую бляшку.
        Два громадных камня сдвинулись с места и сразу перестали быть камнями. На бегу утрачивая мороки, на Юстика бросились два атланта в броне-антимаг. Оба были с такими же магическими секирами, как у магента.
        Юстик подпустил их совсем близко, а потом лениво отступил на шаг. В свои движения он совсем не вкладывал силы и секирой работал лениво, с проносом. Чудилось, что секира порхает сама, а к ней просто пристегнули слабенького худенького практиканта. Отразив секирой удар первого атланта, он угрозой атаки сверху заставил второго высоко вскинуть руки с секирой. Когда же тот это сделал, Юстик позволил своей секире упасть вниз под собственной тяжестью.
        Броня-антимаг прикрывала атланта лишь до пояса. Ноги же не были ничем прикрыты, и секира, упав атланту на ступню, отрубила её.
        - Ой! - вскрикнул магент Веселин, казалось крайне этим удивлённый. - Я не хотел! Это нечаянно! - Он чуть отодвинулся, пропустив мимо себя удар секиры второго атланта, и лёгким ударом своей секиры подрезал ей древко.
        Атлант ещё соображал, в чём дело, и перерубленная часть его секиры ещё не коснулась земли - а Юстик уже подхватил её и укороченной секирой отмахнул голову вначале одному атланту, а потом другому. Мраморные головы, сохраняя равнодушное выражение, покатились по горе.
        - Ах ты, чехлик корневой! Убиквист всеядный! - Бермята выстрелил из магстолета. Шарик попал Юстику точно в грудь. Магент Веселин покачнулся. Огромный грязевой заряд едва не снёс его с ног. - Специально шарик подбирал - чистая грязь! Посмотри, во что превратился твой костюм! - сказал Бермята.
        Юстик равнодушно посмотрел на свою рубашку, зачерпнул грязь ладонью и растёр её по своему лицу.
        - Не такой уж я чистюля! Это был просто творческий образ! - сказал он и лениво махнул рукой.
        Магстолет вылетел из рук Бермяты, едва не оторвав ему палец, и перенёсся в руки Юстику. Тот повертел его и равнодушно отбросил. Потом отшвырнул и секиру:
        - Мне не нужно против вас никакого оружия! У меня очень много рыжья… Гарпун вонзил я, и практически весь поток, что сейчас идёт, - он мой!.. Ну-ка! Какая там самая дорогая боевая магия? Атака мраморными слонами? - Веселин махнул рукой.
        Поток рыжья, бивший из Хафгуфы, на миг чем-то отсекло. Зато прямо из воздуха, оттуда, куда уходило рыжьё, сгустился огромный мраморный слон. Занеся хобот и затрубив, слон помчался на Настасью и Бермяту. Настасья вскинула руки, пытаясь остановить его какой-то магией, но слон порвал её как паутину. Подбежал, поднялся на задние ноги, чтобы растоптать их, но Юстик хлопнул в ладоши - и слон распался на отдельные глыбы.
        - Видели? Десять тысяч магров рыжьём за самого слона и ещё пять тысяч я истратил, чтобы сохранить вашу жалкую жизнь! Не хочу убивать вас слишком быстро! - в восторге взвизгнул Юстик. - А вы хотели остановить его какой-то паутинкой!
        - И зачем тогда слон? - спросил Бермята, созерцая огромные глыбы мрамора, начинающие медленно катиться по горе вслед за головами атлантов.
        - Сам не знаю… Детская мечта… Помню, в учебнике по магической истории писали, что атака мраморными слонами - самая грандиозная из древних магий: магия выживших из ума богачей, которым некуда девать рыжьё! Последний раз её использовали ифриты, когда бились с элементалями земли… Ну, дорогие мои, не молчите! Развлекайте меня! Плыть нам ещё долго… По моим расчётам, Хафгуфу разнесут ракетами не раньше, чем она войдёт в береговую зону. Чисто случайно мой друг Пламмель прочитал приказ в папке у генерала… Значит, у нас ещё есть часа полтора…
        - Пламмель твой друг? - просила Настасья.
        Юстик скривился:
        - Хотелось бы так считать, но я смотрю на вещи трезво. Вряд ли Пламмель сильно меня любит. Я честолюбивый выскочка, а Пламмель - постоянный сотрудник, хранящий верность фирме долгие годы. Почти что рыцарь Фазаноля. Если у меня выгорит это дельце, Пламмелю придётся со мной считаться. Если не выгорит - Пламмель, конечно, с удовольствием выбросит меня за борт… Но садитесь! В ногах правды нет! - Он махнул рукой, и глыбы мрамора, на которые распался слон, превратились в четыре мраморных кресла. Настастья села первая, причём довольно изящно. За ней Ева и Бермята. Нахаба попытался устоять, но Юстик шевельнул пальцем - и бывшего вампира швырнуло в кресло, как гнилой помидор. - Не ушиблись, Невер Невзорович? Надо было слушать, что вам говорят… - посочувствовал ему магент Веселин. - Знали бы вы, как вы надоели мне на работе! Вечно какие-то бредовые поручения, писанина ни о чём! На минуту опоздаешь - вопли! Придёшь вовремя - опять вопли. И если б ещё хоть кто-нибудь работал - вот что досадно! Все ведь только притворяются! Итак, как я уже говорил, у нас в запасе часа полтора!.. Ну а это на всякий случай…
Чтобы обезопасить меня, любимого, от всех ваших жалких потуг! - Он опять махнул рукой - и вокруг него вспыхнул защитный рыжий кокон. - Это вам не какой-то антимаг. Такой даже из искромета не просадить, - похвастался он.
        - И что потом? Когда время истечёт? - спросила Настасья.
        - Потом Хафгуфу разнесут ракетами.
        - Думаешь, гарпун успеет выпить из Хафгуфы всё рыжьё?
        - Ладно… не буду обманывать… - Юстик равнодушно взглянул на грязь на рукаве. - Гарпун не выпьет и десятой части. Пламмель отвернёт Хафгуфу от острова Врангеля. Не просто же так бедная Ева искала для нас детёныша! Жизнью рисковала, а меня он даже обжёг… Очень сердитый малыш!
        - И зачем нужен детёныш?
        - Ну как зачем? Он у Пламмеля в летающей магшине. Магшина будет лететь, детёныш - звать мать, а она поплывёт туда, куда нам нужно… Это даст нам выигрыш во времени. Мы её отвернём от острова и будем её постепенно выпивать. Капля за каплей. Чем меньше в ней останется магии, тем она будет покорнее и тупее. А потом, когда магии останется так мало, что Хафгуфа не сможет двигаться, она пойдёт на дно. Всё. Финал.
        - Так просто? - удивилась Настасья. Почему-то она смотрела на Юстика спокойно и с любопытством. Юстик немного нервничал, не понимая, чем вызвано её спокойствие.
        - Не всё так просто, - признал он. - Проблема в том, что детёнышу для каждого нового зова приходится набираться сил. Обычно это занимает несколько часов. Последний раз он звал её с Врангеля - и вот она плывёт к Врангелю… То есть запущены два таймера. И ваша жизнь зависит от того, что произойдёт раньше: прилетит ракета или малыш позовёт мать.
        - А твоя жизнь от этого не зависит?
        - Нет. Меня заберёт Пламмель.
        - А если твой друг Пламмель тебя не заберёт? - спросила Настасья, напирая на «твой друг».
        - Если не заберёт - я улечу на вашей магшине… Но теперь ваша очередь отвечать на вопросы. Для меня стала большим сюрпризом ваша нелепая засада. Она не напугала меня, но огорчила! Актёр во мне заплакал горькими слезами. Я думал, моя игра великолепна. Когда вы начали меня подозревать? - Голос у магента Веселина дрогнул. Было заметно, что он уязвлён и ему хочется сказать гадость, но он с собой борется. Гадость шевелилась внутри и стучалась в грудную скорлупу бледными потными ручками.
        - К сожалению, далеко не сразу. Ты и правда был неплох. Мимика идеальна. Никаких верных признаков в области лба и всего такого прочего, - сказала Настасья. - Врал ты великолепно, изобретательно, художественно, с огоньком! Неостановимо врал. Так врут только гуманитарии, у которых фантазия и явь давно смешались. Если бы тебе сказали «Не соври ни разу за день - и мы дадим тебе ящик золота!» - то ты бы всё равно не смог не соврать. Разве что зашил бы себе рот. Но и тогда бы соврал. Хоть жестом, хоть взглядом, хоть мимикой, хоть пожатием плеч, но соврал бы.
        Юстик слушал её с удовольствием.
        - Но проблема в том, что ты даже особо не врал… - неожиданно закончила Настасья. - Ты переключился на свою основную личность. Ну… как актёр в роли самого себя…
        - Довольно жалкую, надо сказать… Играл неуверенного ботаника и полного придурка! - влез Бермята.
        Юстик дёрнул рукой - и рот Бермяте мгновенно залепило грязью.
        - Гомункулус двудольный! Штамм микробный! - только и успел промычать он.
        - Спасибо за паузу! - поблагодарил Юстик. - Но тебе слова не давали! И вам, Невер Невзорович, кстати, тоже! Так что пыхтите тихо и про себя!.. Итак, когда у вас стали появляться подозрения? Я хочу понять, где прокололся.
        - Я задумалась о совпадениях. Их было слишком много, - продолжила Настасья. - Подозревать же начала с момента, когда у тебя с шеи улетела бабочка…
        - Галстук-бабочка?
        - Да. Тебе ведь нужно было сообщить Пламмелю, что мы узнали про Хафгуфу и отправляемся на остров Врангеля? Не успей ты его оповестить - он не успел бы вылететь одновременно с нами, и мы получили бы выигрыш во времени.
        - Ясно, - кивнул Юстик. - Неприятный прокол, но что поделаешь… Пришлось импровизировать.
        - Да, - кивнула Настасья. - История занятная. Пожалуй, есть время рассказать её сначала. Юстик, ты не против?
        Веселин великодушно кивнул.
        - Прекрасно! Фазаноль давно мечтал найти Хафгуфу, уничтожить её и получить всё рыжьё. Но Хафгуфа существо скрытное, десятилетиями неподвижно лежит на дне, и это сложно даже для сильного мага. Но вот Фазанолю случайно стало известно, где находится её малыш. Возможно, ему сообщил кто-то из шпионящих в его интересах госмагов. На остров Врангеля были посланы Пламмель, Белава и Грун. Им удалось обнаружить похожего на скалу малыша, и один из них нанёс ему удар копьём… Пока верно?
        - Не копьём - волшебной палицей. Это был тот идиот, который размахивал дубиной в электричке, - неохотно процедил Юстик. - Если бы не он - всё прошло бы блестяще! Мы взяли бы малыша - он бы и не пикнул! Но у этого болвана чесались руки! Он шарахнул Хафгуфёнка палицей, ранил и напугал.
        Настасья поморщилась:
        - Идея сильно ниже среднего… Теперь ясно, за что Пламмель послал его в электричке на верную смерть. Итак, спутник Пламмеля ударил малыша палицей и рассёк ему кожу шипом. Малыш закричал от боли, призывая мать. Зов Хафгуфёнка сопровождался таким сильным разовым выбросом магии, что нападавшие потеряли способность двигаться. Потом они пошли за малышом по следу капель рыжья, но он успешно добрался до гор и затаился среди камней. А лежать так он может долго, пока не появится его мать… Пока всё верно? - спросила она у Юстика.
        Тот, подтверждая, дёрнул головой. В разговор пока не влезал, но слушал с интересом. Это было заметно по его лицу.
        - А с помощью магии нельзя было его найти? - спросила Ева.
        Настасья цокнула языком:
        - Кого-то другого - возможно. Хафгуфу - никогда. Иначе её малышей давно бы съели драконы в те времена, когда драконов было много. Пламмель вернулся в Магскву и сообщил Фазанолю о провале операции. Фазаноль отдал тайный приказ о ликвидации поспешившего мага, но от своих планов не отказался. Он вспомнил о существовании такого магического существа, как котошмель, и о его способности находить даже мелкие высохшие капельки рыжья.
        Ева быстро залезла рукой под свитер, где притаился котошмель. Как бы заставить его улететь, пока Юстик о нём не вспомнил? Пусть хоть он не достанется Фазанолю.
        Но Юстик не вспоминал сейчас о котошмеле. Лицо у него было странное. Казалось, оно чем-то подсвечивается изнутри. Изредка он покачивался и как-то непонятно улыбался.
        Бермята сердито толкнул Еву локтем, почему-то запрещая ей смотреть на Юстика. Она ничего не поняла, но послушно опустила глаза.
        - Но котошмеля ещё надо было найти. У Фазаноля его, разумеется, не было. События продолжали стремительно развиваться. Мать, неподвижно лежащая на дне, услышала зов детёныша и поплыла к нему на помощь. То, о чём раньше Фазаноль мог только мечтать, само собой стало явью. Уже на следующий день во всём мире начались скачк? и провалы магии, вызванные беспокойством Хафгуфы. Параллельно заурядцы заметили со спутника непонятный остров. Да и сказочники с элементалями забили тревогу.
        - А они-то откуда узнали? - спросила Ева.
        - Сказочники и элементали знают о магических существах больше, чем маги. Они заботились о них тысячелетиями до того, как явились маги и начали устанавливать повсюду свои порядки. Если Хафгуфа погибнет - удар будет не только по магам, но и по всему живому! В том числе и по сказочникам и элементалям!
        - Да, - влез в разговор Нахаба. - Были посланы две экспедиции. Я сам отправился вместе со второй экспедицией, но остался на Врангеля и чудом уцелел…
        - Да, кстати, здесь у меня пробел. Почему мирная Хафгуфа уничтожила экспедиции? Что могло вывести её из себя? - спросила Настасья.
        - Мы сделали глупость, - неохотно сознался головняк. - Попытались развернуть Хафгуфу насильно. Поставили установку, которой отгоняем от берегов разбушевавшихся гарпий, прямо ей на спину, включили - и… она, разумеется, сразу нырнула. Так мы потеряли первую экспедицию.
        - Нет! - простонала Настастья. - Тема красавиц и умниц тут и близко не раскрывалась! Встревоженную и взбешённую Хафгуфу отгонять устройством для отпугивания гарпий!.. А вторая экспедиция?
        - Во второй раз мы исправили ошибку: подобрали отпугиватели посильнее, уже драконьи, и поместили их на летающие магшины. Но эта ядерная бабка выдала такой заряд магии… Здесь в небе такое творилось! Куда там северному сиянию!
        - А что стало с магами? Погибли?
        - Кто-то - да. Но одного мы случайно нашли. Бедняга стал двухмерным. Теперь он ходит по стене, опираясь на нарисованный карандаш, а когда встречает трещину или вбитый гвоздик, не может их обойти.
        Магент Веселин внезапно захохотал. Зачерпнул прямо из воздуха рыжья и растёр по своему лицу и волосам. И снова Бермята предупреждающе толкнул Еву локтем, запрещая ей смотреть.
        - Фазаноль всё искал способ, как получить всю магию Хафгуфы. Убить её дело не такое уж сложное - но как сделать, чтобы не пропала магия? И как доставить рыжьё из Чукотского моря в тайные хранилища Фазаноля?
        - Сдуватель? - предположила Ева, вспомнив противную штуку с крошечным сердцем-насосом.
        - Сдуватель не для таких объёмов, - мотнула головой Настасья. - Даже тысяча сдувателей не помогла бы. Это всё равно что кучей шприцев пытаться извлечь из кита весь жир. Тут нужно было что-то другое. И Фазаноль вспомнил про гарпун - древнее смертельное и очень жестокое оружие. Пока оно находится в ране, магическое существо не погибнет, не отдав последней капли своего рыжья… А бить гарпун его будет безжалостно. Только как магия перенаправляется?
        Юстик опять зачерпнул из воздуха рыжья. Казалось, он зацепил ладонью невидимую струю - и сразу же она стала рыжими каплями, быстро впитывающимися в его кожу.
        - Через «хаммер» Пламмеля, - пояснил он. - Там какая-то сложная перенаправляющая магия, чтобы скрыть тайник Фазаноля. Но болтайте дальше! Мне интересно!
        - Благодару! - легко согласилась Настасья. - Итак, Фазанолю нужны были гарпун и котошмель. Чтобы получить их, ему потребовалась помощь кого-то из маглицейских магов. Например… гм… ну что далеко за примером ходить… Вот он сам и сидит! - Настасья взглянула на Нахабу и слегка развела руками: мол, ничего не могу сделать, но так оно и есть…
        - Он вас подкупил? Дал вам рыжьё? - наивно ляпнула Ева.
        Помидорные щёки Нахабы сердито раздулись, а нос разбух так, что стал похож на кабачок.
        - Нет, - вступилась за него Настасья. - Невер Невзорович кандидат, конечно, подходящий - завязавший вампир, сохранивший прежние привычки и связи. И по этой причине он, конечно, стал одним из главных моих подозреваемых…
        - ЧТО?! Да я вас всех арестую к ядерной бабке! - воскликнул Нахаба.
        - Для начала нам надо ещё выжить, - успокаивающе заметила Настасья.
        Магент Веселин опять расхохотался, хотя тут, на взгляд Евы, и шутки-то никакой не было.
        - Огнедышащий Мамай! Да что мы все как дети? - Бермята стал наглаживать и похлопывать Нахабу по спине. Его магический дар, как всегда, сработал. Нахаба некоторое время попыхтел и успокоился:
        - Так и быть, расскажу, как всё было! Никакого подкупа! Фазаноль выманил меня в заброшенный дом в Кузьминках… А дальше я ничего не помню. Понедельник и вторник выпали…
        - …к ядерной бабке?
        - К ней, к старушке! Видимо, я всё же спустился в тот подвал, потому что… во второй раз… мне казалось, что я уже бывал здесь…
        - Так и есть, - подтвердила Настасья. - Всякий соприкоснувшийся с жидким телом Фазаноля начинает выполнять его волю. Это больше, чем простое зомбирование… Это растворение воли, как в желудочном соке… Приказ о перевозке Невер Невзорович отдал под влиянием Фазаноля. Устроил так, чтобы Звенидраг забрал из Магзо котошмеля и оказался с ним в электричке. Ну а потом организовал перевозку гарпуна из главного хранилища магических вещдоков. А чтобы гарпун не так бросался в глаза, Невер Невзорович дополнил его списком случайных артефактов… Хотя не все были случайны. Носки на куриную ногу - подарок болотнице… Простите, если тронула свежую рану. Вам ещё очень повезло, что вы вампир. На вас магия Фазаноля подействовала лишь на время, а ведь растворение могло стать и полным.
        Головняк по рыжью страдальчески засопел.
        - Или, например, перчатка клептомана! Очень полезная вещь. Её можно заставить воровать нечто определённое, - продолжала Настасья. - Не знаю уж, чья идея была вставить её в список.
        - Пламмеля. Но он не учёл, что перчатка - оживающий артефакт. А раз так, то она приручается, как хорёк или ласка… - кисло сказал магент Веселин. - А стрелы амура, арбалетный болт амура и кувалду Пламмель заказал для своей русалки. Все женщины таковы! Без кувалды ответного чувства из них не вышибить!
        - Да, - кивнула Настастья. - Но по нелепой случайности операция в электричке сорвалась. Поначалу всё шло неплохо. Звенидраг был оглушён. Невер Невзорович в лёгкой форме зомбирован. Это было необходимо, чтобы стереть ему воспоминания о подвале в оранжерее… Однако в спешке Пламмель позабыл, что чемодан стоял на охранном якоре. Он открылся - и всё разлетелось. Гарпун был потерян, а потом украден другим артефактом - перчаткой. Котошмель улетел у Звенидрага ещё раньше и оказался у девочки, случайно попавшей в вагон электрички! Когда Фазаноль обо всём узнал, он, конечно, пришёл в ярость, но быстро сообразил, что котошмель ему нужен именно в комплекте с Евой!.. Ну а дальше вмешался стожар!
        - А ларец со стожаром откуда взялся?
        - Фазанолю стожар был нужен, чтобы убедить его выполнить кое-какую работу… А заодно и свалить на него всю вину! Ведь стожар надолго отвлёк на себя все наши подозрения!
        - А зачем было подключать к расследованию нас? - спросил Бермята.
        - Как зачем? Надо мной тоже много кто сидит, - Нахаба задрал голову к облакам, где над ним сидели разве что элементали. Так что получилось немного двусмысленно.
        - Нас Невер Невзорович подключил уже в основном своём качестве, когда маги-целители излечили его от повторного зомбирования, - пояснила Настасья. - Дальнейшие действия уважаемого Невера Невзоровича были уже вполне в рамках закона… Правда, до этого он послал к нам магента Веселина…
        - Не посылал он меня! - оскорбился Юстик. - Я сам себя послал! Я знал, что он понятия не имеет, что делал всё это время, и мне несложно было обвести его вокруг пальца.
        - Но как ты мог?! Ведь Фазаноль убил твоих родителей! - воскликнула Ева.
        Спрашивать об этом не стоило. Юноша сорвался с места. Во все стороны полетели молнии. Одна из них раздробила камень. Ева взглянула на Юстика и отшатнулась, едва не выдав себя. Она поняла, почему Бермята толкал её локтем. Магент Веселин сильно изменился. Его волосы утолщались на глазах. Ногти на руках превратились в толстые пластины. Ну конечно! Белковые структуры… Реакция на рыжьё!
        - Мои родители живы и здоровы. Это так… творческий штрих, придумал для убедительности… Я сказал, что это случилось при ограблении магического банка. В тот день действительно были жертвы, причём так много, что имена в магзете не перечислялись… Но играл я блестяще!
        - Не то слово. Никогда не видела такой игры, - охотно признала Настасья - А давно ты работаешь на Фазаноля, Юстик?
        Магент Веселин, как видно, хотел соврать, но лишь махнул рукой, от которой полетели новые молнии. Ева прикинула, что каждое его движение стоит теперь магров сто рыжья. Что ж, может себе позволить.
        - Меньше года. С этой весны, - неохотно сказал Юстик.
        - Как это случилось?
        - У нас была магическая практика по осмотру места преступления. Нас повели в дом на Ордынке, где незадолго до того скрывался Фазаноль. Я, не знаю зачем, стал бродить по дому, и на меня со стеллажа упала банка. Осколок поранил мне руку… А в банке была какая-то жижа…
        - Жижа Фазаноля?
        - Да! Поначалу я дико испугался, несколько дней ходил сам не свой, но потом…
        - Тебе можно было помочь. Кровь успешно очищается, если обратиться сразу! - перебила Настасья.
        - Я хотел, я собирался, но меня остановила мысль: кто я? Жалкий практикантик! Без перспектив, без связей, без особенных талантов! Что ждало меня в будущем? Штрафовать ведьмочек, которые, экономя на электричестве, незаконно используют жар-птиц? А тут мне открылись новые возможности! Огромные возможности! Невероятные! - воскликнул Юстик, и опять от него во все стороны полетели молнии.
        «Призрак клинический! Это жижа Фазаноля в нём уже действовала. Она сразу начинает…» - сказал Бермята себе под нос.
        - А потом меня обидел Невер Невзорович! Дал мне самую скучную работу - сортировать по алфавиту пыльный, никому не нужный каталог! Двенадцать тысяч карточек! Я делал это с утра и до вечера! Какие-то украденные валенки-самоходы! Ведьмы с курочками-рябами, которые чего-то там снесли! Свинки - золотые щетинки! Всем нашим дали интересную работу, а мне - эти карточки!
        - Ядерная бабка! Надо ж было кому-то их разбирать! - просопел Нахаба, однако причин своего выбора объяснять не стал.
        Юстик и сам знал причины.
        - Потому что я был в костюмчике? Робкий и правильный? - спросил он и страшно захохотал, разбрызгивая молнии. - Ну что ж! Сами виноваты! Я связался с Фазанолем!
        - …и растворился в нём, - кивнула Настасья.
        - Неправда! Он не управляет мной! Я не марионетка! Я всё решаю сам! - крикнул Юстик, и нос его упрямо полыхнул.
        Настасья отвела глаза, накручивая на палец свою длинную косу и играя её кончиком.
        - Ну да… да… прости! Можешь ещё немного просветить наше неведение? Кто ограбил трактир Колотило и заморозил его самого? - спросила она.
        - Я! Всё я! У меня было полно рыжей магии, и я научился использовать её так, чтобы она не бросалась в глаза! Как же трудно прикидываться бедным, когда ты богат, очень богат! Считаешь жалкие капы зелени - а у тебя тысячи рыжья! Пока Бермята и стожар дрались, я, разнимая их, вытащил отмычку из кармана у Бермяты. Потом якобы погнался за стожаром. На самом же деле обошёл дом, расправился с големами-вышибалами и с Колотило, открыл отмычкой сейф, взял наконечник гарпуна и потом передал его Пламмелю… Но Пламмель - вот осёл! - не уберёг его. Его выкрала перчатка клептомана! И карту она тоже выкрала! Так что мы ещё долго не могли получить гарпун! Но потом вы сами отдали его мне! На что вы, интересно, надеялись? На засаду атлантов? Меня это даже оскорбляет!
        Юстик дёрнул рукой, выдав такой сноп искр, что едва не поджарил сам себя. Он выкрикивал слова горячо и бессвязно и при этом размахивал руками. Ни Настасью, ни Еву не замечал. Вокруг всё кипело и плавилось.
        - Пусть говорит! - прошептала Настасья. - Не смотри на него! Рыжьё растворяет того, кто впитывает его в таких количествах. Вспомни Фазаноля, который слился с титаном!.. Нам нужно ещё минут хотя бы двадцать!
        Но магент Веселин не растворился. Что-то щёлкнуло его сзади по защите. Защитный кокон, конечно, выдержал, но Юстик ощутил щелчок и сердито оглянулся. В метрах двух за его спиной стоял стожар и, держа на ладони мелкие камешки, указательным пальцем по одному выщёлкивал их в Юстика.
        - Пуф! Пуф! Ох, мимо пролетел! Надо выше брать! - говорил он сам с собой.
        Юстик на миг окаменел от такой наглости, тем более что очередной камешек чпокнул по защите прямо напротив его носа.
        - Ну всё! Сам напросился! - воскликнул Веселин, бледнея от злости. - Как же ты мне надоел! Умри! - И он обрушил на стожара град искр. Тот едва успел отпрыгнуть за камень. Юстик расхохотался и новым залпом превратил камень в пар. Однако прежде чем валун окончательно испарился, стожар выскочил из-за него и, петляя, побежал прочь.
        Торжествующий магент Веселин жестом безумного пианиста вскинул руки и обрушил на бегущего стожара уже не град, а поток раскалённых искр. Уклониться от них было нереально. Искры попали бегущему стожару в спину. А дальше… дальше произошло что-то непонятное. Вместо того чтобы смести стожара с лица земли и превратить его в пепел, поток изменил направление и, описав в воздухе дугу, обрушился на самого Юстика. В последний момент тот успел отразить его, выставив щит из новых искр. Рыжая магия столкнулась с рыжей магией. Защитный кокон вокруг Юстика погас. Стожар, неизвестно как оказавшийся рядом, совсем не там, где его только что видели, сделал рукой сметающее движение.
        Веселина по дуге унесло туда, где равномерно работал громадный хвост Хафгуфы. Подброшенный вздымающимся хвостом, Юстик подлетел метров на двести вверх, где его поймал на облачную ладонь один из элементалей. Подержал немного, с любопытством разглядывая, и опять подбросил. Сквозь расступившиеся облака было видно, как Юстика перехватил следующий элементаль - дама с зонтом - и внешне неуклюжим, но на деле точным движением послал его вперёд и вверх, где магент был перехвачен воином с копьём и щитом… Воин тоже его подбросил - и на сей раз Юстик скрылся в тучах окончательно… Его удаляющийся, полный негодования вопль был уже не громче комариного писка.
        - Теперь мы не скоро увидимся! Элементали получили хорошую игрушку, - сказала Настасья.
        - У него же полно рыжья! Какие искры он пускал, видели? - опасливо спросила Ева.
        - Это было рыжьё Хафгуфы. Он брал его напрямую, из потока… Есть, конечно, у него и другое рыжьё, что он втянул, но у элементалей сил гораздо больше. По сути, против бедняги теперь ополчилась вся стихия воздуха.
        Убедившись, что магическому правосудию Юстик не достанется, Невер Нахаба в очередной раз припомнил ядерную бабку. Он так часто её упоминал, что у Евы сформировался образ этой бабки - почему-то с палками для скандинавской ходьбы и в молодёжной шапочке.
        - Как ты это провернул, может, скажешь? - спросил Нахаба, немного успокоившись.
        Филат грустно провожал взглядом удаляющегося Юстика.
        - Кошмарная жуть! Я потратил один магр пятнадцать капов рыжьём и два магра зеленью! - пожаловался он. - Ужасная расточительность! Любой стожар схватился бы за голову!
        - Как ты его победил? - с восхищением спросила Ева.
        - Никого я не побеждал! - возразил стожар. - Веселин победил сам себя… Выпустил добрых пять тысяч рыжья в то, что считал мной. На самом же деле это был морок с пространственной петлёй. И морок всё ему вернул… Конечно, Веселин успел это экранировать - магии-то у него навалом, но защиты лишился, и его откинуло на хвост Хафгуфе. Вот на это-то я и потратил два магра три капа зеленью! Чтобы отбрасывать, лучше работает зелень… К тому же тут вот какая штука: типы, которые нажрались рыжьём, обычно брезгуют зеленью. А зелень-то парировать можно только зеленью! Жёлтая магия в зелёную сама собой не переходит!
        - Красивая комбинация! - признала Настасья.
        Стожар скромно раскланялся:
        - Вполне классический финал: негодяй побеждает сам себя… Даже жалко его: стремился к чему-то, потом это получил, но маленькая ошибка - и всё насмарку!
        - Ну, может, не все так и печально. В его жизни может ещё всё измениться! Элементали - странные существа… - улыбнулся Бермята. - Никогда не перестану им удивляться. От людей они отличаются тем, что людям любое занятие надоедает быстро, а элементали способны играть в одну игру много лет… И одну шутку тоже способны шутить очень долго… Если она была удачной в первый раз - почему же ей перестать быть удачной при миллионном повторе? Кстати, играют не только элементали воздуха. Пламмель, по слухам, несколько лет был игрушкой элементалей огня…
        - А они Юстика насмерть не заиграют? - спросила Ева.
        - Не заиграют и не уронят. Они относятся к игрушкам бережно.
        - Ты всё это время был здесь? - спросила Ева у стожара.
        - Ясень перец, - подтвердил тот, передразнивая Пламмеля. - Почти всё время. Я летел на одном вертолёте с вами, но, к сожалению, снаружи. Мне было холодно и неуютно. Поэтому потом я неспешно крался сзади, оттаивал и меланхолично наблюдал за событиями.
        Невер Нахаба подошёл и, кашлянув, взял его за локоть.
        - Филат-стожар! Ты задержан, но я постараюсь, чтобы тебе уменьшили срок! - приободрил он.
        - Ух ты! - обрадовался Филат. - Вот за что я обожаю госмагов! И сколько же мне скинут? Два года из ста? Позволят держать в камере кактус, а если хорошо буду себя вести, то разрешат его поливать?.. Да я вам сейчас пальцы узлом завяжу! Семь капов шнурковой магии!
        - Огнедышащий Мамай! Убоись! Сейчас не до ссор! Невер Невзорович! Филат! - Бермята продолжал всматриваться в небо. Теперь он уже не искал Юстика, а отслеживал взглядом два тёмных пятна - одно в море, а другое в небе. То, что в небе, держалось невысоко над водой и при подробном рассмотрении оказалось «хаммером».
        - Расслабляться рано! - напомнил Бермята. - Большая Хафгуфа пылает от гнева, и в ней торчит гарпун. И плывёт она к Врангелю, где её обстреляют ракетами. Маленькая Хафгуфа - в магшине Пламмеля, которую нам на покалеченном «ровере» не догнать.
        - Ну, с Пламмелем я как-нибудь разберусь! - пообещал Нахаба, извлекая из кармана вещун. Провозившись с ним с минуту, головняк по рыжью довольно кивнул: - Готово! Вызвал с острова Врангеля две десантные магшины с магами боеспецназа! Магшины защищены от всех видов атакующей магии!
        - В самом деле? - с сомнением спросила Настасья.
        - Я вас уверяю! Если Пламмель немедленно не капитулирует - они разнесут его в клочья!
        - Вместе с малышом Хафгуфой? - холодно уточнила Настастья.
        Нахаба поскрёб щеку:
        - Мы не можем рисковать! Пламмель опаснейший преступник! И должны же мы успокоить Хафгуфу!
        - Убив её детёныша? Блестящая логика! Вне всякого сомнения, это заставит Хафгуфу немедленно успокоиться и стать законопослушной! - с иронией сказала Настасья.
        - Детёныш в любом случае погибнет. Пламмель добром его не отдаст. Я же не могу рисковать судьбой операции! - упрямо заявил Нахаба.
        - Разумеется, нет. Должны же вы за что-то отвечать перед начальством?
        ?
        Спустя несколько минут из тумана вынырнули две длинные, хищных очертаний десантные магшины и устремились наперерез «хаммеру». Раньше чем они приблизились, из приоткрытого окна «хаммера» вырвалась широкая золотистая лента и облепила первую из десантных магшин. Магшина закувыркалась и, подняв кучу брызг, упала в море. Вторая магшина попыталась спрятаться в тучах, заметалась, но и её настигла сияющая лента - перехлестнула, сдавила и уронила вниз. В море, куда упали десантные магшины, теперь качались лишь спасательные лодки с боевыми магами.
        Нахаба, только что торжествовавший победу, сдутым шариком осел на камни.
        - Что это было?! Что за атакующая магия? - простонал он.
        - Чистейшее рыжьё, которое они качают из Хафгуфы! На сколько магров экранированы ваши магшины? На пятьсот? На тысячу? Но ведь не на десять же тысяч?
        Головняка перекосило от злости. Помидорные щёки задёргались:
        - Вы догадывались, что так будет? Вы обязаны были меня предупредить!
        - Предупредить вас должна была уронившая вас акушерка. Но вы были маленький и не запомнили! - тихо сказал Бермята и, пока Нахаба ничего не услышал, успокаивающе похлопал его по спине.
        Бермята о чём-то пошептался со стожаром, показывая ему на второе пятно, плоско лежащее на воде в той стороне, куда двигалась Хафгуфа. Потом стожар подозвал к себе Еву:
        - Поможешь? Надо разобраться с гарпуном, пока Хафгуфа не ослабела, а Пламмель не слишком усилился! - Стожар подбежал к родничку и опустился на колени рядом с воткнутым наконечником. Из раны продолжал бить рыжий фонтан. От его близости у Евы закружилась голова.
        - Я сейчас столько рыжья впитаю. У меня волосы будут… как канат… - выговорила она с трудом.
        - Не будут! - успокоил её Филат. - А теперь приготовься! Я выдерну эту штуковину! Понятия не имею, как поведёт себя Хафгуфа… Возможно, ей будет больно, она нырнёт или сметёт нас всех таким потоком магии, что мы станем одномерными и сожмёмся до точки…
        - Она потеряла много рыжья?
        - Много, но пока не смертельно. Жаль, что Фазаноль и на этот раз кое-что успел получить… Ничего! Мы отравим ему триумф! - Филат упрямо сжал губы и взялся за наконечник гарпуна.
        Ева схватила его за запястье:
        - Погоди… Рано! Посмотри сюда! Видишь, идёт пульсация по жилкам? Она совпадает с ударами сердца… Дёрнешь наконечник именно в момент пульсации! Мне кажется, тогда легче пойдёт! Готов? Давай!
        Стожар рванул и, не устояв на ногах, упал на спину, держа в руках наконечник. Рана почти сразу закрылась, однако брызги с наконечника попали ему на лицо. Филат растёр их по коже - и напрасно, потому что скулы и нос его сразу вспыхнули.
        - Ну, Пламмель, ну дохлый хмырь! Теперь мои пять минут славы! Идём, Бермята! - И решительно пошёл куда-то.
        Бермята, не задавая вопросов, заспешил за ним.
        - Вы куда? - крикнула Настасья.
        - Попытаемся объяснить по-человечески, но, если они будут борзеть, мы будем борзеть очень сильно, - таинственно откликнулся стожар и, взмахивая рукой с зажатым в ней наконечником, заскользил по крутому склону к «роверу».
        Вскоре Бермята сел за руль, а Филат запрыгнул в магшину рядом с ним. «Ровер» взлетел и помчался к большому тёмному пятну, лежащему на воде. Хафгуфа плыла в ту же сторону. Чем ближе она к нему подплывала, тем отчётливее становилась исходящая от пятна вонь.
        - Хороший такой сероводородик. Прямо за душу берёт! - сказала Настасья.
        Ева подумала, что надо быть зоомагом, чтобы сероводородик брал за душу.
        - Грязевик? - спросила Ева.
        - Он, родимый, - сказала Настасья.
        Покачиваясь в воздухе, «ровер» медленно приближался к пятну. Было видно, как Филат, замотав лицо какой-то тряпкой, чтобы не задохнуться, высовывается из магшины. Та снижается, на миг зависает - и стожар, почти коснувшийся рукой воды, вонзает наконечник гарпуна в слизистое, но всё же довольно плотное существо.
        На грязевика укол гарпуном не произвёл никакого впечатления. Он как лежал на волнах, приподнимаясь вместе с ними, так и остался. Душная вонь его доносилась и сюда. Она теперь была вообще повсюду, даже ветер не особо спасал.
        - Стожар воткнул гарпун в грязевика! - воскликнула Настасья. - Идея выдающегося масштаба, хотя исходит и не от меня!
        - А в чём идея-то? - брюзгливо спросил Нахаба.
        - А в том, что грязевик тоже способен делиться магией! И у него, я подозреваю, магии не меньше, чем у Хафгуфы… Правда, магия эта серая и совершенно бесполезная. Максимум она пригодится Фазанолю для превращения гниющих водорослей в планктон.
        - И что теперь будет? - поинтересовался Нахаба.
        Настасья передёрнула плечами:
        - А вот не знаю, но что-то интересное будет точно. Мне прямо даже жалко Фазаноля!.. Получить фонтан серой магии - это похлеще, чем бросить дрожжи с сахаром в дачный туалет! Фазаноль сейчас, насколько я его знаю, купается в рыжье Хафгуфы… И тут вдруг такой подарок! Жаль, мы не сможем насладиться его эмоциями!
        - А Пламмель?
        - Пламмель тоже от нас никуда не денется. Его магшина - как промежуточная станция отправления рыжья…
        Все жадно уставились на «хаммер». С минуту ничего не происходило. Фонтан бьющей под давлением жижи отрывался от спины грязевика, взлетал на десяток метров и попросту исчезал. И был этот фонтан неисчерпаем. «Хаммер», летевший прежде со стороны морды Хафгуфы, неспешно, с ленцой, развернулся, закачался в воздухе и полетел в обратную сторону. Когда он приблизился, стала видна лезущая из окон пена. Пока Ева соображала, какое отношение пена может иметь к серой жиже, «хаммер» стал тяжело крениться назад, одновременно заваливаясь набок. Он летел всё медленнее, всё грузнее. Теперь уже и без усиливающих заклинаний стало видно, как он наполняется жижей. На расстоянии запаха было не различить, но Ева достаточно уже принюхалась к грязевику, чтобы знать, что и одной капли его достаточно, чтобы желудок начал сжиматься.
        Задняя дверь «хаммера» распахнулась. Возникла Белава, бешено орущая на Пламмеля. Где-то в середине очередного крика она сердито махнула рукой, прикинула расстояние до воды и солдатиком ловко прыгнула вниз. За Белавой, совершенно позабыв, что русалки не тонут, сиганул Пламмель. Он летел, и огненные бакенбарды его сияли, раздуваемые ветром. При этом, беспокоясь за Белаву, Пламмель не принял в расчёт, что оставил магшину без управления. «Хаммер» накренило и начало заваливать к воде. Из окон и дверей полезла жижа. Грун, единственный, кому запах жижи не причинял ни малейшего вреда, перелез на водительское место. Грун был даже удивлён, что кому-то может не нравиться серая магия. Сам он присасывался к ней с величайшим удовольствием, поскольку был существом, подобным грязевику.
        Груну удалось добраться до руля, и магшина перестала падать. Тело его, жадно вбирающее в себя серую жижу, разбухло настолько, что локти уже торчали из окон, а голова - из люка на крыше. Для малыша Хафгуфы места не осталось, и, вытолкнутый Груном из «хаммера», он плюхнулся в воду недалеко от спасательных лодок с боевыми магами.
        Те не растерялись. Одни пустили в ход магию, мешая малышу погрузиться на дно, другие же, торопливо подгребая, приблизились и затащили его в лодку. Малыш, то ли на радостях, то ли с перепугу, опять издал свой стеклянный крик, призывая мать.
        Разогнавшаяся Хафгуфа услышала его. Отреагировала она не сразу, а очень замедленно. Чуть ли не полминуты она продолжала плыть, затем вздох облегчения раздался из-под воды, и огромная волна, поднятая замедлившейся тушей, осевшей глубже в море, покатилась к далёкому берегу.
        Одну из спасательных лодок сразу отнесло в сторону, в другой же, где находился малыш, боевые маги включили магтор и закружили на месте, толком не зная, что им делать.
        - Прочь! Прочь! Уводите её от Врангеля! - закричал им сверху Нахаба, добавив в свой крик магического усиления. Он слегка переусердствовал, и, говорят, его вопль был слышен чуть ли не в Магадане.
        Боевые маги развернули лодку, просевшую под тяжестью малыша, и направили её в открытое море, в сторону от острова. Хафгуфёнок напоследок пискнул ещё пару раз, как бы объясняя матери, где он, и затих. Хафгуфа же с грацией ледокола, решившего принять участие в шоу на льду, начала разворачиваться.
        Рядом опустился «ровер». Из него выскочил Бермята и, похлопав Нахабу по плечу, потряс ему руку:
        - Поздравляю, Невер Невзорович! Вы были великолепны! Моё правое ухо до сих пор ничего не слышит от вашего указующего вопля! Вы совершили подвиг!
        - Что? - грозно спросил Нахаба, подозревая, что над ним издеваются.
        - Честное слово, не вру! Вот уж от всего сердца! Кто выудил малыша из воды, когда Грун его вытолкнул? Ваши маги! Кто не позволил ему утонуть? Они же! Подумайте, что завтра напишут во всех магзетах: «В тяжёлой схватке с превосходящими силами противника были уничтожены две боевые магшины, погибли несколько атлантов, однако, невзирая на все препятствия и боевое ранение (вон у вас синяк под глазом!), Невер Нахаба организовал удачную засаду, разоблачил и обезвредил шпиона!»
        - Смеётесь? - спросил Нахаба, но уже не так уверенно.
        - Ни в одном глазу! «В сложных условиях Н. Нахаба продолжал командовать боевым отрядом, отдавая ему ценные приказы… (вы же орали, чтобы малыша увозили от берега? А как руками семафорили! Это что, не руководство?), что в конечном счёте привело к сохранению Хафгуфёнка, посрамлению коварного Фазаноля и очередному спасению магического (и немагического) мира!» То, что в скобочках, Невер Невзорович, разумеется, печататься не будет. Это я так, для внутреннего употребления!
        Нахаба недовольно взглянул на Бермяту, но тотчас благородно приосанился, скрывая своё глубочайшее удовлетворение.
        - А ваша роль? - спросил он будто без интереса.
        - Да какая тут наша роль! Мы, скромные зоомаги, были под вашим началом. Но одна небольшая оговорочка, - в мягком голосе Бермяты лязгнула железная ложечка. - Про стожара придётся забыть. Пойдут всякие ненужные слухи, и ваш красивый отчёт начальству сразу приобретёт сомнительный вид… Да и магзеты запутаются.
        Когда надо, бывший вампир соображал быстро.
        - При чём тут стожар, когда Хафгуфу вытащили мои ребята? И о каком вообще стожаре речь? Разве он тут был? - Нахаба отвернулся, ухитрившись в упор не заметить Филата, стоящего от него на расстоянии метра. - Если вдруг где-то его встретите, намекните ему, чтобы вёл себя тихо!
        - Само собой, - заверил его Филат. - Мы вообще миф! Сплошные стожарские сказочки! - Он взял Еву за локоть и потянул её туда, где в скале горела крошечная свеча - родничок Хафгуфы. - Вроде ничего старушка… пыхтит… магии не так уж много потеряла… Но теперь ваш выход, сударыня!
        - Что я должна сделать?
        - Успокой Хафгуфу! Нельзя допустить, чтобы она по морям открыто шмыгала… Представь - и твоё чувство станет её чувством! Только не представляй ничего лишнего! Никаких лишних движений, вообще ничего. А то как-то один зоомаг проник в сознание дракону, а потом как случайно чихнёт… Насморк у него был или там ещё что. Так и был изобретён боевой огнемёт!
        - Допустим, мне повезёт и я её успокою… А скандал? А ракеты? А военные корабли?
        - Ну, с кораблями главное, чтобы они не стреляли. Равно как и с ракетами… А остальное - мелочи. Шум уляжется за сутки, я гарантирую.
        - Как?
        Филат небрежно махнул рукой:
        - Люди не элементали, их внимание легко переключается… Есть старый стожарский фокус! Украду голливудскую актрису, лучше помоложе и посимпатичнее, покатаю полчасика на драконе, а потом подкину на крышу Пентагона! Актриса, конечно, будет в ужасе. Состояние шока, огромные глаза, полные слёз… Это будет сильный ход! Про всплывающий остров тут же всё забудут! Одни будут заявлять, что это пиар перед выходом нового фильма. Другие - их опровергать, ссылаясь на съёмку с полицейских вертолётов. Третьи - орать: «Да я вас умоляю! Подделать можно всё что угодно!» Четвёртые: «Минутку! Может, отвлечёмся на секунду от актрисы и поговорим о драконе?» Пятые: «Минуту! А защита Пентагона? Как она могла оказаться у них на крыше? Там что, никакой защиты нет?» Короче, каждый найдёт своё, и шум поднимется хороший.
        - Хафгуфа и актриса! Это не равноценно! - с обидой воскликнула Ева.
        - Для заурядцев или для нас? А тебя не удивляет, что мешок картошки и модный футляр для очков у них тоже стоят одинаково?
        Ева прилегла на тёплые камни, чувствуя себя как у горного колодца. Заглянула в родничок. Увидела алую пульсацию. Краем глаза заметила, как Бермята отводит в сторону Нахабу. Правильно: чтобы не маячил. Надо расслабиться и прогнать все лишние мысли. Увидеть мир глазами Хафгуфы, которую волнует только её малыш, которого везут куда-то на лодке. Испуганный маленький малыш весом… (Стоп! Это уже явно не мысли Хафгуфы, прочь их, прочь! По ушам грязным веником за такие мысли!)
        Ева коснулась щекой камней и дохнула в родничок. Один раз, другой. Точно раздувала огонь. А потом заговорила, выдыхая слова прямо в родничок. Конечно, Хафгуфа слов не поймёт. Слова - это для человека. Истинная мысль бессловесна, универсальна и не имеет языка. Ведь иначе Адаму в раю приходилось бы рычать с тигрицей, квакать с лягушками или общаться ультразвуком с дельфинами и летучими мышами. Очень маловероятно, что он общался с животными именно так.
        Вот и Ева слова выдыхала больше для себя, надеясь, что они превращаются в мысли.
        - Ты ныряешь и ложишься на дно… понимаешь? А потом незаметно отползаешь на большие глубины. А мы возвращаем малыша на Врангеля. Вскоре он опять позовёт тебя… Но это потом… А пока ты просто ныряешь и опускаешься на дно. Незаметно отползаешь…
        Ева повторяла это раз за разом, облекая простые мысли в образы. Хафгуфа повторением не раздражалась - напротив, оно её успокаивало. Это у людей и магов мысль может остаться мыслью. У животных же она всегда становится действием.
        Ева говорила, и Хафгуфа постепенно затихала. Она очень устала, потому что плыла уже несколько дней. И плыла быстро, гораздо быстрее, чем плавают в нормальных условиях неспешные и медлительные Хафгуфы. Ей хотелось опуститься на дно и вздремнуть. Пусть ненадолго. Лет хотя бы на пять. Маленький такой послеобеденный сон, лёгкая дремота в транспорте по дороге на тяжёлую, но любимую работу.
        Главное - чтобы на дно она погружалась медленно и они успели бы добежать до «ровера».
        Конец первой истории
        Продолжение следует…
        notes
        Сноски
        1
        Слизь-трава - одно из названий алтея. Ещё его называют просвирняк, проскурняк, просвирка, калачики, собачья рожа. (Прим. ред.)
        2
        Princesse Minuit (франц.) - ночная княгиня, она же полуночная княгиня. (Прим. ред.)
        3
        Договор нужно соблюдать (лат.).