Василий Жеглов
Уговор дороже мира
Аннотация:
Очередная попытка порвать грелку :) Грелка-10 Рассказ занял 52-е место.
Уговор дороже мира
В дверь постучали в тот момент, когда пан Залевски уже почти придумал предлог, под которым он смог бы улизнуть в гостиничный ресторан.
- Надеюсь, ты ничего не заказывал в номер? - приоткрыв дверь ванной комнаты, ехидно поинтересовалась жена. - Помни, что сказал диетолог: после восьми никакой еды! Ты и так на приеме перебрал с калориями!
- О чем ты, Марыся? - оскорбился профессор. - Ничего я не заказывал! И, кстати, норму я сегодня не превысил!
- Да? А кто стянул с подноса два пирожных? Думаешь, я не заметила?
- Это для Яцека! - буркнул Залевски и, улыбнувшись в усы, незаметно огладил живот.
Из смежной комнаты высунулась белобрысая голова:
- Какие пирожные?
- Марш спать! - шепотом рявкнул отец.
Голова юркнула обратно. Залевски виновато оглянулся.
- Ах, Стефан, Стефан, - покачала головой жена. - И как только тебе не стыдно!
С завтрашнего дня урежу твою норму еще на десять пунктов. Уяснил?
Осознав безрадостную перспективу предстоящей голодовки, Залевски тяжело вздохнул. В дверь вновь постучали.
- Иду, иду! - раздраженно прошипел профессор.
За дверью оказался высокий молодой человек, словно только что сошедший с полотна великого Экристида. Залевски с нескрываемой завистью оценил его спортивную фигуру и хмуро спросил:
- Чем могу служить?
- Профессор Стефан Залевски? - учтиво осведомился незнакомец.
Профессору показалось, что тот едва удержался, чтобы не щелкнуть каблуками.
- Да, это я.
- Капитан Лакруа, префектура центрального округа, - гость поднес два пальца к воображаемому козырьку. - Мне приказано срочно доставить вас в Лувр.
- С какой стати? - опешил Залевски. - Вы представляете, который час?
- Простите профессор, но дело весьма срочное! Директор Бизо просил вас приехать как можно быстрее!
- Только не говорите мне, что почитатели этого писаки все же добрались до Джоконды, - нервно хохотнул профессор, но, встретив непроницаемо-серьезный взгляд офицера, тут же осекся.
- Что-то случилось, Стефан? - выглядывая из-за его спины, озабоченно спросила жена.
- Мадам, - потомок натурщика Экристида, на этот раз не стал сдерживаться и звонко щелкнул каблуками, - я вынужден похитить вашего мужа. Заверяю, что доставлю его обратно в целости и сохранности!
Марыся обворожительно улыбнулась. Ее взгляд как бы случайно скользнул по фигуре гостя, и Залевски с плохо скрываемой яростью отметил, как она одобрительно приподняла брови.
- С вами...
- Капитан Лакруа, - подсказал наглец, - Мишель Лакруа.
- Я уверена, Мишель, - проворковала пани Залевски, - что с вами мой муж будет в полной безопасности. Только прошу вас, ни в коем случае не давайте ему есть - он на диете! Обещаете?
- Слово чести, мадам! - улыбнувшись, кивнул француз, тем самым окончательно уверив профессора, что его первое впечатление было ошибочным: с такой неприлично-пропорциональной фигурой этот выскочка мог быть натурщиком только в студии комиксов.
Всю дорогу Залевски напряженно молчал. За окном машины, сияя мириадами огней, проносился ночной Париж, и профессор с тоской подумал, что он снова так и не смог выкроить время, чтобы посетить памятные места, где жили и творили великие мастера. Вместо этого он в сотый раз спорил с коллегами на темы, которые, по большому счету, кроме их самих никого не интересовали. Вздохнув, профессор твердо пообещал себе, что в следующий свой приезд он обязательно обойдет весь город. Он представил, как бредет по Мон-Мартру, и его нос щекочут ароматные запахи жареных каштанов и свежевыпеченных круассанов. "Да, эта прогулка должна стать воистину незабываемой!" - решил профессор и плотоядно улыбнулся.
Таким образом, когда машина затормозила у служебного входа в Лувр, профессор Залевски пребывал в отличнейшем расположении духа, совершенно позабыв о тревогах по поводу столь неожиданного ночного вызова.
- Господин Залевски, как я рад, что вы откликнулись на мою просьбу!
Анри Бизо подбежал к машине и помог профессору выбраться.
- Стоило ли так беспокоиться, господин директор, - прогудел польщенный таким вниманием Залевски. - Где это видано, чтобы директор Лувра оказывал подобные почести скромному ученому.
Бизо попытался что-то ответить, но вдруг схватился за грудь и пошатнулся.
Теперь уже профессору пришлось подхватывать его под локоть:
- Вам плохо?
- Нет-нет, - прохрипел директор, - это ничего, это подождет! - Он вынул из кармана пузырек, вытряхнул на ладонь таблетку и положил под язык. - Пойдемте скорее! Вы не представляете! Это какой-то ужас! - Он схватил тучного профессора за руку и с легкостью потащил внутрь здания.
По дороге Залевски с удивлением заметил, что в залах непривычно пусто.
Разумеется, ночью посетителей не бывает, но это совсем не означает, что ночная жизнь знаменитого музея замирает. Уборщики, охрана, техники и прочие работники продолжают трудиться даже в ночное время, чтобы к утру гости могли в полной мере насладиться шедеврами мирового искусства.
- Я приказал всем покинуть залы, - оглядываясь через плечо, пояснил Бизо, предвосхищая вопрос профессора. - Кроме меня и еще нескольких доверенных лиц о происшедшем пока никто не знает.
- Да что же, в конце концов, произошло?!
Директор музея резко остановился.
- Смотрите сами... - он обреченно махнул рукой и снова полез в карман за лекарством.
Залевски повернулся и в ту же секунду из его необъятной груди вырвался возмущенный рев:
- Вы что тут, с ума все посходили?! Кто додумался поместить Экристида в зал фламандской живописи? Это неслыханно!
- Вы уверены, что это "Золотая долина"? - растирая грудь, тихо спросил Бизо.
- Я имею в виду, вы уверены, что это подлинник?
Крупнейший знаток творчества Экристида надменно вскинул подбородок:
- Месье Бизо, раньше я не замечал за вами склонности к дурацким шуткам, - сухо произнес он. - Простите за подобный тон, но, принимая во внимание время суток, а также...
- Вы помните, какая картина висела на этом месте? - не дослушав его, спросил директор.
- Разумеется, - огрызнулся профессор, - "Пантеон мертвых" кисти Тетриоли!
- Да, - грустно кивнул головой Бизо. - Единственная схожесть этих полотен состояла в том, что их размеры были практически идентичны. Две самые крупные картины в нашем музее.
- Были?! - вздрогнул Залевски.
- Да, были! - взвился директор. - А как прикажете изъясняться, когда в одно мгновение исчезает Тетриоли и появляется два совершенно одинаковых Экристида? И не смотрите на меня так! Я не сумасшедший! Пойдите в зал Экристида и убедитесь сами!
Залевски возмущенно фыркнул, но все же решил сходить, так как с самого начала этого безумного фарса, его мучил вопрос: кого же повесили на место "Золотой долины"?
Спустя пять минут он примчался обратно. Его лицо было пунцовым, а в глазах, как и у директора, плескался ужас. Он подбежал к картине, столь неуместно смотревшейся в непривычном фламандском окружении, и стал внимательно ее изучать.
Через некоторое время он воскликнул:
- Но этого не может быть!
- Значит, я был прав, - устало произнес Бизо. - Теперь в Лувре две "Золотых долины" и обе настоящие... Вы не могли ошибиться, профессор? - с надеждой спросил он.
Залевски рассеянно потер виски:
- Можно, конечно, провести научно-техническую экспертизу, проверить холст, грунт, краски, но...
- Можете не продолжать, коллега! Я ничуть не сомневаюсь в вашей компетенции.
- Директор музея махнул рукой и схватился за голову. - Господи, за что?
И как?
Вы представляете, даже камеры наблюдения ничего не успели зафиксировать! На одном кадре Тетриоли, а уже на следующем - Экристид. Это какое-то безумие!
- Тем не менее, необходимо срочно снять эти... - Залевски на мгновение споткнулся на слове, - ...полотна с экспозиции.
- И Джоконду тоже? - всхлипнул Бизо.
- А что с Джокондой? - вытаращился Залевски.
- Их двенадцать! - глупо хихикнул директор. - Не одна, не две, а целых двенадцать!!! А вот в зале Данэ недостача! Ровно на одинадцать полотен! - Бизо вдруг захрипел и упал на колени.
- Врача! Позовите кто-нибудь врача! - во всю мочь закричал профессор.
Его крик многоголосым эхом пронесся по тихим залам Лувра. По тем самым залам, где столетиями хранились раритеты, некоторые из которых, таковыми уже не являлись...
Утром, так и не дождавшись от мужа сколь-нибудь вразумительного объяснения его странного поведения, пани Залевски хлопнула дверью и отправилась по магазинам. В последний момент профессор услышал, как она отчитывает сына:
- Что значит - "Потерял!"? Где? Ты знаешь, сколько стоил этот набор?
Сто шестьдесят франков! Я себе во всем отказываю - только бы у тебя была возможность учиться, а ты теряешь такие дорогие вещи! Нет будешь! Не смей спорить!
Я сказала - не смей! Маме лучше знать! Это настоящая профессия - не то что у твоего отца!
Посмотри на дядю Юрека: всего два года как он окончил университет, а уже купил собственный дом! Не плачь! Мама тебя любит! Мама купит Яцеку новый набор и умный Яцек выиграет школьную олимпиаду! Правда? Порадуешь мамочку? Ух ты, моя лапочка!
Держи десять франков и жди меня в игровом центре, я скоро приду.
Голоса удалились. Залевски перевернулся на другой бок и тупо уставился в противоположную стену. Он пытался думать о многих вещах, но у него ничего не получалось. В голове царил вакуум. Пустота! Ничто! Жизнь потеряла всякий смысл, и горше всего было осознавать, что весь этот смысл заключался в неповторимости четырех полотен великого Экристида. Он знал их до мельчайших подробностей, до каждой царапинки, каждой трещинки. И вот оказалось, что все это не более чем пшик. Оказывается, Экристида можно копировать! Экристида!!! Словно это не полотно величайшего художника, а помятая купюра, пропущенная через обычный ксерокс.
За спиной кто-то осторожно кашлянул. Залевски повернулся.
- Простите, я стучал, но вы не ответили, а времени очень мало, - извинился гость и без приглашения уселся в кресло.
- А, Лакруа... Опять вы, - равнодушно пробормотал профессор. - Ну что там новенького? Сколько шедевров мы еще потеряли?
- Потеряли? - француз вскочил на ноги. - В смысле, они уничтожены? Но этого не может быть! Этого просто не должно было произойти!
- Да, - согласился Залевски, - это не должно было произойти, но это произошло!
Оценив искренний ужас полицейского, профессор сразу и бесповоротно простил ему все неприятные эмоции, которые тот заставил его испытать прошлой ночью.
- У меня где-то был коньяк. - Профессор тяжело поднялся с кровати и подошел к бару. - Помянем Экристида? - спросил он, передавая капитану бокал. - Как там говорилось? Плодитесь и размножайтесь?
- Размножайтесь! - с облегчением выдохнул Лакруа. - Так они просто размножились? Ну, слава богу! А я то подумал, что произошло непоправимое!
Залевски отшвырнул бокал и схватил француза за грудки.
- Идиот! Что вы в этом понимаете! Они уничтожены! Экристид должен быть один!
Не два, не три, а один! Это книгу можно издать стотысячным тиражом и ничего не случится, а картина - это раритет! Можете вы это осознать своей тупой башкой?
Лакруа без особых усилий освободился от захвата и мягко произнес:
- Успокойтесь, профессор! Уверяю вас - все поправимо. Я пришел сюда именно для того, чтобы все исправить. Ну, и еще, чтобы извиниться.
- Я вас прощаю, - прорычал Залевски. - А теперь убирайтесь вон! - Он развернулся, указывая на дверь, и вдруг замер. - Как вы сказали? Все можно исправить?
Француз мягко улыбнулся:
- Выслушайте меня, месье Залевски, прошу вас! Только предупреждаю, мой рассказ может вас шокировать.
- Поверьте, после того, что случилось, это невозможно! - горько усмехнулся Залевски.
- И все же, постарайтесь выслушать меня спокойно, - предупредил Лакруа, после чего шумно вздохнул. - Прежде всего, хочу сказать, что в некотором роде, я - ваш коллега. Да-да, не удивляйтесь! Я, как и вы - искусствовед, но только вы изучаете искусство одного мира, а я сотен и даже тысяч! Вы меня понимаете?
Профессор издал что-то похожее на хрюканье, подошел к бару, налил себе полный бокал и залпом выпил.
- Я всегда подозревал, что некоторые полицейские свалились откуда-то с Марса или с Юпитера! Среди французов, я полагаю, вас не так много, а вот в Варшаве, не иначе, вся полиция поголовно состоит из пришельцев!
- Профессор, я не шучу! Вспомните, что произошло в музее! Я и в самом деле не из этого мира. Мой внешний облик - всего лишь скафандр или маска, если хотите, которую я на время одолжил у настоящего Лакруа.
- Вы его убили и съели?
- Что вы, - побледнел гость, - наша этика запрещает причинять вред разумным существам! Уверяю вас, Мишель Лакруа жив и здоров и в данный момент гуляет по городу с вашей женой!
Профессор молча налил себе еще один бокал.
- Я что-то не то сказал? - заволновался Лакруа.
- Напротив, я уже начинаю верить в ваш высший разум, - кисло произнес Залевски и поспешил сменить тему. - Так что там по поводу искусства других миров?
- Моя работа состоит в том, чтобы собирать образцы инопланетного искусства и затем изучать их.
- Воруете! - философски заключил профессор.
- Нет, как можно! Я же говорил, наша этика...
- Тогда как?
Лакруа виновато поник.
- Делаем копию. Абсолютную копию, понимаете? На молекулярном уровне!
Есть такой прибор, для вас проще называть его дубликатором. Оригинал остается в том мире, где был создан, а в нашем появляется его абсолютная копия.
- Так какого же черта, вы наводнили Лувр Джокондами?! - взорвался профессор.
Лжефранцуз съежился.
- У вас есть ребенок, - тихо произнес он, - и только это позволяет мне надеяться на ваше понимание. Дело в том, что я тоже отец, но у меня их сто восемнадцать. - Он развел руками. - За всеми так сложно уследить!
- Сколько?!
- О, по нашим меркам, это не так уж и много. Просто, скорее всего, я плохой родитель, - тоскливо произнес гость и смахнул слезу.
- Не корите себя, - невольно смягчился Залевски, - мне и с одним-то порой не справиться, а тут целая сотня!
- Не сотня, а сто восемнадцать, - уточнил Лакруа, сморкаясь в платок. - Я не хвастаюсь, просто, именно непоседливость моего младшенького стала причиной всех этих недоразумений. Видите ли, ваш мир и похожие на него, объявлены карантинной зоной, и доступ сюда запрещен.
- Карантин? По-вашему, мы - зараза? - патриотично оскорбился Залевски.
- О нет, вы меня не так поняли. Карантин объявлен по причине практически полной несовместимости наших сред обитания. Опасность катаклизмов и все такое прочее. Простите, но это не в моей компетенции. Скажу лишь, что любой материальный предмет из карантинной зоны может доставить только спецгруппа, но даже в этом случае он должен пройти тщательное изучение.
- А в обратную сторону? - насторожился профессор.
- Я думаю, тоже нежелательно, - признал Лакруа. - Но запретный плод сладок, особенно для детей, вот мой младшенький и не удержался... - Он вздохнул. - Пока ничего страшного не произошло. Сто восемнадцатый притащил сюда дубликатор, а эта вещь практически безопасна!
- Да что вы говорите! - язвительно заметил Залевски.
- Простите, вы правы. Дубликатор в вашем мире сработал не так, как обычно:
вместо того, чтобы отправить копию к нам, он оставил ее здесь, заменив ею другой материальный объект, максимально похожий по физическим параметрам. Но все можно исправить!
- Так исправляйте же! Чего вы ждете?
- Разве я не сказал? - пожал плечами Лакруа. - Мне нужен тот самый дубликатор, а у меня его нет! Сто восемнадцатый подарил его вашему сыну.
Парадокс, но десять франков в зале игровых автоматов и за его пределами - две совершенно разные суммы! Эту незамысловатую истину Яцек осознал, когда автомат противно пискнул и издевательски сообщил: "Game over"! Но поляки не зря во всем мире славятся своим упорством! Сначала Яцек честно пытался уговорить автомат вернуть жетон по-хорошему, а когда это не помогло - приступил к более активным действиям. Без сомнения, долгой и продолжительной осады этот кусок железа не выдержал бы, но на его счастье недалеко прогуливался охранник, и Яцеку пришлось осуществить временное тактическое отступление. Поразмыслив и так и эдак, он решил сбегать в номер и "одолжить" у отца десятку. Мысль показалась ему заманчивой, правильной и, что самое главное, своевременной, учитывая, что отец в данный момент спал и, следовательно, возражений с его стороны по поводу внеочередного займа ожидать не приходилось. Но как это часто бывает, действительность не всегда отвечает нашим желаниям: едва он просунул голову в дверь, как прямо над ухом раздался знакомый рев: "Яцек!!!". Это могло означать только одно: он опять что-то сделал
не так, и это "что-то" стало известно отцу.
Пан Залевски не торопился. Он выставил на середину комнаты стул, сел, немного покряхтел, показывая насколько зол, и только потом поманил сына пальцем.
- Яцек, - вкрадчиво начал он, - до меня дошли сведения, что вчера один... - Отец обернулся и вопрошающе посмотрел на француза, который сидел на соседнем стуле.
- Пьер, - подсказал тот. - Мальчишка лет десяти, конопатый, был одет в шорты и футболку с надписью "Убей старшего брата!".
Залевски старший кивнул и продолжил:
- ... мальчик по имени Пьер подарил тебе некую вещь. - Отец сделал многозначительную паузу, означающую, что этот факт доказан и оспаривать его бесполезно. - Так вот, я настоятельно требую, чтобы ты отдал эту вещь!
И
немедленно!
- Не отдам! - насупился Яцек, прикидывая, начинать уже хлюпать носом или немного подождать.
- Яцек! - повысил голос отец. - Я не шучу! Немедленно верни дубликатор!
Этот господин, - он кивнул в сторону француза, - из Интерпола! Ты хочешь провести всю свою жизнь в тюрьме? - Яцек заинтересованно склонил голову, но отец поспешно добавил: - Нет-нет, даже не надейся! Не во Франции!
Яцек подумал, что это существенно меняет дело, и решил начать сотрудничество.
- А за что? - с интонацией адвоката Гражика из сериала "Виноваты все, но не я!" спросил он.
Отец наклонился к его лицу и голосом прокурора Адамчика из того же сериала, хищно прошипел:
- За попытку контрабандного вывоза произведений искусства! За вандализм! В конце концов, за то, что к двенадцати годам ты так и не научился думать головой!!!
Этого Яцек никак не ожидал. Жгучая обида затопила все его тщательно выстроенные стратегические редуты, и он разрыдался.
- Ты же сам этого хотел!
- Что?! - вскочил Залевски.
- Да! - сквозь слезы закричал Яцек. - Ты сам говорил маме, что зарабатывал бы больше, если бы сохранилось не четыре картины Экристида, а хотя бы пара десятков!
- Но я совсем не это имел в виду, - обескуражено пробормотал профессор. - Я хотел сказать... сказать... - Залевски понял, что выразить свою мысль ему не удастся, и потому закончил нейтрально, - ...что подслушивать взрослые разговоры стыдно! Вот что я имел в виду!
Сын разрыдался еще громче. Залевски решил смягчить ситуацию:
- Ну, хорошо, с Экристидом все понятно, а Джоконду зачем размножил? Да еще в таком количестве!
- Она мне нравится, - всхлипнул Яцек.
Вы когда-нибудь видели, как тает мороженое в пустыне? Залевски растаял еще быстрее. Он опустился на колени и прочувственно обнял сына.
- Сынок! Наконец-то! - Профессор обернулся к Лакруа и со слезами на глазах простонал: - Гены! Дождался!
В течение следующих нескольких минут Лакруа был вынужден прослушать премьеру оперы "Великий плач" в исполнении мужского хора семьи Залевски.
Наконец, Залевски старший решил, что подобные импровизации слишком интимны, чтобы представлять их широкой публике, и шумно высморкавшись в носовой платок, проникновенно произнес:
- Отдай этот чертов дубликатор, сынок! Я куплю тебе все, что ты захочешь!
Бывают предложения, от которых отказываться не просто глупо, а, по меньшей мере - преступно! Поэтому Яцек немедленно вынул из кармана дубликатор, внешне напоминавший обычный мобильник, и протянул его французу.
- Нате! Все равно там зарядка села, - пробурчал он и добавил: - Но это нечестно!
Лакруа торопливо схватил прибор и начал с ним возиться.
- Получится? - с надеждой спросил профессор, заглядывая ему через плечо.
- Уже! - торжественно возвестил Лакруа, вставая со стула. - Я все исправил!
Все картины на своих местах и в нужном количестве! Вот только жаль, что директор Бизо пострадал. Я слышал он в больнице? - обеспокоился гость.
- Я сейчас же ему позвоню, и он сразу пойдет на поправку! - радостно сказал Залевски. - А все неприятности можно объяснить стрессом: Анри в последнее время и в самом деле много работал.
- Ну и чудно! - улыбнулся гость. - К сожалению, мне пора! - Он помялся. - Дети понимаете ли! У меня их...
- Сто восемнадцать! Как же, помню! - расхохотался профессор. - Яцек, попрощайся с гостем!
Яцек хмуро кивнул и, не удержавшись, повторил:
- И все равно - это нечестно! Уговор дороже денег!
Француз потрепал его по голове и протянул руку профессору.
- Вы извините еще раз за все!
- Да ладно, чего там! - прогудел Залевски, крепко пожимая ему руку. - Я же тоже отец! Да и по секрету сказать, сам в детстве чего только не...
Залевски вдруг замолчал. Потом побледнел. Потом прокашлялся.
- Что такое? - испугался Лакруа. - Вам плохо?
Профессор не ответил. Он повернулся к сыну и дрожащим голосом спросил:
- Сын, а тот мальчик... Он тебе подарил дубликатор или вы... - Залевски судорожно сглотнул и, наконец, выдавил: - ...обменялись?
Яцек низко опустил голову.
- Как обменялись? На что? - завопил гость.
Залевски тяжело опустился на стул.
- Лакруа, напомните, что вы там говорили о несовместимости наших сред обитания? - глухо спросил он.
- К-карантинная зона, - заикаясь, пролепетал Лакруа.
- На вашем месте, я бы со всех ног помчался домой, - траурным голосом произнес Залевски. - Как мне кажется, сто восемнадцатый, притащил домой нечто похуже атомной бомбы.
- Что может быть хуже вашей атомной бомбы? - прохрипел многодетный отец.
Профессор виновато пожал плечами:
- Так... пустяковина, которую пани Залевски купила сыну на распродаже за сто шестьдесят франков...
- Да не томите же! - взмолился гость.
Залевски собрался духом и выпалил:
- Набор "Юный химик"! НАШ набор, понимаете?!
|
