Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Завертаев Петр : " Небесная Милиция " - читать онлайн

Сохранить .
Небесная милиция Петр Завертаев
        # Жанр романа Петра Завертаева можно определить как интеллектуальный иронический детектив с элементами мистики. К журналисту Обиходову попадает письмо с невероятной историей о капитане милиции, который и после смерти продолжает бороться со злом, но только уже в человеческих снах. Обиходов считает историю глупой выдумкой, однако вместе с письмом в непутевую, но все же вполне обычную жизнь журналиста врываются множество удивительных персонажей. Он окажется вовлеченным в водоворот захватывающих и опасных приключений, что в конечном итоге заставит его внимательнее относиться к собственным снам.
        Петр Завертаев
        Небесная милиция
        Часть 1. 1999 год
        Утро на Покровке, бывшей улице Чернышевского, начинается не раньше девяти. В остальной Москве уже вовсю работают заводы и фабрики, главные магистрали забиты автомобильными пробками, вокзалы гудят, как ульи, а на учрежденческо - магазинной Покровке всё ещё тихо. Задумчивые дворники, одинокий мелко трусящий бегун, да съёжившиеся от утренней прохлады собачники - вот и все ее население.
        Примерно без пятнадцати девять открываются невидимые шлюзы, и на улице появляются плотные галдящие толпы граждан. Они выходят из-под земли на Китай-городе, самые торопливые сразу же бросаются на штурм кряхтящих проседающих троллейбусов, остальные бурным многоголосым потоком растекаются по узким тротуарам.
        Служащих госучреждений можно распознать по пухлым портфелям, немодным галстукам и скорбному выражению лиц, получающемуся от необходимости жить на маленькую зарплату. Продавщиц коммерческих магазинов выдаёт неимоверное количество косметики, бижутерии и разнообразных аксессуаров. С растерянно-беззащитным видом дрейфует в толпе гость столицы, какой-то злоумышленник сказал ему, что ГУМ находится в этой стороне.
        Проезжая часть улицы живёт собственной беспокойной жизнью. И хотя от тротуара её отделяет лишь низкий, местами вовсе отсутствующий, бордюр, законы здесь совсем другие. На дороге у каждого своё место.
        Слева, с заходом на полосу встречного движения (отведённую только общественному транспорту), царят дорогие иномарки и служебные «Волги» с мудреными номерами. Это
        - зона ожесточённой борьбы приоритетов. Дополнительные десять тысяч долларов в стоимости машины приравниваются к лишнему нулю на номерном знаке или ко второй синей мигалке и трём полутонам сирены.
        В средней части едут не хватающие звёзд с неба начальники отделов небольших фирм, отцы семейств, работающие пенсионеры и оцепеневшие от собственного куража женщины
        - автолюбительницы.
        На правом фланге, в кутерьме, среди общественного транспорта, и отбившихся от стада пешеходов, обитает самая колоритная механизированная публика. Это и прочёсывающие тротуар хищным взглядом таксисты, и изощрённые автоследопыты, высчитавшие, что правый ряд в этом месте течёт на йоту быстрее всех остальных, ну и, конечно, разномастные новички автомобильного дела, пристроившиеся в зад троллейбусу и покорно следующие за ним со всеми остановками.
        Все это железное скопище, ревя двигателями и завывая сиренами, движется от Маросейки к Садовому Кольцу со скоростью обнюхивающего углы сытого кобеля.
        На смену утру приходит день. Чтобы почувствовать прелесть Покровки в эти часы, нужно очень любить человечество, любить его чистой, бескорыстной любовью, ничего не требуя взамен.
        Вот на углу Чистопрудного расположилась торговка фруктами. Как Гай Юлий Цезарь, она делает несколько дел одновременно - обсуждает с дворничихой телесериал, отмахивается от ос, покрикивает на придавленного похмельем грузчика, обсчитывает покупателей и строит глазки женатому экспедитору. Пухлые грязные руки её унизаны золотыми кольцами, глаза смотрят томно, и вся она опоясана серо-белым фартуком крест-накрест, как жандарм-охранник с Нерчинской каторги.
        У салона красоты «Женьшень» выстроилась вереница машин. Все хотят подвезти только что выпорхнувших из салона двух умопомрачительно длинноногих, роскошных красавиц. Глаза красавиц скрыты тёмными очками, не снисходя до объяснений, они отвергают экипаж за экипажем еле заметным поводом плеча. От этого на противоположной стороне улицы, на стройке замерла работа. Рабочие на лесах глазеют на красавиц и громко переговариваются на неведомом наречии.
        Через два дома, из распахнутых дверей парикмахерской доносится песня. «Ты ушёл от меня летом. Кому мне рассказать об этом?». Часть парикмахерской отдали под музыкальный магазин. В одном из трёх уцелевших кресел стригут человека. Заткнув пальцем ухо, он кричит в сотовый телефон: «Маша, продавай векселя!». Расположенный по соседству «Металлоремонт» предлагает услуги по модернизации домашних компьютеров. В витрине закусочной под плакатом «Распродажа» выставлен четвертованный манекен, одетый в женское бельё с болтающимися ценниками. На скамейке в скверике под строгим взглядом каменного Чернышевского гость столицы, наплевав на ГУМ, ест бутерброд.
        Между шестью и семью часами невидимая рука снова открывает шлюзы. Граждане плотными колоннами маршируют к Китай-городу и с гомоном исчезают под землёй. Закрываются магазины, сворачивается уличная торговля. Ветер мотает по тротуару мелкую дрянь. В небе над Лубянкой разгорается закатный огонь. Он отражается в глазах девушек с бухгалтерских курсов «Эльдорадо», возвращающихся с занятий. Пахнет выхлопными газами и ещё чем-то особенным, вечерним, что кружит голову и обещает приключения.

1
        Обиходову всю жизнь не везло с начальниками. Как началось еще в армии, так и покатилось. Университет, Институт Права, множество больших и маленьких контор, в которых он успел поработать за свои тридцать пять лет… Везде повторялась одна и та же история - люди, особо выдающиеся по части самодурства и демагогии, обязательно оказывались его непосредственными начальниками.
        Нынешний шеф переплюнул всех предыдущих. Главный редактор. Сияющая плешь и тусклые глаза. Плохая дикция и удручающее многословие. Маленький рост и циклопическое самомнение. Подстать хозяину и кабинет. Заурядная, хотя и недешевая мебель, скучные ряды папок, пластмассовые цветы. Единственное яркое пятно - красочный календарь на стене «Фирма „Ротенберг“ (Германия) - компетентность в прокладке трубопроводов».
        - Где вы были, Обиходов? Я вас с утра разыскиваю, - Главный недовольно поджал губы, отчего стал похож на сварливую старую деву.
        - Работал над материалом, - на ходу сориентировался Обиходов. - На выезде.
        - Над каким еще материалом? - маленькие глазки Главного, спрятанные за толстыми линзами очков, подозрительно прищурились.
        - Так… кое-что… самостоятельная разработка, - небрежно бросил Обиходов. Чрезмерно напрягать фантазию не хотелось, да и сил не было. Гудела голова, и в желудке было неспокойно. Волна за волной накатывали тошнотворные воспоминания о скудных вчерашних закусках. Особенно беспокоила эта рыба с каким-то странным запахом. Ее принес Букин и утверждал, что она не протухшая, а «с душком». Деликатес, якобы, специально под водку. И вот теперь невозможно было подолгу задерживать взгляд на каком-то одном предмете. Везде мерещилась проклятая рыба. И еще салат.
        - Кончайте эту самодеятельность! - вернул его к действительности Главный. - У нас полно плановой работы.
        - К вашим услугам, - обречено развел руками Обиходов.
        Главный брезгливо поморщился и буркнул:
        - Присаживайтесь.
        Измученный журналист с тяжелым вздохом опустился на стул.
        - В прошлом месяце, - начал Главный, - мы объявили конкурс на лучшую читательскую историю. Это была моя давнишняя идея - внести, так сказать, свежую струю. Наши штатные сотрудники в последнее время не блещут, - Главный сделал паузу и выразительно посмотрел на Обиходова. - А в народе, тем временем, бродят совершенно потрясающие сюжеты. Неразумно оставлять без внимания такой источник. Кроме того, это можно считать обратной связью. Не только любимая газета может сообщить что-то своему читателю, но и читатель может сообщить что-то любимой газете. Это очень важно. Людям нравится, когда их просят о чем-то рассказать, поделиться, так сказать, наболевшим…
        - Я знаю про конкурс… - вставил Обиходов, пытаясь укротить словесное половодье. - Я иногда читаю нашу газету.
        Главный пропустил замечание мимо ушей.
        - В качестве приза была назначена фирменная кофеварка, - продолжил он. - Вещь в быту небесполезная и, к тому же, не такая уж дорогая. Мы выбрали экономичную модель.

«Старый жмот», - с неприязнью подумал Обиходов.
        - Что? - неожиданно спросил Главный.
        Обиходов вздрогнул. Ему казалось, что он подумал это про себя. Иногда, особенно с похмелья, с ним случаются такие штуки. Внутренний мир и внешний неожиданно меняются местами. То, что он думает про себя, вдруг озвучивается, и наоборот, то, что, как ему кажется, он произносит вслух, так и не выходит за пределы подкорки.
        Совсем недавно был один случай. На какой-то презентации, он познакомился с симпатичной девушкой. Будучи, надо признать, сильно подшофе. Но тем не менее. Он искрометно острил, тонко иронизировал по поводу несчастных организаторов, источал в адрес девушки изысканные комплименты, рассказал ей историю своей жизни и даже, кажется, признался в любви. И вот, в конце, когда на фуршетных столах уже ничего не осталось, а гости начали разъезжаться, к ним подошли двое охранников.
        - Это с вами? - спросил один из них у девушки, тыкая пальцем в размякшего Обиходова.
        - Еще не хватало… - хмыкнула девушка.
        - Из какого он издания? - продолжал допытываться охранник.
        - Понятия не имею, - пожала плечами девушка.
        - Как его хоть звать-то? Куда везти?
        - Чего пристали? - возмутилась симпатичная девушка. - Откуда я знаю? Сидит тут целый вечер, мычит чего-то…
        Обиходов вспылил. Принялся кричать, что он известный журналист, что сам заместитель мэра подарил ему ручку с золотым пером (к слову, это была ложь чистой воды - ручку подарили Главному). Обиходов кричал, что работает в крупнейшей газете, а живет в самом центре столицы, по такому-то адресу, в доме образцового содержания и пользуется искренним уважением со стороны соседей по подъезду (тоже весьма спорное утверждение). Но крик этот, как оказалось, был внутренним. И признание в любви было внутренним, и все изысканные комплименты…
        Охранники почесали затылки.
        - Понесли его в автобус, что ли… - предложил один. - Проветрится, может, вспомнит чего.
        И вот опять…
        - Вы что-то сказали, Обиходов? - повторил вопрос Главный.
        - Я? Нет… - спохватился Обиходов. - Я вас внимательно слушаю.
        - Так вот, - продолжил Главный. - Мы получили много писем от читателей. Десятки писем!

«Штук пять, не больше…» - подумал Обиходов и тут же, испугавшись, велел внутреннему голосу заткнуться.
        - Все эти письма мы внимательно рассмотрели на редакционном совете, на котором вы, кстати, почему-то отсутствовали… - Главный недовольно сверкнул очками.
        - Я не мог… срочное дело, - начал было Обиходов, пытаясь вспомнить, какое срочное дело у него могло быть. Но Главный не стал дожидаться объяснений.
        - Можно уже подвести некоторый итог, - сказал он. - На наш взгляд победителем в конкурсе стала история от читателя… - он взял со стола истрепанный конверт, - Дудкина Теодора Леопольдовича. Я бы хотел, чтобы вы прочли это письмо и сказали, как, по вашему мнению, мы можем использовать это в нашей газете.
        - Хорошо, - быстро согласился Обиходов, беря конверт из редакторских рук. - Я прочитаю… сегодня вечером… и завтра вам все скажу.
        - Нет, Обиходов, - решительно возразил Главный. - Ваше мнение интересует меня немедленно. Это дело не терпит отлагательства. Прочтите прямо здесь, в моем кабинете.
        - Но сейчас я никак не могу, - взмолился Обиходов, его опять начал преследовать рыбный запах. - Хотя бы через час…
        - Сидите и читайте! - это прозвучало как приговор.
        - Вслух? - Обиходов потратил остаток сил на то, чтобы это прозвучало саркастически. Но Главный не понял сарказма.
        - Про себя, - спокойно ответил он.
        Обиходов с ненавистью взглянул на конверт, подписанный корявым, похожим на детский, почерком. Достал письмо. Читать было трудно, почти невозможно, буквы расползались, как тараканы.

«Дорогая редакция! Пишет Вам Ваш постоянный подписчик Теодор Дудкин, временно нигде не работающий… всегда с огромным вниманием читаю Вашу газету от корки до корки… „от корки до корки“! - ухмыльнулся про себя Обиходов, - нашел, чем хвастаться, идиот… интересные статьи, а также кроссворды… выкладывай историю… прочитал информацию о конкурсе и подумал… ну, наконец-то! Вот!
        История о капитане Рыкове.
        Излагаю кратко, но при необходимости могу и подробнее. Один капитан милиции по фамилии Рыков проводил расследование по делу крупной преступной группировки. Некий милицейский начальник оказывал этой группировке скрытое покровительство. Как только капитан подобрался к бандитам слишком близко, его отстранили от этого задания, и перевели на работу в милицейский архив. Но Рыков не успокоился и начал вести расследование самостоятельно. Он узнал, что к бандитам должна прийти большая партия наркотиков. Под видом покупателя он договорился о встрече с главарем группировки, неким Барзеевым. Он хотел узнать каналы поставки наркотиков, чтобы через Барзеева выйти на более крупную рыбу…Опять про рыбу! О, Господи!.. Встреча закончилась для Рыкова очень плохо. Барзеев заранее знал, что он из милиции, потому что милицейский начальник его об этом предупредил. И кстати, никаких наркотиков у Барзеева не оказалось, а оказался древний клад троянского царя Приама. Короче, Барзеев убил Рыкова, а перед этим он назвал имя предателя - майор Денисенко. Но Рыков на самом деле не умер. Точнее, он умер, но не совсем обычным
образом. Он оказался в специальном подразделении небесной милиции. Дело в том, что некоторые милиционеры, когда их убивают, попадают в небесную милицию и после этого действуют в подсознании, то есть сняться разным людям и следят за порядком в их снах. Капитан Рыков начал сниться одному подростку, по имени Василий. Во сне Рыков начал на этого Василия влиять. Он приказал мальчишке разыскать своего бывшего сослуживца, старшего лейтенанта Варфоломеева. Этого Варфоломеева уволили из органов за пьянку, но пил он от безысходности. Этот старший лейтенант был единственный честный человек, на которого Рыков мог положиться. Василий должен был сказать ему, что майор Денисенко - предатель. Кроме того, Рыков объяснил, что через Барзеева можно выйти на главаря мафии по кличке Барон. Василий пошел к Варфоломееву и рассказал ему о своих снах. При этом он привел такие подробности, что Варфоломеев вынужден был поверить. Рыков через сны Василия передавал Варфоломееву инструкции. Варфоломееву удалось собрать достаточно информации о дружбе Денисенко и Барзеева и передать ее кому следует. Да еще, там была одна девица, Елена
Одинцова, по профессии библиотекарша. У них с Варфоломеевым было что-то вроде романа. Эта Елена устроилась работать официанткой в ночной клуб, где постоянно торчал Барзеев. Елена следила за Барзеевым и чуть не погибла. Варфоломееву пришлось вытаскивать ее оттуда буквально под пулями. Но все обошлось благополучно. Варфоломеев с помощью Василия отомстил за смерть друга. Барзеев и Денисенко дорого заплатили за свою подлость. Рыков же во снах Васи тоже не терял времени, потому что Барон оказался Шатуном. То есть он действовал и наяву и в снах Васи. Чтобы победить Шатуна наяву, нужно сначала убить его во сне. Рыков так и сделал, он сбросил Барона в пропасть. Таким образом, Зло было побеждено, так сказать, по всем фронтам.
        Вот такая история. Совершенно подлинная. Все имена и фамилии тоже подлинные. Можете проверить. Откуда я об этом узнал, сообщить вам не могу, но если вы захотите это знать, то можно договориться. Естественно, не бесплатно. Стоимость кофеварки хотелось бы получить деньгами, так как сам я кофе не пью, у меня больная печень. Но если нельзя деньгами, то можно и кофеваркой.
        С уважением, Теодор Дудкин. Адрес указан на конверте.»
        Обиходов закончил читать и потер глаза. Главный разговаривал по телефону. Пока он был занят, Обиходов попытался представить себе этого самого Теодора Дудкина - виновника его теперешних мучений. Никчемный, одинокий псих, из тех, что собирают сигаретные пачки и этикетки от сливочного масла, а потом посылают на разные конкурсы. Теперь вот решил поживиться кофеваркой…
        - Прочитали? - Главный повесил трубку. - Что вы об этом думаете?
        - Бред! - не задумываясь, ответил Обиходов. - Полный бред.
        - А, по-моему, из этого можно сделать интересный материал.
        - Вы это серьезно?
        - Вполне, - редактор снял очки и задумчиво прикусил дужку. - «Небесная милиция». В заголовке это будет неплохо смотреться. Потянет на целую полосу, а то и на две. Лордкипанидзе сделает эффектный фотоколлаж, а вы напишете текст.
        - Я? - ужаснулся Обиходов.
        - Вы, Обиходов, вы, - Главный вернул очки на место. - Хватит по презентациям шастать, пора работой заняться! Неординарная тематика вам дается неплохо, у вас есть стиль, пусть небезупречный, но все-таки…
        - Но ведь это же черт знает что такое?! - воскликнул Обиходов. - Какой-то снящийся капитан, шатун, которого сбрасывают с обрыва… Вы хотите, чтобы я об этом писал?
        - Разумеется, над этим нужно еще работать, - Главный откинулся на спинку кресла. - Во-первых, следует изменить жанр. Откровенная мистика в формат нашей газеты не вписывается. Нужно придать истории больше… - редактор на секунду задумался, - больше достоверности. Нужно сделать ее почти документальной.
        - Документальной?! - изумился Обиходов.
        - Почти документальной, - уточнил Главный. - Я бы сказал даже - квазидокументальной. Намекнуть на утечку информации из какой-нибудь секретной лаборатории по изучению паранормальных явлений. «Сотрудник, просивший не называть фамилии, передал в редакцию пакет…» ну и так далее. Приправить все это дело научной лексикой. Не мне вас учить, Обиходов. Вы - профессионал, вы зарплату за это получаете.
        - Я не чувствую этого материала… - Обиходов решил отбрыкиваться до конца, но Главный его не слушал:
        - Добавьте пару пикантных деталей. Что-нибудь вроде изнасилования этой самой библиотекарши. Для пущего реализма. Короче, Обиходов, нам нужна удобочитаемая история в детективном ключе с потусторонним оттенком. Это сейчас модно, должно пойти на ура. Небесная милиция расправляется с мафией. А что? - мутные глазки редактора просияли. - По-моему, хорошо! Читателям должно понравиться! Народу нужен новый герой. Кто-то непохожий на обычных милиционеров, которые уже не в силах справиться с бандитами. И мы дадим народу такого героя! Капитан Рыков, милиционер-фантом! Заметьте, Супермен был фантомом и Робокоп тоже, и даже этот наш… как его, бишь…
        - Дядя Степа?
        - Да! Тоже фантом! И капитан Рыков пусть будет фантомом, но более реальным. Почти реальным! Вы понимаете, что я имею в виду? На страницах нашей газеты! Под аршинными заголовками! Борьба Добра и Зла приобретает вселенский масштаб!
        - А мы за кого? - с тоской спросил Обиходов.
        - Бросьте эти ваши штучки, Обиходов! - поморщился Главный. - На написание материала я даю вам три дня. Включая сегодняшний.
        Пробормотав что-то маловразумительное, Обиходов встал и направился к выходу.
        - Постойте! - окликнул его редактор.
        Обиходов остановился, лелея смутную надежду, что ему сейчас скажут: «Извините, товарищ, вас разыграли. Это была съемка скрытой камерой. Сюжет „Как можно издеваться над похмельным журналистом?“». Но вместо этого Главный выдал:
        - Мы будем делать это с продолжением!
        - Простите? - поперхнулся Обиходов.
        - Как телесериал «Секретные материалы»! В каждом номере одна серия. Можно печатать это на отдельном вкладыше. Газетный телесериал! А? Настоящий! С диалогами, с завязкой, кульминацией, развязкой. Заготовим серий пять, а там посмотрим, как пойдет. Так что, настраивайтесь на напряженную работу. Только смотрите, чтобы вас опять не занесло! Как в прошлый раз, когда вы приплели Шопенгауэра к нудистким пляжам.
        Обиходов вышел за дверь.
        Не везло ему с начальниками, но еще больше не везло с работой. Газетенка «Мир сенсаций», определенно, была худшим местом, куда его когда-либо заносила нелегкая. Отрабатывая свой журналистский хлеб, больше похожий не на хлеб, а на закисшие объедки с господской кухни - пирожные в мясной подливке - Обиходову приходилось писать о пошлых вещах. О Бермудском треугольнике; рожающих девственницах; маньячках, удушающих мужчин бюстом; крысах-мутантах, питающихся припозднившимися пассажирами метро; отпрысках царских фамилий, побирающихся в переходах; египетских пирамидах и амазонских людоедах; о приближающемся конце света (примерно раз в полгода, чтоб оживить подписку), масонах, трансвеститах, людях-кошках. И вот теперь - «Небесная милиция»!
        - Обиходов! Жорж! - услышал он голос ответственной секретарши Татьяны. - Тебя к телефону!
        - Кто? - спросил Обиходов.
        - Кажется, это сектанты, из «Пурпурного братства»… По поводу твоего материала.
        - Нету меня, - грустно покачал головой Обиходов. - Нету…

2
        Вечером Обиходов сидел в своей квартире, за рабочим столом, уставившись на лист бумаги, торчащий из печатной машинки. Дома Обиходов работал на печатной машинке - берег глаза. Все, кто знал об этом, считали это чудачеством, а редакционная секретарша, которой приходилось потом вводить Обиходовские опусы в компьютер - злостным пижонством. Сверху на листе была напечатана единственная фраза. «Небесная милиция». Это все, что удалось написать за вечер. Обиходов встал из-за стола, прошелся по комнате, включил и выключил телевизор. Потом пошёл на кухню, открыл холодильник и с брезгливым выражением заглянул в его пустое покрытое изморозью нутро, напоминавшее заброшенную антарктическую станцию. На обратном пути Обиходов зашёл зачем-то в ванную, потом лег на диван и взял в руки старую газету.
        От газеты его отвлек телефонный звонок.
        - Привет, старик, чем занят? - Обиходов узнал голос Мика Степанова.
        - Да так, на пяльцах вышиваю, - хмуро ответил Обиходов.
        - Ты один? - все звонившие Обиходову задавали этот вопрос сразу после приветствия.
        - Конечно, нет. У нас кружок.
        - Всё шутишь, - буркнул Мик. - Слушай, не возражаешь, если я захвачу пару коньяка и подкачу к тебе.
        - Ты что, с Таней опять поссорился?
        - А… Не спрашивай… - замялся Мик.
        - Валяй, подъезжай, - сказал Обиходов. - Только не покупай опять ту гадость. Ослепнешь тут от твоих семейных неурядиц. Купи лучше «Смирновской».
        Через сорок минут заявился Мик, нагруженный бутылками и пакетами с закуской. Еще через десять минут кухонный стол напоминал место привала машинистов шпалоукладчика. Крупными кусками были порезаны колбаса и сыр. У консервных банок безжалостно вспорото брюхо. Водка же для достижения нужной температуры на короткое время была заботливо погружена в недра антарктической станции марки «Минск».
        - У нас с Татьяной непонимание на генетическом уровне, - начал Мик, еще не успев, как следует усесться. - Как у израильтян с палестинцами. Никакие мирные инициативы не проходят, хоть тресни! Я терпеливый человек, ты знаешь. Когда приезжала её мама, я улыбался и шутил. Целую неделю. Но всему есть предел, согласись! Всему есть предел!
        Обиходов слушал молча. За окном сгустились сумерки. Угомонился двор, где-то вдали выла спятившая автомобильная сигнализация. А Мик все говорил и говорил.
        - Она мне заявляет: «Мне нечего надеть!». Гардероб, заметь, ломится, а ей нечего надеть! И такая история каждый раз! Стоит куда-нибудь собраться - «А что я туда надену?» Подходит к шкафу, полчаса перебирает платья. «Нет, мне нечего надеть!». Солнце моё, нас ждут! Двадцать минут назад мы должны были быть уже чёрт знает где. Уже третий звонок отзвенел, уже свет погасили, уже пятый тост сказали, и все бутерброды с икрой слопали. «Нет, ты меня не любишь!».
        - Выпей! - коротко предложил Обиходов.
        Мик послушно выпил и потряс головой, словно отгоняя видения.
        - Кстати, я тебя не слишком отвлекаю?
        - Нисколько.
        - Ты молодец, Жорж! Творческий человек… - Мик вытер жирные руки газетой и разлил водку. - Над чем работаешь?
        - Да так, ерунда, - отмахнулся Обиходов.
        - Ну-ну, не скромничай. Давай-ка, за искусство!
        Чокнулись, выпили.
        - А между прочим, - сказал Мик, занюхивая водку куском хлеба, - у меня для тебя есть потрясающая тема.
        - Что за тема? - спросил Обиходов без интереса.
        - Инопланетяне! Они - инопланетяне.
        - Кто они?
        - Женщины! - воскликнул Мик. - Причем, все до одной!
        - А-а, - протянул Обиходов. - Старая метафора.
        - Метафора? Чёрта с два! Я за ними давно наблюдаю. - Мик оживился, словно выпускник мехмата при котором случайно заговорили о компьютерах, он выпрямил спину и энергично разлил водку.
        - У них ведь всё по-другому! Разницы в физиологии на пять копеек, а чуть копнёшь глубже - это же другой мир! Никакой капитан Кусто со всеми своими одиссеями ни черта не разберёт. Выпьем!
        Обиходов послушно опрокинул рюмку в рот.
        - Возьмём, к примеру, мировую историю, - продолжил Мик. - Сколько бед из-за них произошло, сколько крови пролилось. Подумать страшно! Троянскую войну помнишь?
        - Смутно, - признался Обиходов.
        - Если бы троянцы похитили не Елену, а, скажем, какого-нибудь паренька, стали бы эти ахейцы тогда огород городить, посылать огромный флотище за моря, двадцать лет осаждать Трою, недоедая, недосыпая. А этот дешёвый трюк с конём? Как глупо всё закончилось! А Пушкин Александр Сергеевич, наш национальный гений! - воскликнул Мик, указывая на фотографию Блока, висевшую на Обиходовской кухне. - Пушкина, Жорж, я им простить не могу. «Защищал честь жены!» Ребята! Кто установил эти правила?
        Обиходов хотел что-то возразить, но Мик замахал на него руками.
        - Это еще ерунда, это всё лежит на поверхности. Настоящая трагедия сокрыта вот здесь, - Мик ткнул указательным пальцем в покрытый газетой стол, - за мягкой обивкой семейных гнёздышек. Ты представить себе не можешь, сколько народу загублено по-тихому, на бытовом, так сказать, уровне. Сколько гениев и героев недополучило человечество из-за нелепой необходимости быть дома не позже восьми, иначе эта принцесса может отравить жизнь на неделю вперёд.
        Далеко за примерами ходить не надо. Вот он, живой пример, сидит перед тобой. - Чтобы Обиходову был лучше виден живой пример, Мик пододвинулся к нему вплотную. - Помнишь Славку Чернова? Помнишь, как мы с ним на третьем курсе реферат готовили вдвоём. До двух ночи просиживали! Философствовали! В самый корень зрили. А суженная моя каждый раз тогда: «Опять нажрался, опять со своим Черновым!» Истерика до утра. Славка теперь кандидат наук, без пяти минут доктор. А я где? Что ты молчишь!
        - Ну, - вздохнул Обиходов, отодвигаясь, - в чём-то я с тобой согласиться не могу, но в целом пафос мне понятен.
        - То-то! - Мик вытер со лба испарину и разлил водку. - А кстати, знаешь, как мой дедушка называл мою бабушку?
        - Как?
        - «Подосланная»! Ты, говорит, Мария, точно подосланная! Деревенский, заметь, мужик, в уфологии ни сном, ни духом. Из аномальных явлений только кикимор знал и леших. И то понаслышке. В виде фольклора.
        Мик перешел на заговорщический шепот.
        - Ты присмотрись к ним внимательнее. Каждый жест выверен и просчитан. Прежде чем вздохнуть, или охнуть, или просто поднять руку, они думают, как это будет смотреться со стороны. Тебе ничего это не напоминает? Нет? Так ведут себя на чужой территории, парень! Их всех подослали на наши головы тёмные силы. Оттуда! - Мик многозначительно указал куском колбасы в потолок. - А знаешь, зачем?
        - Зачем?
        - Затем, чтобы мы не смогли совершить Прорыв! - Мик сделал многозначительную паузу. - Чтобы мы так и прозябали, ныкая по сотне с зарплаты, изводили друг друга на дуэлях, да кружили по околоземной орбите, как пони в зоопарке. Понял теперь?
        Обиходов кивнул.
        - Но, слава Богу, есть люди… - порядком захмелевший Мик похлопал Обиходова по плечу. - Мы с тобой, брат, по орбите тупо кружить не будем, и щи из тюбиков хряпать мы тоже не будем!
        - Определённо!
        - Мы объявим им всем войну! Великий крестовый поход на инопланетян! На этих кровожадных раскрашенных пришельцев с накладными ногтями. Ты и я, мы вдвоем против них. Спиной к спине! Как Жеглов и Шарапов, как Зигмунд и Ганзелка! Будем обольстительны, неотразимы, коварны и беспощадны. В белых костюмах и мягких шляпах. Мы им покажем! Ужо вам! - Мик погрозил кулаком потолку.
        Космические силы ответили на угрозу мелодичной трелью. Обиходов долго соображал, что бы это могло быть, пока, наконец, не понял, что это звонил телефон.
        - Георгий, это ты? Мой у тебя? - строго спросили космические силы голосом Татьяны, жены Мика.
        - Допустим. - Обиходов с трудом ворочал отяжелевшим от водки языком.
        - Пьёте? - впрочем, это был не вопрос, а утверждение:
        - Пьёте!
        - Обижаешь! - возмутился Обиходов.
        - Ну и как там он?
        - Кто?
        - Кто-кто! Благоверный мой! Про израильтян с палестинцами говорил?
        - Говорил.
        - А про инопланетян?
        - Говорил.
        - А про Пушкина?
        - Вкратце. В основном, про троянцев и про щи из тюбика, - вспомнив о щах из тюбика, Обиходов почувствовал сильный рвотный позыв.
        - Это скоро закончится, - заключили космические силы. - Значит так, Георгий, никаких глупостей. Быстро ложитесь спать. А утром передай этому деятелю, чтобы не вздумал являться на работу в таком виде. Пусть едет домой, я его тут приведу в порядок. Ты понял меня?
        - Будет сделано.
        - Ну вот и хорошо, - удовлетворились силы и дали отбой.
        Обиходов сидел с трубкой в руках, сосредоточенно слушая короткие гудки. Мик спал, уронив голову на стол.
        - А если это любовь? - вслух произнес Обиходов, обращаясь в черную пустоту за окном. - Что вы на это скажете?
        Он сгреб телефон в охапку и набрал номер. Долго никто не отвечал. После восьмого или десятого гудка в трубке раздался знакомый заспанный голос. Ее голос.
        - Алло?
        Обиходов молчал.
        - Алло, вас не слышно.
        Обиходов закрыл лицо рукой.
        - Кто это? - спросил голос встревожено.
        Обиходов не ответил.
        В трубке раздались короткие гудки. Обиходов положил трубку рядом с аппаратом.
        - Что ж такое? - он налил себе водки. - Вы неудачник, сударь мой. Бездарный неудачник и пошляк. Ваш удел - небесная милиция, подосланные бабушки и ответственные секретарши. Так получается? Ну, нет! - Обиходов резко встал из-за стола. Жалобно звякнула посуда. Мик замычал во сне.
        - Темные силы, говоришь, - Обиходов направился в ванную и опустил голову под струю холодной воды.
        - Темные силы… - он сел за рабочий стол и достал чистый лист бумаги. - Я покажу вам темные силы.
        Сильно налегая на ручку, чуть ли не разрывая бумагу, он начал быстро писать.

«Что мы имеем: Рыков, капитан милиции, убит при исполнении, хотел разведать каналы сбыта наркотиков и вляпался в какую-то чертовщину, мешает спокойно спать честным людям…»

«Как-то скучно, - подумал Обиходов, - каналы сбыта наркотиков… Слишком банально. Что-нибудь поинтереснее… Золото-брильянты? - Обиходов задумчиво посмотрел по сторонам. Взгляд его скользнул по голой стене с пятном на обоях от изъятой бывшей женой фотографии. - Картину? Тоже избито. Мебель? Нет. - Он осмотрел стол перед собой, кипы бумаг, книг и письменных принадлежностей, сваленных в беспорядке. - Ручку? Письменный прибор? Письменный прибор Пушкина, которым он писал „Евгения Онегина“! - Обиходов поморщился: - При чем здесь Пушкин… Ладно, не будем зацикливаться. Поехали дальше».

«Некто Вася» - продолжил он писать в столбик. - Просто пацан, как охарактеризовал его Дудкин. Интересен только тем, что именно ему и снится Рыков. Эти сны нужно будет подать поярче и повкуснее. Что обычно видит во сне малолетний бездельник? Экскурсию в женскую душевую, поцелуй Наташи Королевой, а тут вдруг окровавленный капитан милиции с дымящейся дырой в голове. Или, наоборот, при полном параде, отутюженный, облитый «Шипром»: «Я из небесной милиции. Пройдемте, гражданин» Тут надо подумать. Дальше, «Лена». Библиотекарша. Интересная брюнетка с внешностью Жюльет Бинош. Или Сандры Баллок. Умная, сексуальная, уверенная в себе. Почему же она тогда просто библиотекарша? Не порядок! Такая женщина может быть только возлюбленной главного героя, то есть Рыкова. Хотя нет, слишком по- американски, пусть остается библиотекаршей. С внешностью Татьяны Веденеевой. Так, с хорошими парнями все понятно.
        Обиходов разделил лист жирной чертой на две половины.
        - Хотя, нет, - спохватился он. - Есть еще лучший друг, страдающий алкоголизмом. Варфоломеев, или как там его. Он у нас герой-любовник. Хорош, ничего не скажешь.
        - Переходим к плохим парням. - Обиходов потер руки. - Кто у нас тут? «Барзеев». Преуспевающий подонок. Негодяй с приятными манерами и внешностью записного серцееда. Умный, сексуальный, уверенный в себе. Прямо, как я, - усмехнулся Обиходов. - Может, все-таки, закрутить роман между Барзеевым и Леной? Красавица и Чудовище. Свинарка и Пастух. Нет, не то… Как-то вяло получается. Вася, Вася… Кто такой этот Вася? Он должен участвовать во всем по-активней. И не быть очень уж положительным. Слишком много положительных героев. Это выглядит подозрительным и неправдоподобным. Один, ну от силы два. Рыков, Лена, Варфоломеев и хватит. А Вася… Вася пусть тоже будет бандитом. Молодым, дерзким, напористым, абсолютно безжалостным. Ему снится Рыков. Действует ему на психику… Такой у Рыкова метод - взрывать преступность изнутри. Находить слабое звено и рвать его. Вася и есть слабое звено. Никакой он не дерзкий и не напористый. Бандитом стал случайно. Рыков превращает его в своего союзника. Вот так! Конец первой серии.
        - Ты чего, Жорж? - услышал он за спиной голос Мика. - Что это ты тут делаешь? - Проснувшийся Мик с трудом удерживался на ногах.
        - Работаю, - коротко ответил Обиходов.
        - Уважаю, - выдохнул Мик и обессилено навалился на дверной косяк. - А у нас водки больше нет?
        - Посмотри на кухне.
        - Я уже посмотрел. Там нет.
        - Значит, нет, - сказал Обиходов, не оборачиваясь.
        - Знаешь, - сказал Мик после продолжительного сопения, свидетельствующего о работе мысли. - Я, наверное, домой поеду… Моя, наверное, с ума там сходит.
        - Уже не сходит, она сюда звонила.
        - Ты ей сказал, что я у тебя? - ужаснулся Мик.
        - А что я должен был сказать? В следующий раз оставляй записку прежде, чем отрубиться.
        - Да я не в том смысле… - с трудом вымолвил Мик. - В смысле, я без претензий. Она у меня вот где, - он попытался показать сжатый кулак, но чуть не потерял равновесие. - В смысле, жена эта… Но лучше я поеду.
        - Куда ты такой поедешь? - попробовал урезонить друга Обиходов. - Спать ложись!
        - Нет, поеду, - упрямо сказал Мик, но, однако, не тронулся с места.
        - Послушай, - сказал Обиходов. - Нужна твоя помощь. Назови какую-нибудь ценную вещь, ради которой стоит лезть на рожон.
        - Родина, - не раздумывая ответил Мик.
        - Вещь, балда, вещь! Которую, например, можно положить в чемодан или в портфель. И желательно, чтобы она была уникальной.
        - А, ты в этом смысле… - Мик, громко сопя, почесал затылок. - Бриллиант Магараджа!
        - Какой бриллиант?
        - Магараджа! Я книжку читал, давно, еще в школе, пионеры нашли этот бриллиант в каком-то подвале, потом еще от шпионов долго отбивались, ну и, в конце концов, сдали его государству. На деньги от этого бриллианта потом новый Дом пионеров построили. Я еще тогда подумал: «Вот, придурки, на кой им дался этот Дом пионеров? Хотя бы по мопеду себе отбоярили» Вот ради такого бриллианта я бы полез на рожон. Или вот! - Мик оживился. - Еще лучше! Сокровища Трои. Клад царя Приама.
        - Вы все сговорились что ли? Дался вам этот царь Приам! - вскричал Обиходов.
        - Так сейчас же выставка проходит в Пушкинском музее, - оправдываясь, произнес Мик. - «Золото Трои». Моя в прошлую субботу меня потащила. Там этого золота, скажу я тебе, немерено. Хотя лично мне больше понравился каменный топор.

«Вот и этот тоже, видать, на выставку сходил, - Обиходов с ненавистью вспомнил автора злополучного письма. - Хотя, история красивая… В меру мелодраматичная».
        Он даже написал «царь Приам» на листке. Однако тут же вспомнил кислую физиономию Главного редактора и его фразу: «Только смотрите, чтобы вас опять не занесло!» и пририсовал рядом знак вопроса.

3. «Мир Сенсаций». 11.10.1999

«Небесная милиция» Эпизод 2
        Капитан Рыков почувствовал резкий запах нашатыря и открыл глаза. Туманная пелена рассеялась не сразу. Какое-то время он видел перед собой лишь тёмные и светлые пятна. Сильно болел затылок. Пятна превратились в две человеческие фигуры. В одной из фигур он узнал Карлушу. Карлуша склонился над Рыковым и заглядывал ему в глаза, держа наготове бутыль с нашатырём. За его спиной стоял Барзеев.
        Рыков застонал и попробовал пошевелить затекшими руками. Они были накрепко привязаны к спинке стула.
        - Очнулся, - без тени эмоций произнес Карлуша и отошёл в сторону.
        Барзеев насмешливо осмотрел связанного Рыкова.
        - Ну и пиджачок у тебя, приятель! Это на Петровке такие выдают? Прямо как у поселковой рок-звезды. Может ты нам споёшь чего-нибудь?
        Барзеев осклабился, показав ровные белые зубы.
        - Спой, цветик! «Наша служба и опасна и трудна…» Ну?
        - Пошёл ты… - проговорил Рыков, с трудом разлепив губы.
        - Ну вот… - разочарованно вздохнул Барзеев.
        - Постой, постой! - воскликнул он, всмотревшись в лицо. - А ведь я тебя знаю! Ты Рыков! Точно! Капитан Рыков. Только без усов. Какая встреча! - Барзеев всплеснул руками. - Ты зачем усы сбрил, Рыков? И подстригся, смотри-ка. И пиджак. Это конспирация, да? Толково, толково. - покачал головой Барзеев. - Да только Денисенко-то мне твою карточку показывал. Ты уже внесён в компьютер. - Барзеев красноречиво постучал согнутым пальцем по своему гладкому лбу. - С усами ты или без.
        - Спасибо, Карл Манфредович, ступайте, - сказал он тихо стоявшему у стены лысому.
        - Позже ещё понадобитесь.
        Лысый молча кивнул и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
        Рыков быстро осмотрелся. Он находился в маленькой душной комнатке с низким потолком. Рядом со стулом, к которому привязали Рыкова, стоял убогий конторский стол, на стене висел трёхгодичной давности календарь и выцветший красный вымпел
«Победителю Соцсоревнования».
        Барзеев взял из угла комнаты стул. Поставил его перед Рыковым и сел, заложив ногу на ногу. Достал сигареты, звонко щёлкнул золотой зажигалкой, поиграл ею в ладони.
        - Рыков! - сказал он, пуская вверх струйку дыма. - Тебя же отстранили! Денисенко сказал, что отстранил тебя от оперативной работы. После той истории с таможенным складом. Некрасиво тогда получилось. Разнесли склад к ядрене фене. Законопослушная фирма понесла убытки. А товар-то не нашёлся. Кто-то вывез уже товар-то. Все свидетели в отказ ушли. Где дело? Нет дела! Нехорошо. - Барзеев сокрушённо покачал головой. - И на кого же ты теперь работаешь? А? Денисенко сидит на своём месте крепко. Как никогда. Если бы его попытались обойти, я бы первый узнал. На нашего брата, предпринимателя, ты работать не пойдешь.
        Барзеев задумчиво нахмурился.
        - Это ты что же, сам что ли? Один? Как Грязный Гарри, да?
        Рыков смотрел на разглагольствующего Барзеева с презрительной усмешкой и молчал.
        - Ты меня удивил, Рыков, удивил. Такое я, можно сказать, впервые вижу. Грязный Гарри в пиджаке с серебряными блёстками. И где?! Здесь! Здесь! - Барзеев обвёл рукой сиротскую комнатушку. - Это большая честь для нас, большая честь.
        - Мразь, - негромко, но отчётливо сказал Рыков.
        - Что? - не понял Барзеев. - А, ты в этом смысле… Не нравлюсь я тебе, да? А почему, интересно? Что ты имеешь против меня лично? Я что, у тебя жену увёл? Или коз на твой огород запустил? - Барзеев смотрел прямо в глаза. - Я обычный предприниматель. Там наверху у меня культурное заведение. А год назад, между прочим, столовая-тошниловка располагалась, в которой гастрит от одного запаха получить можно было. А теперь всё на высшем уровне. Люди отдыхают и веселятся. Что ж плохого? Может ты мне завидуешь, Рыков? Я, такой сякой, моложе тебя, а уже получил от жизни столько, сколько тебе и в радужных снах не снилось. Выгляжу хорошо, женщины меня любят. Завидуешь, а? Есть немного?
        - Ты мразь, - повторил Рыков.
        - Ага, - сказал насмешливо Барзеев. - Я - мразь, а ты - Белоснежка. Я - плохой, ты
        - хороший. Что ж, давай поиграем в эту игру, - он закурил вторую сигарету. - Порассуждаем о Добре и Зле… Ведь если ты мне не завидуешь, если ты не зарабатываешь очередную звёздочку, денег вам там никогда не платили, значит, остаётся только это. Добро и Зло. Ты - Добро, а я - Зло.
        Барзеев выдержал театральную паузу.
        - А в чём разница? - спросил он. - Где граница? Ты милиционер, а я бандит? Ерунда! Посмотри, везде одни и те же люди. Это как две футбольные команды.
«Спартак»-«Динамо». Ты «Динамо», я «Спартак».. Завтра мне заплатили, и я в
«Динамо», послезавтра опять в «Спартаке». Одни и те же лица, одни и те же разговоры. «Динамо» лучше? Может быть… А многим нравится «Спартак».
        Что ещё? Мы плохие, жестокие, людей убиваем. А вы? Ты зачем тогда кладовщика избил? Он-то как раз меньше всех виноват был. Да и кому судить, виноват не виноват… Нет, Рыков, на философию ты меня не возьмёшь. Если вот это всё, - он показал глазами наверх, туда, где ухала музыка, - если вот это всё так здорово выглядит, так вкусно пахнет и так мне нравится, так почему бы мне и не назвать это Добром, моим персональным Добром. А, Рыков? Что скажешь?
        Рыков молчал.
        - Скажи что-нибудь! Сдохнешь ведь сейчас! - прошипел Барзеев. Глаза его вдруг остекленели. На скулах заходили желваки.
        Рыков молчал.
        Барзеев бросил окурок на пол, размазал его ногой. Он закрыл глаза, выдохнул, затем вновь открыл глаза и улыбнулся холодной вампирской улыбкой.
        - Прощай, Рыков. Прости, коли что не так.
        Капитан ответил ругательством, коротким и дерзким, как гудок уходящего под воду, подбитого, но не сдавшегося эсминца.
        Через какое-то время в комнату бесшумно вошёл лысый Карл. В полусогнутой руке он держал наполненный шприц с висящей на игле сверкающей каплей. Карл смотрел на Рыкова рыбьими глазами и морщился, как от боли в животе.
        Рыков почувствовал слабый укол в плечо, потом лёгкое онемение. Карл вводил жидкость медленно. Когда шприц опустел, он аккуратно вытащил иглу, отступил на два шага и стал наблюдать.
        Стены комнаты вздрогнули и тронулись с места, словно кто-то запустил карусель. Всё вокруг озарилось ослепительно белым светом. Мебель, стены, лысый Карл растворились в нём без остатка. Раскручиваясь всё быстрее, сияние сузилось до одной обжигающе яркой точки. Раздался звук лопнувшей струны и точка погасла.
        Рыков открыл глаза и увидел у себя над головой чёрное небо, усеянное звёздами. Небо было очень близким, казалось, стоит немного приподняться и можно было дотронуться до Большой Медведицы или провести рукой по Млечному Пути. Пахло жаренными семечками.
        Рыков с удивлением обнаружил, что сидит на жестком деревянном кресле. Он посмотрел по сторонам и увидел ряды таких же кресел с поднятыми сидениями. Ряды спускались пологим амфитеатром вниз, где горела спрятанная лампочка, скупо освещавшая низкую кафедру. Рыкову показалось, что он уже был здесь однажды. И не один раз. Всё это было знакомо ему. Знакомо, как вкус жаренных семечек, как вид разбитой коленки, наспех смазанной зелёнкой… десять копеек, зажатые в потной ладони, синенький билетик…

«Планетарий!» - мелькнула в голове оглушительная догадка. Старый Планетарий в городе Колюжном, переделанный из старой церкви. Десятилетним пацаном Рыков часто ходил сюда по выходным. Конечно же! Это ненастоящее небо, сжавшееся до размеров церковного свода, эта кафедра, изрезанные хулиганами кресла. И дверь! В стене была еле заметная дверь. Перед сеансом она открывалась и появлялся маленький сморщенный старик, с грушеобразным носом и всклокоченной седой шевелюрой. Даже в самую страшную жару он был одет в толстую вязанную кофту и шерстяные брюки, перехваченные ремешком под самой грудью. Это был лектор, его звали Самуил Михайлович Вайнштейн. От него всегда пахло чесноком, да так, что это чувствовалось в первых трёх рядах. Рассказывал Вайнштейн интересно. Он с лёгкостью запускал по небу большие и малые светила, устраивал затмения, парады планет, вспышки сверхновых звёзд, которые будили спящих и смущали целующуюся в темноте молодежь. Закончив лекцию, он опять таинственно исчезал за еле заметной дверью в стене. Десятилетнему Рыкову очень хотелось знать, что находится за этой дверью. Он специально садился
поближе, выжидал момент когда она откроется, вытягивал шею, пытаясь заглянуть вовнутрь, но всё напрасно. Тщедушному старику достаточно было небольшой щели, он быстро проскальзывал в неё и сразу же закрывал дверь.

«Но как? Откуда? Почему?» - пронёсшийся в сознании вихрь вопросов разметал детские воспоминания.
        Затылок уже не болел, голова гудела, как при лёгком похмелье. Рыков сидел в деревянном кресле под превращённым в наглядное пособие звёздным потолком. Он лихорадочно пытался восстановить в памяти события, предшевствовавшие его попаданию в колюжновский Планетарий. Он помнил лицо Карлуши, помнил чувство онемения в плече, потом всё поплыло перед глазами. «Я умер!» - подумал Рыков. - «Это смерть! Но при чём здесь Планетарий!?»
        Вдруг внизу раздался шорох. В стене слева от кафедры, там где располагалась загадочная дверь, образовалась светящаяся щель, в неё резво проскользнула маленькая фигурка. Щель исчезла, а над кафедрой выросла седая всклокоченная голова. Рыков узнал Вайнштейна.
        - Молодой человек! - раздался высокий стариковский фальцет.
        Рыков ещё раз торопливо оглядел зал. Он был единственным посетителем.
        - Вы! Вы! - сказал Вайнштейн. - Подойдите, пожалуйста, сюда!
        Первое, что пришло в голову Рыкову после этих слов: «Бежать! Пробиваться к выходу! Отбиваться, кусаться, пинаться! Избавиться от этой чертовщины во что бы то ни стало!», но он понял, что не сможет ничего этого сделать. Ноги и руки стали мягкими, словно сделанными из ваты.
        Придержав сиденье, чтоб не грохнуло, Рыков медленно встал и начал пробираться по узкому проходу. Он подошёл к кафедре, с неловкой почтительностью кивнул головой и сказал:
        - Здравствуйте, Самуил Михайлович!
        - Здравствуйте, - строго ответил старик. За прошедшие двадцать с лишним лет он совершенно не изменился. На Рыкова накатила пряная волна чесночного запаха.
        - Следуйте, пожалуйста, за мной, - сказал лектор и направился к двери в стене.
        - Самуил Михайлович, может вы… - начал Рыков.
        - Сюда, пожалуйста, - перебил его старик, он отворил дверь и встал, приглашая Рыкова пройти первым.
        Рыков оказался в длинном ярко освещённом коридоре с рядами белых немых дверей по обе стороны.
        - Дальше, дальше. Смелее! - направлял лектор, шаркая ногами за его спиной.
        Коридор оказался необычайно длинным. Ряды дверей смыкались на горизонте. Вайнштейна мучила одышка. Два раза они останавливались, чтобы он мог перевести дух.
        - Уф! Вот! - услышал, наконец, Рыков. - Следующая дверь направо.
        - Вам сюда. - сказал старик, держась за бок. - Уф! Идите один. Не бойтесь, ничего страшного нет.
        Рыков взялся за холодную дверную ручку и взглянул на лектора.
        - До свидания, Самуил Михайлович.
        Лектор не ответил, лишь молча кивнул и махнул рукой.
        Рыков открыл дверь и оказался в большом зале, наполненном людьми. Рядами стояли конторские столы с компьютерами, трезвонили телефоны, на стенах висели схемы и графики. Это напоминало операционный зал в большом банке в разгар рабочего дня. Служащие были поглощены кропотливой учрежденческой суетой. Просматривали бумаги, писали, говорили по телефону, переходили от стола к столу, кто-то у кого-то что-то выспрашивал, кто-то кому-то что-то объяснял. Будничная рабочая обстановка, лишь усилила отчаяние Рыкова. Он гораздо спокойнее воспринял бы чертей с трезубцами, кипящие котлы с торчащими головами грешников. Но банк! Обычную контору!

«Я сошёл с ума!» - подумал Рыков. Колени его задрожали. Липкий ужас сковал тело.
        В эту минуту он заметил, как к нему направляется молодой парень в джинсах и кожаной куртке.
        - Уау! Где-то вечеринка? - весело спросил парень, кивая на серебристый рыковский пиджак. В каком-то дальнем, ещё не парализованном страхом углу сознания, Рыков в сотый раз проклял себя за это несчастное пижонское одеяние, которое он одолжил на один вечер у мужа сестры.
        - Анатолий, - представился парень, крепко пожимая безжизненную рыковскую руку.
        - Пошли, провожу тебя к капитану Баранову. Он введёт в курс дела.
        Анатолий стремительно развернулся и пружинистой походкой направился через зал. Рыкову показалось, что Анатолий специально шёл очень быстро, чтобы избежать лишних расспросов.
        Угол зала был забран перегородкой из пластика так, что получилась отдельная изолированная комната. На двери её висела скромная табличка «Начальник отдела. Капитан Баранов».
        - Подожди-ка! - сказал Анатолий и скрылся за дверью. Через минуту он появился, подмигнул Рыкову и сказал:
        - Ступай! Смотри аккуратнее там, старик не в духе!
        Капитан Баранов оказался полным мужчиной лет пятидесяти, в больших роговых очках, из-за которых грозно сверкали маленькие глазки, и с гладко расчёсанными на пробор седыми волосами. Ухоженная седина, маленький крючковатый нос, очки и массивный второй подбородок делали его похожим на старого злобного филина.
        Когда Рыков вошёл в кабинет, капитан Баранов первым делом внимательно посмотрел на его пиджак, но ничего не сказал.
        Он указал рукой на стул и открыл, лежащую перед ним на столе папку. Рыков заметил как, на одной из страниц мелькнула его фотография.
        - Ты, значит, Рыков, - сказал капитан Баранов, бегло просматривая бумаги. - Армия… Десять лет службы в уголовном розыске… Награды… Причина смерти - инъекция циклозона. Что это за циклозон такой? - спросил он, обращаясь к самому себе. - Что-то новое придумали. Ну, да ладно! - он резко отодвинул папку. - В общих чертах мне всё ясно!
        - Всё ясно? - взорвался Рыков. - Мне ни хрена не ясно! Что здесь, чёрт возьми, происходит?
        - Не горячись, капитан, - резко осадил его Баранов. - Прежде всего, ты снова на службе. И главный здесь - я! Поэтому, я говорю - ты молчишь, я закончил - ты задаёшь вопросы. Понятно это?
        Рыков хмыкнул, но возражать не стал.
        Баранов откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. Второй подбородок прикрыл шею, как окладистая борода.
        - Хочу тебя огорчить, Рыков, ты не в раю! Здесь нет ангелов с крылышками. Вообще, покойник ты или нет, это ты сам решай. Я не доктор и не философ, у меня нет времени на всю эту дребедень.
        Баранов достал из кармана пачку сигарет и положил перед собой.
        - После того, как какие-то ублюдки вкачали тебе в кровь эту гадость, ты, Рыков, перестал быть объектом материального мира. Это факт. Отныне твоя стихия - подсознание. А заниматься ты будешь тем же, чем занимался до… - Баранов не стал называть до чего. - Будешь вести нормальную оперативную работу, бороться со всякой нечистью, но только в подсознании людей. Это понятно?
        Рыков отрицательно мотнул головой.
        - Сны, Рыков, сны! - сверкнул глазами Баранов. - Подсознание значит сны.
        Рыков недоверчиво посмотрел на Баранова. Смутно он начинал подозревать чудовищную инсценировку.
        - Ты в своей жизни, капитан, когда-нибудь видел сны? - спросил Баранов, раздосадованный рыковской несообразительностью. - Видел? Замечательно! А среди твоих снов встречались такие, которые не были связаны с реальными событиями твоей жизни. Какие-нибудь невесть откуда взявшиеся персонажи, какие-нибудь странные, словно придуманные кем-то другим, сюжеты. Было такое?
        Подумав немного, Рыков кивнул утвердительно.
        - Ну слава Богу! - облегчённо вздохнул Баранов. - Так вот, отныне ты будешь таким вот невесть откуда взявшимся персонажем чьих-то снов. И ты должен будешь защищать реально существующих людей от воздействия всякой мерзости на их подсознание, на их сны. Куришь?
        - Нет, - сказал Рыков.
        - Правильно. - сказал Баранов. - Я вот, бросаю, понимаешь…
        Он спрятал пачку обратно в карман и продолжил.
        - Сны, Рыков, это личное дело. Мы вмешиваемся лишь в особых случаях, когда у нас есть достоверная информация о воздействии на подсознание определённого человека со стороны неких внешних сил. Я говорю «некие внешние силы», потому что не хочу сбивать тебя с толку разными философскими категориями. Научные термины - это не наше с тобой дело, Рыков. Мы на службе, у нас полно работы. Для тебя всё будет как прежде, ты хороший парень, который изводит плохих парней. Но только в снах. Понятно это?
        - Понятно! - Рыков резко поднялся со стула. - Сны, подсознание, хорошие парни, плохие парни. Чушь собачья! Меня же накачали наркотиком. Это галлюцинация! Я сам сплю!
        Рыков решительно направился к выходу.
        - Подожди! - задержал его Баранов. Он тоже поднялся из-за стола и подошёл к установленному в углу кофейному аппарату. Не спеша, налил дымящийся кофе в пластиковый стаканчик без ручки. Взял его пальцами за верхнюю кромку, приблизился к Рыкову, молча посмотрел на него сквозь толстые очки и вдруг резко сказал:
        - Держи!
        Рыков, не задумываясь, схватил стаканчик и тут же взвыл, обжегшись о тонкие пластиковые стенки.
        - Вот видишь! - сказал Баранов, ставя стаканчик на стол. - Ты чувствуешь боль. Значит, это не галлюцинация. Если ты откроешь ту дверь, к которой тебя подвёл Вайнштейн, ты не увидишь ничего, даже коридора. Это понятно?
        Рыков молчал, потирая обожжённые пальцы.
        - Садись! - сказал Баранов. - Времени у нас на разглагольствования нету. Кстати, кофе можешь выпить.
        Баранов вернулся на своё место.
        - Итак, работа простая. У тебя будет подопечный, реально существующий человек. Ты будешь ему время от времени сниться и следить за порядком в его снах.
        Баранов вынул из ящика стола ещё одну папку, раскрыл её, достал небольшую фотографию и протянул Рыкову.
        - Вот твой первый подопечный.

«Чёрт с ним! - подумал Рыков. - Пусть пока всё идёт как идёт. Если дёрнется - опрокину стол и буду пробиваться к выходу.» Он взял фотографию.
        С любительского снимка на Рыкова смотрело ухмыляющееся лицо чернокожего подростка лет пятнадцати.
        - Это что, негр? - изумился Рыков.
        - Василий Гуляев, - спокойно ответил Баранов. - По паспорту русский. Мама русская. Отец, по неподтверждённым данным, из Нигерии. Исчез, даже не взглянув на ребёнка. Студенческая история… Отчество у пацана Васильевич. Проживает в Москве на Сухаревке, вместе с матерью и младшей сестрой. У сестры отец был белый, однако тоже исчез в неизвестном направлении.
        Парень умный, способный, но подвержен всяческим влияниям. Если мы сейчас его упустим, из него очень скоро может получится талантливый правонарушитель, большая головная боль для твоих товарищей с Петровки. Короче, придётся поработать, Рыков. Понятно это?
        Рыков разглядывал фотографию с таким видом, словно у него внезапно разболелся зуб.
        - А кого-нибудь другого нельзя? - спросил он. - Честно говоря, у меня с подростками не очень… Тем более чёрный.
        Рыков вполне серьёзно считал, что всех мальчиков с десяти до шестнадцати лет нужно помещать в специальные интернаты, типа суворовских или кадетских училищ. Водить их строем и изнурять физической подготовкой. Он пришёл к такому выводу за десять лет работы в органах, ежедневно сталкиваясь с такими вот ухмыляющимися физиономиями и уже ничего не могло заставить его переменить это мнение. И по поводу различных рас у Рыкова были особые суждения, из тех, о которых не стоит распространяться в незнакомой компании, но отказываться от которых Рыков тоже не собирался.
        - Кого-нибудь другого нельзя! - капитанские очки грозно сверкнули. - У нас здесь не брачная контора, Рыков! Получил задание - выполняй. Понятно это?
        Барановская строгость немного успокоила Рыкова.

«Ладно, - подумал он. - Посмотрим, что это за цирк».
        - Могу я ознакомиться с материалами о подопечном? - спросил Рыков.
        - Нет, - ответил Баранов. - Пока только фотография. В первый свой выход никаких активных действий не предпринимай. Осмотрись, оцени обстановку. Любая дополнительная информация может только помешать.
        Рыков ещё раз внимательно посмотрел на фото, спрятал его в нагрудный карман и поднялся со стула.
        - Сделаем.
        - И ещё одно! - остановил его Баранов. - Не вздумай возомнить себя всемогущим или бессмертным или пуленепробиваемым. Некоторые считают, если их прикончили один раз, то они могут смело лезть на рожон. Ничего подобного! Вспомни стаканчик кофе! Сейчас ты более уязвим, чем когда-либо. Здесь ничего нельзя предугадать. Логика, законы физики, причинно-следственная связь - всё это осталось по ту сторону. Будь внимателен и осторожен. Никто не знает куда ты попадёшь, если не убережёшь себя здесь. И попадёшь ли ты вообще куда-нибудь. Это понятно?
        Рыков кивнул.
        Баранов нажал кнопку селектора на столе.
        - Анатолий! Рыков готов. Проводи его.

4
        Как-то раз, ненастным днем в новый только что открывшийся магазин свадебного платья под названием «Марш Мендельсона» что на Мясницкой вошли трое мужчин. Своим видом вошедшие довольно сильно отличались от обычной клиентуры свадебных магазинов. В движениях их не было бестолковой суетливости, а в глазах - лихорадочного блеска, какой бывает у людей, готовящихся в торжественной обстановке прослушать означенный на вывеске марш. Менеджер торгового зала в первое мгновение подумала даже, что посетителям нужна рюмочная, которая еще совсем недавно бойко функционировала на этом самом месте. Такие казусы случались пока довольно часто. Народ не скоро забывает хоженые тропы, многих не смущает даже новая огромная вывеска и манекены в витринах. Хмурые личности нетвердо, но решительно ступают на дорогой бельгийский ковролин и громко требуют «Агдама».
        Пока менеджер терялась в догадках троица спокойно и неторопливо разглядывала внутреннее убранство торговой точки. Коренастый мужчина с сединой в висках деловито ощупал ткань эксклюзивного итальянского смокинга. Второй, помоложе, в кожаной кепке, заинтересовался глубоко декольтированным женским платьем, надетым на пышногрудую пластмассовую невесту. Третий посетитель, худощавый рыжий парень, больше остальных подходящий по возрасту в рекруты к Гименею, не проявлял к свадебному ассортименту ни малейшего интереса, он только переминался с ноги на ногу и постоянно оглядывался в сторону выхода.
        - Добрый день! Могу я вам чем-нибудь помочь? - менеджер торгового зала подошла к посетителям и улыбнулась. Улыбка называлась «Вежливость - прежде всего. Так меня научили».
        - Это сколько же такой стоит? - поинтересовался коренастый, не выпуская из рук рукав смокинга.
        - Это у нас выставочная модель, - менеджер мягко вернула рукав на место и заботливо разгладила, быстрым движением тонких пальчиков смахнув невидимую пылинку. - Если вы хотите подобрать что-нибудь для себя, я могу вам показать каталог…
        - А это тоже выставочная? - спросил посетитель в кепке, кивая на декольте.
        - Да, эта тоже, - менеджер обменялась взглядом с кассиршей, внимательно наблюдавшей за сценой из-за кассы, украшенной разноцветной надписью «Совет да любовь».
        - Ясно… - сказал коренастый. - Красиво тут у вас. Молодцы.
        Ответная улыбка труженицы торгового зала называлась «Спасибо, конечно. Выход у вас за спиной».
        - А с хозяином можно поговорить? - неожиданно спросил коренастый.
        Выщипанные ниточки бровей на лице менеджерши взметнулись вверх:
        - Простите?
        - С хозяином, - повторил коренастый, глядя на удивленную даму в упор. - Дело у нас к нему.
        - А я не могу чем-то… - начала было менеджер, но коренастый прервал ее довольно грубо:
        - Ты не можешь. Зови хозяина.
        Дама возмущенно фыркнула, подошла к прилавку и сняла трубку с аппарата, сделанного в форме сердца:
        - Олег Анатольевич, - пропела она. - Тут вас спрашивают… какие-то люди.

«Какие-то люди» было сказано с интонацией, которую сама дама считала совершено убийственной.
        Хозяин появился довольно быстро. Им оказался грузный мужчина, с сильно пострадавшей от времени шевелюрой на голове, похожий на постаревшего и обрюзгшего купидона. Он внимательно оглядел посетителей и произнес:
        - Чем могу?
        - Хороший у вас магазин, Олег Анатольевич, - сказал коренастый и одобрительно покачал головой.
        Хозяин ждал, что последует какое-то продолжение, но коренастый замолчал.
        - Мне тоже нравиться, - сказал Олег Анатольевич. - И что?
        - Ничего, - ухмыльнулся коренастый. - Просто хороший магазин.
        - Что вам угодно? - Олег Анатольевич нетерпеливо взглянул на часы.
        - О! Сразу видно - деловой человек! - произнес коренастый, обращаясь к приятелям.
        - Значит, разговор получится. Мы, Олег Анатольевич, из ООО «Плюс-минус», занимаемся вывозом мусора. Пришли, так сказать, предложить услуги.
        - Какой еще мусор? Что за вздор? - удивился хозяин. - За вывоз мусора я плачу муниципальным службам.
        - Ээ, Олег Анатольевич, - протянул коренастый. - Мусор мусору - рознь. Муниципальные службы вывозят свой мусор контейнерами, а мы… ну-ка покажи, - сказал он типу в кепке. Тот достал из пакета, который держал в руках, детское пластмассовое ведерко и выставил его на прилавок.
        - А мы вывозим вот в этом, - сказал коренастый. - Раз в месяц. И всего за пятьсот долларов.
        - Что?! - у хозяина магазина перехватило дыхание. Внимательно слушавшая разговор менеджерша снова громко фыркнула.
        - Да вы не волнуйтесь так, Олег Анатольевич, - успокоил его коренастый. - Подпишем договор, все как полагается. Мы фирма солидная, не первый год работаем. Юрисконсультом у нас, знаете, кто? - коренастый сделал паузу. - Заморокин Иван Иваныч. Слыхали про такого?
        Хозяин сразу сник. Личность юрисконсульта, похоже, была ему знакома.
        - В этом районе мы всех обслуживаем, - продолжил коренастый. - Еще никто не жаловался. Договор уже отпечатан, в двух экземплярах, только вашей подписи не хватает.
        Коренастый извлек из-за пазухи аккуратно сложенные листы, не спеша, разгладил и протянул хозяину.
        В это время входная дверь распахнулась, и в магазин вошли еще два человека. Один из них, румяный здоровяк, с порога поприветствовал хозяина:
        - Привет, Олег! Извини, задержался. Полтора часа в пробке парились.
        Хозяин молча кивнул.
        - Здравствуйте! - здоровяк с добродушным интересом посмотрел на трех работников загадочного ООО.
        Коренастый нахмурился.
        - Я не помешал? - деликатно справился здоровяк.
        Хозяин сдержанно кашлянул в кулак:
        - Вот, тут… люди пришли… от Ивана Заморокина. Предлагают заключить договор… на вывоз мусора. За пятьсот долларов в месяц.
        - Что? - изумился здоровяк. - За пятьсот долларов? Это как же они его собираются вывозить, за пятьсот-то долларов?
        - Вот в этом ведерке, - кивнул на прилавок Олег Анатольевич.
        Здоровяк, ничего не понимая, уставился на детское ведерко.
        - Они от Заморокина, - повторил хозяин. - Помнишь, я тебе рассказывал…
        - Да гони их в шею! - воскликнул здоровяк, по-прежнему довольно добродушно.
        - А ты что за хрен с горы? - надвинулся на здоровяка тип в кепке.
        Здоровяк не тронулся с места, лишь по-бычьи наклонил голову.
        - Это мой партнер, - торопливо вставил Олег Анатольевич.
        На добродушном лице здоровяка появилась ухмылка, не предвещающая ничего хорошего.
        - Сейчас… - произнес здоровяк. - Будет вам мусор. Игорек! - он обратился к приятелю, вместе с которым вошел в магазин. - Позови-ка водителя.
        Игорек с готовностью кивнул и быстро скрылся за дверью. Через несколько секунд он появился в сопровождении огромного детины с монтировкой в руках.
        Соотношение сил в торговом зале изменилось. Четыре здоровых мужика, монтировка, менеджерша и кассирша против трех «мусорщиков».
        - Игорек и Коля - на дверях. Зинаида, звони в РУОП, - скомандовал здоровяк.
        Коренастый и тип в кепке переглянулись. Рыжий парень, так и не проронивший ни слова, сунул руки в карманы куртки, и весь как-то странно напрягся.
        Менеджерша взялась за телефонную трубку.
        - Ну, смотрите, братцы… - зловеще покачал головой коренастый, будто бы ни к кому и не обращаясь. - Могут быть неприятности. С мусором шутки плохи…
        - А причем здесь РУОП? - подал голос тип в кепке. - У них против нас ничего нету. Пришли заключать договор. Все по закону. Чуть что сразу РУОП…
        - Мунуточку! - вмешался Олег Анатольевич. - Давайте покончим с этим делом миром. Вы передайте Ивану, что у нас еще пока… мало мусора. Можно даже сказать, вообще нету. Магазин еще только открылся… Недели не работаем… Вот как раскрутимся, тогда да, а пока нету…
        - Да чего с ними разговаривать! - воскликнул здоровяк. - Сошка мелкая! Надаем по тыкве, да сдадим операм. - Он уже протянул руку, чтобы схватить коренастого за грудки. Но тут случилось нечто совершенно неожиданное.
        Раздался хлопок, похожий на выстрел. Все разом оглянулись на рыжего парня. Он неподвижно стоял, зажмурившись, окутанный сизоватым облаком не то дыма, не то газа. В кармане его куртки зияла дыра с опаленными краями.
        В торговом зале воцарилась звенящая тишина.
        Парень открыл глаза, осторожно втянул ноздрями воздух, потом достал из пробитого кармана куртки маленький черный пистолет и посмотрел на него так, словно видел впервые.
        При виде оружия кассирша в своем углу тихонечко завыла.
        Парень медленно поднял голову и вдруг заорал:
        - Всем оставаться на местах! Ограбление!
        Он крепко сжал пистолет двумя руками и направил его сначала на коренастого, но, поймав совершенно обалдевший взгляд своего старшего товарища, быстро перевел на здоровяка.
        - Не двигаться! - выкрикнул парень.
        Все застыли на своих местах. Даже кассирша прекратила выть.
        - Руки! - парень направил пистолет в голову здоровяка.
        Тот мгновенно покрылся испариной и быстро поднял вверх дрожащие руки.
        Парень перевел пистолет на хозяина.
        - Дденьги… в кассе… - выдавил из себя Олег Анатольевич, и, не опуская рук, пальцем указал в сторону кассы.
        Парень посмотрел на полуобморочную кассиршу, потом опять на хозяина.
        - Это… не ограбление! - поправился парень, он переступил с ноги на ногу и добавил уже не так громко: - Будешь подписывать договор?
        - Аа… конечно! Конечно! - с готовностью закивал головой Олег Анатольевич.
        - А ты будешь? - парень перевел пистолет на здоровяка.
        - Да, да… - быстро согласился здоровяк. На кончике его носа, повисла дрожащая капля пота.
        Парень посмотрел на стоявших у входа Игорька и водителя.
        - И мы, - ответил за двоих Игорек. - Мы тоже будем.
        - Давай бумаги, - сказал парень коренастому.
        Коренастый быстро выложил бумаги на прилавок и протянул хозяину авторучку. Олег Анатольевич, не опуская левой руки, правой поставил подпись на двух экземплярах.
        - Печать нужна? - спросил он заискивающе.
        - А как же! - строго ответил коренастый. - Не в бирюльки играем.
        - Печать там, в офисе… - Олег Анатольевич показал за прилавок и снова поднял руки.
        - Пошли в офис, - кивнул коренастый. - Заодно и первый взнос внесете. Согласно пункту три дробь один. Руки можно опустить. Спрячь пушку, - через плечо бросил он парню.
        Тип в кепке осмотрел всех присутствующих повеселевшим взглядом и кивнул в сторону рыжего парня:
        - Это у нас младшенький.
        Через пару минут коренастый появился из офисной комнаты, пряча за пазуху продолговатый коричневый конверт.
        - Ну, ребята, извиняйте, если что не так. До новых встреч в эфире, как говорится.
        Коренастый и рыжий парень уже вышли на улицу, а тип в кепке задержался в дверях:
        - Черт! - хлопнул он себя по лбу. - Чуть не забыл!
        Он вернулся и забрал с прилавка пластмассовое ведерко.
        - Вам оно все равно ни к чему, - сказал он, засовывая ведерко обратно в пакет. - А нам еще работать.
        Через минуту трое «мусорщиков» уже ехали в черном «опеле» в сторону Лубянки.
        - Ну ты, студент, даешь! «Не двигаться! Это ограбление!» - давился от смеха коренастый.
        Рыжего парня, к которому обращался коренастый, звали Коля Инаков и студентом он, вообще говоря, не был. Фамилия коренастого была Капустин, а третьего «мусорщика», того, что в кепке, звали Воронков. Капустин и Воронков взяли Колю к себе в бригаду совсем недавно. Был он чей-то родственник, а может и просто с улицы. Кто-то из корешей Заморокина сказал, что парень толковый, проверенный. «Мусорщики» в подробности не вдавались. Лишний работник им никогда не помешает - территория большая и беспокойная. Так Коля стал «студентом». Поход в магазин свадебных принадлежностей был его боевым крещением.
        - Новая совсем куртка, - сказал Коля с сожалением, разглядывая дыру в кармане. - Только три раза надел.
        - Ты где этот пугач взял, гангстер? - спросил Капустин, не отрывая взгляда от дороги.
        - На Измайловском рынке купил, - ответил Коля. - Продавец, сволочь, сказал, газом стреляет, нервно-паралитическим… Обманул, гад.
        - Так всех и так парализовало! - захохотал Воронков. - И понервничали все. У меня до сих пор поджилки трясутся.
        - Никакого там газа нет, - отмахнулся Коля. - Дым один. Сволочь! Шестьдесят долларов отдал.
        - Ты ему спасибо скажи! Неизвестно, что бы было, если бы там газ оказался.
        - Ты вот что, студент, - сказал Капустин. - В следующий раз пистолетик-то дома оставляй. Мы, как никак, юридическое лицо. Нам лишние неприятности ни к чему.
        - А у меня разрешение есть! - возразил Коля.
        При слове «разрешение» Воронков прыснул от смеха.
        - Все равно оставляй! - строго сказал Капустин и, смягчившись, добавил. - А вообще, ты, конечно, молодец.

5
        - Жорж, тут тебе еще письма, - ответственная секретарша Татьяна выложила на стол перед Обиходовым стопку конвертов. - Сто восемнадцать штук только за один день. Ты у нас, оказывается, звезда.
        Татьяна грациозно двинула бюстом и поправила плотно облегающую бедра юбку:
        - А говорил, на карьеру ему наплевать…
        Обиходов взял письма, взвесил на руке и тут же отправил в стоящую рядом мусорную корзину.
        - Ну-ну… - ничуть не удивившись, произнесла Татьяна. - Станешь знаменитостью, главное, нас не забудь, старых друзей…
        Обиходов послал девушке воздушный поцелуй и ответственная секретарша, покачивая бедрами, удалилась.
        На стуле подъехал Букин, сидящий в редакционном зале за соседним столом.
        - Слушай, о чем они пишут? - спросил он.
        - Кто? - не понял Обиходов.
        - Да читатели эти, в письмах, о чем тебе пишут?
        - Ах, это… - протянул Обиходов, не отрывая взгляда от экрана компьютера. - Да так, ерунду всякую… Кофеварки дармовые людям нужны, вот они и пишут.
        - Я два года уже в этой газете работаю, и мне только одно письмо написали, - вздохнул Букин. - Одна маленькая девочка написала, как у нее пропала собака, думали, сдохла…
        - Ты рассказывал уже, - оборвал его Обиходов.
        - Мне одно письмо за два года, а тебе сто восемнадцать - в день. О чем они пишут?
        - не унимался Букин.
        Обиходов глубоко вздохнул и закрыл ладонями лицо.
        - О снах, - сказал он после паузы.
        - Понимаю… - протянул Букин. - Понимаю… И что?
        - Что?
        - Что о снах? - Букин придвинулся на стуле поближе.
        Обиходов понял, что так просто от него не отделаться.
        - Пишут, что им снится небесная милиция.
        - Всем?! - изумился Букин.
        - Всем, - ответил Обиходов.
        - И как ты это для себя объясняешь?
        - А что тебя удивляет?
        - Ну не может же всем сниться этот бред. Ну, один псих, ну, два… Но их же сотни!
        - Сказано же тебе, народу нужны кофеварки! - Обиходов положил руки на клавиатуру и сделал вид, что собирается продолжить работу. Но Букин не отставал:
        - Ты думаешь, дело в кофеварках? - произнес он с сомнением. Помолчав секунду, Букин оживился. - Нет, понятное дело, материал - просто блеск! Прямо в десятку! Это вы с Главным классно придумали, прямо как та трансляция по Герберту Уэллсу…
        - Чего?
        - Ну не помнишь, что ли? В тридцатых годах в Америке сделали радиопостановку по
«Войне миров» Герберта Уэллса. Получилось как репортаж с места события. И народ клюнул! Люди подумали, что марсиане и вправду высаживаются на побережье. Паника поднялась, самоубийства даже были…
        - Так то американцы… - вздохнул Обиходов. - Наши бы не поверили.
        - Не скажи… - возразил Букин. - Эх, повезло тебе… Я два года уже тут корплю. Столько всего перелопатил… и не выстрелило. Нигде не выстрелило! Даже про подземный город в Раменках… Это же чисто моя разработка была. Главный не дал развернуться.
        - Выстрелит еще… - успокоил коллегу Обиходов.
        - Ты думаешь?
        - Конечно, - равнодушно произнес Обиходов.
        Букин, успокоенный, отъехал на свое место.
        Обиходов продолжил было печатать, но рабочее настроение пропало. Вспомнились эти дурацкие письма. За две недели после выхода первого материала о «небесной милиции» он получил их больше двух тысяч штук. Читать прекратил примерно после пятидесятого. Везде было почти одно и то же. Людям сняться милиционеры самых разных чинов и званий и во сне учат их уму-разуму. Одного охранника из Южного Бутова какой-то подсознательный старший лейтенант заставил вернуть престарелой родственнице облигации выигрышного займа, которые тот, пользуясь неграмотностью старушки, собирался замылить. Сержант с нагрудным жетоном автоинспектора целый месяц снился работнику заправочной станции и так застыдил его за недоливы, что бедняга вынужден был уволиться. Теперь он работает кассиром в пункте обмена валюты и с ужасом ждет, кто приснится ему на этот раз. Одной школьнице усатый гражданин в штатском, похожий на Никиту Михалкова, пообещал каждую ночь признаваться в любви, если только она бросит баловаться таблетками… Несмотря на различия в деталях, все эти истории были удручающе похожи друг на друга. Прежде Обиходов был лучшего
мнения о способностях населения к творчеству. Читатели же «Мира сенсаций», уцепившись за выигрышную тему, упорно не желали напрягать фантазию и придумывать что-нибудь новое.
        Зазвонил телефон. Обиходов снял трубку.
        - Жорж, тебя спрашивает какой-то Дудкин, - пропела Татьяна.
        Обиходов попытался было что-то возразить, но секретарша опередила его: - Я сказала, что ты на месте. Он уже в сотый раз звонит. Не отвертишься.
        - Давай, - вздохнул Обиходов.
        - Алло! - прорвался на линию незнакомый раздраженный голос. - Алло! С кем я разговариваю?
        - Обиходов слушает.
        - Ах, Обиходов! Наконец-то я вас застал! Моя фамилия - Дудкин, Дудкин Теодор Леопольдович. А вы, Георгий… как по отчеству?
        - Валерьевич. Но лучше просто, Георгий. Так короче.
        - Короче?! - взвизгнул Дудкин. - Короче не получится! Я к вам две недели пытаюсь пробиться!
        - Какое у вас дело ко мне, Теодор Леонидович? - холодно поинтересовался Обиходов.
        - Леопольдович! Я - Теодор Леопольдович. Попрошу запомнить раз и навсегда!
        - Тем не менее, какое у вас ко мне дело? - Обиходов давно уже привык к подобным разговорам и на все реагировал спокойно, как участковый терапевт.
        - Во-первых, - начал Дудкин, - я хотел бы знать, на каком основании вы так беспардонно извратили факты, изложенные в моем письме. Что за пошлый водевиль у вас получился?! Я требую немедленного опровержения!
        - Минуточку, - возразил Обиходов. - В условиях конкурса было сказано, редакция оставляет за собой право творчески перерабатывать письма…
        - Творчески?! - голос Дудкина заклокотал от возмущения. - Вы называете это творчески?! У Барзеева с Еленой не было никакого романа! Если вы творческий человек, то должны понимать, они же разные люди! Между ними в принципе не может быть никаких романов. И потом откуда взялось это изнасилование? Что за чушь? Кто вам про это сказал?
        - Никто не сказал, - ответил Обиходов. - Мы сами так решили. На большом редакционном совете. Изнасилование должно придать истории дополнительную пикантность.
        - А вы знаете, что Елена уже год, как замужем за Варфоломеевым!?
        - Каким еще Варфоломеевым?
        - То есть как каким?! Варфоломеев - бывший напарник Рыкова. Вы вообще читали мое письмо? Читали?
        - Читал.
        - Вы поймите меня правильно, я к этой Елене никаких личных симпатий не испытываю. Но как на все это посмотрит Варфоломеев? Это клевета, дорогой мой.
        - Послушайте…
        - Нет, это вы послушайте! Елена и Варфоломеев в настоящее время собираются вместе расследовать еще одно дело, о серийном убийце почтальонов. Я как раз собирался вам об этом писать, а вы все испортили своей самодеятельностью. Короче, Обиходов, я требую опровержения. Немедленно!
        - Это невозможно.
        - Вы ответите!
        - Хорошо. Ответим, - спокойно сказал Обиходов. Крикливый абонент начинал действовать ему на нервы. - Обращайтесь в суд, в прокуратуру, куда угодно. А теперь, извините, у меня срочная работа.
        - Постойте! - закричал на другом конце провода Дудкин. - Еще один вопрос. По поводу кофеварки. Когда, наконец, я смогу ее получить?
        - Это не ко мне. Это к главному редактору. Я попрошу, чтобы вас соединили, - не дожидаясь ответа, Обиходов нажал кнопку.
        - Слушаю, - раздался певучий голосок секретарши Татьяны.
        - За что ты меня так? - спросил Обиходов. - Я же просил не беспокоить…
        - А куда ты вчера пропал? Я, как дура, целый вечер просидела у телефона…
        - Я как раз хотел тебе все объяснить, - спохватился Обиходов. - Вчера я никак не мог…
        - Не надо мне ничего объяснять, - оборвала его Татьяна.
        - Солнце мое, еще один шанс! Я исправлюсь! - взмолился Обиходов.
        - Когда? - деловито поинтересовалась Татьяна.
        - Когда угодно!
        - Сегодня?
        - Отлично! Давай сегодня!
        - Ну смотри, Обиходов! - смягчилась секретарша.
        Обиходов собрался уже вешать трубку, но тут вспомнил о Дудкине:
        - Танюсик, подожди!
        - Да?
        - Главный у себя?
        - Да.
        - Как у него настроение?
        - Поганое.
        - Отлично! Тут клиент на линии висит. Пусть пообщаются. Почему я один страдать должен?
        Облегченно вздохнув, он положил трубку и снова обратился к компьютеру. На нежно-голубом экране Обиходова терпеливо дожидалась фраза, которую ему никак не давали закончить.

«Как утверждает доктор Талбот из США, человеческая селезенка является средоточием…
        В текущем номере обнаружилась дырка на четверть полосы и Главный решил заткнуть ее материалом на медицинскую тематику. «Что-нибудь животрепещущее, - сказал он Обиходову, - но кроме венерологии. И побольше ссылок на медицинские светила. Компетентность и еще раз компетентность».
        Пока Обиходов разговаривал по телефону, он успел забыть, средоточием чего является человеческая селезенка. Доктор Талбот из США ничем не мог тут помочь. Талботом звали соседскую таксу, и никакие другие Талботы были Обиходову неизвестны.
        В поисках утерянной мысли Обиходов осторожно ощупал свой правый бок, в том месте, где, по его мнению, должна находится селезенка. Необходимо было написать еще, как минимум, два абзаца.
        Из курилки вернулся Букин.
        - Жорж, к тебе пришли, - он кивнул на рыжеволосого парня, неловко переминавшегося с ноги на ногу в дверях. - Проходите, молодой человек, вот он, Обиходов.
        Обиходов хмуро посмотрел посетителя и не промолвил ни слова.
        Парень подошел к столу и кашлянул в кулак.
        - Здравствуйте. Я - Николай Инаков.
        Обиходов молча кивнул.
        - Я вам письмо написал, дней десять назад, - продолжил парень. - Вы его получили?
        - Какое письмо?
        - По поводу вашей статьи… - парень быстро оглянулся по сторонам и добавил гораздо тише. - Про сны.
        - Ах, про сны… - протянул Обиходов. Про себя он подумал: «Мало им писем, они уже сами являться начинают».
        - Получили. Получили мы ваше письмо, - сказал Обиходов, - внимательно прочитали, но, к сожалению, отвечать на письма у нас нет технической возможности. Извините.
        - Я понимаю, - сказал парень. - Я просто хотел узнать, что вы про все это думаете.
        Он покосился на свободный стул рядом со столом, очевидно, ожидая, что Обиходов предложит ему сесть. Парень явно тяготился своим высоким ростом, и разговаривать стоя с сидящим Обиходовым было ему неудобно. Однако Обиходов не собирался усаживать гостя.
        - Про что я должен думать? - спросил он нахмурившись.
        - Ну, про это… - замялся парень. - Про то, что я вам написал.
        - Я ничего не думаю, - заявил Обиходов. - Мы не рецензируем корреспонденцию. Нет технической возможности.
        - Понимаю… - парень почесал затылок. Пару секунд он постоял в нерешительности, потом вдруг без приглашения уселся на стул. - Мне очень понравилась ваша статья, - парень опять перешел на заговорщический полушепот. - Классно написано, прямо как детектив. Даже еще лучше! Но вы ведь все это не придумали, это ведь все правда?
        - Разумеется, правда, - пожал плечами Обиходов. - У нас тут, молодой человек, солидное издание. Не шарашкина контора.
        Парень просиял:
        - Я так и думал! А вы сами это не видели?
        - Чего? - поперхнулся Обиходов.
        - Ну… - парень замялся. - Вы сами таких снов не видели?
        - Я вообще снов не вижу. Сплю очень крепко.
        - Понимаю… - закивал головой парень. - Просто написано очень классно. Мне очень нравится.
        - Послушайте, Николай, - сказал Обиходов. - Можно теперь я задам вам один вопрос?
        - Конечно! - парень с готовностью пододвинулся ближе.
        - Что вы думаете о селезенке?
        - Не понял…
        - Ну, селезенка. Есть у вас селезенка?
        - Да… кажется… - парень посмотрел на Обиходова с удивлением, и даже испугом.
        - Вы о ней думаете что-нибудь?
        - Кхм… Я?
        - Вы!
        - Нет… кажется.
        - Жаль, - вздохнул Обиходов. - Искренне жаль. А может, вы знаете, где она находится?
        - Кто?
        - Не кто, а что. Селезенка!
        Парень неуверенно пощупал низ живота и покачал головой:
        - Нет…
        - Тогда извините, - развел руками Обиходов. - С удовольствием бы поговорил с вами еще, но, увы! Сейчас я в срочном порядке должен заниматься селезенкой.
        - Понимаю… - сказал парень, хотя по виду его было заметно, что понимал он немного.
        - Приятно было познакомиться! - отсалютовал рукой Обиходов.
        - И мне тоже! - парень торопливо вскочил со стула. - И мне тоже!
        - В следующий раз сюда приходить не нужно, - сказал Обиходов, мило улыбаясь. - Лучше пишите. Пишите письма, мы их обязательно прочитаем.
        - Хорошо, - сказал парень, боком пятясь к выходу. - Обязательно. До свиданья! - раскланялся он с Букиным и исчез за дверью.
        - Ловко ты научился психов отшивать! - с завистью произнес Букин, подъезжая на стуле.
        - Иначе нельзя, - сказал Обиходов. - Вопрос жизни.

6. «Мир Сенсаций». 16.10.1999

«Небесная милиция» Эпизод 4
        Со сновидениями Василия в последнее время происходили удивительные вещи…
        Самыми странными были сны про милиционера в пиджаке.
        Первый раз он появился, когда Васе снилось телешоу «Герой нашего времени». Дело происходило в огромной телестудии. Было полно народу. Кругом огни. В центре сверкающий подиум. Живой оркестр. Ведущий, мужчина профессорского вида, но, почему-то, в клоунском колпаке и безразмерных белых ботинках прокричал:
        - Встречаем Василия Гуляева, самого молодого обладателя звания «Человек года».
        Грянул оркестр. Девушки восторженно завизжали. Вася бегом поднялся на сверкающий подиум, помахал рукой и сдержанно поклонился. В это время дверь в студию резко распахнулась и на пороге возник высоченный детина в чёрном пиджаке. Прикрывшись рукой от ослепительного света софитов, детина осмотрел студию, увидел Васю и решительно направился к нему, прямо на подиум. По дороге он плечом задел декорацию и она с грохотом рухнула, подняв сноп электрических искр.
        Ему наперерез бросился ведущий.
        - Минуточку, товарищ, позвольте…
        Незнакомец бесцеремонно отпихнул ведущего и подошёл к Васе.
        - Ты Василий Гуляев? - спросил он.
        - Ну, допустим, - ответил Вася с вызовом. Он уже успел войти в роль Героя Нашего Времени и поэтому ничего не боялся.
        - Отойдём, поговорить надо, - предложил незнакомец.
        - Не могу, - сказал Вася. - Вы же видите, у меня съёмка.
        Детина крепко ухватил Васю за локоть и потащил со сцены. Вася отчаянно упирался, но силы были явно не равными. На помощь подскочил ведущий шоу, он попробовал оторвать Васю, но незнакомец, не останавливаясь, ударил его кулаком в челюсть. В воздухе мелькнули белые ботинки и ведущий исчез с подиума, сшибая своим изящным профессорским телом остатки декораций.
        - Слушай, парень, - сказал незнакомец, когда они оказались за задником сцены. - Я в гробу видел весь этот подсознательный балаган вместе со всей воспитательной работой.

«Какой такой балаган? С какой воспитательной работой?» - мелькнуло в мозгу у Васи.
        - Если ты сделаешь то, что я тебе скажу, я от тебя отстану, - незнакомец сверлил Васю злыми серыми глазами.
        - Да кто вы такой? Я вас не знаю, - сказал Вася, пытаясь освободить локоть.
        - Меня зовут капитан Рыков, - представился незнакомец, не ослабляя хватки. - А теперь слушай меня внимательно. Утром, как только ты проснёшься, ты пойдёшь по адресу: улица Дежнёва, дом одиннадцать, квартира двадцать три, спросишь там старшего лейтенанта Варфоломеева. Скажешь ему, что ты от меня и передашь на словах следующее. Запоминай хорошенько! Первое: Денисенко работает на Псов. И второе: У Барзеева в клубе сейчас находится партия золота, через это золото можно найти выход на Барона. Понял?
        Вася торопливо кивнул.
        - Повтори, - сказал капитан Рыков.
        - Руку отпустите. Больно! - взмолился Вася.
        Капитан ослабил хватку. Вася осторожно освободил локоть.
        - Повторяй! - приказал Рыков.
        - Да пошёл ты… - выкрикнул Вася со всей возможной выразительностью и пустился наутёк.
        Рыков бросился вдогонку.
        Вася выбежал из телецентра, долго петлял по дворам, перепрыгивал через заборы, пока не оказался на какой-то площадке среди металлических гаражей. Он оглянулся, Рыкова не было видно. Зайдя за один из гаражей, Вася без сил опустился на землю.

«Во дела!» - только и успел подумать он, как за шиворот его схватила чья-то сильная рука. Вася поднял глаза и увидел нависшего над ним капитана.
        - Не шути со мной, пацан! - сказал Рыков, зловеще играя желваками. - Лучше сделай, что тебе говорят!
        Это повторялось каждую ночь. Вася убегал, Рыков догонял. Вася прятался в канализационных люках и мусорных контейнерах, на ходу заскакивал в автобусы, запирался в квартире. Бесполезно. Рыков настигал его везде. Он вырастал над ним, как грозовая туча, и всё твердил про Денисенко, про Барона и про золото.
        В одном из снов Вася поговорил с братвой…
        Когда Рыков в очередной раз погнался за ним, бойцы подкараулили его в тёмной заранее условленной подворотне, долго пинали ногами и били обрезками труб. Рыков корчился в грязи, отчаянно ругался, хрипел и выплёвывал чёрные сгустки крови. Вася, распластавшись по стенке подворотни, утешался мыслью, что это, пусть самый кошмарный, но, всё-таки, сон.
        На следующую ночь Рыков появился снова. Один его глаз заплыл и закрылся, превратившись в отвратительный красномясый пельмень, левая рука безжизненно болталась на перевязи, истоптанный пиджак с надорванным нагрудным карманом был накинут на плечи, как бурка прорвавшегося из окружения кавалериста.
        Здоровой рукой он поймал Васю за шиворот и приподнял его до уровня своих страшных разнокалиберных глаз. Вася с ужасом почувствовал, как его ноги повисли в пустоте.
        Со зловещей отчётливостью Рыков проговорил:
        - Улица Дежнёва, дом одиннадцать, квартира двадцать три. 6.
        Обиходов спешил. Оставив машину на стоянке, он быстрым шагом, почти бегом, направился к кортам. Это был еженедельный ритуал, каждую среду он тайком наблюдал, как она играет в теннис. Площадка была еще пуста. «Опаздывает» - подумал Обиходов и уселся на свою привычную «наблюдательную» скамейку, скрытую за кустами. Он посмотрел на часы. Пятнадцать минут десятого. Он развернул газету и стал ждать. Газета была трехмесячной давности, читать в ней было решительно нечего. К тому же, Обиходов не читал газет, эту он носил с собой специально для прикрытия во время теннисных тренировок. Вокруг кипела здоровая теннисная жизнь. Раздавались упругие удары по мячу, энергичные выкрики играющих. По оранжевому грунту площадок грациозно передвигались подтянутые мужчины в шортах и женщины в коротких юбках. Ее площадка оставалась пустой. Обиходов начинал нервничать. Усилием воли он заставлял себя думать о другом. Например, о редакционных делах. Тем более, что там, кажется, назревали интересные события. Тираж газеты «Мир сенсаций» за последние две недели увеличился на двадцать процентов. И все благодаря «небесной
милиции». Главного распирало от чувства собственной значимости. Казалось, он даже подрос сантиметров на пять. С утра он вызвал Обиходова к себе в кабинет и не выпускал четыре часа.
«Небесную милицию» было решено поставить на конвейер. Капитан Рыков становился звездой. Обиходов спрашивал сам себя, как он должен ко всему этому относиться. И не мог ответить. Просто не было времени остановиться и задуматься. «Как раз теперь есть время. Сиди и думай!» - приказал себе Обиходов. Но подумать не получилось. Появилась она. Чуть опустив газету, Обиходов затаил дыхание и не сводил с нее глаз, стараясь не упустить ни малейшей детали. «Покрасила волосы» - отметил про себя Обиходов. - «Более яркий оттенок. Ей к лицу. Кажется, выглядит расстроенной. Или усталой» Он из всех сил напрягал зрение, чтобы рассмотреть ее как можно больше лучше, пока не началась игра. Вместе с ней на площадке появился крепкий загорелый мужчина лет пятидесяти, весь покрытый волосами, за исключением головы. Тренер. Обиходов ревниво следил за их взаимоотношениями. Тренер этот, как и положено людям его счастливой профессии, все время скользил по узкой грани между наставничеством и флиртом. Началась игра. Обиходов потерял ощущение времени и пространства.

«Типичная паранойя, - не раз ставил он сам себе диагноз. - Вот так и становятся маньяками» Обиходов давал сам себе твердые обещания в следующую среду ехать с работы сразу домой, или к друзьям, или идти в бар. Но ничего не мог с собой поделать.
        До дома в тот вечер он добрался только в двенадцатом часу. Привычное место парковки около подъезда оказалось занято незнакомым «опелем». Чертыхнувшись, Обиходов начал кружить по двору в поисках свободного пятачка. Наконец, он приткнул машину около мусорных контейнеров, забрал из салона пакет с купленными по дороге пивом и котлетами по- киевски и, напевая под нос «Не плачь обо мне, Аргентина», направился к своему подъезду.
        Около неосвещенного входа он заметил две черные тени. Сердце тревожно екнуло.
«Чертовы наркоманы», - подумал Обиходов. Продолжая непринужденно напевать, он прибавил шагу.
        Два человека у входа молча наблюдали за его приближением. В свете окон он смог разглядеть их лица. На наркоманов вроде не похожи. Одеты более менее прилично, оба
        - в длинные плащи одинакового покроя. Один - высокий и мощный, второй на его фоне
        - совсем коротышка. «Явно дожидаются кого-то, - подумал Обиходов. - Может киллеры? Хорошо, что я не банкир».
        Когда он поравнялся с незнакомцами, высокий неожиданно сделал шаг в сторону и преградил дорогу к двери.
        - Вы журналист Обиходов? - спросил он, дыхнув ему в лицо чем-то странным, похожим на серу.
        Обиходов невольно поежился:
        - Да, я. А в чем дело?
        - Я же говорил, это он, - бросил он коротышке.
        - В чем дело? - повторил Обиходов, непроизвольно начиная пятиться назад.
        - Стоять! - пригвоздил его резким окриком высокий. - Попался, голубчик.
        - Кто вы такие? - Обиходов всмотрелся в лица, пытаясь вспомнить, видел ли он их раньше.
        - Мы-то? - усмехнулся высокий. - Сейчас узнаешь.
        - Мы из «Пурпурного братства»! - подал голос коротышка. - Помнишь мерзкий пасквиль, который ты про нас написал?
        - Пришла пора платить по счетам, Обиходов, - высокий угрожающе двинулся на журналиста.
        - Минуточку! - Обиходов отпрянул назад, но путь ему перегородил коротышка. - Минуточку! Это недоразумение! - Обиходов выставил вперед руки, будто предлагая незнакомцам самое ценное, что у него было - пакет с провизией. - Зачем же так, граждане? Давайте встретимся завтра, в редакции, все обсудим… Мы же цивилизованные люди.
        - Нет, Обиходов! - снова дыхнул серой высокий. - Ты не цивилизованный человек. Ничего мы с тобой обсуждать не будем. Давай, брат Зоргий.
        Коротышка, названный братом Зоргием, достал из-за пазухи свернутый листок бумаги и развернул его.
        - Приговор! - начал он торжественно и сразу же замолчал.
        Возникла мучительная пауза.
        - Ну? - произнес высокий.
        - Черт! Ничего не видно! - чертыхнулся Брат Зоргий. Он поднес листок вплотную к глазам. - Темно, не могу разобрать… Ни одна лампочка не горит, безобразие…
        - Дай сюда, - высокий раздраженно вырвал листок из рук своего меньшего брата.
        Но и он ничего не смог прочитать.
        - Слишком мелкий шрифт, - сказал он. - Есть спички?
        - Откуда! - воскликнул Зоргий.
        - А у тебя? - спросил высокий у Обиходова.
        - Не курю, - ответил Обиходов. - В машине есть фонарик. - Он сделал шаг назад.
        - Стоять! - высокий схватил Обиходова за рукав. - Давай своими словами, - кивнул он коротышке.
        Зоргий оправил плащ и откашлялся.
        - Исполнительный комитет Великих Инквизиторов «Пурпурного Братства», - начал он с выражением, - на своем пленарном заседании рассмотрел вопрос о клеветнической статье журналиста Обиходова в газете «Мир Сенсаций» от восьмого апреля сего года. В данной статье говорится…
        - Короче, - сказал высокий, оглядываясь по сторонам. - Статью мы все читали. Переходи к приговору.
        Коротышка снова откашлялся:
        - Комитет постановил приговорить вышеуказанного журналиста к десяти ударам кипагона. Решение принято единогласно.
        - Вопросы есть? - поинтересовался высокий.
        - Есть, - сказал Обиходов. - Что такое кипагон?
        - Это проще показать, чем объяснить, - высокий, не ослабляя хватку, вытащил из-за пазухи короткую резиновую дубинку, похожую на длинный баклажан.
        Обиходов попытался вырваться.
        - Стоять! - сказал высокий. Коротышка схватил Обиходова за вторую руку. - Будешь знать, как писать гадости, - зашипел он злорадно.
        - Мракобесы! - выкрикнул Обиходов. - Учтите! Я так просто не дамся!
        - Тихо! - сквозь зубы сказал высокий, - Тихо! Иначе больнее будет!
        Обиходов не собирался сдаваться, улучив момент, он лягнул коротышку под коленную чашечку.
        - Ую! - взвыл коротышка, выпуская Обиходовскую руку. - Он пинается!
        - Руку держи, болван! - сдавленно выкрикнул высокий.
        Обиходову было неудобно действовать освободившейся рукой, мешал пакет с пивом. Все же ему удалось размахнуться и заехать пакетом высокому в живот. Громко звякнули разбившиеся бутылки.
        - Ах, так! - взревел большой пурпурный брат. Он обхватил Обиходова двумя руками и стал яростно мотать из стороны в сторону, пытаясь свалить на землю.
        - Кипагоном его! Кипагоном! - выкрикивал Зоргий, прыгая вокруг борющихся.
        Вдруг площадка у входа в подъезд осветилась. Все трое замерли от неожиданности. У стоявшего рядом «опеля», того самого, что занял Обиходовское место парковки, включились фары дальнего света.
        Дверца машины открылась, и из нее вышел человек. Он сделал несколько шагов вперед и встал перед машиной. В лучах света был виден только черный силуэт.
        - А ну, отпустите его! - произнес человек.
        - А ты еще кто такой? - выкрикнул высокий, слегка ослабив хватку.
        Человек из «опеля» сунул руку в карман и достал небольшой предмет. Из-за слепящего света фар, было не очень хорошо видно, что это такое. Все сомнения отпали, когда человек из «опеля» оттянул затвор и с характерным щелчком дослал патрон в патронник.
        - У него пистолет! - в панике зашептал брат Зоргий. - У него пистолет!
        Высокий разомкнул руки.
        - А мы что? - невинно пожал он плечами. - Мы ничего… Разговариваем.
        Неожиданно он сорвался с места и в один гигантский прыжок исчез из освещенной зоны. Брат Зоргий рванул было в другую сторону, но остановился, развернулся и с повизгиваньем бросился вслед за большим братцем. Дробный топот их шагов растворился в ночной тишине двора.
        Обиходов остался стоять в ослепительном свете фар.
        - У вас из пакета что-то течет, - сказал человек из «опеля».
        - Это пиво, - сказал Обиходов, не двигаясь с места. - Просто пиво, - добавил он, не сводя глаз с все еще направленного на него пистолета.
        Человек из «опеля» спохватился, разрядил пистолет и спрятал его в карман.
        - Вы меня не узнаете? - спросил он.
        Обиходову показалась знакомой эта худощавая, несколько нескладная фигура, но точно вспомнить он не мог. Он лихорадочно перебирал в голове свои недавние материалы, из-за которых читатели могли явиться к нему с пистолетом.
        - Вы из Армии «Алисы»? - осторожно предположил Обиходов.
        - Я Коля, Николай Инаков. Я приходил к вам в редакцию, помните?
        - А, - Обиходов облегченно перевел дух. - Послушай, ты не мог бы выключить этот свет?
        - Конечно, извините… - Коля выключил свет.
        Обиходов выбросил пакет с осколками в урну и принялся отряхивать пиджак и брюки.
        - Ты чего здесь делаешь-то? - спросил он у подошедшего Коли.
        - Вас дожидаюсь.
        - Зачем?
        - Спросить хотел кое-что.
        Обиходов достал платок и промокнул пивное пятно на брюках.
        - А откуда ты знаешь, где я живу? - он пристально посмотрел на Колю. - Следил за мной что ли?
        - Зачем следить, просто адрес узнал, - пожал плечами Коля.
        - Просто адрес узнал… - проворчал Обиходов. - А просто позвонить в редакцию ты не мог?
        - Секретарша с вами не соединяет. Говорит, что нет на месте. А самому приходить вы запретили.
        - И ты решил ко мне домой заявиться.
        - Я только спросить хотел…
        - Что спросить?
        - По поводу «небесной милиции»… - Коля подошел ближе и понизил голос. - Как они определяют, кому сниться, а кому нет.
        - Чего? - Обиходов отодвинулся.
        - Ну, в этом своем отделении, - пояснил Коля, - как они решают, какому именно человеку должен сниться «небесный милиционер»?
        Обиходов вздохнул:
        - Слушай, Николай, ты вообще, чем занимаешься?
        - В каком смысле?
        - Ну, учишься или работаешь… есть у тебя какое-нибудь дело?
        Молодой человек на секунду задумался.
        - Я работаю.
        - Ну и прекрасно! - воскликнул Обиходов. - Работай! Не забивай голову всякой ерундой. Далась тебе эта «небесная милиция».
        - Мне это важно, - сказал Коля. - Я должен знать.
        - Вот привязался! - проворчал Обиходов. - Ты про Терминатора фильм смотрел?
        - Смотрел, - кивнул Коля.
        - Ты по ночам к Камерону являлся? Ты спрашивал его, как Терминатор выбирает, кого мочить, а кого нет?
        - Он же в Америке! - удивился Коля.
        - А если бы он был в России, ты бы пришел к нему?
        - «Терминатор» - это кино, - возразил Коля.
        - А «Мир сенсаций» - это газета!
        - Вы же сказали, что все это правда!
        - Правда… - буркнул Обиходов. - Правда тоже разной бывает.
        - То есть?
        Обиходов потрогал свежую царапину на шее - след борьбы с «пурпурным братом».
        - Послушай, дружище, у меня сегодня был очень трудный день. Я тебя умоляю, езжай домой. Завтра позвони мне в редакцию, и я тебе все расскажу. Как на духу. Договорились?
        - Секретарша опять скажет, что вас нет.
        - Не скажет. Я ее предупрежу. Ты только представься, скажи, что тебя зовут Николай Инаков, и она сразу соединит. Обещаю!
        Коля почесал затылок и сказал:
        - Ладно. Я завтра позвоню.
        - Вот и хорошо! - обрадовался Обиходов. - Вот и замечательно! Спокойной ночи!

7
        В тесном кафе на Ордынке было много народу и мало воздуху. Единственный потолочный вентилятор гонял из угла в угол запахи пота и подгоревшего масла.
        Капустин, Воронков и Коля не спеша заканчивали обед.
        - Раньше нас, по крайней мере, боялись, - разглагольствовал Капустин, доедая шашлык, - а теперь что? Смотреть противно!
        Воронков сосредоточенно ковырял в зубах зубочисткой. Коля катал по столу хлебный мякиш. Капустин отхлебнул пива.
        - Авторитета - ноль! - продолжил он. - Бывшие шестерки, те которые раньше в рот заглядывали, теперь самостоятельными стали, исподтишка тявкают, да еще и куснуть норовят. Это нормально, по-твоему?
        Воронков вздохнул и достал сигарету. Капустин насадил на вилку новый кусок, но, не донеся до рта, опустил руку.
        - Вот ты говоришь, империя! - сказал он, обращаясь к Воронкову. - Ну и что? Что в этом было плохого?
        - Я ничего не говорю, - сказал Воронков, неторопливо закуривая.
        - А кто говорил, что весь Советский Союз на голых понтах держался? - прищурил глаза Капустин. - Не отпирайся, я помню.
        - Не говорил я такого, - Воронков выпустил тонкую струйку дыма.
        - Студент, подтверди! - Капустин повернулся к Коле.
        - Я не помню, - покачал головой Коля.
        - Ты говорил, что армия у нас небоеспособная была! - наседал Капустин.
        - Про армию говорил, - согласился Воронков, прикрывая рукой зевок.
        - Ага! - произнес Капустин тоном адвоката, которому удалось уличить оппонента во лжи. - Про армию, значит, все-таки говорил!
        - Ну и что? - равнодушно пожал плечами Воронков. - Туфтовая была армия…
        - А ты-то, откуда знаешь? - спросил Капустин, с ударением на «ты».
        - Я же служил, - ответил Воронков. - Видел.
        - Что ты видел?
        - Туфта одна, - Воронков выпустил колечко дыма и проводил его взглядом. - Траву красили, асфальт мылом мыли. Из автомата выстрелить всего один раз дали, перед присягой.
        - Правильно! - согласился Капустин. - Кто же тебе, такому, автомат доверит? У тебя первая судимость-то, когда была? Лет в четырнадцать?
        - Ну, давай, еще про БАМ нам расскажи, - усмехнулся Воронков. - Вон, студент наверное еще не слышал.
        - А что БАМ? - сказал Воронков. - Да я строил БАМ. И этим, между прочим, горжусь.
        - Еще скажи, что по своей воле, - ехидно вставил Воронков.
        - Неважно по чьей воле! - ответил ему Капустин. - Ты по той же самой статье тапочки шил, в тепле и сухости, а я магистраль прокладывал от Байкала аж до самого Амура.
        Воронков погасил сигарету.
        - Ладно ты, строитель магистралей, доедай свой шашлык, и повалили отсюда!
        - А ты не погоняй! - огрызнулся Капустин. - Не запряг еще! - Он хотел еще что-то добавить, но в это время у него на поясе зазвонил телефон. Капустин торопливо вытер рот и вытащил трубку. - Алло! Да, Иван, - он выпрямился и отодвинул тарелку.
        - Так… понятно… все понял… Кто со мной? Ворона. Не годится? Ясно… А Студент? Это наш молодой. Да, тот самый. Все понял, Иван. Все понял. Не беспокойся, Студент - парень сообразительный, не подкачает. Все сделаем… Давай!
        Капустин сложил трубку и положил ее на стол.
        - Ну, Студент, - торжественно произнес он, глядя на Николая. - Настал твой звездный час.
        Коля заерзал на стуле:
        - Что такое?
        - Дело очень важное! - Капустин сделал знак рукой, чтобы он придвинулся ближе. - Значит так, сейчас берешь машину и едешь домой к шефу. Один. Адрес знаешь?
        - Откуда?
        - Записывай.
        Коля вытащил из стаканчика салфетку и достал ручку.
        - Подсосенский переулок, дом девять, корпус четыре, квартира 65, - продиктовал Капустин. - Записал? Слушай дальше. По пути купишь цветы, два букета. Подороже. Как приедешь на место, берешь один букет и поднимаешься в квартиру. Вручаешь букет его жене, Аделаиде Степановне. Запиши, «Аделаида Степановна».
        - Я запомню.
        - А я говорю, запиши! - сказал Капустин.
        Коля написал на салфетке «Аделаида Степановна - жена».
        - Говоришь ей, - продолжил Капустин, - «Аделаида Степановна, разрешите от имени коллег Иван Ивановича поздравить вас с днем рождения», как только отдал букет, сразу говоришь: «Иван Иванович, на таможне в Бутово проблемы с грузовиком», только чтобы она это слышала, понял? Скажешь: «Начальник терминала срочно хочет с вами встретиться». И все. Как только это сказал, сразу иди в машину и дожидайся шефа. Он тебе скажет, куда его отвезти.
        - А второй букет? - спросил Коля.
        - Что? - не понял Капустин.
        - Ты же сказал купить два букета, а жене надо вручить только один.
        - Делай, как тебе сказано и не задавай вопросов. Усек?
        - Усек, - сказал Коля.
        - Держи, - Капустин кинул через стол ключи от машины. - Смотри, не перепутай ничего. Головой отвечаешь.

* * *
        Через сорок минут Коля с огромным шуршащим букетом в руках стоял перед дверью в квартиру номер шестьдесят пять дома девять по Подсосенскому переулку. Изнутри доносился гул голосов, музыка и звон посуды. Свободной рукой он наспех пригладил торчащие в разные стороны рыжие волосы, поправил воротник рубашки и позвонил. Долго ничего не происходило. По ту сторону двери по-прежнему играла музыка и звенела посуда. Он подумал, не позвонить ли еще раз и уже протянул руку, но тут услышал женский голос: «Это Семенов! Я сама открою» Потом неторопливые шаги, щелчок замка, и дверь приоткрылась. Перед Колей возникла высокая блондинка в длинном обтягивающем платье до пят, похожая на Ким Бесинджер в фильме «Привычка жениться». В ее руке, изящно отведенной в сторону, дымилась сигарета на длинном мундштуке. Блондинка молча посмотрела на Колю, чуть приподняв тонкую бровь.
        Коля поймал себя на том, что стоит с открытым ртом. Он торопливо сглотнул слюну и произнес:
        - Здравствуйте.
        Блондинка коснулась губами мундштука и выпустила почти невидимую струйку дыма, потом грациозным толчком руки она распахнула дверь и посторонилась, давая Коле пройти. И все без единого слова.
        Коля, затаив дыхание, проследовал в прихожую мимо выставленного вперед бюста.
        Блондинка заперла дверь и повернулась к Коле.
        - Я думала, ты Семенов, - произнесла она, наконец.
        - Я Николай, - извиняющимся тоном сказал Коля.
        - Это даже лучше, - равнодушно заметила блондинка. Она затянулась сигаретой и стала пристально рассматривать длинный крашенный ноготь на безымянном пальце.
        Коля решил, что пора.
        - Аделаида Степановна, - сказал он, - разрешите от имени коллег Ивана Ивановича поздравить вас с днем рождения.
        Он протянул букет. Но дама не взяла цветов. Она смотрела на Колю, наклонив голову и сложив руки на груди.
        - Трогательно, - сказала она, наконец. - Очень трогательно, молодцы. - И опять занялась рассматриванием маникюра.
        Коля в полном недоумении стоял с протянутым букетом. Он пытался вспомнить, весь ли текст он произнес, или еще что- то осталось.
        - Это вам, - решил добавить он от себя и тряхнул букетом.
        Но блондинка не взяла цветов.
        - Аделаида! - громко выкрикнула она в сторону гостиной. - Аделаида! К тебе пришли.
        - Так вы не… - догадался Петр.
        - Я - ее сестра, - сказала блондинка низким голосом. - Сводная, - добавила она совсем уже басом.
        В прихожей появилась именинница, мощная, мужеподобная дама лет пятидесяти без отчетливых следов былой красоты. В своем платье леопардовой расцветки она походила на отставную амазонку. Следом за ней возник сам Иван Заморокин, крепкий шестидесятилетний мужчина с тонкими щегольскими усиками, выглядевший гораздо моложе своих лет. Судя по замедленным движениям и остекленевшим глазам, Заморокин был изрядно пьян.
        Коля глубоко вздохнул, отбарабанил поздравительную речевку, быстро вручил цветы и сразу же, без всяких пауз, доложил Ивану Ивановичу о неприятностях на Бутовской таможне.
        - Твою мать! - неожиданно взорвался Иван Иванович. - Хотя бы сегодня, в такой день, вы можете меня оставить в покое! Можете хоть что-то уладить сами?! Можете или нет? Я тебя спрашиваю!
        Опешивший Коля попятился назад:
        - Я… я не знал… - растерянно забормотал он.
        - Что такое? - спросила Аделаида у мужа. - Какая такая таможня? В чем дело?
        - Единственный день! - продолжал бушевать Иван Иванович. - Единственный день хотел провести в кругу семьи, как нормальный человек, среди любимых людей. Нет! Именно сегодня, надо было поставить под удар важнейшее дело!
        - А кто это такой? - спросила Аделаида Степановна, пристально разглядывая Колю. - Что-то я его раньше не видела?
        - А! - махнул рукой Заморокин. - Видишь, с кем приходится работать! Разве они могут что-нибудь? Дармоеды! Всех разгоню к чертовой матери!
        - Не волнуйся, Иван, тебе вредно, - успокоила супруга Аделаида Степановна.
        - Как же можно не волноваться! - всплеснул руками Заморокин. - Ты слышала? Ты видишь, что твориться? Ни на минуту оставить нельзя! Ты еще здесь? - заметил он вжавшегося в угол прихожей Колю. - Марш в машину и жди меня там! Прости меня, солнце мое! - повернулся он к Аделаиде и распахнул объятья. - Проклятая работа! Как только все улажу, мигом обратно!
        Заморокин спустился через пять минут. Усевшись на пассажирское кресло, он повернул к себе салонное зеркало, достал из нагрудного кармана маленькую расческу и аккуратно расчесал щегольские усики.
        - Тебя как зовут-то, я забыл, - спросил он рассеянно.
        - Николай.
        - Так ты и есть Студент! - хмыкнул он. - Давай, Студент, гони. Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.
        - Куда? - переспросил Коля, удивленно. Он только что по карте посмотрел, как быстрее всего проехать в Южное Бутово.
        - Ты что, глухой, что ли? - рявкнул Заморокин. - Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.
        Коля запустил двигатель. Заморокин достал сотовый телефон и набрал номер.
        - Тирлимбомчик! - проворковал он в трубку странно изменившимся, как-то вдруг помолодевшим голосом. - Это я, твой морячок. Буду через двадцать минут. - Да, да.
        - Приготовься.
        Заморокин прикрыл трубку ладонью и спросил Колю:
        - Ты цветы купил?
        - Купил, - ответил Коля.
        - Где они?
        - В багажнике.
        - Букет большой?
        - Самый большой, какой был.
        Заморокин удовлетворенно крякнул и пропел в трубку:
        - И я соскучился по моей киске. Лечу, радость моя, на всех парусах. Что? Надолго. Сегодня на весь вечер. Честное слово. Клянусь. Только ты, радость моя. Только ты. Только ты. Конечно. И кое-что еще. Это секрет. Не скажу. Нет. Сама увидишь. Да. Ну, целую тебя. Да. Целую. Целую тебя. Да. Целую. Да. Целую.

8
        - Обиходов, с этим Дудкиным вы должны что-то предпринять, - сразу, без приветствия, выпалил Главный, как только Обиходов снял трубку.
        - В каком смысле? - поинтересовался Обиходов.
        - Уймите его! Он мешает работать.
        - Почему я его должен унимать?
        - Это ваш кадр!
        - Что?! - у Обиходова от возмущения перехватило дыхание.
        - Да, и не спорьте! - сказал Главный. - Сделайте так, чтобы он больше не звонил. Скажите ему что-нибудь…
        - Как же я ему скажу?
        - Вот сейчас вас соединят, и скажите. Давайте, Татьяна!
        - Постойте! - отчаянно выкрикнул Обиходов. Но в трубке, вместо голоса Главного, раздался знакомый сварливый фальцет:
        - Кто это? Это Обиходов?
        - Увы, - сказал Обиходов. - Это я.
        - Очень хорошо. Дудкин беспокоит, Теодор Леопольдович.
        - Душевно рад, - скривился Обиходов.
        - Послушайте, Обиходов, что вы вытворяете? Во что вы превратили мой сюжет? Зачем вы превратили этого несчастного мальчишку в бандита? Он же совсем ребенок! У вас совесть есть?! Черт знает, что такое! Мыльная опера какая-то! Нет, написано неплохо. Этого у вас не отнять. Не скажу, что талантливо, но в целом неплохо. Но факты! Где вы взяли такие факты? Каким образом, капитан Рыков остался цел и невредим, когда в позапрошлом номере взорвалась машина. Он же не бессмертен! Наоборот, он в большей степени уязвим, чем нормальные люди. И потом, почему он просто так отпускает Мерзлякова? Он не мог этого сделать. Это не по правилам!
        Послушайте, Обиходов, давайте работать вместе. Я буду вам предоставлять факты, а вы их литературно описывать. Я вам уже послал по почте кое-какие материалы. Вы их получили?
        - Получили, - вздохнул Обиходов. Главный уже передал ему новую порцию бреда.
        - И что вы об этом думаете? Надо будет, конечно, договориться об условиях. Но мы договоримся, я не жадный. А, Обиходов? Что скажете?
        - Интересное предложение, - сказал Обиходов. - Я подумаю. Позвоните на следующей неделе.
        - У меня такие сюжеты есть! Вам и не снилось!
        - Охотно верю.
        - А в завтрашнем номере будет продолжение?
        - Да, будет.
        - Опять в том же духе?
        - Да.
        - И Рыков опять будет кругами ходить вокруг этого казино, вместо того, чтобы покончить одним ударом?
        - Да.
        - Странные люди! Как вы не поймете…
        Дальнейшего Обиходов не слышал. Он положил трубку перед собой на стол, встал и, шатаясь, побрел в сторону туалета.

9
        Коля въехал в арку дома 117 по Варшавскому шоссе.
        - Второй подъезд, - сказал Заморокин. - Сам встанешь тут, и будешь ждать.
        Перед тем, как выйти из машины, он еще раз проверил в зеркале свои усики. Коля протянул букет. Заморокин внимательно осмотрел цветы и поправил несколько примявшихся бутонов.
        - В городском саду нарвал букет сирени, - промурлыкал он без намека на мелодию, - это были твои первые цветы… - Правильно, я говорю? - он подмигнул Коле.
        - Правильно, - согласился Коля.
        Сирени в букете, разумеется, не было.
        Перед подъездом Заморокин изобразил короткое танцевальное па, и скрылся за дверью.
        Коля сел в машину и достал из кармана куртки свежий номер «Мира сенсаций». Чтобы устроиться удобнее, решил опустить спинку кресла, начал искать рычаг, и тут на глаза ему попался маленький черный предмет, завалившийся между сидениями. Это был телефон Заморокина. Закончив разговор, он видно сунул его мимо кармана. Коля достал телефон из щели, задумчиво покрутил в руках, соображая как поступить. Потом бережно положил телефон на пассажирское кресло и развернул газету. Но маленький черный предмет не давал покоя. Коля отложил газету, взял трубку, поколебался секунду и набрал номер.
        - Редакция газеты «Мир сенсаций», - ответил приятный женский голос.
        - Могу я поговорить с Георгием Обиходовым? - спросил Коля.
        - Кто его спрашивает? - поинтересовалась барышня.
        - Николай Семенович Инаков, - Коля вальяжно развалился в кресле и задрал ногу на приборную панель.
        - Одну минутку. - В эфире заиграла мелодия «Кукурузные поля», потом снова возник женский голос. - Алло, вы слушаете? Георгия Обиходова сейчас нет на месте.
        - Вы скажите, что это Николай, тот самый, с которым он разговаривал вчера около дома, вечером, когда его…
        - Подробности ни к чему, - вмешался неприветливый голос. - Обиходов слушает.
        - Здравствуйте, - сказал Коля. - Я по поводу «небесной милиции». Вопрос у меня…
        - Излагай, только покороче.
        - Как они определяют, кому сниться?
        - Понятия не имею. Они мне не рассказывали.
        - А это можно как-нибудь узнать?
        - Не знаю, не пробовал.
        - Но вы же про это пишете!
        - Мы работаем с информацией от наших источников, - повторил Обиходов заученную фразу. - Источники не выдаются.
        - Но может как-нибудь можно узнать?
        - Нет, - отрезал Обиходов. - Хотя подождите, - ему в голову пришла неожиданная мысль. - Подождите, юноша. Возможно, я смогу вам помочь. - Татьяна! - крикнул он, прикрыв трубку. - Танюсик, есть у тебя телефон этого Дудкина? Да, того самого. Дай мне, пожалуйста. Алло, вы слушаете? Запишите номер.
        Коля полез по карманам в поисках клочка бумаги и нашел смятую салфетку с адресом Заморокина.
        - Записываю.
        - 967-0459, - продиктовал Обиходов. - Это телефон нашего главного эксперта по этим делам. Позвоните ему, вам с ним будет, о чем поговорить.
        - Сказать ему, что я от вас?
        - Необязательно. Он и так все расскажет и с удовольствием ответит на все вопросы.
        - А как его зовут? - спросил Коля.
        - Дудкин… Аполодор Теофилович, - сказал Обиходов. - Как-то так, хотя я не уверен. Впрочем, не важно. Это домашний телефон, а живет он, кажется, один.
        На салфетке оставалось совсем мало свободного места и Коля решил не записывать имя эксперта.
        - Большое вам спасибо, - поблагодарил он журналиста.
        - Вам спасибо, - ответил Обиходов, - за то, что читаете нашу газету, и вообще… - он не стал уточнять, что значит «и вообще» и дал отбой.
        Коля бережно положил трубку на пассажирское кресло. Снова развернул газету, но вдруг раздался мелодичный писк. Коля вздрогнул. Пищала трубка. Вдобавок она еще подмигивала красным огоньком. Коля смотрел на огонек, как зачарованный, и не решался взять трубку в руки. Писк прекратился. Только он развернул газету, как трубка опять запищала. На этот раз ему показалось, она пищала как-то особенно тревожно. Коля взял телефон и нажал кнопку.
        - Алло? - сказал он еле слышно.
        - Иван, ты? - сквозь эфирные помехи прорвался незнакомый взволнованный голос.
        - Нет, - сказал Коля. - Это не Иван, это Николай.
        - Какой еще Николай?
        Коля не сразу нашелся, что ответить.
        - Студент… - сказал он после паузы.
        - Где Иван? - резко спросил незнакомец. - Быстро позови его!
        - Сейчас не могу, - сказал Коля. - Я не знаю точно, где он, в смысле, в какой квартире. Он велел ждать около подъезда.
        - Когда он появится?
        - Не знаю.
        Незнакомец выругался и дал отбой.
        Коля перевел дух. Стоило ему взяться за газету, как телефон опять зазвонил.
        - Слушай внимательно, парень, - раздался в трубке тот же голос, только еще более встревоженный. - Немедленно разыщи Ивана и передай ему, что Флинт вышел на след курьера с товаром от Бека. Запиши телефон. 956-1790.
        - Подождите, сейчас, - сказал Коля, лихорадочно шаря в поисках клочка бумажки. Под руки попалась салфетка.
        - Быстрее! - торопил его незнакомец.
        - 956-1790… - повторил Коля, дрожащей рукой, выводя на салфетке цифры.
        - Скажи, что курьер будет в этом месте в течение часа. Пусть сами узнают адрес, приезжают и берут. В течение часа! Ты понял?
        - Понял… - сказал Коля. - Но я не знаю, где Иван. Тут сто квартир в подъезде!
        - Ну ты, фраер! - зловеще прошипел незнакомец. - Упустите курьера, я тебе лично голову откручу! Понял?
        - Понял, - сказал Коля.
        В трубке раздались длинные гудки.
        - Вот попал! - Коля с досады ударил по рулю.
        Он вышел из машины и подошел к подъезду.
        - Черт меня дернул! - прошептал он про себя, разглядывая вывешенную на подъезде табличку с номерами квартир. - Шестнадцать этажей! Черт меня дернул!
        Он с тоской посмотрел на мерцающие холодным равнодушным светом ряды одинаковых окон, уходящие в поднебесье. Сел на лавку и обхватил руками голову. В это время дверь подъезда распахнулась, и на пороге возник небритый человек в помятом плаще из болоньи. Он с интересом взглянул на Колю, подошел ближе и, деликатно откашлявшись, произнес:
        - Я очень извиняюсь, двух рублей не найдется?
        - Что? - непонимающе поднял глаза Коля.
        - Рублей пять не добавишь? На лекарство. А лучше десять.
        - Нет, - покачал головою Коля. - Нету.
        Небритый презрительно скривил рот.
        - Крутые все стали, с телефонами…
        Услышав слово «телефон», Коля встрепенулся, он с удивлением обнаружил, что все еще держит в руках Заморокинскую трубку. Он на секунду задумался и быстро набрал номер. Долго никто не отвечал.
        - Ну же, Капуста… - умоляюще простонал Коля.
        Наконец, в трубке раздался привычно хмурый голос Капустина.
        - Слушаю!
        - Это Николай, - торопясь, заговорил Коля. - Тут такое дело… Иван забыл в машине свою трубку. А ему позвонил Флинт и сказал, что нашел курьера от Бека, к нему надо срочно ехать, в течение часа, он дал номер телефона…
        - Студент, ты что ли? - перебил его Капустин.
        - Да, это я.
        - А где Иван? У вас все нормально?
        - Иван поднялся в квартиру.
        - Все прошло как надо? Аделаида ничего не заподозрила?
        - Вроде нет.
        - Ну все тогда, жди.
        - Да я-то жду. Я говорю, звонил Флинт, он нашел курьера от Бека. Это очень важно!
        - Флинт? Кому он звонил?
        - Ивану звонил, а он забыл в машине свою трубку…
        - У тебя телефон Ивана? Ты по нему сейчас говоришь?
        - Да.
        - Что ты несешь? Совсем рехнулся?
        - Я его нашел в машине. Он позвонил, я ответил.
        - Ты говорил с Флинтом?! Сам?! - заорал Капустин.
        - А что мне было делать? Не отвечать что ли?
        - Срочно зови Ивана!
        - Не могу. Я не знаю, в какой он квартире.
        - Найди!
        - Тут шестнадцать этажей! А Флинт сказал, что есть всего один час и уже минут десять прошло.
        - Ну, ты заварил кашу! Вечно с тобой одни неприятности!
        - А при чем здесь я?
        - Давай, выкладывай, что там тебе сказал Флинт.
        Коля срывающимся от волнения голосом передал Капустину все, что ему сказал неведомый Флинт.
        - Курьер от Бека, говоришь, - задумчиво повторил Капустин. - Все-таки попался, голубчик. Выследил его Флинт. Ладно, давай телефон.
        Дрожащими руками Коля развернул исчерканную салфетку и продиктовал:
        - 967-0459.
        - А адреса он не дал?
        - Нет, только телефон.
        - Понятно. Значит так, Студент, слушай внимательно. Я сейчас свяжусь с Волком. Эта работка по его части, а ты пока дозвонись Кулибину. Назови ему этот номер телефона, он по компьютеру найдет адрес. И сразу же звони мне. Понял? Действуй!
        Через две минуты Коля опять звонил Капустину.
        - Ну что, выяснил?
        - Да, улица Кедрова, дом 30, квартира 16.
        - Отлично! Там-то его Волк и прихлопнет, - со злорадной интонацией произнес Капустин. - Сколько еще времени? Минут сорок есть? Ну и хватит. Все, давай там, без глупостей. Итак делов натворил дальше некуда.
        - Да я-то что?
        - Жди шефа и вези домой. Потом разбираться будем.
        Капустин положил трубку.
        Коля перевел дух.
        - Я очень извиняюсь, - раздался заискивающий голос. Помятый тип в плаще из болоньи все еще стоял рядом с лавочкой. - Пару рублей на поправку здоровья. Не откажите в любезности.
        - Ну и приставучий ты, дядя, - беззлобно сказал Коля, выгреб из кармана куртки мелочь и ссыпал ее на мгновенно протянутую чумазую ладонь.
        - Вот спасибо! - обрадовался страдалец. - Дай вам Бог удачи, успехов в бизнесе, ну и всего остального.
        - Иди-иди, а то аптека закроется, - отмахнулся Коля.
        Не переставая кланяться и бормотать благодарности, тип в плаще стремительно удалился.
        Коля встал со скамейки и, насвистывая, пошел к машине. Усевшись за руль, он включил радио, и снова развернул «Мир сенсаций». Но читать не хотелось. Коля отложил газету в сторону, достал из кармана скомканную салфетку, покрутил ее в руках, потом взял телефон и набрал номер.

10
        В центре комнаты стоял табурет. На табурете, неестественно выпрямившись, сидел человек в дорогом темно-синем костюме и строгом галстуке. Из предметов обстановки, кроме табурета, в комнате находился еще большой пластиковый чемодан, пепельница до краев наполненная окурками и старый телефонный аппарат, перемотанный изоляционной лентой, как забинтованный израненный солдат. Больше в комнате ничего не было.
        Человек сидел неподвижно. На сигарете, которую он держал, зажав между указательным и безымянным пальцем руки, образовался зыбкий столбик серого пепла. Человек не обращал на это внимания. Глаза его были наполовину закрыты. Похоже было, что он медитировал или дремал, если только люди могут дремать в такой неудобной позе.
        Столбик сигаретного пепла изогнулся и угрожающе навис над брюками с безупречной стрелкой. Казалось, уже ничто не может предотвратить падения. Но в эту секунду телефонный аппарат начал неожиданно издавать звуки. Сначала сухой электрический треск, потом сигнал, похожий на тот, которым дают знать о своем приближении трамваи и, наконец, нормальный звонок. Человек открыл глаза. Первое, что он сделал, отвел руку с сигаретой в сторону, пепел мягко упал на грязный истоптанный пол. Человек покосился на чемодан, раздавил сигарету о край пепельницы и снял трубку.
        - Алло, здравствуйте! - раздалось в трубке.
        - Здравствуйте, - бесцветным голосом ответил человек.
        - Меня зовут Николай. Ваш телефон мне дал Георгий Обиходов.
        - Кто?
        - Георгий Обиходов, из газеты «Мир сенсаций». Он сказал, что вы у них эксперт.
        Человек снова покосился на чемодан:
        - Эксперт?
        - Ну да, по всяким необычным вещам.
        - Хм… допустим, - сказал человек.
        - Понимаете, - продолжил звонивший, - мне тоже сняться сны. Очень странные сны. Я сначала думал, что у меня с головой не в порядке, какое-нибудь психическое заболевание. Потом прочитал эти статьи в «Мире сенсаций»… Скажите, а вы тоже видите такие сны?
        - Какие сны?
        - Ну, про «небесную» милицию или что-то в этом роде…
        - Про милицию? Нет. - Человек достал из кармана пачку сигарет. - Я вообще снов не вижу. Сплю очень крепко. А ты кто, собственно, такой? - спросил он, закуривая.
        - Николай. Фамилия Инаков. Я просто читатель…
        - Читатель? И что ты читаешь? Мемуары Елены Блавацкой или хроники тамплиеров?
        - Нет, «Мир сенсаций».
        - Это журнал?
        - Газета.
        - Из новых, что ли?
        - Вроде того…
        Человек глубоко затянулся и выпустил дым через нос:
        - И что там пишут?
        - А вы разве не читали? - удивленно спросил звонивший, голос его стал немного неуверенным.
        - Нет, - ответил человек. - Извини, не довелось. Очень много работы в последнее время.
        - А Обиходова вы знаете? Это журналист.
        - Не знаю, - вздохнул человек. - Совсем отстал от жизни. Я же говорю, очень много работы.
        - А как вас зовут, простите? - спросил звонивший.
        - Шевалье де Лангусак, - ответил человек, - странствующий рыцарь смутного образа.
        На другом конце провода воцарилась тишина.
        - Алло, Николай, что же ты замолчал? - спросил человек.
        - Кажется, я ошибся… - ответил звонивший упавшим голосом. - Перепутал… Кажется, перепутал. Вы не знаете «Мир сенсаций»…
        - Зачем же так расстраиваться? - без всякой интонации сказал человек. - Я много чего не знаю.
        - Извините, - сказал звонивший и положил трубку.

11
        Коля широко раскрытыми глазами смотрел на измятую салфетку, разложенную на приборной панели. На лбу его выступили капли пота.
        - Перепутал… - прошептал он. - Мама дорогая, перепутал!
        Дрожащими руками он набрал второй номер, написанный в самом низу салфетки.
        - Дудкин слушает, - раздалось в трубке.
        - Вы знаете журналиста Георгия Обиходова? - спросил Коля.
        - Обиходова? Знаю, - ответил Дудкин. - А в чем дело?
        Коля вытер рукой лоб.
        - Вы живете по улице Кедрова, дом тридцать?
        - Да. А кто это звонит?
        - Немедленно уходите из квартиры! - сказал Коля.
        - Что за шутки?! - недоуменно воскликнул Дудкин. - Кто это звонит?
        - Прошу вас, уходите из квартиры. Для вашей же пользы! - взмолился Коля. - Быстрее уходите!
        - Не собираюсь я никуда уходить! Вот еще новости!
        - Пожалуйста, уходите!
        - Знаете что, молодой человек, - возмутился Дудкин. - Я сейчас позвоню на АТС, и у вас будут большие неприятности.
        В трубке раздались гудки.
        Коля откинулся в кресле.
        - Без паники, - сказал он себе. - Только без паники.
        Он посмотрел на часы и завел двигатель.
        Через пятнадцать минут он был уже на улице Кедрова. Быстро нашел нужную квартиру и позвонил в дверь.
        - Кто там? - послышалось за дверью.
        - Из ЖЭКа, - сказал Коля первое, что пришло в голову.
        На удивление уловка сработала. Щелкнул замок, и дверь открылась. Коля увидел перед собой человека лет пятидесяти пяти, небольшого роста, в очках, одетого в тренировочные брюки с большими пузырями на коленях и заляпанный передник. Через плечо его было перекинуто грязное кухонное полотенце. У Коли не возникло никаких сомнений, что это и был Дудкин.
        - Это по поводу залитой квартиры? - Дудкин воинственно тряхнул головой. - Уверяю вас, они сами себя залили. Надо знать этих людей. Вы их не знаете, а я знаю. Они способны на любую подлость.
        - Можно войти? - спросил Коля.
        Дудкин замялся:
        - Вообще-то у меня ремонт…
        - Ничего страшного.
        - Ну, проходите, - Дудкин нехотя пропустил Колю в прихожую.
        Темная прихожая была завалена какими-то коробками, связками старых газет, останками бытовых приборов. Из кухни шел запах чего-то подгоревшего и абсолютно несъедобного.
        - Вы что, будете трубы проверять? - осторожно спросил Дудкин.
        - Нет, - ответил Коля, через его плечо стараясь заглянуть в комнату. Похоже, что в квартире больше никого не было. - Я не из ЖЭКа, - сказал Коля.
        - Не из ЖЭКа? - удивился Дудкин. - А откуда же?
        - Это не важно. Вы должны сейчас же уехать из этой квартиры на пару дней.
        Дудкин застыл на месте.
        - Подождите, так это вы звонили полчаса назад?
        - Да я.
        - Кто вы такой? Грабитель?
        - Нет, - Коля сделал шаг вперед.
        - Не приближайтесь! - взвизгнул Дудкин, отпрыгивая в сторону.
        Коля послушно замер на месте.
        - Я не грабитель, - сказал он, стараясь казаться как можно более спокойным. - Понимаете, произошла ошибка. Вас перепутали с другим человеком. С минуту на минуту сюда, в эту квартиру придут люди, чтобы убить вас…
        - За что? - воскликнул Дудкин. - Какие люди? Что вам нужно?
        - Я вам потом все объясню, - сказал Коля. - Сейчас на это нет времени. Пожалуйста, уйдите из этой квартиры. Всего на один или на два дня. Потом можете вернуться…
        - С каких это пор грабители заставляют хозяев уезжать из квартир на два дня? - возмутился Дудкин. - Что вы тут будете делать два дня? У меня и грабить-то нечего. Работы на десять минут…
        - Вам же русским языком говорят, я не грабитель. - Коля торопливо взглянул на часы. - Давайте договоримся по- хорошему. У меня тоже очень мало времени…
        - Так, с меня довольно! - перебил его Дудкин. - Я звоню в милицию. Пусть приезжают и сами разбираются.
        Он развернулся и направился в большую комнату. Коля стремительно последовал за ним.
        - В милицию звонить не нужно! - сказал Коля, схватив Дудкина за локоть.
        - Нет, нужно! - Дудкин попытался вырваться.
        - Нет, не нужно!
        Завязалась борьба. Дудкин пытался прорваться к телефону, стоявшему на журнальном столике. Коля обхватил его руками и не выпускал. Дудкин попробовал лягаться, но Коля еще крепче сжал объятья.
        - Ай, больно! - взвыл Дудкин. - Отпустите меня! Я все сделаю! Честное слово!
        Коля разжал руки:
        - Вот так-то лучше…
        Дудкин обессилено прислонился к стене, держась за левый бок.
        - Задыхаюсь… Воздуха не хватает… У меня, между прочим, сердце больное. Там… в шкафу, лекарство.
        - Где? - Коля обернулся.
        В эту секунду Дудкин издал пронзительный крик, и Коля почувствовал острую боль в затылке. В глазах потемнело, но сознание он не потерял. Резко отскочив в сторону, он увидел Дудкина, сжимавшего в руках бронзовую фигурку устремленного к звездам космонавта с неразборчивой дарственной надписью.
        Коля пощупал затылок рукой. Крови не было.
        - Ах ты, гад! - воскликнул он и двинулся на обидчика.
        - Не надо, - пролепетал испуганно Дудкин. - Я нечаянно…
        Коля протянул к Дудкину руки и выхватил статуэтку. В эту секунду за спиной у него раздался резкий окрик:
        - Стоять!
        Коля замер и медленно обернулся.
        В дверях комнаты стоял человек в кожаной куртке. Правую руку он держал в неестественно выпирающем кармане. Лицо человека от уха до подбородка пересекал глубокий шрам. Холодные серые глаза, казались оловянными.
        - Руки за голову! - скомандовал незнакомец, не вынимая руки из кармана.
        Коля подчинился.
        Незнакомец выразительно посмотрел на Дудкина.
        - Что? Я тоже? - удивился Дудкин. - Это он - грабитель. Я здесь живу.
        - Заткнись, - сказал незнакомец.
        Дудкин немедленно смолк.
        - Где товар? - спросил незнакомец у Дудкина.
        - Какой еще товар? - удивился тот.
        - Я все объясню, - вмешался Коля. - Произошла ошибка… Вы ведь Волк, правда?
        Незнакомец нахмурился.
        - Вы Волк, я знаю, - торопливо продолжил Коля. - Вам позвонил Капустин. А я - Студент. Может, слышали? Это я дал Капустину этот адрес. Только это не тот адрес, понимаете? Произошла ошибка.
        - Где товар? - повторил незнакомец, обращаясь уже к Коле.
        - Товар по другому адресу. Я знаю только телефон… - Коля дернулся было, чтобы достать салфетку.
        - Руки! - прикрикнул на него Волк.
        - У меня там номер записан. Можно узнать адрес…
        - Где товар, падла? - Волк достал, наконец, руку из кармана. Тускло блеснула черная сталь пистолета.
        - Ругаться не надо, - Коля заметно побледнел. - Я же вам объясняю…
        - Куда дел товар, сучонок?
        - Не называйте меня так, - сказал Коля негромко. Губы и подбородок его мелко задрожали.
        Волк криво усмехнулся:
        - Что ты там мямлишь, сучонок?
        Это было последнее, что он успел сказать. В следующую секунду бронзовый космонавт, который до сих пор находился в заведенных за голову руках Коли, совершил короткий и стремительный полет точно в голову Волка. Тот вскрикнул и упал навзничь. Падая, он успел нажать на курок. Грохнул оглушительный выстрел. Сразу вслед за выстрелом раздался не менее оглушительный визг Дудкина и глухой звук от падения еще одного тела.
        Комната мгновенно наполнилась сизым пороховым дымом. Коля стоял в центре, с поднятыми руками и ошалело осматривался вокруг себя.
        Широко раскинув руки и ноги, на полу лежал Волк. Чуть в стороне, жалобно поскуливая, свернулся калачиком Дудкин. Коля ногой откинул пистолет Волка подальше в угол и склонился над хозяином квартиры.
        - Это конец, - прошептал Дудкин угасающим голосом.
        - Вы ранены? - спросил Коля.
        - Убит, - еле вымолвил Дудкин.
        - Куда вас? - Коля начал осматривать тщедушное тело и заметил бурое сочащееся пятно на тренировочных брюках.
        - Кажется, в спину… Подлец! - превозмогая боль, сказал Дудкин.
        - Немного ниже, - уточнил Коля. - Надо перевязать. Есть бинт?
        Дудкин не ответил, он прекратил скулить и закрыл глаза.
        Крови было немного. Коля достал из кармана чистый носовой платок и аккуратно приложил к ране.
        - Что вы делаете? - встрепенулся Дудкин.
        - Хочу перевязать. Не бойтесь, рана несерьезная…
        - Откуда вы знаете, серьезная она или несерьезная! Вы что, доктор?
        - Нет.
        - Ну, так и нечего говорить! Оставьте меня в покое! Берите, что хотите и уматывайте!
        - Мы пойдем вместе.
        - Что? Опять вы за свое?
        Коля подобрал валяющееся рядом полотенце и начал перевязывать рану.
        - Не трогайте меня! - дернулся Дудкин.
        - Заткнись! - грубо оборвал его Коля. - Поднимайся!
        - Я не могу.
        - Сейчас очнется Волк, тогда точно не сможешь подняться. Уже никогда.
        Упоминание о раскинувшемся в двух шагах Волке подействовало незамедлительно. Дудкин застонал и попытался подняться.
        Коля схватил его под мышки и поставил на ноги. Поправил съехавшее полотенце, завел Дудкинскую руку себе за плечи и двинулся к выходу.
        На счастье в подъезде никто из соседей их не видел. Коля подвел Дудкина к машине и открыл заднюю дверь.
        - Ложитесь на живот.
        - Куда вы меня везете?
        - К друзьям.
        - К каким друзьям? У меня нет никаких друзей…
        Коля решительно согнул упирающегося Дудкина пополам и затолкал в машину.
        Через минуту, взвизгнув шинами, машина сорвалась с места.

12
        Заметив на одном из бокалов след засохшей губной помады, Обиходов незаметно поменял его на чистый. Разлил вино и вернулся на диван.
        На диване, изящно подобрав под себя ноги, сидело очаровательное ясноглазое создание по имени Людочка.
        - Ну, за знакомство, - Обиходов протянул один из бокалов Людочке и пододвинулся поближе.
        - За знакомство, - улыбнулась девушка, чуть отодвигаясь.
        Она едва пригубила вино:
        - А где рисунки?
        - Какие рисунки?
        - Мы же приехали смотреть ваши рисунки.
        - Ах, да! - спохватился Обиходов. - Рисунки.
        Он нехотя встал с дивана, подошел к рабочему столу и начал открывать один ящик за другим:
        - Куда же я их дел?
        Копаясь в бумагах, он беззвучно ругал себя за то, что заикнулся о рисунках, а не о записях джазовой певицы Сары Воэн или коллекции африканских масок. В такой ситуации вполне хватило бы Сары Воэн.
        - Вот они! Нашел! - обрадовано воскликнул Обиходов, доставая потрепанную картонную папку.
        На обратном пути он щелкнул выключателем и убавил свет.
        - Слишком темно! - запротестовала девушка.
        - Мои рисунки можно смотреть только в полумраке, - заявил Обиходов.
        - Но ведь ничего же не видно!
        - Художник сам решает, как представлять свое искусство. Это его право.
        Он небрежно протянул папку своей гостье и уселся рядом, снова пододвинувшись вплотную. Людочке уже некуда было отодвигаться. Она развязала у папки тесемки и достала первый рисунок.
        Наступило двухминутное молчание. Обиходов налил себе еще вина.
        - Интересно, - сказала, наконец, девушка.
        Обиходов через ее плечо взглянул на ватманский лист и удивленно поднял брови.
        На рисунке был изображен гигантский паук с огромными мохнатыми лапами и женским лицом.
        - Интересно, - повторила девушка. - А что вы хотели здесь показать? Была какая-нибудь изначальная идея?
        Обиходов прищурился, склонил голову набок и задумчиво почесал подбородок:
        - Просто… просто творческий импульс. Некая мимолетная… аллюзия, - сказал он осторожно, не будучи уверен, подходит ли здесь слово «аллюзия».
        - Понимаю, - с серьезным выражением лица кивнула девушка.
        Она достала второй рисунок, изображающий совершенно фантастическое существо, отдаленно напоминающее черта.
        - Вам, должно быть, нравится Сальвадор Дали? - спросила Людочка после долгого молчаливого разглядывания.
        - Не очень, - ответил Обиходов. - Вообще, я стараюсь найти в искусстве свою дорогу. Создать нечто совершенно новое.
        - Понимаю, - сказала Людочка.
        Обиходов подумал, что пора заканчивать просмотр. Сам он видел эти рисунки впервые. Папку ему дала дальняя родственница, сын которой, прыщавый, худосочный очкарик рисовал это, начитавшись бог весть чего. Мамаша абсолютно уверенная в гениальности своего отпрыска попросила Обиходова показать папку «кому следует». «Ты, Жорочка, везде бываешь, всех знаешь, - сказала она. - Пусть умные люди посмотрят, вдруг из мальчика выйдет толк» Обиходов засунул папку в стол и не вспоминал о ней до сегодняшнего дня.
        - Знаете, что, Люда, - Обиходов поднял свой бокал. - Давайте-ка выпьем за то, что нас с вами объединяет. Я имею в виду искусство.
        - Давайте, - согласилась девушка.
        - На брудершафт! - предложил Обиходов.
        - Зачем это? - встрепенулась гостья.
        - За искусство только так! - решительно заявил Обиходов.
        Девушка дернула плечиками, а Обиходов уже завел свою руку с бокалом за ее запястье.
        В это время зазвонил телефон.

«Чтоб тебя разорвало!» - подумал Обиходов.
        - Вы не снимите трубку? - спросила Людочка.
        - Нет, - ответил Обиходов. - Не обращай внимания.
        - Надо снять, - сказала Людочка, освобождая свою руку. - Вдруг это что-то важное?
        Беззвучно чертыхнувшись, Обиходов поставил бокал на столик и снял трубку.
        - Алло, - сквозь шум и треск прорвался взволнованный голос, который показался ему знакомым. - Это журналист Обиходов?
        - Допустим.
        - Это Николай Инаков. Тут с вашим экспертом произошла небольшая неприятность. Его ранили. Мы сейчас едем к вам.
        - Что?! - от изумления у Обиходова перехватило дыхание. - Кого ранили? Кто это звонит?
        - Это Николай, я вам звонил сегодня в редакцию. Вы мне дали номер телефона эксперта… Как ваша фамилия? - звонивший обратился к кому-то еще. - Дудкин! Эксперт Дудкин! Его случайно ранили. Ничего серьезного, просто перепутали с другим человеком. Мы сейчас к вам приедем, и я все расскажу.
        - Подождите! - воскликнул Обиходов. - Ко мне нельзя! Я сейчас занят! Вообще, откуда у вас мой домашний телефон?
        - В редакции дали. Мы уже подъезжаем к дому. Через две минуты будем у вас.
        - Что?! - еще больше изумился Обиходов. - Да вы с ума сошли! Ко мне нельзя, слышите?
        Но Николай Инаков его уже не слышал. Шум и треск сменился короткими гудками.
        - Что-нибудь случилось? - встревожено спросила Людочка.
        - Ничего не понимаю! - искренне признался Обиходов. - Ерунда какая-то!
        Он залпом выпил свое вино, потом налил еще и опять выпил.
        - Ерунда какая-то! - повторил Обиходов.
        - Может, я пойду? - сказала Людочка.
        - Куда?
        - Домой. К вам же сейчас кто-то придет.
        - Да никто не придет! - неуверенно махнул рукой Обиходов. - Это все Лордкипанидзе. Его дурацкие розыгрыши.
        Он разлил вино по бокалам.
        - Так о чем мы, Леночка, говорили?
        - Я Людочка, - чуть слышно поправила девушка.
        Обиходов хлопнул себя по лбу.
        - Конечно же! Людочка! Извини, с этим телефоном… - он попытался ее приобнять.
        Людочка отодвинулась:
        - Мы об искусстве говорили.
        - Да! Искусство!.. - Обиходов зашевелил пальцами, словно пытался выманить из пространства ускользнувшую мысль. - Искусство - это… великая вещь.
        В дверь позвонили. Обиходов и Людочка оба вздрогнули и посмотрели друг на друга. Звонок звучал настойчиво и тревожно.
        - Искусство, - продолжил Обиходов как ни в чем ни бывало, - это, понимаешь ли, тяжелый труд…
        - По-моему, звонят, - сказала Людочка.
        - Что?
        - Звонят в дверь.
        - Да, я слышу.
        - Разве вы не откроете?
        - Я? - задав этот глупый вопрос, Обиходов задумался.
        Звонок звонил без перерыва.
        - Ты права, надо открыть, - сказал, наконец, Обиходов и тяжело поднялся с дивана.
        - Здрасьте, это мы, - сказал Коля. Он стоял на пороге квартиры, обхватил за поясницу повисшего на нем Дудкина. Дудкин стонал и закатывал глаза.
        - Здрасьте, - ошарашено повторил Обиходов. - А это кто? - он кивнул на раненого.
        - Это ваш эксперт, не узнаете?
        - Не узнаю, - ответил Обиходов. Дудкина он видел впервые в жизни.
        - Ему нужно сделать перевязку, - сказал Коля. - Можно войти?
        Обиходов молча посторонился, давая дорогу.
        - Рана несерьезная, - объяснил Коля, затаскивая стонущего эксперта в квартиру. - Кость, кажется, не задета. Куда его можно положить?
        - Туда, - Обиходов неопределенно махнул рукой в сторону гостиной.
        При виде вошедших Людочка испуганно спорхнула с дивана.
        - Здрасьте, - сказал ей Коля. - Извините за беспокойство.
        Он дотащил Дудкина до дивана и стряхнул его с плеча, как мешок с картошкой.
        Обиходов, наконец-то, очнулся от оцепенения.
        - Постойте! Что здесь происходит?
        Коля вытер рукавом вспотевший лоб.
        - У вас есть бинты?
        - Какие еще бинты? Зачем вы сюда его привезли? Здесь что, больница? Или институт Склифосовского?
        - В больницу его нельзя, - сказал Коля. - Рана огнестрельная. Начнут вопросы задавать. В больницу нельзя.
        - Но почему ко мне?!! - взревел Обиходов. - При чем здесь я?!!
        - Это же ваш эксперт, - спокойно ответил Коля.
        - Что значит, мой?! Я его впервые вижу!
        - Вы мне дали его номер телефона…
        - А вы его пристрелили и привезли ко мне домой. Вы что, так развлекаетесь?
        - Пристрелил его не я, - возразил Коля. - Это случайно получилось. В общем, долго рассказывать… Перевяжите его, пусть он у вас побудет дня два, а потом может спокойно возвращаться к себе домой.
        В кармане Колиной куртки зазвонил телефон.
        - Извините, я должен ехать, - сказал Коля.
        - То есть как два дня! Немедленно увозите его отсюда! Я милицию вызову!
        - Не стоит, - покачал головой Коля. - В ваших же интересах.
        - Вы никуда не уйдете! - Обиходов загородил собой проход. - То есть вы уйдете, но только с ним.
        - Пропусти, - раздражение в голосе Коли сменилось злостью.
        - Не подумаю, - сказал Обиходов. Он расставил ноги и занял устойчивую позицию, приготовившись к рукопашной.
        Коля сжал кулаки.
        - Эй, вы там! - раздался слабый голос с дивана. - Между прочим, я истекаю кровью.
        Все вспомнили о Дудкине. Он лежал на животе, безжизненно свесив руки. Сквозь полотенце, которым Коля обмотал его, как набедренной повязкой, проступило красное пятно размером с блюдце.
        - Его надо перевязать, - сказал Коля Обиходову.
        - Я не доктор, - ответил Обиходов. - Вези его в больницу.
        - Я могу перевязать! - неожиданно предложила Людочка, до этого наблюдавшая все происходящее, забившись в угол и закусив от страха кулак.
        - Что? - разом повернулись к ней Коля и Обиходов.
        - Я умею, - тихо произнесла Людочка. - Я закончила курсы.
        - Так что же ты стоишь? Действуй! - сказал Коля.
        - Мне нужны бинты, кипяченая вода и какой-нибудь антисептик, - сказала Людочка Обиходову.
        Тот нехотя тронулся с места.
        - А вы помогите мне перевернуть раненого, - обратилась она к Коле.
        Коля посмотрел на часы, но возражать не стал.
        Во время перевязки Дудкин громко стонал и пару раз начинал бредить, вспоминая какую-то Маргариту Тихоновну. Коля каждый раз грубо приказывал ему заткнуться, и Дудкин оскорблено затихал.
        - Ну, вот и все! - сказала Людочка, завязывая на бедре раненого аккуратный бантик.
        - Рана действительно не опасная. Но врачу показаться все-таки стоит.
        В это время за окном раздался шум подъезжающих к дому машин. Захлопали дверцы, раздалось несколько приглушенных окриков.
        Коля подошел к окну и, осторожно отодвинув шторы, взглянул вниз.
        - В чем дело? - спросил Обиходов встревожено.
        - Все! - Коля стал бледным, как мел.
        - Что все?
        - Они узнали адрес!
        - Кто они?
        - Нужно уходить, срочно!
        - Объясните, наконец, в чем дело! Кто они?
        - Это люди, которые пристрелили эксперта. Если они доберутся сюда, нам хана. Всем без исключения.
        Резкая смена интонаций в голосе Коли, от злобы к испугу и отчаянию, отрезвляюще подействовала на Обиходова.
        - Балкон! - сказал он решительно. - Он общий с соседями. Выйдем через другой подъезд. Хватайте Дудкина! Людочка, скорее!
        Обиходов и Коля с двух сторон подхватили Дудкина.
        - Не трогайте меня! Я сам! - эксперт почувствовал, что пахнет жаренным и прытко встал на ноги.
        Стараясь не шуметь, Обиходов открыл балконную дверь. Перебраться через пластиковую перегородку было совсем нетрудно. На счастье, по случаю теплого вечера, балкон соседей оказался открытым. Пожилая супружеская пара мирно смотрела телевизор. Обиходов деликатно постучал в окно.
        - Тысяча извинений, - шепотом сказал он изумленным хозяевам. - Я из сорок второй квартиры. Заклинило замок. Дверь железная, только поставили. Можно через вас выйти? - не дожидаясь ответа, он махнул выглядывавшему из-за перегородки Коле.
        - А много вас? - шепотом же спросил сосед, наблюдая, как через перегородку перелазит Дудкин, затем Людочка, и вслед за ней Коля.
        - Трое, - ответил Обиходов. - То есть, четверо. Да, четверо. Это мои родственники. Пришли навестить, а дверь заклинило.
        - Позвоните в ми… - начал было Дудкин, но получил от Коли незаметный и очень болезненный удар в бок.
        - Простите? - не понял сосед.
        - Он говорит, что надо позвонить в фирму, которая ставила дверь, - сказал Коля. - Но это не срочно. Завтра позвоним. Где у вас выход?
        - Туда! - муж и жена одновременно указали на дверь.
        - Прямо беда с этими железными дверями, - сокрушенно покачал головой Обиходов. - Еще раз извините.
        Оказавшись на лестничной площадке, Обиходов сказал:
        - Значит так, я выхожу первым, завожу машину и подъезжаю ближе. После этого вы быстро выскакиваете из подъезда и садитесь. Ясно?
        - Я не могу садиться! - заявил Дудкин. - У меня ранение.
        - Сядешь, как миленький! - накинулся на эксперта Коля. - Симулянт чертов! Ходить он не может! Всю дорогу его на себе пер!
        - Я попросил бы оградить меня, - гневно сверкнул съехавшими на бок очками Дудкин.
        - От этого…
        - Тихо! - приказал Обиходов. - Вперед!
        Он вышел на улицу, стараясь выглядеть как можно более непринужденно. Спокойно осмотрелся по сторонам. У своего подъезда он заметил три незнакомые машины. Водители были на местах. Еще два человека, негромко переговариваясь, стояли у дверей. При виде Обиходова они замолчали и принялись внимательно его разглядывать. Насвистывая, он двинулся к своей машине, завел ее, прогрел двигатель и плавно тронулся с места. У дверей соседнего подъезда он притормозил. Первой вышла Людочка, на нетвердых ногах, и почему-то пряча лицо, она подошла к машине, открыла заднюю дверь, затем переднюю, и села рядом с Обиходовым. В эту секунду из подъезда выскочили Коля и Дудкин. Дудкин отчаянно хромал и высоко подпрыгивал, будто собирался выполнить тройной прыжок, но сбился с шага. За три метра до машины он его все- таки совершил. Рыбкой влетел в салон и плюхнулся на живот на заднее сиденье. Вслед за ним в машину ворвался Коля и захлопнул дверь. Обиходов вжал педаль газа в пол.
        - Это они! Это они! - услышал он крики, поджидавших у подъезда.
        В зеркало было видно, что все три машины одновременно рванули с места.
        - Ну, теперь держитесь! - Обиходов вывернул руль и направляя машину в ближайшую подворотню.
        Он понимал, что по прямой дороге от трех машин ему не уйти. Спасение было только в паутине переулков, которые он знал, как свои пять пальцев. Никогда еще он не был так благодарен бесшабашным строителям старой Москвы, нагородившим все эти Кривоколенные, Трехсвятительские и Спасоглинищевские. Какое-то время вспышки фар преследователей еще маячили в зеркале. «Четверка» вписывалась в немыслимые повороты, визжа тормозами, проскакивала сквозные дворы, увертывалась от припаркованных автомобилей и мусорных баков. Обиходов дал понять тем, кто гнался за ним, что он рвется к набережной, чтобы уйти в Замоскворечье. Скорее всего они разделяться и будут караулить его у мостов. Значит, на мостах появляться нельзя. Легче всего потеряться в потоке машин, где-нибудь на Садовом кольце. Развернувшись, он направился в сторону Покровки.
        Через несколько минут, машина влилась в автомобильную реку, полноводную даже поздним вечером.
        - Уф, - перевел дух Обиходов. - Кажется, оторвались.
        Людочка и Коля вертели головами, оглядываясь назад и всматриваясь в каждую приближающую машину.
        Дудкин лежал на животе лицом вниз, обхватив голову руками.
        - Кто это был? - спросил Обиходов у Коли.
        - Люди Заморокина, - ответил Коля.
        - Того самого?
        - Да.
        - Плохо дело, - покачал головой Обиходов. Про Заморокина он слышал. Один из самых выдающихся организаторов московской преступности, великий и ужасный, постоянный персонаж криминальных хроник, всегда выходящий сухим из воды. - Зачем ты им дал мой адрес?
        - Я не давал. Это телефон. Я вам звонил с Заморокинской трубки. Они узнали адрес по номеру.
        - Молодец! - ухмыльнулся Обиходов.
        - Извините, я не подумал.
        - Он не подумал! Чем ты их так разозлил?
        - Долгая история, - вздохнул Коля.
        - А если в двух словах…
        - Перепутал телефоны.
        - Ты что, тоже работаешь на Заморокина?
        - Работал, до сегодняшнего вечера.
        - Куда тебя везти, работничек?
        - Не знаю, - пожал плечами Коля. - Меня теперь везде искать будут. И вас тоже.
        - А меня-то за что?
        - Они теперь думают, что мы с вами за одно.
        - Принесла тебя нелегкая! - в сердцах воскликнул Обиходов.
        - Извините, - пробормотал Коля.
        - Нужны мне больно твои извинения! А этого страдальца они тоже будут искать? - Обиходов кивнул на лежащего на заднем сидении Дудкина.
        - Его в первую очередь, - ответил Коля.
        - Я требую, чтобы меня немедленно отвезли в больницу! - подал голос эксперт. - Вы все ответите!
        - Заткнись! - механически сказал Коля. И добавил: - Пожалуйста.
        Обиходов взглянул на сжавшуюся от страха Людочку.
        - Тебя куда отвезти?
        - Я здесь недалеко, - произнесла еле слышно девушка. - Улица Палиха.
        Через несколько минут они подъехал к дому, на который указала Людочка.
        - Лети, красавица! - сказал Обиходов с грустной улыбкой. - Приятно было познакомиться.
        Людочка слабо улыбнулась и уже открыла дверь, чтобы выйти, но неожиданно остановилась.
        - А как же вы? Куда вы поедете?
        Обиходов вздохнул и пожал плечами.
        - Понятия не имею. Поедем куда-нибудь.
        - Вы можете до утра переждать у меня дома. Родители на даче…
        - Ты с ума сошла! - воскликнул Обиходов. - Не хватало еще тебе неприятностей!
        - Раненому нужно сменить бинты, - сказала Людочка. - И потом… Мне одной будет очень страшно.

13
        Людочка заварила чай и принесла его в гостиную. Обиходов ходил по комнате из угла в угол. Коля только что рассказал ему всю историю с самого начала.
        - Нелепость! - повторял Обиходов. - Бред какой-то! Как можно было так все запутать?!
        - Номера были написаны на салфетке, рядом друг с другом, - оправдывался Коля.
        - В конце концов, ты можешь позвонить сейчас этому Заморокину и объяснить ему все!
        - Я пробовал! Он не верит! Они думают, что я договорился с курьером и решил сам забрать товар.
        - Кстати, что это за товар такой?
        - Не знаю. Может быть наркотики, или что-то еще… Они не говорят.
        - А где настоящий курьер?
        - Исчез. Туда я тоже звонил. Никто не отвечает. Он был в том месте только в течение часа. Ждал, наверное, кого-нибудь. А потом исчез.
        - А тот человек, который дал тебе телефон курьера, Флинт, или как там его, он же знает правильный номер. Он может подтвердить, что номер не тот.
        - Флинт тоже исчез, - сказал Коля.
        - Как исчез?
        - Пропал. Никто не знает, где он. Когда он мне звонил, он был чем-то очень встревожен.
        - Чем?
        - Не знаю. Он не сказал.
        - А от кого, говоришь, это был курьер?
        - От Бека.
        - А где Бек?
        - Не знаю. Но не в Москве, это точно. Кажется, в Узбекистане. Или в Пакистане. Где-то там.
        - Глубокие у тебя познания в географии. А что ты еще знаешь про этого Бека?
        - Я слышал от ребят, что Заморокин вел с ним какие-то дела. Он постоянно отправлял ему деньги, а Бек присылал с курьерами товар. Последний раз что-то случилось. Курьера долго искали, несколько дней. Этим занимался Флинт…
        - Пейте чай, - сказала Людочка.
        - Спасибо, - Коля взял чашку. Обиходов обратил внимание, что руки его сильно дрожали. Он пристально посмотрел на Колю.
        - Я тебе не верю, - негромко сказал Обиходов.
        - Что? - Коля поднял глаза.
        - Зачем ты следил за мной?
        - Я же вам уже много раз объяснял…
        - Что ты задумал?
        - Ничего я не задумал, - подбородок Коли начал мелко подрагивать. - Не верите - не надо. Можете делать, что хотите.
        - Зачем ты сам поехал к Дудкину? Ты же должен был дожидаться Заморокина. Ему бы все и объяснил.
        - Да! Зачем? - подал голос Дудкин.
        Коля молчал, задумавшись.
        - Только не говори, что хотел спасти невинного, - криво усмехнулся Обиходов. - Придумай что-нибудь получше.
        - Хотел просто увести Дудкина из этой квартиры, - сказал Коля. - Волк бы приехал, увидел, что в квартире никого нет, и подумал бы, что опоздал. Времени ведь было мало. Всего один час. А я бы спокойно вернулся и встретил Заморокина. Никто бы ничего не узнал. Если бы этот… эксперт, - Коля с неприязнью взглянул на Дудкина, - не начал валять дурака, все прошло бы гладко.
        Дудкин аж подпрыгнул от возмущения.
        - Что?! Нет, вы слышали? Я валял дурака! Приходит какой-то тип, говорит, что он из жэка, несет ахинею про какие-то трубы, потом лезет драться и после этого я валял дурака! Уму непостижимо! Наглец!
        - Помолчите! - поморщившись, сказал Обиходов.
        - А вы мне рот не затыкайте! - накинулся Дудкин на Обиходова. - Это, между прочим, вы во всем виноваты!
        Обиходов удивленно поднял брови.
        - Да! Да! - взмахнул руками эксперт. - Не надо было врать, батенька мой! Если уж взялись писать, то будьте добры придерживаться фактов. А вы заморочили людям головы!
        - Господи, причем здесь это! - отмахнулся Обиходов.
        - Очень даже при чем! Я вас предупреждал, с этим материалом шутки плохи! Нельзя заниматься отсебятиной! Это вам не генеральские мемуары.
        - Да успокойтесь вы!
        - Вот потому мы все и живем так плохо, потому что никто не несет ответственности!
        - Дудкин со значением поднял вверх указательный палец. - Никто не несет ответственности ни за что! Один написал, что ему вздумается, другой прочитал и вообразил, что ему все позволено. Что он может являться куда угодно, говорить что угодно, бить по голове кого угодно!
        - Это кто вас бил по голове? - возмутился Коля. - Это вы меня били по голове!
        - Я находился в своем доме и никого не трогал! - грозно сверкнул глазами эксперт.
        - И в гости никого не звал! Вы явились ко мне с нечистыми намерениями…
        - Если бы я не явился, вы бы одной дыркой в заднице не отделались, можете не сомневаться.
        - Хам! - взвизгнул Дудкин. - Малолетний преступник!
        - Кто это малолетний? - Коля угрожающе приподнялся с кресла.
        - Пейте, пожалуйста, чай, - торопливо вставила Людочка. - Может, кто-нибудь хочет кофе?
        - Я хочу! - сказал Дудкин.
        - А как же ваша печень, господин эксперт? - насмешливо заметил Обиходов.
        - Что такое? - насторожился Дудкин.
        - Вы же писали нам, что у вас больная печень и просили вместо кофеварки выдать вам денег.
        - А, эта ваша кофеварка, - отмахнулся Дудкин. - Смех один, а не кофеварка. Постыдились бы такой приз назначать. Вот в «Бульварном вестнике» призы, это да! Пылесос и микроволновая печь. Сразу видно - солидное издание. А у вас… Она не кофе варит, а баланду какую-то. Никакого аромата, сплошная горечь!
        - Так вы покупайте нормальный, дорогой кофе, будет вам и аромат. Или кофе вы тоже на каком-нибудь конкурсе выиграли?
        - Не ваше дело, - огрызнулся Дудкин.
        Людочка вернулась с кухни с чашечкой кофе в руках и протянула ее Дудкину.
        - Как ваша рана? - спросила она участливо.
        - Конечно, плохо, - пожаловался эксперт. - Как же еще? Боль невыносимая. Мне нужно срочно в больницу.
        - Перебьешься! - хмуро произнес Коля.
        - Что ж вы меня теперь до конца жизни здесь держать будете? - поинтересовался раненый.
        Вопрос был правомерный. Людочка взглянула сначала на Обиходова, потом на Колю.
        - А, кстати, да, - обратился Обиходов к Коле, - каковы наши перспективы, как вы думаете, уважаемый?
        Коля помолчал, закусив губу, и произнес:
        - Подождем хотя бы до утра.
        - А что будет утром?
        - Заморокин успокоится немного. Свяжется с Беком, расскажет ему, как и что. В конце концов, они поймут, что курьер не тот. Может быть, Флинт объявится.
        - Нужно вызвать милицию! - заявил Дудкин.
        - А может, и правда? - задумчиво произнес Обиходов.
        - Нет! - энергично замотал головой Коля. - Это только все испортит. Заморокин окончательно взбесится. Что милиция сможет? У них свои дела, у нас свои. Зачем им лишние хлопоты? А Заморокин этого не простит. Никому из нас.
        - «Из нас»? - воскликнул Дудкин. - Ну, нет! Вы меня в это дело не впутывайте. Вы в своей работе напортачили, вы перед своим начальством и отвечайте. А я знать не знаю никакого Заморокина!
        - Когда узнаете, будет уже поздно, - сказал Коля. - Надо было быстрее убираться из квартиры, когда вас по-человечески просили.
        - Только не надо меня пугать! Пугали уже всякие!
        - Хватит! - повысил голос Обиходов. - Вы оба надоели мне до смерти! На этом прения прекращаются. Тихо сидим здесь до утра, расходимся и забываем все случившееся, как страшный сон. И если кто-нибудь из вас, дорогие друзья по несчастью, вы, многоуважаемый эксперт, или вы, мой преданный читатель, впредь напомнит мне о своем существовании, я не остановлюсь не перед чем. Слышите вы? Вплоть до нанесения тягчайших телесных повреждений. И никакой суд присяжных не посмеет меня осудить!
        Людочка застыла посреди комнаты с подносом в руках, глядя на расходившегося журналиста с удивлением и испугом.
        - К вам, Людочка, это, разумеется, не относится, - во время поправился Обиходов.
        В комнате воцарилась тишина. Коля сидел в кресле, глядя в пространство прямо перед собой, неподвижным бессмысленным взглядом. Эксперт со страдальческой миной ощупывал свою повязку.
        - А который сейчас час? - нарушил молчание Обиходов.
        - Третий, - ответила Людочка.
        - Вам, наверное, надо отдыхать? - спохватился журналист.
        - Я могу и не спать, - пожала плечами девушка.
        - Ну, зачем же так? Война войной, а режим нарушать не годиться. Мы все можем переместиться на кухню.
        - Не нужно. Я могу лечь в комнате родителей, а вы располагайтесь тут.
        Людочка собрала пустые чашки и вышла.

14
        Обиходов открыл глаза и увидел, что за окном уже день. Из-за того, что он спал в кресле, в неудобной позе, у него разболелась спина. Он выпрямился, потер руками лицо и огляделся. На диване, уткнувшись лицом в подушку, мирно спал эксперт Дудкин. Сквозь простреленные тренировочные штаны белела свежая повязка. Вопросов
«где это я?» и «что со мной?» Обиходов себе не задавал. В силу особенностей своей профессии, он давно уже привык просыпаться в самых неожиданных местах. Натренированная память быстро выдала цепочку причин и следствий приведшую его в это неудобное кресло. Обиходов поискал глазами часы. Мигающие зеленые циферки на панели старенького видеомагнитофона показывали «10:15».
        - Черт! - вслух произнес Обиходов. Он вспомнил, что пятнадцать минут назад в редакции началось совещание. И он там обязательно должен присутствовать. - Черт! - повторил Обиходов и медленно поднялся с кресла.
        С кухни раздавались голоса. Людочка о чем-то разговаривала с Колей. Играло радио. Обиходов, обхватив руками поясницу, сделал пару разминочных движений и направился на кухню.
        - А вот и наш Георгий! - радостно воскликнула Людочка. - Как спалось?
        - Великолепно! - ответил «наш Георгий», хмуро поглаживая прорезавшуюся щетину.
        - Вы будете яичницу? - на сковороде аппетитно шкворчало.
        - Некогда, - сказал Обиходов. - Мне нужно срочно ехать. - Он неприветливо взглянул на Колю, который, как ни в чем ни бывало, мазал маслом кусок батона. - Звонил Заморокину?
        - Он сам мне каждые полчаса звонит, - ответил Коля.
        - Сюда?
        - На свою трубку. Она же у меня.
        - И что говорит?
        - Говорит, что на ремни порежет, если товар не отдам, - Коля, как показалось Обиходову, произнес это почти беспечно.
        - Значит, не разобрались еще с этим Беком?
        - Не знаю, - пожал плечами Коля. - Темнит чего-то Бек. Как-то странно себя ведет…
        - Это ваши дела, - перебил его Обиходов. - Я в это влезать не хочу. Сейчас поднимай эксперта и увози его куда-нибудь подальше.
        - Хорошо, - сказал Коля. - Только вот кофе попью.
        - Может, вы тоже попьете, - предложила Людочка.
        - Нет, спасибо. Я позвоню, - Обиходов махнул на прощанье рукой и вышел.
        Сразу же при входе в редакцию, он обратил внимание, что что-то не в порядке. Стол, за которым обычно сидел охранник, отставной полковник Ефимыч, был сдвинут с места и самого Ефимыча нигде не было видно. В редакционном коридоре царила необычная тишина. Внутри у Обиходова неприятно похолодело, но тут он вспомнил о совещании.
«Конечно же, все там! - подумал он. - Главный устроил большой сбор». Он направился в комнату редакторов. Проходя мимо туалета, услышал доносящиеся оттуда странные звуки. Обиходов остановился и прислушался. Звуки походили не то на стоны, не то на приглушенное пение. Обиходов легонько толкнул дверь и замер от удивления. На нечистом сортирном полу сидел фотокорреспондент Лордкипанидзе. Одна рука его была неестественно задрана вверх. На пухлом запястье поблескивали браслеты наручников. Прикованный к туалетной трубе фотокорреспондент тихонько пел жалобную грузинскую песню. На его припудренных побелкой щеках виднелись засохшие дорожки слез.
        - Гурам? Ты что здесь делаешь? - спросил опешивший Обиходов.
        - Не видишь что ли? - произнес Лордкипанидзе, прекратив пение. - Отдыхаю.
        - Что произошло? - Обиходов кинулся к несчастному коллеге.
        - Тебе лучше знать, Георгий, - ответил фотокорреспондент. - Между прочим, на этом месте должен быть не я, а ты.
        - Вставай, - Обиходов обхватил Лордкипанидзе за плечи, но тот даже не попытался подняться:
        - Бесполезно. Нужен ключ. А ключ они забрали с собой.
        - Кто они?
        - Твои приятели, Георгий. Они искали тебя. Все разгромили. Ефимычу по голове дали. Я слово сказал и видишь, что получилось. Как мне теперь с таким позором жить? - Лордкипанидзе затянул длинную тираду на грузинском языке.
        - Тебя били? - спросил Обиходов, осматривая фотокорреспондента. - Ты не ранен.
        - Лучше бы они меня совсем убили, - печально сказал Лордкипанидзе и опять переключился на грузинский.
        - Подожди, Гурамчик, а где они сейчас?
        - Откуда я знаю? Ушли. Все перевернули и ушли. Сюда попрощаться не заходили.
        - Я тебя отцеплю, Гурамчик. Я сейчас… я тебя отцеплю, - Обиходов похлопал Лордкипанидзе по плечу. - Посиди здесь.
        - Куда я отсюда денусь, слушай? Я же прикован, - горько усмехнулся Лордкипанидзе.
        Обиходов выскочил из туалета и бросился в комнату редакторов. Там царил полный разгром. Несколько столов было перевернуто, пол завален бумагой. С его рабочего места исчез компьютер. Остался только монитор и пучок проводов.
        - Жорж, это ты? - услышал он голос за спиной.
        Бледный, как полотно, Букин робко выглянул из-за углового шкафа.
        - Ты один?
        - Один, - ответил Обиходов.
        Букин все же не рискнул покинуть укрытие.
        - Ты их видел?
        - Кого?
        - Ну, тех, которые приходили?
        - Я понятия не имею, о ком ты!
        - А в коридоре никого нет?
        - Ни души. Только Лордкипанидзе прикованный в туалете. Что тут произошло?
        Букин осторожно вышел из-за шкафа.
        - Ну, ты натворил дел! - сказал он, озираясь по сторонам. - Такого еще не было. Ефимыч в нокауте, Татьяна в обмороке, Главного валерьянкой отпаивают. Я тут один остался, на стреме.
        - Кто это был?
        - Вот уж не знаю. Тебя искали. Видно больно ты их разозлил чем-то. Помнишь, в прошлом году нас из «Бульварного вестника» бить приходили? Так вот те по сравнению с этими просто шпана дворовая. Лордкипанидзе приковали, компьютер твой забрали. Уж и не знаю, что думать?
        - Милицию вызвали?
        - Нет еще. Ждем, пока Главный в себя придет, а там уж как он скажет.
        - Они что-нибудь говорили?
        - Кто?
        - Те, кто приходил.
        - Они много чего говорили, в основном про тебя. Ругались они очень, Жорж. Такого я даже на практике в заводской многотиражке не слышал, - Букин понизил голос. - Слушай, ты сам-то как думаешь, кто это был? А? Может, сектанты?
        - Не знаю, - сказал Обиходов. - Может и сектанты. Я сейчас отъеду ненадолго, по делу. Мне срочно надо.
        - Конечно, конечно, - закивал Букин.
        - Если кто-нибудь меня еще будет спрашивать, передай… впрочем, ничего не передавай. Я не надолго. Про Лордкипанидзе не забудьте! - бросил Обиходов уже с порога.
        Приехав домой, он обнаружил дверь в свою квартиру приоткрытой. Обиходов долго стоял перед узким просветом, весь обратившись в слух, как антилопа в саванне.
«Они» могли поджидать его внутри. Но если они решили устроить засаду, рассудил он, тогда не стали бы оставлять открытою дверь. Была не была! Собравшись с духом, Обиходов шагнул в собственную квартиру. Он увидел там то, что и рассчитывал увидеть, и что видел уже полчаса назад в редакции. Сдвинутая с места мебель, вывороченные ящики, опрокинутые стулья. Под ногами тряпки, бывшие недавно его одеждой, бумаги и битое стекло. На первый взгляд ничего не пропало. Телевизор на месте, пишущая машинка тоже. Все ценное, что могло бы привлечь нормального вора, три года назад забрала бывшая жена. «Уборку я уже не потяну» - грустно подумал Обиходов. Он поставил лежащее на боку кресло на ноги, сел в него и взялся за телефон. Телефон, как ни странно, работал.
        - Алло, Людочка, это ты? Это Георгий. Как у тебя дела?
        - Хорошо, - ответил певучий голос на другом конце провода. - А у вас?
        - У меня отлично, - сказал Обиходов. - Просто великолепно. Послушай, Людочка, эти два друга, эксперт и гангстер, еще не уехали?
        - Нет, - ответила Любочка. - Мы варим суп.
        - Какой еще суп?
        - Суп-консоме по-милански. Теодор Леопольдович, оказывается, замечательно готовит.
        - Кто готовит? - не понял Обиходов.
        - Теодор Леопольдович, - повторила Людочка. - Дудкин!
        - Ах, Дудкин! Чудесно! - воскликнул Обиходов. - Суп-консоме по-милански и пусть все летит к черту. Гениально! Вот что, Людочка, я приеду минут через двадцать. Пожалуйста, никуда не расходитесь. У меня есть кое-что к вашему замечательному супу. Что-то вроде приправы.

15. «Мир Сенсаций». 7.11.1999

«Небесная милиция» Эпизод 11. Пятый сон Василия
        - Как прикажете доложить? - вежливо осведомился худой бледный юноша в солнцезащитном пластиковом козырьке и чёрных бухгалтерских нарукавниках.
        - Так и доложи, - ответил Гермес. - Бог Гермес с делегацией из будущего. По линии культурного обмена.
        Юноша уважительно взглянул на Рыкова и Васю, поклонился и исчез за дверью царских покоев.
        - Подождём, - сказал Гермес и уселся на каменную скамью.
        Рыков и Вася с любопытством осматривали большой прямоугольный дом, сложенный из грубо отёсанных камней, без каких-либо архитектурных излишеств, если не считать огромных конических колонн, поддерживавших бревенчатую крышу.
        Рыков подошёл по-ближе к стене и потрогал кладку.
        - Без раствора сработали.
        - Конечно, без раствора, - ответил Вася. - Раствор римляне изобретут, через тысячу лет.
        Вокруг дворца кипела будничная жизнь. Смуглый подросток тянул куда-то упирающуюся козу. Два мастера меняли в кровле растрескавшееся бревно. Судачили о чём-то женщины в длинных рясах. В пыли копошились чумазые дети вперемешку с неведающими страха воробьями.
        - А кто эти люди? - спросил Рыков.
        - Родственнички, - ответил разморённый жарой Гермес. - Эй, пацан, принеси-ка воды.
        Сразу трое мальчишек наперегонки бросились к навесу, где должно быть находился колодец.
        - По-простому живёт государь, - сказал Рыков, - без помпы. Молодец.
        - Времена такие были, - вздохнул Вася. - Царская семья сама себя всем обеспечивала. Дети пасли скот, женщины делали всю домашнюю работу. Никаких налогов не было. Если какие-то подарки подданными и делались, то только из уважения, по доброй воле. Ну и, конечно, военная добыча…
        Из дверей дома появился бледный юноша.
        - Пожалуйте в мегарон. Его величество ждут вас, - сказал он и с поклоном предложил пройти внутрь.
        Гости оказались во внутренних покоях дворца. Приятно повеяло прохладой, приправленной сладкими благовониями. Стены были отштукатурены и сплошь покрыты фресками с изображениями ратных подвигов. Посреди большого зала располагался очаг, окружённый небольшими колоннами. У противоположной стены под пылающими факелами, в большом кресле сидел человек преклонных лет с морщинистым лицом и густой завитой аккуратными буклями бородой. На голове его сверкал золотой шлем с массивным гребнем, грудь украшала золотая Сова, в руках человек держал скипетр.
        Увидев украшения, Рыков легонечко толкнул Василия в бок и прошептал: «Оно самое».
        - Приветствую тебя, Приам! - сказал Гермес, небрежно отсалютовав рукой. - Вот привёл тебе двух многомудрых мужей, Василия и Рыкова. Они из будущего. Очень хотели с тобой познакомиться.
        - Что ж, милости просим, - сказал Приам, с любопытством разглядывая вошедших. - Гостям мы всегда рады.
        Приам указал скипетром на большие камни, выдолбленные в виде кресел и покрытые грубой материей.
        - Присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома. Еврипил! - крикнул он бледному юноше.
        - Распорядись-ка там, голубчик, насчёт угощения.
        - Не стоит беспокоиться, - начал было Рыков. - Мы только что из-за стола.
        - Не побрезгуйте нашей скромной пищей, - сказал Приам. - У нас хоть и не Олимп, нектаром вас потчевать не можем, но уж от вина не откажитесь.
        Гермес сделал Рыкову знак, что возражать не стоит.
        Из невидимой двери в стене появилась вереница юношей с подносами. Перед гостями, как по волшебству, возникли чаши со всевозможной снедью. Влажно белели головки сыров, переложенные изумрудными пучками зелени, рыбьи спины отсвечивали металлом, из дымящейся горы мяса таращила пустые глазницы свиная голова.
        - Вот тебе и осаждённый город! - вырвалось у Рыкова.
        - Что? - не расслышал Приам.
        - Знатное угощение говорю!
        - Чем богаты, - скромно заметил царь. - Эй, Клит! А ну-ка, виночерпий, подавай сюда сухое красное, урожая тысяча двухсот тридцатого.
        - Ну, пошло дело… - усмехнулся Гермес, он хлопнул себя по коленкам и быстро поднялся. - Ладно, ребята, отдыхайте, а я полетел, некогда мне тут с вами. Кстати, надёжа-государь, насчёт жертвоприношения ты уже отдал указания?
        - Как договаривались, - сказал Приам, как-то вдруг помрачнев. - Гекатомба, сто тельцов на заклание, за победу троянского оружия.
        - Ну вот и ладушки! - воскликнул Гермес, - Приятного всем аппетита!
        Как только Гермес исчез за дверью, в зале появился виночерпий Клит, маленький круглый толстяк с красным носом. Он ловко зачерпывал вино в золотые кубки и тут же разбавлял его водой. Время от времени Клит икал, скромно прикрывая рот.
        - Кислятина, - прошептал Вася, сделав над собой усилие, чтобы не скривиться.
        - Что? - не расслышал Приам.
        - Хорошее вино! - громко сказал Вася. - Бодрит!
        - Лучшее! - воскликнул Приам. - Лучшее из того, что может дать эта благословенная долина. Правда, Клит?
        Виночерпий почтительно кивнул головой и негромко икнул.
        - Зовите музыкантов! - распорядился Приам.
        В зале появились два древних старца с седыми, лёгкими, как пух бородами. В руках одного из них была кифара. Музыканты устроились неподалёку от пирующих и посмотрели на Приама, ожидая знака.
        - Что-нибудь торжественное, - распорядился царь.
        Один из старцев принял важный сосредоточенный вид, тронул струны и извлёк из инструмента насыщенный мелодичный аккорд.
        Второй пригладил рукой бороду и запел густым басом.
        «Так лишь на битву построились оба народа с вождями,
        Трои сыны устремляются, с говором, с криком, как птицы:
        Крик таков журавлей раздаётся под небом высоким,
        Если, избегнув и зимних бурь, и дождей бесконечных,
        С криком стадами летят через быстрый поток Океана,
        Бранью грозя и убийством мужам малорослым, пигмеям,
        С яростью страшной на коих с воздушных высот нападают
        Но подходили в безмолвии, боем дыша, аргивяне,
        Духом единым пылая-стоять одному за другого.»
        Певцы закончили песнь. Виночерпий поднёс им чаши.
        - Как вам угощение? - заботливо спросил Приам. - Может чего-нибудь ещё?
        Василий и Рыков энергично замотали головами, наперебой повторяя «Спасибо! Спасибо! .
        - Ну, тогда десерт! - Приам хлопнул в ладоши.
        Перед гостями появились вазы с фруктами.
        - Первый раз у меня такие гости, - проговорил царь, разглядывая пришельцев. - Неделю назад вот купцы из Фракии заезжали, так мы с ними о разных чудесах света беседовали, об одноглазых циклопах, гидрах стоглавых, медузах, сиренах, прочих достопримечательностях. Ну и мастера же они врать, я вам доложу. За дармовое угощение, чего хочешь наплетут, да так складно получается.
        Приам добродушно усмехнулся.
        - Сейчас поди сидят эти купцы у какого-нибудь италийского царишки, едят его протухшую конину и заливают о том, чего видели у царя Приама в «сокровищеобильной» Трое. Мол, дворец у меня из чистого серебра, а престол из золота. Ну, а вот, чего у вас спросить, я даже и не знаю…
        - Мы вам про будущее можем рассказать, - сказал Вася, отщипывая виноградину. - Что вас интересует?
        - Будущее… - Приам снял с головы шлем и отёр вспотевший лоб. - Да будущее-то меня вроде как и не интересует. Не подобает простому смертному будущее своё знать, будь он хоть трижды царём. Вкус к жизни пропасть может.
        - Это правильно! - согласился Рыков.
        На некоторое время воцарилось неловкое молчание.
        - А где же супруга ваша? - вежливо поинтересовался Рыков, которому, видно, очень понравился царь.
        - Гекуба? - ответил Приам. - У себя, на женской половине. Здесь же мегарон! Женщинам в мегароне не положено.
        - Понимаю, - кивнул Рыков.
        - Если вы покушали уже, - сказал Приам, - пойдёмте, я вам покажу остальной дворец и крепость. С Гекубой познакомлю, с Еленой Прекрасной, с пророчицей Кассандрой. Она, вот, тоже, как и вы, будущее предсказывает. По полёту птиц, по дыму костра. Полный нонсенс, конечно, лженаука. Но людям нравится, я уж молчу, не вмешиваюсь. А как стемнеет и сыновья с битвы вернуться, Гектор, Парис и все остальные. Парис, кстати, сегодня дерётся.
        - А с кем? - спросил Рыков.
        - С Менелаем, царём Спарты.
        - Это здоровый такой? - спросил Рыков Васю.
        Вася кивнул.
        - А я вот ушёл, - сокрушённо покачал головой Приам. - Не смог смотреть, слишком стар я уже для таких зрелищ. Сердчишко пошаливает.
        Неожиданно дверь распахнулась и в зал с грохотом ввалился воин, в полном снаряжении, с головы до ног выпачканный в грязи и крови.
        Воин сорвал с себя шлем и яростно швырнул его на пол.
        - Всё! Довольно! - крикнул он. - Не могу больше!
        Он отбросил в сторону щит и стал стаскивать с себя панцирь, но запутался в ремнях.
        - Сил моих больше нет! Надоело!
        Воин пнул валяющийся шлем, который грохоча, как кастрюля, отлетел к противоположной стене.
        - Что случилось, Парис? - спросил встревоженный Приам. - Ты ранен?
        - Ранен!? - заорал воин. - Да он чуть не прикончил меня! Этот Менелай. Хам! Скотина! Фашист! Быдло! Царь быдла!
        - Да что же случилось, расскажи толком! Чем закончился бой?
        - Чем, чем… - Парис наконец-то снял с себя панцирь и швырнул его под ноги. - Выпить есть?
        Услужливый Клит быстро поднёс чашу вина.
        Парис взял чашу двумя руками и начал жадно пить. Вино текло по его груди двумя красными струйками, смешиваясь с грязью.
        Утолив жажду, не обращая внимания на протянутые руки Клита, Парис швырнул чашу в сторону.
        - Он начал меня душить. Понимаешь, папа? Схватил сзади и начал душить ремнём от моего же шлема. И при этом мотал по всему полю, как куклу тряпичную. Садюга!
        - И что? - спросил Приам, нахмурившись.
        - И ничего! - раздражённо ответил Парис. - У меня в глазах темно. Всё, думаю, отвоевался античный герой. Хорошо, Афродита во-время подоспела. Вырвала меня из рук этого…
        - И что?
        - Ну и доставила меня сюда, прямо ко дворцу. Не могла же она меня там бросить!
        - То есть ты сбежал с поля битвы?! - в голосе Приама зазвенели угрожающие нотки.
        - Что значит, сбежал? Я же тебе объясняю, папа, Афродита доставила меня сюда. Такова воля богов! Что я могу поделать?
        - Боги вознамерились опозорить тебя, меня и весь наш род! И ты позволил им это сделать с собой?! Ты оставил поле боя, как последний трус! Как ты после этого будешь смотреть в глаза своим воинам, которые, между прочим, защищают твою честь? Как ты будешь смотреть в глаза супруге своей, Прекрасной Елене! Понравится ли ей, что муж её столь недоблестен?
        - Начинается… - сказал Парис. - «Недоблестен» - где только слов таких набрались?
«Ах, Прекрасная Елена, Прекрасная Елена», «Ах, ты её украл, ты её украл!» Ну, украл, было дело, признаю. Может и зря. Но ведь это когда было! Двадцать лет назад! Это ж сколько воды утекло! Уже прошёл срок давности! И потом, воровал я кого? Пятнадцатилетнюю девушку! А сейчас ей уже тридцать пять! Тридцать пять, тридцать пять, баба ягодка опять! Да пусть забирают, в конце концов! К чёртовой матери! Что на ней свет клином сошёлся, на этой Елене!
        - О, горе мне! - Приам снял шлем и обхватил руками голову. - Позор! Какой позор!
        - А что ты хотел? - не унимался Парис. - Ты бы хотел, чтобы меня убили? Чтобы этот Менелай задушил меня насмерть? Ты этого хотел? Хорош отец, нечего сказать! Хорош отец! Видали? Вы видали такого папашу? Кстати, кто это? Еврипил, кто это такие?
        Парис только сейчас заметил сидящих Васю и Рыкова.
        - Гости из будущего, - доложил Еврипил. - По культурному обмену.
        - По культурному обмену? - сказал Парис. - Очень хорошо! Пусть господа из будущего посмотрят, какая тут у нас культура. Как у нас кто попало может душить всех без разбора самым скотским образом.
        - Прочь! - тихо сказал Приам. - Уйди с глаз моих, недостойный сын.
        - Да я то уйду. Уйду. В печёнках уже у меня ваша война! - пробормотал Парис, собирая разбросанное по всему залу снаряжение. - А всё женщины… Все несчастья из-за баб!
        Парис собрал, наконец, свои вещи и исчез за дверью. Было слышно, как он кричал во дворе, чтобы ему приготовили ванну.
        - Может и мы пойдём потихоньку, - шепнул Рыков Василию. - Расстроился старик.
        Вася кивнул, Рыков поднялся с камня.
        - Ваше величество, - сказал он Приаму. - Спасибо вам за угощение и извините, как говорится, за беспокойство…
        Приам махнул рукой.
        - Чего там…
        - Нам ещё город надо успеть посмотреть, - сказал Вася, тоже поднимаясь.
        - Еврипил! - тихо позвал Приам. - Покажи гостям крепость.
        - Маленькие детки - маленькие бедки, - сокрушённо вздохнул Рыков, выходя на воздух. - Ну, Еврипил, начинай, брат, экскурсию.
        Еврипил вышел вперёд, прокашлялся и начал рассказывать тихим блеющим голосом.
        - Слева от дворца вы видите комплекс хозяйственных построек. Кухня, помещения для прислуги, склад продовольствия. Там дальше женская половина дома и покои царицы Гекубы.
        - Тесновато тут у вас, - заметил Рыков.
        - Холм же не резиновый, - вздохнул Еврипил. - Площадей катастрофически не хватает. Приходится как-то выкручиваться, совмещать. Моемся на конюшне, личной жизни, конечно же, никакой… - Еврипил хотел ещё что-то сказать, но спохватился, испуганно покосился на двери дворца Приама и продолжил громким голосом. - Но мы готовы стойко сносить все трудности. Идёт война, под угрозу поставлены духовные ценности нации. Будем стоять до последнего!
        - А там что? - спросил Вася, показывая на три выстроившихся в ряд и похожих друг на друга дома.
        - Это дома членов царской семьи - объяснил Еврипил. - Крайний справа дом Гектора, дальше дом Энея…
        - А это что же, храм? - спросил Рыков, указывая на самый большой дом, стоявший особняком и отличавшийся от прочих не только размерами, но и богатством отделки.
        - Храм? - не понял Еврипил.
        - Храмов у них ещё не было, - сказал Вася. - Храмы, жрецы - это всё появится позже. Они общаются с богами без посредников, вы же сами видели.
        - Тогда что же это за дом?
        - Это дом Париса, - ответил Еврипил.
        - Вот жук! - усмехнулся Рыков. - Отгрохал себе хоромы почище Приамовских! На какие же это средства? Если царская семья обеспечивает себя сама, воин он, как мы убедились не знатный, это что ж всё подарки от подданных?
        - Парис построил этот дом сразу после похищения Прекрасной Елены, - сказал Еврипил. - Он привёз от Менелая целый корабль золота.
        - Обчистил простодушного Менелая, - усмехнулся Вася. - Воспользовался хозяйским гостеприимством, увёл жену и всё ценное, что нашлось в доме.
        - И после этого, Еврипил, ты говоришь, что у вашей нации есть какие-то нравственные ценности, - усмехнулся Рыков. - Вы ведёте эту бесконечную войну, чтобы спасти от возмездия трусливого вороватого пройдоху. Так получается?
        - Такова воля богов, - пожал плечами Еврипил. - Не желаете ли осмотреть укрепления?
        Они направились к башне, возвышавшейся над крепостной стеной.
        Когда они проходили между построек их облепила толпа голых ребятишек. Дети дёргали Рыкова за брюки, за полы пиджака и кричали:
        - Дядь, дай жевачки!
        Рыков пошарил в карманах, достал связку ключей, отстегнул от неё яркий брелок с мерседесовской эмблемкой и протянул одному из мальчишек.
        - Держи, только чур не драться!
        Василий нашёл у себя пачку ментоловых леденцов.
        - Зря вы это, - поморщился Еврипил. - Теперь точно не отвяжутся.
        - Пусть забавляются, - проговорил Рыков, еле передвигая ногами, на которых повисло по паре чумазых сорванцов.
        Крепостная стена была навалена из огромных необработанных каменных глыб. С обеих сторон она оказалась настолько покатой, что человек без труда мог забраться наверх, даже не прибегая к помощи рук.
        - Слабоватая фортификация… - заметил Рыков.
        - Циклопическая постройка, - определил Василий. - Так в это время все строили.
        Прямоугольная башня с воротами выглядела более внушительно. Она была выложена из обработанных, тщательно подогнанных друг к другу каменных блоков и возвышалась над землёй метров на десять. Со всех четырёх сторон её украшали барельефы, изображавшие священную Сову - символ Трои.
        Ворота были сделаны из толстых брёвен и запирались на бронзовый засов.
        - Скейские ворота! - торжественно объявил Еврипил. - Щит города, оплот государственной безопасности.
        Василий подошёл и потрогал руками засов.
        - Впечатляет! А открыть можно?
        - Только по личному распоряжению Приама, - сказал Еврипил и добавил. - Но если никто не видит, то можно.
        Вася налёг на засов и не смог его сдвинуть.
        - Вы не поможете? - обратился он к Рыкову.
        - Брось, Василий! - серьёзно ответил тот. - С госбезопасностью не шутят. Вдруг потом не закроем.
        Вася оставил засов в покое.
        - А наверх подняться можно?
        Наверху башни изнывали от жары два охранника в полном снаряжении.
        - Туристы, - объяснил им Еврипил, показывая на посетителей.
        Один из охранников безразлично махнул рукой.
        - Вся долина, как на ладони! - восхищённо воскликнул Вася. - Даже ахейский лагерь видно.
        - А там что такое? - Рыков показал на деревянное сооружение, возвышавшееся на берегу, посреди лагеря ахейцев. - Раньше, вроде, этого не было.
        Вася увидел странную конструкцию, напоминавшую недоделанную киношную декорацию. Вокруг неё копошились фигурки людей. Они спешно обшивали сооружение досками.
        - Да это же конь! - осенило Васю. - Троянский конь!
        - И что? - спросил Рыков.
        Вася оглянулся на Еврипила, взял Рыкова за локоть и отвёл в сторону.
        - Ахейцы делают деревянного коня! - зашептал он. - Как только они его закончат, они преподнесут его в дар Приаму, царь примет дар, коня втащат в крепость, а внутри его будут сидеть ахейские воины. Ночью они выйдут из конского чрева и захватят город. Это будет конец Трои и конец войны.
        - А царь? Что с ним будет?
        - Приама убьют. Город разграбят и сожгут.
        - Надо предупредить его! - сказал Рыков.
        - Кого?
        - Царя! Приама!
        - Мы не можем вмешиваться в ход исторических событий! - возразил Вася. - И потом, Приам сам сказал, что не желает знать своё будущее.
        - Мало ли кто что сказал! - воскликнул Рыков. - Я отвечаю за порядок в твоих снах. Царь - единственный нормальный человек среди всей этой древнегреческой шушеры. Я не допущу, чтобы он погиб из-за какого-то коня.
        - Поступайте как знаете, - пожал плечами Василий.
        - Эй, Еврипил! - крикнул Рыков. - А ну-ка, братец, дуй за шефом!
        - Его величество приказали не беспокоить… - начал было юноша, но Рыков перебил его.
        - Беги со всех ног, Еврипил! Скажи, отечество в опасности.
        Еврипил хотел, что-то возразить, но передумал. Что-то бормоча про себя и ойкая от острых камней, он спустился с башни и мелко затрусил к дворцу, на бегу проклиная свою тяжкую придворную долю.
        В скором времени на вершине башни показался Приам. Царь был недоволен, что его побеспокоили, но всё-таки пришёл, потому что Еврипил сказал ему, что гости увидели в ахейском лагере что-то «жутко интересное».
        - Ну что там ещё? - хмуро спросил Приам.
        - Взгляни, ваше величество, вон туда на берег! - Рыков показал рукой на ахейский лагерь. - Видишь конструкцию?
        - Это что гильотина?
        - Хуже. Это троянский конь. Когда они его доделают, вовнутрь залезет бригада головорезов. Коня вместе с начинкой подарят тебе, в знак нерушимой ахейско-троянской дружбы. А ночью парни выберутся наружу и… Хэппиэнда тебе пообещать не можем.
        - Вот идиотизм! - усмехнулся Приам. - Неужели я похож на человека, который может купиться на такой дешёвый трюк? Деревянный конь… С начинкой… Это кто ж такое придумал? Какая светлая голова?
        Вася только хотел открыть рот, Приам остановил его.
        - Подождите! Я сам догадаюсь. Агамемнону до такого не додуматься… Ахиллесу тоже. Одиссей! Царь Итаки. Правильно? Ну, конечно же, он. Узнаю почерк «хитроумного». Господи! Какой же идиотизм!
        Приам горько рассмеялся и закрыл ладонями лицо.
        - Глупым фарсом всё началось и дурацкой уловкой всё заканчивается. Такова история правления царя Приама, возомнившего, что смертные и боги суть одно и то же, и жить они должны в гармонии и по одним законам и что участь у них общая и дорога одна. Что ж! Не вышло. Не справился, не сдюжил.
        - Секундочку, государь! - вмешался Рыков. - То есть как «всё заканчивается»! У тебя сейчас все козыри на руках. Предупреди своих людей. Как только они подтащат коня - сожги его к чёртовой матери и дело с концом!
        - Нет! - покачал головой Приам. - Царство, которое я построил, не достойно продолжаться. Оно должно кончиться, освободить место для других царств.
        - Но почему?
        - Я ушёл от олимпийцев, - сказал Приам, - чтобы жить среди простых людей. Я хотел учить людей, всему, что знаю и учиться у них. Учиться смотреть на вещи незамутнённым взглядом. Я верил, что только с ними, с простыми людьми и только с чистого листа, я смогу создать прекраснейшее из государств, в котором человек может жить достойно, без оглядки на богов, своим умом, своей совестью. Трудиться, любить женщин, воспитывать детей. Государство без лжи, без кривлянья, без унижения одних другими. Казалось, это так просто! Не лги, не кривляйся и не унижай - и все будут счастливы. Но человек слаб! Увы, человек слаб.
        Чтобы не впустить в дом Зло, нужно не смыкать глаз ни на минуту. А если оно всё-таки проникло, если ты увидел на своём мизинце червоточинку - нужно рубить руку, не медля ни секунды. Иначе червоточинка превратится в язву, которая во мгновение ока сожрёт всё.
        Я думал, что веду войну из-за любви. Впервые объявив людскую любовь высочайшей ценностью, превосходящей всё золото, все сокровища мира. Я думал, что люди, готовые положить свою жизнь за любовь и даже не за свою любовь, а за любовь ближнего своего, за любовь в чистом виде, за принцип, такие люди не будут нуждаться ни в каких богах. По чистоте, по силе духа они будут чувствовать себя равными богам. Священная, очищающая, возвышающая война!
        Но я ошибся! Я просмотрел воровство. Парис, мой любимый сын… Я не отрубил вовремя руку. И всё пошло прахом!
        Эта война! Две разложившиеся армии. Грабежи, мародёрство. «Такова воля богов! Такова воля богов!» - только и слышно отовсюду. И вот теперь деревянный конь! Достойный финал.
        Нет, друзья, пусть всё идёт, как идёт. Мне незачем жить. Мне некому передать мой царский скипетр. Теперь это просто золотая безделушка, которая достанется какому-нибудь глупому ахейцу. Будь он проклят этот скипетр. Будь проклят этот город, который так и не стал царством гармонии и справедливости.
        - Давайте, плотники! - выкрикнул Приам в сторону побережья. - Поторапливайтесь, колотите вашего коня. Спасибо хитроумному Одиссею, он придумал отличный подарок для старика Приама!

16
        - Нет, нет! - запротестовал Дудкин. - Обычные тарелки для супа-консоме не годятся. Нужны бульонные чашки.
        - А у меня нет бульонных чашек, - развела руками Людочка. - Может быть, пиалы сгодятся?
        Дудкин энергично помотал головой:
        - Пиалы - это пиалы. Если бы мы пили зеленый чай, тогда сгодились бы пиалы. А настоящее консоме по-милански подают в бульонных чашках.
        - Что же нам делать? - расстроено протянула Людочка.
        - А! - великодушно махнул половником Дудкин. - На войне как на войне. Давайте ваши пиалы. И еще одну глубокую тарелку для фаршированных профитролей.
        Эксперта было не узнать. Не далее, как прошлым вечером, Коля чуть ли не на руках носил его в туалет. Теперь же он, как заведенный, метался по кухне, отдавал распоряжения, жонглировал яйцами, рассказывал анекдоты, и сам же хохотал над ними больше всех. Людочку он называл «моя очаровательная спасительница» и норовил игриво ущипнуть за локоть.
        - А как же ваша рана? - ехидно поинтересовался Коля. - Не беспокоит?
        - На мне все заживает, как на собаке, - заявил эксперт. - Как-то я участвовал в геологической экспедиции в казахстанских степях, и меня придавило стволом дерева. Вот это было дело! Я сам прижег себе раны раскаленным ножом. Старый экспедиционный способ. На следующий день был, как огурчик.
        - Это же, наверное, жутко больно! - ужаснулась Людочка.
        - Пустяки, - отмахнулся эксперт.
        - Интересно, откуда взялось дерево в казахстанских степях? - заметил Коля.
        - Прекратите цепляться к словам, Николай! - раздражился Дудкин. - Порежьте лучше хлеб.
        В это время в квартиру позвонили.
        - Это Георгий! - Людочка бросилась открывать. - Вы как раз к столу! - поприветствовала она появившегося журналиста.
        Обиходов в ответ даже не улыбнулся.
        - Что-то произошло? - спросила девушка.
        - Ничего, - мрачно ответил Обиходов. - Где они?
        - Все на кухне. Проходите, пожалуйста.
        - А, журналистское светило! - воскликнул Дудкин. - Что-то вы неважно выглядите? Какие-то круги под глазами, щетина… Если бы я был постовым милиционером, обязательно проверил бы у вас документы.
        - Зато вы, как я погляжу, в полном порядке, - мрачно заметил Обиходов.
        - Вот именно! В полном порядке! Ласковые Людочкины ручки творят чудеса! Моя спасительница! - Дудкин сложил перепачканные сметаной губы в поцелуйную позицию.
        Обиходов скривился:
        - Вы напрасно так раскудахтались, Дудкин. Ваша пробитая задница еще далеко не в безопасности.
        - Что такое? - насторожился эксперт.
        - Люди Заморокина побывали в редакции. И в моей квартире тоже, - Обиходов тяжело опустился на стул. - Похоже, инцидент не исчерпан.
        - Какой ужас! - охнула Людочка. - Что же теперь делать?
        - Это хороший вопрос, - сказал Обиходов. - Я как раз и приехал, чтобы задать его. Прежде всего, вам, благородный разбойник, - он в упор посмотрел на поникшего Колю.
        - Надо выпутываться из этой истории.
        Коля застыл с ножом для резки хлеба в руках.
        - Заморокин мне не верит, - тихо сказал он. - Все твердит, чтобы я отдал товар.
        - И как долго это будет продолжаться? - спросил Обиходов.
        - Не знаю, - пожал плечами Коля. - Пока он не свяжется с Беком.
        - А если он никогда не свяжется с Беком? Если Бек тоже куда-то пропал? Что делать нам?
        Коля молчал.
        - Мне кажется, тебе надо повидаться с твоим шефом, - сказал Обиходов. - Хватит отсиживаться. Ты это заварил, тебе и расхлебывать.
        Коля взглянул на Обиходова исподлобья.
        - А что это даст? - еле слышно сказал он. - Прирежет он меня и все. Ему ведь не я, а товар нужен. И вас он все равно в покое не оставит.
        - Нужно решать проблему, а не супы тут варить! - взвился Обиходов. - Ишь, хорошо устроился! На чужой квартире, в тепле и сытости! Ты хоть понимаешь, что из-за тебя и ей приходится рисковать! - Обиходов кивнул на Людочку.
        - Я понимаю, - сказал Коля. - Хорошо, я уйду.
        - Никуда ты не уйдешь! - вступила Людочка. - Куда ты собрался? Прямо в лапы к бандитам? Что вы такое говорите? - с упреком сказала она Обиходову. - Он же не виноват, что так получилось!
        - А кто виноват? - Обиходов вскочил со стула. - Кто виноват? Мою квартиру разгромили, редакцию разгромили! Ладно, Бог с ней, с редакцией… Но это ведь еще не конец! Это еще ягодки, цветочки будут впереди. И что мне теперь прикажете делать?
        - Неконструктивный подход! - неожиданно вставил Дудкин. - Типичный случай! - Он, картинно подбоченившись, встал около холодильника. - Сразу видно, что ни у кого из вас нет опыта преодоления кризисных ситуаций. В таких случаях, прежде всего, нужен мозговой центр, генератор идей. Понимаете?
        - Ну, нужен, и дальше что? - сказал Обиходов.
        - Как что?! - воскликнул эксперт. - Вам дико повезло, что вы имеете дело со мной!
        - А, все ясно. Можете не продолжать, - перебил его журналист.
        - Напрасно вы иронизируете, Обиходов, - сказал Дудкин. - Что-то я не слышал, чтобы вы предложили что-нибудь дельное.
        - А вы что, можете предложить что-то дельное?
        - Вот именно! Об этом и речь! Только попрошу не перебивать, - Дудкин принял важный вид и хотел было сесть за стол, но вовремя вспомнил о ранении и, не теряя достоинства, поставил на табурет ногу, как фельдмаршал на боевой барабан. - Итак, что мы имеем? Три заинтересованные стороны. Заморокин, - Дудкин вытащил из столового прибора солонку и поставил ее перед собой. - Бек, - эксперт достал перечницу. - И каким-то случайным образом в это дело оказались втянуты мы. - Дудкин поставил перед собой коробочку с зубочистками. - Так?
        - Где-то все это я уже видел, - иронически заметил Обиходов. - В каком-то кино…
        - Я, кажется, просил не перебивать, - строго посмотрел на него Дудкин. - Далее предположим, что между всеми тремя сторонами произошло некое досадное недоразумение, неважно какое и кто в этом виноват. Хотя, по-моему, больше всех виноваты все-таки вы, Обиходов. Но это, я повторяю, не важно. Итак, недоразумение. Путаница! Сбой в сложившейся системе отношений, - для пущей наглядности, эксперт поменял все предметы местами. - Кто заинтересован в том, чтобы это недоразумение быстрее устранить? Все! И Заморокин, и Бек, и, разумеется, мы. Заморокин и Бек - деловые люди, им, прежде всего, нужно восстановить систему отношений. Но они не имеют перед глазами полной картины. Они не видят ее так, как видим ее мы. Значит нужно сделать что?
        Коля и Людочка, не отрываясь, смотрели на предметы, выставленные перед Дудкиным.
        - Что? - спросили они одновременно.
        - Нужно показать им ее! - победоносно заявил Дудкин.
        - Кого ее? - не понял Коля.
        - Полную картину!
        - Какую еще картину?
        - Вам явно не хватает образования, молодой человек, - наставительным тоном произнес эксперт. - Вы не умеете мыслить абстрактно.
        - Это кто еще не умеет, - огрызнулся Коля.
        - Я тоже не совсем поняла, - сказала Людочка.
        - Это же элементарно! - всплеснул руками Дудкин. - Чтобы разрешить недоразумение достаточно, чтобы все три стороны собрались вместе, - Дудкин сдвинул солонку, перечницу и коробочку с зубочистками.
        - Но как же они, эти три стороны, могут собраться вместе? - спросила Людочка.
        - Мы назначим им встречу! - сказал Дудкин. - Мы потребуем, чтобы в ней обязательно участвовали и Заморокин, и Бек, и этот… Волк. Бек увидит, что я - совсем не тот курьер, которого он посылал и все разрешится!
        - Но это же очень опасно! - Людочка со страхом посмотрела на Дудкина.
        - Ничего опасного! - махнул рукой эксперт. - Повторяю, Заморокин и Бек - деловые люди. Для них главное - найти свой товар. Поверьте, я прекрасно знаю эту публику. У меня сосед по лестнице - типичный бандит. Мы нормально общаемся. Объясним Заморокину и Беку, что произошло недоразумение, что им следует искать своего курьера совсем в другом месте. Где? Нас это уже не касается.
        Дудкин обвел всех присутствующих торжествующим взглядом.
        На кухне воцарилась тишина. Обиходов задумчиво поглаживал подбородок. Коля сосредоточенно рассматривал узор на клеенке.
        - Это очень опасно! - повторила Людочка. - Ведь получается, что все мы как бы ненужные свидетели.
        - Какие мы свидетели! - воскликнул Дудкин. - Мы ведь не знаем даже, что за товар! Даже если мы после этого пойдем в милицию, что мы там скажем? Пропал курьер с товаром? А вдруг товар - это китайские пуховики? Или женские колготки? Настоящего курьера мы в глаза не видели, ничего про него не знаем. Какие мы свидетели? - Дудкин посмотрел на журналиста. - Что вы молчите, Обиходов? Скажите уже что-нибудь.
        Обиходов нерешительно хмыкнул:
        - Черт его знает… Может, и действительно стоит попробовать…
        - Еще как стоит! - горячо подхватил Дудкин. - Еще как стоит! Положитесь на меня!
        - Вот этого-то я больше всего и боюсь, - заметил Обиходов.
        Дудкин пропустил замечание мимо ушей:
        - Итак, друзья мои, план выработан, теперь давайте есть суп!
        - Может, сначала поговорить с Заморокиным? - предложил Коля.
        - Заморокин никуда не денется, - решительно запротестовал Дудкин. - А вот суп остынет. Быстро все к столу!
        Эксперт окончательно перехватил инициативу. Даже Обиходов не решился ему возражать. Увидев перед собой пиалу с дымящимся бульоном, он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего вечера. Глубоко вздохнув, он начал есть. Только на третьей или четвертой ложке он почувствовал вкус.
        - Что это такое? - спросил он, скривившись.
        - Консоме по-милански! - гордо объявил Дудкин тоном дворцового церемонимейстера.
        Обиходов принялся пристально разглядывать содержимое бульонной чашки. В ней плавали серые обломки толстых трубчатых макарон, колечки лука-порея, разваренная огуречная мякоть и еще что-то слизистое, непонятной природы. По вкусу это все напоминало забродивший силос. Хоть Обиходов ни разу в жизни и не ел силос, ему казалось, что он должен иметь именно такой вкус. Людочка и Коля тоже в нерешительности тралили ложками содержимое своих чашек. Дудкин ел стоя.
        - Может, соли не хватает? - спросил он, энергично уплетая свою порцию.
        - Нет, нет, - быстро ответила Людочка. - Соли хватает.
        - Вот, берите профитроли, - Дудкин пододвинул в центр стола тарелку. - Консоме положено есть с профитролями.
        Обиходов, Людочка и Коля обменялись взглядами, как бы решая, кому рисковать первым. Наконец, Коля, протянул руку, выбрал самую маленькую профитролину, поднес ее ко рту, понюхал и осторожно надкусил. Людочка и Обиходов застыли, затаив дыхание. Проглотив первый кусок, Коля подождал немного, затем утвердительно кивнул головой, и сунул в рот оставшуюся часть. Людочка и Обиходов уже тянули руки к тарелке. Профитроли оказались вполне сносным блюдом для человека, не евшего шестнадцать часов. Хотя Обиходов всячески гнал от себя предположения, из чего сделана их начинка.
        - Спасибо! Очень вкусно! - Коля первым отодвинул от себя тарелку.
        - Правда, понравилось? - самодовольно спросил Дудкин.
        - Угу, - промычал Коля. - Ну, что, будем звонить Заморокину?
        - Это после чая, - махнул рукой Дудкин. - Сначала чай.
        - Чай обычный, или тоже… консоме? - осторожно поинтересовался Обиходов.
        - Чай совершенно необычный. Цейлонский с бергамотом и розовыми лепестками, - доложил эксперт. - Потрясающий аромат. Напиток султанов!
        - Пожалуй, я воды выпью, - сказал Обиходов. - И вот что, - добавил он решительным тоном, - давайте-ка звонить Заморокину.
        Тошнотворный суп по-милански развеял зыбкий магнетический ореол вокруг личности эксперта.
        Коля достал из кармана Заморокинскую трубку.
        - Значит, назначаем встречу? - спросил он.
        - Давайте я с ним поговорю, - предложил Дудкин. - Я умею вести переговоры.
        - Не надо, - вмешался Обиходов. - Будет говорить Николай.
        Коля набрал номер.
        - Алло, Иван? - сказал он, крепко прижав трубку к уху. - Это Коля, Студент… - Да…
        - Надо бы встретиться, Иван… - Нет, товара, нет… - Просто поговорить… - Подожди, Иван… - Что ты кричишь!?… Говорю же, надо встретиться… Товара нет! Подожди, Иван!
        - Дайте, я с ним поговорю! - встрял Дудкин. - Дайте я! - эксперт потянулся к трубке.
        - Подожди, Иван, - сказал Коля. - Тут с тобой поговорить хотят. - Он передал трубку Дудкину.
        - Алло, с вами говорит Теодор Леопольдович Дудкин, - важно представился эксперт. - Дуд-кин! Дудкин! Это не важно. Вы меня не знаете. Иван, простите, как вас по отчеству? Иванович? Очень приятно! Вот что, Иван Иванович, я хотел бы встретиться с вами, чтобы обсудить одно очень важное дело, которое, наверняка, заинтересует и вас тоже. - Да, речь идет о товаре. О вашем товаре. - Как раз это я и собираюсь обсудить. - Да. - Только одно условие, Иван Иванович, на встрече обязательно должен присутствовать ваш коллега Бек, к сожалению, не знаю его имени-отчества. Вы понимаете, о ком речь? - Да, это обязательное условие. В противном случае, наша встреча невозможна. - Иван Иванович, про товар я вам больше ничего сказать не могу. К сожалению. - Да. - Вы все узнаете при встрече. - Ну, зачем же так, Иван Иванович? Мы же с вами культурные люди! - Как только вы будете готовы, дайте нам знать. - Вот и замечательно. - Всего хорошего!
        Дудкин нажал на кнопку отбоя.
        - Вот так-то, молодой человек, - он вернул трубку Коле. - Учитесь разговаривать с людьми.
        - Неужели, получилось? - воскликнула Людочка.
        - Элементарная психология! - Дудкин опять занял коронную позицию у холодильника. - Вежливость, деточка моя, - это страшное оружие. Вы называете человека по имени-отчеству и делаете с ним все, что хотите. Он уже ваш! Особенно эффективна вежливость в общении с работниками жилищно-коммунального хозяйства, продавцами железнодорожных билетов и автоинспекторами. Они пытаются воздействовать на вас мощью государственных и прочих институтов, а вы им так спокойно «Как, простите, ваше имя-отчество?». В этом есть определенная мистическая подоплека. Не зря ведь древние скрывали свое настоящее имя. Совсем не зря! Если интересно, я могу многое рассказать об этом…
        - В другой раз, - перебил его Обиходов.
        - Из ваших слов Заморокин мог понять, что товар действительно у нас, - с сомнением произнес Коля.
        - Пусть думает, что хочет, - сказал Дудкин. - Главное, что встреча состоится. Теперь он этого Бека из-под земли достанет. - Эксперт удовлетворенно потер руки. - Дело сделано, давайте же, в конце концов, пить чай.
        Все опять расселись за столом. Людочка стала разливать чай. Обиходов, собиравшийся пить воду, тоже подвинул свою чашку.
        - За что люблю журналистов, так это за принципиальность, - ехидно заметил Дудкин.
        - Расскажите мне, наконец, про эту самую «небесную милицию», - сказала Людочка. - Из-за нее все началось, а я еще до сих пор толком ничего не знаю. Георгий, что вы там такое написали в своей газете?
        - А, - махнул рукой Обиходов. - Ничего особенного, обычный материал. Нормальным людям читать это не рекомендуется.
        - Ну, расскажите, - настаивала Людочка. - Мне интересно.
        - Пусть Дудкин рассказывает, - сказал Обиходов. - Он у нас эксперт.
        - Теодор Леопольдович, - Людочка посмотрела на Дудкина.
        Тот приосанился:
        - Рассказать? С удовольствием. Только сначала, я хочу заметить, что подлинная история капитана Рыкова имеет очень мало общего с тем водевилем, который изволил сочинить в угоду нетребовательной публике наш уважаемый господин журналист. Обиходов пошел по пути наименьшего сопротивления, взалкал, так сказать, легкой скандальной славы, дешевого успеха среди деклассированного элемента с неполным средним образованием и полным отсутствием нравственных ориентиров…
        - Эй, там, полегче, - произнес Коля с угрозой. - Кто это с неполным средним образованием?
        - Хорошо, хорошо, - вмешалась Людочка. - Расскажите нам подлинную историю.
        Дудкин принялся излагать содержание своего письма в редакцию. Он обстоятельно, с многочисленными мелкими подробностями и отступлениями, рассказал о капитане Рыкове, библиотеркарше Лене, Васе, Барзееве, Варфоломееве, сокровище неизвестного царя. Он смаковал детали, передавал интонации разговоров, отвлекался на какие-то второстепенные вещи и, спохватившись, снова возвращался к главному сюжету. Людочка и Коля слушали, раскрыв рты. Обиходов наблюдал за всем этим с усмешкой, как за карточным фокусом, секрет которого ему был известен.
        Дудкин вдохновенно размахивал руками, представляя в лицах финальную сцену:
        - Капитан рывком увернулся от ножа, Барон не удержался на краю и упал с обрыва. Высота была метров пятнадцать- двадцать. Плюс, внизу острые камни. Шансов выжить не было никаких. Так что во сне у Василия с шатуном Бароном было покончено. Значит, и наяву Барон был уже обречен. Такая вот история.
        Дудкин поставил на стол пустую чайную чашку. В полной тишине, воцарившейся на кухне, было слышно, как она легонечко звякнула о блюдце.
        - Неужели, все это - правда? - спросила Людочка. В ее простодушном вопросе звучало не сомнение, а удивление.
        - А что есть правда, деточка моя? - многозначительно усмехнулся Дудкин. - Прошу заметить, я не никакой-нибудь там экзальтированный мистик. Я - материалист. Да, да! Материалист! Глубоко уважаю законы Ньютона, все три или сколько их там, и считаю, что для объяснения картины мира больше почти ничего не требуется. Почти! Я подчеркиваю, почти! - Эксперт сделал загадочное лицо. - Есть еще кое-какие нравственные категории, которые при определенных обстоятельствах способны приобретать несвойственные им формы, или, попросту говоря, материализоваться.
        - Какие такие категории? - спросила Людочка.
        - Добро и Зло, например, - ответил Дудкин. - Их можно сравнить с магнитными полями. В обычной жизни они присутствуют невидимо, как некий фон, находятся в постоянном взаимодействии и как бы уравновешивают друг друга. Это великое равновесие - одно из условий выживания человечества. Но иногда баланс нарушается. Например, магнитное поле Добра резко ослабевает. Признаки его присутствия в окружающей действительности становятся слабыми и неясными. Собственно, такую картину мы можем наблюдать в нашей теперешней жизни. Но это вовсе не значит, что оно исчезает, просто оно видоизменяется, приобретает другие формы, иногда весьма причудливые. «Небесная милиция» - одна из таких причудливых форм. Или другими словами - это человеческая совесть, загнанная под натиском атакующего Зла глубоко в подсознание, и пытающаяся приспособится к современным условиям. Сублимация совести. Так понятно?
        - Не очень, - призналась Людочка. - Если это совесть, то при чем здесь милиция?
        - А вы попробуйте объяснить современному молодому человеку, что такое совесть. Вашему ровеснику, например. Из тех, что сидят по подъездам и пишут на стенах всякие гадости. Быстро он вас поймет?
        - Не думаю.
        - То-то же!
        Коля, внимательно слушавший разговор, деликатно кашлянул, давая понять, что хочет высказаться.
        - А вот в газете написано, что Василий был бандитом и ему…
        - Чушь! - решительно перебил его Дудкин. - «Небесный милиционер» не может сниться бандиту, потому что бандит - это человек из другого списка. Добро и Зло - как вода и масло. Они никогда не перемешиваются. Даже при огромном желании, Рыков не смог бы внедриться в подсознание к бандиту. Задача «небесной милиции» в том и состоит, чтобы удерживать людей на этой стороне, не дать превратиться им в «масло».
        - Значит, если человеку снится «небесный милиционер», то он - «вода».
        - Да.
        - Даже если не хочет быть «водой»?
        - Именно так.
        - Но в газете было написано…
        - А то, что написано в газете, - перебил Колю Дудкин, - это уже домыслы нашего уважаемого Георгия Обиходова, не имеющие ничего общего с действительностью.
        - Так же как и эти ваши речи, - лениво огрызнулся Обиходов.
        - Значит, получается, что бандитам «небесная милиция» сниться не может? - снова спросил Коля.
        - Говорят же вам, нет! - ответил Дудкин.
        - Вы это точно знаете?
        - Абсолютно!
        Коля замолчал, явно озадаченный таким ответом.
        - А почему ты спрашиваешь? - поинтересовалась у Коли Людочка. - Тебе что, что-то такое снится?
        - А? - Коля не сразу вышел из глубокой задумчивости. - Нет. Просто… просто любопытно.

17
        Звонок прозвенел посреди ночи. Сквозь сон Обиходов услышал сначала долгое мелодичное жужжание, потом хриплый Колин голос:
        - Да, Иван, это я.
        Он открыл глаза и увидел рядом в кресле заспанного взъерошенного Колю с трубкой у уха.
        - Да, Иван, я понял, - сказал Коля. - Да, мы будем.
        Обиходов приподнял голову и посмотрел на Колю с немым вопросом.
        - Они назначили встречу, - сказал Коля.
        - Когда?
        - Через час на Пушкинской.
        Поднять Дудкина оказалось делом непростым. По праву раненого он по-прежнему единолично занимал диван. Спал крепко, на словесные обращения не реагировал, а на легкие тычки и похлопыванья отвечал глухим бессвязным мычанием.
        - Специально по диагонали лег, - заметил со злостью Коля, - чтобы места больше занять. На этом диване, по идее, всем троим уместиться можно бы было. А ну, вставай, экспертская твоя душа!
        Коля схватил Дудкина за плечи и принялся трясти. Эксперт негодующе замычал, но глаза так и не открыл.
        - Подожди, я знаю способ, - Обиходов отстранил Колю и сам склонился над телом. - Где-то на шее должна быть специальная точка. Я видел, как однажды будили пьяного в электричке. Где-то здесь, - Обиходов принялся ощупывать Дудкинскую шею. - Надо сильно нажать.
        - Что здесь происходит? - из своей комнаты, запахнувшись в халат, вышла Людочка.
        - Клиент отказывается просыпаться, - объяснил Коля. - А нам срочно ехать надо.
        - Зачем вы ему на шею давите? - спросила Людочка у Обиходова.
        - Тут есть специальная точка.
        - Вы ему сонную артерию перекрыли, он так умереть может, - сказала девушка.
        При этих словах эксперт моментально открыл глаза.
        - Вы с ума сошли, Обиходов! - взвизгнул он, хватаясь за шею. - Убить меня хотите?
        - Сработало! - восхищенно произнес Коля.
        - Куда же вы поедете? - спросила Людочка. - Третий час ночи на дворе.
        - Заморокин звонил, - объяснил Коля. - Они с Беком ждут нас на Пушкинской площади.
        - Нельзя было назначить встречу на утро? - проворчал недовольно Дудкин. - Что за манера вести дела?
        - Живо собирайтесь, - перебил его Обиходов. - Через пять минут мы должны выйти.
        - Я не могу идти на встречу в этом, - эксперт показал на свои тренировочные штаны.
        - Ничего страшного, - сказал Обиходов. - Среди бандитского молодняка это принято - ходить на стрелки в спортивных костюмах.
        - Я вам не бандитский молодняк, - Дудкин поправил съехавшие очки. - К тому же сзади в них дыра, пулевое отверстие.
        - Может вам дедушкин костюм подойдет? - сказала Людочка. - Размер у вас, кажется, одинаковый. Подождите, я сейчас принесу.
        Она ушла в комнату и вернулась с плечиками в руках.
        - Вот, примерьте-ка!
        Дудкин вежливо попросил всех отвернуться и через минуту предстал в бежевом хлопчатобумажном костюме послевоенного покроя - длинный узкий пиджак с большими лацканами и широченные брюки. Из-под пиджака виднелась грязноватая майка, на ногах были стоптанные кеды, служившие неприхотливому в быту эксперту домашними тапочками.
        - Замечательно! - воскликнул Обиходов. - Теперь вы похожи на курортника - пропойцу. Не хватает только шляпы.
        - Есть шляпа! - вспомнила Людочка. - Принести?
        - Не надо. Я пошутил, - сказал Обиходов.
        - Нет надо, - подал голос эксперт.
        Коля силой вытолкал его за дверь.
        - Будьте осторожны! Обязательно позвоните мне, когда все закончится, - Людочка махнула рукой на прощанье.
        Троица погрузилась в машину и уехала в ночь.
        - Заморокин уже здесь, - Коля кивнул на стоящий у тротуара «Мерседес» с тонированными стеклами.
        Обиходов остановился метрах в десяти позади него.
        - Я подойду, узнаю, что да как, - сказал Коля.
        Он вышел из машины и подошел к «Мерседесу». Обиходов видел, как поплыло вниз черное стекло. Коля разговаривал недолго, обменялся несколькими короткими фразами с кем-то невидимым внутри «Мерседеса» и направился обратно к своей машине. Выглядел он очень бледным. В синем ночном воздухе лицо его казалось фосфорным.
        - Поедем в другое место, - сказал Коля Обиходову.
        - В какое?
        - Не знаю. Машину оставим здесь. Эксперт должен сесть вон в тот джип, - Коля указал на черный джип, припаркованный рядом с «Мерседесом». - Вы в «Опель», - он кивнул на уже знакомый Обиходову «Опель». - А я поеду в «Мерседесе».
        - Почему мы не можем поехать в своей машине? - забеспокоился Дудкин. - Куда они нас повезут? Почему нельзя все решить здесь?
        Коля молчал и, кусая губы, смотрел на Обиходова.
        - Пошли, - сказал Обиходов.
        Они вышли из «четверки» и каждый направился к отведенной ему машине. Дудкин не доходя двух шагов до джипа, вдруг остановился, развернулся и пошел назад.
        - Георгий, подождите минутку, - услышал Обиходов его голос. - Можно вас на пару слов. Как вы думаете…
        Договорить он не успел.
        Из джипа стремительно выскочил крепкий парень в спортивном костюме, обхватил Дудкина за талию и легко, как тряпичную куклу, закинул в машину.
        - Я только хотел спросить! - раздался его сдавленный крик, и двери джипа захлопнулись.
        Обиходов подошел к «опелю». Внутри сидели двое. Малый в кожаной кепке вышел из машины ему на встречу, смерил холодным изучающим взглядом, потом протянул руки и похлопал его по карманам брюк. Обиходов от неожиданности дернулся.
        - Стоять, - негромко, сквозь зубы процедил малый. - Руки в стороны.
        Обиходов послушно развел руки, малый быстро провел ладонями по бокам до подмышек, затем прошелся вдоль брючного ремня, наклонился и ощупал икры.
        После этого, он открыл дверь и сказал:
        - Садись.
        Обиходов сел. Малый сел рядом и сразу же отвернулся, желая показать, что не имеет к происходящему никакого интереса. Водитель, седой мужчина лет пятидесяти, выглядел более приветливо.
        - Духота какая, - произнес он. - Парит и парит. Видно к дождю.
        Он посмотрел на Обиходова в зеркало.
        Обиходов пожал плечами и ничего не ответил.
        Стоявший впереди «Мерседес» включил фары и плавно отвалил от тротуара, сразу же за ним последовал джип.
        - Ну, поехали, - сказал водитель и пристроился за джипом.
        Ехали быстро. По бульварам выскочили на сверкающий огнями Новый Арбат, с Арбата повернули в сторону Красной Пресни. На Улице 1905 года между джипом и «опелем» попытался вклиниться лихой мотоциклист с пиратской косынкой на голове. Водитель поддал газу и бесцеремонно оттеснил мотоциклиста. Тот нехотя отвалил сторону, показав на прощанье поднятый кверху безымянный палец.
        - Вот, народ, - качнул головой водитель. - Ничего не боится!
        Обиходов смотрел по сторонам, пытаясь угадать, куда его везут.
        - Вот вы, вроде как журналист, - сказал водитель, глядя на Обиходова в зеркало, - значит, человек образованный.
        - Вовсе не обязательно, - буркнул Обиходов.
        - Что? - не расслышал водитель.
        - Ничего, это я так…
        - Вот скажите мне, как умный человек, что у вас там слышно, - продолжил водитель.
        - Какая ожидается политика?
        - Политика? - удивился Обиходов.
        - Ну, долго еще будет продолжаться этот бардак? - пояснил водитель. - Ведь наверху должны же понимать, что все уже… финиш, дальше, как говориться, некуда. Если это отсюда уже видно, то оттуда, - водитель указал пальцем на открытый люк, - оттуда и подавно.
        - Не знаю, - сказал Обиходов. - Я по другой части.
        - А по какой, разрешите поинтересоваться? - не отставал пытливый водитель.

«Хороший вопрос» - подумал Обиходов. - «По какой же я части?»
        - Да так, - пожал он плечами. - В основном, по научно-популярной.
        Водитель взглянул на него в зеркало с нескрываемым уважением.
        - По научно-популярной, - повторил он. - Тоже интересно! А вот, скажите, правда ли, что в Америке уже сделали компьютер, который может думать сам по себе, лучше всякого человека?
        - Врут, - ответил Обиходов. - Запугать хотят.
        - Врут, говорите? - водитель качнул головой. - Вот, шельмы. А все равно, как ни крути, а компьютеры - это сила. Я дочке своей постоянно талдычу: «Учи, Натаха, компьютер. Без него скоро даже хлеба купить не сможешь».
        Водитель смолк, задумавшись о грядущей всемирной компьютеризации.
        Обиходов посмотрел в окно. Миновали уже Хорошевское шоссе, проспект Маршала Жукова. В этих краях Обиходову ни разу в жизни бывать не приходилось. Повертевшись в переулках, выехали на широкую, безжизненную улицу. «Карамышевская набережная» - прочитал Обиходов табличку на одном из домов. По другую сторону от серых домов был пустырь, за которым виднелись деревья. Ни малейшего намека на какой-либо водоем.
        Машины остановились у одноэтажной бетонной пристройки без окон, с одной лишь глухой металлической дверью.
        - Прибыли, - сказал водитель.
        Обиходов вышел из машины и осмотрелся. Небо уже посветлело. Предутренний свет усиливал тоскливую городскую серость.
        Из «мерседеса» и джипа тоже вышли люди. Появились Коля и Дудкин. Эксперт выглядел помятым больше обычного. Молодчик в спортивном костюме придерживал его за локоть.
        - Туда, - сказал Обиходову малый который, его обыскивал. Кивком головы он указал на железную дверь.
        За дверью оказалось огромное помещение, похожее на ангар, которое освещалось десятком тусклых ламп, висевших высоко под потолком. Дальний угол был отгорожен длинной барной стойкой, с батареей бутылок на заднем плане. Справа от стойки возвышалось подобие эстрады. Одна из ламп, висевшая над эстрадой мигала и неприятно потрескивала. Вдоль стен стояли пустые столы, отделенные друг от друга невысокими перегородками. Пахло сыростью и застарелым табачным дымом. Обиходов невольно поежился. Когда его глаза немного привыкли к полумраку, он заметил, что за одним из столов, ближайшим к стойке, сидели люди. Коля стоял уже рядом с этим столом, туда же под руки вели Дудкина.
        - Проходи, чего встал, - хмурый провожатый в кожаной кепке легко подтолкнул его в спину.
        Обиходов приблизился к столу. Лампа светила прямо в глаза. Он козырьком поднес ладонь к глазам, чтобы лучше рассмотреть людей, сидящих за столом. Их было четверо. Один из них крепкий немолодой мужчина с тонкими щегольскими усиками на холеном лице. Обиходов сразу определил, что это и был Иван Заморокин. Рядом с ним сидел человек с по- восточному широкими скулами и раскосыми глазами. Он наклонился к Заморокину и что-то шепнул ему на ухо. Заморокин в ответ усмехнулся и слегка качнул головой.
        Краем глаза Обиходов взглянул на своих товарищей, стоявших рядом с ним. На Дудкина от волнения напала икота. Он икал, прикрывая рот, и дико озирался по сторонам. Коля, пряча глаза от яркого света, смотрел в пол.
        - Ну, гуси-лебеди, с чем пожаловали? - сказал Заморокин, перекатывая во рту зубочистку.
        - Ты сказал приехать, вот мы и приехали, - ответил Коля.
        - А товар чего ж с собой не захватили? - спросил Заморокин.
        Коля взглянул на него исподлобья.
        - Товара нет, - ответил он.
        - Что ты там говоришь? Я не слышу.
        - Товара у нас нет, - повторил Коля громче. - Ты же сам знаешь.
        - А куда же вы его дели, гуси-лебеди? - Заморокин изобразил на своем лице удивление.
        - Товар остался у курьера, - ответил Коля.
        - У курьера? - переспросил Заморокин.
        - У курьера, - повторил Коля.
        - То есть ты предлагаешь нам спросить у курьера? - уточнил Заморокин.
        Коля в ответ дернул плечами.
        - Ну, голубчик, выкладывай, куда товар дел? - Заморокин повернулся к Дудкину.
        Дудкин сдержанно икнул и сказал:
        - Прошу прощения?
        - Куда товар дел, спрашиваю, - повторил Заморокин.
        - Я? - удивился Дудкин.
        - Нет, Папа Римский, - Заморокин ухмыльнулся и посмотрел на своего восточного приятеля, предлагая ему оценить шутку. Губы того растянулись в хищную змейку.
        - Вы меня с кем-то путаете, - сказал Дудкин и снова икнул.
        - Ну, вот что, - Заморокин хлопнул ладонью по столу. - Посмеялись и хватит! - На его гладком лице зловеще заиграли желваки.
        Дудкин испуганно отшатнулся.
        - Иван, это не тот человек, - выступил вперед Коля. - Пусть Бек приедет и подтвердит, это не тот человек!
        - Вот он, Бек, - Заморокин кивнул на своего соседа. - Приехал уже. Скажи Бек, это твой человек?
        Бек прищурил свои узкие глаза и кивнул:
        - Мой.
        - Что!!? - воскликнули в голос Коля и Дудкин.
        - Ты ему дал товар? - спросил Заморокин.
        - Ему, - кивнул головой Бек.
        Обиходову в эту секунду показалось, что он присутствует на какой-то чудовищной инсценировке. Ему захотелось хлопнуть в ладоши и сказать: «Все, ребята! Это вы здорово придумали! А теперь, всем спасибо!»
        Как бы в подтверждение его слов Заморокин сказал:
        - Хватит ломать комедию, гуси-лебеди, говорите, где товар!
        - Иван, этого не может быть! - воскликнул Коля. - Бек врет, это не его курьер!
        - Заткнись, щенок! - оборвал его Заморокин.
        - Я не щенок! - Коля шагнул было вперед, но стоявший позади Капустин успел достать его ребром ладони по шее.
        Коля вскрикнул и упал на пол.
        - Шибко умным себя возомнил? - сказал Заморокин, наблюдая, как Коля корчится на полу. - Ивана Заморокина захотел вокруг пальца обвести? Не выйдет! Поднимите-ка его!
        Двое бандитов подошли к Коле и рывком поставили его на ноги.
        - Что, щенок, одумался? - Заморокин коснулся пальцами усов.
        - Я не щенок, - сказал Коля, потирая ушибленную шею.
        Обиходов понял, что пора вмешаться.
        - Секундочку, - сказал он. - Господа хорошие, между собой вы потом разберетесь, а сейчас давайте-ка уладим недоразумение.
        - А ты кто такой? - Заморокин посмотрел на Обиходова, наклонив голову. - Журналист? Статейки разные пишешь? Ну и писал бы себе. Какого рожна ты затесался в эту компанию? А? А, может, это ты все и придумал? Вы ведь, журналисты, ушлый народец, любите приключения искать на свою задницу.
        - Не понимаю, о чем вы, - сказал Обиходов.
        - Сейчас поймешь. Волк! - Заморокин приподнял руку.
        Из темного угла выдвинулся уже знакомый Коле и Дудкину человек со шрамом от уха до подбородка. В наступившей тишине было слышно, как звонко икнул Дудкин.
        - Посадите гостей, - скомандовал Заморокин.
        Обиходов почувствовал, как сзади ему придвинули стул. Тяжелая рука легла на плечи и потянула вниз. Ноги подогнулись сами собой. Как только Обиходов сел, его схватили за руки, завели их за спинку стула и начали вязать. Тонкая веревка сдавила запястья. Он захотел крикнуть, но не смог. Животный страх ледяными пальцами схватил его за горло. Сквозь непроницаемую пелену он слышал возгласы Дудкина: «Я не могу сидеть! Я ранен! Оставьте меня!»
        - Ну, гуси-лебеди, с кого начнем? - спросил Заморокин. - Может, со Студента? Впрочем, нет. Студент мне не интересен. Начнем с курьера. Посмотрим, из какого дерьма он сделан.
        - Почему с меня? - раздался дрожащий голос эксперта. - Я здесь вообще ни при чем!
        - Давай, Волк, - кивнул Заморокин, располагаясь за столом поудобнее.
        - Это ошибка! - заверещал эксперт. - Я ничего не знаю. Меня втянули!
        Обиходов повернул голову и увидел, как Волк подошел к эксперту и стал медленно натягивать на руки перчатки. Эксперт извивался, привязанный к стулу и все повторял:
        - Это ошибка! Я ничего не знаю!
        Не в силах больше видеть это, Обиходов отвернулся. Его прошиб холодный пот. Он чувствовал его по всему телу, на лбу, на ушах, даже на пальцах рук. Он с силой зажмурил глаза и попытался усилием воли прогнать это наваждение, или превратиться в таракана, или вообще исчезнуть. Оглохнув от бешеного биения собственного сердца, он будто бы издалека услышал слова Дудкина.
        - Хорошо, хорошо! Я скажу! Я все скажу, только не бейте!
        - Так, - сказал Заморокин. - Это уже лучше. Говори!
        - Я - курьер! - скороговоркой заговорил Дудкин. - Да, я - курьер! Товар у меня, только не бейте!
        Обиходов открыл глаза и изумленно взглянул на эксперта.
        - Волк, подожди пока, - скомандовал Заморокин.
        Человек со шрамом сделал шаг в сторону и растворился во тьме.
        - Где товар? - спросил Заморокин.
        - Развяжите меня, - дрожащим голосом сказал Дудкин. - Мне больно. Я не могу говорить.
        Заморокин молча дал знак людям, стоявшим за спиной эксперта. Его развязали. Дудкин с плачущим выражением посмотрел на свои руки.
        - Воды. Можно мне воды?
        Заморокин снова дал знак. Капустин поднес эксперту стакан воды.
        Дудкин, стуча зубами по стеклу, крупными глотками выпил.
        - Спасибо, - вежливо поблагодарил он Капустина.
        - Ну? - Заморокин вопросительно приподнял бровь.
        - Товар у нас, - сказал Дудкин, облизывая мокрые губы. - Точнее не у нас… он в надежном месте. Да, в надежном месте.
        - Почему ж ты, курицын сын, не передал его, как тебе было велено? - грозно спросил Заморокин.
        - Это было опасно. Я почувствовал опасность и спрятал его. То есть мы спрятали.
        - Какая опасность? Что ты мелешь! - воскликнул Заморокин. - Твое дело было доставить товар!
        - Я почувствовал… - голос Дудкина задрожал. - Мне так показалось.
        - Где он?
        - Нужно ехать. Я могу показать…
        - Нет, ты просто скажешь, где он. Мои люди поедут и возьмут его. А ты останешься здесь, и если его там не окажется… - Заморокин сделал многозначительную паузу.
        - Я понял. Я все понял, - Дудкин не дал ему закончить фразы. - Но все не так просто. Я не могу сказать, где он…
        - Волк! - Заморокин кивнул в темноту.
        - Подождите! - воскликнул эксперт. - Не надо Волка! Волка не надо! Понимаете, тут есть нюансы, некоторые нюансы. Не все так просто. Ваши люди не могут сейчас поехать. Нужно время, чтобы все подготовить… Понимаете?
        - Волк!
        Из темноты выдвинулся человек со шрамом.
        - Подождите, дайте же объяснить, - затараторил Дудкин. - Произошло столкновение интересов. Задействованы некие внешние силы, очень могущественные. Они тоже заинтересованы в этом! Они тоже хотят получить товар.
        - Что ты мелешь? - нахмурился Заморокин.
        - Пусть он отойдет! - Дудкин сжался, пытаясь плечом прикрыться от Волка. - Он мешает мне говорить.
        Заморокин кивнул. Человек со шрамом отошел.
        Эксперт пытался перебороть дрожь.
        - Сейчас, - сказал он. - Сейчас. - Было слышно, как стучали его зубы. - У меня плохо с сердцем. Мне нужно прийти в себя.
        Заморокин повернулся к стойке.
        - Налей-ка ему! - сказал он бармену, спокойно наблюдавшему за происходящим.
        Бармен кивнул, налил в стакан до краев прозрачной жидкости, вышел из-за стойки и поднес стакан Дудкину.
        - Что это? - эксперт с опаской принюхался.
        - Пей, хуже не будет, - ухмыльнулся бармен.
        Дудкин сделал маленький глоток и отпрянул, словно обжегся.
        - До дна пей! - бармен силой прижал стакан ко рту эксперта и влил в него жидкость.
        Какое-то время эксперт лишь хрипел и с шумом всасывал воздух, как испорченный насос. Потом он резко выдохнул, утерся рукавом и обвел всех присутствующих посоловевшим взглядом.
        - Ну, - участливо спросил бармен. - Как сердце?
        - С… сердце? - не понял Дудкин.
        - Ближе к делу, - вмешался раздраженный Заморокин. - Что ты там плел про нюансы?
        - П… про какие нюансы? - пьяным голосом спросил Дудкин.
        - Волк!!! - заорал Заморокин и со всей силы ударил кулаком по столу так, что загремела посуда.
        - Спокойно! - Дудкин небрежным взмахом руки приказал Волку остановиться. - Зачем так волноваться? Мы же с вами деловые люди, Иван Михайлович.
        - Я Иван Иванович, - поправил Заморокин.
        - Тем более! - сказал Дудкин. - Мы можем обо всем договориться без мордобоя. - Он развалился на стуле и закинул ногу за ногу. - Товар мы решили придержать. Время неспокойное, знаете ли. Надо бы подумать и о собственном будущем. Не всю же жизнь на зарплату работать. А тут как раз появились другие деловые люди, которые обещали нам дать за этот товар настоящую цену.
        Обиходов не верил собственным ушам. Он посмотрел на Колю и увидел, что тот поражен не меньше его.
        - Так я и знал! - Заморокин вскочил со своего места. - Где ты его откопал? - накинулся он на Бека.
        Бек тоже выглядел немного растерянным, но быстро взял себя в руки и придал своему лицу невозмутимое выражение, отчего стал похож на Будду.
        - Это был мой лучший человек, - пожал он плечами.
        Заморокин вплотную подошел к Дудкину и наклонился к его уху:
        - Кто они? Кто эти люди?
        - Этого я сказать не могу, - ответил эксперт. - Коммерческая тайна.
        - Я же тебя сейчас на куски порежу, - прошипел Заморокин.
        - Тогда не получите товар, - невозмутимо произнес Дудкин, окончательно потерявший всякий страх. - Я же не сказал, что мы его уже продали, я сказал, придержали. Чувствуете разницу? Нам все равно, кому его отдать - весь вопрос в цене.
        - Ты хочешь продать мне мой же товар? - от такой наглости у Заморокина перехватило дыхание.
        - Это бизнес, - пожал плечами Дудкин. - Как говориться, ничего личного.
        - Да я тебя… - Заморокин замахнулся.
        - Вот этого не надо! - остановил его Дудкин. - Вы знаете, кто это? - кивком головы он указал на окаменевшего от изумления Обиходова. - Думаете, журналист? Ничего подобного! Журналист, это просто прикрытие. На самом деле, это подполковник РУОП. Милиция в этом деле тоже имеет свой бубновый интерес. Многоходовая комбинация, длительная разработка. Вы лучше развяжите его, пока он на вас не сильно обиделся.
        - Блеф! - сказал Заморокин. - Этот из РУОПа!? Не верю!
        Обиходов почувствовал себя задетым. Первым из парализованных страхом чувств в нем очнулось самолюбие. «Пропадать, так с музыкой!» - подумал он. Гордо дернул головой и сказал:
        - Телефон!
        - Чего? - изумленно протянул Заморокин.
        - Дайте телефон!
        - Может, тебе еще адвоката?
        - Если я сейчас не позвоню, через пять минут здесь будет ОМОН.
        Заморокин ненадолго задумался и дал знак Капустину:
        - Развяжи его!
        Капустин развязал Обиходова и сунул ему в руки трубку.
        - Генерал Макаров, знаете такого? - спросил он с усмешкой.
        - Допустим, - сказал Заморокин после некоторой паузы. Милицейского генерала Макарова знали все.
        Обиходов решительно набрал номер. Звонил он в квартиру генерала, в которой в легкомысленном одиночестве проживала его непутевая дочка Кристина. На счастье она оказалась дома.
        - Алло? Степан Викторович? Это Обиходов. Извините, что беспокою вас дома. Возникла нештатная ситуация.
        - Жорж? - удивилась Кристина. Судя по голосу, она не спала. - Сдурел ты, в такую рань звонить!
        - Все шло по плану, Степан Викторович, - отрапортовал Обиходов. - Но возник небольшой сбой.
        - Пьешь опять! - догадалась Кристина.
        - Нет, Степан Викторович, в целом ситуация под контролем!
        - Прекрати называть меня Степаном Викторовичем! - возмутилась девушка. - Ты что, опять с женой сошелся?
        - Нет, этого пока не требуется, - ответил Обиходов. - Продолжаем действовать по плану.
        - Хочешь приехать что ли? - Кристина понизила голос. - Слушай, Жоржик, я сейчас не могу. Я не одна. Понимаешь? Давай, как-нибудь в другой раз. Ладно, Жоржик?
        - Все понял, Степан Викторович. До связи! - Обиходов дал отбой и вернул трубку.
        Заморокин кивнул Капустину. Обиходов понял, что это значит нужно проверить номер.
        - Получается, что милиция хочет стричь купоны с моего бизнеса? - произнес Заморокин после некоторого раздумья.
        - Получается так, - невозмутимо ответил Дудкин. - С вашего, или с чьего-то еще, если нам с вами не удастся сейчас договориться. А что вы, собственно, удивляетесь? На зарплату никому жить не хочется.
        - До чего докатились! - не смог сдержаться Капустин. - Во что страну превратили, ироды!
        - А если я откажусь? - спросил Заморокин.
        - Ваше право, - пожал плечами эксперт. - Тогда ваш товар перекочует к третьей стороне. Эти люди более сговорчивые.
        - Кто? - Заморокин от ярости весь пошел пятнами. - Кто влез в мою схему?
        - Повторяю, этого я вам сказать не могу, - Дудкин стряхнул с помятого лацкана пылинку.
        - Кеша Васконян? Его работа? - Заморокин пристально уставился на эксперта, словно хотел прочитать ответ у него в глазах.
        - Может быть, он, - равнодушно ответил Дудкин. - А может быть, и нет.
        - Он! Он, сволочь! - Заморокин рванул на себе галстук. - Ну, Кеша! Ты сам напросился! Теперь держись! - Заморокин сделал несколько глубоких вдохов и успокоился. - Флинта вы замочили? - спросил он уже совсем другим голосом.
        - Кто это? - спросил Дудкин.
        - Тот, что тебя вычислил.
        - Ах, этот, - протянул Дудкин. - Да, пришлось. Нельзя было его оставлять.
        Среди бандитов пронесся легкий ропот.
        - Хорошо! Какие ваши условия? - спросил Заморокин.
        - Условия наши очень простые… - Дудкин в замешательстве посмотрел на Обиходова.
        - Десять процентов! - рубанул с плеча журналист.
        - С прибыли?
        - Нет, с оборота.
        - Что?!! - глаза Заморокина округлились.
        Обиходов почувствовал, что, возможно, хватил лишнего, но отступать было уже некуда.
        - Не согласны? До свиданья.
        - Десять процентов с оборота! Это же грабеж! - возмутился Заморокин.
        - Другие так не считают, - вставил Дудкин.
        Напоминание о «других» привело Заморокина в чувство.
        - Вы даете какие-то гарантии?
        - Никаких, - жестко заявил Обиходов. - Гарантии давал Сергей Мавроди. У нас серьезная организация, предоставляется только информационная поддержка.
        Заморокин надолго задумался.
        - Хорошо, - сказал он, наконец. - Допустим, я согласен. Допустим! - он нервно теребил пальцем усики. - Но у меня тоже есть свои условия.
        - Какие же? - осведомился Обиходов.
        - Вы должны сдать мне Васк… - Заморокин осекся. - Того, кто хотел перекупить товар.
        - Что значит сдать? Назвать?
        - Нет, не просто назвать. Устроить с ним встречу, очную ставку. Это ведь так у вас называется. Чтобы он не смог отвертеться.
        - На это понадобится время, - сказал Обиходов.
        - Сколько?
        - Дня два, - ответил журналист, прикидывая, как далеко можно уехать за два дня. - А, может быть, и три.
        - Ничего, я подожду, - ответил Заморокин. - Ради такой встречи можно и подождать.
        - Договорились, - охотно согласился Обиходов. В эту минуту ему показалось, что опасность миновала.
        - И еще одно, - добавил Заморокин. - Курьер останется пока у нас. - Все посмотрели на разморенного от выпивки Дудкина.
        - Кто, я? - встрепенулся эксперт. - Почему опять я?
        - Это невозможно, - сказал Обиходов.
        - Так мне будет спокойнее за мой товар, - произнес Заморокин. - Когда встреча состоится, получите вашего человека обратно в целости и сохранности. А если, что не так, - он повернулся к Дудкину, - то за одно и за Флинта посчитаемся.
        Обиходов скривился от досады. Благополучная развязка казалась уже такой близкой. Конечно, можно было опять угрожать ОМОНом, опять звонить генералу. Но он побоялся переиграть. То, что каким-то чудом сошло с рук один раз, обязательно провалится при повторе.
        - Я так не согласен! - воскликнул Дудкин. - Так дела не делают. Втроем пришли, втроем должны уйти! Или пусть кто- нибудь другой остается.
        - Да ты не бойся, фраерок, - ласково успокоил его Капустин. - Ничего с тобой не случится.
        Обиходов чувствовал на себе вопрошающие взгляды. Он должен был принять решение.
        - Договорились, - негромко произнес он, отведя взгляд в сторону.

18
        Обиходов и Коля сидели на кухне в Людочкиной квартире в полном молчании. На столе стоял забытый давно остывший чай. Сквозь открытое окно в кухню проникали звуки будничной дворовой жизни. Детские голоса, стук мяча, далекая музыка. Коля курил. Обиходов смотрел на колышущиеся ветви деревьев и гнал от себя мысли. Любые мысли. Он хотел побыть немного без них.
        - Нельзя было оставлять им Дудкина, - сказал, наконец, Коля.
        Обиходов не ответил, даже не повернул головы.
        - Нужно было придумать что-нибудь другое.
        - Например? - спросил Обиходов, продолжая разглядывать ветви.
        - Не знаю, - Коля загасил сигарету и потянулся за новой. Пачка оказалась пустой. - Черт! - еле слышно ругнулся он. - Я с самого начала чувствовал, что Бек мухлюет. Он специально подстроил исчезновение курьера, убил Флинта. Хотел прикарманить товар. Видно, он не ожидал, что Флинт все-таки успеет передать информацию. Чуть было не погорел, а тут мы. Прямо-таки подарок судьбы! - Коля смял пачку. - Бывают же такие совпадения!
        Обиходов усмехнулся.
        - Надо было валить Бека, а не разыгрывать комедию, - сказал Коля.
        - Что ж ты не валил? - спросил Обиходов.
        - Я… - Коля помедлил. - Я растерялся. Так неожиданно все получилось. Этот Дудкин… как только такое в голову могло прийти?
        На кухню вошла Людочка.
        - Все сидите? - спросила она, улыбаясь. - А я уже в магазин сходила.
        Людочка поставила на стол сумку с продуктами.
        - А когда же Теодор Леопольдович придет?
        - Позже, - ответил Обиходов.
        - К обеду-то успеет?
        - Вряд ли, - ответил Обиходов. - К обеду вряд ли.
        - Жалко, - вздохнула Людочка. - Так бы он опять что-нибудь приготовил. Я яблок купила, - девушка достала из сумки бумажный пакет. - Хотите?
        - Нет, спасибо, - ответил Обиходов.
        Людочка взяла крупное красное яблоко:
        - Я пойду на балкон, - сказала она. - Мне надо к экзамену готовиться, почитаю немного.
        - Угу, - сказал Обиходов.
        - Что будем делать? - спросил Коля, когда девушка ушла.
        Еще час назад Обиходов точно знал, что ему делать: заехать попрощаться с Людочкой, позвонить на работу и предупредить, что он срочно отбывает в отпуск, забрать из квартиры кое-какие вещи и исчезнуть, поехать в Питер или в Сочи, или в деревню. Он давно хотел провести лето в деревне. Когда еще представится такой случай. А теперь он сидел на кухне перед остывшим чаем, смотрел на ветви деревьев и с удивлением для себя начинал сознавать, что ничего такого он сделать не сможет. Им вдруг овладело какое-то странное, совершенно неуместное в этой ситуации чувство покоя. Все то, что он с сожалением называл своею жизнью, перевернулось в один момент. Квартира разрушена, в редакции появляться нельзя, со знакомыми встречаться нельзя. Нулевой уровень. Обиходов поймал себя на мысли, что уже давно, много лет, мечтал, чтобы это произошло, у него не хватало решимости сделать это своими руками и вот это случилось само собой. Можно все начинать сначала. Он снова в начале пути, снова бесконечен. Можно делать со своей жизнью что угодно. И эта странная история. Каким-то необъяснимым образом она втянула его в себя. Где-то
в глубине души ему казалось даже, что это он ее придумал, или, точнее, давно собирался придумать. Что Коля, Дудкин и этот Заморокин - это придуманные люди, персонажи. Обиходов почувствовал даже что-то вроде любопытства - что будет, если я сделаю так-то и так-то.
        - Как так-то и так-то? - услышал Обиходов озадаченный голос Коли.
        - Что? - встрепенулся он.
        - О чем это вы говорите, я не понимаю, - спросил Коля.
        - А? - Обиходов провел рукой по лицу. - Ни о чем. Это я так. Ты что-нибудь знаешь про этого Васконяна?
        - Немного, - ответил Коля. - Раньше они работали с Заморокиным вместе. Вроде как были друзьями. Потом между ними что-то произошло. Наверное, никак не могли решить, кто из них самый крутой. Теперь ненавидят друг друга. Иван думает, что Васконян хочет подмять под себя его бизнес. У Васконяна сейчас дела идут неплохо.
        - Так может, действительно, это Васканян и договорился с Беком?
        Коля пожал плечами.
        - Не знаю. Васконян знает, что Заморокин бы ему такое никогда не простил. Это бы означало открытую войну. Кеша таких вещей не любит. Не такой он человек.
        - Не такой? А какой он человек?
        - Кеша не воин. Ездит на желтом БМВ-кабриолете, в жены себе фотомодель взял. Зачем такому человеку война? Хотя, конечно, временами на него находит. Вспыльчивый он очень бывает. Кавказская кровь.
        - А кроме Васконяна, - сказал Обиходов. - Есть у Заморокина враги? Кто еще мог подкинуть ему такую свинью?
        - Да кто угодно! - ответил Коля. - Это же бизнес! С ростовскими он что-то никак поделить не мог. Они даже машину ему пытались взорвать. Потом вроде договорились. С Щербатым были какие-то разборки.
        - Щербатый? Тот самый? - Обиходов вспомнил дикую историю об убийстве семерых человек в сауне, которое газеты приписывали авторитету по кличке Щербатый.
        - Тот самый, - подтвердил Коля.
        - Уж лучше Васконян, - сказал Обиходов. - Как ты думаешь, возможно столкнуть Заморокина и Васконяна лбами?
        - Конечно, возможно, - ответил Коля. - Только какая от этого польза? Дудкину первому не поздоровится.
        - Это смотря как столкнуть, - сказал Обиходов задумчиво. - Сталкивать нужно по-настоящему, так, чтобы история с пропавшим курьером показалась им обоим мелкой шалостью.
        - Это как? - спросил Коля.
        - Надо подумать, - сказал Обиходов. - А пока расскажи-ка мне еще про Заморокина. Что это за фрукт?

19
        Аделаида Степановна чмокнула на прощанье мужа в щеку.
        - Во сколько ты сегодня?
        - Скорее всего, поздно, - печально произнес Заморокин. - Много работы. Головы не дают поднять, дармоеды.
        Аделаида Степановна принюхалась:
        - Чем это от тебя пахнет?
        - Что такое? - встревожился Заморокин. Он дохнул на выставленную перед ртом ладонь и втянул воздух. - Опять парадонтоз?
        - Нет, не парандотоз, - сказала Аделаида Степановна. - У тебя что, новый одеколон?
        - Ах, это! - воскликнул Заморокин с наигранным облегчением. - Это не одеколон, просто туалетная вода.
        - Откуда она у тебя? - пытливый взгляд супруги напомнил Ивану Ивановичу рентгеновские установки для досмотра багажа в аэропорту.
        - Купил, - непринужденно ответил он, отвернувшись к зеркалу и сделав вид, что ему не нравится галстучный узел.
        - Купил? - удивилась Аделаида Степановна. - Где, когда?
        - Точнее, подарили, - быстро исправился Заморокин. - Да, я вспомнил. Мне ее подарили. Партнеры из Германии. У них там принято дарить мужчинам парфюм. Просто, как сувенир. Представляешь? Идиотизм какой.
        - Какие еще партнеры? Из какой Германии?
        - Это бизнес, Адочка, - Заморокин принял серьезный вид. - Я веду с ними переговоры. Очень важные переговоры. От этих переговоров многое зависит.
        - Ладно, ладно! Веди свои переговоры, - смягчилась Аделаида Степановна. - Только смотри, чтоб между партнерами там партнерши не затесались.
        - О чем ты говоришь!? - немного нервно рассмеялся Заморокин. - Ну, ладно, золотко, я побежал. Буду без тебя скучать!
        - Подожди! - Аделаида Степановна ловким движением вытерла со щеки Ивана Ивановича пунцовый след от своей губной помады. - Теперь иди!
        Закрыв за мужем дверь, она внимательно и строго посмотрела на свое отражение в зеркале, поправила пирамидальную прическу, провела руками по мощным бедрам и царственной походкой направилась в гостиную. Как только она опустилась на диван и взяла в руки телевизионный пульт, в дверь позвонили.
        - Опять забыл что-то, - вздохнула Аделаида Степановна, поднялась с дивана и пошла открывать.
        Первое, что она увидела перед собой, когда открыла дверь, был огромный роскошный букет цветов. Букет держал рыжий молодой человек лет восемнадцати. Его глуповатое лицо со смешно оттопыренными ушами показалось Аделаиде Степановне знакомым.
        - Здравствуйте, - молодой человек неуклюже кивнул головой. - А Иван Иванович дома?
        - Нет, - ответила она. - Он ушел. Только что.
        - Аа… - протянул молодой человек. - Значит, мы разминулись.
        - А вы что, договаривались встретиться?
        - Да, я должен был заехать за ним к десяти, но у меня поломалась машина, - молодой человек виновато шмыгнул носом. - Пока чинил… и вот, опоздал. Ну, ладно, извините!
        - он развернулся и собрался идти.
        - Стой! - строго сказала Аделаида Степановна. - А это у тебя что? - она кивнула на букет.
        - Цветы, - ответил молодой человек.
        - Вижу, что цветы. Я спрашиваю, для кого?
        - Для родственницы Ивана Ивановича.
        - Для родственницы? - Аделаида Степановна почувствовала неладное. - Для какой еще родственницы?
        Молодой человек наморщил лоб:
        - Кажется, для племянницы.
        - А ну, дай сюда, - Аделаида Степановна решительно взяла букет из рук молодого человека и принялась его рассматривать. На лепестках огромных алых роз дрожали капельки воды. В благоухающей глубине букета, среди колючих стеблей, что-то белело. Аделаида Степановна осторожно, чтобы не пораниться о шипы, просунула свою пухлую руку и достала конверт.
        - Держи! - она вернула букет молодому человеку и вскрыла конверт.
        Внутри конверта обнаружилась открытка, явно изготовленная на заказ. На ней был изображен мужчина, похожий на тореадора, только в тельняшке и с такими же, как у Ивана Ивановича усиками. Из головы тореадора выдувался то ли пузырь, то ли облако. Так в детских книжках и карикатурах обозначаются мысли персонажей. В пузыре была изображена… о, ужас!.. постель! А в ней полуобнаженная блондинка с умопомрачительно длинными ногами. Венчала это безобразие надпись «Морячок скучает по своей киске».
        - Значит, морячок, - выдохнула Аделаида Степановна, стараясь обуздать вскипающую ярость.
        - Что? - не расслышал молодой человек.
        - Ничего! - ледяным тоном произнесла супруга. - Так! Для которой это племянницы?
        - А я не знаю, - молодой человек заморгал пушистыми рыжими ресницами, отчего приобрел совсем глупый вид.
        - Для старшей или для младшей? Для той, что на Вернадского живет? - закинула удочку Аделаида Степановна.
        - Сейчас. У меня записано, - молодой человек полез в карман и достал бумажку с адресом. - Нет, не на Вернадского. Тут написано: улица Погодинская, дом 12, квартира 47.
        - Ах, вот как! - глаза Аделаиды Степановны хищно сузились. - Значит, Погодинская
12-47. Знаешь что, дорогой, ты дай-ка этот букет мне. Я сама его отвезу. Порадую, дорогую родственницу.
        - Хорошо, - молодой человек с готовностью протянул букет Аделаиде Степановне.
        - А ты ступай, - сказала она. - Занимайся своими делами. И вот что! Ивану Ивановичу, если его увидишь, не говори, что отдал цветы мне. Это будет сюрприз. Ты понял?
        - Понял! - кивнул молодой человек и будто в подтверждение два раза хлопнул ресницами.

20
        Этот ужасный день начался для Таточки Голубикиной вполне обычно. Она проснулась часов в одиннадцать, минут сорок еще понежилась в постели, больше было никак нельзя. В четыре часа ей предстояло ехать на съемку для модного журнала. Назывался он как-то сложно, по-английски, она помнила только имя фотографа - Димочка. Симпатичный такой мальчик с большими нежными глазами, плавными движениями и забавной манерой говорить нараспев. Итак, Димочка должен был заехать за ней в четыре, а сразу после съемки Таточке предстояло ехать в клуб, на презентацию чего-то там. То ли коллекции нижнего белья, то ли новой компьютерной программы. Запоминать это было необязательно, все равно ей еще сто раз позвонит подруга Линда. Линда любила изображать из себя деловую даму, и все записывала в маленький органайзер, который ей подарил Джошуа. Несмотря на свое английское имя, Джошуа был китайцем. Точнее, гонконгским китайцем. «Это большая разница!» - всегда добавляла Линда. На презентацию они собрались идти все вместе. Таточка чмокнула в маленький черный нос Родригеса и спихнула его с постели. Флегматичный Родригес, оказавшись
на ковре, сладко зевнул, потянулся и отправился на кухню, проверить, не появилось ли чего за ночь в его голубенькой миске. Для пекинеса он был, пожалуй, слишком прожорлив. Ел все подряд, словно какой-нибудь банальный спаниель. Таточка накинула длинный шелковый халат и тоже пошла на кухню. Наступило время крепкого кофе и первой утренней сигареты.
        Пока кофейный аппарат утробно урчал и булькал, распространяя по кухне острый бодрящий аромат, Таточка взяла телефон и набрала номер:
        - Алло, мам, это я. - Да, проснулась. Давно уже. - Да, одна. Он на работе, где же ему еще быть? - Да, у нас все хорошо. - Да, хорошо. - Мама, никакой он не бандит! Иннокентий - бизнесмен. Я тебе уже миллион раз говорила! - Нет, мама, он зарабатывает деньги. - Да, так теперь зарабатывают деньги! - Мама, умоляю тебя, не начинай! Мало ли что пишут в газетах!? Они все врут! Ты поменьше читай эти газеты.
        - Он очень добрый. И ласковый. - Да, ласковый! - Ну, разумеется, люблю. - И он меня любит. - Ну, разумеется, счастлива.
        Кофейный аппарат мелодично зазвонил, сообщая, что кофе готов.
        - Подожди, мама, - Таточка зажала трубку между ухом и плечом и налила себе кофе. - Что ты там говоришь? - спросила она, закуривая сигарету. - О, господи! Опять двадцать пять! - Таточка закатила глаза и выпустила струйку дыма. - Ну, вот ты, мама, вышла замуж за военного, и что ты видела в этой жизни? Сплошные гарнизоны! Вода в колонке, удобства во дворе. - Нет, мама. Военные - это уже не актуально. - Не актуально, говорю. - Мама, я тебе русским языком повторяю, Иннокентий - бизнесмен. Деловой человек, понимаешь? - Почему дома не бывает? Потому что он работает. - Да, и по ночам тоже. Папа, между прочим, тоже дома не ночевал, когда у него наряды были, или как их там. - И я тоже работаю, да. - Это такая работа. Иногда приходится и по ночам. - Я прекрасно знаю, что мне нужно учиться. Иннокентий обещал устроить меня в школу дизайна. - Ладно, мам, давай не будем спорить, мне нужно собираться. - По делам, мама. У меня очень много дел. - Ну, все, целую.
        Таточка положила трубку.
        - Что уставился? - сказала он Родригесу.
        Пекинес деликатно покосился на голубую миску.
        - У тебя одно на уме, противный мачо, - Таточка достала из шкафа коробку и насыпала в миску сухого собачьего корма.
        В это время в дверь позвонили. Звонок был долгий и настойчивый. Случайные люди так не звонят.
        Таточка тихо подошла к двери и заглянула в глазок. Она увидела совершенно потрясающий букет алых роз. Такой мог стоить долларов сто, никак не меньше. Кроме букета ничего видно не было.
        - Кто там? - мелодично пропела Таточка.
        За дверью не ответили. Девушка догадалась, что имеет дело с приятным сюрпризом. Морис, художник-дизайнер, прежний бой-френд, был большим мастером по таким штукам. Ее новый муж, Иннокентий Васконян, хоть и не устраивал пока ничего подобного, Таточке почему-то казалось, что он тоже должен быть способен на нечто этакое. Морис или Иннокентий, и то и другое было одинаково занятно. Поэтому Таточка, заранее придав своему личику выражение простодушного удивления, открыла дверь. Впрочем, старалась она напрасно. То, что она увидела, повергло ее в удивление несравненно более глубокое, и отрепетированная гримаска оказалась совершенно неуместной. Перед Таточкой с букетом в руках стояла Аделаида Заморокина.
        - Вы? - изумленно произнесла девушка после непродолжительной немой сцены.
        Аделаиду Заморокину она видела до этого пару раз мельком на каких-то светских мероприятиях. И запомнила только благодаря ее слишком вычурному, как казалось Таточке, имени, нелепость которого подчеркивалась внешностью отставной амазонки.
        - Ты? - как искаженное эхо откликнулась Аделаида Степановна.
        Она была удивлена не меньше Таточки. Обманутая женщина никак не ожидала, что неисповедимые маршруты ее кобеля- мужа приведут ее в дом к его бывшему другу, а ныне злостному конкуренту. Таточку она тоже запомнила по нескольким мимолетным встречам, и успела составить о ней впечатление как об абсолютной пустышке, одной из сотен и сотен безмозглых куколок, готовых прыгнуть в постель к любому, кто поманит их набитым кошельком, накачанными мышцами, иностранным акцентом, или просто кивком головы. Теперь это ее первое впечатление подтверждалось со всей своей неприглядной очевидностью.
        Аделаида Степановна сумела быстрее справится с удивлением. Сказался больший опыт семейной жизни.
        - Он здесь? - спросила мощная дама и тряхнула головой уже вполне готовая к бою.
        - Кто? - не поняла Таточка.
        - А ну, пусти! - Аделаида Степановна решительно рванула на себя дверь, хоккейным движением бедра отстранила хрупкую девушку и вошла в прихожую. - Где он!?
        На ее громогласный возглас из кухни пришлепал любопытствующий Родригес. Пекинес и не думал лаять или каким-то другим образом выказывать свою приверженность к шаблонам собачьего поведения. Он тихонько сел у стены и, наклонив голову, принялся наблюдать за происходящим.
        - Что вам здесь нужно? - возмутилась Таточка.
        - «Морячок скучает по своей кошечке»! - едва сдерживая ярость, сквозь зубы процитировала Аделаида Степановна коротенькое содержание похабной открытки.
        - Какой еще морячок? О чем вы? - Таточка окончательно запуталась. Ее не очень натруженный мозг не справлялся со свалившейся на него работой.
        - Какой морячок? - переспросила Аделаида Степановна. - А вот какой морячок! - и она наотмашь хлестнула бедную девушку букетом по лицу. - Ах, ты дрянь! Проститутка! Чертова кукла! - Каждое свое слово разгневанная женщина подкрепляла новым ударом. Роскошный букет, быстро потеряв свое стодолларовое великолепие, превратился в связку колючих розог.
        - Ай-яй-яй! - пронзительно завопила Таточка, совершенно опешив от обрушившегося на нее града ударов. К чести девушки надо заметить, что ее замешательство длилось недолго. Очень скоро она поняла, что пассивная оборона - не лучшая тактика в такой ситуации.
        - Сдурела что ли, старая карга!? - выкрикнула она непонятно откуда прорезавшимся басом, и улучшив момент вцепилась в пирамидальную прическу Аделаиды Степановны.
        Пекинес Родригес при виде такого поворота событий неодобрительно тявкнул. Ему показалось, что бурно выясняющие отношения женщины производят слишком уж много шума.

21
        День этот выдался сложным и для Иннокентия Васконяна. На работу он приехал не в настроении. Его расстроила вчерашняя публикация в мелко пакостнической газетенке
«Вечерний маяк». Самое обидное, что статья была даже не про него, про какого-то чинушу из городской администрации, погрязшего во взятках, которого Васконян едва знал и разок другой отстегнул ему пару тысяч долларов для решения каких-то текущих мелких вопросов. Васконяну в этой статейке был посвящен всего один абзац, где он был назван «сомнительной личностью» и «криминальным авторитетом районного разлива». «Районного разлива»! Слова-то какие нашли!
        Иннокентий Васконян опять, в какой уж раз, затосковал по настоящей работе, по большим масштабам. Он был вовсе не против, чтобы о нем писали в газетах, даже наоборот, он был всей душой за. Но только, разумеется, не так, не в таком тоне, не такими словами. Он хотел бы увидеть в газетах свой портрет, где он в галстуке, в строгом официальном костюме выступает с трибуны. И подпись «Известный московский предприниматель Иннокентий Васконян в своей речи затронул некоторые аспекты развития малого и среднего бизнеса в России». Хотя бы так. Или как он опять-таки в строгом костюме перерезает ленточку на какой-нибудь международной выставке, обменивается рукопожатием с мэром, или с французским послом, дает интервью толпящимся вокруг него журналистам.
        Иннокентию Васконяну вдруг мучительно захотелось полной легальности. Он даже готов был платить налоги. Не все, конечно. Какую-то часть. Об этом, в конце концов, можно было договориться.
        Тяжелым взглядом он обвел свой новый, только что обставленный кабинет. Для кого вся эта роскошь? Для кого этот выписанный из Италии рабочий стол красного дерева, для кого эти напольные часы прошлого века, для кого эта чистого золота статуэтка Меркурия бегущего куда-то в одних лишь сандалиях и в шлеме? Кто, кроме лихих ребят из РУОПа, может оценить все это?
        Васконян раздраженно ткнул в панель селектора. Без разбору, в первую попавшуюся кнопку.
        - Чаю хочу!
        - Уже несу, Иннокентий Викторович, - раздался в ответ мармеладный голосок секретарши.
        Секретарши! Их было целых три! Лолочка, Инночка и эта, как ее там, Матильда. Все, как на подбор с осиными талиями, каждая со знанием трех языков. Зачем Иннокентию эти три языка?
        Из селектора снова раздался мармеладный голосок.
        - Извините за беспокойство, Иннокентий Викторович, к вам тут посетитель пришел.
        - Что еще за посетитель?
        - Георгий Обиходов. Его нет в графике встреч, но он говорит, что по важному делу.
        - А кто он такой?
        - Говорит, что журналист.
        - Журналист!? - Васконян удивился такому неожиданному продолжению своих мыслей. - Пусть зайдет.
        Через минуту в кабинете появился гладко выбритый, благоухающий Обиходов со свернутой газетой под мышкой.
        - Добрый день, Иннокентий Викторович! - Обиходов лучезарно улыбнулся. - Вы извините, что нагрянул к вам вот так, экспромтом, без предварительной договоренности. Обещаю, что не займу у вас много времени. Могу я сесть?
        Не дожидаясь ответа, Обиходов уселся в кресло напротив и закинул ногу на ногу.
        - Чай сейчас подавать? - осведомилась секретарь.
        - Потом, - махнул рукой Иннокентий.
        - Вы, конечно, читали вот это, - Обиходов небрежно кинул на стол перед Васконяном вчерашний номер «Вечернего маяка».
        - Допустим, - Васконян нахмурился.
        - Ай-яй-яй, - покачал головой Обиходов. - Мне стыдно за моих коллег! Совести нет у людей! Не говоря уже о профессиональной этике!
        Васконян удивленно поднял брови.
        - По долгу службы мне приходится отслеживать кое-какие публикации в прессе, - продолжил Обиходов. - И знаете, что мне бросилось в глаза, Иннокентий Викторович?
        - он сделал интригующую паузу. - Все это очень похоже на спланированную акцию. Они устроили вам настоящую травлю! Да, да! Именно травлю! Прямо как академику Сахарову в известные времена!
        Сравнение с академиком Сахаровым понравилось Иннокентию. Он перестал хмуриться и взглянул на собеседника с благосклонным интересом.
        - Невозможно спокойно смотреть, как очерняют имена честных предпринимателей! - гневно воскликнул Обиходов. - Подлость и продажность! Продажность и подлость! Пользуются тем, что при современном развитии информационных технологий можно творить все, что угодно! Водить за нос общественное мнение, вызывать ураганы и торнадо, обращать воду в вино. Я говорю о паблик рилейшенз.
        - Погоди, - Восканян знаком руки остановил Обиходова, нажал кнопку селектора. - Ну, где там чай!?
        - Мне, если можно, кофе, - вставил Обиходов.
        - И кофе, - добавил Восканян.
        В кабинете моментально возникла улыбающаяся секретарша с подносом.
        - Извини, - сказал Васканян Обиходову, размешивая свой чай. - Я не расслышал, как тебя зовут?
        - Обиходов, Георгий Обиходов.
        - А из какой ты газеты?
        - Формально, из «Мира сенсаций», - сказал Обиходов, делая маленький глоток. - Но я предпочитаю работать самостоятельно, как свободный художник.
        - Так как ты говоришь, это называется? - спросил Васконян.
        - Простите?
        - Ну, вот это, ураганы и торнадо.
        - Паблик рилейшенз, - сказал Обиходов, - или Пиар, или, если по-русски, связи с общественностью. Это, Иннокентий Викторович, именно то, что вам нужно. Поймите меня правильно. - Обиходов придвинулся поближе. - Я не собираюсь учить вас делать дела. Просто, мне кажется, я могу быть вам полезен.
        - Каким образом? - Васконян вопросительно поднял бровь.
        - Пиар - бизнес сравнительно новый, - начал объяснять Обиходов. - Сейчас это такая модная штучка. Любая, самая захудалая контора хочет иметь свой Пиар-отдел. Пиарщиками называют себя все кто угодно - бывшие снабженцы, сокращенные маркетологи, недоучившиеся студенты, плюнуть невозможно, чтобы не попасть в какого-нибудь Пиарщика. Но на самом деле, по всей Москве наберется, может быть, сотня настоящих специалистов. Они работают с крупными банками, с торговыми компаниями, даже с политическими партиями и среди этих специалистов, только два-три работают с неформальными структурами. Я имею в виду, тот род деятельности, которым занимаетесь вы. - Обиходов обвел взглядом кабинет Иннокентия. - Согласитесь, тут есть своя специфика. Майки с надписями, девушки на роликах - это здесь не работает.
        - Хорошо, - сказал Васконян. - И где же мне найти этих специалистов?
        - А не надо искать! - воскликнул Обиходов. - Один из них сидит перед вами. - Он скромно потупил взгляд.
        Васконян усмехнулся:
        - Ну, и как же ты собираешься превращать воду в вино?
        - Вот это уже конкретный разговор, - оживился Обиходов. - Можно еще кофе?
        Иннокентий нажал кнопку селектора.
        - Еще кофе, - сказал он. - И пока не соединять меня ни с кем.
        Обиходов откинулся в кресле:
        - Начинать нужно с позиционирования.
        - С чего?
        - Это термин такой. Нужно определить какое место вы занимаете на рынке, кто является потенциальным потребителем ваших услуг, и кто ваши наиболее серьезные конкуренты. За одно неплохо бы было выяснить, кто стоит за всеми этими грязными публикациями. Хотя, по-моему, это очевидно.
        - ?? - Васконян снова поднял бровь.
        - Заморокинский заказ, - сказал Обиходов. - Исполнение, кстати, не ахти, ниже среднего.
        - Ты и про Заморокина знаешь? - усмехнулся Васконян.
        - Отслеживаю информацию, - развел руками Обиходов. - Это моя работа.
        - А откуда ты ее берешь, эту информацию?
        - У меня свои источники. Милицейские сводки для служебного пользования, личные контакты в разных структурах и тому подобное. Ну, так и вот, - Обиходов решил сменить тему, намекая на ее деликатность. - Значит, первое - это позиционирование, а второе - промоушен, или, по-русски выражаясь, раскрутка. На этом этапе нужно работать над созданием вашего положительного образа. Организация кампании в средствах массовой информации, серия специальных мероприятий и через три-четыре месяца вы можете смело баллотироваться в депутаты, пока, правда, не очень высокого уровня.
        Всей этой чепухи о «позиционировании» и «промоушене» Обиходов в свое время набрался от одной своей знакомой, Дарьи Колывановой, которая специально ездила изучать ее на полгода в Англию, а вернувшись, буквально через месяц успешно вышла замуж за новоиспеченного нефтяного короля из Тюменской области. Этот король, к слову, чуть однажды не застукал их с Дарьей на даче в живописных окрестностях Звенигорода. Обиходову тогда пришлось уходить огородами, в одной рубашке, в пятнадцатиградусный мороз. В общем, от «паблик рилейшенз» у него остались самые неприятные воспоминания. Он и подумать не мог, что эта заморская белиберда может пригодится в чем-то, кроме заманивания под венец провинциальных толстосумов.
        Впрочем, Васконян слушал его невнимательно.
        - А что ты еще знаешь про Заморокина? - спросил он, когда Обиходов сделал паузу, чтобы набрать воздуху.
        - Про Ивана Ивановича? Да много чего, - пожал плечами Обиходов.
        - А конкретно?
        - Конкретно? - Обиходов сложил руки на груди. - Вообще-то, я предпочитаю почасовую оплату. Имеется в виду то время, которое я потратил на добывание информации, плюс, разумеется, накладные расходы. Ставка невысокая - пятьдесят долларов в час.
        - Ладно, ладно, - усмехнулся Васконян. - Тут у меня не бюро по трудоустройству. Сначала докажи, что можешь сказать что-то, чего я не знаю, а потом будешь про доллары разговаривать.
        - Ну что ж, это разумно, - согласился Обиходов. - Насколько я понимаю, вас интересует Заморокин? Хорошо. Итак, Иван Иванович, - Обиходов откинулся в кресле,
        - человек, в принципе, неглупый, но все-таки довольно ограниченный. Дает о себе знать старая консервативная закваска. Он привык работать в условиях административно-командной экономики. Все эти подпольные цеха, псевдофранцузские батники, холщовые сумки с изображением Дина Рида, левая краска. Он из тех времен. И в этом его главная слабость. В новой жизни ему очень сложно ориентироваться, улавливать тенденции, реагировать на стремительные изменения…
        - Ты пургу-то не гони, - прервал его Васконян. - Давай мне конкретные факты.
        Обиходов медленно провел ладонью по кожаному подлокотнику кресла.
        - У Заморокина сорвалась сделка с Беком. Куда-то подевалась крупная партия товара. Просто пропала, испарилась. - Обиходов сделал жест, как фокусник, демонстрирующий исчезновение платка. - Ясно, что в этом замешан сам Бек. И кто-то еще. - Обиходов сделал паузу и посмотрел на Васконяна. Тот хранил на лице непроницаемое выражение.
        - Бека можно понять, - продолжил Обиходов. - Заморокин здорово сдал в последнее время. Никто не хочет работать с таким партнером. Бек ищет кого-нибудь посильнее. Точнее, уже нашел. - Обиходов замолчал.
        В кабинете воцарилась тишина. Было слышно, как безразлично отсчитывали время напольные часы прошлого века.
        Васконян достал из деревянной коробки на столе сигарету и закурил.
        - Продолжай, - сказал он, выпуская дым в сторону Обиходова. - Ты ведь еще что-то знаешь.
        Обиходов усмехнулся, махнул рукой, отгоняя дым, и продолжил:
        - Заморокин понимает, что для него настал решающий момент. Сил у него хватит только на один удар. Пан или пропал. В ближайшее время с вами свяжется кто-нибудь из его людей. Вам предложат встретиться, под каким-нибудь предлогом, я не знаю. Эта встреча может принять очень неожиданный для вас оборот.
        - Значит, Заморокин думает, что это я устроил пропажу товара? - спросил Васконян.
        - Я этого не говорил, - ответил Обиходов. - Никто не знает, что думает загнанный в угол волк.
        Васконян ухмыльнулся:
        - «Загнанный в угол волк» Красиво излагаешь. Ладно, - Васконян положил ладонь на стол. - Приятно было поговорить со сведущим человеком.
        - Так как насчет совместной работы? - заволновался Обиходов. - Я могу устроить опровержение в «Вечернем маяке».
        - Оставь свои координаты секретарше, тебе позвонят, - Восканян взял какой-то листок со стола и углубился в чтение, давая понять, что аудиенция закончена.
        - С опровержением лучше не тянуть, - сказал Обиходов. - Можно сделать хоть в завтрашнем номере. Недорого станет.
        - Я понял, понял, - кивнул Васконян, не поднимая головы. - Тебе позвонят. До свиданья.

22
        Вечер этого трудного дня был и вовсе ужасным. Таточка, растрепанная и вся в слезах, сидела, подобрав ноги, в углу кожаного дивана. В одной руке она держала сигарету, в другой пузырь со льдом. Лед Таточка прикладывала к своему левому глазу, точнее к отвратительному фиолетовому наплыву, который красовался на его месте. Влажные от слез Таточкины щечки были обезображены глубокими множественными царапинами - следами хищных ногтей разбушевавшейся Аделаиды Степановны.
        - Ничего я не знаю, - оправдывалась бедная девушка, не в силах сдерживать рыдания.
        - Ворвалась в квартиру с каким-то букетом. Сразу же начала драться. Я даже сказать ничего не успела.
        - Что у тебя с ним было?! - взревел Иннокентий Васконян. Он стоял посреди комнаты пунцовый от гнева. Рубашка вылезла из брюк, галстук съехал набок. Глаза налились кровью. Казалось, еще мгновенье, и он вспыхнет миллиардом искр, как бенгальский огонь. - Что у тебя с ним было?!
        - С… с кем? - не понимающе всхлипнула Таточка.
        - С шакалом этим! С Заморокиным! - Иннокентий вытянул вперед руки с судорожно сведенными пальцами, словно собирался схватить за горло кого-то невидимого.
        Таточка подняла к потолку единственный оставшийся в строю глаз:
        - Да я даже не знаю толком кто он такой! Видела один раз, ты же сам мне его тогда и представил. Помнишь? Что у меня может быть с этим стариканом?!
        - У! - выдавил из себя Иннокентий и добавил что-то на армянском. Облегчив, таким образом, душу, он заходил по комнате, как тигр в клетке. Потом внезапно остановился. - Где ты с ним встречалась? - Он уставился на сжавшуюся на диване молодую супругу испепеляющим взглядом. - Правду мне говори! Слышишь? Правду!
        - Опять двадцать пять! - воскликнула Таточка. Она хотела еще что-то сказать, но перепутала руки и вместо пузыря со льдом поднесла к подбитому глазу зажженную сигарету. Раздался истошный крик. За ним последовал такой неудержимый поток рыданий, что Васконян невольно отступил назад.
        - Ну, Иван! - сказал он негромко. - Пришло твое время.
        Его лицо стало вдруг спокойным. Таточка с удивлением заметила на нем даже прозрачную тень улыбки. Такой зловещей, что девушке захотелось немедленно бежать из этого дома.

23

«Золото Барзеев прятал в своем ресторане. У него был свой ресторан. Назывался…» Название ресторана было написано неразборчиво. Обиходов никак не мог привыкнуть к Дудкинским каракулям. Битый час он разбирался в ворохе мелко исписанных листов, которые эксперт прислал в редакцию в довесок к своему письму. Обиходов забрал тогда пакет домой и вот теперь, спустя несколько дней, решил вскрыть его и прочитать.

«Варфоломеев устроился в этот ресторан работать грузчиком, библиотекарша устроилась официанткой, а пацан устроился кем-то вроде гардеробщика, его взяли, потому что он был негром… - Обиходов нахмурился. - Что за бред! Между библиотекаршей и Барзеевым возникли особые отношения. Только внимание! Подчеркиваю специально для журналиста Обиходова. Ничего ТАКОГО между ними не было. Просто Барзеев несколько раз приглашал Лену к себе за столик и один раз пригласил в специальную комнату, где и было спрятано золото. Барзеев хотел ей показать золото. Как раз в это время, когда Барзеев и Лена находились в этой комнате и Барзеев достал золото из тайника, на ресторан напали люди Барона. Они пришли за золотом. Поднялась стрельба и жуткий переполох. Сама Лена рассказывала потом, что Барзеев вроде бы знал про готовящееся нападение, но не стал ничего предпринимать. Он находился в состоянии глубокого наркотического опьянения, достал золотой меч и шлем. Надел шлем себе на голову и начал кричать что-то бессвязное и размахивать мечом. Он хотел убить Лену, но вовремя подоспел Варфоломеев, который видел, как Барзеев уводил
Лену в эту комнату. Варфоломеев выломал дверь и…неразборчивое слово… Барзеева. В ресторане был полный разгром. Между людьми Барона и людьми Барзеева завязалась перестрелка. Люди Барона пробивались к этой комнате и стрельба велась уже в коридоре. Варфоломеев рассказал, что пока он был грузчиком, он сумел хорошо изучить все подсобные помещения ресторана. Он знал, что в конце коридора имеется запасной выход. Он знал, как в ресторане выключается электричество, выключил его, потом взял у Барзеева пистолет и, отстреливаясь, вместе с Леной начал пробиваться по коридору к этому самому запасному выходу. Через дверь запасного выхода они сумели выбраться из рестроана. Так это было. Я попросил бы журналиста Обиходова придерживаться этих фактов и еще раз повторяю, что между Леной и Барзеевым ничего не было!»
        Неплохая сцена, подумал Обиходов, это можно где-нибудь использовать. И тут же спохватился. О чем это он? Где использовать? В газете «Мир сенсаций» он уже больше не работает и вообще, кажется, решил покончить с журналистикой, заняться чем-нибудь более достойным. Для чего же тогда он читает эти каракули? Сейчас, когда он должен думать совсем о другом. Заморокин уже готов растерзать Васконяна. Васконян, кажется, питает ответные чувства. Теперь нужно только организовать встречу. Место и время. Время и место. Обиходов отодвинул бумаги и откинулся на спинку стула. От долгого неподвижного сидения ныла спина. Хотелось есть. Он осмотрелся по сторонам, словно рассчитывал найти что-нибудь съестное поблизости. Со времени визита в его квартиру посланцев Заморокина почти ничего не изменилось. Вещи, сваленные на полу, он частично запихал в шкаф, а то, что туда не вошло, просто сгреб в угол до лучших времен. Сломанный диван кое-как восстановил и постарался очистить от битого стекла, хотя полностью это не удалось - приходилось спать не раздеваясь. Впрочем, все это его мало заботило. Главное, выпутаться из
неприятной истории в которую его втянули. А остальное все наладится как-нибудь само.
        Обиходов сложил листы стопкой, чтобы сунуть их обратно в конверт, но неожиданно внимание его привлек странный шорох в прихожей. Он прислушался. Показалось, что скрипнула входная дверь. Обиходов тихонько встал из-за стола и поднял с пола первое, что попалось под руку - теннисную ракетку. На цыпочках он подкрался к двери, ведущей в прихожую. Теперь он уже отчетливо слышал, что в квартиру кто-то вошел и этот кто-то стоял теперь в прихожей. Возможно, как и Обиходов, он прислушивался. Обиходов крепко сжал ракетку двумя руками и приготовился к бою. Из прихожей донесся осторожный возглас: «Жорж?».

«Выманивают, сволочи» - подумал Обиходов.
        - Жорж, ты дома? - снова раздалось из прихожей. - Это я, Мик.
        Обиходов выглянул из-за угла. В дверях он увидел Мика Степанова, крепко сжимавшего в руках палку от сломанной швабры.
        - А, это ты… - Обиходов вышел из засады. - Проходи, что стоишь.
        Мик испуганно посмотрел на теннисную ракетку в руках Обиходова:
        - Ты чего это тут делаешь?
        - Я? Работаю, - Обиходов бросил ракетку на диван.
        Степанов все еще выглядел напряженным:
        - А я смотрю, замок у тебя на двери сломан, звонок не работает. Подумал, может, случилось чего?
        - А, это… - махнул рукой Обиходов. - Это ерунда. Ключ как-то забыл, пришлось дверь ломать. Проходи!
        Мик прошел в комнату и огляделся:
        - Ремонт что ли затеял?
        - Вроде того.
        - Ну, ну, - Степанов осторожно присел на край дивана. - А я тебе несколько дней звоню, и в редакцию и сюда. В редакции тебя нет, здесь тоже телефон не отвечает. Думаю, может, в загул опять ударился.
        - Я работаю, - Обиходов сел за стол и зарядил в машинку чистый лист. - Много работы.
        - Ну, ну, - недоверчиво протянул Степанов. - А в редакции говорят, ты пропал, не объявляешься.
        - К черту редакцию! Я теперь на себя работаю.
        - Роман писать задумал? - Мик через плечо Обиходова взглянул на кипу исписанных листов на столе.
        - Повесть, - ответил Обиходов, прикрывая кипу чистым листом. - С чем пожаловал?
        - Да так, поговорить зашел. - Мик раскрыл дипломат и выставил на стол бутылку водки.
        - Опять в семье проблемы?
        - Нет, - покачал головой Мик. - То есть, да. В общем, она сказала, что беременна.
        - Кто сказал?
        - Татьяна, жена моя, кто же еще?
        - Ну так в чем же дело? Радоваться должен!
        - Вот я и радуюсь, - сказал Мик убитым голосом. - Где у тебя стаканы?
        Стаканов в разоренном хозяйстве Обиходова не оказалось. Пришлось разливать водку в чудом уцелевшие кофейные чашечки.
        Выпив водки, Мик вытер губы ладонью и тяжело вздохнул:
        - Затянули мы с этим делом, понимаешь… Надо было сразу как поженились, как все нормальные люди делают. А мы все ждали, то жилищные условия не подходящие, то меня с работы поперли, то кризис в стране… И вот теперь, на тебе, как снег на голову!
        - А в чем проблема-то? - не понял Обиходов. - Квартира есть, с работой у тебя сейчас все в порядке. Что тебя собственно волнует? По медицинской части что-то?
        - С этим все тьфу-тьфу-тьфу, - Мик суеверно постучал костяшками пальцев по подлокотнику. - Меня психология волнует. Понимаешь? Дети ведь, от чего должны получаться?
        - Да уж не от психологии, - усмехнулся Обиходов.
        - От любви они должны получаться, вот от чего! - Мик разлил водку по чашкам.
        - А… Ты в этом смысле, - протянул Обиходов, - то есть, хочешь сказать, что не любишь Татьяну.
        - В том-то вся и загвозка! - воскликнул Мик. - Я не знаю! Понимаешь, не знаю, люблю я ее или не люблю. До этого момента я даже и не задумывался об этом. Ты, Жорж, меня давно уже знаешь, я не особый любитель задумываться. Сомнения, треволнения - это все не для меня. А тут вот задумался… - Мик вытер со лба выступившую испарину. - Потому что ребенок, это уже - навсегда. Раз ребенок - значит, вместе до гроба!
        - Зачем же так драматизировать, всякое может быть… - начал было Обиходов, но Мик перебил его:
        - Всякого мне не надо! Знаешь, я на своих предков насмотрелся, как они три года разводились, как сковородки со скандалом делили, как посреди дачного участка в шесть соток забор строили, и я тогда сказал себе: «Мой сын такого никогда не увидит!» Понимаешь?
        - Понимаю, - вздохнул Обиходов. - Хочешь, чтобы я тебе что-нибудь посоветовал?
        - Да, - простодушно кивнул головой Мик. - Ты - умный. Сколько тебя знаю, ты вечно над чем-нибудь думаешь. Ты - писатель, в конце концов.
        - Журналист, - уточнил Обиходов.
        - Тем более! - воскликнул Мик. - Везде бываешь, стольких людей знаешь! И потом, ты
        - свободный, у тебя, наверняка, столько баб было, сколько мне в страшном сне не снилось! Ты должен знать, как определить, любишь ты женщину или нет, сможешь ты с ней всю жизнь прожить, или лучше сразу разбежаться по углам, как боксеры после гонга? Может признаки какие-нибудь есть?
        - Признаки… - усмехнулся Обиходов. - Глупый ты, Мик. Какие тут могут признаки!
        Мик отвалился на спинку кресла:
        - Сам понимаю, что ерунду говорю. Хотя странно… Наука и техника развиваются невиданными темпами, людям каждый год Нобелевские премии вручают за выдающиеся достижения. Почему до сих пор не учредили премию человеку, который бы объяснил, что такое любовь? Конкретно, с цифрами, фактами, результатами опытов. Это ведь по-важнее квантовой физики, как думаешь? Нет, правда! Пусть не с первого раза получится, пусть кто-то ошибется, кому-то премию дадут зря. Пусть! Денег жалеть не нужно. Главное, сдвинуть вопрос с мертвой точки! Давай еще по одной!
        - Я - все! - Обиходов накрыл свою чашку ладонью. - Мне еще работать.
        - Брось! - попробовал образумить его Мик. - Тут такая тема возникла, а ты - все. Какой же из тебя после этого инженер человеческих душ?
        - Нет-нет! - Обиходов решительно отстранил занесенное над чашкой бутылочное горлышко. - Говорю же, у меня работа.
        - Боимся мы жить, вот в чем проблема! - Мик налил себе и выпил. - Боимся слов, боимся мыслей… Стоит только подумать о чем-то «это - навсегда», и тут же сомнения! Как навсегда? Почему навсегда? Насколько навсегда? А вот мой дедушка жить не боялся. Две войны прошел. До восьмидесяти пяти лет дожил. И не боялся! Просто жил и все! Может налить?
        - Нет.
        Мик залпом выпил:
        - Мы с Татьяной уже семь лет вместе. Говорят, критический срок для брака, плохая статистика… Много всего было, пока притерлись друг к другу. Но знаешь, иногда мне кажется, что мы с ней до сих пор вместе, только потому, что в любой момент можем расстаться - просто сказать друг другу: «Адье» и все! Разошлись, как в море корабли. Ведь если разобраться, то сейчас мы - просто друзья. И будем друзьями, пока нет никаких особенных ограничений. Может и мои родители до сих пор оставались бы милой парочкой, если бы не появился я. Но я появился! Отец крепился какое-то время, потом у него пошли один за другим романы на стороне, и потом все рухнуло! Да с таким треском, что вспомнить страшно.
        - А с Татьяной ты говорил об этом? - спросил Обиходов.
        - О чем об этом?
        - О том, что ты не хочешь ребенка.
        - А кто сказал, что я не хочу ребенка? - удивился Мик. - Ты, брат, не упрощай. Я ребенка хочу, как десять тысяч отцов. И не одного, а как минимум троих. С раннего дества мечтал основать семейный клан на итальянский манер. Или на грузинский. Чтобы дети, дедушки, троюродные дяди, няньки - все жили в одном огромном доме, и обедали за одним столом, а я чтобы был патриархом. И чтобы дом стоял на берегу моря… Так вот! Но все это надо было делать сразу, понимаешь? В самом начале. Встал в колею, и все! При вперед, не поднимая глаз, и ни о чем не задумываясь. Иначе ничего не выйдет. Такая, брат, дилемма.
        Мик выпил и занюхал водку кулаком.
        - У тебя закуска какая-нибудь есть?
        - Нету, - ответил Обиходов.
        Мик покосился на кучу мусора в углу комнаты.
        - Суровые тут у тебя условия. Холостяцкая жизнь - это, конечно, хорошо. Но, знаешь, в нашем возрасте человеку уже нужен налаженный быт, уют элементарный… или хотя бы какая-нибудь еда в доме.
        Обиходов промолчал.
        - Хозяйка тебе нужна, вот что! - неожиданно заключил Мик. - В смысле постоянная женщина.
        - Нет уж, спасибо, - усмехнулся Обиходов. - Мне хватает и твоего налаженного быта. Просто в следующий раз, когда тебя там доведут, ты ко мне со своей закуской приезжай, и сразу все вопросы снимутся.
        - Ну, ты по мне-то не суди! У меня ситуация особая, - Мик налил себе еще водки. - Слушай! А ты с Ириной-то видишься?
        - Нет, - ответил Обиходов. Это было не совсем правдой. Ирину он видел каждую среду на теннисном корте. Это ее тренировки он наблюдал, прикрывшись газетой.
        Мик вздохнул и покачал головой.
        - Я так и не понял, из-за чего у вас тогда разладилось. Вроде все же нормально было. Моя Танька еще постоянно меня шпыняла: «Смотри, как Жорж за Ирочкой красиво ухаживает, не то что ты!» И вдруг - раз! Как гром среди ясного неба - разбежались! Что случилось, так никто и не понял.
        - Я же тебе сказал, поссорились.
        - Поссорились! - воскликнул Мик. - Если бы мы с Татьяной после каждой ссоры разводились - у меня паспорт бы был размером с телефонную книгу и весь обставлен штампами! А вы же даже не расписаны были! Ну, поссорились, делов-то! Потом бы взяли и помирились! Признайся! Застукала она тебя с кем-нибудь?
        - Нет, - сказал Обиходов. - Не было у меня никого.
        - Тогда я ничего не понимаю, - развел руками Мик. - Такая девушка была! И тебя, вроде как, любила. По глазам было видно, что любила.
        - Испугался я, - сказал Обиходов негромко.
        - Испугался? - удивился Мик. - Чего испугался?
        Обиходов помолчал, потом произнес, глядя куда-то в сторону:
        - Колеи. Той самой колеи.
        Мик застыл с недонесенной до рта чашкой с водкой.
        - Вот! - он поставил чашку на стол. - Я же говорю, ты - умный! Я про колею только на восьмом году совместной жизни задумался, а ты сразу про нее знал! Но ты же и дурак одновременно, Жорж. Ирина - такая женщина! С такой-то и надо в колею вставать. И переть!
        - Куда переть? - усмехнулся Обиходов.
        - Как куда?! - воскликнул Мик. - По жизни! Туда, куда тебе надо!
        - В том-то и дело, что я не знаю, куда мне надо, - произнес Обиходов.
        - Значит, еще раз дурак! - Мик хлопнул ладонью по столу. - А раз не пьешь, то еще раз!
        - Будет тебе шуметь! - Обиходов пододвинул свою чашку. - Наливай.

24
        - Иннокентий Викторович, - донеслось из селектора. - К вам Георгий Обиходов, специалист по связям с общественностью.
        - Пусть войдет, - Васконян сделал еще ход в компьютерном преферансе и погасил монитор.
        Обиходов появился с тощей пластиковой папочкой под мышкой и широкой улыбкой на лице. По причине тяжелого похмелья гримаса получилась вымученная. Улыбки такого рода дают в приложение к гамбургерам в московских американских закусочных.
        - Добрый день, Иннокентий Викторович! Вот! - журналист потряс папочкой. - Дело закрутилось!
        - Какое дело? - насторожился Васконян.
        - Как?! - воскликнул Обиходов. - Ваш персональный промоушен! Кампания в прессе, создание положительного образа, подготовка к выборам. Неужели забыли?
        - Ах, это! - Васконян указал пальцем на стул.
        - Благодарю! - Обиходов уселся и шумно перевел дух. «Почему, как важный разговор, так накануне обязательно надо напиться!» - промелькнула в сознании укоризненная мысль. - «Ведь не хотел же! Мик, зараза, виноват».
        - Кто виноват? - удивленно переспросил Васконян.
        - А? Нет, извините… это я так… про себя, - стушевался Обиходов. - Это план работы со средствами массовой информации, - он извлек из папки исписанный лист бумаги. - Начать, я думаю, стоит с районных газет и кабельного телевидения. Вот список. - Обиходов издалека продемонстрировал Васконяну еще один исписанный лист. - Эти схавают все, что угодно и за совершенно смешные деньги. Единственное, что нам нужно, это продумать информационный повод. Устроить какую-нибудь акцию, которая могла бы сойти за благотворительность. Что-нибудь типа отправки фруктов в местный детский дом или покупки компьютеров для школы. Зависит, конечно, от бюджета, но я готов уложиться в любой бюджет. В пределах разумного, конечно.
        При упоминании о бюджете Васконян поскучнел. Заметив это, Обиходов быстро перестроился:
        - Кроме того, у меня намечен ряд мероприятий, которые не будут стоить вам вообще ни копейки. Речь идет об участии в общественных организациях. Этих просто тьма, экологические, патриотические, общественно-политические. Им даже денег не надо. На первом этапе достаточно будет одних обещаний. Вот список, - на свет была извлечена еще одна бумажка. - И что самое интересное…
        О самом интересном Обиходов сообщить не успел, из селектора раздалась мелодичная трель. Васконян жестом прервал вдохновенную речь специалиста по связям с общественностью и нажал кнопку.
        - Иннокентий Викторович, приехал Владимир, - сообщила секретарь.
        - Купил?
        - Говорит, что купил.
        - Пусть войдет.
        В приоткрывшуюся дверь кабинета просунулась голова человека с красным от загара лицом. Человек настороженно посмотрел на сидевшего Обиходова.
        - Я извиняюсь, Иннокентий Викторович, - произнес он. - Вы сейчас заняты?
        - Нет, не занят, - Васконян махнул рукой. - Давай, заноси!
        Голова исчезла, и через секунду в дверном проеме появилась большая картонная коробка.
        - Ставь сюда, - скомандовал Васконян.
        Человек, кряхтя от напряжения, занес коробку и поставил ее на пол перед столом.
        - Сколько там? - спросил Васконян.
        - Сто пачек, сорок пять килограмм.
        - А ну, дай одну.
        Владимир вскрыл коробку, достал из нее ярко-красную пачку с изображением толстого кота и протянул Васконяну.
        Васконян повертел пачку в руках.
        - Тут все по-английски… Ты что купил?
        - Другого не было, - виновато произнес Владимир. - Продавщица сказала, что это и есть оно.
        - «Продавщица сказала» - раздраженно передразнил его Васконян. - Ничего доверить нельзя! Английским владеешь? - обратился он к Обиходову.
        - Конечно! - с готовностью кивнул тот.
        - А ну, прочитай, - Васконян протянул ему пачку.
        - «Корм для кошек»… - начал Обиходов. - «Точнее, корм для кошек, очень разборчивых в еде» Вот так.
        - Что, и это все? - повысил голос Васконян.
        - «Состав продукта», - продолжил Обиходов. - Переводить?
        - Ты что купил? - накинулся Васконян на Владимира.
        Тот втянул голову в плечи:
        - Она сказала, что это оно и есть.
        - Подождите, - сказал Обиходов, - тут есть еще одно слово «castrated». Я не совсем уверен… Кажется, это… А! Ну, да! Кастрированный! «Корм для кастрированных кошек»! То есть, получается, что котов, - поправился он. - «Корм для кастрированных котов очень разборчивых в еде».
        - Ну вот! - облегченно перевел дух Владимир. - Оно!
        - Дай сюда! - Васконян взял у Обиходова пачку и снова принялся ее разглядывать. - Почему по-русски не пишут! - возмутился он. - Куда только торговая инспекция смотрит! Где это написано?
        - Вот! - Обиходов ткнул пальцем в надпись.
        - «Кас-тра-тед» - по слогам прочитал Васконян. - Кастратед! - он рассмеялся счастливым смехом ребенка, обнаружившего игрушку в шоколадном яйце. - «Для кастрированных котов»! - повторил он, утирая выступившие слезы. - «Разборчивых в еде!» Ой, не могу!
        Владимир решился разделить веселье. Пару раз он гыкнул, как филин в ночном лесу.
        - Понравится ему наш корм? - сквозь смех спросил у него Васконян. - Как думаешь, Володя?
        - Конечно! Самый лучший выбрали! По полтиннику за пачку!
        - Самый лучший! - закатился Васконян. - Молодец! Правильно! Только одно удовольствие у него и останется, кошачья еда! А хватит ему сто пачек, как думаешь, Володя?
        - Попросит, еще прикупим, - ответил Володя.
        Ответ вызвал у Васконяна взрыв хохота.
        - «Еще прикупим!» Ой, не могу! - сотрясался он, размазывая по щекам крупные слезы.
        - Ой, молодец, Володя! Будет ему конкурс красоты! Пусть все увидят, какой он красавец!
        Обиходов, наблюдая за неожиданно разыгравшимся весельем, лишь глупо улыбался. Он переводил взгляд то на клокочущего Васконяна, то на отрывисто гыкающего Володю и тихо дожидался, когда эмоции схлынут.
        Наконец, когда надпись на коробке была процитирована в двадцатый раз, Васконян немного успокоился.
        - Посмеялись и хватит, - сказал он. - Забирай это и ступай, - кивнул он Володе. - Мне тут закончить надо с журналистами.
        Обиходов, неожиданно произведенный во множественное число, приосанился и извлек из папочки еще пару бумажек:
        - Так вот, теперь - самое главное. Выборы в районный совет…
        - Погоди! - остановил его Васконян. - Ты эти свои бумажки оставь секретаршам. Они прочитают и свяжутся с тобой.
        - Хорошо, - Обиходов быстро засунул бумаги обратно в тонкую папку, но вставать с кресла не торопился.
        - Еще что-нибудь? - спросил Васконян.
        Георгий многозначительно кивнул и покосился на возившегося с кошачим кормом Володю, давая понять, что ждет, пока тот выйдет из кабинета.
        Володя наконец сложил все пачки в коробку и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
        - По поводу Заморокина, - сказал Обиходов, понизив голос. - Есть кое-какая информация.
        - Ну? - Васконян поднял бровь.
        - Он планирует назначить встречу с вами на воскресенье, якобы для того, чтобы обсудить какие-то новые предложения. Возможно, они покажутся вам очень заманчивыми. Но на самом деле, никаких предложений он обсуждать не будет. К воскресенью он стягивает все свои силы, из Москвы, из Долгопрудного, из Подольска, даже из Тулы приедет бригада. Зачем, как вы думаете?
        - Я ничего не думаю, - судя по равнодушному тону Васконяна, информация не произвела на него должного впечатленияю. - Если что-то еще знаешь - говори.
        - Пока это все, чем я располагаю, - сказал Обиходов. - Но можно узнать по-больше. Время, место, расклад сил… Правда, для этого потребуется некоторая сумма. Небольшая. Просто, я должен как-то поддерживать свои источники.
        Васконян усмехнулся:
        - Ну, и сколько же ты хочешь?
        - Пятьсот долларов, - не моргнув глазом, выпалил Обиходов.
        - Нет, - сказал Васконян.
        - Хорошо, триста.
        - Нет.
        - Меньше трехсот никак нельзя, - попробовал урезонить Васконяна журналист. - Я и так работаю бесплатно. Все пойдет на оплату источника.
        - Даже три доллара не дам, - сказал Васконян. - Меня это не интересует.
        - Но речь же идет о вашей безопасности! - воскликнул Обиходов.
        - Безопасностью граждан у нас занимается милиция, - невозмутимо произнес Васконян.
        - Сходите к ним, уважаемый, может, они вам заплатят.
        Обиходов озадаченно почесал подбородок. Такой поворот разговора стал для него полной неожиданностью:
        - А как же насчет выборов, Иннокентий Викторович? Будем продолжать работу?
        - Будем, уважаемый, обязательно будем. Оставьте свои бумажки. С вами свяжутся.
        Васконян включил монитор. В преферанс ему сегодня везло.

25
        Вместо свежего воздуха и прохлады в открытую форточку проникал один лишь тополиный пух. Дудкин вылил из бутылки остатки воды. Набралось меньше половины стакана.
        - У нас закончилась вода, - сказал эксперт.
        Развалившийся на дерматиновом диванчике Воронков никак не отреагировал на это сообщение. Он страдал от духоты, которая царила в маленькой комнатке на задворках автомастерской.
        - Вы слышите меня? - раздраженно произнес эксперт. - Я хочу пить.
        - Вода под краном, - Воронков, превозмогая лень, шевельнул указательным пальцем в направлении грязной раковины в углу.
        - Эту воду вы сами пейте! - заявил Дудкин с вызовом. - Я ее пить не буду.
        Воронков лишь пожал плечами. Отвечать на дерзости у него не было сил. Если бы эксперт был обычным заложником, он бы ему надавал по почкам, привязал к батарее, а сам пошел бы к мужикам в мастерскую. Но Дудкина объявили «гостем». Из-за этого Воронков должен был торчать вместе с ним в такую жару в душной комнатке, слушать его болтовню и время от времени сопровождать в туалет. Бить Дудкина запретили строго настрого.
        - Я вам уже много раз повторял, - продолжил Дудкин, - у меня хронический гастрит в острой форме. Я пью только минеральную воду «Ессентуки» номер четыре, в крайнем случае, номер семнадцать. Причем настоящие «Ессентуки», слышите? Не ту гадость, которую продают в коммерческих киосках. Настоящие «Ессентуки» можно купить только в аптеке. Вы слышите меня или нет?
        Воронков заплатил бы очень много денег, чтобы не слышать сейчас Дудкина. Но скрыться от этого зуда было невозможно. Слава Богу, что смена его подходила к концу. Через полчаса на пост по охране «гостя» должен был заступить Капустин.
        - Я требую воды! - Дудкин и не думал успокаиваться, похоже, он опять собирался скандалить. - Если вы не дадите мне воды, я буду жаловаться вашему начальству. Или нет, - эксперту пришла в голову свежая идея. - Тогда я сам пойду в аптеку. Вы не имеете права чинить мне препятствия. Дудкин поднялся со стула и сделал вид, что собирается уходить.
        - Сидеть! - коротко скомандовал Воронков.
        Дудкин подчинился, бормоча под нос неясные угрозы.
        Воронков выругался, отстегнул от пояса телефон и набрал номер.
        - Алло, Капуста, - от жары голос его расплывался, как тающее мороженное. - Долго тебе еще ждать? - Едешь уже? - Слушай, купи по пути воды, минеральной, «Ессентуки» номер… Какой номер, ты? - с ненавистью цыкнул он на эксперта.
        - Четыре или семнадцать, - подсказал Дудкин с самодовольным видом. Он торжествовал маленькую победу.
        - Четыре или семнадцать, - повторил Воронков. - Да, она с номерами. - Да, как портвейн. - Сам ты сбрендил! Посиди тут с мое, не так запоешь. - Только приезжай быстрее, слышишь? Купи воды и сразу приезжай. - Постой, Капуста! - спохватился Воронков. - Ты это, слышишь, в аптеке ее покупай. Там точно есть.
        Капустин появился с небольшим опозданием. В руках он держал целый ящик бутылок.
        - Уф! - он с грохотом поставил ящик на стол и вытер платком взмокший лоб. - Ну и пекло!
        - Ты чего так долго! - накинулся на него Воронков.
        - Насилу нашел. Кругом один «баржом».
        - Какой это номер? - Дудкин выхватил из ящика бутылку и принялся придирчиво изучать этикетку. - Четвертый? Настоящая, не из киоска?
        Дудкин открыл бутылку, налил немного в стакан и пригубил. В ресторанах так пробуют дорогое вино.
        - Чего это хоть вы тут пьете? - Капустин взял у Дудкина бутылку, понюхал. - Колючая, зараза! - он сделал большой глоток прямо из горлышка.
        - Вы не хотите попробовать? - предложил Дудкин Воронкову примирительным тоном.
        Воронков был ужасно зол, но жажда и любопытство перевесили. Тем более, что смена закончилась и весь ужас был уже позади. Он молча протянул руку.
        Дудкин налил ему в чистый стакан:
        - Очень полезно для желудка.
        Вода Воронкову неожиданно понравилась. Она пахла больницей, а больницу еще со времен отсидки он привык воспринимать, как шикарное место.
        - Выпейте еще, - эксперт открыл новую бутылку. - Долго потом будете вспоминать, кто вас угощал «Ессентуками».
        - Чего это он? - удивленно спросил Капустин у Воронкова.
        Тот молча покрутил пальцем у виска.
        Дудкин заметил жест и снисходительно усмехнулся:
        - Странная штука, жизнь. Никогда не знаешь, как она обернется.
        - Это точно, - согласился Воронков. - Вот получится какая-нибудь лажа с товаром, так я лично эти «Ессентуки» по капле из твоих ушей выдавливать буду.
        - Товар, товар! - передразнил его Дудкин. - Только про него и разговоры. Вы хоть знаете, что это был за товар?
        Воронков и Капустин переглянулись.
        - Нет, правда, вы знаете? - продолжил Дудкин. - Потому что я, например, не знаю. Серьезно! Даже не удосужился поинтересоваться. Вот так, вез-вез, и даже не посмотрел, что везу. А сказать, почему? - Не дожидаясь ответа от своих стражей, Дудкин произнес, отчетливо выговаривая каждое слово. - Потому что не в товаре дело!
        - Чего это он? - снова спросил Капустин.
        На этот раз Воронков просто пожал плечами.
        - И в чем же дело? - с кривой ухмылкой поинтересовался Капустин у Дудкина.
        Эксперт мило улыбнулся в ответ, но тут же стал серьезным:
        - Вот это уже вопрос по существу! Деловой подход. Так и надо. Сразу видно, вы человек, способный на многое. Я это и раньше заметил, но теперь понял окончательно. Не понятно только, что вы здесь делаете?
        - Тебя охраняю, - усмехнулся Капустин. - Чтоб не сбежал.
        - Я не в этом смысле. Я имею в виду, что вы вообще делаете в этой Заморокинской конторе. Вся эта мышиная возня вокруг товара, эта вонючая автомастерская - неужели это все, на что вы способны? Вы ведь прожили долгую жизнь, наверняка, в ней было всякое, приходилось рисковать, и что в итоге? Вот это? - Дудкин обвел рукой маленькую комнатку. - И вас это устраивает?
        - Устраивает, - сказал Капустин после короткого раздумья.
        - Нет, - покачал головой эксперт. - По глазам вижу, что не устраивает. А вы! - он обратился к Воронкову. - Вы еще молоды. Неужели, не хочется сыграть по крупному? Чтобы все переменить разом, чтобы не жалеть потом о бездарно упущенном времени?
        - Во, понесло - ухмыльнулся Воронков. - От жары совсем свихнулся.
        Дудкин пропустил это замечание мимо ушей.
        - Какое сегодня число? - спросил он.
        - Утром было двадцать шестое, - ответил Капустин.
        - Вот именно! Двадцать шестое! - воскликнул эксперт. - Запомните этот день. Вам обоим выпал шанс! Шанс с большой буквы! Вы оказались в нужном месте в нужное время и, главное, с нужным человеком.
        - Я поехал, - сказал Воронков, делая попытку подняться с дивана. - Раз сегодня такой день, надо будет в карты с Кривым сыграть. Он, сволочь, меня на прошлой неделе под чистую разделал.
        - Я бы на вашем месте так не торопился, - заметил Дудкин. - Как бы потом всю жизнь локти кусать не пришлось.
        - Чего?! - угрожающе протянул Воронков.
        - Погоди, Ворона! - сказал Капустин. - Посиди немного, попей еще водички, давай послушаем, что нам товарищ расскажет.
        - Это ты здорово придумал, - покачал головой Воронков. - Твоя смена идет, а я сидеть должен. - Однако, с дивана он так и не поднялся.
        - Ну, давай, уважаемый, - сказал Капустин Дудкину, устраиваясь на стуле удобнее. - Агитируй нас за лучшую жизнь. Только учти, под ментами мы работать не будем.
        - Разумеется! - воскликнул Дудкин. - Никто и не собирается предлагать вам работать под ментами. Зачем? - он даже рассмеялся от очевидной бессмысленности такого предложения. - «Под ментами»! - повторил Дудкин, - Скажете тоже. - Неожиданно он снова стал очень серьезным. - Речь идет о работе на Организацию.
        - На кого? - не понял Капустин.
        - На Организацию! - Дудкин многозначительно поднял вверх узловатый указательный палец с грязным ногтем.
        - На ФСБ, что ли?
        - ФСБ! - Дудкин пренебрежительно скривил рот. - ФСБ в данном случае лишь прикрытие. - Он понизил голос и сделал жест, приглашая Капустина подвинуться ближе. Капустин послушно подался вперед. - История с товаром придумана для отвлечения внимания, - сказал он почти шепотом. - Бек - подставная фигура, Заморокин - пешка, которой надо пожертвовать. Все организовано для того, чтобы пустить по ложному следу подполковника Обиходова и его приятелей с Петровки. И это блестяще удалось! Не без вашей помощи, дорогие мои, - Дудкин окинул своих притихших стражей маршальским взглядом, - не без вашей помощи. Если вы будете продолжать сотрудничество в том же духе, вам это зачтется.
        - Какое еще сотрудничество? - насторожился Воронков.
        Эксперт не стал уточнять. Он налил себе в стакан воды и выпил ее крупными глотками.
        - Решающий этап операции начинается сегодня, - сказал он, вытирая рот рукавом, - двадцать шестого числа. На кону - золото Барона. Слыхали про такого? Два года назад он плохо обошелся с Альбертиком Барзеевым, прибрал себе к рукам двадцать килограмм чистого золота в виде разных древних изделий, которым цены нет. Но самое главное то, что вся эта музыка принадлежала вовсе не Альбертику, к Барзееву она попала по чистой случайности. Золото принадлежало Организации, - Дудкин снова многозначительно продемонстрировал указательный палец. - А это уже очень серьезно! И Альбертик и сам Барон, разумеется, поплатились за свою дерзость. Барона не спасло даже то, что он сбежал в Америку. Глупец! Он думал, что от Организации можно сбежать. Конечно, не все было гладко. На какое-то время мы слишком увлеклись местью и упустили из виду золото. Оно снова пропало! Полтора года я искал его следы. Нашел. Потом еще полгода готовил операцию и вот, сегодня, наступает ее решительная фаза. Я уже чувствую его запах, - Дудкин втянул носом воздух. - Я чувствую запах золота.
        Капустин и Воронков переглянулись. Капустин платком вытер выступивший на лбу пот.
        - Помешать операции не может уже ничто, - продолжил эксперт. - Землетрясение, наводнение, биржевой кризис - ничто! Организация сама может устроить какой угодно кризис. А вот помочь операции можно. И это в ваших руках. Те, кто помогает Организации, никогда не остаются в накладе. Так что, решайте, дорогие мои, а я, с вашего позволения, посетил бы туалет, - закончив речь на такой прозаической ноте, Дудкин встал, и заложил руки за спину, выказывая смиренную готовность подчиняться строгим правилам содержания Заморокинских «гостей».
        В туалет его сопровождал Капустин. Как только эксперт скрылся за разбитой фанерной дверью с большой от руки намалеванной буквой «М» (другого туалета в автомастерской, разумеется, не было), Капустин запер дверь снаружи на щеколду и быстро вернулся в комнатенку.
        - Ты понял? - сказал он, развалившемуся на диванчике Воронкову.
        - Понял, - кивнул тот. - Везет нам с тобою на долбанутых.
        - Значит, не понял. - Капустин взял стул и подсел к диванчику. - Я же был там тогда, - сказал почти шепотом.
        - Где?
        - В клубе этом, Барзеевском, «Пингвин» или «Пеликан», как он там назывался. Я был там, когда люди Барона разнесли все к чертовой матери. Помнишь, Заза, грузин, попросил нас помочь отбиться. Тогда я поехал и еще четверо наших. Ух, и заваруха была, еле ноги унесли.
        - Ну и что? - вяло спросил Воронков. - Мало ли что было. Чего ты так разволновался?
        - А то, - Капустин пододвинулся еще ближе. - Когда стало ясно, что дело труба, я тихонько залег себе около стеночки в темном углу, решил переждать, чем все закончится. И случайно услышал разговор. Кто говорил, я не видел, особо любопытствовать не хотелось, только говорили они про золото. Понял? Про какое-то Сокровище. Они его искали в этом клубе, у Барзеева.
        - Ну и что? - опять спросил Воронков.
        - А то! Что фраер не врет! - взволнованно зашептал Капустин. - Есть оно, золото-то!
        - Ну и что? - повторил Воронков.
        - Вот заладил «ну и что», «ну и что»! - в сердцах воскликнул Капустин. - Мозги от жары расплавились? Думать надо, что делать! Раз золото есть, может тогда действительно, того… стоит попробовать? Что скажешь?
        - Чего попробовать-то?
        - Ну… - Капустин задумался. На его вспотевшем лице отражалась натужная работа мысли. Видно, он подбирал формулировку. - Может, подпишемся, под золотишко-то, - предложил он не совсем уверенно.
        - С этим шибзиком? - усмехнулся Воронков. - Только посмотри на него, ему бутылки по подъездам собирать.
        - Вот это ты зря, - покачал головой Капустин. - По наружности судить никогда нельзя. Моню Шнайдера помнишь? Тот выглядел еще хлеще, без слез не взглянешь, инженеришка-алименщик на неполной ставке, а какими он делами ворочал? К нему цеховики со всего Союза на поклон приезжали, такой был человек! Этот гусь тоже непрост, поверь моему опыту!
        - Иван за такие вещи шкуру спустит, - мрачно предрек Воронин.
        - Иван! - Капустин махнул рукой. - Иван на честном слове держится. Сам уж, наверное, видишь. Такие обломы, как с Беком, даром не проходят. И на пустом месте тоже не возникают. Раз такое случилось, значит, дни Ивана сочтены. Не сегодня завтра прихлопнут Ивана и нас с тобой за одно. Я с самого начала чувствовал, что неспроста это все закручивается, ой, неспроста. Надо думать, как выбираться. Меня чутье никогда не подводило. Тогда в клубе тоже, не прикинься я шлангом, кормил бы уже червей или опять бы какую-нибудь магистраль прокладывал. Да только хватит уже с меня этих магистралей. Последний раз и все! На покой. Я так давно уже запланировал. Теперь я чую, вот оно! Час настал, понимаешь? Что ты молчишь?
        - А если это все туфта? - спросил Воронков, уже несколько изменившимся тоном.
        - А если нет? - отпарировал Капустин.
        Воронков посчитал это сильным доводом. Он щелчком выбил из пачки сигарету и закурил.
        - Ну, не знаю, - медленно произнес он, выпуская дым. - Стремно как-то. А что там за шум?
        Капустин прислушался к звукам, доносящимся из автомастерской.
        - Пес его знает, ребята работают, вот и шум. Надо решать уже что-то.
        Воронков продолжал задумчиво курить.
        - Если этот гусь такой важный, может, за него денег дадут? - предположил он после долгого молчания.
        - Как это? - не понял Капустин.
        - А так, - сказал Воронков. - Тихонько свезем его в другое место, чтобы Иван ничего не пронюхал, а потом сами выйдем на его друзей и скажем, хотите получить своего фраера назад, платите.
        - Больно крупная фигура, - усомнился Капустин. - Если он говорит, что ФСБ у него на подхвате работает, случись с ним что, тут такое начнется! Страшно подумать!
        - Но сейчас же не начинается, - возразил Воронков. - Нормально сидим.
        - Так это они сами все и устроили! Тут, наверное, под каждым кустом по снайперу! Может быть, даже они нас подслушивают, - Капустин понизил голос и указал пальцем на закопченный потолок.
        Воронков тоже посмотрел на потолок:
        - Кажется, кто-то кричит? - сказал он. - Неужели не слышишь?
        - Черт! - Капустин хлопнул себя по лбу. - Совсем забыл! Я же его там в туалете запер!
        Дудкин появился в комнатке бледный и взъерошенный. Его сопровождал смущенный Капустин.
        - С облегченьицем! - поприветствовал его Воронков.
        - Ну и шуточки у вас! - эксперт раздраженно одернул свой мятый пиджак и уселся на стул. - Очень смешно!
        - Мы тут о вашем предложении говорили, - Капустин неожиданно для самого себя стал называть эксперта на «вы». - Увлеклись немного.
        - О моем предложении? - удивился Дудкин. - Ах, ну да! И что? Решили что-нибудь?
        - Хотелось бы знать, - сказал Воронков, - что это за Организация такая, про которую вы рассказывали. Как она, хотя бы, называется?
        - Она не имеет названия, - ответил Дудкин. - Ей не нужно название, потому что другой такой все равно нет. Она распространяет свое влияние по всему миру, членами ее являются Посвященные.
        - Масоны что ли? - насторожился Воронков.
        - Масонские ложи - это наши подразделения, - Дудкин достал из кармана несвежий носовой платок и начал им обмахиваться. - Они отвечают за свой, ограниченный участок работы.
        - А кто такие Посвященные? - спросил Капустин.
        Дудкин загадочно улыбнулся:
        - Посвященные - это люди, обладающие Знанием.
        - Понятно, - протянул Капустин.
        - А вы Посвященный? - полюбопытствовал Воронков.
        - Я - да, - скромно ответил Дудкин.
        - А Кобзон? - спросил Капустин.
        - Кобзон - нет.
        - А кто еще Посвященный?
        - Вы хотите, чтобы я вам предоставил список членов? - усмехнулся Дудкин. - Это тайна. Некоторые заплатили бы за эту информацию миллионы долларов.
        Капустин выразительно посмотрел на Воронкова.
        - А чем все-таки занимается эта самая Организация? - спросил Воронков.
        - Сохранением Знания, - ответил эксперт. - Это в основном. А попутно всем, вплоть до смены правительств.
        - Круто, - протянул Воронков.
        - Итак, - торжественно произнес Дудкин, - пора решать. Вы в деле или нет?
        Капустин ответил не раздумывая:
        - В деле! - при этом он так энергично мотнул головой, что с носа у него сорвалась крупная капля пота.
        Дудкин посмотрел на Воронкова:
        - А вы?
        - А что я? Я как все, - ухмыльнулся Воронков.

26
        Обиходов проснулся утром в собственной квартире, чего в последнее время с ним давно уже не случалось. Первым делом высчитал, какой это был день. Получалось, что суббота. Значит, воскресенье - завтра. Завтра все закончится. Васконян перегрызет горло Заморокину, и тогда этой нелепой и страшной истории будет положен конец. Можно будет начинать новую жизнь. Какую? Об этом Обиходов подумает послезавтра. А пока надо пережить субботу. Странное чувство. Не нужно никуда бежать, никому звонить, не нужно ничего лихорадочно придумывать, спешно просчитывать варианты. А что тогда делать? Как живут люди, которым нечего бояться? Как жил сам Обиходов неделю назад? Просто делал какие-то мелкие дела, от которых не зависела его или чья-нибудь еще жизнь. Взгляд Обиходова упал на письменный стол с пишущей машинкой. Это был единственный кусочек пространства в его квартире, каким-то чудом не тронутый вихрем последних событий. Обиходов присел за стол. Пальцами легонько прикоснулся к клавишам. Неделю назад он в поте лица своего писал «газетный сериал» о «небесной милиции». Каждый день - новую часть. Дошел как раз до
кульминации. Дудкинский вариант тут не годился, хотелось бы обойтись без мистики. Без всех этих
«шатунов», без подсознательного сбрасывания злодеев с утесов в море. Хотя, с другой стороны, что может сделать слабая девушка, бывшая библиотекарша, в компании с малолетним гангстером- перебежчиком, оказавшись лицом к лицу с такими типами, как Заморокин… в смысле Барзеев, или Барон. То что они остануться в живых это уже сильно отдает мистикой, а им ведь, по закону жанра, надо еще и победить. Глупые сказки, так не бывает!
        Обиходов рывком встал из-за стола.
        Все! Больше никакого сочинительства! С понедельника устроюсь на работу менеджером по продажам, в электронный лабаз к мужу сестры. Буду торговать пылесосами и видеомагнитофонами. И гробу я видел эту «небесную милицию», этого главного редактора, этот «Мир сенсаций» и всю эту журналистику в целом. Обиходов решительно прошлепал в ванную. Совершив незатейливый утренний таулет, он обнаружил, что у него нет чистой рубашки. Та, в которой он был вчера, имела совершенно отталкивающий вид. Казалось, что вместе с потом и грязью эта рубашка таила в себе какие-то частицы прежней жизни, которых ни в коем случае не должно быть в жизни теперешней.

«Стирка! - сказал себе Обиходов. - Вот начало дня, достойное настоящего мужчины!»
        Через пару часов ванная в Обиходовской квартире напоминала линкор, украшенный сигнальными флагами ко дню Военно-морского флота. На всех крючках и веревках висели рубашки, майки, трусы и носки. Журналист стирал самозабвенно, с упоением и азартом. Какое-то время он пел песни, как деревенская баба на речке, русские народные, сам удивляясь, откуда он их мог знать. Дойдя до полного автоматизма в застировании, полоскании и выжимании, он вдруг неожиданно поймал себя на том, что опять думает о «небесной милиции».

«В финале должна быть битва. Грандиозная битва между Барзеевым и Бароном. Яростная и беспощаная, с взрывами, стрельбой из всех видов оружия, погонями, мольбами о пощаде… Она должна закончится полным уничтожением обеих банд. Столкнувшись лбами, Барон и Барзеев аннигилируют, как две микрочастицы из физики, кварки, или как там их бишь… Умирая, Барзеев или Барон успеет выстрелить и попадет Барону или Барзееву прямо между глаз - последняя точка! Пожалуй, это будет лучше, чем у Дудкина».
        Обиходов присел на край ванны.

«Я не должен этого делать! Не должен ничего придумывать. Может, прав эксперт? С этим материалом шутки плохи. Стоило мне превратить Васю из обычного подростка в бандита, как тут же появился Коля. Коля, Вася… Наваждение какое- то!»
        Сквозь шум воды Обиходов услышал телефонный звонок. Он спешно вытер руки и вышел из ванной.
        - Алло? Георгий, это вы? - Обиходов узнал голос Людочки. Ему показалось, что девушка была чем-то сильно взволнована.
        - Людочка? Что случилось?
        - Коля ушел… - сказала Людочка срывающимся голосом.

«Ну вот…» - мелькнуло в голове у Обиходова. - «Ромео чертов»
        - …сказал, что пошел вытаскивать Дудкина, - добавила девушка.
        - Куда пошел?! - изумился Обиходов.
        - Вытаскивать Дудкина! Он сказал, что сегодня Заморокин обязательно поедет на конкурс красоты «Мисс… чего-то там», кажется, «Мисс Юго-Запад». Он каждый год на него ходит. Коля сказал, что хочет встретиться там Заморокиным. Иначе, он сказал, Дудкину - конец.
        - Идиот! - вырвалось у Обиходова. - Зачем встречаться с Заморокиным, что он собирается ему сказать?
        - Он хочет взять его в заложники.
        - Кого?!
        - Заморокина.
        - Зачем?!
        - Чтобы обменять на Дудкина.
        - Вот идиот! - Обиходов опустился в кресло. Он вспомнил, что Васконян во время их последней встречи тоже упомянул о каком-то конкурсе красоты. Корм для кастрированных кошек… Конкурс красоты… Чтобы все это значило?
        - Надо что-то делать, Георгий! - по голосу чувствовалось, что Людочка готова была в любую секунду расплакаться. - Они его убьют.
        - Конечно, убьют. И поделом. Разве можно быть таким бестолковым!
        Тишина на другом конце провода взорвалось отчаянным плачем.
        Такой поворот разговора привел Обиходова в окончательное смятение.
        - Подожди, - попытался вставить он. - Людочка! Подожди, слышишь…? А ну-ка, прекрати реветь! - наконец, гаркнул он что было сил.
        В телефонном эфире снова стало тихо.
        - Куда конкретно он поехал, он сказал? - спросил Обиходов. - В какое место?
        - Нет, - с прерывистыми всхипываниями выдавила из себя Людочка. - Не сказал. Он… мне обещал… что возьмет меня… с собой… и не взял… уехал… без меня.
        - Так может, не поехал он ни к какому Заморокину, - осторожно предположил Обиходов. - Просто надо было парню свалить, вот он и придумал повод.
        - Как… - всхлипнула Людочка. - Как это… свалить? Зачем?
        - Ну, - протянул Обиходов. - Захотел исчезнуть. И чтобы ты его не искала.
        До Людочки, наконец, дошло, что он имеет в виду.
        - Нет, - твердо сказала она. - Вы его не знаете. Он не такой.
        Обиходов неожиданно разозлился.
        - Конечно, черт его задери, не такой! Другого такого полоумного еще поикать надо! Но что я-то могу сделать?!
        Девушка помолчала немного, видно, стараясь успокоиться и подбирая слова, а потом сказала:
        - Георгий, помогите мне, пожалуйста, найти Колю.
        - Найти Колю! - воскликнул Обиходов. - Пойми, наконец, что я не могу вот так, бросить все и поехать неизвестно куда искать Колю. Я занят в конце концов! У меня стир… - Обиходов осекся. - У меня много дел! Много других важных дел, понимаешь? Я сделал все возможное, чтобы эта проклятая история закончилась благополучно. Благополучно для всех, и для твоего дорогого Коли, по милости которого она началась, и для этого малохольного эксперта, который постоянно из кожи лез вон, чтобы все испортить. Все уже почти закончилось! И вот теперь, ты говоришь мне, что один путаник едет спасать другого путаника. И все заваривается по-новой! Отлично! Пусть заваривается! Но только без меня! Слышишь? Без меня!
        - Извините, - тихо сказала девушка и положила трубку.
        Обиходов несколькими глубокими вдохами восстановил сбившееся от волнения дыхание. Упоминание о конкурсе красоты не выходило у него из головы. Что задумал Васконян, нанести удар первым, не дожидаясь воскресенья? Так вот почему он был таким спокойным и почти равнодушным, когда Обиходов рассказывал ему о встрече, готовящейся в воскресенье! Все решится сегодня! Но при чем здесь кошачья еда?
        Чертыхнувшись, Обиходов набрал Людочкин номер.
        - Нечего кидать трубку! - сказал он сердито. - Лучше постарайся вспомнить все, что говорил тебе Коля о своих планах. И когда пришла ему в голову эта светлая мысль.
        - Эта светлая мысль? - как эхо, повторила Людочка. - Не знаю… Вчера, когда вы ушли, он был нормальный, даже веселый… Тоже радовался, что все почти что закончилось.
        - Про эксперта что-нибудь говорил?
        - Про эксперта? Почти ничего. Сказал только, что не хотел бы оказаться на его месте и все. Больше не вспоминал.
        - Спасать его он не собирался?
        - Спасать? Нет. На выходные мы собирались ехать в Водники. Загорать.
        - Чудесно! Почему же тогда вы оба не в Водниках?
        - Почему мы оба не в Водниках?
        - Прекрати повторять мои вопросы! - раздраженно воскликнул Обиходов. - Соберись, наконец, с мыслями!
        - Извините, - смутилась Людочка. - Сама не понимаю, что со мной творится. Так неожиданно все… - голос ее снова задрожал.
        - Эй! Эй! Ну-ка, не раскисать! - приказал Обиходов. - Сейчас дорога каждая минута. Итак, почему вы не поехали в Водники?
        - Утром Коля проснулся и сказал, что он должен ехать вытаскивать Дудкина.
        - Вот так просто? Проснулся и сказал?
        - Вы знаете, - Людочка замялась. - Он мне ничего такого не рассказывал… Но мне кажется, что он иногда видел сны… - Людочка замолчала.
        - Какие еще сны?
        - Эти, про «небесную милицию».
        - О, Господи! - воскликнул Обиходов. - Опять «небесная милиция»! Капитан Рыков! Ну как же без него!
        - Так мне кажется, - повторила Людочка.
        - Но это же бред! - Обиходов рывком встал с кресла и принялся расхаживать по комнате с телефоном под мышкой. - Понимаешь? Бред! Этого не может быть!
        - Я знаю, - тихо сказала Людочка.
        Обиходов немного успокоился и снова сел в кресло.
        - Значит, говоришь, проснулся, собрался и поехал. Куда точно поехал, не сказал. Так получается?
        - Так, - всхлипнула Людочка.
        - По телефону он ни с кем не разговаривал?
        - Нет.
        - Ни вчера, ни сегодня?
        - Нет.
        - Из квартиры не выходил?
        - Нет.
        - Все ясно, - задумчиво произнес Обиходов. Прозвучало это как «ничего не ясно».
        Людочка опять заволновалась:
        - Что же нам делать, Георгий, миленький?
        - Я думаю, - сказал Обиходов. - Думаю!
        Он был по-прежнему уверен, что скорее всего парень решил исчезнуть. Но исчезнуть так, чтобы в глазах бедной девушки это выглядело не как «поматросил и бросил», а по меньшей мере загадочно.
        - «С фантазией у него все в порядке, это точно! - размышлял Обиходов. - Хотя, конечно, остается какая-то доля вероятности, что он и впрямь отправился спасать эксперта. Один шанс из десяти, но все же…»
        - Значит так! - сказал он Людочке. - Ты сиди дома и никуда не выходи. А я попробую что-нибудь сделать.

«Узнаю, где этот конкурс, - решил про себя Обиходов. - Может, съезжу туда… Когда достираю. Увижу там пацана - надеру уши».
        Однако, Людочке план не понравился.
        - Как это сиди дома?! Не буду я сидеть дома! Я с вами!
        - Куда со мной?
        - На конкурс! Вы ведь поедете на конкурс! И я с вами!
        - А я сказал, ты будешь сидеть дома.
        - Не буду! - воскликнула девушка. - Один уехал без меня, хотя обещал… Другой говорит: «Сиди дома!» Не буду я сидеть дома! Я боюсь сидеть дома! Если вы меня с собой не возьмете, я поеду туда одна! Так и знайте!
        - Ну, хорошо! - смягчился Обиходов. - Беда мне с этими героями и героинями! Сиди дома, я постараюсь узнать про этот конкурс и заеду за тобой.
        Через час Обиходов и Людочка уже ехали в клуб с притягательным названием
«Паранойя». Именно там, как удалось выяснить Обиходову, должен был состояться финал конкурса красоты «Мисс Юго-Запад».
        - Вы не знаете Колю, - говорила девушка, пока журналист, чертыхаясь лавировал в плотном автомобильном потоке. - Он совсем не такой, как кажется на первый взгляд. Он - добрый. По-настоящему добрый. А среди этих людей он оказался случайно. Просто насмотрелся фильмов, захотел стать как Багси Сигел.
        - Как кто?
        - Багси Сигел - американский гангстер, тот, который построил Лас-Вегас. Это его кумир.
        - Тьфу ты, глупость какая!
        - Вот и я ему говорю глупость. Этого Багси его же собственные дружки и прикончили. А Коля говорит, зато он Лас-Вегас построил, самый красивый город на земле.
        - Из-за этого мечтателя нас всех чуть не убили. И еще не известно, чем все закончится, - проворчал Обиходов.
        - Так сложились обстоятельства, - повторила Людочка. - И потом, он вас очень уважает, - добавила она. - Он считает вас очень талантливым журналистом. Все ваши статьи почти наизусть знает.
        - То-то он на меня смотрит всегда исподлобья, как на врага народа, - заметил Обиходов.
        - Это только поза, - сказала Людочка. - Вроде защитной реакции. На самом деле, он о вас очень хорошо отзывается. Сказал, что в жизни не читал ничего подобного. Да и мне тоже очень нравится, как вы пишете. Мы с Колей много об этом говорили.
        Обиходов усмехнулся.

«Ну вот уже и поклонники появились… А может и вправду, хватит заниматься поденщиной, пора уже написать что-нибудь настоящее, - подумал он. - Только разберусь с этим Колей-Васей…»
        Впервые он почувствовал что-то вроде симпатии к Коле, к этому лопоухому недотепе, бандиту-практиканту. Хотя, недотепа-недотепой, а девицу-то у Обиходова, кажется, увел. Из-под самого носа увел!
        Обиходов краем глаза взглянул на Людочку.
        Из всех действующих лиц происходящей истории она казалась ему самым непонятным. Он никак не мог определить ее роль. Сначала он решил было относиться к ней как к случайному сюжетному завихрению. Еще ничего не значит, что именно она оказалась у него дома в тот вечер, когда все началось. У Обиходова таких целая записная книжка. Ему было даже как-то неудобно, что его застукали с этой маленькой, несозревшей, и вовсе некрасивой студенткой. Могло сложиться впечатление, что старый ловелас-неудачник совсем отчаялся и рыщет по институтским общежитиям в поисках легкой добычи. На главную женскую роль больше подходила бы та же ответственная секретарша Татьяна, с ее пугающе обширным жизненным опытом и звериной интуицией. Но студентка Людочка с самого начала повела себя непредсказуемо. Ей положено было бояться, она не пугалась. У нее по идее ничего общего не могло быть с этим Колей, кроме возраста, разве что, а она проливает по нему слезы, да так искренне, что Обиходов почувствовал даже что-то вроде уколов ревности. Много ли людей на свете готовы полезть на рожон ради него, Обиходова. Хотя нет, конечно же это не
ревность. Скорее раздражение. Раздражение, которое испытывает режиссер-постановщик, когда герои выходят из-под контроля и ведут себя не так, как прописано в сценарии. В сценарии? Стоп! Истории опять начинают путаться. У этой - нет сценария!

27
        - Аккредитованная пресса! - Обиходов помахал журналистским удостоверением перед носом у квадратного охранника. - А это со мной, - кивнул он на Людочку.
        Охранник лениво поводил ручным металлоискателем в районе груди и поясницы Обиходова и молча посторонился.
        Обиходов и Людочка вошли в зал. Представление было уже в самом разгаре. На ярко освещенной сцене по кругу и под музыку, ходили два десятка девиц в бикини. Абсолютно одинаковых, как показалось Обиходову на первый взгляд. Одинаково высокого роста, одинаково худые, одинаково длинноногие, одинаково нескладно передвигающиеся, будто их длинные ноги и тонкие худые руки были розданы им только вчера, специально для финала, и они не успели еще с ними освоиться. Присмотревшись, Обиходов заметил, что к бедру каждой девицы был прицеплен картонный кружок с номером.
        Журналист быстро переводил взгляд от столика к столику, пока, наконец, недалеко от сцены, он не заметил благородные седины Ивана Заморокина. Заморокин чуть покачивал головой в такт музыке, будто бы выказывая свое одобрение каждому шагу марширующей модельной полуроты. Вместе с Иваном за столиком сидели еще три человека.

«Бедолага, - подумал Обиходов с неожиданным сочувствием, - и не подозревает, для него уже заготовлено сто пачек кошачьей еды».
        - Коли нигде не видно, - шепнула Людочка.
        Коли действительно среди зрителей не было.
        - Конечно, кто же его сюда пустит, - сказал в ответ Обиходов.
        - Добрый вечер, - раздалось у него за спиной.
        Он обернулся и увидел даму средних лет в очках и с предупредительно-строгим выражением лица. На внушительно выступающей вперед груди дамы была приколота табличка-бэдж, надпись на которой разобрать было невозможно.

«Распорядительница» - догадался Обиходов, не столько по наличию неразборчивой таблички и даже не по выражению лица и интонации голоса дамы, а по форме и размеру ее груди. Обиходов научился распознавать ответственных дам по большой и подчеркнуто выпирающей груди. Выпирающей особенным образом, так словно именно грудь является средоточением всех ценных деловых качеств. Таким же образом у ответственных работников мужского пола выпирает живот. Это открытие было маленьким вкладом Обиходова в прикладную антропологию.
        - У вас заказан столик? - осведомилась дама.
        - Да, заказан, - не раздумывая соврал Обиходов.
        - Какой номер? Можно ваш пригласительный?
        - У нас нет пригласительного, - Обиходов снова извлек из кармана удостоверение. - Аккредитованная пресса. Газета «Мир сенсаций»
        - «Мир сенсаций»? - дама удивленно подняла брови. - Мы не приглашали «Мир сенсаций».
        - Вот как? - настал черед Обиходова разыгрывать недоумение. - Зачем же тогда вы присылали к нам в редакцию факс? Зачем же так упорно сюда зазывали?
        - Мы не отправляли вам никакого факса! - решительно заявила дама.
        - Как это не отправляли? - не сдавался Обиходов. - Людмила, где этот факс? - обратился он к Людочке. - Покажите товарищу, а тут какое-то непонятное недоразумение возникло. На пустом месте, - добавил Обиходов, повысив голос.
        Людочка замялась, соображая что ей делать.
        - Ну же, Людмила, где этот факс? - поторопил ее Обиходов.
        - Его нет, - вымолвила, наконец, девушка. - Я его оставила. В редакции.
        - Как оставили? - нахмурился Обиходов. - Я же просил вас взять его с собой!
        - Я забыла, - Людочка потупила взор.
        - Ну вот! - всплеснул руками Обиходов. - Как тут можно работать? - он посмотрел на распорядительницу, словно ища сочувствия по поводу того, что ему приходится выносить из-за бестолковых работников. Суровая дама не выказала сочувствия и уже открыла рот, чтобы произнести свой окончательный приговор, но Обиходов успел опередить ее.
        - Хотя это, согласитесь, странно, - начал он намеренно на высоких тонах. - Почему мы должны всюду таскать с собой кипы документов? К нам приходят десятки факсов каждый день!
        Люди за ближайшими столиками начали оборачиваться на шум. Это был правильно просчитанный ход. Распорядительница быстро поняла, что связываться с нервными журналистами себе дороже. Проще быстренько посадить их куда-нибудь и заткнуть рот бутербродом с семгой.
        - Хорошо-хорошо, - произнесла она примирительным тоном. - Ниночка, - она поманила пальцем ближайшую официантку. - Проводи гостей. Туда, за угловой столик.
        - С нами еще должен быть еще один молодой человек, - сказал Обиходов. - Ассистент. Мы разминулись с ним. Рыжий такой, высокий. Вам он здесь не попадался?
        - Не попадался, - быстро ответила дама. - Пройдите, пожалуйста, за столик.
        - Благодарю вас, - Обиходов с достоинством одернул пиджак и, взяв Людочку под руку, отправился туда, куда указывала дама.
        - Что будете пить? - спросила официантка Ниночка, когда беспокойные гости, наконец, уселись.
        - Пиво, если можно, - заказал Обиходов. - А что у вас из закусок? - он вспомнил, что не обедал.
        - Чипсы, орешки…
        - А что-нибудь мясное?
        Ниночка замялась.
        - Хотелось бы чего-нибудь по-существенней, - Обиходов вытянул шею, стараясь рассмотреть, что едят за соседними столиками. - Лангетик какой-нибудь, отбивную…
        - Спрошу на кухне, - нерешительно пообещала официантка.
        - А ты что будешь? - спросил Обиходов у Людочки.
        - Я ничего не хочу, - ответила Людочка.
        - Девушке принесите мороженое, - распорядился Обиходов.
        Официантка грустно улыбнулась, что-то черкнула в своем блокнотике и отошла.
        - Вот так! - Обиходов подмигнул Людочке. - За одно и пообедаем.
        - Коли нигде нет, - снова повторила девушка.
        - Зато Заморокин здесь. Вон он! - Обиходов кивнул в сторону сцены. - Наслаждается. Значит, и Коля где-то рядом.
        - Что же мы будем делать?
        - Посидим пока, - сказал Обиходов. - Посмотрим конкурс. Оценим, так сказать, обстановку.
        Конкурсантки, тем временем, закончив променад, вереницей исчезли за кулисами. Им на смену в световое пятно посреди сцены впрыгнул гибкий ведущий программы в серебряном смокинге и с напомаженными волосами.
        - А теперь, гааспада! - прокричал он в микрофон. - Представляем вам сенсацию сезона! Только в клубе «Паранойя»! Паранормальный кутюрье Гудзенко и его знаменитая фэшн-медитация «Привет от Версаче»! Явление народу духа невинно убиенного мэтра в рамках конкурса красоты «Мисс Юго-Запад»!
        Ведущий вскинул руки, словно давая отмашку для шквала аплодисментов. Из зала раздались вялые хлопки, напоминающие ружейную пальбу в пехотной цепи.
        - Встречаем! - выкрикнул что было сил ведущий и убежал в темноту.
        Тяжело ударила музыка. Свет померк. Сцена начала заполняться голубоватым дымом, с шипением вырывавшимся из скрытых по углам аппаратов. Обиходов начал волноваться за Заморокина. В такой темноте и под такую музыку можно спокойно перебить пол-зала. Когда снова вспыхнул свет, Обиходов с облегчением перевел дух - Заморокин спокойно пил шампанское и наблюдал за действием. На сцене в клубах дыма возник человек с модной эспаньолкой на пухлом не по- испански круглом лице и с массивными серьгами в обоих ушах. Одет он был в черный длиннополый сюртук, который можно было назвать строгим, если бы не знаки Зодиака, нашитые на нем в разных местах. Грудь его украшала золотая цепь с крупным медальоном. Сильно выпирающий живот был стянут парчовым кушаком. Некоторое время Обиходов гадал, кто это, дух невинно убиенного мэтра, воплотившийся в опереточного сутенера, или же это сам паранормальный кутюрье Гудзенко?
        Загадочный незнакомец медленно развел в стороны руки, поднял глаза к потолку, словно проверяя, не идет ли дождь, потом опустил голову и исподлобья посмотрел в зал:
        - Мне нужна ваша энергия! - произнес он густым басом. - Дайте мне вашу энергию! - он протянул руки и начал шевелить растопыренными пальцами, будто хотел выманить энергию из зала, как кошку из-под дивана.
        Зрители сохраняли полное спокойствие, пили и закусывали, с любопытством поглядывая на сцену. Темп музыки постепенно увеличивался. Человек на сцене начал содрогаться.
        - Я ее чувствую, уже чувствую! Я чувствую вашу энергию! - сообщил он залу, дергаясь в конвульсиях. - Мэтр Версаче! - громко завопил он, вскинув голову к потолку. - Снизойдите к нам!

«Ага! - подумал про себя Обиходов. - Значит, это все-таки Гудзенко, а не Версаче. Слава Богу!»
        - Он идет! - обрадованно воскликнул паранормальный кутюрье. - Я слышу его шаги! А вы слышите?
        Музыка сжалась до одной тревожной ноты и все присутствующие при медитации услышали шаги. Звук их, многократно усиленный динамиками, нарастал. Дым на сцене сгустился так, что кутюрье было уже не видно.
        - Мэтр приближается! - доносился его голос из искусственного тумана.
        Ослапительно-яркий луч света ударил в левую часть сцены, скрытую драпировкой. Занавес откинулся и перед затаившими дыхание зрителями предстала девушка, конкурсантка под номером «один», замотанная в кусок прозрачной розоватой ткани.
        - Мэтр Версаче! - завопил Гудзенко, указывая в сторону девушки. Зрители старательно вытягивали шеи, однако, никакого мэтра рядом с нею видно не было.
        Возникшее непонимание устранил сам паранормальный кутюрье. Он выскочил из тумана с криком:
        - Это Красота! - и с ходу припал девушке к ручке. Конкурсантка вздрогнула от неожиданности и хотела отдернуть руку, но Гудзенко ловко поймал ее и впился в нее губами.
        - Я - Красота, - продекламировала девушка срывающимся от волнения голосом. - Я - одна из ипостасей мэтра Версаче. При жизни он щедро дарил меня людям. А когда его не стало, я не исчезла. Я осталась в его творениях, которые бессмертны.
        Девушка на подрагивающих ногах прошла по подиуму, сделала разворот и застыла с неестественно широкой улыбкой на лице.
        - Поприветствуем Красоту! Первую ипостась мэтра Версаче! - захлопал в ладоши паранормальный кутюрье.
        Зал ответил дружными аплодисментами. Публике такой неожиданное сценическое решение понравилось. Обиходов с одобрением цокнул языком и проинес:
        - Ловко придумал, прохвост!
        Занавес откликнулся второй раз и на сцене появилась участница под номером «два» в наберенной повязке из блестящих ниточек и с пышной короной из перьев на голове.
        - Это Любовь! - представил ее публике кутюрье Гудзенко.
        Любовь держалась более уверенно. Она выставила вперед ногу, затянутую в ажурный чулок, и кокетливо двинула бюстом.
        - Я - Любовь, - последовал текст. - Вторая ипостась великого мэтра. Во мне он черпал свое вдохновение. Я наполняла его жизнь до края. Свое творчество мэтр посвятил всем влюбленным мира.
        Номер «второй», покачивая бедрами, прошлась по подиуму.
        - Приветствуем Любовь! - закричал Гудзенко.
        У третьей ипостаси Версаче - Страсти обнаружился отчетливый украинский акцент, хотя одета она была в турецкий тюрбан и атласные шаровары.
        - Мэтр схорел в моем охне, - поведала Страсть. При этом обнаженный животик ее трепетно вздымался и опускался, вызывая у публики желание немедленно последовать за пламенным мучеником.
        За Страстью последовала Надежда, потом Вера, потом Преданность, потом Искушение. Мэтр Версаче стараниями кутюрье Гудзенко оказался удивительно многогранной личностью.
        - Как-то по-другому я представлял себе конкурсы красоты, - признался Обиходов. - Совсем отстал от жизни. Интересно, где тут у них туалет?
        Он осмотрелся по сторонам, потом отодвинул тарелку и поднялся из-за стола.
        - Я сейчас вернусь!
        Парад «ипостасей» закончился. Конкурсантки, сбившиеся в тесное стадо в центре светового пятна, повинуясь неслышной команде дружно повернули налево и удалились за кулисы. Гудзенко долго еще раскланивался у края сцены и слал в зал воздушные поцелуи. Ведущий объявил перерыв.
        В зале началось оживление. Раздавался звон бокалов, смех, хлопки открываемых бутылок шампанского.
        - Ну что, пойду я! - сказал Заморокин и окинул многозначительным взглядом своих компаньонов, угрюмого и молчаливого Волка и еще двух похожих друг на друга здоровых молодцов, по прозвищу Болек и Лелек. За неразлучность и похожесть все их считали братьями, хотя братьями они не были.
        Волк с серьезным выражением лица извлек откуда-то из-под стола букет лилий и протянул шефу.
        - Какой хоть номер-то? - живо поинтересовался Болек.
        - Загадка! - произнес Заморокин и, склонившись над цветами, шумно втянул носом воздух. - Пахнут-то как!
        - Загадка? - Болек почесал затылок. - Это восьмой что ли?
        - Восьмой, - кивнул Заморокин.
        - Ну… - протянул Лелек. - Что там этот восьмой… Худовата! Вот третий в самый раз! Которая в тюрбане. Кто уж там она, забыл… Ипохондрия, что ли?
        - Сам ты Ипохондрия! - передразнил Лелека Заморокин. - Понимал бы что! Ладно, - сказал он, поднимаясь. - Ждите меня здесь! Проверим, что там за Загадка, а то и вправду, может, «третий» лучше?
        Заморокин с букетом в руках поднялся на сцену по боковым ступенькам и скрылся за кулисами.
        Он оказался в длинном сумеречном коридоре, заставленном и завешанном всевозможным реквизитом. Пахло пылью, потом и дешевыми духами. Заморокин взглянул на свое отражение в лежащем на коробке медном геликоне и бережно поправил прическу.
        - Вам кого? - услышал он строгий голос сбоку.
        Заморокин оглянулся и увидел перед собой высокого малого в синей форменной куртке с надписью «security». Вместо ответа Заморокин достал из нагрудного кармана пиджака сотенную купюру и сунул ее в карман куртки охранника.
        - Принцесса номер восемь, - сказал Заморокин. - Пару слов наедине.
        Труженик безопасности быстро посмотрел по сторонам и произнес негромко:
        - Еще сотку и все устроим.
        - Без вопросов.
        Еще одна купюра проделала короткий путь из кармана пиджака в карман синей куртки.
        - Давай сюда! - охранник указал на неприметную дверь в стене. - Я ее сейчас приведу.
        Заморокин открыл дверь и шагнул в темноту. В ту же самую секунду он почувствовал болезненный тычок в нос чем-то твердым и холодным. Слезы брызнули из глаз. Заморокин моментально сообразил, что в ноздре у него дуло пистолета.
        - Ни звука, падла! - услышал он голос.
        Сильные руки подхватили его и втащили в комнату. Дверь захлопнулась. Заморокин получил удар по голове и обмяк.
        Когда он очнулся, в комнате горел свет. Руки и ноги были неестественно заломаны и сильно болели. Заморокин с удивлением обнаружил себя привязанным к бутафорской колонне. Удивление быстро перешло в ужас. Такой изыск не сулил ничего хорошего. Если с ним хотели поговорить - привязали бы к стулу, если хотели просто убить - то уже убили бы. Ртом дышать было невозможно, он был залеплен скотчем. Заморокин с трудом поднял голову и осмотрелся.
        Он увидел двух человек в синих форменных куртках. Одного из них, здорового толстогубого армянина, он тут же вспомнил. Это был Рубен, человек Васконяна, специалист по особым поручениям. Второй был тот самый охранник, которому он дал двести рублей.
        Рубен подошел вплотную и наклонился так, что его желтоватые злые глаза оказались прямо напротив глаз Заморокина.
        - Узнал меня? - спросил Рубен.
        Заморокин кивнул.
        - Иннокентий просил передать тебе привет… и вот это, - Рубен поднес к лицу Заморокина яркую картонную пачку с изображением кошачьей морды. - Знаешь, что это?
        Заморокин, ничего не понимая, посмотрел на пачку.
        - Это еда для кастрированных котов, - спокойным тоном объяснил Рубен. - То есть для тебя, падла!
        Заморокина прошиб холодный пот. Он яростно замычал, требуя, чтобы ему освободили рот.
        - Что? - Рубен повернул к нему свое ухо. - Говоришь, что ты не кастрированный? Так это дело поправимое. Это мы прямо сейчас уладим. Давай, Сережа! - кивнул он второму и отступил на шаг.
        Сережа с нехорошей ухмылкой на лице подошел к Заморокину и взялся за брючный ремень.
        Заморокин замычал и принялся извиваться, как уж. Колонна зашаталась.
        - Стой спокойно! - Сережа наотмашь ударил его в ухо.
        Боль только придала придала Заморокину сил. Он побагровел и раздулся от напряжения. Но веревки оказались прочными. С ужасом, который ему еще никогда не приходилось испытывать, Заморокин почувствовал, как брюки его сползли до колен.
        Рубен медленно натянул на руки резиновые хирургические перчатки.
        - Это быстро! - сказал он, разминая пальцы. - Чик - и готово.
        В руках у Рубена блеснул скальпель.
        - Ну-ка, Сережа, отойди.
        Охранник с готовностью посторонился. Заморокин продолжал мычать с нечеловеческой неистовостью. Казалось, что он собрался взорваться от внутреннего напряжения, только чтобы не испытывать позорной экзекуции.
        - Ты думал, ты самый крутой, да? - сказал Рубен, приближаясь. - Думал, что тебе все можно?
        Он аккуратно снял с лацкана пиджака Заморокина седой волосок, посмотрел его на свет и молниеносным движением скальпеля перерезал волосок пополам.
        - Видал? - сказал Рубен, наглядно продемонстрировав возможности инструмента. - Все, дружочек. Погулял - и хватит. С Иннокентием такие номера не проходят. Посмотрим какой герой ты будешь без…
        Рубен сделал паузу, должно быть, подбирая подходящее слово, но продолжить фразу так и не успел, из дальнего угла комнатки, где находилась высокая металлическая вешалка с ворохом ярких костюмов для шоу, раздался легкий свист.
        Рубен и Сережа разом оглянулись. Из-за вешалки вышел высокий рыжий парень с пистолетом в руках. Заморокин узнал в парне Колю-Студента.
        - Руки! - спокойно и отчетливо произнес Коля.
        Бандиты замерли.
        - А ты еще кто такой? - удивленно произнес Рубен.
        - Можешь называть меня Багси, - сказал Коля.
        - Какой еще Багси? - еще больше удивился Рубен.
        - Багси Сигел, - Коля взвел курок. - Руки подними!
        Рубен обменялся взглядами со своим напарником, и оба нехотя подняли руки.
        - Брось это! - Коля указал на скальпель в руках у Рубена.
        Скальпель со звоном упал на пол.
        - Лицом к стене! - скомандовал Коля.
        Бандиты повернулись к стене. Коля осторожно приблизился к Рубену и приставил пистолет к его затылку. Затем свободной рукой ощупал форменную куртку, извлек из-за пояса пистолет и сунул его себе за пояс. То же самое он проделал со вторым. У Сергея оружия при себе не оказалось.
        - На колени! - приказал Коля.
        - Слушай, что тебе нужно, а? Может, ты дверью ошибся? - Рубен попытался повернуть голову.
        Коля снова приставил к его затылку ствол.
        - Сказал на колени!
        Рубен, бормоча под нос армянские ругательства, опустился на колени. За ним последовал Сергей.
        Коля отступил на два шага назад и встал посередине комнаты. Левой рукой он достал из-за пояса пистолет Рубена и направил его бандитов. Свой пистолет он повернул в сторону Заморокина, который стоял, привязанный к колонне, со спущенными по колено штанами.
        - Где Дудкин? - спросил Коля, переводя взгляд с щегольских, с плейбойскими зайчиками, трусов Заморокина на его обмотанное скотчем лицо.
        Заморокин замычал и замотал головой. Коля сообразил, что с залепленным ртом тот говорить не сможет. Коля сунул за пояс свой пистолет, подобрал с пола брошенный скальпель и сделал надрез там, где у Заморокина должны были находиться губы.
        Заморокин со стоном и хрипом задышал ртом.
        - Уф! - сказал он, когда дыхание восстановилось. - А ну, Студент, развяжи меня!
        - Багси, - поправил его Коля и снова достал из-за пояса пистолет.
        - Что? - не понял Заморокин.
        - Я сказал, что меня зовут Багси.
        - Черт с тобой! Багси! - воскликнул Заморокин. - Развяжи меня!
        Коля не тронулся с места.
        - Где Дудкин? - повторил он вопрос.
        - Какой еще, к чертям собачим, Дудкин?! - взорвался Заморокин. - Не знаю я никакого Дудкина!
        - Дудкин - это тот, кого ты считал курьером Бека, - спокойно пояснил Коля.
        - Ах, этот! - вспомнил Заморокин. - Так он же у вас!
        - Что? - удивился Коля. - Ты не путай! Дудкин остался у вас.
        - Ну, правильно, у нас! А потом он исчез! А вместе с ним два моих лучших человека! Исчезли без всяких следов! Я думал, это вы подсуетились!
        Коля нахмурился.
        - Ты врешь, - сказал он после некоторого раздумья.
        - Клянусь! - выкрикнул Заморокин. - Матерью клянусь, он исчез! Не знаю я, где он! Слушай, Студент… Тьфу ты! Как там тебя…
        - Багси.
        - Багси! Какое там врешь! Мне только что хотели отрезать… Ты сам видел! Какое там врешь! Развяжи меня, я тебе все отдам! Все, что у меня есть! Только развяжи!
        - Ты его убил! - догадался Коля. - Убил Дудкина, а теперь говоришь, что исчез. Знаю я, как у тебя люди исчезают.
        - Не убивал! - воскликнул Заморокин. - Матерью клянусь! Чем угодно! Этим клянусь!
        - Заморокин в порыве отчаянья кивнул вниз, на свои плейбойские трусы. - Не знаю я, где этот твой чертов Дудкин! Чтоб его разорвало!
        Коля был в замешательстве.
        Рубен с интересом слушавший разговор, стоя на коленях, повернул голову в полоборота и сказал Коле:
        - Слышь, друг! Не знает он, где твой кореш. Правда, не знает. У меня на такие вещи глаз наметанный. Давай разойдемся по-хорошему. Ты все что надо спросил, дай теперь нам работу закончить.
        - Заткнись! - одернул его Коля.
        Но Рубен не унимался.
        - Слышь, если убивать его будешь, дай сначала нам дело сделать, потом убивай сколько хочешь. Как друга тебя прошу, Багси-джан!
        - Сказал заткнись! - огрызнулся Коля.
        Рубен с тяжелым вздохом отвернулся к стене.
        - Слушай, Багси, - подал голос Заморокин. - Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?
        - Ты тоже заткнись! - приказал Заморокину Коля.
        Он стоял посреди комнатки с двумя пистолетами в руках и думал, что ему делать дальше.
        Рубен слегка повернул голову в сторону Сергея.

«По счету три» - беззвучно прошептали его губы.
        После того, как Заморокин ушел за кулисы, Болек и Лелек продолжили живо обсуждать конкурсанток. Разговор их напоминал спор игроков на ипподроме перед тем, как сделать ставки. При этом названия «ипостасей» напоминали диковинные клички лошадей: номер «шестой» - Свобода, номер «одиннадцатый» - Радость, номер
«четырнадцатый» - Раскрепощенность. Номер «пятый» была слишком тощей и постоянно спотыкалась, у такой на дистанции не было шансов, зато номер «тринадцатый» была хороша во всех отношениях, это сразу чувствовалось по тому, как она не могла устоять на месте и постоянно перебирала ногами, словно рвалась в бой. Волк в разговоре не участвовал, какое-то время он молча разглядывал сцену, словно не замечая, что на ней уже никого нет. Потом молча встал из-за стола и направился в сторону туалета.
        Просторный туалет, отделанный кафелем в голубых тонах и благоухающий, как влажный тропический лес, показался Волку уютным. Возвращаться в зал он не торопился. Тщательно вымыл руки, после чего задержался перед зеркалом, оценивая, как сидит на нем недавно купленный по настоянию Ивана темносерый костюм. В повседневной жизни Волк обходился кожаной курткой, но Заморокин, старый пижон, требовал, чтобы в особых, как он выражался случаях, его окружали люди в галстуках. Кривая усмешка сделала обезображенное шрамом лицо Волка еще более ассиметричным. Краем глаза он заметил, как сзади открылась дверь кабинки и из нее вышел человек. Волк моментально узнал его. Это был журналист, которого привезли вместе с курьером от Бека, тот, что оказался потом подполковником РУОПа.
        Волк прикрыл лицо рукой и наклонился к зеркалу, сделав вид, что исследует что-то в области своего носа. Журналист даже не взглянул на него. Напевая себе под нос, он быстро вымыл руки и ушел.

«Обложили» - мелькнуло в голове у Волка.
        Из кобуры под мышкой он достал пистолет, проверил обойму, сунул пистолет за ремень и вышел в зал. Встав у стены, он быстро осмотрел зал, столик за столиком. Кроме журналиста-подполковника, беседовавшего с какой-то девицей, Волк увидел еще несколько человек типично РУОПовской внешности. Он посмотрел на свой столик. Лелек и Болек продолжали безмятежно болтать друг с другом. Лелек, словно почувствовав на себе тяжелый взгляд Волка, повернул голову в его сторону. Волк сделал ему незаметный знак рукой, приказывая подойти. Лелек быстро понял, что что-то случилось. Улыбка сползла с его лица. Он встал из-за стола и оглядываясь по сторонам пошел через зал к Волку.
        - Обложили, - негромко сообщил ему Волк. - В зале РУОП.
        - Где?! - ужаснулся Лелек и попытался оглянуться.
        - Не оглядывайся! - цыкнул на него Волк. - Я сейчас пойду к Ивану. Вы оставайтесь на месте. Сидите спокойно. Если начнется заваруха, поднимите в зале побольше шуму и прорывайтесь к нам. Понял?
        Лелек сглотнул слюну и кивнул.
        - Ага.
        - Что, ага?! Повтори, - сказал Волк.
        - Поднять в зале побольше шуму и прорываться к вам, - повторил Лелек. - Да ты не волнуйся, шумнем как надо! В первый раз, что ли!
        - Иди! - сказал Волк, поморщившись.
        Лелек развернулся и быстро зашагал обратно к столику.
        Придерживая пистолет под полой пиджака и не спуская глаз с журналиста, Волк бочком тронулся вдоль стены по направлению к ступенькам, ведущим за кулисы.
        При любом резком движении любого человека в зале Волк готов был стрелять. Но, к счастью, никто не обратил на него внимания. Зрители вели себя как ни в чем ни бывало. Он беспрепятственно пробрался в темный коридор за кулисами. Коридор был пуст. Откуда-то из дальнего конца доносился гул женских голосов и смех. Ничего подозрительного. Он двинулся на голоса, дошел до двери, обклеенной звездами из фольги, с табличкой «Гримерная». Резко распахнул дверь. У Волка зарябило в глазах от блестящих одежд и множества обнаженных женских грудей. Тут же раздались возмущенные крики: «В чем дело?!», «Закройте дверь!», «Хам!»
        На крики Волк не обратил ни малейшего внимания, он спокойно перебирал глазами одну вопящую конкурсантку за другой, пока не дошел до номера «восьмого». «Загадка мэтра Версаче» сидела на длинном табурете и подкрашивала губы. Букета лилий ни у нее, ни рядом с ней не было.
        Волк закрыл дверь. Стало понятно, что его опередили. Заморокин попался.
        Волк огляделся и увидел по соседству с гримеркой малоприметную дверь без таблички. Он подошел. Еще раз огляделся и приложил ухо к двери.

«Ну сам рассуди, зачем мне его убивать? - услышал он голос своего шефа. - Какой смысл? Мы с вами обо всем тогда договорились. Его отвезли в… гостиницу, поили, кормили, ни в чем ему не отказывали. А потом он просто исчез! Как испарился. И спросить не у кого! Два человека, которые его караулили тоже исчезли. Зачем мне его убивать?»

«Ты тоже заткнись!» - резко оборвал Заморокина молодой голос, который показался Волку знакомым.
        Волк достал пистолет и взвел курок.

«Раз, два, три» - просчитал он про себя.
        Коля так и не понял, что случилось. Он стоял в центре комнаты, с двумя пистолетами в руках. Заморокин у своей колонны, не останавливаясь, твердил про то, что не знает, где Дудкин. Коля ему, разумеется, не верил. Ситуация складывалась так, что его нужно было отвязывать и увозить отсюда в пустующий склад, присмотренный накануне. Коля уже сделал шаг к колонне, но тут одновременно сразу с двух сторон произошло нечто совсем неожиданное. На долю секунды Коле показалось, что он превратился в курицу, и два его глаза видят совершенно разные картинки. Справа Рубен и Сергей, как по команде, резко вскочили на ноги и диким криком бросились на Колю. А слева с адским грохотом разлетелась в щепки дверь и в комнату ворвался огромный человек с перекошенным лицом и с пистолетом в руках. Все, что успел сделать Коля - одновременно нажать на два курка. Грохнуло два выстрела. Вся комната моментально окуталась сизым слезоточивым газом. Колин пистолет был газовым и на этот раз с патроном все было в порядке. Газа в нем оказалось даже больше, чем нужно. Пистолет Рубена был боевым. Пуля попала в светильник на стене, который
взорвался с ослепительной вспышкой. Коля, с готовностью поддавшись несильной пистолетной отдаче, опрокинулся на спину, и это спасло ему жизнь, потому что Волк, влетевший в комнату вместе с остатками двери, услышав выстрелы, мгновенно разрядил обойму в сизое облако. Одна из пуль Волка попала в плечо Сергею, и он с истошным воплем рухнул на пол. Волк же по инерции долетел до середины комнаты и всей своей гигантской массой врезался в летевшего ему навстречу Рубена. Они столкнулись в газовом облаке, как два локомотива в тумане. Удар был страшен, но оба сумели удержаться на ногах. Волк пришел в себя первым. Отравленный газом воздух жег и царапал легкие, глаза казалось вот-вот выскочат из орбит, и все же он сумел зафиксировать положение противника и правильно рассчитать свой коронный удар, благодаря которому в свое время стал чемпионом Ленинградского военного округа по боксу. Огромный кулак, просвистев по кратчайшей траектории, обрушился на переносицу Рубена. Удар оказался для Рубена совершенно неожиданным, как и все остальное, что произошло за последние три секунды. Издав короткий возглас, в котором
удивления было больше, чем боли, он легко оторвался от пола, пролетел метра три и упал на стену. Именно так - упал на стену. Потому что фанерная перегородка, которая служила стеной в закулисных помещениях клуба «Паранойя» не выдержала тяжести мощного тела Рубена и тут же рухнула, открыв для всеобщего обозрения гримерную, забитую переодевающимися конкурсантками. Поднявшийся тут же невообразимый визг действовал на уши, ничуть не хуже, чем слезоточивый газ на глаза. Если перевести в тротиловый эквивалент, то мощности этого визга хватило бы для полного разрушения городского квартала. Девицы всей бригадой бросились было к выходу, но первые две споткнулись о поваленные вешалки, и у выхода образовалась куча мала, состоящая из обнаженных тел, перьев, ярких тряпок, размазанного грима и термоядерного визга.
        Рубен, тем временем, все-таки ухитрился подняться из-под обломков стены. В сизой дымке он нашел глазами очертания своего обидчика, взял в руки высокий табурет с металлическими ножками и с табуретом наперевес двинулся в бой.
        Волк, практически полностью ослепнув, месил кулаками воздух перед собой и кричал:
        - Иван! Иван! Где ты?
        Заморокин, ничего не видя из-за слезоточивого газа, и ничего не слыша из-за истошного визга конкурсанток, тихо плакал, повиснув на своей колонне. Он вдруг вспомнил, впервые за много лет, про Иисуса Христа, про распятие и про конец света, и ему стало очень себя жалко.
        Коля ничком лежал на полу, обмотав голову колючим от люрекса куском материи. Среди всего этого адского грохота, воплей и визга он размышлял, почему всегда получается так - стоит ему что-то задумать, обязательно выходит черт знает что.
        Обиходов вернулся за свой столик с намерением выпросить у Ниночки еще кружку пива.
        - Где вы были? - взволнованно зашипела на него Людочка.
        - В туалете, - простодушно ответил Обиходов.
        - Почему так долго!?
        - Ну, знаешь ли, - развел руками журналист. - Это нетактичный вопрос.
        - Заморокин ушел! - сообщила Людочка. - И этот второй, который был с ним, тоже!
        - Куда ушел?
        - За кулисы!
        Обиходов посмотрел на столик перед сценой, за которым остались только два похожих друг на друга громилы.
        - Решил поближе познакомиться с ипостасями Версаче. Не иначе, - весело срифмовал Обиходов.
        Людочке шутка не понравилась.
        - Что ж мы сидим! - воскликнула она. - Надо же что-то делать!
        - Надо, - согласился Обиходов, с сожалением думая о заказанном пиве. - Пойду взгляну, что там творится, - он поднялся из-за стола.
        - Я с вами, - быстро поднялась вслед за ним Людочка.
        - Пошли, - равнодушно пожал плечами Обиходов. Спорить ему уже надоело. К тому же, он был уверен, что Коля в данный момент спокойно хлещет пиво где-нибудь совсем в другом месте.
        Они пересекли зал и поднялись по боковым ступенькам на сцену.

«В случае чего, скажу, что хочу взять интервью у участниц, - решил про себя Обиходов. - А может, и вправду возьму. У номера „четвертого“, например. Она вроде совсем даже ничего…» - он покосился на вцепившуюся ему в локоть Людочку.
        - Может, здесь подождешь, - предложил он. - Мало ли что…
        - Нет, я с вами! - Людочка еще крепче сжала локоть.

«Что за жизнь!» - с досадой подумал Обиходов и откинул угол занавеса.
        Едва они вступили в темный коридор, раздался треск, грохот, какие-то хлопки и истошные крики. Еще через секунду все прочие звуки накрыла волна многоголосого пронзительного визга. В горле запершило. Начали слезиться глаза.
        - Что это? - услышал он испуганный голос Людочки.
        - Газ! - определил Обиходов. Он достал из кармана платок и сунул девушке. - Дыши через это!
        Он потянул Людочку на выход. Взглянув из-за кулис в зал, он увидел, что все зрители повскакивали с мест. У столика, за которым сидел Заморокин, что-то происходило. Один из его оставшихся приятелей опрокинул ногой соседний стол, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух.
        - Все на пол! - заорал второй, размахивая пистолетом. - Перестреляем, как собак!
        Зрители послушно попадали на пол. Визг и грохот усилился.
        У входных дверей Обиходов увидел нескольких охранников клуба с помповыми ружьями наизготовку. Видно было, что пока они еще не совсем разобрались в кого стрелять.
        Появляться из-за кулис в такой момент было опасно. Обиходов отступил обратно в коридор.
        - Коля - там! - сказала Людочка хриплым от газа голосом, указывая на выбитую дверь. - Надо туда!
        - Куда туда?! Сдурела что ли! - заорал на нее Обиходов.
        Он еще раз выглянул в зал. Охранники открыли беспорядочную стрельбу. Паника в зале усилилась.
        - Ладно, пошли, - Обиходов прижав Людочку, начал осторожно пробираться вдоль стены вглубь коридора.
        Когда до выломанной двери оставалось пройти пару шагов, следующая по коридору дверь, вся обклеенная разноцветными звездами, резко распахнулась и из нее вывалилась толпа визжащих полуголых девиц. Обиходов и Людочка едва успели вжаться в стену, чтобы не быть растоптанными ополоумевшими «ипостасями».
        - Бомба! Убили! Мама! - вопили на разные голоса конкурсантки.
        Перед Обиходовым неожиданно возник паранормальный кутюрье Гудзенко. Он мертвой хваткой схватил журналиста за лацканы пиджака и заорал, сверкая безумными глазами:
        - Вы гарантировали мне безопасность! Это было указано в контракте! Я вас по миру пущу!
        Обиходов попытался отцепить спятившего модельера:
        - Отвали! - сказал он, как можно более миролюбивым тоном, отталкивая Гудзенко.
        Но Гудзенко и не собирался отваливать. Он еще крепче прилип к пиджаку.
        - Кто мне заплатит? Где мои деньги?
        Обиходов на какую-то долю секунды перестал сопротивляться общему безумию.
        - Убью, гада! - заорал он, хватая Гудзенко за шею. - Задушу!
        В этот момент Обиходову показалось, что он и вправду имеет право убить разряженного борова, хотя бы за его пошлый вид.
        Кутюрье моментально отскочил от журналиста, сделав несколько шагов, он обернулся и крикнул ему: «Псих ненормальный!», после чего побежал вслед за своими подопечными.
        Обиходов поймал на себе испуганный взгляд Людочки:
        - Что стоишь!? - крикнул он ей и схватил за руку: - Пошли!
        Они оказались прямо перед выломанной дверью. Комната была заполнена дымом. Не до конца рассеившийся газ жег глаза. Журясь и прикрывая глаза рукой, Обиходов постарался оценить обстановку. По полу комнаты, в месиве из осколков стекла и раздавленных пачек с кошачьей едой, катались, сцепившись, Волк и Рубен. Волк, похоже, одерживал верх. Рубен продолжал отчаянно сопротивляться. Ему удалось дотянуться рукой до лица Волка и он пятался большим пальцем выдавить ему глаз. Волк хрипел, но не ослаблял хватки. В углу лежал без сознания Сергей. Он был весь в крови. У стены на бутафорской колонне висел привязанный Заморокин со спущенными штанами. Крови на нем заметно не было, хотя, похоже, он тоже был без сознания. В другом углу лежало еще одно неподвижное тело с лоскутом серебристой материи обернутым вокруг головы. По одежде и телосложению, а также по какому-то особому ореолу нелепости в лежащем безошибочно угадывался Коля.
        - Коля! - выкрикнула Людочка и бросилась к телу. Она сорвала с его головы материю.
        - Коленька, ты жив?
        В крови Обиходова кипел азарт битвы. Короткая победоносная стычка с кутюрье только раззадорила журналиста. Он схватил с пола кусок металлической трубы - ножку от высокого табурета, который Рубен сломал об голову Волка, и подскочил к сцепившимся борцам. Размахнулся и что было силы ударил Рубена по затылку. Потом еще и еще раз. Рубен обмяк и завалился на Волка. Обиходов схватил его за плечи и откинул в сторону.
        - Вставай! - заорал он на Волка. - Вставай!
        Когда Волк встал, то оказался в полтора раза больше Обиходова по габаритам. Но Обиходов не обратил на это внимания, более того, он даже отбросил в сторону палку и выставил вперед кулаки.
        - Мужик ты или нет! - Обиходов встал в боксерскую стойку.
        Волк, покачиваясь на нетвердых ногах, пытался сообразить, чего от него хотят.
        - Думаешь, ты - хозяин жизни, да? Получай! - журналист нанес хук справа.
        Удар отозвался резкой болью в кулаке Обиходова, но не причинил Волку никакого ущерба.
        - Все можно, да? А вот тебе! - Обиходов применил хук слева, который вывел из строя его левый кулак.
        Волк лишь мотнул своей железобетонной головой. До него, наконец, дошло, что он участвует в кулачном бою. Он перенес тяжесть тела на левую ногу и резко выбросил вперед правую руку.
        В глазах у Обиходова померк свет, будто кто-то щелкнул выключателем. Он почувствовал невесомость и, сразу же, резкую боль во всем теле. Когда он открыл глаза, то увидел в неожиданной близости от себя Людочку и Колю. Они смотрели на журналиста с испугом и сочувствием. Обиходов понял, что лежит на полу рядом с ними. Он посмотрел вверх и увидел Волка. Волк презрительно усмехался, потирая кулак. Обиходов дернулся, чтобы вскочить на ноги, но боль парализовала его. Он застонал.
        - Может из этого попробовать? - Коля протянул Обиходову один из пистолетов.
        Голова Обиходова гудела, как колокол. Один глаз не видел. Действительность воспринималась, как видеоклип, в котором вырезали каждый второй кадр, а звук намеренно пустили с запозданием. Ничего не соображая, он взял из рук Коли пистолет и, шатаясь, поднялся на ноги.
        Перед собой он видел лишь обезображенное лицо Волка. Губы его шевелились, Волк что-то говорил, но Обиходов не слышал слов. Он замахнулся и, не соображая что делает, метнул пистолет в голову Волка. Пистолет попал Волку в лоб, точно в то самое место, куда несколько дней назад попал бронзовый космонавт, запущенный Колей.
        - Что за напасть такая! - успело мелькнуть в голове Волка и он без сознания рухнул на пол.
        Обиходов закрыл глаза и с силой сжал руками виски, чтобы прекратить колокольный звон в голове.
        - Георгий! Георгий! - услышал он голос Людочки. - Что с вами? Вам плохо?
        Журналист открыл глаза и увидел перед собой в дрожащей розовой дымке размытые очертания лица девушки.
        - Я в порядке, - ответил Обиходов не своим голосом, звучащим словно издалека. - Надо уходить.
        - Коля, помоги мне! - Людочка завела руку Обиходова себе за плечи.
        - Оставь, я сам, - Обиходов тряхнул головой и посмотрел на Людочку. Розовая дымка исчезла. - Я в порядке. Уходим!
        - Коля! - позвала Людочка.
        Коля суетился около колонны, пытаясь отвязать Заморокина.
        - Что ты там делаешь? - крикнул ему Обиходов.
        - Этого надо забрать с собой, - ответил Коля.
        - Ты с ума сошел!
        - Вы уходите, - бросил через плечо Коля. - Я без него не уйду. Если оставим его здесь, Дудкину - конец.
        Обиходов посмотрел на Людочку. По выражению ее лица он понял, что она сейчас скажет.
        - Чтоб я еще раз связался с малолетками! - в сердцах выругался Обиходов.
        Он подбежал к колонне и начал помогать отвязывать Заморокина.
        Заморокин уже пришел в сознание и в мрачном молчании наблюдал, что творилось за вокруг него.
        В коридоре послышалась какая-то возня, топот шагов. Кто-то крикнул:
        - Они здесь!
        - Осторожней! Там - бомба! - раздался еще один голос.
        - Попрыгались, - проворчал Обиходов.
        - Как же теперь мы выйдем? - испуганно спросила Людочка.
        - Там, в конце коридора есть запасной выход, нужно прорываться туда, - сказал Обиходов.
        - Нету там ничего, - сказал Коля.
        - Есть! - сказал Обиходов.
        Коля взглянул на него с удивлением. Обиходов и сам бы не смог объяснить откуда он знал про этот выход. Просто он вдруг снова поймал себя на чувстве, что это все уже было. Бойня в клубе, отход по темному коридору, неприметный запасной выход - все это он читал в безумных записках Дудкина, когда тот описывал бегство Лены и Варфоломеева из клуба «Пеликан», где происходила битва между бандами Барона и Барзеева. И сейчас Обиходов был на сто процентов уверен, что в конце коридора есть эта чертова дверь. И она будет открыта. И на этот раз все закончится благополучно.
        - Ну есть, так есть, - согласился Коля. - Когда я скажу, бегите к этому самому выходу.
        Коля перезарядил пистолет и направился к двери.
        - Что ты задумал? - крикнула ему вслед Людочка.
        - Сейчас увидите! - Коля бросился на пол и выкатился в коридор, как это делают в кинобоевиках.
        Первыми двумя выстрелами он разбил оставшиеся лампочки. В коридоре воцарилась темнота. В том конце, который ближе к сцене, раздались крики.
        Коля выстрелил еще два раза.
        - Давай! - крикнул он Обиходову.
        Обиходов схватил Людочку за руку и бросился в темноту. За спиной грохнуло несколько выстрелов. Обиходов вжал голову в плечи и прибавил скорости. Коридор заканчивался глухой стеной. Двери не было.
        Не веря своим глазам, Обиходов принялся лихорадочно ощупывать стену руками. Крепкая капитальная стена, выкрашенная масляной краской. Журналиста прошиб пот. Сзади раздалось еще несколько выстрелов. Стрелял уже не Коля.
        - Ложись! - Обиходов дернул Людочку вниз и рухнул на пол сам. Дробь со свистом впилась в штукатурку.
        Лежа на полу, Обиходов обратил внимание на пирамиду картонных коробок слева от себя. Он толкнул ногой нижнюю коробку, пирамида зашаталась и рассыпалась. На стене за коробками Обиходов увидел темное пятно, присмотревшись, он разглядел низкую железную дверь. Такие двери обычно используют для разгрузки товара в подвальные помещения. Обиходов на животе подполз поближе, нащупал руками засов, с усилием на давил на него. Засов поддался и дверь открылась. Полоска сиреневого сумеречного света легла на глухую стену. Снова загремели выстрелы.
        - Быстрее! - Обиходов сгреб Людочку в охапку и вытолкнул наружу. После чего рывком выбрался сам.
        Грязные задворки клуба казались оазисом тишины и покоя. Обиходов без сил опустился на землю.
        - Жива? - спросил он Людочку.
        - Жива, - ответила девушка, вытирая перепачканное лицо. - А как же Коля?
        - Пойду вытаскивать твоего Колю, - Обиходов повернулся к распахнутой двери и лицом к лицу столкнулся с Заморокиным.
        - Вытащите его! - раздался Колин голос за спиной у Заморокина.
        Обиходов и Людочка вместе схватили Заморокина под мышки и вытянули наружу.
        - Хватайся! - Обиходов протянул Коле руку. Коля медлил. - Давай же! - Обиходов схватил его за воротник куртки и резко дернул вверх. Коля вскрикнул от боли.
        - Что с тобой? - всполошилась Людочка.
        Коля был очень бледен и держался за бок.
        - Кажется, зацепило, - сказал он, морщась.
        На его рубашке справа расползалось красное пятно.
        - Коленька! - Людочка кинулась к нему. - Миленький!
        - Дверь! - выдавил из себя Коля. - Надо закрыть дверь!
        Обиходов быстро захлопнул дверь. Бросился к стоящему рядом мусорному контейнеру на колесиках.
        - Эй! - крикнул он Заморокину. - Ну-ка, помоги!
        Заморокин со связанными за спиной руками резво подбежал к контейнеру и навалился на него плечом. Вместе они подкатили контейнер к двери и завалили на бок.
        - Ну как он? - спросил Обиходов у Людочки, которая склонилась над Колиной раной.
        - Надо срочно в больницу! - сказала Людочка.
        - Не надо в больницу! - запротестовал Коля. - Ерунда, оклимаюсь.
        - Я подгоню машину! - Обиходов бегом направился к парковке.
        Людочка положила Колину голову себе на колени.
        - Потерпи немножечко, - сказала она, поглаживая его рыжие волосы.
        - Не вышло из меня Багси, - слабо усмехнулся Коля.
        Заморокин присел на землю рядом и заерзал, пытаясь устроить поудобнее связанные руки.
        - А ты не дергайся! - сурово бросил ему Коля. - Дернешься - пристрелю!
        - Куда я дернусь, без штанов-то, - промолвил Заморокин.
        Людочка только сейчас обратила внимание, что Заморокин был в трусах, пестро украшенных плейбойскими зайчиками.
        Через пятнадцать минут Обиходов был уже около института Склифософского. Санитары бегом выкатили больничную тележку и осторожно переложили в нее Колю.
        - Если будут задавать вопросы, отвечай все как есть, - наставлял Обиходов Людочку.
        - Бояться нечего. Если какие-нибудь проблемы, сразу звони мне.
        Людочка, которая ни на секунду не выпускала из своих рук руку Коли, молча кивнула головой.
        - Георгий! - поднял голову Коля. - Заморокина… не упустите… Дудкин…
        - Все сделаю, не волнуйся!
        Тележка покатилась, Обиходов пошел рядом.
        У дверей приемного покоя вышла заминка. Санитары что-то объясняли дежурному.
        - Слушай, - Обиходов склонился над Колей. - У меня только один вопрос.
        Коля повернул голову.
        Обиходов замялся, подбирая слова. Было видно, что он чувствует себя неловко.
        - Ты пошел туда… я имею ввиду, ты сделал все это… ведь не потому, что тебе снился капитан Рыков…
        - Конечно, нет… - промолвил Коля и добавил. - Майор Борисоглебский…
        - Что? - не расслышал Обиходов.
        - Мне снился майор Борисоглебский.
        Обиходову показалось, что на бледном лице Коли промелькнула слабая улыбка.

28
        Капустин загасил сигарету и снова принялся набирать номер.
        - Алло! - выкрикнул он в трубку - Алло! Это… - он сверился с бумажкой, - Всемирный Экзотерический Конгресс? - Что? - Эзотерический? - А, ну да! Эзотерический! - он посмотрел на сидящего рядом Воронкова и покачал головой, показывая, как ему все это надоело. - Девушка! С начальством вашим можно переговорить? - По какому вопросу? По очень важному вопросу. - Нет, не насчет аренды. Бери выше. - Да, да! Из Комитета! Начальство давай! - Виктор Павлович меня зовут.
        Капустин убрал трубку от уха и знаками попросил у Воронкова новую сигарету.
        - Алло! - он снова приник к трубке. - С кем я разговариваю? - Магистр? А звать вас как? - Зоя Павловна? - Ага, очень хорошо! Я хочу вам сообщить, Зоя Павловна, что у нас находится ваш человек. - Ваш человек, говорю, у нас. Дудкин. Теодор Леопольдович. - Дудкин. Дуд-кин! - Что? - Не знаете такого? - Ну как же! Маленький такой, плюгавенький, в очках, - Капустин с ненавистью посмотрел на сидящего на диване эксперта, который слушал происходящий разговор с иронической усмешкой. - Что вы говорите? - Все равно не знаете? - Вы уверены? - Учтите, ему очень плохо придется, если вы не примете мер. Очень-очень плохо. - Что? - Да я-то не сумашедший… Что? - Сама ты дура! - Тьфу! - в сердцах сплюнул Капустин, вешая трубку. - Не знают они такого! Чтоб их…
        - А вот еще! - Воронков ткнул пальцем в телефонную книгу, которая лежала у него на коленях. - Ассоциация Пан-кос-ми- ческого Сознания, - прочел он по слогам. - Может, туда попробовать?
        - Сам звони! - Капустин оттолкнул от себя телефон.
        - А что я-то? - сказал Воронков. - Ты уже натренировался. Можешь теперь секретаршей на телефоне подрабатывать… Ну- ну, шучу, - засмеялся Воронков, увидев яростный взгляд Капустина. - Давай, набирай 768-2121.
        - Да бесполезно это! - отмахнулся Капустин.
        - И что же будем делать? - Воронков откложил справочник в сторону. - В газету объявление дадим? «Похищен Дудкин, Теодор, мать его, Леопольдович. С предложениями по поводу выкупа обращаться по такому-то телефону».
        - Что ты скалишься? - огрызнулся Капустин. - Твоя идея была.
        - Моя?! - Воронков подпрыгнул от возмущения. - Да я сидел себе спокойно и припухал. Это ты волну нагнал. «Золото Барона»! «Важный гусь»! Вот тебе и важный гусь!
        Капустин заиграл желваками:
        - Ну ладно! Какой там телефон?
        - Где? - не понял Воронков.
        - Да в Ассоциации этой! Панического Осознания!
        - Панкосмического Сознания, - поправил Капустин. - 768-2121.
        Бормоча ругательства, Капустин набрал номер.
        - Алло! - рявкнул он в трубку. - Это Ассоциация Панкосмического Признания… Тьфу… Сознания? - Нет? - А что? - Школа танго? - Школа танго! - сообщил он Воронкову, прикрыв трубку.
        - Во-во! - ухмыльнулся Воронков. - У них поинтересуйся. Может, они Дудкина потеряли.
        - А где же эта самая Ассоциация? - сердито спросил Капустин. - Съехала? - Еще в прошлом году? - А куда? - Неизвестно? - Неизвестно, - повторил он, вешая трубку. - Понапечатали телефонов. А ну, дай сюда этот справочник!
        Воронков протянул телефонную книгу. Капустин взял и с рычанием разорвал ее пополам.
        - Вот вам Ассоциация Космического Сознания! - он вырвал из справочника клок. - Вот вам Экзотерический Конгресс! Вот вам Белая Магия, вот вам Черная Магия!
        Через минуту телефонная книга превратилась в ворох изорванной бумаги. Воронков молча наблюдал за происходящим.
        - Ну что? Полегчало? - спросил он, когда Капустин закончил буйствовать.
        - Не полегчало! - признался Капустин. - А ты что уставился? - накинулся он на Дудкина. - Если ты такой важный, что ж тебя никто не ищет?
        - А зачем меня искать? - пожал плечами эксперт. - Вот он я. Все в порядке. Все идет по плану.
        - По какому плану?! Ты! - у Капустина перехватило дыхание.
        - По плану Организации, - спокойно ответил Дудкин. - Я вам уже миллион раз это повторял.
        - Слушай, давай я его, наконец, урою, - предложил Воронков.
        - Ну, уроешь ты его! А дальше что? - воскликнул Капустин. В голосе его послышалось отчаянье.
        - Урою, и забудем это все, как страшный сон, - Воронков сжал кулаки.
        - Не получится, - возразил эксперт.
        - Чего это не получится? - с угрозой произнес Воронков.
        - Урыть не получится, и забыть тоже, - ответил Дудкин, рассматривая свои грязные ногти.
        - Это почему?
        - Потому что это не входит в план, - сказал Дудкин.
        - Опять он за свое! - Воронков хлопнул себя по коленям. - План, план! Только и слышно!
        - Слушай, мил человек, - ласковым голосом обратился к Дудкину Капустин. - Давай разойдемся по хорошему. Пусть твои люди, из этой твоей Организации, заплатят нам денег. И мы тебя отпустим на все четыре стороны. И еще спасибо скажем.
        - И до метро подбросим, - добавил Воронков.
        - Денег хотите? - переспросил Дудкин. - А зачем вам деньги?
        - Да уж найдется зачем! - сказал Капустин.
        - Слушай, ты, балабол хренов! - воскликлнул Воронков. - Мы тебя от Заморокина вытащили? - вытащили! - работу сделали? - сделали! Пусть теперь твоя Организация нам за это заплатит!
        - На Организацию за деньги не работают, - сказал Дудкин. - Организация и так все дает. Без всяких денег.
        - И что ж они тебе костюмчик по-лучше не справили? - спросил Капустин, насмешливо кивая на сиротское одеяние эксперта.
        - Да что с ним разговаривать! - махнул рукой Воронков.
        В комнате воцарилось тяжелое молчание. Было слышно, как работает пылесос в квартире сверху.
        - Ну, хорошо! - сказал Дудкин. - Сколько вам нужно денег?
        Капустин и Воронков переглянулись.
        - Ты это просто так спрашиваешь, или что-то дельное хочешь предложить? - поинтересовался Капустин.
        - Я просто так ничего не спрашиваю, - с достоинством ответил эксперт.
        - По пятьдесят кусков на брата, - ответил Капустин.
        - Долларов, - уточнил Воронков.
        - И всего-то! - усмехнулся Дудкин.
        - Если для тебя это раз плюнуть - очень рад за тебя, - сказал Воронков. - Плати - и отваливай, иначе терпению моему придет конец и тогда…
        Дудкин не пожелал узнать, что его ждет.
        - Сам я платить, разумеется, не собираюсь, - перебил он Воронкова. - И Организация тоже. И вообще, нет ничего более глупого, чем пытаться требовать деньги с Организации. Есть предложение получше. Давайте вместе попытаемся найти деньги для Организации. У вас есть опыт подобных мероприятий и нужные связи. Почему бы не попробовать? Опять будете при деле. При великом, заметьте, деле. А это стоит больше, чем какие-то пятьдесят тысяч долларов.
        - Какое еще великое дело?! Что ты мелешь?! - с досадой воскликнул Капустин.
        - Я говорю об обладании Знанием, - спокойно пояснил Дудкин. - Знание сделает вас свободными, независимыми ни от каких денег…
        - Господи! Он опять за свое! - Воронков в отчаянии закрыл уши руками.

29
        - Небесная милиция, говоришь… - произнес Заморокин после того, как Обиходов закончил говорить. - Сублимация! - он с усмешкой качнул головой. - Сам-то во все это веришь?
        Обиходов помедлил с ответом.
        Они сидели на кухне в его квартире перед початой бутылкой водки. На Заморокине были старые Обиходовские джинсы и майка с улыбающейся физиономией и надписью «Не волнуйся, будь счастлив». Он выслушал рассказ Обиходова молча, не перебивая, сосредоточенно куря сигарету за сигаретой.
        - Трудно сказать, - ответил, наконец, Обиходов. - Конечно, этого быть не может… Но с другой стороны, нашествие марсиан, похоже, состоялось.
        - Чего? - не понял Заморокин.
        - Старая история, - махнул рукой Обиходов. - Как-то раз чудики с радио начали рассказывать людям о нашествии инопланетян. Будто бы в прямом эфире. Ну люди и поверили, паника поднялась, все такое…
        - Неужто поверили? - усомнился Заморокин. - Кто ж в наше время радио верит?
        - Да это давно было. К тому же в Америке… И главное, сделано было талантливо, понимаете? Если сделать талантливо, люди в любой бред поверят, а если - очень талантливо, то этот самый бред превратится в самую, что ни на есть реальность. Волшебная сила искусства!
        Заморокин усмехнулся:
        - Ох уж мне эти художники! Сидел бы себе в своих библиотеках, чего ж ты в пекло-то полез?
        - Это же моя история! - воскликнул Обиходов. - Сначала я ее написал, потом она начала жить своей жизнью, перепутываться с другими историями, выделывать кренделя… Я не мог бросить ее на произвол судьбы! Должна же быть какая-то ответственность… И потом, я поверил в свои силы, впервые в жизни… Понял, что могу создать что-то настоящее! Понимаете?
        - Понимаю, - кивнул Заморокин. - Ты молодой еще. Все успеешь. А мне уже седьмой десяток. О душе, как говорится, пора подумать, а тут такая сублимация приключилась! - Заморокин усмехнулся. - Да что там сублимация! Хрен с нею. Случались штуки и похлеще. И ничего, выкарабкивался. Просто, понимаешь… - Заморокин помедлил, - страшно мне стало. Честно тебе признаюсь - страшно! С одной стороны, обычное дело. Ну, подставили меня, с кем ни случается. А с другой стороны, давно уже почувствовал, игра пошла такая, что не знаю я в ней ни козырей, ни правил. Раньше было просто - есть мы, есть менты. У них свои законы, у нас - свои. А сейчас! Где - кто? Свои кидают, менты работу предлагают. И еще все эти акции, облигации, проценты. Сберкассу взял - на ГКО прогорел! По-твоему, это нормально? По-моему, так нет. А перестраиваться уже поздно. Возраст, брат. Я и так уж, старался молодиться изо всех сил. Любочки, Наденьки, Светочки… Думаешь, оно мне очень надо было? Что ты! - Заморокин махнул рукой. - Для меня главное, чтобы архаровцы мои видели, что я еще в седле, что есть еще порох в пороховницах. Раз на это дело сил
хватает, значит, и на все остальное тоже хватит. Вот такая, мил человек, сублимация.
        Заморокин закурил очередную сигарету.
        - И с Аделаидой моей, значит, это вы все устроили, - произнес он, выпуская дым.
        - Мы, - кивнул Обиходов. - Так получилось. Надо было что-то срочно предпринимать. Хотя, конечно, удар получился ниже пояса.
        - Ну, художники! - беззлобно усмехнулся Заморокин. - В самую точку попали. Молодцы, ничего не скажешь. - Он хлопнул Обиходова по плечу. - Давай-ка выпьем!
        Заморокин разлил водку.
        - А вообще-то, - сказал он, поднимая рюмку, - я тебе, подполковник ты хренов, благодарным должен быть.
        - За что? - удивился Обиходов.
        - Знаешь, о чем я думал, когда висел там связанный, со спущенными штанами?
        - О чем?
        - Загадал надвое. Если выпутаюсь из этой истории живым и невредимым - то все! Уйду на покой. Хватит гусей дразнить. Поеду на родину, в Ставропольский край. У меня там дом, родня, речка в которой пацаном еще раков ловил. И заживем мы там с моей Аделаидой Степановной… Ты, кстати, ее видел?
        - Не довелось, - сказал Обиходов.
        - Ну! - качнул головой Заморокин. - Такая женщина! Другой такой нету. Мы ведь с ней сорок лет уже вместе. Всякое было! Она меня восемь лет ждала, пока я срок мотал. Да и потом тоже… Такое, брат, не забывается, - глаза Заморокина покраснели и стали влажными. - Давай-ка, за нее выпьем, за ненаглядную мою Аделаиду Степановну!
        - За Аделаиду Степановну, - согласился Обиходов.
        Торжественно чокнулись и выпили.
        - У тебя-то самого хозяйка есть? - спросил Заморокин.
        - Кто? - не понял Обиходов.
        - Ну, жена или, там, еще кто…
        - Нет, - помотал головой Обиходов. - Нету.
        - Вот это зря! - пробасил Заморокин. - Художества - художествами, а баба в доме быть должна. Без нее у мужика нету стержня. Хотя, конечно, тебе видней. Давай-ка по последней!
        - По последней! - кивнул Обиходов и чокнувшись, опрокинул рюмку в рот.
        - Ты, Георгий, ничего не бойся, - сказал Заморокин, занюхивая сухой коркой хлеба.
        - Никто тебя не тронет. И пацану этому, Студенту, тоже передай, пусть не боится. Третий ваш тоже поди найдется. Наверняка сам сдурил чего-нибудь. Но ничего, обойдется. Таких как он Бог любит. Я к тебе сюда бригаду пришлю, чтоб порядок навели.
        - Не надо! - замотал головой Обиходов. - Бригаду не надо.
        - Строителей! - уточнил Заморокин. - Они мне ремонт в квартире сделали. Тебе тоже тут все поправят.
        - Я сам как-нибудь.
        - Ну, как знаешь, - сказал Заморокин, поднимаясь.
        У подъезда Заморокина уже ждала машина. Он сел на заднее сиденье и бросил шоферу:
«Давай домой». Давно уже он не возвращался домой с такой легкой душой. Разговор с Аделаидой Степановной предстоял непростой, но Заморокин был уверен, что все закончится хорошо. Он знал, что нужно сказать.
        Когда он вошел в свой дом на площадке первого этажа перед дверями лифта его окликнули. Заморокин обернулся и увидел человека в черной кожаной куртке и с каким-то серым, размазанным лицом.
        - Привет тебе, Иван, от Щербатого! - негромко сказал человек.
        В руках у него матово блеснул пистолет с неестественно длинным стволом. Раздался легкий хлопок. Последнее, что произнес Заморокин, сползая по стене на пол, было слово «сублимация».

30
        Обиходов специально выбрал лавочку, до которой долетала водяная пыль от фонтана. Сидевшая на лавочке дама лет пятидесяти, окинув подошедшего журналиста быстрым взглядом, подобрала поближе холщовую сумку. Обиходов уселся и с наслаждением вытянул ноги, настрадавшиеся от ходьбы по жаре. Вокруг фонтана играли дети. Самые отчаянные, не отягощенные родительским присмотром, плескались в воде. Они поднимали столько шума, что даже наглые воробьи, главные парковые дебоширы, смущенно смолкли. За царящим в воде весельем с завистью наблюдали дети, которым меньше повезло по части беспризорности.
        - Петя! - громко крикнула дама, прикрывшись от солнца ладонью. - Петя! А ну-ка слезь оттуда!
        Кучерявый мальчик в панамке, забравшийся на бордюр, нехотя подчинился.
        - Внук? - поинтересовался Обиходов.
        - Внук, - ответила дама. - Наказанье, а не внук!
        - А сколько ему?
        - Пять, - вздохнула дама.
        - Если бы мне было пять, я непременно залез бы в воду, - признался Обиходов.
        Дама посмотрела на него, как на провокатора, и ничего не сказала.
        - Нет, правда, - продолжил Обиходов, - подумайте, когда у него в жизни еще будет шанс искупаться в фонтане?
        - По вторникам он ходит в бассейн, - сообщила дама.
        - Бассейн - это другое, - возразил Обиходов. - В бассейн любой может ходить. Там хлоркой пахнет, на голову надо резиновую шапочку надевать. Это не так интересно. Вы не согласны?
        - Вы что-то продать мне хотите? - неожиданно спросила дама.
        - Простите, не понял.
        - Просто недавно такой же вот разговорчивый товарищ пристал ко мне на улице. Заговорил зубы и просто-таки вынудил купить электрическую зажигалку для газовой плиты. За полцены. Сказал, что канадская компания проводит рекламную акцию. Я, как дура, уши-то и развесила, заплатила деньги, а зажигалка на следующий день поломалась. Вы случайно не из этой компании?
        - Нет, - ответил Обиходов, слегка обескураженный. - Я сам по себе.
        - Ну, может, вы его знаете? Высокий такой, нахальный?
        - Не знаю, - сказал Обиходов.
        - Больше я с рук ничего не покупаю. Имейте это в виду, - заявила дама.
        - Хорошо. Спасибо за предупреждение.
        Обиходов улыбнулся. Он поймал себя на мысли, что прежде никогда не заговаривал с незнакомыми людьми на улице просто так, без всякой цели. А теперь вот заговорил. С чего бы это? Он посмотрел по сторонам. Фонтан, дети, деревья - все как обычно, и в тоже время все по-другому. Так бывает, когда снимаешь солнцезащитные очки. Все вокруг оказывается гораздо более светлым и ярким, чем можно было ожидать. Что случилось? Обиходов прикрыл глаза рукой. Ну, случилось-то много чего.
        Через день после злополучного конкурса красоты в его квартире раздался звонок. Сняв трубку, Обиходов услышал знакомый сварливый голос. Это был эксперт.
        - Обиходов! Где вас носит? Бросили меня на произвол судьбы, так хотя бы сидели у телефона! Это же единственный вид связи!
        - Вы? - произнес пораженный журналист. - Откуда вы звоните?
        - Пока еще с этого света. Послушайте, Обиходов, вы не могли бы помочь мне в одном деле…
        - В каком деле? - механически спросил Обиходов. Он все еще не пришел в себя от удивления.
        - Дело достаточно деликатное, - продолжил Дудкин. - Если вы откажетесь, я хотел бы, чтобы все это осталось между нами, потому что тема очень перспективная. Я не хотел бы… ну, вы понимаете. Речь идет об инвестициях, о долгосрочных инвестициях в один весьма наукоемкий проект…
        - Стоп! - Обиходов замотал головой, словно пытаясь проснуться. - Какой проект?! Какие инвестиции?! Что с вами? Откуда вы звоните?!
        - Какая разница откуда я звоню! - недовольно воскликнул эксперт. - Из дома я звоню! Из собственной квартиры!
        - Вы сбежали?
        - Что я мальчик что ли, бегать! - хмыкнул Дудкин. - Многоходовая комбинация, изящное исполнение… Попутно наклюнулось интересное дельце, вам, Обиходов, это должно понравиться…
        - Подождите! - перебил его Обиходов. - И давно вы уже на свободе?
        - Пару дней…
        - Так что ж ты сразу не позвонил, старый идиот! - взорвался Обиходов. - Вчера из-за тебя мальчишку подстрелили! Мне чуть башку не снесли!
        - Какого мальчишку? - недоуменно спросил эксперт.
        - Васю! То есть, этого… Колю!!! Он же отбивать тебя поехал у Заморокина! А ты, гад, уже дома сидел!
        - Как отбивать? Куда поехал? - переполошился Дудкин. - Что вы такое говорите?
        Обиходов от возмущения потерял дар речи.
        - Ну он, по крайней мере, жив, этот Коля? - осторожно осведомился эксперт.
        - Жив, в Склифосовского лежит, - ответил Обиходов, немного успокоившись. - Когда выйдет, не советую попадаться ему на глаза.
        - Он, правда, все это из-за меня… - растерянно произнес Дудкин. - Кто ж знал… Я и не думал даже, что вы что-то будете делать…
        - Ладно, - сказал Обиходов. - Проехали. Вы в порядке, живы-здоровы, и слава Богу.
        - Слава Богу, - как эхо повторил Дудкин. - Нет, скажите, вы действительно, это все из-за меня? - в голосе эксперта зазвучали новые, совершенно необычные для него нотки.
        Обиходов терпеть не мог мелодраматизма.
        - Что вы заладили, как барышня, «из-за меня, из-за меня»! Сказано же - проехали!
        - Я хочу навестить Николая, - произнес Дудкин с такой интонацией, словно речь шла о паломничестве в Иерусалим.
        - Не думаю, что ему это поможет выздороветь, - сказал Обиходов. - И потом, там Людочка…
        - Людочка тоже ранена?!!!
        - Нет, не ранена. Она там все время около него… В общем, не нужно им мешать.
        - Понимаю, - сказал Дудкин. - А, знаете, мне этот мальчишка сразу понравился!
        - Мне тоже, - сказал Обиходов.
        - Что ж теперь с ним будет?
        - Не пропадет, - сказал Обиходов. - Майор Борисоглебский о нем позаботится.
        - Кто? - насторожился эксперт.
        - Майор Борисоглебский, военный комендант Черемушкинского района. В армию Колю забирают, такие вот дела, - эту новость Обиходов сам узнал только вчера, когда навещал Колю в больнице.
        - В армию!! - ужаснулся Дудкин. - Из огня да в полымя!
        - Ничего, - успокоил его Обиходов. - Пусть послужит, ему это полезно будет.
        - Ну-ну… - неуверенно сказал Дудкин. - Дай-то Бог! Что б все у него было хорошо. И у Людочки тоже, и у вас… И… извините, как говорится, за беспокойство…
        - Подождите, а как же ваше дело? - спросил Обиходов.
        - Какое дело?
        - Ну вы же звонили мне по делу.
        - Ах, это! Да нет, пустяки… Прощайте! - и повесил трубку.
        Обиходов так и не узнал, каким образом Дудкину удалось выбраться от бандитов. Сразу не спросил, а перезванивать уже не стал. Не знал номера, и вообще… Если бы разговор их продолжался дольше, Обиходов, пожалуй, рассказал бы эксперту о том, что еще поведал ему Коля в больнице, помимо того, что его забирают в армию. Новость о капитане Рыкове. О выдуманном капитане Рыкове. Выдуманном самим Колей. О том, как какое-то время назад в некоем ночном клубе или попросту кабаке, неподалеку от Колиного дома, произошла небольшая заварушка. Побили стекла, постреляли, кого-то даже пристрелили. По району пополз слух, что разборку устроили местные авторитеты Альбертик Барзеев и Веня Барон. Коля с приятелями, как обычно, проводил вечера сидя в подъезде у батарей отопления. Понятное дело, все были в курсе произошедшего. Чтобы убить время ребята развлекались тем, что придумывали собственные версии, что могли не поделить местные архаровцам. У Коли получилось лучше всех, вдохновение его в тот вечер посетило, или еще что. В общем, Рыковым на самом деле звали бывшего Колиного тренера по волейболу, Лена и Глеб Варфоломеевы
- его тетка и ее муж, кстати, Лена действительно, работает библиотекаршей в районной библиотеке. Вася - это, понятное дело, сам Коля, милицейский оборотень Денисенко - это местный участковый, ну и так далее. А уж как об этом всем узнал Дудкин, сие есть загадка, впрочем не такая уж сложная, если принять во внимание пристрастие эксперта к слухам, сплетням и прочему словесному вторсырью. Конечно, Коля был очень удивлен, когда прочитал о «небесной милиции» в газете. Попытался разобраться, но ему, как уже известно, помешали непредвиденные обстоятельства, связанные с его новой «работой» у Ивана Заморокина. Кстати, к Заморокину он попал неслучайно. Коля добивался этого долго и упорно, лавры Багси Сигела никак не давали ему покоя. Еще неизвестно, что бы из всего этого вышло, но, слава Богу, на свете есть майор Борисоглебский.

«Напишите о Рыкове, - неожиданно попросил Коля в самом конце их встречи, когда Обиходова уже стоял в дверях его палаты. - Только не так, не по-газетному. Напишите правду».

«Правду?» - удивился про себя журналист. - «Какая может быть правда в этой истории?». Но вслух сказал: «Хорошо».
        Обиходов вздохнул и огляделся. Дама с внуком уже ушла. Легкий ветерок наносил от фонтана приятную свежесть.
        Он заметил Ирину издалека, еще в самом начале аллеи. Сразу узнал ее фигуру и легкую походку. За плечом у нее была сумка, конечно же, с теннисной ракеткой. Ирина тоже узнала его, улыбнулась, помахала рукой. Обиходов встал и пошел навстречу.

31
        Сообщение газеты «Вечерний маяк»:
«Вчера в Москве в старинном особняке в Банковском переулке состоялось торжественное открытие Международного Центра Изучения Проблем Подсознания. Руководитель Центра Т.Л. Дудкин сообщил журналистам, что главной задачей новой организации является гармонизация сознательных и подсознательных процессов в жизни человека, а также улучшение общей социопсихологической обстановки в обществе. Директор спецпроектов Центра В.П. Капустин рассказал, что помимо исследований подсознательных процессов Центр будет заниматься изучением проблем влияния крупных исторических событий на формирование личности человека. В частности, специалисты Центра намерены доказать, что в свое время наличие крупных комсомольских строек крайне благоприятно влияло на психологический климат в обществе.
        По словам коммерческого директора П.Н. Воронкова, Центр создан на добровольные пожертвования организаций и частных лиц. Особую благодарность он выразил известному предпринимателю из Средней Азии О.Ш. Беку, который внес в создание Центра наиболее ощутимый вклад.»
        Часть 2. 2003 год

1
        Из всех московских вокзалов Курский больше всего нравился Обиходову. Самый шумный, самый людный, самый бестолковый, он походил на чумазого, но симпатичного, никогда не унывающего беспризорника. Как-то раз, в начале девяностых, Обиходов захотел купить сигарет в привокзальном киоске и попал в настоящую уличную перестрелку - несколько человек вдруг начали палить друг в друга среди толпы, прямо как в кино. Только массовка была своя, вокзальная, привычная к таким сценам. Никто не стал паниковать, бросаться на землю. Хохлушки, торговки фруктами, хоть и подняли крик, но не столько от испуга, сколько для того, чтоб отпугнуть любителей слямзить чего-нибудь под шумок. Один за другим хлопнули несколько выстрелов, взвизгнули покрышки срывающейся с места машины - и через мгновение привокзальная площадь снова выглядела как ни в чем не бывало: торговки, бомжи, шпана, граждане пассажиры, которые в массе своей в те времена мало отличались от торговок, бомжей и шпаны. Только ошарашенный Обиходов продолжал стоять, вжавшись в металлическую стенку табачного киоска, пока не услышал голос продавца:
        - Эй, друг, ты сигареты-то будешь брать?
        Обиходов опасливо отлип от стенки и произнес, словно оправдываясь за свою слабость:
        - Стреляют тут у вас…
        - Убили что ль кого? - вяло поинтересовался продавец.
        Обиходов оглянулся на площадь:
        - Вроде не видать.
        Продавец равнодушно хмыкнул и бросил на прилавок пачку сигарет.
        А еще Обиходов помнил Трубу. Толстую в два обхвата ржавую трубу теплотрассы или чего-то в этом роде, которая отделяла привокзальную площадь от Садового кольца. По этой трубе проходила граница между Москвой и Россией. Москва была рядом, рукой подать. Перейди Кольцо по подземному переходу - и ты в Москве. Но обитатели и гости Курского вокзала не торопились с переходом. Зачем? Там другая жизнь, сложная и непонятная, там страшное 26-е отделение милиции. Они предпочитали любоваться Москвой со своей территории, сидя на теплой трубе. Со временем вдоль трубы понастроили киосков с пивом и снедью, поставили столики. Денно и нощно за этими столиками велись задушевные разговоры. Обиходову нравилось светлыми летними вечерами прогуливаться вдоль трубы и прислушиваться к обрывкам чужих разговоров. Едет положим человек из Мурманска в Керчь, он моряк, потому и едет от одного моря к другому, так ему нужно по работе. А другой человек едет из Крыма в Вологодскую область. Он - вор. И в Крыму он воровал, или наоборот, гулял, спускал наворованное. А третий человек едет из ниоткуда в никуда. Его бросила жена и теперь он
не может долго оставаться на одном месте. И вот эти три человека случайно сходятся на Курском вокзале, за столиком у киоска на трубе. Просто потому, что все трое одновременно решили выпить пива, нормальное мужское желание. Начинается разговор, нормальный мужской разговор. У них достаточно времени и достаточно пива, чтобы рассказать друг другу самое главное, что есть в жизни моряка, вора и просто бродяги. Обиходов завидовал таким встречам и таким разговорам. Он может тоже хотел поведать кому-нибудь о своей жизни вот так, за пивом, за столиком у трубы. Но это было невозможно, это было бы фальшиво, потому что такие разговоры ведутся по праву путника, а Обиходов никуда не ехал.
        Трубы больше не было. На ее месте построили торговый центр «Атриум» с магазинами, ресторанами, многозальным кинотеатром и непременной идиотской призматической башенкой - визитной карточкой новорусского стиля. Сверкающая неоновыми огнями громада полностью закрыла собой Курский вокзал. Москва убрала Россию с глаз долой.
        Воспоминания о Трубе и былых временах вызвали у Обиходова острое желание выпить. Он легонько тряхнул головой, словно приходя в себя после сна, и обнаружил, что находится на втором этаже торгового центра «Атриум» на фуршете по поводу открытия бутика модной спортивной одежды «Ле кок спортиф». Все вокруг было увешано воздушными шариками с изображением бодрого красного петушка. Обиходов механически представил, как можно пошутить на эту тему в заметке: посоветовать владельцам разместить рекламу бутика на радио «Шансон» со слоганом «„Спортивный петух“ - всего лишь одежда». И сам же брезгливо скривился от собственной шутки. Никакой заметки он, разумеется, писать не будет. И на фуршет он приперся просто для того, чтобы убить вечер. В конце концов здесь тоже люди. И можно выпить. «Но не напиваться! Не напиваться!» - дважды повторил он про себя.
        Фуршетный стол был длинным, как палуба авианосца. Обиходов представил себя уставшим, потрепанным в боях бомбардировщиком, заходящим на посадку. Первое касание с палубой должно было произойти в разделе холодных закусок, а закончить маневр предстояло в дальнем сужающемся в перспективе конце, за маленьким приставным столиком, где разливали крепкие напитки.
        Бросив без разбору в бумажную тарелку несколько канапешек, Обиходов нацелился было на пузатые никелированные судки с горячим, но возле них толкалось слишком много народу, поэтому измученный бомбардировщик слегка отклонился от курса и, минуя раздел десертов, быстро оказался у маленького приставного столика.
        - Будьте добры, водки, - сказал он похожему на студента-отличника молодому человеку, который распоряжался напитками. - Две, если можно.
        Одну рюмку Обиходов залпом выпил тут же, не отходя от столика.
        - Не напиваться! - сдавленно произнес он на выдохе. И заметив, как удивленно поползли вверх брови отличника, добавил:
        - К вам, корнет, это не относится.
        Мероприятие шло своим чередом. Ценители спортивной моды выпивали и закусывали, держа бумажные тарелки и бокалы на весу. В нужный момент, когда дорогие гости уже прекратили неэстетичную давку у фуршетных столов, но при этом еще помнили по какому поводу они здесь собрались, две бойкие пиар-девицы из агентства, организовавшего презентацию, повели по залу краснолицего француза в клетчатом пиджаке с приколотым к лацкану петушком. Мосье выглядел немного ошарашенным, как все иностранцы, которые живут в России меньше пяти лет. Он натянуто улыбался и сильно потел. Девицы знакомили мосье с теми немногими из гостей, которых знали сами и кудахтали без остановки, не оставляя французу ни секунды на то, чтобы задуматься на что потрачен бюджет акции.
        Обиходову же пора было задуматься о том, как спасать собственный вечер, как сконструировать его таким хитрым образом, чтобы неизбежное (увы!) завтрашнее похмелье стало не единственной наградой герою. Для начала необходимы две тесно связанные друг с другом вещи: первая - срочно добавить, вторая - правильный человек, с которым добавлять было бы приятно. Выполняя первый пункт, Обиходов снова оказался у приставного столика с напитками, и, как часто происходит с толково составленными планами, тут же сам собой материализовался второй пункт - за плечо его тронул Олег Махалев, свободный фотограф, снимающий для всех известных изданий сразу.
        - Место встречи изменить нельзя! - жизнерадостно рявкнул Махалев. - Мы там, где наливают. Не тормози, амиго! - поторопил он студента. - Лей еще, ради двух стопарей мы б тебя беспокоить не стали.
        - Уже отработал? - спросил Обиходов, когда нагруженные рюмками они отошли в сторонку.
        - Угу, - кивнул Махалев. - Пленку отщелкал. С них хватит. Теперь можно чуток расслабиться. Давай, за встречу!
        Махалеву было уже за пятьдесят. Всклокоченные волосы с проседью, очки в дешевой оправе, не очень чистые джинсы. Дорогой, но изрядно потрепанный «Никон» с перемотанной изоляционной лентой коробкой. Махалев был военным фотографом. Снимал в Афганистане и Ираке, во время первой чеченской войны шастал через линию фронта от чеченцев к федералам и обратно, снимая и тех и других, сделал портретную галерею всех более менее известных полевых командиров. Его снимок публиковал на обложке журнал Time. Обиходов как-то по дурацкой журналистской привычке попробовал спросить его, что он чувствовал, когда снимал боевиков. Все-таки, ведь враги. Раз война, должны быть враги. Или те или другие. Вопрос, которого ждут все военные корреспонденты, чтобы встать в красивую позу и произнести с нездешней умудренностью: «Ни хрена вы тут в Москве не понимаете». Махалев же только кивнул на свой «Никон» и сказал: «Ему все равно», а потом, после короткого неловкого молчания добавил: «Значит, мне тоже». И говорил он это без позы, без бравады, а наоборот, даже смущенно, словно признаваясь в собственной слабости.
        - Скажи мне, дружище, - сказал Обиходов выпив, - что ты здесь делаешь?
        - Как что? - произнес Махалев, зачем-то рассматривая бутерброд прежде чем отправить его в рот. - Говорю же, пленку надо было отщелкать для фраеров этих.
        - Нет, ты не понял. Я спрашиваю, что делаешь ты, художник, светописец, Микеланджело выдержки и диафрагмы в этом курятнике?
        Обиходов обвел широким жестом всех собравшихся под петушиными шариками.
        - Брось ты, Жорж, - отмахнулся Махалев. - Нормальные клиенты, платят стольник плюс проявка и печать. Плохо, что ли. Мне ремонт в квартире доделывать надо. Жена уже плешь проела.
        - Ремонт, жена, - передразнил Обиходов. - Ты же гений! У тебя дар, искра божья. И на что ты ее тратишь? На это? Мало что ли по Москве бегает мальчиков с мыльницами, которые и без тебя все тут общелкают в лучшем виде. А ты должен жизнь документировать, настоящую жизнь, понимаешь? А не эту!
        - Да дурак я, дурак, - легко согласился Махалев. - Полная скотина. - сказал он и тяжело вздохнул. - Выпьем, что ли?
        - Давай, - поддержал Обиходов.
        - А ты, Жоржик, сам-то что тут делаешь? - Махалев улыбнулся со всем ехидством, на какое только был способен. - Ты вроде как тоже должен, того, документировать.
        - Я работаю над материалом, - соврал Обиходов. - Не об этом, не думай. - Он снова тыкнул пальцем в шарик. - Это такой мировоззренческий материал, понимаешь. О том, что с нами случилось за последние десять лет. Вот, например, ты вспомни, пожалуйста, как тебе жилось в те годы, в середине девяностых.
        Махалев вытер жирные губы пальцами, откашлялся, и добросовестно задумался, наморщив лоб.
        - Это до первой чеченской?
        - Да.
        - Нормально жилось.
        - Ну вот было тогда что-то такое, чего сейчас нет, или наоборот, сейчас в нашей жизни появилось что-то важное, чего не было тогда. Как считаешь?
        Махалев сначала снова задумался, потом вскинул брови:
        - Точно! Появилось!
        - Что?
        - Цифра! Ну, то есть, цифровая фотография! Великое дело, знаешь. Особенно в смысле разных халтур. Отщелкал - скачал - свободен. Я идиот, сюда нужно было тоже цифровик брать. По инерции эту бандуру схватил, а надо было, конечно, цифровик. Но, скажу тебе, Жорж, для настоящей съемки, не для такой, а для настоящей, нужен слайд. Как ни крути. Слайд - это жизнь, а цифра - голая технология. Будь в ней хоть шесть, хоть шестьдесят шесть мегапикселей - все равно технология. Согласен?
        - Абсолютно! - Обиходов почувствовал теплую приятную волну опьянения. Он обнял Махалева за плечо. - Послушай, Олег, дорогой мой, отвлекись на секунду от своей абракадабры. Вспомни, как ты жил десять лет назад, что ты чувствовал, о чем думал? Как все мы жили. Ну?
        - Угу, - кивнул фотограф. - Что-то такое припоминаю.
        - Мрачное было время, согласись. Темное, страшное. Жуткое время. Но знаешь что? Была в нем какая-то невинность. Да, невинность, как ни удивительно. Невинность от незнания, что со всеми нами будет, куда нас всех кривая выведет. Всех, понимаешь? Не каждого по отдельности, а всех! И это давало какую-то странную свободу, странную смелость, какой-то кураж. Как думаешь?
        - Точно! - горячо воскликнул Махалев. - Тут ты, Жорж, в самую точку попал! Кураж! Я тогда с цветными фильтрами много снимал, ну знаешь, синий, оранжевый, поляризационный, комбинации разные. Сейчас этого не нужно, потому что все на компьютерах делается. У меня камера была, без всякой электроники, обычная механическая коробка. Я с ней такие вещи творил! Слушай, я тебе расскажу, ты обалдеешь. Выставляешь диафрагму, всего на полдырки больше, чем положено…
        - Стоп, Олег! Стоп! - прервал Обиходов. - Надо выпить. Знаешь, как говорят вот эти вот, французы? Не перде па кураж. Не надо терять кураж то есть. Вот давай за это.
        - Давай! - с готовностью поддержал Махалев.
        - И еще, знаешь что, Олег, ты - счастливый человек. Это я тебе как доктор говорю. Давай за тебя!
        - Ну, нет. Я не согласен! - запротестовал Махалев.
        - Давай, давай! Не кокетничай! - Обиходов коснулся своей рюмкой рюмки Махалева и быстро выпил.
        Вечер, похоже, складывался удачно. Обиходов оглядел зал. Мероприятие вступило в приятную фазу, когда с официозом было покончено, с закусками тоже, и у гостей наконец-то освободились руки и рты для непринужденного общения. Пора было переходить к импровизациям. Обиходов потянул Михалева за рукав:
        - Слушай, ты же здесь всех знаешь.
        - Так, кое-кого, наверное, знаю.
        - А вон ту брюнетку? - Обиходов указал на девушку, которая в одиночестве стояла в стороне от всех с бокалом минеральной воды в руках.
        - Это Кристина из «Секретов стиля», - сказал Махалев. - Я вместе с ней работал в прошлом месяце, снимали какой-то показ мод, они мне до сих пор гонорар не выплатили.
        Обиходов присмотрелся к девушке внимательнее. Гладко уложенные волосы. Ярко накрашенные полные губы. Стильные очки. Лет ей было, наверное, около тридцати. Годовой абонемент в фитнес центр и костюмчик с нужным градусом легкомысленности превратили это «около тридцати» в волнующую загадку, разгадывать которую хотелось вовсе не из желания знать правильный ответ. Знакомый тип. Обиходов называл его
«тихий омут корпоративной сексуальности». Омут, в котором водятся порой очень неожиданные черти. Издалека, разумеется, было не разобрать, но Обиходов готов был поспорить, что барышня носила не колготки, а чулки - один из важных типовых признаков.
        - Что ж мы стоим?! - сказал Обиходов. - Пойдем отвоевывать твой гонорар.
        - Ну ее, она стерва, - попытался возразить Махалев.
        - Пойдем, пойдем! - Обиходов решительно взял упирающегося фотографа под руку и потащил к брюнетке.
        - Привет, Кристиночка! Чертовски рад тебя видеть! - проревел Махалев и, неловко навалившись, попытался чмокнуть ее в щечку. Девушка отстранилась, чтобы не расплескать бокал с минеральной водой.
        - Здравствуй, дорогой! - не очень приветливо сказала она. - Ты, я смотрю, уже надегустировался.
        - Имею право! - развязно произнес Махалев. - Во-первых, рабочий день закончен, а во-вторых, друга встретил! - Махалев указал на Обиходова. - Разрешите представить! Георгий Обиходов - звезда современной журналистики и просто классный мужик!
        - Вот как?! Тот самый Обиходов? - в глазах брюнетки мелькнул интерес. - Приятно познакомиться. - Она протянула руку для пожатия.
        - Аншантэ! - галантно произнес Обиходов, взял руку девушки в обе свои руки и поцеловал.

«Значит, вот ты какая, Кристина, - успел подумать Обиходов. - Бесстрашный, но не модный Махалев, который почти что кровь проливал, снимая обложки для „Time“, у тебя, похоже, считается быдлом, а стоит появиться „тому самому Обиходову“, и глазки сразу загорелись. Охотимся, значит. Ну тогда считай, что ты попалась».
        Обиходов специально задержал руку Кристины в своих руках на секунду дольше, чем это принято. Он уже знал, что делать.
        - Кристина! Какое замечательное имя! А из какого вы издания? Нет! Подождите! Я сам догадаюсь. Дайте только еще раз взглянуть на вас. О, Биккембергс! - воскликнул он, разобрав маленький лейбл на блузке. - Обожаю эту марку. Настоящий стиль, не затасканный, не растиражированный. И эта прическа вам очень к лицу. Вы знаете секрет. Определенно! Итак, «Секреты стиля»! Я прав? Чудное издание. Но уверен, для вас это только промежуточный этап. Вас ждет «Вог» или, как минимум, «Вэнити фейр». Помяните мое слово!
        - Прекратите! - рассмеялась Кристина, хотя было заметно, что все сказанное ей очень понравилось.
        - Нужно выпить за чудесное знакомство! Шампанского! - воскликнул Обиходов, прекрасно зная, что шампанское на фуршетных столах давно закончилось.
        - Я не пью, - сказала Кристина.
        - Что такое? Малагасийская диета?
        - Нет, я за рулем.
        - Вот как? Позвольте угадать марку вашего автомобиля. «Мини Купер»?
        - Неправильно.
        - Ну тогда «Пежо 206».
        - Верно, - удивилась Кристина. - Как вы догадались?
        - Я знаю жизнь, детка, - произнес Обиходов басом, копируя киногероя. - Я знаю жизнь.
        - Жорж, я за догоном, - вмешался Махалев. - Тебе принести?
        - Окажи любезность, - сказал Обиходов и незаметно подмигнул. Махалев вернулся минут через десять. Обиходов нежно взяв Кристину за локоток, вдохновенно вещал:
        - Я сейчас работаю над материалом для одного международного издания. Это такой, знаете, немного мировоззренческий материал. О языке брендов. О том, что современному человеку не нужно представлять себя миру словами, бренды все расскажут за него. Есть люди «бриони» и люди «гуччи», люди «мерседесы» и люди
«ягуары». Олег Махалев, например, это типичный человек «никон».
        - А я, выходит, человек «пежо»? - спросила Кристина.
        - Вы леди «пежо», - поправил Обиходов, придвинувшись ближе. - Яркая индивидуальность с безукоризненным вкусом. И при этом независимая.
        - Вот как! - Кристину, кажется, такая характеристика вполне устраивала.
        - Штука в том, - продолжил Обиходов, - что в каждой стране, на языке брендов говорят со своим акцентом. Например, люди «мерседесы» существуют везде, а люди
«гелендвагены», похоже, только в России. Ну, может еще в Латинской Америке или в Юго-Восточной Азии.
        - А вы, случайно, не человек «гелендваген»? - живо поинтересовалась Кристина.

«Вот тут надо бы сказать „да“, и дело сделано», - подумал Обиходов. Но такая откровенная и беспардонная ложь все-таки претила его натуре. Как говорил в подобных ситуациях Остап Бендер - низкий класс, нечистая работа. Да и тему брендов пора было закрывать, потому что Обиходов уже полностью пересказал содержание прочитанной им накануне журнальной статейки и добавить к вышесказанному было решительно нечего.
        - О, Олег! - Обиходов будто только что увидел подошедшего Махалева. - Ну что там с нашей выпивкой?
        - Нормально, Жорж! - Махалев протянул Обиходову рюмку. - Знаешь, Жорж, я еще подумал, ну, то, что ты спрашивал, десять лет назад. Знаешь, тогда люди больше работали руками.
        - Ты о чем это?
        - Ну, диафрагма, выдержка, режимы разные, выставлялись руками, а теперь сплошная автоматика…
        - А ты опять…
        - Нет, ты постой! - горячился Махалев. - Я хочу сказать, когда работаешь руками - нужно думать, когда автоматика - думать не надо. Значит, раньше люди больше думали! Я сам больше думал, вот какая штука.
        - Гениально! - воскликнул Обиходов. - Давайте, все-таки, выпьем за встречу! Кристина, где ваша минеральная вода?
        - Уже закончилась.
        - Вот досада! - Обиходов многозначительно посмотрел на Махалева.
        - Сейчас принесу, - кивнул фотограф.
        Когда он вернулся с бокалом минеральной воды и двумя рюмками водки, Кристина что-то рассказывала о секретах стиля, а Обиходов делал вид, что внимательно слушает ее. Он кивал, поддакивал, понимающе улыбался и переводил взгляд то на влажные пухлые губы, то на маленькую пуговичку блузки, самую верхнюю из застегнутых, на которую приходилась основная и довольно большая нагрузка по сдерживанию роскошного рвущегося наружу бюста Кристины. По законам сопротивления материалов, следовало бы застегнуть еще как минимум одну пуговичку повыше, но по законам корпоративной сексуальности все было правильно, и Обиходов с удовольствием любовался кружевной оторочкой чашек бюстгальтера. Иногда он заглядывал в ее глаза, но глаза эти были пустоваты и уж во всяком случае менее выразительны, чем пуговичка или, например, запах духов, неброский, но скрыто провоцирующий. «Чулки или колготки?» - гадал Обиходов, незаметно скользя взглядом по отточенным фитнесом бедрам. Кажется, чулки, но полной уверенности пока не было.
        - Жорж, - сказал Махалев, уже с трудом ворочая языком. - Я тут еще подумал. Знаешь, что?
        - Не сейчас, Олег, - остановил его Обиходов. - Чуть позже. Сейчас я провожу Кристиночку до ее машины. Прослежу, чтоб на нее никто не напал. Потом вернусь, и мы с тобой поговорим. Лады?
        - Не лады! - запротестовал Махалев. - Сначала давай выпьем.
        - Это можно, - согласился Обиходов.
        Мероприятие подходило к концу. Официанты начали убирать посуду со столов. Кто-то унес все шарики с петушком. Большая часть гостей уже разъехалась. Посреди опустевшего зала стоял чуть покачивающийся фотограф Махалев и что-то громко рассказывал серьезному человеку из секьюрити, время от времени называя его почему-то «майором». Обрывки махалевских фраз гуляли эхом по внутренним закоулкам
«Атриума»:
        - В девяносто третьем году… до первой чеченской… на полдырки меньше… нет того куража… забей на службу, майор, давай напьемся…

2
        Обиходов и Кристина сидели в машине на втором уровне безлюдного и сумеречного подземного паркинга.
        - Хорошо здесь у тебя, уютно, - сказал Обиходов, устраиваясь на пассажирском сиденье. - Надоел этот шум и суета.
        Он посмотрел на девушку. В полумраке салона было видно как влажно блестят ее приоткрытые губы. Будто спрашивают беззвучно «И что дальше?».
        - Я хочу сказать тебе одну вещь, строго между нами, - Обиходов наклонился к Кристине и тихо прошептал ей. - Ты фантастическая женщина. Сказочная.
        - А ты не врешь? - Кристина чуть отстранилась и заглянула ему в глаза.
        Их лица были совсем близко, Обиходов перевел взгляд на ее губы.
        - Клянусь всеми глянцевыми журналами мира.
        Первый поцелуй был очень легким, он лишь слегка коснулся ее верхней губы, почувствовал ее вкус. Потом чуть смелее. Губы Кристины, мягкие и податливые, шевельнулись в ответ.
        Обиходов обнял и привлек ее к себе, с головой нырнул в будоражащий аромат ее духов. Поцелуй из маленьких огненных касаний превращался в лесной пожар. Он стремительно распалялся и захватывал все новые территории. Обиходов целовал ее в щеки, в глаза, в упоительно гладкую шею, мягко прихватывал мочку уха и опять, снова и снова, возвращался к губам. Их языки сталкивались, сплетались, играли друг с другом, как маленькие дельфины. Рот ее пах парным молоком, это был запах инстинкта, самый волнующий запах в мире. Обиходов быстро и ловко расстегнул блузку. Бюстгальтер, как и положено хорошему белью, никак не препятствовал, а наоборот всемерно облегчал доступ к телу, выгодно подавая самые важные его части. Когда Обиходов легонько сжал губами набухшие соски, Кристина охнула и шумно втянула в себя воздух. Ее тело напряглось, колени тесно прижались друг у другу, она медленно со стоном выдохнула и руками прижала голову Обиходова к своей груди.
        Свободная рука Обиходова двигалась все ниже и ниже, через упругий живот, где ждало неожиданное и приятное открытие - бусинка пирсинга в пупке, далее через затянутое юбкой и пока недоступное лоно, на бедра и колени. От коленей - в обратный путь, но уже по другой дороге, между бедер под юбку. Бедра Кристины были все еще сжаты и это мягкое сопротивление делало скольжение ладони еще более приятным. Вот уже поползла вверх, собираясь складками юбка. Становилось все горячее. Бедра начали раздвигаться, медленно будто сами собой. Обиходов не торопил события, он возвращал ладонь назад почти до колена и опять двигал вперед по гладкой горячей ткани чулка, но уже глубже. «Чулки! Все- таки чулки!» - мысленно отметил Обиходов, когда ладонь встретила сначала полоску плотной ткани и сразу за ней мягкую нежную плоть. Кристина снова охнула, перехватила его руки и прошептала: «Подожди, так неудобно». Обиходов отстранился, но не далеко. Она выпрямилась, глубоко вдохнула, выдохнула и спросила:
        - Ты знаешь, как раскладывается это кресло?
        - Знаю, - сказал Обиходов, - но лучше разложить мое, чтобы не мешал руль.
        - А нас никто не увидит здесь?
        - Не бойся, здесь никого нет. Иди ко мне, - Обиходов быстро опустил спинку сидения и повлек Кристину к себе.
        - Подожди, - Кристина сняла очки и положила их на панель приборов, потом расстегнула застежку на юбке, ловкими движениями стянула ее, аккуратно сложила и бросила на заднее сидение, потом, оглянувшись по сторонам, сняла блузку и лифчик. Обиходов наконец-то увидел во всей своей красе ее грудь.
        Кристина переместилась на пассажирское сидение рядом с Обиходовым. С протяжным глухим стоном она впилась в его рот губами, а руками проворно стала расстегивать брючный ремень и ширинку. Обиходов с готовностью отдал инициативу. Кристина быстро стянула с него брюки, расстегнула рубашку и заскользила губами вниз, бегло и жадно целуя его грудь и живот. Обиходов почувствовал на своем обнажившемся причинном месте сначала ее руку, маленькую, цепкую и очень уверенную, а потом и губы, которые несмотря на смену обстоятельств, оставались такими же горячими, влажными, упругими и податливыми одновременно. Он опустил глаза и увидел обнаженные плечи Кристины и ее голову с гладко собранными в хвостик черными волосами. Обиходов почувствовал, как в нижней части живота стремительно накапливается критическая масса сладострастного ядерного заряда. Он стал дышать чаще и глубже, чтобы взрыв не произошел слишком рано. Пылающий шар все разрастался в размерах, он уже заполнил собой и салон автомобиля и паркинг и весь окружающий мир. Из уст Обиходова вырвался стон.
        И в эту самую секунду раздался телефонный звонок.
        Обиходов сначала даже не понял, что это. Звонок был незнакомый. В первой мгновение Обиходов подумал, что это был телефон Кристины, но потом вспомнил, что это его телефон, а звонок кажется незнакомым, потому что он запрограммировал дурацкую детскую мелодию в три ноты для звонков от ближайших родственников. На мобильный звонили они нечасто, потому что жили все далеко от Москвы и если звонили, то в основном домой и в выходные.

«Родители! - мелькнуло в голове у Обиходова. - Так поздно! Что-то случилось?! Черт!».
        Он взглянул вниз на Кристину. Ее голова замедлила волнообразные движения. Телефон все звонил.
        Кристина отстранилась, посмотрела на Обиходова и произнесла:
        - У нас что, детский утренник?
        - Извини, - сказал Обиходов. - Нужно ответить.
        Он приподнялся, неловко чмокнул Кристину в щеку и начал шарить внизу, в ногах, где комком лежали его брюки. Найти карман оказалось делом непростым, а телефон все звонил.
        - Черт! - сдавленно ругался Обиходов, - Черт!
        Наконец, он отыскал телефон и взглянул на мерцающий экранчик.

«Брат» - высветилось на экранчике.
        - Черт! - снова выругался Обиходов, но уже с облегчением. Значит, с родителями все в порядке. Он просто упустил из виду, что его двоюродный брат Павел тоже проходил по списку ближайших родственников, во всяком случае, в телефоне.
        Обиходов нажал кнопку:
        - Алло?
        В трубке сквозь шум и треск прорвался голос брата:
        - Алло! Жорж! Это я, Павел, ты слышишь меня?
        - Слышу, что случилось?
        - Слушай, Жорж, беда, - голос его был странным, взвинченным и каким-то срывающимся, как после долгого бега. - Я вляпался, Жорж. Серьезно вляпался. Нужна твоя помощь!
        - Что случилось-то, можешь объяснить?
        - Не могу, долгая история. Я полном дерьме, Жорж. В полном дерьме! - Обиходову показалось, что Павел плакал. - Если ты не поможешь, мне конец. Без шуток, Жорж! Я погиб!
        В трубке послышалось всхлипыванье. Обиходов провел ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями, и сказал:
        - Что нужно сделать?
        - Приезжай, Жорж! Пожалуйста! Очень прошу, приезжай!
        - Ну, хорошо, куда ехать-то, к тебе?
        - Нет! - воскликнул Павел. - Ко мне нельзя! Приезжай, на Смотровую, к Университету. Давай встретимся там, через полчаса. Жорж, пожалуйста, помоги. Если ты не поможешь, я - труп.
        - Хорошо, сейчас приеду, - сказал Обиходов и дал отбой.
        Он вздохнул и посмотрел на Кристину:
        - Слушай, извини. Тут такое дело. Я должен ехать. Что-то случилось с моим братом.
        Кристина усмехнулась и холодно произнесла:
        - Чудесно! Просто чудесно!
        - Прости! - Обиходов потянулся к ней, чтобы поцеловать.
        - Не надо! - Кристина отстранилась. - Выйди, пожалуйста, из машины, мне нужно одеться.
        Обиходов быстро натянул брюки и вышел из машины.
        - Послушай, Кристина, - он наклонился к окну, застегивая ширинку и ремень. - Мне очень жаль, что так глупо все получилось. Давай встретимся как-нибудь. Давай завтра, а?
        - Нет! - коротко сказала Кристина.
        Обиходов нежно провел ладонью по крыше «пежо» и сказал со вздохом:
        - Прости.

3
        За столиком в ресторане «Zaimka», гламурном заповеднике таежной романтики в центре Москвы, сидели два человека, Барсуков и Вешнев. По внешнему виду и повадкам они относились к той породе человеческих существ, которая если и выбирается из городских джунглей, то никак не дальше лесов рублево-успенского направления. На деньги, которые Барсуков заплатил за свой костюм, можно было бы снарядить геологическую экспедицию, а часы Вешнева стоили столько же, сколько вертолет Ми-2, полноразмерный муляж которого был установлен тут же, в зале ресторана. Барсуков сосредоточенно поедал жаренную оленину. Вешнев ковырялся вилкой в дикой утке с брусничным соусом.
        - В меню написано, что в этой утке может попасться мелкая дробь, - сообщил Вешнев.
        - Все по-взрослому.
        Барсуков ел молча.
        - Чудное заведение! Чудное, - продолжил Вешнев. - Жаль, что я раньше сюда не наведывался, а то, знаешь, воротит уже от суши и сашими. Мой желудок отказывается их переваривать. Вообще, я считаю, японскую кухню сильно переоценивают. Есть сырую рыбу с водорослями - это варварство, обыкновенное варварство. Просто японцам не удалось в свое время стащить у китайцев правильный рецепт. Китайцы-то рыбу и гадов морских готовят отменно. Жарят, парят, все как положено. - Вешнев отправил в рот кусок утки. - Однако, заметь, японцы даже варварство свое сделали коммерчески выгодным. Суши - это же идеальный товар, почти как гербалайф. Сырье копеечное, обработки минимум. Правильно позиционируй, вложись в раскрутку - и все. Стриги купоны. В результате у нас суши-баров сейчас больше, чем пивняков, а сашими, наверное, уже в рабочих столовых подают. Вот так дела делаются. Не согласен?
        Барсуков молчал.
        - Слушай, ты чего такой хмурый? - спросил Вешнев. - Не заболел?
        - Не заболел, - ответил Барсуков. - Просто… сплю плохо.
        - Бессонница?
        - Нет, - сказал Барсуков и добавил. - Это неважно. Ты о деле хотел.
        - Давай о деле, - Вешнев отодвинул тарелку и вытер салфеткой губы. - Завтра утром, в девять часов Мартин будет у тебя в офисе. Вы подписываете бумаги. Никаких проблем возникнуть не должно, вопрос согласован на всех уровнях. Через два дня вся сумма будет на счете «Трансойла». Дальше действуем, как обычно.
        Барсуков сделал маленький глоток пива.
        - Я все это и так знал. Зачем было встречаться?
        Вешнев усмехнулся:
        - Зачем встречаться, спрашиваешь… - он достал сигарету и щелкнул зажигалкой. - Увидеть тебя хотел.
        - Зачем? - спокойно поинтересовался Барсуков.
        Вешнев выпустил дым в сторону от стола:
        - Ты в последнее время общался с кем-нибудь оттуда? - он показал большим пальцем вверх.
        - Нет, - ответил Барсуков.
        - А я общался, - Вешнев прищурился, так, словно дым попал ему в глаза, или же ему было неприятно о чем-то вспоминать. - Меня вызывал позавчера сам… - он сделал многозначительную паузу. - Какой-то странный у нас получился разговор… непонятный какой-то. Мне кажется, у них там что-то происходит. Не пойму только что. Вот я и подумал, может, я единственный, кто этого не знает. А? Ты не в курсе, случайно?
        Барсуков отрицательно покачал головой.
        - Не понимаю, о чем ты…
        - Вот и я не понимаю, - произнес Вешнев, выпуская дым. - Ну, ясно, что мы с тобой сидим на ихних деньгах. Сам Бог велел им нас подозревать. Плох, как говорится, тот бухгалтер, которого при наших-то обстоятельствах не посещали бы всякие мысли. Но ведь он ничего такого не спрашивал! Никакой отчетности, никаких цифр. А знаешь, что спросил? Ты, говорит, Вешнев, в Бога веришь? Я говорю, ну, допустим, верю. Он говорит, а совесть тебя, Вешнев, не мучает? Я говорю, а что такое? Может, с перечислениями проблемы? Он говорит, были бы проблемы, разговор совсем другой был бы. Ну, тогда, говорю, не мучает. Не мучает меня совесть. Он смеется и говорит, может у тебя ее совсем нету? Я ему: есть, как ни быть. Совесть - штука нужная. Сложная, но полезная. Это как опция дополнительная к инстинкту самосохранения. Вроде электронного контроля устойчивости на поворотах у «Мерседеса». Не будет такого контроля - занесет к чертовой матери. Он мою шутку по поводу «Мерседеса» понял. Посмеялся. Иди, говорит, работай, не парься.
        К столику подошел человек с гитарой, исполнитель бардовских песен, похожий на младшего научного сотрудника. Он тронул струны и принял задумчиво-печальный вид, изготовившись петь о том, что всем нашим встречам разлуки, увы, суждены.
        - Отвали, дядя! - сказал ему Вешнев. - Не видишь, люди разговаривают.
        Бард обиженно удалился. Вешнев снова наклонился вперед:
        - Вот я и думаю, к чему такие разговоры странные. Как считаешь?
        Барсуков пожал плечами:
        - Понятия не имею.
        - «Понятия не имею»! - передразнил его Вешнев. - Черти что творится, а ты сидишь тут… со своей олениной. Как Чингисхан какой-то. Я спрашиваю, что делать будем?
        Барсуков посмотрел на него с легкой усмешкой:
        - Тебе ж сказали: работай, не парься. Вот и не парься.
        Вешнев откинулся на стуле, достал из пачки новую сигарету.
        - Ты прав. Нервы стали ни к черту. Стресс, - он закурил. - Отдыхать надо, переключаться. Тебе, кстати, тоже не мешало бы. Паршиво выглядишь.
        - Не мешало бы, - кивнул Барсуков.
        - Может, мотоцикл купить? Супербайк. Знаешь, такой чтобы с места за пять секунд в точку уходить. Оттягивает, говорят, лучше секса. Правда, шею свернуть можно. У меня приятель один покатался - сейчас с железной пластиной в голове ходит. А хочешь, давай, в клуб сходим? Alone, слыхал про такой?
        Барсуков пожал плечами.
        - Вроде нет.
        - Отличный клуб, на Никольской. Ни бандитов, ни проституток. Публика адекватная. Туда танцевать приходят. Я это называю «пляски менеджеров». Представь себе картину: танцпол. Звук, свет - все по высшему разряду. А в центре зала наяривает какой-нибудь малый, вроде нас с тобой. Галстук «версаче» за плечом, рубашка
«бриони» из брюк вылезла - весь ушел в танец, как Майя Плисецкая. При этом заметь, не пьян и не под наркотиками. Как можно? Завтра ведь с утра в офис. Просто человеку пар нужно выпустить. И это действительно работает - не хочешь попробовать?
        - Спасибо, - сказал Барсуков. - Обязательно попробую. Только в другой раз. А теперь пойдем. Счет, пожалуйста, - он сделал жест официанту.
        - Пойдем, - вздохнул Вешнев. - Только, знаешь, что. Я хочу тебе еще одну вещь сказать. Напоследок. - Его лицо до этого оживленное и слегка хмельное, стало трезвым и злым. - Не знаю, что у тебя на уме, и что вообще происходит. Просто хочу напомнить, что мы с тобой в этом деле одной веревочкой связаны. Если ты задумал соскочить или еще что похуже, ты мне лучше сразу скажи. Ты ведь знаешь, что там за люди. Страшные люди. Они ничего не прощают. Скажи, что ты меня понял.
        - Я понял, - произнес Барсуков.

4
        Обиходов сидел в такси, направлявшемся к Университету, и продолжал беззвучно чертыхаться. Он гадал, что же могло случиться с его братцем. Вообще-то, он был на него в обиде. Не то, чтобы в серьезной обиде, скорее, испытывал чувство легкой досады. Они не виделись уже несколько месяцев. Как-то раз Обиходов звонил Павлу, предложил встретиться, поболтать, но тот был по его собственным словам «чудовищно занят», сказал, что как только чуть разгребет дела, то обязательно позвонит, и они встретятся. Но так и не позвонил. С другой стороны, Обиходов понимал, что Павел и вправду мог быть очень занят. Он готовил новую постановку своего спектакля, (всегда подчеркнуто называл это спектаклем). Он сейчас модный, раскрученный, на самом гребне успеха, нужно ковать железо пока горячо. Жалко тратить время на пустой треп с родственником журналистом. Но кто, черт возьми, вытащил его в люди! Обиходов! Родственник - журналист. И если бы не Обиходов, очень может быть, что Павел Левандовский так и оставался бы до сих пор провинциальным чудиком в заляпанных грязью ботинках, китайской куртке с вещевого рынка и хронически
неудовлетворенным самолюбием размером с Евразию, каким он появился три года назад на пороге Обиходовской квартиры.
        Когда-то они вместе росли в сибирском городке Илимске. В детстве не были особо дружны, потому что мать Павлика, Ирма Игнатьевна, считала, что хулиган Жорик оказывает на ее сына дурное влияние, поэтому общаться двоюродные братья могли только во время больших семейных сборищ, которые случались не чаще, чем пару раз в году. Павлика берегли для искусства, его обучали музыке, рисованию, водили в театральную студию. Все лучшие педагоги Илимска были мобилизованы твердой рукой Ирмы Игнатьевны на взращивание юного дарования. Воли и энергии Ирмы Игнатьевны хватило бы на то, чтобы устроить революцию в латиноамериканской стране. Наверное поэтому, хотя женщиной она была довольно привлекательной, рядом с ней не смог ужиться ни один мужик - просто не нашлось в Илимске фигуры соответствующего масштаба. В распоряжении Ирмы Игнатьевны был только маленький Павлик. В девять лет, когда Жорик играл во дворе в «чики» и «хали-хало», Павлик читал мифы Древней Греции, в тринадцать лет, когда Жорик подсматривал за одноклассницами в раздевалке спортзала, Павлик исполнял на пианино мелодию Манчини из кинофильма «Ромео и
Джульета», в шестнадцать лет, когда Жорик выучил четыре гитарных аккорда, Павлик давал сравнительный анализ художественных школ Италии и Франции эпохи Ренессанса. Ирма Игнатьевна, помимо всего прочего, была еще и крайне парадоксальной натурой. После того, как она нечеловеческими усилиями взрастила у себя под крылом новоявленного титана Возрождения, она категорически отказалась выпускать его за Урал, в большой мир. Очевидно, считала большой мир слишком несовершенным для ее чада. Так как в Илимске, кроме политехнического техникума, других учебных заведений не было, а в политехническом техникуме основным, хотя и труднодостижимым, идеалом прекрасного считалась исправно работающая сантехника, Павлик поехал учиться в областной центр в театральный институт на режиссерский факультет, после окончания которого, по твердому настоянию Ирмы Игнатьевны, снова вернулся в Илимск. Он получил распределение в театральную студию «Родник» при Доме культуры Илимского нефтеперерабатывающего комбината. Обиходов, когда приезжал в Илимск, чтобы навестить своих родителей, изредка виделся с Павлом и даже как-то раз приходил в
его студию. На премьеру. Естественно, Чехов. «Три сестры». Обиходов обратил внимание на то, что с годами Павел и сам становился похож на чеховского персонажа. Точнее, на всех чеховских персонажей сразу. Вечный студент, всесезонный дачник, уездный спаситель человечества, он вызывал к себе и вполне чеховские чувства, фирменный коктейль Антона Павловича - смесь жалости, зависти и любви. С жалостью все было понятно, достаточно взглянуть на мешковатую, похожую на мамину, кофту, которую носил маэстро, и актрису, игравшую Ольгу, старшую сестру - у нее были золотые зубы. Но вот откуда бралась эта странная зависть, спрашивал себя Обиходов? Может быть, оттого, что у Павла здесь, в его театрике и в его городке, была возможность сосредоточиться на чем-то одном, самом важном, то чего был начисто лишен Обиходов в своей сумасшедшей жизни? И, конечно же, Обиходов любил Павла. Просто любил. Как любят чеховских героев.
        Три года назад Павел появился в Москве. Первое время он жил у Обиходова, и они часто разговаривали вечерами, иногда чуть ли не до самого утра. Павел, горячась и яростно жестикулируя, излагал Обиходову свои идеи, с которыми он приехал завоевывать столицу.
        - Ты понимаешь, - говорил он, - современный театр в кризисе. Они утверждают, что показывают жизнь, как она есть. Они вытащили на сцену проституток, бандитов, наркоманов, нищих, сумасшедших, которые плюют, блюют, матерятся, занимаются сексом. И они говорят, смотрите, это наша жизнь! Да! Это наша жизнь. Возможно. Но это не театр, Жорж. Понимаешь? Это - не театр. Не нужно тащить так называемую жизнь в театр. Нужно нести театр в жизнь. Чтобы им пропиталось все вокруг. Все! Бывает тотальная война, тотальный футбол, а мы сделаем тотальный театр, где будут играть все, и зрители, и билетерши, и буфетчицы, и даже гаишник, который стоит на ближайшем перекрестке. Знаешь, о какой постановке я мечтаю? Я расскажу. Просто, чтоб тебе было понятно. Скажи, где в Москве самый красивый рассвет? С какого места можно его наблюдать?
        - Понятия не имею, - признался Обиходов. - Может быть, с Поклонной горы. Хотя я не уверен.
        - Допустим, с Поклонной горы, - продолжил Павел. - Мы сооружаем на Поклонной горе сцену с огромным красивым занавесом, устраиваем места для зрителей. Сажаем тут же симфонический оркестр, ставим хор. В определенный момент, за секунду до появления первого луча, занавес открывается, и оркестр начинает играть, ну, например, «Оду к радости». И все зрители поют. Это важно, чтобы пел не только хор, но и все зрители. Потому, что они тоже участники. У каждого будет листочек со словами, и все будут петь. Это будет фантастическое представление! Оно даст людям такой заряд энергии и счастья! Главное - счастья!
        - Люди привыкли ходить в театр по вечерам, - вставил Обиходов. - Вставать в такую рань, чтобы встретить рассвет, много охотников не найдется.
        - Будут вставать, уверяю тебя. Можно устраивать такое представление каждый день, и каждый день будет собираться толпа. Восторг при виде восхода солнца, радость от начала нового дня, нового круга жизни - это фундаментальное чувство. Не нужно ничего придумывать и изобретать, нужно просто дать волю этому чувству. Освободить! В этом заключается главная идея тотального театра - освобождение чувств.
        Обиходов не хотел спорить. Он лишь добродушно посмеивался и подливал чай. Или водку, в зависимости от настроения. Наутро Павел уходил. Целыми днями он мотался по Москве, встречался с директорами театров, продюсерами, еще Бог знает с кем. Возвращался мрачный, на расспросы Обиходова отвечал коротко и как бы нехотя. Через какое-то время он нашел дешевую комнату где-то в Солнцево и переехал жить туда. Они созванивались несколько раз в неделю, Обиходов интересовался, как обстоят дела с тотальным театром, Павел бодрился, рассказывал о каких-то обещаниях, которые ему давали какие-то люди, но по унылым ноткам, которые вопреки воле проскальзывали в его голосе, Обиходов понимал, что все складывается не очень хорошо.
        Как-то раз они встретились. На Павла было больно смотреть, он похудел, осунулся. Серое лицо, клочковатая неопрятная щетина, нездоровые красные глаза.
        - Неважно выглядишь, - сказал Обиходов. - Ты не заболел?
        - Я в порядке, - хмуро ответил Павел. - Простыл немного.
        Обиходов наконец-то решился сказать ему то, что давно собирался.
        - Послушай, Павлик. Я тут недавно разговаривал с одним знающим человеком, он хорошо ориентируется во всем, что связано с театром. Он мне сказал такую вещь. Сейчас в театральном бизнесе не очень хорошая ситуация. Что-то вроде застоя. Мало инвестиций. Гораздо меньше, чем год или два назад. Люди сейчас предпочитают больше вкладывать в кино. Поэтому денег на новые проекты нет, если что-то запускается, то только проверенное, где нет никакого риска. Он говорит, что ситуация изменится, может через год, или даже через полгода. Просто маятник качнется в другую сторону. Так всегда бывает, сегодня пусто, завтра густо. Синусоида. Свободный рынок, понимаешь? Может тебе стоит переждать? Вернешься в Илимск, поработаешь еще в своей студии. А потом, как только наметится какое-то потепление, опять приедешь сюда. Главное, что со всеми, с кем надо, ты уже здесь встречался. Тебя запомнили. Когда приедешь, уже не надо будет ничего доказывать. Можно будет сразу начинать творить. Как считаешь?
        Павел криво усмехнулся и сказал:
        - В Илимск я не вернусь.
        - Вам на саму Смотровую? - спросил водитель.
        - Что? - Обиходов не сразу вышел из задумчивости. - А, да. На саму.
        - Тогда приехали.
        Обиходов расплатился и вышел из машины. Посмотрел на часы. Половина второго ночи. После звонка Павла прошло тридцать пять минут. Дул холодный ветер, сдувая с Воробьевых гор остатки лета. Обиходов поежился. На площадке было немного народу. Две-три стайки молодежи. Несколько парочек. Павла не было. Чтобы согреться, Обиходов бодро прошелся до церкви, потом в обратную сторону до трамплина. Павла нигде не было. Обиходов достал телефон и позвонил. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» - ответил ему механический голос. Обиходов быстро пролистал электронный справочник, нашел номер домашнего телефона Павла и позвонил туда. Длинные гудки, ответа нет.
        - Черт! - вслух выругался Обиходов. - Что за шутки?
        Он прислонился к холодному гранитному парапету и стал ждать. «Жду десять минут и уезжаю» - решил он про себя. Неподвижно стоять было холодно и Обиходов начал прохаживаться вдоль парапета, зябко потирая себя за предплечья. От нечего делать он разглядывал людей на площадке.
        - Прикиньте, а клево было бы спрыгнуть отсюда, туда вон. Чисто по приколу. Гы! - громко выкрикнул своим приятелям один из юнцов, длинный, тощий, в широченных джинсах, спущенных до середины задницы.
        - «Гы!» - раздраженно подумал Обиходов. - Ну и студент нынче пошел. Полные дебилы.
        Подружка юнца, симпатичная девушка лет семнадцати, на вид вполне умная, выказывала полную поддержку высоким устремлениям своего кавалера.
        - При-кол! - произнесла она с восторгом.
        - Тьфу ты! - Обиходов в сердцах отвернулся.
        Внимание его привлекли двое крепких молодых людей, которые стояли около черного БМВ с тонированными стеклами. На влюбленных они не походили, особой веселости не выказывали, значит, тоже кого-то поджидали. Более того, Обиходов заметил, что его интерес к ним взаимен, эти двое тоже внимательно рассматривали Обиходова. Но видно он не подпадал под какие-то их ориентировки, поэтому обменявшись короткими фразами, они стали смотреть в другую сторону.
        Обиходов снова достал телефон и начал звонить.
        Результат тот же: «аппарат абонента выключен…» в одном месте и длинные гудки в другом.

«Что с ним могло произойти?» - гадал Обиходов. - «В конце концов, я сделал все, что мог. Он просил приехать - я приехал. Завтра будем разбираться. Утро вечера мудреней».
        Он вышел к дороге и поймал такси.
        - На Можайку, - сказал он водителю, подумал секунду и добавил. - Только сначала на Шаболовку.
        Для очистки совести Обиходов решил заехать к Павлу домой.

5
        Барсуков подъехал к закрытым воротам больницы. В хирургическом отделении на третьем этаже светились несколько окон. Он еще раз в уме посчитал дни. Все сходилось, Наташа должна была быть там. Барсуков достал телефон и набрал номер.
        - Наташа, это я, - сказал он. - Нужно поговорить.
        Она ответила не сразу. Молчание показалось Барсукову тягостно долгим.
        - Я сейчас на дежурстве, - раздался, наконец, ее голос, не радостный и не раздраженный, просто усталый.
        - Знаю, - сказал Барсуков. - Я стою у больницы. Можно мне подняться?
        - Послушай, Роман…
        - Пожалуйста! - перебил Барсуков. - Мне очень нужно.
        - Ну, хорошо, - сказала Наташа. - Проходи через приемный покой, я их предупрежу. Встретимся в кафетерии, на втором этаже. Только учти, у меня очень мало времени.

«У меня тоже» - подумал Барсуков, но вслух это не произнес.
        В накинутом на плечи белом халате он вошел в маленький кафетерий, устроенный для персонала. Скорее не кафетерий, а курилка с двумя столиками и кофейным аппаратом. Наташа готовила кофе.
        - Тебе налить? - спросила она.
        - Нет, спасибо, - он присел за столик.
        Он молча наблюдал, как она наливает кофе, как убирает прядь волос со лба, как наклоняется, чтобы достать из шкафчика сахар.

«Какая красивая!» - подумал Барсуков и у него защемило сердце.
        - Ну, - Наташа села напротив. - О чем ты хотел поговорить?
        - Хотел узнать, как ты живешь, - сказал Барсуков.
        - И всего-то?! - она приподняла правую бровь. Она всегда так делала, чтобы придать словам больше сарказма. - Живу я замечательно. Это я могла и по телефону тебе сообщить.
        - Мне очень захотелось тебя увидеть, Наташа, - сказал Барсуков. - Последнее время я думаю о тебе каждый день. Каждый час. Почти не сплю. Вспоминаю, как мы… - он замолчал подбирая слова, - тогда в Серебряном Бору, помнишь?
        Наташа достала сигарету и закурила. Ее тонкие пальцы едва заметно дрожали.
        - Ведь если задуматься, - продолжил Барсуков, - наша жизнь состоит из таких вот моментов, светлых и очень коротких. А между ними только серость и… пустота. Целые годы пустоты. Этим нельзя разбрасываться, нельзя пренебрегать, наоборот, эти моменты…
        - Ты мне уже рассказывал про моменты, - перебила его Наташа. - А потом пропал на три месяца и не звонил. Мне не нужны твои моменты. Слишком тяжело, знаешь ли… - голос ее дрогнул, но Наташа взяла себя в руки.
        - Я не то говорю, не то… - Барсуков нахмурился, злясь на самого себя. - Можно мне сигарету?
        - Ты же не куришь, - сказала Наташа.
        - Не курю… Что тебе, жалко что ли?
        - Пожалуйста, - Наташа протянула пачку.
        Барсуков неумело прикурил. Выпустил дым.
        - Знаю, я причинил тебе боль. Прости, я не хотел этого.
        - Не надо извиняться, - сказала она. - Это уже никому не нужно.
        Барсуков вздохнул:
        - Странное дело получается. Где-то глубоко внутри у меня есть и доброта, и чуткость, и мягкость. Но, кажется, я совсем не знаю, как это все работает, не умею пользоваться. Не научен. Я как дикарь, который забивает гвозди микроскопом, а купюрами разводит огонь. В результате моей мягкостью и добротой пользуется в своих целях всякая мразь, а близким людям не остается ничего.
        Он замолчал. Наталья тоже молчала. Она курила и смотрела куда-то в сторону.
        - Я решил уехать, - сказал Барсуков. - Далеко. Ты… ты поедешь со мной?
        Дверь в кафетерий открылась, на пороге показалась молоденькая медсестра, совсем еще девочка. Увидев Барсукова, она смутилась, поздоровалась и сказала:
        - Наталья Сергеевна, извините, вас там спрашивают.
        - Иду, - Наталья быстрым движением вытерла глаза и встала из-за стола.
        - Наташа, подожди. Подожди минуту, - сказал Барсуков. - Всего минуту.
        - Мне нужно идти, - Наталья быстро вышла.
        Барсуков остался один. Он тяжело вздохнул и с отвращением затушил окурок.

6
        Машина ехала по ночной Москве. Обиходов наконец-то согрелся, хмель выветрился окончательно, но беспокойство не исчезало, а наоборот, становилось как будто острее. Оно сменялось неприятным, нехорошим предчувствием. Чтобы отвлечься Обиходов, продолжил вспоминать.
        Два с половиной года назад, в канун ноябрьских праздников он заехал в казино
«Аквариус». Обиходов довольно хорошо знал его хозяина, Арчила Эриашвили, большого толстого грузина, похожего на итальянского оперного певца с плохо замаскированным криминальным прошлым. Арчил вознамерился превратить «Аквариус» в большой развлекательный центр с рестораном и собственным шоу. «Чтобы было, как в Лас-Вегасе, только лучше», - пояснял Арчил. «Как в Лас-Вегасе, только лучше» - это была его любимая присказка, выражавшая высшую степень одобрения. Он вставлял ее к месту и не к месту. Чаще не к месту, например, пробуя сациви, приготовленное шеф-поваром его ресторана, чистокровным французом по происхождению, или любуясь творениями своего земляка Зураба Церетели.
        На премьеру нового шоу пригласили журналистов. Пока раздавали пресс-релизы, Арчил лично выступил с кратким пояснением для пишущей и снимающей братии:
        - У всех просто стриптиз, пляски с голыми титьками, а у меня - ревю. Как в Лас-Вегасе, только лучше. Так и напишите в своих журналах.
        Арчил не обманул. То, что потом происходило на сцене не снилось никакому Лас-Вегасу. Хотя бы уже потому, что там вряд ли когда-нибудь отмечали годовщины Октябрьской революции. В клубах искусственного дыма маршировали шеренги длинноногих девиц, вся одежда которых состояла только из пулеметных лент. Затем на сцену выскочила солистка в кожаной куртке и фуражке. Под кожанкой не было ничего, кроме блестящего шнурка, заменявшего трусики. Хореографическую зарисовку, которую она исполнила, можно было назвать «Ну, сволочи! Кто еще хочет комиссарского тела? . Потом появилась другая солистка, в короткой изодранной тельняшке. Она танцевала в паре с морячком южных кровей, на поясе которого болталась пугающих размеров кобура от маузера, которая по ходу танца превращалась в фаллический символ. Обиходова все происходящее сначала забавляло, но потом, после нескольких номеров в подобном духе, стало скучно. Он засобирался на выход.
        На выходе его перехватил Арчил:
        - Постой, Григорий. Почему уходишь? Не понравилось?
        Обиходов пожал плечами.
        - Нет, ты как есть скажи, - настаивал Арчил. - Правду скажи.
        - Не понравилось, - признался Обиходов. - Чушь какая-то.
        - Вот и я так думаю! - неожиданно заявил Арчил. - Я так и сказал Виссариону: «Это чушь какая-то!».
        - Виссарион - это который с маузером? - спросил Обиходов.
        - Виссарион - это мой арт, который это все придумал! А что ты хочешь, Григорий, он бывший прапорщик, муж моей двоюродной сестры из Батуми. Что он может понимать в таком деле?
        - Так найди профессионала, Арчил, - сказал Обиходов. - В чем проблема-то?
        - Где я его найду? - развел руками Арчил. - Кругом жулики одни и проходимцы.
        Обиходова неожиданно осенило.
        - Знаешь, - сказал он расстроенному Арчилу, - кажется, я могу тебе помочь.
        - Как ты мог!? - бушевал на следующий день возмущенный до глубины души Павел. - Как ты мог допустить хоть на секунду, что я соглашусь работать в борделе?
        - Это не бордель, - успокаивал его Обиходов. - Не совсем бордель. Это, как варьете. Музыка, девушки, красивые наряды, хорошее настроение.
        - Это бордель! - упорствовал Павел. - Не принимай меня за идиота. Я знаю, что это такое!
        - Господи, откуда ты знаешь? Ты даже не был там ни разу! Давай съездим туда, и сам убедишься, что не все так страшно.
        Но Павел отказывался слушать:
        - Я двенадцать лет служу театру! Я ставил Шекспира, Чехова, Островского, Стринберга. Я ночей не спал. Питался картошкой с бабушкиного огорода. Я даже жениться не мог. Ради чего? Ответь мне, ради чего? Ради того, чтобы сейчас отказаться от всего этого, перечеркнуть все и начать развлекать пьющее и жующее быдло? Это ты предлагаешь?
        - Ну причем здесь быдло? - разводил руками Обиходов. - Туда ходят нормальные люди, некоторые даже с женами. И потом вспомни Оффенбаха, вспомни Тулуз-Лотрека. Они тоже работали в кабаре и кафе-шантанах. И ничего. Создали бессмертные произведения.
        Аргумент был сильным. На некоторое время Павел замолчал, нервно сопя и кусая губы, но потом вскинулся вновь:
        - Тулуз-Лотрек был богат. У него было состояние. Он был свободен в своем творчестве, и никто не смел ему указывать. А ты хочешь, чтобы я продался с потрохами этим жирдяям и выполнял любую их прихоть. А каком творчестве тут может быть речь!
        - Да пойми ты, Паша, - снова начал Обиходов. - Это же временно. Буквально на несколько месяцев. Потом изменится к лучшему обстановка в настоящих театрах, и ты сможешь ставить то, что тебе нравиться.
        - Нет! - решительно произнес Павел.
        Обиходов понял, что настало время для решающего выпада:
        - А кто мне недавно так красиво рассказывал о тотальном театре? Мол, театр должен быть везде, он должен пропитать жизнь. Вот она, жизнь! Давай, пропитывай! Чем девушки из кордебалета хуже твоего гаишника на перекрестке? Ничем не хуже. Даже лучше, уверяю тебя. Устроить восход солнца под музыку - это замечательно, спору нет. Заряд счастья, освобождение чувств, ах, как мило! А ты попробуй дать людям этот самый заряд под другую музыку, в других, так сказать, предлагаемых обстоятельствах. Вот когда ты это сделаешь, только тогда твой театр будет действительно тотальным. А пока это всего лишь слова.
        Павел дослушал Обиходова до конца. Молча встал и ушел.
        Он не объявлялся три дня. На четвертый день позвонил и сказал:
        - Ты меня убедил. Я готов попробовать. Но хочу, чтоб ты знал, я делаю это не для того, чтобы отсидеться до лучших времен, и конечно же, не из-за денег. Я делаю это только для того, чтобы доказать лично тебе, Жора, что тотальный театр - это не просто слова.
        - Конечно, Паша, - обрадовался Обиходов. - Я так и понял.
        - Говори, когда нужно ехать к твоим жирдяям.
        - Ехать-то можно хоть сейчас, - сказал Обиходов. - Только знаешь, Паша, тебе нужно, как бы поточнее выразиться… немножко поработать над имиджем.
        - Как поработать?
        - Ну, другими словами, чуть приодеться. Понимаешь, там люди специфичные, встречают сугубо по одежке.
        Обиходов мысленно приготовился к новому шквалу возмущения, но Павел отреагировал на удивление спокойно:
        - Что нужно делать, говори.
        Через час они уже сидели в Студии одежды Михаила Вершковского. Вершковский, статный мужчина сорока пяти лет с фигурой кавалергарда, густой пепельно-седой шевелюрой и таким же густым обволакивающим басом, представлял собой крайне редкий в наши времена образец верности выбранной профессии. Вот уже тридцать лет он работал фарцовщиком. Начинал на Арбате с того, что на языке комсомольских собраний и рапортов народных дружинников называлось «приставанием к интуристам», дважды чуть не угодил в тюрьму, за то, что на языке Уголовного Кодекса называлось
«незаконными валютными операциями». Спасло природное обаяние, Михаил умел располагать к себе людей. Ему верили интуристы, покупавшие у него картонную хохлому и военные шапки, поверили и следователи. Паренек с такими хорошими честными глазами обязательно должен был встать на путь исправления в самое ближайшее время. Менялись эпохи, политические системы, уголовные кодексы, а Михаил продолжал фарцевать. Он и вправду больше не приставал к интуристам, предпочитая публику побогаче, соотечественников, новых русских, самых новых из них, для которых остро стояла проблема внешнего соответствия только что урванному богатству. Для них, кормильцев, Михаил устроил свою Студию на первом этаже элитного дома в районе Зубовского бульвара, обставил ее в английском стиле, с викторианскими креслами, стеллажами из испанского дуба, с писанными маслом сценами псовой охоты на стенах, со свежими номерами журнала Robb Report, аккуратно выложенными там и сям, с услужливыми мальчиками, которых Вершковский называл исключительно на итальянский манер «Серджио» и «Алессандро». Ради своих драгоценных клиентов Вершковский раз в два
месяца, а иногда и чаще, мотался в Италию, в Милан и Римини, где без устали прочесывал оптовые склады модной одежды. Известные, раскрученные и, следовательно, дорогие марки его не интересовали, он покупал только, как он сам это называл, «суперэксклюзив», то есть марки неизвестные, но добротные и, что тоже важно, заманчиво звучащие для российского уха. Что-нибудь в духе «Де Марини», или «Бабилони». Чемоданами и тюками тащил это добро в Москву. Серджио и Аллесандро художественно выкладывали товар на стеллажах и развешивали на манекенах, а Вершковский обзванивал клиентуру, сообщая о прибытии новой коллекции, как всегда «суперэксклюзивной». На первый взгляд, заурядный торговый бизнес. Если только не обращать внимания на цену. С ценой на свой товарец Михаил поступал в точном соответствии с самурайским кодексом настоящего фарцовщика: не моргнув своими хорошими честными глазами, он умножал ее на десять. А что делать? Покупателям были нужны только очень дорогие вещи, иначе они перестали бы уважать маэстро Вершковского и самих себя.
        Когда Обиходов с Павлом приехали в Студию, Вершковский был занят с клиентом. Обиходов мельком увидел только спину клиента, огромную и бугристую, туго обтянутую кожаной курткой, и бритый затылок.
        - Проходите, господа, располагайтесь, - на бегу бросил Вершковский. - Я через пять минут закончу. Серджио! Предложи гостям кофе!
        Он убежал в соседнюю комнату, откуда начали доноситься обрывки его разговора с клиентом. Точнее, говорил один Вершковский, умел ли разговаривать клиент, так и осталось невыясненным.
        - Обувь - это самое главное, - вещал Вершковский, - Особенно у нас в России. Потому что у нас в России нет нормальных ног. Ноги у нас испорчены многолетним грибком и боевыми искусствами. Для таких ног не подходит обычная обувь. Для таких ног нужна суперэксклюзивная обувь. Такая обувь начинается от двух тысяч долларов. Вот взгляните на эти туфли. Таких туфель нет нигде. В Москве - одна пара. Вот эта. Вы знаете, сколько в Москве «Феррари»? Уже две сотни штук! Все, кому не лень, ездят на «Феррари». А таких туфель только одна пара! Примерьте! Вы не захотите их снимать. Спать в них ляжете. Так! Далее рубашка. Это важно. Нормальная рубашка начинается от двухсот долларов. Все что дешевле, это для лохов. Серджио! Принеси рубашку. Ту самую!
        Слушая это, Павел недоуменно и даже слегка испуганно взглянул на Обиходова.
        - Все будет нормально, - подмигнул Обиходов.
        Через полчаса, когда нагруженный коробками и пакетами клиент покинул Студию, довольный Вершковский подскочил к друзьям:
        - Рад тебя видеть, Жорж! - воскликнул он. - Наконец-то и ты решил одеться, как человек! Или мы будет одевать твоего друга?
        - Друга, - ответил Обиходов. - Вот именно, что друга.
        - Так-так, - сказал Вершковский. - Можно попросить вас встать? Так-так, - он отступил на шаг назад, рассматривая Павла.
        Павел стоял, обречено потупив взор, как киевская княжна на невольничьем рынке в Дамаске.
        - Какой образ будем лепить? - поинтересовался Вершковский.
        - Свободного художника, - сказал Обиходов и уточнил. - С очень большими гонорарами.
        - Так-так, - произнес Вершковский. - Ну что ж, тогда приступим. Серджио! Аллесандро! Быстро летите сюда!
        Поднялась обычная круговерть с рубашками, туфлями и пиджаками. Улучив момент, когда Вершковский выбежал из комнаты, Обиходов вышел вслед за ним и поймал его за рукав:
        - Послушай, Михаил, - сказал он тихо. - Тут такое дело. У парня денег нет. У меня тоже негусто. Ты уж дай нам, пожалуйста, божеский прайс. Под Новый год, обещаю, подгоню тебе пару правильных клиентов.
        Вершковский усмехнулся:
        - Вижу большую игру ты затеял, Джорджио. Все сделаю, не переживай. Когда твой Сикейрос начнет получать свои гонорары, вы уж не забудьте старика Микеле.
        Самурайский кодекс настоящего фарцовщика гласил, что нужным людям иногда необходимо оказывать почти безвозмездные услуги. Обиходов был нужным человеком.
        На следующий день Обиходов и Павел сидели в кабинете Арчила Эриашвили на втором этаже развлекательного центра «Аквариус».
        - Вот, Арчил, познакомься, Павел Левандовский, профессиональный театральный режиссер с двенадцатилетним стажем. Лауреат, дипломант и все такое. Он сможет сделать тебе настоящее шоу. Как в Лас-Вегасе, только лучше.
        Арчил недоверчиво посмотрел на Павла, одетого в джинсы с разноцветной бахромой, остроносые ботинки и пиджак с золотистыми звездочками.
        - Очень приятно, - сдержанно произнес он. - Очень приятно.
        Павел молчал, словно набрал в рот воды. Только нервно теребил шелковый шейный платок. Пауза затягивалась.
        - Павел недавно закончил одну большую работу. На выезде. Теперь у него образовалось небольшое окно, - Обиходов кашлянул и взглядом показал Павлу: «Не молчи, как пень! Скажи что-нибудь».
        Павел безмолвствовал.
        Арчил нажал кнопку селектора.
        - Машенька, - сказал он появившейся секретарше. - Проводи господина Левандовского к Виссариону. Пусть покажет ему нашу сцену, и что у нас там еще есть.
        Когда Павел ушел, Обиходов спросил:
        - Ну, как?
        Арчил задумчиво почесал подбородок.
        - Что, не понравился? - встревожился Обиходов.
        - Понравился, не понравился, что я в них разбираюсь что ли! Пусть Виссарион решает.
        - Парень что надо! Это я тебе говорю, - наседал Обиходов.
        - Послушай, Георгий, а он тебе случайно не родственник? - неожиданно спросил Арчил.
        Отрицать было глупо. Обиходов вздохнул и произнес:
        - Родственник. Двоюродный брат.
        - Так что ж ты, дорогой, сразу не сказал! - оживился Арчил. - Голову мне морочишь, лауреат, шмауреат. Раз брат, тогда проблем нет! Берем.
        Арчил Эриашвили был искренне убежден, что доверять в этой жизни можно только родственникам. Пусть даже и чужим.

7
        Такси подъехало к дому, где жил Павел. Обиходов был здесь только один раз, Павел менял квартиры часто, по мере того, как становился все более успешным, и квартиры были раз от раза лучше. В этой была даже отдельная комната для репетиций, напичканная дорогой аппаратурой.
        Обиходов попросил такси подождать и направился к подъезду. Набрал код домофона, ответа не последовало. Обиходов отошел от подъезда и взглянул на окна, на четвертом этаже, там, где находилась квартира Павла, все окна были темными. Обиходов чертыхнулся и осмотрелся по сторонам. Его внимание привлекла темная
«девятка», стоявшая недалеко от подъезда. Стекла были тонированы, но через лобовое стекло Обиходов разглядел темные силуэты. В машине сидели люди. Обиходов вернулся в поджидавшее такси и поехал на Можайку, домой.

«Что все это значит?» - тревожно размышлял он. Телефоны Павла по-прежнему молчали. Эти люди в машинах, на Смотровой и около подъезда. Кого они поджидали? Что вообще могло случиться с Павлом? Последнее время он был в полном порядке. Его шоу пользовались большим успехом. Он уже работал не только на Арчила, его приглашали в другие места, ставить какие-то праздничные концерты, что-то делал для телевидения. Обиходов знал обо всем этом не очень хорошо, потому что последнее время они общались мало. Можно даже сказать не общались вовсе, так, коротенькие звонки на Новый год и в день рождения. В какой-то момент Павел перестал приглашать его на свои премьеры. В общем-то обычная история, Обиходову были известны десятки подобных. Человек добивается долгожданного выстраданного успеха и после этого старается как можно быстрее сменить круг общения, хочет поскорее забыть времена мытарств, страданий и обид, а старые знакомые напоминают о них самим фактом своего существования. Обиходов понимал это и, по большому счету, не обижался на Павла. Но что же все-таки могло произойти? Иногда до Обиходова доходили какие-то слухи.
Или даже обрывки слухов. Был, например, шумный скандал с одной молодой поэтессой, которую задержали якобы за хранение и распространение наркотиков, в газеты попал даже список ее предполагаемых богемных клиентов, и в этом списке промелькнуло имя Павла Левандовского. Обиходов было встревожился, стал звонить Павлу, но тот его быстро успокоил. Ничего не было, скандал бездарно спровоцирован органами, Бог знает ради каких целей, ничего доказать не удалось, за поэтессу вступился Пен-клуб и какие-то международные организации, и ее в конце концов отпустили. Еще ходили слухи о каких-то невероятных романах Левандовского, но это Обиходов тем более воспринимал как должное. В общем, как ни крути, обычная московская история. Тревожило только то, что обычные московские истории часто выходят людям боком.
        Такси подъехало к дому. Поднимаясь в лифте на свой этаж, Обиходов решил, что прежде всего необходимо хорошенько выспаться, а с утра, если Павел не объявится, он будет думать, что делать дальше.
        Решив так, Обиходов немного успокоился. Он вошел в квартиру, включил свет и обмер от неожиданности. В гостиной, в кресле сидел Павел. Бледный, взъерошенный, в испачканной чем-то черным белой рубашке. Рядом с ним на столике ополовиненная бутылка водки и пепельница, заполненная окурками.
        - Павел?! - только и смог произнести пораженный Обиходов.
        Левандовский быстро поднялся с кресла:
        - Ты один?
        - Один, - ответил Обиходов. - Как ты сюда попал?
        - Ты мне сам дал ключ, - ответил Левандовский. - Еще давно, как только я приехал.
        Обиходов вспомнил, что действительно дал ключ Павлу, когда тот жил в его квартире, а когда Павел съехал, они решили, что лучше, если ключ останется у него. Мало ли что.
        - А телефон свой зачем выключил? Я тебе обзвонился.
        - Меня ищут, Жорж! - Левандовский бросился к Обиходову, словно рассчитывал спрятаться от преследователей за его спиной. - Они меня ищут! Мне конец!
        - Успокойся! Сядь! - Обиходов перехватил его и чуть ли не силой усадил на диван. - Рассказывай по порядку, что случилось?
        - Ты был на Смотровой? - встревожено спросил Павел.
        - Конечно, был, - ответил Обиходов.
        - Тебя кто-нибудь видел там?
        - Главное, что я тебя там не увидел. Что происходит, ты можешь объяснить?
        - Мне - конец! - из глаз Павла брызнули слезы. Он бессильно повалился на бок и уткнулся в плечо Обиходову. От него уже порядочно несло водкой. - Мне конец! - повторял он содрогаясь от рыданий.
        - Нет, так не пойдет, - сказал Обиходов. Он обхватил Павла за плечи и крепко встряхнул. - Ну? - Он встряхнул его еще раз. - Успокоился?
        Павел судорожно всхлипнул, вытер рукой нос и перевел дух.
        - Теперь давай, по порядку, что случилось? - сказал Обиходов.
        - Я не знаю, что случилось, - сказал он и замолчал.
        Обиходов кивнул:
        - Начало хорошее, продолжай.
        - Вчера ночью, - продолжил Левандовский, - после спектакля я поехал вместе с Марго… поехали к ней домой… точнее, на квартиру… ну, не важно… Мы выпили…
        - Подожди, - прервал его Обиходов. - Кто такая Марго?
        - Маргарита Рассадина, - произнес Левандовский. - Это солистка. Она исполняет главную роль в моем шоу, - сказав это, он снова замолчал.
        - Ну-ну, продолжай, - одернул его Обиходов.
        - Мы выпили, - ломающимся голосом продолжил Павел. - И я отрубился. Понимаешь, Жорж? Отрубился. Ничего не помню. А когда очнулся… Кругом была кровь. И она… - Левандовский всхлипнул, - Марго… и он…
        - Он? Кто он? - спросил Обиходов.
        - Он, Арчил, - ответил Павел.
        - Арчил!? - поразился Обиходов. - А он что там делал?
        - Понимаешь, - дрожащим голосом произнес Левандовский. - Марго была… Она была… его любовницей.
        - Ты переспал с любовницей Арчила Эриашвили?! - воскликнул Обиходов.
        - Не знаю, - безвольно помотал головой Павел. - Не помню.
        - Он вас застукал?
        - Не знаю.
        - Ну и что? Что произошло? Ты говоришь, кругом кровь. Чья кровь?
        - Их кровь, - Левандовский бессильно опустил голову. - Они были мертвые.
        - Что значит, мертвые!? Их убили?
        Левандовский беззвучно кивнул.
        - Ну дела! - произнес Обиходов и откинулся на спинку кресла. - И ты ничего не помнишь?
        - Ничего.
        - Ты был пьян?
        - Не знаю, - сказал Левандовский. - Не помню.
        - Наркотики?
        - Нет, - решительно замотал головой Левандовский. - Этого не было.
        - Дела! - повторил Обиходов. Он встал подошел к окну, посмотрел в темноту на безлюдный двор, задернул шторы и вернулся к Левандовскому. - А ну-ка, давай, рассказывай по порядку. Все, что помнишь. Сразу после шоу ты и Марго поехали к ней на квартиру. Чья была идея?
        - Не на квартиру, - болезненно поморщился Левандовский. - После шоу мы поехали сначала в ресторан, в «Блэк рашен». Я ее пригласил. Поужинали, поговорили. Потом заехали в бар, выпили кофе и, кажется, коньяк. Потом я поехал провожать ее до дому. Это была квартира, которую Арчил снимал для нее. Поднялись в квартиру. Выпили. Кажется, опять коньяк… Все. Больше не помню.
        - В котором часу это было?
        - Не помню, под утро уже. Да, уже светало.
        - Так. Дальше ты очнулся, и что?
        - Очнулся. И увидел… ох! - Левандовский обхватил голову руками и опять собрался зарыдать.
        - Ну-ну! Спокойнее! - Обиходов решительно прервал его на первом всхлипе. - Что? Что ты увидел?
        - Марго лежала на кровати… голая… и вся в крови… Арчил лежал на полу, у него была вся голова в крови… Очень много крови было… Огромная лужа. У меня на руках тоже кровь была. Но только не моя. Я сидел на диване, почти вот как сейчас. И ни хрена не понимал.
        - А потом?
        - Потом сбежал. Просто сбежал. Мотался по городу не знаю сколько времени, мне казалось, что за мною кто-то гонится, какие-то люди мерещились. Домой пришел… как только вошел в квартиру, сразу понял, что в ней уже кто-то побывал.
        - Что-нибудь пропало?
        - Да нет, вроде все на своих местах, но чувствуется… Знаешь, запах чужой. У меня на такие вещи чутье. В общем, из дома я тоже убежал. Позвонил тебе. Потом меня осенило, что они могут вычислить меня по звонку. Поэтому я выключил телефон и приехал к тебе. Тебя они не знают…
        - Они, это кто? - спросил Обиходов.
        - Не знаю, - покачал головой Левандовский. - Они - это те, кто это подстроил. Больше ничего не знаю.
        Павел дрожащими руками вытащил сигарету из пачки и с трудом подкурил.
        - Какие отношения были у тебя с Марго? - спросил Обиходов.
        - Отношения? - удивился Левандовский. - Какие у меня с ней могут быть отношения? Она девушка Арчила! Я же не совсем свихнулся, чтобы заводить с ней отношения!
        - Но вы же поехали с ней на эту квартиру. Для чего? Роль репетировать?
        Левандовский сник:
        - Бес попутал, Жорж. Сам не понимаю, как такое могло получиться. Главное, ты будешь смеяться, но началось все действительно с обсуждения роли. Разговорились, решили продолжить в ресторане, потом в баре, потом еще… Бес попутал. Ну не мог я ее убить! - Левандовский повысил голос. - Не мог! Понимаешь?
        - Тише! - успокоил его Обиходов. - Соседи сейчас вызовут милицию, а нам пока нечего ей сказать. Ты, кстати, сам-то как думаешь? Из-за чего такое могло приключиться? Может, у тебя какие-то враги имеются?
        - Какие враги, Жорж? - удивился Левандовский. - Я режиссер. Мои враги те, кто на сцене плохо играет. Больше никаких врагов нет.
        - Мда… ситуация, - мрачно произнес Обиходов. - Кто-нибудь видел тебя вместе с Марго? В ресторане, в баре, это понятно. А потом, после этого. Кто-нибудь видел, как ты входил к ней в квартиру или выходил из нее?
        Левандовский сник еще больше:
        - В том-то и дело, что видели, Жорж. Когда я выходил, точнее, выбегал из этой квартиры, у подъезда стоял «мерседес» Арчила. А в нем шофер и охранник. Они меня, конечно, узнали и слегка обалдели, что это я мог здесь делать? Они же думали, что Арчил спокойно себе развлекался с Марго. Пока они соображали, я уже прыгнул к себе в машину и уехал.
        Павел замолчал, стараясь побороть волнение. С большим трудом ему это удалось и он смог продолжить.
        - Они предусмотрели все, Жорж, они всегда на шаг впереди меня. Но есть одна вещь… Знаешь, когда я мотался по городу, сначала я был в полном отчаянии, совершенно не соображал, где я и что делаю. Потом все-таки постарался взять себя в руки. Твердил себе, как заклинание: должен быть шанс, должен быть маленький шанс, маленькая зацепка, лазейка, соломинка. Потому что я точно знал, что я не убивал. Это единственное, в чем я был уверен. А раз так, значит, должен быть шанс. И я вспомнил, Жорж! Я вспомнил! Однажды, я зашел в кабинет к Арчилу по какому-то делу, уже не помню зачем. Он сидел за компьютером. Вообще-то он редко им пользовался сам. Компьютером, я имею в виду. Поэтому мне стало интересно, просто любопытно. И я краем глаза, быстро взглянул на экран монитора. Арчил тут же нажал клавишу, и появилась обычная заставка. Но я успел запомнить ту картинку, которая была. Большая кровать, диван белой кожи, телевизор, окно. И это было живое изображение, не фотография и не фильм. Знаешь, есть такие шпионские штучки, веб-камеры, которые передают видеоизображение через интернет. Это было похоже на картинку с
веб-камеры. И еще. В здании «Аквариуса» такого помещения не могло быть, потому что нет таких окон. Значит, какая-то квартира. Я только это для себя тогда отметил и перестал об этом думать. И вот вчера, когда я в тысячный раз представлял себе эту картину - Марго, Арчил, кровь… меня вдруг как током ударило! Кровать, диван, телевизор, окно! Это та самая комната! Комната, которая была на экране компьютера Арчила. Ошибки быть не может! У меня профессиональная память, я всегда очень четко фиксирую расположение вещей, потому что для меня любой кусок пространства - это как бы сцена.
        - То есть выходит, все, что происходило в этой квартире снималось на видео, - сказал Обиходов.
        - Точно! - воскликнул Павел. - И это значит, что в компьютере Арчила может храниться запись того, как все случилось на самом деле. Эта запись - мое единственное спасение. Понимаешь?
        - Понимаю, - сказал Обиходов. - И каким образом ты предлагаешь ее оттуда изъять?
        - Не знаю, - признался Павел. - Ничего не предлагаю. Только прошу, помоги мне, Жорж! Кроме тебя мне не к кому обратиться. Может, ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы… - от волнения он не нашел нужного слова.
        - Мог бы что? - спросил Обиходов. - Воскресить покойников?
        Левандовский испуганно всхлипнул.
        - Нет, но у тебя же есть какие-то знакомые, связи… Я не знаю, что делать! - он обхватил голову руками.
        - Вот что! - решительно произнес Обиходов. - Прежде всего надо мотать отсюда. В конце концов, эти неведомые «они» и сюда доберутся. Эта квартира притягивает неприятности. Тут уже была одна история, пришлось через балкон к соседям уходить. Больше этот номер не пройдет. Соседи, не будь дураки, балкон застеклили. Так что хватит причитать, поехали!
        - Куда? - Левандовский поднял голову.
        - Куда?! - повторил Обиходов таким тоном, будто считал вопрос совершенно лишним. - Понятия не имею!
        Как только Павел появился в его квартире, он понял, с ясностью от которой заломило в зубах, что снова влип в историю. С минуты на минуту под окнами должен был раздаться шум подъезжающих машин, хлопки дверей и приглушенные голоса. Все повторяется!
        - Быстрее! - торопил он Левандовского.
        Тот суетливо застегивал и заправлял рубашку.
        - Постой! Ну и видок у тебя! - Обиходов оглядел Павла. - Серийный убийца, ни дать ни взять. Надень хоть куртку мою. - Он достал из гардероба свою старую куртку и бросил брату.
        Они вышли во двор. Обиходов посмотрел по сторонам. Кругом ни души. Левандовский быстро направился к машине. Обиходов приметил ее еще когда подъезжал к дому на такси. Диковинный американский дредноут, годов семидесятых, к тому же еще и трехцветный - черно-серо-голубой, с массой хромированных деталей. «Что за чудак на этом ездит?» - подумал тогда Обиходов. Левандовский уже открывал дверь.
        - Это что? Это твоя машина? - поразился Обиходов.
        - Угу! - сказал Левандовский. - Шевроле импала.
        - Ты с ума сошел! - прошипел Обиходов. - Тебя разыскивает милиция и еще Бог знает кто, а ты разъезжаешь по городу на этом шарабане?!
        - А что такого? - удивился Левандовский.
        - О, горе мне! - простонал Обиходов.
        - Да ты не сомневайся, Жорж! Машина-зверь! Она меня еще ни разу не подводила, - Левандовский забрался внутрь и завел двигатель. Двор огласился глухим простуженным ревом. Из выхлопной трубы вырвался клуб черного дыма. - Садись! - замахал рукой Левандовский.
        - Черт знает что такое, - беззвучно шептал Обиходов, усаживаясь на низкое продавленное кресло, огромное, как диван в гостиной.
        Натужно урча двигателем, «шевроле» неуклюже развернулся в узком проезде и выкатился на улицу. Обиходов перевел дух. Кажется, успели. Никаких признаков погони. Правда, немного беспокоила машина. Любой встречный гаишник мог остановить это чудо просто из любопытства. Долго так разъезжать нельзя, нужно определяться с маршрутом.
        - Куда едем, Жорж? - Левандовский словно прочитал его мысли.
        - Я думаю, - сказал Обиходов. Это было правдой лишь отчасти. Обиходов пытался думать, но у него не получалось. Голова упорно отказывалась соображать.
        Они плавно плыли по ночной Москве, которая, как обычно, была занята сама собой. И не похоже, чтобы кому-нибудь было до них хоть какое-то дело.
        - Может, в «Аквариус», Жорж? - снова подал голос Левандовский.
        - Прекрасная идея! - отозвался Обиходов. - Там еще не всех убили. Ждут тебя.
        - Мне туда нельзя, - сокрушенно вздохнул Левандовский. - Я подумал… может, ты?..
        - Что я?
        - Может, ты сходишь туда? Нужно только узнать, что там происходит. Ведь должна быть эта чертова запись! Если бы только узнать, что она цела и ее можно достать, я сразу же пойду сдаваться в милицию. Сию же минуту! Эта запись - мое спасение. Без нее, я погиб! У них есть свидетели, есть мотив. Больше им ничего не нужно. Никто даже слушать меня не станет. Мне крышка, Жорж!
        - Да успокойся ты! - процедил Обиходов. - Заладил «крышка, крышка»…
        А сам подумал: «И в самом деле, может, поехать в „Аквариус“? Рискованно, конечно. Ведь это я сосватал Павла туда на работу. Но, с другой стороны, кроме Арчила, кажется, никто не знал, что это мой двоюродный брат. Милиция обязательно начнет проверять все его контакты, дойдет очередь и до меня. Но пока они раскачаются… В конце концов, я - журналист, мне по долгу службы положено мельтешить в подобных местах. Узнаю, что там происходит и дальше будем действовать по обстановке. Кажется, это разумно».
        - Давай к «Аквариусу»! - распорядился Обиходов. - Близко не подъезжай, чтобы в глаза не бросаться. Я пешком прогуляюсь. Жди меня в машине. Телефон не выключай и держи свой линкор под парами.
        - Все понял, Жорж! - заметно повеселев, произнес Левандовский и нажал на газ.

8
        Леня Гужва считал, что ему по жизни всегда везло. А как же иначе? Моряку без везения никуда. Фортуна любит моряков, потому все они ее дети. Даже те, кто давно уже завязал с морем. С недавних пор у Лени появилось предчувствие, что скоро в его жизни произойдут крутые перемены. Леню это не пугало и не расстраивало. Он знал, что штиль не может продолжаться вечно, когда-нибудь он сменится веселой свежей зыбью, а то и штормом. Что ж, шторм так шторм. Не впервой.
        Около полуночи Лене неожиданно позвонил хозяин и сказал, чтобы он срочно готовил яхту к отплытию. Вообще-то, внезапные ночные отплытия в яхт-клубе совсем не редкость. Приезжает веселая компания, с криками, визгом и звоном бутылок, грузится на яхту. Отходят от берега метров на двести, дальше нельзя потому что темно, страшно, да и не за чем. И ближе нельзя, чтобы девицы, особенно те, что не очень сговорчивые, понимали, с яхты им уже никуда не деться. Отплывают, врубают музыку так, что в Москве слышно, и начинают веселиться. Такой вот у них яхтинг.
        Да только вряд ли сейчас дело шло к загулу. За день до этого хозяин велел закупить продуктов на две недели вперед, затребовал карты и лоции.
        - Куда идем? - спросил Леня. - На Волгу или на север?
        - Давай и те, и другие, - сказал хозяин. - Проплати заранее проход шлюзов. И не трепись никому.
        Леня понял, что дело намечается серьезное и больше вопросов задавать не стал. Целый день он возился с мотором, проверял электрику, подгонял заправщиков, собачился с мойщиками за плохо помытые борта. За две недели, прикинул он, можно добраться и до настоящего моря. Снова море. Наконец-то!
        Он всегда знал, что разлука не будет долгой и, когда-нибудь он снова вернется к своей нормальной морской жизни, ход которой прервался после того, как он с семерыми своими корешами проторчал одиннадцать месяцев в Дакаре, их траулер
«Бодайбо» местные власти арестовали за долги. Судовладельцы, какая-то тухлая фирмешка из Калининграда, как водится скрылись, и пока кредиторы решали что делать с траулером, Леня со товарищами куковали под раскаленным небом Сенегала. Без копейки денег, без еды. Выкручивались как могли. Чтобы заработать хоть сколько-нибудь, Леня пел Высоцкого под гитару в портовом ресторанчике. Удивительное дело, разношерстной дакарской публике нравился Высоцкий. Не понимая ни бельмеса, французы, арабы, американцы, поляки с удовольствием слушали Ленин хрип и рванные аккорды. Черный, как армейский сапог, хозяин платил по десять долларов за выступление. В ресторанчике встречались и русские. Однажды после выступления к Лене подошел здоровый краснорожий мужик в майке с надписью BOSS и золотой цепью на шее.
        - Ты откуда, землячок? - спросил он.
        - С «Бодайбо», - ответил Леня.
        - Это в Сибири?
        - Нет, это здесь, в порту. Траулер такой.
        - Мореман, значит, - сказал мужик. Он протянул руку. - Меня Борис Сергеевич зовут. Пойдем, выпьем.
        Гуляли до утра. Пели, пили, травили анекдоты. Откуда-то девчонки взялись. Белые, с Украины. Когда пришла пора расставаться, Борис Сергеевич сказал:
        - Классный ты парень, Леня. Поехали со мной в Москву, у меня яхт-клуб, полсотни вымпелов, будешь капитаном. Нам такие люди, как ты, вот так нужны!
        - Да я с парусами не очень-то дружу, - сказал Леня.
        - И мы не очень-то дружим, - сказал Борис Сергеевич. - Не тот комфорт. На моторах ходим. Поехали.
        - Извини, друг, - сказал Леня. - Не могу своих корешей бросить. Вместе вляпались, вместе надо выкручиваться.
        - Как знаешь, - Борис Сергеевич вытащил из бумажника визитную карточку, - вот тебе мой телефон. Если что, звони.
        На следующий день он прислал на арестованный траулер несколько ящиков консервов и фрукты.
        Леня Борису Сергеевичу все же позвонил. Примерно через год. Когда вернулся вместе с корешами из Дакара в Калининград и несколько месяцев проболтался на берегу без работы. Деньги, которые удалось выбить из бывших хозяев, быстро закончились. Высоцкого в кабаках никто слушать не хотел. Вот тогда Леня и позвонил.
        - Тебе еще нужен в Москве капитан? - спросил он.
        - Приезжай, - коротко сказал Борис Сергеевич.
        Так Леня попал в яхт-клуб «Альбатрос». Поначалу, с непривычки, очень удивился. Десятки великолепных моторных яхт, белоснежных красавиц длиной от тридцати футов и больше. Флаги, лужайки, два ресторана, вертолетная площадка. И не в Майями, не в Италии, даже не в Сочи, а здесь, в подмосковном дачном пейзаже, когда до противоположного берега три кабельтова, а там покосившийся забор, какая-то старуха с собакой и даже слышно, как этот кобель облаивает все, что проплывает мимо.
        - Куда же вы на такой красоте отсюда ходите… в смысле, плаваете? - деликатно поинтересовался Леня.
        - Москва - порт пяти морей, - со значением произнес Борис Сергеевич. - Куда хозяин пожелает, туда и поплывете. Да ты не переживай, мореман. С хозяином тебе, считай, повезло - Барсуков Роман Евгеньевич. Мужик серьезный, положительный, хоть и молодой. Будешь катать его до Учинки и обратно, это сорок минут ходу. Дальше ему вряд ли понадобиться. Главное, яхта у него какая! Чудо, а не яхта! Силайн С48. Только что из Англии. Роман Евгеньевич сам выбирал, сам за ней ездил. Я его за эту лодку крупно зауважал. Ведь сухопутный, казалось бы, человек. Но жизнь понимает. Этой яхте нужен хороший капитан. Настоящий. Так что, смотри, мореман, не подведи меня. А вот, кстати, и она. Красавица.
        Борис Сергеевич подвел Леню к большой сине-белой яхте со сверкающими на солнце леерами.
        - «Апокалипсо» - прочел Леня на борту. - Чудное название.
        - Название как название, - сказал Борис Сергеевич. - Бывают и похуже.
        С обязанностями капитана Леня освоился быстро. Навигация в Подмосковье такая, что проще не бывает. Пара мелей, маршрутные «ракеты» на подводных крыльях и нетрезвые лихачи на гидроциклах. Вот и все опасности. Управлять моторной яхтой смог бы даже ребенок после десятиминутной тренировки. Старт поворотом ключа, дальше подаем чуть вперед сдвоенные ручки контроллера оборотов двигателя, если надо подрабатываем джойстиком подруливающего устройства и полный вперед! Штурвал с гидроусилителем, удобное кожаное кресло, сиди, кайфуй. Впрочем, управлять яхтой любил сам хозяин, Леня лишь помогал при швартовке. Хозяин, Роман Евгеньевич, и впрямь оказался нормальным мужиком. Только очень молчаливым. Такие молчуны на флоте встречаются довольно часто. Леня знал, что их нельзя трогать, нельзя лезть к ним с разговорами. И еще один флотский закон - уважать чужое жизненное пространство. На
«Апокалипсо» было две большие каюты, хозяйская и гостевая, был просторный салон и кокпит, кормовая площадка для отдыха. Это было пространство Романа Евгеньевича и Леня там почти не появлялся. Не из страха быть выдворенным, не из лакейской приниженности, просто это было не его пространство. Кстати, Леню абсолютно не трогала роскошь, лакированные панели из ценного дерева, мягкие диваны, дорогая аудио и видеоаппаратура. Его жизненным пространством был пост управления, палуба и машинное отделение. Он был очень доволен, что палуба покрыта настоящим тиком и поэтому не скользила, в машинном отделении было достаточно просторно, ко всем узлам и механизмам был свободный доступ и не было опасных при качке выступающих острых углов, которые так любили проектировщики советских траулеров. И еще он был очень доволен, что между ним и Романом Евгеньевичем сложились нормальные морские отношения, не слуга - хозяин, как часто случалось на других лодках яхт-клуба, а капитан - мастер, как это принято на флоте (моряки называют судовладельца мастером, на английский манер). Роман Евгеньевич хоть и вправду был сухопутным
человеком, морскую жизнь понимал нутром. И за это его Леня уважал.
        Барсуков приехал в яхт-клуб в третьем часу ночи. Он появился на причале с дорожной сумкой и маленьким серебристым кейсом.
        - Все готово? - спросил он Леню.
        - Готово, Роман Евгеньевич, - отрапортовал Леня.
        - Заводи, отчаливаем.
        Через пять минут «Апокалипсо» мощно вспенила винтами темную воду.
        - Какой курс, Роман Евгеньевич? - сказал Леня, выруливая на середину фарватера.
        - На север, - коротко сказал Барсуков.

9
        Несмотря на поздний час, в игровом зале «Аквариуса» было довольно людно. В кондиционированном воздухе висел монотонный гул. Мелодичные звоночки, трещоточный перестук рулеточных колес, приятно-приглушенные голоса крупье, объявлявших выигрышные номера. Обиходову показалось, что он находится посреди странного производственного цеха, где каждый работник очень сосредоточенно занят своей технологической операцией. Никто ни на кого не обращал внимания, никто никому не мешал. Среди игроков наверняка были такие, кто и понятия не имел, что на дворе уже глубокая ночь. Например, неопрятный толстяк с воспаленными от бессонницы глазами в несвежей гавайской рубашке, облепившей тело. Этот не заметил даже то, что лето уже почти закончилось. В казино не бывает ни дня ни ночи, ни зимы, ни лета. Фартовый китаец выкладывал перед собой столбики разноцветный фишек. С каждым пробегом шарика по рулеточному колесу столбики увеличивались в размерах и уже напоминали кукольную крепость с башенками и бастионами. Восковое лицо китайца оставалось непроницаемым. Он только прикуривал одну сигарету от другой, двигал и складывал
фишки. Обиходов поймал себя на том, что опять отвлекся. Он устроился в баре не для того, чтобы глазеть на играющих, он хотел собраться с мыслями. Итак. Никаких внешних признаков того, что заведение только что лишилось хозяина. Никаких портретов и букетиков с четным числом гвоздик, никаких черных повязок на рукавах у персонала. Мрачные лица секьюрити не в счет - это часть их униформы. Что ж, так и должно быть. Это все-таки не какой-нибудь НИИ, а казино, производство непрерывного цикла, типа мартеновского цеха. Милиции тоже вроде не видно. Обиходов перед тем, как войти сюда, специально осмотрел парковку на предмет наличия машин с казенными номерами. Они должно быть все положенные процедуры закончили днем. Нужно было перебираться ближе к кабинету Арчила. Но как? В прошлый раз Обиходов приходил к нему со служебного хода. Сейчас этот вариант исключался. Из игрового зала наверняка можно было пройти к кабинету. Нужно только знать дорогу. Шастать по коридорам наобум небезопасно. Наверняка все проходы и переходы под видеонаблюдением, наш Арчил, оказывается, был большим энтузиастом видео.
        В подобных рассуждениях Обиходов приканчивал уже третью чашку кофе, когда вдруг услышал за спиной радостный возглас:
        - Обиходов! Жорж!
        Он резко обернулся и увидел Олега Семашко из «Агентства независимых расследований».
        - А я смотрю ты или не ты? - Семашко хлопнул его по плечу и уселся рядом. - Чего не спится? Никак поиграть решил?
        Обиходов от неожиданности не сразу сообразил, что ответить.
        - Да вот… решил… - сказал он.
        Семашко посмотрел на него с легкой усмешкой.
        - Ну и как? Много выиграл?
        - Немного, - ответил Обиходов. - А ты?
        - И я немного, - Семашко широко улыбнулся и снова хлопнул его по плечу. - Ладно, Жорж! Кончай Ваньку валять. Поиграть он решил… Скажи прямо. За эксклюзивом пожаловал, по поводу убийства?
        Обиходов насторожился.
        - Какого убийства?
        - Ладно не прикидывайся, - Семашко добродушно махнул рукой. - Все ты знаешь. Только зря стараешься. Эксклюзивом здесь и не пахнет. Мои борзописцы уже везде отписались. Будьте добры, пива! - Он повернулся к бармену.

«Может, рассказать все Семашко? - неожиданно подумал Обиходов. - Он здесь давно торчит. Наверняка уже много чего разузнал. Да и потом, мне нужен сообщник».
        Олег Семашко был личностью известной. В молодости по окончании института военных переводчиков успел повоевать где-то в Сирии или Ливане, переводя хриплый мат наших военспецов в команды для местного народно-демократического спецназа. Отслужив положенный срок, Семашко вернулся в Москву и пошел работать в газету. Газету делали двадцатилетние юнцы, вчерашние школьники, наглые, шумные, чудовищно самоуверенные. Ветерана пустынных войн они раздражали. Единственным местом, где он мог укрыться от их щебетни и гомона был отдел криминальной хроники, там приходилось иметь дело с людьми по большей части серьезными, которые привыкли отвечать за свои слова. Обиходов познакомился с Семашко, когда тот уже открыл собственное Бюро Независимых Расследований, написал книгу «Бандитские тайны Москвы», по которой тут же сняли телесериал. В общем, был уже звездой. Обиходов делал с ним интервью для журнала «Мужской мир». Они славно побеседовали тогда. Семашко в своем огромном кабинете, стены которого были завешаны кривыми саблями, древними ружьями и пистолетами, напоминал Лоуренса Аравийского на покое. Обиходов спрашивал,
что заставляет его вести эти свои расследования, лезть на рожон, пытаясь в одиночку сделать работу, которую по идее должен делать целый оперативно-следственный отдел милиции, а уж никак не журналист. Семашко спокойно и неторопливо говорил о том, что у него есть сверхзадача, и в его произведениях и в его повседневной работе. Эта сверхзадача такова: добро должно побеждать, всегда и везде. И если даже в его книгах, заполненных негодяями, ублюдками и мерзавцами, победа добра над злом не всегда очевидна, то сверхзадача потому и называется СВЕРХзадачей, что осуществляется она лишь в конечном итоге, по самому большому счету. А что касается риска, то везде действуют свои правила и если эти правила знать и по возможности соблюдать, то степень риска значительно снижается. Он это говорил, шелуха правильных обтекаемых фраз лопалась и облетала, и под ней оставалось: «Я - герой. Ты Киплинга и Джека Лондона читал? Так вот я оттуда. У героев не спрашивают объяснений». Обиходов, совершенно очарованный, так и написал в том интервью, Семашко - герой. Рыцарь. Возможно, последний. Из известных уж точно, последний. Он
потом еще не раз заезжал в этот кабинет, без дела, просто поболтать. Ему было хорошо в этих стенах с кривыми саблями, нравился крепкий чай из арабских чашек и неторопливые разговоры. Однажды Обиходов случайно увидел телепередачу, в которой двадцатилетний отморозок, убивший троих людей, рассказывал, что считал своим кумиром не кого-нибудь, а именно Семашко, он прочел все его книги и даже вроде как состоял с ним в переписке. Обиходов при следующей встрече спросил Семашко так ли это, и зачем ему понадобилось переписываться с молодым подонком. Семашко рассмеялся и сказал, что ему был интересен этот типаж. Вроде как он был нужен ему для следующей книги. Обиходову стало слегка не по себе. Обычно широты его взглядов хватало, чтобы понять очень многие вещи, но, как оказалось, далеко не все. В общем, после этого случая он перестал ездить к Семашко и как-то потерял его из виду. И вот теперь такая неожиданная встреча. Обиходов взглянул на Семашко. Крепкий сорокалетний мужик, спокойный, уверенный, располагающий к себе. Умные глаза. Может Обиходов тогда просто не разобрался в ситуации?
        - Послушай, Олег, - сказал Обиходов. - А что тебе известно об этом убийстве?
        - А тебе зачем это, Жорж? - простодушно спросил Семашко. - Ты же вроде репортерством-то не занимаешься.
        - Это не для работы, это нужно лично мне, - серьезно ответил Обиходов.
        Семашко хмыкнул, сделал обстоятельный глоток пива.
        - Да тут собственно тайны никакой нет, - сказал он. - Вчера Арчила нашли мертвым на квартире любовницы. Ее, кстати, тоже убили. Сейчас ищут некоего Левандовского, он здесь заправлял кордебалетом. Девица была как раз оттуда, из кордебалета. Короче из-за нее, похоже, весь сыр-бор и разгорелся. Арчил их вроде как застукал. А Левандовский был то ли пьян, то ли под наркотиками, в общем, крыша у него соскочила, он их обоих и порешил. Такие дела, как говаривал писатель Воннегут. История в общем-то банальная.
        - Банальная, да не совсем, - произнес Обиходов. - Понимаешь, Олег… - он колебался еще ровно секунду. - Дело в том, что Левандовский - мой двоюродный брат. Он мне только что рассказал, как все было на самом деле. Там не так все просто.
        - Твой двоюродный брат?! - Семашко опустил бокал с пивом. - Вот так номер! - он понизил голос. - А он сейчас где?
        - В надежном месте, - сказал Обиходов и с тревогой представил Левандовского со своим музейным рыдваном на пустынной улице в двух кварталах от казино.
        - Это правильно, - сказал Семашко. - Ну и как там все было на самом деле?
        Обиходов собрался с духом и выложил ему историю Павла. Семашко слушал внимательно, вопросов не задавал, лишь изредка повторял:
        - Интересно, интересно.
        Когда Обиходов закончил, Семашко, помолчав немного, произнес:
        - Я так и думал. Так и думал. Как-то слишком просто все получалось. Владельцев казино по пьяной лавочке не убивают. И на почве ревности не убивают. Может где-то в другом месте, но только не у нас! У нас владельцев казино убивают только из-за денег. Местная специфика. Чутье мне подсказывало, нужно ехать самому и во всем разбираться. Видишь? Не подвело чутье! - Семашко усмехнулся. - Сработали примитивно, совсем без фантазии. Но зато наверняка. Свои же сработали, те, кто Арчила хорошо знает. Скорее всего, кто-то из компаньонов. Короче, брат твой попал крепко.
        - Ну а запись? - спросил Обиходов с надеждой.
        - Запись… - Семашко задумался. - Один шанс из ста, что она вообще когда-либо существовала. И еще один шанс из ста, что ее до сих пор не уничтожили. Можешь сам посчитать… Хотя… Вряд ли те, кто задумал убийство, знали, что в квартире установлена камера. Они бы не стали так рисковать, выбрали бы другое место. А раз не знали про камеру, может запись и цела… Пожалуй ты прав, Жорж. Этот вариант стоит проработать.
        - Стоит! - оживился Обиходов. - Конечно, стоит! - Он ожидал, что Семашко еще что-нибудь скажет, но тот молча прихлебывал пиво и как ни в чем ни бывало разглядывал посетителей бара. - Олег, может ты знаешь здесь кого-нибудь… кто мог бы помочь? - спросил наконец Обиходов.
        - Помочь? - Семашко удивленно поднял брови.
        - Я понимаю, дело серьезное, но… - Обиходов не договорил.
        - Ладно, не переживай, - улыбнулся Семашко. - Есть у меня человечек в местной службе безопасности. Попробую с ними аккуратно переговорить. Еще неплохо бы разузнать, что за особа такая эта Марго. Знаешь что, Жорж, - Семашко положил ладонь на стойку. - Давай-ка разделимся! Ты пойдешь наверх, в концертную зону. Там сейчас идет шоу. Пообщайся с девицами. Постарайся выяснить что-нибудь об этой самой Маргарите. Только осторожно! А я пока навещу друзей из службы безопасности.
        - Хорошо, - кивнул Обиходов. - Где мы встретимся?
        - Я тебя сам найду, - сказал Семашко и встал со стула.
        Обиходов поднялся наверх, в знакомый ему зал со сценой, где он когда-то смотрел революционный шабаш в постановке бывшего прапорщика Виссариона. Сейчас зал был практически пустым. В полумраке виднелись лишь несколько темных силуэтов одиноких зрителей. Обиходов присел за ближайший свободный столик. На сцене певица одетая, как шансонетка конца позапрошлого века, исполняла грустную песенку на немецком языке. Ей аккомпанировали три музыканта - плаксивая скрипка, печальный контрабас, меланхоличный рояль. Песенка была о любви маленького хромоногого уродца в нелепом цилиндре к недоступной светской красавице. И красавица и уродец были тут же, на сцене. В последнем безошибочно угадывался Тулуз-Лотрек. Обиходов вспомнил давнишние ночные посиделки с Левандовским и улыбнулся. Красавица и уродец танцевали. Хромота Тулуз-Лотрека была необыкновенно пластичной. Используя преимущества роста, он время от времени ухитрялся шмыгнуть красавице под юбку. Несмотря на внешний гротеск и дурачество, в этом странном танце было что-то завораживающе трагичное. И красавица и уродец страдали. Она страдала от своей неприкаянной
красоты, он томился в тесном коконе своего уродства. Обиходов мысленно послал привет двоюродному брату, тотальный театр пустил в «Аквариусе» первые ростки.
        К столику подошла официантка в роскошно декольтированном платье с передником.
        - Добрый вечер, - сказала она с натренированной улыбкой. - Вы кого-нибудь ждете?
        - Нет, - улыбнулся в ответ Обиходов. - Я сегодня один.
        - Что будете пить?
        - Кофе. Если можно, покрепче.
        - Что-нибудь еще?
        - Пока все. Спасибо.
        Как Обиходов и рассчитывал, долго оставаться в одиночестве ему не пришлось. Служба консумации в «Аквариусе» работала без перебоев и ровно через две минуты, после того, как Обиходову принесли кофе, около его столика возникла крашенная блондинка. Платье, сумочка, губная помада, лак для ногтей - все у нее было усыпано блестками, которые в полумраке ловили редкие отблески света и зажигались по одиночке, как звезды в сумеречном небе.
        - Добрый вечер, - сказала блондинка. Голос ее был грудным, низким, то что называется чувственным. - Можно к вам присоединиться?
        - Жажду этого всей душой, - ответил Обиходов.
        Пока она усаживалась, он сделал еще одну попытку ее разглядеть. Накладные ресницы, много грима, глупое кукольное лицо. Большая грудь - главный профессиональный атрибут.
        - Как дела? - она достала из сумочки сигареты и зажигалку.
        - Отлично, - Обиходов взял из ее рук зажигалку и дал ей прикурить.
        Она улыбнулась, выпустила долгую струйку дыма и сказала:
        - Закажешь мне выпить?
        - Конечно, - Обиходов поднял руку и через секунду появилась официантка.
        - «Секс на пляже», - сказала блондинка.
        - А мне еще кофе, - попросил Обиходов. - Как тебя зовут? - спросил он, когда официантка ушла.
        - Натали, - ответила девушка. - А тебя?
        - Георгий, - сказал Обиходов. - Можно просто Жорж. Послушай, Натали, я хочу спросить у тебя одну вещь. Можно?
        - Для тебя, милый, все что угодно, - улыбнулась крашенная Натали.
        - У вас работала девушка, по имени Марго, ты ее хорошо знала?
        Натали изменилась в лице. Она закатила глаза под потолок и покачала головой:
        - Спрашивали же уже сегодня, ваши из милиции, - ее голос моментально утратил всякую чувственность.
        - Я не из милиции, - сказал Обиходов. - Неужели не заметно?
        - И не из милиции тоже уже спрашивали.
        - Ну, Натали, не злись, - Обиходов накрыл ее руку своей. - Такая удивительная прекрасная девушка и вздумала злиться. Говорю же тебе, я не на работе. У меня личное дело. Личное, понимаешь?
        Натали взглянула недоверчиво, но руку не отдернула. Затянулась сигаретой. Убрала с губы табачную крошку и сказала:
        - Личное, не личное, мне-то что? Я ее не знала почти. Она вон, на сцене выступала. Звезда была. Вот и дозвездилась.
        - Разве те, кто на сцене выступают в зале не работают? - спросил Обиходов.
        - Как же не работают? Все работают. Деньги-то тут зарабатывают, - Натали усмехнулась. - И Марго тоже так зарабатывала, так же как все. Это потом у нее только один клиент появился. Самый главный.
        - А давно она с Арчилом? - спросил Обиходов.
        - Знаешь что, мил человек, - Натали отдернула руку, - спросил бы ты у кого-нибудь другого.
        - У кого же мне спросить, посоветуй, - попросил Обиходов. Он взглянул в ее кукольные глаза со всей проникновенностью, на которую только был способен.
        - А я почем знаю? - сказала девушка.
        - Натали, Натали, пожалуйста, - Обиходов снова прикоснулся к ее руке. - Помоги. От этого зависит судьба одного очень хорошего человека.
        - Все вы хорошие, - усмехнулась девушка. Она снова затянулась сигаретой, посмотрела куда-то в сторону и сказала. - Спроси у Стеллы, они с Марго вроде как подругами были. Может, Стелла что-нибудь тебе и расскажет.
        - Она сейчас работает?
        - Работает, - ответила Натали. - Только не здесь. Она в «Грезах».
        - «Грезы»? Что это?
        - Это зал такой, для особых клиентов. Там, наверху.
        - А как туда попасть?
        - Ты, я вижу, клиент особый. - Натали улыбнулась, скривив рот. - Пойдем, провожу.
        Обиходов бросил на стол мятую купюру. Галантно помог подняться даме и, взяв ее под руку, направился к выходу.
        - А милиция у вас когда побывала? - спросил он, когда они, миновав узкий темный коридор, поднимались по лестнице на верх.
        - Да вечером уже, - ответила Натали. - Приехали, опечатали кабинет Арчила и уехали. У них рабочий день закончился. Утром наверное опять заявятся. Нам сюда.
        Они подошли к неприметной двери без вывески и таблички только с глазком интеркома. Натали нажала на кнопку. Замок щелкнул и зажужжал. Обиходов потянул за ручку, дверь открылась. Они оказались в зале, едва освещенном невидимыми светильниками. Слева от входа находилась маленькая сцена с вертикальным хромированным шестом посередине. От сцены в центр зала вел подиум из прозрачного пластика, подсвеченный снизу. Подиум заканчивался небольшим бассейном, стенки которого были прозрачными, отчего он напоминал аквариум. Голубая вода светилась. От дна к поверхности поднимались тонкие вереницы воздушных пузырьков.
        - Приют усталого бандита, - негромко произнес Обиходов. - Душевно, очень душевно.
        Перед ними возникла девушка, очередная крашенная блондинка.
        - Добрый вечер, - сказала она, старательно изображая радость. - Пожалуйста, проходите.
        Обиходов оглянулся, чтобы попрощаться и поблагодарить Натали, но она уже исчезла, незаметно, как привидение. Обиходов обнаружил, что он в этом зале единственный посетитель. Он прошел в центр и уселся на кожаном диване рядом с бассейном.
        - Что будете пить? - спросила девушка. За последние двенадцать часов это была самая распространенная фраза, с которой к Обиходову обращались незнакомые люди. Если существует рай для алкоголиков, то даже там вряд ли чаще задают этот вопрос. А если для алкоголиков существует ад, то там на этот вопрос должен быть предусмотрен только один ответ. Такой: - Кофе, пожалуйста, - страдальчески произнес Обиходов. - Если можно, покрепче.
        Блондинка понимающе кивнула:
        - Что-нибудь еще?
        - Да, кое-что еще, - сказал Обиходов. - Я хотел бы пообщаться с девушкой по имени Стелла.
        Блондинка снова кивнула.
        - Вы позовете ее? - не понял Обиходов.
        - Сначала у нас гала-выход, - сказала блондинка.
        - Ах, гала-выход! - сказал Обиходов. - Понятно. А без него никак?
        В этот момент заиграла музыка, «Шляпу можно не снимать» в исполнении Джо Кокера - дежурный гимн работников стриптиза. На сцену ритмически двигая конечностями одна за другой начали выходить танцовщицы. Обиходов насчитал пятерых, но в точном их количестве он не был уверен. В его воспаленном от бессонницы, переизбытка водки, кофе и душевных потрясений сознании они слились в фантастическое многорукое, многоногое, многогрудое похотливое существо, которое любили изображать на стенах своих храмов древние индийцы. Существо это извивалось, куталось в боа из цветных перьев, оголяло груди, поднимало ноги, скользило по шесту вверх и вниз, закатывало десятки своих глаз, сладострастно облизывало десятки губ.
        - Мама! - прошептал Обиходов.
        - Чего-нибудь желаете? - раздался сладкий голосок над его ухом.
        - Водки, - прошептал Обиходов. - Принесите водки.
        Он знал, что пить нельзя. И он стойко держался последние несколько часов, но окружающая действительность, зловещая как никогда, одолела его. Обиходов выпил. Белый дым с шипением, от которого стыла кровь в жилах, пополз от подножья сцены в зал. Древнее индийское чудовище уже полоскалось в бурлящем бассейне, плавно погружая конечности в изумрудную воду. Боа из перьев, извиваясь, как змея, подобралось совсем близко к ногам Обиходова. Обиходов испуганно подобрал ноги и крикнул:
        - Стелла!
        - Я здесь, дорогой, - услышал он.
        Он поднял глаза и увидел прямо перед собой женщину, самую прекрасную из всех, что ему доводилось видеть. У нее были великолепные развивающиеся на непонятно откуда взявшемся ветру рыжие волосы, смеющиеся зеленые глаза, восхитительно белая кожа, упругие груди безупречной формы. Совершенство, воплощенное совершенство! Обиходов протянул руку и осторожно коснулся ее запястья. Потом провел пальцами по обнаженному бедру. Он никак не мог поверить, что все это происходит наяву.
        - Ну что же ты? - сказала Стелла. - Не бойся меня.
        Она распахнула объятья. Обиходов нырнул в них с головой, как в омут.
        И в эту самую секунду раздался телефонный звонок. Обиходов не удивился. Он даже как будто ждал этого. В голове моментально наступило прояснение.
        - Извини, пожалуйста, - он легонько отстранил Стеллу. - Со мной всегда так в последнее время. Это наверняка очень важно.
        Он с трудом достал из кармана брюк телефон.
        - Извини, - еще раз сказал он Стелле и нажал кнопку.
        В трубке раздался голос Семашко:
        - Жорж, ты куда пропал?
        - Я здесь, - ответил Обиходов. - В зале «Грезы».
        - Как это ты успеваешь? - удивился Семашко. - Слушай внимательно. Бросай все свои дела и срочно выдвигайся к кабинету Арчила. Знаешь, где он находится?
        - Приблизительно, - ответил Обиходов.
        - В левом крыле здания на втором этаже, - объяснил Семашко. - Только ни в коем случае не иди через холл. Постарайся, чтобы тебя никто не видел. В левое крыло есть проход через третий этаж. Как раз там, где «Грезы». Давай быстро!
        В трубке раздались гудки.
        - Мне надо идти, - сказал Обиходов Стелле. - Понимаешь, тут такие дела… В общем, извини.
        Стелла отодвинулась на другой конец дивана и смотрела на Обиходова совершенно безразлично, не выказывая ни обиды, ни удивления, и даже не пытаясь прикрыть свою наготу. За время работы в «Грезах» она насмотрелась на всяких чудаков.
        - Приятно было познакомиться, - сказал Обиходов Стелле и, пошатываясь, направился к выходу.
        Когда за ним закрылась дверь зала «Грезы», он понял, что совершенно не представляет, куда ему идти. Семашко сказал, что здесь, на третьем этаже, должен быть проход в левое крыло. Обиходов прошел в один конец коридора и уперся в глухую стену, развернулся, пошел в другой конец и обнаружил закрытую дверь. Он снова развернулся и начал лихорадочно дергать за ручки всех дверей, которые встречались на его пути. Одна из дверей поддалась, и Обиходов по инерции ввалился в скудно освещенное помещение. Он увидел сцену с шестом и подиум. Но бассейна уже не было. Из темноты каким-то сверхъестественным образом материализовалась крашенная блондинка, другая крашенная блондинка, уже третья за последний час.
        - Добрый вечер, - сказала она и улыбнулась. Ее улыбка походила на звериный оскал. Обиходов готов был поклясться, что разглядел у нее во рту волчьи клыки.
        Не дожидаясь вопроса «Что вы будете пить?», он, как ошпаренный, выскочил обратно в коридор. Обиходов побежал не разбирая дороги. Он бежал, открывая какие-то двери, спускаясь и поднимаясь по каким-то лестницам, бежал до тех пор, пока сзади его не схватили чьи-то сильные руки. Обиходов резко рванулся, приготовившись защищать свою жизнь, и увидел Семашко.
        - Олег! - радостно завопил Обиходов, но вопль застрял в горле, Семашко зажал ему рот.
        - Тихо ты! - шепотом сказал Семашко.
        Обиходов послушно затих и огляделся. Они стояли на темной лестнице, на один пролет выше от широкой дубовой двери. Обиходов узнал эту дверь, она вела в приемную и кабинет Арчила.
        - Они меня чуть не сожрали, - шепотом пожаловался Обиходов. - Еле ноги унес. А что ты здесь делаешь?
        - Жду, - ответил Семашко. - Если я не ошибся, сюда сейчас придет наш клиент.
        - Какой клиент? - не понял Обиходов. - Объясни толком.
        - Пока ты развлекался с девочками, я тут навел кое-какие справки, - сказал Семашко. - Начальник службы безопасности мой давнишний приятель. Он сказал, что пару месяцев назад они взяли на работу паренька, некоего Валеру. Якобы очень надежного, пять лет в милиции отслужил. Ему-то я и закинул наживку.
        - Какую наживку?
        - Представился дураком-репортером, - объяснил Семашко, - спросил его, как бы промежду прочим, правда ли, что все, что происходило в квартире Марго записывалось на видео через веб-камеру? Он явно опешил, начал допытываться откуда мне это известно. Я разумеется сказал, что источники не продаются, но предложил сходить в кабинет Арчила и вместе поискать запись в его компьютере. Мне, мол, нужна сенсация, к его начальству с такими просьбами обращаться бесполезно, оно точно откажет, а Валера по виду вроде нормальный парень, с которым можно договориться. За ценой не постою, и все такое.
        - А он?
        - Он сказал, что это невозможно, потому что кабинет опечатан милицией. По идее, получив такую информацию, он должен был тут же доложить об этом шефу, но он этого не сделал, я проверил. Потом я со всеми попрощался, сказал, что поехал домой.
        - Значит, наш клиент - это Валера? - догадался Обиходов.
        - Точно, - сказал Семашко. - Ну, а ты что узнал?
        - Я… - Обиходов почесал подбородок. - В общем, у Марго была подруга. Звать Стелла, работает в зале «Грезы»…
        - Так, так, - заинтересовался Семашко, - и что она тебе рассказала?
        - Что рассказала? - переспросил Обиходов. - Ну… - начал он неуверенно, - собственно, ничего рассказать она не успела…
        - Не успела! - Семашко игриво подмигнул и похлопал Обиходова по коленке.
        - Да нет, ты не понял! - Обиходов попытался оправдаться.
        Внизу на лестнице послышались осторожные шаги. Человек в темно-синей униформе, медленно, будто крадучись, подошел к двери. Остановился. Семашко и Обиходов разом отпрянули назад.
        - Это он, - беззвучно прошептал Семашко.
        Обиходов присел и подобрался к перилам, так чтобы видеть площадку перед входом в приемную Арчила. Охранник сорвал маленькую белую бумажку с печатью, достал из кармана связку ключей и стал перебирать ее, ища нужный ключ.
        Обиходов оглянулся на Семашко. В руках у него он увидел маленький черный пистолет. Медленно и беззвучно Семашко снял его с предохранителя и передернул затвор. Обиходов застыл от удивления. Семашко сделал немой знак, не волнуйся, все в порядке.
        Тем временем внизу охранник нашел ключ. Вставил его в замок, бесшумно повернул. Еще раз воровато оглянулся по сторонам, приоткрыл дверь и юркнул внутрь.
        - За мной, быстро! - сказал Семашко и бросился вниз.
        Обиходов вскочил и побежал следом. За какую-то секунду они скатились по лестнице. Семашко рванул на себя дверь, которую охранник даже не успел запереть и влетел в кабинет.
        - Стоять! - резко крикнул он, выставив вперед пистолет.
        Охранник, молодой стриженный парень лет двадцати трех, от страха и неожиданности отскочил вглубь кабинета и застыл на месте.
        - Дверь! - бросил через плечо Обиходову Семашко. - Дверь запри!
        Обиходов быстро прикрыл дверь и повернул ручку замка.
        - Ну что, Валера, еще раз здравствуйте, - сказал Семашко, целясь парню в голову. - Руки-то подними.
        Валера медленно начал поднимать руки вверх, постепенно приходя в себя.
        - Ты что ли? - узнал он, наконец, Семашко. - Какого хрена! - произнес он с искренним изумлением. - Тебе-то чего здесь надо?
        - Это мой вопрос к тебе, родной, - сказал Семашко. - Ты чего здесь забыл? За записью пришел? Ну, так давай вместе ее поищем. Где компьютер Арчила?
        - А не пошел бы ты! - огрызнулся охранник.
        - Жорж, - сказал Семашко. - Ориентируйся.
        Комната, в которой они находились, была приемной, где сидели секретари. В кабинет вела другая дверь. Обиходов открыл ее и сказал:
        - Сюда.
        - Давай двигай! - приказал Семашко Валере. - Медленно. Руки не опускаем.
        Они вошли в кабинет. На краю большого рабочего стола Арчила стоял изящный плоский монитор.
        - Жорж - за компьютер, - распорядился Семашко. - А ты стой не двигайся, - он не опускал пистолет. - Что, красавчик, вляпался? Как теперь будешь объяснять следствию, зачем ты здесь нарисовался в столь ранний час, зачем милицейскую пломбу сорвал?
        - Это вы ее сорвали, - мгновенно сообразил Валера. - Проникли в охраняемое помещение, угрожаете оружием сотруднику при исполнении. Разрешение-то на пистолетик имеется? - он нагло ухмыльнулся.
        - Смотри-ка, бойкий какой, - сказал Семашко. - А может, это ты все и организовал? Раз умный такой, а? Подсунули бедному и глупому Левандовскому Марго, она его окрутила, затащила в квартиру, опоила какой-то гадостью. Потом вызвонила Арчила, тот приехал и тут же получил нож под ребра. А потом вы и Марго убрали. Зачем вам лишний свидетель? Так все было?
        - Пошел ты! - процедил сквозь зубы Валера.
        - Ничего, - сказал Семашко. - Сейчас запись-то найдем. И все сразу прояснится. Что там у тебя, Жорж?
        - Ищу, - сказал Обиходов, стуча по клавишам.
        На счастье вход в компьютер оказался не защищен паролем. Обиходов рыскал по каталогам в поисках папок, озаглавленных «видео», или «архив», или «квартира» или как-нибудь еще, близко по смыслу. Ничего не находилось. Немного подумав, он набрал в поисковой системе слово «Марго». Через секунду система выдала список папок. В заглавии каждой стояла дата. Обиходов кликнул мышкой на первой попавшейся. Папка открылась, и в ней обнаружилось несколько файлов в формате видеозаписей. У Обиходова перехватило дыхание, он кликнул мышкой на файле, начала загружаться программа воспроизведения видео, еще через секунду на мониторе появилась картинка
        - комната с большой кроватью и диваном.
        - Есть! - воскликнул Обиходов. - Нашел!
        - Нашел? - Семашко повернулся к столу.
        В эту секунду Валера стремительно рванулся навстречу Семашко и ногой выбил пистолет. Он схватил Семашко за горло и повалил на пол. Обиходов опешил, резко вскочил из-за стола, неловким движением смахнув монитор.
        - Пистолет! - услышал он сдавленный хрип Семашко.
        Обиходов кинулся к лежащему у стены пистолету, подобрал его, и механически, совершенно не соображая, что делает начал целиться в спину охраннику. «Стрелять нельзя! - мелькнула здравая мысль. - Ударить рукояткой, сзади по затылку». Обиходов двинулся к сцепившимся Семашко и Валере. В какой-то момент Семашко удалось разжать руки на горле, но Валера мгновенным неуловимым движением достал спрятанный на голени нож. Обиходов увидел, как сверкнуло в воздухе занесенное тонкое лезвие. И нажал на курок. Оглушительно грохнул выстрел. Обиходов непроизвольно зажмурил глаза. Когда он открыл глаза, увидел, что Валера лежал неподвижно, лицом вниз. По полу медленно растекалась темная лужа крови. Семашко сидел рядом и, болезненно морщась, кашлял и массировал себе горло.
        - Чуть не задушил, гад, - словно откуда-то издалека донеслись его слова. Семашко повернулся к Валере и пощупал пульс на его шее. - Готов, - сказал он спокойно и будто даже безразлично.
        Обиходов стоял неподвижно с пистолетом в руке. Он не понял, что произошло. Семашко медленно поднялся на ноги, взял у Обиходова из рук пистолет, поставил на предохранитель, сунул за пояс.
        - Надо уходить, Жорж. Очнись! - он похлопал Обиходова по щеке. - Что с компьютером?
        Обиходов смотрел на растекавшуюся лужу крови.
        - Он мертв? - произнес он, не узнавая свой голос. - Я его убил? Я убил. - Обиходов обхватил голову руками и опустился на колени. Жгучее, ядовитое отчаянье растекалось в груди, как кровь на полу. Оно разъедало внутренности и опустошало душу. Обиходову захотелось исчезнуть, испариться, перестать существовать.
        Семашко возился около компьютера.
        - Проклятье! - он лихорадочно нажимал кнопки регулировки на погасшем дисплее. - Не работает! Черт! - Он достал из- под стола системный блок компьютера и с грохотом взгромоздил его на стол. - Нужно достать жесткий диск! - крикнул он Обиходову. - Что ты там уселся? Помоги!
        Обиходов стоял на коленях, спрятав лицо в ладонях, раскачивался, будто молился, и еле слышно повторял:
        - Я убил его. Я убил.
        - Связался с идиотом! - воскликнул в сердцах Семашко. Он кинулся к трупу, подобрал лежащий рядом с ним нож. Затем рывком вырвал из системного блока пучок проводов, сунул нож под панель и, яростно рыча, один за другим выкорчевал все болты. - Где этот чертов диск? - он всадил нож в обнажившееся ребристое нутро компьютера, словно захотел прикончить его, как жертвенного барана. - Есть! - Пошуровав ножом, Семашко извлек серую коробочку. - Есть диск. Теперь уходим. Быстро!
        Семашко подскочил к Обиходову, схватил его за плечи и сильно тряханул:
        - Очнись ты, дубина! Надо уходить.
        - Да, да… - произнес Обиходов, словно отходя ото сна, и начал медленно подниматься.
        В этот момент за дверью раздался шум, послышались громкие голоса. Семашко замер. Кто-то дернул за ручку. Потом тишина. Коротким проблеском мелькнула надежда, что все обошлось, люди ушли. Но в следующую секунду неведомый кто- то вставил в замок ключ.
        - Все! - только и успел произнести Семашко.
        Дверь распахнулась, и в кабинет с грохотом ворвались люди в темно-синей униформе. Обиходов успел разглядеть только этот темно-синий цвет, он даже не понял сколько этих людей.
        - На пол, суки! - как выстрел громыхнул мощный окрик. - Лежать!
        Ноги подкосились сами собой. Обиходов почувствовал щекой прохладу пола и закрыл глаза. У него больше не было сил видеть все это.
        - Руки за голову!
        В спину Обиходову больно уперлось чье-то колено. Чьи-то руки быстро ощупали его рубашку и брюки.
        - Пистолет! - раздался чей-то голос. Это у Семашко нашли пистолет.
        Потом еще топот ног над самым ухом и голоса:
        - Что с Валерой? - Пульса нет. - Суки. - Вот диск. - Давай сюда. - Что делать с этими? - Кончать, что с ними еще делать. - Может, доложить сначала? - Чего докладывать-то? Вооруженное нападение, убили охранника, при задержании оказали сопротивление. Кончим, потом будем докладывать. - Легко отделаются, за Валерку-то, суки. - Может, в лесок их?
        - Жорж, Жорж! - до слуха Обиходова донесся слабый шепот. Он открыл глаза и в полуметре от себя увидел прижатое к полу лицо Семашко. - Похоже, нам крышка, Жорж,
        - Семашко попробовал усмехнуться краем разбитых в кровь губ. - Глупо так сдохнуть… А?
        Обиходов не ответил.
        - Последний шанс, Жорж, - шепнул Семашко.
        - Какой? - взглядом спросил Обиходов.
        - Капитан Рыков.
        Обиходову показалось, что он ослышался.
        - Твой капитан Рыков, - отчетливо повторил Семашко. - Где он?

«Бедняга, - подумал Обиходов, - бредит или головой тронулся. Или это я тронулся?»
        - Ты слышишь меня? - прошептал Семашко. - Где капитан Рыков?
        - Его нет, Олег, - Обиходов с трудом разлепил ссохшиеся губы. - Никакого капитана нет. Это выдумка. Я все придумал.
        Семашко пристально посмотрел в глаза Обиходову:
        - Жорж, они нас сейчас убьют. Он поможет.
        Обиходов еле заметно покачал головой:
        - Извини, Олег. Его нет.
        - Ты мне правду говоришь, Жорж? - глаза Семашко увлажнились.
        - Правду, Олег, - прошептал Обиходов.
        Семашко посмотрел на Обиходова, потом глубоко вздохнул и неожиданно громко заорал:
        - Все! Кончено! Финита ля комедия!
        Обиходов испуганно сжался, ожидая выстрелов или ударов. Однако ни ударов, ни выстрелов не последовало. Не было даже криков. Краем глаза он увидел, что Семашко быстро поднялся на ноги и как ни в чем ни бывало начал отряхивать свои брюки.
        - Вставайте, пожалуйста, - услышал Обиходов шокирующе вежливый голос. Два человека в темно-синей форме аккуратно взяли его под руки и помогли встать.
        Ничего не понимающий Обиходов, озирался по сторонам. Он увидел Валеру, который стоял посреди кабинета и вытирал бумажной салфеткой пятна крови на шее и лице.
        - Ну как ты, Жорж? - улыбаясь спросил его Семашко. - В порядке? Не сильно испугался?
        - Как он? Как он? - в кабинет вбежал взволнованный Левандовский. - Как ты, Жорж? - он схватил Обиходова за руки. - Почему ты молчишь? Его что, били? Его били? - накинулся он на человека в форме.
        - Да никто его не бил. Пальцем не тронули, - ответил охранник.
        - Ему нужно воды! - воскликнул Левандовский. - Дайте воды!
        Откуда-то взялся стакан воды, Левандовский сунул его Обиходову так, что зубы звонко ударились о край. Обиходов механически сделал несколько глотков.
        - Георгий, дорогой! - Обиходов повернулся на знакомый голос и увидел Арчила Эриашвили, целого и невредимого. - Извини, слушай, что мы тут устроили, - Арчил легонько обнял его за плечи. - Небольшой хэллуин - шмэлуин, да. Мы люди веселые. Не обижайся, да. Ну что там? - этот вопрос Арчил адресовал Семашко. Семашко отрицательно покачал головой. - Ну да ладно! - сказал Арчил. Он снова повернулся к Обиходову. - Слушай, Георгий, если считаешь, что мои ребята слегка того, перегнули палку, ты скажи, мы компенсируем, все компенсируем. Главное, зла не держи. Очень тебя прошу. - Арчил потрепал Обиходова по плечу. - Пойдем со мной! - сказал он Семашко и вместе с ним вышел.
        - Жорж, ты правда в порядке? - снова подскочил Левандовский.
        - Что это было? - с трудом произнес Обиходов.
        - Я тебе все объясню, Жорж! - Левандовский поправил ему воротник рубашки. - Пойдем, я тебя отвезу домой и по дороге все объясню.
        У Обиходова потемнело в глазах, все вокруг неожиданно закружилось. Он увидел, как к его лицу стремительно приближается паркетный пол, почувствовал удар и отключился.

10
        Утренний туман рассеялся. Осталась только легкая дымка над самой водой.
«Апокалипсо» шла со скоростью десять узлов. Ход был ровным, двигатели работали почти бесшумно. Барсуков вышел из салона на пост управления, кивком поприветствовал Леню и стал молча наблюдать, как справа и слева по берегам узкого канала медленно проплывают назад дачные поселки, сонные деревеньки, березовые рощи, одинокие рыбаки у кромки воды.
        - Где мы находимся? - спросил Барсуков.
        - Скоро будем в Дубне, - сказал Леня.
        - Найди место для стоянки. Пару часов нужно отдохнуть.
        - Есть, - сказал Леня.
        Барсуков ушел на корму. Он достал мобильный телефон, посмотрел на часы. Без пяти девять. Нервно провел рукой по подбородку, собираясь с духом, глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и начал набирать сообщение. «Сделка отменяется по распоряжению капитана Рыкова. Барсуков». Несколько раз перечитал текст. Нашел в телефонном справочнике номер, смахнул со лба выступивший пот и отправил сообщение. Убедившись, что сообщение получено адресатом, Барсуков положил телефон в карман, потом снова достал, подумал пару секунд и выбросил телефон за борт. Какое-то время он следил глазами за тем местом на воде, куда упал телефон, словно боялся, что тот может выскочить обратно. Потом перевел взгляд на березовую рощу, на утреннее еще не яркое небо с перистыми облаками и засмеялся. Сначала нервно, неуверенно и как будто неумело. Смех толчками и спазмами выталкивал из организма остатки тревоги и страха. Смех промывал душу, как содовый раствор промывает желудок. Постепенно душа очистилась и Барсуков засмеялся, как в детстве, ровно, заливисто, не стесняясь. Впервые за много лет он почувствовал себя счастливым.
        Леня, услышав смех мастера, поторопился со стоянкой. Он плавно подвел яхту к присмотренной заводи, сбросил ход, чуть подработал назад, сверился с показаниями эхолота и нажал кнопку якорной лебедки.
        Барсуков снова появился на посту управления спокойным и собранным, как обычно. Леня подумал, уж не послышался ли ему этот странный смех. Чего не бывает от недосыпу.
        - Встали на якорь, Роман Евгеньевич, - бодро доложил он. - Глубина полтора метра.
        - Хорошо, - сказал Барсуков. - Сейчас пойдешь отдыхать. Только сначала я хочу сказать тебе кое-что.
        Леня ждал этого момента и приготовился слушать.
        - «Апокалипсо» в яхт-клуб больше не вернется, - продолжил Барсуков. - Так сложились обстоятельства. Я собираюсь идти в Питер, а дальше, может быть, в Финляндию или еще куда-нибудь. Как быть тебе, решай сам. Можешь сойти на берег в Дубне, я выплачу тебе зарплату за два месяца вперед и разойдемся. В этом случае, у меня будет только одна просьба. Не появляйся в яхт-клубе пару недель, чтобы к тебе никто не приставал с лишними вопросами. Это для твоей же безопасности. Или же можешь пойти со мной. В этом случае спокойной жизни, к сожалению, гарантировать не могу. Впереди полная неопределенность. У тебя есть пара часов, чтобы хорошо подумать и принять решение.
        - Мне и думать не надо, - сказал Леня. - Раз вы собрались к морю, значит, нам по пути. Да и старушку «Апокалипсо» жалко бросать. Привык я ней. Ее тоже давно уже пора с настоящим морем познакомить. Хватит ей в Клязьме торчать, не для того строили. Короче, я с вами, Роман Евгеньевич.
        - Вот и хорошо, - Барсуков улыбнулся. - Я очень рад. А теперь давай отдыхать. Впереди трудный день.

11
        Обиходов чувствовал ужасную неловкость, он стоял на освещенной сцене абсолютно голый. Играла музыка. «Шляпу можно не снимать» пел Джо Кокер. Но даже шляпы у Обиходова не было. Одной рукой прикрыв пах, другой он пробовал защититься от яркого света рампы, бьющего прямо в глаза. Перед собой он видел темный зрительный зал, огромный, как стадион, в первых рядах неясные силуэты людей. Присмотревшись внимательно, он узнал главного редактора и генерального директора издательства. А еще родителей бывшей жены.
        - Они здесь зачем? - раздраженно подумал Обиходов. - Сама-то не пришла, - в душе его даже успело шевельнуться что-то вроде обиды. Игнорирует. Молнией мелькнуло в голове неприятное воспоминание об их последней «решающей» ссоре, запрыгали слова
«хватит», «нет сил», «безнадежно».

«Безнадежно? Знала бы ты, что такое безнадежно…» Обиходов затравленно осмотрелся. С трех сторон сцену окружала глухая стена, прямо перед ним пугающая чернота зрительного зала. Путей к отступлению не было. Просто так стоять тоже было нельзя. Обиходов заметил, что директор издательства уже выказывал признаки недовольства, он поджал губы и двумя руками поправил очки, как бы желая понадежнее укрепить их на носу. Он всегда так делал, прежде чем приступить к разносу. Стараясь попадать в такт музыке, Обиходов боком приставными шагами подошел к шесту, установленному посередине сцены. Он попробовал спрятаться за него, но это было невозможно, шест был слишком узким. Никуда не деться, понял Обиходов, нужно танцевать. Он лихорадочно вспоминал, как это делают профессиональные стриптизерши. Широко развести ноги, присесть, или сначала присесть потом развести ноги. Господи, стыд-то какой! Обиходов представил выражение лица своей бывшей тещи и весь покрылся липким потом. Он вцепился в шест обеими руками так крепко, будто от этого зависела его жизнь, и начал в такт музыке раскачивать бедрами, влево и вправо, сначала
еле заметно, осторожно, потом все смелее и смелее. Чтобы не думать о тех, кто сидит в зале, Обиходов постарался сосредоточиться на песне. «Ю кэн лив е хэт он… ю кэн лив е хэт он» - повторял он вслед за Джо Кокером. Попробовал делать наклоны туловища в стороны и выпады вперед с переносом центра тяжести на левую и правую ногу. В армии это называлось комплекс упражнений номер один. Получалось замечательно, только мешал шест.
        - Эх, однова живем! Танцевать так танцевать! - подумал Обиходов. Он оставил шест, ритмично переставляя ноги, вышел к краю сцены и крикнул в зал: - Руки! Не вижу ваши руки!
        Зрители радостно засвистели и повскакивали с мест. Обиходов увидел перед собой колышущееся море поднятых рук. Их было тысячи и тысячи.
        - Вот она, слава! - подумал Обиходов и крикнул. - Однова живем!
        - Оооа - оо! - ответил ему мощный рев.
        Обиходов пустился в пляс, он уже не слышал ни слов, ни музыки, выкидывал коленца, хлопал себя ладонями по груди и бедрам, как пьяный тракторист на танцах, кружился волчком, размахивал руками. Зал неистовствовал вместе с ним.

«А ну-ка, как они это делают?» - в мозгу Обиходова мелькнула задорная мысль. Он вышел на самый край сцены, сложил руки лодочкой и нырнул в зал. Десятки рук подхватили его, но, вопреки ожиданиям, не понесли по волнам, а почему-то начали неприятно трясти.
        - Жорж! Проснись, Жорж! - услышал Обиходов голос, доносящийся откуда-то сверху. - Жорж! Проснись!
        Обиходов с трудом открыл глаза и прямо над собой увидел лицо Левандовского.
        - Проснулся! - обрадовался Левандовский. - Слава Богу! Ты почти сутки проспал.
        В ушах Обиходова еще звучал Джо Кокер и ревел зал. Он снова закрыл глаза, ожидая, кто исчезнет, Джо Кокер или Левандовский. Исчез Джо Кокер. Обиходов почувствовал легкую досаду. Он окончательно открыл глаза и осторожно осмотрелся. Собственная квартира, собственная постель. Это хорошо. Проверив ближний внешний круг бытия, Обиходов обратился к внутреннему. Сознание работало, как компьютер, последовательно опрашивая систему за системой. Руки, ноги целы, печень ноет. Нестрашно. Довольно сильно болит голова, должно быть с похмелья. Какой-то мерзкий привкус во рту и неприятный осадок в душе. Удивление, возмущение. Память заработала не сразу, с перебоями. Арчил Эриашвили, то мертвый, то живой. Пистолет в руках. Выстрел. Труп. Семашко. Левандовский. Левандовский!
        - Что это было? - прошептал Обиходов.
        - Так я и хочу тебе все объяснить! - воскликнул Левандовский. - А ты спишь и спишь!
        - Объясняй, - сказал Обиходов.
        - Что, прямо сейчас?
        - Прямо сейчас, - Обиходов сел в кровати. Резкое движение отдалось сильной болью в затылке. Он невольно застонал.
        - Что с тобой? - встревожился Левандовский. - Тебе плохо?
        - Мне хорошо, - сказал Обиходов, щурясь от боли.
        - А у меня есть кефир. Холодненький, - заискивающе улыбаясь Левандовский протянул открытый литровый пакет с кефиром. - Я помню, что ты любишь кефир… В таких ситуациях.
        Обиходов взял кефир и начал жадно пить. Быстро опорожнив пакет, он вытер губы и грозно посмотрел на Левандовского.
        - Кто все это устроил? Твоя работа?
        - Нет, - торопливо ответил Левандовский. - Не моя. Не совсем моя.
        - А чья? Семашко?
        - Понимаешь, Жорж, - уклончиво сказал Левандовский, - все не так просто. Чтобы ты правильно понял, нужно рассказывать все по порядку. Мы с тобой давно не общались, не говорили по душам, как когда-то, помнишь? - Левандовский снова заискивающе улыбнулся. - У тебя работа, у меня работа. Проклятая работа, - он сокрушенно вздохнул.
        - Ближе к делу, - сказал Обиходов.
        - Да, конечно, - спохватился Левандовский. - Просто даже не знаю, с чего начать, - он деликатно откашлялся. - В общем, когда я пришел работать к Арчилу, сначала все шло, так, как ожидалось. Я поставил первое шоу, вроде бы оно понравилось. Арчил рассказывал всем, какой я замечательный режиссер, какой талантливый. Потом появился Семашко. Жорж, - Левандовский понизил голос почти до шепота, - то, что я тебе сейчас расскажу, не должен знать никто. Они меня послали, чтобы я сказал совсем другое, но я хочу, чтобы ты знал правду. Потому что ты мой брат. Если они узнают…
        - Опять «они»! - раздраженно воскликнул Обиходов. - Кто они?
        - Сейчас поймешь, - сказал Левандовский. - В общем, первому эта идея пришла в голову Семашко. Он тогда занимался каким-то очередным своим расследованием, и ему нужно было сделать так, чтобы человек, подозреваемый, думал, что перед ним люди из милиции. Короче, нужно было разыграть милицейскую операцию. Семашко попросил меня помочь поставить эту сцену, как в театре, подобрать актеров, распределить роли, прорепетировать. Для меня это было чем-то вроде шутки. Я все сделал, как надо. Потом еще пару раз ему помогал. Не вдаваясь в подробности зачем и для чего ему это было нужно. Просто сам Семашко мне очень нравился. Казался таким сильным, благородным. Такой не очень разборчивый в средствах Робин Гуд, понимаешь, о чем я?
        - Понимаю, - кивнул Обиходов.
        - Арчил, естественно, был в курсе этих дел, - продолжил Левандовский. - То есть он не знал всех деталей, но знал, что я помогаю Семашко и каким образом помогаю. И вот однажды, он вызвал меня и сказал, что тоже нуждается в моих режиссерских услугах не только на сцене. Предложение было очень необычным. У него был один партнер по бизнесу, который создавал ему много проблем. Что-то они никак не могли поделить. В общем, задача была на некоторое время, желательно на несколько месяцев, выключить этого партнера из нормальной жизни, желательно, не нарушая при этом уголовный кодекс. Потому что откровенной уголовщины Арчил не любит, во всяком случае по отношению к партнерам. Арчил знал, что человек этот по натуре своей довольно увлекающийся и большой энтузиаст по части женского пола. Вот ему и пришла в голову идея устроить так, чтобы этот человек влюбился. В самом деле, что еще способно так выключать из нормальной жизни? В смысле, в рамках действующего законодательства. Только любовь! Вот Арчил и попросил меня все это организовать. Найти подходящую актрису, продумать сценарий. Ну, и разыграть все. Как в
кино. Любовь должна быть настоящей, не продажной. Это Арчил особенно подчеркивал. Когда я все это услышал, я оторопел. И естественно отказался. Но Арчил попросил меня хорошо подумать. Я думал несколько дней и… все-таки согласился. Пойми меня правильно, Жорж. Мне не хотелось отказывать Арчилу, и потом, - Левандовский замолчал, подирая слова, - и потом, скажу тебе честно, хоть я первое время и боялся себе в этом признаться, мне самому эта идея понравилась. Понравилась в профессиональном плане. Придумать и разыграть настоящую любовь не на сцене, а в жизни, поверь, об этом мечтает каждый режиссер. Я успокаивал себя тем, что никто не пострадает, что испытать любовь, это благо для человека, для любого человека. Нужно будет только грамотно и деликатно закончить этот спектакль. В этом главная проблема. В общем, я согласился. Не буду подробно рассказывать, как это было. Скажу только, что получилось не сразу, далеко не сразу. Мы пробовали разных актрис, разные ситуации. Дело затягивалось, но Арчил ни в какую не хотел отступать. В конце концов, сработала самая казалось бы мало обещающая из всех выбранных нами
актрис. Не похожая ни на жен, ни на любовниц этого человека. Совсем другой типаж. Мы устроили им встречу за границей, во Франкфурте, где этот человек был в командировке. Она якобы заблудилась в аэропорту и опоздала на свой рейс. Все закрутилось, - Левандовский взмахнул рукой. - Эх, что рассказывать! Славная вышла постановка, и закончилось все более менее хорошо. Неожиданный отъезд, слезы, обещания. Главное, семью сохранили. Хотя сделать это было и непросто. В общем, пока этот человек был погружен в свои чувства и семейные разборки, Арчил успел устроить все свои дела, обезопасил бизнес. Цель была достигнута. Когда все закончилось, я неожиданно поймал себя на мысли, что мне очень интересно этим заниматься, гораздо интереснее, чем работать на сцене, ставить обычные спектакли. Это очень увлекало, затягивало, и это было так близко к тотальному театру. Гораздо ближе всего того, чем мне приходилось заниматься раньше. Но! Все закончилось. Нужно было возвращаться к своей повседневной работе. И тут опять появился Семашко.
        - Левандовский вздохнул. - Он сказал, что очень серьезных людей интересует информация о капитане Рыкове. Когда я об этом услышал, я подумал, что нас разыгрывают. Все мы помнили твои статьи в «Мире сенсаций». Все это было очень талантливо, весело, легко. Я читал с огромным удовольствием, однако ж, как и большинство людей, ни секунды не сомневался, что это все придумано, придумано тобой, и никакого капитана Рыкова не существует в действительности. Однако, Семашко был серьезен. Он сказал, что у заказчика есть совершенно достоверные подтверждения того, что капитан Рыков существует. И этот заказчик готов был заплатить сумасшедшие деньги за информацию о нем.
        - И что же это за заказчик такой? - спросил Обиходов.
        - Не знаю, - ответил Левандовский. - Честное слово, не имею понятия. Семашко всегда неохотно рассказывал о своих заказчиках, а тут и вообще напустил туману. Только обмолвился как-то раз, что общается не с самим заказчиком, а лишь с посредниками. Но деньги, которые они предлагали, действительно были очень большими. В общем, Семашко предложил взять в тебя «в разработку». Это у него так называется. Я, естественно, сразу отказался. Семашко сказал, если я выхожу из игры, он будет работать с тобой своими методами. Это меня напугало еще больше, потому что, Жорж, методы у него иезуитские. За то время, что я с ним плотно общался, я понял, он никакой не Робин Гуд и не Дон Кихот. Он хищник, коварный, умный и очень многоликий хищник. Я, конечно, сразу мог предупредить тебя, но… Испугался. Честно тебе скажу, просто струсил. Они бы мне этого не простили. А я не боец, я режиссер, понимаешь, Жорж?
        - Ну и что было дальше? - усмехнулся Обиходов.
        - Я им сразу сказал, не надо все так усложнять, давайте просто поговорим с Жоржем, он не будет врать. Но Семашко сказал нет. Мол, ты - творческий человек, журналист. Журналистам вообще верить никогда нельзя. И что заказчика ни за что не удастся убедить, что информация, полученная в простом разговоре, имеет какую-то ценность. У Семашко есть такая теория, когда человек смотрит в лицо смерти, он не может врать. В общем, он сказал, что тебя нужно как следует прижать. Он выдумал всю эту историю с убийством Арчила. Я лишь помогал разрабатывать кое-какие детали. Ну, и согласился сыграть одну из ролей.
        - Но ведь это безумие! - воскликнул Обиходов.
        - Да, безумие, - согласился Павел. - Может быть. Я и сам сначала не понимал и противился. Но когда начинаешь этим заниматься, в этом жить, начинаешь смотреть на вещи немножко по-другому. И потом, поверь, Жорж, я все тщательно рассчитал и проверил, шаг за шагом. Тебе ничего не угрожало. Это был розыгрыш. Просто розыгрыш. - Левандовский попробовал улыбнуться.
        Обиходов был холоден.
        - Ну, - сказал он, - и что дальше?
        - Вот они и прислали меня сюда! - оживился Левандовский.
        - Да кто «они», черт возьми! - в сердцах воскликнул Обиходов.
        - Семашко и Арчил.
        - Так все-таки тебя ко мне прислали?
        - Ну, - замялся Левандовский. - Конечно, я бы и сам пришел. Пойми, мне действительно очень неудобно…
        - Короче, - грубо отрезал Обиходов. - Зачем тебя прислали?
        - Они хотят, чтобы ты помог найти Рыкова.
        - Помог?! - воскликнул Обиходов. - После всего, что произошло?
        - Арчил сказал, что готов хорошо заплатить, - торопливо вставил Левандовский.
        Обиходов фыркнул. Презрительно, насколько это позволяла угнетенная похмельем мимика:
        - Знаешь что, родной, - сказал он. - Я не желаю иметь с тобой никаких дел. А с твоими приятелями и подавно. Беги, докладывай им. Не появляйся здесь больше и не смей мне звонить!
        Левандовский неподвижно сидел, закрыв ладонями лицо.
        - Да, я жалок! - сказал он, наконец. - Я жалок. И понимаю это лучше тебя. Я хотел говорить совсем другие слова. Совсем другие! Я не прошу тебя верить мне. Знаю, что уже не имею на это права. Прошу только дай мне еще две минуты. Еще две минуты, выслушай меня. Пожалуйста!
        Обиходов молчал. Воспользовавшись этим молчанием, Левандовский продолжил:
        - Весь последний год я жил, как в тумане. Эта работа мне очень дорого обходится. Сначала она нравилась, доставляла огромное удовольствие, а теперь видно пришла пора платить по счетам. Придумывая иллюзорную жизнь для других, я сам выпал из реальности, перестал понимать, где я живу, а где играю, где нормальные люди, а где актеры. Я схожу с ума, Жорж. И это не слова, это уже почти диагноз. Можешь мне не верить, но единственная моя опора в реальном мире - это ты. Да, я не звонил тебе по полгода, не сильно стремился встречаться. Это так. Но вовсе не потому, что не хотел тебя видеть и слышать. Нет, Жорж. Я не хотел тебя впутывать, не хотел, чтобы ты знал о моих делах. Хотел, чтобы ты оставался вне игры, вне подозрений. Мне нужен был такой человек, хотя бы один, про которого, чтобы ни случилось, я мог сказать: «Он - настоящий». Знаешь, как средневековые заговорщики, одного человека из своего круга специально не посвящали ни в какие планы, чтобы, случись что, быть уверенными, что по крайней мере он один - не предатель. И он сможет найти настоящего предателя. Я письма тебе писал, Жорж. Серьезно! Как Ван
Гог брату Тео. Завел на твое имя электронный почтовый ящик и отправлял тебе каждый день по несколько строчек. Это меня очень поддерживало какое-то время. Я думал, что в один прекрасный день, когда этот кошмар закончится, я приду к тебе, мы сядем на твоей кухне, как в былые времена, откроем бутылку водки, я расскажу тебе все, что со мной случилось. Мы вместе будем читать эти письма. Потом мне вдруг начало казаться, что за мной кто-то следит… В общем, я уничтожил этот ящик.
        - Ты закончил наконец? - раздраженно поинтересовался Обиходов.
        - Да, почти, - сказал Левандовский. - Хочу сказать тебе еще только одну вещь. Вчера я случайно услышал, как Семашко разговаривает по телефону с представителями заказчика. Кажется, у заказчика только что сорвалась крупная сделка. Человек, который должен был перевести куда-то какие-то деньги, неожиданно пропал и вроде как прислал эсэмэску с приветом от капитана Рыкова. Заказчик, естественно, в ярости. Требует от Семашко результатов. Мне кажется, Жорж, что капитан Рыков действительно существует. Или кто-то, кто скрывается под его именем. Может, он и не приходит к людям во сне и не наставляет их на путь истинный, как это ты описал в своей «Небесной милиции». Но он делает какие-то не менее удивительные вещи. А раз он ухитряется досаждать таким людям, как этот Семашковский заказчик, то может он не такой уж плохой человек. Если кто-то и должен его найти, так это ты, Жорж. Это твой долг. Потому что ты - автор. И между прочим, «Небесную милицию» до конца ты так и не дописал, ведь правда? А незаконченные произведения - штука коварная. Кто угодно может взяться довести историю до конца. Семашко с Арчилом
готовы носом землю рыть, чтобы найти капитана, и, может быть, они его все-таки найдут. Даже скорее всего найдут, рано или поздно. Если ты останешься от всего этого в стороне, твоего персонажа ждут крупные неприятности. Жалко, если финал «Небесной милиции» будешь сочинять не ты, а Семашко, Арчил и их неведомый заказчик. Подумай над этим, Жорж. Вот теперь я все сказал.
        Левандовский встал, достал из кармана ключи от квартиры Обиходова, положил их на столик рядом с кроватью, хотел еще что-то сказать, но, видно, передумал, только молча кивнул на прощанье и вышел.

12
        За несколько минут до полудня на Манежной площади у полусферы, увенчанной Святым Георгием, начали собираться журналисты. Снимающая братия, фотографы и телеоператоры, деловито расчехляли камеры, разматывали шнуры, устанавливали штативы. Репортеры курили и обменивались дежурными шутками. Вокруг постепенно начинали скапливаться зеваки, сообразив, что намечается что-то интересное. Некоторые пытались расспрашивать журналистов, мол, объясните толком, чего ждем. Но те в ответ лишь пожимали плечами. Похоже, и сами не знали. Действительно, что можно снимать на Манежной в обычный полдень? Монументальную автомобильную пробку? Отары пожилых интуристов? Или, может, шныряющих по отдельности отечественных приезжих, которые прежде чем нырнуть в подземный торговый комплекс, захотели глотнуть несвежего воздуха?
        Ровно в двенадцать часов несколько молодых людей, человек десять-пятнадцать, которые не спеша прогуливались тут же у Святого Георгия, и, на первый взгляд, не составляли единой группы, а, наоборот, вроде как даже подчеркнуто держались каждый сам по себе, вдруг разом, словно по команде достали маленькие пакетики с кормом
«Педигри» и начали цокать языком, как обычно подзывают собак, и повторять призывно и ласково: «Моджо! Моджо! На! На!». Что интересно, никаких собак поблизости не было и не могло быть, за этим бдительно следили милиционеры. Все животные, которым положено было находиться на Манежной площади, стояли, лежали и сидели на своих местах в бронзовом зоопарке на бутафорской набережной. И зеваки, и журналисты мгновенно сообразили, вот оно! Началось! Беглым огнем защелкали фотокамеры. Переполошились милиционеры, настал их черед впадать в недоумение. С одной стороны налицо был явный непорядок, возмущение общественного спокойствия, с другой стороны, на ум как-то сразу не приходили статьи закона, указы или уложения, запрещавшие гражданам подзывать на улице собак. К тому же невидимых.
        Обиходов понял, что настала пора действовать. Сейчас милиционеры опомнятся, начнут
«принимать меры» и тогда плакал материал. Он решительно протиснулся сквозь кольцо зевак к ближайшему человеку с пакетиком корма, юнцу лет семнадцати в вязанной шапочке цветов ямайского флага.
        - Ты Лукас? - спросил Обиходов.
        - Нет, я - Боб, - с гордостью сообщил юнец.
        - А который из вас Лукас?
        - Не знаю, - сказал юнец. - Лично не знаком.
        Чертыхнувшись, Обиходов подошел к следующему, с серьгой в ухе:
        - Лукас?
        - Нет.
        - Вам Лукас нужен? - услышал Обиходов за спиной, обернулся и увидел молодого человека лет тридцати в очках, одетого в майку с изображением Чебурашки с автоматом Калашникова и надписью Che-burashka. - Это я.
        - Я Георгий Обиходов из журнала «Мужской мир», - представился Обиходов. - Делаю материал о вашем… движении. Мы можем поговорить?
        - Одну минутку, - Лукас посмотрел на часы и, обращаясь куда-то в сторону Святого Георгия с выражением произнес, - Моджо! Моджо! На! Фьють! Фьють! - Потом снова взглянул на часы, спрятал пакетик с кормом в карман. - Теперь можно, - сказал он.
        Обиходов заметил, что одновременно с Лукасом все участники акции прекратили подзывать Моджо и спрятали пакетики. Некоторые тут же поспешили скрыться, а замешкавшиеся стали добычей других журналистов.
        - Объясните, пожалуйста, что тут происходит, - сказал Обиходов.
        Лукас элегантным движением поправил очки:
        - Это называется «флэш моб», - торопливо начал он произносить явно много раз репетированный текст. - С английского переводится как «мгновенная толпа», некоторые называют это «смарт моб» или «умная толпа». Смысл в том, что в интернете на специальном сайте вывешивается призыв всем желающим собраться в определенное время в определенном месте для того, чтобы проделать определенное действие, желательно заведомо бессмысленное, например, на перроне Ленинградского вокзала в момент прибытия поезда встречать несуществующего пассажира или всем собраться и звонить по мобильному телефону по несуществующему номеру.
        - А сейчас вы что делали? - спросил Обиходов.
        - Мы звали Моджо. Это мой пес, ирландский сеттер.
        - И где он?
        - В Киеве, - ответил Лукас.
        - Почему в Киеве? - удивился Обиходов.
        - Потому что я там живу, - ответил Лукас. - Я приехал в Москву специально, чтобы провести эту акцию.
        Обиходов на секунду задумался.
        - Простите, но я все-таки не уловил, в чем смысл, - признался он. - Вы приехали в Москву специально для того, чтобы покормить пса, которого оставили в Киеве?
        - Смысл акции в подчеркнутой бессмысленности, - с расстановкой произнес Лукас. - Это главное правило «флэш моб». Сотни и тысячи людей собираются вместе, чтобы сделать что-то подчеркнуто бессмысленное. Это акт нового искусства. В двадцать первом веке искусство станет в буквальном смысле социальным, его будут творить не отдельные художники, а все общество, социум. Это перевернет общественные законы, государство в его теперешнем виде утеряет власть и переродится. Тысячные толпы людей, которые мгновенно возникают то в одном, то в другом месте, могут творить не только искусство, но и революции. Государственные структуры будут не в силах на это влиять.
        - Но сегодня здесь собралось всего человек десять, - заметил Обиходов. - Как они могут совершить революцию?
        Лукас бросил на него быстрый неприязненный взгляд.
        - Это одна из первых акций в России, - начал объяснять он. - Только начало. На Западе, в Лондоне, Париже и Нью-Йорке каждая «флэш-моб» собирает тысячи людей. Это уже реальная сила.
        - А кто пришел сегодня на ваше мероприятие? Вы знаете этих людей?
        - Не знаю, - сказал Лукас. - Люди, которые участвуют во «флэш-моб» не знают друг друга. Они просто прочли мое объявление в интернете, пришли сюда, ровно сто секунд делали то, что вы сами видели, и разошлись. Все. Никто ни с кем не знакомится. Это
«флэш-моб», а не служба знакомств.
        - Понятно, - сказал Обиходов. - Теперь последний вопрос. А как же Моджо? Пока вы здесь, в Москве, занимаетесь э… социальным искусством, кто же его кормит там, в Киеве?
        Лукас бросил на Обиходова еще один неприязненный взгляд.
        - О нем есть кому позаботиться, - сухо сказал он.
        Спустя два часа Обиходов сидел на заседании редакционной коллегии и сосредоточенно рисовал в блокноте виселицу. В редакции произошло ЧП. Жена владельца издательства собираясь на отдых в Таиланд, случайно захватила из дома вместе с пачкой других журналов и «Мужской мир». В самолете, изнывая от шестнадцатичасового безделья, она его прочла. К несчастью, так совпало, что на острове Пхукет вместо тропического солнца ее ожидал тропический дождь, вдобавок гостиница, в которую она заселились, показалась ей недостаточно шикарной, то ли полотенца были недостаточно махровыми, то ли лотосы, которые по местной традиции плавали в унитазе, недостаточно свежими. В общем, свой отдых она начала с грандиозного скандала. Хорошенько разогревшись на гостиничных менеджерах и представителях турфирмы, она позвонила мужу в Москву, где была глубокая ночь, и сорок минут выговаривала ему, иногда прерываясь на рыдания и сморкания. Когда дело дошло до обвинений в безнадежно загубленных лучших годах жизни, муж позволил себе замечание, что он очень занят на работе и не в силах контролировать все детали организации ее отдыха. На
что жена язвительно ответила, что если он считает своей работой издание такого отвратительного, пошлого, занудного и скучнейшего журналишки, как «Мужской мир», то он просто выживший из ума глупец, который вместо того, чтобы заниматься настоящим делом и собственной семьей кормит свору дармоедов и бездарностей. Ситуация осложнялась тем, что вышеозначенная жена была у издателя третьей по счету, а значит, самой влиятельной. Ведь как это часто бывает у таких людей, первая жена, та, которая была еще до обретения богатства, осталась уже в далеком прошлом, как бы даже и в другой жизни. Вторая жена, та что наскоро появилась сразу после обретения богатства, представляла собой что-то вроде обязательного аксессуара, который покупается в придачу к «шестисотому». Длинноногая блондинка с пышным бюстом, прилипшая во время загула в ночном клубе. Как звать запомнил только через неделю. Через полгода или год отсыпал немножко денег и напрочь забыл. А вот третья жена - она даже необязательно должна быть блондинкой - это уже серьезно, это не мимолетное увлечение и не прихоть, это долгосрочный проект, солидное
капиталовложение, куда более важное, чем отдельно взятый журнал. Поэтому владелец издательства, едва закончив разговор с женой, тут же позвонил главному редактору «Мужского мира» Миронову.
        На следующий день главный редактор появился на работе только к часу. Выглядел он так, словно его долго избивали резиновыми дубинками, не оставляющими на теле следов. Он срочно собрал редакционную коллегию и объявил, что ни одна живая душа не выскользнет из кабинета, пока они не придумают срочный план превращения журнала из «отвратительного, пошлого, занудного и скучнейшего» в «прекрасный, увлекательный и захватывающий».
        Обсуждение не клеилось.
        - Я вчера смотрел по телевизору передачу Гордона, - высказался обозреватель Паша Ведерников. - Там один ученый сказал, что со времен древних греков человека по-настоящему интересуют только две вещи - эрос и танатос, секс и смерть.
        Ведерников был обозревателем широкого профиля. Он мог писать статьи на любые темы любого объема. Новое французское кино, межпланетные экспедиции, ирригация Узбекистана - все, что угодно. Как-то раз одна турфирма свозила издательскую жену на Сардинию, взамен они попросили написать и опубликовать в «Мужском мире» статью. Как всегда, сделать это нужно было очень срочно, поэтому Главный призвал Ведерникова. К утру статья была готова. Она начиналась словами: «Сардиния чем-то похожа на Байкал». Случайно увидев гранки, Обиходов поинтересовался у автора:
«Паш, а ты был на Байкале?». «Не довелось» - честно ответил Ведерников. - «Все собираюсь, но как-то не складывается». «Ну, на Сардинии, ты, понятное дело, тоже не был, - продолжил рассуждать Обиходов. - Так почему же ты считаешь, что она похожа на Байкал?». «Ой, не морочь мне голову!» - отмахнулся Ведерников и побежал в бухгалтерию.
        - Про смерть писать нельзя - сказала Олечка из рекламного отдела. - Это не понравится рекламодателям.
        - Значит, остается только секс, - вздохнул Ведерников.
        - Правильно, нужно давать больше секса, - поддержал Бойко, отвечающий за технические новинки.
        - «Больше секса» - это пустые слова, - сказал Миронов. - Нужны конкретные идеи.
        В кабинете повисло тягостное молчание.
        Обиходов начал рисовать на виселице фигурку главного редактора.
        - Как заставить женщину испытать оргазм, - предложил Ведерников.
        - Было уже сто раз, - произнес кто-то.
        - Ну и что, что было! - сказал Ведерников. - Какие-нибудь особенные способы. Предлагаю заголовок. «Сделай ее счастливой. 5 секретных способов быстрого достижения оргазма».
        - И ты знаешь такие способы? - скептически подняла бровь редактор моды и стиля Настя Кроль.
        - Где-то читал, уже не помню, - сказал Ведерников. - И потом причем здесь я? За эту тему у нас Обиходов отвечает.
        Все посмотрели на Обиходова.
        - Ты, друг мой, читал это в мартовском номере нашего журнала, - сказал со вздохом Обиходов.
        - А я считаю, что нам не хватает актуальности, - сказала Настя. - Мы постоянно перемалываем одно и то же. Секс, крутые автомобили, алкоголь. Скучно, граждане! Писать нужно о модных вещах, модных людях, модных событиях. Вокруг столько всего происходит, а вы все со своим оргазмом носитесь.
        - Это на наш оргазм, это ваш оргазм, - попытался сострить Бойко.
        - Ну хватит! - оборвал его Миронов. - Настя права. Нам нужно становится модными и актуальными. Что у нас в текущем номере? Георгий, как твоя тема, об этих… как их…
        - главный редактор болезненно сморщился.
        - Флэш моб? - уточнил Обиходов.
        - Точно! Флэш моб! Будет материал?
        - Не будет, - сказал Обиходов. - Чушь это все. Профанация.
        - А я считаю, это очень хорошая тема, - вставила редактор моды. - На Западе это сейчас очень модно.
        - Ты сама-то это видела когда-нибудь? - поинтересовался Обиходов. - Или может участвовала?
        - Не видела и не участвовала, - сказала Настя. - Зато читала. По-моему, это очень интересно, когда тысячи незнакомых людей вдруг собираются в одном месте. Говорят, что они даже революцию так могут сделать.
        - Сегодня на Манежной площади собралось от силы пятнадцать человек, - сказал Обиходов. - Какая там революция? Они собаку-то нормально покормить не могут.
        - Какую еще собаку? - нахмурился Миронов.
        - Лукаса. Это пес их главаря, Моджо. Они его сегодня кормили. Или, постойте, не так, - поправился Обиходов. - Главаря зовут Лукас, а пса - Моджо. Но это неважно. Главное, что Моджо так и остался голодным. Вот, собственно, и вся новость.
        - Между прочим, Лукас - известный киевский художник, - снова вставила Настя, - очень модный и трендовый. Он устраивал акции в Берлине и Милане. Если хотите, чтобы наш журнал стал по-настоящему глянцевым, нужно писать об именно таких персоналиях.
        - Этот твой Лукас - самовлюбленный извращенец, - спокойно произнес Обиходов. - Полное ничтожество.
        - Вот видите, Владимир Петрович, - сказала Настя, обращаясь к главному редактору,
        - о какой моде и стиле может идти речь, если у нас работают такие люди? Лукас ему, видите ли, не нравится! Как же! Обиходов у нас сам звезда. Да только что- то не видно больше звездных материалов.
        - Ну, ну…не нужно этого, - Миронов попытался разрядить накалявшуюся атмосферу. - Георгий, в самом деле, что ты так взъелся на этого Лукаса? Может, и вправду это хороший материал.
        - Настя, скажи, пожалуйста, что ты ела сегодня на завтрак? - неожиданно спросил Обиходов.
        - А тебе зачем? - удивилась редактор моды.
        - Ну, скажи, это же не секрет, - настаивал Обиходов.
        - Ну, допустим, свежевыжатый грейпфрутовый сок и кофе с тостом, - ответила Настя после некоторого колебания.
        - А почему свежевыжатый?
        - Потому что сок должен быть натуральным.
        - Натуральным! - повторил Обиходов. - Вот именно! Ты, Настя, знаешь, что организм плохо переносит всякую синтетическую гадость. Заботишься о своем желудке, печени, о правильном обмене веществ. А как же мозг?! За что ты его так не любишь? Почему зашлаковываешь всякой дребеденью вроде этих Лукасов и флэш-мобов? Разве для тебя мозг не жизненно важный орган?
        - Это демагогия! - воскликнула почему-то покрасневшая редактор моды. - Владимир Петрович! - обратилась она у главному редактору. - Почему я должна выслушивать оскорбления во время рабочего совещания?
        - Какое же это оскорбление! - развел руками Обиходов. - Наоборот, это забота о товарище.
        - Если ты уже не способен сделать нормальный материал, так и скажи, - продолжала возмущаться Настя. - Нечего оправдывать свою творческую импотенцию всякими теориями.
        При слове «импотенция» Бойко игриво присвистнул.
        - Спокойно! Давайте все успокоимся, - призвал Миронов. - Георгий, скажи, будет статья о флэш-мобах или нет?
        - Не будет, - ответил Обиходов.
        - Жаль, - вздохнул Миронов. - Что предлагаешь взамен?
        - Ничего не предлагаю.
        - Очень жаль, - повторил Миронов. - Я на тебя, честно говоря, очень рассчитывал.
        Заседание редколлегии продолжалось еще почти три часа. Во спасение журнала было решено сделать большой материал о взаимосвязи моды и секса в современной жизни. Настя взяла на себя часть, связанную с модой, а Воропаев вызвался отвечать за секс. Обиходов, не принимая участия в обсуждении, рисовал в блокноте портрет человека в форме капитана милиции.
        После заседания он подошел к главному редактору:
        - Владимир Петрович, хочу взять отпуск за свой счет. По семейным обстоятельствам.
        Миронов нахмурился:
        - Ты понимаешь, какой момент мы сейчас переживаем? Каждая творческая единица на счету.
        - Я понимаю, - сказал Обиходов. - Но боюсь, вряд ли могу быть вам полезным. Настя права. Творческая импотенция. Исписался.

13
        На Земле живут почти шесть миллиардов человек. Это очень много. Если, предположим, вы в данную секунду лежите в кровати и читаете книгу, или читаете ее в вагоне метро, или на даче, сидя в плетенном кресле, десятки тысяч людей одновременно с вами будут делать то же самое. Более того, нескольким тысяч из них тоже будет между тридцатью и сорока, у нескольких сотен будут такие же как у вас темные волосы и карие глаза. Несколько десятков, перелистывая страницы, будут успевать подумать, чем в этот момент занимается сын. У пары человек так же, как у вас, будет легонько ныть спина, сигнализируя, что пора сменить позу. И, наконец, возможно, найдется на Земле один человек, который живет абсолютно вашей жизнью, но только где-нибудь Австралии. Теория вероятности это допускает. Как допустила она и тот факт, что в Москве в один из вечеров в конце августа одновременно произошли два очень похожих события. Сначала в квартирах двух совершенно не знакомых друг с другом женщин раздался телефонный звонок. Одну женщину звали Наталья, другую Елена, им обеим было по тридцать пять лет. И хоть внешне они были непохожи -
Наталья брюнетка с короткой стрижкой, а Елена свои длинные светлорусые волосы завязывала в пучок - между ними было довольно много общего. Обе уже много лет как разведены, и обе называли это свое состояние независимостью, свободное от работы и детей время заполняли спортзалом, «умными» телесериалами и чтением дневников Бриджит Джонс. Обе в тот вечер находились в квартире одни. Дочь Натальи была на даче у бабушки, а дочь Елены уехала на все лето в молодежный лагерь. Обе одновременно подняли телефонные трубки и услышали незнакомый мужской голос.
        - Добрый вечер, - услышала Наталья. - Могу я поговорить с Натальей?
        - Это я, - ответила Наталья.
        - Меня зовут Олег, - представился незнакомец. - Извините, пожалуйста, за беспокойство. Дело в том, мне очень нужно узнать кое-что о Романе. Романе Барсукове.
        - О Романе? - удивилась Наталья. - А вы, простите, кто?
        - Я его друг.
        - Добрый вечер, меня зовут Георгий, - услышала в трубке Елена. - Извините, пожалуйста, за беспокойство, я хотел бы поговорить с вами о Глебе. Глебе Варфоломееве.
        - О Варфоломееве? - удивилась Елена. - А вы кто?
        - Я? Скажем так, я друг его друзей.
        - И что же вас интересует? - одновременно спросили женщины.
        - Понимаете, Наталья, это не совсем телефонный разговор, - сказал человек, назвавшийся Олегом. - Мы не могли бы встретиться с вами где-нибудь? Я нахожусь тут недалеко и мог бы прямо сейчас за вами заехать.
        - Как?! - поразилась Наталья. - Прямо сейчас? Но уже ночь почти и вообще… Я никуда не поеду.
        - Понимаете, Наталья, - снова сказал Олег. - Это очень важно. Роману угрожает большая опасность. Дело срочное.
        - Видите ли, Елена, - сказал Георгий, - по телефону об этом говорить не совсем удобно. Может мы встретимся? Я тут недалеко, на Коломенской.
        - Что, прямо сейчас?! - воскликнула Елена. - Нет. Прямо сейчас я не могу. Я занята, и вообще…
        - Понимаете, Елена, - сказал Георгий. - Дело довольно срочное, и речь идет о вашей же безопасности.
        Обе женщины ненадолго замолчали. Они были заняты одним и тем же, лихорадочно перебирали в мозгу все ранее слышанные истории о мошенниках, которые втирались в доверие, используя имена близких людей и якобы желая сообщить о них какую-то информацию или предостеречь о якобы угрожающей опасности. Совпадение было почти полным. Но с другой стороны… Мужские голоса в трубке казались вполне интеллигентными и довольно приятными. Да и что, в конце концов, можно было красть у одинокой женщины?
        - Ну, хорошо, - сказала Елена.
        - Хорошо, - сказала Наталья.
        И очень скоро, едва только они успели поправить прическу и подкрасить губы, в двери их квартир раздался звонок.
        - Еще раз прошу простить за беспокойство, - сказал Обиходов.
        - Извините, за столь неожиданное вторжение, - сказал Семашко.
        - Чай, кофе? - одновременно предложили Наталья и Елена.
        Обиходов сказал: «Все равно», а Семашко попросил кофе. На разных концах огромного города одновременно зашипели две одинаковые черные кофеварки «Бош».
        - Вы работаете вместе в Романом? - спросила Наталья.
        - В каком-то смысле, - ответил Семашко. - Я познакомился с ним по работе, ну а дальше, мы, можно сказать, подружились и общались уже в неформальной обстановке.
        - Я думала у него вообще нет друзей, - сказала Наталья. - Рома - очень замкнутый человек.
        Семашко кивнул, выражая полное согласие.
        - Вы сказали, с ним что-то случилось?
        - Точно неизвестно, - сказал Семашко. - Это я и хочу выяснить. Дело в том, что Роман пропал. Исчез. Ни по одному телефону не отвечает, дома не появляется. Родственникам сказал, что ему надо срочно уехать. Но куда, не сказал. Вот я и решился прийти к вам. Может, вы что-нибудь знаете?
        - Нет, - вздохнув, ответила Наталья. - К сожалению, не знаю.
        Семашко тоже вздохнул:
        - Мда, - произнес он. - Вот ведь история… А, если это не секрет, конечно, когда вы видели Рому последний раз?
        - На прошлой неделе, - ответила Наталья. - Он заезжал ко мне в больницу ночью во время дежурства.
        - А когда он заезжал, в какой день? - спросил Семашко.
        - В среду, кажется.
        - Вы не заметили ничего странного?
        - Что вы имеете в виду? - не поняла Наталья.
        - Ну, может, он вел себя как-то необычно, был очень взволнован? Или, может, он говорил, что собирается куда-то уехать?
        Наталья задумалась, взяла со стола пачку сигарет.
        - Вы курите? - спросила она у Семашко.
        - Да, с вашего позволения, - Семашко достал из кармана свою пачку. Щелкнул зажигалкой и дал прикурить Наталье.

«Неприятный тип, - подумала Наталья, глядя, как Семашко закуривает. - Опасный. От такого, всего что угодно можно ожидать. Неужели у Романа были такие друзья?»

«Та еще штучка, - подумал Семашко. - Наверное, стерва порядочная. Хотя именно к таким и привязываются. Всю жизнь будет жилы из тебя тянуть. Похоже, Барсуков здесь крепко влип».
        - Ничего странного я не заметила, - пожала плечами Наталья. - Рома иногда заезжал ко мне во время ночных дежурств. Просто так. Про отъезд ничего не говорил. Хотя… Он мог уехать не предупредив. Мог не звонить неделями. - Наталья грустно усмехнулась. - Сама удивляюсь, как я это терпела?
        - Мда, узнаю Ромку, - сочувственно произнес Семашко. - Я тоже к этому долго не мог привыкнуть. Как так? Вчера еще были не разлей вода, а сегодня, как отрезало. Ни слуху, ни духу. - Он слегка покачал головой, будто вспомнил какой-то случай, о котором ему особенно тяжело рассказывать.
        - Вы сказали, что ему угрожает опасность, - сказала Наталья. - Это как-то связано с его работой?
        - В какой-то мере, - сказал Семашко. - Понимаете, Наталья, это мы с вами знаем все Ромкины чудачества и можем смотреть на них сквозь пальцы. Пропал? Ну, ничего, найдется. Не впервой. Но на этот раз он своим внезапным исчезновением подвел очень влиятельных людей. Речь идет о большой сумме денег. И они, эти люди, настроены крайне серьезно. Понимаете, что я имею в виду?
        - Не совсем, - сказала Наталья. - Он что задолжал кому-нибудь? - с тревогой в голосе спросила она.
        - Если бы задолжал! - воскликнул Семашко. - Это было бы слишком просто. Увы, тут все гораздо серьезней.
        - И что же делать? - сказала Наталья.
        - Сейчас главное выяснить, где он. Пока все проблемы еще можно решить, так сказать, малой кровью, но с каждым часом сделать это будет все труднее. Нужно только объяснить Роману, что сейчас не время для его закидонов. Момент больно неподходящий. Вот закончи дела, а потом пропадай, сколько душе угодно. Правильно я говорю?
        В ответ Наталья только пожала плечами.
        - Знаете, Наталья, - сказал Семашко, понизив голос. - У меня такое предчувствие, что Роман скоро даст о себе знать. Не мне, так вам. Кому-то из друзей. Давайте так договоримся. Я вам оставлю свой телефон, если Роман первой позвонит вам, вы сразу даете мне знать. Если он позвонит первому мне - я тут же сообщу вам.
        - Хорошо, - сказала Наталья.
        Семашко достал блокнот, вырвал листок и записал номер.
        - Только, вот еще что, - сказал он. - Наверное, не стоит ему говорить, что я приходил к вам. Роман такой человек, ему это может не понравиться. Мы-то с вами понимаем, что то, что я к вам пришел - это всего лишь дружеская забота, а Ромка потом будет говорить, что я лезу в его личную жизнь. Он этого не любит, сами, наверное, прекрасно знаете.
        - А кстати, как вы меня нашли? - Наталья вспомнила, что хотела задать этот вопрос еще в самом начале разговора.
        - Ну, это совсем просто, - сказал Семашко. - Выдам вам еще одну маленькую тайну. Роман мне много о вас рассказывал. Да, да, не удивляйтесь, мужчины тоже любят иногда об этом поговорить. А дальше дело техники, - Семашко широко улыбнулся, - найти самого симпатичного анестезиолога в тринадцатой больнице - задача не такая уж сложная, а главное - приятная. Вы только извините ради Бога, что я вот так нагрянул к вам домой. Просто в больнице сказали, что вы дежурите только послезавтра, а ждать так долго я не мог.
        - Ну, видите, я не очень-то вам и помогла, - сказала Наталья.
        - Это как посмотреть, - сказал Семашко. - Если мы будем действовать с вами сообща, то думаю, в конце концов вытащим нашего героя из этой заварушки. Спасибо за кофе,
        - Семашко сунул сигареты обратно в карман и встал из-за стола. - Ах да, еще один вопрос! - вдруг вспомнил он. - Вам случайно не знакома фамилия Рыков?
        - Рыков? - Наталья задумалась. - Вроде нет. А кто это?
        - Да так, это еще один его приятель. Думаю, он может знать, где теперь искать Романа.
        - Нет, точно не слышала, - уверенно сказала Наталья.
        - Рыков? - переспросила Елена. - Ну конечно, слышала. Он был лучшим другом Глеба. Потом он погиб.
        - Как погиб? При каких обстоятельствах? - спросил Обиходов.
        - Это страшная история, - Елена заметно побледнела. - Нашли его машину, разбитую и полностью сгоревшую. А в ней он… Его опознали по зубам, - голос ее дрогнул.
        - Он попал в аварию? - спросил Обиходов.
        - Так сказали… Но Глеб не верил в это.
        - А как считал Глеб?
        - Глеб говорил, что его убили.
        - Кто?
        Елена пожала плечами, смахнув слезу.
        Они сидели на маленькой очень чистой кухне, обставленной мебелью из ИКЕА. На холодильнике стояли несколько фотографий в рамках. Девочка в школьной форме. Пожилая пара, очевидно, родители. Сама Елена где-то на берегу моря. Еще какие-то старые черно-белые снимки. Мужчины на фото нет, отметил про себя Обиходов.
        - А фамилия Барзеев вам что-нибудь говорит? - спросил он.
        Елена задумалась:
        - Что-то такое слышала. Кажется, это был бандит. Глеб рассказывал.
        - Вы с ним не встречались?
        - Нет, что вы! - воскликнула Елена. - Зачем же мне с ним встречаться?!
        - Пожалуй, я должен объяснить кое-что, - сказал Обиходов. - В девяносто девятом году я работал в газете «Мир сенсаций», тогда к нам в редакцию пришло письмо от одного читателя, где рассказывалась довольно странная история. В этом письме упоминался капитан Рыков, Варфоломеев и даже вы.
        - Вот как? - удивилась Елена.
        - Вы ведь работаете библиотекарем?
        - Сейчас уже нет. Но тогда действительно работала.
        - На основе этого письма я тогда сделал серию материалов под названием «Небесная милиция». Может вы читали?
        - Нет, - ответила Елена. - я эту газету не читала. Вы уж извините, - добавила она несколько смутившись.
        - Да что вы, - махнул рукой Обиходов. - Правильно делали, что не читали. Просто странно все это. В этом письме было сказано, что вы устроились работать официанткой в ночной клуб, который принадлежал Барзееву.
        - Официанткой?! В ночной клуб!? - улыбнулась Елена. - Ну это уже слишком!
        - Не было такого? - растеряно произнес Обиходов.
        - Конечно же, нет. Я работала в библиотеке, потом закончила бухгалтерские курсы и теперь работаю бухгалтером в одной торговой компании. В ночной клуб, надо же! - повторила она. - И вы что же, об этом написали в этой своей газете?
        - Не совсем, - замялся Обиходов. - Только отчасти. Скажите, - поспешил он сменить тему, - а знаком вам был в то время молодой человек по имени Василий?
        - Василий? - задумалась Елена. - А как его фамилия?
        - Фамилию не знаю, - сказал Обиходов.
        - Ну, вы знаете, так мне трудно вспомнить, - сказала Елена. - А что он делал, этот Василий?
        - Он… - Обиходов кашлянул, подбирая слова. - Он видел сны. В частности, он видел во сне капитана Рыкова.
        Елена внимательно посмотрела на Обиходова. Так смотрят на людей, которые внезапно обнаруживают признаки сумасшествия.
        - Я понимаю, что это звучит несколько странно, - попробовал исправить положение Обиходов. - Но… если вы не знали Василия… значит, не знали.
        После этой фразы он почувствовал себя еще более глупо.
        - Значит, вы об этом писали в своей газете? - произнесла Елена с еле заметной улыбкой. - Как она, говорите, называется?
        - «Мир сенсаций».
        - «Мир сенсаций»! - повторила Елена. - Жалко, что я ее не читала.
        - Поймите, Елена, - сказал Обиходов. - Мне самому это кажется полным бредом. И с самого начала казалось. Но почему- то именно сейчас, через столько лет, кое-какие факты начинают подтверждаться.
        - Какие факты? - спросила Елена.
        - Какие факты? - повторил Обиходов и подумал, что собственно и фактов-то никаких нет. - Ну, хотя бы то, - неуверенно произнес он, - что вы действительно существуете, и действительно работали в библиотеке.
        - Да, - с улыбкой протянула Елена. - Это и в самом деле удивительный факт. Можно сказать, сенсация.
        - Глупо все это, согласен, - кивнул Обиходов. - И Варфоломеева, значит, вы давно не видели?
        - Давно, - вздохнула Елена. - Уж года три, наверное.
        - И никаких вестей?
        - Никаких, - Елена стала серьезной. - Он пил сильно. Когда напивался становился совершенно невыносимым. Глеб и сам это понимал. Понимал, что мучает меня и окружающих. В один прекрасный день пришел и сказал: «Ухожу, не ищите». И пропал. - На глазах Елены снова задрожали слезы. - Искали его, да все без толку.
        Обиходов вздохнул.
        - Извините меня, Елена, за то, что вот так заявился к вам. Действительно, глупо все вышло. Но я хочу вас предупредить. Может так получиться, что мой странный визит будет для вас не последним. К вам еще придут. Уже совсем другие люди. Они тоже будут вас расспрашивать и о Рыкове и о Варфоломееве. С этими людьми, которые придут, вам нужно быть очень осторожной. Они опасны.
        Елена снова посмотрела на Обиходова с удивлением.
        - Да понимаю, - поморщился Обиходов. - Вы думаете, что я опять несу чушь. Можете думать. Только давайте договоримся. Я оставлю вам свой телефон, если вы почувствуете, что в вашей жизни начали происходить какие-то странные вещи, или почувствуете опасность, или если просто вам понадобится помощь, любая помощь, позвоните мне. Хорошо?
        - Хорошо, - пожала плечами Елена.
        Обиходов достал из бумажника визитку.
        - По рабочему телефону не звоните, на работе меня в ближайшее время не будет. Здесь есть мобильный и на всякий случай я запишу домашний. И прошу вас, Елена, - добавил Обиходов. - Отнеситесь серьезно к моим словам.
        Обиходов вышел из подъезда и сел в машину. Двигатель не заводил, просто сидел, глядя в темноту прямо перед собой.

«Зачем я это делаю? - подумал он. - Зачем беспокою людей, выставляю себя сумасшедшим? Недоделанное дело, неоконченная книга… Бред! Капитан Рыков мертв. Барзеев, Варфоломеев, Барон - это все призраки, тени чьего-то безумия. Причем здесь я? Дудкин, Людочка, Коля… Иван Заморокин…»
        Обиходов в который раз уже за последние дни начал вспоминать порядком подзабытые события пятилетней давности и вдруг подумал, что это было чертовски хорошее время. Славное время. Он препирался со старым чудилой Дудкиным, орал на Колю, стонал от наивности Людочки, сначала боялся, а потом не боялся и даже жалел Ивана. И был счастлив. Он жил настоящей жизнью. Чувствовал себя сильным, умным, нужным. В конце концов, он спас жизнь человеку! И даже не одному. Двоим, а то и троим. Ему удалось даже на какое-то время вернуть себе расположение любимой женщины. На какое-то время… На какое-то недолгое время… Все прошло, рассосалось, разошлось, как круги по воде. Теперь он опять занимается мелкой поденщиной, слушает бредни всяких Лукасов, тискает девушек на подземных стоянках. И вдруг сигнал, оттуда, из того счастливого времени! Капитан Рыков! Он, может, жив! Обиходов! Ты опять сможешь стать сильным, умным и главное - нужным! Эх…
        Обиходов усмехнулся, завел мотор и плавно тронул машину с места. Еще погруженный в свои мысли он рассеяно скользнул взглядом вдоль ряда припаркованных у дома автомобилей. И вдруг резко ударил по тормозам. В пяти метрах от подъезда стоял знакомый серо-голубой «шевроле импала». Обиходов выскочил из машины, в два прыжка подбежал к «шевроле». Внутри он увидел того, кого и рассчитывал увидеть - своего двоюродного брата. Обиходов рванул дверь на себя и с ненавистью зашипел:
        - Ты что здесь делаешь?
        Левандовский, явно не ожидавший такого напора, растерянно поднял руки.
        - Ничего, - пролепетал он. - Тебя жду.
        - Следишь за мной, сволочь?!
        - Да что ты, Жорж?!
        - Я предупреждал, чтобы ты мне больше на глаза не попадался, - Обиходов выставил вперед указательный палец, словно хотел пригвоздить Левандовского. - Предупреждал?
        - Жорж… - начал было Левандовский.
        - Еще раз тебя увижу, шкуру спущу! - Обиходов захлопнул дверь, да так, что раритетный экипаж задрожал всеми своими хромированными накладками.
        - Жорж! - услышал он голос брата. - Жорж, ну что ты, как маленький! Ну, успокойся, давай поговорим!
        - Не о чем мне с тобой разговаривать, - бросил через плечо Обиходов.
        - Жорж, я улетаю к Дудкину.
        Обиходов остановился.
        Через минуту они сидели в машине.
        - Ты следишь за мной? - спросил Обиходов.
        - Не слежу, Жорж, говорю же, не слежу! - всплеснул руками Левандовский. - Просто я ждал тебя здесь.
        - А откуда ты знал, что я здесь буду?
        - Я знал, что ты не успокоишься, после этой истории… Ну, после этого дурацкого розыгрыша. Пару дней будешь приходить в себя. Потом начнешь звонить в исследовательский центр Дудкина, там тебе скажут, что Дудкин уже давно работает не в Москве, а во Франции, ты начнешь копать дальше, проверять всех персонажей, упомянутых в дудкинском письме. Ты ведь раньше считал, что оно выдумано от начал до конца, а теперь вдруг окажется, что и Барзеев и Денисенко на самом деле существовали, правда уже давно мертвы. Самой доступной окажется Елена Одинцова. Узнать телефон и адрес ведь проще простого. И вот ты здесь. Правда, Елена тебе мало чем помогла. Варфоломеев пропал бесследно. Рыкова она считает погибшим, а тебя после этой встречи - сумасшедшим.
        - Ты был у нее?
        - Нет, - Левандовский покачал головой. - Это было необязательно. Семашко и так все выяснил, без визитов. Она ничего не знает.
        - Семашко… - Обиходов усмехнулся. - Это он тебя сюда послал?
        - Нет, Жорж, я сам.
        - Прекрати! - махнул рукой Обиходов.
        - Можешь мне не верить, - волнуясь, произнес Левандовский. - Можешь не верить. Я просто хочу предупредить, если ты решишь действовать самостоятельно, без них, то знай, что они ждут от тебя именно этого. Они готовы к этому, и у Семашко уже наверняка есть план на этот случай. Я не знаю какой, но он есть. Не лезь против них, Жорж. Будь хитрее. Пусть они думают, что ты с ними, что ты согласился поиграть в эту игру. За деньги или просто… ради интереса. Лучше, конечно, за деньги, так им будет понятнее. Ты найдешь своего Рыкова, Жорж! Я тебе помогу. Я не с ними, я с тобой. Я с тобой, брат!

14
        Самолет приземлился в аэропорту Марселя около девяти вечера. За стеклом иллюминатора в обрамлении огней летного поля разгорался южный фиолетово-пунцовый закат. Моря не было видно, но по каким-то неуловимым признакам чувствовалось его близкое присутствие.
        - Ну, слава Богу, долетели! - выдохнул с облегчением Левандовский. - Давай по последней, за счастливое приземление.
        - Может, хватит пока? - предложил Обиходов. Впрочем, не очень твердо.
        - Что мне ее с собой таскать? - Левандовский достал откуда-то из-под кресла большую почти допитую бутылку виски.
        При этом он неприязненно покосился на их соседа, пожилого сухопарого немца, занимавшего кресло у прохода. Из-за него весь полет из Франкфурта пить приходилось почти украдкой. Как только взлетели, Левандовский произнес:
        - Боюсь летать.
        И тут же разлил «за удачный взлет». Естественно, предложили немцу. Тот вместо того, чтобы с благодарностью согласиться или вежливо отказаться, гневно задвигал своим острым старческим кадыком и начал что-то возмущенно выговаривать. Обиходов различил только «нихт» и «флюг».
        - Что это он? - удивился Левандовский.
        - Говорит, что со своим нельзя, - перевел Обиходов. - Как в советской столовой.
        - Нельзя так нельзя, - сказал Левандовский. - Чего он так разволновался-то?
        - Это он жизни учит, - определил Обиходов. - Немца хлебом не корми, дай кого-нибудь жизни поучить.
        - Обложили, гады, - Левандовский тревожно глянул на завешанный шторкой проход, откуда время от времени появлялись люфтганзовские стюардессы, занудные и строгие, как учительницы немецкого языка в средней школе.
        После того, как выпили, Левандовский сразу же спрятал бутылку под кресло. Потом еще несколько раз на протяжении трехчасового полета приходилось доставать ее из-под кресла, убедившись, что поблизости нет стюардесс. В какой-то момент в душе возмущенного этой унизительной процедурой Левандовского зародились сомнения.
        - Может, мы зря прячемся? - сказал он. - Может, фриц сказал, не «вообще нельзя», а ему нельзя. Может, у него язва?
        - Язва? У него? - порядком захмелевший уже Обиходов в упор посмотрел на немца. - Вряд ли. И потом, посмотри вокруг. Никто не пьет. Боятся.
        Левандовский вытянул шею и осмотрел салон.
        - Ты прав, боятся, - сказал он. - Давай еще по одной.
        Бережно поддерживая друг друга, они вошли в здание аэропорта. Несмотря на поздний час, вокруг было полно народу.
        - Куда теперь? - Левандовский крепко вцепился в локоть Обиходова, словно боялся потеряться.
        - Нас должны встречать, - произнес Обиходов, осматриваясь. - Ага! Вон там!
        В стороне от плотной толпы вновь прибывших и встречающих, у самого выхода, он заметил высокого брюнета в черных очках с листом бумаги, на котором маркером было написано «Mr Obikhodoff». Одной рукой Обиходов подхватил чемодан, другой - Левандовского и уверенно направился к выходу. Брюнет смотрел на приближающуюся парочку, оставаясь при этом совершенно невозмутимым. Обиходов успел рассмотреть его лицо. Хищный нос с горбинкой, тяжелый выдающийся вперед подбородок, покрытый сизой щетиной. Обиходов невольно замедлил шаг.
        - Бон суар! - радостно произнес Обиходов заранее подсмотренную в разговорнике фразу.
        Физиономия брюнета осталась непроницаемой.
        - Мсье Оби… кодофф? - произнес он в два приема неестественно сухим, будто треснутым голосом.
        - Точно, это я, - сказал Обиходов, глупо улыбаясь собственному отражению в темных очках собеседника. - Можно просто Жорж. А это вот Павел. Поль, по-вашему, - Обиходов указал на Левандовского.
        Левандовский испуганно кивнул:
        - Здрасьте.
        - Жан-Люк, - коротко отрекомендовался француз, развернулся и направился на выход, скупым, почти незаметным движением руки, приглашая следовать за ним.
        - И нам тоже очень приятно, - сказал Обиходов, обращаясь к его широкой удаляющейся спине.
        После душного самолета пряный марсельский воздух показался восхитительно вкусным, теплым и нежным, как свежая сдобная булочка. Обиходову нравилось это чувство первых минут на чужой земле, когда все кажется волнующим и интересным, не то что воздух, даже асфальт, даже дорожные знаки и обыкновенный фонари. Однако, прислушиваться к приятным ощущениям не было времени, приходилось поторапливаться, чтобы не потерять из виду этого странного Жан- Люка. Тот уже стоял у серого микроавтобуса. Молча открыл багажное отделение, молча сложил туда чемоданы и своим фирменным жестом, куцым, как хвост бульдога, пригласил Обиходова и Левандовского садиться.
        - Сколько ехать до места? - спросил Обиходов. - Хау лонг, э… Эг Мор… коман… комбьен… - начал он перебирать известные ему иностранные слова, помогая себе жестами.
        Жан-Люк молча показал три пальца.
        - Три часа, - догадался Обиходов. - Понятно, спасибо.
        Дверь микроавтобуса с грохотом захлопнулась.
        Пока петляли по узким проездам Левандовский все время неотрывно смотрел в окно, будто старался запомнить дорогу. Когда выехали на большое шоссе, он отчетливо произнес:
        - Не нравится мне все это.
        - Не переживай, - постарался успокоить его Обиходов. - Скоро будем в этом самом Эг Море. Выспимся хорошенько. Все будет нормально.
        - Нормально, - как эхо повторил Левандовский. - А ты знаешь, что значит Эг Мор на местном наречии?
        - Нет.
        - Мертвая вода! - со значением произнес Левандовский. - Это, по-твоему нормально?
        - Кто тебе это сказал?
        - Никто не сказал, сам только что в путеводителе вычитал.
        - Ну и что? - спокойно протянул Обиходов. - Мало ли как что называется. В Новгородской губернии есть деревня Сучьи Ямки. Так что там, по-твоему, должно происходить?
        - Эг Мор, Камарг, названия-то какие! - никак не мог успокоиться Левандовский. - Лангедок! Тут такое понамешано! Еретики, крестоносцы, цыгане, соляные болота, степи. Это, может быть, самое гиблое место в Европе!
        - Брось! - махнул рукой Обиходов. - Путеводители надо было на трезвую голову читать.
        - Ты посмотри на нашего шофера! - зашептал Левандовский. - Это же типичный цыган!
        - Ну и что?! - усмехнулся Обиходов.
        - Смотри, он нас завезет. Найдут потом лет через пятьдесят, в соляных болотах.
        - Брось, - повторил Обиходов. - Успокойся.
        - Предчувствие у меня, Жорж, понимаешь? - продолжал Левандовский. - Нехорошее предчувствие.
        - Чуть перебрал в полете. Это бывает.
        - Ничего я не перебрал! - обиженно повысил голос Левандовский. - У меня интуиция такая, что на пятерых цыганок хватит. И сейчас эта интуиция не просто говорит, орет мне, как сержант на плацу: «Мотать надо отсюда! Мотать пока целы!».
        - Это мы всегда успеем, - заверил Обиходов.
        - Ты мне ответь только на один вопрос, - продолжал наседать Левандовский. - Почему Дудкин выбрал именно это место? Какая тут логика? От того же самого Марселя, но только направо, Лазурный Берег. Чудесные края! Канны, Ницца, Монте- Карло! Я там три раза был и еще готов ездить хоть до бесконечности. Но почему мы повернули налево? Что он забыл в этих степях?
        - Вот завтра утром сам у него и спросишь, - сказал Обиходов, зевая.
        - Дожить бы только до этого утра, - мрачно произнес Левандовский.
        Он еще продолжал что-то бормотать про себя, но Обиходов уже не слушал. Долгий перелет, плавное покачивание микроавтобуса и уютное мелькание редких огоньков за окном сделали свое дело. Обиходов задремал.
        Проснулся он от легкого толчка. Они остановились на посыпанной гравием площадке, освещенной фонарем. Свет фонаря выхватывал из густой темноты край лужайки с цветником, чуть дальше виднелся небольшой домик, стены которого были такими белыми, что казалось сами светились в темноте. Левандовский, видно, тоже заснул, потому что сейчас он энергично протирал глаза и вертел головой по сторонам.
        - Что, приехали? - спросил он.
        Жан-Люк вышел из кабины и, ни слова не говоря, направился в белый домик.
        - Куда это он? - спросил Левандовский.
        - Понятия не имею, - ответил Обиходов.
        - Может, сбежим пока не поздно?
        Обиходов открыл дверь и вышел. С удовольствием размял затекшие от долгого сидения ноги и потянул спину. Со всех сторон из темноты доносился густой стрекот. Он совсем не походил вялую флегматичную возню родных кузнечиков, это был яростный страстный ор. Мириады невидимых маленьких созданий изо всех сил старались перекричать друг друга, чтобы сообщить миру свою, именно свою весть.
        - Послушай-ка, цикады! - с восхищением произнес Обиходов.
        - А мы что, приехали уже? - Левандовский осторожно высунулся из микроавтобуса. С момента прилета он почему-то начал изъясняться в основном вопросами. Даже не особенно требуя ответов на них.
        Жан-Люк появился через пару минут. Он нес в руках два ключа с большими деревянными брелоками. Один ключ он молча вручил Обиходову, другой Левандовскому.
        - А это зачем? - не удержался от вопроса Левандовский.
        Жан-Люк открыл багажное отделение, предлагая забрать чемоданы, и пригласил последовать за ним по выложенной каменными плитками дорожке в темноту.
        - Куда это мы? Что это? - слышал Обиходов за спиной голос Левандовского.
        Они подошли к домику в средиземноморском стиле с белеными стенами, верандой и черепичной крышей. У дома было два входа, слабо освещенные изящными фонариками из кованного железа. На массивных деревянных дверях значились цифры 13 и 14. Обиходов посмотрел на свой ключ. Номер 14.
        - Тринадцать! Я так и знал! - раздался трагический возглас Левандовского. - Все одно к одному.
        - Давай поменяемся, - предложил Обиходов.
        - Ты это серьезно? - спросил Левандовский.
        - Конечно.
        Левандовский посмотрел на безмолвного Жан-Люка, словно ждал от него подсказки, и сказал:
        - Нет, видно придется мне пить эту чашу до дна.
        - Как знаешь, - сказал Обиходов. Он тоже повернулся к Жан-Люку. - Ну, как говорится, мерси. Спасибо за все.
        Жан-Люк молча кивнул и отправился восвояси.
        - Заметь, он даже ночью не снимает темные очки, - прошептал ему в след Левандовский. - Жуткий персонаж, типичный убийца. Слушай, Жорж, ты правда согласен поменяться номерами?
        - Говорю же, согласен. Что ты не успокоишься никак!
        - Я просто не хотел, чтобы мы менялись при этом цыгане, - шепотом объяснил Левандовский.
        - Ты думаешь, что ночью он придет душить именно тебя, а не меня? - так же шепотом спросил Обиходов.
        Вопрос поставил Левандовского в тупик. Он думал несколько секунд, потом произнес:
        - Ты прав. Не стоит меняться.
        Обиходов вошел в номер и зажег свет. Обстановка была простая, уютная, нарочито деревенская. Большая кровать, плетенное кресло, темные деревянные балки под потолком, белые стены с заботливо сохраненными неровностями. На стене картинка с крестьянками в сабо на фоне подсолнухового поля. На столе ваза с фруктами и записка, листок дорогой рельефной бумаги с красиво отпечатанным на компьютере текстом. Слава Богу, на русском.
«Уважаемый господин Обиходов, - говорилось в послании. - Мы безмерно счастливы приветствовать Вас в научно-рекреационном центре „Камарг“. Надеемся, что Ваше пребывание здесь будет приятным и полезным. Со своей стороны мы постараемся сделать для этого все возможное.
        С наилучшими пожеланиями,
        Директор научно-рекреационного центра „Камарг“ Теодор Дудкин».
        Обиходов усмехнулся, взял из вазы огромную сочную грушу и смачно надкусил ее. После душа он с наслаждением растянулся в огромной, почти бескрайней кровати. Постель пахла лавандой и свежескошенным сеном.
        - Франция! - не удержался и вслух произнес Обиходов.
        Он погрузился поглубже в подушки, но сон не шел. Голова гудела от перелета и переезда. Обиходов протянул руку и взял с ночного столика пачку рекламных буклетов. Большинство буклетов было на французском, так что Обиходову оставалось только рассматривать картинки и искать знакомые слова. Некоторые отдельные слова удавалось складывать в фразы.

«Камарг - уникальный природный парк в дельте Роны». «Более 400 видов птиц».
«Большие колонии фламинго». «На фермах выращивают знаменитых камаргских быков».
«Цветы соли» - какая-то особо выдающаяся соль, которую добывают на местных соляных озерах.
        Среди прочих попался один буклетик на русском.

«Нравственное здоровье за двенадцать занятий. Революционный метод эффективной гармонизации личности» - прочел Обиходов. И дальше:

«Научно-рекреационный центр „Камарг“ предлагает комплексные программы по морально-нравственному оздоровлению: „Духовные ценности: методики обретения, сохранения и преумножения“, „Средства формируют цель: новые подходы к достижению успеха“. Специальное предложение для корпоративных клиентов „Высоконравственный коллектив - залог процветания компании“. Стоимость курса включает в себя четыре часа занятий в день, проживание на полном пансионе с трехразовым питанием, две экскурсии».
        - Ай да, Дудкин! - усмехнулся Обиходов.
        Шум в голове наконец-то поутих. Обиходов выключил свет и заснул, легко и безмятежно, как в детстве.

15
        Солнечный свет лежал пятнами на столе среди кофейных чашек, тарелок и салфеток, как будто его тоже подали к завтраку. Утренний воздух, казалось, звенел от собственной чистоты и прозрачности. Летучие паутинки сверкали в нем, как хрустальные молнии.
        - Рай, - умиленно сказал Левандовский, макая круассан в кофе. - Настоящий рай. Мы в раю, Жорж.
        Обиходов кормил крошками воробьев, чистых, откормленных, будто бы породистых. Они даже чирикали как-то особенно, не скандально, как московские, а весело, почти мелодично. Впрочем, Обиходов не разделял их игривого настроения. После бутылки, выпитой в самолете, болела голова и ныла печень.
        На дорожке среди розовых кустов появился человек в светлом льняном костюме свободного кроя и элегантной соломенной шляпе с цветной лентой. Присмотревшись, Обиходов в первое мгновение не поверил своим глазам. Это был Дудкин. Обиходов запомнил его неопрятным жалким стариком в нелепом одеянии Людочкиного дедушки. А тут, шляпа, белоснежная рубашка, легкая походка - виконт на утренней прогулке. Дудкин заметил изумление Обиходова и, очевидно, был очень доволен произведенным эффектом.
        - Здравствуйте, гости дорогие! - произнес он нараспев еще за несколько шагов. - Добро пожаловать в наши пенаты!
        Обиходов и Левандовский, как по команде, встали из-за стола.
        - Очень рад вас видеть, Георгий! - демонстрируя необыкновенную сердечность, Дудкин обнял еще не пришедшего в себя от удивления Обиходова. - Очень рад!
        - Я тоже, - только и смог вымолвить в ответ Обиходов, у которого к тому же перехватило дыхание от запаха дорогого парфюма, которым, как облаком, окутал его Дудкин.
        - Ну а вы, надо полагать, Павел? - Дудкин устремил свой сияющий радостью взор на Левандовского. - Мне сказали, что вы театральный режиссер. Большая честь для нас! Очень, очень приятно!
        Левандовский был явно смущен таким приемом, он тряс руку и повторял:
        - Весьма рад, весьма рад.
        - Не возражаете, если я к вам присоединюсь? - спросил Дудкин.
        - Ну что вы! Окажите честь! - Обиходов перенял новую Дудкинскую манеру общения и помимо воли начал изъясняться куртуазными оборотами.
        - Мари, ан кофэ сильвупле! - щелкнул пальцами Дудкин, обращаясь к официантке. В лучах солнца ярко блеснул перстень с бриллиантами на безымянном пальце его руки. - Ну-с, - сказал он, усаживаясь за столик. - Как долетели?
        - Спасибо, хорошо, - сказал Обиходов. Он не переставал поражаться перемене, которая произошла с Дудкиным. С его лица куда-то подевалась не только клочковатая щетина, но и многочисленные старческие жилки, пятнышки, узелки и бородавки. Морщины разгладились и сложились в благородный рисунок. Кожа приобрела здоровый красно-бурый оттенок, наводящий на мысли о парусах и яхтах. Зубы сверкали белизной.
        - Жан-Люк вас встретил? - поинтересовался Дудкин. - Без проблем?
        - О! Совершенно никаких проблем, - произнес Обиходов, сам себе удивляясь, зачем он вставил это «О!».
        - Жан-Люк немножко странный, вам не показалось? - сказал Дудкин, обращаясь к Левандовскому.
        - Ну что вы! - Левандовский осекся. - Совершенно нормальный, такой… хм… спокойный.
        - Павлу показалось, что он похож на цыгана, - вставил Обиходов.
        - Вот как! - смеясь, воскликнул Дудкин, в то время как Левандовский сверлил Обиходова укоризненным взглядом. - Вот что значит человек искусства! Профессиональное чутье! Жан-Люк действительно цыган. Житан, как их здесь называют. Они в этих краях живут уже много-много веков. Сейчас уже, конечно же, никуда не кочуют. А весной и летом устраивают очень красочные праздники. Недалеко отсюда, в деревушке Сен-Мари-де-ля-Мэр. Жан-Люк - добрейший малый, он мне много в чем помогает. Но выглядит, согласитесь, зловеще!
        - Есть немного, - сказал Обиходов.
        - Это как театр! - Дудкин повернулся к Левандовскому. - Вы меня понимаете, Павел?
        - О да! Конечно! - быстро согласился Левандовский.
        - А как вы устроились? - заботливо спросил Дудкин. - Как вам ваши номера, достаточно комфортные? Может, что-то нужно еще?
        - Чудесные номера! - воскликнул Левандовский. - Чудесно устроились! Волшебное место!
        - А как вам, Георгий? - обратился Дудкин к Обиходову.
        - В самом деле, все замечательно, - сказал Обиходов. - Мы вам очень благодарны, Теодор… Леопольдович, что вы так любезно согласились нас принять. Честно говоря, мы даже и не рассчитывали…
        - Ну, что вы! Что вы! - замахал руками Дудкин. - Какие пустяки. Вы знаете, Георгий, на самом деле, это я вам благодарен.
        - За что же? - удивился Обиходов.
        Дудкин помедлил с ответом, размешивая ложечкой кофе.
        - Я, признаться, часто вспоминаю ту историю, которая с нами приключилась тогда, пять лет назад. Вспоминаю с удовольствием. Хотя в этой истории были… разные моменты. Вы, наверное, тоже их помните. Забавная история, да… - Дудкин усмехнулся.
        - Честно говоря, я и сам собирался вас разыскать, но все, знаете, колебался. А когда получил от вас весточку, да еще с сообщением, что вы собираетесь приехать! Это уж был подарок судьбы!
        - Да уж, - произнес несколько смущенный Обиходов, больше не найдя, что сказать.
        - Не душно вам было ночью? Вы разобрались с кондиционером? - проложил расспросы Дудкин.
        - Да разобрались, - сказал Обиходов. - Кстати, в номере мне попалась любопытная брошюрка. О вашем центре. Там было сказано что-то о… нравственности, какие-то программы необычные. Что это?
        - Это как раз то, чем мы здесь занимаемся, - с улыбкой сообщил Дудкин. - Наш центр не просто необычный, он уникальный. Другого такого в мире нет.
        - Так чем вы все-таки занимаетесь? - спросил Обиходов. - Если это не секрет, конечно.
        - Какой уж тут секрет! - воскликнул Дудкин. - Напротив! С удовольствием все расскажу и покажу. Для вас, Георгий, как для журналиста, это будет весьма интересный материал. Если пожелаете, можете даже написать об этом. В рекламе я особо не нуждаюсь, но для любого честного бизнеса паблисити, как это называют американцы, лишним не бывает. Правильно я говорю? - Дудкин засмеялся.
        Обиходов вежливо улыбнулся в ответ:
        - Так вы что, на этом деньги зарабатываете?
        - Совершенно верно! - сказал Дудкин. - Удивлены?
        - Есть немного, - признался Обиходов. - Никогда не слышал, что на нравственности можно заработать. Как вам это удается?
        - На самом деле, ничего удивительного, - продолжил Дудкин. - Ответьте мне на один простой вопрос. Чем определяется ценность той или иной вещи?
        Обиходов напрягся, пытаясь вспомнить университетский курс экономики.
        - Издержками и затратами… - произнес он почти наобум.
        - Себестоимостью, - вставил Левандовский.
        - Это не экономический вопрос, а житейский, - подсказал Дудкин. - Не нужно усложнять.
        Обиходов пожал плечами.
        - Не буду вас мучить, - сказал Дудкин. - Ценность вещи определяется ее редкостью. Относительной редкостью. Почему именно золото, а не, например, медь считается драгоценным металлом? Потому что золото - гораздо более редкий металл, чем медь. Платина - еще более редкий и потому более ценный. Почему картины Ван Гога стоят миллионы долларов?
        - Потому что Ван Гог - гениальный художник, - ответил Левандовский.
        - Правильно, - согласился Дудкин. - А сколько картин осталось после него? Несколько сотен. Причем абсолютное большинство из них никогда не будут выставлены на продажу, потому что принадлежат крупным музеям. На самом деле есть всего лишь несколько картин Ван Гога, возможно, десяток, которые когда-либо могут быть проданы. А если бы после гениального Ван Гога осталось несколько тысяч картин и каждую из них можно было бы купить? Стоили бы они миллионы?
        - Пожалуй, нет, - подумав, сказал Левандовский.
        - А какая связь между Ван Гогом и вашим предприятием? - спросил Обиходов.
        - А такая, что я тоже имею дело с вещами очень ценными, в виду их чрезвычайной редкости в наши дни.
        - Например?
        - Например, щедрость. Или бескорыстие.
        Обиходов чуть не поперхнулся кофе.
        - Вы торгуете бескорыстием?
        - Не торгую. Скорее, помогаю обрести. При помощи специальных разработанных мною методик.
        - И люди платят за это деньги?
        - Платят, - Дудкин самодовольно улыбнулся. - И немалые, прошу заметить. Среди моих клиентов, я их называю гостями, есть очень разные люди. Для одних - это действительно, что-то вроде причуды. Способ заткнуть за пояс соседа, лишняя возможность козырнуть собственной оригинальностью. Но таких меньшинство. Большинство моих гостей относится к обучению очень серьезно. Они пришли к необходимости нравственного совершенствования вполне сознательно, путем самостоятельных размышлений и наблюдений за жизнью.
        - Это связано с религией! - догадался Обиходов.
        - Ни в коем случае! - сказал Дудкин. - Никакой метафизики. Мы в своей работе не используем понятий Бога, греха, загробной жизни и тому подобного. Мы не отвергаем веру, не спорим с религиозными догматами. Просто мы предлагаем другие способы достижения цели. Используем другую систему координат, другой набор инструментов, другой язык. Мы говорим о нравственных категориях на самом понятном для бизнесменов языке ценностных отношений. Подлость стоит дешево, потому что распространена практически повсеместно, а великодушие, наоборот, стоит дорого, потому что встречается крайне редко. Великодушный и благородный человек в конце концов становится более сильным, счастливым и во всех отношениях богатым, чем подлый и жадный.
        - Хотите сказать, что можете заставить бизнесменов стать щедрыми и великодушными?!
        - усомнился Обиходов.
        - Нет, - спокойно ответил Дудкин. - Я никого не заставляю и даже не убеждаю. Ко мне приходят люди, которые уже сами это поняли, самостоятельно. Мне не задают вопрос: «Зачем это надо?», мне задают вопрос: «Как это сделать?». И я, в меру моих сил и возможностей, помогаю найти на этот вопрос ответ. Методика, которую я создал не имеет аналогов в мире. Просто потому, что, кажется, никто еще всерьез не ставил таких задач. Судите сами, существует много психологических систем, тренингов, которые готовят человека для быстрого достижения успеха в бизнесе, они учат быть агрессивным, напористым, где-то безжалостным. Учат добиваться своего практически любой ценой, подчинять своей воле других людей. А теперь представьте, что человек уже добился успеха, получил все, что хотел, заработал денег, которых хватит и ему, и детям. Конечно, многие на этом останавливаться не собираются, для них делание денег превращается в некий спорт, сумму на банковском счету они воспринимают как цифры на табло стадиона - чем больше, тем лучше. Но есть люди, и таких немало, которые говорят: «Стоп! Хватит! Пора начинать жить». И тут
появляются проблемы, почти такие же, как у солдат, вернувшихся с войны, и неспособных вписаться в мирную жизнь. Агрессия, напористость, жесткость - этого больше не нужно, это мешает. Но как от этого избавиться? По идее каждый Дейл Карнеги и Рон Хаббард, которые своими книгами превращали людей в машины по зарабатыванию денег, должны были научить людей выходить из этого состояния, когда цель уже достигнута. Но они же этого не сделали. Вот и приходится нам здесь исправлять чужие недоработки.
        - И много у вас клиентов? - спросил Обиходов.
        - Достаточно, - сказал Дудкин. - Со временем становится все больше. Происходят какие-то совершенно неожиданные вещи. Изначально я рассчитывал на работу с индивидуалами, а последнее время ко мне все чащи поступают заявки от больших компаний, которые готовы присылать сюда своих сотрудников целыми отделами. Оказывается, есть целые отрасли, где быть добрым, отзывчивым и благожелательным, не просто хорошо, а экономически выгодно! А честность! Увы, сегодня - это практически исчезающее качество в бизнесе. А между тем, все компании хотели бы иметь в своем штате честных сотрудников.
        - И вы можете сделать человека честным? - спросил Обиходов не без сарказма.
        - Есть методики, - ответил Дудкин несколько уклончиво. - Мы проводим специальные занятия.
        - И есть результат?
        - Результатом является то, что в итоге клиент остается доволен, - сказал Дудкин. - Это же психология, дорогой Обиходов, а не выращивание кур. Вы знаете, существует масса тренингов «Как добиться успеха», «Как научиться продавать», «Как нравиться женщинам». Кто оценивал их результат, и как его оценивать? Сотрудники крупных корпораций осенью за счет компании едут куда-нибудь в Австрию на тренинг по еще более интенсивному зарабатыванию денег, а весной сюда, в Камарг, морально и нравственно совершенствоваться. В итоге получается гармония. Все счастливы.
        - Это очень интересно! - сказал Левандовский, все это время он слушал Дудкина с большим вниманием. - А можно посмотреть, как проходят занятия?
        - Конечно! - сказал Дудкин. - Правда, большинство наших занятий индивидуально и присутствие посторонних на них не желательно. Но мы проводим и групповые мероприятия. Одно из них как раз сейчас начнется в нашем Японском уголке. Если вы закончили с вашим завтраком, можно пойти и тихонько посмотреть. Заодно я покажу вам наш центр.
        То, что называлось научно-рекреационным центром «Камарг» представляло собой обширную территорию в несколько гектаров. Со стороны дороги она была огорожена невысоким забором, сложенным из неотесанных камней. Посыпанная хрустящим гравием дорожка вела от ворот к большому одноэтажному дому. С одной стороны дома находилась служба размещения, а с другой ресторан с настоящим очагом посередине зала, оснащенным массивной медной вытяжкой, с тележными колесами, граблями и молотилками, живописно развешанными по стенам. Гости центра жили в отдельных домиках, окутанных цветущим плющом. Каждый дом имел собственный задний дворик, куда можно было выйти прямо из комнаты, с кусочком ухоженной лужайки, розовыми кустами и парой кресел под зонтиком. К этому прилагался вид, куда каким-то непостижимым образом не попадали соседние домики, а лишь деревья, кусты и бескрайние зеленые дали в просветах между ними. Бассейн с ослепительно голубой водой, лежаками и баром, а также теннисный корт были убраны с глаз долой, на задворки и спрятаны за непроницаемыми стенами кустарника. Местной гордостью был сад, занимающий две трети
территории. Один из бывших владельцев этой земли много путешествовал по свету, из всех своих путешествий он привозил ростки деревьев и кустарников и высаживал в своем саду. Сад этот получился таким замечательным, что даже когда земля в округе резко подорожала и на каждой свободной пяди люди стремились устроить отель или по крайней мере кемпинг, никто не решился пустить сад под топор. В конце концов он превратился в местную достопримечательность и даже попал в путеводители. Сад назывался Английским, потому что при помощи многолетнего тщательного ухода удалось добиться ощущения легкой романтической запущенности. Земляные дорожки с аккуратными каменными бордюрчиками разбегались во все стороны, теряясь в густых зарослях. В глубине зарослей таилось немало сюрпризов. Один из них - развалины рыцарского замка. Точнее, развалинами это назвали для туристов, на самом деле замок был не достроен и рыцарским, вообще-то говоря, не был. Опять-таки, кто-то из прежних владельцев решил устроить в Английском саду ресторан в виде рыцарского замка, но не рассчитал финансовых возможностей и разорился, успев построить только
стены с декоративными башенками. Дудкин сказал, что очень долго искал подходящее место для своего центра, но как только увидел сад и замок, сразу решил, что центр будет здесь, чего бы это не стоило.
        - И вы что же, купили все это? - спросил Обиходов.
        - Взял в аренду, - загадочно улыбаясь ответил Дудкин.
        В дальнем конце сада ждал еще один сюрприз. На просторной лужайке с пригорком был устроен сад камней в японском духе.
        - А вот это уже наша работа, - с гордостью заявил Дудкин. - Японский уголок.
        Гладкие серые валуны, миниатюрные деревца, проплешины голой земли на фоне южнофранцузской природы смотрелись несколько диковато.
        - А зачем здесь нужен Японский уголок? - не удержался от вопроса Обиходов.
        - Это важная часть нашей программы, - сказал Дудкин. - Сейчас начнется занятие и сами все увидите.
        Из зарослей вышла группа людей, человек восемь, мужчины и женщины, в шортах и майках, напоминавшие обычных туристов. Весело и непринужденно переговариваясь, они полукругом расселись среди камней на специально подстеленных ковриках. Разговоры смолкли. Люди сидели и смотрели на камни.
        - Медитируют? - шепотом спросил Обиходов.
        - Нет, - так же шепотом ответил Дудкин. - Они пробуют почувствовать себя маленькими.
        - Как это?
        - Японский сад камней так устроен, - пояснил Дудкин, - что позволяет человеку ощутить себя маленьким. Маленькие деревья, камни, песок. Нужно постараться стать частью этого… маленькой частью.
        - А зачем? - спросил Обиходов.
        - Есть такая теория, что главная проблема современного человека в том, что он чувствует себя слишком большим. Себя чувствует большим, а окружающий мир - маленьким. Нужно наоборот. Человек маленький, а мир - огромный. Это путь к гармонии. Японцы почему так долго живут?
        - Рыбу едят.
        - Не будьте наивным, при чем здесь рыба! Они чувствуют себя маленькими и исходя из этого строят свои отношения с миром. У них и процент психических заболеваний очень низкий. Честность и порядочность - просто феноменальные.
        - Значит, если смотреть на камни, можно стать честным и порядочным?
        - Можно почувствовать себя маленьким, - повторил Дудкин. - А за одно и менее циничным. Кстати, вам, Обиходов, это не помешало бы. Хотите попробовать?
        - Спасибо, в другой раз.
        - А я хочу, - неожиданно сказал Левандовский. - Можно?
        - Конечно! - обрадовался Дудкин. - Творческим людям все надо испытать на себе. Пойдемте, я вас провожу.
        Он мягко подхватил Левандовского под локоть и повел к камням. Там усадил на свободный коврик и, склонившись над его ухом, принялся что-то объяснять, подкрепляя слова экспрессивными жестами. Левандовский сосредоточенно слушал, стоя на коленях и смирно сложив руки, и лишь слегка кивал головой. Он походил на борца, которому тренер-сенсей дает последние инструкции перед схваткой.
        - Только прошу не превратите моего брата в зомби, - сказал Обиходов, когда Дудкин вернулся.
        - Вы все шутите, - Дудкин снял шляпу и отер платком пот со лба. - Поди уже и заголовок придумали, «Зомби из Камарга», что-нибудь в этом духе, да? В вашем «Мире сенсаций» такое любят.
        - Я там уже давно не работаю, - сказал Обиходов. - И, поверьте, приехал сюда не за материалом.
        - А за чем же? - простодушно спросил Дудкин.
        - Я хотел бы поговорить с вами о капитане Рыкове, - сказал Обиходов. - Это не для печати, это лично для меня.
        Дудкин на мгновенье замер. Потом медленно надел шляпу и спрятал платок в карман.
        - И что же вас интересует? - спросил он.
        - Все, - ответил Обиходов. - Как к вам попала информация о нем, какие еще люди с ним связаны.
        На лице Дудкина появилась едва уловимая усмешка.
        - Помнится, пять лет назад вас это не очень интересовало, - сказал он.
        - Обстоятельства изменились, - сказал Обиходов.
        - Что ж, - произнес Дудкин со вздохом. - Отчего ж не поговорить? Только не сейчас. Сейчас я немного занят. Давайте вечером. Я вам расскажу о капитане Рыкове, а вы мне расскажите о своих обстоятельствах. Договорились? - Дудкин слегка прищурившись посмотрел на Обиходова. Обиходов встретил этот взгляд. Он постарался поглубже заглянуть в глаза Дудкина, чтобы увидеть хотя бы там не напыщенного болвана, разыгрывающего из себя виконта, а прежнего эксперта - вздорного, чудаковатого, скандального, но в целом довольно милого и забавного старика. И ему показалось, что в этих глазах на долю секунды мелькнула знакомая искорка веселого безумия. Обиходов мысленно вздохнул с облегчением.
        - Договорились, - ответил он.
        - А сейчас, с вашего позволения, я поручу все дальнейшие заботы о вас нашей Анечке и за сим откланяюсь.

16
        Анечка, девушка лет двадцати трех, очень походила на француженку. Не такую, какие на самом деле живут во Франции, а такую, какой ее представляют мужчины остального мира. А именно: прическа каре, ярко выраженная талия, тонкие лодыжки, яркие губы, не слишком развитая грудь, выражение лица слегка капризное. У Анечки все это было в наличии, вдобавок она слегка картавила, совсем чуть-чуть, что только добавляло ей шарма. Держалась она легко и непринужденно. Когда Дудкин представил ей Обиходова, она протянула ему руку для пожатия и сказала:
        - Очень приятно.
        А смеющиеся глаза ее в этот момент говорили:

«Я знаю, ты немедленно захочешь за мной приударить. Попробуй, но на многое не рассчитывай».
        - Анечка, отвезет вас в Эг-Мор, - сказал Дудкин. - Посмотрите старый город, пообедаете. Павел к вам присоединится, когда закончит занятия. Его привезет Жан-Люк. Так что увидимся вечером, за ужином. - Дудкин многозначительно посмотрел на Обиходова, и элегантно отсалютовал коснувшись пальцами поля шляпы.
        Через несколько минут Анечка и Обиходов уже катили по залитой солнечным светом дороге на маленьком легкомысленном «Ситроэне Саксо». Анечка вела машину, так же как и разговаривала, весело и непринужденно.
        - Дудкин сказал, что вы знаменитый журналист, - сказала она.
        - Это преувеличение, - хмыкнул Обиходов.
        - Не скромничайте. Дудкин редко о ком-нибудь хорошо отзывается, а о вас он отзывался очень хорошо. Вы о нас будете писать?
        - Вряд ли, - сказал Обиходов. - Я сейчас в отпуске.
        - Значит, вы пишете книгу?
        Обиходов рассмеялся:
        - Почему вы так решили?
        - Если знаменитый журналист говорит, что он в отпуске, значит, он пишет книгу.
        - Удивительная проницательность, - заметил Обиходов. - Ну а чем здесь занимаетесь вы?
        - Моя должность называется «координатор специальных проектов».
        - И какие же проекты вы координируете?
        - В данный момент везу вас на прогулку.
        Дорога бежала мимо утопающих в цветах домов, мимо ферм с пасущимися в загонах лошадьми, мимо спрятанных за деревьями кемпингов, мимо придорожных ресторанчиков. Цвета были такими яркими, что предметы теряли свои очертания, границы размывались.
«Вот откуда взялся импрессионизм, - подумал Обиходов. - Все дело в солнце… и в количестве выпитого накануне».
        Впереди показались высокие крепостные стены, сложенные из серого камня.
        - Вот и Эг-Мор, - сказала Анечка, она лихо зарулила на стоянку. - Приехали.
        - Эг-Мор означает «мертвая вода»? - спросил Обиходов.
        - О! Да вы у нас знаток древних языков! - воскликнула Анечка.
        - Это не я, - скромно заметил Обиходов. - Это мой ученый брат вычитал в каком-то путеводителе.
        - Все правильно, «мертвая вода».
        - И откуда такое название? - Обиходов задрав голову посмотрел на крепостные башни, осаждаемые туристами.
        - Может быть от соляных озер, которые здесь повсюду, - сказала Анечка. - А может из-за этой истории с крестовым походом.
        - Какой истории?
        - Ваш ученый брат разве вам не рассказал?
        - Должно быть не успел.
        - Ну тогда начинаем экскурсию, - Анечка сложила ладони у груди, как заправский экскурсовод. - Прямо перед вами вы видите крепость Эг-Мор. Здесь в тринадцатом веке, точнее в 1248 году французский король Людовик Девятый, по прозвищу Луи Святой, собрал верных рыцарей, чтобы отправиться в крестовый поход. В то время море подступало к самым стенам крепости. Рыцари планировали спокойно погрузиться здесь на корабли и плыть в Палестину, отвоевывать Иерусалим у неверных. Однако, когда уже все было готово, произошло невероятное событие. Море вдруг отступило на несколько километров. Это было дурным предзнаменованием. Рыцари зароптали, многие требовали отменить поход, но Луи Святой был непреклонен. Он приказал рыть канал, чтобы соединить крепость с морем. Канал существует до сих пор. Если вы посмотрите направо, вы его увидите.
        - А зачем было рыть канал? - спросил Обиходов. - Можно было дойти до моря пешком и там погрузиться на корабли.
        - Хм, - озадаченно произнесла Анечка. - Наверное, они не торопились. Тем более, что все равно все закончилось плохо. Когда армия прибыла на Святую Землю, испуганные сарацины тут же без всякого боя предложили вернуть Иерусалим христианам в обмен на то, что крестноносцы отправятся домой. Но Луи Святого это не устроило. Он же приехал сражаться! Поэтому он решил завоевать Каир. По пути в Египет большая часть крестоносцев умерла от болезней и голода. Обессиленных и изможденных рыцарей во главе с несчастным Луи сарацины захватили в плен. Самого Луи отпустили с тем, чтобы он привез выкуп за пленных рыцарей. Король выкупил своих товарищей за какие-то совершенно баснословные деньги. В общем, из всех крестовых походов этот, седьмой по счету, наверное был самым неудачным. Тем не менее Луи Святого здесь очень почитают. Считают храбрым и бескорыстным, настоящим рыцарем.
        - Прекрасная история, - сказал Обиходов. - Очень поучительная.
        - Пройдемте в крепость, - пригласила Анечка. - Справа вы видите башню, в которой в период религиозных войн держали в качестве заложниц пленных жен гугенотов. Несчастных женщин почти не кормили, внутрь не поступал дневной свет. Духота, спертый воздух. Зимой холод, летом чудовищная жара. Чтобы получить свободу бедняжкам всего-то было нужно отречься от своих мужей и своей веры. Но мужественные женщины терпели эти чудовищные лишения годами, умирали, но не предавали своих любимых.
        - Тоже очень поучительная история, - признал Обиходов.
        - Если хотите, можем зайти внутрь, там сейчас музей, - предложила Анечка.
        - Это не обязательно, - сказал Обиходов, глядя на очередь томящихся перед входом туристов. - Вы и так все замечательно описали.
        - Можно подняться наверх, на стену, полюбоваться чудесными видами.
        Обиходов вновь замялся.
        - Честно говоря, Анечка, я не совсем хорошо себя чувствую. У меня… обезвоживание организма. После перелета, - сказал он, сам подивившись сколько разных имен можно придумать для обыкновенного похмелья. - Хотелось бы выпить чего- нибудь прохладительного… например, вина.
        - О, конечно! - радостно воскликнула Анечка. - Здесь прекрасное вино. Из долины Роны. Вы пробовали?
        - Пока не имел такого счастья.
        - Нужно обязательно попробовать! Внутри крепости есть одно симпатичное местечко, - Анечка решительно двинулась по узкой средневековой улице, мимо старинных домов, первые этажи которых были заняты сплошь сувенирными лавками. Майки, бейсболки, полотенца, кресты, жестяные рыцарские доспехи. В редких промежутках между развалов этого добра попадались кафе со столиками, вынесенными на улицу. За столиками, защищенными от солнца полотняными навесами, сидели счастливые люди, пили кто кофе, кто минеральную воду, а кто и вино, и беспечно разглядывали снующую по улице толпу.
        Обиходов, окончательно прибитый жарой, с удовольствием бы плюхнулся на первый попавшийся свободный стул, главное, чтобы он стоял в тени, но Анечка шла все дальше и дальше. Они свернули с главной улицы. Здесь уже было мало магазинов и гораздо меньше народу. Дома были разноцветными, желтыми, розовыми, голубыми. Словно здесь снимали детское кино. В открытом окне рядом с горшком с геранью сидел кот.
        - Обратите внимание на архитектуру, - сказала Анечка. - Очень интересное смешение стилей.
        - Угу, - кивнул Обиходов. - А куда мы направляемся? Надеюсь, не в Палестину.
        - Уже близко.
        Они еще раз свернули за угол и оказались в тенистом дворике. Цветущий плющ вился по стенам и по натянутым наверху веревкам, образуя живой полупрозрачный полог. Прямо на брусчатке было расставлено несколько столиков. Журчал маленький декоративный фонтанчик. Обиходов едва сдержался, чтобы не припасть к нему.
        - Есть места, нам повезло, - радостно сказала Анечка. - Правда здесь здорово?
        - Супер! - только и смог произнести Обиходов.
        Они наконец-то уселись.
        - Жарко, - сказал Обиходов, отдуваясь.
        - Это еще не жарко, - успокоила Анечка. - В июле и августе здесь гораздо жарче. Представляете, каково было бедным женам гугенотов сидеть в башне. Но я смотрю, история вас не очень интересует. Правда, Георгий?
        - Не люблю достопримечательностей, - сознался Обиходов. - Все эти развалины, крепости, башни. Они везде одинаковые. И везде куча народу. Немцы, японцы, американцы. Фотографируют что-то без конца. Очереди. Дети. И обязательно жара.
        Подошел улыбчивый официант со смазанными гелем волосами.
        - Что будем пить? - спросила Анечка. - Белое или розовое?
        - Мне все равно. Честно говоря, в вине не сильно разбираюсь. Но всегда хотел… В смысле, разобраться.
        - Тогда начнем с белого, хорошо?
        - Замечательный план! - сказал Обиходов, заметно воодушевившись. Особенно ему понравилось слово «начнем».
        Анечка заговорила с официантом по-французски. При этом малый без конца улыбался и кокетливо гримасничал, словно девица. На французском Анечка говорила замечательно. Ее грассирующее «р» будто окунулось в родную стихию и весело резвилось, прыгая из слова в слово. Получалось даже довольно волнующе. «Сексуально» - отметил про себя Обиходов.
        Официант принес бутылку белого вина.
        - Шато грийе, вен де миллениом, эксклюзивеман, - торжественно объявил он, демонстрируя красивую этикетку.
        - Супер! - не разобрав ни слова, на всякий случай восхитился Обиходов.
        Официант ловко, со звонким хлопком открыл бутылку, налил немного в бокал и дал попробовать Анечке.
        - Бон! - сказала Анечка, пригубив.
        - Бон! - повторил официант, расплывшись с счастливой улыбке.
        Он разлил вино в бокалы, учтиво поклонился и исчез.
        Обиходов взял в руки отдающий приятной прохладой бокал.
        - Теперь, когда все ритуалы соблюдены, могу я сказать тост?
        - Теперь можете.
        - За знакомство! - Обиходов поднял бокал.
        - Замечательный тост! - поддержала Анечка.
        Они чокнулись, глядя друг другу в глаза.
        Вино оказалось с приятной кислинкой, очень уместной в такую жару. Свежее, легкое, веселое. «Как Анечка» - подумал Обиходов.
        - Вы первый раз во Франции? - спросила Анечка.
        - Нет, был в Париже. Пару раз.
        - И как вам Париж?
        Обиходов пожал плечами:
        - Хороший город.
        - Здесь совсем другая Франция, - сказала Анечка. - Вам понравится.
        - А вы давно здесь? - спросил Обиходов.
        - Полгода.
        Неожиданно из ее сумочки раздался полифонический «Марш тореадоров» из оперы
«Кармен». Анечка извинилась, порывшись в сумке, извлекла миниатюрный телефончик.
        - Салют Жан-Люк! - только и смог разобрать Обиходов, а дальше снова бегло заскакало по французским словам забавное «р». Обиходов слушал ее речь, как музыку. Он потягивал вино и едва заметно улыбался.
        - Это был Жан-Люк, - сообщила Анечка, закончив разговор. - Он говорит, что Павел пожелал остаться еще на одно занятие. Поэтому они немного задержатся.
        - Вот как! - удивился Обиходов. - Уже охмурили! Быстро.
        - Никто его не охмурял, - сказала Анечка. - Это самое обыкновенное занятие по корректировке позитивной рефлексии.
        - Вы меня успокоили, - сказал Обиходов. - А кстати, какая у вас интересная музыка в телефоне! Вы любите оперу?
        - Не оперу, корриду! - глаза Анечки сверкнули. - Обожаю! Кстати, поэтому я здесь и оказалась.
        - Я думал, что коррида есть только в Испании.
        - Нет, в южной Франции тоже. Я сама об этом узнала только в университете. Французское министерство культуры объявило конкурс среди студентов разных стран на лучшую работу по истории и культуре Франции. Я послала им свою работу о корриде и заняла первое место, представляете? Меня наградили трехмесячной стажировкой в Марсельском университете. Потом я случайно познакомилась с Дудкиным, он предложил мне работать у него. И вот я здесь!
        - А как же университет?
        - Взяла академический отпуск. Тем более, что диплом буду писать все равно о корриде. Так что можно сказать, что я сейчас собираю материалы. На самом деле тут столько всего, что может и на диссертацию хватить.
        - Удивительно! - сказал Обиходов. - С виду вы, Анечка, вроде бы совсем не воинственная. И вдруг коррида! Это же страшное дело. Кровь, убийство…
        - Вы когда-нибудь были на корриде?
        - Нет, видел по телевизору. Мне кажется, что это немного нечестно. У быка практически нет шансов. Еще я слышал, что все дело в сублимации сексуальной энергии - мотадора, публики, и даже быка. По телевизору это, конечно, передать невозможно.
        - Коррида - это не секс! - Анечка вспыхнула. - Коррида - это любовь! Матадор любит быка, это его лучший друг, самое близкое существо на земле.
        Про «сублимацию» Обиходов ввернул из желания показаться умным, увидев Анечкино возмущение, понял, что сморозил глупость, и почувствовал себя неловко.
        - Любит и поэтому убивает? Это не очень понятно, - растеряно признался он.
        - Чтобы понять, корриду нужно хотя бы раз увидеть вживую, не по телевизору.
        - Так покажите мне ее! - сказал Обиходов. - Мне почему-то кажется, что я тоже полюблю корриду. Я ее уже почти люблю.
        Анечка смягчилась.
        - Настоящая коррида, на испанский манер, проводится редко, раз или два в год. В Ниме и в Арле. А в этих краях существует местная разновидность, называется «курс камаргез». Вам это должно понравится, быки во время «курс камаргез» остаются целыми и невредимыми. Рискуют только люди.
        - По крайней мере, так честнее, - сказал Обиходов. - А как это можно увидеть?
        - Сегодня среда? - Анечка задумалась. - Как раз сегодня будет представление в Ле-Гро-дю-Руа. Это недалеко отсюда.
        - Так поехали! - воскликнул Обиходов.
        - А как же наша программа? Экскурсия по Эг-Мору и обед в ресторане.
        - К черту программу! Быки важнее. Не мне вам это рассказывать, юная любительница корриды.
        - А как же Павел? - Анечка еще колебалась.
        - Если ему окончательно не заморочат голову на ваших тренингах, он будет только счастлив. Он любит такие вещи. Позвоните Жан-Люку, пусть приезжают прямо туда.

17
        Арена в Ле-Гро-дю-Руа походила на Колизей в дачном варианте. Небольшая, уютная, но и не без помпезности. Туристов было мало, на трибунах сидели в основном местные. Французские пенсионеры, в кепках, рубашках-поло и безупречно отутюженных брюках, все как один похожие на Пабло Пикассо в старости, что-то обсуждали между собой, страстно жестикулируя. Обиходов и Анечка без труда нашли удобные места в тени. Как только они уселись, из громкоговорителя с легким шипением грянула музыка. Все тот же «Марш тореадоров». Невидимый диктор сделал объявление, от которого пенсионеры пришли в неописуемое возбуждение. Они с новой силой бросились что-то доказывать друг другу, жестикулируя уже не просто страстно, а яростно.
        - Что случилось? - спросил Обиходов.
        - Сейчас будет выступать знаменитый Мистраль, - сказала Анечка.
        На песок арены выбежали человек десять крепких спортивных парней в белых брюках и рубашках. Публика приветствовала парней редкими одобрительными выкриками.
        - Который из них Мистраль? - спросил Обиходов.
        - Мистраль - это бык, - засмеялась Анечка. - Его пока нет. А это разетеры.
        Снова заиграла музыка. Ворота в деревянном ограждении арены распахнулись, и из них резво выскочил черный бык с длинными рогами, увешанными разноцветными ленточками.
        Публика взорвалась аплодисментами. Пожилые двойники Пикассо, наплевав на предостережения своих кардиологов и жен, дружно повскакивали с мест и принялись кричать, свистеть и топать ногами.
        Бык принял овацию как должное. Он скульптурно застыл на секунду в центре арены, давая возможность публике насладиться своим великолепием. Затем грозно ударил копытом в землю, поднял столб песку, и направился к краю, поигрывая мощно перекатывающимися под лоснящейся шкурой мускулами.
        Молодые люди в белом пришли в движение. Один из них выкрикнул:
        - Мистраль! Эй, Мистраль! - и побежал наперерез быку.
        Бык словно ждал этого, он мгновенно развернулся и, выставив рога в боевое положение, бросился на дерзкого выскочку. Для своей массы он обладал феноменальным ускорением. Молодой человек со всех ног припустил к забору, ограждавшему арену. Но бык был быстрее. Расстояние между беззащитной спиной в белой рубашке и грозными рогами стремительно сокращалось. Когда до забора оставалось метра два, а до рогов несколько буквально сантиметров, молодой человек с силой оттолкнулся от земли и взмыл вверх, следующее касание он сделал о край забора и, совершив невероятный обезьяний прыжок, повис на поручне первого ряда трибун. Не успевший затормозить бык с грохотом врезался рогами в забор.
        Публика одобрительно зааплодировала.
        - Ни хрена себе! - невольно вырвалось у Обиходова.
        Тут же раздался новый крик:
        - Эй, Мистраль! - навстречу быку бежал уже следующий безумец в белом.
        Бык, взрыв песок, мгновенно бросился в атаку. История повторилась. Преследование, головокружительный прыжок в двух сантиметрах от смертоносных рогов, удар и треск забора, такой оглушительный, словно в него на полном ходу врезался грузовик. Бык на глазах наливался яростью, казалось, что он даже увеличился в размерах.
        Следующий набег молодые люди предприняли вдвоем. Пока бык был увлечен преследованием одного, второй ухитрился приблизиться по касательной сбоку и сорвать у него с рогов одну из ленточек.
        С трибун раздались одобрительные выкрики. Диктор что-то объявил по громкой трансляции.
        - Что произошло? - спросил Обиходов.
        - Разетер сорвал ленточку и заработал двадцать евро, - объяснила Анечка.
        - Так рисковать за двадцать евро?! - удивился Обиходов.
        - Дело не в деньгах. Это скорее традиция, каждая ленточка имеет свою цену. Кокарда, которая закреплена между рогов, это главный трофей, она стоит несколько сотен. Видите железные гребенки в руках у разетеров?
        Обиходов присмотрелся. В руках молодые люди действительно держали что-то похожее на маленькие гребенки.
        - Они называются кроше. Ими разетеры срывают ленточки. Кроше царапают быка до крови. От этого он становится еще злее.
        - А бывает, что бык все-таки достает разетера?
        - Бывает, но редко, - сказала Анечка. - В позапрошлом году бык неожиданно перепрыгнул вслед за разетером через забор и ранил его в живот. Обычно быки не прыгают. Это был уникальный случай. Тот летающий бык повредил себе ноги и стал знаменитостью, заработал почетную пожизненную пенсию.
        - А разетер выжил?
        - Выжил, хотя славы ему досталось не так много, как быку. Спросите любого из зрителей на трибунах, они моментально вспомнят, как звали того быка, а вот вспомнят ли имя разетера, сомневаюсь.
        - Вот как?!
        - Это курс камаргез. Здесь бык - главный герой. Местные шутят, что курс камаргез придумали быки, чтобы отомстить людям за испанскую корриду.
        - Значит, все они болеют за быка? - Обиходов кивнул на пенсионеров.
        - Конечно! Это же Мистраль, - сказала Анечка. - Сейчас он как следует разогреется и начнется настоящая битва. Тут все как на войне, есть и тактика и стратегия. Заметьте, разетеры подстраховывают друг друга. Кто-то всегда готов в нужный момент отвлечь внимание на себя.
        Пока Анечка говорила, разетер сорвал еще одну ленточку. Аплодисментов не последовало, наоборот, публика недовольно загудела.
        - Чего это они? - спросил Обиходов.
        - Они считают, что резетеры слишком торопятся, - объяснила Анечка. - Мистраль еще не достаточно разогрелся. Нужно его побольше погонять.
        По ходу схватки Обиходов стал различать отдельных разетеров. Сначала казалось, что все они одинаково быстрые, ловкие и храбрые, но скоро стало заметным, что кто-то был слишком суетливым и делал много лишних перемещений, кто-то чересчур осторожничал, а кто-то был не прочь сфилонить. Из всех особенно выделялись двое. Одного Обиходов про себя назвал Ветераном. Невысокий, крепко сбитый. Если всем остальным было в районе двадцати, то этому уже за тридцать. Ветеран не отличался скоростью, но при этом всегда ухитрялся оказываться в нужном месте в нужное время. Один раз бык выкинул неожиданный фортель, он вдруг бросился не на того разетера, который в данный момент провоцировал его на атаку, а на другого, который стоял в стороне и что-то поправлял в своей одежде. Ситуация возникла критическая, бык был на приличной скорости, а резетер стоял неподвижно, убежать он бы уже не успел. Ближе всех к быку в этот момент оказался, естественно, Ветеран. Он среагировал мгновенно. С криком бросился наперерез и сумел отвлечь быка на себя. Публика впервые с начала представления наградила дружными аплодисментами не
Мистраля, а разетера. Однако, Ветеран лишь лениво отмахнулся. Он как старый солдат, просто выполнял свою работу, не забывая между делом вытаскивать из-под огня необстрелянных салаг.
        Второго Обиходов назвал Пижоном. Стройный красавчик с лицом античного бога и с длинными развевающимися волосами. Этот любил рисковать. Если все остальные перелетали через забор в считанных сантиметрах от рогов Мистраля, у Пижона счет шел на миллиметры. Пару раз Обиходову казалось, что бык достал его, но целый и невредимый Пижон взмывал вверх, а повиснув на ограждении трибун, ухитрялся еще и послать воздушный поцелуй девицам из первых рядов. Кажется, что Пижона не особо интересовали и заветные ленточки на рогах. Иногда подбежав к быку вплотную, он просто издевательски похлопывал его по взмыленному боку. Мистраля это бесило больше, чем кровавые царапины от железных зубьев кроше. Он приходил в такую ярость, что казалось от его шкуры летели искры.
        - Хорош, правда? - кивнул Обиходов Анечке, когда Пижон проделал очередной подобный трюк.
        - Это-то? - Анечка скривила рот слегка пренебрежительно. - Быстрые ноги, но не хватает ума. Мистраль его уже раскусил.
        - Что значит раскусил?
        - Он научился усыплять его бдительность. Заметьте, иногда Мистраль делает вид, будто устал или успокоился. Он не обращает внимания на выпады и крики, становится вялым. Мистраль знает, что этому красавчику неинтересно возиться с вялым быком, он сразу начинает скучать и теряет бдительность. А Мистраль спокойно выбирает позицию поудобнее, потом в одну секунду взрывается и атакует. Парня спасает только изворотливость и то, что Мистраль не считает его равным соперником. А то давно бы уже посадил на рога.
        - А кого же он считает равным соперником? Может этого? - Обиходов указал на Ветерана.
        - Этот из всех самый лучший, - сказала Анечка. - Крепкий орешек.
        - Мистраль его не раскусил?
        - Раскусил, но его так просто не возьмешь. Он очень умный и опытный. Но при этом не такой быстрый. Поэтому Мистраль старается выманить его подальше от забора, на середину арены, чтобы был простор для разгона. Смотрите, вблизи забора он его почти не атакует, будто вообще не замечает. Всех гоняет, а этого не трогает. Потому что выманивает. А выманить его можно только прижав кого-нибудь из молодых. Этот обязательно кинется на помощь. То есть получается такая многоходовая комбинация, как в шахматах.
        - Поразительно! - воскликнул Обиходов. - Как вы научились так хорошо в этом разбираться?
        - Просто я видела уже очень много таких представлений, - сказала Анечка. - А еще у меня есть друзья, которые выращивают этих быков на ферме. Их называют гардьенами. Это такие местные камаргские ковбои. Они научили меня немножко понимать быков.
        Обиходов посмотрел на Анечку с интересом. Симпатичные девушки редко удивляли его. В последнее время почти никогда. Они представлялись ему существами познанными, понятными и простыми. Вроде быков. А тут вдруг оказывается, что даже быки способны разбираться в людях и проворачивать многоходовые комбинации. А симпатичные девушки способны разбираться в быках… Тянуть дальше нить рассуждений Обиходов не стал. Он как-то сразу охладел к происходящему на арене, тем более, что там уже сорвали с рогов главный трофей - кокарду, и стал украдкой наблюдать за Анечкой. Делать это было несложно, потому что Анечка была слишком увлечена Мистралем. Обиходов видел, как в какие-то особо важные моменты вспыхивают ее глаза. Ее глаза имели такую особенность - вдруг вспыхивать, это он еще раньше заметил. Происходило это так: сначала шел взмах ресниц, плавный и стремительный одновременно, потом сама вспышка, как будто на хрустальный шар вдруг падал луч света и он вспыхивал сразу всеми цветами. У Анечки глаза были серо- голубыми. Но вспыхивали именно разными цветами. И голубым, и серым, и зеленым, и золотым. Разноцветные
искорки превращались в радостную энергию, которая волнами расходилась во все стороны. Наверное, растаманы именно это и называют позитивными вибрациями. А иногда, волнуясь, Анечка прикусывала губу, довольно сильно, так что оставался белый след. Когда она хмурилась, на ее лбу, частично скрытом ровной челкой, появлялись маленькие трогательные складки. Обиходов даже задал себе вопрос, а смог бы он, Георгий Обиходов, вызвать в этой девушке такие сильные переживания? Или для этого обязательно нужно быть огромной горой жилистой говядины? За этими размышлениями он даже пропустил момент, когда на арене все закончилось. Мистраля выманили в загон. Снова грянул «Марш тореадоров». Публика встала с мест и аплодисментами приветствовала галантно раскланивающихся разетеров. Их белые рубашки были перепачканы грязью и кровью. Кровь была, похоже, все-таки бычья, от царапин гребенками. Разетеры устало улыбались, на их потных разгоряченных лицах было написано: «Слава Богу, на этот раз пронесло».
        Пока арену готовили к выступлению следующего быка, Обиходов отлучился в туалет. Когда вернулся, застал Анечку немного озадаченной.
        - Кажется, у нас проблемы, - сказала она. - Только что мне позвонил Жан-Люк. Павел куда-то пропал.
        - Как пропал? - удивился Обиходов.
        - Мы договорились, что они приедут сюда. Жан-Люк сказал, что когда они проезжали мимо рынка, Павел попросил остановить машину и вышел. Сказал, что на одну минуту. И пропал. Это было сорок минут назад.
        - А зачем он выходил?
        - Жан-Люк не знает. Он же не понимает по-русски, а Павел не говорит по-французски. Павел только жестами показал, что на одну минуту. И ушел.
        - Может, он заблудился на рынке?
        - Вообще-то, рыночек в Ле-Гро-дю-Руа небольшой. Заблудиться там невозможно.
        Обиходов достал телефон и набрал номер. Телефон Павла оказался выключенным.
        - Странно, - сказал Обиходов. - Вроде, когда прилетели, он его не выключал. Ну, что делать? Поехали искать.

18
        Путь до рынка занял меньше пяти минут. Обиходов сразу заметил припаркованный микроавтобус и рядом знакомую фигуру в темных очках. Жан-Люк стоял невозмутимо сложив руки на груди. Кажется, что пропажа пассажира волновала его не больше, чем изменения газового состава атмосферы Сатурна.
        Анечка вышла из машины и обменялась с Жан-Люком несколькими короткими фразами.
        - Павел пошел на рынок, - перевела она Обиходову. - Жан-Люк не видел, чтобы он что-то покупал. Очень быстро затерялся между прилавками. Жан-Люк потом дважды прошел весь рынок, Павла там уже не было. На ближайших улочках тоже. Скажите, Георгий, а он был здоров?
        - В каком смысле?
        - Не было ли у него болезней, которые могли вызвать приступ?
        Обиходов пожал плечами:
        - По-моему, нет.
        Жан-Люк произнес что-то по-французски.
        - Жан-Люку показалось, что Павел нервничал, - перевела Анечка. - Он всю дорогу оглядывался назад. И вел себя немного странно. Был очень напряжен.
        - Может, он в туалет хотел? - предположил Обиходов.
        Анечка перевела. Жан-Люк отрицательно мотнул головой и произнес отрывистую фразу.
        - Он говорит, - сказала Анечка, - что по дороге они останавливались на заправке. Там был туалет.
        - Тогда не знаю, - сказал Обиходов. - Давайте искать. Пусть Жан-Люк остается около машины, а мы с вами, Анечка, сначала еще раз пройдемся по рынку, а потом будем прочесывать окрестности.
        - Дакор, - сказал Жан-Люк, когда ему перевели план.
        - Дакор, - повторил Обиходов.
        Рынок был необыкновенно живописный. Ароматный и красочный. В отличие от восточного базара, он поражал не размахом, не обилием товаров, а изысканной штучностью. Каждый отдельный прилавок напоминал фламандский натюрморт со снедью, вроде тех, что выставлены в Эрмитаже, с законченной композицией, с продуманной цветовой гаммой. Каждый отдельно взятый артишок или клубнику хотелось сначала поразглядывать, потом взять в руки, понюхать и сказать: «Бон!» приветливому продавцу. В одном месте на пробу в маленькие пластиковые стаканчики разливали вино. Обиходов не удержался и попробовал. «Ну как?» - улыбкой спросил продавец, мужчина с пышными усами, одетый в заляпанный вином передник. Обидохов поднял в вверх большой палец.
        - Дойчланд? - спросил продавец.
        - Россия, - ответил Обиходов. - Рюс.
        - О! Рюс! - восторженно воскликнул продавец и немедленно налил еще стаканчик.
        Отказываться было неудобно. Обиходов выпил. Вино показалось немного кисловатым, но пришлось купить бутылку. Для поддержания престижа страны.
        Однако же, Павла нигде не было. Рынок и в самом деле был небольшим, взрослому человеку потеряться на нем невозможно. В условленном месте Обиходов встретил Анечку.
        - Никаких признаков, - сказал он.
        Анечка бросила слегка иронический взгляд на бутылку в его руках. «Обезвоживание организма?» - прочлось в ее глазах.
        - Может он на пляже? Это рядом, в двух кварталах отсюда, - сказала она.
        Они вышли на городскую набережную. Обиходов впервые в жизни увидел Средиземное море. Оно оказалось коричневатым у берега и синевато-сизым вдалеке, с мелкими, как на подмосковном водохранилище, волнами. От пляжа, отгороженного от набережной декоративным заборчиком, тоже повеяло чем-то родным. Пухлые тетки, как выбросившиеся на сушу киты. Мамаши с детьми. Мороженное в ярких обертках. Европоп из динамиков. Детские крики и визг у кромки худосочного прибоя. Пляж хорошо просматривался в обе стороны. Павла нигде не было видно.
        - Может, он решил искупаться и… - Анечка не закончила предложение. - В чем он был одет?
        Обиходову пришлось напрячь память.
        - Вроде бы в брюки и рубашку.
        - Какого цвета?
        - Кажется, светлые брюки, а рубашка… не помню. Кажется, тоже светлая.
        - Вы идите направо, - скомандовала Анечка, - а я пойду налево. Смотрите, нет ли на берегу его одежды.
        - Да не полез бы он купаться! Это как-то совсем уж глупо, - хотел возразить Обиходов, но тут же вспомнил, как сам однажды решил освежиться в Байкале после официального обеда с японской делегацией, на глазах у японского замминистра и его супруги. Без надлежащих купальных принадлежностей. Поэтому Обиходов не стал ничего говорить, и молча вступил на песок.
        Обустроенный пляж закончился уже через пору сотен метров. Дальше был бетонный волнолом и илистый берег с камнями. Вне пределов пляжа никто не загорал. Обиходов хотел было поворачивать назад, но какое-то неясное предчувствие подсказало ему, что надо обойти волнолом и посмотреть за ним. Он обошел и почти не удивился, когда увидел Левандовского, сидевшего на земле, прислонившись спиной к волнолому.
        Левандовский сидел неподвижно, обхватив колени руками, и глядя куда-то вдоль кромки берега. Обиходов подошел и сказал:
        - Привет!
        Левандовский вздрогнул от неожиданности.
        - Не пугайся, это всего лишь я, - сказал Обиходов. - Между прочим, мы тебя обыскались.
        - Да? - Левандовский будто бы удивился. - А я тут… - он долго не мог найти слово, потом вдруг встрепенулся - Ты один?
        - Один, - ответил Обиходов.
        Левандовский привстал и заглянул за волнолом.
        - Ты видел его? - спросил он, понизив голос, испуганно глядя на Обиходова.
        - Кого? - не понял Обиходов.
        Левандовский снова сел и обхватил колени.
        - Что случилось? - спросил Обиходов.
        - Ничего, - быстро ответил Левандовский. - Ничего не случилось. Мне показалось… Просто показалось.
        - Тогда пошли? - сказал Обиходов.
        Левандовский заметил в руках у Обиходова бутылку.
        - Это что, вино?
        - Вино.
        - Можно мне? - спросил он нерешительно.
        Обиходов достал из кармана швейцарский армейский нож, который всегда носил с собой. В нем было больше десятка инструментов. Обиходов использовал только два - открывашку и штопор. Он вывернул пробку и протянул бутылку Левандовскому.
        - Стакан не захватил. Извини.
        - Ничего, - Левандовский взял бутылку и стал пить. Жадно, даже как-то истерично. Красное вино текло по подбородку и попадало на рубашку. Левандовский не обращал на это внимания.
        Обиходов молча наблюдал. Когда в бутылке осталось меньше половины, Левандовский остановился и вытер рот ладонью. Он поднял голову и посмотрел на стоявшего над ним Обиходова пьяными слезящимися глазами. Хотел что-то сказать, но лишь икнул и протянул бутылку обратно. Обиходов взял бутылку, посмотрел на остатки вина, подумал, не тащить же это с собой, и тоже приложился. В это время он услышал за спиной знакомый голос:
        - Что это вы тут делаете?
        Он обернулся и, увидев Анечку, застыл с бутылкой, поднесенной ко рту.
        - Что вы делаете? - снова спросила она.
        Обиходов даже не сообразил, что ответить. Собственно, никакого другого ответа, кроме самого очевидного, не было. «Пьем» - сказал Обиходов, но только не вслух, а про себя.
        - Павел, что с вами? - Анечка повернулась к Левандовскому.
        Тот пьяно улыбнулся и произнес:
        - Я в порядке.
        - Он в порядке, - подтвердил Обиходов.
        - Ну, знаете ли… - развела руками девушка.
        На этот раз у нее не нашлось слов.

19
        Вечером за ужином в ресторане Центра «Камарг» Обиходов и Левандовский сидели за одним столом с Дудкиным и Анечкой.
        - Как вы себя чувствуете, Павел? - заботливо спросил Дудкин. Ему уже рассказали о произошедшем днем исчезновении.
        - Хорошо, спасибо, - несколько смущенно ответил Левандовский. - Еще раз прошу извинить меня за то, что заставил вас волноваться, - он виновато посмотрел на Анечку.
        - Не стоит извиняться, - сказала она. - Главное, что все хорошо закончилось.
        Повисла пауза. Все обратились к выложенной на больших тарелках утиной грудке с зеленью и овощами.
        - Как вам утка? - спросил Дудкин.
        - Чудесно! - Левандовский обрадовался перемене темы. - Чудесная утка.
        - А вам нравится, Георгий?
        Обиходов кивнул.
        - Шеф-повар у нас замечательный, - продолжил Дудкин. - Одно из наших самых удачный приобретений. Он из Ниццы, работал в ресторане, где всегда было много русских, поэтому прекрасно ориентируется в наших вкусах. Оцените соус. Он с клюквой. Очень хорошо сочетается с уткой и этим ронским сотерном. Вообще, я считаю, что хорошая кухня - важнейшее условие гармонизации личности.
        Обиходов вспомнил суп-консоме из огурцов, которым потчевал его Дудкин пять лет назад и сказал:
        - Безусловно.
        Снова возникла пауза.
        - А чем ваши подопечные занимаются по вечерам? - спросил Обиходов.
        - У нас насыщенная программа занятий. Вечером людям необходимо отдыхать, тем более, что ужинаем мы по- французски, то есть очень долго. Но сегодня, - Дудкин сделал значительную паузу, - сегодня у нас предусмотрено ночное занятие. Оно довольно необычное, может даже показаться шокирующим. Называется эвокация. Георгий, вы как специалист по античной истории, наверное, знаете, что это такое.
        - Эвокация? - Обиходов задумался. - Кажется, что-то медицинское.
        Анечка прыснула от смеха.
        - Не угадали, - произнес Дудкин серьезно. - Эвокация - это жертвоприношение чужим богам. Когда древние римляне собирались идти войной на другой народ, они приносили дары богам этого народа, чтобы задобрить их.
        - И что же понимается под этими чужими богами? - спросил Обиходов.
        - Все то, что мешает гармонизации личности, - уклончиво ответил Дудкин. - Лучше увидеть это своими глазами. Хотя, я вижу, что Павел выглядит сильно утомленным. Может сегодня вам лучше отдохнуть?
        - Нет, что вы! - воскликнул Левандовский. - Я в порядке. С удовольствием посмотрю на эту… процедуру.
        - А вот я что-то устала, - сказала Анечка, которая, пока шел разговор об эвокации, все время как-то загадочно улыбалась, Обиходову показалось, что саркастически. - Пожалуй, я пойду спать, - Анечка поднялась из-за стола. - Всем приятного вечера.
        Обиходов и Левандовский разом привстали из-за стола. Анечка улыбнулась и сказала:
        - До завтра.
        - Итак, - сказал Дудкин, когда девушка ушла. - Теперь мы можем поговорить о нашем деле. От Павла, полагаю, у вас нет секретов? - спросил он у Обиходова.
        - Абсолютно никаких, - сказал Обиходов. - Вообще-то ему это интересно даже больше, чем мне.
        - Что интересно? - не понял Левандовский.
        - Не что, а кто, - уточнил Обиходов. - Капитан Рыков.
        - Капитан Рыков?! - Левандовский как-то странно изменился в лице.
        - Ну да, - сказал Обиходов. - Мы ведь за этим сюда приехали? Чтобы выяснить у Теодора Лепольдовича, кто такой Рыков.
        - Да, да, конечно, - спохватился Левандовский. - Кто такой Рыков…
        Обиходов и Дудкин посмотрели на него озадаченно.
        - Может, ты в самом деле спать пойдешь? - предложил Обиходов. - Отложим разговор до завтра. Это он после ваших занятий таким стал, - сказал он Дудкину.
        - Я в порядке, говорю же вам! - воскликнул Левандовский. - Просто… голова чуть кружится. От смены климата, наверное. Занятия здесь совсем не при чем. Пожалуйста, не обращайте внимания, продолжайте.
        - Ну, если вы абсолютно уверены… - произнес Дудкин.
        Левандовский сделал жест, демонстрирующий абсолютную уверенность. Обиходов тоже кивнул.
        - Я все-таки хотел бы знать, - продолжил Дудкин, - чем вызван ваш интерес к капитану Рыкову именно сейчас, ведь столько лет прошло…
        Обиходов посмотрел на бледного Левандовского и понял, что излагать суть дела придется ему.
        - Все очень просто, - сказал он. - У Павла есть знакомые, которые почему-то уверены, что капитан Рыков не умер, как было написано в том вашем письме в редакцию, а жив и вполне дееспособен.
        - Он что, опять кому-то снится? - спросил Дудкин.
        - Если бы! Проблема как раз в том, что все происходит наяву. Срываются какие-то сделки, пропадают деньги, даже люди пропадают. И всякий раз, когда это случается, оказывается, что к этому имеет отношение наш с вами герой, капитан Рыков.
        - Они его видели? - поинтересовался Дудкин.
        - Кто?
        - Ну эти, ваши знакомые, видели Рыкова?
        - Нет, конечно! Если бы увидели, думаю, нас с вами сейчас не о ком было бы разговаривать.
        - Они бандиты? - Дудкин насторожился.
        - Они бизнесмены, - спокойно ответил Обиходов.
        Дудкин задумчиво провел пальцами по краю бокала с вином.
        - Кажется, мне известно, где находится капитан Рыков, - произнес он.
        Последовала многозначительная пауза. Обиходов и Левандовский замерли.
        - Он перед вами, - сказал Дудкин.
        За столом воцарилась тишина. Она продолжалась несколько долгих секунд. Первым опомнился Обиходов.
        - В каком смысле? - спросил он.
        - Капитан Рыков - это я, - заявил Дудкин. - То есть я, конечно, не капитан, и фамилия моя не Рыков, но я именно тот, кого разыскивают ваши знакомые.
        Левандовский и Обиходов переглянулись. Оба выглядели одинаково обескуражено. Довольный произведенным эффектом Дудкин продолжил:
        - Капитан Рыков - это образ, который я использую в своих индивидуальных занятиях с клиентами. При этом я сам частично отождествляюсь с этим образом. Для придания ему человеческих черт. Так проще, понимаете. Это такая методика. После окончания курса этот образ остается у человека в подсознании. То есть капитан Рыков начинает влиять на его мысли и дальнейшие поступки. В каком-то смысле, он является внутренним защитником и главным хранителем его пробуждающейся совести. Понимаете?
        - Не совсем, - признался Левандовский.
        - Подождите, - сказал Обиходов, - вы нас окончательно запутаете. Давайте по порядку. Настоящий капитан Рыков, тот который был действительно капитаном и носил фамилию Рыков, он же существовал на самом деле, так?
        - Насколько мне известно, да, - ответил Дудкин.
        - Откуда вы это знаете?
        - От Василия. Он рассказал мне историю, которую я вам написал в письме. Василий утверждал, что все в этой истории - правда, и я ему, в общем-то, верю.
        - А Василия вы откуда знали?
        - Он снимал у меня комнату на улице Кедрова. В то время я был вынужден сдавать жилье. В силу стесненных обстоятельств. Правда, Василий был первым и последним моим жильцом. Да и снимал он недолго, всего три месяца. Очень порядочный молодой человек, аккуратный и вежливый. Хоть и без высшего образования, но интересующийся. Потом он уехал. Ну а через какое-то время я написал вам в редакцию это письмо. Помните, вы еще объявили конкурс.
        - А где сейчас этот Василий? - спросил Обиходов.
        - Не имею понятия, - сказал Дудкин. - От меня он переехал потому что нашел недорогую отдельную квартиру. У меня же была только комната. Он оставил тогда свой новый телефон, но он, конечно, уже куда-то затерялся. Ведь сколько лет уж прошло.
        - И вы с ним больше не встречались?
        - Нет, не встречался. Потом заварилась история, в которой мы с вами вместе участвовали. Благодаря этой истории я осознал свое истинное призвание в жизни. На седьмом десятке лет, заметьте. Такое не каждому дано. Вместе с партнерами я открыл исследовательский центр, сначала в Москве. Мы очень успешно отработали три года. А потом появился этот вот центр. «Камарг». Моя гордость.
        - А капитан Рыков-то откуда опять взялся?! - воскликнул Обиходов.
        - Это уже всецело благодаря вам, Георгий, - ответил Дудкин. - Вашей «Небесной милицией» вы прославили капитана Рыкова на весь свет. Образ получился как раз такой, какой нужно. В меру мистический и в то же время очень живой. Вот я и решил его использовать в своих занятиях. Мне показалось, что я имею на это право, я ведь тоже в какой-то мере участвовал в его создании. Надеюсь, вы не в претензии, Георгий?
        - Какие претензии! - сказал Обиходов. - Наоборот, всегда рад помочь. Мне только не очень понятно, каким образом вы как капитан Рыков, находясь здесь, и занимаясь тем, чем вы тут занимаетесь, могли срывать какие-то сделки в Москве.
        Дудкин развел руками с видом усталого волшебника.
        - Конечно же, я понятия не имею, о каких сделках речь. Скорее всего, это сделал один из моих бывших клиентов. После занятий в моем центре у него произошла переоценка ценностей, и должно быть эти сделки не соответствовали его новым жизненным принципам. На подсознательном уровне об этом ему сообщил капитан Рыков, то есть его собственная совесть, принявшая мой облик.
        - Потрясающе! - Обиходов откинулся на стуле и засмеялся. Он снова видел перед собой старого доброго эксперта, милого безумца, и едва сдерживался, чтобы не хлопнуть его по плечу или не стиснуть в объятиях, но нельзя, фамильярности эксперт и в прежние времена не любил. - Как все оказывается просто! Вам, уважаемый Теодор Леопольдович, с вашими возможностями нужно не в Камарге сидеть. Пора уже на государственный уровень выходить.
        - Вы, кажется, опять иронизируете, Георгий, - произнес слегка покрасневший Дудкин.
        - А напрасно. Кто знает, может, наступит и такое время. После всего, что со мной произошло за последние годы, я твердо понял одну вещь - в жизни нет ничего невозможного.
        - Это точно! - согласился Обиходов.
        - Как видите, я открыл перед вами все карты, - сказал Дудкин. - Надеюсь, вы сможете убедить ваших знакомых, что я не бизнесмен, а ученый. Ученый не может мешать ничьим деловым интересам, у него есть только один интерес - постижение истины. Если у них еще останутся вопросы, пусть приезжают сюда, я им все покажу и расскажу, я буду разговаривать с ними открыто. Вы ведь знаете, Григорий, я умею разговаривать с такими людьми.
        - Да, это я помню, - кивнул Обиходов.
        - Ну, вот и хорошо! - сказал Дудкин. - Надеюсь, что смог удовлетворить ваше любопытство. Когда увидите сегодняшнюю эвокацию, поймете меня еще лучше.
        - А что такое Соляная башня? - спросил неожиданно Левандовский.
        - Соляная башня? - удивленно повторил Дудкин. - Понятия не имею. Соляной столп знаю. Это из Библии. А вот башня… - Дудкин помедлил. - Нет, - решительно сказал он, - не знаю. А почему вы спрашиваете?
        - Да, так, - неопределенно махнул рукой Левандовский. - Слышал, что здесь есть такая.
        - Ах, вы в этом смысле! - воскликнул Дудкин. - Соляная башня! Ну, конечно же! Это местная достопримечательность. Где-то там, в степях. Туда туристов возят. Я ее, признаться, в глаза не видел. Вы у Анечки завтра спросите. Она вам точнее скажет.
        - Хорошо, спасибо, - сказал Левандовский.
        - Ну-с, приятно было поговорить, - Дудкин бросил на стол свою салфетку. - Вам еще предстоит десерт и кофе, а я с вашего позволения, откланяюсь. Есть еще кое-какие дела. Значит, увидимся на эвокации. Начало ровно в одиннадцать, но прийти лучше минут за пятнадцать. Приятного вечера. О, чуть не забыл! - Дудкин достал из внутреннего кармана пиджака два конверта. - Это ваши пригласительные. Без них не пустят. И прошу не опаздывать. До встречи!
        Дудкин бодро встал из-за стола, надел шляпу и вышел из освещенного ресторана в темноту, где уже начинали просыпаться цикады.
        - Ну что, миссия выполнена, - сказал Обиходов, проводив Дудкина взглядом. - Можешь докладывать своему начальству. Господин эксперт в своем репертуаре, бодр, полон идей и абсолютно безвреден. Что скажешь? - он повернулся к Левандовскому.
        Тот сидел с таким выражением лица, словно у него болел зуб.
        - Да что с тобой происходит, в конце концов?! - воскликнул Обиходов.
        Левандовский молча достал из кармана рубашки сложенный листок бумаги и протянул Обиходову. Обиходов развернул его и прочел написанную от руки короткую фразу:
«Завтра в 20:00 у Соляной башни. К.Р.».
        - И что это значит? - спросил Обиходов.
        - Я не знаю, - ответил Левандовский.
        - «К.Р.» - уж не капитан ли это наш Рыков? - Обиходов усмехнулся. - Откуда у тебя эта бумажка?
        Левандовский смотрел прямо перед собой невидящими глазами.
        - Сегодня днем, - начал он, - когда мы ехали с Жан-Люком к вам, за нами следом ехала машина. Такая черная, кажется, «рено». В ней сидел один человек. Невысокий мужчина средних лет. Лица я не разглядел. Он следил за мной. Когда мы заезжали на заправку, он тоже заехал туда же. Я специально попросил Жан-Люка остановиться около рынка, чтобы проверить. Мужчина тоже остановился. Я вышел из машины и он вышел из машины. Я пошел по рынку и он пошел. Потом ко мне подбежал маленький мальчик, цыганенок или арабчонок, и протянул эту записку. После этого мужчина исчез.
        - А ты спрятался за волноломом…
        - Я боюсь, Жорж! - у Левандовского задрожали губы.
        - Кого?
        - Его, капитана Рыкова.
        Обиходов вздохнул и покачал головой:
        - Капитан Рыков мертв. Его посмертное воплощение мы только что видели. Оно пожелало нам приятного вечера и было настроено совсем не кровожадно.
        - Ты не понимаешь, - Левандовский оглянулся по сторонам и понизил голос. - Этот Дудкин здесь совсем не при чем. Есть другой капитан Рыков. Я знаю. Теперь я точно знаю, что есть. Это началось незадолго до нашего отъезда сюда. Я почувствовал, что за мною кто-то следит. Повсюду, куда бы я не направлялся.
        - Так, может быть, это Семашко, или кто-то из его людей?
        - Нет, это совсем другое. Я чувствую… - Левандовский сделал беспомощный жест рукой, пытаясь подобрать нужное слово, - я чувствую присутствие какой-то силы, огромной, непонятной. Этому есть только одно объяснение.
        - Какое же?
        - Я - слабое звено, - Левандовский произнес это таким тоном будто делал страшное признание.
        - Слабое звено, - повторил Обиходов. - Что ж, это, наверное, многое объясняет. Кажется, есть такая телепередача.
        Левандовский продолжил, не заметив иронии:
        - Я завис в пограничной зоне, между добром и злом. Я еще не преступник, но и честным человеком меня не назовешь. Так сложились обстоятельства. Обстоятельства…
        - Левандовский смолк, словно задумавшись о чем-то своем.
        - Не совсем понимаю, - признался Обиходов.
        - Кто видел капитана Рыкова после того, как его убили? - спросил Левандовский и сам же ответил. - Василий. Ты еще рассказывал про этого парнишку, Николая, который приходил к тебе в редакцию. А кто они, эти люди, Василий и Николай? Они такие же, как я. Зависшие между добром и злом. Хорошие люди, которые в силу разных обстоятельств и может быть слабости характера, вынуждены были заниматься дурными делами. Им нужен был капитан Рыков, чтобы вытащить их обратно, на сторону добра.
        - Капитан Рыков тебе снится? - осторожно спросил Обиходов.
        - Нет, - покачал головой Левандовский. - В последнее время я не вижу снов и вообще, почти не сплю. Но, наверное, спать и необязательно. Наверное, он действует не только в снах. Мы же ничего о нем не знаем.
        - Тогда тем более не понятно, чего ты нервничаешь, - сказал Обиходов. - Капитан Рыков сам идет тебе на встречу. Информацию получишь из самых что ни на есть первых рук. Семашко с Арчилом будут просто счастливы.
        - Причем здесь Семашко с Арчилом! - воскликнул Левандовский. - Это нужно мне. Я сам хочу разобраться.
        Хорошо, хорошо! - успокоил его Обиходов. - Завтра мы с тобой съездим на эту Соляную башню, только узнаем, где она находится.

20
        Позвонить или не позвонить? Часто случается, что простые вопросы оказываются самыми мучительными. Они не причиняют сильных страданий, но и покоя не дают. Как кусочек салата, застрявший между зубами. Обиходов расхаживал по комнате взад и вперед. От угла с креслом по дуге мимо кровати к двери и обратно. Проходя мимо мини-бара, вскрыл его, и принялся вдумчиво изучать содержимое (уже не в первый раз). При виде миниатюрных бутылочек с водкой, коньяком, виски, вином и ликерами, вспомнилось Дудкинское занятие в «японском саду камней». Обиходов извлек бутылочку
«Белой лошади» и, рассматривая ее, попробовал почувствовать себя маленьким. Получилось не очень. Тогда Обиходов открыл бутылочку и сделал небольшой глоток. Замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вместо ожидаемого чувства огромности окружающего мира, возникло желание немедленно добавить. Обиходов слил остатки виски в стакан и бросил кубик льда из морозильника. Закрыл мини-бар и сделал еще пару ходок туда и обратно по комнате. Наконец решился. Сел в кресло, снял трубку телефона и, не набирая номер, произнес:
        - Добрый вечер, вы еще не спите? Хотел еще раз поблагодарить вас за чудесный день, который мы сегодня провели вместе… Нет, не так.
        Обиходов прочистил горло и принял более непринужденную позу.
        - Добрый вечер, Анечка! - сказал он в гудящую трубку. - Это Георгий. Вы еще не спите? Хотел сказать вам спасибо за… чудесный день, который мы… который мы… Нет, просто за сегодняшний день. Хотел сказать вам спасибо за сегодняшний день. Да. Не хотите ли выпить со мной немного?.. Нет. Не так. Может быть, выпьем по маленькой?…
«По маленькой»… Идиот! Соберись, соберись! - Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Снова открыл глаза и произнес: - Добрый вечер! Бла-бла-бла-бла… за сегодняшний день. Послушайте, Анечка, у меня есть одна неожиданная идея. Почему бы нам с вами не выпить?
        Проговорив это, он решительно допил виски и набрал номер Анечки, который узнал у ночного дежурного в службе размещения. Пока шли длинные гудки он еще раз хорошенько прочистил горло. Наконец, в трубке раздался ее голос.
        - Алло?
        - Добрый вечер, Анечка! Это Георгий, - выпалил Обиходов.
        - Добрый вечер, Георгий, - послышалось в ответ.
        Она, конечно же, немного удивилась. Хотя меньше, чем ожидал Обиходов.
        - Вы еще не спите?
        - Почти сплю.
        - Ради Бога, извините, я просто хотел сказать вам спасибо за сегодняшний день… За очень чудесный день.
        - Ну что вы, Георгий, не стоит, - он почувствовал, как на другом конце провода она улыбнулась. - Мне тоже было приятно провести с вами время.
        - Правда?
        - Конечно, правда.
        - А знаете, Анечка, мне пришла в голову одна неожиданная идея…
        - Почему бы нам вместе не выпить? - продолжила Анечка за него.
        У Обиходова от неожиданности перехватило дыхание.
        - В смысле?.. - произнес он, заикаясь. - Как вы?.. Ну да… В общем-то… да.
        - Нет, Георгий, - прервала его заикания Анечка. - Большое спасибо вам за приглашение, но, знаете, я уже в самом деле собралась спать. И потом, вы же сейчас должны идти на эвокацию.
        - Да к черту эту эвокацию! - воскликнул Обиходов. - Мне и так все ясно.
        - Это вы напрасно, - сказала Анечка. - Теодор Леопольдович расстроится, если вы не придете. Он вас так ждал.
        - Хорошо, - смягчился Обиходов. - Я пойду на эвокацию. Обещаю. Только давайте сначала выпьем. По пятьдесят грамм. Чтобы крепче спалось. А?
        Это «а?» повисло в телефонном эфире, как большой трепетно дрожащий мыльный пузырь, символ последней надежды. Анечка засмеялась.
        - Еще раз спасибо, но я все-таки откажусь. - (пузырь лопнул) - Завтра у нас с вами поездка на море и экскурсия в заповедник. Это большая программа. Нужно как следует отдохнуть.
        - Программа? - Перед Обиходовым снова забрезжил огонек надежды, теперь уже самой последней. - У меня вопрос как раз по поводу завтрашней программы. Вы знаете, где находится Соляная башня?
        - Соляная башня? - удивленно повторила Анечка. - Знаю. К востоку отсюда на старой дороге.
        - Туда сложно добраться?
        - На машине совсем не сложно. Минут двадцать езды.
        - Нам с Павлом нужно будет попасть туда завтра вечером, к десяти часам.
        - Но вечером там темно, ничего не видно. К Соляной башне обычно едут, чтобы полюбоваться окрестностями.
        - Мы не будем любоваться, нам нужно по делу.
        - По делу? К Соляной башне? - Анечка удивилась еще больше.
        - Я вам все расскажу, если вы согласитесь со мной выпить, - ввернул довольный собой Обиходов. - Обещаю интересную историю на ночь. Вы ведь любите интересные истории?
        Анечка снова рассмеялась.
        - А вы, оказывается, хитрец! Интересные истории я действительно люблю.
        - Значит, жду вас около своего домика, на заднем дворе. Там, где сад.
        Закончив разговор, Обиходов вскочил с кресла. Сгреб в охапку вещи, разбросанные по кровати, и сунул их в шкаф. Запнул поглубже под кровать резиновые тапочки, смел со стола разодранные пакетики с чипсами и печеньем. Затем через заднюю дверь вышел во дворик и внимательно осмотрел все вокруг, словно желая убедиться в порядке ли пейзаж. Тревожно глянул на окна соседнего номера, где остановился Левандовский. Окна едва светились, наверное, горел ночник. Не хватало, чтобы услышав голоса, Левандовский вышел из номера. Обиходову он сказал, что устал и пошел спать. Значит, должен спать. Обиходов пододвинул стоявшие во дворике два пластмассовые кресла поближе друг к другу. Сориентировал их так, чтобы было видно как можно больше звездного неба. Сел в одно из них и стал ждать.
        Анечка появилась через пять минут. Она была одета по-домашнему, в джинсы, расшитые цветочками, и вязаный свитер.
        - Вот и я, - улыбнулась она.
        Обиходов вскочил и радостно засуетился.
        - Присаживайтесь, пожалуйста! Вот сюда, - он пододвинул кресло. - Очень рад! Очень рад!
        Анечка расположилась в кресле, подобрав под себя ноги и спрятав ладони в рукавах свитера.
        - Что будете пить? - спросил Обиходов.
        - Спасибо, ничего.
        - Как ничего! Так не годится. Пока я вас ждал, у меня возник замечательный тост. Давайте, по чуть-чуть.
        Анечка энергично замотала головой.
        - Нет. Лучше просто минеральной воды.
        - Айн момент, - Обиходов скрылся в комнате.
        Через минуту он вернулся с двумя стаканами. В одном была вода со льдом, в другом - водка с ликером.
        - Итак! - торжественно объявил он, пододвинув свое кресло вплотную к Аниному.
        - Итак! - повторила Анечка, приготовившись слушать.
        - Предлагаю выпить… - Обиходов сделал паузу. Дело в том, что про замечательный тост он соврал. Он сказал это только для того, чтобы уговорить Анечку выпить. Никакого тоста у него не возникло даже когда он ходил в комнату за выпивкой. В голову лезли одни банальности. За ночь. За звезды. За знакомство (за это, кажется, пили днем). Оставалось рассчитывать на внезапное озарение. - Предлагаю выпить… - повторил Обиходов.
        - За что же? - спросила Анечка.
        - За капитана Рыкова! - выпалил Обиходов и с облегчением перевел дух. - Благодаря этому человеку, с которым я даже не был знаком, я сижу сейчас здесь, на юге Франции, под потрясающим звездным небом, среди аромата роз и стрекота цикад, рядом с самой прекрасной девушкой на Земле.
        - За капитана Рыкова? - повторила Анечка. - С удовольствием! - Они чокнулись. - Давно хотела узнать, что же это был за человек.
        - Я, признаться, тоже, - сказал Обиходов, сделав глоток.
        - Как? - удивилась Анечка. - Это же ваш герой! Вы о нем писали.
        - Писал, - сказал Обиходов. - Что ж с того? А, кстати, вы читали?
        - К сожалению, нет, - развела руками Анечка. - Я тогда училась, интересовалась совсем другими вещами. Мне Теодор Леопольдович рассказывал. Совсем немного.
        - Аналогичная ситуация, - признался Обиходов. - Как говорят журналисты, у нас с вами одинаковые источники.
        - Но вы же написали о нем почти роман!
        - Допустим, не роман, а пару статеек, - уточнил Обиходов. - В бульварной газетенке. Пришлось напрячь фантазию. Гонорар ведь платят не за факты, а за количество строк.
        - Ну, это вы на себя наговариваете, - сказала Анечка. - Теодор Леопольдович говорит, что статьи были очень хорошими. Он хранит их у себя. Теперь, после знакомства с вами, я их обязательно прочту.
        - Это будет для меня высшей наградой, - произнес Обиходов со всей проникновенностью, на которую только был способен.
        Их взгляды встретились. В ночной темноте людям проще смотреть в глаза друг другу. Глаза Анечки больше не казались насмешливыми, они не говорили «я знаю, что сейчас ты заговоришь про волшебство и попытаешься взять мою руку», напротив, в них промелькнула слабость, трогательная слабость, потребность в защите, в любви и нежности, все то, что и должно читаться в глазах девушки двадцать трех лет.
        Анечка даже немного смутилась.
        - Какая волшебная ночь, - сказал Обиходов почти шепотом. - Ты чувствуешь это волшебство?
        - Какое волшебство? - спросила Анечка.
        - Вот это, - Обиходов обвел руками звездное небо. - Вот это, - он указал на чернеющий невдалеке сад. - Вот это, - он коснулся бутона розы с куста.
        Движение руки от неба и сада к бутону, а дальше к Анечкиной руке. Естественное продолжение жеста. Таков был план Обиходова. Но едва он коснулся ее руки, Анечка отодвинулась подальше.
        - Я привыкла к этому, - сказала она. - К небу и всему остальному. Вы прилетели только вчера, и вам это кажется необычным.
        - Неужели только вчера? - удивился Обиходов, чуть придвигаясь. - Кажется, что я здесь уже давно.
        Анечка снова отодвинулась.
        - Вы мне обещали рассказать историю.
        - Историю? Ах, историю! - вспомнил Обиходов. - Ну, это даже не история, пока это просто один загадочный случай. Он произошел сегодня с моим братом Павлом.
        - Так что же, наконец, произошло сегодня с Павлом?
        - Только это секрет! - предупредил Обиходов.
        - Обожаю секреты! - сверкнула глазами Анечка.
        - Этот секрет не нужно обожать, достаточно его просто хранить. Обещаете?
        - Обещаю, - кивнула Анечка.
        Он заговорщически оглянулся по сторонам и поманил Анечку придвинуться ближе. Она не близко, но все-таки придвинулась. Обиходов наклонился к ее уху и пока он во всех подробностях рассказывал историю с цыганенком и запиской, с наслаждением вдыхал аромат ее духов.
        - Вы думаете, что «К.Р.» означает «Капитан Рыков»? - шепотом спросила Анечка, когда он закончил.
        - А кто же еще?
        - Как интересно! - прошептала девушка. - И завтра вы поедете к Соляной башне?
        - Конечно, только сначала вы должны объяснить, как туда добраться.
        - А можно мне поехать с вами?
        - Нет, - решительно сказал Обиходов. - Это может быть опасно.
        - Пожалуйста! - Анечка в порыве дотронулась до руки Обиходова. Обиходов мягко перехватил ее ладонь и заключил между своих ладоней.
        - Я не могу вами рисковать.
        - Но вам же будет нужна машина!
        - Позаимствуем у Дудкина микроавтобус.
        - Так не честно! - Анечка вырвала руку.
        - Хорошо! Хорошо! - Обиходов снова поймал ее руку. - Договорились.
        - Значит, вы меня возьмете с собой?
        - Возьму. Только знаете, Анечка, раз мы с вами затеяли вместе опасное дело, предлагаю перейти на ты.
        - Предложение принимается, - согласно кивнула Анечка. - Давайте будем на ты. То есть давай будем на ты.
        - Это надо закрепить традиционным ритуалом, - Обиходов поднял бокал. - На брудершафт!
        - Это значит целоваться? - уточнила Анечка.
        - Ну, грубо говоря, да, - ответил Обиходов. - Таковы традиции.
        - А можно обойтись без традиций? Или тогда давайте лучше останемся на «вы».
        - Можно и без традиций, - печально вздохнул Обиходов. - Но по крайней мере за успех завтрашнего мероприятия мы с тобой можем выпить?
        - Давайте, то есть давай, - согласилась Анечка. - И я пойду. Уже поздно, а вам, то есть тебе, еще на эвокацию.
        - Будь она неладна, - сквозь зубы произнес Обиходов.

21
        Был уже первый час ночи, когда Обиходов вошел в освещенный лунным светом парк. Парк казался огромным. По странному закону, подмеченному еще в детстве, все размеры и расстояния в ночном лесу увеличиваются. Если днем дорога к Рыцарскому замку заняла бы никак не больше пяти минут, сейчас понадобилось почти четверть часа, прежде чем он вышел к чернеющим на фоне звездного неба развалинам. Обиходов был один, Левандовский идти на эвокацию категорически отказался, сказал, что хватит с него чертовщины.
        Над недостроенной башенкой горел единственный фонарь. Обиходов направился на его слабый свет и оказался перед деревянной дверью с тяжелым железным кольцом вместо ручки. Он взялся за кольцо и легонько постучал. Дверь сразу же открылась. Первое, что увидел Обиходов, горящий факел, с неровным шипящим синевато-оранжевым пламенем. Факел держал в руках молодой человек в черном плаще до пят. От неожиданности Обиходов сделал шаг назад и, глупо улыбаясь, произнес:
        - Бонжур.
        - Добрый вечер, - сказал молодой человек по-русски. - Какой у вас номер?
        - Какой номер? - не понял Обиходов.
        Молодой человек приподнял факел и всмотрелся в его лицо.
        - Вы в первый раз, - догадался он. - А приглашение у вас есть?
        - Приглашение? Да, конечно, - Обиходов достал из кармана конверт.
        Молодой человек вскрыл конверт, вынул листок плотной бумаги, осветил его факелом и торжественно произнес:
        - Номер тринадцать. Господин Левандовский. Мы вас ждем.
        - Да! То есть нет, - сказал Обиходов, суетливо начал шарить по карманам и достал второй конверт. - Моя фамилия Обиходов, вот мое приглашение, - он протянул конверт. - А это моего приятеля. Он не смог придти.
        Молодой человек невозмутимо вскрыл второй конверт и произнес:
        - Номер двенадцать. Господин Обиходов. Мы вас ждем.
        И посторонился, приглашая Обиходова войти. Обиходов оказался в темном помещении, приторно пахнущем лавандой. Свет факела освещал пол, выложенный плиткой, неоштукатуренные кирпичные стены и едва достигал высокого сводчатого потолка.
        - Следуйте, пожалуйста, за мной, - сказал человек в плаще и направился вверх по широкой лестнице.
        Обиходов пошел следом. Шаркающий звук шагов многократно усиливался, отражаясь от еле видимых в темноте высоких сводов. К звуку шагов и потрескиванию факела примешивался еще один звук, плохо различимый, напоминавший человеческий голос, доносившийся как будто издалека. Обиходов, напрягая зрение, пытался разглядеть то, что его окружало. Молодой человек с факелом, поднявшись на один пролет лестницы, свернул в боковой проход. Обиходов не заметил в темноте выступавший угол и больно ударился плечом.
        - Черт! - ругнулся сквозь зубы. - А свет нельзя включить?
        - Света здесь нет, - невозмутимо ответил его провожатый.
        Они остановились перед еще одной дверью.
        - Вам нужно одеть вот это, - молодой человек протянул Обиходову сверток.
        - Что это?
        - Плащ.
        Обиходов взял сверток.
        - Слушай, командир, а что здесь вообще происходит? - спросил он доверительно.
        - Эвокация, - коротко ответил «командир».
        - Понятно, что эвокация, - сказал Обиходов. - А что это такое?
        - Я не знаю, - молодой человек пожал плечами. - Я только провожаю гостей до этой двери. Всем объясняют, перед началом занятия, кто не хочет, может отказаться. Но вы опоздали к началу…
        - И многие отказываются?
        - По-моему, никто.
        - Значит, оргия, - догадался Обиходов. - Эх, где наша не пропадала! - он натянул на себя плащ. - Больше ничего не положено? Маска там, что б как в кино.
        - Нужно еще подписать вот это, - молодой человек протянул лист бумаги.
        - Кровью? - спросил Обиходов.
        - Зачем кровью? - не понял шутки юноша. - Вот ручка.
        - А ну-ка, посвети! - в прыгающем свете факела Обиходов прочел:
«Я, (пробел), соглашаюсь участвовать в сеансе групповой терапии, называемом „обряд эвокации“ абсолютно добровольно и без малейшего принуждения. По окончании его обязуюсь не предъявлять никаких претензий в адрес исследовательского Центра
„Камарг“.
        Подпись.»
        - Ну, точно - оргия, - решил Обиходов и размашисто подписал бумагу. - Что еще?
        - Теперь тихонечко заходите, - сказал молодой человек. - Садитесь там прямо на пол и сидите. Запомните, ваш номер - двенадцать, - с этими словами он приоткрыл дверь, ровно настолько, чтобы Обиходов смог втиснуться в нее боком. - Желаю приятно провести время.
        Лунный свет проникал в эту комнату через маленькое оконце под самым потолком. Проникал и рассеивался без следа, как единственная капля молока в чашке черного кофе. Обиходов стоял неподвижно, привыкая к темноте, через несколько секунд он смог уже различать силуэты, черные на черном. Несколько человек в плащах с капюшоном сидели на полу, образуя круг, в центре которого в старинном кресле с высокой спинкой восседал некто.
        - Назови свой номер, незнакомец, - Обиходов узнал голос Дудкина, измененный готической акустикой.
        - Номер… двенадцать, - ответил Обиходов.
        - Приветствуем тебя, двенадцатый! - сказал Дудкин.
        - Приветствуем тебя, двенадцатый! - хором повторили все присутствующие.
        - Ея, ый-ый! - отразилось от сводов и воцарилась тишина.
        Обиходов сообразил, что от него ждут, когда он усядется. Он подошел к кругу, сидящие потеснились и Обиходов опустился на приятно прохладный пол.
        - Продолжай, шестой! - распорядился Дудкин.
        - Я… я не могу не лгать, - раздался приглушенный мужской голос, слегка дрожащий от волнения. - Я лгу на работе коллегам. Просто так, бескорыстно. Сочиняю какие-то нелепые истории. Однажды, в разговоре соврал, что служил в армии. Очень глупо. Я даже на военных сборах ни разу не был. Меня можно было раскусить в два счета, а я продолжал врать и при этом понимал, что все понимают, что я вру. Или вот еще случай. Я приехал в Москву в командировку. Зимой. Вышел поздно вечером на Тверскую. Холод был собачий, ветер пронизывающий. Вокруг ни души. Смотрю, мне навстречу идет человек. В легком пальтишке, без шапки. Короче, иностранец, причем из какой-то южной страны. Видно, что замерз уже до последней возможности, вот-вот упадет. И этот иностранец схватил меня за рукав и бормочет: «Отель „Интурист“, отель „Интурист“». Понятно, что заблудился. А я Москву тогда еще плохо знал, и нет бы мне сказать, что мол, извини, брат, не знаю, где этот отель «Интурист», так я взял и махнул рукой куда-то налево, в сторону Тверского бульвара. Там, говорю. Туда идите. Он и пошел, почти побежал. Зачем я это сделал, до сих пор не
пойму. Это ведь уже почти преступление. До сих пор перед глазами эта картина: промерзший пустынный город, метель метет и человек в легком пальто, которого я отправил в никуда. Может, он там упал где-нибудь на бульваре и замерз насмерть.
        Акустика была такая, что невозможно было даже точно определить откуда доносился этот голос. То казалось, он совсем близко, то на другом конце комнаты.
        - Я лгу жене, - продолжал незнакомец. - Очень много ей лгу. Когда-то у меня были… отношения, с одной женщиной. И тогда я лгал жене вдохновенно, с наслаждением. Это была феерическая ложь. Я придумывал невероятные вещи. Несуществующие командировки, встречи одноклассников, ночные авралы на работе. Один раз я даже специально подстроил автомобильную аварию. Небольшую, конечно. Без жертв. Но настоящую. Чтобы оправдать свой поздний приход домой. Я чувствовал себя резидентом иностранной разведки, который день и ночь находится на задании. Это такая увлекательная игра, которая сама по себе, может, даже приятнее, чем секс. Потом отношения с этой женщиной закончились. Я больше не изменяю жене. Но не могу ей не врать. Иногда гораздо проще сказать правду. Например, что в субботу собираюсь с друзьями пойти выпить пива. Что дурного в том, чтобы выпить пива с друзьями? Но эта правда кажется мне такой унылой, такой скучной. И жизнь моя кажется унылой и скучной. И я вру. Опять придумываю что-то. Хочу снова завести любовницу, чтобы был повод врать, чтобы я снова чувствовал себя резидентом иностранной разведки. Не
знаю, почему так происходит. Может быть, страх перед разоблачением дает мне адреналин. Кто-то прыгает с парашютом, кто-то лезет в горы, а я лгу. Это мой экстремальный спорт. Мой наркотик.
        Шестой замолчал. Некоторое время все собравшиеся слушали повисшую в воздухе тишину.
        - Ты закончил, шестой? - спросил Дудкин.
        - Да, закончил, - раздался печальный голос.
        - Хорошо, - сказал Дудкин. - Так что же нам положить на алтарь? Какую конкретно жертву ты приносишь темным богам?
        - А разве того, что я во всем этом признался недостаточно? - спросил шестой, несколько удивленно.
        - Признаваться во лжи в полной темноте, когда ни единая душа не может тебя узнать, какая же это жертва?
        - Что же я должен сделать?
        - Сказать нам правду, какую-нибудь важную правду. Только истинное откровение способно искупить ложь.
        - Откровение… - озадаченно повторил шестой. - Какое же откровение?
        - Истинное, - подсказал Дудкин.
        - Я…, - произнес шестой после паузы, - Я, наверное, дурной человек. Скучный, никчемный. Наверное, я неудачник…
        - Не то, - сказал Дудкин. - Во-первых, это не так, никакой ты не неудачник. А во-вторых, ты не в церкви, любезный. Здесь так дела не делаются.
        - Но что же тогда? - растерялся шестой. - Тогда я не знаю…
        - Ладно, я тебе помогу, - смилостивился Дудкин. - Ты говоришь, что постоянно врешь жене, так?
        - Так.
        - Значит, у тебя должна быть от нее заначка. Небольшой счетик до востребования или пыльная коробочка из-под леденцов в гараже. Я прав? Есть?

«Браво, Дудкин! Браво!» - мысленно восхитился Обиходов.
        - Есть, - упавшим голосом произнес шестой после довольно продолжительного молчания.
        - Вот это я и называю важной и ценной правдой, - торжествующе сказал Дудкин. - И сколько там у тебя припасено?
        - Немного, - замялся шестой.
        - Немного - понятие крайне относительное, - заметил Дудкин. - Сколько конкретно? Только честно.
        - Пара тысяч…
        - Пара тысяч долларов, надо полагать. Значит, две тысячи долларов. Так?
        - Две тысячи шестьсот шестьдесят, - уточнил шестой.
        - Прекрасно! - воскликнул Дудкин. - А теперь посмотрим, насколько искренен ты был, рассказывая нам о своих нравственных проблемах. Мы ведь говорим здесь о жертвах. Не так ли? Так вот готов ли ты, шестой, перевести эти деньги на счет исследовательского центра «Камарг»? Готов ли ты таким образом подчеркнуть глубину и серьезность своих намерений встать на путь морального совершенствования? Готов ли ты такой ценой отречься от своей лжи?
        Снова повисла долгая пауза.
        - Могу перевести полторы тысячи, - сказал, наконец, шестой.
        - Почему же только полторы? - насмешливо спросил Дудкин. - А остальные тысячу сто шестьдесят?
        - Мне надо…
        - Зачем?
        - Для дочки, от первого брака. Жена не любит…
        - Хорошо! - быстро прервал его Дудкин, должно быть, опасаясь, что излишняя мелодраматизация уведет в сторону от дела. - Полторы так полторы. Договорились! Кто следующий? Девятый!
        - Я здесь, - новый голос оказался женским, немного грубоватым и резким, очевидно, что принадлежал он даме далеко не юной.
        О том, чтобы разглядеть говорившую в такой темноте не могло быть и речи. Обиходов не смог даже определить, справа или слева доносился голос. Казалось, что он шел сверху.
        - Что ты нам расскажешь, девятый? Какие темные страсти тебя обуревают?
        - Ненавижу мужчин, - отчетливо произнесла дама.
        После такого признания во тьме раздался глухой звук, словно все присутствующие одновременно не то вздохнули, не то усмехнулись.
        - Они отняли у меня все, что было моего, - заявила дама. - Даже мой возраст. У самого вонючего бомжа есть возраст, а у меня возраста нет. То, что написано у меня в паспорте - чистая абстракция. Что-то вроде пекинского времени. Да я и сама уже абстракция. Моя бабушка в сорок лет выглядела красавицей. Нормальной сорокалетней красивой женщиной. Потом она была пятидесятилетней красавицей. Потом превратилась в шестидесятилетнюю милую женщину. Потом в добрую семидесятилетнюю бабушку. Я на нее была очень похожа. Была. Пять лет назад я сделала коррекцию носа и подбородка. В очень хорошей клинике. Если кто не знает, чтобы откорректировать нос, нужно раздробить переносицу. В буквальном смысле раздробить, молотком. В этой клинике нет ни одного зеркала или просто блестящего предмета. Чтобы пациенты сразу после операции не пугались своего лица, превращенного в огромный опухший синяк. У меня силиконовая грудь. Со второго раза получилось вполне неплохо. Во лбу у меня ботекс…
        - Кхм… Простите, что? - переспросил Дудкин.
        - Ботекс. Это синтетическая дрянь, которая убивает нервные окончания, - пояснила дама. - Если сделать инъекцию ботекса в лоб мимические мышцы перестают сокращаться, и морщины не появляются.
        - Вот как! - произнес Дудкин.
        - Я очень люблю эклеры, - продолжила дама. - Они такие, нежные, продолговатые… Ну, вы понимаете. Последний эклер я съела в одна тысяча девятьсот девяносто третьем году, двенадцатого ноября, в день развода со своим третьим мужем. С тех пор они мне только снятся. Почти каждую неделю. Я наизусть знаю, сколько калорий содержится в любом продукте - в сыре, в спарже, в салате латук. Нормальной еды для меня не существует. Для меня существуют только калории. Мой второй муж, Рейнхард, швейцарец, когда мы изредка приходили в ресторан всегда долго смотрел в меню и лихорадочно подсчитывал цены. Выбирал самое дешевое. Хотя, подлец, владел несколькими домами в Лозанне. Когда я прихожу в ресторан, каждый раз вспоминаю Рейнхарда, тоже долго смотрю в меню и лихорадочно подсчитываю. Только не деньги, а калории. Но если разобраться, какая разница? Рейнахрд боялся обеднеть от каждого заказанного бифштекса, а я боюсь от него потолстеть. Рейнхард боялся, что бедного его не будут любить, а я боюсь, что меня не будут любить толстую. А если разобраться, за что нас любить-то, что меня, что этого малохольного Рейнхарда.
Богатые мы, или бедные, толстые или худые. За что нас любить?
        Вопрос повис в воздухе.
        - Мда, - подал голос Дудкин. - В целом, картина ясна. Спасибо, шестой… в смысле, девятый… кхм… девятая. Спасибо, девятая. Осталось решить, что мы, так сказать, кладем на алтарь темных сил.
        - Я уже решила, - торжественно произнесла дама. - Я кладу на алтарь себя.
        - Себя? - осторожно уточнил Дудкин.
        В комнате раздался легкий сдавленный ропот.
        - Себя! - повторила дама, повысив голос. - Свою силиконовую грудь, свою переделанный нос, свои бедра с недавно откачанным жиром. Пусть темные боги возьмут меня… Пусть они возьмут меня снова и снова, много раз.
        Ропот усилился. «Ну вот, начинается» - подумал Обиходов.
        - Спокойно! - произнес Дудкин. - Давайте все успокоимся. Это очень самоотверженный поступок, девятая. Очень… Нужно немного разрядить обстановку.
        - Но я еще не все рассказала, - сказала дама.
        - Мы обязательно вернемся еще к вашей теме, - сказал Дудкин. - Я уверен, всех собравшихся она очень заинтересовала. Мы обязательно вернемся чуть позже. А пока, одиннадцатый! Ваша очередь.
        В воздухе повисла тишина.
        - Что же вы молчите, одиннадцатый? Не таитесь, облегчите душу, - призвал Дудкин.
        - Я хочу ее, - раздался негромкий голос.
        - Кого ее? - не понял Дудкин.
        - Ее, девятую, с силиконовым бюстом.
        - Минуточку, - прервал Дудкин. - Давайте, все-таки, о ваших морально-этических проблемах…
        - Это и есть проблема, - голос одиннадцатого стал еще тише. - Я хочу их всех. Ничего не могу с этим поделать.
        - Так, понятно, - решительно сказал Дудкин. - К вам, одиннадцатый, мы вернемся позже. А пока, двенадцатый!
        Обиходов даже вздрогнул от неожиданности.
        - Двенадцатый! Вы здесь? - окликнул Дудкин. - Хочется послушать, что нам можете сообщать вы?
        - Я? - произнес Обиходов несколько растерянно. - Да я, собственно, ничего не могу вам сообщить.
        - Вот как? - удивился Дудкин. - Значит, получается, что вы ведете совершенно праведную жизнь? Вам абсолютно не в чем раскаиваться?
        - Ну почему же праведную? - Обиходов быстро пришел в себя после первых секунд растерянности. - Жизнь моя, к сожалению, далеко не праведная. Но вы ведь сами сказали, уважаемый, мы не в церкви. Грехи мои скучны и обыденны, вряд ли они будут интересны для собравшихся.
        - Немножко лжи, немножко похоти, немножко пьянства, немножко лени - всего понемножку, так? - сформулировал Дудкин.
        - Ну, в общем, да, - согласился Обиходов.
        - И при этом вы, кажется, вполне довольны собой.
        - Ну почему же…
        - Так расскажите нам! - воодушевился Дудкин.
        - О чем?
        - О том, чем вы недовольны в себе. Что собираетесь с этим делать?
        - Ну, знаете ли! Я еще не настолько… - Обиходов хотел сказать «свихнулся», но подумал, что это может обидеть собравшихся здесь психов, и прикусил язык. Однако, Дудкин догадался, что он имеет в виду.
        - Не настолько свихнулись? - угодливо подсказал бывший эксперт.
        - Не настолько отчаялся, - попытался выкрутиться Обиходов.
        - Вот как?! - усмехнулся Дудкин. - А между тем, у вас ситуация очень серьезная. Может быть, более серьезная, чем у всех здесь собравшихся. Что вы сделали со своей жизнью, двенадцатый? Вам выпало счастье родиться с умом и талантом, вам даны были силы и здоровье. И что вы сделали со всем этим? Ведь вы прожили уже немало лет. Что вы сделали? Молчите? Потому что вам нечего ответить. Потому что ваш ответ такой: «Ничего! Я ничего не сделал». Ведь так?
        Обиходов не сразу нашелся, что ответить.
        - Может, поговорите лучше с одиннадцатым или девятой, - предложил он. - Это всем интересно.
        - Нет уж, давайте с вами, двенадцатый! - Дудкин был неумолим. - Долго ли вы еще собираетесь порхать по жизни? Без цели, без идей, без обязательств. Долго будете бегать от самого себя?
        - Не понимаю, о чем вы, - сказал Обиходов.
        - Прекрасно понимаете! - воскликнул Дудкин. - Попробуйте хоть раз быть честным по отношению к своей персоне. Хотя бы здесь, в темноте, где вас никто не видит.

«Да кто ты такой?!» - чуть было не выкрикнул Обиходов, но вовремя сумел взять себя в руки.
        - И в какую же сумму вы оцениваете мои страшные грехи? - спросил он как можно язвительней. - Тысяча? Или, может, две? Сколько я должен положить на ваш алтарь, чтобы прекратить этот разговор?
        - Нисколько, - раздался спокойный голос. - Тебе нечего положить, потому что у тебя ничего нет. Ничего, кроме ненаписанных книг, брошенных женщин, пустых мечтаний. А может быть, тебя самого нет?
        - Ну, нет, так нет!
        Обиходов резко встал с места и направился туда, где должна была быть дверь. По пути он наступил на полу своего плаща, потерял равновесие и с грохотом упал на пол.
        - Черт! - вскрикнул он от боли и досады.
        За спиной он услышал смешки, от чего разозлился еще больше.
        - Где эта чертова дверь? - он уткнулся в стену и принялся ее ощупывать.
        Наконец дверь нашлась. Обиходов выскочил из комнаты и едва не сбил своего прежнего провожатого, который сидел на табуретке и, светя себе фонариком, читал книжку в мягкой обложке.
        - Уже уходите? - спросил молодой человек.
        - Ухожу! - бросил Обиходов, переходя почти на бег.
        - Одну минуточку! - молодой человек припустил следом.
        - Чего еще? - Обиходов раздраженно обернулся.
        - Плащ позвольте назад.
        - Ах, это! - Обиходов резко стянул с себя плащ и швырнул в него.
        - Благодарю покорно, - поймав плащ, молодой человек издевательски, как показалось Обиходову, поклонился.

22
        Цикады злорадствовали. В их ехидном стрекоте отчетливо звучало: «Ну, что, уели тебя, герой? Получил по носу? Правда- то глаза режет!».

«Да какая там правда?! - мысленно оправдывался Обиходов, шагая по лесной тропинке.
        - Типичная дудкинская демагогия! И чего я так взбеленился! Глупо все получилось… Правильно сделал, что ушел, только надо было спокойнее… Встал, спокойно откланялся и молча вышел… Или надо было сказать что-нибудь напоследок этим придуркам, мол, желаю приятной групповухи, в смысле, группового морального совершенствования…».

«Давай, давай! - не унимались цикады. - Сочинение убийственных фраз, которых уже никогда не будет случая произнести - любимое занятие неудачников».

«Это я-то неудачник?! - возмутился Обиходов. - Ну нет!».
        Тропинка сама привела его к домику, где жила Анечка (его он вычислил сразу после ужина, на всякий случай). Окна не горели. Обиходов оглянулся по сторонам, в соседних домиках тоже не было ни огонька. Обиходов бесшумно подошел к двери и прислушался. Внутри было тихо. Он постучался. Ни звука в ответ. Обиходов постучался настойчивей. За дверью что- то шевельнулось.
        - Кто там? - раздался голос Анечки, сонный и встревоженный.
        - Это я, Георгий, - полушепотом произнес Обиходов.
        - Георгий? - кажется, ему впервые удалось ее удивить. - Что-нибудь случилось?
        - Случилось, - ответил Обиходов.
        За дверью раздались шаги, щелкнул замок. Дверь приоткрылась. Обиходов увидел Анечку, закутанную в одеяло, как в тунику. Она придерживала одеяло одной рукой, чтобы оно не свалилось.
        - Что случилось, Георгий?
        Обиходов с трудом отвел взгляд от ее обнаженных плеч.
        - Можно мне войти?
        Не дожидаясь ответа, он шагнул в комнату.
        - Что вы делаете? - словно откуда-то издалека послышался Анечкин голос.
        Но Обиходов уже и сам не знал, что он делает. Он крепко обнял девушку за талию и привлек к себе. За спиной захлопнулась дверь.
        Темнота сомкнулась. Глупый, надоевший мир разом исчез. Растворился без следа в теплом пьянящем запахе молодого тела. Больше не нужно было ничего говорить, не нужно притворяться остроумным, блистательным, успешным, талантливым, неотразимым. Темнота отменила все слова.
        - Пустите! - коротко взвизгнула Анечка, но Обиходов поймал ее губы своими губами. Она попыталась его оттолкнуть, выпустила собранное на своей груди одеяло, оно распахнулось и опало, как тяжелый занавес. Обиходов сквозь рубашку почувствовал ее наготу.
        - Пусти… - Анечка на секунду освободила губы, но он снова перехватил их.
        Обиходов хотел подхватить девушку на руки, не размыкая объятий, он слегка наклонился и сделал шаг вперед. Ноги запутались в упавшем одеяле, Обиходов споткнулся и потерял равновесие. «Опять?!» - мелькнуло в голове. Падая, он успел перевернуться так, чтобы принять удар об пол на себя, но рук не разжал и даже губ ее не отпустил, наоборот, он впился в них еще крепче, словно силой поцелуя рассчитывая удержаться от падения. Он не выпустил ее губ даже тогда, когда неловко упав на руку, застонал от резкой боли.
        Через полчаса они лежали в постели. Обиходов курил, пуская дым в потолок. Нужно было что-то говорить. Теперь, когда все произошло, снова нужны были какие-то слова. Первой молчание нарушила Анечка.
        - Рука не болит? - спросила она.
        - Нет, уже не болит, - сказал Обиходов и, помолчав, добавил. - Кажется, мы лампу разбили.
        - Пустяки, - сказала Анечка.
        Еще помолчали.
        - Тебе нужно уходить, - сказала Анечка.
        - Хорошо, - согласился Обиходов.

23
        Пахло навозом, сухой травой, нагретой солнцем кожей и полевыми цветами. Запах из детства, от каникул у бабушки в деревне, почти забытый. Жесткие сухие травинки и комья высохшей земли похрустывали под ногами при ходьбе. В воздухе звенели комары, ленивые и некровожадные, разморенные жарой. Ожидая Анечку, Обиходов решил прогуляться по красно- бурой тропинке за ограду фермы, туда, где блестела вода. Сильно заросший канал, разливался там в небольшое озерцо с травяными островками, больше похожее на болото. Анечка сказала, что туда прилетают фламинго. Но только не сейчас, а весной. Обиходову захотелось поближе увидеть место, куда пусть не сейчас, но все-таки прилетают фламинго. Вода в канале была рыжеватого цвета. Так и манила потрогать ее рукой. Обиходов с наслаждением запустил руку в воду, спугнув мелкую рыбешку и головастиков, которые сначала отпрянули, а потом, опомнившись, дружно кинулись обратно.
        Впереди, справа и слева тянулась заросшая высокой травой степь с редкими зелеными рощицами. Даже не верится, что это Франция. Нижняя Волга какая-то. Кажется, вот-вот выплывет из-за излучины канала лодка-«казанка» с рыбачком в камуфляже, припозднившимся с проверкой выставленных на ночь сетей, а в поле сипло заурчит мотором старенький трактор «беларусь». Но не выплывет и не заурчит. Франция. Воздух другой, более прозрачный что ли, отчего краски кажутся ярче, и небо другое, высокое, глянцево голубое, как на открытке. И солнце гораздо более жесткое. Это солнце свело с ума Ван Гога и обратило в бегство его приятеля Гогена. Оба они жили совсем недалеко отсюда, в Арле. Левандовский предупреждал, что каждые десять минут нужно делать глоток воды, иначе солнечный удар гарантирован. Сам Левандовский на ферму не поехал. Опасаясь «человека из черного „рено“», он решил до вечера с территории Центра не выходить. Обиходов сделал глоток теплой воды из пластиковой бутылки. Еще немного плеснул себе на макушку. Со здешним солнцем и вправду шутить не стоило.
        - Георгий! Георгий! - услышал он голос Анечки.
        Она стояла у ограды фермы и махала ему рукой. Обиходов помахал в ответ и пошел к ней. Он заметил, что Анечка успела переодеться. На ней были широченные штаны из грубой ткани, ковбойские сапоги и ярко-красная рубашка. - Тебе очень идет этот наряд, - искренне восхитился Обиходов, когда подошел. - Настоящая амазонка!
        - Женских седел в Камарге не признают, - улыбнулась Анечка. - Пойдем, я познакомлю тебя с Кристофом. Это хозяин фермы и мой большой друг.
        - Ты здесь часто бываешь? - спросил Обиходов.
        - Каждые выходные, даже чаще. Всегда, когда у меня есть несколько часов свободных я еду сюда. Ты ездишь верхом?
        - Ну, пару раз пробовал, - ответил Обиходов. - В Сокольниках. В общей сложности проскакал метров триста. Если нужно объезжать мустангов, можете на меня рассчитывать.
        - Мустангов здесь нет, - улыбнулась Анечка, - зато есть чудесные камаргские лошади. Они все белые. Это специальная порода. Правда, красавицы?
        Обиходов посмотрел в сторону дощатого навеса, под которым стояли рядком десяток лошадей, холеных, откормленных, необычной светло-серой масти. Лошади меланхолично махали хвостами и с достоинством покачивали головами, словно негромко обсуждали между собой прибывших гостей.
        В дальнем конце просторного двора, размером с футбольное поле, два молодых парня разводили костер из деревянных ящиков. Анечка помахала им рукой, парни заулыбались и помахали в ответ. Обиходов тоже помахал рукой.
        - Зачем костер? - спросил он.
        - Сейчас будут клеймить молодых бычков, - объяснила Анечка. - На ферме Кристофа выращивают быков. Лучшие из них будут потом участвовать в курс камаргез.
        - А остальные станут зрителями? - пошутил Обиходов.
        - Остальные станут знаменитой камаргской говядиной, - ответила Анечка. - Такой закон, - кто не герой, тот идет на мясо.
        Рядом с приземистой постройкой из белого камня, напоминавшей авиационный ангар, росло большое дерево. В тени его расположилась колоритная группа людей. Мужчины и женщины, одетые так же, как Анечка, в широкие брюки, сапоги и цветастые рубахи.
        Анечка по-французски представила им Обиходова: «Это мой друг Жорж, он из Москвы». Загорелые лица осветились белозубыми улыбками. «Салют, Жорж!».
        - Это Кристоф, хозяин фермы, - сказала Анечка.
        Обиходов пожал руку крупному лысому мужчине лет пятидесяти пяти. У Кристофа был вид вожака львиного прайда. В его ясных, небесно-голубых глазах чувствовалась огромная гипнотическая сила: если ты друг, будь спокоен, ты в безопасности, если враг - лучше тебе сразу исчезнуть, испариться.
        - Это Гастон, младший брат Кристофа.
        Обиходов пожал руку человеку похожему на слегка уменьшенную копию Кристофа, будто из уважения к старшему брату Гастон старался казаться чуть меньше, чем он есть на самом деле. В качестве компенсации за это Гастон получил от судьбы подарок - пусть не очень густую, но все-таки шевелюру, которую скрывал под кепкой.
        - Это Робер, племянник. Это Жиль, еще племянник. Это Франсуа, тоже племянник.
        После того, как Анечка представила всех мужчин, Обиходов незаметно перевел дух. Его правая рука совершенно занемела от медвежьих рукопожатий.
        - А это дочери Кристофа - Амели, Сюзанна и Катрин.
        На Обиходова, улыбаясь смотрели три деревенские девицы, крепкие, румяные, кровь с молоком. В присутствии папаши- льва Обиходов оставил безответными их игривые взгляды. Он галантно поцеловал ручки всем по очереди, чем вызвал добродушные усмешки мужчин.
        Когда с церемонией знакомства было покончено, Кристоф что-то спросил у Анечки по-французски. Анечка в ответ отрицательно покачала головой.
        - Он спросил, ездишь ли ты верхом, - перевела она.
        Обиходов развел руками. Все посмотрели на него с сочувствием.
        - Скажи, что я могу помочь разжигать костер.
        - Ты правда это хочешь? - спросила Анечка.
        - А чем же я могу еще помочь!?
        - Вообще-то, это необязательно, ты - гость.
        - Не хочу быть гостем, скажи им, что я буду отвечать за костер.
        Анечка перевела.
        - Э бьен, - коротко кивнул Кристоф.
        Все собравшиеся продолжили обсуждение предстоящего клеймения. Обиходов невольно залюбовался этими людьми. В их речи, в их позах и жестах удивительно сочетались простота, непринужденность, достоинство и особый чисто французский шик. Яркие рубашки, щегольские шейные платки. Вместо, казалось бы, само собой напрашивающихся ковбойских шляп - кепки, которые будто говорили: не надо путать, здесь вам не
«страна Марльборо», здесь страна «Житан» и «Голуаз». Разговаривали не по-южному спокойно, без восклицаний, без характерного махания руками. Львиный прайд буднично и деловито готовился к охоте, роли давно распределены, оставалось лишь уточнить некоторые детали.
        Анечка объяснила Обиходову диспозицию:
        - Сейчас мы погоним стадо. Гнать будем по частям, в несколько приемов. Молодых бычков будут вылавливать и подтаскивать к костру. Твоя задача поддерживать огонь и нагревать прутья с клеймами. Горячие клейма всегда должны быть наготове, под рукой.
        - Не извольте беспокоиться - кивнул Обиходов.
        Вся компания направилась к навесу, под которым стояли лошади. Мужчины и женщины с одинаковой легкостью взлетели в седла. Застоявшиеся лошади в предчувствии хорошей скачки устроили веселую топотню, крутились на месте и вставали на дыбы. Через минуту семейство Кристофа с гиканьем и свистом, поднимая клубы пыли, унеслось вдаль, в бескрайнюю степь, туда, где Обиходов только сейчас заметил чернеющее на горизонте огромное бычье стадо. Обиходов, не отрывая глаз, следил за Анечкой. Ее ярко-красная рубашка оказалась в самой гуще всадников. Несмотря на бешенный темп скачки, в седле Анечка держалась легко и весело, так же как водила машину, как разговаривала, как смеялась. Когда поднявшаяся пыль совершенно скрыла всадников из виду, Обиходов направился к костру. Хорошенько расшевелил угли, накидал в огонь досок от ящиков и аккуратно выложил над языками пламени три длинных металлических прута с клеймами в виде королевской лилии - скромным опознавательным знаком фермы Кристофа.
        Через несколько минут вдали снова поднялось облако пыли. По направлению к ферме неслась кавалькада. Всадники гнали перед собой десяток быков. Приближаясь к ферме, люди стали лошадьми теснить молодых бычков, отделяя их от взрослых животных. Дальше в ход шли лассо. Запутавшийся бычок на полном скаку валился в пыль. Люди соскакивали с лошадей и тащили его, отчаянно упиравшегося к костру. У костра на обезумевшего от страха бедолагу наваливались сразу три-четыре человека. Кто держал голову, кто ноги, а один заносил над его бедром, покрытым черной жесткой щетиной, раскаленное докрасна клеймо. Решительный тычок. Шипение. Клуб белого дыма. Запах паленого мяса. Пронзительный вопль. По команде люди дружно расступались, и страдалец, смешно подбрасывая ноги, улепетывал вслед за стадом.
        На подходе была уже следующая партия, и все повторялось. Лихие племянники Кристофа, войдя в раж, ловили бычков не веревкой, а прямо из седла на полном скаку хватали их за рога, спрыгивали с лошади и заваливали на землю.
        Обиходов тоже вошел в раж. Он решил не ограничиваться лишь подачей шеста с клеймом, теперь он участвовал и в удержании бычка. Как человеку менее подготовленному, и одетому не по форме ему предоставляли держать не ноги, а голову.
        - Ну, ну, успокойся, дурашка! - ласково шептал Обиходов в мохнатое ухо, обеими руками обнимая тяжелую голову и заглядывая в черные, огромные, наполненные ужасом, детские глаза. - Будет немножко больно. Ну и что? Это ерунда.
        Бычок истово ревел молодым срывающимся фальцетом и яростно трепыхался.
        - Терпи, казак, атаманом будешь, - уговаривал Обиходов бычка и тут же кричал одному из племянников. - Ногу хватай! Ногу! Да я держу, ты ногу хватай!
        Племянник кричал ему в ответ по-французски. Оба прекрасно понимали друг друга.

24
        Бывает так, что вызывает, к примеру, человека его начальник и говорит какую-нибудь пустяковую фразу. Например, «Где отчет по продажам за прошлый месяц?». Человек отвечает привычно, что отчет будет в среду, а сам тем временем испытывает неясное ощущение, что все это уже с ним было, и начальник его уже когда-то так вызывал и вопрос этот, слово в слово, задавал. И дело даже не в вопросе. Странным образом совпадают самые ничтожные мелочи. Чашка кофе на столе, крошки печенья, работающий вентилятор, стопка бумаг. Больше того, человеку начинает казаться, что коль скоро все это уже было, он сможет предугадать, хотя бы за полсекунды, следующее действие. Он думает: «Сейчас начальник должен раздраженно передвинуть на столе письменный прибор». И действительно, начальник раздраженно двигает письменный прибор. Никакой мистики в этом нет. Просто небольшой сбой в передаче информации, неизбежный, увы, в любой сложной системе, будь то мозг или компьютер.
        То, что видел сейчас перед собой Обиходов тоже напоминало дежа-вю. Но только особого рода.
        Ветреный день на море. Мощные волны, накатывающие на пустынный пляж, мотающиеся в воздухе чайки, большой ярко-желтый зонт, воткнутый в песок, накренившийся под порывами ветра. Пляжная кафешка со стойкой, залепленной фотографиями из журналов. Пластиковое меню, придавленное камнем, чтобы не улетело. Песня «On the beach» Криса Ри из забитых песком стареньких хрипящих динамиков. Красивая девушка, выходящая из воды, с улыбкой поправляющая мокрые волосы.
        Обиходов не видел этого раньше. По отдельности, разрозненными кусками было. Но так, чтобы все вместе - никогда. Но Обиходов точно знал, уже давно, быть может с ранней юности, что когда-нибудь он обязательно увидит и услышит вот это все, именно вот это, вплоть до мельчайших деталей, чтобы и волны, ветер, и пляж обязательно безлюдный, и красивая, очень красивая девушка, легко ступая по песку, идет к нему. Он знал, что обязательно это увидит. Когда-нибудь.
        Анечка подошла, Обиходов подал ей полотенце. Она промокнула им лицо и волосы. Обиходов наблюдал за ее движениями сквозь солнцезащитные очки.
        - Хорошо здесь, правда? - сказала она.
        - Хорошо, - откликнулся Обиходов, а сам подумал: «Хорошо?! Всего лишь хорошо? Ясноглазая моя! Да не придумано еще таких слов, чтобы высказать, как это хорошо».
        Анечка легла рядом с Обиходовым на припорошенное песком покрывало и вздохнула, легко и безмятежно, как ребенок. Обиходов почувствовал запах ее духов, смешанный с запахом моря и ветра. Он даже, будто невзначай, легонько коснулся ее кожи, мокрой и прохладной после купания. Они лежали молча, прищурив глаза на неяркое солнце, скрытое за перистыми облаками, слушая грохот волн, свист ветра и нервные крики чаек. Обиходов подумал, что если рай существует, наверное, организован он не так, как принято думать. Мириады праведников не толкутся в райских кущах, не поглощают нектар и амброзию под пение райских птиц. В конце концов, такая программа даже очень терпимому человеку надоест через месяц, не говоря уж о вечности. Рай должен быть устроен более персонально. Было бы справедливо, если бы человеку, заслужившему вечное блаженство, предлагалось выбрать из собственной жизни один день, самый лучший, чтобы проживать его раз за разом. Как в фильме «День сурка». Только в фильме герой Билла Мюррея этот день не выбирал, он в нем случайно застрял. Идея же Обиходова заключалась именно в том, чтобы самому выбрать свой
день. И Обиходов вдруг подумал, что такой день в его жизни уже есть. Сегодняшний день (включая вторую половину прошедшей ночи). Совершенный, безукоризненно счастливый день. С утра была ферма, он познакомился с очаровательными людьми, Кристофом, и всем его семейством. Потом он, Обиходов, клеймил молодых бычков. Замечательное мужское занятие. Потом во дворе фермы, в тени большого дерева накрыли длинный стол и устроили пир с молодым вином, свежим сыром, зеленью и деликатесной камаргской говядиной. Обиходов произносил пышные кавказские тосты и пел русские песни, чем, кажется, совершенно очаровал женскую половину семейства Кристофа. Потом они с Анечкой поехали на море. Такими огромными порциями счастье должно отпускаться человеку только в детстве. Но оказалось, что не только. И ведь этот день еще не закончился.
        Обиходов приподнялся на локте и повернулся к Анечке.
        - Знаешь, если я тебе сейчас этого не скажу, никогда себе не прощу.
        Анечка поднесла к глазам ладонь, чтобы разглядеть его лицо, и улыбнулась немного недоуменно.
        - Я понял, что люблю тебя, - решительно выпалил Обиходов. - Это не шутка. Это очень-очень серьезно.
        Анечка закрыла лицо ладонями и засмеялась.
        - Можешь смеяться, - сказал Обиходов, совсем не обидевшись. - Можешь смеяться, сколько угодно.
        - Извини, - сказала Анечка, она добросовестно пробовала подавить улыбку.
        - Можешь даже не отвечать, - произнес Обиходов. - Я имею в виду прямо сейчас. Я понимаю, что это не просто. Мне это признание тоже далось не так-то просто. Я все-таки не мальчик. Мне уже много лет и с годами…, - Обиходов неожиданно так разволновался, что даже не смог быстро найти подходящего слова, чтобы закончить свою мысль.
        - Я понимаю, - сказала Анечка, улыбаясь. - Спасибо тебе, Жорж, за эти чувства. Только…
        - Что «только»?
        - Только знаешь, я здесь не при чем.
        - То есть как? - удивился Обиходов.
        - Дело не во мне, - сказал Анечка. - Это не я вызываю в тебе это чувство, это… море, солнце, красивые виды, цветы, вино… Одним словом, Франция. Ты вернешься домой и все пройдет.
        - При чем здесь вино?! - возмущенно воскликнул Обиходов. - При чем здесь Франция?!
        - Не сердись, пожалуйста, - Анечка мягко дотронулась до его руки, как медсестра, успокаивающая больного. - Ты очень милый, Жорж, и ты мне правда очень нравишься. Поэтому я тебе и говорю все как есть. А не вру про несуществующего жениха… как всем остальным.
        - Всем остальным?! - Обиходов отпрянул. - Каким остальным? Тебе что тут каждый день объясняются в любви?
        - Не каждый день, - спокойно ответила Анечка. - Пойми, у меня работа такая. Я должна сопровождать важных гостей Дудкина. Большинство из них после всех прогулок и экскурсий примерно на третий день признаются мне в любви. Кажется, Дудкин специально так придумал, как часть терапии. Я никогда не принимаю это на свой счет.
        - И что же… - Обиходов опешил. - У тебя со всеми так… как сегодня… ночью?..
        Анечка вдруг изменилась в лице, она будто повзрослела мгновенно, или даже постарела.
        - А ты сам как думаешь?
        Обиходов ничего не думал. Пригвожденный ее взглядом, он застыл в неудобной позе, полусидя полулежа, абсолютно не зная, что ему делать и что говорить. Вскочить на ноги, разозлиться, рассмеяться, обратить все в шутку, извиниться, провалиться сквозь землю. Хотелось проделать все это одновременно, разом, но такие фокусы, увы, под силу далеко не всем.
        - Пойду искупаюсь, - хмуро сказал Обиходов.
        Ветер противно кололся песком, стараясь накидать его как можно больше в глаза и уши. Крис Ри, ресторанный лабух с гитарой, сделавший международную карьеру на трех аккордах, хрипел опостылевшую «Highway to hell». Дорога в ад. Очень кстати.
        Плавал Обиходов долго. Он любил плавать в неспокойном море. На его вкус для хорошего морского купания волны обязательны. Полметра - минимум, а лучше метр или полтора. Но теперь волны раздражали его. Они напирали и толкались, как пассажиры в метро, а Обиходов сердито отпихивался в ответ. Волны мешали ему думать, они комкали и сбивали в кучу и без того нестройные мысли.
        - Допрыгался, - злился Обиходов. - Поставили тебя в один ряд с жирдяями, которые наезжают сюда прикупить себе добродетели по корпоративным расценкам. А заодно при случае сварганить курортный романец. А чем ты, собственно, лучше?
        Обиходову вспомнилась невидимая дама из аттракциона ночных откровений в рыцарском замке, ее крик души: «А за что нас любить?». Потом вспомнились слова Дудкина: «В тебе ничего нет, ни хорошего, ни плохого. Тебя вообще нет».
        Отгоняя неприятные воспоминания, Обиходов нырнул под волну.
        - Хватит себя точить, хватит! - подумал он, когда вынырнул. - Тоже мне лорд Байрон нашелся. Анечка еще слишком молода. Что она понимает? (Можно подумать, ты много понимаешь - раздался ехидный внутренний голос).
        Обиходов перевернулся на спину.
        - Эх, такой мог бы получиться день! - подумал он с сожалением. - Но ведь он еще не закончился. Остался еще наш дорогой капитан Рыков, таинственный К.Р. Кто кого ищет, он нас или мы его? Пора бы вам разобраться со своими персонажами, господин сочинитель. Может, хотя бы капитан Рыков окажется настоящим героем. Должен же быть в этой истории хотя бы один настоящий герой.
        Он окунулся под воду последний раз и размашисто поплыл к берегу.

25
        - Уже половина девятого. Скоро совсем стемнеет, - беспокойно произнес Левандовский. - Почему же он так опаздывает?
        Ни у Обиходова, ни у Анечки не нашлось ответа на этот вопрос. Они сидели на теплых камнях рядом с заросшими кустарником руинами. Левандовскому целый день было не с кем поговорить, поэтому сейчас он болтал без умолку.
        - Соляная башня, интересное название. Почему ее так назвали? Она из соли? - он поднял валявшийся камень и начал его ковырять.
        - Она из камня, - сказала Анечка. - Так назвали потому что раньше в ней располагался таможенный пост. Здесь купцы платили пошлину за соль, которую вывозили из Камарга.
        - Кто же ее разрушил? Контрабандисты?
        - Может и контрабандисты, - ответила Анечка.
        - Чудный народец обитал в этих краях! - воскликнул Левандовский. - Контрабандисты, цыгане, еретики и еще эти, дикие пастухи.
        - Если вы о гардьенах, то это не дикие пастухи, а вольные пастухи, - поправила Анечка. - Если бы вы, Павел, поехали сегодня с нами на ферму, сами бы увидели, какие это замечательные люди. Правда, Георгий?
        - Угу, - хмыкнул Обиходов.
        - Чем же они так замечательны? - не унимался Левандовский.
        - А тем, что никогда и никому не позволяли собой командовать, ни королям, ни герцогам, ни президентам. Всегда были свободны, как ветер.
        - Свободны, как ветер, - усмехнулся Левандовский. - Разбойничали поди. Знаем мы этих вольных пастухов. Вот они-то скорее всего башню и разрушили.
        - Откуда вы можете знать? - воскликнула Анечка. - Вы же их даже не видели.
        - Зачем мне их видеть, - сказал Левандовский. - Я знаю жизнь.
        На это Анечка не смогла ничего ответить. Или не захотела.
        Некоторое время сидели молча. На западе медленно начинало разгораться закатное зарево. Окружающая природа, еще недавно вовсю стрекотавшая, жужжавшая и чирикавшая, дисциплинировано утихомирилась, как публика в оперном театре при первых звуках увертюры. Не утихомирился только Левандовский.
        - Где же этот Рыков? - снова беспокойно спросил он. - Жорж, почему ты молчишь? Анечка, что вы с ним сделали? Почему он такой мрачный?
        - Я с ним ничего не делала, - ответила Анечка.
        - Так может он от того, такой мрачный, что вы с ним ничего не делали? - сострил Левандовский.
        Иногда он бывал просто невыносим. Чтобы прервать поток этой трескотни Обиходов спросил:
        - У тебя есть вода?
        - В рюкзаке, - ответил Левандовский.
        Обиходов потянул на себя рюкзак, раскрыл его, вынул бутылку воды. Среди мелких вещей внутри он заметил книжицу в мягкой обложке. Это был путеводитель по Провансу, тот самый, что Левандовский читал в самолете. Обиходов достал путеводитель и рассеянно начал листать его.
        Левандовский втянул Анечку в новый спор.
        - И все-таки, что вы ни говорите, здешним местам не достает шика, - заявил он. - Настоящая Франция просто обязана быть шикарной. В этом ее геополитическое предназначение. Возьмите, к примеру, долину Луары, или Атлантическое побережье, или даже Нормандию. Я не говорю уже о Каннах и Ницце. Вот она Франция! А здесь… Какие-то кустики, степи, даже этот закат, - он указал на полыхающее пунцовое великолепие на горизонте. - Как-то это слишком в лоб, слишком не по- французски. Такой закат скорее уместен где-нибудь в Кении или Танзании. На его фоне хорошо смотрятся жирафы и носороги. Но здесь же Франция! Где тонкость? Где изящество? Где игра нюансов?
        - Даже закат вам не нравится! - воскликнула Анечка. - Разве можно быть таким брюзгой.
        - Я знаю жизнь! - сварливо повторил Левандовский.
        В этот момент Обиходов встал на ноги и держа раскрытый путеводитель перед собой на несколько шагов отступил назад.
        - Что это с тобой, Жорж? - спросил Левандовский.
        Обиходов еще какое-то время молча смотрел то на развалины, то в путеводитель, потом чуть слышно произнес:
        - Это же не Соляная башня…
        - Что?! - удивился Левандовский. - В каком смысле не Соляная?
        Обиходов в упор посмотрел на Анечку.
        - Что вы такое говорите? - она заметно побледнела и от волнения снова перешла на
«вы».
        - Вот Соляная башня! - Обиходов повернул книжицу и тыкнул пальцем в фотографию, на которой была изображена довольно хорошо сохранившаяся башня с целыми стенами, с зубцами наверху, напоминавшая шахматную ладью. - Вот Соляная башня! - повторил Обиходов.
        Левандовский взял из его рук путеводитель и щурясь принялся разглядывать картинку.
        - В самом деле, - сказал он. - Как же так? - Этот вопрос был адресован Анечке. Он протянул ей путеводитель, но Анечка не стала в него смотреть.
        - Кажется, я перепутала, - тихо произнесла она.
        - Как можно перепутать!? - воскликнул Обиходов. - Это, - он тыкнул пальцем в картинку. - И это! - он показал на заросшие развалины. - Как можно перепутать?!
        Анечка не ответила.
        - Постойте! - сказал Левандовский. - Так значит, капитан Рыков ждет нас у настоящей башни. Нужно скорее туда ехать! Уже девять часов! Давайте собираться, - он схватил свой рюкзак.
        - Не нужно ехать, - неожиданно произнесла Анечка. - Никто вас там уже не ждет.
        - То есть как? - застыл на месте Левандовский.
        - Там уже никого нет, - сказала Анечка. Лицо ее стало жестким и недобрым.
        - Ты говорил кому-нибудь о записке? - спросил Обиходов у брата.
        - Нет, - ответил он, растерявшись. - Никому не говорил.
        - Значит, ты сказала, - Обиходов посмотрел на Анечку. - Кому?
        - Это не ваше дело, - твердо произнесла Анечка.
        - Дудкину?
        - Это не ваше дело, - повторила Анечка с вызовом. - Вы здесь туристы. Отдыхайте, любуйтесь закатом. Там без вас разберутся.
        Обиходов сделал шаг вперед. В виски ударила вскипевшая от внезапного приступа ярости кровь.
        - Ключи! - он протянул руку. - Ключи от машины!
        - Не дам! - тихо сказала Анечка. Глядя на побелевшего Обиходова, она испугалась. - Жорж, не надо, прошу тебя.
        - Ключи от машины! - повторил Обиходов.
        Девушка молча протянула ключи.
        - Что сидишь? - бросил он через плечо Левандовскому. - Пошли, быстро!
        - Жорж! - услышал Обиходов за спиной голос Анечки, уже совсем другой, сломавшийся, почти плачущий. - Они убьют вас!
        Он не обернулся. Левандовский быстро собрал свой рюкзак, и растерянно взглянув на Анечку, засеменил по осыпающемуся склону вслед за Обиходовым.
        Маленький «саксо» летел по пустынному вечернему шоссе. Обиходов, утопив педаль газа в пол, выжимал из маломощного движка всю прыть, на какую тот был способен.
«Саксо» комично ревел на высоких нотах, словно пытался воспроизвести рев гоночного болида, и мелко дрожал всеми своими деталями.
        Левандовский в пассажирском кресле обложился картами и ежеминутно сверялся с путеводителем.
        - Сейчас будет поворот направо на Е628, - объявил он. - Здесь должен быть указатель. Деревня называется Ле Оусеау… черт его разберешь, как это читается, короче, какая-то деревня.
        - Ничего не понимаю, - произнес Обиходов.
        - Я тоже не понимаю, - сказал Левандовский. - Дурацкий язык. Может быть, Ле Узоу…
        - Да я не про деревню!
        - А про что? А, ты об Анечке! - догадался Левандовский. - Да темная история. Темная. Кажется, она сказала: «Они убьют вас». Ты слышал? Честно говоря, это меня немного настораживает. Интересно, что она имела в виду? А?
        Обиходов не ответил.
        - И кто эти «они»? Дудкин и Жан-Люк?
        - Вряд ли, - сказал Обиходов.
        - Я тоже думаю, что вряд ли, - согласился Левандовский. - Хотя, ты знаешь, этот Жан-Люк мне сразу не понравился. Такой убить может. И даже, мне кажется, с радостью. Убьет и съест.
        - Не говори ерунды, - сказал Обиходов. - Скорее всего, это твои друзья, Арчил и компания.
        - Я тоже о них сначала подумал, - ответил Левандовский. - Но согласись, это как-то глупо. Они же нас сюда сами послали. Оплатили все дорожные расходы. Для чего? Чтобы убить?
        - От этих всего можно ожидать, - буркнул Обиходов.
        - Тут ты прав, спорить не буду, - согласился Левандовский. - И эта Анечка… Это вполне в духе Семашко. Он такие вещи любит. Если увидит симпатичную девушку, первым делом хочет ее того… завербовать.
        Обиходов довольно громко скрежетнул зубами.
        - Не пропусти поворот, - напомнил Левандовский.

«Саксо» не сбавляя скорости влетел в поворот, жалобно взвизгнув покрышками.
        - Долго еще?
        - Так, - Левандовский углубился в карты. - Сейчас проезжаем еще одну деревню, даже не пытаюсь прочесть название. Думаю еще километров пять. Вот смотри, указатель! Тур де сель! Это она!
        Башня появилась неожиданно, словно выросла из-под земли. Обиходов резко сбросил газ и погасил фары. Маленький «ситроен» начал медленно подкрадываться к башне.
        - Там машины! Видишь? - зашептал Левандовский. - И люди!
        Обиходов и сам заметил темные силуэты трех машин и фигурки людей рядом с ними. Подъезжать ближе было уже небезопасно. Обиходов свернул на обочину и остановился.
        - Они садятся в машины! - снова зашептал Левандовский.
        Впереди включились фары, заработали двигатели и машины одна за другой тронулись с места.
        - Уезжают. Что будем делать?
        - Поедем за ними! - решил Обиходов.
        Не включая фары, он вырулил на дорогу. Поравнявшись с башней, Обиходов остановился.
        - Сиди здесь, я сейчас, - бросил он Левандовскому и выскочил из машины.
        Соляная Башня стояла у дороги совершенно обособленно, как забытая кем-то шахматная фигура. Ни забора, ни ограждения, только привинченная к стене табличка, читать которую не было времени. Внутрь вел темный сводчатый проход. Обиходов осторожно вошел в него. Сделал несколько бесшумных шагов и остановился, прислушиваясь и принюхиваясь. В спертом воздухе еще остался запах недавнего человеческого присутствия - легкий аромат дорогих одеколонов и сигаретного дыма. Ни порохом, ни кровью не пахло.
        - Алло! - осторожно позвал Обиходов. - Есть тут кто-нибудь?
        Звук его голоса без остатка проглотила темнота. Он достал из кармана зажигалку. Крохотным синим огоньком осветил кусок пространства, окурки на полу, затоптанные обертки от конфет.
        Обиходов быстро выбежал из башни и сел в машину. Красные огоньки загадочных автомобилей не успели пропасть из виду.
        - Ну что там? - спросил Левандовский.
        - Ничего, - Обиходов нажал на газ.
        Со стороны, наверное, это смотрелось забавно. На пустынной дороге кавалькада из трех мощных машин, а за ней в полукилометре «саксо», крошечный преследователь с болтавшимся на ветровом стекле желтым плюшевым медвежонком.
        - Куда они едут, как ты думаешь? - осторожно спросил Левандовский.
        - Не знаю, - сказал Обиходов, не отрывая взгляд от красных фар впереди.
        - Может, полицию вызвать? - предложил Левандовский.
        - И что ты им скажешь?
        - Объясним ситуацию…
        - Ты даже название деревни на карте прочитать не можешь. Интересно, как ты им объяснишь ситуацию?
        Левандовский замолчал на какое-то время, потом все-таки спросил.
        - А что мы будем делать?
        Действовать по обстоятельствам, - решительно ответил Обиходов.

26
        Длинный стол, покрытый белой накрахмаленной скатертью, был накрыт на две персоны. За одним его концом сидел толстый человек в дорогом костюме и сосредоточенно поедал устрицы. Пухлыми розовыми пальцами он брал устрицу с большого блюда, декорированного водорослями, ракушками и прочими морскими аксессуарами. Внимательно ее разглядывал, потом быстро и ловко перерезал маленьким ножичком мышцу, крепившую слизистый комочек к шершавой раковине. Медленно, будто бы торжественно подносил устрицу ко рту и, томно закатив глаза, смачно всасывал содержимое раковины. Проделав это, он блаженно замирал на пару секунд, прислушиваясь к внутренним ощущениям, потом бережно брал за высокую ножку бокал с белым вином, делал маленький глоток, и снова замирал, закрыв глаза. На блестящей, словно отполированной лысине человека выступили маленькие капельки пота, но не от жары - благодаря кондиционеру, в комнате было довольно прохладно. Человек вспотел от удовольствия, как пылкий любовник в разгар страстного свидания. На отдельном блюде росла горка пустых раковин. Пламя свечей, украшавших стол, отражалось на их перламутровой
изнанке. Со стен комнаты за происходящим с осуждением наблюдали суровые люди с темных от времени портретов. Человек, поедавший устрицы в их доме, не приходился им родственником. Ни вид его, ни манеры, ни тем более его спутники, с которыми он заявился в этот дом сегодня утром, не свидетельствовали о благородстве и утонченности его натуры. Дорогой костюм, галстук-бабочка, тяжелые перстни на пальцах, затейливая сервировка стола - господ с портретов этим не обманешь. На своем веку, точнее, - на своих веках - они немало повидали подобных субъектов и знали, что хамство, в какие наряды его ряди, все равно остается хамством.
        Впрочем, в данную минуту никаких спутников в комнате не было. Пожиратель устриц был совершенно один, и второй прибор, накрытый на столе, оставался нетронутым. Расправившись, наверное, не меньше, чем с двумя дюжинами устриц, человек решил дать себе минутный отдых и тяжело откинулся на спинку стула. Нетрезвым мутным взором он скользнул по портретам и утробно рыгнул. Господа на портретах потемнели еще больше, но человек не мог этого заметить, потому что его отвлек телефонный звонок. Он тщательно вытер влажную пятерню салфеткой и достал из кармана телефон.
        - Мда! - произнес он грозным внушительным голосом, каким обычно даже по пустяковым вопросам разговаривали по телефону большие советские начальники. - Привезли? Заводите!
        Через минуту в комнату вошли трое. Два здоровяка в кожаных куртках придерживали под руки невысокого человека лет сорока пяти, самой обычной наружности, коренастого, круглолицего, с всклокоченными волосами цвета соломы. Нижняя губа у него была разбита и слегка припухла.
        - Что такое? - нахмурился любитель устриц. - Я же сказал не бить!
        - Да кто его бил! - огрызнулся один из здоровяков. - Так, задели слегка, чтоб не брыкался.
        - Он был один?
        - Один.
        Человек за столом некоторое время внимательно и с любопытством разглядывал круглолицего.
        - Так вот ты какой, капитан Рыков, - произнес он с усмешкой. - Ну, наконец-то мы с тобой свиделись.
        - А ты, надо думать, Барон? - усмехнулся в ответ круглолицый.
        - Он самый, - сказал Барон. - Кстати, я тут ужинаю. Не желаешь присоединиться?
        - Не голоден, - сказал капитан.
        - Ну, ну, - махнул рукой Барон. - Отказываться не вежливо. Я тебя столько ждал. Присаживайся. - Он указал на место в противоположном конце стола.
        Капитан посмотрел на охранников, повел плечом, освобождаясь от их рук, и сел за стол.
        - Сначала давай закусим устрицами, а потом подадут горячее, - предложил Барон.
        - Сказал же, не голоден, - угрюмо повторил капитан.
        - Выпей хотя бы вина. Налей ему вина, - кивнул Барон одному из громил.
        Охранник взял бутылку и плеснул вина в бокал.
        - Вижу, ты совсем не рад меня видеть, - произнес Барон. - Зачем же тогда так долго меня искал? Столько лет! Давай-ка выпьем за встречу!
        Предложение Барона осталось без ответа.
        - Не хочешь? Ну и ладно! - Барон сделал глоток вина. - Старею. Становлюсь сентиментальным. Мог бы сказать своим архаровцам, чтоб кончили тебя прямо там, у башни. Но видишь, какая штука, захотелось в глаза тебе посмотреть. Парой слов перекинуться.
        Барон достал из кармана жестяную коробочку с тонкими сигарами. Не спеша закурил.
        - Я ведь знал, что ты не успокоишься, - сказал он, выпуская дым. - Такие, как ты, не успокаиваются. Много мне крови попортил. Молодец! Люблю упорных. Но ты проиграл, Рыков. Проиграл. Потому что ты умный, а я умнее. Ну, признай, что это так!
        Барон расплылся в самодовольной улыбке.
        - Славная получилась охота. Можно было, конечно, все провернуть и в Москве. Но для нас с тобой это слишком просто, согласись? Мы ведь любим, чтобы все было красиво. Поэтому я и выбрал это место, для меня и для тебя. Я здесь поужинаю, а ты здесь умрешь.
        Неожиданно за дверью комнаты раздался звон разбитого стекла, голоса и непонятный стук, словно на пол уронили мешок.
        - Посмотри, что там, - кивнул Барон одному из охранников.
        Тот вышел из комнаты и скоро вернулся, нехорошо ухмыляясь, он подошел к Барону и что-то нашептал ему на ухо.
        - Вот как! - удивленно воскликнул Барон. - Ну давайте, ведите их сюда!
        Охранник снова скрылся за дверью. Через минуту в комнату ввели Обиходова и Левандовского. Оба были в наручниках. Лицо Обиходова все в красных пятнах от свежих ударов, а у Левандовского из носа капала кровь.
        - Эти-то как здесь оказались? - спросил Барон.
        - Ехали за нами от самой башни, - сказал охранник. - Этот, - он кивнул на Обиходова, - еще ручонками размахивать пытался. Рембо хренов.
        - Что за самодеятельность такая!? - Барон нахмурился. - Какого лешего вы здесь делали? С тобой вообще разговор будет особый, - он обратился к утирающему кровь Левандовскому, - тебе, родной, были даны четкие инструкции. О любой информации немедленно докладывать своему непосредственному начальству. Почему не доложил? Да и ты, сочинитель, хорош, - Барон повернулся к Обиходову. - Вместо того, чтобы делом заниматься, все по девочкам норовишь. Черт знает, что такое! Вот, Рыков, полюбуйся, с кем приходится работать.

«Рыков?!» - мелькнуло в голове у Обиходова. Он встретился взглядом с круглолицым и прочитал в его серых глазах глубочайшее презрение.
        - Я ни на кого не работаю! - запальчиво воскликнул Обиходов. - А вас я вообще не знаю!
        - Ох уж эти журналисты! - саркастически усмехнулся Барон. - Сначала эту шпану кормишь, поишь, ублажаешь, а потом у них хватает наглости заявлять, что они ни на кого не работают. - Барон покачал головой, якобы сокрушаясь. - А тебе меня и не положено знать. Тебе больше ничего не нужно знать. С горем пополам, ты свое дело сделал.
        - Да кто это такой!? - вскричал Обиходов и повернулся к Левандовскому.
        - Ну ты, не дергайся! - стоявший за спиной охранник, больно тыкнул его в бок.
        - В самом деле, что ты дергаешься, Обиходов? - произнес Барон. - Бери пример со своего братца. Стоит себе тихонько, не жужжит, - он указал дымящейся сигарой на Левандовского, который выглядел совершенно раздавленным. - Знаешь, Рыков, я хотел тебе рассказать все за десертом, но раз ты отказался от ужина, я тебе… все равно расскажу. Кроме тебя ведь никто мою игру оценить не способен, а мне очень хочется, чтобы ее оценили. Наверное, это слабость моя старческая. Что делать? Ведь и у тебя, Рыков, есть слабости. Ведь так?
        Рыков не ответил.
        - Есть! - ухмыльнулся Барон. - А самая главная твоя слабость в том, что хлебом тебя не корми, дай человека переделать. Из плохого, в хорошего. Чуть завидишь какого-нибудь проворовавшегося по первому разу бухгалтера и ну его обхаживать, как дворовый кабель сбежавшую от хозяев сучку. Кхе! - Барон самодовольно крякнул и со вкусом затянулся сигарой. - Пару раз тебе это удавалось, спору нет. Меньше воровать от этого, конечно, люди не стали, но речь сейчас не об этом. Задумал я поймать тебя на этой твоей слабости. Подвернулся как раз подходящий кадр, не из бухгалтеров, правда, а из, так сказать, деятелей искусства. Но это оказалось даже к лучшему. Потому что душу свою бессмертную продают и те и другие, но у деятелей искусства это как-то более красиво выходит. Со вкусом, с истериками, со скандалом. Короче мимо никак не пройдешь. В общем, взяли мы этого режиссеришку гнилого… Знаешь, как на рыбалке. Живец должен быть слегка протухшим, чтобы вонь как можно дальше распространилась…
        - Мерзавец! - внезапно раздался истошный крик.
        Левандовский стремительно бросился на Барона, подняв над головой скованные наручниками руки, словно собирался зарубить его невидимой саблей. Но ему удалось сделать к столу только два шага. Охранник успел ловко подсечь его ноги, и Левандовский плашмя рухнул на пол. Охранник подскочил к нему и с оттяжкой пнул в бок. Обиходов увидел перед собой спину этого охранника и, даже не успев ничего подумать, рванулся вперед и что есть сил ударил его сцепленными руками по затылку. Боковым зрением он успел заметить, что второй охранник кинулся было на него, но капитан повис на плечах у громилы, обхватив локтем шею. Если бы у Обиходова получилось с первого удара вырубить охранника, пинавшего Левандовского, неизвестно, чем закончилась бы эта схватка. Может, им бы и удалось выиграть пару секунд, чтобы броситься в окно или забаррикадировать дверь. Но Обиходову не удалось, удар получился слишком слабым. Охранник мгновенно выпрямился и коротким хуком справа сбил Обиходова с ног. Еще одним ударом он нокаутировал сцепившегося с его приятелем капитана. Распахнулась дверь и в комнату вбежали еще два или три человека.
Обиходов видел только их ноги. Его начали пинать. Он не успел прикрыть голову. Тяжелый ботинок мелькнул перед глазами, и наступила тьма. Обиходов был без сознания лишь несколько секунд, когда он очнулся, он услышал голос Барона. Зловещий голос, словно доносившийся с небес.
        - Мне это надоело. Кончайте с ними. Отвезите всех троих обратно к башне. Сделайте так, будто они сами друг друга перестреляли…
        Чьи-то руки подхватили Обиходова и потащили куда-то. Он пробовал сопротивляться. Тяжелый удар в затылок снова погрузил его во тьму.
        Он словно заснул и увидел сон, как на заросшие высокой травой бескрайние луга Камарга падает снег. Белый пушистый снег. Декабрьский радостный снег с крупными снежинками, пахнущий елками и мандаринами, заполнил собой целый мир. Не было больше Камарга, не было Франции, не было страха и печали, был только снег. Обиходов ловил снежинки руками и ртом, совсем, как в детстве. А еще он увидел старую сосну, которая росла рядом с его школой. У нее был высокий прямой ствол и необычная разлапистая крона. Если посмотреть на нее, сощурив глаза, сосна походила на пальму. Класса до четвертого Обиходов свято верил, что эта пальма-сосна волшебная. Нужно обнять ее руками, прижаться щекой к ее смолистому шершавому стволу, прошептать желание и слушать, что в ответ прошепчут высокие ветви, что проскрипит звонкий ствол. Обиходов уже не помнил, сбылось ли хоть одно желание. Наверное, что-то сбылось. Он изредка тайком разговаривал с сосной и после четвертого класса, проблема была лишь в том, что взрослому ученику долго стоять в обнимку с деревом на школьном дворе было не очень удобно. Сейчас Обиходов был один, никто за
ним не подглядывал, поэтому он крепко обнял сосну-пальму, прижался щекой к ее бурой коре с красными трещинками, вдохнул терпкий запах смолы и прошептал:
        - Спаси меня, пожалуйста.
        Уже рассвело, проснулись птицы, над полем висел молочный туман. Их вытолкали из машины, отвели за башню и приказали сесть на землю. Сил сопротивляться не было. Гудела голова, ныли скрученные скотчем руки. Левандовский, который всю дорогу всхлипывал и причитал, теперь успокоился. Люди Барона, их было пятеро, стояли в стороне и о чем-то негромко совещались между собой. Обиходов даже не пытался прислушиваться к тому, о чем они говорят. Наконец, двое бандитов отделились от группы и направились к ним. Обиходов видел их угрюмые сосредоточенные лица, видел, как их руки придерживают что-то спрятанное под куртками. Он посмотрел на капитана Рыкова.
        - Неужели все кончится вот так? - задал он немой вопрос.
        Капитан не ответил, он отвел глаза и стал смотреть вдаль. Обиходов заметил, как отрешенный, совершенно потусторонний взгляд капитана неожиданно сконцентрировался. Зрачки сузились, брови медленно поползли вверх. Обиходов повернул голову туда, куда был направлен взгляд капитана, и увидел странную картину. Со стороны небольшой рощицы, что находилась в полукилометре от башни, прямо на них в развернутом строю неслось два десятка всадников на белых лошадях. Это была лихая кавалерийская атака по всем правилам военного искусства. В былые годы таким атакам было положено происходить именно в рассветный час, когда пыль прибита росой, а мир так светел и чист, что и помирать не жалко. Всадники скакали плечом к плечу, во весь опор. Комья земли летели из-под копыт. Обиходов подумал, что это видение, и успел мысленно усмехнуться, как все-таки причудливо и бестолково устроено его воображение. Но в эту самую секунду до ушей его донесся топот, и он даже почувствовал дрожь земли. Обиходов узнал среди всадников Кристофа, Гастона, Робера, Жиля, Франсуа, их многочисленных родственников. Еще одна фигурка в ярко-красной
рубахе показалась ему очень знакомой. У него защемило сердце. Анечка!
        - А это что за хрень!? - раздался удивленный возглас охранника.
        Всадники налетели, как вихрь. Мир смазался, выплеснулся из границ. Перед глазами Обиходова замелькали копыта, перекошенные лошадиные морды с пеной на губах, серые гривы, хвосты. Раскрасневшиеся от скачки лица. Крепкие загорелые руки, сжимающие поводья. Вороненые стволы охотничьих ружей. Резкие, как щелчки бича, гортанные возгласы. Пальма-сосна. Белый снег. И снова темнота.
        - Жорж! Жорж, ты жив? - Обиходов почувствовал, как его щеки коснулась теплая мягкая ладонь. Он открыл глаза и увидел перед собой встревоженное лицо Анечки.
        - У тебя кровь, - она вытерла платком ему лоб. - Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо?
        Мне хорошо, - сказал Обиходов, с трудом разлепив губы.

27
        Почему финны так любят караоке? Вот где задачка для этнографов. Жаль, что главный специалист по выявлению таинственных связей между удаленными друг от друга народами Тур Хейердал так и не успел над этим задуматься. Он бы наверное решил, что древние варяги добрались и до Японии и порядком там наследили в этнографическом смысле. И вот теперь, через тысячу лет японский народ прислал привет в виде черных ящичков какаоке-установок, который немедленно нашел отклик в суровых душах белокурых и светлоглазых лесных жителей. Так разлученные в младенчестве братья узнают друг друга по одинаковым родимым пятнам на коленке. А может причина в чем-то другом. Как бы там ни было, в крошечном поселке Антолла, который трогательно прижался в каменистому берегу озера Саимаа, пение караоке в единственном на всю округу баре было любимым развлечением его жителей. К пению волей или не волей приобщались и туристы, путешествующие по бесконечному лабиринту озер Южной Финляндии. Они заходили в Антоллу на своих яхтах и катерах, чтобы переночевать ночь-другую, пополнить запасы еды и воды и плыть себе дальше. Да и как тут не
приобщиться к пению! Если уж продолжать упражнения в сравнительной антропологии, то можно прийти к выводу, что в музыкальном отношении финны являются антиподами итальянцев. Длинные, как полярная ночь, грустные, как вой тундрового волка, самодеятельные финские баллады способны вогнать в тоску даже неодушевленные предметы, вроде машины для варки каппучино, которая в баре поселка Антолла шипела особенно протяжно и печально. Единственная возможность не слушать баллады - встать и спеть самому. Поэтому в Антолле пели все гости, и англичане, и немцы, и голландцы, и даже норвежцы, чьи песни, к слову, были еще тягомотней финских. Ничего не пел только русский гость. Он вообще вел себя немножко странно. Начать с того, что приплыл он сюда на дорогой моторной яхте английской постройки. На таких плавают на Лазурном берегу, или на худой конец во фьордах, но уж никак не по лесным озерам. А если уж и занесло тебя такого крутого каким-то ветром в такую дыру как Антолла, то задерживаться здесь надолго вроде как резона нет, а этот русский жил в поселке уже неделю и уплывать похоже не собирался. Словно ждал кого-то. Днем
сидел безвылазно на своей яхте, а по вечерам приходил в бар, молча пил пиво и слушал баллады. И вот в один прекрасный вечер даже этот русский не выдержал. После того, как вдова Маарит Хильсконен спела двадцатиминутную песню о бедной девушке с лапландского хутора, которую никто не хотел брать замуж, русский встал, достал из кармана диск и молча протянул его бармену Вилли. Вилли, не сказав ни слова, вставил диск в аппарат. На экране телевизора появился сначала плотный лысоватый мужчина в кожаном пиджаке и с гитарой, потом возникла картинка с парусным кораблем посреди бушующего моря. Русский взял микрофон и запел. Сначала совсем тихо, а потом громче и уверенней. Собственно музыки почти никакой не было, лишь отрывистые гитарные аккорды и его голос, слегка дрожащий от волнения. Все, кто был в этот момент в баре, невольно притихли. Они, конечно, переслушали на своем веку много песен на самых разных языках, но почему-то всем показалось, что эта песня какая-то особенная. И не потому, что исполнитель был для караоке-певца слишком трезв и серьезен, и пел так, словно выполнял трудную и очень важную работу.
Высокий гладкий лоб его покрылся маленькими капельками пота. Если бы жители и гости Антоллы понимали по-русски, то убедились бы, что слова в песне были в общем-то обыкновенные, про море. Море ждет, а мы совсем не там… И так далее. Наверное, у каждого народа, который имеет хотя бы километр береговой линии, есть такие песни. Но русский пел эту песню так, словно речь шла не о море и мечте, а о жизни и смерти. Поэтому когда он закончил, в баре раздались редкие хлопки и одобрительный посвист. Если сделать необходимую поправку на финский темперамент, это означало невиданную в здешних краях овацию. Все были так поглощены пением русского, что мало кто заметил, как в баре появился еще один человек, в дождевике и туристических ботинках. Он не стал проходить к стойке, остановился у входа. Потом хлопал вместе со всеми, а когда русский закончил петь, и вернулся на свое место, подошел к его столику.
        - Хорошо поешь, Роман. Душевно, - сказал человек в дождевике.
        Роман Барсуков, потянувшийся было к своему недопитому стакану пива, застыл от неожиданности. Он медленно поднял голову и пристально посмотрел на подошедшего.
        - Мы знакомы? - произнес он, стараясь казаться спокойным.
        Человек в дождевике усмехнулся.
        - Ну, это как посмотреть, Роман. Я думал, что хорошо тебя изучил, а ты у нас, оказывается, еще и певец. Можно присесть?
        Не дожидаясь разрешения, незнакомец снял дождевик и опустился на стул.
        - Меня Олегом зовут. Олег Семашко.
        Барсуков качнул головой.
        - Очень приятно.
        - И мне тоже очень приятно, - кивнул в ответ Семашко. - Надо бы выпить за знакомство. Как считаешь? Эй, уважаемая! - он подозвал официантку. - Ту водка, плиз.
        - Я пить не буду, - сказал Барсуков.
        - Почему? - удивился Семашко.
        - Не хочу.
        - Ну, обижаешь, - протянул Семашко. - Знаешь, сколько я тебя искал. Все здешние леса облазил, я уж не говорю про Москву и Питер. А ты со мной выпить не хочешь. Не по-людски.
        - Тебя Барон прислал? - еле слышно спросил Барсуков.
        - Какая разница, кто прислал? - сказал Семашко. - Главное, что я тебя нашел. Нашел, хитреца такого! - он засмеялся. - Ты ведь хитрец, да? Всех провел! Это ж надо было додуматься на яхте уплыть! Из Москвы!!! У Барона, понятное дело, собственного флота нет. Псы его по старинке работают, по аэропортам, да по вокзалам рыщут. А тут яхта! Совсем другие понятия.
        Официантка принесла водку.
        - Выпей, не кочевряжься, - сказал Семашко. - Эй, дамочка, - крикнул он вдогонку официантке. - Неси бутылку, чтоб зря не бегать. Батл ов водка.
        Барсуков взял рюмку и решительно опрокинул ее в рот.
        - Денег все равно нет, - прохрипел он, осипшим от водки голосом. - Поздно. Уплыли денежки.
        - Это уже не моя забота, - махнул рукой Семашко. - Я тебя нашел - и баста. Мог сразу отзвониться, не сидеть, не пить тут с тобой. Но вот, понимаешь ты, вопросик у меня один к тебе имеется. Личный, если можно так выразиться. Не возражаешь?
        - А с чего ты взял, что я вообще буду с тобой разговаривать? - Барсуков посмотрел на Семашко с вызовом. - Может, полицию вызвать?
        Семашко прыснул от смеха.
        - Какая полиция, Рома!? Ты тут сколько уже торчишь? Хоть одного полицейского видел? У них же преступности нет. Полиция сюда два дня из райцентра плыть будет. Зато, если я позвоню, через пять минут прибудет бригада. Спецподразделение. Сам знаешь какое. Так, что, Рома, забудь про полицию и усеки одну простую вещь. Ты тут с целыми зубами и здоровыми почками сидишь лишь до тех пор, пока мы с тобой разговоры за жизнь разговариваем. Понял? - голос Семашко стал злым и жестким.
        Барсуков вытер со лба выступивший пот. Руки его едва заметно дрожали. На столе появилась заказанная бутылка водки.
        - Выпей вот, - Семашко плеснул водки в стакан.
        Барсуков послушно выпил.
        - Ты от Лехи Гужвы узнал где я? - спросил он.
        - От Лехи, - кивнул Семашко. - Но ты на него зла не держи. Он тебя не продавал. Он хороший парень, просто доверчивый слишком. Я его в Питере нашел. Он визу себе делал, чтоб сюда приехать. Как вы договаривались. Ну я сказал, что могу помочь…
        - Понятно, - сказал Барсуков. - Но он… по крайней мере в порядке?
        - Цел и невредим. Только без загранпаспорта. Ерунда. Со временем восстановит. Давай еще по одной, - Семашко разлил водку.
        Молча выпили.
        - Что ты хотел спросить? - сказал Барсуков.
        Семашко достал сигареты и не спеша закурил. Предложил Барсукову.
        - Не курю, - сказал Барсуков.
        Семашко выпустил дым. Сплюнул табачную крошку.
        - Скажи, ты капитана Рыкова видел? - спросил он наконец.
        Барсуков усмехнулся.
        - Вот его-то вам ни в жизнь не достать, - сказал он и посмотрел на Семашко с непонятно откуда возникшим чувством превосходства.
        - Да я не о том сейчас, - поморщился Семашко. - Ты лично его видел?
        - Видел, - сказал Барсуков.
        - Выходит, он… жив? - осторожно спросил Семашко.
        - Конечно, жив.
        - Ну и как он… - Семашко сделал рукой неопределенный жест, - как он выглядит?
        - Знаешь что, - возмутился Барсуков. - Я тебе не Леша Гужва! Может еще телефон продиктовать?
        - Ладно, ладно! - мгновенно сдался Семашко. - Можешь не отвечать. Я не то хотел спросить. Я хотел спросить, какой он?
        - Какой… - Барсуков пожал плечами. - Невысокий, крепкий. В общем, обыкновенный.
        - И как же он такой обыкновенный тебя на такое дело раскрутил? - усомнился Семашко.
        - Да никого он не раскручивал. Просто сказал: хватит тебе горбатиться на эту мразь. На вас то есть, - Барсуков посмотрел на Семашко с усмешкой. - Сказал, хватит бояться. Пора жить свою собственную жизнь, не чью-то чужую. Пора быть мужиком, в конце концов.
        - И что, он сказал, а ты сделал. Так просто?
        - А что тут сложного-то? Я ведь это и сам все давно понимал. Все! - громко повторил быстро захмелевший Барсуков. - Мне только смелости не хватало. Нужно было чтобы кто-то пришел и сказал. Вот он и пришел.
        Барсуков замолчал. Семашко тоже молчал. Снова запела вдова Маарит.
        - И куда ты собирался податься? - спросил наконец Семашко.
        - К морю, - ответил Барсуков.
        - Ах, ну да, - сказал Семашко. - Ты же у нас моряк. Даже в мореходке год проучился.
        - А ты откуда знаешь?
        - Говорю же, все про тебя знаю, - сказал Семашко. - Мне заплатили, чтобы я все узнал. И чтобы нашел тебя.
        - Ну что ж, поздравляю, - мрачно произнес Барсуков. - Свои деньги ты отработал. Нашел меня.
        Семашко покачал головой, потом старательно потушил сигарету и сказал:
        - Не нашел.
        - Что? - не понял Барсуков.
        - Не нашел, - повторил Семашко. - Ты сейчас встанешь и быстро уйдешь отсюда. К яхте своей не возвращайся. Иди через лес. Держись вдоль берега, куда-нибудь обязательно выберешься. Не в поселок, так к дороге. Попроси чтобы тебя отвезли в полицию. Там скажешь отстал от группы. В общем, соврешь что-нибудь. Пусть тебя проводят до аэропорта и посадят на самолет. Любой самолет.
        - Так ты меня… - Барсуков пристально посмотрел на Семашко.
        - Вставай и уходи. Быстро!
        Больше повторять не пришлось. Барсуков поднялся из-за стола, торопливо кивнул и вышел из бара, не оборачиваясь.
        Семашко налил себе водки. Выпил. Закурил сигарету. Потом достал телефон и набрал номер.
        - Его здесь нет, - сказал он в трубку. - Да, яхта здесь, а самого нет. - В поселке говорят, уехал три дня назад. - Куда неизвестно. - А я почем знаю? - сказал он раздраженно. - Да. - Нет. - Нет. - Будет сделано. - Пока.
        Вдова Маарит Хильсконен наконец-то закончила петь.

28
        Врачи определили у Обиходова сотрясение мозга. Плюс два поломанных бедра. И еще что-то, трудно переводимое с французского на русский, и поэтому, наверное, не очень серьезное. Он лежал весь в бинтах в чистенькой светлой палате госпиталя Святой Сары Саломейской. Название госпиталя было красиво вышито на салфетке, на которой стояла ваза со свежими цветами. Над изголовьем кровати Обиходова висело массивное распятие. Медсестры-монахини носили на головах старомодные чепчики, накрахмаленные до жестяной твердости. Сестры умели передвигаться совершенно бесшумно, словно ангелы, и бдительно следили, чтобы Обиходов не нарушал предписанный ему режим, а именно: полный покой, все естественные надобности только в утку, общение с посетителями не больше десяти минут в день. Последний пункт доставлял сестрам больше всего хлопот, потому что, как только Обиходов мало-мальски пришел в себя, к нему заявилась большая компания - Дудкин, Левандовский, Анечка, Кристоф, пара племянников и три дочери Кристофа. Монахини встали горой, пропускать такую компанию в палату они наотрез отказались. После долгих уговоров к больному
допустили троих - Дудкина, Левандовского и Анечку, заставив их надеть белые халаты.
        - С ума сойти! - восхищенно присвистнул Левандовский, увидев обстановку палаты. - Какое благолепие! Эх, зря я от госпитализации отказался. Мне, между прочим, тоже предлагали.
        - Что вы глупости говорите! - цыкнул на него Дудкин. - Человеку плохо, а вы тут… Как вы, Георгий? - спросил он сочувственно.
        - Спасибо, я в порядке! - Обиходов пытаясь приподняться.
        - Лежите, не двигайтесь! - воскликнул Дудкин. - Вам нельзя двигаться!
        - Здравствуй, Анечка! - Обиходов заметил, что Анечка выглядит смущенной. - Очень рад тебя видеть.
        - Я тоже, - она улыбнулась. - Как ты себя чувствуешь?
        - Да говорю же, я в порядке! - бодро отрапортовал Обиходов. - Уже ничего не болит. Монахиням тут просто скучно, вот они меня и обложили. Лучше расскажите, что с Бароном?
        - У! Там такая история! - воскликнул Левандовский. - Джеймс Бонд отдыхает! Оказывается, мы с тобой чуть не запороли операцию Интерпола. Они, оказывается, этого Барона давно уже пасли. И приехали в тот дом через десять минут, после того, как нас оттуда увезли.
        - Хорош еще, что капитан успел подать им сигнал, - вставил Дудкин.
        - У него был передатчик в пуговице. Представляешь? - тараторил Левандовский. - Я же говорю - Джеймс Бонд! Оказывается, мы чуть не испортили их план. Капитан знал, что к Соляной башне приедут люди Барона. Правда он думал, что это я доложу им о записке… - Левандовский запнулся и покосился на Анечку, - ну не важно. Короче, он знал, что они приедут и повезут его на встречу с Бароном. Капитан сказал интерполовцам, что выведет их на Барона, только тот не должен ничего заподозрить. Никакой слежки, никаких жучков и маячков. Он же знал, что его будут обыскивать. Тогда французы и дали ему эту пуговицу. Обыкновенная пуговица - вот такая, - Левандовский показал пуговицу на своих брюках, - может, чуть побольше. Внутри маленький передатчик. Только он не работает постоянно, иначе его бы засекли детектором при обыске. Он включается в нужный момент двойным нажатием и передает сигнал с течение всего одной минуты. Этого достаточно, чтобы его услышали, где нужно, и определили координаты. Представляешь, технология! Капитану нужно было продержаться у Барона всего полчаса, с момента активизации пуговицы. Столько времени
спецназ добирался до места. Но тут появились мы… И чуть было все не испортили…
        - Но все закончилось хорошо. Слава Богу! - снова встрял Дудкин.
        - Да уж! - согласился Левандовский. - Барона взяли. Он даже десерт свой доесть не успел. Так что, все равно мы - молодцы! Нам теперь может, даже орден какой-нибудь дадут!
        - Что вы так расшумелись! - сварливо заметил Дудкин. - Георгию нельзя волноваться!
        - Да я и не волнуюсь, - улыбнулся Обиходов. - А где же Рыков?
        Он заметил, как при этих его словах, все три его посетителя загадочно переглянулись.
        - Что с ним? - встревожился Обиходов.
        - С ним все нормально, он здоров! - быстро ответила Анечка.
        - И где он?
        - Он в полицейском комиссариате, - сказал Левандовский. - Заканчивает какие-то дела. Он придет к тебе, обязательно. Как только освободится.
        Дверь в палату открылась, и в проеме показался сначала гигантский белый чепчик, а затем и сама монахиня. Она выразительно постучала пальцем по циферблату своих наручных часов.
        - Все, все, закругляемся, - кивнул ей Левандовский.
        - В самом деле, пора уходить, - сказал Дудкин. - Георгию нужно отдыхать. Мы вот тут, кое-что собрали, - он поставил на тумбочку плетенную соломенную корзинку. - Тут свежая клубника, немного сыра разного, зелень, колбаска, паштеты, всего по чуть-чуть. Побалуйте себя.
        - Ну что вы, не стоило так беспокоиться, - смущенно произнес Обиходов.
        - Какое же это беспокойство! - воскликнул Дудкин. - Для меня это честь! Хоть чем-то быть полезным такому человеку, такому герою! - голос его дрогнул. Он подошел к кровати и пожал двумя руками руку Обиходова. - Выздоравливайте!
        - Давай, брат, выздоравливай, - Левандовский тоже подошел и пожал руку.
        Анечка улыбнулась и молча кивнула. Обиходов кивнул ей в ответ.
        Они вышли из палаты, Обиходов глубоко вздохнул и откинулся на подушки. У него закружилась голова, лоб покрылся липкой испариной. Неожиданно дверь снова открылась и на пороге возникла Анечка. Придерживая полы накинутого на плечи белого халата, она быстро подошла к кровати, наклонилась и поцеловала Обиходова в губы. Все произошло так неожиданно, что он даже не сразу понял, что это было. Анечка не сказала ни слова. Она исчезла так же стремительно, как и появилась. Остался только легкий свежий запах ее духов и вкус поцелуя на губах. Теперь Обиходов доподлинно знал, как пахнет счастье, и какой у него вкус.

29
        Ближе к вечеру, когда за окном уже начало смеркаться, в дверь палаты постучались.
        - Войдите! - сказал Обиходов.
        Дверь открылась, и Обиходов увидел знакомое круглое лицо с непокорными взъерошенными волосами цвета соломы.
        - Не спишь еще? - деликатно осведомился капитан.
        Он вошел, осмотрел палату и сел на стул.
        - Как самочувствие?
        - В порядке, - ответил Обиходов.
        - Досталось тебе, - капитан кивнул на бинты.
        - Тебе тоже, - сказал Обиходов.
        - Это точно, - капитан усмехнулся и потрогал залепленную бежевым пластырем бровь.
        - Если бы не девчонка, Аня эта, хана бы нам пришла. Молодец девчонка. Все правильно сделала.
        - Да, все правильно, - согласился Обиходов.
        - И ты тоже молодец, Георгий, - капитан улыбнулся.
        - Да я что… - скромно возразил Обиходов. - Вот ты… - он осекся. - Прости, глупо, конечно, но я до сих пор не знаю, твоего имени. Все капитан Рыков, да капитан Рыков. А зовут-то тебя как?
        Капитан чуть помедлил, сухо откашлялся в кулак и сказал:
        - Глеб.
        - Глеб! - радостно повторил Обиходов. - Очень приятно! - И тут же снова осекся. - Глеб? - он удивленно посмотрел на капитана.
        - Ну да, Глеб, - сказал тот. - Глеб Варфоломеев.
        В палате воцарилась звенящая тишина, какая может быть только в монастырских госпиталях.
        - Как Глеб Варфоломеев? - дрогнувшим голосом произнес Обиходов.
        - Вот так, Глеб Варфоломеев, - пожал плечами посетитель.
        - А как же капитан Рыков?
        - Да не волнуйся ты так, - сказал Варфоломеев. - Я все объясню, только это длинная история.
        - Это ничего, - сказал Обиходов. - Времени полно.
        Варфоломеев устроился на стуле поудобней и снова кашлянул в кулак.
        - Короче, мы с Рыковым вместе служили. Друзьями, в общем, были. Еще в армии. Ну, знаешь, как бывает… Попали в одну часть, оба из Москвы, вроде как земляки. Часть была аховая, Забайкальский военный округ. Ты служил?
        Обиходов кивнул.
        - Ну, должен понимать, - продолжил Варфоломеев. - В общем, договорились держаться вместе. Что бы ни случилось. Там иначе нельзя было. Ну и за два года как братья друг другу стали. Потом, после армии, в органы пошли служить, по комсомольскому набору. Молодые были, говорю же, - Варфоломеев усмехнулся. - Потом, когда началась вся эта карусель… Ну, в начале девяностых… Жарко очень стало, в органах-то. Почище, чем в армии. Кто-то сразу ушел, кто-то скурвился. Рыков сказал: «Ерунда, прорвемся!». Ну, а я с ним, где он, там и я. Так и продолжали, спина к спине. - Варфоломеев вздохнул, по привычке достал из кармана пачку сигарет, но тут же спохватился. - Эх, в твоей богодельне-то курить нельзя…
        - А ты в окошко, - предложил Обиходов.
        - Думаешь, не засекут старухи? - усомнился Варфоломеев.
        - Попробуй.
        Варфоломеев, стараясь не шуметь, открыл окно, уселся на подоконник и закурил.
        - В году девяноста третьем мы впервые услышали о Бароне, - продолжил он. - То-то и дело, что услышали, потому что ни в то время, ни после, никто его не видел. Все только слышали о нем. Половина всех наркотиков тогда в Москву попадало по каналам Барона. Мы брали курьеров, брали оптовиков, но на самого Барона выйти никак не могли. Любую свою операцию, даже самую пустяшную, он проводил минимум через трех посредников. Люди Барона денег нам предлагали много раз, только чтобы мы дали им спокойно работать. Рыков только смеялся. Мразь, говорил, ишь чего задумали, капитана Рыкова купить! Потом оказалось, что купили они наших начальников. Те сливали им информацию. А потом сдали и самого Рыкова, - Варфоломеев замолчал.
        - Его убили? - тихо спросил Обиходов.
        - Убили, - ответил Варфоломеев. - Машину его нашли сгоревшую. Ну и он внутри. Следов никаких. Дело открыли и быстро закрыли. Вот так-то, - Варфоломеев вздохнул.
        - Я тогда запил сильно. В общем, из органов меня турнули. От жены сам ушел, чтобы не мучить ее. Год почти бомжевал. А потом, знаешь, подумал, что же я, подлец, делаю? Как же я мог своего друга единственного так подвести! Почему я жив, эта гнида Барон жив, эти упыри продажные живы, а Рыков мертв? В общем, пришел потихоньку в себя. - Варфоломеев подкурил новую сигарету. - Знаешь, легко мне стало, когда цель появилась, как заново родился. А цель была простая. Исправить ошибочку: Рыков должен быть жив, а для Барона и упырей жизнь должна закончиться. Начал действовать постепенно, шаг за шагом. Упырей вскорости их же хозяева и порешили. Я совсем чуть-чуть поспособствовал. Ну, а с Бароном, конечно, пришлось повозиться. Для начала, я просто хотел дать ему понять, что ни хрена у него с капитаном не вышло, жив Рыков, и все дела. Кишка у него тонка против капитана Рыкова. Хотел, чтобы он сам в это поверил. День и ночь следил я за его людьми, вникал в его делишки. Кое-что понял в его системе, что у него там и как работает. Знаешь, когда ты в погонах, работать-то сложнее. Инструкции там, предписания, кодекс,
опять-таки. А нет погон, нет инструкций - прижал кого надо как следует, он тебе столько всего выдаст, сколько всем отделом за три месяца не нароешь, если по инструкциям-то. Ну, и еще одну вещь я понял. На Барона и на таких, как он, тоже разные люди работают. Большей частью мразь, конечно. Но попадаются и нормальные мужики. Просто фишка так легла, что они оказались на той стороне. Мы с Рыковым тоже в органы-то, можно сказать, случайно попали. Да и сам видишь, как там все получилось. Короче, начал я у Барона людей его, которые нормальные, выдергивать потихоньку. При этом не забывал приветы ему от капитана Рыкова передавать. И Барон повелся. Нервничать начал. Тоже справки наводить. Как так? Какой капитан Рыков? Почему? Я знал, Барон начнет искать капитана и первым делом пришлет своих псов к Лене, супруге моей бывшей. Она хороший человек, святая женщина, я мизинца ее не стою. Я сказал ей, если придут и начнут спрашивать о капитане и обо мне, говори, ничего не знаешь, только сразу дай мне знать, что приходили. Ну, ты и пришел. - Варфоломеев усмехнулся. - Ты - нормальный мужик, это я и раньше знал, справки
о тебе давно навел, еще когда ты в своей газетке писал о капитане. Я сразу понял, что через тебя, хоть ты и не в курсе, ниточка тянется к Барону. Последил немного за тобой, за братцем твоим, за его хозяевами. Понял, что вся ваша честная компания меня на Барона и выведет. Чуть-чуть, конечно, просчитался. Девчонку из виду упустил. Это я, конечно, дурак. Догадывался, что рядом со стариканом этим, Дудкиным, обязательно Барон своего человечка держит. Но ведь и Барон с ней крепко просчитался. Нормальная девчонка оказалась. Наш человек. Такая вот получилась история. Варфоломеев погасил сигарету. Обиходов молчал, что-то обдумывая.
        - Заговорил я тебя совсем, - сказал Варфоломеев. - Тебе отдыхать надо. Да и у меня еще дела кое-какие.
        - Подожди, - остановил его Обиходов. - А письмо в редакцию твоя работа?
        - Какое письмо?
        - Которое Дудкин прислал, про сны. Ты эту историю запустил?
        - Ах это! - Варфоломеев махнул рукой. - Можешь считать, что я. Это случайно вышло.
        - Что значит случайно?
        - Да то и значит, случайно встретился я с парнишкой этим, Василием. Пиво я пил у Курского вокзала. Там знаешь, киоски раньше стояли вдоль Садового.
        - На Трубе, что ли?
        - Точно! На Трубе! - улыбнулся Варфоломеев. - Помнишь, значит? Славное было местечко! Короче, пиво я там пил за столиком. Ну, подошел Василий этот, встал рядышком. Слово за слово. Я тогда только с женой развелся. Поговорить с кем-нибудь хотелось. Ну, я ему про жену, а он мне про сны. Ему сны какие-то диковинные снились. А ему говорю, мне вот тоже постоянно сон снится. Один и тот же. Друг мой, капитан Рыков. Он мне действительно тогда почти каждую ночь снился. Да и теперь частенько. Честно тебе скажу, выпил я тогда порядочно. Не в форме был. Ну и конечно, лишнего наболтал. Это я потом за ум взялся, а тогда… стыдно вспоминать, - Варфоломеев вздохнул. - Ну, поговорили и разошлись. А Василий этот, оказывается, в то время у Дудкина квартировался. Это мы только сегодня выяснили, когда утром с Дудкиным беседовали. Он рассказал Дудкину. Кой-чего, конечно, от себя добавил. Дудкин тоже кой-чего добавил и отправил тебе. Видишь, все очень просто! - Варфоломеев улыбнулся.
        - Очень просто, - задумчиво повторил Обиходов. - Только мне почему-то кажется, что это еще не конец.
        Варфоломеев поднялся со стула, поправил на плечах белый халат.
        - Тебе видней, друг. Ты главное выздоравливай!
        Он кивнул головой и вышел прочь.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к