Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Заугольная Оксана : " Чернильные Души " - читать онлайн

Сохранить .
Чернильные души Оксана Олеговна Заугольная
        Неизвестная болезнь поражает только подростков этого приморского города. Выжить не удавалось никому, но можно продлить свою жизнь за счет чужой. Что выбрать - умереть человеком или убить в себе то, что делает тебя им?..
        .I
        СОНЯ
        1 ГЛАВА
        Первое же пятно появилось на лице. Оно расцвело неопрятным цветком от уголка губ на левую щеку.
        «Теперь никто со мной целоваться не станет», - подумала Соня машинально, и запоздало испугалась. Пятно у неё? Разве это справедливо? Она всегда возвращалась домой засветло, помогала маме, не прогуливала уроки. Выпускной класс, у неё было столько планов, а теперь?
        И ладно бы пятно было на спине или на пятке, когда оно бы еще разрослось настолько, чтобы заметили другие. А теперь все узнают. Всего лишь одна вечеринка у Линды, да на ней даже весело не было!
        Соня почувствовала, как слезы потекли по щекам раньше, чем заметила в своем отражении. А оно помутнело от стоявшей на глазах влаги, искривилось и можно было подумать, будто и пятно всего лишь привиделось.
        Вытерев слезы, Соня следующие полчаса потратила на попытку оттереть пятно с лица. Колючей мочалкой, мылом, зубной пастой и даже средством для мытья посуды. Ничего не помогало. Да и не могло помочь.
        Только с виду похожее на темно-фиолетовые чернила, эти пятна имели совсем другое происхождение, и избавиться от них было не под силу никому. Поговаривали - сама Соня только слышала, но не видела, что кто-то даже пытался срезать пятно, а то и отрубить ногу или руку, если оно росло на конечности. Не помогало. Совсем.
        Ну, а даже если бы и помогало, для Сони это был не выход. Уж слишком приметным было пятно.
        Почему именно ей так не повезло? Ладно, она готова смириться с ним. Или почти готова. Но почему именно на лице? Столько людей живет, тщательно скрывая разрастающееся на теле пятно, делают вид, что всё хорошо, а ей даже этого не досталось!
        Соня вытащила свою косметичку, потом мамину. Обе вытряхнула на столик перед зеркалом и принялась судорожно рыться в груде тюбиков и баночек. Может, тональный крем хоть ненадолго скроет это уродство? Или пудра…
        Теперь она ревела, размазывая по лицу тоналку, кладя её сочными густыми мазками и бессильно наблюдая, как через них проступает проклятое пятно. Глаза припухли от слез, но лицо всё равно оставалось симпатичным. И нос у неё довольно аккуратный, красивый рот, сейчас изуродованный фиолетовыми подтеками пятна… Соня отбросила бесполезный тюбик с кремом и разрыдалась еще громче. Затопала ногами, даже швырнула пустую косметичку на пол. Может себе позволить - всё равно не жилец.
        Никто не знал, откуда и почему появились эти чернильные пятна. Кто-то утверждал, будто это такое проклятие, в разный оккультных газетах и журналах писали об этом, пытаясь определить, кто и зачем проклял их город. Правда, там то и дело с проклятия сбивались на происки инопланетян, и Соня не верила ни в одну из этих версий. Многие считали, что это плохая экология. Рядом море, в него что-то обязательно сбрасывали, а потом море возвратило это сторицей. Эта версия Соне казалось куда более вероятной. Так или иначе, проклятие или экология, но заражало это нечто только молодых юношей и девушек.
        Какие-то энтузиасты ученые даже вывели примерную формулу, по которой пик риска заразиться приходился на пятнадцать-шестнадцать и медленно спадал к девятнадцати-двадцати. Может, и были те, кто заразился позже, да пойди узнай это. Болезнь у всех протекала по-разному, а показывать пятна, которые можно скрыть одеждой, никто не торопился. Конечно, врачи в один голос утверждали, что чернильная болезнь не заразна. Но верили им немногие. Потому что эти же врачи понятия не имели, как она появляется и что из себя представляет. Ясно было одно - с ней долго не живут. Но чтобы это понять, не нужно быть врачом. Достаточно было жить в их городе.
        Соня прошла в ванную, тщательно умылась холодной водой, тщетно пытаясь перестать всхлипывать. По уму стоило давно уехать из города. Да только задним умом все сильны. Вообще, если подумать, он давно должен был опустеть, с такой-то заразой. Но нет.
        Взрослым людям эта болезнь была не страшна, и срываться с места, если у них не было детей, или они были совсем маленькие… не хотелось. Продать жилье в городе было немыслимо сложно - информация о смертельных чернильных пятнах быстро просочилась в прессу, и в город к ним приезжали разве что туристы - поглазеть издалека на больных, да на холодное серое море. А бросать дом и работу из-за призрачной опасности… это как бросить курить из-за того, что на пачку наклеили картинку с раком легких.
        Соня невесело рассмеялась. Теперь она может начать курить. И пить. Да что угодно делать! Умереть от рака она уже не успеет, фиолетовый чернильный цветок сожрет её раньше.
        Она смеялась, пока не начала икать. И только когда снова макнула лицо в холодную лужицу воды, собранную в ладони, смогла успокоиться. Вовремя. В двери заскрежетал ключ.
        Соня до боли сжала челюсти и снова уставилась в зеркало. Мелькнула мысль закрыть дверь в ванную и хоть немного оттянуть встречу с матерью. Но девушка отмахнулась от этого сиюминутного проявления слабости. Хватит, что она и так расклеилась, но прятаться она не станет.
        Мать шуршала в коридоре, снимая куртку и ставя туфли в угол. Соня ждала. Челюсти уже ныли, но ей казалось, что стоит их расслабить, как она снова расплачется.
        - Соня, ты дома? - мягкий голос матери заставил её сильнее сжать зубы и кулаки. Прижать к рубашке сильно, до боли. Только не реветь! - Пообедала?..
        Мама замолчала, она наконец подошла к ванной, а Соня как раз подняла глаза в зеркало, и встретилась с ней взглядом. Хотя какой там, взгляд матери немедленно прикипел к пятну. Соне то ли казалось, то ли пятно и впрямь стало больше за последние пару часов.
        - Соня… - голос матери дрогнул, она вся словно осела и посерела. Даже выглядеть стала старее. - Как же так, Соня?
        Её дочь молчала. Она почему-то думала, что мама будет ругаться. Припомнит ей эту дурацкую вечеринку, закричит, что она говорила, может, заплачет.
        Но мама просто повторила:
        - Как же так, Соня? - и наконец заплакала.
        Она почти осела на пол рядом с дверью, и Соня по-настоящему испугалась. Её собственная смерть всё ещё маячила на горизонте, сколько там до неё, неделя, месяц? Может, полгода? А матери было плохо прямо сейчас.
        Пальцы попадали мимо, когда Соня пыталась набрать номер экстренной помощи. Почему-то в голове крепко засел 9-1-1, который был в Америке, кажется, но не работал в их городе. Ноль три на её телефоне тоже не набирался, она думала, что умрет прямо тут, пока наконец дозвонилась до скорой помощи, сидя рядом с матерью на полу.
        Когда в дверь постучали, она сорвалась в места, уже не понимая, как можно было рыдать из-за какого-то пятна. Были вещи и пострашнее.
        За дверью оказались двое. Парень помоложе дернулся при одном взгляде на лицо Сони.
        - Это не лечится, ты не знаешь что ли? - его голос под конец дал петуха, отчего парень смутился и отступил на шаг.
        - Дебил, - веско произнес в его сторону второй и обратился к Соне. - Мать, отец, оба?
        - Мама, - Соня всхлипнула и разрыдалась. Сейчас, когда рядом оказался пусть чужой, но надежный взрослый, она больше не могла и не хотела оставаться сильной.
        - Разберемся сейчас, - спокойно произнес врач, быстро проходя в квартиру и безошибочно поворачивая в сторону ванной комнаты, где по-прежнему находилась осевшая кулем мать. - Игнат, девчушке пока успокоительного накапай!
        Он быстро проверил пульс и зачем-то заглянул под веки Сониной матери, потом достал шприц, какие-то бутыльки, тонометр… Соня из-за его спины не видела, что он делает, и бесилась от того, что ей казалось, будто он медлит. Маму нужно было в больницу и скорее. У неё инфаркт или инсульт. Или и то, и другое!
        Мама зашевелилась и села ровнее. Соня снова сжала кулаки, но на этот раз не от злости, а загадывая, чтобы с матерью всё было хорошо.
        - Так, смотри, Игнат и запоминай, - врач поднялся на ноги. - Когда поступает звонок от чернильного подростка, сразу нужно проверять родителей и других родственников. Даже если кажется, будто лишь обморок, необходимо свозить в больницу и проверить дополнительно. Ближайшие несколько недель у человека будут непростые. А вы, девушка, не плачьте так. С мамой вашей хорошо всё. Просто обморок. Мы еще проверим, но я почти уверен, что уже сегодня она будет ночевать дома.
        Мама тонко плакала, но её лицо порозовело, и Соня кивнула. Пусть проверят, да. Ей плакать больше не хотелось.
        Соня включила ноутбук и до самого возвращения матери бездумно серфила социальные сети, листая страницы друзей, врагов и загоняя в поисковик все варианты запросов про чернильную болезнь. Ничего нового она не нашла. Про болезнь писали много и с удовольствием, да только здоровые люди. Сами пятнистые делиться своими впечатлениями и ощущениями не спешили. Конечно, некоторые из них попадали в больницы, у них брали кровь, соскобы кожи… Соня морщилась, пока читала всё это. Противно и бесполезно - никаких изменений кроме фиолетового пигмента замечено не было. А люди умирали.
        Точнее, исчезали. Просто в один совсем не прекрасный момент они начинали словно истончаться, пока совсем не пропадали. Хоронили обычно одежду, которая оставалась на месте их исчезновения, и это казалось особенно жутким.
        Да, и не спросить никого. Пятнистые не торопились делиться своими знаниями с другими.
        Палец Сони замер на мышке. Какая же она дура! Она теперь одна из них.
        Соня нашла несколько закрытых сообществ, пожалуй, слишком много для их не такого уж огромного города. Она без раздумий отмела сообщество с аватаркой из мультфильма про далматинцев «Пятнашки», в котором состояло всего шесть человек. «Да и то, не все из них сейчас были живы» - цинично подумала она.
        Пара групп «Пятнистые» и «Камуфляж» тоже остались висеть открытыми. А вот группа «Кальмары» привлекла куда сильнее.
        Конечно, Соня в глубине души считала, что название не соответствует действительности, ведь чернила кальмаров были черные, тогда как её пятно было густо-фиолетовым, но аватарка сообщества до того привлекательна смотрелась со всеми этими щупальцами, что Соня, чуть помедлив, нажала кнопку, отправляя запрос на добавление в сообщество.
        Она не успела даже испугаться своей решимости или передумать, как в личных сообщениях тонко тренькуло новое письмо.
        «Привет, детка! - по имени Соня определила, что отвечает ей модератор кальмаров. Её покоробило такое обращение, но она продолжила читать дальше. - Пришли фотку пятна. Не обессудь, у нас фейс-контроль. А если пятно не на фейсе, всё равно присылай!» - и горстка смайлов.
        Соня закрыла сообщение, чувствуя, как ей становится жарко от злости и обиды. Даже знакомым она не позволяла так с тобой разговаривать, а тут какой-то… кальмар!
        Снова тренькнуло.
        «А если пятно на заднице или еще в каком местечке, и ты стесняешься, то не тушуйся. Пятна расползаются быстро у одиночек. Скинешь фотку, когда до коленок дойдет».
        Он решил, что Соня стесняется! Вот уж чего она не собиралась никому спускать, так это подобного мнения о себе. В голове пронеслась мысль, что именно так она попала на дурацкую вечеринку Линды, но Соня от неё отмахнулась. Достала телефон и сделала селфи, увеличивая резкость на пятне, идущем от края губы.
        Странно, она обычно не нравилась себе на фотографиях, а в этот раз получилась чудесно, как назло. Глаза уже не были красными от слез, но словно стали больше, а злая усмешка ей шла. Ну надо же.
        Не давая себе отвлечься самолюбованием, Соня быстро скинула фото в личку «кальмару». В этот раз ответа пришлось ждать дольше. Минуты две или три всего, но изнервничавшейся Соне казалось, что куда дольше.
        «Угораздило тебя на лице получить, - скобочек смайликов в новом сообщении не было, даже тон, казалось, изменился. - Сочувствую. Сообщество открыто, заходи. Если что, обращайся ко мне. Я Влад Суббота. Может, слыхала».
        Соня ойкнула и коснулась ладонями щек. Кто в их школе не знал Влада Субботу!
        «Спс», - коротко ответила она и захлопнула ноутбук. Потом посмотрит. Время пусть немного, но есть.
        2 ГЛАВА
        Если бы Соня не догадалась найти в интернете товарищей по несчастью, она вряд ли пошла бы следующим утром в школу.
        Как и обещал врач, имя которого она так и не узнала, мама вернулась уже вечером. И прямо с порога начала причитать и плакать. А потом и вовсе вытащила альбом с детскими фотографиями и позвала Соню их смотреть. И ревела, конечно, снова. И Соня тоже, с ней за компанию. Потому что может кто и может спокойно смотреть, как мама над тобой слезы льет, то только не она.
        Но хуже всего было дальше.
        «У нас ни одной свежей фотографии твоей нет! - вдруг спохватилась мама. - Крупной».
        Вот не стоило ничего отвечать, Соня как чувствовала. Нет бы пойти на кухню, чайник поставить, бутербродов нарезать. А она телефон вытащила и показала новенькое селфи.
        «Вот, есть!» - радостно так еще. Дура.
        «Не подойдет, тут уже это… пятно», - еле выдавила из себя мама и снова расплакалась. Так себя накрутила, что чуть снова не пришлось скорую вызывать.
        А Соня уже и не рада была, что мама в больнице не задержалась. Сейчас, когда первый ужас прошел, казалось, что так было бы лучше. Хотя бы не приходилось бы думать, что мама фотографию на памятник подбирает.
        «Я у Васильича на паспорт фотографировалась, - нехотя произнесла Соня, всё ещё надеясь, что ошиблась. - Он обещал, что негативы пять лет хранит, а прошло всего два с половиной года».
        «Точно!» - мама так искренне обрадовалась прежде чем снова расплакаться, что Соне стало противно и горько во рту, словно утром после того раза, когда она после школы на спор выпила две бутылки пива. Пить в обед, да еще и на заднем дворе школы было глупо до невозможности, но что делать в городе, в котором небезопасно появляться на улице после наступлениях сумерек? Только творить глупости при свете дня. Один раз она оступилась и тотчас попалась. Разве так должно быть? Это просто нечестно.
        Зато она познакомилась с Субботой, а это тоже немало.
        Влад Суббота был известной личностью и до того, как заразился чернильной болезнью, а уж после этого он стал просто легендой.
        Во-первых, он уже почти год не исчезал с момента, как о его пятнах стало известно. Невероятный срок! А во-вторых, всё это время он торчал в школе, время от времени появляясь на занятиях, хотя пятна появились у него в одиннадцатом классе. И это только те, о которых стало известно!
        Его не гнали - кто станет связываться с умирающим? А Суббота возомнил себя королем мира или, как минимум, этой школы. Почти все пятнистые и многие здоровые старшеклассники кучковались рядом с Владом все перемены, а иногда и прогуливали уроки, если королю вдруг приходило в голову покинуть школьную территорию.
        Так что в школу она шла с высоко поднятой головой и старалась не замечать испуганных взглядов встречающихся знакомых и незнакомых прохожих.
        В школе было не лучше. Никто ничего не спрашивал - не принято было, но смотрели так… словно хотели коснуться её лица. Неприятное ощущение.
        К счастью, Суббота с другими пятнистыми уже был в школе. Они сидели на длинном подоконнике в коридоре второго этажа, как раз там, где проходили уроки у Сони.
        Соня пошла прямо к ним, с трудом избавившись от навязчивой мысли сделать вид, что идет в класс, и свернуть только если её позовут. Нет уж, это больше не её выбор. Хватит бояться, что о тебе подумают другие. Отбоялась свое.
        Её страхи и впрямь были беспочвенными. Еще издалека Суббота заметил её приближение и приветливо помахал рукой.
        - А вот и наша новенькая, - поприветствовал он её и обратился к сидящим рядом пятнистым. - Прошу любить и не обижать, Соня теперь наша.
        До чего приятно было такое услышать от самого Субботы! Соня даже чуть было не забыла про то, что скоро умрет. Да и скоро ли? Её пятно даже не на всю щеку, а вот у того же Субботы давным давно глубоко-фиолетового цвета и руки, и шея, даже почти всё лицо! Только вокруг глаз словно диковинная бабочка еще виднелась чистая кожа, да мочка уха вызывающе розовела на общем темном фоне.
        Самое интересное, что фиолетовый окрас вовсе не портил Субботу, как не портил и некоторых других ребят в его окружении. И почему Соня считала эти пятна уродливыми и всегда избегала общения с пятнистыми? Она и сама толком не могла этого объяснить.
        Вот и сейчас она быстро кивнула каждому представившемуся, смутно понимая, что не запомнит их разом даже за несколько дней, а взгляд задержался на одном, Эдике.
        В отличие от Субботы, Эдик выглядел совершенно здоровым, но при внимательном взгляде можно было заметить, что краешек пятна, словно несколько брызг чернил, выглядывает из-под длинных рукавов. В этой компании вообще предпочитали носить всё с длинными рукавами и воротом, словно за ними можно было скрыть то, что уже выплескивалось за пределы одежды.
        - Ну что, идем в наше кафе? - бодро поинтересовался Суббота, и вся группа спешно поднялась, словно только её и ждали, чтобы покинуть школу. Хотя, может, так оно и есть? Вот этого же Эдика она никогда раньше не видела в школе, да и не похоже было, что он еще школьник.
        Соня еще колебалась, когда мимо в класс прошла Линда с парочкой подпевал. Они шептались и так на неё смотрели! С брезгливой жалостью, что ли. Так что Соня решила, что один день пропуска от неё не убудет. Всё равно она вряд ли доживет до выпускных экзаменов, к чему зря тратить время? Жизнь коротка, и у чернильных она такая в самом буквальном смысле.
        Нарочито, чтобы видела противная Линда, которая задержалась у дверей, прежде чем войти в класс, Соня уцепилась за подставленную руку оказавшегося так кстати рядом Эдика и пошла к раздевалке.
        Внутри её трясло, но она лишь надеялась, что это не заметно по ней. Хотя бы всем остальным кроме несчастного Эдика. Тот уже дважды косился на неё, бессильно повиснувшую на его локте, но хотя бы держал язык за зубами.
        Раньше ей всегда было интересно, почему и на какие шиши пятнистые вечно торчат по кафе и покупают модные шмотки. Что же, теперь она знала. Утром ей мама вручила деньги, не слишком большую сумму, но превышающую карманные деньги Сони за месяц. И, похоже на то, что мать собиралась и дальше поступать именно так, скрашивая последние месяцы или недели жизни дочери. Соня никогда не понимала фразы «после нас хоть потоп», да ей это и не требовалось. Теперь она знала, что родители всех пятнистых так или иначе переиначивали это в «после них хоть потоп» и отдаривались деньгами, не в силах дать больше ничего. Надежды у чернильных больных не было, любовь и ласку подростки получать не жаждали и будучи здоровыми. Оставались деньги.
        Так что в кафе она сама заказала себе кофе со сливками и пирожное, оторвавшись наконец от руки Эдика. За столиком - до чего же тут неудобные крошечные столики, даже два подноса уже не поставишь, нужно обязательно переставлять блюдце и чашку на стол и убирать поднос! - её ждал Суббота, остальные расположились за соседними, пододвинув эти хрупкие конструкции так близко, что Соне казалось, что в шею ей кто-то дышит.
        - Итак, теперь ты одна из нас, - Влад терпеливо дождался, когда Соня попробует пирожное, чтобы начать говорить. И это сработало. Она немедленно забыла о своих беспокойствах по поводу усов от взбитых сливок или крошек пирожного на свитере. Да и кто бы там не дышал ей в ухо, это уже было неважно. И пусть от этого теплого дыхания у Сони дыбом вставали тончайшие волоски на шее, ей казалось, что причина в том, что ей сейчас скажет Суббота.
        - Да, - пискнула она и закашлялась, когда миндальная крошка попала не в то горло. Она покраснела не столько от кашля, сколько от смущения. Вот надо же именно сейчас было выбрать такое хрупкое пирожное. Захотела повыпендриваться! И, словно этого было мало, она дернулась, коленка стукнула снизу по столешнице, и чашка дрогнула, едва не опрокинувшись. И только фиолетовые пальцы Влада удержали её на месте. - П-прости. Я нервничаю.
        Сказала и сама испугалась. Сейчас отправят её к «Пятнашкам», чтобы не портила впечатление от серьезной компании. Или засмеют.
        - Это нормально, - без улыбки успокоил её Суббота. - Почти все первый раз в нашей компании нервничали. Не переживай. Успокойся, попей кофе. Скажешь, когда будешь готова к разговору.
        «Будешь готова к разговору»! Интересно, он издевался или всерьез считал, что она сможет спокойно пить кофе, пока банда кальмаров терпеливо ждет её? И разговор? Почему-то Соня была уверена, что всё обойдется тем, что её примут в компанию, и она будет иногда тусоваться с кальмарами, пока… ну… не придет её время.
        - Я… кха… - она снова закашлялась, да что ты будешь делать. Ладно хоть ухватилась руками за шаткий столик, и он не дрогнул. - Я уже готова. Говори.
        - Хорошо, - Суббота не стал переспрашивать и уточнять, уверена ли она. И это напугало Соню до чертиков. Если он отложил витиеватые расшаркивания, которыми всегда славился, значит ли это, что разговор действительно важен? Дыхание за спиной стало поверхностнее, словно все затаились и ждали. - Как я уже сказал, теперь ты с нами. У нас совсем немного правил, но их ни в коем случае нельзя нарушать.
        Соня отпила кофе, упираясь локтями в столешницу - так руки не дрожали, а без кофе ей удалось бы разве проскрипеть что-то в ответ, так пересохло горло.
        - И что же это? - промямлила она, гипнотизируя поникшую шапку сливок.
        - Никому никогда не рассказывать о том, что узнаешь и увидишь с нами, - одними губами улыбнулся Суббота. Его чуть выпуклые серые глаза смотрели настороженно и почему-то зло. - А ты что подумала?
        - Это типа как в бойцовском клубе? - неуверенно улыбнулась в ответ Соня и потерла щеку, словно чернильное пятно на ней ощущалось. - А я думала, ритуальное убийство, чтобы связать кровью.
        Когда Соня волновалась, она вслух несла всю чушь, что приходила ей в голову. Просто, чтобы немного сбросить напряжение. Ну и сгрудившиеся вокруг «кальмары» не добавляли уверенности, что и говорить.
        - Вот это ты крутая! - присвистнул у самого уха кто-то, похоже, Эдик. - А я не дозрел понять, пока меня на пустырь не привели.
        Соня уставилась прямо в расширившиеся от удивления глаза Субботы, впрочем, тот быстро пришел в себя и снова прищурился.
        - А она и не догадалась, Эд. Просто попала пальцем в небо, да, дорогая? - ласково прошептал он, наклонившись через хрупкий столик почти к самому лицу Сони. Столешница опасно накренилась, и ложечка жалобно тренькнула на блюде.
        - Я просто пошутила, - слабым голосом произнесла Соня, из последних усилий оставаясь на месте и не отшатываясь от Влада. Так близко его красивое, пусть и фиолетовое лицо пугало. Удерживало её лишь то, что отодвинувшись, она могла лишь протоптаться по ногам Эдика и тех, кто сидел с ним рядом. - Это обязательно?
        Влад словно очнулся. Он моргнул и снова сел ровно.
        - К сожалению, да, - скучающим голосом произнес он. - Если хочешь еще немного пожить, конечно.
        Соня хотела. Черт возьми, она никогда не думала, что настолько хочет жить!
        3 ГЛАВА
        Они как-то быстро собрались и вышли из кафе. Соня даже не успела сообразить, как так получилось, что она уже идет с кальмарами, да не позади всех плетется и не рядом с Субботой, а снова притиснутая к Эдику в толпе пятнистых, и Эдик жарко шепчет ей на ухо всякие успокаивающие глупости.
        - Тараканов тоже можно давить, - бормотал он, пытаясь убедить то ли её, то ли себя. И если Соня бы готова верить в тараканов и червяков, лишь бы не думать о том, куда и зачем они идут, как можно дольше тянуть с пониманием этого, то сам Эд категорически не верил в то, что говорил. - Или котят… Хотя котят жалко, я бы не смог.
        Соня молчала, поэтому Эдик продолжал, сильнее стискивая её локоть:
        - На самом деле можно не участвовать. Только смотреть. Это недостаточно, но насыщает. Всё больше, чем от тараканов.
        Соня шла как во сне, пытаясь сообразить, шутит он или нет. Не может ведь быть так, чтобы все пятнистые убивали, правда? Столько жертв были бы заметны, да и сейчас банда кальмаров ничуть не скрывалась. Любой может сложить дважды два и вычислить убийц. Опять же, если можно полностью избавиться от болезни, то неужели ученые или журналисты до сих пор не пронюхали об этом?
        Эд скорчил недовольную гримасу, когда она спросила об этом.
        - Если бы всё было так просто, - со вздохом ответил он, и Соня чуть было не остановилась. Просто? Это он про убийство человека? - Полностью вылечиться нельзя. Помнишь, пару лет назад был в городе вилькинский маньяк?
        Соня кивнула. Она помнила. Тогда тоже запрещали выходить на улицу вечером, а еще очень не советовали ходить короткой дорогой через Вилькинский парк, где находили большинство жертв. Искали его долго, ведь не было никаких зацепок - маньяк не выбирал конкретный тип людей, одинаково легко убивал стариков и детей, мужчин и женщин. И никогда ничего с места преступления не пропадало. Почерк убийств тоже был разным, так что подозревали даже заезжую банду. Чем всё закончилось, Соня не интересовалась. Просто однажды ей перестали запрещать ходить через парк, да и вечерами можно стало гулять, пока в школе не стало слишком много пятнистых, и кто-то не объявил, будто все пострадавшие перед этим были на улице в темное время суток. Как будто это так легко отследить! Но людям нравилось думать, что при свете дня и в доме им ничего не грозит. Очень удобно!
        - Так вот, - прервал её размышления Эдик. - Это был один из первых наших. Он вел дневник, ты его потом увидишь. И вот он как раз и обнаружил, что убийство немного осветляет кожу. Он думал полностью вылечиться так, но ни количество, ни качество убийств не повлияло. Как будто организм не принимает больше определенного количество отбеливателя, понимаешь?
        - Да, - одними губами произнесла Соня, чувствуя, что ей холодно. Зубы начали мелко стучать, пришлось сжать челюсти, чтобы этого не было слышно. Странно, на улице было довольно тепло, да и этот прилипчивый Эдик прижимался совсем не по-дружески, а её всё равно морозило.
        Соня изо всех сил гнала прочь мысли о том, как вилькинский маньяк проводил свои опыты по количественным и качественным убийствам, но память услужливо подбрасывала воспоминания рассказов очевидцев, и тошнота горькой волной всё сильнее подкатывала к горлу. Она с силой сжала кулаки, длинными ногтями больно вонзаясь в мякоть ладони, и эта короткая боль ненадолго отрезвила её.
        - Зато он определил, что чем разумнее существо, тем дольше и лучше его смерть помогает продержаться, - Эдик то ли не замечал её состояния, то ли не желал замечать. - В одиночку немногие способны убить, я вот не могу. Я трус.
        Он так спокойно это сказал, что Соня догадалась - раньше его это долго мучило, и он просто заставил себя принять это. Наверное, ему было проще считать себя трусом, чем убийцей, но Соня не обманывалась этим. Всё-таки он был с Субботой, а не с теми же пятнашками, а значит, вряд ли ни в чем не был замечен.
        - И как определяется эта разумность? - наконец спросила Соня просто чтобы не молчать. Кто знает, может, это просто затянувшаяся проверка.
        - Я рад, что не ошибся в тебе, - Суббота неожиданно оказался не впереди, а рядом, и предложил ей свой локоть с противоположной от Эдика стороны. Соня без раздумий уцепилась за него. Пусть Влад пугал её куда больше, в то же самое время он был понятнее. Честнее, что ли. - Как видишь, у нас девчонок немного. Большинство сразу сбегает с криками. А ты вон, еще и вопросы задаешь.
        - Ну да, - промямлила Соня, не в силах признаться, что она просто-напросто слишком боится, чтобы взять и убежать. Для этого тоже нужна смелость.
        Наверное, она как Эдик - труслива настолько, что может зайти очень далеко. Неприятная мысль.
        - Эд не совсем прав, когда говорит о разумности жертвы, - мягко произнес Влад, волоча её вперед, тогда как Эдик отстал, затерявшись в группе идущих. - Ни вилькинский пионер, ни другие не смогли точно определить, что становится мерой ценности. Может, и разумность, а может, ценность конкретно этой жизни для других. Я предполагаю, только предполагаю, заметь! - что жизнь любимого котенка милой доброй девочки оценится едва ли не выше, чем жизнь какого-то вонючего бомжа, у которого нет семьи. Но, в отличие от пионера, у меня нет ни усидчивости, ни аналитических способностей, чтобы проводить такие опыты.
        - Пионера? - повторила Соня, искоса поглядывая на спутника. Он её пугал. Красивое, пусть и темно-фиолетовое лицо Влада исказилось в какой-то гримасе, серые глаза алчно блестели. Ей вовсе не хотелось знать, о чем он думает.
        - Ну в том смысле, что он был первопроходец, - отмахнулся Влад, лицо его ненадолго стало спокойнее и человечнее. - Однако, судя по твоему выражению лица, ты уже решила, что мы совсем звери. Это не так. В отличие от вилькинского, мы практически никогда не убиваем детей.
        - Дай угадаю, - мысленно Соня продолжала убеждать себя, что весь этот абсурдный разговор происходит не с ней. Она просто пересмотрела странных сериалов и ужастиков, а теперь ей снится мешанина из них. Такое ведь бывает, верно? - Дело не в доброте, да? Дети гораздо беззащитнее взрослых. Это было бы на руку.
        - Ну да, хотя дети детям рознь, - недовольно скривился Влад. - Но с ними не угадаешь. То отбелит всех по максимуму, как со взрослыми не получится, то…
        Он словно размышлял, говорить, или нет, и наконец решился. Они все как раз вышли из города на набережную, и компания разбрелась, рассаживаясь на свободные скамейки. Впрочем, немногие горожане, в это время гулявшие тут же, поспешили перебраться подальше от пятнистых. Словно те были заразными.
        - В общем, я тогда только заполучил пятно, - произнес Влад, глядя в свинцовую мутную от надвигающегося шторма воду. - Убили одного… школьника. И всех так приложило - мое пятно было всего-то сантиметров пять, а стало с ладонь! Выросло, а не уменьшилось!
        Влад врал, Соня это чувствовала. Но скорее привирал по поводу мелочей вроде изначального размера пятна, чем по существу.
        Она тоже посмотрела на волнующееся море и посильнее запахнула куртку. На набережной было прохладно и её зазнобило. Хотелось убраться с открытого пространства.
        - Наверное, всё дело в том, что эти существа потенциально значат для кого-то конкретного или мира в целом, - рассеянно произнесла она. Глаза у неё слезились, но можно было теперь свалить это на пронизывающий ветер, а не свою восприимчивость. - А с детьми это лотерея. Поди узнай, кто из него вырастет, второй Моцарт или второй Гитлер.
        Когда молчание показалось ей уж слишком нарочитым, она скосила взгляд на Влада. Тот стоял прямо с открытым ртом, словно собрался говорить и забыл что. Надо же, она и не думала, что так в реальной жизни бывает.
        - Ты гений, - прошептал наконец он. - Как ты это делаешь, а? Мы кумекали столько времени, а ты только пришла - и сразу сообразила!
        Слышать это было приятно. Соне порой отвешивали комплименты за её внешность или характер - не особо заслуженно, правда, а вот её ум обычно оставался забытым. Но она справедливости ради всё-таки уточнила:
        - Взгляд просто не замыленный. Это на поверхности лежала, а вы сразу копали вглубь. К тому же правильно сказать «предположила», а не «сообразила». Всё может быть совсем не так. Да и убийства… может, дело в эмоциях, а не в самом убийстве.
        Влад прищурился.
        - Поверь, это давно проверили, - сухо произнес он. Словно не радовался только что как ребенок. - Ты напрасно думаешь, что мы получаем от этого удовольствие.
        Если бы Соня смотрела на него, она заметила бы, что он отвел взгляд. Но и без этого она понимала, что он снова кривит душой.
        Она внимательнее присмотрелась к мутной воде. Странно, ей показалось, будто она была сегодня какой-то другой. В холодном море с каменистым неровным дном и без того купались только ребятишки, да пьяницы, но вряд ли оно кого-то при этом пугало. Не нравится - просто не лезь в воду и всё. Но Соне не просто не нравилось - она ощущала тревогу, когда смотрела на эти волны. Словно мало ей других проблем.
        Влад, похоже, даже не видел того, что мысленно она не здесь.
        - Однажды нам повезло, и убили надежду современного искусства, нового Моцарта практически. Так в газетах говорили, - произнес он и пошлепал губами, с восторгом вспоминая тот момент. Соня с трудом удержалась от брезгливой гримасы, до того гадко выглядел Влад в этот момент. Память услужливо подкинула черно-белое фото мальчишки лет семнадцати, тонкая шея, светлые зачесанные волосы, открытый взгляд. Похоже, дело вовсе не в том, что убийств в городе было мало или много, она не интересовалась этим и не запоминала. Как и другие её ровесники. Да что там, даже её мать не тратила на сплетни об убитых больше пары часов. Среди не было их знакомых, чего обсуждать?
        - У всех, кто там был, даже у присосок очистился хороший кусок кожи, - мечтательно продолжал Влад. - Эх…
        - Присосок? - Соня всё еще смотрела на воду, и от этого ей почудилось, словно в толще воды мелькнула тень щупальца. Глупости, конечно. У них тут не водились осьминоги или кальмары. Кроме вот этих. Сухопутных.
        - Присоски - кто сам не убивает, но находится рядом, - пояснил Влад, пристально глядя в глаза Соне, отчего ей хотелось постоянно отвести взгляд. - Их не гоняют - получают они немного, но кому-то и этих крох хватает. Если слабачка, можешь сейчас готовиться умирать или тщетно давить тараканов. Если нет - велкам.
        - Я, пожалуй, останусь, - Соня довольно долго молчала, непозволительно долго. Но Влад лишь кивнул и с довольной улыбкой развалился на скамейке, которую они заняли.
        - Пойми меня правильно, - продолжала Соня. - Я, может, и слабачка. Но я ведь смогу уйти позже, верно?
        Теперь молчал Влад.
        - Да, сможешь, - он поднялся с скамейки и развел руками, разминая затекшие мышцы. - Только помни, что при любом раскладе ты не имеешь права кому-то рассказывать обо всем этом. Это важно, ведь иначе нам всем будет… неприятно.
        Соня продолжала смотреть на него, и Влад пояснил:
        - Убийство зараженных ничего не дает. Пятна не становятся меньше. Поэтому никому не нравится возиться с предателями. Это как работа, за которую тебе не заплатят. Смекаешь?
        Соня тоже поднялась.
        - Смекаю, - сухо ответила она и демонстративно посмотрела на часы. - Я еще успею к третьему уроку. Не люблю прогуливать математику.
        - Эд тебя проводит, - Влад не двинулся с места, и на его лице было не разобрать, разочарован он чем-то или ему всё равно. - Увидимся завтра.
        Соне бы гордо промолчать и отказаться от провожатого, но вся её отвага закончилась раньше. Поэтому она кивнула и добавила:
        - Увидимся.
        4 ГЛАВА
        - Влад на самом деле очень хороший. Ему непросто, но он старается, - Эдик просто не замолкал ни на секунду, и Соня уже много раз пожалела, что пошла с ним. - Он еще и пытается жить как прежде, в школу ходит. Может, даже поступать будет. Ты ведь догадываешься, что большинство сразу забивает на обычную жизнь и ведет себя так, словно надеется в угаре веселья исчезнут незаметно для самого себя.
        Эдик поправил упавшие на лоб волосы и покачал головой. Его рукав задрался, показывая фиолетовую кожу руки. Соня искоса посмотрела на его узкое лицо, обрамленное светлыми кудрями совсем как у девчонки, и вздохнула. До чего красивый и до чего занудный, что ты будешь делать!
        - Знаешь, я передумала, - вдруг произнесла она, прерывая очередную тираду. - Я не хочу в школу сегодня, пойду домой.
        - Тогда я провожу тебя до дома, - ничуть не расстроился Эдик. - Я рад, что мы познакомились, Соня. То есть, мне, конечно, жаль, что у тебя пятно, но ты мне сразу понравилась, веришь?
        Соня кивнула. Она не верила ни единому слову Эдика, но пока никак не могла понять, зачем ему она нужна. Потому как она не для того провела у зеркала столько часов еще до появления пятна, чтобы верить всей той лапше, что уверенно навешивал на её уши этот пятнистый. Она на самом деле была довольна и лицом, и фигурой, да и густые волосы редкого медового оттенка, лишь на пару пальцев длиннее, чем у этого Эдика, были предметом её гордости, но ей уже было не пятнадцать, чтобы полагать, будто при этом она красавица, к ногам которой штабелями складываются парни. Если уж на то пошло, у неё и парня-то не было. Поэтому она и пошла на эту дурацкую вечеринку Линды. Надеялась познакомиться с каким-нибудь парнем и влюбиться. А то все подружки уже встречались с кем-то и не по разу, а она до сих пор могла только похвастаться безответной любовью в вожатого в лагере четыре года назад, да еще во втором классе одноклассник Радик Вакин несколько дней подряд провожал её до дома и нес портфель. Ха-ха, большая первая любовь. Или она её придумала за те три или четыре раза, что мальчик ходил с ней, да просил списывать
математику.
        Так что нет, она не поверила Эдику. Только порадовалась, что не успела ни в кого влюбиться до появления пятен. Ей хватало и беспокойств за мать, чтобы думать еще о том, что ей не суждено прожить достаточно долго, чтобы они с возлюбленным надоели друг другу. Если Суббота не врал, то ей осталось совсем немного. Вряд ли она решится убить человека даже ради спасения собственной жизни. К тому же, её смерть не должна была стать мучительной. Она просто истончится и исчезнет. Вот и всё.
        Эдик продолжал болтать как заведенный, но Соня уже не слушала его, позволяя ему просто держать её за руку.
        - Мы пришли, - только еще один раз Соня прервала этот словесный поток - когда они остановились у её подъезда. - Спасибо. Увидимся завтра.
        - Ты даже не пригласишь? - удивился Эдик. Лицо у него при этом было такое удивленное, что Соня прыснула от смеха. Напряжение выплеснулось с этим смехом, и она хохотала, не в силах остановиться. Даже несмотря на вытянувшееся от обиды лицо Эдика, она всё ещё продолжала смеяться.
        - Прости, - сквозь смех пробормотала она, обнаружив, что вконец обидевшийся парень собирается так и уйти. - У меня мама дома.
        Ну не говорить же ему, что его фраза снова напомнила ей целую кучу глупых фильмов, которые она смотрела в каникулы? Разве так действительно говорят в реальности? Даже жаль, что ей не суждено узнать это лично. Настроение предсказуемо испортилось.
        - Прости, - еще раз повторила она. - Увидимся завтра.
        Эдик кивнул и, неловко мазнув губами ей по скуле - она вовремя отвернулась, не дав поцеловать себя в губы, побрел по улице. А Соня открыла тяжелую дверь в подъезд и поднялась на третий этаж, к себе.
        К её большому удивлению, она не соврала Эдику - мама и впрямь была дома. То ли не пошла на работу из-за плохого самочувствия, то ли из-за неё. Даже в коридоре вкусно пахло любимым пирогом Сони и булочками. Мама редко пекла их, отговариваясь нехваткой времени. Во рту стало горько, несмотря на изумительные ароматы.
        - Привет, мама, я дома, - крикнула она, готовясь к порции нравоучений за прогулы. Тишина.
        Сняв обувь и повесив куртку, Соня прошлепала босиком на кухню, где убедилась, что мама дома. Просто горько плачет, склонившись над готовым пирогом с ягодами. И где она их взяла в это время года? Всегда ведь говорила, что покупать ягоды не в сезон очень дорого и бессмысленно.
        - Привет, - мама шумно шмыгнула носом и отвернулась, словно застеснявшись слез. - Доченька, я думала, ты сегодня останешься дома и в школу не пойдешь. Посидим вдвоем…
        - Я и не пошла, - соврала Соня, обнимая маму и утыкаясь подбородком ей в плечо. Спинка стула, на котором мама сидела, больно упиралась Соне в живот, но она терпела. Мама выглядела такой несчастной и сломленной, словно это ей предстояло умереть молодой. - Просто вышла проветриться, дошла до набережной и вернулась.
        - А я твой любимый пирог испекла, - невпопад ответила мама, словно Соня и так не видела этого.
        - Здорово, спасибо, - Соня чмокнула маму в щеку, мысленно удивившись тому, какой вялой стала кожа на её лице. Это сколько лет она не целовала маму, что не заметила этого? - Давай поедим?
        За едой легче не стало. Даже любимый пирог застревал в горле от взглядов матери. Она смотрела так, словно уже сидела на поминках по Соне и только что похоронила дочь.
        - Бабушка обещала приехать, - пробормотала мама, наконец-то переставая на неё глядеть этим раздражающим больным взглядом. - Я ей рассказала, ничего?
        - Всё правильно, это хорошо, что она приедет, - с наигранным энтузиазмом ответила Соня, вгрызаясь в хрустящую корочку пирога.
        Бабушка была человеком сложным, хоть и по-своему неплохим. Просто любить её легче было на расстоянии. Звонить раз в месяц, получать денежный перевод на день рождения. Бабушка Александра «И никаких Шурочек!» была самым рациональным человеком в окружении Сони и её матери, а сейчас им нужен был кто-то именно такой. Почему-то казалось, что когда она приедет, то с легкостью разберется со всем, что случилось. Соня не призналась бы даже себе, но в глубине души она верила, что с приездом бабушки окажется, что и пятно лишь глупая шутка, и умирать не придется. Мало ли похожих болезней на свете, не все из них ведут к неминуемой гибели. А может, это и вовсе перманентный маркер, и её испачкали на вечеринке.
        Соня в красках представила, как будет объясняться с Владом и убеждать, что никому не расскажет тайну пятнистых, когда бабушка позвонила в дверь.
        - Такси до вас немыслимо дорого, - с порога сухо произнесла она, подставляя щеку для поцелуя. Потом цепкими холодными пальцами прошлась по щеке внучки до скулы и вопросительно посмотрела на дочь. - Ольга, оно сразу было таким большим? Это пятно?
        Мать расплакалась, конечно, а Соня бросилась в ванную, чтобы убедиться в правоте бабушки. Пятно выросло и теперь почти доставало до виска. И как она не заметила!
        Пока Соня разглядывала себя в зеркале, бабушка принялась хлопотать по дому. Она отличалась от других бабушек, так что пирожков или вязанных носков от неё ждать не приходилось. Когда Соня вернулась в комнату, бабушка держала перед Сониной мамой стакан, от которого одуряюще несло корвалолом, а рядом стоял разинувший пустую пасть большущий чемодан, который Соня не видела лет пять, не меньше.
        - Сделай чаю, Софья, я сейчас подойду, - ласково произнесла бабушка, и этот тон напугал Соню едва ли не больше, чем разговоры с Субботой про убийства. Ведь там всё ограничилось разговорами, а здесь разговорами всё только начиналось.
        - Я забираю Ольгу, - бабушка не любила ходить вокруг до около, из-за этого они часто ругались, но сейчас Соня была благодарна за эту честную грубость. - Она этого просто не выдержит, я свою дочь знаю. Угаснет и уйдет следом. Ты же этого не хочешь?
        Соня не хотела. И пусть смотреть, как плачет мама, ей тоже не хотелось, она скорее в духе противоречия ответила:
        - Может, она привыкнет и перестанет плакать? Я же не прямо сейчас умру и… ну… ребята говорят, что человек просто тает и исчезает. Никакой кровищи ведрами и кишок наружу.
        Бабушка слегка приподняла бровь, давая понять, что попытка бравировать замечена и оценена.
        - Дорогая моя внучка, - она вздохнула и уставилась в стену, пока сама Соня наблюдала за причудливым танцем её пальцев. Руки у бабушки были суховатые, но не морщинистые, и все унизаны кольцами с крупными камнями. Следить за тем, как эти кольца мелькают, было бы неплохим развлечением, если бы Соня не знала, что это значит - бабушка волнуется и всерьез. В прошлый раз она так дергала пальцами, когда пыталась уговорить мать бросить работу и переехать подальше от побережья. Вроде как морской воздух плохо на неё влияет.
        - Дорогая моя… внучка, - повторила бабушка с легкой заминкой. - Когда в вашем городе началась вся эта история с чернильными детьми, я постаралась узнать об этом как можно больше. Ну и увезти вас с матерью, конечно. Но Ольга уперлась. У вас тут школа, друзья…
        Она тяжело вздохнула и перевела потяжелевший взгляд на Соню.
        - Твоя мать дура, - жестко произнесла она. - А расплачиваться придется тебе. Увы, Софья, мир вообще несправедлив, и мне правда жаль, что тебе приходится так рано это понять. Как бы то ни было, я знаю про кошмары наяву, которые преследуют тающих, и я уверена, что Ольга не сможет этого перенести. Вот и всё.
        - Кошмары? - переспросила Соня. Никто не упоминал ни о каких кошмарах. - Бабушка, ты что-то путаешь!
        - Возможно, твои новые пятнистые друзья не посчитали нужным поделиться с тобой этой информацией, но у меня в вашем городе еще остались подруги, которым пришлось пережить опыт близкого общения с чернильными, и они все утверждают, что в последние недели дети видели что-то ужасное. Почти не спали и описывали свои видения весьма… красочно. Удручающее зрелище, судя по всему.
        - Может, тебя просто надули, - Соня понимала, что бабушке нет никакого смысла врать, но она едва-едва привыкла к мысли о том, что умрет, а тут еще и это! Всё слишком быстро, ей нужно притормозить. Как угодно, и если для этого нужно всего лишь не верить бабушке, то она готова.
        - Может, - легко согласилась та. - Но не будем рисковать твоей матерью, с этим ты хотя бы согласна? Она еще молода и, если ей дать немного отдохнуть подальше отсюда, она сможет начать новую жизнь. Завести новую семью, родить ребенка…
        Соня покачнулась. А вот это было больно.
        - Разве маме не поздно? Она уже… ну, немолодая, - сама Соня пыталась подсчитать, сколько же матери на самом деле лет. Получалось плохо. Мама не переносила открыток с датами и свечек на именинных тортах.
        - Вообще-то ей всего тридцать семь, - бабушка поджала губы. - Боюсь даже представить, что ты думаешь обо мне в таком случае. Ольга довольно рано тебя родила. Если бы не твой отец, она бы спокойно доучилась…
        - Ладно-ладно, извини! - поспешила исправиться Соня. Бабушка могла долго говорить о том, как отец испортил жизнь её дочери, и это была основная причина, по которой они так редко виделись. Мама, обычно такая терпеливая и спокойная, твердо стояла на своем, когда дело касалось её личной жизни. Теперь Соня поняла, почему бабушка примчалась на такси. Она решила воспользоваться слабостью дочери и увезти её наконец к себе.
        - Тридцать семь - самое время устроить личную жизнь, - продолжала та. - В твоем возрасте все, кто старше двадцати пяти наверняка кажутся стариками, но когда ты сама доживешь до этого возраста…
        Она остановилась так резко, что, казалось, было слышно, как клацнули зубы. Да, Соне уже никогда не узнать, каково быть тридцатисемилетней. Вот ведь повезло.
        С одной стороны, Соня как хорошая дочь, должна принять сторону матери и не дать ей уехать. С другой стороны, этот день был просто ужасен, а дальше что будет?
        - Деньги я буду перечислять тебе на карточку, на которую присылала ко дням рождения, - словно почувствовав слабину, продолжила бабушка. - Нуждаться ты не будешь. Квартира остается тебе до… до момента, когда ты перестанешь быть. В смысле…
        - Я поняла, - прервала её Соня. Говорить о собственной скорой смерти ей совершенно не хотелось. - А дальше? В смысле, мама вернется сюда когда-нибудь?
        Бабушка снова уставилась на стену. Похоже, отвечать на этот вопрос ей не хотелось.
        - Ты как почувствуешь, что уже всё, дверь закрой на ключ, чтобы не разворовали всё, - вместо ответа на вопрос произнесла она. - Я тебе буду позванивать, так что, если несколько раз не ответишь, приеду сама.
        - А не боишься, что я сама тут притон пятнистых устрою, растащат всё и поломают? - Соня никогда не позволяла себе вот так говорить с бабушкой. Оказывается, когда ты умираешь, то позволяешь себе куда больше, чем обычно.
        - Я за тебя только боюсь, Софья, - прорвавшаяся в голосе бабушке боль была до того неподдельной, что Соня от неожиданности забыла, что еще хотела сказать. - За тебя и Ольгу. Вы ведь всё, что у меня осталось. Если бы я могла вернуть всё назад, я бы за шкирку утащила вас обеих. И пусть вы ненавидели бы меня до конца жизни, это лучше, чем то, что я чувствую сейчас. Но исправить ничего нельзя.
        Она глубоко вздохнула, и её пальцы замелькали еще быстрее, словно она пыталась так отвлечь саму себя. Что же, похоже Соня напрасно ждала, чтобы сказать то, что давно хотелось. Может, тогда она поняла бы бабушку до того, как обзавелась чернильным пятном. Но в одном та была абсолютно права - ничего вернуть нельзя, и нужно спасти хотя бы маму.
        - Я помогу собрать вещи, - приняла окончательное решение Соня. - Маме еще лекарства назначили. Их никак нельзя забыть.
        - Ты права, - серьезно ответила бабушка. - Спасибо.
        Она легонько коснулась щеки внучки, и поспешно отдернула руку. И хорошо, ведь даже этой мимолетной ласки от обычно суровой бабушки было достаточно, чтобы Соня снова расклеилась. А плакать она запретила себе до самого отъезда мамы. Вот останется она одна в квартире - тогда и поплачет всласть. А пока нельзя и точка.
        К счастью, собирались они быстро.
        Бабушка только бормотала под нос:
        - Цветов нет? Это хорошо. А то мало ли, засохли бы… Ольга, ты всё еще носишь это платье? На нем пятно величиной с кулак, выбрось немедленно. С собой его брать не стоит.
        Соня не успела даже испугаться или обрадоваться, что останется одна, как они уже присели «на дорожку», ожидая приезда такси. Мама прятала глаза, а когда смотрела на Соню, взгляд отводила уже та - слишком больно было видеть, как она мучается. Бабушка же снова была совершенно спокойна, и Соня уже не была уверена, что ей не показались её чувства, когда они разговаривали наедине.
        - Ну всё, - бабушка тяжело поднялась и сунула дочери в руку свою сумку на колесиках, сама легко подняла огромный чемодан. - Пора.
        - Пока, мам, - Соня неловко клюнула мать в щеку поцелуем, заставив ту снова залиться слезами, и кивнула бабушке.
        Потом она долго слушала шаги в гулком коридоре - дверь в квартиру осталась приоткрытой, и она не спешила её закрывать. Но вот хлопнула входная дверь и всё стихло. Соня побежала на кухню и высунулась в окно. От дома отъезжало такси. Уже стемнело, и неожиданно рано пошел снег. Он падал крупными хлопьями, и Соне показалось, будто в паре мест на пустой улице он словно замедляется в воздухе. Как будто там стоит кто-то огромный и невидимый, вынуждающий эти снежинки облетать его стороной.
        Соня захлопнула форточку. Чепуха какая-то лезет в голову, вот и всё.
        И правда только в том, что она только что осталась одна в квартире. В городе. Она сама по себе. Как взрослая. И делать может всё, что захочет!
        5 ГЛАВА
        Вечер еще только начинался, но темнело рано, и на улицах было пусто. Разумеется, подростки не ходили гулять из-за опасности заполучить чернильные пятна, взрослые в большинстве своем предпочитали их не провоцировать, а детей не отпускали, потому что понять, что ребенок вышел из безопасного возраста, не мог толком никто. Конечно, оставались еще работающие допоздна, но и они не шатались праздно по городу, а шли после работы домой. В крайнем случае, через магазины.
        Магазины! Соня даже подпрыгнула на месте, не в силах сдержать радость. Как она могла забыть - ей теперь можно не бояться ходить вечером по улицам, можно покупать что угодно, ей вообще можно всё!
        Она бросилась в прихожую и сдернула с вешалки куртку. Из капюшона выпал белый клочок бумаги. Соня наклонилась и подняла его. Номер телефона и корявая подпись - Эдик.
        Соня покачала головой. А этот Эдик и впрямь настойчивый.
        Впрочем, гулять одной ей пока не слишком хотелось, так что она набрала написанный номер.
        - Эд, это Соня, - произнесла она, подсознательно ожидая услышать «какая Соня», но парень снова её удивил.
        - Я так рад тебя услышать, - радостно откликнулся он. - Как у тебя дела? Мама еще дома?
        - У меня к тому же бабушка приехала, - Соня не стала уточнять, что они обе уже на пути в другой город. И дело не в том, что Эдик её чем-то пугал. Просто не хотелось тащить его домой, когда можно погулять. - Я сейчас по магазинам пойду. Хочешь со мной?
        Все до сих пор смотренные фильмы и читанные в интернете шутки в один голос утверждали, что от такого предложения парень откажется. Мужчины терпеть не могут ходить по магазинам, это всем известно. Но Эдик неожиданно легко согласился.
        - Я тебя встречу у торгового центра, со стороны пиццерии, - пообещал он и отключился.
        А Соня вернулась к зеркалу в ванной. Это свидание или нет? И нужно ли ей как-то по-особенному краситься, если пятно всё равно не скрыть?
        В результате она просто помыла и тщательно просушила пышные волосы и надела новенькие джинсы, которые берегла и носила редко. Теперь уж что беречь. Куртка, ботинки. Шапку надевать не стала - и прическу испортит, да и умереть от пневмонии ей уже не грозит.
        На улице было холодно и снежно. Через несколько метров Соня пожалела о шапке, к концу квартала чуть было не повернула назад, но вовремя вспомнила о капюшоне. Так и дошла до торгового центра, где её уже ждал Эдик.
        - За продуктами отправили? - спросил он бодро.
        - Типа того, - уклончиво ответила Соня. Рассказывать о том, что она осталась дома одна, она по-прежнему не собиралась.
        Некоторое время они ходили молча, пока наконец Соня не решилась.
        - Эд, мне тут сказали, что перед самым концом они… то есть, мы будем видеть что-то ужасное. Вроде как что-то приходит за исчезающими.
        Эдик молчал и даже не сбился с шага, а когда Соня хотела повторить свой вопрос, посчитав, что он не расслышал, всё-таки заговорил:
        - Вот зачем ты об этом, а? Такие вещи не принято обсуждать. Это просто неприлично! Ладно еще хоть не на улице спросила!
        - Просто ответь, есть такое или нет, - Соня, почувствовав злость своего спутника, тоже разозлилась. - Я должна знать, ты так не думаешь?
        - Должна, - нехотя согласился Эдик. - Но я думал, мы с тобой будем интереснее проводить время. Что-то вроде «я не хочу умирать девственницей!». Ты же девственница, так?
        - То есть, это менее неприличный вопрос, я тебя правильно понимаю? - возмутилась Соня и вырвала руку, сделав шаг в сторону. - Для тебя это просто игра? Потому что если да, ты можешь уматывать, а я… я куплю еды и пойду домой. Всё равно умру довольно быстро, вряд ли я смогу…
        Эдик дернулся вперед и накрыл её рот рукой, второй прижимая к себе за талию.
        - Прости, мне показалось, что ты собираешься довольно громко заявить про убийства, - шепнул он ей, наклоняясь к лицу. - Ты права. Ты тоже должна это знать. Но я так хотел, чтобы ты это узнала от кого-то другого…
        Он вздохнул и отодвинулся, отпуская её. Соня чуть было не сказала, что это было лишним, ей даже понравилось с ним обниматься, но промолчала. Вдруг из-за этого он отвлечется и перестанет рассказывать?
        - Я уже перестал бояться смерти, - тем временем негромко произнес Эдик. Он подвел её к скамейке, стоявшей у фонтана внутри торгового центра, и усадил. Сам сел рядом, но обнимать больше не пытался. - Ты тоже перестанешь. Невозможно постоянно этого бояться. Но вот видения… Это другое. Их видят, когда тело почти всё становится фиолетовым и начинает таять. Говорят, страшные чудовища выше деревьев и домов приходят за умирающим и ждут, когда он истает. Кто-то говорит о крокодиле, кто-то о медведе или слоне. Многие утверждают, что видят кинг конга или годзиллу. А некоторые так пугаются, что не в силах говорить. Так и умирают немыми.
        Соня подавила неуместный смешок, который едва не вырвался, когда она услышала о годзилле. Точно-точно, вот у них и море есть, чудовищу есть где разгуляться. А что городишко маленький и выше десяти этаже и не найдешь домов, ну так годзилла сама должна была раньше думать, разве нет?
        - Тебе это кажется смешным? - сухо спросил Эдик. Он вроде бы не двигался на скамейке, но оказался чуть дальше, чем до этого. И больше не пытался приобнять или взять за руку. Пока Соня не знала, как к этому относиться. Вроде бы ей и не слишком нравилось его навязчивое внимание, но сейчас его даже не хватало.
        - Нет, это нервное, - соврала она и добавила, чтобы заполнить неудобную паузу. - Я просто подумала, что странно это.
        - Ты не веришь в чудовищ? - Эдик немного придвинулся.
        - Нет, почему, - Соня легкомысленно пожала плечами. - Может, и есть что-то такое. Когда бабушка мне только рассказала о кошмарах, которые видят чернильные люди, мне показалось, что я что-то заметила…
        Соня бросила взгляд на Эдика. Тот сидел буквально не дыша и смотрел на неё так, словно боялся пропустить даже одно слово. Она тряхнула головой и продолжила:
        - И поэтому мне показалось странным, чтобы что-то огромное, пусть чудовище или еще что, приходило за человеком, когда он умирает. То есть, исчезает. Я хочу сказать, мы такие маленькие и ничтожные, к чему чудовищам специально выжидать момент и приходить, когда мы начинаем исчезать?
        - Я не понимаю, - жалобно произнес Эдик и взял её за руку. - Объясни, к чему ты ведешь.
        - Я говорю о том, что чудовища не приходят за кем-то конкретным, - в этот раз Соня сама освободила свою руку, не дожидаясь, когда непостоянный Эдик снова отшатнется. - Они могут быть постоянно здесь, вокруг нас. Просто исчезающий начинает их видеть, понимаешь? Это словно другой уровень жизни, какое-нибудь пятое или тридесятое измерение. И там есть эти огромные… чудовища.
        - Т-ты… - Эдик не отпрянул, но огляделся с таким лицом, словно ожидал, как ему прямо сейчас кто-нибудь откусит голову. - Ты ненормальная! По-твоему, это всё шутки? Да я теперь спать не смогу и по улицам ходить, вдруг ты права!
        - Если я права, то нет никакой разницы, знаешь ты это или нет, - прохладно ответила Соня, чувствуя, как её пальцы покалывает словно тоненькими иголочками - ужас Эдика был почти осязаем, и она чувствовала его отголоски кожей. - Они и так, и так есть.
        Пока Соня думала об этом сама, ей казалось, что она слишком ударяется в фантазию, но стоило ей произнести это вслух и увидеть реакцию Эдика, она поняла, что права. Радости ей это совсем не добавило, не тот случай.
        Да и Эдик… Он ведь ей и впрямь понравился, пусть пока и только внешне. А после этого её рассказа, он неожиданно вспомнил о каких-то делах, скомкано попрощался и исчез. По магазинам пришлось ходить одной. Наверное, именно по этой причине, расстроившись и полностью уйдя в свои мысли, Соня по привычке купила самые обычные продукты: сосиски, рис, картошку, макароны, даже баночку маринованных огурцов. Хлеб и молоко тоже положила скорее машинально.
        Спохватилась она только у кассы и быстро сгребла в корзину несколько батончиков, блок жевательной резинки и презервативы. Последние она, правда, после недолгих раздумий выложила. Она всё равно исчезнет через несколько недель или месяцев.
        - Пачку сигарет, пожалуйста, - произнесла она вместо этого, когда дошла очередь до неё.
        - А ты не мала еще? - ехидно спросила кассирша. - Паспорт с собой?
        - У меня есть кое-что получше, - Соня повернулась к ней щекой, на которой чернильное пятно расплылось уже до уха, и ткнула в неё пальцем. - Как думаете, мне всё ещё вредно курить?
        - Тьфу ты, - отпрянула кассирша с таким лицом, словно боялась заразиться. Соня бы посмеялась, что не в её возрасте бояться чернильных пятен, но остановила себя. А кассирша, лицо которой выражало уже не испуг, а жалость, полезла за сигаретами. - Какие именно тебе нужны?
        - Какие? - Соня растерялась. Нет, она знала, что сигареты бывают разные, но никогда не интересовалась. В её семье не было мужчин, а мама и бабушка не курили. - Легкие.
        - Держи, - кассирша кинула на ленту серебристую пачку. - Твое здоровье, тебе и…
        Она не закончила фразу, плотно сжав губы и отбив все товары в полном молчании.
        - Мне еще два пакета, - напомнила Соня впервые столкнувшись с тем, что ей не предложили пакет. Обычно даже леденец купишь - уже про пакет спрашивают.
        - Да, прошу прощения, - спохватилась кассирша. На Соню она не смотрела, просто не поднимая голову от кассового аппарата. Словно ей было противно или стыдно.
        Наверное, из-за этого Соня не чувствовала себя победителем, хотя была уверена, что успешная покупка сигарет и выпивки сделает её существование более сносным. А так - в алкогольный отдел она зайти забыла, сигаретам уже не была рада, да еще пакеты тяжелые, а Эдик умчался к каким-то друзьям.
        Настроение Сони окончательно испортилось. Она вышла из торгового центра, отказавшись от мысли походить еще по другим магазинам, и двинулась в сторону дома.
        Пакеты больно резали ладони и скрипели, грозя порваться, мокрый снег, теперь больше похожий на дождь, залеплял лицо и мокро таял за воротником, и Соня была уже не рада, что вообще выбралась из дома.
        - Если чудовища и впрямь ходят по городу, то одному из них самое время меня сожрать, - со злостью пробормотала она себе под нос и остановилась, чтобы руки немного отдохнули. Она огляделась. Если в торговом центре было светло и многолюдно, то улицы выглядели пустыми и унылыми. Чудовища тоже не спешили избавить Соню от необходимости тащить домой тяжелые пакеты. Пришлось снова поднять покупки за неудобные ручки, и медленно двинуться дальше.
        От скрипа снега и ручек пакетов Соне сначала подумала, что едва слышный звук ей показался. До дома оставалось буквально несколько шагов, и вполне можно было бы решить, что это её подсознание так ненавязчиво предлагает еще раз передохнуть. Однако до этого подсознание было глухо и немо к её страданиям, поэтому Соня остановилась и прислушалась. Звук раздавался из размокшей коробки, стоявшей под скамейкой.
        Соня поставила пакеты на скамейку и ногой подтащила коробку поближе к себе. Она уже знала, что там увидит, но всё-таки обрадовалась, обнаружив, что не ошиблась.
        Из коробки на неё смотрел крошечный полосатый котенок. Не такой уж маленький, чтобы быть еще слепым, а на большее познания Сони не хватало. Мама всегда была против животных в доме, и Соня понятия не имела, как выглядят котята в разном возрасте. Этот был довольно маленький и всё равно был обречен погибнуть от холода.
        - Вот и проверим, поможет ли мне кошачья смерть, - пробормотала Соня. Сначала она сфотографировала на телефон свое пятно, чтобы повторно проверить после гибели котенка. Потом закрыла коробку и прицелилась ногой, чтобы смять её ударом сверху.
        - А если нужно видеть его в момент смерти? - пробормотала она под нос и опять открыла коробку. Снова увидев человека, котенок замяукал с новыми силами.
        Соня снова занесла ботинок, но некстати вспомнила, как однажды раздавила таракана. Тот так омерзительно расплющился, из него брызнуло что-то противное, и ботинок потом Соня очищала, борясь с приступами рвоты. А это не таракан, это котенок. Кровь и мозги могут испачкать обувь, да и вообще.
        - Дома подумаю, как тебя убить, - сурово предупредила Соня мяукающий комочек шерсти, осторожно беря его под брюшко, и засовывая в куртку. Не в пакет же его класть!
        6 ГЛАВА
        Она наконец дошла до квартиры, открыла дверь ключом и боком протиснулась внутрь с пакетами. Поставив покупки на пол, она расстегнула куртку и выпустила котенка на пол, а потом пошла на кухню раскладывать продукты. Рассеянно сделала себе чай с молоком и нарезала бутербродов, и также машинально налила в блюдце молока, накрошила рядом сосиски и поставила на пол.
        Очнулась только когда довольно мурлыкающий грязный комочек прижался к её ноге.
        - Ой, что это я! - Соня бросила недоеденный бутерброд. - Я же должна о себе думать, а не о котенке!
        Впрочем, надолго её не хватило. Когда Соня поняла, что воду для того, чтобы утопить котенка, набирает не в ведро, а в тазик, и проверяет, насколько теплая она получается, она смирилась.
        - Фиговая из меня убийца котов, - пояснила она выкупанному и согретому в полотенце котенку. - Или ты слишком милый.
        Котенка она назвала Промокашкой, нашла в интернете телефон ближайшей ветклиники, где их с Промокашкой записали на прием на утро.
        - Снова будет повод школу прогулять, - пояснила Соня котенку, укладываясь спать. Промокашка тарахтел как трактор, свернувшись клубочком на подушке, которую Соня специально для него положила на пол.
        Правда, поспать ей не удалось. Едва она перестала ворочаться и задремала, как зазвонил её телефон.
        - Эдик? - Соня зевнула в трубку. - Что-то случилось?
        - Нет, я просто хотел извиниться, - Эдик смущенно замолк. - Я поздно звоню, да?
        - Скорее уже рано, чем поздно, - отозвалась Соня, бросив взгляд на часы. - Всё нормально, я не обиделась. Ты тоже меня извини, я обычно не вываливаю всё на малознакомых парней.
        - Эй! - кажется, теперь она обидела Эдика. - Я надеялся, что я уже не малознакомый!
        И замолчал. Соня молчала тоже, не зная, что сказать. Потом взгляд её упал на Промокашку.
        - А я котенка завела, - заявила она, прерывая неловкое молчание. - То есть, сначала я не собиралась, но потом…
        Она снова замолчала, но Эдик принял эстафету.
        - Я понял, Соня, ты не смогла его убить, это нормально. На самом деле котят и всяких там белок почти никто из наших не может убивать. Людей проще.
        Сон мгновенно слетел, как не было.
        - Ты это меня успокаиваешь? - сухо поинтересовалась Соня.
        - Ты Валю-самаритянку знаешь? - вместо ответа спросил Эдик. - Да точно знаешь, она в твоей школе учится. Такая… большая девушка.
        Соня кивнула и, спохватившись, что он по телефону не видит, добавила:
        - Знаю.
        Валю и впрямь знали все. Во-первых, она была и правда большая. А если говорить точнее, толстая. Будь она при этом невысокой, это можно было бы как-то принять, но она давно была выше ста семидесяти, и не обзывали её толстухой только потому что при своем росте и весе она неожиданно быстро двигалась. Драться она не умела и не хотела, но никто из тех, кто сталкивался с Валей, несущейся на обидчиками со всем своим весом, не желал повторения. Прозвище её Соня тоже слышала, хоть и понятия не имела, чем Валя его заслужила. Она не выглядела такой уж добрячкой.
        - Валина мама работает на птицефабрике, и Валька ей давно помогает, - пояснил Эдик. - А заодно водит экскурсии. Не совсем официальные, но кому надо приплачивает, и все молчат. Смекаешь?
        Соня не смекала, о чем честно и сообщила.
        - Вот ты то умная такая, что оторопь берет, то тупишь на ровном месте, - разозлился Эдик. - Там в одном цеху кур убивают. Вонь и шум такой, что с непривычки выносит просто, но помогает в нашем деле. Можно продержаться какое-то время. Напиши ей в сетке, скажи, что хочешь записаться на экскурсию. А то сгоришь за несколько дней.
        Он замолчал, оставляя Соне самой додумывать, почему он так беспокоится. Но идея с птицефабрикой была отличной.
        - А Вале откуда знает, что чернильным это надо? - спохватилась Соня.
        - Да она тоже из наших, - охотно пояснил Эдик. - Только она на птицефабрике чуть ли не ночует, да и сама большая, пока чернила всю тушу зальют, времени больше пройдет. Этого я тебе не говорил! Не вздумай Вальке рассказать, иначе она меня больше ни за какие деньги не пустит! - запоздало испугался он.
        - Не скажу, - рассмеялась Соня и нажала отбой. Кажется, жизнь налаживалась.
        Следующую неделю она помнила плохо. Дважды она была на птицефабрике - Эдик явно преуменьшил то, какая там вонь, но приходилось терпеть, выправила ветеринарный паспорт Промокашке, готовила по маминой кулинарной школе, и даже снова начала ходить в школу. К счастью, там никто не стал спрашивать о её прогулах, да и компанию Субботы Соня за эти несколько дней видела только издалека.
        И только в воскресенье утром, насыпав корм Промокашке, Соня нечаянно нашла на полу выпавшую из пакета пачку купленных сигарет, и разозлилась.
        - Вот понимаешь, Висасуалий, - обращаться к Промокашке как к Промокашке, когда больше не с кем поговорить, Соне не хотелось. Так котенок обрел, сам того не зная, еще одно имя. - Я полностью свободна. Могу делать что хочу. Ты можешь себе такое представить? Могу ходить на самые отвязные вечеринки и пить до утра. Могу вообще голой по улице пройтись… холодно, правда. Ну да не суть! А что я делаю? Завела кота и готовлю по рецептам из книги «Сто лучших рецептов лазаньи»!
        Котенок, который за неделю еще больше похорошел и отъелся, поднял мордочку от своей миски и неуверенно пискнул.
        - Вот именно, Висасуалий! - Соня вскочила. - Сегодня воскресенье. Я сейчас поищу, где вечером будет дискотека или вечеринка, подберу платье - и адьё! Вернусь утром!
        Котенок снова пискнул.
        - Да насыплю я тебе корма побольше, проглот, - усмехнулась Соня и почесала малыша за ухом. - Я же не об этом!
        Как оказалось, найти подходящую вечеринку оказалось проще, чем она думала. Достаточно было заглянуть в сообщество кальмаров, чтобы убедиться - специальные вечеринки для «пятнистых» проходят с большим размахом.
        Так что Соня отыскала самую короткую юбку, обшитую блестящими нитями, яркую блузку, которую мама наравне с юбкой относила в раздел «только через мой труп», что же, мама ошиблась, такое бывает. Смотрелась эта одежда на Соне идеально. Если не носить такое в молодости, то когда еще? Ну, в случае самой Сони каждый день мог стать последним, так что, сомнения её покинули, едва она увидела себя в зеркале.
        Обычная теплая куртка тут не подходила, так что Соня вытащила из шкафа короткую лаковую осеннюю куртку. Строго говоря, в ней даже осенью было довольно холодно, но с пятном во всю щеку не соплей же бояться!
        Соня обманывала саму себя. Пятно после посещения птицефабрики присмирело, и уже не грозилось перебраться на лоб или на шею. Конечно, оно не стало незаметным, но это было куда лучше, чем совсем недавно. И, если она и дальше будет дружить с Валей и исправно платить ей за «экскурсии», то у неё все шансы прожить полгода и, может, даже больше. А уж столько времени мучиться простудой - не самое приятное дело.
        Хорошо еще на улице было пусть снежно, но безветренно. И Соня довольно быстро добралась до нужного ей адреса, хотя чуть и не подвернула ногу на каблуках.
        Кажется, она немного опоздала, точнее, пришла вовремя. Несколько смутно знакомых парней курило у входа в здание, изнутри слышалась громкая музыка, и Соня бесстрашно нырнула в темный проем открытых дверей.
        Внутри она довольно быстро избавилась от куртки - слишком жарко было, она понятия не имела, что в их городе так много чернильных. Подростки бесновались, танцевали повсюду, кажется, даже на столах. А бьющие со стен лучи фиолетового цвета причудливо скрывали пятна, а порой и самих ребят. По крайней мере, Соня не заметила, как Влад оказался прямо рядом с ней, и только когда он снял темные очки, скрывающие светлые пятна вокруг глаз, она взвизгнула от неожиданности.
        - Только для этого и ношу тут темные очки, все так забавно пугаются, - усмехнулся Суббота, надевая очки обратно. - Хотя иногда я налетаю на людей просто из-за того, что ни черта не вижу, - пожаловался он и ухватил Соню за руку. - Можно тебя угостить?
        Соня заколебалась. С одной стороны, она до сих пор пробовала только пиво, дрянное винишко на вечеринке Линды, которым её потом тошнило в кустах у дома приятельницы, да шампанское. Эта кисленькая газировочка немного ударяла ей в голову и скорее понравилась, чем нет, но какие были шансы, что Суббота угостит её тут шампанским? Да никаких. А ликеры или что покрепче Соня до сих пор не пробовала.
        - Не бойся, я знаю, что девочки любят сладкие напитки, не думаю, что ты сильно отличаешься от других девочек, - усмехнулся Влад, легко разгадав причину её неуверенности. - Бармен здесь мой друг, он делает отличные коктейли.
        Коктейль Соне и впрямь понравился, он был сладким, но не слишком, а после каждого глотка во рту совсем чуть-чуть горчило.
        - Удивляешься тому, как здесь много людей? - казалось, что Влад читает её мысли, но, может, всё дело в том, что мысли Сони и впрямь мало чем отличались от мыслей других новичков?
        - Мне казалось, что пятнистых гораздо меньше, - пытаясь перекричать музыку, ответила Соня.
        Влад кивнул. Он кричать не стал, а наклонился ниже, мазнув губами по уху Сони.
        - Так и есть, - ответил он. - Тут не все пятнистые. Некоторым чистеньким просто нравится риск. И мы не мешаем им рисковать. А то, что не все доживут до того, чтобы заразиться - разве в этом наша вина?
        Соня с испугом уставилась в темные очки Влада, за которыми не было видно его глаз. Она поняла, что он имеет ввиду, и ей стало противно. Неужели они убьют кого-то прямо здесь? Не в танцевальном зале и не у стойки бармена, тут Соня не обманывалась. Но кто-то из этих ребят или девушек не придет сегодня домой. Её замутило, а Влад всё так же смотрел на неё, по крайней мере она чувствовала его изучающий взгляд даже через очки.
        - Соня! - она едва не подпрыгнула, когда её талию накрыли горячие руки, и сзади прижалось чужое тело. - Ты всё-таки пришла! Влад, я украду свою девушку?
        - Что за вопросы, Эд, конечно, - Суббота стоял всё также, но Соня просто физически ощутила, как между ними лопнула ниточка его пристального интереса. - Развлекайтесь, детишки.
        - Пошли танцевать, - позвал Эдик весело, но, когда Соня повернулась и увидела его лицо, она пожалела, что он тоже не носит темных очков. В его глазах плескался ужас.
        - Что не так? - повиснув на Эдике - он же представился её парнем, вот и пусть расхлебывает, Соня позволила затащить себя на подиум, где толклись другие парочки, и только тут задала мучающий её вопрос.
        - Зачем ты разговаривала с Субботой? - шепнул ей Эдик, наклоняясь низко к лицу, чтобы его было хорошо слышно. Соню обдало горьковатым благоуханием - Эд тоже выпил несколько коктейлей, это чувствовалось. - Он опасен!
        - Это он со мной разговаривал! - возмутилась Соня, не понимая, что нашло на Эдика, который был из той же компании кальмаров, что и Суббота. Неужели ревнует? - И угостил коктейлем.
        Эдик пробормотал что-то невнятно и неожиданно накрыл губы Сони своими. И, прежде, чем она успела сообразить, что происходит, проник ей в рот языком. От неожиданности Соня наступила ему на ногу и расхохоталась. Это помогло. Эдик отпрянул, хоть и продолжал обнимать её за талию.
        - Что-то не так? - осторожно спросил он. Точь-в-точь как она несколько минут назад спрашивала! Соне стало стыдно. Парень был симпатичный, и он не виноват, что она еще ни разу не целовалась, ведь так? Конечно, можно было в этом честно признаться и попросить его, чтобы он научил, но на такое Соня пойти не могла.
        - Всё хорошо, прости, - как можно убедительнее ответила она и, обняв его сильнее за шею, сама поцеловала. Повторить фокус с языком оказалось проще, чем ей всегда казалось. А с учетом того, что Эдик не собирался стоять столбом или ржать в голос, а наоборот, увлеченно ответил ей, отчего их языки столкнулись, то всё получилось удачно. И ей даже удалось не расхохотаться снова, но уже от облегчения.
        Может, дело было в коктейле, так вовремя подсунутом Субботой, а может, Эдик ей и впрямь очень нравился, но поцелуй быстро перестал казаться ей странным, и она, как ей казалось, даже неплохо преуспела в этом нехитром искусстве.
        Когда они наконец отодвинулись друг от друга, Соня тяжело дышала, как и Эдик, а еще она обнаружила, что её парень - ха-ха, вот у неё и появился парень! - выглядит куда пьянее, чем был до этого. И, похоже, опьянил его вовсе не алкоголь. Есть чем гордиться!
        - Еще коктейль? - предложил Эдик хрипло, хотя его припухшие губы просто вопили «Еще поцелуй!», но Соня решила, что они успеют и то, и другое. Новый коктейль был чуть слаще, но всё еще вкусный, а целоваться с выпившим что-то терпкое и солоноватое Эдиком оказалось еще лучше.
        Соня даже не сразу поняла, что они снова двигаются в ритме медленного танца, но уже не на подиуме, а внизу, среди множества других пар. В темноте, едва не сталкиваясь локтями с чужими людьми и почти не попадая под лучи танцующего фиолетового света.
        В голове приятно шумело, а целоваться было приятно, и снова Соня очнулась, лишь когда почувствовала руку Эдика, скользнувшую под блузку.
        - Ты чего? - прошипела она, упираясь руками ему в грудь.
        - Я ничего такого не делаю, - Эдик облизал губы, не отпуская её талии, и не пытаясь вытащить руку и хотя бы сделать вид, что смущен. - Но, любовь моя, нам осталось так недолго. Неужели ты хочешь исчезнуть так и не узнав, чего не попробовала?
        Соня вспомнила про едва не купленные презервативы и устыдилась своего порыва. В самом деле, Эдик классный и защищает её от Влада, пусть и непонятно зачем, с ним приятно целоваться, к чему делать вид, будто у них впереди еще годы жизни?
        Наверно, Эдик почувствовал, что она думает, или просто понял по её лицу, потому как снова нагнулся и прильнул к губам в поцелуе, а его рука уверено скользнула выше и легла на грудь. Соня задохнулась от неожиданности. Эдик очень уверенно сжимал и гладил её грудь через мягкий лифчик, продолжая терзать рот поцелуем. А сама Соня не могла понять, нравится ей или нет. К тому же ей казалось, что на неё все смотрят, а это мешало понять, что она сама думает об этом. По крайней мере, Эдику это явно нравилось, потому как он застонал ей в рот и встряхнулся, словно собака после купания.
        - Может, пойдем куда-нибудь? Ко мне, например? - хрипло спросил он. - А то тут многовато народу.
        Соня замерла. Вот так сразу? Они не будут ходить вместе в кино и театр, он не подарит ей даже какую-нибудь захудалую розу, никаких свиданий и стихов? Ладно, про стихи она загнула, это перебор. Но вот всё остальное… просто пара коктейлей, из которых один купил Суббота, и она пойдет к нему домой?
        С другой стороны, разве мама не ругала «продажных девок», которые встречались с теми, кто дарил больше подарков? Где эта чертова золотая середина, интересно?
        - Чем раньше мы уйдем, тем больше успеем, - продолжил Эдик, и нежно коснулся губами её щеки. Той самой, чернильной. Это всё решило.
        - Хорошо, пойдем, - согласилась Соня. - Ты далеко живешь?
        - Совсем рядом, - успокоил её обрадованный Эдик. Его рука наконец-то вынырнула из-под блузки, и он потащил её в гардероб за курткой, а потом на улицу.
        «Сегодня всё случится, - Соня рассеянно наблюдала за суетящимся Эдиком, который, оставив её рядом с входом, что-то спрашивал у стоящих там парней. Ответ оказался прост - Соня мельком успела заметить, как из кармана одного из парней в кармана Эдика перекочевало несколько плоских квадратиков. - Презервативы. Заботливый».
        Почему-то это её совсем не обрадовало. Она редко всерьез думала о том, как и когда случится её первый раз, и уж точно не была той дурочкой, что ожидала свечей и лепестков роз, но вот эта суетливость и торопливость выводила её из себя.
        «По крайней мере, позвал домой, а не затащил в какой-нибудь подъезд», - попыталась утешить она себя, но получалось плохо. Хмель прошел, похоже, двух коктейлей ей всё-таки оказалось маловато. И чем дальше они шли, тем сильнее мерзли ноги в капроновых колготках, и тем сильнее накатывало раздражение.
        - Ты пялишься на эту девушку уже пять минут, - прошипела она, дергая Эдика за руку и чувствуя, с каким облегчением раздражение выплескивается на парня. - Может, хочешь пригласить её вместо меня?
        Немного впереди и впрямь шла девушка, но Эдик лишь пару раз глянул в её сторону, и уж точно не пялился. На свою беду он принял её раздражение за чистую монету, и немедленно начал оправдываться. Как будто не знал, что это просто худшее, что он мог сделать. Собственно и Соня до этого момента даже не подозревала об этом.
        - Я не поэтому на неё смотрю, - зашептал Эдик, даже не догадываясь, что топит себя все сильнее и сильнее с каждым словом. - Я хотел присмотреть нам с тобой жертву. Только нам двоим, понимаешь? А не как там сейчас у Субботы будет, к чему нам эта толпа, правда? Вот я и смотрю, что девчонка вроде худенькая, да на каблуках еще, мы с ней запросто справимся.
        В голове у Сони снова зашумело, но такой трезвой она себя давно не чувствовала.
        Она словно увидела себя со стороны чужими глазами. И, судя по тому, какое отвращение она при этом испытала, глаза были мамины. «Я тебя так не воспитывала!» - звучало в ушах, и впервые Соне не хотелось с этим спорить.
        Она резко вырвала руку у Эдика и развернулась.
        - Ты куда? - растерянно спросил тот, не делая попытки приблизиться. Наверное, понял, что попал впросак со своими дурацкими планами - но только злорадство не приносило облегчения, и Соня с силой топнула ногой, отчего пятку пронзила боль, туфли на каблуках не были предназначены для этого.
        - Домой! Подальше от тебя, - зло ответила она сквозь зубы - нога болела всё сильнее. - И не смей за мной ходить!
        После этого нужно было бы гордо уйти, но пришлось не так гордо хромать, да еще долго по прямой улице, и не свернуть никуда, как назло! Из-за этого Соня решила сделать крюк через парк, но точно обойти и оставшихся на вечеринке, и сделать так, чтобы её не нашел Эдик. Мало ли, соберется за ней следом.
        А в парке было тихо и почему-то еще холоднее. Соня и без того не чувствовала коленей, а сейчас замерз еще и нос, и щеки. Она порадовалась, что на куртке есть хотя бы капюшон, и накинула его, скрывая под ним лицо. Теплее стало только ушам, так что оставалось только быстрее хромать в сторону дома.
        На аллее у самого выхода из парка не горел ни один фонарь - обычное дело. Соня и не думала из-за этого переживать, пока от темной скамейки вдруг не отделилось несколько фигур. Она не успела сообразить, как её уже окружили.
        7 ГЛАВА
        - Смотри, какая цаца гуляет и не боится, - самый высокий и толстый парень говорил так, словно с кашей во рту. Странно, что остальные его понимали. - А вы говорите, чего в парке торчим и мерзнем. Сейчас согреемся.
        «Это не со мной происходит, не со мной, - мысленно произнесла Соня и зажмурилась. - Со мной и без того случилось чернильное пятно. Молния не ударяет в одно место дважды!»
        - Что скажешь, красотка? - она вздрогнула, когда второй подошел сзади. - Ты вся замерзла. Согреемся вместе?
        - Пропустите, я тороплюсь, - Соня попыталась двинуться вперед, прямо на толстого, в надежде, что он отступит. Где-то она читала, что гопники и собаки боятся уверенных. Что же, то ли она была недостаточно убедительна, то ли на эту банду такие фокусы не действовали. Вместо того, чтобы отступить, толстый главарь облапал её обеими руками, прижимая к вонючей куртке. Он был выше её почти на голову, отчего она лицом уткнулась в его плечо и не могла даже крикнуть.
        - Какая торопливая! - хохотнул толстяк и зашарил руками по её телу. - Мне нравится!
        Соня почувствовала, как его или чьи-то еще руки задирают её и без того короткую юбку, шарят в карманах. Кто-то пытался стащить колготки, а кто-то вытащил телефон. Звякнули упавшие на тротуар ключи.
        Этот звук вывел Соню из ступора. Она завизжала что есть силы и завертелась, пытаясь вырваться. Ногой она попала во что-то мягкое, и по сдавленному крику поняла, что удар был удачным. Правда, второй раз ударить ей не дали, крепко прижав ноги друг к другу и подняв её как мешок картошки.
        - Вот стерва! - выругался кто-то. - Сейчас я ей попорчу личико, чтобы не выкобенивалась!
        С Сони сорвали капюшон, и она охнула от боли, когда её неожиданно отпустили, уронив прямо на тротуар.
        - Пятнистая! - взвизгнул толстяк, который держал её за плечи. Теперь его голос уже не казался неразборчивым, зато он стал на несколько тонов повыше. - Парни, тикаем!
        И через несколько мгновений Соня осталась одна на аллее. Даже её телефон торчал из сугроба. Она поправила задранную юбку и убедилась, что колготки безнадежно испорчены, после чего рыдала добрые пять минут, пока искала ключи от квартиры. И объяснить не могла даже себе, почему ревет - из-за ключей, запоздалого страха или разодранных колготок. А потом, совсем окоченевшая от ползания по заснеженному тротуару, она наконец добралась до дома. Как именно и какими дорогами, она уже не помнила. Ей хотелось просто подняться в свою квартиру, принять горячий душ, чтобы прямо кипяток, и реветь всю ночь.
        Её планам в который раз не суждено было сбыться. Когда она, чуть пошатываясь и снова хромая от ноющей боли в пятке, подошла к подъезду, к ней рванулась какая-то тень.
        От неожиданности Соня замахнулась ключами, целясь в лицо, но уронила ключи, увидев, кто это. Перед ней стоял одноклассник Радик.
        Она была готова увидеть Эдика, тех уродов, что напали на неё в парке, Субботу, да даже маму с бабушкой, но не Радика. Они и до этого не особо общались в классе, а после того, как у неё появилось пятно, не перекинулись и парой слов.
        - Что с тобой, всё в порядке? - взволнованно спросил Радик.
        Соня вздохнула и присела на корточки, пытаясь разглядеть, куда в этот раз уронила ключи. Неужели она выглядит как человек, у которого всё в порядке? Отвечать на этот дурацкий вопрос ей показалось не менее глупым, чем задавать его, поэтому она предпочла проигнорировать его.
        - Что ты тут делаешь, Радик? - спросила она, не поднимая головы. Она даже не вздрогнула, когда присевший рядом Радик сунул ей найденные ключи прямо в руку. Навздрагивалась за этот вечер.
        - Тебя жду, - Радик подал ей руку, помогая подняться. - Окна твои темные, я переживал. Ты обычно в это время еще не спишь.
        А вот это было уже интересно. Но не настолько, чтобы обсуждать это на холоде. Соня открыла дверь подъезда и кивнула Радику, приглашая следовать за собой. Он послушно потянулся следом.
        Один пролет они прошли молча, потом Соня решила всё-таки уточнить, правильно ли она поняла.
        - Получается, ты за мной следишь?
        - Прости, знаю, звучит жутко, все совсем не так, - заторопился Радик. - Просто я…
        - Ладно, потом расскажешь, - Соня поняла, что ей гораздо интереснее поскорее принять горячий душ, чем слушать трескотню Радика. Одноклассник её не пугал. Он был едва на пару сантиметров выше её, и его она знала с детства. Не слишком хорошо, но знала. И тогда во втором классе он провожал её и списывал математику… Нет, он её не пугал.
        Молча они поднялись до её квартиры, Соня открыла дверь и втолкнула Радика внутрь.
        - Поставь чайник и налей кошаку нежирного молока, жирное мне для чая, я сейчас вернусь, - произнесла она, прямо с порога проходя в ванную комнату. - И входную дверь закрой!
        Последнее она прокричала уже из-за двери, на ходу снимая туфли и куртку и бросая на пол. Туда же полетела испачканная в грязном снеге юбка, разодранные колготки сразу отправились в мусорку.
        Соня думала, что быстро согреется и выйдет, но на деле ей так хотелось избавиться от воспоминаний о мерзких прикосновений от своей кожи, что она терла мочалкой до тех пор, пока не стала вся красной. Так что, когда она наконец прошлепала на кухню в глуповатом мамином халате в цветочек, Радик уже пил чай и гладил Промокашку, а её собственный остывший чай стоял напротив.
        - Предатель, - буркнула Соня котенку и взяла бутерброд, которые нарезал Радик из всего, что нашел. Чай был вкусный, бутерброды тоже, и все кошмары вечера отступали. Плакать уже не хотелось. Соня лениво подумала, что поревет потом, когда Радик уйдет, но потом сообразила, что спустя время ей реветь захочется того меньше.
        - Я не следил за тобой, - снова начал Радик. - То есть, следил, но не так, как ты думаешь. Мне достаточно было знать, что ты дома и у тебя всё хорошо. Ты по вечерам обязательно подходила с кружкой к окну, я привык видеть тебя и уходить домой. Даже после того, что с тобой случилось, ты всё равно так делала. Ты такая сильная, Соня, ты не представляешь! А сегодня тебя не было и я… я не знал, что думать. Я волновался, понимаешь?
        Он замолчал и уткнулся в чашку с чаем, чтобы не продолжить спрашивать, а Соня пыталась понять, сердится она или больше удивлена. Хотелось спросить у Радика, почему он беспокоился именно о ней и как давно это продолжается, но она на самом деле не была уверена, что готова узнать ответ.
        А потом - она не ожидала от себя такого, невыплаканные слезы вдруг стали словами, и она заговорила о том, что собиралась держать в себе до самого исчезновения. Она не вела дневник и не была близка с мамой, да и лучшая подруга Лена точно не узнала бы этого. А вот Радику не повезло, и все её переживания вылились на него потоком.
        - Я думала, что мне будет всё равно, ну какая разница, что со мной случится, если я всё равно скоро умру, - Соня говорила всё быстрее, словно опасаясь, что Радик её остановит, но он молчал. Только подтянул к себе один бутерброд, но не ел, а машинально отламывал по кусочку и оставлял на столе. - Но когда Эдик полез мне под одежду, я почувствовала себя странно. Будто это не я. Будто не имеет значения, что я скоро умру, и надо всё равно быть собой. Во что бы то ни стало. Как будто это всё еще важно! А эти… эти уроды в парке… Они лапали меня как вещь. Мне хотелось убить их, как будто…
        Она замолчала так резко, что зубы больно ударились друг о друга, и она схватилась за челюсть. Чуть было не проговорилась про убийства, ну надо же какая дура!
        Соня снова была на своей кухне, а перед ней сидел её одноклассник Радик с таким лицом, что она немедленно вспомнила слово в слово всё, что она говорила.
        - Э-э-э, - она схватила чашку и уставилась в неё, словно надеялась найти на дне ответ. Подбеленный молоком чай был мутным и ответов не давал. - Прости. Забудь всё, что я наболтала. У меня стресс, и я не совсем трезвая, и вообще, что ты тут делаешь?
        - Я же объяснил, - начал было отвечать Радик, но она его прервала.
        - Ты понравился Промокашке. Будешь за ним смотреть, когда меня не станет? - она замялась. - Я знаю, что не должна была заводить котенка, но просто это вышло почти случайно. А один он пропадет.
        - Подожди! - Радик вскочил, отчего Промокашка свалился на пол и с недовольным мяуканьем бросился к миске - заедать стресс. - Ты это чего? Рано ты себя хоронишь! Мы обязательно что-то придумаем!
        - Мы? - Соня покачала головой. - Здоровые люди не помогают пятнистым, все сами по себе - так говорит Суббота, и у меня нет причин ему не верить. По крайней мере в этом.
        - Ты такая умная, Соня и при этом такая дура! - в сердцах выпалил Радик, а потом и вовсе случилось странное. Он вдруг как стоял, так и наклонился через стол и поцеловал её. Хорошо хоть Соня уже знала, чего ждать от поцелуев, и не отпугнула его хохотом. Радика так трясло, что руки, на которые он оперся, ходили ходуном. Смеха он мог и не выдержать.
        - Ты чего, зачем это, - слабо запротестовала наконец Соня, отодвинувшись вместо со стулом от стола и Радика. - Тебе что, не противно? У меня пятно на пол лица!
        - И что? - глаза Радика блестели, он выглядел так, словно у него была лихорадка и температура под сорок. - Разве этими пятнами можно заразиться?
        - А если да? - Соня смутилась и от этого говорила резче, чем могла бы. - Ты мог бы хотя бы спросить! Уж это я могла бы тебе рассказать!
        - Мне всё равно, - тряхнул головой Радик и обошел стол, становясь рядом с Соней. - Даже если заражусь. Но ты напрасно считаешь, что не можешь мне рассказать всё. Потому что это не так, ты можешь. Ты можешь и должна. И вместе мы обязательно что-нибудь придумаем, потому что не может оно просто вот так закончится. Не может!
        - Проблема в том, что рассказать я тебе почти ничего не могу, - Соня тоже поднялась на ноги, но лишь для того, чтобы скрыться за дверью холодильника. Сделала вид, что ищет что-то в нем, и заодно дала себе небольшую передышку. - Есть кое-что, доступное только тем, кто уже заражен. И мы все клянемся не обсуждать это с другими.
        - Даже по секрету? - спросил Радик, берясь за дверцу холодильника прямо рядом с её пальцами и тоже заглядывая внутрь, хоть и с другой стороны.
        - Даже так, - Соня неожиданно поняла, что думать о том, что ей, возможно, придется убить человека или как минимум, присутствовать при его смерти, не так страшно, как о влюбленном в неё Радике. А то, что он влюблен и, похоже, далеко не первый день, можно было догадаться. И одно дело целоваться с Эдиком, симпатичным, которому она вроде как правда нравилась, но влюбленный одноклассник? Это было слишком. Всё было слишком. Слишком мало времени для того, чтобы разобраться. Всё происходило слишком быстро.
        Против своей воли она снова вспомнила омерзительные прикосновения незнакомцев в парке. Что если Радик - это её последний шанс почувствовать себя любимой, а не использованной? Понять, что же всё-таки все находят в этих отношениях и сексе?
        Она закрыла холодильник и сделала крошечный шаг к Радику, и этого оказалось достаточно, чтобы он просиял и сам двинулся ближе, прижимая обеими руками к себе. Его глаза были до того счастливыми, что Соня даже усомнилась, видит ли он вообще её безобразное пятно. Вроде бы должен, но он ни на мгновение не останавливал взгляда на пораженной щеке, не отрывая взгляда от её глаз. А потом поцеловал. Снова.
        Этот поцелуй был нежнее и спокойнее, словно Радик уже был уверен в её положительном ответе, даже не задав ни одного вопроса. Впрочем, Соня и не собиралась возражать. Радик был старым знакомым, даже почти другом. С ним было проще. К тому же вряд ли иначе она провела бы ночь лучше, чем рыдая до тех пор, как не уснет.
        Смущало её только одно. Если судить по поведению Эдика, он был опытным в таких штуках, и Соне требовалось только плыть по течению и позволять ему руководить. С Радиком такой уверенности не было, а сама Соня очень смутно представляла, как и что должно происходить. В книгах и фильмах, что ей попадались, всё случалось само собой. Но у неё так обычно не получалось. За всю жизнь только чернильное пятно у неё появилось само по себе, всё остальное давалось с трудом. Даже целоваться она научилась только-только…
        - Ты дрожишь, - хрипло произнес Радик, отрываясь от её губ. И Соня решилась.
        - Я просто всё еще мерзну, - шепнула она, ближе прижимаясь к нему, и добавила. - Давай продолжим разговор в кровати?
        Мысленно она выругалась. Звучало красиво и почти соблазнительно, и, если бы она сказала «постели», а не «кровати», так оно бы и оставалось. А так, хоть и оставались шансы, что Радик поймет её правильно.
        Она повела его в мамину спальню, где еще со времен её отца оставалась роскошная двуспальная кровать, и первая нырнула под одеяло. Всё-таки она и впрямь очень замерзла, натянув после душа на себя один лишь халат.
        Одноклассник оправдал её опасения, скромно усевшись на край постели и уставившись себе под ноги.
        - Ты меня греть собираешься? - недовольно спросила Соня, которая и сама достаточно переживала о том, что они собираются делать, чтобы думать еще и за Радика. В конце концов, кто тут мужчина, она или он? Под одеялом она окончательно поняла, насколько сильно замерзла, и сейчас боролась с желанием завернуться в него как в кокон.
        8 ГЛАВА
        Радик еще колебался, когда Соня вспомнила про кошмары и чудовищ. Пусть Эдик считал, будто об этом тоже нельзя говорить, но сама она об этом узнала от бабушки. К тому же Радику не грозила эта опасность, и с ним и впрямь можно было обсудить, существуют ли эти чудовища на самом деле, или просто плод фантазии перепуганных умирающих.
        - Получается, их видят только пятнистые? - фокус удался, Радик отвлекся на новую задачку и безропотно дал себя затащить под одеяло. Правда, снял только штаны, да и то пробормотал что-то под нос вроде «уличные, грязные» и всё. Но это уже было неплохо.
        - Не просто пятнистые, а те, кто уже почти исчез, - странно, когда Соня рассказывала это Эдику и слышала его подтверждение, страшно ей не было ни капельки. А сейчас стало жутковато. И она по-настоящему, а не понарошку испугавшись, прижалась к Радику покрепче. Темнота за окном почему-то начала казаться густой, словно живой.
        - Ты что-то видишь? - её переживания не прошли незамеченными, и Радик тоже уставился в окно. - Прямо сейчас?
        - Нет, - Соня попыталась рассмеяться, но вышло не очень убедительно. - Я не вижу по-настоящему, если честно. Но когда мама с бабушкой уезжали, мне казалось, будто кусок пространства занят чем-то невидимым, там даже снег падал совсем иначе.
        - Звучит жутко, - Радик снова посмотрел в окно, а потом прямо на неё. - Соня, что ты делаешь?
        Та замерла, не убирая руки с пуговиц на рубашке Радика.
        - Пытаюсь тебя соблазнить? - неуверенно произнесла она, посчитав, что лучше уж он рассмеется из-за её неловких попыток, чем разозлится на глупое вранье. Не вышло.
        - Зачем? - кажется, она его напугала. Он даже отодвинулся на край кровати, правда, хотя бы не вскакивая и не убегая. И чем она постоянно пугает парней, интересно?
        - Ты же сам говорил, что я тебе нравлюсь, - она против воли коснулась фиолетовой щеки и тут же отдернула руку. - И что это не имеет значения. Оно правда не заразно, или ты мне не веришь?
        - Я верю, - Радик всё-таки поднялся с постели и повернулся к ней спиной. Плохой знак. Соня прикусила губу и посильнее закуталась в одеяло. Может, её лицо всё-таки более уродливое, чем ему казалось изначально?
        - Тогда почему? - она заставила себя продолжать, хотя горло перехватывало, и хотелось разреветься. Нет уж, если она не начала реветь раньше, сейчас точно не станет.
        - Слушай, - Радик так и не повернулся к ней лицом, и Соня тщетно пыталась понять, какие эмоции он сейчас переживает. С затылка многого не спросишь, а то, что спина казалась напряженной, так оно может и от раздражения. - Еще сегодня днем ты не вспоминала обо мне и даже не подозревала о моих чувствах. А сейчас… это. Что изменилось?
        Он наконец-то повернулся, и его лицо - словно окаменевшая маска! - выбесила Соню больше, чем она могла вообразить.
        - Что изменилось? - прошипела она, вскакивая на ноги прямо на постели. Кажется, халат местами задрался и распахнулся - то-то Радик быстро отвел взгляд, уставившись на свои ноги, ей было всё равно. - Мне недолго осталось, вот что изменилось! У тебя есть куча времени, ты можешь ждать и тянуть сколько угодно, ты можешь мечтать о будущем и строить планы, но у меня ничего этого нет!
        Она не заметила, как сорвалась на крик, и того, что Радик смотрит сейчас на неё не отрываясь, тоже. Перед глазами всё поплыло из-за слез.
        - У меня ничего уже не будет, - почти прошептала она, обессиленно садясь на кровать. Этот вопль словно забрал все её силы и даже голос. - Свиданий и цветов, походов в кино. Я не собиралась замуж, знаешь? Но сейчас мне обидно, что я и не смогу выбирать, планировать мне свадьбу и детей или нет. Это пятно решило всё за меня.
        - Это не совсем так, - Радик вцепился рукой в волосы, словно раздумывал, выдрать клок или просто так замер. - И знаешь, ты совершенно права. Может, я эгоист, но я не хочу торопиться и пропускать всё это и позволить пропустить тебе. Прости.
        Он повернулся и вышел из спальни. Прошло несколько томительных минут, Соня ждала, что он вернется. Принесет чашку чая или кота, и они с Радиком поговорят еще раз. Она не будет рыдать, а он перестанет говорить так сухо, словно не было никаких признаний и поцелуев.
        Хлопнула входная дверь.
        «Может, в аптеку побежал?» - попыталась из последних сил утешить себя Соня, но прекрасно понимала, что это чепуха. Радик выразился вполне конкретно.
        Что же, за один вечер она кинула парня, на неё набросились незнакомцы и парень её бросил. Правда, другой. Кажется, она не совсем правильно проживает последние дни, но довольно интенсивно.
        Бодрая мысль не помогла, и она наконец расплакалась. Завернувшись в одеяло, она горько плакала до тех пор, пока не уснула.
        А когда сон надвинулся на неё, как живая тьма за окном, она увидела их. В этом сне город также, как и в реальности, накрыла ночь, но теперь она видела кое-что еще. Огромные животные бродили по городу. Силуэты были четкими, и она с легкостью узнала крокодила, обезьяну и медведя. Вдалеке медленно покачивалась на коротких лапах черепаха, вытягивая похожую на змеиную голову. Они все двигались неспешно, проходя сквозь дома и словно не замечая этого. Прямо через них ехали автомобили и спешили припозднившиеся люди. Никто не видел этих существ, возвышающихся над городом как будто он был всего лишь крошечной моделью самого себя… дурацкий сон.
        Соня проснулась и глянула на часы, чтобы убедиться, что еще глубокая ночь. Она поднялась с кровати и прошлепала на кухню, чтобы налить себе воды, да так и застыла у окна. Мгновения, когда она еще находилась между сном и явью, хватило, чтобы она увидела огромный силуэт четвероногого остроносого животного. Но стоило ей моргнуть и потрясти головой, отгоняя остатки сна, как оказалось, что это всего лишь тени так причудливо расположились на домах и вдоль улицы.
        - Это всё сны и дурацкие разговоры перед сном, - проворчала Соня вслух. На голос прибежал Висасуалий, он же Промокашка и с разбегу зарылся мордой в корм. Это бодрое похрустывание окончательно избавило Соню от мрачных иллюзий, и никаких силуэтов она больше не видела, хотя еще долго всматривалась в темноту за окном.
        Когда она снова забралась в постель, котенок расположился рядом, прижался теплым боком и привычно затарахтел, погружая Соню в крепкий сон без сновидений.
        Проснулась она довольно рано и с неожиданно непомятым лицом. Только пятно расползлось до подбородка и измазало губы. На губах фиолетовый цвет чернильной болезни стал настолько насыщенно-темным, что казался черным.
        - Чудненько, - буркнула Соня, разглядывая себя в зеркале. - Теперь точно никто целоваться не полезет. Очень удобно.
        Она собрала сумку в школу, позавтракала и накормила котенка, и всё ещё успевала вовремя. Удивительно, как сложно оказалось бунтовать, когда мамы больше не было рядом. Соня еще с минуту размышляла, не остаться ли дома перед телевизором, но потом сообразила, что Радик может решить, будто она не пришла из-за него, и решила не доставлять ему такого удовольствия.
        И только зайдя на школьный двор и упершись взглядом в кальмаров, она поняла, что Радик - не единственный, кто ждал её в школе.
        Суббота приветственно махнул рукой и сам первый двинулся к ней навстречу. Неслыханное дело.
        - Привет, дорогуша, - он растянул в улыбке толстые губы, но Соня не улыбнулась в ответ, мучимая мыслью, выглядит ли её собственной рот таким же черным. - Вы с Эдом очень быстро удрали вчера. Я вас не виню, последние крохи любви, всё такое…
        Он ухмыльнулся, отчего его в целом красивое фиолетовое лицо стало неприятным. Соня неуверенно кивнула, пытаясь сообразить, додумал Суббота сам про их уход, или уже поговорил с Эдиком, и тот её не выдал.
        - Однако участвовать в охоте должны все кальмары, - чуть повысил голос Суббота, пользуясь тем, что рядом с ними никого не было. - В воскресенье жду тебя там же. Оденься только потеплее, чтобы не отвлекаться. Мы договорились?
        Это был не вопрос, поэтому Соня кивнула и еле слышно пробормотала:
        - Конечно, Влад. Я приду.
        И поспешила к входу в школу, благо до урока оставалось не так много времени. И всё равно, пока шла, она чувствовала спиной внимательный взгляд. Неприятное чувство.
        В класс она почти вбежала, удачно улизнув от подруги из параллельного. Та не первый день пыталась поймать её и поговорить, но о чем Соне было говорить со Леной, она понятия не имела. Та была обычной старшеклассницей, строила планы на поступление в университет и заглядывалась на нового учителя химии. И она не была чернильной, совершенно точно. Так что разговаривать им совершенно было не о чем.
        Однако радость Сони быстро сменилась недоумением, стоило ей только бросить взгляд на её парту. Она сидела на первом ряду, у окна, пересела с тех пор, как появилась пятно, чтобы подольше к одноклассникам быть светлой половиной лица. Глупость, конечно, будто это могло помочь всем забыть о её болезни, но уж как есть. С ней никто не сидел. На математике подсаживалась Линда с лицом тревожно-отчаянной подруги, готовой на всё ради близкого человека. На деле она просто надеялась продолжать списывать решения примеров - в математике Линда была хуже, чем устроитель вечеринок, а этого определение многого стоит.
        Но сейчас на соседнем с её стуле сидел Радик, а рядом с ним - на Сониной половине парты лежал небольшой аккуратный букет цветов. Ничего особенного, несколько роз и всякая мелкая пестрота для объема, но Соня расплакалась.
        Вот так просто, застыла, не доходя несколько шагов до своей парты и разревелась при всем классе. Никогда себе такого не позволяла, но надо же когда-то начинать.
        - Вот, я же говорил, что она обидится, а ты не верил, - Димка парень был неплохой, но смекалкой не блистал. - Она же не померла, чтобы цветы ей нести. Вот помрет, другое дело…
        Соня закрыла лицо руками. Плечи её вздрагивали.
        - Она не плачет, а смеется! - а вот это уже Линда. В голосе зависть. Интересно, неужели она может завидовать умирающей однокласснице? - Всем подавай фиолетовых, нормальные никому не нужны! Еще бы, за нормальными побегать нужно, а эти на любого вешаться готовы!
        Соня не сразу убрала руки от лица, поэтому пропустила, кто начал драку. Кажется, тихоня Рита. Соня вспомнила - её старшая сестра полгода назад стала чернильной. Сгорела быстро, наверное, не смогла переступить через себя и убить кого-то. Теперь Риту даже в школу и обратно возили родители, а про вечеринки она даже не заикалась. В классе с ней мало кто общался, тихонь никто не любит.
        Когда Соня открыла глаза, потасовка была в самом разгаре. Рита таскала за волосы Линду, та пыталась расцарапать ей лицо и заодно пинала ногой портфель Риткиного соседа Вити. Витя девочек не бил, поэтому он толкнул Димку так, чтобы он упал прямо на дерущихся девчонок. К этому моменту Риту и Линду пытались разнять остальные девочки, и не устоявший на ногах Димка внес заметное оживление в кучу-малу.
        Прозвенел звонок, но его вряд ли кто-то слышал. Боком обходя одноклассников, Соня протиснулась к своему месту и села.
        - Спасибо, - еле слышно произнесла она, доставая учебники. В класс ворвалась завуч, так некстати ведущая именно первый урок.
        - Всем успокоиться и сесть! - громыхнула она, быстро оценив ситуацию. - Одиннадцатый класс! На вас пахать можно, а вы!
        - А что сразу мы? - возмутился из-под парты Димка. Всё-таки не устоял на ногах, вот и погребли его под тщедушными девичьими телами, так что с приходом завуча он один не успел подняться и встать у своей парты. Или сесть. - Это Радик тут воду мутит, зачем-то Тихоновой букет принес, будто она померла уже. Я думал всё уже, Дормидонтова вон тоже думала, уже всем рассказать успела, а тут Тихонова приходит… А вы всё пахать, да пахать…
        Соня не удержалась и тихо прыснула в кулак. Так вот почему Линда такая злая - она успела разнести всем в параллели непроверенные слухи, и совсем не рада увидеть приятельницу живой и относительно здоровой.
        Кажется, Вероника Никитична тоже это поняла. Вздохнула и покачала головой.
        - Петров, хватит вещать из-под парты, у нас сегодня практическая работа, и твоя светлая голова должна находиться выше уровня стола, - произнесла она негромко и добавила еще тише. - Какие же вы еще глупые…
        И отчего-то Соня в этом «еще» услышала так и не сказанное «не будет уже». Словно для неё не сказанное, разве так бывает? Только бывает или нет, но настроение у неё окончательно испортилось. И практическая по физике его никак не улучшала. Одно хорошо - с ней сидел Радик, который сам соединял гальванометр с магнитом проводом и крепил что-то на штатив, пока Соня предавалась печальным мыслям. Вот никаких причин она не могла найти, чтобы сесть и изучать электромагнитную индукцию. Правда, оглядевшись, Соня воспрянула духом - в их классе не было больше ни одного чернильного, однако одухотворенных лиц, готовых познавать физику в процессе практической работы на уроке были единицы. А если нет разницы, можно не напрягаться.
        Соня заметила, что Радик осторожно пододвинул к ней тетрадь и с воодушевлением открыла собственную - переписывать ход эксперимента. И так увлеклась, что едва не переписала и последнюю строчку, написанную карандашом: «Пойдем в кино сегодня?»
        Хотела немедленно отказаться, но только в первое мгновение. Сегодня понедельник, до охоты с кальмарами еще целых шесть дней.
        И написала «пойдем».
        А потом до самого звонка не смотрела в окно, боясь - и это утром, при солнечном свете! - встретиться взглядом с тем, кто следил за ней.
        9 ГЛАВА
        - Ты меня простила? - вообще-то Соня надеялась, что они просто посмотрят фильм в кинотеатре, раз уж набрасываться на неё Радик с недвусмысленными желаниями не собирался, но оказалось, что «места для поцелуев» перестали быть такими. Теперь это были места для чрезвычайно неудобных разговоров.
        - Мне не за что тебя прощать, это твое решение, - ответила она, пытаясь сосредоточиться на событиях на экране. Как назло, она упустила первые пару минут фильма, и теперь могла только догадываться, за что там зверски и со вкусом убивают добродушного на вид дядьку.
        - Соня, ну прости, - повторил Радик, окончательно лишив её шанса понять сюжет. - Я, может, не прав, но мне кажется, что что ничто не должно превращать человека в животное. Даже если от этого нет лекарства, всё равно не стоит опускать руки. И потом, я должен хотя бы попытаться его найти.
        - Кого? - Соне показалось, что теперь она не улавливает нить уже и здесь, в разговоре, что за напасть!
        Впрочем, Радик не расстроился и терпеливо пояснил:
        - Лекарство. Если есть действие, то есть и противодействие. Закон природы.
        - Физики, - машинально поправила его Соня и замолчала.
        - Неважно, - упрямо ответил Радик. - Значит, и лекарство от болезни есть, просто его нужно найти.
        - До сих пор нет лекарств от многих серьезных болезней, - возразила Соня, гоня от себя назойливые мысли о сдерживающих распространение пятен убийствах. Интересно, что сказал бы Радик, если бы она открыла ему эту маленькую грязную тайну? Продолжил бы искать лекарство дальше, опираясь на новые знания или убежал от неё с криками?
        Соня едва не рассмеялась, представив серьезного Радика, пытающегося вычислить, сколько именно убийств должен совершить пятнистый, чтобы полностью излечиться. Высчитывает экспоненту в зависимости от важности жертвы и способа убийства… Смеяться расхотелось.
        - Причем тех болезней, что распространены по всему миру, - продолжила она на чистом упрямстве. - Кому есть дело до нашего города? Говорят, в наших бедах виновата плохая экология. Слишком долго люди выбрасывали свой мусор в море, и теперь оно готово вернуть нам всё это удовольствие.
        - А может, всё гораздо проще, но мы просто упускаем что-то из-за того, что не видим всей картины, а те, кто видят, не успевают ничего сделать? - резонно возразил Радик. - Почему одни пятнистые моментально сгорают, а другие живут довольно долго? Что они делают иначе?
        Соня огляделась. В кинозале было темно и рядом с ними были только пустые места, и можно было наклониться к уху Радика и шепнуть пару слов. Ладно, больше. Рассказать тайну, и попросить только молчать об этом. Если он никому больше не скажет, то как об этом узнает Суббота? К счастью, у него нет никаких способов проконтролировать исполнения обещания, и Соня была готова рискнуть.
        - Мой брат… ты не знаешь, конечно, мы же не общались с тобой раньше, - тем временем продолжал Радик, благодаря темноте кинозала не видя, как меняется лицо Сони. - В общем, Андрей исчез четыре месяца назад. А первое пятно у него появилось почти два года назад. Мне его так не хватает.
        «Твой брат чертовски много убивал», - чуть было не выкрикнула Соня, но больно прикусила язык и отвернулась. Кажется, ей повезло, что она не успела проболтаться.
        - Что-то есть такое, что может замедлить рост этих пятен, - продолжал Радик. - Я обязательно узнаю, что это. И, как знать, может, найду лекарство. Найду его для тебя, Соня. И ради Андрея. Хоть он уже и не узнает об этом.
        Соня отогнала очередную неприятную мысль, которая подталкивала её задуматься о внезапно проснувшейся отваге Радика, признавшемся в своих чувствах аккурат после того, как она заразилась. Как знать, может, дело не в том, что она давно ему нравилась, а сейчас он понял, что время уходит? Может, настоящая причина в этом Андрее и остром желании Радика узнать тайну чернильных? Что же, если это так, то он почти угадал. Еще немного, и она выложила бы всё, что знает.
        Настроение у Сони окончательно испортилось. Не слушая больше бормотания Радика, она повернулась к экрану и попыталась сосредоточиться на истории мертвого дяденьки, который теперь ходил и поднимал других мертвяков. И никто из поднятых не говорил что-то в духе «мне надо покормить кошку» или «отлично, выучу уроки». Нет, они шли к каким-то великим целям. И спрашивается, что с ней, Соней, не так, что у неё никаких грандиозных целей до сих пор не появилось. Даже Радик сам не болен, но и то нашел себе дело - отыскать лекарство и спасти всех пятнистых.
        Ну, в нем она не слишком была уверена. Честно говоря, Соня сомневалась, что кто-то решит спасать тех, кто до сих пор жав благодаря чужим смертям. На пятне ведь не написано, убивал ты крыс, наблюдал за тем, как куры и свиньи становятся колбасой, или же лишил жизни человека. Такого же как ты сам, отличающегося лишь тем, что он мог жить, а ты - уже нет.
        - Ты меня слушаешь? - ну вот, Радик всё-таки заметил. Соня вздохнула. Не хотелось бы пользоваться тайным оружием, но придется.
        - Я тебя прощаю, - она придала своему голосу трагичности и вроде бы даже не переборщила. - Может, ты меня поцелуешь хотя бы здесь? В темноте пятна не видно.
        - Меня вовсе не смущает твое пятно! - ожидаемо возмутился Радик, но наконец-то перестал болтать и впрямь поцеловал.
        Соня обняла его покрепче и с тоской подумала, что могла бы к этому и привыкнуть. Похоже, он ей всё-таки нравится, и это было обиднее всего. Пусть ей нравился бы Эдик или пугающий Влад, с которыми можно было познакомиться лишь после появления пятна. Но Радик был рядом и раньше. Неужели так оно и бывает? Несправедливо.
        И она заплакала.
        - Что такое? - всполошился Радик. - Целоваться со мной настолько ужасно?
        - А если бы я засмеялась, - сквозь слезы пробормотала Соня, вспомнив свой первый поцелуй. - Ты бы решил, что это настолько прекрасно?
        - Разумеется, - ответил Радик и чмокнул её в нос. - Так что случилось? Только не говори, что снова эта чепуха про то, что ты некрасивая с пятнами. Умоляю!
        - Нет, - покривила душой Соня. Вообще-то именно об этом она и думала, но не говорить же об этом теперь! - Я думала о том, что ничего в жизни не сделала. Понимаешь?
        Радик не понимал. Пришлось объяснить.
        - После меня ничего не останется, - Соня снова уставилась на экран, где ожившие снова ложились штабелями - умирать. Довольно депрессивный фильм, похоже. И нудный. - Я ничего не изобрела и не создала. Не придумала лекарство от рака и не родила кучу детишек. Не написала роман века или картину. Ноль. Пустышка.
        - Вот это уже совсем ерунда, - Радик неожиданно рассердился. - Пойдем.
        - Но мы не досмотрели фильм, - растерянно возразила Соня, послушно поднимаясь.
        - Это кино, - буркнул Радик. - Хорошие выживут, плохие умрут, и еще один хороший умрет обязательно, чтобы жизнь не казалась сказкой. Пойдем.
        - Иногда все умирают, и мне кажется, этот фильм как раз из таких, - из чувства противоречия ответила Соня, спускаясь в темноте вслед за Радиком.
        Тот промолчал. То ли не слышал, то ли не хотел отвечать. Кто его знает!
        На улице было совсем темно, несмотря на довольно раннее время, но Радик бесстрашно двигался в сторону центра города, а не к дому, и Соне ничего не оставалось кроме как идти следом.
        Остановились они около известного кафе-мороженого. Летом очереди стояли даже на улице, да и в это время года небольшой зал был наполовину полон.
        - Ты ведь любишь мороженое? - спросил Радик, толкая дверь кафе и проходя внутрь.
        - Люблю, - Соня уже ничего не понимала. А Радик подвел её к витрине с лотками и кивнул на них. - Выбирай любые вкусы сколько хочешь. Чтобы наелась и встать не могла.
        Соня не знала, плакать или смеяться.
        - У меня есть деньги, - произнесла она наконец.
        - Верю, - Радик не двинулся с места. - У тебя есть деньги и ты любишь мороженое. Сколько ты его съела с тех пор, как с тобой всё это произошло?
        - Нисколько, - Соня прикрыла рот руками. Кажется, Радик подошел к её проблеме совсем с другой стороны, и она не могла сказать, будто это не работало.
        - Вот именно, так что заказывай.
        А потом они ели мороженое. С непривычки Соня с трудом смогла съесть пять шариков, но Радик сказал, что они никуда не торопятся, и она позже справилась еще с тремя.
        - Ты забиваешь голову не тем, - Радик не произнес ни слова, пока Соня расправлялась с мороженым, но в конце концов не выдержал, и заказал себе порцию. И только после мороженого заговорил. - Не нужно покорно складывать лапки и плыть по течению, не нужно думать о том, что ты не достигнешь. Многие проживают долгую жизнь и успевают сделать едва ли не меньше. Ты - хороший человек, Соня. И память о тебе останется как о хорошем человеке, это почти самое важное.
        - Почти? - после такого количества мороженого Соня не могла плакать или возражать. Она шевелилась-то с трудом. Даже мысли об убийствах которые ей наверняка придется совершить, если она хочет протянуть подольше, сейчас двигались в голове медленно и неповоротливо.
        - Самое важное - постараться найти лекарство, - твердо ответил Радик. - И тогда пусть память остается, лет через семьдесят, не раньше.
        - А если для этого лекарства потребуется что-то очень дорогое или редкое? - Соня ни на минуту не забывала про незнакомого ей Андрея, но её так и подмывало открыть тайну. И только неминуемое отвращение на лице Радика, которое появится после этого признания, останавливало её.
        - Главное, найти, потом разберемся, - уверенно ответил Радик и снова поцеловал её. Губы его были холодные и пахли черникой. Так что Соня заказала еще три шарика мороженого - черничное она еще не пробовала.
        Она довольно неслабо удивилась, обнаружив, что кафе они покинули еще до закрытия. Ей казалось, что они сидели и поедали мороженое целую вечность.
        Радик проводил её до дома, но подниматься не стал.
        - Ты цветы в школе оставила, - невпопад напомнил он у подъезда. - До завтра они засохнут, если уборщица не выкинет.
        - Прости, - Соне стало стыдно. Похоже, она не слишком справлялась с ролью чьей-то девушки. Хотя, если уж на то пошло, Радик и не говорил, что они встречаются. Соня слышала от подруг, что у парней в голове всё совсем по-другому. Пока девушка мысленно успевает примерить свадебное платье и придумать имена троим общим детям, парень может считать, будто они просто приятели. Даже не друзья.
        - Я завтра подарю еще, - Радик улыбнулся и тут же отвел глаза, словно подумал о чем-то таком, что Соне никак не нужно было знать.
        Наверное, именно это заставило её открыть рот.
        - Скажи, мы встречаемся? - нет, ей определенно стоило просто попрощаться и пойти домой к соскучившемуся за день коту!
        Радик моргнул и покраснел.
        - Я думаю да, - скороговоркой произнес он. - А ты?
        Соня почувствовала себя глупо. Кажется, она зря себя накрутила. В который раз.
        - Я тоже так думаю, - согласилась она и вздохнула. Целовать на прощание Радик её не собирался, как и подниматься с ней. А стоять на улице так поздно вечером было… неуютно. Словно кто-то смотрит на них с Радиком. Не злой и не добрый, а просто любопытный. Да, пожалуй что так.
        - Спокойной ночи. Увидимся в школе, - наконец решилась она и, бросив быстрый взгляд в сторону улицы, откуда чудился взгляд, прошмыгнула в подъезд.
        10 ГЛАВА
        Дни пролетали тем быстрее, чем ближе было воскресенье. По вечерам Соня сидела с Радиком в кафе-мороженом или ходила в кино, мучительно решая, признаться ему в том, что она будет делать в выходные или нет. Суббота больше не подходил к ней, но этого и не требовалось. Она и без того встречалась с ним взглядом каждый раз, когда выходила на школьный двор. Хоть в школу не ходи, в самом деле.
        Она бы и впрямь перестала ходить - невелика потеря, если бы не знала, что это не поможет. Отчего-то не было никаких сомнений, что Суббота найдет её, если захочет. И если сейчас он выдерживал дистанцию, то лишь потому, что надеялся на её благоразумие. И в то же время это самое благоразумие подговаривало Соню бежать прочь из города, что делало её положение совсем невыносимым. Если уж на то пошло, ей нечего терять, кроме своих принципов, она умрет всё равно, что бы там не обещал Радик. Но проблема в том, что Соня плохо представляла, какие у неё принципы. Всё, что она могла припомнить, в голове произносилось голосом мамы или бабушки, в крайнем случае кого-то из учителей. Может, это и её мысли, но куда больше шансов, что она просто не успела сформировать их. Принципы.
        - Соня, ты меня слышишь? - разумеется, в свои мысли Соня углубилась во время вечерней прогулки с Радиком, что за незадача!
        - Что? - пытаться быстро сообразить, о чем шел разговор, было поздно, и Соня оптимистично решила, что искренность - лучшее оружие. - Прости, я задумалась.
        - Я хотел спросить тебя, какие у тебя планы на выходные, - терпеливо повторил Радик.
        - Поднимешься? - вопросом на вопрос ответила Соня, обнаружив, что они почти подошли к её дому. Хоть немного потянуть время - уже хорошо.
        Радик некоторое время колебался.
        - Давай, - наконец принял он решение. - Только недолго.
        Соня кивнула. В квартире она поспешила на кухню и поставила чайник. Она не желала признаваться в этом даже себе, но она скучала. По маме и вечерним чаепитиям, по тому, что чайник бывал горячий и без её усилий, а в заварочном свежая заварка была чаще заплесневевшей или высохшей. Даже по тому, как мама ругала её за поздние возвращения или двойки, она тоже скучала.
        А когда Радик заходил, ей казалось, что она больше не одинока. Будь у неё что-то другое, не эти кошмарные пятна, она бы позвала подруг и приглашала бы их с ночевкой. Смотрели бы смешные фильмы, ели сладости… Если бы не пятна, мама бы не уехала. А так - Соня уже не знала, кто кого начал избегать первым, она подруг или наоборот. Но только общались они сейчас редко и в основном в интернете.
        Может, они боялись заразиться, или Соня не хотела проболтаться - разве это важно было теперь, если это оставляло её одну?
        Она насыпала корм Промокашке и достала коробку печенья.
        - Я сам налью чай, - Радик явно чувствовал себя неуютно в её квартире, и Соня мысленно выругалась. Может, не стоило так наседать на него в прошлый раз? Теперь даже просто предложить остаться на ночь он воспримет как посягательство на личное пространство. А именно сегодня, когда выходные маячили так близко, ей не хотелось оставаться одной.
        Она машинально открыла ноутбук и поставила на стол. Подключившийся к сети, тот негромко квакнул - пришло какое-то сообщение.
        - Я проверю, что там, - быстро произнесла Соня и нырнула за открытый монитор, чтобы скрыть виноватую улыбку - она всё ещё тянула время.
        Впрочем, улыбка исчезла быстро. Это был Суббота.
        «Встречаемся в воскресенье днем, около двух часов. На том месте, где мы с тобой разговаривали в первый день».
        И никаких привет-пока. Сухо и четко. Словно у Влада даже мысли не было, что она откажется. Да, он говорил, что для новеньких будет возможность побыть присосками в эти выходные и большего от них никто не потребует. Верилось с трудом, но Соня не чувствовала в себе сил и на то, чтобы молча наблюдать за убийством. И в то же время вежливый и обходительный Суббота её пугал. Судя по том, какими чистыми были его руки с виду, сам он явно чаще «питался». И Соня всерьез радовалась тому, что от смерти пятнистых товарищам по несчастью нет никакой пользы. А то их давно бы «проредили». Вышибли бы таких как «пятнашки» или она сама, и ничуть бы не пожалели.
        - Так что там с планами на выходные, - снова спросил Радик, аппетитно хрустя печеньем. И Соня не выдержала. Она столько зарекалась плакать при нем, но ничего не могла поделать. Слезы катились по её щекам и, чтобы хоть немного скрыть их, она спрятала лицо в ладонях и с облегчением разрыдалась.
        - Ты чего? - он забыл про чай и вскочил, едва не наступил на возмущенного котенка, и так остался переминаться с ноги на ногу рядом с рыдающей Соней. - Тебе кто-то гадости написал? Дай посмотрю!
        Не переставая рыдать, Соня поспешно захлопнула крышку ноутбука и уронила голову на руки, закрывая таким образом доступ и к ноутбуку тоже.
        - Не слушай ты никого, они все идиоты, - неуверенно произнес Радик. Судя по его тону, он чувствовал себя не в своей тарелке.
        Соня заревела еще горше. Некоторое время Радик еще топтался рядом - сквозь слезы Соня слышала его вздохи, а потом вышел в коридор. Вскоре за ним хлопнула входная дверь.
        Слезы сами собой высохли - даже вытирать не пришлось. Соня успокоилась также быстро. Как разрыдалась.
        - Молодец, - негромко произнесла она вслух, обращаясь к самой себе. - Избавилась от единственного человека, кто готов тебя поддержать. Что дальше будешь делать?
        Мысли о том, чтобы и впрямь пойти в воскресенье на встречу кальмаров, пугали её настолько, что она пошла на поводу своего страха.
        Мамина аптечка осталась там, где всегда стояла - в серванте в маминой комнате, и таблетки там были самые разные. Соня вбила в поисковик название найденных лекарств и выбрала те, которые показались самыми опасными. В конце концов, какая разница, умрет она сегодня или через неделю? Отказавшись прийти на встречу даже «присоской», она выпадет из кальмаров и вряд ли проживет слишком долго. «Самаритянка» Валя тоже вряд ли примет её после этого на птичьей фабрике.
        Соня высыпала все таблетки из бутылочки на кухонный стол и задумчиво погладила одну. Небольшие и покрытые оболочкой - она просто запьет их остывшим чаем и уснет. Вот и всё. Больше никаких кошмаров и убийств. Пусть она струсила, да, но разве кто-то вправе её в этом упрекать?
        Басовито мяукнул Висасуалий и потерся о ногу. Соня охнула - она чуть было не обрекла котенка на мучительную голодную смерть или на людоедство!
        Картина того, что могли найти мама с бабушкой в квартире через пару недель, встала перед глазами, да до того яркая, что Соне стало нехорошо.
        Она насыпала корма с горкой, налила свежей воды, но и этого ей показалось мало. Посмотрела на часы - по всему выходило, что Радик уже должен был успеть добраться до дома и лечь спать. Если даже он не спит, то вряд ли соберется обратно. Если она, конечно, не поступит как какая-нибудь истеричка и не напишет чего-нибудь пафосного и печального. Вроде «прощайте все, в моей смерти никого не винить» или подобное.
        Минут десять у Соне ушло на придумывание смс. Потом она выпила горстью все таблетки - одну за другой запивая небольшими глотками сладкого чая, и только после этого отправила сообщение, которое гласило «Принеси завтра коту корм, спасибо. Соня». И никаких «люблю» или «помни меня» - она могла собой гордиться.
        А потом то ли её мнительность повлияла, то ли таблетки - они же не должны так быстро начать действовать, нет? - но она осторожно облокотилась на стол и закрыла глаза. Перед ними всё равно всё плыло, а с закрытыми стало чуть лучше. Будто она просто медленно засыпает. Она ведь именно этого и хотела, правда ведь?
        Ответить себе она не успела, провалившись в темноту. Ненадолго - очнулась она спустя буквально пару минут от того, что в прихожей хлопнула дверь. Соня дернулась, садясь ровнее и сонно заморгала, когда в кухню ворвался Радик. Ему хватило одного взгляда, чтобы сообразить, что произошло.
        - В ванную, быстро! - скомандовал он ей или себе, скорее даже себе. Потому что тут же подскочил к Соне, поднял её подмышки и поволок в сторону ванной комнаты. Соня пыталась вяло возражать, но язык плохо слушался, а глаза закрывались.
        - Сама стошнить сможешь? - перед полуприкрытыми глазами Сони мелькнул мутный Радик, а потом он перегнул её над ванной и сунул ей в рот пальцы. От возмущения она ненадолго очнулась и даже попыталась укусить его, но он держал между челюстями сбоку палец другой руки, а потом он надавил куда-то на корень языка, и Соне немедленно стало не до укусов.
        Её рвало. К счастью, она выпила всего полчашки чая, а ела достаточно давно, так что заплескать всю ванну, себя и Радика ей не грозило.
        - Сколько было таблеток? Соня! Сколько таблеток! - тряс её Радик, одновременно придерживая за пояс, чтобы она не свалилась в ванну.
        Она слышала его словно сквозь вату, но с каждым судорожным сжатием желудка сознание возвращалось к ней всё быстрее, и наконец она смогла пробормотать:
        - Пятнадцать.
        Радик нагнулся ниже и вполголоса начал пересчитывать плавающие на дне ванны таблетки.
        - Тринадцать… четырнадцать, - наконец закончил он и отодвинулся назад. - Хорошо, что они были в плотной оболочке и только начали таять. От одной, пожалуй, ничего не будет.
        Соня не считала, что прямо так уж и ничего - она хотела спать и одновременно её мутило - неприятное сочетание.
        - Вообще лучше бы в скорую позвонить, чтобы желудок промыли, - спохватился Радик. - Точно пятнадцать таблеток, не врешь?
        - Зачем мне врать, - Соня устало опустилась на холодный кафельный пол и всхлипнула. - А «скорую помощь» вызывать бесполезно. Они к пятнистым не ездят.
        - Это почему еще? - возмутился Радик, садясь рядом. За спиной у них журчала вода - Радик включил воду, смывая следы рвоты и таблетки. - Будто вы не люди!
        - Мы смертники, - Соня хотела прополоскать рот и избавиться от горького вкуса, но сил подняться на ноги не было. - И при этом мы не испытываем физической боли от того, как умираем. Очень удобно, согласен?
        Радик согласиться не собирался.
        - Физической, это ты точно добавила, - недовольно произнес он. - А как же эти кошмары? Эти чудовища, которых все пятнистые видят. Неужели с этим тоже никто не собирается бороться?
        - Во-первых, кроме пятнистых об этом знают единицы, - Соня всё-таки поднялась и прополоскала рот. Сразу стало немного легче. - Во-вторых, как ты это представляешь? Судя по всему, эти существа не галлюцинации, они настоящие. Или ты предлагаешь усыплять тех, кто их видит, лекарствами? Так я вроде бы и начала это!
        - Нет… то есть, да. То есть… ты меня запутала! - возмутился Радик.
        Соня стояла рядом с ванной, чувствуя, что мир всё еще качается, но гораздо меньше. Ей хотелось извиниться перед Радиком. Не потому, что она чувствовала себя виноватой, вовсе нет. Просто она знала, что должна это чувствовать.
        - А почему ты вернулся? - вместо этого спросила она.
        Радик вздохнул.
        - Когда ты расплакалась, я решил принести тебе мороженого. Трудно рыдать так горько, когда поедаешь мороженое, а спустя три или четыре шарика сил на слезы у тебя совсем не остается, я считал. Я просто не очень хорош в утешениях, понимаешь?
        Соня кивнула. Теперь ей и впрямь было не по себе. Она-то была твердо уверена, что Радик оставил её и ушел домой. Как поступили другие.
        - Твоя смска настигла меня, когда я уже возвращался, - продолжил Радик. - Я сразу понял, что случилось что-то плохое, и побежал. Хорошо еще я взял твой ключ, чтобы не стучать, когда я вернусь с мороженым.
        Соня отвела взгляд. Похоже, что-то в её сообщении было не таким разумным, как ей показалось. И Радик, кажется, её спас. Она не просила, нет, но разве за спасение жизни не принято благодарить?
        - Так что там с мороженым? - вместо этого спросила она застенчиво.
        Мороженое оказалось безнадежно растаявшим. Но они всё равно вычерпали его из пластикового лотка столовыми ложками. И Радик никуда больше не ушел.
        11 ГЛАВА
        - Ты ведь не уйдешь, когда я усну? - Соня повторила это третий раз и нервно дернула себя за влажную прядь волос. После того, как мороженое было съедено, она поддалась уговорам Радика и приняла душ, отмываясь от неприятного запаха рвоты, липких следов мороженого и своих тяжелых мыслей. Мыться с приоткрытой в ванную дверью ей не приходилось с тех самых пор, как она была маленькой и её еще контролировала мама, но Радик настоял на этом. Он всё еще боялся, что она решит с собой покончить.
        Вот и с ночевкой остался поэтому же, тут Соня даже не пыталась себя обмануть и напридумывать чего-нибудь приятного.
        - Не уйду, - он покачал головой и, помявшись, добавил. - Разве что утром пораньше. Мне нужно домой будет зайти за учебниками.
        Соня кивнула, решив, что это справедливо. Пусть в субботу уроков мало, но готовиться к ним надо также, как и к остальным.
        Радик еще некоторое время топтался возле кровати, потом всё-таки решился - снял брюки, рубашку и улегся рядом в одних трусах. Второе одеяло он еще раньше принес из Сониной комнаты. А Соне стало смешно и немного обидно - неужели она так напугала его с одного раза своими приставаниями, что он готов между ними гору подушек положить или топор, чтобы уж наверняка? Неприятно даже. Но сама виновата, наверное.
        Настроение снова испортилось и Соня повернулась к Радику спиной, сдвинувшись на самый край кровати - чтобы не касаться своего невольного соседа.
        И пусть она здорово накрутила себя, и злилась, а живот еще неприятно ныл, заснула она довольно быстро.
        Во сне ей снился дом с окраины города. Тот дом пытались расселить уже несколько лет, он дряхлел с небывалой скоростью, шел трещинами и того и гляди мог рухнуть. Детям даже запрещали ходить рядом с этим домом - на всякий случай, а взрослые спорили, в чем проблема его устойчивости - то ли его построили на неудачном месте, то ли не рассчитали с материалами и сейчас усадка дома для него становилась началом разрушения. Только вот расселять жителей не торопились. Но сейчас Соня видела, что дело совсем в другом. Прямо под домом спал полупрозрачный огромный крокодил. Настолько огромный, что его хвост высовывался далеко за пределы дома, а верхний плоский гребень располагался на уровне балконов второго этажа.
        Крокодил спал, а дом словно сотрясало мелкой дрожью. И Соня почему-то точно знала - ведь это её сон, в конце концов! - что именно близость крокодила рушит этот дом. И если бы эта огромная гадина выбрала для своего убежища любое другое здание - ему бы тоже пришлось туго.
        Во сне - во сне легко быть храброй, Соня подошла ближе к этому дому, чтобы получше рассмотреть рептилию. И только она хотела коснуться огромной лапы, чтобы хоть во сне понять, что за субстанция составляет этих гигантов, кошмарами наяву преследующих пятнистых, как крокодил открыл глаз и уставился на неё. Всю отвагу Сони снесло волной ужаса - он видел её, и видел наяву.
        Соня проснулась, задыхаясь от пережитого страха. Радик спал рядом, трогательно обняв подушку обеими руками. Ему было хорошо. Его крокодил не видел ни во сне, ни в этой реальности.
        Тихо-тихо она сползла с кровати, стараясь не потревожить спящего, и выбралась на кухню. Следом прибежал Висасуалий Промокашкин - Соня наконец придумала, как объединить две клички в одну, и принялся хрустеть поздним ужином. Или ранним завтраком, это уж как посмотреть. Соня запоздало сообразила, что насыпала котенку очень много корма, собираясь оставить его без хозяйки. Может, и хорошо, что не вышло.
        Отгоняя нахлынувшие мысли, Соня забралась на подоконник и открыла окно. В комнату ворвался ветер и крупные хлопья снега. Стукнула дверь - сквозняк её закрыл, и на кухне тотчас стало теплее.
        Соня высунулась в окно, прищурилась и попыталась разглядеть приснившуюся ей фигуру крокодила. Тот дом был далеко, и из окна не виден, но кто знает, может, чудовище уже не спит, а бродит? Когда, как не сейчас, во время снегопада пытаться разглядеть их силуэты?
        Ей показалось, что она видит что-то темное, совсем не похожее на давешнего крокодила, похожее скорее на темную гору, медленно пересекающую центральную улицу в паре километров от Сонино дома, как дверь снова хлопнула. Сквозняк.
        - Соня… Спустись с подоконника. Медленно.
        Она вздохнула, борясь с досадой. Всё-таки разбудила.
        - Пожалуйста, не прыгай, - это прозвучало до того внезапно и при этом с таким надрывом, словно она уже шагнула вниз. Да за кого он её принимает?
        «За дуру, которая сегодня выпила две пригоршни таблеток», - услужливо подсказал внутренний голос.
        Соня повернулась спиной к открытому окну и шагнула к краю подоконника, с него перепрыгивая на табуретку. Лохматый и какой-то помятый со сна Радик с болезненной гримасой следил за её движениями, и лишь когда она встала на пол, позволил себе вздох облегчения.
        - За кого ты меня принимаешь? - всё-таки спросила Соня назло внутреннему голосу. - Прыгать с третьего этажа, когда под окном сугробы? Я даже кости переломаю только если мне очень не повезет!
        - Ну мало ли, - уклончиво ответил Радик и подошел ближе. Он неловко приобнял Соню за талию и уткнулся носом ей в плечо.
        - Я испугался, - пробормотал он еле слышно. - Зачем ты залезла на подоконник?
        - Помнишь чудовищ? - вместо ответа спросила Соня, а когда Радик кивнул, мол помню, забудешь такое, держи карман шире! - она продолжила. - Мне приснился один из них. Очень ясно так, будто наяву. И он меня видел тоже. Поэтому я встала и решила посмотреть, вдруг увижу в окно.
        - И как? - Соня почувствовала, что Радик крепче прижимает её к себе, словно она может исчезнуть, как чудовище из сна.
        - Ничего не увидела, - солгала она. - Даже высунулась подальше - и ничего.
        - Значит, время есть, - он скорее выдохнул, чем правда это произнес, но Соня всё равно услышала.
        - Знаешь, давай я тебе запасной ключ дам от квартиры? - как можно более бодрым голосом произнесла она, посчитав, что сейчас самое время обсудить скользкие вопросы. - Чтобы потом кошак мой от голода не сдох. Обидно будет, если так умрет.
        Она замолчала и едва удержалась, чтобы не шлепнуть себя по губам. Ну отчего так сложно не проболтаться, а?
        - Ты просишь меня только о том, что будет после того, как ты уйдешь, - с досадой произнес Радик всё также упираясь носом в её плечо. Плечу становилось тепло и немного влажно от его дыхания - Соня дернулась, чуть отодвигаясь. - И ничего не говоришь из того, что может мне помочь удержать тебя здесь, со мной!
        - Да если бы я сама знала, что может мне помочь, неужели я не рассказала бы! - задохнулась от возмущения Соня. Возмущение было лишь частично наигранным - да, она скрывала про то, что могло замедлить распространение чернильного пятна, но что дало бы Радику это знание? Да ничего. Только отвращение к ней и другим пятнистым. И ужас.
        - Не знаю, - покачал головой Радик. Он наконец-то отодвинулся и отпустил её из объятий. Странно, но сразу стало значительно холоднее, и Соня поспешила вернуться к окну, чтобы закрыть его. - Мне постоянно кажется, что ты просто смирилась и не желаешь ничего менять.
        - Тебе кажется, - чуть более резко, чем хотелось бы, ответила Соня и пошла в спальню. Она ждала, что Радик обидится и снова уйдет, но тот, чуть помедлив в коридоре, вернулся в постель.
        Лег он снова с краю, но расстояние между ними в этот раз было меньше, и, если бы Соня хотела, она могла бы коснуться его плеча. С мыслями об этом она и уснула.
        Когда же проснулась, Радика рядом уже не было.
        «Кто бы сомневался», - беззлобно пробормотала она себе под нос, чувствуя, что плохое настроение отступило куда-то на задворки, словно ей и не придется присутствовать при убийстве уже совсем скоро.
        На кухонном столе лежала записка, гласившая, что Радик ушел за учебниками, и встретятся они в школе. В школе так в школе.
        Соня умылась, убедившись при этом, что пятно постепенно спускается на шею, оделась, быстро позавтракала и наконец вышла из дома. Да, она едва успевала к первому уроку, но в этом был её хитрый план. Чем позже приходишь, тем меньше шансов перед уроком застрять в бессмысленной болтовне с одноклассниками, которые будут делать вид, что им всё равно, и украдкой жадно пялиться на пятно. Ни любопытство, ни жалость больше необходимого Соня терпеть не собиралась.
        Однако всё пошло совсем не так.
        Когда она вошла в класс, всё внимание одноклассников уже было приковано к её парте, вокруг которой они все сгрудились, игнорируя даже звонок на урок.
        «Неужели Радик снова принес букет в школу? - думала Соня, пробираясь к парте. - Или что-то еще, раз они все так разволновались? Сделаю вид, будто мне всё равно. Обойдутся».
        Однако, когда ей удалось протиснуться к своему месту, она обнаружила пустую парту и спокойно сидящего Радика. По тому, как он неестественно прямо сидел и сверлил взглядом доску, Соня поняла, что спокойствие это напускное.
        А потом он повернулся, и Соня ахнула, напрочь забыв о своем желании скрывать любые чувства. На шее, чуть ниже челюсти, у Радика разливалось чернильное пятно.
        - Как же так… - Соня не могла оторвать взгляда от этого пятна. В класс вошла учительница и попыталась привлечь к себе внимание школьников. Часть одноклассников нехотя разбрелась по своим местам, а Соня не могла найти сил сесть, и не моргая смотрела на шею Радика. - Как же так вышло-то?!
        Радик криво улыбнулся и развел руками.
        - Вот так, - только и ответил он.
        12 ГЛАВА
        До переменки одиннадцатый класс еле дотерпел. Соне не нужно было слышать, о чем шушукаются за спиной, шуршат бумажками, обмениваясь записками прямо под носом учительницы, пытающейся познакомить учеников с творчеством Платонова. Да какой Платонов сравнится с новостью, что Радик, тот самый Радик, что как дурак бегал за пятнистой Сонькой, будто нормальных девчонок нет, сейчас тоже с пятном! Может, это всё-таки заразно? Раньше вроде бы не случалось, чтобы из одного класса были одновременно двое пятнистых. А если и случалось, то не в их школе.
        Всё это Соне если не слышала, то вполне могла додумать сама. И даже внезапный интерес девчонок к Радику и теперешняя жалость к нему её не удивляла. Это раньше он был никому не интересным, одним из многих. А с тех пор, как принес в школу цветы и открыто стал провожать Соню домой, его популярность сразу выросла. Обычное дело.
        Чтобы не слушать шепотки за спиной или учительницу с её опостылевшей всем литературой, Соня осторожно повернулась к Радику и принялась изучать его пятно. Нет, ну надо же как неудачно - тоже на видном месте! Хоть не на лице опять же. Был бы посообразительнее, надел бы шарф и сказал бы, что простудился. Но нет, теперь все знать будут… Вон, шепчутся. Слушать учительницу никому и в голову не приходит.
        Мысли с непродуманного Радика перескочили на пятнистых кальмаров. Радик не должен пожалеть, что связался с ней. Пусть ему не придется также тыкаться во все подряд группы, как приходилось ей, и свое пятно он сможет сдерживать дольше. Его брат мог, и он сможет.
        От мыслей как именно это придется делать, Соня снова расстроилась, но тут же воспрянула духом. Пусть им придется связаться с убийством, но оно не разведет их, а наоборот, сделает ближе. Общая тайна ведь объединяет, правда?
        Верить в это очень хотелось.
        Едва прозвенел звонок, как у их парты снова сгрудился почти весь класс.
        - Радик, скажи, что ты делал, чтобы заполучить это украшение, - выступил Димка, откровенно двигая бровями. - А то говорили, что это не заразно, а оно вон как выходит!
        Смущенно захихикали девчонки, а Соня почувствовала, что у неё горят уши. Да, она не врала, когда говорила ему, что ей уже нечего терять. Но она совсем не подумала, каково будет находиться под насмешками в классе. К тому же между ними так ничего серьезного и не было, а насмешки над тем, чего даже не произошло, куда обиднее.
        - Соня тут не при чем, - Радик нахмурился. - Я много гулял поздно вечером, в магазин ходил, да и просто. Почему-то решил, что мне всё можно.
        Он развел руками и печально склонил голову.
        - Поспрашивали и хватит, - неожиданно звонко произнесла Соня.
        Сама испугалась. Она давно старалась не привлекать к себе внимание в классе, бравады хватило на несколько дней, а потом если чего и хотелось, так это чтобы её не замечали. Поэтому она тогда так и не смогла понять, приятно ли ей внимание Радика с его букетом, который заставил снова вспомнить класс о её существовании. Но сейчас целью была не она, и Соня поднялась и открыто протянула руку Радику.
        - Пойдем, нам нужно встретиться кое с кем.
        - Ты думаешь? - вяло спросил Радик, но руку принял, молодец какой. И послушно вышел за ней. А Соня уже спешила к выходу из школы, где чаще всего можно было встретить группу кальмаров.
        В этот раз ей повезло или как посмотреть. Кальмары и впрямь были на своем месте, и Суббота был среди них. Не иначе как «пас» Соню и других слабачек, чтобы не сорвались и обязательно пришли в воскресенье. Но сейчас это было даже на руку.
        - Вот, - Соня подтащила Радика за руку к Владу. - Одноклассник мой. Вчера пятна не было, этой ночью появилось.
        - Надо же, - недоверчиво пошлепал губами Суббота и прищурился. - Выходил ночью куда-то?
        - Мы часто с Соней ночью гуляли, а вчера я поздно бегал за мороженым, - в классе Радик держался, а тут прямо сразу сдал её. Оробел, похоже. Впрочем, перед темноликим Субботой с его безумными белыми крыльями бабочки вокруг глаз любой оробел бы. Соня в обиде не была, только кивнула, подтверждая. Мол так и было.
        - Надо же, - повторил Суббота, качнувшись с пятки на носок. - Повезло тебе, парень. Сразу же на кормежку попадешь. Ты же его берешь с нами завтра, я правильно понимаю?
        Это уже Соне. Та снова кивнула, мол, а как иначе?
        - На кормёжку? - неуверенно произнес Радик и скосил глаза на Соню. Та же уставилась на Субботу.
        - Молодец, не проболталась, - усмехнулся Влад. - Я сам расскажу, но для этого нам стоит прогуляться.
        - Куда прогуляться, уроки еще не кончились, - заупрямился Радик, а Соня едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Он серьезно? Сегодня только узнал, что скоро умрет и боится пропустить урок?
        - Я останусь, потом расскажу, что было на уроках, - пообещала она. Далось ей это решение не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Влад её пугал, и оставлять с ним Радика не хотелось. Но и снова слушать про вынужденных жертв не хотелось еще больше. А еще - и в этом Соня не стала признаваться даже себе, она не хотела видеть первую реакцию Радика на всё это. Что если он отреагирует так, что она не сможет это забыть? И между ними встанут не тайны, а слишком глубокие знания друг о друге? Нет, иногда лучше не знать то немногое, что способно разлучить. На пороге смерти точно.
        Соня до сих пор иногда думала об Эдике, с которым не пересекалась с того самого дня, как они были вместе на вечеринке. Если бы он не сказал тогда так про девушку, на которую смотрел, если бы промолчал или просто отшутился, они бы сейчас были вместе. И Соня правда не могла точно сказать, было бы ей хуже, чем с Радиком или нет.
        Так что нет, пожалуй, в этот раз она поумерит любопытство и просто пойдет на урок.
        Радик посмотрел на неё так, словно успел проникнуться зловещей аурой Влада Субботы и ни в коем случае не хотел оставаться с ним наедине. Соня бы и рада сказать, что Влад не тронет своего, и наедине - это со всеми присутствующими тут кальмарами, но она же не хотела сделать своего парня посмешищем, нет? Поэтому промолчала, лишь неловко чмокнула в губы под внимательным взглядом Субботы. И ушла.
        - Увидимся вечером у меня, - это было всё, что она могла сделать для Радика сейчас.
        Этого было немного, но куда больше, чем было у неё самой.
        До третьего и последнего урока - суббота, короткий день, она не досидела, пошла домой. Оказалось, что без Радика находиться в напряженном от любопытства классе куда сложнее, чем она могла подумать. И ей еще казалось, что она готова к чему угодно, наивная! Взгляды преследовали её на уроке и на перемене, а невидимая граница рядом с ней, которую никто не рисковал пересечь - интересно, они хотя бы догадывались, как это ранит?! Соня надеялась, что нет. Иначе они мало чем отличались от пятнистых.
        По дороге домой Соня зашла в магазин, радуясь тому, что продавцы не подвержены этим страхам и продают продукты, невзирая на пятна. Конечно, некоторые из них старались при этом не смотреть на Сонино лицо, но их сложно было в этом винить.
        Размышляя о том, что будет, если она, например, сломает ногу - станут ли врачи её лечить или это тоже посчитают лишним, она добрела до дома, и даже не удивилась, обнаружив у подъезда Радика.
        - Почему запасной ключ не взял? - спросила она, игнорируя его болезненную гримасу. - А если бы я задержалась?
        - Ты даже не спросишь, почему я здесь? - зло процедил Радик.
        Соня вздохнула. Похоже, разговор с Субботой вышел не очень. Оставалось надеяться, что Радик хотя бы не послал кальмаров куда подальше, а то ей придется извиняться за то, что она привела грубияна и истеричку.
        - Хочешь поговорить? - аккуратно спросила она, открывая дверь и проходя в подъезд.
        - И это тоже, - в полутьме подъезда - опять кто-то выкрутил лампочку! - Соня не видела лица Радика, но ей показалось, что злость в его голосе стала меньше. И то хорошо. Ссориться она не хотела. Уж точно не из-за Субботы! - А еще… мне больше некуда идти.
        Соня порадовалась, что сумела не сбиться с шага и совершенно спокойно дошла до квартиры. Пока поднимались, она смогла сопоставить и злость Радика, и его неуверенность со всем, что думала сама, так что спрашивать ничего не стала.
        - Ты можешь пожить у меня, - только и произнесла, когда они зашли в прихожую, и она заперла дверь. - Возьми запасной ключ.
        - Ты не спросишь, почему? - агрессивно спросил Радик, но по тому, как он отводил глаза, Соня поняла, что злится он больше на себя. И чертовски смущается при этом.
        - Какая разница, - пожала она плечами и двинулась на кухню - сумки нужно было разгрузить, да и обед сам не приготовится. Что же до вопроса Радика, она примерно представляла его ответ, достаточно, чтобы не желать слышать на самом деле. Скорее всего, его семья тоже не желала себе лишней боли, чтобы наблюдать за его медленной и неотвратимой гибелью. К тому же после того, как такое произошло с еще одним их сыном. Но, вероятно, оставить ему квартиру и уехать они не могли - Соня уже успела понять, что ей повезло с бабушкой, пусть раньше так и не казалось. И родители выставили Радика на улицу. Может, отправили «туда, где подхватил эту гадость». Очень удобно.
        - Разница есть, - Радик упрямо не отставал, но Соня отвернулась, не желая слушать жалобы, и он резко сменил тактику. - Так мы поговорим о завтрашнем дне?
        - Поговорим, - Соня не стала поворачиваться, делая вид, что всецело занята скворчащей на сковородке яичницей.
        Радик же молчал так долго, что ей пришлось повернуться. На секундочку, но этого хватило, чтобы он поймал её взгляд и негромко произнес:
        - Убийство человека? Да?
        - Ты так обвиняюще смотришь, словно я это придумала, - Соня выключила газ и снова уставилась на сковородку.
        - Но ты согласилась! - Радик повысил голос.
        - А ты? - вот сейчас Соня попала в точку. Радик отвернулся и сел.
        - И я… - тихо произнес он и добавил громче. - Просто, чтобы быть с тобой!
        - И я для того, чтобы быть с тобой подольше, - лгать было легко и приятно, Соня даже не ожидала этого. - Или ты думаешь, что я сама настолько боюсь смерти?!
        И она рассказала всё. Про то, как уехали бабушка с мамой. Про свои поиски таких же, как она. Про то, как она узнала от Субботы про убийства. Про появления у неё Висасуалия - как она не смогла убить котенка. Даже про Самаритянку рассказала и про то, как оставила Эдика.
        - На самом деле, мне всё чаще кажется, что он тогда пошутил, - нехотя добавила она в конце.
        - Так может, это всё один странный и нездоровый розыгрыш? - Радик заметно повеселел. - Проверка на вшивость, а? Может, проверяют так!
        - Может, - нехотя согласилась Соня. Она поставила перед Радиком тарелку и не мигая уставилась на него. - Только наблюдать за убийствами животных точно помогает. Просто не слишком.
        И она машинально коснулась своего разросшегося пятна.
        - Я предпочту думать, что это разные вещи, - еле слышно произнес Радик, утыкаясь взглядом в тарелку. - Иначе мне придется задуматься о том, почему Андрей жил так долго.
        Соня кивнула. Этого она и опасалась.
        Сама она не верила в версию шутки ни мгновения, но спорить с Радиком не хотела.
        Завтра они увидят всё сами.
        13 ГЛАВА
        Пробуждение было ужасным. Соня проворочалась всю ночь, но так и не придумала, как ей поступить. С Радиком в тот вечер они больше не разговаривали. Он без каких-либо намеков с её стороны помыл посуду, а потом ушел в её комнату, и спать лег там. Соня же легла в материнской, как и до этого. Звать к себе Радика, когда он готов был взбеситься от любого неточного слова ей не хотелось.
        Соня чувствовала себя так, словно разгружала всю ночь мешки с углем, а не спала. И кислая гримаса Радика ничуть не улучшала настроение. Соня уже пожалела, что встала так рано - в воскресенье можно было и поспать подольше, благо встреча с кальмарами только в обед. Но не спалось. Похоже, Радику не спалось тоже.
        - Может, не пойдем? - неуверенно спросил он после проведенного в полном молчании завтрака. Соня скорчила гримасу. Вот снова начинать всё с начала, тогда как она уже успела смириться!
        - Думаю, ты можешь не идти, - аккуратно произнесла она. - Но я не могу. Я обещала.
        - Незачем было обещать, - немедленно разозлился Радик. Он вскочил из-за стола и принялся метаться по маленькой кухне, то и дело цепляясь то за холодильник, то за табуретки, что совсем не прибавляло ему хорошего настроения. - Почему ты мне раньше не рассказала об этом? Мы могли бы вместе что-то придумать! Мы бы…
        - Ничего мы бы не могли, - Соня откинулась на стуле и прикрыла глаза. Мельтешение перед глазами её утомляло. Она в последнее время и без того не всегда доверяла собственному зрению, и сейчас Радик делал только хуже. - Теперь ты знаешь, что убийства могут если не спасти, то значительно замедлить приближение к смерти. Эти кляксы разрастаются куда медленнее, я сама это ощутила после птицефабрики. И что ты теперь сделаешь? Найдешь выход?
        - Я… - Радик снова плюхнулся на стул и обхватил голову руками. - Может, дело не в самой смерти, а в мучениях или… энергии? Может, достаточно брать немного крови.
        - Это всё уже проверяли, - прервала его Соня. - К счастью, задолго до нас. И нам не придется участвовать в сомнительных экспериментах с пытками.
        Радик содрогнулся, по-видимому, живо представив то, о чем говорила Соня.
        - А если кровь… пить? - неуверенно спросил он. - Энергия непосредственно бы поступала в организм, разве нет?
        Иногда он мог порядочно бесить. Странно, что Соня не замечала этого раньше.
        - Ты слишком много пересмотрел ужастиков про вампиров, - наконец сказала она. - Напомню, у них зубы по-особенному устроены и, полагаю, желудки тоже. Сомневаюсь, что ты сможешь выпить даже пол стакана крови и не выблевать её тут же. Я точно не смогу. Спасибо, обойдусь.
        - По-твоему, лучше убивать людей? - повысил голос Радик.
        - Если бы я знала вариант получше, я бы им воспользовалась, - теперь разозлилась Соня. - Но, похоже, даже твой брат предпочел именно это, а не быструю смерть.
        Она резко замолчала. Это был удар ниже пояса, и она не собиралась упоминать об этом. Просто вышло случайно!
        - Прости, - быстро произнесла она и протянула руку через стол, чтобы коснуться Радика. Тот руку не отдернул. На ощупь она была холодная, как неживая.
        - Ты права, - глухо ответил он, пряча глаза. - Андрей жил долго… куда дольше многих чернильных. И если нет другого способа…
        Он не спрашивал, но Соня всё равно ответила:
        - Нет. Другого способа нет.
        Радик вздохнул так, словно собирался одним глотком выпить горькую микстуру и на выдохе произнес еле различимо:
        - Нам ведь не придется это делать самим?
        - Нет, - уверенно произнесла в ответ Соня, надеясь, что правильно поняла вопрос. - Мы будем просто этими… присосками.
        - Тогда уж прилипалами, - невесело усмехнулся Радик. - Раз они кальмары.
        - Мы все кальмары, и ты тоже, - терпеливо пояснила Соня и посмотрела на часы. С ума сойти, вроде бы встали рано, но пока завтракали, пока перепирались… времени осталось впритык, чтобы одеться и дойти до набережной.
        - Почему они тусуются там, - ворчал Радик, когда они спешили через весь город к берегу. - Насквозь продуваемое место, зимой так вообще ад. Уши отпадут раньше, чем всю набережную пройдешь.
        - Понятия не имею, - Соня мерзла не меньше, но на набережной в это время года никого было не застать, и ей самой казалось там безопаснее. - Можешь спросить сам!
        Радик только фыркнул, мол, нашла дурака, и замолчал. Похоже, с появлением пятна у него испортился характер, но Соня его не винила. Не каждый день узнаешь, что вот-вот твоя жизнь подойдет к концу. И не лет через сорок или двадцать, что в этом возрасте кажется почти одинаковым, а буквально через несколько дней или месяцев. Есть о чем задуматься.
        Большую группу кальмаров, расположившихся на скамейках с поднятыми воротниками и капюшонами, они заметили издалека.
        Судя по тому, как они все зашевелились, ждали только их.
        - Привет, красавица, - ну надо же, а Соня успела забыть про Эдика! Ей показалось, что, раз они больше не встречались и не перезванивались, то всё так и кончилось не начавшись. Но тот ловко соскочил со спинки скамьи и оказался рядом с ней. Он обвил её талию рукой и звонко чмокнул в щеку. - Вы не торопились!
        Соня скосила взгляд на Радика. Тот молчал и смотрел в сторону, но по тому, как заходили у него желваки, Соня поняла, что он всё видит и крайне недоволен. Может, ей не стоило рассказывать Радику про Эдика и поцелуях с ним? Сейчас можно было бы наврать что-нибудь про ритуалы кальмаров и под шумок расцеловать все эти фиолетовые рожи. Почему-то сейчас Соне это казалось проще, чем видеть, как Радик ревнует.
        - Поздно встали, - коротко ответила она, пытаясь мягко освободиться от объятий. Но Эдик лишь сильнее сжал руку и, заглянув в его злые глаза, которые он пытался неумело оттенить широкой улыбкой, Соня поняла, что и этот тоже ревнует. Да как так вышло-то?!
        - Если все наобнимались, то предлагаю отправляться, - сухо произнес Суббота. - Сегодня идем к портовым катакомбам.
        - Там же… - начала Соня и прикусила язык. Что она могла сказать? «Там же опасно»? Ну да, именно из-за таких, как они, там и было опасно. А если у кого-то из местных жителей не достанет ума, и он полезет к такой толпе подростков, то они лишь будут меньше мучиться угрызениями совести.
        Сам порт у города был небольшой и аккуратный. И пусть в основном там стояли только грузовые паромы, за ним хорошо следили. Но вдоль порта стояли дряхлые домишки, которые уже много лет собирались снести. Кто-то из бывших хозяев давно съехал, но не продавал землю, надеясь получить больше, когда расселение станет неизбежным, другие продолжали жить прямо здесь. В брошенных домах часто селились бомжи и бродяги, которые были в городе проездом. Опасное и неприятное место.
        Зато теперь Соня поняла, как вышло так, что до сих пор никто не вышел на чернильную банду кальмаров. Бомжи и бродяги были не теми людьми, которых объявляли в розыск. Вот если тело нашли бы, тогда другое дело. Но трупы находили не чаще, чем в других городах, и в основном это были люди, которые и без того были на слуху - не иначе как те самые эксперименты чернильных.
        - А тело потом куда? - Соня произнесла совсем тихо, в общем-то не особо рассчитывая на ответ, но вместо этого снова почувствовала на талии руку, а в ухо жарко зашептал Эдик:
        - В море, милая. Море всех примет.
        - За дуру меня не считай, - чуть более резко, чем хотелось бы, ответила она. Правда, этой грубостью компенсируя то, что в этот раз вырываться не стала. Радик шел чуть впереди, о чем-то беседуя с Владом, а ссориться с Эдиком не было никакого смысла. - Я что, по-твоему, книг не читаю и фильмов не смотрю? Трупы должно было прибивать к берегу. Пусть не на том же месте, но где-то недалеко всё равно всплывать должны.
        - Должны, - не стал спорить Эдик, словно машинально водя рукой по её бедру. - Но не всплывают. Камнем на дно уходят - одно удовольствие от них избавляться.
        - Вот это меня в тебе и бесит, - Соня поймала его ладонь и отвела в сторону. - Ты с таким удовольствием обо всем этом говоришь, будто рад был бы это делать и без надобности.
        - Ты про убийства? - Эдик не обиделся, но пальцы сцепил с её собственными, отчего казалось, будто они идут за руку, разве что неудобно так - держась левыми руками. - Называй это своими словами, Соня. Раз не струсила прийти, то иди теперь до конца. Что до них, то и без того специально выбираем жертву не самого высокого качества, чтобы присоски не верещали.
        - Да кто вам дал решать, какого качества кто из людей? - прошипела Соня, выдирая руку. - Сами-то!
        - Да, мы не лучше, - Эдик пожал плечами. - Ну так поэтому мы и умираем, разве нет?
        На это Соня не нашлась что ответить, и лишь ускорила шаг. Эдик догонять её не стал.
        В глубине души Соня надеялась, что они никого не найдут, и чем дольше они шли мимо старых покосившихся домов, там и тут зиявших разбитыми темными окнами, тем больше она верила, что так и будет. Она не была так наивна, как Радик, чтобы полагать, будто это всего лишь дурная шутка, чтобы попугать новичков, но даже ненадолго отложить неизбежное казалось сейчас благом.
        Она задумалась, не пора ли показать Владу замерзшие даже в печатках руки, и пропустила момент, когда тот сиганул через невысокий забор. За ним посыпались все остальные.
        - Быстрее, - за спиной снова оказался Эдик и больно ткнул под лопатку. - Иначе не успеешь!
        Не раздумывая, Соня последовала совету и пролезла через узкую щель в заборе, а потом протиснулась поближе в круг, образовавшийся посреди заброшенного двора. О чем немедленно пожалела.
        Наверное, если бы она видела лицо, оно бы навсегда застыло в её памяти вечным напоминанием. Но нет. Бродяга, от которого отчетливо несло немытым телом и перегаром, руками закрывал его, пытаясь уберечь от ударов. Соня опоздала и теперь не знала, стоял ли он вообще на ногах или уже лежал вот так, скрючившись и лишь с глухими криками принимая удары ботинок и сапог.
        Почему она вообще решила, что убийство произойдет быстро? Кальмаров было много, а вот таких как она зрителей, куда меньше. И каждый норовил пробиться ближе и нанести хотя бы один удар. Несчастный почти не кричал - не иначе как ему попали сильно по грудине или по горлу - Соня в этом не разбиралась, но от этого лишь отчетливее раздавались сочные увесистые удары, иногда сопровождаемые хрустом.
        Соня почувствовала поднимающуюся к горлу горечь и попыталась протолкаться из круга наружу. Странно, светлым днем посреди двора под открытым небом ей было страшно и не хватало воздуха.
        У неё уже почти получилось, но навстречу ей попался Радик. Глаза его были широко раскрыты, но Соня точно знала - её он сейчас не видит. Рот его был перекошен и выскальзывающие из него звуки Соня с трудом смогла сложить в повторяющуюся фразу.
        «Что. вы. Делаете. Звери. Что. Вы…»
        Он чуть нагнулся словно перед броском и сжал кулаки, когда его за пояс перехватил Эдик и оттащил в сторону.
        - Держи своего парня, сейчас не посмотрят и забьют тоже, хоть и смысла в этом не будет, - холодно бросил он Соне.
        А когда та послушно схватила Радика за руки, не давая броситься на помощь жертве, Эдик отпустил его и проскользнул ближе к бродяге. Он не ударил ни разу, но смотрел при этом так жадно, что Соня поняла - Эдик тоже не сумел перешагнуть через себя и убить. И тоже теперь питался крохами.
        Бродяга уже не кричал, он хрипел, с каждой минутой всё тише. И Радик словно умирал вместе с ним, всё слабее вырываясь из крепкой хватки Сони, которая сама не могла понять, как ей удается его удержать. Наконец Радик всхлипнул и вывернулся из её рук, но снова на помощь бродяге не бросился, а уткнулся лицом в её куртку и обеими руками закрыл уши.
        - Уходит! - неожиданно резко выкрикнул Суббота. - Всем смотреть!
        - Радик, ты должен, - шепнула Соня, вытирая слезы тыльной стороной ладони и мечтая сплюнуть горькую вязкую слюну, скопившуюся во рту. - Иначе это будет напрасно.
        - Пусть, - еле слышно прошептал тот, но повернулся, продолжая вздрагивать с каждым вздохом. И Соня смотрела тоже.
        Она была уверена, что никогда не поймет, когда этот несчастный окончательно умрет - он уже некоторое время не двигался. Но к своему ужасу она это не поняла, а почувствовала. До сих пор она видела смерть только как свершившийся факт - вроде мертвого двоюродного дяди в гробу на похоронах, или же в кинофильмах. Там всегда так зрелищно умирали, истекая кровью, с остекленевшими глазами и выпавшими из рук предметами. А здесь просто вот был человек или окровавленный, но живой кусок плоти, в который его превратили убийцы, и вот его нет. Их стало меньше в одно мгновение на этом пятачке грязного двора.
        Это чувство было странное, но неожиданно к отвращению и ужасу примешалось еще что-то. Соня поняла, что хотела бы ощутить это еще раз. Как кто-то исчезал навсегда.
        И от этой мысли её согнуло пополам, и долго рвало прямо на снег в паре шагов от мертвого тела. Никто не смеялся и не кривился. Все спокойно ждали, когда ей станет лучше, и она сможет выпрямиться. А Эдик даже принес чистого снега, чтобы утереться.
        - Он всё равно бы замерз в сугробе, - проговорил Суббота негромко, когда Соня смогла успокоить желудок холодным снегом, который она глотала прямо кусками, не задумываясь о о том, насколько он чистый. - Он много пил и сейчас не дошел даже до своего обычного убежища.
        Соня кивнула. Она не собиралась спрашивать, что было бы, не засни этот бродяга в сугробе. Не зря же Суббота упомянул его убежище.
        - Простите, - просипела она.
        - Всё нормально, - утешил её Эдик. - Странно было бы, если бы ты сразу справилась.
        Соня снова кивнула. Она долго смотрела на самого Эдика, чтобы не глядеть на жертву, и теперь знала, что тот подходит поближе, желая ухватить побольше, но не марать рук. Жалкое зрелище. И она сама не лучше.
        - А где… - она огляделась, пытаясь найти глазами Радика, но его нигде не было. Может, ему тоже стало плохо, и он отошел подальше, чтобы не дать никому увидеть его слабость?
        - Твой кавалер ушел, - Влад смотрел спокойно, словно и не злился. - За ним проследят, чтобы он сейчас никуда не звякнул, а потом тут уже не будет никаких следов.
        - Радик не такой, он не предаст своих! - возмутилась Соня, но Суббота всё также смотрел прямо ей в глаза, что она смутилась. - По крайней мере, я так думаю.
        - Доверяй, но проверяй, - невозмутимо ответил тот и кивнул Эдику. - Угостишь девушку в кафе?
        Соня хотела было отказаться, но прикусила язык, обнаружив, что все новенькие, особенно девушки, расходятся с кальмарами. «Алиби и заодно проверка», - сообразила она. А Радик сам виноват, что ушел без неё.
        - Разумеется, - расплылся в улыбке Эдик и подставил ей руку, и Соня на неё оперлась.
        - Только не мороженое, - строго предупредила она.
        - Помилуйте, как можно, - усмехнулся Эдик.
        - Любишь Булгакова? - неуверенно улыбнулась Соня, усилием воли заставляя себя не думать о теле на снегу всего в трех шагах от них.
        - Спирт всё равно предлагать не буду, а вот коктейль-другой, - вместо ответа пообещал Эдик, протискиваясь через узкий лаз и подавая руку Соне.
        Между ними и телом было уже шесть… семь… десять шагов.
        Достаточно много, чтобы не думать о нем.
        14 ГЛАВА
        Эдик больше не пытался её приобнять, и Соня успокоилась. Они неплохо посидели в кафе, где неожиданно для Сони подавали те самые коктейли, но даже когда в голове у неё зашумело, она не почувствовала излишнего внимания со стороны приятеля.
        Это расслабляло. Еще до того, как стемнело, и Эдик предложил её проводить до дома, Соня сумела избавиться от незнакомца в голове, чью смерть видела несколько часов назад. Она даже не подозревала, что её психика настолько крепкая. И вместо чувства вины у неё некстати пробудилась гордость.
        В этот раз Эдик ни на что не намекал, и, прощаясь у подъезда, лишь целомудренно клюнул поцелуем её в щеку. Видимо, понял, что она встречается с Радиком. От этой мысли Соне стало грустно.
        Радик не звонил и не писал. И дома его тоже не было.
        Соня успела испугаться, что Суббота отправил кого-то вовсе не проследить за её парнем, а сделать так, чтобы он точно не проболтался, когда наконец пришла смс.
        «Ты как?».
        Смс была с телефона Радика. От сердца отлегло, но Соня не спешила делиться своими переживаниями.
        «Норм. А ты? Я дома», - написала она.
        И дураку должно стать понятно, что она так справляется, где он и почему его нет дома! Но Радик к её огромной досаде всё равно не понял.
        «Хорошо. Увидимся завтра в школе», - написал он.
        Соня заскрипела зубами, но звонить не стала. Мало ли, как вариант, он сейчас не может говорить. Скрывается от соглядатая или вернулся домой, но родители об этом не знают. Главное, они увидятся завтра в школе.
        Соня насыпала басовито мяукающему Висасуалию корм и прошлепала в ванную, чтобы как следует разглядеть пятно. Она была готова к тому, что ничего не изменится, и была бы рада этому, но, к сожалению, Суббота был прав: пятно стало меньше на добрую ладонь, полностью исчезло с шеи и подбородка и даже ухо снова было нормальным.
        Но стоило ли это того, Соня не знала. Если бы ей оставался день или два, то возможность их продлить… она не хотела знать, на что она способна на пороге смерти. Но пока она не думала об этом, чужая смерть казалась непомерной платой.
        Спалось этой ночью ей плохо, но вовсе не потому, что она думала об убитом ими человеке, и даже во сне она не видела его лица. Её беспокоил Суббота. Что-то было в его отношении к Радику царапающее, такое, чего не было по отношению к ней или Эдику. Или любому другому из кальмаров. Неужели он и впрямь думал, что Радик может предать их?
        Соня испытала мало с чем сравнимое облегчение, когда в школе увидела Радика на его обычном месте рядом с её собственным.
        Жаль,что это чувство продлилось недолго. Ровно до большой перемены, когда Суббота прислал ей смс, попросив вместе с Радиком выйти во двор.
        Не подозревая ничего дурного - кто же станет что-то делать в школьном дворе? - Соня вытащила Радика с собой. Впрочем, и он не упирался. Сегодня он выглядел поживее, хотя круги под глазами говорили о том, что ему воскресная встреча далась нелегко и забыть он о ней вряд ли смог.
        Суббота как всегда был не один, а в окружении кальмаров. Тех, что уже закончили школу или не ходили в неё. Хотя тут Соня могла ошибаться. Когда лица в темно-фиолетовых кляксах или вовсе целиком темные, будто их кто-то окатил чернилами из ведра, угадать возраст сложнее, чем может показаться.
        Сам Суббота лишь кивнул ей, занятый тем, что вытирал руки влажной салфеткой. Это Соня легко могла понять. Сама за собой заметила, что фиолетовую часть лица моет и очищает пенкой с особой тщательностью, словно грязь может оставаться на ней, незаметная на фиолетовом. А уж те, у кого фиолетовыми были руки, и вовсе не расставались с влажными салфетками.
        Соня улыбнулась Эдику и кивнула паре знакомых, как Влад вдруг прыгнул вперед и схватил левой рукой Радика за плечо. Прежде, чем Соня успела сообразить, что происходит, Суббота с силой провел правой рукой по шее Радика. Соня взвизгнула, зажмуриваясь от страха. Почему-то она ясно представила нож в руке Субботы. Но ножа не было. Была лишь салфетка.
        - Ты думаешь, я тут главный, потому что мне все бояться? - прошипел Влад, но достаточно громко, чтобы его слышали все кальмары и Соня тоже. - Нет, дурак. Я еще и очень внимательный. И знаешь, что я заметил, гений? Твое пятно не росло и не уменьшалось с момента появления. Даже после вчерашнего. Смекаешь, о чем речь?
        И он отдернул руку с салфеткой, и Соня охнула, увидев своими глазами то, о чем начала подозревать, стоило Субботе начать говорить. На салфетке было фиолетовое пятно, а на шее Радика размазаны чернила, часть из которых теперь была светлее.
        Прежде, чем она успела что-то сказать, Радик рванулся из рук Субботы и оказался в нескольких шагах от них всех.
        - Шпион, - выплюнул Суббота с негодованием, отбрасывая салфетку прямо под ноги Соне. - Ты думаешь, ты первый такой умный?
        Он шагнул к Радику ближе, и Соня неожиданно ясно поняла, что он его убьет. Прямо здесь, на школьном дворе. И они все еще немного очистятся и одновременно запятнаются так, что будет не отмыться. Она бросила быстрый взгляд на окна школы - урок уже наверняка начался, и вряд ли кто-то сейчас смотрит во двор. На пятнистых любили поглазеть, это правда. Но только когда они были по одиночке. Стоило кому-то столкнуться сразу с несколькими чернильными, как все отводили глаза. Словно это было слишком много для них. Слишком близко, всё слишком.
        Соня снова посмотрела на Радика, который продолжал пятиться от наступающего Субботы, и чуть было не шагнула к нему, когда её за руку схватил вездесущий Эдик. И она не стала вырываться, нет. Сразу обмякла, чувствуя облегчение от того, что не придется ввязываться в это, и стыд - по этой же причине.
        - Только троньте меня, и информация о том, что вы делаете, обо всех убийствах автоматически уйдет в полицию, - предупредил Радик. - Я не шучу. Я изучил все исчезновения, которые так и не были раскрыты, и у полицейских будут отличные шансы сопоставить их с вашими передвижениями. Ну и поговорить некоторые из вас тоже не дураки.
        Какое счастье, что он в этот момент не смотрел на Соню, иначе она умерла бы от стыда. Хотя, если уж на то пошло, ничего особенного ему не рассказывала. Она ведь и сама на охоте была впервые.
        - Он блефует! - выкрикнул кто-то из кальмаров. - Ничего у него нет!
        Но Суббота не тронулся с места и не обернулся к выкрикнувшему. Словно не услышал. А когда Радик обошел по дуге всю компанию и, продолжая постоянно оглядываться, покинул двор, по пути переходя на бег, никто не двинулся за ним. То ли ждали сигнала от Влада, то ли просто побоялись. Рисковать не хотел никто.
        Зато потом все повернулись к ней. Не осуждающе и не зло. Просто удивленно и с опаской.
        - Я тоже ему верила, что вы на меня так смотрите! - разозлилась Соня. Больше на себя, чем на Субботу или прочих пятнистых. Надо же, поверила в большую любовь. Дура! Просто с её помощью Радику удалось узнать то, что последние годы пятнистые хранили в тайне, и кто может хотя бы предполагать, к чему это приведет? Она злилась на себя, но еще больше на Радика. Зачем он так поступил?
        - Зачем он так? - кажется, она произнесла это вслух, и Влад понимающе кивнул.
        - Боюсь, рано или поздно мы это узнаем, - ответил он, почесав темно-фиолетовый нос. На мгновение Соне показалось, что тот уже начал исчезать, но контуры еще были заметны, тогда как под глазами медленно наливалась синева. Кожа была еще не фиолетовой, но было ясно, что до этого дни, может, недели. Если только он не убьет снова.
        - Ты не виновата, мне стоит усилить безопасность кальмаров самому, - неохотно добавил он.
        Это словно послужило особым сигналом, и стоявшие напряженной толпой кальмары начали расходиться. По одному и парами, даже компаниями - Соня вдруг поняла, что из-за увлечения Радиком она особо и не нашла друзей среди пятнистых. Всего лишь знакомые лица, не более. Впрочем, один из них всё-таки остался на месте.
        - Я тебе провожу, - наверное, Эдик хотел сказать это иначе, чтобы звучало уверено, но получилось с легким налетом вопроса, и Соня улыбнулась. Пусть криво, через силу, но всё-таки улыбнулась.
        - Давай, - согласилась она. - Только сумку заберу с учебниками, хорошо?
        Она была рада, что не придется возвращаться одной, что до странных чувств Эда, которые тот то ли питал к ней, то ли предпочитал думать, что питает, разобраться с этим можно и позже. Сейчас у неё была проблема посерьезнее. Радик и его предательство.
        Ей пришлось еще постоять до конца урока в коридоре, но Эдик терпеливо ждал, присев на подоконник рядом. Такая немая поддержка была именно тем, в чем сейчас Соня нуждалась. Чувство вины снова подняло голову, но теперь оно было связано с Эдиком. Что за напасть!
        А потом они так долго шли молча, просто рядом, что Соня даже удивилась, почувствовав, как Эдик обнимает её за талию, сминая толстую теплую куртку.
        - Эдик, я… - начала она, желая объяснить всё про Радика, про то, что она тоже ощущает себя преданной, но не успела.
        Эдик развернул её к себе и наклонился к лицу.
        - Ничего не говори, - шепнул он и прильнул к её губам. Его язык привычно скользнул между ей приоткрытых губ, и Соня лишь усилием воли заставила себя остаться на месте, не отпрянуть и не оттолкнуть Эдика. Лишь потому, что она не хотела снова остаться совсем одна, только и всего. Благодарность к Эдику, вот что она испытывала, и если она могла передать это с помощью поцелуев - ей следовало потерпеть.
        Хотя это было не так уж просто. После Радика целоваться с Эдиком было совсем не тем. Он не чувствовал её, не понимал, что она даже не отвечает, просто напористо водил языком по её деснам, то и дело проталкивая его глубже в рот, отчего Соня почувствовала только отвращение и ничего больше.
        И едва Эдик прервал поцелуй, чтобы вдохнуть, как она с облегчением отодвинулась, скрывая свои чувства за неискренней улыбкой.
        - Я уже замерзла, - застенчиво призналась она, накрывая ладонями свои щеки, стремясь скрыть лживый румянец. - Пойдем скорее. Пожалуйста.
        - Конечно, - похоже, Эдик так ничего и не понял, потому что он улыбнулся совсем иначе и уже куда более уверенно обнял её за талию. Идти так было неудобно, но Соня терпела. Это меньшее, что она могла дать Эдику за его немую поддержку. За то, что не оставил.
        Впрочем, как оказалось, её чувство вины не распространялось на что-то большее.
        - Пригласишь? - они остановились у подъезда, и Эдик прижал её к себе так сильно, что стало тепло и немного неудобно одновременно.
        - М-м-м, - промычала Соня, судорожно придумывая, как отделаться от навязчивого ухажера. После этих слюнявых поцелуев ей меньше всего хотелось продолжения. А Эдик вряд ли напрашивался на чай с печеньками. В этом уж она научилась разбираться.
        Но что сказать? Нужно учить уроки? Ерунда полная. Она переживает из-за Радика? Это правда, но вовсе не предлог.
        - Опять бабушка? - Эдик, сам того не заметив, сам подал ей идею. И правда, он же не знает о том, что её семья оставила её одну дома! Как удачно.
        - Не бабушка, мама, - вдохновенно начала врать Соня. - Она у меня ужасно строгая. Поздно возвращаться нельзя, приводить никого нельзя…
        - Ты же сейчас чернильная девочка, - округлил глаза Эдик. - Разве не пора подумать о себе?
        «Я и думаю о себе, идиот!» - вертелось на языке у Сони, но вместо этого она ответила:
        - Не хочу с ней ссориться. Она и так тяжело переживает.
        Эдик поскучнел. То ли его собственные родители отнюдь не переживали или не показывали вида, то ли из-за того, что его планы на вечер накрылись. А может, и вовсе по другим причинам. Кто его знает.
        Соне не было дела, что из этого правда. Не дожидаясь его ответа, она привстала на цыпочки и чмокнула его в губы, тотчас отодвигаясь, чтобы не застрять с поцелуями надолго.
        - До завтра, - шепнула она. - Спасибо, что проводил.
        - Да не за что, - пожал плечами Эдик. - До завтра.
        И побрел вдоль по улице в обратную сторону.
        На мгновение Соне стало его жалко, и она едва не окликнула его, но удержалась. День и без Эдика был слишком непростым.
        Она поднялась в свою квартиру, открыла дверь и в темноте, не включая света в прихожей, сняла обувь и бросила куртку.
        - Висасуалий! - позвала она, когда поняла, что кот не встречает её у дверей. Тот замяукал из кухни, но в прихожу не выбежал.
        «Не голодный, значит», - усмехнулась Соня и прошла в гостиную. Щелкнула выключателем и замерла на месте.
        В кресле у стола, забравшись в него с ногами и скрючившись так, что смотреть было больно, спал Радик.
        15 ГЛАВА
        Едва свет зажегся, как Радик заворочался, затем открыл глаза и сонно моргнул.
        - Ты вернулась, - пробормотал он. - А я кота покормил.
        - Я уже поняла, - только и ответила Соня.
        Она вернулась на кухню и достала пакет с пельменями. Готовить сейчас что-то серьезное не было ни сил, ни желания.
        Вскоре она услышала шаги - Радик плелся за ней на кухню.
        - Лучше не маячь у окна, мало ли, - предупредила она его, даже не поворачиваясь. - Думаю, тебя сейчас все кальмары ищут.
        - Догадываюсь, - выдохнул Радик и, подтянув к себе табурет, сел у стенки.
        Соня ждала, что он спросит что-нибудь. Вроде простого «ты меня не выдашь?» или куда более сложного «ты в меня веришь?», но Радик молчал.
        А когда она высыпала пельмени в две глубокие тарелки, кинула по куску масла сверху, и одну тарелку сунула ему в руки, он наконец заговорил. Только вопросов от него Соня всё равно не услышала.
        - Когда Андрей стал пятнистым, он ушел из дома, - начал Радик. Пельмени стыли в его тарелке, но он не обращал на них внимания. - Вот ты говорила, твою маму увезли с приступом, и сейчас она в норме. Мне повезло меньше. Мать определили в психушку со срывом, а отец довольно быстро нашел себе новую женщину. Он решил начать всю жизнь с начала вместо того, чтобы пытаться починить эту.
        Соня кивнула, не уверенная, что Радик видит её кивок. Но её мать поступила довольно похоже, хоть и не без помощи бабушки, разве нет?
        - Я хотел понять, как я могу помочь брату, - продолжил Радик тем же безжизненным голосом. - Мы иногда виделись с ним, но он не говорил ничего, и все крохи информации приходили мне из других источников. Я хотел спасти его, но всё, что я мог вычислить или узнать, сейчас известно каждому, кто хоть немного этим интересуется. А тайну никак не мог узнать.
        - Ну вот узнал, легче стало? - пожала плечами Соня, делая вид, что её совсем не трогает эта история. Предательства она точно не объясняла.
        - Лучше бы не знал, - Радик мотнул головой, голос его дрогнул. - Потому как мой брат ходил живым долго, очень долго.
        Они снова замолчали, и молчали до тех пор, пока Соня не доела и не поднялась ставить чайник.
        Она украдкой поглядывала на Радика, который выглядел совсем измученным и бледным с этими темными кругами под глазами. Пойти ради брата на такой обман… может, он не такой уж подлец? Опять же, разве ему не проще было бы со всеми её выкрутасами соглашаться, только бы узнать все тайны? А он вел себя как джентльмен…
        Похоже, Радик почувствовал, что её отношение переменилось, потому что заговорил куда бодрее.
        - Так вышло, что до общение с тобой я узнал немногое. Например, что заражение может случиться только в ночное время суток. Точнее, в темноте. Когда летом ночи были короткие, и пятнистых появлялось меньше. Опять же, если сидеть дома, то заразиться не выйдет. Что бы это ни было, оно избегает помещений. И страдают от этого только подростки. Взрослые нет, дети тоже нет. С детьми особенно сложно, но, предположим, они просто не гуляют по темноте. А вот почему не страдают взрослые?
        - Может, заразиться могут только девственники? - Соня гордилась собой, что голос её не дрогнул, и она не покраснела. А что смотрела она при этом не на Радика, а в свой чай - это уже мелочи.
        - Может, - согласился Радик. - Но как это проверить? Кто же в здравом уме признается?
        Соня поболтала ложечкой в чашке.
        - С другой стороны, если я… - он сглотнул, и этот отчетливый звук привлек внимание Сони. Она подняла голову и убедилась, что Радик тоже смотрит куда угодно, но не на неё. - Если мы с тобой… и я потом не заражусь. Это будет подтверждением?
        Он наконец посмотрел ей прямо в глаза, а Соня поняла, что вся злость, которую она копила в себе с момента, как обнаружила его предательство, просто исчезла. Словно не было.
        «Просто нужно было выставить сразу, теперь к чему это всё», - внутренний голос неуловимо напомнил бабушку, и Соня сжала губы.
        - Можно еще кальмаров спросить, - неуверенно произнесла она. - Только теперь вряд ли ответят. После того, что ты сотворил, все будут настороженно друг к другу относиться.
        - Я не хотел, - Радик поморщился, словно надкусил лимон. - То есть, не так. Я хотел любым способом узнать тайну чернильных, я до сих пор считаю, что с этим не стоит справляться самостоятельно, надо обратиться к взрослым людям. К ученым. Но я не хотел, чтобы это задело тебя. Когда Андрей ушел… не из дома, а совсем ушел, когда он исчез, я перестал торопиться со своими поисками. Мне стало уже не так важно, когда я найду лекарство. Моя семья всё равно была разрушена. Но, когда я увидел, что ты тоже пострадала…
        Соня встала изо стола и подошла к нему.
        - Ты обманул меня ради меня? - тихо спросила она, глядя на сидящего на табуретке Радика сверху вниз. Лицо Радика пошло красными пятнами, но, поколебавшись, он кивнул.
        - Пойдем, - Соня вышла из кухни и щелкнула выключателем. - Не стоит маячить перед окнами.
        По пути в спальню она сняла кофточку и бросила на пуфик в прихожей. Радик ни слова не произнес, послушно следуя за ней, а сама Соня поёжилась - в одном лифчике и джинсах в квартире оказалось прохладно.
        Она не знала, чего ждала. Уж точно не романтической музыки, зажженных свечей и лепестков роз - об этом она перестала мечтать после того, как впервые обнаружила на своей щеке пятно. Но и то, как они оба молча уселись на кровать и принялись сосредоточенно избавляться от джинс, носков и белья, было каким-то неправильным. Слишком сухим и искусственным.
        Трусики Соня стянула уже под одеялом, куда нырнула раньше Радика. В последний момент она застеснялась и радовалась тому, что они находятся в полной темноте и её пылающего лица парень не увидит. Хотя, кто знает, может ли покраснеть тот, у кого половина лица давно и прочно занята чернильным пятном?
        Она хотела уже сказать, что передумала, перевести всё в шутку, но в голову, как назло, лезли только совершеннейшие глупости. А потом Радик лег рядом и поцеловал её в плечо. Его губы были теплыми, а прохладные пальцы едва заметно дрожали. И Соня почему-то успокоилась. С ней так бывало, стоило ей понять, что кто-то волнуется куда больше, чем она.
        - Это ради науки, - шепнула она, обнимая худощавое тело вздрагивающего от каждого прикосновения Радика и притягивая ближе к себе.
        - Ради науки, - также тихо согласился он.
        В таком положении его лицо причудливо освещал уличный фонарь, а Соне казалось, будто это глаз неведомой твари, подглядывающей за ними с улицы. Чтобы отогнать эти мысли, она потянула Радика еще ближе, пока их губы наконец не встретились.
        Когда Соня проснулась утром, Радика рядом не было, но с кухни слышалось бренчание посуды и шум воды. Соня вспомнила, что вечером не помыла посуду. Да и утром перед этим тоже. Она вообще не очень часто её мыла, только если тарелки заканчивались.
        - Я тебе же говорила, чтобы ты не маячил у окна! - крикнула она, ползая по кровати в поисках трусиков. Мысль о том, чтобы встретиться лицом к лицу с Радиком после этой ужасно неловкой близости её пугала до чертиков. Ей даже на мгновение стало жаль, что она не может исчезнуть прямо сейчас.
        А еще было жалко себя. Она так тревожилась о том, что умрет, так и не познав, что все находят в сексе, но вот теперь он у неё был, а что все в нем находят, она так и не поняла.
        «Наверное, я просто холодная и дура притом», - на всякий случай заклеймила себя Соня, надевая домашнюю футболку и спортивные штаны и наконец проходя на кухню.
        Радик жарил яичницу. Чистая посуда сохла на полке.
        - Я не подхожу к окну, я помню, - пробормотал он, не глядя на неё. Уши у него покраснели. - Да и днем без включенного света с третьего этажа ничего не разглядишь.
        Как и ночью, сообразив, что Радик чувствует себя еще более неловко, Соня заметно приободрилась.
        - Всё хорошо, - успокаивающе произнесла она и погладила его по плечу. - Какие у тебя планы? Надеюсь, не собираешься рисковать и идти в школу?
        - Нет, - Радик нервно рассмеялся. - Я же не псих!
        - Вчера днем я в этом засомневалась, - Соня нарезала хлеб и взяла тарелку с яичницей. - Зачем было злить Субботу и говорить, что ты можешь всё рассказать? Теперь тебя будут искать.
        - Если честно, я думаю на самом деле рассказать о том, что узнал, - Радик поднял ладони вверх, не давая Соне возмутиться. - Подожди. Не полиции, чтобы они искали виновников, а ученым. Может, они увидят нечто, нам незаметное. Что-то, способное спасти вас всех, понимаешь? Лекарство не придумывают больные, это редкость. Их изобретают врачи. Так чего вы все толчетесь в этом кошмаре, не давая другим помочь?
        - Может, потому что нам для выживания нужна смерть других людей? - тихо спросила Соня. - Как думаешь, если вампиры существовали, они бы пошли к врачам? Или предпочли бы не гореть на кострах?
        - Ты путаешь со средневековьем! - Радик вскочил. От былого смущения не осталось и следа. - И потом, пока мы не узнаем сами, все наши мысли будут только фантазиями!
        - Я понимаю, что ты хочешь, - теперь была очередь Сони поднимать ладони. И такая роль укротителя ей совсем не нравилась. - Но разве ты не станешь в таком случае жирной и желанной мишенью для любого пятнистого? А им, я напоминаю, терять нечего. Многие из них убивали множество раз, и не только животных.
        - Я готов рискнуть, - Радик снова сел и вернулся к остывшей яичнице. - К тому же, у меня есть план на этот случай. Я сделаю вид, что умер.
        Соня рассыпала сахар, не донеся его до кружки.
        - Ты уже один раз сделал вид, что ты болен! - рявкнула она. - И что получилось? Как ты собираешься прикинуться мертвым?
        - Очень просто, - если Радик и обиделся, то не подал виду. - Я сказал, что, если со мной случится плохое, вся информация попадет в открытый доступ. А зуб на меня теперь у многих. О чем подумают все, когда информация окажется у ученых?
        - Что кто-то всё-таки не удержался и убил тебя, - Соня прикрыла рот рукой.
        - Вот именно, - пробурчал Радик. - Не так сложно, как может показаться. А я сам залягу где-нибудь на чердаке. Или поеду в другой город.
        - Вообще-то лучше тебе продолжать скрываться тут, у меня, - заметила Соня. Она бросила взгляд на часы, охнула и бросилась переодеваться. - Тут безопаснее!
        Последнее она крикнула уже из комнаты. Она опаздывала в школу.
        И только выбежав на улицу, она сообразила, что они так и не поговорили, о том, что было ночью. Может, так оно и лучше?
        По крайней мере, все её мысли вылетели из головы, когда по дороге в школу она наткнулась на Эдика. Тот с таким независимым видом разглядывал витрины еще не открывшихся магазинов, что она поняла - он ждет её.
        - Привет, - она помахала с самым беспечным видом, какой только можно вообразить. Чуть было не начала насвистывать, но вовремя остановилась. - Меня ждешь?
        «Интересно, а по мне можно как-то догадаться, что я больше не девственница? - лихорадочно думала она, ускоряя шаг так, что Эдик едва успевал за ней. - Вроде был в соцсетях какой-то тест на эту тему. И как понять, фейк или нет? И знает ли о нем Эдик…»
        Тем временем Эдик то ли игнорировал её метания, то ли и впрямь не заметил её нервного состояния или же списал его на переживания о поступке Радика. Именно о нем он и говорил всю дорогу, словно больше поговорить не о чем.
        - Меня не волнует, что кальмары думают о нем, - наконец прервала его Соня, снова взглянув на часы. До урока оставалось всего пара минут. - Меня волнует, что они думают обо мне. Ведь это я оказалась такой дурой, что поверила ему!
        И сейчас она говорила искренне. Удивительно, но прятать Радика, встречаться с ним и ненавидеть за его поступок ей удавалось одновременно.
        - Суббота объяснил всем, что такое случается, - успокоил её Эдик. - Никто о тебе плохо не думает, не переживай.
        Он потянулся поцеловать её, но Соня ловко вывернулась из его рук и помахала школьной сумкой.
        - Первый урок математика. Нельзя опаздывать! - крикнула она и припустила по дороге к школе.
        На урок она всё равно опоздала, но всерьез переживать об этом не собиралась. Как и говорить об этом Эдику.
        16 ГЛАВА
        - Ты отправил всё-таки информацию! И в свой дурацкий блог еще! - Соня с порога швырнула сумку, едва не задев вышедшего встретить её котенка. - Ты же обещал!
        - Я обещал не торопиться, - Радик вышел в прихожую осторожно и так посмотрел за её плечо, что Соня поняла - он был уверен, что она приведет с собой кальмаров. И от этого ей стало так мерзко, что она едва удержалась, чтобы не запустить сапогом ему в голову. - Я и так долго её не обнародовал. Но тебе становится хуже, и если продолжать ждать, то никто уже не поможет.
        - А так помогут!
        Соня словно впервые оглядела свои руки, которые уже полностью стали фиолетовыми. Нельзя было сказать, что она не делала этого каждый вечер. Неделю или две она по вечерам вообще не отходила от зеркала, а потом перестала. Что толку расстраиваться, если остановить этот процесс никак нельзя? Кальмары «легли на дно», и если и убивали кого-то, то узким кругом. Соня в него не входила, как, впрочем, и Эдик. Если он не врал, конечно.
        - Я уверен, что помогут, - голос Радика дрогнул. - Ты куда?
        - Погуляю, - начавшая было снимать куртку Соня застегнула её обратно. - Пока у меня еще есть шансы сделать это свободно. Что-то я сомневаюсь, что потом у меня будет такая возможность.
        - Соня! - Радик бросился к двери, но остановился, не покидая безопасной прихожей.
        - Я куплю продуктов, покорми кота, - сквозь зубы процедила Соня и быстро спустилась по лестнице. Сердце кольнуло - когда-то она также сбегала от мамы, теперь от парня. И стоило что-то менять?
        Выйдя из подъезда, она подняла голову и уставилась на свои окна. Они были темными.
        Соня вытащила телефон и вызвала номер.
        - Эдик, привет, ты сейчас занят? Может, погуляем?
        Откликнулся Эдик сразу же, а когда они встретились у торгового центра, Соня поняла, почему.
        - Мне очень жаль, - он кашлянул. - Мне не нравился этот… твой бывший. Но смерти я ему не желал, правда. Ты мне веришь?
        Соня едва всё не испортила, но вовремя прикусила язык.
        - Верю, - она скорчила печальную мину, надеясь, что Эдик не заметил её заминки. - Давай не будем об этом говорить, ладно?
        - Ладно, - легко согласился тот и приобнял её за плечи. - Предлагаю побыть сегодня на виду. После этих признаний об убийствах всех шерстить будут.
        - Хорошо, - Соня решила не спорить, только не с Эдиком, после того, как Радик обманул её второй раз, прикрывшись помощью ей же.
        Лишь удивилась, когда Эдик привел её к подъезду и принялся возиться с ключами.
        - Я думала, мы не к тебе идем, - вскользь заметила Соня. Эдик испытующе глянул на неё, но, похоже, не заметил ни тени возражения, потому что расслабился и позволил себе улыбнуться.
        - А мы и не ко мне, - ответил он, открывая тяжелую дверь и пропуская Соню вперед. - Мы к моим родителям.
        Они поднялись до седьмого этажа, и Соня обнаружила, что Эдик начинает выглядеть иначе. Он пригладил волосы рукой и поправил шарф, и лицо его выражало какое-то восторженное ожидание пополам со смущением. Удивленная такими метаморфозами, Соня и сама поправила куртку, которую застегнула не на те пуговицы, когда выскочила из дома.
        - Часто бываешь у родителей? - шепотом спросила она, неожиданно понимая, что совсем ничего не знает об Эдике. Сколько ему лет, давно ли он закончил школу, учился ли где-то еще… Ничего.
        - Очень редко, - также шепотом ответил тот и со смущенной улыбкой пояснил. - Сестренка маленькая совсем, её пятна пугают.
        - А как же сейчас? - совсем запуталась Соня.
        - Сегодня её бабушка к себе из садика заберет, и она у неё ночевать останется, - пояснил Эдик и добавил с тщательно скрываемой гордостью. - Они меня сами сегодня пригласили.
        Они уже стояли у двери, когда он совсем тихо произнес:
        - Я ужасно завидую тебе. Ты живешь с мамой. А я радовался как дурак, когда мне сняли отдельную квартиру, сейчас бы дорого отдал, чтобы иметь возможность когда хочу приходить домой и видеться со Светкой.
        «Светка - это сестра», - сообразила Соня, а Эдик нажал на звонок.
        - Эдик, сынок! - невысокая миловидная женщина - теперь Соня поняла, в кого Эдик такой симпатичный уродился, обхватила его за плечи и расплакалась.
        - Эдуард, это правда? То, что пишут про зараженных? - в прихожую вышел высокий мужчина с растрепанной косматой шевелюрой. Он остро глянул из-под бровей на Соню. - Мать, ну хоть при гостях не рыдай!
        Женщина охнула и отступила, только сейчас заметив Соню.
        - Мама, папа, это Соня, моя… моя девушка, - произнес Эдик бодро, машинально беря её за руку. - Соня, это Ирина Валерьевна, моя мама, и Геннадий Васильевич…
        - Отец этого балбеса, - прервал Эдика мужчина. - Чего стоите на лестничной площадке, соседей радуете? Проходите в дом.
        - Очень приятно, - запоздало пискнула Соня, позволяя Эдику втащить её в квартиру.
        Похоже, его и впрямь очень ждали. Стол оказался накрыт, но Соня не успела почувствовать себя лишней, как рядом со стулом Эдика возник еще один, и на столе появились еще приборы.
        - Ты, конечно, постоянно ешь домашнюю пищу, а мне приходится перебиваться пельменями и яичницей, так что я очень рад такому, - успел шепнуть Эдик, пока они мыли руки в крохотной, но чистенькой ванной.
        За столом разговор не клеился.
        - Итак, всё-таки ответь, - наконец произнес Геннадий Васильевич. - Это правда?
        Эдик отложил вилку.
        - Что именно ты хочешь знать, - спокойно спросил он.
        - Про убийства, - отец перевел взгляд на Соню, затем вернулся к сыну. - Вы двое, вы, убивали?
        - Нет, - Эдик покачал головой. - Про убийства правда, но убивать не обязательно. Достаточно смотреть.
        Его мать тихонечко всхлипнула, но тут же закрыла рот рукой, словно испугалась этого.
        - Я не убивал, - громко произнес Эдик и тише добавил. - Только смотрел.
        Геннадий Васильевич выругался, его жена расплакалась.
        - Идиот, - отрывисто произнес Геннадий Васильевич. - Форменный.
        - А Соня всего один раз с нами ходила, - снова повысил голос Эдик. - И что нам делать было, папа? Убивать крыс или котят? Или лечь и готовиться к смерти?
        - Второе предпочтительнее, - рявкнул отец, отчего мать зашлась в новом приступе плача, а потом добавил так спокойно, словно и не выходил из себя. - Ты идиот, потому что не обратился к нам, и сам пытался решить эти проблемы. У тебя мать работает в хосписе, мог ходить к ней волонтером, там были такие как ты ребята. А люди всё равно умирают, но хоть своей смертью и не в одиночестве благодаря таким волонтерам. Сейчас поздно, конечно. Полиция уже начала проверки, все ли там действительно умирают сами… Но какой же идиот!
        Помолчав, он произнес совсем другим тоном.
        - Ладно, это пустое. На какие дни тебе нужно алиби? И девочке твоей. Скажем, что вы были у нас в гостях.
        Соня этого никак не могла понять. Отец Эдика явно недоволен поступками сына, но готов был лгать ради него. Разве так поступают?
        Об этом она решила спросить у Эдика позже, когда он застилал диван, который разложили специально для них. Эдик был так рад остаться ночевать в доме родителей, что Соня просто не решилась возразить. Только отправила короткую смс Радику. Мол, буду завтра утром. В конце концов, она ему ничего не обещала!
        - Они же мои мама и папа, - просто ответил Эд. - Ради меня или Светки… да что я рассказываю, твоя мама наверняка такая же!
        На это Соня ничего не ответила. Она переоделась в ванной в выделенную ей матерью Эдика чистую ночную рубашку какого-то очень устарелого фасона. Но из разницы в росте, эта ночная рубашка была ей едва до колен.
        - Прости, что нам постелили вместе, - шепнул Эдик, когда она забралась под одеяло. - У меня довольно прогрессивные родители, а я представил тебя своей девушкой, вот и…
        - Не переживай, - успокоила его Соня, силясь вспомнить, считал ли Радик её своей девушкой? На самом деле, а не ради того, чтобы узнать тайны пятнистых. После той первой ночи они об этом не заговаривали, да и спать он обычно уходил в её бывшую комнату. А если и ложился рядом, то даже не пытался обнять или поцеловать. Соня сама же не настаивала. Не то, чтобы ей не нравилось целоваться с Радиком, но уговаривать и практически угрожать, чтобы подвести к поцелуям или чему большему - она еще не настолько опустилась.
        Единственное, что её сейчас беспокоило, это то, что Эдик может подумать, что она готова к пойти дальше, тогда как она сомневалась. Разве это не будет изменой? А если даже будет, то сопоставима ли она будет с тем, что сделал Радик. Он ведь её предал, верно?
        Эдик, похоже, даже не подозревал о том, как много разных мыслей бродит в голове у девушки, потому как просто приобнял её за талию, легонько чмокнул в нос и закрыл глаза.
        «Замечательно, - мысли Сони мгновенно изменили направление. - Есть два парня, и ни один меня не хочет. Что со мной не так?»
        Она долго не могла уснуть, пока не сообразила, что дело не в чужом доме и чуть поскрипывающем диване, и даже не в Эдике, который доверчиво прижался к плечу и спал, будто они сто раз уже ночевали вместе. В этом доме на неё смотрел через незадернутое шторами окно кто-то другой. Не тот, к кому она привыкла.
        Удивительно, до сих пор она только боялась этих невидимых пока для неё гигантов, и лишь сейчас поняла, что к «своему» можно и привыкнуть. Будто к цепному псу, которого соседи зачем-то выпускают без поводка.
        Заснула она под утро, и ей казалось, что она едва успела закрыть глаза, как почувствовала на губах и щеках прикосновения губ. Поморщившись, она повернулась спиной и едва не свалилась с более узкого дивана. Её удержали руки соседа. И она вспомнила. Вспомнила, как осталась ночевать у родителей Эдика, что рядом сейчас он, а не её парень и, в отличие от осторожной вечерней версии уже вовсю водит руками по её плечам и груди.
        - Родители на работу ушли, - шепнул он на ухо, прижимаясь ближе. - Свету бабушка приведет только после обеда. В школу ты всё равно опоздала, так что как насчет?..
        И он игриво чмокнул её в ухо, отвлекая от того, что рука уже задрала сорочку.
        «Дело не во мне, а в родителях!» - с облегчением сообразила Соня, то ли спросонья, то ли от неожиданности так и не вспомнив о Радике.
        Ей по-прежнему не очень нравилось целоваться с Эдиком, и она аккуратно уворачивалась от поцелуев, надеясь лишь, что он не обидится, но вот во всем остальном чувствовался опыт, которого у неё не было. Эдик с самого начала показался ей развязным и нагловатым, и тем удивительнее было почувствовать, что он может быть нежным.
        - На третий урок ты тоже уже опоздала, - заявил он через некоторое время, глянув на часы. - Как насчет того, чтобы поглядеть, что мама оставила нам на завтрак, и перебраться ко мне?
        - Я только напишу домой, что еще задержусь, - неуверенно ответила Соня, оглядываясь в поисках телефона.
        - Да, мам волновать не стоит, - усмехнулся Эдик и отправился на балкон курить. Соня поспешно натягивала свои вещи, время от времени бросая короткие взгляды на стоящего на балконе Эдика и недоумевала. Неужели она настолько мало с ним общалась, что не знала даже, что он курит? Впрочем, желание сообщить ему о вреде этого она задавила на корню. Им слишком недолго осталось, чтобы всерьез беспокоиться о туберкулезе или раке.
        В телефоне она первым делом переименовала Радика в «мама», а маму в «Олю». Мама Оля всё равно не звонила, словно и впрямь выкинула её из жизни и забыла. А вот пропущенных смс от Радика была уйма. И хорошо еще, что Эдик оказался не слишком любопытен и не полез смотреть, кто ей пишет и пишет. Иначе - за себя она не боялась, но смс от якобы мертвого парня кого угодно заставят заподозрить неладное.
        А Соня пусть и не определилась, готова ли она, чтобы Радик оставался её парнем, но уж точно не готова на то, чтобы он был мертвым. В этом она была абсолютно уверена.
        17 ГЛАВА
        - Какие сегодня планы? - Эдик дисциплинированно ждал Соню у подъезда. Если его и расстраивал тот факт, что она никак не решится познакомить его с мамой, то он ничем это не выдавал. А Соня надеялась лишь на то, что он никогда не додумается подняться за ней, когда она относит продукты или остается на обед. Потому что Радик мог не сдержаться и высунуться из квартиры. Вряд ли это было бы стоящим концом.
        Соня очень боялась серьезных разговоров с обоими, она не хотела врать, и не хотела решать, что же для неё правда. Но Эдик вполне довольствовался тем, что она всё больше времени проводит с ним и часто ночует в его квартире, и не задавал никаких неудобных вопросов, а Радик молчал. Когда она приносила продукты, когда ела приготовленный им или готовила сама обед, когда играла с выросшим котом. Задавал только самые обычные вопросы вроде «Как там в школе» или «Ищут ли меня кальмары».
        Со вторым Соня могла его успокоить. У кальмаров было множество других проблем, чтобы вспоминать даже о Радике. Пока было трудно сказать, насколько серьезно переданную информацию приняли ученые, но вот полицейские отнеслись к этому со всем вниманием. И пятнистые находились теперь под пристальным наблюдением. Пока не официальным, но чувствовалось, что это лишь вопрос времени. И собираться большими группами зараженные перестали. Разве что по-прежнему ходили на вечеринки в клубах, и теперь там всегда дежурили полицейские.
        В глубине души Соня была даже рада. Пусть пятна росли куда быстрее, но ей больше не приходилось бояться, что она снова окажется наедине с тем чувством, что так поразило её во время убийства бродяги. В результате они с Эдиком пару раз в неделю платили Вале и ходили на птицефабрику. Там нестерпимо воняло даже через респиратор, а после еще долго слезились глаза, и одежду стоило сразу отправлять в стирку, но это давало немного продержаться.
        - К самаритянке? - предложил Эдик, подавая ей руку. - Она говорила, что сегодня есть пара свободных мест.
        Против воли Соня задрала голову и уставилась на свои окна. Ей показалось, или штора шевельнулась?
        «Ну и пусть видит! - с неожиданной злостью подумала она, крепче вцепляясь в руку Эдика и прижимаясь к нему. - Сам не знает, что хочет!»
        - Давай, я за, - согласилась она. - Я как раз в такой одежде, что не жалко.
        - А потом пойдем ко мне, одежду придется сразу закинуть в стирку, - подхватил Эдик с хитрой ухмылкой. - И я просто понятия не имею, чем можно заняться голыми в квартире, пока всё не постирается и не высохнет!
        Соня шлепнула его по руке и тоже улыбнулась. Он шутил. Потому как всерьез раздеваться донага в присутствии друг друга они не решались. Не при свете дня. И дело вовсе не в стеснительности, от которой Соня давно избавилась, а Эдик и вовсе не страдал. Было страшно видеть, как далеко уже распространились пятна у них обоих.
        Они едва успели сделать пару шагов, как у Эдика зазвонил телефон. Он взял трубку, и лукавая улыбка, с которой он продолжал смотреть на Соню, медленно сползла с его лица.
        - Суббота уходит, - отрывисто произнес он. - Едем к нему.
        - Уже? - испугалась Соня, но послушно побежала за Эдиком, который вырвался вперед, торопясь к автобусной остановке. Суббота жил в другом конце города, и пешком они могли просто не успеть.
        - Я просто думала, он всегда будет, - добавила она, когда они уселись в салоне автобуса. - Не в смысле совсем всегда, ну ты понимаешь.
        - Ага, - Эдик уставился в окно. - Я думал, все кальмары уйдут, а Суббота останется. Вот прямо уверен был на все сто.
        Ехать было недолго, минут пятнадцать, и Соня могла только радоваться этому. Потому как неловкое молчание, установившееся между ними, её тяготило. Она пару раз намеревалась заговорить, но не могла придумать достойную тему, так и ехали молча.
        У дома Влада собрались уже почти все кальмары, некоторые лица показались Соне незнакомыми. Ну да они с Эдиком давно не ходили вместе с остальными, а заражения не перестали случаться от того, что все узнали больше, чем требовалось.
        Невдалеке маячили и пара полицейских, благоразумно не приближаясь к толпе зараженных, и о чем-то тихо переговариваясь по рации. Кальмары на них не обращали никакого внимания. Все смотрели только на Влада, и Соня не была исключением.
        Она еще никогда не видела кого-то полностью фиолетового, и теперь ей было страшно. И глаз отвести от Субботы не было никакой возможности. Почему-то она была уверена, что темнеет только кожа, и совсем не ожидала увидеть Влада, напоминавшего скорее объемную тень самого себя. И лишь крошечное светлое пятнышко на белке правого глаза говорило о том, что это живой человек. Соне отвернулась, чтобы выкинуть из головы взгляд умирающего Субботы, но это не помогло. Глаза - вот что оказалось самым страшным. Налитые темно-фиолетовым цветом, они казались почти черными и блестящими. На человека Суббота больше не походил.
        Несмотря на то, что зима уже потихоньку отступала, стоять на ветру было зябко, и Соня переступила с ноги на ноги, оглядывая серьезные лица собравшихся. Чего все ждут? И как они поняли, что именно сегодня всё произойдет? Может, придется стоять так несколько часов, и все замерзнут до полусмерти.
        Похоже, такая мысль пришла в голову и полицейским, которые достали термос и налили себе из него чего-то горячего. От простых бумажных стаканчиков поднимался пар. Соня размышляла, большой ли наглостью будет подойти и попросить тоже стаканчик чая или кофе, что там у них, как Эдик больно ткнул её в бок.
        - Смотри! - шепнул он.
        Соня снова уставилась на Влада и поняла, что пропустила, когда исчезло последнее пятнышко, а глаза и пальцы начали становиться прозрачными. И если глаза теперь напоминали крупные аметисты или стекляшки под них - аметистов такого размера Соня не представляла, то пальцы словно переставали быть плотными, и границы между всё еще бывшей осязаемой плотью и полным исчезновением она не видела.
        А потом эти стекляшки, эти глаза Субботы выпучились, когда он увидел что-то в небе.
        - Крокодил! Крокодил! - истошно завопил Влад, тыча обрубком кисти, лишенной пальцев, куда-то вверх. Все заволновались и принялись оглядываться. Соня видела, как самые осторожные перекочевали поближе к полицейским, которые в свою очередь побросали бумажные стаканчики прямо на тротуар и крепче вцепились в рации, будто связь с другими живыми и здоровыми людьми могла уберечь их от неизвестного и невидимого чудовища.
        Влад еще кричал, когда Соня снова повернулась к нему и обнаружила, что его голова уже совсем не видна. Жуткое зрелище - свитер и брюки, которые живут своей жизнью. Впрочем, через несколько минут голос Влада стих, а одежда еще некоторое время удерживала форму его тела, чтобы затем осесть неопрятным комом на тротуаре.
        Кальмары прыснули в стороны, словно даже прикосновение к этой одежде могло привести к немедленному подобному же концу.
        Эдик потянул Соню за рукав.
        - Пойдем домой, - предложил он с кривой ухмылкой. - Завтра сходим к Вале.
        - Но еще ведь совсем светло, - запротестовала Соня, прекрасно видевшая, как оглядываются другие ребята, спешащие уйти подальше от места гибели Субботы. Они словно боялись, будто неведомый крокодил не только существует на самом деле, но и может отказаться довольствоваться одним Владом. Впервые Соня задумалась, кто еще кроме неё видит такие же сны. Кто знает, каков этот крокодил на самом деле?
        - Пойдем, - терпеливо повторил Эдик. - Сейчас не время находиться на улице, понимаешь? Как ты это не чувствуешь?
        - Чувствую, - нехотя согласилась Соня. - Но… может, ты проводишь меня до дома, а сам поедешь к родителям?
        Она прикусила язык, вспомнив, что из-за маленькой Светы Эдик не может появляться дома, когда ему заблагорассудится.
        - После такого хочется побыть с близкими, я согласен, - тем не менее ответил ей Эдик. - Я провожу.
        Соня не стала спрашивать, пойдет ли он потом в одинокую студию, где они в последнее время обитали - даже учебники Сони и запасная зубная щетка крепко обосновались там, или же к родителям. Потому что чувствовала - если окажется, что к родителям он не поедет, то и ей придется последовать за ним, чтобы не оставлять в одиночестве. А на это она готова не была.
        Не спрашивать, если не хочешь услышать ответ - это она выучила наизусть, и пока это правило ей пригодилось больше, чем все вместе взятые правила орфографии.
        - Ты вернулась? - Радик встретил её у дверей. Соня раздраженно прищурилась. Ну, право слово, а если бы она пришла не одна?
        - Вернулась, - буркнула она и добавила, хотя совсем не собиралась об этом говорить. - Влад Суббота ушел.
        - О, - Радик не сразу нашелся, что сказать. - М-м… сожалею?
        - Да не надо сожалеть! - Соня позволила своим чувствам, которые она не до конца понимала, да и как поймешь, когда прямо на твоих глазах от живого человека остается даже не кусок мяса, а груда неряшливых тряпок, перемолоться и выступить наружу раздражением. - Мы не были друзьями, а уж вы с ним тем более. Любой, кто сейчас умрет или умирает от заражения и на твоей совести тоже. Никому не нужны эти сожаления!
        Радик молчал. Может, соглашался с ней, а скорее всего, просто не хотел спорить. Соня прошла на кухню и подняла потяжелевшего за последнее время кота, который недовольно мяукнул и попытался ударить её лапой.
        - И ты, Брут, - вздохнула она, продолжая тискать недовольное животное. Ей захотелось позволить Висасуалию оцарапать её до крови, там, где кожа уже стала фиолетовой и чужой. Как знать, будет ли её кровь такого же цвета или она до сих пор красная.
        Оживившись от совершенно новой мысли, она достала столовый нож и провела им по коже руки, совсем чуть-чуть надавливая, только чтобы прорезать кожу.
        - Ты что творишь! - Радик подскочил и вырвал у неё из рук нож, а потом еще и отвесил такую оплеуху, что у Сони потемнело в глазах и защипало от слез. - Не смей!
        - Я не собиралась резать вены, дурак! - вскочила Соня. Все её мысли смело, и она неверяще коснулась горящей от удара щеки. - Совсем обалдел, да?! Какие вены с внешней стороны? Я просто хотела проверить одну мысль! Вот же… дурак!
        И она всё-таки разревелась.
        Смерть Субботы, возвращение домой и тем самым предательство Эдика, пусть крошечное, но всё же, неласковая встреча ею собственноручно спасенным котом, а теперь еще и оплеуха - слишком много это было для одного дня. Рыдая и всхлипывая, она бросилась из кухни в свою комнату и закрыла дверь на задвижку.
        Кажется, Радик что-то говорил за дверью, но она не слышала. Просто позволила себе выплакать всё, что накопилось. Похоже, ей сильно не хватало именно этого - она не плакала так уже давно. Пожалуй, с отъезда матери.
        Зато вышла из комнаты она уже совсем другим человеком. Чужим самой себе, не то что Радику.
        - Висасуалий тебя любит, - не давая Радику и рта раскрыть, сухо произнесла она. - Продукты я пока смогу приносить, потом заказывай в интернете. Насколько я знаю, пятнистых больше не берут курьерами - боятся, что они поубивают немощных инвалидов и старушек прямо в их квартирах.
        - Соня, я… - начал было Радик, но она остановила его резким движением руки.
        - Я оставлю телефон бабушки и на всякий случай мамы. Позвоню или напишу тебе, когда, - она сглотнула. - Когда наступит мой черед уходить. Тогда им позвонишь ты. Если кота они не примут, ты ведь заберешь его к себе?
        Ей было противно просить, но она сдержалась. Как там было у Экзюпери? В ответе за тех, кого приручили? Она не хотела приручать котенка, так вышло. Но сейчас она и впрямь не могла оставить его так.
        - Соня, не смей! - Радик схватил её за руки. - Это твой дом. Если хочешь, я уйду! Только не уходи сама, я прошу.
        - Я ухожу не из дома, - покачала головой Соня. - Я ухожу в другое место, где я нужнее. Просто пообещай, что позаботишься о Висасуалии и всё.
        - Обещаю, - Радик не отводил от неё взгляда, но руки отпустил. Он так и стоял, пока она собирала в школьный рюкзак вещи, и не остановил, когда она вышла из квартиры.
        «Вот такая любовь», - горько подумала Соня.
        Она бы всё равно ушла, но больше всего она надеялась, что Радик хотя бы попытается её остановить.
        18 ГЛАВА
        Соня все силы приложила, чтобы выкинуть Радика из головы. У неё было, где жить, она была не одна. Конечно, Эдик был совсем другим, и в его чувствах Соня не была уверена, но что ей дала уверенность в Радике? Только обман, и так раз за разом.
        Она скучала только по коту, но после того, как пришлось свыкнуться с исчезновением из её жизни матери, расставание с Висасуалием было уже мелочью. Как и с Радиком.
        Тем сильнее она поразилась, когда в магазине вдруг столкнулась с ним. И явно не случайно - ведь Радик не удивился, а с силой дернул её за руку, затаскивая за стеллаж с кошачьими консервами.
        - Ты что тут делаешь? - прошипела Соня, выдирая руку. - Заказывай через интернет, я же просила! Зачем ты здесь!
        - Я искал тебя, - упрямо выпятил подбородок Радик. - Неужели непонятно? Я был в нашем кафе-мороженое, даже в школу заходил, тебя нигде не было!
        Соня потупилась. Эдик отговорил её от школы, аргументируя это тем, что осталось им недолго, а сидеть под присмотром одного из полицейских, которые теперь ходили по школе и постоянно маячили рядом с пятнистыми, не очень-то и хотелось. Вместо этого Соня начала через интернет учить китайский, и Эдика это ужасно веселило. Он полагал, что это тоже трата времени, но попытки Сони выговаривать китайские слова ему нравились больше, чем ругаться по поводу того, чем занять свободное время.
        Ничего из этого Соня Радику рассказывать не собиралась. Она вообще не хотела с ним встречаться.
        - Почему ты ушла? - не дождавшись реакции на свои слова, спросил Радик. - Ты же знаешь, как ты мне нужна!
        И он потянулся рукой коснуться щеки Сони. Она отодвинулась. Жалости ей было не нужно. Да, её пятна разрослись так, что на лице осталось совсем немного чистого места, а под пуловером фиолетовый разливался на треть спины и немного на грудь, но у Эдика ситуация была и того хуже. Немудрено, что рядом с ним Соня не думала о них. Другое дело сейчас. Посреди чистого, сверкающего магазина, рядом со здоровым Радиком, она почувствовала себя по-настоящему грязной и отодвинулась. Она понадеялась, что Радик решит, что она на него обижена, но ей и с этим не повезло.
        - Ты просто стыдишься своих пятен, дура! Думаешь, они уродуют? Нет, не отвечай, я и сам вижу по твоему лицу. И не кривись, будто я сказал что-то ужасное. От того, что оно почти полностью фиолетовое, оно не стало уродливее! - Радику надоело орать, и он отпустил её руку, обнимая за плечи и пристально вглядываясь в глаза. Последние слова он произнес совсем тихо:
        - Я люблю тебя, понимаешь? Фиолетовой или рябой в крапинку. Мне не станет противно, мне не будет страшно, пойми ты это. Я хочу быть с тобой, и я должен быть с тобой, а не этот хлыщ, что крутится рядом, будто ему тут медом намазано. Ты - моя, а не его!
        - Я вообще-то с ним сплю, - Соня сама не могла понять, что заставило её произнести это, ведь было так сладко слышать эти слова Радика. А сейчас он уйдет и будет совершенно прав. Потому что любить уродину - это одно, но любить уродину, которая спит с другим - это уже ни в какие ворота не лезет.
        А Радик лишь прикрыл глаза и спокойно - если не смотреть, как дергается его щека, можно поверить, что спокойно, произнес:
        - Я люблю тебя. Это не так просто, как кажется. И я не отпущу тебя ни за что.
        - Говорят, если любишь - отпусти, - вяло произнесла Соня заезженную фразу, не замечая, как обеими руками вцепилась в Радика, словно всерьез испугалась, что он может последовать её совету. И у него должна быть где-то граница терпения, разве нет?
        Но если граница где-то и была, то точно не здесь, потому что Радик покачал головой и крепче прижал к себе, касаясь щекой её фиолетовой скулы.
        - Так говорят те, кто никогда по-настоящему не любил, - услышала она шепот и всхлипнула, пытаясь не позволить слезам коснуться щек. Для этого пришлось уставиться в потолок, но помогло.
        - Ладно, пойдем, - наконец скомкано произнесла она, не желая, чтобы Радика увидели здесь. - Я не то, чтобы верю…
        - Ты красивая, - перебил её Радик. - Невероятно красивая.
        - И когда ты это заметил? Когда я покрылась пятнами? - Соня не смогла сдержаться, хотя сто раз обещала себе не заводить снова этого разговора. Но заставить себя не думать было куда сложнее, а мысль билась одна - если бы Радик или Эдик появились рядом с ней раньше, если бы у неё был кто-то, разве она пошла бы на вечеринку Линды? Увы, она уже давно знала ответ. Радик ведь и сам признавался, что смотрел на её окна до чернильной истории.
        - В восьмом классе, - Соня остановилась и с недоумением уставилась на одноклассника, так что ему пришлось повторить. - Я заметил, что ты красивая, в восьмом классе.
        - Хорошо, - Соня говорила медленно, тогда как её мысли скакали, будто взбесившиеся белки. Так долго? И она ничего не замечала? Она же сто раз разглядывала всех мальчишек в классе, пытаясь решить, на кого стоит обратить пристальное внимание, пока не пришла к выводу, что в классе одни дураки и Димка, который не посмотрит на неё ни за что на свете. - И когда ты собирался мне это сказать?
        Радик молчал. Он упрямо выпятил подбородок и смотрел только перед собой, даже не собираясь делать вид, что думает. Соне стало стыдно. Она и сама не обращала на него внимания, разве нет? Хотя во втором классе он пытался оказывать ей знаки внимания как умел. И всё потому, что он обычный. Он не красавчик как Эдик, не спортсмен как Димка и даже не сутулый ботан с диоптриями в палец как Серега. Просто Радик.
        - Прости, - они произнесли это одновременно, и облегченно рассмеялись. Себе же Соня пообещала к этой теме не возвращаться, да и вообще не ругаться с Радиком по пустякам. Времени осталось не так уж много. Тут Эдик был действительно прав.
        Ей стоило уже запомнить, что обещания себе у неё сбывались в точности до наоборот или уж слишком буквально.
        Два дня. Они не ссорились всего два дня, когда случилось это.
        - Ты с ума сошел? - Соня уставилась на свою фотографию с искусно размытым лицом на сайте города. Телефон звонил не переставая. Все в городе словно с ума сошли. Эдик, другие кальмары, все хотели знать, жив ли Радик, или это была отложенная информация, которая только сейчас дошла до властей.
        Соня всем отвечала, что она понятия не имеет, возможно, именно они, эти люди, что выложили всё в открытый доступ, придержали данную им информацию.
        - Ты не совсем неправа, - криво ухмыльнулся Радик. - Я отправил эту информацию до того, как ты вернулась. Я долго всё собирал. Там есть даже фото Субботы незадолго до его ухода. Кто-то из присутствующих заснял и выложил в вашем закрытом сообществе.
        - Ты рылся в моем ноутбуке? - наконец сообразила Соня. - В моих вещах!
        Теперь она поняла, откуда взялась эта фотография с её пятнами. Она не сразу узнала эту майку и шорты именно поэтому. Их ей дал Эдик, когда она первый раз ночевала у него. И шорты едва не сползали до коленок, что так смешило их обоих, что он сфотографировал её на телефон. Соня совсем забыла о настроенной синхронизации между мобильником и ноутбуком, и теперь пожинала плоды своей невнимательности.
        - Да… да как ты вообще посмел! - прошипела она.
        - Они попросили подтверждений, когда я рассказал первый раз, - Радик выглядел совсем больным и всё время отводил глаза, но Соне не было его жаль. - Вроде как мало для того, чтобы всерьез что-то предпринимать. Они и сами начали наблюдать, но пятнистые затаились и ни на кого больше не нападали…
        - Да, мы затаились! - Соня выделила это «мы», отчего Радик отшатнулся, словно она его ударила. - Мы ни на кого не нападали! Но тебе было мало этого, да? Тебе нужна слава и признание, и тебе наплевать, что тебе придется для этого сделать. Черт возьми, странно, что ты замазал мое лицо на фото! Или это сделали уже те, кому ты всё послал?
        Она пошла в бывшую комнату матери, где пылился телевизор. Его она давным-давно не смотрела, да и мама включала его редко. Зачем, если для всего есть интернет? Но сейчас Соня даже не хотела трогать свой ноутбук.
        По телевизору в новостях снова транслировали фотографии. Её, Субботы. Прервавшая новости реклама обещала ток-шоу по поводу пятнистых. А ведь это был не городской канал, а центральный!
        Не выключая телевизора, Соня прошла на кухню и закинула пакет с кукурузными зернами в микроволновку. Радик снова топтался на пороге кухни, не решаясь подойти.
        - Соня, я думал, они всё это оставят для внутреннего пользования, - начал он, но Соня села перед микроволновкой, стараясь полностью сконцентрироваться на звуках взрывающихся зерен. - Я не знал - бах! - я никогда бы не обидел тебя нарочно - ба-бах!
        - Ты уже обидел меня, когда залез в мой ноутбук, - сухо ответила она, доставая пакет двумя пальцами, чтобы не обжечь руку. - Я не хочу ничего слышать. Просто отвали.
        В комнате заверещал мобильник.
        Эдик.
        - Ты дома? - отрывисто спросил он. Вот что Соне в нем нравилось - он не читал нотаций и никогда не злился, если она уходила. Может, и не жалел особо, но сейчас Соне это даже нравилось.
        - Да, а что? - спросила она, заваливаясь на кровать и открывая пакет с попкорном. Телефон она прижала плечом к уху.
        - Никуда не выходи, - продолжил Эдик. - Вообще не появляйся на улице. Это ведь не ты отправила все эти фото и инфу, правда?
        - Не я, - согласилась Соня, буравя ненавидящим взглядом снова застывшего на пороге Радика. - Я сама в шоке. Но мой ноутбук пропал, похоже, его украли. Я не стала заморачиваться, всё равно жить недолго осталось. А кто-то подобрал пароль - и вот.
        Она вздохнула.
        Радик скрылся за дверью.
        - Хорошо, - в голосе Эдика звучало облегчение. - Так нашим и передам. Сейчас мы все окончательно заляжем на дно. Надеюсь, у тебя есть продукты. Выходить опасно, а заказывать тоже не выход. Похоже, проверять будут даже тех, кто начал вдруг заказывать на дом.
        - Не переживай, всё есть, - в кои веки Соня порадовалась, что Радик живет у неё. Он давно заказывал еду на дом, да и сможет в случае чего открыть дверь. А если его каждый раз будут обследовать на скрытые пятна, то так ему и надо.
        Соня еще не знала, как была права. Но через несколько дней оказалось, что самые безумные её идеи были лишь немногим, на что решились обосновавшиеся в их городе ученые и поддерживающие их власти.
        Она не отрывалась от телевизора, поднимаясь с постели только чтобы сходить в туалет. Тарелки с едой тихий от пригибающей его вины Радик приносил в спальню, и порой она двинуться не могла, чтобы не сунуть руку или ногу в какую-то тарелку, пока он не спохватывался и не убирал грязные приборы.
        Соне было всё равно.
        «Стану жирной, и меня придется выносить через окно прямо с кроватью», - мечтала она, но тотчас вспоминала, что такое было в другой стране, она видела это по телевизору и вряд ли кто-то всерьез задумается о такой сложной операции ради пятнистой. Да и потолстеть до такой степени ей вряд ли удастся. Исчезнет раньше.
        Иногда звонил Эдик.
        - Телевизор смотришь? - спрашивал он.
        - Смотрю, - вздыхала Соня.
        - Видела? - возмущался он. - Полный беспредел! Предлагают регистрировать всех заболевших. Словно преступников!
        - Ну, они в чем-то правы, - Соня отворачивалась от Радика, который обязательно появлялся у дверей, когда она начинала говорить.
        Не иначе как надеялся, что она заговорила с ним. Как же!
        - Подожди, дойдет до того, что создадут специальную тюрьму и будут без разбора отправлять туда всех заболевших!
        - Ужас, - неискренне пугалась Соня и клала трубку.
        А потом смотрела ток-шоу. В одном все обвиняли Субботу. Это было удобно для всех, кроме родителей Влада. Наверное, поэтому их на ток-шоу и не было.
        После ток-шоу была скучная сводка по процентному состоянию здоровых подростков к заразившимся в их городе и соседних городах и поселках. В другой раз Соня бы порадовалась, что их город не проклят как-то по-особенному, но сейчас ей было всё равно.
        Иногда она всё-таки уставала от телевизора, но, вместо того, чтобы выключить его, дополнительно открывала ноутбук.
        В соцсетях творилось что-то невообразимое: проходили манифесты в поддержку зараженных и против них, создавались и закрывались новые сообщества, самые ушлые уже рисовали комиксы и записывали песни.
        Потом снова позвонил Эдик.
        - Валя-самаритянка ушла, - без приветствия сообщил он. - Её лавочку прикрыли, кто-то пронюхал, что она водит туда пятнистых.
        - Или она перестала водить других, чтобы ходить одной и не палиться, и за это её сдали, - возразила Соня и, помолчав, добавила. - Жалко её.
        - Ага, - согласился Эдик и положил трубку.
        Соня посмотрела на стоявшего рядом с кроватью Радика.
        - Круто получилось, да? - она хотела, чтобы это прозвучало зло и саркастично, но вышло просто устало.
        - Я не этого хотел, - Радик смотрел на экран, где показывали столкновение двух противоборствующих группировок - за и против пятнистых. Ни одного с чернильными пятнами в кадр не попало. - Они не ищут ответа, только боятся!
        - Добро пожаловать в реальный мир, - буркнула Соня и переключила на другой канал.
        Снова зазвонил телефон.
        19 ГЛАВА
        Соня с недоумением уставилась на экран мобильника. Номер у неё был записан как Александра, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять - это звонит бабушка.
        - Соня, как ты? - голос бабушки был… был каким-то другим. Непривычно мягким и надтреснутым, словно ей пришлось разбить свой твердый и острый голос, а потом сложить в узел и завернуть. Какие же глупые мысли приходят в голову, когда звонок настолько неожиданный!
        - Я… я нормально, бабушка, - наконец отмерла Соня и махнула рукой Радику, мол, уходи. Тот вышел из спальни и прикрыл за собой дверь. Но Соня всё равно старалась говорить потише. - Как ты? Как мама? Почему ты звонишь на мобильник?
        - Я не была уверена, что ты дома, - голос бабушки дрогнул. - Все эти видео и новости. Они пугают.
        - Понимаю, - согласилась Соня просто, чтобы хоть что-то сказать. Она ждала вопроса, который задали родители Эдика, правда ли это всё, но бабушка, казалось, совсем не интересовалась этим.
        - Я так понимаю, ты не зарегистрирована, - это был не вопрос, но Соня всё равно ответила:
        - Нет. А что?
        - Не выходи из дома, - распорядилась бабушка уже бодрее, словно почувствовала себя в своей стихии. - Не регистрируйся. Неизвестно, до чего они еще дойдут. Ты всё равно в школу не ходишь, значит, переживешь и без остальных гулек.
        Соня хотела было сообщить, что она и без того носа на улицу не кажет, не глупее уж бабушки, но вместо этого спросила:
        - А почему ты так уверена, что я не хожу в школу?
        Короткий смешок стал ей ответом.
        - В школах, колледжах и университетах ближайших к вашему проклятому месту городов и поселков дважды в неделю проверяют всех учеников и студентов на пятна. И регистрируют заразившихся. Пару человек уже поймали на взятках, а студенты моего университета третий день не ходят на занятия, митингуя против такой дискриминации. Повально рисуют себе пятна, глупые дети.
        - Об этом я не слышала, - Соня хлопнула себя по лбу ладонью. Как она могла забыть, что бабушка работает в университете? Эх, не маме, а ей надо было переехать к ней и давно. И ничего этого сейчас бы не было. Но чего сейчас думать о том, как могло бы быть. Уже не стало и поздно об этом плакать.
        - У нас еще не ужесточили комендантский час, но всё к этому идет. А вот у вас после наступления темноты выходить нельзя никому кроме специальных служб. Теперь защищают не только подверженный заболеванию слой населения от заражения, но и всех других - от уже зараженных.
        Она замолчала, словно ждала какого-то ответа. Но Соня понятия не имела, что сказать. Вот что скажешь, если это правда? От них нужно защищать нормальных людей.
        Словно поняв, что ответа она не добьется, бабушка сменила тему.
        - Я тебе звоню не совсем по этому поводу, - она немного помолчала. - Дед просил передать, что он готов умереть от твоей руки, подписать любые бумаги, чтобы всё в порядке было. Чтобы ты пожила еще хоть немного.
        - Ты с ума сошла?! - Соня завопила так, что в комнату снова заглянул Радик, но тотчас скрылся, когда в его сторону полетела подушка.
        Видеть еще и его Соня была не в состоянии.
        - Никто не сошел с ума, - с достоинством ответила бабушка. - Ни я, ни Василий. Он просто хочет дать тебе время.
        Соня едва не бросила трубку. Дед Василий был её любимым родственником и, как часто бывало в таких случаях, самым редким гостем. Они с бабушкой разошлись, когда мама Сони только поступила в институт. Соня всегда считала, что причиной тому были бабушкины властность и нетерпимость. Но с семьей дед общаться не перестал, просто виделись они редко. С каждым годом всё реже. Но Соня никогда не забывала, кто с ней до одури катался на чертовом колесе и горках, и от кого она получала самые бесполезные и оттого еще более ценные в её детских глазах игрушки.
        - Я… я не собираюсь выживать такой ценой, - наконец выдавила из себя Соня. Слова шли тяжело, шершаво. - Я хочу остаться человеком.
        И едва это произнесла, как поняла - это правда. И дело не в снующих повсюду полицейских, и не в том, что ей предлагает убить его именно обожаемый дед. Хотя от этого было немного больно. Словно он потерял веру в неё, решил, что она ничуть не лучше других чернильных. И оттого, что это немного, но правда, было еще горше.
        - Я ему так и сказала, но старый дурак просил уточнить, - в голове бабушки отчетливо звучало облегчение, но Соне уже было всё равно.
        Она расплакалась.
        - Передай деду, что я его очень люблю, - сквозь слезы проговорила она. - И маме. И… бабушка?
        - Я слушаю, слушаю, - торопливо откликнулась та.
        - Тебя я тоже очень люблю, - Соня разрыдалась еще сильнее. - Я, наверное, уже скоро… Я не боюсь, правда! И вы не бойтесь. Это не больно, я видела. Только… Только… пусть тут в нашей квартире еще пока поживет мальчик и покормит моего кота, хорошо? Ему некуда идти.
        - Ты завела кота? - удивилась бабушка и сухо добавила. - Тот мальчик, что всё рассказал о чернильных и убийствах?
        - А откуда ты?.. - Соня так удивилась, что перестала плакать.
        - Ты думаешь, я не узнаю свою внучку на фото из-за того, что ей замазали лицо? - теперь была очередь удивляться бабушке. - Пусть живет. Если он хоть немного осознает, что сделал, ему сейчас должно быть совсем не сладко.
        - Кто звонил? - в комнату опять заглянул Радик.
        - Не твое дело, - грубо ответила Соня, снова падая на кровать и переключая канал. Несколько минут она пыталась вникнуть в передачу, где на полном серьезе предлагали вернуть смертную казнь. Сторонники этого решения видели сразу два положительных момента - и среди чернильных многие побояться идти на убийство, если за него будет положена высшая мера даже несовершеннолетним, и на казнь можно будет приводить зарегистрированных и «законопослушных» зараженных, продляя им жизнь.
        Противники же настаивали, что такой прецедент приведет к общему ужесточению законов, и высшая мера станет нормой не только для зараженных, а для всех. И разве затем они платят налоги, чтобы тут законно убивали детей?..
        На «налогах» Соне стало скучно, она щелкнула пультом и повернулась к всё еще стоявшему у дверей Радику.
        - Ну чего тебе? - недовольно спросила она.
        - Тебе там звонят на городской, - он замялся. - Кажется, это Эдуард.
        - Ты взял трубку? - Соня подскочила на месте. - Совсем дурак?
        - Я сказал, что я твой брат, и голос изменил, - защищаясь, ответил Радик. - И потом, ему, похоже, всё равно. Он как-то очень нервно тебя позвал.
        - Надо было быстрее звать! - разозлилась Соня и выскочила в коридор, где стоял городской телефон. Трубка лежала рядом.
        - Алло? - чувствуя себя глупо, произнесла она, уверенная, что Эдик устал ждать и давно повесил трубку.
        Но она ошиблась.
        - Сонечка, наконец-то! - Радик был прав, Эдик был на нервах. Если уж совсем честно, он был почти в истерике. - Соня, милая. Кажется, я… Я ухожу, мне страшно. Приди ко мне, пожалуйста.
        - Почему так рано? - у Сони задрожали руки. - Подожди, я сейчас. Кого еще позвать? Мне заехать за твоими родителями? Или ребят позвать?
        - Нет, не хочу, - Эдик едва не плакал. - Маме лучше этого не видеть, а остальных я и сам видеть не хочу. Только тебя.
        - Сейчас буду! - пообещала Соня. - Держись!
        Она несколько раз пыталась попасть ногой в сапог, когда из комнаты вышел Радик.
        - Соня, ты же в пижаме! - охнул он и скрылся за дверью. Вернулся через пару минут с джинсами, кофтой и носками. - Пара минут ничего не решит! Ты же разговаривала с ним совсем недавно, и всё было нормально, так что успеешь!
        - Подслушивал? - злости на Радика у Сони не было. В конце концов, тут он был прав. - Тогда и белье принеси, я же джинсы не на голую задницу надевать должна. И вызови мне такси!
        Последнее она крикнула уже в спину Радику.
        К счастью, упираться и рассказывать о том, как опасны таксисты, он не стал. Послушно принес трусы, лифчик и набрал номер такси.
        - Возвращайся поскорее, - только и попросил, когда Соня, на ходу влезая в рукава куртку, выбежала в подъезд.
        Таксист оказался словоохотливым мужичком, ничуть не впечатлившийся её фиолетовым лицом.
        - Диспетчер знает мой маршрут, - только и сказал он, когда Соня забралась на заднее сидение.
        - Не верьте всему, что по телевизору говорят, - грубовато ответила Соня, готовая к ругани и уже подбирающая слова, чтобы отговорить таксиста везти её в полицию вместо дома Эдика. Но тот неожиданно обрадовался.
        - Вот я то же самое своей Дашке говорю, - затарахтел он, выезжая из двора. - Не верь ты этим бесам! Нашли моду, во всем детишек винить. Зато как удобно сейчас, все висяки на чернилок свесили и сидят, радуются! Нет, чтобы работать!
        Соня чуть было не хихикнула на забавном и несуразном «чернилки», но таксист и не думал останавливаться, лишь для вида что-то спрашивая у Сони и продолжая ругать всех, от несчастной Даши и до правительства. С проблем «чернилок» таксист быстро перешел к своему наболевшему. Соня за время поездки успела узнать и про высокие цены на бензин, и про дуру-диспетчера, и про сына-лоботряса, который не хочет работать. Водитель уже добрался до благодатной темы правительства, как они наконец добрались.
        Соня быстро отсчитала деньги и выбралась их автомобиля.
        - Обратно скоро поедешь? - крикнул ей в окно таксист. - Я могу и подождать. Уж больно с тобой поговорить приятно.
        - Простите, - Соня через силу улыбнулась. - Боюсь, что я тут надолго.
        И бросилась к подъезду, уже не слыша, что ей еще кричал вслед водитель.
        Эдик открыл дверь, когда она еще поднималась по ступенькам. Выглядел он и впрямь жутковато. До сих пор никто из близких Соне людей не уходил, и она не видела настолько близко, как это происходит. И то, что первым мягко стираются черты лица, оказалось выше её сил. Она едва не повернула назад, но Эдик приглашающе махнул рукой и отступил обратно в квартиру, и Соне не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
        В квартире было тихо и пусто. Вот оно, Соня не сразу поняла, что чувствует, но эта мысль назойливо крутилась в голове. Пусто. Эдик еще тут, но его словно нет.
        - Проходи в комнату, - послышался слабый голос, и Соня пошла на него.
        Эдик полулежал и выглядел фиолетовой уличной тенью, упавшей на диван, а не живым человеком. Его лица почти не было видно, также быстро истончились и кончики пальцев, а вот само тело сбоку еще можно было разглядеть. Подходить не хотелось. Соня некстати вспомнила, как смешно выглядели одноклассники и одноклассницы, боявшиеся даже ближе подойти, словно её пятна были заразными. Как она смеялась над ними, полагая, что если чем и сложно заразиться, так это её неудачливостью. Именно она привела к появлению пятна. А теперь, когда Эдик умирал, нет, когда он исчезал, она с трудом могла заставить себя не кривиться, а сесть рядом было просто за гранью её возможностей. Она боялась заразиться смертью.
        - Ты посидишь со мной? - прошелестел Эдик, словно почувствовав её неуверенность.
        - Посижу, - сложнее всего было вытолкнуть из себя это короткое слово, а сесть рядом на диван оказалось проще. Соня стиснула зубы, напоминая себе о том, что её ждет тот же конец и довольно скоро, и только после этого смогла заставить себя взять Эдика за руку или, скорее за то, что от руки осталось. Она думала, что будет противно, но было всего лишь странно. Рука была обычной, чуть более прохладной, чем всегда, но это касалось лишь видимой части. Дальше же её просто не было, она не обрывалась резко, но нащупать переход Соне удалось не сразу. Однажды ей приходилось касаться воды, которая идеально совпадала по температуре с её руками. Казалось, будто она и не опускала пальцев в воду, по-прежнему держит их в воздухе, но ощущение воды, её плотности всё-таки было. Теперь таким становился Эдик.
        20 ГЛАВА
        - Ты видишь его? - Эдик не мог лежать молча, кажется, он не кричал в голос от ужаса только из-за того, что Соня была рядом. Она была благодарна и в то же время испытывала досаду - лучше бы он не звал её, чем вот так напоминать о близком конце.
        Соня отвлеклась от попытки разглядеть его лицо - если он мог говорить, значит, оно где-то было, разве нет? - и посмотрела в окно. Шторы Эдик не задернул, пытаясь этим компенсировать свою трусость, заставившую его запереться дома, а не выйти навстречу чудовищу. За окном стало темно, и это была не вечерняя серая хмарь, а настоящая ночь. Сияли фонари, откуда-то из глубины двора донося отголоски своего света, да луна напоминала чей-то равнодушный пустой глаз. Но лишь напоминала, не более того.
        - Не вижу, - ответила она, снова повернувшись к нему, и затылком почувствовала чей-то взгляд. Вздрогнула и едва не выронила руку Эдика из своей - теперь её пришлось бы искать - за окном, да и в освещенной комнате заметно потемнело. Она снова повернулась к окну и по-прежнему никого не увидела, только почувствовала дыхание кого-то огромного. Или это был сквозняк, который колыхал висевшую на окне незадернутую штору. Второй вариант нравился ей больше.
        - Я его вижу, - прошептал Эд еле слышно. - Он заглядывает через окно, но стоит дальше. Я вижу только силуэт. Он сожрет меня, да?
        - Нет, не сожрет, - Соня стиснула руку Эдика и едва не вскочила, когда её пальцы столкнулись с её же ладонью - рука истаяла. - Эд, никто тебя не сожрет, ты понял? И меня не сожрет. Подавится. Он… он просто смотрит, понятно? Ему любопытно!
        Новая мысль захватила её целиком.
        - Он видит нас только когда мы начинаем исчезать, потому что так мы становимся одной с ним крови… то есть, одного с ними спектра или даже измерения. Понимаешь, Эд? Я думаю, он видит только тех, кто исчезает, и ему интересно посмотреть на нас, а не съесть.
        В голове проскользнула паническая мысль, что первое вовсе не исключает второго и, может, чудовища питаются только теми, кого видят, да только Соня скорее позволила бы себе откусить язык, чем произнести это вслух.
        - Поэтому мы зря их боимся, и поэтому мы зря боимся исчезать, ведь это не конец, там какое-то продолжение жизни, что-то совершенно особенное! - Соня замолчала. Резко, больно прикусив язык. Потому что в этот момент она снова перевела взгляд на диван и… Эдика на нем не было.
        Он исчез так же, как до него исчезали другие, оставив после себя лишь горстку одежды, которая теперь лежала ровно так, как до этого он. И выглядело это настолько противоестественным, что тысячу раз обещавшая себе не плакать Соня разревелась.
        - Эд, надеюсь, что ты меня хотя бы слышишь там, в другом измерении, - прохлюпала она, размазывая по щекам слезы. - Я скоро тоже приду, ты это знаешь.
        Она переписала телефон родителей Эдика, который он оставил на столе, проверила воду и перекрыла газовую трубу, лишь после этого вышла и захлопнула дверь.
        На улице было всё также темно, и только свет луны, да редкие фонари разбавляли эти растекшиеся чернила ночи.
        Соня подняла голову и четко произнесла прямо в эту тьму, надеясь, что её всё-таки услышат:
        - Я скоро приду. Слышишь? Я приду сама.
        Она повернулась и, сунув руки в карманы, побрела по безлюдной улице в сторону дома. И вот что удивительно. Пока она со всей силы напрягала глаза, то прищуриваясь, то наоборот, открывая их так широко, как возможно, она не видела ничего кроме пустой улицы. Но теперь, стоило ей повернуться спиной, она чувствовала силуэт этого существа, что дыханием колыхало штору. Огромный крокодил, неповоротливый, с тупоносой длинной пастью, полной острых зубов. Вот кто приходил посмотреть на Эдика и терпеливо дождался его ухода.
        Соня повыше подняла воротник и ускорила шаг.
        Она была уверена, что наткнется на патруль и попадет на регистрацию, но, похоже, реальность в телевизоре и на улицах отличалась. На центральных улицах и у открытых светящихся окнами и витринами торговых центров можно было увидеть полицейских, а вот на улицах потемнее Соня шла совсем одна.
        Страшно не было, она чувствовала себя так спокойно, словно всё так и должно быть. И огромное нечто, забравшее Эдика, не желало ей зла, а присматривало за ней. По крайней мере, сейчас. Пока она еще была жива.
        Радик маячил у подъезда. Привыкшая к темноте, Соня увидела его ссутулившуюся фигуру еще издалека.
        - Что ты творишь? - возмущенно прошипела она, втаскивая парня в подъезд. - А если тебя увидели пятнистые из кальмаров? Ты тогда труп, ты не понимаешь? Или ты захотел полицейской проверки?
        Радик молчал.
        - О, - сообразила Соня. - Ты хочешь заразиться? Совсем дурак?
        - Я хочу быть с тобой, - теперь Радик заговорил. Они как раз поднялись до квартиры, и Соня успела порадоваться тому, какие у них нелюбопытные соседи. Никто не выходит на шум и до сих пор никто не настучал на неё, пятнистую. - Я так виноват перед тобой. Да ты и сама это знаешь. И не простишь, конечно, этого я не прошу. Но я хочу быть с тобой, переживать всё то же, что ты. И, если лекарство не найдется, уйти за тобой следом.
        - Вот точно дурак, - вздохнула Соня, закрывая за ними двери и проходя на кухню. Последствия встряски с уходом Эдика еще не пропали, и снова валиться на кровать и смотреть телевизор не хотелось. Соня порылась в холодильнике и решила, что самое время научиться варить борщ. Потом может просто не остаться его, этого времени.
        - Мне не станет легче, если ты тоже будешь болен, - пояснила она спокойно. - Это так не работает. Даже если бы я тебя ненавидела за предательство, я не желала бы тебе смерти. А это не игра, это смерть.
        - Так хоть поговори со мной! - в отчаянии Радик ударил по столу, но тут же смутился и отодвинулся вместе с табуреткой, чтобы не попасть под горячую руку. Соня резала капусту, и ловкости ей в этом пока не хватало.
        - Я говорю, - Соня убрала капусту и достала морковь. - Чего ты хочешь?
        - Чтобы ты боролась! - Радик вскочил с табуретке и потянулся за вторым ножом. Соня кивнула - вдвоем нарезать овощи было быстрее. - Я обязательно найду выход!
        - Как? - Соня вытащила кастрюлю с бульоном и недоверчиво принюхалась. Нет, похоже, Радик варил курицу совсем недавно, бульон пах хорошо. - Не выходя из дома?
        - Даже не выходя из дома я понял, что на набережной никто не заразился. Там что-то особенное, от моря. Я обязательно узнаю что! - и Радик ушел в комнату, оставив Соню наедине с борщом. Который у неё всё-таки почти получился ближе к утру. И, как не странно, именно этот выстраданный борщ примирил Соню с уходом Эдика и с Радиком. По крайней мере, она больше не гнала его из комнаты, когда смотрела телевизор. Да и смотреть его уже не хотелось. Похоже, за пределами их города всё было куда серьезнее. А ведь там почти не было по-настоящему заразившихся.
        Каналы соревновались между собой в количестве ток-шоу и полноценных передач, обсуждались проблемы зараженных и тех, кто просто красит или даже прикрывает участки кожи, делая вид, что под маской или шарфом скрывается пятно.
        - Все хотят минуту славы, - пробормотала Соня, наблюдая за тем, как в прямом эфире разоблачили сорокалетнего «менеджера небольшой компании Визикина», как он был помечен на экране, делавшего вид, что он позднезаразившийся.
        - Соня, - Радик выключил телевизор. - хватит это смотреть. Что ты с собой делаешь?
        - В смысле? - Соня оглядела себя. Ну, возможно, она поправилась на полкило или чуть больше. Но нервы же, он тоже должен понимать.
        - Со дня, как ушел Эдик, прошла всего неделя, - Радик подошел ближе и взял её за руку. - Твое ухудшение идет небывалыми скачками. Скажи…
        Голос его дрогнул и он отвел глаза, но через мгновение уже смог справиться с собой и твердо продолжил:
        - Скажи, ты так сильно его любила, что хочешь умереть вслед за ним?
        - Что за глупости, - возмутилась Соня, чувствуя неприятный холодок, заставивший тонкие волоски на шее стать дыбом, а кожу покрыться мурашками. - Я вовсе не хочу умереть.
        - Посмотри в зеркало! - рявкнул Радик. - Ты практически вся фиолетовая! Я не успею тебя спасти, понимаешь?!
        - Что ты предлагаешь? - теперь и Соня повысила голос. - Убить дедушку? Или для начала Висасуалия? Чтобы растягивать это никчемное существование, надеясь на то, что мы найдем лекарство? Но мы не найдем, а твои ложные надежды… от них больно!
        И она всхлипнула.
        Радик сел рядом и обнял её за плечи. И этого хватило, чтобы Соня разрыдалась. Она оплакивала себя, Эдика, тех чернильных, что уже ушли и тех, которым еще только предстояло заразиться.
        - Как не найдем? Вот, я же нашел. Я тебе говорил, только ты же не слушаешь совсем. На набережной никто не становится чернильным. Словно там нет этого вируса, - пробормотал Радик, поглаживая её по плечу. - Значит, там безопасно.
        - Это не вирус, а крокодил, - вяло пробормотала Соня, утыкаясь носом в его плечо. Сил после рыданий ни на что не осталось. Она знала то, о чем не собиралась рассказывать Радику - её время и без того почти пришло. Кончики пальцев покалывало, а по утрам она их совсем не чувствовала. Словно их не было.
        - Да хоть гиппопотам! - рассердился Радик. - Получается, его нет на побережье, а вокруг рядом он может быть!
        - Ну и едь туда, там не заразишься, и тебя не найдут! - Соня отодвинулась от Радика и поднялась на ноги. - Серьезно, это хороший способ проверить. Если ты не заразишься, там можно построить интернат для подростков, и забирать их оттуда по достижению… какого возраста?
        - Без понятия, - кисло ответил Радик, ожидавший, похоже, чего-то другого. - Ты забыла, что я, может, не заражусь из-за нас с тобой?
        Соня не сразу поняла, о чем он говорит. А когда поняла, не покраснела только из-за фиолетовых щек и ушей. Как же давно был их неловкий секс! С тех пор произошло так много всего, что она и думать об этом забыла.
        - Да я для тебя стараюсь! - продолжил Радик, не замечая её заминки. - Вдруг, оно там тоже бывает, но проходит?
        Соня посмотрела на свои фиолетовые ладони и вздохнула. Кончики ногтей, казалось, растворялись в воздухе и были не плотнее тумана.
        - У меня уже не пройдет.
        - Ты просто не пытаешься! - Радик с силой тряхнул её за плечи.
        - Я просто не хочу тратить время на ссоры и глупые надежды, - покачала головой Соня. Назревала ссора, и она сделала единственное, что, как ей казалось, должно было заставить Радика замолчать. Поцеловала его.
        Они всё равно поругались, но уже много позже.
        21 ГЛАВА
        Радик ошибался. Прошло еще полторы недели, прежде чем Соня почувствовала, что приходит её время. Это было так странно, что она только порадовалась, что не пыталась узнать, как это происходит. Казалось слишком неприличным лезть с вопросами к погибающему от ужаса Субботе или Эдику. Но сейчас, когда очередь дошла и до неё, она поняла, что описать это просто невозможно. Как объяснить другим, что тебя заполняет пустота? Будто пустота может заполнять!
        И этот ужас, который испытывал и Суббота, и Эдик, он обошел её стороной, и Соня даже не предполагала, каким благом может стать беспричинный страх. Теперь она ощущала изменения куда четче, ведь её не беспокоил ожидающий зверь. Её ничего не беспокоило.
        Спокойно, будто собираясь не умереть, а поехать в гости, Соня написала записку спящему за закрытой дверью её бывшей комнаты Радику. Насыпала довольно заурчавшему от питания не по графику Висасуалию.
        Оделась, пусть и знала, что скоро вся эта одежда неопрятным комом ляжет на землю, и всё равно позволила себе одеться получше, заплела отросшие за это время волосы - с момента, как на щеке появилось пятно, она ни разу не была у парикмахера. И тут же разозлилась на себя - разве она не должна перед смертью думать о родных и друзьях, о том, чего больше никогда не увидит, а не о парикмахере?
        После этих мыслей наконец пришел страх, и она с облегчением пустила его в себя. Тело словно немело и переставало чувствоваться, и Соня поспешила на улицу, чтобы не умирать вот так, в квартире. В отличие от Эдика, она хотела встретить страх лицом к лицу. И для этого ей не нужны были зрители, так что она без особого труда справилась с последним жалким порывом разбудить Радика и позвать с собой.
        И она не пожалела об этом. Отвлекаясь на Радика, она вряд ли бы смогла бы в полной мере оценить свое новое зрение. Или зрение осталось прежним, просто она стала другой?
        Чем меньше оставалось её самой, тем более выпуклым и живым становился город. Его краски, запахи и даже формы становились настолько яркими, что Соне сделалось физически больно. А потом она поняла, что этот новый, выпуклый город куда более живой, чем привычный ей.
        Над домами возвышались огромные прозрачно-синие звери, слабо поблескивали одинокие фигурки прохожих. Носимые невидимым ветром, летали ошметки такого же белесого цвета. Словно легкие полиэтиленовые пакеты или смятые листы бумаги.
        Соня почувствовала, как одежда стала слишком тяжелой и чужеродной для неё и наконец соскользнула на асфальт. Правда при этом её уже почти прозрачно-белесое тело осталось точь-в-точь также одето в невесомые тряпки.
        Она огляделась. Мир вокруг жил, и никто не интересовался ею. Никто не глядел страшными желтыми глазами, не спешил сожрать.
        Окно в её квартире распахнулось, на этот звук Соня оглянулась и увидела высунувшегося по пояс Радика.
        - Соня! - крикнул он с отчаянием.
        - Свалишься же! - крикнула ему в ответ Соня, но он не ответил. Его лицо искривилось в болезненной гримасе, и он исчез за окном.
        «Не видит!», - сообразила девушка. Она снова огляделась, уже совсем другим взглядом оценивая мир вокруг. И обнаружила, что ошибалась. Ей только показалось, будто всем в этом новом мире не было до неё никакого дела. Пока она отвлекалась на Радика, к ней неторопливо приближался медведь. Его небольшая по сравнению с грузным телом голова возвышалась над крышами, огромные лапы запросто могли раздавить автомобиль, если бы это существо вообще имело вес в реальном мире.
        Соне не было страшно. Она слышала стук ботинок по лестнице - Радик торопился спуститься, но сама смотрела на медведя. Пусть для этого и пришлось задрать голову.
        - Забирайся, мы тебя давно ждем, - неожиданно звонким мальчишеским голосом произнес медведь.
        Соня неуверенно переступила с ноги на ногу.
        - Иначе исчезнешь, - добавил медведь и кивнул куда-то в сторону.
        Присмотревшись, Соня поняла, о чем он: идущий одинокий белесый путник истончился прямо на глазах и распался. Только ошметки, которые она приняла за мусор, закружились над землей.
        Дверь за спиной хлопнула, но Соня не обернулась. Она подошла к медведю ближе и обнаружила, что ей только издалека казалось, будто это однородная туша. Реальность оказалась куда необычнее. Если приглядеться, что можно было обнаружить, что он весь состоит из сложенных переплетенных тел. Вглядеться как следует ей не дали - прямо из медведя к ней выскользнула рука, которая неожиданно цепко ухватила её за плечо и рывком втащила внутрь.
        - Соня… как же так, Соня, - она слышала за спиной голос Радика, но теперь даже обернуться не могла. Она словно попала в вагон метро или салон автобуса в час пик. Кто-то дышал ей в ухо, а кто-то, похоже, наступил на руку. Но это длилось лишь мгновения, а потом Соня вдруг поняла, что её больше ничего не беспокоит. Казалось, она смешалась с соседями и там, где ей не хватало места, просто просочилась. Словно она больше не являлась обладателем своего собственного жесткого скелета и плотного тела. Впрочем, так оно и было.
        Медведь еще стоял, неуверенно покачиваясь на лапах.
        - Готовы все? Новенькая прижилась? - раздался словно прямо у неё в голове тот же мальчишеский голос. Соня и ответить не успела, как вокруг забормотали, и тот голос - да откуда он вообще раздается? - скомандовал:
        - Уходим! Мы и без того тут долго простояли.
        И Соня почувствовала, как вокруг все приходят в движение. В детстве она была очарована тем, как движутся в аквариумах или в океане стайки рыб - словно одно целое, они вдруг разом меняли направление или сворачивали с пути хищника. Ей всегда было интересно, как же это происходит. Что же, «бойтесь своих желаний» - это и про неё тоже. Теперь она знала как это - она толком не понимала, что происходила, но всей собой, всем тем, что у неё осталось от себя, поворачивалась в сторону от дома и двигалась, перебирая своими или чужими ногами и помогая чужими или всё-таки своими руками.
        - Мы должны всё время двигаться, если не хотим, чтобы произошло что-то плохое, - пояснил ей тот сосед, что дышал в ухо. Откровенно говоря, сейчас она была не уверена ни в том, что это её ухо, а он действительно дышал. Но голос его был четким и слышала она его прекрасно. Чего еще желать? - Там, где мы долго стоим, у людей ухудшается здоровье, повреждение зданий и мостов становятся критическими, трава и земля сохнут. Но мы большой, поэтому двигаться не так сложно. Ты разберешься во всем, не переживай.
        - Эй, новенькая, расскажи что-нибудь про живых, - этот голос совсем другой, с легкой хрипотцой, через которой проскальзывает болезненное нетерпение. Соня в каком-то другом месте обязательно бы ответила что-то резкое. Что она им тут не желтая газета. Но в медведе, чувствуя прямо внутри своего живота чей-то локоть, а в ухе чужую кисть, сильно не повыступаешь. И она попыталась вспомнить, что происходило в мире живых, нормальных людей. Из-за чернильного пятна она давно перестала следить за теми новостями, что не касались чернильных, и сейчас было сложно вспомнить, когда и что происходило. Кто-то умер, но вряд ли это всем будет интересно, тем более тут, где они и сами не особо живые.
        - Ну… Э-э… - Соня сама на себя разозлилась за такое начала и выпалила первое, что пришло ей в голову. - Вот Кейт Миддлтон родила еще одного принца.
        Все зашумели. Соня с трудом смогла вычленить несколько слов, но этого было достаточно, чтобы понять - эти люди, ставшие частью её самой, и частью которых стала она, вовсе не хотят слушать про принца. Соня сосредоточилась и наконец смогла уловить далекий голос, который в этот раз почему-то напомнил ей о Радике. Но это было неважно, потому что голос сумел прорваться через весь этот шум и его она теперь слышала отчетливо, слово в слово.
        - Про ощущения расскажи, Соня. Нам их тут не хватает.
        Она хотела спросить незнакомца, почему он зовет её по имени, но новая мысль ударила так, что она едва не зашипела от боли. Только боли не было. Никакой.
        И она только сейчас поняла, что не так. Умирая или, лучше сказать, уходя, она чувствовала онемение и страх. И пустоту. А сейчас она не чувствовала больше ничего. Совсем. Не болел живот, беспокоивший её последние пару дней из-за пиццы, ей не было страшно или холодно, хотя они шли по подтаявшему снегу, и одна её пятка касалась обледеневших сугробов. Даже неудобства не ощущалось, хотя она почти сливалась с соседями.
        Ей бы испугаться, но страха нет, и она не могла вспомнить, каково это. Вместо этого Соня напрягла память, пытаясь вытащить из неё хоть что-то.
        На поверхность скользнула глупая мысль и она неуверенно произнесла:
        - Может, поцелуи?
        - Да-да, расскажи про поцелуи, - забормотали вокруг, и, то ли Соне показалось, то ли медведь даже идти стал бодрее.
        Она попыталась вспомнить, как описывали поцелуи в книгах, которые она читала когда-то запоем. Как там было? «Он приник к её губам, и они слились в экстазе». Нет. Не то. Вряд ли здесь хоть кто-то сможет понять, о чем идет речь. Соня и сама понимала слабо. «Он жарко ворвался в её рот языком, и у неё подкосились колени»? Снова какая-то ерунда. Она с ними менее четверти часа, а уже не чувствует, где её колени, а где чужое ребро. Про язык и вовсе упоминать не стоит. Нет, всё это не то. Соня отмахнулась от услужливой памяти с цитатами из романов мягких обложках и тихо проговорила:
        - Они мягкие. И теплые.
        И пусть говорила она совсем тихо, все вокруг молча слушали и не перебивали.
        Медведь медленно двигался по городу, заглядывая в окна. Соня чужими глазами кого-то с самой вершины зверя видела, как при их приближении за окном кто-то кто-то хватается за сердце, кто-то за голову. Прямо сквозь них пронеслась с мигалкой скорая помощь, и Соня, на мгновение оказавшись одновременно у носилок с больным и медведем, видела, как у больного отказало сердце, но скорая пронеслась вперед, и аппарат запищал снова, сигнализируя, что сердце снова забилось.
        Уже светало, и они почти выбрались за пределы города, а Соня задремала, уставшая делиться хрупкими воспоминаниями и укачиваемая медленной поступью медведя, когда раздался крик.
        - Нет-нет-нет! - завопил ставший таким знакомым голос их предводителя. - Поворачиваем. Все поворачиваем!
        Громоздкая туша попыталась сместиться, но увы. Соня не одна уже была укутана дремой. И пусть медведь прошел через ряд машин и толстым пушистым задом въехал в угол дома, этого оказалось мало. Задней лапой, совсем немного, он задел вышедшего из подъезда старика. И куда только этого дряхлого деда потянуло на восходе? Теперь уже это было не узнать.
        Словно подскользнувшись на обледенелой ступеньке, старик неловко упал на бок и тотчас затих. Одновременно с этим Соню и всего зверя прошило теплом. Ощущением.
        - Ох, Андрей недоволен, - пробормотал сосед Сони, коленка которого мерно билась в грудной клетке Сони рядом с сердцем. Они еще пару часов назад познакомились, решив, что такое близкое соседство просто обязует их подружиться. По крайней мере так сказал Ви, а Соня не стала спорить. Обнаружив, что многие уже не помнили своих имен, отзываясь на слоги или даже буквы, она торопилась представиться как можно большему количеству соседей, чтобы они помнили её, когда она сама себя забудет. Все соседи помнили только имя Андрея, который начал когда-то собирать медведя, не присоединившись к крокодилу, обезьяне или слону.
        - Мы убили его? - ужаснулась Соня. Как она надеялась, что Ви скажет, что это не так, рассмеется и пояснит, что старик просто потерял сознание!
        - Ну да, - выдохнул ей в ухо сосед. - Если бы был здоровый человек, ему бы просто стало нехорошо, а вот нам чуть-чуть полегчало. Этому же одного касания хватило, старый уже был.
        - А если целеноправленно коснуться подростка, то у него появится пятно, а нам будет чем жить еще долгие дни, - добавил другой сосед, до сих пор молчавший. Кажется, он полностью забыл свое имя, и поэтому стеснялся вступать в разговор.
        - Почему тогда… - Соня запнулась. Как это объяснить, интересно? Но её поняли, разумеется.
        - Почему уже не запятнали всех? - усмехнулся Ви. - Видишь ли, энергии при этом поступает столько, что одиночку просто разнесет на массу ошметков. А большие группы вроде нас или крокодила очень неповоротливы. Люди же двигаются слишком быстро. Кроме некоторых. Ну и иногда попадаются случайно. Если уж пересекутся со зверем, тут уже не поворачивать же.
        - А… - начала было Соня, но Ви покачал головой, отчего Соне показалось, будто что-то коротко защекотало её в районе носа.
        - В засаде сидеть не вариант. Пока сидим, дом рядом обвалиться может, или асфальт расползется. Одни рытвины будут. Хотя крокодила это не смущает, конечно. Поэтому я рад, что мы с Андреем, а не с ними.
        Соня задумчиво кивнула. Она тоже была рада, хотя понятия не имела, почему её прямо у дома ждал медведь.
        22 ГЛАВА
        Этот вопрос всплыл снова спустя несколько дней, когда Соне пришлось убедиться в правоте Ви по поводу одиночек. Они медведем ночевали за городом, на пустыре, которому уже не могли повредить, а потом возвращались в город. В этот день всё было так же как и до этого, только навстречу им из какого-то клуба - разве их не закрыли все из-за комендантского часа? - выскочила девушка. Соня думала, что сейчас они подойдут ближе, но медведь замедлил шаги, и в тот же момент наперерез им бросился белесый полупрозрачный одиночка. Соня не успела даже ахнуть, как эта одинокая тень коснулась руки девушки.
        - Смотри внимательно, - шепнул Ви.
        И Соня послушно смотрела. Сначала одиночка словно налился объемом и цветом. Казалось, он даже готов вернуться в реальный мир. Жертва - Соня без капли злорадства узнала в ней Линду, выпучила глаза - не иначе как увидела этого белесого тоже. А потом он словно потух и с резким хлопком разлетелся на ошметки, которые закружил ветер. А вот по руке Линды медленно растеклось пятно. Пока еще почти прозрачное, оно словно впитывало цвет от этих ошметков.
        - Вот так нас и становится больше, - хладнокровно пояснил Ви. - Одиночками быть опасно.
        - Тогда мне и впрямь повезло, что вы меня сразу забрали, - призналась Соня и наконец спросила то, что её беспокоило с первого дня. - А почему вы меня дожидались у дома? Я ведь никого из вас не знаю, верно?
        - Не знаешь, - согласился Ви. - Но мы за тобой давно наблюдали. И Андрей подгадал момент, когда ты будешь уходить, чтобы перехватить.
        - Перехватить? - повторила Соня. Еще несколько недель назад она бы раздулась от гордости, полагая, что является особенной. Но пятно отучило её от этого.
        - Ну да, - Ви негромко засмеялся, заставляя зашевелиться сонных соседей. - На тебя претендовал еще крокодил. Сомневаюсь, что тебе там было бы так же хорошо. Но там твой второй парень.
        - Эдик! - сообразила Соня. - О, и Суббота там должен быть. Я помню, он говорил о крокодиле!
        - Этого я не знаю, - Ви потерял интерес к незнакомым именам. - Но Андрей сказал, что ради его брата мы должны подобрать тебя первыми. А мы что? Нам ведь не жалко.
        - Ради брата… - медленно повторила Соня. До неё только сейчас дошло, что этот Андрей и брат Радика - одно и то же лицо. Её можно было понять - Андрей не самое редкое имя.
        - Ну да, - подтвердил Ви. - У нас лучше, чем у других. Мы стараемся людей сторониться, не убивать без острой надобности и не пятнать. Нас много, двигаемся мы медленно, вот энергии и хватает.
        - Ну надо же, - не удержалась Соня и добавила чуть громче. - Интересно, почему он так изменился?
        - Почему изменился? - удивился Ви и закашлялся. Через них неожиданно проскочил ребенок, упал и с ревом побежал дальше. А они снова ощутили прилив тепла.
        - Ну, пока он был с пятном, убивал много, судя по тому, как он долго продержался, - пояснила Соня, глядя вслед ребенку. Дети легче всех переносили попадание в поле их зверя. Если у них что и болело, то забывали они об этом быстро. - Его брат был в ужасе, когда это понял.
        - Я точно такой, как и был, - раздался прямо в голове и за её пределами одновременно тот самый голос, что пригласил её в медведя. И Соня только сейчас сообразила, что их вожак слышит и видит всё, что происходит в медведе. Но смутиться она не успела, хотя вспомнила, каково это. А Андрей тем временем продолжал.
        - Надо же… я и не знал, что Радик это так воспримет. На самом деле я не убил ни одного человека. Когда я узнал, как можно продлить жизнь, я пошел работать волонтером в хоспис. Пусть приходилось далековато ездить, да и работа довольно тяжелая, но люди там умирают своей смертью. А я просто держал их за руку, чтобы им не было одиноко. В хосписе многие умирают одинокими, сколько бы людей не было рядом при жизни.
        Он замолчал, а Соню всё-таки окатило таким позабытым ощущением стыда. Только теперь она скорее была рада ему.
        - Жаль, что Радик этого не узнает… - наконец произнесла она. - И я не знала.
        - Жаль… - согласился Андрей. - Жаль, что я не догадался поделиться с ним, тогда он не натворил был дел. Но задним числом все умнее, и я не исключение.
        - А я больше никогда его не увижу, да? - не удержалась Соня. Она сейчас жалела, что не попрощалась с Радиком. И пусть он выбежал за ней, и она знала, что он горевал и, вероятно, еще горюет по ней. Но как же ей среди крох чувств и ощущений, которые она бережно хранила, не хватало последнего взгляда на него!
        Сейчас, когда всё наносное смылось в первую очередь, у неё осталось так немного своего собственного, личного. Того, что не растворилось в соседях, не пропало и не испарилось в густом тяжелом воздухе её нового мира.
        И Радик был одним из тех, кто остался. Он был тысячу раз не прав, сейчас Соня это знала точно. Но что толку, если он любил её и, что еще важнее, она тоже любила?
        Глупо, что она поняла это только сейчас. И, пожалуй, иногда в минуты слабости ей казалось, что лучше бы она и впрямь умерла, исчезла в тот самый момент, когда рассчитывала на это. Медленное же отмирание, полное сожалений и попыток удержать хоть что-то из прошлой жизни казалось ей куда большей бедой, чем просто смерть.
        Утешало лишь то, что вряд ли Радику было бы легче, оставь она его с мыслью, что он был ею любим. Как знать, может, её видимая черствость защитит его от глупостей и попыток пойти следом?
        - Я думаю, мы увидим его довольно скоро, - ответил Андрей и добавил, словно подслушав её мысли. - Боюсь, он не оставит это так просто и попытается заразиться. Будет лучше, если мы сможем за ним проследить.
        - А остановить мы его сможем? - не удержалась Соня. Она прикусила язык, но никто не смеялся. Её соседи порой так перемешивались, что неловкие чужие тайны быстро становились общими. И Соня знала, что у многих остались братья или сестры, которые еще только подходили к опасному рубежу. И каждый мечтал подать знак родным, заставить их уехать. И не мог.
        - Боюсь, что нет, - озвучил её опасения Андрей. - Но мы можем забрать его от дома, если он всё-таки решится. Как считаешь, он всё еще живет у тебя?
        Соня напрягла память. Родной дом вспоминался слабо, скорее не стенами и привычными предметами мебели, сколько осколками эмоций. Мама - больше в её детстве, чем перед разлукой, бабка Александра. Дед не вспомнился, ведь в этой квартире он ни разу не бывал. Да свежим глотком скользнуло воспоминание о коте. Только сейчас ей показалось забавным, что первое его имя было Промокашкин. Как это подходило к ней, чернильной девочке.
        - Думаю, он еще там, - наконец произнесла она. - У меня кот. Он обещал его кормить.
        Вокруг снова забормотали и зашумели соседи. Надо же, какую вкусную деталь она удержала при себе и только сейчас поделилась! Кот! Питомец! А какой он? Какие у него лапы? Хвост? Умеет ли он мурчать и правда ли у него шершавый язык?
        Негромко рассмеялся далеко наверху Андрей, поворачивая грузного медведя в сторону её дома, пока Соня изо всех сил вспоминала для всех соседей, что же это за зверь такой - домашний кот Висасуалий Промокашкин. И ей казалось, что от неё самой осталось не так уж много. То, что она помнила о маме, о Радике и о коте. Да еще может несколько стихотворений. Вот и всё, что осталось от Сони, которая считала себя совсем неглупой и довольно интересной девушкой. И только чтобы не думать об этом, она продолжала рассказывать и рассказывать, так и не останавливаясь до самого дома.
        Если бы она могла выбирать, она бы предпочла так и умереть - рассказывать и рассказывать, по капле выдавать все свои воспоминания, пока память не истощится до самого дна, и она не раствориться в этом медведе полностью, теряя себя и не имея больше возможности даже бояться этого.
        Соня понятия не имела, насколько она близка к тому, чтобы оказаться правой в своих надеждах и предположениях. А если кто-то из её новых соседей и знал это наверняка, то делиться этим знанием не собирался.
        - Вот он, - шепнул Андрей будто прямо в голове Сони.
        И она увидела Радика в окно кухни. Он сидел за столом и гладил кота. А потом он поднял голову и ей на мгновение показалось, что их взгляды встретились.
        .II
        РАДИК
        23 ГЛАВА
        Уже сбегая вниз по лестнице, Радик знал, что опоздал. Она таяла, когда он выглянул в окно, просто становилась прозрачной и всё. Но не попытаться он не мог. Когда же он выскочил за дверь, всё было кончено. Ком одежды валялся на тротуаре и не было никаких следов девушки. Когда-то Радик думал, что его пугает сам процесс исчезновения - человек при нем уходил не равномерно, первыми исчезали пальцы, потом руки… Сейчас он жалел, что не застал хотя бы кусочка. Просто знать, что часть её всё еще здесь. Но не вышло.
        Радик подобрал одежду Сони и смял в руках. У него было странное чувство, которое он не мог толком описать. Словно Соня была центром всего. Центром его жизни, центром их маленького грязного города, центром всего. А когда её не стало, образовалась пустота, которая требовала заполнить её собой. Даже если бы Радик до этого момента даже не задумывался о том, чтобы на самом деле подвергнуться заражению, пойти на него добровольно и точно зная, что за всем этим конец, никакого спасения, то сейчас этим мыслям пришло самое время.
        - Как будто принял эстафетную палочку, - пробормотал Радик себе под нос, ничуть не беспокоясь, что разговаривает сам с собой вслух. И посмотрел на руки. Увы, ему осталась груда одежды, туфли, да ещё подросший кот в квартире, и только. Соня ничего не оставила лично для него. Даже не поцеловала на прощание.
        Он стоял еще некоторое время на улице, а когда продрог, поднялся в квартиру. За окном уже начало светать, но ложиться снова Радик не стал, терпеливо дожидаясь времени, когда можно позвонить и страшась этого.
        Трубку взяли сразу.
        - Прошу прощения за ранний звонок, - начал Радик. - Эм-м… Александра…
        Он запнулся, сообразив, что Соня не оставила отчества бабушки. Звать незнакомую пожилую женщину по имени было странно.
        - Она… ушла? - спросила женщина, не тратя времени на приветствие.
        - Да, - упавшим голосом произнес Радик. - Она оставила мне инструкции. Я должен позвонить вам.
        - А еще кормить кота и продолжать жить в этой квартире, - добавила бабушка Сони с сухим смешком, который совсем не вязался с новостью, которую ей только что сообщили. - Она не только тебе оставила инструкции. Я приеду через четыре… нет, через четыре с половиной часа. Будь дома.
        И она положила трубку, даже не поинтересовавшись, готов ли Радик к этой встрече. А он совсем, прямо ни капельки не был готов. И только чтобы не накручивать себя, не иначе, все эти четыре с половиной часа потратил на уборку квартиры и готовку. Продуктов дома оказалось неожиданно много - ближе к концу Соня потеряла интерес к домашней пище и питалась сплошь пиццей и чипсами, утверждая, что фиолетовый цвет кожи её стройнит, а умереть толстой и с язвой или худой - нет никакой разницы.
        Бабушка Александра открыла дверь своим ключом ровно через четыре с половиной часа. Настолько точно, что Радик заподозрил какой-то фокус. Не иначе как она постояла некоторое время в подъезде, прежде, чем войти. Но все эти мысли пронеслись у него в голове, пока бабушка Сони не заговорила.
        - Александра Витальевна, - хорошо поставленным голосом представилась она и, сняв пальто, отдала его в руки Радика. С таким голосом и манерой Радик сразу заподозрил в ней учительницу. - А вас как зовут, молодой человек?
        - Радик, - смущенно ответил тот, не сразу сообразив, что делать с пальто. И догадался только после того, как бабушка, выгнув аккуратную бровь, кивнула ему на вешалку. Засуетился, чуть было не уронил пальто, но повесил наконец.
        - Родион, значит, - глубокомысленно произнесла пожилая женщина, которую даже в мыслях Радик не рискнул бы назвать старухой. - Итак, Родион, что я могу вам сказать. Ну и кашу вы заварили со своей правдой. Вы сами-то это понимаете?
        Радик покраснел как рак. До сих пор он после «того поступка» общался только с Соней, и пусть она ругала его от души, но так стыдно ему всё равно не становилось. А услышать такое от взрослого человека он и вовсе не рассчитывал. Отвык разговаривать с взрослыми.
        - А что, надо было всё оставить как есть? - запальчиво спросил он. - Пусть убивают и умирают, новый естественный отбор?
        - Не мелите чепухи, юноша, - остановила его Александра и прошла на кухню.
        Она налила чаю, лишь одобрительно кивнув головой на то, что он вообще есть, положила в вазочку варенья, достала печенье и вообще вела себя как хозяйка. Она и была в некотором роде хозяйкой, о чем Радику пришлось себе напомнить. Уж очень его раздражало такое поведение гостьи.
        - Естественный отбор никуда и не пропадал, - продолжила она, когда Радик и думать забыл, о чем они говорят. - Он видоизменился. Но дело не в этом. Совершать глупости хорошо в детском саду или дома, когда никто не видит. А в всеобщей сети сразу могут понять, что это глупость. Это небезопасно. А уж благие намерения ваши, Родион… Ни в какие ворота.
        - Куда уж лучше как вы. Уехали и оставили Соню одну, - не удержался Радик. Обидно было просто до слез. И особенно было неприятно, что во многом он мог с ней согласиться и не хотел этого. Куда проще было возражать. Впрочем, на Сонину бабушку это не произвело никакого впечатления.
        - Я забрала её мать, чтобы они не истрепали друг другу нервы, - спокойно ответила она. - У Ольги непростой характер и высокая склонность к истериям. А Соня девочка умная, и куда лучше справляется, когда у неё не стоят над душой. И потом, если я не находилась рядом с ней, это не значит, что я не пыталась помочь ей.
        Радик фыркнул и отвернулся. Пыталась помочь, ну надо же!
        - Мне не обязательно втираться в доверие к собственной внучке и ставить эксперименты на ней, чтобы изучать эту заразу, - повысила голос Александра. - Если внимательно слушать зараженных, которые успели вырваться из этого богом забытого городка, можно многое узнать. Жаль, что там они ничего не видят. Но некоторые по моим просьбам ненадолго возвращались, и поэтому я думаю, что это еще не конец.
        - Вы тоже так думаете? - Радик так обрадовался, что тотчас забыл о том, как ему сначала не понравилась бабушка Сони. - Мне кажется, что Соня не умерла. И она говорила о тех существах, что ей снились, и которых она иногда почти что видела. Может, и она стала просто не такой, как мы сейчас, и на самом деле…
        - Повтори-ка про существ, - прервала его Александра, и он поспешил пересказать всё, что рассказывала Соня. Даже принес записи, в которые тайком вносил каждую мелочь, включая сны Сони и то, что она видела и слышала при уходе Субботы и Эдика.
        - Неплохо, - оживилась Александра. - В институте работают со мной пара человек, у которых есть доступ к предоставленным тобой материалам. Впрочем, с этими медиа… Проще сказать, у кого его нет. Так вот, они проводили на себе эксперименты и убедились, что могут чувствовать что-то необычное в месте, где только что ушел чернильный больной, если сами болеют. Случайно один из этих экспериментаторов пришел на работу с гриппом. Но, думаю, и просто лихорадка сгодиться. Ну что, ты готов?
        - К чему? - Радик просто не успевал за размышлениями гостьи. Едва явившись, она тут же бурно взялась за дела и подключила его, даже не отвлекаясь на то, чтобы спросить его мнения.
        - Так, - похоже, её это раздражало не меньше, чем его самого. - Ты вообще что-то собирался делать или всё, с глаз долой, из сердца вон?
        - Конечно, собирался! - возмутился Радик. Надо же, а он переживал, что не может познакомиться с родными Сони! Похоже, ему еще везло до сих пор! - Я хочу сам заразиться и попытаться понять, что происходит.
        Бабушка задумчиво кивнула.
        - Смело. Глупо. И пока совершенно бессмысленно, - наконец произнесла она. - Нет, возможно, позже мы рассмотрим и этот вариант. А пока тебе достаточно простыть. Так что давай, выбирайся на улицу без шапки и пальто, и сходи за мороженым. Если что, я люблю черничное, но и ванильное сойдет.
        - Соня тоже любит… любила черничное, - буркнул Радик, выходя в прихожую. Тут ему в голову пришла еще одна внезапная мысль. - А если меня там узнают? Будет жаль не принести вам мороженого, Александра Витальевна.
        - Современная молодежь совершенно не умеет думать, и от этого все проблемы, - отозвалась с кухни Александра. - Все, кто знал тебя в лицо, уже наверняка последовали за моей внучкой, куда бы она не девалась. Так что не болтай зря, а то мы ничего не успеем!
        И Радик послушно вышел в коридор, словно всю жизнь слушался чужих бабушек.
        «Понять бы, чем для меня закончится это «мы» и кто это «мы», - пробормотал он себе под нос и вышел из подъезда. Ветер дул холодный, но бабушка Александра бдила у окна, и он, опустив воротник, побрел в сторону магазина. - Небось и мороженое на улице есть заставит!»
        Впрочем, эта мысль совсем не пугала его. Оказаться неожиданно рядом со взрослым человеком, который знает или хотя бы думает, что знает, как поступить, было приятно. Только сейчас, продрогнув до костей на весеннем ветру, Радик понял, что даже рад этому. Не то, чтобы он всерьез боялся заразиться и медленно двигаться к смерти, тут Соня была не права. Он и впрямь верил, что сможет найти лекарство. Куда страшнее были мысли, что это будет напрасно. Пусть он сумеет вылечить и спасти себя. Но для Сони и впрямь всё будет или было кончено с того самого момента, как она ушла, растворилась в воздухе, так и не обернувшись, чтобы хотя бы попрощаться.
        Александра предлагала ему совсем другое. Увидеть, что там есть надежда. Что Соня не исчезла безвозвратно. И если для этого ему нужно было подхватить воспаление легких, он был к этому готов.
        - Ты, наверное, думаешь, как бесчеловечно я поступаю, ради внучки рискуя твоей жизнью и здоровьем? - Александра спустилась вниз и вышла из подъезда, когда он кусал уже вторую порцию мороженого. Зубы ныли от холода и не попадали друг на друга, да и самого его трясло, но чувствовал при этом Радик себя лучше, чем за все последние недели.
        - Н-нет, - простучал он зубами и снова вцепился в надкусанный брикет. И лишь проглотив крупный кусок, который едва не стал комом в запершившем горле, добавил. - Я рад. Я бы всё равно рискнул, но по-другому. А так есть смысл.
        Больше всего он боялся не заболеть. Бывает ведь такой закон подлости, даже если ты в прорубь провалился, а наутро как огурчик и всё равно идти на контрольную, хоть тресни.
        Но ему повезло. Или нет. Это уж как посмотреть, конечно.
        После того, как он запил мороженое холодной газировкой, его начало сильно знобить, поднялась температура. А к вечеру он увидел его.
        24 ГЛАВА
        - Что значит, ты видишь крокодила? - Александра что-то напечатала в Сонином ноутбуке и посмотрела на Радика поверх очков. - Он зеленый? У него пасть и хвост или что? Почему именно крокодил? Ты четко его видишь и точно можешь отличить от, например, аллигатора?
        Радик растерялся. Его сильно колотило, и он наконец позволил себе укутаться в одеяло, правда, лучше от этого совсем не стало. Зато мир и впрямь изменился. Особенно за окном. Огромные тени виднелись над домами, и Радик не понимал, как можно было не замечать их раньше.
        - Силуэт такой, - наконец пояснил он. - На крокодила похож. И Соня про крокодила говорила, он ей даже снился. И Влад Суббота его видел перед… перед тем, как уйти.
        - Нет, так дело не пойдет, - почему-то совсем не обрадовалась бабушка. Хотя вроде бы куда лучше, что он не один крокодила видит! - Это у тебя могут быть наведенные галлюцинации, понимаешь? Ты знал, что они видели крокодила, и видишь его тоже.
        Пришлось Радику под чутким руководством вредной старухи - а ведь он обещал себе даже мысленно не называть эту пожилую даму старухой! - тащиться на улицу и рассматривать невнятные фигуры. Идти было тяжело. Его трясло, перед глазами помимо гигантских медленных теней прыгали мушки и всё двоилось. Но результат того стоил. Радик не только сумел определить еще три или четыре фигуры покрупнее, но и обнаружил, что мир полон теней совершенно обычного человеческого размера. Это всё меняло.
        Правда, попытка заговорить с ближайшей тенью ни к чему хорошему не привела - тень шарахнулась от него и налетела на Александру.
        - Ох. - изменилась в лице та и дрогнувшими пальцами зашарила в сумочке. Радик сам нашел ей таблетки от сердца, а потом огляделся в поисках той нервной тени, которая на мгновение прикосновения к Александре стала настолько явственной, что почти полностью проявилась. Но рядом кружились лишь темные сгустки, словно какие-то еле заметные глазу кляксы. Радик и раньше такое видел, когда долго смотрел на свет, а потом отводил взгляд.
        Своими наблюдениями он поделился с Александрой, когда они вернулись домой и женщина перевела дух.
        - Ну надо же, - румянец уже начал возвращаться на бледные щеки Александры, хотя двигалась она всё еще неловко. Похоже, сердце ей прихватило сильно, и Радик подумал, что стоило бы отправить её к врачу. - Это хорошо. Я попробую не сжечь себе сетчатку и рассмотреть всё сама. Потому как пока что у нас не очень хорошие новости, и делиться ими ни с кем не стоит.
        - Это какие? - Радик с надеждой посмотрел на стоящий на полке мед. Пусть не таблетки, но чаю с медом и под одеяло с головой он ведь заслужил? Потому как сейчас он тоже был готов жечь сетчатку, чтобы это не значило, лишь бы перестать так чудовищно мерзнуть.
        - Эти существа, - Александра неуверенно махнула рукой, обозначая разом и тени поменьше, и побольше. - Похоже, они могут навредить живому человеку. Ты не догадываешься, что будет, если об этом узнают?
        - А что будет? - Радик плюнул на всё и поставил чайник. Если он действительно свалится с пневмонией, он точно не поможет Соне. - Их же никак нельзя уничтожить, они как… я не знаю. Как тени или призраки.
        - Вот поэтому и нужно сначала советоваться с умными людьми, а лишь потом сливать всю информацию жадным до неё и славы, - наставительно произнесла Александра, наливая себе еще сердечных капель. Нет, ей определенно нужно было к врачу!
        - Да что не так? - обиделся на её неприкрытый намек Радик. Он и сам понимал, что сглупил и сильно уменьшил шансы Сони на нормальную жизнь, когда обо всем рассказал. Но сейчас же совсем по-другому всё! Впрочем, Сонина бабушка так не считала.
        - С этими тенями и впрямь уже ничего не сделаешь, - согласилась Александра. - Но попробуй думать хотя бы на шаг вперед этого. Если окажется, что чернильные дети не умирают, а превращаются в эти самые тени, а потом способны причинить вред живым людям, и им самим ничего сделать при этом нельзя…
        Она сделала паузу и посмотрела на Радика, который послушно наморщил лоб, сам лишь мечтая поскорее налить себе горячего чаю. Но даже изображение напряженной мыслительной деятельности неожиданно помогло.
        - Тогда их будут убивать до того, как они уйдут сами! - ахнул он. - И это вместо того, чтобы искать лекарство.
        - Вот именно! - обрадовалась Александра и посмотрела на него так, словно и впрямь была любящей бабушкой, а он внуком, только что доевшим вторую порцию супа. - Можешь ведь, когда хочешь!
        Радик покраснел от похвалы. Или это у него начался наконец жар? Он недрогнувшей рукой налил две чашки чая и снял с полки баночку с медом. Умирать ему точно было рано, особенно от простуды или что там у него.
        - Так что рассказывать об этом мы никому не будем, - продолжила Александра. - Сначала разберемся, поможет ли яркий свет увидеть мне то же, что видишь ты, мальчик. Потому как довести еще и себя до воспаления легких я не могу. Вряд ли мне удастся легко отделаться.
        Согревшийся под двумя одеялами, но всё еще температурящий Радик сидел на кухне и наблюдал, как бабушка светит себе в один глаз каким-то странным прибором с синей лампой. Он сомневался в успешности этого упражнения, да еще в глубине души надеялся, что это не поможет. Всё-таки ему хотелось самолично разобраться во всех тайнах, хоть признавать это он и не спешил.
        Однако если когда что-то и случалось так, как хотел Радик, то не в этот раз. Скоро Александра уже могла неуверенно тыкать пальцем в разные стороны улицы, безошибочно угадывая фигуры, которые там же видел и он. Второй глаз она завязала, чтобы не сжечь случайно еще и его, и теперь походила на воинственную пиратку.
        Собственно после этого открытия они зашли в тупик. Радик продолжал балансировать между выздоровлением и болезнью, отчего фигуры то виделись совершенно четко, то исчезали. Но они ни на шаг не приблизились к решению вопроса. Те немногие тени, что попадались им неподалеку от дома, на контакт не шли. А к большим его не пускала уже Александра.
        - Если одна маленькая так мне сердце прихватила, то что с тобой будет от большой? - вопрошала она сердито. - Ноги отвалятся или инсульт разобьет? Мне потом еще с тобой и возиться. Ну уж нет, лучше издалека за ними наблюдать.
        Наблюдения дали немного. Огромные существа медленно бродили по городу, то и дело уходя за его пределы, но неизменно возвращаясь. Оставив Радика болеть дома в обнимку с котом, Александра бродила по городу, периодически подсвечивая себе посильнее глаз, и отзваниваясь каждые полчаса. На всякий случай, мало ли, столкнется где-то с тенью. По её словам, огромные тени животных ходили повсюду кроме побережья, однако старались при этом не проходить сквозь дома. Этого Радик уже никак не понимал. Ведь они определенно могли проходить через предметы, так зачем же соблюдать какие-то правила? В этом просто нет никакого смысла.
        - Возвращаюсь, - отзвонилась Александра.
        Он прошел на кухню и налил себе чаю. Едва Радик сел, как кот взгромоздился ему на колени и громко потребовал внимания. Радик гладил кота и размышлял. Предположим, у моря эти тени не бывают. Он это знал и до дурацких экспериментов, если уж на то пошло. Но нельзя же взять и всех переселить туда. И если раньше они считали, что в опасности только подростки, которые могут заразиться… Кстати, а что если именно эти тени и заражают? Новая мысль заставила Радика встрепенуться. Если он прав… Ох, если он прав, и заражают новых жертв бывшие чернильные, то это никогда не кончится. Разве что уничтожить весь город как источник заразы и ладно еще если не со всеми людьми!
        Радик потряс головой. Похоже, от температуры у него началось размягчение мозгов, раз он представляет такой вариант развития событий. В конце концов, они не в голливудском боевике или постапе!
        От тряски голова сильнее закружилась, и Радик осторожно сел прямее, продолжая гладить угнездившегося на коленях кота. Теплая шкурка Висасуалия и его басовитое мурлыканье цепко удерживали Радика от банального падения в обморок. А потом, когда перед глазами перестало двоиться, он моргнул еще раз и еще, чтобы избавиться от темного пятна. И только после этого сообразил, что дело не в его глазах. Одно из этих гигантских чудовищ подошло вплотную к дому и, казалось, заглядывает в его окно.
        До этого момента Радик даже не задумывался о природе чудовищ и старался не размышлять и о том, как они соотносятся с маленькими фигурами. Неприятно было даже сворачивать к мысли, что они могли поедать их. Потому как, если что и удерживало Радика на границе болезни, так это надежда, что где-то там, по улицам бродит тень Сони, и весь фокус лишь в том, чтобы найти её среди прочих.
        Но сейчас, когда огромная тень накрыла дом, и в окно Радик даже не мог толком разглядеть силуэт, и всё, что понимал - это нечто сейчас смотрит прямо на него, он неожиданно понял, что ему нужно знать. Знать, почему эти твари иногда ведут себя так, словно они разумны.
        Он вглядывался в тень, чувствуя, что она также пристально разглядывает его, как вдруг случилось нечто странное. Тень вдруг дрогнула и пошла рябью, в которой угадывались лица, руки и тела людей. Но всё это Радик понял задним числом, потому что в этот момент встретился взглядом с Соней. Её лицо было почти прозрачным и сплюснутым, словно оно было прижато к стеклу, но это абсолютно точно была Соня.
        Это длилось всего мгновение, а потом Радик понял, что произошло. Зря Александра считала, будто он не может быстро соображать. Просто до сих пор ему это так остро не требовалось. Он подбежал к окну и высунулся по пояс, чтобы убедиться в своей правоте. Прямо в глубине тени черным пятном на асфальте лежала Сонина бабушка.
        - Отойди, отойди! - замахал он на зверя, вовсе не надеясь, что его поймут. Но тень вздрогнула и подалась назад. Исчезали лица, она перестала казаться выпуклой, но Радику было не до этого. Он спешно набирал телефон скорой помощи и кричал в трубку адрес уже несясь вниз по ступенькам. Собственная болезнь, казалось, отступила.
        Больше всего он боялся, что опоздал, и старое сердце Александры не выдержало столкновения с огромной тенью. Но, опустившись на колени рядом с ней, он сумел нащупать пульс. Жива. На улице его снова начало колотить и, подняв голову, он обнаружил, что зверь - теперь он отчетливо видел, что это медведь, всё ещё стоит неподалеку, но подойти не рискует.
        - Она жива! - громко крикнул он в сторону существа, сам не понимая зачем. - Жива!
        Подъехала «скорая помощь». Назойливая фельдшер потребовала у него поехать вместе с Александрой, а по дороге сунула градусник, словно и не была всецело занята упавшей с приступом пожилой женщиной. В результате в больницу положили обоих, хоть и на разных этажах. Конечно, сначала убедились, что у Радика нет пятен, даже крошечных, что было немного унизительно, но очень справедливо, как ему показалось. А потом положили в палату, где его единственным соседом был дряхлый почти глухой старик, большую часть времени спавший на своей койке.
        Пользуясь этим шансом, Радик с трудом открыл окно, которое было то ли забито, то ли залито краской, и махнул стоящему неподалеку медведю. Теперь он знал, что Соня там, пусть и не видел. А скоро - если врачам удастся его вылечить, перестанет видеть и силуэт этой твари, которая поглотила его девушку. Только вот сожрала или объединила с другими? Да разве оно ответит!
        - Если вылечусь, то перестану тебя видеть, - негромко произнес Радик, убедившись, что тень прислушивается. Кто бы узнал его мысли, точно бы решил, что он сошел с ума. Тень - и слушает. Ушами шевелит от напряжения! Но так или иначе, он чувствовал - и впрямь внимательно слушает. - Поэтому приходи в одно и то же время к больнице, а как нас выпишут, к дому. И ищи способ отвечать нам.
        Он помялся и добавил.
        - Бабушка Сони в порядке. Стабильна, говорят, пойдет на поправку.
        И в самом деле увидел, как медведь медленно наклоняет крошечную по сравнению с туловищем голову и кивает, а затем поворачивается и бредет прочь от больницы.
        25 ГЛАВА
        Медведь приходил каждый день в одно и то же время. Он останавливался достаточно далеко от здания, но в больнице всё равно проходила волна ухудшений на это время. На каждом этаже бегали медсестры, в реанимации пиликали аппараты, кому-то кололи уколы, ходячие сами глотали положенные им таблетки. Считать это совпадением Радик уже не мог, и это подтверждало то, что он увидел в момент пересечения Александры и медведя. Похоже, огромные тени влияли на людей так же, как и те, что были обычного человеческого размера.
        Когда же Сонину бабушку перевели из палаты интенсивной терапии в обычную, Радик первым делом поспешил её навестить и рассказать, что успел узнать.
        Александра в своей одноместной палате выглядела ослабевшей и дряхлой, но так было только до того момента, как она услышала его историю.
        - Невероятно, - обрадовалась она. Теперь у неё был заклеен другой глаз - кажется, врачи взялись за неё всерьез. - Надеюсь, что с ними действительно удастся поддерживать связь. Но то, что эти крокодилы и прочие твари на самом деле не отдельные виды, да к тому же разумны… Невероятно!
        Радик вздохнул. Как ему казалось, пусть новые открытия и впрямь переворачивали все представления о чернильных, ближе к лекарству и спасению Сони они не стали ни на шаг. А если этого нет, то в чем смысл всех волнений?
        Его лихорадку уже сбили чертовски болезненными уколами антибиотиков, и он больше не видел силуэтов, только по суматохе в семь вечера в больнице догадываясь, что тень снова приблизилась к больнице. Такая сила и её кошмарный вектор настораживали. Радик в детстве ужасно любил фантастические книги про антиматерию и всякое такое, и сейчас ему казалось, что Соня и все остальные ушедшие стали чем-то таким. Анти. Совсем не способными вернуться в реальность и излечиться. И, как не горько это было сознавать, он не понимал, как с этими существами можно поддерживать связь, не становясь при этом таким же или не находясь на пороге смерти. А лечащий врач в доступных словах объяснил, как близок Радик был с затянувшимся воспалением легких к этому. Ради Сони он готов был рисковать и дальше, но что если это не могло ей помочь?
        В день, когда Александру должны были выписать домой, Радик решился. Не дожидаясь семи, он выскользнул из больницы и направился туда, где всегда останавливался медведь. Шел медленно, тщательно высчитывая шаги. Свалиться с сердечным приступом, или что там могло случиться с ним при прикосновении к тени, ему совсем не улыбалось.
        Наконец, он остановился и негромко произнес:
        - Я не могу понять, что ты такое и как с тобой общаться. А решить проблему с одной стороны - я просто не представляю как. И, может, проблемы никакой нет? Может, быть тобой хорошо?
        Радик замолчал, пытаясь понять, как долго и, главное, чего именно, он будет ждать. У него не было с собой рядом даже фонарика, чтобы он хотя бы мог засветить себе в глаз и убедиться, что он там, где нужно. Радик даже подумывал вернуться в больницу, пока его не хватились, когда заметил это. В шаге от его ботинок хорошо переживший зиму асфальт, гладкий и аккуратный, трескался прямо на глазах. Радик замер, понимая, что трещина идет не просто так, а в виде буквы. «Н».
        «Нет? - лихорадочно соображал Радик. - Это о чем? О том, что быть им хорошо? Или о том, что нет никакой проблемы?»
        Мысли ускакали дальше, и Радик понял даже без подсказок Александры, что эту информацию никак нельзя передавать дальше. Если хоть кто-то узнает, что не только люди, но и материалы могут подвергаться повреждениям из-за этих теней, дни чернильных будут сочтены. Стоит этой тени войти в дом… Радик рвано вдохнул. Он наконец-то понял, почему эти огромные существа ходили по улицам мимо домов, не делая попыток пройти насквозь. Они знали, конечно же, они знали! Но значило ли это, что они все, даже пугающий крокодил, старались уберечь живых людей от этих разрушений? Радик вконец запутался. А когда он снова посмотрел на асфальт, то понял, что ошибся. Там было выведено «Hi».
        Он не сразу понял, почему по-английски, неужели тот, кто отвечает за разговор, иностранец? А потом сообразил. Писать «привет» было бы слишком долго и, как вариант, тяжело.
        - Я сейчас! - Радик махнул рукой. - Никуда не уходи!
        Когда-то в больнице решили сделать ремонт и даже закрыли многие стекла и другие хрупкие элементы фанерой. Но ремонт затягивался, больница выглядела непрезентабельно во всех этих заплатах, и их покрыли белой и светло-зеленой эмалью. Так эти заплаты стали постоянными, а про ремонт и думать забыли. Но Радику это было на руку.
        Он пробрался сбоку к пристройке, в которой, кажется, был гардероб для посетителей. Сейчас, вечером, посетителей больше не пускали, а гардероб зиял темными окнами и светился заплатами. Одну такую заплатку Радик и отодрал от двери и поспешил обратно. Бросил прямо на корявые буквы в асфальте и ткнул пальцем.
        - Тут сможешь написать? - и замер, ожидая ответа.
        Расчет оказался верным.
        Гладкая чуть блестящая краска лопалась словно от жаркого солнца или сырости, по виду сразу и не поймешь, складываясь в слова.
        «Близко не стой. Опасно. Пятна. Как ты?»
        Он собирался ответить, мол, всё хорошо, Соня, и с бабушкой твоей тоже, но слова продолжали появляться:
        «Как мама, папа?».
        - Андрей? - неверяще уточнил Радик и получил короткое «да».
        Доска кончилась, но Радик помедлил, прежде, чем отправиться за второй. Он почти не вспоминал о брате, пытаясь изгнать его из памяти после того, как узнал о способе продления жизни. Словно услыхав его мысли - лишь бы это не было так в действительности, хотя кто знает эти тени! - Андрей торопливо дописал прямо поверх прочих изломов краски:
        «Хоспис. Помогал. Не убивал».
        - Правда? - Радик рассердился на себя за то, как это прозвучало. Жалко и в то же время с надеждой. Ответа он не ждал, но на новой доске, только что отодранной от двери пристройки, первым делом появилось «Да».
        - Много не пиши, я за третьей доской сейчас не пойду, - предупредил Радик, пытаясь не разреветься. Если он прав, и в этом медведе и Андрей, и Соня, и непонятно кто еще, то хорош он будет, вот так взяв и разревевшись! - Соня тоже тут?
        Появившийся плюсик заставил его улыбнуться, но потом он спохватился, что так и не ответил про родителей. Похоже, Соня не рискнула делиться их семейными проблемами с его братом. Ну и молодец. Не та эта тема, чтобы вот так душу открывать. Но ему придется. Он никак не меньше должен брату, про которого думал куда хуже, чем стоило.
        Ощущение было… странное. Он говорил в пустоту, словно сам с собой, и в то же время чувствовал себя в центре аудитории, забитой людьми. От этого делалось жутковато. И если бы не Соня и Андрей, он бы не сумел продолжить.
        Зверь, а с ним Соня и Андрей еще молчали, когда опустошенный собственным рассказом Радик принял решение. Пока он говорил, он всё время думал про то, что ему написал Андрей в самом первом сообщении. «Опасно. Пятна». Получается, для него прикосновение станет не сердечным приступом, а заражением? Так?
        - Я не смогу еще раз так застудиться и пережить это, - совсем тихо произнес он. - И светить в глаз фонариком - этого недостаточно. Я хочу… заразиться.
        «Нет!» - тотчас выцарапалось на доске - Андрей. «Не надо!» - а это вступила Соня. Радик уже мог различать, когда кто из них пишет, и вместе с этим пониманием в нем проснулась ревность. Как тогда, с Эдиком. Он не говорил Соне, старался как можно реже вспоминать про того смазливого хлыща, как будто это могло уберечь их с ней хрупкие отношения, но как же он ненавидел этого Эдика. Раз за разом Соня уходила к нему, а Радик, пытаясь её вернуть, совершал всё новые ошибки.
        И он точно знал одно. Если бы Эдик не был заражен этими пятнами, он никогда бы не познакомился с Соней и не привлек её внимание. А теперь, когда подтвердилось, что за исчезновением пятнистых не наступает смерть, Радик не мог перестать думать, что Соня там, там же, где Андрей, где Эдик, где Суббота. Он должен быть рядом или наоборот, вытащить её оттуда в нормальный мир. Иначе зачем это всё?
        - Я хочу, чтобы вы меня заразили, - твердо произнес Радик. - Хочу видеть вас и понимать. И я хочу помочь. А если не смогу, то что я теряю? У меня больше никого не осталось тут.
        «Нет, - теперь это писала Соня. - Тяжело. Нет сил».
        Короткими словами с большими промежутками она объясняла как могла. И Радик понял. Дело не в том, что ей было тяжело писать на этой эмали. Просто весь этот могучий медведь, который - и Радик это отлично помнил, возвышался выше крыш, тратил на такое простое дело столько энергии, что едва мог двигаться дальше. А одиночка, наверное, и вовсе выбился бы из сил и рассыпался. Одиночки долго не живут.
        - Я не передумаю, - пообещал Радик и поднялся. - И это… нас обоих выписывают уже, лучше приходите к дому, а не сюда. Только не очень близко… стойте у угла к парку, чтобы Александра снова не отправилась в больницу.
        Александре он рассказал всё без утайки, и с облегчением понял, что бабушка Сони его поддерживает. Конечно, он для неё совсем чужой, и за любой шанс вернуть внучку она должна была хвататься без раздумий, но Радику хотелось думать, что дело в другом. В том, что он прав.
        Осталось убедить в этом Соню и Андрея. И если кого-то одного он бы с легкостью убедил, то сразу двоих - это было сложнее.
        Идея пришла ему в голову через несколько дней, когда он почти отчаялся и размышлял, куда податься, чтобы не торчать в квартире с медленно выздоравливающей чужой бабушкой.
        Он дошел до условленного места, остановившись рядом с длинной щелью в тротуаре. «Коммунальные службы будут недовольны, - он ухмыльнулся своим мыслям. - Или кто занимается состоянием асфальта? Будут искать виноватых, класть новый…»
        - Если это не сделаете вы, то меня заразит кто-то другой, - отвлекшись от своих мыслей, произнес он. - Я больше не буду прятаться, и после наступления темноты пойду бродить по городу. Как быстро я наткнусь на кого-то? На слона или на крокодила?..
        Он замолчал, надеясь, что этого будет достаточно. На асфальте ничего не появлялось, и он уже собирался было продолжить свои уговоры, больше похожие на угрозы, как почувствовал мягкое прикосновение к губам.
        Мгновение - короткое, даже глазом моргнуть не успеешь, но он видел Соню целиком, в той самой одежде, в какой она ушла из дома, и почему он решил, что она будет без неё? - Соня касалась губами его рта, став почти полностью объемной, но этот цвет и плотность словно из дырявой кастрюли, тотчас перетекла за её спину в нависающую над ними фигуру медведя. А потом Соня криво улыбнулась и шагнула назад. И тень сомкнулась, чтобы вскоре исчезнуть для Радика целиком.
        - Спасибо, - хрипло шепнул он, касаясь пальцами губ. Он ничегошеньки не чувствовал, только знал, что теперь там должно появиться чернильное фиолетовое пятно.
        26 ГЛАВА
        «Самочувствие не изменилось. Пока теней не вижу. Пятно выросло на два квадратных сантиметра», - Радик поставил точку и отодвинул ноутбук.
        Эта мысль ему пришла в голову в тот же вечер, когда он вернулся домой с фиолетовыми губами, словно жевал ручку и она потекла. Он долго рассматривал лицо в зеркало, даже не подозревая, что несколько месяцев назад перед этим самым зеркалом также стояла и разглядывала свое пятно на щеке Соня. Разница была лишь в том, что он на это пошел добровольно.
        Вот тогда Радик и решил, что есть кое-что, что он может сделать не только для себя, Сони или Андрея. Оставить память. Как знать, может, именно его записи наконец помогут найти лекарство. И нет, не то, что он узнал от других. Только то, что видел и знал сам.
        Так появился этот сетевой дневник. Радик вносил записи ежедневно. Иногда ограничивался описаниями пятна и самочувствием, иногда добавлял что-то из опыта предыдущих недель. Когда он видел тени.
        А еще он лгал. Его первая мысль была вести дневник кристально прозрачно, рассказывать обо всем как есть, но это желание столкнулось с необходимостью скрывать о том, что из себя представляют эти тени. Если кто-то узнает, что они могут… Его эксперимент может прерваться совсем не так, как ему бы хотелось. А Радик начал бояться смерти. С тех пор, как понял, что её можно избежать.
        А думать о том, что происходит с теми тенями, которые исчезают там, он не хотел. Это было чем-то далеким. Чем-то, до чего дело еще могло не дойти.
        Зазвонил городской телефон.
        Радик не глядя потянулся к трубке.
        - Александра, ничего не изменилось. Я всё еще не вижу, - он привык. Привык звать бабушку Сони просто Александрой. Привык, что она вернулась домой к дочери, чтобы восстановиться после удара, но ежедневно звонит и просит, нет, требует! - отчета о его состоянии. При большом желании можно подумать, будто она о нем беспокоится. Но этого желания у Радика давно нет.
        - Прошу прощения, - незнакомый мужской голос едва не заставил Радика отбросить трубку как залезшего по руке паука. - Это не Александра. Это Виктор Сергеевич Котин. Вы слышали обо мне?
        - Вроде бы да, - промямлил Радик.
        Желание бросить трубку никуда не делось. После провального общения с учеными он не желал иметь дело с ними, в том числе и с Котиным, хоть и много слышал о нем и его идеях. Именно команда Котина полностью перебралась в город и подгребла под себя всю информацию, полученную от Радика и не только. Кажется, он всерьез пытался решить проблему чернильных детей, как их теперь называли по телевидению, но верить ему или нет - этого Радик не знал.
        - Я хочу предложить вам сотрудничество, Родион, - продолжил Котин. - В городе сейчас небезопасно для таких… как вы. И я хочу помочь вам с этой проблемой.
        «Это не моя проблема, это общая проблема!» - хотел было сказать Радик, но вместо этого помолчал и наконец спросил:
        - Куда мне надо подъехать?
        Как оказалось, группа ученых уже не только перебралась прямо в их город для «всестороннего изучения феномена», но и организовала здесь свою лабораторию или штаб, как её назвал Виктор Сергеевич при личной встрече. Радик возомнил, что увидит секретную базу с охраной и проходом по отпечаткам пальцев или хотя бы по электронному пропуску, но реальность оказалась прозаичней.
        Колледж, в котором была последние несколько лет вечерняя школа, теперь лишился финансирования окончательно. И вот в его здании и разместились ученые. Охранник на входе не слишком отличался от такого же в любой школе города, и вряд ли смог отпор кому-то старше и сильнее шестиклассника. Но у него был монитор видеонаблюдения, рация и ключи от железных дверей. Видимо, этого хватало.
        Котин встретил его сам и провел на второй этаж. Некоторые двери были открыты, и, заглядывая в них, Радик не сумел сдержать удивления.
        - Вы и живете прямо здесь? - спросил он, выхватив взглядом раскладушку, на которой дрых укутанный в цветастый плед незнакомец.
        - Ну да, - Котин заметно смутился. - Мы должны предусмотреть всё, и несанкционированный контакт с местным населением не желателен.
        «Ссыт попасть под горячую руку чернильных и пересмотрел тех же фильмов, что и я», - решил Радик и успокоился. Хотя именно это и должно было заставить его насторожиться.
        Его тем временем привели в довольно просторную аудиторию и усадили в кресло перед длинным столом. Кроме Котина за столом разместились еще три мужчины и женщина неопределенного возраста, напоминающая всех училок разом. Тощая как жердь, с зализанными назад волосами и неопрятным пучком на затылке, она так поджимала тонкие губы, когда смотрела на пятна Радика, что он повернулся к Котину всем корпусом, стараясь даже случайно не встретиться с ней взглядом.
        - Сначала мы немного побеседуем, - успокаивающим голосом произнес Котин, отчего Радик занервничал еще больше. - Это не допрос, Родион, расслабься. Ты расскажешь, что тебе известно, я расскажу, что известно нам.
        Радику еще ни разу не приходилось разговаривать сразу с пятью взрослыми, которые бы записывали за ним каждое слово, и чувствовал он себя неловко. Как же оказалось из дальнейшей беседы, ученые вовсе не были такими уж лопухами, какими казались для зрителей и читателей новостей. До большей части известного чернильным они дошли сами, и Радик не так уж много нового сумел им рассказать.
        Была для него и плохая новость - ученым как-то стало известно про влияние «чернильных теней» на живых существ и предметы.
        - Не переживайте так, Родион, - успокоил его Котин, когда Радик не сумел скрыть волнения, постукивая пальцами по ручке своего кресла. - Ну да, они могут каким-то образом ухудшать здоровье и качество дорог. Как будто нет других факторов, которые влияют не меньше. Мы же не гоняемся за ветром и дождем из-за того, что они размывают стены и дороги. И от перепадов давления здоровье ослабленных людей страдает по всему миру. Такова жизнь, если уж на то пошло. К тому же, разве они сами не стараются избежать этого влияния?
        Он замолчал, и все в кабинете с интересом уставились на Радика. Даже «училка» перестала поджимать губы и смотрела так, что он даже заподозрил неладное.
        - Разумеется, стараются! - тем не менее с жаром ответил он, снова забарабанив пальцами по упругому подлокотнику. - Они поэтому обходят здания и стараются не стоять на одном месте, хотя это лишает их крох энергии. И, если есть хоть какой-то шанс обойти человека, особенно ослабленного болезнями или уже пожилого, они обязательно это сделают. Разве вы сами этого не видите?
        Котин смущенно переглянулся с коллегами.
        - Видишь ли, Родион, - медленно заговорил он. - Мы не видим.
        - Совсем? - Радик пытливо вгляделся в лица окружающих его людей. У него появилось чувство, будто его обманули. Нельзя знать столько, не имея возможности видеть то, что видел он. - А как же во время болезни или засветить себе глаза, как делала Александра?..
        - Прежде, чем ты возмутишься, что мы себя жалеем, я уточню, что мы пробовали оба способа, - остановил его Котин. - Когда мы узнали, что студент из любительской группы исследователей увидел неясные тени, будучи больным гриппом с высокой температурой, мы, разумеется, решили использовать эту лазейку. Резина даже еле откачали, но всё, что он видел - неясные пятна. И уверенности в том, что это не галлюцинации, у нас нет. А мы не в том положении, чтобы опираться на видения. Прежде, чем ты спросишь, засвет глаз тоже дает лишь пятна. Возможно, дело в возрасте. Нужно быть примерно того же возраста, что и все пострадавшие от заболевания, чтобы суметь увидеть большее.
        - Но Александра Витальевна видела то же, что и я, - запротестовал Радик.
        - И это ставит нас в тупик, - согласился Котин. - Но нам проще воспринимать её как исключение, чем пытаться дальше. К тому же, она уехала отсюда быстрее, чем мы успели с ней о чем-то договориться, да и её состояние после болезни оставляло желать лучшего. Её настоятельно просили не беспокоить.
        - Ну да, она еще очень слаба, - машинально ответил Радик, мысленно прокручивая последние разговоры с Сониной бабушкой. Намекала ли она хотя бы на что-то, связанное с этими людьми? Судя по её поступкам, она им не верила и общаться с ними не желала. И что вот теперь делать ему?
        - А что с ней произошло? - Котин даже перегнулся через стол и хищно раздул ноздри, неуловимо напоминая почуявшего дичь пса. Только это и остановило Радика от честного ответа. Уж очень ему не понравилось, как жадно на него смотрит ученый.
        С одной стороны, Котин только что признался, что знает о воздействии теней на здоровье. С другой стороны, зачем давать ему лишние карты в руки? Так что Радик решил соврать.
        - Да ничего, - пожал плечами Радик как можно беззаботнее. - Сами подумайте. Внучка растворилась после болезни, дочь рыдает, она себе в глаза светит, а ведь возраст уже не тот. Мою маму вообще в психушку упекли, когда брат заболел. Александра еще долго продержалась.
        «Прости, мама», - мысленно добавил он.
        Коллеги Котина выглядели разочарованными, но не он. Он продолжал сверлить Радика взглядом, словно о чем-то догадывался.
        - В любом случае, мы решили проверить все версии, и для этого нам как раз не хватало достаточно сообразительного зараженного, желающего помочь с решением этой проблемы, - наконец энергично произнес он. - Ты ведь как раз такой и согласен помочь, верно?
        - Разумеется, я готов! - с жаром ответил Радик, снова немного расслабляясь. Всё-таки эти разговоры его очень нервировали. Другое дело, исследования с настоящими учеными на равных! К тому же сам по себе он всё уже переделал, что мог.
        Котин пододвинул ему контракт и ободряюще улыбнулся.
        - Будем вместе работать, - пообещал он самым располагающим образом.
        Так что Радик с облегчением подписал контракт на работу с независимым исследовательским центром, и отправился в Сонину квартиру за вещами. Котин настаивал на том, что на время исследований ему лучше жить тут же, в центре. Чтобы за всеми изменениями в его самочувствии и поведении могли следить специалисты.
        Настроение у Радика было приподнятое. На этот раз он ничего не сболтнул лишнего, да к тому же мог на самом деле продвинуться в помощи Соне и Андрею. И пожить не в чужой квартире, как все эти последние месяцы, дергаясь от каждого шороха, а в предоставленной комнате. Не нужно готовить и убираться, можно почувствовать себя в лагере и в то же время помогать. Идеальное сочетание.
        Радик с удобствами разместился в одной из комнат на третьем этаже. В отличие от тех, что он видел на первом, эта комната была уже отремонтирована, с новенькой дверью и вполне домашними обоями. Да и кровать стояла, а не раскладушка, что тоже порадовало. А вот телефон и ноутбук пришлось сдать. «Для чистоты эксперимента».
        За обедом - столовая на первом этаже бывшего колледжа снова работала, и готовили тут не в пример лучше, чем в школьной, Радик познакомился с другими испытуемыми. И если взрослые не выказали никакого интереса и направились к отдельному столу, подальше от новенького, то ровесники сразу подсели ближе. Две девушки, Зоя и Вика, оказались родными сестрами из областного центра, которых привезли сюда специально для работы над проблемой чернильных, а в третьем одногодке Радик с удивлением узнал одноклассника Диму. Вот он-то что тут делал, спрашивается?
        - О, наш Павлик Морозов! - хохотнул Димка, протягивая ладонь для рукопожатия. - В школе ты знаменитость, знаешь?
        - Догадываюсь, - кисло ответил Радик. Настроение его упало. Он надеялся, что в исследовании будут участвовать только заинтересованные в этом люди. Серьезные и готовые на многое ради спасения людей. А Димон… Он был совсем не таким. - А ты как попал сюда?
        - Случайно, - радостно разулыбался Дима, не замечая настроения одноклассника. - Меня Линда попросила её до дома проводить. Помнишь, Линду? Она тоже тут была, недавно ушла прямо из здания.
        Линду Радик разумеется помнил. С чего бы ему забыть одноклассницу? Но вот «ушла прямо из здания» он расшифровал не сразу.
        - Она уже с пятном была, когда я её провожать ходил, - пояснил Дима. - Тут за неё эти ученые и ухватились. И меня с ней позвали, вроде как для сравнения. А я только рад. Учиться сейчас всё равно стало невозможно. Да и родители разрешили. Они тоже считают, что здесь у меня меньше шансов заразиться. Они думают, я в свободное время тут уроки делаю. А тут у каждого ноут с играми есть!
        - И с интернетом? - заинтересовался Радик. Об этом он не подумал. Его собственный ноутбук забрали, но он даже не подумал спросить, выдадут ли ему что-то взамен.
        - Нет, - расстроенно покачал головой Дима. - Интернета нет. Вроде как нельзя.
        - Ага, «для чистоты эксперимента», - вспомнил объяснение Котина Радик.
        - Дима, ты нас познакомишь? - капризно спросила одна из сестер. Надо же, пока не было известно, что они одноклассники, девушки были готовы сами представиться, а тут началось сразу. Строят из себя… не пойми что. Нет, они совсем не походили на Соню. Да и внешне тоже. Обе с гладкими черными волосами, круглолицые и кареглазые. Похоже, двойняшки.
        - Это Зоя, это Вика, - послушно представил их Дима. - Зачем они тут, понятия не имею. Они в наш город только сейчас приехали.
        - Тоже для чистоты эксперимента, - менее высокомерную сестрицу звали Вика, это Радик запомнил. А еще она ему улыбнулась, тогда как Зоя недовольно хмурила брови. И что ей не нравилось спрашивается? Хотя… Радик вспомнил про свой фиолетовый рот и пятно, поднимающееся ко лбу по носогубному треугольнику. То еще страшилище. - Мы же не местные. Вот и интересно, увидим мы что-то или нет.
        Радик еще хотел было спросить, почему их две, неужели не хотели расставаться и потому поехали вдвоем в аномальную зону, но обед закончился, и их повели заниматься.
        - Анализы у тебя возьмем завтра утром натощак, - Котин лично забрал Радика, отчего тот снова почувствовал легкую гордость. Всё-таки его выделяли среди остальных испытуемых. - А сейчас просто попробуешь все аппараты. Резин за тобой присмотрит. Заниматься будете до темноты, я так понимаю, лучше всего существа видны именно в сумерках. Я правильно понимаю?
        - Так и есть, - согласился Радик и только сейчас понял, что не предупредил Соню, что ушел сюда. Впрочем, время на это еще будет. Так ему казалось, по крайней мере.
        27 ГЛАВА
        Радик ошибся. Иногда так случается. Ты думаешь, что у тебя всё под контролем, и время, и планы. А потом раз - и всё оказывается совсем не так. Раньше Радик думал, что такая беда случается только с подготовкой к экзаменам. Оказалось, что и в жизни такое происходит. Времени больше не было. Радик не сразу сообразил, что мягко и аккуратно, отговариваясь жестким графиком экспериментов, его отодвигают от той реальности, что осталась за окном.
        «Зови просто Степаном» Резин таскал его с раннего утра в аппаратную и держал там до ночи с перерывом на обед и ужин. Радик уже привык облачаться в какие-то подобия скафандров с кучей присосок внутри, шлемы с трансляторами, которые ничего не транслировали - тоже слова Степана, и просто очки ночного видения. Что до биноклей, макро - и микроскопов всех существующих видов, то их Радик даже перестал замечать.
        - Всё равно не вижу ничерта, - вздыхал Степан, после него меряя аппарат, который особо четко позволял Радику разглядеть блуждающие среди домов тени.
        Снова Радик занервничал, когда ему предложили «очень быстро» посмотреть в пустой комнате. И если без приборов он лишь чувствовал, что находится в странном и неприятном месте, то в очках ночного видения он разглядел мутную белесую фигурку.
        Едва заметив вошедшего Радика, тень бросилась к нему, чтобы на короткое мгновение стать почти плотной, коснувшись его. И исчезнуть. Хотя нет, тут Радик должен был признать, что своими глазами видел, как тень вдруг разорвалась на части, опадая на пол неаккуратными ошметками. А у него заныло сердце и острой болью пронзило недолеченный зуб. Оглянувшись на Резина, Радик понял, что тот ничего не видел. Даже когда тень была почти плотной - не видел, и всё!
        - Ну что? - Резин поймал его взгляд. - Что видишь?
        - Да нет тут никого, что я должен увидеть? - сам не зная зачем соврал Радик. Может, он бы и признался, что пошутил и потом рассказал, что видел. Но взгляд Резина стал колючим и злым, и он прошипел себе под нос:
        - Всё-таки улизнула, дрянь.
        Кем бы не была девушка, которая разлетелась от прикосновения к Радику, это не давало права называть её «дрянью», и Радик решил молчать.
        Его телефон ему вернули, но он не ловил сеть, а на новом ноутбуке была куча игр и возможность вести записи, однако без выхода в интернет. Но окончательно всё Радик понял, когда Вика появилась с пятном на руке. Вот тогда и стало известно, что её выводили гулять по ночным улицам. И тогда же Радик понял, зачем привезли двух сестер. Двойняшек.
        - Какое вы имеете право заражать кого-то! - возмутился он прямо на обеде, когда заплаканная Вика показала им руку. - Это что, для вас игрушки?
        Котин оставил своих коллег и подошел к ним. Спокойно пододвинул стул и сел рядом с Викой, по-отечески потрепав её по плечу.
        - Все великие открытия требовали жертв, - неторопливо произнес он и неожиданно остро глянул на Радика. - А вот почему ты утаил, что именно напротив окон твоей подружки останавливается тень, это вопрос. Возможно, эти существа более разумны, чем мы до сих пор думали. А разумные существа, способные навредить нашей человеческой популяции - это настоящий вызов для ученого.
        Он сделал ударение на слове «разумные», словно рассчитывая смутить Радика, но вместо этого лишь напугал.
        - Обычно ученые жертвуют собой, а не другими, - почти шепотом ответил Радик. Эта угроза, ведь угроза же? - заставила его отодвинуться от ученого. Вика продолжала плакать, размазывая слезы по пока еще чистому лицу.
        - Это единицы, - отмахнулся Котин, словно не замечая, как напрягся Димка, с каким ужасом то на него, то на сестру смотрит Зоя. - Просто истории о них тиражируют. Это же так романтично, жертвовать собой ради человечества. На деле они всего лишь удачливые любители. Профессионал должен оставаться в стороне и наблюдать.
        И Радик не нашелся, что ответить. Наверное, если бы он догадывался, куда его заведет этот разговор, он попытался бы сказать еще хоть что-то, но сейчас он боялся и оттого больше уделил внимания хныкающей Вике, а не разглядывающему его Котину.
        Не сразу, лишь через несколько дней, но его участие в эксперименте изменилось. Началось всё с того, что от Резина он перешел обратно к Котину.
        «Ты видишь тени почти со всеми аппаратами и даже немного без них, - словно извиняясь, пояснил Степан. - А нам нужно понять, что эффективнее».
        Радик спорить не стал. Он тоже был за эффективность. Но того, что за этим последовало, он не ожидал.
        Едва он вошел в кабинет, который ему указал Котин, как дверь за ним захлопнулась, а прямо в двух шагах от него какой-то лаборант в маске начал резать на блестящем металлическом столе котенка. Хотя «начал резать» - это было бы преувеличением - одно резкое движение скальпелем - и в руках лаборанта крошечное тельце едва успело дернуть лапой.
        Ночевать Радику пришлось в этом же помещении. Он закатил безобразную истерику, попытался наброситься с кулаками на лаборанта, кричал по поводу скрывающей лицо убийцы маски… сам не ожидал, что его это заденет так. Кажется, ему что-то вкололи, а потом принесли раскладушку и утку как в больнице для лежачих.
        А трупик котенка унесли и двери заперли.
        Укол подействовал быстро, и Радик мог только вяло размышлять, что его оставили тут не ради продолжения мук совести или еще чего-то столь же эфемерного для этих людей, а просто из-за отсутствия в помещении окон и металлической двери.
        Ходить в утку было унизительно, а спать на раскладушке неудобно, так что утром Радик не стал повторяться и встретил Котина спокойно.
        Тот же словно ничего и не знал о предыдущем вечере, лишь снова просканировал его пятна, выводя на монитор сравнения с предыдущими днями.
        - Сработало! - заявил он. - Пятно стало меньше.
        - Разумеется, оно стало меньше, - не удержался Радик. - Это все пятнистые знают, а благодаря мне, и вы.
        - Всё так, всё так, - согласился Котин. - Благодаря вам, Родион. Но наука требует фактов. Мне не очень вериться, чтобы подростки всерьез проводили исследования и определяли, что действует на их самочувствие. Да они даже размер пятна определяли на глаз!
        С этим было не поспорить, и Радик снова промолчал. Он уже жалел, что не ушел отсюда, когда была возможность. Теперь же он мог посещать столовую, медблок и даже туалетную комнату в сопровождении Котина или его лаборанта. Официально это считалось «контролем за динамикой развития заболевания в новых условиях», но Радик чувствовал себя в тюрьме.
        Теперь он понял, что Димка и Зоя - это контрольная группа для них с Викой. И такого отношения он простить не мог. Как и того, что им не рассказали о тех исследуемых, которых не выпускали в общую столовую. Сколько их еще было заперто тут? Таких, как та девушка. Впрочем, говорить об этом с Котиным Радик не собирался. Спорить в его положении было бесполезно - это Радик тоже вынес из фильмов и комиксов, и в этот раз был уверен, что не ошибается. Поэтому он предпочел затаиться и дождаться, когда Котину надоест следить за ним и держать взаперти.
        Это было проще решить, чем сделать.
        Котят с тех пор было еще двое. Одного безучастный лаборант в маске и надвинутой на лоб шапочке долго и уверенно мучил, но умирать унес в другое место. А второго изрезал страшно и оставил умирать на глазах Радика. И всё. Больше никаких котят. И Радику оставалось только гадать, почему прекратились опыты. Из-за отсутствия разницы при обычном убийстве и мучительном, и отсутствии изменений в кляксе на лице без самой смерти на глазах невольного участника этого эксперимента, или же дело в его неадекватной реакции, и повторно они проводили эксперимент уже с Викой? Спрашивать Радик не решился. Ему было достаточно того, что теперь на его глазах умерщвляли сплошь лягушек, ящериц и другую мелочь. Жаль их было, но не так сильно.
        Единственное, что его огорчало - это то, что из-за всех экспериментов его болезнь развивалась совсем медленно. Как он хотел просто исчезнуть как Линда или та незнакомка! От Димки он знал, что Линду перед самым уходом заперли где-то в подвале, рассчитывая, что она останется после на месте, но, похоже, это не сработало. Вот и Радик теперь не мог дождаться, когда сможет выбраться к Соне. Он был благодарен Резину за то, что теперь знал, как уйти. Главное, никого не коснуться и выбраться из здания. О лекарствах он теперь и не помышлял.
        Спустя неделю экспериментов его снова перевели в прошлую комнату и стали пускать в общую столовую. Радик вел себя образцово, вяло общался с одногодками и всё больше молчал. И через три дня дождался.
        - Бежать надо, - шепнул ему за обедом Димка. Радик вздрогнул, но не повернулся. И без того очень удачно его соглядатай был облит супом Вики. Но чтобы Димка догадался до чего-то сам, и это при том, что он относился к контрольной группе и не был подвержен этим издевательствам с наблюдениями за умирающими животными. Ему не светили в глаза, не заставляли постоянно сдавать кровь…
        - Этот чудила сейчас вернется, - продолжил Димка. - Мы с девочками поищем способ, а ты уж подыграй.
        - Почему? - почти не разжимая губ спросил Радик, уставившись в тарелку.
        - Мне не нравится, что Зойке моей Викину кровь пытаются перелить, а мне твою, - ответил Димка. - Это нас не заразило, но они не остановятся. А я сюда не для того шел, чтобы пятнистым заделаться.
        Он замолчал и принялся шумно прихлебывать суп, пока Радик переваривал сказанное им. Ему и в голову не приходило, что Котин не остановится на заражении Вики и, как не жутко это звучало, у них вполне могло получиться. Если Радик правильно понял Соню и Андрея, заразить может любая тень, правда, одиночная - с риском для собственном теневой жизни. В этом он и сам успел убедиться. Но вряд ли это интересовало ученых. Так что достаточно запереть Зою с умирающей сестрой в крошечном помещении, как та обязательно нечаянно коснется её. И почему-то Радик сомневался, что это новое знание Котин и его коллеги используют для создания лечения.
        - Я найду способ, - шепнул он Димке, проходя мимо него с подносом. Пора было задействовать те знания, которыми он не поделился с Котиным. О том, что тени не просто разумны. С ними вполне возможно договориться.
        После обеда Радик направился к кабинету Котина. Его сопровождающий маячил позади, но не останавливал. Уже неплохо.
        Котин был на месте.
        - Сегодня снова попробуем уменьшить пятно, но без смертей, - не отрываясь от бумаг, произнес он. - Поприсутствуешь на взятии крови у других испытуемых.
        - Может, хватит заниматься ерундой? - Радик старался выглядеть спокойным и смирившимся. Это не очень вязалось с его вопросом, но он старался. А получится у него или нет - это ему предстоит узнать уже очень скоро. - Я уже задыхаюсь в четырех стенах. Неужели нет ничего, что можно делать снаружи?
        - Есть, - неожиданно легко согласился Котин и наконец поднял голову. - Но нет уверенности в тебе. Мне кажется, ты разочаровался в нашем сотрудничестве.
        Радик приложил все усилия, чтобы не присвистнуть и не рассмеяться Котину в лицо. «Разочаровался в сотрудничестве»! Вот как это теперь называется.
        - Вы знаете, где я живу, - вместо этого уклончиво ответил он. - И телефон. Какой смысл мне от вас бегать?
        Котин не ответил, вместо этого переведя разговор в другое русло. И Радику пришлось снова послушно наблюдать за теми самыми взятиями крови. И не только. Димка смотрел с обидой, но молчал, пока ему кромсали руку вроде как для проверки на аллергии. Пятно не уменьшилось.
        Радик уже было решил, что у него не получилось, когда на следующий день Котин вызвал его в кабинет.
        - Собирайся, - вместо приветствия буркнул Котин. - Поедем изучать ареал распространения теней.
        Радик не стал переспрашивать, и бросился за верхней одеждой. Хорошо еще, что задержался у окна, иначе хорош бы он был в куртке и сапогах! На улице было уже совсем сухо, а деревья покрылись яркой первой зеленью.
        Впрочем, через несколько часов он успел заскучать. Автомобиль с затемненными стеклами, отчего казалось, будто они едут ночью, двигался по улицам медленно, Радик бы мог пешком его обогнать, но наружу его не выпускали.
        - Видишь? - каждые пять минут спрашивал Котин и после очередного кивка двигался дальше. Так они добрались до набережной. Только здесь Котин позволил наконец Радику выбраться на свежий воздух. Когда-то очень популярная у горожан набережная была совсем пустынной, и это несмотря на прекрасную теплую погоду. И поди пойми, почему никого нет - то ли никого не осталось, то ли не то время в городе, чтобы прогуливаться по набережной.
        Мгновение спустя Радик сообразил, что опустевшей набережная выглядит не только из-за отсутствия людей. Громоздкие тени, уже привычные его изменившимся глазам, что возвышались над зданиями и медленно двигались по улицам города, здесь не появлялись. Ни одного не было.
        - Здесь нет никого, - произнес он вслух и пояснил для Котина. - Теней тоже нет. Совсем пусто.
        - Очень хорошо, - обрадовался Котин. - Вот тут мы и останемся. Недалеко есть маленькое кафе, его не открыли еще, но столики выставили. Посмотрим.
        На что «посмотрим», Радик спрашивать не стал. И без того понятно, что на него. Правда, он понятия не имел, чего они ждут. И как долго им придется сидеть.
        Несмотря на не по-весеннему жаркое солнце, от моря тянуло свежим ветром, и довольно быстро становилось зябко. Да и холодные пыльные стулья в кафе прямо на ветру совсем не соответствовали даже мало-мальским представлениям о комфорте.
        Радик ёрзал на стуле, поминутно оглядываясь и надеясь, что хоть что-то произойдет. Хоть бы книгу какую-то дали или еще что. Сами его надзиратели, иначе и не скажешь, уткнулись кто в телефон, кто в ноутбук и в ус не дули. Лишь Котин время от времени бросал на него короткий взгляд. Не удивительно, что мучимый неопределенностью и бездельем Радик первым заметил это.
        - Мои руки.. они становятся фиолетовыми прямо сейчас! - вскрикнул он и поднялся со стула. Он поднес ладони к глазам и всё равно не верил в то, что видел. Словно салфетка, опущенная краешком в воду, его руки медленно, но неотвратимо темнели. И лишь когда спустя пару минут, не больше, чернила дотекли до ногтей и те заблестели темными опалами, Радик очнулся.
        - Мне нельзя здесь оставаться! - запаниковал он. - Увезите меня отсюда или позвольте уйти!
        Котин открыл рот, чтобы ответить, одновременно неловко пытаясь сложить ноутбук, и Радик понял - это его шанс. Свалить потом всё на панику и сделать вид, что не собирался убегать. И дико завопив - Котин от этого вопля уронил ноутбук, Радик помчался прочь, размахивая руками как умалишенный. Он побежал прямо по обустроенной набережной, и его расчет окупился.
        Вместо того, чтобы броситься следом, все его надзиратели ввалились в автомобиль, планируя быстро настигнуть его на ровной дороге. Стоило хоть одному броситься следом, и всё могло провалиться. Ведь наверняка кто-то из его сопровождения бегал получше, всё-таки физкультура не была среди любимых предметов Радика. Но вышло всё, как он рассчитал. И в тот момент, когда машина взревела сзади, Радик с облегчением рванулся в сторону - в кусты. Подальше от моря, которое почему-то пугало. В город. Туда, где он мог успеть сделать хоть что-то.
        Он петлял в кустах, забирался на взгорки и карабкался по осыпающемуся краю котлована рядом с замершей стройкой. Вверх, вниз, вбок! Снова вверх и почти кубарем - вниз.
        Но рано или поздно это должно было закончиться. Машина настигла его, когда он безучастно смотрел перед собой, сидя на скамейке перед чужим домом. Если бы Соня могла с ним поговорить, она бы рассказала, что это дом Эдика. Может, он счел бы это забавным.
        - Зачем удрал? - Котин выглядел сердитым и довольным одновременно, но Радику не было до его эмоций никакого дела.
        - Я не удрал, - он пожал плечами. - Умирать не хочется. Вот я и поскорее покинул неприятное место. Только и всего.
        - На самом деле, судя по всему, дело обстоит наоборот, - начал Котин, и Радик напрягся. Неужели они разгадали его маневр? Тем временем, ученый продолжил:
        - По нашим прогнозам, аномальная зона рядом с морем не просто переводит зараженных во вторую стадию, а может в конечном счете замкнуть круг, вернуть их обратно. Поэтому тени и не стремятся попасть сюда, они не хотят возвращаться. Только и всего.
        - Чепуха, - буркнул Радик скорее просто чтобы хоть что-то сказать.
        Он толком не вслушивался в то, что ему говорил Котин и безропотно позволил загрузить себя в автомобиль и отвезти на базу. Он знал, что следом за ними будет неторопливо двигаться видимый только ему медведь. А ночью, когда следить за ними будут куда меньше, огромная тень как следует надавит на стену рядом с тем местом, где держали подопытных. И кто знает, может, если не ему, то Димке и близняшкам удастся бежать.
        28 ГЛАВА
        Радик едва успел предупредить Димку, и ему оставалось лишь надеяться, что тот сообразит забрать девчонок. Передать записку и без того было не просто - за ним снова следили так пристально, как после «кошачьей истерики». Сам же Радик решил не уходить. Он обещал не сбегать, да и смысла в этом особого не было. Из-за дурацкого эксперимента с набережной, он и без того покрывался пятном всё сильнее, а там его не удержат никакие стены. И он снова будет с Соней. Надолго или нет - он понятия не имел. Ему оставалось только верить, что тень с его братом и девушкой дождется его.
        Ночью он был настороже, и поэтому скрип и шорохи услышал сразу. Он продолжал лежать, не двигаясь и притворяясь спящим, потому как понятия не имел, есть ли в его камере - он не мог уже иначе называть свою комнату, ведь запиралась она снаружи! - видеонаблюдение. Поэтому он просто лежал и смотрел, как медленно, но с каждой минутой быстрее по стене идут трещины. В зарешеченное окно он ничего не видел, именно что совсем ничего - это значило, что свет от луны и фонарей ему перекрывала тень медведя. Почему-то Радик приставил, как чудовищная тень трется о стену как настоящий медведь о корягу. И до того это забавно представилось, что он расхохотался. Он хохотал и когда на него посыпалась штукатурка, и только когда довольно острый и крупный кусок ударил его по лбу, он спохватился и забрался под кровать. А ведь идея казалась до того логичной, когда он её только придумал, такой правильной!.. Радик зажмурил глаза, услышав грохот - стена обрушилась. Когда все стихло и пыль улеглась - он предусмотрительно закрыл рот и глаза рукавом, Радик наконец выбрался из-под кровати. Шум в коридоре указывал на то, что не все
еще поняли, что именно случилось. Он осторожно подошел к зияющему проему на месте стену и посмотрел вниз. Прыгая по кирпичам как по кочкам, Димка спешил в сторону города. Одну из близняшек он нес на руках, её же руки безвольно висели вниз. Вторая довольно энергично бежала рядом с ним. В темноте Радик не мог разобраться, какая из них пострадала и насколько сильно.
        «Лишь бы не умерла! - загадал он и добавил на всякий случай. - Или пусть это хотя бы не Зойка».
        Зойку Дима ему мог и не простить. Радик довольно редко пересекался с ними, да и то в основном за ужином, но даже он не мог не заметить, что Димке нравилась эта девушка. Да и бежать он решился в первую очередь из-за неё. Непривычно было видеть Димку таким, но еще меньше Радик готов был привыкать к нему, убитому горем. Он пережил похожее с Соней, и даже понимание, что она еще жива, не делала его жизнь проще. Димке он такого не желал. Сейчас же Радик видел, что они чудом не погибли, да и сбежать Димке с девочками удалось лишь благодаря точному месту разлома. Но сколько людей еще могло пострадать или даже пострадало - даже думать было страшно.
        Впрочем, ответы на эти так и не заданные вопросы Радик получил куда быстрее, чем рассчитывал.
        Котин ворвался в его комнату едва не минуя дверь, по крайней мере, Радик даже не услышал, как её открывали. Вид у Котина при этом был такой злой, что Радик едва не сиганул на кирпичи, позабыв, что второй этаж всё-таки второй этаж.
        - Ну?! - выкрикнул Котин и с силой ударил по стене.
        Радик был уже воробьем стрелянным, и на простое «ну» браться не собирался. Мало ли что там Котин подумал. Не стоит его наводить на правильные мысли. Поэтому вместо того, чтобы начать оправдываться, он сложил руки на груди и ответил:
        - Ну?
        - Что ты хочешь? - в игре в гляделки Котин проиграл. - Отличная демонстрация возможностей теней, прекрасно. И ты можешь ими управлять, мы поняли. Ладно хоть вроде никто из исследовательского состава не погиб. Что нельзя сказать про твоих товарищей. Их тела мы еще ищем под завалами. Поэтому я снова спрашиваю. Что ты хочешь?
        Радик отвел глаза. Это ему повезло, что он видел, как одноклассник убегал вместе с девушками, и как минимум одна была в порядке. Иначе сейчас это был бы серьезный удар для него. А этого он себе позволить не мог, как не мог и дать Котину понять, что у него была совсем другая цель.
        - Я хочу обратно в город, - как можно спокойнее ответил он и оглянулся. Он знал, что медведя там нет - тень ушла, едва закончила разрушение дома. Это стояние на одном месте похоже, неплохо зарядило её энергией. Как вариант, дело было в разрушении пусть не живого, но цельного. А может, кто-то из близнецов пострадал не только из-за обрушения стены. Как бы то ни было, сейчас Радик был один. Но Котин не видел теней, и на этом можно было сыграть.
        - Я обещал не сбегать. Но если вы меня отпустите, это будет лучше для всех.
        - Сомневаюсь, что лучше, - Котин поджал губы, но Радик не обманывался его недовольным видом. Вряд ли он бы даже думал об этом, если бы не рассматривал уже этот вариант. - Но у меня будет встречная просьба, если позволишь.
        Радик едва не улыбнулся. Кажется, он победил и скоро пойдет домой. То есть, конечно, к в квартиру к Александре. Если она вообще вернулась и при этом не перевезла сюда мать Сони. Радость немного поувяла.
        - Когда мы разберемся как помочь таким как ты, - начал Котин. - А мы разберемся рано или поздно, уж поверь мне, пусть без твоей помощи это будет дольше. Мы постараемся передать эту информацию теням. Увидеть мы их не сможем, только разве что с помощью других чернильных, или же вот так засвечивая глаза твоей престарелой подружке. Не в этом суть. Если даже не получится их нормально увидеть, мы будем транслировать информацию на главной площади города у мэрии. Постарайся бывать там и тогда… Скоро.
        Он смешался, и было с чего. Радик и сам знал, что выглядит просто ужасно. Он не чувствовал боли или щекотки, да ничего собственно не чувствовал, но его кожа, ногти и волосы темнели, приобретая глубокий фиолетовый цвет. А зевать не закрывая рот он и вовсе давно зарекся - пятно распространялось от губ, куда его поцеловала Соня, не только на кожу, но и вглубь, на слизистые, не минуя и зубы. Он и сам себя пугался в зеркале, что же говорить о других людях. Так что да, тут Котин был прав. Осталось совсем недолго.
        - Я обещаю, что если мне ничего не помешает, я буду там, - искренне пообещал Радик. Он снова посмотрел вниз на кирпичи, а потом на Котина. - Так я пойду?
        - Иди, - ответил тот и, судя по всему, всерьез удивился, когда Радик обошел его и вышел через дверь. Судя по его лицу, он был готов и к тому, что Радик растворится в воздухе или спрыгнет вниз.
        И только по этому взгляду Радик понял окончательно - между ним и Котиным стена куда серьезнее, чем физическая, которую тени могут и обрушить. Ученый просто не считал его таким же хомо сапиенс, человеком. Он считал его лишь мутацией, которая подлежала изучению. И только. И это еще хорошо, потому как от изучения до уничтожения не такой уж большой шаг. Так что ему еще повезло.
        Но сейчас Радику не хотелось думать об этом. Он забрал на проходной у нервного охранника свой рюкзак с вещами и вышел в город.
        Еще было совсем темно, и фонари горели только вдоль главных улиц. Радик решил не пугать Александру звонками и таким ранним появлением, если она, конечно, вернулась в город, и отправился бродить вдоль парка, поражаясь тому, как не заметил вчера того, как всё изменилось. Впрочем, вчера он торопился найти медведя, и если что и заметил, так это то, что встреченные ему люди ходили в одежде с длинным рукавом, перчатках, а некоторые даже в масках. А ведь на улице было совсем тепло, лето подходило всё ближе. И вот сейчас, полдня спустя, он понял, в чем дело. Люди боялись показать, какие они. Чернильные хотели спрятать свою принадлежность к убийцам, ведь таковыми теперь считали всех зараженных, даже тех, кто заболел после того, как Радик раскрыл правду. А те, кто еще не болел, боялся за свою жизнь.
        Радик бы не поверил, расскажи ему это Котин, но сейчас он шел по родному городу и не узнавал его. Круглосуточные магазины были закрыты, ни в одном окне не горел свет. Раньше город жил даже ночью, сейчас он казался мертвым.
        Гулять расхотелось. Радик пересчитал наличку и решил, что может себе позволить съездить в районный центр. Ночных электричек всегда хватало, пока едет - вздремнет, пройдется в нормальном мире, подумает и вернется. Потому что никак нельзя не вернуться. Здесь же Соня. Мелькнула мысль, что далеко от города, а значит, и от моря, болезнь может развиваться медленнее, но он отбросил её. Он сам хотел этого, и теперь пытаться свернуть - слишком малодушно даже для него.
        - Куда вы собрались, молодой человек? - Радик вздрогнул, когда вопрос прозвучал сбоку, а не из окошка кассы, которое вовсе было прикрыто непрозрачным пластиком.
        - Прокатиться, - когда Радик нервничал, он порой говорил первое, что приходило в голову, и звучало это не очень. Вот и сейчас он сам рассердился на свой ответ, звучало по-детски. Полицейский же на это только кивнул.
        - Не получится прокатиться, - благожелательно ответил он. - Билетов нет.
        Радик оглядел вокзал. Кроме них с полицейским в зале ожидания был только один парень в маске Гая Фокса. Он сидел неподвижно на дальней скамейке и из-за маски не было понятно, спит он или смотрит на них.
        - Почему нет, всегда же были, тем более ночью, - удивился Радик.
        - Потому и нет, - совсем нелогично ответил полицейский куда более сурово и добавил. - А где твоя регистрация, кстати? Ты уже совсем на грани, а туда же, кататься собрался.
        - Регистрация? - переспросил Радик и по лицу собеседника понял, что это неправильный ответ. Поэтому заторопился пояснить. - Я вообще-то работаю с Котиным, он меня исследует.
        Больше всего Радик боялся, что рядовой полицейский понятия не имеет о Котине, но, судя по реакции того, это Радик понятия не имел о нем. Совсем. Лицо полицейского вытянулось, он откашлялся и совсем другим тоном произнес:
        - Если есть задание выехать за город на электротранспорте, должен быть документ об этом.
        - Нет, такого задания нет, - осторожно ответил Радик. - Я просто переведен… в естественную среду. И сам должен разобраться в том, что сейчас в городе. С помощью сочувствующих жителей, конечно.
        - А-а… - по лицу полицейского было видно, что он не особо поверил, но меньше всего хочет проверять. - Шел бы ты домой, парень. Поездов сегодня не будет.
        - Ладно, - Радик пожал плечами, вроде не очень и хотелось, и побрел к выходу. Он не слишком удивился, когда его нагнал парень в маске.
        - Они никого из города не выпускают, - без приветствия произнесла маска, и даже при общей глухости из-за закрытого рта Радик понял, что ошибся. Не парень, а девушка! - Неофициально, конечно. Но вроде как для того, чтобы заразу не разносить. Я вот не успела уехать.
        Она вздохнула.
        - Проводишь до дома? - бесхитростно спросила она.
        - А сама чего? - Радик кивнул на маску и перчатки. - Чего тебе бояться?
        - Так это защита, - невесело хмыкнула та. - Нет у меня пятен. Я днем сюда пришла, надеялась уехать. А пока ругалась с этим жандармом бесчувственным, одно-другое - и ночь наступила. Ночью страшнее. А ты такой… надежным выглядишь.
        Она замолчала, но Радик и без того слышал не прозвучавшее «ты ведь меня не убьешь?» - и до того гадко стало, что он безропотно согласился проводить.
        Вдвоем по улице идти было куда веселее, да еще незнакомка беспрестанно болтала, просто не могла остановиться.
        Радик узнал о том, что творится в городе больше, чем за время с учеными и даже то, что скрывался в квартире Сони или лежал в больнице.
        А картина вырисовывалась удручающая. Он думал, что в ток-шоу нагнетают и в новостях тоже, на деле же оказалось, что им не рассказывают даже половины.
        - Город считается карантинным, вроде как здесь самая большая концентрация чернильных, поэтому вроде как зараза идет отсюда, - вещала девушка, не замечая, как мрачнеет Радик. - Мама говорит, что мы практически на военном положении. Продукты скоро обещают по талонам, выезда нет, но люди все равно уезжают. Взрослых выпустить могут. Папа мой еще две недели назад уехал, он инженер хороший. Сказал, всё к нашему приезду подготовит, адрес прислал. А нас уже и не выпускают. Я вроде как совсем невыездная, возраст опасный. Дважды в неделю прохожу проверку, справка действует три дня.
        - Но раз ты не заражена, ты можешь спастись, - этого Радик никак не мог понять.
        - Они говорят, что в моем возрасте нет уверенности в ста процентах, а значит, есть риск. А рисковать другими городами они не намерены, - пояснила девушка. - Вроде как сами чернильные ладно, но идет волна преступлений, эти хитрые бестии убивают даже своих родных, друзей, одноклассников, а потом всё равно исчезают. И в результате им нужно защитить хотя бы другие города от этого… от этой чумы.
        Радик вздрогнул. Он обещал себе не примирять на реальность всякие дурацкие фильмы про зомби или иных чудовищ. Но что если другие смотрят на это иначе? Что если они как раз готовы воспользоваться ответами, подсказанными этими фильмами и книгами, что если их просто уничтожат? Весь этот город, разом? Такого не может быть? Что же, недавно Радик был уверен, что и вот этому всему кошмару место в чернушном кино. А на деле он уже потерял брата, своими глазами видел, как убивают человека, совсем. Насмерть. Он не вернется даже если для Сони, Субботы и других еще есть шанс, о котором толкуют ученые. И не вернутся другие. А что станет с теми, кто пройдет весь круг, который обещал Котин? Они смогут жить, зная, что убивали людей, может, всех своих близких? А что сделают власти с ними, станут вычислять, кто убивал, или всех разом посадят?
        - Чего молчишь, я тебя заболтала, да? - девушка остановилась и махнула рукой. - Это мой дом. Спасибо.
        - Так много вопросов, и совсем нет ответов, - пробормотал Радик и встряхнулся. - Не за что. Не выходи лучше из дома. В доме ты почти в безопасности.
        29 ГЛАВА
        «В нашем городе всё больше военных с оружием. Мне интересно, чего они ждут и в кого собираются стрелять? А вам? Вам интересно, или вы не выходите на улицу?».
        Радик поставил точку и отправил пост. Это был не его блог, а новый, заведенный в тот день, когда он вернулся в Сонину квартиру. С аватарки лукаво улыбалась лисья маска. Радик собирался назваться Гаем Фоксом, в честь незнакомки, которую провожал и которая боялась показаться со своим чистым лицом на улице родного города. Но Александра запретила, на пальцах объяснив, что он смотрел не совсем те фильмы, и Гай Фокс был печально известен участием в весьма известном заговоре.
        - Не думаю, что тебя интересует насилие ответом на всё, что происходит, - сухо произнесла она, закончив короткую лекцию. - Не говоря уж о том, что в нашей ситуации даже это может стать призывом к терроризму.
        - Я понял, понял, - замахал на неё руками Радик. - Оставлю просто Фокса, можно?
        - На русский переведи, неуч, - фыркнула Александра и степенно удалилась в кухню - готовить обед.
        Так Радик стал Лисом, а его аватарка сменилась на яркую оранжевую. На самом деле, как он не злился, он был страшно рад, когда обнаружил, что Александра действительно снова вернулась в город и ждет здесь. Ждет именно его.
        После того, как он ушел, и она не смогла дозвониться до него ни по городскому телефону, ни на мобильник, она вернулась. Просто совсем перестала выходить на улицу, кормила Висасуалия, о котором к своему стыду Радик успел позабыть, да продолжала вести записи, словно соревнуясь с Котиным и другими учеными в исследовании этой заразы. И Радик был просто уверен - если лекарство вообще существует, то у Александры куда больше шансов его найти. Потому как те ученые, с которым не посчастливилось столкнуться Радику, делали это ради славы и денег, а она мечтала найти лекарство ради внучки.
        - Жалко, что вы ей не говорили, что любите, когда она была с вами, - Радик ворвался на кухню вовремя, чтобы не дать супу выкипеть - Александра снова гипнотизировала свой блокнот, пытаясь найти хоть одну зацепку. - Она иногда жаловалась на то, что вы все её оставили, когда ей нужна была помощь.
        Александра откинулась на стуле и с раздражением посмотрела на Радика.
        - Серьезно? - с сарказмом спросила она. - Ты не слишком помогаешь, знаешь ли. Что до несказанного… тут спасибо тебе. Я уже справилась.
        И, прежде, чем он успел спросить, достала из-за шкафа рулон бумаги. «Сонечка, я люблю тебя и всегда любила! Твоя бабушка», «Соня, мы с мамой гордимся тобой! Будь сильной и просто будь!» - Радик разворачивал один рулон за другим, читая крупные яркие слова и не понимал, что это.
        - Я снова светила себе в глаз фонариком, - в голосе Александры не было ни капли сожаления. - И когда видела медведя, то вывешивала за окно эти плакаты. Один раз пришел крокодил, я на него замахнулась полотенцем, и он ушел.
        И вот тут Радик не выдержал и расхохотался. Он помнил, как Соня рассказывала про уход Субботы. Как тот вопил от ужаса, увидев крокодила. А бабушка Сони его вот так вот, полотенцем!
        - Соня очень похожа на вас, как мне кажется, - просмеявшись, произнес он.
        - Очень надеюсь, - серьезно ответила Александра. - Тогда она точно не пропадет. А ты не торчи тут на кухне, лучше глянь, что тебе пишут.
        И с видом, словно не она едва не сожгла суп, Александра повернулась к плите. А Радик вернулся в комнату за ноутбуком. Его блог пользовался популярностью, его лайкали и комментировали, часто писали в личку. А Радик в свою очередь терпеливо отвечал каждому, надеясь, что однажды среди всех этих одинаковых панических плевел найдется зерно, которое поможет им вернуть Соню.
        «Я раньше и не думал, что школа может быть тюрьмой. Говорил так, но не верил. А теперь я скучаю. Где мои одноклассники, где учителя? Надеюсь, они уехали, а не растворились чернильным туманом так, как скоро растворюсь и я». Радик выдохнул и помедлил прежде, чем отправлять очередную запись. От него ждали многого, но разве он мог написать всё, что присылали ему подростки, знакомые и незнакомые, что присылали взрослые?
        Что он мог написать о Димке, который прятался с Викой, а пострадавшая Зойка лежала в больнице? И если бы под рушащуюся стену попала Вика, её бы просто не стали лечить? Теперь им оставалось только скрываться и ждать, когда Зойка снова сможет ходить, и Вика больше всего боялась не успеть попрощаться с близняшкой и уйти. Димка спит, закрывшись в другой комнате, потому что боится хрупкой сестры своей девушки. На что она может оказаться способна ради того, чтобы дождаться Зойку?
        Радик ничего не пишет о них, ведь тогда таких как Мухоморчик станет больше. Мухоморчика - это вообще парень или девушка? - родители бросили из-за странной родинки. Она давно была у этого юзера, но родители не обращали внимания. Теперь же Мухоморчик живет один или одна, и понятия не имеет, как пояснить родителям, что она-он ничем не болеет. Телефоны родителей не отвечают.
        Сколько в городе таких уже есть, и сколько еще будет? Фиолетовые синяки и просто чернила - одни красят руки и лица, специально прижимают дверью, другие пудрят лица и носят маски.
        «Если бы мне было лет пять, мама никогда бы меня не бросила, - жалуется Мухоморчик в личных сообщениях. - Что со мной не случилось бы, не бросила! Но мне пятнадцать, и она думает, что я справлюсь без них. А я не справляюсь».
        Радик был полностью согласен с Мухоморчиком. Это раньше он думал, что родители, что уезжают и оставляют детей одних, плохие или слабые. Как мама Сони, например. Но они просто думают, что дети выросли и сумеют лучше прожить эти оставшиеся месяцы без них. А они не могут и всё тут.
        Он отправил свой новый пост и открыл новую страницу в обсуждении в группе «Хочу быть кальмаром!». Под паролем Сони он ходил и к кальмарам, и к пятнистым, но в этих сообществах было пусто - почти все начинавшие эти сообщества уже ушли, а новые ничего не хотели писать. Зато поклонников зараженных было не меньше, чем их самих.
        День шел за днем, и Радик всё реже подходил к зеркалу, стараясь больше времени проводить в сети. Там сейчас было куда понятнее, чем на улицах. Медведь маячил во дворе каждую ночь, и уже не нужно было присматриваться, чтобы увидеть его.
        Радик же не смотрел в окно, он снова замер над клавиатурой. На стене администрации города между бодрыми «Ученые почти нашли лекарство» и «В городе комендантский час остается еще на месяц» висела фотография. Фиолетовый почти целиком, разве что шейные позвонки и полоска вдоль волос белели на фотографии, он лежал ничком на тротуаре. Руки вытянуты по швам, ноги вместе. Словно стоял вытянувшись и упал. И только торчащая из-под лопатки рукоятка ножа пусть и выглядела бутафорской, была самой настоящей. Как и пусть фиолетовая, но реальная кровь, запекшаяся на светлой футболке.
        «Кто и зачем убил зараженного?» - гласил заголовок. В комментариях всё сводилось к самозащите, и пальцы Радика подрагивали над клавиатурой. Он так хотел напомнить, что нож торчит со спины. Самозащита? Как бы не так!
        - Закрой ты это, они всё равно не поверят, - мягко произнесла Александра, подходя сзади и заглядывая через плечо. Вот хоть Радик и знал, что в доме кроме них и кота никого нет, а всё равно вздрогнул всем телом.
        - Ты и спать плохо стал, - заметила на это Александра и поджала губы. - Может, тебе попить успокоительное?
        - Как оно мне поможет забыть последнюю прогулку? - скривился Радик. - Скорее мне поможет, если я напишу об этом.
        - Как знаешь, - не стала спорить Александра и вышла из комнаты. Уже с кухни она добавила. - Мне самой успокоительные не помешают. Сплю плохо.
        А Радик снова замер. Как написать то, что он видел?
        «Я вышел в магазин за свежим хлебом. Вы еще помните свежий хлеб, который можно пощупать, пусть и через пакет? Или давно заказываете на дом, честь и хвала службам МЧС, которые развозят продукты. Без них многие бы умерли с голода. В нашем городе еще кто-то работает, кроме них и полиции?..»
        Он стер все строчки кроме первой и зло уставился на монитор.
        Он и впрямь вышел за хлебом. И сейчас он кривил душой. Магазины работали по-прежнему. Просто более короткий день, да и расходились люди по домам, когда улицы еще были полны полиции и военных. Вот и он пошел в булочную, в какую ходил, когда еще жил дома, с родителями и Андреем. Это, в общем-то было не слишком далеко от дома Сони, да и пошел он ранним вечером, задолго до комендантского часа.
        Он так углубился в свои мысли, когда шел, что столкновение на дороге стало для него полной неожиданностью. Трое или четверо - он так растерялся, что даже по прошествии времени не мог вспомнить точно пятнистых ребят, не скрывающий свои пятна за масками или перчатками, пинали еще одного. И густо-фиолетовое лицо этого несчастного не оставляло сомнений, что он тоже заражен. Это поразило Радика даже больше, чем сама жестокость, с которой эти подростки избивали жертву.
        - Вы чего, он же свой! - выпалил Радик, даже не задумавшись, что может и сам стать жертвой. Ведь раньше он рисковал лишь когда подделывал пятно, разве нет?
        Но когда все трое - или всё-таки четверо? - подняли на него взгляд, он вздрогнул от нахлынувших предчувствий. Фиолетовые чуть прозрачные снаружи и почти черные в глубине глаза без белков выглядели до того пугающими, что Радик начал отступать еще до того, как нападавшие с угрожающим видом двинулись в его сторону. Он в панике бросил взгляд налево, потом направо, но улица словно вымерла. Здесь не было полицейских. Все окна были закрыты и зашторены - кричи не кричи, никто не выглянет и не поможет. Он еще пятился, когда вдруг закололо сердце и паника нахлынула такая, что всё - бежать и не поворачиваться. Но он устоял. А вот те, что шли на него - Радик не рискнул бы их назвать людьми, жуткие чернильные твари, они дрогнули и бросились прочь. Смотрели они своими блестящими и темными как налитые в стеклянные шары чернила глазами не на Радика, а куда-то над его головой. И когда Радик тоже посмотрел наверх, он увидел почти прозрачную из-за солнца тень медведя, накрывшего его целиком.
        Похоже, его не оставляли даже днем, и Радик был благодарен им за это. Да только выходить больше всё равно не хотелось, и ночью ему всё чаще снились чернильные тени с блестящими глазами. И сердце давило даже без медведя.
        Как он мог рассказать всё это другим, тем, кто жадно читал его блог, следил за его жизнью с той стороны монитора, оставлял «лайки» и комментарии? Он не хотел рассказывать об Андрее и Соне. Больше нет.
        Он снова открыл страничку для поста, стер первую строку и бодро застучал по клавишам.
        «Я был не прав, не стоило рассказывать всем о том, что мне удалось узнать. Я прошу прощения, но сомневаюсь, что есть еще кто-то, способный меня простить. Поэтому я оправдываюсь не перед ними, а перед собой. Я надеялся на помощь, но стало только хуже. Некоторые из нас кончают жизнь самоубийством, боясь того, что следует за исчезновением. Я боюсь только одного - перестать быть собой. И с этим я буду бороться до конца».
        30 ГЛАВА
        - Родион, я всё понимаю, темно-фиолетовый производит впечатление цвета, который не пачкается, и мне бы не хотелось заводить разговор об это с таким взрослым юношей, но не пора ли тебе принять ванну? - Радик оторвался от ноутбука и недоуменно уставился на Александру. Потом он сообразил, о чем она говорит, машинально понюхал воротничок и покраснел от смущения. То есть, конечно, он считал, что покраснел - таким жаром опалило его с некоторых пор ровно фиолетовые щеки. И тут было от чего смутиться. Дело ведь было даже не в том, что его упрекнула Сонина бабушка - за последние недели он привык к ней больше, чем к собственной, которая жила в другой стране и звонила раз в полгода - на день рождения одного из братьев. Но он и сам обычно отличался чистоплотностью, старался принимать душ или ванну каждый день. Неужели его так замотали бессонные ночи, полные кошмаров, и сидение в сети?
        Он ничего не ответил и просто прошмыгнул мимо Александры в ванную. Там она его и нашла полчаса спустя. Радик зачарованно наблюдал за текущей струей воды, находясь при этом на безопасном расстоянии - у противоположной стенки.
        - Водобоязнь? - заинтересовала Александра и покачала головой. - Вот ведь новая забота. Чая и супа ты еще не боишься?
        - Вроде бы нет, - Радик только сейчас с трудом сумел оторваться от вида воды и помотал головой. Он почувствовал, что проголодался, и завуалированное приглашение Александры было кстати. - Надо проверить.
        Проверка доказала то, что ни чай, ни кофе, ни даже полная тарелка супа Радика не пугали, а еще то, что сытый он соображал немного лучше. Иначе как объяснить, что он вспомнил про море? О том, что он видел и чувствовал на берегу, он Александре не успел рассказать, да и не думал, что это важно.
        - Очень странно, - она снова поджала губы, отчего они почти исчезли за морщинками. - Ты говорил, что банда этого мальчика, Субботы, собиралась именно на набережной, так?
        - Так, - согласился Радик, наливая себе еще чая.
        - И про Соню ты ничего такого не говорил, - продолжала Александра задумчиво. - Постой, что там эти варвары говорили про море?
        «Варварами» Александра называла ученых после того, как узнала про их эксперименты.
        - Вроде как море наоборот может вернуть тех, кто не окончательно растворился в небытие, - Радик сделал кавычки пальцами и вздохнул. Эту тему он совсем не понимал. Если бы люди могли вернуться после того, как побывали чернильными, а потом и тенями, они были бы в шоколаде, а первые жертвы этого непонятного вируса уже вернулись бы к семьям. Или к тому, что от них осталось. Радик поежился. Он понятия не имел, что Андрей думает про их рассыпавшуюся семью. И если он всё-таки вернется, то что изменится? Станет ли мама снова здоровой, или останется в психиатрической клинике, а отец? Он точно не вернется.
        - Предположим, что они правы, - медленно произнесла Александра, массируя виски пальцами. - Тогда все эти тени избегают моря, чтобы не исчезнуть. С их точки зрения, переход в материальный мир - тоже исчезновение.
        - Или как раз тени понимают, что море им чем-то грозит, и именно поэтому не приближаются к нему, - возразил Радик. - Как тут угадать? Я не очень доверяю команде Котина.
        - И в этом тебя тяжело винить, - Александра вздохнула. - Плохо, что мы не видим всей картины целиком. Знаешь, я думаю, нужно позвонить им. И не переживай, разговаривать с ними буду я, а не ты. В некотором роде я теперь за тебя отвечаю.
        Сказала она это так до того буднично, что Радик даже не понял, обидеться ему на это или смутиться. Он вроде бы привык уже быть сам по себе, да и как разобраться с Котиным, он придумал самостоятельно. Не придумал, конечно, тот сам всё за него решил, но результат же вышел именно тот, что нужно? Но при этом понимать, что есть взрослый, готовый поддержать, было приятно. Хоть и странно, конечно.
        Правда, звонок они отложили на несколько дней. Радик не знал, что будет говорить Котину после их неприятного расставания, а Александра не хотела на него давить.
        - Теперь и таблетки не помогают, - расстроенно заявила она однажды утром, в сердцах бросая картонную коробку на стол в кухне. - Никогда такого не было!
        - Тоже бессонница? - флегматично уточнил Радик, повертев в руке коробочку. Название ему ничего не говорило, но указания к применению он учел.
        - В каком смысле «тоже»? - настороженно переспросила Александра.
        Радик повернул к ней ноутбук.
        - Бессонница по всему городу, - пояснил он. - Те, кто еще могут спать, жалуются на кошмары. Просыпаются с ощущением, что не спали. На всех словно что-то давит.
        Александра выглянула в окно.
        - Давно надо было догадаться, - пробормотала она. Радик подошел и встал рядом. Несмотря на раннее утро, было уже светло, приближалось лето. Тем не менее, почти во всех окнах горел свет, а улицы были пусты. То есть, Радик представил, как это видит Александра, людей на дорогах не было, как и автомобилей. А вот огромные фигуры теней отчетливо виднелись на фоне пасмурного неба. Как и небольшие тени тех, кто не влился ни в одного из гигантов. Казалось, что все эти фигуры источают плотные туман, который начинал укутывать город.
        - Можешь не стараться описывать, что видишь, я вижу то же самое, - мрачно произнесла Александра. - А я ведь даже не светила себе в глаз!
        Она выругалась, да до того цветисто, что Радик остолбенел. Он и без того не был готов услышать от пожилой женщины ругань, а уж такую… Александра, впрочем, заметила его замешательство.
        - Я бы еще и курить начала, если бы мне это помогло, - буркнула она и направилась к телефону. - Какой номер у Котина?
        Последнее она крикнула уже из коридора. Радик нашел визитку и принес ей. Говорить ему не хотелось, снова выглядывать в окно тоже.
        - Виктор Сергеевич? Это Александра Витальевна. Я даже не сомневаюсь, что вы ждали моего звонка. Нам подъехать к вам или вы? Хорошо, приезжайте. Я согласна. На улицах небезопасно.
        Она положила трубку и повернулась к Радику.
        - Они пришлют за нами машину, - пояснила она ему. - Говорят, на улицах небезопасно. Честно говоря, я вообще не понимаю, как мы доедем без потерь.
        Радик сглотнул неожиданно возникший в горле нервный комок. Он не сразу понял, что она говорит именно о себе. Улицы и впрямь были полны теней, а даже прикосновение к одной из них для Александры могло закончиться плачевно.
        Впрочем, по её лицу было сложно понять, беспокоит ли её это на самом деле. Она степенно собрала сумочку, высыпав туда ворох таблеток, потом ушла в комнату и переоделась.
        - Если что-то пойдет не так, на бюро в Олиной комнате список телефонов и вся необходимая информация, костюм я предпочитаю этот. И никаких старушечьих платков, я умоляю! - предупредила она и села пить чай.
        Радик сцепил зубы так, что заболели обе челюсти. В этот раз он всё понял сразу. Нетрудно было догадаться, что прошлая встреча с тенью не прошла бессмысленно для Александры, и теперь она подготовилась. В отличие от него. Вот он не был готов хоронить Сонину бабушку ни в платке, ни без него!
        В дверь позвонили.
        - А вот и Котин! - излишне бодро произнесла Александра, поднимаясь из-за стола. К чаю она так и не притронулась.
        Впрочем, с гостем она ошиблась. Радик это понял по её удивленному возгласу. Он был готов увидеть кого угодно, от матери Сони до самой Сони, полицейского или даже своего отца, с чего бы ему, правда, знать этот адрес, но за дверью стоял странный бородач. Высокий и худой, нескладный как мультяшный кузнечик, он оброс своей бородой до самых глаз. А вот их не было видно за странными сетчатыми очками. Очки светились, отчего впечатление человек производил особенно жуткое. С трудом оторвав взгляд от его лица, Радик заметил огромное пятно, идущее от кисти до предплечья. До сих пор ему не приходилось видеть взрослых с пятнами, поэтому он не сдержал изумленного возгласа.
        - Котин просил вас доставить с ветерком, - неожиданно высоким голосом произнес бородач. - Вы готовы?
        И, не дожидаясь ответа, повернулся и начал спускаться по лестнице.
        - Надеюсь, он и правда умеет водить, - пробормотала Александра. Она закрыла за ними квартиру и так посмотрела на Радика, что он тотчас понял, о чем она думает. Теперь она беспокоилась не только о своей жизни, но и о его.
        Бородатый чудак, который так и не представился, тем временем уже сел в машину и теперь призывно махал им рукой. Радик ускорился, переживая, что тот может начать сигналить. Не то, чтобы в доме кто-то выглянул бы, да и не знал он никого из соседей, но к чему лишние проблемы. А вот Александра подошла степенно и аккуратно пристегнулась, а потом еще убедилась, что и Радик пристегнулся тоже. Он бы хотел сказать, что после этого они поехали, но нет, они рванули с места, да так резко, что его желудок буквально прилип к спине, а потом дернулся вбок. Наверное, бородач в прошлой жизни - или даже в этой, кто знает, был гонщиком. Или психом. Потому что нестись так, вихляя, вдруг сворачивая с резким визгом тормозов или почти останавливаясь, чтобы снова рвануть с места. Да Радик даже на аттракционах с такими эффектами не бывал! Он оглянулся на Александру - жива ли еще при таких нагрузках? Та сидела, крепко вцепившись обеими руками в переднее сидение и… улыбалась!
        - Внимательно смотри, - почти не разжимая губ ответила она ему на удивленный взгляд. Радик не понял, куда смотреть, но покорно уставился на дорогу. И вот тут до него дошло - они ехали так странно не просто так. Бородач видел все тени, включая даже совсем бледных одиночек, и его машина вихляла, заезжала на тротуар и вдруг тормозила не просто так - он объезжал каждую.
        - Представь, что это автобус из фильма про Гарри Поттера, - добавила она и хихикнула. Вот уж чего Радик совсем от неё не ожидал!
        До больницы, в которой теперь обосновались ученые, они ехали едва ли не дольше, чем Радик дошел бы пешком, но Александре такой путь преодолеть было бы сложнее. Подъехали они с той стороны, где стояли пристройки и Радик отдирал фанеру, и он поразился тому, как быстро они всё изменили здесь. Теперь окна первого этажа были обшиты железными листами, а огораживающий территория больницы высокий забор был укутан колючей проволокой.
        Котин встречал их у пропускного пункта лично.
        - Нормально доехали? - осведомился он, галантно подавая руку Александре, пока Резин разговаривал с водителем. Вот тот вылез из машины и не прощаясь направился в сторону пристройки.
        - Да уж неплохо, - Александра оперлась на машину, стараясь восстановить дыхание. - Где вы нашли такого уникума?
        - Именно что уникума, Александра Витальевна, - обрадовался Котин. Радика он старался не замечать, но тот и не переживал из-за этого. Ему такое счастье вовсе не было нужно. Он медленно двинулся к больнице, пытаясь понять, как команда Котина сумела тут обосноваться. А больных куда дели? - У него расщепление личности. Вообще, при должном поиске такого добра везде хватает, но нам нужен был именно этот парнишка. Ему, между прочим, за сорок уже.
        - По нему и не скажешь, - удивилась Александра и поискала глазами бородача. То, что он больной, её ничуть не смутило. А вот Радик запоздало испугался того, что ехал в его машине.
        - Конечно, - согласился с ней Котин. Он подал Александре руку и повел в сторону основного здания следом за Радиком. Шли они чуть в отдалении, но Радик слышал каждое его слово. - Его второй личности пятнадцати. Его заразить мы не смогли, а вот вторую личность удалось. Игры мозга удивительны! Так что теперь у нас есть проводник, который помогает с тенями. Теперь еще бы суметь вернуть основную личность и проверить, пропадут пятна или нет…
        Радик зашагал быстрее. Ему не нравилось слышать этот восторг в голосе Котина. Конечно, он хотел, чтобы проблема решилась, но не путем заражения всех подряд!
        - Отсюда вывезли почти всех серьезных больных, а остальных перевели на дневной стационар и определили его в здании соседней школы, которую недавно закрыли, - продолжал вещать Котин, словно он всем вот так проводил экскурсию. Мягко стелет! Радик сильнее сжал челюсти, но шаг замедлил - ему определенно не стоило оставлять Александру с ним одну. - Хотя одну тяжело больную оставили. Всё-таки она изначально находилась под нашим присмотром в городе.
        Последние слова Котин произнес словно извиняясь, но Радик знал - ему ничуть не жаль. И он знал, о ком говорит Котин.
        - Если хочешь, Родион, поднимись на третий этаж, поздоровайся с Зоей, - тем же неприятным голосом произнес тот, впервые обращая на него внимание.
        - Обязательно, Виктор Сергеевич, - вежливо ответил Радик, не двигаясь, впрочем, с места. Оставлять Александру сейчас он не собирался. Как и смотреть в глаза Зое - он пока не был к этому готов.
        31 ГЛАВА
        Радик напрасно думал, что встреча с Зоей может стать самым большим потрясением в больнице. Как знать, может, Котин отвлекал его чувством вины от своей сенсации? Или просто следил за его реакцией, как делал это всё то время, пока Радик находился под его наблюдением. Виктор Сергеевич и впрямь провел им с Александрой полноценную экскурсию по больнице, ни о чем не спрашивая и словно не желая даже знать, зачем они ему позвонили. А Радик только удивлялся, как развернулась команда Котина, заполучив здание больницы, её оборудование и, судя по всему, часть персонала. Не все могли себе позволить уехать или сидеть по домам без работы. Некоторые сотрудники перебрались сюда прямо с семьями, уповая на питание в столовой больницы и работая за крышу над головой и еду, как работали люди раньше. Именно по этой причине они пропустили в своей экскурсии целое крыло - там жили эти беженцы, иначе Радик и назвать это не мог.
        А вот на третьем этаже, где он с минуты на минуту ждал встречи с Зоей, его ожидало потрясение.
        - Сюда мы заходить не будем, - предупредил Котин еще за несколько шагов до палаты. - Он еще не полностью пришел в себя, мы изучаем реакции, проверяем активность мозговой деятельности.
        Радик скривился. Вот уж нужны ему эти подробности про очередного несчастного! Но всё-таки подошел к прозрачному окошку двери и едва сдержал вопль. Это был Суббота. Абсолютно точно, насколько Радик вообще мог судить - он ведь не помнил Влада не пятнистым, и в памяти остались лишь его глаза, выделенные светлым пятном в форме бабочки на темном лице. Но полные губы, поворот головы, даже то, как были уложены волосы - это точно был он. И ни единого пятна!
        - Как вы, наверное, в курсе, в городе почти не осталось не зараженных подростков. Единицы еще сидят в своих квартирах, не рискуя покинуть их даже днем, но их настолько мало, что можно не считать. Мизерная погрешность, - Котин говорил тихо, но с таким осязаемым самодовольством в голосе, что Радик понял - знает. Знает, что живой и здоровый Суббота для него совершенно невозможное дело, и специально показал вот так, между делом, словно так и должно быть. - И этой материи… теней, если вам так будет удобно, становится всё больше. Они довольно ощутимо изменяют фон города. Боюсь, в нем становится небезопасно. Однако, есть и хорошие новости. Если я правильно могу судить по реакции Родиона, этот юноша за дверью палаты не только знаком ему, но и не должен быть здесь… в такой форме. Верно?
        - Д-да, - Радик от волнения начал заикаться. - Эт-то же Влад Суббота! Он был главным у кальмаров, ну вы знаете, я же про них рассказывал! И он ушел… стал тенью… еще осенью?
        Радик не мог вспомнить, когда Суббота сгинул, как ему тогда казалось, навсегда. Ему никогда не нравился Влад и его влияние на Соню в том числе. Да и то, как Влад легко разгадал его фокус с пятном, не добавляло между ними теплоты.
        - И он вернулся, - кивнул Котин. - Конечно, немного заторможен и наблюдаются небольшие лакуны в памяти, но в целом речь серьезных проблемах со здоровьем не идет. А это серьезный прорыв.
        - Невероятный, - еле слышно согласилась Александра, машинально прижимая руки к груди, и Радик сразу понял, что она думает о Соне. Но Соня хотя бы ушла позже!
        - А как же Андрей? - он наткнулся на полный непонимания взгляд Котина и сообразил, что никогда не акцентировал свои рассказы на брате, а если и вообще говорил о нем, то тот уже не помнил. - Мой брат. Он ушел больше двух лет назад!
        - В том всё и дело, что это не зависит от времени ухода, - пояснил Котин, чуть повышая голос. Впрочем, он тут же смущенно уточнил. - По крайней мере, нам так кажется. Дело в том, что для перехода обратно в реальное состояние необходимо море. Мы понятия не имеем, что именно сделал Суббота у моря - его память совсем глуха в этих участках. Полагаем только, что он по наитию понял, когда приблизился. Сейчас мы изучаем его, и никаких изменений не видим, по сравнению с обычным человеком, не прошедшим оборот. Но это не опровергает теорию, что вернувшиеся после оборота станут новым этапом в истории человечества. Особыми людьми с особыми способностями!
        «Ну, пошло-поехало, - подумал Радик раздраженно и осторожно заглянул в окошко снова. Суббота сидел спокойно, почти точно такой же, каким его запомнил Радик. Разве что совсем немного худее и моложе. Но как знать, что происходит с ними по ту сторону. Может, меняется всё, а может, это только кажется.
        Его интерес не прошел мимо Котина. Словно тот мог хоть что-то не замечать! Если так пойдут дела, Радику придется увериться в том, что их заговор с Димкой и близнецами тоже проходил под чутким контролем ведущего специалиста. Зачем ему только это нужно…
        - Хочешь поговорить с ним? - Котин небрежно кивнул в сторону закрытой двери. - Могу устроить, если недолго. Только учти, он почти ничего не помнит о времени за оборотом.
        - Да и обойдусь, - Радика даже передернуло от перспективы разговора с Субботой. Если уж на то пошло, он вообще мало кого был бы меньше рад видеть, чем его. Разве что Эдика. Потому что Суббота как никто другой напоминал ему о сделанных ошибках, а в этом нет ничего приятного. - Мы вообще-то поговорить пришли.
        - Да, разумеется, - Котин нехотя отвел взгляд. - Пойдемте в мой кабинет.
        - Так в чем, вы говорите, ваша забота в положительном результате? - словно продолжая прерванный разговор, произнесла Александра, беря Котина за локоть.
        А ведь Радик был готов поклясться, что тот даже не заикался об этом. Да и вопрос был или слишком простым, или с подвохом. Ведь и ежу понятно, что все эти ученые психи спят и видят остановить какую-нибудь эпидемию и прославиться. Чего же тут непонятного. Так что Радик немного поотстал, заглядывая в окошки палат. В одном он наконец увидел Зою, но она лежала неподвижно, и он поспешил отойти. Только поэтому он услышал ответ Котина.
        - Перед нами ставят одни задачи, перед военными - другую, - голос ученого был до того мягок, что начинал подбешивать. - Нам нужно решить проблему города как можно быстрее и при этом бескровно. Насколько это возможно, разумеется. И до сих пор мы несколько проигрывали по эффективности. Но не сейчас. Благодаря родиону мы совершили настоящий прорыв, когда стало понятно, что с тенями можно договориться.
        Котин не смотрел на Радика, но тот всё равно смутился, догадываясь, что он имел ввиду. Лишившийся стены колледж так и стоял развалиной, ученые оттуда выехали. В сети поговаривали, что там прятались дикие чернильные - те подростки, которых выгнали из дома родители, или те, которые ушли сами. Радик в это не особо верил. Город и без того опустел, чтобы ютиться в развалинах. А вот что ребята сбиваются в кучи, он верил. Вместе не так страшно. И жить, и уходить. Он и сам бы, наверное, пошел искать поддержки, если бы не чувство вины перед ними и не Сонина бабушка. Как он ошибался, когда думал, будто Соня напрасно ищет дружбы кальмаров и ходит на их встречи. Сейчас он завидовал даже ей. Ей не пришлось выбирать между домом и этой больницей.
        - Им просто нужно пройти весь круг, - продолжал Котин говорить с Александрой. Словно никакого Радика и вовсе не было рядом. - И вернуться. Мы работаем над этим. Недостаточно просто найти огромные тени и говорить им, они словно деградируют.
        Он почесал подбородок и добавил:
        - Единичные тени очень слабо заметны и, кажется, неустойчивы. А те, что собраны из множества остальных теней, как нам кажется, имеют едва ли не общий разум. Как пчелиный рой, мы так думаем.
        - Не настолько уж всё плохо, - уязвлено буркнул Радик. - Я разговаривал с Соней и с Андреем. Они способны отвечать письменно.
        Он сжал челюсти, сообразив, что проговорился и нехотя поднял глаза на собеседников. Котин выглядел как Висасуалий при виде забытой на столе тарелки со сметаной, а Александра просто опешила. На сморщенных щеках её заблестели слезы.
        - Сонечка тебе отвечала? Она что-то говорила о том, что я ей пишу? - спросила она до того, как Котин успел задать свой вопрос.
        Радик смутился. Он чаще обвинял Александру, ну и, конечно, еще больше её дочь в том, что они мало времени уделяли Соне, с таким же жаром обвинял и себя, но на деле забыл рассказать союзнице такую важную вещь. И ладно бы только забыл, сейчас сболтнул при том, которого вовсе не считал настоящим союзником.
        - Мы давно говорили, - нехотя произнес он. - Вы тогда лежали в больнице. Она за вас очень переживала.
        Тут он немного приврал - он рассказывал тени о самочувствии бабки, но на деле понятия не имел, нужно им это или нет. Но иногда соврать всё-таки не так плохо, как можно подумать, и это был как раз тот случай.
        - Ладно, это всё подождет, - остановил их Котин. - У нас, получается, есть одно дело - донести информацию до теней. Раз хотя бы часть из них точно способны читать, мы разместим краткую историю Субботы на листовках. Так же раздобудем мегафон на автомобиль, будем разъезжать по центру и передавать информацию. Уже неплохо будет, если её услышит большая часть теней и зараженных, которые еще не ушли. А с тобой что?
        Радик не слушал его, он как зачарованные смотрел на свои пальцы.
        - Кажется, я начинаю исчезать, - он очень старался, но голос всё равно дрогнул. - Я думал, пройдет еще хотя бы дня два или три.
        - Я высчитала около недели, - покачала головой Александра.
        - Именно об этом я и говорю, - Котин же как будто совсем не удивился. - Хорошо, что вы позвонили и успели приехать. Возможно, нам еще повезет, и удастся… бескровно…
        Он замолчал, но Радик понял его и так. Военные в городе были не только для того, чтобы обеспечивать порядок. Та девушка в маске Гая Фокса - она была права. Их всех уничтожат, чтобы зараза не распространялась дальше. Вот так просто.
        - А исчезать ты начинаешь именно из-за переизбытка этой материи в городе, - продолжил Котин после неловкой паузы. Он говорил торопливо, словно пытаясь скрыть за новыми словами выскользнувшие ненароком. - Сейчас у всех заразившихся пойдет ускорение, да и взрослым нездоровится всё чаще. Хорошо хоть детей вроде бы всех вывезли. Нужно поскорее проходить оборот, иначе я даже не знаю, что будет.
        - Значит, мне нужно на улицу, - Радик очнулся от разглядывания ладоней. Если так продолжать, он может исчезнуть прямо в больнице и потратить драгоценные минуты на поиски Сони и Андрея.
        - Лучше не на улицу, а сразу найти нужную тень, - прервала его метания Александра. - Виктор Сергеевич, вы ведь дадите нам снова машину с вашим этим чудесным шизофреником?
        - Он не совсем шизофреник… - начал было Котин, но тут же поправился. - Конечно, дам. И сам с вами поеду. Я должен при этом присутствовать.
        К выходу из больницы они почти бежали. К счастью, Иванов - тот самый бородач с таким интересным расщеплением личности и столь заурядной фамилией, ждал их уже на водительском сидении.
        - Я еще ни разу не видел, как истаивают, - с искренней радостью, которая не вязалась с мрачными лицами остальных, вещал Котин. - Даже те, что у нас тут были, они ночью уходили. Камеры в темноте не четко изображение показывают, да еще черно-белое оно становится, а они темные, встают, ходят - их не видно почти. И хоть бы кто позвонил, сообщил, ведь знают, как это для меня важно…
        - Замолчите, пожалуйста, Виктор Сергеевич, или мне придется вас ударить, - неожиданно твердо произнесла Александра, прервав его на полуслове. И Котин впрямь замолчал.
        - Кого ищем? - всё тем же высоким ломающимся голосом спросил Иванов. Кажется, он совсем не удивился тому, что у Радика нет кончиков пальцев. Хорошо ему! Сам Радик был на грани обморока. Одно дело, привыкнуть к фиолетовой коже и мысли, что ему предстоит уйти, как Соне, как Андрею наконец. И совсем другое - когда это происходит прямо сейчас.
        - Медведя, - за него ответила Александра. - Едьте к нашему дому, откуда вы нас забирали. Он может быть там.
        Машина рванула с места, но теперь Радику это больше не казалось странным или неприятным. Болтанка отвлекала его от того, что держаться приходилось лишь левой рукой и коленями - упираясь ими со всей силой в переднее кресло - правая рука истаяла до запястья.
        32 ГЛАВА
        Рядом с домом Сони Радик практически кубарем выкатился из машины, досадуя на себя, что даже истаивает он не как все - правой руки нет до локтя, а на левой только начали исчезать пальцы. Как оказалось, это совсем не больно, только пусто. Настолько пусто, что хочется сосредоточиться на себе одном, двигаться к теплу, а не к теням. И только терпеливо дожидающийся его медведь заставил Радика встряхнуться.
        Сейчас он видел всё настолько четко, словно уже сам был тенью. Он видел, что медведь - это не однородная плоская тень, а нечто сложное, постоянно меняющееся внутри, но сохраняющее общий контур. Видимо, помнить вместе зверя было проще, чем человека. Он еще обязательно спросит это.
        А сейчас важно было рассказать о море и о Котине. Хотя вот о Котине говорить не хотелось. Лучше о море.
        - Ребята, - Радик споткнулся, и его мысли снова рванулись к почти исчезнувшей руке. Но тут в тени мелькнуло лицо, кажется, Сонино. Или очень похожее. И он продолжил уже увереннее. - Лекарство найти не удается. Возможно, его просто нет.
        Голос его становился всё крепче. Если бы он оглядывался сейчас по сторонам, то видел бы, что к ним подтянулись и одиночные тени, и даже некоторые люди. Чернильные настолько, что над ними уже начинал клубиться фиолетовый дымок, то ли растворяя их, то ли удерживая от распада, и взрослые. Напуганные, но не настолько, чтобы безвылазно сидеть дома.
        - Но ученые работали над этой загадкой, работали почти с самого появления чернильных пятен, - Радик врал, он понятия не имел, как давно Котин и его команда занимается зараженными. Но вот какая штука - он врал и сам верил в это. - И они уверены, что для нас всех есть спасение и оно в море. Тени не желают возвращения в реальный мир и поэтому мы избегаем берега. Но я сам видел Субботу! Он вернулся. Соня, ты ведь помнишь Влада Субботу? Он сейчас в больнице, здоров. Он не всё помнит, это правда. Но у него есть шанс на новые воспоминания, понимаешь?
        Обращаться к одной Соне оказалось куда легче, чем ко всем сразу, и Радик заговорил быстрее, чувствуя, что от близости всех этих теней начинает таять прямо на глазах. Он боялся не успеть рассказать всё. Кто знает, сможет ли он это сделать позже, когда сам станет таким?
        - Мы должны пойти к морю, Соня, - продолжил он. - Мы всю жизнь живем рядом с морем, а в мире не бывает случайностей. Как знать, может, эта болезнь появилась здесь именно для того, чтобы мы могли завершить оборот. Возможно, мы потеряем память. Часть или даже всю. Я уверен, что смогу вспомнить тебя. И этого мне достаточно. Пусть у нас будет хоть шанс на новые воспоминания - это лучше, чем бродить по разрушенному городу годами.
        Медведь не двигался, и Радик понятия не имел, понимает он его или нет. Согласен ли с его доводами, или страх перед морем сильнее любого разума.
        - В городе почти не осталось людей, ты знаешь это, верно? - дышать становилось тяжелее, не больно, нет. Просто он вдыхал и не чувствовал этого. И требовалось вдыхать снова. - Только чернильные и горстка тех, кто не уехал. И военные. Они разрушат город, зальют его огнем. Сомневаюсь, что это помешает вам… то есть, нам. Как знать, может корни нашей жизни держат нас здесь, и если города не станет, мы разлетимся как семена одуванчика. Но мы должны попробовать что-то другое.
        Радик замолчал, не сразу понимая, что у него пропал рот. Он растерянно оглянулся на Котина и на Александру. Сонина бабушка тихо всхлипывала и дрожащей рукой насыпала в ладонь крошечные гранулы лекарств. Кажется, ей было нехорошо.
        - Постойте! Всё нормально! - он сумел крикнуть, словно снова всё вернулось, но его не услышали. Точнее сказать, не услышали Александра с Котиным.
        - Насчет нормально ты загнул, - как же Радик был рад снова услышать брата! - Но ты всегда был идеалистом. Забирайся.
        - А? - Радик закрутил головой. Пусть он давно знал, что Андрей - часть этого медведя, но понять, что его голос идет именно от зверя было куда сложнее.
        - Забирайся, говорю, - Радик отчетливо представил, почти увидел, как он качает головой. - Ты так проникновенно говорил про море, что мы решили тебя туда подбросить. Ну и себя заодно.
        Радик всё еще медлил, когда прямо из туши медведя - и почему она ему вообще казалась когда-то тенью, такая объемная и грузная, густая и глубокая! - протянулась рука. Больше не колеблясь, Радик шагнул вперед, ухватился за эту руку и протиснулся вглубь. Он даже не успел толком удивиться тому, что у него снова есть руки, как снова лишился их. Нет, не так. Ему показалось на миг, что он лишился рук и ног, да всего. Но потом он понял - они есть, просто в других местах, далеко от него. И вот его руку осторожно сжимает чья-то ладонь, и ему не нужно даже говорить, чтобы понять - это Соня. И где она находится, становится уже не важно, главное, он рядом с ней.
        - Ну что, народ, поворачиваем к морю, - бодро произнес Андрей откуда-то сверху, и Радик впервые почувствовал себя, каково это быть частью целого. Как там сказал Котин? Рой? Это не имело ничего общего с роем. Он был медведем, и медведь был им. Он был рядом с Соней и Андреем, и он был ими. А еще сотнями других теней, которые сейчас гомонили, шептали на ухо, щекотно смеялись в шею и даже щипали за руки. И всё это одновременно с движением вперед. Разве не невероятно?
        И при всем этом они не расползались невнятной амебой, а четко держали форму, могли двигаться и уклоняться от прохожих, если те не слишком торопились. Это было похоже на безумие. И что теперь Радик вообще не мог понять, так это как они умудрялись писать. Сколько сосредоточенности требовало от такой туши каждое движение, ведь приложить усилие следовало каждому из них!
        - Не парься, - шепнули ему на ухо. Похоже, его переживания тоже уже не были только его, их растащили как какое-то редкостное лакомство. - Нам было весело следовать за тобой. Пока есть цель, мы куда живее.
        - А теперь расскажи что-нибудь, расскажи, - загомонили все. Радик с облегчением понял, что его мысли остались при нем, а незнакомец просто догадался.
        - Что рассказать? - спросил он, соображая, сможет ли поменять положение так, чтобы увидеть, двигается ли за ними машина Котина.
        - Только не про новых принцев и принцесс! - попросил тот же голос. - Нам про них уже пыталась рассказать Соня.
        - Может, мы сначала познакомимся? - попытался увильнуть Радик, судорожно соображая, что он может рассказать и о каких принцессах идет речь. В том мире, что жил он последние месяцы, были только горькие вести и неприятные разговоры, к тому же всё больше проходившие в сети. Если же он расскажет о них, то где уверенность в том, что они захотят возвращаться? А Радик понятия не имел, что нужно для полного оборота. Вдруг, каждый должен искренне хотеть, чтобы она произошел?
        - Ви… Брс… Ка!.. - со всех сторон выкрикивали огрызки имен и фамилий, и медведь остановился, до того каждого взволновала возможность вытащить на поверхность те крохи, что сохранились личного.
        - Мы почти не помним себя, - пояснил Брс, оказавшийся ближе прочих к уху Радика. - Если бы Андрей или кто-то другой не собрал нас, мы забыли бы себя полностью и однажды бросились бы к любому, что могло бы заполнить эту пустоту.
        - Живые люди или заражаются или плохо себя чувствуют от столкновения с чернильными, ты это и сам понял, - слышать голос Сони было до того приятно, что Радик забылся и не сразу понял, что они снова движутся к морю. - Моя бабушка едва не умерла, когда прошла через нас, а мы не успевали никуда отойти. Я так испугалась!
        - Испугалась, она испугалась, - забормотали вокруг, и Радик почуял в этом зависть. Хотя, похоже, даже это чувство они уже слабо помнили.
        - Но проблема в том, что одиночные чернильные от соприкосновения с живыми переполняются этим теплом настолько, что разлетаются в клочки, - продолжала Соня.
        Радик почувствовал, что она переместилась и её острый подбородок чуть болезненно, но приятно давит ему на плечо. А ведь похоже он не должен этого чувствовать. Неужели ему просто кажется?
        - Чтобы выжить, мы должны быть вместе, - закончила она уже шепотом над его ухом.
        Город почти весь остался позади, и Радик скорее чувствовал, чем видел, что автомобиль Котина отстал - здесь уже не проедешь так просто. Тогда как медведь двигался всё увереннее. И Радик почувствовал даже не сам, а всей этой всеобщей массой, что их неудержимо тянет к воде.
        - Похоже, и впрямь в этом что-то есть, - раздался голос Андрея. - До определенного момента чувствовалось отвращение, вы ведь почувствовали, да? Довольно сильное чувство. А сейчас тянет приблизиться. Может, и правда мы должны пройти этот оборот, и природа всё предусмотрела.
        Странное дело, пока Радик сам рассказывал о том, что надо идти к морю, путанно и непонятно, он в это верил всем своим существом. Он едва с ним согласился брат, как только они ускорили шаг и ступили на набережную, он понял, что сомневается. Да только попросить остановиться и подумать он не мог. Как это объяснить? У меня странное чувство? А если это просто глупости? Да он со стыда сгорит!
        Радик завертел головой, своей ли - он даже этого не знал, пытаясь разглядеть чудившуюся ему опасность. На набережную выходили другие тени. Огромные ступали степенно, неторопливо подходили к кромке воды и также спокойно входили в неё. Маленькие одиночные вбегали в волны и ныряли точь-в-точь как живые люди. Вот сомкнулась вода над головой огромного слона - он был раза в два больше их медведя, вот к кромке моря проковылял крокодил и сунул в неё свою тупоносую морду.
        Стоп! Радик попытался остановиться, но медведь продолжал двигаться, и всё, что у него получилось, это по инерции пролететь внутри туши, цепляясь за чужие локти и спины.
        Крокодил! Разве не крокодил забрал Субботу? И разве в таком случае он не должен был вернуться целиком?
        Понимание вспыхнуло в голове ярче любой лампочки. Уставший измученные Суббота на больничной койке. Радик видел его через окошко и плохо знал раньше, а до заражения и вовсе не видел. А сейчас понял, что у этого Субботы не только было тоньше и моложе лицо, над губой не было бугра родинки, которая на темно-фиолетовой коже смотрелась просто бугром. И глаза смотрели иначе. Если бы он набрался смелости поговорить с Субботой, он знал бы точно, а сейчас он мог только предполагать. Они с Андреем были не слишком сильно похожи. Но Радик встречал и других братьев, которые даже с разницей в несколько лет были словно близнецы. Мог ли Котин обмануть его? Радик представил самодовольное лицо Котина и застонал. Конечно, мог! Что же до причин - он словно наяву услышал голос ученого:
        «Нам нужно решить проблему города как можно быстрее и при этом бескровно. Насколько это возможно, разумеется. И до сих пор мы несколько проигрывали по эффективности. Но не сейчас. Благодаря Родиону мы совершили настоящий прорыв, когда стало понятно, что с тенями можно договориться».
        С чего он взял тогда, что эта договоренность касалась их жизней тоже?!
        Радик очнулся и замолотил руками и ногами, привлекая внимание окружающих его людей.
        - Стойте! Стойте, это ловушка! Нужно поворачивать! - прокричал он так громко, что у самого зазвенело в ушах.
        Медведь продолжал двигаться, словно его никто не слышал. Но когда он снова попытался крикнуть, раздался голос Андрея. Такой тусклый и еле слышный, что Радик едва узнал брата.
        - Я вижу, пытаюсь повернуть, но не получается.
        Их грузную тушу несло к самой воде, и Радик с отчаянием понял, что со стороны это выглядит также неторопливо, как и со слоном. И теперь другие последуют за ними и попадут в ту же ловушку! А потом они коснулись волн, и думать больше было не о чем.
        Едва они ступили в воду, как их тень стремительно начала терять форму, становясь огромным сгустком, а стоило воде сомкнуться над макушкой зверя, как гигантская капля стремглав понеслась на глубину. Радик задержал дыхание, не позволяя себе глотнуть соленой воды, но та лезла в глаза и уши, проникая в его тело так глубоко, словно он был в лучшем случае медузой. Впрочем, он не был даже ею.
        «Убил… окончательно убил всех. И Соню, и Андрея, и себя, - мысли путались, словно голова разбухала от этой соленой воды. - Сначала предал, а теперь…»
        Мысли перескочили на Котина и на его хитрый фокус по избавлению от теней. Да только как это должно было помочь выдыхающемуся городу?.. Радик больше не мог удерживать дыхание и вдохнул полной грудью, позволяя соленой воде хлынуть в тело. Это было уже неважно, не сейчас, когда их всех несло глубоководным течением в темноту бездны моря. Разве что так темно и холодно еще не должно было стать, но что он вообще знал о глубинах моря у которого жил?
        Уставший бороться со стихией Радик только сейчас понял, что они не умирают. Их несло всё глубже и дальше, и впереди уже маячила пустота, в которую им предстояло влиться и сделать её еще больше. И опустошеннее. Радик услышал чей-то сдавленный крик и понял, что его метания отвлекли от самого важного. Пустота была живая. Похожая на огромную амебу, она занимала пространство, на котором могло бы быть три-четыре многоэтажки. И Радик был уже достаточно близко, чтобы видеть, как пожирается под её бесформенной тушей песок, перемалываются камни и в труху рассыпаются рыбы, которые приносило течением. Она впитывала каждый новый сгусток и становилась всё больше, её ложноножки медленно вздымаясь, словно бездна просыпалась. Или становилась живой? Радик понятия не имел, что это и может ли оно жить, видел лишь, что оно меняется от каждой новой капли. С сочным звуком, какой бывает, если втянуть спагетти с соусом, в пустоту влилась капля, на берегу бывшая слоном. Затем её судьба настигла крокодила. Еще пару мгновений - и их действительно не станет. Больше нигде.
        - Соня, ятебялюблю, - скороговоркой произнес Радик. - Андрей…
        - Брат, - откликнулся тот глухо, словно сквозь толщу воды. Впрочем, так оно и было.
        Больше они ничего не успели сказать, течение ускорилось и они влетели в бездну, понятия не имея, что вплотную приблизили это чудовище к критической массе. Еще одна или две такие капли. И они не заставили себя ждать. Крошечные и крупные - тени вливались одна за другой, становясь частью бездны до тех пор, пока она не зашевелилась.
        33 ГЛАВА
        До момента падения в бездну, Радик был уверен, что они все в медведе смешались так, что дальше уже сложно придумать. Чужие локти толкались в его печенке, сам он смотрел сквозь чье-то прозрачное, но всё равно бьющиеся сердце. И даже память, казалось, была у них одна на всех. Что же, он много раз ошибался до сих пор, но никогда настолько. Вот только что он точно знал,как его зовут, кто он и где находится. Ладно, с где находится - это чересчур, но, по крайней мере, он знал, где он не находится. Но стоило их сгустку втечь в бездну, как всё изменилось.
        Я - Ви. Я - Родион. Я - Соня и я же Андрей. Мы - это я. И я - это мы. Нет ничего и никого. Но мы, мы есть. И у нас нет никаких чувств кроме голода. Если бы мы всё ещё оставался Радиком, он бы хлопнул себя по лбу и крикнул бы, что теперь понимает, что сминало дно и пожирало всё живое. Этот нестерпимый и нескончаемый голод. Где-то в этих мы еще были Соня и Андрей, другие, но еще больше было голода. Голод расходился волнами от них, заставляя всё живое биться в судорогах. То же, что попадало в пределы бездны, превращалось в труху, выпитое не до мертвого. До неживого.
        Если бы Радик еще мог бояться, сейчас он бы он был в ужасе. Потому как тварь, которую он в прошлой жизни, неотвратимо далекой, настолько, что даже неясно, была ли она, проснулась. И проснувшаяся, полная лишь голодом и ими, тварь не поползла вглубь моря, пытаясь насытиться там. Она полезла ближе к поверхности.
        Становилось всё теплее, но они не понимали этого. Тварь никогда не знала ничего кроме голода, и они не знали тоже. Наконец, бездна поднялась над уровнем воды, и взглянула всеми доставшимися ей глазами на берег. Голод всколыхнулся, посылая волны к берегу, и тварь поползла туда же. Глубоко в ней мелькнуло что-то еще, помимо голода. Крошечная искорка удовольствия. Тварь никогда не была сытой, но она готова была насыщаться снова и снова. И берег казался ей куда аппетитнее холодных серых вод.
        Тысячами пар глаз бездна вглядывалась в приближающийся берег и видела, как хватаются за голову люди на берегу, как бегут в ужасе. Тварь не знала, что эти существа зовутся люди, но её тысячи глаз, сотни и сони разумов, которые она втянула в себя и переваривала, знали это.
        «Эти люди сами создали бездну, создали нас такими», - чья это была мысль, Радика или кого-то иного из мы, он не знал. Он чувствовал эту мысль как свою, она была их. Радик был спокоен, как и всё кругом. Он может уйти. Исчезнуть. Навсегда.
        Тварь наконец грузно вползла на набережную, выбралась из воды как слизень или осьминог, зачем-то покинувший привычную среду. Но сила притяжения не распластала бездну, она была очень тяжела и в то же время слишком пуста, чтобы почувствовать это давление. А вот под ложноножками и огромным брюхом рушилась набережная, прогибался и трещал асфальт, плавился и пузырился прежде, чем рассыпаться в труху.
        Тысячи глаз равнодушно взирали на то, как под их тяжестью прогибались дома, сминались, как надутые целлофановые пакеты. Тысячи глаз принадлежали одному существу и не помнили больше ничего ровно до тех пор, пока впереди не показалась площадь.
        Бездна содрогнулась, вникая в что-то незнакомое, появившееся в глубине её чрева. Сожаление или воспоминание, что-то столько непохожее на голод, но с тем же болезненным ощущением. И тварь замедлилась, не замечая даже, что искорка этого нового голода разгорается, обретая постепенно плоть, разум и свои собственные пару глаз.
        Впереди уже маячил дом, один из тех домов, каких десятки рассыпались под бездной, стали не разрушенными, а просто никогда не бывшими. Но этот дом был знаком Радику, кем бы не был этот парень, проведший так много вечеров сначала рядом с ним, у подъезда, а потом и в нем. Нагромождение этих слов, ведущих к чему-то конкретному вроде скамейки или подъездной двери - мы ведь помним, какая у неё тяжелая и неудобная ручка? - заставила бездну замереть.
        Это стало ошибкой. В памяти существа, что зародилось в бездне, обретя разум и свои пару глаз мгновенно вспыхнуло воспоминания, до того четкое и яркое, что едва не обрело собственное тело прямо в глубинах твари. Мурлыкающий меховой мешок. Кот со странным именем Висасуалий - он впрыгнул в память целиком, с ушами, хвостом, усами и своим непонятным именем, и зацепился там.
        И Радик - ведь был такой, правда, был! - вспомнил этого кота. И Соню. Она была где здесь, была им и не была им тоже. Потому что он не мог любить самого себя так, как любил её. И бабушка Сони - Радик, один и вместе со всей бездной не мог вспомнить её имя, но он помнил её лицо. Из пятна - то ли блика на блюдечке Висасуалия, то ли солнечного зайчика на теплом полу оно стало объемнее и узнаваемее.
        - Соня, - он еще не обрел возможности говорить, и бездна не знала что это такое, но разве это важно! - Там наш кот, Соня. И Александра…
        Бабушка Сони наконец обрела не только лицо, но и имя.
        - А еще где-то в городе моя мама. Наша мама. Андрей.
        С Андреем вышло иначе. Радик - да, теперь, когда у него была собственная пара глаз, скамейка у дома и кот Висасуалий, он точно имел право на собственное имя! - Радик сначала вспомнил имя. А потом и брата.
        Но в следующий момент он забыл о брате, когда в студенистом боку почти прозрачной твари увидел искаженное лицо Сони. Лицо, ладони - её собственные, она молотила по упругому непроницаемому боку бездны изнутри, словно пытаясь выбраться.
        «Что ты делаешь! Это невозможно! Мы сожрали тебя и меня», - мелькнуло в голове Радика, но вместо того, чтобы поверить этой мысли - своей ли? - он и сам принялся молотить руками и ногами, лишь вскользь удивляясь тому, что они есть у него. Руки и ноги.
        Тварь подрагивала, не двигаясь с места и по-прежнему источая лишь сосущий нутро голод, но нет-нет, и в ней искорками мелькало что-то еще.
        Шмяк! Радик оглянулся и понял, что Соне удалось выбраться. Сломанной прозрачной куклой, похожей на медузу, выброшенную прибоем на сухой берег, она упала прямо под ложноножки твари.
        Чем сильнее Радик молотил руками по студню, окружавшему его, тем тяжелее ему было двигаться, и казавшееся сначала пустотой, а потом едва ли не туманом бездна становилась всё более жесткой, словно пролежавшие открытыми в пакетике мармеладные мишки.
        Радик замер.
        «Я помню себя. Соню. Кота Висасуалия, Александру и брата Андрея. Я помню маму и помню мармеладные мишки. Я не могу быть никем кроме самого себя», - понял вдруг он и рыбкой проскользнул сквозь снова ставшую проницаемой шкуру твари.
        Больно ударившись об асфальт, он лишь подумал:
        «Ого! Я помню асфальт!» - и больше ничего не успела подумать, охнув от неожиданности, когда прямо на него кулем свалился Андрей. Еще совсем неустойчивые и почти бесформенные, они едва не перемешались снова, но раздавшийся стон Сони заставил их прийти в себя.
        - Я помню Соню, - чуть хвастливо заявил Радик.
        - Я тоже помню Соню, - голос Андрея совсем не изменился, и Радик понял, что не ошибся. Именно его брат командовал медведем, месяцы и месяцы сохраняя чернильные души и не давая погибнуть незнакомцам и Соне. - Хоть и не знаю её.
        Он поднялся первый и, чуть пошатываясь, шагнул в сторону. А после этого подал Радику руку. Андрей был старше брата на два года - Радик и это вспомнил! - и всегда поддерживал его, с тех самых пор, как Радик помнил себя. С уроками и дома, когда Радик падал или когда его обижали в школе. Как он вообще мог забыть это?
        - Я помню тебя, брат, - прошептал Радик, принимая помощь. И Андрей лишь кивнул, а после заковылял ко всё еще пытающейся подняться Соне.
        Радик двинулся за ним - и вовремя. Почти на то же самое место с диким криком плюхнулся Влад Суббота. Теперь Радик видел, что он не так уж был похож на того парня, которого ему показывал Котин в больнице.
        - Там мой брат. И мама, - просипел Суббота, хватаясь за свои совсем еще жидкие колени.
        - У меня есть сестра! - вывалившегося следом парень был знаком Радику только по голосу. В медведе его звали Ви.
        - Виктор? - наудачу предположил Радик, подставляя плечо Соне, которую под другую руку поднимал Андрей.
        - Виталий, - шмыгнул носом тот и уставился в небо. - И сестра Вита. Близнецы мы.
        Радик понятия не имел, зачем ему это знать, но каждый, кто шлепался с немаленькой высоты телес твари, первым делом рассказывал то, что помнит. Словно не было ничего важнее, чем доказать, что они имеют право на эту память. Будто это было билетом в жизнь.
        Тварь содрогнулась, и с каждой конвульсией исторгала всё новые и новые тела, буквально истекала ими. Кажется, в какой-то момент их стало слишком мало внутри, чтобы продолжать двигаться вперед. Радик скорее почувствовал, чем увидел, как оставшиеся у бездны тысячи глаз закрываются, а голод уходит глубже, продолжая терзать это существо изнутри, но уже в полусне. Они все почувствовали это, потому что на какое-то мгновение это чувство передалось им. Всё-таки, пусть недолго, но они тоже были бездной.
        Радик вцепился обеими руками в Соню, пытаясь удержать её на ногах, но сам повалился на асфальт. Он еще видел, как ничком упал брат, как ткнулась носом в его ногу Соня.
        И видел, как засыпающая и судорожно подрагивающая бездна сплющилась, теряя свою форму, и растеклась. Студенистой медузой она отползала назад, чтобы наконец соскользнуть обратно в море.
        Хмурое небо наконец пролилось дождем, а Радик, из последних сил пытавшийся остаться в сознании и не закрывать глаза, сомкнул веки под крупными тяжелыми каплями.
        «Мы ведь теперь не умрем, нет?!» - стало последней мыслью прежде, чем Радика накрыло тем сном, что окутывал тварь.
        34 ГЛАВА
        Очнулся Радик в больнице. Похоже, в той же самой палате, в которой был брат Субботы. Сейчас вместо одной здесь стояло шесть коек, что определенно было больше, чем могло вместить такое небольшое помещение.
        - Доброе утро, - как бы Радик хотел, чтобы первым, кого он увидел, была Соня. Но это оказался Суббота. На этот раз точно Влад - теперь Радик четко видел разницу. - Точнее, вечер. Хорош ты дрыхнуть!
        Он засмеялся, но никто его смех не поддержал, и он отвел глаза.
        «Стыдится, - понял Радик. Он ведь такого успел натворить, когда думал, что умрет. А сейчас небось уже и жалеет, что не умер.
        Остальные соседи Радика смотрели новости по маленькому пузатому телевизору, установленному на полку так, чтобы со всех коек было одинаково видно. Честно говоря, со всех одинаково плохо. Радик вообще не мог вспомнить, где и когда он последний раз видел такую старую модель телевизора. Видимо, они все осели по больницам.
        Он сел поудобнее и прислушался. Рассказывали про их город. В принципе, это было ожидаемо. Последние месяцы по телевидению только и рассказывали про них, про беспорядки и заражения. Но в этот раз репортер сумел удивить Радика - в его рассказе не было ни слова про чудовищную бездну. Да что там бездна, там даже про них, чернильных подростков, не было ни слово.
        - Обожаю третий канал, - произнес его сосед слева и поднял пульт, увеличивая громкость. - Вот на что спорим, сейчас полезет в какую-нибудь яму, застрянет и потом его всего запикают?
        - А на шестом бы даже не запикали, - лениво откликнулся высокий худой парень у окна.
        Радик потер ухо, не веря своему слуху. Но репортер - тут сосед не соврал, полез на гору щебня, некогда бывшую стеной дома, не переставая при этом говорить.
        - Халатность, приведшая к трагедии или случайность, от которой никто не застрахован? - вопрошал репортер. И, если судить по его лицу, он и впрямь застрял ногой в этом щебне. - Обрушение одной за другой целой цепочки шахт повлекла за собой не только гибель людей и разрушение близстоящих домов. Проблемы с проводкой, взрыв бытового газа - все беды разом обрушились на прибрежную часть города.
        Радик слушал открыв рот, и даже не сразу заметил, как в палату вошла Соня и села на его койку. В отличие от них всех, Соня была одета в цивильные вещи, а не в пижаму.
        - Соня! - выдохнул Радик еле слышно, чтобы не отвлекать соседей от телевизора.
        - Бабушка меня вытащила отсюда, - так же шепотом ответила Соня на невысказанный вопрос. - Всё равно ничего найти не могут, чего зря лежать. Она и тебя вытащит. Просто ты без сознания был долго. Едва ли не дольше всех.
        Радик смутился и уставился на руки. Чистые руки, без единого пятнышка. И только сейчас понял, что его царапало. Они все, и Соня, и Влад Суббота, и шумные незнакомцы-соседи - они все были с кожей без изъянов. Ни одной кляксы, пятна, даже легкой синеватости, не то что глубокого фиолетового цвета. И глаза. Глаза у всех были обычные. Не пугали.
        - Разве шахты строят на побережье? - спросил он совсем тихо. Но Соня всё равно поморщилась.
        - Молчи, они ещё не всех погибших опознали, - прошипела она. - А лучше давай выйдем. Ты встать-то можешь?
        Радик прикинул силы. По всему выходило, что встать он может, а вот идти - вряд ли. Но даже не это было самым плохим. Он только сейчас почувствовал, что заставить себя идти может только в одном направлении, и ходить туда с Соней не собирался.
        - Обопрешься на меня, - по-своему поняла его колебания Соня.
        - Детка, ему сейчас бы медсестру позвать на помощь, а не тебя, - снова ожил Влад.
        - Я и сама его до сортира доведу, - неожиданно грубо огрызнулась Соня. - Или брата его позову помочь. А еще раз назовешь меня «деткой» - и останешься в больнице дольше, чем планировал.
        И удивительное дело - Суббота не нашелся что ответить, скукожился на своей койке, словно вовсе не он руководил кальмарами и убийствами!
        - Я сам, - попытался воспротивиться Радик, когда Соня вывела его из палаты. При соседях он с ней спорить не хотел.
        - Да не буду я над тобой стоять, - фыркнула Соня. - Я же говорю, Андрея позову.
        Они доковыляли до соседней палаты, где Соня довольно ловко открыла дверь локтем и сунула голову внутрь.
        - Андрей! Радик очнулся.
        - Тихонова, ты заколебала без стука врываться! - раздался незнакомый ломающийся басок. - А если бы мы голые были?
        - Вот когда будете, тогда и поговорим, - буркнула Соня. Может, она еще что-то хотела добавить, но в этот момент вышел Андрей и подставил плечо брату.
        - Я на скамейке в рекреации подожду.
        - Хорошо, возьми в буфете чаю сладкого. Я тебе потом деньги отдам, - Андрей так говорил с ней, будто они общались каждый день и давно. Против своей воли Радик почувствовал ревность. А что Соня говорила про выживших? Конечно, вернулись не все, но что если Эдик вернулся тоже? Не у Сони же про него спрашивать!
        - Ты поздновато очнулся, - Андрей уверенно повел его по коридору, тогда как Соня убежала в другую сторону. - Вчера тут артисты из столицы приезжали. Не пели, правда. Просто с цветами, апельсинами в авоськах. Где их достали только. Небось модные кутюрье самолично каждую всю ночь вязали. Такой цирк был, ты не представляешь.
        - Андрей, почему про шахты все говорят? - жалобно спросил Радик. - Неужели свидетелей не опрашивали? И я в жизни не поверю, что никто на камеру не заснял. Челябинский метеорит вон сколько народу засняло!
        - Метеорит - вполне реальная железяка, - ответил тот. - Или не железяка, я в них не очень разбираюсь. А что это за штука была… Кстати, почему была. И есть до сих пор, я полагаю. Так вот, это совершенно за гранью тварь. А значит, её не может быть. Поэтому её никто не помнит. И ты не помни.
        Если бы брат сказал «и ты не вспоминай», Радик бы его понял. Но «не помни»?
        - Да, свидетели же, - он вспомнил свой первый вопрос. - Нет фотографий и черт с ними. Но больница переполнена. И никто ничего не помнит? Амнезия у всех кроме нас с тобой?
        - Радик, не тупи, - терпеливо ответил Андрей. - Просто если «тут помню, тут не помню», очень неудобно выходит. А всё помнить для многих страшно и стыдно. Думаешь, кто-то хочет сейчас разбираться с тем, что творили многие пятнистые вроде тех же кальмаров? Или объяснять кому-то, почему этот Суббота пережил всё это и вернулся здоровым, а хорошее девочка Маша или Катя - нет? Или ты считаешь, что сюда будут приезжать знаменитости, волонтеры и строители, если мэр города признается, мол, творилось всякое необъяснимое дерьмо, а теперь дайте денег?
        - А предыдущие передачи, ток-шоу, всё вот это - тоже забыли? - Радик не верил своим ушам. Андрей не ответил, но лишь потому, что они как раз добрались до туалета. Часть кабинок была закрыта, и Радик понятливо замолчал. Подводить брата сначала даже не разобравшись, что происходит, он не собирался. Хватит с него уже необдуманных решений.
        Голова кружилась уже меньше, так что к той самой скамейке, где их должна была ждать Соня, он шел медленно, но уже сам. Андрей его не торопил, просто шагал рядом, готовый подстраховать в случае чего.
        - Что до всех этих шоу, то их подали как попытку привлечь внимание к городу до того, как трагедия произошла, - Андрей продолжил с того места, на котором они остановились. - Вроде как было известно, что шахты находятся в опасном месте. Но руководитель не прислушался и вот. Как понимаешь, руководителем спешно назначили кого-то из погибших. Очень удачно. Зато сейчас субсидии, материальная помощь сыпятся на город, люди возвращаются, едут строители. Полгорода надо заново отстраивать, шутка ли.
        Радик вспомнил ощущение крошащихся и хрустящих под грузной тушей домов и вздрогнул. Да, проще город перенести в новое место, чем этот восстанавливать.
        Об этом он и сказал, когда они наконец подошли к скамейке. Рекреация на этом этаже была бедненькая - пара чахлых цветков в кадках, засохшая пальма и две скамьи. Зато кроме них и Сони здесь никого не было. Очень удобно.
        - Перенести проще, - подтвердил Андрей, садясь рядом с Соней и принимая у неё картонный стаканчик с чаем. Второй она протянула Радику. - Только видишь ли… Они ведь поэтому медлили и с военными. Что, если это не последний раз? И эту тварь сдерживал именно город? Никому не хочется проверять.
        - Бабушка тоже думает, что не последний раз, - согласилась Соня, накручивая прядь волос на палец. На Радика она почему-то старалась не смотреть. - Но при этом утверждает, что на нашем веку вряд ли повторится. И я прямо боюсь её спрашивать, чьим веком она меряет - нашим или своим.
        - В любом случае неприятно, - Андрей вздохнул. - Что Александра Витальевна про школу говорит?
        Радик только глаза вытаращил. Какая школа, они же учились в одиннадцатом классе, а Андрей и вовсе уже по возрасту школу закончил! А сейчас уже лето, если кто-то не заметил!
        Взглянув только на его лицо, брат всё понял и криво усмехнулся:
        - Прикинь, нам тоже хорошего перепало. Не денег, разумеется. Но в этом и следующем году выпускники из пострадавших могут при сдаче экзаменов получить дополнительные «сиротские» баллы. В результате при должных стараниях можно поступить куда-то в местечко получше, чем планировалось ранее. Таким же как я также дается возможность пройти дополнительное обучение и сдать экзамены. А в армию я могу идти после твоего совершеннолетия.
        Радик собирался спросить, причем тут его совершеннолетие, но прикусил язык. Вспомнил. За всеми последними событиями он совсем забыл, что их мать находится в лечебнице, а отец ушел. Даже если мать вылечится, ей могут и не вернуть детей, а без опекуна его могут отправить в детский дом. И не посмотрят, что ему всего ничего осталось до восемнадцати. Так что Андрей подсуетился очень верно. И Александра тоже молодец! Хорошая у Сони бабушка!
        Соня… Он украдкой посмотрел на неё, но она впилась взглядом в пальму, словно ничего важнее не видела.
        - В общем, ты Александре Витальевне передай, что Радик очнулся, чтобы мы тоже могли отсюда уже сбежать, - Андрей поднялся. - А то начнутся расспросы, он ляпнет что-нибудь… Как обычно, в общем. Они ведь и сами это должны понимать, верно?
        - Это точно, - Андрей засмеялся. - Да, Радик?
        - Э-э-э… - Радик замялся. Он посмотрел на брата, пытаясь дать тому понять, что самое время уйти и оставить его с девушкой наедине. Но брат словно перестал понимать знаков. Наконец, Радик решился заговорить прямо. - Соня, давай поговорим.
        - Давай завтра, а? - она наконец взглянула на него. - Ты просто не представляешь, какой бардак творится в городе. А у меня сегодня должна мама вернуться.
        И это прозвучало так… так беззащитно, словно это была не Соня, которая огрызалась на всех и запросто могла тащить его через весь коридор.
        Радик сглотнул сухой комок в горле. Его собственная настойчивость показалась ему гадкой и эгоистичной.
        - Позвони, когда решится вопрос с нашей выпиской и с квартирой, - попросил Андрей, и Соня кивнула. А потом поднялась и ушла быстрее, чем Радик успел хотя бы взять её за руку. Просто чтобы убедиться, что ему не приснилось, и они были вместе. И именно её он любил. И она. Разве она не любила его?
        - Пойдем, - Андрей помог ему подняться. - Не дави на девчонку. Она старается. И не забывай о том, что я тебе сказал чуть ранее.
        Он столько всего говорил чуть ранее, что Радик не сразу понял, о чем именно брат напоминает сейчас. И понял лишь позже, когда Соня так и не пришла, передав через Андрея, что они могут вернуться к нормальной жизни.
        Как будто она вообще есть, нормальная жизнь!
        35 ГЛАВА
        Соня продолжила избегать его и после того, как они с Андреем выписались и снова въехали в свою квартиру. К счастью, отец переехал к своей новой женщине, и квартиру оставил детям и матери, которая пока еще лежала в клинике. И Радик был уверен, что это светлое решение пришло к отцу не без участие Александры. Вездесущей энергичной бабушке Сони он был искренне благодарен, но даже она не могла помочь ему понять, что с Соней.
        - Она готовится к поступлению, - пряча глаза, объяснила Александра. Она занесла Андрею его документы и на словах пригласила в свой ВУЗ. - У меня учиться не хочет, собирается в МГУ. Если сдаст хорошо, то с добавленными баллами у неё хорошие шансы. Она и не общается ни с кем кроме этой новенькой девчушки. Но та тоже зубрилка.
        Радик тогда только кивнул.
        Не рассказывать же Александре, той самой Александре, с которой они делили жилплощадь, горе по Соне и кормление Висасуалия, что он и без неё знает, что Соня занимается только уроками. Ему даже самому себе было стыдно признаться, что он следил за ней. Они ведь по-прежнему были в одном классе, и пусть учеников стало совсем немного, на летний семестр записались почти все. Радик не хотел думать, где остальные. Может, их увезли родители, или они остались там, в той твари. Он и без того корил себя с облегчение, которое испытал, обнаружив, что в классе нет Димки. Говорили, что он как раз уехал сразу, как только город открыли, но уточнять Радик побоялся. Он не хотел узнавать, что там с Зоей и Викой. Просто не хотел и всё. Это было выше его сил.
        Вместо этого он следил за Соней, которая прикипела к новенькой, приехавшей вместе с отцом-строителем. И он мог понять Соню, которая пыталась держаться подальше от всего, что связывало её с этим страшным временем. Как там сказал Андрей? Страшно и стыдно вспоминать? Что же, пожалуй.
        Еще больше Радик успокоился, когда убедился, что Эдик тоже получил отставку, и его Соня избегает с ни меньшим упорством. Впрочем, тот не особо и стремился к общению, не иначе как обуреваемый схожими чувствами. И только Радик всё равно не мог смириться с тем, что она больше не хочет видеть даже его.
        Да еще эта новенькая! Она оказывалась рядом каждый раз, когда Радик собирался заговорить с Соней и молча следила за ними обоими, даже не собираясь оставлять их наедине.
        Радик окончательно понял, что надо что-то предпринять, когда до экзаменов осталось чуть больше недели. Увлеченный слежкой, он не сразу понял, что время уходит куда быстрее, чем ему бы хотелось. Еще несколько недель - и всё. Соня уедет в столицу и обязательно поступит - лишь бы не возвращаться сюда. А он? Даже если поступит в ВУЗ в Москве, то точно не в тот, что Соня, а Москва большая. Если уж Соня легко избегает его в маленьком городе, то в Москве он будет гоняться за ней как за тенью.
        Нет. Решить всё нужно здесь и сейчас.
        Сначала Радик думал позвонить или написать, но в сетях Соня была неизменно вежливо суха и немногословна, а трубку не брала. Куда лучше поговорить лицом к лицу и притом на той территории, что знакома им обоим.
        Так рассуждал Радик, направляясь к дому Сони.
        «Так нельзя, мы должны поговорить, - репетировал он, шагая мимо котлованов и заборов строек. - Я полюбил тебя задолго до этого "взрыва". Мы столько вместе пережили… В конце концов, у нас общий кот!»
        Он позвонил в дверь.
        - У нас общий кот! - выпалил он и покраснел как рак. - Здравствуйте.
        - Я так понимаю, ты Родион, - женщина, открывшая ему дверь, не могла быть никем кроме как матерью Сони. Она неуловимо походила и на неё, и на Сонину бабушку, только из неё словно вынули стержень, который должен был держать её прямо, и который до сих пор держал Александру. - Соня в своей комнате, а Висасуалий на кухне. Если ты вдруг к нему.
        - Н-нет, я к Соне, спасибо, - оробел Радик и бочком прошмыгнул мимо Сониной мамы. Уже через пару шагов он вспомнил про обувь, стянул туфли и босиком проскочил к комнате Сони. Не так он представлял начало разговора, но что же. У закрытой двери комнаты, которая несколько месяцев была его комнатой, он осторожно оглянулся. Но мать Сони, похоже, ушла на кухню и не собиралась подслушивать. Так что он уверенно постучал в дверь.
        Соня открыла сразу, словно стояла под дверью. Никаких «войдите» или «кого там черт принес!».
        Радик набрал полную грудь воздуха и выпалил:
        - Соня, я люблю тебя. Мы были с тобой вместе даже когда это было невозможно. Да я жил в этой самой комнате, и у тебя под кроватью до сих пор валяется упаковка из-под мороженого, если только ты не завела привычку залезать туда щеткой во время уборки. В конце концов, у нас общий кот!
        - Про кота я уже слышала, ты очень громко сообщил о нем маме, - тихо ответила Соня, и Радик только сейчас понял, как бледно она выглядит. Круги под глазами - может, раньше они были скрыты пятнами, и это её нормальное состояние? Но нет, Радик точно помнил, что она не была такой тогда, в больнице.
        Соня посторонилась, пропуская его в комнату, и Радик к своему смущению заметил, что они не одни. С ногами на кровати сидела Катя, до того увлеченно уткнувшаяся в учебник и с такими красными ушами, что Радик понял - слышала всё, от первого до последнего слова.
        Но ему не было стыдно за сказанное. Если бы можно было вернуть то, что было у них с Соней, он бы прокричал свои слова во всё горло на площади. И никак не меньше.
        - О, Радик! Я не заметила, как ты пришел! - вскрикнула Катя и покраснела еще сильнее. Она отбросила учебник и пригладила волосы.
        «Кажется, я ей нравлюсь, - с удивлением отметил про себя Радик. - А ведь она красивая. Просто не Соня».
        Он окинул её более внимательным взглядом, какой может позволить себе даже безнадежно занятый юноша, когда обнаруживает явный интерес к своей персоне, и тут его взгляд зацепился. Не за красивые, правда, очень красивые глаза Кати. И не за пухлые губы. И даже не за слишком узкую блузку, которую Катя поправила машинально, даже не замечая этого своего восхитительно бесстыдного движения, приподнимающего грудь.
        Её кисть. На ней, прямо у мясистой части ладони, расцвело пятно. Темно-фиолетовое и густое.
        - Что там еще, кроме кота? - нетерпеливо спросила Соня, тоже заметившая его взгляд, но не направление. Надо же, всего лишь требовалось посмотреть на кого-то другого, чтобы всколыхнуть её интерес, и как он раньше не сообразил. Но сейчас это было неважно.
        Соня охнула. Видимо, проследила за направлением его взгляда.
        - Вы чего? - Катя перестала улыбаться и оглядела себя с ног до груди. - У меня прическа растрепалась?
        - Это у тебя что? - Соня отступила на шаг и после этого ткнула пальцем в пятно.
        Радик перевел взгляд на неё, и теперь Соня сама искала его глаза своими, только это больше не радовало. Они столкнулись взглядами и замерли.
        - Ты уедешь в Москву, - пробормотал Радик. - Я тоже. Уеду куда-нибудь. Мы можем уехать вместе на другой материк. Или по отдельности. Подальше отсюда.
        - Можем, - Соня побледнела еще больше и стала отчего-то еще больше походить на свою мать. Некрасиво осела и словно посерела. Не верит. Просто не верит в то, что им удастся скрыться от этого кошмара.
        - Вы чего? - Катя уже злилась. - Это пранк такой, да? Глупая шутка! Я её не понимаю.
        - Катя, - Радик откашлялся. В горле запершило, слова не желали покидать рот, но он справился с собой. Сам не ожидал.
        - Катя, что у тебя на руке?
        Катя взвизгнула и затрясла рукой.
        - Где, где? - закричала она. - Паук?!
        - Не паук, а пятно! - в ответ заорала Соня. Катя немедленно успокоилась и придирчиво оглядела руку. Лицо её вытянулось. Похоже, она сообразила, что глупо прыгала по комнате при подруге и мальчике.
        - Это же просто чернила! - возмутилась она. - Вы психи что ли?
        Они молча смотрели на неё. Не дождавшись реакции, Катя послюнявила палец и провела по пятну. На пальце остался фиолетовый след, а пятно размазалось.
        - У меня ручка потекла, - продолжала возмущаться девушка. - Черт, теперь вся перепачкаюсь. Я могу сходить в ванную и отмыть это, или это тоже вызовет у вас новую истерику?
        - Иди конечно, - Соня всё еще не сводила испуганного взгляда с Радика. - Это были просто чернила.
        - Точно, - Радик натужно рассмеялся и отвел глаза.
        Молчание становилось неловким, и он достал телефон.
        - Ого, уже так поздно, - нарочито удивился Радик. - А я Андрея не предупредил, что задержусь.
        И замолчал. Казалось, он ждал, что Соня стукнет его по плечу и скажет что-то вроде «ты чего, совсем дурак? А позвонить не можешь?». Но Соня некоторое время молчала, кусая губы, а потом ответила:
        - Да. Мы вот к экзамену с Катькой готовимся. Времени совсем мало осталось.
        - Совсем мало осталось, - эхом согласился Радик. Он ждал боли, но вместо неё была пустота. Не та сосущая, что запомнилась ему последней, совсем другая. И легче от этого не становилось.
        - Я пойду, - неловко добавил он. - Катьке передай мои извинения. Я не хотел вам мешать.
        Соня молча вышла за ним и дошла до двери.
        - Родион не останется на ужин? - удивилась мать, выглянувшая с кухни. У её ног вился толстый Висасуалий. Вот теперь сердце и впрямь кольнуло болью, и Радик разозлился. На себя. На Соню. Даже на кота, который даже не смотрел в его сторону.
        Когда Радик увидел пятно, что-то сломалось у него внутри. И то, что оно оказалось ложным, ничего не изменило. Он не мог просто взять и перестать быть сломанным. Теперь он куда лучше понимал Соню. Но легче от этого не становилось.
        - Не останется, - Соня снова кусала губы.
        Дурацкая привычка. Раньше её не было.
        - До завтра. Увидимся в школе, - только с сумел выдавить Радик.
        - Увидимся. Привет Андрею, - кажется, Соня собиралась заплакать. Но глаза её оставались сухими.
        Радик бегом спустился по лестнице и вылетел во двор. Этот кусок города почти не пострадал, и здесь зеленели деревья, одуряюще пахли цветы. Небо было ясным, ни одного облачка. Радик посмотрел на небо, на свои руки, потом на окно Сони.
        Ему хотелось вернуться и сказать Соне, что он всё понял. И даже если эпидемия вернется, она не коснется их обоих. Они уже потеряли всё, за что могла зацепиться чернильная болезнь.
        Но вместо этого он зашагал по улице в сторону дома. Там его ждал брат. И учебники.
        Он и правда потерял всё.
        И у него была жизнь впереди, чтобы заполнить пустоту.
        В оформлении обложки использована фотография автора Kyrre Gjerstad «Portrait» с Автор разрешает её некоммерческое использование. Обработка автора текста.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к