Отречение Игорь Зенин
        Зенин Игорь
        Отречение
        ЗЕНИН ИГОРЬ
        ОТРЕЧЕНИЕ
        ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
        Эту повесть я начал писать в феврале 1986 года, за четыре месяца до Чернобыля. А про Учителя Иванова я узнал примерно через полгода. Так что прошу не винить меня в историческом плагиате, его не было.
        Эта повесть - результат пятнадцатилетнего изучения и осмысления таких проблем, как SETI, появление жизни, появление Человека Разумного на нашей планете, палеоконтакт и энтропийное взаимодействие энергетических процессов. Но осветить научным языком эти проблемы сложно по очень многим причинам, о которых вы, я думаю, сможете догадаться, прочитав эту повесть.
        Я хочу выразить личную признательность тем, кто, сам того не подозревая, прямо или косвенно участвовал в создании этой повести:
        Горелкин Алексей,
        Цветков Юрий,
        Чуб Сергей,
        Печерский Александр.
        Я преклоняюсь перед их интеллектом.
        От всей души я благодарю Печерскую Татьяну Ивановну за кропотливые консультации по филологии и синтаксису.
        Так же низкий поклон тем друзьям электронщикам и программистам, которые помогали и помогают в программном обеспечении.
        ЧАСТЬ 1.
        САМОРСКАЯ КАРТИНКА
        АВРАЛ
        Услышав сигнал первой категории, Робин на мгновение замер, не веря своим ушам. Но резкий и пронзительный вой, исходящий из наушников скафандра, нельзя было спутать ни с чем. Этот сигнал в первое мгновение действовал на тело человека парализующе, пропадало желание что-либо делать и вообще двигаться, но нервная система возбуждалась до состояния взведенной боевой пружины.В течении шести лет, с того времени, как Робин работал в компании "Космические путешествия", он ни разу не слышал, что бы кто-нибудь пользовался этим сигналом. Сигнал прерывисто лаял, с медным звоном отдаваясь в голове, просачиваясь в самый центр мозга, медленно и уверенно блокируя его работу. Робина охватил ужас, сердце похолодело, стало биться реже и слабее, с трудом качая остывшую кровь. Робину казалось, что по нему бежит несметное полчище каких-то букашек, холодных и противных. Все это длилось считанные мгновения. Сигнал затих , оглушив тишиной. К Робину вернулось спокойствие и он, быстро перебирая ногами в неуклюжем скафандре, словно корридский бык, рванулся в сторону стоянки. Теперь мысли работали четко, и Робин пытался
предположить, чем вызван этот сигнал. Стоянка была недалеко от места его работы. Робин уже видел черный блестящий шпиль с пластиковым флагом Амирии, который переходил в капитанскую рубку. Плотную пелену остывшей тишины прорезал голос капитана:
        - Робин, ты остаешься за капитана на спускаемом корабле, срочно собирай все, что можно, что нельзя забрать быстро - бросай на месте, готовьте корабль к старту и через тридцать минут взлетайте. Я жду вас на головной части. Для охраны всего того, что останется на Саморе, никого не оставляйте. Как понял? Прием.
        Услышав приказ, Робин потерял дар речи, ведь даже ребенок понимает, что взлететь через тридцать минут после получения приказа - такого не бывает даже в кинофильмах, не говоря уже о том, что еще и успеть собраться самим. Но, тем не менее, Робин ответил:
        - Вас понял, вас понял. Все собрать и через полчаса взлететь.
        Когда Робин подходил к кораблю, на горизонте был виден прыгающий "Краб" Дэнила Лонга. Вслед за ним, стараясь не отставать, прыгал "Краб" Джона Лифта. Но на горизонте не было видно Джейн. Находясь в шлюзовой камере в ожидании, пока не установится нормальное давление, Робин вышел в эфир, запросил ее, но ответа не последовало. В данной ситуации это меньше всего его устраивало. В раздевалку из второй шлюзовой камеры вошли Дэнил и Джон. Выскакивая из раздевалки в капитанскую рубку, Робин на бегу их спросил, говорила ли Джейн сегодня утром что-нибудь насчет своих планов, но они не знали. Зайдя в капитанскую рубку, Робин в первое мгновение оторопел, но , взглянув на монитор компьютера, облегченно вздохнул: ему стало понятно, почему капитан дал всего тридцать минут до взлета. Бортовая аппаратура работала, проверяя все системы, Электронный Помощник Капитана, или просто Эпокап, производил анализ работы термоядерного реактора двигателя. Зеленое и синее перемигивание индикаторов, ровное свечение трех основных терминальных пультов успокоило Робина. Положив палец на сенсор связи, он вышел в эфир:
        -Джейн! Джейн! Почему не отзываешься? Что случилось? Любыми способами попробуй связаться с кораблем. Через двадцать пять минут экстренный взлет, стоянку покидаем на неизвестное время. Слышишь ли ты меня? Выйди в эфир, Джейн!! Прием!
        Динамик лишь изредка издавал щелчки помех, но голоса повара и врача экспедиции не было слышно в эфире дикой планеты.
        - Джон! Прием!
        - Слушаю, - заговорил динамик голосом Джона.
        - Слушай приказ: надевай легкий аварийный костюм, бери всех роботов, пройдись по всем постройкам, отключи энергию, что можно забрать - забери, что можно законсервировать - пусть роботы сделают. Выполнение заданий расчитывай на десять-двенадцать минут.
        - Хорошо,- буркнул в ответ Джон.
        Этим временем Дэнил осматривал и готовил двигатель к старту. Эпокап работал на всю катушку, но Дэнил, мало обращая на него внимания, сам контролировал самые важные блоки. Робин уже слышал легкий гул первой затравки, что означало пятнадцатиминутный отчет до старта. Робин думал только о Джейн. И вдруг его осенило. Он нажал с силой на сенсор технической связи, надеясь связаться с "Крабом" Джейн. Переливный сигнал "Краба" раздался в ответ. Обрадованный Робин чуть было не заговорил с ним обычным языком, но вовремя вспомнив, что вездеход лишен интеллекта, быстро вцепился в манипулятор управления. Он включил телесвязь, и, увидев саморский пейзаж, нажал круговой осмотр. На дисплее медленно плыла картина, на которой кроме песка, камней, рытвин и ухабов ничего не было видно. Заметив что-то, Робин остановил движение камеры, увеличил изображение. Это были следы, уходящие вдаль. Обратных следов не было.
        - Этого еще не хватало - выдохнул он. Робин попробовал думать логически, как его учил Джон, но ничего не получалось. Хоть как думай, но следы ясно говорили, что Джейн ушла от своего Краба в неизвестном направлении. В полном оцепенении Робин поднес палец к сенсору связи.
        - Джон, у тебя еще много работы?
        - Уже почти закончил, осталось осмотреть корабль.
        - Черт с ним, беги быстрей в рубку, есть информация к размышлению.
        - Бегу.
        Через две минуты Джон был рядом, не сняв аваркостюм.
        - Смотри, следы ведут от Краба за горизонт, а обратно следов нет.
        - Да... Неприятная картина... Ушла в никуда. Ты оглядел весь горизонт, больше нет ничего интересного?
        - Нет. Зачем оглядывать весь горизонт, не могла же она уйти черт знает куда, а вернуться с другой стороны!
        Но Джон уже положил свой палец на сенсор управления камерой и саморский пейзаж медленно поплыл вбок. Опять проплывали рытвины и камни, но ничего не было, что могло их заинтересовать. Темно-коричневая граница горизонта планеты переходила в черноту космоса с бесчисленными узорами переливающихся ярких звезд. И вдруг, увидев в противоположной стороне совершенно необъяснимую картину, оба друга вскрикнули от полной неожиданности. К "Крабу" шли следы...босого человека. Джон смотрел не мигая на дисплей, слегка хмуря лоб, открыв от удивления рот. Выражение лица у него было такое, словно ему только что сказали, что через час у него свадьба, а имя невесты он узнает завтра. Глядя на Робина можно было сказать, что он только что получил кирпичом по голове. Джон размышлял вслух:
        - Вот что: до старта десять минут, "Крабу" Джейн прыгать до стоянки примерно пять минут, так что у нас в запасе есть пять минут на размышление. Вопрос: чьи следы идут к "Крабу" и находится ли кто-нибудь в нем? Если кто и находится, то кто этот человек и жив ли он? Давай опустим камеру вниз до отказа и еще раз посмотрим, иногда видно часть кабины "Краба", заодно и осмотрим все вокруг самого вездехода.
        Снова две пары глаз внимательно смотрели на экран, где проплывали на фоне буро-желтого песка и камней ходули "Краба" и следы, одни от Краба, оставленные от подошв ботинок скафандра, а другие, с противоположной стороны - от маленьких босых ног. В один момент в кадр попало изображение угла кабины. Джон остановил движение.
        - Смотри: это напоминает локон волос Джейн, словно она лежит в кабине. В нашем распоряжении одна минута, в течении которой надо решить, есть ли смысл звать "Краба", или оставить его там, предполагая, что им еще сможет воспользоваться Джейн, когда вернется.
        Робин тупо смотрел на дисплей, подсознательно чувствуя, что Джон уже знал ответ на этот вопрос.
        - Говори свои соображения, - тихо произнес он.
        - А мои соображения вот какие: сигнал первой категории звучит впервые на нашем веку, и никто не знает, на какое время мы покидаем планету. Это первое. Могу сказать по секрету, что наши ребята в замаскированных костюмах в условиях полной секретности монтировали какую-то штуку за Горным Хребтом. Это второе.
        - А ты откуда знаешь?
        - Не перебивай. И, наконец, третье: если ты помнишь, год назад к нам прилетали космические геологи, и один из них, который занимается йогой, на спор простоял пятнадцать минут без скафандра на стоянке.
        - Но то ведь йог, а тут девчонка молодая.
        - Что произошло с Джейн - скажет только она, или свидетель происходящего там. Так что решай, Робин.
        - Решай, решай, - недовольно произнес Робин, на мгновение замер, а после дал команду возвращения в лагерь "Крабу" на максимальной скорости. Когда стремительно несущийся аллюром вездеход появился на горизонте, направив в ту сторону все телекамеры и дав полное увеличение, Джон и Робин в прыгающей стеклянной кабине вездехода разглядели Джейн, которая лежала в кресле без движений, слегка качая головой в такт содроганиям кабины от стремительного бега среди валунов и глубоких ям. Джон, выскакивая из рубки, крикнул:" -Я пойду приму Джейн!". Робин убрал изображение с терминала, отдав его в полное распоряжение Эпокапа для необходимого вывода информации, а сам, кашлянув, вступил в диалог с Кибернетическим помощником старта корабля, четко произнося фразы.
        - Как работают системы корабля?
        - В заданном режиме.
        - Все ли готово к пуску?
        - Нет.
        - Что не готово?
        - Не закончены все проверки систем корабля,
        - Как долго еще будут идти проверки?
        - Две минуты тридцать пять секунд,
        - Какое давление в резервных кислородных баллонах?
        - Чуть больше нормы.
        Тем самым временем Джон уже стоял около входа в шлюз в ожидании "Краба". Только успели закрыться шлюзовые двери за Крабом, как корабль, выпустив огромную тучу белого дыма, переходящий в огненный смерчь, стал медленно покидать планету, набирая высоту. Самора оставалась внизу, постепенно превращаясь в шар: сначала весь лагерь уменьшился в размерах, через полинуты он был размером с монету, еще через полминуты долина Сухое озеро была размером с ноготь, и еще через какое-то время уже можно было увидеть всю планету, глядя в два разных иллюминатора корабля.
        Было жалко улетать с этой планеты, на которой прожито полтора года по Саморскому календарю, что по Тенным меркам составляло чуть меньше года. Здесь было все: печали и радости, праздники и будни, слаженные рабочие дни и дни, когда все сыпалось из рук, работа не клеилась, все нервничали и кричали друг на друга, ломались роботы и Крабы. За все это время экспедиция в пять человек успела многое: было построено четыре здания, возведена первая очередь солнечной электростанции, с помощью направленного взрыва "вырыт" котлован для первого реакторного блока термоядерной электростанции, возведен огромный стеклянный колпак-здание тепличного сада.
        Этим составом экспедиция под кодовым названием "Отряд НХВ-520" бороздила космос более пяти лет, но предыдущие задания требовали астронавтов в основном получение разведанных, научных или спецназначения. Большая часть времени проходила в открытом космосе, вдали от планет и от самой Матушки-Тенли: либо "Отряд НХВ-520" мчался к какой-нибудь из планет в течение нескольких месяцев, собирал нужную информацию за две-три недели и ложился на обратный курс, либо он более года вращался по одной и той же орбите вокруг Тенли, делая научные и технические эксперименты. После этого их продукция попадала в руки военных концернов. Экспедиция на Самору - это единственный случай, когда все члены корабля находились все вместе и без корабля, без космоса. Все это время вокруг Саморы кружил по орбите основной корабль, доставивший их сюда, и с помощью двух спускаемых аппаратов, основного и командирского, там побывали все члены экспедиции по разным служебным причинам, тем не менее, все основное время члены экспедиции были вместе, работали вместе, на Саморе. Покидать ее потому-то и было грустно, что здесь оставалось что-то
дорогое, близкое для всех участников экспедиции.
        Робин сидел за капитанским пультом командирского спускаемого аппарата, уныло глядя в иллюминатор на уходящий вниз пейзаж, с легкой тоской вспоминая прошедшие дни саморской жизни, которые проплывали в тумане его памяти. Особенно запомнился Международный женский день, который праздновали в честь единственной женщины экспедиции - Джейн Лайт - врача и повара, а заодно метролога, геолога и картографа.
        В составе экспедиции Джейн была самая молодая, ей было двадцать пять лет. Природа хорошо над ней поработала: густые темно-русые волосы прекрасно подчеркивали синие пронзительные глаза, а алые губы всегда были украшены улыбкой. Ее нельзя было назвать задирой, наоборот, несмотря на свою веселость, она была скромной, и первое время почти не разговаривала с участниками экспедиции, сторонилась всех. В свое время Робин и Джон лезли из кожи, всячески находя различные способы, чтобы разговорить ее. Они не стыдились всевозможных фантастических эпизодов, якобы происшедших с ними. Обсуждая очередной разговор с Джейн, они не заметили, как к ним подплыл Дэнил, он вынырнул из нижнего люка, ведущего к двигательному отсеку, и пуская густые клубы синего дыма своей сигарой,
        сказал:
        - Парни, вы уже давно перестарались. Я не говорю о тех сплетнях, которые вы травите девчонке. Она понимает, что это - бред старого осла, и не более. Но вы перестарались в другом: вы ей надоели так, что она сегодня забыла посолить ваш завтрак, идиоты. Неужели трудно понять, что ей надо освоиться, а вы каждую минуту пристаете к ней, мешаете и смущаете ее. Посудите сами: молодая и красивая девчина, которой в самый раз выходить замуж за богатого молодого бизнесмена, бросает родную Тенлю и отправляет себя в пучину великого космоса, словно она монашка или сумасшедшая. Но здесь дело в другом. Мне кое-что известно, и я могу вам сказать по секрету, что не ради вас она находится на корабле. И не в ваши обязанности входит веселить ее. Так что отстаньте от нее.
        - Добрый дядюшка Дэнил, откройте нам эту тайну, иначе мы не отстанем, мы все должны знать, - загробным голосом произнес Джон, закатывая вверх глаза, своим видом изображая полного идиота.
        - Скажите, иначе мы повесимся, - меняя голос, чтобы он походил на голос вурдалака, выл в унисон ему Робин.
        - Да заткнитесь вы, дурачье. Джейн - дочь друга капитана, а этот друг как-то связан с руссанами. Но только об этом никому, прежде всего - там, - он большим пальцем правой ру ** ** ** ** ** ******** как волчки, наводя везде порядок, вывешивая поздравительные плакаты, пекли торты и жарили шашлыки. Джейн была объявлена королевой, и с помощью намеков ей предложили объявить праздничный бал. Гвоздем программы было театрализованное представление роботов, которые играли пьесу Робина-Джона-Секспира "Хотелло". Охламоны смутно помнили эту трагедию, но зато прекрасно знали, что после слов "молилась ли ты на ночь, Дездемонна?", Хотелло ее душит.
        - Все прекрасно, Робин. У нас есть прекрасный материал. Мы знаем конец, цель, к которой нам надо придти, а все остальное - ерунда. Так что можно смело писать сценарий.
        - Да, конечно. Только не сценарий, а программу. Я надеюсь, что ты не будешь, словно режиссер, работать и репетировать с роботами, как с артистами. С них хватит четкой программы, что, где и как сказать, что сделать и куда пойти.
        - Ты прав, так что бери и пиши программу для роботов, а я составлю общий сценарий.
        Премьера прошла с огромным успехом. Робин, сидевший во время спектакля за терминалом управления, часто включал подпрограмму поклонов, когда восторженная публика начинала хлопать в ладоши. Джон в это время включал звук, имитирующий бурю аплодисментов, и создавалось впечатление, что идет настоящий спектакль в переполненном зале. Правда, после этого представления Робину и Джону попало за то, что они задействовали всю мощность компьютера, отключив его от метео- и геонаблюдений, и, поэтому, на следующий день, во время незамеченного землетрясения рухнул плохо закрепленный каркас второго корпуса, после чего пришлось объявлять восстановительный аврал. Кроме того, в пылу азарта, чтобы сделать сцену удушения более наглядной, робот, одетый в костюм Хотелло, порвал все провода у робота, одетого и загримированного под юную Дездемонну. Целый месяц потратили парни на то, чтобы восстановить работоспособность этого бедолаги.....
        Вспоминая эти прошедшие дни, Робин вдруг невольно вздрогнул, вспомнив последний час перед отлетом. С тех пор, как Джон выскочил из капитанской рубки встречать Джейн, Робин не знал, что там произошло за это время, он был полностью поглощен стартом. Командир пока на связь не выходил, и по расчетам Робина, до стыковки было еще немало времени, чтобы узнать о Джейн.
        - Джон,как у тебя дела? Как Джейн? Пришла в себя?
        - Нет пока. Но ее Краб я пока не открывал, он так и стоит в шлюзовой камере. У меня есть кое-какие соображения. Нужна твоя помощь.
        - Ты что, рехнулся?! Девчонка без сознания, а ты спокойно наблюдаешь за ней со стороны! Вынимай ее быстрей!
        - Да не ори ты, лучше плыви сюда, да сам посмотри.
        - Знаешь что я тебе скажу, Шерлок Холмс: иди ты к черту! - рявкнул Робин, но потом, подумав мгновение, добавил: "- Подожди, сейчас приплыву". Он добрался до раздевалки, надел свой аварийный костюм и задраил люки. Ожидая, когда перепад давлений станет ноль, он попытался предположить, что могло смутить Джона. Сегодняшний день подарил столько неожиданностей, начиная с бешенного сигнала первой категории, от которого Робин чуть не свихнулся, что сейчас он не удивился, если бы увидел самого господа Бога. Робин стоял около самого люка, точнее, висел около него. Джон находился в самом углу, под потолком, притянув себя ремнями, с усталым видом глядя на краба Джейн, о чем-то размышляя. Джейн сидела в кресле своего краба под стеклянным колпаком защитного панциря и, было видно, что в сознание она еще не приходила. Правая рука была без защитной перчатки и беспомощно висела, левая - тоже без перчатки - лежала на животе. Ее скафандр был надет только наполовину, до пояса, а молния комбинезона была застегнута всего лишь до пупа. Обнаженное тело было фантастически прекрасно, учитывая еще и то, в какой ситуации это
все происходило. Но Робин оценить это не мог, бросив свой взгляд вниз. Джейн была одета в те же самые сапоги защитного скафандра, чьи следы они видели на экране терминала. Взлохмаченные волосы при тусклом свете дежурного освещения казались черными, расплоставшиеся по всей спинке сидения. Рот Джейн замер в легкой улыбке, глаза были чуть приоткрыты.
        - Ну и что же тебя смущает? - шепотом спросил Робин, словно их могла услышать Джейн.
        - Да то, что под колпаком давление в полтора раза превышает давление саморской атмосферы, к тому же там - почти чистый кислород. Дыхание у нее в норме, пульс тоже.
        - Как ты пульс считал, фельдшер? - с иронией спросил Робин.
        - Я для этого дела приспособил лазерный измеритель.
        - Это ж надо, -усмехнулся Робин, которому и в голову бы не пришло регистрировать пульс по незаметному на глаз вздрагиванию кожи у сонной артерии.
        - Я тебя позвал вот зачем. Посмотри внимательно на ходули краба. Ты что-нибудь видишь?
        - Нет. А что я должен видеть?
        - Когда Краб зашел, мне сразу бросилось в глаза легкое розовое свечение, которое шло от ходуль. И что самое интересное, приборы на него не реагируют. Это свечение видит только человеческий глаз, сейчас свечение уже меньше, но все равно еще заметно. Выключи свет, может, увидишь.
        Робин щелкнул выключателем. Загадочные языки еле видимого в полной темноте пламени плясали на концах ходулей краба. Это легкое розовое свечение переходило в голубое облако света, который окутал весь вездеход. Краб словно освещался изнутри, хотя все его системы были отключены. Голубой цвет концентрировался на теле Джейн, ив этой фантастической картине она казалась полубожеством.
        Задумчивость Робина нарушил Джон:
        - С самого начала я веду запись на видеомагнитофон, но мне кажется, без пользы. Судя по всему, теледатчики реагируют на простое свечение, и не более, хотя у них чувствительность огромная. Но потом посмотрим, может, что и получилось. Пора ее вынимать, а?
        - Да, пора. Молодец, что позвал. А я пойду, скоро пристыковка, так что торопись сделать все до маневров.
        Робин отправился в обратный путь. Непривычная после долгого перерыва невесомость давала о себе знать. Голову слегка кружило, тело чувствовало не очень приятную легкость. Эта легкость и мешала, движения были черезчур сильные и неуклюжие. Предварительно не закрепленные предметы висели в воздухе, загадочно вращаясь и уплывая куда-нибудь за угол, а вместо них появлялось что-нибудь новое. Можно было видеть дневник дежурного и немытый стакан, фломастер и образец породы, записки и пассатижи, куски провода и засохшие листья цветов. Все пять роботов, которые имели свои собственные имена, неподвижно стояли в специа8льно отведенных нишах на время старта корабля. Проплывая мимо них, Робин вдруг затормозил, ухватившись за первый попавшийся выступ, глядя на роботов, которые, как послушные дворняжки, повернули в его сторону рупоры своих микрофонов и телеприемники объемной ориентации, и сказал:
        - Марс, Дик, Хват, Джин, Руна! слушайте мою команду: хватит сачковать, выходите и наводите порядок. Если будут попадаться вещи, которые не знаете куда девать - складывайте в отдельный мешок, я потом приберу. И не забудьте пропылесосить воздух, пока не будет обеспечена требуемая прозрачность. Все.
        Вся грязь, которая была незаметна за счет притяжения, теперь висела густым туманом, попадая в рот и нос, забивая глаза. На зубах хрустел песок. Пришлось одеть респиратор.
        - Черт знает что. Вот итоги такого молниеносного старта. Улетали, как крысы с тонущего корабля. Слава Богу, что хоть никого не забыли. А вообще-то мало верится, что капитан включил аппаратуру для проверки корабля за три часа до старта, как это требует инструкция. Но с другой стороны, Эпокап ничего не говорил, не делал никаких замечаний. Ведь иначе бы он не разрешил старт. Но, если судить по начальной температуре плазмы в основном двигателе, то разогрев двигателя шел самое большое, минут пятьдесят.
        Через несколько минут после возвращения один из вспомогательных терминалов на мгновение потух, стирая информацию о параметрах внутреннего климата, потом засветился голубым цветом и резиновый голос Эпокапа медленно произнес: "Внимание! Внимание! Сейчас будет говорить капитан". На экране появилось изображение капитана. По выражению его лица нельзя было ничего прочитать. Капитан был спокоен, как полная Луна. Он был самый немногословный из числа всех участников экипажа. Смит Филд любил лаконичность в разговоре. Это был коренастый мужчина в возрасте тридцати пяти лет, с короткой стрижкой темно-русых волос, и такой же короткой густой темной бородой. Мгновение помедлив, Смит Филд спросил:
        - Как вышли на орбиту? Были ли какие-нибудь ЧП?
        - Взлетели нормально, особых ЧП не было, за исключением плохого самочувствия Джейн. Но ей уже лучше. Подробности изложу после.
        - Я хочу предупредить, чтобы Джейн не пугалась. Видимо, еще до стыковки, на Саморе произойдет взрыв. Мощный. Так что обеспечь электромагнитную защиту Эпокапа и всей вычислительной системы, иначе в случае отказа будешь пристыковываться вручную. Все. Конец связи.
        - Вас понял. Конец связи.
        Робин сидел в кресле, поуютнее устроившись и получше притянув себя в ложе кресла с помощью магнитных присосок.
        - Джин и Хват, ко мне! - командирским голосом крикнул Робин, - достаньте магнитные чехлы и накройте ими корпуса вычислительных машин. Работайте быстро.
        После этого он чуть развернул кресло, чтобы лучше видеть круг иллюминатора, за которым проплывала поверхность Саморы.
        ВЗРЫВ
        Джон осторожно открыл колпак, стараясь работать как можно аккуратнее, чтобы не потревожить Джейн. Девушка сидела в той же позе, не приходя в себя. Осторожно приподняв ее руку, которая ему мешала, он первым делом застегнул молнию комбинезона. Джон до сих пор чувствовал волнение в груди, это волнение не проходило с той самой минуты, когда Джейн не вышла на связь.
        Сигнал первой категории застал Джона и Дэнила в тот самый момент, когда они размечали контуры будущего космодрома. В этой ситуации Джону было проще, потому что рядом был опытный и добрый наставник, Добрый Дядюшка Дэнил. Он бороздил просторы Вселенной без малого тридцать лет, впервые сев в кресло астронавта десятилетним мальчишкой. Поэтому основные трудности у Джона начались, как он сам считал, с пропажей Джейн. И теперь, когда все передряги казались позади, на душе немного полегчало, и Джон в данную минуту думал лишь о самочувствии Джейн. Раньше Джейн была для него всего лишь членом их дружного экипажа, молодая и симпатичная, веселая и понимающая шутки. После какой-то невидимой черты, которую Джон даже не заметил, а лишь только потом почувствовал, что прошел ее, он понял, что любит Джейн. Это открытие в самом себе испугало Джона, и он не знал, как теперь себя вести: по-старому было неприятно, а вести себя как-то по-другому и стыдно, и боязно, а главное - неизвестно как. Джон, издавна занимающийся аутотренингом, свободно давил в себе внешнее волнение, оставляя все внутри. Пожалуй, только Джейн
замечала более чуткое и ласковое отношение к ней со стороны Джона, но она в этом не видела ничего удивительного, потому что все члены экспедиции относились к ней с симпатией. И сейчас, повиснув над ней в полной нерешительности, Джон пытался представить ту картину, которая могла произойти там, на Саморе, примерно за два часа до старта спускаемого аппарата "Фаера". В голову лезли сказочные феи, злые волшебники и черти на летающей сковороде. Джон ясно отдавал отчет себе в том, что это - результат его необузданной фантазии, и не более, но ничего другого в голову не лезло. В сотый раз он вспоминал сегодняшнее утро, вспоминая фразы Джейн, ее улыбку, жесты. Это утро ничем не отличалось от других. Как всегда, завтракали примерно в десять часов, через три часа после подъема. Завтрак Джейн подала вовремя, как обычно, это было настоящее чудо кулинарии: ароматно и очень вкусно. После завтрака все разошлись по своим рабочим местам. И, наконец, примерно в час дня, а как потом точно установил Джон, в тринадцать ноль семь, раздался сигнал первой категории, с которого все и началось.
        Очнувшись от раздумий, Джон осторожно прижал к себе Джейн и стал медленно пробираться к каюте, чтобы там уложить ее на время пристыковки. Подплыв к каюте, он заметил странную вещь: спускаемый аппарат разворачивался соплами в сторону Саморы, что было совсем необъяснимо. Джон уложил девушку в постель, закрепив ее с помощью магнитных держателей, вызвал робота Руну, а сам поспешил в капитанскую рубку, чтобы узнать о последних новостях, заставивших предпринять такой маневр. Когда он заплыл в рубку, Робин дремал в кресле.
        - Эй, хватит спать, капитан. Кстати, я с утра ничего не ел, как ты смотришь на то, чтобы перекусить, так сказать, потрапезничать в спокойной обстановке? И еще: объясни этот непонятный маневр, словно наш аппарат опять собирается припланечиваться.
        - Насчет ужина ты мыслишь правильно. За это время получена очень интересная информация, чем и вызван маневр. Но прежде два вопроса к тебе: первый, как чувствует себя Джейн, и второй, расскажи подробнее о ребятах из космических войск в замаскированных скафандрах.
        Этим временем Джон вызвал по рации своего помощника, робота Джина, и приказал ему принести две порции ужина.
        - Опять космический рацион,- скривился в кислой гримассе Джон, - да ничего не поделаешь, придется терпеть. Пока Джин там копается, начнем. Сначала о Джейн. Она лежит в каюте номер два, около нее дежурит Руна. Замену чистого кислорода на атмосферу корабля она перенесла легко, словно ничего особенного не было. Откуда взялся под колпаком чистый кислород, да еще с повышенным давлением, я не знаю, как не знаю всего остального.
        Тут вошел робот Джин, прилипая к полу с помощью магнитов, неся в своих механических руках прозрачный шар, внутри которого были тюбики с едой. На время разговор был прерван. Робин и Джон смело взялись за уничтожение тертых яблок, картофельного пюре с тертым мясом. Разворачивая бутерброд, а в другой руке держа термос с чаем, Джон продолжал:
        - А насчет этих парней все просто. Кстати, давно уже пора надеть магнитные ботинки, а то летаем, как мухи недобитые. Роботы умнее нас. Так вот, насчет парней. Дня четыре назад, как тебе известно, я производил разведку местности. По заданию мне надо было пройти на восток на тридцать километров, чтобы поточнее определить границы амирской территории. В тот день я встал на час раньше, в шесть, взял запасной аккумулятор для "Краба", и двинулся в путь. Для выполнения задания мне вполне хватило бы полдня. Но мне хотелось углубиться как можно дальше на восток, ведь ты же прекрасно знаешь мою слабость к путешествиям. Определив будущую границу, в половине десятого я двинулся дальше. Примерно в пятидесяти километрах начинаются горы, высота некоторых перевалов, через которые мне пришлось перебраться, превышала шести тысяч метров по отношению к нулевой отметке. Мой "Краб" прыгал так, что ему могли бы позавидовать горные козлы. Он был идеально отрегулирован, смазан и проверен, поэтому я легко преодолел пропасти и перевалы. Слава богу, что эта гряда тянется с юга на север, и в поперечине длится всего двадцать
километров. Эти горы названы Андами. После Анд тянется Пустыня Камней, это название лучше всего соответствует действительности. И представь мое удивление, когда я впереди увидел, что ко мне движется огромный "Краб", на десяти ходулях, вместимостью на десять человек. Признаться, в первый момент я перепугался,, а потом подумал, что это даже здорово, что я кого-то могу встретить. Мысль об инопланетянах мне в голову не пришла, и я был уверен, что это - руссане. Их "Краб" сильно хромал, и когда я приблизился к ним, то краб остановился, из него вышло двенадцать человек в скафандрах, очень похожих на наши. Это оказались амирские парни, хотя у них не было ни одного опознавательного знака. Я с ними разговорился. Это были представители наших доблестных космических войск, и, судя по разговору, они были либо пьяные, либо обкуренные наркотиками. Не удивительно, что через пять минут я знал их место расположения, знал, что их примерно две сотни, и что они монтируют какую-то установку, но какую, они даже в пьяном виде отказались говорить. Я им в двух словах рассказал о нашей экспедиции, и один из парней, судя по
разговору, старший, сказал, что у нас общее дело. Пока мы болтали, четверо механиков ремонтировали Краба. Отремонтировав, они заторопились в обратный путь, сказав, что за сорок километров отсюда их ждет реактолет. На вопрос, что они ищут, они ответили, что ищут урановую руду. Больше ничего я не успел узнать. Я поспешил домой, что бы вернуться до темноты. Вот так и закончилось мое путешествие. Естественно, я никому ничего не сказал. А теперь ты выкладывай информацию.
        Робин в задумчивости дожевывал остатки бутерброда, машинально ловя кружившие около него крошки. Когда Джон закончил рассказ, Робин поднял на него свой взгляд и произнес, задумчиво перебрасывая из руки в руку пустой термос:
        - Интересно, что скажет по этому поводу капитан, и скажет ли вообще что-либо. А моя информация простая: твои парни с минуты на минуту должны взлететь, без всяких средств. Эту информацию дал капитан полчаса назад, и теперь мне понятно, почему мы с такой поспешностью сматывали удочки. Если собрать все вместе, то получается, что Самора либо разлетится на куски, либо сойдет с орбиты. Теперь только осталось выяснить, какое отношение ко всему происходящему имеет Джейн. Я надеюсь, у нее не будет от нас секретов, как ты думаешь?
        Джон молчал. Судя по его расширенным зрачкам, он еще не разучился переживать и удивляться. Его испуганный удивленный взгляд был обращен в сторону Саморы, которая спокойно жила свои последние минуты, не о чем не подозревая.
        - Жалко парней. Мы сильно пострадаем? - голос Джона не предвещал ничего хорошего.
        - Нам ничего не грозит. Машины защищены от электромагнитного импульса, а наш аппарат находится достаточно далеко от Саморы. Парень, мне не нравится твой внешний вид. Входи в норму, а то капитан этого не любит, ты сам знаешь.
        - Я в норме. Просто не вылетает из головы та фраза.
        Робин понял, что он все-таки что-то упустил.
        - Какая?
        - Насчет того, что мы - свои парни. Из их слов следует, что мы тоже участвовали каким-то образом в этом замаскированном спектакле. Идя от дедукции к индукции и наоборот, получается, что у нас были одни и те же цели. По крайней мере, тебе известно точное назначение всех тех корпусов, которые мы возводили больше года? Мне - неизвестно.
        Воцарилось молчание. Оно продолжалось неопределенное время, парни думали о своем, в раздумьи потягивая из термосов крепкий чай, который принес им Джин во второй раз. Внезапно лица озарились ослепительным ярким светом. Робин молниеносным движением дотянулся до кнопки терминала и включил светофильтр. Но излучение было такое сильное, что оно жгло лицо даже через него. Не было никакой возможности смотреть на это пламя. Робин достал пару светозащитных очков, протянув одни Джону. Теперь можно было наблюдать за взрывом. Яркий шар, по размеру меньше самой Саморы всего раза в полтора, продолжал медленно расти, прилипнув, словно пиявка, к западному боку планеты. Вскоре его рост прекратился и, примерно через минуту, шар медленно, словно нехотя, отделился от поверхности, устремляясь вверх, в космос. За это время в рубке пять раз тухло освещение, срабатывали защиты, шесть раз пропадало изображение со всех трех экранов терминалов, но через секунды восстанавливалось. Чувствовалось, что Эпокап не на шутку встревожен происходящим. Натруженно работали все системы охлаждения, забирая значительную часть
электроэнергии, что было заметно по пониженному свечению ламп. Внешние солнечные электробатареи вышли из строя. Тем временем огненный шар, отделившись от Саморы, повис, перестав двигаться, на расстоянии примерно в полдиаметра Саморы от ее поверхности, постепенно остывая. А на самой планете бушевал ад. Со всех сторон в направлении взрыва тянулись хорошо видимые мощные потоки хилой саморской атмосферы, перемешанные с пылью, кусками породы, камнями и булыжниками. В месте взрыва зияла огромная дыра, ведущая в недра планеты, а от нее, во все стороны, словно длинные лапы паука, тянулись частые изломы. Самора выдержала этот чудовищный удар, не разлетелась на куски, но все-таки треснула. Минуты через три, словно кровь, из трещин потекла красно-бурая раскаленная магма, встревоженная из потаенных недр планеты. Это наблюдение прервал оглушительный рев сирены, и секундой позже Эпокап произнес, что на пути корабля находится препятствие в виде огромного шара раскаленного вещества, и что надо менять траекторию. Так же он сообщил, что на раздумье разрешается всего две минуты, по истечении этого срока Эпокап сам
изменит траекторию корабля. Робин ответил, что разрешает менять траекторию немедленно. Тут же изображение в иллюминаторе медленно поползло в бок. Исчезла лопнувшая Самора, осталось только изображение шара, который теперь походил на самое настоящее солнце. Робин дал задание Эпокапу, чтоб тот оценил мощность взрыва и дал примерные данные на будущее. Через две минуты Эпокап ответил, что мощность взрыва составляет полтриллиона тонн эквивалента, а шар перейдет на излучение в инфракрасном спектре через два часа, то есть через два часа он потухнет, но еще долго будет греть, словно раскаленная печка.
        - Н-да, слабо, - плоско пошутил Джон, - На Тенле можно шарахнуть раз в пять сильнее, мощности хватит. Вот был бы салют. За упокой души.
        - Наша бедная матушка и такого бы взрыва не выдержала. Не забывай, что Самора в диаметре больше нашей планеты на тысячу километров, а это все-таки существенно, - в задумчивости ответил Робин.
        - Никогда в жизни не видел ядерного взрыва. Настоящего. Жутко.
        - Думаешь, я видел?- усмехнулся Робин.
        Они молча смотрели на ядерное облако, пораженные его силой. Их наблюдения из динамика связи прервал Дэнил:
        - Эй, ребята, это что там за салют? Наверное, по случаю нашего отлета?- как всегда, дядюшка Дэнил не унывал.
        - Нет, наоборот. Это наш отлет по случаю салюта,- парировал Джон, встрепенувшись и оживившись, услышав веселый тон своего прямого начальника.
        - Мы приносим свои извинения, что забыли Вас предупредить по случаю этого фейерверка,- начал было оправдываться Робин, но Дэнил его прервал:
        - Ладно, я не много потерял. Вы лучше выкладывайте все новости, а то я только что закончил проверки двигателя, которые не были сделаны в предстартовое время. Ведь его не было.
        - Как вы определили?
        - Робин, мальчик, не принимай меня за олуха. Я потому и числюсь главным механиком и электриком, что головой отвечаю за двигатель. Между прочим, этот охламон Джон отвечает тоже. Ты меня слышишь, разгильдяй?
        - Конечно, дядюшка Дэнил. Но клянусь оторванным хвостом кометы, основную часть времени я провел около Джейн, пусть меня выбросят в открытый космос без скафандра, если я вру.
        - Ладно, верю. Как она себя чувствует?
        - Нормально. Кстати, мы приглашаем Вас на ужин.
        - Хорошо, иду. Заодно все и расскажете.
        Пока Дэнил уплетал полагающийся ему ужин, Джон и Робин рассказали ему все, за исключением розового свечения ходулей Краба Джейн. Дэнил слушал, быстро работая челюстями и не пропуская ни одного слова. Эмоции были нулевые.
        Никто из них не знал, да и не мог знать, что с самого старта корабля, ни на секунду не отставая, за ними следовало прозрачное голубое облако, светящееся по краям еле заметным розовым свечением...
        ФАЕР
        - Бешенный денек сегодня выдался. Как Вам понравился сигнал первой категории? Мне - очень, - с явным сарказмом произнес Робин, обращаясь к Дэнилу и Джону.
        - Нам было проще, нас было двое, - коротко и сухо ответил Джон, не желая поддерживать разговор. Он о чем-то напряженно думал, уставившись туманным взглядом на командирский пульт.
        Паузу прервал Робин:
        - Пора по рабочим местам. Основной корабль тоже изменил траекторию, уже произведен взаимозахват, мы идем на сближение и минут через десять будем состыковываться. Джон, займи штурманский пульт, а Вас, дядюшка Дэнил, попросим занять место в машинном отделении.
        - Слушаюсь, начальничек.
        Вскоре на левом экране появилось изображение основного корабля, который, как всегда, выглядел грандиозно. Сейчас он казался каким-то фантастическим, освещенный с одной стороны ярким и естественным светом настоящего солнца, а с другой стороны - малиновым светом остывающего ядра. Темно-фиолетовые крылья солнечных батарей были собраны в гармошку. Это означало, что корабль скоро начнет делать маневр в поперечной плоскости. Вскоре заработали боковые сопла маневрирующих двигателей, выбрасывая в пространство языки синего пламени, и корабль медленно стал поворачиваться, оголяя свое брюхо с растопыренными штангами захвата спускаемого аппарата и раскрытыми чехлами переходных шлюзов.
        Издали "Фаер" казался игрушечным космическим городком с ярко-оранжевым шпилем спускаемого аппарата, предназначенного для спуска на поверхность тех планет, где была плотная атмосфера, примерно такая же, как на Тенле. В солнечной системе Тенли похожей атмосферой обладала только Арюза, и поэтому им пользовались для спуска на родную планету, после длительных экспедиций и долгих полетов. Домой спускались на три месяца, в отпуск, чтобы потом опять взлететь на нем же и пристыковываться к "Фаеру". Сложенные крылья диафрагмового типа придавали спускаемому аппарату вид стрелы, а издали, на фоне громадного корпуса "Фаера" трудно было определить в нем десятиместный самолет с плавной регулировкой геометрии крыла, с мощными двигателями, способными вывести его на орбиту практически с любого аэродрома. Этот самолет хвостовой частью примыкал к Главной рубке, с которой фактически и начинался собственно сам "Фаер". Четыре иллюминатора, каждый из которых в диаметре больше метра, давали хороший круговой обзор. Внутри рубки было три просторных кресла и командные пульты управления и контроля. Далее через капитанскую
рубку можно было попасть в шикарную оранжерею, в которой хозяйничала Джейн, ухаживая за плантациями. Овощи и фрукты, которые не могли нормально развиваться и расти в невесомости, выращивались в центрифугах. Виноград и киви после пятилетних опытов научились жить в "простом" космосе, и Джейн их развела на всем корабле, создавая теплый уют. Возиться с растениями было ее хобби, и все свободное время Джейн пропадала в оранжерее вместе с Руной. Журналисты, которым два года назад разрешили посетить только один "Фаер", окрестили эту оранжерею Елиссейскими садами, а Джейн - Лесной Феей. Это название так и осталось. По своей форме оранжерея представляла собой полусферу, вверху которой была капитанская рубка. В основании оранжерея была двадцать пять метров в диаметре и высотой десять метров. Елиссейские сады купались в знойных космических лучах солнца, так как обшивка этого отсека состояла из кварцевого стекла со специальным защитным покрытием от смертельной радиации. Из капитанской рубки по центру корабля проходила шахта лифта, которая шла далее вниз, кончаясь в самом низу, в машинном отделении основного
двигателя. Далее Елиссейские сады переходили в корпус корабля, имеющий девять этажей, а точнее сказать, девять поперечных служебных отсеков. Двигатель, вместе с топливными баками и ядерным складом, по своим размерам равнялся всей остальной части корабля,занимая дополнительно еще четыре этажа для мастерских, складских и специализированных подсобных помещений.
        Внешне "Фаер" был обвешан скромно, точнее, кроме двух спускаемых аппаратов, примыкающих к толстому брюху корабля с двух сторон между широкими лопухами солнечных батарей, да трех огромных запасных резервуаров с кислородом, больше ничего не бросалось в глаза, потому что все остальные соединительные шланги, поручни, скобы и специальные мачты были незаметны на огромном корпусе корабля.
        Робин лишь второй раз в жизни участвовал в пристыковке, волнуясь так же, как и в первый раз. Спускаемый аппарат сделал маневр, развернувшись и повернув к "Фаеру" свой бок, входя в объятия захватывающих штанг. "Фаер" становился все больше и больше. Резиновый голос Эпокапа сообщил, что до корабля расстояние составляет пятьдесят метров. Робин обратил внимание, что на всем корабле потушен свет, светились лишь иллюминаторы капитанской рубки.
        - Видимо, капитан тоже был захвачен врасплох,- подумал Робин,- хотя возможно, что это какой-нибудь трюк.
        Стыковка прошла нормально, взрыв никак не повлиял на работоспособность систем. К Робину в рубку зашел Джон, по примеру роботов надевший магнитные ботинки, которые он называл тапочками.
        - Ну вот и я в тапочках, не то что некоторые,- при этих словах он презрительно посмотрел на Робина, который, по его понятиям, был теперь привидением, парившим в воздухе вне командирского кресла. Робин с легкой улыбкой, в которой был вопрос "Как бы от тебя отвязаться?", произнес:
        - Парень, а ты охамел. Кругом напряжение и тревога, шар еще не потух, а ты радуешься, как последний осел. Не стыдно?
        - Я радуюсь, что после годового перерыва мы опять на "Фаере", это же здорово. Между прочим, за все время работы в "Космических экспедициях" и, в частности, на "Фаере", раньше мы никогда не покидали на такой продолжительный срок головной корабль, даже когда спускались на Тенлю в отпуск.
        - Ты прав.
        В этот самый момент за бортом с легким шелестом сработали защелки блокирующих карабинов, аппарат слегка качнуло и Эпокап произнес:
        - Стыковка осуществлена в соответствии с рабочим протоколом.
        - Приступай к отключению бортовой аппаратуры и переходи в ждущий режим. Все. Конец работы.
        Робин сразу пошел на встречу к капитану, Дэнил поспешил к своему детищу - двигателю, а Джон, предупредив Дэнила, что задержится, пошел к Джейн, чтобы унести ее в родную каюту, в ее маленький дом. Каюта Джейн находилась на первом этаже под Елиссейскими садами. Нумерация этажей шла от капитанской рубки, сверху вниз.
        Отнеся Джейн и наказав Руне не спускать с нее глаз, то есть теледатчиков, Джон спустился вниз на одиннадцатый этаж на лифте и занял пульт управления пускового двигателя. Примагнитившись к креслу, он включил тумблер пульта. Замигали глазки индикаторов и засветился экран цветного монитора, высвечивающий весь двигатель в разрезе, с мультипликационным изображением его работы и связей всех его частей. Покосившись в угол каюты, Джон увидел своего робота Джина, который, зарегистрировав, что на него смотрит его хозяин, тут же навострил свои локаторы ушей. Подмигнув ему, что означало "все в порядке", Джон приступил к контролю запуска систем двигателя. За иллюминатором звезды и созвездия поплыли назад: корабль разворачивался носом к Тенле, готовясь к предстоящему старту.
        Еле заметное голубое пламя, на краях переходящее в нежно-розовый цвет, некоторое время висело около корабля, обследовав его со всех сторон, потом незаметно, без всяких препятствий просочилось в сам корабль, облюбовав Елиссейкие сады, поближе к капитанской рубке....
        Через четыре часа, ровно в ноль часов по тенному времени, двадцать пятого мая, "Фаер" произвел старт в обычном порядке, не нарушив ни одного графика предстартовых проверок.
        Голубое облако дремало на жестких листьях и одеревеневших стеблях винограда и киви, разросшихся в Елиссейских садах, ставшее невидимым в ослепительных лучах яркого солнца....
        Экипаж спал после этого трудного дня, с которого и начались описываемые события, происшедшие с легендарной пятеркой в последующие месяцы, расположившись во вновь обжитых своих каютах, в которых было прожито уже не одна тысяча космических дней и ночей. Ровно в час включился основной двигатель, автоматически. Спавшие как убитые астронавты не почувствовали тяжести своего тела, когда "Фаер" стал еще стремительнее набирать скорость, ускорение возросло в шесть раз, достигнув величины в пол-Жэ. Десятидневный полет к колыбели Жизни начался успешно....
        ДЖОН И ДЖЕЙН
        Рабочий день двадцать пятого мая начался ровно в шесть часов утра. Первой проснулась Джейн. Она долго лежала, вспоминая, как она могла здесь оказаться, в своей каюте "Фаера", но вспомнить так и не смогла. Наконец она заметила Руну, которая следила за ней, ожидая приказаний.
        - Руночка, расскажи мне, как я здесь оказалась и куда мы летим.
        - Вас сюда принес Джон, Вы были без сознания с той самой минуты, как Вас доставил Ваш Краб с места работы. Взлет обусловлен сильным взрывом, происшедшем на Саморе двадцать пять часов назад. Шесть часов назад произведен старт корабля, направление движения я не знаю, - произнесла Руна.
        От своих собратьев она отличалась женским именем, более мягким и нежным тембром голоса и более мягким и светлым синтетическим покрытием своих рук-манипуляторов. Ведь она была помощницей женщины, повара и врача, работая в качестве и санитарки, и кухонной прислуги.
        - Спасибо, крошка, - ответила Джейн, уставившись в пол и пытаясь вспомнить события прошедшего дня. Она не заметила, что невольно назвала свою искусственную подругу так, как ее саму звали участники экспедиции. В таком раздумьи она сидела долго. Память восстановилась быстро, Джейн помнила слово в слово все пророческие слова, которые ей сказал старичок с белоснежной бородой и такими же белоснежными волосами, самый настоящий мудрец из сказок прошлого тысячелетия. Она до сих пор не могла понять, каким же способом он там очутился, хотя на ее глазах он после медленно растворился, превратившись в ослепительно чистое лазурное облако. Джейн очнулась от своих раздумий, заметив мигающий светодиод на лбу Руны, что означало, что с ней кто-то связался по радиосети.
        - С кем это ты секретничаешь, предательница? - спросила она у робота.
        - С Джоном, он интересуется Вашим самочувствием.
        - Скажи ему, что я его приглашаю к себе, - Джейн сгорала от любопытства узнать все подробности, - Принеси две чашечки кофе и бутерброды, я проголодалась.
        Руна ушла, и только сейчас Джейн вспомнила о взрыве, из-за которого в данное время "Фаер" держал курс в неизвестном направлении. Она спрыгнула с кровати и прилипла к иллюминатору, пытаясь разглядеть Самору, которая была размером с яблоко, незаметно становясь все меньше и меньше. Джейн вскрикнула, не узнав планету. Обычно светло-коричневая, без облаков, с легкой синевой скудной атмосферы, Самора теперь была грязно-оранжевого цвета от поднятой вверх саморской пыли, окутавшей всю планету плотной завесой. Планета погибла, не успев ожить.
        Насколько было известно Джейн, три месяца назад на последнем Конгрессе по проблемам космоса руководство "Сорока" вынесло предложение об оживлении этой планеты. Они предлагали осуществить управляемые извержения вулканов на ее поверхности для создания атмосферы, а после с помощью плантаций водорослей создать кислородную атмосферу, очистив газы. Самору хотели сделать курортной планетой, свободной от военных баз, утопающей в диковинных лесах, которыми предлагалось засадить всю поверхность. По проекту хотели доставить всевозможных животных с Тенли. Подземная Самора, по данным руссанских ученых, была очень богата минеральными водами. Тринадцать лет назад, самыми первыми, сюда добрались руссане, опередив амирцев. Они-то и провели детальные исследования всей планеты. Фактически, это была инициатива руссан, которой теперь уже не дано было свершиться.
        Джейн, вспоминая жизнь на Саморе, заплакала, как маленький ребенок, у которой отобрали мячик. Но у этой девушки отобрали чуть больше - планету, к которой она привыкла, сжилась с ней, забыв почти полностью ужасные дни Тенной жизни, от которой она была вынуждена убегать в чудесную страну, как она думала, с названием космос. Но глядя на мертвую планету, она поняла, что космос - это та же жизнь людей, тех же самых, которые живут на Тенле.... Стало грустно...
        Джейн вздрогнула, услышав легкий стук в дверь. Дверь-люк открылась, и она увидела улыбающегося Джона, который при виде слез молнией подскочил к Джейн.
        - В чем дело, крошка?!
        - Все нормально, все уже позади. Чья это работа? - кивком головы она показала в сторону Саморы.
        - Я сам толком ничего не знаю, но если говорить по большому счету, то это - наша работа.
        И без того большие темно-голубые глаза Джейн при этих словах еще сильней расширились от ужаса. Джон понял, что ему не следовало говорить так.
        - Объясни, что ты этим хочешь сказать.
        - Джейн, милая крошка, я умоляю тебя, успокойся, я загнул, дело обстоит чуть не так, я тебе сейчас все объясню, только успокойся.
        После этого он выложил все, начиная со своего круиза и кончая разговором с Робином.
        - Вот так, теперь ты знаешь все, что известно мне и Робину. Какой-то информацией обладает капитан и сама ты. Чтобы все связать в один красивый узор, нужно понять, прежде всего, что произошло с тобой. Я надеюсь, что ты нам приоткроешь глаза на те события, которые произошли за два часа до старта.
        Джон видел, что девушка за время рассказа успокоилась и теперь внимательно слушала его. Он попросил ее рассказать о том, что произошло с ней за несколько часов до старта. Но при этих словах Джейн, сидевшая на краю кровати, встала и подошла к иллюминатору, о чем-то задумавшись. Джон понял, что сказал что-то лишнее.
        - Джон, я и раньше хотела поговорить с тобой. Тем более, сейчас такой случай.
        Джейн замолчала, подбирая слова.
        - Я не знаю, с чего начать. Опять наступила пауза. И вдруг, сама от себя не ожидая, глядя прямо в глаза Джону, она спросила:
        - Джон, ты меня не придашь? Можно тебе верить?
        Джон понял, что в эту минуту нет смысла что-то утаивать, и, облизав пересохшие от волнения губы, он ответил:
        - Я люблю тебя, Джейн. Ради тебя я могу пойти и в огонь и в воду.
        - Ого... Не много ли для простой девушки?- спросила удивленная Джейн, не ожидавшая услышать такой ответ.
        - Нет, не много.
        Джон подошел к Джейн, какое-то мгновение стоял в нерешительности, потом обнял ее и нежно поцеловал в губы. В первое мгновение всем своим телом он ощущал, как Джейн пыталась вырваться из его объятий, но Джон был настойчив, У Джейн таяли силы и, наконец, она перестала сопротивляться, покорно опустив руки. Но это было лишь затишье перед бурей. Как только Джон выпустил ее из своих объятий, в душе довольный победой, тут же получил оглушительную пощечину, отлетев в дальний угол каюты. Летел Джон исключительно эффектно, широко и красиво распластав в воздухе руки, словно пытаясь парить, ведь сейчас он весил всего сорок килограммов, чем и объяснялся такой "роскошный" полет. Глядя на эти порхания, Джейн залилась веселым и задорным смехом. Джон, ничего не понимая, встал и опять подошел к ней.
        - Ладно, Ромео, перестань, и без того пока интересно жить на белом свете, - то ли шутя, то ли серьезно сказала она, - мы с тобой собрались говорить, а не целоваться. Пей лучше кофе, а то он окончательно остынет.
        Джейн села на кровать, взглядом предлагая сесть Джону в кресло напротив, окутанное густыми мохнатыми ветками разросшегося винограда. Джон покорно сел, поставив рядом кофе и тарелку с бутербродом. Только Джейн открыла рот, чтобы начать разговор после непродолжительных раздумий, раздался мелодичный звон зуммера связи.
        - Алло, Джейн слушает.
        - Доброе утро, крошка,- это был голос Робина.
        - Привет, штурман.
        - Капитан собирает всех на завтрак и заодно, как он сказал, надо обсудить кое-какие проблемы. Ты Джона случаем не видела, я его найти не могу?
        - Видела и вижу. Мы с ним пьем кофе.
        - Вот нахал! Все, конец связи.
        Джон догадывался, что женщины почти всегда говорят правду, и ничего кроме правды, и старался подтвердить это лишний раз. Он в одно мгновение ока затолкал в рот бутерброд, взяв в другую руку чашку кофе. Когда Джейн глянула на него, то увидела парня, очень щекастого, который кое-как двигал челюстями, умудряясь при этом запивать кофе, испуганно глядя на Джейн. Сообразив, она рассмеялась, как ребенок.
        - Утро юмора, а не серьезный разговор. Нас ждет капитан, придется отложить. Я тебе хочу сказать только одно, чтоб ты зря не ломал голову: я хорошо помню, что произошло со мной, но это не должны знать остальные, я тебе потом расскажу. Ты лучше пытайся понять других.
        Несмотря на ее воинственность и деловитость, в Джейн сильно было развито женское начало, основанное на элементарном душевном понимании. Зная, что их ждут, Джейн все же села на кровать в ожидании, когда Джон прожует свой несчастный бутерброд, глядя на него с легкой улыбкой. Она встала, когда он допил кофе. При выходе из каюты Джон прегродил ей путь, нежно обняв за талию. Джейн его не отталкивала, но когда подняла на него глаза, в них была видна тень волнения и страха.
        - Джейн, милая, ты не обижаешься на меня?
        В ответ молчание, потом Джон помнил только ее синие, а может, темно-голубые глаза, загадочные и глубокие, в которых не грех было утонуть....
        ЗАВТРАК
        Джон вошел в столовую, там уже сидели капитан Смит, штурман Робин и главный механик Дэнил. Тем временем Джейн побежала на кухню, где по своей инициативе работала Руна. Встретившись с капитаном взглядом, Джон приветствовал его легкой улыбкой, на что капитан тоже улыбнулся. Это была одна из странных традиций "Фаера" - не здороваться друг с другом при встрече на завтраке. Но объяснялось это просто: астронавты не любят телячьих нежностей, хотя и непонятно, почему элементарное приветствие "здравствуйте" считалось нежностью.
        Вскоре появилась Джейн, а за ней и Руна с подносом. Завтракали молча и быстро, не нарушая традиций будничного космического дня. Но все члены экипажа чувствовали внутренне напряжение, которое передавалось по цепочке от одного к другому. Все ждали предстоящего разговора. Так уж повелось по неизвестным причинам, начиная с появления человека на Тенле, что правду боятся за ее прямоту и чистоту. Но она всегда одна.
        - Руна, убери посуду и помой пол в капитанской рубке.
        Капитан не хотел свидетелей...
        "Фаер", ни на мгновение не снижая тяги двигателя, под чутким наблюдением Эпокапа держал курс к родной Тенле, постоянно набирая скорость с ускорением пять метров в секунду. По понятиям космоса, он висел на одном месте, ведь даже луч света считается суперчерепахой во вселенной, который может миллионы лет стремительно мчаться и не встретить ничего существенного на своем пути. Но по своим меркам "Фаер" мчался к Тенле с фантастической скоростью, являясь непобитым рекордсменом, стараясь как можно скорее достичь скорости в полмиллиона километров в час. Великое солнце, загадочные и далекие звезды, суматошные астероиды, длиннохвостые кометы, могущественные квазары, коварные черные дыры - казалось, что все замерло на месте, словно все игнорируют мощные старания корабля. Пожалуй, его замечали только лишь блуждающие электроны, протоны, всевозможные куски и осколки молекул неизвестного происхождения, мезоны и кварки, ядра и нейтроны, когда, столкнувшись с такой громадиной, они либо становились его частью, либо, получив мощный импульс, отскакивали восвояси по всем законам физики. А "Фаер" не замечал ничего,
кроме Тенли...
        Капитан внешне был спокоен и нельзя было сказать, волнуется ли он внутренне. С минуту он молчал, стараясь подобрать слова как можно точнее.
        - Я прочитал отчет Робина о ходе проведения старта. Для Тенли очень много.
        Это означало, что подробный отчет, по сути, был составлен для капитана, а под словом "Тенля" подразумевалось назойливое и противное в своем недоверии начальство. Капитан продолжал:
        - Лишнее сотрется. Джейн, если ты не в курсе тех событий, когда ты спала, можешь с ним ознакомиться. Но собрал я вас на этот разговор по другим причинам. Первое. Я должен вам сообщить то, что вы не знаете, хотя, наверное, догадываетесь. Насколько вам известно, фирма "Космические экспедиции" - полувоенная организация, большей частью работающая на нужды генералов. Но определить истинные цели экспедиций не могу даже я. Наша экспедиция всем казалась исключительно мирной, предполагая строительство города Будущего, предполагая оживление и освоение планеты. Но первые сомнения на этот счет у меня появились сразу после старта, когда я узнал, что наша пресса молчит по этому поводу, хотя материал для сенсации был превосходный. Месяц назад, находясь на корабле, я зафиксировал приближение большого транспортного корабля, который действительно встал на околопланетную орбиту, и к моему огромному удивлению, после трех витков начал снижение и сел на Самору. Эта махина села сюда на неизвестное время, потому что взлететь самостоятельно не могла. Местоположение вы знаете. От капитана этой махины при личной встрече я
узнал то, что знаете вы и даже больше. Двумстам парням космического дивизиона предстояло возвести мощную лазерную пушку с ядерной накачкой, с помощью которой можно можно было бы жечь Тенлю. И это не было бы самоуничтожением, потому что мы с вами строили первую очередь военного городка и городка строителей, которые должны были в очень короткие сроки возвести четыре города. Как я догадался, амирцы, оттягивая на Всемирном конгрессе решение вопроса об оживлении Саморы, нелегально сами хотели единолично захватить всю планету в свои руки, сделать здесь единое государство, то есть эвакуировать только лучших людей Амирии и трудолюбивых и талантливых рабочих, создав идеальную структуру государства. После этого можно было и диктовать любые условия Тенле под угрозой ее полного уничтожения путем сожжения. Я не знаю, какие последствия после взрыва будут на этой планете, но я своей шкурой чувствую, что и нам не поздоровится на Тенле после возвращения. Видимо, там сейчас огромный скандал международного значения, хотя истинных целей, думаю, мир не узнает. Мы - единственные свидетели этого случая. Нужно быть готовым
ко всему. Я приношу извинения, что скрыл это от вас, но после долгих раздумий я счел нужным не говорить вам об этом, все равно ничего не изменилось бы, а испортить этой информацией нашу теплую атмосферу я мог. И я решил молчать, все равно через два месяца должен был прилететь большой космический лайнер, последняя модель фирмы "Специальное оборудование". Этот концерн взял реванш за катастрофу "Амиры". По сообщениям Тенли, там заканчиваются последние испытания и через три недели с небольшим он должен был стартовать к Саморе с тремя сотнями строителей, тысячью роботов и десятью суперконтейнерами с оборудованием и разными строительными машинами. Разгружать его предполагалось две недели, беспрерывно, что говорит о размерах корабля и о спешности строительства. Таких рейсов предполагалось делать много, но сколько, мне не известно.
        - Капитан, какие причины взрыва?
        - На этом корабле было все оборудование для обогащения урана, завод соорудили за три дня и стали готовить урановую руду для питания лазера, не откладывая. Но солдаты обкурились наркотиков и свалили уран в большую кучу, забыв поставить датчики. Началось расщепление. Самопроизвольно. Люди уже не могли туда подойти ни в каких скафандрах, а офицеры гнали и гнали солдат. Общая защита сработала, но уже было поздно. Компьютер сообщил, что фаза медленного расщепления кончится через два часа. Нам надо почтить памятью их командира, полковника Сэма Брауна, который не забыл про нас и сообщил мне о предстоящей катастрофе. Жутко прощаться с человеком за два часа до его смерти. Все два часа я говорил с ним, он умолял не выключать связь. Там бушевала паника, наркотики кололи и глотали все, даже те, кто раньше их вообще не применял. Только Сэм говорил со мной, стараясь держаться достойно, но это у него получалось с трудом. Как вам известно, взрыв был на два часа позже расчетного. Рано или поздно вы бы узнали эту правду и я хочу вас предупредить, чтоб на Тенле вы не делали ненужных ошибок. Если идти против воли
магнатов, то уволят и спишут на Тенлю, а там выбросят за забор. И неизвестно, сколько еще проживет Тенля. Хотя и Убийцами Планеты работать не хочется. Второе. Джейн, теперь твоя очередь пролить свет на события, которые произошли с тобой.
        Джон глянул на Джейн, пытаясь понять, сможет ли она врать после такой исповедальной речи капитана. Впервые капитан говорил так много. Джейн сидела, рассеянно смотря в пол, и было непонятно, отходит ли она после услышанного, или думает, говорить или нет правду. Сделав легкий вздох, она начала говорить, медленно и тихо:
        - Утро было как обычно, до места работы добралась нормально. Приступила к работе, но вскоре почувствовала какую-то ломоту в суставах, решила пройтись, прогуляться. Больше ничего не помню. Проснулась у себя в каюте.
        Джейн видела, как вытянулись лица астронавтов, услышав такой короткий рассказ. Джон, этот сообразительный весельчак с внешностью итальянца, тоже выражал всем своим видом огорчение, чтобы его не заподозрили и тем самым, не раскрыли Джейн. Джейн в душе восхищалась им, только сейчас понимая, что она плохо знает Джона.
        - Ну что ж, ладно, - продолжал капитан, - в таком случае я продолжу. Я сейчас хочу вам предложить для обдумывания одно умственное упражнение. Сразу ответ не говорите, обдумайте все хорошо. Насколько вы понимаете, на Тенлю нет смысла возвращаться. И я это вам говорю как людям, которых хорошо знаю. Примерно ясно, как Тенля отреагирует на этот взрыв, но мы ненужные свидетели. Ситуация - между небом и Тенлей, но есть еще космос и "Фаер". Конечно, нас могут достать с помощью лазеров, но для этого нас сначала надо будет найти, а уж только потом сжечь, причем незаметно. И то и другое сделать трудно. Вам ясно?
        - Ясно,- хором ответили астронавты. Джейн промолчала.
        - В таком случае все свободны. В одиннадцать часов двигатель перестанет разгонять корабль, "Фаер" перейдет в режим пассивного движения, всем приготовиться к невесомости. Все. У кого какие вопросы?
        Все промолчали, а Джон спросил:
        - Когда надо дать ответ, и в какой форме?
        - Я пока не решил, а в двенадцать сеанс связи с Центром.
        Все разошлись по своим местам.
        ПРОДОЛЖЕНИЕ
        Через два часа Джон, на десять раз осмотрев вместе с Дэнилом весь двигатель, пошел к Джейн. Она была в своих садах.
        - Привет, я уже освободился.
        - Как раз вовремя,- ответила Джейн. Она оставила Руну работать одну, а сама, слегка оттолкнувшись от пола, подобно птице взмыла вверх, где под потолком, около лифта, где заросли винограда переплелись наиболее сильно, превратившись в непролазные джунгли. Джон последовал за ней. Поудобнее устроившись в зарослях, некоторое время они молчали. Джейн о чем-то думала, Джон изредка бросал на нее взгляд, понимая, что никак и ничем он не сможет ускорить их разговор. Наконец Джейн сделала глубокий вздох, и начала говорить.
        - Я не знаю, с чего начать. Джон, то, что ты сейчас услышишь, не считай выдумкой или бредом. Я понимаю, что поверить мне будет трудно, но врать нет смысла.
        - Джейн...
        - Не перебивай, я и так собьюсь с мыслей. Мой отец был нумистом, он до последнего дня верил в лучшее, восхищая своей работоспособностью, отдавая людям все тепло своего сердца. Он жил так, словно боялся, что этот день последний в его жизни. Когда я была маленькой, не могла понять, зачем к нам ночью приходят какие-то незнакомые люди, сидят с отцом до утра, а на рассвете опять исчезают, почему при мне они ничего не говорят, или говорят мало и шепотом. Но помаленьку все стало проясняться. Однажды была забастовка на концерне "Супермоторс". Вечером отец пришел не один, с ним было еще шесть человек. Они все были избиты, у кого ссадины, у кого подтеки под глазами, у кого разбиты губы. Я очень сильно испугалась, мне казалось, что мой отец состоит в какой-то шайке главарем. Они что-то долго обсуждали, до ночи, потом неслышно покинули наш дом. Я не спала, когда отец зашел в мою комнату. "Дочь моя,- сказал он,- Я не разбойник и не убийца, хотя в нашей стране я считаюсь самым опасным преступником, потому что я ненавижу насилие и рабство, презираю обман. Я скрывал от тебя это лишь для того, что бы ты жила
спокойнее, я не хотел омрачать твое детство. И сейчас я это говорю только потому, что мое чутье подсказывает, что скоро меня могут забрать. Но отсиживаться нет смысла, когда полиция избивает до смерти людей на улицах, вышедших отстаивать свои законные права. Фактически, для меня жизнь уже закончена, но я не жалею о том, как я ее прожил. Единственное - о чем я жалею: тебе придется трудно из-за того, что твой отец - нумист. Тебе сейчас семнадцать лет, не спеши жить. Мой тебе совет: с помощью моего старого друга можно устроить тебя работать в космических службах, где тебя не достанут службы национальной безопасности". Через три дня отец не вернулся. Еще через день меня вызвали в полицейский участок. Начались допросы, один за одним. Через неделю такой жизни я позвонила другу отца, объяснила. Им оказался наш капитан. Он был как раз в отпуске. Он меня пригласил к себе домой, внимательно выслушал. Мне повезло еще в том, что я училась последние пять лет в специализированном медицинском колледже и после окончания получила диплом врача-терапевта второй категории. Благодаря Смиту Филду я очень быстро оказалась в
космосе. Мне тогда казалось, точнее, казалось до вчерашнего дня, что это счастье - быть вдали от подлецов и быть полезным людям, творя добро и пользу на благо мира. Но, оказывается, и в космос, за пределы Тенли уже пробралась эта нечисть. Джон, как же дальше жить?!
        Джон сидел не двигаясь, и по выражению его лица невозможно было понять, о чем он думает. Но в эту минуту Джон вообще ни о чем не думал. Он просто не мог, он был полностью парализован услышанным рассказом. Прошло минут пять.
        - Джейн, а что же произошло с тобой вчера? -внутренне Джон уже настроился на еще один какой-нибудь сногсшибательный рассказ. И не ошибся.
        - День начался, как обычно, -продолжала Джейн, -работа ладилась, все было хорошо. Но вдруг я почувствовала, что где-то рядом находится незнакомый человек, но я почему-то не испугалась. Это произошло само собой, я даже не знаю почему. Я огляделась. Никого не было. Я продолжала работать. Но через некоторое время я почувствовала чей-то полуприказ-полупросьбу, чтобы я шла вперед. Я подчинилась этому незнакомцу. Куда я шла, я не помню. Наконец я увидела сидевшего на камнях старичка, старенького и полностью седого, как снег. Глядя мне в глаза, он начал говорить:
        - Джейн, не бойся нас, мы не желаем зла ни тебе, ни твоим друзьям. Очень скоро произойдут значительные события, и поэтому я хочу тебя предупредить: никто и никогда не находил счастья в покое. Счастье - это ожидание покоя в бурном круговороте событий, вечное ожидание. Не бойся врагов как таковых, самое страшное в жизни - это безразличие. Подумай на досуге сама, и ты поймешь, что порой враг и друг нас радуют и огорчают одинаково, вселяя надежды, радости и огорчения, и только безразличие не рождает ничего хорошего, кроме пустоты и страха. Учись сразу определять людей - друг, враг или безразличие. Твой отец был настоящим человеком, потому что за его спиной стояло будущее. В твоей жизни тебе будет иногда очень трудно, но помни, что именно так рождается счастье. Мы можем помочь тебе и твоим друзьям, но от этого не будет никакой пользы. Учись управлять собой, своими эмоциями и желаниями, и тогда ты почувствуешь в себе истинные силы, Наши силы. Будущее идет за тобой, оно - за твоей спиной.
        После этих слов его тело окутала лазурь, он оказался внутри голубого облака и начал медленно растворяться. Осталось только лишь удивительно чистое голубое облако, которое растворялось в пространстве, уменьшаясь в размерах и становясь все более бледным, пока не исчезло совсем. Минут десять я стояла в задумчивости без движений, стараясь осмыслить происшедшее, и вдруг изнутри заговорил Его голос:
        - Если ты не веришь в мои слова, то это можно легко доказать: ты сейчас можешь без скафандра дойти до своего Краба.
        Не долго думая, я разделась, взяла в руки одежду и пошла, хотя нигде не было видно моего Краба. Вскоре он появился. Я шла спокойно, словно по Тенле, совершенно не дыша. Но как только я забралась в кабину, почувствовала легкую усталость, которая росла с каждой секундой. Больше ничего не помню. Очнулась только в каюте. Вот и все.
        При этих словах Джейн подняла свой взгляд на Джона, стараясь понять его мысли.
        - Санта Мария, Святая дева Катерина, черт знает что! - скороговоркой выпалил Джон, тем самым давая понять, что он не может разобраться в происшедших событиях. Через минуту он перестал хаотично перемещаться по саду и крутиться как волчок, успокоился и устроился в зарослях лиан около Джейн. Наконец он заговорил:
        - Допустим, что взрыв и старичок совершенно независимы. Итак: кто он такой, откуда, от кого, и что ему надо? Самое главное определить: откуда и от кого, и тогда все станет ясно. Понятно, что он не амирец. Значит, либо от руссан, либо какой-нибудь космический пришелец, на которых все фантасты-дураки давно сломали голову. Реальнее всего, что он от руссан. Но с другой стороны, можно почти точно сказать, что такие возможности недоступны будут людям по меньшей мере лет двести. Есть еще один вариант, то есть я хочу сказать, что это могут быть наши тенляне из будущего. А, вообще говоря, почему именно старичок? Н-да, голову сломать можно. А почему бы не молодой человек? Если он такой всесильный, то немудрено, что ему было известно про взрыв. Кстати, от его слов сильно веет восточной философией, тоже непонятно. Единственное, что можно сказать уверенно, это то, что мы находимся под чьим-то наблюдением. Хотелось бы верить, что во время безвыходных ситуаций Он все-таки придет на помощь.
        Джон глянул на Джейн. Она смотрела куда-то вдаль сквозь кварцевый бронеколпак купола, на изумруды далеких звезд, обдумывая слова Джона. Вздрогнув, она повернулась к нему.
        - Ладно, Джон, я пойду посмотрю что и как, а то не могу даже сориентироваться, - сказала Джейн и поплыла между лиан к люку.
        Джон остался переваривать еще раз все события. Мысли лезли, одна нелепее другой, от них становилось как-то не по себе. Словно назойливые мухи, они крутились в голове, и Джон никак не мог от них избавиться. Так он просидел до самого обеда.
        КАПИТАН
        После завтрака Смит Филд поднялся в капитанскую рубку, и, устроившись поуютнее, молча сидел с закрытыми глазами. Казалось, что он спит. Смит старался продумать все до мелочей. Он волновался, что было с ним очень редко. Раньше главной задачей его работы было выполнение заданий с Тенли, сейчас задача была потруднее.
        Теперь ему предстояло спасти и уберечь от неминуемой гибели четырех человек, спасти и уберечь от жестокой Тенли. Задача почти невыполнимая. В скором времени предстоял сеанс связи с центром, а отчет о причинах вынужденного старта с полным объяснением дел еще не был готов. Но прежде чем что-либо писать, нужно четко определить свои собственные планы на будущее: возвращаться или нет на Тенлю. Но, с другой стороны, это решение зависит от поведения Тенли, да и от самого экипажа корабля. Кто их знает, что им может прийти в голову, может, они согласны на неминуемую гибель, лишь бы только на Тенле. Смит прекрасно знал каждого, кто на что способен, но отношение людей к родной Тенле не знает никто, кроме них самих." -Интересно, что бы ответил Робинзон Крузо, если бы ему перед его роковым плаванием сказали, что он проживет двадцать восемь лет в полном одиночестве?" - уныло подумал капитан. Утром капитан еще не был готов четко объяснить свои планы, точнее, не смог. "-Может, старею?" - промелькнуло в голове. Еще раз Смит вспоминал и анализировал действия, выражения глаз, мимику лиц членов своей команды, когда
он говорил про сожжение Тенли и про вариант "Побег". Такое название он придумал только что. Но после детального размеренного анализа Смит пришел к выводу, что его последние слова были пропущены всеми без исключения, в тот момент в глазах своих астронавтов он читал ужас от того, что они услышали из его уст. Ему надо было построить разговор наоборот, начав со своего предложения, а потом уж его обосновать. "-Ну что ж, придется играть с Тенлей в прятки - кто кого. Я совершенно не знаю, подозревает ли Центр о том, что нам известно о космическом полке, или нет. Если Тенля зарегистрировала сигнал первой категории, то вполне возможно, что они смогли зарегистрировать и наш разговор с полковником. В таком случае можно петь "за упокой души". Сам Сэм Браун ничего не говорил о том, что он передал сообщение на Тенлю о катастрофе, ведь ему было не до того в те последние минуты, слитые в несколько часов. Значит, у нас есть шанс. Попробуем им воспользоваться. Посмотрим, что из этого получится. Кроме Тенли терять нечего, черт побери." Посидев еще минуты три, капитан щелкнул выключателем и начал диктовать Эпокапу отчет
о вынужденном аварийном старте. Продиктовав то, что требовалось в этой ситуации, капитан спросил, сколько времени осталось до сеанса. Эпокап ответил, что Тенля должна выйти на связь через семь с половиной минут. Капитан имел в запасе для отдыха семь минут...
        ДЭНИЛ
        В каюте Дэнила Лонга абсолютное молчание нарушал лишь робот Хват, с легким шарканием по полу с портативным кондиционером, очищая воздух от густого табачного дыма. Пользоваться трубкой в невесомости довольно-таки неудобно, и поэтому в такие дни Главный механик-электрик пользовался "свирепыми" сигарами, которые продирали аж до колен. В отличии от педантичного робота, снующего по полу при помощи магнитных присосок, Дэнил висел в самом центре каюты, изредка щелкая по сигаре, чтобы сбить пепел, за которым тут же начинал охотиться Хват. Пожалуй, в эти минуты Дэнил был самый спокойный из всех. Ему, родившемуся в космосе, было абсолютно все равно - увидит он свою планету, или нет. С полным хладнокровием он думал о том, как себя чувствует капитан. Вместе со Смитом он уже бороздил просторы Вселенной более десяти лет. Смит был его другом. Он был тем человеком, который никогда не предаст и не продаст, даже самому дьяволу. Дэнил знал, что он нужен Смиту так же, как Смит нужен ему. Это была самая настоящая космическая дружба, и второй такой не найти нигде. Дэнил хорошо знал своего капитана и в такие минуты
никогда не тревожил. Он знал, что охламонов, Робина и Джона, можно уговорить хоть куда - этих романтиков хлебом не корми, лишь бы побольше приключений. Но оставить их до конца своих дней в космосе - эта задача потруднее. Но вскоре думать об охламонах ему надоело, они отошли на второй план, и, задумчиво глядя на синие кольца дыма, Дэнил стал думать о себе. Родителей он не помнил совсем. Потом, через семнадцать лет ему рассказали его историю появления на свет. Его родители были безработные инженеры. И когда они услышали о том, что Космическому Центру требуется молодая парочка для проведения медицинских экспериментов, они сразу согласились. Эксперимент сводился к тому, что не рожавшая до этого женщина должна в условиях невесомости зачать и родить ребенка, которого через три месяца после родов поместят в центрифугу для адаптации к притяжению Тенли, и еще через три месяца он должен будет спустится на планету под строгий надзор врачей в течении двадцати лет. За этот эксперимент родители получали целое состояние и плюс полная опека ребенка государством, если они от него откажутся. Родители Дэнила выигрывали
во всем - только безработица мешала им завести ребенка. А с помощью эксперимента получалось все - и ребеночек, и нужные по горло деньги и, кроме того, бесплатная прогулка по солнечной системе. После того, как медицинская комиссия признала их годными для эксперимента и они победили в конкурсе, их разлучили на три месяца для обучения: мать Дэнила изучала основы медицины, пользование скафандрами, основы управления и ориентации космическим кораблем и все остальное, самое необходимое для женщины, а отец досконально разбирался во всех системах корабля, способах и методах ремонта, изучал управление в пассивном режиме, коррекцию траектории и все остальное, касающееся мужчины, на случай какой-нибудь аварии. И, конечно же, требовался стопроцентный положительный исход самого эксперимента. Молодым супругам запрещалось даже говорить по телефону, и лишь изредка, когда зоркие глаза психологов замечали, что один из супругов начинает забывать о своей половине, поглощенный учебой, словно невзначай, ему показывали прекрасный цветной слайд любимого человека.
        Они прошли полный курс сексуальной подготовки. Эти три месяца перед стартом были настоящей пыткой: учеба, тренировки, учеба, тренировки, режим, тренировки, учеба, зачеты, цветной слайд любимой, учеба, тренировки, зачеты, тренировки. Их просторный спутник должен был выйти за пределы притяжения Тенли и отправиться в космическое путешествие по солнечной системе, подальше от планет с их вечным притяжением. Вернуться к Тенле он должен был через полтора года, и, в случае необходимости, встать на околотенную орбиту, если к этому времени эксперимент еще не кончится.
        Старт прошел нормально, все было как нельзя лучше, без неточностей и помарок. Как завороженные, все это время они не сводили друг с друга своих счастливых глаз, любуясь и радуясь, что наконец они вместе. Но снять противоперегрузочные скафандры, или по-просту раздеться, им разрешалось только лишь по истечении трех часов после того, как спутник перейдет в режим пассивного полета. Эти последние двенадцать часов были самым настоящим адом, нестерпимой пыткой, которую они все-таки вытерпели. Как только в правом верхнем углу командного пульта загорелся бледный свет индикатора, они рванулись друг к другу в страстном желании, стараясь стать единым целым, слиться словно две капли воды, полностью проникнуть в любимое тело... С испуганным визгом собачки молний освобождали истосковавшиеся тела от нудных скафандров... Вселенная принадлежала им... Только им... Каждый расценивает счастье по-своему, но даже не обладая повышенной фантазией, можно понять, как они понимали и ощущали счастье все это время. Через месяц стало известно, что ребеночек будет.
        Дэнил родился веселым здоровым и крепким, без каких-либо отклонений от нормы. Центр сообщал, что по развитию их младенец не уступает здоровому ребенку Тенли. В это время спутник уже держал курс домой, на околопланетную орбиту он должен был выйти через два месяца. И вдруг...
        Ничего не предвещало беды. Четырехнедельный Дэнил мирно спал, вдоволь напившись материнского молока. Счастливая мать парила в невесомости около него, глядя счастливой, с легкой грустью улыбкой. И вдруг... И вдруг она вздрогнула, словно кто-то уколол ее в самое сердце. Она растерянно подняла глаза, посмотрела вокруг со страхом, и спросила, все ли в порядке. Ее муж подплыл к пульту и после пятиминутной паузы ответил, что все системы корабля работают нормально. А через час завыла сирена. Пробило оба баллона с кислородом, обрекая весь состав корабля на смерть. Кислород остался только в самом корабле, которого хватало не больше, чем на неделю. Единственное, что можно было сделать - это оставить одного Дэнила, ему одному хватило бы кислорода до того времени, как прибудет спасательный корабль. Последний поцелуй... Последние объятия... Отдав Дэнила во власть манипуляторного робота-няни, попрощавшись с молчаливой Тенлей, которая не знала что ответить, они вышли в космос, плотно прижавшись друг к другу... Когда они стали задыхаться от нехватки кислорода, отец Дэнила резким движением открыл клапан...
Несколько раз в течении этих сорока лет командиры кораблей, пролетавшие в этих районах, в тайне от Дэнила говорили, что регистрировали радарами объект примерной массой двести килограммов... Но тайна для того и есть тайна, что бы когда-нибудь перестать ей быть. Дэнил тупо верил, что он встретит своих родителей, понимая, что это бред, но в каждую свободную минуту он смотрел в иллюминатор, независимо от того, где бы ни находился корабль...
        ....Дэнила встретила аварийно-спасательная группа, через месяц. Еще через месяц оба корабля благополучно встали на околотенную орбиту и еще через три месяца полугодовалый Дэнил был доставлен на Тенлю. Его полюбил весь космодром. Астронавты, диспетчеры, врачи, техники - все навещали его в интернате. Немудрено, что Дэнил в десять лет впервые поднялся в космос. И сразу его полюбил. В школьные каникулы его можно было найти только в космосе на какой-нибудь из "орбиталок" или, на худой случай, на ремонтных стапелях, где он вместе с техниками копался в двигателях. Так появился один из самых опытных и знающих механиков по двигателям, немногословный и преданный космосу Дэнил Лонг.
        ...Глядя в иллюминатор, Дэнил почувствовал, как жгет пальцы от догоравшей сигары. Не отводя взгляда от иллюминатора, он протянул руку с бычком в сторону Хвата, который сразу схватил его. Воздух в каюте был чист, источника загрязнения не было, и Хват скромно встал в дальнем углу каюты.
        Космосом Дэнил мог любоваться часами. Где-то за сотни парсеков от корабля, окружив сбившиеся в кучку испуганные звезды, неподвижно, вечно, висело сине-фиолетовое облако туманности, поражающее своей грандиозностью, недоступностью и красотой. Вселенский сполох отливал всеми цветами радуги, которые мог воспринять нормальный человеческий глаз: края облака, растворяясь в пустоте, казались бледно-зелеными, переходя в черно-бархатный цвет необъятного ваккуума. Замысловатые узоры звезд, сплетенные в орнаменты созвездий, светили удивительно белым светом, ярко, не мигая, словно они пытались лишний раз доказать вечность существования в Пространстве и Времени.
        Дэнилу Тенля была не нужна. Зачем она ему? Эта планета была для него всего лишь большим кораблем, который он помнил по нудным и скучным урокам в школе, по ремонтным мастерским, где было очень интересно, да по публичным домам, которые от посещал, будучи в отпуске. Дэнил не признавал разные рыбалки, охоты и собирания грибов. Увлекательному походу по неизвестным горным лесам он предпочитал лишний раз обойти двигательные отсеки корабля, которые знал как свои пять пальцев. Он не мог понять тех скучных людей, которые неудержимо, словно паломники, рвались на Тенлю, пересаживались на поезда и самолеты, куда-то долго еще ехали и летели, потом еще тряслись в тесных попутках, и после всего этого еще куда-то шли долго пешком, сжираемые свирепыми комарами и медленно превращаясь в красно-пухлые пористые губки от укусов оводов и мух, ради того, чтобы сесть на берегу какой-нибудь вшивой реки, забросить удочку и часами с неимоверной надеждой смотреть на ее поплавок в ожидании великого чуда, то есть того момента, когда чахлый пескарь начнет теребить не менее чахлого червяка. Еще больше его раздражал едкий и вонючий
дым костра, который обычно не горит, а дымит и эти скучные люди, почему-то называемые романтиками, им восхищаются и тешат себя пустой и ненужной мыслью, что он их может согреть. "Если огонь - то как в двигателе" - это был один из основных девизов Дэнила, он не любил плаксивые надежды, телячьи радости и все остальное, до чего так падки эти самые любители природы и романтики. "Если гореть - то огнем и до тла, если любить - то мгновенно, без слов и взглядов и сразу, если жить - то только так, как хочешь, если умирать - то сразу, без мучений." И поэтому на Тенле он брал себе то, что ему не хватало в космосе. А не хватало там женщин, ведь все остальное есть на "Фаере", и тем более без комаров и всех остальных неудобств. И растительность, и вода, и тот же воздух, и огонь, да еще какой. Так что прожить можно.
        Дэнил поймал себя на мысли, что его внимание приковала одна звезда, подмигивая соблазнительно бело-голубым светом, напоминая ему что-то до боли в висках знакомое, и вроде бы, близкое. "Слушай, подруга, а почему ты мигаешь, словно на Тенле?" - невольно подумал про себя Дэнил, мысленно обращаясь к звезде. Приглядевшись, он понял, что это простая звезда, каких во вселенной пруд пруди, и ничего она не мигает, и вообще, она какая-то тусклая и невзрачная. Вдруг в голове стремительной стайкой воробьев пролетели еще какие-то мысли, на которые Дэнил не обратил внимания. В глазах появилось приятное и мягкое бесформенное и беззащитное животное, которым можно было вдоволь насладиться - молочно-туманная сонливость, ласковая, как женские руки и теплая, как парное молоко. Сладостно чмокнув, Дэнил дал свободу слипающимся глазам, и, выбросив последний клок догорающих мыслей, словно бычок сигары, превратился в безмятежную жертву хищника с названием Сон.
        РОБИН
        Робину, как штурману и помощнику капитана, всегда и везде, при любых условиях неукоснительно требовалось выполнять две функции: душой и телом чувствовать своего шефа, чтобы по праву называться его правой рукой, с одной стороны, и иметь свое собственное мнение, причем такое, чтобы оно не было антиподом мнения капитана, с другой стороны. До этого дня Робину удавалось без всякого труда совмещать эти две противоположные функции, и прежде всего потому, что Смит Филд был человеком порядочным. Но это было раньше. Робин сам не заметил, как стал делить события на прежние и настоящие, то есть до и после взрыва. В первую очередь его беспокоило прежде всего то, что он был не в силах хоть как-то более-менее реально и отчетливо понять капитана, его предстоящие планы. Да, он слышал, что капитан легко и ненавязчиво предложил всем подумать о том, стоит ли возвращаться на Тенлю. Но ведь это еще ни о чем не говорит. Робин старался мыслить примерно так, как это делал Джон, то есть логически.
        - Допустим, что это предложение - чистая правда. В таком случае следует, что капитан - трус, боится смерти. Либо думает о команде. Но, в таком случае, учитывая обстановку, ему следовало бы подробнее рассказать всем о предстоящих планах, вкратце сообщить, что он хочет передать на Тенлю, в Центр. Но, с другой стороны, он - капитан, и он им останется в любую минуту. Значит, прежде, чем определять, врал, или нет капитан, нужно точно уяснить, из храброго десятка он, или нет.
        Робин долго и упорно старался вспомнить все эпизоды, все случаи, в которых были элементы опасности. Но он не смог вспомнить ни одного опасного случая за все шесть лет совместных полетов, и единственный вывод, который из этого следовал, что капитан - мастер своего дела, но не более. Робин понял, что зашел в тупик.
        - Интересно, - подумал он, - что на моем месте сейчас сказал бы Джон. Ведь шкурой чувствую, что этот Шерлок смог бы докопаться до истины. Может, его позвать?... Нет, кирпичей ему с маслом, он от меня больше не дождется, чтоб я перед ним еще раз расписался в своем собственном бессилии. А то ведь иначе получается, что я принимаю его точку зрения. Хоть он и друг, но я все-таки штурман. Так что надо самому... Итак, в космосе, когда я рядом, ничего трагического не было. Это говорит не столько о его трусости и боязни опасности, сколько о том, что у него голова на плечах, а не пустой шлем. Кроме космоса он, как и все мы, был на Тенле. Но отпуска мы вместе не проводили. Значит, надо вспомнить, что про него говорили другие и рассмотреть эти события на предмет опасности... Ничего плохого о нем не говорили... Сам я тоже не знаю... Называется, прилетели в черную дыру. Идея... Спросить у Джона. Может, он знает такие случаи с нашим капитаном.
        Робин вызвал Джина.
        - Слушай, дружок, где твой хозяин?
        - Не информирован в данном вопросе.
        "Чугунная кукла,- подумал про себя Робин,- хоть кто-нибудь когда-нибудь из них ответил бы не по программе. Сказал бы просто "не знаю", а то так и хочется заорать что-нибудь вроде "два наряда вне очереди".
        - Найди его и пригласи ко мне, я в рубке.
        - Задание понял, выполняю.
        Через полчаса появился Джон. Выражение его лица было неопределенное. Но первая фраза сразу все поставила на свои места.
        - Чего тебе надо? - этот вопрос означал, что он не в духе.
        - Не рычи, а лучше помоги. Я буду проверять твою память. Скажи мне пожалуйста, помнишь ли ты такую ситуацию, которую можно назвать критической или опасной, в который участвовал наш капитан? Хоть на Тенле, хоть в космосе.
        Джон на мгновение задумался, переключаясь со своих серых дум на этот пустой разговор, и тут же вспомнил, что такой ситуацией можно по праву считать связь капитана с нумистами. Робин был в курсе, хоть и смутно, ведь разговор с Дэнилом состоялся тогда при нем.
        - Прежде, чем проверять мою память, проверь свою, старый осел, при тебе же Дэнил говорил, что капитан как-то связан с нумистами. Реальнее опасность представить трудно.
        - Сам осел, - машинально ответил Робин, медленно краснея и напряженно думая о чем-то своем.
        Джон, поняв, что он больше не нужен, тут же ушел в себя, и, движимый внутренним автопилотом, сам того не заметив, опять вернулся в Сады, где и сидел раньше.
        "-Вот тебе и логика. Чего-то он врет, этот Джон, с одной логикой в таких вопросах не разобраться. Может, тут надо специальное образование, или... Ну уж если я такой круглый дурак, то меня бы не назначили бы штурманом. Итак, капитан - смелый и честный человек. Значит, прежде всего он думает о нас, а не о себе, хочет, чтобы наша жизнь не кончилась трагически, при непонятных обстоятельствах. И если капитан сделал такое предложение, то значит, у него есть основания полагать, что нам грозит опасность. Как все логично и красиво, черт побери!... А дальше что?!
        Робин какое-то мгновение сидел молча, чувствуя, как его начинает мутить от такой логики. Его пугала логическая законченность этого, казалось бы, запутанного клубка. Какое-то время он отреченно-пустым взглядом смотрел на терминал, который с идиотским спокойствием высвечивал функциональные обозначения важнейших узлов и давал информацию о координатах и траектории движения корабля.
        - Еще немного, и меня можно кутать в смирительную рубашку, так и с ума можно сойти от всех этих проблем, - подумал он. В следующий момент его рука машинально, словно заводная, прикоснулась к сенсору, вызывая на связь Дика. Но Робин даже сначала это не понял, и только когда робот во второй раз спросил его, для чего он потребовался своему хозяину, Робин постарался еще раз напрячь свои измученные и выжатые мозги и стал усиленно думать, что бы ему сказать. В первый момент пришла "гениальная" идея послать его куда-нибудь, но в следующий момент Робин вспомнил, что инструкция запрещала часто использовать логически незаконченные приказания, так как у роботов для ликвидации тупиковых команд вырабатывалась специальная внутренняя команда, и после некоторого времени такой робот просто прекращал слушаться своего хозяина. Совсем как человек. И поэтому после непродолжительного молчания Робин произнес:
        - Дик, принеси что-нибудь попить.
        - Кефир, сок, молоко, виски, содовая, ром, ликер?
        - Узнай рецепт какого-нибудь коктейля у Руны. Только никакого алкоголя. Все.
        Через несколько минут Дик стоял с баллоном вместо стакана из-за невесомости, и Робин, сидящий как во сне, спросил:
        - Он что, газированный?
        - Кто или что?
        - Кто-кто...Коктейль?
        - Нет, не газированный. Необходимость из-за невесомости.
        - Все. Свободен.
        ТРЕВОЖНОЕ ОЖИДАНИЕ
        На обед все собирались нехотя. Только капитан пришел вовремя, остальные, даже Дэнил, опоздали. Последним пришел Джон, которого Джин кое-как смог отыскать. За это от Джейн, как от начальницы столовой, схлопотал выговор. Ели молча. Эта натянутость объяснялась тем, что никто из членов экипажа не смог принять окончательного решения относительно предложения капитана. Сам же Смит Филд выражал полную непричастность ко всему происходящему. Но как-то чувствовалось, что он волнуется. И у капитана были для этого полные основания.
        Любой человек больше всего на свете боится неизвестного. Так было, есть и будет. Это своеобразная защитная реакция организма против возможного уничтожения, хотя человек часто преувеличивает степень страха, возводя его в ранг безумного ужаса, тем самым позволяя внешним условиям уничтожить его самого.
        Капитана пугало то, что Центр не вышел на связь. Каждый день на протяжении всей экспедиции ровно в двенадцать часов, независимо от условий, капитан выходил в эфир на связь с Тенлей. Но Тенля на сей раз молчала, не отвечая на запрос. И капитан ничего реального не смог придумать для объяснения этого обстоятельства. И самое главное было не в том, что Тенля записала или нет экспедицию в число покойников, а в том, что именно ему следовало предпринять: или возвращение, или побег раз и навсегда в неизведанные дали Вселенной. Побег лишал всякой возможности вернуться обратно на свою родную планету независимо от обстановки на Тенле, и причина тому - ограниченный запас топлива, не расчитанный на межзвездные мытарства. Другими словами, капитан понимал этот шаг как медленную гибель в течении нескольких лет, а, может, нескольких десятков лет.
        "А что такое вообще жизнь? Если брать по-крупному, это и есть медленная смерть, ведь в любом случае рождение приводит к смерти. Рождается человек, с помощью родителей, а потом сам, без их помощи, начинает приспосабливаться к существованию, которое считает жизнью, иногда даже счастливой, некоторое время живет ожиданием, борьбой за право существования, и наконец, добившись своего, какое-то время живет тем, к чему стремился, и умирает. Но ведь все мои славные ребята хоть и живут в космосе по несколько лет, но всегда и везде, независимо от них самих, в них живет надежда на возвращение, и я не могу утверждать, что они приспособились к жизни в космосе. Они приспособились долгое время работать и жить, а я им предлагаю все время до конца их жизни жить и работать. А ведь это две большие разницы - работать и жить, или жить и работать... Жить и работать из этих четырех человек сможет, пожалуй, только Дэнил, а охламоны и Джейн - вряд ли. Кто мне даст ответ, что лучше - смерть на Тенле или смерть в космосе?"
        - Я у вас ничего не спрашиваю, потому что сам ничего не могу сказать, так как Тенля по неизвестным причинам впервые не вышла на связь. Джон, после обеда хорошенько проверь всю приемо-передающую аппаратуру.
        - Понял, капитан.
        После того, как капитан хоть что-то сказал своим подопечным, сразу стало легче. Помолчав немного, Смит добавил:
        - У нас есть еще сутки для раздумий, до начала корректировки траектории, а если и тогда не будет известно, останется еще двенадцать часов до маневра.
        После обеда все разбрелись, если так можно сказать в условиях невесомости, по своим каютам. Джон поплыл в рубку к спецтерминалу для контроля с помощью Эпокапа всех радиосистем, а Джин вышел в открытый космос, предварительно включившись в систему обработки данных проверочного тестирования Эпокапа для точной настройки и юстирования всех антенн "Фаера".
        Робину надоело сидеть без дела в рубке, и он под видом проверки бездумно летал по всем отсекам до тех пор, пока не наткнулся на спортзал. Только тут он понял, что именно этого ему не хватало. Невзирая на предупреждения, которые не рекомендовали после обеда активно двигаться, штурман самоистязал себя на тренажерах до тех пор, пока не помутнело в голове от усталости. Кое-как он добрался до душа и уснул. Но захлебнуться брызгами воды в условиях невесомости ему не грозило: он не забыл надеть водозащитную маску дыхательного аппарата. Впоследствии его нашел Дик и оттранспортировал спящего в каюту.
        Дэнил забрался в свою каморку в отсеке вспомогательных мастерских, достал телескоп собственного изготовления и, дымя сигарами, ушел в себя, разглядывая взлохмаченные туманности, колючие точки далеких звезд, крохотные сгустки далеких галактик и все остальное. Ничто не могло ему помешать.
        Джейн, после того, как помогла Руне убрать после обеда, опять забралась в Елиссейские сады, по которым за все время пребывания на Саморе соскучилась.
        Капитан думал...
        Первым на связь с Джейн вышел заспанный Робин:
        - Джейн, я ужинать не буду, в обед объелся.
        - У тебя голос, словно ты не в обед объелся, а уже после него чего-то напился.
        - Нет, я только что проснулся. Привет.
        Минут через пять портативный приемник заговорил голосом Дэнила:
        - Джейн, девочка, ты на меня не серчай, но я что-то не хочу ужинать, на меня не готовь.
        - Хорошо, но, может, хотя бы кофе?
        - Нет, спасибо, не хочу.
        - Как знаете.
        Джон не заставил себя долго ждать:
        - Джейн, моя хорошая, я что-то совершенно не хочу есть, ты уж меня прости, но я лучше приду к тебе сразу после ужина, хорошо?
        - После радиосвязи с тобой остался только один капитан, которому мне предстоит готовить ужин. Может, и он не захочет, как ты думаешь?
        - Хм, ну, если ты ему предложишь не ужинать, то он, как человек порядочный, наверняка откажется.
        - Нет, я попробую намекнуть на данное обстоятельство.
        - А сама-то ты хочешь есть, а то, чтобы тебе составить компанию, я могу поужинать с тобой? При мысли, что мы будем ужинать вместе, у меня разгорается жуткий аппетит.
        - В том-то и дело, что я тоже не хочу ужинать. Как только я освобожусь, я тебе дам знать.
        Сделав секундную паузу, Джейн нажала кнопку вызова капитана:
        - Капитан, что Вам приготовить на ужин?
        - Тоже, что и остальным.
        - Но остальные отказались.
        - Я присоединяюсь к ним.
        - Вас поняла, сегодня ужин отменяется.
        Джейн, услышав это, задумалась. Ей было как-то неудобно вызывать Джона. В голове крутились мысли о женской чести, независимости. Но в душе какой-то непонятный, чуть-чуть добрый, чуть-чуть злой волшебник звал куда-то, светя ярким огоньком крохотной свечи, ласково улыбаясь и дуя в лицо дурманящей теплотой. Он звал туда, где неизведанные места, нетронутые родники хрустальной воды и парные облака во власти холодно-мятных небес. У Джейн было такое чувство, что оттуда обратной дороги нет. И потому ей хотелось остаться здесь, хотя здесь скучно, но привычно. Эта борьба длилась неизвестно сколько бы, но ее думы прервал сам Джон:
        - Джейн, я уже сделал все проверки, капитан собирается ужинать?
        - Нет, он тоже отказался.
        - Ага. Значит, ты свободна? Я сейчас докладываю капитану и могу к тебе приплыть, если ты не возражаешь.
        - Плыви...
        Капитан думал...
        В это время голубое облако сконденсировалось на стеблях лиан, потом свернулось в клубок и стремительно метнулось в угол и, словно хрустальная ваза, рассыпавшись на мелкие кусочки, растеклось по полу, став опять невидимым. Концентрация энергии уменьшилась, достигнув своего результата...
        Рабочий день подходил к концу.
        Стукнув в овальный люк каюты, Джон осторожно заплыл в аппартаменты Джейн. Она сидела на стуле, облачившись в костюм из ферромагнитной ткани. Джона
        улыбкой, казалось, изнутри сияла волшебным светом. Она походила на сказочную добрую фею. При этом виде Джону стало грустно, на его лице появилось выражение жалкой тоски. Он олицетворял собой безысходную непричастность к вере во что-то лучшее.
        - Джон, что случилось? - спросила Джейн, недоуменно глядя на него.
        - Нет, ничего, Джейн. Не пугайся, - медленно сказал Джон, усиленно растирая виски и напряженно о чем-то думая, - понимаешь, я сейчас просто подумал, даже не знаю, как сказать... Я приплыл к тебе, и когда увидел тебя такую, то ты мне показалась какой-то недосягаемой, нетенной, точнее, некосмической... Понимаешь? Мне почему-то захотелось стать твоим слугой, а ведь где начинается рабство, там кончается любовь, и вообще, где кончается любовь, там начинается что-то непонятное, даже нечеловеческое: или унижение, или гордость, или подлость, или скупость. Видимо, я напрочь отвык видеть тебя неповседневной, или не знаю...
        Он медленно вращался посреди каюты, схватившись руками за голову и говоря так, словно при каждом слове его пронзала дикая нечеловеческая боль. Джейн какое-то мгновение сидела в смутном оцепенении. Ее рука медленно и робко сползла с коленей, покатилась вниз, отстегнула магнитные присоски, и в следующий миг стремительно, словно стрела, Джейн метнулась в центр каюты, к Джону, обволокла его тело, оплела, запуталась в нем, связавшись космическим узлом.
        Капитан думал... Взвешивал... Сопоставлял... Думал... Решал... Решался... Боялся пропустить...
        Уже давно спал Робин. Ворочаясь и изредка почесываясь в постели, которая стала почему-то неуютной и холодной, засыпал Дэнил. Голубое облако, словно текучая лужа, просочилось через шахту на нижние этажи и незаметно залилось в каюту к капитану, испарившись там и став невидимым...
        - Джон, если капитан спросит твое мнение насчет побега, что ты ему ответишь?
        - Отвечу, что мое мнение совпадает с твоим, милая.
        - А если серьезно?
        - Я и так серьезно.
        - Ну а если бы меня не было?
        - Трудно сказать.
        Джон на мгновение замолчал, а потом начал рассуждать вслух:
        - Это очень трудный вопрос. Я капитану сейчас не завидую. Ему труднее всех. Попробуем вычислить ответ логически...
        - Опять без логики ни на шаг? - прервала его Джейн.
        - Куда без нее, родимой? Только она позволяет наиболее точнее и детальнее рассмотреть любой вопрос, только дураки и самодуры ей не пользуются, а все остальные, кто больше, кто меньше, используют логику, сами себе не давая отчет в этом. Итак, вопрос первый: что будет с нами, если мы полетим на Тенлю? Ответ: все зависит от того, знают или нет о том, что мы имели контакт с людьми полковника Брауна. Но независимо от этого, нас будут долго таскать по допросам, беседам, и так далее. Будут сверять показания всех, выяснять неточности и выискивать мелочи, за которые еще раз можно прицепиться. А !....
        Услышав это "А !...", Джейн глянула на Джона. В сумерках затемненной каюты легким светом светились испуганные зрачки его глаз, белки казались голубыми. В этих глазах, которые теперь казались страшными, отражались блеклые звезды, искусственно потушенные электронными шторками анизотропных кристаллов иллюминаторов. По телу Джейн поползли холодные мурашки....
        - Что с тобой опять?! - почти в ужасе закричала она.
        - У нас нет дороги на Тенлю.
        - Почему?!
        - Потому что в любом случае смерть.
        - Почему?
        - Либо нас уберут как ненужных свидетелей, либо обвинят нас во взрыве и казнят публичной казнью. В любом случае - крышка.
        - Может, тебе лучше сказать об этом капитану?
        - Думаешь, он не догадается?
        -....Не знаю. Джон, милый, мне страшно! Что же делать?!
        С этими словами она бросилась к нему, словно он как-то мог ее защитить или укрыть. Джон ее обнял, теребя ее пышные каштановые волосы. Он молчал, не зная, что ответить.
        Капитан думал... Взвешивал... Решал...
        КОГДА РАБОТАЮТ РОБОТЫ
        Было уже давно за полночь, когда угомонились любовные страсти и перестали проигрываться всевозможные комбинации. В это время работают только роботы: либо по заданию своих кураторов, либо по спецпрограмме повседневной профилактики: убирают помещения, моют рабочие каюты, вспомогательные комнаты и все то, где работают люди. Сейчас роботы наводили полный порядок. Работали они почти бесшумно, и незнакомому человеку могло показаться, что на корабле снуют привидения.
        Люк каюты капитана задымился синим дымом, который не растворился, а, наоборот, собрался в комок неопределенной формы и медленно поплыл по коридору, словно управляемый чей-то волей. Он подплыл к блоку памяти Эпокапа, просочился через обшивку кожухов, и через минуту поплыл дальше. Эпокап два раза мигнул на долю секунд, сразу перешел в режим самотестирования, но, не найдя в себе неполадок или ошибок, опять продолжал работать в заданном режиме. Вдруг все роботы замерли, словно в стоп-кадре спортивного репортажа. По программе Эпокап должен поднять тревогу через две секунды после группового останова этих машин, но он молчал. Облако не торопясь, спокойно обследовало каждого из них по очереди, после чего они разом заработали опять. После этого облачный ком стал чуть мягче, расплывчатее, в его голубых тонах добавились приветливые краски бирюзы. Он сплющился, стал похожим на оладь, и, замерев, словно перед стартом, в следующий момент двинулся в направлении каюты Джейн. Оказавшись в ее апортаментах, облако на мгновение замерло. Через секунду оно начало таять, растворяясь в темноте.
        Джейн, спавшая до этого тревожным сном, стала дышать реже и спокойнее, ее мышцы, напряженные от стрессов последнего дня, ослабли до полного раскрепощения, стали ватными и теплыми. Она провалилась в глубокий сон так сильно, что пробила грань дозволенного и вывалилась в незнакомый мир розового света, залитый сказочными лучами рубинового солнца. Неведомые страны, удивительные травы волшебных лугов были перед ней. Позабыв обо всем на свете, она бежала по этим лугам, радуясь этому неведомому миру, словно маленький ребенок. Грибной дождь капал на нее из пустоты и был самым настоящим эликсиром бодрости для души. Она могла бежать так сколько угодно, но ей что-то начало мешать. Джейн сначала даже понять не могла. В следующий миг небо потемнело, стало синим, потом темно-голубым, потом темно-фиолетовым, и, наконец, черным, без звезд. В этой черноте ярко зажегся далекий фонарик, который начал стремительно увеличиваться в размерах и превратился в ядерный гриб. Налетевший ураган попробовал сбить ее с ног, пытаясь бросить на черные камни бетоннообразной выжженной тенли, кружа вокруг хороводом темно-багрового
пепла. Она хотела закричать, но вдруг все резко оборвалось, ветер стих, ядерный гриб ушел за горизонт. Джейн увидела того старца, с которым встречалась на Саморе. "Джейн, не бойся, я стою за тебя горой",- сказал он улыбаясь доброй улыбкой. "Кто ты?" - спросила Джейн. Уходя, он бросил через плечо: "- На Тенле узнаешь."
        Она открыла глаза. Перед ней были заспанные глаза Джона.
        - Джон, я сейчас что-нибудь говорила?
        - Ты стонала.
        Вздохнув, она уткнулась ему в грудь.
        - Ты хорошо спал?
        - Так себе. Сон видел.
        - Расскажи.
        - Очутился я на родной ферме. У нас есть уникальное сооружение, колодец. Говорят, ему лет двести. Его покойный отец всегда в порядок приводил. Беру я ведра, иду к нему, набираю хрустальную воду, несу домой. Даю попить матери, братишке, тебе... Иду опять к колодцу и только хочу опустить в него ведра, как оттуда появляется старец, примерно такой, про какого ты рассказывала, и говорит: "Джон, ты заблуждаешься, зло с помощью зла уничтожить нельзя. Это извечный закон Доброты. Борьба со злом должна быть Добрая, потому что, если с помощью зла уничтожать зло, то в мире появляется новое зло, и появится новая сила, которая с помощью зла будет уничтожать зло, и будет считать, что творит добро. Не думай, это не проповедь Христа, а истина Мира. Очень, очень трудно уничтожать зло с помощью добра. Запомни это." Вроде бы он еще что-то говорил, но я уже не помню. Но вот это запомнил слово в слово. Никогда не видел таких реальных снов.
        - А мне снилась какая-то сказочная планета, но когда налетел ураган и появился ядерный смерч, я поняла, что я - на нашей Саморе. Ужасно. До сих пор было так хорошо. Но после увидела опять того старца, и он сказал, что защитит меня.
        Джейн смотрела в затемненный иллюминатор, о чем-то думая. На ее лице постепенно начала появляться вуаль темных дум. Джон, смотревший на нее, обнял любимую, стараясь отвлечь от воспоминаний этого сна. Постепенно выражение ее лица приняло жалкий вид, она готова была расплакаться, но сдерживалась из последних сил. Наконец силы ее иссякли, и, громко всхлипывая, уткнувшись Джону в плечо, она тихо, с потаенной надеждой, прошептала:
        - Я люблю тебя, Джон... Я хочу быть счастливой...
        ....Голубое облако скомпоновалось в мертвецко молчаливом коридоре и, казалось, о чем-то усиленно думало. Какое-то время оно колебалось из стороны в сторону, словно в нерешительности, потом метнулось в Елиссейские сады, там остановилось, замерло, и опять так же медленно и величаво поплыло в сторону каюты Дэнила.
        Неизвестно, есть ли люди, которые никогда в жизни не видели сны, но Дэнил принадлежал именно к тем, и поэтому, когда к нему в гости, в его мозг пожаловало голубое облако, то он перепугался до смерти. Он мгновенно проснулся, нащупав на комбинезоне, который снимал очень редко, кнопку экстренной связи. Но все было спокойно.
        - Может, я схожу с ума? - первое, что ему пришло на ум. Он включил свет, огляделся. Хват, закончивший свою работу, уже стоял в своем углу и с интересом смотрел на своего куратора, недоуменно крутя приемными антеннами. Раньше его хозяин никогда не просыпался по ночам, и поэтому у него не был выработан условно программный рефлексор на такой случай. Его электронная башка идентифицировала это событие как происшествие чрезвычайной категории. По миганию всех его индикаторов было видно, что он готов хоть в огонь, хоть в воду, хоть в космос. Хват сразу, как это требует протокол номер один, обратился за помощью к Эпокапу. Эпокап, получив чрезвычайный запрос по поводу пробуждения Дэнила, собрав все свои электронные мозги, ответил, что волноваться нет причин, и завтра Дэнила посмотрит Джейн.
        - Хват, что произошло? - угрюмо спросил Дэнил.
        - Ничего необычного мною не зарегистрировано.
        Дэнил закурил, выключив свет, задумчиво по привычке глядя в круг иллюминатора. С каждым мгновением голова тяжелела, теплела, становилась тяжелой и словно не своей. Дэнил подплыл к кровати, и, чего с ним было очень редко, пристегнулся к ней ремнями. Обычно он спал, во сне придерживаясь рукой за край. Наконец он провалился в крепкий сон, словно его кто-то загипнотизировал. И когда он опять увидел сон, то единственное, что он мог делать, так это спать, и смотреть его, уже так не пугаясь, как недавно...
        Сначала были трущобы. Серые. Мерзкие. Темные, заляпанные улочки, вонючий смрад. В конце улицы появилась парочка влюбленных, они идут, крепко обнявшись, изредка останавливаясь, чтобы утонуть в глубоком поцелуе. Он их не может узнать, но чувствует, что где-то раньше он уже встречался с ними. Вдруг парочка перестает целоваться, всматривается вдаль, словно пытаясь разглядеть Дэнила. И, наконец, разглядев, бежит к нему. Не поняв ничего, испугавшись, Дэнил бросается наутек. Он уже чувствует позади жаркое дыхание догоняющих.
        - Дэнил, ты - наш сын, не бойся нас! - кричат они.
        Трущобы мелькают все быстрее и быстрее, сливаясь в сплошной размытый поток. Ветер все сильнее и сильнее свистит в ушах, постепенно переходя в рев. Свирепый встречный вихрь, словно голодный волк, еще чуть-чуть, и начнет срывать мясо. Но родные и привычные звезды становятся ярче и ближе. Дэнил оглядывается: Тенля осталась позади, но голоса парочки еще слышны. Молодые люди ему что-то говорят, но ничего нельзя понять, лишь последнюю фразу Дэнил услышал отчетливо: "-Оставь здесь внуков, здесь, на Тенле!" Дэнил уже летит в безбрежном космосе в неизвестные дали, а по бокам опять появляются трущебы, слитые от громадных скоростей в единый поток. Они резко преображаются, превращаясь в каменный поток громадных черных глыб. Это уже не космос, а бездонное ущелье Смерти, в которое Дэнил падает, не имея ни малейшей возможности спастись....
        Кто-то неизвестный, совсем рядом, спокойно и деловито произносит:
        - Все, конец пленки.
        Сон, резко начавшись, точно так же резко кончился.
        Облако неторопливо вытекло тонкой струйкой голубого дыма из каюты Дэнила Лонга, опять собралось в комок, и, словно в нерешительности, медленно поплыло к каюте Робина. Оказавшись внутри каюты, оно растворилось, окутывая штурмана со всех сторон...
        ...Робин пробирался по джунглям. Несмотря на жару, палящее солнце и непроходимые заросли, идти было легко и весело. Всюду сновали звери: летали попугаи, по веткам прыгали обезьяны и лемуры, между гигантских ветвей скакали газели, сновали тигры и пантеры. Робину это очень нравилось, ведь у него в руках было прекрасное охотничье ружье с оптическим прицелом, и при виде очередного животного он быстро, как профессионал, брал его в прицел. Вдруг впереди, очень далеко, Робин заметил непонятную движущуюся точку. Даже в прицел было трудно разобрать, что это за зверь. "Тем и интереснее"подумал про себя Робин, спуская курок. Непонятный зверек, сорвавшись с ветки, упал в густые заросли. "Только бы найти" - сказал сам себе Робин, бросаясь вперед, движимый чувством огромного любопытства. Но чем ближе он подходил к своей жертве, тем хуже становилось настроение. Солнце быстро спряталось за тучи. Резко подул холодный ветер. Ему совсем уже не хотелось увидеть свою бывшую цель, не хотелось идти вперед, но какая-то чужая сила заставляла идти его вперед. Найдя бездыханное тело, точно выйдя на него, Робин в ужасе
закричал - то был маленький мальчик. Из-за кустов, совершенно его не боясь, вышел леопард и, глядя в глаза, спросил человеческим голосом: "-Почему так же легко ты можешь стрелять в зверей? В чем они перед тобой виноваты?...
        Робин, судорожно шаря в поисках выключателя, кое-как зажег свет. "Ужас какой-то," - подумал он, оглядываясь вокруг, - "Как же поживает моя Элен? Ждет ли она меня, ведь столько времени прошло. Шесть лет сплошных разлук! Боже мой, сколько же нам еще болтаться!? Как все надоело, как хочется на Тенлю, и чтоб никто за тобой не следил и не высматривал, не ловил за руку, и, тем более, не пытался "пришить", как ненужного свидетеля. Неужели побег? Ну, капитан с Дэнилом не первый десяток лет в космосе, им терять нечего. Джон, похоже, женится на Джейн, не дожидаясь всей этой развязки. И если команда решится на побег, то быть мне тогда воспитателем их ребятишек! Эх, моя Элен!!!"
        После этих мыслей, немного поворочавшись, Робин опять уснул.
        Облако, став почти полностью невидимым в темноте каюты, медленно просочилось через люк и неторопливо, даже величаво, поплыло в Елиссейские сады. Кончился первый день полета экспедиции под кодовым названием "Отряд НХВ-520" на космическом межпланетном корабле третьего поколения "Фаер". Но ни капитан, ни члены его команды не знали, куда они летят. Поэтому, кончился первый день полета в никуда. Конечную точку их маршрута знало лишь Голубое облако, но про него не знал никто, даже Джейн, которая имела с ним живой и непосредственный контакт.
        РЕМАРКА
        Несколько десятилетий, а, может, столетий, до происходящих событий, на Тенле жил Величайший метаисторик и метафилософ своей эпохи - Даниил Андреев. В условиях жесточайшего психотропного террора и политических репрессий он оставил после себя великое богатство для всей планеты - научно-философский трактат - "Розу Мира". Дабы не быть обезьяной, надевающей очки на затылок, не будем придумывать новые названия на строго определенные вещи, которым Даниил Андреев дал точное объяснение. Будем пользоваться терминологией "Розы Мира". Кроме этого, так или иначе, придется цитировать некоторые протоколы передачи информации в высших слоях Шадаранкара. С учетом большой сложности восприятия данной информации придется давать очень упрощенный текст данных сообщений. В случае необходимости, будем пользоваться терминологией еще одного величайшего ученого эпохи Даниила Андреева, автора пассионарной теории - Леонида Гумилева.
        СООБЩЕНИЕ N.....
        Операция "Отречение" включена в действие, она идет под полным контролем Высшего Демиурга. Тенляне обычно его называют Бог. Информация о наличии энергетического слоя на "Фаере" не раскрыта. Метафилософское восприятие мира ни у одного участника отряда НХВ-520 не обнаружено, и в условиях космической изолированности от Тенли вероятность вскрытия практически равна нулю. Для режима экстренного включения данного восприятия необходимы сильные психологические переживания, и Высший Демиург дал запрет на эту попытку, считая, что смерть Саморы - в высшей степени сильный удар, который отряд НХВ-520 выдержал достойно. С учетом полного контроля со стороны Высшего Демиурга более низкие слои Шадаранкара отключены. Исключение было сделано только для родителей Дэнила Лонга, главного механика экспедиции. В фокусе внимания находится капитан Смит Филд, только от его действий зависит нужный результат операции.
        ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ
        На завтрак все пришли без опоздания. Чувствовалась легкая замкнутость из-за того, что каждый думал о том, что он плохо выглядит после прошедшей ночи. А Джейн комплексовала по той простой причине, что у нее ночевал мужчина, чего никогда не было с начала ее работы в отряде НХВ-520. Но, тем не менее, обстановку разрядила именно она.
        - Дядюшка Дэнил, после обеда зайдите в медкаюту. Мне надо Вас осмотреть. Не пугайтесь, уколов ставить не буду, - Джейн успела даже пошутить, что было практически традицией Фаера".
        - Зачем меня осматривать?- удивленно спросил Дэнил, - Я же не какая-нибудь Венера Милосская.
        - И это радует,- вставил Джон,- Потому что у Венеры рук нет.
        Робин весело хихикнул, Смит улыбнулся, отвлекшись от своих дум.
        - Руна передала сообщение Эпокапа о том, что Хват перепугался сегодня ночью из-за того, что Вы впервые ночью проснулись. Он рекомендовал медицинский осмотр.
        - Ну и бог с ним, с Эпокапом. Будем считать, что ты меня уже осмотрела, а если еще не успела, то до конца завтрака есть еще время. Если серьезно, то чувствую я себя прекрасно. И в какой-то степени, у меня сегодня праздник, поскольку я проснулся из-за того, что впервые в жизни увидел сон, пусть даже не очень приятный, но все-таки свой, родной.
        - Да, свой сон ближе к душе, чем чужой, - молниеносно изрек Джон родившийся в голове каламбур.
        - Ну что ж, за тебя, Дэнил,- Смит символично поднял баллон с чаем.
        - За Вас,- почти хором сказали Робин, Джон и Джейн.
        После того, как все поели, и собирались расходится, капитан, словно невзначай обронил:
        - У меня для Вас нет никаких новостей. Занимайтесь обычными делами. Как только что-нибудь прояснится, сразу Вас соберу. Джон, через полчаса жду тебя в рубке. Может понадобиться твоя помощь.
        - Понял, капитан.
        Через полчаса Джон сидел на магнитных присосках в кресле штурмана. Капитан, развернувшись к нему, задумчиво глядя в пол, говорил:
        - Джон, меня настораживает то, что Тенля про нас забыла. Одно из двух: либо они молчат, либо вообще не выходят на связь. Насколько я понимаю в радиосвязи, потерять нас очень сложно, сектор нашего нахождения легко быстро просканировать. Поэтому у меня к тебе вопрос: можно ли как-нибудь увеличить чувствительность приема? Нас сейчас интересует любая принимаемая информация. Но эфир молчит.
        - Вообще-то это возможно. Если Вы помните, года три назад мы делали договор с Академией наук, мы тогда изучали радиогалатику 3С 295. Тогда Центр давал мне внутренние коды конфигурации радиооборудования. При этом наши солнечные батареи работали, как радиозеркала. Другими словами, можно создать радиотелескоп с размером антенны примерно 150 метров. Чувствительность у него была такая, что мы принимали телепередачи. После возвращения коды входа в конфигурацию были изменены, а сама радиосистема ликвидирована за ненадобностью. Я попробую покопаться в Эпокапе, если его можно обмануть, то тогда я смогу смонтировать радиотелескоп.
        Джон, отключив режим аудиообмена с Эпокапом, нажал на кнопки клавиатуры, входя внутрь, в душу Эпокапа. И тут же вздрогнул, отпрянув от экрана монитора.
        - Капитан!!! - при этих словах он включил изображение на капитанский монитор. На нем высветилась информация, которая была, как глоток хрустальной воды среди безбрежной пустыни:
        "РЕЖИМ ПОЛНОГО ДОСТУПА.
        МАКСИМАЛЬНАЯ СТЕПЕНЬ СВОБОДЫ.
        ОСНОВАНИЕ : СИГНАЛ ПЕРВОЙ КАТЕГОРИИ."
        Джон сделал запрос о сроках монтажа радиотелескопа. Эпокап ответил, что на это потребуется три часа в обычном режиме, и тридцать три минуты в режиме безусловного приоритета. Джон, мельком глянув на часы, которые показывали одиннадцать двадцать пять, вопросительно посмотрел на Смита. Тот кивнул головой. В следующее мгновение все роботы, побросав свои дела, на максимальной скорости двигались в шлюзовые камеры. Капитан нажал на кнопку селектора: "Джейн, Робин, Дэнил, не пугайтесь, у нас с Джоном срочная работа. Робин и Дэнил, надевайте скафандры и дежурьте в шлюзовой камере номер два, может понадобиться ваша помощь. И еще: сейчас будет поворот корабля. Все." Корабль уже разворачивался, следя четырьмя линзами внешних телекамер за звездами Большой Медведицы, пытаясь точно встать так, чтобы Тенля относительно "Фаера" была не впереди, а с боку. Роботы снимали и отсоединяли антенны от корпуса корабля и прикрепляли их к приемным штангам манипуляторов пристыковки аппаратов, которые их вынесут в фокус двух зеркал. Солнечные батареи, вытянувшись, как по струнке, ждали, когда их будут юстировать роботы по
командам Эпокапа.
        Часы показывали одиннадцать пятьдесят восемь... Эпокап констатировал факт создания радиотелескопа. На мониторе высвечивался только один объект исследования: "ТЕНЛЯ". Смит Филд нажал "ДОБРО" команде "СКАНИРОВАНИЕ ВО ВСЕМ РАДИОСПЕКТРЕ". Эпокап напряг все свои мозги, забыв про роботов, которые остались за бортом, не зная, что им делать. Томительно шли секунды, растянувшись в часы.... Эпокап жадно всасывал в себя все, что излучала Тенля полчаса назад - примерно столько времени идут радиоволны до "Фаера". Через пять минут, в двенадцать ноль три, на экране монитора высветился радиопортрет Тенли: среди леса всевозможных радиочастот выделялась одна несущая частота. Смит включил расшифровку этого сигнала. Увидев расшифровку, капитан побледнел, у Джона все похолодело внутри. Эпокап холодно и спокойно высветил на дисплее: "СИГНАЛ ПЕРВОЙ КАТЕГОРИИ". Электрик мельком глянул на капитана - тот сидел бледный, как мел. В следующий момент Смит дал команду "ОТБОЙ" для радиотелескопа и ввел корректировку движения "Фаера": конечный пункт движения был определен - Тенля.
        Через двадцать секунд Эпокап дал ответ, что корректировку движения можно произвести через сорок минут. Капитан дал "ДОБРО".
        Когда остальные члены экипажа узнали о принятом решении, то они испытали двуякие чувства: с одной стороны - радость возвращения, с другой страх. Ведь два дня назад они испытали на себе это чудовище - сигнал первой категории, и возможные его последствия....
        СООБЩЕНИЕ N......
        Первый этап операции "ОТРЕЧЕНИЕ" прошел успешно. Высший Демиург остался доволен, сняв единоличный контроль над "Фаером". Второй этап уже начался на Тенле, куда уже сконцентрировано внимание Демиурга. Ввиду большой сложности второго этапа Всевышний попросил помощь у Синклита Мира. Просьба удовлетворена...
        февpаль 1986 - 16 июня 1996 г.г
        ЧАСТЬ 2
        МЯСНИКИ ТЕНЛИ.
        РАБЫ СМЕРТИ
        Город пытался уснуть. В окнах его домов угасал свет, в кустах его дворов затихал девический смех и пьяный гомон алкашей, на дорогах его улиц уставшие авто разбредались по гаражам и стоянкам. Город засыпал. Не спали только любители футбола и эротических шоу по ТВ, да влюбленные, жадно глотающие сладкий нектар, подаренный самой природой. Один из немногих, кто не спал не по своей воле, был майор Национальной Безопасности Владимир Глухих, который засоловевшими от постоянных недосыпаний глазами тупо смотрел в терминал спецаппаратуры. Специальная аппаратура чуткими антеннами вынюхивала в эфире сигналы, которые излучал допотопный компьютер Игната Воробьева, и бесстрастно воспроизводила на мониторе майора Глухих. Кроме него по той же причине не спало еще сорок человек, которые обеспечивали его безопасность и незаметность явно противозаконных действий. А Игнат, ничего не подозревавший о том, долбя по заедающим клавишам, набирал текст своего рассказа. Делал он это по ночам лишь потому, что днем на это занятие не хватало времени. Читая на экране терминала очередной абзац, набранный Игнатом, Глухих протер
глаза, и поудобнее устроившись в кресле, начал наводить Игнату искусственную головную боль, как его учили на курсах по психотронике в спецшколе НБ. В динамиках подслушивающей аппаратуры послышалось шарканье тапочек по полу.
        - Наконец-то этот козел угомонился, - подумал Глухих, сладостно предвкушая тот момент, когда его голова коснется подушки и он провалится в сладкий сон под недовольные вздохи жены. Майор Глухих "водил" Воробьева уже несколько лет, благодаря чему и получил звание майора с соответствующей материальной надбавкой. Главная задача, которая была поставлена перед Глухих несколько лет назад - это заставить работать Воробьева на НБ в любом виде - или в качестве сексота и стукача, или в качестве сотрудника, что практически одно и тоже. А Воробьев был очень заманчивой птичкой для НБ потому, что имел очень многие связи и знакомства среди прогрессивно настроенной интеллигенции, да и не только среди них. Кроме этого, он знал каратэ, что немаловажно для оперативника, плюс интересовался психологией и проблемами, связанными с Богом. Имея высшее техническое образование, зная в совершенстве Системный анализ, изучая проблемы палеоконтакта и феномен изотерических знаний, Игнат использовал все свои способности для того, чтобы попробовать разобраться в такой сложной загадке Тенли как Высший Космический Разум, или, другими
словами, Бог.
        С годами знания выкристаллизовывались, как капля смолы в глубинах морей, постепенно вырастая в удивительный янтарь Единой Истины, который никто не мог отобрать, да и самому его передать кому-либо было очень сложно. Окунувшись в эту мутную воду, увидев те сокровенные знания и невообразимую сложность Бытия человека, Игнат знал, точнее, понял с годами, что он - один из тех, кому предстоит толкать колесо Эволюции, кому придется вписывать страницы Истории Тенли. Игнат прекрасно понимал, что как только он это скажет вслух, то его тут же упрячут в психушку. Но ведь что-то же нужно было делать, и самое неприятное для него было то, что он не знал, что нужно делать. И после того, как он пять лет проработал в Академии Наук, после того, как его оттуда, откровенно говоря, выперли, он понял, что у него есть только одна роскошь - писать стихи и рассказы. А там будь, что будет.
        Прошаркав старыми тапочками до кухни, Игнат разогрел чай и опять сел за компьютер. Он печатал свой рассказ "Безназвание". Как он сам говорил, это произведение - пример психологического сюрреализма. Глухих про себя выматерился.
        - Третий, я - пятый. Может, у него в подъезде устроить пожар, или замыкание? - это кончилось терпение в группе слежения, на тот случай, если вдруг Игнату заблагорассудится прогуляться, что было с ним не раз. Оперативники очень хотели спать, чем и объяснялось их нетерпение в эфире. Игнат любил гулять по ночному городу.
        - Пятый, я - третий. Отставить. Если он заметит, то опять кто-нибудь что-нибудь себе поломает или вывихнет, что было не раз. Он уже скоро закончит, - Глухих старался действовать как можно незаметнее. В последнее время майору часто снился Лаврентий Павлович. И черт бы с ним, с Берией, но Володю Глухих доводило до бешенства то, что Лаврентий Павлович по-отечески выслушивал его каждый раз, сочувствовал, переживал за него и давал советы, что и как делать. Утром майор Глухих ненавидел себя за то, что опять разговаривал с ним во сне, опять ему жаловался, но ничего поделать с собой не мог. По прошествии этих лет майор проклял тот день, когда полковник Берлиозов дал ему это задание. Зная мысли и разговоры Игната по доносам сексотов и часами подслушивая его болтовню о Боге, о Синклите Руссании, о Высшем Космическом Разуме, о Высших слоях Шадаранкара, о Демиурге, наконец, Глухих частенько ловил себя на мысли о том, к какой части этих понятий он имеет отношение. И один на один с собой он с холодом в груди понимал, что его душа, если она есть, не вмещает эти понятия, они остаются где-то в стороне. Именно
поэтому он стал осторожнее в этих делах, но, тем не менее, действовал так, чтобы никто из сослуживцев не заметил его страха, иначе всегда в их стае найд°тся такой, который преподнес°т данные факты в таком ракурсе, что всем станет ясно, что он - предатель. И бедный Глухих не мог толком понять, чего он боится больше - Бога или Монстра под названием Бюро Национальной Безопасности. В последнее время он терпеть не мог разговоров о репрессиях в тридцатые годы - давали о себе знать ночные разговоры с Лаврентием Павловичем во сне. Единственное, что в последнее время согревало нутро майора, так это то, что он с удивлением для себя обнаружил, что несмотря на веселую и непринужденную обстановку в их конторе, на лицах своих товарищей он видел искусственные и неестественные улыбки, и теперь прекрасно понимал, почему. Значит, он был не одинок, и это его радовало. "Не я один такой раб" - думал он про себя.
        Наконец терминал высветил окончание работы компьютера Игната. Глухих перебросил напечатанный рассказ на дискету, на всякий пожарный затолкал ее в спичечный коробок и нажал селектор общего вызова.
        - Всем, всем. Я - третий. Полный отбой. Остается дежурный хвост. Завтра, как обычно, сбор в десять в конторе.
        Это означало, что собраться в управлении нужно было в одиннадцать часов утра. Несмотря на засекреченность переговоров, в эфире действовали стандартные приемы конспирации. На войне, как на войне. Неважно, что внутри своей страны и со своим народом. Важно, что за это платят хорошие деньги и есть куча привилегий.
        По дороге домой майор, превозмогая собственный страх, все-таки решился в очередной раз устроить Воробьеву психологический прессинг, поскольку в планы управления НБ по Энской области не входила писательская деятельность Игната. "Одним преступлением больше, одним меньше, мне уже все равно" - подумал он, сам того не подозревая, насколько он ухудшает энергетическую прослойку психотропного состояния всего Энска. Не понимало этого и его начальство, в очередной раз давшее "добро". Рабы смерти тупо и исправно шли своей кровавой дорогой, но о последствиях этого они узнают намного позже, когда уже ничего нельзя будет исправить и изменить для них самих.
        кулундин
        Через несколько дней Игнат принес свой рассказ Андрею Осиповичу Кулундину, своему старому другу. Воробьева интересовало мнение Андрея о своем произведении.
        Оставшись один, Кулундин медленно прочитал рассказ два раза, пытаясь запомнить его слово в слово. Рассказ был написан в стиле психологического сюрреализма и на первый взгляд казался нагромождением обрывочных фраз и несвязанных сюжетов. Отложив рассказ, Андрей налил чашечку кофе и устроился поудобнее в старом затертом кресле, почти мгновенно превратившись в живую ста
        тую, уставившись в одну точку и почти полностью отключив дыхание. Начался долгий процесс общения с Планетарным Логосом, или, другими словами, с Божественным Разумом Планеты. На заре вычислительной техники, когда компьютеры были привилегией электронщиков и программистов, в обиходе был термин "режим прямого доступа памяти". Пожалуй, этот термин очень грубо и примитивно объяснял состояние, в котором находился Андрей. Он никогда никому не говорил об этих вещах, прекрасно понимая, что простой человек его не поймет, а те, кто знал о таких вещах, не спрашивали, заранее зная ответ. Андрей долго думал над вопросом, после задавал его и терпеливо ждал ответ. Уже была выпита третья чашка кофе, которую он наливал автоматически и также автоматически выпивал, на считанные секунды выходя из оцепенения. Наконец он встал, еще раз бегло просмотрел рассказ, оделся и вышел в моросящую черноту дождливого города.
        Черные лужи мокрого асфальта фальшиво отражали облака, освещенные уличными фонарями. Капли мелкого дождя, казалось, висели в осенней прохладе. Тишину понурых дворов нарушало лишь редкое хлюпание тяжелых капель, срывающихся с пожелтевших листьев. Никак не реагируя на хвост слежки НБ, которая, как обычно, крутилась вокруг, Андрей, ругаясь на себя, выкурил две сигареты, держа в голове рассказ Игната. Незаметно его мысли переключились на Веронику, и он, тяжело вздохнув, пошел домой.
        Дома, быстро раздевшись, он залез в постель, и, укрывшись теплым одеялом, практически сразу провалился в глубокий сон. Но мозг продолжал работать, в голове крутились строки из рассказа Игната: "Если за окном полночь, то это значит, что кончился еще один день...."
        БЕЗНАЗВАНИЕ
        Если за окном полночь, то это значит, что кончился еще один день, а завтра настанет второй. Если мне сегодня грустно, то это значит, что завтра будет лучше, чем вчера. Как это просто, странно, почему я не догадался об этом вчера? Наверное, не мог. На сегодня хватит, пора спать.
        Угасший день опускается во мрак прошлого, в далекие глубины памяти и отрицательного времени. А наша жизнь всегда существует в нулевой отметке, "между прошлым и будущим", как это поется в песне. Я выключил ночник, и, укутавшись поуютнее, начал засыпать. Что такое сон? Кто пробовал его понять? Вообще-то, пробуют многие, но кто его понял? Сколько ни пытаюсь, никогда не могу поймать грань между этими противоположными вещами. Вроде бы, уже сплю.... А, может...? Завтра рано вста....
        Вдруг, откуда ни возьмись, звонит телефон. Странно, но звонка я ни от кого не жду. Ошалели. Поднимаю трубку.
        - Алло.
        В ответ молчат. Оглядываюсь. Вдали стоит Миледи. Рот скривило умной улыбкой. Самоуверенная. Согласен, ведь она меня водила за нос больше, чем полгода.
        - Мне было так приятно держаться за твой нос, он так удобно умещался у меня в руке, - смеется и испаряется, словно привидение.
        Чудеса.
        Я про себя думаю: глупая, тебе принадлежал мой нос, но не более. Как ты не водила, а шел-то я туда, куда хотел. Хочется ругаться грязными словами. Нос почему-то стал лиловым.
        Вдруг появляется Великий Шарлатан и начинает говорить о возможностях мозга, о трепанации черепа. Слушаю его внимательно. Говорит умно. Под конец дает книгу. Читаю. Интересная книга.
        Слушай, ведь ты абсолютно здоров, и кроме того, ты можешь стать сенсором, если захочешь. У тебя есть все задатки.
        Это говорит Гипнотизер. А вот его можно даже не слушать, в том смысле, что все равно мы понимаем друг друга с помощью мысли. Словесные фразы - это только корректировка ошибок телепатического понимания, ведь мы еще только учимся. Гипнотизер ушел.
        А вот этого человека я боюсь. С точки зрения логики такого не должно быть. Олицетворение голубого неба, зеленой травы и желтого солнца. Ясно все, как божий день. Это Ромашка. Я знаю точно, что она опять пройдет и не заметит. Наши с ней встречи очень часто чувствую за три-четыре дня, иногда за неделю, реже - за месяц. Идет, опустив глаза. Кому-то скалю зубы, а сам наблюдаю за ней, стараясь быть незамеченным. Стройная, добрая. Как мы с ней похожи! Завтра у нее будет хорошее настроение. Никак не могу понять, почему я это чувствую. Прошла.
        - Слышь, ты не Пушкин. Это точно.
        - Все ?
        С другой стороны:
        - Это все бред. Вспомни песню: "лишь бы мне остаться самим собой". Главное - свое достоинство, храбрость и спокойствие.
        Кто же это говорил? Дурак какой-то.
        В траве зачирикал Сверчок. Сверчок-светлячок. Когда-то я понимал его каждую фразу, и сам насвистывал. Сколько раз этот Сверчок-Светлячок-маячок показывал мне путь, сколько раз он давал мне сил, чтобы преодолеть притяжение отчаяния. Светлячок....
        Не знаю, была ли ты счастлива, или это для тебя было обузой, но я тебе благодарен. Вообще-то, я всегда благодарен всем, с кем сталкивает судьба, но ты меня учила.... Да, да, ты меня учила доброте и пониманию, вере во все лучшее. Ты учила простоте. Поверь, я был талантливым учеником. Аттестат о жизненном образовании лежит во мне у сердца.
        Это было прекрасно. Я любил подпевать, насвистывать веселые мелодии вместе с Светлячком, когда все ночное небо было полностью обложено мраком. Я пел, и мне казалось, что он рядом. Но сейчас понимаю, что он не упрыгивал лишь потому, что понимал, что я не смогу его поймать при всем своем желании. И он исчез, когда понял, что я фальшивлю. Я пытался доказать, что это другая часть того же произведения, но он не поверил. А, может, он прав. Все равно ничего уже не докажешь. Ну вот, упрыгал.
        Появляется Безразличие. Его несут на плечах несколько человек. Чувствую, что между собой они незнакомы и не похожи друг на друга. Но несут его все поровну. Даже завидую их слаженной работе.
        - Не тяжело?
        Молча смотрят. Кто-то спокойным голосом с нулевой, полностью безразличной интонацией ласково и галантно говорит:
        - Тебе-то что?
        - Извините.
        Еще одно мгновение вижу их спины. Вдруг появляется Коллега. Смотрит так, словно хочет проглотить.
        - Ты что, хочешь прославиться? Но ведь это бред сивой кобылы, мерин ты трехлапый. Собака на сене. И второе: что ты к ней пристал? Ведь она же счастлива.
        Кто-то кивает головой, соглашаясь с ним, и говорит:
        - Привидение - бред. Тебя водили за нос.
        - Но я верю.
        - Ну и дурак.
        - Сколько времени?
        - Уже пять минут, как идет рок-фестиваль. Там выступают великие люди. Я там был. Мы с ними были на равных. Я их понимаю.
        - А их песни?
        - Это необязательно.
        - Почему?
        И он ушел. Не захотел отвечать. А кто же это был? Так и не понял. Сижу и играю на гитаре. Коллега хмурится и делает вид, что не хочет слушать. Здорово у него получается.
        На раскрытую ладонь упал лепесток ромашки. Поднимаю глаза. Какое чистое небо!!!
        Внутренний голос говорит:
        - Точки настоящего времени образуют одномерную фигуру, вы ее часто называете прямой. Перпендикулярно ей, не пересекая ее, но находясь с ней в одной плоскости, проходит другая прямая. Концы этих прямых замыкаются, образуя замкнутую сферу единичного времени. Эта сфера представляет собой точечный элемент трехмерного пространства. В этой сложной фигуре и существует биополе. Простые люди его не откроют. А, так как ты такой же, как и все, то и тебе этого не понять. Советую тебе найти Брата по Разуму.
        - Где?
        - А почему не "как найти"?
        - Это намек?
        - Нет, это опять Безразличие, - говорит Батюшка, спрятав под мышку распятие и закурив "Беломор", - А Намек скоро придет.
        - Ты опять выпивший?
        - Что ты, нет, конечно!
        - А почему качаешься?
        - Да потому что ты сидишь на качелях.
        Пришел мистер Самоуверенность.
        - Я тебе еще раз говорю: в тебя вдолбили ненужные знания и ты твердишь их, как попугай. Но я отвергаю плановость, как противоположность конкурентной борьбе, потому, что я стою за прогресс. А прогресс - это движение вперед.
        - Но это означает разрешение противоречий.
        - Источник движения вперед - это борьба. Конкурентная. Значит, нужно частное предпринимательство.
        - В тебе живет барыга и миллионер.
        - А какой солдат не мечтает стать генералом? В том, что я хочу разбогатеть, нет ничего зазорного, тем более, что так думают многие.
        - Ты - ханыга.
        В разговор вступает Батюшка:
        - Мистер Самоуверенность прав. Это все естественно, и цель его высока. Я с ним согласен. Ты не прав.
        - Сколько метров высота?
        - Рукой не достать.
        - Но он же собирается.
        - Значит, встанет на головы других.
        - Да, но он в грязных сапогах!
        Оба смеются.
        - Это не существенно!!! Главное - он стремится ввысь!!!
        Теперь ухожу я.
        Прохожу мимо Лавки Древностей. Там пытаются продать изумруды эпохи Возрождения, сделанные из современного бутылочного стекла. И люди берут. Я сначала в очередь тоже встал, но меня выпихнули. Теперь рад. Но как же доказать другим, что продавцы - барыги?
        - Это здорово, что ты чувствуешь, как меняется ее биополе при общении с Гордым Шутом. Надо не грустить, а радоваться. Ведь ты это чувствуешь. А раз так - то ты еще что-то можешь. По крайней мере, ты доказал самому себе, сам того не подозревая, что при желании можно пересилить и перебороть биоритмы Природы, энергии притяжения планет и годовую активность солнца.
        - Но ты пойми, это будет недолго, а мы с ней можем быть рядом, не приспосабливаясь друг к другу.
        - Но почему вы не вместе?
        - Я боялся СОМБа?
        - Кого?!
        - Субъективного Общественного Мнения Большинства.
        - А теперь где оно?
        - Не знаю, по крайней мере, его я не вижу и не замечаю.
        - Может, ты - эгоист?
        Не знаю, что ответить. Гляжу в сторону. Опять тоже чистое поле, небо и солнце. Забывая обо всем на свете, бегу изо всех сил. С размаху прыгаю в траву. Спугнул Светлячка. И чуть не раздавил Ромашку. Она покачивается от ветра, который я создал.
        - Не обижайся на меня. Я хочу быть с тобой.
        - Зачем?
        - Не задавай таких вопросов.
        - Что же тогда прикажешь делать?
        - Пойми меня.
        - Как?!
        Понимаю, что время еще не пришло. А что, если его, время, сюда привести насильно? Бешеная мысль, но как это сделать?
        Проходит мимо Коллега.
        - Ты уже надоел своей нудной писаниной. Зачем ты это пишешь? Я уже устал читать.
        - Помолчи.
        Уходит.
        Вспоминаю Великого Шарлатана. Нужно научится делать его фокусы, которые он выдавал за правдивое волшебство. Я не буду им, это точно. Но научиться надо.
        Звенит звонок. Что это звенит?
        - Телефон.
        - Кто звонит?
        - Ты хочешь, чтоб позвонила она? Вряд ли.
        Не могу понять, кто это говорит. А, понял. Это опять Внутренний Голос.
        - Я найду в ней Брата по Разуму.
        - Ты найдешь в ней Дочь, Сестру, Жену, Надежду, Веру, Любовь и все остальное.
        - Когда?
        - Сам догадайся.
        - Ложусь в позу бревна и пробиваю пятимерное пространство квантом мысли. Сыпятся осколки света, слышен звон ломающегося хрусталя. Красота боится правды. Значит, красота - это бутафория? А в чем же правда? Я думал, что она в чистом хрустале.
        Мне отвечают:
        - Существует много версий, но точно известно, что правда не в словах. Но и не на деле. Ведь женщина лжет словами и делает все правдиво, а мужчина правдиво говорит и лжет действиями.
        - Кто же из них прав?
        - Правы все, никого нельзя винить.
        - А себя можно?
        - Даже нужно.
        - А как сильно?
        - В меру.
        Заходит Мера.
        - Я здесь. Но дело в том, что я не могу быть эталоном, я неопределенного размера.
        - Зачем ты тогда нужна?
        - Чтобы сравнивать правду и ложь между собой.
        - Но они противоположны!
        - Никогда нельзя разделить правду и ложь, они составляют единое целое.
        Некоторое мгновение думаю.
        - Если я это скажу сам, мне поверят?
        - Те, кто тебя понимает - поверят.
        - А остальные?
        - Им-то зачем?
        - Хм, логично. А Ромашка?
        Она опять прошла мимо. Бросила мимолетный взгляд. Взгляд был одно мгновение. Но это мгновение принадлежало пятимерному пространству биополя. Оно принадлежало всему космосу.
        Опять говорит Внутренний Голос:
        - Это оригинально, связывать всю Вселенную в один узел с любимой девушкой. Ты, случаем, не рехнулся?
        - В чем же здесь противоречие?
        - Ты хочешь сказать, что ты - неодушевленный предмет?
        - Ну, тогда в ком?... Ой, извини, я не подумал.
        - Тебе не хватало мизерного кванта мысли, чтоб понять это раньше.
        Сижу, словно оглоушенный. Крутится один вопрос: "Почему?". Сижу так, забывшись. Все катится комом - мысли, дела, поступки, взгляды, мысли, бред, мечта, дела.... И вдруг:
        - Не гни из себя непонятого гения, Эдгара По и Джонатана Свифта, прекрати писать эту чушь.
        Это появился СОМБ.
        - Слушай, паук страшный, лучше уйди, иначе я тебя зажарю и отдам на растерзание.
        СОМБ какое-то мгновение думает.
        - Кому отдашь?
        - Мистеру Самоуверенности, Гордому Шуту и Великому Шарлатану, ты им необходим.
        - Не кажется ли тебе, что ты занимаешься обманом, ты хочешь сам себя убедить в глупой неправде?
        А это говорит мой друг - Внутренний Голос. А, может, враг.
        - Идиот, я не тот и не другой. Я именно тот, кто есть на самом деле.
        - Приплыли, - думаю про себя.
        - Да какой к черту "про себя"?! Ты чего несешь околесицу? Для тебя "про себя", для меня - "для меня".
        - Ну ты загнул.
        - Да, но зато знаю меру, гну и не ломаю, и поэтому тебе, как своему хозяину говорю: остановись.... прекрати.... Ты же сам себя обманываешь.... Зачем?... Для кого?.... Ради чего?
        Слышу гул. Это пришел новый день. Он меня разбудил. Ничего не могу понять, что же произошло?
        Все, что ни происходит - к лучшему, тем более, что происходит то, что должно произойти, и в конце концов, все происходит не случайно, а только так, как мы сами этого хотим.
        Все просто!!!
        Прошел еще один день, растянутый в десятилетие....
        Все.... Просто....
        Эта банальная фраза обросла броней противоречий и противомнений, разрубила единство взглядов и растоптала кучу мыслей, разлив на землю воду глупых объяснений, которую жаждали другие. Многие, сняв маски, провалились в бездну. Но вопросы, тоже снявшие маску, остались, окрепли, и смотрят зло, готовые до конца держать оборону. Но время течет и точит камни запретных ворот мироздания. Жизнь продолжается, данная Богом, и никто не способен ее остановить. Хочешь уметь работать - хоти уметь отдыхать. И то и другое нужно уметь делать быстро и весело ... Абсурд... Но тем не менее, нужно уметь моментально засыпать и спать крепко, без снов. Три-четыре, задержка дыха...
        ...Как назло, опять появился внутренний Голос. Ухмыляется. Злорадствует.
        - Ты опять врешь? Сам говоришь о простоте, но в тоже время втихаря придумываешь разные чахлые теории мгновенного засыпания. Засыпать так, как ты хочешь, можно очень просто - ножом по горлу: мгновенно и без снов.
        - Слушай, как ты мне надоел, внутренний голос! И вообще, слишком длинное и нудное у тебя имя, я тебя буду звать.... Мася. Согласен?!
        - Зови, как хочешь, мне-то что? Я же понимаю, что ты ленивый и тебе надоело писать это длинное имя "Внутренний Голос". Меня не проведешь, так что ничего не объясняй, не ври. Уж кто-кто, я-то знаю всю правду про тебя.
        - Иди отсюда, ты мне мешаешь.
        - Ну как знаешь, смотри не запутайся без меня.
        Сижу, болтаю голыми ногами в прохладной лазури тихой реки. Молочный туман меланхолично исподтишка разливает свои ватные богатства по низинам, в темноте, в сырости. Кого-то он мне напоминает.... Жаль, что прогнал Масю, да ладно, обойдусь без него. И вдруг....
        Липкую прохладу июньской ночи пробивают упругие и резкие трели соловья. Разбойник какой-то. Его пули прошивают всю эту подвальную тяжесть, впиваются в грудь, застревая в сердце. В груди заломило, зажгло. Больно, очень больно. Клапана натруженно клацают. Сердце, зажатое вечной обязанностью гонять по стынущим жилам вскипающую кровь, резкими сокращениями качает и качает, гулко содрогаясь. А пули соловья свистят... Чувствую, что-то не то. Это просто бой какой-то.
        - Соловей, зачем ты меня мучаешь?
        - Я не мучаю, я пою, а ты как хочешь, так и слушай. Хочешь - радостью слушай, хочешь - слезами и кровью. И то и другое нужно заслужить. Я делаю то, что я должен делать, то, что мне дано Богом и Природой.
        И вдруг тишина... Сердце сбилось с аврального ритма, на мгновение замерло, а потом начало стучать шепотом, иногда замирая и прислушиваясь. Я забыл про воздух. На небе нет ни одной звезды, Луна рассыпалась на мелкие песчинки, Млечный путь растворился в черноте. В ушах Звон. Остывшая кровь вязнет в жилах, подобно застывающей лаве... Ужас... Необъяснимый страх... Грань умопомешательства... За спиной стоят с поднятым топором. Резко оборачиваюсь. Никого. Из-за угла целятся, прицел замер на виске... Опять никого. Ужас... Ужас... Звон в ушах все сильней... Нет, так просто я не сдамся.
        - Эй, ужас!!! Выходи-и-и!!! Я жду-у-у!!!
        - Э-э-э... и-и-и... у-у-у....
        Словно бабочка, рядом порхает глупое и клоунадное Эхо. Ужас куда-то исчез. Трус несчастный. Подонок. Только пугать умеет, а на большее не способен.
        Бреду в бреду по броду...
        - Это тебе кажется, как, впрочем и то, что ты обладаешь чистым умом.
        - Кто здесь?
        - Я.
        - Кто.... ты?
        - Какая тебе разница? Неужели тебе обязательно знать, с кем ты говоришь? Как истинно культурному человеку, тебе должно быть интересно, что тебе говорят.
        - Да, но зная, с кем я говорю, я лучше понимаю собеседника.
        В ответ вдумчивое молчание. Кто-то в темноте вздыхает. Я вглядываюсь в черноту ночи, но ничего не видно, хоть лопни. Наконец-то мой тайный собеседник отвечает:
        - Истина должна быть независима полностью. Поэтому я продолжу. В мире полный хаос, полная деградация и неразбериха, мир на краю гибели. Все люди - предатели и сволочи, они всех предали, даже самих себя. Тебе не хочется мне верить, я знаю. Ты с радостью хочешь верить в то, что все хорошо, что тепло и светло. Мол, жизнь становится лучше и красивее, мы неуклонно идем вперед, и ни шагу назад. Хотя мы иногда оборачиваемся и изредка соглашаемся, что допустили ошибки. Это все хорошо, если забыть, что подъем наш идет не вверх, а вниз. Если принять мою точку зрения, то..
        - То значит, надо бороться!
        - Это все хорошо, но если ты начнешь бороться, то тебя же первого обвинят в том, что ты катишься вниз и посадят в тюрьму или спрячут в психбольницу.
        - Кто же это сделает?
        - Есть такие людишки...
        - Кто же?
        - Крысы.
        - Нет таких людей.
        - А ты хочешь, чтоб я говорил открыто? Дудки!
        - Но ведь истина независима!
        - Но до истины мы обязаны идти в одиночку, иначе не бывает!
        - Как знаешь.
        Незнакомец исчезает. Сижу в раздумьи. А ведь в его словах есть доля правды. Но кто же это был? Может, провокатор? За спиной слышу голос Маси:
        - О чем это ты говорил с Самоотреченностью?
        - Так это была Самоотреченность? Сколько раз слышал, да вот ни разу не удалось увидеть. Интересно.
        Настал день, мимоходом прогнав трепетное утро. Простой, как все. Ярко светит солнце, по-обычному. Бредет Безразличие.
        - Я знаю о твоем разговоре с Самоотреченностью. Мерзкий тип. Если даже так и обстоит дело, то этого и достоин народ, допустивший, чтоб его так обвели вокруг пальца. Но я в это не верю, это - бред сивой кобылы.
        Нет, истина не здесь. Надо идти дальше. Ускоряю шаг и лезу в непроходимую чащу леса. Опять слышу гул. Замираю и всматриваюсь в темноту. Идут монахи. Их много. Лица серьезные, в глазах застыла Вселенная.
        - Может, Вы - пришельцы?
        Они не отвечают, идут молча. Чувствуется огромное их напряжение, их сгустки воли. Каждый шаг - усилие, каждый шаг вперед на пути Эволюции бой. Но они идут, зная свое дело, зная свое призвание. Никто и ничто не может их остановить. Временами некоторые из них словно испаряются, превратившись в сгусток мысли - "они приходят выполнить задание"... Потом про того человека, к которому приходил Монах, говорят, что к нему пришло Озарение. Ну что ж, кто как думает и чувствует, тот так и говорит. Черная субстанция мерзких сил и гнилых предательств носится с воем вокруг, пытается задушить и прижать, не дать Им шагу вперед. Но потому она и визжит, что ничего не получается.
        Монахи прошли, и последний обернулся, оставив Шанс надежды.
        Но опять неразбериха сомнений окутала и придавила к тенле. Что-то непонятное опять крутится вокруг. Чувствую, что враги. Я могу опять проиграть этот поединок, не хватит сил и опыта.
        - Ты всегда себя успокаиваешь недостачей чего-либо. Это глупо. Говори везде и всем, что у тебя есть все для достижения твоей цели. И не только говори, но и думай так. Но, чтобы ты не врал себе в своих мыслях, то ищи такие цели, которые тебе под силу, для выполнения которых у тебя все есть.
        Это опять Мася.
        - Да, больше некому. И ты сам в этом виноват. Ведь ты очень себя любишь. Ты боишься отдать себя кому-нибудь, ты требуешь уважения и преклонения, не терпишь критики и горькой правды в отношении себя. И поэтому ты волей-неволей имеешь около себя только меня. Из-за этого у тебя все беды. Из-за этого ты всегда терпишь поражение. Ведь победа - это прежде всего объединение всех светлых и добрых сил. Так борись сам с собой, вставай на тропу Эволюции, высокие горы Преодоления ждут тебя. И поверь мне, они тебя боятся. А я, Мася, тебя не брошу никогда, буду с тобой, ведь недаром же Мася - Я САМ...
        ОТКРОВЕНИЕ
        Через несколько недель, в середине ноября, Игнат зашел к Андрею, как обычно, без звонка по телефону. Они сидели на кухне и делились последними новостями, потягивая кофе из старых бабушкиных чашек. Андрей бросал пристальные взгляды на Игната, что-то взвешивая про себя. Игнат это чувствовал, и не понимая его мыслей, лихорадочно пытался представить будущий разговор. Заметив это, Кулундин улыбнулся с виноватым выражением лица и произнес:
        - Не переживай, твой рассказ мне понравился, я думаю совсем о другом. Не знаю, как начать, точнее, пытаюсь понять, что для тебя важнее - рассказ, или сама деятельность, так сказать, процесс?
        - А разве это имеет значение? Мне кажется, ты уже начал разговор на эту тему.
        - Значение это имеет, и большое. Но, поскольку, ты сам об этом напрямик не спрашиваешь, то я начну тогда с рассказа. Вряд ли кто его поймет. Он очень сложен для понимания. Так кратко описать внутренний мир людей действительно задача ой-ой-ой. Кроме этого те, кто слыхом не слыхивал о запредельных состояниях человека, те вообще его не будут читать. Судя по рассказу, писал ты его около десяти лет, причем не постоянно, а с перерывом. И могу тебя поздравить - эти десять лет для тебя не прошли даром: в первой части ты путешествуешь в Энрофе, а во второй - смог забраться выше, в Жерам. И я рад за тебя. Прими мое восхищение. А монахи - это Даймоны. Кстати, ты "Розу Мира" читал?
        - Нет.
        - Я дам тебе, почитаешь.Чем сейчас занимается Гипнотизер?
        - Я давно его не видел, несколько лет. По слухам, у него поехала крыша, что-то с головой не в порядке, наркотики стал употреблять. Жаль его.
        - Когда ты писал, ты знал об этом?
        - Нет, конечно.
        - Но именно это ты и написал. Если внимательно прочитаешь, то увидишь, что у него мания величия. А они все, как правило, так и кончают. В худшем случае - петлей. Шарлатана давно видел?
        - Тоже очень давно. Но он изменился. Словно стал умнее.
        - Граф Калиостро тоже одумался под старость лет, правда, хорошую шоковую терапию ему преподнесла наша Руссания, но это не важно. Еще вопрос: ты Самоотречение разглядел все-таки, или нет?
        - Нет, не смог.
        - Ладно, об этом после. Будь осторожен с этим рассказом, не давай его читать дуракам и тем, кто считает себя трезвым материалистом, они по-своему больные люди, только грязью обольют. Ну а теперь задавай самый главный вопрос.
        - Считай, что уже задал.
        - Пиши, такое не каждому под силу. И кстати, перестань даже в мыслях заниматься самобичеванием, не трогай Масю. Ну и обозвал же ты его. На славу не надейся, хотя я говорю тебе это зря. Добрые дела нужно делать в любом случае. А зла и без тебя хватает. Пиши, что знаешь, что думаешь. Кстати, ты на бересте когда-нибудь писал?
        - Нет.
        - Последний вопрос: Самоотречение, которое говорило с тобой несколько лет назад, хочешь увидеть?
        - Конечно. Это твой знакомый?
        Кулундин молча смотрел на Игната, мелкими глотками допивая кофе. Игнат вздрогнул, раскрыл от удивления рот и застыл в немой позе. Теперь до него дошло. Он вспомнил тот голос, интонации, манеру разговора. Сомнений не было: перед ним сидел тот самый собеседник, пожелавший остаться неизвестным.
        - Андрей, что ж ты раньше не сказал?
        - И как бы я тебе это сказал? Ты сам не заикался. Может, ты это считал болезнью, или галлюцинацией? До всего нужно дойти самому.
        - Н-да.... Спасибо за добрые слова, за поддержку. Еще один вопрос, давно хотел тебе его задать: что ты можешь сказать о прошлых жизнях, и есть ли они вообще?
        - Вообще-то есть, но не у всех, а только у тех, кто сохранил душу свою чистой. Кстати, для этого, как ни странно, не обязательно верить в бога. Этот парадокс до сих пор у меня в голове не укладывается.
        - Ты знаешь, чем ты занимался в прошлой жизни?
        - Примерно знаю.
        - Расскажи.
        - Не стоит сейчас. Сам прекрасно понимаешь, что тем, кто сейчас нас подслушивает, эти знания ни к чему. Я потом как-нибудь расскажу.
        - Спасибо за кофе, я побежал.
        Накинув куртку, Игнат ушел.
        Кулундин долго стоял около открытой форточки, с наслаждением вдыхая морозный воздух снежной вьюги. Он думал об Игнате, ему теперь не позавидовать. Андрей знал, что теперь начнется с ним, и пытался предположить, как себя поведет Игнат в новых условиях. "Ты заинтересовался прошлой жизнью, и тем самым, даже не представляешь, что выводишь чудовищный удар Гагтрунга на себя. В любом случае этот шаг вызывает восхищение. В любом случае это - великий почет и степень доверия Планетарного Логоса. Учитель, Владыка Тенли, помоги ему, лишь бы он не потерял Веру в Тебя."
        С этими мыслями он пошел спать.
        СООБЩЕНИЕ N . . .
        На запрос Кулундина предоставить информацию о его прошлой жизни Воробьеву из Кладовой информации Планетарного Логоса Синклит Мира ответил отказом, мотивируя это тем, что неизвестно, как эту информацию он может использовать. Синклит Мира обратился к Высшему Демиургу о разрешении начать посвящение в Синклит Руссании. Получен положительный ответ. Даймоны Синклита Руссании введены в максимальное энергетическое состояние. Высший Демиург снял полностью защиту с Игната... Теперь на период испытаний Воробьев находится под прицелом рабов смерти под контролем Гагтрунга. Если Воробьев сможет противостоять потоку смерти, доступ в Кладовую информации Планетарного Логоса будет ему предоставлен. Ориентировочное время испытаний - биологическая постоянная Природы - девять месяцев. Кулундина попросили не помогать своему другу, так как это только повредит Воробьеву.
        ОКСАНА
        Двухсотсильный "Ягуар", казалось, плавно летел над автострадой, слегка покачиваясь на крутых виражах. Идеально отрегулированные колеса, словно стыдясь, визжали при резких поворотах, когда "Ягуар" обгонял шарахающиеся в разные стороны машины. Контролер безаварийной езды, или в простонародьи "автопилот", постоянно верещал противным звоном, но усилитель был включен на минимальную громкость, и поэтому не сильно мешал водителю гнать свою автокарету по Сибирскому тракту. А водителем этого авто была молоденькая девушка, двадцати трех лет от роду, метр семьдесят росту и шестьдесят килограммов весу. Волосы выкрашены в сексуальный пепельный цвет, на теле около двухсот граммов золота с бриллиантами. Папа - генеральный директор концерна "Биофарм". Вот и весь портрет. Звали водителя Оксаной. Автопилот время от времени отключал управление машиной у Оксаны, выводил "Ягуара" из критической предаварийной ситуации, и отдавал руль девушке, в переносном смысле этого слова. Она не торопилась на свидание, она не опаздывала на официальную встречу, она вообще никуда не спешила. Просто Оксане все надоело - друзья,
родители, встречи с такими же, как она сама, рестораны, кафе, казино и даже туристические прогулки где-нибудь в Средиземноморье на неделю. Папа постоянно пытался добиться, чтобы дочь хотя бы делала вид, что учится в юридическом институте, но она не хотела. И в очередной раз поругавшись со своими родителями, которые по-родительски заботились о ней, она, психанув, запрыгнула в "Ягуар" и через полчаса уже летела по Сибирскому тракту. За дорогой она не следила, поскольку знала, что папа сразу при покупке попросил сделать на машине неотключаемый автопилот, зная ее пристрастие к спонтанным необузданным поступкам. Практически "Ягуар" ехал сам по себе, а Оксана - сама по себе, если можно так выразиться. Автопилот думал об обстановке на трассе и обгоняемых машинах, а водитель - о том, куда бы исчезнуть хотя бы на пару дней, что бы отвлечься от этой грустной и неинтересной жизни. Никого не хотелось видеть. Вдруг Оксане во внимание попал дорожный указатель "Международный аэропорт", и она, впервые за время езды нажав на тормоза и включив поворотник, корректно и по правилам свернула с трассы. Автопилот от
удивления замолчал. Вспомнив, что папа сбросил на днях на ее электронную карточку круглую сумму, она решила куда-нибудь съездить, на худой конец в Маскалькву, в Белокаменную. Поставив машину на долговременную стоянку, она зашла в кассовый зал, в задумчивости разглядывая указатели направлений и полетных трасс. Увидев фешенебельную блондиночку, блестящую, как дифракционная наклейка, к ней подошел дежурный по залу, предвкушая чаевые.
        - Девушка желает куда-нибудь улететь?
        - Вообще-то да...
        - Куда именно, я помогу Вам.
        - Я не знаю... - и тут на глаза Оксане попалась красочная реклама шоколада "Баунти", - Я хочу на такие же острова, как в видеоролике рекламы этой шоколадки.
        - О, это нетрудно сделать. Вот в окне напротив - туристическое агентство "Мираж", у них как раз для Вас есть туристические маршруты на острова "Баунти".
        - Так даже и острова назвали из-за шоколадки?
        - Нет, что Вы, - дежурный рассмеялся, - наоборот, острова настолько обворожительны, что в честь этих райских мест и был создан этот продукт. Я очень сожалею, но в расписании, что над окном, написано, что ближайший вылет через три дня. Но Вы можете...
        - Извините, но мне нужно улететь сейчас, - спокойно и категорично ответила Оксана, молча протянув дежурному хрустящую банкноту, от которой у него глаза загорелись, как олимпийские огни. Но в следующий момент глаза счастливца стали тухнуть, поскольку в ближайшие восемь часов не было ни одного рейса хотя бы до Новой Зеландии. Оксана, смотревшая в его лицо, поняла, что быть в самолете "сейчас" ей не суждено.
        - Я очень сожалею, но в ближайшие восемнадцать часов никаких прямых рейсов нет, а насчет транзитных Вам скажут в справочном окне, - с этими словами он трясущейся рукой протянул обратно деньги.
        - Купите на эти деньги себе и своей семье "Баунти". Ну и дела, значит, улететь ни на чем я не могу прямо сейчас?
        - Спасибо, Вы очень щедры. Но рейсов нет. Хотя, в принципе, улететь можно, правда, это будет стоить дороже раз в двадцать. Туристическое агентство "Шатл Колумбия" предлагает автоматические четырехместные реактивные самолеты с интеллектом. Вы только выбираете маршрут, а самолет сам летит и садится там, где Вы захотите, хоть на вершине Джомолунгмы.
        - Где это агентство?
        - Пойдемте, я Вас провожу.
        Идя по просторному светлому залу, Оксана почувствовала ощущение дурманящей сладости, навеенное, наверное, видеороликом "Баунти" и мыслью, что она скоро улетит из этого снежного и морозного Энска. Параллельно этим мыслям она пыталась вспомнить, где и когда раньше она могла видеть этого милого и доброго человека.
        - Как Вас зовут? - спросила она у человека, благодаря которому она могла позволить себе улыбнуться.
        - Мишей. Друзья называют почему-то Мишель.
        - Спасибо, Мишель, за Вашу помощь. Мы раньше с Вами встречались?
        - Вряд ли. У нас в семье ни у кого нет таких знакомых, как Вы. Но я искренне рад, что смог Вам помочь, даже, если бы Вы не дали денег. Всего Вам доброго. Да хранит Вас господь.
        - Спасибо.
        Оформив документы и получив билет, она вернулась на стоянку и взяла вещь, которую ей подарил один знакомый, оперативник из НБ. Это была маленькая коробочка с тумблером и двумя регуляторами. Работала эта штуковина от батареек. "На островах попробую" - подумала она, покупая в магазине аэропорта купальник и крем для загара. Лицензию на эксплуатацию автоматического самолета типа "Крылатая ракета" она оформила на два дня и десять тысяч километров общего налета.
        Ее маленький самолетик, очень похожий на истребитель, взлетел в обычном режиме, хотя, по необходимости, мог и в режиме вертикального взлета. Глядя на ночной город, Оксана запросила полет над Энском на малой высоте. Но автопилот ответил, что над городом запрещено летать на любых высотах уже десять лет. "Если б ты знал, сколько я за тебя заплатила, ты бы со мной разговаривал по-другому", - подумала она. Задрав нос, бывший истребитель за считанные минуты забрался на высоту пятнадцать тысяч метров и взял курс на Новую Зеландию. Но долететь туда Оксане было не дано. Глядя на яркие звезды, она задремала в удобном кресле... Автопилот аккуратно выводил самолет на цель. Автопилоту было все равно, какой груз и куда надо доставить.
        ХВОСТ ДРАКОНА
        В читальном зале Государственной Публичной Научной Библиотеки было буднично тихо и спокойно, и на первый взгляд, ничего необычного не происходило. Но вот в зал зашла толстая неповоротливая женщина, страдающая одышкой. Она, словно нехотя, заполнила бланк-заказ, постоянно оглядываясь в зал. Глаза, словно наполненные ядом, лихорадочно бегали, пытаясь оглядеть каждого. Но эта беготня была не более, чем игра, специальный комуфляж в строго определенном регламенте оперативных действий органов и подразделений НБ. Она знала, кто ей был нужен - Кулундин. А женщина с отдышкой была некто Милютина Людмила Иосифовна, дипломированный экстрасенс и по совместительству сексот НБ. Сами рабы смерти звали таких, как она, ласково и нежно "танцовщица". Милютина не глядя взяла книги и села на два стола позади Кулундина. Причем села она не за пустой стол, а за тот, который освободился у нее на глазах: прямо перед ее носом из-за этого стола встала молоденькая студенточка, и, незаметно поклонившись с подхалимной улыбкой, быстро ушла. Все шаги в танцах НацБезов срабатывали точно и гладко. Усевшись за стол и не спуская
взгляда с Андрея, Милютина машинально раскрыла книги, делая вид, что читает. Кулундин, внимательно следивший за ней с момента ее появления в зале, почувствовал сильную головную боль и сильную слабость, словно он сутки без перерыва разгружал уголь. В следующий момент, окончательно отвлекшись от статьи, которую он читал, он внутренне сконцентрировался, поставил защиту и включил механизм зеркального отражения энергии. Через три секунды Милютина подскочила, как ужаленная, забыв про книги, и пулей выскочила из зала, забыв про свою одышку. В лифте она потеряла сознание. Если говорить механическими аналогиями, то Кулундин загнул дуло пистолета, из которого пыталась выстрелить Милютина, на ее саму. В итоге она и выстрелила... сама в себя. Полковник Берлиозов, якобы читавший газету в машине около библиотеки и ждавший, что скоро выйдет вусмерть уставший Кулундин, услышав по рации сообщение о Милютиной, выругался и быстренько смотался, боясь, как бы Кулундин не стал телепатически рыскать по окрестностям библиотеки, ведь тоже самое тогда могло произойти и с ним.
        Кулундин действительно устал от долгого чтения и сейчас сидел и наблюдал, как группы наблюдения, психотропной поддержки и прикрытия по одному уходили из зала. "Мать вашу, восемь человек, плюс эта корова в очках. Дать бы вам лопаты, вы тогда за год во всем Энске все дороги отремонтировали бы. Господи, какие силы тратятся ради собственной прихоти. На худой случай, лучше бы вы водку пили, все равно меньше зла принесли бы планете, уроды." В следующий момент его взгляд обнаружил неприметное изменение в молоденькой библиотекарше, которая стала веселее и непринужденнее, чем прежде. Улыбнувшись сам себе, он опять уткнулся в статью.
        Уже вторую неделю он изучал все, что было связано с кометами и метеоритами, и для чего он это делал, не знал никто, кроме него самого. Информации было много, но никакой стройной системы из нее не получалось. Точнее, не вырисовывалась та картина, которую он хотел видеть. Поэтому он и просматривал все, что могло дать хоть маленький ключ к пониманию тех вещей, которые могли произойти и о которых он был предупрежден.
        Но, наконец, он поймал ниточку логических событий, которые давали ключ к пониманию. Зная, где теперь искать конкретно, Кулундин непроизвольно пытался понять логику Берлиозова, сможет ли он разглядеть то, что все-таки увидел он сам. Думая над этим не ради конкретных действий, а, скорее, просто так, ради отдыха, он отнес книги на стол, предназначенный для этого, и, виновато улыбнувшись ожившей девушке, словно извиняясь, пошел на выход.
        Теперь Кулундину предстояло осмыслить все то, что он "всосал" в себя за эти дни. И могло оказаться так, что информации уже вполне хватает. Предстоял второй этап в решении проблемы "Хвост Дракона" - работа с Кладовой Информации Планетарного Логоса и максимальная защита от экстрасенсов и Рабов смерти, поскольку именно они были заинтересованы в том, что бы "Хвост Дракона" остался нетронутым.
        На улице он с жадностью вдыхал морозную свежесть вечернего города. Было что-то удивительно неповторимое в этом воздухе. Небо, засвеченное уличными фонарями, освещало недавно выпавший снег легкой синевой морозной дымки. Яркие звезды, зашторенные световой завесой, скучали в гордом одиночестве. "Прошел уже месяц, как над Игнатом висит Гагтрунг. Не заходит и не звонит. Но, впрочем, и вряд ли дозвонится. Люди из НБ сейчас полностью блокируют его телефон, это точно. Включить его все равно будет очень трудно. Если говорить простыми словами, завербовать его будет очень трудно, точнее, невозможно. А раз так, то будут пробовать его сводить с ума, что бы затолкать его в психушку. А там будут его колоть специальными запрещенными препаратами, пытаясь сделать из него психотропного зомби. Если через месяц не появится, сам навещу его, в крайнем случае можно будет наложить табу на посвящение, хотя это и без меня решится. Все равно, страшно за него...."
        Думая о Воробьеве, он не заметил, как дошел до д6ома, не обратив внимания на предновогоднюю красочную иллюминацию города.
        СТАЛКЕР В ЗОНЕ СМЕРТИ
        Игнат пришел домой, лихорадочно дрожа. Голова уже который день была сдавлена, словно тисками. Шатающейся походкой он подошел к приемнику и включил, по обыкновению, радио "Европа-Флюс". Милый, и в тоже время злорадный голос ведущей, ди-джея Агнессы Ворон, как бы невзначай, перед очередной композицией вкрадчиво произнесл: "А способны ли Вы полюбить женщину? Так сказал Бернад Шоу." Игната словно обдало кипятком. Огорошенный странной мыслью, он сел на диван, пытаясь связать мысли воедино. Ничего не получалось. Голова болела, мышцы ныли от непонятной усталости. Но, тем не менее, он заставил себя расслабиться и отвлечься от всего, входя в аутотренинг. Боль, словно нехотя, как мартовский снег под лучами весеннего солнца, таяла. Тело стало ватным и тяжелым. Приятная истома разлилась по рукам и ногам. Рассудок постепенно возвращался. Теперь можно было сконцентрироваться на системном анализе. Игнат спокойно и холодно стал расставлять все факты "по своим полочкам".
        "Итак, прежде всего, Марина. Действия ее понять невозможно. Складывается впечатление, словно она - кукла в чужих руках. Причем руки эти грязные руки бандитов. В тот вечер, когда мы с ней поссорились, тринадцатого, в пятницу, она явно была сама не своя. Я, дурак, сам не сдержался, наговорил ей обидных слов, но, ей-богу, она этого все же заслужила. Я совсем не думал ее оскорблять, хотел верить, что она одумается, но вместо этого она меня обвинила во всем. Даже вспоминать не хочется, что она творила. После этого я написал ей письмо-откровение, которое заканчивалось словами: "культура человека выявляется по время ссоры. Так сказал Бернард Шоу". И примерно месяц назад я обнаружил, что какая-то неизвестная тварь рылась в моих архивах и читала копию этого письма! И теперь эту же фразу говорит Агнесса Ворон по "Европе-Флюс"! Последние три месяца мне казалось, что за мной идет постоянная слежка, но я смеялся сам над собой от этих мыслей. И тут еще этот Вова Глухих из Нацбезопасности. Вечные его намеки, что им никто не помогает, что они - самые несчастные, потому что самые честные. Но глаза-то не обманешь!
Когда я еду поговорить, точнее, попробовать поговорить с Мариной, он, словно невзначай, встречается то на улице, то в метро. Кроме слежки еще одна деталь: каждый день теперь попадаются экстрасенсы, и каждый день сильные головные боли и неимоверная усталость. Если предположить, что такая же нагрузка давит и на Марину, то понятно, почему она даже по телефону не хочет со мной разговаривать. Но это какие нужны средства, и сколько нужно времени, чтобы проворачивать такие громадные по своему масштабу операции! Ведь я - не вор, не бандит, не резидент, в конце концов! Тем более, кругом такой разгул преступности. А со слов Глухих, у них не хватает ни сил, ни законов, чтобы остановить этот беспредел."
        Его мысли прервала Агнесса Ворон: "Да, у каждого свои проблемы, но, может быть, есть смысл обсудить их с капитаном, с человеком, который смог достичь больших высот в этом мире? "Статус Кво", песня "Я служу в армии".
        Игнат в рассеянности посмотрел на динамик приемника. Он вспомнил, что на днях в автобусе столкнулся с одним неприятным субъектом, который на вопрос "вы выходите на следующей остановке?" ни с того, ни с сего ляпнул в ответ, что назад дороги нет и что все вопросы можно обсудить. Причем смотрел он на Игната, как генерал на солдата. В автобусе, в разных местах сидели громадные мордовороты и смотрели на Игната, словно "язвенник на редьку". В тот момент он поймал себя на мысли, что примерно таких телохранителей он видел по ТВ около президента.
        Песня закончилась. Агнесса Ворон старалась во всю:
        -Влюбленный человек всегда думает о своей любимой, и дорожит ею. Не стесняйтесь, говорите, мы услышим. Группа "Нау", Баба Яга.
        Но в ответ зазвучала песня "Полина".
        Сомнений не было: это была pадиоигpа. Hо для это необходима обpатная связь, что бы было слышно, что говоpит Игнат. Он в задумчивости подошел к окну. Где-то в окне, в доме напpотив, находилась аппаpатуpа дистанционного пpослушивания: либо микpофонная пушка, либо лазеpный интеpфеpрометp. Hо это было не важно, в конце концов, можно подбpосить и обычный жучок.
        Игнат напpяженно думал. Hужно было что-то делать, но что - он не знал. Разговаpивать с ди-джеем, котоpый вещает на тpидцать гоpодов стpаны - по меньшей меpе безpассудство. Hо холодный и логический анализ говоpит обpатное. Hо самое главное - это Маpина. Он ее любил так, что даже боялся себе самому признаться в этом. По большому счету, ему было все равно, лишь бы быть с ней рядом. Но обработанные данные факты говорили, что между ними стоит беспредел государственного масштаба. Но главное все-таки Марина. С ней как же быть? Она находится в той же мясоpубке, что и он. Игнат слышал не pаз о психотpопном воздействии, основанном на методе нейpо-лингвистического пpогpаммиpования, но никогда не думал, что это может коснуться его самого, и главное - его любимого человека. Hужно было как-то выходить из этого смеpтельного вихpя. Хотя бы pади того, что бы спасти и вывести из этого сатанинского спектакля Маpину. Вывод был один: соглашаться на pадиодиалог с "Евpопой-Флюс". При этом мысли работали параллельно: Воробьев пытался себе реально представить, как принимаемый подслушанный сигнал по специально
засекреченным каналам уходит в своеобразный "штаб", где сидят холеные засаленные физиономии с проникновенным взглядом "сверхчеловека", подбирают ключевые слова максимального воздействия на подкорку, звукорежиссеры пулей ищут соответствующую песню, а ди-джею предлагается вариант ответа, который она сама "обмозговывает", чтобы соблюсти эффект прямого эфира, без подсказки.
        С этими мыслями он зашел в ванну, и, облив себя ледяной водой, спросил у Учителя разрешения на такой диалог. Последовал отказ. Удивленный Игнат тут же задал вопрос: "Почему". Секунды четыре Информационное поле молчало. Наконец он получил разрешение, которое было сопровождено специальным знаком, смысл которого Воробьев понял намного позже. Забегая вперед, можно сказать, что никому и никогда он не говорил об этом сигнале, как и о понятой его расшифровке.
        Наскоро обтерев себя полотенцем, с мокрой головой, Игнат подошел к окну.
        -Господа, я хочу поговорить с капитаном.
        В ответ, в паузе между песнями, Агнесса сказала:
        -Ну что ж, желание ваше мы можем исполнить, но сначала танцы. Демис Руссос, песня "We sheell dance".
        Начались танцы, точнее телепатические эксперименты, в которых нужно было "увидеть" незнакомого человека, "разглядеть", куда он идет, что делает. Попутно задавались вопросы о семье, об отце, о знакомых. Диалог длился с вечера, всю ночь, до утра. За это время сменилось несколько ведущих, эфир переключился с Москальвы на Энск, а Игнат терпеливо ждал, когда "господа-товарищи" скажут ему о месте и времени встречи с капитаном. Но этого не последовало. Такая радиосатанинская игра продолжалась три дня и три ночи. Танцы превратились в самое настоящее обучение специальным ключевым словам и фразам, в обучение оперативника, основанное на многовековых традициях преступной конспирации. Попутно нужно сказать, что несколько раз Игнат выражал протест, уставший и измученный этими издевательствами. В ответ звучала песня группы "Ногу свело". И через несколько песен - группа "Несчастный случай". "Ну вы даете, гады, - подумал тогда про себя Воробьев, - даже названия этих идиотских групп имеет свой точный смысл, все идет "в дело". После этого начались занятия на улицах города. Но, думая только о Марине, Игнат шел на
это, полагая, что все-таки сумасшедшим рано или поздно все это надоест. Но не тут-то было. Для оперативных служб НБ, ГРУ и других силовых структур это была работа, открытая и незамечаемая для непосвященных. А те, кто об этом знал, молчали, что бы для них не зазвучала группа "Несчастный случай". Воробьев прошел через четыре полигона, расположенных на улицах Учительская, Мичурина, Крапоткина, на Центральном рынке. Масштабы такого охвата его ошеломили. Было что-то жуткое в этом массовом каждодневном спектакле случайных прохожих, продавцов коммерческих киосков, владельцев собак, гуляющих во дворах домов. Теперь этих танцоров Игнат видел издали, которые подавали разные знаки - взглядом, случайной фразой, жестом, вздохом и даже плевками.
        Помаленьку приходило и осмысление того знака, который дал ему Учитель. Занимаясь в науке проблемой конца света, Игнат изучал все это теоретически. А теперь он увидел практические факты страшного внутреннего раскола всего общества. Он увидел реальные лица "посвященных" и "неприкасаемых". Но, в отличии от Воробьева, они ни ухом ни рылом не имели элементарных представлений о причинно-следственных связях психотропного взаимодействия, о том дисбалансе, который вносит такая "магическая" деятельность в процессы формирования ответного отклика в Брамфотуре Тенли. "И каждому воздастся по заслугам," - эту фразу из Библии он твердил каждый день, сам того не зная, что много веков тому назад он сам ее и написал. Раньше его пугало, как простого обывателя, сама мысль о предстоящих катаклизмах, о которых буквально утверждали в разной форме в разные времена мыслители, поэты, ученые, философы - в общем те, кого принято называть человек "высокого полета".
        ...Через две недели для Воробьева настал ответственный этап - знакомство с капитаном. Два дня танцоры из НБ буквально толкали его в управление на Коммунистической. Но у Игната теперь была более важная задача, чем превращаться в раба смерти. Высший Космический Разум потому так и называется, что решает те задачи, которые не под силу простым смертным, какие бы кители они не надели, и в какие бы кресла ни сели. Бутафория власти и богатства не интересны для Синклита Мира и для Высшего Демиурга. В этом мире есть более реальные ценности...
        ШРАМЫ ВЕЛИКОГО ИГВЫ
        Если посмотреть на карту в районе южной части Тихого океана, то сразу бросается в глаза большое обилие маленьких островков, так называемых атоллов. Атоллы - острова вулканического происхождения, по виду напоминающие собой подкову или кольцо. Наличие воды в центре острова говорит о том, что это - ложбина бывшего жерла вулкана. Большей частью острова расположены по линии, и чем-то напоминают след от автоматной очереди. Общепризнанная точка зрения гласит, что под верхним слоем мантии находятся своеобразные каналы, которые во время активной фазы прорывают мантию, образуя вулкан, тем самым обеспечивая отток избыточной энергии от ядра планеты. И за счет дрейфа континентов прорыв мантии происходит в новом месте. Руссанские ученые-самородки нашли, пожалуй, единственное логически законченное объяснение постоянства энергоотводящих каналов. Высшая хвала Вам, низкий руссанский поклон за вашу воистину самоотверженную деятельность в течении всей жизни, когда Вас везде отпинывают и прогоняют, а Вы, тем не менее, поражаете мир своими гениальными, да-да, гениальными открытиями!
        Инженер, который строил "высотку" МГУ, москальвинское метро, возводил Байконур, разработал теорию активных ядер планет. Зовут его Сергей Андреевич Алексеенко. По его теории, в центре планеты присутствует ядро, которое находится в состоянии плазмы. Плазма внутреннего ядра небесного тела /то есть планеты/ все время пульсирует. При достижении критической накопленной энергии происходит выход избыточной внутренней силы на поверхность. Причем выход этой энергии происходит в определенных местах, так называемых пиках. При этом пики по всей планете располагаются упорядоченно, накрывая всю поверхность, словно сеткой. В месте выхода пиков пульсации вначале происходит подогрев оболочки, затем следуют циклы землетрясений, приводящие породы оболочки к разрушению, а вслед за этим возникают вулканы.
        Тульский оружейный конструктор Николай Иванович Коровяков разработал гипотезу, по которой ядро планеты совершает суточное вращение в расплаве магмы по пятиугольной траектории. Кстати, если вы будете сверлить бьющим сверлом отверстие, то в первый момент входа в деталь бьющее сверло высверливает пятиугольник. На вершинах пятиугольника образуются особые зоны, отличающиеся большой аномальностью. При взаимодействии с гравитационными силами Луны в местах аномальных зон может происходить выброс гравитационного вихря. В потоке гравитационного вихря время либо убегает вперед, либо отстает. За счет наличия фронта гравитационной неравномерности электромагнитные волны из смерча не выходят.
        Поражают не сами теории, а то количество подтверждений, имеющихся по результатам прогнозов, которые давали авторы. Естественно, что прогнозы так сильно разнились с официальными научными точками зрения, что после "очередного открытия" академики кричали о непредсказуемой сенсации, а Коровяков и Алексеенко с тоской выли от бессилия, поскольку для них не было сенсаций, а просто были открытия на кончике пера.
        Так или иначе, мы имеем грозного страшного зверя, спрятавшегося в недрах планеты, который периодически дает о себе знать.
        Что такое информация? Бизнесмен ответит, что это - деньги, рабочий скажет, что это - новые технологии, разведчик будет утверждать, что это - успех тайной операции или провал шпиона. Каждый из них будет прав, и никто из них даже не поймет вопроса. Если совершить небольшой экскурс в историю открытий, то можно обнаружить удивительную вещь: физики осознали сущность такого понятия, как "работа" только в восемнадцатом веке. Целый век потребовалось им, что бы осознать и точно определить такое понятие, как "энергия". И примерно век, имея за плечами богатый опыт открытий и ассоциативных аналогий, совместно с химиками, биологами, в физике пришли к выводу, что "информация" -...это условие существования жизни, главный признак развития любой системы, будь то котенок, или вся планета. До сих пор не осознаны механизмы взаимодействия информации и вещества, но обнаружена жесткая связь между информационными процессами и мощными энергетическими процессами. Конкретный пример - крестные ходы во время засухи. И это не было вздором. Наши предки своей мудростью гармоничного взаимодействия с природой вызывают восхищение.
А элементарная логика говорит, что мудрец не может быть дураком. И объяснение простое - действительно, коллективная молитва, как способ передачи информации, вызывает определенные энергетические процессы, при которых в зону мощного антициклона приходит циклон со спасительными дождями. А были и еще более удивительные вещи: дождь проходил только там, где происходила молитва.
        С другой стороны, многие ученые обнаружили прямую зависимость с мощными энергетическими процессами и общественной человеческой деятельностью. Чижевский и Вернадский, находясь под общественным гипнозом стремительных открытий в физике, считали первопричиной именно мощные природные физические процессы: извержение вулкана, солнечная активность, землетрясения, лунные затмения и т.д. Но с развитием информатики и психологических наук постепенно приходило переосмысление первопричинности всевозможных катаклизмов. И на первое место так или иначе вышла психотронная деятельность, отдельного человека, группы людей, нации, страны или всевозможных сил, которые находятся вне контроля человека.
        Вот после такого научного экскурса мы теперь опять возвращаемся к милым и очаровательным островкам Тихого Океана. И если еще раз внимательно взглянуть на карту, то мы с удивлением обнаружим хаотическое расположение атоллов, которое не вписывается в стройную теорию дрейфа континентов. Не будем сейчас строить гипотезы, а остановимся только на том, что в судьбе многих островков главную роль играли не внутренние процессы, происходящие в ядре, и не психотропная деятельность местных аборигенов. Многие райские места в этой части Тихого Океана своим появлением обязаны Великому Игве, правой руке Гартрунга. В простонародьи Гартрунга зовут Сатаной. Итак, Великий Игва.
        ...Он прилетает по заданию своего хозяина. И цель прилетов всегда одна и та же: подготовка и осуществление плана захвата Тенли Гартрунгом и отстранение Бога за пределы Тенли. Кстати, масоны Игву зовут Великим Архитектором. Его прилет всегда связан с мощными природными катаклизмами и катастрофами: появление новых вулканов, цунами, землетрясения, тайфуны и все остальное. Тенля всегда болезненно реагирует на появление чужеродного тела...
        Вы спросите, зачем я это говорю? Да затем, что Оксана мирно спит в туристическом самолетике, который строился для уничтожения живой силы противника и его объектов, а теперь доставляет молодую избалованную сексапильную девушку на острова Баунти.
        ИСКУССТВЕННО НАВЕДЕННАЯ ШИЗОФРЕНИЯ
        Кулундин услышал звонок, и, зевая, открыл дверь. Раскрыв широко глаза, он замер, словно загипнотизированный. Но он был в шоке. В следующий момент он тихо зашевелил губами, но, совладев с собой, улыбнулся и сказал:
        - Ну наконец-то. А то я тебя уже потерял. Где ты пропадал?
        Ничего не говоря, Игнат молча прошел, снял ботинки, и на цыпочках прошел по квартире, заглядывая во все углы. Андрей молча и спокойно наблюдал за ним. Не найдя ничего интересного, Игнат, глядя горящими глазами, тихо процедил сквозь зубы:
        - Что-то душно. Может, пойдем прогуляемся?
        Ожидая это, Кулундин утвердительно кивнул головой и быстро оделся. Они вышли на улицу. Стояла морозная погода. Город казался неухоженным из-за грязного снега. В конце рабочего дня люди торопливо разбегались по своим норам, готовясь к предстоящему новому году, лишь немногие торопились сделать покупки в магазинах к предстоящему застолью, или приобрести подарок по случаю праздника. Но через каждые двадцать-тридцать метров Андрей ловил воровские, быстрые и мимолетные взгляды внешнего наблюдения, но не подавал виду. Игнат же, напротив, беспрестанно матерился.
        - Ты меня выдернул из дома ради того, чтобы я слушал твои маты? словно невзначай, осторожно, спросил Кулундин.
        - Андрей, ты, наверное, меня посчитаешь за сумасшедшего, но, я тебе все равно скажу: за мной следят, каждый день, каждую ночь. В НБ и ГРУ хотят, что бы я работал на них. А я не хочу! То, что я знаю об этом мире, о тайных законах мироздания, не позволяет мне совершать такой грех!
        - Не кричи, я слышу хорошо.
        - Я не могу говорить об этом спокойно. Но ладно бы, если б это касалось только меня. Под психологическим давлением оказываются все те, с кем я имею дело. Все пересказать невозможно. Но больше всего мне жаль моих знакомых девушек. В итоге, не понимая этого всего, мои знакомые связывают свои беды с судьбой, считая, что я - просто-напросто неудачник, и все это происходит из-за меня. Это фашизм! Фаст ист - в переводе - все дозволено! Что делать, Андрей?
        - Ты сам знаешь ответ. Вспомни инквизицию, когда церковь, прикрываясь борьбой с дьяволом, сжигала сотни тысяч людей на кострах, вспомни фашизм Гитлера и Сталина. Вспомни мировые войны. Кстати, какие отрасли бизнеса во все времена давали самую большую прибыль?
        - Война и наркотики.
        - Ты забыл еще религию. По большому счету, именно религия обеспечивает максимальные дивиденды от наркотиков и войн. Именно она тот рычаг, который управляет психологией человека. А ты занимался в науке Богом, ты занимался энергетическим моделированием человека, теорией катастроф. Ты же лакомая цель для них.
        - Но я не хочу!
        - А их это не интересует. Ты знаешь, как создавались первые ракеты у нас в стране? Бывший начальник Смерша, генерал-половник Абакумов, по приказу Берии собрал всех видных ученых, сфабриковал на них уголовные дела. Условие выхода на свободу было одно - ракета. У них такой стиль работы, это было во все времена. Кстати, Абакумова в 1954 году расстреляли. Об этом пишет Александр Казанцев в книге "Озарения Нострадамуса". И они знают об этом, что в любой момент все может в мире измениться непредсказуемо, и поэтому последние десятилетия стараются все делать тайно, словно жизнь таких, как ты - судьба. И некоторых убивают.
        - По моим прикидкам, тайных сексотов и стукачей только в нашем городе больше десяти тысяч. По крайней мере, примерно столько я смог лично зарегистрировать. Ведь каждому воздастся по заслугам, что же они творят?
        Андрей понял, что Игнат пока больше ни о чем другом говорить не может, что все это ему предстоит еще переосмыслить. У него еще не выработался защитный рефлекс. Но то, что он будет, Кулундин знал точно.
        Какое-то время шли молча. Наконец Игнат, выходя из состояния задумчивости, сказал:
        -Хочу написать рассказ. Но такое чувство, словно я уже его писал. Ты мне как-то говорил про рукопись, написанную на древнеславянском языке. Ты ее видел своими глазами?
        - Нет, не видел. Через несколько лет я пришел к выводу, что это была красивая утка. Во всяком случае, рукопись не сохранилась. Хотя я допускаю, что она могла быть.
        - Рукописи не горят. Ладно, пока.
        - Пока, с наступающим.
        Игнат, озорно улыбнувшись, наступил Андрею на ногу.
        АВТОМАТИЧЕСКОЕ ПИСЬМО
        После разговора с Андреем Игнат словно ожил. К нему вернулась его внутренняя радость и желание работать. Зайдя домой, он сразу включил компьютер. Все тело зудело от знакомого потаенного желания оставить свои мысли на бумаге, точнее, в электронной памяти допотопной вычислительной машины. Сам того не подозревая, он уже находился в состоянии автоматического письма. В этом состоянии создавали свои произведения Рерихи и Нострадамус, Сведенберг и Даниил Андреев, Жюль Верн и Станислав Лем, Ефремов и Беляев, и многие другие: Пушкин, Лермонтов, Есенин, Шекспир, Булгаков. Всех не перечислить. Тенля богата такими людьми.
        Что это такое? Приведу "чугунную" аналогию.
        Для того, чтобы компьютер смог напечатать текст на принтере, ему необходимо специальное согласующее устройство, которое называется последовательно-параллельный порт. Кроме этого требуется специальная программа, которая обеспечивает правильное взаимодействие процессора компьютера и этого порта. В режиме автоматического письма человек выступает в роли согласующего устройства между Высшими слоями Шадаранкара и людьми. И, естественно, что для этого требуются люди, лишенные алчности и хамства, зависти и стяжательства, имеющие определенные понятия о истинном Боге, которые, к слову будет сказано, со временем практически не меняются во всем обозримом прошлом. Это - своеобразная подпрограмма, которую люди вырабатывают сами в себе. Хотя бывает в истории и такое, когда люди спекулируют такими вещами. Но это отдельный разговор.
        Игнат замер перед монитором, глядя куда-то вдаль, сквозь него. Такое оцепенение длилось недолго. Наконец он поднес руки к клавиатуре и, медленно, словно нехотя, набрал название рассказа:
        ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ АКТ ЭКСПЕРТИЗЫ.
        Рукопись, написанная на неизвестном языке древних славян, была найдена в глубокой пещере в предгорьях северного Алтая в 1961 году. Двадцать пять лет рукопись переходила из рук в руки, не достигая официальных научных кругов, и в 1986 году, пятого января, оказалась в руках программиста Андрея Осиповича Кулундина, сотрудника НЭТИ, в то время писавшего кандидатскую диссертацию. Десятого марта, после того, как он неделю не появлялся ни дома, ни на работе, был объявлен всесоюзный розыск, но безрезультатно. В доме нашли программу и рассказ под общим названием "ШИФР". Специалисты сказали, что программа нерабочая.
        ШИФР
        ...Усевшись на траву, старик начал рассказ.
        "Шел 1344 год от рождества Христова.
        Ленивое солнце, устало пробиваясь через листву столетних дубов, бросало игривых зайчиков на осеннюю землю. Бабье лето было в самом разгаре. В лесу было тихо. Единственное, что могло потревожить ухо - был слабый цокот копыт по сухой и твердой дороге и полумелодичное брякание позолоченных доспехов, которые играли в невообразимые и непонятные для человеческого разума игры с проворными и стремительными лучами солнца.
        На первый взгляд казалось, что Рыцарь Великого Ордена, крестоносец Святого Павла, барон Виктор фон Гаустар безмятежно дремлет, положив на колени поперек седла копье, лишь изредка бросая мимолетный взгляд на дорогу. Но на самом деле молодой барон был в свирепом гневе. Только благородное воспитание не давало ему позволить, чтобы от страшного гнева вскипела его родовая и знатная кровь.
        Двадцатипятилетний барон Виктор фон Гаустар возвращался с рыцарского турнира, проходившего в графстве друга его отца, графа Антонио де Лантю, который был устроен в честь прекрасной графини Беатриссы де Лантю. Старый граф очень любил свою девятнадцатилетнюю дочь. Злые языки поговаривали, что он боялся своей дочери и бегал у нее на поводу. Так же эти злые языки утверждали, что принцесса - ведьма, и в тех замках, в которых она побывала, появлялись привидения. Часто Станиэлю, слуге барона, попадало за такие сообщения. Но всегда и везде Станиэль говорил правду, ничего не добавляя от себя и ничего не укрывая. Он знал, что после того, как барон подавит в себе гнев, за точные сведения он похвалит и наградит золотым. Сам барон потому и злился на эти слухи, не в силах сдержать свои эмоции, что он очень хорошо знал старого, доброго и вежливого барона, но и самое главное - он очень любил Беатриссу.
        Семью Лантю он знал хорошо. Раньше, в детстве, замок Гаустара-старшего был в двадцати милях от замка Лантю, и в ясный спокойный день с самой высокой башни можно было разглядеть над верхушками высоких елей ярко-синий флаг графства Лантю, развевающийся на высоком штоке Восточной угловой башни замка. Но после великой засухи, происшедшей в 1338 году, когда к стенам замка подходили олени, кабаны, медведи, волки, что бы люди их напоили водой, произошли непонятные события, которые, впрочем, скоро забылись. В общем, не было ничего особенного, всего лишь у графа погибло трое слуг. Один утонул, а двое других заболели чумой и умерли через несколько дней в агонии и бреду. Их сожгли, что бы убить злую ведьму Чуму. В других графствах, что были в округе, в то лето никто не болел чумой и все обошлось. Правда, в конце октября, после сбора урожая, старый граф Лантю сделал визит барону фон Гаустару, привез много подарков и украшений и попросил помощи в виде отряда вооруженных всадников, что бы они помогли ему прогнать племена северных скандинавов. Он объяснил это тем, что в северных лесах Германии плодородные земли
и богатые зверьем леса. Свой старый замок после того, как он выстроит себе новый, он отдавал в дар будущему барону Виктору фон Гаустару, сыну старого барона.
        Тогда Виктору было 19 лет, и он заметил, что граф сильно поседел за последние месяцы, но был так же строен и резв, словно тридцатилетний. И еще: когда он сидел в кресле и потягивал из кубка вино, было видно, что он отдыхает от чего-то тяжелого и трудного. Юная графиня, еще девочка, тоже изменилась. Она похудела, ее личико побелело и она казалась еще более юной, стала неразговорчивая и замкнутая, хотя раньше при встрече всегда был слышен ее веселый и задорный смех. Нет, когда с ней говорили, она мило улыбалась, понимала шутки и даже иногда отвечала смехом. Все решили, что она взрослеет. Виктор - тоже.
        Барон сам возглавил отряд, собрав всех своих слуг и набрав войско из крестьян, оставив в замке лишь охрану в составе пяти вооруженных слуг во главе с Виктором. Только поэтому Виктор не смог участвовать в славной битве. Как выяснилось, северные скандинавы начали строить большой и крепкий замок из черного гранита, поражающий своей грандиозностью и великолепием. Граф не был самодуром, и поэтому оставил живым архитектора, предложил ему остаться работать и вместе с ним доработал замок по своему вкусу. Благодаря этому замок был достроен за пять лет и прошлой осенью, в ноябре, старый граф перебрался в новый замок. Бывшее графство Лантю перешло в руки барона Виктора фон Гаустара. Молодой барон сам не поехал, а лишь по совету отца назначил управляющего, который был должен с крестьян собирать оброк и присматривать за замком. Виктор не хотел покидать своего отца, которого он любил, да и к тому же пока не было нужды в отдельном жилище - барон был холост.
        Присутствуя на пире по случаю заселения нового замка "Воронья пустошь", как назвал его граф, барон вновь увидел его дочь, восемнадцатилетнюю Беатриссу, и понял, что теперь не сможет без нее прожить. Это была совершенно другая Беатрисса, не та девочка, что пять лет назад, а уже сформировавшаяся графиня, с гордой осанкой и удивительно спокойным, почти холодным взглядом синих глаз, с длинными по пояс пышными темно-русыми волосами. Теперь она не реагировала на шутки и комплименты, задумчиво глядя прямо в глаза говорящему, который от этого взгляда терялся и забывал, что он хотел сказать. Она лишь улыбалась барону Виктору, слегка кивая головой, когда они случайно встречались взглядом.
        Старый граф сдал совсем. Казалось, что он стареет на глазах. Теперь он был совсем седой, с ослепительно белой бородой и во всем черном. Увидев его в этом обличии, молодой барон на минуту потерял дар речи. Единственное, что смог понять Виктор, было то, что у графа был траур, но какой и по кому никто не знал. Беатрисса же, как всегда, была в ярко-голубом платье, под цвет глаз, которое ей очень шло. Тогда и было объявлено, что в сентябре следующего года в графстве Лантю будет проходить рыцарский турнир в честь дочери графа, Беатриссы.
        За девять месяцев это известие разлетелось во все стороны, и на турнир приехали рыцари отовсюду, наслышанные об удивительной красоте молодой графини. Здесь были тешлонские рыцари и рыцари из Буризи, рыцари с южных гор и загадочные, доселе неизвестные молодые и красивые рыцари в одежде, искусно сплетенной из проволочных колец, на могучих белоснежных конях с ярко-красными круглыми щитами и дубинами с железными острыми шипами. Говорили, что они приехали из могучих восточных лесов, где много болот и непроходимые чащобы. Они говорили на непонятном языке, слушая который можно сказать, что он одновременно и мягкий, и грубый, и гордый, и ласковый. С собой они привезли переводчика, белоснежного старца, который, вообще-то, довольно плохо понимал язык. Эти рыцари вели себя очень благородно, всегда улыбались, несмотря на то, что прибыли с большим отрядом таких же всадников, как и они сами, но более скромно одетых. Отряд был очень большой, и при желании они могли разнести вдребезги всех вместе взятых рыцарей.
        На турнире Виктору было тяжело. Он любил честный бой, и поэтому злился, когда рыцари, обладатели разных титулованных орденов, фальшивили и обманывали, боясь честного поединка, словно старые крысы. Почетные старцы, которые должны были определить из тридцати самого сильного, отважного, смелого и ловкого, внимательно следили за соблюдением правил состязания, но все-таки многие ухищрения этих графов, герцогов и баронов остались для них незамеченными. Несмотря на все это, барон смог победить этих самодовольных и подлых ублюдков. Но был только единственный человек, которого Виктор фон Гаустар не смог победить. Это был могучий широкоплечий славянский князь, которого невозможно было одолеть. Он жестко бил по самолюбию барона, но Виктор испытывал к нему чувство симпатии.
        После того, как был объявлен победитель, славянин вышел на середину площади и поклонился. Не выставляя ноги ни вперед, ни назад, князь поднял ко лбу правую руку, а потом опустил ее, коснувшись земли и согнувшись пополам. Наверное, на их родине так было принято. Поклонившись, он ждал последнего слова отца. Молодая графиня, сидевшая около отца слева, тихо сказала ему несколько слов. Старый граф встал и сказал:
        -Дорогие гости, по правилам, победитель турнира должен стать обладателем руки и сердца, а так же приданого моей дочери. Я очень тронут тронут вниманием сильных и приветливых далеких гостей, которые оказали честь принять участие в этом скромном турнире. Я поражен вашей силой и ловкостью. Но, к сожалению, Вы не можете стать моим зятем по причинам, которые известны только богу. Мы приносим свои извинения и в знак дружественного отношения к Вам примите наши подарки. По правилам турнира, графиня вправе выбрать любого из числа первых десяти рыцарей, участвовавших в состязании.
        По площади прошел ропот, словно буря перед грозой.
        Славянский князь стоял, не поняв слов, но по выражению лица графа и по тому, что слуги поднесли ему большую шкатулку, он понял, что происходит что-то неладное. Князь обернулся, ища глазами старца. Из толпы вышел толмач с посохом, и, гордо смотря вперед, подошел к князю, не поклонившись. Некоторое время старец говорил князю сказанное, тот быстро ответил, а он произнес:
        - Великий владыка западных земель, ты сам мог убедится в силе и смелости нашего князя. Он сможет защитить княжну от любых злых чар. Князь не боится опасностей.
        Воцарилось молчание.
        Вдруг графиня Беатрисса встала и, вопреки правилам, направилась к князю, не спуская свой пронзительный взгляд со старца. Казалось, что она не шла, а плыла. Было оглушительно тихо, только легкий шорох ее платья нарушал эту тишину. Она подошла к старцу, поклонилась точно также, как князь и что-то тихо стала ему говорить. Сказав примерно десять фраз, она замолкала, пока старец пересказывал сказанное князю. При каждом новом пересказе глаза князя раскрывались все больше и больше и было непонятно, то ли от страха, то ли от удивления. Солнце стало красным и осело за лес, когда Беатрисса закончила свой рассказ. Князь смотрел на нее, не мигая. Он сказал три слова старцу и тот произнес так, чтобы это слышали остальные:
        - Пусть будет так, - и потом очень тихо еще несколько фраз.
        Беатрисса кивнула головой и, повернувшись лицом к отцу, громко сказала:
        -Завтра утром Великий князь поведет своих воинов на восток, домой. Но у него есть одна просьба: он очень любит гулять в одиночестве по незнакомым замкам ночью. Отец, я хочу, что бы Вы исполнили волю победителя.
        Старый граф встал и произнес:
        - Пусть будет так, дочь моя.
        В это самое время нервы барона уже не подчинялись его воле. В эту минуту он ненавидел весь свет. Во время всего турнира он пытался поймать хоть один взгляд Беатриссы, но она его не замечала, словно его здесь не было. Она либо рассматривала других рыцарей, либо вообще смотрела в сторону. Даже когда Виктор выходил на середину площади перед очередным состязанием и кланялся, она смотрела ему куда-то в ноги. Барон теперь не верил сам себе, вспоминая приветливую улыбку Беатриссы, когда они прощались в ноябре прошлого года и, приветливо глядя в глаза, она выразила надежду, что молодой барон примет участие в турнире. Теперь это казалось сном. Весь год, каждый день, Виктор готовился к этому турниру. Ему нужна была только победа. Для Виктора это было главнее всего. И теперь, когда он услышал заключительное слово, он и обрадовался, и вскипел еще больше. Но, по крайней мере, рука и сердце Беатриссы были свободны. А князь... Черт с ним, прости Господи, завтра он все равно уедет... Навсегда... Значит, шанс еще был.
        Беатрисса вернулась и села в свое кресло. Граф вопросительно посмотрел на нее. Какое-то мгновение она сидела, глядя куда-то в сторону, потом молниеносно, стремительно, что это успел заметить только Виктор, она бросила скупой взгляд на него, встала и сказала, что она затрудняется в выборе. При этих словах медленно встал отец, Беатрисса и граф поклонились старцам и пригласили всех на праздничный пир.
        ...Барон пил очень мало, несмотря на то, что вино было вкусное и хорошо выдержанное, не крепкое. Он наблюдал за славянским князем и Беатриссой. Она не смотрела на князя, не смотрела на Виктора, лишь изредка улыбалась и отвечала на вопросы и комплименты гостей. Славянский князь не пил и не ел, думая о чем-то своем, изредка хмуря могучие темные брови. Иногда он что-то тихо говорил своим двум соотечественникам, те кивали головой и смотрели на него, ожидая новой фразы. Когда пир кончился, все рыцари ушли спать, а князь и его два воина пошли в поле, где горело десятка два костров и был разбит лагерь славянского войска.
        Замок "Воронья пустошь" состоял из двух замков, соединенных между собой толстой каменной стеной, внутри которой можно было пройти из одного замка в другой по просторному переходу. Малый замок состоял из тридцати просторных комнат, в которых и жили дошедшие до последнего тура рыцари. Их осталось десять. Остальные были или уже дома, или в дороге, поняв, что им не быть на месте победителя. Когда все угомонились, Виктор покинул замок, который в дни турнира не охранялся, и вышел в темноту ночи.
        То, что он увидел, его поразило. Вокруг всего замка горели костры и в красном зареве отблесков отражались широкие могучие обоюдоострые мечи и наконечники копий славянского войска. С семи сторон по кругу отдельно стояли воины с большими факелами. Виктор опешил, не зная, что делать. "Измена" - мелькнуло в голове и тут же в глазах встала Беатрисса. Но войско стояло, как вкопанное, словно это были не люди, а мумии. Вдруг Виктор заметил, что один из факельщиков начал махать из стороны в сторону. Тут же заметались и остальные факелы, передавая сигнал по кругу. Только когда пятый раз начался танец факелов, барон понял, в чем дело. То и дело в широких проемах какой-либо башни, или из бойниц самого замка, появлялся факел, и огонь от него метался из стороны в сторону, разбрасывая веером искры. И тут же откликались факелы из кругового оцепления.
        - Видимо, это означает, что все нормально, - сообразил Виктор, успокоившись.
        Это продолжалось до утра.
        Рано утром, когда солнце еще не взошло, князь медленно вышел через главные ворота с мечом и факелом в руках, без щита, который он не брал. Виктор заметил, что он наполовину поседел, глаза впали и горели огнем. Остановившись, он спрятал меч. Факелы, не опускаясь вниз, потухли. Войны прятали мечи в ножны и по цепочке бежал металлический звон славянской стали. Богатыри садились на коней и строились в колонну, по семь человек в шеренге. И тут раздался женский крик. Князь вздрогнул и обернулся. К нему бежала Беатрисса. Подбежав к князю, который слез с коня, она обняла его, поцеловала, и, упав на колени, сняла с себя талисман и протянула его князю, не поднимая своего взгляда. Князь взял талисман, поднял с земли графиню и стремительно сел на коня.
        Барон Виктор фон Гаустар не сдержался, выхватил свой меч и, выскочив из канавы, ринулся на князя. Дорогу ему преградили могучие воины. Словно ничего не замечая, Беатрисса развернулась и пошла в замок. Князь, увидев Виктора, подозвал старца. Задумчиво глядя на барона, князь произнес, а старец перевел:
        - Барон, вы мужественный и храбрый воин. А я, славянин, не способен на плохое. Я тебя никогда не забуду. Если тебе нужна будет помощь, то пусть твой гонец скачет навстречу утреннему солнцу три дня, не останавливаясь. К вечеру третьего дня перед ним будет белокаменный город-крепость. Пусть он громко крикнет и несколько раз поднимет и опустит до самой земли горящий факел. Не успеет придти солнце нового дня, как я буду уже в пути. Прощай. Честь Беатриссы навсегда останется в замке.
        Барон Виктор фон Гаустар в знак благодарности поднес рукоять меча к переносице, а потом медленно опустил перед собой. Он не понял лишь последнюю фразу.
        Ж Ж Ж
        Прощаясь со старым графом, Виктор понял, что тот совсем сдал. Он кое-как говорил, сидя в своем кресле, и его синие губы с трудом испускали слабые звуки.
        - Мальчик мой... Не обижайся на Беатриссу... Не спрашивай ее не о чем... Попробуй понять ее без слов... Ни о чем не спрашивай...
        Старик умирал на глазах, словно какой-то червь изнутри с громадным аппетитом высасывал все его силы. Видя состояние старого графа, Виктор не стал ему говорить, что его отец погиб зимой на охоте: его задрал медведь. Ведь отец очень любил охоту...
        Ж Ж Ж
        Виктор скакал с этого треклятого турнира в свой замок. В голове вертелась каша. Виктор ничего не мог понять. Что за тайна? Почему изменился граф? Что произошло с Беатриссой? Зачем нужно было переезжать на новые земли в такую глушь, что теперь не очень-то просто до них добраться? Почему она отвергла славянского князя? Почему он так дерзко гулял по ночному замку, а к утру поседел? Виктор злился на себя и свое поражение, на славянина и его воинов, на подлых и низких рыцарей, приехавших с юга и запада.
        Добравшись до дома, уставший с дороги, он тут же завалился спать. Его разбудил Станиэль, осторожно трогая за плечо:
        - Барон, проснитесь. Там весть какая-то, наверное, от Беатриссы.
        Услышав имя, Виктор подскочил, в воздухе нечаянно задев рукой Станиэлю по челюсти так, что у него зубы звонко цокнули. Он пулей выскочил из замка во двор, где стоял взмыленный конь, весь в пене и хрипел. Его кое-как удерживали трое конюхов. Всадника не было, все седло было в крови, а к узде на шелковой тесемке был привязан сверток. Виктор отвязал его, разломал печать.
        "Милый Виктор, умоляю, помогите.
        Беатрисса"
        - Станиэль! - что было сил крикнул Виктор, - готовь доспехи и следуй за мной, возьми факелы, скачи при свете пламени к замку "Воронья пустошь". Надень все свои доспехи.
        Потом, помолчав мгновение, скомандовал:
        - Отряд, боевая готовность! Следовать к замку "Воронья пустошь"!
        Только тут он заметил, что уже настала ночь, на небе зажглись россыпи звезд. Луна еще не взошла. Виктор гнал коня нещадно. Когда он влетел через опущенный перед ним мост, конь упал замертво.
        - Где графиня?!
        - У себя, она ждет Вас.
        Он вошел в приемный зал, Беатрисса подошла к нему в том же голубом платье и глядя на него как раньше, сказала:
        - Мой отец умер, как и было предсказано.
        - Кем?
        - Я Вам все объясню. Вы вправе потом поступить как Вам захочется. Я прошу у Вас извинение, что потревожила, но пока я не похороню отца, останьтесь, пожалуйста, со мной. Я очень боюсь за него. А потом уж как-нибудь сама.
        Виктор хотел было сказать ей, что он готов умереть ради нее, но Беатрисса продолжала, не дав ему заговорить:
        - А теперь все по порядку. В год великой засухи кроме трех смертей наших слуг погиб еще и мальчик лет восьми. Это было в начале мая, когда речушка Оян еще не полностью пересохла. Я ехала в карете одна, а позади меня скакало двое всадников моей охраны. Жара стояла невыносимая и я решила прокатиться с ветерком на резвых конях. В одном месте дорога проходила около самого берега Оян. Посреди речушки, которая сильно обмелела, стоял по пояс в воде этот самый мальчик, плескаясь в мутной и илистой гуще. И вдруг он закричал. Это был ужасный, душераздирающий вопль, истерический крик. Я никогда не слышала такого вопля. Мне казалось, что я кричу сама. Приказав кучеру остановиться, я глянула в ту сторону. Из воды торчали две корявые руки, обросшие длиной черной шерстью, с ярко-красными кровяными когтями, очень длинными и загибающимися внутрь, как у хищной птицы. Они тянули мальчика вниз. Я видела это отчетливо, потому что до мальчика было не более двадцати шагов. "Да спасите же вы его!!!" - крикнула я своей охране. Они нехотя слезли с коней. Места у нас в округе спокойные, слуги были без оружия. "Хватайте
палки, да быстрее же вы!!!" Мальчик продолжал неистово кричать, оглушая все окрестности. Наконец-то до слуг дошли мои слова, они схватили коряги, лежащие на берегу, и стали бить в то место, где было туловище этого чудовища. Через несколько ударов оно высунуло голову. Господи, это был неописуемый ужас. Длинные, сильно выдающиеся вперед желтые зубы, корявые... Красно-кровяные глаза, без зрачков, тоже сильно выдающиеся вперед. На мгновение слуги застыли в ужасе. "Бейте!!!" - закричала я. Это чудовище повернуло в мою сторону свои уши, которые были как у собаки, посмотрело мне прямо в глаза, нюхая воздух. Оно словно не обращало внимания на удары. Мальчик перестал кричать, упав в мутную воду. Теперь раздавались только гулкие удары сучковатых коряг поэтому чудищу, которое наконец-то заметило эти удары, озираясь во все стороны. Оно опустилось в воду и словно ушло под землю. Слуги тут же выпрыгнули на берег, вытащив безжизненное тело мальчика на сушу. Он казался каменным, застыв в предсмертной судороге. На наших глазах мальчик стал синий, потом зеленый, и потом приобрел сиреневый цвет. Все это время кони
хрипели, кучер тянул вожжи так, что удила были в крови. Лошади двух всадников давно ускакали. И тут произошло еще одно несчастье. Один из слуг истерически захохотал, схватившись за живот, упал и стал кататься по земле. Мы поняли, что он лишился рассудка. Сил уже не было, второй слуга вскочил в карету и кони нас понесли к замку. Так быстро я не ездила никогда. Кони бездыханно упали, как только остановились в замке. Кучер и слуга упали в обморок, словно перегрелись на солнце, к вечеру им стало совсем плохо, они бредили, и все решили, что они заболели чумой. Следующей ночью умер слуга, а через день - кучер. Я все эти дни не выходила из своей комнаты, никого не пуская к себе. В глазах стояла та ужасная картина, я никак не могла забыть.
        Вдруг Беатрисса перестала говорить, услышав за окнами замка гул, похожий на конский топот целого отряда.
        - Что это? - спросила она.
        - Это мой отряд, для охраны.
        - Не надо, нельзя, иначе мы все погибнем. В большом замке ночью может находиться не более двух чужих людей, так что отряд никак не сможет помочь. Разворачивайте его обратно, Виктор.
        Барон подошел к окну. Огненное пламя факела стремительно приближалось к воротам замка. Это впереди отряда скакал Станиэль. Примерно в миле от него слышался гул приближающегося отряда. Среди могучих елей и сосен иногда проблескивал свет факелов. Виктор спустился вниз и сказал Станиэлю, что бы тот повернул отряд назад, и вернулся к графине. В эту минуту ему было наплевать на всех этих чудищ, будь они трижды прокляты. Главное, что рядом была Беатрисса, а больше ему и не надо. Виктор знал свои силы и был уверен, что сможет справиться с любой нечистью.
        Беатрисса продолжала:
        - И вдруг, через неделю, произошло еще одно событие. Я проснулась ночью оттого, что около меня лежит что-то прохладное, словно кинжал или меч. Когда я зажгла свечу и увидела, что лежало около меня, то упала в обморок. Это была большая змея, которая смотрела мне прямо в глаза... На рассвете, когда я пришла в себя, уже никого не было. И с того времени начались кошмары и ужасы. Слуги по ночам слышали отдаленные голоса и смех, гогот, рев и плач. В первое время они не могли ночевать в том старом замке, ночуя где-нибудь поблизости. По ночам в замке оставалось только четыре человека: я, отец, моя служанка Сюзанна и слуга отца Мишель. Однажды ночью, в комнате Сюзанны, раздался душераздирающий крик. У меня по телу побежали мурашки. В первое мгновение от страха и ужаса я не могла пошевелиться, но потом набралась смелости и пошла к ней. Сюзанна лежала на полу, около кровати, платье было все в крови, в остекленевших, широко раскрытых от ужаса мертвых глазах горел ядовитый желтый мерцающий пламень... На ее шее были следы укуса. И только тогда я все поняла. Это была месть упыря. Выходя из комнаты Сюзанны, я
увидела, как из дальнего угла к окну метнулась тень, а может быть, какое-то облако. Оно скрылось за окном. Я позвала слуг, чтоб они унесли ее. Когда они зашли, тела Сюзанны не было. Оно исчезло бесследно.
        Иногда по ночам криков не было, было тихо и хорошо, как и раньше. Слуги привыкли, им упырь не делал ничего плохого. Иногда, просыпаясь ночью, я видела у себя в спальне еле видимое желто-зеленое облако, которое металось в воздухе, словно танцуя зловещий танец. Все это проходило молча. Чем больше я молилась богу, тем ужаснее были ночи. Бог не хотел помогать. В начале осени все эти кошмары прекратились. Я решила, что все кончилось. Опять стала беспечной и веселой, как и раньше. Отец поседел и постарел за это время. Я решила ему все рассказать, ведь все было позади. Я зашла вечером к отцу, Мишель хотел выйти, но я попросила его остаться, чтобы он тоже знал правду. Отец выслушал меня молча, лишь изредка кивая головой. И тут мы все вздрогнули от страшного крика. Упырь вернулся. Он и не думал уходить. Больше оно никого не убивало, не трогало. Но крики, стоны, свист и гогот нас уже никогда не покидали. Частенько среди ночи я замечала танцы этого желто-зеленого облака И тогда отец решил покинуть этот замок. Остальное вы знаете. Во время строительства "Вороньей пустоши" мы жили в старом замке. И через два
года опять произошло несчастье. Каждую ночь вопли были ужасней и ужасней. Часто они раздавались где-то за дверью, иногда у меня в спальне. Оно теперь кружило вокруг меня, отца и Мишеля. Но больше всего доставалось Мишелю. Этот спокойный и добрый старик прежде всего хотел уберечь своего хозяина, моего отца. Однажды вечером, во время ужина, он попрощался с нами, сказав, что его долг - это уберечь нас от злых чар. Сначала мы ничего не поняли. Все стало ясно, когда солнце ушло за горизонт. Он долго стоял перед входом, ведущим в подземелье, о чем-то думая. Без факела. Словно сговорившись, здесь собрались все слуги, со всего замка. Перед тем, как спуститься по ступеням, он обернулся, долго смотрел в глаза старому графу, а потом ушел. В эту ночь была мертвая тишина. Утром отец вместе с десятком стражников спустился в подземелье. Мишель тоже исчез бесследно. Потом мы перебрались в новый замок, в "Воронью пустошь", и девять дней нас никто не тревожил. Мы поверили, что упырь от нас отстал. Но на десятую ночь опять вопли. Я понимала, что настала очередь моего отца, да он сам об этом догадывался. Он старел на
глазах. Больше я не могла смотреть на это. Я заварила кашу, мне и расхлебывать. Никому ничего не сказав, я однажды ночью спустилась в подземелье нового замка. Все было тихо, никаких криков, никаких желто-зеленых облаков и смерчей, никаких ужасов. Я прошла по всем коридорам и комнатам подземелья, каждый миг ожидая жуткой смерти. Но ничего не произошло. Под конец я заблудилась. Вспоминая план подземелья, я вдруг почувствовала на себе взгляд и обернулась. В нескольких шагах от меня стоял упырь, злорадно улыбаясь с чудовищной пастью желтых длинных зубов, смотря на меня горящими кровяными глазами. Я упала в обморок. Придя в себя, я сразу нашла дорогу из подземелья. Было утро. Через месяц я решилась спуститься второй раз, но около самого входа на лестницу, ведущую вниз, я услышала крик отца.
        - Дочь моя, не твоя вина, что это проклятие висит над нашим родом. В этом моя вина, что я воспитал тебя доброй и ласковой, мне и отвечать на суде перед силами зла. Не смей спускаться вниз.
        И вот, вчера ночью, гуляя по ночному замку в одиночестве, я услышала сдавленный стон за дверью спальни отца. Я ворвалась к нему. Он лежал у двери, тяжело дыша. Увидев меня, он произнес:
        - Привидение сгинет через семь лет, считая от года великой засухи.
        То были его последние слова. Что было сил, я крикнула:
        - Эй, кто-нибудь!! Сюда!! Быстрей!!!
        Все это время я не сводила глаз с отца. Вокруг бушевал свирепый вихрь из желто-зеленого облака, издавая такие вопли, что стыла кровь в жилах. Но я так стояла, пока не появилась охрана с факелами. Вот и вся история. Отец в завещании написал, чтоб его тело три ночи пролежало в его покоях. Я прошу Вас, не покидайте меня эти три ночи, я почему-то боюсь, чего со мной в последние месяцы не бывало.
        - Беатрисса, уже глухая ночь, где же лежит Ваш отец?
        - Здесь, недалеко, но пока все тихо, поэтому я и рассказывала Вам эту историю.
        Словно нарочно, раздался крик. Громкий, сдавленный стон, с полушипящим люлюканьем и свистом. Нечеловеческий вопль. У Виктора все похолодело в груди. Он хотел было встать, но не смог: руки и ноги свело судорогой. Беатрисса продолжала так же сидеть, лишь только взгляд ее прекрасных глаз стал более печальнее.
        - Начинается, - тихо сказала она и встала.
        Барон Виктор фон Гаустар наконец-то совладел с собой, обнажив меч. Молча они пошли в покои отца. В углах, на стенах комнаты ярко пылали факелы, вокруг гроба стояло четверо воинов с обнаженными мечами. Один из охранников закачался и упал. Виктор подошел к нему. Тот был мертв. Крики раздались еще несколько раз, но вскоре стало светать. Беатрисса, облегченно вздохнув, сказала:
        - Первая ночь кончилась. Я всегда сплю только на солнце, утром, чтоб мое тело освещали солнечные лучи. Как только они уходят, я сразу просыпаюсь. Замок пустой, выбирайте любую комнату для себя.
        - Спасибо.
        Виктор вышел и увидел Станиэля. Бедный слуга стоял и дрожал, словно осиновый лист на ветру.
        - Пошли спать, Станиэль.
        Барон обосновался в комнате, где раньше жила Сюзанна. Проснулся он в полдень, и тут же вспомнил прошедшую ночь. Вошел Станиэль.
        - Барон, вас просит графиня.
        Виктор вскочил и стрелой пронесся мимо слуги.
        - Виктор, - начала Беатрисса, - я опять приношу свои извинения, и если хотите, можете покинуть замок хоть сейчас. Я поняла, что моя просьба тяжелая и глупая.
        - Нет, что Вы, Беатрисса, я Вас не покину, это не входит в мои привычки, и тем более, что... - впервые в жизни отважный рыцарь, барон Виктор фон Гаустар стеснялся и робел.
        Беатрисса пробила его своим пронзительным взглядом, вдруг опустила глаза, словно стыдясь, и ее щеки порозовели.
        - На турнире Вы были богом, затмевая даже могучего славянского князя. Как давно я не ездила на лошадях...
        - Графиня, конь Станиэля к вашим услугам. Кто может помешать нам прокатиться по прекрасному осеннему лесу на резвых конях?!
        - Последние шесть лет я провела в замках. Ну что ж, предложение принято.
        ...Когда замок "Воронья пустошь" скрылся из виду, они вообще забыли о тех ужасах и кошмарах. Беатрисса, одурманенная свежим воздухом, жарким солнцем бабьего лета, лесными ароматами диких трав, была еще прекраснее, чем прежде. Она почти моментально освоилась в седле, словно только то и делала, что все дни проводила на коне. Далеко в лесу можно было слышать их веселый, беззаботный, как у детей, разговор о разных шуточных историях с королями, королевами и шутами. Веселье резко оборвалось, когда слегка дунуло вечерней прохладой и огненный диск светила задел за верхушки великанских елей. Стало очень тихо.
        - Пора, - помрачнев, сказала Беатрисса.
        Заходя в замок, графиня сказала:
        - Виктор, ночью можете входить ко мне без стука.
        Пользуясь тем, что еще не наступила полная темнота, рыцарь решил сделать экскурс по замку. Надевая доспехи, Виктор сказал Станиэлю:
        - Ты парень сообразительный и все понимаешь. Тебе, я думаю, не надо объяснять что к чему. Вооружайся, бери лук со стрелами, мы сейчас пойдем и изучим с тобой этот замок.
        Виктор, превратившись весь во внимание, шел, стараясь ступать как можно тише. Верный Станиэль следовал за ним. Замок был огромный, грандиозный, с широкими коридорами и просторными залами, в три этажа. Без факелов и свечей он казался мертвым.
        - Да, старому графу было не до украшений и картин, - подумал Виктор, вспоминая старое обиталище графа Лантю, где везде на стенах висели картины, ковры, стояли грациозные статуи, а в нишах величаво, словно на посту, красовались рыцари в позолоченных доспехах. Кругом были чучела птиц, медведей, кабанов и волков. Граф преклонялся перед красотой.
        Когда они обошли весь замок весь замок, Виктор спросил:
        - Ты заметил что-нибудь?
        - Нет... Вон! - испуганными глазами он смотрел куда-то за спину барона. Виктор резко обернулся, но ничего не заметил.
        - Только что там промелькнуло желто-зеленое облако, - объяснил он. Виктору стало не по себе, по спине пополз холодный ужас.
        - Ладно, охотник за привидениями, иди в комнату и не спи. Услышишь мой голос - сразу приходи, - недовольно пробурчал Виктор и пошел к Беатриссе.
        Беатрисса, слегка улыбнулась, увидев его.
        - Ну что ж, пойдем сразу к отцу.
        Они зашли в пустой зал, посреди которого одиноко стоял молчаливый гроб. Охрана была снята.
        - Беатрисса, почему вы сняли охрану?
        - Она мешает отцу.
        - Что Вы хотите этим сказать?
        - Мне кажется, отец еще проснется, будьте к этому готовы.
        Старый граф лежал в черном гробу, стоявшем в центре зала, одетый во все черное. Горел один-единственный факел, на стене, и в руках Беатриссы горела восковая свеча, разбрасывая жалкие блики бледного света. Беатрисса подошла и потушила факел. Вернувшись, она вопросительно посмотрела на Виктора. Поняв ее немой вопрос, барон дунул на свечу...
        Вскоре глаза привыкли к темноте. Луна висела в небе, бросая бледный свет на черный гранитный пол. У Виктора задеревенела рука, в которой он держал меч, готовый в любое мгновение ринуться в бой. Легкая тень промелькнула на фоне черного неба, набросив туманную вуаль на ярко-желтые звезды. Виктор медленно поднял меч. Где-то рядом, почти у ног, раздался зловещий вой с улюлюканием и шипением. Это хрюкание становилось сильнее и громче, переходя в рычание с непонятным подвыванием. Беатрисса, стоявшая слева от Виктора, изо всей силы сжала его руку своими холодными, почти ледяными руками. Это рычание усиливалось и постепенно приближалось. Виктор что было силы рубанул мечом. Раздался свист разрываемого воздуха и посыпались белые искры от удара о гранитный пол. Раздался страшный вой и на месте звука вспыхнуло желто-зеленое, ядовитого цвета облако. Это облако бесновалось всю ночь, носясь по залу с оглушительным ревом.
        Скоро забрезжил рассвет.
        Виктору пришла в голову мысль. Он нашел кузнеца и приказал ему изготовить металлический кожух, чтобы под ним могла гореть свеча, но света чтобы не было видно. Расчет был прост: в случае сильной опасности можно сразу от свечи поджечь заранее приготовленный факел, ведь это чудище боится яркой вспышки света.
        Опять, весь день, Беатрисса и Виктор провели в седле.
        Когда потемнело небо и замигали первые игривые звезды, Виктор накрыл свечу кожухом. Через некоторое время свет луны полностью осветил лицо покойника, мертвый граф медленно, словно под действием заведенной пружины, сел. У Виктора тряслись поджилки, через ледяную руку Беатриссы он чувствовал, как она дрожит. Граф открыл свои мертвые глаза, покрытые вуалью, ища Беатриссу.
        - Беатрисса, доченька, помни, оно живет семь лет. Всего семь.
        После этого он упал, словно и не вставал.
        За стеной раздался оглушительный рев Станиэля:
        - Барон, барон!!! На помощь!!!
        - Прости, мой дорогой Станиэль, но жизнь Беатриссы - превыше всего, подумал про себя Виктор, не двигаясь с места.
        Послышался грохот падающих кресел, крики Станиэля, вой и рев, лязганье, скрежет кинжала о гранит. Иногда было слышно, словно гудит ветер, будто кто-то сильно размахивает факелом. Вскоре все утихло, но после просторные своды замка наполнились дикими воплями упыря.
        Как только рассвело, Виктор зашел в комнату, где недавно шла схватка. Все, что можно было опрокинуть - было опрокинуто. Все, что можно было уронить - было уронено. Посреди этого хаоса лежал кинжал Станиэля, весь в грязно-красной крови, отливающий зеленоватым отблеском. Рядом лежал факел, из которого легкой змейкой поднимался вверх синий дым. Станиэля нигде не было.
        - Прости, Станиэль, - тихо сказал Виктор.
        Когда графа уложили в гробницу, после ужина, Беатрисса сказала барону:
        - Виктор, от всего сердца благодарю Вас за помощь. Вы - настоящий рыцарь. Я не смею Вас больше задерживать.
        - Нет, я никуда не уеду, я буду жить здесь до июня будущего года, а потом уеду, - железным голосом произнес Виктор.
        В глазах Беатриссы он прочитал восхищение и благодарность.
        Теперь, после этих трех ночей настало глубокое затишье. Все ночи Виктор и Беатрисса проводили в оживленных беседах при свечах, а днем катались на конях, гуляли и занимались тем, чем хотели.
        Пришла зима.
        Как-то однажды ночью Беатрисса была словно неживая, думая о чем-то своем, рассеянно глядя на красные огоньки раскаленных углей. Наконец она сказала:
        - Барон, отвернитесь, я хочу приподнести Вам маленький сюрприз.
        Виктор отвернулся к стене. Были слышны тихие шорохи, наконец зал наполнился бархатным шепотом Беатриссы:
        - Все...
        Барон Виктор фон Гаустар медленно развернулся. Посреди комнаты стояла обнаженная Беатрисса, ее молодое хрустальное тело с одной стороны освещалось желтым светом свечей, а с другой - красным заревом огнедышащих углей камина.
        В голову Виктора словно ударил дурманящий хмель, перед глазами поплыла сладостная, томящаяся дымка, все стало, как в сказочном тумане, из которого еще никому не удавалось найти дороги.
        - Богиня, - это была последняя отчетливая мысль Виктора.
        ...При этих словах старик закрыл лицо руками, зарыдал, тресясь всем телом, повалившись на землю. Нескоро он смог продолжить рассказ...
        Это были самые счастливые дни.
        Каждую ночь около Виктора лежал меч, под кожухом горела свеча, и рядом лежали наготове факелы, готовые вспыхнуть в любое мгновение. Но все было спокойно. Все ночи принадлежали Виктору и Беатриссе.
        Пришла весна. Теплая, добрая, без заморозков. Ранняя...
        ...Виктор проснулся от громкого крика Беатриссы. Мгновенно
        сдернув кожух, он поднес к ней свечу. Из перегрызенного горла Беатриссы фонтаном била светлая, почти розовая кровь. Из последних сил ее алые губы прошептали:
        - Проща...
        ...Старик сидел, опять закрыв лицо руками, беззвучно трясясь, словно в лихорадке...
        Семь раз солнце уходило за горизонт, семь раз бледный свет луны скромно, словно стесняясь, озарял прекрасное лицо Беатриссы. Все семь дней и ночей, не двигаясь, стиснув в руках меч, как мумия, сидел Рыцарь Великого Ордена, крестоносец Святого Павла, барон Виктор фон Гаустар. Ждал. Но он не пришел. Утром восьмого дня он отнес не обвенчанную жену в подземелье, уложил в гробницу. Когда Виктор вышел на улицу, он даже не заметил, что нет ни одного слуги, словно все вымерли. Даже если бы он бросился искать их, он все равно бы не нашел ни одной души.
        Первое желание Виктора, когда в апрельское утро он вышел из замка, было броситься на острие меча. Но в последний миг передумал. Нет, Виктор не боялся смерти, он знал, что жить без Беатриссы он не сможет. Он понял: он жаждет встретится с этим упырем. Ведь он должен жить еще месяц. Виктор быстро снарядился, вскочил на коня и ускакал, не обернувшись на прощание.
        Во всей округе он искал приведений, упырей, вурдалаков и злых духов. Но все было тщетно. И только один крестьянин как-то ему сказал:
        - Да что там приведения, вон, наш граф, хуже любого упыря. Изверг.
        - Побойся Бога, грех берешь.
        - Был бы бог, он бы помог.
        На следующее утро этого графа нашли мертвым.
        Виктор только теперь заметил, как страдают крестьяне. Он никак не мог понять, как раньше этого не замечал. Он так же не мог понять, где же человеческое достоинство у этих людей, почему они терпят унижения и надругательства, ведь их много и они в силах постоять за себя и за ближнего, который слабее.
        Теперь в округе то и дело умирали от неизвестного удара мечом самые жестокие и грубые графы, герцоги и бароны. Их трупы находили разрубленными пополам. Говорили, что это какой-то одинокий и странствующий рыцарь, но кто он такой и откуда - никто не знал. Виктора пытались поймать, на него делали охоты и облавы, но не тут-то было. Он уходил от любой гончей собаки, от любого преследования. За время борьбы с упырем, за время скитаний, у него выработалось чутье, проснулся голос подсознания.
        Проезжая мимо маленькой деревушки, Виктор услышал испуганный крик:
        - Люди, призрак скачет, прячьтесь!!
        Он остановил коня, поднял голову. Под копыта коня упала крестьянка в лохмотьях, причитая:
        - Ваше величество, не трогайте нашего хозяина, он у нас добрый и хороший.
        Невдалеке ревели пятеро ее маленьких ребятишек. Барон долго стоял в раздумьи, наконец снял с себя все доспехи, бросил на землю щит, меч, копье, и пошел пешком. Верный конь его Янтарь брел за ним. Долго они так странствовали, пока наконец коня не поймали слуги какого-то богатого вельможи. Барон Виктор фон Гаустар даже не обернулся.
        ...Старик сидел, глядя вдаль...
        Я спросил у него: "А где он сейчас?"
        - Может - здесь, может - там, - а потом добавил: - В белокаменном славянском городе барон видел славянского князя, на груди которого был талисман Беатриссы. Но князь не узнал барона.
        ...Эта история записана мною, странствующим монахом Петром, со слов старика, которого зовут Викентий. Он плохо говорит по-славянски, коверкает слова, не любит петь, не любит яркого света. Мы вместе с ним идем в добрую страну Беловодье, где живут добрые и умные люди. На вид старику лет восемьдесят. История записана в 1360 году от рождества Христова.
        Рукопись передам староверу-кержаку Ивану Фролову.
        Аллилуйя.
        КОНЕЦ РЕШЕНИЯ ЗАДАЧИ
        КОНЕЦ ПРОГРАММЫ Ш И Ф Р
        Заключительный акт экспертизы составлен на основании детальных исследований специалистов.
        Изучив рассказ, литераторы отметили, что рассказ написан современным языком.
        Историки после обсуждения пришли к выводу, что события, по всей видимости, происходили на территории современной Германии. Много неточностей в использовании терминов и определений. Никаких исторических данных, подтверждающих эти события, нет.
        Программисты сказали, что программа нерабочая, при вводе в ЭВМ она отказывается вступать в диалог, высвечивая на дисплее, что не определены идентификаторы "любовь", "доблесть", "честь" и "благородство". При вводе современных понятий высвечивается оператор неопределенного состояния.
        Рукопись найти не удалось. Каких-либо видимых изменений в предшествующие исчезновению дни в поведении Андрея Осиповича Кулундина не происходило. При повторном обыске в квартире потерпевшего найдена записка, написанная самим А.О. Кулундиным:
        "Наша цивилизация убивает сами себя. За последние четыре тысячи лет мирными были лишь 300 лет. Постоянно звенели мечи, сабли, летели стрелы, свистели пули и рвались бомбы. Люди гибнут от рук разбойников, от слов предателей, от зависти подлецов. По планете гуляет Страх и Неверие. Люди гибнут от инфарктов после ссор, скандалов, интриг. Люди гибнут от голода и холода, от нищеты, когда вокруг богатые и сытые обманщики. Передовые умы всех стран работают на милитаризацию, порабощенные деньгами и страхом. Зло безнаказанно гуляет по Земле.
        Бедная Голубая Планета."
        На основании недостаточности фактов и улик дело закрывается.
        Следователь Холмов С.Б.
        Дата . . . . . . . . . 3 мая 1986 г.
        ВМЕСТО ПРОЛОГА.
        Через некоторое время, Андрей Осипович Кулундин стал членом Координационного Совета Тенли.
        Однажды мне удалось его встретить. Бездонные глаза, заполненные вселенской силой, смотрели спокойно и дружелюбно, но при любой попытке заглянуть в них я напарывался на глухую стену. И все-таки я смог задать свои вопросы так, чтобы получить на них ответы.
        - Андрей, почему же так произошло?
        На этот вопрос он, усмехнувшись, ответил вопросом:
        - Что произошло?
        - Я спрашиваю не о тебе, я спрашиваю о Беатриссе.
        Тяжело вздохнув, после непродолжительного молчания, не глядя на меня, он произнес:
        - Ты плохо понял все. Виктор сам все погубил. Его сгубила гордыня, да и кроме того, тогда было такое время.
        - Значит, счастья и любви нет на планете?
        - Есть, но это стоит очень громадных сил, и немногие этого достойны. Возможно, тебе повезет, и ты найдешь свою Беатриссу, и сможешь сохранить.
        - Андрей, наша планета выживет?
        - Конечно, это время не за горами.
        - Что же нужно для этого?
        - Делай что хочешь, но выполняй только одно - иди по идее Учителя Иванова, он - спаситель планеты, у него все ниточки, у него вожжи Природы.
        - В таком случае кто же ты?
        Улыбнувшись, он тихо произнес:
        - Просто.... Человек...
        ГЕНЕТИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ
        И опять маленькое вступление. С применением всевозможных психологических тестов и экспериментов, ученые признали существование данного феномена, хотя, справедливости ради, с большим скрипом. Связано это прежде всего с тем, что данное явление практически невозможно обнаружить. Есть, пожалуй, только один яркий пример. Когда Гагарин готовился к своему полету, то перед ним ставилось четыре задачи, а именно:
        - первая - показать всему миру, но прежде всего амирцам, что руссане действительно обладают ракетоносителями, способными доставить ядерную боеголовку до берегов Североамирского континента, поскольку, когда было сделано сообщение о том, что руссане вывели первый искусственный спутник тенли весом восемьдесят килограмм, на докладе у президента специалисты НАСА смеялись до слез, утверждая, что руссане - вес°лые люди, и забыли между восьмеркой и нулем поставить запятую, поскольку больше восьми килограммов вывести на орбиту Тенли они не в состоянии,
        - вторая - престиж, политическая цель,
        - третья - изучение поведения человека в космосе, медицинская цель,
        - четвертая - ввиду того, что все религиозные трактаты и труды утверждают, что Бог спускается на тенлю с небес, а истребители на высоте тридцать километров никаких богов не наблюдают, хотя там уже черное космическое небо, попробовать обнаружить бога в космосе, если все-таки он существует, научная цель.
        Самые главные, насколько мы знаем из истории, были первые две задачи. Третья и четвертая были поскольку-постольку. Но это только на первый взгляд. Очевидцы и журналисты, сами того не подозревая, в течении нескольких десятилетий по предложению, по фразам, несмотря на цензуру, открыли правду. Самая главная задача, которая была перед Гагариным - это... четвертая. Первые три задачи, грубо говоря, выполнялись автоматически при безаварийном полете всех систем. И в данном случае Гагарин играл роль грузового балласта: датчики на него не ставились, никакая другая аппаратура не работала и не передавала данные о его самочувствии. Даже, если бы он сошел с ума, в то время никто бы не заметил. Но, тем не менее, только глазное дно у него смотрели тринадцать - ведь это ж надо!!! - раз. И один из главных факторов, благодаря которому он полетел двенадцатого апреля - положительная реакция на генетическую память невесомости. Обычный человек, попадая в состояние невесомости, через три секунды испытывает состояние ужаса, вызванное тем, что попадает за грань неизведанного. Три секунды - это то время, которое мог падать
человек с высоты, но при этом выживал и способен был дать потомство. По большому счету, здесь скрыты такие параметры нашей планеты, как сила притяжения и плотность воздуха. Так вот, когда его коллеги в состоянии невесомости от ужаса теряли дар речи, Гагарин начинал смеяться. И ещ° один, пожалуй, самый важный аргумент: перед самым стартом, сидя уже в кресле, Гагарин должен был набрать специальный код, примерно из восемнадцати-двадцати цифр. Если бы он ошибся хоть на одну цифру, то пульт старта не смог бы разблокироваться и осуществить запуск. Код этот знали только два человека - Королев и сам Гагарин. О ч°м это говорит? Только об одном - в космос ДОЛЖЕН БЫЛ ЛЕТЕТЬ ЧЕЛОВЕК С НОРМАЛЬНОЙ ПСИХИКОЙ, но не с точки зрения моральной этики, а только с позиции ДОСТОВЕРНОСТИ ПОЛУЧЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ.
        Кстати сказать, Бога он увидел. Но субъекты в серых плащах из Национальной Безопасности запретили об этом говорить Хрущеву. Узнав об этом, Учитель Порфирий Корнеевич Иванов сказал:
        - Теперь пощады от меня ему не будет. Хрущеву про меня он не сказал.
        Кстати сказать, Учитель никогда не называл себя Богом. Когда его напрямик спрашивали об этом, он отвечал: "- Я тот, кто во мне."
        Раскрыть внешними способами генетическую память практически невозможно. Нет никаких технических, и каких-нибудь других средств, которые могли бы это сделать. Прогнозы так называемых экстрасенсов вызывают смех, достаточно посмотреть в их проникновенные лица. А те, кто это может сделать реально, не делают это потому, что прекрасно знают, какое наказание их ждет за это.
        ...Оксана проснулась от громкого назойливого писка, словно она была наедине с автопилотом "Ягуара". Окончательно проснувшись, она с ужасом обнаружила, что находится в кабине автоматически управляемого самолета с интеллектом. Кругом были большие белые звезды. Легкий гул двигателей говорил о том, что с самолетом, вроде бы, все нормально. Наконец, придя в себя, она стала внимательно изучать терминал, который постоянно мигал. Экран говорил, что в расчетном месте осуществить посадку не удастся из-за штормового предупреждения. На острова "Баунти" шло цунами. Автопилот предлагал несколько вариантов предполагаемой посадки.
        После недолгих раздумий Оксана выбрала атолл Румянцева в Маршалловых островах. Самолет сразу пошел на вираж, опустив нос вниз. Посадка прошла нормально. Автопилот после двух кругов облета приземлился на ровной площадке холма, с трех сторон окруженного водой. Выбравшись из кабины по автоматически выкидному трапу, Оксана осмотрелась, и осталась довольна.
        "В конце концов, в этой дикой природе есть что-то удивительное. Приятно, конечно, ночевать в уютном отеле на островах Баунти. Но с другой стороны, лучше пожить здесь, на атолле, день-другой на подножном корме, но без урагана, чем там в отеле, но с цунами," - с этими мыслями она разглядывала подкову атолла. Вдали виднелась роща кокосовых пальм и растений, которых Оксана не знала, - "Кстати, во время посадки автопилот что-то говорил о сухом пайке и о палатке со спальными мешками."
        Она опять впорхнула в кабину истребителя. Автопилот добросовестно ей сообщил о всех своих запасах на случай аварийных ситуаций и дал подробные инструкции по применению. Подойдя к правому боку машины, она нажала на кнопку, которая теперь для нее была разблокирована, открыла крышечку и повернула рычаг, не забыв отойти при этом в сторону, как это требовала инструкция. Заработали серводвигатели и открыли широкий трап. Из образовавшегося люка начали выдвигаться тонкие гидравлические поршни, растягивая просторную палатку размером с комнату, с большими окнами. Внутри что-то зашумело и зашевелилось. Завороженная Оксана заглянула в окно. На ее глазах сморщенные тряпки превратились в два кресла и широкий диван. Мудрая машина приземлилась с учетом развертывания этого "бунгало", и поэтому перед входом еще оставалась ровная площадка, плавно переходившая в пологий спуск к морю.
        - Умница ты моя, - восхищенно сказала Оскана, подойдя к носовой части истребителя. Она встала на цыпочки и поцеловала его в носовой колпак.
        Настроение было восстановлено полностью. Зайдя в "бунгало", Оксана изучила кухонный отсек, который располагался в самом истребителе. Двух конфорок и светильника было более, чем достаточно для нее. После этого, не думая больше ни о чем, она побежала к морю по пологому склону, на бегу снимая одежду. Купальник ей был не нужен. Наплававшись вволю, она загорала на скалах до тех пор, пока солнце не покраснело, собираясь за горизонт. Голова, душа и сердце отдыхали полностью. Неутомимая путешественница наконец-то получила то, о чем мечтала. Любуясь растительностью и птицами, она объелась бананов и ананасов, папайя и манго, и успела попробовать при этом что-то такое, что она видела впервые, но не знала, съедобная эта штука, или нет. Она не боялась отравиться и умереть одна на необитаемом острове: с ней был настоящий рыцарь с тягой в двадцать тонн и весом десять тонн, умный и чуткий. Достаточно было одного прикосновения, и через два часа она будет в Энске, и рыцарь уже предупредит все службы о чп.
        "Много ли нужно для счастья? - думала в задумчивости Оксана, - всего каких-то десять часов, и я уже совсем другая. Меньше, чем за сутки я восстановила свои силы, и успела отдохнуть. Но уже сейчас чувствую, что, как только вернусь в Сибирь, мне сразу будет не хватать этих островов. Значит, нужно отдыхать до тех пор, пока эти острова не надоедят. Но, увы, этого не получится, ведь у меня лицензия всего на два дня. Но, тем не менее, здесь, наедине с природой я чувствую себя счастливой. Может, именно потому, что я одна? Хотя, мальчик-мажор, наверное, не помешал бы... Боже упаси, чего это я? Сколько я видела всех этих крутых из богемы бизнеса, или так называемой творческой интеллигенции, не на кого нельзя опереться. Недаром в нашей эстраде столько песен о "рыцарях мечты". Нет их, и все тут".
        С такими мыслями она дошла до своего "Воздушного дельфина" - как она сама его окрестила. И вспомнила про коробочку, которую ей подарил Володя. Достав ее, она на мгновение замерла от тягостного предчувствия. Словно какой-то холод шел изнутри. В задумчивости, с некоторым удивлением глядя на эту шкатулку, она невольно поежилась, вспоминая встречи с этим оперативником из НБ. Что-то было отталкивающее в его натуре. Оксана долго пыталась понять, что именно в нем вызывало у нее внутренний протест, и только сейчас, удрав от суеты, она это поняла: ее всегда вводило в состояние внутреннего ужаса его спокойствие, его уверенность. Она казалась зловещей при таком беспределе и разгуле преступности. Володя всегда вел себя очень порядочно и корректно, до такой степени, что складывалось впечатление, что его ничего не интересует. А истинных своих целей он не говорил. Тем более, что Оксана, достаточно хорошо чувствующая внутреннее настроение мужчин, быстро сообразила, что секс его не интересовал. Оксана села в бунгало на диван и решила подробно вспомнить, что говорил Вова об этой штуке. Они тогда сидели в маленьком
уютном ресторане. Володя достал эту штучку и сказал каким-то неестественным шепотом, что эта коробочка - новейшее достижение психотроники, называется электрорелаксатор, наркоманы его называют "машина". Она тогда его спросила, как новейшее достижение попало в руки преступников, и причем тут вообще наркоманы. Тогда Володя быстро перевел разговор на другую тему и это забылось. С этими мыслями она вышла на импровизированный дворик перед бунгало, включив наружный свет, поскольку тьма обрушилась буквально мгновенно.
        Оксана щелкнула выключателем. Один регулятор был в среднем положении, другой - на нулевой отметке. Искательница приключений повернула первый регулятор на голубую отметку, а второй поставила в среднее положение. Маленькая коробочка стала излучать какие-то поля. Оксана почувствовала легкую ломоту в суставах, по телу пошло неестественное тепло, переходящее в жар. Голова закружилась, обволакиваемая туманом, пелена которого медленно и верно закрывала свет. В голове висела только одна фраза Вовы: "Ничего не бойся. Прибор отключится сам." Оксана, ничего не соображая, словно шестым чувством, догадалась, что стала проваливаться в экстаз. Сильно хотелось мужчину, весь живот ломило и судороги шли волнами одна за одной. Если бы здесь была собака, она бы ее совратила, при условии, что она - мужского пола. Ничего не соображая, словно в бреду, она выключила "машину". Начался рвотный приступ. Смесь впечатлений ломки после наркотиков и похмелья после пьянки выворачивали наизнанку. В голове висела одна тупая мысль - снова включить эту шкатулку. Словно во сне, она, шатаясь, спустилась к океану и в одежде бросилась в
воду. Минут через пять ей чуть полегчало. Она вышла на берег и разделась как и днем, догола. Состояние было очень тяжелое. Жить не хотелось. "Господи, утонуть, что ли?" - этими мыслями она плыла, с трудом двигая руками и ногами, быстро теряя остаток сил... Через несколько минут взъерошенный мозг Оксаны хотел только одного - покоя... Любого...
        ...И он настал. Тело начало медленно, с постепенным ускорением, как "Ягуар" на малом ходу, проваливаться в пустоту. Падение ускоряясь, перешло в гул стремительного полета. Оксана летела, словно пуля в стволе, по темному неосязаемому тоннелю, и не было никаких возможностей, чтоб воспрепятствовать этому стремительному движению. Оксана не видела боковых стен, но она совершенно точно знала, что они есть. "Это смерть", безнадежно решила она, нисколько не жалея о случившемся. Непонятным образом она поняла, что летит по тоннелю смерти. Вскоре стены раздвинулись, перейдя в своеобразную воронку, и Оксана окунулась в безбрежно разлитый свет, который струился отовсюду, и был очень яркий.
        И в этот самый момент она увидела Его. Оксану охватило чувство великой радости, она чуть не заплакала, от того, что попала именно к нему. Владыка ей всегда представлялся каким-то немощным физически, лысым стариком. Но сейчас она смотрела в серые глаза седого богатыря, с седой бородой, атлетически сложенного, с восхищающим рельефом упругих мышц.
        - Ни к кому другому ты попасть и не могла. Я - хозяин вселенной. И поэтому именно я решаю, куда попадет человек после разговора со мной. Но сейчас, Оксана, разговор о тебе. Итак, что ты успела сделать, и что ты хотела сделать? Говори.
        - Всевышний, я не сделала ничего, но мне хотелось... Сделать что-то хорошее... кому-нибудь... Я натворила много глупостей, бесполезно прожигая время, силы и деньги...
        - Про деньги мне не говори, они меня не интересуют. Меня волнует твоя душа и сердце.
        - Прости меня, Владыка. Я жила в свое удовольствие.
        - Оксана, запомни: настоящая Женщина - это раба Мужчины. Но только того Мужчины, который живет по законам Космоса, по Моим законам. Это все, что я могу тебе сказать на этот момент. Остальное зависит от тебя.
        - Благодарю, Учитель.
        - Ступай.
        ...Тело парило во вселенской колыбели. Изредка струи восходящих энергий толкали ее тело вверх, и она, слегка покачиваясь, словно листик в воздухе, плавно поднималась вверх...
        Оксана открыла глаза. Яркий солнечный свет заливал все пространство, плавно переходя грань между теплым воздухом и лазурью океана. Она качалась на волнах около берега атолла. Боковым зрением она увидела движение темных фигур под ней. Это были дельфины, которые всю ночь выталкивали ее на поверхность воды, как больного собрата.
        - Спасибо вам, милые друзья, - с этими словами путешественница выбралась на берег, пытаясь собрать мысли в одно целое. Голова не болела, и она помнила все, включая последнюю мысль перед входом в Тоннель. Тошнота прошла, словно и не было. Вспоминая все мелочи прошедшей ночи, Оксана пошла в заросли позавтракать. Наевшись экзотических фруктов, она опять спустилась на берег. Весь день она купалась и загорала, думая о том, что ей сказал Всевышний. Единственное, что она почувствовала, что ей еще много предстоит сделать на Тенле.
        Кончался второй день. Ее самолетик включил отсчет времени предстоящего старта. Лицензия кончалась в десять часов по сибирскому времени, включая время перелета. До отлета оставалось три часа. Оксана, вернувшись на берег после диалога с бортовым компьютером "Воздушного дельфина" и дав подтверждение в Единую службу слежения о предстоящем старте, опять спустилась к воде. Невдалеке плескались дельфины. Увидев ее, они поплыли к ней навстречу. Они плескались до тех пор, пока край светила не задел за горизонт. Вдруг с ее морскими друзьями что-то произошло. Они заметались, начали громко кричать, задрав слои толстолобые головы вверх. После этого два дельфина подплыли к Оксане, сомкнулись под ней и поплыли к берегу. Ничего не понимающая Оксана взялась за их спинные плавники, и чуть было не захлебнулась налетевшей волной, так как дельфины буквально рванули аллюром к берегу. Она выскочила на берег и только тут услышала надрывный сигнал сирены, который издавал самолет на вершине пригорка. Бортовой компьютер говорил, что необходимо срочно взлетать, ввиду того, что на район атолла движется тайфун. Одеваясь на
ходу, она зашла в бунгало и прибрала посуду, разбросанную после сегодняшнего обеда. Убрав все, она нажала на мигающую красную кнопку и вышла наружу. Подойдя к люку, повернула рычаг. Когда закрылся трап, что-то заверещало и громкий голос автопилота произнес: "Внимание! Всем отойти от хвостовой части самолета!" Начался запуск и прогрев двигателей.
        Оксана в задумчивости обошла самолет спереди, явно чувствуя, что улетать ей рано. В задумчивости она смотрела на горизонт, где еще совсем недавно садилось приветливое солнышко. Небо в той части было не узнать. Черные махровые тучи, казалось, ползли по воде. Периодически они освещались изнутри вспышками молний. Океан стал черный и по его воде бежала крупная зыбь, как мурашки по телу человека. Путешественница чего-то ждала. И, наконец, увидела. В сгустке туч на ее глазах образовался черный столб зарождающегося смерча. Вдруг он озарился вспышкой молнии, и вздрогнувшая Оксана... узнала своего старого знакомого.
        Длинные, сильно выдающиеся вперед, желтые зубы, корявые... Красно-кровяные глаза, без зрачков, тоже сильно выдающиеся вперед. Это чудовище повернуло в сторону Оксаны свои уши, которые были как у собаки, посмотрело еЙ прямо в глаза, нюхая воздух.
        Она увидела речушку Оян и того мальчика. Холодный ужас сковал ее тело. Больше ничего она не смогла вспомнить, но губы ее прошептали: "Виктор, умоляю, помогите!"
        Узнал ее и Великий Игва, и весь встрепенулся. Тайфун усилился. "Воздушный дельфин" надрывно выл сиреной.
        Испуганная Оксана кое-как залезла в самолет и дрожащими пальцами нажала кнопку "старт". Через минуту, задрав нос на вираж, истребитель в отставке по крутой дуге обходил несущийся на него тайфун, нагнетая кислород в кабину и предлагая Оксане надеть кислородную маску. Предстояло лететь на высоте двадцать пять тысяч метров.
        СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ
        - Ты зачем написал про меня? Тебя кто просил? - обиженный Кулундин косо смотрел на Воробьева.
        - Мне показалось, точнее, я решил, что про тебя необходимо написать, это очень важно, чтобы люди знали о связи времен. Ведь тебя никто не знает с такой фамилией. Мне кажется, ты зря переживаешь, - Игнат не на шутку был встревожен обидой друга. - Твой рассказ воспримут как пустую беллетристику, как никчемную выдумку.
        - Ну и пусть. Все, что происходит - к лучшему.
        Несколько минут они шли молча, пройдя площадь Кондратюка и двигаясь в сторону ЦУМа. Кулундин смотрел себе под ноги и думал о чем-то своем, Воробьев - витал в облаках, любуясь неповторимыми узорами облаков, которые были не по-зимнему редки и висели высоко, не мешая солнцу лить ослепительно яркий свет на январский город. Андрей, глядя на стеклянное здание супермаркета, словно невзначай, сказал:
        - Старожилы говорят, что раньше на месте ЦУМа было озеро...
        Он словно запнулся на полуслове, слегка прикрыв глаза. Через секунду он медленно повернул голову в сторону Игната и спросил, боясь показаться дураком:
        - Ты помнишь, как тогда... шесть веков назад, мы купались в этом озере? Ты еще торопился выйти из хвойного бора, поскольку у тебя кончилась береста, и ты хотел побыстрее дописать Быль... Как ты тогда называл свою рукопись?
        - Сатана...
        Они стояли, не замечая прохожих, и смотрели вдаль, сквозь большое стеклянное здание. Что они видели в этот момент, не знает никто. Но судя по выражениям их лиц, они вспоминали хрустальную воду небольшого озерца, на дне которого били неугомонные родники, превращая его в сказочный энергетический допинг. Молчание нарушил Кулундин, внезапно нахмурившись:
        - Несколько дней не могу избавиться от мысли, что мне нужно срочно надевать доспехи. Угораздило же тебя написать рассказ. Эта мысль меня почему-то радует. Хотя, зная по опыту, радоваться тут нечему. Видимо, где-то большая беда.
        - Укради где-нибудь бронежилет...
        - Я тебе серьезно говорю.
        - А кто говорит, что я шучу, всего лишь хочется тебя взбодрить. Я, например, уже несколько дней жду чего-то с неба, сам не знаю, чего. Кстати, а ты помнишь, как нас принимал Тибетский царь, когда мы заблудились с тобой в Гималаях в поисках Беловодья? Тогда у него гостила вельможа, очаровательная блондинка из Европы. Так вот, я нашел ее, но она ничего не помнит, да и не вспомнит. Какой была, такой и осталась.
        - То я помню очень смутно. Но главное, что я понял - это то, что мы с тобой все-таки были в Беловодье, но его не заметили. Никому не говори, но мы и сейчас находимся в нем. Это - наш Энск. Это могущественный научный центр, близость с Великим Алтаем, мощный промышленный потенциал, и, наконец, бывший центр Руссанской Империи. Недаром здесь работал Кондратюк, конкурент Королева, недаром Рерих передал нам на вечное хранение картины.
        - Для этого понимания нам потребовалось... шесть веков. Да, действительно, об этом стыдно говорить. Какие все-таки тугодумы мы с тобой... точнее, идиоты... Хотя, кто знает...
        ТРАНЗИТХРОНАЛЬНАЯ ВСТРЕЧА
        Оксану словно подменили. Вернувшись домой, она две недели не выходила из дома. Родители сначала думали, что она заболела. Потом их осенила догадка, что здесь замешана неудачная любовь. Мать несколько раз пробовала по душам поговорить с дочерью, но она уходила от откровенности. Единственное, что их радовало, это то, что Оксана усиленно готовилась к пересдаче экзаменов, по которым ей поставили тройки за умеренную цену.
        Когда дочь сдала все экзамены зимней сессии на пятерки, и удивленные профессора звонили отцу домой, поздравляя его, растерянно думая про себя о дальнейших вознаграждениях, которые были под угрозой, ее отец встревожился не на шутку. Оксана стала изучать все, что имело отношение к религии, философии и современным проблемам психологии. Отец, работая в области биохимических препаратов, наметанным глазом с ужасом обнаружил симптомы наркомании, но, пристально следя за дочерью, все же отказался от этой версии. Когда однажды вечером его дочь подошла к нему и попросила полной независимости, заключающейся в отдельной квартире, он понял, что потерял ее. Он совершенно не понимал Оксану. Мать переживала еще сильнее, плакала и говорила, что теряет самое главное. Но Оксана стояла на своем, не устраивая, как прежде, громких скандалов.
        - Считайте, что я вышла замуж. Ведь я буду видеть Вас, навещать, звонить, в конце концов. Мне пора быть самостоятельной. Я не прошу у вас что-нибудь очень дорогое. Мне достаточно скромной однокомнатной квартиры.
        Отец купил ей обычную двухкомнатную квартиру недалеко от дома, который покинула их дочь. После долгих споров купили отечественную скромную мебель и телевизор. От остальной аппаратуры Оксана отказалась. Единственное, в чем не было разногласий - это в кухонной технике. Пожалуй, последнее обстоятельство огорчило только мать, которая надеялась на то, что голодная дочь вечером будет ужинать в родном доме. Но технический арсенал кухни говорил об обратном.
        Как и прежде, она в основном сидела дома, читала книги, выходя только лишь в институт да по магазинам, изредка забегая домой к родителям.
        Настал февраль. Стояла солнечная морозная погода. Было воскресенье. Оксана недолго валялась в постели, разглядывая солнечных зайчиков. Выглянув в окно, она замерла от переливной лазури инея на деревьях. Бриллиантовый город звал к себе. Она решила прогуляться пешком, не беспокоя своего "Ягуара".
        Не спеша прогуливаясь но Новониколаевскому проспекту, она заходила во все магазины. К сожалению, книжные были закрыты. Выйдя из очередного, Оксана услышала, как со спины ее кто-то позвал. Не поняв, кто бы это мог быть, она почувствовала, как холодный пот пробил ее. Это был Володя.
        - Привет. Ты куда пропала? Не звонишь. Мне тут сказали, что,
        - Кто сказал? И почему тебе обо мне кто-то должен говорить?
        - Судя по всему, у тебя плохое настроение, - Глухих понял, что сделал осечку. Мысленно он поздравил себя с тем, что не предупреждал начальство об этой операции, и поэтому при нем не было записывающей аппаратуры.
        - Ты достаточно грубо уходишь от ответа, - Оксана говорила спокойно, без нервозности. В ее голосе не было даже металлических нот.
        - Ты мне перестаешь нравиться. Это может плохо для тебя кончиться, Вова показал свое истинное лицо.
        - Не надо меня пугать. Если ты думаешь, что ты - всемогущий пуп Тенли, то ты сильно заблуждаешься. Кстати, забери свою коробочку, я ей ни разу так и не воспользовалась. Было бы лучше, если бы ты ее выкинул.
        Не попрощавшись, она развернулась и пошла. Пройдя шагов двадцать, Оксана попыталась найти скамейку, что бы унять дрожь, переходящую в истерический озноб. Но все скамейки на аллее проспекта были заняты. Ей бросилось в глаза то, что ни к кому из сидевших не хотелось подсаживаться. Везде сидели плотные и упитанные старики, кое-где со старухами, с холодно-мертвым взором наглых и жестоких глаз. Голова кружилась и сильно тошнило. Она медленно, словно каждое движение причиняло боль, шла по скучному и противному проспекту. На глаза ей попался книжный ларек. Словно на автопилоте, она подошла к нему и безучастно, скорее по привычке, разглядывала книги. Почувствовав, что кто-то на нее смотрит, она подняла глаза.
        - Виктор...
        - Беатрисса...
        Кулундин смотрел на нее, как на чудо природы, и никак не мог понять, что же все-таки сказать вслух. В этой жизни ее он видел впервые, но встретились они, как старые друзья после долгой разлуки. Оксана толком вообще не могла собрать мысли в кучу. Она стояла и впитывала в себя его брови, волосы, глаза, словно сканер, считывающий информацию. Наконец недовольные любители душераздирающих детективов о сыщиках и разведчиках оттолкнули их от прилавка. Андрей и Оксана вышли из оцепенения.
        - Разрешите представиться. Меня зовут Андрей. А Вас?
        - Оксана.
        - Может, зайдем в кафе, по чашечке кофе?
        - Кофе можно, но в кафе не хочу. Я приглашаю Вас в гости, здесь совсем недалеко.
        Оксана была словно пьяная. За эти десять минут, пока они шли до дома, она привыкла к нему так, словно знали друг друга с детства, а расстались только вчера. Кулундин шел с виду спокойно, но на самом деле он буквально пел, отбросив на второй план мысли о упыре, который теперь должен был всплыть еще сильнее, чем раньше. Но пока все было спокойно.
        Они зашли в квартиру. Сели на кухне. Пили кофе, рассказывали о себе. Время бежало быстро. Уже был поздний вечер. Воцарилась небольшая пауза. Мимолетные темы были исчерпаны, а о главном не решались начинать ни Оксана, ни Андрей. Оксана, с чуть заметной улыбкой рассеянно смотревшая в пустую чашку, сидела и просто наслаждалась тем, что рядом сидит он. Андрей, горящий желанием обнять ее, скромно и боязливо взял ее за руку. Оксана встрепенулась и удивленно посмотрела на него.
        - Андрей, подожди меня в комнате, - с этими словами она шмыгнула в ванную. Зайдя в комнату в тоненьком халатике, графиня, задиристо смотря на Андрея, сказала:
        - Барон, отвернитесь, я хочу приподнести Вам маленький сюрприз.
        Андрей отвернулся к стене. Были слышны тихие шорохи, наконец зал наполнился бархатным шепотом Оксаны:
        - Все...
        Кулундин медленно развернулся. Посреди комнаты стояла обнаженная Оксана, ее молодое хрустальное тело с одной стороны освещалось желтым светом свечей, а с другой - красным заревом электрического камина, словно они опять были в замке "Воронья пустошь".
        В голову барону, Рыцарю Великого Ордена, ударил дурманящий хмель, перед глазами поплыла сладостная, томящаяся дымка, все стало, как в сказочном тумане, из которого еще никому не удавалось найти дороги.
        - Богиня, - это была последняя отчетливая мысль Кулундина.
        Провалились они в сон, точнее отключились, когда уже начало светать. Первым замолчал на полуслове Кулундин, и тут же, следом, в бесконечную сладостную пропасть вслед за ним провалилась Оксана. Проснулись они к вечеру, чтобы заснуть опять к утру.
        У полковника Берлиозова Леонида Ибрагимовича началась мигрень вместе с бронхитом. Зависть делала свое черное дело. Но он по-армейски причину своей болезни видел в разгулявшейся преступности и повальном разврате.
        ПРИВЫКАНИЕ
        - Переезжай ко мне, милый мой, - Оксана лежала на Андрее, ласково поглаживая его, - Я не смогу жить без тебя. Господи, как долго я тебя ждала. Мне кажется, я знаю тебя вечность.
        - Оксана, ты слышала что-нибудь про генетическую память, или о феномене реинкарнации?
        - Так, на уровне определений. Мало что понятного во всем этом. Хотя, конечно, хочется верить, что были у нас прошлые жизни. Интересно, как бы люди реагировали на то, если бы могли узнать, как они раньше жили, как умерли. Ты не ответил на мое предложение.
        - Я не знаю пока, что тебе сказать. Я думаю об этом уже давно. Нужно все взвесить. Только не вздумай на меня обижаться. Я тебя ни за что никогда не брошу. Как-нибудь я тебе попробую объяснить некоторые процессы. Поверь, они настолько сложны для понимания, что ты меня можешь посчитать за сумасшедшего.
        - И не подумаю. Твои глаза говорят искреннее, чем твои слова. Я просто буду скучать по тебе. Мне хочется, чтобы ты был рядом постоянно.
        - Я буду с тобой теперь вечность.
        Они замолчали, поскольку человек не научился еще одновременно целоваться и разговаривать. Андрей ворошил ее пепельного цвета волосы, Оксана гладила его по мускулистой спине, с ликующим восторгом ощущая под руками его тело. Это опять продолжалось до утра.
        - Я хочу есть.
        - Я тоже.
        - Пошли?
        - Пошли.
        Андрей взял Оксану на руки и понес на кухню.
        Допивая кофе, Кулундин смотря в глаза Оксане, сказал, слегка извиняясь:
        - Крошка, мне нужно появиться в мире, узнать, как там дела. Я должен скоро появиться. Не скучай без меня, не пропадай никуда. На острова желательно не летать. А я попробую тебе объяснить, когда приду, некоторые вещи. Может быть, приду не один.
        - Тогда позвони, предупреди.
        Оставшись одна, Оксана долго сидела как мумия, пытаясь отогнать от себя мысль, что все прошедшее - не сон, который видишь один раз в жизни. Наконец, поняв, что она ничего не может понять, она заплакала навзрыд. Потом залезла в ванну, погрелась в теплой воде, и разморенная и успокоившаяся, легла и проспала до обеда. В итоге Оксана, проснувшись, уяснила для себя одну-единственную мысль - если этот парень, который назвался Андреем, появится раньше, чем через неделю, прошедшее - не сон.
        Сходив по магазинам и приготовив обед, она села около окна, совсем как в давние времена, и долго разглядывала облака и покрытые инеем деревья. Снующие люди и машины под окном ее не интересовали.
        Хрустальная философия звенящего морозного воздуха наполняла уставший город, тонущий в обмане и лжи. Серебряные переливы бездонной выси уходили в бесконечность солнечных лучей, требующих тепла. Одурманенная природа наслаждалась настоящей зимой с признаками лета.
        Ожидание Оксаны никак не совпадало с настроением природы.
        - А вдруг он не придет? А вдруг у него будут более важные дела? А вдруг он... забудет? Господи, я схожу с ума!
        И в этот самый момент она услышала его шепот: "Я буду с тобой теперь Вечность". Оксана вздрогнула, так и не поняв, что это было: то ли воспоминание, то ли телепатия. "В конце концов, я должна, обязана ему верить. Такие, как он не обманывают по той лишь причине, что им это не надо. Да, именно не надо!" И решив так для себя, Оксана окончательно успокоилась. В следующий момент глаза закрыла белесая пелена, и она, словно в плохом телевизоре, увидела Кулундина, заходящего в поезд метро на станции Маркса. По его слегка улыбающемуся лицу она поняла, что он едет к ней, и ждать осталось недолго. Но, как назло, минуты текли очень медленно.
        Через полчаса она услышала его шаги, и еще через секунду - звонок в дверь.
        Они долго стояли, обнявшись. Оба устали от разлуки.
        - Есть хочешь?
        - И да, и нет.
        - Как понимать?
        - Тебя я хочу намного сильнее...
        Ужинали они поздно ночью.
        - Я принес тебе рассказ своего друга. Рекомендую. Меня интересует твое мнение. Не теряй меня в ближайшие два дня - мне надо по работе съездить в командировку.
        - Кстати, где ты работаешь?
        - Единственная фирма в городе, которая пытается заниматься наукой за свой счет, причем фирма - частная. Но что поделаешь - дурдом, он и есть дурдом. Я в этой фирме работаю замом по науке. Фирма называется "Зодиак".
        - Ну и как?
        - Задача у нас одна - спасти отечественную науку, прежде всего фундаментальную. Любыми способами. Поэтому нам всегда не будет хватать денег.
        - Это не под силу даже государству.
        - Государству это под силу. Всего лишь-навсего у нас нет государства, поскольку институт управления обществом во главе с узаконенными преступниками не может называться государством. А спасать науку совсем не означает обеспечить хорошим окладом несколько тысяч научных сотрудников. Порой достаточно обеспечить выживание хотя бы десятку ученых, но настоящих. А настоящий ученый практически никогда не может постоять за себя, потому что у него другая генеральная задача.
        - У меня отец занимается наукой. Прикладной. Биохимия. Директор концерна "Биофарм".
        - Знаю такую фирму. Извини, я, может быть, тебя обижу, но то, чем занимается он - это не наука. Только недавно у нас произошло четкое разделение на заказ от ВПК и просто науку. Хотя разделить их практически невозможно. Прошлые века во всех государствах заказ от ВПК шел впереди науки, пока не возникла необходимость создания настоящей науки ради выживания планеты. Но, к сожалению, эта необходимость созрела в головах тех людей, которые достаточно далеки от государства.
        - Я с тобой согласна. С детства помню, как к нам постоянно приезжали в командировки генералы. Практически ни с кем другим дело он не имел. Производство простых лекарств - и то идет через согласование с погонами, сам отец возмущался.
        - По производимым лекарственным препаратам разведки враждебных нам государств могут сделать вывод о производимых нами химических и биологических вооружениях, - дикторским голосом произнес Андрей. Оксана рассмеялась.
        - Пошли спать?
        - Ну, не сразу же...
        - Маленький безобразник...
        СООБЩЕНИЕ N...
        Посвящение Воробьева в Синклит Руссании остановлено. Решением Высшего Демиурга Игнат Воробьев принят в Синклит Человечества, где находится его друг Кулундин. В своей были он назвал его Высший Координационный Совет Тенли. На него возложена ответственная задача.
        ПЛАНЕТАРНЫЙ СПЕЦНАЗ
        Воробьев ходил сам не свой. Внутри клокотало и все казалось противным и мерзким. Он постоянно рассеянно поднимал голову вверх и чего-то ждал, как десантник подкрепления в полном окружении. Оперативники пытались играть свои игры, постоянно снуя вокруг и пополняя список своих преступлений, начиная от простого воровства и кончая психотропным терроризмом. "Боже мой, до чего же вы все-таки тупые. Мало вам примера с Иудой," - с такими мыслями он бродил по городу, заходил к своим знакомым, когда по делу, а когда и просто так. Постепенно он свыкся с мыслью о необходимости чего-то, но чего - он сам не знал. Единственное, что его беспокоило пропажа Кулундина. На квартире, которую снимал Андрей, поймать его никак не удавалось. Телефон постоянно не отвечал. "Еще не хватало. Давно хотел взять его рабочий телефон. Где теперь его искать?" - с этими мыслями он брел по весеннему городу, стараясь обходить лужи. Вдруг кто-то его окликнул. Обернувшись, он усмехнулся про себя, вспомнив известную поговорку про ловца.
        - Долго жить будешь. Только что вспоминал тебя.
        - Я встретил очень давнюю свою подругу. Когда-то я тебе говорил о ней. Знакомьтесь. Это - Оксана, а это - Игнат.
        - Здравствуйте, - растерянно сказал Воробьев, пристально вглядываясь в глаза девушки.
        - Здравствуйте. Мне про Вас Андрей много говорил.
        - Оксана читала твой рассказ, - Кулундин с интересом наблюдал за ними, - Скажу честно: я пожалел, что дал почитать.
        - Почему?
        - Игнат, я сначала решила, что схожу с ума. Потом решила, что Вы современный Настрадамус. Но потом появился Андрей и сказал, что Вы просто человек. Вот тогда я вообще ничего не поняла. Он весь вечер мне объяснял законы развития мира.
        - Значит, Вы вспомнили все? Я не верю своим ушам, я не верю своим глазам. Андрей, едрена кочерыжка, и ты молчал?!
        - Ничего себе молчал, весь вечер говорил. Между прочим, за тебя. Тем более, что было это вчера.
        - Андрей, может пригласим его к нам?
        - Ну тогда нужно шампанского.
        МОГИЛЬНИК РАБОВ СМЕРТИ
        Совещание проходило в бункере для секретных совещаний. Генерал Андохов внимательно слушал доклад оперативного отдела о внешнем наблюдении за Кулундиным и Воробьевым. Были показаны оперативные съемки и прослушаны записи их разговоров. Настроение у Андохова было скверное и не располагало к работе. Но враги - есть враги, и никуда от этого не денешься. Генерал уставился глазами в докладчика. Полковник Берлиозов подводил итоги операции.
        - В результате оперативно-розыскных мер выяснено, что два бывших научных сотрудника совместно с дочерью директора концерна "Биофарм" вели разговоры, которые квалифицируются медиками как маниакально-фантастический синдром, осложненный манией величия. Принимая во внимание тот факт, что один из участников группы - дочь ответственного государственного лица, можно предположить, что возможна утечка информации о работе "Биофарма". Кроме того, учитывая, что Кулундин и Воробьев - небогатые люди, вполне возможно, что они захотят через гражданку Латунову приобрести препараты "Биофарма" наркотического действия с последующей реализацией с целью наживы. Исходя из этих предположений, можно считать данную операцию оправданной с точки зрения оповещения прокуратуры задним числом.
        - Какое они пили шампанское?
        - "Руссания", полусладкое.
        - Что ж, с сегодняшнего дня операцией буду руководить я. Данную группу следует рассматривать как потенциальную террористическую банду. К ним нужно применить самые строгие меры вплоть до высылки из города. Как это сделать - должен определить полковник Берлиозов. А пока майору Глухих задание: наладить тесный контакт с гражданкой Латуновой и попытаться отбить ее от Кулундина. Проблемы с прокуратурой по этому делу беру на себя.
        Через неделю генерал Андохов умер от инфаркта в своем рабочем кресле. Когда секретарь зашел к нему в кабинет с докладом, то сразу и не понял, что он умер. Генерал сидел, как обычно, ничего не замечая, глядя полуприкрытыми глазами в одну точку. Наверное, думал. Бедняга так и не понял, что основная причина его смерти - это слишком ретивая работа его сотрудников, прежде всего майора Глухих и полковника Берлиозова. Космическому спецназу Высший Демиург расчищал дорогу. Подчиненные, уже знакомые с таким эффектом, постарались заняться чем-нибудь другим. Но Вова Глухих вместе с Леней Берлиозовым считали иначе.
        НАЧАЛО
        Оксана чуть живая приходила домой. Не хотелось никого видеть и слышать. Не хотелось вообще ничего. Она ложилась подремать и отдохнуть после занятий, но сон не шел. Апатия и усталость давили постоянно. Она начинала нервничать, когда ее барон опаздывал, или, позвонив, говорил, что придет очень поздно. Иногда она умудрялась наговорить ему пакостей, но потом сама просила прощение. Она была на грани психоза. Но самое удивительное было то, что когда появлялся Кулундин, все прекращалось. Появлялись силы, аппетит, жизнерадостность и все остальное.
        - Андрей, может быть, это у меня авитаминоз?
        - Нет.
        - А что?
        - Отрицательное психотропное воздействие.
        - А есть еще и положительное?
        - Да. Мое, например.
        - И кто же делает это отрицательное воздействие?
        - Психотропные террористы.
        - Что же мне делать? Не отпускать тебя от себя?
        - Я тогда сбегу.
        - Догадываюсь.
        - Ты же у меня умница. Учись защищаться от них. Они - бандиты, богатые, наглые и самодовольные. Ты - дитя Бога. Он тебя в обиду не даст. Но самой стать мудрой ты обязана. Учись защищаться от них. Пересиливай себя, когда кажется, что сил уже нет. Не давай голове быть в тумане, держи себя под контролем в любой ситуации. В итоге ты только выиграешь, и ничего не потеряешь. Как говорил Учитель "это твоя победа".
        Раздался звонок в дверь. На пороге стоял возбужденный Игнат. Оксана пулей шмыгнула в комнату и надела халатик.
        - Такой прекрасный вечер. А вы сидите дома. Пойдемте прогуляемся. Перед сном, говорят, полезно.
        - Оксана, как ты смотришь на его предложение?
        - Пошли.
        - Тогда пусть она не спешит, а я тебя чаем угощу.
        Через полчаса они вышли на улицу. Был конец мая. Погода стояла тихая и теплая. Неторопливо прохаживаясь по скверу, они вдыхали свежий воздух молодых листочков. Молчание нарушил Воробьев:
        - Сегодня в новостях по ТВ передали, что три обсерватории мира зарегистрировали новую комету, появившуюся в пределах солнечной системы. Через неделю она должна пройти мимо Юпитера. Судя по траектории и скорости, она должна упасть на этот гигант, точно так же, как и комета Шумейкера-Леви. Кстати, Оксана, Вам говорил Андрей, как она упала?
        - Нет.
        - Тогда слушайте. Комета шла точно на Тенлю. Но, по неизвестным причинам, она сама изменила свою траекторию на половину градуса, вошла в зону притяжения Юпитера и силами притяжения ее разорвало на части. Взрыв равнялся примерно двумстам триллионам тонн эквивалента. Если бы она дошла до Тенли, гибель человечеству была бы обеспечена.
        - Почему она изменила траекторию?
        - Этого не знает никто. Интересно то, что в науке воцарилось гробовое молчание по этому поводу. Нужно помнить, что небесная механика, имеющая стаж около пятисот лет, способна с невероятной точностью определить местоположение и скорость любого небесного объекта.
        В разговор включился Андрей:
        - Похоже на то, что ученые просто привыкли к таким загадкам. Например, комета Аренда-Ролана. У нее второй хвост был направлен в сторону солнца. Он был остронаправленный и появился и исчез внезапно. Словно кто-то включил реактивный двигатель. По форме астрономы определили скорость газов в хвосте. Она была около трех километров в секунду, то есть как у реактивного двигателя. Кроме этого эта комета излучала радиоволны. В 1926 году наблюдалась комета, которая поворачивала свой хвост в пространстве и в итоге изменила свою траекторию. Ученые были в шоке.
        - Зачем нужны ученые, которые привыкают к загадкам? - удивленно спросила Оксана у Кулундина, держа его под руку.
        - Видимо,... что бы с голодухи не подохнуть, поскольку ничего другого они делать не умеют, - сказал с сарказмом Воробьев.
        Андрей повернул голову к Игнату и шепотом спросил:
        - Что будешь делать?
        - Пока не знаю. Ждать, - так же шепотом ответил Игнат, - Ты не хочешь ей говорить, думаешь не поймет?
        - Не спеши. К нашим проблемам ей нужно привыкнуть.
        - Что-то не слышно об амирской экспедиции, которая улетела к Саморе два года назад, - обращаясь ко всем, сказал Игнат.
        - Скоро услышим, - ответил ему Андрей.
        Попрощавшись, они разошлись по домам.
        Поздно ночью, поглаживая засыпающую Оксану по шелковистой спине, Андрей как бы невзначай сказал:
        - Скоро на Саморе погибнет около двухсот человек.
        - Откуда там столько народа? Или они - инопланетяне? - спросила засыпающая Оксана с легкой улыбкой на лице.
        - Скоро узнаем.
        На кухне часы пропикали три часа ночи 25 мая...
        Прошло три часа, как "Фаер" включил основные двигатели. На Тенле их считали покойниками. Никто не предполагал, что через несколько часов произойдут события, которые повлияют на ход истории всей планеты. Не знали этого и члены экипажа космического корабля "Фаер", не знала этого и троица "преступников".
        Голубое облако, незаметно сконденсировавшись в околопланетном пространстве, стремительным брызгом искр метеоритного дождя выпало над столицей Сибири. Начался... второй этап операции "Отречение".
        СООБЩЕНИЕ N...
        Игва пожаловал собственной персоной. Сгусток смерти произвел захват цели под названием планета Тенля для уничтожения. Высшие слои Шадаранкара все в полном внимании. Планы Высшего Демиурга не знает никто.
        АСТРОНОМИЯ
        Обычный космический объект двигался по своей траектории, имея в поперечине двадцать километров и вес тысяча сто тридцать триллионов тонн. Заметить его было невозможно никакими способами, но, тем не менее, его все-таки заметили. Заметил ее... алкоголик из руссанской обсерватории. Семушкин был последний из плеяды тех, кого называют настоящий ученый. Крупных открытий за свою жизнь он так и не сделал, хотя мечтал об этом с университетской скамьи. Жизнь не удалась и на личном фронте - жена, как обычно бывает в таких ситуациях, ушла. Раньше, когда профессия астронома была в почете, его несколько раз выгоняли с работы. Но Семушкин не возвращался из гремучих каменных трущоб в большую цивилизацию. Сергей уходил в горы, к пастухам, и жил, помогая им пасти отары овец. После его брали опять на работу. Наконец, когда в обсерватории почти не осталось народа, который способен жить на подножном корму в прямом смысле этого слова, Семушкин стал незаменимым человеком. Изобретательность Семушкина не знала границ. Помимо чахлой картошки и овощей, летом на скудных склонах Сергей выращивал кукурузу и фасоль, горох и
дыни. А зимой, практически из любых растительных продуктов производил самогонку, по совместительству освоив еще одну профессию - биохимика. Оставшись один, он стал пить намного меньше, хотя также регулярно: сказывалась ответственность за всю обсерваторию. Изредка наведывались экспедиции, привозя много околонаучных новостей и водки. Вот тогда он уходил в глубокий продолжительный запой, выходя из него вместе с отъездом удивленных коллег. Всегда на него смотрели, словно в последний раз. Но, оставшись один, он возвращался в нормальный для себя режим работы. Его научная работа в последнее время была равна нулю, и единственное, что Сергей делал - поддерживал в рабочем состоянии оборудование и производил юстировку местоположения планет, необходимой для навигации космических аппаратов. А в свободное время он любил наблюдать за дальними планетами, подспудно в душе вспоминая о своей мечте открыть десятую планету, которая своим гравитационным возмущением периодически воздействовала на Плутон. И когда Сергей обнаружил смещение Плутона, через три месяца смещение Нептуна и еще через два месяца смещение Урана, то
понял, что в солнечную систему пожаловала гостья, от которой у Семушкина на голове волосы встали дыбом. Как астроном, он мог только догадываться о массе этого объекта, который, судя по расчетам, шел точно на Тенлю. По каналам телеметрической информации он связался с планетной службой космического наблюдения и оставил на ее сервере сообщение с расчетами планетарных смещений, в душе надеясь на собственную ошибку. Каково же было его потрясение, когда через две недели радиостанции мира заговорили о комете... Семушкина, которую в скором будущем надеются все-таки увидеть астрономы. Семушкин выгнал весь самогон, слив все запасы браги и пил неделю, не отходя от приемника. Новую закладку для брожения он не сделал.
        МОЗГОВОЙ ШТУРМ.
        В кабинете было прохладно благодаря кондиционерам, а за окнами висело недвижимое марево раскаленного воздуха. Стояла небывалая жара. С легким шумом работали кондиционеры на полную мощность, и поэтому в кабинете директора НАСА было прохладно и уютно. Владелец кабинета, Дрэн Бунгер, сидел в мягком кресле, потягивая через трубочку джин с тоником. Недалеко от него в таком же кресле сидел Николь Стаун, директор ЦРУ. Секретарь Бунгера несколько раз предлагала легкий ланч, но Дрэн говорил, что пока некогда трапезничать. На журнальном столике стояли недопитые чашки с кофе. Молчание прервал Николь Стаун:
        - Может, мы зря перестраховываемся? По расчетам, эта дура должна пройти мимо. Я согласен, что необходимо максимально приготовиться к визиту этой кометы... Сымошкина,
        - Семушкина,
        - Ес, Семушкина, поскольку по расчетам, она пройдет мимо орбиты Тенли всего через тридцать минут после того, как через ту же точку пройдет Тенля. Естественно, гравитационное возмущение будет мощное. Я отдал приказ о подготовке всех плацдармов для экстренной эвакуации туда нужных людей. С согласия президента. На специальный счет уже поступают деньги от тех, кто сможет воспользоваться этими убежищами. Деньги сразу переводятся в золото и складируются в специальном убежище. Фортпосты покрепче любого Ноева ковчега. Там есть все.
        - В том-то и дело, что ты эти расчеты можешь затолкать...
        куда-нибудь. Сам Семушкин, специально следя за Ураном, отмечает в своем докладе, что этот небесный объект идет по непонятной траектории, и поэтому, учитывая, что он движется к солнцу, Семушкин пришел к выводу, что комета виляет из стороны в сторону. Она может с таким же успехом пройти и перед нашей планетой. Комета - это очень условное название для этой штуки. В любом случае ее нужно попытаться уничтожить.
        - Чем?
        - Не знаю. Если бы не взрыв на Саморе, мы могли бы это сделать с помощью нашего оборудования по проекту "Новая жизнь". Но, увы. Сэм Браун и Смит Филд превратились в межпланетную пыль.
        - Как это произошло?
        - Не знаю. Последний радиообмен был с Брауном позавчера, двадцать четвертого. Двадцать пятого должен был выйти на связь Смит Филд. Сами мы не стали давать позывные, поскольку руссане итак поднимут жуткий скандал по поводу взрыва. Ты мне, Николь, лучше ответь: какие запасы у руссан ядерного боезаряда. Ведь не Амирия же должна спасать этот гадкий мир!
        - Боезаряд у них дай боже. Они только говорят, что почти все уничтожили. Вопрос в другом: как их заставить вывести боезаряд на встречу с этой штукой, и с помощью какой техники? Ты же сам говорил, что у них нет в наличии такого количества кораблей.
        - Кораблей для такой ерунды хватит. Достаточно десятка, чтобы вывести на орбиту Тенли. Другое дело - как доставить на встречу в точку ноль. Я сегодня специально созванивался с концерном "Специальное оборудование". Этот суперлайнер будет готов через три недели. Но ты же сам приказал стереть с лица Тенли весь завод вместе с кораблем.
        - Это приказ президента. Никто не должен знать истинных причин взрыва.
        - Да мы и сами не знаем!
        - Мы-то как раз и знаем. Если бы не наш космический полк, никакого взрыва и не было бы. Виновник - Сэм Браун.
        Опять воцарилось молчание. Николь Стаун думал о том, как взорвать завод, что бы от него не осталось и следа, а Дрэн Бунгер вспоминал Сэма Брауна, к которому всегда питал симпатию.
        Молчание опять прервал Стаун:
        - Нужно спровоцировать руссан на активные действия. Твоя задача объяснить нашему президенту необходимость диалога с ними.
        - Президент откажется. Руссане опять начнут просить кредиты.
        - Тогда пусть пишет некролог сам себе. Ты же сам говоришь,
        что гибель неминуема, и именно поэтому вчера в интервью по ТВ утверждал, что никакая опасность нам не грозит.
        - Пусть подыхают в неведеньи.
        - Мы ведь тоже подохнем.
        - Ну и ладно.
        - Тогда я сам тебя пристрелю. Либо иди с докладом к президенту. Моя задача - заряд. И группа камикадзе.
        - Там нужны специалисты-астронавты.
        - Меня интересуют только спецы по взрывам. Эту дуру, как мне сказали мои советники, нужно еще умудриться взорвать. Они говорят, что это очень сложная задача.
        - Да, нужна буровая установка.
        - Взрывники предлагают прожечь ствол с помощью напалмовых фугасов.
        - Не забывай, что вес очень ограничен.
        - Черт возьми, Дрэн, кто же все-таки доставит все это к этой штуке?!
        - Космическая когорта. Соберем все корабли, которые годятся для такой задачи. Хотя,... нужно убедить президента не уничтожать "Спайдер". А пока, я дам приказ о передачи сигнала первой категории.
        С этими словами директор НАСА связался по прямому каналу с центральным диспетчерским пунктом. Николь Стаун глянул на часы: они показывали половину двенадцатого двадцать шестого мая.
        ПРИЗНАНИЕ
        Она подошла к нему сзади, стараясь не шуметь и быть незамеченной. В нерешительности смотрела на его затылок и думала, натружено хмуря брови и боясь того, что в любой момент он может повернуться и заметить ее. В ее голове шла мучительная напряженная работа, и она не знала, как поступить. Наконец, словно олимпийский чемпион перед решающим стартом, она медленно и спокойно набрала воздух в легкие, и... плавно и тихо развернувшись, пошла обратно. Прогуливаясь в гордом одиночестве, она все время думала, борясь внутри себя с противоречивыми чувствами: говорить, или нет. Сказать - значит предать, не сказать - значит не предупредить, то есть предать его. Но он ей в свое время спас жизнь, и она ему была благодарна за это. С другой стороны, сможет ли он понять ее? А вдруг он решит, что она сумасшедшая, что она не смогла сдержать этот шквал смерти, который они пережили вместе? Смотря себе под ноги, она шла по коридору. Когда-то, еще девочкой, она так же бродила по теплому песку босиком, в те минуты ей хотелось, как и сейчас, побыть одной. Сколько потом было еще песка, разного, всякого, по которому она брела
босиком. Но сейчас она не шла босиком, на ее стройных ногах были элегантные суперсапожки, и ей могла позавидовать любая модница Тенли. Да и песка не было. Кругом было все чисто и стерильно. Остановившись, она замерла на мгновение, вспомнив один интересный эпизод из своей жизни. Тогда ей сказали одну мысль, которую она в суматохе забыла, и только сейчас, оставшись один на один, она вспомнила те слова. Ее лицо осветилось улыбкой озарения, и она, резко развернувшись на каблуках, побежала обратно. Перед дверью она остановилась, перевела дыхание, стараясь успокоиться, что бы не казаться смешной. Постучав, она открыла дверь, не дожидаясь ответа, и решительно вошла внутрь. Он развернулся на стук, и улыбнулся ей доброй и приветливой улыбкой, не сказав ни слова. Она села в кресло рядом и молча и спокойно, словно врач, изучала его.
        - Что, плохо выгляжу?
        - Да, неважно. Но я бы удивилась, если бы вы выглядели превосходно. Для вашей нагрузки состояние у вас выше нормы. Вы похудели. Вам это идет.
        - Спасибо.
        пробило сковывающее оцепенение: Джейн, смотря на него с легкой доброй нет. И все-таки решилась. Я не знаю, как вы воспримете мою информацию. Если посчитаете ее за бред - забудьте, если она вам покажется интересной, то, значит, когда-нибудь она пригодится.
        После этого вступления Джейн Лайм рассказала все капитану "Фаера", Смиту Филду, о своем общении со стариком на Саморе перед взрывом и о сне, который она видела перед принятием решения о возвращении. Смит внимательно слушал, ни разу не прервав ее рассказ. Эта информация его заинтересовала по-настоящему.
        - Спасибо тебе, крошка, - с этими словами он погладил Джейн по щеке, - Хочется верить, что мы не погибнем на этой планете.
        С этими словами Смит Филд глянул в окно иллюминатора, где проплывала поверхность Тенли. "Фаер" заходил на околопланетную орбиту. Десятидневный перелет к колыбели жизни прошел успешно. Прошел всего лишь час , как приемники "Фаера" стали принимать переотраженные волны ТВ, и никто еще не знал о комете Семушкина, которая шла за ними по пятам, в космическом масштабе.
        ПОДГОТОВКА
        - Комета Семушкина прошла мимо Юпитера, и вместо того, чтобы упасть на этот спасительный для нас гигант, она получила дополнительное ускорение и нагло прет на Тенлю. Границы попадания - плюс-минус пятнадцать минут по времени, - задумчиво говорил Игнат, потягивая чай в кресле у Андрея с Оксаной.
        - Это означает, что в любом случае смерть, - вставил реплику Андрей.
        - Господи, мальчики, что же творится? Может, это - утка, ведь это сообщение передала аргентинская телекомпания. Амирцы молчат, - Оксана сидела, вцепившись в руку Андрея.
        - В том-то все и дело, что шутить в такой ситуации не посмеет даже сумасшедший. Амирцы молчат, поскольку они не знают, что делать. А создавать панику лишний раз им не выгодно. Их элита надеется укрыться в спецбункерах. Черта с два!
        - Андрей, я не хочу тебя ждать еще шесть веков! Я тебе говорю серьезно! Я хочу жить! С тобой!
        Игнат опустил глаза и побледнел. Андрей застыл, уставившись в черные от ужаса глаза Оксаны. Он не знал, что ответить. Кулундин бросил мимолетный взгляд на Игната, который смотрел в упор на него исподлобья. Воробьев встал:
        - Спасибо за чай, мне пора.
        - Счастливо, я тебе позвоню, когда будет необходимо.
        - Понял.
        Закрыв за Игнатом, Андрей подошел к Оксане, которая лежала на диване, свернувшись клубком, и плакала. Он взял ее на руки.
        - Андрей, я вчера переоформила документы на квартиру, гараж и машину. Теперь ты - равноправный владелец всего этого. А сейчас я узнаю страшные вести, о которых знает только высшая элита.
        - Миленькая моя, ты знаешь больше этой элиты. Элита даже ни ухом ни рылом не ведает, что планета выживет. Я умоляю тебя об одном: когда мы с Игнатом и еще несколькими людьми вступим в бой с Игвой, то может тебе показаться, что я умер. Не верь никому и не отдавай ни в морг, ни на вскрытие. Обливай ледяной водой или хотя бы обкладывай мокрыми тряпками. Я должен выжить. Для тебя.
        - Льдом можно будет тебя обкладывать?
        - Можно, моя умница.
        С этими словами их губы сомкнулись, их руки сплелись. Они это занятие прозвали игры дельфинов.
        Тем самым временем Игнат зашел к своей знакомой, у которой появлялся очень редко, боясь психотропного преследования от рабов смерти из НБ и ГРУ. Он нес какую-то чепуху, стараясь как можно больше оттянуть время расставания, прекрасно понимая, что сказать правду он ей не сможет. Лариса слушала его без всякого интереса, чувствуя с его стороны какой-то подвох. На прощание он ей поцеловал руку, чего с ним прежде ничего подобного не происходило. Лариса в ответ удивленно похлопала своими длинными ресницами. После этого Воробьев навестил остальных своих близких знакомых и друзей, так и не сказав никому правды о предстоящем. Выйдя в духоту майского вечера, он долго гулял по улице, наслаждаясь темным небом и тишиной, любуясь молодой листвой. Остановившаяся на светофоре иномарка бубнила звуками радио. В этот самый момент передавали новости. Диктор сообщил, что буквально воскресли их праха пять амирских астронавтов, которые полтора года тому назад улетели в экспедицию на Самору. Со слов диктора, они услышали сигнал первой категории, и на всякий случай покинули планету. После взрыва решили вернуться домой.
Игнат встал, как вкопанный, услышав эту информацию. Для всего мира это была просто интересная информация всего лишь на уровне сенсации. Для Воробьева - тонкий знак, незаметный ни для кого, но понятный лишь ему одному. Любой Штирлиц со "вторым высшим образованием", как говорили чекисты, ему позавидовал бы черной завистью. А другой зависти у них просто нет. Что поделаешь: Кесарю - кесарево, слесарю - слесарево.
        ВЗАИМОПОНИМАНИЕ
        Жара не спадала. Через две недели Бунгер и Стаун встретились снова. Они все так же сидели в уютных креслах и в упор с жадностью смотрели на человека, который сидел напротив них на стуле. Наконец Бунгер, поняв, что перед ним сидит человек, ставший легендой, несмотря на свое неприятие к нему, встал и пододвинул к столику, за которым они сидели вместе с Николем, еще одно кресло.
        - Смит, присядьте в кресло, вам так будет удобнее.
        - Благодарю, мистер Бунгер.
        - Смит, мы внимательно прочитали ваш доклад об экстренном взлете с Саморы. Кроме того, мы внимательно прочитали и доклады членов вашего отряда. Скажем честно: все у вас сходится прекрасно. Но мы вам не верим. Я вообще сегодня настроен говорить с вами искренне, и вот почему: просто нет смысла лгать. Вы, как профессионал, прекрасно понимаете, что над планетой нависла опасность. Поэтому я и говорю напрямик. У нас нет времени заставить вас говорить правду. Но есть другой вариант: мы вам даем задание, и вы его выполняете. Если выживите - ваша удача, если нет удача ничья. Ваш корабль - самый большой во всем космофлоте Амирии, и поэтому вы должны доставить ядерный заряд до кометы Семушкина. И взорвать ее к чертовой матери. Иначе мы расстреляем, или раздавим машинами, или отравим вас всех пятерых. Поймите нас правильно: у нас нет другого пути. Пейте джин с содовой, сегодня можете не боятся.
        - Благодарю.
        Смит Филд взял в руки стакан с коктейлем и медленными глотками стал пить. Два генерала терпеливо ждали, пока он по капельке дойдет до дна. Наконец он, оторвавшись от стакана, сказал:
        - Благодарю вас за оказанное мне доверие. У меня только одно условие, точнее, два. Первое: в оставшиеся две недели я и члены моего экипажа получают полную свободу передвижения по всему миру, и второе: команду для задания я подбираю сам. Хоть папуасов с Новой Гвинеи.
        - Хорошо. Только без шуток.
        - У меня хватило мозгов это понять.
        ГУЛЛИВЕРЫ
        Они ждали его около ворот. Он вышел, и как обычно, невозмутимо улыбнулся. В их глазах застыл большой вопросительный знак.
        - Ну и как? О кей? - первой спросила Джейн.
        - О кей. Джейн, нам нужно поговорить по-мужски. Извини.
        - Джон, я буду тебя ждать в кафе через дорогу.
        Когда Джейн скрылась за дверями кафе, Смит рассказал весь диалог с Дреном Бунгером.
        - Другими словами, это задание - чистая смерть. Так что вы не летите, делать вам там нечего.
        - Капитан, не считай нас за подонков. Мы не хотим жить за твой счет, - прервал его дядюшка Дэнил.
        - Вот именно, Дэнил, что я прошу вас жить на планете за мой счет, чтобы были те, кто будет помнить про меня. Если погибнем все, кто от этого выиграет? А так я буду знать, что хоть кто-то доживет за меня. Я это делаю... для себя. У нас есть время, две
        недели, и никто не знает, с кем я полечу. С вас на это время снимается ограничение передвижения. Я думаю, что следить будут, но открыто закрывать двери перед носом - исключено. Так что есть смысл попутешествовать.
        Воцарилось молчание.
        - Я навещу Элен, - сказал Робин.
        - Мне надо найти одного человека... друга... детства.
        При этих словах Смит пронзительно глянул на Дэнила, но ничего не сказал.
        - Мы с Джейн отправляемся в свадебное путешествие. Хотим посмотреть Руссанию, - сказал Джон.
        - Меня возьмете за компанию? Буду чемоданы таскать, - шутливо спросил Смит.
        - Конечно, кэп.
        - Ну тогда все по местам, встречаемся через две недели здесь же. Всем удачи. Пока. Бай.
        ПРЫЖОК ГЕПАРДА
        - Отправляйтесь в Москальву. Оттуда мне позвоните, и я к тому времени буду готов вам сказать, что делать дальше. Как можно меньше контактов. Оксана, слушай Игната. Все. В добрый путь.
        - Присядем на дорожку, - сказала Оксана, внимательно смотря на Андрея, а потом добавила: - Береги себя, не безобразничай.
        Андрей понял, что имела в виду Оксана, и промолвил, стараясь ее успокоить:
        - Не переживай, когда что-то начнется, ты уже будешь в Энске. Иначе и не произойдет.
        С минуту они сидели молча.
        - С богом, - сказал Андрей, обняв любимую.
        "Ягуар" медленно тронулся в путь. По городу ехали не спеша. Несколько раз Игнат оглядывался назад, замечая слежку, которая была профессиональной, но только не для него. Выехав за город, Оксана переключила машину на скоростной режим и нажала педаль акселератора. Машина словно пошла на взлет, вдавив пассажиров в кресла. Автопилот молчал, поскольку девушка вела ее строго по правилам.
        Через пять часов она вымоталась настолько, что глаза стали сами закрываться. Посмотрев на Игната засоловелым взглядом, она виновато спросила:
        - Игнат, у тебя есть права?
        - Есть, недавно получил.
        - Тогда садись за руль.
        Пересев в кресло пассажира, Оксана тут же отключилась.
        Через два дня они были в Москальве. Обустроившись в гостинице в одном номере, позвонили Кулундину. Андрей сказал, что в запасе у них есть еще пять дней, при этом как-бы невзначай спросил у Воробьева:
        - Есть какие-нибудь предложения?
        - Нет, Андрей.
        Выйдя на улицу, Игнат и Оксана пошли по широкому проспекту. Некоторое время молчали.
        - Устала за эти дни? - внезапно спросил Воробьев.
        - Эта усталость - приятная. Сейчас иду и думаю, что за каких-то полгода моя жизнь изменилась так, что иначе теперь я себя не представляю. Если честно, то я больше устала от разлуки с моим любимым человеком. Практически я потеряла богатство, роскошь, частично связи, но зато обрела то, что могут лишь единицы. Это - больше, чем счастье, больше, чем любовь.
        - Зря ты думаешь, что таких, как ты - единицы. Их намного больше. Просто точно так же, как и ты, они не афишируют себя. Учитель однажды сказал: "У меня есть легионы." У меня идея: поехали, съездим на хутор, что б в этой духоте не слоняться.
        - Поехали.
        Через час "Ягуар" тронулся со стоянки, а еще через день он медленно въезжал на хутор Верхний Кондрючий, благополучно миновав таможню, пропустившую их на исконно руссанские поля.
        На хуторе, как обычно, было очень много народа. Игнат пытался посчитать гостей дома Здоровья, но сбился на пятом десятке. Приблизительный подсчет дал ответ: около ста поклонников новой и неповторимой жизни. Оксана чувствовала себя ребенком, слушая разговоры со всех сторон, блуждая от одной компании собеседников к другой. Игнат разговаривал со своими знакомыми, которых давно не видел. Вдруг общее оживление привлекло внимание всех. Игнат в это время разговаривал с Алексеем из Москальвы. К хутору подходила группа иностранцев, два мужчины и одна женщина. Это были Смит Филд, Джон Лангергуд и Джейн Лайм.
        Их приняли тепло и обыденно. Первым делом усадили за стол. Они немного говорили по-руссански. Портативные компьютеры, которые гости не выпускали из рук, помогали им быстрее и точнее общаться с хозяевами дома Здоровья. После этого все вышли на улицу. Игнат с немым вопросом смотрел на Смита, судорожно просчитывая все мыслимые и немыслимые варианты. В разговор он не встревал, видя, с каким неподдельным интересом астронавты слушали собеседников об Учителе, о его жизни. Им рассказывали и о дне Озарения, и о Луначарском, и о шторме, о Паулюсе, о Казанском спецприемнике, о Гагарине, о спасении экспедиции "Апполон" на Луне, и о многом другом.
        С удивлением Игнат обратил внимание на то, с какой жадностью астронавты слушали о спасении на Луне, как засветились их глаза, в которых загорелся неподдельный огонек надежды. Поймав невидимую нить, Игнат не заметил Оксаны, которая подошла к нему сбоку, нежно обняв.
        - Ласточка, не отвлекай, начинается, - процедил сквозь зубы Воробьев, чтобы никто ничего не заметил. Оксана, ожидавшая чего угодно, но только не этого, с ужасом отлетела в сторону, ничего не понимая, хотя из всех присутствующих именно она знала больше всех. Опомнившись, перепуганная девушка увидела смеющийся взгляд Игната, и сама засмеялась над собой, поняв всю комичность ситуации. С опаской она опять подошла к Воробьеву.
        - Н-да, нервы на пределе, натянуты до отказа. Чуть затронь - звон на всю округу, - устало подумала Оксана. Но мысли уже были в Энске, где ее ждал еще пока живой Кулундин. Она готова была хоть сейчас мчаться обратно, к своему любимому. В этот самый момент Андрей спал, поскольку в Сибири в это время было половина второго ночи. Во сне он увидел испуганную Оксану, которая с неподдельным страхом отскочила от Воробьева. У того был стальной застывший взгляд, смотревший в одну точку. И далекий-далекий голос почти неразборчиво и невнятно произнес: "Начинается".
        Игнат тем временем подошел к Смиту, стараясь говорить на амирском языке. Игнат честно и напрямик сразу сказал, что очень интересуется космосом, поскольку еще с детства мечтал стать космонавтом. В процессе беседы как бы невзначай Игнат и Смит договорились о "лингвистической инверсии" - Игнат должен был говорить по-амирски, а Смит - по-руссански. При этом слушатель понимал больше, чем сам говорящий.
        Говорили они долго. Поздно ночью Игнат разбудил Оксану, крепко спавшую на сеновале. Через полчаса "Ягуар" с пятью пассажирами мчался к Москальве. На следующий день, четырнадцатого мая, Оксана унеслась в Энск, оставив Воробьева с амирскими астронавтами. Они вместе съездили в Звездный городок. Но попасть туда оказалось совсем не просто. У амирцев не было официального приглашения, и только лишь благодаря тому, что их случайно заметил известный космонавт, по его приказу четверку путешественников пропустили. В его сопровождении они и познакомились с известным городком. После посетили и самого генерала. Интерес и желание поделиться своими мыслями по поводу подходящей кометы победили страх запрета официальной цензуры. Впрочем, цензура необходима бумажным крысам, а в экстремальных ситуациях крысы сразу бегут.
        - Наши специалисты сказали, что самое разумное и единственно возможное действие с нашей стороны - это смягчение столкновения за счет расстрела кометы Семушкина в ближней зоне подлета, при этом один удар растянется во времени на несколько мелких, а если удастся собрать все силы, договориться с вашими военно-космическими войсками, то тогда мы будем в состоянии расстрелять и осколки. При этом, по расчетам, на Тенлю упадет только около десяти процентов от полной массы кометы, а радиации на этих обломках будет всего около процента от того, если бы эти взрывы происходили в атмосфере.
        - Господин генерал, вы меня извините, что я вмешиваюсь в ваш разговор, но дело в том, что ядерный боезаряд не возьмет эту комету по той лишь причине, что этот объект - не комета. Если вы попробуете осуществить этот проект, то ничего не получится. Девяносто пять процентов ракет взорвется в атмосфере Тенли. Кстати, тогда и столкновения не будет,... поскольку в нем отпадет необходимость.
        Генерал сидел с открытым ртом и лихорадочно думал про себя, откуда мог вылезти этот выскочка. Но подсознанием он понимал, что Игнат говорит вещи, которые его специалистам неизвестны. "Надо с ним поговорить по поводу работы," - подумал он про себя.
        - Что же вы предлагаете, господин Воробьев? - спокойно спросил он, Может, как военные думают, всех попрятать в бункеры? Так это тем более не спасет.
        - Нет, не бункеры, Вы правы. Это должно стать примером всеобщего объединения миролюбивых сил планеты. Я понимаю, что это звучит глупо, но именно с помощью объединенной планетарной мысли ноосферы ее взорвать проще простого. Но, увы. Благодаря алчности наших политиков, идущих на поводу у мировых ворюг, это сделать невозможно. Но выход, я думаю, есть.
        - Какой?
        - Не знаю, - Игнат откровенно врал, но планета была дороже, чем искренность с генералом. Помолчав немного, он все-таки решил приоткрыть свои планы, прекрасно осознавая, что космонавт с чисто техническим умом вряд ли его поймет:
        - Я догадываюсь, что необходимо предпринять, но знаю точно только одно - ядерное оружие не поможет, какие бы гуманные цели при этом ни преследовались.
        - Господин генерал, я по секрету могу сказать, что мне предстоит на космическом корабле "Фаер" доставить ядерный боезаряд на дальнем рубеже подлета кометы. Но я склонен верить словам Игната в силу накопленного собственного опыта, и поэтому сам не верю в эту затею. Тем не менее, я вынужден выполнять приказ. Чей будет боезаряд на моем корабле - амирский или руссанский - мне не известно.
        - Если бы я знал, как мне Вам помочь. Единственное, что я могу сделать - обеспечить поисково-спасательные группы по всей планете, где возможно и где нельзя, но для этого Вы должны вернуться. Желаю Вам удачи. Игнат, я хотел бы с тобой обсудить некоторые вопросы, когда все угомонится.
        - С удовольствием.
        Поздно вечером на машине генерала Антонова астронавты с Игнатом добрались до гостиницы в Москальве.
        СТАРЫЕ СВЯЗИ
        - Андрей, четыре дня я бегаю по кабинетам, меня везде отфутболивают и не дают визу на выезд в Амирию. Что делать? Нам срочно надо улетать. Смит говорит, что без меня он не сделает ни шагу. Амирское консульство само обращалось в министерство иностранных дел, но и это не помогло.
        - Оставь свой телефон, я тебе сам перезвоню.
        - Хорошо, жду.
        Кулундин сидел на кухне, задумчиво глядя на облака. Оксана подошла сзади и обняла его.
        - Что он говорит?
        - Говорит, что рабы смерти перекрывают ему весь кислород. Пытаются задушить. Идиоты. Могли бы на этом деле заработать себе звездочки, так нет же, кретины. Оксанка, позвони отцу, может он поможет найти телефон генерала Бушуева, я не знаю его новых телефонов в Москальве после перевода. Я раньше с ним работал, а сейчас только он один может помочь.
        Оксана позвонила отцу, объяснила, где и кого нужно найти. Отец пообещал помочь.
        Девушка буквально не отходила от своего любимого, словно старалась его защитить. Она чувствовала себя мальчиком со щитом, который защищает от стрел и дротиков полностью беззащитного воина-гунна, объевшегося мухоморов, с пеной у рта идущего в бой только лишь с одним мечом, который в длину достигал двух метров. В таком состоянии гунн перерубал бревна.
        Оксана даже не понимала, что сейчас она делала то, о чем ее просил Всевышний во время разговора на атолле Румянцева...
        Обнимая его, она внимательно слушала его дыхание, руку пыталась положить на сонную артерию, чтобы почувствовать пульс. Но Андрей ничем не показывал своего напряжения.
        - Не волнуйся, крошка, я тебе скажу.
        Зазвенел звонок. Оксана взяла трубку. Отец нашел номер телефона Бушуева.
        - Спасибо, папулька, - она впервые его так назвала.
        Кулундин тут же стал звонить в Москальву. Трубку подняла секретарша:
        - Кто его спрашивает и по какому вопросу?
        - Кулундин, по личному.
        - Степан Кириллович занят.
        - Девушка, я Вас прошу, назовите мою фамилию, он найдет время для меня. Это касается и его, и Вас.
        - Подождите.
        Через несколько секунд раздался голос Бушуева:
        - Андрей, как ты смог найти меня? Что случилось?
        - Степан Кириллович, у меня к Вам личная просьба: помогите моему другу оформить документы на выезд в Амирию. Это необходимо, что бы избежать катастрофы с этой кометой.
        - Андрей, у нас такая свистопляска из-за этого, голова пухнет, работаем по двадцать часов в сутки. Что он может сделать?
        - Степан Кириллович, эта информация под грифом "СС". Я Вас очень прошу. Подробности после.
        - Хорошо, где он?
        - В Москальве. Игнат Воробьев.
        - Пусть звонит мне.
        - Спасибо. Надеюсь, до встречи.
        - Будь здоров.
        Через два часа Воробьев сидел в кабинете Бушуева. Вкратце рассказав о знакомстве с астронавтами, ставшими легендой, он честно сказал, что ему предстоит лететь на встречу с кометой.
        - Что же ты с ней сделаешь?
        - Не знаю. Что-нибудь сделаю.
        Бушуев задумчиво смотрел на Игната. Степан Кириллович много видел спецназовцев, но этот человек явно не подходил под эту роль. Пытаясь найти для себя веские аргументы, он молча изучал гостя. Вдруг их глаза встретились... Генерала Бушуева бросило в дрожь, спина стала мокрой и холодной, руки онемели.
        - А что генерал Антонов, не может помочь?
        - Не может, этим занимается НБ, а именно они и перекрыли кислород. Он перепробовал все.
        - Тогда и я вряд ли смогу.
        Помолчав немного, генерал позвонил кому-то.
        - Я попрошу Вас срочно обеспечить выездные документы по операции "Ковчег". Да, выполнение этой задачи лежит на другом ведомстве, но я не имел права раньше говорить о подразделении своего министерства, которое до сегодняшнего дня было полностью засекречено. Это подразделение... "Орион". Начата операция "Багратион". Нашего сотрудника зовут Игнат Воробьев. Все документы у него с собой, он сейчас к вам подъедет.
        Через два часа воющая сиренами машина генерала Бушуева подъезжала с Игнатом и Смитом к международному аэропорту. Джейн и Джон их провожали.
        - Смит, мы прилетим через два дня. Встретимся у ворот, как и договаривались. Удачи Вам.
        В самолете Игнат пытался уснуть, но мысли лезли одна на другую, словно в голове шел селевой поток, как в горах. Теперь, успокоившись от бумажной суеты, от дерганий и ожиданий телефонных звонков, Игнат думал о том, что же реально он может сделать? В голове была пустота. Он закрыл глаза и попытался расслабиться, отключиться. И тут он увидел Учителя. Всевышний улыбался легкой улыбкой.
        - Игнат, бери мои легионы. Они тебе помогут.
        Молниеносно налетел, окутал и закружил глубокий, крепкий сон.
        ПОСЛЕДНИЕ МГНОВЕНИЯ
        Члены отряда НХВ-520 ждали у ворот, ведущих к главному корпусу НАСА, своего капитана с руссанским гостем. Вскоре они появились. Капитан шел и улыбался.
        - Что сказал Бунгер?
        - Что я его обманул. Говорил про папуасов, а привез руссанского шпиона. Папуас их больше устраивает. Тем не менее согласились. Стаун рвал и метал.
        - Когда летите?
        - Послезавтра, ночью.
        - А старт с орбиты?
        - Все зависит от темпов загрузки взрывчатки. Ориентировочно - через две недели.
        Вдруг резко около них остановились три микроавтобуса, из которых, словно саранча, посыпались тележурналисты.
        Смит застыл от удивления. Воробьев засмеялся:
        - Ай да нацбезы! Везде есть стукачи! Все-таки профессионально сработали! Ну что ж, должна же быть и от них хоть какая-то польза!
        - Господин Филд, насколько вы оцениваете свои шансы взорвать комету Семушкина?
        - Господин Филд, какое задание поручено сотруднику НБ Воробьеву?
        - Господин Филд, что вам сказал на прощание господин президент? Он будет руководить взрывом?
        - Господин Филд, а если вы или Воробьев, решите всю взрывчатку сбросить на Тенлю, есть какое-нибудь противоядие?
        Смит почернел и хмуро ответил:
        - Я не собираюсь отвечать ни на один вопрос. Если хотите, можете задать эти вопросы господину Воробьеву.
        Игнат, улыбаясь, ответил, старательно подбирая слова:
        - Я не сотрудник НБ. Могу поклясться на вашей Библии, но мой Бог более реальный, чем вы можете думать. Это не Христос, не Магомет, не Будда. Он при жизни был Учителем Порфирием Ивановым. Еще при жизни он не раз спасал ваших астронавтов от неминуемой смерти. И я очень прошу всех, кто знает Учителя, всех, кто верит в своего другого Бога, помогать нам с господином Филдом. Будьте здоровы, желаю всем удачи.
        Рано утром, когда звезды только начали тускнуть, спускаемый аппарат взлетел с военной базы в самолетном режиме. В нем находились два человека.
        ОН СКАЗАЛ: "ТРОГАЙ"
        В капитанской рубке межпланетного корабля в удобных просторных креслах сидели два человека. Молча. Уже больше получаса длилось это молчание. Смит пил чай, Игнат - кофе. На нижних этажах в полной боевой готовности сидел компьютерный взвод роботов, с боков "Фаера" были сняты лишние мешающие предметы, включая кислородные баллоны, а вместо них были срочно смонтированы мощные гидравлические манипуляторы типа "рука". Контейнеры с радиоактивной взрывчаткой вместе с руссанскими термоядерными фугасами располагались на семи этажах корабля. Коридор был обшит свинцовыми листами, и везде, где только это было возможно, был укреплен руссанский графит.
        - Кретины, - тихо произнес Игнат.
        - Не то слово, - подтвердил Смит.
        - Какое максимальное ускорение может развить теперь "Фаер"? - спросил Игнат.
        - Сейчас узнаем, - ответил Смит, нажимая на клавиши клавиатуры, обращаясь к Эпокапу.
        Сработали пиропатроны, и корабль слегка качнуло. Это Эпокап производил тестирующий толчок корабля. Вскоре появился ответ:
        - С учетом существующей защиты от радиации, с учетом того, что члены экипажа наденут дополнительные свинцовые скафандры и не будут покидать капитанскую рубку, расчетное ускорение составит три десятых от Жэ в режиме полного форсажа.
        Опять воцарилось молчание.
        - Ладно, капитан, все равно другого пути нет, трогай.
        Заработали основные двигатели. Игнат пододвинул поближе к себе клавиатуру и что-то долго считал.
        Космонавтов слегка вдавило в кресло.
        - Спать-то где будем?
        - Здесь, - коротко ответил Смит.
        - А удобства?
        - Здесь.
        - Блин, как на зоне.
        В таком режиме им предстояло лететь пять дней.
        Когда у Игната затекло все тело, он встал и решил сделать зарядку. В неповоротливом свинцовом скафандре это выглядело как извращение. Но затекшие мышцы этого не понимали, и поэтому Воробьев дергал руками, ногами, головой, приседал и сгибался из стороны в сторону. После этого стал ходить кругами вокруг кресел. На глаза ему попался системный блок Эпокапа, закрытый специальным кожухом от радиации. Увидев условное изображение кармана дисковода, он открыл дополнительную крышку. Там действительно был дисковод. Вытащив из своего кармана дискету и вставив ее, он сел за монитор.
        - Ух ты, совместимые стандарты, - удивленно сказал он и стал сочинять стихи, сбрасывая их на дискету. Кроме этого он набирал и какие-то тексты.
        Смит залез в блок библиотеки, запросил свои любимые фильмы и, отключившись от всего, с наслаждением смотрел любимые шедевры.
        МЕРТВАЯ ХВАТКА.
        Прошло пять дней.
        Игната чувство юмора не подводило никогда. Забывшись, что с ним находится "заморский" собеседник, он все-таки по-амирски голосом известного артиста из "Бриллиантовой руки" сказал:
        - Шеф, действуем по уновь утвержденному плану, вот!
        Смит рассмеялся:
        - Я очень люблю этот фильм, вчера смотрел.
        - Итак, наша задача проста. Первое: снят запрет на выгрузку этих хреновых хлопушек, вынимаем их и посылаем... на хутор бабочек ловить, не знаю, как это говорится у вас. Как только станем легче, то сразу разворачиваемся и догоняем этого "Мавра". После этого я скажу ему все, что я о нем думаю.
        - А он поймет?
        - А тогда и увидим.
        - Какой режим скорости сделать у "Мавра"?
        - Смит, пока не знаю. И вряд ли смогу тебе сказать. Это - твое дело, тебе и определять режимы корабля. Ближе пятисот метров не подходи. Но и дальше километра не уходи. Если не получится то, что я должен сделать будем жечь его хотя бы огнем двигателей, как паяльная лампа сойдет.
        Компьютерный взвод по приказу Эпокапа ожил. Заработали внешние манипуляторы, готовые принимать контейнеры, которые собирали роботы, что бы потом их закрепить в специальной ферме. Двигатель "Фаера" перестал работать, и корабль повис в невесомости, несясь со скоростью более ста пятидесяти километров в секунду.
        Через пять часов мачта была заполнена.
        - Смит, отправляй туда же и этих кукол.
        Вдруг завыла сирена. Индикатор гравитации показывал сильную аномалию. Космонавты глянули в окно иллюминатора. На расстоянии двадцати километров, навстречу им, но параллельным курсом, шла Смерть Тенли. Скорость схождения была больше двухсот километров в секунду.
        - Внимание, произвожу отстрел фермы.
        Манипуляторы совместно с пружинными ускорителями оттолкнули ферму с контейнерами от "Фаера", и через несколько секунд в рубку ударил яркий свет пламени от пиродвигателей самой фермы. Отталкивающей силой корабль качнуло в сторону пролетающей кометы. Взрывчатка с большим опозданием уходила в противоположную сторону. Взрыв произойдет тогда, когда начнется спонтанное саморасщепление. Как на Саморе.
        Пустой корабль словно подменили.
        Смит его развернул и дал полный форсаж, чтобы догнать "Мавра". Игнат изменился так, что его было трудно узнать. Глаза растворились, вместо них зияла бездна, из которой периодически выскакивал страшный огонь. Сидеть он не мог. И хотя ускорение теперь составило два-Жэ, он умудрялся прохаживаться по помещению.
        Через шестьдесят часов "Фаер" опять развернулся соплами к Тенле и вновь двигатели заработали в аварийном режиме. Эпокап сходил с ума, информируя о том, что ресурс двигателя катастрофически падает, топливо на исходе и траектория движения требует срочного медицинского осмотра штурмана и капитана корабля.
        Смит боялся смотреть в лицо Воробьева. У него пропало желание вообще разговаривать с ним. Воробьев бросал какие-то фразы, которые Смит понимал с трудом, будучи не уверен, понял ли он вообще что-нибудь. Игнат больше не говорил по-амирски, а только по-руссански. Теперь до него дошло то, что должен сделать Игнат, и почему он заранее сказал, что не сможет ничего посоветовать.
        Игнат ходил по всему кораблю, с горящими глазами, обросший недельной щетиной. Иногда он подолгу сидел в кресле штурмана, совершенно без движений.
        - Подходим к "Мавру". Скорость схождения - сто метров в секунду. При максимальном схождении остановимся и пойдем рядом.
        Смит почувствовал, как Игнат стал, словно из титана. Он подобно птице стремительно метнулся вниз, в Елисейские сады. Лианы пожелтели и засохли. Это произошло шестьдесят часов назад. Совсем рядом, за кварцевым стеклом, висела громадная глыба снега, льда, пыли и песка. С ее брюха в некоторых местах было видно выделение газа. Игнат смотрел внутрь "Мавра" сквозь его оболочку.
        - Нет, гады, ничего у вас не получится... Сейчас, еще чуток, еще немного... Хорошие были заросли... Красивые... Молодец Джейн... Так, первая затравка прошла... Это хорошо... Здорово, Андрей, наконец-то... Смотри, что творят... У них тут целый город... Эти твари даже не замечают нас... Ничего...
        Вдруг из чрева кометы ударил синий луч. Сделав несколько круговых движений, он поймал корабль в фокус и стал двигаться на рубку. Игнат метнулся к Филду. За мгновение до того, как луч коснулся бы капитана, его закрыл собой Воробьев. Попав в ближнюю зону, находясь в объятиях Игната, Смит увидел весь корабль как бы со стороны, со всех сторон оглядел комету и заглянул в чрево ее. Как только руссанец отпрыгнул обратно, тут же все прекратилось.
        Луч метнулся в оранжерею. За ним последовал Игнат. Мощность луча поднялась, это понял и капитан. Вокруг Игната засветились огни, но засохшие лианы они не поджигали. Кварцевые стекла запотели. Игната невозможно было узнать. Казалось, глаза у него исчезли совсем. Из того места, где были глаза, периодически выстреливались два луча, такие же, как из "Мавра". Он тяжело и глубоко дышал, не отводя голову от кометы.
        - Андрей, что бы я без тебя делал... Оксана, ласточка, держи его крепче, а то улетит он... Еще немного, еще чуть-чуть... А мне б в девчоночку хорошую влюбиться... Хрен вам, не выпущу, задушу гадов... Сдохну, а не выпущу...
        Но силы стали покидать Игната. Он чувствовал, что кто-то, или что-то уходит от него, что он слабее "Мавра". Ушел вкус победы, пришла горечь поражения.
        ...Оксана не отходила от Андрея. Он лежал без движений. Пульс остановился, дыхание пропало. Зрачки не реагировали на свет. Она хотела кричать, но крик тонул в пересохшем горле. Она схватила стакан, но вода была, как песок. Слезы текли по ее лицу, она подходила к телефону, но при мысли, что их разлучат, она не решалась звонить в "скорую". Слезы капали на щеки Андрея.
        "Обливай меня, обкладывай льдом" - Оксана замерла, вспомнив его слова, тогда, давно, очень давно, месяц назад. Она подскочила к холодильнику и достала все кубики льда. Обложила ими голову и грудь Андрея. Набрала ведро холодной воды, и бросила туда простыню. Потом ею накрыла любимого. Включила вентилятор на полные обороты и направила его на Кулундина. Включила на полную мощность холодильник и морозильную камеру и поставила замерзать воду. Ей стали слышаться голоса.
        "Вот этого еще не хватало", - подумала она, - "Меня спасать некому, и кто же тогда будет ухаживать за Андреем?"
        ...Игнат стал бредить. Превозмогая сильнейшее напряжение, он старался не выпускать "Мавра". Он был похож скорее на кошку, которая запуталась в гриве льва, чем на Гепарда, вцепившегося мертвой хваткой. Андрей с криком "Не могу тебя держать!" куда-то провалился. Голова гудела и раскалывалась на части. Какой-то гул давил на мозги и окутывал все тело. "Мавр" победоносно улыбался. Теряя сознание и контроль, Игнат устало бросил последнюю фразу в открытый космос:
        - Учитель, прости...
        - Нет, мой дорогой. Я тебе что говорил?! Бери легионы!!
        Гул нарастал. Игнат начал различать звуки, которые превращались в слова. В пространстве висел "Гимн жизни". Игнат возвращался в себя. Силы возвращались в него. Песня громыхала, неслась мощным потоком, сметая все на пути. "Мавр" словно ударился в чугунную плиту. Игнат метнулся на верх, в рубку.
        - Кэп, полный вперед!!! Уходим!!!
        Смит включил сигнал первой категории, тем самым сняв все ограничения. Эпокап завыл. Космонавтов в кресла вдавила четырехкратная перегрузка. В мониторах заднего обзора медленно уплывало тело кометы.
        Вдруг раздался мощный взрыв, который космонавты ощутили физически. Смит побледнел и запросил информацию у Эпокапа. Эпокап ответил, что хуже быть уже не может. Это разорвался на куски "Мавр".
        Через полчаса, где-то в стороне рванул ядерный фугас.
        ...Андрей сделал первый вдох. Оксана, стоящая рядом, по его губам прочитала: "Победа".
        ... Через сутки опять тормозящий "Фаер" с полностью офонаревшим Эпокапом заходил на орбиту Тенли. Планета входила в туманное снежно-пылевое облако. На Тенле простые жители этого никак не заметили.
        - Замечательно, - промолвил Смит, - Наш спускаемый аппарат заклинил и отделиться от основного блока не в состоянии.
        - Ну и что делать будем?
        - Пока работает Эпокап, нужно узнать, что осталось в корабле. В нем должны быть индивидуальные спускаемые капсулы.
        Поговорив с Тенлей, Смит нашел на складе эти капсулы.
        - Принимайте.
        - Ждем, герои.
        Один за одним умирающий корабль выстрелил две капсулы.
        ТОЧКА
        - Тебя найти не составляло труда. Ты шел четко, в самые непроходимые болота в районе Подкаменной Тунгусски. Места свои, родные. В небе было столько техники, что боялись столкновений. Ваши бортовые маяки не сработали. И передатчики молчали. Труднее было со Смитом. Он вышел последним, за тобой, и поэтому его унесло к берегам Аляски. Упал в ледовитый океан. Мы вели его и сдали, что называется, из рук в руки амирцам.
        Генерал Антонов сидел в своем кабинете, рядом около него сидел с фужером шампанского генерал Бушуев. Напротив сидели Кулундин и Воробьев.
        - Спасибо за помощь, господа генералы.
        - Ты это брось. Тебе спасибо. Эпокап передавал состояние внутреннего климата внутри корабля. Специалисты сошли с ума, пытаясь расшифровать эти показания. Температура прыгает на двадцать градусов вверх, но при этом давление и влажность остаются неизменными. Или наоборот, влажность от ста процентов падает до нуля, но температура и давление остаются на месте. А до точки росы три дня лесом на собаках. Жуть.
        - Ты лучше скажи, на хрена весь фугас отправили черт знает куда. Вредители, - это с улыбкой говорил Бушуев.
        - Заряд бы эту штуку не взял, а вот захлебнуться радиацией своей же это точно, мы бы захлебнулись.
        - Меня чуть не вышибли с работы из-за этой команды "Орион". От себя лично, и от генерала Антонова мы можем сказать Вам человеческое спасибо.
        Оба генерала встали.
        Игнат выскочил позвонить в приемную.
        - Андрей, проси, чего хочешь. Государство этого не поняло и не поймет, так что награды от него не жди.
        - Мне ничего не надо. А вот Игнату - квартиру бы. Жить ему негде. Но вы не сможете.
        - Ладно, решим вопросы.
        Ж Ж Ж
        Через месяц, в Энске, Ассоциация независимых предпринимателей подарила Воробьеву двухкомнатную квартиру улучшенной планировки. Об этот он не мог и мечтать.
        СООБЩЕНИЕ N....
        Второй этап операции "Отречение" прошел успешно.
        Приговор на полное уничтожение полковника Берлиозова и майора Глухих подписан и обжалованию не подлежит. Попутно Всевышний принял решение убрать с лица Тенли еще несколько десятков человек, которые могли своими действиями уничтожить планету.
        Наступает третий этап операции "Отречение". За любое неисполнение приказов Всевышнего будет смерть. Третий этап, о котором говорили еще два тысячелетия тому назад, начинается.
        Генерал Бушуев принят в Синклит Руссании.
        ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
        Признаюсь, вторую часть я писал с большой опаской, прекрасно понимая, какую ответственность я беру на себя. Но иначе поступить не мог, не буду объяснять, почему.
        Во второй части использованы документальные сюжеты, происходившие в Новосибирске в 1981-1996 годах. Фамилии авторов научных гипотез использованы без изменений. Фамилии и имена основных героев изменены до неузнаваемости.
        До недавнего времени я был убежден, что пишу научную фантастику, но, как оказалось, это не так. Дело в том, что в среднем в один день я мог написать только половину листа текста. Больше, сколько ни сиди, не получалось. Если садился за компьютер через день - рождался лист текста, через три - два листа. Если садился раз в неделю, то сразу из-под пальцев выскакивало около четырех листов. Другими словами, я логически вычислил, что пишу эту повесть в режиме автоматического письма. Скажу честно - истинный автор мне не известен, но я догадываюсь, кто это.
        Как технарь, я примерно оценил скорость передачи информации. Она составляет примерно полтора-два килобайта в сутки.
        Хочу выразить искреннюю признательность тем, кто мне помогал в техническом обеспечении:
        Останину Виктору,
        Рыдзевскому Сергею,
        Телецентру НГТУ,
        и многим другим, моим дорогим верным друзьям.
        Эту повесть я посвящаю Ивану Стотысячному.
        Удачи тебе, Иван!!!
        июль 1996 - 5 января 1997.
        ОБ АВТОРЕ
        Родился в Новосибирске в 1964 году. В 15 лет летал на легких планерах в Бердске. Занимался каратэ у легендарного и малоизвестного Гуру-тренера с элементами кэмпо. Может быть поэтому, с семнадцати лет начал интересоваться запредельными состояниями человеческой психики. В студенческие годы занимался студенческой работой по специальности и психотронике. В1986 окончил НЭТИ (теперь НГТУ) по специальности "радиотехника". После института работал в Институте клинической и экспериментальной медицины СО АН СССР, в Институте математики СО АН СССР, в Институте горного дела СО АН СССР. Основная нучная деятельность была связана с созданием специальных датчиков для изучения работ Н.А. Козырева.
        В конце 91-го года научная деятельность под общим названием "изучение свойств пространства-времени при воздействии необратимых термодинамических процессов" закончилась. До сих пор продолжает интересоваться тем, что попадало в сферу интересов в науке - необъяснимые явления, неопознанные объекты, загадки прошлого, футурология, системный анализ и развитие Земли, лингвистика и психическая фонология, астрофизические феномены, информационная биофизика и психотропная биоэнергетика.
        К созданию психотропного оружия отношения не имеет. В печально известном НИИ-13 не работал, но с агентами и сотрудниками этого института знаком. Черную и белую магию никогда не изучал с целью применения.
        Работал внештатным корреспондентом в газете "Вечерний Новосибирск", публиковал стихи и рассказы в газете "Голос". В свободное время любит играть на гитаре, пишет песни.