Москау Георгий А. Зотов
        # Что бы случилось, если бы войну выиграли немцы? «Альтернативная история - почва опасная. Вечный вопрос „а что, если…“ вряд ли когда-нибудь перестанет будоражить умы людей - слишком уж большой простор для фантазии он открывает. „Москау“ - книга несколько нетипичная для автора, создавшего такие произведения, как „Апокалипсис Welcome“ и „Элемент крови“. В первую очередь потому, что она написана в более серьезном ключе, нежели предыдущие работы Zотова, хотя фирменная, безжалостная зотовская ирония и здесь постоянно напоминает о себе» (из отзывов на ).
        Zотов
        Москау
        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
        ПОВЕЛИТЕЛЬ ГНОМОВ
        О ты - Вальгалла, где пируют боги,
        Открой ворота мне, раскинь свои дороги.
        Желаю в зал войти, где мертвецы сидят,
        В боях погибшие - мой меч в руке зажат…
        Manowar, «Gates of Valhalla»
        Пролог
        - Неужели вы думаете - всё ЭТО существует на самом деле?
        Она улыбается - не во весь рот, а чуть-чуть, показывая белые зубки, словно собирается укусить. Глаза блестят, тонкие пальцы стиснули ножку бокала. Женщины обожают спорить. Не ради истины, а из чистого упрямства: поскольку никогда не признают себя проигравшими. Бьюсь об заклад - в такие моменты, как этот, она даже возбуждается.
        Я выдерживаю театральную паузу: притворяюсь, что своим вопросом она застала меня врасплох. Чёрная штора с печатями в виде рун колышется от струек воздуха из кондиционера. Мёртвая тишина. Плотно закрытые окна не пропускают стоны машин, застрявших в пробках. Огоньки свечей мерцают в полумраке, как глаза волков.
        Моё жилище легко принять за логово охотника - куда ни кинь взгляд, на стенах прикреплены витые рога туров и побелевшие черепа оленей. Стол, за которым мы ужинаем, стоит на медвежьей шкуре - нарочито грубой выделки. В центре гостиной - валун, привезённый из болот Норвегии. Шикарная вещь, цельный гранит.
        - Само собой, - спокойно отвечаю я. - У меня в этом нет ни малейших сомнений.
        Она отпивает из бокала красное вино. Её щеки розовеют. Скоро начнётся атака.
        - Ну, хорошо… отчасти я могу согласиться. Допустим, на месте нашей планеты и вправду зияла лишь чёрная бездна Гинунгагап, разделяющая царства льда и огня. Царства тысячелетиями ползли друг к другу и, наконец, соединились - произведя на свет мускулистого гиганта Имира и корову Аудумла. Дальнейшее для меня спорно, но… и в это я способна поверить. Капли пота Имира сотворили первых людей - мужчину и женщину, одна нога гиганта совокупилась с другой и зачала сына… так на Земле посреди ночи и гроз возникли ледяные великаны. Нет, я над вами не смеюсь. Если историки до сих пор ведут бесконечные споры о Великой Битве… кто возьмёт на себя ответственность утверждать, что случилось миллион лет назад? Откуда появилось человечество? Вышло из океана, упало с небес или выползло из подземелий? Мы можем только догадываться.
        Она ставит бокал на место. Кокетливо поправляет пушистую прядь.
        - Но в остальном… о, простите меня, я учиню детальный допрос. Давайте разберём всё по косточкам. Итак, в небесах парит страна Асгард, где обитают боги. Это в порядке вещей - все народы помещают своих богов повыше: штаб-квартира христианства тоже среди облаков, греческие божества населяли гору Олимп, а бог Шани у индуистов - и вовсе олицетворение планеты Сатурн. Боги просто обязаны витать высоко - если они будут жить с нами, то через неделю сойдут с ума. Включаем воображение и видим воочию одно из зданий в Асгарде - прославленную Вальгаллу. Банкетный зал Одина, зал для вечного пиршества, обжорства и секса - мёртвые солдаты еженощно пожирают мясо вепря Сехримнира, упиваясь мёдом из сосцов козы Хейдрун. После ужина покойников ублажают прекрасные девы. Пятьсот сорок дверей, крыша из золочёных щитов, подпираемая колоннадой из копий. Спору нет - для одичавшего во фьордах, немытого средневекового викинга это вполне обыденная картина рая. Но для нас, живущих в циничный век эфунков и всемирной сети Сёгунэ? Смотрящих телевизор в
3D-очках? Мы не можем и шага сделать без техники - не в силах оторвать зад от дивана… и управленец, на чьей совести изобретение пультов, сделал на этом состояние. Разве рай викингов предназначен для современного человека? Нет. Лично вы - верите в Вальгаллу?
        Я отрезаю себе кусочек свинины. Аккуратно жую. Пшеничное пиво в бокале ласкает взгляд, по стеклу ползёт капелька… Я не пью вина - непатриотично. Она? Ну что ж, ей можно. По сравнению с тем, что она УЖЕ совершила, это в принципе полная ерунда.
        - Я скорее верю в Вальгаллу, чем в библейский рай, - сахарным голосом отвечаю я в тот самый момент, когда девушка начинает терять терпение. - Она куда логичней. Любой человек в рейхскомиссариате, от старухи до младенца, имеет воинское звание, и это оправдано. Ведь войти в чертоги Вальгаллы может только эйнхерия - воин, павший в открытом бою, с мечом в руке. Не скрою, такие правила порой приводят к странным вещам. Кондукторы в автобусах и те считаются подразделением, со своими званиями. Заведующий пекарней приобретает чин «унтер-офицера хлебобулочных изделий» и особые чёрные петлицы с колосками. Гинекологов и вовсе объединили в зондеркоманду: на их гербе изображена обнажённая валькирия, раскрывающая ладонями своё сердце…
        - Вот этого я никогда не понимала, - прерывает меня она. - Почему именно сердце?
        - А что же, по-вашему, ей нужно раскрыть? - кротко отвечаю я.
        Она мгновенно пунцовеет. Притворяется, что увлечена вином.
        - Попасть в рай хотят все - это условие земного бытия. - Я промокаю губы салфеткой. - Веди себя хорошо тут, и тебе воздастся ТАМ. Вальгалла упрощает этот вариант. Не нужно соблюдать пост, молиться - достаточно лишь убивать и умереть на поле битвы. Это точка зрения не только викингов, но и мусульман. Вас смущает конкретно коза Хейдрун? Ну, ей необязательно там быть. Я допускаю, если угодно, модификацию Вальгаллы. В современном варианте она может быть переоборудована хоть в суши-бар.
        Она резко, одним глотком осушает бокал. Блеск в глазах тускнеет.
        - Но фюрер не в Вальгалле! - чеканит девушка. - Если он и есть где-то - то в аду.
        Я неторопливо обмакиваю мясо в сладкую горчицу. Вожу кусочек по тарелке.
        - Ад - это наша жизнь, - поясняю я, сопровождая слова вежливой улыбкой. - И вы вырветесь из этого ада, только если умрёте. Следуя логике жрецов, фюрер наслаждается отбивными из вепря Сехримнира. Да, я в курсе - он не умер с мечом в руке. Но какая разница? На данный момент фюрер является торговой маркой, а не вождём нации. Его изображения на мобильных телефонах, зажигалках, презервативах - это чистая коммерция. Сейчас никто не сложит голову за фюрера. За японские иены - пожалуйста, в крайнем случае, за рейхсмарки. Увы, офисный планктон не попадёт в Вальгаллу…
        Я отдаю должное вурстсалату - славному созданию из колбасы, картошки и пары капелек майонеза. Нарастает ощущение, что в нашем ужине есть нечто извращённое, даже неприличное. Но мне оно нравится. Ей, пожалуй, тоже. Фюрер? С ним не всё так просто, это признают даже умудрённые годами жрецы, прошедшие практику в пещерах Норвегии. Вождь умер 20 октября 1942 года - в разгар парада на площади Нибелунгов, годовщины победоносного вступления армии в столицу Руссланда. Партизан-одиночка на грузовике, доверху набитом взрывчаткой, врезался в трибуну у Кремеля. Вместо меча фюрер держал в руках стопку бумаг: произносил пламенную речь. Верхушка рейха сгорела в огне взрыва за секунду - от них и молекулы единой не осталось. В компании с фюрером экспрессом в Вальгаллу отправились Гиммлер, Борман, Мюллер, Геббельс, Геринг. Я помню, как в Высшей школе жрецов один наивный блондинчик спросил: «А разве канцеляристы, вроде рейхсляйтера Бормана, попадают на пир к богу Одину?» Парня сразу отчислили, без объяснений. Потом в киоске сосисками торговал.
        - Без веры в Вальгаллу я не стал бы жрецом Одина, - продолжаю я, глядя ей в глаза. - Духовность сейчас не в моде. Проще выпускать те же зажигалки с портретом фюрера - их отлично раскупают японские туристы. Или уйти работать в Институт поиска арийских корней, это популярно среди девушек вашего возраста - на пять лет уезжаешь отшельником в Тибет, занимаешься раскопками у горы Кайлас, отыскивая следы стоянок первых арийцев. Лепёшки из ячменной муки, чай с маслом яка - и небывалое просветление. Но я искренне верю в ритуалы викингов - и не только потому, что это официальная религия рейха. Побывайте в Трондхейме, он впечатляет не меньше, чем Иерусалим. И не станем придираться к козе - у христианства ещё больше ляпов.
        Она молчит, смотрит в сторону. Обиделась. Вот и веди беседу со шварцкопфами: переубедить их просто невозможно. Возразить нечего - так сразу надувает губы. Девушка берёт проклятый ею же пульт и, бесцельно щёлкнув кнопкой, включает телевизор.
        Рекламный блок. Когда ни включи, обязательно попадёшь на рекламу.
        - Только компьютеры «Сони» докажут тебе, что ты истинный ариец, - щебечет с экрана соблазнительная блондинка в кимоно. - Грузятся лишь после анализа ДНК пользователя. Оснащены операционной системой «Сакура» - на руссландском языке. Конничи-ва…
        В рейхе, к сожалению, хорошо умеют делать только сосиски и ракеты. Всё остальное у нас - японское. Электроника, кухонные плиты, даже авторучки. Влияние Ниппон коку таково, что у фроляйн в чести пластические операции на веках - под азиатский разрез глаз. Японская еда исключительно популярна. К колбаскам с пивом - и то подают васаби. В уличной рекламе на порядок больше иероглифов, чем готического шрифта. Рейх плавно поглощает тэнкоку[Империя (японск.). - Здесь и далее примеч. автора.] - и не удивлюсь, если фюрера мы в итоге станем называть микадо[Император (японск.).] .
        Я чувствую, что пора нарушить взаимное молчание.
        - Вам пора отдохнуть. - Салфетка мягко ложится на стол. - Давайте, я провожу.
        Мы идём в спальню. Чёрные тона, обои с изображением скрещенных топоров. Дизайнер вдохновлялся средневековой пещерой викингов - ну что ж, затея удалась. Веет даже некоторым подобием сырости - но это скорее заслуга кондиционера. Девушке тут не нравится, я знаю… Шварцкопфы не ценят стиль. Сожалею - выбора у неё нет. Широкая двуспальная кровать. Я тактично отворачиваюсь, пока она скидывает платье и переодевается в пижаму. Ей хочется, чтобы я обернулся: но у меня имеется выдержка.
        - Спокойной ночи, - обезличенным тоном шепчет она, скользнув под одеяло.
        - И вам того же, - говорю я и пристегиваю её запястье наручниками - к спинке кровати.
        Она не реагирует. Ресницы опущены.
        - Сами понимаете, - грустно вздыхаю я. - Это исключительно для вашего блага.
        Я тихо закрываю дверь - на ключ, кладу его в карман. В спальне светится глазок камеры. Пусть меня и нет рядом - я вижу всё, что делает пленница. Нет, мастурбация тут ни при чём. Когда такое происходит, я сразу выключаю монитор - вы и представить не можете, что способна вытворять женщина одной свободной рукой, - и слушаю стоны в динамиках. Зачастую мне кажется - она делает это не столько для своего удовольствия, сколько из желания соблазнить меня. Кто из женщин откажется переспать со священником - даже если это и языческий жрец? На первых порах, когда ещё не зажили две раны на плече, девушка пыталась освободиться, но лишь ободрала наручниками запястье. Теперь всё нормально, хотя и расслабляться тоже не стоит. Завернулась в одеяло - кажется, спит.
        Отлично, а то у меня ужасно кружится голова.
        На то, чтобы раскалить углями поверхность валуна из Норвегии, уходит четверть часа. Горячо и жарко - чувствуешь себя поваром на кухне. Я беру нож - сталь приятно холодит руку. Провожу по ладони… кровь капает на гранит, шипя и пузырясь. Руны покрываются бурыми разводами. Ноздри, вздрагивая, обоняют запах - тяжёлый, как на бойне.

…В голову приходит боль. Кожу колет электрическими разрядами. В глазах - белые всполохи. Я что-то вижу - и не могу понять, что. Какие-то жуткие очертания.
        Нормально. Такое у меня бывает. Через пару минут всё пройдёт.
        Глава 1. Город Соси
        (воздушное пространство, Руссланд)

…Павлу решительно нечем было себя занять. Скука смертная. Старенький пассажирский
«юнкерс» авиакомпании «ЛюфтШтерн», выполнявший рейс из Гонконга в Москау, был набит под завязку и трясся, как трамвай. Потёртые кресла эконом-класса, ненавистный запах разогретой в микроволновке еды, стюардессы с улыбками мучениц, с трудом передвигающиеся на опухших от долгих перелётов ногах. Всё, как всегда в командировке. Он полистал журнал, послушал музыку в наушниках… Как же тяжело бездельничать десять часов! Уснуть не получалось - сиденье было жёстким и неудобным.
        С местом ему вообще ужасно не повезло.
        Он оказался посередине. Слева (у окошка) и справа кресла заняли японцы. Старичок и старушка. Оба - в идиотских панамах, в коих жители Ниппона бегают по всему миру, цветастых рубашках и штанах. Чем-то напоминали домашних собачек - бестолковых и слюнявых. И конечно же с камерами. Даже в туалете фотографировались. Дедушка-японец рассеянно развернул рекламный проспект, сквозь очки вглядываясь в лозунг:
        ПОСЕТИТЕ ОЗЕРО БАЙКАЛ -
        ЖЕМЧУЖИНУ РЕЙХА!
        Туристическая коммерция в Москау за последние пару лет скукожилась вдвое - как и рейхсмарка по сравнению с иеной. Вся надежда - только на поездки японцев. А где комиссариату ещё взять денег? От промышленности остались рожки да ножки. Санкт-Петербург (может, тогда уж - Петерсбург? если на немецкий лад. Или Петерштадт…) летом наводняют группы из Ниппон коку - да-да, в этих придурочных панамах. Экскурсоводы с ног сбиваются, таская их от памятника фюреру работы Сальвадора Дали до Петергофа и ярмарок, где можно купить пасхальное яйцо со свастикой. И мало кого интересует: по плану «Барбаросса» от 22 июля 1940 года Питер собирались сравнять с землёй - даже, говорят, инструкция подробная существовала. Да что там Питер - Москау, согласно тому же плану, думали превратить в водохранилище. Любопытно, откуда взялись столь дикие фантазии? Вряд ли кто признает, но ощущение, будто половина окружения фюрера в те времена плотно сидела на ЛСД.
        Японец перелистнул страницу. Море и пальмы. Девушка в купальнике держит коктейль.
        - Гомэн кудасай*, - обратился он к Павлу, ощерив рот. - Вы гаварита руссландски?
        В другой момент Павел притворился бы, что не понял вопрос. Но лететь до Москау ещё прилично. Какая разница, если судьба заперла тебя в узком пространстве среди облаков с двумя идиотами. В этой ситуации и они - дар Божий, чтобы скоротать время.
        - Конничи-ва, добрый сенсэй, - улыбнулся он. - Чем могу быть вам полезен?
        Дедушка ткнул ногтем в девушку на картинке, попав прямо в силиконовый бюст.
        - Парастите, - произнёс японец, ужасно коверкая язык. - Мы с зеной будем в Москау два дыня. А патом хатим на море. Никаки не могу выбырать курорт. Город Соси хорось?
        Самолёт провалился в воздушную яму. Пассажиры вцепились в подлокотники. «Соси?! - мысленно рассмеялся Павел. - Сказал, как отрезал. Сейчас я ему устрою».
        Он нажал кнопку на подлокотнике слева, плавно отъезжая назад.
        - Положа руку на сердце, Сочи сложно рекомендовать, - с каменным лицом заявил Павел, поглядывая на японца. - Рейхскомиссариат Кавказ, эти земли наиболее пострадали от Двадцатилетней Войны. Обслуживание никакое, гостиницы переделаны из казарм, в море попадаются плавучие мины. Похищения туристов - не редкость, абреки часто спускаются с гор в долину, устраивают засады на шоссе, подрывают канатные дороги. И кстати, еда неоправданно дорогая. Даже кукуруза, что продают на пляжах бывшие легионеры тюркских подразделений СС, обойдётся вам, сенсэй, в добрую сотню рейхсмарок.
        Японец закивал. Чувствовалось, понимает далеко не всё. Павел не пытался перейти на немецкий - по его опыту, узкоглазые сыны Ниппон коку редко владеют хохдойчем.
        Он искоса бросил взгляд на проспект. Лазурное море, пальмы, бокалы с коктейлями и хохочущая девушка в смелом купальнике «пенемюнде». Определённо фотомонтаж.

…Павел вновь почувствовал запах гари. Увидел мёртвые города. Чёрные остовы домов. И дым, стелящийся над реками, полными трупов. Да… он отлично помнит - как это было…
        К лету 1984 года, когда флаги рейха были водружены над укреплениями на Урале, среди джунглей Южной Африки и Латинской Америки, в правящей элите Великогермании произошёл раскол. Никто не хотел уступать. СС желали контролировать нефтяные вышки, вермахт стремился к алмазным шахтам, а гестапо претендовало на урановые рудники. Любой историк расхохочется от банальности - империю всегда губят деньги и роскошь. Орды Чингисхана добрались от степей Китая к костёлам Польши, но держава монголов развалилась на части. Если воин нагружен золотом, как осёл, зачем ему идти в бой? Он грезит о вине и женских ласках. Военная элита рейха мутировала в финансовую олигархию. В делёж мировых ресурсов включились все: даже военно-морские силы во главе с трясущимся стариком Деницем в инвалидной коляске. Во время Двадцатилетней Войны чудом (наверное, кто-то хорошо помолился Тору) не дошло до ядерных ударов - ведь рейх ещё в 1944 году испытал на острове Пенемюнде свою первую бомбу. Но, увы, авианалёты серьезно повредили корпуса атомных электростанций. В воздухе до сих пор полно радиации, а дозиметр - такой же элемент
кабинетного декора, как кондиционер…
        - Сказите, а в Соcи хорошая рыбарка? - не унимался старик-японец.
        Павел не услышал его - не из-за рёва турбин. Он погрузился в воспоминания.
        Двадцатилетняя Война раскатала в блин каждый рейхскомиссариат - и Ост, и Украину, и Кавказ, и Туркестан. Отдельным городам повезло - они не пострадали, однако в Москау, Киеве и Минске развернулись тяжёлые бои. Рейх пожирал себя изнутри - а в это время Ниппон коку богатела, выдавая займы воюющим сторонам. Каков итог? Экономика империи мертва, только Москау держится на плаву - на Кавказе же, говорят, как в старину, туземцы меняют шкурки рысей на коровье масло. Зато Япония распухла, подобно тесту на дрожжах, - небоскрёбы с неоновой рекламой штыками пронзили небо, и не только в Токио, но и в Шанхае, в Маниле, Сиднее. По условиям раздела, Ниппон владеет половиной мира - Китаем, Австралией, откусила от США Аляску, Сиэттл и Неваду, заняла руссландские Сибирь и Дальний Восток. Нефть, золото, газ - в карманах у желтопузиков, лихо они подсуетились. В семидесятые годы японский император Хирохито особым указом подарил рейху озеро Байкал… потом жалел, наверное. Девушки Москау по горло укутались в кимоно, в телевизорах - сплошные манга и аниме. Вот оно - ползучее порабощение планеты без танков и самолётов,
одной лишь невидимой силой моды. Теперь Ниппон трескается от денег, а рейх ничего не производит, кроме оружия.
        Но кому продать оружие, если мир УЖЕ завоёван?
        - Рыбалка? - очнулся Павел. - Рыбы полно, дорогой сенсэй. Бурлит, окаянная, просто из воды выпрыгивает. Совет - лучше рыбачьте не с удочкой, а с пулемётом. Смотрели телевизор? На прошлой неделе акула-мутант напала на катер возле Адлера, было много жертв. Есть и крабы-убийцы… радиация повлияла на них слишком сильно.
        Японцы озабоченно зашушукались, шурша панамами. Простецкий народ, обоих совсем не волнует, что разговор приходится вести через соседа. Даже не догадались поменяться с ним местами. Он смотрел на их морщинистые лица - словно два шарпея обнюхивают друг друга. Да. Что тут поделаешь - раса господ.
        - Аригато годзаимас[Большое спасибо (япон.).] , - выдавил из себя старик. - Гаспадина, вы нам осень помогри.
        Его жена радостно закивала. Похоже, она не могла взять в толк смысл беседы. Чихнув, японка полезла в сумочку - видимо, за платком. Долго бренчала внутри, напряжённо улыбаясь, но так ничего и не достала. Муж, зажав рот ладонью, зашёлся сухим кашлем.
        Старческие болести. Будут жрать таблетки. Пора ауфвидерзенькаться.
        - Всегда пожалуйста, - вздохнул Павел. - Прошу прощения, мне нужно выйти.
        Он прошёл по коридору между креслами. Чувство, что сидишь внутри огромной пчелы, - в голове жужжит, в уши кто-то напихал ваты. Кабинка туалета эконом-класса - уютная, как гроб. Интересно, как в порнофильмах тут занимаются сексом? В такой клетушке и морским свинкам не трахнуться. Кран брызнул струйкой горячей воды, Павел ополоснул опухшее от бессонницы лицо. Взглянул в зеркало, скривился. Не лучший вариант. С другой стороны, как же ещё выглядеть в сорок лет, если ты живёшь на работе, а конторе жаль денег, чтобы её специалист летел с комфортом? Впалые щеки, залысины по бокам черепа, нос ястребиный, крючком… глаза и вовсе прозрачные, будто холодец. Павел не так уж плохо помнил свою внешность в раннем детстве. Красавцем не был уже тогда, а если вспомнить рост… Ладно, после фюрера маленьким быть модно. Сойдёт.
        Вытащив из кармана одноразовую бритву, Павел тщательно побрился.
        Он вернулся на свое место. Самолёт шел на снижение, к горлу подкатил вязкий комок тошноты. Японцев в креслах не было, куда-то убежали. «Господа, пристегните ремни, через полчаса наш самолёт совершит посадку. Погода хорошая, плюс тридцать пять градусов, радиационный фон, согласно сводке радио, нормальный - при выходе в город защитные маски не понадобятся», - разнёсся по салону металлический голос стюардессы. Павел не смотрел в иллюминатор: однотипные пейзажи давно приелись.
        У трапа его встречали. Два человека - несмотря на жару, в серых плащах.
        - Приветствую вас в Москау, штурмбаннфюрер, - щёлкнул каблуками первый.
        Второй молча протянул руку к чемодану Павла. Тот не возражал.
        - Ещё раз приносим извинения, что пришлось вызвать вас из Гонконга, - продолжил первый. - Полагаю, перелёт долгий? Вам следует отоспаться, едем в гостиницу.
        - Нет, - покачал головой Павел. - Высплюсь ночью. Давайте уж сразу в гестапо.

…Пожилая, крашенная в блондинку стюардесса, с орлом (эмблемой «ЛюфтШтерна») на берете, вытянулась по стойке смирно, глядя, как троица садится в представительский
«опель-адмирал». Она подавила в себе желание вскинуть руку в партийном приветствии - «зиг хайль» был отменен после окончания Двадцатилетней Войны. Как и сама партия.
        Глава 2. Отель «Сакура»
        (офис на шестом этаже, через 3 часа)

…С некоторой горечью:
        - Я крайне разочарован вами, Итиро-сан.
        - Я сам разочарован собой, Онода-сан. Позвольте, я напишу на эту тему стихи, а потом совершу обряд сеппуку. Я взрежу себе живот крайне аккуратно и не запачкаю пол. Я специально принёс непромокаемый плащ и шесть метров целлофана.
        - А мне потом сжигать ваш труп по частям в камине гостиницы? Нет, спасибо. Насколько известно, и вам, и вашей жене было выплачено два миллиона иен за особый заказ. Императорская комендатура Гонконга устроила, чтобы вы сели на борт
«юнкерса» без досмотра. Нет, я уже слышал ваши оправдания. Но вряд ли их захотят слушать другие.
        - (Тяжёлый вздох.) Я понимаю вас. Чем это может мне грозить?
        - Всем, вообще-то. Деньги, которые вы положили в «Микадо-банк», заморожены. И ваша семья их не получит, пока задание не выполнено. Приношу вам извинения, любезный Итиро-сан, но… сколько примерно вам осталось до встречи с Аматэрасу?[Богиня Солнца в японской мифологии, повелительница загробного мира.]
        - (Пауза.) Как указывают врачи - около недели. Благодарю за ваше внимание.
        - (Шипение потушенной в пепельнице сигареты.) Тогда я с прискорбием констатирую: у вас есть ровно семь дней, чтобы завершить миссию. В любом случае, похороны за счёт государства. Из чистого уважения к вашим прошлым заслугам, дорогой Итиро-сан.
        - Я не заслуживаю даже пылинки уважения, Онода-сан.
        - Прекрасно, так попробуйте его вернуть заодно со своими деньгами. Это единственный способ обеспечить достойную жизнь ваших детей. На эту неделю я предоставлю вам всё необходимое, в том числе и рейхсмарки. Не такая стойкая валюта, как иена, но… зато вы можете расплачиваться этими фантиками по Европе - как в Москау, так и в рейхскомиссариатах Норвегия, Украина и Нидерланды. Только в Италии рейхсмарку не берут. Предпочитают свои замурзанные лиры… Итальянцы - опереточная нация: они паразитируют на былой славе легионов Цезаря, хотя на деле с трудом покорили босяков из Абиссинии… им следует не воевать, а танцевать тарантеллу. И эти еженедельные телешоу «Алло, дуче!». Романо Муссолини столь же эксцентричен, как и его отец, - синьору за восемьдесят, а ведёт себя, словно студент. Игра на саксофоне в пьяном виде на собрании держав Судзику-коку[Ось (япон.) - этим термином принято называть союз Рим-Берлин-Токио: военный блок Италии, Третьего рейха и Японской империи с 1940 г.] , роман с одряхлевшей Софи Лорен… и смех, и грех. Снимайте квартиру посуточно, в гостиницах полно агентов гестапо. Вам ведь известно,
что здешняя империя - довольно рыхлая структура? Это не единое государство, а своеобразный союз враждующих рейхскомиссариатов, даже столица у них «плавающая». В прошлом году был Амстердам, а вот сейчас - Москау.
        - Благодарю, Онода-сан. Алмазы ваших мыслей обогащают бедность моего разума.
        - (Щелчок зажигалки.) Клянусь микадо, вам будет нелегко. Да, вы немножко владеете руссландским, изучали в рамках профессии… но теория и практика - это всегда две разные вещи. Руссландцы - специфическая нация. Они ксенофобы и одновременно обожают всё иностранное, особенно если сделана правильная реклама. Например, вы знаете, в Москау популярна японская еда. Мы произвели фурор за какие-то десять лет.
        - (Кашель.) Примите моё восхищение, Онода-сан. Меня всегда удивляло, что Третий рейх повально ест суши, считает национальной японской едой, да и вообще здоровой пищей. Если это заслуги отдела рекламы при дворе микадо, то им следует поставить памятник. Подумать только, превратить японский корм для кошек в местную гламурную закуску.
        - Да, благодаря этому Ниппон коку не знает проблем со сбытом обрезков сырой рыбы. В остальном - всё то же самое. Вы обратили внимание на количество блондинов в Москау?
        - (Пауза.) Действительно. Всюду только светлые или рыжие головы. Ни единого брюнета.
        - (Назидательно.) Вот именно. Итиро-сан, в Москау модно быть арийцем. Первоначально, в соответствии с доктриной фюрера, немцы считали жителей Руссланда неполноценной нацией, как они выражались, унтерменшами, то есть недочеловеками. Но ближе к сентябрю 1945 года генералы в руководстве рейха поняли, что им не одолеть партизан, посему возобладало другое мнение. Скрепя сердце руссландцев признали арийским народом и стали вербовать в СС. Более того - расовый отдел в Берлине официально подтвердил арийское происхождение почти всех славян, включая болгар, - кроме поляков. А женщины Руссланда с этой минуты стали получать алименты на детей, рождённых от немецких солдат[В марте 1943 года комедант оккупированного немцами г. Орёл генерал Адольф Гаман издал маломзвестный приказ - «о выплате алиментов женщинам, имеющих детей от солдат вермахта». Причина же признания славян арийцами и их вербовка в дивизии СС прозаично - Германии требовалось поплнение на фронте после потерь в Сталинграде.] . Прошло больше полувека, европейские нации перемешались, словно в кипящем котле, - теперь, Итиро-сан, и не поймёшь, какая у
кого кровь. Но арийцы тут обязаны красить волосы в светлые тона. Я бы сказал, это даже не мода - а неизбежность.
        - (С удивлением.) Брюнетов совсем не осталось, высокочтимый Онода-сан?
        - Почему же, их достаточно. Но чаще всего они носят парики либо бреются налысо. Если вышел на улицу с природной шевелюрой, значит, ты шварцкопф, «черноголовый» - так здесь на жаргоне называют противников режима. Я упоминал, что Руссланд - весьма специфическая местность. Впитывает любую иностранную муть, как губка. И в той же степени сопротивляется пришельцам из-за границы. Партизанское движение не слабеет все годы существования рейхскомиссариата Москау. Целые области на Урале, под Петербургом, возле Екатеринодара контролируют партизаны, а в лес давным-давно не съездишь на пикник. И в самой столице действует подполье. Два месяца назад посреди бела дня на улице убили обер-коменданта города, группенфюрера фон Травинского.
        - (Вновь кашель.) Сумасбродство. Бессмысленный фанатизм.
        - (Снисходительно.) Нет, всего лишь местные традиции. Знаете, у руссландцев масса привычек, доставшихся им от монголов. Взяточничество, восточная нега, почтение к начальству, принятие на работу сородичей. И при всей схожести - они два века подряд сопротивлялись монгольскому владычеству, устраивали бесконечные восстания - пока в Золотой Орде не плюнули и не оставили их в покое. Связь руссландцев с немцами куда глубже, чем вы думаете. Ими правили кайзерины немецкой крови - Катарина Первая и Катарина Вторая - лучшая королева в истории Руссланда. Каждый кайзер, начиная с Петера Первого, женился на немецкой принцессе. Первая династия руссландских кайзеров - Рюриковичи, из датских князей. Потом были монголы. Далее - немцы. После прихода большевиков - семиты. Затем - грузины. Опять немцы. По сути, здесь всегда правит иноземная власть - и всегда будут те, кто ее ненавидит. И власти Руссланда, и шварцкопфы так увлеклись, что не замечают: вермахт ушёл, а они воюют сами с собой…
        - (С подобострастием.) Моя благодарность, Онодасан. Очень познавательно.
        - О, не стоит, Итиро-сан. Жаль, что вас заждалась Аматэрасу и не будет времени прочувствовать Руссланд. Я работаю здесь уже десять лет, насмотрелся всякого. Даже в Урадзиосутоку и Хабаросито, благоденствующих под скипетром микадо, где местным жителям поменяли имена на японские, они всё равно пьют самогон вместо сакэ.
        - (С дрожью в голосе.) Чудовищно…
        - Это я вам ещё всего не поведал, мой приятный гость. Нет желающих учить иероглифы. Кимоно и гэта носят только женщины. Опрятные садики из камней никто не разбивает - предпочитают огороды, чтобы растить там вульгарные огурцы. Прижились лишь якитори да автомобили с правым рулём - вот за них в Урадзиосутоку готовы грудью стоять. Я всецело разделяю установку великого микадо - для главенства нашей империи в мире необходимы природные ресурсы. Однако в такие моменты мне кажется, что лучше бы наши приобретения ограничились второй половиной острова Карафуто.
        - Я всецело разделяю ваше мнение, любезный Онода-сан.
        - (Шелест купюр.) Мы заговорились, уважаемый Итиро-сан. Берите рейхсмарки. Адрес я вам тоже напишу. В первом же киоске купите дозиметр и кислородную маску. Гонконгское оборудование при вас? Отлично. Будьте осторожнее, это нужно применять наверняка.
        - (С беспокойством.) Простите, но не могли бы вы выдать мне пистолет?
        - Незачем, Итиро-сан. Стрелять в него ни в коем случае нельзя…
        Глава 3. Храм Одина
        (улица Арийская, д. 46 - напротив комендатуры)
        Машину пришлось оставить на дальней стоянке. У меня спецпропуск, но ничего не поделаешь - автомобили ставить у стен нельзя, комендатура упивается паранойей, везде грезятся новые теракты. Получаю талончик из жёсткого картона, иду через турникет - в будке со шлагбаумом сидит тучный пожилой очкарик в коричневой форме с нашивками обер-ефрейтора. Чуть высунув язык, изучает свежий выпуск «Фёлькишер Беобахтер» - с глянцевыми иллюстрациями полуголых девиц. Кризис, что поделаешь. Партийной прессе пришлось перейти на формат таблоида, чтобы выжить в жёстких условиях рынка. Я стучу в стекло будки. Мы знакомы не первый год.
        - Хайлюшки, - фамильярно бурчит он мне, перелистывая страницу.
        - Хайлюшки, - отвечаю я ему, приветливо махнув.
        Арийская улица, протянувшаяся от Берлинского вокзала к рейхстагу, изучена мной вдоль и поперёк, - я могу пройти её с закрытыми глазами. У тротуаров, огороженные столбиками, навечно замерли скелеты танков - напоминание об уличных боях Двадцатилетней Войны. Штук пять обугленных «тигров» сгрудились напротив сквера Героев Люфтваффе, как стадо слонов с поникшими хоботами. Офисы из стекла и бетона соприкасаются с гнилью разбитых бомбами домов. По слухам, во времена большевиков здесь стоял памятник Пушкину. Пушкина давно демонтировали - как со сквера, так и из школьной программы: он же негр. Министерство народного просвещения и пропаганды вообще здорово постаралось. Запретили исполнять произведения Чайковского - композитор подозревался в гомосексуализме, сняли с показа «Свинарку и пастуха» - чабана играл семит. В центре сквера - огромные чёрные дыры с оплавленными краями, это пепелища. По выходным на Арийской горами сжигают запрещённые книги - те, что конфисковывают у шварцкопфов, как когда-то на Опернплац в Берлине. Корчась в огне, сгорают Герберт Уэллс, Владимир Маяковский, Ярослав Гашек. Когда я был
юным активистом фюрерюгенда, принёс сюда и бросил в книжный костер «Трех мушкетёров» из школьной библиотеки - этот томик прятала уборщица. Но Дюма - не ариец, писатель с негритянской кровью. Вы знаете, с каким треском горит бумага? Будто рвётся сердце.
        На месте Пушкина установили памятник Ницше.
        Поначалу его путали с Горьким (тоже запрещённый писатель) - спасибо густым усам. Фюрер обожал книгу «Так говорил Заратустра», но ему не были ведомы слова Ницше:
«Германия великая нация лишь потому, что в жилах её народа течет столь много польской крови». Впрочем, это домыслы троллей из сети Сёгунэ, а они чего только не напишут.
        Государственные здания на Арийской - унылое зрелище. Большинство копируют мрачные комплексы в Берлине. Пожалуйста, аппарат Министерства народного просвещения и пропаганды Москау - полностью в формате экс-ведомства доктора Геббельса. Серые колонны и цветная мозаика: белозубая арийская молодёжь рукоплещет национал-социализму. Обжигающий ветер треплет флаги рейхскомиссариата, алые знамёна с чёрным орлом, зажавшим в когтях дубовый венок. Без свастики - значки с её символом остались только у торговцев сувенирами на Вагнерке, пешеходной зоне имени композитора Рихарда Вагнера. Die Hakenkreuzflagge[Крюковый крест - термин для обозначения свастики в Третьем рейхе (нем.).] отменён после Двадцатилетней Войны: фюрер почитаем, но не все рейхкомиссариаты довольны его наследием. Особенно те, где не стихают восстания «лесных братьев». Неподалёку обветшавший офис Трудового фронта. Когда-то эту организацию профсоюзов возглавлял Роберт Лей. Рейхсляйтера убили партизаны, в 1968 году, во время его поездки в Киев, - подослали почтового голубя с мини-гранатой.
        Жуткий скрежет тормозов. Совсем рядом.
        - Эй, куда ты смотришь, твою мать? Ой… жрец… простите, пожалуйста.
        Уставившись на окна в здании Трудового фронта, я нечаянно вступил на проезжую часть и едва не попал под колеса зелёной «мазды». Забавное у машины имя - всегда хочется переконвертировать в мат, заменив пару букв, - ну, как в слове «холуй». Машины в Москау в большинстве своем японские, а «мерседес», «опель» и
«фольксваген» используются только для представительских нужд - их больше невыгодно производить. Даже автобусы у нас - и те «мицубиси». Про велосипеды из Токио я вообще молчу.
        - Ничего, аллес ин орднунг[Всё в порядке (нем.).] , - благодушно улыбаюсь я водителю.
        Блин, и ведь сам не заметил, как сорвалось. Германизмы мы употребляем автоматически. Уже никто не скажет «паспорт», пробубнит - «аусвайс». Руссландцы нутром впитывают иностранные слова, я - не исключение. Хотя думаю на местном языке.
        Вытираю лоб. Солнце просто жарит.
        Жрецам Одина приходится нелегко. На жертвоприношение надо приходить в форменной одежде: кольчуга, меховые сапоги, на плечах волчья шкура, на поясе - ритуальный меч в пять килограммов, это вам не хухрымухры. Убыстрить шаг не получится, но я и так почти у цели. Миную суши-пивнушку «Хачи», что в переводе значит «палочки». Всё-всё, ступаю на порог храма Одина. Откровенно говоря, от места работы я не в восторге. Чересчур громоздкое здание, в форме средневековой пещеры, с центральным гротом и ответвлениями-туннелями. Хотя и комфортное - внутри бьёт горячий ключ: очень удобно отмывать от крови мечи. У входа скульптурная композиция - бог Тюр вкладывает руку в пасть волку, чудовищному Фенриру. В 1947 году древнегерманская мифология была объявлена главной религией Третьего рейха: согласно завещанию рейхсфюрера Гиммлера[В реальном мире, 1943 году рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер составил план по введению в Германии в качестве государственной религии скандинавской мифологии. План предусматривал строительство храмов викингов и казнь папы Римского. Однако так и не решился предложить этот план Гитлеру.] . Церкви и
соборы, разумеется, не тронули, - верующим дозволено молиться, если захотят. Однако что сейчас обеспечивает популярность? Правильно - РЕКЛАМА. На раскрутку новых идей были брошены миллиарды рейхсмарок, телевидение, радио, ведущие актёры кино, включая тогдашнюю звезду Марику Рёкк и публично покаявшуюся Марлен Дитрих. Это принесло плоды - всего через десять лет половина рейха отринула прежнюю веру и понесла дары на алтари богов Великогермании. Сенсация? Нет. История человечества показывает, что люди чрезвычайно легко отказываются от религиозных убеждений - надо просто грамотно организовать рекламные акции. Христианство навязло в зубах за две тысячи лет, а новая версия старой религии («ремейк», как говорят в Калифорнийской Республике) пришлась кстати. Апокалипсис с четырьмя всадниками - нудная скукота, поглощение солнца волком Фенриром - свежо и оригинально. Почему религия не должна быть прикольной?
        Открываю дверь магнитным ключом. Вваливаюсь в вестибюль, обливаясь потом, тяжело дыша. Внутри - никого, только жалобно блеет чёрный жертвенный козёл. Разумеется - все мои прислужники взяли отпуск. Это же Руссланд, летом тут поедут на дачу даже в атомную войну. Над алтарём вывешена памятка в виде топора. Я выучил её наизусть:
        Понедельник - День Луны
        Вторник - День Тюра
        Среда - День Одина
        Четверг - День Тора
        Пятница - День Фрейи
        Суббота - День Сатурна
        Воскресенье - День Солнца
        Граждане Москау не особо пунктуальны и дни недели называют по старинке. Но опытному жрецу, прошедшему практику в Норвегии и Тибете, ошибиться непростительно. Я подхожу к козлу. Тот ведёт себя само собой как настоящий козёл - плохо пахнет и пытается боднуть. Его скоро зарежут, и он имеет право меня не любить. Список дел - в ящичке у алтаря - повергает в ужас. Как я всё успею? Первым же пунктом идут похороны. Это не то что раньше - помахал кадилом, отпел и закопал. Покойников мало погрузить на одноразовые фанерные лодки фирмы «Мицубиси» и сжечь на Москау-реке. В обязанность жрецов входит также… стрижка умершим ногтей. Да-да. Когда наступит Рагнарёк, конец света, недра земли извергнут зловещий корабль Нагльфар, склеенный из ногтей мертвецов. Океан скуёт страшный холод, и это судно, скользя по морскому льду, повезёт на последнюю битву армию великанов-йотунов. Чтобы не случилось Рагнарёка, надо обрезать покойникам ногти, тогда Нагльфар и не сформируется. Ножницы на месте: делов-то - обработаем, подстрижём…
        Вы думаете, никто в такое не верит?
        Шварцкопфы - да. Они вообще либо православные, либо коммунисты, либо язычники. А остальные… едва человек обретает новую веру, он становится ревностен донельзя. Докатились, бабушки у подъездов уже сплетничают: богиня Ангбода родила детей от Локки или всётаки от Тора?
        Я подхожу к изваянию повелителя гномов, Рюбецаля. Сгорбленный маленький старичок с огромной бородой, лесной дух… Не забыть бы положить к его ступням связку грибов.
        Голову вновь пронзает боль - сверкающей иглой.
        Стискиваю зубы. Сжимаю пальцами морду козла на алтаре. Боги всемогущие…
        Туман перед глазами не рассеивается. Я хрипло дышу. Рот наполнился кровью.
        Пространство поглощает тьма. Рюбецаль рассыпается мелкими звёздами…
        Видение № 1. Чёрные небеса
        Жуткий свист ветра. Он ледяной - забирается под одежду, хватает пальцами скелета за горло, сковывает движения. Ресницы смёрзлись. Шмыгаю носом, боюсь открыть рот. Ветер уже не просто свистит - он воет, словно смертельно раненное животное… и от этого становится ещё холоднее. Пробираюсь сквозь сумрак - ни одного фонаря, кромешную тьму прореживают вспышки автоматных очередей. Из-под снега торчат скрюченные руки. Увязая в сугробах по колено, шатаясь, по городу бредут люди. Нет, не люди - тени. В грязных шинелях, заеденные вшами, потерявшие человеческий облик. Их обмороженные щёки замотаны бабьими платками, голенища сапог забиты тряпьём. Они ищут тепла у костров, кутаясь в связки одеял. Сумасшествие. Сворачиваю за угол разрушенного дома. Группа солдат копошится возле дохлой лошади - они в полубезумии от голода. Один подполз к голове и грызёт мёрзлое лошадиное ухо. На небе - ни звёздочки. Оно чёрное, слилось с землей в одно пространство. Ни единого целого дома. Только развалины, стены, как будто объеденные зубами неведомого чудовища.
        Земля дрожит, и безумцы со ртами, полными конины, скопом бросаются в снег. Бомбардировщики. Их вой смешивается со свистом ветра, превращаясь в симфонию Апокалипсиса. Тьму разрывают на части оранжевые всполохи. Смерть.
        Здесь всюду смерть.
        Каждый знает ответ на вопрос: что они начнут есть, когда падут все лошади и будут выловлены все кошки. Друг друга. Тепло и еда - то, за чем здесь охотятся люди в лохмотьях. За банку тушёнки отдают золотой перстень. Но кто его возьмёт?

…Столбы с колючей проволокой. На ней гроздьями висят смёрзшиеся трупы. Тела никто не хоронит - их СЛИШКОМ много, и живые привыкли к соседству с мертвецами. Снарядные гильзы среди обломков кирпичей. В белых танках живы экипажи, но кончился бензин… Они лишь ворочают пушками, не в состоянии тронуться с места. Как погибающие мамонты, сломавшие себе ноги.
        Я вижу, как солдат в безумии рвёт на груди шинель и кричит на обер-лейтенанта. Он молод и в стельку пьян, обер-лейтенант старше, лицо заросло щетиной, на лбу повязка с пятном засохшей крови. Шрам на правой щеке - полумесяцем, от осколка.
        - Зачем нас прислали сюда?! - заходится воплем солдат. - Мы все тут передохнем!
        Спирт - вот это всегда в изобилии. Иначе бы ни одной войны не состоялось. Всем страшно, когда идёшь на смерть. А выпивка растворяет ужас. Пусть и ненадолго.
        Он швыряет автомат под ноги обер-лейтенанту. Лицо искажено гримасой:
        - Это не моя земля. Отпустите! Я хочу уйти!
        Обер-лейтенант качает головой. В голубых глазах отражается только падающий снег. Солдат валится в сугроб. Барахтается. Ползёт - в другую сторону. Офицер вынимает правую руку из кармана шинели. Смешно - на неё натянута дамская вязаная митенка, открывающая пальцы. Мизинец и указательный почернели - явно отморожены. Стискивает рукоять восьмизарядного вальтера. Целится - сквозь метель, что-то бормочет, стиснув зубы. Солдат уже дополз до бруствера.
        Выстрел.
        Солдат опрокидывается на спину, каска слетает с головы. Светлые волосы в крови. В ту же секунду звучит другой выстрел - тяжёлый, винтовочный, откуда-то издалека. Снайпер. Офицер обнаружил себя вспышкой, враг выстрелил наугад.
        Обер-лейтенант падает на колени, уронив вальтер, и ложится на бок - мягко, словно собирается поспать. Вьюга в считаные секунды заносит свежие трупы снегом. Удивительно. Мгновение назад два человека были живы, а сейчас их нет. Каждый, кто идёт на войну, думает, что его не убьют. И, наверное, никаких бы войн в истории не было, если бы ты знал - убьют тебя. Да-да - ИМЕННО ТЕБЯ.
        Новая армада бомбардировщиков пикирует вниз. Взрывы. Взрывы. Взрывы.
        Я тру снегом щёки, и они не чувствуют холода. Похоже, у меня обморожение.
        Я отлично знаю, почему вижу всё. Мёртвые города. Трупы. Ледяные пустыни.
        ПРОСТО ОНА ЗАСТАВЛЯЕТ МЕНЯ ЭТО ВИДЕТЬ.
        Глава 4. Раздражитель
        (кинотеатр «Кайзер», улица Революции 1923 года)
        Гость сел на соседнее кресло, по левую руку - согласно договорённости. Поёрзав, примостил на коленях поднос с жареной кукурузой и парой бумажных стаканов с надписью «кока-кола» - её популярность не смогло убить даже полное поражение Соединённых Штатов в войне с Японией. Не поворачивая головы, человек шепнул:
        - Зд-дравствуй…
        - Привет, - ответил Павел. - Спасибо, что пришёл. Выпьем за нашу встречу?
        Человек усмехнулся, оглядев тёмный зал. Они сидели на последнем ряду - что называется, «места для поцелуев». Народу было немного, да и сеанс ещё не начался, показывали рекламные ролики. Как обычно, японские - йогурт «Годзилла». Кондиционеры не работали - запах пыли мешался с запахом влажных тел зрителей.
        - Т-тебе ш-напс?
        - Ой, умоляю. Достаточно того, что придурки вокруг пьют кофе вместо чая, словно это сделает их немцами. Плесни перцовочки - я знаю, у тебя всегда есть заначка.
        Человек ощерил рот в ухмылке. Отставив поднос на соседнее кресло, полез за отворот пиджака, нащупывая флягу. Павел поймал себя на мысли - похоже, в первый раз видит давнего знакомца в гражданском. Оберштурмфюрер научного отдела гестапо Жан-Пьер Карасик не вылезал из тёмно-синего халата. Правда, одежда учёного ему не подходила. Огромного роста, с бритой головой и руками молотобойца, он скорее напоминал монстра из фильмов-комиксов студии Universum Film. Ну, а кто ещё мог появиться на свет от связи офицера французской дивизии СС «Шарлемань» и украинской крестьянки? Только такая атомная смесь. «И не раз ему в кино // Говорили: - Сядьте на пол, // Вам, товарищ, всё равно», - вспомнил Павел стишок про дядю Стёпу: в школе расписанный каракулями листочек читали под партами, пока не видит учитель, и помирали со смеху. С приходом немцев поэму запретили, а автор скрылся за Уралом. Правда, сейчас Министерство народного просвещения и пропаганды выпустило новую версию книжки, изменив герою имя - на дядю Шварца. Мясник из Австрии Арнольд Шварценеггер, снявшись в трёх фильмах культового режиссёра Лени Рифеншталь
(включая и «Триумф воли: продолжение»), стал бешено популярен. Согласно опросам, семьдесят процентов людей мечтали увидеть его новым фюрером. Книга «Дядя Шварц» с ходу стала лидером продаж.
        Павел глотнул из услужливо протянутого стакана. Перцовка обожгла нёбо.
        - Ш-што ты х-хочешь спросить? - склонился над флягой Жан-Пьер. - В-вообще, я удивлён. Т-тебя в-выдернули из Г-гонк-конга, толком нич-чего н-не объяснив. Ст-транно.
        Павел выждал несколько секунд. Освещение в зале погасло, начался фильм.
        - Ты лучше представь, как мне странно, - спокойно заметил он. - У меня была отличная сделка, я собирался на встречу с оябуном местной группировки якудза[Я к у д з а - японская мафия, о я б у н - фигура, соответствующая «вору в законе».] . И в момент, когда я собираюсь звонить связному, на эфунк приходит распоряжение, а через минуту на почту - билет эконом-класса до Москау. Что делать? Взял такси, поехал во флюгхафен[Аэропорт (нем.).] . На данный момент я знаю следующее: мне в гестапо покажут некий рисунок. Даже не фото, а именно рисунок. Изображение человека. Мне вообще не соизволили сказать, мужчина это или женщина. Так вот - я должен срочно найти того, кто на рисунке.
        Прервавшись, Павел сделал большой глоток.
        - Скажу честно: более идиотского задания я в жизни не получал. Но платят ТАКИЕ деньги, что можно положить в карман Луну. Или Солнце, или Землю… с этой суммой не проблема. И самое главное, если выполню задание, меня обещали больше никогда не беспокоить. Хочешь посмеяться? Рисунка я пока так и не увидел - жду доступ. Я давно не был в рейхе, а бюрократия с тех пор стала ещё хуже. Гестапо попросту вязнет в бумагах. Скоро придётся заполнять специальный формуляр, если захочешь помыться в душе.
        Жан-Пьер выдохнул, отпив из стакана. Мрачно похрустел кукурузой.
        - Т-ты сам поним-маешь, этого разг-говора не б-было.
        - Об чём речь, - согласился Павел. - Я тебя в глаза не видел и знать не знаю. В эти кресла легко воткнуть микрофон, и тут по факту может быть прослушка… но вряд ли за нами тщательно следят. Прости, но я уверен - руководство гестапо так же, как и я, путается в догадках относительно личности на рисунке. Если уж распоряжение отдал Триумвират…
        - Три… триумв-вират посвятили с-совсем недавно, - заметил Жан-Пьер. - А в наш отдел прик-каз на и… и… исследов-вание поступил в поза-апрошлом ггоду от Уп-правления имп-перской б-безопасности. Тогд-да были с-самые п-первые случаи. Но м-месяц наз-зад под Новгород-дом т-тайно пров-вели эксперим-мент. З-знаешь, ч-то там произ-зошло? Т-три человека попали в м-ментальный специзолят-тор… Один п-росто исчез у в-всех на г-глазах, как исп-парился. Я думал - в-вот он, к-кошмар. Но п-поверь мне - этто ещё цв-веточ-чки.
        Он помолчал и «ахнул» всю перцовку разом - до дна.
        - Ох, только это и помогает, - произнёс Жан-Пьер чистым, спокойным голосом без тени заикания. - Сколько раз за последние годы был у логопеда, всё без толку. Но не могу же я, извини меня, на работе четыре раза в день по стакану водки выпивать?
        - Почему? - искренне удивился Павел. - Ах, ну да, в тебе же ещё французская кровь…
        Оберштурмфюрер пропустил подколку мимо ушей. Они были дружны достаточно, чтобы позволять себе некоторые фамильярности, - со времён жизни в Берлине, когда оба приняли участие в секретном «Проекте MГ». С тех самых пор Карасик и заикается…
        Стереодинамики кинозала терзали уши бравурной музыкой.
        - По моим предположениям, раздражение вполне могло начаться и раньше - скажем, после окончания Двадцатилетней Войны. - Жан-Пьер захрустел остатками кукурузы. - В столице об этом не знали. А комендатуры на местах… сначала не обращали внимания, потом - пытались не допустить утечек информации. Ты ведь знаешь, как в Руссланде думают: авось как-нибудь само рассосётся. Но масштаб разросся, скрывать стало опасно. Пошли тайные донесения в Управление имперской безопасности, те подключили гестапо. Создана секретная группа профессоров, началось выяснение причин. Меня привлекли на соответствующем уровне доступа. Я попросту охренел…
        - Подожди, - шёпотом перебил его Павел. - О каком раздражении ты говоришь?
        - А вот это, дорогой мой, я тебе сейчас и изложу. Причём по пунктикам.

…Парочки, обжимавшиеся по креслам в темноте зала, не обращали внимания на двух алкашей, что-то распивающих на самом верху. Руководство Москау пропагандировало здоровый образ жизни, и плакаты «Ариец не пьёт по утрам» (с тем же Шварценеггером) висели в городе на каждом шагу. Правда, дело касалось крепких напитков - пиво, как национальное достояние и символ Революции 1923 года[Имеется в виду «Пивной путч» - попытка переворота, устроенная нацистами в 1923 году в Баварии. По поводу сигарет: Третий рейх считается первой страной, которая стала бороться с курением на государственном уровне.] , получило статус «арийского нектара». Курение аналогично было запрещено - патрули из «службы здоровья» СС жёстко проверяли нахт-клубы: за найденную сигарету полагался штраф в тысячу рейхсмарок. Алкоголь в восьмидесятых годах (во время Двадцатилетней Войны) тоже пытались запретить, Триумвират поначалу постановил: за продажу и употребление шнапса расстреливать. Через сутки приказ отменили - видимо, кто-то объяснил, что в этом случае придётся поставить к стенке почти всё население страны.
        На экране грохотали и лязгали танковые гусеницы.
        В РейхСоюзе обожали снимать фильмы про войну. И драмы о суровых буднях, и комедии вроде «Бравый фельдфебель Фёдор», и киноэпопеи о битвах. Кассовые сборы не считали, во главу угла ставилось патриотическое воспитание. Чтобы получить из казны вагон рейхсмарок, достаточно было написать заявку в Министерство народного просвещения и пропаганды, указать - в планах создать великое кино о Великой Битве. Счёт подобным шедеврам шёл на сотни: их мало кто смотрел. В частности, фильм
«Морской лев», об удачном вторжении вермахта в Британию 11 мая 1942 года и пленении Черчилля, был разбит на две части и обошёлся в 50 миллионов иен. В кинотеатры на просмотр пришло лишь пятьсот человек - режиссёр, команда актёров и все их родственники. Любые ляпы в кино оправдывались - это называли «авторской точкой зрения». Если же кто-то из злобных рецензентов «Фёлькишер беобахтер» ругал шедевр, в Сёгунэ запускали слух: скорее всего критикует не истинный ариец, а с
«мишлинг»[Полукровка (нем.) - термин, принятый в нацистской Германии.] - посему и наезжает на прелесть творца.
        Павел не отвлекался на происходящее на экране. Он слушал то, что ему говорили.
        Очень внимательно слушал.
        Пару раз у него дёрнулся левый уголок рта. Хорошо знающий Павла человек сразу бы понял: тот сильно удивлён. Достав платок, он механически протёр бумажный стаканчик.
        - Это точно? - дотронулся он до руки Жан-Пьера, прервав монолог.
        Вопрос показался идиотским даже ему самому… но не спросить было нельзя.
        - Точно, - спокойно кивнул Карасик. - Иначе бы тебя не позвали. Мы слишком долго выясняли источник проблем, но в итоге - засекли. Радиоэлектронная ловушка на месте эксперимента под Новгородом зафиксировала на экранах нечёткий красный силуэт. Выжившие путались в показаниях, но им удалось увидеть его близко, на расстоянии вытянутой руки. От неизвестного объекта исходила сильнейшая энергия, на грани радиации. Этот факт убедил наших спецов: силуэт - и есть раздражитель. Вот почему Триумвират вызвал тебя для разрешения проблемы. Человек это, дух, бог - они не знают. Нужно найти корень зла. Я не хочу даже думать, что именно произойдёт, если ЭТО продлится хотя бы ещё полгода. Покажут рисунок? Здорово. Я его так и не видел, месяц жду допуск, пишу бумаги. Ты прав, гестапо помешалось на бюрократии.
        Павел достал эфунк, сделал запись в блокноте.
        - У меня натурально крыша едет, - признался он. - Скажу честно, появилась мысль: в одночасье сошло с ума всё гестапо, а не только те трое бедняг, что угодили в специзолятор.
        - Я тоже так думал в первое время, - усмехнулся Жан-Пьер. - А потом, когда увидел своими глазами… Ты даже представить не можешь. Д-да, в-в общем, лладно.
        Заикание вернулось к нему - так же внезапно, как и исчезло.
        - Допустим, - согласился Павел. - Так или иначе, я собираюсь лично пообщаться с одним из очевидцев. Мой ранг пока что такое позволяет. Рисунок - это симпатично, но я хотел бы получить описание силуэта из первых уст. Раньше, чем Триумвират и глава имперской безопасности согласуют допуск к изображению. Вернусь в гостиницу, пошлю электронное письмо в гестапо. И спатьспать-спать. Прилягу на боковую до самого утра.
        - С-спасибо, что п-принял м-меры, - шепнул ЖанПьер. - Здесь т-тебя не уз-знают.
        Не прощаясь и не дожидаясь конца фильма, он встал и вышел первым - подсвечивая экраном телефона между кресел. Хлопнула дверь. Павел грустно посмотрел на часы.

…Дородная унтер-офицерша по выдаче билетов, щёлкая семечки, лениво проводила Жан-Пьера скучающим взглядом. Ничего удивительного - с эпических фильмов зрители уходят часто. Когда вышел Павел, она побледнела и поднесла руку ко рту… но ничего не смогла сказать. Неожиданно унтер-офицерше вдруг захотелось сделать то, чего она не делала вот уже много лет и совсем забыла последовательность движений.
        Перекреститься.
        Глава 5. Дайфуку
        (переулок Гинденбурга, рядом с магазином «Берлин»)
        - Вы бледны. Кожа прозрачная. Синяки под глазами. Может, один бокальчик?
        Нет, благодарю покорно. Я говорил уже, вина не пью. А уж в свете дневного происшествия… Зверски болит всё тело. Как будто сначала его тщательно разобрали на винтики, а собрать отдали в дупель пьяному сантехнику. Потом, похоже, по мне проскакал табун лошадей и проехал сельский трактор. Очаровательные ощущения.
        - Спасибо, - моргаю я обоими глазами. - Жрец Одина должен отмечать раз в месяц
«День вегетарианства» - в память о фюрере, таковы правила. Сегодня я воздам должное капустным котлетам и минеральной воде из окрестностей прекрасного Карлсбада.
        Она фыркает и показушно отрезает себе ломтик индейки. Шварцкопфы с глупым фанатизмом следуют кухне, соответствующей их убеждениям. Не покушаются на свинину (разве кто-то задумается, что в легионе «ИдельУрал» или в боснийской дивизии СС
«Кама» служат мусульмане), не пьют пива (хоть виноградники Рейна даруют не только сок), отказываются от сочнейших сосисок - даже тех, что из телятины. А учитывая, что фюрер увлекался вегетарианством, особо упёртые шварцкопфы отвергают растительную пищу. Если едят салат, то только с мясом - не утонченную версию альпийского вурстсалата, а варварский вариант под названием «оливье», хотя логичнее было назвать его «Титаник»: овощи и курица, обняв друг друга от ужаса, тонут в море майонеза.
        Глотаю минералку. Пузырьки щекочут язык. Моя гостья к ужину оделась значительно откровеннее: в фиолетовое платье, плотно облегающее тело, без лифчика - в вырез видна почти вся грудь. Соски торчат, чуть не протыкая материю. Кондиционер же, холодно.
        Бедная, наивная девочка. Ей ещё не надоело?
        Шварцкопфы меряют бытие своей меркой. Им кажется, любой священник только и мечтает, чтобы переспать с женщиной, грезит об этом в липких снах, комкая в руках… ну, положим, одеяло. Особенно католик либо православный иеромонах. Вайделоты - высшая каста жрецов древних викингов (так называемые «хранители легенд»), и если я пожелаю, то заведу гарем из двадцати женщин. Разумеется, только арийской расы, но всё-таки. Постановлением Совета Жрецов Москау служителям Одина, Локки и Тора разрешено жениться на натуральных блондинках - отчасти, конечно, это проблема.
        Но спать-то вайделоту можно с кем угодно.
        - Самые отвратительные убийцы отличаются сентиментальностью. - Она так терзает зубами индейку, словно та и есть фюрер. - Ваш кумир любил собачек, кушал вегетарианские яства, даже детей обожал… а их родителей он ненавидел. Смешно подумать: Европа управляется призраком, а власти делают вид - да, так оно и надо.
        А, вот она к чему. Тут мне сложно не согласиться. После окончания Двадцатилетней Войны рейхскомиссариаты единогласно постановили: фюрер остается верховным правителем империи, невзирая на трагическую смерть. То есть, официально он пирует с павшими эйнхериями в Вальгалле, а не пьёт кровь в подземельях богини Хель, владычицы мира мёртвых. Согласно же меморандуму Совета Жрецов, в трансе они могут связываться с Асгардом и общаться с духом фюрера, передавая его приказы. Декреты печатаются готическим шрифтом, с красивым факсимиле. Триумвираты рейхскомиссариатов это вполне устраивает - нет никакой угрозы для личной власти, и всегда есть на кого перевести стрелки… если империей формально руководит мертвец.
        - И что в этом ужасного? - отвечаю я нарочито скучным тоном, перемещая в рот кусочек капустной котлеты. - Фюрер находится в Вальгалле всего-то ничего, а вашего Христоса уже две тысячи лет в глаза не видели… кроме парочки шизофреников. Не смущает? Вы же без проблем верите на слово, что именно он из облаков управляет Вселенной. Хотя документальных доказательств бытия Иешуа из Назарета нет, кроме
«Иудейских древностей» Флавия. Пусть он и упомянул о смертном приговоре для Иисуса, но в летописях и в личных записках Понтия Пилата, да будет вам известно, нет ни слова о казни, не говоря уж о так называемом воскрешении. Да и можем ли мы доверять Флавию в этом щекотливом вопросе? Он ведь, не к столу сказано, семит…
        Я прикусываю язык. Ой. Перестарался.
        Девушка швыряет вилку на блюдо с японским десертом дайфуку. Звон металла о фарфор звучит погребальным колоколом. Боги великие, Один и Тор, спасите - теперь начнётся.
        - Вы не задумывались - куда вдруг исчезли семиты и ромаль?!
        Ах, это? Ну что ж, этого я как раз и ожидал.
        - Уехали в Африку на Хрустальном поезде, - невозмутимо отвечаю я. - Как будто вы сами не знаете, об этом можно прочесть даже в учебниках начальных классов. Совершенно законная депортация, единогласно принятая рейхстагом, за неё выступили деятели культуры. Африке придан статус «самоуправляемой колонии» - чёрный континент, исключая Эфиопию, Марокко и Египет, а также Южно-Африканский Союз, окружён бетонной стеной с минными полями, обнесён колючей проволокой. Оттуда вывезены чиновники, выведены войска - африканцы предоставлены самим себе. Да, полагаю, пассажирам Хрустального поезда пришлось нелегко. В Африке нет ни Сёгунэ, ни телевидения, а улицы разрушенных городов поделены между дикими племенами… Голод, эпидемии, неизвестные науке вирусы. Но разве высылка не гуманнее, чем казнь?
        Лицо девушки медленно покрывается красными пятнами.
        - Их всех убили, - она чеканит слова едва ли не по слогам. - И семитов. И ромаль. И яой. И наркоманов. И даже душевнобольных. Почему ни в одном рейхскомиссариате нет ни единой психиатрической больницы, а профессия психиатра сделалась подпольной, сродни занятию торговца табаком? Если человек заболел шизофренией, родственники прячут его, так повелось с сороковых годов. Иждивенцы - балласт общества, и к этому нас немцы приучили удачно. Да, сейчас шизофреников, яой и юри
[Обозначение геев и лесбиянок в манге и анимэ. Ввиду популярности всего японского в Третьем рейхе, употребляется в бытовых разговорах.] не убивают открыто, а депортируют в Африку через спецпункты - ворота в бетонной стене… И в чём тут отличие от смерти? Ещё живы старики, подтверждающие: функционировали лагеря, где миллионы людей испепелили в печах и отравили газом, как крыс. Вам что-то говорят слова - Аушвиц, Заксенхаузен, Бухенвальд, Дахау? Монстры, перемоловшие целые тонны костей. В Руссланде немцы сжигали деревни, расправлялись с заложниками в специальных автомобилях-«душегубках». Половина из нас была обречена на уничтожение, половина - на существование в качестве рабов для сельского хозяйства при фрицевских колонистах.
        - Этому нет никаких доказательств, - поспешно заявляю я. - Только слухи…
        Ужин испорчен окончательно и бесповоротно. С ней это не редкость.
        - Конечно, - горько усмехается она. - Теперь такие вещи - некомильфо. У нас режим диктатуры, но всем правителям хочется казаться с виду твёрдыми, а на поверку мягкими - как банан. Триумвират не признается: половину планеты фюрер собирался пустить на удобрения. Загодя, в семидесятых годах, провели тотальную чистку. Документацию концлагерей, архив СС и гестапо измельчили в папирвольфах [Бумажный волк (нем.) - бумагоизмельчитель в офисе.] , печи крематориев переоборудовали в булочные, а газовые камеры - в душевые. Когда последовательно врёшь каждый год, люди начинают верить: рецепт доктора Геббельса. Исследователи-латыши из рейхскомиссариата Остланд не устают писать в «Фёлькишер беобахтер», мол, в
«трудовых пунктах» заключённые получали зарплату, работали кинотеатры, бордели и даже футбольные клубы, а в итальянских концлагерях вдобавок функционировала бесплатная доставка пиццы. Поди докажи - всех бывших узников обязали свести с руки татуировку с лагерным номером. Триумвират открыл формулу успеха. Надо погрузить людей в сплошное потребление, тогда не придётся никого завоёвывать, у них атрофируется сама способность мыслить. Если бы фюрер был умнее, он вместо оккупации Руссланда построил бы там сеть кауф-хофов[Шопинг-центр (нем.).]
«Драккен» со стереокинотеатрами. Когда мозги используются только для отдыха - они превращаются в кашу.
        Я увлечённо жую безвкусную котлету - скорее для вида. О Хель, владычица ада… Эти шварцкопфы такие правильные, что прямо диву даешься их тонкой душевной организации. Ну да, кауф-хофы и кино - это плохо, ибо отключают мозги. Но кабы существовал, как в 1939-1984 годах, режим военного национал-социализма, с хлебными карточками, маргарином вместо масла и сахарином вместо сахара, - думается, шварцкопфы первыми бы взвыли о жутком Триумвирате, морящем жителей голодом.
        - Послушайте, а есть ли смысл спустя семьдесят лет тащить из шкафа ворох скелетов? - запиваю я капусту минеральной водой. - Татары тоже когда-то прошлись по Руси, как паровой каток, - разграбили города, устроили в церквях конюшни, насиловали в каждой деревне женщин… И что, кто-то в Руссланде мечтает отомстить им за геноцид, ночей не спит? А французы? Армия Наполеона сожгла Вильно, Смоленск, Москау - и результат? Руссландцы обожают культуру Франции. И пусть в Париже с сорокового года всем заправляет отдел моды СС, под бессменным руководством оберфюрера Лагерфельда и его помощника Хьюго Босса, - любая дамочка с радостью отсидит месяц в карцере гестапо за флакон французских духов. Даже если допустить совсем фантастическую версию, что Руссланд победил Германию, у нас через полсотни лет царил бы мир-дружба-сосиски. Мы всегда обожаем тех, с кем воевали, но терпеть не можем ближайших соседей. Взять тот же рейхскомиссариат Туркестан. Я когда вижу их легионеров на улицах, первая мысль: «И где справедливость, эти чурки тоже арийцы?»
        Девушка молчит. Она борется с желанием желудка. С одной стороны, ей страшно хочется съесть дайфуку. С другой - мы, как обычно на ужине, ведем политический спор.
        - Руссланд находится под иностранной оккупацией, - говорит она, косясь на десерт. - Этого вы ведь не будете оспаривать? У нас чужой герб, чужие законы… чужая власть.
        Вот она уже обороняется, а не наступает. Была бы возможность - сейчас бы закурил, как после удачного секса. Но жрецам Одина предписано вести здоровый образ жизни.
        - О, пожалуйста, - поглощаю я остатки котлеты. - В Руссланде пятьсот лет в качестве герба главенствовал греческий двуглавый орел. А два века подряд все законы были немецкие. Титулы при дворе - тоже из Германии: камергер, фрейлина, гофмейстер. Фамилии канцлеров - Остерман, Бирон, Нессельроде, Штюрмер. Значит, оккупация никогда и не прекращалась. Допустим, концлагеря существовали. И кто их охранял? В Собиборе[Концентрационный лагерь СС в Польше в 1942-1943 гг.] - украинцы. Бургомистры, и вспомогательная полиция, и журналисты, выпускавшие газеты, и священники, служившие в открытых немцами храмах, и добровольцы дивизий СС, и следователи гестапо - все были свои, из Руссланда… только надевшие немецкую форму. А наших людей только возьми на работу к иностранцам, они лоб себе расшибут от усердия. В десяти крупных городах Руссланда сейчас стоят гарнизоны вермахта - по пятьсот человек, это не оккупанты, а игрушечные солдатики, церемониальная гвардия. Не спорю, у нас полным-полно чиновников и начальства из немцев в армии, полиции, в министерствах… Но их и при кайзере было много. Зато руссландский бизнес
скупил престижные кварталы в Берлине, а руссландский язык с 1984 года - один из языков империи. Так, простите, кто кого оккупировал?
        Она резко встает. Не говорит ни слова. Дайфуку остается нетронутым, несмотря на всю его привлекательность. Я уже знаю, что за этим последует. Сначала в ванную, чистить зубы, а потом снова в постель. Жизнь у неё скучная, но, я бы сказал, довольно-таки безопасная.
        Хлопает дверь ванной. Я могу расслабиться.

…Очнувшись на полу в храме Одина, первым делом подумал: если бы я так и не вернулся, что случилось бы с ней? Утром я меняю наручники на пару прочных цепочек, чтобы она могла добраться до туалета. В её спальне - маленький холодильник со всем необходимым. Но дверь запирается на замок. Она не сможет освободиться. Стоит мне исчезнуть, и спустя месяц пленница умрёт с голоду. Да, вот этого я не предусмотрел, моя ошибка. Надо продумать установку цайтшальтура [Таймер (нем.).] на замок - может быть, на сутки. И не только это продумать. Я был в отключке два часа, требуется выяснить пару вещей.
        Первое - куда пропал козёл. И второе - что же случилось со статуей Рюбецаля…
        Учебник № 1. «Всемирная география»

«…РейхСоюз, или Третья Великогерманская Империя. Основан в 2004 году после окончания Двадцатилетней Войны. Фактически - конфедерация рейхскомиссариатов. Состоит из Остланда (Балтика и Белоруссия), Москау (европейские территории Руссланда), Дойчланда (Австрия, Германия, генерал-губернаторство Польша), Кавказа (Азербайджан, Грузия, Кубань, зондеркомиссариаты Чечня и Дагестан), Туркестана (Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, Киргизия), Украины (c городами Курск, Воронеж и Царицын), Норвегии и Нидерландов, а также Британии (не включая Республику Шотландию). РейхСоюзу принадлежат „особые территории“ - озеро Байкал, полуостров Крым (заселённый немецкими колонистами) и анклав Санкт-Петербург. Союзные Третьему рейху страны - Словакия, Итальянская империя, Независимое Государство Хорватское, Финляндия (включая Карелию и Мурманск), Трансильвенгрия, Королевство Румыния (вместе с Одессой и Бессарабией), протекторат Южная Франция (со столицей в Виши), Испано-Португальская Федерация, Царство Болгария (совместно с Грецией). В 1951 году Турецкой Республике имени Ататюрка торжественно возвращены бывшие французские
колонии Ливан и Сирия, подарена Армения. Багдадский халифат, воссозданный в 1964 году, включает Ирак и султанаты арабского Магриба, вкупе с Египтом и Марокко. Свободное государство Индия (или Азад Хинд) находится под совместной защитой РейхСоюза и Ниппонской империи. Корея, остров Формоза, Гавайи, остров Карафуто, полуостров Камчатка, города Владивосток и Хабаровск, Шанхай, Гонконг и Сингапур являются неотъемлемой частью Ниппон коку. Территория Руссланда до Урала формально - зона интересов японцев, но на деле (кроме Новосибирска, Красноярска, Тюмени) контролируется бандами „лесных братьев“. Дальневосточная Республика со столицей в Чите не имеет самостоятельности как японский протекторат. Государства-сателлиты Японии - Маньчжоу-Го, Китай, Таиланд, Эмират Индонезия, Вьетнамская империя, Бирма и Филиппины. Отдельное владение - континент Австралия, имеющий статус „курортной колонии Ниппон коку“: богатые японцы часто приезжают туда отдыхать на морских пляжах. Сами же австралийцы выселены на Аляску.
        Руководители Соединённых Штатов Америки подписали капитуляцию 18 апреля 1956 года в Лос-Анджелесе - после того, как в город с боями ворвались части Второй дивизии СС «Руссланд». В 1958 году США подверглись разделению - на Калифорнийскую Республику (совместный протекторат РейхСоюза и Японии), колонии Нойе-Йорка, Бостона, Вашингтона и Флориды (назначается японский наместник), рейхскомиссариат Техас и «бесхозные земли Дальнего Запада» - бывшие штаты Алабама, Юта и Канзас, где нет власти, царит полная анархия. Аляска включена в состав Дальневосточной Республики - как автономия с японским князем даймё. Канада ликвидирована - Квебек передан Южной Франции, север - Японии, остальная часть отдана под переселение китайцев. Аргентина, Парагвай, Боливия, Чили образовали Германское землячество Латинской Америки. Ещё до вступления туда в 1983 году войск вермахта столицы этих стран захватили отряды ландвера - вооружённых немецких колонистов. Африке был предоставлен статус самоуправления: все расово неполноценные народы депортированы на «чёрный континент» в рамках операции «Хрустальный поезд». На границах с
Африкой выделена пятикилометровая «зона безопасности», в морских водах - двадцатикилометровая «антипиратская область». Только Абиссиния, завоёванная Италией в 1936 году, имеет статус «заморской территории», - такой же получила и Ливия. В 1984 году в Южно-Африканском Союзе произошёл переворот: африканеры свергли пробританских политиканов и признали покровительство Великогермании. Ровно через полгода японские и германские войска соединились в Тюмени. Война за завоевание мира, длившаяся ровно 45 лет, с этого момента считается завершённой».
        Учебник утверждён Министерством народного просвещения и пропаганды Москау.
        Глава 6. Ангел
        (пешеходная зона Вагнерка, д. 22/7)
        Специзолятор гехаймштатсполицай [Государственная тайная полиция (нем.) - то есть полное название «гестапо».] расположился в самом конце Вагнерки - прохожие по старой памяти называли эту пешеходную улочку Арбатом. С виду - двухэтажный книжный магазин с вывеской «Бухенрай»: хотя в руссландском варианте это название подошло бы скорее для винной лавки. В просторном и светлом зале сонные от безделья продавщицы помогали покупателям выбирать новые шедевры литературы рейха. В витрине пылились лидеры продаж - книжкараскраска «Фюрер в детстве» и пособие Лени Рифеншталь «Как стать кинозвездой». Книги мало кто покупал - их предпочитали скачивать из сети Сёгунэ. «Майн Кампф» и так с 1944 года входила в школьную программу, а вся остальная литература строго проверялась на благонадёжность Министерством народного просвещения и пропаганды. Зачастую электронному отделу гестапо приходилось оперативно блокировать те разделы Сёгунэ, где размещали нелегальные переводы: Джека Лондона, например, Хэмингуэя, а также Зощенко - особую большевистскую крамолу, за чтение которой лепили двухмесячный арест. Впрочем, аресты не
помогали - ссылки на скачивание и Зощенко, и Пушкина росли, как грибы.
«Чтобы книгу читали, ее следует запретить, - подумал Павел, открывая стеклянную дверь “Бухенрай” с рисунком-печатью в виде орла. - Лучшей раскрутки и не придумаешь». Продавец, девушка в форме с нашивками бевербера [Претендент (нем.). В Третьем рейхе - обозначение для лиц, готовящихся вступить в ряды СС, нечто вроде современного стажёра.] , завидев его, дежурно улыбнулась:
        - Герр покупатель, приветствуем в нашем магазине. Чем вам помочь?
        Павел оглянулся по сторонам - впрочем, это было излишней предосторожностью. В
«Бухенрай» почти не заходили посетители - цены в тысячу рейхсмарок за книжку отпугивали всех. Лишь в самой дали, у стенда с остросюжетными романами, спиной к нему переминался с ноги на ногу сухощавый старичок, изучал томик Стефании Майер. Павел сразу вспомнил - этой писательнице сам гауляйтер Нойе-Йорка с помпой вручил железный крест за серию шпионских романов «Абвер против НКВД».
        Он склонился к девушке-беверберу - так, что почти коснулся её губ.
        - Мой номер семь-восемь-девять-пять-два-дваодин-шесть, - шепнул Павел.
        Девушка, продолжая автоматически улыбаться (было ощущение, что улыбка нарисована на ее лице, как на магазинном манекене), выбила цифры на кассовом аппарате. Тот засветился огоньками. На экране появился номер, звание Павла в гестапо и уровень допуска. Тихо щёлкнув каблучками, она вложила в руку покупателя электронную карту.
        - Возьмите, пожалуйста, ваши книги во-о-о-он там, - показала девушка на дверь в конце коридора. - Не забудьте на входе сообщить о скидке. Данке шён за покупку!
        Дверь открылась и закрылась с помощью карты. В узкой комнатке был лифт с одной-единственной кнопкой на панели. Нажав её, Павел поехал вниз - в подвале его ждали. Хмурый толстяк-фольксдойче[Этнические немцы, живущие за пределами Германии.
        , с печатью вчерашнего похмелья на лице, проверил удостоверение, поправил фуражку с эмблемой медицинской службы СС и куда-то позвонил. Солдат в чёрной форме повёл Павла дальше - по бетонному коридору, тускло освещённому красными лампочками. В Москау (как и в других рейхскомиссариатах) давно закрыли учреждения для душевнобольных и уволили врачей. Если требовалось арестовать повредившегося в уме человека, его попросту отправляли в специзолятор. Как только надобность в больном отпадала, его депортировали в Африку. Комендант специзолятора скучал у себя в кабинете, под гербом рейха: свастика на дубовом венке была тщательно, в несколько слоёв, заштукатурена. Он кивнул Павлу, но не потрудился встать, лишь небрежно бросил на стол папку.
        - Все бумаги и фото там. Хотите пообщаться? Даже не знаю, как у вас это выйдет. Двое учёных превратились в овощи - ни на что не реагируют, питание - и то им вводят внутривенно. Третий получше, но… ни с кем не говорит. Зато иногда начинает вопить по ночам как резаный - нам приходится литрами вкалывать бедняге успокоительное.
        - Ничего, - усмехнулся Павел. - Со мной поговорит, не волнуйтесь. Я забираю досье. Скажите номер камеры и избавьте от провожатых. Это слишком особый разговор.
        Он замолчал, пытливо вглядываясь в одну из фотографий.
        - Надеюсь, вытрясете из парня всё, что вам нужно. - Щёлкнув мухобойкой, комендант ловко прихлопнул насекомое на столе. - Идите, битте шён, во времени я не ограничиваю.

…Камера специзолятора соответствовала ожиданиям. Четыре на четыре метра, обита мягким белым войлоком, чтобы узник не разбил себе голову в припадке. Лампочка освещения и камера под потолком, транслирующая видео на пост охраны. Красный огонёк погас, едва Павел зашёл к заключённому, - съёмка прервалась. Человек в комнате не обратил внимания на гостя. Небольшого росточка, въерошенный, волосы - рыжие. Славненько, рыжим не надо краситься, чтобы выглядеть арийцами. Шепчет что-то про себя, сидя на топчане, раскачивается взад-вперёд. Очень впечатляет. Ну-с, за работу…
        - Здравствуй, - ласково сказал Павел, с треском раскладывая стул.
        Он встал так, чтобы лампочка осветила его лицо.
        Заключённый перевёл взгляд и… закашлялся. От спокойствия не осталось и следа. Он вскочил с топчана, вытянул руку, прижался к мягкой стене, затараторив, как дятел:
        - Ты… ты… ты… как это может быть… ты же…
        - Умер? - закончил его мысль Павел. - Согласен, такие неприятные вещи иногда случаются. Но, размозжи меня молот Тора, разве это помешает нашей милой беседе?
        На лбу рыжего выступили бусинки пота. Его била мелкая дрожь. Он слепо шарил вокруг себя руками, словно стена из войлока могла расступиться и забрать его внутрь.
        - О, совсем чуть-чуть, - заверил Павел. - И обещаю - я сразу уйду. Ты же понимаешь, у тебя нет никакого выбора. Говори мне чистую правду… и тогда всё закончится быстро.
        Рыжий кивнул - чётко, как робот. Павел сел на стул.
        - Это было чудовищно, - лихорадочно прошептал рыжий.
        - Тебе удалось туда заглянуть, - напомнил Павел. - Просто скажи: ЧТО ТЫ ВИДЕЛ?
        - То, чего не может быть, - закашлялся безумец. - Мне казалось, я брежу. Но всё было наяву. Я прикоснулся к ЭТОМУ… ОНО… было так реально. Окно туда теперь закрыто, правда? Нас заперли здесь, чтобы мы молчали… Но люди скоро узнают. Ты понимаешь, что грядёт? Мы растворимся, как тающий снег. ОНО приближается.
        Узник говорил горячечно и сбивчиво. Павел сохранял спокойствие - кто-то решил бы, что ему очень скучен рассказ. Пару раз он даже вздохнул, посмотрел на часы - модные, из спецвыпуска швейцарской фирмы «Апфель» с портретом Хорста Весселя.
        - Я усвоил. Ты смог понять, в чём причина?
        Сумасшедший умолк. Некоторое время беззвучно шевелил губами:
        - Силуэт из огня. Вспышка. Один глаз у меня ослеп. Яркий свет. Это ангел.
        Павел ничуть не удивился. О чем ещё может говорить безумец? Уж явно не о квантовой физике. Главное, чтобы не замолкал. Он кивнул, всем своим видом выразив интерес:
        - Продолжай.
        - Он прошёл рядом, стоило нам проникнуть на место СОБЫТИЯ. Мы вошли и увидели ЭТО. Невыносимая яркость. Жар. Мозги у Германа сварились, вытекли через нос, и… он исчез. Я отчетливо видел. ОНО поглотит нас. Мы разлетимся на осколки.
        - Ты помнишь его лицо? Этого ангела? Сможешь нарисовать?
        Узник вырвал из его рук блокнот. Размашистыми, резкими движениями набросал карандашом портрет - лицо, обрамлённое длинными волосами, нос с горбинкой, тонкие губы. «Отлично рисует, - отметил Павел. - Вот всегда так. Почему мы пашем в конторе за горсть рейхсмарок, а не развиваем заложенный богами талант? Правда, какое сейчас искусство в Москау… Рейх требует чёткости и минимализма, мускулистых героев а-ля Шварценеггер, без лишних красок. Для икебаны и иероглифов надо ехать в Токио».
        Сумасшедший оторвался от листка. Глаза слезились.
        - Это было так реально, что я ощущал его дыхание… ОНО дышало пламенем.
        Настроив эфунк, Павел сфотографировал рисунок с разных ракурсов. Отправив его на другой телефон, он задал ещё несколько вопросов, но не добился ничего нового. Сознание безумца вновь отправлялось по кругу: он видел всполохи пламени в воздухе, умирающих товарищей, огненного ангела. Потратив минут десять, Павел поднялся со стула. Он знал, в каком месте это случилось, но после рассказа не горел желанием увидеть тот кошмар своими глазами. Лучше разузнать, имеется ли какая-то защита от раздражителя. Незваных гостей тот, похоже, не жалует.
        Он полез в карманчик рубашки, достал таблетку.
        - Прими. Тебе полегчает.
        Безумец захохотал - стало ясно, что он всё понял.
        - Чудесно… как долго я этого ждал… валькирии, ко мне… наконец-то!
        Павел шёл по коридору со стулом в руке, а стены изолятора сотрясались от хохота рыжего психа. Эфунк завибрировал. Павел открыл сообщение и прищёлкнул языком.
        Срочно приезжай. Я знаю, кто это.
        Хохот за его спиной резко оборвался.

…Японец у книжного стенда проводил уходящего Павла безразличным взглядом. Он вновь повернулся к стойке и погрузился в просмотр новинки от Стефании Майер.
        Глава 7. Пицца «Бенито»
        (последний этаж, телеканал «Викинг»)
        Здание было воздвигнуто достаточно давно, в 1957 году, и на углах уже ободралась штукатурка. Въезд преграждался массивными бетонными блоками - за ними, в окружении мешков с песком, в пулемётных гнездах засели немцы из зондеркоманды «Феникс». На заднем дворе слышался рык моторов бронемашин, на крыше несли дежурство снайперы - отряды партизан не раз атаковали Министерство народного просвещения и пропаганды. Двадцать этажей этого бетонного монстра вмещали государственное телевидение, радиостанции, с десяток редакций газет, сувенирный магазинчик и помпезный ресторан
«Туле». Коридоры внутри здания переплетались, как клубок змей, заблудиться было довольно легко - только лифтов, ведущих в различные подразделения, построили восемь штук. ТВ заняло пять верхних этажей - самых престижных. Гости могли попасть в святая святых, предъявив охране в окошечко из пуленепробиваемого стекла аусвайс и пройдя через турникеты. Дальше их вели сотрудники телеканала «Викинг» - в качестве пропуска требовалось приложить ладонь к сканеру возле раздвижных дверей. Сразу на выходе из лифта, под потолком, висела «растяжка» с обширной цитатой из доктора Йозефа Геббельса:
        МЫ ВСЕГДА ГОВОРИМ ПРАВДУ.
        НУ, ПОЧТИ ВСЕГДА.
        Согласно постановлению рейхстага Москау, телевидение получало из казны 20 процентов бюджета - столько же, сколько и армия. Заслуженно: руководители Триумвирата не раз убеждались, что тэвэ выполняет свои функции куда успешнее ракет и танков. Редко когда в истории даже самой сильной армии удавалось подавить массовое восстание, а вот телеэкран позволял жёстче, нежели патрули на улицах, контролировать головы. Звания на ТВ начинались от шарфюрера; даже корреспондентам полагались генеральские зарплаты и бесплатный продуктовый паёк. Оборудование тэвэшников терзало страшной завистью сердца их коллег: отличные видеокамеры, скоростной Сёгунэ, дорогие автомобили. Среди мрамора в вестибюле «Викинга» сиял лысиной бронзовый бюст Ганса-Ульриха Руделя - первого космонавта Третьего рейха, в
1952 году водрузившего на Луне флаг империи. Всемирная слава, миллионы автографов и полуголые фанатки, осаждавшие звезду даже в туалете, быстро сожрали карьеру Руделя: тот спился с рекордной скоростью - за полтора года. Космонавта сняли с полётов и перевели на «скучное хлебное место», руководить телевидением Берлина. Неожиданно Ганс-Ульрих с жаром отдался новой работе, и это стало приятным сюрпризом для руководства. Он вступил в общество трезвости «Адольф», сутками не спал, изобретая разговорные шоу, планировал телеигры, составлял сценарии популярных сериалов для домохозяек, вроде «Девушки моей мечты». Именно он превратил развлекательное ТВ в спрута, опутавшего мозг миллиардов арийцев. В 1965 году рейхстаг принял закон, согласно которому любой гражданин империи давал клятву смотреть телевизор не меньше трёх часов день - на каждом аппарате заводские рабочие начали устанавливать датчики включения. Многие законы с тех пор были отменены… но этот продолжал действовать.

… - Новости через десять минут! Ахтунг, ахтунг, просим всех приготовиться!
        Сергей посмотрел на часы. Всё нормально, чуточку времени есть. Оттарабанить новости с дежурной улыбкой - это семечки, вот планёрка, что последует у телефюрера через полчаса, тут дело серьёзное. Выпуски обязательно идут в записи, это настоящий конвейер. У ведущих под рукой в выемке на столе заготовки фраз-клише:
«временные сложности», «улучшение радиационного фона», «рост рейхсмарки по отношению к иене» и «успехи в экономике». Для атак шварцкопфов - отдельная фишка:
«бессмысленная жестокость», «массовая гибель мирных жителей» и «у террористов нет будущего».
        Оператор навел на него камеру с силуэтом Руделя.

«Нет, что бы там ни говорили, Ганс-Ульрих - гениальный мужик, - подумал Сергей, рефлекторно коснувшись галстука от Версаче. - Умнее Геббельса. Нацисты ночей не спали, придумали кучу разных вещей, чтобы замусорить народу башку пропагандой, и добились обратного: людей стало тошнить от политики. А спившийся космонавт изобрёл простейшую штуку: если хочешь управлять разумом, надо просто его размягчить. Когда чел смотрит только юмор-шутки-развлекуху, он вообще не думает. У него нет предпочтений, одни рефлексы, ни дать ни взять собака Павлова. Включи ему под пиво программу „Прожектормарлендитрих“, и можешь нажимать на любую кнопку».
        Сергей не боялся признаться (по крайней мере, очень глубоко в мыслях) - он не любил Триумвират. Cчитал себя интеллектуалом, почитывал в Сёгунэ запрещённые книжки и даже осторожно одобрял шварцкопфов - разумеется, в анонимных комментах. Таких сотрудников, кстати говоря, на канале «Викинг» было подавляющее большинство. Сидя в узком кругу за бутылкой шнапса, журналисты матерно крыли засилье оккупантов в сферах политики и экономики. Однако, вернувшись на службу, с поэтическим упоением «мочили» партизан во время эфира. «Я, ей-богу, прямо не знаю, - горестно признался как-то Сергею его коллега, штурмфюрер отдела политики Вася Колпаков. - Но вот уже рефлекс. Сажусь за стол, вижу камеру, и рот сам собой открывается… Что-то такое вот просто в крови. Фигу в кармане - и ту стремлюсь показать, если на стене - портрет фюрера». Каждый телеработник в душе держал оправдание, почему он так поступает: схожий набор штампов, как и на время телеэфира. «Семье нужно что-то есть», «на мое место найдут других» и «при фрицах хоть стабильность».
        Рядом прозвучал женский смех. Сергей вздрогнул.
        Палец с накрашенным ногтем бесцеремонно щёлкнул его по носу:
        - Серёга, мой милый, ну и нос! На семерых рос, а тебе достался!
        Сергей вымученно улыбнулся - гримёрша Маша исчезла за поворотом, успев призывно качнуть бёдрами. Вот сучка тамбовская. Вякнула такое в голос при всех, а кто-то намотает себе на ус. И опять пойдёт по кругу - приедут спецы из расового отдела СС: «Как это ты словчил проскочить мимо нас с таким шнобелем?» Придётся опять предоставить родословную до седьмого колена, сдавать анализ крови, череп станут измерять. Да и новую взятку этим умникам надо сунуть, потому что вскроется - прадед по материнской линии был наполовину армянином. А неарийцем, простите, мало того что жить негламурно, так без справки из расового отдела и на работу при всём желании не устроишься. Сергей знал многих людей, опустившихся на самое дно, обитающих в арбайтенлагер - общежитиях для иностранных слуг, в чьём присутствии нуждался рейхскомиссариат. Согласно уставу Москау, арийцам запрещалось заниматься чёрной работой вроде очистки канализации, прокладки рельсов и торговли фруктами на деревенских рынках. По договору с Ниппон коку для этих целей миллионами завозили китайских рабов - те обходились бесплатно, вкалывали сутками за еду.
Точно такая судьба ждала и неарийцев.
        Сергей зябко повёл плечами.
        Нет уж. Лучше в бордель смотрителем. Что угодно, только не арбайтенлагер.
        Он включил микрофон - на плазменном экране сменяли друг друга цифры. Раз, два, три…
        - Дорогие телезрители, дамен унд геррен! В эфире - телеканал «Викинг». Начну с самых коротких новостей. Волна переименований захлестнула города империи. Жители Великого Новгорода ратуют за возврат своему мегаполису шведского названия - Хольмгорд. Это приурочено к постройке на главной площади храма Локки, скандинавского бога огня. Население Красноярска вчера составило петицию сюзерену Японской империи, официально запросив называться Городом Ароматных Хризантем. Очередной ситё[Глава администрации (япон.).] Урадзиосутоку с большим успехом провел фестиваль суши для туристов из рейха: на рисовых колобках подавались кусочки хариуса, налима и омуля. Фюрер рейхскомиссариата Туркестан Абдулло фон Циммерблют после пятничной молитвы в мечети Ашхабада выступил с предельно жёстким заявлением, пообещав нанести авиаудары по фермам свиней в рейхскомиссариате Украина. Прусские колонисты Крыма отметили фейерверком начало курортного сезона и троекратно повысили цены для отдыхающих. Насколько известно, так начинается каждый сезон, поэтому в прошлом году в Крым не приехал ни один турист. Новый обер-комендант города
Москау назвал автомобильные пробки национальным достоянием и отказался от борьбы с ними. В Голливуде под руководством японских продюсеров начались съемки пятьдесят седьмой части боевика «Годзилла». На этот раз огромный динозавр из моря разрушает деревню эскимосов в Гренландии, последнее из не затронутых им мест. Мы уходим на рекламу, а потом меня сменит на выпуске фроляйн Ирина Носова.

…Ролик показал очень толстую и столь же счастливую домохозяйку - в платье с кружевами и вышивкой, похожую на уроженку Баварии, Руссланда и Украины одновременно.
        - Когда я готовлю вурстсалат, - защебетала она, - то всегда использую майонез «Ева Браун». Только он придаст моей еде вкус побед империи. Низкий уровень радиации, лучшие искусственные красители, безвредная антихолестериновая химия. Майонез «Ева Браун»: яйца такие вкусные, словно вермахт украл их у сельской старушки.
        Следом включилась реклама сети пиццерий «Бенито». Особую популярность их повара завоевали пиццей «Фашизм» - из томатов, с моцареллой и тушёной морковкой, символизирующей нос Пиноккио. В Москау пицца успешно конкурировала с суши. Реклама не удивляла - дымящееся тесто, вкусно тянущийся сыр, доставка в течение двадцати минут. В финальном кадре появился актёр, загримированный под дуче Муссолини - с выпученными глазами и сжатым ртом.
        - Пицца «Бенито»! - потряс он кулаком в камеру. - Вечная, как тысячелетний рейх!
        Ирина с молодецким задором продолжила зачитывать новости. Она на ТВ всего-то пару месяцев, а новички обычно наизнанку выворачиваются. Сергей погрузился в мысли.

«Весёлый народец эти итальянцы, - подумал он. - Даже диктатура у них - сплошной цирк. У нас - вымученный пафос и понты. Зачем власть борется с Сопротивлением, когда ясно - „лесное братство“ не победить? Признались бы честно: империи необходим враг, иначе это не империя, а торговка сардельками. Вспомним букет сороковых годов, душа радуется. Большевики, семитские плутократы, воротилы с Уолл-стрит. Сознательно отказались от семитов, а ведь они - универсальное изобретение человечества. Большевики хуже, хотя тоже чудесная торговая марка. На них так удобно сваливать проблемы».
        Новости кончились, он сгрёб со стола бумаги. Запустили прогноз погоды.
        - Вы включили счетчики Гейгера? - радостно спросила ведущая - хрупкая, но высокая блондинка. - И напрасно: сегодня ожидается снижение уровня радиации в воздухе. Возможно, это из-за новых саркофагов, опущенных на ядерные реакторы в Воронеже и Костроме. Температура обычная для декабря - плюс тридцать. Наслаждайтесь солнцем!

«Глобальное потепление и утечки радиации сделали своё дело, - мрачно усмехнулся Сергей. - В Москау забыли снег, гуляем в шортах и футболках, а самый ходовой товар - кондиционеры. Селекционеры рейха обещают открыть и плантации с ананасами. Тогда мы официально станем тем, чем давно являемся, - обычной ананасовой республикой».

…Он встал из-за стола, когда услышал сзади шаги. К нему шли двое в серых костюмах, за ними спешил оберст отдела новостей - бледный, на ходу застёгивающий пиджак.
        - Сергей Колычев? - спросил один из гостей, здоровенный верзила ростом под потолок.
        Он кивнул, чувствуя, как леденеет внутри. Гестапо. Неужели они уже читают мысли?
        - У нас к вам вопрос по поводу одной вашей коллеги.
        Перед глазами Сергея оказался рисунок, сделанный простым карандашом…
        Глава 8. Туммо
        (центр массажа «Эбицу», переулок Тибетский, 7)
        - А т-ты в-видел м-мужика у вх-хода? П-похож на т-тебя как две капли в-воды. П-прикольно, п-правда? Т-ты с него, что ли, внешн-ность с-себе срисов-вал?
        - Ради Тора, - огрызнулся Павел, отставляя пиалу с чаем. - Тебе заняться больше нечем? Похож и похож. Каждый из нас имеет двойника. Или, возможно, двух. Я не знаю, кем были мои родители, и не помню, откуда взял эту внешность. Просто забыл. Но, поскольку она внесена в электронную базу СС… Ладно, Жан-Пьер, если не возражаешь, немного помолчи. Мне сейчас нужно расслабиться.
        Оберштурмфюрер Карасик послушно умолк.
        Подушечки пальчиков массажистки придавили вены на висках Павла. Плечи обняло горячее полотенце, ноздри обоняли аромат жасмина. Он слышал своё дыхание - спокойное, ровное. Сеть массажных салонов «Эбицу» - лучшая в Москау, хоть и работают тут отнюдь не японки. Китаянки либо калмычки, старательно изображающие дочерей Страны восходящего солнца. Касания девушки стали лёгкими, практически невесомыми. Беззвучно шевеля губами, Павел начал читать мантру - любимую, заученную в спецлагере, во время долгой стажировки в монастыре Ташилумпо. Веки смежились сами собой. Он слышал далекие отголоски журчания воды ручья и сладкое пение птиц. С каждой секундой звуки становились явственнее. Чётче. Разборчивее.

…Павел огляделся - он плыл по тропе среди джунглей, среди бордовых пальм, опутанных зелёными лианами. В алом небе порхали попугаи. Из гейзеров, шипя, струйками вырывался пар, стелился под ноги. «Удивительно, насколько у меня кислотное подсознание, - отметил Павел. - Наверное, это у всех, кто в реальной жизни излишне мрачен». Он всегда погружался в глубокую медитацию, когда требовалось поразмыслить. Мысли уносились в загадочный мир - и растворялись в буйстве красок, среди оранжевых птиц и красной травы. Иногда он даже думал, может, именно так выглядит рай? Туммо, или, в переводе с тибетского, «система внутреннего огня», - совершенно особый вид медитации. Она, и верно, сжигает мозг изнутри, раскаляя, как уголь, и пользоваться ею часто - не рекомендуется. Разве что в очень важных случаях.
        А сейчас - именно такой случай.
        Он поднялся по ступеням, увитым орхидеями, на высокий холм. Гостя ожидал резной трон из слоновой кости, окруженный четырьмя красными барабанами. Поочерёдно ударив в каждый барабан, Павел раскачивался, впитывая исходящий гул. Как только последнее эхо умолкло, он занял трон. Босые ноги сейчас же оплели лианы, а небо над головой разверзлось, сверкая молниями. Он смотрел перед собой во все глаза. Сейчас. Да.
        Он увидел лицо, нарисованное карандашом. Тонкий нос. Длинные волосы. Чёрные зрачки. Ольга Селина. Телеведущая канала «Викинг». Погибла два месяца назад. Кто мог подумать: гламурная девица, с двумя высшими образованиями, телезвезда со своим фан-клубом, и вдруг - партизанка, командир одной из ячеек шварцкопфов? Её боевая группа напала на кортеж обер-коменданта Москау фон Травинского, устроив засаду на Арийской улице. Самый громкий теракт года. Боевики с гранатомётами зажгли машины кортежа спереди и сзади, снайперы открыли огонь с крыш кауф-хофа «Мюнхен». Обер-комендант был убит первым, также погибли пятнадцать человек охраны и все восемь нападавших: по ним нанесли удар вертолеты «Фогель». Тела четырёх партизан не нашли, их просто разнесло в клочья. Опознанием (по анализу ДНК) занималась лаборатория гестапо.
        Жан-Пьер рассказал: высшее начальство, вплоть до Триумвирата, пришло в ужас, едва выяснилось: одна из звёзд «Викинга» - участница нападения. Уличные видеокамеры зафиксировали момент атаки - Ольга, затянутая в чёрную кожу, со «шмайссером» на плече, отдает команды боевикам. В прессе об этом, естественно, не объявили. Для богемы, замешанной в связях с партизанами, имелось особое наказание - забвение. Актёры, телеведущие, певцы, неосторожно похвалившие в Сёгунэ «лесное братство», пожизненно исключались из упоминаний ТВ, радио и газет. Настоящая смерть. Никаких интервью, участий в разговорных шоу, вообще - ни слова. Уже через неделю после забвения любая звезда соглашалась сняться в низкопробном порнофильме, лишь бы привлечь внимание прессы. Но это не помогало. Наказание стирало всех, и не было храбрецов, способных ему противостоять. Как правило, актёр или певец, обречённый на забвение, через три месяца совершал самоубийство. Конечно, попадались и особо стойкие, но больше полугода не выдерживал никто. Посему пропажу Селиной восприняли нормально: как телезрители, так и коллеги по работе. Видать,
провинилась. Допрос Колычева, напарника Селиной по новостям, ничего не дал. Он единственный, с кем Ольга водила дружбу и посещала клубы, а так… ни родственников, ни друзей. Проверили телефон Колычева - нет, ни одного звонка от неё после теракта.
        Лианы оплели всё тело Павла. Сомкнулись над головой.
        Кое-где стебли растений треснули, наружу просунулись ядовито-красные лепестки. Мёртвую телезвезду не нашли. И она, и трое других партизан оказались в эпицентре взрыва ракет. Обломки костей, обрывки тканей, кровь - вот и всё, что удалось получить для анализа ДНК. Однако эксперимент, закончившийся помешательством учёных гестапо, проводили недавно, и по крайней мере один из повредившихся в уме видел Ольгу. Как пылающего ангела, и сей факт стоил бедолаге рассудка.
        Это может означать как минимум две вещи. Первая - потусторонний мир реально существует. Оттуда покойная Ольга с крыльями и явилась гестаповцам посреди огня. Вторая - она и есть тот самый раздражитель, разыскиваемый Павлом по приказу Триумвирата. Ольга Селина и пылающий ангел - одно лицо. Он почти уверен.
        Вот только как её найти, если она мертва?
        Небо рассыпалось на извивающихся змей. Гейзеры ударили фонтанами крови. Воздух сгустился. Павел не видел, но ощущал: вокруг, рыча, бьют хвостами пантеры. ОНА НЕ УМЕРЛА. Он чувствует, как колотится её сердце. Ведь труп не обнаружен, Селиной выгодно, чтобы её считали мёртвой. Ногти, кусочки кожи, окровавленные тряпки, послужившие источником ДНК, - вовсе не свидетельство смерти. Как же Ольге удалось уйти из центра города, оцепленного спецназом СС? Записи видеокамер изучены, там мало что видно, Арийскую заволокло дымом и пылью щебёнки. Спецназ прочесал переулки в радиусе трёх километров - никого. Ни мёртвых, ни раненых.
        Он сильнее смежил веки - из глаз каплями засочилась кровь. Джунгли ожили, каждый лист разразился воем, смерч закручивал воду в огромный брызжущий вихрь. В голове чётко отпечатывалось лентой пишущей машинки, заглавными готическими буквами:
        МИНИСТЕРСТВО НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ.
        КАУФ-ХОФ «МЮНХЕН».
        ОБЕР-КОМЕНДАТУРА.
        РЕЗИДЕНЦИЯ БУРГОМИСТРА.
        Вроде бы всё. Причём «Мюнхен» не работал, месяц назад его закрыли на ремонт. Что там ещё? Ах, ну да. Храм Одина. Строение в псевдоскандинавском стиле - копия пещеры, святилища викингов в Исландии. Тактак-так. Согласно отчёту, что передал Жан-Пьер, зондеркоманда СС «Калинушка» сразу после атаки обыскала все соседние здания. Прилагалась и бумага с перечнем этих зданий. По номерам, в гестапо ведь бюрократы.
        Лишь один домик они не учли - храм Одина. Правильно. Никто не попрётся с обыском в святилище, это идиотизм. Жрецы культа Асгарда - опора существующего режима, ничуть не хуже телевидения. Огромные зарплаты, квартиры, награды, звания в СС.
        ЗНАЧИТ, ХРАМ НЕ ПРОВЕРЯЛСЯ.
        А между тем от места атаки его отделяет пара десятков метров. И под покровом дымовой завесы КТО-ТО запросто мог вытащить раненую девушку и спрятать в одном из помещений. Прихожане увидят кровавый след? Не проблема. В храмах викингов часто приносят жертву, режут на алтарях крупных животных, овец и коз. Допустим даже, спецназ заглянул в чертоги богов. И что? «Всё в порядке, герр жрец?» - «Да, сыны Одина, всё отлично». Надо ехать туда. Срочно. Понять - была ли она там.
        Вой в ушах прервался. Оранжевые птицы лопнули, как воздушные шарики. Пальмы съёжились, распадаясь на комочки манной каши. Трон медленно растаял в воздухе.
        Павел открыл глаза.
        Он рывком поднялся, отстранив девушку-массажистку. Полотенце сползло на пол.
        - Собирайся, - затряс он уснувшего Жан-Пьера. - Едем в центр, на Арийскую.
        Они выходили в дверь, когда Павел увидел японца. Он узнал его - «шарпей» из самолёта. Старик стоял неподалёку, рядом с охранником. Тем самым, что был похож на него.
        Голову пронзила молния догадки. «Он здесь не просто так. Он пришёл за мной».
        Остановившись, Павел выхватил из кармана «браунинг», но выстрелить не успел.

…Воздух разорвало грохотом. Жёлтое пламя ударило ему прямо в лицо.
        Архив рейхскомиссариата № 1.

«Досье ZL8 - Политики»
«…20 октября 1941 года войска вермахта вошли в Москау и после двух месяцев уличных боёв овладели столицей Руссланда, включая Кремель. Поиски Иосифа Сталина оказались тщетными. Согласно докладу Управления имперской безопасности, именно он стоял за терактом „Возмездие-42“, уничтожившим на площади Нибелунгов руководство рейха. По информации абвера, позже Сталин скрывался в подземном бункере в Куйбышеве (ныне Фюрербург), откуда руководил сопротивлением партизан. После взятия Фюрербурга он исчез окончательно. Отряды боевиков, действующие на Урале и в Сибири, до сих пор признают Сталина своим духовным лидером. Даниил, патриарх Лесной Церкви (секты, объединившей служителей православия, что не признали переход Руссланда под топоры богов Асгарда), усиленно поддерживает легенду: став отшельником, Сталин живёт в ските, в глухой чаще сибирской тайги, и молится за победу. На жаргоне боевиков Сталина зовут просто „старец“, для „лесных“ он нечто вроде святой иконы. Клим Ворошилов бежал в Иран, укрывался в курдских районах как „гость Масуда Барзани“. В
1948 году он был схвачен в ходе спецоперации десантом парашютистов СС, при аресте подорвал себя гранатой. Калинин публично покаялся и перешёл на службу в рейхскомиссариат Москау, документально доказав своё арийское происхождение. Позже он работал в Министерстве финансов под руководством Вальтера Функа. Генералы Жуков и Рокоссовский, отступив из Москау, сформировали „лесные бригады“ рядом с Мурманском: секретные подземные заводы производили всё нужное, включая орудия и танки. После их смерти фронт распался на отдельные партизанские отряды. Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль был взят в плен во время штурма Лондона, заключён в Тауэр - в ту же камеру, где сидел Рудольф Гесс. В 1949 году Черчилль покончил жизнь самоубийством, вскрыв себе вены. Король Британии Георг VI успел на подводной лодке бежать в Канаду, дальнейшие следы монарха теряются. Генерал Шарль де Голль возглавил сопротивление французов в Африке и погиб в 1955 году в джунглях Мадагаскара, попав под авиаудар люфтваффе. Император Ниппона Хирохито всё время своего царствования не покидал страну, следуя традициям: он даже отказался
посетить японское ядерное испытание - в 1948 году, на одном из островов Индонезии. Хирохито отверг идею предоставить гражданство жителям оккупированных территорий. Поэтому австралийцам и аляскинцам, в отличие от японцев, имеющих белый паспорт, выдаётся жёлтый рёкен. Браки между японцами и европейцами официально запрещены. Аналогичный закон «о расовой чистоте» действует с 1935 года и в РейхСоюзе. Сейчас Ниппон коку возглавляет Акихито, он равнодушен к политике и свободные часы тратит на сочинение хокку. Согласно приговору Нойе-Йоркского трибунала под председательством Роланда Фрейслера, 11 декабря 1958 года президент США Гарри Трумэн и главком американской армии Дуайт Эйзенхауэр были публично повешены на Цайт Плац. Демократическая и Республиканская партии подверглись запрету как «отвратительные образчики политики плутократов». Прах экс-президента Рузвельта извлечён из могилы и под барабанный бой торжественно сброшен в реку Гудзон. Десятки тысяч американцев погибли при погромах («вашингтонская резня»), устроенных японцами, выпущенными из лагерей:[После нападения Японии на США (7 декабря 1941 г.) 110
тысяч японцев, живущих в Соединённых Штатах, по приказу президента Рузвельта от 19 февраля 1942 г. были отправлены в «военные центры перемещения».] армия микадо не чинила препятствий беспорядкам, объявив их «справедливой местью». Мстители сожгли здания Белого дома и Капитолия, многие конгрессмены задохнулись в дыму.
        Китайские коммунисты десятки лет продолжают партизанскую войну с Японией в большинстве провинций Поднебесной. Их лидер Мао Цзэдун поставил себе цель - оставить как можно больше наследников, назвав свою идею «гидра с миллиардом голов». К 1982 году, когда «командир Мао» скончался от рака в дождевых лесах провинции Юннань, сто молодых партизанок родили ему триста детей обоего пола. Эту же систему взяли на вооружение другие полевые командиры, и теперь у китайских коммунистов нет проблем с кадрами. В 1980 году в Москау был арестован заместитель Сталина Хрущёв. Все это время он скрывался на своей квартире, и никому не пришло в голову там его искать».
        Разрешено в общий доступ, зам. рейхскомиссара Пауль фон Брейвиц
        Глава 9. Урадзиосутоку
        (улица Восторга Микадо, кафе «Нагасаки»)
        У меня стучит кровь в висках. Ещё хуже, чем после обморока в храме. Сумбурное состояние. Вроде как мне отрезали голову, а я ощущаю остальное тело… Так человек, которому ампутировали ноги, чувствует их. Да-да, фантомная боль. Кажется, отслоилось всё - кожа, кости, ногти. А что, вполне возможно. Пройти через ЭТО без проблем, не потеряв ни единой частицы своего тела, - из области сказок. Я словно вижу себя со стороны. Надо же, я не в облачении жреца. Чёрный костюм, котелок, ботинки - обычная одежда жителя Урадзиосутоку на время рабочего дня. Зонтик из бумаги бережёт лицо от лучей палящего солнца. Официантка в одежде гейши цокает гэта, сгибается в поклоне.
        - Ирасяй… что-нибудь ещё желаете заказать, благословенный сюдзин?[Господин (япон. .]
        - Данке шён, - слабо машу я ей рукой. - Просто… вот это…
        - Якитори сейчас будут, - угодливо кивает она. - В лучшем виде, с соевым соусом. Сакэ нагреваем на медленном огне, стараемся. Гомэн кудасай, хочу предложить одну вещь…
        Она согнулась к моему уху, обдав свежим ароматом утренних хризантем.
        - Самогонка имеется, своя, - вкрадчиво шепчет гейша. - Чистейшая, как слеза.
        - Неси, - точно таким же тоном соглашаюсь я. - Капуста квашеная есть?
        - Сделаем, миленький… под фунчозу замаскируем, нехристи не разнюхают.
        Разрумянившись, официантка исчезает на кухне, под вывеской с иероглифами.
        Ну, надо же… Урадзиосутоку захвачен японцами 10 сентября 1941-го, после официального вступления Ниппона в войну. Прошло семьдесят лет, и от того мегаполиса, частично кайзеровского и частично большевистского, практически ничего не осталось. Первым делом японцы восстановили тут Республику Приамурье[Государство, существовавшее с 26 мая 1921 г. по 25 октября 1922 г. на Дальнем Востоке. Признано США и Японией. После вступления во Владивосток большевистских отрядов прекратило существование.] , даже вызвали из эмиграции прежних белогвардейских правителей - купцов Меркуловых. Однако уже через год решили: такой лакомый кусочек должен быть в составе Ниппон коку. Теперь Урадзиосутоку - это чисто японский город, поделённый на строгие квадраты, как на острове Карафуто, и сплошь застроенный типовыми серыми и белыми зданиями - с загнутыми краями крыш, чтобы могли селиться ласточки. Улицы тонут в цветущих ветвях сакуры - пластиковой, конечно, ибо дикая вишня не сдурела, чтобы цвести в это время года. Светятся иероглифы на лавочках японцев, разложивших сушить щупальца кальмаров. Слышны визгливые крики торгашей,
расхваливающих товар на рыбном рынке у пристани. С омерзением рассматриваю васаби на тарелочке. Где же мой самогон?!
        Сакура цветёт повсюду,
        Голову хрень поглотила,
        Хочется выпить бухла.
        Строчки в голове сами собой сложились в трёхстишие, хокку. Кафе «Нагасаки» - уютные беседки в стиле буддийского храма, на высоком холме. Отсюда отлично видна бухта, где плавают чудо-кораблики с красными бумажными парусами, кажется, в Китае их называют «джонки». Я смутно помню: недавно мы шли вверх по улице Спокойного Дракона. С крыш свисали разноцветные фонарики с иероглифами, а улыбчивые продавцы в кимоно, высовываясь навстречу из лавочек, кланялись и кричали: «Окаэри насай!
[Добро пожаловать! (япон.).] Город поглощён японской культурой, но не полностью. Лютеранскую кирху, костёл Богородицы и арку Цесаревича власти оставили как экзотику - рядом обожают фотографироваться туристы из префектуры Хоккайдо. В переводе с японского Урадзиосутоку - «соляная бухта», но руссландцы зовут город постарому, Владивосёки. Ближе к гавани Утренней Свежести (в честь соседней провинции Корея) возведена арка богини солнца Аматэрасу. К ней после церемоний в синтоистских храмах спешат поклониться молодожёны, испить чаю в тени истинной мудрости. Стоит проехать на машине десять минут, и перед вами - бело-голубой особняк консульства империи Манчжоу-Го, в здании бывшей городской Думы, окружённый многоцветьем китайских ресторанчиков. Не так давно (я слышал в новостях «Викинга») в городе объявили траур, гейши отказались принимать гостей в знак скорби - прежний ситё свершил обряд сеппуку, оставив записку на шёлке: «Мой император. Я взрезаю себе живот, не в силах больше править этой землёй, где люди занюхивают сакэ рукавом кимоно. Прошу прощения, что опечалил ваше сердце, - увы, больше мне не
выдержать». Да, уроженцам Ниппона тут тяжело. Они выбились из сил, пытаясь японизировать Дальний Восток, но бесполезно. Всё по-прежнему. Сигэмицу Сидоров бьёт морду Дзиммэю Гончаренко по причине того, что жена Сигэмицу - достойная хозяйка чайных церемоний Кумико Сергеевна - надела чересчур откровенное кимоно, а Дзиммэй тайком запустил длань под волнующий шёлк. И никаких поклонов, никаких извинений, никаких стихов, внятно описывающих сожаления, терзающие чёрное сердце негодяя Дзиммэя.
        Восходящее солнце зашло,
        А самураи втроём
        Хлещут сакэ из ведра.
        Это хокку ситё написал собственной кровью, полоснув себя катаной поперёк живота. Германизация европейской части России оказалась успешней, каждому приятно считаться «белокурой бестией», чьи предкиарии пришли из окрестностей горы Кайлас со свастикой на склоне. А не «косоглазой япошкой - обезьяной с пальмы». Да, в самом Москау культура Ниппон коку популярна сугубо потому, что экзотический Токио далеко, а здешние люди на дух не переносят «азиатчины». Сколь полиция ни запрещала подпольные сообщества, где пьют чай из самоваров, они лишь множатся и множатся.
        - Ваше сакэ, достопочтимый сюдзин. Заклинаю Аматэрасу, обратите внимание.
        Официантка, кланяясь в пояс, подаёт мне на подносе фарфоровый кувшинчик.
        Я киваю. Трясущейся рукой наливаю жидкость в чашечку. Выпиваю залпом.
        Мать вашу в Нибелунгов. Горит, как огонь в глазах Локки. До чего ж хорошо.
        Капуста упруго хрустит на зубах. Жизнь возвращается. Ну-ка, по второй. Кажется, здесь начинаешь даже думать в стиле хокку. Зачем нужен аспирин, если есть самогончик?
        Ольга появляется передо мной внезапно. Сначала я принимаю её за официантку - она тоже закутана кимоно, чёрное, расшитое жёлтыми драконами. Девушка усмехается.
        - Я гляжу, арийский лак слез с вас быстро. На водку перешли? А где шнапс?
        Я ничуть не смущён. После того ЧТО случилось, я выпью и стеклоочиститель.
        - Шнапс в переводе с немецкого - тот же самогон. - Я вновь тянусь за капустой. - Просто, может быть, более деликатный. Присаживайтесь. Вы достали то, что я просил?
        Она кивает. Извлекает чемоданчик из-под стола, внутри - портативный компьютер-«бух». «Сони», конечно. Тот самый, которым пользуются только истинные арийцы. Беленький, очень симпатичный. Лизнув палец, я касаюсь кнопки: система автоматически распознаёт мою ДНК. Начинается загрузка. Светится экран - система
«Сакура», как обычно, думает долго, с подвисаниями. Слышна чарующая музыка колокольчиков.
        - Взяла в аренду, - отвечает Ольга на немой вопрос. - Пятьсот иен, заплатила картой.
        Я стучу по клавишам. Захожу в раздел Сёгунэ, где у меня особый кабинет с управлением видеокамерами. Я могу смотреть запись из любой точки в мире. Три камеры установлены в храме Одина, две в моей квартире. Пароль - asgard: не очень изобретательно, согласен. Ставлю режим «реального времени», поворачиваю камеру.

…В храм Одина набилось столько народу, яблоку упасть негде. Многие в пятнистом камуфляже и чёрной форме - спецназ СС. Есть люди и в штатском. Они оглядываются вокруг. Ходят. Рассматривают. Камера транслирует картинку с «зерном», но на лицах заметна печать удивления. Ещё бы. Я сам так удивлялся, придя в себя после обморока. Алтарь с жертвенником плавает в воздухе как привидение, проекция фильма ужасов. Он полупрозрачен, просматривается насквозь. Стены грота колеблются, как морская волна, их пронизывает зыбью. Один из военных приближается к изваянию Рюбецаля, духа-повелителя гномов. Да-да, это мой любимец, скорчившийся старичок с белой бородой, работа хорошего скульптора - вырублен из пещерного гранита. О, сейчас будет сюрприз. Эсэсовец дотрагивается и… наверное, кричит от ужаса. Его рука полностью погружается внутрь Рюбецаля. Фигура кажется монолитной, но на деле она словно из жидкости. Не камень, а вязкая субстанция, наподобие киселя. Он не знает, что в этом ряду имелось пять каменных божеств, а не одно. Остальные пропали, стоило мне упасть в обморок. Да и не только они. Кудато делся и жертвенный
козёл…
        Отрядом военных командует человек в серой рубашке и серых же брюках. Отдаёт приказы. Они вытягиваются перед ним, он большой начальник. Его лицо мне незнакомо. На всякий случай подвожу камеру ближе. Он поворачивается. Я делаю снимок - один, второй. Изображение вдруг вспыхивает и резко гаснет. В чём дело?
        - Он выстрелил в камеру, - спокойно поясняет Ольга. - С минуты на минуту эти люди будут в вашей квартире. Вот почему мы здесь. Меня прорезало предчувствие, что моё убежище скоро обнаружат, за мной придут… в ближайшее время. Я не ошиблась.
        Со щелчком закрываю крышку «буха». Наполняю фарфор самогоном.
        - Зер гут. - Я вдыхаю первозданный аромат деревенского первача. - Восстановим события по крупицам. Хотя, собственно, там нечего и восстанавливать. Я вернулся домой. Вы были прикованы наручниками к постели. Я подошёл к вам, чтобы их отстегнуть…
        Я обвожу взглядом залив: над океаном кричат чайки. Официантка вежливо кланяется очередному посетителю. Выдохнув, залпом выпиваю. Хватаю палочками капусту.

… - и мы оказались здесь. За десять тысяч километров от Москау. Что произошло?
        Она тихо смеётся. Поправляет чёрные волосы. Она чертовски хороша в этот момент.
        - Я не в курсе, как это случается. Наверное, в моменты особой опасности. Я такие вещи не контролирую. Именно так я переместилась после ранения в храм Одина, где вы меня и нашли. Помните, вы думали, что тело принесли партизаны… хотя двери были заперты. Вы положили меня на перевязку, там, под статуей Рюбецаля. Энергия внутри моей головы срабатывает, как телехафен…[Телепорт (нем.).] Но я сама не знаю, когда это произойдёт…
        - Почему же вы не исчезли раньше?.. Ведь наручники вас бы не удержали.
        Она щёлкает зажигалкой. Да, в Ниппон коку не арестуют за курение в кафе.
        - Наверное, потому, что в вашем случае мне ничто не грозило…
        ГРОХОТ. СТРАШНЫЙ ВОЙ. КРИКИ.
        Улица Восторга Микадо на моих глазах, как в замедленной съёмке, проваливается сквозь землю. В центре пешеходной зоны появляется круглая воронка. В бездну сползают кукольно-красивые домики с красными фонариками, рушится, заваливаясь набок вместе с колокольней, кирха святого Павла, сотнями сыплются вниз фигурки людей. Воронка расширяется - словно огромный улыбающийся безгубый рот. Я слышу дикие вопли умирающих. Дома проникают сквозь асфальт, ставший зыбким, как подсолнечное масло. На моих глазах погибает этот город, и я ничего не могу сделать. Люди кричат от ужаса. Тела становятся прозрачными, словно из тонкого стекла. Я вижу их сердце, печень, мозг, как бежит по венам кровь. Целые толпы людей-стекляшек. Трещины паутиной расползаются по Урадзиосутоку. Деревья ломаются, как спички. Океан шипит, захлёбываясь мёртвой рыбой, корчась в конвульсиях. Я судорожно хватаю нож со стола.
        Втыкаю в правую ладонь. Ту, что уже покрыта шрамами.
        На тарелку брызжет кровь, смешиваясь с соевым соусом. Я смотрю девушке в лицо и вижу череп. Оскаленный в страшной улыбке череп, с упоением затягивающийся сигаретой.
        - Что вы такое… - из последних сил хриплю я. - Что, чёрт возьми, вы такое?…
        Она переводит на меня взгляд. Зрачков нет - они заполнены тёмной бездной.
        - Удивительный вопрос, - выдыхает она дым. - Неужели вы ещё не догадались?
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ
        ЧЁРНОЕ СОЛНЦЕ
        Все ждут света - бояться не надо.
        Солнце светит в глаза - его право.
        Сегодня ночью ему не зайти -
        Мир тайно считает до десяти…
        Rammstein, «Sonne»
        Глава 1. Сеппуку
        (Отель «Сакура», полулюкс, номер 298)

…«Я пишу это письмо, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Мое имя - Ямамура Онода, я майор генерального штаба Ниппон коку, по совместительству - представитель торговой фирмы „Касио“ в рейхскомиссариате Москау. Я нижайше приношу извинения всем, кто пострадал из-за моих ужаснейших ошибок, послуживших срыву операции „Юкио Сэки“[23-летний японский пилот, 25 октября 1944 года врезавшийся в авианосец ВМС США в заливе Лейте. Это была первая атака лётчика-камикадзе.] . Да, это не кто иной, как ваш недостойный слуга, предложил в качестве токкотая[Сами японцы называли камикадзе именно аббревиатурой «токкотай», что в переводе значит
«Специальные ударные отряды „Божественный ветер“.] кандидатуру ассистента военного переводчика Киёси Итиро, моего давнего сослуживца на Карафуто. Я ввёл себя в опасное заблуждение: престарелый пенсионер Итиро представлялся мне идеальным вариантом. Он страдал от раковой опухоли мозга и посему легко согласился стать исполнителем задания - при условии выплаты «Микадо-банком» двух миллионов иен его детям. Жена токкотая, Садако, выразила желание умереть вместе с мужем. Я, высоко оценив её настрой, дал согласие - семья японцев-туристов вызовет у объекта минимум подозрений. Наши лучшие специалисты в Токио изготовили взрывное устройство - так, чтобы оно выглядело любительской конструкцией, собранной по чертежу анархистов из сети Сёгунэ. После нескольких репетиций Итиро-сан записал видеообращение, где ровным голосом признавался в сочувствии движению шварцкопфов и Большевистской партии Ниппона. 12 декабря 23 года эры Хэйсэй[Эра Хэйсэй (как правило, воцарение нового императора в Японии означает новое летоисчисление) началась с приходом на трон Акихито, в 1989 г.] (да длится она вечно!) императорская комендатура
Гонконга обеспечила посадку супругов Итиро без досмотра на борт самолёта «юнкерс-564», выполнявшего рейс до Москау. Как обычно, мы не имели описания внешности объекта, но разведка гарантировала его присутствие. Жена токкотая, следуя моей инструкции, собиралась привести бомбу в действие на подлёте к аэропорту Москау. По словам Садако-сан, она включила детонатор, спрятанный в дамской сумочке, - однако взрыва почему-то не произошло. Женщина сказала правду. Уже после беседы с её мужем я осмотрел детонатор и выяснил - он сломан, причём намеренно. У меня нет сомнений, Итиро-сан таким образом спас жизнь жене - не желая, чтобы она умерла вместе с ним.
        Глупо. Он упустил шанс выполнить задание, а его семья лишилась денег.
        Впоследствии он сожалел о своём поступке.

…Испытывая горечь упомянутой неудачи, прошу отметить: позже Итиро-сан сделал всё возможное, дабы исправить отвратительные последствия порчи детонатора и восстановить свою честь. Только благодаря ему мы обрели детальное описание внешности объекта, - Итиро-сан видел, как штурмбаннфюрера с почётом встречали на трапе и сажали в лимузин. Сняв квартиру, самурай подошёл к заданию со всей ответственностью. Получая от меня оперативную информацию, он следовал за своей целью в Москау, чтобы подойти к объекту на максимально близкое расстояние. После звонка нашего «крота» в гестапо старик прибыл в магазин «Бухенрай» и караулил цель в торговом зале вплоть до закрытия. Вечером он клялся богом Сусаноо: объект так и не появился. Прибавьте ещё один мой провал! Опасаясь разглашения тайны, я не посвятил Итиро-сан в особенности поведения Павла Локтева.
        Это повлияло на всё остальное.
        Сегодня Итиро-сан безропотно нажал на кнопку нового детонатора и отправился к ногам богини Аматэрасу, восхваляя величие микадо. Он привёл в действие взрывное устройство у входа в массажный центр «Эбицу», находясь рядом с личностью, как две капли воды похожей на объект. Погибло семь человек, включая самого токкотая. Предполагаю, опухоль лишила Итиро-сан возможности нормально мыслить, иначе он задался бы вопросом, почему Локтев дежурит у автостоянки в форме оберефрейтора охраны? Так или иначе, наша главная цель не пострадала, в лучшем случае - получила пару царапин.
        Я полностью беру вину за крах моей стратегии. Долгие годы жизни в Руссланде пропитали моё сердце гнилью необязательств и бездумий. Я не предусмотрел вариант, что «юнкерс» НЕ БУДЕТ взорван. План был расписан мною по пунктам, и я упился нежностью лепестков своих мыслей. Взрыв самолёта - теракт больного раком, фанатика-одиночки, на старости лет одурманенного большевистскими идеями. Видеозапись с признанием Оноды-сан укрепила бы мнение гестапо, что гибель их спецагента в авиакатастрофе - трагическая случайность. Мы охотно подбросили бы и другие доказательства, отведя подозрения от разведки Ниппон коку. План был идеален, и в этом таилась его главная опасность. Я не продумал, как действовать, если что-то пройдёт не так. Верный исполнитель, который не колеблется умереть. Замкнутое пространство «юнкерса». Шикарная легенда и видеопризнание. Что может быть лучше? Впервые за многие годы я ласкаю взглядом самурайский меч. Мне почти невозможно себя простить.

… Я возглавляю резидентуру в Москау десять лет подряд. Мне платят двойное жалованье - за сложность работы. Москау действительно страшное место: ты никогда не обретёшь спокойствие. Поверьте, я отрабатываю свои деньги до последнего рина - в то время как мои коллеги расслабленно дремлют в шезлонге на Соломоновых островах или у пляжа Нгапали в Бирме, отпив коктейля со сливовым виски. Я бы охотно поменялся с ними местами. Не только с «азиатами», но и с теми, кто несёт службу в офисах Европы.
        Уважаемые коллеги нервно меня поправят - там опасно, ведь Сопротивление до сих пор существует в Нидерландах, Дании и Норвегии. Да, действительно существует… такое же, как и в сороковых годах. Опереточное, позёрское, декоративное. Группа юнцов в масках, задыхаясь от собственной смелости, срывает флаг империи со скульптуры Русалочки в Копенгагене или расписывает краской из баллончиков памятник фюреру. Вселенский скандал, газеты разрывают сердце обывателя заголовками, ТВ скорбно предрекает эру терроризма. Законодатель Сопротивления - мода. В Европе м о д н о быть революционером, борцом с системой: граждане любят размещать в сети запретные книги и сочинять песни, призывающие к борьбе. Но что дальше? Юнцов ловит гестапо, они сдают всех приятелей, а после горестно каются на ТВ, объясняя свои акции побочными эффектами от приёма наркотиков. Сопротивление в Западной Европе законсервировалось внутри Сёгунэ. Слишком мало арийцев желают рискнуть своим благополучием. После Двадцатилетней Войны китайские рабы подняли города западных рейхскомиссариатов из руин, произошёл экономический бум, сытная жизнь
проистекла сыром и колбасой.
        Черчилль в своё время обещал, что, если немцы вторгнутся в Британию, его страна будет воевать до последнего англичанина. И что мы видим? Странные акции, на местном языке - «флэш-мобы»: молодёжь выкладывает из огоньков свечей у Гросс Бена фразу FUCK NAZI, страшно гордясь собой. Но разве режим свергают свечами? Не работа - мечта.
        Однако Империя восходящего солнца послала меня сюда, в центр болот и мрачных башен, Москау. Тут - ДРУГОЕ. Одни руссландцы ненавидят немцев как оккупантов, другие - приветствуют как гарантов европейской цивилизации. Зато Ниппон коку не любят все сразу. Вы не поверите моим словам, но в этой стране публика восторгается японской живописью, обожает японскую кухню, ценит японскую культуру… и презирает самих японцев. Я давно привык трижды в день проверять автомобиль, не прилепил ли сторонний «доброжелатель» на днище магнитную мину? Лосося я ем в проверенных ресторанах, дабы избежать отравления. Услаждаю свой слух вечерними стихами только с японскими девушками, обученными чайной церемонии в Институте гейш Киото. Каждый день я на острие меча, плыву между Сциллой и Харибдой. Партизаны охотятся за мной как за союзником Великогермании. Сторонники рейха, не любящие азиатов, без сомнений подарят мне пулю между глаз, рискни я ближе к ночи проехаться в метро. Богиня Аматэрасу, как же тут сложно.

…Одно время я писал стихи, тщательно рисуя иероглифы на рисовой бумаге. Теперь забросил, не сочиняется. Москау проникает в тебя, как ленточный паразит, разрушает изнутри. Ты впитываешь местные мысли и образ жизни, сам того не ожидая. Я совсем обрусел. Я могу даже рыбу фугу запить спиртом - и, кстати, так она лучше идёт.
        Я понимаю, что вы ждёте в конце моего письма.
        Простите. Но именно по причине долгой жизни в Руссланде я не стану проводить обряд сеппуку, хотя о нём стонет моя честь самурая, а катана сама просится, чтобы её вынули из ножен. Я отлично понимаю, отыскать Павла Локтева сейчас будет трудно… В первую очередь потому, что он знает - за ним охотятся. Я не ищу оправданий, но хочу заверить, я быстро принял нужные меры. Садако больше ничего не скажет, об этом позаботились через полчаса после активации бомбы. Её не найдут, тело кремировано. Мы загодя сделали новую видеозапись с Итиро-сан, без слов о самолёте, сейчас она заливается в Сёгунэ. Главное - не испортить отношений. Третий рейх и Ниппон коку - большие друзья. Как же плохо, когда нет врагов! Шпионить против друзей становится печальной необходимостью. На карту поставлено слишком многое: успеха мероприятия ждут мои друзья в Токио. Попытки устранить Локтева мы предпринимали и раньше, очень аккуратно, однако безуспешно. Авиакатастрофа была бы идеальным вариантом. К сожалению, из-за сентиментальности Итиро-сан план сорвался. Но теперь за дело берусь я. Офис «Касио» в Москау закрывается. Я сам выйду на
след Локтева.
        Ямамура Онода, майор генерального штаба Ниппон коку».
        Глава 2. Рай
        (гостиница «Гели Раубаль», проспект Расы Господ)
        Первое, что выплывает из мрака воспоминаний, - подвал. В раю туда отправляли провинившихся, в качестве наказания. Стерильное помещение, никаких крыс или тараканов, но всё равно - очень страшно. Часами сидишь в кромешной тьме, и волей-неволей возникает смутное чувство: тут наверняка КТО-ТО есть. Ты хочешь протянуть руку и потрогать ЭТО САМОЕ, но боишься, ОНО же отгрызёт тебе пальцы. Ему тоже пришлось посидеть в подвале - один раз три часа, другой - пять. Во время
«тихого часа» дети постарше рассказывали страшилки: некоего мальчика забыли в подвале на пару ночей, он ослеп и сошёл с ума. Такого не забудешь - как с болью, мучительно привыкали к дневному свету глаза, когда райские служители отпирали подвальную дверь с чёрным треугольником и двумя молниями. Эмблема рая. Медсёстры-воспитательницы носили такие же на отворотах халатов, сверкавших белизной. Стерильные девушки, словно одинаковые клоны из инкубатора. Они напоминали коровниц на ферме, и, вероятно, это самое точное сравнение - детей здесь выращивали как племенной скот. Шеренги послушных мальчиков и девочек - рыжих, светленьких, блондинчиков, с соломенными волосами, одетых в коричневые штанишки, рубашки и платьица с неизменным треугольником на рукаве. Ни одной улыбки, не слышно смеха: только чёткие приказы воспитателей. Им говорили - это не плен, не лишение свободы. Сюда попадают избранные, лучшие из лучших. Их не похитили, а оказали великую честь, поместив в рай. Уже покинув райские кущи, он встречал офисы с треугольником на двери во всех городах Европы. Самый крупный, с бассейном и яблоневым садом, в
центре Москау, в двух шагах от станции метро
«Великая Германия». Спеша по делам, он часто проходил мимо, с любопытством заглядывал в окна, но не решался зайти. К чему? Там вряд ли что-то изменилось. Наверняка по коридорам шагают всё те же медсёстры и похожие друг на друга дети, хранит бдительность охрана в чёрной форме, - рай находился под патронажем СС. Правда, сейчас другие правила. Без согласия семьи ребёнка в рай не забирают, да и сами родители должны представить анализы крови и справку из расового отдела о чисто арийском происхождении. Кем были его отец и мать? Он редко думал на эту тему. Тест ДНК в лаборатории гестапо десять лет назад подтвердил: в его венах течёт славянская кровь. Руссландцы либо словаки, а может быть, чехи или болгары. Он не знал своего настоящего имени - обитателям рая сразу по прибытии его меняли вместе с фамилией.
        Потом он сменил много имён. Примерно сотню.
        Рай душил правильностью, забивался в рот, как вата, слепил стерильностью крашеных стен. Строго калорийное питание, классическая музыка, конкурсы «Нарисуй фюрера», уроки «арийского воспитания» - человек с чистой кровью с пелёнок обязан знать про своё отличие от унтерменшей. Учёба занимала восемь часов в день. Главная задача рая - внедрение в голову нужных мыслей. Медсестра Берта Людинксгаузен, сухопарая уроженка Гессена (о, как они мучились, выговаривая её фамилию), водила их гулять по улицам Москау, где вовсю гремели стройки - ныне покойный обер-комендант сотнями изничтожал старые здания и воздвигал новые «в соответствии с тевтонским духом». Занятия физкультурой проходили в спортивном центре «Триумф» - его отгрохали на месте снесённой в 1945 году усадьбы Коломенское. Берта, у которой были ответы на все вопросы, лающим голосом объяснила, что усадьбу сочли «аляповатой гнусностью славянской архитектуры». Водя детей гуськом по набережной реки Москау, медсестра не забывала, тыкая пальцем, указать - в 1931 году большевики разрушили белоснежный храм Спасителя и начали возводить другую «аляповатую
гнусность», Дворец Советов. Правда, Берта не сообщала, что в начале войны по приказу руководства рейха взорвали Успенский собор в Киеве и Софийский собор в Новгороде. Это сейчас Великогермания и Руссланд - братья навек, а тогда славянам не собирались оставлять детали их истории.
        Стук в дверь. Сначала слабый, затем сильнее.

… - Паша, т-твою м-мать! От-ткрой м-не! Уснул ты ттам, чт-то ли?
        Павел вскочил. Стул опрокинулся, на ковёр мягко, боком упала чашка с недопитым чаем. Точно… Задремал, и ему опять приснился рай. Сколько лет прошло, не выбросишь из головы: он почти каждую ночь возвращается туда, бродит по коридорам, посреди белых стен и одинаковых бледных лиц. Накинув гостиничный халат, Павел подошёл к двери и повернул ключ в замке. На пороге, мрачнее тучи, замер оберштурмфюрер Карасик. Щёки и лоб здоровяка-учёного были залеплены пластырями. Врачи насчитали на его лице двенадцать порезов от разлетевшегося при взрыве стекла, на долю Павла досталось не меньше. Да, есть в жизни такая простая вещь, как фраза «дуракам везёт». Приведи токкотай бомбу в действие чуть позже, их соскребали бы с асфальта.
        - З-завид-дую, - сказал Жан-Пьер, глядя на Павла. - Б-быстро т-ты вос-ст-тановился.
        Тот цинично усмехнулся - на его гладкой коже не было ни царапины.
        - Тебе виски или джин? Не стесняйся, из Гонконга привёз японский.
        - Д-давай в-вискаря. Д-давно не пил с-сливов-вого. Охооота весь д-день б-бухать.
        Он выпил стакан залпом, безбожно клацая по стеклу зубами.
        - Садись, - предложил Павел, запахиваясь в халат. - Пожрать закажем?
        - Kein problem[Без проблем (нем.).] , - согласился Жан-Пьер. - Если честно, живот с голодухи свело.
        Позвонив в ресторан, Павел, не интересуясь меню, заказал айсбайн. Баварская кухня работала в каждом арпите, «заведении арийского питания», а блюда из свинины по закону подавались круглосуточно, даже в Великогерманске - бывшем Урюпинске.
        - Старуху нашли? - без надежды спросил он, положив трубку.
        - Издеваешься? - буркнул Жан-Пьер. - Следователи вскрыли полы, простукали стены на съёмной квартире твоего японца - ни единого следа, хоть шаром покати. Тут две версии. Либо бабка смылась - либо, жри меня ведьмы в Железном Лесу, некие умники забрали её раньше нас. На Сёгунэ с полчаса назад залили видео: японский дедушка на ломаном руссландском берёт на себя ответственность за теракт и славит отряды
«лесных братьев».
        Павел подошёл к окну, заложил руки за спину и похрустел пальцами.
        - Никакой он не большевик, здесь обычная подстава, - сказал он. - Сволочь буду - это японская разведка. Они бы давно сервировали мной яму в земле, а в качестве соуса к основному блюду залили сверху бетон, если бы не одна моя особенность. Я много раз выполнял на территории Ниппон коку заказы гестапо, взять хотя бы прошлый год. Помнишь? В Маниле, в небоскрёбе «Солнце», пришлось зарезать курьера генштаба Японии и забрать его портфель. Вот только… как они меня вычислили? Описания моей внешности у них нет. По сообщению на эфунк? Они знали - я точно буду на борту
«юнкерса», и приняли меры. Таких, как я, не в плен берут, а душат на месте.
        - Надеюсь, в моменты удушения я больше не окажусь рядом, - приложился к виски Жан-Пьер. - Твои раны заживают за пару часов, а мне швы накладывали. Едва очухался, поехал брать ДНК из квартиры японца и, как порция желе, трясся в поганом метро - выхода нет, пробки бесят. Вот с детства ненавижу нашу подземку. Пять линий всего, но жуткая толкотня, душные вагончики, кондиционеров нет. В рейхе систему общественного транспорта, мне кажется, полностью из концлагерей импортировали.
        Павел рассеянно слушал его, рассматривая жёлтую крышу японского автобуса - внизу, у подъезда гостиницы. Такие катаются по всей Москау, рекламируя магические услуги
«Общества Туле». Популярность чёрной магии в рейхе была неоспорима - наравне с культом Одина и Тора. Маги практиковали колдовство по лицензии Триумвирата. В сороковые годы, будучи в зените популярности, «Туле» прославилось теорией, что арийцы явились на Землю со звезды Альдебаран. Общество пыталось наладить воскрешение солдат, завозило из Тибета лам, обучалось чтению мыслей. Со временем структура, где работали лучшие мистики и провидцы рейха, превратилась в обычный аттракцион гадалок. Сейчас в «Туле» ходили в основном наивные незамужние девушки - узнать судьбу, а заодно прикупить магический амулет против партизан.
        - А что ты хочешь? - зевнул Павел. - Построено только пять линий: четыре в виде свастики, и одна - кольцо, замыкающееся вокруг. Идеологически славно, а в реале - народ ездит, спрессованный как селёдки, и клянёт «метрошку», на чём только рейх стоит.
        Он вернулся к столу, взял папку для бумаг с печатью «Совершенно секретно».
        - Ольга Селина находилась у жреца целых два месяца, - задумчиво произнёс Павел, шурша страницами. - Но была не рабыней, скорее привилегированной пленницей. Она обедала с ним, получала заботу и лечение, хотя не могла покинуть дом. На жертвенном камне следы крови, если верить анализу (шелест бумаги) - это ДНК жреца. Она заразила его, как заражает всё вокруг, инфекция перешла и на храм Одина. Ты уже посмотрел, что происходит: пришлось закрыть ворота, выставить оцепление. И я не могу понять одну вещь… Ваши люди сошли с ума, столкнувшись с раздражителем, жрец же невредим. Возможно, ритуал кровопускания помогает избежать их участи. Встреча произошла случайно, но отныне Селина сама не отпускает его, ОН ЕЙ НУЖЕН ДОЗАРЕЗУ. Не знаю, зачем. Вот это меня и пугает. Они неразрывно связаны.
        Снаружи послышался звон тарелок - охрана проверяла содержимое заказа.
        - У нас меньше времени, чем ты думаешь, - вздохнул Жан-Пьер. - Мы не сможем долго ЭТО скрывать. Спецназовцы в храме видели последствия заражения. Вскорости по Москау поползут такие слухи, что «Фёлькишер беобахтер», с их сенсациями, обзавидуется.
        Седой официант в форме гауптмана кулинарной службы (петлицы с серебряными поварёшками, белая фуражка) вкатил в номер столик, уставленный блюдами. Вежливо улыбаясь, разложил гарнир, подвинул соусницы с горчицей. У Жан-Пьера зазвонил эфунк. Извинившись, учёный вышел в коридор, но вскоре вернулся:
        - Сразу две новости. Первая - отличная: обоих засекли! Полный идиотизм - они воспользовались карточкой, взяли в аренду «бух». Позже эти двое сняли кучу денег в гельдавтомате и заблокировали счёт. Вторая - плохая. Они в Урадзиосутоку, а гестапо может работать там только с разрешения полиции Ниппон коку. Тор великий, как они туда попали?! Сегодня оба были в Москау, а до Урадзиосутоку семь часов лёту.
        Павел снял крышку с блюда. Комнату заполнил восхитительный запах айсбайна.
        - Они вообще-то никуда не летели, - облизнул он губы. - Они переместились.
        Глава 3. Невидимые
        (риокан «Ласточка», Урадзиосутоку)
        Деревянный пол, отполированный до блеска. Двери с бумажными заслонками - тонконогие журавли танцуют на фоне зарослей бамбука. Такие заслонки не открываются, а раздвигаются руками, как створки шкафа-купе. Тоненькие циновки-татами. Чай испускает пар на подносе, блюдце с неизменным соевым соусом, рис в фарфоровых чашечках. Мы нашли убежище в одном из риоканов - японских отельчиков, построенных в стиле деревенского дома. Таких сейчас сотни по всему Урадзиосутоку, и их возможности активно используют тайные любовники. Удобно. Кассир тебя не разглядит, стекло окошка на уровне лица затуманено, видны только руки, чтобы принимать наличные. Не спросят ни имени, ни фамилии. Никаких документов, плати и иди в постель… И это нам вполне подходит. Уже стемнело. В окно видно, как горят фонари с иероглифами на полуострове Микадо.
        Она сидит на татами, скрестив ноги. Ест палочками рис.
        - Это было очень глупо - использовать кредитку, арендуя «бух», - скучно говорю я.
        - Согласна. - Она поправляет волосы. - Теперь гестапо знает, в каком мы городе… Правда, им нужно сюда долететь, а это потребует времени. По крайней мере, проведём ночь здесь, восстановим силы. Нам следует решить - куда двигаться и что делать дальше.
        Интересный вопрос. В Москау у меня были работа, положение в обществе, звание в СС, казённый автомобиль (пусть и без водителя) и премии в праздники - Торраблоут и Дистинг[То р р а б л о у т - праздник викингов в честь бога Тора. Д и с т и н г - вроде нашей Масленицы. Означал пробуждение сил после долгой Зимней Ночи. Оба праздника и сейчас довольно популярны в Исландии.] . В общем, достаточно престижно. Сейчас я беглец и преступник, сижу на полу в крохотном клоповнике, и мои данные наверняка внесли в базу розыска Вельтгестапо. Помощь шварцкопфам - это серьёзное преступление. В лучшем случае, высылка в Африку, в худшем - концлагерь на Шпицбергене, где загибаются в две недели.
        - Дальше? - усмехаюсь я. - Нам теперь всю оставшуюся жизнь скрываться либо в лесу, либо в подвале. Нейтральных стран нет, даже Швейцария - союзное рейху государство, столица из Берна перенесена в немецкий кантон Цюрих. Вы-то сможете найти убежище на территории Урала, подконтрольной отрядам шварцкопфов. А мне, пожалуй, проще купить японский паспорт, взять японское имя и остаться здесь. Шварцкопфы убивают всех жрецов Одина, так велит Лесная Церковь. Триумвират, конечно, будет меня искать, но…
        Девушка презрительно щёлкает палочками для еды.
        - Триумвират?! - О, она всегда очень громко произносит название. - Мы живём в стране теней. Глава государства - шизофреник, умерший семьдесят лет назад. Его волю осуществляют три человека, которых никто и никогда не видел в лицо. Вам не кажется это смешным? Полная скрытность и таинство власти. Население не знает имён тех, кто им управляет. Мы слышим выступления по радио, читаем статьи в газетах, но не имеем понятия о внешности членов Триумвирата. Правители-призраки, поглощённые тьмой.
        Опять двадцать пять. Вечернее переливание из пустого в порожнее. Да кто спорит - власть в Москау анонимна. В 1942 году, после гибели фюрера на мавзолее, высшим чиновникам рейха запретили публичные выступления. Они перестали появляться на съездах НСДАП, ездить в рейхстаг и собираться в пивных. Но это не помогло. Шварцкопфы открыли настоящую охоту на всех мало-мальски значимых лидеров национал-социализма. В разное время от рук партизан пали рейхскомиссар Украины Эрих Кох, министр финансов Функ, начальник лагерей Эйхман. С годами беспредела на улицах городов империи стало меньше, а шварцкопфы переместились в леса, но власть уже сделала для себя вывод - она всегда будет мишенью. После завершения Двадцатилетней Войны рейхскомиссариаты, кроме Туркестана, перешли на специальную систему управления из трёх лидеров. Триумвират. Теперь партизаны не знали, кто конкретно стоит во главе комиссариата, и не могли организовать покушение. Вожди не ездили на машинах, не летали на самолётах, не появлялись на ТВ. Исключительно радиообращения, да и те зачитывались дикторами с одинаковым металлическим голосом. Лидеры
Триумвирата неуязвимы, но самое главное достижение такой системы - их можно было заменить в любой момент, без малейшего шума. В Москау ходили слухи, что политиков-привидений бесцеремонно тасуют, как колоду. Кто-то держался в руководстве рейха месяц, кто-то год. Это не имело значения. Империей управляли мёртвый фюрер и призраки, чьи силуэты расплывались в тумане.
        Зато никто из них не беспокоился за свою жизнь.
        Но неужели я позволю ей праздновать победу в споре? О, да ничего подобного.
        - Простите, я не настроен на умную политическую беседу, - сообщаю с ядовитой вежливостью. - Тем паче, фроляйн, вы так и не ответили на главный мой вопрос.
        Она вздыхает. Наклоняется, ставит на пол чашечку. Я вижу её грудь. Под кимоно ничего нет: спать обязательно ляжет голая. Жаль, вместе с «бухом» я заодно не взял в аренду наручники.
        - Вы мне не верите? Я клянусь, вы потеряли сознание, отключились на секунду. Не сомневаюсь, что вы видели в этот момент Урадзиосутоку, проваливающийся под землю, и меня в образе зомби. Галлюцинации при перемещениях - это обычное явление.
        Ого, я заставил её оправдываться. Боги гордились бы мной. Но надо ковать железо, пока горячо, - голова страшно болит, я могу утратить контроль над ситуацией.
        - То есть, по-вашему, я должен с редким спокойствием отнестись к факту: стоило мне найти вас в луже крови на полу храма, как моя жизнь круто переменилась? Ну да, что тут странного! Ерунда. Вы живёте у меня дома, и каждую ночь мне грезятся картины Рагнарёка - обглоданные трупы лошадей, погибающие люди, замёрзшие города, состоящие из руин. Разве может удивить, что вокруг меня вдруг стали исчезать предметы, а каменные стены обратились в песочные холмы? Вполне привычное дело. За пару мгновений мы переносимся на десять тысяч километров от моей квартиры, потом я сижу в кафе и вижу, как разверзается земля, поглощая Урадзиосутоку. Я не то чтобы против, но мне, простите, в диковинку. Однако я сейчас мило болтаю, не пытаясь задушить вас голыми руками, ибо отдаю отчёт - такое бывает. Я в одночасье сошел с ума.
        Она склоняется ко мне. От губ неромантично пахнет рисом. Или это я такой циник?
        - Обещаю, я расскажу вам всё-всё про себя. Едва мы окажемся в безопасном месте. Но я и сама толком не знаю, почему со мной происходят определённые вещи. Могу только догадываться. Я постараюсь объяснить… и покажу, почему так. Но не здесь.
        - А где? - задаю я резонный вопрос и прикусываю язык.
        Ответ в рифму услышать неохота, ведь шварцкопфы матерятся, как сапожники. Впрочем, мой интеллектуальный стиль изредка сдерживает её первобытные замашки.
        - Есть одно место, к северу от Москау… я приведу вас туда. Скоро, обещаю. Надо же, как изменилась обстановка, правда? Ещё сутки назад я была вашей пленницей. А теперь свободна, но… сама не хочу уходить. И уже непонятно, кто из нас у кого в плену…
        Так, мне пора снова перехватывать инициативу. Иначе опоздаю.
        - Меня крайне заинтересовала личность в сером - неприметный парень, командующий обыском в храме, - говорю я с некоторой ленцой. - Я сделал камерой снимок и прогнал через службу поиска изображений в Сёгунэ. Фактура нашлась быстро. Забавно, но человек с такой внешностью, по имени Вальтер Шумейко, погиб во время боёв между СС и вермахтом в Киеве в 1986 году. К счастью, мы не в Берлине, и благодаря безалаберности Руссланда мне забыли отключить доступ в электронную базу СС. Там меня ждал сюрприз. Личный номер Шумейко остался в действии, но принадлежит совсем другому человеку.
        Даже в полутьме я вижу, как сильно она побледнела.
        - И что это значит? Он живой мертвец, вроде тибетских проектов «Аненербе»?
        О, не будь ситуация столь драматична, я бы откровенно расхохотался.
        - «Аненербе» - это попса, сказочка из мистических фильмов Universum. Они и в сороковые-то не были крутым исследовательским институтом, а сейчас и подавно. Организация поддерживает вокруг себя дутый гешальт[Имидж (нем.).] мрачной загадки, финансирует серию книг о своей деятельности вроде детективов о профессорской дочке Марте. Существует другая, вполне реальная контора: именно она присваивала своим выпускникам имена давно умерших людей и выдавала каждому личный номер СС. Полагаю, вы слышали о давнем проекте рейхсфюрера Гиммлера - «Лебенсборн»?
        Она недоуменно хлопает ресницами. Переживаю секунду триумфа.
        - Общество по усыновлению? Да, после войны было много беспризорников.
        - Э-э-э… не совсем так. Первоочередная задача «Лебенсборна» - создание инкубатора идеальной арийской расы. С тысяча девятьсот тридцать пятого года они выпустили сотни тысяч детей. Родители воспитанника обязаны быть нордического типа, здоровыми и не иметь судимости. Изначально в их приюты обращались норвежки, нагулявшие
«левых» киндеров от солдат вермахта. Но этого было маловато, слабый размах… Начальнику «Лебенсборна», штандартенфюреру Максу Золльману, показался интересным опыт корпуса янычар. В Средние века турки формировали отряды головорезов в Сербии и Болгарии так: младенцев силой отнимали у родителей-христиан и воспитывали кровожадными исламскими фанатиками. Золльман восхитился и решил - отличная идея. Сотрудники «Лебенсборна» отслеживали детей эталонной арийской внешности в Руссланде, на Украине, в Польше, возрастом от года до двух лет, затем похищали и везли в приют[Lebernsborn (нем.) - «Источник жизни». 38 пунктов «Лебенсборна» в Европе под эгидой рейхсфюрера СС Гиммлера занимались воспитанием «идеальных арийцев». Только в норвежских приютах содержалось 12 000 детей. В Польше младенцев намеренно отбирали у родителей с целью «онемечивания». На Нюрнбергском процессе глава «Лебенсборна» М. Золльман был оправдан.] . Там младенцам чаще всего давали новое имя, учили немецкому языку, а впоследствии без обиняков объясняли - они попали в рай. «Лебенсборн» конструировал человека новой эпохи. Арийца, преданного идеям
фюрера, обученного ведущим наукам, мастера боевых искусств. Интеллектуально-боевую бомбу. Многие обитатели «рая» потом сделали отличную карьеру, их для этого и готовили. Я совершенно не удивлён, что нашими поисками руководит выпускник «Лебенсборна».
        Она молчит. Я ощущаю её дыхание. Шварцкопфы уверены, будто им известно ВСЁ про закулисную жизнь рейхскомиссариата… Но им неведома и капля того, что знаю я.
        - Откуда вам это знакомо? - Это даже не вопрос, а стон из глубины души.
        - Всё очень просто, - усмехаюсь я. - Я тоже воспитывался в «Лебенсборне»…

…На улице окончательно потемнело, в комнате риокана воцарился мрак. Я слышу, как у крыльца трещат сверчки - специально привезённые с острова Окинава. Вдалеке воет сирена «скорой помощи»: кто-то опять съел не ту часть рыбы фугу, и к нему едет машина с изображением солнца на борту. Девушка поражена. Она ещё не слышала всей правды… Да и не нужно. Я откроюсь ей лишь в тот день, когда она сама откроется мне. Я этого жду.
        Видение № 2. День чудовищ

…На этот раз мне совсем не холодно. Наоборот. Жара - удушающая, ощущаю себя цыплёнком в духовке, солнце раскалило воздух едва ли не докрасна. Вытираю пот. Кажется, это деревня. Небольшие домики, но всё будто бы в тёмном тумане… С удивлением смотрю вверх - мне на голову падают хлопья снега. В такую-то жару!? Я медленно иду, держась за колья деревянной изгороди. Слышится лай собак. Кто-то отдаёт приказы - глухим, утробным, ревущим голосом. Ловлю рукой крупную снежинку, растираю её… Поперёк ладони ложится грязная светло-серая полоса.
        О, теперь понятно, почему летом - снежная буря.
        Это не снег, а пепел. Деревня горит. Треск огня, пламя выбивается из окон домов, разворачивается над крышами красным цветком. Моё лицо в момент становится чёрным. Пот пробивает дорожки на коже, размывая копоть. Пылают не только бревенчатые постройки - горят и деревья, и лавочки у крыльца, и детские качели.
        Безумная огненная буря.
        Воздух смешался с дымом - почти ничего не видно. День, но сумрачно, как вечером.
        Прямо на меня бежит женщина, слепо выставив перед собой руки. Молодая, волосы растрёпаны. Очередь из автомата. Бегущая падает лицом вниз… льняные пряди мокнут в грязи, на спине - три красных пятна, быстро сливающихся в одно.
        Я отшатываюсь и спотыкаюсь о другой труп. Это старик, его глаза открыты, заполнены кровью. Ещё одно тело у берёзы: девушка сидит, безвольно свесив голову.
        Из дыма постепенно выплывает чудовище.
        У него странное рыло - свиное, с плоским губчатым носом и огромными круглыми очами. Большой горб на спине, а чёрные передние лапы - с большими пальцами. Придерживая лапами хоботок, монстр направляет его в окно ближайшего дома - ополаскивая стены струёй жидкого огня. Уши терзают душераздирающие вопли.
        - Всё нормально? Дьявольски трудная работка.
        Рядом с ним появляется второй монстр - с таким же страшным лицом.
        - Так точно, господин полковник! Я запарился в противогазе.
        - Да уж, это не карнавальная маска. Сейчас бы кружечку пива, правда? Но, увы, - сначала надо закончить с деревней. У нас приказ - все должны быть уничтожены.
        Они идут дальше - один с огнемётом, другой - со «шмайссером» наперевес. Не они одни - целый взвод солдат в серо-зелёной форме, с чёрными петлицами, где поблёскивают руны. Их лица закрыты противогазами, в круглых стёклах отражается пламя. Громкоговорители на машинах дружно выплёскивают бравурный марш:
        Es geht um Deutschlands Gloria,
        Gloria, Gloria,
        Sieg Heil! Sieg Heil! Viktoria!
        Sieg Heil! Viktoria!
        Стучат выстрелы винтовок - беспрерывно. Убивают всё живое. Не только людей - солдаты палят в дворовых собак и кошек. Сапоги по колено забрызганы кровью. Армия безликих убийц, делающих своё дело с равнодушием мясников. От смерти не спрячешься - огнемётами выжигают погреба и чердаки, струи пламени лижут крыши. Справа и слева от меня вповалку лежат убитые. Их много - десятки, а может, и сотни. Запомнился труп старухи в цветастом платке - она заслонилась рукой, словно защищаясь от пуль. На околице стучит пулемёт. Горящие люди выпрыгивают из окон и валятся на землю - крича от боли, корчась в конвульсиях. Пулемётчик без противогаза (молоденький, рукава засучены, на пилотке - серебряный орёл) снимает руку с гашетки. Оборачивается к напарнику:
        - Полюбуйся, как они танцуют!
        Оба хохочут. Ещё пара очередей - и всё кончено… Стоны утихли.
        Главное чудовище стоит на холме: любуется горящей деревней в клубах дыма. На земле полотенце-рушник со следами крови. Он тщательно вытирал сапог. Второе чудовище подходит к нему, щёлкает каблуками, вытягивается по струнке.
        - Господин полковник, задание выполнено. Мои люди прошлись по второму разу, проверили на всякий случай. Живых не осталось. Детей мы согнали в последний уцелевший дом у околицы. Прикажете готовить грузовик для вывоза в город?
        Монстр смотрит на собеседника и снимает противогаз - его стёкла мутны.
        - Нет. Зачем? Решайте вопрос на месте.
        - Но… господин полковник… это же дети…
        - Лейтенант, у вас приказ. Вы его слышали? Выполняйте!
        Второе чудовище спускается с холма. Оно бредёт через шеренгу домов-факелов, к околице, откуда слышится детский плач. Делает знак солдатам. Те окружают хату, достают гранаты. Стоят у окон, ждут сигнала. Как удобно, когда ты в противогазе. Можешь хотя бы скрыть свои эмоции. А есть ли они у них на самом деле?
        Они просто роботы… машины для убийства.
        - Приготовиться… - глухо говорит чудовище и поднимает руку.
        Он сошёл с ума. Что он делает? Почему солдаты не остановят его?!
        Рука резко опускается. В окна дома, выбивая стёкла, летят гранаты.
        ПЛАЧА БОЛЬШЕ НЕ СЛЫШНО. СТАНОВИТСЯ УДИВИТЕЛЬНО ТИХО.
        Глава 4. Вечный лёд
        (Лхаса, рейхскомиссариат Шамбала)

…Судорожно дергая пальцами, Павел расстёгивает воротничок рубашки, - на шее остается багровый отпечаток. Воздуха, дайте воздуха! - дышать полной грудью невозможно. Сердце колотится так бешено, словно собирается взять золотую медаль по бегу на Олимпийских играх. «Какие игры? - мысленно усмехается Павел. - Негр Джесси Оуэнс в тридцать шестом году выиграл в Берлине аж четыре золотые медали, и на другие соревнования унтерменшей больше не допускали. С тех пор золото на каждой Олимпии честно делится поровну между РейхСоюзом и Ниппон коку… Серебро - кому достанется. Никакой интриги». Он резко останавливается - закружилась голова. Раз, два, три. Осталось пересечь дорогу, но нельзя ходить быстрым шагом. Почти четыре тысячи километров над уровнем моря, жуткое кислородное голодание. Чуть что, надо пить пилюли, иначе разовьётся горная болезнь - лёгкие переполнит кровь, и сдохнешь за несколько дней.
        Посреди проспекта памятник, два золотых яка. С обеих сторон монумента развеваются флаги. Один - РейхСоюза, красный с орлом. Другой - с изображением снежного льва.
        Огромный буро-белый дворец Потала словно врублен в горную скалу. Древнее пристанище далай-лам, с тысячей комнат - каждый далай-лама должен жить в новом помещении. Приплюснутые домики старого района, с золотыми крышами, из крашеных кирпичей. Горловое пение монахов в оранжевых одеждах. Дым сандаловых палочек над жертвенниками. И повсюду толпы паломников, от которых нет спасения.
        Лхаса - как Трондхейм в Норвегии.
        Но если Норвегия - это священное место, колыбель религии викингов, то Тибет - родина арийской расы. Сюда, в стены древних монастырей, вроде Ташилумпо, посылают учиться только лучших из лучших - отличников «Лебенсборна». На заре истории, от горы Кайлас со знаком свастики, в Европу дошагали племена ариев - прекрасных белокожих воинов со светлыми волосами и голубыми глазами. Раса господ, отправленная богами на управление Землёй. Кайлас теперь на себя не похож, ископан сверху донизу, в дырках почище голландского сыра - и «Аненербе», и «Общество Туле» присылали в Тибет своих исследователей. Вход на раскопки платный - двести рейхсмарок. Землекопы «Аненербе» вообще углубились внутрь Кайласа на шесть километров: ребята искали доказательства теории «вечного льда» профессора Ганса Гёрбигера. Гёрбигер провозгласил: изначально небосклон украшали четыре Луны, три из них потом свалились на Землю как раз в районе Кайласа… Из лунных осколков и зародилась жизнь. Едва у археологов кончались деньги, руководитель экспедиции Шефер слал телеграмму в Берлин: «Нашли пробы лунного грунта как никогда близки к открытию», -
и на его счёт сыпались рейхсмарки. После многолетних тщетных поисков Шефер ушёл в монастырь, став простым ламаистским монахом. Надеялся впасть в нирвану и увидеть путь в волшебную страну Шамбалу. «Общество Туле» вело отдельные раскопки, они искали подземное государство Агартха: круглый остров в океане из сладчайшего нектара, полный порхающих жар-птиц. Финансирование шло не только от Фонда Гиммлера, но и концернов вроде Круппа и Хейнкеля, - Агартха куда важнее, чем какой-то лёд. По легенде, в центре острова изливался «фонтан молодости», чья вода дарует вечную жизнь…
        Разумеется, фонтан тоже не нашли. «Туле» лишь делало вид, будто верит в легенды, - как и в «Аненербе», там работали прожжённые циники, знающие, как осваивать бюджет.

…У входа в Поталу застыл броневик «Пантера» с эмблемой местного легиона СС «Будда Шакьямуни». Рядом скучали двое тибетцев в чёрной форме с оранжевыми шевронами на рукавах. Не дожидаясь вопроса, Павел протянул пластиковое удостоверение: без фото, но с номером. Смуглолицый обер-ефрейтор сунул карточку в считывающее устройство. Раздался жалобный, почти истерический писк, компьютер мигнул зелёным.
        - Рады видеть, герр штурмбаннфюрер! - вытянулся эсэсовец.
        Павел небрежно приложил два пальца к фетровой шляпе, он не любил приветствия в стиле «хайлюшек». Забрал карточку, не глядя сунул в серый бумажник из искусственной кожи. Все гости, въезжавшие в рейхскомиссариат Шамбала, подвергались тщательному обыску: им было запрещено иметь при себе любые изделия из мяса, кожи, костей животных или птиц. Таковы уж местные особенности. В 1937 году экспедиции
«Аненербе» разрешили работать на условиях, что они не раздавят ни единого таракана, не прихлопнут ни одного комара. Ничего не поделаешь, тибетцы верят в переселение душ.
        - Идите прямо, а потом вверх, и сразу налево. Прикажете вас проводить?
        - Нет, спасибо. Все, что мне нужно, я найду сам.
        Взобравшись на третий этаж, он протиснулся в узкий коридор: царство крохотных комнатушек с запахом пыли, затхлости и мышиной мочи. Павел улыбнулся - отвык, и дыхание легко не восстанавливается. А ведь в своё время он быстро смирился в Тибете с вечным недостатком кислорода, отвратительно горькой едой и скудостью обстановки. Сидящие в кельях монахи в оранжевых одеяниях вежливо кланялись ему. На стенах висели портреты: слабое пламя свечей из жира яков не позволяло рассмотреть лицо человека со шрамом на щеке, сложившего руки «домиком» в старом тибетском приветствии.

«Океан мудрости», великий далай-лама XV, Нгаванг Таши.
        В 1944 году абвер провел в Лхасе блестящую операцию «Новый Будда». Прежний далай-лама, девятилетний мальчик Тенцзин, получил укол цианистого калия, а вместилищем его души был объявлен глава спецназа СС, гауптштурмфюрер Отто Скорцени. Тогда рейх возлагал большие надежды на Тибет - и «Аненербе», и «Туле» определяли эту страну как место рождения нового великого культа. Правители планировали постепенно уничтожать любые изображения фюрера - включая фото, рисунки и статуи. А, скажем, через триста лет, когда память о его внешности полностью сотрётся, объявить вождя голубоглазым гигантом-блондином, рождённым глыбой льда в Шамбале, богом и прародителем арийской расы. Скорцени весьма быстро привык к роли инкарнации Бодхисаттвы Сострадания - даже быстрее, чем этого могли ожидать в Берлине. Он вполне вжился в роль и первым делом запретил раскопки вне Кайласа, поскольку эти действия «угрожают жизни дождевых червей». Следом далай-лама Пятнадцатый объявил духовную родственность свастики и Бесконечного Узла дпалбею - символа тибетского буддизма, означающего Пять видов изначальной Мудрости. Скорцени все чаще
уединялся в пещере для медитаций, проводил там месяцы и даже годы. Он настолько увлёкся ламаизмом, что забыл о своём предназначении. Особую популярность снискали лекции бывшего гауптштурмфюрера в университетах НойеЙорка - «Как обрести счастье разума и совместить его с национал-социализмом»: студентки впадали в нирвану во время речей харизматичного далай-ламы (по совместительству - рейхскомиссара Шамбалы). Впрочем, всё это далеко в прошлом. Дряхлый Нгаванг Таши (на днях ему исполнилось сто четыре года) уже давно не управлял Тибетом, пребывая в астрале: жизнь в его истощённом теле поддерживалась лишь с помощью горных трав. Духовные и светские полномочия перешли к Оракулу. Человеку, даже более могущественному, чем сам рейхскомиссар.
        В его покои Павел сейчас и направлялся.
        Оракул определял распорядок дня далай-ламы, предсказывая любые вещи - в том числе и то, что «богу-кайзеру» положено съесть на обед. После болезни Скорцени он взял власть в свои руки - и в прямом, и в переносном смысле. Например, Оракул часто наклонял голову далай-ламы в те моменты, когда тому требовалось кивнуть в знак согласия. «Сложно быть ясновидящим, - думал Павел, улыбаясь на ходу монахам. - Ктонибудь хоть раз задумался, каково им приходится? Не жизнь, а натуральный ад. Жена вечером приходит с работы, а ты устраиваешь ей скандал, потому что знаешь: ровно через год, семь месяцев и четыре дня, на празднике в честь дня рождения фюрера, она запрётся в туалете и изменит тебе с курьером отдела доставки. Ты всегда в курсе, чем закончится футбольный матч. Тебе не нужно смотреть прогноз погоды. И вот почему он ещё не сошёл с ума?»
        Покои регента охраняли уже немцы, особое подразделение СД, тоже в монашеских тогах, но с оружием. Тут удостоверения сотрудника гестапо было недостаточно, Павла пригласили в отдельную комнатку для личного досмотра, затем приказали накинуть тогу. Он порадовался, что не надо сдавать анализ крови. Каждый начальник в Третьей империи боялся покушений, даже в Тибете, где убийство живого существа - страшнейший грех.
        Кованые двери покоев Оракула растворились.
        Сняв обувь, он прошёл дальше, ступая по циновкам. Оракул сидел к нему спиной - и, казалось, был погружён в медитацию. Он почувствовал - его глаза открылись.
        - Я знал, что ты сегодня придёшь… - это был даже не голос, а шелест ветра.

«О, кто бы сомневался? - безмолвно пошутил Павел. - На то ты и предсказатель!»
        Он присел на циновку - покорно, по-тибетски, подогнув колени.
        - Лансанг, мне нужна твоя помощь… Прости, мысли путаются. Летел из Москау с пересадкой в Дели, а ты знаешь, как я ненавижу самолёты. У меня большие проблемы.
        - Неразрешимых проблем не имеется, - мягко ответил Оракул, не оборачиваясь. - Разве не это ты ожидал услышать? Признаться, я поражён. Я ведь всему научил тебя - ещё там, в Ташилумпо. Как понимать, как освободить разум, как чувствовать. И я был уверен, что мне не придётся сомневаться в твоих способностях. Что же изменилось с тех пор?
        Павел вздохнул. Каждого ученика «Лебенсборна» учили - он должен быть лучшим. Нельзя допускать любых, самых мелких ошибок. Однажды ему пришлось увидеть, как выпускник «Лебенсборна», не сдав экзамен, вышел и застрелился в туалете университета.
        - Я сам не понимаю, - произнёс он, разглядывая мандалу [Картина, символ сферы обитания божеств в буддизме.] на стене. - Мне сейчас очень важно чувствовать двух людей, но… почему-то не получается. Я не улавливаю волну… Ни электричества, ни ауры - НИЧЕГО. Особенно с женщиной. Я даже не могу понять - существует ли она? Нечто размытое, вроде облака, которое нельзя потрогать рукой, сжать. И… у меня довольно неприятные мысли. Кем она может быть, если я не ощущаю её даже при медитации? Вот с мужчиной иначе… я способен настроиться на его волну, как радио… но когда она рядом, то поглощает всю его энергию.
        Оракул пружинисто поднялся с циновки. Повернулся, вразвалочку подошёл к Павлу. Старый лама, всегда умеющий понять, заглянуть в чужую душу - даже если она находится в тысячах километров от Лхасы, в непроходимом лесу на другом континенте. Крохотная комнатушка с трудом вмещала все его знания. В японских фильмах седобородые учителя обожают драться на мечах, да и просто ломают противнику кости голыми руками. Лансангу это было без надобности… он легко сражал врагов силой мысли.
        - Это исправимо. Я постараюсь провести тебя через лабиринт разума.
        - У меня мало времени, - честно предупредил Павел. - Пожалуйста, прости.
        - Время - лишь капля в океане мыслей, - пожал плечами Оракул. - Хорошо, мы возьмём только мужчину, чтобы ты почувствовал его ауру… Так будет и проще, и быстрее… Возможно, женщина недоступна и для меня. Но я был бы благодарен за ответ: зачем ты хочешь их найти? Я знаю тебя… Ты собираешься убить этого мужчину?
        Павел покачал головой:
        - Нет. Я стараюсь использовать все силы… чтобы оторвать его от неё…
        Глава 5. Чёрное солнце
        (Вевельсбург, центр города, бункер Триумвирата)
        Облака спустились над городом так низко, что окутали башни Кремеля - погрузив алые камни в белое, словно в глубину снежных сугробов. Относительно башен однажды классно высказался бригаденфюрер Союза рейхсписателей Курт Воннегут: «Эти каменные столбы пропитались буддизмом. Сначала частые перемены раздражают. Далее - возмущают. Потом к встряскам вырабатывается привычка, воспринимаешь смену власти философски - и это пройдёт». Сперва Кремель венчали двуглавые орлы, позднее засветились рубиновые звёзды, но были сброшены орлами со свастикой в когтях. Да и свастика жила недолго: после Двадцатилетней Войны её в спешке убрали монтажники. На главной площади Нибелунгов, как обычно к вечеру, иголку негде воткнуть. Толпы туристов из Ниппона освещали здания фотовспышками. Уличные киоски, управляемые грудастыми девицами, бойко разливали псевдобаварское пиво. Спившиеся (невзирая на пропаганду здоровья) ветераны тюркского легиона СС, завернувшись в пропотевшие плащи, позировали японцам за пару иен. Рядом с Лобным местом, на «пятачке» бывшего монумента Минину и Пожарскому, тускло блестел бронзой мрачный истукан в
парике и средневековом камзоле: памятник фавориту кайзерины Анны Иоанновны, немцу Эрнсту Иоганну Бирону, власти воздвигли в 1944 году. Ранее на постаменте красовалась табличка с цитатой из Бирона: «Руссландской нацией должно управлять только кнутами и топорами», но ещё в пятидесятых её убрали из соображений политкорректности. Cобор Василия Блаженного был снесён тогда же - следовало освободить площадку для постройки копии замка Вевельсбург, высшей школы идеологической подготовки офицеров СС. Замок воздвигли в рекордные сроки, и первые консилиумы Триумвирата поначалу проходили в Зале Обергруппенфюреров - помещении в северной башне, с двенадцатью колоннами и знаком «чёрного солнца» на мозаичном полу. «Чёрное солнце» считалось официальной печатью Триумвирата Москау: незримый центр Вселенной, начало всего живого на Земле, освещающий планету призрачным светом. Философ Блаватская провозгласила его символом исчезнувшего «народа льдов», жившего за полярным кругом, а рейхсфюрер Гиммлер - образом бога молний Фарбаутра.
        Зал Обергруппенфюреров потрясал акустикой.
        Любой голос, даже сухой и визгливый, звучал там как соловьиное пение. Центр
«чёрного солнца» исторгал языки вечного огня - пламени, якобы породившего арийскую расу. Ещё в семидесятых годах высшие чины СС вместе медитировали в этом зале: в видениях их кожа, как загаром, покрывалась тьмой зловещего светила. Сердца посвящённых лелеяли веру - скоро «чёрное солнце» откроется всем… Оно дарует арийцам счастье, а неполноценные нации ослепнут. Так, во всяком случае, говорил философ Рудольф Мунд.
        Вевельсбург, органично вписавшийся в ансамбль площади Нибелунгов, вобрал в себя офисы многих чиновников рейхскомиссарата, а в 1945 году сюда перенёс своё конструкторское бюро обергруппенфюрер Ганс Каммлер, именитый специалист по
«чудо-оружию». Его секретные исследования привели к созданию портативных ядерных устройств, зенитных лазеров, танков-невидимок и даже луноходов, предназначенных как для взятия проб грунта на других планетах, так и для сражений с инопланетянами.
        Казалось бы, всё прекрасно. Но Вевельсбург ожидала иная судьба.
        Через девять лет, во время визита в Москау из Берлина тогдашнего рейхсканцлера Альберта Шпеера, произошёл бунт добровольческого полка СС «Варяг»: солдаты требовали выплат задержанного жалованья. Бастующие эсэсовцы захватили и сожгли Вевельсбург, Шпеер был смертельно ранен в перестрелке. Стоило отремонтировать замок, как рейхскомиссариат потрясло новое событие - на официальном обеде неизвестные всыпали яд в вино конструктора Каммлера. Власти обвинили подполье шварцкопфов, но в реальности осталось загадкой, кто стоял за убийством: японская разведка или завистливые коллеги. После этих событий офис Триумвирата был переведён в подземелье - бронированный бункер с точной копией Зала Обергруппенфюреров (включая мозаику «чёрного солнца» на полу), пулемётными турелями и сложнейшей пропускной системой.
        Над Площадью Нибелунгов сгустились сумерки.
        Тьма растворила в себе город почти мгновенно. Редкие фонари источали блёстки слабого света, ибо правилом империи была экономия всего и вся. Власти называли это
«светомаскировкой» на случай атак партизан. Даже экстремально популярные ночные клубы «Мёртвая голова» и «Дас Рейх» еле-еле подсвечивали свои вывески. На сцене нахт-клубов всегда играли два вида ансамблей: скучные симфонические оркестры с исполнением «Полёта валькирий» Вагнера и альпийские коллективы в шляпах с перьями, поющие песенки с горловым улюлюканьем. На тротуары, крадучись, вышли торговцы запрещённых сигарет. Спрятав глаза под тёмными очками, эти существа таились во мраке переулков - бледные, словно вампиры. Как правило, они фарцевали табаком из Ниппон коку, чёрным и смолистым, но попадался и самосад: пахучую смесь отсыпали в бумажку, пряча в карман горсть рейхсмарок. В жилых домах Москау автоматически включились телевизоры с развлекательными программами, и один из ведущих, Рюдигер Шторм, юркий малый с крашенными перекисью волосами, скользнул к микрофону:
        - Что означает фраза - «десять мёртвых унтерменшей на дне моря»? Отличное начало дня!
        Жители Москау готовились смеяться, уставившись в экраны. Сотни юмористов всех мастей, профессионально пишущих шутки - и тяжеловесы в ранге бригаденфюрера, и новички-обершутце, - отчаянно хохмили и зубоскалили: на любую тему, кроме политики. За автобаном в форме кольца (его официально именовали «Кольцом Нибелунгов»), в «чёрных кварталах» бесшумно отворили двери публичные дома. Отдалённые районы вроде промзоны Герингово были переполнены борделями, а работающие на износ «жрицы любви» имели ранг госслужащих Вспомогательного корпуса, что гарантировало продуктовый паёк и почётное звание «форхельферин» при выходе на пенсию. Женское население Москау ровно в два раза превышало мужское: результат бесконечных войн империи, посему плата за «любовь» была символической. Так, чисто мелочь на бутерброды.

…Субботний вечер сочился усталостью - в рейхе был всего один выходной, воскресенье. Изнурённые фабричные арбайтеры, покидая подземелья метро (станция
«Священно-Римская», что в самом конце Арийской улицы, и остановка «Нюрнберг», у площади Генриха Птицелова, бывшей Лубянки), задерживались у стендов, чтобы мимоходом осушить кружку-другую псевдобаварского пива. Девушки подмигивали им, складывая губки бантиком. Секс в Москау в большей степени был женской инициативой, мужчины вели себя лениво и пресыщенно. Есть манн? Надо хватать и тащить в постель, пока тёпленький, - иначе останешься на бобах. Живи сейчас, потом будет поздно. Начнётся новая война, маннов отправят на Урал сражаться против «лесных братьев», а оттуда немногие возвращаются. Все жители Москау мужского пола (с пятнадцати лет) считались военнообязанными и в любой момент могли быть призваны на армейскую службу. Впрочем, девушки волновались напрасно, не зная тонкостей мужской жизни, - на деле служба зачастую оказывалась фикцией. Достаточно «отстегнуть» кипу рейхсмарок доктору на призывном пункте, и тебя освобождали от армии как инвалида. К счастью, никто не вёл статистики снятия с призыва, иначе бы выяснилось, что как минимум половина мужчин Москау не имеет рук или ног, страдает от переломов
позвоночника и обладает букетом неизлечимых болезней. Чиновники Москау усиленно боролись с коррупцией - ровно до тех пор, пока сами не садились в тюрьму за взятки.
        Постепенно город окутывала ночь… Смех на телеэкранах сменился стонами и скрипом матрасов. Телевизоры умолкли, чтобы, как по команде, включиться в семь утра.

…Жан-Пьер поднял голову. Он ничего не видел - его глаза были закрыты специальной светонепроницаемой повязкой, обязательной при посещении бункера Триумвирата. Учёного срочно вызвали с работы, не дав даже побриться. Целый час он в пустой комнате ожидал беседы с лидерами государства. Почему Триумвирату вдруг понадобились сведения о работе Павла? Как будто они не знали, кого наняли. Он был готов поклясться, что сидит с краю от «чёрного солнца». Если Жан-Пьер и хотел уйти, то не смог бы - его руки были связаны за спиной, а ноги прикованы
«браслетами» к ножкам стула. Привычные меры безопасности. Тут не верили никому.
        Послышались тихие шаги.
        - Добрый вечер.
        - Добрый вечер.
        - Добрый вечер.
        Все три голоса, почти в унисон произнёсшие приветствие, были женскими…
        Архив рейхскомиссариата № 2.

«Досье FD75 - Писатели»
…«После победы Третьему рейху потребовалось создать особое литературное искусство, избавляясь от наследия большевиков, семитских плутократов и британских империалистов. Старая литературная система полностью развалилась, похоронив под своими обломками лжеписателей. Вслед за падением Москау Михалков и Фадеев бежали за Урал, где издавали подпольную „Лесную газету“. Автор „Аэлиты“ Алексей Толстой исчез: согласно некоторым информаторам гестапо, он сменил внешность и стал жрецом бога огня Локки. Ильф и Петров переместились во владения Ниппон коку, в город Урадзиосутоку, где написали третий роман про Остапа Бендера „Хризантемовый суслик“ - неутомимый авантюрист, приехав в Токио, пытается обрести титул князя даймё. Александр Беляев, фантаст и автор романа „Голова профессора Доуэля“, был арестован гестапо: писателю вменили в вину пропаганду победы большевизма, а его книги подверглись запрету. Корней Чуковский выдержал четыре судебных процесса, но всё же сумел доказать, что под образом Бармалея вовсе не имел в виду фюрера. В США родственники Маргарет Митчелл были приговорены к процедуре покаяния, а роман
„Унесённые ветром“ объявлен „образчиком негролюбивой беллетристики“ и публично сожжён. Молодой писатель Рей Брэдбери, опубликовавший в 1953 году (за три года до капитуляции Лос-Анджелеса) роман „451° по Фаренгейту“, был арестован и после суда депортирован в Африку, - сторонники Третьего рейха устроили на площадях по всей Калифорнии костры из его романов. Британская детективщица Агата Кристи перешла на сторону нового режима, написав серию книг о сотруднике гестапо Зигфриде Брауне - толстяке с усиками под фюрера, успешно раскрывающем заговоры большевистского подполья. В 1955 году в библиотеках и книжных магазинах империи была проведена
„окончательная чистка“, затем установлены „Общие правила для создания литературного произведения“. Кандидат в писатели должен доказать, что имеет звание не ниже унтерштурмфюрера, политически благонадежён и знает наизусть отдельные главы „Майн Кампф“. После этого он получал официальный допуск к созданию книг.
        Одобренные к публикации темы:
        ФАНТАСТИКА - заказ на научную тему. Что будет на Земле через тысячу лет после торжества идей национал-социализма? Захват Марса («красная планета» прониклась большевизмом после бегства туда Сталина на космолёте), общество бессмертных арийцев, колонизация других планет с их вхождением в РейхСоюз.
        БОЕВАЯ ФАНТАСТИКА. Популярная серия В.Е.Р.М.А.Х.Т. - о захвате атомной электростанции семитской бандой, утечке радиации и борьбе спецподразделения с большевиками-мутантами и мародёрами-одиночками. Выпущено сорок тысяч книг с продолжениями, серия обрела огромную известность среди молодёжи.
        ЛЮБОВНЫЙ РОМАН. Отношения между истинными арийцами. Связи должны привести к браку, причем полигамному - в РейхСоюзе официально разрешено многожёнство. Всё завершалось чудесно: мускулистый красавец вместе с шестью своими жёнами скачет навстречу восходу. В каждой книге.
        ДАМСКИЙ ДЕТЕКТИВ. Главная героиня - разведённая особа средних лет, домохозяйка или пенсионерка, изредка - следователь СД (служба внутренней безопасности), обладающая редкими дедуктивными способностями. Способна распутать любое преступление. Образец для подражания - «Майн Кампф» для Гадюкино» и «Шарфюрер на горошине», пользующиеся в РейхСоюзе страшной популярностью. «Основная задача такой литературы - отвлекать женщин, - заявил в интервью „Фёлькишер беобахтер“ пресс-фюрер Министерства народного просвещения Виктор Пилюлин. - Они читают больше книг и легче направляются в правильное русло».
        ЗАПРЕЩЁННАЯ ФИЛОСОФИЯ. Эти книги подаются под соусом «для умных», обладают всем шармом запретного произведения. В основном их пишет литературный отдел - под руководством того же Пилюлина или его заместителя, майора фон Нахтигаля. Шварцкопфы с достойной наивностью считают это чтиво полулегальным: там, дескать, всегда критикуется режим. Правда, именно режим и придумал эти книги: интеллектуальной публике порой требуется выпускать пар.
        С 1971 года в литературе империи преобладают серии, книги без имени автора на обложке, сочинённые коллективом безвестных писателей-призраков: взять же В.Е.Р.М. .Х.Т. Кумиры опасны, ибо могут увлечь, и кто знает, на чью сторону… Разумеется, в Москау и сейчас есть «звёздные романисты» - но их мало, не больше десятка. Они благонадёжны, доказали свою верность, всегда сдают романы цензору.
        А большего и не требуется».
        Секретно. Докладчик - гауптман литературной айнзатцгруппы Сергей Семёнов. Читать только с согласия рейхсминистра народного просвещения и пропаганды.
        Глава 6. Хельхейм
        (улица Весеннего Благоденствия, окраина Урадзиосутоку)
        За последние пару дней мы меняем уже вторую гостиницу. Нельзя провести две ночи подряд в одном месте - это она явно прочла в дешёвом шпионском романе. В чём проблема, если нас всё равно не видят в лицо? Но пойди, объясни это женщине. Она витает в облаках, с упоением играя в свою шварцкопфовскую игру. И полагает, будто я с ней заодно. Ни в коем случае. Может, я и не в восторге, что мы живём в странном обществе, где засекречены и руководители, и писатели, и директора концернов вроде «Круппа». Но со шварцкопфами мне явно не по пути, благодарю покорно. Частые высокопарные слова о борьбе с режимом - это просто попсовая фишка, и не более. Правительство модно не любить, особенно среди молодёжи. В фюрерюгенде - и то рисуют карикатуры на СС и Триумвират. Но и объединившись, партизаны не в силах занять города, довольствуются контролем над лесами и деревнями. Почему? Шварцкопфы над этим не размышляют.
        Мы лежим с ней на полу почти вплотную.
        Разумеется, она голая - хоть для вида и закуталась в простынку, приоткрыв маленькую грудь. Правда, ко мне не лезет. Наверняка самодовольно полагает, что я потеряю выдержку наедине с обнажённой женщиной, тем более вкусив алкоголя. Что ж, пусть, как и все шварцкопфы, питается бесплодными надеждами. Я пью пиво «Кирин». Она - сливовое вино. Даже поздно ночью, на одной циновке, мы полностью разделены идеологией.
        Очень темно. В дешёвом риокане нет окон.
        - Этот режим держится на кауф-хофах, - шепчет она. - Никто его не любит. Смотрите, на Урал посылают лучшие части вермахта, и за несколько лет военные либо дезертируют, либо, морально разложившись, переходят на сторону партизан. Всё сгнило до основания. Ткни мизинцем, чуть-чуть, и эта власть повалится. Они на плаву лишь потому, что отключили людям мышление, погрузили их с головой в телевизор, секс и штамповку рейхсмарок.
        Я глотаю пиво - из горлышка. Арийцу так пить не к лицу, но я ариец из Руссланда.
        - Однако что-то Триумвират никак не свергнут, - усмехаюсь я, смакуя пивной вкус. - Болтовни много, а толку ноль. Да, на службу в вермахт сейчас кнутом не загонишь. Никому ж не хочется киснуть под дождём в лесном дозоре, предпочитают щёлкать семечки, смотреть телик и скачивать из Сёгунэ порнуху. Поэтому-то на Урале участки фронта обороняют китайские наёмники под командованием наших офицеров. Пусть
«желтопузики» гибнут по сотне на одного партизана, они сдерживают «лесных братьев». Пушечное мясо стоит дорого, и рейх берёт новые займы у Японии… Мы всё глубже залезаем в кабалу, совершенно негде брать деньги, но спокойствие необходимо. Мне не нужно, чтобы по рейхстагу снова стреляли танки, как в период Двадцатилетней Войны.
        Она привстаёт, тянется ко мне. Простыня сползает до живота. От губ - запах вина.
        - Да пусть стреляют, - фыркает Ольга. - Лишь бы хоть что-то стало булькать в этом вязком болоте. Рейхстаг? Сотня безликих слуг, инертная биомасса, удостоенная Триумвиратом права нажимать кнопки. Их держат лишь потому, что с рейхстага начал путь ваш фюрер, а иначе - давно бы утилизировали. НСДАП[Национал-социалистическая рабочая партия Германии.] распущена, и теперь у нас нет вообще ни одной партии. Замечательно, правда? Страна отсутствия. Нет лидеров - это призраки. Нет культуры - лишь смехуёчки по телевидению. Нет любви - только бордели. Люди так равнодушны, словно при рождении у них сразу ампутируют сердце. Богачи просаживают пачки иен в стрипклубе «Дас Рейх», осыпая купюрами голых танцовщиц, а на окраинах их же города шварцкопфы взрывают бронеколонны. Марло и развлекаловка - вот на чём держится власть оккупантов. А Триумвират, я уверена, специально маскируется под тень. Если есть предмет для ненависти - его ненавидят. Но как можно не любить воздух?
        Марло. Так в Москау на жаргоне называют рейхсмарки. Ну, что тут сказать? Разве что упросить богиню Хель прямо сейчас забрать меня в царство мёртвых. Да, оттуда не выпустит назад пёс Гарм с четырьмя глазами, я буду вновь и вновь входить в чёрные воды реки Гьёлль, наполненной черепами и трупными червями… Дрожать от холода в Железном Лесу, слушать завывания ведьм, убегать в чащу, спасаясь от троллей.
        Но… такое дикое количество минусов съедает огромный плюс. Не нужно валяться на циновке и терпеть сторонницу шварцкопфов, которая выносит мне мозг. Я мучаюсь уже два месяца. Слушайте, я ведь спас ей жизнь! Нет, никогда больше не сдам кровь для переливания, не уступлю место старушке. Добро наказуемо.
        Нащупав в темноте вторую бутылку, открываю, только это меня и спасёт. Пиво шипит, как раздавленная змея. Оно, наверное, тоже пытается выразить протест.
        - А для чего в рейхе нужен парламент? - интересуюсь я. - Он разве приносил хоть какую-то пользу? Это тупой и скучный балаган для клоунов, которых уволили за профнепригодность. При кайзере Николасе была Государственная дума - так туда, фроляйн, даже женщин не пускали: в зале стоял мат-перемат, депутаты били друг другу морду. Кстати, святой Сталин превратил кремельцев в аналогичную биомассу… Но он же кумир шварцкопфов, это вас не возмущает. Парламент в Руссланде вполне заменит одна бутылка водки. Выпил, поорал, дал кому-то в рыло: совсем как в Госдуме.
        Ни слова. Как обычно, она обдумывает, чем бы парировать. Тихонько поглаживаю сумку с правой стороны циновки. Присмотрел сегодня на «чёрном рынке» два пистолета вальтер и четыре штуки обойм: неизвестно, с чем придётся столкнуться на улицах Урадзиосутоку. Теперь я не удивляюсь, почему у Сопротивления нет проблем с боеприпасами. Тройная цена - и покупай, что душе угодно. Винтовки, автоматы, пистолеты. В смазке, новенькие, с заводскими номерами. «Лесным братьям», я полагаю, военное снаряжение тоже поставляется прямо с заводов, вот почему война бесконечна. «Рыцари леса» борются против «фашистов-капиталистов», но берут налог с торговцев - на «народную войну». Вермахт клянётся умереть, защищая фатерланд от ужасов большевизма, а его интенданты на складах втихую толкают партизанам новейшее оружие. Круговорот марла в природе.
        - Позвольте узнать - может быть, вы одобряете и рабовладение?
        О, боги великие. Заберите меня на золотой мост Гьялларбру: я пройду по нему сквозь туманы гиблого Хельхейма и обнимусь с богиней мёртвых. Там лучше, чем здесь.
        Простыня на ней сползла до колен.
        У меня отличное самообладание. Но мы в крохотной комнате. Слишком тесно. Слышно не только её дыхание, но и частый стук сердца. Она больше не скована наручниками. Да-да, я жрец и философ. Увы, любая философия сминается в пластилин, если ты сидишь на полу, а рядом с тобой - женщина в одной простынке. Мы не христианские жрецы, нас не учили отключать сексуальные желания. Повалить, взять, овладеть… Так, о чём это я?!
        Глоток пива. Он позволит настроиться на нужные мысли.
        - Лично мне не мешает арбайтенлагер. - Я произношу эту фразу с олимпийским спокойствием. - Я бы даже сказал - он необходим. Любой житель Москау может подъехать к пункту сбора иностранных рабочих, например, на станции метро
«Слейпнир». Там заключается договор (использовать труд могут только лица арийской крови): наниматель платит рейху за аренду, выбирает арбайтеров, подписывает бумагу, обязуясь питать их определённой массой калорий в день. Разве это рабовладение? В Древнем Риме хозяин мог сделать с рабом что угодно, даже убить. Здесь же арбайтер - арендованная собственность рейха, ему запрещено причинять вред. Пенсионеры довольны: весной, в разгар вскапывания огородов, на землекопов скидки, у «Слейпнира» предлагают акцию «Два арбайтера по цене одного». Простите, что же тут плохого?
        Если бы сливовое вино плескалось в ведре, думается, она мигом надела бы мне его на голову. Шварцкопфы весь Сёгунэ забили виртуальными протестами против «диктатуры оккупантов», но при этом не дайте боги высказать иное мнение. Форумный системфюрер сразу включает ферботен, то есть выкидывает бедолагу из беседы: в Руссланде каждый обожает слушать только себя. Окажись завтра шварцкопфы у власти, я буду болтаться на первом же фонаре, да и не только я. Любая революция - сопливая романтика только в момент восстания. После победы это уже пасть дракона.
        - Я так хочу заставить людей одуматься, - звучит её голос, и в нём нет злобы - лишь горечь разочарования. - Национал-социализм был идейным врагом, а тут - пустышка, клон ценой в пфенниг, дешёвое подражание Третьему рейху. Споря со мной, вы защищаете Триумвират из принципа - слишком уж не желаете захвата Москау партизанами. А на деле… Что это за фатерланд, за который воюют китайцы? Почему у высших чиновников счета в банках Токио, а люди охотнее берут иены Ниппон коку, чем наши рейхсмарки? Гестапо и СС - оплот режима, но даже они устали, служат автоматически, потому что «так положено». Логика примитивна. «К фрицам уже привыкли, а что нас ждёт при партизанах? Неизвестно. Зато сейчас есть марло, работают нахт-клубы, рестораны и бордели». Когда я попала к вам домой, на канале
«Викинг» собирались запускать новое реальное шоу - «Африка». Человека (унтерменша, естественно) забрасывают в джунгли, прикрепив на лоб мини-видеокамеру. В прямом эфире за ним охотятся - и егерское подразделение вермахта на вертолётах, и местное племя: кто убьёт быстрее. Телефюрер «Викинга» обещал, если развлечение станет популярным, райзебюро[Туристическое агентство (нем.).] начнут организовывать поездки в Африку для состоятельных туристов. Типа сафари… поохотиться. Видите, что с нами делают? Мы мёртвым взглядом пялимся на кукурузное кино, читаем одноразовые книги и ржём над шутками, сочиняемыми конвейерным методом. Рейх съел мозг каждого из нас - как Ктулху. Мои братья искренне верят, что свергнут режим… А я думаю, тут поможет только лоботомия.
        О, надо же, она сказала - Ктулху. Да, книги Лавкрафта в рейхе никто не запрещал.
        Я обнимаю её. Совершенно неожиданно для себя.
        Она затыкается на полуслове. Благословенный Асгард, надо было обнять раньше. Чуткое наслаждение тишиной: как же здорово, когда женщина молчит, а не толкает политические лозунги. Пальцы касаются кожи - она прохладная, но меня обжигает огнём. Во рту пересыхает, по губам ползут тонкие трещинки. Я вдруг ощущаю, что от неё исходит свет… Да-да, её тело светится. Глаза - как раскалённые угли… О, если Урадзиосутоку опять провалится под землю… да и пусть, мне не жаль. Ольга отшвыривает простыню в сторону - и остаётся совершенно обнажённой. Боги мои… Да она ОБАЛДЕННАЯ.
        - Поцелуйте меня, - говорит она, и я сгораю в пламени глаз напротив. - Я прошу, поцелуйте. Ведь вам самому этого хочется. Пусть всё произойдёт - прямо здесь и сейчас.
        - Простите, - отвечаю я охрипшим сдавленным голосом, как семиклассник, которому учительница посреди урока показала титтен. - Ваше самомнение переходит всякие…
        Как это объяснить - то, что я ощущаю? Когда она прикасается, тело будто током бьёт. Она затягивает меня в омут, и всё, что я вижу над головой, - водоворот тины и лягушек.
        - Почему вы спасли меня? - Её голос звучит, как раскат грома. - Я хочу это знать.
        У меня нет сил противиться. Её энергия забирает меня в себя. Обволакивает, как мёд. Хорошо, я скажу ей, честно. Пусть потом мне будет хуже. Если она так хочет.
        Наши губы рядом. Они почти соприкоснулись.
        Шорох. Вроде бы едва слышный, но такой производит существо довольно крупного веса. Вот в чём плюс риоканов, там двери в форме бумажных заслонок. Акустика шикарная. В те моменты, когда приходит сразу несколько парочек, уши лопаются от стонов. Я отшатываюсь вправо, выхватываю из сумки вальтер. Щелчок затвора звучит, как гром.
        - Стой на месте, - приказываю я. - Как там в кино говорят? Шевельнёшься - убью.
        И тут из-за заслонки доносится то, что я никак не ждал услышать. Тихое хихиканье.
        Глава 7. Номер
        (Москау, ул. Хорста Весселя, лаборатория гестапо)
        Едва оказавшись в своей лаборатории, Жан-Пьер Карасик с ходу занялся неотложным делом - выдвинул ящик письменного стола. Извлекая оттуда заветную флягу, он повернулся, искоса глянул на портрет фюрера на стене, словно тот мог осудить его за аморальное поведение. Фюрер (изображённый художником на фоне рейхстага, с истерически улыбающейся девочкой на руках), как и следовало ожидать, безмолвствовал: ЖанПьер запрокинул голову и сделал внушительный глоток перцовки. Затем, без паузы, второй. Руки плохо слушались - дрожали, будто с похмелья. Пытаясь закрыть флягу, Карасик уронил пробку, та зазвенела, подскакивая на керамических плитах пола.
        Учёный никак не мог успокоиться.
        Похоже, он ошибся в разговоре с Павлом, - всё взорвётся значительно раньше. Только что Триумвират озвучил секретную информацию: раздражение перешло на новый уровень. Да-да. Это ожидалось, но не так скоро… Вчера утром, в лесу близ города Иоханнесбург (бывшее Иваново), исчез персонал базы СС, где тренировали спецназ для антипартизанских операций. Само здание, комнаты, даже тарелки супа в столовой сохранились, а вот люди - пропали. На стене нашли странную надпись кровью, которую успел начертать один из эсэсовцев, - ДРУГОЙ. Вот и гадай теперь, что это значит.
        Третий глоток. Он совсем не чувствует перца.
        Жан-Пьеру разом припомнились досье из архива РСХА, изученные в последнее время. Индейцы майя, X век нашей эры. Среди бела дня вдруг исчезли жители нескольких городов на Юкатане. Уцелевшие племена в ужасе бежали на север, думая, что подверглись наказанию богов. Поселение Руанук в Северной Америке, где в 1590 году испарились сразу 118 душ, не оставив ни единого следа… На столах ТОЖЕ была еда, они собирались обедать… и неожиданно пропали. В 1930 году невесть куда унеслись обитатели эскимосской деревушки Аньякуни, все двести человек… Полиция, прибыв туда, увидела: в домах горит свет, а вот людей нет. В декабре 1945 года из Кантона в Шанхай вышел поезд с сотнями пассажиров, и… не пришёл в пункт назначения. Просто улетучился. Состав долго искали, но никто из тех, кто купил билет на этот поезд, так никогда и не был найден - живым или мёртвым[Случаи с городами майя и посёлком Руанук имели место в действительности. Были даны сотни версий, сняты фильмы, написаны книги. Однако научного объяснения исчезновению людей не получено] .
        Какой же вывод? Да самый неутешительный.
        Раздражение имело место и раньше. Оно повторяется с завидной периодичностью: но раньше либо уходило само, либо его как-то изживали. В любом случае оно заканчивалось, но сейчас идёт вширь, разбухает. Самая серьёзная эпидемия за время существования человечества, и раздражитель - намного сильнее предыдущих. Жан-Пьер вспомнил, как впервые увидел последствия раздражения в глухих поморских деревнях, под Архангельском… Да, ЭТО уже тогда начиналось: в районах, где ночь издавна длиннее дня. Что он там обнаружил? Ту же хрень, что и в храме Одина на Арийской. Ухваты, горшки, печи стали полупрозрачными, невесомо плавали в воздухе… а затем и вовсе делались невидимыми, куда-то проваливались. Сквозь бревенчатую стену дома можно было просунуть руку, словно это не дерево, а зыбучий песок. С каждым месяцем заражённых объектов становилось всё больше и больше, шла цепная реакция. Их не успевали закрывать саркофагами, ставить по периметру блокпосты и охрану из СС. В призраки превращались не только дома, но целые участки леса - и под Петерсбургом, и недалеко от Москау. Поразительно, только что были ёлки - и вот их нет…
Идёшь сквозь чащу, а в ушах странный шелест, что-то сыплется - будто пробираешься через песчаный бархан. Бывало, за одну минуту таял целый колхоз[В оккупированных районах СССР в 1941-1943 гг. немецкая администрация не упраздняла колхозы - «это лучший способ управления крестьянами».] , и тогда обезумевших жителей изолировали в специальных лагерях. Они не должны были рассказать о том, что видели.
        Жан-Пьер приложился к фляге - весьма ощутимо.
        Но раньше исчезали здания. Деревья. Холмы. Посуда. Цветы на окнах. Растворялись, превращаясь в воздух. И в гестапо, и в Триумвирате осознавали - это первый шаг, на очереди люди. Этого ждали - и вот, дождались. Сто человек, спецназовцы, тренированные убийцы - испарились, не оставив пылинки. Куда их перенесло? Что с ними случилось? Впрочем… Удивительно, но самое страшное даже не это. Исчезали поселенцы в Руануке, пропал поезд в Шанхае - и тут бы тоже рано или поздно дошло до людей, учёные гестапо были к этому готовы. Гораздо хуже другое.
        В дверь деликатно постучали.
        - Войдите, - сухо сказал Жан-Пьер, отработанным движением спрятав флягу в ящик стола.
        Замок лязгнул, и в дверном проёме показалось синее колесо тележки уборщика. Низкорослый, но худенький и шустрый дедушка, настоящего имени которого в гестапо никто не знал. Сотрудники лаборатории в шутку именовали его «Адольфычем». Карьерой старичок не увлекался, к старости дослужился до бешлагмайстера Службы чистоты.
        - Хайлюшки, оберштурмфюрер, - фамильярно поздоровался дед. - Прибраться не надо?
        Карасик с сожалением посмотрел на дно ящика, где среди бумаг притаилась фляга.
        - Хайлюшки, либерфатер, - вздохнул он. - Давай, если только быстро.
        - Да я мигом, - кивнул Адольфыч, втаскивая за собой бренчащий агрегат со швабрами и цинковым ведром. - Словно при взрыве пехотной мины - одна нога здесь, другая там-с.
        Он закатился скрипучим смехом. Засучил рукава, вытащил из ведра с водой тряпку…
        Жан-Пьер резко согнулся. Кашель душил его, выворачивая наизнанку.
        На запястье Адольфыча, сразу от ладони проявился номер. Из пяти цифр: особенно чётко темнели 6 и 2, - татуировка, сделанная размытыми чернилами. Чуть-чуть покосившийся влево, словно пьяная девица на дискотеке записывала номер телефона…
        Адольфыч перехватил взгляд, инстинктивно посмотрел на руку и выронил швабру.
        - П-простите… - залепетал старик. - Честное слово, я… это уже давно, я ребёнком был, с мамой… в лагере Равенсбрюк… там его ставили… я почти не помню, мне было пять лет. Номер свели начисто, в семидесятых годах ещё. От-откуда он? Я н-не п-понимаю.
        Жан-Пьер ощутил, что, несмотря на перцовку, он сейчас тоже начнёт заикаться.
        Оберштурмфюрер махнул уборщику в сторону двери.
        Старик, пятясь, как краб, потащил тележку назад. На его лице застыло выражение удивления и даже страха. Он пытался спрятать руку за спину, неловко её выворачивая.
        Дверь захлопнулась. Мда, неожиданно. Только что в бункере Триумвирата он получил секретную информацию, едва успел переварить - и вот оно, живое подтверждение.
        Заражение мутировало. Теперь настоящее исчезает… зато прошлое появляется.
        Вчера на месте концлагеря Аушвиц, в генерал-губернаторстве Польша (к слову сказать, там всё давно уже расчистили и засеяли семенами цветов), из воздуха возникло слабое, но различимое изображение печей крематория. А на плацу засветились контуры рождественской ёлки. Казалось бы, что здесь такого? О, да ведь в 1940 году, перед Рождеством, вице-комендант концлагеря Карл Фрицш поставил на плацу дерево, а под еловыми ветвями грудой свалил трупы обмороженных узников -
«новогодние подарки».
        Проявился крематорий. Проявляются номера на руках. Что дальше?
        Оберштурмфюрер Карасик прикончил флягу последним глотком, закуски ему не потребовалось. Он наконец-то успокоился. Ну, что ж… Они скрывали заражение годами, и довольно успешно. Однако теперь у людей появятся вопросы. «Неужели то, что пишут про рейх на форумах “лесных братьев” в Сёгунэ, - правда?» Войска империи жгли, насиловали и убивали миллионы славян, считая их «неполноценной расой»? Потом какой-нибудь умник извлечёт на свет самую первую версию «Майн Кампф» (ещё до редактуры) и задастся вопросом: значит, в Берлине определяли нас как рабочий скот?
        А вот тогда уже и начнётся праздник.
        Империя погрузится в смуту, «лесные братья» используют свой шанс. Лучше, чем во время Двадцатилетней Войны, - тогда их летнее наступление на крупные города было не без труда, но отбито. И вермахт, и эсэсовцы объединились, чтобы дать отпор… Сейчас же РейхСоюз развалится на мелкие осколки, как разбитый кувшин. И хотя Жан-Пьер презирал власть Триумвирата, он прекрасно понимал - заняв города, партизаны начнут массовые казни всех, кто служил в СС и гестапо… Они и не скрывали намерений.
        Бежать? Да, есть куда. Но что делать потом? Подметать улицы в Токио, водить такси, как русские графы в Париже после революции, ночевать на охапке тряпья в подвале?
        Карасик вытряхнул последнюю каплю из фляги.
        Паша Локтев ведёт себя так, словно у них - вагон времени. А его в обрез. Если не остановить раздражитель, империя попросту начнёт таять, как снеговик весной. Под лучами солнца превратятся в лужу дивизии СС «Викинг» и «Мёртвая голова». Осядут на асфальт ноздреватой массой здания гестапо, Министерства народного просвещения и пропаганды, замок Вевельсбург - вместе с сотрудниками. Исчезнут города. РейхСоюз распадётся на частицы пепла, его остатки развеет горячий ветер… Партизаны пройдут сквозь стены-призраки, ведь некому станет сопротивляться «лесным братьям». И где тогда Паше тратить своё марло - посреди пустоши и видений?
        Жан-Пьер раскрыл папку. На титульном листе стояла печать с чёрным орлом.
        Двумя пальцами, словно карманник, он вытащил бумагу и проглядел на свет: так проверяют банкноту, на месте ли водяные знаки. О, надо же. Когда после убийства обер-коменданта фон Травинского провели анализ ДНК убитых шварцкопфов, никому и в голову не пришло изучить кровь Ольги Селиной более детально. Провели обыск у неё дома, взломали электронную почту, опросили соседей - подробный отчёт прилагается. Забыли одно. При устройстве на ЛЮБУЮ работу, по законам Москау, сотрудники обязаны сдать в спецхранилище образец ДНК. Он запросил оттуда мензурку с кровью. Перед встречей с Триумвиратом сделал расширенный анализ. На редкость тщательно изучил полинуклеотидные цепи её ДНК, и… да. Впрочем, почему он психует? Такого следовало ожидать после эксперимента под Новгородом, с пламенем и массовым психозом. Сейчас он ещё немножко отдохнёт и звякнет на эфунк Паше. Тот должен знать, с чем ему придётся столкнуться. И уяснить: возможно, его способности не пригодятся. Ольга Селина - не человек. Она вообще непонятно откуда.
        Путеводитель № 1. «Культурные особенности городов РейхСоюза»
«…Вскоре после торжества идей национал-социализма, столицы главных рейхскомиссариатов (вроде Москау, Амстердама, Лондона, Далласа, Осло) подверглись перепланировке: улицы в большинстве своём получили новые названия, многие здания были взорваны и заменены архитектурными комплексами „тевтонского стиля“. Например, Новодевичий монастырь в Москау снесён в 1964 году. Он превратился в тайный символ сторонников „лесных братьев“: ведь именно в Новодевичьем была заключена принцесса Софья Глупая, сестра кайзера Петера Первого, ярая противница немецкой культуры. На месте монастыря по проекту архитектора Алекса Обергау возвели здание гестапо с сетью подземных помещений. Автобан во флюгхафен им. Бисмарка получил название Гинденбургского, а самая широкая улица Москау - Проспект „Майн Кампф“. Метрополитен имени рейхсляйтера Бормана включил такие станции, как „Фридриха Великого“, „Прусская“, „Шоссе Гогенцоллернов“ и „Бранденбургские врата“ (в прошлом станция „Красные ворота“). „Парк культуры“ сделался „Триумфом воли“, „Смоленская“ (построенная при Сталине) - станцией „22 июня“. „Киевская“ сменила своё имя уже в
2004 году, вскорости после окончания Двадцатилетней Войны. По причине ссоры с рейхскомиссариатом Украина она стала станцией „Остермановской“. В этот период улицы называли именами немцев, трудившихся в прежние времена на благо Руссландской империи. В 2005-2010 годах в Москау появились переулок министра Клейнмихеля[Петр К л е й н м и х е л ь - один из фаворитов императора Николая I, занимал должность управляющего железнодорожными путями России в 1842-1855 гг.] , скверик премьера Бориса Штюрмера[Борис Ш т ю р м е р - с 10 января по 20 ноября 1916 г. премьер Российской империи. В 1917 году арестован новыми властями, умер в тюрьме.] , невесть какое количество садов, названных в честь кайзера Петера III - голштинца, едва знавшего русский язык, но имевшего чин прусского полковника.
        Всюду воздвигали схожие памятники двум Катаринам - и Первой, и Второй, с особым подчёркиванием - обе правительницы были чистой арийской крови. Болотная площадь удостоилась имени Михельсоновская (во славу премьер-майора из эстляндских немцев, подавившего восстание Емельяна Пугачёва), а именем фельдмаршала Миниха (военачальника кайзерины Анны Иоанновны) одарили Спасскую башню. Лефортово не переименовали, а вот Преображенская стала площадью Анны Монс, опальной возлюбленной кайзера Петера Великого. Село Холмогоры на севере Руссланда стало носить имя Брауншвейг-Люнебургское: в честь немцев-правителей из этой фамилии, свергнутых неправедной кайзериной Елизаветой Петеровной[Регентша Российской империи Анна Леопольдовна Брауншвейг-Люнебургская была в 1741 г. низложена царевной Елизаветой и позже вместе с мужем Антоном Ульрихом сослана на жительство в Холмогоры.] . Соловецкий монастырь в 1944 году передали митрополиту Сергию Воскресенскому, основателю Арийской православной церкви, и поныне там живут монахи. Сенатскую площадь в Санкт-Петербурге после смерти гауляйтера Украины Эриха Коха переименовали в
Коховскую, а памятную колонну у храма бога Улля петербуржцы до сих пор величают «палочкой Коха». Однако, ввиду частых убийств высших чиновников Третьего рейха партизанами, стало ясно - улиц на всех не хватит. Проспекты многих городов империи названы в честь религии РейхСоюза. Есть не только улицы Тора, Одина и Локки, - Нескучный сад в Москау стал Лесом Валькирий, Фонтанка в Петербурге - Хвельгемир (ядовитый источник в «стране мрака»), Крещатик в Киеве - улица Чёрного Дракона Нидхёгга. Между тем масса новых зданий признана Лигой Наций мировым культурным достоянием.
        Роспись и мозаики в Метрополитене имени Бормана выполнены лучшими художниками Третьего рейха. На «Остермановской» сохранилась редкая фреска, где фюрер изображен в момент въезда в Киев на белом коне, а украинские женщины подносят ему капустные котлеты и минеральную воду. Вестибюль «Триумфа воли» уставлен бюстами арийских спортманнов, заработавших 33 золотые медали на Олимпийских играх 1936 года в Берлине. У выхода со станции «Бауэрская» (бывшая Руссландская
«Сельскохозяйственная Выставка») установлен памятник Гансу-Ульриху Руделю - в честь первого полёта человека в космос. Облачённый в скафандр, Ганс сидит в колеснице, держа в руках поводья Хримфакси, - согласно мифологии викингов, этот конь возит Луну. Улица Кирова (она же Мясницкая) сделалась Сосисочной, и теперь там расположены самые лучшие пивные Москау - «Бюргербройкеллер» (копия зала, где фюрер начал «Пивной путч» в августе 1923 года), «Арийская трапеза» и «Принцесса Гессен-Дармштадская». Последняя раньше называлась «Лев Толстой», но её переименовали после скандальной статьи в «Фёлькишер Беобахтер», где доказали, что Лев - суть семитское имя. Балтика (рейхкомиссариат Остланд) осталась единственным в РейхСоюзе местом, где фюрера чтут как святого великомученика, и даже установили его скульптуру на Доме черноголовых в Риге, в благодарность за освобождение от большевизма. А в Таллине, у башни Длинного Томаса, воздвигнута тридцатиметровая статуя фюрера - рейхсканцлер, подняв в одной руке факел Свободы, другой прижимает к себе эстонскую девочку, символизируя защиту от красных орд. Город Минск в 1971 году
был переименован в Слейпнир, во славу восьминогого коня Одина. Обер-комендант города (он у власти уже 70 лет, пережил около полусотни нападений партизан, вследствие чего оглох и ослеп) строит конюшни, расширил ипподром, часто устраивает скачки на «Кубок Слейпнира», привлекая туристов из Ниппон коку».
        Резолюция: «Снять с печати, отправить в спецхранилище гестапо. Автора привлечь к ответственности по статьям “Богохульство” и “Осквернение имён мучеников”.
        Обер-комендант Москау, группенфюрер СС Георг фон Травинский».
        Глава 8. Ожившая тьма
        (окраина Урадзиосутоку, риокан «Кюсю»)
        Ухмылка сползает с моего лица. Я перехватываю рукоять вальтера обеими руками.
        - Я буду считать до трёх. Если ты не выйдешь, тогда…
        - Любопытно, - осведомляется голос, тихий и вежливый. - И что же тогда вы сделаете?
        Сухой треск со всех сторон. Журавли на заслонках взрываются бумажными лохмотьями. Комната наполняется японскими солдатами: их пять с одной стороны и пять с другой. Одинаковые в своих зелёных мундирах, как игрушечные крокодильчики, в руках - автоматические винтовки «Арисака». На моём лбу перекрещиваются точки инфракрасных прицелов. Чуть пригнувшись, в комнату заходит человек - в котелке и костюме-тройке.
        Умилительно. Эти японцы так старомодны.
        - Кладите вальтер, - на прекрасном руссландском приказывает японец. - Сейчас же.
        Надо же, парень выговаривает букву «л»[В японском языке нет звука «л». Обычно вместо него японцы говорят «р».] . Значит, работал в Руссланде, и долго.
        Ольга завернулась в простыню, как в тунику. В свете фонарей её лицо кажется неестественно белым. Солдаты бесстрастны. Они не улыбаются, просто держат оружие: пластмассовые болванчики, этакие детские машинки, нажми кнопочку, они зашагают.
        - Э-э-э… - робко выдавливаю я. - Вы случайно не попытаетесь исчезнуть?
        - Вы думаете, сама не хочу? - злобно отвечает она. - Я же сказала, это происходит самопроизвольно, и я такие вещи не контролирую. Что-то вот не исчезается.
        Прекрасно. И окна нет, чтобы выпрыгнуть: мы в закрытом пространстве. Я разжимаю ладонь, вальтер брякается вниз. Солдаты флегматично отводят дула винтовок.
        - Мудрое решение, - одобряет японец в тройке. - Вы умный человек, господин жрец.
        Он делает шаг вперёд, вежливо кланяется. Если меня попросят сделать его точное описание, я вряд ли справлюсь. Жителей Ниппона штампуют на фабрике клонов.
        - По какому праву… - Фраза бесцельна, но надо что-то сказать.
        - Господин жрец, о чём вы? - Японец расплывается в улыбке. - Какие права могут быть в тоталитарном государстве, тем более - для граждан другого тоталитарного государства? Вы же здесь, как я понимаю, нелегально…
        Но успокойтесь, никакой выдачи не будет. Разрешите представиться - майор Онода, сотрудник разведки его императорского величества. Я готов предоставить вам помощь и обеспечить защиту. Настоятельно прошу вас проехать в наш офис, это недалеко. Угостимся прекрасным зелёным чаем.
        Да, мы словно стоим и беседуем на светском рауте, а не в комнате дешёвого борделя, в кольце штыков десятка солдат. Однако нас явно не собираются убивать… Если бы хотели, так уже бы успели. Вот почему у Ольги до сих пор не сработала система защиты.
        Ох, ненадёжный она человек.
        - И как вы нас нашли? - спрашиваю я.
        Я в курсе, что говорю банальности, - но в такой ситуации это положено.
        - Поверьте, было совсем нетрудно, - с изысканной любезностью кланяется Онода-сан. - Сначала вас тайным приказом Триумвирата объявили в розыск из Москау, а в аппарате гестапо достаточно наших информаторов. Потом вы воспользовались карточкой для съёма иен в гельдавтомате Урадзиосутоку. Я был вне себя от счастья, это же как выиграть миллион! Попросил полицейских включить ваши изображения в электронную базу. Стоило уличной камере запечатлеть вас в переулке Весеннего Благоденствия, возле риокана «Кюсю», она автоматически переслала эти данные в полицию. Далее, я согласовал вопрос по поводу солдат и рискнул нарушить ваше уважаемое рандеву.
        В этот момент мне становится жалко, что я уронил вальтер. Нет, японца-то я пристрелю по-любому, за издевательскую вежливость. Но вторая пуля точно бы досталась Ольге. Ведь говорил же ей! Называется, работала в подполье, руководила боевой группой… и столь небрежна. Взяла да и подставилась с карточкой, в наш-то электронный век, словно школьница. Немудрено, что вся её группа погибла… С таким-то талантливым командиром.
        - Может быть, выйдете из комнаты, Онода-сан? Девушке нужно одеться.
        - О, вне всяких сомнений, - кланяется японец. - Но я умоляю вас прогуляться вместе с нами. Мы постоим за заслонкой, пока мадам облачится в своё кимоно. Мои солдаты прихватят вашу сумочку… страдаю сомнениями, что внутри - ещё один пистолет.
        Ольга молчит. Она смотрит на японца, и я восхищаюсь её красотой… Хочется простить ей всё, даже раздолбайство. Хоть бы извинилась за свою оплошность… Но я не жду этого от шварцкопфа. «Лесные братья» всегда отказывались понимать, что могут ошибаться. У меня есть слабая надежда - пока мы ждём, она сбежит. Но, увы: бежать здесь некуда.

…Ольга накидывает кимоно. Мы выходим на улицу - мимо стойки хозяина «Кюсю», рассматривающего на просвет бумажку в тысячу иен. У трамвайной остановки стоит
«лексус», явно для нас, и грузовичок-«ниссан» - там поедут солдаты. Темно, на лицах японцев красные блики: над нами качаются дутые, похожие на шары фонари с иероглифами. На загнутую крышу риокана, нахохлившись, садится чёрный голубь. В воздухе витает запах устричного соуса с гостиничной кухни, ветер колышет букетики цветов. Со стороны бухты, где группа самураев пьёт сакэ, слышится японская народная песня:
        У Курского вокзалааааааа
        Стааааю я мааааааладоооой…
        Падаааааааайте Христааа радииии
        Чирвониц зааааааалатооооой.
        Я глотаю тёплый воздух. Ночь так прекрасна, но в голове крепко засел вопрос…
        - Может быть, сначала поведаете, для чего мы вам нужны?
        - Это для вашей же безопасности. - Онода-сан больше не улыбается. - Поверьте, у вас большие проблемы. Я расскажу в деталях, что вам может грозить… я ваш друг. Давайте, садитесь в машину. Вы же понимаете - я могу просить, а могу и заставить.
        Я красноречиво смотрю на Ольгу: увы, она не испаряется. Ну, что ж. В «Лебенсборне» у нас были отличные физические занятия, кандидатов в жрецы обучали ближнему бою. Японцев одиннадцать человек, и шансов даже вдвоём у нас немного. Но зато здесь улица, а не замкнутое пространство. Имеются укрытия. Я внимательно осматриваюсь, и…
        Пронзительный свист.
        Солдат, стоящий у «лексуса», с удивлением оборачивается. Он делает усилие, чтобы вытащить из шеи короткий метательный нож, - напрасно. Кровь льётся ручьём. Японец валится на камни мостовой, рядом, дребезжа, падает «Арисака». Снова свист - у второго солдата в груди сразу два ножа. Онода-сан с поразительной резвостью скрывается за «лексусом». «Крокодильчики» вскидывают винтовки, панически озираясь в темноте, но это бесполезно, ночь полнится жужжаньем стальных пчёл. Меньше чем за минуту охрана Оноды перестаёт существовать, тротуар устилают мёртвые тела. Последний японец, хлюпнув кровью в горле, затихает. Я спокоен. Я много видел за последние три дня.
        - Онода-сан, - слышится из темноты. - Где вы? Я хочу с вами поздороваться.
        А вот сейчас у меня начнётся истерика. Они и тут проявляют вежливость!
        Из-за «лексуса» - ни звука. Не факт, что майор Онода не заработал свой стальной нож и посему несколько не в состоянии ответить. Я не сразу понимаю, что тьма начинает двигаться. Она колеблется, от неё кусками отрываются отдельные фрагменты и плывут к нам. Оцепенев, оцениваю это шизофреническое зрелище. Как такое…
        Так-так, ясно. Я не разглядел.
        Это люди. Боевики в чёрной форме, лица закрыты масками. Они спускаются со стен окрестных домов, словно пауки. Не знаю, кто такие, но явно азиаты - маленькие, щуплые, низкорослые. Их немного - всего-то четверо. Лихо же эти лилипуты разделались с десятком японцев, даже не приближаясь. Кажется, мне будет сложновато.
        - Ну что ж, - огорчается голос из тьмы. - Если вы не идёте ко мне, то я иду к вам.
        Я уже догадываюсь, кого увижу. Вне сомнений, тот самый тип из «Лебенсборна».
        Обладатель голоса выходит под цвет красного фонаря с иероглифом. Фигура в сером плаще, такой же шляпе. Моё спокойствие разлетается вдребезги. Я подношу ладони к лицу, протираю глаза. Этого не может быть. ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Оглядываюсь на девушку. Ольга переводит взгляд - с незнакомца на меня. У неё мелко дрожат губы.
        - Что это такое?
        О… КАК БЫ Я САМ СЕЙЧАС ХОТЕЛ ЭТО УЗНАТЬ!
        Он приближается ко мне. Я цепенею, как кролик перед удавом.

…Боги великие, Тор, Один и Локки. У этого человека - МОЁ лицо…
        Глава 9. Смена лица
        (улица Весеннего Благоденствия, у риокана «Кюсю»)
        Он спокойно смотрит на меня. Мы близнецы. Думается, незнакомец в глубине души наслаждается моей реакцией. Но… как он сумел? Пластическая операция? Так быстро? Я клянусь всеми потрохами Одина, это тот самый человек на видеозаписи.
        - Я думал, что Онода-сан выйдет ко мне, - говорит он, глядя на меня моими глазами. - Специально повертелся перед видеокамерами в центре Урадзиосутоку, у другого риокана. Но видимо, определив ваш адрес, электронная система полиции отключилась. Посему пришлось срочно вернуться в переулок Весеннего Благоденствия. Простите, я опоздал.
        - А ты… вы… а…
        Я замолкаю. Кто знает, как разговаривать с самим собой? С одной стороны, абсолютно незнакомый человек. А с другой - обращаться к себе на «вы» - это, по-моему, уже верх снобизма. Кто это такой? Мой личный клон из секретной лаборатории гестапо?
        - Нет, я не клон, - прыскает смехом человек. - И не читаю мыслей. Просто это первое, что люди думают при моём появлении. За Ольгу не беспокойтесь, мне нужны вы.
        И тут до меня наконец-то доходит… Нет, он действительно ничуть не клон. Это существо аккуратно надело моё лицо, так друид примеряет череп волка на карнавале демона Самхайна. У клона был бы мой голос. А этот беседует эдаким треснувшим, чуточку уставшим баритоном. Значит, имитировать звуки он не может.
        - Идёмте, - протягивает руку двойник. - Поверьте, вам лучше остаться со мной.
        Меня окружают карлики в чёрной форме. Видимо, чтобы подтолкнуть к решению.
        - Спасибо, - вежливо отвечаю я и с трудом удерживаюсь от поклона, подобно Оноде. - Но это уже второе подобное предложение за вечер. Разум просит меня подождать, вдруг будет и третье, и четвёртое? Сами же понимаете… я должен сравнить свою выгоду.
        Он не улыбается. Просто стоит, рассматривает меня. С некоторым любопытством.
        - Это не предложение, жрец, - жёстко сообщает человек в плаще. - Это приказ.
        Ох, вот сейчас я точно полезу в драку. Да они что сегодня, сговорились все, что ли!?
        Выстрелы. Один за другим. Четыре раза подряд.
        На серой ткани расплываются четыре вишнёвых пятна. Но незнакомец не падает. Он лишь с усмешкой касается края своей шляпы - что твой английский колониалист из старых фильмов. Рот перекошен, парень балансирует, чтобы сохранить равновесие, и с трудом удерживается на ногах. Однако же НЕ УМИРАЕТ, хоть кровь и доказывает - на нём нет бронежилета. Гномы в масках, оставив меня в одиночестве, вытаскивают майора Оноду из-под «лексуса». Тот не выказывает особого удивления. Похоже, майор знает чужака.
        - Обыщите его, - кивает подручным мой подражатель в сером.
        Те моментально выворачивают Оноде карманы, трясут его, как грушу. На асфальт вываливаются бумажник, звенящая мелочь, авторучка. Двойник делает приглашающий жест. Оноду подтаскивают к нему, бьют прикладом по спине, ставят на колени.
        - Сенсэй, старичок в самолёте - ваша работа? - интересуется незнакомец. - Если так, меня смущает ваше поведение. Вы же знали, что пули бесполезны. Час - и я буду в норме.
        Онода смотрит на него снизу вверх. С некоторым, я бы сказал, сожалением.
        - Прекрасно знал. Но видите ли, господин Локтев, у меня другая задача - тянуть время.
        Вероятно, даже если этому японцу разрежут живот и потащат наружу кишки, он продолжит изъясняться так же - на «вы», с извинениями, не переставая кланяться. Сумасшедшая нация. Но спасибо ему, теперь мне известна фамилия моего двойника.
        Ноги чувствуют, как вибрирует асфальт.
        Звуки над головой - клёкот и свист. Воздух упруго рубят лопасти: сюда летят вертолёты, сразу несколько. Издали слышно, как ревут моторы армейских машин. Японец вызвал подмогу. Грохот такой, словно к нам движется половина армии Ниппон коку.
        А вот и та самая третья команда, которую я упомянул.
        Ольга находит мою руку в темноте, сжимает. С тех пор как девушка узрела лицо двойника, она не сказала ни слова. Её ногти врезаются в кожу, но я не чувствую боли.
        Двойник бьёт Оноду ногой в лицо, брызжет кровь. Кажется, незнакомец выбил майору не меньше пяти зубов. Не могу сказать, что излишне опечален этим обстоятельством.
        Двое карликов хватают меня за рукава рубашки, пресекают каждое движение.
        - Жрец, вам нечего здесь делать! - повышает голос «серый». - Она вас погубит!
        Вот в этот-то момент Ольга оживает.
        - Тварь, - сухо бросает она Локтеву. - Свали отсюда на хуй. Он спас мне жизнь.
        Клон смотрит на неё, и его глаза мертвы. Протянутая ко мне рука повисла в пространстве.
        - Это вы тварь, - произносит он. - Давайте, расскажите ему, и мне заодно - КТО ВЫ ТАКАЯ. Впрочем, довольно игр, Ольга. Вне вашего желания - он пойдёт со мной…
…Пространство взрывается невыносимым жаром. Я упал на Солнце или «лесные братья» бросили меня в плавильную печь? Воздух становится красным, с россыпью чёрных пятен, расчерчивается рыжими всполохами. Волосы Ольги стоймя колышутся вокруг головы, как у утопленницы, глаза - два светящихся угля. Она открывает рот, губы изрыгают струи пламени, уподобляя её мифическому дракону. Всеобщий вой. Я вижу, как, объятые огнём, над нами разлетаются на куски японские вертолёты «Сони Хайе». Словно игрушки из картона, горят полицейские броневики. Ревущая волна огня сминает моего двойника и швыряет в сторону - вместе с десятками фигурок японских полицейских в беленьких мундирчиках. Обугленные кабины «вертушек» падают в океан и тонут, отвратительно шипя в воде. Огонь растерзал небеса, облака окрашены кровью. Взлетая над Урадзиосутоку, я вижу - город озаряется бледно-розовым светом. Вихрь закручивает нас, прижимая друг к другу. Мы рассыпаемся на мириады песчинок и смешиваемся, делаясь единым целым: моё тело безвольно расползается по швам, обнажая кости. Она тоже вылезает из кожи - кокетливо, как из надоевшего купальника. Я
вижу, как бьётся сердце, расплёскивая кровь. Она горит, и я горю. Мы - настоящий костёр, мы сливаемся с пламенем, дышим им - огонь заменил нам воздух. Как хорошо… как же хорошо-о-о-о-о.
        Пламя гаснет, словно кто-то выключил телевизор.
        Меня нет. Я испарился, исчез. Я больше нигде, я сам ничто - и ничего не вижу.
…Павел открыл глаза. Кожа дымилась. Прекрасное ощущение первых секунд - ты жив и словно родился заново. Обычного человека взрыв подобной силы распыляет на молекулы… Повезло с ударной волной. Останься он на месте, растаял бы, как мороженое.
        Он прислушался. Нет. Ни единого крика или стона. Просто тишина, которую с полным основанием можно назвать гиблой. Думается, от тибетских ниндзя, что любезно предоставил ему Лансанг, остался только пепел. Всё даже круче, чем тогда под Новгородом, и этот факт вряд ли удастся скрыть. Само собой, ситё Урадзиосутоку не пустит сюда телевидение, но… Уже утром весь Сёгунэ завалят фотографиями и видеосъёмкой. Он нащупал языком коронку в зубе, с левой стороны, с силой прикусил.
        От горького лекарства немеет язык. Ничего, скоро будет лучше: боль просто адская. Если бы он только мог, бился бы сейчас в конвульсиях, катался по асфальту.
        Вот только нет его, этого самого асфальта.
        Оплавленный тротуар. Расколотые камни. Деревья, разлетевшиеся в щепки. Здания, от которых остались только чёрные квадраты на земле.
        У него обожжена кожа - так, что на щеках образовались угольки. Кажется, в медицине это называется ожог четвёртой степени…
        Лекарство вот-вот подействует. Он попытался двинуться и закричал от невыносимой боли. Как там назывался один старый японский фильм? Ах да, «Самурай». Большевики-подпольщики через машину времени шлют робота из будущего: тот, прибыв в
1889 год, в австрийский город Браунау, должен убить Клару Пёльцль, беременную фюрером. Врезалась в память фраза положительного героя - офицера СС, у которого отец, разумеется, немец, а мать японка: «Иди со мной, если хочешь жить…»
        Так вот, в случае со жрецом добрый призыв не сработал.
        В следующий раз он заберёт его с собой - без предупреждения. Существуют и другие методы: засада, ловушка, шприц с транквилизатором. Правда, придётся выдержать бой с Ольгой, а девица зарекомендовала себя крепким орешком. Ну да и он не младенец.
        Павел изумился, заслышав звонкую трель эфунка. Песенка «Ах, майн либер Августин». Подумать только: не рассыпался и не расплавился. Фронтовая модель генералов вермахта, с защитными пластинами тончайшей танковой брони, эфунк-«тигр». Недаром за подобные телефоны в кауф-люксах на Арийской дерут по две тысячи иен.
        Снова вскрикнув от боли, он диким усилием подтянул «тигра» к уху.
        - Паша, - донёсся сквозь треск и шум голос ЖанПьера. - Как твои дела?
        - Да просто отлично, - жизнерадостно произнёс Павел. - А что у тебя там?
        - У меня - плохие новости, - донеслось из динамика. - Слушай внимательно…

…Павел умолк. Он смотрел в ночное небо, освещённое пожаром, и его лицо начало меняться. Нити кожи завивались друг с другом, как полоски теста в руках умелой хозяйки, щёки, набухая, превращались в нечто густое и вязкое. Обугленная плоть плавилась и исчезала под напором «теста», её поглощала другая, розовая, как у младенца. Со стороны бы показалось - на месте лица у Павла копошатся маленькие змеи. Глаза вытянулись в узкие щёлочки. Зрачки потухли, поменяв цвет с голубого на коричневый. Череп быстро обрастал новой, чёрной шевелюрой.
        Теперь у него было абсолютно другое лицо.
        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
        ГРОМ ГЬЯЛЛАРХОРНА
        Москау - это таинство и сумрак,
        В башнях из золота - сковавший душу лёд.
        Москау - нам судьба сюда проникнуть,
        Своих гостей она огнём манящим жжёт…
        Dschinghis Khan, «Moskau»
        Глава 1. Мозговая революция
        (Лос-Анджелес, бульвар Освобождения)
        (Звук включённого кондиционера, бульканье, звон стаканов.)
        - Угощайтесь, господин полицайфюрер. Это «Джек Дэниэлс», ещё довоенный, мой отец сохранил его в подвале своего дома в Кентукки. Чуть-чуть поболтайте в стакане. Правда же, аромат бесподобен? Вау, я только им бы и дышал. Сейчас за такой виски убивают.
        - (Глоток.) Потрясающе, господин гауляйтер. (Смакование.) Нет слов. Да, лишь благодаря старым подвалам мы пока помним, что такое настоящий американский виски. Заводы в Теннесси давно сожжены, оборудование дистилляции разграблено. Помните репортаж, недавно в Нэшвилле была стычка из-за двух бочек «Джек Дэниэлс»? Сражения на улицах, сорок погибших! Бандиты подтянули даже зенитную артиллерию. И клянусь, есть за что - хорошего виски в Америке почти не осталось! Прошу понять меня правильно, я родился уже при новом режиме. Но сакэ - чересчур слаба для меня, а шнапс - излишне груб.
        - (Строго.) Не следует забывать, полицайфюрер, это плата за свободу от большевизма. Тогдашние политики были слишком мягкотелы. Лучше обойтись без виски, чем кланяться шайке негров и семитских мудрецов. И если уж на то пошло, негры гораздо опаснее семитов, вот бьюсь об заклад: не случись Освобождения, они в итоге и в президенты бы пролезли. Кстати, как у нас с ремонтом памятника освободителям? Вчера приехал посол Москау, возложил цветы к «стене памяти» дивизии СС «Руссланд», а у нас - такие неприятности. Удалось узнать, кто залил весь монумент чёрной краской?
        - (Вздох.) К сожалению, нет, сэр. Мы сейчас изучаем записи с камер видеонаблюдения.
        (Звук разливаемого по стаканам виски, шуршание жареного арахиса.)
        - О`кей. Хотя, между нами-то говоря, памятник в Лос-Анджелесе нужен сугубо из вежливости. Историками доказано: ведь это Америка (и в большей степени наша Калифорния) выиграла войну с большевизмом. Любой школьник знает, пока вермахт пил водку и водил хороводы с руссландскими девушками, подпольщики Америки развернули настоящее сопротивление британской плутократии и семитскому капиталу. Скажите мне, дорогой полицайфюрер, вы были на лекции профессора Бжезинского?
        - (Шумный выдох.) Нет, сэр, я не счёл нужным. Смутило его неарийское происхождение.
        - (С некоторым сожалением.) Да, это правда. Генералгубернаторство Польша уже сорок раз подавало заявление в Расовую комиссию империи, но поляков не признают арийским народом. Однако господин Бжезинский пользуется статусом «хиви»,
«вольноотпущенника». Как бывшему рабу диктатора Маккейна, ему разрешено свободно путешествовать по территории Калифорнии. Разумеется, он не посещает светские рауты, не обедает в тех ресторанах, где висят таблички «Только для арийцев». Тем не менее диктатор Калифорнии очень ценит научные труды Бжезинского. Профессор сумел доказать: восемьдесят процентов жителей Америки всеми силами своих мыслей сопротивлялись власти семитов и негров, а также их марионеткам - Рузвельту-Трумэну. Именно этот мощный протест, который в наших школах называют
«мозговой революцией», и обеспечил победу Великогермании с Японией в Великой Битве. Я не спорю, Руссланд, конечно, тоже сыграл свою роль, пусть и весьма незначительную. Ведь руссландская дивизия СС заняла Лос-Анджелес лишь в конце войны, жестоко подавив сопротивление армии США. Но нужен ли был этот штурм? На деле он привёл к напрасным жертвам. Теперь мы должны проводить у памятника скучные церемонии, класть туда венки, следить за его состоянием. Получается, мы им как бы обязаны.
        - (Короткая усмешка.) Все силы бога Одина с вами, гауляйтер. К счастью, прошло уже много времени, даже среди наших младенцев не найдётся верящих в подобную чушь - будто и Руссланд, и Москау сделали хоть что-то мало-мальски значимое для победы.
        - (Благожелательно.) Да пошлёт вам милость богов чёрного козла. К несчастью, из вежливости приходится жать руки славянам, именуя их союзниками, - а лишь каких-то семьдесят лет назад Третий рейх определял славян как «низшую расу». И кто это помнит? «Майн Кампф» редактировали сорок раз, для каждого народа - своя версия. Вы читали украинский вариант? Скачайте в Сёгунэ, не пожалеете. Там чёрным по белому говорится: по чистоте крови украинцы - самая первая нация в мире после немцев.
        - (Отхлебнув виски.) Увы, это не новость. То же самое пишут в «Майн Кампф» и про финнов, и про испанцев - соответственно, в финском и испанском изданиях. Знаете, что я скажу, сэр? Это правильная позиция. В Чайнатауне я видел партию портретов фюрера, закупленных в Китае. У него там хоть и не явственно, но чуточку раскосые глаза.
        - (Дружный смех.) Косоглазый фюрер? Гениально. О`кей, как поступим с памятником?
        - Ведро чистящих средств - и бронзовый унтерменш будет как новенький.
        - Отлично. Не поверите, стольким приходится заниматься… Президента Маккейна отозвали на инструктаж в Токио, а японский посол в Калифорнии - тоже в отпуске, на Кубе. Вы морщитесь? Да, дорогой мой, - пусть многим в Лос-Анджелесе это не по вкусу, но наша молодая республика не смогла бы сейчас существовать без поддержки Ниппон коку. А к кому ещё нам прислониться? Японцы значительно умнее немцев. У руководителей Третьего рейха съехала крыша на почве мирового господства. Ниппон коку же начала войну с нормальной целью - заработать денег. Помните первое обращение императора Хирохито «К населению бывших Соединённых Штатов Америки»? Закрываются автомобильные фабрики, заводы, производящие телевизоры, в киноиндустрии запрещено работать продюсерам-американцам. И что мы видим теперь? Люди ездят на «ниссанах» и «маздах», смотрят «панасоники», едят суши, снимают фильмы про Годзиллу. Настоящая оккупация - не политическая, а экономическая.
        - (Щелчок зажигалки.) Да нет, я ничего не говорю, сэр гауляйтер. Пусть диктатор Маккейн контролирует лишь отдельные районы Калифорнии, но это настоящая независимость, без неполноценных рас. Мне, к слову, очень приятно наблюдать, как на улицах Лос-Анджелеса гуляют белые люди, а негры депортированы обратно в Африку. Некому работать? Всюду полно трудовых рынков, каждый фермер волен взять в аренду китайских арбайтеров. Признаться, я часто слышу разговоры - за каким Хельхеймом нам эта независимость, лучше отдаться под власть микадо и стать провинцией Ниппон коку. Да, там надо принимать японские имена, соблюдать японские традиции, обязательно носить кимоно, зато взамен - политическая стабильность и высокое жалованье. Да и преступность на низком уровне, а у нас каждый район контролирует отряд самообороны.
        - (Затягиваясь сигарой.) Вы совершенно правы. Но я бы охотно отправил всех критиков Калифорнии скопом в Канзас, чтобы посмотреть, как они продержатся со своей семитской философией среди диких племён. Ведь Дальний Запад - это вторая Африка, обычаи там почище ковбойских. Когда в шестидесятых годах Соединённые Штаты расчленили, многие города оказались вне государственных образований, предоставлены самим себе. Там нет электричества, нет дозиметров, нет горячей воды. Одна власть - автомат «штюрмгевер-44». Несчастные живут тем, что охотятся на опоссумов и одичавших кошек. И у нас тоже могло такое быть! Но в Калифорнии хоть днём спокойно. Кстати, хотел вас спросить, что случилось ночью в районе Чайнатауна? На Сёгунэ уже выложили запись: вспышка пламени, как от взрыва большой бомбы. Это террористы?
        - (С сожалением.) Если бы я только знал, сэр. Патруль спецназа прибыл на место уже через двадцать минут. Мы не обнаружили никаких следов тротила, однако стены зданий в эпицентре взрыва носят следы копоти, а часть асфальта расплавилась. Предварительный вывод - вероятно, падение метеорита либо другого небесного тела. Что-то в этом роде.
        - (С удивлением.) А разве камеры ничего не записали?
        - Прошу прощения, сэр, но в этом районе нет камер. И ставить их там бесполезно.
        (Новое бульканье, недолгая пауза, понимающий звон стаканов.)
        Глава 2. Кока-кола
        (Лос-Анджелес, на север от Хауптбанхофа [Главный вокзал (нем.).] )
        Солнце слепит глаза прямо как дома - у-у-у-у, сорокаградусная жара, не меньше. Мы бредём по улице. По обеим сторонам дороги устремились в небо стволы заботливо высаженных пальм. В другой момент я бы восхитился и, как образцовый турист, вдоволь пощёлкал фотоаппаратом. Но сейчас почему-то не хочется. Город напоминает Москау - обугленные остовы автомобилей хаотично разбросаны тут и там, вот только сожгли их не восемь-десять лет назад, а совсем недавно. Витрины магазинов защищают железные ставни: все они, как один, закрыты. Поперёк дороги, между пальмами, трепещет транспарант - белокурый калифорниец в чёрной форме пожимает руку японскому солдату. Лозунг гласит: «С идеями фюрера к восходящему солнцу!», красные буквы выгорели и полиняли. Ужасно хочется пить, но воды здесь нет нигде. Я замечаю впереди белый небоскрёб, смахивающий на башенку на свадебном торте. Потрясающе. Вот не думал, что когда-нибудь увижу его лично. Фильм «Кинг-Конг», ещё чёрно-белый, 1933 года, его снимали Мэриан Купер и Эрнст Шодсак: гигантская горилла забралась на эту башню и успешно воевала там с самолётами[Жрец перепутал - в
первом «Кинг Конге» дело происходит в Нью-Йорке.] . Фильм можно скачать только из Сёгунэ, его запретили ещё с полвека тому назад, поскольку оба режиссёра оказались семитами. - Я несколько устал от наших перемещений, - хриплым голосом объявляю я Ольге.
        Она пожимает плечами. Даже в обгоревшем кимоно, обутая в закопчённые гэта, она способна притянуть к себе взгляды доброй половины жителей Лос-Анджелеса. Правда, смотрят без особой радости, сразу видно - не любят гостей. Подросток в ковбойской шляпе навёл на нас указательный палец, символизирующий пистолет. Милейший ребёнок. В такой момент сразу понимаешь: желательно купить оружие, в чужом городе всего можно ожидать. Иен в карманах хватает, а вот оба вальтера забрал покойный Онода-сан.
        Я останавливаюсь посреди дороги. Моё терпение лопнуло.
        - Вы мне всё расскажете, - информирую я её с предельной ясностью. - Сегодня же. Иначе я с вами больше никуда не пойду. Оставайтесь тут, получите шанс вечно восторгаться видами пальм. А я, с вашего позволения, разузнаю, где в Лос-Анджелесе посольство Москау, доеду туда и сдамся Вельтгестапо. Вряд ли плен хуже, чем ежеминутная уверенность, что ты наелся ЛСД, посыпанного кокаином, и запил этот чудный микс отваром галлюциногенных грибов. Смертная казнь отменена, в тюрьме меня не задушат. Депортируют в Африку? Я не против. Удобнее спать в дождевом лесу под крики обезьян и питаться диким рисом, чем рассыпаться в прах на одной стороне планеты и воскресать на другой. Простите, фроляйн, я задаю вам последний вопрос…
        Она смотрит в асфальт. Полностью, кстати, раздолбанный - такие вот тут дороги.
        - Так я и думал, - вздыхаю я, воззрившись в голубое небо. - Всего вам хорошего, и…
        Кто сказал, что театральные эффекты устарели?
        - Хватит паясничать, - прерывает она мою тираду грустным, безжизненным голосом. - Сегодня вы всё узнаете, клянусь. Вы этого заслуживаете, как никто другой. Но учтите, если вам не понравятся мои откровения и вы осмелитесь заявить, будто я сумасшедшая…
        Отлично, она сама это произнесла. Мне стоит высказаться по полной программе.
        - А с чего мне это заявлять? - отвечаю я, переводя взгляд на ряды белёных староиспанских домиков с железными ставнями. - На моих глазах вы за две секунды лихо изжарили половину гарнизона Урадзиосутоку, вознеслись в облака над городом и рассыпались в песок. Вы и правда думаете, я удивлюсь любой дополнительной мелочи? Да будь вы сама Гаруда или новая инкарнация Будды - мне, собственно, без проблем.
        Ольга слушает мою речь до конца, равнодушно кивает и скидывает гэта. Это называется «инфа усвоена». Шлёпает по асфальту босая, морщится - тот накалился под солнцем и обжигает подошвы. Она выглядит жутко уставшей, но вертит головой во все стороны.
        Ровно через три квартала Ольга цокает языком.
        - Я представляла себе Америку совсем иначе. - Её зрачки по-совиному расширены. - На форумах Сёгунэ пишут - тут-то и цветёт земля обетованная демократии, это вам не наша нацистская диктатура. Ведь в Калифорнии разрешены целых две партии! А что я вижу? Выжженная земля. Груды мусора. Магазины закрыты, шоссе пусты - даже такси нет. Заметили вон тот щит? Реклама телеигры «Последний живой»: собаки фермеров гоняются за китайцем. Разве так должна выглядеть настоящая демократия?
        Вот теперь я уже не сдерживаюсь, хохочу в голос. Меня просто пополам перегибает посреди улицы, я откровенно давлюсь смехом, задыхаюсь, в глазах плывут пятна. Будь мы в Москау, меня точно посчитали бы психом и забрали в ментальный изолятор СС.
        - О, какая роскошная детская наивность! - Слова даются мне с трудом. - Сразу две партии, верх демократической прелести, и да взорвётся ваш тоталитарный мозг! Правильно, обычно на выборах партия наци-социалов Калифорнии сменяет партию соци-националов. У одних на эмблеме свастика повёрнута в левую сторону, у других - в правую. Но разве имеет значение, какая партия у власти, если вся игра ведётся за кулисами театра марионеток? Посол Ниппон коку переставляет местных политиков, как пешки на доске. В Руссланде потому и упразднили НСДАП. На выборах эта партия (в Сёгунэ её прозвали «партией жмуриков и котов», ибо в списках депутатов часто находились покойники, и даже животные) всегда набирала сто процентов голосов. Так для чего нужны выборы?
        Она берётся двумя руками за голову. С губ срывается страдальческий стон.
        - Господи, откуда взялся этот ужасный мир… куда ни плюнь, нет ничего хорошего…
        О, да у неё сегодня просто-напросто день открытий.
        - Бога нет, а в остальном я с вами в кои-то веки раз соглашусь. - Пересохший язык царапает нёбо, как наждачная бумага. - Наш мир не удался. А почему? Всякий раз, когда мечтаешь о планетарном господстве, надо прикинуть - Папуа-Новую Гвинею я тоже завоёвываю? И вон те малярийные болота в Конго? И Гаити, выкосившее войска Наполеона жёлтой лихорадкой? Всё равно что трёхлетний ребенок попытается проглотить арбуз. При разделе мира между двумя державами множество земель оказались бесхозны: в каждую деревню гарнизон не поставишь. Куда проще поддержать в той же Калифорнии нужный режим, - японцам необходим контроль над Голливудом, он важнее нефтяных скважин, без развлечений люди бунтуют. Фюреру тоже следовало ограничиться Европой и Руссландом до реки Волги. Лишние завоевания означают лишние проблемы.
        Похоже, она потрясена моей речью - страдания как рукой сняло.
        - Вы рассуждаете, как «лесной брат», - усмехается Ольга. - Это я на вас так действую?
        - И не мечтайте, - спешу я поправить её. - Просто я - здравомыслящий патриот рейха. Попробую объяснить на сказках. Если дракон по недоразумению (?) проглотил толстую принцессу, которая размерами превосходит его желудок, - бедняге суждено терзаться в болях и страдать от изжоги. Но отступать поздно: во-первых, действенного лекарства нет, а во-вторых, попытка извергнуть из себя принцессу разорвёт живот дракона, и…

…Я замолкаю, запнувшись на полуслове. Один всемогущий, неужели ты услышал мои обещания жертвы?! Да, ошибки нет - В МАГАЗИНЕ НАПРОТИВ ПРИОТКРЫТА ЖЕЛЕЗНАЯ ДВЕРЬ! Я не жду приглашения - толкаю ручку, врываюсь внутрь, и… в лоб мне упирается ствол дробовика. Толстая женщина в бигуди смачно харкает под ноги:
        - Freeze, motherfucker! What the hell you doing here?[Ни с места, мудак! Какого чёрта ты здесь делаешь? (англ.)]
        - Простите, уважаемая фрау! - Язык англосаксов для меня полная тарабарщина, и я перехожу на немецкий: - У вас на вывеске изображён пистолет. Я хочу купить оружие и чего-нибудь попить. Впрочем, можно сначала попить, а потом оружие… На ваш выбор.
        - Арийцы? - спрашивает тётка с ужасным акцентом, не опуская винтовку.
        - Давно, - охотно подтверждаю я.
        - Предъяви аусвайс крови, - лениво требует она. - Или катись отсюда в Африку!
        Я аккуратно, не торопясь, достаю из внутреннего кармана пиджака пластиковое удостоверение. Карточка с голограммой расового отдела подтверждает арийское происхождение, как моё, так и всех моих предков до седьмого колена. Группа крови, анализ ДНК; у обычных людей (не выпускников «Лебенсбона») прилагаются также фамилии отца и матери, бабушки и дедушки, их фотографии. Тётка пихает карту в разъём на кассе и, шевеля губами, с трудом читает данные. Сразу видно, когда в школе учили немецкий, она с девками глушила вискарь в подвале. Или курила, тут не запрещено.
        Осклабившись, владелица бигуди опускает дробовик.
        - Жрец Одина… у-у-у, я-то, дура, сразу за пушку. Баба с тобой тоже арийская? Ага. Просто разные люди попадаются, а расовые законы у нас крутые: продашь ствол неарийцу, прямиком в полицайревир загремишь. Какие у тебя деньги? Калифорнийские доллары, марло или иены? Новые модельки я за баксы не продаю, их здесь мало кто берёт.
        - Иены, - небрежно бросаю я, и лицо тётки краснеет от радости.
        - Великолепно, сэр! - Она нажимает кнопку, и заслонка за спиной уезжает вверх, открывая витрину с оружием. - Что пожелаете? «Штюрмгевер», фаустпатрон - или, может, МГ-42?
        МГ-42 - модель пулемёта времён Великой Битвы. Лента на 250 патронов, палит полторы тысячи выстрелов в минуту… Весь квартал можно вынести. Нет, спасибо, такой мастодонт мне незачем. А вот «штюрмгевер» - неплохой вариант, да и в сумку влезает без вопросов. Сняв с витрины, торговка передаёт мне детище конструктора Хуго Шмайссера, я проверяю затвор. Пахнет порохом. Автомат «бэушный», а значит, пристрелянный.
        - Пять тысяч иен, - бурчит тётка, словив мой взгляд. - Так и быть, тебе - за четыре.
        Нет, такой вариант не пойдёт. В Калифорнии оружие продаётся свободно, рано или поздно мы найдём нужный магазин, - хозяйка пытается нагло наколоть приезжих арийцев. Вступаю в жёсткий торг. Шаг к порогу, и цена снижается до двух тысяч.
        Я отсчитываю банкноты с портретом императора Акихито. Подумать только, ещё до Великой Битвы доллар считался ценной валютой, а сейчас это - фантики от конфет. В самой Калифорнии три города штампуют свои баксы, и курс у всех разный - скажем, доллар СанФранциско дороже доллара Лос-Анджелеса. Рейхсмарку торговцы берут, потому что есть закон, обязывающий магазины принимать валюту Третьей империи.
        - И три… Нет, четыре бутылки кока-колы, - радуюсь я, упаковывая «штюрмгевер» в дорожную сумку (она включена в цену). - Холодной, чтоб аж голова заболела.
        Тётка открывает дверцу ржавого апокалиптичного холодильника - там рядами, как солдаты, стоят бутылки. Собрав жирные пальцы в горсть, сгребает колу.
        - Самая настоящая, не такое барахло, как у других, - гордо сообщает хозяйка магазина. - Видишь красное солнце на крышке? Сделана в Японии, на заводе в Нагасаки.
        Да, это японцы отлично придумали: на правах победителей отобрали у владельцев фирмы торговую марку и переместили производство в Ниппон коку. Изъять из страны кока-колу - это все равно что вырезать у Америки сердце. Немудрено, что страна пришла в упадок. Залпом опустошаю бутылку - да, ничего не изменилось. Химия, она и есть химия.
        - Many thanks, - говорю я тётке фразу, заученную со школы. - А позвонить от вас можно?
        - Линии связи месяц не работают, - сумрачно отвечает она, почёсывая засаленную голову. - И электричество дают с перебоями. Холодильник на генераторе, телик выбросила.
        Судя по запаху от халата, горячей воды тоже нет… эдак пару веков.
        - Вы хотите так жить? - поворачиваясь к Ольге, я перехожу на руссландский. - Вот та самая прелесть демократии, воспетая прозападной ветвью шварцкопфов. Правда, две трети партизан - большевики. Было бы отлично переместить вас во времена Сталина.
«Фёлькишер беобахтер» пишет, что «святой старец» готовил сациви из детей, проводил сеансы чёрной магии, делал куклы из человеческой кожи. Завидую. Сколько ещё откровений вас ждёт в этом мире! Шварцкопфы любят обожествлять свои фантазии.
        Она угрюмо молчит. Мы выходим на улицу, вдыхаем горячий и сухой воздух.
        - Куда теперь? - интересуется Ольга, делая вид, будто не слышала последних слов.
        - Поедем в центр, в гостиницу «Мэйдзи», - сообщаю я, вскидывая на плечо сумку. - Там живёт мой бывший приютский наставник, доктор Сорокин. Лет пять назад он прислал мне на сёгунэшную почту адрес, просил заезжать… Вот уж не думал, что появлюсь здесь. Работает на Маккейна, исследует сыворотку долголетия… У него доступ ко всем электронным архивам «Лебенсборна». Вот у него я и спрошу, кто такой герр Локтев, отчего он способен превращаться в меня и с какой стати этого человека даже четырьмя конфетками из свинца нельзя отправить в Вальгаллу? Давайте отыщем здесь стоянку такси или хотя бы автобус. Не топать же под солнцем в центр пешком, и…
        Боль накатывает внезапно - разрывая мозг.
        - Воткните в меня нож… - хриплю я, сползая по стене. - Быстрее, в левую руку…
        Улицу огромным ртом поглощает тьма.
        Видение № 3. Город скелетов
        А вот на этот раз мне видится нечто совсем другое. Нет никакого снега, отсутствует летний зной, только ветер свистит в ушах. Мерзкая слякоть, землю ковром устлали прелые листья, тонущие в брызгах жидкой грязи. Судя по детским воспоминаниям, поздний октябрь. Квадратная площадь, вокруг громоздятся здания-«коробки» из потемневших от влаги досок, явно возведены на скорую руку. Как бы то ни было, мест внутри не хватает, хотя бараки набиты битком: тысячи людей живут и умирают под открытым небом. Похудевшие до состояния скелетов, в полусгнившей от сырости одежде, они медленно копошатся в грязи, как могильные черви. Стволы берёзок у забора из колючей проволоки черны - люди обгрызли кору на той высоте, куда смогли дотянуться. Посреди плаца вышка: четыре пулемётчика, кутаясь в шинели, безразлично смотрят на умирающих через прицелы. Смертников практически не кормят. Пытаясь выжить, те питаются листьями, жуками, червями, остатками пожухлой травы. Люди не говорят друг с другом, их интересует только еда: голод довёл всех до нечеловеческого состояния. Кого интересует, кем узники были раньше? Кого любили, кого
растили, кем работали? Сейчас они - стадо голодных животных.
        Гром. В серых тучах сверкает молния. Вниз падают первые капли.
        Сильнейший ливень обрушивается на город скелетов с небес. Невероятная реакция: вместо того чтобы спрятаться от ледяного дождя, люди на земле, как по команде, переворачиваются на спину. Они жадно ловят струи воды, глотают их, давятся, кашляют. Двое умирают - почти мгновенно. Раскрытые рты мертвецов наполняются водой, влага заливает остекленевшие глаза. Лежащие рядом завидуют мёртвым. Те уже не мучаются, а им ещё предстоит бороться за существование. Долго ли? Все знают, что скоро наступят холода. Не нашедшие места в бараке вмёрзнут в грязь. Впрочем, в бараках точно так же умирают - если не от голода, так от болезней. Тиф, холера, дизентерия… Добро пожаловать в филиал ада на Земле.
        Впрочем, в аду намного лучше. Там, по крайней мере, тепло.
        Из дома возле входа (на крыше ветер терзает флаг с арийским крестом) выходит подтянутый человек в серо-зелёной форме, в петлицах блестят пара молний и три серебряных ромбика. Вслед за ним появляется офицер с двумя такими же ромбиками, но уже в чёрном мундире. Заботливо раскрывает над начальством зонт.
        - Сколько вам нужно? - интересуется «чёрный».
        По ткани зонта барабанит дождь.
        - Я точно не знаю, обершарфюрер. Наверное, человек пятнадцать. Требуется разминировать целое поле, иначе нам не пройти. Мы погоним их довольно плотной цепью. Не беспокойтесь, если парочка и выживет, привезём обратно.
        - Ой, да будет вам, - устало машет рукой «чёрный». - Видите - льёт как из ведра. Зачем вам тащиться сюда снова, оформлять документы? Шлёпните прямо там, я доложу коменданту, мол, произошло нападение на конвой… или вроде того.

«Зелёный» подходит к обглоданным берёзам. Осматривает месиво из костей и рваных шинелей, качает головой. Обершарфюрер следит за выражением его глаз.
        - Дорогой мой, да у вас одна мертвечина. - В голосе оттенок брезгливости. - А мне так хвалили этот лагерь… Признаться, я рассчитывал на большее. Они же на ногах не стоят. И кого тут, простите, брать? Половина этих скотов сдохнет в пути.
        Он говорит спокойно и обыденно - словно речь и правда идёт о животных.
        - Извините, у нас маленькая территория, - оправдывается обершарфюрер. - Комиссариат Остланд поставил задачу - избавляться от пленных за три-четыре месяца. Поэтому баланду даём только тем, кто нужен на работе в карьерах. Однако, прошу вас, подождите у ворот. Я лично отберу тех, кто годен для вашего задания.

«Зелёный» равнодушно кивает. Закрывшись зонтом, он на ходу прикуривает сигарету, шаг за шагом приближаясь к воротам. Обершарфюрер и двое солдат с овчарками входят в центр поля. Слышится злобный лай. Люди в ужасе отползают, здесь часто развлекаются тем, что делают ставки: сколько продержится человек против пса. Солдаты щедро раздают пинки, собаки рвутся с поводков.
        Проходит совсем немного времени.
        Охрана ведёт группу узников к выходу. Пятнадцать человек - самых сильных, каких удалось найти. Они бредут с трудом, но понимают, падать нельзя, отстающего пристрелят. «Зелёный» ждёт у ворот. Неподалеку грузовик и прибывшие с ним солдаты. По-хозяйски осматривает людей; ощупав мускулы, кивает.
        - Прекрасно, обершарфюрер. Я их беру. Правда, вот эти трое дохляков мне не нужны. Благодарю, ваша готовность помочь будет отмечена в моём отчёте.

«Чёрный» вскидывает правую руку, прощаясь. Узников гонят в кузов грузовика, подталкивая стволами автоматов. Трое стоят, сгорбившись, вода заливает им лица.
«Чёрный» прикидывает, стоит ли идти под дождём обратно, и расстёгивает кобуру.
        Охранники ставят людей на колени.
        Те подчиняются - устало, безропотно. Обершарфюрер, вытащив пистолет, стреляет каждому из них в затылок: аккуратно отступив на шаг, чтобы не забрызгаться…
        ОН ВОЗВРАЩАЕТСЯ, НАСВИСТЫВАЯ ВЕСЁЛУЮ ПЕСЕНКУ.
        Глава 3. Заклятые друзья
        (Москау, «Бюргербройкеллер», ул. Сосисочная)
        Невзирая на бурлившую в его венах кровь уроженца Эльзас-Лотарингии, Жан-Пьер вовсе не был ценителем тонкой французской кухни. На обед ему вполне хватало литровой кружки «кюле блонде» с щепоткой тмина и порции айсбайна - свиной ножки весом эдак на килограмм. Мраморный зал, до предела загромождённый массивом столов и лавок, копировал пивную в Мюнхене. Именно там фюрер и Гесс в 1923 году собрались для организации «Пивного путча». Теперь Мюнхен считался «святым городом», колыбелью национал-социализма, и даже после роспуска партии его репутация осталась незыблема. В 2004 году Мюнхен выделили в отдельную административную единицу, отдав под управление Совета Жрецов. В самом центре города, близ площади Мариенплац, силами рабов-унтерменшей построили «Земную Вальгаллу»: сеть усыпальниц в виде кораблей, куда были помещены урны с прахом мёртвых лидеров Третьего рейха. Самым масштабным получился мавзолей фюрера - двенадцатизальный храм-корабль из чёрного гранита. Из каждого зала отходил туннель в другой пантеон: с гробницами Герингу, Геббельсу, Гессу, Гиммлеру и прочим основателям империи. Посторонних в Мюнхен
пускали только раз в год, по паломнической визе, - тысячу человек, персонально отбираемых Советом Жрецов. Число паломников не уменьшалось. Поклониться праху фюрера считалось модным даже в рядах молодёжи, а уж ветераны Великой Битвы и вовсе пребывали в уверенности, что прикосновение к урне излечивает катаракту, подагру и геморрой. В ранней юности Карасик сам страстно мечтал о посещении Мюнхена, однако с годами это желание сошло на нет. По крайней мере, геморрой ему пока лечить не надо.
        Мимо проплыла грузная официантка с потрёпанными нашивками гауптфельдфебеля.
        - Эй, фрол-ляйн! - раздражённо крикнул ЖанПьер. - В-вы про м-меня з-забыли?
        Та затормозила, отчаянно скрипя крахмалом передника.
        - Искренне прошу прощения, герр посетитель! Привели группу японских туристов, с ног сбились, слишком много заказов. Что пожелаете? Имеется отличный штрудель!
        Получив распоряжение насчёт кружки пива и свиной рульки, официантка утопала на кухню, шлёпая стёртыми подошвами туфель. В ожидании обеда Жан-Пьер раскрыл компьютер-«бух», подключился к беспроводному Сёгунэ. Лавки вокруг него занимали посетители, жадно поглощавшие бочки пива и тонны свинины с капустой. «У нас швах с экономикой, рейхсмарка валится по отношению к иене, война в лесах не прекращается уже семьдесят лет, не можем отреставрировать разрушенные дома. А в дорогих кабаках народу как селёдок в бочке. Боги скандинавские, и когда этот кризис кончится?»

…Абверу и гестапо за считаные часы удалось вычислить человека, приказавшего посадить на самолёт из Гонконга пенсионера со взрывчаткой. Имя резидента японской разведки в Москау не являлось секретом - глава представительства «Касио», по совместительству майор генштаба Ниппон коку, Ямамура Онода. Обыск в квартире и офисе резидента ничего не дал (сам майор ожидаемо исчез), но перед отлётом в Лхасу Павел получил распечатку с перечнем занятий Оноды в Москау. Скорее всего тот имел приказ сверху - либо от главы разведки, маркиза Маямото-сан, либо даже от военного министра в Токио. Интересы японцев выражены чётко - им НЕ НУЖНО, чтобы Павел добрался до раздражителя, пожирающего деревни и военные базы. Но почему?
        По мнению дотошного Жан-Пьера, версий было несколько.
        Первая - японцам выгодна полная ликвидация этой планеты. Зачем? Ответа нет, поэтому такую догадку мы более не рассматриваем. Вторая - случайно узнав о раздражителе, японцы сами хотят его уничтожить, дабы украсить себя лаврами спасителей Вселенной. Восток обожает театральщину и показуху ничуть не менее Руссланда, так что этот вариант вполне возможен. Последняя же версия казалась оберштурмфюреру самой реальной. Да, РейхСоюз и Ниппон коку союзники, избавители целой планеты от ига семитов, плутократии, колониализма и большевизма. Но рано или поздно даже родным братьям, живущим в одной квартире, станет охота разъехаться. Добрые друзья со временем испытывают ревность к успехам друг друга. Ну, про разборки любящих супругов и говорить нечего. А здесь - настоящее соревнование альфа-самцов. Каждое государство мечтает завоевать мир в одиночку, фюрер и Сталин потому и сцепились 22 июня 1941 года, ибо ночей не спали, боялись: а вдруг, накопив силы на границе, сосед атакует первым? И сейчас тоже так - едва расслабишься, погрузишься в беспечную дрёму, как добрый союзник всадит тебе нож в спину по самую рукоять.
Чего ради, спросите вы? Не для новых земель, он и старые-то не знает, куда девать. И РейхСоюзу, и Ниппон коку, чьи улыбчивые министры рукопожимаются на телеканалах «Викинг» и «Микадо», ночами снится новая война. РейхСоюз разобщён, ослаблен партизанской герильей, однако не скупится на новейшие вооружения. Заводы Круппа работают круглосуточно, как всегда. Армия Ниппон коку экипирована лучшей электроникой, но прочно увязла в боях с детьми Мао Цзэдуна. В 1984 году Третий рейх и Ниппон коку отказались от атомных бомб - воевать стало больше негде, а свою территорию, пусть там и орудуют партизаны, отравлять не станешь. По окончании Двадцатилетней Войны ядерные арсеналы обеих сверхдержав были захоронены на дне Атлантического океана. Взаимное доверие? Ну что вы, паранойя развилась ещё больше. Спецслужбы РейхСоюза и Ниппон коку подозревали друг друга: а вдруг маньяки-генералы припрятали пару боеголовок и ждут своего часа?
        Кухня «Бюргербройкеллера» терзала желудок аппетитными запахами печёной свинины. Кровь гулко застучала в висках, Жан-Пьер почувствовал головокружение. Его подташнивало… Голод или что-то другое? Отогнув застёжку-«липучку», он извлёк дозиметр из чехла «буха», - никто из посетителей и ухом не повёл. Так и есть, радиационный фон сегодня повышен… А он-то думает, с чего трещит голова? Четыре таблетки активированного угля, шипучий аспирин (конечно же немецкий) растворяются в стакане воды, налитой из графина на столе. Сейчас полегчает. Радиация медленно убивала рейх изнутри, но убрать повреждённые АЭС у Триумвирата не было ни сил, ни денег. Рак стал самым популярным заболеванием империи, продолжительность жизни не превышала 70 лет. Поскольку именно в таком возрасте выходили на пенсию, пенсионеров в Москау были единицы: в основном люди старой, довоенной закалки, которых радиацией не возьмёшь. Хорошо Павлу-то в своём Гонконге, там никакие АЭС с воздуха не бомбили.
        Так вот, относительно третьей версии.
        У японцев разведка налажена много лучше, чем в рейхе. Нет, вовсе не по причине профессионализма, владения джиу-джитсу или навыков чтения мыслей. У них тупо больше денег. В стародавние времена, когда в Руссланде заправляли большевики, ещё можно было растлить иностранца идеей всеобщего счастья трудящихся, а абвер вербовал чиновника-фольксдойче в Москау, втихую нашёптывая: ну ты же арийской расы, как и мы, помоги собратьям… Тут нет никакой идеологии, зато есть действенное средство - деньги. За пачку купюр с портретом микадо в Москау покупаются три четверти офицеров абвера: оставшиеся просто ценят свои знания в две пачки. Если в кармане хрустят иены, ты можешь уволиться со службы, уехать жить в Урадзиосутоку или Хабаросито. Там на порядок меньше радиации, бородачи-шварцкопфы не взрывают машины на улицах чистеньких и опрятных городов. За особые заслуги микадо Ниппон коку своим приказом дарует шпиону гражданство… Поэтому-то в гестапо и абвере нельзя доверять никому.
        Допустим, агент на нужном уровне «сдал» японцам секретное досье, произошла утечка информации об инциденте под Новгородом. Японцы неожиданно для себя обнаружили: некогда мощный рейх разъедает, как ржавчиной. Бактерия это, природные аномалии, действие секретного оружия - не столь важно. Факт: целые районы империи трансформируются в странную песочную субстанцию, превращаются в призраки и исчезают без следа. Теперь в Токио, купив воздушную кукурузу и сев в кресла, как в хорошем кинотеатре, с интересом наблюдают, а что же дальше? В стиле фильма ужасов, только хуже. Но стоит Триумвирату вызвать из Гонконга специалиста по решению проблем, японцы понимают: они лишаются своего шанса. Без боя победить в главном соревновании и сгрести все золотые медали, полагающиеся призёру. Надо лишь оставить раздражитель на месте… и Третий рейх пропадёт, будто его никогда и не было. Ниппон коку - победитель в схватке за владение миром. Без единого выстрела и трупа.
        Ну, разве что трупа Павла. Но кто его пожалеет?
        Триумвират не знает способа бороться с эпидемией. Лишь начнут пропадать целые города, система власти рухнет, беженцы бросятся прочь из рейха, а японские бляди закроют границы, заставив всех свариться внутри, как раков в супе. Зато Ниппон коку отныне не надо трястись, что добрый друг приползёт ночью с ножом в зубах. По этой причине японцы и пытаются остановить Павла, он не должен помешать планам мирового господства. Хотя элемент внезапности утерян, это не будет для них слишком легко…

«Бух» тихо зажужжал. В правом углу экрана судорожно мигнул значок электронной почты. А вот и она, долгожданная шифровка абвера с досье из Токио. Один и Тор, хвала вам, умою алтарь кровью десятка цыплят. Отлично жить в веке развитых технологий! Шпиону не требуется, теряясь в метели, уходить в лес с громоздкой рацией за спиной и долго стучать «ключом», дрожа от холода и страха - вот сейчас тебя найдут, запеленгуют и казнят. В детстве Жан-Пьер зачитывался шпионскими романами о похождениях в большевистской Москау Макса фон Зюдова (под псевдонимом
«майор Христофоров»), храброго гестаповца, едва не убившего Сталина (не сработала заложенная в туалете бомба) и почти отравившего Кагановича. Как это было восхитительно! Теперь не нужно рисковать жизнью. Завёл «электронку», послал письмо - и всё. Можно даже вложить вирус, способный уничтожить текст по прочтении. Ну и что же там у нас внутри такое?
        Прочитав послание, оберштурмфюрер Карасик улыбнулся, покачав огромной головой. Славно! Он не только учёный, но и отличный аналитик. Лучший в гестапо.
        Версия номер три - подтвердилась.
        Он намеревался закрыть «бух», но… еда на столе до сих пор не появилась! Толстуху-гауптфельдфебеля, видимо, утащили в подполье шварцкопфы. О, чем больше у людей марла, тем хуже обслуживание. Ладно, ему некогда скучать. Уже пару дней как Жан-Пьеру не давала покоя мысль: один из трёх голосов Триумвирата показался Карасику крайне знакомым. Он был уверен, что где-то его уже слышал: отдалённо, краем уха. В бункере с ним беседовали три дамы. Одна из них, если судить по тяжёлой поступи (у него хороший слух), грузнее других. Две остальные - не то чтобы худенькие, скорее особы среднего веса. И пока соизволят принести свинину с пивом, он попытается кое-что выяснить, подбирая похожее звучание, развлечётся, так сказать. В Сёгунэ нетрудно скачать особую программку, которая умеет сличать голоса…

…Через час проходившая мимо официантка (та самая, в чине гауптфельдфебеля) с удивлением посмотрела на посетителя. Рулька на столе давно остыла, из кружки пива с уныло осевшей по краям пеной не было выпито ни глотка. Клиент, вместо того чтобы наслаждаться едой, уставился в экран «буха» и невнятно, с удивлением что-то шептал.
        На его лбу выступили капли пота.
        Глава 4. Рагнарёк
        (Лос-Анджелес, пятый район, шоссе Зиг-Зиг)
        Основная проблема, если внезапно оказался за границей, - мышление. Ты думаешь: наверняка здесь точно так же, как и дома, только получше. Ну-ну. Примерно через полчаса я понял, что мысль о поимке такси в Лос-Анджелесе была опрометчива. Улицы оставались пустынными, как во время комендантского часа, безлюдные дома на обочине зияли выбитыми стёклами… Автобус я заметил лишь один - его сгоревший остов лежал на боку возле руин остановки. Громыхающие мимо колымаги не выказывали желания подвезти мужчину, одетого как японец, и босоногую девушку в кимоно. Пре-кра-сно. Кола высосана до дна, зверски хочется пить. Куда там - магазины не работают. А ведь плакаты в райзебюро Москау выставляли Калифорнию раем, с пальмами и пляжами на каждом шагу. Не сомневаюсь, что так оно и есть, - в районе Голливуда, где скопились виллы японских продюсеров. Странно, что пока никто не попытался нас ограбить.
        - Долго ещё? - запыхавшись, со злобой произносит девушка. Волосы растрёпаны, ноги сожжены солнцем, мокрая от пота, как мышь. Гламур улетучился.
        - Примерно километров тридцать, - нежно сообщаю я. - А вообще, к чему эти волнения? Мы же здесь оказались по вашей милости. В следующий раз, если соберётесь куда-то переноситься, озаботьтесь обстановкой: ресторан, бассейн, номер в гостинице.
        Она бы и рада мне ответить, но её рот способен издавать лишь шипение. Не из-за факта, что все женщины - змеи, у девицы просто-напросто пересохло в горле. Я и сам на последнем издыхании: как грузчик-арбайтер, тащу на плече увесистую сумку со
«штюрмгевером» и патронами. Но в душе - настоящий праздник с искрами бенгальских огней. Подумать только, в самом начале разговора Ольга не имеет сил мне возразить! Но это ещё не финал. Как только доберёмся до приличных размеров тени, я утоплю её в аргументах. Вон впереди расплывается в мареве дом с двумя башнями…
        Глазам своим не верю. Оооооуууу! Посреди этого нищего городишки - храм Локки!
        Святилище построено у дороги. Здание контрастирует с убогостью кучи трущобных хижин из фанеры, на окнах - стальные решётки. То ли магазинчики, то ли минитюрьмы. Храм, как и мой, возведён по исландскому образцу, в форме горы с пещерой внутри. У входа - имитация холмов с норвежскими ёлками, в сугробах из искусственного снега.
        Схватив Ольгу за руку, я тащу её вперед. Она таращит глаза, но ни о чём не спрашивает. Звонок на входе сломан. Стучу в окованную металлом дверь, ору на древненорвежском:
        - Да восславится Локки, бог огня, и да проживёт он больше, чем вечность!
        Это мёртвый диалект, в жизни не используется, - на нём служат мессы. Но слуги богов учат его в Высшей Школе. Изнутри скрежещет засов. Створки дверей распахиваются, на пороге - жрец. Толстый мужик с заспанной физиономией (хм, при такой разрухе они все тут отлично питаются?), кудри свисают до середины спины, чёрная волчья безрукавка открывает подкачанные бицепсы. Штаны из оленьей кожи - ну, для нас это рабочее облачение. Как и мне, ему тяжко в жару, - изнутри веет прохладой кондиционера.
        - Жрец? - спрашивает он меня на столь же ужасном немецком, как и продавщица (другой язык рейха тут, видимо, неведом). - Извинять, но сперва я видеть твой аусвайс.

…Формальности занимают минуту. Аусвайс в порядке, и нас приглашают в Зал Пиршеств. Боги Асгарда, какое счастье! Я словно вернулся домой. Жертвенник в крови и ошмётках мяса, пепелища от костров, стены из тёмного камня, оружейная стойка с мечами… Всё такое чудесное, близкое и родное. На глаза невольно наворачиваются слёзы.
        - Эрик Адамс, - представляется жрец, пожимая мне левую руку, и кивает на стойку: - Не обращай вниманий, это одинразовый, только со склада получать. По глазам вижу, ты не раз делать похороны. Даже если покойник давиться гамбургер, его вумэн тебе порвёт сердце: пока ты не вложить меч в ладонь и не провозглашать, что он умер в бою.

…У жертвенника - трёхметровая скульптура Хеймдалля, стража радужного моста между Астгардом и Мидгардом. Он обладает взглядом сокола, разглядит каплю росы на расстоянии в двести километров, а слух его столь идеален, что страж слышит, как растёт трава. Хеймдалль - сын девяти девственниц из морских волн, дочерей морского демона Эгира. Единственный в мире человек, у которого девять матерей. Сложно сказать, повезло ему или нет. С одной стороны, в День Солнца можно девять раз съездить на блины. А с другой - тут и одна мама мозг вынесет так, что мало не покажется. Статуя высечена из греческого мрамора и раскрашена кисточкой. Не фабричная штамповка.
        - Почему у него золотые зубы? - хмыкает Ольга. - Служил в азербайджанском легионе?
        Адамс дарит девушке взгляд, содержащий тонну свинца.
        - Дорогуша, у Хеймдалля золотые зубы не по причине торговли на рынке укропом, - веско объясняю я, в то время как лицо жреца Адамса наливается кровью. - Прозвище
«Золотой клык» дано ему богами Асгарда, он имел на зубах жёлтый налёт, как у старых баранов.
        - Понятно, - без интереса кивает Ольга и уходит к другой стене храма: панно во всех красках изображает Рагнарёк, конец света у викингов. Картина сделана на славу.
        - У бедняжки тепловой удар, - спокойно сообщаю я Адамсу на древненорвежском. - Плюс нервное потрясение - девочка косметичку потеряла. Кроме того, она последовательница весьма редкого культа, у вас такого нет… Ты слышал про Христоса?
        Жрец чешет затылок.
        - Аааааа, жуткий вещь, - хрипит он. - Это те самый, которые кушать по кусочку тело своего учителя и пить его кровь? Осторожней с ней, сектантс вери опаснен. Впрочем, довольно пустой болтовня, брат. Выпей бир энд спик, что ай кэн сделать для тебя?
        Боги, кто же в здравом уме откажется от пива! Разливая по кружкам баварский
«Левенброй», Адамс сетует на превратности жизни жреца в Лос-Анджелесе. Одноразовые мечи везут из Мексики, одноразовые корабли для похорон - из Аргентины. Он подчиняется Совету Жрецов в Нойе-Йорке, но деньги высылают нерегулярно. На заднем дворе храма Адамс разводит свиней пекари, иначе некого будет приносить в жертву. Город полумёртв, продуктами торгуют лишь в «Райском Городе» - жилом квартале у Голливуда, где обитают японские торговцы, местные богачи да министры диктатора Маккейна. Ага, отлично. Там-то и расположена фешенебельная гостиница «Мэйдзи».
        Тряхнув правой рукой, я чувствую острую боль.
        Она всё же успела разрезать ножом ладонь, и я вернулся из жуткого видения.
        Не стану ей признаваться, но каждый раз меня терзает страшное чувство: я останусь там навсегда. Сквозь ткань перевязки проступает кровь. И знаете что? При всей своей вежливости, я хочу взять фроляйн Ольгу за горло и колотить об стену… Так оно и будет вечером, если опять начнётся игра в молчанку. А пока требуется выяснить всё про Локтева. Клянусь восемью ногами Слейпнира, этот парень скоро снова предстанет перед нами. Думаете, он мёртв? Я не настолько наивен. Есть такая народная примета - если человека не убивают четыре пули, то уж взрыв пламени он тоже как-нибудь переживёт.
        А где же сама Ольга? О, до сих пор рассматривает панно Рагнарёка.
        Да, там есть на что любоваться. Слева изображён волк Фенрир с солнцем в зубах, справа - поднимающийся из морских глубин змей Ёрмунганд. Хорошо прорисован момент, как Ёрмунганд вонзает ядовитые клыки в бога Тора, а тот всаживает ему в шею меч: в этой битве им суждено убить друг друга. Огненный великан Сурт безжалостно выжигает землю мечом со струёй пламени, а богиня царства мёртвых Хель скалит полусгнивший рот. За её спиной всплывает корабль из ногтей мертвецов, Нагльфар. Бог Один, мужественный бородач, замахивается лезвием на Фенрира, не зная, что монстр выгрызет ему из груди сердце… Наверху возвышается грозный страж Хеймдалль (да, тоже с золотыми зубами), дующий в Гьяллархорн - рог, гром которого возвестит Асгард о начале Рагнарёка.
        - Чудовища убивают чудовищ, - тихо произносит Ольга. - Таков, вы думаете, ваш конец?
        Мы со жрецом Адамсом молниеносно переглядываемся.
        - Вне всякий сомнений, фроляйн, - бурчит Адамс. - Но это не конец, а начало. Уцелеть сыновья Одина, и сыновья Тора, а в лесу Ходдимир прятаться мужчина и женщина: Лив и Ливтрассир. Они зачинать детей, родить новый нордический раса… Таким образом…
        - Нет, - прерывает она его. - Всё закончится по-другому…
        Ольга поворачивается, идёт к дверям. Жрец Адамс вздыхает - со стоном, как раненый буйвол. Чувствуется, ему очень много надо сказать, но сейчас у нас нет времени.
        - Прошу, брат, - кладу я руку ему на плечо. - Отвези нас в «Райский Город».
        - У меня онли мотосайкл, - мрачно сообщает он. - Бензин в Калифорнии - автомобиль дорого, чёртова куча иен. Но я выручать брата, который едет с сумасшедшей бабой. Подождать две минуты. Ай нид принести жертва, чтобы был хороший дорога, фак.

…Он уходит. Возвращается, держа за загривок визжащую свинью пекари.
        - Дикари, - с отвращением говорит Ольга.
        - Девочка, иди кушай свой бог, - скучным тоном отвечает Адамс.
        Бросив кабанчика на жертвенник, жрец одним взмахом перерезает ему горло.
        Архив №… «Удостоверение крови»
        (инструкция для расового отдела)
«Признаки нордической расы:
        Структура волос - прямые или волнистые
        Цвет волос - от светлого до тёмно-русого
        Цвет глаз - голубые/серые/зелёные
        Губы - тонкие
        Подбородок - узкий, угловатый, выступающий
        Кожа - тонкая, белая, с розоватым оттенком
        Телосложение - нормокостное
        Нижняя челюсть - глубокая.
        Расовые отделы СС при Управлении имперской безопасности Москау обязаны не допускать случаев получения арийского сертификата («удостоверения крови») представителями низших рас. Широко известен скандал с шефом имперской безопасности, группенфюрером СС Рейнхардом Гейдрихом. Этот человек, занимавший один из высших постов в Третьей империи, скрыл, что его дед, скрипач Венской оперы, был семитом. Только с помощью науки в 1959 году, проведя гемотест, удалось разоблачить преступника, и Гейдрих покончил с собой, приняв яд. Следует запомнить: не нужно стесняться заново требовать анализы ДНК от людей, которые их уже сдали, - бдительность прежде всего. Унтерменши не могут служить в госучреждениях, владеть магазинами, банками, недвижимостью. В настоящее время, согласно недавним поправкам к Нюрнбергскому закону от 1984 года, в РейхСоюзе даже киоск с шаурмой должен принадлежать ТОЛЬКО лицу нордической расы. Неарийцам позволено учиться в школах, но запрещено поступать в высшие учебные заведения. При приёме на госслужбу каждый обязан доказать чистоту своей крови и сдать образец ДНК в особое хранилище. Унтерменши -
это не только семиты и ромаль. Польская кровь приравнена к неарийской, зато иранцы, чьими предками были арии, могут свободно работать за пределами арбайтенлагер. Закон «О защите арийской крови» (1935 год) запрещает браки между немцами и унтерменшами, карает тюремным заключением половую связь (наказанию подлежит даже поцелуй), не разрешает семитам нанимать на работу арийских женщин младше 45 лет. За год Отделом расовых нравов в Москау арестованы и отправлены на принудительные работы 140 девушек, пойманных за поцелуем с представителем низшей расы (зачастую - поляком). Времена сейчас другие, но и в школах, и в институтах следует преподавать Концепцию расовой гигиены.
        Что это такое, спросите вы?
        Обеспечение чистоты нации. Известно, что в 1935-1945 годах в рейхе проводилась стерилизация всех лиц, страдающих хроническими болезнями, эпилептиков, слабоумных и алкоголиков, слепых и глухих. Всего было стерилизовано 500 000 человек. Тяжелобольные подлежали уничтожению, а с 1956 года - высылке на поселение в Африку. Подобные действия существенно укрепили нацию. Стерилизация в Третьей империи возможна лишь с согласия родственников больного - но, как правило, его нетрудно получить. На улицах Москау вы лишь изредка встретите психа, просящего подаяние, инвалида, катящегося в кресле, или больного старика. Как правило, они - иностранные жулики-притворщики. Все инвалиды либо высланы на африканский континент, либо изолированы в особых учреждениях за пределами больших городов. Служба врачей СС регулярно проверяет горожан, которые обязаны в строгом порядке являться на диспансеризацию: тот, кто слишком часто болеет, наносит стране финансовый ущерб.
        Время доказало успешность расовой политики рейха. К сожалению, развитие копировальной техники и анонимность сети Сёгунэ все ещё предоставляют огромную возможность для махинаций с «удостоверением крови». Известно свыше двадцати тысяч инцидентов, когда получившие «арийский сертификат» оказались полукровками - по терминологии Третьего рейха, «мишлингами». Согласно же «статусу Ванзее» от 20 января 1942 года, «мишлинг» не считается арийцем, если среди его предков на протяжении 300 лет обнаружился семит или ромаль, и это подтверждено документально. В школах Москау СС проводит игры «Распознай неарийца». В целом, расовое сознание комиссариата находится на высоком уровне».
        Куратор Министерства просвещения и пропаганды, оберфюрер СС Иван Фролов.
        Глава 5. Биоматериал
        («Райский город», гостиница «Мэйдзи»)
        Доктор Сорокин из «Лебенсборна» ничуть не напоминал доктора в привычном понимании этого слова. Никакой бородки клинышком, старомодного пенсне и интеллигентного вида, как у арийца Чехова. Двери полулюкса в «Мэйдзи» открыл крепкий старик с короткой стрижкой «седой ёжик», одетый в футболку с рисунками слонов и шорты до колен. Сдвинув на нос чёрные очки, он раскрыл мне объятия:
        - Ладушки… Какие люди, и без охраны. Чувствуй себя как дома, мой мальчик!
        То, что мальчик явился ещё и с девочкой, Сорокина вовсе не смутило.

«Райский город» вполне оправдывал свое название. Номер в оранжевой гамме - три комнаты, включая гостиную и спальню, чудесные пуфы, кресла, даже столикбар, и тот из оранжевого стекла. Бесперебойно работают водопровод и электричество. За объятиями последовал заказ пиццы из ресторана «Дуче» (боги, вот тут и оценишь с голодухи несчастную пиццу!) и очень много местного кукурузного виски. Не слушая возражений Ольги (хоть кто-то их не слушает), доктор вызвал по телефону портного-китайца: тот снял мерку, обещая к утру доставить платье - вместо кимоно.
        Через три часа, когда от пиццы остались только корки, а графин с виски опустел, я деликатно перешёл к делу - и рассказал, почему мы здесь. Сорокин помрачнел. Понимаю, наверное, так будет разочарован каждый человек, если к нему явится в гости сын, а потом попросит об услуге. Сухо кивнув, доктор вышел в соседнюю комнату.
        - Вы уверены, что он не позвонит в гестапо? - шепнула Ольга.
        - Уверен, - с полным ртом ответил я, уничтожая последний кусок пепперони. - Он мне как отец. Понятно, что таких же детей у него ещё человек пятьсот, но Сорокин всегда отличался от других киндерфюреров «Лебенсборна». Хотя бы тем, что действовал не согласно инструкции, а пытался вести нас по тому пути, к коему лежала душа каждого ученика. Он заметил мой интерес к скандинавской мифологии и развил его, устраивая поездки в лагеря «юных жрецов» в Норвегии. Он был моим первым учителем в таких вещах, как фехтование на мечах, японские боевые искусства, курсы «Майн Кампф», история национал-социализма… Да, сейчас этот предмет в школах уже давно отменили.
        Она кивает, вдыхая табачный дым. Формально Калифорнийская Республика - клон Третьей империи с японским колоритом, но вот сигареты здесь запретить не смогли.
        - Они похитили вас у настоящих родителей, - замечает девушка. - Как вы можете любить человека, который отнял у вас всё? Вы просто привыкли к нему. Он вам не отец.
        Я отрицательно качаю головой:
        - Я не знаю своих родителей. Кем они были? Замечательные, любящие отец с матерью? Все так уверены, что неведомые папа с мамой идеальны. Даже биография фюрера засекречена, нигде нет ни слова о его отце Алоизе, кроме как - «честный человек и патриот, верный фатерланду». Ну а то, что Алоиз избивал и фюрера, и его мать, - такое запрещено говорить, антигосударственная пропаганда. Кто знает, кем бы я стал с родителями? Многие люди сами сдавали собственных детей в «Лебенсборн» - им платили компенсацию, предоставляли продуктовые талоны и льготы для проезда в автобусе. Сорокин относился ко мне как к сыну. Сами убедились, он до сих пор рад меня видеть. Да, он носил эсэсовскую форму, но, по сути, идеология доктора никогда не интересовала.
        Девушка не успевает ответить - Сорокин возвращается в комнату. В руках он держит плоскую чёрную коробочку, внешний диск от компьютера. На боку привинчена эмблема, знакомая мне с детства: треугольничек, две скрещенные молнии и надпись латиницей:
        LEBENSBORN
        - Ты не ошибся, мне давно известна фамилия Локтева, - глухо произносит он, включив стоящий на оранжевом столе «бух». - Его привезли в Москау примерно тогда же, когда и тебя, шести месяцев от роду. Правда, в другой приют. Вскоре этот мальчик проявил неординарные способности. Вундеркинды - не редкость, но ими всегда восхищаются, а Павел Локтев был уникален - о нём часто упоминали на конференциях «Лебенсборна». Он обладал феноменальной памятью, с пяти лет разбирал и собирал «штюрмгевер», отлично стрелял, говорил на нескольких языках. В руководстве Управления имперской безопасности внимательно отслеживали успехи таких детей. Когда Локтеву исполнилось десять лет, «Лебенсборн» в Москау посетил человек, которого доктора должны были называть не по имени, а просто Врач. Старый, худой, сгорбленный. Он привёз секретное разрешение с печатью Триумвирата: отобрать детей для «Спецпроекта МГ». Врач просмотрел сотню кандидатов из десятка приютов и увёз в Берлин двоих - Локтева и ещё одного мальчика, сына французского офицера и украинской девушки, сдавшей ребёнка в приют перед смертью от лейкемии… У него была
забавная фамилия - Плотвичка или Сазанчик… Так всем докторам понравилась, что даже не стали менять.
        Он разворачивает ко мне экран компьютера. Я вижу фото морщинистого, седого старика.
        Ольга успевает прореагировать первой:
        - Господи боже мой… Да это же гауптштурмфюрер Йозеф Менгеле!
        Признаюсь, тут и я с трудом удерживаюсь на стуле.
        - Простите, доктор, - произношу я. - Но как такое может быть? Менгеле умер ещё в шестидесятых годах. Да и вы сами говорили мне, что его работа в Биркенау - миф, придуманный большевиками-подпольщиками с целью опорочить национал-социализм.
        Сорокин вздыхает, кладёт мне руку на плечо.
        - Одно из главных разочарований жизни, мой мальчик, - каждый человек имеет такое прошлое, какое ему было бы желательно забыть. Эта истина верна и по поводу любого режима. Менгеле был объявлен мёртвым в 1961 году, ты тогда ещё не родился. Телеканал «Викинг» сообщил в новостях: «опель» Врача на Анхальтерштрассе в Берлине подорвали противотанковой миной. Последовали пышные похороны, установка памятника: на деле это была спецоперация по исчезновению. Менгеле стал многим неудобен. Слухи о его изуверских экспериментах будоражили даже наших союзников-японцев. Решением канцлера Третьей империи Врача перевели на нелегальный режим работы. Официально мёртвый, он без проблем продолжал опыты в лаборатории гестапо.
        У меня перехватывает дыхание. В дискуссиях с Ольгой мы обсуждали личность Йозефа Менгеле. Девушка всегда говорила о нём с ненавистью, рассказывала немыслимые вещи. Якобы Сёгунэ забито свидетельствами очевидцев о том, что творил Менгеле - работник медицинской службы в СС в Биркенау, одном из районов Освенцима. «Он колол человеку химикаты прямо в зрачок, чтобы изменить цвет глаз. Вырезал у детей органы, сшивал вместе близнецовдвойняшек. Из трёх тысяч близнецов, взятых им для опытов, в живых остались только триста. Оперировал трёхмесячных младенцев без обезболивания, стерилизовал монахинь, кастрировал мальчиков. Менгеле испытывал пристрастие к карликам и лилипутам, он погружал их в снег, чтобы выяснить, как долго человек выдержит холод».
        Помнится, я тогда сказал ей: это выдумка. Леденящие кровь, мрачные, готические сказки. Существо, рождённое человеческой матерью, не может быть отвратительным чудовищем из фильмов ужасов, хладнокровно замучившим тысячи людей… Это обычный фальшунг, подделка из Сёгунэ. Информационная война куда жёстче окопной, а шварцкопфы не остановятся перед тем, чтобы соврать, преувеличить, нафантазировать. В школах рейха учат: «бесноватый Иосиф» ел младенцев на завтрак, Ворошилов был гомосексуалистом и спал с Кагановичем, а Молотов шизофреник. Кто выиграл войну, того и правда что хочет, то и пропишет в учебниках по истории. Так, значит, Ольга не солгала. Это - истина.
        Интересно, чего же я тогда ещё не знаю.
        Сорокин оставляет перед нами компьютер, открыв секретный датай. Не говоря больше ни слова, вновь уходит в спальню, плотно закрывает за собой дверь. Прижавшись друг к другу плечами, мы с Ольгой вчитываемся в сухие строчки официального досье. Менгеле работал с Локтевым одиннадцать лет. Француза со странной фамилией он в итоге забраковал, через три года тот был отослан обратно в «Лебенсборн» - трансформации, начавшиеся с телом мальчика после опытов, не отвечали ожиданиям Врача, к тому же ребёнок раздражал его заиканием. А вот с Локтевым получилось просто отлично… Гауптштурмфюрер Менгеле с сороковых годов был одержим весьма популярной в руководстве рейха идеей - созданием сверхчеловека. Эти исследования носили секретное название «Проект МГ», то есть - «Проект Менгеле». Пытаясь изменить цвет глаз узников в Освенциме, Врач преследовал главную задачу: он мечтал сотворить существо, способное за считаные минуты менять обличье. Менгеле колол Павлу множество лекарств, пересаживал чужие стволовые клетки и ткани, хирургически изменял мозг, «смешивал» структуру ДНК. Дважды Локтев пережил клиническую смерть на
операционном столе, и всякий раз воспитанника «Лебенсборна» возвращали к жизни. В конце концов, Менгеле добился своего. Лицо ребёнка стало сплошным биоматериалом, по консистенции - почти как вода. Павел обрёл способность превращаться в кого угодно. Ему стоило лишь глянуть на фотографию, чтобы впитать облик другого человека, с мельчайшими особенностями - словно губка. Фактически Менгеле сконструировал настоящего вервольфа - то есть оборотня…
        Я бы сказал, даже круче.
        Локтев может медленно, но всё же регенерировать ткани. На нём быстрее, чем на обычных людях, заживают порезы и ушибы. Его сложнее убить, разве что выстрелом из
«снайперки» крупного калибра в глаз или парой килограммов динамита. Он легче переживает ожоги, контузии, обморожения. Пройдя трёхгодичный курс медитаций в Тибете, Павел обрёл и другую способность: он может, как компьютер к Сети, подключиться к мозгу нужной персоны и установить её примерное местонахождение. Так он и вычислил меня в Урадзиосутоку. Да, это был не сверхчеловек, скорее предварительная бета-версия. Менгеле не успел его доделать. Удивительно, что парень не умеет летать. Прочитав список достижений Локтева, я и без того едва умом не тронулся.
        Я поворачиваюсь к Ольге:
        - Для чего он ищет нас?
        - Я честно сказала вам: не знаю. У меня есть лишь подозрение, почему он охотится за мной. Да и за мной ли? Подумайте, вы ведь видели своими глазами перед риоканом, он вовсе не желал арестовать меня или что-то другое… Он пытался забрать вас…
        Тихий скрип двери в спальню.
        Доктор Сорокин появляется сзади меня: мягко, но настойчиво отстраняет от компьютера. Вынимает шнур съёмного жёсткого диска: экран гаснет, - он закрывает крышку «буха». Сеанс окончен, всем спасибо. Да, это та ситуация, в которой не захочешь второй серии.
        Хозяин номера вытряхивает из пачки сигарету «Банзай» - лучшее, что можно достать здесь.
        - Врач стал первым заданием Павла, - прикусив фильтр, молвит Сорокин. - Менгеле разбил инсульт, и в гестапо решили избавиться от него, как от «отработанного материала». Он не мог проводить опыты, но всё ещё был опасен - тем, что жив. В секретном госпитале гестапо Йозефа Менгеле посещал сын Рольф, только из его рук Врач брал лекарство. Локтев принял облик Рольфа, навестил Менгеле и любезно дал ему запить водой таблетку цианистого калия. Он стал самым ценным агентом гестапо Москау. Последовало множество других, самых разнообразных заданий: человек, способный за минуту поменять внешность, узнает любые секреты. Он может превратиться в чьего-то мужа и провести ночь в постели с ничего не подозревающей женой. Скопирует лицо давно умершего отца и введёт человека в шок, тот впадёт в прострацию и ответит на любые вопросы. Наивно было бы считать Павла Локтева банальным наёмным убийцей…
        Добрый Сорокин. Как всегда, доктор хочет обосновать странности пациента.
        - И кто же он тогда, если следовать вашей логике?
        - Устранитель любых проблем. Я рассказал только о тех способностях Локтева, что мне известны. Но наверняка имеются и другие. Он - секретное оружие гестапо, и если его натравили на тебя, значит, дело швах, мой мальчик. Не факт, что ему нужна твоя смерть… вполне возможно, нечто иное. Поразмысли над этим. Я ночное существо, поэтому сейчас уеду работать в свою лабораторию. Номер ваш до утра… наслаждайся.

…У меня не было сил поблагодарить Сорокина. Я не обернулся, когда хлопнули двери.
        Глава 6. Полубог
        (Москау, кауф-центр «Дас Рейх»)
        Эскалатор вёл наверх, по лестнице из прозрачного стекла. Почти на каждой ступеньке стояли люди - довольные, смеющиеся, увешанные сумками с фирменными логотипами, держащие в руках увесистые пакеты. Сексуальные девушки в топиках и модных брюках вермахта цвета «фельдграу», симпатичные мальчики в футболках и бутсах - спортивной обуви «Дасслер»[Братья Дасслеры, владельцы фирмы спортивной обуви с 1920 г., убеждённые нацисты. После 1945 г. их имущество конфисковали, и тогда один из братьев (Адольф Дасслер) основал «Адидас», другой - «Пуму».] . Над эскалатором колыхалось рекламное полотнище с чёрным орлом, и ниже - перечёркнутая красной линией сигарета.
        NICHT RAUCHEN! ЕСЛИ ТЫ КУРИШЬ - ТЫ БОЛЬШЕВИК!

«Какая милая тупость, - улыбнулся Павел. - Учитывая, сколько народу в Москау поддерживает шварцкопфов, власти сделали годовой план прибыли спекулянтам куревом. Теперь в куче квартир этого города не пускают на кухню незнакомцев: чтобы посторонние не узрели табачные цветочки в горшках. Впрочем, какой же умный рекламщик добровольно пойдёт работать в Министерство просвещения и пропаганды?»
        Он бесцельно слонялся у стены, разглядывая людей. Выходной, время айнкауф [Шопинг (нем.).] , центр забит покупателями. Женщины заполнили отделы распродаж, мужчины пьют пиво. Почему бы и ему что-нибудь не купить? Он точно такой же человек, как и все прочие.

…На шее каждого паренька на эскалаторе висело по две девочки, и окружающие не находили это шокирующим: долгая война сжевала мужскую часть населения Москау огромной пастью. «Если меня повысят до шарфюрера, я буду иметь трёх жен», - вспомнил Павел старенькую песню с арабскими музыкальными мотивами. Кажется, он был ребёнком, когда её крутили по радио, вербуя добровольцев в татарскую бригаду СС. Рейх воевал на фронте своими силами, не прибегая к помощи китайцев. Как же давно это было.
        Павел много что помнил из детства. Но старался блокировать воспоминания.
        Сейчас Локтев одолжил себе ординарную внешность двадцатилетнего парня, уроженца Урадзиосутоку. Тот пил чай в уличном кафе, а Павел, проходя мимо, потратил двадцать секунд, чтобы запомнить особенности лица: как раз имеется паспорт со схожим фото. Менгеле в своё время учил: если скопировал кого-то, лучше убить оригинал. Но Павел редко следовал совету: только в случае совсем крайней необходимости. Агент не испытывал удовольствия от убийств, такая радость доступна больным на голову людям, коим место в Африке. Правда, любые распоряжения Управления имперской безопасности он исполнял беспрекословно, без малейших колебаний - приказ есть приказ. Допустим, ему велели дать яд рыжему психу после разговора в специзоляторе гестапо, и Локтев в точности исполнил распоряжение. Это было даже милосердно - парень вторично тронулся умом, узрев умершего брата. Голос Павел не умел копировать, но это и не нужно: когда ты видишь близкого человека, который уже лет десять как мёртв, мозг отключается, ты не станешь вслушиваться, почему родственник заговорил баритоном вместо фальцета. Иногда Локтев развлекался со скуки
(правда, считая это мальчишеством), как в кинотеатре «Кайзер»: стоило ему впитать лицо Жан-Пьера, как билетёрша впала в полуобморочное состояние, ведь из зала один за другим вышли два человека-клона.

…Забрать внешность посетителя кафе - такая же разновидность игры с самим собой, на деле Павел не нуждался в копировании прохожих. У него был в запасе целый набор типовых личностей. Есть такие люди, похожие на всех сразу, неприметные, скучные. Они не выделяются в толпе. Примерил лицо, как маску, и никто тебя не опознает. Оригиналы уже давно умерли или погибли на войне. Павел возил в командировки в чемоданчике коробку паспортов - РейхСоюза, Ниппон коку, Маньчжоу-Го, Калифорнийской Республики - с запасными лицами. Он часто делал, как в изоляторе гестапо под книжным магазином: зашёл в одном обличье, а вышел - в другом. Достаточно раздавить ампулу в зубе, чтобы биомасса лица пришла в движение: это не очень приятно, хотя лекарство всегда содержит обезболивающее. Одно время Павел таскал в бумажнике свою затёртую детскую фотографию, чтобы помнить - кем он был… Но недавно выбросил и её. Его прошлое не имеет значения.
        Ведь существует только то, что здесь и сейчас.
        Менгеле рассказывал ему о вервольфах - диких монстрах, превращающихся из человека в волка при полной луне. Врач считал, что «проект МГ» не имеет отношения к оборотням.
        Перекинуться в волка… хм, прикольно, но не более. Волкам место в зоопарке, а его способности сродни полубогам из эпоса Нибелунгов. Управление имперской безопасности закрывало глаза на заказы, что Павел принимал от частных клиентов: сицилийской мафии или гонконгских триад, они платили щедро. Бухгалтерия гестапо жалела каждую рейхсмарку, поэтому он летел в Москау на раздолбанном «юнкерсе» в экономклассе и получал типовое жалованье штурмбаннфюрера. Правда, деньги больше не имели значения: отныне в ходу другая, очень крупная игра. Он тайно вернулся в Москау из Урадзиосутоку, не сказав никому из сослуживцев ни слова - даже закадычному другу Карасику. Нужно время, чтобы побыть одному. И всё очень тщательно обдумать…
        - Фройнд, секунду ахтунга, - донесся до него свистящий шёпот. - Тютюн не нужен?
        Ну да. Это по-украински, так в Москау на жаргоне называют запрещённый табак.
        Он повернулся. На него выжидательно смотрел школьник в форме фюрерюгенда: короткие штанишки и красно-белый ромбик на рукаве. Ни фига себе, ребятки уже средь бела дня тютюном фарцуют. Банальный вопрос, но куда только смотрит гестапо?
        - Почём? - шёпотом спросил Павел, вживаясь в новую роль.
        - Полштуки марла, - тихо ответил парень, оглядевшись. - Забористый, не пожалеешь.
        Кажется, столько есть. Павел извлёк из кармана две новенькие бумажки. О, вот пятисотка. Втиснув рейхсмарки в руку торговца, он получил взамен целлофановый пакетик. Встряхивая (похоже, кинули граммов на десять), Павел подумал: «А почему бы и нет? Так даже лучше. Будут искать некурящего, а не того, кто дымит, словно очумевший паровоз».
        Вторая банкнота в руке чуть смялась. Он поднёс её к глазам.
        Тысяча марок РейхсСоюза, с голограммой «Комиссариат Москау». Бледно-синяя бумажка с готическими латинскими буквами, сверху - кириллица. Раньше на всех деньгах был изображён фюрер, однако Двадцатилетняя Война внесла коррективы. Сначала пробовали печатать на марле портреты великих мыслителей, писателей и актёров… Но после скандала (у одного из мыслителей после эксгумации останков и теста ДНК нашли семитские корни) систему пришлось изменить. Банкноты несли на себе изображения животных - вставших на дыбы коней, медведя (герб Берлина и многих городов Руссланда), оленя, гордо расправившего крылья орла. Неоднократно всплывала идея нарисовать кабана, но такие рейхсмарки отказались бы принимать в Туркестане. На просвет мерцали водяные знаки - чёрное солнце, власти каждого рейхскомиссариата свободно допечатывали свои банкноты. Рейхсмарка хуже иены, но других вариантов, похоже, нет. Доллары Калифорнии и Нойе-Йорка (серая, невзрачная «обёртка») не берут даже у себя на родине, хождение оккупационного фунта в Британии закончилось в 1971 году, англичан перевели на марло. Что ещё осталось? Тайские баты?
Маньчжурские юани? Рупии «Азад Хинда»? Пустые безликие бумажки. За выполненный заказ кассиры мафии всегда платили ему даже не деньгами - бриллиантами. Они-то всегда в цене.

…Он окинул взглядом холл. Кауфховские арпиты переполнены, десятки людей жмутся в очередях, смотрят на часы, ожидая столик. Здешняя публика всегда делала вид, что никакой войны на Урале нет. Да и верно, есть ли она? Воюют китайцы в форме вермахта, а безногие инвалиды в тельняшках, собирающие милостыню в метро, - обманщики-ряженые из Румынии. Стиль этого города - жить одним днём: упиваться в роскошных кабаках, ездить на самых дорогих японских авто, бездумно тратить деньги… Кто так не делает, тот унтерменш. Здесь время застыло, засахарилось, как мёд, - сколько бы лет ни прошло, ничего не меняется. Как свергли кайзера? Николас Второй был на фронте (шла Братоубийственная Война между Руссландом и Великогерманией), а в Петербурге и Москау солдатские жёны дрались за гнилую селёдку по карточкам, в магазинах две недели не привозили хлеб. Зато в «Яре», самом дорогом ресторане, на десерт купцам подавали голых девушек - возлежащих на огромных блюдах, вымазанных сливками, усыпанных свежими фруктами. Царство пира во время чумы - это специфика Москау, Триумвират знает, чем отвлечь местный люд, когда начинается
брожение. Совсем недавно телеканал «Викинг» устами своих ведущих вбросил мысль: а почему бы Москау не объявить полную независимость от РейхСоюза? О, что тут началось. Трепачи скопом включили компьютеры, полезли в Сёгунэ на форумы, обсуждать - как будет здорово, со ссылками на процветание суверенных государств, Калифорнийской Республики и Маньчжоу-Го. Свои деньги, свои законы, своя марка пива. Того, что решения за калифорнийцев принимает японский посол, а за маньчжуров - глава Квантунской армии[Глава Квантунской армии (японский генерал) имел официальное право отменить любое решение монарха Маньчжоу-Го, осуществлял реальную власть в Маньчжурии во время правления императора Пу И в 1932-1945 гг.] , никто не знает и не хочет знать. Стоит РейхСоюзу распасться, Москау обрушится, как карточный домик. Триумвират должен Ниппон коку денег выше крыши, без финансовых вливаний из Токио рейхскомиссары объявят дефолт. Вот тогда-то сюда и приедут настоящие узкоглазые хозяева и обустроят жизнь, как в Юго-Восточной Азии: вся мощь страны работает только на благо Японии, Москау превращается в сплошной арбайтенлагер, её
жмут, как в ручной соковыжималке. Павел достаточно прожил во владениях Ниппон коку, чтобы знать, как японцы в самом деле смотрят на граждан рейха. Интеллигентно говоря - как на говно.
        Из левой ноздри вытекла струйка крови, он молча стёр её платком.
        Радиация. Может быть, поэтому в Москау так торопятся жить на полную катушку? Они просто знают, что умрут быстрее. Выплюнут лёгкие с кашлем. Он с детства хотел уехать за границу, и мечта сбылась. О, какие же дураки эти японцы. Дважды пытались остановить его миссию, считая: раздражитель съедает рейх изнутри, не пройдёт и двадцати лет, как он полностью уничтожит Третью империю, устранив конкурента по мировому господству. Желтолицые сыны восходящего солнца не рискнули задуматься, а откуда в принципе взялся раздражитель? Наивные. Если бы заражение растворяло по частям только рейх, Павел (цинично, но правда) не испытал бы столь нервного беспокойства. Подумаешь, твою хижину разрушил ураган, всегда можно перебраться в другую. Не это наполняет душу холодным страхом и заставляет, ворочаясь, проводить ночи без сна, уставившись в потолок. Всё куда страшнее, чем полагают японцы.
        ЭТО НЕ КОНЕЦ РЕЙХА. ЭТО КОНЕЦ СВЕТА. ВСЕЙ ПЛАНЕТЫ.
        Мир растворится, превратившись в песочную субстанцию, растает в воздухе. Пусть не сейчас, но очередь дойдёт и до Токио, - заражение не соблюдает границ. Домики с загнутыми крышами, сверкающие небоскрёбы и Фудзияма исчезнут, как Кремель или Унтер-ден-Лиден. Пока такое не началось, в Ниппон коку не вздрогнут. Да и хрен бы с ними! Он предупреждён об охоте японцев. Управление имперской безопасности не знает о его пребывании в Москау, японский «крот» в гестапо не предупредит хозяев, а он сам в курсе о следующем направлении раздражителя.

«Отклеив» себя от стены, Павел направился в туалет. Надо попробовать самосад, купленный у паренька из фюрерюгенда. Запереться в кабинке, свернуть «козью ножку», сочно затянуться… Он уже так делал давно, тайком от учителей в «Лебенсборне».

…Он не последовал за жрецом и Ольгой. Трёхчасовой сеанс медитации, и парочка чувствуется где-то на другом континенте, возможно, в Калифорнии. Он ясно узрел обоих на фоне здания с башнями, на улице с пальмами, залитой солнцем. К счастью, наряду с видением он смог ощутить другое - то, что наполнило его сердце спокойствием.
        Ему ни к чему искать их там. Скоро они вернутся.
        Учебник № 3. «История рейхскомиссариата Москау»

«Прежние псевдоучёные, каббалисты и плутократы, скрыли от народа Руссланда правду о его прошлом. Теперь, используя спрятанные в архивах летописи и записи очевидцев тех лет, мы можем создать на базе Министерства народного просвещения настоящие, не фальсифицированные большевиками учебники истории.
        Первое. Правителями Киевского Руссланда были арийцы из Скандинавии, основавшие династию Рюриковичей. Профессор Гейдельбергского университета Фридрих Кёнигсхоф провёл исследование, доказавшее: в 862-988 годах в Киеве говорили на древнегерманском языке и поклонялись северным божествам. Лишь потом, приняв взятку от греков, князья обманули свой народ, приняв христианство.
        Второе. «Ледовое побоище». В 1242 году на Чудском озере произошло страшное братоубийство: подстрекаемые семитской общиной Пскова и литовскими плутократами, руссландцы и немцы направили мечи друг против друга. В этой битве немцы одержали победу, полностью уничтожив дружину князя Александра Невского. Сам Александр бежал в Новгород, поклявшись никогда не воевать с арийцами. Тевтонский орден ушёл и принял капитуляцию заочно.
        Третье. Битва на Куликовом поле. В 1380 году князь Москау Дмитрий Донской победил монголо-татарскую армию. Перед сражением, по почину епископа Гамбурга отца Людвига, все церкви Священной Римской империи отслужили молебны за удачу войскам руссландцев, воодушевив арийских витязей на бой с врагом. Увы, манускрипт с записью слов молебна был уничтожен семитскими торговцами Гамбурга при содействии неведомых плутократов. Зато последний тест ДНК доказывает: монах Пересвет, сразивший татарина Челубея перед началом битвы, являлся чистокровным арийцем. (Специальное примечание для учителей. В случае ведения уроков у татар пользуйтесь учебником «История рейхскомиссариата Туркестан», где указано: «Отец Людвиг вознес молитву за удачу хана Мамая» и «Татарин Челубей, сразивший Пересвета, являлся чистокровным арийцем».)
        Четвертое. Смутное время - 1604-1612 годы. Ранее замалчивалось, но теперь общеизвестно: кайзер Михель Романов был утверждён на престоле в Москау только благодаря войску нанятых им в Германии ландскнехтов, разбивших польских оккупантов. Минин и Пожарский - пропагандистский миф унтерменшей, стремившихся похоронить в забвении военное сотрудничество арийских народов.
        Пятое. Великая эра процветания под скипетром германских монархов. С царствования Петера I в Москау начался реальный золотой век. Никто не стеснялся открыто признать, что главные блага Руссланду принесли Германия и её лучшие умы. Петер Великий, творец Великой Арийской Революции, сделал Руссланд образцовым немецким княжеством, с курением трубок и употреблением кофе. Он так стремился стать немцем, что Триумвират Москау в 2004 году исполнил давнюю мечту Петера - посмертно выдал ему «удостоверение крови». Последующее регентство герцога Эрнста Бирона, а также мудрое правление кайзерины Катарины Второй сделали Руссланд богатейшей страной Европы. Как выяснили учёные рейха, Катарина Вторая не убивала мужа, кайзер Петер Третий пал жертвой семитского заговора, его кровь задействовали каббалисты для своих ритуалов.
        Шестое. Фатерландская война 1812 года. Прусские войска в составе армии Наполеона повернули штыки против французов и тем самым спасли Руссланд от оккупации иноверцами. В честь совместной победы над Францией в Москау установлен памятник на площади Третьей империи: викинг подает копьё арийскому витязю.
        Седьмое. Братоубийственная Война 1914-1918 годов. Страшное событие, столкнувшее на поле боя миллионы солдат Великогермании и Руссландской империи. Наши братья-арийцы, обманутые семитским лобби Распутина, умирали за фунты английских плутократов, доллары воротил с Уолл-стрит, франки лягушатников. В 1917 году прогрессивные силы Руссланда заключили сепаратный мир, безвозмездно передав Великогермании Балтику и Украину, чем спасли тысячи жизней. К сожалению, плодами перемирия коварно воспользовались большевистские людоеды.
        Восьмое. Освободительная Война 1941-1984 годов. Вековая мечта Руссланда наконец-то осуществилась, арийские народы объединились в одно государство: рейхскомиссариаты, благоденствующие под правлением Великогермании. Фюрер и его последователи сломили хребет большевизму, освободив мир от угрозы красной чумы, избавили славян от гнёта семитского капитала и британского колониализма. 25 июля 1984 года, день падения последней крепости большевиков на Урале, объявлен в Москау выходным днём и отмечается на государственном уровне.
        Этот учебник одобрен к печати Министерством народного просвещения и пропаганды рейхскомиссариата Москау.
        Глава 7. Изономия
        (Лос-Анджелес, десятый этаж отеля «Мэйдзи»)
        Я не могу сказать, что раздавлен свалившейся на меня новостью. Да, потрясён до основания души, но в аптечку за успокоительным не полез и на пол без сознания не рухнул. Уже сказано: в последнее время вокруг меня творилось слишком много странного, кошмарного и, скажем так, охуительного. Обычно я не употребляю подобных слов даже в мыслях (жрецы моего ранга по-скандинавски сдержанны), но иначе при всём желании не изъяснишься. Плавящая разум информация вполне укладывается в бешеную карусель событий на улицах Москау, Урадзиосутоку и Лос-Анджелеса. Ольга права, у меня под рукой сразу несколько вариантов:

1) Безоговорочно поверить ей на слово.

2) Констатировать, что она больна шизофренией.

3) Посетить психиатра и убедиться: шизофрения у нас обоих.
        Презрев аккуратность, мы валяемся на покрывале оранжевой кровати в номере Сорокина. Не спали всю ночь, только разговаривали - и выговорились на славу.
        Я даже не знаю, о чём бы ещё спросить.
        - Скажите… вас саму ЭТО хоть немного удивляло?
        - Конечно. Когда случилось впервые, я едва с ума не сошла. Самое простое объяснение - галлюцинации. Переутомление, недосып… Да что там, элементарное сумасшествие. Я запоем читала книги по психиатрии. Бывают такие видения, когда можно осязать мираж пальцами. А я не только видела - я всё ощущала. Могла поздороваться с человеком за руку, прикоснуться к шершавой стене дома, вдохнуть запах костра. Раза после шестого я уверилась: нет никакого бреда… то, что я вижу, - это явь, а не сон. Знаете, мне даже не с кем было об этом поговорить. Даже Сергей, мой добрый друг, решил бы, что я свихнулась. Меня уволят, а затем депортируют в Африку.
        Да, это верно. Лично я отправил бы её в Африку прямо сейчас.
        - Вы что-то помните… из ТОГО времени?
        - Очень мало. Я ребёнок… мне, кажется, три года, что-то около того. Я люблю играть, у меня есть тряпичная кукла Нюша с соломенными волосами и крашеные деревянные дощечки. Смутно помню женщину, что брала меня на руки, думаю, это моя мама. Я глажу котёнка, прячусь на огороде среди лопухов… ем малину, и щёки у меня перемазаны красным. Красное… Я долго потом не выносила этот цвет. Он вызывал панику, чувство страха, отчаяния. Много лет подряд я закрывала глаза и видела одну и ту же картину; солдат в болотной форме стреляет в мою мать… и у нее пятна на груди… малинового цвета… Представляете? Как будто сразу раздавили горстку ягод…
        Да, мне тоже не мешает успокоиться.
        - А потом… Произошло ТО САМОЕ?
        - Да, да… Вспышка огня. Очень яркая. Грохот, рвущий уши, страшный рёв, крики. Всё вокруг плывёт, исчезает в пламени. Я потеряла сознание. Когда очнулась, то была уже в другом месте… Чужом и незнакомом. Я кричала и плакала до хрипа, потом уснула. Позднее мои приёмные родители рассказали, какой для них это был шок. Утром они ушли на работу, вечером вернулись, а в гостиной на ковре спит трёхлетняя девочка. Мои здешние папа и мама были верующими… не в вашу Вальгаллу, а в Иисуса Христа. Они восприняли моё появление как дар небес, ведь своих детей у них не было. По закону, «бесхозный» ребёнок подлежал обязательной сдаче в «Лебенсборн», но у родителей были связи: мама работала гримёршей на телевидении, папа проектировал одежду для сотрудников Министерства просвещения и пропаганды. Тест ДНК показал, что у меня арийская кровь, остальное уже не составляло проблем - либо дали взятку, либо договорились по дружбе. Руссландский стиль жизни «помоги брату по блату» никакой Третий рейх не перебьёт. Год за годом я просыпалась ночью с криками, в слезах: мне снился и тот солдат, и другие существа в болотных мундирах.
Психиатру меня не показывали: если диагноз «шизофрения» подтвердится, не спасут никакие связи. Родители любили меня и очень баловали. Оба умерли от лейкемии, как многие в Москау, когда мне исполнилось двадцать.
        Она вновь тянется за сигаретой. Пепельница переполнена окурками.
        - Вы помните своё настоящее имя?
        - Нет. Когда перемещения пошли потоком, мне было четырнадцать. Я попадала в разные временные отрезки и всегда слышала от людей ТАМ одно и то же: деревня Алексеевское сожжена полностью, никто из жителей не уцелел. Карательная операция СС, наказание за атаку партизан на патруль. Взрослых перестреляли, а детей заперли в доме на окраине и закидали гранатами. Все погибли. Точнее… почти все.
        Сердце сжимает ледяным кулаком:
        - Я тоже это видел… Солдаты в противогазах… Пальба по всему живому. Играет весёлый марш, пулемётчик смеётся. Я был уверен - это горячечный бред, галлюцинация…
        Она качает головой. Выпускает колечками дым изо рта.
        - Нет. Вы видели реальные события, моими глазами. Ту, параллельную войну, что шла в ДРУГОМ мире. Боже, как мне было страшно. Сидишь дома, читаешь книгу. Через секунду - раз, и ты в ином месте, да ещё и в ином времени. И терзаешься, вернут ли тебя обратно или сгинешь здесь навсегда? Я пыталась выяснить, что со мной происходит. Искала справочную литературу, очень много читала. Глаза мне открыл Демокрит, древнегреческий философ. Министерство просвещения не уверено, считать ли древних греков арийцами, но, по крайней мере, их труды не запрещают. Так вот, Демокрит первый в истории выдвинул предположение - в пустоте хаоса Вселенной имеются и другие миры. И те, что частично схожи с нашим, и незнакомые. Они сосуществуют, это была теория принципа изономии Демокрита. Изономия означает равновероятность. Иначе говоря, если есть этот мир, то появится и другой - с виду такой же, как наш, но там история повернётся иначе. Иногда я перемещалась на несколько дней, один раз - на неделю. Время нужно чемто занять - скитаясь в пространстве, я искала местные книги и школьные учебники. Германия в том мире ПРОИГРАЛА ВОЙНУ.
Войска Сталина приняли капитуляцию немцев в Берлине, а фюрер, окружённый в бункере, застрелился.
        Меня не покидает ощущение, что она бредит.
        - Поймите, Ольга, такого не может быть. Ни в нашем мире, ни в каком-либо другом. Великогермания обладала лучшей армией Европы. Она втоптала в землю солдат Франции, Польши, Югославии, Греции. Операцию «Тайфун» по штурму столицы Руссланда продумали ученики Мольтке, генералы немецкого Генштаба… Москау была обречена.
        Ольга стряхивает пепел… упрямо мотает головой:
        - Нет. Там всё иначе. Германия разгромлена, расчленена, и больше она уже ни с кем не воевала. На Японию Трумэн сбросил две атомных бомбы, и император Хирохито сдался Соединённым Штатам. Муссолини партизаны повесили вниз головой, в Нюрнберге вздёрнули руководство империи… кроме Гиммлера и Геринга - эти отравились. В том мире Ниппон коку - страна электроники и туризма, а Германия покупает газ у Руссланда.
        Ну, вот это уж точно хрень. Неужели немцы зависят от наших ресурсов?!
        Однако я понимаю, что в данный момент лучше не спорить.
        - Хорошо, пусть так, - прерываю я её. - У вас есть объяснение, как вы попали к нам?
        Она закидывает руки за голову, поудобнее устраиваясь на оранжевой подушке.
        - Ох, кабы я сама знала… Мне просто мозг порвало. Вслед за психиатрией и Демокритом я буквально проштудировала груду книг по физике, пытаясь понять: почему это со мной происходит? Ладно, я смирилась с тем, что меня швыряет из одного мира в другой, но… Отчего я перемещаюсь только туда, ведь параллельных миров, в теории, сотни? Я поняла, только когда приехала в Алексеевское. Там реально чувствуется природная аномалия. Металлические вещи слипаются в единый ком. Свет в полдень может вдруг потемнеть до черноты. Летом, каждый год, резко холодает, начинается метель, снег кружится хлопьями - именно в тот час, когда эсэсовцы убили детей. У меня нет другого объяснения, кроме как… При взрыве гранат в доме внезапно открылся коридор между двумя мирами. Ужас, страх, слёзы, взрывчатка - сложно сказать, что послужило катализатором. И меня затащило к вам. За долю секунды до моей смерти…
        Шатаясь, я подхожу к столику. Наливаю виски. Мне не до патриотизма.
        - Если я правильно понимаю, мои видения и странные штуки в храме, включая исчезновение козла… Это тоже результат ваших перемещений в параллельный мир?
        Слышится шипение потушенной сигареты.
        - Вот дался вам этот козёл! Вернёмся - первым делом возмещу его стоимость. Да, мы связаны друг с другом, хотя я сама не в курсе, каким образом. Вас затаскивает ТУДА, и вы видите то же самое, что и я. Но поскольку вы там не родились, то можете наблюдать со стороны, как гость, без воздействия. Кровопускание возвращает вас, не даёт слиться с тем миром. Кстати, будьте любезны, расскажите: как вы это поняли?
        - Да проще простого, - пожимаю я плечами. - Думал, вы меня гипнотизируете. Во всяком случае, очень похоже на гипноз. В Школе Жрецов на первом курсе учат: если тьма болот пытается окутать тебя колдовством, надо излить кровь. Как видите, сработало. Но это неважно. Я хотел бы разобраться, что приключилось со стенами в моём храме…
        Она вздыхает. Нащупывает новую сигарету.
        - Если я правильно мыслю, мои перемещения повлияли на ваш мир, - выдыхает дым Ольга. - Его разъедает, возникают метастазы, как от раковых клеток. Стены в храме - только фрагмент грядущего конца света. Я видела исчезающие горы, чащи лесов, реки. Понятия не имею, что принесла с собой в вашу Вселенную, но… Похоже, я заразила её каким-то вирусом, и теперь она умирает. И знаете что? Мне совсем не жаль.
        Хм… вот что после такого скажешь? Глупый вопрос, но…
        - Почему?
        - Потому что мир, в котором победила армия ублюдков, сжигающих детей, не должен существовать. Это абсурд, ошибка мироздания. В истории человечества всегда хватало мрачного говна, но никто не додумался убивать людей десятками миллионов, травить газом, сжигать в печах. Третий рейх - это фантастический пиздец, вы понимаете? Посмотрите, во что его победа превратила ваш мир. Полный сюрреализм и безумие.
        Вот тут я просто обязан возразить:
        - Женщинам свойственно одно из двух: либо жестокость, либо наивность. Вы же умудрились смешать в коктейль и то, и другое. То есть, ваш мир - просто чудо чудесное? Он состоит из молочных рек с кисельными берегами, там нет болезней, зажравшихся богачей и больных на голову военных, нищие не просят подаяний, а людям никто не режет глотки, потому что они другой веры или расы? Сильные страны не потрошат слабые, не бомбят их города, не грабят музеи? Каратели не жгут деревень? В таком случае я должен сказать: вы не из другого мира. Вы недавно умерли и попали в рай.
        Девушка встаёт из постели. Подходит ко мне - вплотную.
        - Нет. - Ольга смотрит в мои глаза. - Он такой, как вы описали. Кажется, жизнь проклята. Уверена, и параллельные миры разложились, как мертвечина, политики там - суки и подлецы, а любая власть - зло. Но пусть из двух зол победит меньшее. Другой мир - фигня, я не спорю. Но он так нахлебался кровью, что и спустя семьдесят лет боится масштабных войн. Да, я ненавижу национал-социализм, я горела желанием сражаться с режимом, проигравшим там, но победившим здесь: плевать я хочу на салоны красоты, райзепоездки и кауф-хофы. Шварцкопфы приняли меня с распростёртыми объятиями.
        Как мило. Заколебал пафос этих гламурных дамочек. Носят бриллианты, лечатся у лучших онкологов, светятся на телеэкране, пьют шампанское, небрежно швыряются марлом в спа-салонах. И при этом просто мечтают делать революцию: ах, святое дело, кинуть гранаточку в патруль и вывесить видео в Сёгунэ. Но по справедливости… Как бы я сам поступил на её месте? Ну, вот честно? Если бы на моих глазах жгли детей, я достоверно бы знал про изуверские опыты психа Менгеле - и был в курсе, что окружение фюрера состоит из отъявленных мясников? Неужели преспокойнейшим образом сел бы на кухне попивать кофе, отмахиваясь, что это не моё дело… Сумел бы я отстраниться и жить как раньше… Или меня бы стошнило от сплошной фальши системы? Неизвестно. Такие люди, как Локтев, наверняка понимают, чьим наследникам они служат, - но, похоже, это их не волнует. Ох, как же раскалывается голова. Я не хочу ничего решать. Моя вера в рейх трещит по швам, но шварцкопфы… терпеть их не могу. В глазах плавают красные пятна. Не могли бы и те, и другие сделать одолжение и дружно провалиться к чёртовой матери?
        - Хочется задать логичный вопрос… Не стоило ли вам рассказать мне всё сразу?
        - Неужели? Вот скажите откровенно, вы бы мне поверили?
        Мне нечего ответить. Конечно, не поверил бы.
        Она кладёт руки мне на плечи. Ладони горячие, как огонь, - чувствую даже через ткань.
        - Зачем я вам нужен? По-моему, пора признаться…
        Она шепчет мне на ухо. Горячечно, прерывисто. Губы касаются мочки, и да… это очень возбуждающе. Она сбивчиво объясняет. Хм, специфическое признание.
        Но многое ли из того, что произошло с нами, нормально?
        У меня нет никакого желания сопротивляться.
        - Хорошо, - вздыхаю я. - Без проблем. Я помню, вы мне обещали… Но если я так сделаю - заражение закончится? По крайней мере, есть ли в этом случае хоть один шанс?
        - Извините за философию - мне вовсе не похуй, что случится с вами, - кивает она. - Да, тогда всё встанет на свои места. Я старалась поступить иначе, но… не получается. Придётся поменять метод. Нам нужно вылетать отсюда… и чем скорее, тем лучше.
        Я едва не поперхнулся виски.
        - Вылетать?! - Да я просто ушам своим не верю. - Так просто? Мы и правда, как два дурака, купим билет, поедем во флюгхафен и взлетим откуда-то на «юнкерсе»? Не перенесёмся через пространство и время, оставляя город в огне? Как нудно.
        Она не раздражается в ответ. Взрывается, как граната.
        - Прекратите ваши интеллектуальные издёвки! Я же говорила, для перемещения нашим жизням должна угрожать смертельная опасность. И что прикажете сделать? Выйти на улицу и по мобильному вызвать бомбардировщик люфтваффе? Это можно, только куда нас швырнёт? В Австралию, на остров в океане, в Африку? О, как с вами тяжело!
        Восхитительная экспансия… Поневоле явится мысль: какова она в постели?
        Так, а почему я опасаюсь об этом думать? И прерываю себя на самом интересном?
        У меня ведь явное предубеждение против этого романа. Да, тому несколько объяснений. Как офицер СС, я не хочу, чтобы меня, пусть даже и в постели, оседлала активистка шварцкопфов. Я вёл отличную игру в неуступчивость, продержался кучу недель, вытерпев её ежевечернюю мастурбацию (а это, знаете ли, было нелегко!). Неохота дать Ольге почувствовать себя победительницей. Но сейчас… феерично, насколько вдруг мне стало плевать. Десять часов утра, мы проговорили всю ночь. Она так близко ко мне - и притягивает, словно магнит. Я не хочу её отпускать - наше время пришло.
        Скрежет. В замке поворачивается ключ.

…Это вернулся доктор Сорокин. Блядь… Наставник, ну как же вы не вовремя!
        Глава 8. Харун ар-Рашид
        (Москау, переулок Молота Тора)
        Жан-Пьер далеко не сразу пришёл к этому решению. После озарения в
«Бюргербройкеллер» он кропотливо перебрал сотни вариантов - и логичных, и самых абсурдных. Вначале на домашнем компьютере. Затем проверил догадки на профессиональной японской аппаратуре, у знакомого в отделе прослушки гестапо. Тот подтвердил: да, это ТЕ САМЫЕ голоса. Сжав зубы, оберштурмфюрер пытался опровергнуть своё же открытие, искал признаки ошибок, несоответствий, электронного сбоя. Но факты, словно усмехаясь, говорили ему: увы, дорогуша, ты полностью прав. Вчера Карасик не вышел на работу - никого не предупредив, первый раз в жизни. Жан-Пьер засел дома, заперся на все засовы. Он сутки ничего не ел, лишь пил ледяную воду, вновь и вновь гоняя подобранные им слова через наушники, он старался понять… Голова распухала от массы предположений… В первую очередь - ЗАЧЕМ ЖЕ ЭТО ДЕЛАЕТСЯ?
        Самая лояльная версия - просто для безопасности. Чтобы шварцкопфы не добрались до лидеров Триумвирата. Давно уже не секрет - щупальца Сопротивления опутали все структуры Управления имперской безопасности, агентуры «лесных братьев» хватает и среди офицеров вермахта, - кто сказал, что их не могли внедрить в аппарат Триумвирата? Секретность оправдана, другое дело… до какого уровня? Лидеры рейхскомиссариата Москау не появляются не телевидении, обращения по радио зачитывают дикторы, публика никогда не слышит голосов вождей, не видит подписей под указами в газетах - только печать чёрного солнца. Даже на день рождения богини Фрейи (в Москау действовал календарь исландских викингов, где год делился на лунные месяцы - от одного полнолуния до другого), означающее конец цикла, главное телепоздравление произносит улыбчивая блондинка Хелен Штайн, самая популярная актриса Третьей империи. Просто параноидальная осторожность. Они боятся, что кто-то раскопает их имена? О, если бы дело было в этом… Любой человек, узнав шокирующее известие, с облегчением скажет: «На самом деле, я давно об этом догадывался». Мол,
были какие-то слова, мимолётные подсказки, действия, на что он просто не обращал внимания, - но они отложились в голове. Жан-Пьер, изводясь, никак не мог поверить в свои же выводы - неужели всё ТАК ПРОСТО? Неужели это то, о чём он всегда подозревал внутри себя? Он забыл про лабораторию. Забыл про раздражитель. Отринул мысли о Павле, не выходящем на связь. Да хрен бы с ними со всеми. Тут такое, что рехнуться можно.
        Экран «буха» на столе тускло освещал маленькую комнатку.
        Он давно жил один. Нормальная квартира, с железной дверью, любезным консьержем-пулемётчиком и видеокамерами на входе: блочная десятиэтажка из тех, что гестапо арендует для своих сотрудников. Холостяцкая конечно же - после опытов Менгеле Жан-Пьер не был состоятелен как мужчина. Сила, цинично шутил Павел (ему, подлецу, в этой области как раз повезло), «ушла в мускулы». Одному лучше - он маниакально, болезненно аккуратен: поговорив по телефону, протирает трубку. Готовые обеды из кауф-кюхе, обязательный запас перцовки (на случай, когда надо поговорить без заикания), телесериалы, программа «Смех» - всё, из чего состояла жизнь. С работы до сих пор никто не звонил. Удивительно. А ведь он засиживался в офисе до полуночи - с тех самых пор, как его привлекли к расследованию дела раздражителя.

…При всей своей параноидальной секретности Триумвират часто приглашал людей на аудиенции. Не только генералов вермахта или оберфюреров СС, - охотно встречался с солдатами - героями фронта, тружениками колхозов, опять же учёными, депутатами рейхстага. Гостям, разумеется, надевали непроницаемые маски на лицо. Лидеры Триумвирата вручали награды и премии, о чём после монотонно бубнили телек и радио. Триумвират был доступен каждому - и в то же время неуловим, следил за всем в стране - и был неосязаем. Один из телеведущих «Викинга» сравнил Триумвират с Харун ар-Рашидом - халифом Багдада, обожавшим разгуливать по столице переодетым в рядового горожанина. «Возможно, вы едете от станции „Хорст Вессель“ до „Площади Факелов“, рассказываете анекдот про рейх, а напротив сидит лидер Триумвирата. Наивно считать, что они не знают настроений в стране». С одной стороны, власть сделала всё, чтобы отрицать существование самой себя, переключая лучи ненависти, а с другой - сделалась вездесущей. После этих заявлений каждому за спиной привидится белое лицо триумвира.
        Жан-Пьер сутки думал, что делать с результатами исследований.
        Показать Павлу, посидеть с ним в публичном месте за кружкой пива, обсудить новость и поразмыслить? Это выход, но Павла сейчас в Москау нет - и непонятно, когда будет. Закачать на любой форум шварцкопфов? Жан-Пьер слишком долго носил синий халат офицера лаборатории СС, чтобы за одну минуту взять и переметнуться на иную сторону. Сложно выбирать, когда ты не любишь одних и ненавидишь других. Да, в
«Лебенсборне» ему изуродовали психику, сделав одним из тысяч роботов, - ты можешь мыслить против системы, но всё равно будешь ей подчиняться. Та система, что отняла его ребёнком у отца и матери, выхолостила, словно подсвинка, и равнодушно заставила делать нужную ей работу. Он не обязан об этом думать. Лучше уж стандартные мысли обывателя - мечтать, как получишь чин гауптштурмфюрера, потом - штурмбаннфюрера, а затем выйдешь на пенсию, украсив себя погонами настоящего штандартенфюрера СС.
        Конечно, если раньше от рака не сдохнешь.
        Шварцкопфы? Он читал в Сёгунэ их программные заявления. Партизанские отряды чаще воюют друг с другом, чем с армией рейхскомиссариата, и объединяются только раз в год, во время Великого Наступления вермахта, - тогда никто не может их одолеть. Они пестры, как китайское одеяло. Большевики, анархисты, белая гвардия, дезертиры вспомогательной полиции - polizei, колхозники из самообороны. Приход разношёрстной орды к власти означает вторую Двадцатилетнюю Войну, делёж городов. А таких, как он, скопом расстреляют в овраге. Лить воду на мельницу партизан не стоит, но и отмалчиваться тоже больше не хочется. Это последняя капля. Блядский Триумвират считает их всех за унтерменшей - словно так и надо. Смеются: да куда они денутся, эти убогие хомячки! Будут служить, как миленькие: иначе придут злобные шварцкопфы.
        Какие же суки. Ладно, он сделает вот что…
        Снимет из гельдавтомата иены, отложенные на отпуск. Купит билет на самолёт и смотается в Гонконг. Денег хватит на пару месяцев, а за это время на «явочной» квартире (у самой пристани с небоскрёбами, в районе Весны Славного Тигра) нарисуется и Павел - конечно же с новым лицом. Там-то они и побеседуют - без прослушки и агентуры гестапо. Он детально ознакомит Павла с фактами, и они решат, что с этой информацией делать дальше. Датай[Файл (нем.).] с синтезом голосов, сравнительным анализом и определёнными выводами он закачает… Нетнет, не на свою почту, её легко взломать. Жан-Пьер и сейчас не уверен, что за ним не следят: компьютеры многих (пусть и не всех) офицеров оснащены «жучками». И ладно. Есть такое место, где искать не будут.
        Он завершил «перелив» датай через час. От сердца отлегло. Ну, в общем-то, всё. Теперь поспит немного, и можно собираться на работу - уже почти утро. ЖанПьер подошёл к окну, зажмурился - глаза слепило солнце. Взялся обеими руками за чёрные шторы…
        Стекло лопнуло в центре - круглая дырочка раздалась паучьими трещинами.
        Пуля попала ему в верхнюю часть головы. Половину черепа до глаз снесло в долю секунды. Кровь и мозг брызнули на потолок и заднюю стену комнаты: серые обои мгновенно потемнели. Тело с грохотом свалилось на пол, опрокинув столик с «бухом».

…Снайпер спецназа СС в соседней многоэтажке «Народное жильё» осторожно снял с подставки оружие - обшарпанную винтовку Мосина с современным оптическим прицелом. Обычно он брал на дело «манлихер», но тут пришлось тащить на загривке громоздкое пятизарядное «весло» с допотопным затвором. Поступило распоряжение: уничтожить цель из винтореза - оружия сталинской армии, которое до сих пор используют отряды
«лесных братьев». Разрешение на ликвидацию было получено от «Айнзацгруппы А», электронного отдела РСХА, после доноса одного из сотрудников о странной просьбе объекта и проверки его служебного компьютера. Кто из начальства отдал приказ, снайпера не интересовало. Обычно такие операции санкционировал Триумвират.
        Он был одет так, чтобы не привлекать внимания, - футболка и шорты, потрепанные кеды «Десслер». Винтовка со стуком легла на пол, убийца снял перчатки и бросил рядом с прикладом. Следующий, кто сюда придёт, «сделает» нужные отпечатки пальцев.
        Вытащив из кармана телефон («нокия», производство завода «Маннергейм»), снайпер набрал нужный номер. Он не ждал, что ему ответят, - это была специальная линия гестапо, куда требовалось дать звонок-подтверждение сразу после выполнения задания.
        Тупая отчётность, не более.
        Он полностью следовал инструкции. Взял обоймы и зажигательных и бронебойных пуль. Последние, скажем так, были необходимы - в квартирах у всех сотрудников гестапо устанавливали пуленепробиваемое стекло. Ну, когда наконец…
        На линии раздался сухой щелчок.
        Телефон взорвался, полыхнув рыжим пламенем, и разлетелся на куски. В него заложили всего-то двадцать грамм взрывчатки: но для смерти снайпера её вполне хватило.

…Редкие прохожие в переулке Молота Тора замерли, открыв рот. Кто-то потянулся к фотокамере в мобильном, но большинство стояли как вкопанные. Стены многоэтажки вдруг заколебались наподобие волн. Входные двери подъездов исчезли, растворившись в воздухе. Стали видны лестницы - прозрачные, словно сделанные из стекла…
        ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
        КАРНАВАЛ ПРИЗРАКОВ
        Перед казармой, у городских ворот -
        Где фонарь, как и раньше, свет на нас прольёт,
        Будем с тобой у этих стен
        Всю ночь стоять, Лили Марлен…
        Марлен Дитрих, «Lili Marleen»
        Глава 1. Чайная церемония
        (Токио, ул. Эры Сёва, о-тяя «Красное Солнце»)
        (Аккуратный звон фарфоровых чашечек… звук льющейся воды.)
        - (Непреклонно.) Я прошу извинить меня, господин министр, однако, в силу своего преклонения перед вами, я недостоин и капли вашей милости. С моей стороны это не ошибка, а настоящая катастрофа. Если вы позволите, то я в вашем присутствии…
        - (С любопытством.) Совершите обряд сеппуку, дабы смыть позор кровью?
        - (С удивлением.) Откуда вы узнали? Да, я начертал на ладони иероглиф «честь», но…
        - (Короткий вздох.) Поработали бы вы министром с моё, дорогой маркиз. За секунду распознаешь любой настрой собеседника. В Ниппон коку, пусть и впитавшей лоск современного европейского влияния, очень сильна дань традициям. Например, наш с вами разговор проходит в бамбуковом чайном домике, достаточно популярном для тайных встреч. Сюда инкогнито приезжают важные персоны со всего Токио - общаться с гейшами на темы политики и искусства, предварительно уплатив пять тысяч иен в час. Да, здешние девушки благоухают, подобно хризантемам, это не оспаривается. Воскрешая забытое изящество эпохи сёгунов Фудзивара, они идеально разольют чай, составят на ваших глазах икебану, сыграют на сямисэне. Считается, что это эстетично и красиво, а вы получаете воистину поэтическое наслаждение… Если же девушка приглянулась до мурашек на спине и вы предложите изрядную сумму денег, возможно, она нарушит заповедь гейш[Гейши вовсе не являются проститутками, как уверено большинство людей вне Японии. Действительно, они идут на связь с клиентами, но только по взаимной симпатии, и это считается их «личной жизнью».
«Заповедь гейш» - древний запрет на секс с гостями, за её нарушение гейшу выгоняли с работы.] , приласкав вас на татами. Это так? Взвесьте мне в лавке ваших раздумий хотя бы один грамм логики. Вы платите женщине деньги, вкушая заваренный ею чай и слушая музыку (зачастую бездарную), а потом должны прибавить отдельно за любовь - и то при условии, что произведёте впечатление на красотку? Оргазмическое счастье. В Европе, маркиз, вы протягиваете девушке полсотни иен, и она выполняет в постели любые ваши желания. Согласен, это примитивно, но весьма доходчиво. А если, допустим, вам хочется звуков сямисэна или любимой гейшами игры тора-тора (когда все участники разом выходят из-за ширмы, приняв вид тигра, охотника или старухи[Старинная японская игра по принципу «камень-ножницы-бумага». Если, скажем, из-за ширмы вышли два «тигра» и один «охотник» - побеждают тигры. Если «старуха»,
«охотник» и «тигр» - побеждает охотник. Если две «старухи» и «охотник» - в этом случае выигрыш остаётся за бабушками.] ), - это оплачивается отдельно, как редкое сексуальное извращение.
        - (С лёгким возмущением.) Но… где же эстетика, ваше высокопревосходительство?
        - (Устало.) Увольте, маркиз. Если вы пожертвовали пятьдесят иен за сеанс любви, то результат достигнут: вы покидаете девушку полностью удовлетворённым. Но стоит заплатить пять тысяч за чаепитие, вы поневоле начинаете испытывать от действий гейши тайные наслаждения, воспеваете в стихах нежность пальчиков, сексуально обхвативших чайничек. Вы рассказываете друзьям, какое это бесподобное чувство - глотая чай, ощущать в закоулках души шелест веток цветущей сакуры. Вы ищете любой повод, чтобы не выставить себя идиотом и оправдать потраченные деньги. Вот и весь секрет ажиотажа вокруг гейш. Так к чему я всё это? Людям свойственно ошибаться. Каждый второй, с кем я встречаюсь в «Красном Солнце», хоть немного да виноват. И что он делает? Следуя самурайскому кодексу, хочет вспороть себе живот. Соглашайся я на такое, милейший чайный домик превратится в мясную лавку, а в госслужащие пойдут только потенциальные самоубийцы. Что изменит ваш поступок, мой дорогой маркиз?
        - (Осторожный глоток чая.) Господин министр… Я возглавляю разведку микадо уже двадцать лет - хотя, как показал последний эпический провал, вряд ли достоин столь высокой должности. Простите за дерзость, но как мне себя вести, если следствием моей глупости стал конец света? Последние две ночи прошли без сна. Я обязан умереть.
        - (С улыбкой следит за поклоном гейши.) Заверяю вас, маркиз, на днях ваше желание исполнится. Чем заниматься бессмысленным самоедством, рискните совершить безумный поступок. Сделайте то, что всегда присутствовало в океане мыслей, но вы боялись вытащить это желание наружу из тьмы. Съешьте сердце шестнадцатилетней школьницы, искупайтесь голым в фонтане, упейтесь сакэ до тумана в глазах. Разве у кого-то повернётся язык осудить вас? Превосходно, что в Токио сейчас население сохраняет спокойствие. Впрочем, у нас всегда умели надеяться на лучшее, даже если мир пожирается демоном. Кстати, как обстоят дела с погибшим, э-э-э… Ямамура Онода?
        - (Вздох.) На месте взрыва удалось найти лишь несколько фрагментов пальцев и череп, принадлежность обугленных останков установили путём анализа ДНК. Майору Оноде присвоено звание полковника, а также дарован Высший орден Хризантемы. Но его гибель на моей совести, и одним подобным промахом я обозначаю себя как хара-но курой хито[Человек с чёрным животом (японск.) - иносказание, означающее в Японии личность с нечистыми помыслами, способную на трусость и предательство.] . Если бы я вскрыл свой живот, это бы показало всю глубину моего сожаления.
        - (С милой улыбкой.) Боюсь, это показало бы только ваши кишки. Не стоит так уж огорчаться по поводу покойного Оноды. Как указывают события трёх последних дней, мы все скоро умрём. С концом света - не только вы, но и остальные были введены в заблуждение. Изучив последствия раздражения, я уверился: проблема затронет сугубо Третий рейх, поэтому и следует устранить со сцены Павла Локтева. И кто бы из нас догадался: ему следует не мешать, а помочь выполнить миссию, если симптомы раздражения имели место лишь на территории Москау? Увы, теперь мы не можем найти ни раздражитель, ни самого Локтева. Да и, сдаётся мне, процесс уже не остановить…
        - (Тихий звон фарфоровой чашечки.) Вы, как всегда, правы, ваше превосходительство, и это наполняет краской стыда мои щёки. За последние три дня раздражитель распространяется стремительнее, чем вирус гриппа. Я видел снимки с космической станции - в Москау исчезли все постройки Арийской улицы, остался только голый асфальт. То же самое случилось с половиной зданий проспекта «Майн Кампф». В Париже пропала Эйфелева башня, а в Лондоне - Тауэрский мост. Сёгунэ бурлит слухами, что происходящее - испытания секретного оружия учёных-шварцкопфов, хотя сами шварцкопфы растеряны не меньше защитников империи. В почве появились провалы, в океане - воронки, куда засасывает целые острова. Позавчера заражение перешло и на острова Ниппон коку: в воздухе растворились деревянные постройки Киото, а сегодня…
        (Звуки нежной, спокойной музыки - в пальцах гейши появился сямисэн.)
        - (Со вздохом.) Да, направляясь на нашу приятную встречу, я опрометчиво включил в машине радио. Пропала гора Фудзияма, вековечный символ Ниппон коку. Телевидение пока что объясняет случившееся научными опытами, новыми методами маскировки на случай войны, поэтому население и не паникует. Приятно. А вот милым руссландцам на канале «Викинг» не хватило выдержки. Я не стану обижать друзей, но наши общие враги бы подметили: они слишком увлеклись созерцанием, забыв присовокупить разум. Сперва «Викинг» грустно молчал, пока здания одно за другим таяли в дымке, а теперь классифицирует заражение как… массовую галлюцинацию на фоне погодных аномалий. Агенты гестапо, облачившись в белые халаты и нацепив на носы очки, изображают в эфире профессоров, сыплют научными терминами. Между тем из небытия возникли призраки бывших трудовых лагерей, на площадях мерцают миражи виселиц, а сквозь землю Бабьего яра в Киеве проступили восковые лица мертвецов. Разведбатальоны
«лесных братьев» уже вошли в небольшие посёлки близ Москау, Санкт-Петербурга, Екатеринодара - и не встретили сопротивления. Китайцы разбежались, вермахт деморализован, отдельные казармы подверглись заражению. Патриарх Лесной Церкви отслужил молебен с трансляцией в Сёгунэ - «о победе над супостатом православного воинства». Рейхскомиссариат Москау доживает последние дни.
        - (Ставя чашечку на поднос, поданный коленопреклонённой девушкой.) Мы этого и хотели, господин министр. Но даже если мир спасётся чудом, мои потомки обречены есть пыль у трона микадо тысячу лет, умоляя о милости для их недостойного предка. Сегодняшние донесения с окраин Ниппон коку льют кислоту в мои уши. После растворения здания военной комендатуры Урадзиосутоку, а также пропажи японского гарнизона, в городе начались беспорядки. Банды погромщиков ломают сады камней, жгут императорские флаги, громят культурные центры - сорвав с себя кимоно и спешно напялив грубые вышитые рубахи. Прекрасный храм богини Аматэрасу на улице Бронзового Зеркала объят огнём и разграблен. Музей палочек для еды превращён в тлеющие угли. Институт гейш толпа разнесла по кирпичику, назвав чудесное заведение
«фабрикой блядей». Я не рассказал это своему старому отцу, полсотни лет отслужившему под знаменем микадо, чтобы не видеть его слёз. Это благодарность за всё, что мы сделали для руссландцев? Микадо своей благоуханной милостью даровал им статус граждан империи, позволил принять японские имена, поклоняться Аматэрасу. И что же мы получили взамен?
        - (Благосклонный взгляд в сторону улыбающейся гейши.) Я понимаю ваше огорчение, маркиз. Но стоит ли почитать вниманием эту несуразицу? Я дам вам хороший совет: освободите свои инстинкты и ворвитесь в джунгли желаний, рыча, как дикий зверь. Жаль, что мне восемьдесят четыре года и я не сумею предаться неутомимой оргии со всем персоналом чайного домика. Мне остаётся только держать чашку и спокойно дожидаться, пока заражение развеет в пыль сей бренный мир и я осыплюсь вместе с ним серыми песчинками. Маркиз, больше не имеет значения, ошибались мы или нет. Давайте проживём хотя бы несколько дней нашей жизни именно так, как нам всегда хотелось…
        - (С затаённым восторгом.) Отлично сказано, ваше превосходительство.
        - Ещё чаю, дорогой маркиз?
        - Да. В последние мгновения бытия его вкус особенно прекрасен…
        Глава 2. Оккупация
        (Грюнбург, южный пригород столицы Москау)
        Я начинаю привыкать к своему положению. Очень качественная (спасибо доктору Сорокину) подделка под паспорт втиснута за пазуху рубашки цвета «взорванный голубь», липовое «удостоверение крови» - в задний карман узких брюк-«дудочек». Довершают маскарад парик и тёмные очки: ни дать ни взять, чокнутый калифорнийский турист. Мы спокойно прибыли в флюгхафен Москау рейсом из Лос-Анджелеса, без проблем прошли паспортный контроль и уехали на обычном такси. Никому в гестапо до нас нет дела - благо, в рейхскомиссариате царит хаос. Город неузнаваем. Улицы искорёжены, полурастворены на манер каменной соли в супе: я поражён, с какой скоростью ухудшается ситуация с заражением. Проходишь мимо здания, возвращаешься через час, а его уже нет… Точнее, есть, еле различимые остовы стен-призраков. Словно ковёр-самолёт сбросил волшебную бомбу. От Кремеля на виду сохранились только две башни, но зато замок Вевельсбург цел и невредим - эту махину, похоже, и сама богиня Хель не возьмёт. Ольга с ходу, по дороге из флюгхафена связалась с друзьями из шварцкопфов (те крайне обрадовались её внезапному воскрешению): нас отвезли на
конспиративную квартиру в Грюнбурге, городке на окраине Москау. Ольга, разумеется, никому не сказала, что я жрец Одина, да ещё и в ранге штандартенфюрера СС, - это повлекло бы за собой разборки, с десяток трупов шварцкопфов и прочие мелкие, но многочисленные сложности. Она мудро представила меня подпольщикам как архимага «Общества Туле», и все сразу успокоились - какой человек в здравом уме боится гадалок? Квартирка, кстати, совсем не ахти - однокомнатная, в стиле шпееровского минимализма, на кухне можно разве что зажарить канарейку, а унитаз и ванная уместились друг в друга по принципу матрёшки. Завтра мы должны уехать. Подполье договаривается с «лесными братьями», обеспечивая нашей машине безопасный
«коридор», - все главные дороги в провинции сейчас находятся под контролем партизан. В Москау объявлено чрезвычайное положение… «церемониальные» гарнизоны вермахта в срочном порядке стянуты в столицу. Только утром возле метро «Прусская» самолично видел грузовик с хмурыми солдатами в шлемах-«фельдграу». Триумвират принял верное решение - на руссландский вермахт надежды негусто, а немцы выполняют приказ до последнего, даже во время катастроф. Что ж, Ольга дождалась триумфа - нынешнюю реальность вполне можно назвать оккупацией. Я вижу, с каким страхом и неприязнью на немцев смотрят старики - будучи детьми, они запомнили ввод в Москау войск фюрера. И вот, когда всё прочно забыто, «фельдграу» снова вернулись на улицы. Всюду серозелёные мундиры, лязг оружия и слова на языке - отрывистом, как собачий лай. Но остальных, похоже, это не сильно волнует, люди бродят по тротуарам со стеклянными глазами и застывшими улыбками, словно зомби. Они автоматически посещают работу - исправно, но без уверенности, что офис не исчезнет во время обеденного перерыва. Бежать из Москау, кажется, невозможно: КПП из бетонных блоков
с колючей проволокой заворачивают всех подряд. Нас это не волнует, сорокинские документы откроют укромную лазейку. Город пенится разнообразием слухов: о новом виде секретного оружия, скорой смене власти, грядущих уличных боях. Смутой мало кого испугаешь - за время Двадцатилетней Войны граждане привыкли, что один месяц рейхкомиссариатом управляет командир танкового батальона, второй - оберфюрер СС, а третий - руководитель Трудового фронта, нудный мудак в костюме и очках. Население будто утонуло в виртуальной реальности. Шварцкопфы в беседах с Ольгой вскользь замечали: в тех городах, куда вошли партизаны, люди не потрудились оторваться от просмотра телевизора. Впрочем, я тоже созерцаю телевизор в периоды автовключений: делать больше нечего. Профессора объясняют причины уникальных погодных аномалий, подтянутые генералы как бы невзначай докладывают о верности войск Триумвирату, актёры и писатели вальяжно рассуждают о несменямости нынешней власти, об опасности
«раскачивать лодку». Мне почему-то грезятся толпы телезрителей в тёмном, сумеречном свете - сомкнув рты, они сидят в кинотеатрах, заполнив все места, и согласно кивают на каждое утверждение. А разве не так оно и есть?
        Триумвират продолжает хранить молчание.

…Я ожидал другой реакции. Более того, был уверен - люди дружными колоннами двинутся в храмы. Ведь в моменты неопределённости, смуты и внутреннего страха религия - это спасение. Надежда на высшую силу, которая всё решит за тебя - так, как тебе нужно и выгодно. Но ничего подобного. Храмы Одина пусты, зато кауфхофы переполнены, в ресторанах и кафе не найдёшь столик, ювелирные магазины за сутки распродали всё своё золото. Ведь если в Москау войдут большевики, наверняка отменят частную собственность, введут продуктовые карточки, а рейхсмарки заменят рублями. Если не получается сбежать из ада, значит, надо его скупить. Сёгунэ пока пашет, но не сегодня завтра его отключат под предлогом технических работ… Да мало ли имеется предлогов? Я проезжал по Арийской… от моего храма ничего не осталось. Одна дохлая ёлочка вряд ли считается даже руинами. Он испарился.
        На всех углах расставлены динамики:
        - Граждане Москау! Соблюдайте спокойствие! Всё под контролем! Ничего не происходит!
        Голос диктора с сильным немецким акцентом, хитроумный план. У немцев в нашем рейхскомиссариате определённая репутация - это аккуратисты, фанаты порядка, они не допустят, чтобы воцарился бардак. Вот поэтому-то везде такое сонное спокойствие. Телевидение плюс патрули в «фельдграу»: Триумвират применил идеальный рецепт. На форумах Сёгунэ публикуют фото из других рейхскомиссариатов империи. Поразительно, но и там ноль реакции. Исчезают здания, колеблются в воздухе призраки виселиц, а люди молчат. Как сказал один пользователь Сёгунэ из Дрездена: «Зачем паниковать? Ведь пиво пока не испарилось». Нервозность овладела лишь рейхскомиссариатом Украина, тамошний Триумвират объявил аномалии «происками гестапо Москау». Это их объяснение на все случаи жизни. Мне жуть как неприятно, что гибель мира обеспечена с моей помощью. Ведь я этому способствовал, без меня ничего бы не получилось. Ощущаю себя Виктором фон Франкенштейном, создавшим чудовище. Теперь монстр, ухмыляясь, пожирает планету, а я изнемогаю от бессилия. У шварцкопфов, правда, тоже не всё слава богам, - я слышал отрывки разговоров. Исчезают лесные
базы с сотнями партизан, проявляются ямы, где лежат трупы расстрелянных… Им это неприятно, правду про себя никто не любит знать. За последнюю пару дней на нашей квартире побывали десятки противников режима. И гламурно-шизофренические дамочки, коих я так не люблю, и учителя, недовольные зарплатой, и очкастые завсегдатаи Сёгунэ, и даже офицеры вермахта. Я поражаюсь, насколько вся структура империи пронизана шварцкопфами - как дом термитами. Ольга с головой погружена в дела Сопротивления, забыв про меня… Настал её час. Конечно, она же героиня, живое знамя - прямо с картины Делакруа «Свобода на баррикадах». Вот и сейчас - она сказала, что ей надо проверить почту (два с лишним месяца не посещала Сёгунэ), и засела на кухне с «бухом». Давно стемнело, а её всё нет и нет. Сёгунэ-зависимость, или как это там называют.
        Кстати, спим мы опять в одной постели. Это уже добрая традиция.

…Ольга вошла в комнату, когда по графику включился телевизор. Похоже, она в плохом настроении: бледна как смерть, губы сжаты в нитку, глаза пустые, не отражают ничего. Шарит вслепую, ищет на столике у дивана пачку нелегальных японских сигарет. Полагаю, у товарищей шварцкопфов проблемы. Я хочу зло пошутить, мол, не надо при мне устраивать соревнование, что грохнет её быстрее - рак лёгких или радиация, но она опережает:
        - Хотите, я сделаю кофе? У меня есть к вам разговор. Очень серьёзный.
        Час от часу не легче. Кофе? С ума сойти, как ей хочется подольститься. Раньше-то она, как записной шварцкопф, хлебала чай, а кофе презрительно именовала «бурдой фрицевской».
        - Конечно, - лениво откидываюсь я на диване. - И плесните чуточку сливок.
        Она уходит на кухню. Вскоре возвращается с подносом. Японские чашечки, кофейник, печенье, кусочки сахара - ну просто опора режима. Запах кофе - оууу… он восхитителен.
        - Я вас внимательно слушаю. - Чашка обжигает руки. - Что вы хотели сказать?
        Она мнётся. Держит блюдце с сахаром, руки дрожат. Я делаю глоток, смакую.
        - Понимаете… По поводу рейхскомиссаров…
        Я вновь отпиваю кофе, вздыхаю. Общение с соратниками опять унесло девушку в безбрежные воды революции. Сейчас будет мне втирать, что по мере разоблачения кровавого режима я должен становиться на их сторону. Ну что ж, я готов к пикировке, хотя это будет и нелегко. Ведь для всего мира общение с Ольгой заканчивается призрачным исчезновением. Для меня - сильнейшей, ослепляющей головной болью.
        Я открываю рот, и… не могу произнести ни слова.
        Её лицо вдруг расплывается. Оно становится белым, как вата, - нет, даже скорее, как облако. Недоумевая, я протягиваю к ней руку, меня кружит в вихре белых снежинок…
        Я захлёбываюсь белым. Я в нём тону. Я…

…Ольга просидела ещё три минуты, докуривая сигарету и глядя на спящего жреца. Снотворное и верно отличное, подействовало в точности, как ей и говорили, - мгновенно. Вернувшись на кухню, она вымыла чашки - чисто механически, думая о чём-то своём.
        Телефон зазвонил через час: когда она уже решила, что план сорвался.
        - Как тебе это удалось? - сухо спросил голос в трубке.
        - Да какая разница? - устало ответила Ольга. - Я предлагаю встречу - ты ведь этого хочешь, верно? У меня есть то, что тебя сильно удивит. И лучше сейчас не звонить в гестапо, поверь на слово, ты ведь знаешь, на какие вещи я способна. Хорошо знаешь.
        Голос в трубке вздохнул: в этом вздохе читалось явное согласие.
        - Хорошо. Где нам будет удобно встретиться?
        - Я приеду к тебе, возьму такси. Просто объясни, как найти твой дом.
        Записав адрес на бумажке, она отключила мобильный.

… На другом конце Москау Павел Локтев сделал то же самое.
        Видение № 4. Белая мгла
        Я практически ничего не вижу. Только буря, такая плотная, словно стена, - её и кулаком не прошибёшь. Непонятно, что делать и куда мне идти. Почему всё такое белое? Трудно дышать… Жадно хватаю воздух ртом, но его недостаточно. Я плаваю изнутри странного мира - белой, вязкой субстанции, охватившей меня своей мягкостью со всех сторон. Ощущение лягушки, свалившейся в сметану. Тут же появляется желание бить лапками, чтобы, согласно притче, сбить масло. Субстанция заливается в лёгкие, я пью её, она льётся в горло, заполняя рот, - но я жив. Я не умер. Продолжаю мягко бултыхаться, оглядываясь.
        Как мне реагировать? Куда направляться?
        Я тупо двигаюсь дальше. Сметана не имеет вкуса и запаха - просто нечто стерильное. Зато хватает других запахов, бьющих в нос, - горьких, резких, сладких. Кажется, вокруг меня маленькие огоньки, я словно окружён светлячками. Они тускло мерцают сквозь белую мглу, и я иду в сторону света… Пытаюсь понять, что это такое. Но чем дольше я бреду к ним, тем дальше они от меня. Тяжело…
        Звон. Тихий, лёгкий. Так звенят алюминиевые вилки.
        Дзинь-дзинь. Дзинь-дзинь-дзинь. Субстанция вокруг меня - словно живая, она тянет свою отдельную жизнь. Биологическая масса, нечто вроде мыслящего планктона, в пучину которого меня засосало. Мычание и бульканье. Кажется, планктон пытается говорить со мной, но я не слышу его слов. Моя задача - проплыть вперёд, побеждая вязкую муть, увидеть место с горящими огоньками. Я двигаюсь упорно, как снегоход сквозь снежную бурю, хотя шаги даются мне с большим трудом… Сделав упор на одну ногу, волоку другую, задыхаясь от усилий. Руку - ту самую, левую! - внезапно пронзает острая боль, из ладони каплями сочится кровь, раскручиваясь в витиеватые спирали в сметанном пространстве, танцуя, как в бокале воды. И алюминиевый звон. И это мычание в ушах. Погодите… Надо выяснить, почему я нахожусь именно здесь?!
        Ольга говорила, меня затаскивает в её мир.
        Я вижу всё, что там происходит, вижу её глазами, могу слышать и осязать. Но это явно нечто ИНОЕ. Тот, другой мир, пусть и отличается масштабом военных катастроф, напоминает наш, там схожие люди, то же оружие, те же способы действий. Здесь я словно на другой планете… Особенно пугает, что субстанция, в которой ты тонешь, способна мыслить. Она - нечто вроде правительства этого мира, она знает, что правильно и неправильно, казнит и милует, дарует и отнимает жизнь. Я уже не могу двигаться. Сдаюсь. Я стою, раскинув руки, отдавшись во власть субстанции. Она заползает мне в нос и рот, такая же безвкусная. Звон усиливается, и он теперь не так безобиден, начинают болеть уши. Ольга удивлялась: почему она перемещается только между двумя нашими вселенными, ведь существуют и сотни других… Похоже, на этот вопрос нашёлся ответ. Её «затаскивает» и в другие реальности, просто она этого не помнит, либо воспринимает как сон. Ага, расскажи комуто, что очутился в мире, где верховодит мыслящая сметана. Разум затухает. Я пытаюсь вспомнить, о чём хотел подумать, и не могу. Мой мозг оккупирован, меня подчиняют - медленно,
но неумолимо. Белое пространство сгущается, и огоньков уже не видно, никакого просвета. Только пронзительный, скулящий вой. Я не могу понять, что это - страх или страдание. Скрежет над самым ухом, но у меня нет физических сил даже повернуть голову. Я закрываю глаза, ведь всё равно ничего не видно. Хочу я или нет - но я уже побеждён. Я во власти субстанции.
        БОГИ АСГАРДА, ПОЧЕМУ НИКТО НЕ ПОРЕЖЕТ МНЕ РУКУ?
        Глава 3. Карнавал призраков
        (северная часть Москау, улица Хейнкеля)
        Собеседники долго молчали. Он осмысливал услышанное, прокручивал в голове голоса, удерживая желание вернуться к компьютеру. Она курила уже десятую сигарету, рассматривая его профиль. Она теперь знала о нём всё. Он о ней - совсем ничего.
        Через полчаса девушка решилась нарушить тишину.
        - Судя по всему, вы были знакомы?
        - Да, - деревянным голосом ответил Павел. - Это мой друг, знакомы с детства - вместе жили в приюте «Лебенсборна». Три дня назад он погиб… как мне сообщили в Управлении, его застрелил из винтовки «Мосина» террорист шварцкопфов. Ауфтрагсмёрдер[Наёмный убийца (нем.).] использовал бронебойные пули. Я видел тело в морге гестапо…
        - Ну что ж… - флегматично заметила Ольга. - Ещё одно удачное доказательство в мою пользу. Теперь ты должен понимать, кто именно его убил. И самое главное - за что.
        Павел безмолвно кивнул. Да, возразить здесь нечего. Вскоре после звонка Селина привезла ему исследования Жан-Пьера - зашифрованные датай неведомым образом оказались в её старой почте. Зачем Карасик перекачал их туда? Его уже не спросишь. Единственная, доступная уму версия: хотел сберечь данные там, где точно не будут искать, - в давно взломанном «ящичке» агента шварцкопфов. Подумаешь - так и логично. Гестапо вряд ли полезет, всё уже проверено-перепроверено, а сама Селина не рискнёт использовать старую почту. Заведёт новую, решив: наверняка сменили пароль или поставили «крабика» - ловушку, отслеживающую, откуда зашёл владелец
«ящика». Только напрасно. Умная женщина редко совершает глупости. Но если уж совершает - то такие, на которые неспособна последняя дура. Селина легкомысленно открыла почту - и её почтовый «ящик» оказался ящиком Пандоры. Расшифровать датай ничуть не проблема, шварцкопфы имеют своих «кротов» в гестапо. Если рассудить, в мире вообще не работают плановые вещи. Им управляют случайности. Вот у Клары,
«благословенной матери великого фюрера», новорожденные дети умирали один за другим, а именно тот, что должен испить кровь миллионов, взял и выжил. Мистика, вот просто с ума сойти.
        Да пожалуй, он уже и сходит.
        Жан-Пьер Карасик, используя обычную бесплатную программу, выяснил потрясающую вещь. Судя по его записям, он сравнивал услышанные голоса лидеров Триумвирата на компьютере и в итоге добился стопроцентной идентичности. Открытие потрясло учёного, если не сказать больше. Это оказались… голоса умерших кинозвёзд, давно угасших на небосклоне экранов, белокурых красавиц - Марики Рёкк, Лиль Даговер, Анни Ондра. Триумвират общался с посетителями не своими голосами, а искусственно синтезированными: с помощью того же компьютера. И это был перебор. Жан-Пьер с ходу заподозрил: секретность здесь ни при чём. Такого уровня паранойи не может быть даже у тех людей, кто болен ею давно и прочно. Тут - что-то другое. Он нашёл в Сёгунэ воспоминания людей, встретившихся с триумвирами в бункере Вевельсбурга, их восторженные впечатления. Одно и то же: каждый человек фиксировал в памяти чтото до крайности знакомое. С кем-то Триумвират говорил мужским голосом, с кем-то - женским. Мужские - бархатные, спокойные. Женские - приятные, мелодичные. Согласно выводам Жан-Пьера, мужчин-триумвиров тоже озвучивали актёры сороковых годов
- например, Вернер Краус. Особая система - говорящий общался с гостями через синтезатор, и голос обретал интонации секс-символов рейха, давным-давно упокоившихся в могилах.
        Исходя из обработанной информации, Жан-Пьер сделал главный вывод.

…Даже при существующем уровне Сопротивления, при наличии агентов в аппарате Триумвирата и военном положении, столь сложная и многоуровневая секретность ничем не оправдана. Самые осторожные и мнительные диктаторы в мире, включая Сталина или Муссолини, чьей жизни ежедневно угрожали тысячи врагов, так не поступали. Да, отгораживались охраной, да, ездили в кортеже одинаковых, как клоны, автомобилей, да, имели специальную службу, пробующую еду на случай отравы. Учитывая и тотальную анонимность, и повязки на глаза, и запрет на изображения, и синтезирование голосов, на язык просится один-единственный, но зато верный вывод: схожие действия оправданы лишь в том случае, когда требуется скрыть от общества -
        ТРИУМВИРАТА НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
        Да и, наверное, никогда в природе не существовало. Он попросту не нужен. Если однажды шеф в любой конторе не явится на работу, его подчинённым вряд ли взбредёт в голову сделать то же самое. Они не прекратят протирать штаны на своём месте и выполнять задания - пока получают зарплату. Потому что так положено. И не их дело, куда сгинуло начальство, - возможно, заболело, отбыло в командировку, отдыхает на целебных водах в Карлсбаде. Всем по барабану. То, что осуществимо в масштабах конторы, подойдёт и для целой страны. Гениальное изобретение, настоящий карнавал призраков: рейхом правит диктатура, которой на самом деле нет, но пока люди верят в неё - она реальна. И вермахт, и гестапо, и рейхстаг, и обер-комендатуры, и Трудовой фронт усердно выполняют свою работу, будучи уверены: ими кто-то управляет. Неважно кто, но они есть, эти таинственные и справедливые правители. И что теперь? Триумвират - стерильная имитация, пустышка для публики, целлулоидный формат мнимой власти. Тьфу ты, блядь, до чего противно. Он издевался над этой системой, они с Карасиком стебали Триумвират, но долго и верно СЛУЖИЛИ… Кому?
Воздуху?
        Самое главное - кем же придуман Триумвират?
        Кто кукловод, прячущийся в тени и дёргающий за ниточки? На этот вопрос Жан-Пьер тоже ответил - в отдельном датае. Павел пока не прочёл его. Он осмысливал новость, почти отключившись от происходящего.
        - Ты специально сделала так, чтобы я услышал тебя? - спросил он Ольгу.
        - Да, - кивнула та. - Я знаю, что ты умеешь медитировать, тибетская система туммо. И я тебе открылась. Назвала цифры, сложила их в телефонный номер. Повторяла и повторяла: не была уверена, что услышишь. Турнир завершён, Паша, - жрец мой. Я выиграла, а ты проиграл. Думаю, ты и сам отлично это понимаешь…
        У Павла дёрнулся левый уголок рта:
        - Да, я вижу, что происходит. И чувствую, что ничего не смогу изменить, даже если заберу его от тебя. Слишком поздно. Мир рушится, а система, на которую я работал, оказалась фикцией. Ты не представляешь, как мне обидно. Я сознавал, что подчиняюсь полным ублюдкам… Но и представить не мог, что моё начальство - мыльный пузырь.
        Ольга грациозно поднялась со стула. Она раздавила главного врага, больше ей уже нечего здесь делать. Он высосан досуха и немощен… Она забрала его силу.
        - Мне пора, - сказала девушка, не глядя ему в глаза. - Ты знаешь - и тебе, и вашему миру осталось недолго. Сделай свой выбор, в кои-то веки раз. Не за марло и не за идею. Просто поступи так, как должен, если не совсем вывихнул мозги в
«Лебенсборне». Дело не в факте, что вам всю жизнь врали. Сам разберись - человек ты или тля.
        Воткнув сигарету в пепельницу, она сделала шаг к двери. Павел перевел на неё потухший взгляд. Он ничем не напоминал сверхсущество - руки мелко дрожали, он кусал губы.
        - Перед тем как уйти… скажи мне - КТО ЖЕ ТЫ ТАКАЯ…
        Ольга склонилась над его ухом. А когда распрямилась - волосы Павла полностью побелели. Селина скривила рот в усмешке: надо же, как забавно, молодой парень с трясущейся, седой, как у древнего старика, головой. И всё это сделала она…
        - Мне сразу надо было догадаться… - прошептал Павел. - Сразу, как только Жан-Пьер переслал данные по ДНК… Он не мог понять, откуда ты, а ведь это самое логичное и простое объяснение - после аномалии, проглотившей наших учёных. Но как тяжело это осознавать… Давай я просто посчитаю, что сошёл с ума? Мне будет много проще.
        - О, без проблем, - равнодушно пожала плечами Ольга. - Сегодня ты мой гость. Прости, твоя причёска пострадала, но ничего - найдёшь новую маску, отрастишь другие волосы.
        Павел не сделал попытки остановить её. Дверь захлопнулась.
        Спустя час он открыл последний датай, долго смотрел на буквы и цифры. Затем нехотя встал. Потянулся к ящику стола, достал сразу два «браунинга» - вместительные, с магазином на тринадцать патронов. Подумал, добавил к каждому по обойме. На дне ящика лежала термограната. Павел взглянул на неё с интересом, склонив голову вбок.

…Он уже точно знал, что ему следует делать.
        Глава 4. Семитский суслик
        (следующее утро, лес Майстерзингера)
        Я с трудом открываю свинцовые, словно «Хейнкелем» склеенные веки. Ничего не вижу, кожу облепило нечто мутно-белое… Хельхейм гнилостный, я так и не выбрался обратно?
        Лихорадочно вцепляюсь обеими руками в лицо, и… Оказывается, мне закрывает глаза повязка. Срываю её одним движением. Хвала всем богам Асгарда, я вернулся!
        В этот момент я слышу звонкий женский смех.
        - Простите, - хохочет сидящая за рулём Ольга. - Я посмела завязать вам лицо полотенцем - испугалась, что его сожжёт солнце. Сегодня так жарит, ну просто ужас.
        Её чёрные волосы развеваются на ветру, напоминая пиратское знамя. Я озираюсь. Мы мчимся по автобану на пожилом коричневом «хорьхе» с открытым верхом - забытом детище фатерландского автопрома. «Хорьх» грохочет всеми деталями, испускает облачка чёрного дыма, но всё же едет. Зевая, я потягиваюсь - слышно, как хрустят суставы.
        - Искренне надеюсь, это скоро кончится. Мне надоело таскаться в ваш мир.
        Ольга сосредоточенно смотрит на дорогу, игнорируя наши с машиной страдания.
        - И я на это надеюсь, - говорит она без тени улыбки. - Я уже заждалась.
        Я не успеваю спросить, что бы это значило, - она резко сбрасывает скорость. Метрах в тридцати от нас - нагромождение бетонных блоков, импровизированный КПП. Сверху баррикады развевается жалкий обрывок красной тряпки: кажется, это часть флага рейхскомиссариата Москау, откуда вырезан (нет, скорее вырван) орёл. Я вижу впереди силуэты людей с оружием, в гражданской одежде. Всех отличает один элемент - заметная издалека, алеющая лента на кармане пиджака или на выцветшем кепи вермахта.
        Шварцкопфы.
        Я впервые наблюдаю боевиков так близко. Человек семь, у каждого - винтовка
«маузер» или «штюрмгевер». Стрелок за бетонным блоком разворачивает прицел МГ-42 - тупое рыло пулемёта смотрит прямо мне в лоб. Ольга плавно притормаживает. К машине вразвалочку, положив руку на приклад автомата, подходит один из партизан, парень с шевелюрой цвета воронова крыла, несмотря на молодость, до глаз заросший густой бородой. Девушка протягивает аусвайс - он опускает голову, рассматривая документы, и я вдруг вижу - корни волос светлые. Смешно. Керль [Парень (нем.).] блондин, а понтово красится в чёрное, чтобы выразить противодействие режиму. Придурки идейные.
        - Товарищ Селина? - спрашивает замаскированный «светлячок».
        - Так точно, - улыбается Ольга. - Вас должны были предупредить… У меня разрешение до проезд до Новгорода. Вам звонили из Комитета народного освобождения? Отец Елевферий, представитель Лесной Церкви, лично подписал мандат о допуске.
        - Конечно-конечно, - спохватывается блондинчик. - Ещё вчера получили по почте.
        Он достаёт блестящий эфунк - явно трофейный, отобранный у пленного офицера, - включает экран. Высвечивается эмблема документа: крест вместе с серпом и молотом.
        - Вам велено оказывать всяческое содействие, - с уважением замечает бородач. - Подождите десять минут, мы свяжемся с товарищами на других блокпостах, чтобы дальше пропустили без проблем. Может, пока чайку? Только что заварили свежий.
        Чай? Да уж конечно, какой у них кофе.
        В захваченных городах боевики первым делом сожгли кофейные склады. Как будто в Руссланде что-то кардинально изменится от осознания факта: возрадуйтесь, теперь по утрам мы пьём чай, а не травим организм «бурдой фрицевской». Впрочем, здесь всегда любили ломать, а не строить. Разрушат мощную основу, но ничего нового не воздвигают - тупо садятся курить на расчищенной стройплощадке. Да, я теперь тоже противник режима, но вид шварцкопфов наполняет моё сердце неприязнью. Люди воюют в лесах уже семьдесят лет, ничему другому не научены. Как они будут править Москау?
        Нас провожают в здание «караулки» - пристройки к блокпосту, под которую заняли местное кафе. На полу валяются обломки портрета фюрера, шварцкопфы ходят по ним в грязных ботинках, стараясь попасть подошвой на усики. Фюрера мне совсем не жалко.
        Блондинчик берёт с соседнего стола замызганный чайник, разливает чай в стеклянные кружки. За стол подсаживаются ещё двое партизан - один уже старик, в потрёпанной рубашке и аналогично древних, как и он сам, брюках. Другой - молодой, в щёгольском чёрном костюме и с модным планшетным компьютером в руках. Надо же: они карикатурно отрицают всё немецкое, но при этом не чужды детищу японской мысли.
        Видимо, уничтожать японцев ребята слегка подождут.
        Глотаю чай. Горячий, неприятный. Терпкий вкус, нет аромата кофе. Разве ЭТО пьют!?
        - Как там дела в столице, товарищ? - спрашивает шварцкопф с планшетом. - Нас ждут?
        Вот так и хочется сказать ему: «семитский суслик тебе товарищ», но я понимаю, после раскрытия моего истинного лица не поможет и Ольга. Девушка с тревогой смотрит на меня, легонько пожимает руку, вроде знака - «только не вздумайте». Я и не собирался. Среди чащи леса Майстерзингера, на пустом шоссе, вокруг лишь деревья, птицы и боевики с оружием: никто в случае чего и костей моих не найдёт.
        - Да как вам сказать… товарищ. - Я мстительно упираю на это странное слово. - Кто ждёт, а кто, в общем-то, и нет. Большинству по фиг - они телевизор смотрят, в кауф-хофах затовариваются. В Москау взращён такой тип людей, что их смена власти не интересует.
        Владелец планшета меряет меня взглядом, мрачно прихлёбывая чай.
        - В этом и состояла задача нацистов, - бурчит он. - Отвлечь людей, задурить им голову. Ничего, вернём М о с к в у, и кауф-хофы отменят как вредное изобретение. Проще еду и одежду продавать ограниченно, скажем, одни брюки на брата. Иначе, товарищ, несправедливость получается - у одного хмыря зараз десять костюмов в загашнике, а другой - голый и босый. Да и с хозяевами кауф-хофов тоже разберёмся. Незачем было морочить народ, шмотками завлекать. Этих поблядушек прям сразу под трибунал.
        - А кого ещё под трибунал? - любознательно интересуюсь я.
        - Да всех, кто с режимом сотрудничал, - простодушно вступает в разговор дедушка в старых брюках. - Но судить таких - много чести, кхе-кхе. Пулю в башку, и делов-то.
        С удовольствием засветил бы старичку чайником в глаз. Но нельзя.
        - Так все же сотрудничали, - развожу я руками. - Иначе было невозможно. Скажем, унтер-офицеры кондукторского полка «Кессельринг», что проверяют билеты в трамваях, - они тоже военные преступники? Рядовой шутце-дворник из Службы чистоты - оплот Триумвирата? А цукерфюрер профсоюза кондитеров: его тоже расстреляют или дадут десять лет тюрьмы? Эдак, братцы, вам придётся полностью Москау зачищать…
        Ольга отчаянно терзает ногтями мою руку, но у меня уже отказали тормоза.
        - Так и почему ж нет? - Старик явно не заметил издёвки. - Правильно. Пока мы в лесах с малолетства с врагом смертный бой вели, эти козлы в джакузях бултыхались да кофей нечестивый распивали. Вот пущай теперича на стройки и едуть - посильным трудом искупать вину перед народом. А нечего им, мил человек, под фрицем-то было лежать!
        О, я даже и не сомневался. Дивные, симпатичные люди с редким терпением.
        - Но как насчёт товарищей, точнее, господ-белоленточников из отрядов «Святого Архангела Михаила»? - елейным тоном спрашиваю я. - Они-то - за кайзера-батюшку и капитализм - стало быть, вовсе не против кауф-хофов, частной собственности, публичных домов, да и арбайтенлагеров - дешёвая рабочая сила на огородах всегда пригодится. Что, если они не согласятся с вашими требованиями? У них наверняка свои пожелания…
        В чайнике вновь вскипает вода - носик выбрасывает пар.
        - С беляками мы разберёмся, - заявляет блондинистый шварцкопф. - Они, конечно, тоже против немца воевали… Но вот мироустройство им мыслится неправильное. Начнут возражать - придётся объяснить что к чему. Людей у нас больше, да и оружие получше…
        Ольга сидит белая как мел. Я внутренне торжествую: одно дело с гламурной нежностью кинуть гранаточку в обер-коменданта, другое - пообщаться с людьми из лесов, чьи руки непосредственно и вершат революцию. О, будет весело. Сначала эти участники безумного чаепития перевешают всех, кто имел отношение к режиму (а их много - продал хоть раз офицеру СС мороженое, вот и пособник), а затем плавно перейдут на разборки друг с другом. Вспыхнет вторая Двадцатилетняя Война. Как и после побед вермахта, начнётся делёж власти. Даже удивительно, вот почему в Руссланде ВСЕГДА одно и то же?
        Каждое столетие история бегает, словно белка в колесе.
        Не дождавшись ответа, белобрысый тянет к уху эфунк и покидает кафе. Пауза прервана грузным человеком, подошедшим к нашему столу. Я поднимаю взгляд, и…
        - Трапезничаем, братие? - с одышкой произносит толстяк в рясе Лесной Церкви. - Пейте чаёк, благословляю. Пусть Господь даст нам силушки победить немчуру поганую.
        Ольга своим пожатием едва не ломает мне пальцы. Нет, ну на хер, я сейчас…
        - Немчуру, батюшка? - задумчиво говорю я, глядя в потолок. - Так её в гарнизонах полтора человека осталось, прекрасно знаете, со своими воевать придётся. А кстати, как насчёт вашего Христоса - он же, по слухам, сказал «не убий»? И ни один человек не видел его благословляющим армию на штурм города. Вы случайно, богом не ошиблись? Попробуйте зелёную повязку на лоб - пророк Мохаммед вам очень бы даже подошёл.

«Лесник» хватает ртом воздух: как рыба, выброшенная на лёд.
        Матерясь сквозь зубы, Ольга едва ли не за шкирку вытаскивает меня из кафе.
        - Вы что, совсем охуели?! - шипит она. - Хотите мозги свои на стенке увидеть?
        Мы почти дошли к «хорьху», когда из-за бетонного блока внезапно выходит бородатый шварцкопф, направляется к нам. Я кладу руку в карман, на рукоять «парабеллума».
        - Всё в порядке, - улыбается партизан. - Вот пропуск, - протягивает он красную бумажку, - налепите на лобовое стекло и спокойно проезжайте блокпосты. Что-нибудь ещё?
        Девушка едва ли не вырывает бумажку у него из рук и, не прощаясь, лезет в машину. Я удобно устраиваюсь рядом, одаривая сборище шварцкопфов демонической усмешкой.

…Только через час Ольга снижает скорость до сотни километров, до этого она гнала так, словно её преследовал воскресший фюрер. Прикусила губу, глаза источают молнии.
        - Простите, - кротко говорю я. - Как-то вот не сдержался.
        Она кивает, демонстрируя разочарование моим скотским поведением.
        Мы проезжаем указатель с готическими буквами: «До Новгорода - 140 километров». Меня гложет загадочное предчувствие. Чем мы ближе, тем мне труднее дышать…
        Архив рейхскомиссариата № 3. Досье F299 - «Музыканты»
«…Разобравшись с литературой, по мере освобождения Европы Министерство народного просвещения и пропаганды реформировало следующее важное направление - популярную музыку. Уже в 1947 году, идя навстречу чаяниям народа, оно запретило джаз как
„музыку неполноценных рас“, изъяв из продажи все диски. Унтерменши Луи Армстронг и Леонид Утёсов были осуждены Народным трибуналом под председательством Фрейслера, депортированы в Африку. В 1959 году публикуется приказ: с целью повышения роли Великогермании в обществе исполнители обязаны записываться только на немецком языке. К сожалению, не все артисты оценили полезность этого нововведения. Французская певица Эдит Пиаф отказалась петь на хохдойче и совершила самоубийство, приняв яд. Джазовый оркестр Глена Миллера расформировали, а сам Глен Миллер бежал в Неваду и играл там впоследствии в баре - сугубо за еду. Однако, как общеизвестно, запретный плод сладок. Очень скоро всюду появились подпольные джазовые группы (ведь и мы знаем - всё запрещённое модно): в частности, британский The Beatles, исполнявший песни на местном языке. Нелегальные записи этого квартета широко расходились по всему миру, а сама группа скрывалась на квартирах у поклонников, переезжая из города в город. В 1971 году участники The Beatles были арестованы специальным отрядом гестапо в Манчестере. Основатели квартета Джон Леннон и Пол
Маккартни получили по десять лет арбайтенлагера, а Джордж Харрис и Ринго Старр отделались публичным покаянием по ТВ. В 1964 году широкую огласку получил скандал с Элвисом Пресли, певец был отдан под суд. Согласно мнению прокуратуры, «будучи белым, он исполнял песни в негритянском стиле голосом негра». Отбыв годичное заключение, Элвис вернулся на правильный путь, записав песню Alles in ordnung, Vater - посвящённую «великому отцу» Алоизу Шикльгруберу. Не покладая рук Министерство народного просвещения популяризировало классическую музыку: в начальной школе ученики были обязаны как минимум три часа в неделю слушать шедевры Вагнера, любимого композитора фюрера. Симфонические оркестры соревновались друг с другом в исполнении его музыки, а поп-группы наперебой делали обработки вагнеровских произведений. Руссланду же предстояло изобрести собственный музыкальный стиль. Согласно указу Триумвирата № 22 от 15 мая 2005 года, никто не имел права класть музыку на свои тексты. Неделей позже рейхсминистр народного просвещения утвердил государственные стихи, прошедшие имперскую цензуру:
        Я очень люблю тебя,
        А ты любишь меня.
        Как оно прекрасно,
        Вот такая любовь.
        Если ты меня покинешь,
        Я всё равно буду тебя любить.
        Я погибаю без тебя.
        И все цветы вокруг умирают.
        Любовь - это вообще нечто.
        Очень обалденное и вкусное.
        Горит огонь любви во мне,
        Моя восхитительная фроляйн.
        Сразу после начала концертов шварцкопфы распустили слух, будто эту песню сочинил пятилетний олигофрен, внук рейхсминистра народного просвещения. Это было опровергнуто самим Министерством: как известно, олигофрены поголовно подлежат депортации в Африку. В последующие годы все музыканты Москау и рейхскомиссариата Украина исполняли этот текст с лёгкими изменениями. Население не возражало - оно не понимало, что стихи одни и те же, поскольку и музыка, и внешность исполнителей были абсолютно идентичны. На эстраде появились мальчики и девочки, не отличимые друг от друга, одинаково одевающиеся и поющие одинаковыми голосами. Обезличивание поп-певцов, однако, необходимо, как уже указывалось, молодёжь не должна иметь кумиров. Были и те, кто пробовал петь свои песни, но они автоматически попадали под закон «Занятие подпольной музыкальной деятельностью», а это означало от трёх месяцев ареста до пяти лет арбайтенлагера. Профессия поэтов-песенников отмерла за ненадобностью.
        Под запрет попали любые элементы культуры семитов и ромаль.
        Ромальские ансамбли ранее имели успех в Руссланде, поэтому пришлось устроить серию рейдов по ресторанам, где во время свадеб тайком крутили нелегальные записи. Руссландский же фольклор с бабушками в цветастых платках постепенно вытеснился
«альпийскими музыкантами»: специалистами горлового пения и военными оркестрами, исполняющими бравурные марши. Люди приняли новых певцов и достаточно легко отвыкли от Армстронга и Утёсова: ведь чем проще, тем лучше. С удовольствием констатирую, что реформа музыки оказалась успешной».
        (Доклад подготовлен бригадиром Службы музыкального вещания Клаусом Майне, по спецзаказу аналитиков Министерства просвещения и пропаганды Москау.)
        Глава 5. Лили Марлен
        (телеканал «Викинг», главная студия вещания)
        Телефюрер нажал кнопку на столе, не отрывая взгляда от посетителя, человека в мундире майора вермахта, с чисто немецкой внешностью: светлые волосы, чуть оттопыренные уши, тонкий нос. Замок лязгнул, автоматически блокируя дверь. Да, если уж начальник зондеркоманды «Феникс», охраняющий телецентр, явился сюда сам, без предварительного извещения, значит, дело пахнет керосином. Немец вёл себя холодно, с отстранённым видом рассматривая кабинет. Коричневые обои, бежевые стулья для гостей, стол с электронным пультом, дозиметр на стене, на стоечке отдельно - корзинка с фруктами. «Они до сих пор корчат из себя расу господ, - с неприязнью подумал хозяин. - Глупое поведение, как у англичан в Индии. Увы, без их помощи мы не обойдёмся…» - Я к вашим услугам, - со всей любезностью сказал телефюрер. - Что бы вы…
        Он осёкся - не дослушав фразу, гость направил ему в лоб ствол «браунинга».
        - Во избежание ненужных вопросов - моё имя вам ничего не скажет, - спокойно предупредил Павел. - Представлюсь: я агент гестапо, способный изменить свою внешность за пять минут. Каким образом - очень долго объяснять. Начальника охраны телецентра я видел издалека на выходе, и этого мне вполне достаточно. Только что он отбыл в Вевельсбург, а я взял на себя смелость явиться к вам. Верите ли, на телеканале чрезвычайно доверяют немцам, у меня и не подумали спросить электронный пропуск.
        Телефюрер заскрипел зубами. Служебный пистолет был закреплён под столом, ему следовало чуточку склониться, и… но пожилой, обрюзгший человек в свежей белой рубашке и коричневом, словно в тон кабинета костюме явно не хотел играть в героя.
        - Как я понимаю, вы шварцкопф? - Телефюрер судорожно пригладил залысины.
        Павел поднял брови и расхохотался. Ствол сместился чуть ниже.
        - О нет, я даже не сочувствующий. Я ненавижу шварцкопфов, как и вы. Меня привёл в ваш кабинет совсем другой вопрос. Один мой старый друг, в данный момент пирующий в чертогах Вальгаллы, на свою голову провёл некое увлекательное расследование. После ряда манипуляций в сфере компьютерной области его вдруг осенило откровение: правящий Триумвират говорит на встречах не сам, а синтезирует голоса давно умерших киноактёров. Будучи изрядно потрясён внезапным открытием, он сделал служебный запрос: кто отвечает за производство таких вещей? О, вы побледнели? Да-да, выяснилось, что плёнки с записями голосов кинозвёзд - собственность архива канала
«Викинг»… а доступ к ним по неизвестной причине запрещён любому, кроме вас, уважаемый телефюрер. Но это ещё не всё. В здании телецентра арендует офис студия профессионального синтезирования, её владелец неизвестен, а юридический адрес зарегистрирован на квартиру глухой старушки… Думаю, мы оба знаем имя хозяина. Посему предлагаю вам сберечь время. Вы не будете старательно изображать шок, удивление и другие скучные вещи: ну, как это принято в подобных случаях. Более того, если вы рискнёте хоть немного соврать, я пристрелю вас в ту же минуту. Договорились?
        Телефюреру потребовалось пять секунд, чтобы оценить ситуацию.
        - Допустим, - процедил он сквозь зубы. - Что я могу сделать для вас?
        - Да, в общем-то, всё, - просто ответил Павел, поигрывая браунингом. - Но сперва я хотел бы знать… Никакого Триумвирата ведь не было изначально, правда? Мираж для хомячков, тянущихся к сильной власти. Откройтесь, кто придумал этот шикарный проект?
        Ожидаемое им смятение длилось весьма недолго.
        - Я сам и придумал, - бессильно сказал телефюрер. - И не вижу в моём решении ничего дурного. Двадцатилетняя Война обескровила страну, рейх лежал в руинах, города дымились, все известные военачальники были мертвы. А те, кто уцелел, боялись признаться, что смертельно устали от бесконечных сражений и желают спокойной жизни. По сути, космонавт Ганс-Ульрих Рудель изменил мир, он создал империю, управляющую разумом людей, - голубую мечту покойного фюрера. Стоит нажать кнопку на пульте, и сотни миллионов, как зомби, добровольно садятся после работы перед “ящиком”, смотрят сериалы, развлекуху, кинобоевики… Он ничего не изобрёл: ведь в Древнем Риме толпа черни тоже управлялась системой «Хлеба и зрелищ!». Чем гладиаторские бои отличаются от нынешних телеигр? Разве что меньшим количеством крови, но мы придём и к этому - публика любит остренькое. Человек стал автоматически верить всему, что втюхивают по телевизору, воспринимать его как неизменную часть себя, сросся с «ящиком», как сиамский близнец. Это было легко. Мы выпустили в эфир официальное коммюнике, согласовав его с телеканалами других
рейхскомиссариатов: «Сегодня утром власть в империи взяли Триумвираты, состоящие из честных сынов фатерланда», - и не потребовалось даже никого убеждать. Военные устали умирать, а мирные жители обрадовались - больше не нужно каждый вечер сломя голову бежать в бомбоубежище. Они поверили беспрекословно, потому что хотели верить. Вас возмущает, что Триумвират оказался выдумкой? Извините, но вы долгие годы прекраснейшим образом понимали, что фюрер мёртв, однако спокойно читали в газетах указы с его факсимиле: и вас это не удивляло. Я скажу вам больше, в Совете Жрецов тоже заседают сугубо виртуальные персонажи. Да только ли там? Это двадцать первый век, мой мальчик, мир представляет собой сплетённое проводами медийное пространство… и управлять им легко, используя кнопки пульта от телевизора.
        Павел качнул головой - как китайский болванчик.
        - Так, значит, всё попросту фикция? - глядя на телефюрера покрасневшими глазами, уточнил он. - Это телевидение выпускает законы, штампует министров, отправляет вермахт на Урал воевать со шварцкопфами, а на самом деле - ничего не существует? Мы подчиняемся пустому пространству, нами повелевает воздух, он же создаёт зарплаты, должности и прочее счастье для народа? Фантастика… Как же я раньше не догадался? В Руссланде большинству населения до такой степени плевать на власть, что, когда она исчезла, никто и не заметил. А вот пропади завтра телевидение… Всё будет по-другому.
        - Безусловно, - с осторожностью улыбнулся телефюрер. - Телеканалы - истинные инкубаторы душ. Вы только представьте - что случится, если не будет телевидения? Планета погрузится в каменный век. Мы разжёвываем - как готовить, как чистить зубы, как соблазнить девушку, мы растим целые поколения: мы создаём иллюзию, мы дарим мечту. Пусть она призрачна - в чём сырбор? Разве кто-то, кроме шварцкопфов, недоволен нашим правлением? И кауф-хофы, и рестораны, и кинотеатры - всегда переполнены. Людям нравится такой стиль жизни - не думать о завтрашнем дне. Это куда лучше, чем холод, хлебные пайки и печки-«буржуйки» многолетней гражданской войны. Проще отключить гражданам мозг, и мы прекрасно справляемся с этой задачей. Ведь так?
        Телефюрер изо всех сил старался выиграть время. Рано или поздно настоящий майор
«Феникса» вернётся (если уже не вернулся), и тогда этого психа выкурят из кабинета. Как ему удалось изменить внешность? Впрочем, не имеет значения. Налицо чудовищный прокол в организации охраны, расхлябанность, разгильдяйство. Придётся уволить половину стражи. Раболепствуют, гнутся перед этими немцами, как перед хрен знает кем!
        - Что случится, если не будет телевидения? - монотонно повторил фразу телефюрера Павел. - Любопытный эксперимент… давайте узнаем это прямо сейчас. Насколько я помню, именно в этом кабинете главный пульт - кнопка, отключающая все телеканалы, на случай захвата телецентра шварцкопфами. Верно? Ну, нажмите её…
        Телефюрер замер, глядя на Павла расширенными зрачками, - он не сделал попытки сдвинуться с места. Павел пожал плечами, поднял ствол «браунинга» и выстрелил в потолок. На голову хозяина кабинета мукой бесшумно просыпалась белая пыль.
        - Следующий выстрел будет вам в руку, - технично предупредил Павел. - Потом в ногу, в коленную чашечку. Я умею убивать так, чтобы человек мучился долго. Поверьте на слово.

…Телефюрер встал, побрёл к стенному шкафу, зажав в правой руке пульт. Он шёл так долго, как только мог, приволакивая ногу, враз постарев на двадцать лет, - словно его медлительность могла что-то изменить. Чёрный квадрат пульта мигнул огоньком - шкаф, наподобие «купе», разъехался створками. Показалась электронная панель. Приложив к сканеру глаз, а потом ладонь, телефюрер протянул палец к кнопке посреди панели.
        Он колебался.
        - Не вынуждайте меня, - со вздохом произнёс Павел. - Я убиваю без каких-либо душевных колебаний, но я не люблю мучить людей. Только в случае необходимости.
        Дрожащий палец телефюрера ткнулся в кнопку. Павел закрыл глаза.
        Вопреки ожиданиям, не случилось ничего - ни грохота, ни ядерного взрыва, ни землетрясения. Мир не раскололся пополам. Просто экраны двух плазменных телевизоров, закреплённых под потолком коричневого кабинета, внезапно померкли. Юмористическая программа захлебнулась шуткой на полуслове.
        Мешком осев на пол, телефюрер поцарапал лоб о дверцу шкафа:
        - Что вы сделали… вы просто не понимаете, что натворили…
        - Да мне абсолютно по фиг, - ласково ответил Павел. - Это не тот момент, чтобы вдаваться в философию. Империи остался от силы день, может быть - два. И никакое телевидение её не спасёт. Всему нашему миру пришёл конец - просто потому, что…
        Он хотел добавить новость, известную только ему, - но передумал.
        - Зачем я так поступил… - трясся на ковре телефюрер. - Вы же всё равно меня убьёте…
        - О, преклоняюсь перед вами. Тут вы ни в коей мере не ошиблись.
        Обойдя телефюрера, Павел выстрелил ему в затылок. Затем, тщательно прицелившись в электронную панель, он открыл огонь сразу из двух пистолетов, уворачиваясь от пластмассовых обломков. Огоньки панели погасли - все до одного.
        Телевидение умерло и не скоро вернётся к жизни.
        Павел вздохнул. Впервые за много лет ему стало легко и свободно.
        Разблокировав дверь, он вышел в студию. Со всех сторон уже слышался грохот кованых подошв: к кабинету спешила охрана, солдаты из зондеркоманды «Феникс».
        Павел подумал, что никогда ещё не убивал немцев.
        Впереди бежали двое - слишком молодые, слишком горячие. Один - рыжий, рослый, другой - тёмный, с белой кожей. Первому пуля попала в голову, он рухнул, завертевшись волчком, второму разорвала горло - солдат осел у стены, заливая её фонтанчиками крови.
        - Перед казармой, у городских ворот… - замурлыкал себе под нос Павел.
        Он хорошо запомнил эту песню, на всю жизнь. Её обожал напевать штурмбаннфюрер Золльман, когда, взяв цепкими пальцами за ухо, отводил его в подвал «Лебенсборна».
        Опрокинув стол в студии, Локтев укрылся от пуль.
        Он привык стрелять так, чтобы ни один патрон не пропадал даром. Патроны ведь стоят денег, а скупости учила вся система Третьего рейха - не выбрасывали даже стриженые волосы узников в трудовых лагерях: ими набивали спальные матрасы для ночлежек.
        Снова выстрел - ещё один чужак в серо-зелёной форме, вскрикнув, рухнул ничком.
        - Где фонарь, как и раньше, свет на нас прольёт…
        По нему били в упор из автоматов - противник не думал об экономии. Лицо изранило осколками компьютеров, щепами от стола. Четыре или пять пуль попали Павлу в грудь и ногу, - он лишь поморщился от боли, продолжая стрелять. К его счастью, у немцев не было гранат, иначе бой закончился бы значительно раньше. Он это знал - в здание телецентра разрешалось проносить только лёгкое стрелковое оружие, даже охране.
        - Будем с тобой у этих стен…
        Сквозь стрельбу были слышны крики офицера, отдававшего команды, и солдат, отвечавших ему. Чужой язык. До какой степени он ему чужой - просто потрясающе. Почему это не чувствовалось раньше? Павел перезарядил последнюю обойму, уложил ещё двоих нападавших - спокойно, как в учебном тире. Что-что, а это он умел делать.
        - С тобой стоять, Лили Марлен…
        На полу студии в лужах крови, среди битого стекла лежали люди. Он не считал, сколько, но больше двух десятков, уж точно. Никто не стонал - раненых не было, только мертвецы. В пистолете осталась одна пуля: Павла это не беспокоило. Он выстрелил в серую тень, метнувшуюся к нему, - тело шутце повисло на краю стола, дёргаясь в конвульсиях.
        - Сдавайся! - услышал Павел хриплый крик - на его родном языке.
        - Сейчас, - обещал он по-немецки. - Будьте добры, подождите минуточку.
        Термограната отлично помещалась в левый рукав: вытянутый столбик, похожа на толстый карандаш. Сильнейшая взрывчатка, достаточно, чтобы танк уничтожить. Он выставил цайтшальтур на одну минуту вперёд и, подняв руки, поднялся во весь рост - в залитом кровью майорском мундире. Щёлкнул выстрел, на груди расплылась новая кровавая клякса, - у одного из солдат не выдержали нервы. Павел пошатнулся, но устоял. Уцелевшие люди в болотной форме окружили его, сжимая «штюрмгеверы». Из заднего ряда вышел майор, он смотрел на Павла с недоумением и ненавистью. Обычный, самый типичный уроженец Германии - светлые волосы, чуть оттопыренные уши, тонкий нос.
        Приблизившись к пленному, майор с силой ударил его по лицу.
        Сквозь ткань рукава Павел увидел: на термогранате зажёгся красный огонёк.
        - С тобой, моя Марлен… - сказал Павел офицеру, улыбаясь разбитым ртом.

…Помещение студии заволокло дымом взрыва.
        Глава 6. Затемнение
        (рейхскомиссариат Москау, все города, все улицы)
        Никто сначала не понял - что именно произошло.
        Когда телевизор гаснет, человек думает: поломка. Телевидение работает круглосуточно, и физически такого не может быть, чтобы оно вдруг взяло да и вырубилось. Зрители подошли к своим телевизорам. Они стали стучать по ним - кулаком сверху. Пытались снять крышку, покопаться в деталях. Включить и выключить электричество. Проверяли розетки. Однако любые их действия были бесполезны.
        Телевизоры не включались.
        Экраны хранили тьму и больше не изливались шутками, прогнозами погоды, буйством красок, смешных комедий, не фонтанировали действием кинобоевиков. Тупое мёртвое молчание. Вскоре рухнула мобильная сеть - горожане стали судорожно звонить друг другу, пытаясь выяснить происходящее, задавали панические вопросы: но никто не имел ответов. Ни один действующий руководитель не мог внятно сказать, в чём же дело, потому что не получил инструкций. Триумвират заверял людей: не думайте, а выполняйте, мысли - привилегия начальников. Когда начальства не оказалось, все сидели и ждали распоряжений. Самостоятельно мыслить они не умели.
        Понемногу люди начали выходить на улицы.
        Они стихийно толпились в центре, ждали - вот сейчас пришлют пресс-офицера, и он всё им объяснит. У Министерства народного просвещения и пропаганды собралась толпа в десять тысяч человек, полагая, что уж эти-то, умеющие развязывать языком любой узел, прояснят ситуацию. Двери здания были заблокированы, из окон верхних этажей, где размещался телеканал «Викинг», вырывались языки пламени и валил жирный дым, что явно не добавляло никому спокойствия. Казалось, достаточно объявить, что сегодня крайне повысился уровень радиации, и лучше разойтись по домам: но никто не хотел брать на себя ответственность. Сотрудники, по-черепашьи втянув головы в плечи, продолжали сидеть и делать свою работу, надеясь - всё образуется само собой.
        Однако ничего не образовывалось.

…К шести часам вечера первые отряды шварцкопфов вступили в Москау со стороны бывших Химок, им оказали сопротивление только блокпосты с немецким вермахтом. Солдаты элитной дивизии СС «Руссланд» сложили оружие: Триумвират не предусматривал возможность взятия шварцкопфами столицы и не оставлял своим офицерам инструкций. Вопрос с блокпостами разрешился быстро - партизаны подтянули танки и артиллерию. Уцелевших чужеземцев не брали в плен: их расстреливали тут же, возле бетонных блоков, в упор. Танки «тигр» под красными и трёхцветными флагами въехали в город, разворачивая гусеницами асфальт, а полицейские плавно, как во сне, поднимали руки. Шварцкопфы ворвались в офис гестапо на месте Новодевичьего монастыря, но тот оказался пустым - сотрудники покинули здание, исчезнув неизвестно куда. В толпе сначала робко, а затем уже открыто стали прикреплять на грудь красные банты или просто обрывки материи красного цвета. Особо сознательные блондины, заходя в косметические магазинчики, шёпотом спрашивали тёмную краску и бежали домой перекрашивать волосы. Ожесточённые бои развернулись на улице короля Гензериха, у
культурного центра Великогермании, кирпичного комплекса в стиле тридцатых годов, - первой обер-комендатуры, построенной в оккупированном городе. Здание защищали части баварских СС - окружённые со всех сторон, задыхаясь от дыма пожарищ, немцы по рациям отчаянно умоляли о помощи. Но некому было им помочь. Телефоны полиции, Главного управления имперской безопасности, службы охраны Вевельсбурга молчали. Военные с радостью поднимали руки и братались с партизанами.
        Телевидение также не работало.
        Стемнело. Крыша культурного центра Великогермании рухнула, объятая огнём. Из переулков стучали одиночные выстрелы - разрозненное сопротивление немцев напоминало бесцельную истерику. Молодые шварцкопфы, показушно зажав в зубах сигареты, с дивной сноровкой вешали захваченных эсэсовцев на фонарях пешеходной зоны Вагнерка, а прохожие снимали казнь на мобильные телефоны. Большинство не осознало, что на их глазах происходит смена власти: каждого интересовали лишь развлечения взамен утраченных. Если видишь изо дня в день, как на телеэкране убивают людей в шоу и боевиках, настоящая смерть покажется столь же безобидной и виртуальной. Запылали кауф-хофы и рестораны, храмы скандинавских богов и государственные учреждения. Под покровом тьмы Москау охватили грабежи: даже приличные с виду люди растаскивали всё, что плохо лежит, - начались драки с охранниками магазинов. Толпа погромщиков окружила Вевельсбург, думая изрядно поживиться, но в страхе отхлынула - стены здания резко заколебались, как бархан. Мрачный замок на глазах нападавших превратился в белёсую призрачную тень, расплылся в воздухе со всем
содержимым - включая и бункер самого Триумвирата.
        Эмблема «чёрного солнца» растворилась во тьме, исчезнув навсегда.

«А почему бы и не грабить? - таща под мышкой компьютеры, ящики с пивом, сумки с консервами, оправдывались самые сознательные интеллигенты, не приученные брать чужое. - Ведь это теперь непонятно кому принадлежит, и непонятно, кому достанется». Ни один человек не задумался: почему исчезают здания? По телеку давно объясняли, виноваты погодные аномалии, а там ведь знатоки сидели, дурака свалять не позволят.

…Первых шварцкопфов, ворвавшихся в вестибюль Министерства народного просвещения, встретили хлебом-солью. Сотрудники с алыми бантами аплодировали и кричали «ура освободителям!», со стен пропали портреты фюрера, зато появились иконы святого Сталина, литографии патриарха Лесной Церкви Даниила и кайзера Николаса. Штандарт с чёрным орлом на крыше исчез, взамен взвилось красное знамя. Куратор Министерства, бывший оберфюрер Иван Фролов (его документы со званием в СС, как и аусвайсы остальных сотрудников, рассыпались на конфетти в папирвольфах), пригласил командиров партизан в свой кабинет и предложил рекламную кампанию по продвижению идей большевистской партии в Москау. Прочие офицеры информации также выразили готовность присягнуть большевизму, оказав любое содействие в смене идеологии рейхскомиссариата на идеологию социалистической республики. «Наш самый главный плюс - мы честны, верны и грамотно делаем свое дело!» - заверил Фролов. В суматохе никто не обратил внимания, как растаяли в воздухе трупы немецких солдат из зондеркоманды «Феникс», сваленные в медпункте первого этажа, - их снесли туда после
побоища, учинённого шварцкопфом-одиночкой в студии телеканала «Викинг»…

…К полуночи Москау выгорел дотла. От кауф-хофов, публичных домов промзоны Герингово и пивных улицы Сосисочной огонь перекинулся на жилые кварталы. Но тушить пожары было некому - дивизия пожарных «Локки» ещё утром разбежалась, срывая с рукавов чёрные шевроны и значки с лицом скандинавского бога огня. Люди дрались на площадях у гор награбленного добра, пламя превращало их лица в бронзовые маски. Вновь слышалась стрельба - не успев разобраться с немцами, отряды шварцкопфов сражались уже между собой, стараясь поделить зоны влияния: центр, флюгхафен и главный автобан до Санкт-Петербурга. Сёгунэ бурлил новостями - в Киеве, Остланде и Туркестане местные рейхкомиссариаты пали без единого выстрела, Норвегия и Нидерланды жгут свои обер-комендатуры, беспорядки вспыхнули в Лондоне и Нойе-Йорке. Власть, ещё вчера казавшаяся незыблемой, рухнула - как карточный домик.

…Тёплая ночь прошла быстро. Солнечный свет озарил фонари с качающимися силуэтами казнённых, дымились остовы сожжённых зданий, тротуары ковром устлали окурки отныне разрешённых сигарет. Там, где остались тротуары… За ночь Москау исчез почти наполовину, включая и здание Министерства народного просвещения и пропаганды под красным флагом. Город стал призраком. В глубине уцелевших квартир засели люди с воспалёнными глазами, отчаянно, в который раз нажимая на все кнопки пультов.
        Однако телевизоры не работали.
        Доклад абвера № 844

«Двадцатилетняя Война. Итоги и размышления»

«Согласно последним социологическим опросам, властью Триумвирата недовольны примерно 75 процентов населения Москау. Загадочно, но в то же самое время почти никто не хочет свержения действующего режима. Как уживаются столь взаимоисключающие вещи? Всё безумно просто. В людях ещё живы яркие воспоминания ужасов Двадцатилетней Войны, когда зимой в домах не было тепла и света, а замерзающие семьи обогревались дровами в „буржуйке“. Рейхсмарка обесценивалась каждый день: на тридцать миллиардов можно было купить лишь буханку хлеба, да и то утром - вечером она дорожала. Даже города, избежавшие уличных боёв, с дрожью вспоминают то страшное время. Дивизии СС властвовали в Москау и Киеве, вермахту достались Екатеринодар и Санкт-Петербург, гестапо получило Курск, а Сочи, Тифлис и Ереван погрузились в хаос столкновений тюркских легионов. В 1998 году был разрушен рейхстаг, в 2002-м - здание рейхсбанка, повреждённые люфтваффе атомные электростанции щедро источали радиацию. Италия и другие сателлиты рейха, объявив нейтралитет, не вмешивались в гражданскую войну. „Великогермания“ - наш старший брат, - откровенно
высказался дуче Романо Муссолини. - А если брату желается почесать свои части тела, пускай и до крови, - мы с почтительностью подождём в стороне». Вскоре Италия окончательно отдалилась от Германии. Начав с японских займов и инвестиций, Муссолини попал под полное влияние Ниппон коку: сегодня вторым официальным языком в Италии является японский, а торговцы из Ниппона владеют в стране всем, включая пиццерии. Сицилийская мафия вырезана пришлыми якудза, отныне не существует закона омерта, даже в старых деревнях у Палермо подают оябуну отрезанный мизинец [Согласно традициям японской мафии, провинившийся якудза отрезает себе мизинец и подает оябуну. Если тот не примет палец, боевика ждёт казнь.] . Пизанская башня и площадь святого Марка в Венеции проданы в аренду японцам на девяносто девять лет. Фактически мы потеряли всех наших союзников. Сателлиты склоняются к тем, у кого сила, либо к тем, у кого деньги. У нас в активе не осталось ничего, кроме излишне грозных заявлений.

…Движение шварцкопфов и лесных братьев вряд ли в ближайшее время будет опасно. Население рейхскомиссариата Москау не интересует, что творится в далёких лесах. Матерно ругая в разговорах Триумвират, ложь государственного телевидения и утонувшую в стагнации систему, они всё равно вяло поддерживают триумвиров и любые акции, направленные на сохранение их личного спокойствия. В глубине души они опасаются признаться самим себе (ибо думать так - неправильно): люди боятся смены власти, поскольку уж издавна повелось в Руссланде - каждая новая власть хуже предыдущей. Иначе тут никогда не было, нет и быть не может. Шварцкопфы, что провели десятилетия в чаще лесов, питаясь дичью с ягодами, не представляют себе иной жизни, кроме как жизнь в борьбе. Им чужды понятия экономики, поставок продуктов и даже уборки улиц: всё, что они умеют делать, - воевать и промывать мозги. Это - путь в никуда. Третий рейх (имеется в виду период империи до Двадцатилетней Войны) потерпел крах, потому что излишне много времени уделял идеологии. Если человек благонадёжен, а его семья уже десять лет ест хлеб по карточкам, у него
зарождаются сомнения в правильности режима. Появляются вопросы: почему враги живут лучше, чем мы, построившие идеальную арийскую державу? Составляющие правильной империи: идеология + экономический успех. Не важно, каким путём он достигнут, - пусть даже и с помощью займов Ниппон коку. Если гражданин рейха, прозябавший в бедности, обретает благополучие, достаточно указать ему на врагов, которые мечтают это отнять, - и дело сделано. Он станет бояться. А страх движет многими вещами в мире.

…Рейхскомиссариат Москау живёт сегодняшним днём. Государство по уши погрязло в долгах, и я знаю: нам нечем отдавать их Японии, если от нас потребуют возврата денег, мы будем вынуждены вступить в войну. Понимает это и Ниппон коку, поэтому японцам ничего не остаётся, кроме как тушить проблему новыми займами. Точно так же очень вредно полностью подавлять движение шварцкопфов. Это один из важнейших ресурсов империи наравне с производством оружия, лесом и торфом. Деятельностью
«лесных братьев» легко оправдать проблемы в экономике и прорехи в безопасности. Можно завинтить гайки, ужесточая режим, - ведь империя в состоянии войны. Пока страна не обеспечена полностью, пока она не завалена деньгами и золотом - ей необходимо наличие врага. Враг - это тонус, враг - это объяснение необъяснимого, враг - это вечная бдительность. Шварцкопфы должны быть недостаточно сильны, чтобы захватить города, и недостаточно слабы, чтобы их нельзя было обвинить в наших неудачах. К счастью для нас, ситуация остаётся прежней. Но даже верхушка шварцкопфов не догадывается, откуда идёт главное финансирование операций, закупка оружия, предоставление им медикаментов.
        Из секретного фонда Триумвирата Москау.

…Они нужны нам, как воздух. Без них мы не сможем существовать».
        Строго секретно. Разрешённый доступ - только телефюрер канала «Викинг».
        Глава 7. Откровение
        (деревня Алексеевское, под Новгородом)
        Я чувствую резь в глазах. Ноги словно ватные. Впервые за множество лет мне по-настоящему страшно. Сердце не покидает ощущение паники - как у загнанного оленя, слышащего звуки рога охотников и лай собак. Заброшенное место в лесу, зловещая поляна с голой землёй, где не растёт трава. Воздух колеблется, обдавая моё лицо волнами жара. Мне хочется убежать… но ноги не слушаются. Я шагаю вверх, к холму, по обе стороны от меня всё чётче проступают контуры призрачных зданий. Ольга уже рассказала: империя не только исчезает, повсюду проявляются призраки преступлений, давно стёртых из людской памяти. Дома посреди леса хорошо видны, хотя кое-где отсутствует крыша, одна или две из четырёх стен. Здания обуглены - видимо, они горели. Получается, в нашем мире эту деревню тоже сожгли. Дада, вот и подтверждение - на земле скрючились прозрачные фигуры. Это трупы. Жители, убитые солдатами.
        Мы постепенно взбираемся на холм над деревней.
        Над головой каркают вороны. Кристально чистый воздух, но я не могу дышать. В лёгких - только хрип. Во рту вкус горького дыма. Ольга оборачивается и смотрит мне в глаза… долго, испытующе - словно чего-то ждёт. Видно, что волнуется, покусывает губы. Со всей откровенностью я тоже многое жду. Она дала слово, и мне нужно, чтобы она выполнила обещание - прекратила заражать. Убралась к себе, навечно оставила бы в покое наш мир. Она поклялась это сделать, если я приду сюда. Почему же мне так плохо?
        - Мы… здесь… как… вы… просили… - с трудом произношу я - на языке пепел, словно им тушили костёр. - Что… вам… ещё… от меня… надо? Кажется… я… теряю сознание… да…
        Ольга касается моей щеки, чуть царапая кожу красными ногтями.
        - Ты так и не вспомнил. Я зря надеялась… Что ты сейчас чувствуешь?
        Надо же, она перешла на «ты», какая фамильярность. Но не осталось никаких сил язвить - обдумываю вопрос. Он серьёзно меня озадачил… Вкус дыма во рту всё сильнее. Ужасная горечь. Пепел скрипит на зубах, меня тошнит, я с трудом осознаю происходящее.
        Почему это со мной происходит?!
        Судя по всему, Ольга и не ждала ответа. Она подходит к краю холма, её волосы колышет ветер. Показывает вниз - на призрачные силуэты сгоревших домов. Место аномалии, откуда началось исчезновение нашей Вселенной, место её перемещений между параллельными мирами. Мясорубка, перемалывающая время, в котором я живу…
        - Ты хоть единожды задумывался, почему не знаешь свою внешность?! - Голос девушки разрывает барабанные перепонки, настолько он резкий и звонкий. - Отчего в твоей квартире нет зеркала, ты не всматриваешься в документы, а никто из сослуживцев ни разу не звал тебя по имени? Нет. Иначе задался бы мыслью: существуешь ли ты вообще? Ведь ты не способен себя разглядеть. Я привезла тебя в Алексеевское, потому что надеялась, что ты сразу вспомнишь. Но, видимо, придётся тебе помочь.
        Она лезет в сумочку, роется там - и протягивает зеркальце.
        - Держи. Посмотри на себя. И скажи мне - кто ты.
        Я беру зеркальце - так женщина прикасается к отвратительной жабе. Руки не просто дрожат - они ходят ходуном, я сейчас не смог удержать бы и чашку с чаем, не расплескав содержимое. Ужас леденящий: он терзает мне сердце. Страшно, как ребёнку во тьме.
        На меня, не мигая, смотрит отражение.
        Измождённый мужчина лет тридцати пяти. Худой, заросший светлой щетиной. Лоб охватывает грязный бинт с пятном засохшей крови. На левой щеке - характерный шрам полумесяцем, видимо, от осколка. Голубые глаза. Он кажется мне до боли знакомым…
        Я ЗНАЮ ЕГО. ФЕНРИР МЕНЯ ЗАГРЫЗИ, Я ЖЕ ЕГО ЗНАЮ!
        Это человек из моих видений. Тот самый обер-лейтенант - бездушный убийца, застреливший дезертира посреди руин мёртвого города. Он велел своим солдатам закидать гранатами дом с детьми. Он гнал пленных, словно скот, через минное поле. На нём полусгнивший, засыпанный снегом мундир болотного цвета - по отворотам ползают жирные вши. На левом плече - витой погон, над нагрудным карманом простёр крылья орёл со свастикой. В одной петлице - молнии СС, в другой - три серебряных ромбика. У меня дёргается глаз… Изображение подмигивает мне… это… это… это…
        Шатаясь, я выпускаю зеркальце из рук. Оно разлетается на осколки.
        - Как тебя зовут? - требовательно, по-военному призносит девушка.
        - Эрих Таннебаум, - механически отвечаю я. - Оберштурмфюрер, фронтовые части СС. Служил сначала в Риге, потом в Новгороде. Также принимал участие в карательных операциях, награждён Железным крестом. Отправлен в Сталинград 28 августа 1942 года.
        Она кивает, удовлетворённо улыбается. Лезет в сумочку за сигаретами.
        - Приятно познакомиться с тобой, Эрих, - прикуривая, говорит девушка. - Здесь меня зовут Оля Селина: и нам обоим неизвестно моё настоящее имя. Но это мне было три года от роду, и я сгорела живьём в деревне Алексеевское - в доме, который ты приказал уничтожить. Помнишь, я рассказывала о себе? Я так любила малину, и когда её ела, у меня были измазаны обе щёчки. Я обожала играться со своей куклой Нюшей. Я с полутора лет научилась говорить «мама», тянула к матери ручки, а она подбрасывала меня в воздух и целовала… Кто знает, кем бы я стала? Может быть, художницей или актрисой. Физиком или учительницей. Пусть и домохозяйкой, что разведётся с мужем и станет тайком от детей приводить в дом любовников. Без разницы, я этого никогда не узнаю.
        Она делает уже привычную паузу, выдыхая табачный дым.
        - ПОТОМУ ЧТО ТЫ УБИЛ МЕНЯ.
        В паническом ужасе я отступаю, балансирую на краю обрыва. Она снова улыбается - и я опять, как в том кафе в Урадзиотсутоку, вижу череп с пустыми глазницами.
        Глава 8. Поцелуй
        (пространство в лесу, без времени и адреса)
        Нет никаких сомнений - то, о чем я догадывался с самого начала, превратилось в реальность. Она сошла с ума. Конечно-конечно, и это многое объясняет - в том числе исчезающие стены храма Одина и обугленные дома на здешней поляне. Вероятно, я просто заразился от неё сумасшествием, это вирус, поражающий мозг. Есть же фильмы на тему, как людей охватывает безумие после укуса бешеной обезьяны.
        Я не мог убивать детей. И помню свои чувства после того видения. Да, я не отличаюсь добротой… но я не тронул пальцем ни одного ребёнка, а уж сжечь его в доме…
        Пора заканчивать с этим. Избавиться от её чар.
        Я пытаюсь оставаться невозмутимым, но, увы, это совсем не тот случай. Спокойствие изменяет мне. Меня охватывает приступ истерики, я впервые в жизни срываюсь на крик.
        - Этого не может быть! Вспомни, ты же сама сказала… Тебя перетащило сюда из другого, параллельного мира!!! Как я туда проник, чтобы совершить такое? Это не я! ЭТО НЕ Я!
        Я кричу это и вновь ощущаю во рту вкус дыма, смешанный с чем-то солёным. Кажется, это кровь. С каждым новым словом я вижу сам, своими глазами… Вот, получив приказ от оберста Нойманна, я спускаюсь по тропинке холма, иду меж горящих домов, не снимая противогаза. Под ногами шипят угли. Я знаю, что делаю, но не могу ослушаться приказа. Подхожу к хате, откуда доносится громкий детский плач. В окне - трёхлетняя девочка с опухшим от слёз, зарёванным лицом. Она вскарабкалась на подоконник, стучит по стеклу. Я так ясно вижу её. Ольга очень похожа на этого ребёнка - даже сейчас, повзрослев. Солдаты смотрят на меня, ожидая команды. Каждого я знаю по имени - вот Ганс из Ганновера, вот весельчак Хайнц, что обожает рассказывать сальные анекдоты, а вот - паренёк Вольф из Гейдельберга, не такой идейный, как я, - он пошёл в СС, потому что настояли отец и мать, состоявшие в партии. Я поднимаю руку. И резко опускаю её.
        У меня по щекам льются слёзы. Обжигают кожу, словно огонь.
        - Я не мог… почему… что со мной происходит… пожалуйста, скажи мне…
        Ольга смотрит на меня - с сестринской нежностью. Гладит по голове.
        - Ты умираешь, Эрих, - спокойно и грустно произносит она. - Помнишь своё видение - когда обер-лейтенант застрелил солдата, а через мгновение получил пулю в голову от русского снайпера? Так вот, ЭТО ПРОИЗОШЛО С ТОБОЙ. Пуля засела в твоём мозгу, ты лежишь в коме в немецком госпитале в Сталинграде, а врач не удаляет пулю - иначе ты погибнешь. Но тебе осталось недолго. Твоя жизнь в Москау - это галлюцинации, которые длятся весь последний месяц: результат погружения инородного тела в область мозга, отвечающую за сны. Ты спрашивал про параллельный мир? Нет никакого параллельного мира, Эрих. Никогда в реальности не появятся рейхскомиссариат Москау, Калифорнийская Республика и Ниппон коку - хозяйка половины мира. Это всего лишь твои сны, твои видения, твои переживания в глубине разума. Даже находясь без сознания, ты не можешь забыть убитую тобой девочку, поэтому я всегда здесь, в твоих мыслях. Мир вокруг тебя становится призрачным, пропадает - ты сам уходишь вместе с ним. Едва ты испустишь предсмертный вздох, твоя Вселенная умрёт. Я слышала слова лечащего врача… Эрих, ты доживаешь последний час.
        Я поднимаю голову. Смотрю на небо.
        Странный мираж, что охватил моё сознание недавно. Белый непроницаемый туман, звон металлических вещей, мерцающие «светлячки». Теперь понятно. Госпиталь. Звенят пули, которые врачи достают из тел раненых солдат и бросают в жестяные лотки. Операции делают при свечах, электричества нет, - вот откуда множество огоньков. Нас осадили русские - держимся на конине, грызём мёрзлый хлеб. Единственная, доступная в любом количестве вещь - шнапс. Я пил его все эти дни, надеясь забыть русскую девочку в окне… Не получилось. Меня разом охватывает страшная усталость. Всё кончено.
        Я больше ничего не хочу - кроме как умереть.
        Мои пальцы вцепились в орла со свастикой на кармане. Я вырываю его «с мясом». Сдираю петлицы с молниями. Отшвыриваю, топчу каблуком витой погон. Ноги подгибаются, я падаю перед Ольгой в пепел - на колени. Она невыразимо прекрасна.
        - Прости меня, - рыдаю я. - Я так виноват перед тобой. Пожалуйста, прости…
        Я хочу поведать ей многое, но слов больше нет. Я повторяю одно и то же. Мои секунды утекают, а мир вокруг меня исчезает - съёживаясь, подобно талому снегу. Лес рассыпается на порошинки, небо треснуло, как стекло, и в трещины видны языки огня.
        Она опускается рядом. Берёт мои руки в свои.
        - Скажи мне, - шепчет она, - то, что давно хотел сказать. Скажи сейчас.
        - Я люблю тебя, - говорю я и удивляюсь, насколько легко мне дались эти слова.
        Наши губы соприкасаются.
        Поцелуй недолог. Он даже невинен, без языка, как целуются французы (по крайней мере, мне про это рассказывали). Её губы мягкие, податливые и тёплые. Я долго этого ждал.
        Слышится раскат грома, но я не чувствую боли в ушах.
        Мир распадается окончательно. Вселенная отныне не существует. В прах и пепел обращаются города Москау, Лондон, Нойе-Йорк, рейхскомиссариат Туркестан. Тают памятники фюреру, орёл на гербе Москау блёкнет - и испаряется, словно нарисованный исчезающими чернилами. Ни храмов Одина, ни штаб-квартиры Управления имперской безопасности, ни танков шварцкопфов, занявших столицу… Всего этого больше нет. Они развеялись, как утренняя дымка, - мир, созданный моей фантазией, умирает без конвульсий. Мы посреди чёрного пространства, кромешной тьмы, окутавшей нас после поцелуя. Даже непонятно, на чём мы стоим, ведь земли тоже нет… плаваем в воздухе. Я отстраняюсь от её губ - и вижу, что целую череп. Но меня это совсем не пугает.
        Я догадался, кто она такая.
        - Я знаю, кто ты, - шепчу я ей туда, где должно быть ухо. - Ты - моя смерть.
        - Да, - соглашается она. - Все рано или поздно это понимают, хотя многие не в состоянии осознать. Правда, Локтев поверил мне беспрекословно, едва я объяснила свою сущность. Павел умный человек, сообразил: он может проиграть бой лишь сверхъестественному.
        - Но почему ты явилась за мной, приняв такой странный облик?
        - Это стандартный облик, - улыбается череп. - Я всегда прихожу к убийце в образе человека, которого он лишил жизни. А поцелуй… Убей тебя снайпер, всё было бы по-другому. Но ты без сознания, лежишь в коме. Это показывает тяжесть твоих преступлений, душу не принимает небытие, и ты болтаешься между небом и землёй. Чтобы покинуть этот мир, ты должен всем сердцем возжелать своей смерти, по-настоящему влюбиться в неё… И только тогда она придёт за тобой. Я явилась давно, зная, что ты любишь меня… Но для завершения земного пути ты обязан подарить мне поцелуй - добровольно. Мы много раз были на грани поцелуя, но каждый раз что-то срывалось. Тогда я и попросила приехать сюда, в надежде, что всё получится. И всё получилось.
        Мы поднимаемся, держась за руки.
        Я снова вижу девушку - самую прекрасную на Земле. Я очарован и покорён ею. Я люблю её, как никогда и никого не любил в своей жизни. Пусть забирает меня, навечно.
        - А что бывает потом? - робко спрашиваю я её.
        - Не знаю, - пожимает она плечами. - Я лишь провожаю душу во тьму. А что происходит дальше, мне никогда не рассказывали. У тебя есть ещё две минуты. Подождём?
        Я закрываю глаза. Вижу десятки людей, убитых мной. Вижу всё, что я сотворил. Разорванные на части трупы военнопленных. Сожжённые хаты. Тела, не упокоившиеся в могиле. Души, блуждающие в сумраке. Мёртвые смотрят на меня молча, без эмоций. Впереди всех стоит русская девочка с чёрными волосами - обняв ручками свою куклу.
        - Незачем ждать, - отвечаю я. - Мне давно пора сгореть в аду.

…Мы идём дальше, обнимаясь, как любовники. Мне кажется - я что-то предчувствую. Но, возможно, это всего лишь иллюзия. Всё кончается: с новым раскатом грома…
        Эпилог
        Грета подула на замёрзшие ладони. Господи Боже, как же здесь холодно. Да простит её мама, вот отдалась бы сейчас кому угодно за горячую ванну, да вряд ли желающие найдутся. Деревья, из сучьев которых можно разжечь огонь и вскипятить воду, вырубили, а ползти вдаль за дровами под огнём русских снайперов бессмысленно - из таких вылазок ещё никто не вернулся. В помещении госпиталя властвует полумрак - вчера сгорели последние свечи. Стоны раненых за «стенкой» утихли с утра, но это не важно - медсестра давно привыкла и не обращала на них внимания. Столь же давно, как и перестала думать, за каким чёртом её занесло сюда - в скованный льдом, до основания разрушенный город: с улицами, забитыми сотнями тысяч мертвецов. Она свыклась с мыслью, что тоже умрёт, и плевать, что сегодня - второе февраля 1943 года, день её рождения. На своём коротком веку Грета уже повидала много смертей и знала: главное, чтобы обошлось без мучений.
        Наверное, это был бы самый лучший подарок.
        Положив руку на лоб раненого, медсестра инстинктивно отдёрнула её. Горячо, просто как на сковородке. У Эриха Таннебаума явный жар, а лекарства кончились. Доктор Пауль предупреждал - сегодня состояние перейдёт в критическое, агония может начаться в любой момент. Взяв кружку с ледяной водой, она поднесла её край к распухшим губам умирающего. Тот не стал глотать, струйка воды пролилась от губ к шее. За время работы сиделкой Грета изучила его лицо так, что могла нарисовать по памяти. Вполне себе красавчик, если как следует побрить и убрать со щеки шрам полумесяцем. Он всё портит.
        Девушка дрожала, кутаясь в рваное одеяло, наброшенное поверх шинели. Утром должен был состояться обход, но доктор не пришёл. Он и не мог прийти. Пауль, весельчак Пауль - чья улыбка вскружила голову всем медсёстрам полевого госпиталя. Человек с заурядной внешностью (впалые щеки, залысины по бокам черепа, ястребиный нос крючком), он обладал гигантскими запасами оптимизма и уникальным чувством юмора. Раненый оберштурмфюрер был любимцем Пауля. Неизвестно почему, тот отдавал Таннебауму все силы и внимание, проникшись уверенностью: он вылечит своего пациента, подарит жизнь, и этот случай станет сенсацией в мировой медицине. Любой человек с таким ранением умирает, а Эрих жив… Так вдруг всё-таки есть шанс?
        Множество раз, презрев воинский стиль, Пауль являлся на работу в клоунском виде: то надев парик, то прицепив картонный нос - эту игрушку ему сунула в чемодан дочка, когда он уезжал на Восточный фронт. А усы? Доктор их отращивал, но сбривал через неделю. «Я обманываю смерть, - смеялся Пауль. - Она привыкает к моим действиям, знает все мои ходы. А тут спросонья взглянет - надо же, свеженький врач пришёл, придётся заново разбираться». Он вёл себя так, словно находился не на войне, а на курорте. Да, в сплошном сумасшествии, под воем снарядов и гулом бомбардировщиков, - только смех и может спасти. Но даже у вечного оптимиста Пауля не выдержали нервы. Раненый не выздоравливал, и доктор с каждым днём становился мрачнее, а в последнее время начал прикладываться к фляжке со спиртом. «Он умрёт, - говорил Пауль Грете. - Я чувствую, что больше ничего не могу сделать». Но «овощ» Эрих Таннебаум продолжал дышать - небывалый случай, когда человек живёт с пулей, погруженной в мозг. Он реагировал на прикосновения, на свет - слабо шевелил правой рукой (из-за гангрены пришлось ампутировать два пальца - указательный и
мизинец), у него дёргались ресницы. Казалось бы, дела не так уж плохи. Однако стоило Паулю начать приготовления к операции, чтобы извлечь пулю, - состояние раненого резко ухудшалось. Грета часто разговаривала с Эрихом, и им никто не мешал: особый пациент доктора Пауля лежал в отдельной «палате» - кубике, огороженном мёрзлым картоном. Рассказывала про свою жизнь и работу в Союзе немецких девушек, о родном Дюссельдорфе, где так красиво цветёт сирень весной, кружа голову сладким запахом. Иногда раненый мечтательно улыбался - и тогда Грете казалось, что он её слышит. Всю последнюю неделю Эриху становилось хуже, изо рта и носа постоянно текла чёрная кровь: пуля убивала мозг изнутри. Пауль погрузился в депрессию, забыл про парики, фляжка со спиртом пустела ещё до обеда. Позавчера начальник госпиталя, майор Шторх (до странности схожий с Паулем лицом, ну просто брат-близнец), застал его в операционной мертвецки пьяным и послал на гауптвахту - на трое суток. «И что? - пьяно хохотал доктор Пауль. - Меня освободят русские, я буду их героем. Нам всё равно конец!» Это тянуло на измену и расстрел, но Шторх сделал
вид, будто не слышит. Благородство чревато последствиями: через полчаса, избив караульного гауптвахты до полусмерти, доктор явился с его винтовкой в госпиталь. Насвистывая
«Лили Марлен», Пауль открыл стрельбу. Первым же выстрелом он убил майора Шторха, вторым - одного из раненых… Оружие заклинило, и самого врача уложили очередью из автомата. Грета видела в коридоре труп Пауля, с багровым пятном на месте лица. Рядом с окоченевшим телом валялся клоунский картонный нос…

«Сошёл с ума, - спокойно подумала она. - Психика не выдержала».

…Её вряд ли что-то могло вывести из себя. Случаи помешательства не были редкостью. На прошлой неделе унтер-офицер Курт Прибке выписался из госпиталя, заглянул к дежурному доктору, со словами «Хайль Гитлер!» сунул себе пистолет в рот и нажал на спуск. Его мозги не смогли оттереть - так и примёрзли к стене. Человеческая жизнь не стоит ни пфеннига, и здоровых людей в Сталинграде не осталось. Они все тут сумасшедшие.
        Занавеска отдёрнулась, Грета вскочила на ноги.
        Бухая сапогами, в «палату» вошёл старый друг раненого - капитан Иоганн-Петер. Здоровый мужик почти двухметрового роста, с квадратной головой и огромными ручищами. Говорят, прежде он работал учителем в школе, преподавал физику и химию. Шутка это или нет, но брутальной внешностью капитан скорее напоминал грузчика, чем интеллигента. Не глядя на неё, ИоганнПетер стряхнул снег с фуражки. Его щёки были перевязаны женским пуховым платком, однако девушка и не подумала засмеяться. Любой солдат здесь всеми силами спасается от обморожения.
        - Ты слышала новость? - спросил гауптштурмфюрер, не поднимая взгляда.
        - Конечно, - ответила та. - Фельдмаршал Паулюс подписал приказ о капитуляции - вместе со всем штабом, фронт развалился. Ходячие раненые, охрана, начальство, наши медсёстры вышли сдаваться русским. Но я не могу бросить Эриха. В конце концов, русские всё равно придут сюда сами. Они прочёсывают каждое здание в Сталинграде.
        Иоганн-Петер пристально рассматривал бледное, без кровинки, лицо Таннебаума.
        - По-прежнему никаких изменений? - прохрипел он простуженно.
        - Пауль сказал, Эрих не доживёт до третьего числа, - зябко повела плечами Грета. - Похоже, что так. Кровотечение усилилось, мозг буквально плавает в крови. Высокая температура, весь в лихорадке. Насколько я понимаю из своего опыта - это агония.
        Здоровяк тяжело вздохнул. Он о чём-то задумался, потирая лоб. Умирающий открыл глаза. Он смотрел в потолок бессмысленным взглядом, по лицу блуждала улыбка.
        - Знаешь, меня всегда удивляло… Почему он так безмятежно улыбается?
        - Если верить Паулю, пуля погрузилась в тот участок мозга, который формирует сны, - глухо ответила Грета. - Этот кусочек свинца может стимулировать небывалые видения, и Эрих принимает их за реальность. Должно быть, ему снится что-то очень хорошее.
        - Надеюсь, - буркнул Иоганн-Петер. - Например, что мы победили в этой войне.
        Снаружи послышался шум моторов.
        - Германские солдаты! - внезапно донеслось с улицы. - Фельдмаршал Фридрих Паулюс подписал приказ о капитуляции. Сопротивление бесполезно. Бросайте своё оружие и выходите на улицу с поднятыми руками. Советская армия гарантирует вам жизнь.
        Голос выговаривал немецкие слова старательно, по-ученически, - переводчик явно был отличником в школе. Громкоговоритель на машине корёжил тон диктора, а постоянный вой ветра превращал в нечто дьявольское. Всхлипнув, Грета закрыла лицо руками.
        - Тебе пора, - разразившись кашлем, прохрипел верзила. - Иначе замёрзнешь здесь. Эриху уже ничем не поможешь. Наверное, русские его даже не заберут, к чему возиться? Бросят подыхать в пустом госпитале. Выйдешь, иди прямо, в здании элеватора создан пункт для желающих сдаться в плен. Прощай. С днём рождения, моя милая, двадцать пять лет - это прекрасный возраст. Я позабочусь об Эрихе… Пожалуйста, не волнуйся.
        Он заскрёб по кобуре окоченевшими пальцами.
        Грета всхлипнула. С трудом запахнув шинель, она скрутила светлые волосы, прикрыла голову обрывком одеяла - и застегнула под подбородком ремешок каски. Комната качалась перед глазами - слёзы замерзали на её ресницах. Не прощаясь с Иоганном-Петером, она двинулась прочь по коридору. Ноги в солдатских ботинках, обмотанные тряпками, скользили по обледеневшему полу.
        Она почти дошла до выхода, когда услышала выстрел.
        Грета замедлила шаг, прислушиваясь. Спустя короткое время пистолет грохнул второй раз - коротко, вроде как поперхнулся. Через долю секунды на пол упало что-то тяжёлое. Ковыляя, как старуха, цепляясь руками за стены, Грета еле-еле добралась до двери.
        Оцепенев, она встала в дверном проёме.

…Мимо госпиталя русские вели колонну пленных - жалкие остатки бывшей Шестой армии фельдмаршала Паулюса. Обмороженные, закутанные в краденые бабьи шали, с красными от мороза носами, еле передвигающие ноги, - они ничем не напоминали тех весёлых, загоревших солдат в летних мундирах с засученными рукавами, что рвались напиться воды из Волги. Это была уже не армия, а обезумевший сброд калек, нищих мародёров, готовых сдохнуть ради тепла и куска жареного мяса.
        Один из русских конвоиров обернулся и посмотрел на Грету.
        Молодой парень - нос картошкой, в маскхалате, автомат с круглым диском через плечо, красная звезда на шапке. Поклонившись ей в шутовском реверансе, он что-то сказал на незнакомом языке, его товарищи рассмеялись. Она разобрала только -
«фроляйн».
        Поднимая обе руки, Грета медленно шагнула с крыльца…
        notes
        Примечания

1
        Империя (японск.). - Здесь и далее примеч. автора.

2
        Император (японск.).

3
        Большое спасибо (япон.).

4
        Богиня Солнца в японской мифологии, повелительница загробного мира.

5
        Ось (япон.) - этим термином принято называть союз Рим-Берлин-Токио: военный блок Италии, Третьего рейха и Японской империи с 1940 г.

6
        В марте 1943 года комедант оккупированного немцами г. Орёл генерал Адольф Гаман издал маломзвестный приказ - «о выплате алиментов женщинам, имеющих детей от солдат вермахта». Причина же признания славян арийцами и их вербовка в дивизии СС прозаично - Германии требовалось поплнение на фронте после потерь в Сталинграде.

7
        Крюковый крест - термин для обозначения свастики в Третьем рейхе (нем.).

8
        Всё в порядке (нем.).

9
        В реальном мире, 1943 году рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер составил план по введению в Германии в качестве государственной религии скандинавской мифологии. План предусматривал строительство храмов викингов и казнь папы Римского. Однако так и не решился предложить этот план Гитлеру.

10
        Я к у д з а - японская мафия, о я б у н - фигура, соответствующая «вору в законе».

11
        Аэропорт (нем.).

12
        Имеется в виду «Пивной путч» - попытка переворота, устроенная нацистами в 1923 году в Баварии. По поводу сигарет: Третий рейх считается первой страной, которая стала бороться с курением на государственном уровне.

13
        Полукровка (нем.) - термин, принятый в нацистской Германии.

14
        Обозначение геев и лесбиянок в манге и анимэ. Ввиду популярности всего японского в Третьем рейхе, употребляется в бытовых разговорах.

15
        Бумажный волк (нем.) - бумагоизмельчитель в офисе.

16
        Шопинг-центр (нем.).

17
        Концентрационный лагерь СС в Польше в 1942-1943 гг.

18
        Таймер (нем.).

19
        Государственная тайная полиция (нем.) - то есть полное название «гестапо».

20
        Претендент (нем.). В Третьем рейхе - обозначение для лиц, готовящихся вступить в ряды СС, нечто вроде современного стажёра.

21
        Этнические немцы, живущие за пределами Германии.

22
        Глава администрации (япон.).

23
        После нападения Японии на США (7 декабря 1941 г.) 110 тысяч японцев, живущих в Соединённых Штатах, по приказу президента Рузвельта от 19 февраля 1942 г. были отправлены в «военные центры перемещения».

24
        Господин (япон.).

25
        Государство, существовавшее с 26 мая 1921 г. по 25 октября 1922 г. на Дальнем Востоке. Признано США и Японией. После вступления во Владивосток большевистских отрядов прекратило существование.

26
        Добро пожаловать! (япон.).

27
        Телепорт (нем.).

28

23-летний японский пилот, 25 октября 1944 года врезавшийся в авианосец ВМС США в заливе Лейте. Это была первая атака лётчика-камикадзе.

29
        Сами японцы называли камикадзе именно аббревиатурой «токкотай», что в переводе значит «Специальные ударные отряды „Божественный ветер“.

30
        Эра Хэйсэй (как правило, воцарение нового императора в Японии означает новое летоисчисление) началась с приходом на трон Акихито, в 1989 г.

31
        Без проблем (нем.).

32
        То р р а б л о у т - праздник викингов в честь бога Тора. Д и с т и н г - вроде нашей Масленицы. Означал пробуждение сил после долгой Зимней Ночи. Оба праздника и сейчас довольно популярны в Исландии.

33
        Имидж (нем.).

34
        Lebernsborn (нем.) - «Источник жизни». 38 пунктов «Лебенсборна» в Европе под эгидой рейхсфюрера СС Гиммлера занимались воспитанием «идеальных арийцев». Только в норвежских приютах содержалось 12 000 детей. В Польше младенцев намеренно отбирали у родителей с целью «онемечивания». На Нюрнбергском процессе глава
«Лебенсборна» М. Золльман был оправдан.

35
        Картина, символ сферы обитания божеств в буддизме.

36
        Национал-социалистическая рабочая партия Германии.

37
        Туристическое агентство (нем.).

38
        Случаи с городами майя и посёлком Руанук имели место в действительности. Были даны сотни версий, сняты фильмы, написаны книги. Однако научного объяснения исчезновению людей не получено

39
        В оккупированных районах СССР в 1941-1943 гг. немецкая администрация не упраздняла колхозы - «это лучший способ управления крестьянами».

40
        Петр К л е й н м и х е л ь - один из фаворитов императора Николая I, занимал должность управляющего железнодорожными путями России в 1842-1855 гг.

41
        Борис Ш т ю р м е р - с 10 января по 20 ноября 1916 г. премьер Российской империи. В 1917 году арестован новыми властями, умер в тюрьме.

42
        Регентша Российской империи Анна Леопольдовна Брауншвейг-Люнебургская была в
1741 г. низложена царевной Елизаветой и позже вместе с мужем Антоном Ульрихом сослана на жительство в Холмогоры.

43
        В японском языке нет звука «л». Обычно вместо него японцы говорят «р».

44
        Главный вокзал (нем.).

45
        Жрец перепутал - в первом «Кинг Конге» дело происходит в Нью-Йорке.

46
        Ни с места, мудак! Какого чёрта ты здесь делаешь? (англ.)

47
        Братья Дасслеры, владельцы фирмы спортивной обуви с 1920 г., убеждённые нацисты. После 1945 г. их имущество конфисковали, и тогда один из братьев (Адольф Дасслер) основал «Адидас», другой - «Пуму».

48
        Шопинг (нем.).

49
        Глава Квантунской армии (японский генерал) имел официальное право отменить любое решение монарха Маньчжоу-Го, осуществлял реальную власть в Маньчжурии во время правления императора Пу И в 1932-1945 гг.

50
        Файл (нем.).

51
        Гейши вовсе не являются проститутками, как уверено большинство людей вне Японии. Действительно, они идут на связь с клиентами, но только по взаимной симпатии, и это считается их «личной жизнью». «Заповедь гейш» - древний запрет на секс с гостями, за её нарушение гейшу выгоняли с работы.

52
        Старинная японская игра по принципу «камень-ножницы-бумага». Если, скажем, из-за ширмы вышли два «тигра» и один «охотник» - побеждают тигры. Если «старуха»,
«охотник» и «тигр» - побеждает охотник. Если две «старухи» и «охотник» - в этом случае выигрыш остаётся за бабушками.

53
        Человек с чёрным животом (японск.) - иносказание, означающее в Японии личность с нечистыми помыслами, способную на трусость и предательство.

54
        Наёмный убийца (нем.).

55
        Парень (нем.).

56
        Согласно традициям японской мафии, провинившийся якудза отрезает себе мизинец и подает оябуну. Если тот не примет палец, боевика ждёт казнь.