Кузня Крови Михаил Павлович Игнатов
        Кровь #1
        В жестоком мире борющихся Домов, юноша, которого отец убил бы своими руками, пытается выжечь в себе проклятую кровь.
        Ну и подлинней:
        Мало кто осмелится бросить вызов нашему Малому Дому. Тысячу лет назад, пройдя посвящение, я мог бы вернуть ему былую славу, стать достойным титула и меча моего отца. А сейчас он убьет меня своими руками, если узнает, что во мне проснулась проклятая кровь.
        МИХАИЛ ИГНАТОВ
        КУЗНЯ КРОВИ
        Глава 1
        Шаг назад, приставить ногу, уводя её из-под удара, вскинуть меч, закрывая голову. Запоздало вспыхивает понимание - всё не так - неверная позиция, последний шаг слишком короток, недотянул руку, клинок подставлен слабой частью!
        Поздно, сильный удар выбивает из моих рук меч, который отлетает на два шага.
        От следующего удара я уворачиваюсь, прыгаю к оружию, чудом успевая кувыркнуться в сторону, когда прямо передо мной сверкает лезвие.
        Над ухом громыхает:
        - Ну, чего замер? Хочешь умереть без оружия в руке, словно какой-то простолюдин, да, беззубый щенок Денудо?
        Я подхватываюсь на ноги, огрызаюсь:
        - Я ничего не боюсь!
        Про себя же добавляю: «Я ничего не боюсь, пока есть свет».
        Встаю я, пряча полную горсть песка. Но Флайм, конечно, знает этот трюк. Ведь сам ему меня научил.
        Так что он просто прикрывает глаза, разворачивается на месте и вслепую рубит меня в спину, безошибочно определив, куда я рвану.
        Я скорчился на песке, пытаясь сделать хоть вдох, пока он глядел на меня с высоты своего роста. На изборождённом морщинами лице не было заметно ни капли жалости.
        Да, он сдерживался, развернул меч плашмя, но много ли мне нужно?
        А когда же я сумел с клёкотом втянуть в себя воздух, он всего лишь кивнул и отступил на шаг. Проклятый старик, чтобы твоё имя забыли. Мог бы быть и помягче к сыну своего господина.
        Но я знал, что отец ценит его за верность, а не за мягкость. Поэтому ничуть не удивился, когда первым, что услышал, утвердившись на дрожащих ногах, стало:
        - Молодой господин, поднимите меч. Негоже слугам видеть наследника Дома Денудо без меча на поясе.
        Я лишь криво усмехнулся. Ну, конечно, что ещё я мог услышать от того, кто служит мечом нашему Дому вчетверо дольше, чем я живу на свете? От дистро отца, который прислуживает ему за столом, не отстёгивая с пояса ножен.
        Покосился на зарывшийся в песок меч. Прошло два года, как отец подарил мне его, но он всё ещё слишком велик и тяжёл для меня. Но кого тут винить, если за это время я особо и не вырос?
        Мысли не помешали мне поднять клинок, обтереть тряпкой и засунуть в ножны.
        Флайм вытянул руку, указывая на выход с тренировочной площадки. Стоило мне пересечь её границу, как за спиной тут же раздался шорох шагов слуг. Они торопились выровнять песок. Матушка всегда строго следила за порядком. Впрочем, если бы сюда пришёл размяться отец и обнаружил беспорядок, то слуг ждало бы наказание ещё более сильное, чем назначила бы она.
        Следуя в шаге за мной, Флайм негромко спросил:
        - Молодой господин, желаете ли вы зайти к адепту стражи?
        Я скривился. Конечно, желал, спина горела огнём, я старался держаться как можно ровней, чтобы меньше её тревожить тканью одежды. Но Флайм прежде всего верный слуга отца, а не мой, так что на ужине отец уже будет знать, что я воспользовался помощью адепта внешних техник. Снова будет знать, что я не только проиграл, но и оказался так слаб, что искал лечения. И снова поругается с мамой. Не хочу.
        Поэтому я молча повёл головой сначала налево, затем направо, потом снова влево и задрал подбородок. Только для того, чтобы сдержать слёзы.
        Отец обещал, что на двенадцать лет у меня появится дистро, свой личный слуга, а Флайм станет лишь одним из наставников. Но день рождения был три десятицы назад. Прошёл целый месяц! И что, где мой верный дистро, который не побежал бы к отцу докладывать, куда я пошёл и чем занимаюсь, пока наставники не видят?
        Я знал причину, по которой не получил обещанного подарка. Уверен, её знает каждый в замке. Начиная от стражи и заканчивая слугами. Вот уж кто слышит и видит всё, что происходит в замке. Так ещё и не забудет поделиться этим с остальными.
        Один из слуг как раз оказался на нашем пути, натирая подсвечники. Ему бы просто поприветствовать меня, да заняться делом. Но нет же, поклониться-то поклонился, но косит взглядом, шарит глазами по нашей пыльной одежде. Вечером вся людская будет шептаться, какой бестолковый наследник у Дома Денудо, возвращался весь вывалянный в песке.
        Любопытная сволочь!
        Я так зыркнул на него, что бедолага аж уронил миску с меловым порошком, заставив меня довольно ухмыльнуться. Ну, хотя бы знаменитый бешеный взгляд мне от отца всё же достался. Надеюсь, вечером ты служанкам будешь шептать на ухо об этом, а не о том, что я опять проиграл на площадке.
        Мы прошли уже десять шагов, когда Флайм ускорил шаг, оказываясь вплотную за моей спиной, и шепнул:
        - Молодой господин, смирите дыхание, пригасите пламя души и не тратьте его больше на подобные мелочи.
        Я заледенел, осознав, что и впрямь дышу так, словно строю цепочку Тридцати шагов северной тропы. Обратился внутрь себя, тут же обнаружив, что пульсирующий жар, которому положено находиться у сердца, не только расплылся теплом по всему телу, но и истекает из пор кожи, бесследно растворяясь в пространстве.
        Беззвучно, одними губами выругался: «Чтоб моё имя стёрли из родовой книги Дома Денудо! Чтоб Хранители не допустили меня до посвящения!»
        В голове билась только одна мысль. Я совсем ополоумел?
        Сообразив, принялся следовать уроку матушки. Сбил дыхание, медленно досчитал до десяти, освобождая голову от мыслей. Не вышло, конечно, разве можно научиться внешним техникам украдкой? Стянул тепло ихора к сердцу, следом мысленно набросил на его пылающий комок тёмную вуаль. Из тех, что привозят из южных провинций королевства, где добывают коконы огненных пауков. Вуаль, которой не страшно пламя.
        Подействовало. Не знаю правда, что притушило огонь души сильней. Упражнение матушки или ледяной страх перед отцом.
        Справившись, я ещё долго не решался заговорить с Флаймом. Наконец собрался с духом. Остановился, развернулся и поднял глаза. Флайм замер в шаге от меня, но всё равно нависал, потому как я едва доставал ему до груди. Гладко выбритое лицо его спокойно и равнодушно.
        Говорят, шрамы на левой щеке уродуют его, но я гляжу на него столько же лет, сколько живу под светом Каразо и не вижу в нём ничего уродливого. Напротив, не представляю сурового наставника Флайма без этих шрамов.
        Руки он держит за спиной, жёлтая туника натянулась на могучей груди, хотя до ширины плеч отца ему далеко. Я поджал губы. А мне далеко даже до Флайма. К двенадцати годам мужчины рода Денудо уже должны начать набирать стать, но что делать, если я пошёл в матушку?
        Флайм всё так же молча глядел на меня. Сглотнув, я негромко озвучил просьбу:
        - Я бы хотел, чтобы то, что случилось со слугой, осталось неизвестно отцу, Флайм.
        Но он лишь чуть заметно покачал головой.
        Я стиснул зубы и попробовал ещё раз:
        - Я ведь следующий глава Дома, Флайм.
        На этот раз его губы тронула лёгкая улыбка:
        - Не думаю, что я проживу дольше вашего отца, молодой господин. Ему щедро отмерено здоровья Хранителем севера и ихором Предка в жилах, а я простолюдин, - улыбка его стала ещё шире, наклонив голову, Флайм сказал: - Взгляните, в моих волосах уже давно седина.
        Я понял, что всё бесполезно. Развернулся, сделал первый шаг, зло впечатав каблук в камень коридора, пытаясь понять, что ещё я могу сделать и кляня Флайма про себя. Проклятый старик. Иногда твоя верность переходит все границы. Невольно ускорил шаг, словно пытаясь сбежать от него. Но куда-то там. Седина совсем не мешала ему бесшумно следовать за мной, одним своим шагом покрывая два моих.
        Остановился я только у галереи, что связывала это крыло замка с основной частью. Издалека заметил, что слуги нет на своём месте. В другое время я бы собрал решимость в кулак и прошёл галерей, ни звуком, ни жестом не выдав, как мне неприятно идти в темноте. Но сейчас, когда Флайм разозлил меня? Пусть немного вспомнит, что значит быть простым слугой, а не дистро, который стоит у правого плеча господина, держа руку на мече.
        Я молча замер у ниши со светильниками, всем своим видом показывая, что без света никуда не двинусь.
        Флайм едва слышно хмыкнул за моей спиной, и я не сдержал довольной ухмылки. Не жди я этого звука, клянусь Хранителем севера, даже не услышал бы его. Всё же я сумел его задеть.
        Но один из светильников в нише он взял без единого слова, поджёг фитиль и даже поднял повыше к плечу, освещая как можно большее пространство.
        Я заметил, как он избегает моего взгляда. Нужно развить успех, как пишут в трактатах военачальники прошлого. Негромко произнёс:
        - Если промолчишь ты, то и я не скажу отцу, что ты взял привычку называть меня щенком.
        Вот теперь Фиал опустил взгляд. И клянусь Хранителем севера, я увидел в нём презрение! Прежде чем я успел гневно вскинуться, Флайм скривил губы:
        - Помнится, на поле близ Серры, где реольцы всадили мне под рёбра меч, я называл вашего отца обессилившим жирным боровом и даже пнул. И ничего, жив.
        Я замер, глядя в глаза Флайма. Какой я придурок. Зачем сначала разозлил его, а потом пригрозил? Отец, узнай, как я нарушил все его уроки переговоров, взял бы в руки плеть и перетянул меня, чтобы в следующий раз не смел так ошибаться.
        Флайм отвёл взгляд и вытянул руку со светильником вперёд, указывая мне на проход впереди.
        Не оставалось ничего другого, кроме как молча шагнуть из освещённого коридора в тёмную галерею. Дальше я шагал в круге света, держась подальше от его края и глядя только себе под ноги, чтобы не увидеть полотнища тьмы за его пределами.
        В следующий раз я увидел Флайма уже за ужином. В это время в трапезной могли находиться лишь дистро, приближённые слуги, простые слуги лишь подносили к дверям блюда, не имея право войти. Они появятся здесь только тогда, когда уйдём мы.
        Флайм замер за правым плечом отца, возле матушки стояла Карина. Дистро, которая вместе с ней уже долгие годы. Родители матушки назначили ей приближённую слугу на двенадцать лет. Точно так же, как отец обещал назначить уже мне. Но за моей спиной пусто, хотя двенадцать мне уже есть. Я сам двигаю стул, сам тянусь за блюдами на другую сторону стола. Как ребёнок, о каждом движении которого по-прежнему докладывают отцу.
        Отец разбил оголовьем кинжала кость, вернул его в ножны. С довольным урчанием принялся высасывать костный мозг. Матушка привычно вскинула глаза к потолку, беззвучно вопрошая: «За что мне это?». Карина за её спиной боролась с улыбкой. Всё как всегда.
        А я же, наконец-то, сумел спокойно вдохнуть и ощутить вкус жаркого из оленя, которое до этого запихивал в себя через силу. Раз отец в таком хорошем настроении, то Флайм промолчал. Будь иначе, он бы к кости и не притронулся, срезал бы мясо и всё.
        Наконец отец омыл руки в чаше с розовой водой, я тоже поспешно потянулся к своей. Конец трапезы. Всё, что осталось на столах, это для дистро. Ещё одна привилегия - еда с господского стола.
        И в это время Флайм, чтобы его имя навсегда позабылось, наклонился к уху отца. Тот застыл, перевёл взгляд на меня, заставив меня сжаться. Флайм, чтоб тебя!
        Матушка тоже ощутила, как изменилась атмосфера за столом, негромко спросила:
        - Дорогой?
        Отец грохнул кулаком, расколов чашу перед собой на куски. Вода разлетелась во все стороны, окатив окатив стол и Флайма. И беспомощно скатилась вниз по сияющей голубым защите ихора, не в силах даже коснуться шелковых одеяний отца, Великого паладина меча. Черты лица отца заострились, сейчас его лицо больше походило на вырубленную из стылого камня маску, лицо его стало таким же белым, как и волосы.
        - Дорогой? - переспросил отец. - Ты бы лучше выполняла то, о чём мне клялась. Почему ты поощряешь Лиала? Почему тайно учишь его внешним техникам? Его путь - это путь меча! Он наследник!
        Матушка оперлась руками в стол, встала, не дожидаясь, когда Карина отодвинет тяжёлый стул, воскликнула:
        - Снова этот разговор! Я уже даже жалею, что дала ту глупую клятву. И в сотый раз говорю тебе, что я ни одной формулы, ни одного жеста, ни единой своей записи не передала Лиалу.
        Отец не стал вскакивать, откинулся, опираясь на спинку стула. И при этом выглядя так, словно нависал над матушкой. Повторил вопрос, который я уже слышал в сотый раз:
        - Твои записи и учебники?
        - Опечатаны, - Матушка склонилась над столом, бесстрашно глядя в серые глаза отца. - Если хочешь, пойдём, ты опечатаешь их своим перстнем.
        Отец сжал кулак:
        - Тогда как он сегодня снова применил пламя души для внешнего воздействия на слугу? Флайм говорит, что это было почти как Устрашение, дар ихора. Тебе ли не знать…
        Матушка выпрямила плечи, оборвала отца:
        - Потому что он талантлив. Сколько раз мне это тебе повторять?
        На этот раз отец не выдержал, вскочил. Стул отлетел к стене, разбиваясь в щепки. Отец же рявкнул:
        - Талант?! Это не более чем болезнь, проклятье слабости крови. Он мой наследник, он Денудо, ему предстоит защищать земли нашего Дома с мечом в руке. Сейчас не времена Предков. Или он направит огонь души на внутренние техники и на посвящении Хранителю севера пробудит все дары Предка или же наш Дом падёт!
        В ответ матушка процедил:
        - До сих пор же Дом как-то выдерживал.
        - О чём ты говоришь? - Отец ударил себя в грудь. - В нашем Доме из всех мужчин лишь я, да Лиал. Когда он пройдёт посвящение, то должен стать рядом со мной на арене!
        Матушка подняла подбородок, глаза её подозрительно блестели:
        - Времена меняются, разговоры о том, что адептов внешних техник допустят до Игр Предков звучат всё чаще.
        - Это вторые и третьи дети! Лиал наследник!
        Матушка бросила на меня быстрый взгляд, кивнула:
        - Да, я родила любимому мужчине наследника, о котором он так мечтал. Но почему я с каждым годом всё меньше этому рада?
        Резко отвернувшись, она быстрым шагом вышла из трапезной. Отец несколько мгновений стоял, сжимая и разжимая кулаки, затем бросился следом.
        Я с ненавистью перевёл взгляд на Флайма. Выплюнул в словах скопившуюся горечь:
        - Зачем? Я ведь просил тебя промолчать. Зачем?
        Флайм не опустил глаз:
        - Я верен господину, а не вам или госпоже. Господин желает, чтобы вы прошли посвящение и стали рядом с мечом в руке. Вам лучше меня известно, сколько мужчин в Доме Денудо.
        Я мотнул головой:
        - Ты бы лучше сказал ему, как я стараюсь, оттачивая Тридцать шагов северной тропы и Меч льда и света.
        Флайм лишь пожал плечами:
        - Он это знает и сам. Но, видимо, не видит результата. Значит, вам нужно не тратить огонь души понапрасну и не потакать вашему проклятью, стараться пробудить кровь отца, а не вашей матушки. Вы первенец, наследник.
        Я едва не захохотал. Пробудить? Вот так просто? Словно не я проливаю пот каждое утро, взваливая на плечи эти проклятые Безымянным камни. Разве я виноват, что пошёл сложением в матушку, а не отца? Проклятье слабости крови? Как бы не так! Разве я виноват, что сейчас не времена Предков, когда любой, в ком пламенел его ихор, мог использовать вместе и внутренние техники, и внешние, и дары Предка?
        Разве я виноват, что родился первым? Уверен, будь я вторым сыном, то отец бы только радовался, что я столь легко зажигаю ихор и выплёскиваю пламя души вне тела.
        Дверь тихо стукнула, закрытая сквозняком. Я с ненавистью оглядел залитый розовой водой стол. Знаю, матушка теперь неделю, а то и две не появится в трапезной. Клянусь Хранителем севера, что, когда займу место отца в нашем Доме, позабочусь, чтобы имя Флайма стало запретным в этих стенах. И плевать, как уважают его солдаты нашего Дома.
        В свои покои я ворвался, едва сдерживая слёзы, отшвырнув нерасторопного слугу с пути. Даже здесь слышны крики отца и матери, которые продолжали ругаться. Когда же они наконец затихли, я с оторопью понял, что Флайм так и не пришёл проверить мои покои, а тот слуга, которому я велел убираться прочь с дороги, не иначе был тем, что пришёл пополнить запасы масла в светильнике. Не успел, но не рискнул ещё раз злить меня.
        Словно только и дожидаясь этого момента, светильник замерцал, запыхтел, дожигая остатки масла в фитиле и потух.
        А я пополз по своему ложу, забиваясь в угол и с ненавистью глядя, как тьма оживает, свивается в клубки, разрастается фигурами и тянется ко мне.
        Но не закричал, зовя слуг и прося света, лишь зажал в зубах покрывало. Мне нельзя кричать. Не сегодня, когда отец и так ярится из-за моего проклятья крови. Да и в конце концов, мне уже двенадцать.
        Будь проклят тот миг, когда Безымянный решил пойти против братьев и сестёр.
        Глава 2
        Я слушал сабио Атриоса, который рассказывал, как вести учёт налогов с земель. И скучал по тем временам, когда он учил меня таким простым вещам, как счёт и письмо. Какие славные все же были времена. У сабио тогда ещё не было седины в короткой бороде, а ко мне ещё не начали приходить тени.
        Вздохнув, я отогнал от себя сон. Клянусь Хранителем севера, что в конце недели отец подсунет мне какую-нибудь засаленную тетрадь и потребует к вечеру сообщить, сколько денег должны выплатить эти земли. Поэтому нужно обязательно слушать объяснения сабио.
        Но веки сами закрывались, а тихий голос сабио Атриоса действовал на меня не хуже техники усыпления адепта стражи. Всё потому, что тогда, два месяца назад, когда я остался после ссоры родителей без светильника ночью, это была не случайность.
        Приказ отца. Он сказал, что я вырос и запретил слугам доливать масло в светильники моей комнаты.
        Невольно я скрипнул зубами, сон убежал прочь, смытый обидой. Значит, двенадцать достаточный возраст, чтобы лишить меня света. Впервые за все эти годы. Но слишком малый, чтобы дать мне верного дистро, который служил бы только мне? Несправедливо!
        Да, Малый Дом Денудо беден и малочислен. Вместо четырёх привычных поколений, как во всех Домах, наследника, главы, старейшины и хранителя традиций Дома, есть только мы с отцом. Для моего обучения даже пришлось нанять сабио Атриоса, который вообще не имеет отношения ни к нашему Дому, ни к какому другому, даже Дому Осколков.
        Он, простолюдин, за все годы моего обучения обошёлся вдесятеро дешевле любого из этого Дома павших. Но чтобы стать моим дистро и не нужно иметь знатных предков, не нужно иметь за спиной десятков поколений пламенеющего ихора.
        У нас в замке полно обычных стражников, любой из которых посчитал бы честью стать как дистро за моим правым плечом. И тогда бы всё стало бы по-другому. Родители бы меньше ссорились, если бы мой дистро держал язык за зубами.
        Я уже даже позабыл за своими размышлениями, что нужно слушать сабио, веки вновь сами собой начали закрываться. Но спустя миг всё изменилось.
        Скрипнула дверь, в залу стремительным шагом вошёл отец. Сабио Атриос склонился в глубоком поклоне, я же подхватился с места, старательно тараща глаза и делая вид, будто и не собирался спать.
        Отец остановился у окна, махнул рукой сабио. Тот, все поняв и без слов, молча покинул залу, даже не попрощавшись со мной. Только когда дверь закрылась, отец повернулся ко мне и кивнул. Я медленно сел, гадая, что сегодня случилось. Дни, когда отец сам вёл занятия наукой, можно пересчитать по пальцам одной руки.
        Он же прошёл к гобелену, провёл ладонью по северу королевства, по нашим горам, прочертил пальцем дорогу через холмы к южной провинции, к границе с Реолом, скользнул вдоль реки, очерчивая узкий овал. Негромко заговорил:
        - Спорные земли. Пошло это с тех пор, как две сотни лет назад в описание приданного дочери короля Реола вкралась ошибка. С тех пор мы считаем эти земли своими, реольцы своими.
        Я переспросил:
        - Это за кого реольцы отдали кровь короля?
        Отец усмехнулся:
        - А это ты мне должен сказать. Как звали ту, что правила в нашем королевстве двести лет назад?
        - Э-э-э, - сглотнув, я нерешительно ответил. - Амарно?
        Голос отца придавил меня, словно он использовал один из даров Предка:
        - Неверно! Ламатия! Вечером десять кругов вокруг замка с двойным камнем и сто повторений Шагов тропы.
        Ответил я не отцу, ответил я владетелю земель и Дома Денудо:
        - Слушаюсь, господин.
        Задать вопрос, почему это дело не решили при жизни королевы Ламатии, я не рискнул.
        Отец разочарованно отвернулся, продолжил:
        - Здесь часты стычки, местные владетели очень сильны, иных бы реольцы давно стёрли в порошок. Первый дом юга это?..
        Я тут же ответил:
        - Тенебро.
        Отец продолжил:
        - Наиболее влиятельны из остальных Дома Потенто и Дуро, Великий дом Вистосо. С Первым домом Юга дела нужно вести осторожно. Они не брезгуют искать лазейки в соглашениях и выворачивать их в свою пользу. Зато и самые богатые на всём юге. Властвуют не только силой меча, но и золота.
        Я слушал и слушал всё то, что рассказывал мне отец и всё больше недоумевал. К чему мне подобные тонкости? Обычно чем-то подобным отец делился за трапезой. Но говорил всегда о родах нашего севера, о близких и дальних соседях нашего Дома Денудо, о тех чьи редкие товары шли по нашим землям к перевалу и дальше в Андамо. Но юг?
        Не сумел отрешиться от мыслей об этом и после занятий. Разве что пока истекал потом вокруг замка, в голове осталось лишь одно: нужно правильно переставлять ноги, нужно правильно дышать, нужно сжимать огонь души как можно сильней, нужно не упасть. Но в этом не моя заслуга. И стоило прийти в себя, как в голову снова полезли мысли о странном поведении отца.
        Поэтому, когда за ужином матушка спросила:
        - Лиал, что вы сегодня изучали?
        Я ответил, не задумываясь:
        - Юг. Рода, местность, обычаи.
        И не сразу понял, почему после моих слов наступила такая тишина. Подняв голову от тарелки, увидел, что матушка испепеляет взглядом отца. И сообразил, что, кляня Флайма, сам проболтался о том, о чём нужно было бы молчать. Лучше бы сказал о подсчёте доходов с землевладельцев.
        Поздно.
        Матушка медленно спросила:
        - Как это понимать?
        У отца дёрнулась щека:
        - Ему скоро четырнадцать.
        Голос матушки зазвенел:
        - Через полтора года. Это, по-твоему, скоро?
        - Время пролетит незаметно.
        - И я уже устала слышать, что твой наследник примет в руки родовой меч, встанет рядом с тобой на арене, как только будет посвящён Хранителю севера. Но что я слышу теперь? Юг?!
        Отец буркнул:
        - Ты не хуже меня знаешь состояние наших земель.
        Матушка впервые на моей памяти выругалась:
        - Чтоб тебе пусто было! Плевать я хотела на твои оправдания, Нумеро Денудо. Я закрыла глаза на талант Лиала, я не обучила его ни единой внешней технике, не дала ему ни единого жеста и слова. И всё почему?
        Отец грохнул по столу кулаком:
        - Иначе и быть не может, Терсия, потому что он мой наследник! И это не талант!
        Матушка ухватила кинжал с пояса и ударила по столу его оголовьем:
        - Хватит повышать на меня голос, Нумеро! Я согласилась, что первенец должен стать настоящим Денудо. Нумеро, с какой стати ты собираешься послать его на юг? Сколько он будет туда добираться? И зачем?
        Отец помолчал, пожал плечами:
        - Выедет пораньше. Это будет полезный опыт.
        Матушка повторила удар кинжалом, заставив подпрыгнуть тарелки на столе:
        - С какой стати я должна буду расстаться с ним раньше времени? Я и так его почти не вижу с тех пор, как ты начал его обучение пути меча. Он либо сотни раз повторяет ваши шаги, либо истекает потом с твоими неподъёмными камнями, либо учит родовые приёмы меча. Он будет в замке до последнего, рядом со мной, а потом поедет в Грандор, к главному храму Хранителя севера.
        Я не выдержал и влез в разговор:
        - Хватит ссориться. Я вообще никуда не поеду.
        Через мгновение на меня смотрел и отец, и матушка. Отец негромко переспросил:
        - Это ещё почему?
        - Мне хватит и посвящения на алтаре замка, - хмыкнул, глядя в глаза отцу. - Не ты ли мне говорил носить герб Дома с честью? А сам собираешься послать меня в услужение на юг. Ходить год словно… - я проглотил собирающиеся сорваться с губ слова, процедил другие. - Ни один из окрестных Малых домов не отправляет наследников в служение чужим Домам. А мы не просто Малый дом, мы - Денудо!
        Отец молчал два удара сердца, а потом рявкнул:
        - Щ-щенок!
        Впервые я видел его таким разъярённым и невольно сжался на стуле. Отец аж побелел. Матушка поражённо воскликнула:
        - Нумеро!
        Отец ожёг её взглядом:
        - Что Нумеро? Он будет мне тыкать в глаза честью Дома? Или бедностью? Не дорос ещё!
        Матушка протянула:
        - Но я согласна, что юг - это чересчур радикально. Грандор, милый, как мы… - матушка замолчала на миг, а затем недоумённо спросила. - Нумеро?
        Отец ещё сильней опустил взгляд и буркнул:
        - Терсия, состояние наших земель…
        Матушка вскочила, кинжал полетел в отца, безвредно соскользнув с его ставшей крепче стали кожи. Следом матушка вскинула ладонь, со сложенными в печать пальцами, выкрикнула:
        - Агдже!
        Из её руки в отца полетел шар пламени, которое безвредно стёкло с его одежды. Разве что Флайм бросился заливать из чаши для омовения загоревшуюся скатерть и стул под отцом. Таким не взять Великого паладина меча. Его огня души и даров Предка хватит на то, чтобы выдержать тысячи подобных ударов. Великого паладина может ранить только другой паладин. И пусть матушка Великий заклинатель, пользующиеся внешними техниками всегда слабей адептов внутренних. И уж тем более слабее отца, который заслужил титул Меча ледяной стужи.
        Матушка опустила руки. Впервые я видел её такой злой. Черные волосы растрепались, обрамив бледное лицо. Она медленно процедила:
        - Я вышла за тебя не ради денег, Нумеро Денудо, но принесла с собой достаточно приданного, чтобы мой сын и твой наследник прошёл посвящение в главном храме провинции. Так, как и положено. На глазах у лучших Домов севера, их владетелей и их наследников. Я сразу, ещё до замужества поставила тебе это условие, и ты со мной согласился.
        Отец ухватил кубок, который не тронуло пламя матушки, осушил его в два глотка и спрятал глаза, опустив взгляд в пол.
        Матушка негромко спросила:
        - Нумеро, где отданное тебе на хранение золото?
        Послышался хруст. Серебряный кубок смялся в кулаке отца.
        Матушка рявкнула:
        - Нумеро!
        Такого тона я не слышал от неё и тогда, когда она распекала расколотивших целый шкаф посуды слуг.
        Отец тоже был сам на себя непохож. Он едва слышно промямлил:
        - Отряд в горы, ну, те горы, - вскинул голову, с жаром добавил: - Должны, должны были найти!
        Матушка рухнула обратно на стул, прикрыла глаза рукой, прошептала:
        - Я поняла, поняла почему юг. Ты хочешь, чтобы наш сын пошёл в услужение какому-то из тамошних родов?
        Отец кивнул:
        - Ну… Да! Конечно, - окрепшим голосом продолжил. - Я сейчас списываюсь с Домами, с которыми у нас есть связи.
        Матушка глухо, не открывая глаз, возразила:
        - Были связи, Нумеро. Дом Денудо давно не Первый дом севера, не управляет провинцией, потерял свою славу, а теперь и вовсе стал Малым. Твой отец жил прошлым, а ты и вовсе разорил нас со своими изысканиями. Боюсь, ты будешь последним владетелем Дома Денудо, а твой сын присоединится к Дому Осколков.
        Отец снова грохнул кулаком по столу:
        - Не бывать этому! Мой сын пройдёт посвящение, пробудит в себе все дары Предка и добудет себе славу мечом, как это сделал я. И сделал это в его годы!
        Матушка убрала руку от глаз, подняла взгляд на отца. Всего лишь взгляд. Но прокатившаяся по его одежде волна света ясно намекнула мне, что не всё так просто, раз он использовал дар Предка для защиты. Да и голос матушки звенел от вкладываемого в него огня души:
        - Ты ведь и правда приготовил своему наследнику участь лишь немногим выше участи слуги, держать стремя у какого-нибудь южного выскочки.
        Отец возразил:
        - У наследника Великого дома…
        Матушка перебила:
        - Ни за что, Нумеро, ни за что! Клянусь, сегодня я впервые пожалела, что вышла за тебя. Не для того я поступилась столь многим, чтобы ты загубил талант моего сына, - вновь вскинула руку, предупредила. - И не смей называть это проклятьем, Нумеро! Если ты не сделаешь так, что Лиал пройдёт посвящение в Грандоре, в четырнадцать, то я сама найду способ оплатить его посвящение, вспомню наконец, что я урождённая Веноз, старшая из дочерей владетеля Великого дома. Ты меня понял, Нумеро Денудо?
        Отец выдавил:
        - Понял.
        Матушка кивнула, молча вышла из трапезной. За ней тенью проскользнула верная Карина. И я остался наедине с отцом. Он ожёг меня взглядом, подтянул к себе блюдо и с отвращением уставился в него, даже не думая прикасаться к баранине. Я тоже не знал, что сказать.
        О многом, что сегодня прозвучало за столом, я знал, кое о чём догадывался, краем уха ловя разговоры отца с матушкой или слуг. Но кое-что стало для меня открытием. То, что был какой-то договор между отцом и матушкой о моём посвящении. То, что отец растратил какие-то деньги, то, что матушке важно увидеть моё посвящение не на нашем замковом алтаре, а на главном алтаре севера.
        Я ведь сказал правду. Я не хотел ехать ни на какой юг. На сколько отец договорится? Год службы? Вряд ли. Два года службы в роли… Кого? Слуги? Десятника? Пока кто-то мне чужой не решит, что я сполна расплатился за главный алтарь Хранителя юга?
        Два года теней вокруг меня. Два года их беззвучных криков, их тянущихся ко мне рук. Клянусь Хранителем севера, если бы я только знал, к чему приведут мои забавы с внешними техниками, то никогда бы даже не попытался использовать для них огонь души!
        Я бы проклял Безымянного Предка, смерть которого разрушила равновесие ихора, но это давно сделали и без меня. Тысячу лет назад. Сорок поколений проклинали Безымянного за то, что дар внешних и внутренних техник разделился. Что появилось проклятье слабости крови.
        Я поднялся, поклонился:
        - Отец, я сыт и покину тебя.
        Он лишь безразлично буркнул:
        - Иди-иди.
        Шагая по коридорам, я думал, что теперь ясно, почему отец не дал мне на двенадцатилетие дистро. Разве может быть у отданного в слуги свой слуга? Конечно нет, это нарушение всех традиций обучения. И нет разницы север это, юг или восточное побережье нашего королевства Скеро. Неважно даже, если это земли другого королевства. Эта традиция едина для всех королевств.
        А ещё я внезапно вспомнил, что это матушка сказала об услужении, а отец скорее ухватился за эту мысль. И что возможно он задумал что-то другое. Но что?
        Впрочем, ближе к вечеру мою голову стали донимать другие мысли. Если уж даже всегда послушная матушка сегодня показала себя с непривычной стороны, то не стоит ли и мне проявить немного своеволия?
        Я устал с этими тенями. И дело не в том, что я трус. Я всё же Денудо, которые славятся своей отвагой и мужеством. Я ничего не боюсь, даже когда нет света.
        Но проклятые тени, проявление проклятья слабой крови, похоже обладали даром будить меня. Клянусь Хранителем севера, я просыпался от того, что они меня касались! И не высыпался.
        Из-за этого с трудом справлялся с физической подготовкой, которой донимал меня Флайм по приказу отца. Да, я наследник Денудо, мне от рождения дано гораздо больше, чем простолюдинам, в чьих жилах так никогда и не затлел ихор Предков. Но с чего на моих костях будет расти мясо, если от бессонницы у меня круги под глазами? И как бы не больше тех, которые я наматываю вокруг замка?
        Поэтому я твёрдо решил добыть масла для светильника. Никто и не узнает, если я всё сделаю осторожно. Правда нужно будет как-то пробраться мимо людской, где вечером собираются все слуги. Но если выждать момент…
        Или нет?
        Я даже прикусил губу, пытаясь понять, можно ли будет пробраться там вдоль стены, в тенях, куда не достаёт свет. Хотя при одной мысли о моих тенях меня снова пробирала дрожь. Знал бы как отвратительны их прикосновения, не завидовал бы матушке и адепту стражи.
        Матушке?
        Я даже замер в нише возле окна. В прошлом году, когда к нам заезжал владетель Великого дома Фуэрте, матушка распорядилась вынести восковые свечи и лично ей зачарованные светильники. Пусть светильники идут в пасть к Безымянному, наверняка хранятся под ключом, но свечи!
        Они в малой северной башне главного здания. Той, что обращена к горам и сейчас используется как кладовка. Там меня точно никто не заметит. И спрятать свечу и следы воска гораздо проще, чем надеяться, будто слуга не заметит, что в светильнике появилось масло, а фитиль служит меньше обычного.
        Первый этаж башни. Ничего. Вернее, огромные сундуки оказались забиты всяким барахлом. Уже в носу свербело от запаха полыни, которой были переложены ткани. Но свечей так и не нашлось.
        Я поднялся по винтовой лестнице выше. Здесь и места оказалось меньше и сундуки не такие большие. Снова ничего. Пришлось карабкаться выше, кляня про себя крутые ступеньки и прижимаясь к стене, подальше от края. Для великанов их делали, что ли? Не хватало ещё навернуться вниз и сломать ноги.
        Сбив дыхание, я наконец добрался до верха, обвёл взглядом последний этаж, освещённый через узкие треугольные окна лучами заходящего солнца и замер, встретившись с чужим взглядом.
        Флайм глотнул из кувшина и хмыкнул:
        - Вот это кто, оказывается, шебуршится. А я-то думал, какой слуга решил обворовать господина.
        Я вспыхнул в возмущении, ощутил, как горит лицо от румянца:
        - Как я могу воровать то, что и так принадлежит мне?!
        Флайм, с удобством устроившийся полулёжа на каком-то мешке, серьёзно кивнул:
        - Конечно, молодой господин, конечно.
        Всё на что меня хватило, это недовольно буркнуть:
        - А ты, Флайм, хоть поднялся бы, раз уж вспомнил, кто я такой.
        Он лишь усмехнулся:
        - Вы уж простите, молодой господин. Мы не очень ладим, но сейчас в равном положении. - Он похлопал по своему ложу ладонью. - Думаю этот урок вам тоже необходим. Я тайком пью вино, вы… - помедлив, Флайм обвёл взглядом сундуки и ящики, пожал плечами и снова отхлебнул. - Тоже что-то тайно ищете. Если книги с внешними техниками, то их здесь нет.
        Я кивнул:
        - Они у матушки.
        Флайм мотнул головой:
        - Её личные книги и записи из Академии да, а остальное спокойно лежит себе в подвале под восточной угловой башней.
        Меня передёрнуло при мысли о том, что он предлагает мне сходить взять их:
        - Да ни за что!
        Станет только хуже. Отец говорит, это вторые и третьи дети могут легко перенести обучение внешним техникам, наследники же могут получить искажение огня души. Это случается редко, но тогда до самого посвящения их мучает проклятье Безымянного: кошмары и клубящиеся тени. Проклятье слабой крови. Боюсь представить, что будет со мной, кто получил проклятье на пустом месте.
        Флайм поднял брови, отхлебнул и заметил:
        - На самом деле мало кто откажется стать адептом внешних техник. Это и почёт, и уважение. Простой крестьянин уже на первом посвящении одним махом оказывается едва ли не равен мне, который кровью и потом годами зарабатывал себе место рядом с господином.
        Я скривился:
        - Мне то что?
        Флайм хмыкнул:
        - Ну, не скажите. В чём ваша матушка права, так это в том, что вторые и третьи дети, адепты внешних техник получают все больше власти. И все больше силы.
        Я сжал кулаки:
        - Нет! Ихор наследников сильней!
        Флайм лениво отмахнулся:
        - Я бы сказал, что он сильней лишь пока. Но с каждым поколением слабеет.
        На этот раз я сдержался, не возразил. Не хватало ещё спорить с каким-то дистро. Мне этих разговоров и за столом хватает.
        Тем временем Флайм покрутил пальцами левой руки в воздухе:
        - Вон, ещё при вашем деде внешние адепты создали себе Академию. Если уж у вас талант, то вам бы там нашлось место. Там дети Великих домов, - спустя глоток он с ухмылкой добавил. - Даже дочь короля училась там.
        Я, уже успокоившись, лишь пожал плечами:
        - Сегодня отец сказал о бедственном положении наших земель. Да ты и сам слышал. Куда уж мне задумываться о браке с принцессой.
        Но следующие слова Флайма вогнали меня в краску:
        - А кто говорил о браке? Главное, чтобы тебя не поймали за этим делом, да чтобы ты язык за зубами держал среди приятелей, не хвалился тем, что надругался над дочерью владыки всего Скеро.
        Флайм наконец замолчал, зато принялся хохотать и хлопать себя ладонью по колену.
        Справившись с собой и предательским румянцем, я зло выпалил:
        - Довольно! Ты переходишь все границы, Флайм. Скажи лучше, где здесь свечи и я забуду обо всём, что сейчас слышал.
        Стоял я так, как и учил отец: выпрямив спину, глядя сверху вниз на собеседника. Впрочем, тут мне повезло, что здоровяк Флайм едва ли не лежал. Впрочем, одного уверенного вида явно было мало, раз Флайм так ухмылялся.
        Ловким жестом Флайм выудил откуда-то из щели между сундуками восковую свечу:
        - Вот эти?
        Но через миг улыбка пропала с его лица:
        - Буду честен с вами, молодой господин. Вы много раз жаловались, что я не держу язык за зубами. А ведь это неправда. Я уже много месяцев молчу о том, как вы боитесь темноты. Но ваш отец мало что презирает больше, чем трусость. Если уж вы не способны справиться с ночными кошмарами…
        Я стиснул зубы, прорычал сквозь них:
        - Я ничего не боюсь! Я лишь прошу дать мне немного света и это вовсе не трусость! Ты, простолюдин, который едва разжёг ихор в своей крови, никогда не страдал оттого, что тебя раздирает проклятье Безымянного. Ты не представляешь себе, как леденят прикосновения теней. Они вырывают меня из любого сна! Я не могу так больше! И мне нужны всего лишь проклятые свечи!
        Флайм привстал, переспросил:
        - Какие ещё прикосновения? Проклятье Безымянного не имеет настоящей силы. Это всего лишь нарушение баланса крови, искажение огня души и кошмары. Это знаю даже я, простолюдин, как вы меня назвали.
        Мне только и оставалось буркнуть:
        - Значит, я зашёл слишком далеко, когда пытался в десять лет зажечь огонь свечей.
        - Нет, нет, - Флайм встал, в два шага сблизился, положил руку мне на плечо, разворачивая меня к гаснущему свету из окон, и спросил: - Как выглядят тени? Как клубящиеся извивающиеся ленты?
        - Нет, - Я покосился на сгущающиеся в углах вечерние тени, простые тени, и качнул подбородком из стороны в сторону. - Как чёрные силуэты.
        Хватка Флайма стала сильней:
        - Чудовищ?
        Я шевельнул плечом, пытаясь скинуть с себя пальцы Флайма:
        - Людей.
        Через миг Флайм отшвырнул меня в сторону. Я грохнулся спиной о какой-то сундук, отбив спину. С изумлением уставился на Флайма. Что он себе позволяет? Он сошёл с ума?
        Флайм же, словно позабыв обо мне, что-то бормотал себе под нос. Я прислушался, пытаясь восстановить дыхание.
        - Прятать книги она приказала, когда ему исполнилось шесть. И тогда ещё было неизвестно, что в нём проснутся оба таланта. Спрятала всё, включая сказания и молитвы о защите от Безымянного. Я-то дурак, смеялся над бабской причудой, а она… нет, не может быть. Или… Может? Как проверить?
        Флайм поднял взгляд, пригвоздил меня им на месте, шёпотом спросил:
        - Тени пытаются говорить?
        Не знаю почему, но я, потрясённый услышанным, вспомнив их беззвучно раззявленные провалы ртов, кивнул, даже не попытавшись скрыть правду.
        Флайм захрипел, глядя куда-то мне на лоб, не встречаясь со мной взглядом:
        - Эт-то она! Велоз несут в своей крови ихор Оскуридо, про-оклятую к-кровь прислужников Безымянного! - Он ухватился за кинжал, вырвал его из ножен. - Клянусь Хранителями королевства, я лишь сделаю мир чище, убив кровь Оскуридо, пока она не вернула Безымянного.
        Если бы я мог, я бы попятился. Но позади меня сундук, за ним каменная стылая стена. Мне некуда бежать. Если я хочу спасти свою жизнь от обезумевшего Флайма, то должен победить его. Вот только в его руке кинжал, а я свой меч оставил в комнате. И даже с мечом я не выигрывал ещё ни одной схватки у Флайма. Я даже не могу ещё использовать технику меча. В отличии от Флайма.
        Но у меня нет другого выбора.
        Я чуть согнул ноги в коленях, готовый прыгнуть вперёд и вправо, туда, куда Флайму будет неудобно бить.
        Но Флайм попятился, дрожащей рукой вернул кинжал в ножны. Я не успел даже вздохнуть с облегчением, как он снова принялся бормотать:
        - Я не посмею убить сына господина. Не посмею, тем более что метка не видна. Это должен сделать он сам. Вызвать владетеля Хонесто, провести обряд испытания крови, объявить на всю страну, что род Велоз укрывал у себя кровь Оскуридо, вырезать их всех, чтобы не ушёл никто.
        Я сглотнул. Велоз это род матери. Если Флайм так уверен, что отец убьёт меня, уверен, что даже Великий дом Велоз ждёт кара, то…
        Я обязан убить его, чтобы спасти мать.
        А Флайм дрожащей рукой отёр лицо:
        - Да и родился ты на месяц раньше срока, я же помню, как мы опоздали с Игр Предков. Ты… Ты вообще не сын господина! Я должен сказать ему!
        Едва Флайм повернулся ко мне спиной, делая первый шаг на ступени, как я прыгнул влево, а затем вперёд, толкая его в бок, толкая туда, где зияла пропасть.
        Изо всех сил, которую день за днём тренировал во мне Флайм.
        Вниз по ступеням я скатился, даже не держась за стену. С ужасом уставился на тело Флайма, из-под которого растекалась кровь. И заставил себя сделать к нему шаг.
        Он отдал служению нашему Дому больше лет, чем я живу на свете. Он очень далеко шагнул по пути меча, даже получил дар крепости тела, когда сумел зажечь ихор и прошёл второе посвящение, как солдат нашего Дома.
        Если он остался жив, то это лишь оттянет момент, когда он скажет отцу о своих бреднях. Флайм сам учил меня, что нельзя оставлять врага в живых за своей спиной.
        Я заставил себя сделать три шага. Нагнулся, прикладывая пальцы к жилам на шее Флайма, и застыл на долгих десять вдохов. Ничего. Он мёртв. Даже тридцать лет практики пути меча не спасли его от такого падения. Будь в нём хоть чуть больше ихора Предков…
        С западной стороны галереи донёсся шум быстрых шагов.
        Отпрянув от тела, я бросился прочь, снова применяя советы Флайма и бесшумно ставя стопу в Шагах безмолвной тропы. Сейчас неважно, что я ещё не прошёл посвящения и не могу использовать это искусство в полную силу, добавив в шаги огонь души.
        Лишь нырнув в свои тёмные покои, я вспомнил, что не взял свечу. Но сейчас лишь досадливо поморщился. До того ли мне сейчас? Я забился в угол кровати, настороженно прислушиваясь к звукам замка. Не раздастся ли крик? Не зазвучат ли в коридоре тяжёлые шаги отца и стражи?
        Но нет. Ничего этого не было слышно. Темнота в комнате становилась всё гуще. Вот в ней начали двигаться первые силуэты, потянулись ко мне.
        Я раздражённо выдохнул. Да плевать на вас, я сегодня и так глаз не сомкну, проклятые тени. Всё из-за вас. Что я вообще наделал? Может Флайм просто перепил вина? Что за бредни он нёс, будто я не сын своего отца? Чей же тогда? Отец чистокровный Скеро, в его жилах словно течёт только ихор Предка Амании. У него белые волосы и серые глаза. Матушка же явно не чистокровная Скеро, чёрные волосы - это скорее примета королевства Бокоро и Предка Эскары.
        Но я-то, я! У меня серые глаза и чёрно-белые волосы, которые матушка не устаёт нахваливать за редкость и необычность. Я словно взял ровно по половине от отца и матушки! Что нёс этот Флайм?!
        Одна из теней двинулась вперёд, просочилась через балдахин кровати и во мраке спальни вдруг раздался её хрип:
        - Х-ха-а-а…
        Глава 3
        Никто так и не пришёл ко мне в ту ночь. Никто и не подумал, что Флайму кто-то помог упасть с лестницы. Даже отец, который лучше всех знал его, посчитал, что он глотнул лишнего и оступился.
        Стало ли мне легче, когда я это понял? Да не особо.
        Я первенец, наследник, урождённый Денудо, тот, кто в будущем примет на себя правление всеми землями пусть и Малого, но Дома Денудо. Флайм же был лишь простолюдином, за особые заслуги в бою приближенным к отцу. Не больше.
        Отец не настолько богат, чтобы нарезать верным слугами наделы земли и уж, конечно, не так знатен, чтобы раздавать титулы. Даже если бы на втором посвящении Флайм и получил невероятное число даров Хранителей.
        Когда-то, конечно, Денудо были Первым домом севера и могли одним росчерком пера выдавать тем, в ком достаточно ихора Предков титул Малого дома. Но это величие Дома давно в прошлом.
        Однако и оставшегося хватало, чтобы не заботиться о смерти простолюдина. В первые часы я боялся лишь того, что Флайм не умер, сумеет прошептать слуге или отцу о тенях. Но он надёжно свернул свою шею, а вот тени остались.
        Я Денудо! Я ничего не боюсь. Даже когда нет света и вокруг тени. Но даже мужество Денудо не может помочь, когда тебя будят ледяным прикосновением и хрипом:
        - Х-ха-а-ас-с-с…
        Так что мне стало лишь сложней. Ночи распались на десятки крошечных снов-кошмаров. Я засыпал, тени меня будили. Я засыпал, тени меня будили. Хрипом и, что ещё хуже, прикосновеньями. Не помогали даже свечи, которые я всё же добыл через десятицу после смерти Флайма. Когда заходило солнце, я зажигал свечу и засыпал при свете. Но когда просыпался от ледяной хватки, то открывал глаза в темноте. Тени оказались не так просты, как казались на первый взгляд.
        Они могли тушить свечи и, кажется, хотели моей смерти, не давая мне спать.
        И теперь, кроме света, мне не хватало знаний. И дать их мне могло не так много людей.
        Матушка? Если бы Флайм был прав, и она что-то знала, то давно подготовила бы меня к теням или намекнула на их существование. Но нет. Все эти годы она лишь повторяла - проклятье слабости крови - предрассудок, уже сотни лет идары, идущие путем внешних техник, преодолели его и скоро займут достойное их место в жизни Домов.
        Так что мне нужно искать ответы у других.
        Едва Атриос вошёл в залу для занятий, я первым приветствовал его и именно так, как он любил:
        - Доброе утро, сабио.
        Он поклонился мне:
        - Доброе утро, юный господин Лиал.
        Я сдержал улыбку. Снова удалось. Мелочь: немного поступиться этикетом, назвать не по имени, а по званию, которым его наградили и Атриос уже готов пойти на уступки, хотя сам этого ещё не знает. Главное не частить с этим способом и не использовать его по пустякам. Но моё дело не пустяк.
        Со вздохом полистал свои записи по налогам, попросил:
        - Сабио, эти цифры так скучны. Поговорим сегодня о чём-то более интересном?
        Атриос с улыбкой переспросил:
        - И о чём же, юный господин?
        - Ну, - Я сделал вид, что задумался, затем вскинул горящий взгляд. - Сабио, давай о географии, великих битвах прошлого и Предках?
        Атриос задумался, глянул в сторону гобелена с очертаниями нашего материка. Он не любил повторяться и всегда требовал, чтобы я твёрдо запоминал всё, чему он учит. Но сегодня мне как раз нужны новые знания, и я постараюсь подтолкнуть его в верную сторону.
        Каждый человек, и идар, и простолюдин, знает, что когда-то нашими землями правили семь великих Предков, создав семь королевств. Именно от них ведут историю все знатные рода. Те, в ком больше всего ихора, драгоценной крови Предков, те, кто в древности сумели воспламенить его жаром души, правят сейчас королевствами. Идары. Нашим королевством Скеро правит владыка Умбрадо. Остальные королевские рода - это Лама, Виенто, Вакио, Террен, Агуас. Эти рода превыше всех Домов.
        И в них же ярче всего горит ихор Предков. Предки, хоть и были братьями и сёстрами, внешне очень сильно отличались. Отличаются друг от друга и жители разных королевств, испившие когда-то из протянутой им их Предками чаши.
        Потомков Эскары можно отличить по чёрным волосам и небольшим когтям, потомков Химедо по светящемуся узору на щеке. Помнится, этой весной я перечитывал трактат землеописаний нашего материка и надолго застрял на странице с гравюрой девушки королевства Арида.
        Странная, притягательная красота, лишь подчёркнутая необычным для нашего королевства нарядом.
        Как нетрудно подсчитать, есть шесть королевств и шесть правящих родов, ведущих свою историю от Предков. Не семь. Потому что на карте мира на месте седьмого королевства мёртвые земли.
        Сотни лет назад один из Предков решил убить братьев и сестёр, пригласив их на пир. Не сумел. Раненые и отравленные Предки сумели вырвались из западни. И решили вместе покарать брата-предателя.
        Шесть королевств: Скеро, Реол, Бокоро, Лано, Андамо и Аридо выставили войска. Их вели шесть Предков: Амания, Химедо, Эскара, Дисокол, Фирм и Салир.
        Но вот как звали Предка, чьё имя стёрли из летописей и который стал Безымянным? Как называлось его королевство и какой род им правил? И если первое Атриос точно мне не скажет, то остальное…
        Я, стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения, лениво спросил:
        - А как называлось седьмое королевство, сабио?
        Атриос задумчиво ответил:
        - Валио.
        - А правили им?
        Атриос поджал губы, недовольно ответил:
        - Это неважно. Пусть их имена сотрутся из памяти людской, столь много смертей на их руках.
        Я скрипнул зубами, но с улыбкой согласился:
        - Тогда, сабио, может быть, расскажешь о самой войне, о её последствиях для наших королевств и о том, куда ушли Предки?
        Атриос подумал несколько мгновений, затем откашлялся и я понял, что хоть с этим у меня всё вышло. Так он делал только перед долгой речью, подготавливал голос.
        - Как ни странно, но сильнее всего в той битве пострадали не соседи Валио, а дальние королевства. Именно их войска, собранные в кулак, участвовали в последней решительной битве, и именно они понесли самые большие потери. В простых людях, идарах и родах. Даже Предки оказались так тяжело ранены в те дни, что и через десять лет после сражения не сумели залечить раны, нанесённые им братом и его ужасающими порождениями. Они решили вернуться домой, в свой родной мир и сообщить отцу и матери о случившемся. Каждый из них перед уходом оставил своему королевству по четыре статуи Хранителей, которые мы привыкли называть по сторонам света. И именно к ним теперь обращают свои молитвы все люди, а несущие в себе ихор полностью пробуждают его на их алтарях и получают дары Предков.
        Я кивнул в согласии, хотя это не совсем так. Лишь красивая фраза. Люди, приходящие в храмы Хранителей, действительно оставляли там с молитвами огонь своей души. А отец раз в год отвозил наш замковый алтарь в Грандор, в главный храм Хранителя севера, который стоит напротив самой статуи Хранителя. Сдавал налог Хранителям.
        Но вот пользоваться силой алтарей мог напрямую любой идар. Вернее, тот идар, чьему роду принадлежал алтарь и чьей кровью он был полит. Так же, как и наёмные адепты внешних техник.
        Те же лекари из простолюдинов, что всё же сумели зажечь в себе ихор и которых нанимал отец для воинов. Им ведь тоже матушка выдавала доступ к силе алтаря. Так же, как и тем солдатам Дома, кто долгими годами тренировок сумели познать путь меча, и заслужить право на второе посвящение.
        Сабио Атриос неожиданно и сам увлёкся рассказом, хоть и свернул не туда, куда мне хотелось:
        - Но без присмотра Предков их потомки рассорились. Уже давно нет мира в королевствах. Трижды, только вдумайся в это, юный господин, трижды уже проходили крупные сражения, где армия одного королевства сталкивалась с армией другого. А мелких стычек и не счесть. Мыслимо ли, - Атриос взмахнул руками, - Реольцы пытались уничтожить алтари Хранителей юга и востока. Пытались оставить нашу страну без защиты и без даров Предков.
        Я лишь тихонько хмыкнул при этой пламенной речи. Отец так и учил меня - нужно бить туда, где уязвимые точки: еда, вода, алтари. Именно так Великий дом Денудо потеряли свой титул - восставшие крестьяне штурмом взяли наш главный замок и разрушили его алтарь. Но сейчас мне хотелось говорить не о наших заклятых соседях реольцах. И я вмешался в речь Атриоса, едва он закончил очередную мысль:
        - Сабио, а какой стихией одаривал безымянный Предок правителей Валио?
        В этот раз мелкая лесть не сработала. Атриос нахмурился, отрезал:
        - Неважно. Мы увлеклись. Давай поговорим о том, как бы ты распорядился землями на севере Малого дома Денудо, молодой господин. Итак?
        На этот раз вздох я и не подумал сдерживать. Чем там распоряжаться? Предгорья, где сплошные камни и снег. Ладно, если не хочет рассказывать Атриос, у меня есть ещё одно место, где можно найти ответы.
        Нужно только дождаться ночи.
        На этот раз я не зажигал свечи и даже не пытался заснуть. Глаза сами закрывались, но я не переживал: тени разбудят, не дадут проспать до рассвета. Так и вышло.
        Проснулся оттого, что плечо ломило от холода, будто я улёгся спать на выстуженных морозом камнях. В ухо привычно хрипели. Дёрнул плечом, отбрасывая тень, потянулся за свечой и пламенной искрой, поделкой какого-то адепта внешних техник. Она раньше, похоже принадлежала Флайму. Я нашёл её там, наверху, на третьем этаже башни, завалившейся за мешок, на котором он и лежал.
        Зажал её стержень между пальцев, согрел теплом своего тела и сильно сжал. Кончик тут же заалел, и я ткнул им фитиль свечи. Два удара сердца и он вспыхнул.
        По коридорам спящего замка я шёл со светом. Если знать как, то можно много где пройти и не показаться на глаза ночной страже. Мой же путь и вовсе вёл в подвалы, которые никто и не думал охранять.
        По пути, который мне указал Флайм, я шёл точно так, как он учил: бесшумно, избегая постов стражи и пряча огонь свечи, прикрыв фонарь полой плаща. Да и если подумать, то и сам огонь добыт едва ли не его руками.
        Не хватает только шагов Флайма позади - чтобы проверить, а верно ли действует молодой господин.
        Словно нарочно, сзади раздалось:
        - Ха-а-с-сп…
        В который раз мне отчётливо слышалось в этом задушенном хрипе слово господин. Я обернулся и невольно передёрнул плечами в короткой дрожи. Одна из теней позади меня выросла, перегородив галерею, став гигантом в три человеческих роста, тянула ко мне свою руку-лапу.
        Больше я не оборачивался. Пусть Флайм и сказал - подвал под восточной башней, но этот подвал очень велик. Не меньше двух часов занял у меня поиск нужных сундуков. Зато едва я их увидел, то понял, что лишь зря открывал те, что остались за спиной. Искомый и совсем небольшой сундук поблёскивал в свете свечи голубой плёнкой, что накрывала его, словно покрывало. На нём нашлась и печать матушки, как и на том, что стоял рядом. Тронуть зачарованный матушкой сундук я и не подумал. Но вот второй…
        Печать я срезал, даже не задумавшись. Перед уходом прикреплю на воск, любой, кто будет просто проходить мимо, ничего и не заподозрит.
        В сундуке оказалось десятка два книг. Я жадно ухватил верхнюю, принялся листать при неверном свете свечи.
        И понял - вот оно!
        Старинный сборник молитв, в котором знакомые мне обращения к Хранителям чередовались с проповедями, которые владетель алтаря или назначенным им служитель обращал к пришедшим на главную молитву десятицы.
        Половину из них я уже слышал от матушки, которая обычно и вела службы во славу Хранителей. О верности, добродетелях, послушании и прочем. Но часть видел впервые.
        В тот год, когда Безымянный, да останется он таким во веки веков, создал своих первых чудовищ, соединив в одно целое людей и послушные ему тени, содрогнулись от ужаса все королевства…
        Я поднял голову от страниц. За пределами круга света от фонаря клубились мои тени, что-то хрипели на десятки голосов. Скривившись, я перевёл взгляд на молитвенник, скользнул взглядом по строкам.
        … испытав многие бедствия, наши народы… будем помнить муки воинов… отдав жизнь за Предков… пролился и ихор Предков, окропив растения, камни и землю… ударив в спину, нарушив клятвы… проклятый род Оскуридо…
        Вот оно. Я впился взглядом в написанное, жадно вчитываясь в пустословие проповеди и выискивая важное.
        Заклинаю всех верующих в Предков и Хранителей, коих они нам оставили, чтобы стояли королевства верных идаров во веки веков, преследуйте проклятую кровь Оскуридо. Очистите от них земли королевства, уничтожьте саму возможность возродиться для Безымянного. Ибо если вернётся он из небытия, куда скинули его наши Предки, то зальёт он кровью все королевства, погрузит их в тени. Ибо нет сейчас с нами наших Предков, некому будет встать с ним на равных, а сами мы слабы и с каждым годом лишь слаб…
        Свеча замерцала в последнем усилии и погасла. В наступившей темноте, кромешной, беспроглядной тьме подвала, где никогда не было ни одного окна, я заметил движение теней, которые поползли ко мне. И впервые задумался, что обычный человек не должен их видеть, тем более тогда, когда его глаза ещё помнят свет свечи. В такие моменты хорошо нападать на дозорных, которые ничего не видят, но никак не различать тьму во тьме.
        И тем не менее я отчётливо видел, как одна из теней скользнула к сундуку матери и подняла руку. Серая, почти прозрачная, она покрылась чёрным, плещущим маревом, словно головня из костра пламенем.
        Тень же медленно протянула руку вперёд, почти коснувшись зачарования на сундуке, его редких, едва тлеющих пылинок из слез Амании. Отняла руку. Пляшущая чернота на ладони исчезла. Тень повторила всё снова. Её руку вновь окутала более густая чернота и она протянула её вперёд.
        Я сглотнул. Она что, подсказывает мне, что делать? Я перевёл взгляд на ладонь. Та самая первая формула и жест, что я пытался повторить, увидев у матушки. Вызвать огонь на ладони и им зажечь свечу. Это доступно всем адептам внешних техник. Любой второй или третий потомок владетеля рода может сделать это играючи. А вот первый рискует поплатиться проклятьем слабости крови.
        И что, это поможет мне снять защиту матушки и получить искусства внешнего пути?
        Или же это позволит мне вызвать из небытия Безымянного?
        Что появится на моей ладони? Огонь или тьма?
        Я отшатнулся от тени и сундука. Опомнившись, достал пламенную искру, зажёг новую свечу. Её воском прицепил печать матушки на место и бросился прочь из подвала.
        Ни за что! Мой путь - это путь меча и наследника Дома. Я пройду посвящение на алтаре Хранителя. Я стану Паладином меча! Я Денудо!
        А Денудо ничего не боятся. Даже когда нет света.
        На бегу задул свечу и отбросил её прочь.
        Я мчался через огромный подвал восточной башни, по тёмным переходам и галереям, пока не выскочил во внутренний двор. Стражник только и успел, что отпрянуть, гремя чешуёй доспеха, но я даже не взглянул в его сторону.
        Холодный осенний ветер выстудил меня за пять ударов сердца, охладил разгорячённое бегом тело. Я мчался, позабыв об искусстве шагов, позабыв о дыхании и сжатии жара души в такт биению сердца. Словно я не наследник Дома, что насчитывает пять десятков поколений. Словно в моей крови нет ихора Предков.
        Но затем я пришёл в себя, остановился. На мгновение запрокинул голову, оглядывая звёздное небо, а затем, твёрдо и размеренно ставя ногу, зашагал к храму Хранителя. Малому, как и наш Дом. Но при этом самому большому из всех, что есть в окрестных землях, где Малые дома толкаются пастбищами и наделами. Наследие прошлого Денудо, когда мы были Первым домом Севера, первым из Великих домов в этих краях, а этот замок лишь малой частью наших земель.
        Но это неважно.
        Важно то, что в храме стоит небольшой алтарь Хранителя.
        Хорошо смазанная высокая дверь даже не скрипнула. Мои шаги гулко отдавались под стрельчатым сводом.
        Пять ударов колотящегося сердца и я уже преклонил колени перед алтарём.
        - Хранитель севера, прошу о милости для одного из тех, кого Предок доверила тебе…
        На миг я сбился, видя, как отставшие было тени вновь окружают меня, ползут все ближе.
        Ненавижу.
        - Хранитель…
        И вновь я сбился. Если тени - это сила безымянного Предка, то Предок нашего королевства, чья сила - это свет, то молить её было бы в сто раз лучше. Жаль, что Предок Амания ушла из нашего мира тысячу лет назад и не может меня услышать.
        Но теперь я хотя бы знаю, чего просить у Хранителя.
        - Хранитель севера, молю тебя взглянуть на меня в день посвящения, который всё ближе и ближе. Верю, что, уходя, Предок одарила тебя хотя бы частью своей силы. Молю, чтобы в день, когда ты будешь испытывать меру ихора в моих жилах, то обратил бы на меня свет Предка. Чтобы выжег из моих жил весь ихор Безымянного и рассеял его тени.
        С каждым словом молитвы я ощущал, как огонь души становится слабей, тускней. Но, чем слабей он становился, тем сильней алтарь окутывало лёгкое голубое сияние, от которого пятились тени. Пятились, пока с хрипом не рассеялись.
        Я протянул руку и вцепился в край чёрного алтаря. Холодный и острый.
        - Хранитель, я буду считать дни до посвящения. И готов даже обменять твои дары на очищение своей крови.
        Глава 4
        С той ночной молитвы Хранителю я не только не зажигал больше на ночь свечей, но и весь отдался обучению пути меча.
        День за днём, десятица за десятицей, месяц за месяцем.
        Поднырнуть под выпад, пропуская чужую сталь вдоль своей, повернуть запястье, направляя остриё. Мой удар вспорол рёбра воина, тот, окровавленный, отскочил, изрыгая проклятья. К нему тут же бросился адепт внешних техник, который последний месяц наблюдал за каждым нашим боем.
        Я стряхнул с меча кровь, обвёл взглядом стоящих у стены воинов и с презрением процедил:
        - Теперь я знаю, почему отец не может выбрать среди вас никого, кто стал бы за моим плечом. Трусы и слабаки не могут быть верными дистро. Со смертью Флайма стража нашего Дома лишилась единственного храбреца.
        Креод, капитан солдат Дома шагнул вперёд, согнулся:
        - Молодой господин, вы несправедливы. Вы обучаетесь пути меча дольше, чем половина из моих воинов, в ваших жилах бежит пробуждённый ихор Предка. Конечно же, они, простые люди, не могут сравниться в бою с вами. Ваша победа - это ваша заслуга…
        Я вскинул меч:
        - Ложь! Я всего лишь безмозглый щенок, что не пошёл статью в породу Денудо. Выбраковка, которую топят.
        Капитан Креод побледнел, а я лишь ухмыльнулся уголком губ. Думал, что у меня нет ушей? Повёл остриём оружия вдоль солдат, сверлящих меня настороженными взглядами.
        - Почти все из вас участвовали в стычках на перевалах, некоторые из вас бывали с отцом на юге, сражались с реольцами, отец оставил достаточно старших воинов в замке. Каждый из вас шире меня в плечах и тяжелее, у каждого из вас меч равный моему. И сколько же раз вы победили меня за эти три месяца, как умер Флайм?
        Солдаты молчали. Я зло ответил за них:
        - Ни разу! И это на вас отец оставил замок? Ради чего вы годы следуете пути меча? Ни один из вас даже сегодня не решился использовать против меня Меч льда и света, которому обучил вас отец, - перевёл взгляд на Креода. - Капитан, не пора ли поставить против меня старших воинов? Или выйти самому?
        Капитан Креод отвёл взгляд.
        И я сплюнул на песок. Я даже обещал сегодня деньги за победу надо мной. И что? Ничего.
        Протянул руку в сторону. Подскочивший слуга вложил в неё сначала одну тряпку, которой я стёр кровь, затем другую, пропитанную маслом. Спрятав меч в ножны, я молча пошёл прочь.
        На половине пути между площадкой и тёмной галереей заслышал позади быстрые и лёгкие шаги. Слуга. У солдат грубые сапоги, пригодные для походов в горы. У адепта ещё полно работы с раной стражника.
        Когда раздался тихий голос, я понял, что угадал, хотя имени слуги, подавшего мне тряпки, так и не вспомнил:
        - Господин, я, конечно, не могу победить вас, но если отдадите мне награду, что обещали солдатам, то скажу вам, почему они нарочно проигрывают.
        Я замедлил шаг, не оборачиваясь, кивнул:
        - Так и будет, слово Денудо.
        Слуга и вовсе перешёл на шёпот:
        - Когда уехал господин, то ваша матушка, леди Терсия, приходила в казармы. Ходит слух, будто это она приказала, чтобы вы выигрывали в схватках.
        Я подавил невольный возглас. Что за выдумки, к чему это матушке?
        Слуга позади шепнул срывающимся голосом:
        - Господин?
        Я кивнул:
        - За час до захода солнца постучись ко мне в комнату.
        - Благодарю, господин.
        На первой же развилке слуга юркнул в сторону, в узкий проход, оставив меня наедине с моими мыслями.
        Пока шёл обед, я не сводил глаз с матушки. Наконец её терпение истощилось:
        - В чём дело, Лиал?
        Я негромко спросил:
        - Почему я должен выигрывать каждую схватку?
        Матушка отложила вилку, не меняя позы словно стала выше, и оглядела меня сверху вниз:
        - Тебе скоро тринадцать, ещё год и ты уедешь на посвящение в Грандор. Сотни людей из самых богатых и сильных Домов съедутся туда со всего севера. Идары проходят посвящение лишь раз в жизни и мне хочется, чтобы оно запомнилось и тебе, и им. Хочу…
        Мне это надоело, и я остановил её:
        - Матушка.
        Помедлив, она негромко сказала:
        - Это не такая уж и большая тайна, но чем сильнее уверен в себе юноша, идущий к алтарю Хранителя, чем… - Матушка запнулась, но продолжила. - Чем больше он пережил в жизни, чем уверенней в себе, тем благосклонней будет к нему Хранитель, тем больше даров Предков можно получить. Случалось, что тот, кто по крови был достоин не более чем второго дара и ранга Принятого, становился Возвышенным мечником, прыгнув сразу на два ранга.
        Я едва не грохнул по столу кулаком с зажатой в нём вилкой. Лишь понимание, каким жалким подобием привычки отца это будет выглядеть, сдержало меня. Но вот смирить дрожащий голос я не сумел:
        - Так значит, вот какова твоя уверенность во мне?
        Матушка возмутилась:
        - При чём здесь это? Проходи ты посвящение не как идар пути меча, а как идар внешних техник, то я бы точно знала - ты станешь одним из лучших, одним из сильнейших. Не меньше, чем Заклинатель, а то и Великий заклинатель. Кому какое дело до того, сколько бы ты получил даров на посвящении? У нас потом всё решала бы только сила твоего пламени души. Но эти замшелые адепты меча, - Матушка искривила губы в презрительной усмешке. - Для них твой огонь души - лишь дополнение. Путь меча очень сложен, а все они ценят лишь внешнее и наносное. Одни их прозвища чего стоят: Достигший границ, Шагнувший за предел, Меч ледяной стужи.
        Я не удержался и рассмеялся. Меч ледяной стужи это ведь титул отца, которым он очень гордится.
        Матушка тоже улыбнулась и пожала плечами:
        - Раз Нумеро так хочет, то я приложу все силы, чтобы ты получил как можно больше даров. Всё будет решать доля ихора в твоих жилах…
        Я оборвал смех и вскинулся, но матушка подняла руку, не дав мне возмутиться и перебить её.
        - …и твоя уверенность в своих силах. Пусть другие считают это лишь одним из предрассудков, которыми мы обросли за эту тысячу лет, я не буду пренебрегать даже этим предрассудком. Ты мой сын, потомок Великих домов. И не смотри на меня так, Лиал, будто пытаешься обойтись без словесной формулы и превратить меня в факел. Лучше вспомни, как плавно нарастало обучение эти месяцы.
        Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Обратился воспоминанием в прошлое. Вот отец представил мне стражника, кто должен заменить Флайма в обучении. Обычные пробежки вокруг замка, занятия с тяжестями, скачки среди ближайших холмов, редкие охоты и ночёвки в лесу. Это, как и прочие вещи, осталось без изменений. Изменились только занятия на тренировочных площадках. Вместо схваток сначала были лишь упражнения на ловкость и выносливость, бесконечные повторения движений ног и меча, в которые я пока вкладываю огонь души без малейшего эффекта.
        Лишь через месяц начались схватки, которые сначала быстро останавливал капитан Креод, придираясь к малейшим ошибкам. Затем пошли постоянные победы. И только последнее время мне настолько всё это надоело, что я начал наносить раны солдатам. Попробовал кровью заставить их отбросить презрение, что сквозило в их словах, хотел вынудить их биться всерьёз.
        Недовольно буркнул:
        - Если уж для Хранителя так всё это важно, то почему бы не отослать меня с солдатами в объезд владений? У нас перевелись разбойники или контрабандисты?
        Матушка поморщилась, снова взяла вилку и сухо сообщила:
        - Это лишнее. Есть разумный риск, а есть неразумный.
        Теперь морщился я:
        - А есть вообще отсутствие риска. Матушка, а ты не думаешь, что теперь, когда я всё узнал, моя уверенность в себе упадёт настолько, что я и посвящение в Мечника не пройду? Словно я не первенец Дома, а лишь четвёртый сын?
        И только сказав это, вдруг поймал себя на мысли: «Так может этого матушка и хочет?» Вскинул взгляд и увидел спокойные чёрные глаза. Улыбнувшись, матушка ответила:
        - Я верю в тебя, а с уж с мечом и без огня души всё равно ни один из солдат не годился Флайму и в подмётки. А с огнем души тем более.
        Я с вызовом спросил:
        - Даже капитан Креод?
        Но матушка лишь усмехнулась и снова принялась за еду.
        На следующий день, уходя с тренировочной площадки, я задержал взгляд на одном из слуг, бросившихся ровнять истоптанный песок. И едва заметно повёл головой.
        Вечером в дверь раздался тихий стук, а когда я разрешил войти, в комнату скользнул уже знакомый мне слуга, осторожно затворив за собой дверь.
        Я сел на кровати, откинул балдахин и спросил:
        - Тебе ведь нужны ещё деньги?
        Слуга покосился на меч, что стоял у кровати, затем облизнул губы при виде монеты, что я крутил в пальцах и наконец кивнул. Я усмехнулся:
        - Отлично.
        Пусть у меня так и не появился дистро, но теперь есть свои глаза и уши в замке. Но слуга был нужен мне не ради слухов, а ради одного вполне определённого дела.
        Я Денудо и у меня есть гордость.
        Как я и говорил матушке, разбойники у нас не перевелись, хотя я и ждал их целых три недели.
        Словно устав прогуливаться по внешним переходам замка, присел на край окна, из которого открывался вид на гору, достал из-за пазухи книгу и принялся листать страницы. Но мои глаза лишь бесцельно скользили по буквам, я весь отдался слуху.
        Слуга, что расправлял новый гобелен на стене, шептал себе под нос:
        - Пришли из-за Быстрой, господин. По виду из оголодавших крестьян. Наш, э-э-э, - Слуга на миг сбился, вжал голову в плечи. - Ваш крестьянин, господин, шёл в гости и издалека заметил чужаков. Четверо их там, рубили топорами дверь в одну из хат. Капитан велел конюху седлать за два часа до рассвета, - кинув взгляд по сторонам, слуга добавил. - Это всё, господин.
        Я молча встал, «позабыв» на подоконнике монету.
        За речушкой Быстрой, которой только по недоразумению дали такое гордое название, лежали владения Малого дома Вораз. Толстяка, как я его называю.
        Отец с ним не очень ладит, как и я с его сыном, хотя когда-то их предки тоже были Денудо. Во времена, когда мы были просто Домом. Слабее Великого, но богаче и сильней Малого. Тогда у прадеда было три сына. И младший отделился, да ещё и не добыл себе земли на Играх Предков, а просто получил их от своего отца. Тогда-то Дом Денудо и стал Малым, разом потеряв лучшие и плодороднейшие земли.
        И их получил слабейших из сыновей, третий по счёту рождения. Тот, кто даже не мог идти по пути меча и получил от Хранителя лишь четыре дара.
        Даже я неплохо на прошлой ярмарке разбил нос сыну толстяка. Как бы он ни бахвалился отцом и своей силой, я доказал ему, в чьих жилах больше ихора.
        Не знаю уж, как там у прадеда это всё случилось, но потомки этого третьего сына, принявшие имя Вораз, добра не нажили. У толстяка Идао, сегодняшнего владетеля Вораз едва ли не самые высокие в окрестных землях поборы, постоянно от него бегут люди с голоду.
        Разве что в этом году они начали что-то рано. До весны ещё далеко. Глупцы. Лучше бы просто прошли через наши земли, а не пускали в ход топоры.
        Потратить эту ночь на скачку, а не на то, чтобы бороться за сон с тенями? Отличная идея. Ведь нужно опередить капитана Креода. Осталось дождаться вечерней стражи и сделать так, чтобы никто не сумел меня догнать.
        ***
        Впервые за долгие годы сон леди Терсии, владетельницы Денудо, урождённой Веноз, был прерван до рассвета.
        С трудом вынырнув из сна, она поняла, что в дверь покоев колотят.
        Пламя души сжалось вместе с ударом сердца, а потом хлынуло по венам, разжигая ихор, губы заученно и почти беззвучно шепнули формулу:
        - Агдже питар.
        Пальцы сложились в печать, и в ладони левой руки возникло пламя.
        Через миг вспыхнули фитили свечей, по которым стегнул огненный хлыст. Леди Терсия откинула тёплое покрывало и ступила босыми ногами на холодный пол. Пальцы левой руки заплясали, складывая печати и покрывая тело защитой:
        - Херристра сортам.
        Леди Терсия даже не подумала накинуть на себя халат, подготовленный ей на утро, когда сняла зачарование двери и уверенным голосом приказала:
        - Входите!
        Дверь распахнулась, внутрь шагнули две фигуры, тут же склонившие колено:
        - Госпожа.
        Леди Терсия опознала Карину и Креода, капитана воинов Дома. Горящий ихор растекался по телу, подпитывая внешние техники, врагов не было, но не было и ясности, что происходит. И леди Терсия требовательно рявкнула:
        - Ну!
        Карина вскочила, бросилась в сторону, через два удара сердца уже накинула халат на плечи госпожи и скрыла от чужих глаз ночную рубаху. Капитан Креод же, так и не посмевший поднять голову, даже когда приличия оказались соблюдены, глухим голосом принялся рассказывать:
        - Госпожа, при смене стражи обнаружили оглушённого конюха и пропажу вашего грауха.
        От тона леди Терсии даже свет светильников испуганно затрепетал тенями на стенах:
        - Кто?
        Капитан Креод сглотнул:
        - Молодой господин Лиал.
        - Что ты несёшь?
        Капитан ещё сильней вогнулся в пол, рухнул и на второе колено:
        - Так конюх сказал, когда его отлили водой, но я лично проверил, госпожа, в спальне молодого господина пусто.
        Леди Терсия процедила:
        - Как он мог выйти из замка, капитан моих воинов, что должны стеречь все входы и выходы?
        - Те, что были поставлены охранять тележные ворота, оказались опоены.
        Огненная плеть стегнула совсем рядом с капитаном, оплавляя камень пола.
        - Жадные ничтожества. Скольких ты послал за ним, Креод?
        Капитан, глядя на борозды у своих коленей, сглотнул:
        - Пятерых госпожа, на… на лошадях, - вскинул руки, заметив, как опять шевельнулась огненная плеть. - Госпожа! Остальные граухи нажрались солнечника и смогут подняться только к обеду!
        Леди Терсия рявкнула:
        - Значит твои люди должны бежать, а ты впереди всех, Креод!
        Капитан лишь сильней склонил голову:
        - Да, госпожа. Я приказал загнать лошадей, но догнать молодого господина. А следом за ними отправил бегом десяток самых выносливых старших воинов, они в пепел потратят огонь души, но будут использовать Шаги северной тропы, которым обучил их господин.
        Леди Терсия кивнула, сдерживая свой гнев, но тревога заставляла её сердце леденеть, а голос звенеть:
        - Лиал мог достать солнечник, но где бы он взял сонное зелье для солдат? И как бы они посмели принять на посту вино из рук молодого господина? Креод, поднять всех слуг, здесь что-то не то!
        ***
        С грауха я спешился, сильно не доезжая до Быстрой. В удобной роще у одного из многочисленных холмов, тут и там торчавших на землях не только нашего Дома Денудо, но и всего королевства. Не зря же в землеописаниях королевство Арида именуют иначе королевством пустынь, а наше королевство Скеро королевством холмов?
        С кряхтением размял колени и оглянулся. Никого.
        Отличный граух, быстрый и послушный. Лучше был бы только граух отца, но отец, конечно, уехал именно на нем в объезд границы.
        Что я позабыл, так это прихватить ячмень, так что грауху после такой скачки придётся обойтись всего лишь корой с деревьев, да травой из-под снега.
        Я похлопал его по мощной шее:
        - Ну, прости, дружище. Обещаю в замке двойную порцию ячменя и прикажу залить её пивом.
        Про себя же добавил: «Как только закончится моё наказание и меня пустят в конюшню».
        Под тяжёлым плащом и толстым зимним кафтаном у меня скрывался лёгкий доспех. Такой же, как и младших воинов нашего Дома. Привычный и даже родной, сопровождающий меня во всех поездках.
        До получения даров Предка мне приходится обходиться ей, словно и вовсе не имеющий ихора в жилах простолюдин. Дары Предка защищают идаров лишь после совершеннолетия. И неудивительно, что и отец, и матушка беспокоятся, чтобы на посвящении я получил их как можно больше, а лучше все.
        И сегодня я тоже приложу для этого все силы.
        На поясе у меня меч и нож. Вполне достаточно даже для десятка оголодавших крестьян. Скорее я надеялся, что хоть кто-то из них не упадёт на землю, моля о пощаде, а попробует напасть.
        Лучше всего для этого дела стали бы, конечно, контрабандисты, которые пытаются через горы перетащить к нам из Андамо зиальский мёд и тростник Фирма, а от нас слёзы Амании. Настоящая опасность, не то что это. Но я и этого случая устал ждать. Хорошо ещё, что наглые крестьяне подвернулись до того, как вернулся отец. Сомневаюсь, что при нём тележный проход оказался бы без охраны.
        Возможно, просто придётся убить всех четверых беглых, даже если они бросят оружие. Я не могу позволить всякому отребью нападать на людей нашего Дома. Люди - это единственное, что у нас осталось. К тому же можно вспомнить, что раньше Малого дома Вораз и вовсе не существовало. Люди там уже позабыли, что когда-то Денудо правили и их землями.
        Напомню.
        Глава 5
        Крайний двор встретил меня непроглядной темнотой в узких и мутных окошках. И припёртой поленом дверью. Открывать её я не стал. Мне только бестолковых и испуганных простолюдинов не хватало под ногами.
        Двинулся к следующему двору, досадуя на скрипящий под сапогами снег. Будь ты хоть дважды следопыт и владей Шагами безмолвной тропы, но сейчас зима, ночь и дует ветер с гор, неся с собой их морозное дыхание.
        Бесполезно молить Хранителя севера заглушить этот скрип. Хотя однажды я подслушал разговор отца и Флайма о каких-то Молчаливых, идарах королевства Арида, которым их Хранители дают возможность заглушить звук. Отец тогда назвал их бесславными потрошителями и оборвал разговор.
        Второй двор встретил меня заледеневшей тушей коровы. Я оскалился. Ублюдки. Вырезали из неё лишь пару кусков. Сами голодают и решили и других на это обречь.
        Дальше больше. В хлеву этого же двора, на пороге распахнутого входа нашлось тело тщедушного, в одном исподнем мужика, которому разрубили голову. Небось защищал свою кормилицу.
        В моём оскале добавилось кровожадности. Значит, не ждите от меня жалости, творя такое на землях Денудо. Открывать подпёртую в этот дом дверь я не стал тем более.
        Я молодец, что сделал крюк и зашёл с дальней от замка стороны, от граничной между Домами Денудо и Вораз реки. Хотя сразу подумал, что незваные гости займут дом набольшого здешних выселков, ближний к дороге.
        К нему я потихоньку и крался, но на очередном шаге замер. Но не потому, что услышал скрип снега под чужими ногами или кого-то увидел. Напротив. Кое-кто исчез.
        Одна из теней. Моих «теней».
        Если есть темнота, то они всегда со мной. Исчезают только когда появляются люди. Но один из домов далеко за спиной, а до следующего идти ещё три сотни шагов.
        А это значит, что в той длинной скирде соломы по левую от меня руку - человек.
        Дальше я двинулся вдвое медленней, замирая после каждого шага. Крался вдоль скирды, заглядывая в чёрные провалы отдушин. У пятой, ровно посредине, замер.
        Мужик, заросший курчавой бородой по самые глаза. Какие-то обноски в несколько слоёв. У одной руки плохо чищенный меч, у другой холстина с кусками мяса.
        Не наш крестьянин. Это точно. На землях Денудо нет таких оборванцев. Беглец из соседских. Один из тех, что рубил двери в дома моих крестьян, зарезал кормящую их скотину и убил моего человека. Один из тех, кого я только что хотел убить.
        И всё равно я замер на пять ударов сердца, уговаривая себя ударить.
        Перед глазами мелькнуло насмешливое лицо Флайма: «Беззубый щенок Денудо».
        Я сцепил зубы, растянул губы в беззвучном рычании и резко ударил. Не используя движения родовой техники Меча льда и света. Убийца этого не заслужил. Простой выпад, который я с шести лет повторил десятки тысяч раз.
        Рука не дрогнула и в этот. Мужик проснулся, но не сумел закричать. Засучил ногами, ухватив руками пробивший горло клинок, но только разрезал себе пальцы.
        Когда судороги затихли, я вытащил меч, обтёр его о тряпье мертвеца и беззвучно прошептал:
        - Первый.
        Появившаяся рядом тень так же тихо захрипела:
        - Ха-а-ас…
        Я молча шагнул прямо в неё, заставляя убраться прочь с моего пути.
        Следующего наблюдателя я нашёл только во дворе набольшего. Этот не спал, напевал себе под нос что-то заунывное и неразборчивое, даже не слышал меня, пока я по скрипящему насту подбирался точно под сеновал. Я же прижался ниже лаза, перевёл дыхание и тихонько постучал каблуком по бревну стены. Песня тут же стихла, надо мной с испугом забормотали:
        - Ох ты ж, чегось это? Старшой, ты? Не сплю я, не сплю.
        Едва над головой появился тёмный силуэт, я распрямился, добавляя рукам силу ног. Хрустнуло, меня залило обжигающей на морозе кровью, ослепило. Я зарычал по-настоящему, на этот раз не сумев себя сдержать, провернул клинок, вслепую ухватился за одежду врага, рванул на себя, выдернув наружу, подминая под себя и готовый ударить ещё. Но он даже не пытался сопротивляться.
        Протерев глаза, я тут же отвернулся, благодаря Хранителя, что ужин был так давно. Я попал мужику точно в рот, а хрустели его зубы и череп. Мне хватило силы пробить его голову мечом насквозь.
        Я отёр лицо снегом. Раз, другой, третий, пока снег не перестал окрашиваться тёмным в свете лун. Чтоб об этих горластых солдатах замка сама память стёрлась, а их имена даже дети позабыли. Теперь я не только видел кровь, я ей кажется напился.
        Плевать. Я Денудо. И я ничего не боюсь.
        Ухватился за рукоять меча и рванул его на себя.
        Двое. Их осталось двое. Тени подсказали, что люди есть только в доме. Всё же я нашёл пользу от этого проклятья крови Оскуридо.
        На миг мелькнул соблазн подпереть дверь и дождаться солдат. К обеду граухи отойдут от солнечника, и к четырём вечера воины Денудо будут здесь. Всё, что я хотел, я ведь уже доказал?
        Но мысль об алтаре Хранителя и словах матушки заставила меня пригнуться, входя в дом. Отец Великий паладин меча. Пусть я поражён проклятьем слабости, пусть я буду слабей отца, но мне обязательно нужно стать хотя бы Паладином меча, чтобы достойно выступить на Играх Предков. И хватит ли на это жизней двух голодных оборванцев, что не успели даже взяться за свои ржавые мечи? В чём тут подвиг? Что эти смерти добавили в мою уверенность? И разве решение дождаться солдат - это не трусость?
        Я поднял взгляд на темнеющий впереди бесформенный холм дома. Бывал я в таких при объезде земель. Даже дважды ночевал с Флаймом, когда охота уводила нас далеко от замка. Наполовину врытая в землю коробка из брёвен, снаружи обсыпана землёй и камнями, а сейчас ещё и снегом. Внутри же она разделена на две части ещё одной стеной. На самом деле там и места не так много, как кажется. И точно некуда бежать.
        Расстегнул плащ и позволил ему опасть на снег. Сверху бросил пропитанный кровью кафтан, оставшись только в доспехе.
        Смотреть в окошки бесполезно. Они темны.
        Ни первая, ни вторая дверь на петлях из кожи даже не скрипнули. Зато я чуть не рухнул в чулане между ними, споткнувшись о брошенные поленья.
        Перебрался через них, в щель оглядел комнату, пользуясь тем, что темнота для меня проницаема. Вот они оба. Дрыхнут на лавках, укрывшись какой-то старой рухлядью. На столе объедки, в углу какая-то непонятная груда…
        Один из лежащих шевельнулся:
        - Грен! Чего припёрся и выхолаживаешь? А ну, пшёл сторожить щенка! До рассвета ещё…
        Я шагнул вперёд, ноги сами заученно скользнули по земляному полу по Безмолвной тропе, не давая мне споткнуться. Первый удар тому, что проснулся. На его хрип заполошно вскочил второй. Я только и увидел, как над бородой блеснули глаза. Туда я и нанёс укол.
        Раньше, чем я успел вытащить завязший меч, в комнату ворвался свет. Я рванул рукоять оружия на себя, отскочил на два шага назад, затем ещё на шаг, давая время глазам привыкнуть. Проморгался наконец и выругался. Кто меня тянул за язык с подвигом?
        Может тот крестьянин считать разучился?
        Беглецов оказалось пятеро.
        И тот, кто сорвал плотную шкуру, что завешивала проход между половинами дома, был кем угодно, но не оголодавшим крестьянином.
        Ярко освещённая комната за его спиной, ни следа сна в глазах, впалые щёки покрыты недельной щетиной, коротко обрезанная густая грива серых волос, цепкие тёмные глаза. На широких плечах отблески пламени. Если он и прилёг, то сделал это не снимая доспеха. Справного, начищенного доспеха достойного старшего воина.
        Я вновь выругался. Самодовольный щенок. В голове заполошно метались мысли.
        Когда я увидел в стоге у первого меч, то почему не задал себе ни одного вопроса? Откуда мечи у бывших крестьян, у таких оборванцев? Они положены только тем, кто пошёл под руку владетелю земель, записался в его солдаты и на алтаре Хранителей клялся отплатить верной службой за искусство пути меча.
        Или у тех, кто убил воинов владетеля.
        Или у тех, кто предал клятву владетелю.
        Вот этот, что стоит напротив с мечом в руке - как раз из таких бывших воинов.
        Клятвоотступник.
        Доспех надёжно защитит его от половины моих ударов.
        Меч… Вот меч, пусть и длинней моего, здесь, под низким потолком хибары будет скорей мешать. Но отлично позволит пырнуть меня в спину, если я попробую бежать. Впрочем, я этого делать не собираюсь. Ихора в его жилах слишком мало, чтобы наказать за нарушение клятвы. Значит, я сделаю это своими руками.
        Бывший солдат ухмыльнулся, лишь подтвердив мои мысли о клейме клятвоотступника, обнажая почерневшие зубы:
        - Экий ты прыткий, до рассвета ещё далеко, а ты уже тут как тут. Ну да ленивым дуракам туда и дорога, куда ты их отправил, сопляк Денудо. Меньше мне потом мараться.
        Я невольно огрызнулся:
        - Это кто здесь сопляк?
        Бывший солдат лишь сильней растянул губы:
        - Не нужно брехать. Пацан при мече, да в доспехе. Кто б ты ещё был? Наследный сопляк Денудо. Так ведь?
        Я расправил плечи и процедил:
        - Раз ты такой умный, то самое время упасть на колени и умолять о прощении.
        Бывший солдат снова ощерился чёрными зубами:
        - Да ладно? Ты ж ещё не вошёл в силу, даже такой простолюдин, как я, в силах свернуть тебе шею. И никакой ихор давно дохлых Предков тебе не поможет. Сейчас мы на равных, сопляк.
        Бывший солдат сделал два коротких шага, заставив меня стиснуть зубы. Это точно первые два из Тридцати шагов северной тропы. Чтоб имя этого Вораза его дети позабыли. Он раздаёт тайны Дома Денудо всякому отребью! Неудивительно, что этот начал гнить после бегства - в его жилах есть толика ихора.
        - Знаешь, - доверительно сообщил мне бывший солдат, - когда я притащу твою голову владыке Воразу, наградой мне будут слёзы Амании.
        Я не удержался от смеха.
        А жирному борову Воразу самомнения не занимать. Владыка, ты погляди. Так именуют только короля.
        Осторожно шагнул влево, поднимая меч в стойку, ловя бывшего солдата на кончик меча, с насмешкой ответил:
        - Скорее это заставит отца стереть с лица земли Малый дом Вораз. Так что твой жирный владыка отрубит тебе голову, чтобы сохранить тайну и не тратить на начавшего гнить клятвопреступника слёзы Предка.
        Бывший солдат цыкнул:
        - Тц-ц, а ты прав, сопляк. Спасибо за твой последний совет. Придётся мне быть осторожней с наградой за тебя.
        Я напал первым, наполняя тело жаром огня души. Шаг вперёд, на выдохе стремительный выпад, больше похожий на бросок змеи…
        Так мне казалось в мыслях. Бывший солдат успел вскинуть меч, легко отбив мой удар, и напал сам, используя движения Меча льда и света, его первое умение - Дождь клинков.
        Движения его были быстры, но им не хватало точности и твёрдости, он всё делал небрежно, неверно, не понимая сути. И, конечно, в его жилах не хватало ихора. Я одним движением клинка смёл то, что он, наверное, гордо называл образами меча.
        Несколько ударов сердца сталь звенела о сталь, а затем раздался истошный вопль.
        Шаг назад мы сделали оба. И я, и бывший солдат. Вопила какая-то полуголая баба, которая выглянула из той комнаты, где он прятался раньше. И вопила она, глядя в угол нашей комнаты.
        Я позволил себе быстрый, короткий взгляд в ту сторону. Бесформенная куча в углу оказалась горой тряпок и шкур, из-под которой торчала рука.
        Спустя два удара сердца я вернул взгляд на бывшего солдата. Глаза в глаза. Он шагнул в сторону, коротко взмахнул рукой, оплеухой отправив бабу в беспамятство, беззлобно буркнул:
        - Разоралась.
        А я лапнул с пояса нож и напал снова.
        Шаг вперёд, укол в глаза, позволить клинку рухнуть вниз, на чужой меч. Навалиться, тесня солдата безо всяких изысков пути меча. Так, как учил Флайм. И ткнуть врага ножом в бедро. В слабое место доспеха.
        Бывший солдат заорал, рванулся, влепил мне по зубам кулаком. Я отлетел в сторону, на миг потерялся, мир словно вспыхнул, ослепляя меня. А когда пришёл в себя, то обнаружил, что потерял меч. И нож.
        А напротив меня озверевший от ярости бывший солдат.
        Он с рыком вырывает из бедра мой нож, через миг швыряет его в меня. Я успеваю прикрыть лицо рукой, и он безвредно скользит по стальной чешуе, отлетая в сторону. А когда опускаю руку, то бывший солдат уже шагает ко мне.
        От первого и даже второго удара я ускользаю влево, в угол к своему ножу. Я меньше, ловчее, у меня две целых ноги и мои Шаги тропы лучше. Но у меня нет меча.
        Третий удар обрушивается на плечо и спину, пронзает болью, но остановить меня уже не может, я ударяю врага всем телом, сбиваю с ног, падаю сверху, ухватив его за горло. Солдат снова бьёт меня кулаком и снова мир вспыхивает, а руки слабнут.
        Через удар сердца уже солдат вжимает меня в земляной пол, наваливается сверху, бьёт головой. Но я успеваю отвести голову в сторону, смягчить удар. Солдат яростно взрыкивает, вскидывается. Его меч сверкает, слепя меня отсветом. Я отмахиваюсь, принимая удар на предплечье. Вместо того чтобы пробить мне горло, меч скользит по стальной чешуе, утыкается в грудь, а через мгновение солдат наваливается сверху на рукоять.
        Из меня выбивает весь воздух, клянусь Хранителем, я слышу треск собственных рёбер, но доспех выдерживает, а чужой меч соскальзывает, утыкаясь в пол где-то у подмышки.
        Солдат снова рычит, скалится словно волк и опять вскидывает меч, на этот раз рубя им, а не пытаясь меня нанизать.
        И снова я прикрываюсь левой рукой, ору от вспыхнувшей в ней боли, а солдат бьёт ещё и ещё раз, словно пытаясь отрубить мне руку.
        Но я наконец нащупываю свой нож, рвусь, едва видя сквозь тёмную пелену боли, и всаживаю его в голову солдату, прямо в ухо.
        Он захрипел и рухнул на меня, выбив из меня воздух. Я попытался столкнуть его с себя и только тут ощутил, насколько мне плохо: кружилась голова, вспыхивала нестерпимым огнём рука. Не знаю, орал ли я, когда солдат рубил меня, но сейчас, под тяжестью его мёртвого тела, я едва мог сипеть, не в силах даже выдохнуть из себя проклятье, а тем более вдохнуть полной грудью. Казалось, изломанные рёбра сейчас проткнут кольчугу и вылезут наружу.
        Внезапно я увидел босые женские ноги. Затем руку, которая ухватила с пола мой меч.
        С трудом прохрипел:
        - Дура. Я Лиал, сын твоего владелеля Нумеро Денудо. Помоги мне, скоро здесь появятся солдаты из замка.
        Меч рухнул обратно на пол, но вместо того, чтобы помогать мне, женщина бросилась перелезать через меня, в прямом смысле наступив на грудь. Я застонал и последнее, что увидел из-под мертвеца, как она отшвыривает в сторону тряпки, открывая залитое кровью тело какого-то бородатого мужика.
        А потом боль исчезла.
        Глава 6
        Выздоравливал я тяжело. И матушка множество раз находила повод напомнить, что я ещё легко отделался. И только потому, что она сначала сумела поднять четырёх граухов на ноги, выведя из их крови солнечник, а затем залезла на одного из них и поскакала вместе с капитаном. Что если бы не она, то я истёк бы кровью и задохнулся.
        Я лишь каждый раз неизменно кивал. Да. Так и было бы, матушка, ведь рёбра не пробили кольчугу, но пробили мне лёгкое. Да, матушка, я вам благодарен. И благодарен бдительным стражникам. А затем каждый раз добавлял:
        - Но случись это снова, всё равно бы поступил так же.
        Матушка вспыхивала, ругалась и клялась, что едва вернётся отец, то уж она постарается так описать ему мои похождения, что я взвою и наконец уберу эту недостойную усмешку с лица.
        После этих слов я и впрямь переставал улыбаться. Но вовсе не потому, что переживал о наказании. Нет, я переживал об отце. Он задерживался. Сильно задерживался в своей неурочной поездке по границе и, что ещё хуже - от него не было вестей.
        А за окнами замка уже началась весна. Сошёл снег, ручей налился силой воды, стекающей с гор, и наполнил ров вокруг замка, вымыв заодно и весь мусор, что в нём скопился за долгие месяцы. Если выглянуть в любое из окон замка, то, куда бы ты ни посмотрел, до самого горизонта всё покрылось зелёной травой. Тут и там на склонах холмов видны чёрные пятнышки выгнанных на прокорм овец и редких коров.
        Сейчас было бы здорово промчаться под ласковым солнцем на граухе, наведаться в ближний лес. С удовольствием бы взвалил на плечи даже камни или бревно, чтобы закалить тело. Но нет. Всё это мне запрещено. Да я бы и не сумел.
        Возможно, я излишне подозрителен, но мне всегда казалось, что сил и умения адепта при отряде солдат с запасом хватало на их раны. Оставим в стороне грудь, на которой изрядно попрыгал сначала солдат-клятвоотступник, а затем та баба. Но рука, рука-то должна уже была зажить за прошедшие полтора месяца?!
        Тем более что мама лично лечит меня, а уж она во много раз сильней, чем наёмный адепт-простолюдин, в чьей крови струится лишь капля ихора.
        Я закатал рукав, сжал пальцы несколько раз, глядя, как извиваются багровые шрамы на предплечье. Остановился, только когда они стали ныть. И так не получил ответа на свой вопрос. Впрочем, у меня есть человек, который узнает, не ходят ли по замку слухи, что моё выздоровление затягивают.
        Только он похоже скрывается от меня, потому что я до сих пор не могу его отыскать. Трус.
        Напоследок ещё раз глянул в окно и замер, уставившись на далёкие точки, что появились на дороге из-за холмов. Я заставил себя стоять на месте, не бежать сломя голову к матушке. Точки превратились в пятнышки, затем в крошечные фигурки всадников, позволяя наконец разобрать цвета развевающихся плащей. И только тогда я разрешил себе сорваться с места. И сумел опередить даже посланника от капитана Креода:
        - Матушка, отец вернулся!
        Впрочем, она не выполнила своих угроз. В её рассказе я был всего лишь непослушным ребёнком, который сорвался в ночь ради подвигов. И едва не погиб.
        Отец привычно отклонился на спинку стула, позволяя сменить ему блюдо, и поморщился, когда увидел, как к нему из-за матушки шагнула Карина и вспомнил, что за его спиной теперь нет Флайма. Подвёл итог разговору:
        - Странная история. Уж бывший солдат должен был понимать, что самое долгое через десятицу, но их бы обнаружили. Даже если бы они повели себя как зверьё и убивали всех приходящих. И уж тем более не должен был надеяться, что хоть кто-то спустит ему с рук убийство наследника Дома. Трудно найти преступление хуже. За него Дом могут разорвать на части, не дожидаясь Игр Предков.
        Я лишь застыл, не донеся куска мяса до рта. Раньше я ни не задумывался об этом. Матушка промолчала, а отец хмыкнул:
        - Ну да ладно. Не могу сказать тебе, Лиал, что горжусь тобой, - а вот здесь я скривился. И моя гримаса стала лишь сильней, когда я услышал слова отца дальше. - Гордился бы, если бы ты остался на ногах, когда прикончил этого клятвоотступника. Никогда не поверю, что по пути меча он шагнул дальше, чем ты.
        Я буркнул:
        - Я всё же наследник, пусть и проклят слабостью крови.
        Отец отмахнулся:
        - Глупость. Сколько можно повторять тебе, что на пути меча не так уж и важен ихор? Да, идарам легче, но по пути меча может идти любой. Важно не число даров на посвящении, а твоё желание и упорство. История…
        Я перебил его:
        - История знает множество примеров, когда простолюдины основывали наёмные отряды, занимали высокие посты в Доме Осколков и даже добывали себе земли Домов.
        Отец вскинул брови и хмыкнул:
        - Гляжу, эта история изрядно добавила тебе наглости, Лиал. Но, уж прости отца, в схватке тебе не хватило решительности.
        Я смутился, уставился в тарелку. Матушка же вполголоса заметила:
        - Всю потратил на свой побег.
        Отец засмеялся, кивнул соглашаясь:
        - Не иначе. Зато в следующий раз, Лиал, ты точно будешь бить не колеблясь.
        Я был совсем несогласен, что я там, где-то колебался. Но послушно сказал:
        - Конечно, отец.
        Он широко улыбнулся:
        - И всё же я очень тобой доволен, сын. Всё вышло едва ли не лучше, чем я собирался устроить с Флаймом, - от этих слов я уже не скривился, а вздрогнул, но отец ничего не заметил, продолжил с воодушевлением говорить. - Этот опыт пролитой крови, полученных ран тебе скоро пригодятся.
        Матушка застыла, через пару ударов сердца выпрямилась и гневно спросила:
        - Нумеро Денудо, объяснись, о чём ты? Надеюсь, ты не собираешься и впрямь таскать его на поимку контрабандистов?
        - Нет, - Отец перевёл взгляд на матушку. - Я договорился о его приёме в Кузницу Крови.
        - Нумеро! - матушка второй раз в жизни грохнула кулаком по столу. - С каждым разом твои затеи всё более и более бредовые! Сначала юг и услужение, теперь Кузня. Ты вообще в своём уме? Он первенец, первородный сын. Кузня? Что ему там делать?
        Отец опустил руки на стол, не обращая внимания на разгневанную матушку, спокойно спросил у меня:
        - Вижу ты уже сыт? Думаю, тебе пора отправиться на занятия с сабио Атриосом. А завтра с утра немного позвеним мечами с тобой, и я покажу тебе, где ты ошибся в схватке с тем клятвоотступником.
        Я невольно глянул на отвар, к которому ещё даже не прикасался:
        - Да, но…
        Отец с нажимом повторил:
        - Иди, сын.
        Дверь за мной Карина закрыла плотно. Но как бы я ни прислушивался в кабинете сабио, так и не услышал криков. Они не ругались. И это уже было хорошо. Но знать бы ещё, что это за Кузня…
        - Юный господин, вам неинтересно?
        Опомнившись, я поднял взгляд на сабио, и сам задал ему вопрос:
        - Сабио, а что за место Кузня Крови?
        Он нахмурился, неуверенно пожал плечами:
        - Не могу ответить, юный господин, хотя мне кажется, что в молодости я слышал это название.
        Я разочарованно скривился:
        - Жаль.
        Сабио лишь развёл руками:
        - Если я не сумел ответить на ваш вопрос, то, может, хоть вы сумеете ответить на мой, юный господин?
        Хотел бы я это сделать, только вообще не помню, что он говорил весь прошлый час.
        ***
        Едва за Лиалом закрылась дверь, как леди Терсия с расстановкой выдохнула:
        - Куз-ня Кро-ви? - и тут же потребовала. - Объяснись, Нумеро.
        Он покачал головой, поставил локти на стол, сцепив перед собой пальцы:
        - Ну уж нет. По очереди. Я мёрз во льдах три месяца, чтобы едва не лишиться сына? Что за бред я только что услышал про бегство Лиала и случайно попавшегося ему на пути воина-клятвоотступника? Мне что, половину солдат замка порубить за сон на посту?
        Терсия страдальчески поморщилась:
        - На них как раз вины нет. В слугах замка нашелся человек, польстившийся на деньги Вораза. Он втёрся в доверие к Лиалу, а потом наплёл ему историю, что на деревню напали беглые крестьяне. Лиал решил спасти их сам, опередив воинов замка.
        Нумеро помял лицо, задумчиво произнёс:
        - Количество бреда стало лишь больше. С чего он вообще загорелся такой глупостью? Наследник Денудо лично защищает безвестные выселки? Сколько там, пять дворов? - видя, как кривит губы жена, Нумеро замолк, а затем с гневом потребовал. - Терсия!
        Она помолчала несколько ударов сердца, нерешительно начала:
        - Я… Я немного изменила нагрузку Лиала на занятиях, ну, на занятиях мечом.
        Нумеро грохнул кулаком по столу:
        - Бесхребетный слизняк. Так значит в верности Креод клялся на алтаре мне, а приказы выполняет твои?
        Терсия вскинула руки, обращая их ладонями к Нумеро:
        - Он клялся служить всем Денудо!
        Это ничуть не успокоило Нумеро:
        - Но выбирая между моими приказами и твоими, он выбрал тебя. За красивые глаза, наверное…
        Терсия вспыхнула, вскочив, прошипела:
        - Не смей! Чтобы я этого не слышала.
        Нумеро прокатил желваки по скулам, кивнул:
        - Хорошо, хорошо. Я замолчу. Но ты сейчас постарайся не упустить ни слова в своём рассказе.
        ***
        Вечером, когда я уже лежал и пялился на колышущиеся за балдахином тени, они исчезли, дав понять мне, что кто-то вошёл в коридор.
        Я подобрался, прислушался, шагов не различил, но затем в дверь тихо постучали.
        За ней обнаружилась матушка. Одна. Даже без Карины.
        Я молча шагнул в сторону, пропуская её к себе.
        Матушка присела на край кровати, вздохнула и сообщила:
        - С завтрашнего дня сабио Атриос изменит план обучения. Вы будете больше времени уделять родам всего королевства, не только севера. Ещё добавим этикет, чтобы ты не выглядел провинциальным увальнем.
        Я лишь скривился. Гости у нас редки и в прошлый раз я и впрямь забыл, что, обращаясь к владетелю Великого дома, обязательно нужно именовать его светлостью. Но неужели это так важно, что матушка пришла ко мне в это время?
        И тут я понял. Хмыкнул:
        - Значит, Кузня Крови? Ты не сумела уговорить отца отказаться от этой затеи?
        Матушка подняла руку, огладила мне по лицу пальцами. Я успел заметить, что они дрожат.
        - Родной, я и впрямь не хочу этого. Но отец прав. Наш Дом ждут тяжёлые времена и возможно это единственный способ сделать так, чтобы ты оказался жив, а наш Дом выжил.
        Я вскинулся от этих слов:
        - Что?!
        Матушка грустно улыбнулась:
        - Всему своё время. Когда ты вернёшься с обучения, то всё узнаешь. Обещаю.
        И обняла меня.
        Я тоже вжался в неё, наслаждаясь редкой лаской, слушал удары её сердца. Наконец вздохнул:
        - Хорошо, я понял. Но хотя бы, что это за место Кузня Крови, я могу узнать?
        - Конечно, милый, конечно.
        Матушка отстранилась, на мгновение отвернувшись, украдкой смахнула слезинки.
        - Кузня Крови это… место, где один из Домов нашего королевства уже десятки поколений принимает на обучение детей других Домов.
        Я внимательно слушал не перебивая. Во всяком случае, начало звучало неплохо. Лучше, чем прошлая идея отца, отправить меня на юг в служение.
        - Ты же знаешь, что пока на Играх Предков были разрешены сражения до смерти, то многие Дома теряли первенцев. И слабели.
        Под взглядом матушки я кивнул. Об этом говорили и отец, и сабио. Слабели Дома и после обычных проигрышей, даже когда участники оставались в живых, потому как теряли ихор, поставленный на кон схватки. Отец, кстати, чемпион всех последних двадцати Игр. Он не проиграл ни одной схватки. Жаль, что с уходом Предков, идары не могут становиться сильней. Отец как получил при посвящении все шесть даров Предка, так и остался Великим паладином меча.
        Да, год за годом он становился сильней в мече, ему стали подвластны все шесть умений Меча льда и света, он один из тех немногих, кто достиг границ и заслужил титул Меч ледяной стужи. Но это предел. Тысячу лет как ушли Предки, тысячу лет, как без них никто не ступил за предел, не стал Тальмой или Теургом.
        Потому-то вскоре после моего рождения король и принял эдикт, ограничивший схватки между Домами, Игры предков и долю проигрываемого ихора.
        Матушка шептала в полумраке комнаты:
        - Кузня же даёт шанс таким Домам восстановить свою силу, создать нового наследника.
        И всё же я не удержался от вопроса:
        - Это как?
        Матушка на миг поджала губы:
        - Туда принимают вторых и третьих детей. Тех, в ком слаб дар внутренних техник и силён дар внешних. Упражнениями и испытаниями закаливают их, разжигают ихор в их крови.
        Я ощутил, как у меня дёрнулась щека:
        - Но я ведь не второй сын. Значит, отец думает, что моя кровь слаба сама по себе? Даже без проклятия? И даже сумел убедить в этом тебя. А ты… ты же сама говорила, что лучше развивать мой талант внешних техник. Что изменилось, мама?
        Матушка потянулась ко мне, огладила по плечу:
        - Мне жаль, Лиал. Я и впрямь так считаю. Но сейчас мы не можем позволить себе быть слабыми, у нас нет столько времени. Внешние техники - это хорошо, но закон сейчас ставит во главу угла путь меча и Игры. Боюсь, отец прав, тебе нужно на посвящении стать не меньше, чем Паладином меча.
        Я скривился:
        - Я понял. Я не выигрывал ни у отца, который поддавался мне, я не выигрывал у Флайма, который всего лишь простолюдин…
        Матушка схватила меня за руку:
        - Это не так! Флайм незаконный сын одного из владетелей Дома. Не Малого, а полноценного Дома. Пусть он даже не третий сын, но ихора в его жилах хватило бы усрамить половину из бродяг Дома Осколков.
        Прищурившись, я размышлял, правда ли это? Как тогда я вообще сумел его убить? Сколько даров было в его крови? С подозрением спросил:
        - Но воин-клятвооступник ведь тоже имел в жилах ихор? - принялся перечислять свои сомнения. - С одной стороны, он явно начал гнить, я видел его зубы. С другой, после нарушения клятвы он должен был ослабеть, Хранители наказали его, но он не только использовал Шаги, но и вкладывал в них огонь души. А я его победил, - упрямо добавил. - Как бы там ни считал отец.
        Матушка кивнула:
        - Ты сошелся с ним в грубой силе и победил. Подросток, ещё не прошедший посвящения, переборол крупного мужчину. Какое ещё доказательство тебе нужно?
        Помедлив, я повторил жест матушки, кивнул, соглашаясь:
        - И если уж говорить о древности крови, то ни кровь Денудо, ни кровь Веноз ничуть не моложе тех же Огруло или даже Биос. Разве я не должен был быть сильней Флайма в любом случае?
        Про себя же добавил то, что никто не должен был услышать: «А если брать кровь Оскуридо, то по древности я был бы равен и королевскому роду Умбрадо.»
        Матушка же лишь огладила меня по плечу:
        - Хороший настрой сын мой. Проигрыши случаются, даже твой отец, чемпион, было время, падал в грязь. Отец будет тебя тренировать, я тоже постараюсь помочь тебе. Время ещё есть. Там, куда ты едешь, будут побочные ветви Домов, самое большее вторые и третьи сыновья владетелей. Я покажу тебе простейшие внешние техники.
        Я вскинулся было, но матушка верно меня поняла, покачала головой:
        - Нет-нет. Мы не будем усугублять твою проблему и что-то учить по-настоящему. Я лишь покажу жесты и скажу слова, чтобы ты знал, что они могут использовать против тебя на первых порах. Главное - помни - наследники сильнее любого второго сына. Одного ихора, спящего в ожидании посвящения хватит на то, чтобы справиться с большей частью их уловок. Тем более силён будешь ты, в ком смешалась кровь столь великих Домов. А вообще, я рада, что ты достойно принял весть о Кузне.
        Матушка огладила меня по плечу и вышла раньше, чем я успел хоть ещё что-то спросить. А я ещё долго глядел ей вслед, сквозь дверь. Даже когда тени потянулись ко мне:
        - Ха-а-ас-с-с…
        Лишь шевельнул плечом, сбрасывая леденящую хватку.
        Сейчас я даже рад, что матушка ушла, не дав задать ей ни одного вопроса. Мне нужно больше думать над тем, что я говорю, сдерживать язык.
        Хочу ли я на самом деле узнать - говоря о крови Великих домов, какие Дома матушка держит в мыслях?
        Денудо. Веноз. И… Оскуридо?
        С ненавистью глянул на тени.
        Надеюсь, вас развеет в клочья, когда я буду проходить посвящение на алтаре в этой Кузне Крови. Надеюсь, посвящение выжжет из моей крови и проклятье слабости, и вас.
        Отец и матушка хотят, чтобы я стал Паладином меча? Не верят, что я сам, без Кузни Крови могу это сделать? Хорошо, пусть так, я даже не буду завтра спорить с отцом и сопротивляться поездке туда. Но, клянусь Хранителем севера, что завтра на тренировке я постараюсь дотянуться мечом до отца.
        Глава 7
        Отец распрямил плечи, шагнул ко мне и стиснул в объятьях. Всё такой же высокий, всё такой же сильный, как и в детстве. Рёбра затрещали, но я уже два месяца, как полностью здоров, так что даже не подал вида. Тем более что это первые объятья от отца за последние два года. А следующие будут не раньше, чем через полтора года, когда я закончу обучение, пройду посвящение на главном алтаре Юга и вернусь домой.
        Отступив, отец напомнил:
        - Деньги на дорогу у Креода. Твои деньги в седельной сумке, в кошеле из цветочного дамаста. Следи за ним в дороге. В традициях Кузни Крови заказывать ученикам взрослый меч, с которым они пройдут посвящение Хранителям. Я сам хотел бы это сделать… Но… - Отец улыбнулся, как-то беспомощно, ни разу не виданной мной у него улыбкой. - Так нужно. Прости меня.
        Я кивнул. В который раз за эти недели.
        Отец достал из пояса цепочку, толщиной в половину моего пальца. Восточное плетение, когда звенья не плоские и скручиваются с соседями, а сама цепь при взгляде со стороны кажется едва ли не круглой. На цепи тяжёлый серебряный медальон с гербом Денудо - снежный барс на лазури.
        Я наклонил голову, позволяя отцу надеть на меня медальон. Уха коснулся шёпот:
        - Внутри спрятана самая большая слеза Амании нашего Дома. То, что нужно будущему Паладину Хранителя севера, чтобы враги королевства бежали в ужасе от одного имени Лиала Денудо.
        Невольно я коснулся медальона, ощутив пальцами его прохладу. Если верно понимаю, то отец отдал мне свою личную слезу. Прозрачный, наполненный голубым сиянием камень размером с косточку вишни. Заключённой в нём силой огня души отец пользовался в походах и на Играх.
        Либо такого же размера слезу, которую несколько лет назад нашёл в ремне у пойманного контрабандиста. Скорее всего её. Ту самую слезу, с которой и начались его вечные поиски в горах. В любом случае он отдал едва ли не половину силы и состояния нашего Дома.
        Невольно шепнул в ответ:
        - Зачем, отец? Я ещё год не буду способен использовать её.
        - Мне так будет спокойней.
        Я вздохнул и тихо поблагодарил:
        - Спасибо, отец.
        Он шагнул в сторону, уступая место матушке. Она поцеловала меня в лоб. Так, как не делала уже лет шесть или семь, с тех самых пор, как я стал спать отдельно и взял в руки свой первый, еще деревянный меч. Поцеловала как ребёнка.
        Отстранившись, принялась жадно оглядывать меня. Я замер, не зная, что сказать и как себя вести сейчас. Наконец матушка отвела заблестевший взгляд, протянула мне запечатанный конверт:
        - Это письмо моей младшей сестре. Сейчас Миката супруга владетеля Великого Дома Рабио. Они не очень богаты и влиятельны по меркам столицы, но в случае нужды ты можешь получить у неё помощь. Мы хорошо ладили и сейчас продолжаем переписываться, так что она не откажет тебе.
        Я снова поблагодарил:
        - Спасибо, матушка.
        Но про себя решил, что воспользуюсь этим письмом лишь в крайнем случае. Выступать в роли просителя мне ещё не приходилось, если не считать попыток уговорить Флайма скрыть мои просчёты с внешними техниками. Неудачных. Не хотелось и начинать новых попыток.
        Матушка рванула с пояса платок и уступила место отцу. Он заслонил её своей широкой спиной, вновь нагнулся ко мне и вновь зашептал:
        - По дороге или в самой Кузне ты встретишься с остальными нашими, кто едет в Кузню. Север должен держаться вместе, тем более там, где вокруг чужаки. Запомни, сын, это здесь, у подножия наших гор мы можем ругаться друг с другом, но там, вдали от гор, вы сможете положиться только друг на друга.
        Я медленно кивнул. Выходит, что не только я еду в Кузню Крови в этом году. Не только наш Дом пытается заставить ихор гореть в крови сильней. Вряд ли, конечно, кто-то ещё из наследников. Видел я многих из них на ярмарках. Я на их фоне самый мелкий. Зато с самыми крепкими кулаками. Вторые или третьи сыновья? Вот так сразу и не вспомнишь, кто по возрасту может оказаться вместе со мной в Кузне. И это не считая тех, кого я вовсе и не видел ни разу.
        Отец сжал мне плечо, через удар сердца отступил, встал рядом с матушкой, которая уже спрятала платок. Негромко напутствовал меня:
        - Отправляйся, сын. И возвращайся Великим паладином меча. Вдвоём мы вернём величие нашего Дома и заставим всех зрителей Игр Предков говорить только о нас.
        Матушка пихнула отца, заставляя его замолчать, и сказала совсем другое:
        - Просто скорей возвращайся, сын. И неважно кем. Пусть и простым Мечником.
        Отец возмущённо засопел, заставив матушку вздохнуть. Он поджал губы, глядя на неё и вдруг повернулся ко мне:
        - Она права. Неважно сколько даров ты получишь. Помни, что одно дело дары Хранителей, другое дело путь меча. Первое зависит лишь от крови, а второе только от тебя. Мы сможем вернуть величие нашего Дома в любом случае. Плевать на то, что будут кричать на Играх и шептать за спиной. Просто возвращайся, Лиал.
        Словно смутившись, отец отвёл взгляд и взял матушку за руку, сплетая свои сильные пальцы с её тонкими и нежными.
        Помедлив, я поклонился:
        - Отец. Матушка. Благодарю вас за наставления. Прощайте.
        Выпрямившись, стремительно развернулся и двинулся прочь, к конюшне. Не оборачиваясь и жалея, что не могу достать платок. Слёзы неудержимо лились из глаз. Хотя я давно не ребёнок. И даже научился спать в темноте.
        Обернулся я только на склоне третьего холма, когда разглядеть, стоит ли кто во дворе замка было уже невозможно. Больше я не оборачивался и молчал.
        Молчал и капитан Креод, который сопровождал меня в этой поездке. Даже не знаю, с одной стороны, это признание верности - возложить на него ответственность за наследника и долгий путь. С другой - иначе как немилость отца лично я это поручение не могу рассматривать.
        Впрочем, тогда стоит признать, что немилость легла и на меня. Что у Креода теперь нет ни одного солдата под рукой, что я еду всего с одним сопровождающим. Если верить рассказам матушки, то в столице даже никчёмные ветви Малых домов имеют отряды в десятки мечей.
        Вечером, когда я чистил коней, а Креод вернулся из леса с очередной вязанкой валежника, я не выдержал, спросил:
        - Креод, никак не разберу. Тебя наказали после моего ранения?
        Он даже не повернулся ко мне, продолжал ломать ветки, спросил:
        - О чём вы, господин?
        Я спокойно пояснил:
        - Где десяток солдат, который и должен разбивать наш лагерь?
        Креод пожал плечами:
        - Тогда, видимо, наказали вас, господин.
        Я лишь рассмеялся, так точно он повторил мои мысли.
        Креод наконец повернулся ко мне и пояснил:
        - В столицу из всех старших воинов ездили только Флайм и я. Думаю, не упади он по пьяни с лестницы, и в этой поездке вас сопровождал бы именно он. Если вам это интересно, господин, то ходил слух, будто он должен был стать вашим дистро. После посвящения.
        Смех застрял у меня в глотке. Я сухо спросил:
        - Но не ты?
        Он лишь снова пожал плечами:
        - Не я. А что до солдат, господин, то дороги севера безопасны. А в Вествоке мы пристанем к крупному обозу торговцев и вместе с ними двинемся к столице. Это и быстрей, и надёжней.
        Я закончил с конями, насыпал им в торбы зерна и двинул к костру.
        Креод указал рукой на лапник и негромко сказал:
        - Ещё одно, молодой господин. Я знаю, вы всегда любили выезды на охоту или объезды владений. Но… Кхм! - прочистив горло, Креод решительно продолжил. - Это всё затянется не на один и не два дня. Господин приказал мне двигаться так, чтобы не привлекать внимания. А лучший способ это сделать, позабыть о том, что вы сын владетеля.
        Сообразив, что молчание затягивается, я махнул рукой:
        - Я понял это, едва увидел, что нам вывели простых коней, а не граухов. Продолжай, Креод.
        Он негромко выдохнул, встал ко мне полубоком и принялся ломать валежник, подбрасывая его в костёр:
        - Господин потому и не послал больше людей. Это уже не два безродных наёмника, что ищут, где и кому продать свои мечи, а целый отряд. Он привлекает к себе слишком много внимания.
        Я покачал головой, глядя на набирающий силу огонь. У меня в седле деньги на взрослый меч. На груди у меня слеза Амании стоимостью в половину годового дохода нашего Дома. А я слышу про двух безродных наёмников. Мы теперь что, должны ютиться на сеновалах и отбиваться от ворья?
        Вздохнул:
        - Что же делать, придётся выполнить и этот урок отца.
        Креод согнулся в поклоне:
        - Благодарю за понимание, господин.
        ***
        Далеко за холмами и лесом, там, куда взгляд не достал бы, даже залезь Креод или Лиал на самый высокий холм округи, в замке Денудо тоже готовились ко сну.
        Пытались.
        Терсия замерла со щёткой в руке, давно позабыв о волосах, невидящим взглядом уставилась в зеркало. Негромко спросила:
        - Верно ли мы поступаем?
        Нумеро, стоявший у окна и вглядывавшийся то ли в темноту полей, то ли в сияние лун сестёр, устало ответил:
        - Нам повезло, что слуга оказался трусом и не решился подсыпать яда. Думаешь, Атий Вораз на этом успокоится? Теперь, когда нет опытного и сильного Флайма, то… Мне страшно выпускать Лиала за стены. До посвящения ещё больше года, а от стрелы непробуждённый ихор не спасёт.
        - Я всё это уже слышала. Но… - Терсия отложила щётку для волос, развернулась так, чтобы видеть в отражении зеркала мужа. С жаром воскликнула. - В этой клятой Хранителями Кузне погибает так много детей!
        Нумеро поморщился:
        - Лишь слабаки не выдерживают перековки.
        Терсия поджала губы:
        - Не ты ли скупился на похвалы сыну, не ты ли заставлял его из кожи лезть и всё равно оставался недоволен его силой?
        Нумеро вспыхнул, ударил кулаком по свинцовому переплёту окна:
        - Это другое! Это всего лишь никчёмное проклятье крови! Погибают лишь те, в ком мало ихора. В Лиале его с избытком. Что мой, что твой Дома несут за спиной по пять десятков поколений предков. Просто его огонь души немного ослаб, распылился на два дара, а сейчас не те времена, не… - Нумеро сжал кулак. - Я сам пытался пройти по пути меча за пределы даров, овладеть вершиной Меча льда и света. Но Предков нет. Некому дать благословление. Нельзя распыляться. А Лиалу тем более. Думаешь, Атий успокоится? У него сын на два года старше. Едва Лиал пройдёт посвящение, как его вызовут на Играх.
        Терсия запустила руки в волосы, дёрнула, не обращая внимания на боль, а лишь радуясь ей:
        - Чтобы эти Игры канули в забытьё, вместе с Предками. Нужно было отказаться от них ещё тысячу лет назад, а не цепляться за традиции. Они не вернутся!
        Нумеро при виде этого покачал головой. Терсия же продолжала жарко шептать:
        - Прошла тысяча лет, мы нашли свой путь, возродили силу внешних техник. Ах, если бы адептов внешних техник допускали к Играм, Лиалу бы…
        Нумеро не выдержал:
        - Надеюсь, этого не будет. Мне и сейчас хватает и сумасшедших девок из Дома Осколков, а так дело дойдёт до того, что ты сама будешь выходить на арену, чтобы защитить наш Дом.
        Терсия выпутала пальцы из волос, опустила руки, криво улыбаясь. То ли себе, то ли отражению Нумеро:
        - А ты, конечно, этого не хочешь.
        Нумеро в три широких шага оказался рядом с женой. Склонившись, сжал её в объятьях:
        - Конечно нет. Пусть сейчас король и запретил сражаться до смерти, но поверь, когда Хранители берут плату с проигравших, когда у тебя из груди вырывают кусок пламени души, в этом мало приятного.
        Терсия ударила Нумеро по плечу:
        - Ну почему, ну почему твой прадед не решил всё раз и навсегда? Зачем он позволил ему отделиться от Дома?
        Нумеро понял, что слов уже было сказано слишком много. Понял, что они совсем не действуют. И решительно закрыл рот Терсии поцелуем.
        Глава 8
        Креод повёл рукой:
        - Это обычный дешёвый трактир, господин.
        Я на всякий случай уточнил:
        - Наш?
        - Да, господин. Это самый край владений вашего Дома. Они все такие. Видели один трактир, видели все остальные, господин.
        Я с отвращением оглядел грязь, в которой утопал двор. Трактирщик мог хотя бы соломы накидать. Как вообще появилась эта грязь, если всю неделю с неба не пролилось ни капли?
        - А как выглядит дорогой? Надеюсь, чище?
        Креод кивнул, но только на этом не остановился:
        - Ещё отдельный зал для идаров, у таких трактиров на вывеске ещё нарисован меч. Или повешен настоящий. Бывает и отдельная конюшня только под граухов.
        Помедлив, Креод нерешительно проговорил:
        - Господин…
        Не дождавшись продолжения, я поторопил его:
        - Ну.
        - Господин, с этого дня на людях я буду вести себя так, как мы и договорились. И вы тоже должны держать себя в руках.
        Я фыркнул и тронул коня каблуками.
        Мы проехали, пригнувшись в низких воротах, и двинулись по краю двора, чтобы не заставлять лошадей проваливаться в грязь. Сидевший под навесом стражник в синих и жёлтых цветах Дома Денудо при виде нас подавился морковкой. Заполошно вскочил, оправляя плащ и пытаясь пристегнуть меч.
        Креод погрозил ему кулаком и приложил палец к губам. Стражник медленно кивнул и попятился от нас вглубь двора. Я лишь хмыкнул и отвернулся.
        Вряд ли он узнал меня. Шёлковые одеяния идара давно в седельной сумке. На мне нет цветов Дома. Теперь на мне доспех бедного наёмника. Длинный, до колена стёганный красный халат-безрукавка. Сверху накинута короткая кожанка со стальной чешуёй от локтей до низа живота. Никакого герба Дома Денудо. Лишь на полах халата вышит древний змей, да на пряжке синего пояса чёрная оскаленная волчья морда, символ наёмников.
        Так же одет и Креод. Так что стражник мог узнать его только в лицо.
        Внутри трактира оказалось чище, чем снаружи. Правда светильники были на дешёвом масле, а фитили, похоже, никто и никогда не подрезал - они нещадно коптили. У матушки нерадивый слуга уже давно оказался бы наказан.
        Впрочем, пацан, что подбежал к нам, выглядел так, словно только что вернулся с пробежки вокруг замка. И при этом тащил валун ничуть не меньше моего. Непохоже, что он тут отдыхает.
        Скользнув взглядом по нашим запылённым за эти два дня доспехам, буркнул:
        - Есть каша. И рыба, - подумав, негромко добавил. - Берите кашу. Рыба уже поржавела.
        Я переспросил:
        - А мясо?
        Пацан перевёл безразличный взгляд на меня, пожал плечами:
        - Нету мяса.
        Креод хлопнул по столу ладонью:
        - Давай кашу.
        Должен признать, что запихал я её в себя с трудом, больше налегая на чёрствый хлеб, испечённый, наверное, ещё в начале десятицы. А после, ощущая, как она комом встала в животе, ещё долго ворочался на жёсткой лавке, пытаясь сообразить, насколько же хуже была рыба, раз пацан советовал её не заказывать.
        Один трактир сменялся другим. Не всегда они оказывались чище, но вот еда становилась всё лучше и лучше. Мне даже не нужно было спрашивать Креода о причинах этого. Достаточно было, покачиваясь в седле, подумать своей головой и вспомнить уроки сабио Атриоса.
        У нашего Малого дома Денудо мало земель под посевы и мало хороших лесов. Зато много каменистых склонов и пустошей, где кости гор прикрывает слой земли толщиной не более пяди. Да и те изрезаны глубокими оврагами. А тот, первый трактир стоял там, где хоть кто-то из купцов может проехать мимо, не заезжая на земли Денудо. И при этом не выглядел как место, в котором не протолкнуться от людей. У нас в замке обоз с товарами и вовсе появляется лишь четыре раза в год.
        А чем дальше от наших гор, тем больше лесов, тем шире реки и тем чаще встречаются поля. Да и земля под ногами совсем не та скудная и серая, смешанная с камнями, что покрывает наши владения.
        Креод ткнул пальцем чуть в сторону:
        - Оттуда будет замечательный вид, - следом, понимая, что дорога пустынна, добавил. - Господин.
        Я молча ударил пятками коня, заставляя его перейти с шага на рысь.
        На пригорке я остановил его, огладил ладонью по шее, успокаивая и хваля. Сам же глазел на открывшийся город. Второй город, что я видел в своей жизни.
        Малые дома - это земли, чьё богатство не позволяет им закладывать города. Если на землях есть город, то это сразу даёт понять - владения полноценного Дома. Удел Малого - выселки и деревни. Только потому, что по горам проходит граница с Андамо, замки Малых домов так велики и так хорошо защищены. Впрочем, замок, в котором мы живём, выстроен ещё в дни величия Первого дома Денудо. И гораздо больше любого из замков любых других Малых домов севера.
        Не раз на осенних ярмарках я видел таких владетелей, что живут всего лишь в большом каменном доме размером с нашу главную башню.
        Креод тоже поднялся на пригорок и негромко сообщил мне то, что я и сам прекрасно понял:
        - Вествок.
        Вествок, крайний город севера, сердце Великого дома Опулето. И первая из земель севера на нашем пути, которая никогда не принадлежала Денудо. Владетель Опулето был нашим верным союзником, пока наш род не стал слабеть. Но и потом, когда Денудо начали своё падение, не взял себе и крохи наших земель. В отличие от многих других родов. Как сказал однажды отец: «Уже одно это достойно уважения».
        На въезде Креод заплатил налог. За нас двоих и за лошадей.
        Дав мне привыкнуть к сутолке и гаму, который царил на улицах города, Креод повторил то, что сказал мне на пригорке:
        - Начнём с дела.
        Добавлять «господин» в толпе, конечно же, стало против нашего договора. Но я уже и привык.
        Кивнул Креоду и хлопнул коня по шее:
        - Вперёд.
        Нам нужно присоединиться к обозу какого-нибудь средней руки купца. Мелкие не нужны нам, потому что ищут не тех, кто просто поедет рядом, а тех, кто будет защищать обоз, настоящих наёмников с мечом, а не таких притворщиков как мы. Да и просто на слово не поверят, потребуют рекомендательных грамот от нашего отряда или хотя бы имён тех, кто за нас поручится.
        Большим не нужны мы. У них и без того всё хорошо и с охраной, и с прибылью. Наши деньги не заставят их изменить этого решения.
        Так что мы ищем того купца, у которого есть своя охрана, но при этом он не так уж и доволен делами, не боится пяти-десяти мутных попутчиков, и не откажется от лишних денег из их рук.
        Я в этом мало что понимал, поэтому молча следовал за Креодом из одного постоялого двора в другой. Но едва мы оказывались на улице, задавал вопросы. Не дело, что без него я полностью беспомощен. И отец, и матушка не раз говорили, что нельзя требовать от других того, в чём ты сам не разбираешься. Поэтому я могу даже подковать грауха. Криво и косо, но могу. А ещё могу…
        Креод недовольно прикрикнул:
        - А ну, с дороги!
        И щёлкнул языком. Конь под ним захрипел, ничуть не хуже грауха, наклонил голову, пошёл вперёд, впечатывая копыта в мостовую. С его пути порскнули в стороны какие-то оборванцы, что загораживали нам выход с узкой улочки.
        Я проводил их взглядом и убрал пальцы с рукояти меча.
        За крохотной площадью, почти целиком забитой людьми, повозками и лошадьми, Креод спешился. Ведя коня за узду, двинулся в ворота. Я тоже соскочил с седла, едва не вляпавшись в конские каштаны. Скривившись, поспешил следом.
        Спустя десяток минут мы наконец нашли купца: гладко выбритого широкоплечего здоровяка с кинжалом на поясе и пронзительно голубыми глазами, которые достались ему с кровью уроженца королевства Лано. Двадцать поколений назад закончилась война с ними. С тех пор у нас чаще можно встретить такие глаза.
        Купец окинул взглядом наших коней, оглядел нас самих. Проследив его взгляд, я поправил пояс, потуже перетягивая доспех.
        Купец отвёл глаза и кивнул:
        - Почему бы и нет. Ездили уже?
        Креод спокойно ответил:
        - Я-то много раз, а вот у племяша первое путешествие.
        Купец почесал щеку, пожал плечами:
        - У меня всё как у всех. Общий котёл и прочее.
        - Ну и отлично. Сколько?
        - Скажем… - Купец, помедлив, предложил. - Пятнадцать монет для ровного счета. Устроит?
        Теперь кивнул Креод:
        - По рукам.
        Они хлопнули другу друга по ладоням, купец, приняв монеты, сообщил:
        - Отправляемся через два дня. Ночевать пока можете в конюшне. Своих пока кормите сами, лишнего овса у меня нет.
        Креод хмыкнул:
        - Два так два.
        И потянул коня за повод. Я молча двинулся следом за ним.
        Не могу сказать, что поездка с обозом сильно отличалась от путешествия в одиночку. Разве что рядом постоянно кто-то болтал: купец, охрана, возницы. Да готовили по вечерам сразу на всех, не нужно стало заботиться об этом.
        А так все те же дороги, все те же поля вокруг. Только пыли стало больше. Но мы почти всегда ехали в голове обоза, рядом с купцом, так что её не глотали. Ещё меня радовало, что вокруг с каждым днём становилось всё больше лесов.
        То и дело в чаще мелькали олени и лисы. А вот люди, к счастью, там не прятались.
        Правда, как выяснилось через пару недель пути, многим и прятаться не нужно было.
        Едва мы выползли из леса, как купец выругался:
        - Чтоб их дети позабыли имена этих сволочей! Опять!
        Я привстал на стременах, чтобы увидеть чуть побольше. Река, неширокий мост на деревянных сваях, на том берегу несколько палаток, возле которых торчат древки флагов. На них белый, красный, синий и жёлтый цвета. Цвета Дома Матон, если мне не изменяяет память.
        Креод недоумённо спросил:
        - Что не так?
        Купец огрызнулся:
        - Всё не так, приятель. Этот придурок, одно слово что владетель, снова бесится с жиру. Собрал дружков и не даёт переезжать мост. А давать крюк в две десятицы не хочу уже я.
        Креод хмыкнул:
        - Много просит за переправу?
        - Да вообще не берёт денег, - Купец хлопнул себя по бедру. - Говорю же - с жиру бесится. Требует, чтобы с ними дрались.
        Резко повернувшись к нам, купец смерил нас задумчивым взглядом:
        - Может, вы бы…
        Креод вскинул руки:
        - Ты в своём уме уважаемый? Нас за такую наглость тут же вздёрнут! Поднять руку на владетеля Дома или его людей? По-твоему, мы из Осколков?
        Купец, будто и не услышав Креода, вздохнул:
        - Да и вас всего двое, не потянете. Придётся опять ждать удачи.
        Отвернулся, потеряв интерес, громко закричал:
        - Бездельники, радуйтесь, настало ваше время! Съезжайте с дороги, разбиваем лагерь перед самым мостом! Перед самым! Чтобы и телеги между нами и берегом было не всунуть!
        С того дня миновало две десятицы. Те самые две десятицы, которые купец пожалел для крюка в обход. Только выбрав другой путь, мы бы сейчас с каждым днём становились ближе к центру королевства и Кузне, а так продолжали торчать на одном месте.
        И Креод, и я уже начали беспокоиться: наш запас времени на дорогу тоже таял с каждым днём. А счастливого случая, которого по обещаниям купца ждать нужно было два, самое большое три дня - всё не случалось.
        Креод негромко предложил:
        - Давайте завтра с утра? - и поскольку близко не оказалось вообще никого, добавил уже даже позабытое. - Господин?
        Я кивнул. Он предлагал оставить обоз, отъехать за лес и переправиться через реку вплавь. У нас-то нет тяжело груженных телег, нам не нужен мост.
        Ждать дальше нет смысла. Уже весь спуск от леса к реке заставлен подводами. Здесь сейчас скопилось три больших обоза и почти десяток малых. Все они съезжали с дороги, оказавшись перед непреодолимым препятствием: сидящем в кресле на той стороне моста владетелем Дома Матон.
        Поднять руку на владетеля? За это преступление для любого простолюдина наказание только одно - смерть.
        Впрочем, на нашем берегу ждал удачи и почти десяток слабых идаров, выходцев из Малых домов, побочные их ветви, живущие с меча, имеющие право на свой герб, но не включённые в списки поколения албо или диа своего Дома.
        Впрочем, это было справедливо. То, что они продемонстрировали в схватках на мосту, меня совершенно не впечатлило. Тот же Флайм и то умел больше на пути меча. Ни один из тех, что вступал на мост, не показал ничего большего, чем обычный Мечник: использование внутренних техник, сила и крепость тела, первые движения пути меча.
        И эти слабаки бросали вызов владетелю Дома? Я подозревал, что он самое малое Возвышенный мечник, а может быть и Паладин меча.
        Да он и не один на том берегу. И я не говорю о простых солдатах его Дома. С ним там пировало сегодня не меньше двенадцати носящих гербы идаров из других Домов и два идара адепта внешних техник. Каждый раз, когда владетель Матон побеждал, то милостиво присылал одного из них к проигравшему, чтобы залечить его раны и дать шанс на ещё одну схватку.
        Скуластый здоровяк, носящий герб Малого дома Апойо, к примеру, уже шесть раз дрался с владетелем Матоном. Но такой упрямец на нашем берегу только один. Хотя трусости остальных я не понимал. Отличный случай, чтобы получить урок от великолепного мечника, это позволило бы им шагнуть чуть дальше в пути меча и более полно использовать дары Хранителей.
        Жаль, что я ещё не имею права на вызов. Жаль, что отец приказал скрывать своё имя. Иначе я бы не упустил такой шанс.
        От мыслей меня отвлёк стук копыт. Следом раздался довольный выкрик нашего купца:
        - Ну наконец-то Хранители обратили на нас свой взор!
        Мы так и стояли самые первые от моста. Поэтому кавалькада всадников на иссиня-чёрных огромных граухах, сопровождавшая карету, остановилась точно рядом с нами. Мало того что под воинами были великолепные граухи, так они ещё и все щеголяли в лёгких, развевавшихся на ветру шёлковых одеждах, наглядно демонстрируя силу крови Предка в жилах.
        Идары, носящие в жилах ихор и дары предков, идары, которым не нужны доспехи.
        Передовой всадник, высокий и худой мужчина в синих одеяниях, безошибочно нашёл взглядом купца, поманил его пальцем:
        - Что тут творится?
        - Ваше сиятельство! - Купец согнулся, едва не коснувшись земли рукой.
        Я поморщился. На мой взгляд он сильно польстил идарам. Обращаться к простым слугам, как к владетелям полноценного Дома? Конечно, они все Мечники, самое меньше, но я не вижу гербов на левой стороне груди, а значит, они либо из побочных ветвей, либо отказались от своих Домов ради служения чужому. То, на что в прошлом году намекал отец, заведя со мной разговор об обычаях юга и службе там.
        Непонятно только, какому Дому они служат. На карете нет герба. И нет даже цветной ленточки, которая намекнула бы на род.
        А купец подскочил ближе ко всаднику, запрокинул голову:
        - Его сиятельство Матон требует испытания веры и крови для всех, кто пытается проехать через его мост.
        Худой всадник хмыкнул:
        - Каков наглец, - махнул рукой одному из своих спутников, - Эсбелт, проучи его.
        Купец затараторил:
        - Ваше сиятельство, ваше сиятельство, с его сиятельством ещё много его друзей. И они требуют того же самого.
        Теперь уже все всадники переглянулись, их главный, тот, что худой и высокий спросил:
        - А адепт у владетеля Матона есть?
        - Даже два, ваша милость.
        Худой ухмыльнулся:
        - Тогда сделаем это быстро.
        Шестеро всадников дружно спешились. Один из них бросил нам на ходу:
        - Не вздумайте тянуть лапы к граухам, откусят не пальцы, а руку по локоть.
        Я криво улыбнулся. Хорошее предупреждение. Выходит, их животные обучены, как граух отца? Признавать только одну руку? Граухи для боя.
        Впрочем, совет хорош для любого другого, но не для меня. Не знаю уж в чём тут дело, но граухи, неважно какие, даже самые норовистые и обученные признавать только одного хозяина, сами ластились ко мне, стоило подойти поближе. Исключений я ещё не видел.
        Даже граух владетеля Великого дома Хонесто, его светлости Ирмая - позволил мне себя гладить и не скалил клыки. Глаза его слуги я помню до сих пор.
        Четверо оставшихся на месте всадников подали ближе к карете, буквально закрывая её своими телами.
        Из неё донёсся полный силы и спокойствия голос:
        - Гийом.
        Тот, что заговорил с нами первым, высокий и худой, обернулся:
        - Да, ваша светлость.
        Рядом со мной крякнул возчик. Я и сам впился взглядом в карету. Светлость - это обращение к владетелю Великого дома. А их не так уж много в королевстве. И они могут позволить себе и подобных граухов, и слуг из сильных идаров.
        Тут мне пришлось напомнить себе, что это в нашей семье есть только я, наследник, да ещё отец. Албо и диа Дома. А ведь обычно семья это четыре поколения. Может быть, в карете старейшина или хранитель традиций? Амо или деко Дома. Хотя нет. Хранителем стал бы мой прадед, а голос из кареты не настолько стар. Он вряд ли и старейшина. Мне кажется, человек в карете не старше моего отца.
        - Гийом, мне не нравится, что кто-то вспоминает традиции, которым самое место под могильной плитой. Накажи этого Матона.
        Высокий ухмыльнулся:
        - Да, ваша светлость.
        - Но не перегни палку. Я не собираюсь разбираться, если ты его убьёшь. У меня нет сейчас на это времени. Сдерживай меч.
        - Да, ваша светлость.
        Теперь крякнул Креод. И я его отлично понимал. Королевским эдиктом дуэли и давно забытые испытания крови и веры в Предков должны происходить без смертей, носящих в жилах дар ихора. Наказание - смерть убийцы, пусть даже случайного. А по словам того, кто сидит в карете - его это совершенно не волнует, и только спешка не даёт ему так сильно наказать владетеля Матона. Да кто он такой? Сын короля? Помню, два года назад на ярмарке, ребята рассказывали мне одну нехорошую историю…
        Но мне некогда было гадать: идары стремительно пересекли полоску дороги между каретой и мостом, только плащи хлопали на ветру.
        Едва они сделали первый шаг по доскам, как раздался довольный крик владетеля Матона:
        - Я требую поединка веры и крови от каждого, кто входит на этот мост!
        Гийом, которого я теперь видел только со спины, выхватил из ножен свой меч и воскликнул:
        - Предки давно ушли и не следует пачкать память о них. Хранители разжигают ихор и одаряют нас дарами ушедших Предков. И этого довольно. А вы лишь нарушители эдикта короля. Все споры идаров должны решаться только после клятв алтарям Хранителей.
        Матон прокричал:
        - И у вас алтарь с собой верно?
        - Нет, но это не помешает мне проучить вас. И поверь, сил мне и моим братьям хватит.
        Матон захохотал:
        - Братья, ко мне! Наш мост веры атакуют!
        Я заскочил на ближайшую повозку, чтобы лучше видеть.
        Первый дар Предков - возможность использовать огонь души в техниках, которым они обучили всех тех, кто видел их сошествие со звёзд.
        Это дар доступен сейчас многим, кто молится у алтарей Хранителей, прошёл обучение у идаров и на втором посвящении всё же зажёг ихор в крови. Все старшие солдаты отца способны использовать первые из Тридцати шагов северной тропы или усилить удары меча. Любому, даже если в его жилах нет ихора. Осенённые милостью Предков. Вернее, осенённые Хранителями, которых Предки оставили беречь нас.
        Но вот второй дар - выносливость и сила, дарованы только тем, в ком ихор течёт хотя бы несколько поколений. Идарам. Его ещё называют истинным даром, даром по рождению. Он делает нас в разы сильней любого простого человека. Именно поэтому мне было так обидно раз за разом проигрывать Флайму. Пусть я ещё не проливал свою кровь на алтарь Хранителя севера, но одного то, что во мне бежала кровь десятков поколений предков, должно было делать меня сильней Флайма. Но не делало.
        А значит, Флайм и впрямь был Принятый. Идар по крови. Просто я не хотел в это верить. Даже после слов матушки.
        По шёлку одеяний сходящихся на мосту идаров пробежала синева.
        Третий дар Предков - крепость тела, что делает наши тела прочней стали. Это обычным воинам нужны доспехи, идарам - нет. И это первый из даров, который даруется только в день обряда у алтаря Хранителей.
        Мечник.
        Если десяток простолюдинов решит напасть на Мечника, они ничего не смогут ему сделать, даже если он будет безоружен. А если он будет ещё и с мечом в руке…
        Если же они начнут закидывать его стрелами, то в дело вступит четвёртый дар Предков - защита от стрел. Они просто не коснутся одеяний идара. Если, конечно, идар этот дар получил.
        И стал Возвышенным мечником.
        На бегу владетель Матон взревел:
        - С нами вера Амании!
        В это же мгновение его фигура засияла. Этот свет коснулся одеяний бежавших перед ним и остался гореть на шёлке.
        Я прищурился. Как я и опасался - при посвящении ему досталось пять даров, он получил титул Паладина меча.
        Воодушевление.
        Паладины меча это те, кто ведут в бой отряды, поддерживают уставших, ободряют отчаявшихся. Один его призыв этого дара может перевернуть исход боя.
        Здесь правда не бой, но проторчать у моста ещё десятицу? Нет уж. Я буду надеяться, что этого призыва не хватит Матону, чтобы его люди справились с охраной неведомого мне светлости. В битвах идаров не всегда всё решает только количество даров. Иногда важно и то, насколько хорошо они могут использовать то, что внутри нас. Как далеко идары зашли по пути меча и сколько огня души могут вложить в его движения. Так говорил отец.
        Не зря же эти шестеро так отважно бросились против владетеля Матона и двенадцати его друзей.
        Через мгновение я позабыл о своих мыслях, потому что Гийом вскинул руку с мечом вверх. Он не прокричал ни слова, но его засиявший меч сказал всё лучше любого возгласа. Как и сияние, что охватило одежды бегущих за ним.
        Паладин меча. Он тоже Паладин меча. Редко какой владетель Малого дома может похвастаться такой силой ихора. И при такой силе Гийом отказался от герба ради служения?
        Ровно на середине моста два отряда столкнулись, лязгнув сталью. Пока что только простые идары, оба Паладина меча сбавили бег, оставшись за их спинами. И позволим им померяться силой.
        Пусть я и оказался после проклятия крови слабей, чем положено сыну Великого паладина меча с пятью десятками поколений предков за спиной, но глаза мои были зоркими. Я десятки раз наблюдал за тренировками отца с мечом.
        Уверен, мало кто из простолюдинов вокруг меня сумел увидеть всю красоту схватки - слишком уж быстро для них мелькали мечи, оставляя за собой сияющие оттенками всех цветов всполохи. Для них, но не для меня.
        Ширина моста позволяла проехать только одной телеге или четверым встать плечо к плечу. Теснота не позволяла использовать техники шагов, проверить кто быстрей или может запутать противника в череде призрачных силуэтов. Сейчас говорили только мечи.
        Идары обменялись десятком ударов и на ногах остался только один из друзей владетеля Матона. Трое остальных рухнули. Даже третий дар крепости кожи не помогает, когда твой противник сильней.
        Через миг победители шагнули вперёд, пройдя по спинам упавших.
        Ещё недавно их было шестеро против тринадцати. Теперь с той стороны моста осталось девять идаров, окутанных аурой Паладина меча. А с нашей всё так же шесть.
        Мгновение стоящие друг напротив друга четвёрки идаров вглядывались друг в друга, затем снова зазвенела и засверкала сталь. На этот раз расходясь от них светящимися всполохами при каждом ударе. Словно круги на воде от камня.
        Хрустнула срубленная таким выплеском жердь перил, булькнула, упав в воду. Теперь упали, хватаясь за раны, заливая мост кровью - четверо с той стороны и двое с нашей.
        Лишь трое встали плечом к плечу против четверых. Гийом и не подумал присоединиться к своим людям и помочь им.
        Стычка.
        И на ногах остались стоять лишь трое. Все те же трое из охраны кареты неизвестного владетеля Великого дома.
        Они впятером победили двенадцать.
        И шагнули в сторону, открывая путь для Гийома и Матона.
        Матон, что стоял в двадцати шагах от схватки, кончиком меча указал на мост за собой. Гийом кивнул.
        Мгновение неподвижности, а затем я увидел, как они одновременно шагнули. Один вперёд, другой назад, разом преодолевая десятки шагов.
        Столкнулись.
        Сверкнули мечи, размываясь в воздухе десятками образов и высекая друг из друга искры.
        Креод шёпотом выругался.
        И было от чего.
        Не зря они выбрали новое место для схватки.
        Не знаю, что за техники меча они применили. Если движения владетеля Матона мне были смутно знакомы, что-то очень похожее на Меч опавших листьев, то техника меча Гийома мне оказалась неизвестна. Но это точно было что-то из техник восточных Домов: мягкость, позволяющая запутать противника и найти его слабое место.
        И в первый же удар они оба вложились не скупясь.
        Грохнуло. В стороны от Паладинов разошёлся сияющий багрянцем и сталью круг. Перила моста не подрубило, а смело на двадцать шагов от них. Ещё немного и в воду слетели бы и раненные идары.
        Я замер, вглядываясь в движения бойцов.
        Я бы сказал, что это не меньше, чем Стена клинков и Дождь клинков, используемые друг за другом без остановки или даже одновременно. В воздухе сияли десятки образов мечей, сталкивающихся друг с другом, пытающихся прорваться и поразить врага. Из-под ног Паладинов летели щепки, так много огня души было вложено в техники, что одних только эманаций меча хватало, чтобы изранить любого, кто был бы ниже Мечника. Но шёлковые одежды Паладинов меча оставались целыми, сияние дара надёжно защищало их, ихор ярко пылал в их жилах.
        Не прошло и десяти ударов моего бешено колотящегося сердца, как раздался слаженный восторженный вопль обозников.
        Гийом шагнул вперёд, выбрасывая меч в выпаде, прорвался через Стену клинков Матона, раскалывая телом призрачные образы на своём пути, и вбил Матону меч в бедро.
        Я моргнул и поправился - перерубив ему ногу в бедре.
        С той стороны реки по мосту уже бежали люди. Опережая всех остальных двое - женщина в возрасте и парень немногим меня старше. Судя по одеждам - как раз адепты внешних техник. Да и парня я видел после прошлых схваток. Торопятся исцелить раны. Стычки идаров не должны приводить к их гибели.
        И редко приводят к таким жутким ранам. Я бы сказал, что на ближайший год его сиятельству Матону придётся забыть не только о мостах, но и езде в седле.
        И он точно подаст жалобу королю на того, кто нанёс ему такую тяжёлую рану.
        Правда, не заметно, чтобы Гийома это тревожило.
        Он спокойным шагом вернулся к карете, негромко произнёс:
        - Ваша светлость, выполнено. Этот дурак теперь десять раз подумает, прежде чем возьмётся за испытания веры и крови.
        Раздался спокойный и глубокий голос:
        - Спасибо, Гийом. Я всегда могу на тебя положиться.
        Гийом перехватил перед собой меч двумя руками, держа его клинком вниз большими пальцами за рукоять и кладя пальцы левой руки поверх правой. Самое больше уважение, которое один идар может высказать другому. Склонил голову:
        - Благодарю, ваша светлость. Сейчас там уберутся и мы продолжим путь. Прошу прощения за задержку.
        В карете промолчали, но, похоже, Гийому и не нужен был ответ. Он вернулся на мост, и едва ли не пинками заставил парня адепта заняться его раненными, оттащив его от владетеля Матона.
        Но вообще, после случившегося я плохо понимаю намерение купца ждать, когда владетеля Матона скинут с моста. На это можно было бы надеяться, будь он Мечником или даже Возвышенным Мечником. Но Паладина меча, под рукой которого десяток идаров, которых усиливала его аура? И с двумя идарами адептами, которые раз за разом бы ставили на ноги раненых? Здесь можно было бы торчать месяцами. Этот купец - глупец.
        Правда то, что сейчас именно его повозки первыми, сразу после кареты и граухов, въезжали на мост, тоже нельзя отрицать. Удачливый глупец.
        Глава 9
        Чем дальше мы углублялись в центральные земли королевства, тем более настороженными становились охранники обоза. Я достаточно услышал за последние месяцы, чтобы понимать причину их страха. Земли севера бедны, но там много сильных бойцов. Даже отец, владетель всего лишь Малого дома, Великий паладин меча и носитель титула Меча ледяной стужи. Север славится своей древней кровью. Поэтому наши дороги самые безопасные в королевстве. Те глупцы, что пытаются поживиться разбоем, долго на севере не живут.
        Но дело даже не в разбойниках. А в том, что война с королевством Андамо закончилась много поколений назад. У нас давно добрососедские отношения. Торговля и всё такое.
        А вот южные земли нашего королевства постоянно сражаются с Реолом. Те недостаточно сильны, чтобы победить нас, захватить храм Хранителя юга и двинуться дальше. Но достаточно упёрты, что пытаться сделать это раз за разом и достаточно беспринципны, чтобы обратиться к грязным средствам.
        Война, в которой пал Безымянный, стёрла с лица земли седьмое королевство Валио, сделала ту кровь, что течёт в моих жилах, проклятой, дала нам не только граухов, но и Кровавых воинов.
        Думаю, книги о них матушка тоже спрятала. Потому что я и узнал об этих вещах на одной из ярмарок из рассказов других мальчишек, да потом нет-нет, но слышал разговоры о них среди солдат замка.
        Например, я знал, что граухи это последние творения тех, кто обладал двуединым, слитым воедино даром Предков. Тем самым, которого после гибели Безымянного лишись все идары, невзирая на происхождение и родину.
        Слышал я и о Кровавых жнецах.
        И та книга, которую я читал в тёмном подвале восточной башни, неплохо дополнила обрывки моих знаний. Я узнал начало истории их создания.
        Как там было?
        …в тот день, когда безымянный, да останется он таким во веки веков, создал своих первых чудовищ, соединив в одно целое людей и послушные ему тени, содрогнулись от ужаса все королевства…
        Потому что армию Безымянного нельзя было победить числом. Даже когда к границе Валио подошли объединившиеся армии всех королевств, воинов короля Оскуридо всё равно оказалось больше.
        По легендам, когда Предки спустились со звёзд и увидели, как слабы мы, как страдаем от зверей, то создали из своей крови напиток, чтобы передать нам часть своей силы. И напоили им всех.
        Поэтому и считается, что техникам можно обучить любого человека, ведь в каждом есть огонь души и спит хоть крохотная, но частица ихора Предков. Для внутренних нужен лишь учитель, который раскроет тайны движений. Потому что суть внутренних техник во внешней форме, в положении рук и ног, в дыхании и движении огня души.
        Но на деле не так-то и легко обучить простолюдина внутренним техникам.
        И мало тех, в ком второе посвящение позволяет воспламенить ихор в жилах.
        Лишь половина солдат Дома Денудо может похвастаться тем, что овладели Шагами, ещё меньше тех, кто способен переплавить жар ихора в Дождь клинков, первое умение Меча льда и света нашего Дома.
        А когда Предки были с нами, то идарам Домов и не нужно было много солдат. Не больше, чем та малость, чтобы поддерживать порядок на своих землях. Ведь тогда королевства и думать не думали, чтобы напасть на соседа.
        Когда Безымянный попытался убить братьев и сестёр, то в королевстве Валио, как я понял из той маминой книги, едва ли не каждый житель стал драугром, приняв в себя тень.
        И они едва не смели объединённые армии королевства.
        Тогда-то остальные Предки тоже даровали своим детям тайное знание, как с помощью ритуала на их крови, сделать любого человека равным по силе Возвышенному мечнику, чтобы противостоять драуграм.
        Ритуал Кровавых воинов.
        Предки и ведомые ими армии победили.
        Но затем Предки ушли.
        Нет больше их благословения идарам, нет больше двуединства дара внешних и внутренних техник, нет их крови.
        С тех пор миновали сотни лет. И теперь реольцы пропускают через ритуал преступников и тайными тропами проводят их на наши земли. А без одобрения ритуала Предками, без капли их крови эти люди сходят с ума. Живут словно звери в чаще и нападают на всех, кого смогут найти. Убивают только ради крови, словно дикие звери. И никто не зовёт их теперь Кровавыми воинами.
        Кровавые жнецы.
        По лесам они доходят и до центра страны. Отец дважды брал заказ на поиск и уничтожение крупных гнёзд жнецов. И это только то, о чём я знаю из разговоров простых солдат.
        А ведь есть на дорогах и обычные разбойники, которые были всегда, даже когда Предки ходили по землям королевств. Но если с двумя десятками разбойников опытным охранникам, кое-кто из которых вполне разбудил в себе первый дар Предков справиться несложно, то с двумя десятками безумцев, равных по силе Принятым или даже Мечникам? Невозможно.
        Креод, верно служивший отцу два десятка лет и заслуживший звание капитана Дома Денудо, едва стал Мечником. Куда уж быть настолько сильными охранникам мелкого купца.
        Безжалостно настёгивая лошадь, прискакал передовой охранник. Дёрнул повод и задыхаясь выпалил:
        - Кровавые жнецы! На деревьях кора подрана, только не медведем и всё тама в кровавых разводах!
        Купец подавился яблоком, повозки сбились с ходу, какие-то и вовсе остановились. Послышались крики, вопли, запричитала какая-то баба.
        Креод подал своего коня ближе, теперь он ступал бок о бок с моим. Перекрыл ор обозников:
        - Лиал, спокойней.
        Я вздёрнул брови и только тут понял, что, оказывается, не только ухватился за меч, но и успел его вытащить из ножен. Устыдившись, со щелчком задвинул его обратно.
        Креод же успокаивающе продолжил:
        - Забудь те россказни, что травили у костра эти бездельники. Кровавые жнецы быстро теряют разум. Не выбираются они так далеко с юга, - Креод кивнул на сбившихся в кучу охранников купца. - Эти трусы ушли со службы Домам, а теперь придумывают оправдания, чтобы доказать самим себе - они занимаются опасной работой. И набить себе цену.
        Купец откашлялся и ожёг Креода злым взглядом:
        - Ты понапраслину не возводи! Мои люди никогда трусами не были. И уж опыта им не занимать.
        Возница с соседней телеги забормотал:
        - А ведь грят, если успеть бросить пару подвод, то они кровью коняг и обойдутся. Никого не тронут.
        Купец швырнул в него яблоком и зашипел:
        - Чего это ты удумал, а?
        Я перевёл взгляд с купца на Креода. Он хмыкнул:
        - Уверен, это не более чем хитрые отбросы, которые не могут взять добычу силой и пустились на хитрость, слух вон пустили. Искрасили кровью какого-нибудь зайца рожи и ладони, а сейчас кинутся из леса, надеясь, что мы бросим подводы и будем спасать жизни. У жнецов не бывает окровавленных лиц, это байки, да и на дереве они бы кровь не оставили.
        Купец погрозил кулаком вознице и мрачно кивнул:
        - Твои бы слова, наёмник, да Хранителям в уши. Такое тоже бывает в нашем деле и если так выйдет и в этот раз, то я лишь обрадуюсь. Чтоб ты там не болтал, но парни у меня крепкие и не дрогнут. А вот как насчёт вас двоих?
        Креод невольно покосился на меня, а я хмыкнул:
        - Конечно же, мы с дядькой не покажем спину. Зря он, что ли, меня с отцом гонял столько лет?
        Креод криво усмехнулся краем губ и точно в этот миг из леса, обступавшего дорогу, раздался жуткий вой. Креода перекосило, он вполголоса выругался. Ясно было без слов, что вой ему знаком и ничего хорошего нам не несёт.
        Сердце успело стукнуть лишь два раз, а Креод уже соскочил с коня, обнажил меч и оглянулся на меня:
        - Лиал, не дай им ранить себя, не дай вбить в рану свои лапы. Они поглотят твою кровь и станут только сильней.
        Я молча спрыгнул на другую сторону коня, про себя дополнив не прозвучавшие слова Креода. У меня они поглотят ещё и ихор, частицу Предка, что бежит в моих жилах. А у меня его в разы больше, чем в любом другом в этом обозе. Вот от этого жнецы точно становятся сильней.
        Замер, вглядываясь в просветы между деревьев и не обращая внимания на шум и крики.
        Мелькнула одна скрюченная фигура, другая. Сердце ударило в рёбра лишь десяток раз, а на дорогу уже хлынули тёмные фигуры. В каком-то чёрном тряпье, с покрытыми кровавыми разводами лицами.
        Визгливо заголосили:
        - Жнецы! Жнецы! Спасайся кто может!
        Плевать, что там орут за спиной. Трусы. Я идар, я Денудо. Я справлюсь и с Кровавыми жнецами.
        Ноги сами заученно шагнули навстречу и в сторону. Меч свистнул, рассекая воздух в десятитысячный раз. Рассекая воздух и плоть.
        Под ноги свалился кулем первый враг. Голова отдельно, тело отдельно, прыснув на траву тугой струёй крови.
        Я оскалился. Не так уж и сложно с этими жнецами.
        За спиной Креод заорал:
        - Это не жнецы! Клятвопреступники! Рубите их, рубите!
        Я и без того двигался вдоль телег, скользя ногами по траве в Тридцати шагах северной тропы. Каждый второй шаг я заученно взмахивал мечом. Слабаки, которые…
        Очередной мой удар встретили сталью. Я отпрыгнул в сторону. Вовремя. Там, где я только что стоял, мелькнул тонкий чёрный росчерк. Лучник!
        На мгновение я замер в растерянности, но мимо уже скользнул Креод, размазываясь стремительной тенью. Каждый его шаг выворачивал из обочины дороги огромные комья земли. Удар сердца и он уже скрылся в кустах. Там сверкнули призрачные мечи, на десять шагов в стороны посыпались срубленные ветки.
        О лучнике можно забыть.
        Выпад!
        Мужик с торчащей кровавыми сосульками бородой, тот самый, что сумел отбить мой удар, захрипел, обнажив гнилые зубы, ухватился за горло, из-под его пальцев толчками забилась кровь.
        Я лишь стиснул зубы. Да, пусть Креод Мечник и давно может использовать огонь души, но в чистой технике меча, без всего этого, я мог бы его победить. Если бы он вышел против меня, как я просил на тренировках.
        Ох уж эта матушка.
        Обернулся к тем, кого на бегу наградил ударами. Там кипела схватка. Кто бы ни вопил про жнецов и бегство, но охрана обоза, похоже, вся была на месте.
        Крайний из напавших ловко обвёл чужой меч и резанул по горлу охранника. Слишком ловко для простого человека.
        Обернувшись ко мне, оскалился в безумной улыбке, обнажая чёрные, кривые зубы.
        Клятвоотступник. И не простой, а из тех, что предал клятву Дому. Слишком уж ловко он взмахнул мечом. Один из тех солдат Дома, что перенял науку идаров, получил дары на втором посвящении и дезертировал.
        Послышался хрип:
        - Ну, что, сучёныш, твоя очередь?
        Технику его шагов я не узнал.
        Как не узнал и стойку меча для первого удара.
        Но это неважно.
        Я уже вижу, что его основа хороша. Даже лучше, чем у дезертира Малого дома Вораз, поломавшего мне ребра. Первый дар, возможность использовать огонь души, чтобы сделать удары меча сильней, у него точно есть.
        Ну и что?
        Я больше не буду колебаться, отец.
        Первый из шагов Тропы.
        Раздвоившиеся клинки клятвопреступника скрежещут по стали моего меча. Я отбил всё. А затем коротко жалю его над воротом кожаной куртки.
        И он давится проклятьем и своей гнилой кровью.
        Глава 10
        С купцом мы расстались ещё день назад. Да и, честно говоря, последние дни ему было явно неловко с нами общаться. За помощь он благодарил искренне, и искренне же признавал, что не будь Креода, то недосчитался бы гораздо больше людей. Всё же Креод мало того что буквально выкосил первую волну напавших с его стороны, так и убил всех лучников. Не сделай он этого, и банда, которую собрали клятвопреступники, могла перебить весь обоз.
        Но в каждом слове купца сквозило теперь что-то странное, неприятное, чему я не мог подобрать слова. Но понимал причину. Он явно понял, что Креод слишком силён для обычного наёмника. Никто из ставших Мечником не будет ползти с мелким обозом. И не будет довольствоваться конём, когда может позволить себе грауха.
        Поэтому и расстался купец с нами с лёгкой душой. Он спешил в саму столицу, а нам нужно в небольшой город Докия. Как рассказал мне Креод, именно в него три сотни лет назад перенесли Кузню Крови и резиденцию владетеля Великого дома Верде, который и руководил Кузней.
        Сам город открылся нам внезапно. Только что дорога шла через лес, а спустя мгновение он вдруг расступился и перед нами открылись невысокие стены Докии. Они были сложены из зелёного гранита, словно сам лес поделился с ними своими красками.
        Перед городом не нашлось ни следа полей, не виднелось и домов каких-нибудь крестьян. Лес, заросшее травой поле, зелёные стены, возвышающиеся на два человеческих роста.
        Покинув обоз купца, мы больше не изображали из себя простолюдинов. Я натянул поверх доспеха серое охотничье одеяние с гербом рода. Креод вытащил из седельной сумки двухцветный плащ-нарамник. Синий и жёлтый - цвета рода Денудо. И держался Креод теперь на корпус позади меня. Только перед воротами подал вперёд коня, смерил взглядом стражников и те ему кивнули, признавая наше право въехать без пошлины. Мало найдётся безумцев, что стали бы носить герб Дома на груди, не имея на это права. Во всяком случае на нашем севере про таких я не слышал.
        А на улицах Докии я внезапно понял, что мой путь окончен. А ещё понял, что меня это и радует, и тревожит. Странная смесь чувств. Часть меня рвалась вперёд, спеша попасть в Кузню и прервать, наконец, это томительное ожидание. Другая часть хотела бы, чтобы это путешествие не заканчивалось.
        Раньше я страстно желал, чтобы посвящение Хранителю севера состоялось как можно скорее и если уж не выжгло проклятую кровь Безымянного и жителей его королевства из моих жил, то хоть закрыло теням путь ко мне. Но за эти десятицы пути ни одна тень не разбудила меня. Я уже и забыл, когда так хорошо высыпался. А жёсткое и холодное ложе стало желаннее, чем кровать и одеяло.
        А всего-то и нужно было, чтобы рядом со мной всегда кто-то находился. Спал, молча сидел у костра, пялился в темноту. Неважно чем занимался. Просто был рядом. Думаю, если бы потолки в нашем замке оказались пониже, а моя комната находилась над людской, то этого бы хватило, чтобы все эти годы в замке я даже не замечал теней.
        Жаль, что до такого простого способа я не сумел додуматься дома. Можно было бы придумать хитрость и уговорить поселить рядом с собой слугу. И не выпрашивать свет, который оказался бесполезен.
        Впрочем, и я уже не тот мальчик, что с трудом поднимал подаренный отцом меч. Пришло моё время доказать, что кровь Денудо всё так же сильна, как и раньше. Хотя бы себе, пока отец далеко.
        Но сразу к владетелю Верде мы не отправились. Не в таком виде. Это выглядело бы неуважением к главе Великого дома. Наш путь пока лежал в гостиницу. Смыть с себя въевшийся запах костров, каши, пота и лошадей. Обрезать отросшие волосы.
        Только через два дня мы подъехали к стенам резиденции. На севере я видел только резиденцию Великого дома Хонесто. Она располагалась за толстыми стенами цитадели Грандора. Здесь ничего подобного не было и в помине.
        Нас встретила невысокая кованая ограда, не скрывающая лежащий за ней большой и ухоженный парк. От центральной широкой дороги для всадников и карет разбегались десятки узких дорожек, петляющих между беседками и изящно выстриженными кустами. Даже не представляю, какую ораву слуг нужно держать здесь, чтобы поддерживать всё это в таком идеальном порядке.
        У ступеней, ведущих наверх, ко входу, наших коней приняли под уздцы слуги в зелено-жёлтых плащах Великого дома Верде. Ещё один согнулся в поклоне:
        - Ваша милость, позвольте узнать цель вашего прибытия?
        Я хмыкнул:
        - Поступление в Кузню Крови.
        Поклон стал глубже:
        - Ваша милость, для меня будет честью проводить вас к его светлости Суаву, владетелю Великого дома Верде.
        А вот на пути Креода молча встал плечистый слуга с мечом на поясе, без слов показав, что приглашение относится только ко мне. Возможно, всё прошло бы иначе, будь на моей груди герб хотя бы обычного Дома.
        Пусть я сейчас хоть и без доспеха, в шёлковом одеянии идара, с огромным вышитым барсом на левой стороне груди, но это всего лишь символ Малого дома.
        Матушка много рассказывала мне о том, что меня ждёт. Да и сам я в дороге не раз размышлял о предстоящем. Поэтому я всего лишь кивнул Креоду, оправил одежды и двинулся наверх.
        Возможно, слуги и не знают моего герба, как я сам не знаю гербы всех Домов королевства. Они лишь знают, кого можно пускать со слугами, а кого нет.
        Впрочем, опровергнув мои ожидания, перед дверями я простоял недолго. Звякнул колокольчик, и слуга согнул передо мной спину:
        - Ваша милость, вас ждут.
        Пять шагов и я сам чуть склонил голову, поднимая перед собой положенные одну на другую ладони:
        - Ваша светлость, позвольте представиться, - язык с трудом выговаривал сплетения титулов, - Лорд Лиал, сын его милости Нумеро, владетеля Малого дома Денудо.
        Справившись и даже не запнувшись, я тихонько выдохнул. Владетели севера на ярмарках редко заморачивались подобным.
        Стоявший у окна мужчина спустя два удара сердца тоже поднял руки:
        - Достопочтенный Лиал, счастлив видеть вас. Я Суав, владетель Великого дома Верде и глава Кузни Крови.
        Я склонил голову ещё на пядь, оглядывая того, к кому меня прислал отец.
        Широкоплечий, с гордо поднятым подбородком. Длинные белоснежные волосы рассыпаны по плечам. В них нет ни следа другого цвета, словно у чистой крови Предка Амании, но вот глаза его притягивали мой взгляд своим необычным синим цветом. Они без слов говорят, что в жилах Суава течёт ещё и изрядная доля крови Предка Дисокола.
        Похоже, Великий дом Верде когда-то роднился с кем-то из королевства Лано. Впрочем, сейчас сложно найти чистых потомков. Разве что среди простолюдинов, которые бывает, всю жизнь не покидают пределы своих деревень. А вот чем выше и древней твой род, тем сложней тебе найти равную пару для своих детей. Во всяком случае, так мне говорила матушка, а мне остаётся лишь повторять её слова.
        Суав, похоже, занимался тем же самым. Я заметил, как его взгляд задержался на моих чёрно-белых волосах. Редкий цвет, я знаю. Удачно, что это можно считать признаком крови всех остальных королевств. Ведь и в Бокоро, и в Андамо, и в Ариде встречаются чёрные волосы. И только я подозреваю, что в моём случае это клеймо уничтоженного королевства Валио.
        Но Суав об этом не знал, на его губах играла лёгкая учтивая улыбка, когда он сказал:
        - К сожалению, достопочтенный Лиал, я не знаком лично с вашим отцом, но даже здесь, так далеко от севера, наслышан о нём. Один из бессменных чемпионов Игр Предков, Меч ледяной стужи. Рад познакомиться с юным наследником Малого дома Денудо.
        Сказав это, Суав замолчал. И только когда молчание затянулось, я сообразил, что теперь мой черёд говорить и что нужно сказать тоже что-то такое же красивое и бессмысленное. К счастью, занятия у валио Атриоса не прошли даром. Я улыбнулся:
        - Ваша светлость, думаю, услышь это мой отец, то он бы гордился своей славой. Я же надеюсь продолжить его дело и добиться, чтобы приставка Малый у Дома Денудо исчезла.
        Владетель Суав довольно кивнул и перешёл к делу:
        - Плата за ваше обучение получена ещё весной, достопочтенный Лиал. На территорию Кузни допущены только вы, никаких слуг у наших учащихся нет. Проживают ученики в дортуаре, - Суав чуть наклонил голову на бок, спросил: - Вы знаете, что это, достопочтенный Лиал?
        Я кратко ответил:
        - Казарма.
        Владетель Суав едва заметно поморщился и поправил меня:
        - Общая спальня для учащихся.
        Не удержавшись, я спросил:
        - И для девушек, ваше светлость?
        Владетель Суав на миг вскинул глаза к потолку:
        - Самый популярный вопрос у каждого новичка, что заходит в мой кабинет. Нет, дортуары юношей и девушек расположены отдельно.
        Почувствовав, что краснею, я пробормотал:
        - Прошу простить меня, ваша светлость.
        Владетель Суав махнул рукой, продолжил:
        - В дортуарах не должно быть ничего лишнего. Вы можете взять сегодня с собой: личное оружие, доспехи, две-три книги. Уверен, что у вас есть с собой деньги на создание вашего первого взрослого меча. Лучшим решением для вас будет передать их на хранение казначею Корпуса.
        Я кивнул:
        - Благодарю за совет, ваша светлость.
        Суав улыбнулся, шагнул к столу, взяв с него тонкую книгу:
        - На досуге ознакомьтесь, достопочтенный Лиал. Это свод правил Кузни Крови нашего Великого дома. Целый год вам предстоит жить по ним. Казначей ждёт вас за дверью. Как и один из младших наставников Кузни. С ним вы и отправитесь.
        Намёк был более чем понятен. Мне оставалось лишь вновь поднять руки в вежливом жесте и склонить голову:
        - Счастлив был видеть вас, ваша светлость Суав, владетель Великого дома Верде.
        За дверью я перевёл дух. Как это сложно, каждый раз напоминать себе, что нужно добавлять вежливое обращение. Да и вообще выбирать слова, которые произносишь. Но, кажется, я неплохо справился, особенно для того, кто привык к простоте севера.
        - Достопочтенный Лиал.
        Я повернулся к окликнувшему меня старику:
        - Да?
        - Нет ли у вас ко мне вопросов, достопочтенный?
        Если это и есть казначей, то, конечно же, есть. Но что лучше? Принести седельную сумку сюда или позвать казначея к коню?
        Задумавшись, я уточнил:
        - А позволено ли ученикам оставить при Кузне Крови свою лошадь?
        Взгляд старика на книгу в моей руке был более чем красноречив, но он вежливо мне ответил:
        - Нет никакой разницы, на чьей лошади вы отправитесь в Кузню, но тогда за вашу лошадь должна быть внесена плата за «овёс», достопочтенный.
        Я вздохнул. Обойдёмся. Пусть лучше Креод продаст коня, всё больше будет ему денег на обратный путь. Или едет двуконь.
        Отдав деньги и проводив взглядом удаляющегося старика, я жестом попросил подождать моего будущего проводника. Зелено-жёлтый плащ и отсутствие герба Дома на груди ясно говорили, что он не более, чем слуга Великого дома. Но вот то, что на его поясе есть меч, но нет доспеха на плечах, а вместо него одеяние идара из струящегося шелка, то, что ногти его тёмного оттенка…
        Это не просто слуга-воин, что долгие годы служит Дому. Это идар, с частью крови Предка Эскары, который отказался от своего Дома ради служения. Не Осколки, а то, что предлагал мне отец в прошлом году. Клятва. Только длящаяся уже годы и годы. Как у тех идаров, что сопровождали карету и победили на мосту веры и крови.
        Но это их выбор.
        Отвернувшись, я перевёл взгляд на терпеливо ждущего Креода, приложил руку к груди:
        - Капитан, я благодарю тебя за службу. Ты выполнил свой долг слуги Денудо, передай отцу, что я благодарен и ему за тебя.
        Креод поклонился:
        - Это была честь для меня, сопровождать наследника Дома, которому я верно служу.
        Я кивнул:
        - Прощай.
        И отвернулся, оставляя эту часть жизни за спиной.
        Следуя за зелено-жёлтым плащом наставника Кузни, я проехал город насквозь, выехал через вторые ворота. С этой стороны Докии лес вырубили на несколько часов езды. Поля покрывали земли сплошным ковром, тут и там виднелись крыши многочисленных домов.
        Ещё несколько часов занял у нас путь через лес. Я даже успел порадоваться, что пришёл к владетелю Суаву с утра. Иначе мы бы давно уже ехали по темноте.
        Наконец лес расступился, открывая передо мной тёмную каменную громаду на холме.
        Я обвёл её взглядом.
        Так вот ты какая, Кузня Крови.
        Стены, высотой чуть ниже, чем у замка Денудо, опоясывали всю верхушку холма. Видно было, что укреплению не доставало ухода. Молодая поросль деревьев уже подступала к стенам. На них самих тут и там взгляд цеплялся за обсыпавшуюся кладку.
        Мы поднялись на холм, проехали распахнутые ворота, где даже не нашлось ни одного стражника. Да уж. Флайма или Креода на них нет. А я наконец соскочил с седла, разминая ноги.
        В задней части Кузни нашёлся густо заросший парк. Казалось, здесь рука садовника не прикасалась к деревьям уже десятки лет.
        За ним мне открылось очередное здание. Низкое, широкое, одноэтажное. С мрачными серыми стенами. Наставник указал мне на него и развернулся, оставив одного.
        Похоже, что дальше я должен разбираться сам.
        Узкая и толстая дверь. Не хуже той, что ведёт у нас в замке в главную башню. За ней коридор, выстланный чуть шершавым камнем. В нём я замер. Налево или направо? Пожав плечами, повернул налево.
        Мои шаги гулко отдавались под низким сводом. Спустя несколько ударов сердца эхо стало сильней и зазвучало чаще. Кто-то шёл навстречу.
        Из-за поворота выскочили двое парней. При виде меня они замедлили шаг, внимательно меня оглядели.
        Я сделал то же самое.
        У одного волосы совершенно белые, обычные серые глаза, но взгляд притягивают когти на руках. Гораздо большие, чем у наставника, что вёз меня сюда, чёрные и острые. Кровь королевства Бокоро, нет никаких сомнений. Только им достались от Предка Эскары такие приметы. Очень солидная доля крови Предков. Восьмая часть? Не знаю. На груди вышита ласка.
        У второго светло-серые волосы. Сразу и не разберёшь, какая кровь за спиной его Дома. Да и чёрные глаза не дают никаких намёков. Могу только сразу сказать, что одна его улыбка уже вызывает у меня раздражение. Словно он смотрит на провинившегося слугу и решает, не заставить ли меня плясать в качестве наказания. Герб - карп. Что-то знакомое.
        Парни переглянулись. Улыбка правого стала ещё неприятней. Через мгновение он раскинул руки и громко произнёс:
        - Что я вижу, новое лицо в наших стенах!
        Левый поддакнул ему:
        - Да, я тоже не узнаю его. Не мог же это Бриок впервые за десятицу умыться и показать нам своё настоящее лицо?
        Правый нахмурил брови:
        - А заодно и постирался? Я в это не верю, Слайд. Да и Бриок пусть и глуп, но он точно идар. А этот больше похож на нового слугу. Может быть, его светлость Суав сжалился над нашими девушками и всё-таки выделил им слугу?
        Я невольно ухватился за меч, процедил:
        - Ах ты…
        И замолчал, буквально сам себе заткнул рот, заперев в себе все те слова, что рвались из меня.
        Затем покосился на свою грудь, где всё так же на месте вышитый руками матушки барс. Точно такого же размера, как и их гербы. В половину груди. На шелке одеяния идаров.
        Нельзя же думать, что передо мной слепые? Пусть даже они, как и я, не выучили все гербы нашего королевства, но основа остаётся неизменной - слугам положены только родовые цвета, личным слугам герб на спине. Но на груди, вышитые во всей красе - только идарам, чья кровь признана на посвящении. И если побочные ветви Домов не получают на посвящении третьего дара Хранителей, то сразу же лишаются права на герб. Осколки.
        И эти два парня не слепые. Чего они хотят? Ссоры? И почему меч лишь у одного?
        Тем временем, убедившись, что я и впрямь не собираюсь больше говорить, парни начали изощряться в словоблудии и перешли к оценке качества моей одежды и дешевизны оружия.
        Мне было плевать. Я заставил себя разжать пальцы на мече, который и впрямь не мог похвастаться богатством отделки. Почти три года, как я каждый день использую его на тренировке. Серая кожа на рукояти давно кажется чёрной. Или грязной, как «остроумно» заметили парни.
        Через правое плечо у меня висели седельные сумки. Я достал из них книгу, которую получил от Суава владетеля Верде и открыл её, остро жалея, что поленился ломать глаза и читать на ходу.
        Через миг её попытались выбить у меня из рук:
        - Как ты смеешь опускать глаза, когда с тобой разговаривает сын владетеля Дома Мерэ? Думаешь, стал птенцом Кузни и это всех уравняло?
        Я молча смерил взглядом парня со светло-серыми волосами. Разве может такая ссора вспыхнуть на пустом месте? Я даже не знаю, где находится этот Дом, не знаю его размер и силу, но точно не на севере. Денудо не делили с ним землю, не сходились на Играх Предков в сражении, не проливали их кровь и не получали в награду часть их огня души. Но он явно хочет ссоры. И этому должна быть причина.
        Её я вряд ли узнаю, но следовать совету отца и не уронить чести Денудо можно разными способами.
        Я процедил:
        - Для сына владетеля Дома ты слишком криклив. Словно из побочной ветви. Не иначе самый младший из сыновей, которому не достанется от отца ничего, кроме меча?
        Парень стиснул зубы, но ему на помощь пришёл его приятель:
        - А ты, похоже, с севера. Сейчас будешь хвастаться, сколько тебе отец выделит баранов? Или что вам там ещё в наследство дают? Камни по весу?
        Это было смешно, хотя и было в чём-то правдой. Я хмыкнул и вновь перевёл взгляд на правила Кузни, скользя взглядом по страницам. Сейчас меня интересовало только одно - насколько правила Кузни расходились с привычным мне королевским правом.
        Вот оно.
        Виноватым считается тот, кто первым обнажил меч. Использование оружия вне тренировочных площадок и без надзора наставника Кузни запрещено. Использование…
        На этот раз книгу всё же выбили из моих рук.
        Парень с карпом на груди, тот, что не представился полностью, а лишь тыкнул мне в глаза титулом отца, скривился:
        - Пойдём, Слайд. Сейчас он начнёт цитировать нам правила, а не покажет, как горяч его ихор. Оказывается, у него есть мозги. Попозже, на площадке выбьем их из него.
        Я дождался, когда они обогнут меня, пройдут несколько шагов и только тогда окликнул:
        - Эй, как там тебя, с рыбой на груди, ты куда торопишься?
        Они обернулись, тот кого я звал, ухмыльнулся:
        - Сейчас начнёшь пыжиться и изощряться в оскорблениях? Не утруждай себя, уверен, в устах северянина это будет выглядеть жалко.
        Я согласился:
        - Наверняка. Куда уж мне тягаться с тобой в количестве грязи на языке. Но мне это не нужно. Я, в отличие от вас, не трус.
        Парни переглянулись.
        Но я уже шагнул вперёд. В левого, в молчаливого и беловолосого Слайда полетели мои тяжёлые седельные сумки, правому, со светло-серыми волосами в нос полетел мой кулак. Мы, северяне привыкли в детстве так решать, кто из наших отцов сильней.
        А вот где бы ни был этот самый Дом Мэре, проверять, чьи кулаки крепче, там явно не привыкли.
        Всего один удар сердца, один выплеск жара души, вложенный в один удар кулаком, и сынок Дома Мэре отшатывается, зажимая лицо ладонями. А я лишь довольно щерю зубы. Да. Свёрнутый набок нос - это больно.
        Я знаю.
        Шагнуть налево к Слайду, который отшвырнул в сторону мои сумки. Впечатать кулак ему в живот, с правой засветить в ухо. Слайд рухнул мне под ноги. В голове зазвенело.
        Я отшатнулся. Это с рыбой на груди справился с болью и ударил меня в затылок. Но я лишь ухмыльнулся:
        - Слабо. Наши бараны бьют сильней.
        Он попятился, начав было складывать пальцы в печати. Я даже не стал разбираться, что он хочет использовать и с наслаждение засветил ему в глаз. Он поплыл, попятился от меня и рухнул на спину.
        И тут же по коридору прокатился крик:
        - А ну, стой, сволочь!
        Я вскинул голову. От поворота бежали ещё трое здоровяков. Трое это много.
        Шагнул назад, оставляя между собой и бегущими ворочающихся на полу неудачников и прижимаясь спиной к стене.
        Мы ещё поглядим, кто кого.
        Глава 11
        Впрочем, драки не случилось. Здоровяки даже не успели добежать до меня, как появились стражники в цветах Дома Верде и с ходу вломились между нами. Рук никто из них, разумеется, не распускал, но и на угрозы не обращали ни малейшего внимания. Угрожал, конечно, не я.
        Затем к стражникам-простолюдинам в грубых халатах добавились наставники-идары в шелках и завертелось.
        Разбирательство не длилось долго. Два голоса против одного. Да я и не собирался лгать.
        И хотя бы узнал полные имена этих двоих. Бихо из Дома Мэре и Слайд из Малого дома Сегундо. И оба третьи сыновья.
        Несколькими минутами ранее я назвал набегавших на меня приятелей Бихо здоровяками. А вот сейчас, пытаясь объять взглядом нависавшего над нами Глебола, старшего наставника Кузницы Крови, терялся, как же мне тогда назвать его? Человек-гора?
        Он был не меньше чем на две головы выше отца, и во столько же раз шире его в плечах. Шёлк одеяния едва не лопался на его груди. Меч на боку под стать - вдвое больше обычного. Светлые густые волосы чуть кудрявились, покрывая голову плотной и высокой шапкой. Рубленные, грубые черты лица, широкий нос и подбородок с глубокой ямкой, чёрные глаза. И взгляд исподлобья, словно у быка, готового напасть.
        Глебол смерил нас этим бычьим взглядом, пророкотал:
        - Детали происшествия ясны, - тон его не сулил ничего хорошего. Так и оказалось. - Денудо, как зачинщик, наказывается десятицей уединённой тренировки.
        Стоявшие рядом со мной и понуро ждавшие решения Бихо с приятелем едва заметно шевельнулись. Скосив глаза, я заметил на его губах тень довольной улыбки. Значит, этого они с самого начала и добивались. Чтобы я нарушил правила. Даже не сомневался.
        Переведя взгляд обратно, я даже не склонил головы:
        - Как скажете, справедливый идар.
        Бихо едва слышно хмыкнул. Глебол провёл рукой по груди, где пламенел какой-то простой узор:
        - Приезжая сюда, я снимаю одеяние с гербом Великого дома Верде. И знаешь почему?
        - Нет.
        - Потому что всецело отдаюсь служению Кузне Крови. И дерзить - не лучший способ показать себя в первый день, птенец. Обращаясь к одному из нас, достаточно называть нас наставниками. И необходимо использовать обычное приветствие идаров. В нас одна кровь Предков и здесь не то место, чтобы меряться количеством ихора. Особенно вам, птенцам Кузни, - помолчав, Глебол глухо пророкотал. - Ещё одна десятица за пререкание с наставником и нарушение правил, - махнул рукой. - Уведите его.
        Два стражника тут же шагнули ко мне:
        - Достопочтенный Лиал, следуйте за нами.
        Только отвернувшись и от старшего наставника Глебола и этих двух своих соучеников, я позволил себе ухмылку. За обнажённое вне площадки для схваток оружие наказание исключение, за использование внешних техник - всего лишь дополнительные тренировки. А мне что-то среднее между тем и этим. Ну, ничего. Ещё два-три таких случая и, хотя у меня появится репутация отмороженного и тупого северянина, зато остальные будут дважды думать, прежде чем пытаться меня спровоцировать.
        Истекая злостью под насмешками Бихо и Слайда, это было лучшее, что я сумел придумать. Но сейчас, спускаясь всё глубже вслед за стражником в подземелья Кузни, я всё больше уверялся, что на самом деле задумка очень и очень стоящая.
        Как матушка и говорила - не с моим характером тягаться в выдумке и хитрости со столичными и не очень сверстниками. Будь я сыном владетеля Великого дома, то у меня бы не оставалось бы другого выхода. Но Денудо давно уже не Великий дом. Земли потеряны, богатства израсходованы, остался только ихор десятков поколений в жилах.
        И я сейчас лишь наследник одного из десятков Малых домов севера. Из тех, что и впрямь считают богатство в баранах, хлещут пиво и чуть что, дают в глаз соседу, не заморачиваясь со сталью. Сталь только для врагов и Игр, а в обычный день хватит и кулака.
        Решено.
        Жаль, конечно, упущенных двадцати дней, зато на своей шкуре испытаю, что такое уединённые тренировки. Новый опыт. Я даже не слышал о таких дома.
        Пронзительно заскрипела толстая дверь и мы снова продолжили спуск по чуть осклизлым ступеням. На этот раз шли недолго, а то я уже начал думать, что строители Кузни решили закопаться на целую лигу под холм.
        Меня провели мимо целой череды небольших камер. Их обитатели жались по углам, держась подальше от решёток, но даже так в неверном свете факелов стражников я отчётливо различал грязные лохмотья, бородатые рожи и гнилые, чёрные зубы.
        Следом начали попадаться пустые камеры. Их решётки были приглашающе распахнуты, но идущий впереди стражник так и не остановился ни перед одной из них.
        Лишь спросил второго:
        - В большую?
        Тот пожал плечами:
        - А куда? Потом опять переводить?
        Меня довели до самого конца подвала Кузни, коридор разделился, уходя вправо и влево в темноту. За моей спиной скрипнула решётка. Пока стражники и их факелы ещё были здесь, я успел немного оглядеться: это точно не крохотная коморка. Огромный зал, стены которого уходили далеко в темноту.
        Едва вдалеке заскрежетала дверь подвала, закрываясь за стражниками, как в темноте раздались едва слышимые голоса. Обитатели камер переговаривались между собой. И судя по говору, ни одного мало-мальски грамотного человека среди них не нашлось. Куча простолюдинов и клятвопреступников. Впрочем, это было понятно и по их внешнему виду. Зачем только их здесь держат?
        Тьма ожила, потянулась ко мне хрипящими тенями:
        - Х-а-асп…
        Я лишь с досадой сжал зубы. А вот об этом я не подумал. Чтоб этим стражникам пусто было, а дети через раз забывали их имена, крича «Эй, папаша!». Неужто нельзя было меня посадить если не соседом тех отбросов, то хотя бы в двадцати шагах от них?
        Только-только вспомнил, что это такое - крепкий сон, а теперь снова просыпаться по десять раз за ночь от леденящей хватки на плече?
        Вздохнув, я смирился. И отправился изучать своё обиталище. Сто десять шагов в длину, двадцать в ширину. По одной стороне через каждые десять шагов нашлись арчатые проходы, густо забранные всё теми же решётками. На противоположной от них стороне в стене отыскались крепления для светильников и факелов. Самое главное, я нашёл солому. Она лежала охапкой у одной из торцевых стен. Я, конечно, грубый северный наглец, но даже я не могу спать на голых ледяных камнях.
        Пока что всё, что я видел, говорило, что я в обычном карцере, куда отправлялись провинившиеся стражники даже в нашем замке. Что я здесь должен тренировать в уединении?
        Уже не первый раз я задумался о том, что обычный человек не может так хорошо видеть в кромешной тьме, где нет ни малейшего отблеска луны. Наверняка это наследие проклятой крови и теней того Предка, чьё имя давно забыто.
        Отребье в камерах угомонилось со своими тупыми шутками и воспоминаниями о былых «подвигах» и, похоже, заснуло.
        А мне не спалось. Пришлось найти себе занятие. Уединённая тренировка, значит уединённая тренировка.
        Жаль, что зал пуст, словно выметен. Мне бы сейчас очень пригодился камень на плечи. Но пришлось бегать без него. То, что я видел в темноте, пришлось как никогда кстати. Хотя тут я был неправ. Когда я убивал беглых крестьян, которых привёл на наши земли тот дезертир-клятвоотступник, это оказалось ещё более к месту.
        Как и думал, едва пробежав сто кругов по залу, как я выдохся, начал задыхаться. А ведь это всего лишь пять лье. Увидь это отец или Флайм, мне было бы не избежать насмешек.
        Много ли может придумать упражнений посаженный в карцер? Как оказалось, много. Пригодились и прутья решётки и крепления факелов. Правда два из них не выдержали, видимо плохо забитые, вылезли из кладки под моим весом, но меня это не остановило.
        Поили и кормили здесь похоже раз в день. Вполне сносной кашей. Хотя в первый раз, видя ухмылку стражника, с которой он всунул мне в руки миску, я ожидал гораздо худшего.
        Так и потянулись дни. Занимался я, сняв халат и нижнюю рубаху. Мне, выросшему на севере, не нужно объяснять, как важна сухая одежда, когда вокруг сырость и холод. Плохо то, что прошло уже восемь дней, солома начала подпревать, но вот менять её похоже никто не собирался. Хорошо же то, что сегодня я пробежал уже восемь лье до того, как начал обливаться потом. Хотя, конечно, налегке, без камня. Зато очень быстро.
        Когда очередное кольцо для факела со скрежетом поддалось под моим весом, я решил, что на сегодня хватит. Вернулся к ложу, швырнул вырванную железку в угол, к остальным, обтёрся пуком соломы, смахивая с себя пот, пыль и паутину, жадно выглотал остатки воды, оставив последний глоток, чтобы протереть позже лицо и руки и неспешно двинулся вдоль стены зала. Обсыхать.
        Тени едва слышно хрипели, кружа на расстоянии вытянутой руки. Я уже даже начал привыкать к ним. Спустя шесть кругов, начав зябнуть, оделся и завалился в солому, зарываясь поглубже, а затем провалился в сон.
        Проснулся от привычной ледяной хватке на плече. Казалось, что под халат засунули кусок льда, который проморозил плоть до самой кости. Я шевельнулся, сбрасывая с себя хватку тени. Она отпрянула от меня, прохрипела:
        - Х-х-а-а-с-с…
        Вскинула свою руку-лапу, тыча ей в темноту и…
        Исчезла. Как и все остальные тени, кружившие рядом.
        Это ещё что?
        Я выпучил глаза, часто-часто моргая и пытаясь понять, что происходит. Тени исчезают, только когда рядом со мной люди. Но я не слышал скрежета двери, не вижу отблеска факела из коридора.
        Что…
        Уже готовый встать, я замер. У стены, там, куда я глядел, ища свет, шевельнулась тень. Не та, что была моим проклятьем. Нет. Вполне реальная тень. Там кто-то был. Кто-то крался ко мне, прижимаясь к стене. Я даже различил руку, которой он ощупывал камень перед собой. И вряд ли он собирается скрасить моё одиночество.
        Вместо того чтобы подняться, я медленно потянулся рукой к изголовью. Кляня про себя проклятую солому, которая даже не шуршала, а оглушительно хрустела от каждого моего движения. Похоже, что человек услышал этот звук, чуть приподнялся, двинулся уже не вдоль стены, а прямо ко мне, срезая путь.
        Я же наконец нащупал вырванные за эти дни держатели для факелов.
        Каждый из них держался в камне на длинном, грубо выкованном четырёхгранном штыре. Чуть звякнуло, но теперь в моей руке сжат почти настоящий короткий кинжал. Не меч, но всё же лучше, чем голые руки.
        Тень замерла, видимо, услышав звук железа. Замер и я.
        Полсотни ударов сердца никто из нас не двигался. Опомнившись, я сообразил: чуть почмокал губами, громко вздохнул, немного сменил позу, засопел носом. Словом, сделал всё, чтобы уверить незнакомца - впереди спящий. Помедлив, тень вновь двинулась вперёд. А я окончательно понял - всё очень плохо - теперь я отчётливо видел в её руках длинную чуть более светлую полоску. Нож. Или кинжал.
        Сейчас меня больше интересовало другое - насколько незнакомец хорошо видит в темноте? В скольких шагах от меня он различит мой тёмный, на фоне соломы силуэт и прыгнет? Насколько далеко могу рвануться я, лежащий на мягкой и толстой подстилке? Наверняка не так далеко, как он.
        Поэтому я медлил, до боли в глазах вглядываясь в приближающегося. Уже различал его бороду, извивы морщин на лице, видел тёмные провалы глазниц. И медлил. Сердце бухало о рёбра, воздуха не хватало, так и хотелось начать дышать чаще или и вовсе открыть рот, чтобы вдохнуть полной грудью.
        Между нами оставался всего шаг, когда бородач прыгнул на меня, а я вскинул руки навстречу. Одной отбить чужой нож в сторону, другой ткнуть в провал глазницы.
        Глава 12
        Глебол побарабанил пальцами по эфесу меча, поднял на меня взгляд:
        - Лиал, я могу надеяться, что детали и сама суть происшествия останутся тайной для всех?
        Прошлый наш разговор как-то не задался, поэтому в этот раз я сначала подумал и помолчал, а затем ещё раз подумал, и только потом вежливо ответил:
        - Старший наставник, уверяю, что это будет тайной для учеников и слуг Кузни. Или вы говорите о его светлости Суаве, владетеле Великого дома Верде?
        Похоже, подумал мало, потому что, только произнеся эти слова, понял, как грубо они прозвучали. Но было уже поздно. Глебол стиснул зубы, на скулах его вспухли устрашающих размеров желваки, бас его вроде был тих, но отдался у меня в груди, словно он использовал одну из внешних техник, что показывала мне матушка:
        - Конечно, нет! Господин узнает об этом от меня лично. Уже сегодня!
        Я пожал плечами:
        - А я, вернувшись домой, сообщу об этом случае отцу, - спохватившись, добавил. - И если люди короля будут задавать мне вопросы, то я, конечно же, тоже не буду молчать.
        Глебол поджал губы на миг, кивнул:
        - Ладно, разумный ответ.
        Голос его стал спокойней, но мне в нём по-прежнему чудилось недовольство. Ну, глупо было бы ожидать другого, после того как я ляпнул про владетеля Суава. Хорошо мне не хватило наглости и глупости потребовать что-нибудь от него как компенсацию за неудавшееся покушение.
        Я покосился на лежащее поодаль тело.
        Сейчас, когда здесь ярко горели магические светильники с пылью из слёз Амании, была отчётливо видна не только зияющая вместо глаза рана, но и глубоко выжженный по центру лба ромб. Осуждённый на бессрочную каторгу. Если бы я не убил зимой тех, кто пришёл на наши земли из-за реки, то их тоже ждала бы такая участь за убийство крестьян.
        Подумать только, не прошло ещё и десятицы в стенах Кузницы, а какой-то каторжник едва не убил меня во сне! А отец ведь постоянно возражал матушке, что в Кузнице мне опасность грозит только на выпускных экзаменах. А на них последние десять лет и вовсе не было ни одного погибшего.
        Возможно даже, что слух о случившемся мог изрядно подмочить репутацию Кузни. А может, и нет. Зато ясно, что выходец одного из бедных Малых домов с севера не та фигура, чтобы требовать чего-то большего от его светлости Суава, владетеля Великого дома Верде. Раз уж Глебол не собирается ничего от него скрывать.
        Глебол качнулся на каблуках, прокотал:
        - Лиал, ты только прибыл в Кузню и повздоролил только с двумя людьми. С сыном владетеля Мэре и его приятелем Слайдом.
        Я молча кивнул, соглашаясь с очевидным.
        Глебол продолжил, не сводя с меня взгляда:
        - Хотел предостеречь тебя от ошибки. Ты можешь решить, что это именно они продолжили ссору, выпустили из камеры этого заключённого. Но это не так.
        Я лишь сжал губы, сдерживая лишние слова. Хотя совершенно так не думал. К чему это он?
        Помедлив, Глебол продолжил:
        - Сам ведь сказал, что не слышал ни звука. А дверь в подземелья Кузни не зря не смазывали со дня строительства. Скажи мне, как возможно провернуть такой трюк?
        Подумав, я осторожно ответил:
        - Это был адепт внешних техник? Он накинул на себя пелену тишины?
        Да к чему это Глебол вообще сказал? Сначала говорит - не они, а теперь сам намекает на это. Они ведь все не наследники, у них как раз талант к внешним техникам, не зря же Бихо складывал пальцы в печати перед тем, как я засветил ему в глаз.
        Глебол снова кивнул:
        - Именно. Уверяю ни у Бихо, ни тем более Слайда нет подобных талантов, иначе они бы не поступили на обучение в Кузню, а пригодились бы и в своих Домах. Это был не меньше чем Возвышенный плетущий. Чужой Возвышенный, который не принадлежит Великому Дому Верде. И я, как старший наставник Кузни Крови, просто обязан найти этого человека и наказать, чтобы сохранить лицо. Поэтому и прошу, чтобы ты молчал об этом проишествии.
        Я приложил руку к груди:
        - Слово Албо, наследника Денудо - я выполню своё обещание.
        Глебол отвернулся, потеряв ко мне интерес, на ходу бросил одному из стражников:
        - Выдай ему новую одежду и проводи в дортуар.
        Я удивлённо вскинул брови. Выходит, и у несчастья есть хорошие стороны. Я-то думал, что мне всё равно придётся досиживать здесь оставшиеся дни. Отличная новость.
        Стражники не только принесли мне новый халат со штанами и чистую рубаху, но и дали возможность смыть с себя кровь. Хотя, будь по-другому, я бы удивился. Отлично я бы выглядел, вернувшись к остальным залитый кровью и упрямо молчащий. Халат, кстати, оказался с точно таким же узором пламени, как и на Глеболе.
        Пламя? Пламя для Кузни? Интересная замена гербу Великого дома Верде.
        Сквозь узкие окна неярко светило солнце. Рассвет. Перед дверями дортуара спросил у провожавшего меня стражника:
        - Сколько дней я там просидел?
        - Девять.
        Я кивнул и тронул створку. Итак, через девять дней после своего прибытия в Кузню, я наконец-то начну обучение.
        Меня встретили десятки взглядов. На глаз я бы сказал, что в огромном зале стояла в два ряда сотня кроватей. Но парней здесь не больше шести десятков. И кровати заняты подряд. Выходит, моей станет самая крайняя свободная, в середине дортуара.
        Я шагнул. Камень коридора под ногами сменился деревом дубовых кирпичей. Стражник прикрыл за мной дверь, а я сложил перед собой ладони и громко сообщил:
        - Достопочтенные идары, я лорд Лиал, сын Нумеро, владетеля Малого дома Денудо.
        Опустил руки и всё так же сопровождаемый десятками взглядов, двинулся мимо кроватей и своих соучеников. Где-то на середине в проход шагнула знакомая светловолосая фигура. Бихо насмешливо спросил:
        - Достопочтенный Лиал, а за какие заслуги тебе сократили срок наказания? Неужели за ежедневные униженные просьбы пожалеть тебя?
        Я крепко сжал губы, сдерживая рвущиеся с них слова. Заставил себя думать, перебирать в голове десятки ответов. Через три шага, уже почти поравнявшись с презрительно глядящим на меня Бихо, нашёлся и возразил:
        - Не суди всех по себе, достопочтенный Бихо.
        Клянусь Хранителем севера, он зашипел и сжал кулаки!
        Сдержав улыбку, я прошёл мимо, добрался наконец до крайней, аккуратно застланной кровати и бросил на неё седельные сумки. Хорошо, что у меня в них не было еды. За эти девять дней там бы всё протухло.
        Дальше, за пустыми кроватями у торцевой стены я заметил умывальню. Невольно коснулся рукой лица. Даже пальцы, казалось, все ещё пахли кровью. И тут же двинулся туда.
        Плеснул на лицо водой, но она стекала с меня чистой, не оставляя кровавых разводов на камне.
        Мне лишь чудится, что я по-прежнему в крови этого каторжника. Жил безвестным и умер в подземельях безвестным. Мне стоит забыть о нём.
        Повернувшись, я сразу же заметил возле своей кровати троих парней. Едва слышно, пользуясь тем, что рядом никого нет, выругался. Как-то в темноте карцера было спокойней. Если не учитывать каторжника.
        Не подавая виду, двинулся спокойным шагом обратно.
        Когда мне оставалось сделать три шага, стоящий первым, парень с чёрными, как смоль волосами приложил ладонь к груди:
        - Позволь представиться, Трейдо, сын Алто владетеля Дома Трензар, - отняв руку, он повёл ей, указывая на стоящих рядом. - Хасок, сын Ирмая, владетеля Первого дома Севера Хонесто, Браур, сын Патио, владетеля Дома Инсого.
        Я остановился. Трейдо с запада, Хасок сын владетеля самого сильного из Великих домов нашего севера. Он и именовал его Дом так, как не делают официально уже лет пятьдесят.
        В голове сразу же зазвучал голос отца, советовавшего держаться здесь вместе с остальными северянами. Дом Инсого тоже лежит на севере. Странно лишь то, что заговорил со мной и представил остальных не Хасок, сын владетеля Хонесто, ведь его отец выше любого из этих двоих.
        Всё это мгновенно промелькнуло в голове, пока я оглядывал парней. Браур был чистокровный житель Скеро. Ни следа другой крови: белоснежные волосы, серые глаза. А вот у Хасока на щеке сияла голубым огромная метка, занимавшая половину щеки. Кровь Реола. Очень много крови Реола.
        Я с трудом отвёл глаза от сплетения трёх стрел и кольца. Зато сразу вспомнил услышанную от парней на ярмарке историю про его отца, владетеля Ирмая. Вернувшись с юга после последнего большого сражения с Риолом, он привёз с собой реолку. Поговаривали то ли пленница, то ли выкуп от её Дома. И третий сын у него был от неё.
        Поняв, что молчание затягивается и дольше подбирать слова становится уже просто невежливо, я наконец ответил:
        - Рад познакомиться, идары. Чем обязан?
        Ответил мне снова Трейдо и он явно умел гораздо лучше меня складывать слова. Речь его струилась плавно, вежливо, словно он целый день готовился к этому разговору:
        - Нам нужно познакомить тебя с тем, что ты пропустил, пользуясь гостеприимством старшего наставника Глебола, - жестом указав себе за спину, Трейдо сообщил. - Здесь собраны отпрыски всех сторон света нашего королевства. И как это всегда водится, они тут же начали дружить по интересам, - новое движение ладони, которой он очертил стоящих рядом с ним. - Мы с товарищами предлагаем тебе держаться вместе.
        И снова я несколько раз подумал, прежде чем ответить:
        - Хонесто, Инсого, - я кивнул им и приветствовал их как идар идара добавив. - Север.
        Они тут же повторили мой жест. На лице Хасока при этом мне почудилась тень улыбки.
        Трейдо заговорил, не дожидаясь, пока я подберу слова для него:
        - Ну а я Запад. И здесь нечему удивляться. Многие приехали в Кузню заранее и мы здесь уже много дней выясняем, кто богаче, влиятельней, наглей и лучше может ранить словами, раз уж у нас пока запрещены внешние техники.
        Хасок хмыкнул:
        - Ну как раз Лиал вывернулся и без всего этого.
        Трейдо пожал плечами:
        - Лично для меня цена дороговата. Пока ещё не началось обучение - это ещё куда ни шло, но уже с завтрашнего дня… - помедлив, он жёстко добавил. - Я не для этого приехал сюда.
        Я промолчал, а через миг на лице Трейдо вновь сияла улыбка и он продолжил как ни в чём не бывало:
        - У нас здесь спесивая столица, которая кичится своей древностью и богатством. Наглый юг, который считает остальных неженками, что прячутся за их спинами. Бедный север, у которых есть только снег и гордость. Надменный восток, измученный набегами с моря. И запад, который устал тянуть всех их на своём горбу.
        Я невольно подобрался, бросил быстрый взгляд за спину Трейдо. Ближайшие кровати пусты, их хозяева толпятся дальше, и его никто не слышал. А он продолжал и в его словах яда стало только больше:
        - И, конечно, никто не присылает в Кузню сыновей, которым хоть что-то светит из наследства. Кому, как не нам, которые никогда не станут главами земель, выплеснуть здесь все накопленные нашими Домами обиды? Отцы победивших в грядущих схватках будут улыбаться, тыкая этим в глаза отцов проигравших. А тем останется лишь скрипеть зубами.
        Хасок хмыкнул:
        - Не бледней так, Лиал. Трейдо ведь ни словом не задел короля и безусловно верен ему. И, конечно, преувеличивает и сгущает краски.
        Тот кивнул:
        - Может и так, но две трети тех, кто смеётся сейчас позади нас - из центральных земель. Юг объединился с востоком. Западу здесь остаётся лишь примкнуть к северу. И если Лиал присоединится к нам, то нас станет уже шестеро.
        Помедлив, я обошёлся без слов - просто поднял руки в вежливом жесте.
        От входа в дортуар раздался мощный бас Глебола:
        - Птенцы! На построение!
        Глава 13
        Построили нас с другой стороны здания дортуара. Здесь парк замка расступился в стороны, освобождая место для широкой площадки, где хватило места для всех нас и ещё столько же могло бы вместиться в случае нужды. Как раз столько, сколько было свободных кроватей.
        В том, что недавно я принял верное решение, я не сомневался. Во-первых, отец прав и северу по возможности нужно держаться вместе. Во-вторых, права матушка - быть одиночкой намного сложней. В-третьих, помощь парней уже сложно недооценить. Они напомнили мне прихватить с собой меч, от тяжести которого на поясе я даже слегка отвык в подземелье и помогли верно занять место в строю.
        Глебол пока прохаживался туда-сюда перед строем в три линии. Испытав наше терпение, наконец остановился, оглядел нас. Его голос был слышен, наверное, и внутри дортуара:
        - Сегодня официально первый день занятий в Кузне Крови.
        Я удивлённо вскинул брови. Так может в том, что меня выпустили из карцера, и нет заслуги в неудавшемся покушении? Может я и так и так вышел бы сегодня оттуда и тот, кто выпустил каторжника, очень торопился? Слишком уж странное совпадение.
        Странно только, что не решил убить меня сам. Конечно, матушка раз за разом повторяла, что ихор наследников всегда сильней ихора вторых и третьих детей, но не тогда же, когда я ещё даже не прошёл посвящения, а моим противником стал бы Возвышенный плетущий? Трус упустил свой шанс.
        Но я выкинул лишние мысли из головы, заставив себя слушать бас Глебола.
        - История нашей Кузни Крови насчитывает тысячу лет. Она была создана сразу после войны с королевством Валио. Королевство пало, сегодня его долины пусты, города давно превратились в руины и ушли под землю. Но та победа дорого нам далась. Тогда многие рода оказались уничтожены под корень, другие зачахли и прервались сами. Память о них жива только в Большом перечне родов нашего королевства. Тысячи Возвышенных мечников, сотни Великих паладинов меча и Клинков пали в той войне. А все выжившие стали в разы слабей. Наша Кузня была создана по приказу короля Вириаста Справедливого, чтобы возродить мощь королевства и уберечь ихор Предка от забвения, перековать птенцов Кузни так, чтобы выжечь из них изъян Безымянного. Вы все присланы сюда потому, что вашим Домам не нужны слабые адепты внешних техник, им нужны те, кто пробудит в себе все возможные дары Хранителей и направит весь огонь души только по пути меча.
        Я внимательно слушал Глебола. То, что он говорил, отличалось от того, что я слышал раньше. К примеру - уберечь ихор, перековать и выжечь изъян Безымянного. Отец обычно называл это проклятьем слабости. Но суть одна, как бы по-разному не именовали всё это.
        После смерти Безымянного идары перестали быть цельными, перестали одновременно владеть внутренними и внешними техниками. Сильным первенцам осталось первое, остальным сыновьям - второе.
        Но звучит, конечно, забавно. У кого, как не у меня самый большой изъян? В моём ихоре доля самого Безымянного. Вот бы что выжечь из меня дотла.
        Правда, сейчас я не так уж уверен, что тени во мне только зло. Как бы я ни относился к ним, но нельзя отрицать того факта, что они спасли меня. Я до сих пор помню хрип и жест тени, что меня разбудила. Без неё каторжник вскрыл бы мне горло.
        - Наверняка каждый из вас гордится тем, что чтит традиции и обычаи предков, не так ли?
        Я пожал плечами.
        Не сказать, что отец или матушка заставляли меня так уж чтить какие-нибудь традиции. Знать свой род, подвиги лучших из предков, их заслуги.
        А Глебол продолжал:
        - Никто, кроме, пожалуй, королевской семьи, не может похвастаться тем, что чтит традиции больше, чем наша Кузня Крови. К вашему сожалению, напомню, что создана она была после мрачной войны. И тогда никто не собирался жалеть тех, кто впервые пришёл в его стены. Первыми наставниками стали герои войны, потерявшие друзей, соратников и близких. Не желавших больше никого терять из-за чьей-то слабости и нерешительности, из-за лени и глупости., - Глебол ухмыльнулся. - И мы чтим их традиции.
        Я невольно поёжился. От этого вступления у меня в груди заледенело не хуже, чем от прикосновения моих теней. Это к чему ведёт наш старший наставник?
        - Первая задача Кузни - перековать вас. Превратить из жалких третьих сыновей, чей предел Плетущий, врачующий раны родных во что-то большее, - переведя дух, Глебол рявкнул. - Во что-то гораздо большее! Каждый из вас, даже самый бесталанный станет самое меньше Возвышенным мечником. Многие же станут Паладинами меча или даже Великими паладинами, сравнявшись со своими старшими братьями, первородными.
        Вокруг зашептались.
        Глебол кивнул:
        - Вы и мечтать о таком не могли, верно? Но это только половина задачи Кузни. Став сильными, заняв достойное вас, перекованных, избавившихся от шлака вашей крови, место в своих Домах, в будущем вы поведёте за собой людей. Неважно, идаров, несущих в жилах ихор Предков, верных солдат, получивших лишь первый истинный дар или наспех набранных по деревням ополченцев. Важно то, что вы не сможете отдать правильный приказ, не сумеете принять правильное решение, если не будете знать, чего вообще можете от них требовать, - замолчав, Глебол обвёл нас взглядом, вкрадчиво спросил. - Вы вообще понимаете, на что я намекаю?
        Я лично не сомневался, что многие не то что понимают, а твёрдо знают, что нам предстоит, но сам пока не мог понять, о чём говорит Глебол.
        Впрочем, он и не ждал от нас ответа, громыхнул басом:
        - Я намекаю, что за этот год вы пройдёте весь путь. От безродного ополченца до Великого паладина меча одного из Домов!
        Глебол снова обвёл нас взглядом, вскинул руки вверх и заорал изо всех сил, оглушая даже меня, стоявшего в третьем ряду:
        - Внемлите мне! Ужасную весть доставил гонец! Долины королевства Валио снова наполнились тенями! Гонец, единственный выживший из всех, кто защищал границу, только и сумел, что прохрипеть эти слова и рассыпался прахом на моих руках, поражённый злой силой Безымянного Предка.
        Шепотки, что до этого звучали со всех сторон, смолкли. Я сам похолодел, замер, не в силах даже сглотнуть ставший в горле ком. Чего?!
        Глебол сделал несколько вдохов и снова завопил, срывая горло:
        - Тени хлынули на земли нашего королевства, поглотили деревни. Но не все несчастные рассыпались прахом, нет! Были и те, чьи тела уцелели. Грудь их опустела, огонь души угас. И на его место вселились тени, заставили подняться мёртвые тела, сделали их безвольными марионетками, служащими Теургу безымянного и проклятого Предка.
        Я наконец сумел проглотить ком и вытаращил глаза на Глебола. Да что он несёт? Я не легендарный Теург! Таким рангом никто не может похвастаться уже тысячу лет, с тех самых пор, как израненные Предки покинули наш мир, оставив нас на Хранителей. И уж тем более это не я, ещё даже не прошедший посвящения. И я ничего не знаю о том, как вселять тени в мёртвых!
        - На пути этой армии теней и драугров лишь я и ближайшее, ещё живое селение. И вот совпадение, в нём из жителей - только вы. Гонец королю отправлен, но кто выиграет время армии королевства? Кто встретит грудью поднятых силой Безымянного драугров?
        Только сейчас я наконец осознал, что вся эта пугающая меня жуть, не более чем выдумка. Проклятый Глебол, чтобы ты по утрам забывал, как тебя зовут!
        Я часто задышал, слыша, как что-то сипит в горле. Украдкой огляделся и с облегчением заметил, как слева и впереди, какой-то рыхлый парень утирает пот с лица, что стоящий справа от Браура худой парень бледен, словно свежий снег. Может, и на меня никто не обратит внимания.
        Сглазил.
        Трейдо склонился к моему плечу:
        - Ты чего? Поверил?
        Я решил, что лучше уж сказать правду:
        - Не то слово, хотел уже бежать на стену.
        Трейдо хмыкнул, выпрямился. Я видел, что на его губах появилась улыбка. И пусть. Я же не прочь бежать собирался. Я не трус.
        Сообразив, что всё это время Глебол молчал, я перестал глазеть по сторонам, вглядываться в других и перевёл взгляд на нашего старшего наставника.
        Он, впрочем, занимался тем же самым: с кривой ухмылкой вглядывался в нас. И так продолжалось ещё десяток ударов сердца. Только убедившись, что шепотки смолки, что все смотрят на него, Глебол задумчиво сказал:
        - Каждый раз одно и то же. Снова я вижу улыбки на лице, снова слышу смешки. Кто-то думает, будто тени Безымянного канули в прошлое и крови Оскуридо уже не осталось, что всех их, так удобно отмеченных Безымянным меткой, уничтожили.
        И снова мне стало не хватать дыхания. Метка. Конечно, удобно. Сам сегодня пялился на щеку Хасока. Это не синие глаза потомков Дисокола, которые, когда кровь разбавлена, можно легко спутать с серыми глазами потомков Амании. Хотя потомкам Эскары с их когтями, потомкам Химедо, с узором на щеке, потомкам Фирма с четырьмя пальцами и, конечно, потомкам Салира с рогами тем более не спрятаться. Только если ихор Предка очень и очень сильно разбавлен поколениями.
        У меня метки нет, но даже текущей во мне крохи хватило, чтобы тени пришли за мной.
        Сейчас я забыл о том, что они спасли меня в подземелье. Сейчас я думал лишь о том, что даже спустя тысячу лет одного только подозрения хватило, чтобы верный отцу Флайм схватился за кинжал. Я, наверное, в сотый раз повторил про себя: «Проклятая кровь Безымянного, как бы я хотел выжечь её из себя!»
        Глеболу не было дела до одного занятого проклятиями ученика, он пророкотал:
        - Кто-то решил, будто я шучу. Кто-то даже не понял, к чему я веду речь. Не страшно, я привык. Кузне Крови уже тысяча лет, она пережила уже девятьсот девяносто волн таких птенцов, как вы. Хотя уверен, те, кто пришёл сюда в первые годы, не смеялись, слыша слова о тенях, - Глебол пожал плечами. - Впрочем, это неважно. Я служу королю и королевству в роли старшего наставника Кузни уже семнадцать лет. Я точно знаю, что вечером я не увижу ни одного улыбающегося лица. Боль, ненависть, отчаяние, слёзы. Вот что я увижу перед собой вечером.
        Кто-то прошептал:
        - Не дождёшься.
        Глебол словно услышал, подначил:
        - А кто-то и вовсе будет требовать встречи с его светлостью Суавом, владетелем Великого дома Верде. Предупреждаю - сегодня любой желающий получит шанс покинуть стены Кузни. Но не сможет вернуться. Вам даётся лишь один шанс на обучение и то, что вы его упустите из-за минутной слабости, будет лишь вашей виной, - помедлив, Глебол дополнил. - И уж, конечно, вы не получите назад платы за обучение. Она станет наказанием за вашу слабость.
        Сказав это, Глебол хлопнул в ладоши:
        - Всё! Разговоры окончены. Сложить под ноги мечи, кинжалы и ножи. Считаю до двадцати, и вы должны остаться безоружными.
        Помедлив, я расстегнул пряжку ремня, аккуратно устроил на вытоптанной земле меч. Я думал, что мне было легче, чем остальным, ведь десять дней назад я уже снимал его. Да и слуг моего Дома здесь нет и быть не может.
        Но нет. Оглядевшись, я понял, что даже не стал первым, кто сбросил меч. Хмыкнул своим мыслям. Не наследники. Они никогда и не связывали свою жизнь с мечом и его путём.
        Через двадцать вдохов ослушавшихся не нашлось.
        Спустя двадцать вдохов Глебол снова хлопнул в ладоши, а между нашими рядами скользнули, проверяя нас, фигуры, облачённые в шёлк.
        Сам Глебол предупредил:
        - Все наставники Кузни не меньше, чем Возвышенные мечники. И все вы, оказавшись в стенах Кузни, согласились принять наши правила. Или же отцы решили за вас. Если вы думаете, что, получив по заднице пинок, пострадает ваша честь и десятки поколений предков, то вы можете вечером на этой же площадке бросить вызов ударившему вас. В этих стенах эдиктом короля вы приравнены к прошедшим посвящение.
        Я не удержался и хмыкнул. Вызов Возвышенному мечнику? Бессмысленно. Разница в силе слишком велика. Это друг другу мы ещё можем бросать вызовы, всё же разница между нами лишь в том, насколько сильна в нас кровь предков. Но даже мне, наследнику Денудо, за спиной которого пятьдесят поколений, нечего и думать выйти победителем из схватки против Возвышенного мечника. Так что, придётся терпеть и пинки, если они будут. Хотя бы до тех пор, пока не случится посвящение.
        Может, к чему-то подобному и готовил меня Флайм?
        Я не удержал вздоха. Кто знает?
        Двинулся вслед за Глеболом, постепенно переходя на бег. Поглядим, как будет выглядеть встреча этих драугров грудью селян.
        Глава 14
        Невдалеке кто-то полным ярости голосом прошипел:
        - Это переходит все границы. Мой род насчитывает сорок пять поколений, а я должен надеть на себя это вонючее дерьмо?
        Я оглянулся. В трёх шагах от меня высокий, широкоплечий парень с отвращением, на вытянутой руке держал перед собой дерюгу, которой побрезговал бы и последний крестьянин нашего бедного баронства. И охарактеризовал он её метко. Вонючее дерьмо.
        Не знаю, где они её хранили всё это время, возникало ощущение, что закопанной в землю, так, как это делают с добычей медведи. И дерюги эти точно так же, как и эта добыча - протухли там.
        Но я подозревал, что и выбора у нас нет. Не после речи Глебола, не после его недвусмысленного приказа.
        Вздохнув, я стянул с себя шёлковое одеяние идара с пламенем на плече, следом снял и штаны, аккуратно сложил всё прямо на землю. А затем ухватил верхнюю дерюгу и потянул на себя. Отсыревшая холстина едва не выскользнула из рук. Штаны. Я встряхнул их, скривился и принялся их натягивать.
        Когда я, задержав дыхание, проскользнул головой в дыру грубого балахона, кое-кто вокруг уже последовал моему примеру. Я словно стронул лавину.
        Глядя на соседей, перетянулся верёвкой, чтобы балахон не мешался. Ещё одной, чтобы не падали штаны.
        Вздохнув ещё раз, шагнул к следующей куче вонючего дерьма и принялся менять свои сапоги на какие-то заскорузлые обмотки.
        Тот парень всё продолжал поминать Безымянного, но накликал лишь Глебола. И голос его сочился нескрываемым ядом:
        - Я бы повторил, что ворота Кузни открыты для всех, кто желает её покинуть, да вот беда, мы сейчас и вовсе в лесу, вне её стен. Вам, достопочтенный Камиз, только и нужно - громко заявите, что покидаете нас и уже сегодня вы будете ночевать в лучшей гостинице Верде, как и положено отпрыску столь древнего рода.
        Невольно я оглянулся.
        Парень стоял с белым от ярости лицом и прожигал взглядом Глебола. Из-за моего плеча раздался шёпот Браура:
        - Сейчас пошлёт.
        Мне тоже так казалось. И мы не ошиблись. Спустя пару ударов сердца парня затрусило, он швырнул тряпьё себе под ноги и принялся яростно топтать его:
        - Ни за что! Ни за что! Ни за что я, идар с сорока пятью поколениями предков за спиной не одену это! Идите к Безымянному со своей Кузней! Недаром о вас мало кто слышал, пусть вообще память о вас сотрётся из памяти людской!
        Глебол спокойно выслушал эти вопли. Едва они стихли, указал рукой в сторону:
        - Достопочтенный, вы сделали свой выбор, отойдите, - обведя взглядом нас, замерших и настороженно глядящих в его сторону, спросил. - Кто ещё из вас хочет вернуться в Верде, а затем и домой? Сообщить весть отцу, что деньги на перековку потрачены зря?
        Раздался срывающийся от злости голос:
        - Нечего тыкать этими деньгами, наш Дом не настолько беден, чтобы выслушивать подобное.
        Парень, который уже одел балахон, сорвал его с себя, подхватил с земли свой шёлковый халат и в два шага оказался у края поляны.
        Глебол подождал, но все остальные молчали. Больше того, продолжали переодеваться в тряпье. Он кивнул и приказал:
        - Визир, сопроводи этих двух в Верде.
        Мы молча проводили их взглядом. Но на этом издевательства не закончились. А я окончательно уверился, что всё это устроено нарочно. Эта вонючая одежда, насмешки наставников, их предложения вернуться в город. Кажется, они проделывали всё это с удовольствием.
        Теперь перед нами лежало то, что должно было стать нашим оружием.
        Послышался знакомый голос:
        - И ради этого я впервые за пять лет оставил родовой меч? Ради этого?
        Слайд. Тот самый парень с белыми волосами и чёрными когтями на кончиках пальцев. Тот, кто встретил меня в первый день в коридоре Корпуса и испытал крепость моих кулаков.
        Сейчас он сжимал в руках трезубые вилы, которыми крестьяне ворошат солому. И не просто сжимал, а тыкал ими в сторону ближайшего наставника. Кривые деревянные зубы вил едва не касались груди наставника.
        Тот же лишь безразлично пожал плечами:
        - Если не нравится, догоняй тех двоих, а лучше молча возьми косу.
        Кстати, я так и поступил. Она, переставленная для использования в качестве оружия, сейчас больше напоминала кривоватое копьё. И была хотя бы железная. Правда, совет Слайду запоздал, кос оказалось мало и их уже всех разобрали, пока он там возмущался.
        Слайд поворошил ногой кучу оставшегося дреколья, не нашёл ничего лучше своих вил и выругался.
        Бихо положил ему руку на плечо и что-то негромко сказал. Я хмыкнул и отвернулся. Вскинув косу на плечо, шагнул ближе к Хасоку и Брауру, Трейду и ещё двум парням, имена которых я ещё не знал, но не сомневался, что они с севера.
        Вскоре все вооружились и по приказу наставников выстроились в две шеренги.
        Холм с Кузней хорошо был заметен, возвышался над лесом где-то в четверти лиги от нас. На эту проплешину мы добрались быстро, теперь толпились здесь, со стороны и впрямь похожие на выгнанных со своих домов крестьян. Не всем переодевание далось легко, нескольких парней к этому времени вырвало. Я и сам старался дышать неглубоко, но даже так от смрада тряпья кружилась голова. Надеюсь, нам потом хоть вымыться дадут.
        Внезапно раздались хлопки. Обернувшись, я обнаружил стоявшего у опушки Суава, владетеля Великого дома Верде. И это он хлопал в ладоши. Я не успел ничего даже подумать, а он уже шагнул к нам:
        - Браво. В этом году даже не пришлось выходить, чтобы уверить, будто это и впрямь испытание Кузни Крови, а не самовольная попытка наставников унизить вас.
        Я открыл было рот, но тут же закрыл его, да ещё и стиснул зубы для верности. Звучало всё так, словно мы какие-то слабаки или простаки, у которых любой воришка может утянуть монеты. Но пожалуй, это мнение лучше оставить при себе.
        Владетель Суав остановился и радостно воскликнул:
        - Итак, остались самые стойкие, готовые трудиться ради того, чтобы занять в своём Доме место, которого они достойны! Не знаю уж, что там вам говорили отцы, отправляя сюда, а я скажу правду. Поглядим, как вы её примете.
        Не обращая внимания на редкие шепотки, владетель Суав сказал:
        - В кузне железо бросают в горн, а затем долго выбивают из него молотом шлак, превращая в отборную сталь. В нашей Кузне Крови мы зажигаем вашу кровь, а затем долго выбиваем испытаниями весь мусор из неё, оставляя лишь ихор, - замолчав на миг, он жёстко резанул. - И не все из вас переживут это.
        Теперь в наших рядах звучали не шепотки, а самый настоящий гул.
        - И для начала…
        Владетель Суав махнул рукой, указывая в сторону. Мне даже пришлось встать на цыпочки, чтобы рассмотреть происходящее. Там четвёрка крепких солдат в цветах дома Верде, не идары, в шлемах, и грубых плащах, под которыми блестели чешуёй доспехи, тащили за кованые ручки небольшой сундук.
        В двух шагах от меня прозвучало тихое:
        - Ого, это же…
        Голос владетеля Суава заглушил шёпот:
        - Вы принесёте клятву Хранителям, что всё, что вы увидите на этой поляне, все, что вы узнаете за этот год о Кузне Крови, останется тайной и вы не передадите этих знаний никому другому.
        Кто-то звонко спросил:
        - Клятва? Мы ещё не прошли посвящения.
        Владетель Суав ухмыльнулся:
        - Так вы и не простолюдины, в чьей крови если и есть капля ихора Предка, то она спит, - голос его изменился, зазвенел смехом. - Ведь за вашими спинами десятки поколений знаменитых Домов королевства. И то, что вы все используете огонь души для внешних техник, лучшее тому подтверждение. Ваша клятва будет услышана. Да, сейчас клятвы юных идаров, которые ещё не достигли четырнадцати лет и не прошли посвящения, используют редко. Но в Кузне Крови свои правила. Древние.
        Солдаты тем временем поставили сундук справа от владетеля Суава, что-то дёрнули и его стенки раскрылись, открывая нам алтарь Хранителей. Чёрный, блестящий в свете ползущего по небу Коразо полированными гранями монолитный камень-куб размером в локоть.
        Владетель Суав вскинул руку, указывая на одного из нас:
        - Начали. С края. Ты первый.
        Незнакомый мне худой парень, озираясь и суетливо поводя плечами, вышел к владетелю. Замерев на миг, опустился перед алтарём на колени. Рядом встал Глебол, шёпотом подсказывая слова клятвы. Голос повторяющего их парня подрагивал:
        - Я, Адан из Дома Макита, клянусь, что сохраню в тайне все, что увижу за время обучения в Кузне Крови, всё, что узнаю о ней самой и обучении в ней. И не передам этих знаний никому другому. В противном же случае, пусть покарают меня Хранители, пусть сгниёт ихор в моих жилах.
        Один за одним мы склоняли колени перед алтарём. Глеболу уже не нужно было подсказывать слова, каждый из нас запомнил их. Пятьдесят четыре клятвы прозвучало в воздухе.
        А когда мы снова вернулись на свои места в строю, в руке владетеля Суава появился кувшин из золота:
        - Каждый из вас сейчас получит по глотку тайного состава нашей Кузни. Именно он воспламенит вашу кровь и даст вам шанс затмить ваших первородных братьев. И именно он убьёт вас, если ихора в ваших жилах лишь пара капель, недостойных всех десятков ваших предков. Но уверяю вас, даже если в вашей крови лишь половина крови идаров, вам ничего не грозит.
        Я нахмурился, пытаясь понять, что значила последняя фраза Суава, но остальные волновались о другом. Кто-то, кажется даже Браур, прошептал:
        - Что-то это подозрительно напоминает то, как создают Кровавых жнецов.
        Ему тихо возразили:
        - Не мели чушь. Для этого нужен ещё ритуальный круг, ты его здесь видишь? И вообще, у меня двоюродный дед проходил Кузню и живой, понял?
        Суав с усмешкой предложил:
        - Кто боится, это его последний шанс вернуться в Верде и забыть о Кузне.
        Слева и справа от меня снова раздались шепотки, но все остались на месте. И владетель Суав кивнул:
        - Да будет так. Вы сами выбрали этот путь. Наставники!
        Не прошло и минуты, как вдоль наших шеренг, сразу с двух сторон двинулись наставники, сжимая в руках золотые кувшины и крохотные чаши.
        - Пей… Пей… Пей…
        Передо мной замер один из наставников, налил из кувшина тёмную, вязкую жидкость. Протянул:
        - Пей.
        Я принял чашу. Колебался лишь мгновение, а затем опрокинул в себя.
        Горькая и тягучая жидкость обожгла рот, горло, провалилась в живот, растекаясь там горячим шаром. А наставник уже вырвал у меня чашу и шагнул к Трейдо.
        Мне же только и оставалось, что сцепить зубы и удержать в себе этот горячий шар.
        Глебол прошёлся перед нами, с ухмылкой глядя на наши мучения, остановившись, спросил у кого-то из впереди стоящих:
        - Сколько до опушки леса?
        Я невольно смерил взглядом расстояние. Наверное, лига. Ему так и ответили:
        - Лига.
        Глебол кивнул:
        - Отлично. И за сколько моё ополчение добежит туда? Время поджимает, я буду подгонять вас пинками, чтобы успеть встретить драугров на краю леса, а не в голом поле. Ну, сколько?
        Я на миг поджал губы. В вопросе был какой-то подвох. Лицо Глебола и изогнутые в усмешке губы я отлично видел. Но вот что за подвох?
        - Не слышу ответа. Будущий Паладин не может ответить на такой простой вопрос? Мало поколений предков за спиной?
        Раздался срывающийся от злости ответ:
        - Четверть часа.
        Глебол уже не скрываясь, ухмыльнулся:
        - Отличный ответ, - глянув куда-то за наши спины, он коснулся ладонью груди. - Ваша светлость, они ваши.
        Ваша светлость? Но владетель Суав же вот, перед нами. Я обернулся, обнаружив позади не только десяток наставников в серых шёлковых одеяниях с пламенем на плече, но и отдельно стоящую фигуру в тёмно-красном одеянии с вышивкой по рукавам. Белоснежные волосы, небольшая бородка и необычного синего цвета глаза.
        Родовой знак едва виден. Это лиса, символ Великого дома Верде. Внешность и обращение Глебола подсказывало, что это судя по возрасту брат владетеля Суава. Не может же здесь быть сразу два владетеля Великих домов? Ещё и столько похожих?
        Да и одеяние… Это не единого кроя халат идаров, следующих по пути меча, а раздельное одеяние тех, кто использует внешние техники, непервородных детей.
        Незнакомец кивнул, поднял руки, обращая их к нам раскрытыми ладонями, пальцы его заметались, складываясь в десятки печатей, следом зашевелились его губы. Не было слышно ни слова, но одно ясно - это слишком сложная техника, ничего подобного я ни разу не видел даже у матушки, а ведь она Великий заклинатель. Никого сильней этого ранга среди адептов внешних техник просто-напросто нет.
        На что же обращена столь сложная техника, что она должна сделать? И сколько раз он её использовал, что уже обходится без произнесения вслух ключей?
        Идар резко выдохнул, мне показалось, ладони его окутались светящимся облаком, которое стремительно метнулось к нам и исчезло без следа.
        И тут же Глебол рявкнул, в который раз оглушая своим басом:
        - Бегом! Бегом! Драугры уже мчат по лесу. Между ними и королевством только мы! Бегом!
        Едва пробежав сотню шагов, как до меня дошло, в чём был подвох вопроса. Пробежать лигу за четверть часа? Легко. Вот только сейчас ноги не слушались меня. Вместо того чтобы стелиться над землёй, мягко принимать на себя вес тела, они буквально заплетались. С каждым шагом мне всё больше казалось, что они превратились в деревянные, все тяжелеющие чурбаки.
        Неладно творилось и с дыханием. За спиной всего две сотни шагов, а в груди уже хрипит, воздуха не хватает и хочется остановиться.
        Вокруг раздавались недоумённые проклятия. Только боязнь не справиться со ставшими чужими ногам и упасть, удержали меня от того, чтобы обернуться.
        Вот что сделала техника брата владетеля Верде! Это не вылизанные до идеала за столетия применения простые вещи вроде пламени, света или огня в руке. Уникальная техника ранга Великого заклинателя, да ещё и наложенная сразу на пять десятков человек.
        На пять десятков идаров!
        Конечно, пройди мы посвящение на алтарях Хранителей и став хотя бы Возвышенными мечниками, то сами бы выбирали, принять на себя действие этой техники или нет. Идары идущие путём внутренних техник всегда сильней, чем идары внешних. Матушка хорошо это объяснила. Сгущённый в груди огонь души сильней, чем тот, что выплеснут из тела.
        Но до посвящения ещё целый год. Сейчас я даже не ощущаю огня души, словно Великий заклинатель выстудил внутри меня всё не хуже теней.
        Из мыслей меня вырвали дикие проклятия. Кто-то всё же не удержался и свалился. Прямо под ноги бегущих позади товарищей. На земле разом оказалось пятеро. Невольно остановились и остальные. Глебол заорал, срывая голос:
        - Встать, ополчение королевства! Встать! Враг не будет ждать. Бе-е-его-о-ом!
        Мы снова принялись перебирать непослушными ногами. Сердце, казалось, колотится не в груди, а в висках. Что-то начало болеть и резать в боку. Позади слышались окрики наставников, которые подгоняли отставших. А бас Глебола, казалось, ревел со всех сторон:
        - Отлично! То, что нужно, чтобы усвоить урок. Крестьяне могут трудиться от зари и до зари. Они выносливы словно волы, но бегать они не умеют. У них сильные руки, но слабые ноги. Простоять целый день за плугом? Целый день шагать рядом с повозкой? Это они легко сделают. Но пробежать лигу за четверть часа? На это они не способны. Помните об этом, когда будете планировать сражение, помните об этом, когда будете отдавать приказы отряду ополчения.
        У кого-то ещё хватило сил на то, чтобы ответить:
        - О-пол-че-ние не исполь-зо-вали уже сотни лет.
        Глебол расхохотался:
        - Я же сказал, традиции обучения Корпуса очень стары. Половина из ваших родов моложе, чем этот урок.
        Если вначале я даже забавлялся, слушая нравоучения Глебола, нашего старшего наставника, то сейчас я начал его потихоньку ненавидеть. Резь в боку уже стала нестерпимой. Так плохо мне не было никогда. Ни тогда, когда я только начал бегать вокруг замка, ни тогда, когда отец или Флайм заставляли меня взвалить на плечи всё более и более тяжёлые камни. Только гордость удерживала меня от того, чтобы остановиться. Гордость и понимание того, что бегущие позади наставники отдыхать не позволят.
        Не знаю, как приняли остальные этот урок, но я вдруг понял, что так оно и будет в жизни - свежие и полные сил идары будут подгонять падающих от усталости крестьян и солдат, чтобы успеть выполнить приказ.
        Глебол перестал смеяться, спросил:
        - Итак, кто ответит на вопрос, сколько нужно времени на то, чтобы крестьяне пробежали лигу?
        Кто-то прохрипел:
        - Час.
        Я бы не согласился, но мне не хотелось тратить дыхание. Час - это неверный ответ. За час лигу можно пройти быстрым шагом. Уж на это крестьяне способны. Глебол тут же подтвердил мои мысли:
        - Неверно! Час - это слишком много. За час драугры доберутся до вашего села и вырежут ваших родных. Кто ещё?
        Снова раздался хрип?
        - Тог-да пол часа.
        Глебол изумился:
        - Звучало больше, как попытка поторговаться, но тем не менее в точку. На третий раз. И запомните это все. Половины часа крестьянам хватит, чтобы пробежать лигу.
        Он говорил что-то ещё, но я уже не слышал его. Слова его сливались в какой-то басовитый гул. С каждым шагом бежать становилось всё тяжелей. Если вначале я легко вырвался вперёд, то сейчас меня явно начали догонять, я слышал хрипы уже у самого плеча.
        А ведь у кого-то из парней ещё находились силы говорить на бегу.
        Ещё и в желудке огненный шар становился всё жарче и уже причинял настоящую боль.
        Я на бегу сплюнул густую слюну. Кажется, сейчас меня вырвет.
        Крик Глебола заставил меня вскинуться:
        - Приготовились! Приготовились! На опушке драугры! Сметите их!
        Среди деревьев и впрямь мелькнули тёмные силуэты. Но что значит, сметите? Мне что, и впрямь рубиться этой косой?
        Мои мысли прервал свист. Знакомый мне свист, ведь я десятки раз был на охоте. Свист стрел.
        Я обернулся налево, пытаясь понять, откуда у нас, сжимавших в руках вилы, косы и просто колья, появились луки. Повернулся направо. Только чтобы увидеть, как Браур валится на землю. В середине его лба торчала стрела.
        Что?..
        Я споткнулся, замер, не в силах отвести от него взгляд. А через мгновение грудь пронзила нестерпимая боль. Опустив глаза, я и в себе обнаружил странную голубую стрелу. Ровно посередине грудины. Неверяще ухватился за неё рукой, потянул, пытаясь вытащить, и мир погас от жуткой боли, обернувшись тьмой.
        Глава 15
        Стоять в строю было тяжело. Грудь жгло, так и хотелось снова обхватить себя руками, согнуться, попытаться укачать, смирить эту боль. Я, прикусив губу, отвлекая себя новой болью, держался. А вот многие справиться с собой не могли. Хотя кто знает, насколько сильна боль после того, как…
        Я скосил взгляд в сторону, на Браура, который стоял на коленях, сжимая голову руками и глухо, монотонно стонал. При этом ещё и покачивался из стороны в сторону. Я с трудом оторвал взгляд от алой отметины у него на лбу и отвернулся.
        Вовремя. Из-за дерева выскользнул Глебол. Стоны, хрипы и проклятья стихли под его взглядом.
        Раздался негромкий голос какого-то из наставников:
        - Встать.
        Спохватившись, я ухватил под руку Браура, помог ему встать. Глебол довольно кивнул, то ли мне, то ли своим мыслям, его бас заставил смолкнуть дроздов в ветвях над нашими головами.
        - Отвратительно. До врагов не добрался ни один из вас. Но есть и хорошая новость, теперь вы знаете, как легко впадает в панику чернь, как она сбивается в неуправляемое стадо, которое делает что угодно, но только не то, что нужно для победы. И как глупо надеяться на простолюдинов, если позади не поставить погонщика с палкой.
        Я не удержался и скривился. Эк он нас.
        Кто-то и вовсе разразился бранью:
        - Следите за словами, достопочтенный Глебол.
        Он прервался, невозмутимо уточнил у крикуна:
        - Иначе что?
        Ответа никто из нас не услышал, Глебол пожал плечами:
        - Через три месяца вы получите из мастерской Кузни свои первые взрослые мечи. Те, с которыми вы взойдёте на алтарь Хранителя юга королевства. И как только они у вас появятся, вы сможете вызвать меня на поединок. Советую только освежить в памяти список ран, которые не считаются тяжёлыми. Вы, к примеру, знали, что разрубленное до кости бедро не считается недопустимой раной? А отрубленные уши и вовсе позволяют продолжать вести поединок, - Глебол обвёл взглядом наш строй и припечатал. - Так что это вы, ещё неоперившиеся птенцы Корпуса, следите за языком. Нескоро вы ещё станете так сильны, чтобы заставить меня с вами считаться. Примерно тогда же, когда сумеете выполнить приказ и смести драугров.
        И вновь кто-то не выдержал. На этот раз с самого края строя:
        - Это было нечестно! Откуда вообще у них могли взяться луки?
        Глебол кивнул:
        - Хороший вопрос. Отлично показывает, насколько вы не желаете думать. Драугры сохраняют все те навыки, которыми обладали и при жизни. И если вы, гордые идары, думаете, что среди ваших крестьян нет тех, кто с луком промышляет в ваших лесах, то ваши земли быстро разорятся.
        Тот же голос вновь запальчиво выкрикнул:
        - Так это вы вели нас, вы и должны были об этом подумать! Растянуть нас в стороны, дать нам щиты, предупредить о лучниках.
        Глебол внезапно засмеялся:
        - Неплохо. Надеюсь, в следующий раз, когда командовать будешь ты, птенец Эсом, ты не забудешь ничего из того, что предложил. Боль лучше всего способствует запоминанию. И сегодняшний урок вы точно забудете нескоро. А завтра будет новый. И послезавтра.
        В руках Глебола появилось две стрелы. Вернее, почти две. Одна была целой, со странным, отливающим голубым оперением.
        Невольно я потёр грудь, из которой и пытался вытащить подобную стрелу.
        От второй осталась только половина, без наконечника и оперение было блёклым, серым. Не моя ли?
        Старший наставник Глебол поднял стрелы перед собой:
        - Кстати, это одна из причин того, что обучение в Кузне так дорого. Каждый из вас сегодня познакомился с такой стрелой. Чтобы создать её, трудился сначала мастер-идар из простолюдинов, истратив тростинку Фирма и два грана пыли из слёз Амании, а затем над ней потрудился его светлость Габино. Как-то он признался мне, что ему проще убить Возвышенного мечника, чем зачаровать одну такую стрелу. А их сегодня потратили пятьдесят четыре.
        Я невольно покачал головой, даже не сомневаясь в том, что услышал правду. Если честно, на нашем севере и не слышал, что можно создать стрелу, которая пробьёт голову едва ли не насквозь, а через минуту исчезнет, оставив после себя лишь отметину. Не удержавшись, потёр грудь. И боль.
        Но много ли я видел в жизни? Когда Предки, израненные, но сумевший убить Безымянного, возвращались домой, то на землю падали капли их драгоценного ихора. Предки, залечив раны, ушли. А в тех местах, где пролился их ихор, стали находить исары, следы пролитого ихора.
        У нас, в Скеро это слёзы Амании, особый камень, в котором можно хранить жар души. В Бокоро это ярость Эскары, благовоние, от аромата которого теряют голову и сражаются, не обращая внимания на раны. В Андамо это тростник Фирма, который используют в лечебных мазях.
        Я снова потёр грудь. И в стрелах, которые не убивают, как оказалось.
        Глебол же продолжал свои нравоучения:
        - Вы же впустую переводите его труд и драгоценные ресурсы. Как сегодня, когда не сумели даже добежать до драугров.
        - Драугров нет уже сотни лет!
        На этот крик Глебол лишь кивнул:
        - А обучение Кузни имеет такие же древние традиции. Сначала драугры. Затем Кровавые воины, которые сошли с ума, едва пал Безымянный и нарушился баланс мира. Повезло, что на граухов это не повлияло, - Глебол усмехнулся. - Вам тоже повезло, я был бы рад натравить на вас безумных граухов в броне. Но не судьба. Вы встретите их только тогда, когда придёт черёд сражений с людьми, - оглядев нас, он спросил: - Так с кем сражалось наше королевство после того, как закончилось безумство с Кровавыми жнецами?
        Несколько мгновений наш строй молчал, а затем раздалось несколько голосов:
        - С Андамо.
        Глебол довольно усмехнулся:
        - Отлично. Два поколения сменилось за время той войны. Почти десяток родов севера прервался. Только победа возле Озардо позволила отбросить войска Андамо обратно за хребет и построить бастионы, которыми так гордится север.
        Я невольно кивнул, хотя их ни разу и не видел. Так близко к перевалам родители не выезжали. Отец, понятное дело, там был, но я с мамой ни разу. Но мне это и не было нужно. Я десятки раз видел эти бастионы на рисунках и картинах. В конце концов, они и строились под рукой Денудо, когда мы были первым Домом севера и правили им ради короля. Это Денудо кровь и жизнь вложили в победу над королевством Андамо.
        А Глебол продолжал перечислять:
        - Затем было большое крестьянское восстание, после война с Лано. Последними вашими врагами будут те, кто и сейчас пробует на прочность нашу южную границу. Реол. Мы будем изучать все приёмы, которые использовались в тех сражениях, вы попробуете себя в шкуре солдат, ополченцев, егерей, разведчиков, рыцарей. Затем научитесь ими командовать. Узнаете их сильные и слабые стороны, научитесь вести их в бой и использовать там, где они принесут наибольшую выгоду, - усмехнувшись, Глебол добавил. - Впрочем, и затыкать дыры золотом я тоже вас научу.
        Боль возле сердца наконец-то отпустила, и я с облегчением вздохнул полной грудью. Так как и не дышал никогда, проверяя сейчас, всё ли у меня внутри цело. Никак не мог отделаться от мысли - а куда делась половина стрелы? Не растворилась же она внутри меня? Или внутри Браура? Да и если бы стрела действительно вошла в голову Браура, то ведь разнесла бы ему мозги, верно? С другой стороны, я отлично помню, как схватился за свою стрелу и пытался её вырвать из себя, а она крепко засела внутри и даже не шелохнулась.
        Опомнившись, я сморгнул и вновь уставился на Глебола. В его руках уже не было стрел, он прохаживался вдоль нашего строя, сложив руки на груди и выглядя сейчас особо угрожающе:
        - Грозить болью хорошо простолюдинам. Чаще всего этого и достаточно. Но не вам, гордым идарам, верно?
        Ощутив на себе внимательный взгляд Глебола, я смолчал. Как и все остальные. Хотя эти слова и были смешны сейчас, когда мы стояли перед ним грязные, потные и в вонючем тряпье, которым побрезговали бы те самые простолюдины.
        - Наградой за тяжёлое обучение в Кузне станет то, что все, кто добирается до конца, успешно проходят посвящение Хранителям. Мы перековываем вас, делая сильней. Может быть, вы слышали, что чем большие испытания преодолел идар перед посвящением, тем больший дар он получит от Хранителей?
        В ответ Глеболу буркнули:
        - Так говорят только про наследников, первенцов.
        Глебол лишь усмехнулся:
        - А разве вас отправили сюда не для того, чтобы вы повторили их путь, выжгли в себе изъян, закрыли утечку огня души и навсегда позабыли о внешних техниках?
        Вместо ответа у него вдруг спросили:
        - Погодите-ка, а где Джозу? Куда он делся?
        Строй зашевелился, я тоже глянул по сторонам, хотя даже не представлял, что это за Джозу и из какого он Дома.
        Глебол спокойно ответил:
        - Он не перенёс первого испытания.
        Я сглотнул, раздался чей-то растерянный голос:
        - Как это не перенёс?
        Глебол пожал плечами:
        - Это Кузня Крови. Не все из вас выдержат перековку крови. Слабые падут. Если говорить прямо, то Джозу из Малого дома умер, огонь его души погас, а сердце перестало биться. Если бы кто-то спросил меня, что я об этом думаю, то я бы сказал, что в его жилах текла лишь половина от крови настоящих идаров. Слабых идаров Малого дома. Разбавленная кровью какого-то бродяги из Дома Осколков или кровью конюха, она не выдержала даже первого дня перековки.
        Кто-то с шумом выдохнул, кто-то и вовсе попятился назад. Глебол всё так же спокойно пробасил:
        - Но я бы не советовал вам бежать. Вы выпили зелье Кузни, и никто во всём королевстве не подскажет вам, что нужно делать, чтобы оно точно вас не убило. И зелье, и обучение Кузни - это тайна Кузни.
        Раздался вопль:
        - Будьте вы прокляты со своей Кузней! Чтобы и о вас, и о вашем Доме сама память стёрлась!
        Глебол хмыкнул:
        - Разве я силком приволок вас в Кузню? Вроде как это ваши отцы отправили вас сюда. И поверьте, они отлично знали, что не все птенцы Кузни доживают до последнего экзамена. И даже не все переживают и последний экзамен.
        Ещё один голос беспомощно произнёс:
        - И ради чего это всё? Ради какого-то посвящения?
        Глебол осуждающе покачал головой:
        - Ну что ты такое говоришь, парень? Глянь на меня, - Глебол развёл своими ручищами. - Когда-то я был всего лишь четвёртым сыном побочной ветви Верде. Всё, что мне светило - это не более чем стать Плетущим, едва получив первый истинный дар Хранителей. Сводить бородавки родным сёстрам и корпеть над книгами налогов старшего брата. Мог ли я мечтать о большем? Четвёртый сын с его жидким ихором в жилах? - в тишине Глебол рявкнул. - Не слышу!
        Ему ответил злой и дрожащий голос:
        - Нет!
        - Верно, - Глебол спокойно кивнул, словно и не он только что драл горло. - Не мог, - ткнул себя пальцем в грудь. - А кто я сейчас? - его бас разнёсся под кронами деревьев. - Я Великий паладин меча Великого дома Верде! Я получил все шесть даров Хранителей, словно наследник Дома, став наравне с господином, став его верной опорой!
        Наш строй разразился возгласами и недоверчивым шёпотом. Я и сам ощутил, как глаза лезут на лоб. До этого я считал Глебола не более чем наследником одной из ветвей Великого дома Верде и не более чем Возвышенным мечником. Но четвёртый сын? Великий паладин меча? Как отец?
        Я смолчал, а вот кто-то звонким голосом задал неожиданный вопрос:
        - Вы стали Великим паладином меча, достопочтенный Глебол, получили все положенные дары. Но что с путём меча? У вас есть титул Клинка?
        Улыбка Глебола стала кривой:
        - Нет.
        - А что с родовым умением Верде? Это, кажется, Меч семи звёзд? Вы сгустили образы меча в звёзды?
        Глебол медленно произнёс:
        - Как ты любопытен. Адалио из Великого дома Тенебро, верно? Да, сгустил. Ты доволен?
        - Доволен.
        Другой голос спросил:
        - И что? Вот так каждый, кто пройдёт ваше обучение, станет Великим паладином?
        Глебол зашёлся в рокочущем смехе:
        - Ха-ха-ха! Нет, конечно. Иначе мы бы каждый год набирали полный дортуар птенцов. Нет. Но шанс велик. Не знаю, слышали ли вы слух, который иногда рассказывают шёпотом. Будто каждый алтарь Хранителей ограничен в силе и при посвящении даёт больше тому, кто проходит его первым?
        Звонкий голос с яростью воскликнул:
        - Ересь! Ересь, достойная того, чтобы сообщить о ней судьям короля!
        Глебол развёл руками:
        - Не стоит горячиться, птенец. Слух, не более чем слух, - он снова улыбнулся и вдруг шепнул. - Но для птенцов он истинная правда. Каждый ваш успех в обучении будет оцениваться наставниками, чем сильнее вы будете стараться, тем выше вас будут ценить, чем выше вас будут ценить, тем выше будет ваш номер в Кузне. И чем выше будет ваш номер, тем больше шанс, что вы станете Великими паладинами меча.
        Всё тот же голос упрямо прорычал:
        - Ересь!
        Глебол кивнул:
        - Конечно. Ты прав. Я и не говорил, что это Хранители одарят первых, кто шагнёт к их алтарю. Это так не работает. Нет. Вы сами себя одарите. В вашей крови пылает зелье, которое будет переделывать вас. И чем больше вы приложите усилий, тем меньше в ваших жилах останется пустой крови и тем больше возгорится ихора.
        В тишине Адалио звонко и дерзко сказал:
        - Какие-то многозначительные и пустые слова. Я прибыл сюда не ради них, а ради силы. Выражайтесь ясней, старший наставник. Чего вы от нас хотите?
        Глебол ухмыльнулся:
        - Для начала я хочу, чтобы вы ещё раз пропотели. Бегом, бегом за мной!
        И снова мы бежали через лес, уворачиваясь от хлещущих в лицо веток. И снова я сумел удержаться в числе самых быстрых. Рядом мелькал Трейдо и ещё пара незнакомых парней. Правда теперь я не ощущал странной слабости и мог бы бежать даже в полную силу, так, как привык бегать вокруг замка. Тем более что сейчас на моих плечах не было камней.
        Но не выходило. Глебол приказал бежать за ним, а не обгонять. И я даже понял, в чём причина такого неспешного бега. В остальных парнях. Они изрядно отстали, то и дело я слышал крики наставников, которые подгоняли задних.
        Да и бежали мы не так долго. Может быть, ещё две или три лиги.
        Лес закончился внезапно. Проломив стену жимолости, мы оказались на открытом месте, а над нами нависла громада скалы. Вслед за Глеболом я сбавил ход, принялся крутить головой. Красноватый камень был испещрён трещинами, а впереди и вовсе зияла чёрная пасть пещеры.
        Едва из леса показались отставшие, Глебол заговорил, не заботясь, слышат его или нет хватающие ртом воздух парни:
        - Первое, через что вам предстоит пройти - это уединённая тренировка. Для того чтобы выковать хороший меч, грубое железо нужно очистить от примесей и шлака. В вашем случае мы для начала воспользуемся потом. С ним из вас должно выйти лишнее, скопившееся в вас за годы изнеженной жизни.
        В ответ ему прошипели задыхающимся голосом:
        - Бредятина.
        Глебол пожал плечами:
        - Начало я вам показал, заставив вас бегать. Но я вам не мамочка, ходить за каждым и подбирать сопли, уговаривать стать сильней. Если это не нужно вам самим, то так тому и быть. В своих пещерах вы найдёте камни и тяжёлые железные палки, с которыми должны заниматься без перерыва. Делайте что хотите: отжимайтесь, приседайте, отрабатывайте удары. На следующую десятицу вы должны забыть о том, что есть какие-то внешние техники, да наше зелье и не даст вам их использовать. Вспомните, что у вас есть тело, найдите его пределы, шагните за них и прерывайтесь только на сон!
        - А еда?
        - В пещерах вы найдёте воду.
        Вопрос повторили:
        - А еда?
        Глебол повёл своими могучими плечами, положил руку на свой огромный меч и широко, с издевкой ухмыльнулся:
        - Настоящий меч не должен быть слишком тяжёл.
        Вокруг раздались ругательства на десяток голосов.
        Глава 16
        Даже не представляю, как с этим справлялись остальные парни. Источником света и свежего воздуха в моей пещерке была всего одна узкая щель в потолке. Для меня даже без неё не стало бы проблемой видеть всё, что есть вокруг, для остальных же подозреваю, здесь половину суток царила непроницаемая тьма, а в остальное время густой полумрак.
        Зев пещеры, что я видел от леса, оказался входом в какой-то старый рудник. От основного тоннеля расходились извивами десятки ходов. В них и были выдолблены наши… камеры? Конуры?
        Любым другим словом это назвать сложно. Десять шагов в одну сторону, двадцать в другую. Решётка из толстых стальных прутьев, надёжно и глубоко вбитых в камень.
        У одной стены сложены округлые камни. Вполне привычные мне, кстати. Точно с такими же я занимался дома. С точно такими же бороздами под верёвки, что позволяло собрать из них самые разные веса. Верёвки здесь тоже нашлись. Нашлась и подстилка из тростника, а ещё в углу стоял большой кувшин с водой.
        И всё.
        Судя по давно высохшему, но до сих пор вонючему пятну в углу каменной конуры, гадить предлагалось прямо здесь.
        Не знаю как другие, но для меня то, что недавно сказал Глебол, было очень важно. Всё то, что он говорил о перековывании себя. Это и обнадёживало меня и пугало.
        Убрать примеси из крови - это отлично. Есть только одна беда. Род Денудо насчитывает пятьдесят поколений. Вот только королевские рода это шестьдесят поколений идаров владык. Они были сильнейшими из тех, кто испил когда-то из чаши ихор Предков. И сильнейшие до сих пор, спустя тысячу лет после их ухода.
        Если мёртвый Флайм был прав и во мне кровь уничтоженного рода Оскуридо, то она древней крови Денудо. Как бы мне при перековке в Кузне Крови не сделать только хуже.
        Но ведь не одни Оскуридо несли в себе кровь Безымянного. Королевские рода никогда не были многочисленными, им, как никому другому тяжело найти себе пару, которая не ослабит их кровь. Вряд ли в той войне тысячу лет назад могли упустить хоть одного из Оскуридо.
        Скорее я поверю, что тогда сумел укрыться потомок одного из других, более многочисленных родов уничтоженного королевства Валио. И… если в нём насчитывалось меньше поколений, чем у рода Денудо, то… Почему бы мне и не перековать свою кровь?
        Я ухватил верёвку и шагнул к ближайшему камню. Один - это несерьёзно. С одним я перестал бегать ещё в одиннадцать лет.
        Спустя несколько минут на моих плечах повисли две связки камней, немилосердно впиваясь в кожу грубой и колючей верёвкой. А я двинулся вдоль стены.
        Широкий шаг с левой ноги, присесть, широкий шаг с правой ноги, присесть.
        Десять кругов. Затем отжимания с камнями на спине. Столько, сколько только сумею и ещё два раза сверху. Двести ударов колотящегося о рёбра сердца и подняться с ледяного каменного пола. Теперь поднимать камни.
        Судя по тому, что отчётливо заметный в пыльном воздухе луч света давно исчез, за пределами пещеры наступил вечер или даже ночь.
        И я позволил себе перерыв. И два глотка воды. Кто его знает, будут ли нам давать ещё воду за эти десять дней или этот кувшин всё, на что можно надеяться во время перековки? Уж лучше не тратить лишнего, хотя очень хотелось обтереться, смыть с себя пот и каменную пыль, которая меня покрывала.
        Через несколько ударов сердца я окончательно уверился, что Каразон больше не освещает землю, а на его месте плывут две сестры луны.
        В углу пещеры сгустились тени. Мои тени. Поплыли ко мне, тяня руки-лапы:
        - Ха-а-ас-с…
        Я со злостью выдохнул. А ведь до последнего надеялся, что до соседних камер с птенцами достаточно близко, чтобы эти твари не появились.
        С отвращением дождался, когда первая из них коснётся плеча, вымораживая плоть. Жаль, что дёргаться раньше бессмысленно - тени бесплотны и не обращают внимания на мои трепыхания. А вот через миг после того, как проморозят прикосновением - словно соскальзывают с меня. Достаточно просто шевельнуться.
        Неожиданно по тоннелю прокатился крик, затёк сквозь решётку и гулко отразился от стен:
        - Эй! Парни! Давайте хоть перекликнемся. Я Фату! Из Великого дома Опулето. Задрался уже прыгать с этими камнями, заплатил бы золотом за горячую девку и попрыгал бы с ней!
        Я кивнул. Это похоже один из тех двоих союза севера, чьего имени я не успел узнать, но зато слышал ещё дома. Третий сын того самого Великого дома, про который уважительно отзывался отец. И через город которого мы проезжали с гаэкуджа Креодом.
        Послышался новый крик, едва слышный:
        - Я второй. Адан из Дома Макита. Всё бы отдал за блюдо горячей оленины.
        - Третий. Эстро из Дома Хомбро. Мне бы сладкого вина из западных провинций.
        - Четвёртый. Адалио из Великого дома Тенебро. Хочу нормальный меч, а не этот ржавый прут.
        Я поднялся с подстилки. Точно. Про меч-то я и забыл.
        Шагнул прямо сквозь тень, принялся перебирать верёвки, ища прут, на который ругался Адалио. Отыскал. По весу он оказался раза в три тяжелей даже той тренировочной громадины, с который я привык заниматься дома. Вот уж Флайм бы порадовался безжалостности здешних наставников.
        Прислушиваясь краем уха к перекличке парней и их требованиям, которые становились все безумней и то и дело вызывали хохот у остальных, я встал у самой решётки, которая преграждала путь на свободу. Повернулся к ней спиной.
        Тридцать шагов северной тропы могут начинаться как с правой, так и с левой ноги. Родившаяся на севере нашего королевства эта техника оттачивалась моим родом на протяжении самое малое сорока поколений. Однажды я видел совместную тренировку отца и Ирмая, владыки Хонесто, Дома севера. Отца Хасока, к слову. Так вот, его исполнение шагов отличалось от тех же шагов отца.
        Шаги я выучил в десять. Мне же сейчас нужно было совместить их с движениями рук, плеч и корпуса. С Мечом льда и света.
        Шаг вперёд с левой ноги. Меч вперёд, в первую позицию. И плевать, что это всего лишь железный и ржавый прут. Плевать, что ещё год огонь души может выплёскиваться из меня только во внешних техниках. Ко дню посвящения любой наследник должен выучить все тонкости родового пути меча.
        Шаг правой, довернуть стопу, опуская её на камень сразу всей поверхностью, чуть согнуть колени приседая. Меч вперёд, рассекая воздух стремительным выпадом. Раз, два, три. Это первое умение Меча льда и света. Дождь клинков. Который я бы сейчас с радостью обрушил на тени, заполнив всю эту пещеру образами меча и разрывая их на тысячи клочков.
        Если, конечно, на них это вообще подействует.
        Плевать.
        Двигаемся дальше…
        Раздался крик, потревоживший мою сосредоточенность:
        - Эй! Чего-то маловато? Кто там молчит? Камнями подавился?
        Я приставил ногу, завершая Тропу, опустил меч к бедру и крикнул, припомнив, какие цифры слышал последними:
        - Пятьдесят второй. Лиал из Малого дома Денудо. Не отказался бы от свечи.
        Совсем недалеко от меня кто-то засмеялся:
        - И это тоже. Я рассадил лоб, пытаясь просто улечься.
        Раздался искажённый расстоянием крик:
        - Пятьдесят третий. Теодоро из Дома Вимару. Скажите мне, что у всех живот будто ножом режет от этого проклятого всеми Хранителями зелья!
        Ответом ему стала тишина.
        Следом по коридору прокатился безумный смех:
        - Я так и знал, я так и знал. Будь прокляты эти пещеры, будь проклят этот Суав и весь его Великий дом. И будь проклят мой лживый отец - сынок, езжай, мне понадобится твоя помощь, помощь сильного сына. Будь он проклят! И будь проклята моя мать!
        Я содрогнулся от жуткого захлёбывающегося смеха, который заполнил все коридоры.
        ***
        Глебол на миг замер перед дверью, расправил на себе одеяние, согнал складки за спину, подтянул пояс с мечом и только убедившись, что выглядит безупречно, один раз стукнул кулаком по двери.
        Дождавшись разрешения, скользнул в кабинет своего господина, Суава, владетеля Великого дома Верде.
        Тот бросил на него лишь короткий взгляд, буркнул:
        - Надеюсь, ты появился с добрыми вестями?
        Глебол качнул головой:
        - Простите, ваша светлость.
        Суав откинулся на спинку стула:
        - Что мне до твоих извинений? Четыре дня назад ты так красиво рассказывал этим мальчишкам, насколько древние традиции Кузни Крови, - Глебол замер в шаге от стола, с каждым словом всё громче говорящего Суава лицо его бледнело всё сильней и сильней. - Рассказывал, как суровы были первые наставники, как нетерпимы они были к пренебрежению долгом, - Суав грохнул кулаком по столу, - как карали лень!
        Глебол сглотнул, Суав несколько раз втянул в себя воздух сквозь зубы, переводя дыхание, и уже гораздо тише спросил:
        - За эти дни ты, старший наставник Кузни, по сути, полноправный хёнбэн замка, уже придумал, как я должен наказать того, чьи люди забросили службу, оставляют ворота замка без охраны, не следят за окрестностями с башен, не сторожат вход в подземелья?
        Глебол сорвал с пояса ножны с мечом, вскинул их перед собой, сжимая сомкнутыми ладонями под эфесом:
        - Господин, я приму любое наказание. Моя вина неоспорима.
        Суав процедил:
        - Думал, за эти дни я остыл?
        - Господин…
        - Молчи! Да, ты прав, я остыл. Мой отец приказал бы слугам поднести тебе чашу с ядом. Дед, пожалуй, прикончил бы тебя своими руками. Прадед приговорил бы тебя к смерти прохождением через мечи. И заставил бы участвовать в этом всех идаров Дома. А вот я что-то их недостоин. И дело даже не в эдикте, как ты понимаешь, - смерив опустившего взгляд Глебола, Суав хмыкнул. - На год лишаешься жалования. Растрясёшь жирок и наведёшь порядок в замке Кузни.
        Глебол с облегчением сглотнул и поклонился:
        - Конечно, господин. Вы очень милостивы, господин.
        Суав махнул рукой:
        - Оставь это. Ты не умеешь льстить, не пытайся и научиться. С чем вообще явился?
        - Они начали умирать, господин. Уже двое. И такого я ещё не видел, - Глебол покрутил головой. - Один истёк кровью из всех пор на теле, а у второго кости проросли сотнями шипов и пробили его изнутри.
        Суав сквозь зубы прошипел ругательство, в раздражение пихнул бумаги в сторону:
        - Что хуже всего в этом деле, так это то, что я никогда не могу быть уверенным в этом проклятом зелье.
        Глебол выждал время и осторожно спросил:
        - Почему господин?
        Суав ухватил один из пергаментных листов на столе и швырнул в Глебола:
        - Потому что наш род тщательно описывает каждую порцию, пытаясь разгадать секрет, а оно понемногу меняется каждые несколько десятков лет!
        Глебол перехватил лист, поднял его к глазам и всё так же негромко предположил:
        - Тут уж ничего не поделать. Предки ушли, кровь королевского Дома тоже слабеет, неудивительно, что состав на их крови меняется, - хмыкнул. - Тут такое варево, повторить его…
        Суав прошипел, заставив его поперхнуться словами:
        - Ты забываешься.
        Глебол отшвырнул лист, словно горящую деревяшку, замер под взглядом Суава. А тот медленно ронял слова:
        - Ты всего лишь побочная ветвь нашего Великого дома, а лезешь не в своё дело. Я провёл тебя через Кузню крови, чтобы ты принял её в свои руки. И чего ты достиг? По землям Кузни бродит чужой адепт внешних техник, заглядывает в самые сокровенные места…
        Глебол затараторил:
        - Я поставил стражу у Кровавого утёса! И у бабского входа тоже! Там шесть Возвышенных мечников, шесть Возвышенных плетущих и мой помощник Визир, а он ведь Великий паладин меча. Господин, там понадобится целое войско, чтобы ворваться внутрь.
        Суав кивнул:
        - Я верю тебе, Глебол, верю. Но этого мало. Найди мне его, Глебол. Найди мне его. Плевать, что он мог убить одного лишнего птенца, но мне нужно знать причину, по которой он здесь оказался. И если это один из тех, кто охотится за тайной королевского зелья.
        Суав замолчал, а Глебол поспешил согнуться в поклоне:
        - Я перерою все норы в лесу, господин!
        ***
        - Сорок шестой! Лопе.
        …
        - Сорок девятый. Лиал.
        Я выкрикнул своё имя и долго вслушивался в тишину. Как и все остальные. Всё было понятно и без слов.
        …
        - Парни, вы это слышали?
        - Кажется, женский крик.
        - Ну да. Только очень далеко.
        Фату довольно засмеялся:
        - Ну так я же говорил, что в Кузню приезжают и девки.
        Другой голос, совсем без смеха добавил:
        - Радости-то. Думаешь, почему она орала?
        Смех Фату сразу стих. Я глотнул затхлой воды и умостился на лежанку. Поспать немного, пока не появились тени.
        …
        Проснулся я от жуткого крика, кто-то орал, срывая горло, орал так, словно с него наживую снимали кожу или вырезали куски мяса. Орал совсем рядом.
        Крик бился о стены тоннеля, заполнял камеры, дробился эхом, становясь от этого только страшней. И длился, длился и длился, словно в груди несчастного был нескончаемый запас воздуха.
        Когда крик наконец захлебнулся странным клокочущим хрипом, от которого дыбом встала шкура на спине, раздался срывающийся голос:
        - Пересчитаемся.
        Кто-то огрызнулся:
        - Толку? И так ясно что случилось. Думаешь, он сейчас откликнется: «Парни, да я пошутил»? Утром вытащат тело, тогда и убедишься.
        - Я сказал, пересчитаемся!
        Некоторое время в тишине тьмы я слышал только тихое хрипение своих теней, затем раздался глухой голос:
        - Первый. Фату.
        - Второй. Адан.
        - Третий…
        И снова я оказался последним. Только на этот раз мой номер ещё сильней сдвинулся.
        - Сорок шестой. Лиал.
        В тишине я встряхнулся и встал. Я не знаю, почему умирают парни, но не хочу оказаться на их месте. Если есть шанс, что это случилось из-за их лени, то нужно ещё немного усилий. Пусть даже ноги уже и ослабели без еды, но осталось всего два дня. Всего два дня.
        Глава 17
        Я сумел продержаться эти дни. И не умер. Но к свету, щурясь и моргая, но упрямо поднимая глаза к небу и лучам Каразона, нас вышло всего сорок два человека. Во тьме пещер, в тюремных камерах, грязь и безысходность которых замаскировали словами «уединённые тренировки», погибло одиннадцать человек. Кто-то умер в тишине, кто-то с криками и проклятьями. Один и вовсе истошно орал половину дня от боли, разрывавшей его тело изнутри, умолял наставников убить его.
        Они всегда были рядом, мы знали. Слышали их шаги, когда они вытаскивали тела мёртвых. А я ещё и отчётливо видел их, когда они проходили мимо моей камеры, ведь темнота мне не была помехой. Но они молчали на наши вопросы, молчали на наши проклятья, молчали, когда мы умирали. И не выполнили мольбу того парня.
        Сегодня они не скрывались. Стояли полукругом, словно отделяя от нас мир леса, света и жизни.
        Мы замерли на самом краю тьмы и смерти, в шаге от падающих снаружи лучей солнца.
        Глебол негромко заметил:
        - Не стоит бояться. Самая сложная часть перековки позади. Больше никто не умрёт. И, конечно, мы не собираемся вас убивать.
        Я до боли сцепил зубы, сдерживая рвущиеся из меня слова.
        А кто-то этого делать не стал.
        - Твари!
        Мимо меня промелькнула тень, скользнула к одному из наставников. Только затем, чтобы тут же отлететь назад и скорчиться от боли под нашими ногами.
        Глебол же невозмутимо заметил:
        - Вас опалило жаром горна, но разве это превратило вас в сталь? Вам ещё предстоит испытать на себе молот кузнеца.
        Вперёд, на свет шагнул ещё один из нас. Повёл плечами, глухо процедил:
        - Меня уже тошнит от ваших красивостей, старший наставник Глебол. Скажите, мы и впрямь можем стать равными по крови первенцам наших Домов? Великими паладинами?
        Я узнал его по голосу. Адалио, сын владетеля Тенебро. Тот, что в темноте хотел меч. Тот, что каждый раз требовал пересчитаться.
        Глебол оправил на себе шёлковые одежды, переспросил:
        - Меня недостаточно в качестве доказательства? Нет? Тогда попробуйте вспомнить, какие из Домов внезапно усиливались или сохраняли свои позиции после гибели владетелей или наследников.
        Помедлив, Адалио кивнул:
        - Хороший ответ. Ещё бы я интересовался такими вещами.
        Кто-то за моей спиной не выдержал и выкрикнул:
        - Так это потому, что в центральных землях народу больше, чем у нас на том же севере. Со стольки-то молитв Хранителям, чего бы не проводить столько посвящений?
        Я невольно обернулся. Кто это говорит за север? Не припомню его в нашем союзе. Неужто это последний из шести?
        Глебол возразил:
        - На побережье народу не меньше, но что-то у них Великих паладинов не больше, чем на севере.
        - Так они всю силу алтарей тратят на адептов. Снабжают ими полкоролевства, тратят силу Хранителей и молитв на чернь. Виданное ли дело, кузнец, что получил силу Хранителей! Для этого ли Предок оставила их защищать наше королевство?
        При этих словах я словно вернулся домой. Что-то подобное не раз говорил матушке отец о набирающих силу адептов внешних техник. Правда, он ничего не говорил о черни. Просто потому, что это неправда.
        Что тут же сказал и Глебол:
        - Это заблуждение. Ихор Предков есть в каждом жителе королевств. Но в день, когда Предки спустились с небес, мы разделись на идаров, получивших дары и простолюдин, не сумевших разжечь в себе ихор жаром души. Ты так вопишь, будто ни разу не видел старших воинов Домов, трудом и потом получивших второй или третий дар Хранителей.
        И снова срывающимся голосом Глеболу возразили:
        - Я не говорил про солдат и путь меча. Только про адептов внешних техник. Про тех простолюдинов, что после первой же молитвы Хранителям получают дар внешних техник. Просто потому, что владетелям нужны лекари или кузнецы с даром идара!
        Глебол пожал плечами:
        - Какая чушь. Ни один простолюдин не получит просто так подобной силы дара на алтаре Хранителя, пусть даже просит его каждый день. Ни один. Если только его папашей или дедом не был владетель этих земель. - Глебол обвёл нас взглядом и отрезал. - Впрочем, верно и обратное, если вы понимаете, о чём я говорю.
        Я сразу же вспомнил проклятья, которые выкрывали в темноту двое умирающих. Вот уж они кляли своих отцов и матерей.
        Адалио, глядя исподлобья, глухо сказал:
        - Пустое всё это. Мне больше интересно, почему вы не боитесь, что однажды с вас спросят за всё, что случилось в этой пещере?
        Глебол расхохотался:
        - Бояться? Кого? Если бы мертвецы возвращались, то мне стоило бы бояться тех слабаков, что умерли. Но бояться вас? Вы должны быть мне благодарны за то, что я дал вам силу.
        Рядом Хасок процедил:
        - Что-то я не ощущаю в себе ни капли благодарности.
        Я смолчал. Шагнул вперёд, к Адалио. Спросил:
        - Что дальше, старший наставник? Как будет выглядеть этот ваш молот кузнеца?
        Глебол смерил меня взглядом:
        - Лиал, Малый дом Денудо, верно? - не дожидаясь моего ответа, кивнул. - Хороший вопрос. Разбирайте палки, что лежат слева от пещеры. Пора продолжать обучение. Мы начнём с самого дна. С того дня, как основатели Домов получили глоток ихора Предка и впервые начали искать в себе жар души. Я хочу увидеть, как далеко вы шагнули по пути меча.
        Я молча двинулся выбирать себе палку. Они и впрямь длиной немного напоминали привычный мне меч.
        Но отбивая выпады какого-то плечистого парня с яркими голубыми глазами выходцев из королевства Лано, я всё не мог выкинуть из головы слова Глебола.
        Да, матушка сказала, что я так часто проигрывал Флайму потому, что на самом деле его отцом был странствующий наёмник из Дома Осколков. И этим же объясняла слабость остальных солдат. Но я ведь так и не сошёлся в поединках с лучшими из них, не скрестил мечи с гаэкуджа Креодом. Зато видел, с какой лёгкостью он пользовался техниками шагов и меча в схватке с разбойниками.
        Что если…
        Что если не Флайм был так силён, получив от своего отца частичку ихора Предка, а я был так слаб, не получив её от своего отца?
        Нет. Бред. Матушка не раз говорила, что вышла за отца по любви, а не по расчёту. Я не могу быть сыном какого-нибудь конюха. Я бы просто не пережил…
        Додумать я не успел, охнул, получив от здоровяка в живот палкой. А он уже вскинул её, собираясь ударить меня в голову.
        - Стоять!
        Здоровяк замер, покосился на наставника и отступил на шаг назад.
        Я разозлился на самого себя, на свои подозрения, на свои грязные мысли. На то, что проиграл какому-то неумехе, который даже держать меч правильно не умеет.
        Оскалился, выпрямился, сжимая в руке шершавую палку. Заставил себя не думать. Отдал всё телу, которое прошло через сотни таких схваток.
        Шаг влево. Здоровяк ухмыляется и делает выпад. Я скручиваю тело, уворачиваясь от удара, пропуская его в пальце от груди, скольжу вдоль оружия противника, выбросив вперёд руку. Палка, которая изображает меч, втыкается в солнечное сплетение здоровяка, заставляя его кхекнуть и выпучить глаза.
        Не дожидаясь окрика наставника, я тут же делаю шаг назад. И не позволяю себе даже тени усмешки на лице. Денудо выше таких мелочей. Не велика доблесть, победить в битве на палках. Но подозреваю, придёт время и стали.
        Окрик Глебола заглушает хриплое дыхание сорока двух человек:
        - Довольно! Я увидел всё, что хотел. Да, есть самородки, но большинству из вас предстоит ещё очень и очень много работы. Думаете, ихор и дары это всё, что нужно первородному идару? Сила без умения ничто. Большая часть из вас жила до этого дня беззаботно, из всех тренировок - крутили пальцами, да заучивали фразы внешних техник, - Глебол изогнул губы и подначил. - Мамочкины детки. Если вы ещё не поняли, то спешу вас обрадовать - внешние техники запечатаны. Теперь всего за десять месяцев вы должны хоть немного нагнать своих первородных братьев или навсегда останетесь жалкими неудачниками, неспособными использовать хоть что-то.
        Парни вокруг зароптали. Как-то это совсем не походило на то, что обещал Суав, владетель Верде или тот же Глебол. Хотя на какую правду вообще можно было надеяться после того, как мы провели десять дней в темноте?
        Глебол обвёл нас взглядом, припечатал:
        - Закрыли рты, птенцы! Первое правило - отдых и еду нужно заслужить. Второе правило - каждое ваше утро должно начинаться с пробежки. Третье правило - вес и расстояние будет постоянно увеличиваться. Четвёртое правило - каждый из вас должен заучить основы пути меч: дыхание и движения.
        Я ухмыльнулся. Не предвижу проблем. Я ведь и есть тот наследник, к которому должны тянуться все остальные. Единственная моя попытка что-то там изобразить с пальцами и внешними техниками обернулась годами скандалов родителей. Зато я бегаю с камнями с десяти лет. Не уверен даже, что тот же Хасок вообще может поднять столько, сколько я. Вон как скрючило здоровяка после лёгкого тычка палкой.
        - Бегом, бегом, за мной!
        ***
        Суав, владетель Верде молча окинул взглядом вошедшего Глебола и вернулся к бумагам.
        Тот же, не дожидаясь приказа, принялся докладывать:
        - Всё, как и ожидалось, господин. Кровь Великих домов сильна, ещё сильней кровь Первых домов.
        Губы Суава тронула улыбка. Глебол приободрился. Не зря использовал это едва ли не запрещённое именование тех Домов, что стояли выше всех остальных и обычно именовались просто Великими домами. Первые дома севера, юга, востока и запада.
        Да, король очень не любил это именование, как и упоминание, что Четыре дома, по сути, правят провинциями от его имени. Не приветствовались такие намёки и среди сторонников короля.
        И пусть Великий дом Верде для всех и был таким сторонником короля, но Глебол знал, что можно и даже нужно говорить, чтобы глава его рода пришёл в хорошее настроение.
        К примеру то, что власть королевского Дома не так уж безгранична, как те пытаются доказать. Тысячу двести лет назад любому королю хватило бы личной силы, чтобы разогнать половину Великих домов. Но времена изменились. Слабели все рода. И сильнейшие слабели сильней всех.
        Будь иначе и королевские рода не основали бы Кузни Крови тысячу лет назад, не бились бы над тем, чтобы отыскать идеальный рецепт силы. Здесь господин Суав прав. Если рецепт зелья меняется, то происходит это неспроста. Они тоже понимают, что им нужно силы. Тем более сейчас, когда первенцы всё слабей, а вторые и третьи дети всё сильней. Если адепты внешних техник сумели нащупать верный путь возвращения сил, то могут это сделать и адепты пути меча.
        Глебол доложил:
        - Даже третьи и четвёртые дети заложили в уединённой тренировке хорошие основы. С ними будет легко работать. Уверен, они уже завтра бы могли пройти посвящение и обрести даров достаточно, чтобы уверенно стать Возвышенными мечниками.
        Суав оторвался от бумаг и задумчиво отметил:
        - Этого мало. Король требует самое малое шесть Великих паладинов.
        Глебол кивнул, отметив, что это лишь ещё одно подтверждение его мыслям:
        - Они будут господин. Есть ещё птенцы, которые очень и очень хороши.
        Суав хмыкнул:
        - Одного я угадаю и сам. Наследник того Малого дома, что когда-то был Первым домом Севера.
        Глебол поддакнул:
        - Верно, господин. Лиал из Денудо. Хорошая кровь, неразбавленный ихор, блестяще обучен. Отличный кандидат на Великого паладина.
        - Каким является и его отец. Говорят, только то, что в их семье лишь одно поколение может выходить на Игры Предков, удерживает его Дом в Малых. Даже не знаю, зачем ему понадобилось отправлять сюда сына.
        Поняв, что господин ожидает его ответа, Глебол пожал плечами и предположил:
        - Я слышал, что они все пытаются покорить шестое умение пути меча.
        Верде задумался:
        - Ты думаешь, этот Денудо пытается в сыне сгустить ихор и создать Ступившего за предел? - скривил губы. - Глупец! Этот путь проверили до него уже сотни раз!
        Глебол поддакнул:
        - Да, господин. Уж кому, как не нам знать, что без личного дара Предка это невозможно. Зато в его наследнике наша Кузня обретёт сильного птенца. Ну и согласитесь, это ведь отличный шанс проверить зелье. Никогда ещё…
        Суав перебил Глебола:
        - Третий раз. Это третий раз в истории Кузни, когда в наших стенах появляется наследник рода. Один оказался от рождения лишён дара внутренних техник, второй был последним выжившим и укрывался в наших стенах от врагов.
        Замолчав, Суав смерил взглядом Глебола и спросил:
        - И как, ты нашёл того, кто пытался убить этого мальчишку?
        Глебол на миг сцепил зубы и склонил голову:
        - Простите, господин.
        Суав помедлил и процедил:
        - Тогда пошёл вон.
        ***
        Совсем рядом раздался крик боли и следом злой окрик:
        - Не так! Внимательней смотри на наставника! Как у него поставлена стопа? Выворачивай, выворачивай!
        Справившись с одним, наставник двинулся дальше вдоль нашего ряда. Меня он прошёл, лишь окинув взглядом, а вот Браур получил палкой по бедру:
        - Сильней присядь!
        Гоняли нас уже почти месяц, но пока ещё даже я видел сплошные ошибки у соседей.
        Обучали нас Шагам семи звёзд и Мечу семи движений. До этого я видел эти техники пути меча лишь пару раз, когда отец рассказывал мне об отличиях между Домами провинций. Как он там говорил?
        Север полагается на силу и мощь; Юг полагается на ловкость и точность; Восток полагается на иллюзии и обманные движения; Запад полагается на мягкость, запутывая чужой клинок и атакуя в момент слабости.
        Но эти две техники не относились ни к одной из сторон света. Это скорее первооснова, то, что дали нам когда-то Предки. То, из чего за десятки поколений Дома создали свои родовые техники.
        Отец, впрочем, всегда предупреждал меня, что нельзя недооценивать ни одну из техник пути меча. Ведь цель каждой - убить.
        Но всё же, лично я, испробовав Шаги семи движений и Меч семи звёзд решил для себя, что они несколько проще тех, что я учил столько лет.
        Потому у меня и не было никаких проблем с тем, чтобы запомнить большую часть движений уже за первые три дня обучения.
        Но я такой оказался не один. Эти занятия ясно дали понять, кто ещё из моих соучеников получал уроки дома.
        Добрая треть из них.
        Да и среди остальных нашлись те, кто двигался вперёд, словно делая за один шаг - десять.
        Впрочем, и я сам ощутил, что тот вес, к которому я привык дома, здесь давно остался позади. Словно… Словно то зелье, что нам дали, стало нас изменять.
        Кормили нас скудно, а худшие десять, не важно, на пробежке или на уроках меча, оставались без ужина. Но мы всё равно начали изрядно прибавлять в плечах и росте. Тот гнилой балахон, который я напялил на себя в первый день испытания, уже опасно трещал на груди, когда я вскидывал на себя груз камней.
        - Закончили!
        Я с облегчением выпрямился, разгибая поясницу и колени. Не так-то и просто выстоять в последнем движении Шагов семи звёзд столько времени.
        - Мечи!
        От мечей здесь одно название. Даже новобранцы стражи нашего Дома Денудо тренировались с более хорошим оружием. А тут - ржавые и тупые железки. Ещё и тяжёлые, словно их отлили из свинца.
        - Тысячу первых ударов! Начали!
        Я торопливо расправил плечи, вскинул меч перед собой, а затем резко опустил.
        Глебол тут же заорал:
        - Дышим! Каждый удар делаем на выдохе, в миг удара сердца направляя в меч с потоком крови весь огонь души! Наставники, проследить! Бей… бей… бей!
        Фату едва слышно прохрипел:
        - И как у него глотка выдерживает столько орать…
        Я не стал даже поворачиваться в его сторону. Свист палки и вскрик боли Фату подсказали, что поступил правильно.
        - Бей!
        …
        - Закончили!
        Я с отвращением швырнул ржавую железку обратно в кучу такой же дряни. Вытер руку о рубаху.
        Наставник, который стоял здесь, молча смерил меня взглядом, а вот Глебол за спиной хмыкнул:
        - Что, Лиал, не нравится меч?
        Я обернулся и пожал плечами:
        - Это насмешка над самим благородным понятием о мече. Уж лучше мы бы тренировались с палками.
        Глебол хохотнул:
        - Бедолага, как тебя крючит. Ничего, скоро вы получите возможность заказать свои мечи, мечи из лучшей стали королевства, - повысив голос, он сообщил всем птенцам. - Начало положено, вы уже кое-что можете и можно двигаться дальше. Сегодня ваш последний день в лесу, завтра возвращаемся в Кузню. А сейчас, - Глебол помедлил и рявкнул. - Бегом!
        И снова десять прибежавших последними не получили ужина. Самое неприятное в этом то, что даже делиться им было запрещено. Иначе в нашем союзе севера никто не оставался бы голодным. Но Браур, который вечно оказывался в отстающих, в такие дни предпочитал просто уйти за деревья. Пожалуй, я бы на его месте поступал так же.
        В листе лопуха лежали ломоть хлеба и кусок мяса. И я проглотил их в одно мгновение. Сердце не успело ударить даже сотни раз, а я уже отбросил лопух в сторону. Другие управились и того быстрей.
        Отлично слышно Фату, который недовольно бурчал:
        - Не верю. Я точно знаю, что владения Великого дома Вистосо наводнены реольцами. Прорыв случился ещё до моего приезда сюда. И знаете, что это означает?
        Я хмыкнул, привстал, глянув в ту сторону. Когда вокруг Фату столько людей, то наивно думать, что кто-то не задаст вопрос и не даст ему болтать хвастаясь. Тем более сегодня, когда всех гложет любопытство. Поэтому я совсем не удивился прозвучавшему голосу:
        - И что же?
        Фату довольно продолжил:
        - Что рудники лучшего железа королевства бездействуют, что подводы с железом так и не смогли отъехать от них. Вот так. А это значит, что все разговоры о мечах из лучшего железа - враньё.
        Кто-то третий задумчиво произнёс:
        - А если телеги и смогли отъехать, то двинулись к сердцу не нашего королевства, а реольского. Уверен, им такой подарок пришёлся по вкусу.
        Раздался звенящий от ярости голос Адалио, сына владетеля юга, где и лежали земли Великого дома Вистосо и его рудники:
        - Следи за словами достопочтенный Бихо. Особенно когда возводишь хулу на юг. Клянусь Хранителем юга, которого никогда не коснутся руки реольцев, что если ты ещё раз обвинишь юг в предательстве, то на первой же схватке я прорублю тебе бедро, как и советовал старший наставник Глебол. И ты будешь славить нашего короля, который запретил благородным идарам схватки до смерти, иначе ты бы так легко не отделался.
        Бихо, голос которого я в первый раз не угадал, парировал:
        - Достопочтенный Адалио, а где я сказал, что подводы вели руки южан? Конечно же, это сделали реольцы, - в этот миг голос его вновь наполнился насмешкой. - Впрочем, это позволили им сделать южане. И в этом нет никаких сомнений, так что я просто не приму твой надуманный вызов на схватку. Уверен, наставники будут на моей стороне.
        Клянусь Хранителем севера, в этот момент мне нужно было бы промолчать, но я не сумел удержаться. Уж больно забавно выглядел этот разговор. Достопочтенный и прочее. И это сидя на земле, грязные, потные и всё так же в гнилом рванье, запаха которого мы после проведённого в лесу месяца даже не замечали.
        И я с насмешкой уточнил у Бихо:
        - А если достопочтенный Адалио без затей и слов просто вмажет тебе по роже. Так как это принято у нас, северян, то разве ты не бросишь ему вызов сам?
        На мгновение над нашем строем повисло молчание, которое тут же сменилось дружным хохотом.
        Адалио сквозь смех признался:
        - Пожалуй, ха-ха-ха, что в грубости севера есть и своя притягательность, - веселье исчезло из его голоса и следующие его слова снова оказались предназначены Бихо. - Я в силах обойтись и без неё, достаточно будет вспомнить пару некрасивых историй из жизни Дома Мэре, чтобы уже ты, достопочтенный Бихо, не смог сказать, что в моих словах есть хоть слово выдумки. Ты меня услышал, достопочтенный Бихо?
        Спустя четыре удара сердца Бихо процедил:
        - Я тебя услышал.
        Из-за дерева на нашу поляну шагнул один из наставников. В шёлке он смотрелся среди нашего рванья как… Как… Я так и не сумел подобрать нужного слова. Возможно, именно так Предки смотрелись, впервые вступив на наши земли с небес и отыскав в лесах тех, кому потом дали ихор и свои дары.
        - Встали. Выдвигаемся в Кузню. Сегодня вы помоетесь и будете спать в кроватях.
        Не уверен, что в слитном вздохе парней не было и моего.
        Но сперва нас привели в кузню.
        Причём сделали это дважды.
        Сначала довели до холма, на котором возвышалась громада крепости Кузни Крови, а затем провели в дальний угол крепости, где нашлось место приличной и простой, предназначенной для стали, а не для людей кузне.
        Стоило первому из птенцов выйти из кузни наружу, как он разразился проклятьями, кляня жадность владетеля Суава.
        Три вида стали, три вида отделки. Красная, льдистая и чёрная сталь. Девять ценников.
        Услышав эти ценники, я покрутил головой.
        И пожалел о том, что когда стоял в подземелье Кузни перед старшим наставником Глеболом, то мог бы и догадаться попросить меч за молчание. Ведь знал же, что в Кузне птенцы получают первый взрослый меч.
        Но не догадался. И сумма, которую мне выдал отец, сейчас не казалась мне большой.
        Конечно, у меня лежит рекомендательное письмо от матушки к её сестре. Но где Верде и где столица? Где Кузница и моя тётушка? Кто отпустит меня на добрый месяц, который я потрачу на дорогу туда и обратно. И ради чего? Ради того, чтобы явиться на порог к людям, которых я никогда не видел и попросить у них денег? Бред.
        Лучше поразмыслить о более приземлённых вещах.
        Я не желаю никого просить.
        Плечо к плечу ко мне стал Фату. Я невольно повернул к нему голову:
        - Чего?
        Он негромко спросил:
        - Тебе помочь монетой? Когда вернёмся на север, отдашь.
        Я задавил в себе первый ответ. И только отсчитав десять ударов сердца, поблагодарил:
        - Спасибо, Фату, но нет. Мне хватит. Спасибо.
        Фату кивнул и отшагнул в сторону.
        И только тогда я позволил себе ухмыльнуться.
        Денудо ничего не боятся. Не боятся и косых взглядов. Я с севера. А все знают, что на севере в горах есть только камни.
        Невольно я вспомнил меч, который передавался от поколения к поколению в нашем Доме. Старый, простой формы, с почерневшей от времени рукоятью из дерева. Тогда, когда его сделали, ещё даже не открыли рецепта красной стали. Что это, как не намёк?
        Когда пришла моя очередь шагнуть в кузню, то голос мой был твёрд:
        - Красная сталь. Простая отделка.
        Кузнец уточнил:
        - Полировка, кожа и проволока, достопочтенный?
        Я едва сдержал смех, услышав это обращение. Стоять в гнилых и вонючих обносках и слышать такое… Но я справился с собой.
        - Давайте подберём под руку, выберите себе тот, что подходит, - кузнец повёл рукой вдоль стойки с десятками образцов.
        Я принялся перебирать их, взвешивая и пробуя позиции.
        А кузнец не унимался:
        - Никаких надписей или изречений, достопочтенный?
        Качнул головой:
        - Нет. Ничего лишнего не нужно, - качнул в руке меч. - Вот такой.
        Стоявший рядом с нами наставник кивнул:
        - Записано. На выход.
        Выйдя, я поднял голову к небу. На нём уже давно появились звёзды. А обещанных воды и кроватей всё нет и нет.
        Глава 18
        Выбросив из разума все лишние мысли, я следил за падающими листьями. Небо над нашими головами закрывало потрясающее многоцветье: бордовые, светло-жёлтые, ярко-жёлтые, алые с зелёными прожилками. Склон балки, где мы лежали, густо порос несколькими видами деревьев, каждое из которых стало по-своему красиво осенью.
        И очень похоже на дом.
        Послышался грустный вздох:
        - Эх, валяемся тут в грязи без толку.
        Мне не нужно было даже поворачиваться, я узнал голос. Снова Фату.
        И мне хватило пары десятиц после уединённых тренировок, чтобы понять, почему Фату вроде и есть в нашем союзе севера, как третий сын владетеля Великого дома Опулето, но остальные словно держатся от него в отдалении и редко заводят с ним беседу или спрашивают его мнение.
        Потому что Фату несдержан на язык и глуп. Все лежат, молчат, наслаждаются отдыхом после нескольких часов выматывающего бега. За эти четыре месяца мы уже привыкли к тому, что отдыхать получается редко. И тут уже без разницы, в грязи или не в грязи. А ему лишь бы почесать язык. И наверняка опять заведёт речь о какой-нибудь глупости.
        Фату тем временем снова вздохнул:
        - Эх, хоть бы раз бежали вместе с девушками. Я до сих пор даже не знаю, кто с нами в Кузне.
        Парень с юга, с бледной отметкой крови Реола на щеке, буркнул:
        - Тебе-то какая разница?
        Рядом послышались несколько сдавленных стонов. Я тоже едва удержался. Ну зачем он ответил? Фату нельзя давать повода продолжить разговор, иначе его не заткнуть.
        Так и вышло, Фату тут же оживился, приподнялся на локтях:
        - Как это какая разница? А вдруг там дочь владетеля Великого дома Биоса? Или и вовсе принцесса? Представляешь, как было бы здорово, проводи наставники занятия у всех вместе? Я бы закрыл её грудью от очередной стрелы… - на миг замолчав, Фату тут же поправился. - Нет. Нет-нет! Я бы закрыл её спиной. Чтобы наши взгляды встретились, чтобы она успела увидеть, как закрываются мои глаза, оценить, насколько я красив и самоотвержен.
        Теперь уже и я не удержался от громкого стона. Любой другой бы обиделся на такое, но только не Фату. Несдержан на язык, глуп, полон самолюбования и часами может рассуждать о женщинах. Окажись его койка рядом со мной, я бы сам сбежал через пару недель. К самой умывалке. И плевать, что там вечно шумно.
        Хасок не выдержал, процедил:
        - Достопочтенный Фату, ты бы хоть вспомнил даты рождения их высочеств. И сразу бы понял, что ни старшая, ни младшая никаким чудом не могут учиться с нами в Кузне.
        Тот только отмахнулся:
        - Ах, Хасок, ты невыносим. К чему тебе было разрушать такую мечту? - вновь рухнув на спину, он мечтательно протянул. - Может быть, там найдётся хотя бы симпатичная дочь владетеля Великого дома?
        Слева, из-под кустов орешника раздался смех:
        - Это вряд ли, Фату, это вряд ли. Но не буду разрушать и эту твою мечту.
        Я оторвал голову от травы, чтобы увидеть говорившего. Не ошибся. Бихо. Ну кому, как не ему знать возраст детей владетеля Биоса. Кажется их земли расположены рядом.
        Бихо же и не думал замолкать:
        - А тебе Фату, я бы советовал присмотреться к служанкам на кухне в замке.
        Но если он думал этим смутить его, то ошибся. Тот лишь отмахнулся:
        - Ах, пустое. А то я не знаю, кого обычно берут туда. Потолще да помогучей чреслами, чтобы могла тягать котлы и мешки. Не в моём вкусе. Эх, скорее бы уж нам позволили навестить город. Уж там найти себе девушку на ночь не составит никакого труда. Берёшь кошелёк и отправляешься искать квартал белошвеек. Там выбираешь не опытных, те уже слишком стары, а тех, что помоложе и просят за работу меньше. Заказываешь нижнее бельё и раздеваешься для примерки. Самое позднее уже пятая согласится немного заработать.
        Приподнявшись на локтях, я огляделся. Все парни по-своему восприняли эту речь Фату. Кто-то жадно вслушивался, кто-то вставлял неприличные советы, кто-то лишь насмешливо ухмылялся, а кому-то и вовсе не было до него дела - трое вообще спали.
        К счастью, Фату всё-таки оборвали. Сверху, оскальзываясь на сыром склоне, спустился наставник. Сегодня с нами был худощавый, похожий на узкий клинок, Теназ.
        Оглядев нас, он буркнул:
        - Поднялись, солдаты.
        Птенцами нас называл только владетель Суав и старший наставник Глебол. Особенно когда толкал свою очередную возвышенную речь. Обычно же наставники гоняли нас то как крестьян, то как ополченцев или солдат Малого дома. В полном соответствии с теми обносками, которые нам приходилось обычно натягивать после утренней пробежки.
        Я подхватился на ноги, не дожидаясь повторения приказа. Наказания в Кузне не отличались разнообразием: несколько дополнительных часов бега, лишение еды и уединённая тренировка. И даже первое, когда ты возвращаешься с пробежки после полуночи с кровавыми мозолями на плечах от мешка с камнями, совсем не хочется получать снова.
        Тем более возвращаться опять в темноту пещер. Боюсь, я услышу там хрипения не только моих теней.
        Теназ оглядел нас, негромко сообщил очередную историю, к которым мы уже начали привыкать в Кузне.
        - В двух лигах отсюда отряд королевства Лано. Ваш владетель и господин приказал настигнуть их и уничтожить. Старшим отряда идёт Бриок. Слушайтесь своего хённама.
        Я скривился от этой новости, но рано или поздно это должно было случиться. Наставники каждому дают проявить себя. И мне в том числе.
        Я должен стать одним из этих шестерых лучших, которым наставники обещают все шесть даров Великих паладинов меча.
        Чтобы доказать отцу, что я его достоин. Чтобы доказать себе, что я его сын. Чтобы выжечь изъян Безымянного в себе окончательно. А вместе с ним тьму в себе и избавиться от теней, перековав себя. Впрочем, тренировки, которыми я дополнительно загружаю себя, выматывают так сильно, что в казарме я не слышу даже храпа соседей, не то, что тихого хрипа теней. Так что у меня всё должно получиться. Во всяком случае здесь и сейчас неважно, верно будет действовать Бриок или нет. Главное, показать себя.
        Бриок оглядел нас, рявкнул:
        - Проверить оружие!
        Пробежался вдоль строя, оглядывая рукояти наших тонких мечей, светящиеся голубым знаки на них. Победу в поединках назначают наставники, но требуют каждый раз рубиться, не заботясь о ранах врага. Даже интересно, как бы они обходились, не будь у нас оружия с зачаровыванием. А ещё интересно, кто сегодня окажется против нас. Я один из лучших в схватке на мечах, но именно что лишь один. Не хотелось бы сойтись в схватке с тем же Трейдо, но что-то мне подсказывает, что именно его я сегодня и увижу. Раз уж его нет в нашем отряде.
        Наставник Теназ молча замер в стороне, больше не вмешиваясь в происходящее. Бриок, добежав до конца строя, отдал новый приказ:
        - Выбираемся на дорогу. Лесток - дозор, двести шагов от нас. Бегом!
        Шипя ругательства сквозь зубы, оскальзываясь, мы рванули вверх по склону. Две лиги для солдат мелкого владетеля, которых мы из себя изображали, это меньше получаса бега. Надеюсь, у Бриока хватит ума не гнать нас изо всех сил?
        Не хватило. За лето мы все сильно вытянулись, подтянулись, стали сильней и выносливей. Но не всем перековка Кузни давалось одинаково хорошо, части парней бежалось легче остальных. В их числе и Бриок, срывающийся сейчас на тех, кто, по его мнению, притворялся.
        Фату в ответ его лишь посылал, но на губах остальных я нет-нет, но ловил кривые усмешки. Те, кто понимал, не собирались давать советов Бриоку. Лучших может быть только шестеро. И если один из нас считает, что главное в сегодняшнем уроке заставить отряд прибежать как можно быстрей - пусть заблуждается. Я точно не буду поправлять его. Хасоку и даже Брауру - шепнул бы, но не ему. А Трейдо и сам бы не допустил такой ошибки. Он лучше меня не только на мечах.
        Впрочем, на то, чтобы ближе к концу пути согнать нас с дороги и выслать вперёд ещё одного человека, ума Бриоку хватило. Но не на то, чтобы приказать сбавить ход.
        Мы неслись по лесу, задыхаясь от бега. Все, даже я.
        Я ещё пытался вслушиваться в звуки вокруг, но стук крови в ушах всё заглушал. Поэтому схватка для меня началась как-то вдруг, внезапно. Только что вокруг было слышно лишь хриплое дыхание бегущих, а через мгновение везде звенит сталь и вопят, поминая Хранителей и Безымянного.
        Только и успел лапнуть рукоять меча, как из-за дерева шагнула тёмная фигура. Я рухнул, не сбавляя хода, над головой свистнула сталь. Пока на мече цело зачаровывание, можно не бояться и рубить в полную силу. На деле, попади в меня такой удар, то голова бы слетела прочь и без всяких умений меча. Я-то ещё не проходил посвящение на алтаре.
        Эти мысли промелькнули, пока я катился по мягкой подушке сосновых иголок. На ноги же я подхватился без единой лишней мысли в голове.
        Меч в руке. Между нами три шага. Под обрезом шлема видна только кривая ухмылка противника. Шаг вперёд, пробный взмах. Отбивает. Шаг влево, чтобы закрутить врага и повернуть его к дереву. Не ведётся, рвётся вперёд, рубя мечом. Встретить пинком в колено, шагнуть за спину и ударить снизу вверх.
        Меч врубился в рёбра и там застрял. Парень рухнул, хрипя. Я наклонился, сбросил с него шлем, открывая лицо. Южанин Эстро. Значит можно быть уверенным, что это точно отряд, в котором утром ушёл Трейдо.
        Слева мелькнула тень. Я вскинулся. Из-за сосны внимательно глядел один из наставников. В длинном рыжем плаще почти неразличимый в этом лесу. Вокруг продолжалась драка. Мой меч застрял в противнике, да он теперь и бесполезен, на его рукояти гаснет знак зачаровывания. Я привычно подхватил меч поверженного Эстро, воткнувшийся в мох и песок.
        Огляделся. Направо.
        В десяти шагах от меня сражались двое. Ещё бы понять, кто есть кто. Несколько мгновений я вглядывался, пытаясь разобраться. Совершенно одинаковые войлочные куртки, одинаковые короткие серые плащи.
        Шлем!
        Шлем не такой, как у меня. Более массивный наносник королевства Лано.
        Уже не колеблясь, я шагнул из-за дерева, ударил мечом, словно копьём. Заорав, парень рухнул на землю.
        Второй замер, выругался:
        - Ты чего влезаешь?!
        Я наконец, по голосу, а потом и по фигуре узнал Фату. Пожал плечами:
        - Мне нужно было подождать?
        Фату сплюнул:
        - Ударить в спину - позор для владетеля.
        Я замер, уставился на него исподлобья, с раздражением спросил:
        - Мы с тобой сейчас лишь солдаты Малого восточного дома. У нашего владетеля даже не хватило денег нам на кольчуги, - выделил голосом, постаравшись вложить весь сарказм, что мог. - Опомнись, приятель, где ты нашёл здесь и сейчас настоящих владетелей?
        На это Фату скривился:
        - Никогда нельзя забывать, чья кровь течёт в твоих жилах.
        Я пожал плечами:
        - Хорошо, так значит здесь была честная схватка двух идаров?
        Фату, непохожий сам на себя, весельчака и болтуна, топнул ногой:
        - Да! И неважно, что сейчас на нас нет шёлка!
        Несколько мгновений я боролся с собой, давя лезущие из меня слова. Уговаривая себя молчать. Это ведь Фату. Какое мне до него дело. Но всё равно справиться с собой до конца не вышло. Цедя слова, согласился:
        - Как хочешь, в следующий раз помогать не буду, ты только шлем снимай, чтобы я тебя узнал и мимо пробежал.
        И перестал обращать внимание на Фату, подхватил с земли новый меч и побежал дальше, на этот раз скользнув вплотную к наблюдавшему за нами наставнику. Фату тоже видимо его заметил, потому как начав было что кричать мне в спину, резко заткнулся.
        Мы, понукаемые Бриоком, бежали едва ли не вслед-вслед друг другу, но начавшаяся схватка каким-то удивительным образом раскидала нас по лесу. Крики и звон стали раздавались со всех сторон и с каждым ударом сердца их становилось всё меньше и меньше. Зато тут и там стали попадаться тела. Большая часть из моего отряда. Знакомые шлема, знакомые лица.
        Позади вдруг снова завопил что-то Фату. Я только и успел, что замереть, смирив бег, а его крик уже оборвался.
        Понятно.
        Прижался к стволу старой сосны, прислушался. Шаги слева. Чуть наклонился выглядывая. Рыжий плащ. Наставник. Тут же выпрямился, вслушиваясь дальше. И криво ухмыльнулся. Хитёр. Враг двинулся точно вслед за наставником, пряча свои шаги в его шагах.
        Раз, два, три, четыре. Сейчас!
        Я рванул из-за дерева, навалился на врага, сбивая с ног и вбивая куда-то в бок меч. Вскочил, пытаясь найти его оружие и тут же захрипел от жуткой боли под сердцем. Ноги ослабели, я завалился, скребя пальцами по груди. Успел только заметить замершую надо мной высокую фигуру, а затем мир снова потемнел. В который раз за все эти десятицы?
        Глава 19
        Самое неприятное в том, что тебя убивают…
        Я споткнулся в своих рассуждениях. То, о чём я подумал, то, как оно прозвучало, было так дико… Если бы я был сейчас один в дортуаре, то повторил бы это ещё и вслух, чтобы понять, насколько невероятно это звучало бы, сказанное голосом, но пришлось обойтись только тем, что я повторил эту мысль про себя.
        Самое неприятное в том, что тебя убивают, это то, что больно не только когда в тебя вбивают сталь или стрелу, но и то, что тело помнит об этой боли, об этой ране и после того, как исчезает зачарованная сталь и ты вроде как оживаешь. Тело помнит, тело не верит, что оно живо. Даже больше. Это не просто воспоминание, а боль - это не обман. Прошло уже полдня, а я до сих пор не могу глотать. Словно в пробитом стрелой горле что-то не так. Словно там до сих пор торчит древко, перекрывая мне глотку.
        Я скосил глаза по сторонам и убедившись, что никто не глядит на меня, поднял руку. И, конечно же, не нащупал в шее древка. Даже следа. Но очередная попытка сглотнуть скопившуюся слюну вновь разодрала горло болью.
        Снова украдкой взглянул в сторону. На того, кто влепил мне в горло эту стрелу. Злиться не выходило. Сам виноват, что подставился, попытавшись перескочить через гребень насыпи. Не винить же Браура за меткость и то, что он ждал там подобного глупца?
        Скорее стоит задаться вопросом, почему так не происходит у остальных. Я вижу, как парни хватаются за голову, если получили рану в неё. Но не вижу, чтобы кто-то мял бок или потирал почти отрубленную руку спустя полдня.
        Заскрежетала дверь в дортуар. Наставник Визир, второй после Глебола и довольно неприятный тип, огласил привычное:
        - Вечерняя молитва.
        Парни загомонили, потянулись на выход.
        Небольшой храм Хранителям располагался между зданием, где жили наставники и нашей казармой-дортуаром. К нему вела отдельная и широкая дорожка через парк. Темнело всё раньше и сегодня мы шли по ней в полной темноте. Непривычно. Под ногами шуршал толстый слой опавших листьев. Но хорошо, что хотя бы для теней всё ещё не время. Я помню, как им не нравится молитва Хранителям, но просто не хочу, чтобы они оказались в их храме.
        Чёрные, тянущиеся вверх стены храма теперь были видны издалека, хотя его шпиль вдвое ниже даже самой маленькой башни нашего замка, и возвышался над крышей лишь на четыре кана. Но теперь, почти лишившись листвы, деревья парка больше не могли спрятать их за собой.
        Храм был очень широк и просторен, во много раз больше, чем крохотный храм в Денудо. Он явно строился в расчёте принимать в себя гораздо большее число людей, чем сейчас обучалось в Корпусе. Наши четыре десятка легко умещались точно напротив алтаря, по центру храма.
        Двое, идущие первыми, потянули створки высоких арочных дверей, раскрывая их перед остальными.
        В дальнем конце зала темнела громада алтаря. Он тоже во много раз больше того, что был в нашем замке Денудо или того, на котором мы в лесу приносили клятву. Огромный чёрный куб. На его поверхности ярко горели слёзы Амании, впитывающие силу Хранителей и наших молитв.
        Мы пересекли зал, выстраиваясь на ходу. Первый ряд замер в пяти шагах от алтаря, склонил колени. Через два удара сердца, которые мы тратили на то, чтобы вглядеться в алтарь, остальные тоже начали опускаться.
        Я всегда шептал молитву беззвучно, не желая, чтобы кто-то услышал мои надежды и тайны. Но многие лишь повторяли привычные с детства слова, ничего не добавляя от себя и ничего не скрывая. Со всех сторон доносился многоголосый шёпот, сливающийся в речитатив:
        - К вам, Хранители, оставленным защищать наше королевство, обращаю я свою молитву. Хранители севера, юга, востока и запада, услышьте нас. Мы принесли вам пламя души, которое по-прежнему жарко в нас горит. Да будет кровь Предка течь в наших жилах вечно, да будут вечно нерушимы границы королевства, как нерушимы ваши храмы и алтари.
        Я же привычно добавил:
        «Молю вас принять мой дар и вспомнить о нём на посвящении. Не прошу о силе, которая будет равна силе героев прошлого, Хранители, прошу лишь дать мне то, что заслуживает своей древностью кровь Денудо в моих жилах. Прошу очистить мою кровь от проклятой крови Оскуридо. Прошу, Хранители, на посвящении обратить на меня свет Предка и выжечь из моих жил все тени Оскуридо и ихор того, что стал Безымянным.»
        Но всё же я не был в числе тех, кто молился дольше всех. Когда поднялся с колен и двинулся к алтарю, то вокруг ещё оставались те, кто беззвучно молился, прося о чём-то сокровенном Хранителей.
        Наклонившись к алтарю, коснулся рукой его холодной поверхности. Через миг похолодело и у меня в груди. Обычно это было не очень приятное чувство, словно ты вдруг вдохнул ледяного воздуха, чем-то даже напоминая прикосновение моих теней, как бы кощунственно это не звучало. Но сегодня этот холод, оставшийся вместо угасшего огня души, не только показался приятным, но словно омыл горло, забрав с собой боль от стрелы.
        Лежавшие на алтаре слёзы, казалось, засверкали чуть ярче. И я с улыбкой отнял руку от алтаря. Какие сегодня добрые знаки. Мои молитвы услышаны. Нужно только стать лучшим, и тогда Хранители точно услышат мои молитвы. Можно будет забыть о тенях, как о страшном сне. И вернуть славу и силу нашему Дому.
        ***
        На верхнем ярусе храма, там, где вдоль потолка тянулась открытая галерея, опоясывая его, стояли двое.
        Суав владетель Верде, глава Кузни и старший наставник Глебол.
        Редко когда бумажные дела позволяли самому Суаву проводить занятия: пробежаться по лесам вокруг Кузни, гоняя учеников, поглядеть лично, как они сражаются или как реагируют на вбитую в живот сталь.
        Но у него было кому доверить это.
        Вот и сейчас он оглядел ряды склонивших колени учеников и спросил:
        - На кого советуешь обратить внимание?
        Глебол тут же ответил:
        - Трейдо, из Дома Трензар. Умён, собрал небольшую группу поддержки. Причём из северян, сумев убедить Хасока сына владетеля Хонесто в том, что они на одной стороне и что именно Хасок там главный.
        Суав отметил:
        - И не солгал кое в чём. Север и Запад последние годы тянутся друг к другу.
        Глебол не стал спорить:
        - Умеет решать свои дела чужими руками. Как минимум две стычки птенцов, которые закончились для них серьёзным наказанием, были организованы им. Умело воспользовался враждой между двумя семействами юга и при этом остался в стороне.
        Суав хмыкнул:
        - Дальше.
        - Адалио четвёртый сын владетеля Первого дома юга Тенебро. Он принимает очень взвешенные, но при этом неожиданные решения. Я бы сказал, что в нём Юг получит нового великого полководца.
        - Сильное заявление.
        Глебол лишь пожал плечами:
        - Пока отряды под его командованием выигрывают втрое чаще остальных.
        Суав кивнул, потребовал:
        - Дальше.
        Глебол немного замялся, но внизу, на алтаре сверкнули слёзы Амании, и он затем неуверенно протянул:
        - Вот этот. Лиал из рода Денудо.
        - Ты уже говорил о нём. Первая кровь.
        Глебол покачал головой:
        - Сейчас я о другом. Не видя своими глазами его результаты, я бы мог даже заподозрить, что он и вовсе простолюдин, каким-то невероятным образом обманувший всех нас и решивший занять место настоящего сына владетеля. Вы помните первый день, когда мы заставили их одеть вонючие лохмотья?
        Суав негромко рассмеялся:
        - Ради этого дня я бросаю все свои дела. Как я могу забыть его? И помню, что он первый переоделся.
        - Да, господин, у вас хорошая память, - Глебол кивнул. - Они его совершенно не смутили. Как не смутило и всё остальное. Он легче всех птенцов принял правила нашей Кузни, словно для него это привычно, обходиться без этикета, без удобств и…
        - Глебол, но так и есть, - Суав ткнул рукой вниз. - Думаешь, что из себя представляют эти северные Малые дома? Клочок земли, полсотни солдат, башня из дикого камня. Денудо, конечно, получше, кое-что из прошлого у них сохранилось, но все их соседи именно таковы. Наверняка ему не впервой кулаками доказывать правду равному ему сыну мелкого владетеля. Но в его крови нет сомнения. Ты ведь видишь, как много огня души он отдал алтарю?
        - Вижу, ваше сиятельство. Вижу, что по силе и выносливости за его спиной десятки поколений, восходящих к временам Предков.
        - Его манеры - это единственное, на что ты хотел мне указать?
        Глебол неуверенно добавил.
        - Не испытывает сомнений в схватках. Не колеблется, если требуется нанести удар в спину. И перешагивает тела без малейших сожалений, словно опытный душегуб с клеймом на лбу.
        Суав задумчиво кивнул:
        - Завтра я погляжу внимательней. А кто худший? С кого мы начнём завтра испытание жизни и смерти?
        Глебол перевёл взгляд вниз, уверенно ткнул пальцем…
        ***
        Стоило нам вернуться в дортуар, как на пороге возник Глебол. С ухмылкой оглядел нас, замерших, кто где стоял. Впервые он появился на ночь глядя, когда все тренировки уже окончены, а молитва произнесена. Мы сейчас не ожидали ничего хорошего от его прихода.
        Я вот отлично помнил, как временами отец и Флайм поднимали среди ночи солдат, заставляя их в темноте бежать на стены и к воротам. Неужто мы сейчас тоже куда-то побежим?
        Убедившись, что на него смотрят все без исключения, Глебол неспешно, громко, заполнив своим гулким басом весь дортуар, сказал:
        - Завтра вас ждёт очень интересный день. Испытание жизни и смерти. До этого вы сражались только друг с другом, используя зачарованное его светлостью Габино оружие нашей Кузни. Завтра вы возьмёте простые мечи и сразитесь с Кровавыми жнецами. Каждому из вас достанется по одному. И никто из наставников не будет останавливать вашу схватку. Выживите вы или нет, будет зависеть только от вас.
        Сказав это, Глебол широко, довольно ухмыльнулся и захлопнул дверь, оставив нас наедине с новостью. И, похоже, он специально сделал это на ночь глядя.
        Едва дверь закрылась, как в нашей казарме раздался гул десятка голосов:
        - Сволочь! Кто сказал нам, что смертей больше не будет? Кто?! Ведь он же!
        Вопль поддержали:
        - Будь он проклят. А отец намекал мне, что опасаться стоит только весны.
        - Наверное, как сумели поймать Кровавых, так и назначили время.
        - Поймать? Фату, ты меня разочаровываешь. Создавать Кровавых жнецов умеют все королевские рода и наш род Умбрадо не исключение. Думаешь, в лесах Реола не бегают наши Кровавые жнецы?
        Я невольно уставился на Трейдо, который это и сказал. Как-то я об этом не задумывался. Но ведь и правда. Предки придумали обряд Кровавых воинов для борьбы с драуграми. И ими стали очень многие солдаты в армиях всех королевств. Без исключения.
        Кто-то растеряно произнёс:
        - Выходит, те повозки, что мы видели два дня назад с холма, привезли каторжников для их создания?
        Тут же раздался восторженный вопль Фату:
        - Выходит, что Кузню посетил кто-то из высочеств? Надеюсь, это её высочество Леве! Я мечтал увидеть её с двенадцати лет!
        Я лишь покачал головой. Кто о чём, а Фату об одном. Вздохнув, я двинулся к умывальникам. Пока все спорят и галдят, можно заняться делом. И лечь спать. Плевать мне на этих Кровавых жнецов. Возможно, не будь за моей спиной схватки с дезертиром и разбойниками из клятвопреступников, я бы тоже волновался. Но сегодня один из редких дней, когда у меня ничего не болит. Нужно воспользоваться этим сполна.
        Глава 20
        Не знаю как остальные, а я спал отлично. Едва коснулся головой туго набитой пером подушки, как провалился в сон. Когда же открыл глаза, в дортуаре ещё было тихо.
        Не так давно я заметил за собой эту привычку - просыпаться за несколько минут до появления наставника. Но не жалел о том, что отрываю это самое сладкое время, время последних минут, от сна.
        Никто не лез с вопросами, никто никуда не заставлял бежать или повторить тысячу ударов мечом.
        Я просто открывал глаза в тишине и смотрел в потолок под дыхание спящих товарищей по обучению. Думал о доме. Вспоминал матушку, отца. Представлял, как они там без меня. Сабио Атриос говорил как-то, что солнце раньше встаёт на востоке, а затем катится через королевство. Верде как раз восточней наших владений, так что родители сейчас точно ещё спят, за узкими окнами замка кромешная ночь и звёзды.
        В коридоре раздались тихие шаги, и я вздохнул. И не я один. Всё же подобная привычка, вставать до побудки, появилась не только у меня.
        Грохнула дверь:
        - Встаём птенцы, встаём! Через десять минут строимся в коридоре!
        Старший наставник Глебол с ухмылкой оглядел нас, ёжащихся от сквозняка, гуляющего по коридору, то и дело зевающих. Скомандовал:
        - За мной.
        И двинулся не вправо, как обычно, в трапезную, а влево. Туда, где даже не было выхода. Вокруг раздались шепотки, а вот я поджал губы. Не было выхода, но был спуск в подвал Кузни.
        Так оно и вышло.
        Позади осталась скрипучая дверь и стража возле неё. Я снова шёл вдоль камер и уже другим взглядом глядел на прячущихся от света светильников людей. Впрочем, не все из них боялись. Обитатель одной из них встретил нас, не забившись в угол, а прильнув к решётке и жадно в нас всматриваясь. Грязный, заросший седым волосом так, что видны были только глаза и толстый мясистый нос. Вытянув в нашу сторону руку, он сиплым голосом пообещал:
        - Скоро я порву кому-то из вас глотку, жадные твари.
        Рванул решётку, заставив загреметь замок на ней, и захохотал, видя, как идущие крайними отшатнулись.
        Я покрутил шеей, слушая, как грохочет в темноте за спиной его смех. И до этого было не очень приятно идти, а уж теперь. В ушах снова звучали слова матушки, подслушанные мной после одной из тренировок с ней. Когда она сначала учила меня, как выглядит защита, которую используют второродные вместо дара Хранителей первенцам, а затем зло шептала отцу:
        - Я же помню, какие про Кузню ходят слухи. Каждый год к королю рвутся плачущие матери, требующие не оставить смерть сына безнаказанной!
        Невольно я вздохнул. Жаль, что на обоз, с которым мы ехали, напали не эти Кровавые жнецы, а всего лишь отступники. Раз столкнувшись с ними, я бы больше не страшился неизвестности. Был бы готов. А ведь ещё совсем недавно я с усмешкой думал о том, что кое-кто ночью не будет спать, страшась будущего. И теперь сам косился на камеры, гадая, в которой из них сидит тот, кто будет пытаться убить меня.
        Зато теперь я хотя бы знал, для чего в подвале сделали тот огромный зал, что служил мне карцером. Нас выстроили именно в нём. Как раз в том конце, где была свалена солома. И судя по запаху, с тех пор её так и не меняли. Она, когда-то залитая кровью убитого мной, уже сгнила и не могла никому дать тепла. Не хотел бы я сейчас попасть сюда в наказание. Здесь можно будет и замёрзнуть насмерть, не дождавшись кормёжки.
        Старший наставник Глебол развернул нас и замер перед нашим строем, как и ещё трое наставников. Прошла минута, вторая. А они все так же стояли и молчали.
        Фату не выдержал:
        - Старший наставник Глебол, чего мы ждём?
        Тот безразлично отмахнулся:
        - Какая тебе разница, птенец? Стой смирно и молчи. Радуйся, что бездельничаешь.
        Послышался короткий смешок. Фату обернулся на миг, мазнул по окружающим злым взглядом и замер, следуя совету.
        Мы стояли так, наверное, не меньше получаса. За это время я успел в деталях рассмотреть зал, подметить, что все держатели, которые я сломал, починили, вбили обратно в стену, подмазали. И что в них сейчас горят не дешёвые факелы, а добротные масляные светильники. И если они полные, то будут гореть ещё часов шесть.
        Но столько ждать не понадобилось.
        В зал стремительно вошёл Суав владетель Верде. Наставники уважительно подняли перед собой руки, владетель повторил их жест и замер в пяти шагах от строя. Мы, в свою очередь, тоже подняли руки и сложили ладонь на ладонь:
        - Приветствуем главу!
        Медленно, неспешно он оглядел нас, не пропуская никого, заглядывая каждому в глаза и только потом заговорил:
        - Приветствую птенцов Кузни. Минуло четыре месяца обучения, и я каждый день внимательно выслушивал доклады наставников, следя за вашими успехами. Чему-то я радовался, чему-то печалился. Но больше радовался. Кто-то из вас достиг немалых успехов в развитии тела, кто-то твёрдо пошёл дорогой меча, кто-то показал себя как умный военачальник. Вас есть за что хвалить. Но сегодня особый день. День вашего первого экзамена. Кузня славится тем, что её выпускники становятся равными первородным детям, первенцам владетелей. Но это возможно лишь потому, что мы закаляем вас, как кузнец выковываем из вас будущую опору Хранителей королевства и ваших собственных Домов.
        Владетель Суав замолчал, снова заглянул в глаза каждому из нас и припечатал, повторив слова старшего наставника Глебола:
        - И как кузнец выбивает из металла шлак, так и мы сегодня избавимся от первых слабых птенцов, - но на этом он не остановился. - Сейчас каждый из вас встретится лицом к лицу с Кровавым жнецом. Экзамен жизни и смерти. Из схватки живым выйдет лишь один из вас. Раньше, когда в стены Кузни приезжало двести птенцов, на таком экзамене погибали двое из них. Сейчас, когда вас набирается всего лишь сорок, погибает иногда шестеро, - криво улыбнувшись, владетель задал вопрос, на который никто из нас не стал отвечать. - Почему так выходит?
        Помолчав, владетель ответил сам себе:
        - Потому что с каждым годом идары всё сильней размякают, становятся слабей. И я говорю сейчас не только о крови в ваших жилах, мне, в общем-то, плевать, с кем спят матери благородных семейств.
        По нашему строю прокатилось движение, шорох. Я и сам невольно сжал кулаки, но владетель Суав ловко оскорбил нас всех, но при этом не сказал ни слова прямо. И даже глядел в этот миг поверх наших голов.
        А теперь опустил взгляд и со спокойной улыбкой оглядывал наши возмущённые лица. Невозмутимо добавил:
        - Но и том, что отцы и матери семейств стали слишком жалеть своих отпрысков. Как и король. Чтобы вы знали, я принадлежу к партии тех, кто считает, что запрет на смертельные дуэли - ошибочен. И каждый год поднимаю на большом собрании Домов вопрос о том, чтобы снять его. И каждый год король отвергает его.
        Трейдо, стоящий слева от меня, хмыкнул. И, кажется, я понимал его. Я впервые слышал, чтобы так откровенно говорили, что король ошибается. Мне лично запрет не казался неверным. Сабио Атриос как-то рассказывал о том, что заставило короля принять подобный закон. Огромное количество смертей среди идаров. И не только на Играх Предков. Мы убивали себя лучше, чем это делали риольцы.
        Голос владетеля Суава заставил меня вернуться в подземелье Кузни:
        - Но к счастью, на Кузню эдикт не распространяется. И сегодня слабые умрут. А их матери снова будут добиваться аудиенции у короля и молить его покарать чудовище. То есть меня, - владетель Суав рассмеялся. - Никогда этого не понимал. Они ведь знали, куда вас посылали. В былые времена, во времена моего деда, прадеда и всех моих предков, вместо плачущих матерей к дверям Кузни приезжали разгневанные отцы. И главе Кузни приходилось сталью доказывать, что слабый плод родился от слабого дерева. Как видите, Кузня до сих цела. И, как и в первый день основания, им управляет мой род. Великий дом Верде.
        Хмыкнул, владетель Суав заключил:
        - Довольно болтовни. Начнём. Птенец Бриок, ко мне!
        Трейдо снова хмыкнул, а через мгновение что-то прошептал. Я едва сумел услышать его:
        - Вот и жертва.
        Невольно сжал губы и перевёл взгляд на бледного Бриока. Жертва? Я раз двадцать сходился с ним в учебных схватках. Он гораздо хуже меня на мечах, но я знаю тех, кто ещё хуже. Да и не раз видел, как он вонзал меч или рогатину в лесных схватках. Жертва?
        Старший наставник Глебол шагнул к Бриоку, вручил ему меч. Обычный меч нашего королевства, которым мы чаще всего и тренировались, поскольку почти все умения меча и предназначены для него.
        От дальнего входа послышался шум. Там двое наставников затаскивали одетого в рванье человека. Я с трудом узнал его. Тот самый бородатый, что кричал и грозил порвать нам горло. На щеках его были прочерчены кровавые полосы, борода окровавлена, слиплась сосульками, словно он уже выполнил обещание и зубами впился кому-то в глотку, перегрыз её и хлебнул крови. Его трясло, он не держался на ногах, хрипел, закатив глаза.
        Наставники приволокли его ближе к нам, бросили на пол в двадцати шагах от владетеля Суава, отступили на столько же и потащили мечи из ножен.
        Владетель Суав рявкнул:
        - Птенец Бриок, вперёд!
        Бриок вздрогнул, неуверенно шагнул вперёд раз, другой, поднимая меч в позицию, а бородач вдруг прекратил хрипеть и содрогаться. Замер на мгновение, а затем медленно поднялся. Теперь замер Бриок, не дойдя до бородача шести шагов. Тот же твёрдо утвердился на ногах, ссутулив плечи, медленно поднял голову.
        Вздрогнул даже я, стоявший в двадцати шагах от него. Алые, невероятные, невозможные глаза были видны даже отсюда. Зато от крови на щеках и в бороде не осталось и следа.
        Бородач зарычал и бросился на Бриока. Тот махнул мечом, встречая его сталью. Но удар, который должен был отсечь голову бородачу, лишь впустую рассёк воздух. А через мгновение бородач вцепился в горло Бриоку. Руками.
        Бриок захрипел, ударил кулаком, затем ещё и ещё раз.
        Фату завопил:
        - Мечом, мечом, придурок!
        - Молчать!
        Бриок, похоже, услышал, упёрся ладонью одно руки в подбородок бородачу, другой принялся колоть его мечом. Но бородач, кажется, даже не почувствовал, что ему всадили в живот сталь. Жутко захохотал.
        Неожиданно послышался хруст, с каким ломается в лесу ветка под ногой. Бриок обмяк, свалился, а бородач, не прекращая хохотать, принялся колотить его головой о камень. Во все стороны полетели брызги крови.
        А ещё она поползла вверх по рукам бородача. И начала впитываться.
        Замерев, бородач вбил руки в месиво головы Бриока. На наших глазах лужа крови под его телом стала исчезать. Как и раны на груди бородача.
        Сердце в моей груди едва успело заполошно десяток раз ударить, а бородач поднял голову на нас и оскалился. Вскочил и тут же рухнул на камни, хрипя и корчась.
        Раздался голос владетеля Суава:
        - Первый мертвец. Слабак, который не сумел ничего сделать и показать. Ни ловкости, увернувшись от врага. Ни силы, оторвав его руки от себя. Ни умения, ударив в уязвимую точку. Непонятно, что он делал все эти четыре месяца в Кузне. Я даже рад, что он умер. Допустить такого до алтаря Хранителей стало бы оскорблением для них.
        Строй молчал. Я тоже не находил слов, даже в мыслях. Да и глядел сейчас не на владетеля Суава, а на происходящее за его спиной. Корчащегося бородача утащили прочь, а вот Бриока всего лишь оттянули к стене, точно под светильник. Я никак не мог отвести взгляда от его расколотой головы. Вернее, от того, что от неё осталось. Но явственно видел и то, что за телом не оставалось кровавого следа. Кровавый жнец осушил Бриока, поглотив всю его кровь.
        Точно так, как меня предупреждал Креод. Я так глубоко ушёл в свои мысли, что от раздавшегося крика вздрогнул, не сразу поняв, что услышал:
        - Птенец Лиал, ко мне!
        Строй молчал. Я ощущал на себе десятки взглядов.
        Скривил губы в улыбке. Денудо ничего не боятся. Шагнул вперёд. Глебол сунул мне в руки меч. Его лезвие даже толком не протёрто от крови Бриока. Без разницы. От этого оно не стало менее острым.
        Я обтёр рукоять рукавом, махнул перед собой мечом крест-накрест, привыкая к весу. Последние три месяца чем мы только не сражались друг с другом. Обычный солдатский меч - лучший выбор среди всего этого дерьма.
        Из коридора уже тащили моего противника. Нового. Но его лицо всё так же было измазано кровью и всё так же его самого било и крючило. Невольно я поглядел ему за спину, в темноту, откуда он и появился. Темноту, которая никогда не была для меня такой непроницаемой завесой, какой она являлась для других.
        Там, в нескольких шагах от решётки кто-то стоял. Невысокая фигура в плаще, поднявшая перед собой ладонь в знакомом мне по тренировкам с матушкой жесте адепта внешних техник.
        Как я и думал, Кровавых жнецов сдерживают и освобождают только тогда, когда готов противник для них. И даже если они побеждают, тут же снова сажают на цепь. И этот адепт вряд ли брат владетеля Суава. Скорее всего, это тот, кто знает и секрет их создания. Кто-то королевской крови. Невысок и узок в плечах.
        Наставники тем временем доволокли Кровавого жнеца, швырнули его на камни в десяти шагах от меня и отступили назад, доставая мечи.
        Позади раздался крик:
        - Нападай, ну!
        Глебол снова рявкнул:
        - Молчать!
        Я узнал голос. Хасок. Но не стал следовать совету. Он, несомненно, правильный. Но последовав ему, я буду выглядеть трусом. Нет уж.
        Я стоял на месте до тех пор, пока новорождённый Кровавый жнец не пришёл в себя, не утвердился на ноги и не поднял взгляд. Я был ближайшим к нему, первым, кого он увидел, и он, конечно же, бросился на меня.
        Ловкость.
        Я ушёл в сторону от его рывка, рубанув мечом под колено. Замер.
        Жнец с рыком поднялся, развернулся, ловя меня взглядом алых глаз, бросился ко мне. И разрубленные жилы ничуть ему не мешали.
        Умение.
        Я встретил его прямым уколом, не сходя с места, выбросив вперёд меч и попав остриём точно между ключиц
        Хрустнуло, плеснуло алым и горячим. Ещё несколько ударов сердца Жнец пытался ударить меня, ухватить за горло, но в его руках уже не было прежней силы, а ноги не держали тела. Он раззевал рот, пытаясь что-то хрипеть, и пузыря кровь в ране. Я же с отвращением глядел на клеймо каторжника у него на лбу.
        Сила.
        Я резко выдохнул и пинком отшвырнул его от себя, а затем рубанул мечом, вложив в этот удар всё своё умение пути меча. Пройди я посвящение и это стало бы Стеной клинков или сметающим всё на своём пути выплеском стали. Сейчас же я лишь снёс врагу голову с плеч.
        Жнец рухнул на камни, забился в агонии. Несколько мгновений я глядел на убитого, а затем шагнул к Глеболу, протянул ему залитый кровью меч.
        И только шагая к строю, подумал: «Кому и что я сейчас доказывал? Кровь Денудо достаточно древняя и дерево, и плод достаточно крепкие. Да и сомневаюсь, что Хранителям будет важно, насколько честно я сражался с врагом. Победа есть победа. Нужно было покончить с ним одним ударом, а то и вовсе последовать совету Хасока.»
        Когда я проходил мимо владетеля Суава, он кивнул мне и громко заявил:
        - Что же, птенцы, как видите, даже Кровавый жнец не противник вам, если вы помните, с какой стороны держаться за меч. Продолжим. Птенец Фату, ко мне!
        Я встал в строй, постарался незаметно оттереть ладони о штаны. И безразлично следил, как остальные проходят испытание. Переживал лишь за тех, кого знал сам, с кем общался. Но все из нашего странного союза севера и запада справились. Что нельзя сказать вообще за всех. Наставники отволокли ещё одно тело к стене. Этот пытался по моему примеру отсечь голову Кровавому жнецу, но неверно поднял локоть, смазал удар и растерялся.
        А Кровавый жнец нет. Он осушил его.
        В этот день после подвала у нас не было занятий. Только долгая пробежка по осеннему парку, которая выветрила все мысли. Сытный обильный ужин и казарма.
        Парни обменивались впечатлениями, хвалились своими ударами и шутили. Браур ухватился за свои книги. Я же молча лёг в кровать и закрыл глаза, быстро заснув.
        И вскочил посреди ночи, от ощущения льда в груди. Со всхлипом втянул в себя воздух и обомлел, видя нависающую надо мной тень.
        - Х-ха-а-ас-с…
        Заполошно оглянулся, обнаружив вокруг полную казарму спящей парней.
        Да пусть само название королевства и всех его жителей канет в небытие. Как это возможно?
        Глава 21
        Конечно же, этому было лишь одно объяснение.
        Смерти.
        Тени начали хрипеть после того, как я убил Флайма. Теперь они стали появляться даже среди людей. После того как я убил Кровавого жнеца.
        Да, до этого были те четверо с солдатом дезертиром. Были разбойники из клятвопреступников и их учеников. И что? Это означало лишь, что смертей понадобилось больше одной, больше четырех и даже больше семи. Десяток?
        Какая разница?
        Я оглянулся, убеждаясь, что никто больше в дортуаре не проснулся. Счастье, что моих теней никто, похоже, не слышит и, надеюсь, не видит.
        Но я не могу больше этого так оставлять. В Кузне будет и выпускной экзамен, новое испытание жизни и смерти. Нас отправят на границу с Реолом и там мы поучаствуем в нескольких вылазках и стычках. И глупо надеяться, что там не придётся убивать. Придётся. И мне нужно знать, что дальше будет происходит с тенями. Может, они станут видимы для всех? Это будет означать мой конец.
        И есть только одно место, где я могу искать ответы на свои вопросы, не отвечая на десятки чужих. Книги.
        И когда мы вернулись с утренней пробежки и упражнений с мечом, я подсел к Брауру:
        - Разрешишь поглядеть?
        Он хмыкнул:
        - Что-то раньше ты проявлял интереса.
        Я ответил самое простое. И почти правду.
        - Раньше были и другие дела. Поважней. Теперь вроде испытание жизни и смерти пройдено, можно немного расслабиться. Думаю, самое худшее - позади.
        У Браура дёрнулся уголок рта, но возражать, если и хотел это сделать, он не стал. Просто молча подвинул мне книгу, что читал до этого. Я окинул взглядом название: «Землеописание королевства Андамо». Интересно, но не сейчас. Покачав головой, двинул её обратно, кивнул на нишу в изголовье его кровати:
        - Разреши, я погляжу там.
        Браур вновь хмыкнул:
        - Ну, гляди.
        Я осторожно вытаскивал каждую, читал название, иногда листал, если с первого взгляда было непонятно, о чём она. В итоге у меня остались лишь одна книга. «Жизнь и деяния Умбрадо». Для меня она была интересна тем, что в ней наверняка найдётся много о жизни того короля, который правил во время войны против Безымянного.
        Это стало разочарованием. Но, с другой стороны, а мог ли я вообще надеяться даже на одну книгу с нужными мне знаниями? Глупо.
        Браур не стал себе изменять и в очередной раз хмыкнул:
        - Какой интересный выбор. Если бы её взял Фату, то я бы посчитал, что он так и не отказался от своей глупой затеи увидеть когда-нибудь принцессу и начал к этому готовиться.
        Я повертел книгу, не поняв, переспросил:
        - В смысле?
        Браур прыснул смехом:
        - Выучить её предков и блеснуть знаниями!
        Я лишь покивал:
        - А, ну да, ну да.
        Вернулся на свою кровать и принялся листать страницы.
        Сошествие Предков с небес. Красивая история о том, как они встретили в лесах с трудом выживающих людей и дали им испить своего ихора, а затем приблизили тех, в ком жар души разжёг его.
        Раньше она показалась бы мне красивой.
        Но не теперь, когда владетель Суав повторил её для нас в лесу. Я до сих пор помнил вонь тех обносков, что мы надели там. И до сих пор помнил, каким безумием обернулась потом темнота пещер.
        Поэтому быстро закрыл эти главы.
        Разделение людей на идаров и простолюдинов. Выбор Предками сердец королевств.
        Строительство первых городов, первых дорог, первых лодок.
        Множество битв с огромными зверями, что до сошествия Предков безнаказанно охотились на людей. Прозвища королей того времени всегда содержали намёки на это. Охотник, Ловчий, Гроза вепрей, Зоркий. Сейчас тех зверей можно отыскать лишь в самых глухих чащобах, да на окраинах королевств, куда десятилетиями не забредают идары.
        Я перелистывал страницы всё быстрей, торопясь добраться до времён сражений против Безымянного, но всё равно бегло проглядывал их содержимое, ища нужные слова. И вдруг замер, вернулся обратно.
        Вот оно.
        Оскуридо.
        Я жадно скользил пальцем вдоль строк жизнеописания.
        Король, получивший прозвище Печальный. Но речь шла совсем не о войне. О первой ссоре Предков, когда они дружно объявили о запрете на браки с детьми того, кто скоро стал Безымянного. Королю же пришлось расторгнуть помолвку своих детей. Сына и дочери. Сын должен был обручиться с принцессой рода Оскуридо, а его дочь сама отправиться в королевство Валио и принять имя Оскуридо, став в будущем его королевой.
        Дальше я листал медленней, ища следы наступающей на королевство Валио и род Оскуридо беды. И нашёл. Если раньше, в подвале нашего замка, читая сборник молитв, я решил, что род Оскуридо стали преследовать после войны с Безымянным, то теперь понял, что это началось раньше.
        Эстерус Клинок Предка. Прозвище получил за то, что верно выполнял приказ Предка Амании, которая повелела очистить королевство от крови Оскуридо. А те рода, что отказались высылать своих родных, носящих на теле метки этого рода, король Эстерус принуждал к этому силой.
        Но здесь я хотя бы впервые нашёл само описание приметы детей Безымянного. Она оказалась очень схожей с отметиной бога Химедо, которой тот одарил своих детей. Идары чистой реольской крови рождались со светящимся голубым узором на щеке. Сплетение стрел и кольца. Идары чистой валийской крови рождались с синим ромбом на лбу, над переносицей.
        Действительно, нетрудно отыскать, это не оттенок цвета волос или глаз, который может стать неразличимым за несколько поколений браков с другой кровью.
        Невольно я потёр лоб, вспомнив, куда глядел Флайм, пятясь от меня к лестнице с башни.
        И где находится клеймо каторжников.
        Дальше.
        Война. Имена королей сменяли друг друга на одной странице, все их деяния умещались в пару строк. Отец, его сын, один его брат, другой его брат, ещё один сын. Все они погибли один за другим, сражаясь против теней, драугров и воинов королевства Валио.
        Победа.
        На троне Вириаст Храбрый, которого к концу правления стали именовать Справедливым.
        Содрогаясь, я читал жизнеописание короля, его деяния, которые и принесли ему славу справедливого. Народ прозвал его так за то, что тот огнём и мечом прошёлся по всем родам королевства. Выискивал в их прошлом следы браков с родами павшего королевства Валио.
        Не так давно Глебол рассказывал нам, что за время войны с королевством Андамо прервались десять Домов севера. Так вот…
        За время правления Вириаста Справедливого, из родовых книг нашего королевства исчезли семнадцать Домов, в крови которых оказалось слишком много ихора безымянного Предка. И не счесть было Домов, в которых вырезали целые линии. Никому из них не помогло то, что они были героями только что закончившейся войны.
        Вдвойне жутко было от того, что в жизнеописании не нашлось ни слова о мятеже остальных Домов, зато то и дело упоминались Дома тех, кто прислал свои войска в помощь Справедливому.
        Например… Денудо. Малый дом северной провинции.
        Когда я вернул книгу Брауру, то он с удивлением спросил:
        - С тобой всё нормально?
        Я криво улыбнулся:
        - Не привык много читать, голова разболелась.
        Он хмыкнул в ответ:
        - Хм, ну это бывает. Пройдёт к утру.
        Мне оставалось лишь кивнуть.
        Следующие несколько дней я пытался уложить в голове то, что прежняя история нашего Дома, которую я знал от отца, мягко говоря, немного отличается от того, что случилось на самом деле.
        Впрочем, прикинув по поколениям, я понял, что отец всегда говорил о древности нашего рода, которая уходит едва ли не к встрече с Предками, о пятидесяти поколениях предков, но вот о титулах рассказывал лишь с эпохи двухсотлетия с ухода Предков. Тридцать три поколения назад, семьдесят пять лет до войны с Андамо. Глупо ведь было думать, что род Денудо считался Великим домом от основания королевств?
        Пока я ломал голову, где же мне раздобыть ещё книг по истории королевства, всё решилось само собой. Гбелол объявил нам, что основы воинского дела мы уже слегка надкусили, мяса нарастили, да и меч научились держать ровно. Теперь пора бы заняться и нашими мозгами.
        Отныне каждый четвёртый день учёбы нам не приходилось бегать по лесам и оврагам, рубя друг друга. Нас с утра уводили в западную часть Кузни, где нашёлся огромный зал с подробной картой королевства.
        И там несколько наставников, сменяя друг друга, рассказывали нам о сражениях прошлого, разбирая замысел командующих армиями и отрядами, указывая на их ошибки и удачные ходы. И первое же задание, что мы получили от них, состояло в том, чтобы самим найти описание какой-то мелкой битвы при никому не известной деревне и через три дня рассказать о том, что мы бы сделали на месте местного владетеля.
        Конечно же выполнить это задание было бы невозможно без библиотеки, которая нашлась в соседнем от зала с картой помещении.
        То первое задание я выполнить не сумел, попросту не успев отыскать за один выделенный нам наставниками вечер даже упоминания о нужной деревне. Пришлось до полуночи бегать с полным камней мешком за спиной. Впрочем, в ту ночь на дороге вокруг холма было тесно, сумевших ответить наставникам можно было перечесть по пальцам одной руки. И умник Трейдо оказался в их числе.
        Он же потом и подсказал всей нашей маленькой компании, порядок, по которым расставлены книги в подобных больших библиотеках и, самое важное, где находится картотека. Никогда даже не задумывался над подобным. Сабио Атриос знал наизусть каждую книгу в нашей замковой библиотеке. Ну, наверняка за исключением тех, что я нашёл в подвале. Здесь же их оказалось в сотни раз больше.
        Как с усмешкой отметил Трейдо:
        - На самом деле всё королевство держится на записях. Сколько жителей, сколько лесов, овец и птиц, сколько полей и пасек, сколько шахт и каторжников, сколько налогов должен заплатить даже самый мелкий владетель, у которого из всех даров Хранителей лишь первый истинный…
        Я был с ним не очень согласен, мне кажется, всё гораздо сложней. То же самое можно сказать и об идарах и простолюдинах, о воинах и кузнецах. Выдерни что-то одно и королевство начнёт шататься. Но спорить не стал.
        Я вообще не любил спорить с Трейдо. Он оказался умней меня, больше знал и в подобных спорах я часто был вынужден краснеть и извиняться. Так к чему повторять подобное из раза в раз?
        Во всяком случае я был ему благодарен за помощь. Теперь я не только успевал подготовиться к докладу наставникам, но и находил то, что меня интересовало.
        К примеру, я выяснил, что во всех королевствах клеймение каторжников возникло только после войны с Безымянным. И клейма на лбах преступников им наносили в подражание самым гонимым людям нашего мира - тем, кто нёс в себе кровь безымянного Предка.
        А ещё я отыскал родовые книги нашего королевства. И проследил историю и Денудо, и Веноз.
        Денудо были мелкими, никому не известными владетелями. Почти как сейчас, только ещё бедней. Выделились отдельным родом спустя десять поколений от основания королевств. Чуть ли не пятый сын рода, которого отец настолько любил, что подарил ему недавно открытую долину.
        Тогда получившие силу идары только познавали мир и подобное ничейное место было не редкостью. Позже, когда королевства заняли весь материк, такое стало возможно только, если какой-то род прерывался.
        Как прервался спустя пятьсот лет род, давший начало Денудо. Это случилось слишком давно, чтобы можно было понять, что стало причиной. В записях оставались лишь сухие строки дат рождения и гибели тех, кто должен был стать наследниками и продолжить род. Я мог лишь предположить: схватки, болезни, Игры Предков, неудачная охота, а может и чей-то злой умысел. Спустя столько поколений кто теперь скажет точней? Может и существуют где-то более подробные записи, но они мне были неинтересны на самом деле.
        Гораздо интересней была история Денудо, моего рода. Отличились в войне с Безымянным, получили в дар, вне Игр Предков несколько земель, чьи хозяева сгинули в сражениях. Следом несколько поколений лишь скупое перечисление детей и брачных союзов. Но вот затем наш Малый дом и впрямь в числе первых выделил людей для сражения с Первым домом севера. Его Вириаст Справедливый обвинял ни мало, ни много в том, что в крови его владетеля одна восьмая крови самих Оскуридо.
        Я проверил записи, но в нужном поколение нашёл лишь запись, что владетель этого Первого дома обручил наследника с дочерью Великого дома юга. Которая ну никак не могла быть принцессой рода Оскуридо. Выходило, Вириаст Справедливый обвинял Первый дом севера в том, что их пра-пра сколько-то бабка изменила своему мужу с кем-то из Оскуридо. Или же врал.
        Как бы там ни было, но Малый дом Денудо получил за ту помощь ещё земель. И с каждым поколением наши владения и власть начали расти. Спустя три поколения Денудо стали полноценным Домом. Спустя ещё четыре Великим домом, и уже через год, получив большинство голосов владетелей севера, стали Первым домом севера, заняв пустовавшее все эти поколения место. И он же объявил о том, что отказывается от титула Первого дома, а останется лишь простым Великим домом.
        Дальнейшую историю рода я отлично знал и от отца. Укрепление севера, строительство крепостей. Война с Андамо, в которой из всего большого рода Первого дома севера Денудо выжил лишь один человек. И после этого началось угасание нашего рода. И вот, спустя шестьсот лет Денудо снова стали простым Малым домом, вернувшись к тому, с чего начали.
        Интересная деталь. До войны с Андамо род Денудо славился многочисленными потомками, после у нас чаще был лишь один, два ребёнка в поколение. Самое больше - пятеро. Лишь однажды.
        Это было даже хорошо. Лично мне хватало и одного родственничка, Вораза, из-за клятвопреступника которого я чуть было не умер.
        Для Рода Веноз я не нашёл записи о том, чтобы они помогали Вириасту Справедливому и участвовали в уничтожении каких-то родов. Они могли похвастаться ничуть не меньшим числом предков, чем Денудо. Их род тоже появился во времена расцвета королевства.
        Но, конечно, все найденные записи так и не ответили мне на вопрос, от кого мне досталась кровь Безымянного. Будь это иначе и мой род уничтожил бы ещё король Справедливый.
        Но мне от этого было не легче. Потому что хроники того времени пестрили записями о детях, которых проверяли специальным обрядом, и они обретали метки крови Безымянного на лбу.
        А ещё о тех, у кого эти метки проявились во время посвящения.
        И пусть такие разоблачительные посвящения проводились тогда, когда Предок ещё была с нами, ею лично, а сейчас лишь оставленным ей Хранителям, мне от этого не легче.
        Не зря, не зря я молюсь каждый раз о том, чтобы Хранители выжгли из моей крови частицы Безымянного.
        Боюсь только, об этом молили и те, кого после стаскивали с алтарей с сияющими синим ромбами на лбу.
        Глава 22
        Дни летели, близилась зима. По утрам стало холодать так, что большая часть парней взвыла. За стены Кузни нас по-прежнему выгоняли, переодевая то в солдат, то в егерей, то в стражей границ, а их одежда не отличалась ни качеством, ни теплом. Глебол посмеивался, говоря, что, став хёнбенами или хоу своих Домов, мы первым делом озаботимся проверкой снабжения солдат. И что множество воинов после упомянут его, Глебола в жарких молитвах Хранителям.
        Думаю, он лукавил. Кузня каждый год выпускает из своих стен тех, кто прошёл обучение. Давно бы все уже исправили со снабжением, если бы дело было только в этом. Я вот видел солдат Великого дома Хонесто. Они отлично одеты и вооружены. Как и солдаты нашего Малого дома Денудо. Зимой каждый из них носит под доспехом толстую и тёплую куртку и это, не считая накидки из меха.
        Так что те обноски, что нам дают, не более чем испытание. Хотя, конечно, даже я сейчас зябну.
        Повёл плечами, разгоняя кровь и прислушиваясь. Ничего не слышно, можно двигаться дальше.
        Ступал я осторожно, стараясь не хрустнуть спрятавшей под листвой веткой. В стылом осеннем лесу звуки разносятся далеко. А в сегодняшнем задании кто первый обнаружит врага, тот и победит.
        Пройдя сотню шагов, я снова прижался к стволу дерева и замер, закрыв глаза и вслушиваясь в звуки леса.
        Мы сегодня изображаем егерей, которых командир отправил искать отряд врага, что движется с той стороны леса. И если я правильно понял суть задания, то сейчас нам навстречу двигаются такие же егеря, только в цветах Реола.
        Поморщившись, открыл глаза и покосился влево. Там снова хрустел веткой наставник, что приглядывает за нами. Он это специально? Чтобы дать противникам отыскать меня? Не очень справедливо выходит, но с этим я ничего поделать не могу.
        Едва я сделал первый шаг, как услышал голоса. Едва-едва, но всё же.
        Ещё раз глянув в сторону наставника, я быстро двинулся на голос. Обычно наставники дают фору по шагам, так что нужно успеть ей воспользоваться, прежде чем он снова начнёт наступать на каждую ветку на своём пути. И как только находит их под листвой?
        Прислушиваясь, замер за очередным деревом.
        А эти голоса мне знакомы.
        Бихо из Дома Мэре, мой знакомец с первого дня в Кузне. И сегодня, выходит, в отряде противника. Шипит всё тем же ядовитым тоном, словно потревоженная на солнце гадюка:
        - Так что за сестрицу извиняться придётся тебе.
        - Ты как-то не похож на Гасте. Но даже если бы он сам сейчас стоял передо мной, я бы и не подумал извиняться. Да и с чего бы мне извиняться за разорвавшуюся по вашей вине помолвку?
        А отвечал ему Хасок. А вот он как раз сегодня в моём отряде.
        Бихо коротко хохотнул:
        - Ну а кому же, как не тебе? Как раз такие как ты, полукровки, ни на что больше не способные, и приносят извинения там, где владетель Дома не желает терять лицо. Думаешь, почему тебя папаша завёл? Наследник-то у него уже был.
        Я скривился. Полукровка? Это как понимать? Он намекает на то, что мать Хасока реолка и одарила сына узором на щеке? Так на юге вообще много родов, которые поколениями роднились с реольцами. Бихо не хочет повторить такое в глаза какому-нибудь из родов Тенебро или Вистосо?
        Думаю, после такого его собственный же отец запер бы на пару лет, пока он не научится держать язык за зубами.
        Но вот Хасока неожиданно задело за живое. Я услышал, как он захрипел:
        - Тварь, ты думаешь, в тебе нет чужой крови? А что с тобой, прихлебатель? У Бихо нет вопросов к твоим когтям?
        И тут же послышались звуки ударов.
        Я осторожно выглянул.
        Хасок валялся на земле и Слайд, которого я до этого даже не слышал, охаживал его ногами. Рядом, но спиной ко мне стоял ещё один парень. В плаще цветов одного из Домов Реола. Бихо.
        Забавно, конечно, выходит. Играющие роль реольцев высказывают тому, кто одет в одежды нашего королевства за его реольскую кровь. И спускать я им такое не намерен.
        И не только потому, что Хасок сын владетеля Великого дома севера, что когда-то бы назывался Первым домом севера, если бы не мой предок. И не потому, что отец просил помочь северянам, если что. И не только потому, что Хасок мой приятель и мы держимся вместе.
        Но и потому что это отличный повод всадить нож в сердце Бихо.
        Просто… Просто, клянусь Хранителем севера, всё сошлось настолько удачно, что впору вечером на молитве вознести хвалу Хранителям.
        Я вновь скрылся за деревом. Осторожно вытащил из ножен нож, наше единственное на сегодня оружие. «Что поделать, если егеря сегодня такие растеряхи, что мечи забыли в казарме?», как сказал наставник.
        - Ты знаешь, Хасок, я очень люблю Гасте, а он любит меня. Когда я был маленьким, то он рассказывал мне на ночь истории из жизни нашего рода. Он очень много знает, мой брат Гасте. И знаешь, что? - вновь послышался глухой звук удара. - Не хочешь разговаривать? Ну и ладно. Меня так распирает, что я всё равно скажу. Гасте как-то рассказывал мне, что наши предки, не те, что дали нам ихор, а те, что лежат в усыпальницах рода, часто отправляли детей в Кузню. И пару поколений назад занесли в семейные хроники любопытную запись. Не знаю даже, кто рискнул преступить клятву ради рода. А Гасте пересказал мне эту историю. Тело очень плохо относится к тому, что в него втыкают зачарованную сталь с порошком из слёз Амании. И если всадить в сердце нож дважды, а то и трижды, то сердце останавливается. Давай проверим?
        Хасок зарычал, вновь послышались звуки ударов.
        А мне оставалось лишь пучить глаза в сторону невидимого наставника. Не сомневаюсь, что он слышал это. Как не сомневаюсь, что где-то здесь должен быть ещё и наставник, что приглядывал не за мной, а за этими троими. На что рассчитывает Бихо?
        Мгновение я глядел на светящуюся пыль из толчёных слёз Амании на рукояти ножа, а затем стиснул его и вновь выглянул из-за дерева. На этот раз бил Хасока Бихо.
        Отлично.
        Всего одно мгновение мне понадобилось, чтобы добраться до стоящего ко мне спиной Слайда. И всадить ему нож в почку. Он заорал, рванул в сторону, заплетаясь в слабеющих ногах, но я уже ухватил с его пояса нож. И оказался лицом к лицу с Бихо.
        Мы замерли. Оба в одинаковой позе, которую последнюю неделю вбивали в нас наставники: ноги полусогнуты и готовы шагнуть в любую сторону, рука с ножом впереди. Самые простые вещи из пути меча, которые только и возможны с таким коротким клинком. То, чему и учат егерей из простолюдинов, предки которых не сумели удержать в крови ихор дара.
        Кровь в жилах кипела, и я не сумел удержать язык за зубами:
        - Реольские твари на наших землях. Сегодня я швырну ваши головы на алтарь Хранителей.
        Бихо оскалился и сделал первый выпад.
        Я тут же подставил левую руку и шагнул назад. Лезвие ножа бессильно скользнуло по кольчужной вставке егерской куртки. Бихо зарычал и шагнул следом, полосуя воздух перед собой. Два удара сердца и мы разменялись ударами. Он всадил нож мне в плечо, а вот я ему в шею. Не сердце, но тоже неплохо. Когда Бихо свалился мне под ноги, едва удержался от того, чтобы пнуть его.
        Вырвал нож из плеча, несколько ударов сердца глядел на рукоять, лишившуюся клинка, а затем уронил его под ноги и шагнул к стонущему на земле Хасоку.
        Помог ему стереть кровь с лица, а затем и подняться.
        Из-за деревьев шагнул наставник. Я, наконец, хотя бы увидел кто это. Визир. Неприятный тип. Я считал так и раньше, а теперь, после веток под его ногами, в этом окончательно уверился. Визир коротко кивнул:
        - Засчитано. Тащите этих двоих в лагерь.
        И вновь я не успел сдержать язык:
        - Отказываюсь.
        Визир ожёг меня взглядом:
        - Я ослышался, наверное?
        Я сжал губы, несколько ударов сердца думал, заставил себя молчать, а затем ухмыльнулся:
        - Нет, наставник, вы все верно услышали. Я отказываюсь тащить этих двоих. И вы должны понимать, что послужило тому причиной. Верно? Или вы думаете, я буду молчать в лагере, что эти двое пытались на самом деле убить товарища по обучению?
        Теперь молчал наставник, наконец глухо произнёс:
        - Это вы будете обсуждать со старшим наставником Глеболом. Сейчас же я отдал приказ, и вы должны его выполнить.
        Я хмыкнул:
        - Или получить наказание. А я что-то давно его не получал, пора бы, - повернувшись, я спросил: - Хасок, ты как? Потащишь их?
        Он, растрепанный, с торчащими во все стороны волосами, какой-то весь растерянный, непонимающе уставился на меня.
        Но когда я уже решил, что ошибся в нем, медленно покачал головой из стороны в сторону и уронил короткое:
        - Нет.
        Наставник Визир рявкнул:
        - Значит, бегом в лагерь, даю вам двадцать минут. Доложить старшему наставнику Глеболу, что вы бросили в лесу двух пленников. Марш!
        Сорвавшись с места, я позволил себе ухмыльнуться. Какие ещё пленники? Никто нам не давал такого задания сегодня, и я бил наверняка. Насмерть.
        Глебол оказался совсем не рад нашей истории. Помяв ладонью лицо, он обвёл нас четверых взглядом и с расстановкой произнёс:
        - Мне кажется, птенец Лиал, что ты сгущаешь краски. Думаю, тебе нужно немного остыть. И уже утром ты поймёшь, что не стоит превращать небольшую ссору в подобный скандал. Это не лучшим образом скажется на отношениях между вашими Домами, а для Малого дома это важно.
        Я честно несколько ударов сердца молчал, заставил себя обдумать и прозвучавшие слова, и свой вопрос. Но затем произнёс его таким, каким он и просился на язык:
        - Старший наставник, думаете, владетель Великого дома Хонесто благосклонно отнесётся к тому, что его сына пытались убить? Не обучить, не перековать, а убить? И это…
        Я замолчал, многозначительно ухмыльнувшись. И это случается в вашей Кузне не в первый раз. Да, я молчу о том адепте, что выпустил ко мне каторжника. Но я молчу лишь пока.
        Глебол скривился:
        - Я же просил не раздувать скандал. Уверен, ты не так понял слова Бихо, а потому…
        Я не выдержал:
        - Не так понял? А что будет завтра? Завтра окажется, что наследник Малого дома и вовсе глуховат? Ничего не слышал на самом деле, сам всё домыслил?
        Глебол вскинул руку:
        - Довольно!
        Я замолчал. Повернулся к Хасоку, который стоял рядом, поджав губы. Увидел и довольно ухмыляющегося Бихо, который только что заявлял, что всё было совсем не так. И что? Нам с Хасоком уже успели назначить наказание, а им всё сойдёт с рук? Клянусь Хранителем севера, что так это не оставлю.
        Вновь обернувшись к Глеболу, я негромко произнёс:
        - Старший наставник, прошу разговора наедине.
        Он скривился, махнул рукой:
        - Оставьте нас.
        Когда в палатке, которую мы уже научились ставить с закрытыми глазами, остались лишь мы двое, я всё так же негромко сказал:
        - Старший наставник, я совершенно не согласен с тем, как вы оцениваете произошедшее. И не оставлю этого, обращусь к владетелю Суаву.
        Глебол грохнул кулаком по бедру:
        - И снова ты думаешь, что я что-то буду скрывать от своего владетеля? Щенок! У моего терпения тоже есть предел! - вскочив, Глебол навис надо мной, зарычал. - Уединённая тренировка! На три дня! Немедленно!
        На эти крики внутрь ворвался наставник Визир. Следом два стражника в цветах Верде.
        Словно назначенного наказания было мало, с меня сорвали егерскую курту, приказали взвалить на плечи мешок с камнями и бежать в лес. К пещерам, в которых тьма и воспоминания.
        Правда, когда я добрался до той скалы, то взмок и устал так, что давно позабыл о криках. Хотелось одного - упасть на землю и отдохнуть.
        Только поддаться этому желанию - означало погибнуть. Это отец, Великий паладин меча, Клинок ледяной стужи, может спать на снегу, а мне ещё далеко до посвящения.
        Поэтому я двинулся по камере, размахивая руками, чтобы холод камня вытягивал из меня тепло не так быстро, как ему хочется. И заодно оглядывая, куда меня засунули.
        Всё, как и в подземелье под Кузней. Никто сюда не заглядывал уже множество дней. Подстилка давно сгнила, кувшин почти пуст, а оставшаяся в нём вода протухла.
        Хорошо хоть дерьмо из угла убрали.
        В тишине пещер и ходов не слышалось криков и стонов. Те, что умерли, ушли отсюда, не оставив и следа. Правда, мне от этого не легче. Три дня в этом каменном мешке? В одной рубахе? Глебол, случайно, не пытается меня так убить, чтобы скрыть всё, что произошло?
        Ответа я не знал.
        Но решил продержаться во что бы то ни стало. Не так это и сложно, на самом деле. Пока ещё не зима, с улицы не тянет ледяным ветром. В глубине пещер что летом, что осенью никогда не бывает тепло. Всей разницы с теми днями, что сгнила подстилка. Значит, не стоит и ложиться на тянущие тепло камни. Главное, верно рассчитать свои силы: не замёрзнуть без движения и не выдохнуться в тренировке, нащупать хрупкий баланс.
        Где там тот прут, что должен был изображать меч?
        Когда из темноты сгустились мои тени, захрипели, потянулись ко мне, я даже обрадовался им. Хоть будет, как отсчитывать дни, а то что-то в этой камере нет даже щели наружу.
        Махнул прутом навстречу, рассекая ближайшую тень надвое.
        Жаль, лишь на долю мгновения.
        Клянусь Хранителем севера, я найду способ выжечь вас!
        ***
        Глебол осторожно предположил:
        - Господин, может этот пришлый идар уже убрался из наших земель? Раз уж он даже на приманку в виде Лиала не выполз?
        Владетель Верде даже не повернулся от окна:
        - Лишаешься южных лугов. Пошёл вон.
        Глебол на миг стиснул зубы, а затем поклонился:
        - Слушаюсь, господин.
        Глава 23
        А погодка с каждым днём всё больше и больше радует.
        Скоро зима.
        Пока бежишь - хорошо, а вот надолго замирать без движения в нашей одёжке я бы не советовал никому. Уж кому, как не мне это знать после своего наказания?
        - Левей!
        Я послушно принял левей, уводя отряд в хорошо заметный просвет между деревьев. Ещё сотня ударов сердца и мы забегаем на пригорок, с которого открывается вид на окружённую факелами поляну. Ого! Сегодня у нас что-то новое.
        Правда, когда мы оказались в кольце огня, уверенности в этом у меня поубавилось. Перед нами грудой лежало хорошо угадываемое по одному запаху тряпьё. То самое, что мы носили в первые наши дни учёбы в Кузне. Что, опять? Я едва сдержал гримасу отвращения. Но многие себя не сдерживали, со всех сторон доносились проклятия и ругательства.
        - Тихо!
        Громкий крик заставил всех замолчать. В круг факелов вошёл Глебол. Я не видел, чтобы он бежал рядом с нами, значит, ждал здесь.
        Убедившись, что все смотрят на него, Глебол скрестил руки на груди:
        - Сегодня у вас знаменательный день, птенцы. День, который вы, надеюсь, запомните навсегда. Впереди у вас ещё будет много такого, что врежется в память. Выпускное испытание жизни и смерти. Посвящение Хранителям у главного алтаря юга. Женитьба. Первый ребёнок. Но для вас путь идара начнётся именно с этой поляны, с этого дня.
        Мне пришлось немного напрячься, чтобы на лице не появилась усмешка. Что-то Глебол замудрил. То мы уже идары, только слабые, то зелье сделает нашу кровь сильней, то испытания и тренировки выкуют из нас идаров. Сколько можно давить на одно и то же? За кого он нас принимает? За деревенских дурачков?
        Но эти мысли не мешали мне слушать.
        - С самого вашего рождения вам не уставали говорить, что в вас есть ихор Предка. Вам говорили, что весь народ королевства разделён на две части - на идаров, в ком полностью проснулся ихор и его дары и на простых людей, которым не досталось ничего, кроме внешних черт Предка. Вам говорили, что вы всегда должны отличаться от них. А здесь, в Кузне, мы заставили вас быть такими же, как они.
        Глебол прервался, обвёл нас взглядом. Для этого ему пришлось повернуться на месте, и продолжил говорить он, уже стоя ко мне боком.
        - И я не буду извиняться за это. Это было испытание, которое вам необходимо было пройти. Путь от простолюдина к идару. Долгие месяцы вы ничем не отличались от простых людей, словно и не тёк в ваших жилах пламенеющий ихор. Вы стали так же слабы, как они. Вы носили их одежду. Вам приказывали так, как приказывают им, не считаясь с их мнением. Но теперь этот урок позади. И я надеюсь, что вы усвоили его. Берите факелы!
        Все вокруг зашевелились. Я повернулся, ухватил тот, что стоял точно позади меня. Их тут оказалось ровно столько же, сколько и нас, птенцов Кузни. Сорок.
        Глебол довольно кивнул:
        - Отлично. Пусть прошлое навсегда сгорит. Отныне на ваших плечах всегда будет достойная вас одежда. Отныне и навсегда вы - идары, основа королевства, идары, которые несут ихор Предков сквозь века. Сожгите своё прошлое!
        Несколько ударов сердца мы стояли, затем кто-то сообразил и швырнул факел на кучу тряпья. Через мгновение туда полетели и остальные факелы. И мой тоже.
        Пламя лениво лизнуло обноски, зачадило, а затем как-то вдруг, за одно мгновение вспыхнуло, взметнулось вверх выше нашего роста, словно в него плеснули масла. Жар был так силён, что кое-кто отступал на шаг назад, отворачивался или прикрывал лицо рукой. Но я не сделал ничего из этого. Жадно вглядывался в языки огня. Пусть не так уж и унижен я был, когда влезал в эти лохмотья, но осознавать, что эта часть обучения осталась позади, было приятно. Ничуть не менее приятно, чем жар, греющий тело.
        - Вы научились подчиняться, узнали пределы сил тех, кто может оказаться под вашей рукой, впитали основы множества умений. Вам не нужно было превзойти в чтении следов егерей или в навыках стрельбы из лука охотников. Но вам нужно было знать, чего вообще вы можете требовать от своих людей и понимать, когда вам врут из лени или обещают невозможное. Теперь вы должны научиться командовать и отдавать приказы. За эти месяцы Кузня наняла солдат. Каждый из вас получит отряд из десяти человек. Конечно же, никто не обещает, что мы разделили их справедливо. Это невозможно. Нанимаются на службу самые разные люди. Кто-то из них молод, кто-то уже в возрасте. Кто-то желает служить, а кто-то лишь прячется от мира, надеясь пересидеть на службе у Дома какие-то проблемы. И никто из них не знал, какой именно Дом их нанимает, а нанимали мы их по всему королевству. Поэтому у южан могут оказаться в подчинении бывшие крестьяне севера, а у столичных щёголей браконьеры запада.
        А вот здесь я не удержался от усмешки. Клянусь Хранителем севера, да мне то какая разница? По мне лишь бы они были молоды и не задыхались от бега. А если они ещё и хоть пару раз записывались в ополчение у себя, а значит, знают, с какой стороны браться за меч, то это ещё лучше. Была бы моя воля, я бы спрашивал солдат об этом.
        Глебол будто услышал меня:
        - Но у вас будет возможность выбора. Снова повторю вам, что не одна чистота и древность крови решает при посвящении. Но и заслуги, усилия, которые вы приложили на пути посвящения. И завтра вы поймёте это в полной мере, возможно, впервые за всё время обучения, - Глебол расцепил руки, махнул в сторону костра. - Когда прогорит ваша старая жизнь, вы вернётесь в дортуар. Сегодня у вас день отдыха, птенцы. Завтра же, - Глебол замолчал, снова крутнулся на месте, смерив каждого из нас тяжёлым взглядом. - Завтра же вы будете сражаться друг с другом. Последний оставшийся в этой битве на ногах получит право первого выбора солдат, тот, кого он победил последним - станет вторым после него и так далее. Чем больше вы завтра приложите сил для победы, тем больше станет ваша награда.
        Глебол ухмыльнулся и вышел из нашего кольца, оттерев плечом замешкавшегося парня.
        Я несколько ударов сердца провожал взглядом его спину, а затем снова уставился на костёр. Свои силы я оценивал ясно, не питая иллюзий. Первым мне не стать, но главное, не пропустить глупый удар, а там мы ещё поглядим кто кого.
        Что бы там ни говорил Глебол о перековке крови в наших телах, но важна и основа. Я, наследник, начал раньше, чем большая часть из остальных птенцов. И я получил в детстве больше, чем те, кто осваивал внешние техники.
        Достойных мне соперников мало. Я собираюсь подняться как можно выше в завтрашнем сражении. И у меня есть для этого все шансы.
        Глава 24
        Хотел бы я сказать, что эту ночь спал отлично, без сновидений и переживаний. Но это было бы неправда.
        Будь прокляты эти тени. Что же им не сгинуть было вслед за Безымянным? Клянусь Хранителем севера и вообще всеми четырьмя Хранителями королевства, что с каждым днём моё желание выжечь остатки крови Оскуридо из жил становится лишь сильней. Хотя после изучения родовых книг я уже как-то сомневаюсь, что в моих предках затесался кто-то из королевской семьи павшего королевства Валио. Отметка на лбу говорит лишь о крови Безымянного Предка-предателя, как отметка на щеке говорит о крови Предка Химедо. Уж слишком сильно чистили рода королевства от крови Оскуридо. Вряд ли бы их кровь ускользнула за все эти поколения гонений.
        Так вот, эта ночь ничем не отличалась от предыдущих. По теням можно было бы часы проверять. Четырежды за ночь я теперь просыпался оттого, что вместо огня души в груди оказывается ледышка, а меня колотит дрожь. Сегодня это даже заметил ещё не заснувший Трейдо. Пришлось отшутиться, что приснились родные горы, заблудившийся баран и настигший нас буран. Вот и дрожу до сих пор, не отойдя от сна.
        Хороший ответ, если бы не стоящая, между нами, тень, которая хрипела своё заунывное:
        - Х-а-ас-с…
        Но ночь позади, а я уже достаточно привык к такому ритму сна. Обычно ещё и добирал час-другой сна днём, лёжа где-нибудь под деревом до задания или после, дожидаясь итогов. Так что был вполне бодр и свеж. В отличии от нескольких парней, что за ночь осунулись и посерели. Я презрительно отвернулся. Было бы из-за чего. Это всего лишь схватка, а не испытание жизни или смерти или темнота пещер и уединённых тренировок.
        И даже в ней нет ничего особого. Я теперь знаю.
        Мы лёгкой трусцой миновали парк и остановились на площадке, где каждый день тренировались с мечами. Мечи уже были здесь, в подставках, рукояти их светились. Но мне почему-то думалось, что нас снова отправят в лес, а выходит, будет свалка на открытом месте? Плохо. Здесь шанс пропустить случайный удар слишком велик, в лесу я уже приноровился.
        Раздался уже привычный бас Глебола:
        - Рад видеть всех вас. Сегодня череда схваток покажет, кто из вас лучше всех.
        Я растерянно уставился на него. Череда схваток? Разве вчера не шла речь о битве, в которой нужно постараться остаться на ногах? Это выходит, что я всё понял неверно?
        Сдержав ругательство, я криво усмехнулся. Оно и к лучшему. Значит, вообще нечего беспокоиться о случайности. Никакого удара в спину из-за дерева или нападения двоих на одного не будет.
        И Глебол лишь подтвердил мои мысли:
        - Победитель проходит в следующий круг схваток, проигравший встречается с таким же проигравшим. И так раз за разом, пока не станет известен тот, кто не проиграл ни разу и тот, кто ни разу не победил. Число ваших поражений покажет вашу очередь выбирать себе солдат. Начнём. Наставники, разделите птенцов.
        - Направо! Налево! Направо!..
        Спустя сотню ударов сердца мы оказались разделены площадкой на две части. Лицом к лицу.
        Гулкий бас приказал:
        - Первые, вперёд, к мечам.
        И от нас, и от стоящих напротив шагнуло по фигуре. На площадке они сошлись, сжимая в руках зачарованные мечи. Друг вокруг друга они кружили недолго. Сшибка, звон стали, хриплое дыхание, пропущенный удар и одна из фигур падает в снег. Второй, Бихо, вскидывает над головой опустевшую руку, клинок он оставил в теле поверженного, тварь.
        Трейдо слегка толкнул меня в бок:
        - Хватит пытаться пронзить его взглядом. Может, у тебя будет шанс скрестить с ним мечи.
        Я буркнул:
        - Как будто мне мало встреч с ним на занятиях.
        Трейдо пожал плечами:
        - Здесь хотя бы есть весомый приз. Думаю, теперь нам редко удастся сойтись в схватках. Все будут решать наши солдаты и то, насколько хорошо мы их сумеем обучить за оставшиеся месяцы.
        Схватки тем временем шли одна за другой. Наставники что-то отмечали на листах, разводили победителей и побеждённых в разные стороны. Шагнул вперёд Трейдо, справившийся со своим противником за десяток ударов сердца. Шагнул вперёд и я в свой черёд.
        Как неудачно.
        С той стороны площадки ко мне навстречу шагнул Хасок.
        Я ухватил за рукоять первый попавшийся меч из стойки, двинулся к центру площадки, покачивая клинком и привыкая к нему.
        Когда между нами осталось три шага, остановился, сложил перед собой руки с мечом:
        - Достопочтенный.
        Хасок скривил рот в улыбке:
        - Достопочтенный, во имя Хранителя севера, пусть победит сильнейший.
        Я не успел ответить, спустя удар сердца меч уже летел к моему лицу.
        Отбить, шаг назад, рассечь воздух перед собой, сбивая пыл Хасока.
        Едва удержался от того, чтобы ногой не метнуть ему в лицо песок. Но ни в одной из предыдущих схваток никто не использовал уловок, только честная рубка. Так что не стоит мне быть первым таким умником. Тем более в схватке с Хасоком. Только истинный путь меча. Пусть до посвящения он нам и недоступен, но его основа - это движения меча.
        Твёрдость, напор, мягкость и слабость клинка.
        Отточенность движений.
        Ещё шаг назад, рубануть по бедру. Звон стали. Шаг вперёд, ударить в шею. Мечи вновь сталкиваются, скользят вдоль друг друга. Вывернуть руку, давя на чужой клинок, ужалить остриём, едва чужой меч поддаётся под моим напором.
        Хасок хрипит, воздух разрывает крик наставника:
        - Стоять!
        Я тут же делаю шаг назад. Рукоять без клинка в моих руках лучше всего говорит о том, что я нанёс смертельный удар. Сверху вниз, точно между ключиц. Хасок с трудом поднимается на ноги, пряча взгляд, нас разводят в разные стороны.
        Снова со стороны гляжу на схватки других. Первый их круг проходит быстро. Снова мы поровну разделены площадкой, но теперь наставники вызывают нас на неё, сверяясь со своими записями.
        - Лиал!
        Шагаю вперёд.
        - Трейдо!
        Мне остаётся лишь снова скривиться. Может у нас и одинаковое число побед, но поверить в то, что это случайность? Из всех четырёх десятков тех, кто стоит здесь, раз за разом сталкиваться с теми единственными, кого я мог бы назвать здесь товарищами по оружию?
        Я не настолько наивен. И повторяю те слова, что услышал в прошлый раз:
        - Пусть победит сильнейший.
        Трейдо смеётся:
        - А-ха-ха! - чуть склоняет голову. - Согласен.
        Теперь я первым наношу удар.
        Клинки сталкиваются, скрежещет зачарованная сталь, способная вонзиться в тело и не оставить раны.
        Удар в горло. Отбить. Ударить в бедро. Трейдо отшагивает на пядь и сталь безвредно рассекает воздух. Чужой клинок летит снизу вверх, грозя вспороть мне халат и брюхо. Подправить его полёт, шагнуть вперёд, чтобы…
        Мир вспыхнул ослепляющей болью, ноги заплелись, и я рухнул, слыша над собой громкий вопль:
        - Стоять!
        Чужая рука вздёрнула меня наверх, я стёр с лица колючий снег и увидел перед собой Трейдо. Встретив мой взгляд, он кивнул и шагнул назад, отпуская меня.
        Меня шатнуло, но на ногах я устоял, двинулся туда, куда ткнул рукой наставник. Мир немного кружился, горло сводило болью. Я не был даже уверен, что смог бы сейчас что-то произнести. Похоже, Трейдо оказался быстрей. Едва я толкнул его клинок, крутнулся на месте и просто-напросто отрубил мне голову. Ловко.
        Завершился второй круг схваток.
        - Лиал! Браур!
        Теперь коротко рассмеялся я. Какие ещё могу оставаться сомнения?
        Кивнул шагнувшему навстречу Брауру:
        - Пусть победит сильнейший.
        Сшибка. Обманно ударить в горло, тут же обрушив клинок наискось вниз и разрубая бедро Брауру.
        Я шагнул назад, не дожидаясь окрика наставника. Ему хватило одного взгляда на тающий меч в моей руке, чтобы кивнуть и махнуть мне в сторону.
        Дождавшись, когда сталь окончательно и бесследно исчезнет, я отшвырнул переставшую светиться рукоять в сторону.
        Ну что же, одно хорошо, все следующие схватки будут идти с теми, кого я без сомнений и переживаний насажу на меч. Может быть, и с Бихо удастся сойтись. Клянусь Хранителем севера, я постараюсь повторить с ним удар Трейдо и смахнуть ему башку с плеч.
        Не вышло. Словно нарочно наставники развели нас в разные схватки. Жаль. Очень жаль.
        Глава 25
        Да уж, люди Суава, владетеля Верде постарались, нанимая солдат. Это сколько же сил нужно приложить, чтобы собрать такое? И я сейчас не о количестве, хотя четыреста человек можно отыскать только, наверное, перерыв половину севера, и в каждой деревне у дома набольшего кричать во всё горло, суля золотые горы.
        Нет, я о том, кого они вообще наняли. Теперь окончательно ясно, что все слова о браконьерах или крестьянах севера не более чем шутка. Глядеть нужно в первую очередь на возраст. Я понимаю, что нет разницы сын крестьянина или владетеля проходит посвящение на алтаре хранителя. В тот день мы оба считаемся уже взрослыми и можем сами отвечать за свою жизнь.
        Но прошедшие месяцы ясно показали, что я проигрывал схватки Флайму не потому, что во мне была слаба кровь Денудо, а потому, что в нём самом была сильна кровь Предков. И я зря не поверил тогда матушке.
        Если я могу бежать полдня, то этого не сможет сделать такой же четырнадцатилетний крестьянин. Как там сказал Глебол? Крестьянин вынослив, но вот бегать за плугом ему никогда не было нужно. Да я сейчас и выгляжу гораздо старше своих лет. Чтобы нам дали глотнуть, повторяя легенду о Предках, сошедших с неба, оно сильно изменило меня.
        А здесь, среди замерших на поле десятков «солдат», полно моих сверстников, которые продали свои десять лет жизни. И ни один из них не выглядит как тот, кто уже прошёл посвящение Хранителям, скорее наоборот. Но если с ними все исправят тренировки и годы, то другое ещё хуже. Кое где я вижу стариков.
        Вот уж действительно, от того, как ты был хорош в схватках в начале обучения, зависит, будешь ли ты побеждать в последние месяцы.
        Глебол выкрикнул:
        - Право первого выбора по праву силы получает Адалио. И помните, что вы не можете выбирать вечно.
        Я про себя продолжил: четвёртый сын владетеля Тенебро, Первого дома Юга. Неудивительно, что он стал лучшим в схватках, не проиграв ни одной из них. С каждым годом на юге всё больше стычек с риольцами. Можно пафосно сказать, что его умения куплены кровью. Отец не зря говорил мне, что сейчас южане самые опытные и сильные воины королевства. Наверняка у Адалио были лучшие наставники всего юга. Да и братья, думаю, не упустили возможности подучить его, невзирая на его слабость крови.
        Трейдо, стоящий рядом со мной, хмыкнул:
        - М-да. Ну ничего, наступит день, когда я буду считаться лучшим клинком королевства.
        Хасок рассмеялся:
        - Ого, друг, у тебя планы.
        Трейдо лишь пожал плечами:
        - И они вполне достижимы.
        С этим я не мог не согласиться. Из всех нас он поднялся выше всех, заняв четвёртое место и проиграв всего трижды. Впрочем, мне тоже нельзя жаловаться. Я из северян оказался вторым после него. Но уже двенадцатым в общем подсчёте. И Хасок, и Браур оказались хуже меня.
        И сейчас я кусал губы, глядя, как те, кто оказался лучше меня, выбирают себе людей. Они шли вдоль разбитых на десятки людей, оглядывали их, что-то спрашивали, смотрели их ладони. Они забирали себе самые сильные отряды. Те, в которых не было стариков, не было вчерашних детей. Те отряды, в которых выбравшие десять лет службы солдатами хотя бы знали, как держать копьё.
        А мне нужно выбрать лучших из оставшихся. Не знаю, что там придумают дальше Глебол и остальные наставники, но проигрывать я не хочу. Двенадцатый это слишком мало для того, кто надеется умолить Хранителей выжечь из жил кровь Безымянного.
        Может это и вовсе невозможно, но никогда тени не приходят сразу после молитвы, когда огонь души отдан алтарю. Наверняка не будут приходить и тогда, когда я стану Великим паладином, пройдя посвящение Хранителям.
        Я на это надеюсь.
        А для этого нужно стать хотя бы четвёртым. Или шестым. Но четвёртым надёжней. Правда, сейчас я двенадцатый и…
        - Лиал.
        Я шагнул вперёд, не оглядываясь на оставшихся позади товарищей. Им не грозит быть сожжёнными, если правда вскроется. В голове в десятый раз мелькали советы отца и Флайма, сабио Атриоса и гаэкуджи Креода.
        Быстро прошёлся вдоль всего строя. Оглядел всех, из кого мог выбрать. Все три сотни оставшихся людей. И только потом двинулся обратно, медленно, внимательно вглядываясь.
        Вот этот отряд. Все десять довольно молоды, а значит, и выносливы, и легко обучаемы. Но выбрать их будет ошибкой. Чтобы отряд не натворил бед, пока господина нет рядом, они должны полностью пропитаться дисциплиной, привыкнуть к порядку и к тому, что они в ответе за цвета рода, которые носят на плечах. Можно ли требовать такого от тех, кто только вчера стал солдатом?
        Нет.
        Если рядом нет господина, то в отряде должен быть гаэкуджа. Если нет гаэкуджи, то должен быть хотя бы хённам из числа старших воинов. Конечно, может быть, кто-то из стоящих передо мной и отличается рассудительностью, может быть, его будут слушать остальные, и он даже сможет держать их в узде, в случае чего, но я не буду этого проверять.
        И прохожу мимо.
        Мне нужно, чтобы среди этого десятка оказался человек в возрасте, повидавший жизнь, который сам может научить и остальных, и господина, как варить кашу, как зажечь костёр в мокром лесу, и по какой дороге лучше идти на торжиче. Не слишком старый, способный крепким словом и крепким кулаком заставить себя слушать. Такой, что своим опытом поможет мне стать лучшим в Кузне.
        Я остановился напротив десятка, где на краю стоял жилистый бородач. Мне ещё в прошлый раз понравился его острый и твёрдый взгляд. И при всём этом, сейчас, когда я стоял перед ним, он склонил голову, приветствуя меня. Именно так, как я привык видеть у себя в замке: без торопливости, но с полным уважением.
        Широкие плечи и запястья, шрам на щеке. Удобная одежда лучника, где один из рукавов обрезан по локоть, шляпа с широкими полями, которые помогают стрелять против солнца. Спросил его прямо:
        - Ты был солдатом какого-то Дома?
        - Нет, господин, - помолчав пару ударов сердца, он с некоторой неохотой сказал. - Я служил в охране у купцов, господин. Двенадцать лет.
        Я прищурился. Вот это удача. И даже неважно, что заставило его бросить это дело и продать себя в солдаты. Долги, семья или ссора с купцом. Плевать. Теперь мой взгляд скользил по остальным в этом десятке.
        Стоят ровно, по росту. И если здесь самый высокий бородач, то с того краю парень на голову меня ниже. То самое, о чём я и думал. Если он стоит на этом поле, то с лета считается взрослым, но лично я не дал бы ему даже тринадцати. Это плохо.
        Вот этот наглый. Я вижу насмешку в его взгляде. Это тоже плохо. Я к такому не привык. Да и он похоже не так уж и часто сталкивался с идарами, иначе бы ему давно показали его место. У меня нет времени проверять его и требовать почтения.
        В середине строя вообще старик. Его борода уже седа.
        Рядом с ним тощий, словно ни разу в жизни не евший вдоволь. Попробуй заставить такого пробежать пять лиг, и он сдохнет на середине, потянув за собой остальных. А если его бросить, то это будет значить, что мой отряд станет слабей.
        Но…
        Этот отряд лучший из тех, что остался. Один бородач искупает все недостатки оставшихся. Если, конечно, он вообще сможет стать хённамом. Кто знает, что у него за душой? За что его выгнали из охраны обозов?
        И всё же.
        Я не могу выбирать вечно. Сделал короткий жест рукой:
        - Идите за мной.
        Не думаю, что даже одно лишнее копье поможет мне против тех здоровяков, что достались Адалио.
        Всё это происходило за пределами стен Кузни. Его площадка в парке не вместила бы такую толпу. Хотя мне уже интересно, где будут жить все наши новые солдаты, ведь казармы Кузни их тоже не вместят.
        Но сейчас это неважно. Я решил, что мы достаточно отошли от чужих ушей и обернулся. Бородач тут же остановился, но остальные последовали его примеру не сразу. И последним остановился тот, наглый, что сразу мне не понравился. Вздохнув, я представился:
        - Я Лиал, наследник Нумеро, владетеля Малого дома Денудо, что на севере. И следующие десять лет вы будете служить мне и моему отцу.
        Наглый скривился:
        - Эт нам на север шагать? Говорят, там ещё холодней. Вот ведь не повезло.
        Я ещё раз вздохнул, шагнул вперёд и вбил кулак в живот наглого.
        Когда его согнуло и скрючило, спокойно заметил:
        - Я не разрешал тебе говорить. И если ты ещё раз откроешь свой рот, то помни, что ты должен обращаться ко мне - мой господин или достопочтенный Лиал. И лучше первое, мне так привычней. Ты понял?
        Наглец прохрипел:
        - По-о-онял.
        Я снова вздохнул, уже устало. Насколько всё было легче с солдатами Дома, которые служили нам не первый год. Хорошо ещё, что гаэкуджа Креод за время нашего пути дал мне несколько советов. Следуя самому главному из них, я пнул Наглого, на этот раз разбивая ему лицо в кровь, оставляя отметину, которая будет напоминать ему о моих словах несколько дней. Заметил:
        - Не знаю, откуда ты родом, но там, видимо, простолюдины идаров считают за равных. А это не так. Скажу больше, ты продал себя на людском рынке и теперь на десять лет принадлежишь мне. За риск умереть солдатом ты уже получил своё серебро. И сейчас мне очень хочется просто сломать тебе шею, наплевав на проблемы с гильдией найма. Ты понял меня?
        Наглый сплюнул кровь, утёрся и прошипел с земли:
        - Понял, мой господин.
        Я потерял к нему интерес, перевёл взгляд на бородача:
        - Как тебя зовут?
        - Кодик, мой господин.
        Я кивнул, повёл рукой:
        - С этого дня ты хённам моего десятка. Ты знаешь, за что он получает двойное жалование?
        - Знаю, мой господин. За порядок в десятке, - бородач Кодик усмехнулся и добавил. - Но, мой господин, на первых порах здесь работы будет больше, чем на двойную плату.
        Я покачал головой в восхищении. Да они все здесь наглецы? Расплывчато ответил:
        - Справедливо, но и ты должен доказать, что способен тянуть такую ношу.
        Повернувшись к остальным, заметил:
        - Я не буду спрашивать, как вас зовут, откуда вы и прочее. Мне это, честно говоря, не интересно. Сейчас я хочу знать самое важное. Кто из вас когда-нибудь записывался в ополчение?
        Тишина стала мне ответом. Я кивнул. Как и думал.
        - Кто, кроме хённама умеет обращаться с луком?
        Тишина. Но Кодик хмыкнул и качнул головой:
        - Второй справа, мой господин.
        Я скользнул взглядом по съёжившемуся тощему парню, что всё косился на утирающего кровь Наглеца, кивнул:
        - Благодарю, хённам. А что у него с чтением следов?
        На этот раз парень ответил сам:
        - Умею, отец учил.
        Через миг ему прилетел подзатыльник от Кодика, что начал отрабатывать свой двойной хлеб:
        - Что ты забыл добавить?
        Тощий тут же опомнился:
        - Мой господин!
        Я обратил внимания на его руку, который он тёр голову. Узкая ладонь, четыре пальца, явный след крови Предка Фирма, королевства Андамо. Отвернувшись, вновь кивнул Кодику, продолжил спрашивать:
        - Кто умеет читать и писать?
        Тишина.
        - Кашеварить?
        Неожиданно встрепенулся тот низкий мальчишка с края, которого я посчитал самым бесполезным:
        - Я, мой господин.
        Кодик тоже оживился:
        - Господин, нам бы хоть немного в счёт жалования на еду выдать, а то негусто кормят нас, так и ноги протянуть можно.
        Я потёр щеку. И вопрос-то задал только потому, что гаэкуджа Крейдо советовал всегда назначать на это дело одного, один раз выбранного человека, а не каждый день нового, а выходит, что мне и впрямь придётся озаботиться кормлением солдат? Разве не должна их кормить Кузня? Там же, где они будут спать? И где деньги, которые они получили от людей Верде?
        Снова туманно пообещал:
        - Разберёмся.
        Но заметил, как при этих словах все нахмурились. Нужно не забыть. Голодными они точно у меня долго не пробегают.
        Пока я расспрашивал выбранных себе солдат, выбор остальных птенцов уже подошёл к концу. Похоже, чем меньше оставалось людей, тем быстрей мои соученики принимали решение, не собираясь вникать в детали и свой выбор. Зря конечно, но кто знает, как долго бы я сам выбирал из двух отрядов стариков.
        Силы голоса Глебола хватило, чтобы его услышали, наверное, и на стенах Кузни.
        - Птенцы Кузни! Собраться возле меня! Живо!
        Я, да и все на этом поле повернулись в его сторону. И увидели новую фигуру, которой не было с утра. Владетель Верде.
        Что же, не думаю, что это тот приказ, после которого нужно медлить. И так посчитали все. Меньше сотни ударов сердца и все мы выстроились перед Глеболом.
        Он развернулся, кланяясь, владетель Суав шагнул вперёд и заговорил. Теперь, когда мы стояли в трёх шагах, ему не нужно было орать как Глебол, так что вздувались жилы на шее.
        - У вас появились первые в вашей жизни солдаты.
        Я отлично видел краем глаза, как презрительно скривились ближайшие из моих соучеников. Ну, может конечно, для них это полные отбросы, а не воины, кто знает, кого нанимали в солдаты их родители, но я кривиться не буду.
        - Но пока что они одеты в отрепья, безоружны, голодны. И вам нужно это исправить. Ваш старший наставник Глебол уже говорил вам, что с этого дня начинается новый этап обучения в Кузне. Я скажу больше - этот этап не все из вас пройдут. Трое, четверо, возможно даже пятеро из вас будут выгнаны домой.
        Я нахмурился. Неприятная новость. Ещё бы услышать точно, что будет считаться непростительной ошибкой. А владетель Суав продолжал с улыбкой рассказывать:
        - С этого дня каждый из вас словно стал полноправным владетелем нашего «королевства» Кузня, со своим отрядом. И все вы были призваны своим «королём» на военную службу. Каждый из вас каждый день будет получать щиты, монеты Кузни и отдавать их… Называйте это как хотите: подати, налоги, плату за службу. И да, предупреждая ваши вопросы, скажу: Кузне даровано право чеканить свою монету для учёбы.
        Владетель Суав замолчал, с улыбкой глянул в одну сторону нашего строя, в другую:
        - Вам, наверное, интересно, что же можно будет купить за щиты?
        Кто-то слева буркнул под нос:
        - Неинтересно.
        К счастью, владетель Суав его не услышал. Не все ведь местные всезнайки из центральных земель. Некоторые с севера.
        - Всё просто. Два щита будет стоить вход в казармы, два щита дрова на ночь, десять щитов стоят припасы на день для десятка.
        Я скривился. Уже ясно к чему клонит Суав. Не выйдет подкормить десяток. Это плохо. Отец твердил, что обещания нужно выполнять. А я ведь обещал разобраться.
        - Каждый день «король Кузни» в лице старшего наставника Глебола будет отдавать приказы призванным на службу владетелям, - Суав широко улыбнулся и повёл рукой. - Вам. За каждое выполненное задание вы будете получать семь щитов. За каждый провал будете лишаться семи щитов. Намёк понятен?
        Лично мне намёк был понятен, но владетель Верде со все той же, уже набившей оскомину улыбкой пояснил суть:
        - Вас мы наказываем упражнениями и лишением еды. С вашими людьми мы не будем так жестоки, оставим выбор наказания на них самих. Дальше всё будет зависеть только от вас. Если сумеете выполнить всего одно задание «короля», то перед вами встанет выбор - либо заплатить за ночлег в казарме и дрова, либо за еду. Три щита вашему десятку хватит лишь на то, чтобы заварить каких-нибудь веток из леса, да замочить в этом отваре по сухарю. А вот на семь щитов уже можно будет слегка заглушить голод, но спать придётся на улице.
        В нашем строю послышался ропот. Ведь все всё понимали. Оставь десяток на улице и к утру они либо задубеют и начнут болеть, либо порубят деревья парка на дрова, либо и вовсе сбегут от таких дурных нанимателей.
        Суав будто услышал мои мысли, а скорее отлично знал, о чём каждый год думают птенцы:
        - И вот тут начинается самое интересное. Если дезертирует половина отряда, то птенец будет исключён из Кузни.
        Раздался возмущённый голос Фату:
        - Ваша светлость Суав, а могу я получить оставленные вам на хранение деньги и оплатить их службу?
        Суав улыбнулся:
        - Нет.
        Честно говоря, его улыбка уже меня раздражала. Судя по воплю Фату, его тоже:
        - Так как же, ваша светлость, я должен их заставить оставаться здесь и жить впроголодь? Даже солдаты отца дезертируют, каждый год двух-трёх, но приходится объявлять в розыск, а здесь… Да мне досталось такое отрепье, что они сбегут уже сегодня!
        Строй заволновался. Похоже, некоторые только сейчас осознали, какой риск принесли им поражения в утренних схватках.
        Владетель Суав пожал плечами:
        - Честно говоря, «король Кузни» призвал вас на службу с войсками. Не его вина, что ваши люди так плохи. И ему плевать, что там у вас происходит. Он готовится к войне, враг уже вторгся в леса Верде и побег ваших людей будет приравнен к измене. Вы же владетели. Угрожайте, договаривайтесь, обещайте, запугивайте, уговаривайте. Мне плевать.
        Я сжал губы, пытаясь представить, что мне говорить людям, которых я видел в первый раз. И которые меня, сына какого-то неизвестного им мелкого владетеля с севера, тоже видели впервые. Фату тут будет попроще, он может использовать имя отца. Вряд ли кто не слышал про Великий дом Опулето. Или про Великий дом Хонесто, Первый на юге. Но сильней меня интересовал другой вопрос, и я задал его:
        - Ваша светлость, старший наставник Глебол сегодня обмолвился, что вторая часть обучения покажет, кто из нас окажется достоин посвящения у алтаря Хранителей и станет Великим паладином меча. Неужели это будет зависеть от того, сбегут или нет наши люди или от того, накормим мы их или нет?
        - И от этого тоже. Но больше от ваших побед. Впрочем, вы и сами к лету будете понимать, кто из вас чего достоин. Каждые пять дней мы будем делить вас на два войска. А вы будете сражаться друг с другом. Победа означает, что каждое задание в следующие четыре дня будет приносить вам вдвое больше щитов. Поражение, что вдвое меньше.
        Мне понадобилось стиснуть зубы, чтобы не помянуть Безымянного. Я отлично помню, как нам первый месяц из десяти заданий старшего наставника Глебола удавалось выполнить лишь одно. Уверен, так же будет и с заданиями для отрядов.
        Мы даже в случае удачи будем получать в два раза меньше, чем нужно на содержание отряда. А если на нас повиснет ещё и кара за проигрыш в общей схватке, то… Семь плохо делится пополам, но в любом случае не хватает даже на ночёвку с огнём. И владетель Суав говорит, что после этого испытания исключаются лишь трое-четверо? Да тут у половины люди побегут. У той половины, что проиграет в первом сражении.
        Суав шагнул назад, уступая место Глеболу. Он вновь, оглушая, заорал, будто это было необходимо:
        - Сейчас каждый из вас получит карту, где указаны тайники. В них немного одежды, немного сухарей, пара палок, что должна изображать копья. Ищите. Время вам до темноты, - Глебол рассмеялся. - Ха-ха-ха, впрочем, самые упорные могут искать хоть до рассвета. Но помните, утром, перед воротами Кузни я должен видеть каждого из вас. Наставники, раздайте карты.
        Я принял протянутый мне клочок бумаги. Дешёвой, серой, на которой не иначе углём были грубо нанесены очертания окрестностей. Слава Хранителю севера, что сабио Атриос немало времени потратил, обучая меня картам. Правда, такое убожество я держал в руках первый раз.
        Хуже то, что на карте не указана Кузня. Но, кажется, я понимаю, что за лес, дорога и мост на ней накарябаны.
        Протолкался через толпу соучеников, побежал к своему отряду. К счастью, все они оказались точно там, где я их и оставил. Мне очень и очень повезло, что у меня есть бородач Кодик. Плохо то, что я обещал ему двойную плату, и теперь должен объяснить, почему в ближайшие месяцы её не будет. И часто не будет еды и даже тепла.
        Но пока я молча обвёл их взглядом, ткнул пальцем, указывая путь:
        - Туда. Бегом. Хённам Кодик, подгоняй тех, кто делает вид, что устал.
        Сам первым сорвался с места. До тайника больше лиги. Столько же обратно. Поглядим, насколько плохи мои новые солдаты.
        Глава 26
        Всё оказалось не так плохо, как я боялся. И совсем не так хорошо, как я втайне надеялся. Уж себе-то можно признаться.
        Слабейшим в беге оказался не Тощий, не мальчишка и даже не старик. А один из здоровяков с широкими плечами. Точно, как и говорил Глебол - сильные руки, но слабые ноги. Бывший подмастерье бочарника, привыкший целый день сидеть, сгорбясь над заготовкой, на табурете.
        Но стискивая зубы и хрипя, он бежал, и мне даже не пришлось приказать хённаму Кодику подбодрить его.
        Мы вломились в лесок, придерживаясь левого края оврага, который вклинивался в него, едва не разрезая пополам. Во всяком случае так было нарисовано на карте. Отличный ориентир и пока всё указывало на то, что я не ошибся, выбирая путь.
        Пятьдесят, сто, сто пятьдесят шагов. Овраг резко расширился, на другой его стороне вода подмыла корни большого дерева, заставив его завалиться. Пожалуй, весной оно и вовсе упадёт. И если это не то место, что обозначено на карте, то я и не знаю, какое то.
        Я остановился, следом за мной замер и весь десяток, хрипя и отплёвываясь. Оглядел их. Лучше всего выглядели хённам, Тощий, который умеет обращаться с луком и Пацан. По-другому у меня не выходило его называть. Ясно, что он старше меня, но рост, худоба… Да и вообще выглядел он так, что я честно мог сказать - меня бы посчитали его старшим братом, когда я приехал в Кузню.
        Поняв, что слишком долго разглядываю своих людей, отвернулся. Пусть дышат. Куда двигаться дальше непонятно, крест углём на карте такой жирный, что накрывает всю округу у этого дерева. И что-то я не вижу, чтобы где-то валялись мешки. И не собираюсь лично заглядывать под каждое дерево и в каждую нору.
        Вновь повернулся, нашёл взглядом своего возможного следопыта, ткнул в него пальцем:
        - Ты, Тощий.
        Он шагнул ко мне, с небольшой заминкой сказал:
        - Мой господин.
        Я кивнул, принимая его вежливость, повёл рукой:
        - Где-то здесь должен быть тайник с вещами, что предназначены для вас. Ты ведь сказал, что отец учил тебя читать следы?
        Тощий нерешительно кивнул:
        - Ну, да.
        И тут же получил тычок в рёбра от хённама Кодика. Вздрогнул и добавил:
        - Да, мой господин.
        Я приказал:
        - Ищи.
        Он постоял, затем нерешительно двинулся вперёд, чуть пригнувшись и оглядывая листья под ногами.
        Я повернулся к остальным:
        - А вы идите в десяти шагах позади и обшаривайте все подозрительные места: кучи листьев, выворотни, норы. Хённам, растяни их цепью.
        Кодик коснулся ладонью груди:
        - Слушаюсь, мой господин.
        Я одобрительно кивнул. Хотя, конечно, не слышал, что у купцов принят этот жест. Впрочем, мало ли где и что видел этот Кодик за свои двенадцать лет службы в караванах? Я ехал лишь с одним и то увидел мост, где скучающие владетели требовали испытания веры и крови от всех, кто хотел проехать мимо них. А ещё видел охрану оставшегося безымянным путешественника. И то, как они убрали помеху с его пути. Так что одних только владетелей этот Кодик видел больше, чем я на ярмарке.
        Пока я предавался воспоминаниям, выяснилось, что никакая помощь Тощему и не понадобилась. Он справился и сам. Да и пропустить эти следы не получилось бы ни у кого: разбросанная в стороны листва, свежая земля, которую поленились прикрыть. Но не сомневаюсь, у Тощего ещё будет возможность себя проявить. Задание с картой явно не последнее.
        Хённам Кодик без моего вмешательства поставил двоих разрывать яму и уже через сотню ударов сердца они вытащили связку корявых копий, мешок с каким-то тряпьём, потом несколько бурдюков, котёл, ещё что-то.
        Я отошёл в сторону, давая им возможность разобрать одежду. Впрочем, там не оказалось чего-то достойного. Лишь старые, потрёпанные плащи и шапки. Я лишь вздохнул, попытавшись представить, откуда наставники это достали. Даже у соседа-крохобора Вораза последние стражники одевались лучше. Воспоминание о Воразе и схватке с его стражником-дезертиром неожиданно отдались болью в рёбрах и руке. Надо же.
        Впрочем, боль как пришла, так и ушла. А необходимость поговорить с людьми, которые стали моими - осталась.
        Ещё раз вздохнув и потерев щёку, я негромко приказал:
        - Перебирайтесь все сюда.
        И жестом указал на старый выворотень, который завис, лишь чуть не коснувшись земли и поэтому не сгнил, а только высох, превратившись в удобную, хотя и сучковатую скамью.
        - Садитесь.
        И сам присел, подавая им пример и давая разрешение сделать то же самое. Обвёл взглядом настороженных людей:
        - Не знаю, на что вы рассчитывали, заверяя у алтаря Хранителей контракты о найме. Но вряд ли думали, что окажетесь в Кузне, - увидев в глазах немой вопрос, пояснил. - Кузня, эта крепость на холме, она за немалую плату уже несколько столетий учит воинскому делу вторых, третьих сыновей владетелей. И вы часть нашего обучения.
        Наглый ухмыльнулся, но я оставил это без внимания.
        - Я уже говорил вам, что наследник Малого дома севера. Кто из вас с севера или слыхал о моём Доме, о Денудо?
        Ответом мне стало молчание, и я лишь усмехнулся. Ожидаемо.
        - Владения наши не очень велики и совсем не богаты. Но у нас настоящий большой замок и сотня солдат в гарнизоне, половина из которых давно заслужили звание старших воинов и разожгли ихор в жилах. Так что и вам там место найдётся. А ещё отец содержит нескольких адептов внешних техник в отряде, так что и с ранами и болезнями особых проблем не будет. Какие условия были в ваших контрактах? - мне никто не ответил, пришлось потребовать. - Хённам, отвечай.
        Кодик поднялся, коротко отчитался:
        - Обычные, как у всех, господин. Десять лет службы, немного денег на руки сразу, помесячная плата согласно кодексу, - с намеком добавил. - Кормёжка, вооружение и всё остальное от вас, мой господин, тоже согласно кодексу.
        Я скривился и признал:
        - Обучение продлится до лета. Я просто не могу ни дать вам ничего, ни заплатить. И не потому, что Малый Дом Денудо так нищ, а потому, что это запрещено правилами Кузни. Мы приехали в Кузню Крови, оставив все деньги. Так что я скажу честно: до лета я не могу выдать вам плату согласно кодексу, и все следующие месяцы добыча и оружия, и одежды будет выглядеть так, как и сейчас.
        Наглый вновь ухмыльнулся:
        - А кормёжка?
        Я выждал два удара сердца и коротко рявкнул:
        - Хённам!
        Он отлично меня понял, в два шага оказался рядом с Наглым и влепил ему оплеуху. Я же, глядя в полные злости глаза, напомнил:
        - Ты забыл встать, когда заговорил со мной и добавить - мой господин.
        Наглый поднялся, процедил:
        - Мой господин, так что с кормёжкой? Нам тоже добывать её в лесу?
        Я покачал головой:
        - Нет. Этого ни владетель Верде, ни наставники Кузни не допустят. Если это вас утешит, то и мы, дети владетелей, получаем наказание лишением еды.
        По лицу Наглого промелькнула тень усмешки, и я понял - не утешит. Его уж точно. Следом вперёд шагнул и хённам Кодик, осторожно начал:
        - Господин, мы нанялись месяц назад и всё это время кормёжка была отвратной.
        Наглый тут же ядовито добавил:
        - И, господин, уже должны бы получить жалование за этот месяц.
        Я едва удержался от того, чтобы не растереть с силой лицо. Кто бы сомневался, что всё это будет непросто. Немного утешала мысль о том, что вряд ли мой десяток такой уж необычный. Наверняка кого-то наняли ещё дальше от Верде. Но если уж Денудо ничего не боятся, то не боятся и трудностей. И не дело показывать, насколько мне это непривычно и тяжело.
        Я встал, расправил плечи и спокойно ответил:
        - Денудо почти так же древны, как и род нашего короля. Мы честны и справедливы. Представьте, что я, молодой идар, нанял вас вдали от дома на последние деньги. Вы их получили, передали родным. Теперь вам нужно верно послужить мне, а мне нужно закончить обучение в Кузне и пройти посвящение Хранителям. Едва это случится, мы вернёмся на север, и там вы получите всё, что я вам буду должен за эти месяцы, - раньше, чем Наглый успел вновь открыть свой рот, я добавил. - И ещё столько же сверху, - через миг я ударил кулаком в грудь и припечатал. - Клянусь Хранителем севера.
        Кодик на миг прищурился. Я даже подозревал, о чём он думает. Для него двойная оплата хённама станет через полгода и двойной премией. И это при том, что мы не на юге, где вечные стычки с реольцами, а в центре королевства.
        Через два удара сердца Кодик кивнул и сказал за всех:
        - Мы согласны, господин. Двойная плата стоит небольших сложностей.
        Наглый прошипел едва слышно:
        - Говори за себя.
        На что хённам Кодик ухмыльнулся и громко, не оборачиваясь, сказал:
        - А то некоторые забывают, что их вообще могли нанять охранять какие-нибудь каменоломни с каторжниками, которые только и мечтают, как перехватить тебе горло, и там можно проклясть любые деньги. Так я напомню им, господин. Клянусь Хранителями, какого только дерьма я не навидался в своей жизни, бродя по королевству. И буду только рад рассказать о нём молодым.
        Теперь кивнул я:
        - Я буду помнить об этом, хённам.
        Обвёл всех взглядом и сказал:
        - Уверен, первое время вам будет тяжело. Наставники Кузни устроят и мне, и вам нелёгкую жизнь. Еды будет мало, задания будут тяжёлые. Но вы справитесь и станете достойными солдатами Денудо. И Денудо отблагодарят вас за верность.
        А вот о том, что нам всё же придётся на месяц отправиться на юг, я решил сегодня не говорить. Как и том, что мне за эти месяцы горло перехватывали… Три? Или четыре раза? Всему своё время. Флайм как-то говорил, что лягушку нужно начинать варить в холодной воде.
        Вместо этого, глядя только на Наглого, добавил:
        - И накажут за предательство. За дезертиров мы тоже заплатим двойную цену ловчим.
        Глава 27
        Кодик проводил взглядом спину своего нового господина. Не таким он, конечно, представлял себе его. С другой стороны, чего ещё можно было пожелать?
        Крепкий, высокий. Выглядит лет на семнадцать, уже полез пушок на щеках и под носом. В меру жёсткий и не боящийся ни крови, ни замарать рук. Лжёт тоже в меру, не обещает золотых гор, и не забывает дополнить награду угрозой. К тому же сын самого Клинка ледяной стужи. Одно это уже немало.
        Конечно, мечтать о семейной тайной технике пустое, таким глупцом впору быть тому, кого молодой господин удачно обозвал Наглым. А он уже старый и битый жизнью. Да его новый господин и сам ещё не знает семейную технику. Её передают только после посвящения. Так говорил первый господин.
        Кодик скривился и невольно провёл пальцем по шраму. О том периоде жизни он вспоминать не любил. Время несбывшихся планов и пустых надежд.
        Через миг он отвёл глаза от молодого господина. Ничего. У сына Клинка ледяной стужи и без того можно многое подсмотреть. Например, Дождь ледяных осколков. Первое умение меча Денудо. Неплохое дополнение к тому, что уже есть. Ну и не здесь, конечно. Не сейчас. А в этих их северных землях. Когда молодой господин присоединит их отряд к воинам Дома.
        ***
        - Господин! Господин!
        Суав смерил взглядом ворвавшегося Глебола, а тот, на миг вскинув руки и меч в приветствии, растянул губы в широкой, довольной улыбке:
        - Господин, мы схватили эту наглую тварь!
        - Где он прятался?
        - Нигде, господин. Он уехал в тот же день, жил сначала в Докии, затем в Истрае. Потом и вовсе вернулся на свой севере. Вернулся только два дня назад и устроился в мелких выселках на краю леса Кузни.
        Суав отложил перо, откинулся в кресле, внимательно оглядывая огромную фигуру Глебола. Мягко спросил:
        - Но ты уверен, что это именно он? Ты же не пытаешься меня обмануть?
        - Господин, - Глебол покачал головой. - Мне больно это слышать. Я слишком верен вам, чтобы пытаться провернуть такое.
        - Значит, он признался?
        Глебол кивнул:
        - И не слишком уж упрямился. Мы почти не потратили на него соли Дисокола, - Глебол пожал могучими плечами и с усмешкой припечатал. - Слабак.
        Суав махнул рукой:
        - Тем лучше. Не хватало ещё мучиться с фанатиком. Что сказал?
        Глебол расправил плечи, усмехнулся уголком рта:
        - Сосед этого парня Лиала. И даже его родственник в каком-то колене. Брат владетеля Малого дома Вораз. Он послал его убить парня.
        Суав покачал головой:
        - Вот так прям и послал ко мне на земли убить?
        - В первый раз нет. Он должен был напасть по дороге, ещё на их севере. Но сопровождающий парня оказался умён, протащил их до самого Вествока какой-то обходной дорогой, а там присоединился к каравану. Первый раз в Кузне этот трус устроил нападение на свой страх и риск. Уж слишком боялся вернуться к брату без результата.
        Теперь усмехнулся Суав:
        - Он боялся не того.
        Глебол кивнул:
        - Да, господин. Я уже объяснил ему его ошибку.
        Улыбка Суава стала лишь шире:
        - А что теперь? Его ведь прислал этот недовладелец?
        - Всё точно так, господин. На этот раз Атий Вораз прямо приказал ему прийти на ваши земли.
        - Ну, приказал это сильное слово. Все же они братья, а не господин и слуга.
        Глебол пожал плечами:
        - Что он вопил, то я передал вам, господин.
        - Так в чём причина?
        - Атий Вораз считает себя истинным наследником Денудо, считает, что его предка обманули при разделе земель и хочет вернуть то, что у него вроде как украли.
        Суав скривился:
        - Сколько много слов. Этот Вораз хочет поглотить земли Денудо?
        - Да, господин, Лиал единственный наследник.
        Суав поднялся из-за стола, принялся ходить по зале:
        - Звучит на редкость глупо, пусть это и родственные Дома. Неужто у них там на севере и впрямь так плохо с землёй? Клинок ледяной стужи ещё молод, у него вполне могут появиться ещё дети. Да и что этот Вораз собирается делать с самим Клинком ледяной стужи?
        Глебол стоял молча, отлично зная, что господин и не ждёт от него ответа. Наконец Суав замер и спросил:
        - Твои люди сильно его попортили?
        - Они своё дело знают, господин, совершенно цел.
        - Пусть так и остаётся. Попробуем что-нибудь выжать из этого дела.
        - Слушаюсь, господин.
        Глава 28
        - Холодно? - Глебол расхохотался. - Если вам холодно, значит вы не стараетесь. В позицию, повторить комплекс заново!
        Ноги сами шагнули назад, выполняя приказ старшего наставника. Мой сегодняшний противник Гасий, сын мелкого владетеля с востока, сделал то же самое. Я бросил быстрый взгляд по сторонам, пользуясь мгновением передышки. Мы уже вытоптали весь выпавший за ночь снег, и я бы не сказал, что кому-то здесь холодно: от двух линий обнажённых по пояс тел валил пар.
        А затем я отвернулся и сосредоточился на учебном мече, толстой железной палке, обмотанной мешковиной и войлоком. Удар сверху вниз, снизу вверх в левое плечо, от плеча в вбок, рассечь воздух перед собой сильным горизонтальным ударом… Шаг вперёд и теперь каждый из ударов встречает на своём пути меч противника, сотрясая мне руку.
        Гремит бас Глебола:
        - Расстояние, всегда следите за расстоянием. Обычно аура Паладинов расходится от них на двадцать шагов. Многим сейчас кажется, что это очень много. На самом деле нет. Даже в плотном строю это позволяет воодушевить лишь восемь десятков бойцов первой линии. Но когда схватка происходит в лесу или строй распадается, то вам сразу становится понятно, что двадцать шагов это очень и очень мало.
        Шаг назад. Повторить. Дурацкое упражнение. Это всё въелось в кровь ещё годы назад. Детские развлечения. Правда, никогда ни отец, ни Флайм не заставляли меня повторять эти движения с таким тяжёлым тренировочным мечом.
        Шаг вперёд, но теперь защищаюсь я.
        - Если Хранители будут к вам милостивы, то вы сами станете Паладинами и будете центром, от которого станут вести отчёт шагов.
        Шаг назад. Средняя позиция, теперь все воображаемые удары наносятся ниже, в корпус.
        - Но, конечно, любой из вас мечтает стать Великим паладином меча, получить все дары Хранителей, - Глебол прерывается, заходится в гулком смехе. - Кроме тех, кто отличается трезвым взглядом на жизнь и не ждёт незаслуженных подарков от Хранителей. Великий паладин это пятьдесят поколений неразбавленной крови.
        В нескольких шагах слева кто-то глухо выругался. Да, Глебол не упускает шанса надавить на свою любимую тему. Может это, конечно, всего лишь приказ его светлости Суава, владетеля Верде или очередная традиция обучения Кузни, но, мне кажется, Глеболу и самому нравится раз за разом тыкать нас тем, что слабость посвящения - это часто слабость крови и вероятность того, что кто-то из наших предков выбрал в супруги более слабую кровь. Или и вовсе причина слабости крови… измена.
        Это его и только его злая шутка. И глупая. Ведь с утра он чаще всего пичкает разговорами о том, как хороша Кузня, которая делает нашу кровь сильней.
        Шаг вперёд. Гасий пропускает мой колющий выпад, не успев вернуть меч после отбива. Войлочная нашлёпка с глухим, едва различимым звуком врезается ему в рёбра, отшвыривая его назад.
        Я тут же отступаю. Гасий хрипит на снегу, пытаясь сделать хотя бы вдох. Сумев, бросает на меня полный злости взгляд. Я вскидываю меч в ясно различимую защитную позицию и делаю шаг вперёд, предлагая теперь ему атаковать.
        Гасий тяжело поднимается, держась за рёбра, стиснув зубы, поднимает меч, занося его для удара сверху вниз.
        - И именно Великие паладины основа всего построения. Только их аура способна прикрыть простых солдат от стрел и придать их броне прочность. Следите, чтобы ваши отряды всегда находились в пределах сорока шагов от Великого паладина. Пока вы в Кузне наставники лишь будут лишать вас людей за ошибки. Наступит утро и ваш отряд волшебным образом вновь станет полным. Но в жизни вы потеряете их мёртвыми, и пополнения ждать будет неоткуда.
        Я сумел отбить все удары, хотя Гасий, хрипя, лупил что есть мочи. Разочарованно выдохнув, он шагнул назад. Помедлив, я сделал то же самое. Ещё пять позиций и пять смен сторон. И всё это под урок Глебола о хитростях, которыми могут убить наших солдат. Скукота.
        Шагнул назад и рявкнул одновременно с Гасием:
        - Закончили!
        Вокруг раздавались десятки выкриков. Но нам, ощущая, как мороз начинает выстуживать тело, пришлось ждать, пока закончат все до единого. И только потом сорваться в беге. Шесть кругов по парку Кузни.
        Немного на самом деле. Но не после того, как мы с раннего утра носились по полям и лесам.
        Глебол оглядел нас, мокрых от пота, уставших. Сам он всё так и стоял на одном месте, одетый лишь в шёлковое одеяние идара и не замечающий холода. Коротко сообщил:
        - Свободны.
        Парни ломанулись в дортуар, а я поднял голову. Небо уже тёмное, но до ужина ещё час, не меньше. И это время можно потратить на библиотеку, а не толкаться за место в мойне. Ещё раз поглядеть схему битвы на Динаде в 1330 году.
        Добраться до библиотеки мне не удалось. Из-за присыпанных снегом кустов вышел Гасий, перегородив дорогу.
        Я остановился, вслушиваясь в тишину парка. Гасий презрительно хмыкнул:
        - Не бойся, я один.
        Опустив взгляд на зажатые в его руках тренировочные мечи, я спокойно спросил:
        - Не думаешь, что это глупо?
        Он пожал плечами:
        - Что глупо? Что сегодня единственным, кто пропустил удар, был я?
        Я так же спокойно и негромко ответил:
        - Случайность…
        И это было всё, что я сумел сказать. Гасий вспыхнул, перебил меня:
        - Никакой случайности! Это ты нанёс удар в несколько раз быстрей, изменив ритм тренировки!
        Я протянул:
        - А-а-а, вот оно как. Ну, можешь верить в это.
        Гасий молча швырнул в меня тренировочный «меч» - железную палку, обмотанную мешковиной и войлоком. Едва я поймал его за рукоять, шагнул вперёд, рассекая воздух стремительным ударом.
        Я же скользнул назад, кляня Безымянного за то, что сегодня он поставил меня тренироваться с этим глупцом. Впервые. Позади полгода обучения, а некоторые до сих пор не избавились от ложного самомнения. Гасий совсем не Трейдо, не Адалио и даже не Хасок.
        А сейчас совсем не тренировка, чтобы я сдерживал себя, следовал ритму и встречал чужой удар ученическим блоком.
        Вытягиваю меч вперёд и вниз, сжимая его рукоять двумя руками ниже пояса. Железный замок, остриё смотрит в лицо Гасию.
        Он делает широкой шаг, безрассудно рвясь ко мне, рубит в голову сбоку. Подбить чужой меч, заставляя его свистнуть над головой, коротко шагнуть навстречу и влево. Мой меч врубается Гасию в затылок, заставляя его рухнуть в снег.
        На мгновение я замираю в стойке, сжимая оружие у плеча. Затем с проклятьем отшвыриваю его на тропинку и лезу в кусты за Гасием. Пусть я и сдерживал удар, а на конце этой железной палки целый шар из войлока, но у меня и руки за полгода стали вдвое толще.
        Обошлось. Гасий был жив и даже что-то пытался бормотать. Только на ногах не держался. Когда прошло уже полчаса, но даже растирание снегом не помогло, я снова помянул Безымянного. Чтобы этот Гасий своё имя через раз вспоминал.
        Пришлось взваливать его на спину и тащить в казарму, в руки приглядывающего за нами наставника.
        Гасия уволокли к адепту-лекарю, а меня к отправили к Глеболу. За схватку без разрешения. Оттуда в уже стемневший парк. Бегать. До утра.
        Как будто у меня был выбор, бегать или не бегать. Солнце уже опустилось, крепчал мороз. Я мог бы попробовать соорудить себе снежную яму для ночёвки, но для этого нужна хотя бы одна шкура или тёплый плащ. Лежать на снегу то ещё удовольствие и не всякий способен пережить его без последствий. Если он не сильный идар. А снега здесь всё же маловато.
        Да и в солдатскую казарму к моему десятку стража Кузни меня не пропустит. Впрочем, я бы и не пытался туда сунуться. Это было бы недостойно, пусть и всего лишь сына мелкого северного владетеля. Они ещё даже не могут считаться младшими воинами.
        Так что до самого восхода мне пришлось греться экономным бегом, да ещё и размахивая время от времени этим проклятым тренировочным дрыном. Чтоб этот Гасий вовсе своё имя забыл.
        Не знаю, что было услышано, мои молитвы или ругань, но где-то около полуночи, когда я пробегал перед нашим дортуаром, его двери открылись и оттуда появился Гасий.
        Одна из теней, что скользили вокруг меня с момента, как ночь окончательно опустилась, развернулась в его сторону и зашипела:
        - Ха-а-ас-с-с-с…
        Я остановился, Гасий молча спустился по ступеням, ожёг меня взглядом и буркнул:
        - Чего замер? Побежали.
        Дальше я бежал с широкой ухмылкой на лице. Я, Гасий и мелькающие в кустах тени.
        Глава 29
        Я сморщился и привычно скомандовал:
        - Хённам.
        Кодик молча сбавил бег, поравнявшись с Дохляком, и отвесил ему могучего пинка:
        - А ну веселей! Ты словно и не лопал кашу за двоих. Вчера был готов драться за неё, значит, сегодня должен отработать. Шевели ногами!
        Дело и впрямь пошло веселей, но долго он так не выдержит. Поэтому я подзываю:
        - Тощий.
        Он оказался рядом в два широких шага:
        - Мой господин?
        - Давай вперёд, отыщи нам место для привала. Не дальше половины часа бега, - вспомнив, как быстро он может скользить среди деревьев, строго уточнил. - Нашего бега.
        Тощий коснулся узкой, четырёхпалой рукой груди:
        - Понял мой господин.
        И прибавил ходу. Я лишь ухмыльнулся, глядя ему в спину. Хорошо хённам Кодик их натаскал, у меня с каждым днём все меньше уверенности, что он в своей жизни был лишь охранником купцов. Но пока он верен мне и уговору, то мне плевать на его прошлое.
        За мгновения моих раздумий Тощий уже скрылся за деревьями. Иногда казалось, что он скользит между кустами, буквально просачиваясь между веток. Я читал в жизнеописаниях королевства, что Андамо, известное своими дремучими в лесах, славится и лучшими охотниками. Может в этой пугающей ловкости есть заслуга не только самого Тощего, но и крови Предка Фирма, что плещется в его жилах?
        Дохляк ещё даже не начал дышать, словно загнанная лошадь, когда из-за деревьев вынырнул Тощий и призывно махнул рукой.
        Мало того что он успел найти отличное место, так он ещё и успел ограбить кладовку какого-то зверька: каждому отсыпал в ладонь горсть орехов. Каждому, кроме меня. Я жестом остановил его, едва он попытался шагнуть ко мне.
        Владетель, конечно, может в походе принимать пищу вместе со своими воинами, но эти явно ещё не заслужили этой чести. Даже если я всего лишь наследник Малого дома, который не прошёл посвящение и не считается взрослым.
        Пока отряд отдыхал, я мерно считал про себя, отмеряя отпущенное на отдых время.
        Когда оно истекло, встал, без слов. Под моим взглядом все остальные зашевелились. Нам бежать ещё час, не меньше.
        Сегодня второе задание простое. Получен приказ «короля Кузни». Через границу хлынули чужаки, он созывает владетелей на соединение с его войском. Нужно отправиться в указанную на карте деревню, получить там лошадей и за два часа до заката быть на месте.
        Если коротко, то сделать круг по лесам и дорогам вокруг Верде, чтобы к ночи успеть вернуться к подножию Кузни. Вчера мы не уложились в сроки, поэтому сегодня, оценив глубину снега, я приказал двигаться напрямую через этот лес, чтобы срезать путь.
        Деревней это было сложно назвать. Чуть больше привычных мне выселок и дома стоят кучей, а не разбросаны друг от друга. Я даже сомневаюсь, что здесь найдётся десять лошадей.
        Дома окружал хлипкий частокол, наполовину занесённый снегом. Мой десяток, шумно дыша, остановился только у самого высокого дома, покрытого яркой, не успевшей потемнеть соломой этого года.
        - Хённам, старшего мне.
        Он кивнул, грохнул кулаком в дверь, едва не сорвав её с кожаных петель, и рявкнул:
        - Старшой, живо на улицу.
        Но он совсем не спешил. Я, прищурившись, глядел, как здоровый мужик, круглолицый, с курчавой бородой, спустился с крыльца и поклонился мне:
        - Ваша милость, - да и вопрос его был наглым. - Чего звали?
        Я напомнил себе, что это не мой человек. И что он даже польстил мне, назвав милостью, а не достопочтенным. Хотя так заискивают едва ли не все простолюдины. Спокойно сказал:
        - Лошадей нам. Одиннадцать штук.
        Мужик пожал плечами:
        - Так где их взять, ваша милость? У нас домов меньше.
        Я на миг сжал губы, смиряя рвущиеся слова и думая. Спросил:
        - Так лошадей у вас вообще нет?
        Мужик снова пожал плечами:
        - Как нет, есть ваша милость, - понизив голос, он чуть наклонился ко мне. - Только это, заплатить бы, ваша милость. Пять щитов, ваша милость и найдём лошадок-то.
        Я замер. Что за бред? Зачем крестьянину, ну пусть и не крестьянину, а их старшому, монеты Кузни? Где он их тратить будет? Придёт к казармам наших десятков и выменяет их? На что?
        Нет сомнений, что это не более чем очередная сложность в задании. Интересно, что было бы, швырни я ему пять щитов, но у меня нет лишних монет. Всё, что я получаю в конце дня, всё трачу без остатка. И при этом мои люди голодают. Не было ещё ни одного дня, чтобы я сумел выполнить все задания.
        Нужно это менять. Мне нужны эти лошади и нужно успеть прибыть к Кузне до конца отмеренного срока.
        Я отступил на шаг от внимательно глядящего на меня мужика, негромко спросил:
        - Хённам, а кто у нас деревенский?
        Он тут же ответил:
        - Дохляк, Старик и Здоровяк, мой господин.
        Я довольно кивнул:
        - Отправь их искать, где они держат этих лошадей. Если что, пусть надают по шее местным.
        Кодик рявкнул у меня за спиной:
        - Чего замерли? Не слышали господина? Живо двинули. Дохляк вон туда, Старик, ты туда, а ты Здоровяк, вернись и начни с хлевов, мимо которых мы пробежали.
        Всё это время я не спускал глаз с мужика-старшего. Он лишь чуть пожал плечами и так и замер, не опуская глаз и смотря на меня сверху вниз. И вот этого я уже не стерпел:
        - Перед тобой идар, умерь свою наглость или мне придётся сделать это самому.
        Мужик опустил взгляд в снег под нашими ногами, забормотал:
        - Эх, простите, ваша милость, клянусь Хранителями - задумался.
        Позади, в едва слышном смехе зашёлся Наглый. Но я не успел даже повернуться, чтобы ожечь его взглядом, как из-за домов послышался вскрик.
        Всё, что я успел - это схватиться за меч, а затем в нас полетели стрелы. В моих людей. Три удара сердца и на ногах остался я лишь один.
        Несколько мгновений глядел на ещё горящее голубым оперение стрелы в груди Кодика, а затем поднял взгляд. Из дома старшего деревни вышел наставник Визир, хмыкнул:
        - В письме было указано, что границу перешли. Уже перешли. На вашу беду, в эту деревню они пришли раньше, чем вы. И ты, так называемый владетель, погубил своих людей в ловушке. Думать нужно, а не нестись сломя голову.
        Я возразил:
        - Здесь не было следов крови или разора. Старшой смотрел прямо и без страха, не пытался косить за спину или…
        Я замолчал, недоговорив, потому что наставник Визир взялся за горящую синим рукоять короткого меча. Мне только и оставалось выдохнуть:
        - Но какая разница, да?
        Мой меч не был зачарован, но я здраво оценивал свои силы. Может быть, Адалио или Трейдо и могли бы стать опасными для Визира, но точно не я. Он, самое меньшее, Возвышенный мечник или и вовсе Паладин. Мне может не хватить сил даже пробить его кожу.
        Но кто сказал, что я не попытаюсь?
        Я поднял меч к поясу, а через мгновение рванулся вперёд в быстром выпаде, пытаясь ужалить кончиком лезвия в горло Визира.
        Он ударил сбоку, сбивая удар, крутнулся, на миг оборачиваясь ко мне спиной, а затем просто и без затей впечатал мне кулак в ухо.
        Падая, я успел с сожалением отметить: «Даже зачарование с меча на меня не потратил», а затем мир потемнел и мне стало всё равно.
        Глава 30
        Первое, что я ощутил - это то, что мне нечем было дышать. Несколько ударов сердца я боролся за глоток воздуха, пытаясь сделать хотя бы вдох, а затем и сердце пропустило удар, остановилось заледенев.
        Но я наконец очнулся от сна и понял, что происходит. Проклятые тени!
        Распахнув глаза, я с хрипом, с усилием, словно неподъемную тяжесть втянул в себя воздух. В дортуаре выстыло к утру, но даже его холодный воздух согрел мне грудь и сердце вновь застучало.
        - Ха-а-а-с-сп…
        Я с ненавистью зыркнул на тень, борясь с желанием швырнуть в неё хоть что-то. Хоть подушку, как бы по-детски это ни звучало.
        Едва я привыкаю к одним выходкам своей тайны, как они идут дальше. Мало мне того, что они заговорили. Вернее, попытались. Мало того что они теперь появляются, даже если вокруг меня люди. Так теперь этот лёд в груди, что появляется после их прикосновения, выстуживает и сердце.
        Уже десятицу я каждую ночь боюсь, что не проснусь. Глупо, конечно. Я не знаю, чего добиваются эти тени, но явно не того, чтобы уничтожить последнего, кто носит в себе кровь проклятого Безымянного Предка, что их создал.
        Может, я, конечно, и неправ, может быть, я не единственный такой и уж точно не последний. Если у матушки родился я, то кто сказал, что мой брат и сестра не будут нести в себе такой же крови?
        Теперь я, пожалуй, не так уж и хочу, чтобы у меня они появились, эти брат и сестра. Чувствовать, пусть и во сне, как у тебя останавливается сердце, обращается в кусок льда и умирать, не в силах сделать вдох… Не самое лучшее из того, что можно пожелать другому человеку, тем более близкому.
        Плевать на эти леденящие прикосновения и холод в груди, когда тени высасывают огонь души, но умирать, понимая, что сердце превратилось в лёд…
        С наслаждением ещё раз втянул в себя воздух полной грудью:
        - А-а-ха.
        На расстоянии вытянутой руки зашевелился Браур, сонно пробормотал:
        - Лиал? Что случилось?
        Я буркнул:
        - Ничего. Отлить нужно.
        Браур опустил голову на подушку и тут же засопел, провалившись в сон. Мне такое не грозило. Последние дни я много думал, что стало причиной изменений в этот раз. Я точно никого не убивал. Все эти дни это мы раз за разом «умирали». Наставники устраивали нам ловушки в лесах, на дорогах, в деревнях, в местах, куда мы должны были прибыть на помощь «королю». И даже в тех сражениях, где мы сходились «войско на войско», я каждый раз умирал, словно проклятый.
        И, думается мне, что в этом и беда. Не только в том, что я проклятый носитель крови Безымянного, но и в том, как я «умер» однажды.
        Заполучив-таки зачарованный клинок в сердце.
        Я давно расстался с мыслью выучить хотя бы несколько внешних техник. Не попытался взломать сундук с матушкиными книгами, не заглядывал в Кузне в разделы, посвящённые адептам внешних техник, хотя книг на эту тему здесь лежало немало.
        И поэтому сейчас совершенно не понимал, как зачарование ложной смерти на клинке совместилось с прикосновением моих теней. Хотя одно то, что оно словно оставляло после себя частицу стали внутри меня и боль в ране, которую смывала только молитва у алтаря, уже должно было заставить меня подозревать какую-то связь. Ведь от этих ран из всех птенцов страдал только я. Остальные забывали о них самое большее через пару часов.
        Может ли быть такое, что это зачарование ложной смерти Кузни основано на каких-то знаниях уничтоженного королевства Валио? Почему нет? Кузня и возникла сразу после той войны. Это сейчас земли проклятого королевства безлюдны и даже руины, наверное, исчезли, но тогда те земли были полны трофеев, богатств и тайн уничтоженных Домов.
        Можно было бы сейчас заняться изучением книг о внешних техниках. Но я не верил, что сумею хоть что-то узнать в библиотеке Кузни о тайне их оружия ложной смерти. И тем более не узнаю ничего о тенях. Наставники учили нас сражаться против драугов, но ни слова не сказали о том, как биться с тенями, словно их и не было в войске Безымянного. Но я-то ведь отлично помню молитвы, прочитанные в подвале под башней.
        Даже драуги это соединение людей и теней.
        И воспоминание о прочитанных там же строках пугали меня, ведь там было написано, что если королевства погрузятся в тени, то противостоять им не сможет никто, ибо Предки ушли.
        Я, конечно, не Безымянный…
        От этой мысли я даже вздрогнул. Как-то об этом я и не задумывался раньше. А что, если на самом деле тени своими прикосновениями не вытягивают из меня что-то, а помещают что-то в меня?
        Частицу павшего Безымянного.
        И с каждым днём во мне всё меньше человека, а всё больше Безымянного, уничтоженного когда-то Предка.
        Не потому ли не выдерживает моё тело, что не способно вместить в себя его?
        И что мне с этим делать? Убить себя, чтобы спасти королевство, отца и матушку от теней мстящего за тысячу лет смерти Предка?
        Дверь в дортуар заскрипела распахиваясь. Вошедший наставник громко выкрикнул:
        - Встаём! Новый день начался.
        Вокруг зашевелись соученики. Я же ещё несколько ударов сердца сидел на смятой постели без единого движения, лишь полный мыслей и страхов.
        Осталось не так долго. Дотерпеть зиму, весну и я окажусь у алтаря на юге. Если во мне и впрямь теперь есть часть Безымянного, то Хранители, оставленные Предком Аманией на защите королевства либо сожгут меня, либо… Спасут.
        И здесь даже уже не так важно, стану ли я одним из лучших в Кузне. Мне важно просто не быть исключённым из его стен. И закончить всю эту историю с тенями. Так или иначе.
        Глава 31
        - Птенцы, встаём!
        Сегодня, вопреки обыкновению наставники не отправили нас в столовую на скудный завтрак, а приказали накинуть плащи и следовать на улицу.
        Парни вокруг принялись перешёптываться. Я ловил лишь отдельные слова, но даже их хватило, чтобы заставить ещё помнящее ночной холод сердце биться быстрей.
        - Мечи, мечи готовы.
        Действительно, сколько можно-то тянуть? Обещали, что не пройдёт и месяца, а месяц уже миновал с того дня, как выпал первый снег.
        Вижу, как растянул в усмешке губы Фату. Растянул и молчит. Как и Бихо. А ведь, по сути, они оба оказались если и не правы, то очень близки к истине. Видимо, на юге всё же не сразу решили проблемы с прорывом реольцев к рудникам Великого дома Вистосо.
        Иначе почему бы мечи нам ковали едва ли не четыре месяца?
        Вот только желания уязвить Адалио ни у кого из них нет. Или нет желания устроить драку на глазах у всех наставников Кузни.
        Они сейчас все так же молча следовали впереди и позади нашего строя. Все, кроме поднявшего нас с утра старшего наставника Глебола. Уже стало понятно, куда они нас ведут. К храму. К его чёрным стенам, засыпанным снегом.
        Мы поднялись по выметенным ступеням, привычно растянулись вширь за вратами, становясь дугой перед алтарём. Рядом с ним нашёлся и старший наставник Глебол и Суав, владетель Великого дома Верде. Оглядев нас, замерших, молчаливых, Суав кивнул и сделал шаг вперёд, окончательно приковывая к себе наши взгляды.
        Голос его, сильный, громкий, уверенный и неспешный взлетел над нашими головами, поднялся к своду храма и причудливо вторил ему оттуда эхом:
        - Птенцы! Птенцы… День, которого вы так ждёте, всё ближе. День ближе… Пройдёт всего несколько месяцев, и вы станете полноправными идарами. Станете идарами… Конечно, в ком-то из вас кровь Предка будет сильней. Кровь Предка…
        Я вздрогнул, невольно сглотнул, услышав это.
        - Каждый из вас получит благословение и получит от Хранителей самое меньшее три дара. Благословение идара… Кровь поколений идаров за вашей спиной уже делает вас сильней и выносливей любого простолюдина. Кровь сильней любого…
        Не знаю, в чём тут было дело. В силе голоса, в храме, в помощи адепта внешних техник, но речь Суава завораживала. Эхо повторяло его слова так, как не могло повторять обычное эхо, которое я десятки раз слышал в детстве. Оно словно вело свою, отдельную и ничуть не менее важную речь.
        - …даром станет благословение брони, в которую по праву поколений облачится ваше тело. Благословение… Но это двоякий дар. Ведь ваши противники, соперники и враги будут обладать таким же. Враги будут… И пришло время сменить детские мечи на мечи идаров. Сменить мечи идаров…
        Голос Суава, главы Великого дома Верде лязгнул сталью:
        - На колени, птенцы! Склонитесь перед первыми своими мечами!
        Зашелестели плащи и одежды. Суав обвёл нас взглядом, кивнул. И тут же в алтарный зал начали входить наставники. Каждый нёс перед собой на вытянутых руках обнажённый клинок.
        Кто-то скосил глаза, не смея отвернуться от владетеля Суава, я же решительно повернул голову, внимательно глядя на вошедших и пытаясь понять, где же мой меч.
        Наставники на улице сбросили плащи, оставшись только в шёлковых одеяниях идаров, блестевших в свете зачарованных светильников ничуть не слабей стали на их ладонях.
        Несколько ударов сердца и перед нами, коленопреклонёнными птенцами замерла стена наставников. Не знал даже, что их так много в Кузне. Мелькнула мысль, что интересно было бы узнать, как проходило вручение мечей тогда, когда птенцов здесь собиралось гораздо больше. Мелькнула и пропала.
        Голос владетеля Суава снова загремел под сводами храма Хранителей:
        - Кузня вручает вам, её птенцам свой первый дар. Сталь, которой вы сможете защитить свой Дом, свою честь и свою жизнь. Сталь, которой вы сможете восславить Хранителей и наше королевство.
        Суав повёл взглядом налево:
        - Адалио из Великого дома Тенебро.
        Туда тут же шагнул один из наставников, из рук в руки передал меч.
        Адалио коснулся губами его чёрной полированной поверхности.
        - Пусть ихор в твоих жилах всегда будет густ, Адалио. Поднимись и встань рядом с нами, посвящёнными.
        Одно за другим гремели имена моих соучеников. Дошла очередь и до меня.
        - Лиал из Малого дома Денудо.
        Я вытянул руки, принимая меч. Коснулся губами его холодной красной стали.
        - Пусть ихор в твоих жилах всегда будет густ, Лиал. Поднимись и встань рядом с нами, посвящёнными.
        Поднимаясь, я едва удержался от кривой усмешки. Моя беда в том, что в моих жилах непонятно чьего ихора больше. Амании или Безымянного.
        Впрочем, Суав и сам изрядно испортил торжественность момента.
        Стоило последнему из птенцов встать и с мечом в руках замереть рядом с остальными, как Суав задумчиво произнёс:
        - Последние годы традиция вручения меча начала терять свою прелесть. Не удивлюсь, если уже ваши дети или внуки обойдутся без неё. Почему? Да потому что раньше с этого момента, не дожидаясь даже посвящения Хранителям, вам можно было вызывать на поединок сверстников. И убивать. Немало Домов с опаской ждали этого момента, немало теряли первородную, самую густую и дорогую кровь наследников, - голос Суава наполнился насмешкой. - Впрочем, вы ведь в Кузне. А у нас ещё не отобрали нашу самую большую привилегию: любой ценой закалить ихор в ваших жилах. Так что вы на своей шкуре почувствуете, какого было вашим дедам и отцам. С этого дня у каждого из вас будет три поединка в день. Награда за первый - завтрак. За второй - ужин. За третий - ночной отдых. Это будет справедливо.
        Кто-то не выдержал и едва слышно застонал. Я в чём-то даже понимал неведомого соседа. Проиграл три раза - весь день голодный и бегаешь до утра на морозе. Не сравнить со смертью в настоящем поединке наших дедов, но тоже очень мало приятного. На своей шкуре испытал.
        - Наставники, уводите птенцов.
        Глава 32
        Едва выбежав из леса, я понял, что нас сегодня ждёт что-то новое. О том, что впереди собрались отряды других птенцов, Тощий мне сообщил. И я ожидал уже привычных схваток отряд на отряд. Но сейчас я заметил и то, о чём Тощий не сказал - среди простых наставников стоял и Суав, глава Великого дома Верде.
        На миг обернулся в сторону Тощего, который заметил это, и сбился с шага от моего злого взгляда. Я у него ещё спрошу, видел ли он главу Кузни или нет. И накажу. А то он в следующий раз не заметит Великого паладина или сотню лучников.
        Раз здесь Суав, это означает, что не будет никаких уже привычных схваток отряд на отряд. Сейчас нас ждёт что-то более важное.
        И я не ошибся.
        Всего нас собралось здесь чуть более половины птенцов. Двадцать четыре птенца и двести сорок тех, кого называли нашими солдатами. И раз владетель Суав начал говорить, значит других можно не ждать.
        - Войска собрались. Отлично. Слушайте все! На совете идаров главой объединённой армии владетелей, гонганом был выбран Лиал из Дома Денудо.
        Я почувствовал на себе множество взглядов, но сам продолжал глядеть только на владетеля Верде. Но остаться спокойным после следующей насмешки было трудней.
        - Поглядим, сколько в его жилах осталось крови Великого дома, что когда-то правил севером и побеждал армии Андамо. И пусть стратег гонган помнит, что его наказанием, в случае проигрыша, станет дополнительное лишение щитов. Ведь все знают, что поражение армии вина командира армии, а не солдат.
        Вокруг раздалось несколько смешков, на которые я тоже не стал оборачиваться.
        - Все следующие четыре дня отряд проигравшего гонгана будет получать лишь по четыре щита, даже если сумеет их выполнить. А если уж провалит и их… - Суав несколько ударов сердца глядел мне глаза в глаза, хмыкнул и продолжил. - Совет так же распределил войска следующим образом, запоминайте гонган Лиал. Центр - конечно вы, Трейдо, Фату… Правое крыло: Хасок, Эстро… Левое крыло: Бихо, Слайд…
        Владетель Суав закончил перечисление, перевёл дух и негромко сказал:
        - Глебол.
        Тот махнул рукой и вперёд выступили девять наставников. Через удар сердца каждый из них поднял над головой штандарт. У троих он был прямоугольный и красный, у шестерых квадратный и синий.
        Глебол же пояснил:
        - В вашей армии, гонган три Великих паладина и шесть простых. Надеюсь, вы и ваши идары помните, как далеко могут дотягиваться их ауры. Гонган Лиал, следите за знаменосцами, чтобы ваши люди всегда оставались под защитой.
        Словно дожидаясь этих слов, вперёд выступило ещё трое наставников. И в их руках, вместо древков штандартов были сжаты луки.
        - В вашей армии, гонган, три отряда лучников. Столько же их и у врага. Уж будьте уверены, их лучники сполна воспользуются своим шансом, стоит вашим людям лишиться прикрытия дара Паладинов.
        Я мрачно взглянул на светящиеся синим оперения стрел в колчанах наставников.
        А Суав тем временем решил, что наше время истекло:
        - Гонган Лиал, подведите своих людей сюда, к старшему наставнику.
        Глебол встретил меня с ухмылкой:
        - Сдать всё оружие.
        Мои люди привычно свалили в кучу копья и топоры, получили взамен такие же, но с сияющими синим рукоятями и лезвиями. Заменил свой меч и я.
        - Следующие.
        Стоило сделать это последнему солдату, как Суав довольно кивнул и сообщил:
        - У вас час времени до подхода врага. Действуйте, гонган.
        Я ударил кулаком в грудь, не удержался от колкости:
        - Слушаюсь, король Суав.
        Он лишь вскинул брови, а через мгновение улыбнулся и махнул рукой, словно отгоняя меня.
        Отвернувшись, я огляделся.
        За нашими спинами лес, впереди поле, которое, видимо, и выбрали для сражения «советы» наших армий. Справа балка. Склоны крутые, но она сильна заросла крупным кустарником. Настолько густым, что даже сейчас, без листьев и лишь чуть запорошённый снегом, он совершенно не просматривается насквозь. Я бы и сам не преминул проскользнуть по нему и ударить нам в бок, когда мы отвлечёмся.
        Слева тоже лес. И это хуже всего. Он тянется вперёд на три или четыре тысячи шагов, а затем смыкается с лесом, в котором видимо находится вторая половина птенцов. И пройти по нему, чтобы оказаться у нас за спиной вообще напрашивается само собой. Даже если их меньше, чем нас и им нельзя распылять силы.
        Я про себя вздохнул. Как-то в трактатах всё это выглядело по-другому. Легче и понятней. И совершенно нет радости от того, что меня выделили и первым назначили командовать такой большой схваткой. Я бы предпочёл оказаться последним и воспользоваться чужим опытом и чужими ошибками.
        Но что делать.
        Громко крикнул:
        - Правое крыло - старший Хасок. Левое крыло - старший Бихо. Отправьте по два разведчика вперёд. Хасок в балку, Бихо в лес. Пусть ваши люди отыщут наших противников.
        Хасок просто кивнул и коснулся кулаком груди, а вот Бихо ещё и ухмыльнулся, повторяя этот жест простого воина.
        Позади негромко заговорил Трейдо:
        - Лиал, ты ведь понимаешь, что Бихо будет только рад сделать так, чтобы ты проиграл? Отличный шанс отомстить тебе законным образом и ценой всего лишь нескольких дней мучений простолюдинов.
        Я обернулся к нему, кивнул:
        - Да, он либо не найдёт никого в лесу, либо не успеет увидеть напавшего врага. Поэтому и прошу тебя стать крайним слева. Буду надеяться на твои глаза.
        Трейдо улыбнулся, приложил руку к груди и двинулся к своему отряду. Я же позвал:
        - Тощий.
        Он тут же откликнулся:
        - Мой господин.
        Я, не оборачиваясь, сказал:
        - Вы всё слышали? Если мы сегодня проиграем, то следующие четыре дня у вас будет только крыша над головой. Никакой еды. Никакого огня. И насчёт крыши я тоже не уверен.
        Тощий и кто-то ещё, кажется, Старик, крякнули:
        - Г-х-м.
        - Поэтому, Тощий, дуй в лес слева от нас. И проверь, сколько из врагов пойдут той дорогой. И не попадись на глаза тем разведчикам, кого отправили другие. У тебя половина часа.
        Поняв, что я сказал всё, что хотел, Тощий вздохнул:
        - Понял, господин.
        Обернувшись, я проследил, как он скрылся за деревьями в той стороне, откуда мы сюда и добрались и вздохнул. Это было самое простое. А теперь более сложное. Заорал, срывая глотку:
        - Всем идарам и их отрядам! Отступить от леса на две сотни шагов! Не хватало нам ещё получить удар в спину, - перевёл взгляд на наставников с луками и ухмыльнувшись, не отказал себе в удовольствии ими покомандовать. - Один отряд лучников на правый фланг, второй на левый. Третьему отряду быть возле меня в резерве и ждать приказа. Хасок! Нарубить веток побольше, устроить завал на склоне балки.
        Он лишь хмыкнул:
        - Чем, гонган? - поднял перед собой меч со светящейся синим рукоятью. - У нас только это.
        Я оглянулся на наставника, что стоял над кучей нашего оружия. Он без слов понял меня и покачал головой, заставив меня беззвучно, одними губами выругаться. Чтоб их вспоминали дети через раз. Зло рявкнул:
        - Ну так значит откопайте из-под снега валежник! Наломайте веток, в конце концов, но устройте хоть какую-нибудь преграду тем, кто полезет на нас из балки.
        Хасок скривился, но двинулся к оставленному позади лесу вместо со своим десятком. А рядом ухмыльнулся Фату:
        - Да оттуда вообще никто не полезет. Кому это взбредёт в голову - ломать ноги на скользком склоне и лезть под наши мечи. Нападающий снизу - слаб. Хватит и одного наста… отряда лучников, чтобы остановить их.
        Я возразил:
        - Или пошлёт с ними Великого паладина, - оглянувшись на наставников, попросил. - Да опустите уже ваши штандарты. Мы и так вас не потеряем.
        Наставники опустили знамёна, ближний из них хмыкнул:
        - Не забудьте, великий гонган, что пока они опущены, Паладины не используют свой дар. И что если вы сумеете в схватке перебить древко флага, то Паладин будет считаться либо убитым, либо истощившим весь запас огня души.
        Я кивнул, помедлил, решая, как их расставить. Решил не мудрить, приказал:
        - Великие паладины по одному в центр, на левый и правый фланги. Простые паладины по краям этих отрядов.
        Судя по ухмылке Адалио из Великого дома Тенебро, у него нашлись бы советы мне, но он оставил их при себе. А я пока не знал, что ещё можно сделать. Пока мне оставалось лишь ждать возвращения разведчиков.
        Первым вернулся человек Хасока.
        Пусто.
        Затем человек Бихо.
        Пусто.
        И только когда уже истекал отпущенный нам час на подготовку, был готов жидкий завал на склоне и все молча мёрзли под начавшимся ветром с мелким, игольчато-острым снегом, прибежал запыхавшийся Тощий.
        Протолкавшись через строй, подскочил ко мне, прильнул к уху, обжёг жарким шёпотом:
        - Нашёл, господин, нашёл. Два отряда точно есть, им до сюда, ну, могет быть минут пятнадцать ходу. Шибко бегут.
        Я кивнул, ожёг на миг ненавидящим взглядом Бихо, который с улыбкой что-то рассказывал Слайду. Отвернулся и, оглядев слившуюся в одну полосу деревьям, приказал Тощему:
        - Глас не спускай с края леса. И сразу ори, как их увидишь.
        Тут же раздалось:
        - Идут!
        И я, и Тощий обернулись на крик. Кричал один из людей Хасока и тыкал при этом вперёд, на поле перед нами. Там и впрямь из снежной завесы показались фигурки людей.
        Прищурившись, я вглядывался, пытаясь посчитать их. Не выходило. Слишком далеко. Опомнившись, рявкнул:
        - Все по местам, сбивайте строй. Тех, кто с копьями - вперёд.
        Кто-то довольно громко, не сдерживая голоса, огрызнулся:
        - Поучи ещё тут, северянин.
        Не выдержав, я выскочил вперёд, опомнился, только когда уже оказался в пяти шагах перед строем «своей» армии. Но молча возвращаться не стал, пусть и понимал, как всё это глупо выходит. Спросил:
        - Кто это сказал?
        К моему удивлению, ответил Адалио. Тот, что сын главы Тенебро, Великого дома Юга. Его, выросшего там, где постоянно идут стычки с реольцами, я действительно вряд ли мог научить чему-то. Но это не значит, что я оставлю это просто так. Правда, не здесь и не сейчас. Хотя…
        Ухмыльнувшись, я пожал плечами:
        - Глава какого-то Малого дома недоволен выбранным на совете гонганом армии. Бывает, - Адалио сжал зубы, я отчётливо заметил вспухшие на его скулах желваки. Кто-то на краю Бихо и вовсе коротко хохотнул. А не останавливался, решив вспомнить речь владетеля Суава. - Сегодня силы нашего врага почти равны нам, а значит, нужно воспользоваться всеми уловками, чтобы победить и оправдать доверие нашего «короля Кузни». Адалио, я слышал, что у вас на юге самые злые бойцы. Выдвигай свой отряд вперёд на двадцать шагов, ставь его клином, ты и твои люди рассечёте армию врага, разрушите его строй.
        Он разжал побелевшие губы, поинтересовался:
        - А что, если не выдвину?
        Я пожал плечами, ответил честно:
        - Ну а что я тебе сделаю? Ничего. Но думаю, «королю» все доложат и без меня.
        Адалио покосился на стоявшего в трёх шагах от него наставника со штандартом Великого паладина. Наставник ухмылялся, даже не думая скрывать своего веселья. У Адалио дёрнулась щека, спустя несколько ударов сердца он процедил:
        - За мной. Двадцать шагов вперёд.
        Я кивнул, сам двинулся назад, к строю. Конечно, всё это глупость, у нас не более чем представление, а не настоящая битва. Одно то, что у нашего оружия есть лишь один «смертельный» удар, лишает смысла весь клин отряда Адалио. Их либо оббегут, либо они заберут с собой врагов не больше своего числа.
        Но я не сумел удержать свою злость. Мало мне Бихо, который не «заметил» врагов в лесу, так ещё и Адалио…
        Тем временем фигуры врагов стали ближе, уже вполне различались лица. Но вот посчитать их всё ещё не получалось. Они шли достаточно плотно, в несколько рядов, то и дело скрывались друг за другом. Я всё никак не мог понять, двадцать человек в лесу слева это все, кто туда ушёл или нет? Сколько впереди одеяний идаров под плащами? Четырнадцать или шестнадцать? Четырнадцать или…
        Плюнул, бросил пытаться их сосчитать. Громко приказал:
        - Все Паладины, используйте свой дар.
        Ветер тут же хлопнул полотнищами штандартов. Спустя несколько ударов сердца над строем врага тоже поднялись штандарты. Одно Великого паладина, красное и два синих.
        Я на миг стиснул зубы. Что всё это значит? Нас, птенцов, мало того что поделили на неравные части, так ещё и могло достаться не поровну наставников-паладинов? Зачем отсылать в лес с двумя отрядами больше одного Паладина? Но предаваться посторонним мыслям уже не было времени. Я заорал:
        - Убейте их, и завтра каждому из вас достанется вдоволь еды! Бейтесь!
        Неожиданно мой крик поддержали. Заорали сразу в несколько глоток:
        - А-а-а-а!
        А затем наши «армии» столкнулись.
        Треск дерева, грохот железа, вопли людей.
        Люди Адалио исчезли под валом тел, словно их и не было.
        На меня кидаются сразу трое. Левому тут же под рёбра загоняет своё копьё Здоровяк, правому под ноги кидается Ловкач.
        Шаг навстречу последнему из оставшихся мужиков. Принять выпад меча на предплечье. Неправильно сжатое оружие лишь безвредно скользит по плотной ткани, не в силах меня даже ранить. А я просто и без затей бью кулаком в горло. Мужик падает мне под ноги, хрипит там, но я лишь перешагиваю его, подхватив чужой меч в левую руку.
        Ещё шаг вперёд. Какой-то крепкий парень, рыча, молотит мечом наставника. Придурок. Паладина таким не проймёшь. Я пинаю придурка в спину, на него тут же прыгает кто-то из наших.
        Но я уже не уверен, кто здесь наш, а кто нет. Я в лица запомнил только свой отряд, да и то, до конца не уверен, что отличу того же Здоровяка от любого другого одетого так же простолюдина.
        Опомнившись, ору:
        - Держите строй!
        Куда там. Меня услышали, похоже, только мои люди. Стали рядом, всего семеро. Вокруг же нас бурлило какое-то месиво. Люди орали, хрипели, махали мечами и копьями, кулаками. Кто-то снова бросился на наставника, тот тут же пнул наглеца в живот.
        Раздался надсадный крик:
        - Идут, господин, идут!
        Я оглянулся на смутно знакомый голос, увидел в десяти шагах от себя Тощего, который тыкал куда-то в сторону рукой. Через мгновение ему в спину засадили меч, я не успел даже поморщиться такой глупой потери, как вдруг вспомнил, что сам же сказал ему глядеть в сторону леса, а не сражаться.
        Суматошно обернулся, вытянулся, пытаясь стать немного выше. Проклятье! Ничего не видно.
        Кинувшегося на меня плюгавого мужичка встретил ударом в плечо, оставил вспыхнувший синим меч в его теле. Снова подпрыгнул на месте, пытаясь увидеть врагов слева и очнувшись, хмыкнул. А если бы было видно? Что бы я сделал сейчас? Всё, что можно было сделать не так, я, похоже, уже сделал. Даже лучникам не отдал приказа о…
        Рядом захрипели.
        Я резко обернулся. Пока я глазел по сторонам, на нас напали. И против моих шести оставшихся солдат, оказался полный десяток врагов. Шагнув на помощь, я поднырнул под неловкий удар копья, пнул в ногу, едва удержавшись от того, чтобы не сломать её. Вбил меч в другого, нагнулся за его оружием.
        И едва успел убрать голову от сверкнувшей стали. Чужое лезвие просвистело у самого виска. Новый удар я принял на меч и едва не оступился, разглядев наконец фигуру врага.
        Плевать, что передо мной идар, не всё же мне пинать вчерашних простолюдинов. Но вот то, что это девушка…
        От ударов в горло и бедро я ухожу только на привычках тела. Но прихожу в себя и следующий удар принимаю на меч.
        Будь у меня в руках тот, что я получил на посвящении и всё бы уже закончилось.
        Надавить вверх, отводя чужое лезвие, ужалить остриём под подбородок. И всё.
        Но у меня в руке какой-то коротыш, корявый и неудобный.
        А девушка напирает, машет мечом всё быстрей и быстрей. Но и я никогда не мог похвастаться родовой силой Денудо, сам напирал на скорость, поэтому без труда успеваю отбить все удары.
        Слева, снизу, снизу, сверху, укол.
        Зря!
        Её меч лишь вспарывает мне плащ и плечо. Зато мой меч входит ей в живот и вспыхивает синим пламенем.
        Я отпускаю рукоять и делаю шаг назад, глядя в распахнутые от боли глаза девушки. Она что-то хрипит, но я не успеваю даже понять, что.
        Спина вспыхивает болью, грудь леденеет, и я сам валюсь в снег под ноги ещё стоящей девушки. И не могу даже увидеть, кто же меня убил.
        Глава 33
        С Адалио мы столкнулись тем же вечером, когда я выходил из библиотеки.
        Я замедлил шаг, а поняв, что он не собирается освобождать дорогу, и вовсе остановился.
        Он хмыкнул:
        - Ты ведь понимаешь, что полностью бездарен, как глава войска? Я бы не доверил тебе и отряд, не то, что печать гонгана. Наше поражение - целиком твоя вина.
        Я лишь пожал плечами:
        - У тебя будет возможность показать мне, как всё должно быть на самом деле.
        Адалио взорвался:
        - Да что здесь показывать?! Мы бились, словно толпа крестьян. Ни строя, ни порядка, ни… - он замолчал, резко махнул рукой, и уже тише припечатал. - Ничего из того, что отличает солдата Дома от землепашца - ничего из этого ты не сделал.
        Я изумился:
        - Какого ты строя ждал? От кого? От тех, кого наловили по городам королевства?
        - Наняли!
        - Не придирайся к словам, Адалио, ты меня прекрасно понял. Это у тебя одни из лучших, кто стоял на том поле. Но даже у меня двое из тех, кто точно сбежал в солдаты от петли. Что уж говорить про…
        Адалио рассмеялся, оборвал меня взмахом руки:
        - Не жалуйся, северянин. Вам там не привыкать воровать друг у друга овец.
        Я поднял брови и хмыкнул. Этим он пытается меня задеть? Какая глупость. Лишь пожал плечами:
        - Южанин, тебе ли не знать, что для строя нужны щиты, копья и выучка. Что из всего этого было у нас сегодня? Палки?
        Он лишь покачал головой:
        - Вы там на своём севере совсем размякли, как я погляжу. Похоже, вам пора делиться землями.
        Его слова неожиданно задели меня за живое. Я разозлился:
        - Не тебе об этом судить, Андалио.
        Он удивился:
        - Почему же не мне?
        Я прямо сказал:
        - Ты южанин. Из Великого дома. Чтобы сойтись с севером в поединках Предков, тебе для начала нужно отказаться от имени. Выходит, ты об этом мечтаешь?
        Адалио вспыхнул, щёки его покрылись пятнами от гнева:
        - Ах ты…
        Он ухватился за меч и замер, услышав ленивый голос:
        - Напоминаю, что за поединок без разрешения у нас положены уединённые тренировки.
        Адалио развернулся, да и с удивлением оглядел наставника Глебола, что стоял, прислонившись к стене недалеко от нас. Я, кстати, тоже не заметил его появления. Как давно он там? И как мы не заметили его? Наставник же подначил:
        - Но мне интересно, сумеете ли вы пережить их в такой мороз. Так что, не медлите, тащите мечи из ножен!
        Адалио хмыкнул, повернулся ко мне и спросил:
        - Ты хотел меня оскорбить? Тебе это удалось, - холодно бросил. - Поединок. Сейчас.
        Я рассмеялся:
        - Теперь я понял, к чему ты вёл всё это время. Ты сам хотел разозлить меня так, чтобы я не отказался от поединка.
        Адалио отрезал:
        - Если откажешься, я буду считать тебя трусом.
        Эти слова заставили меня покачать головой:
        - Адалио, не нужно выдумывать таких сложностей. Я не Бихо. Если ты хочешь поединка, просто подходишь ко мне и говоришь - северянин, пошли! И всё.
        Наставник Глебол вновь вмешался:
        - И всё?
        Я согласился с ним:
        - И наставника с собой бери каждый раз.
        Это вызвало у Глебола одобрительный, гулкий смех. Успокоившись, он отстранился от стены, хлопнул в ладоши:
        - Вижу согласие сторон есть. Прошу на площадку, птенцы.
        Адалио резанул меня взглядом, не хуже клинка, прежде чем отвернуться и шагнуть прочь, к выходу.
        Площадка оказалась засыпана свежим снегом, но лишь чуть выше щиколотки. Смешно для меня, но Адалио досадливо морщился, то и дело переступая с носка на пятку и проминая снег. Мы сейчас стояли, ожидая, когда принесут светильники и зачарованные мечи.
        Габино, брат владетеля Суава выскользнул из темноты неожиданно. И опередив слуг со светом.
        Недовольно оглядел нас обоих, процедил сквозь зубы:
        - Надумали на ночь глядя, - тут же рявкнул. - Чего замерли? Мечи!
        Мы с Адалио переглянулись и молча потянули свои клинки из ножен. Словно подгадав момент, подоспел запыхавшийся слуга, и светильник осветил красную и чёрную сталь.
        Габино медленно поднял руки, с неуловимой глазу скоростью сплетая пальцы в десятках печатей. Не знаю, как остальные, но я отчётливо ощутил нечто странное. Словно от Габино во все стороны рванул порыв тёплого ветра. Неощутимого и незримого. Он не тронул снега под нашими ногами, не колыхнул наших одежд, но скользнул по щеке невесомой лаской, на миг отогнав холод наступающей ночи.
        - Реузкхетарадошиок…
        Слова перворечи Предков сливались в речитатив, настолько быстро шептал их Габино, адепт внешних техник.
        Но речь - внешнее, наносное. То, без чего можно обойтись, проговорив про себя. Главное печати, направляющие жар души вовне тела адепта.
        - Хеот!
        Габино опустил руки и резко выдохнул сквозь зубы, словно у него только что сорвали с раны просохшую повязку. Услышав этот свист, я невольно передёрнул плечами, вспомнив, как мучился с ранами после своего бегства из замка и схватки с дезертиром толстого Вораза.
        Я едва успел заметить, как осунулся Габино, как он уже отступил за край освещённого для схватки круга, скрываясь в темноте.
        Наставник Глебол хлопнул в ладоши, заставляя перевести взгляд на него, безликую тень, на которую тоже не падал свет от светильников:
        - Ещё одно наследие Кузни и Великого дома Верде. Ещё тех времён, когда Безымянный не предал своих братьев и сестёр, а в нашем мире царила гармония и единство. Вы оба под действием внешней техники, что защитит вас от смертельных ран. Наслаждайтесь схваткой. Сейчас, когда эдиктом дуэли до смерти запрещены, мало кто во всех королевствах может позволить себе ради простой ссоры отдаваться пылу схватки полностью. Начинайте.
        У меня в голове были десятки вопросов. Начиная от того, как это - отдаться полностью и заканчивая - что случится с нашими мечами, за который мы, между прочим, заплатили немалые деньги. Не растворятся же они бесследно, как те железки, которыми мы машем на заданиях?
        Я скользнул взглядом по лезвию меча, рукояти. Ни следа голубого свечения пыли слёз Амании.
        Через мгновение, выкинул все лишние мысли, кивнул, принимая всё происходящее как факт, и сделал два быстрых шага назад, разрывая расстояние между собой и Адалио. Поднял меч в позицию, сосредоточившись на лице противника.
        Это не тренировка. Это настоящая схватка и победитель, так или иначе, докажет свою правоту. В животе похолодело.
        Адалио медлит, несколько раз рассекает воздух перед собой, разминая плечо. Только затем становится в позицию, сжимая меч двумя руками.
        Несколько ударов сердца мы глядим глаза в глаза, едва заметно напрягая ноги и чуть сдвигая клинки, обманывая друг друга подготовкой к ложному выпаду.
        Сейчас!
        Влево!
        Я успеваю шагнуть в сторону и вперёд, принять удар Адалио на клинок. Отжать его вверх, не позволяя ударить мне в горло. Сталь скрежещет о сталь. Мой меч тоже проваливается в пустоту. Адалио уходит шагом в сторону, рассекает воздух широким взмахом, отгоняя меня и вновь замирает в стойке.
        На этот раз нападаю я. Выпад. Скрежет стали, мечи сплетаются друг с другом. Я шагаю за спину Адалио и успеваю вмазать ему в скулу оголовьем меча, совсем не как идар. И снова едва успеваю ускользнуть в сторону, когда Адалио рубит мне вдогонку.
        Развернуться. Стойка. Глаза в глаза.
        Адалио сплёвывает кровь, набычившись, поводит головой так, словно хочет боднуть меня. Но вместо этого делает ход сталью.
        Снова сталкиваются клинки, я давлю его меч влево. Успеваю только понять, что опаздываю, а затем чужая сталь бьёт меня в горло.
        Меня отшвыривает назад, кажется, что голову оторвало. Но я не могу даже вскрикнуть, всё тело словно оледенело - не слушается, не двигается, не ощущается.
        Я вижу только небо над головой. Тёмное, мрачное, беззвёздное. И не могу даже моргнуть. Или вдохнуть.
        Мелькает мысль: «Он что, снёс мне голову?» Но даже она не заставляет биться моё сердце быстрей. Значит, Хранителям же проще. Тени уйдут вместе с моей смертью. И точно не сбудется то, что навоображал себе Флайм.
        А затем до меня доходит. Сердце. Я ощущаю его удары. А значит, жив. Но… По-прежнему не могу дышать. Сколько может прожить человек без воздуха?..
        Слышен гулкий голос наставника:
        - Победа в схватке за Адалио из Великого дома Тенебро. В былые времена тебе бы причитались ещё плащ, меч и граух. Их бы позже выкупила семья побеждённого. Или же спустя пару лет, вновь вызвала тебя на схватку, чтобы отомстить. Эх, застали же времена наши деды.
        Адалио хмыкнул:
        - Дед рассказывал о тех временах без вашей теплоты и печали, наставник, так что здесь я с вами не соглашусь, - помедлив, он спросил. - Клинок чист, без крови. Почему Лиал не поднимается?
        - Кх-м. Лиал!
        Конечно же, я не могу ему ответить.
        Через мгновение наставник резко произносит:
        - Ваша светлость!
        Темноту неба закрывает лицо Габино. Серое, с ввалившимися глазами. Мгновение он вглядывается в меня, затем с силой хлопает по щеке. Голова у меня безвольно заваливается набок. Теперь я вижу старшего наставника Глебола и Адалио. И не вижу Габино, который цедит ругательство у меня над ухом.
        Улыбка сползает с лица наставника на моих глазах:
        - Что?
        Габино огрызается:
        - Не знаю! Техника должна была использовать его огонь души, чтобы остановить удар, - обжигающе горячие пальцы ухватили меня за шею. - Сердце бьётся, но я не слышу его дыхания.
        Адалио хмурится. На миг мне показалось, что темнота за светильниками шевельнулась одной из моих теней, а затем я всё же сумел сделать вдох.
        Зашёлся в кашле. Лёд из тела обступал, оставляя после себя боль. Болело горло, куда ударил меч Адалио, болела грудь, словно успела отвыкнуть от воздуха. Болела щека, по которой ударил Габино.
        Но он хотя бы помог мне сесть.
        Глебол задумчиво проговорил:
        - Он первый сын, редкая у нас птица. Может дело в этом?
        Габино огрызнулся:
        - С чего бы? Напротив, у него должно быть огня души на двоих. Или его Дом совсем выродился?
        Теперь хотел возмутиться я. Но не сумел сказать и слова через кашель. За меня ответил наставник Глебол,
        - С чего бы? Его отец Великий паладин, может быть лучший боец севера, сумевший заслужить титул Клинка ещё в молодости. Будь в их Доме больше идаров, и он бы давно начал расширять свои владения, перестав быть Малым домом.
        Глебол хмыкнул:
        - Как будто ты не знаешь, как легко разбавить кровь смазливым конюхом…
        На этот раз я сумел выдавить из себя:
        - Да как вы смеете…
        И даже смог ухватить Габино за плечо, сжимая пальцы изо всех сил. Жаль, сил тех оказалось нет ничего. Габино просто встал, и моя хватка соскользнула с ткани плаща. Он же безразлично произнёс:
        - С тобой похоже все в порядке. Но мне теперь ясна причина, по которой тебя сюда отправили, и я бы рекомендовал тебе пореже получать вызовы на дуэли. Похоже, с таким скудным ихором в жилах, для тебя это будет очень и очень болезненно. Моя техника опустошила тебя до дна. Глебол, моё присутствие больше не нужно. Я покину вас.
        Мне оставалось лишь бессильно хрипеть ему вслед. Да и что я мог сделать? Мне даже не вызвать его на поединок. Не бывает поединков между адептами внутренних и внешних техник. Всё, что я могу - вызвать главу его Дома на поединок чести. Поединок между мной и Великим паладином меча Суавом? Год назад я не мог выиграть ни одного тренировочного поединка у отца. Что с тех пор изменилось?
        Тёмное небо, которое я только что беспомощно рассматривал, не в силах сделать даже вдох, ясно говорит, что ничего. Я не способен победить даже третьего сына Великого дома, что уж говорить о его главе.
        - Вставай.
        Адалио протянул мне руку. Подумав, я ухватился за неё и взгромоздился на подгибающиеся ноги. Он же хмыкнул, стукнул меня по плечу, заставив покачнуться:
        - Не бери в голову, Лиал. Неважно, сколько у нас в крови ихора, главное, что мы сами из себя представляем.
        Я задумчиво ответил:
        - Ну да, ну да.
        И только через пару ударов сердца понял, что мне только что сказал Адалио и с чем я согласился. С тем, что матушка изменила отцу!
        бросил с себя его руку, пихнул его в грудь, едва сумев оттолкнуть и сам чуть при этом не упав.
        Адалио выпучил глаза:
        - Ты чего?
        Я рыкнул:
        - Я Денудо. В моей крови не меньше ихора, чем в твоей. А может и больше. Денудо был Великим домом, история нашего рода восходит к первым поколениям после снисхождения Предков
        Адалио усмехнулся:
        - Ну да, ну да.
        У меня на миг потемнело в глазах от ярости. А может быть от нахлынувшей слабости, когда я попытался шагнуть к мечу. Я не упал, но, когда пелена мути отступила, ещё раз рискнуть, наклонившись за ним, не решился. Вокруг уже не было ни наставника, ни даже слуг, которые сбежали, оставив в заснеженном парке дорогие зачарованные светильники.
        Я скривил губы, глядя на клубящиеся за спиной Адалио тени. И он ещё будет сомневаться в том, сколько в моих жилах ихора? Сколько бы ни было, но там кровь не только Денудо, не только Велоз, тоже бывших когда-то Великим домом. Во мне кровь родов павшего королевства, во мне кровь Оскуридо, Королевского дома, во мне кровь Безымянного. Кто вообще здесь, в Кузне, может сравниться со мной в древности крови?
        Адалио явно понял моё молчание неверно, пожал плечами:
        - Забудем. Но всё же, сделай выводы. Избегай таких поединков, так будет лучше для тебя. Слухи всё равно поползут…
        Я оборвал его:
        - Слухи? Сплетни и клевета, которые ты будешь распускать. Я Денудо, а Денудо ничего не боятся, тем более клеветы. Я, Лиал из Малого дома Денудо вызываю тебя, Адалио, на поединок. Завтра.
        Он пожал плечами:
        - В тебе говорит злость. С чего бы мне принимать этот вызов?
        Я оскалился:
        - Тогда я буду считать тебя трусом!
        Адалио усмехнулся, покачал головой:
        - Ты? Хранители свидетели, да мне плевать.
        На миг я сжал кулаки в бессильной ярости, а затем процедил:
        - Тогда поползут слухи, что ты только и мечтаешь, чтобы твой отец и братья сдохли, освободив тебе место главы Великого дома и позволив наконец проявить таланты.
        Лицо Адалио заострилось, глаза сверкнули:
        - Да ты в своём уме?
        Я напомнил:
        - Поединок!
        Он медленно кивнул:
        - Поединок, - припечатал. - Каждый день. До тех пор, пока я не выбью эту дурь у тебя из башки.
        Я лишь оскалился:
        - Или я твою у тебя.
        Глава 34
        - Я, Адалио из Великого дома Тенебро вызываю тебя…
        Я оборвал его:
        - Поединок!
        ***
        - Я, Адалио…
        - Поединок.
        ***
        - Я…
        - Поединок!
        - Поединок!.. Поединок!
        ***
        - Я Бихо из Дома Мэре, вызываю тебя, Лиал из Малого дома Денудо на поединок.
        Мне осталось лишь ухмыльнуться, глядя на заступившего мне путь Бихо. И как я не подумал, что слухи о моей ссоре с Адалио дадут ему отличную возможность свести со мной счёты. И что, он решил, будто?..
        Бихо, словно в зеркале, повторил мою ухмылку:
        - Или ты испугался?
        Я даже не успел осадить его, как раздался новый голос. Мне, впрочем, за последние дни ставший знакомым. Эстро, верный соратник Адалио и его тень:
        - Влезть между севером и югом плохая идея, Бихо.
        Он лишь пожал плечами:
        - Сердце королевства и так всегда лежит между вами.
        Эстро нахмурился:
        - Странные слова, в них мне слышится слишком много зазнайства. Не хочешь выяснить, чей клинок быстрей, юга или центра?
        - Мне нечего…
        Я хмыкнул. Ну и отлично, пусть займутся ссорой между собой. Шагнул к стене, намереваясь вдоль неё обогнуть эту парочку, как позади раздался новый голос:
        - Как вовремя я освободился! Лиал, не спеши.
        Обернувшись, я увидел позади самого Адалио.
        Мгновение мы мерялись взглядами, затем он негромко начал:
        - Я, Адалио из…
        - Погодите! - Бихо скользнул мимо Эстро, шагнул вперёд, становясь между мной и Адалио, с вызовом спросил. - Так значит, Лиал, тебя достойны только Великие дома? Не слишком ли много ты возомнил о своей крови? Я требую ещё одного поединка с тобой, сегодня, сразу после…
        - Да что ты там можешь требовать? - перебил его новый голос.
        В пяти шагах от нас нашёлся Трейдо и Хасок.
        Трейдо широко улыбнулся и с насмешкой продолжил говорить:
        - Тебе не хватило сегодняшних заданий от наставников, и ты хочешь размяться перед сном? Отлично.
        Хасок шагнул вперёд, повторил его слова:
        - Отлично. И мне хочется развеяться. Я Хасок из Великого дома Хонесто, вызываю тебя на поединок.
        Трейдо негромко произнёс:
        - Ах, Хасок, оставь его, разве он решится признать, что просто хотел свести счёты под шумок. Клянусь Хранителем востока, это будет такая забавная история. Следующие пару лет можно будет обойтись только ей: Дома сердца королевства лишь повторяют чужие трюки и таскают кости…
        Бихо скривился, быстро рявкнул, заглушая слова Трейдо:
        - Поединок!
        Адалио похлопал в ладоши:
        - Прекрасно, я рад, что вы разобрались со всем этим. Но, Лиал, что между нами?
        Я пожал плечами и повторил то, что говорил уже много дней:
        - Поединок.
        Наставник Визир, что всё это время наблюдал за нами, кивнул и скомандовал:
        - На улицу, в парк.
        Я чуть отстал, поравнявшись с Трейдо и Хасоком, шепнул:
        - Спасибо.
        Хасок лишь хмыкнул:
        - Ты же помнишь, у меня и свои счёты.
        Не прошло и половины часа, как сталь Андалио вошла мне под подбородок, а лёд выморозил грудь, не давая дышать.
        - Победа в дуэли за Адалио из Великого дома Тенебро.
        Надо мной склонился Габино, привычно влепил пощёчину. В этот раз он поспешил, меня приводит в чувство вовсе не она. Просто телу нужно хоть немного времени, чтобы собрать в себе хоть малость огня души и дать мне возможность дышать.
        Габино нахмурился, потянул ко мне руку снова, но я наконец зашёлся в кашле.
        Раздался голос Адалио:
        - До встречи завтра.
        ***
        - Я Адалио…
        - Поединок.
        Поединок.
        Поединок.
        ***
        Я прохрипел:
        - Тощий, вперёд, к деревне изо всех сил. Обойди кругом в поисках следов, засядь рядом, гляди во все глаза, если там опять чего-то готовят, то я должен знать это заранее.
        Он кивнул:
        - Да, господин.
        И сделав всего пять шагов, словно растворился среди стволов. Я даже перестал слышать его шаги, не видел его тёмного силуэта на фоне снега.
        Ловок.
        Позади раздался насмешливый голос Наглого:
        - Чего-то вы седня быстро утомились, господин. И бежали медленно, даже Дохляка не пришлось пинать. Господин.
        Я устало огрызнулся:
        - Закрой рот, не зли меня. Четверть часа роздыха.
        Отступив десять шагов, я и сам рухнул спиной в снег, уставившись на лапы ели над головой.
        ***
        Я устало поднял взгляд на заступившего мне дорогу. Но обнаружил там пусть и знакомое, но неожиданное лицо.
        - Я, Эстро из Дома Хобро, пришёл заменить сегодня своего господина Адалио из Великого дома Тенебро.
        Я хмыкнул:
        - С каких пор твой Дом присягнул Дому Тенебро?
        Эстро не смутился:
        - С тех самых пор, как Тенебро приводит нас к победам в битвах с Реолом, - насмешливо спросил. - Так что мне передать Адалио? Что сегодня Денудо решил отдохнуть от схваток и не сдержал слова?
        Я дёрнул щекой, резко ответил:
        - Поединок.
        Мне не хватило чуть-чуть силы, не хватило чуть-чуть ловкости. Меч Эстро резанул меня по руке и вошёл точно в середину груди.
        И мне снова пришлось бороться за глоток воздуха.
        До дортуара я добрался сегодня последним, дрожа и не в силах согреться, долго жался у камина, пока не вошёл наставник и не объявил, что настало время гасить свет.
        Стоило мне рухнуть на койку, как в темноте заговорил Трейдо:
        - Знаешь, я сам считаю, что, решив что-то делать, нужно идти до конца, но мне кажется, что ты заходишь слишком далеко в своём упрямстве. Каждый из нас умирает несколько раз в десятидневку и давно ясно, что ничего хорошего в этих зачарованных мечах Кузни нет. Ты же решил делать это впятеро чаще.
        Я растянул непослушные губы в усмешке, которую никто не видел:
        - Да вот сегодня как-то хотел оказаться победителем, да что-то снова не вышло.
        Трейдо хмыкнул:
        - Оно и понятно. Ты последние три дня ходишь белее снега, словно эти техники Габино выпивают из тебя не огонь души, а саму кровь.
        Я вяло отмахнулся от его слов. Не объяснять же ему, что он не только прав, но и преуменьшает свои подсчёты. Раз в пять дней обязательная смерть в одной из ловушек наставников или в битве все против всех, каждый вечер дуэль, а ночью приходят тени и превращают сердце в лёд. Я заткнул пару дней назад Наглого, но от правды не скроешься.
        В этой Кузне Суав, глава Великого дома Верде обещал сгустить нашу кровь, сделать её достойной первенцев Домов, обещал, что лучшие станут Паладинами или даже Великими паладинами. И я верил в то, что так оно и будет, а я стану одним из лучших птенцов Кузни, преодолев проклятье слабости крови. Но последние дни я ощущал себя так, словно и впрямь из меня выпускали кровь, делая её не гуще, а жиже.
        Я начал безумно уставать. Уже много месяцев минуло с той поры, когда Габино последний раз делал нас такими же слабыми, как простолюдины.
        Но я сейчас и без его техник едва выдерживаю скорость, которую задаёт хённам Кодик для отряда.
        Неудивительно, что я проиграл сегодня Эсто. Трудно победить, когда руки дрожат от тяжести меча.
        Хасок, который отлично слышал наш разговор, негромко предложил:
        - Лиал, почему бы тебе не отказаться от поединков? Этих трёх десятков уже хватит, чтобы никто не решился сказать…
        Я оборвал его:
        - Денудо не трусят. И держат слово. Я сказал, что схватки будут идти каждый день!
        Трейдо вздохнул:
        - В чём нельзя отказать Адалио, так это в справедливости. Он так и продолжит присылать вместо себя других. Всё слабей и слабей, до тех пор, пока не отыщет тебе равного противника. Тогда тебе станет полегче.
        Я оскалился, оборвал и его:
        - Мне не нужно легче!
        Трейдо лишь хмыкнул в темноте:
        - Ну, не злись, Лиал. Это, конечно, твоя жизнь и твои решения. Мы лишь постарались помочь тебе.
        Не найдя в себе сил встать, я просто стукнул кулаком себя по груди:
        - И я благодарен вам обоим. За мудрые слова, - перевёл взгляд на Хасока, которого отлично видел в темноте дортуара. - За то, что взял на себя Бихо.
        Хасок улыбнулся, посоветовал:
        - Постарайся хорошо отдохнуть.
        С трудом удалось удержаться от хохота. Отдохнуть? Не пройдёт и двух часов, как придут тени!
        Стиснув зубы, усмирил себя и закрыл глаза. Может и впрямь, наплевать на всё и отказаться от схваток? После того, что Адалио наговорил о сплетнях и слухах, что поползут о моём происхождении? Обо всех сомнениях, что он высказал по отношению к моему отцу и моей матери? После того как я сам им поддакнул?
        Я заскрипел зубами.
        Ни за что!
        Казалось, едва закрыл глаза, как тут же пришли тени. Я выгнулся дугой в кровати, распахнул глаза, выбитый из сна ощущением льда внутри себя. Сердце стиснуло, я ухватился за грудь. Тень отпрянула, зашипела снова своё невнятное. Я с ненавистью проводил её взглядом, с уже даже привычным ужасом прислушиваясь к сердцу в ожидании первого его удара.
        Казалось, ещё немного и пальцы, впившиеся в грудь, проломят рёбра, стиснут ледяной нарост в груди, разломят его, чтобы освободить из ледяного плена сердце и сожмут его, заставляя сделать первый удар.
        Не сумел.
        Но этого и не понадобилось. Сердце забилось само. Как раньше. Только кто знает, сколько ещё раз мне так повезёт?
        Уже через два дня предсказание Трейдо начало сбываться и Эстро сильно сократил свою речь, отбросив вежливость и сразу перейдя к делу.
        - Я, Эстро из дома Хомбра вызываю тебя…
        Я перебил его:
        - А что же Адалио?
        Эстро даже не отвёл взгляда:
        - На него свалилось много дел. Он просил прощения у тебя, Лила, в том, что сегодня не может прийти лично. Но я вызвался заменить его и, надеюсь, не разочарую тебя.
        Я знал, что он ответит, но то, как красиво он облёк правду в слова лжи… Ох уж этот юг, ох уж эти Дома, ставшие великими. И я повторил его слова так, как понимал:
        - Он устал со мной возиться и велел слуге заменить себя.
        Эстро на миг поджал губы, с угрозой заметил:
        - Думается мне, сегодня я вернусь к Андалио и расскажу, что он пропустил удивительное зрелище: Денудо показали спину. Нужно будет запомнить, что им нет веры, да рассказать об этом…
        Я оборвал его:
        - Довольно! Если правда уязвила тебя, то не нужно искать слов оскорбления. С тобой, значит, с тобой. Поединок!
        В этот раз мне не хватило совсем чуть-чуть. Может быть часа сна, украденного тенями, может быть миски похлёбки, которой я лишился вместе со своими людьми, не сумев понять, что в конюшне ловушка с ядовитой пылью.
        Но мой удар лишь коснулся щеки Эстро, а вот его разрубил мою шею. Разрубил бы. Но техника Габино исправно швырнула меня на землю, высосав огонь души до дна. И немного глубже.
        И снова с утоптанного за эти дни снега я поднялся последним, когда на площадке уже никого не осталось. Шатаясь от слабости, двинулся к дортуару Кузни. За очередным поворотом на меня кто-то налетел, едва не сбив с ног.
        - Вот ты где!
        Прежде чем я успел понять хоть что-то, звонкий голос выпалил скороговоркой уже набившую оскомину слова:
        - Я, Преферо из Великого дома Виво, вызываю тебя, Лиал из Малого дома Денудо на поединок!
        С изумлением уставился на замершую передо мной девушку. Выдавил из себя:
        - Ты кто?
        Она зло прищурилась:
        - Ты оглох? Я только что представилась!
        Я спрашивал не об этом, но и сам уже всё понял. Кто бы мог быть здесь, на территории Кузни крови, моего возраста, да с новеньким мечом на поясе? Птенец. Из того крыла, куда нас не пускали бдительные наставники.
        Великий дом Виво. Кажется это восток, матушка даже что-то мне о них рассказывала. Опомнившись, что совсем не время предаваться воспоминаниям, я качнул головой:
        - Отказываюсь.
        И шагнул вправо, намереваясь обойти девушку.
        Она выкинула в сторону руку. Уже с мечом. Преграждая мне путь сталью. Процедила:
        - Ты в своём уме? Ты кто такой, чтобы отказываться от поединка?
        Теряя терпение, мечтая наконец добраться до дортуара и хоть немного согреться, я огрызнулся:
        - Ты нашла себе манекен для битья? Для поединка нужен повод и разрешение наставников. Ни того ни другого я здесь не вижу.
        Я вновь сделал шаг вперёд, наваливаясь грудью на чужие ножны и отдавливая их в сторону. И вновь девушка закрыла мне путь, на этот раз собой. Я едва успел замереть и даже податься назад, чтобы не сбить её. Она же задрала голову и, глядя мне прямо в глаза, заявила:
        - Повод есть, - вскинула руку, ткнув пальцем едва ли не в нос мне. - Это ведь ты убил меня в схватке три недели назад. Я докажу тебе, что это была не более чем случайность! Не тебе, жалкому Малому дому, топтать величие Великого дома Вива!
        Становилось всё темней. И холодней. Проклятый плащ ничуть не грел, словно его и не было на моих плечах. Я устал. Настолько, что не собирался следовать совету матушки сначала думать, проговаривая про себя то, что хочу высказать, а только потом облекать эти слова в речь.
        - Прочь. Тренируй свою спесивость на ком-то другом.
        И шагнул вперёд. Эта Преферо вспыхнула, сначала подалась навстречу, но я был выше её на голову и намного тяжелее. А ещё я не собирался больше останавливаться и быть вежливым. И буквально столкнул её с дорожки в объятия засыпанных снегом кустов.
        Похоже, она даже не сразу сообразила, что произошло. Я успел сделать десять шагов и свернуть к дортуару, когда позади раздался вопль:
        - А ну, стой!
        Догнала она меня уже с обнажённым мечом. Только чтобы охнуть и застыть на месте.
        Спешащий навстречу мне наставник сбавил шаг и строго спросил:
        - Что здесь происходит?
        Преферо снова выпалила, правда, на этот раз тише:
        - Вызываю на поединок Лиала из…
        Не оборачиваясь, я перебил её:
        - Отказываюсь.
        И спокойно двинулся дальше, огибая наставника.
        Он же хмыкнул:
        - Сталь в ножны, птенец.
        - Трус!
        А вот это заставило меня обернуться. Мгновение я оглядывал довольно ухмыляющуюся Преферо, а затем пожал плечами:
        - Смешно. Бояться тебя?
        Она в буквальном смысле слова зарычала:
        - Наше крыло наконец открыли, я каждый день буду встречать тебя и требовать поединка. И поверь, уже завтра я буду знать, что из себя представляет твой Дом, что нужно сказать, чтобы ты сам кинулся затыкать мне рот. Я вытащу перед всеми все грязные тайны твоего Дома. Ты этого добиваешься?
        Появившиеся тени привычно зашипели:
        - Ха-а-ас-с-сп…
        И остались незамеченными для всех, кроме меня.
        Я дернул щекой в усмешке и пожал плечами, отвечая на угрозу Преферо:
        - Попробуй.
        И отвернулся. Желание оказаться в тепле уже стало непереносимым. Меня буквально колотило от холода и было наплевать на все угрозы.
        Уже оказавшись в дортуаре, согревшись, слушая дыхание спящих и пялясь в темноту в ожидании, когда тени наконец коснутся меня, я задумался, что это было бы не так уж и плохо - узнать немного тайн своей семьи. Например, как так оказалось, что отец женился на матушке? Как бедный Малый дом, который удерживается от небытия и раскола лишь силой отца, сумел уговорить Великий дом отдать ему пусть и третью, но дочь главного рода?
        Или что случилось на самом деле поколения назад, когда от ещё Дома Денудо откололась ветвь Вораз. И почему с тех пор между нами вражда?
        Но либо Преферо не сумела разузнать ничего такого, что заставило бы меня разозлиться и уже самому требовать поединка, либо остыла и решила, что это не лучшая идея - начинать вражду на пустом месте.
        Хотя последнее вряд ли. Теперь мы и впрямь видели девушек-птенцов каждый день. Начиная с пробежек по парку и заканчивая стычками в заданиях наставников и в пятидневных сражениях. И Преферо не упускала шанса ожечь меня ненавидящим взглядом или, наплевав на приказы гонгана, пробиться ко мне и сойтись в схватке.
        И пока что ни разу оказаться победителем ей не удалось.
        До сегодняшнего дня.
        Сегодня гонганом назначили Фату. И в этом деле он оказался ещё хуже меня. Наш проигрыш был неизбежен. А значит, неизбежна была и моя «смерть», ведь наставники строго следили, чтобы схватки шли до последнего человека и безоговорочной победы. Раз за разом повторяя, что необходимо сражаться до конца и победу можно вырвать даже в самом безвыходном случае.
        Возможно, они и были правы.
        Но не сегодня. Не после такого удачного удара противника нам во фланг и ошибки Фату с Великими паладинами и облаком падающего с неба сонного порошка.
        Я отбил один удар, второй, вывернул руку, будто собираясь ужалить в плечо, и позволил мечу Преферо скользнуть по моему клинку, чтобы…
        Мир померк.
        Две «смерти» в день - это очень много. Проклятый Фату, с его гениальным решением расколоть центр врага одним могучим ударом!
        И проклятый Андалио и его люди. Всё проходило точь-в-точь так, как и говорил Трейдо. Я не мог выиграть у Андалио. И он прислал Эстро. Я не мог выиграть у Эстро. И его сменил другой. Я было начал выигрывать половину схваток, но с каждым днём становился всё слабей и медленней. Победы стали редки, а затем и вовсе исчезли. И напротив меня встал другой южанин.
        Будь проклят Андалио с его честностью. С каждым днём я ощущал себя всё большим и большим ничтожеством, словно он был прав и ихора в моих жилах не осталось и капли.
        Я уже выучил слабые места всех его людей, казалось, знал куда и когда каждый из них ударит. И всё равно не побеждал. Мне не хватало чуть-чуть силы, чуть-чуть скорости, чуть-чуть выносливости, чтобы выходить победителем из всех этих схваток. Последние дни я и вовсе использовал только стойку с мечом на плече. Просто потому, что иначе вечером, после долгой пробежки к Кузне мне не хватало сил вовремя вскинуть меч.
        Эти проклятые тени!
        Трейдо закончил ополаскиваться из бочки, обтёрся, бросил на меня короткий взгляд и негромко спросил:
        - Ты не думал, что уже всё и всем доказал?
        Хасок поддакнул:
        - Да, Лиал, просто откажись наконец от поединка.
        Я кивнул. Поняв, что они ждут от меня хоть какого-то ответа, выдавил из себя:
        - Я подумаю.
        И думал, пока не пришли тени. Думал, когда, скорчившись после их прикосновения, обхватив себя руками, пытался хоть немного согреть глыбу льда, которую они оставили во мне. Первым, как всегда, потеплел медальон на груди. Забавно, что металл согрелся под моими руками быстрей, чем кожа.
        А вот затем все эти мысли из головы вылетели, словно их выдул ледяной сквозняк.
        Что за глупость я только что выдумал? С чего я решил, что это я согрел медальон?
        Прислушался. Вокруг раздавалось лишь дыхание спящих. Я скользнул с кровати, вбил ноги в сапоги. Через десяток ударов сердца уже оказался в уборной, где тлел неяркий свет.
        Торопясь, расстегнул цепочку восточного плетения, благодаря Хранителей, что звено-застёжка легко находится на ощупь.
        Под самым светильником повертел серебряный медальон, соображая, как он может открываться. Так и не поняв, просто подцепил ногтями едва ощутимую щель и потянул закраины, пытаясь разделить его надвое.
        И сумел.
        Медальон отворился в моих руках, словно книга, показывая своё содержимое.
        И заставляя меня беззвучно выругаться.
        Я покосился на дверь, развернулся к ней спиной, прикрывая медальон и жадно вглядываясь в то, что дал мне отец и о чём я давно позабыл.
        Слеза Амании.
        Отец тогда сказал, что это самая крупная слеза нашего Дома. И я решил, что он отдал свою.
        Я ошибался.
        Прозрачная, блистающая сотнями гранями слеза, что лежала в моём медальоне, была во много раз крупней, чем слеза отца. Его была размером с косточку вишни. Моя размером с орех, занимая едва ли не весь медальон.
        По сути, он был лишь серебряной глухой оправой, что скрывала слезу от чужих глаз. И подобной слезы не было и быть не могло в нашем Малом доме. Иначе мы бы не считались одним из бедных Малых домов севера, всей гордости которого лишь в череде предков, памяти о временах, когда мы назывались Великим домом, Первым домом Севера и замке, что остался с тех времён.
        Но тайну такой огромной слезы ещё предстоит узнать по возвращении домой. Сейчас же меня больше занимало то, что она была заполнена силой Хранителей лишь наполовину.
        Глупо было бы думать, что такой её мне вручил отец.
        Слёзы наполняются на алтаре Хранителей. На алтаре, перед которым мы возносим им молитву, делясь огнём души. Эта привычная деталь и есть то главное, о чём я позабыл в своих размышлениях. Вот почему днём мне хватает сил выполнять задания наставников и бегать по лесам, хватает сил решить, отдать ли победу в схватке с Преферо или убить её. А вечером, после молитвы Хранителям, я не могу выиграть в поединке ни у одного южанина!
        И вот почему мне становится легче после того, как тени уйдут. Это не я грею медальон, прижимая его к заледеневшей груди. А слеза Амании в нем делится со мной запасённой силой.
        И если в ней ещё есть половина запаса, то сколько у меня ещё дней и ночей, прежде чем моё сердце не сумеет сделать удар, сбрасывая с себя корку льда?
        Тридцать? Сорок? Девяносто?
        Понять бы, когда слеза начала отдавать мне запасённую силу.
        Впрочем, плевать.
        Отец своим подарком спас меня уже десятки раз. И пусть он всегда был недоволен моей силой, но уж он точно бы лишь посмеялся над тем, что я не его сын. И этого довольно.
        Почти довольно.
        Нужно победить хоть раз. Хоть раз прервать череду проигрышей, остаться на ногах в круге поединка и можно будет с чистой совестью сказать Андалио, что с меня хватит. Я точно всё и всем доказал. И то, что я не худший из гонганов - тоже.
        Не умереть завтра на задании Кузни. На молитве лишь сделать вид, что я касаюсь алтаря. Не думаю, что Хранители накажут меня за одну пустую молитву. И победа будет за мной.
        Я осторожно защёлкнул медальон обратно. Огладил пальцами изображение снежного барса. И вернулся в дортуар. С улыбкой на губах.
        Оказывается, усмирять гордость не так уж и сложно. Особенно когда у тебя на груди прячется слеза Амании дороже всех земель твоего Дома.
        Глава 35
        Суав, глава Великого дома Верде распахнул окно, с наслаждением вдохнул полной грудью и довольно заметил:
        - Я уже ощущаю весну в воздухе. Что-то меня эта зима утомила.
        Глебол негромко, сдерживая голос, пророкотал:
        - Вероятно, господин, это потому, что она оказалась непривычно холодной и многоснежной. Даже дезертиров среди солдат птенцов в эту зиму больше обычного.
        Суав кивнул:
        - Возможно.
        Оставив окно открытым, вернулся за стол:
        - Рассказывай.
        - Всё идёт так, как и должно. Из ожидаемого то, что Адалио из Великого дома Тенебро как стратег всё лучше и лучше. В последний раз он сумел выиграть даже имея шестнадцать отрядов против двадцати восьми.
        Суав хмыкнул:
        - Но это не рекорд Кузни.
        Глебол пожал плечами:
        - Это сложно понять, господин. Раньше и птенцов на перековке было гораздо больше.
        - Пропорцию вывести несложно. Сто тридцать против двухсот семидесяти это все же несколько лучше, чем битва Адалио.
        - Хорошо, господин, - Глебол кивнул. - Через месяц, перед отправкой на экзамен, мы выкинем ему жребий для гонгана. Ему отдадим пятнадцать отрядов, ну а противнику двадцать девять. Ещё четыре отряда для его врага, уж простите, господин, взять неоткуда.
        Суав расхохотался:
        - Уел, уел, признаю, - впрочем, смех его не продлился долго. - Да, измельчала Кузня, а что достанется моему сыну, и подумать страшно.
        Глебол не стал ничего говорить, промолчал. И Суав, вздохнув, спросил:
        - За эти годы я тебя отлично выучил. Как и твои гримасы, когда ты врёшь. Всё идет как должно, надо же. Что из плохого ты приберёг напоследок?
        - Лиал из Малого дома Денудо.
        Суав огладил дерево стола, заметил:
        - Наследник Дома, ещё слёзы на алтаре полыхали особенно ярко, когда он склонился в молитве к алтарю.
        - У вас отличная память, господин.
        Суав оборвал его:
        - Сложно забыть, что глава какого-то Малого дома много о себе думает и до сих пор юлит, не желая платить выкуп за брата. Что с этим Лиалом?
        Глебол развёл руками:
        - Мои подозрения подтвердились. Не просто так его прислали к нам в Кузню. Его кровь очень слаба. Пока он следовал руслу обучения, то результат был налицо, он рос в силе и умениях, но он поссорился с Адалио из Тенебро и уже два месяца сходится с его людьми в поединках. И слабеет на глазах. Боюсь, его кровь не выдержала закалки, ихор буквально испаряется из его жил. Вчера на молитве он даже не сумел заставить алтарь дать ответ, так мало в нём осталось огня души.
        Суав перестал оглаживать столешницу, ухватил чернильницу и принялся вертеть её, оглядывая так, словно видел в первый раз. Глебол молчал, пока Суав не поднял на него глаза и не спросил:
        - Брат не говорил мне, что там всё так плохо. Что значит, слабеет?
        - К ночи едва волочит ноги. Не справляется с заданиями. С каждым днём всё хуже держит меч.
        - Сколько у него дезертиров в отряде?
        - Удивительно, но ни одного, господин.
        Суав покачал головой:
        - Жаль, жаль.
        - Мне тоже, господин. Это хороший талант, держать людей в узде. Но ведь король требует от нас другого, господин.
        - И насколько всё плохо с этим?
        - Очень плохо. Если перестал отвечать даже алтарь… - Глебол развёл руками. - Я боюсь, что на посвящении Хранителям, он не получит даже дара Возвышенного мечника.
        - А если своей властью я прекращу эти поединки?
        - Прошу простить меня, глава, - Глебол и впрямь склонил голову, положил руку на грудь. - Уже поздно. Боюсь, он выгорел дотла. Не идар, а простолюдин.
        Суав с досадой оттолкнул чернильницу:
        - Два месяца! Глебол! Два месяца! Куда ты глядел?!
        Но он, вместо того чтобы вновь повиниться, напротив, поднял глаза, голос его был полон чего угодно: уверенности, решительности, но никак не сомнений или извинений:
        - Я хотел проверить более жёсткий метод закалки птенцов. Схожий с тем, что применялся раньше.
        Суав вздохнул:
        - Ты отлично знаешь, что такого провала - птенца, который не сумел стать даже Возвышенным, мы себе позволить не можем. И выгнать его, как остальных, тоже не выход.
        Глебол лишь кивнул:
        - Да, глава, знаю, - спокойно пробасил. - Медведи по весне злы и голодны, они сожрут пустую кровь Лиала.
        Суав покачал головой:
        - Я не ошибся в тебе, когда дал тебе это место.
        Глебол одним движением сорвал с пояса ножны, вскинул перед собой руки с мечом:
        - Благодарю, господин. Два дня и я…
        Суав повёл рукой:
        - Нет, погоди. Раз уж всё так сложилось, то я всё равно получу деньги с этого жадного ублюдка Вораза. Деревни у Докии объезжает судья края, сверяет налоги. И это очень кстати, - Суав закопался в бумаги на столе, вытащил мелко исписанный лист, протянул его Глеболу. - Вытащи из клетки того адепта, потряси перед ним письмом брата, чтобы он увидел почерк, но не успел прочитать. Убеди, что мы договорились: он убивает щенка Лиала и едет домой, к брату. Сам выдай задание Лиалу так, чтобы оно привело его в нужную деревню, и они встретились.
        Глебол прицепил меч на пояс, принял письмо, бегло скользнул по нему взглядом. А когда поднял глаза, то Суав медленно добавил:
        - А главное, устрой всё так, чтобы судья и его охрана подоспели туда не раньше момента смерти Лиала и его людей. Следом должен появиться ты и убить уже адепта, заткнув ему рот, пока он не сказал лишнего.
        Глебол хмыкнул:
        - Великий дом Верде всегда даёт лучшую охрану людям короля. Такая охрана должна ограждать судью от любой возможной опасности. Он увидит схватку, увидит бегущего преступника, но не сумеет ничего услышать.
        Суав одобрительно кивнул:
        - Судье назовёшь имя адепта, расскажешь красивую историю, что преследовал его, но чуть не успел. Дело останется за малым. Опознать тело официально, получить заключение и печать судьи края и выставить счёт ублюдку Воразу, - Суав скривил губы и передразнил невидимого собеседника. - У вас нет ничего, кроме признаний, выбитых силой, ваша светлость, - впился взглядом в Глебола и жёстко спросил. - Теперь будут?
        Глебол коротко ударил кулаком в грудь:
        - Будут, господин.
        Глава 36
        Я с лёгким удивлением выслушал очередное задание. Обычно наставники норовят устроить все так, чтобы мы пробежали за день как можно больше. Выпарили из крови лишнюю воду пОтом, как они любят повторять. Сегодня же…
        Ткнул рукой, указывая направление:
        - Бегом, бегом!
        Ну несерьёзно, всего три часа бега. Да не через поля, которые солнце пригрело так, что сошёл снег и придётся месить ногами раскисшую грязь, а чинно и спокойно вдоль дороги. Метнуться от Кузни к Верде, добраться до небольших выселок. Из них, верно, даже стену города видно. Никогда так близко к Верде не приходилось подбираться.
        Окинул взглядом пригорок впереди, пожал плечами и свернул карту. Это то место. Не мне спорить, что путь был лёгкий. Пусть я позавчера достал-таки Клайма, и это он корчился у моих ног, а вчера я и вовсе послал его подальше с вызовом, но что-то сегодня я совершенно не находил в себе каких-то там внезапно появившихся сил.
        Как и мои солдаты, за эти месяцы изрядно отощавшие. Но зато они все на месте, со мной. А должен отметить, от дезертирства своих людей сумели удержать не все. Не думаю, что дело тут в том, чего наобещал им именно я. Скорее уж в том, как хорошо взял их в свои руки Кодик, мой хённам. Пару раз Наглый оказывался поутру весь побитый, и, думаю, дело там было не в том, что он распустил язык со своими злыми шутками. Уж с этим он меру знал.
        Подозвал Тощего, ткнул пальцем в пятнышко деревьев у выселок:
        - Дуй вон туда, погляди, как они готовятся к нашему приходу.
        Тощий коротко кивнул без слов, а затем сорвался с места, неспешно набирая ход. Можно не волноваться. Будет на месте, опередив нас на час, самое меньшее и проследит, кто там в деревне шевелится. Особенно лишний. Мы так уже не раз срывали засады наставников и зарабатывали хотя бы на ночлег.
        Наглый недовольно процедил:
        - Когда у них уже выдумка кончится? Мало нам стрел, мечей и копий в брюхе, мало нам сонного порошка, ловчих ям и отравленного питья, так теперь ещё и ловить беглого адепта.
        Я сделал вид, что ничего не слышу. Да и дыхание берег. Второй день мои молитвы пусты, я не отдаю жар души. Вроде и получше себя ощущаю, а вроде и нет.
        А Наглый продолжал пыхтеть на бегу:
        - Опять они какую-то дрянь удумали, а нам на своей шкуре испытывать. Я с прошлого раза всю ночь в кустах сидел, думал, кишки вылезут.
        Но ему никто не отвечал, и он так и стих, иногда лишь едва слышно ругался сквозь зубы.
        Но в чём-то я с ним был согласен. Уже не первую неделю в общих сражениях нам добавили наставников со штандартами, которые обозначали адептов внешних техник. Бессильные против крови старших братьев, они в случае верного применения буквально выкашивали простых солдат, оставшихся без прикрытия Великих паладинов. Не хуже лучников. Или позволяли отбить удар ядовитого облака. То, что так тупо проморгал Бихо как-то раз.
        И брать такого противника всего десятком, да ещё и без своего штандарта, выглядело как проигранное задание. Уже сейчас. Нужно измыслить какую-то хитрость. В мечи брать наставника, который будет его изображать, - бессмысленно. Вся надежда только на лук Тощего.
        Нужно будет посадить его повыше и подальше, за наши спины. Отправить прочёсывать выселки по двое. Один впереди, как приманка, другой сзади. Тогда второй успеет предупредить остальных криком до того, как его спеленает наставник. Хотя нет, лучше всё же не давать возможности уничтожить нас по отдельности, но растянуться стоит, как и держать Тощего позади.
        Сегодня всё же бег дался легче. Я даже не отказал себе в забытом удовольствии опередить отряд, закрутить вокруг него круг, словно осматривая окрестности. И ощущая на себе внимательный взгляд своих людей.
        Весна. Хорошо. Солнце греет.
        Бежали мы в стороне от дороги, по не разбитому колёсами старому дёрну, из которого лезли молодые травинки и который отлично держал наш вес, не давая увязнуть в грязи по уши.
        И Тощий не так уж и сильно от нас оторвался. Ленится, что ли?
        Мы заложили петлю, чтобы нас не заметили из выселок, по ложбине небольшой балочки добрались до деревьев, на которые я указал два часа назад.
        Но он лишь виновато пожал плечами:
        - Даже не шевелятся, господин. Так, местные по хозяйству управляются и всё.
        Я пожал плечами. Попытаться стоило. Равнодушно смолчал, глядя, как Тощий сует остальным какую-то траву, а те тут же начинают её жадно жевать. Не мне, неспособному даже прокормить их, возмущаться тем, какую дрянь они жуют. Но пусть только попробуют дружно свалиться с животами, я им сразу всё припомню.
        В выселках мне даже ничего не пришлось говорить. Все и так все знали. Тощий шёл рядом со мной, уже наложив зачарованную стрелу на тетиву. Жаль, что их нам выдали сегодня только две. Ну да Тощий промахивается один раз из десяти. Остальные рассыпались вокруг нас, поглядывая по сторонам. Ловкач остался на улице, чтобы не пропустить нападения оттуда.
        Наглый бухнул сапогом в дверь набольшого. Ну или самого богатого на выселках.
        Кодик рявкнул:
        - Хозяин, бегом на улицу!
        В доме кто-то испугано охнул, а ответили Кодику со спины:
        - Вы там в лесу совсем оголодали? Или бошки поотстудили, что к самим стенам Верде вышли? А ну, пшли отсюда, пока я мужиков не кликнул.
        Я недовольно обернулся. Эдак мы и самого адепта не заметим. Под навесом с дровами стоял бородатый мужик и многозначительно помахивал топором.
        Пришлось распахнуть плащ, обнажая одеяние идара с языками пламени на плече, и предложить:
        - У вас прячется беглый адепт. Предлагаю один щит за то, что ты тихонько шепнёшь, в каком именно дворе. По мне - более чем щедро.
        Судя по тому, как нахмурился Наглый, даже более чем. Ведь каждый потерянный мной щит - это потерянная кормёжка. Но я предложил плату лишь в насмешку. Мне ещё ни разу не удавалось решить задание таким способом. То не тому предложу, то просят слишком много. Так почему же не предложить столько, что и брать нет смысла?
        Вот и сейчас мужик лишь нахмурился:
        - Чего ты несёшь?
        Кодик рыкнул:
        - Поклонился идару!
        Мужик лишь вытаращился на него, а мне это всё надоело.
        Я приказал:
        - Хённам Кодик, скрути его. Наглый, проверь дом.
        Наглый забурчал под нос:
        - Опять я. Кого не жалко? Снова меня.
        Слева от дверей тут же замер с занесённым мечом Старик. Тощий поднял лук, натягивая тетиву.
        Мужик же неожиданно вызверился:
        - Вы чего это, а? Вы это оставьте.
        Рубанул перед собой топором, но я не зря приказал скрутить его Кодику. С наставников сталось бы пообещать местным денег за то, что кому-то из нас пустят кровь. Фату попадал в такую передрягу, три дня подряд рассказывал без умолку.
        Три удара сердца и топор улетел в сторону, а мужик уткнулся мордой в грязь двора, завыл от боли в вывернутой руке.
        Наглый появился на крыльце, что-то поспешно дожёвывая:
        - Никого, только баба с дитём! Хороша!
        Мужик вывернулся, захрипел, поднял голову, показывая маску лица с безумными глазами. По бороде стекала грязь. Неожиданно он заорал:
        - Не трожьте, не трожьте её! - Я невольно вогнулся от этого вопля, разнёсшегося над выселками. Кодик быстро ткнул мужика в шею, затыкая его. Дальше он лишь надрывно и едва слышно хрипел. - Хранителями заклинаю, не трожьте… Я ухоронку отдам, ухоронку…
        Здоровяк растеряно протянул:
        - Ты чего это блажишь, а? - оглянулся на скалящегося Наглеца. - Ты чего там сотворил, а?
        Я было тоже обернулся на Наглеца, он аж отступил, закашлявшись от моего взгляда. Но я уже опомнился: что бы он успел сделать, да и тишина стояла. Раздражённо рявкнул:
        - А ну, успокоились все! Хённам, в дом его и запри от греха.
        Кодик вздёрнул мужика из грязи на ноги, тот сверкнул в мою сторону горящими глазами и вдруг скороговоркой забормотал:
        - Третий двор. Третий двор налево. Вы за ним пришли, он серебром платит за всё, серебром. Только никого больше не трожьте, никого не трожьте, Хранителями заклинаю!
        Но я лишь нахмурился, не спеша благодарить за подсказку. Что-то сегодня наставники накрутили. Отвернулся от выворачивающего шею мужика, медленно огляделся.
        Мои десяток настороженно зыркает по сторонам, не раз и не два получив стрелу или сталь в прошлых таких вот заданиях. Конечно, может быть и так, что здесь спрятали два десятка врагов, которые нас и так перемелют, но такая ловушка использовалась совсем недавно, не думаю, что наставники повторятся.
        Ловкач привычно пробежался от сараев к хлеву, проверил его, покачал головой. Никого.
        Я приказал ему:
        - А ну, дуй к ограде, обойди к этому третьему двору кругом, по полю.
        Ловкач скривился, но послушно метнулся к дальнему краю подворья. Только навоз из-под сапог полетел.
        Остальным я махнул рукой:
        - Следующий двор.
        Подсказка - это хорошо, но оставить за спиной непроверенные подворья - такой глупости я не делал давно. Наставники отучили.
        Пусто. Даже хозяев нет.
        Следующий. Здесь хозяева нашлись, но их солдаты заткнули быстро, никто в доме орать при виде Наглеца и Здоровяка, что сунулся вместе с ним, не решился. По двору пробежал Поварёнок. Следующий двор…
        Вот он, третий по счёту и налево.
        Наглый на миг приникает глазом к щели в воротах из толстых жердей, затем толкает их, распахивая пошире.
        Десять ударов сердца и мы уже во дворе, расходимся по нему. Всё та же грязь по щиколотку, только по краю проложена тропка из плах.
        Наглый только шагает на первую ступень крыльца, когда кто-то низким голосом рявкает:
        - Агдже!
        И тут же раздаётся взрыв и дикий крик, полный боли. Справа.
        Рывком оборачиваюсь, только чтобы увидеть падающего Толстяка, который пытался зайти в хлев. У него в груди здоровенная дыра. Я вижу оголённые рёбра, какое-то обугленное месиво. И кровь, которая забрызгала всё вокруг.
        На мгновение всё словно замирает. Я только и могу, что глядеть на рухнувшего Толстяка, на пузыри крови на его губах. На замершего в дверях хлева худого детину с какой-то козлиной бородкой.
        Он скалится, его направленная на меня рука наливается свечением:
        - Агд… - и я, опомнившись, вскидываю вверх меч, отлично поняв, что сейчас произойдёт, - же!
        Огненный шар, который я всё же сумел принять на клинок, вспухает едва ли не втрое, лопается с оглушительным воем, окатывая меня жаром и алыми брызгами.
        Я жмурюсь, лицо и руки обжигает.
        - Агдже!
        Вслепую, едва ли не ощущая вставшей дыбом шкурой, как ко мне несётся смерть, прыгаю в сторону.
        Слева жахает, а я ещё живой. Через боль открываю глаза, они слезятся, но этого хватает, чтобы видеть силуэт со светящейся рукой. И поленницу в шаге от себя. Прыжок и я прячусь за ней. Край её тут же разносит очередная техника адепта, прямо за моей спиной. Но едва я успеваю проскочить чуть дальше, как слышен новый активатор.
        - Херристра аут!
        В трёх шагах от меня прямо перед забором возникает голубоватое сияние. Барьер. Он заключил нас в барьер, чтобы не смогли сбежать.
        Рявкаю:
        - Слушай меня! Всё по-настоящему! Или мы убьём его или он прикончит всех нас!
        В повисшей тишине отчётливо слышно треньканье тетивы. И тут же злое:
        - Агдже!
        В руках у меня лишь рукоять от зачарованного меча из которой торчит на два пальца оплавленная сталь. Отшвыриваю её в сторону, рвусь к правому краю поленницы. Предсказуемо, но слева все засыпано пылающими поленьями, бежать туда - неминуемо споткнуться и рухнуть, глаза все так же слезятся и мешают видеть.
        - Агдже!
        Пятая техника подряд. И барьер на весь двор. Насколько силён этот адепт?
        Ступивший? Плетущий? Возвышенный? Заклинатель?
        Есть ли у него слеза Амании?
        Подхватываю с колоды топор и выпрыгиваю из-за поленницы, чтобы как раз увидеть ответ на свой вопрос: светящуюся синим стрелу сложно не заметить даже сквозь слёзы. Она бессильно лежит у его ног. В груди холодеет. Возвышенный плетущий. Способный техникой защитить себя от стрел, подражая старшим по крови братьям.
        Козлинобородый адепт скалится, опускает руку:
        - Истим питар.
        Я, готовый отпрыгнуть, чтобы увернуться от новой смертельной техники, выдыхаю сквозь зубы. Ну хотя бы огненные шары он отложил, потратил много огня души? Из его руки выползает короткая серая плеть. И с этим я справлюсь.
        Быстро оглядываюсь. Больше тел нет. Ну и понятно, пока адепт пытался убить меня, остальные сумели попрятаться. Надеются отсидеться?
        Одним прыжком оказываюсь у валяющегося на земле меча, подхватываю, меняя его на топор. Ору:
        - Вперёд! Или мы убьём его или он убьёт нас!
        Тишина. Лишь где-то трещит доска под чьей-то ногой.
        Адепт впервые открывает рот не ради активатора техники:
        - Он врёт! Я заберу лишь его жизнь и спокойно уйду. На остальных мне плевать. Не вздумайте вылезти, закончите, как ваш приятель.
        Шаг вперёд, оборвать ложь козлинобородого:
        - Кто ещё врёт! Адепт, который убил наследника Дома? Его будут искать и те, кто видел его лицо, ему совершенно не нужны.
        Адепт скалится, прыгает ко мне, крест-накрест рассекая перед собой воздух рукой.
        И плетью.
        Первый удар он нанёс слишком рано, второй же я принял на клинок. Серая змея плети затрещала, словно пытаясь перегрызть меч, через миг развеялась, я даже не успел дёрнуть клинок на себя, вырывая плеть у адепта. Она просто исчезла и вновь сгустилась у него в руке.
        И тут же у него в горле возникает новая стрела. Вновь бессильно падающая на залитый кровью снег.
        Шаг влево, принять плеть на меч, пинок в грудь адепту. Его отшвыривает назад. Если стрела не сумела ему повредить, то рёбра сейчас явно хрустнули.
        Адепт скалится и выдыхает:
        - Херристра сортам.
        Вокруг него вспухает голубоватое облако. И я снова знаю активатор этой техники, матушка заставила меня заучить их десятки. Ещё одна защита тела. Теперь он защищён и от ударов меча, и от пинка.
        Но только не тогда, когда его противник старше его по крови.
        Я кусаю губы. Если бы только я уже прошёл посвящение и получил дары. Тогда даже огненные шары не сумели бы повредить мне.
        Если бы только он был равен мне годами и тоже лишён посвящения, тогда бы я прошёл сквозь его огоньки и защиту, даже не заметив.
        Но я первенец. Я Денудо, потомок Первого дома севера. Ихор в моих жилах всё равно должен быть сильней ихора этого козлинобородого.
        Да и в живых остаться сегодня может только один из нас. Что бы это ни было, это не тренировка от наставников.
        Я прыгаю к адепту, ловя на меч удар его воздушной плети.
        Из-за угла сарая с рёвом выскакивает Кодик. За спиной тоже кто-то орёт.
        А я уже впечатываюсь в адепта плечом, толкая его изо всех сил.
        Моя кровь сильней, мой ихор гуще!
        Мой беззвучный вопль остаётся без ответа. Я продавливаю телом половину голубого облака вокруг адепта. И это всё, на что я способен. Буть прокляты все мои пустые схватки с южанами!
        Спустя несколько ударов сердца мы уже рубим мага в два меча, а он хлещет во все стороны плетью. И наша сталь бесполезно скользит по его защите, не в силах ему повредить, а спустя два удара меч Кодика и вовсе рассыпается на куски. Пусть Хранители проклянут наставников, которые привели нас сюда с зачарованным оружием. Потому что меч рассыпается в моей руке следом спустя ещё один удар.
        Через миг кто-то суёт мне в руки топор:
        - Господин!
        Нас возле адепта уже четверо. Он отпрыгивает от нас, рявкает:
        - Исит ватум!
        Стопу обжигает болью, кто-то справа и вовсе заваливается с воем. Из снега торчат длинные и острые пики, ударившие нас снизу. Дело дрянь.
        Я снова рвусь вперёд, прямо сквозь магические лезвия, ломая их. Подныриваю под плеть, она лишь обжигает спину короткой болью. Но это неважно. Я всё же сбиваю адепта с ног, мы падаем в грязь. Через миг он отшвыривает меня. Кодик хрипит:
        - Господин, ещё! Заткните ему пасть! Руки! Руки!
        Я изворачиваюсь на земле, вскакивая на ноги.
        Ловкач вилами пытается прибить к земле руку адепта с плетью. Но он всего лишь простолюдин, в его крови слишком мало ихора, чтобы спорить с силой внешних техник. Вилы зависают в воздухе, не в силах пробить облако «сортам» Возвышенного плетущего. Адепт ловко хлещет плетью, рассекая держак вил, Ловкач едва успевает припасть к земле.
        На вторую руку кто-то просто падает всем телом. Тоже бесполезно. Через миг тело просто сползает на землю.
        Но следующим на адепта наваливаюсь я, провалившись сразу до середины защиты. Рублю топором. Остервенело, торопливо, спеша истратить его огонь жизни до того, как он сумеет сделать ещё что-то.
        С каждым ударом топор погружается всё глубже и глубже. Наконец бьёт по голове адепта, но сталь лишь бесполезно соскальзывает с его кожи.
        Будь он проклят, напади он после посвящения, и я бы сломал его надвое, показав, чья кровь сильней и что сталь всегда победит…
        - Хи…
        Я всовываю грубо выкованный топор ему прямо в оскаленный рот, не давая закончить активатор. Наваливаюсь всем телом, хрипя и изрыгая проклятья.
        - Сдохни, сдохни, сдохни!
        Он хрипит подо мной, всё так же невредимый, пытается отдавить свободной рукой топор, хлестнуть меня плетью и по-прежнему пытается договорить активатор нового заклинания. И вдруг рукоятка топора в моих руках проваливается, уходит вниз, а тело подо мной содрогается.
        Через миг у самого ухо свистит, а в голову адепта врубается огромная кувалда, буквально разбрызгивая его череп во все стороны.
        Я откатываюсь, утирая лицо, стараясь не думать, что стираю с себя, затем оглядываюсь. Кодик зажимает хлещущую из руки кровь. Старик лежит на спине, застывшим взглядом уставившись в небо, грудь разрублена до спины. Буквально у моих ног вжался в землю Дохляк. У него перерублена шея. Всё вокруг в его крови. Целая лужа.
        Перевожу взгляд на адепта, который…
        Наглый, который по-прежнему сжимает в руках кувалду, с воплем ещё раз обрушивает её на адепта, не оставляя от его головы вообще ничего.
        - Сука, сука, сука!
        С дома спрыгивает Тощий, из сарая выглядывает Здоровяк и Поварёнок, которого тут же выворачивает. Не вижу только Молчуна и Ловкача. Но второй наверняка ещё был в поле, когда адепт использовал технику «аут».
        Неверяще мотаю головой. Двумя жизнями заплатить в схватке за смерть того, кто был равен Возвышенному рыцарю? Да быть такого не может. Но по всему выходит, что мои люди купили мне победу своей жизнью, прикрыв меня от…
        - Сука!
        Кодик рявкает на Наглого:
        - Уймись, он давно мёртв!
        Наглый замирает с занесённой кувалдой, озирается:
        - А чего тогда эта пелена на месте?
        Я устало отвечаю:
        - Он вложил в неё очень много огня души. Она немного переживёт его.
        Подтверждая мои слова, с лёгким звоном пелена растворяется.
        Через миг слева от нас с треском разлетаются жерди забора. Их сносит со своего пути Глебол. Без плаща, в одном лишь шёлковом одеянии идара, сжимая в руке обнажённый меч.
        Замирает, оглядывая двор, кривит губы в странной гримасе и делает шаг вперёд.
        Я с трудом сглатываю комок в горле, уловив главное. То, что я справился с этим козлинобородым адептом, недостаточно, чтобы остаться сегодня живым. Топор, где мой топор?
        Глупо, конечно, пытаться сделать хоть что-то Великому паладину, но кто сказал, что Денудо будут умирать безропотно?
        Справа за забором и горящей поленницей кто-то зло рявкает:
        - А я сказал - с дороги!
        Теперь с хрустом разлетаются ворота. За ними взгляду открывается фигура в тяжёлом плаще и широкополой шляпе. В его руке тоже обнажённый меч. Идар, который только что воспользовался своими силами, чтобы убрать со своего пути преграду. Опустив меч, он строго спрашивает:
        - Что здесь происходит?
        И я понимаю, что этот незнакомый идар мой единственный шанс. Мой и моих людей.
        Глава 37
        Владетель Суав тяжело вздохнул:
        - Мне жаль, что каждая наша встреча случается по таким странным и печальным поводам.
        Стопу не вовремя пронзило болью, сбив меня, и я зло хмыкнул:
        - Да и совпадения невероятные, не так ли, ваша светлость? Наставники выдали мне задание на поимку беглого адепта и надо же, я действительно нашёл беглого адепта.
        Владетель Суав лишь кивнул:
        - Действительно, невероятные. Расскажи вы кому, вряд ли поверят.
        Я возражаю:
        - Ваша правда, ваша светлость. Судья хоу тоже очень и очень удивился такому совпадению.
        Говоря это, я буквально впился взглядом в лицо Суава, и отлично заметил, как он на миг покосился мне за спину. Туда, где замер у входа в кабинет старший наставник Глебол.
        Тот самый, что так ловко рассказывал историю о невероятном совпадении незнакомому идару, который разметал ворота и который оказался королевским судьёй очень высокого чина.
        Суав улыбнулся:
        - В этом совпадении виноваты и вы, достопочтенный Лиал. До этого ваши успехи в учёбе лишь радовали наставников. Непонятно как случилось, что именно сегодня вы так ошиблись в чтении карты. Остановились раньше, чем следовало, спутали выселки на пять дворов с полноценной деревней. Хорошо, наставники ждали вас и поглядывали на дорогу. Так и заметили, что с вами творится что-то неладное. Жаль конечно, что старший наставник Глебол немного опоздал. Но поверьте, если бы вы просто прятались от этого адепта несколько минут, то вас бы и так спасли.
        - Что…
        Я буквально проглотил всё, что только что хотел сказать. Что вы несёте? Отличные слова из уст достопочтенного к его светлости. Я хочу остаться в этом кабинете навсегда? Вернее, хочу покинуть его мёртвым?
        Всё, что я мог, я уже сделал там, во дворе, залитом кровью. Вмешался в россказни Глебола, выразил сомнения в таком совпадении, назвал себя, своего отца, заставил судью не только запомнить себя, но и передать от меня письмо отцу. Письмо, написанное рядом с едва потушенной поленицей, над телами мёртвых. И с этим ни Глебол, ни Суав ничего поделать не сумеют.
        Надеюсь.
        Ведь я не знаю, как далеко простирается власть Суава, владетеля Великого дома Верде и Кузни Крови. Может, уже завтра судья сам передаст ему моё письмо.
        А может и нет.
        Но уж точно не в моём положении ещё чего-то требовать.
        Суав ведь не насмехается надо мной, а предлагает выход - сделать вид, что всё это случайность. Я не верю в это, но что это меняет? Мне нужно время. Добраться до дортуара. Поговорить с парнями из союза севера. Может, меня и убьют, но будут ли убивать всех их?
        Ощутил во рту привкус крови и понял, что прикусил губу.
        Глупость. Я слишком много думаю. Если бы Суав мог повлиять на судью, то Глебол убил бы меня ещё по пути в Кузню. К чему мне давать возможность увидеться с птенцами?
        Справившись с собой, я выдавил:
        - Видимо, я очень устал, всё же столько месяцев обучения за спиной, только этим я могу объяснить свою ошибку, ваша светлость.
        Суав кивнул, улыбка его стала ещё шире:
        - Но Хранители вам явно благоволят, Лиал. Все мои люди с ног сбились, ища того, кто организовал нападение на вас в подвале, а вы сумели найти его раньше их. Позор всем моим людям.
        Осторожно переспросил:
        - Это был тот, кого я убил?
        - Ну а кто ещё, достопочтенный Лиал? Не так много беглых адептов на моих землях. Так что мне впору благодарить вас за то, что вы утёрли нос моим людям, но позволили мне хоть немного сохранить лицо.
        Сообразив, я ответил:
        - О чём вы, ваша светлость? Думаю, будет лучше, если всем станет известно, что адепта изловили ваши люди, верно? Мне, сыну простого владетеля севера, ни к чему лишнее внимание.
        Суав беззвучно похлопал в ладоши:
        - Потрясающая рассудительность, достопочтенный Лиал. Я рад, что мы с вами нашли общий язык. Думаю, теперь должен передать вас в руки моему брату. Он подлечит вас…
        - И моих людей, - вновь не успел я сдержать язык.
        Но Суав лишь кивнул:
        - Без сомнения. Ваш отряд и так потерял много людей, лишить вас ещё и раненых перед финальным испытанием было бы неправильно. Что же, думаю, на этом мы расстанемся. Вы пойдёте отдыхать, а я требовать от своих людей отыскать наконец хоть какой-то след. Откуда появился этот адепт и что ему нужно было от вас? Может быть, вы дадите мне подсказку?
        - Простите, - я поклонился. - Но с этим ничем вам помочь не могу, ваша светлость. Я в полной растерянности. Этого козлинободорого я видел первый раз в жизни.
        Суав вздохнул:
        - Жаль, жаль. Что же, птенец, ступай.
        Следуя за Глеболом по анфиладам, я не удержался и растёр плечи. Если во время схватки с адептом шкура стояла дыбом, то в комнате с Суавом меня едва не било от холода. На губах владетеля играла улыбка, но от его слов веяло морозом. Не здешним, а тем, что спускается у нас на севере с гор в середине зимы, когда птицы могут замёрзнуть в полёте.
        Но вроде все обошлось.
        И даже из рук адепта Габино, брата Суава я вышел живым. Тяжело жить, когда ты подозреваешь Владетеля Великого дому, где ты учишься, в том, что он хочет тебя убить. Зачем, вот вопрос, на который я не могу найти ответа.
        В галерее перед дортуаром кто-то заслонил мне дорогу.
        - Вчера ты, видимо, посчитал Клайма недостойным схватки, Лиал. Тогда сегодня я, Эстро из Дома Хомбро, вызываю тебя, Лиал из Малого дома…
        Несколько мгновений я глядел на Эстро, слушал его слова. Потом опустил взгляд, оглядывая свои руки, на которых розовела свежая кожа, затянувшая ожоги. А затем шагнув в сторону, обходя Эстро, и отмахнулся:
        - Отказываюсь.
        Эстро буквально подавился именем моего Дома:
        - Кх-х, что?
        Я, не оборачиваясь, ответил:
        - Я всё доказал твоему господину. А тебе подавно, если уж на то пошло.
        - Решил показать спину?
        Эти слова вызвали у меня лишь хохот. Я сегодня шёл навстречу Возвышенному плетущему, готовился ловить на клинок огненный шар. И поймал, что ещё важней. После этого шагнул навстречу Глеболу с одним лишь тупым топором в руках. А теперь мне нужно развернуться и идти на какой-то поединок, чтобы там Эстро нанизал меня на сталь ради Адалио? Да пошли они! Чтобы их дети забыли их имена, едва спрячут их тела в усыпальнице.
        Обернулся и поинтересовался:
        - Тебе какое дело, Эстро, до моей спины?
        Он лишь зло сверкнул глазами, не ответил, начав своё:
        - Значит, я могу рассказать братьям…
        Обрываю его:
        - Ты можешь рассказывать всё что хочешь и кому хочешь. Но Денудо всегда отвечали на зов короля и никогда не бежали с поля битвы без приказа. Денудо ничего не боятся и тем более не боятся лживых слухов.
        Я успеваю сделать пять шагов, прежде чем позади раздаётся злое шипение:
        - Ты назвал меня лжецом! Стой! Я, Эстро…
        На этот раз я оборачиваюсь лишь на миг. Только чтобы рявкнуть:
        - Вали к Безымянному, Эстро!
        ***
        Глебол только закрыл за собой дверь, повернул голову к господину, не успел сказать и слова, только охнуть.
        По нему стегнули десятки, сотни полупрозрачных, чуть красноватых мечей.
        Они высекли искры из камня пола, выщербили стены, превратили в щепки дверь.
        И распустили на лоскуты шёлковое одеяние Глебола, расчерчивая его тело алыми полосами.
        Он медленно опустил руки, которыми прикрыл глаза и лицо, твёрдо встретил взгляд своего господина Суава, владетеля Великого дома Верде.
        Суав так же медленно опустил меч, процедил сквозь зубы:
        - Я всё сделаю, господин. У вас будут свидетельства, господин.
        Снова вскинул меч, рассёк им воздух, оставляя после стали алые росчерки. Мгновение и всё пространство между Суавом и Глеболом пронзили десятки и сотни чуть красноватых мечей.
        Они раздробили кладку стен, вырывая из неё куски камня, унеслись по галерее, сея разрушение там.
        Но большая их часть ударила точно в Глебола, который даже не попытался вскинуть руки. Только зажмурился.
        Теперь алые полосы на его теле дополнились вспухшими рубцами, кое-где шёлк одеяний окрасился кровью.
        Суав выдохнул:
        - Я, владетель Великого дома изображал из себя идиота перед судьёй, а он то и дело прятал улыбку за кубком вина.
        Меч снова свистнул, заставляя воздух стонать. И снова Глебол не поднял рук для защиты, лишь опустил голову, защищая глаза. Но затем упрямо поднял её, встречая взгляд господина.
        - Ты сказал, что ихор мальчишки выгорел дотла. Что он не более чем простолюдин. Хорош простолюдин, убивающий адепта четвёртого ранга колуном для дров. А если бы он держал выкованный нами меч? То прикончил бы и Заклинателя?
        Опять ударили сотни мечей, заставляя Глебола истекать кровью из рассечённой кожи. Голова, которую он опустил, лишилась почти всех волос. Призрачные мечи почти обрили его. Обрили небрежно, вскрывая кожу десятками порезов, из которых тут же побежала кровь.
        И даже сейчас Глебол не издал ни звука. Вновь поднял голову и встретил взгляд господина, лишь часто моргал, стряхивая с ресниц заливающую глаза кровь.
        Суав скривился, вкинул меч в ножны одним движением и потребовал:
        - Хватит молчать. Ответь хоть на один вопрос.
        Глебол снова сморгнул и разжал окровавленные губы:
        - Я ошибся. Все признаки указывали на то, что он выгорел. Всё было точь-в-точь как в записях предыдущих поколений наставников. Но ихора в его жилах не так много. Он бы никогда не справился с этим козлинобородым, придя туда один. И он бы никогда не справился с ним, имей тот хоть какой-то опыт схваток.
        Суав хмыкнул:
        - В общем, виноват этот несчастный из Дома Вораз, да?
        - Нет, господин. Виноват я и только я. Недоглядел, не дал совета козлинобородому, - Глебол на миг скривил губы в усмешке и добавил. - И слишком хорошо обучил мальчишку.
        Суав удивлённо вскинул брови, а осознав услышанное, захохотал:
        - А-ха-ха! Да уж, наглости тебе не занимать.
        Глебол промолчал. Теперь уже Суав криво улыбнулся и спросил:
        - Знаешь, что самое смешное?
        - Нет, господин.
        - Что мне не на кого тебя заменить.
        - Визир, господин.
        Суав снова рассмеялся:
        - О да, он только что был у меня. Льстил, как всегда, и осторожно интересовался, что случилось.
        - Этого не скрыть, господин. Не после того, как вы приказали привезти мальчишку и его людей сюда.
        Суав отмахнулся:
        - Неважно. Это твой позор. Делай с ним что хочешь.
        Глебол снова моргнул, стряхивая с ресниц кровь, осторожно спросил:
        - Господин, вы хотите сказать, что… прощаете меня?
        Суав скривился:
        - Прощаю это громко сказано. Прощу я тебя не скоро. Но ты всё ещё наставник Кузни. Старший наставник. Этот твой Визир только и может, что льстить, да просить денег. Так что живи. Пока живи.
        Глебол сорвал с пояса ножны с мечом, поднял их перед собой, сжимая в ладонях:
        - Спасибо, господин.
        ***
        Стоило мне шагнуть в каморку казармы, как на мне скрестились взгляды. Правда, уже не десятка моих солдат, а всего семерых.
        Вперёд шагнул Кодик:
        - Господин, надо бы поговорить.
        Я обвёл всех взглядом и кивнул:
        - Надо, значит, надо. Говори.
        Кодик осторожно сказал:
        - Господин, вот это вот всё, что произошло, оно очень сильно не похоже на то, что вы обещали в тот первый день.
        Наглый тут же добавил:
        - Это, Хранителями клянусь, очень сильно не похоже.
        Кодик поднял руку и Наглый тут же закрыл рот. А вот Кодик продолжил говорить:
        - Я уговорил всех, господин, что даже эти штуки с зачарованным оружием и мнимой смертью стоят двойной платы. Мол так и так, несколько месяцев мучений и вы настоящие младшие воины Дома. Правда, потом добавились ещё все эти зелья и порошки.
        Наглый напоказ скорчил рожу и потёр живот. Поварёнок заёрзал на лавке, забиваясь в самый угол, за спину Молчуна. Ловкач и Здоровяк опустили глаза, зыркали исподтишка. Тощий сидел бледный, не сводил с меня взгляда.
        Кодик, который спиной этого не видел, заметил:
        - А теперь ещё по другим отрядам стали шептаться, будто мы в конце весны поедем на юг. А на юге который месяц реольцев не могут за реку выкинуть. Говорят, что у нас там будет настоящее сражение, безо всяких этих зачарованных мечей. И даже двойная плата, господин, это маловато за такое дело.
        Сказав это, Кодик замолчал. Я хмыкнул:
        - Думал, вы будете просить за мертвых.
        Тощий побледнел еще сильней и вжал голову в плечи. Да и остальные заерзали на своих местах. И лишь Наглый ухмыльнулся, да Кодик пожал плечами и спокойно сказал:
        - Мы с ними даже не молились на одном алтаре и уж тем более не были побратимами по оружию. Пусть мертвыми занимаются эти ваши наставники, господин, да тот судья. Помните, что вы сказали в первый день? Мы уже получили серебро за риск умереть и переслали родным. Но теперь самое время живым, господин, поговорить о плате.
        Я напомнил:
        - Денег у меня всё равно не появилось. Я всё так же далеко от родины. Что я могу предложить вам? Тройная плата устроит?
        Наглый ухмыльнулся и снова подал голос:
        - Мало.
        Я ухмыльнулся в ответ:
        - Тебе больше и не дам. А вот за твою голову с удовольствием дам даже пятикратную цену. Так устраивает?
        Наглый молча скривился. Кодик на миг оглянулся, затем спокойно сказал:
        - Тройная плата неплохо, господин. Но мы просим подтверждения от вас на алтаре Хранителей.
        Я кивнул:
        - Вечером, после молитвы я приду за тобой.
        Наглый и тут влез:
        - Только не один Кодик пусть будет свидетелем, господин.
        Я заметил, как дёрнулась щека у Кодика. Неприятно, да? Но спокойно ответил:
        - Ты не заслужил этой чести. Пусть вторым будет Тощий.
        Наглый цыкнул, но спорить не стал.
        Я же скомандовал:
        - А теперь на выход! Мы и так засиделись, сейчас наставники нам подсунут самую жопу.
        Уже идя на выход из казарм, за спиной расслышал тихое бурчание:
        - Мы в этой самой жопе уже были. Второй раз не так страшно.
        Глава 38
        Конечно, после Эстро появился и сам Адалио. Но мой ответ не изменился, разве что стал мягче: «Валите все и ждите посвящения. А вот тогда, жду желающих. Строго по правилам поединков, утверждённых его величеством Лавоем Умбрадо.
        А это значит вызов, воззвание к Хранителям, клятвы и прочее. Включая риски. Вряд ли я смогу победить Адалио. Но вот Эстро уже будет рисковать частицей ихора, выходя против меня. Поглядим, насколько важно им всем победить меня.
        Вообще, это, конечно, смешно.
        Кому в поединке отдать кровь Эскуридо? А? Есть желающие получить в награду ихор Безымянного?
        Впрочем, если бы это было так просто, то я бы вообще не переживал. Однако это не так.
        С каждым днём я чувствовал себя всё бодрей и мир заиграл красками. А может быть это просто весна, окончательно сменившая белое и чёрное зеленью, прогнавшая грязь и сырость.
        Печалило то, что никто из наставников не делал мне скидку на то, что у меня теперь стало меньше людей. Да и вообще, теперь каждый, кто становился гонганом, с тоской глядел на меня и мой отряд. Мелочь, но всё же - по бумагам отряд, а на самом деле на три человека меньше в строю.
        Единственная, от кого мне пока не удалось избавиться, так это от Преферы. Вот уж на кого мои отговорки и даже насмешки не действовали. Если мы оказывались по разные стороны сражения, он всегда искала меня, чтобы скрестить клинки. И каждый вечер возникала передо мной в конюшне, требуя поединка.
        Упрямая.
        Но последние дни я просто перестал обращать на неё внимание, вёл себя так, словно рядом никого и нет.
        - Поединок!
        Я лишь молча продолжил скрести шкуру своего грауха. Нашим солдатам выдали по лошади, а птенцам достались граухи. И очень, и очень приличные. Теперь я уже и не считал, что обучение в Кузне Крови стоит таких уж больших денег. Все нам сказали верно - Кузня потратила на нас просто море денег. Начиная от зачарованного оружия и заканчивая вот этим черным красавцем граухом, что достался мне.
        Фату, денник которого был соседним, и который всё отлично слышал, да и видел, захохотал:
        - Преферо, да он ведь даже не понимает, как правильно вести себя с девушками. Только и знает, что тыкать в тебя острым железом. Разве так можно с девушкой?
        Преферо, которая стояла наружи денника, не рискуя войти к чужому грауху, фыркнула:
        - Зато ты-то знаешь, верно?
        Фату только этого и ждал, тут же выскочил наружу:
        - Если бы сегодня вышла против меня, то я бы проиграл тебе. Разве смог бы я устоять перед такими глазами?
        Преферо лишь презрительно хмыкнула и вновь потребовала у меня:
        - Лиал, поединок!
        Я даже не обернулся. Она пнула дверь и наконец-то ушла. Зря она так пренебрегает уходом за своим драугом. Нам скоро на них в дальний путь и вот там-то послушное животное под седлом будет едва ли не самым важным. Я всегда ладил с граухами, но даже я не сваливаю чистку на кого-то другого, хотя мог бы. На удивление Поварёнок из моего отряда оказался очень умел с лошадьми.
        Но у него и своих дел хватало. Он помогал всем остальным в отряде с лошадьми. Ведь им тоже предстоял такой же долгий путь. Последнее испытание птенцы Кузни проходят вместе со своими людьми.
        Мне даже интересно, как оно проходило раньше, когда на юге не было стычек с реольцами? Так же как в подвале? В Кузню сгоняли каторжников со всего королевства и устраивали настоящее сражение? Птенцы со своими отрядами против четырёх сотен каторжников? Расточительно.
        Снова зашуршала солома, наваленная на пол конюшни, в проёме показалась голова Фату:
        - Лиал, даже не пойму, чего ты теряешь такой шанс? Из всех девушек она чуть ли не лучшая. Видно же, что ты запал ей в сердце. Иначе чего ей требовать этого поединка? И ты действительно хоть раз бы ей уступил. Зачем ты сегодня опять пробил её? Да ещё и едва ли не насквозь? - увлёкшись болтовнёй и советами, Фату показался в проёме целиком. - Нет, тут я тебя понимаю, это же самое сладкое, поглубже, да…
        Не выдержав, я швырнул скребницу, угодив Фату точно в лоб. Успокоил своего Черныша, огладив морду, и вышел из денника, даже не глянув в сторону стонущего Фату. Придурок.
        Двинулся прочь из конюшни, стряхивая с себя солому и волос грауха. И украдкой огладил напоследок медальон на груди. Через два дня после убийства адепта, когда тени снова разбудили меня, я проверил, сколько же огня души осталось в слезе. Много меньше четверти. Так что всё равно пришлось бы заканчивать поединки, даже без победы. Но так бы я ощущал себя проигравшим и бесполезным. А теперь, после той схватки с адептом, после вспышки гнева на Эстро, я до сих пор ощущал себя победителем. Каждый раз, когда встречался взглядом с Эстро или Адалио.
        Глупо, но это так.
        Отказавшись всего от одной дополнительной «смерти» в день, я словно ожил. Слабость отступила, даже тени по ночам не так вымораживали меня. Я снова мог бежать целый день по лесу, посмеиваясь над Наглым и Здоровяком. Да и меч ощущался в руках пушинкой. Уверен, сойдись я сейчас с Эстро, и исход поединка его очень и очень удивит.
        Но я не собираюсь изменять своего решения. Все поединки только после посвящения. И никак иначе.
        Глава 39
        Адалио ехал шагах в десяти впереди и прилично левей, но я отлично расслышал его довольное:
        - Юг!
        Оглядевшись, пожал плечами. Для меня нет никаких отличий от того, что я видел вчера или что я видел даже час назад. Но кому, как не Адалио точно знать, где начинаются земли юга? Думаю, лежи наша дорога на север и уже я бы жадно вглядывался вперёд, ища знакомые места. Но с севером проще, там граница проходит по городу Вествоку и реке. Здесь же - лес и лес.
        Мы, птенцы Кузни, ехали впереди, позади глотали пыль все наши солдаты. Юг начался и это хорошо. Но нам ещё предстоит пересечь эти леса насквозь, почти до самой границы, остановиться в дне пути от реки Динадо.
        Последнее испытание - настоящая схватка с реольцами. Никакого зачарованного оружия, никакой «смерти» понарошку. Нам предстоит самое настоящее сражение. И только пережившие схватку, выполнившие задание отправятся в Фулгуран, к главному алтарю Хранителя юга. И там узнают силу своей крови.
        Наставники стращают нас: рассказывают разные ужасы про испытания прошлых выпусков птенцов Кузни, про число погибших в этих испытаниях. Парни вокруг меня посмеиваются, привычно полагая это байками, делятся опытом дядей и более дальних родственников, что бывали на юге, бахвалятся перед пятью нашими девушками, сколько реольцев они убьют.
        Вот только я даже не улыбаюсь всем этим шуткам. А внимательно слушаю, что говорят наставники, и пытаюсь примерить всё это на себя и свой неполный десяток.
        Парни, видно, за этот месяц пути забыли, как изощрялись наставники в своих заданиях, сколько раз мы падали, словив стрелу в грудь или удар в спину. И забыли, что мы ещё не идары.
        Нам, Безымянный побери все их шутки, ещё даже не известно, насколько хорошо сгустили в наших жилах ихор все эти месяцы в Кузне. И даже это неважно. Пусть все бы они так и не превзошли силу вторых, третьих и прочих сыновей. Но даже им достаётся пусть и слабый, но полноценный третий дар - крепость кожи. После посвящения любой из них выдержал бы удар мечом или стрелу в горло.
        После схватки с адептом прошло уже много недель. И теперь я не столько радуюсь своей победе, сколько изумляюсь. Так и не верится, что я, ещё не прошедший посвящения, сумел убить идара. Это первенцы, старшая кровь, идары, идущие по пути меча, могут плевать на техники своих младших братьев, идаров идущих по пути слова и жеста, внешних техник.
        И то, не всегда.
        Многие герои прошлого бесславно погибали, лишившись, случайно или из-за предательства, своего меча и оставшись беспомощны перед врагами.
        Была бы моя воля, я бы рассказал парням, как это «здорово», когда тебя пытаются убить по-настоящему, а то они за эти месяцы привыкли, что поражение в схватке это всего лишь несколько минут тёмного ничего.
        Но я поклялся владетелю Суаву молчать. Как и мои люди. Все остальные считают, что один из моих солдат умер от сердца, один сломал ногу так, что даже адепты Великого дома Верде не сумели поставить его на ноги в срок, а ещё одного пришлось выдать судье, за преступление, от которого он пытался скрыться в солдатах. Ещё и насмехались моей удаче.
        А я молчу. Но не жду ничего хорошего от испытания. Оно не может быть лёгким. В подвале мы стояли один на один против Кровавого жнеца. Здесь я ожидаю, что мы будем один на один с равным нам отрядом. Это самое меньшее, чего я ожидаю.
        Только в подвале я, обучавшийся мечу с шести лет стоял против того, кто меч и не держал в руках. И то, там нашлось место и смерти слабейшего из нас и ранам у других. А теперь против наших людей, большинство из которых всего несколько месяцев, как взяли в руки меч, выйдут риольцы, которые, может быть, стали солдатами годы назад. Только я вижу здесь проблему?
        Оглядевшись, обнаружил вокруг улыбающиеся лица. Видимо, только я. Хотя я несправедлив. Трейдо, Адалио и ещё пара ребят и не думают веселиться, не травят байки и не делятся шутками.
        По жилам неожиданно словно пробежал огонь. Приятный, бодрящий, прогнавший из колен и спины накопившуюся усталость. Один из наставников обратился к своей силе Паладина, накрыв наш отряд аурой.
        Спустя несколько ударов сердца я невольно хмыкнул. Своим мыслям. Интересно, используй Паладин ауру ободрения в тот момент, когда тени в очередной раз замораживают мне сердце, помог бы этот ласковый жар в жилах или нет?
        Я очень, очень хотел бы стать Великим паладином, получить эту силу. И в который раз вернулся к подсчёту своих шансов на это.
        За и против.
        За - то, что я наследник своего отца, Великого паладина. Против - я вырос, слушая вечную ругань отца и матушки о проклятии слабости моей крови. За - моя матушка всегда любила отца, как и он её. Против - то, что даже верный дистро Флайм сомневался в моей крови перед тем, как я его убил. За - я ни дня не ленился здесь, в Кузне
        Если уж кто и может сказать, что он изо всех сил выпаривал свою кровь, то это я. Взять хотя бы ту череду непрерывных поединков против южан. Против то, что сам отец не верил в меня, раз отослал в Кузню, а не подождал год и не отвёз меня к алтарю Хранителя севера в Грандоре. Против и то, что здесь, в Кузне, где собрались не наследники, а третьи сыновья владетелей Домов, я не могу победить не то, что всех, а не могу победить многих из них. Трейдо, Адалио, Эстро…
        Да я даже Хасока побеждал не всегда!
        Дёрнул повод, заставляя Черныша объехать камень. Он обиженно фыркнул, укоризненно покосился на меня голубым глазом. Опомнившись, я отпустил повод, наклонился и огладил шею грауха, прося прощения. Он то разве виноват, что «против» набралось так много?
        В конце концов, за то, что я, ещё даже не идар, убил идара, адепта внешних техник, Возвышенного плетущего. Простым топором, вливая в него жар души, пытаясь использовать недоступное умение меча, продавил и защиту техники, и защиту третьего дара Хранителей.
        И плевать на то, скольким я проиграл в поединках.
        У любого Великого паладина тоже есть куда стремиться. К прозвищу Клинка, к примеру. Это те из них, кто сумел так далеко пройти по пути меча, что овладел аурой меча. Их оружие становится смертоносней во много раз, чем обычная сталь.
        Они могут рассекать доспехи солдат и камни, не используя даже умения меча, одним простым взмахом меча. Они, Достигшие границ, могут использовать в качестве оружия даже простую палку, окружая её аурой меча.
        Но и они погибали в прошлом. Потому что это предел, граница возможностей идаров. Уже тысячу лет, как утрачен седьмой дар, когда идарам не нужен был ни меч, ни топор, ни палка. Хватало их воли, чтобы незримые мечи рассекали врагов.
        Жаль, конечно, что с гибелью Безымянного утрачено так много.
        Нажав пятками, я заставил Черныша прибавить ход, возвращаясь на своё место в колонне.
        Хватит мечтать о Ступивших за предел. Они исчезли тысячу лет назад. Мне пора бы снова думать, что случится со мной у алтаря при посвящении Хранителям.
        ***
        Глебол привстал на стременах, оглядывая отряд. То ли дело задания для птенцов - каждый день что-то новое можно придумать. А эта дорога… Одна и та же каждый год, знакомая уже до последнего поворота и куста…
        Тоска.
        И никуда от неё не деться.
        Нужно внимательно следить, чтобы в пути, начавшие сходить от безделия с ума, юноши не натворили каких глупостей. Пожалуй, уже сегодня стоит на привале устроить смотр их людям и лошадям. Пора. Колко высмеять нерях перед строем остальных птенцов. Так, чтобы до румянца на лицах, чтобы у них руки опускались на мечи. А после пригрозить повторять смотр каждый день. Угрозы хватит как раз до места испытания.
        Взгляд Глебола упал на спину Лиала из Малого дома Денудо. И он не удержал лица, скривился, будто заныл больной зуб. Не приведи Хранители, слух о нём дойдёт до отца. Вот уж будет позора.
        Проклятый адепт, чтобы о нём никто и не вспомнил, гнили подзаборной. Это же надо, умудрился сдохнуть от рук каких-то оборванцев. Он должен был посечь их там на куски, а с трудом справился с троими. Да ещё и не сумел убить главную свою цель - Лиала.
        Глебол даже не знал, что этому причина. Может быть то, что он высказал своему господину после наказания. Может быть то, что он сам слишком привык к силе Габино, брата господина Суава и ожидал от адепта Дома Вораз большего. А может, и впрямь, он слишком хорошо обучил самого Лиала и его людей. Они явно оказались лучше, чем показывали на заданиях. Но проблемы Лиала это не отменяло. И его, Глебола, позора.
        Едва король запретил поединки до смерти, как число птенцов сократилось вдвое. И продолжало уменьшаться с каждым годом. А тут ещё начал ходить упорный слух, что младших идаров, адептов внешних техник, допустят до ежегодных Игр и позволят им защищать основы Домов. Интриганы Башни, сумели-таки доказать, что стали достаточно сильны.
        Или слабы стали старшие идары, идущие по пути меча?
        Глебол скрипнул зубами.
        Он много лет отдал Кузне и не желал, чтобы на нём Кузня закрылась. Именно поэтому он попробовал восстановить более жёсткий вариант перековки птенцов. Именно поэтому он не мог позволить, чтобы птенцы проваливались на посвящении, не оправдывая затраченных на них сил.
        И что с того, что Лиал победил адепта? Что с того, что алтарь снова вспыхивает от его огня души?
        Глебол не собирался рисковать. И не собирался прощать. Лиал должен умереть. И для этого хватит и совсем небольшого отряда реольцев. Нужно просто всё правильно устроить.
        Лиал вздрогнул, повёл плечами и Глебол поспешил отвести взгляд. На границе будет много возможностей для того, кто раздаёт последнее испытание. Осталась всего неделя пути, они прибудут на место даже раньше обычного, новый мост через реку позволил сберечь целых два дня. Так что всё закончится очень скоро, и он докажет, что достоит быть старшим наставником Кузни, что он может выполнить любой приказ господина.
        Глебол тронул каблуками грауха и тот прибавил ход, унося своего всадника вперёд, к голове колонны.
        Глава 40
        - Построиться! Птенцы, построиться!
        Глебол промчался галопом вдоль колонны, поднимая пыль и вопя во всю свою лужёную глотку.
        Не прошло и десяти минут, как мы, держа граухов за повод, замерли неровной шеренгой под уже по-летнему жарким солнцем. Глебол встал в отдалении, выполнив своё дело и уступив место владетелю Суаву. Он же оглядел нас и покачал головой:
        - Отвратительное зрелище. Потные, грязные, оборванные. Думаю, все час назад видели, как прискакал курьер? Он привёз письмо от короля.
        Вокруг меня все зашептались, я и сам скривил губы в недоумении. Король здесь, на юге?
        Суав кивнул:
        - Всё верно, его величество здесь, на юге. Но что ещё важней, он желает видеть вас, птенцов Кузни. Нам выделено место для лагеря, и вы сейчас без промедления мчитесь туда. Я отправляюсь на аудиенцию к его величеству и буду просить два дня на отдых и приведение вас в порядок. Но рассчитывайте на худшее, на то, что уже завтра с утра его величество пожелает увидеть вас. Надеюсь, все понимают, что по вам его величество будет судить о ваших Домах? Помойтесь, постирайтесь, приведите себя в порядок. Завтра утром проверю. И молите Хранителей, чтобы его величество дал нам два дня.
        Суав развернул грауха:
        - Глебол, проследи!
        Тот саданул кулаком по груди так, что этот гул слышали, наверное, и наши солдаты, замершие в полусотне шагов от нас.
        Проводив взглядом Суава, Глебол обернулся к нам и рявкнул:
        - Чего замерли? Ходу! Нужно выиграть ещё хоть немного времени. За эти месяцы я убедился, какие вы копуши. Не птенцы, а черепахи. И молите Хранителей, чтобы мы успели все сделать.
        Фату недовольно буркнул:
        - Я бы лучше молил их о том, чтобы возле лагеря нашлись прачки из ближайшего города.
        Трейдо хмыкнул:
        - Даже если они там каким-то чудом найдутся в поисках монет, во что я не верю, глядя на карту, думаешь, Глебол упустит такой шанс поиздеваться над нами напоследок?
        Фату скривился и молча запрыгнул на грауха.
        Здесь, похоже, оказался не только король, но и небольшая армия.
        Место нам назначили на самом краю большого лагеря. Из-за деревьев выглядывали лишь несколько крайних шатров армии. Но это и к лучшему. Они ниже нас по течению, а значит, у нас чистая вода, а вот им теперь придётся несладко. Я бы не советовал им сегодня пить из реки.
        Первым делом мы загнали в воду граухов. Скребками и песком принялись приводить их в порядок. Пусть даже Черныш не идёт ни в какое сравнение с граухами отца и матушки, но даже он у меня будет завтра лосниться так, что за него заплатили бы в два раза дороже.
        Следом за нами отправились купать простых лошадей наши люди. Их было в десять раз больше, они мигом вытоптали весь берег, взбили дно копытами. Ничего. Одежду нашу унесли стирать на сто шагов выше по течению. Вручил её Молчуну.
        Припекало. Я завёл Черныша в тень одного из деревьев, вновь взялся за него со скребком. Руки двигались сами, я словно придремал на ходу, продолжая шевелиться, но вот голова была пустой, без единой мысли.
        Заставил меня очнуться удивлённый возглас Хасока:
        - Глазам своим не верю!
        Я поднырнул под шею Черныша, проследил, куда уставился Хасок. С этого места в просвете между деревьев был виден флаг шагах в ста от нас. Белое полотнище нашего королевства, жёлтая полоса и узкий треугольный добавочный клин жёлто-белого цвета. Хмыкнул:
        - Это ты зря. Я тоже его вижу: знамя старшей принцессы Леве.
        Хасок ухмыльнулся и спросил:
        - Как думаешь, она глядела, как мы голышом купали граухов, или сбежала, как наши пташки?
        Я даже замер от этого вопроса, а Хасок захохотал, попросил:
        - Дружище, пригляди за граухом. Я должен найти Фату и сообщить ему, что мечты сбываются.
        Проводив его взглядом, я лишь пожал плечами и строго сказал косящему на меня грауху:
        - Стой на месте и жди хозяина, понял?
        Граух фыркнул и отвернулся. Но и не подумал ослушаться меня. Хасок знал, кого просить. Меня граухи любят и слушаются. Даже чужие и обученные.
        Вновь взялся за скребок. Спросил уже своего:
        - Нравится, малыш?
        Черныш фыркнул и толкнул меня в плечо мордой, настороженно косясь глазом на грауха Хасока. Нет, малыш. Его я скрести не буду, всё достанется только тебе.
        Молчун отлично управился с моей одеждой, а вот у многих не нашлось столь же ловких рук. Солнце уже давно село, на лагерь опустилась ночь, и вокруг костров выстроились нехитрые приспособы из веток и верёвок, на которых продолжались сушиться вещи. Большинство так и сидели в чём придётся, часто в одном исподнем. И, конечно, чесали языками.
        Я отщипывал по кусочку от краюхи хлеба и неспешно переживал их, наслаждаясь вкусом. Первый хлеб за все недели пути. Даже из дороги наставники устроили очередное испытание, и мы обходились лишь теми припасами, которые взяли с собой в Кузне.
        У моего костра собрался почти весь наш союз Севера и Запада. Я, Трейдо, Браур, Хасок и Фату.
        Хасок так и продолжал поддевать Фату:
        - Дружище, давай! Самое время пробраться к её шатру. Скоро костры прогорят и можно будет без помех наслаждаться звёздами.
        Фату кривился:
        - Что за бред? Если я туда и двинусь, то точно не ради звёзд. К чему вообще так далеко идти, когда тут, рукой дотянуться, уже есть девушки?
        От соседнего костра донёсся знакомый голос:
        - Ты слюни-то подбери. Я тебе дотянусь! Всё, на что ты можешь рассчитывать, это на то, что я загоню тебе меч в брюхо. Хочешь вызов?
        Фату громко, напоказ вздохнул:
        - Префера, я хочу от тебя совсем другое.
        Она взвилась на ноги:
        - Ах ты, боров!
        Её тут же ухватили за руки остальные девушки. Зря они выбрали наше соседство. Мало того что Фату не упустил такого случая, так ещё и Хасок сегодня что-то только и знает, что шутит на эту тему.
        Вот и сейчас он покачал головой:
        - Преферо, Преферо…
        Свистнуло. Браур захрипел и вскочил.
        Хасок подавился словами, я же не мог отвести взгляд от стрелы, которая пробила горло Браура насквозь и которую он сжимал руками.
        На её оперении не было и следа синего пламени зачаровывания. Зато были струйки крови, бившей вдоль древка.
        Браур ничком рухнул, прямо в костёр. И забился там в судорогах, раскидывая угли во все стороны.
        Снова свистнуло, что-то рвануло волосы у самого уха. Ночь разорвали десятки криков боли и ужаса. В пяти шагах от меня рухнула Преферо. К счастью, стрела торчала у неё в плече, а не горле.
        Трейдо отпрыгнул в сторону, рявкнул из темноты:
        - Прочь от костра!
        Мы тут же рванули за ним. Рядом женский голос просипел:
        - Кладут стрелы навесом, от края леса.
        Хасок рявкнул:
        - К дереву!
        Спустя несколько ударов сердца мы уже сбились у ближайшего дерева, снеся по пути очередные верёвки. И пока все беспомощно таращились в темноту, я напряжённо выискивал вдоль кромки кустов тех, кто убивал нас. Никого. Но фигуру бегущего в ту сторону птенца я заметил. Он сумел сделать только двадцать шагов и рухнул, поймав, кажется, сразу пяток стрел.
        И тут по жилам пробежал бодрящий огонь. Кто-то из наставников в ранге Великого паладина обратился к своим силам и накрыл нас аурой ободрения. И защиты от стрел.
        Вовремя.
        Спустя мгновение по нашему дереву пробарабанил настоящий ливень стрел. И не только от края леса. Прошиб листву, застучал по веткам, стволу, нашим плечам и головам, безвредно осыпаясь на землю, неспособный вонзиться даже на волос.
        Преферо прохрипела:
        - Твари, - с хрустом обломила стрелу в плече. Пообещала. - Ну сейчас я вам.
        Но едва она шагнула вперёд, как я ухватил её за руку с мечом:
        - Стой! Ты не знаешь где наставники и где край ауры…
        Замолчав, я выругался и скомандовал:
        - За мечи! Они бегут сюда! Их десятки.
        Через миг предупреждение стало лишним. Раздался дикий и хриплый вопль, от которого дыбом поднялась шкура:
        - Убейте их! Убейте их всех!
        Над лагерем разнёсся легко угадываемый бас Глебола:
        - К оружию! Сбить строй!
        Я выругался. Какой ещё строй? У нас даже щитов нет, не говоря уже о копьях. Какой строй, если нас здесь меньше десятка?
        Шагнул вперёд и вправо, вытягивая из ножен оружие. Расстояние до Преферо - шаг. Ровно столько, сколько нужно для того, чтобы иметь свободу действия и не срубить её саму мечом. На нас аура Глебола, Великого паладина меча. Мы тренировались год, готовясь сражаться с кем угодно. Ни одному простолюдину не справиться нами, даже если он сумел получить звание старшего воина. Сейчас наша кожа прочней стали, а стрелы стали бесполезны.
        Конечно, ещё остаются яды и…
        Сообразив, что никто ещё не сумел привыкнуть к темноте, скороговоркой зачастил:
        - Два десятка. Бегут к нам. Двадцать шагов, десять, бей!
        Мой клинок жалит дважды. Влево, затем вправо. Раньше, чем я успеваю сообразить, что не так с врагами. Через миг я приседаю и принимаю на плечо набежавшего на меня противника, заставляя его буквально перелететь через меня. Раньше, чем он подхватывается на ноги, я уже вбиваю ему меч пониже затылка.
        Развернуться оглядываясь. Шаг к Преферо, выпад. Тёмный силуэт вздрагивает, но не падает, с рыком разворачивается ко мне. Вижу алые глаза и перекошенный оскал, куда через миг бью сталью. С хрустом меч проходит насквозь. Враг обмякает, складывается, утягивая за собой мой клинок. Но я лишь выворачиваю кисть, позволяя мёртвому телу освободить меч и соскользнуть с него.
        Шаг назад, к Хасоку. Я не успеваю, его сбивают с ног. Передо мной хрипящая куча, в которой не разобрать, где он, а где его враги. Но лохмотья сверху не могут принадлежать Хасоку.
        Первому я сношу голову, второго пробиваю едва ли не насквозь от плеча до плеча, третий вскидывает голову, и я снова бью в провал рта.
        А затем уже меня сбивают с ног.
        Несколько мгновений вожусь под тяжёлым вонючим телом, пытаясь вывернуть меч. Кто первый ударит сталью?
        Но враг всё медлит, колотит меня кулаками, пытаясь вбить в землю. Как глупо, под аурой Великого паладина…
        Наконец я выворачиваю меч, пыряю куда-то в бок раз-другой, пытаясь попасть в печень. Враг воет, тянется ко мне зубами, словно пытаясь укусить. Я упираюсь свободной рукой ему в горло, а через миг из его рта проклёвывается сталь, всего на ладонь не достав до моих глаз.
        На меня потоком рушится кровь, заливает лицо, рот, горло. С хрипом и руганью спихиваю с себя мёртвое тело. Надо мной темнеет фигура одной из девушек.
        Она нетерпеливо повторяет:
        - Ну же, вставай!
        Сообразив, я хватаюсь за протянутую руку, сплёвываю чужую, солёную и мерзкую кровь. Давно забытый вкус.
        Вокруг только свои. Враги валяются под нашими ногами. Пахнет кровью, дерьмом и давно не мытыми телами.
        Фату задаёт тот же вопрос, что мучает сейчас и меня:
        - Где их оружие? Почему у них пустые руки?
        Хасок, странно перекошенный на один бок, хрипло отвечает:
        - Ты не видел их глаз? Это Кровавые жнецы. Точно такие же, как в подвале, помнишь? Они совсем теряют человеческий разум. Даже если держали на ритуале оружие, то потеряли его, пока бежали к нам.
        Слышен знакомый бас Глебола:
        - Птенцы, ко мне! Ко мне!
        Одна из девушек уверенно показывает в темноту:
        - Там.
        Я лишь молча киваю. Как и остальные.
        Помедлив миг, наклоняюсь к ближайшему мертвецу. На запястьях стёртые до мяса полосы. Каторжник, которого только-только расковали. Пытаюсь найти на щеках отметки Риола. Всё залито кровью, но ведь должна же метка Предка просвечивать? Должен же я был увидеть её, когда они бежали на нас?
        - Лиал.
        Поднимаю голову. Рядом уже никого нет, только мои тени застыли кругом, глядя на меня провалами своих глазниц.
        Тени!
        Они ведь становятся сильней, когда я убиваю…
        И что? Ждать, когда убьют меня? Вот уж радикальное решение проблемы моей крови. И выжигать Хранителям ничего не потребуется.
        - Лиал!
        Я встал, с ненавистью оглядел колыхающиеся на неощутимом ветру тени и скользнул в темноту за ушедшими товарищами.
        Догнал их только через полсотни шагов, когда на фоне костра уже была отлично видна плечистая фигура старшего наставника Глебола.
        Я скользнул взглядом по остальным фигурам, по лицам с отсветами огня. Здесь не все. Доброго десятка птенцов не хватает. Оглянулся, всматриваясь в темноту, которая мне не помеха. Никого. Неужели так много…
        Раздался срывающийся голос, я даже не сразу понял чей:
        - Старший наставник, а где остальные?
        Слайду ответил Адалио:
        - Мертвы. Их нашпиговали стрелами.
        Я спохватился, выкинул в темноту руку, указывая туда, откуда слышались крики:
        - Старший наставник Глебол, сдвиньтесь к шатру наших солдат! Накройте их своей аурой, наставник!
        Он грубо огрызнулся:
        - Ещё бы я тебя не спросил, что мне делать!
        Адалио возразил:
        - Нам они нужны. Риольцы никогда не тратят силы только на низших Кровавых жнецов. Это только начало.
        Глебол хмыкнул и снизошёл до объяснений:
        - С ними наставник Визир. Как только они управятся, то сами подтянутся к нам, мой голос он слышал.
        Бриок сжал кулак:
        - И тогда мы прочешем эти кусты и выкурим тварь, что их создала.
        Я смерил взглядом этого глупца. Восемь или даже десять парней поймали по смертельной стреле, а что этот, что его дружок Слайд целы и невредимы. На одеждах нет ни кровинки. Вот уж чьей смерти я бы не опечалился.
        Глебол осадил его:
        - Что за бред? Соваться ночью туда, где тебя возможно ждут? Хорошо подготовленная ловчая яма с бревном сверху или огненным составом опасна даже для меня. Нет, мы двинемся по дороге, к центру основного лагеря.
        Я проследил, куда он показывал, а через миг до меня дошло и я оглянулся на стену деревьев, которая скрывала белое знамя. Мой крик слился с криком Трейдо:
        - Старший наставник!
        Он даже не повернулся ко мне:
        - Что ещё, Трейдо?
        - Нам нужно в другую сторону, - палец Трейдо указывал как раз туда, куда только что глядел и я. - Там, у реки было поднято знамя старшей принцессы.
        Глебол прищурился, вглядываясь в небо над кромкой деревьев.
        Бихо недоверчиво хмыкнул:
        - Что-то я ничего не видел в той стороне.
        Я буркнул:
        - Знамя поднято невысоко и скрыто кронами. Его от нас видно только с одного места.
        Префера шепнула, но я её услышал:
        - Она всегда так хитрит, чтобы её меньше донимали.
        Глебол неожиданно заорал, оглушая нас, стоявших рядом:
        - Визир! Сколько можно там возиться?!
        Бихо снова не удержался:
        - Вот уж такого отребья Кузня набрала нам в солдаты.
        Мгновение Глебол молчал, затем с угрозой посоветовал:
        - Рот закрой, птенец.
        Ровно в этот момент я наконец заметил спешащих к нам людей. Остальных слепило пламя лежащих между нами костров, но мне и они и темнота не помеха. Ещё когда между нами лежало больше двадцати шагов, я уже различал фигуры и лица, ища своих. Кодик, Наглый, Тощий и Поварёнок. Всё?! Выходило, что трое погибли под стрелами. Ловкач, Здоровяк и Молчун.
        Подошедший наставник Визир буркнул:
        - Очень неудачно накрыли первым залпом.
        А я сейчас по проклятьям остальных птенцов понял, что мне ещё и повезло. У тех же Слайда и Фату уцелело всего трое из полного десятка. Правда, даже они сами не были уверены, что остальные их товарищи впрямь погибли, а не рванули в ночь, едва началась заварушка.
        Может, и мои тоже? Всего лишь потеряли голову?
        - Сбились плотней. Плотней, я сказал! Вы что, со страху позабыли, как держать щиты?
        Неважно.
        Я оглядел своих людей в общем строю. Они щиты держали правильно, Кодик их отлично натаскал. Знают и как принять огненный шар и как стряхнуть жидкое пламя со щита.
        Глебол рявкнул:
        - Двинулись, безрукие! Всё точно так же, как делали до этого в полях. Только штандартов вы не видите, но вам они и не нужны, нас, Паладинов, всего двое. Я, да Визир. На вас с лихвой хватит, мы с ним идём по центру и в пяти шагах позади вашего строя. Стрел не бойтесь.
        Трейдо презрительно заметил:
        - Бесполезно. Кусты сразу расстроят строй. Тем более в темноте. Они не настолько хороши.
        Адалио, что стоял от нас в трёх шагах, заметил:
        - Они не удержат его и потом. Кровавые жнецы проломят их.
        Фату со значением качнул мечом:
        - А мы здесь зачем?
        Адалио помедлил, затем повёл плечами разминаясь. Жест, который я видел каждый раз перед нашими схватками. Затем он шагнул вперёд, в темноту, куда нас вёл Глебол и негромко сказал:
        - Забудьте тех Кровавых жнецов, что вам подсунули в подвалах Кузни. Реольцы никогда бы не потратили столько крови и каторжников на те отбросы, которые только что пытались перегрызть наши глотки. Это те, кто стоял на краю ритуала и принял на себя откат.
        Бихо позади него забормотал:
        - Погоди, погоди, ты чего хочешь сказать?
        Адалио на миг обернулся, коротко рыкнул:
        - Закрой рот и слушай.
        Интересно, видел ли кто-то, кроме меня, с какой ненавистью зыркнул в ответ Бихо? Но больше он и впрямь не издал и звука, а Адалио, помолчав, продолжил:
        - Такой большой и сложный ритуал, в котором на откате появилось столько отбросов, должен был создать десятки сильных Кровавых жнецов. Настоящие Кровавые жнецы отлично помнят, как держать в руке меч, если держали его до этого. Но даже если нет, то они стали сильней и быстрей обычных людей. Лучше считайте каждого из них равным себе.
        Кто-то, кажется, даже девушка, негромко пробормотал:
        - Точь-в-точь, как говорили наставники. Только теперь по-настоящему.
        Адалио обогнул куст, на несколько ударов сердца скрывшись из вида, а затем повысил голос, чтобы его было слышно всем птенцам:
        - Но в ритуале всегда есть сердце, центр. Тот, кому досталось больше всего крови. И вот он окажется столь же силён, как… - на мгновение повисла тишина. - Возвышенный мечник.
        Я стиснул зубы. Я один услышал эту запинку в речи Адалио? Я один увидел в темноте, как он на миг глянул в сторону Глебола? Какой истинный ранг он хотел произнести? Неужели Паладина меча?
        Но и того, что сказал Адалио, хватило, чтобы наши солдаты сбились с шага и подняли ропот.
        Глебол рявкнул:
        - А ну, закрыли рты! Игры закончились! Первому, кто попытается мне что-то сказать про контракты, получит от меня сталь в глотку. Риол напал! Война! Крепче перехватили мечи и шагайте! И забудьте про старших Кровавых жнецов. Они не ваша забота. Ваше дело маленькое, с вами два Великих паладина меча.
        Мы наконец проломили казавшуюся бесконечной стену кустов и вывались на освещённую кострами и пылающими шатрами поляну у реки.
        Я услышал рык Кодика, которым он выравнивал сломавшийся в лесу строй. Сам же не мог отвести взгляда от происходившего впереди.
        Бойня. Десятки валяющихся на земле фигур. Десятки сошедшихся в схватке. И я не вижу ни одной фигуры с алыми глазами, что пыталась бы сражаться голыми руками.
        На моих глазах одна такая ловко отбила удар, вывернула кисть уверенным движением, шагнула вперёд, оказываясь вплотную к воину, и вбила пальцы второй руки ему в горло.
        Десять вдохов и иссушенное тело падает под ноги Кровавому жнецу.
        Меня бьют в плечо:
        - Шагай! Чего замер?
        Опомнившись, я отвёл взгляд, в десять широких шагов занял своё место за спиной своих людей. Всё точно так, как мы десятки раз делали на наших тренировках битв.
        Только воинов у нас маловато.
        Первых Кровавых мы снесли ударом в спину. Они до последнего момента не замечали нас.
        Трое воинов в когда-то белых цветах королевского рода, которых мы спасли, тут же влились в наши ряды. Неважно, что они нас не знали. Сейчас различить, где враг, а где друг - легче лёгкого. Нет узора на щеке, глаза не горят алым - друг. Тем более мы молились одним Хранителям и невозможно не заметить, что тебя касается аура Паладина.
        Мы двинулись вдоль кольца шатров, выкашивая Кровавых и спасая ещё сражающихся воинов охраны и только потом заступили внутрь кольца.
        - Вот дерьмо!
        Я был полностью согласен с тем, кто не удержал в себе это ругательство.
        Здесь было месиво. Кровавое месиво.
        Всё пространство внутри кольца шатров усеивали мёртвые тела. В грязных разномастных обносках.
        Кровавые жнецы реольцев.
        Они были буквально изрублены. На каждом десятки ран. Странных ран, как мог я и только я видеть в этом неверном полумраке. Ран, в которых была видна плоть, кости и внутренности, но не было видно крови.
        Дождь клинков…
        Нет. Я тут же поправил себя. Дождь рассёк бы тела длинными и неглубокими ранами. Здесь же вложено столько, что некоторые тела разрублены надвое.
        Это был Ветер клинков.
        В охране принцессы не меньше, чем Паладин меча, которому умения и огня души хватило на четвёртое из умений пути меча.
        Я вскинул голову, скользя взглядом дальше, к центральному шатру.
        Там сошлись в схватке две фигуры, скрестив мечи, давя ими друг на друга.
        Одна в шелках, другая в стали.
        Идар против простолюдина?
        Что за бред?
        Я сглотнул.
        Идар давно бы уничтожил подобного безумца.
        Но сражение происходит на равных. Идар даже не успевает использовать что-то из высоких умений пути меча, использует простые удары.
        Простые удары, после каждого из которых с его клинка срываются росчерки призрачных всполохов.
        Но закованная в сталь фигура словно играючи всё отбивает, ничуть не уступая идару в скорости.
        Раздался чей-то потрясённый шёпот:
        - Он не справляется? Хранители, да что здесь происходит?
        Глебол рявкнул:
        - Вперёд и влево, помогите страже! Шевели ногами!
        Бодрящее ощущение ауры воодушевления стало сильней, Глебол и Визир влили в дар Хранителей больше огня души, накрывая аурой всё пространство вокруг. Скеро молится своим Хранителям, Реол своим. Аура не поможет чужакам.
        - Смерть реольцам!
        Глава 41
        Мы рванули влево, туда, где звенела клинками схватка стражей, наставники рванули прямо, к палатке и к двум фигурам.
        Тело мертвеца, которого я перепрыгнул, вдруг содрогнулось, вскинуло руку, хватая меня за сапог.
        Я охнул, рухнул на землю, рванулся в сторону вопя:
        - Да отпусти ты…
        И заткнулся, потому что столкнулся взглядом с алыми глазами. Кровавый жнец.
        Вывернувшись, полоснул его по руке мечом, а через миг вбил сталь ему в горло. Пусть на враге и не было доспеха, но тело действовало раньше разума.
        Через два удара сердца я уже был на ногах, рубанул ещё раз, снося Жнецу голову. Чтобы наверняка.
        Обернулся. И остался на месте. Слева моя помощь не требовалась. Наших клинков там больше, чем чужих - не втиснешься между шатров. И так решил не только я.
        Повернулся в другую сторону.
        Наставники опоздали.
        Росчерки ударов, которые они сбросили с мечей, бесследно рассеялись, не в силах навредить закованному в сталь воину. Он обернулся, широко улыбнулся.
        Он теперь стоял спиной к начавшему пылать шатру, но я отлично видел эту улыбку в вырезе шлема. А ещё отлично видел в прорези выше пылающие алым огнём глаза.
        Кровавый жнец?
        В одной руке он сжимал меч, другую же руку, закованную в стальную перчатку, всадил в грудь своего недавнего противника.
        Один из тех, кто глазел со мной на схватку, глухо просипел:
        - Да бейте же, бейте.
        Ему тут же возразили:
        - Поздно.
        Я был согласен с этими словами. Поздно. И дело не только в том, что Кровавый жнец пробил грудину и сердце идару. Я отлично видел не только лицо Кровавого жнеца, но и лицо убитого. Оно было больше похоже на скукожившуюся на солнце шкуру.
        Кровавый не просто опустошил его, поглотив кровь и ихор, а буквально высушил его, как паук высушивает муху, оставляя после своего обеда лишь пустую оболочку.
        Наставники замедлили шаг, расступились, обходя Кровавого с двух сторон. Глебол мрачно пообещал:
        - Повешу твою голову в зале Кузни.
        Я не успел даже скривиться, что может понять безмозглый Жнец, как он расхохотался и ответил:
        - Мальчик, ты можешь об этом только мечтать.
        - Мальчик? - Глебол пожал плечами. - Кровь вас пьянит, заставляя болтать глупости. Никакая сталь, под которой ты прячешься, не спасёт тебя.
        Через миг он одновременно с Визиром шагнул вперёд, рассекая воздух перед собой мечом.
        Второе из семи движений пути меча Кузни.
        Стена клинков.
        Отец несколько раз показывал мне его.
        Я видел его и во время схватки на мосту, когда охрана неведомого мне идара сошлась в схватке с требовавшим испытания крови и веры владетелем Матоном.
        Но никогда я ещё не видел, чтобы подобный удар отбивали таким образом.
        Кровавый воин просто небрежно махнул мечом.
        Так, словно в стотысячный раз отрабатывал движения пути меча.
        С его клинка даже не сорвался образ меча.
        Но этого хватило, чтобы рассечь обе несущиеся на него Стены мечей.
        Рассечь и развеять.
        Глебол и Визир замерли, а Кровавый воин расхохотался:
        - Говоришь, кровь пьянит? Это правда. А ещё она делает меня сильней. Десятилетия мне доставались жалкие крохи. Но сегодня, когда пришло время стереть Скеро и разрушить алтари ваших Хранителей, никто не будет меня ограничивать.
        Я так и продолжал стоять на месте, пытаясь уложить в голове то, что я видел перед собой. Кровавый жнец, который не только владеет мечом, не только сохранил разум и способен внятно разговаривать, но и небрежным движением меча противостоит сразу двум Великим паладинам?
        Адалио, когда ты говорил, что ритуал Кровавых воинов сделает одного из них сильным, ты мог сказать правду, а не лгать? Настолько сильным?
        Кровавый пнул лежащее под ногами иссушенное тело:
        - Он был неплох. Но недостаточно. Проверим, как сильны вы? Сейчас идары в два раза слабей, чем во времена моей молодости. Вас как раз двое.
        И снова мне оставалось лишь пучить глаза и судорожно сжимать рукоять меча. Молодости, десятилетия?
        Глебол рявкнул:
        - Мы - Великие паладины меча.
        Кровавый покачал головой:
        - И только? Даже не получили титула Клинка? - со вздохом сказал: - Наверное, это должно быть стыдно, убить вас. Но почему я должен стыдиться, убивая скерцев? Хочу, чтобы вы знали, кто убьёт вас. Я Клинок кровавого заката. И для начала очистим место вашей смерти.
        В стороны от Кровавого рванула тёмная пелена, накрыла наставников, заставив их отшатнуться и вскинуть мечи, добежала до нас, птенцов и наших солдат, заставив их с воплем кинуться прочь.
        Их, но не меня. Тени рядом со мной вдруг захрипели:
        - Х-х-ор, х-х-ор…
        Замерший впереди Глебол неверяще воскликнул:
        - Что?
        Через мгновение ни ему, ни Визиру не осталось и мгновения на лишнее.
        А я понял, что Кровавый воин не солгал. Он действительно прошёл по пути меча так далеко, что заслужил прозвище.
        Во-первых, его меч явственно сиял. И этот свет не был отблеском пламени или техник. Нет. Это аура меча, как у отца, пусть и странного алого цвета.
        Во-вторых, каждое движение его меча казалось небрежным, ленивым, неспешным. Он словно едва двигал им, но наставников накрыло десятками росчерков. Удары алого меча осыпали их спереди, с боков, сзади, сверху. Казалось, вместо одного Кровавого сейчас против наставников билось сразу трое.
        И отчаянно машущие клинками наставники только и успевали, что отбиваться.
        Но как бы там ни бахвалился этот Клинок кровавого заката, но наставники всё ещё стояли. И даже не были ранены.
        Сотни призрачных клинков их техник вспарывали траву, землю, мёртвые тела.
        Сила схватки всё нарастала, облако росчерков и ударов призрачных мечей всё росло и росло, буквально растекаясь во все стороны. Коснулось шатра, и вся эта сторона буквально разлетелась сотнями обрывков, открывая взглядам свои пустые внутренности.
        Но при этом ни Дождь клинков, ни Стена, ни Покров не могли даже зацепить стремительную фигуру Кровавого, который словно скользил среди их росчерков.
        Я попятился. Не в силах того, кто ещё даже не прошёл посвящение, вмешиваться в подобную схватку. Это верная смерть.
        Великого паладина может одолеть лишь другой Великий паладин.
        А этот Кровавый воин такой же, как отец, Хвао, Достигший границ в пути меча.
        Будь с нами Предок, то и отец, и Кровавый оба бы получили и седьмой дар ихора.
        Мне здесь не место. Все что мы можем, добить простых Кровавых жнецов, а затем лишь молиться Хранителям, что два Великих паладина меча сумеют справиться с одним Клинком-Хвао, тем более таким, что владеет аурой меча, но не использует ничего из техник меча.
        Я сделал ещё один шаг назад и внезапно вспомнил, что все, кто стоял рядом, бежали прочь после пелены тьмы. Принялся озираться, пытаясь сообразить, куда все делись и выругался, вновь зацепив взглядом распоротый клинками наставников шатёр:
        - Да будь всё проклято.
        Мы для чего сюда спешили? Это ведь шатёр принцессы. Кого до последнего защищал убитый Клинком кровавого заката идар? Если принцессы нет в палатке, значит она попыталась сбежать, пока её телохранитель бился, давая ей время.
        Следующий шаг я сделал не назад, к вопящим за кольцом шатров птенцам и нашим солдатам, а в сторону, огибая по краю схватку наставников и облако из сотен призрачных мечей.
        Едва сделал десяток шагов, как взгляду открылось пространство позади шатра принцессы. И цепочка из мёртвых тел. В броне и рванье. Стражи и Кровавые жнецы.
        Три, четыре, пять тел.
        Я промчался мимо них, даже не задерживаясь, нырнул в кусты, не боясь выколоть глаз. Не мне, которому тьма не помеха, опасаться такого. Проклятые тени мчались рядом, мелькая среди кустов и словно указывая путь.
        Вот оно.
        Сначала я увидел отблески стали впереди, затем меня накрыла аура Паладина, а через миг я замер за кустом при виде открывшегося мне зрелища.
        Сотни стремительных росчерков срывались с меча того идара, что защищал принцессу.
        Они взрезали дёрн, рассекали воздух и обрушивались на тёмную фигуру, закованную в сталь с головы до ног.
        Ещё один Кровавый воин.
        Который, согнувшись, словно Ветер клинков пытался действительно сдуть его, отбивал все росчерки умения.
        И в том, что он реолец у меня не было сомнений.
        И дело не только в том, что только реолец мог быть сейчас нашим врагом и не только в том, что никто другой не посмел бы напасть на принцессу. Но и в том, что отбивал росчерки меча он копьём.
        В нашем королевстве Скеро ни один из Великих домов не идёт по пути копья. Отец упоминал Малые дома и отдельных идаров из Дома Осколков, которые забавлялись этим оружием. Но Кровавый воин не может быть из них.
        Он для этого слишком силён.
        Стоять напротив Великого паладина и не только отбивать все удары его умения, но и двигаться вперёд, угрожая ему сияющим алым наконечником копья?
        Я и сам вскинул клинок, отбивая два узких голубых росчерка, которые не попали в Кровавого. Случайно прилетевшие в меня удары оказались так сильны, что отдались в руке до самого плеча. Не просто призрачные клинки, а изменившие форму, наполненые огнём души до предела, ставшие отражением сути умений Великого паладина, они выщербили мой меч из красной стали.
        И только увидев сколы я сообразил, что нужно было уворачиваться.
        Никакая сталь не выдержит ярости даров идара. Только если она не поддержана равным даром и огнём души.
        И здесь, и сейчас всего один Великий паладин стоит напротив реольского Клинка.
        Я уже видел, чем это заканчивается - пробитым сердцем.
        Из-за спины Великого паладина шагнула в сторону ещё одна фигура.
        Пальцы её стремительно заплясали в воздухе, складывая печати, воздух разрезал громкий выкрик:
        - Исит ватум зиарот!
        И в Кровавого воина устремился ещё и поток серых, едва различимых шипов. Почти таких, на какие меня недавно пытался насадить адепт на выселках. Только непрерывный.
        Теперь Кровавому воину приходилось вдвое хуже, копье в его руках замелькало вдвое быстрей, размазываясь в призрачный круг.
        И всё же он то и дело он что-то пропускал и росчерки Ветра клинков высекали искры из его брони.
        И пробивали её.
        Впрочем, ему и на это оказалось плевать. Он снова сделал шаг. Только почему-то не к принцессе, и её защитнику, а в сторону.
        И тоже, как и тот Кровавый воин у шатров, выплеснул из себя кольцо тьмы.
        Принцесса отшатнулась, поток шипов сорвался, а сама она отчаянно закричала:
        - Истий, не дай ему дойти!
        Сначала я решил, что она говорит о себе. И только через несколько ударов сердца заметил груду иссечённых тел. Там, куда и шагнул Кровавый воин. Самую настоящую груду. Тела в броне и рванье лежали в несколько слоёв, сцепившись перед смертью в отчаянной схватке и продолжая истекать кровью из десятков ран даже после смерти. Я бы сказал, что всех их буквально изорвал Ветер клинков.
        И если Кровавый воин доберётся до такого количества крови…
        Я похолодел, вцепившись в рукоять меча и вспоминая наставления Глебола.
        Истий же зарычал, с натугой повёл перед собой клинком, движение за движением повторяя технику меча и присоединяя к Ветру ещё и узкие всполохи Дождя клинков. Они на глазах сгущались, превращаясь из призрачных мечей в голубые капли.
        Капли, которые могут рассекать сталь.
        Капли, которые ловко отбивает Кровавый, раскрутив своё копьё над головой. Теперь алым полыхает не только наконечник, но и древко.
        Принцесса раз за разом принялась складывать пальцы рук в печати:
        - Агдже ватум зиарот. Агдже. Агдже!
        Кровавого воина накрыло потоком алых искр, а затем о его грудь разбились два огненных шара.
        Точно таких, какие убили Толстяка.
        Но Кровавый воин лишь гулко захохотал, а огонь стек с его доспехов и поджёг траву под ногами.
        Пелена тьмы ударила в принцессу, заставив её сбиться и вновь шагнуть назад.
        Вот только эта пелена тьмы, уже третий раз прошедшая через меня, мне самому ничего не сделала. В отличии от солдат, птенцов и принцессы.
        Касавшаяся меня аура Великого паладина тоже стала сильней, он отчаянно вливал в неё силы, пытаясь защитить принцессу.
        А я поднял перед собой меч, вглядываясь в его сталь. Дары делают идаров гораздо сильней и крепче обычного человека. На самом деле, попытайся я, не прошедший посвящения Хранителям, отбить Ветер клинков простым мечом красной стали, и он бы просто разрубил мой меч. Голая сталь слишком хрупка против умений пути меча.
        А на моём мече лишь зарубки.
        Это отблеск мощи Истия, чью ауру я ощущаю на плечах, Великого паладина меча. А значит, сейчас крепче не только сталь в моих руках, но и само моё тело, пусть и не прошедшее посвящения. В отличии от тела того, кто прячет его под защитой брони.
        А это шанс.
        Чтобы решиться, мне понадобилось пять ударов бешено колотящегося сердца.
        Наклонившись, я рвусь вперёд, выскакивая из-за куста и рыская из стороны в сторону, чтобы проскочить между падающих сверху голубых росчерков Дождя клинков.
        От этих капель не увернуться.
        Отбить. Отбить. Не успел.
        Плечо рвёт болью.
        Неважно. Я ещё жив.
        Прыгнуть.
        Копьё безвредно свистит над головой, промахнувшись на волос.
        Сжатый двумя руками меч жалит точно в просвет между стальным воротником и тяжёлым шлемом, в узкую полоску кожи.
        Меня отшвыривает в сторону. Я врезаюсь в землю, из груди выбивает весь воздух, я качусь, потеряв соображение, где вообще Кровавый, а через миг едва не теряю сознание от жуткой силы удара.
        Сквозь алые круги перед глазами вижу освещённую пламенем горящей травы фигуру Кровавого воина. Опустил копье, пятится, скребёт пальцами по моему мечу, вбитому ему в шею, тащит его из себя.
        Истий рвётся с места, стелется над землёй в стремительном рывке.
        Миг и он уже в трёх шагах за спиной Кровавого воина.
        Кровавого воина, у которого нет головы.
        Принцесса звонко кричит:
        - Агдже!
        И бьющую фонтаном крови шею Кровавого воина окутывает пламя.
        Несколько ударов сердца и я наконец сумел сделать вдох, а Кровавый воин повалился на землю.
        - Истий, как ты?
        Великий паладин отмахивается:
        - Со мной всё в порядке, госпожа Леве, - острие его меча указывает на меня. - Займитесь им. Последний выживший из наших защитников.
        Принцесса кивнула, бросилась ко мне, на ходу сплетая пальцы. В этот раз она обошлась без словесных формул, лишь едва заметно шевелила губами.
        Не прошло и минуты, как я сумел отлепиться от дерева, что и остановило меня, едва не сломав ребра.
        Рядом уже стоял и Истий:
        - Твой меч я разрубил, парень. Но ты получишь замену, клянусь Хранителями. Как тебя зовут?
        Я сложил перед собой ладони:
        - Лиал из Малого дома Денудо.
        Истий переглянулся с принцессой Леве:
        - Идар? Север? Откуда ты здесь?
        - Птенец Кузни крови. Мы расположились стоянкой чуть дальше по течению реки. И когда напали Кровавые жнецы, то двинулись к вам на помощь, - спохватившись, я обернулся. Туда, где за стеной леса все равно угадывались отсветы пламени. - Там наставники сражаются с ещё одним Кровавым воином, с этим, как его… Клинком кровавого заката.
        Истий снова переглядывается с Леве:
        - Какой ранг у твоих наставников?
        - Великие паладины.
        Леве кивает, и Истий рявкает:
        - В одну ночь лишить этих тварей сразу двух древних Кровавых? Что может быть лучше? Клянусь Хранителями, мы ещё и останемся в выигрыше! Вставай, Лиал, нам нужно назад.
        Эпилог
        Суав, владетель Великого дома Верде с недоумением переспросил:
        - Ваше величество, вы уверены, что нужно нарушить традиции Кузни? Столетия мы проводили посвящения на главных алтарях…
        И замолчал под гневным взглядом короля Лавоя. Внешне, круглолицый, тучный, он не производил ни впечатления могучего идара, ни жёсткого человека. Но лишь внешне. Любой, кто был близок к королевскому двору, знал, как обманчива его внешность. И знал, как он бывает скор на расправу в гневе.
        Король Лавой смерил взглядом Суава и процедил:
        - Треть войска мертва, десятки погибших идаров, пять Домов потеряли владетелей, один Дом и вовсе вычеркнут из списка родов королевства.
        Стоявший в нескольких шагах юноша поправил:
        - Ну, погибли только мужчины этого Дома.
        Король Лавой отмахнулся от слов наследника:
        - Ты веришь, что её дочь сумеет стать главой, Унир? Они и так были Малым домом, теперь же резко потеряют в силе крови. Их ждёт только забвение. Первые же Игры Предков все расставят по своим местам. Вычеркнуть их сейчас, позволив сохранить время и деньги, было бы милосердней, чем ждать, пока Игры рассеют осколки их Дома.
        Унир кивнул:
        - Ты прав, отец. Я лично предложу это им.
        Король Лавой перевёл взгляд на Суава:
        - Ты сам не уберёг треть своих птенцов, - Суав сдержал гримасу, не позволил ей исказить лицо. - И в такое время ты предлагаешь мне подождать ещё неделю, пока твои птенцы не доедут до Фулгурана и его алтаря? Открой глаза. К нам пришла война. Реол начал полноценную войну, которой не знал ни мой отец, ни мой дед. Не ради этих ли дней существует Кузня? Уже завтра Кровавые воины реольцев могут ударить снова и тогда что? Скольких ты довезёшь до алтаря Фулгурана?
        Унир хмыкнул:
        - Не думаю, отец. Их затраты на ритуал, их потери древних тоже велики.
        Король Лавой не оборачиваясь, ткнул в его сторону пальцем:
        - Помолчи, - и уже Суаву сказал. - Мне нужны идары, мне нужны Паладины и Великие паладины, которых я могу назначить главами отрядов. Здесь, сейчас. Не дожидаясь, когда подойдут Дома. Поэтому посвящение тоже пройдёт здесь и сейчас.
        Унир негромко произнёс всего одно слово:
        - Леве.
        Король поджал губы, покрутил в воздухе пальцами:
        - Я помню, Суав, что у тебя там традиция выделять лучших. И что вроде как у таких первых и дары Хранителей сильней.
        Суав кивнул:
        - Так и есть, ваше высочество. Чем больше приложил усилий птенец, тем больше будет дар Хранителей. Это давно установлено. Такие птенцы лучше всего перековали свою кровь, - сделав на мгновение паузу, Суав добавил. - И ваше зелье.
        Король Лавой кивнул:
        - У тебя есть такой Лиал из Малого дома Верде. Пусть он идёт первым. Дочь просила наградить того, кто так вовремя бросил камень на чашу весов в её схватке.
        Суав поджал губы. Лиал, птенец, который едва не выгорел, превратив ихор в своей крови в шлак, и первый? Тот самый Лиал, который принёс ему столько унижений с судьёй, и награда?
        И что бы ему не сдохнуть прошедшей ночью? Освободить Кузню и его от стольких проблем? Клянусь Хранителями, если он снова опозорит меня…
        - Хорошо, ваше величество. Ваше желание - закон.
        ***
        Глядя на чёрный камень алтаря в трёх шагах от себя, я невольно облизал губы.
        Кто бы мог подумать, что меня такое ждёт?
        В жизни идаров посвящение случается лишь раз в жизни. Это у простолюдинов в жизни бывает и два, и три обряда посвящения на алтарях. При принятии на службу в качестве солдата Дома, когда они заслужат право именоваться старшим воином, добьются звания гаэкуджы Дома, потом, возможно, всё это даже повторится в новом Доме. У них, но не у нас.
        Матушка, помнится, требовала от отца, чтобы я обязательно прошёл посвящение на главном алтаре севера, в Грандоре. Ругалась с отцом.
        Потом вроде смирилась, что я уеду в Кузню, но, как по мне, посвящение на главном алтаре юга, в Фулгуране, не менее почётно. Разве что свидетелями бы стали не представители Домов Севера, а Юга. Но здесь уж ничего не поделать.
        Но сейчас передо мной алтарь, о котором ни она, ни отец, ни я никогда и не думали. Не мечтали даже, если можно так сказать.
        Алтарь королевского Дома. Главного и сильнейшего Дома нашего королевства.
        Пусть всего лишь переносной алтарь, малый, тот, что сопровождает короля в его поездках.
        Но это алтарь, на котором проходят посвящение только представители королевского Дома.
        Проходили, поправил я себя.
        Сейчас чести пройти посвящение, удостоились все птенцы, что выжили после вчерашней ночи. И все дети идаров, которые достигли возраста посвящения и приехали с отцами в этот лагерь выказать почтение королю.
        Но птенцы будут первыми.
        А первым среди них буду я.
        Вокруг сотни воинов многих Домов юга, десятки идаров Юга, сам король и его дети. Куда уж почётней? Никакой Грандор не сравнится с этим. Матушка бы осталась довольна. Ну, я так думаю.
        - Лиал из Малого дома Верде, что на севере!
        Ещё раз облизнув пересохшие губы, я шагнул вперёд. Шагнул, ощущая на себе сотни взглядов. Не знаю, как проходили прошлые посвящения птенцов, но сомневаюсь, что вот так - в чистом поле, в окружении сотен воинов королевского дома и всех Домов юга.
        Просто потому, что видел храм в Грандоре и знаю, что в него не поместится столько людей.
        Вряд ли собравшиеся слышали все, что говорил нам Суав, владетель Верде и глава Кузни. Выстроенные стройными рядами, поднявшие над головами знамёна с гербами Домов, они, должно быть, показывали, что недавний ночной бой не сломил их волю и желание сражаться за свою землю. И показывали, что Кровавые воины не сумели уничтожить и десятой части всех воинов нашего королевства.
        Может, кто и испытывал подобные чувства. Но только не я. Чтоб этот Суав по утрам своё имя через раз вспоминал. Когда я стремился стать одним из лучших, это вовсе не означало, что я хотел подойти к алтарю первым. За каждым моим движением следят эти сотни глаз. Чтобы ему не отправить меня третьим или четвёртым? Зная, как это всё выглядит со стороны, я хотя бы знал, у меня, с моей кровью, всё идёт так как надо или нет?
        Мысли не мешали мне шагать к алтарю, не мешали опуститься перед ним на колени.
        А затем их просто вымело из головы.
        Какая разница?
        Итак, я здесь. У лучшего из алтарей Хранителей.
        Первый из всех.
        А значит, мои надежды имеют под собой основу.
        Я поднял руки. Мгновение глядел на подрагивающие пальцы, а затем опустил их на прохладный камень алтаря.
        Позади раздался спокойный и громкий голос Суава, владыки Великого дома Верде:
        - Хранители, тысяча лет, как ушли Предки, но наша служба продолжается. Прошу вас, благословите кровь одного из своих верных идаров.
        Камень под пальцами потеплел. Теплота поползла по пальцам, вливаясь в тело. Впервые я ощущал подобное. До этого дня алтари на молитве приносили с собой лишь прохладу.
        Спохватившись, я зашептал про себя:
        “Хранители, наследник Дома Денудо приветствует вас. И мой Дом, и Дом моей матери и Дома всех моих пращуров до самого пришествия Предков верно им служили, - тепло ползло по рукам, уже коснулось груди и двинулось дальше. Ощущая, как колотится сердце, качая ставшую горячей кровь, я зачастил. - Не моя вина, что в моей крови проснулась частица ихора Безымянного. Крохотная капля, которой не место в моих жилах. Прошу вас, Хранители нашего королевства, выжгите её из моей крови, позвольте мне верно служить вам во славу ушедшего Предка Амании.”
        Теплота залила каждую часть моего тела, а затем вдруг сменилась ледяным холодом. Я словно провалился под лёд, мгновенно уйдя в стылую воду с головой. Не сумел даже охнуть, скованный этим холодом.
        Сердце стукнуло раз, другой, а затем словно тоже стало покрываться коркой льда, ударяя в груди всё реже и слабей.
        Зато середину лба вдруг пронзила резкая боль, словно там меня ткнули… раскалённым прутом.
        В голове пронеслись воспоминания о метке крови Безымянного, о светящемся ромбе на лбах его народа. О клейме, которым метили каторжников.
        С невероятным усилием я попытался наклонить голову, чтобы скрыть лицо и лоб от сотен глядящих на меня с этой стороны воинов и идаров.
        Клянусь, пройти сквозь умения Великого паладина и вбить сталь в того Кровавого воина было легче. Если бы мог, я бы сейчас хрипел от натуги. Я справился. Но сердце стучало все реже и даже вдоха не получалось сделать.
        В отчаянье я воззвал:
        “Хранители!”
        И замолчал, с ужасом видя в гладкой поверхности алтаря своё искажённое лицо и крохотное синее пятнышко во лбу.
        Хранители все продумали. Ловко. Действительно, к чему год за годом искать потомков Безымянного, листая родовые книги и проверяя кто и с кем заключал браки? Когда на посвящении можно просто останавливать сердце тем, в ком есть частицы проклятого Предка.
        Предок!
        Эта мысль ожгла меня, на мгновение ослабив сковывающий меня холод.
        В моих же жилах кровь не только Безымянного!
        В отчаянье и злости я спросил у полированного камня алтаря:
        “Хранители, больше тысячи лет мои предки верно служили великому Предку Амании. Их ли вина, что когда-то они породнились с кем-то из детей Безымянного? Их ли вина, что брат предал Аманию? Тысячи раз я просил выжечь из моего тела эту проклятую кровь. Неужели так сложно выполнить мою просьбу, Хранители?!”
        Холод становился всё сильней, всё сильней жгло лоб, словно именно там и жила частица проклятой крови Безымянного, не желающей умирать вместе со мной. Грудь разрывало, но я по-прежнему был не в силах даже вдохнуть, а ударов сердца я уже и не слышал.
        И даже не мог напоследок усмехнуться.
        “Что же, значит, так тому и быть, Предок Амания. Твой потомок рад умереть, раз это тебе нужно. Хранители, не оставьте благословением моих родителей и того ребёнка, что у них появится. Надеюсь, он не получит моего проклятья.”
        В глазах темнело, в ушах стоял звон, поэтому я не сразу разобрал, что слышу. Да и голос едва шептал:
        - Кто здесь? Что за безумное наваждение? Или я впрямь схожу с ума?
        Внезапно холод ослаб, сердце неуверенно дёрнулось в груди, толкая кровь, а я сумел сделать вдох, внезапно осознав, что голос женский, а ни одной женщины ближе полусотни канов от меня на посвящении не было.
        А голос в изумлении прошептал:
        - Нет. Это и впрямь она, кровь брата.
        Мгновение я пялился в гладкую поверхность камня, видя лишь своё перекошенное лицо и светящуюся точку. Затем нерешительно спросил в мыслях:
        “Предок Амания?”
        Ответом мне стал шёпот:
        - Дитя?
        “Великий Предок! - если бы в мыслях можно было кричать, то сейчас мой крик слышали бы все воины, замершие рядами вокруг алтаря. - Великий Предок! Молю выжечь проклятую кровь из моего тела!”
        - Выжечь? - ответом мне стал хриплый, каркающий смех. - О нет, дитя. Храни эту кровь изо всех сил. Ты пришёл на посвящение? Я дам тебе силы, дитя. Стань по-настоящему сильным. А после, заклинаю тебя - найди и убей меня.
        В отражении алтаря отлично было видно, как расширились мои глаза, когда я осознал, что говорит мне голос. А он сорвался на крик:
        - Убей меня!
        И стих.
        Мгновение выждав, я нерешительно позвал:
        “Великий Предок? Предок Амания?”
        Но ответом мне была лишь тишина.
        А затем точка на моём лбу погасла и исчезла без следа. Как без следа исчез и сковывающий меня холод.
        Сердце бешено замолотило в груди, я со всхлипом втянул в себя воздух.
        Камень алтаря под ладонями по-прежнему холодил, словно и не было в моём теле ледяной стужи, остановившей сердце.
        Я моргнул раз, другой, повторяя про себя слова Предка, но над ухом раздалось шипение:
        - Поднимайся. Ты там от счастья примёрз?
        Я дёрнулся, сглотнув, ещё раз вгляделся в полированный камень, убеждаясь, что светящегося знака во лбу нет. И только потом встал.
        Суав смерил меня недовольным взглядом. Спустя мгновение приказал:
        - Обратись к огню души и заполни им всё тело. Ты прошёл посвящение, и теперь дары Хранителей откликнутся на огонь души. Покажи всем, скольких даров ты удостоился.
        Я кивнул.
        Так. Огонь души. А где кстати он был, когда меня сковал холод? Он исчез раньше или его окружило этим холодом, сковав в сердце?
        - Чего ты медлишь?
        Вздрогнув от ядовитого шипения, я выбросил на миг мысли из головы и выплеснул огонь души из сердца.
        Так, как делал каждый раз, повторяя шаги тропы или размахивая мечом. Но в этот раз приятное тепло не просто наполнило тело, коснулось его пределов, я ощутил, как что-то вырвалось за них.
        Суав ухватил меня за плечо, сдавливая пальцами до боли, скривился:
        - И это всё? - вновь прошипел. - Ничтожество. Если бы не…
        Замолчав, Суав несколько мгновений с презрением глядел на меня, а затем отвернулся и, расцепив плотно сжатые губы, выкрикнул:
        - Возрадуемся, птенец Кузни прошёл посвящение. Четвёртый дар. Возвышенный мечник!
        Несколько ударов сердца я непонимающе глядел на Суава. Всего четвёртый дар? Чуть сильней, чем гаэкуджа Креод?
        Затем тряхнул головой и сделал первый шаг прочь от алтаря. Наткнулся на насмешливый взгляд Адалио из Великого дома Тенебро, который должен был сейчас сменить меня у алтаря.
        Ещё раз тряхнул головой. Плевать и на тебя.
        Сейчас меня больше волновало, что Безымянный их всех раздери, я только что слышал у алтаря?
        Я не сошёл с ума? Это был голос Предка Амании?
        Как я, получивший всего четвёртый из шести даров, должен убить Предка? Предка, мощи которого, по преданиям, хватало на то, чтобы убивать тысячи врагов движением пальца?
        Я стал после посвящения всего лишь Возвышенным мечником, словно и не было в моих жилах крови пятидесяти поколений Денудо и Велоз, словно не было в моей крови ихора Безымянного. Словно не был я наследником Дома Денудо.
        Да ради этого вообще не стоило уезжать из замка и проходить Кузню крови. Три дара получают вообще все дети идаров, пусть ты даже будешь седьмой ребёнок в семье, страдающий от проклятья слабости крови.
        Где те силы, которые пообещала дать мне Предок Амания? Где, а?
        И если уж на то пошло, как я должен найти саму Предка Аманию, если она с остальными братьями и сёстрами ушла из нашего мира тысячу лет назад?