Сохранить .
Книголюб Александр Николаевич Ильин
        Очень разные истории
        Помнится, в тот день я отлично поработал в библиотеке. К двум часам я уже значительно перекрыл свою дневную норму и поэтому решил доставить себе удовольствие - пообедать в ресторане «Детинец». Мне всегда нравился этот небольшой, под старинку кабачок, устроенный в Покровской башне Новгородского кремля. Там всегда можно покушать вкусно, сытно и сравнительно недорого. К тому же находится он в двух шагах от библиотеки.
        Вступив после июльского послеполуденного зноя в прохладу каменного полуподвала, я еще некоторое время стоял у винтовой лестницы, пропуская на выход англоговорящую разомлевшую от медовухи группу. Судя по произношению, это были уроженцы запада Англии, где-то из района Ливерпуля. Их было человек двадцать и все они бережно прижимали к себе пестрые коробочки новгородской юбилейной настойки.
        Наконец я поднялся наверх и вошел в зал. Пахло печеным мясом, медовой брагой и еще чем-то неуловимо знакомым. Последний раз я был здесь достаточно давно и поэтому не мог не заметить некоторых перемен: со столов исчезли подсвечники - зал теперь освещался настенными светильниками, а на официантах вновь появилась униформа, отдаленно напоминающая национальный русский костюм.
        На оставленных англичанами столиках высились горки деревянной и керамической посуды. Свободных мест было много. Особенно меня порадовало то, что мое любимое место - в дальнем правом углу зала - оставалось незанятым.
        Я пересек зал и направился к столику. За ним, сгорбившись над книгой, сидел сухонький, уже преклонных лет человек с куцей бородкой и страшным грубым шрамом поперек лба. Одет он был, мягко говоря, странно: темная, с высоким, прикрывавшим горло воротником рубаха, поверх которой была натянута какая-то теплая одежка наподобие зипуна. Под левой рукой у него лежал, насколько я мог судить,
        свежий номер «Литературной газеты», правой же он, ^не^ отрываясь от книги, рассеяно двигал ложкой в керамическом горшочке со щами.
        - Извините, здесь свободно? - спросил я у него, хотя по всему было видно, что это именно так.
        Незнакомец покосил на меня глазом, безразлично махнул рукой, дескать, «чего уж там, садись коли пришел…»
        Я сел на лавку против него, спиной к залу. Из интереса полистал меню, зная наперед, что закажу как обычно: борщ боярский, который здесь подают непременно с гречневой кашей, мясо посадское и пол- литра медового кваса.
        Отметив про себя, что старичок, как видно, отчаянный библиофил раз даже в ресторане не может расстаться с книгой, я попробовал выяснить, что за книгу он читает. В тусклом свете, через стол не просто разобрать строки обращенной к тебе вверх ногами книги. С трудом разобрав слова «войско», «гонец», «страшная битва надвигается», я оставил это занятие, удовлетворенный догадкой, что старик зачитался каким-то историческим романом.
        Минут через двадцать пять я понял, что мне самому следовало бы последовать мудрому примеру моего немного не от мира сего соседа: зачем, вертясь, как на иголках, разглядывать знакомый зал и вытягивать шею в поисках официанта, когда можно спокойно читать, ожидая явления последнего. Конечно, я бы мог попросить у старика «Литературку» и полистать ее, однако в тот день я честно заработал свой отдых, и потому принялся добросовестно разглядывать зал и вытягивать шею…
        Три ряда дощатых столиков, высокий черный потолок с подвешенным на цепи металлическим ободом люстры; узкие, бойницами окна; мощные с глубокими нишами стены красного кирпича; деревянная лестница, ведущая на хоры и к банкетному залу - все это было призвано создать иллюзию переноса в прошлое. От этого стереоколонки, ударные и другая аппаратура, установленная на хорах, казались
        юз
        очень не к месту, вызывая чувство внутреннего дискомфорта.
        Мой заказ не впечатлил официантку. Она явно осталась недовольна моим нежеланием пить что?нибудь крепче медового кваса.
        - С вас два пятьдесят шесть, - бросила она на ходу зачитавшемуся клиенту и, удаляясь от нашего столика, проворчала, - гос - споди, скоро телевизор будут сюда приходить смотреть…
        Коротая время до ее второго пришествия, я разглядывал настенную «живопись» посетителей. Писали карандашом и шариковой ручкой, царапали кирпич булавкой и заколкой, писали о любви и просто так - в ожидании. И писали действительно живо. Официанты не успевали стирать «культурное наследие» новгородцев и гостей города. А может они уже просто махнули рукой, осознав тщетность борьбы с непреодолимым желанием человека оставить свой след в многовековой истории Господина Великого Новгорода.
        «Здесь ел Гопанович», - свидетельствовала небрежная, но весьма художественная надпись. «Ваня плюс Ма…», - дальше все было стерто.
        «Бедный Ваня, - подумал я, - не дали ему увековечить в камне свое чувство к Маше? Марине? Марфе?..»
        Из остальных надписей и кратких коментариев к ним можно было понять, что в «Детинце» бывали болельщики «Зенита» и «Спартака», посланцы Калуги, Нальчика, Дальних Зеленцов и какой-то Дуда из Херсона, ожидавший свой ДМБ в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году.
        Официантка принесла мой квас и борщ, добавила хлеба в тарелочку.
        - Вы еще что?нибудь заказывать будете? - спросила она у старика.
        - А?.. Нет - нет, нет… - ответил тот, не отрываясь от книги.
        Проронив свое «гос - споди», работница сети общественного питания направилась к другим столикам.
        ''Приятного аппетита», - мысленно пожелал я себе и навалился на борщ. Я всегда помню, что боярский борщ в «Детинце» очень наваристый, очень вкусный и очень горячий, но всякий раз начинаю с того, что нещадно обжигаю себе язык. Тот день не стал исключением, поэтому мне пришлось на время отставить горшочек с борщом и воздать должное здешнему квасу.
        - Простите, молодой человек, - неожиданно заговорил мой сосед, - не мог ли я видеть вас сегодня в читальном зале?
        - Ну, в принципе, я там был, а что? - не слишком вежливо ответил я. Обожженный язык отбивал всякое желание втягиваться в разговор.
        - У меня, знаете ли, будет к вам одна просьба. Если, конечно, позволите.
        - Смотря какая, - уклончиво ответил я.
        - В том-то и дело, что не совсем обычная. Вы после обеда в библиотеку не собираетесь?
        - Да как вам сказать, зайду, наверное.
        - Вот и славно. Значит я вас не слишком обременю. Уж будьте так любезны, сдайте за меня эту книгу. - И он положил на разворот ее свою морщинистую руку.
        - Ладно, давайте, - пожал я плечами. - Только вот читательский билет…
        - Видите ли, - старик замялся, - как бы это сказать… Я ее только на часок… Без всякого билета взял. Да вот подхарчиться решил заодно. А пока здесь обслужат… Ну и не утерпел, прямо здесь и начал читать. Так что в библиотеку уже не успею. Чувствую, что вот - вот.
        Из всего сказанного я понял лишь то, что старик умыкнул библиотечную книгу, да видно совесть заговорила. А самому вернуться в читальный зал «с повинной» ему было стыдно.
        - Книга больно хороша, - продолжал он, - жалко будет, если пропадет. Сейчас таких мало пишут. Да… Так вы сделайте милость, занесите ее. - Сосед доел щи, вытер рукавом лоб. - Аж пот прошиб. Жарко в зипуне?то, - сообщил он.
        - Да уж, - заметил я, - не по сезону.
        - «Не по сезону…» - хихикнул старик. - В том-то вся и штука, что по сезону. Нынче в Господине Великом Новгороде морозно.
        Я поперхнулся борщом и закашлялся. А мой странный собеседник, как ни в чем не бывало, продолжал:
        - Решил я, молодой человек, Ледовое побоище посмотреть, а случится и полезным быть. Войску русскому лишний человек не помешает.
        «Так, - понял я, - приехали. - Со многими людьми в своей жизни обедать доводилось, а вот с шизофреником в первый раз. С виду вроде тихий, а там, кто его знает- На всякий пожарный ему лучше не возражать - так по крайней мере советуют».
        - Да, конечно, - кивнул я ему, - святое дело.
        В том смысле, что я и сам бы ему компанию составил, да вот со временем туговато.
        Старик улыбнулся.
        - Вы натурально решили, что я душевнобольной, юродивый? Что ж, оно и не мудрено. А держитесь молодцом, спокойно. Знать не ошибся я в вас. - И он посмотрел на меня ясными, добрыми глазами. - Только я это вполне серьезно, о битве?то. Н - нда… Вот и это, - потрогал он багровый шрам на лбу, - честно заработал на поле Куликовом. Бок о бок с Боброком рубились.
        Я не знал, как реагировать на его откровения и поэтому молчал, делая вид, что тщательно пережевываю кусочек мяса, выловленный в борще.
        - Ну ладно, - после некоторого раздумья продолжал он, - как говорится, услуга за услугу. Вы мне помочь согласились, да и вообще приглянулись. Вам расскажу. Поймете - не пожалеете.
        Официантка принесла мясо, вопросительно посмотрела на старика. Тот всем своим видом показывал, что не замечает ее и кроме книги для него ничего в целом мире не существует. Когда она ушла, он еще некоторое время читал, потом, будто вспомнив обо мне, спросил:
        - Вам на море бывать не приходилось?
        «Море… Серые с пенными гребнями волны и обжи
        гающий холод брызг, рваные языки ламинарий и рыжие пятна морских звезд в зеленой глубине… Покрытые многоцветьем лишайников гранитные острова и гомон птичьих базаров, золотистые стволы сосен и запах хвои и моря… Величие первозданной дикос- ти…
        Море… Бесконечная полоса пляжа и прокопченные южным солнцем тела отдыхающих, горячий, нафаршированный окурками и персиковыми косточками песок и разгневанные мамаши, взывающие к совести своих перекупавшихся чад, громады нефтеналивных танкеров на рейде…»
        - Приходилось. И на Белом, и на Черном. - Я пытался понять, к чему он клонит.
        - И помните, как там было?
        - Еще бы. - Реальность только что промелькнувших в памяти картинок не вызывала сомнений.
        - Так… Ну хорошо. А на Аляске?
        - Что на Аляске?
        - На Аляске не были?
        - Да вот все как-то не соберусь, - не выдержал я.
        - Ну, это и не мудрено, - не обращая внимания на издевку, продолжал он. - Хотя Джека Лондона-то вы, верно, читали? Ну, там, я не знаю, «Белое Безмолвие», «Любовь к жизни». В общем, что?нибудь о Клан- дайке.
        - Хм, в точку попали - это мои любимые рассказы. Особенно «Любовь к жизни».
        - Тогда вы должны кое?что из них помнить.
        «Кое?что… Сводящая с ума бесстрастность Белого Безмолвия и - холод… Безмолвие ощутимо физически, оно давит морально, расплющивает сознание, стирает человеческое Я и - холод… Безмолвие, заставляющее замолчать - сильных надолго, смирившихся навсегда и - всепроникающий холод…
        Кое?что… Отупляющий голод и хрустящие на зубах рыбешки с палец величиной… Страх потерять спички и чуть было не пойманная куропатка, убегающая в темноту… Мутный взгляд больного, ошалевшего от голода волка и угасающее желание есть, поддерживаемое лишь одним - желанием жить…»
        Ч
        - Как не помнить. Такое не забывается.
        - Славно. А скажите на милость, в чем разница между вашими воспоминаниями о море, где вы были, и об Аляске, о которой вы только читали?
        Подумав минуту, я вдруг поймал себя на том, что принципиальной разницы между ними не вижу.
        - Не трудитесь, - предложил он наконец, - я в свое время тоже не смог ее найти. Главное отличие состоит в сознании того, что на море вы были сами, а о Кландайке читали у Лондона. И все. Хотя куда как часто мастерски написанная вещь производит большее впечатление и дольше хранится в памяти, чем собственные воспоминания об иной скучной поездке. Согласны?
        Я согласился, выуживая в луковом соусе очередной кусок ароматной говядины.
        - Так вот, я начал с того, что четко усвоил это отличие и постарался сделать все, чтобы оно стерлось в моем сознании.
        - Интересно, каким это образом, - поинтересовался я, чтобы поддержать разговор: мне показалось, что его рассуждения могут быть прелюдией какой-то забавной истории.
        - Тренировками, мой друг, постоянными тренировками, - продолжал книголюб с энтузиазмом. - Да. Так вот. Первое, чего я со временем достиг, это то, что многое из прочитанного мной переплавилось в недрах моей памяти в мой собственный жизненный опыт. Однако на достигнутом я не остановился. Ведь все это относилось к прочитанному когда?то.
        Человек я одинокий, преклонного возраста, но не совсем еще развалина. Ничего меня не связывает - самое бы время поездить, мир посмотреть. Да куда ж я на свою пенсию поехать мог: разве что с печки на лавку… Вот и оставалось одно - вспоминать свое прошлое. И, повинуясь естественной тяге к новизне впечатлений, я поставил перед собой задачу максимально сократить время «переплава» прочитанного в пережитое. Немало я попотел, прежде чем сумел довести этот разрыв до одних суток. Прочитал вчера, к примеру, рассказ о сафари в Африке, а сегодня я
        уже в мельчайших деталях вспоминаю, что там видел, что чувствовал, с кем познакомился…
        А со временем, знаете ли, начал за собой интересную вещь замечать: читаю и вроде как сам в книге растворяюсь. Да… А началось с запахов. Скажем, про рыбаков книга - явственно ощущаю запах моря:, свежий такой, йодистый, рыбный дух опять же ноздри щекотит.
        Или читаю, а действие в деревне происходит, чувствую - сеном свежим пахнет, пылью дорожной, коровьими лепешками, цветами полевыми… Это в горо- де?то, на девятом этаже!
        Дальше - больше. Идет в книге речь о морозах - замерзаю; про летний зной или про пустыню что - жарко мне, губы от жажды спекаются.
        Потом я услышал книгу. Да - да, именно услышал. Читаю о войне, а вокруг стрельба, мины воют, от взрывов бомб и снарядов уши закладывает, танки рычат, а в окопах мат кромешный стоит. Или как о степи речь зайдет, так кузнечики звенят - заливаются, жаворонки в небе от усердия заходятся…
        Да… И вот в один прекрасный момент я сделал последний шаг. Тот самый шаг, что еще отделял наш реальный мир от мира созданного автором. И, уверяю вас, он оказался не менее реальным, чем тот, в котором мы живем. Хотя правильнее было бы сказать - они оказались не менее реальными, ибо каждый автор создает свой мир, а чаще всего целую цепь, как теперь говорят, параллельных миров.
        Вот и приспособился я таким образом передвигаться во времени и в пространстве. Так сказать, посредством библиопортации. Главное, чтобы книга нужная под рукой была. - И он опять уткнулся в «нужную книгу».
        Одолев еще пару страниц, он нехотя оторвался от чтения и вернулся к разговору.
        - Так вот я и говорю, очень удобно таким способом путешествовать: попасть можно вовсюда, куда душе угодно, опять же достаточно быстро и, главное, бесплатно. Если книга библиотечная, - добавил он, подумав.
        Теперь весь вид его говорил о том, что он ждет моего мнения по поводу только что прослушанной байки.
        - Что ж, - сказал я, - рад за вас. Все очень удачно устроилось: и пенсия цела, и мир посмотрите. - Ну что еще мог сказать ему нормальный, воспитанный человек, убежденный материалист, с состраданием относящийся к несчастным, в том числе и к душевнобольным людям?
        - Вижу, не верите вы мне, - вздохнул старик, - ну, да ведь вольному воля. Но скажите, вам же не раз встречались в книгах признания героев, будто им кажется, что за ними кто-то наблюдает?
        - Бывало.
        - Так вот, им не казалось. За ними действительно наблюдают.
        - Вы?
        - «Я!..» Ну, и я конечно. Да мало ли таких, как я? С иными уже по нескольку раз встречались… Впрочем, не об этом сейчас речь. Пригодится это вам когда или не пригодится, не знаю, но уж коли сам этот разговор затеял, долгом своим считаю кое о чем вас предупредить…
        - Знаете, я думаю…
        - Думайте, мил человек, думайте. Однако мое дело вас поостеречь, а там уж как хотите, так и думайте. Только не перебивайте больше. Время уходит - могу не успеть. Не хочу грех на душу брать.
        Ну, так вот, слушайте. Побывать там, - старик ткнул пальцем в книгу, - очень интересно, очень заманчиво и все такое прочее. Однако, при всем при том, это страшно рискованное предприятие. Жизни лишиться там легче легкого. Необдуманно выбранная книга, неудачно подобранный по ходу действия момент вживания, мальчишество, а то и просто элементарная неосторожность, и будте спокойны - бандитская пуля, клыки хищника, томагавк краснокожего, костер инквизиции - всегда к вашим услугам.
        Как только вы переходите в мир, созданный автором, вы перестаете быть сторонним наблюдателем, застрахованным от любых неприятностей. С этого
        по
        момента ваша жизнь и ваше будущее зависят только от вас. А посему, если хотите выжить и к тому же благополучно вернуться назад, запомните, как «Отче наш»: появляться следует лишь в известных вам книгах. Полезно, знаете ли, иметь представление о том, кто есть кто, как будут развиваться события и чем дело кончится. Дальше. И это, пожалуй, самое главное: ни в коем случае не вмешиваться в события книги, подальше держаться от главных героев. В противном случае вы вступаете в противоречие с замыслом автора и вольно или невольно затрудняете его воплощение. В таких случаях автор беспощаден. Быстро, решительно и вместе с тем искустно он нейтрализует вас, не позволив даже пальцем прикоснуться к священной ткани законченного произведения.
        Еще в большей степени это касается документально - исторических вещей. Только там приходится иметь дело с самой Историей. А она куда безжалостней любого писателя.
        Однако, ближе к делу: не зная языка, носа не кажите в переводные книги! Книга-то на русском, но действие, скажем, во Франции происходит. Так почему же французы должны друг с другом по - русски разговаривать?.. Или, к примеру, вы языком каким владеете?
        - Ну, английский знаю неплохо…
        >Ага. Ну так и это не всегда гарантия, что проблем в общении у вас не возникнет. Попади вы в средневековую Англию - язык совсем не тот, что вы здесь учили. Да что там Англия! Русь Матушка тех времен по части языка вам скорее заграницей покажется. И коли в такую ситуацию попадете, единственный выход - глухонемого изображать.
        Да, вот что важно: отправляясь куда угодно, всегда следует помнить о возвращении. Так что не забудьте захватить с собой для путешествия в книгу свежую газетку или журнал - в сегодня и вернетесь. Только там их берегите пуще глаза. Потеряете или увидит кто - греха потом не оберетесь. А вживаться в газетные статейки тоже научитесь - нужда заставит.
        И еще. Не суйтесь в сказки. В колдовстве и вол
        шебстве мы люди темные, а Иванушек - Дурачков там своих хватает.
        Вот так?то, молодой человек.
        - Забавно, - сказал я и посмотрел на него с сочувствием.
        Было видно, как старик внутренне подобрался от этого непрошенного сочувствия.
        - Вот что я вам скажу, милейший… Вы согласились помочь мне, незнакомому человеку, это раз. Насколько я мог понять, склонность к библиопорта- ции у вас есть - это два. И, наконец, простите за старческую сентиментальность, нет у меня наследника, которому бы можно было передать свою науку. А так хочется знать, что твой опыт не пропадет зря, что на свете есть кто?то, кто сможет продолжить твой путь.
        Так вот, все, что нужно, я вам рассказал, до остального сами дойдете, коли потребуется.
        А книгу?то, вы уж сделайте одолжение, в библиотеку верните, - и он почему-то подмигнул мне. - Ну, а я пойду потихоньку. Счастливо оставаться, - сказал старичок и снова уткнулся в книгу.
        Что ж, определенная логика в его байке была. Правда, не помню, где-то я слышал, что логические построения параноиков бывают настолько стройны и на первый взгляд безупречны, что нормальный человек рискует сам «слететь с нарезки», пытаясь отыскать заведомо существующую ошибку.
        Посматривая на ставшее теперь напряженно - со- средоточенным лицо старика, я между тем пытался подцепить вилкой самое вкусное - плавающие в соусе кусочки лука и пропеченной сметаны.
        - А я говорю, за этим столиком обслуживать не буду! - послышался громкий фальцет у меня за спиной. Я обернулся и увидел тощего, прилизанного по- купечески официанта, выпроваживающего из-за стола парня полуинтеллигентной наружности.
        - Он тут один сидеть будет, а придет компания че- тыре - пять человек, куда я их посажу? Подсаживайся, на свободное место, там, где уже обслуживают.
        Парень нехотя освободил приглянувшийся ему столик и, ни слова не говоря, направился в нашу сторону.
        - Будут тут по одному садиться… - напутствовал его тощий, явно довольный своими организаторскими способностями, и с излишней деловитостью поспешил на кухню.
        Я повернулся обратно и понял, что сижу за столом один. Старика не было! Но я бы не мог не заметить, если бы тот выходил из-за стола и пересекал зал, направляясь к выходу. Я был настолько поражен его исчезновением, что на вопрос подошедшего парня «У вас здесь свободно?», лишь посмотрел на него круглыми от удивления глазами и зачем-то заглянул под стол. Там, естественно, никого не было, только на полу мирно соседствовали хлебная корка и расписная деревянная ложка.
        Когда я поднял голову, парень уже сидел за соседним столиком в компании двух раскрасневшихся дородных теток и листал меню.
        Передо мной на столе лежала раскрытая книга и мятый трояк. «Литературка» исчезла вместе со стариком. Отодвинув деньги, я взял книгу. Правую сторону разворота занимала иллюстрация, на которой дружина Александра Невского, сопровождаемая новгородским ополчением, выходила из города.
        Меня бросило в жар: у одного из ополченцев, выведенного крупным планом, в руке была зажата свернутая трубочкой газета! Я невольно тряхнул головой - все осталось на своих местах. Ноги у меня стали ватными, дыхание перехватило. Сильно, рискуя раздавить глазные яблоки, я протер глаза. Когда разноцветные круги рассыпались и я снова увидел рисунок, то вздохнул с некоторым облегчением: рука ополченца лежала за пазухой зипуна, где он, видимо, пытался ее согреть. Никакой газеты не было. А на поясе его висел топор, рукоять которого при желании можно было принять за свернутую газету.
        Тем не менее, я еще целиком находился во власти стресса и потому сунул подошедшей официантке пятерку и, не дожидаясь сдачи, ушел, ощущая неприятную пустоту в коленных чашечках.
        Внизу, у выхода, я спросил скучающего от безделья привратника, не видел ли тот минуг пять - семь
        назад выходящего старичка небольшого роста и с бородой.
        - Как туда шел, помню, а вот обратно… Не, не было. Точно не было. За последние полчаса только две импортные бабуленции «выплывали» да трое парней с подругами. Больше никого. У меня тут полный учет и контроль: мышь незамеченной не прошмыгнет, - бодро заявил страж дверей.
        Окунувшись в теплый кисель прогретого за день воздуха, я почувствовал себя еще хуже.
        «Нет, хватит, все это от переутомления, - догадался я, - по такой жаре каждый день в библиотеке сидеть - совсем свихнуться можно. Надо дать себе хоть небольшой отдых».
        Единогласно одобрив свое решение, я занес в библиотеку так разволновавшую меня книгу и, даже не посмотрев название, поставил ее на первый попавшийся стеллаж. Потом зашел в читальный зал и предупредил сотрудницу, которая обычно подбирала для меня книги, что появлюсь теперь не раньше, чем через пару недель.
        На следующий же день я уехал на Валдайское озеро. Говорят, рыбалка и сосновый бор хорошо укрепляют нервную систему.
        1984-1985

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к