Избранница Варвара Иславская
Фантастическо-исторический роман Варвары Иславской повествует о девушке с экзотическим именем Элиза, которая, однажды отправившись в путешествие по Чехии, оказывается втянута в череду удивительных приключений. Странствуя сквозь различные эпохи, Элиза встречается со всеми знаменитыми фигурами чешской истории и народных преданий - от княгини Либуше и князя Вацлава до Голема и императора Карла. Цель ее странствий - спасти мир от гибели, остановив, а затем вновь запустив стрелки астрономических часов - знаменитого пражского Орлоя. Сможет ли Избранница Элиза справиться с этой задачей?
Варвара Иславская
Избранница
1
Самолет компании «Чешские авиалинии» медленно выруливал на взлетную полосу, оставляя на белом снегу темный глубокий след. Пассажиры молча сидели на своих местах в ожидании взлета, изредка поглядывая в иллюминатор, за которым бушевала декабрьская метель. Все усиливающийся шум двигателя заглушал завывание зимней вьюги, которая выделывала белые пируэты в темно-синем пространстве ночи.
- Просьба всем пристегнуть ремни безопасности, - послышался строгий голос бортпроводницы на английском языке.
Элиза машинально защелкнула тяжелый замочек серого ремня и безнадежно стала смотреть на быстро мелькающие картинки за окном иллюминатора. Зимний пейзаж с его ярко-белыми холодными красками и завывающей человеческим голосом метелью навевал на девушку грустные мысли. Еще недавно она просто жила своей долгожданной поездкой в сказочную Прагу, а сейчас, когда ее желание уже почти исполнилось, только и мечтала, как бы выпрыгнуть из самолета и удрать куда-нибудь подальше от всей этой дорожной суеты.
Но было поздно. Самолет уже вырулил на взлетно-посадочную полосу и принял боевую стойку перед разгоном. Безумный рев разбушевавшейся машины… разбег… оглушающий шум всех трех двигателей… еще секунда… пол секунды… четверть… Отрыв! Все. Стальная птица взмыла в воздух и, мягко покачивая крыльями, стала отдаляется от земли, оставляя под собой маленькие, словно игрушечные силуэты домиков в окружении серых лент водоемов и четких извилистых линий дорог.
«Зачем мне эта страна отмороженных рудокопов?» - с тоской подумала Элиза, не слишком лестно отзываясь о народе, населявшем древнюю Чехию. Но простим молодость и неопытность нашей героини, которая потом горько пожалеет о своих мыслях. Тем более, что это был всего лишь всплеск эмоций усталой женщины, которую некому было согреть в этом мире.
Элиза принадлежала к категории самостоятельных, современных женщин, которые стали таковыми не по своей воле, а по воле обстоятельств. Родители Элизы умерли, когда она еще была совсем маленькой, и девочку воспитала бабушка, прослывшая среди знакомых старомодной чудачкой. Как все представители старого, но все-таки не очень забытого прошлого, она обладала высоким интеллектом, энциклопедическими знаниями и говорила на нескольких языках, что полностью и передала своей любимой внучке. Когда Элиза была маленькой, бабушка очень любила рассказывать ей сказку о стране Богемии, где все дома построены из хрусталя, а каждую девушку ждет прекрасный принц. Конечно же, повзрослев, Элиза разумом перестала верить в эти сказки, а вот душой всегда стремилась воплотить то, что было посеяно в далеком детстве. К сожалению, от бабушки Элиза унаследовала никому не нужное в наше время немного романтическое отношение к миру. Шли годы. Элиза выросла, превратившись в довольно привлекательную девушку с огромными синими глазами, хрупкой фигуркой и необыкновенной способностью сражаться за себя до победного конца. Что поделаешь,
романтическая внешность уживалась в Элизе с сильным характером и железной волей. Поступив после школы в университет на не очень модный факультет математики, Элиза твердо решила добиться успехов в этой неженской области, чем и занималась по сей день, работая программистом в одной частной фирме. Дела ее обстояли неплохо, потому что периодически поступали выгодные заказы, за которые Элиза получала приличное вознаграждение. Но в основном жила она средне. Все было бы хорошо, если бы в вопросах устройства личной жизни Элиза спустилась бы на землю и искала себе достойного спутника именно там, а не оставалась вечным персонажем той детской сказки о волшебной стране Богемии, в которой живет прекрасный принц.
Самолет продолжал покорять синие дали, приближаясь к заветной Праге. Выпив бокал красного вина, Элиза поудобнее устроилась в кресле и задремала. Ей грезились та сказочная Богемия из цветного стекла, веселые улыбающиеся жители в цветных маскарадных одеждах и ее старая бабушка, восседающая на хрустальном троне в необъятном с каменными стенами зале средневекового замка. Двигатель сменил режим работы, начиная издавать немного потрескивающие звуки, и Элиза проснулась. Она увидела, что две белокурые стюардессы в элегантных красных фартучках уже начали развозить ужин. На многоярусной тележке сверху стояли бутылки с вином, а нижние полки были доверху набиты серебристыми упаковками, от которых шел приятный пряный запах свежеприготовленного мяса.
«Ну чем не отдых?» - сладко подумала Элиза и поудобнее устроилась в кресле. В это время тележка остановилась около Элизы, и одна из стюардесс вежливо спросила на английском:
- Красное или белое вино, мадам?
- Пожалуйста, красное, - ответила Элиза, и тут же в ее руку вложили пластмассовый стаканчик, наполненный рубинового цвета жидкостью.
- Рыбу или солонину? - спросила вторая стюардесса, внешне очень похожая на первую.
- Чешскую солонину, - сказала Элиза. - Мгновенно изящная рука девушки профессиональным жестом положила на откидной столик перед сиденьем Элизы аппетитно пахнущий серебряный сверток.
- Спасибо, - сказала Элиза, а про себя подумала: «Ну чем не отдых?» и, поудобнее устроившись, она с аппетитом принялась поглощать дымящуюся солонину с овощами, запивая ее рубинового цвета красным вином. Закончив с ужином, Элиза, почувствовав полное блаженство, откинула голову на высокую спинку кресла и погрузилась в приятные мечты. Скоро она сойдет с самолета, поймает первое попавшееся такси, которое отвезет ее до отеля со странным названием «Чертовка». Там она немного передохнет, а потом пойдет в какой-нибудь чешский ресторанчик и будет вести себя там как преуспевающая бизнес-леди, совершенно позабыв, что в ее коричневой спортивной сумке всего одна футболка, три (правда, весьма пикантных) комплекта белья, голубая кофточка, единственные лаковые туфли-лодочки да черное бархатное платье, купленное на рынке. Но все это ерунда. И вообще, какое значение имеет происхождение платья, если об этом никто не знает? Просто романтичной Элизе хотелось ощутить себя хотя бы на один вечер королевой из какой-нибудь древней сказки. Именно поэтому Элиза и решила провести свой небольшой недельный отпуск в Праге,
известной своей неповторимостью и красотой.
«Поезжай, это ожившая сказка», - советовали ей друзья. Но если бы эти «друзья» могли бы хоть на минуту представить, какие приключения ждут их добрую подружку Элизу, они бы запели совсем другие песни.
Однако я не сказала почти ничего о своей героине. Несмотря на все попытки корчить из себя современную преуспевающую даму, которой она на самом деле не являлась, Элиза не могла скрыть свою доброту и отзывчивость. А что касается периодически проскальзывающих в ней дерзости и вальяжности манер, то это была навязанная индустриальным обществом манера поведения, необходимый для самоутверждения кураж, который высоко ценится глупцами и презирается цивилизованными людьми. Внешне Элизу нельзя было назвать красавицей. Худенькая, бледная тридцатилетняя женщина с темно-русыми прямыми волосами внешне скорее напоминала хрупкую танцовщицу, а не математика-программиста. Ее чуть выдающийся нос говорил о ее благородном происхождении, а неестественно бледная, почти белая кожа оттеняла необыкновенную красоту глаз, которые были какого-то необычного синего цвета и струились добрым, невинным светом. Казалось, именно в них рождались сверкающие снежинки рождественской ночи, собранные сединой веков.
В дорогу Элиза оделась очень просто и даже необдуманно: синие джинсы, синяя куртка и очень легкомысленная коротенькая пуховая голубая кофточка без горлышка. Вместо теплого шарфа она намотала на шею пурпурную шелковую шаль. Конечно же, в таком виде Элиза больше походила на студентку, которая решила убить каникулы в многочисленных пивных доброй старой Праги. Но вернемся к нашему повествованию.
Элиза сладко дремала в кресле, пока ее не разбудил странный шум. Ей показалось, что кто-то стучится в расположенный слева от нее иллюминатор. «Наверное, метель», - недовольно подумала Элиза и попыталась не обращать на звук внимания. Однако стук не прекращался, и Элизе волей-неволей пришлось посмотреть в иллюминатор. От увиденного она чуть не подпрыгнула на сидении. Из окна на нее смотрело огромное, расплывчатое лицо с двумя синими глазами. «Наверное, я перепила вина», - подумала Элиза и опять закрыла глаза, снова впадая в сладкую дрему. Вдруг она почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо. Элиза открыла глаза и увидела перед собой взволнованное лицо бортпроводницы.
- Пристегните ремень, мадам! Наш самолет идет на посадку при тяжелых метеоусловиях! Немедленно пристегнитесь!
Элиза посмотрела на других пассажиров и увидела, что от страха у них вытянулись лица, а глаза съехали дальше затылка. «Что за трусливый народ!» - подумала Элиза и с удивлением заметила, что у белокурой проводницы тоже были синие глаза, правда, немного помутившиеся от страха.
- Отмороженные рудокопы! - в сердцах снова прошептала Элиза и, как потом выяснилось, глубоко пожалела об этом.
Элиза не стала поддаваться общей панике, а вместо этого выглянула в иллюминатор, и ее впечатлительную натуру поразили миллионы желтых и белых огней сказочного города, которые притягивали и манили в неведомые дали приключений. Скоро, очень скоро она сойдет с трапа и соединится с ними в Великом Празднике Рождества. Вот уже показались ровные огни взлетно-посадочной полосы; резкое, напоминающее падение, снижение самолета; последний львиный рев двигателя, и колеса стальной птицы резко коснулись земли. Последовавший немедленно спонтанный выдох облегчения пассажиров и бурные аплодисменты экипажу за то, что все остались живы, а не затерялись в бескрайних просторах вселенной.
Элиза спокойно взяла свою легкую коричневую кожаную сумку с «пожитками» и бодрой походкой направилась к выходу.
2
На летном поле еще бушевала метель, и маленькие фигурки людей едва различались на фоне разбушевавшейся стихии.
«Нет, надо было ехать в Египет, к теплому морю». - Подумала Элиза, извлекая из сумки пурпурный шелковый платок и обматывая им шею. Как ни странно, ей стало теплее.
- От чего убежала, к тому и прибежала! - вслух буркнула Элиза, зная, что услышать ее может только шум ветра.
- Не говори так, Элиза, скоро ты увидишь солнце и зеленую траву, - послышался женский низкий бархатный голос.
Элиза, до этого ничего не видевшая перед собой, вдруг обнаружила, что напротив нее стоит высокая, статная женщина в сером деревенском тулупе. Голова ее была покрыта серой шалью, которые носили лет пятьсот тому назад, а из-за кружащегося вихря снежинок было почти невозможно рассмотреть ее лицо. Взгляд Элизы медленно скользнул вниз, и она с ужасом увидела, что женщина босая, и ноги ее совсем не покраснели, как будто бы не чувствовали холода.
- Не бойся меня, - мягко сказал незнакомка, - сегодня ты - избранница Праги. Пойдем со мной!
- Куда? В сумасшедший дом?! - вырвалось у Элизы.
Но незнакомка не обратила никакого внимания на неуместную реплику Элизы, а просто взяла ее за руку, и они вдвоем резко взмыли в воздух. Элиза несколько раз пыталась вырваться, что была весьма неразумно с ее стороны, но загадочная незнакомка крепко держала за руку свою юную пленницу. Они поднимались все выше и выше, пока не достигли пронзительного синего неба с яркими серебряными звездами. Огни Праги остались далеко внизу и больше уже не зазывали своим игривым желтовато-белым сиянием.
Вдруг Элизе показалось, что вдали забрезжил рассвет и показались розовые блики зари.
«Черт возьми!» - помянула нечистого Элиза. - «По-моему, меня затащили в преисподнюю. Надо уходить отсюда. Раз есть вход, значит, где-то должен быть и выход».
Давайте простим Элизе ее невежество. Ведь она, как и многие другие, не совсем понимала, что такое Ад и что такое Рай. Но поверьте мне, что для своего времени она была очень знающая девушка. Ну, а преисподнюю вообще никому знать не надо. Верно? Что касается Элизы, то, несмотря на всю свою внешнюю хрупкость, она была довольно храброй и дерзкой и без колебаний сразилась бы одна с легионом чертей. Но как же страшно было этой совсем еще юной женщине лететь по спирали времени в объятиях тьмы!
Пролетев сквозь розовые облака, они оказались в плену у синего летнего неба, на котором ярко сияло солнце. Внизу расстилалась ковром зеленая трава, которая становилась видна все более и более отчетливо. Элиза поняла, что они идут на снижение и, взявши в руки всю свою волю, приготовилась к «жесткой» посадке на неизвестную землю. Однако все ее опасения оказались напрасны, и они довольно мягко приземлились на зеленую лужайку, бурно поросшую незатейливыми полевыми цветами. Приглядевшись, Элиза поняла, что они находятся у подножия возвышенности, окруженной древней крепостной стеной, из-за которой торчали два серых шпиля какого-то собора. «Наверное, готического», - подумала Элиза, но ошиблась. Вокруг крепостной стены раскинулась небольшая деревня, состоящая из небольших глиняных мазанок с завалинками, а прямо у стены возвышался довольно большой белый дом с красноватой черепичной крышей.
Пока Элиза с удивлением глазела по сторонам, она совсем забыла про свою странную спутницу. Спохватившись, она посмотрела на нее и… не могла поверить своим глазам. Вместо высокой женщины в деревенском тулупе она увидела белокурую красавицу в длинном белом, расшитом золотой вышивкой, полотняном платье. Ее светлые густые волосы свисали до самого пояса, а голову венчал золотой обруч. Но больше всего Элизу поразили глаза незнакомки, которые, казалось, вобрали в себя все оттенки синего цвета, который существует во Вселенной.
- Мы - потомки древних кельтов, - сказала красавица, как бы читая мысли Элизы. - Этим и объясняется необычный цвет наших глаз.
Но Элиза не слишком вслушивалась в слова незнакомки ибо не могла оторвать взгляд от ее нежной молочно-белой кожи, здорового румянца и чуть розоватых красиво очерченных губ. Несмотря на статность и стройность, она была довольно плотного телосложения, что придавало ей свой неповторимый шарм. Вся она сияла красотой и здоровьем. Из-под довольно глубокого выреза полотняного платья выглядывала полоска белой полотняной рубахи, которая прикрывала высокую, красивую грудь незнакомки. «Ну, так и есть. Языческая красавица», - подумала Элиза и была недалека от истины. В этой женщине было что-то величественное от греческой богини, которая повелевала людьми и стихиями. Только кисти рук незнакомки были тонкие и нежные с длинными, хрупкими пальцами.
Несмотря на внешнюю доброжелательность незнакомки, Элизе было страшно. «Куда я попала? Что мне делать? Куда бежать? И вообще, почему я ее понимаю, и еще сама разговариваю с ней?!» - лихорадочно задавала себе вопросы Элиза. Напуганная девушка в страхе начала озираться вокруг, и ничто уже не могло вызвать в ней восхищение: ни зеленые луга, ни яркое солнце, ни величественно-добрая красавица-незнакомка.
- Подойди ко мне и дай руку, сестра, и я покажу тебе кое-что, - сказала женщина.
Элиза нетвердой походкой подошла к женщине и протянула ей свою маленькую замусоленную ладошку, и они вместе пошли вверх по зеленому склону. Дойдя до высшей точки холма, Белая Дева остановилась, посмотрела своими синими глазами на Элизу, потому величественно обвела рукой пространство и сказала:
- Вот он, мой Пражский град.
Элиза посмотрела вниз и увидела город сказочной красоты. «Неужто это творение рук человеческих?» - подумала она. Даже персонажам всех сказок мира вряд ли могла присниться такая красота. Маленькие светлые домики с терракотовыми крышами спускались с гор, образуя каскад света и красок. То здесь, то там вкрапление салатовых и розовых крыш создавали чудную контрастную цветовую гамму, а серо-коричневые шпили готических соборов придавали Праге величественность и неприступность. Разделенная средневековыми мостами древняя Влтава, играла своими серебристыми водами, в которых, как в зеркале, отражался солнечный свет. Прага переливалась пастельными цветами, которые успокаивали душу, наполняя ее спокойствием и радостью созерцания красоты. Казалось, что здесь в едином поцелуе соединились столетия человеческих поколений.
- Ну, все, хватит! - сказала дева и взмахнула рукой.
В то же мгновение город-сказка исчез.
- Теперь давай знакомиться. Я - княгиня Либуше, мудрейшая из дочерей Великого героя Крока.
- А я - Элиза, - пискнула наша героиня, чуть не назвав своей фамилии, должности и семейного положения, которые не имеют к нашей истории ни малейшего отношения.
- Я знаю, - отрезала Либуше. - Слушай внимательно. Еще в 9-ом веке я основала пражский град и предрекла ему великую славу. Я указала на Пршемысла, и он породил поколение могучих воинов-королей. Мое пророчество сбылось.
- Но я-то здесь при чем? - чуть не плача, спросила Элиза.
- Слушай! - еще повелительнее сказала Либуше. - Раз в тысячу лет чистый душой и сердцем землянин может повернуть вспять стрелку часов на Старой Ратуше и остановить время.
- Зачем же его останавливать? Пожалуйста, верните меня домой! - взмолилась Элиза.
Тут Либуше смягчилась, нежно погладила Элизу по голове и сказала:
- Не бойся, Элиза, с тобой ничего не случится. Если ты повернешь стрелку часов на старой башне, ты окажешь нам неоценимую услугу. Понимаешь, мой град стал терять свои силы и соки. Еще немного и его поглотят злые силы тьмы, дурные помыслы людей… Но в Рождественскую ночь кроткий сердцем и сильный духом землянин может спасти мое детище. Когда стрелка будет повернута вспять, время остановится и на мгновение сольется с пространством, и тогда мой Град сумеет вобрать в себя живительные силы и простоит еще тысячи лет.
- Помоги нам, Элиза! - взмолилась Либуше, и в ее голосе чувствовались слезы. - А взамен (тут Либуше хитро улыбнулась) я открою тебе дивные тайны Праги и отвезу тебя на бал к самому Карлу Четвертому.
- А почему ты считаешь меня кроткой сердцем и чистой душой? - спросил Элиза.
- Я знаю все. Твои далекие предки были кельтские жрецы, и твои глаза сияют их волшебным синим огнем.
Элиза была в замешательстве. Она не могла понять, на каком свете она находится и не беседует ли она, случайно, с покойниками. Ведь Либуше правила больше тысячи лет назад. Но Элиза была добрая девушка и не могла отказать просящему.
- А я… смогу вернуться назад… после этого?
- Конечно, - ответила Либуше. - Как только городские часы пробьют полночь и возвестят о начале Рождества, все вернется на свои места, и ты окажешься в своей «Чертовке».
В этот момент Элиза явно пожалела, что выбрала гостиницу с таким названием.
- Послушайте… можно вас спросить об одной вещи, - замялась Элиза.
- Спрашивай! - приказала Либуше.
- Но ведь вы… как бы это сказать… вы же давно покинули этот мир и…
- Не продолжай. Ты говоришь о смерти, которой нет вообще. Вы считаете, что со смертью проходят все беды, а они, наоборот, только начинаются. Я бы вот повалялась у себя в могиле, да только времени нет. Надо делами заниматься.
- Как это? - спросила Элиза, начиная понимать, в чем дело, ибо никогда не была атеисткой.
- Вы думаете, что события следуют одно за другим, но это глубокое заблуждение, выдуманное людьми для упрощения порядка на земле. Время постоянно обманывает нас, наступая на пространство. А на самом деле все подчинено разумному хаосу спирали времени. Запомни: время - не длительность, а спираль, и предметы меняются один за другим только относительно вас, землян. Поэтому раньше мудрецы всегда могли вернуться в прошлое, побеседовать с интересными людьми, а потом вернуться в настоящее. Все параллельно, Элиза. Часы на городской ратуше - это не просто часы. Это место, где встречаются пространство и время. Люди даже не замечают, что часы-то астрологические. Они смотрят на движущихся в окошечках апостолов, а потом смеются над бедным скелетом, который в душе настоящий рыцарь. А стрелки не только показывают время, они еще показывают движения луны и Солнца через зодиакальный круг. Но сегодня особый день - последнее Рождество уходящего тысячелетия, и время, когда еще можно кое-что исправить. Если за десять минут до начала Рождества чистый духом и кроткий сердцем землянин повернет большую стрелку вспять, он
остановит время и откроет космический энергетический канал, который вольет живительные силы в мое детище - Пражский Град. В подарок ему откроется суть вещей и предметов. Ну ладно, я совсем тебя заговорила. Неожиданно Либуше два раза хлопнула в ладоши и прокричала:
- Кази!
Тут же неизвестно откуда появилась зеленоглазая женщина в голубом длинном платье. Она была высока, но гораздо ниже Либуше. От всего ее вида веяло спокойствием и серьезностью. Длинные темно-каштановые волосы женщина украшал венок из колокольчиков.
- Познакомься, это - Кази, моя сестра, великая врачевательница. И нет такой болезни, которую она бы не вылечила, за исключением, конечно, любви.
Как бы в доказательство всего вышесказанного, Кази провела своей крупной рукой по лицу Элизы, и у нее сразу исчезли усталость и страх.
Либуше хлопнула еще раз в ладоши и крикнула:
- Тетка!
Как будто бы с небес на землю опустилось маленькое розовое облачко, озарив своим сиянием тонкий, летний прозрачный воздух. Приглядевшись внимательно, Элиза увидела, что розовое облачко - это маленькая, хрупкая кареглазая девушка с длинными черными волосами. Она была по-ангельски изящна и хрупка и напоминала лесную нимфу или эльфа. На голове у девушки был венок из белых и розовых роз, а платье представляло густую розовую пену, вероятно, сотканную из самих облаков. В наше время ее вряд ли бы назвали красавицей.
- А это моя самая младшая сестра - Тетка. Она повелевает эльфами и феями и может отнести тебя в любую точку земли. - Ну, кажется, все в сборе, - чинно сказала княгиня, - и мы можем хорошенько отдохнуть и подкрепиться у меня дома.
- Подожди! - пискнула Тетка. - А как же твой Пршемысл?
- Ничего. Он всегда со мной, - уверенно ответила Либуше. - А вот он и сам пожаловал к нам.
Элиза была полностью уверена, что увидит витязя в железных доспехах на белом скакуне. Но ничего подобного не произошло. Навстречу по дорожке им шел здоровенный детина в простой холщевой крестьянской рубашке и лаптях. Соломенного цвета волосы спускались почти до самых плеч, большие серо-голубые глаза излучали доброту, а чуть угловатая походка совсем не напоминала княжескую поступь.
«Князь, а так похож на пахаря», - подумала Элиза.
- Да он и есть пахарь, - ответила Либуше, опять прочтя ее мысли. - Я выбрала его себе в супруги, и от нас пошла великая династия Пршемысловичей, которые объединили страну. Великий Вацлав - мой потомок, - с гордостью сказала Либуше. - Ну что же мы все болтаем? - спохватилась княгиня. - Пора и за трапезу, и она жестом показала следовать за собой. Остановившись у довольно большого чистенького дома с красной крышей, она гостеприимно отворила тяжелую дубовую дверь и сказала:
- Добро пожаловать в мой дом.
И компания родственников вместе с незнакомкой вошли в обитель княгини. Надо сказать, что Элизу не поразило внутреннее убранство жилища прославленной княгини.
«Обыкновенный дом зажиточных славян», - подумала Элиза. «Все, как писали в исторических учебниках».
Но это было не совсем так. Обитель Белой Княгини сияла чистотой, белизной, и от всей обстановки веяло какой-то величественностью и одновременно гостеприимством, хотя внешне все было просто, как у древних славян, живших в согласии с природой. На самом видном месте находился очаг, в котором, видимо, днем и ночью поддерживался огонь. В центре располагался огромный деревянный стол, расписанный яркими узорами. Вокруг стола стояли такие же деревянные лавки с инкрустированными ножками. Где-то в самом дальнем углу Элиза разглядела гигантскую лежанку, покрытую шкурами зверей, рядом с которой стояло большое бронзовое зеркало с небольшим подзеркальником, на котором вперемежку лежали все атрибуты женской красоты: гребни, железные флакончики, какие-то иголочки, полотняные расшитые платочки и прочая женская мишура. «Надо же», - подумала Элиза, - «и они занимались тем же самым».
Тем временем две юркие служанки в простых полотняных платьях и белых платочках уже накрывали на стол. И вот на столе уже дымился котелок с похлебкой, на огромном серебряном блюде ждала своей очереди солонина с картошкой, а в небольшой плетеной корзине издавали сладкий аромат спелые яблоки. А под конец две хрупкие служанки водрузили на стол большую бочку с пивом, которым можно было напоить несколько легионов Юлия Цезаря. Вошел Пршемысл и положил на стол две большие буханки белого душистого хлеба и сказал:
- Хозяйка, прошу вас занять ваше место, - и Либуше, гордо прошествовав, села во главе стола.
- Что же вы стоите? - засмеялась княгиня. - Прошу всех к столу!
Гости сели на деревянные, жесткие лавки, и все те же служанки раздали каждому по огромной ложке. Пршемысл наломал хлеба, и Либуше кивком головы пригласила всех начать трапезу.
Элиза поняла, что этот обед или ужин может оказаться последним в ее жизни, потому что она вряд ли могла соперничать с древними славянами в искусстве пировать. К тому же, вся утварь, начиная с плошек и кубков и заканчивая чанами и котлами, была гигантских размеров и почему-то навевала на Элизу страх, ибо она не знала, как всем этим пользоваться.
- Ах! Совсем забыла! - спохватилась княгиня. - Тетка!
Тетка мигом выпорхнула из дома и через минуту вернулась с огромным букетом полевых цветов, который наполнил нежным благоуханием все жилище белой Княгини.
Тем временем Либуше подошла к зеркалу, открыла расположенный в подзеркальнике ящичек и извлекла оттуда золотой обруч, напоминающий корону. Потом она торжественно надела ее и предстала перед гостями во всем своем княжеском блеске. Элизу вновь поразили царственность и лучезарность княгини. Крупные бриллианты, которыми была украшены ее корона, отражались яркими бликами в ее синих как море глазах, делая их еще больше и прекраснее. Княгиня вновь села во главе стола, и трапеза началась. Все семейство, кроме почетной гостьи, вооружившись простыми деревянными ложками, стали черпать похлебку из огромного, стоящего посередине стола чана. Только Элиза сидела неподвижно, опустив глаза. Наконец она с мольбой посмотрела на княгиню, и мудрая Либуше все поняла.
- Эй! - обратилась она к служанкам, - принесите-ка ей бутерброд с кусочком солонины! Я правильно сказала «б-у-т-е-р-б-р-о-д»? - с небольшой издевкой спросила княгиня.
- О да! Благодарю вас, княгиня. Видите ли, мы немного по-другому питаемся, - сказала Элиза.
- Химикатами, - отрезала Либуше.
Естественно, Элизе нечего было на это возразить.
- Налейте ей еще парного молочка, а то как бы Богу душу не отдала от нашего чешского пива, посмеиваясь, приказала княгиня.
Элиза могла только благодарно кивнуть ей головой.
Пока наша путешественница мучила свой бутерброд величиной с два современных батона хлеба и боролась с огромной крынкой молока, княжеское семейство не только подъело все стоящие на столе продукты, но и опустошило огромную бочку с пивом.
- А можно мне попробовать пиво? - спросила Элиза.
- Нет, - ответила Кази. - Это пиво пили полторы тысячи лет назад. Боюсь, даже я тебя не откачаю.
- А теперь во Влтаву! Купаться! - возбужденно закричала княгиня и, отдав корону одной из служанок, стремительно выбежала за дверь.
- Влтава! Влтава! О, Святая Влтава! - раскатисто кричала княгиня своим низким бархатным голосом, который сейчас, наверное, слышали все духи, феи, саламандры и ундины.
Подбежав к зеленому берегу, Либуше задиристо спросила:
- Ну, кто первый? Опять я? Конечно! Смотрите! - И она без всякого стеснения скинула с себя свое расшитое полотняное платье, обнажив перед всеми свое стройное молочно-белое тело, пышущее здоровьем и первозданной красотой. Потом ее примеру последовали Пршемысл, Кази и Тетка, которая робко продемонстрировала миру свое хрупкое, но мускулистое тельце феи роз и нимф.
«У нас она была бы фотомоделью», - подумала Элиза и вдруг заметила, что вся компания теперь вопросительно смотрит на нее. Если бы Элиза была мазохистом, то в этот момент она бы откусила себе язык. Но поскольку она лишена была этого дефекта, ей оставалось только тупо любоваться пышным молочно-белым телом Либуше.
- Ну что еще? - спросила княгиня.
- Понимаете, у нас не принято вот так раздеваться при всех и купаться в голом виде. И у меня нет с собой купальника.
- Ясно. Иди вон за то деревце, - и княгиня своей красивой крупной рукой указала на росшую неподалеку у самого берега раскидистую плакучую иву, - и купайся там, а мы останемся здесь.
Элиза быстро подбежала к плакучей иве, и спряталась за ее зеленую листву. Уверенная, что теперь ее никто не заметит, она быстро скинула с себя одежду и зашла в реку. Побарахтавшись немного в теплой, летней воде, Элиза вышла на берег и с любопытством огляделась вокруг. Развивающиеся вокруг нее странные события начали вызывать дремавший в ней интерес и будить доселе дремавший в ней дух авантюризма. Чтобы не ударить в грязь лицом перед новыми знакомыми из иного измерения, она решила хорошенько накраситься и приодеться, а потом присоединиться к всеобщему веселью. Но Элиза ошибалась. Для древних славян единение с природой было естественным стилем их жизни, а плотская любовь - не запретным и тайным плодом, а радостью соития двух возбужденных страстью тел. И в этом не было стыда или греха, и не надо было искусственно вызывать желание у мужчины яркой косметикой, прозрачными трусиками, тонким бельем и черными чулками с красными подвязками. Но наша путешественница была современным человеком и, конечно же, сделала все наоборот. Она извлекла из своей сумки вещи «на случай», состоящие из черного лифчика,
маленьких черных трусиков и блестящих черных чулок с красными подвязками. Посчитав себя неотразимой, на всю эту роскошь Элиза натянула красную футболку и те же самые, но уже немного помятые, голубые джинсы. Потом, немного подумав, она извлекла из сумки черные лакированные туфли-лодочки, которые она купила за баснословные деньги в одном модном магазине, только вот все не подворачивался случай их надеть и показать окружающим. Теперь случай такой появился, и ей осталось только привести в порядок лицо. Я уже говорила, что Элиза не была красавицей, но ее серо-голубые глаза с синим ободком необыкновенно украшали ее довольно обыкновенное лицо, придавая ему глубину и необыкновенную выразительность. В деле наведения макияжа Элиза не была особым профессионалом, но в данном случае она постаралась на славу, чтобы выглядеть как можно лучше перед своими новыми друзьями. С мастерством визажиста она подвела глаза, сделав их больше и выразительнее, на веки навела блестящие голубые тени, щеки слегка подрумянила персиковыми румянами и зачем-то ярко накрасила губы.
«Умирать - так с музыкой и во всей красе!» - решила наша храбрая путешественница.
- Ну, что! - громко сказала Элиза, любуясь на себя в маленькое карманное зеркальце. - Теперь хоть на бал во дворец!
- А лучше в огород, ворон пугать, - сказала Либуше, которая, оказывается, уже давно подошла к Элизе и внимательно следила за всеми ее действиями. - Ничего, не обижайся. Я думаю, ты во вкусе нашего прославленного короля Карла Четвертого, - и княгиня, резко повернувшись, быстрыми шагами направилась к купающимся.
Элиза стала внимательно рассматривать этих странных людей из другого века.
«Нет, они совсем не такие как мы», - подумала она. - «Они жили в согласии с природой, подчиняясь ее девственной воле. Как весело и непринужденно резвятся они в священной Влтаве! И как совершенны их обнаженные тела! На них нет ни одного изъяна, пятна, даже малюсенького прыщика. Они впитали в себя все живые краски окружающего мира и живут по его законам. А какая высокая, белоснежная грудь у княгини! Ни один художник на свете не смог бы воспроизвести такую красоту. Он прежде всего не найдет красок!»
В этот момент княгиня вышла из воды и стада отжимать свои длинные светлые волосы. По ее высокой груди стекали голубые капельки воды, зазывно задерживаясь на маленьких розовых сосках. Тут к ней подбежал могучий Пршемысл, подхватил ее на руки и со смехом понес по ведущей к дому дорожке. Княгиня отвечала ему серебристым смехом, а полевые цветы, казалось, улыбались им, приветствуя их любовь.
«А может быть, это совсем не люди из плоти и крови, а лишь сотканные из эфира фантомы», - подумала Элиза. - «Может, это какие-нибудь ожившие покойники или порождения сатаны? Нет, нет. Не надо бояться! Только мужество, мужество, мужество», - твердила сама себе Элиза, в то время, как веки ее закрывались, и она погружалась в сладкий сон.
3
Элиза проснулась от того, что кто-то сильно тряс ее за плечо. Открыв глаза, она увидела склонившееся над ней перепуганное личико Тетки.
- Вставай! Нам пора лететь к Серой башне, иначе будет поздно.
Окончательно проснувшись, Элиза обнаружила, что лежит в одежде на княжеском ложе в доме Либуше, но ни княгини, ни Пршемысла рядом не было.
- Нам пора уже выходить из временного узла и возвращаться в Рождественскую Прагу. А ты все спишь, - с укором сказала Тетка.
- Я сейчас! - сказала Элиза, вскакивая с постели и хватая в руки лежащую на полу сумку. Вытащив оттуда расческу, она наспех провела ею по волосам и выбежала из дома.
На зеленой лужайке ее уже ждали немного взволнованная Либуше и Кази со своим неизменным невозмутимым выражением лица.
- Ну ты и спишь! - сказала Либуше. - Неизвестно, кто еще из нас отмороженный рудокоп!
Элиза покраснела, поняв, что Либуше действительно была мудрейшей из повелительниц и обладала даром читать мысли.
- Мы полетим втроем: ты, я и Тетка. А Кази всегда придет на помощь, если будет нужно.
Услышав эти слова, Кази растаяла в воздухе.
- Ну что, летим? А то скелет совсем заждался.
- Что? Какой скелет? - с ужасом спросила Элиза.
- Скоро увидишь. Полетели!
Либуше и Тетка подхватили под руки Элизу и резко взмыли в пространство. Мгновенно исчезли солнце, трава и синее небо. Они опять поднимались вверх к серебряным звездам. Зима снова сменила лето, и внизу опять засверкали огни Рождественской Праги.
«Неплохо было бы надеть куртку», - подумала Элиза, но поняв, что это невозможно, решила не обращать внимания на пронизывающий холод.
Они спускались все ниже и ниже, пока, наконец, не поравнялись с огромной величественной ратушей, украшенной гигантскими часами.
- Садимся на карниз, - сказала Либуше, и все трое мягко приземлились на выступ, над которым находились часы. - Вот она, старая ратуша. А это древние астрологические часы, который построил мастер Микулаш из Кадани.
Вдруг откуда-то справа раздался чей-то издевательский смех. Элиза с опаской повернула голову в сторону, откуда доносился звук и увидела, что с правой стороны на циферблате примостился небольшой скелет. Он смешно дрыгал костлявыми ножками и безудержно хохотал.
- Привет, шут! - обратилась княгиня к скелету. - Все скоморошничаешь?
- Куда уж там. Я им серьезно, а они ржут, как лошади, как будто бы каждый уверен, что после смерти попадет в Рай. Не грешил бы я по жизни, то был бы сейчас как Святой Витус.
- Ну, это ты загнул! - рассмеялась княгиня. - Святой Витус - христианский мученик, и нам всем до него далеко. Познакомься, это моя подруга, Элиза. Наши предки были из одного племени. А сейчас Элиза согласилась оказать нам неоценимую услугу.
- Рад познакомиться и премного благодарен, - сказал скелет, шаркнув костлявой ножкой.
- А теперь слушай меня внимательно, - строго обратилась Либуше к Элизе. - Это - астрологические часы, которые были построены в 15-ом веке Миуклашем. Я говорила тебе уже об этом. Микулаш был странным человеком, но хорошо знал свое дело, хотя о нем очень мало известно, но сдается мне, что занимался он чернокнижием, иначе бы он не создал таких часов. Люди не понимают всей их важности. Они приходят на Староместскую площадь, чтобы посмотреть на мелькающие в окнах, фигурки апостолов, да посмеяться над кряканьем скелета, который более галантен, чем все ваши современные мужчины.
Тут Либуше замолчала. Видно было, что она подбирала слова.
- Именно в этом месте в определенный час могут встретиться пространство и время. Видишь этот циферблат? Он показывает движение Солнца через знаки зодиака. А этот, - и княгиня указала другой точно такой же циферблат только поменьше, - показывает движение Луны. Если сейчас, за десять минут до Рождества чуть-чуть сдвинуть большую стрелку влево, то произойдет остановка времени, и за эти секунды город вберет в себя живительные космические силы и энергию Солнца и снова будет процветать много лет. Но сделать это может только кроткий духом и чистый сердцем землянин. Помоги нам, Элиза! - взмолилась Либуше, - и в ее голосе звучали слезы. А взамен (тут Либуше хитро улыбнулась) тебе откроются дивные тайны Праги, и я обязательно отвезу тебя на был к Карлу Четвертому.
- А почему ты считаешь меня кроткой сердцем и чистой душой? - спросила Элиза.
- Я знаю все. Твои предки были кельтские жрецы, и твои глаза сияют их волшебным, синим огнем.
Элиза была в замешательстве. Она не могла понять, на каком свете она находится, и не беседует ли она, случайно, с покойниками. Ведь Либуше правила более тысячи лет назад. Но природная доброта девушки взяла свое, и она не могла отказать.
- А я… смогу вернуться назад… после этого?
- Конечно. Как только городские часы пробьют 12 и возвестят о начале Рождества, все вернется на свои места, и ты окажешься в своей «Чертовке».
В этот момент Элиза явно пожалела, что выбрала гостиницу с таким названием.
- Послушайте… можно вас спросить… - замялась Элиза.
- Спрашивай! - приказала Либуше.
- Понимаете, но ведь вас уже давно нет в этом мире…
- Ты уже спрашивала меня об этом и, видимо, ничего не поняла, - строго ответила Либуше. - Я повторяю еще раз, что после смерти жизнь только начинается, и дел становится гораздо больше.
- Объясните мне, пожалуйста, еще раз, а то я совсем запуталась, - робко попросила Элиза.
- Вы думаете, что со смертью проходит жизнь, и с ней все беды. А они, наоборот, только начинаются. Я бы вот повалялась у себя в могиле, да времени все нет. Надо земными делами заниматься, - сострила Либуше.
- Как это? - спросила Элиза, начиная понимать, в чем дело, ибо никогда в жизни не была атеисткой.
- Вы думаете, что события следуют одно за другим, но это - глубокое заблуждение, выдуманное людьми для простоты восприятия мира. Просто время обманывает нас, сжимая пространство и наступая на него. А на самом деле, все подчинено разумному хаосу спирали времени. Поэтому мудрецы всегда могли вернуться в прошлое, побеседовать там с интересными людьми, а потом опять вернуться в настоящее. Все параллельно, Элиза. Часы на городской Ратуше - это не просто часы. Это - место, где встречаются пространство и время. Только люди этого не знают.
При этих словах Либуше посмотрела с материнской лаской на Элизу и сказала:
- Ты же не откажешь нам? Спаси мое детище, Прагу! Помоги нам, а в благодарность я помогу тебе открыть тайный мир вещей.
- Не бойся, - успокоил ее скелет.
Элиза дрожащей рукой чуть-чуть перевела большую стрелку влево, и над Прагой воцарилась тьма. Это была густая тьма Времени, где нет места Пространству. Потом тьма начала рассеиваться, пока не превратилась в густой розовый туман, который причудливо менял свои цвета, становясь то фиолетовым, то синим, то зеленым, то оранжевым, пока не рассеялся совсем, и Элиза вновь отчетливо не увидела лица своих спутников.
- Что это было? - спросила Элиза.
- Это наш город поглощал космическую энергию и питался силами Солнца. Тебе было страшно? - спросила княгиня.
- Здесь можно бояться только меня! - сказал скелет и крякнул.
- Все, - строго сказала Либуше. - Нам пора идти. Иначе ты не увидишь и сотую часть тайн Праги. Ведь когда часы возвестят о начале Рождества, все станет на свои места, и волшебная ночь закончится. Прощай, шут, - ласково сказала княгиня скелету, осторожно беря Элизу за руку, и медленно взлетела в синее ночное небо.
- Прощайте, княгиня, - галантно раскланялся скелет. - До свидания, миледи, - кротко сказала скелет Элизе и улыбнулся такой очаровательной улыбкой и сделал такой глубокий реверанс, на который не способен ни один из современных мужчин. Его пустые глазницы еще долго провожали Элизу восхищенным взглядом.
4
Держась за надежную руку княгини Либуше, Элиза совсем потеряла страх полетов. Ей даже понравилось парить в теплой ночной синеве, созерцая сверху сказочные постройки древнего города.
- Сейчас я познакомлю тебя со своим великим потомком, - гордо сказала Либуше, и парочка медленно пошла на снижение. Через секунду они уже стояли у огромного бронзового памятника, расположенного в самом центре Праги. Памятник изображал рыцаря, сидящего на вороном коне. Либуше просто распирало от гордости. Сложив ладони трубочкой, она закричала бронзовому рыцарю:
- О Вацлав, великий потомок мой, откликнись! Это я - Либуше.
Элиза в ужасе увидела, что бронзовое изваяние на коне вдруг пошевелилось и в знак приветствия царственно наклонило голову.
- Приветствую тебя, мой могучий потомок, великий король Вацлав, патрон и защитник нашего города! - торжественно продолжала Либуше.
И все три сестры: Либуше, Кази, Тетка упали на колени и почтительно склонили головы перед каменным изваянием. Одна Элиза в растерянности прижимая к груди свою спортивную сумку, переминалась с ноги на ногу, совершенно не зная как себя вести при виде трех коленопреклоненных женщин и могучего бронзового рыцаря на вороном коне.
- Вацлав, посмотри! Это она. Я нашла ее, - сказала Либуше, за шиворот подтаскивая Элизу поближе к постаменту, чтобы бронзовый рыцарь получше рассмотрел это хрупкое испуганное существо в джинсах и свитере. - Это - Элиза, - не унималась княгиня, - потомок древних кельтов и наша с тобой сестра. Она повернула стрелку часов на старой башне и остановила время, чтобы наш город набрал энергии космоса и восстановил свои силы.
Бронзовое лицо рыцаря со всей выразительностью, на которое способно каменное изваяние, посмотрело на ошеломленную Элизу и в знак благодарности кивнуло головой. Тут Элиза заметила, что глаза у бронзового Вацлава были синие и живые.
- Удачи тебе, дитя мое, - прогремел Вацлав и тяжело подняв в воздух бронзовую, тяжелую руку, перекрестил Элизу.
- Ну все, полетели дальше, - заторопилась Либуше, и в ночном небе опять замелькали серебряное, розовое и голубое облачка в форме женских фигур в сопровождение ярко-синих джинсов и коричневой спортивной сумки.
Разрезая своим глубоким, низким голосом черное пространство ночи, Либуше сказала:
- А ведь это я дала начало великой династии Пршемысловичей. В 10-ом веке Вацлав был великим королем. За распространение христианства среди чехов, он был причислен к лику святых и стал считаться небесным покровителем Праги. Но как всякий святой мученик, он принял жестокую смерть от заговорщиков, - сказала Либуше, и голос ее задрожал.
- А куда мы летим? - со страхом спросила Элиза, потому что ей стало казаться, что они поднялись слишком высоко над городом.
- К Святому Виту! - ответила розовая, воздушная Тетка и, поняв страхи Элизы, подлетела к ней и бережно взяла ее за руку. Впереди в синевато-пепельной дымке ночи показались величественные башни Собора Святого Витта, возвышавшиеся над всем городом.
- Это готический собор? - пролепетала умная Элиза.
- Ой, угадала, - со смешком ответила Либуше.
Подлетев к собору, наши ночные путешественницы как заправские лайнеры совершили мягкую посадку на покатистой зеленоватой крыше. Сверху был виден весь город, утопающий в прозрачной фиолетовой дымке. Несмотря на ночное время, Элиза смогла разглядеть игрушечные, словно взятые из сказок Гофмана, цветные черепичные крыши домов, над которыми возвышались серые пронзительные шпили готических соборов. А Влтава, меняя краски словно волшебная радуга, казалось, говорила с Элизой на своем неведомом языке речных нимф и русалок. У Элизы немного закружилась голова.
- А мы не свалимся отсюда? - тревожно спросила она.
- Ну что ты! - успокоила ее черноглазая Тетка. - Это волшебная ночь. И потом мы всегда успеем тебя поймать.
Кивнув головой, Элиза не удержала равновесия и быстро стала съезжать с крыши вниз. Тетка молча глядела на нее. Не растерялась только врачевательница Кази. Успев подхватить Элизу под мышки своими сильными, почти мужскими руками, она резко взмыла вверх и, не выпуская девушку из рук, стала спускаться вниз. От страха Элиза зажмурила глаза, а когда открыла их, то увидела, что стоит на булыжной мостовой у входа в собор в окружении трех цветных теней в форме женских фигур. Испугавшись видения, Элиза снова зажмурила глаза. Увидев смятение Элизы, Либуше скомандовала:
- Кази, помоги ей! - И Кази достала прямо из воздуха какой-то флакон и заставила Элизу выпить его содержимое. И произошло чудо. Элиза начала чувствовать, как к ней снова возвращаются силы.
- Теперь не боишься? - спросила Либуше?
- Нет, - пискнула Элиза.
- Но почему Витт не встретил нас на крыше? - удивленно спросила Либуше, обращаясь к сестрам.
- Потому что он святой и мыслит по-другому, не так как мы, - недовольно ответила Кази.
- Я думаю, что мы его еще увидим, - примиренчески сказала Тетка.
Неожиданно огромная дверь собора со скрежетом открылась, и на пороге появился невысокий молодой человек, облаченный в одежду римского легионера: темный шерстяной хитон с короткими рукавами; перекинутый через левое плечо дорожный плащ и доходящий до середины бедер бронзовый панцирь. Стройные, немного худые ноги воина были одеты в открытые кожаные сандалии. Украшавший голову шлем венчал гребень из конского волоса.
- Витус! Витус! - закричали Либуше с Теткой и бросились к нему, но Витт скромным жестом святого остановил их пыл. Потом юноша присел на ступеньки и отсутствующим взглядом стал смотреть перед собой. У него были прекрасные черные глаза, в которых скрывалась неведомая простому смертному мудрость и… какая-то непонятная тоска. Лицо Витта было неподвластно времени. Но оставаясь молодым и свежим, оно излучало вечную мудрость, отправляя в неведомые дали прошедших веков. Наконец, Витт посмотрел на Элизу и слабо улыбнулся.
- Так это ты - наша гостья? - спросил Витт, улыбаясь одними глазами.
- Да! - гордо ответила Либуше, - и она спасла наш город. Ты покажешь нам собор, Витус?
- Конечно, - ответил юноша. - Но мое время ограничено, и я не могу долго оставаться с вами.
- Да, я понимаю, - ответила Либуше. - Пошли скорей! - скомандовала она, и странная свита вошла в Святую Святых Праги - Собор Святого Витта. По пути она быстро стала шептать Элизе на ухо:
- Витус был римским легионером, который принял христианство и был за это жестоко наказан. Он стал одним из первых христианских мучеников, пострадавших за свою веру. С тех пор прошло почти две тысячи лет: менялись царства, времена, монархи, режимы, менялись географические границы, одни идолы сменяли других… а Святой Витт как стоял здесь, так и стоит… - и Либуше замолчала на полуслове, потому что увидела, что святой воин неожиданно остановился и строго посмотрел на нее. Окинув взглядом гостей, Святой Витт сказал:
- Мое время истекло. Я должен покинуть вас. - Потом он внимательно посмотрел на Элизу и сказал:
- Сохрани чистоту, девочка! - и с этими словами исчез под высокими сводами собора.
- Не удивляйся, - сказала Либуше Элизе. - Святые христианские мученики грустны потому, что хотели уничтожить все уродливое на земле, а вышло не совсем так, как они хотели. Пройдет еще очень много веков, прежде чем люди поймут их. Но святые добры и снисходительны к нашим слабостям и всегда помогут нам в трудную минуту. Ладно, улыбнись! - сказала Либуше и звонко хлопнула Элизу по спине. - Пошли смотреть собор! Ну, какая Прага без Собора Святого Витта!
Осторожно ступая по каменному полу, Элиза стала вглядываться в темные очертания несущихся вверх сводов собора. Когда ее глаза привыкли к темноте, она удивилась бесконечному пространству и мрачной торжественности этого гигантского сооружения. Элиза имела слабые представления о средневековой готике, но как всякая любознательная натура, она тянулась к познанию этого непостижимого мира.
В конце XII века на смену романскому стилю пришел новый - готический. Так художники Возрождения называли средневековое искусство, считая его варварским порождением племени готов, которые якобы разрушили Рим. Эпоха готики - это время расцвета городов. Новая эпоха - новые взгляды: рыцарская поэзия, романы и турниры. В замках собирается изысканное общество, и его центр - женщины. В XII веке зародилась рыцарская поэзия, которая пришла в Европу из Прованса. Ее родоначальниками были трубадуры - провансальская знать. А оттуда песни любви распространились по всей Франции и Европе. Трубадуры были первые психологи любви. Ведь любовь - это встреча глаз, обретение своего второго «я» в другом человеке. Но мы немного отвлеклись от темы. О любви вы еще прочтете в этом кратком повествовании. А сейчас вернемся к нашим путешественникам.
Обычно готические соборы располагались на небольшой площади, окруженные лабиринтом узких улочек. Собор Св. Витта не был исключением. Как бы пытаясь вырваться из тесноты, он всей своей массой устремлялся вверх от портала по тонким колоннам и стрельчатым аркам, переходя на серые массивные башни и, наконец, останавливаясь на острие шпиля. Элиза стояла в самой середине собора и не могла охватить взглядом его гигантское пространство. Ажуры, орнаменты, окна и порталы - все имело стрельчатую форму, а ночной свет, проникающий через украшенные цветными витражами окна, наполнял помещение мерцающим мраком.
- Раньше на этом месте была маленькая церковь Св. Девы Марии, а потом к ней пристроили ротонду Св. Витта, - сказала Либуше. - Отец Вацлава, Вратислав I построил маленькую церковь Св. Георгия, но на сегодняшний день от нее остались лишь две белые колонны. Только Карл IV, - продолжала Либуше, - с согласия своего отца Иоанна Люксембургского, начал строительство этого собора, руководил которым французский мастер Матиа из Араса. При правлении Карла строительство собора не останавливалось ни на минуту.
Слушая рассказ Либуше, Элиза оглядывала витражные окна собора, которые мерцали в темноте, излучая серебристый свет. Ее внимание привлек роскошный витраж, изображавший какие-то исторические сцены. Элиза подошла поближе и стала внимательно вглядываться в плоские яркие лица, изображенных на витраже людей, пытаясь построить логическую связь между разнообразными сценами.
- Не гадай, - угадала ее мысли Тетка. - Эти витражи восстановили гораздо позже. А картинки изображают сцены из жизни апостолов Кирилла и Мефодия, которые обращали в христианство Великую Моравию. А сам собор… Ой! Его же закончили строить только в XX веке! Представляешь!
- А… - понимающе протянула Элиза, приближаясь к старому органу, который, казалось, вот-вот окрасит глубокими звуками это величественное пространство.
- Вон там, в центре собора, как раз в капелле Св. Вацлава покоятся мощи национальных святых Чехии, - сказала Тетка. - Пойдем, поклонимся им.
И компания направилась к усыпальницам, чтобы отдать дань тем, кто отдал Чехии свое мудрость, силы, сердце и душу.
- Здесь покоятся мощи Вацлава, моего потомка, - с грустью сказала Либуше и тихо заплакала.
- А император Карл IV, - продолжила Тетка, - повелел перенести сюда мощи Св. Витта, чтобы они охраняли усыпальницу чешских королей.
- Кстати, - вдруг оживилась Либуше, - где-то здесь находится вход в королевскую сокровищницу.
- Нам туда не попасть, сестра, - сказала Тетка. - Для этого надо семью ключами открыть семь замков.
- Я думаю, что справлюсь без этих сложностей, - усмехнулась Либуше и уже сделала шаг по направлению к боковой двери, как вдруг чей-то неизвестный громоподобный мужской голос сказал:
- Вы не смеете прикасаться к святыням земли чешской! Уходите!
Остановившись на полпути, Либуше задумалась, очевидно, силясь понять, чей это голос, и почему им нельзя войти в сокровищницу, но быстро поняв, в чем дело, она сказала:
- Он прав. Нам пора уходить. Я бы конечно поспорила с ним, но надо соблюдать этикет. - И Либуше быстро вывела компанию из собора.
Оказавшись на улице, Элиза с облегчением вдохнула сырой ночной воздух.
- Чей это был голос? - осторожно спросила она. - Св. Витта?
- Ну что ты! - мягко ответила Либуше. - Это был голос духа-хранителя сокровищницы. Он любит пускать только днем и по билетам. Не волнуйся. На балу у Карла ты увидишь все их драгоценности. Тебе даже надоест смотреть на них! Все отлично. Теперь мы пешком вернемся в Старый город, а по дороге я покажу тебе наш знаменитый Карлов мост, - весело сказала Либуше. - За мной!
И странная компания, состоящая из трех фей в длинных невесомых платьях и девушки в джинсах, весело двинулась по направлению Малой Страны, основанной еще в XIII веке Пршемыслом Отакаром II, который пригласил в Чехию первых немцев и поселил их в этой уютной части Праги, до наших дней сохранившей свой первозданный вид: узкие мощеные мостовые, вдоль которых разместились низенькие домики с розовыми и зелеными крышами, над которыми, рассекая небо, возвышались золотые шпили соборов и костелов.
- Как в сказке, - восхищенно сказала Элиза.
- Сказка еще только начинается, - сказала Либуше и ласково улыбнулась Элизе.
Миновав Малую Страну с ее игрушечными домиками, они подошли к каменной арке, откуда открывался замечательный вид на Влтаву. Элиза с удивлением заметила, что оба берега реки соединяет широкая, похожая на мост улица, начинающаяся прямо у каменной арки. Элиза заметила темные очертания статуй, расположенных по всей длине моста.
- Это мост или улица? - спросила удивленная Элиза.
- Это и есть тот знаменитый Карлов мост, о котором я тебе говорила, - объяснила Либуше. - Он соединяет Старый и Новый город.
- Смотри! - сказала Либуше и взмахнула рукой.
Мгновенно ночная тьма рассеялась, и Карлов мост озарили сотни желтых фонарей, освещая каждую статую.
- Так это прямо галерея под открытым небом, - сказала Элиза.
- Это католические святые, - объяснила Тетка. Сюда лучше прийти на рассвете и увидеть, как розовые лучи солнца купаются в серебристых водах.
- Пойдемте, - заторопилась Либуше, - ибо ночь, как и все остальное, имеет свой конец. Нам нужно еще успеть в Старый город.
Украшавшие Карлов мост, статуи католических святых, произвели на Элизу почти мистическое впечатление. Неподвижные изваяния показались ей живыми существами, познавшими все горькое и все прекрасное в этом мире. Созерцая лики святых мучеников, совершивших подвиги во имя христианской веры, Элиза чувствовала сладкое благоговение, и слезы прозрачными ручейками текли по ее лицу. Подобно многим современным людям, Элиза не была религиозной, но и атеизм со своим родным братом нигилизмом были ей чужды.
- Ну-ка подойди сюда, - сказала Либуше.
Повелительный голос княгини сразу вернул ее на землю, и Элиза увидела, что белокурая хозяйка Праги стоит у статуи невысокого мужчины, голову которого украшал чудесный золотой нимб. Чуть ниже на постаменте на золотых пластинах, видимо, были изображены сцены из его жизни.
- Это - Ян Непомуцкий, очень почитаемый в католической Европе святой, - начала объяснения Либуше. - Ян - покровитель мостов. Король Вацлав IV приказал сбросить его с этого моста во Влтаву за то, что он не выдал тайну исповеди королевы, у которой был любовник. А еще Яна можно попросить исполнить одно самое заветное желание. Надо только дотронуться до него. Ян! - обратилась Либуше к святому. - Это - Элиза, наша избранница и спасительница. Ты исполнишь ее самое заветное желание?
И Элиза увидела, что в знак согласия статуя почти незаметно кивнула головой.
- Видишь золотые картины с изображением жития Яна?
- Да, - ответила Элиза.
- Прикоснись к той картине, где Яна бросают во Влтаву и загадай желание.
Исполненная чувством благоговения перед святым, Элиза подошла к черной статуе святого, присела на одно колено и прикоснулась губами к изображению, показывающего как чистого сердцем человека бросают в холодные воды Влтавы. Девушка начала быстро шептать какие-то слова. Что это было? Молитва? А может быть, единственное желание каждого человека - быть счастливым? Элиза встала, погладила рукой изображение и отошла в сторону.
- Мы уже почти в Старом городе, - сказала Тетка, благодушно глядя на Элизу.
- Скорее, сестры! - заторопилась Либуше и повела всю компанию к предмостной башне, ведущей в Старый город.
- А куда мы идем? - спросила Элиза.
- Назад, в Старый город, - ответила Либуше. - А оттуда мы доставим тебя в замок Карлштейн, где устраивает грандиозный бал Карл IV.
- Либуше, - робко начала Элиза. - Я могу тебя попросить об одном одолжении?
- Проси, - ответила Либуше. - Если это в моих силах, я помогу тебе.
- Я слышала, что где-то здесь спрятан человечек по имени Голем. Мне очень хочется увидеть его.
Либуше нахмурилась и ответила:
- Почему вы, современные атеисты, верите во всякую чертовщину? Зачем он тебе? Поиграться?
- Просто я недавно прочла о нем книгу, и у меня возникли некоторые догадки. Поэтому мне бы хотелось увидеть Голема, - твердо сказала Элиза.
- Ах ты, каббалистка-самоучка! - издевательски сказала Либуше. - Голлем спрятан в Староновой синагоге, и никто еще не осмелился будить его.
- А я и не буду будить его, - пообещала Элиза.
- И потом, - продолжала Либуше, совершенно не слушая Элизу, - для этого надо получить разрешение равви Лева, его создателя, - отрезала Либуше, давая понять, что разговор окончен.
- Послушай, сестра! - взмолилась Тетка. - Я приведу равви, и он разрешит.
- Еще одна чернокнижница, - иронично заметила Либуше. - Ты бы лучше собой занималась, а не изучала каббалистику.
- Все будет хорошо, сестра, - сказала молчаливая Кази. - Выполни просьбу нашей подруги. Ведь ты умеешь общаться с духами.
- По-моему, я нахожусь в компании сатанистов! - взорвалась княгиня.
- Да что ты, сестра! - сказала Тетка. - Ты сама прекрасно знаешь, что все это не так.
- И потом, - тихо, но настойчиво сказала Элиза, - я бы хотела увидеть старое еврейское кладбище и поклониться праху похороненных там людей. Мой прадед был погиб во время Второй Мировой Войны в газовой камере в Аушвице.
- Ладно, - согласилась Либуше. - Если кладбища и всякая чертовщина тебе важнее, чем бал у Карла, я выполню твою просьбу. Но это не так близко. Полетели! - скомандовала Либуше. - И 4 легкие фигурки, взявшись за руки, снова взмыли в синее небо.
5
Элиза и ее новые подруги летели в довольно грустное место - бывшее еврейское гетто. В средние века эта древняя нация подвергалась безжалостным преследованиям: евреи должны были носить особую одежду, по которой их узнавали, обязаны были жить в определенном месте и не переступать границы отведенной им территории. В Западной Европе их преследовали повсюду и безжалостно изгоняли из Англии, Франции и Испании, незаслуженно забывая о великих представителях этого народа. В Праге евреи жили в специально отведенном месте (гетто), и им не разрешалось покидать его пределы. Только в 1849 году император Франц Иосиф I официально отменил эту изоляцию. В старину пражское еврейское гетто называли «городом за чертой», от которого остались 6 синагог, старое еврейское кладбище и Пинкасовая синагога, где находится плита с самой длинной в мире эпитафией. В ней перечислены 77297 чешских и моравских евреев, замученных в концлагерях немецкими национал-социалистами.
Умерших членов еврейской общины хоронили на Старом еврейском кладбище. В период между 1439 и 1787гг. там было погребено свыше ста тысяч евреев. Так как территория гетто не могла быть расширена, умерших приходилось хоронить друг на друге, засыпая сверху землей новые погребения. На тесном пространстве сохранилось свыше 12 тысяч надгробных камней. На нем похоронен и знаменитый равви Лева. Согласно легенде, ему удалось с помощью магических заклинаний создать глиняного человека по имени Голем (текст составлен по материалам путеводителя «Чешская республика», автор Сабина Херре). По преданию, в 17-ом веке в еврейском гетто проживал некий равви Лева, не брезгающий кабалистикой и оккультизмом, что в те времена считалось нормальным.
Каббалисты считали, что смысл священного писания бесконечен (суждение шотландского философа Эригена) как число красок в этом мире, и в божественных текстах они искали тайну создания органических существ. Как выяснилось, умному равви Лева удалось путем комбинации букв создать человечка, которого он назвал Голем. «Голем» в переводе означает бесформенную, безжизненную глыбу.
Австрийский писатель Густав Майринк, чью книгу Элиза с таким упоением прочитала, в одноименном романе пишет: «История эта восходит к семнадцатому веку. Восстановив утраченные формулы каббалы, некий равви (Иегуда Лев бен Безалель) создал искусственного человека, так называемого Голема, чтобы тот звонил в колокола в синагоге и выполнял тяжелые работы.
Однако Голем не был человеком, в нем едва теплилась глухая, полусознательная, растительная жизнь, которая поддерживалась при помощи глиняной таблички, которую ему подсовывали под язык, чтобы она притягивала свободные звездные токи.
Однажды, перед вечерней молитвой, равви забыл вытащить табличку изо рта Голема; тот впал в неистовство и побежал по темным улицам гетто, убивая всех, кто попадался на его пути, пока равви не догнал его и не вынул табличку. И Голлем рухнул замертво. От него осталась лишь жалкая, безжизненная фигурка, которую спрятали в Пражской синагоге и которая по легенде находится там до сих пор.
Но сохранилась тайная формула, по которой можно создать Голема. Описание этой процедуры составляет 23 столбца и требует знания „алфавита 221-х ворот“, который надо повторять над каждым органом Голема. На лбу у него надо начертать слово „Эмет“ - „Истина“. Чтобы уничтожить глиняного человечка, достаточно стереть первую букву, останется слово „мет“, означающее „смерть“. (Материал взят из газеты „Оракул“, №5, 2002)».
Но так ли все это было? Можно ли оживить магическими заклинаниями глиняную куклу? - Никто этого не знает. Но, возможно, нашей путешественнице Элизе и откроется какая-то тайна? Ведь ей представилась уникальная возможность переместиться во времени.
6
Элиза, Либуше, Тетка и Кази приземлились среди покосившихся серых могильных плит на Старом еврейском кладбище. Элиза больно ударилась спиной о чье-то надгробие потому что их было столько, что невозможно было пройти и не задеть какое-нибудь из них. Элизе стало не по себе, и она виновато посмотрела на Либуше.
- Ничего не поделаешь, - недовольно сказала Либуше, понимая состояние Элизы. - Здесь 12 слоев захоронений! Люди лежат друг на друге, потому что, видите ли, власти запрещали расширять границы гетто! Надеюсь, - обратилась княгиня к Тетке, - твой равви похоронен где-нибудь сверху, - не очень удачно сострила Либуше. - Чего смотришь, Тетка-чернокнижница! Давай, говори заклинания, вызывай своего равви!
- Да я уже здесь, - послышался старческий, скрипучий голос.
- Что!!! Так вот где ты пропадаешь, когда я тебя ищу! - накинулась княгиня на кроткую, Розовую Тетку, которая скромно потупив взор, сидела прямо на серой земле, раскинув полы своего розового платья. - Вместо того, чтобы найти себе в мужья скромного и достойного эльфа, а лучше короля эльфов, ты шляешься по кладбищам и занимаешься сатанизмом! Все! Я ухожу!
- Подожди, - сказала спокойная и выдержанная Кази, которая где-то уже успела переодеться. Вместо голубого «врачебного» одеяния она надела воздушное темно-синее платье, которое необыкновенно шло ей. - Здесь нет сатанизма и сатанистов! Говорю тебе как врач. Умоляю, останься с нами, сестра.
- А зачем ты вырядилась? - подозрительно спросила Либуше.
- Чтобы удобнее было передвигаться по воздуху, - просто ответила врачевательница.
- Понятно, - сказала Либуше. - Ну и где же ваш равви? Что-то я его не вижу.
- Я здесь, княгиня Либуше. - И из-за серой могильной плиты показался седой старик в черной хламиде и черной шапочке раввина. Тетка подбежала к нему и радостно обняла старика.
- Теперь мне все ясно, - металлическим голосом сказала Либуше. - Надеюсь, ты знаешь, кто я? - высокомерно спросила княгиня.
- Да, княгиня, - ответил равви Лева и почтительно поклонился. - Ты из более далекого прошлого, чем я.
- Моя подруга и сестра Элиза, которую ты видишь здесь, оказала нам неоценимую услугу, и мы должны отплатить ей тем же, - строго сказала Либуше.
- Конечно, княгиня, - ответил старик и стал внимательно рассматривать стоящую рядом с Либуше Элизу.
- Ты покажешь ей своего Голема, равви?
- Разумеется, княгиня. Она этого заслуживает, ибо душа ее чиста. Пока…
- Тогда чего ты стоишь, равви? Веди нас! - вспыхнула Либуше, и странная компания медленно, осторожно обходя взгромоздившиеся друг на друга могильные плиты, последовала за Левом.
Наблюдательная Элиза заметила, что равви шел легко, почти не касаясь земли, оставляя на мерзлой земле лишь слабый след от тяжелых коричневых башмаков. Покинув территорию кладбища, они подошли к Староновой синагоге, старейшему готическому зданию, построенному в 13-ом веке. Над входом была изображена виноградная лоза, символизирующая 12 колен Израилевых. По-хозяйски достав ключи из пол своих черных одежд, равви Лева открыл дверь старинного еврейского храма и сказал:
- Добро пожаловать в мою обитель, господа.
- Твоя обитель не здесь, а ТАМ, - съязвила Либуше, бросив взгляд в сторону кладбища.
- Ваша тоже, княгиня, - ловко парировал равви и вежливо поклонился.
- Да как ты смеешь! - закричала Либуше. - Да я тебя сейчас…
- Я прекрасно знаю, кто вы, княгиня, - перебил ее Лева. - Я - просвещенный человек. И вы сами прекрасно знаете, что жизнь не кончается после смерти.
- Прости меня, равви, - смягчилась княгиня. - Ты лучше поскорее покажи нам свое сокровище. Ведь ночь коротка, а Элизе нужно еще успеть на бал к Карлу.
- Слушаюсь, княгиня, - поклонился равви. - Заходите, дамы. Вы окажете мне честь.
Внутреннее убранство синагоги не оказало на Элизу особого впечатления. Две восьмигранные колонны делили главный зал помещения на два нефа, что было характерно для средневековых синагог. В одном крыле обычно решались дела общины, другое использовалось в качестве школы. Но равви видимо не решил проводить никаких экскурсий и сразу повел своих гостей к боковой лестнице, ведущей на чердак.
- Осторожно, лестница крутая, не споткнитесь, - предупредил вежливый равви.
- Ты за нас не беспокойся, - процедила сквозь зубы Либуше. - Если что и случится, Кази вылечит, а заодно и тебе вправит мозги, чтобы впредь не пугал людей глиняными куклами.
Проглотив последнюю, откровенно хамскую реплику Либуше, равви Лева немного нахмурился, но потом решил не ссорится с основательницей Праги и вежливо промолчал.
Поднявшись по крутой лестнице на пыльный чердак, они остановились перед крохотной деревянной дверцей. Равви без всяких ключей легко открыл дверь и жестом пригласил гостей войти в помещение. Компания осторожно вошла в темную, как будто бы никогда не знающую солнечного света, комнату. Стояла кромешная тьма, лишь слабые полоски лунного света, пробиваясь через щели в заколоченных досками окнах, бросали причудливые тени на предметы.
- Не бойтесь, я сейчас зажгу свечи, - сказал Лева.
- Я думаю, это легче сделать мне, - парировала Либуше и взмахнула рукой. Как по волшебству, темный пыльный чердак озарился приятным голубым светом, и Элиза жадными глазами начала рассматривать обитель этого известного священнослужителя, алхимика, каббалиста и ученого. Почти на всех стенах располагались стеллажи, заваленные толстыми покрытыми пылью фолиантами. Посередине комнаты находился большой прямоугольный стол, на котором стояли колбы с какими-то жидкостями, склянки, ступки, глиняные миски, гусиные перья, горы бумаг, исписанные непонятными знаками и снова книги. В центре стола стояли песочные часы и подсвечник с наполовину сгоревшими свечами. «Значит, сюда кто-то ходит и зажигает свечи», - подумала Элиза.
- Вы совершенно правы, мадам, - угадал ее мысли равви и снова вежливо поклонился.
Элиза посмотрела на равви и улыбнулась. Вежливый и предупредительный равви Лева сразу понравился девушке. Его лицо поражало своей открытостью, а доброжелательность и ум, подкрепленные чувством собственного достоинства и уверенности в себе, сразу располагали к нему людей. Лицо равви было смуглым, с крупным, выдающимся носом, тяжелым подбородком и темными глазами, излучавшими свет и доброту. «Нет, он не мог мучить бедного Голема», - подумала Элиза.
- И ты права, - дитя мое, опять угадал ее мысли равви.
«Да они тут все телепаты», - подумала Элиза. - «Жаль, что еще не придумали механизма, который скрывает мысли».
- Не волнуйся, скоро придумают! - снова ответила на ее мысли Либуше и направилась к очагу, напротив которого стояло старое, потертое кресло. Брезгливо посмотрев на него, княгиня расправила фалды своего белого платья и села, видимо решив, что визит к равви затянется надолго.
- Не беспокойтесь, княгиня, - успокоил ее равви. - Я часто принимаю здесь гостей, и они уже вытерли всю пыль с сиденья.
- Лучше поторопись, равви, - спокойно сказала Либуше.
- Слушаюсь, княгиня, - учтиво сказал Лева и направился в левый дальний угол комнаты, где стояло бюро, рядом с которым лежал большой железный сундук. Равви легко открыл сундук и извлек оттуда большой деревянный ящик, где, по всей видимости, лежал Голем. Держа ящик в руках, равви почти вплотную, на недопустимое для джентльмена расстоянии подошел к Элизе и начал внимательно разглядывать ее, как бы прикидывая показывать или не показывать этой девушке из будущего легендарного человечка, наделавшего столько шума в истории.
- Это еще что за смотрины? - недовольно спросил Либуше. - Открывай ящик и показывай свою драгоценную куклу!
- Не беспокойтесь, княгиня - сказал равви. - Я думаю, мы с Элизой поняли друг друга. Да, Элиза? Ведь не всем книгам и преданиям можно верить.
- Ну, я не знаю, - неуверенно ответила Элиза, про себя отмечая необычайные проницательность и ум старика.
- Зато знаю я! - уже рассердилась Либуше. - В третий раз говорю: доставай свою куклу и быстро ее показывай! Не тяни время!
- Слушаюсь, княгиня, - подчеркнуто вежливо сказал равви и протянул Элизе деревянный ящик. - Я хочу, чтобы наша гостья сама достала мое творение.
- Нет!!! - тонким голоском закричала испуганная Тетка. - А вдруг Голлем опасен?
- Милая Тетка, - сказал равви, - он уже триста лет молчит. - Как я не старался, он все молчит и молчит. Наверное, обиделся. - А ты, - обратился равви к Элизе, - лучше поставь ящик на стол и вытащи его.
Элиза порывисто выхватила из рук Лева ящик и подошла к длинному столу. Поставив ящик на стол, она открыла крышку и осторожно вытащила оттуда… Нет, не седьмое чудо света, а обыкновенную коричневую куклу с большой головой и длинными руками и ногами, больше похожую на инопланетянина, чем на свирепого Голема. Размером он был сантиметров 60 не больше и производил жалкое впечатление: неестественно длинные конечности безжизненно болтались, глаза были закрыты, а большая голова все время падала набок как у новорожденного. Весь вид этого несчастного создания вызывал у Элизы жалость. Либуше, Тетка и Кази хоть и были жрицами и феями, но женское любопытство взяло верх, и они как три цветных метеора подбежали к столу и с любопытством стали рассматривать легендарную куклу. Но помня страшные истории про Голема, они не решались прикоснуться к человечку. Только наша смелая путешественница Элиза не боялась ничего, а тем более больших игрушек. В детстве она обожала своих кукол, плюшевых медвежат, гномиков, колдунчиков и до сих пор держала их у себя дома, считая, что в них живет хоть и примитивная, но живая душа. И
потом относительно Голема у Элизы были кое-какие догадки, которые ей очень хотелось проверить. Она взяла на руки человечка и стала качать его как младенца.
- Равви, а веди он сделан не из глины, - сказала Элиза. - Тебе удалось найти какой-то другой материал, алхимик.
Равви Лева впервые смутился и ничего не ответил.
Элиза еще раз внимательно посмотрела на Голема и сказала:
- Я вижу, что некоторые части тельца Голема прозрачны и обнажают контуры проводков. Признайся, равви, ты получил электричество? - напрямик спросила Элиза.
- И да, и нет, - уклончиво ответил Лева.
- Мои догадки оправдались, - сказала Элиза. Ты просто создал робота, на три века опередив науку. А хотите, он откроет глаза, - обратилась она к присутствующим.
- Нет! - испуганно вскрикнула Тетка.
- Нет! - вторила ей Кази.
- Эй вы, тихо! - приказала Либуше. - Пусть попробует. Все равно у нее ничего не получится.
- Сейчас, - сказала Элиза и начала возиться с человечком. - А что у него написано на лбу? - спросила девушка.
- «Мет», что в переводе означает «смерть», - ответил равви. - Но если впереди поставить «э», то получится «эмет» - истина.
- Хорошо. Тогда дайте мне вон то перо, - сказала Элиза показывая на лежащее на столе гусиное перо.
Равви Лева послушно взял со стола перо и протянул его Элизе, которая аккуратно начертала на коричневом лбу Голема букву «э».
- Может, мы вас подождем на улице? - предложила Тетка.
- Нет, - грозно приказала Либуше. - Все остаются здесь.
В это время, к удивлению всей компании, Элиза положила Голема на пол, а сама стала копаться в своей коричневой сумке, пока не достала оттуда какие-то цветные проводки и аккумулятор, которые она всегда брала с собой для своего карманного фонарика. Потом она села на корточки и начала колдовать над Големом, подсоединяя к его коричневому тельцу источники питания. Неожиданно человечек открыл глаза.
- Смотрите, он открыл глаза, - сказала Элиза.
Равви Лева, Либуше, Тетка и Кази подбежали к Элизе и увидели, что этот несчастный, замученный человечек открыл свои кукольные светло-голубые глазки.
- Как тебя зовут? - спросила Элиза.
- Голем, - скрипучим слабым голоском ответил человечек.
- А я - Элиза. Скажи, в тебе живут мысли?
- Конечно, - но я не могу шевелиться. Мне снятся сны, и я знаю почти все, что происходит на свете. Вас ждут тяжелые времена, - сочувственно вздохнул Голем.
- Ты прямо как компьютер, - пошутила Элиза. - Я хочу подарить тебе свой голубой пуховый свитер, - сказал Элиза, а то в наш век неприлично быть неодетым. - И Элиза достала из сумки голубой пуховый свитер, одела его на Голема, который сразу преобразился и приобрел цивилизованный вид.
- Спасибо, Элиза, я никогда не забуду этого, - сказал человечек слабеющим голоском потому что энергия аккумулятора была на исходе. В его тельце оставалась лишь слабо изученная энергия нейтрино и торсионных полей, которая питала сны этого человечка.
- Покачать тебя перед сном? - спросила Элиза.
- Да, - ответил Голлем, - и я опять усну и буду видеть сны.
Элиза осторожно взяла принаряженного Голема на руки и стала качать его как младенца, напевая бабушкину колыбельную. Человечек блаженно закрыл свои светлые голубые глазки и погрузился в сладкие грезы.
- Вот и все, - сказал Элиза. - Оказывается, нам под силу оживить Голема.
- Элиза, - строго сказал равви, беря из ее рук Голема и осторожно кладя его обратно в ящик, - никто не должен знать о том, что здесь произошло. Легенды должны оставаться легендами, и никто не вправе опережать время. А что касается Голема, то вы знаете о нем далеко не все. - И равви Лева стер своим крючковатым смуглым пальцем букву «э» на лбу у Голема.
- Я обещаю тебе, равви, что сохраню легенду, - сказала Элиза, глядя своими синими глазами на Лева.
- Я верю тебе, чистая душа, - ответил равви и пожал руку Элизе.
«Боже! У него теплые руки», - подумала Элиза. «Значит он живой».
- Да, я живой, - усмехнулся равви. - Пойдем, ты проводишь меня до моей могилы.
- Хорошо, равви, - бесстрашно ответила Элиза.
- Сам дойдет! Не мальчик! - вспылила Либуше. - У нас совсем нет времени, Элиза.
- Нет, - тихо, но твердо сказала девушка. - Я должна проводить Лева.
- Ну ладно, - уже в который раз смягчилась княгиня. - Все-таки ты - наша бесценная и желанная гостья.
И странная компания опять отправилась на старое еврейское кладбище, чтобы распрощаться с равви Левом. И опять они плутали среди многочисленных серых надгробий, за каждым из которых скрывалась своя грустная история жизни и смерти. Остановившись у все той же покосившейся вертикальной могильной плиты, равви Лева сказал:
- Все. Мне пора. Прощай, Элиза. Спасибо тебе. И помни, что счастье ждет тебя, - и равви исчез за плитой.
- Вот и все, - грустно сказала Элиза. - Так кончается наша жизнь на земле.
- Нет, это далеко не так, - возразила ей Либуше. - Каждый из нас проходит свой путь, начертанный Богом и выбранный им самим.
- Мой прадедушка был замучен в Аушвитце, - скорбно сказала Элиза, - и я не знаю, где его могила.
- У него нет могилы, - ответила Либуше. - Его прах давно развеял ветер, а душа улетела в Рай. Но он помнит о тебе и всегда поможет в трудную минуту.
- Мне трудно в это поверить, но я хочу, чтобы там, на небесах ему было хорошо. Ты слышишь меня, дедушка? - громко спросила Элиза тишину, и ее звонкий голос раскатистым эхом отозвался в пространстве. - Я помню тебя и миллионы-миллионы других!
Элиза замолчала и с грустью посмотрела на серые могильные плиты, каждая из которых, казалось, издавала неслышные стоны и рыдания.
- Не думай о грустном, - сказала Либуше, опять угадав мысли Элизы. - Все не так плохо, как ты думаешь. Многие из этих людей давно обрели покой. А в твоей жизни скоро наступят приятные перемены. Не все же быть одной! - засмеялась княгиня. - Скоро начинается бал в замке Карлштейн, и тебе обязательно надо попасть туда, а то пропустишь много интересного.
- А где этот Карлштейн? - спросила Элиза.
- Совсем недалеко, - ответила Тетка. - Мигом будем там. Полетели!
Либуше и Тетка подхватили Элизу под руки и взмыли в воздух. Опять внизу замерцали огни древнего города, но Элиза уже не испытывала страха. Мягко рассекая бархатную синеву неба, она подставила лицо теплому ветру, вдыхая сказочный аромат ночи. Скоро, очень скоро ее ждет главное событие этого удивительного путешествия - бал при дворе прославленного короля Карла IV.
Летели они действительно не долго. Уже через три минуты они стояли у крепостной стены, окружавшей холм, на вершине которого располагался замок из белого камня.
* * *
Личная жизнь Элизы оставляла желать лучшего, хотя с первого взгляда природа ничем не обделила ее. Видимо, виной всему было слепое подражание сложившемся стереотипам и некая двойственность натуры, свойственная многим женщинам. Она вела довольно замкнутый образ жизни, хотя по природе не была одиночкой. Она не разделяла феминистские взгляды, но все же приветствовала самостоятельность и самодостаточность. Почти все ее подруги твердо ходили по земле и мыслили категориями реальности, а Элиза продолжала быть неисправимой мечтательницей, строившей и жившей в воздушных замках. В отношениях с сильным полом Элиза скорее сама была «отмороженным рудокопом», чем достопочтенные чехи, которые так гостеприимно принимали ее.
Женская привлекательность - сложная вещь, которая в каждую эпоху имеет свои особенности. То, что считалось красивым в раннее средневековье, в наше время считается неприемлемым и даже уродливым. Но женское любопытство существовало во все века, и Элиза не была исключением. Поэтому услышав, что где-то на том или этом свете будет проходить бал, сердце Элизы радостно забилось, а глаза засверкали как подсвечники из богемского хрусталя, ибо все знают, что во все времена на этом старом как свет торжестве совершались великие таинства встреч влюбленных и заключались союзы.
Надеюсь, читатель простит нам эти лирические отступления, ведь согласитесь, что у многих в жизни возникают психологические проблемы, и Элиза не была исключением. Кстати, что сейчас делает смелая путешественница со своими таинственными подругами? Мы оставили их у высокой скалы, над которой возвышался замок Карлштейн.
* * *
А там… Окна белого замка мерцали желтоватым светом, и в них то и дело медленно и величаво проплывали темные силуэты людей в готических костюмах. При виде этого зрелища Элизу охватило беспокойство. «Неужели я буду веселиться с фантомами?» - подумала она. «Надо уговорить Тетку вернуться в Прагу и закончить весь этот маскарад! Я же не Персефона в царстве Аида! И вообще, надо бежать отсюда!»
Либуше строго посмотрела на Элизу и строго сказала:
- Мы не приветы с того света. И тебе нечего бояться. Потрогай мою руку. Она теплая. - И княгиня протянула Элизе свою большую ладонь с длинными изящными пальцами. - Элиза осторожно потрогала мягкую руку княгини.
- Чувствуешь? Она теплая. Мы - живые люди, но только из прошлого.
- Из очень далекого прошлого, - ответила Элиза. - Ты уже полторы тысячи лет лежишь в могиле!
- Опять ты за старое! Ну и лежу! Ну и что! Кстати, весьма скучное занятие для деловых людей.
- Что? - не поняла Элиза.
- А ты знаешь, что в каком-нибудь измерении ты тоже покойник, - вопросом на вопрос ответила Либуше. - В каком-то измерении ты лежишь в земле сырой, и никто о тебе не знает.
Услышав эти слова, Элиза побелела как смерть, и если бы добрая Тетка во время не схватила ее за руку, то наша избранница упала бы в обморок.
- Не пугай ее, Либуше, - взмолилась Тетка. - Лучше расскажи ей про бал.
Несмотря на всю напряженность ситуации, Элиза все-таки сумела взять себя в руки и оценить обстановку. Возможно, ситуация складывалась не в ее пользу, но была далеко не безвыходной. «Надо им пока подыграть, а потом тихо уговорить Тетку вернуться обратно в Прагу», - подумала Элиза.
- Ваше сиятельство! - бодро обратилась она к Либуше. - Не могу же я в таком виде идти на праздник, - и Элиза взглядом показала на свои видавшие виды джинсы и грязный свитер.
- Почему? - удивилась княгиня. - Прекрасный маскарадный костюм. В нем ты будешь отмечена свыше и получишь великую привилегию - провести ночь с самим Карлом IV.
При слове «провести ночь», у Элизы подкосились ноги и, не удержавшись в пространстве, она с шумом шмякнулась мягким местом на мерзлую землю. В ее планы отнюдь не входило вступление в интимную связь с мужчиной, а тем более с королем, который жил более шести веков назад.
- Но я этого не хочу! - взмолилась Элиза.
- Как же вас всех испортил двадцатый век! - сказала Либуше. - Мы хоть жили в согласии с природой. А вы-то как живете? Во что верите? Понятие «провести ночь» неоднозначно. Ночь можно провести как угодно: за игрой в шахматы, в приятной беседе за бокалом вина или за чтением стихов о прекрасной даме. Так что нырять к нему в постель совершенно необязательно. И потом… возможно, тебе откроется некая тайна, которая изменит всю твою жизнь, - таинственно сказала Либуше.
- Но вы-то с князем Пршемыслом книжек не читаете, - бестактно заметила Элиза.
- Ах, вот ты о чем, - сказала княгиня. - Видишь ли, мы с князем жили в другое время, когда люди и природа составляли единое целое. У нас было мало запретов, а физические наслаждения были выше возвышенных чувств. А ты сейчас попадешь в 14-ый век, когда трубадуры уже сделали свое дело, открыв людям священный «АМОР».
- Любовь? - переспросила Элиза.
- Да, любовь, - ответила Либуше. - Возвышенная, платоническая любовь к прекрасной даме.
Некоторое время обе женщины молчали, каждая думая о своем. Первая заговорила Элиза.
- Княгиня, можно я что-нибудь надену на бал?
- Может, Тетка что-нибудь возьмет у своих фей? Что скажешь, Тетка?
- Мои феи очень маленькие, сестра. А их одежда соткана из облаков.
- Нет, спасибо, - сказала Элиза. - У меня есть, что надеть. - И она извлекла из своей спортивной сумки черное бархатное платье с декольте и длинным разрезом от бедра.
- А где мне переодеться? - застенчиво спросила Элиза.
- Да мы тебя уже видели. Не стесняйся. Хотя… Тетка! - громко приказала княгиня.
Тетка как по команде приподняла полы своего розового воздушного платья, и неизвестно откуда перед Элизой появились деревянная ширма, обитая белым атласом, мягкий пуфик и огромное, во весь человеческий рост бронзовое зеркало.
- Давай, переодевайся, - просто сказала Либуше.
Элиза зашла за ширму и первым делом начала изучать свое отражение в зеркале. Из зеркало на нее смотрела растрепанная девушка с дикими синими глазами. Вдобавок, ее сильно потрепанная одежда была покрыта какой-то невнятной, видимо, средневековой пылью. «Как бы этот Карл не бросил меня в каземат за бродяжничество», - подумала Элиза. «В речке, что ли, искупаться?»
Вдруг, откуда ни возьмись, появилась Тетка, держа в руках хрустальный бокал с какой-то серебристой жидкостью.
- Выпей, Элиза, - сказала она. - Это утренняя роса, которую собирают мои феи. Ты сразу почувствуешь себя лучше.
Бедной Элизе ничего не оставалось делать, как выпить содержимое бокала. На вкус это была простая вода, слегка отдающая запахом трав. Но вода сделал чудо. Элиза почувствовала прилив сил и желание действовать. Она мигом скинула с себя грязную одежду и осталась в одних красных трусиках. Ей было совсем не холодно, хотя на улице была зима. Элиза достала из сумки черное бархатное платье, красные чулки и косметичку, из которой она вытащила все необходимое для наведения красоты и разложила их на бронзовом подзеркальнике. Устроившись на мягком, белом пуфике. Элиза начала старательно приводить в порядок лицо. Намазавшись кремом, Элиза наложила толстый слой пудры, щедро наложила на ресницы коричневую тушь и накрасила губы розовой помадой. «Бал, так бал! Надо быть в форме», - подумала Элиза и нервным движением натянула на себя красные чулки. Потом она наложила на лицо еще какой-то крем и стала внимательно рассматривать себя в зеркале. Из зеркала на нее смотрело ярко размалеванное существо в красных чулках, но Элиза осталась довольна собой. Первая часть туалета была завершена. Осталось только надеть черное
бархатное платье и лакированные лодочки, что Элиза и сделала. Одевшись, Элиза ощутила необыкновенную легкость во всем теле, всем своим существом чувствуя свое обаяние. Она видела, что этот черный бархат невероятно шел ей, подчеркивая все достоинства ее фигуры. Элиза качнула бедрами, и разрез платья обнажил изящную ножку в красном блестящем чулке. Элиза схватила щетку, провела пару раз по волосам и… О чудо! Ее не очень хорошие от природы светло-русые волосы, как по волшебству, легли на плечи пышным волнистым дождем. Она еще раз посмотрела на себя в зеркало и увидела красивую, немного чересчур накрашенную, но несомненно уверенную в себе женщину, которая знает себе цену.
- Я готова! - закричала Элиза.
Мгновенно исчезли белая ширма, пуфик и бронзовое зеркало. Разряженная Элиза стояла напротив подруг, держа в руках свою неизменную коричневую спортивную сумку.
- Ты из какого театра сбежала? - спросила Либуше, изо всех сил скрывая смех.
- У нас все так одеваются, - ловко парировала Элиза.
- А здесь так ярко одевается только королева. А ты, видимо, хочешь казаться лучше нее.
- Ну, я могу опять одеть джинсы…
- Не стоит. Карл добр. Если что, он всегда защитит тебя.
- Возьми мою розовую шаль, - сказала Тетка и накинула на плечи Элизы невесомое, воздушное покрывало. - Если будет трудно, то я помогу тебе.
- А вы разве не пойдете со мной? - с опаской спросила Элиза.
- Нет, - ответила Либуше. - Нам это не дозволяется. Другая эпоха. И тебе я не советую долго задерживаться, а то так и останешься там.
- Что же, удачи тебе! - вместе сказали Либуше с Теткой и взмыли в воздух.
7
Элиза осталась совершенно одна в неизвестном месте, в неизвестное время и в неизвестной эпохе. Дико озираясь вокруг, она стояла у крепостной стены в ореоле облачной розовой шали, через которую просвечивал ее стройный силуэт в черном платье с разрезом и выглядывала ножка в красном чулочке, которую украшали стильные лакированные лодочки. Зрелище было довольно пикантным и даже романтичным, если бы не спортивная сумка, которую Элиза постоянно прижимала к себе, как будто бы боясь потерять. Кругом не было ни души: только белый средневековый замок с переливающимися желтым светом стрельчатыми окнами, синяя река и высокая крепостная стена, окружающая знаменитый Карлштейн.
«Что делать?» - подумала Элиза. - «Они бросили меня, даже не сказав, когда придут за мной. Кого позвать на помощь? Как пройти во дворец? Где вход? У кого просить помощи? Эти три ведьмы пошутили надо мной и бросили!»
Лихорадочные мысли одна за другой проносились в сознании Элизы, пока она не сказала себе: «Хватит! Надо успокоиться и все хорошенько обдумать. Даже если я попала в петлю времени, отсюда все равно должен быть какой-то выход. Но как его найти?» Элиза окинула взглядом кажущуюся бесконечной крепостную стену и в отчаянии заломила руки. Она уже была готова разразиться рыданиями, но нашла в себе силы сдержаться и четко, чеканя каждое слово сказала себе: «Я - живой человек, значит, для меня всегда есть выход. Я пойду на бал. К Карлу, так к Карлу! Чем я хуже других? Но сначала надо как-нибудь незаметно пробраться в замок и посмотреть, что там происходит. Только вот как найти вход? Надо обойти крепостную стену. Наверняка где-то есть ворота». И Элиза медленно поплелась вдоль крепостной стены в поисках какой-нибудь лазейки, продолжая прижимать к себе свою драгоценную сумку. Но никакого входа нигде не было. Замок стоял, как неприступная крепость, а стена не имела конца. В отчаянии Элиза села на землю и заплакала.
- Кто ты, юная дева? - спросил чей-то приятный мужской голос.
Элиза подняла голову и увидела, что перед ней стоит юноша в коротком подпоясанном серебряным поясом, широком синем упелянде (верхняя одежда в эпоху позднего средневековья). На ногах у него были белые шоссы (облегающие штаны-чулки), которые обтягивали его стройные ноги, обутые в темно-синие остроносые кожаные туфли. Белокурые волосы юноши волнами спускались почти до плеч, а голову украшала маленькая черная шапочка с белым пером. На боку у него висела шпага с рукояткой, на которой был изображен королевский герб.
- Я приглашена на бал к Карлу, - нагло заявила Элиза, решив бороться за себя до конца.
- На бал? - удивился юноша. - Ты - комедиантка?
- Нет! - отрезала Элиза, снова прижимая к груди свою сумку. - Меня пригласил сам Карл.
- Как же тебя зовут? - вежливо осведомился юноша.
- Элиза Лотарингская! - брякнула наша путешественница первое, что пришло ей в голову, при этом обнаружив свои неплохие познания в области истории средних веков.
- О, прошу прощения, ваше высочество, что во время не встретил Вас! - запел молодой человек, галантно расшаркиваясь перед Элизой, в то время как последняя тупо смотрела на него. - Вас, видимо, пригласила сама королева, наша достопочтенная Бланш. Пойдемте, я проведу вас к ней. Она так давно не видела вас.
И молодой человек наконец-то галантно протянул Элизе руку и помог ей встать с земли.
- А где же ваша свита, ваше высочество?
- А… На нас по пути напали разбойники, - соврала Элиза. - Здесь такие глухие места.
- О да, ваше высочество. Как я вам сочувствую! - сказал юноша, театрально закатывая глаза. - Наша достопочтенная королева Бланш из-за этого боится покидать замок и живет затворницей. Как грустна наша добрая королева! Но не беспокойтесь, ваше высочество, - деловито сказал юноша. - Мы предоставим вам свиту.
- А вот это не надо! - испугалась Элиза. - Я как-нибудь сама.
Молодой человек внимательно посмотрел на нее и вежливо промолчал.
- О, ваше высочество! - вдруг встрепенулся молодой человек. - Я совсем забыл вам представится. Меня зовут Иржи. Я - главный церемониймейстер его величества короля Карла Четвертого. За верную службу мне было пожаловано дворянство и эта должность, - с гордостью сказал Иржи.
«Черт бы тебя взял!» - подумала Элиза. «Вот ты-то меня и заложишь со своей должностью».
- Позвольте предложить вам руку и проводить вас в замок, - сказал Иржи и почему-то сам взял Элизу под руку.
Элиза стояла на месте, не в силах сделать ни шагу.
- Что же вы стоите? Пойдемте, - немного раздраженно сказал Иржи и буквально потащил Элизу. По пути он стал расписывать ей достоинства своего венценосного хозяина и добродетельность его супруги, королевы Бланш.
Слушая болтовню Иржи, Элиза не заметила, как они подошли к высоким железным воротам, верх которых украшал герб Священной Римской империи с изображением льва. По обеим сторонам ворот, скрестив копья, стояли рыцари в легких стальных доспехах. Элиза начала что-то бессвязно лепетать, пытаясь объяснить, зачем она здесь, но зычный голос Иржи прервал ее бормотанье, торжественно объявив:
- Элиза Лотарингская!
Рыцари как по команде убрали копья и пропустили нашу путешественницу и ее провожатого в замок, где давал бал Великий король Богемии и император Священной Римской империи, покровитель наук и искусств и покоритель женских сердец, Великий Карл IV.
В сопровождении галантного Иржи Элиза вошла в небольшое темное помещение, освещаемое несколькими настенными светильниками. В полутьме Элиза разглядела ведущие наверх, серые каменные ступеньки. Помещение скорее напоминало каземат, чем вход в императорский замок. К тому же, в воздухе стоял невыносимый запах сырости и гнили, что вызвало у Элизы крайнее отвращение и желание бежать из этого сырого, полутемного подвала.
- Позвольте снова предложить вам руку, ваше высочество, - притворно вежливо молвил Иржи, и Элиза покорно подала руку главному церемониймейстеру, и они медленно начали подниматься по крутой лестнице. «Ну, точно средневековье! Как в учебниках!» - подумала Элиза. - «Не хватает только святой инквизиции и охоты на ведьм. И первой ведьмой, конечно, буду я! Надо линять от этого Иржи!» - решила Элиза.
Как всякий образованный человек, живущий в двадцать первом веке, Элиза с трудом верила во всякие гипотезы, связанные с другими пространствами, временными дырами и параллельными мирами. И хотя происходящие с ней события были прямым доказательством реальности этих гипотез, Элизе очень хотелось верить, что все это просто волшебный сон, и очень скоро она проснется в своем отеле «Чертовка» и будет долго-долго смеяться над своими ночными грезами. Но пробуждение не наступало, а сон продолжался, все глубже затягивая Элизу в водоворот приключений. «Как реален сон» - подумала Элиза. - «И почему я не могу проснуться?»
Они поднимались все выше и выше по серой, каменной лестнице. Едва различимые в темноте ступеньки, неприветливо мерцали в темноте, подъем становился все круче и круче. Элизу охватила тревога. «Надо бежать от этого Иржи», - подумала она. - «Но как и куда?», - со страхом думала она. - «Нет уж. Я тебе так просто не дамся, напыщенный паж!» - решила Элиза.
Она была далеко не слабая девушки, и ее храбрости могли позавидовать даже средневековые рыцари, бесстрашно совершившие крестовые походы в Святую землю. Только их было много, а наша маленькая героиня оказалась совершенно одна в неизведанном мире, существование которого ставилось под сомнение даже самыми блестящими умами человечества. Если немного ранее Либуше как-то подбадривала Элизу и на доступном ей языке пыталась объяснить необычные явления, то сейчас это было делать некому, и Элизе приходилось до всего доходить самой, что было довольно трудно и опасно, ибо этот «напыщенный паж» Иржи не вызывал у нее никакого доверия, и задавать ему непонятные вопросы, а тем более открыться ему - не сулило ничего хорошего, кроме неприятностей и неизвестных последствий, которые вряд ли обратились бы в ее пользу. Более того, Элиза была уверена, что Иржи уже заподозрил неладное. Облик и поведение человека, конечно же, изменились за 700 лет, и Иржи не мог не заметить необычную внешность Элизы, не говоря уже о ее манере держаться и вести беседу. Элиза сильно отличалась от среднестатистической женщины 14-ого века
буквально во всем: ростом, цветом лица, формой рук, походкой и полным незнанием средневековой куртуазности. Будучи невысокой по современным меркам, она была почти на целую голову выше Иржи! Но игра человеческих глаз осталась неизменной со дня сотворения мира, и Элиза заметила, что разговаривая с ней, Иржи избегает смотреть ей прямо в глаза, что было явным признаком фальши с его стороны и вероятности того, что он, несомненно, что-то замышляет против нее. Элиза отлично понимала все это, но ничего не могла сделать и, подобно зомби, следовала за Иржи, все выше и выше поднимаясь по крутым ступенькам навстречу неизвестному. «Либуше, Либуше!» - шептала Элиза пересохшими губами. - «Помоги мне!» Но мрачный замок отвечал ей гнетущей тишиной, а мерный стук шагов, поднимавшихся по лестнице двух людей как будто бы отстукивал последние минуты жизни Элизы. Вдруг она с ужасом поняла, что ее ведут совершенно не туда.
* * *
Либуше, Тетка и Кази подлетели к Староместской Ратуше и сели на выступ, который находился над знаменитыми астрологическими часами, сотворенными средневековым мастером Микулашем Каданом. Они только что облетели свои владения и были в прекрасном расположении духа.
- Я помню, как строилась эта Ратуша, - мечтательно сказала Либуше. - Сколько труда и сил вложили в нее мои пражаки! И не только они!
- Так это было уже после тебя, в 15-ом веке! - возразила Кази.
- Какая разница! Я знаю все, что касается моего любимого города! И теперь его ждет невиданный расцвет. Я чувствую, как Влтава снова шепчет мне слова великого пророчества! Ладно, сейчас отдохнем немного, а потом я вернусь к своему Пршемыслу, а то как бы не улизнул в другое пространство! - пошутила княгиня. - А ты, Тетка, полетай и послушай, о чем говорят трава, вода, статуи и эльфы. А ты, Кази, полетишь со мной, а то от моего Пршемысла слова не добьешься!
- Либуше! - робко позвала сестру Тетка.
- Что еще? - недовольно спросила Либуше тоном, не терпящим возражений.
- Ты забыла…
- Что я могла забыть! - уже рявкнула Либуше, и ее синие глаза стали фиолетовыми от гнева.
- Ты забыла про Элизу, - напомнила Тетка, и при этом ее доброе, нежное личико выражало такое искреннее беспокойство, что не послушать ее было нельзя. Маленькая розовая фея с мольбой смотрела на старшую сестру.
- А что Элиза? - не поняла Либуше.
- Мы бросили ее одну в средневековье, - сказал Тетка и заплакала.
- Ну и что? - парировала Либуше. - Побегает, повеселится, потанцует на балу, а потом все это исчезнет, и она опять окажется у ворот замка. Там и подберем.
- А если ее не так поймут? - с опаской спросила Тетка.
- Да, действительно, - подтвердила Кази, понимая, что дело совсем нешуточное.
- Карл добр и знает все наперед. Если что, он сможет вернуть ее назад к нам.
- А ты уверена? - спросила Тетка.
- Ну… Она же избранная.
Либуше вдруг задумалась и внимательно посмотрела на Тетку, потом на Кази и вдруг сказала невпопад:
- Эх, Тетка! Не была бы ты такой клячей, еще бы тысячу лет назад выскочила замуж за короля эльфов!
- Либуше! Я чувствую, что Элиза попала к дурным людям, и если она останется там, то исчезнет навсегда! В пространстве образуется дыра, род Элизы прервется в 14-ом веке, и она просто не сможет родиться. Я не говорю уже о других, неведомых даже нам последствиях. А ведь мы не имеем права вмешиваться в ход жизни на земле.
- Ладно, - сказала Либуше, - поступай как знаешь, но я все-таки хочу, чтобы она вдоволь навеселилась в Карлштейне.
- Слушаюсь, сестра, - поклонившись, сказала Тетка и растворилась в синем, ночном небе.
- Что скажешь на это, Кази?
- По-моему, Тетка права. Юная девушка попадает одна в незнакомый замок. Я бы тоже испугалась.
- Ну, ты у нас вообще не отличаешься храбростью, - отрезала Либуше. - Ладно, летим домой, а то скоро закончится Рождественская ночь, и я расстанусь с Пршемыслом. И неизвестно, когда еще состоится эта встреча настоящего, прошлого и будущего. Давай, полетим медленно и еще раз посмотрим на наш чудный город.
Держась за руки, Либуше и Кази легко взмыли в воздух. Маленькая дверца под циферблатом открылась и из нее выскочил взбудораженный скелет. Из его глазных впадин лились настоящие слезы.
- Элиза, Элиза! Ах, что вы сделали с моей Элизой! - кричал им вдогонку благородный скелет.
Но они были уже далеко и вряд ли слышали плачь этого странного джентльмена.
А Элиза продолжала свое мрачное восхождение по узким лабиринтам старого замка. Поднимаясь то вверх, то вниз, Элиза потеряла счет этим бесконечным спускам и подъемам. Решив, что ей уже никогда не выбраться из этого лабиринта, она покорно следовала за Иржи. Неожиданно лестница стала расширяться, и они вышли на небольшую круглую освещенную площадку. Элиза заметила, что на площадку откуда-то справа падает свет. Повернув голову направо, она увидела, что свет падает из-за невысокой полуоткрытой двери, которую слуги, готовясь к рождественскому пиру, видимо, в спешке забыли закрыть. И вот тут-то Элизу осенило.
- Иржи! - заорала она изо всех сил.
Вздрогнув от неожиданности, молодой человек резко повернулся к ней.
- Я хочу писать!
- Что? - не понял главный распорядитель.
- Элиза Лотарингская хочет в сортир, - пояснила Элиза.
- Так в чем же дело? - не понял Иржи.
- Отвернись!
- Ваше высочество, я не совсем понимаю ваши манеры, - строго сказал Иржи. - У нас принято справлять нужды прямо на месте. Кто вас научил таким дурным манерам, мадам?
- Не твое дело, козел! - выругалась Элиза и, размахнувшись, со всей силы огрела Иржи спортивной сумкой по голове.
Молодой человек пошатнулся, но не упал. И пока он приходил в себя, потирая ушибленную голову, Элиза рванула к боковой двери, резко открыла ее и очутилась в темном коридоре, ведущем неизвестно куда. Обезумев от страха, она ринулась вперед, но поскользнулась и упала, больно ударившись лицом. Стеная от боли, она все же заставила себя подняться. «Бежать, бежать! Только бы хватило сил! Иначе все!», - сжав зубы говорила она себе и побежала. Она слышала, как вдогонку ей неслись слова:
- Ведьма! Держите ведьму!
Но Элиза неслась подобно шекспировской Джульетте навстречу своему Ромео, а за ней розовым прозрачным облаком развивался шлейф, подаренный доброй феей Теткой. Вдруг Элизе показалось, что она видит перед собой ее большие черные глаза.
- Тетка! - прошептала Элиза и упала в обморок.
8
Элиза очнулась и долго не могла понять, где она находится. Как всякий очнувшийся после обморока человек, первым делом она стала ощупывать свое тело. Убедившись, что с ней все в порядке, она с трудом приоткрыла казавшиеся свинцовыми веки и стала вглядываться в темноту. Ей показалось, что она лежит под сводом какой-то розоватой мраморной лестницы. «Может, у них такие низкие потолки», - подумала девушка. Кто-то заботливо подложил под нее душистую солому и накрыл прозрачной розовой шалью, от которой, несмотря на воздушность ткани, исходило приятное тепло.
- Где моя сумка!? - закричала Элиза, вскакивая со своего ложа, но тут же упала обратно из-за невыносимой боли в голове. - У меня там все, - стонала Элиза, - деньги, паспорт, обратный билет…
- Ну, Слава Богу, очнулась! - прозвучал чей-то мелодичный голосок, и Элиза увидела Тетку, которая как всегда появилась неизвестно откуда.
- Тетка! - только и могла сказать Элиза, тихо заплакав.
- Не надо плакать, - ответила добрая фея, ласково погладив Элизу по щеке. - Я почувствовала, что с тобой что-то случилось, и сразу прилетела на помощь.
- Но почему вы оставили меня? - всхлипнула Элиза.
- Прости нас! - умоляюще-трогательно сказала Тетка и так нежно, по-матерински погладила Элизу по лицу, что та сразу успокоилась и перестала плакать. - Либуше была уверена, что ты сама найдешь дорогу в замок, а Карл как добрый и справедливый король примет тебя с почестями.
- Уж какие там почести! Меня чуть не прибил этот гнусный царедворец Иржи! - сказала Элиза.
Тетка взяла Элизу за руку и стала торопливо объяснять ей:
- Понимаешь, наша великая сестра немного переоценила людей из готического мира. Они по-другому воспринимали мир и свято верили, что простые люди могут быть ведьмами и колдунами.
- Где я? - резко перебила ее Элиза.
- Под лестницей, - просто ответила Тетка.
- Под лестницей? - прищурилась Элиза.
- Да, под лестницей, которая ведет в башню, где живет мой знакомый алхимик.
- Зачем мне алхимик?
- Он поможет тебе, - серьезно ответила Тетка.
- Послушай, Тетка, - заговорщически сказала Элиза, - а нельзя ли вообще улизнуть отсюда?
- Если ты уйдешь, то упустишь главное, и потеря будет невосполнима.
- Какая еще потеря? - удивилась Элиза.
- Ты поймешь потом, - хитро улыбнулась Тетка.
- Я не хочу никаких королей! - заорала Элиза.
- Молчи! - строго прервала ее Тетка. - Если бы не я, ты бы попала в руки Иржи, и он бы заточил тебя в подземелье, и неизвестно, что было бы дальше. Но определенно только одно: если бы ты не выбралась из подвала до конца рождественской ночи, ты бы затерялась в лабиринте времени, уничтожила бы весь свой род в 14-ом веке и навсегда исчезла бы из своего любимого 21-ого века. В общем, ты бы вообще не родилась! А жаль! Ведь в тебе течет кровь великих кельтов!
Элиза слушала Тетку, широко открыв глаза. Ей не верилось, что все это происходит с ней, обыкновенной девушкой из современного цивилизованного мира.
- Но самое страшно позади, - успокоила ее розовая фея. - Я успела вырвать тебя из рук Иржи и сделать так, что он обо всем забыл.
- Спасибо тебе, Тетка, - с благодарностью сказала Элиза.
- Благодарить будешь потом, - весело ответила фея. - А сейчас слушай меня внимательно и постарайся ничего не пропустить. Сейчас я помогу тебе привести себя в порядок, а потом ты поднимешься по этой мраморной лестнице в башню, где живет старый алхимик Янош, которого приютил Карл. Я хорошо знаю Яноша. Он мой старый приятель и всегда помогает моим друзьям. Я ему уже рассказала о тебе, и он с радостью согласился помочь. Янош даст тебе бальное платье, ты оденешь его, и он отведет тебя на бал и представит Карлу. Там ты повеселишься вовсю! Но не очень увлекайся, а то тебя опять придется спасать. После бала Янош даст испить тебе волшебный напиток, и ты снова вернешься к нам. Либуше так ждет тебя!
- А если меня опять разоблачат? - со страхом спросила Элиза.
- Не бойся. Янош на то и алхимик, чтобы пудрить людям мозги, включая королей. А теперь давай-ка, посмотри на себя в зеркало.
Откуда ни возьмись, прямо из воздуха перед Элизой появились уже известное бронзовое зеркало и небольшая серебряная ванна с розовой водой.
- Посмотри, посмотри на себя, - настаивала Тетка.
Элиза осторожно посмотрела на себя в зеркало и даже не смогла закричать, ибо увидела, что на нее смотрит обтянутый кожей скелет с необычайно живыми синими глазами. Все остальное выглядело еще хуже: черное бархатное платье висело лохмотьями, а красные чулки исчезли вообще вместе с черными лакированными лодочками. «Иржи что ли позарился?» - промелькнуло в голове у Элизы. Вдобавок руки и ноги Элизы были покрыты ссадинами и синяками, не говоря уже о разодранных локтях и поломанных ногтях. Элиза сделала движение, чтобы посмотреть на себя сзади, но тут же вскрикнула от нестерпимой боли, пронзившей ее словно электрический разряд. Только теперь, немного расслабившись, она стала чувствовать, как нестерпимо ноет все ее тело.
Пока Элиза стеная от боли, лицезрела себя в зеркале, Тетка по-хозяйски суетилась вокруг своей серебряной ванны, проверяя своими маленькими, тонкими пальчиками температуру воды и добавляя туда какие-то порошки и соли.
- Кажется, готова, - наконец сказала Тетка. - Залезай! Моя розовая вода - это средство от всех недугов. Я положила туда все снадобья: утреннюю росу, которую собирают мои феи; лепестки горных роз; слезы храбрецов; воду из священной Влтавы; корень мандрагоры; кельтский мед и амброзию, которую пили древнегреческие боги. А они были бессмертны! Залезай!
Элиза послушно сняла с себя свои лохмотья и осторожно залезла в серебряную ванну. И свершилось чудо. Она сразу почувствовала, как к ней возвращаются силы. Элиза увидела, как прямо на глазах исчезали черные подтеки и синяки, а посеревшая кожа приобретала мягкий, матово-розовый оттенок. Элиза засмеялась как девочка и начала плескаться, разбрызгивая вокруг себя бесценную розовую воду.
- Хватит! Вылезай! - скомандовала Тетка. - А то еще растворишься. Что я тогда скажу Либуше?
Плескаясь в розовой воде, Элиза испытывала настоящее блаженство, и ей совсем не хотелось вылезать из волшебной ванны. Но Тетка так строго посмотрела на Элизу, что последней ничего не оставалось делать, как повиноваться доброй розовой фее. Элиза нехотя вылезла из ванны, достала из своей спортивной сумки синее гостиничное полотенце и начала вытираться.
- У тебя есть еще одежда?
- Да, - ответила Элиза. - Но вряд ли ее уместно носить здесь.
- Покажи, - властно приказала Тетка.
И Элиза извлекла из сумки белые кружевные стринги с таким же белым лифчиком, синие джинсы и темно-синюю линялую футболку, в которой она обычно спала. Порывшись еще в сумке, она извлекла оттуда желтые пляжные тапочки.
- Это подойдет? - спросила она Тетку.
- Не имеет значения. Янош тебя все равно переоденет. Но я не совсем понимаю, зачем ты вообще носишь эти прозрачные белые полоски. Они тебе не мешают?
Нисколько, - ответила Элиза и не стала ничего объяснять, считая, что современная наука женского шарма была слишком сложной для мудрой Тетки.
- Тогда надевай свои полоски, - вздохнула Тетка.
Мигом одевшись, Элиза посмотрела на себя зеркало и нахмурилась. Ей явно что-то не нравилось в своей внешности.
- Ну что там еще? - нетерпеливо спросила Тетка.
- А можно мне подкраситься? - спросила Элиза.
- Зачем?
- Для красоты. Бал есть бал.
- Для красоты и для бала можно, - вяло ответила Тетка, явно уставшая от Элизиных причуд.
Со скоростью ветра Элиза вытащила из сумки косметический набор и не менее быстро стала наводить макияж, видимо решив стать царицей готики.
- Ну, ты готова? - спросила Тетка.
- Сейчас, сейчас, - ответила Элиза, продолжая пудрить лицо.
- Заканчивай! - сказала Тетка так повелительно, что Элиза тут же перестала рисовать себе лицо и поспешно спрятала косметичку.
- Выпей это. - И Тетка протянула Элизе серебряную чашу с белой, похожей на молоко жидкостью. - Пей. Это капельки млечного пути, которые я сама собираю, когда ночью поднимаюсь в небо к звездам. Выпей этот нектар, и ты станешь здоровой, сильной и неуязвимой.
Элиза послушно выпила содержимое кубка, отметив про себя удивительный вкус этого неземного напитка.
- Спасибо, Тетка, - сказала Элиза.
- Ты все поняла, что надо делать?
- Да, Тетка.
- Может быть, повторишь?
- Нет, что ты, Тетка, я все помню: «Идти вверх по мраморной лестнице до башни старого Яноша…»
- Молодец! Удачи тебе! Помни, Либуше любит и ждет тебя, - сказала Тетка и растаяла в воздухе вместе со своими волшебными ваннами, зеркалами и напитками. Элиза опять осталась одна. Она решила твердо следовать инструкциям доброй Тетки, однако в действительности сделала все наоборот. Но ведь Элиза была женщиной!
9
Элиза уже сделала шаг по направлению к мраморной лестнице, чтобы подняться в башню старого Яноша, как вдруг услышала какие-то голоса, доносившиеся из-за огромной, находящейся слева от лестницы, роскошного красного дерева двери, украшенный золотым гербом. «По-моему, это дверь в королевские покои», - подумала Элиза. Ее охватило дикое любопытство пойти и посмотреть, что же творится на этой священной, недоступной для простых смертных территории. «Нет», - подумала Элиза. - «Надо идти к Яношу. Хватит мне приключений!»
Минут 15 она боролась с искушением пойти и подсмотреть, что же там происходит и, наконец, решила не рисковать и сделать так, как сказала Тетка. Но ноги почему-то сами повели ее к заветной двери, тем более, что последняя была чуть-чуть приоткрыта. Видимо, опять оплошали слуги, позабыв закрыть королевские покои. «Я взгляну одним глазком и сразу к Яношу», - уговаривала себя Элиза. Кстати, сейчас после всех чудодейственных процедур Элиза выглядела прекрасно и очень походила на худенькую средневековую богатую горожанку, одетую в легкий и ненавязчивый костюм и идущую, видимо, в баню.
Как лукавый ребенок, нашкодивший в отсутствие матери, Элиза на цыпочках подкралась к заветной двери и посмотрела в приоткрытую щель. «Черт возьми! Ничего не видно!» - выругалась она. Тщетно борясь с любопытством, Элиза пошире приоткрыла дверь и стала жадно всматриваться в полумрак комнаты. «Почему они так боятся света? Ничего же не видно!»
Вдруг позади послышались чьи-то шаги, она в ужасе скользнула за дверь и очутилась в комнате. К счастью, в дверном проеме висела тяжелая коричневая портьера, в которую Элиза быстро завернулась и поэтому не могла быть замечена обитателями королевских покоев. К ее счастью в помещении никого не было. Видимо, голоса доносились откуда-то из другого места. Но если голоса могли просто показаться Элизе, то шум приближающихся шагов становился все более отчетливей, и она поняла, что по розовой мраморной лестнице спускаются какие-то люди. Избавившись от тяжелой шторы, Элиза чуть-чуть приоткрыла массивную дверь, чтобы посмотреть, кто же это такие. Но людей не было видно. «Вряд ли они зайдут сюда», - подумала Элиза и ошиблась. Шаги становились все ближе и ближе, пока, наконец, на лестнице не появилась богато одетая белокурая дама в короне в сопровождении двух неприметных служанок в серых одеждах. Головы их украшали неизменные средневековые барбеты - подвязанные под подбородком, белые чепцы.
«Никак это сама королева Бланш!» - пронеслось в голове у Элизы, и она, затаив дыхание, стала рассматривать супругу Карла Четвертого.
Да, это была сама Бланш, королева готики. Даже если бы она была одета в лохмотья и сидела у костела с протянутой рукой, она бы не смогла скрыть своей царственной осанки и плавных, благородных жестов французской аристократки, в жилах которой текла истинная королевская кровь. Элиза не могла не залюбоваться женщиной, которая, казалось, была легче самой легкой тени, изящнее сильфиды и нежнее морского бриза - так легко и бесшумно спускалась она по красивой розовой мраморной лестнице. «Бланш», - подумала Элиза, - «королева чешской готики. С появлением в Богемии французской королевы, женщины начали носить цветные платья, оживляя серокаменное пространство рыцарской эпохи пост-крестовых походов и открывая новый путь: путь к возрождению».
Бланш была одета в темно-синее, расшитое серебром сюрко, подпоясанное серебристым поясом, с которого свисала расшитая сапфирами, женская сумочка-кошелек. Из-под длинных боковых разрезов сюрко свешивались широкие рукава белой рубашки с изящной вышивкой. Эта рубашка была также видна из-под жесткого корсета сюрко, прикрывая высокую грудь королевы. Из-за отделявшего их расстояния, Элиза не могла разглядеть лицо Бланш. Тем не менее, она разглядела благородную линию ее белой длинной шеи, гордую посадку головы и какое-то грустное, отсутствующе-обреченное выражение ее лица. От чуткой Элизы не ускользнуло и то, что всех трех женщин охватила какая-та общая грусть.
- Старый Янош не обнадежил меня, - со вздохом сказала королева.
- Янош - колдун! - выпалила одна из служанок. - Ему нельзя доверять.
- Но Карл советуется с ним во всем, - возразила королева. - Видимо, недолго мне осталось править вашей страной. А самое лучшее - уехать в родную Францию, - задумчиво сказала королева.
- Ну что вы, ваше величество, - возразила другая служанка. - Король так любит вас. Он никогда не позволит вам уехать.
- Бог рассудит, - сухо закончила разговор королева.
Элиза была настолько поглощена созерцанием красоты королевы и подслушиванием ее разговора со служанками, что не заметила, как они подошли к двери и стали медленно открывать ее.
Элиза в ужасе отступила назад, чуть не запутавшись в тяжелой портьере. Но она была не их тех, кто легко сдается даже в параллельном мире. Не раздумывая, она буквально впрыгнула в комнату, не забыв задернуть за собой коричневую портьеру. В королевских покоях было темно и сыро. «Свечки что ли экономят?» - подумала Элиза.
Вдруг слева от двери она заметила огромный, высотой почти в половину человеческого роста, железный сундук, украшенный причудливыми узорами и барельефами. Сундук не был придвинут вплотную к стене и оставлял довольно большой зазор. Подобно молодой рыси, Элиза прыгнула за этот сундук и, согнувшись в три погибели, притаилась, как воришка. В этот момент в покои вошли две серые служанки, сопровождавшие королеву и стали проверять помещение, прежде чем позволить войти туда королеве. После того, как они не совсем внимательно осмотрели помещение и зажгли свечи, в покои вошла сама королева, гордо и величаво неся свое хрупкое тело. Вдруг ее бледное лицо исказила брезгливая гримаса, как будто бы она почувствовала какой-то неприятный запах.
- Хана, ты ничего не чувствуешь? - спросила она одну из служанок.
- Нет, ваше величество, - пожала плечами Хана, которая при близком рассмотрении оказалась миловидной девушкой лет двадцати с веселыми серыми глазами и большим смешливым ртом.
- По-моему, здесь стоит какой-то странный запах.
- Может, это ваши духи, ваше величество, - предположила вторая служанка, которая была постарше и напоминала суровую матрону со строгим, ничем непримечательным лицом средневековой горожанки. Во всех ее движениях чувствовались уверенность и деловитость хозяйки дома.
- Нет, Мария, - уверенно ответила королева. - Я хорошо знала придворного парфюмера при дворе моего батюшки, короля Франции. Он знал все ароматы земли и научил меня различать их. Но подобного запаха я никогда не знавала!
- Так может это Иржи опять морит тараканов! - хохотнула смешливая Хана. - Или наш Янош опять выпускает на волю своих духов! - Не пугайтесь, ваше величество. Лучше отдохните перед балом.
- Ты как всегда права, Хана, - сказала королева. - Я безумно устала от своих обязанностей и мне надо отдохнуть. - Снимите с меня платье.
Хана и Мария тут же подбежали к королеве, и вдвоем стали расшнуровывать ее синее сюрко. При этом королева стояла как изваяние, не делая ни одного движения.
«Вот она, королевская закалка», - с восхищением подумала Элиза.
Когда синее сюрко, наконец, было расшнуровано и снято, Хана и Мария осторожно положили его в железный сундук, за которым согнувшись в три погибели и дрожа как осиновый лист, сидела Элиза. Аккуратно укладывая сюрко в сундук, обе служанки как по команде поморщили носами и многозначительно переглянулись. Но, видимо, им тоже не терпелось скорее попасть на рождественский бал, и у них не было никакого желания докапываться до истины. Потом ловкая и быстрая Хана усадила королеву на высокий стул и стала снимать с нее серые туфли из атласа на очень тонкой подошве.
«И как только они ходили по улицам?» - снова удивилась Элиза. «Наверное, меняли обувь несколько раз в день, как балерины».
Пока служанки возились со своей госпожой, Элиза стала внимательно рассматривать опочивальню королевы.
Несмотря на то, что готические замки и соборы поражали своими огромными размерами, устремленностью в небо и неземной красотой, их внутреннее убранство не отличалось особой пышностью по понятиям человека двадцать первого века, который видел непревзойденные творения эпохи возрождения и реформации, а позже неповторимые, воздушные шедевры розового, галантного барокко.
Покои королевы имели неровную прямоугольную форму, а сама площадь помещения не превышала и 30 кв. метров. Каменные стены были увешаны гобеленами ручной работы с изображением библейских сцен, видимо, привезенные королевой из Франции. Пол был застлан толстыми шерстяными бордовыми коврами. Вдоль стен стояли несколько огромных железных сундуков с засовами, в которых, вероятно, хранилась королевская одежда. С правой стороны от двери, в большой стенной нише стояла необъятных размеров кровать из красного дерева под немного выцветшим бархатным балдахином. По правую сторону от ниши стоял прямоугольный стол и несколько стульев с высокими инкрустированными спинками и резными ножками. На столе возвышались несколько больших серебряных подсвечников, в которых горели белые свечи. Стол был завален древними фолиантами, чтением которых, видимо, увлекалась королева. В углу стояло огромное, почти в человеческий рост бронзовое зеркало, которое, несмотря на свою некоторую обшарпанность, очень точно отражало окружающий мир. На специальной железной подставке возвышалась статуя Мадонны, облаченной в голубые одежды, а
рядом на простом деревянном туалетном столике в беспорядке лежали всевозможные коробочки, гребешки, баночки и огромные стеклянные флаконы то ли с духами, то ли с благовониями, то ли с маслами. Камин, находившейся по левую сторону от кровати, был потушен, поэтому в покоях было сыро и холодно. Элиза увидела, что над королевской кроватью висело огромное распятие, сделанное из какого-то очень естественного материала, ибо Спаситель выглядел как живой, а его страдания на кресте, казалось, наполняли пространство.
Стрельчатые окна с цветными стеклами находились очень высоко, и через них едва проникал свет.
«Надо бы разжечь камин», - подумала Элиза.
В это время Хана и Мария уже сняли с королевы корону и бережно положили ее на стол.
- Спасибо, Хана. Спасибо, Мария. Можете идти.
- Но ваши волосы! - возразила Мария.
- Нет, я хочу побыть одна, - тоном, не терпящим возражений, сказала королева.
- Слушаемся, ваше величество, - ответили Хана и Мария и, сделав глубокий реверанс, удалились из королевских покоев.
«Кажется, с ней можно договориться», - подумала Элиза и немного расслабилась. Будучи уверенной, что ее не станут искать, она, наконец, села как нормальный человек.
Служанки ушли и, наконец, можно было как следует разглядеть королеву. Посреди довольно мрачной, холодной комнаты стояла хрупкая, почти невесомая женщина в длинной, с тонкой вышивкой, белой батистовой рубашке. Она была красива, но вряд ли люди понимали это. Казалось, сама сильфида, сотканная из воздуха, спустилась к нам на землю, чтобы мы воочию убедились, что из мечты тоже можно создать женщину. Если княгиня Либуше вся кипела жизнью и страстью, то Бланш казалась бесплотным, белым призраком с прекрасными, ниспадающими пепельно-русыми волосами. Черты ее лица были мелки и почти незаметны, только крупные серые глаза излучали ум и доброту. Ее губы чуть розовели, а брови представляли собой вздернутые, тонкие черненые дуги. Вероятно, в 14-ом веке уже пользовались косметикой, заимствованной на Востоке в ходе крестовых походов. Щеки, лоб и длинная лебединая шея королевы, видимо, никогда не видели солнечных лучей, ибо их белизна могла соперничать с цветом лишь с самого изысканного белого китайского фарфора.
«Наверное, Офелия, Джульетта и Дездемона были такими», - с восхищением подумала Элиза.
Королева взяла со стола маленький серебряный колокольчик и тихо позвонила.
Тут же в покои влетел паж, одетый в белый, парадный упелянд и синие шоссы. На ногах у него были черные кожаные башмаки с длиннющими носками.
- Затопите камин, Стивен, - приказала королева. - Холодно.
Слушаюсь, - ответил понятливый паж и мгновенно скрылся за дверью.
Ровно через три минуты он вернулся с горящим факелом и стал разжигать камин. Повозившись немного и напустив кучу дыма, он доложил, что «все готово» и, почтительно поклонившись, удалился из королевских покоев. Несмотря на устроенный им дым и чад, стало теплее и уютнее.
- Наконец-то я одна, - сказала королева, - и могу спокойно помолиться.
Устало ступая по бордовому ковру, она подошла к распятию, встала на колени и начала страстно читать молитву, слова которой Элиза не понимала, потому что не знала латинского языка.
Закончив молиться, королева подошла к бронзовому зеркалу, осмотрела себя и вслух спросила свое отражение:
- Карл, ты зайдешь ко мне сегодня?
Потом видимо что-то вспомнив, она резко повернулась и плавными шагами направилась к кровати. Еще раз перекрестившись у распятия, она раздвинула пурпурный балдахин и юркнула под белое атласное одеяло, отделанное бледно-голубым шитьем. Через некоторое время по ровному дыханию королевы Элиза поняла, что та спит.
«Она так все проспит», - цинично подумала Элиза, - «и своего Карла, и бал… Пожалуй, я тоже отдохну. Неизвестно, что они еще придумают», - подумала Элиза. Неловко устроившись в узком пространстве между стеной и сундуком, Элиза положила под голову свою неизменную спортивную сумку и, с трудом вытянув ноги вдоль стены, блаженно закрыла глаза. Только спали наши девушки совсем недолго. Буквально через какие-то полчаса кто-то громко постучал в дверь. От неожиданности Элиза вскочила как ужаленная, но тут же спохватилась и села на корточки, чтобы ее никто не заметил. «Это за мной», - подумала Элиза и с ужасом уставилась на дверь. Краем глаза Элиза увидела, что королева уже сидит на своем бескрайнем белом ложе.
- Войдите! - повелительно сказала Бланш.
Дверь распахнулась, и на пороге появился гнусный Иржи, который уже успел переодеться к балу, облачившись в белый упелянд из-под разрезов которого виднелась желтоватая рубашка, отороченная тонким кружевом. На ногах были одеты белые шоссы, а ниже болтались нелепые остроконечные красные башмаки.
«На маскарад что ли собрался, гад!» - подумала Элиза.
А Иржи, сделав головокружительный поклон, доложил:
- К вам жалует его Величество король Карл Четвертый!
- Проси, - ответила королева.
Словно солдат на плацу, Иржи подошел к двери, еще шире распахнул ее, и в покои вошел тот, чье имя не нуждалось в представлении. Это был сам Карл Четвертый Люксембургский, король Богемии и Император Священной Римской Империи. А из-за старого сундука его супруги на него со страхом смотрела перепуганная девушка из 21-ого века, одетая в джинсы и футболку и ничего не подозревающая о событиях, которые еще ждали ее. Но сейчас средневековая затертая пленка времени прокручивалась назад, показывая ей уникальное кино, где были свои страсти, надежды, интриги и снова вечная, неподвластная времени любовь.
10
Как мне описать короля Карла IV, изображение которого я видела лишь на плоских неестественных рисунках древних манускриптов, отлично понимая, что они имеют слабое сходство с оригиналом? Но мое воображение вытаскивает из подсознания заложенную веками информацию и создает образ настоящего Карла - таким, каким его увидела Элиза.
Сначала ей показалось, что в покои вошла лишь тень мужчины крепкого сложения, но это было лишь мимолетное видение, вызванное неожиданным всплеском эмоций. И вот она, наконец, увидела его: живого короля, из плоти и крови, неприступного и одновременно простого, который зашел проведать свою царственную супругу.
«Господи, как живой!» - подумала Элиза, и ее сердце предательски забилось, а по телу пробежали мурашки, потому что она почувствовала, что в спальню вошел настоящий мужчина. Еще не разглядев как следует его лица, Элиза ощутила, что от Карла веет какой-то могучей, властной и вместе с тем сладостной энергией.
Внешне прославленный король был совсем не похож на то, как его изображали прижизненные живописцы. Это был еще довольно молодой мужчина, крепкого телосложения, по средневековым меркам гигант, а по нашим - немного выше среднего роста. Одет он был, видимо, по-домашнему: в белую, доходящую до щиколоток, холщовую рубашку, поверх которой был надет темно-бордовый, шерстяной плащ-сюрко без всяких украшений. Спереди плащ застегивался на огромную брошь, по форме напоминающую букву «S», что было типично для тех времен. Элиза заметила, что волосы короля были коротко подстрижены и едва прикрывали уши.
«Как у нас», - подумала Элиза.
Но когда Карл сделал несколько шагов, и яркий, исходивший от свечей свет упал на его лицо, Элизу пронзил легкий электрический разряд, и она чуть не вскрикнула от этого необычного ощущения. Что-то до боли знакомое она увидела в этом неприступном монархе, которого уже невольно начала воспринимать как мужчину. Его лицо не было красивым в общепринятом смысле. Некоторые эстеты даже назвали бы его простым и грубоватым. Но оно было прекрасно своей мужественностью. Если бы не темные волосы и темные глаза, Карл скорее бы походил на восточнославянского витязя, а не на германского короля. Высокий лоб Карла был испещрен ранними глубокими морщинами, что говорило о перенесенных лишениях, вечных заботах и большом чувстве ответственности. Черная щетина лишь слабым ореолом окаймляла широкие скулы, чуть впалые щеки и тяжелый, квадратный подбородок. Но какие у него были глаза! Элиза не могла оторвать глаз от этого творения природы, если конечно именно она была их творцом. Большие, черные и грустные, казалось, они вобрали в себя всю красоту и боль этого мира. И это сочетание добрых темных глаз с некоей грубостью черт
придавало лицу Карла еще больше мужественности и очарования. Элизе казалось, что если бы он остался с ней наедине, он бы ответил на все мучившие ее вопросы и подсказал бы, что делать со своей жизнью в этом непростом, неистовом и по-своему прекрасном 21-ом веке. А может быть, просто пожалел бы ее. Кто знает?
Говорят, что ученые обнаружили, как возникает любовь между людьми. Оказывается, мы находим друг друга по запаху. Крохотный орган в виде трубочки, расположенной в носу, различает запахи того или иного пола. Сигнал сразу уходит в мозг человека, и тот сразу же влюбляется. Даже человеческий эмбрион вдыхает половые гормоны из околоплодной жидкости. Оказывается, мы обнюхиваем друг друга, подсознательно надеясь влюбиться. Но это лишь одна из составляющих такого сложного чувства, как любовь.
Элиза не почувствовала никакого запаха, но видимо маленькая трубочка в ее носу сделала свое дело потому что девушка как завороженная, смотрела на колдовские, черные глаза короля, излучающие тепло и доброту, которых всем нам так не хватает в жизни.
Элиза заметила, что вместо знаменитой «короны чешских королей», на голове у Карла сиял обычный золотой венец, спереди украшенный несколькими бриллиантами.
«Черноглазый король!» - мечтательно подумала Элиза. «Ради такого можно и не возвращаться в 21-ый век. Наверное, все средневековые рыцари были такие!» - решила Элиза и ошиблась.
Облаченные в тяжелые доспехи рыцари времен крестовых походов, не представляли собой элегантных менестрелей, воспевающих даму сердца и спасающих вдов и сирот от разбойников. Эти рыцари сами были разбойниками. Простые люди боялись их, потому что рыцари убивали любого, кто осмеливался им сопротивляться, не подчиняясь никакой власти. В замках была грязь. Они ели руками, вместо салфеток используя бороду и волосы; подолгу не меняли нижнее белье и спали одетыми. Сами сарацины с большим удивлением писали о рыцарях, что они никогда не мылись, ходили в грязной одежде и переодевались только по праздникам, одевая что-то более-менее чистое.
Но проиграв крестовые походы и не отвоевав Священного Иерусалима, средневековые рыцари одержали духовную победу над своей дикостью и невежеством, впитав в себя плоды цивилизации просвещенного в те времена мусульманского Востока, который оказался хранителем знаний почти во всех областях человеческой деятельности: науки, религии, медицины, математики и астрономии.
И вот тогда в грубый средневековый мир ворвалась романтическая любовь, которую прославляли трубадуры в своих балладах о Прекрасной Даме. Это был великий перелом сознания в сторону духовности и возвышенной чувственности.
Крестовые походы полностью изменили жизнь Средневековой Европы. Они открыли Восток для европейцев и познакомили их с более высокой культурой. Однако крестовые походы закончились в 13-ом веке, а Элиза попала в век 14-ый, ознаменовавший собой начало просвещения в Европе, в котором Карл IV Люксембург сыграл не последнюю роль.
Карл IV принадлежал к королевской династии Люксембургов. Родившись в 1316 году, он прожил по тем времена долгую жизнь (умер 1378г.) и волею судеб, оказался свидетелем почти всего 14-ого века. В 1346 году он стал королем Чехии, а в 1355 году Папа объявил Карла IV императором Священной Римской Империи, и Карл перенес столицу империи в Прагу. Будучи просвещенным королем, Карл поощрял развитие ремесел, торговли и культуры, содействовал политической децентрализации Германии. Он пригласил в Чехию первых немецких переселенцев, которые основали Малу Страну. Но одним из самых выдающихся достижений Карла - было основание в 1348 году старейшего в Европе, Карлова Университета.
Однако в данный момент перед Элизой стоял совсем другой Карл - более интересный: живой Карл, Карл-мужчина. Потрясенная необычностью его образа и его какой-то невозможной, первозданной, грубой красотой, Элиза не могла отвести глаз от прославленного монарха.
С трудом сев по-турецки в своем укрытии, Элиза стала ждать дальнейших событий, предвкушая интересную любовную сцену между королем и королевой.
«Что же они сейчас будут делать?» - подумала Элиза. «Наверное, решать государственные дела…»
Неожиданно Бланш порывисто вскочила с постели и со словами «Ваше Величество!» бросилась к королю и преклонила перед ним колено, при этом как бы невзначай обнажив изящную белую ножку. По тому, как король резко посмотрел вниз, Элиза поняла, что от него не ускользнул этот откровенный «зазывающий» жест Бланш. И действительно, коленопреклоненная Бланш была прекрасна в своей белой тонкой батистовой рубашке и с ниспадающими на хрупкие плечи, пепельными, волнистыми волосами.
- Встаньте, королева! - повелительно сказал Карл, дико поблескивая черными глазами.
Бланш послушно встала и, смиренно глядя мужу в глаза, казалось, была готова выполнить любую его прихоть.
«Когда же они начнут?» - с нетерпением подумала Элиза, которая уже настроилась смотреть из-за сундука средневековое эротическое кино. «Хотя вряд ли я увижу что-нибудь новенькое». Если бы у Элизы было 15 пар ушей и 15 пар глаз, она бы их почти все отдала, лишь бы увидеть эту живую картину из жизни древних монархов. К тому же Элиза никогда и никому не признавалась, что испытывает интерес к подобного рода вещам, как, впрочем, большинство женщин от 7 до 97 лет.
А просвещенный монарх резким движением сильной смуглой руки, сорвал с Бланш легкую батистовую рубашку, и королева предстала перед ним совершенно обнаженной: лишь тяжелые драгоценности украшали ее белое, незагорелое тело. К удивлению Элизы, нагая Бланш оказалась не такой уж хрупкой и невесомой. В отличие от Элизы, она совершенно не была костлявой. Вдобавок, Бланш обладала небольшой белой высокой грудью с маленькими девичьими розовыми сосками. Казалось, что Бланш сошла с древне-греческих античных ваз, где изящная нагота женского тела имела меру, а небольшая пухлость форм считалось непременным атрибутом женской красоты.
- Ничего себе! - воскликнула Элиза и зажала себе рот. Однако поглощенные друг другом монархи, не слышали ее слов.
«Смотрит на нее как Отелло», - пожалела королеву Элиза. И действительно, Карл уже не мог скрывать своей страсти, и пылающий огонь его черных глаз насквозь прожигал бледное тело его царственной супруги. Скинув прямо на пол свой бордовый плащ и оказавшись в одной рубашке, Карл подхватил Бланш руки и понес к алькову, где стояла королевская постель под потертым балдахином. Аккуратно положив Бланш на одеяло, он задернул за собой балдахин, и средневековый экран захлопнулся перед сгорающей от любопытства Элизой.
- Блин! - тихо выругалась Элиза. Может, подползти поближе и аккуратно подсмотреть, как они этим занимаются? Нет. Это рискованно. Лучше просто послушать.
Однако ничего Элиза не услышала, кроме обычной возни, шороха постельного белья, мужского сопения, рычание и почти животных стонов. Странно только, что от Бланш не было слышно ни единого звука. Непонятная возня между королевскими особами длилась уже более получаса, а Бланш все молчала.
«Видимо, в средние века они еще не научились притворяться», - сделала философский вывод Элиза. - «Куда ж смотрели эти мудрецы с Востока, у которых они так многому научились»?
Монаршая любовная ночь явно затягивалась, и Элиза все-таки решилась взять да и подсмотреть, что они там делают. Как известно, охота пуще неволи, и Элиза осторожно, стараясь не шуметь, поползла по направлению к алькову. Оказавшись рядом с королевским ложем, она чуть-чуть раздвинула балдахин и увидела следующую сцену:
Вся увешанная тяжелыми средневековыми драгоценностями, обнаженная Бланш сидела по-турецки на постели, а ее муж, великий Карл IV, лежал рядом и вслух читал ей довольно-таки посредственные стихи какого-то трубадура.
- Нет, это не то, - капризно сказала Бланш. - Меня это не возбуждает.
- Может, вас избить, королева? - вежливо осведомился Карл.
- И это уже надоело, - ответила Бланш и совсем скисла. - А знаете, давайте сыграем в игру. Я - пленница, волею судеб попавшая в замок, а вы - молодой страж, плененный ее красотой и решивший взять ее силой.
- Ладно, - устало согласился король и безо всяких прелюдий как дикий зверь бросился к Бланш и, вцепившись в ее длинные волосы, стал кричать:
- Она попалась! На помощь! Сюда!
К удивлению Элизы, Бланш отвечала ему такой бранью, какая не могла присниться во сне самому последнему конюху, пастуху или узнику подземелья. Но вдруг голос Бланш задрожал, она слабо застонала и… затихла.
Поняв, что представление окончено, Элиза быстро задернула щель в балдахине и в три прыжка уже была в своем убежище за кованым сундуком.
«Сексы всякие нужны, сексы всякие важны», - на ходу переиначила Элиза известный детский стишок и, по сути, была права. Чувствуя себя зрителем древней мистерии, Элиза теперь уже окончательно освоилась в новом мире и с блестящими от любопытства глазами наблюдала за развитием событий в королевской спальне.
- Я немного отдохну перед пиром, Ваше Величество, - раздался слабый голос Бланш.
- Конечно, Бланш, - впервые по имени назвал ее Карл. - Вам надо отдохнуть. Вы слишком хрупки.
Карл раздвинул балдахин и резко встал с кровати. На нем была одета все та же длинная белая рубаха, только теперь уже изрядно помятая. На полу валялись королевское сюрко, огромные из тонкой коричневой кожи туфли и брошь в виде буквы S. Карл взял со стола серебряный колокольчик и громко позвонил. Через минуту на пороге спальни стоял все также элегантно одетый, небезызвестный проныра Иржи.
- Что угодно, Ваше Величество? - подобострастно спросил Иржи, сделав изящный реверанс.
- Чистую рубашку и парадное облачение! - скомандовал король. - А это… (король бросил быстрый взгляд на разбросанную на полу одежду) убрать! Да, и еще принеси королеве вино с фруктами.
- Слушаюсь, Ваше Величество, - отрапортовал Иржи и, быстро собрав разбросанную одежду, исчез.
Вскоре он вернулся, торжественно неся в руках какое-то пурпурное одеяние, поверх которого лежали, украшенные изумрудами, новые коричневые туфли на ремешках. За ним стоял юный черноволосый паж, облаченный в белый короткий обтянутый пурпуэн и белые шоссы (чулки) из шелка. На ногах у него красовались длинные остроносые синие башмаки. В руках он держал золотое блюдо с фруктами и два огромных бокала вина, сделанных их красного богемского стекла.
«Хорошо живут», - подумала Элиза. «Вернее, жили».
Иржи глазами показал пажу поставить поднос на стол, и он, беспрекословно выполнив приказ распорядителя, незаметно исчез.
- Сначала ты попробуй, - приказал король.
Иржи со страхом отпил из обоих бокалов и, дико выпучив глаза, стал прислушиваться к своим ощущениям. Наконец, поняв, что вино не отравлено, Иржи облегченно вздохнул и сказал:
- Яду нет, Ваше Величество.
- Тогда одеваться, быстро! - скомандовал Карл. - Скоро пир.
- Знаю, Ваше Величество, - с поклоном ответил Иржи и тут же отработанным движением снял с короля рубашку, и Элиза из своего убежища смогла увидеть обнаженный торс короля, его смуглую, отливающую бронзой кожу, закаленные в боях сильные мускулистые руки и необычайно стройные, как у танцовщика ноги.
- Каков мужчина! - не выдержав восхищения, вслух сказала Элиза и тут же зажала себе рот рукой.
А Иржи уже надевал на короля длинное бархатное малиновое сюрко, отороченное горностаем. Надев на Карла коричневые башмаки, Иржи легко разогнулся, вытянулся как солдат и отрапортовал:
- Корона, скипетр и держава находятся в сокровищнице и будут доставлены перед самым началом пира.
- Я знаю без тебя, - отрезал Карл. - Иди.
Иржи раскланялся и исчез, а король, взяв со стола бокал вина, одним глотком осушил его содержимое и небрежно поставил на стол. Потом Карл несколько секунд сосредоточенно смотрел перед собой, очевидно думая о чем-то своем. Как-то нехотя повернувшись к постели, где на вышитых одеялах возлежала его супруга, нежная королева Бланш, Карл сказал:
- Я вас жду на балу, Ваше Величество, - строго сказал Карл своей царственной супруге.
- Да, милый Карл, - ласково ответила Бланш, слегка приподнявшись на локтях.
Бросив беглый взгляд на Бланш, король резко повернулся и величественно прошествовал из спальни, а за ним не менее торжественно шлейфом тянулась роскошная малиновая мантия.
11
«Король ушел надолго. Интересно, что будет дальше», - подумала Элиза.
Вдруг, казавшаяся обессиленной, Бланш одним прыжком оказалась у стола, схватила бокал вина и, подобно своему мужу Карлу, одним глотком осушила его содержимое. Потом она схватила с блюда самую огромную грушу и стала с аппетитом уплетать ее. За минуту умяв сладкий плод, она взяла гроздь спелого винограда и стала поглощать ее с такой же страстью, с какой она занималась любовью с Карлом: то есть сначала нехотя, а потом все с большим и большим аппетитом, пока, наконец, не насытилась.
Затем Бланш подошла к большому кованому сундуку, за которым пряталась Элиза. Сняв маленький ключик с тяжелых подвесок, которые буквально оттягивали ее хрупкую шею, Бланш ловко вставила его в пудовый замок и открыла сундук.
Элизу охватил дикий страх, потому что еще минута, и Бланш откинет огромную крышку, которая раздавит Элизу как клопа. С безумным криком Элиза выскочила из-за сундука и дикими глазами уставилась на нагую, увешанную тяжелыми драгоценностями Бланш.
Неизвестно, сколько бы длилась эта немая сцена, и чем бы все это закончилось, если бы Бланш первая не пришла в себя и не обрела дар речи. Видимо, ей с ее средневековым сознанием была не чужда вера во всякие чудеса и загадочные явления. Тем более, что Бланш была большой подружкой алхимика Яноша, живущего в башне замка.
К своему удивлению, Элиза заметила, что королева нисколько не стесняясь своей наготы, с любопытством рассматривала свою незваную гостью.
- Что ты здесь делаешь? - мягко спросила Бланш.
- Я… я… я… И Элиза зарыдала.
- Не плачь и успокойся. Вот, допей мое вино. Это придаст тебе сил, - сказала Бланш и протянула Элизе огромный бордовый бокал. - Это вино из королевских погребов Карла Великого.
Элиза сделала несколько глотков и… О, чудо! Горьковато-терпкий нектар разлился по ее телу, оживляя каждую его клеточку.
- Простите меня, - наконец, сказала Элиза. Я - званый и незваный гость, запутавшийся в лабиринте времени.
- Что? - не поняла Бланш.
- Я… заблудилась.
- О, да, теперь я поняла тебя, - ответила Бланш. - Судя по твоему виду, этот старый проказник Янош выпустил своих духов из колбы и мучает вас. Боже мой! Эти одежды, на которые страшно смотреть! Даже висельника, идущего на плаху, не оденут в такое! - с жаром закончила свою речь Бланш.
- Но джинсы - это же удобно, - тупо возразила Элиза, забыв, что вряд ли средневековой королеве известна подобная форма одежды.
- О, как ты худа! - причитала хрупкая Бланш. - Из тебя прямо торчат кости! Этот проказник совсем не кормит вас! А что у тебя с лицом? Неужели у Яноша нет белил? Я определенно пожалуюсь Карлу, чтобы его любимый алхимик впредь не издевался над своими созданиями! Поохав еще некоторое время, Бланш еще некоторое время посмотрела на Элизу и сказала:
- К сожалению, мне нужно торопиться на бал. Карл не любит ждать, а я, как видишь, не одета.
- А вы идите, Ваше Величество, а меня отведите обратно к Яношу.
- Ну уж нет! - твердо сказала королева, вздернув подбородок. - Я не позволю этому колдуну мучить тебя! Ты идешь со мной на бал. Это решено.
- Но… - запротестовала Элиза…
- Никаких «но»! - повелительно сказала Бланш. - Иначе я прикажу отрубить тебе голову, а она тебе еще понадобиться. У меня есть несколько сундуков с одеждой, где лежат платья даже моей достопочтенной бабушки, королевы Франции, а также подвенечные наряды моих теток. У меня даже есть сюрко, которое носила супруга самого Карла I. А ведь этому сюрко уже почти 300 лет! Ты выберешь себе платье, поможешь мне одеться, и мы вместе пойдем на бал.
- А потом? - с беспокойством спросила Элиза.
- А потом как Бог даст, - просто ответила королева. Видимо, в те времена люди делали маленькую разницу между жизнью и смертью, и это был самый исчерпывающий ответ.
И Элиза опять покорилась воле царственной особы, которая по линейному пересчету времени уже давно не существовала. Но ведь есть и другой счет, о котором наш трехмерный человеческий мозг не имеет никакого представления. Для простоты жизни мы воспринимаем время как длительность, потому что все материальные объекты в наших понятиях меняются один за другим, и ничто пока не может переделать наше сознание, привыкшее к числам, месяцам, годам, столетиям, которые чинно следуют друг за другом. Мы только забываем, что времени как длительности просто не существует. Это - плод нашего воображения для облегчения восприятия вечно меняющего пространства и течения жизни. В реальности существует только пространство с его кривизной, параллельностью и вечностью, похожей на замкнутый круг.
Но вряд ли обо всем этом догадывались Элиза и Бланш, которые с пылом юных девиц стали одеваться к рождественскому пиру.
- Давайте, я вас одену, - кротко предложила свои услуги Элиза.
- Нет, сначала ты выберешь себе платье, - повелительно сказала королева и открыла огромный сундук, доверху наполненный пыльным тряпьем. Бланш стала вытаскивать одно за другим платья, рубашки, сюрко, накидки и раскладывать их по всей комнате, поднимая столько пыли, что Элиза начала дико чихать. Странно, но эта пыль совершенно не действовала на королеву.
- Что с тобой? - удивилась королева. - Ты чего чихаешь?
- Это от пыли, - ответила Элиза.
- Как нежны создания Яноша, - с грустью ответила королева и протянула Элизе шелковое кремовое платье с длинными нелепыми прорезными рукавами и, как показалось Элизе, лишенное всякого кроя.
- Вот, примерь, - сказала королева. - Это еще платье моей бабушки. Она была почти такого же роста, как ты. Оно тебе будет впору. Одевай!
Элиза, будучи девушкой аккуратной, сняла с себя джинсы и футболку и, не спеша, все сложила в свою неизменную коричневую сумку, оставшись в одних белых прозрачных трусиках и таком же лифчике.
- Что это? - с ужасом воскликнула королева, тыкая пальцем в Элизины белые прозрачные трусы.
- Это Т-Р-У-С-Ы, - по слогам сказала Элиза. - Кстати, очень удобная вещь.
- Но зачем скрывать прекрасные места за каким-то куском материи?! - возмутилась Бланш. - Их надо держать открытыми. Они достойны того! Ну, Янош! Каков старик!
- Он просто на мне пробует новую моду. Вот и все, - выкрутилась Элиза.
- Услышав слово «мода», глаза Бланш заблестели нездоровым блеском потому что это социальное явление возникло именно в те времена, и ее победоносное шествие по Европе сводило с ума всех аристократок.
- А мне дашь поносить? - лукаво улыбнулась Бланш.
- Конечно, Ваше Величество. Я подарю вам целый комплект, и Элиза вытащила из своей спортивной сумки свой комплект красного шелкового белья. Бланш движением рыси выхватила из рук Элизы изящные, невесомые вещицы и тут же надела их на себя, правда, изрядно помучавшись с застежкой лифчика, который оказался ей очень и очень мал.
- Нет, даже под прозрачным бельем я не буду скрывать свою грудь от Карла. - И Бланш легко сняв лифчик, отдала его Элизе.
- Вы правы, Ваше Величество, сказала Элиза, с восхищением рассматривая высокую белую грудь королевы. - Ваша грудь - это произведение природы, которое не нужно приукрашивать, подтягивать, собирать и поднимать вверх.
- А вот т-р-у-с-ы я оставлю себе. Спасибо, Элиза.
- Не за что, Ваше Величество, - робко ответила Элиза. - Вам помочь одеться? - робко спросила Элиза.
- Нет, - засмеялась Бланш. - Я - родовита, но не богата, и с детства мы с сестрой привыкли все делать сами. Ты лучше сама поторопись, а то Карл не любит, когда опаздывают.
Бланш вытащила из сундука тончайшую, словно вытканную из паутины, рубашку-котт и быстро проскользнула в нее. Сверху она надела так называемое королевское французское сюрко, представляющее собой удлиненный лиф ярко-красного цвета. Глубокий вырез лифа был закрыт еле заметным паутинным кружевом и окантован мелкими бриллиантами, на фоне которых живописно вырисовывалась длинная молочно-белая шея королевы. Потом Бланш расчесала свои белокурые волосы, уложила их в косы, а поверх надела золоченую сетку. Ножки свои она украсила серебряными атласными башмачками. Элиза заметила, что сзади, к спинке сюрко была прикреплена отороченная горностаем, малиновая мантия, которая пышными складками спускалась до самого пола.
Элиза не заставила себя долго ждать. Старое, из тяжелого кремового шелка платье было простейшего покроя (если современный крой вообще существовал во времена бабушки Бланш), с длиннющими рукавами прорезными рукавами. Элиза без труда надела на себя это произведение поздней готики и сразу почувствовала, что она тоже принадлежит к королевскому сословию. Видимо, бабушка Бланш была высокого роста, потому что это платье оказалось как будто бы сшитым специально для Элизы, хотя ему было уже почти 700 лет. Несмотря на древность, это платье показывало достоинства женской фигуры и вместе с тем фантастически скрывало существующие недостатки. Весь кант лифа был приподнят и щедро украшен малиновыми искусственными цветами, что создавало иллюзию высокой груди. Вдобавок, к платью прилагались несколько потертые золотистые туфельки без каблуков.
- Ну, прямо как Золушка! - воскликнула Элиза, которая никак не могла насмотреться на свое отражение в огромной бронзовом зеркале.
- Все, уже пора, - сказала Бланш. - Вот только воздам молитву Мадонне.
С этими словами она встала на колени у статуи Мадонны и страстно стала шептать слова молитвы на непонятном Элизе языке. Недолго думая, Элиза тоже последовала ее примеру.
Прочитав молитву, Бланш встала и сказал Элизе:
- Я сейчас должна идти к Карлу. Ведь мы с ним вместе должны появиться на Рождественском пиру. А тебя проводит наш слуга - Вацлав.
- Хорошо, - сказала Элиза, подхватывая свою коричневую сумку.
- А это тебе зачем? - удивленно спросила Бланш.
- А-в… Янош приказал мне не расставаться с ней, - на ходу солгала Элиза.
- Тогда понятно, - ответила Бланш и позвонила в колокольчик.
Как по волшебству в покоях появился юноша с удивительно добрыми зелеными глазами. Одет он был в зеленоватый упелянд, белые шоссы и неизменные для того времени остроносые башмаки. Манеры юноши были изысканы, как, впрочем, и подобает верному пажу ее величества.
«А может, и не только пажу»? - подумала Элиза.
- Вацлав! - сказала королева. - Это моя сестра, Элиза. Она приехала издалека. Отведи ее на бал и смотри, чтобы там с ней хорошо обращались.
- Слушаюсь, Ваше Величество, - ответил Вацлав, с обожанием глядя на королеву. - Позвольте предложить Вам руку, мадам, - обратился Вацлав к Элизе и та, неуклюже взяв Вацлава под руку, сделала несколько поспешных шагов, но вежливый и терпеливый Вацлав сразу же подсказал ей, как правильно надо ходить с кавалером, и они вместе, не спеша, покинули королевские покои.
Покинув спальню королевы, они стали спускаться по широкой белой мраморной лестнице.
- Позвольте, я понесу Вашу сумку, - предложил услужливый Вацлав.
- Нет!!! - завопила Элиза так, что зеленоглазый красавец вздрогнул и чуть сам не лишился чувств. Однако юноша быстро взял в себя в руки.
- Простите мою дерзость, миледи, но идти осталось совсем недолго, поэтому, надеюсь, вы не откажетесь снова принять мою руку?
- Приму, - как-то глупо ответила Элиза и неумело вцепилась в твердый локоть Вацлава.
Буквально через несколько пролетов Вацлав остановился у огромной деревянной двери, по бокам которой стояли одетые во все белое, два мальчика-пажа.
- Вот мы и пришли, - сказал Вацлав. - Входите, входите, не смущайтесь!
И смущенная, совершенно сбитая с толку Элиза, прижимая к груди коричневую спортивную сумку, вошла в бальную залу, где давал пир Великий Карл IV, император Священной Римской Империи.
12
Живопись увековечила многие пиры. Пировали полководцы, короли и просто чревоугодники. Эпоха, о которой я пишу, запечатлена лишь в манускриптах и древних бесценных книгах, которые от руки переписывали просвещенные монахи. Но как разглядеть в плоских, невыразительных изображениях лиц живых людей, которые, так же как и мы, были наделены чувствами, желаниями, разумом и волей. Я никак не могла увидеть этот бал, но вот, наконец, видение посетило меня.
В сопровождении зеленоглазого и услужливого Вацлава Элиза вошла в большой, просторный зал, где обычно устраивались пиры. Как и все современные люди, перешагнувшие рубеж 20-ого века, она представляла себе подобные мероприятия по картинкам и по плоским изображениям людей в древних рукописях.
Но в действительности все было сосем не так. Во-первых, в помещении стоял довольно неприятный запах, исходящий от стоящих на столах закусок, к которому примешивался естественный запах человеческих тел, иногда сдобренных резким ароматом средневековых духов или привезенных с Востока благовоний. Сотни сальных свечей стоящие на специальных подстольях, неистово чадили, добавляя свою струю в общую смесь запахов. Сама зала не представляла собой изящное и изысканное творение архитектуры, как это было в более поздние века. Скорее все - начиная от деревянной мебели и заканчивая последним гвоздем, было довольно грубым, но прочным, как и сам средневековый замок. В архитектурном отношении зал не представлял собой особого интереса: те же каменные стены и полы; уходящие ввысь стрельчатые окна, украшенные цветными витражами. Полы были застелены резаным камышом, так как все объедки бросали прямо на пол, а на стенах висели бесценные гобелены, изображающие битвы крестоносцев с мусульманами. На гобеленах отчетливо прослеживалась геральдика рыцарских орденов, принимавших участие в этом грустном и трагическом
мероприятии под названием крестовые походы.
По трем сторонам периметра зала стояли длинные дубовые столы, покрытые красноватой холщовой скатертью.
Но не подумайте, что все было так уж грубо, некрасиво и невесело! Люди были одеты в яркие костюмы красных, коричневых и голубовато-синих тонов, щедро украшенные тяжелыми драгоценностями, которые создавали необыкновенные переливы красок, сливаясь с томным светом, исходящим от сотен свечей. К тому же оживленные лица людей и непринужденная обстановка приятно расслабляли и создавали радостное ощущение праздника.
Пажи с быстротой ланей разносили закуски на больших оловянных блюдах и ставили огромные кувшины с питьем. Сделанные из тончайшего богемского стекла и переливающиеся всеми цветами радуги гигантские кубки для вина и корзины с фруктами, они, вероятно, поставили уже давно.
На балкончике, задрапированном синей тканью, стояли герольды с трубами, одетые в синие пурпуэны. Каждая труба была украшена флагом с изображением королевского герба.
Гости уже сидели за столами и, как показалось Элизе, маялись от голода, потому что король и королева явно запаздывали. Элиза заметила, что места для короля и королевы находятся в самом центре горизонтально расположенного стола, под шикарным малиновым балдахином. То там, то здесь шныряли мальчики-пажи, одетые в синие или белые пурпуэны с накладными плечами. Их изящные ноги обтягивали белые, иногда разного цвета шоссы. Абсолютно все мужчины носили нелепые с точки зрения Элизы кожаные остроконечные башмаки на низкой подошве.
«Как только они не падают?» - подумала Элиза.
Ей было интересно наблюдать за людьми на этом средневековом пиру, тем более, что их было совсем немного. Вероятно, Карл пригласил только самых близких людей. И потом за общим весельем и разговорами на Элизу вообще никто не обращал внимания.
- Позвольте, я отведу вас на ваше место, - предложил зеленоглазый Вацлав.
- Буду вам очень признательна, - вежливо ответила Элиза.
- Я посажу вас рядом с менестрелем, который прочтет нам сегодня чудные стихи о любви.
Вацлав вежливо отодвинул стул и посадил Элизу рядом с бледным высоким юношей, одетым в длинные серые одежды. В руках он держал свиток бумаги, на котором написал свое творение о любви.
Вдруг словно вихрь, в зал ворвался уже знакомый нам Иржи и громким, торжественным голосом объявил:
- Его Величество император Священной Римской империи Карл IV и Ее Величество королева Бланш.
И отойдя в сторону, Иржи присел на одно колено и склонил голову. Гости встали со своих мест и точно так же почтительно присели и почтительно склонили головы перед монархами. Находящиеся на балконе герольды затрубили какую-то приветственную оду, возможно, заимствованную еще у древних римлян, и в зал сначала вошли несколько епископов в роскошных золотых тиарах и золотых мантиях, а за ними торжественно вошли Карл и Бланш в сопровождении своей свиты, состоящей из рыцарей в легких, изящных доспехах и двух уже известных нам фрейлин Бланш: Марии и Ханы, одетых по-праздничному в светло-оранжевое сюрко и прозрачные белые чепцы.
- Слава королю и королеве! Слава королю и королеве! - слышалось со всех сторон.
Карл и Бланш с истинным достоинством монархов отдавали поклоны своим подданным, в то время как подданные бросали к их ногам белые и красные розы.
«А если они наступят на шип?» - прагматично подумала Элиза. - «Ведь обувь-то у них почти без подошвы. Ничего, потерпят. Наверное, они уже к этому привыкли», - продолжала ерничать Элиза. - «У них в отличие от нас, впереди целая вечность».
Впервые Элиза осознала, что это были не сказочные, а настоящие король и королева, благородно выступающие перед своими подданными в роскошных малиновых мантиях, отороченных горностаем, в отделанных золотом королевских сюрко и в коронах империи, украшенных драгоценными камнями, свет от которых отражался в отблесках пламени многочисленных свечей, создавая причудливую игру света и тени. Элиза как зачарованная смотрела на этот виртуозный спектакль, и ей захотелось плакать от умиления, потому что она, обожающая красоту и искусство, никогда еще не видела такого буйства красок.
Наконец король и королева торжественно заняли свои места под балдахином, и Карл хозяйским взглядом оглядел своих поданных. В зале воцарилось напряженное молчание.
«Что скажет король? В каком он настроении?» - читалось на лицах подданных.
- А где же вино? - с деланным недоумением спросил Карл, а Бланш одарила всех очаровательной улыбкой доброй королевы.
От Элизы не ускользнуло и то, что Бланш уже успела побывать у цирюльника, который наложил на ее довольно бледное лицо довольно сильный макияж, сделав его более ярким, волевым и одновременно чувственным.
- Вина! Вина! - кричали вслед за королем гости.
Тут же в залу под звуки труб вбежали синие пажи, неся на золотых подносах огромные запечатанные бутылки с древним вином. Как по команде, пажи остановились у столов в ожидании указаний. Иржи торжественно взял бутылку с самого красивого, украшенного бриллиантами подноса и поднес ее королю, сделав жуткий, вычурный реверанс, который явно не понравился Карлу.
- Открывай, Иржи! - скомандовал король. - Но первым выпьешь ты!
Услышав эти слова, Иржи побледнел, но зная суровый нрав короля, промолчал. Видимо, справедливый Карл недолюбливал своего главного распорядителя за лживость, склочность лицемерие и склонность к интригам.
- Пей! - грозно скомандовал король, хотя для пробы вина и пищи у средневековой знати всегда были специальные люди.
Дрожа как осиновый лист, Иржи откупорил бутылку и налил немного золотистого вина в хрустальный бокал. Потом он со страхом пригубил вино и…
- Ты пей, пей, не прикидывайся! - издевательски сказал Карл.
Иржи послушно выпил содержимое бокала и, выпучив глаза, уставился на короля.
- Ну что, умер? - спросил Карл, вызвав этой фразой бурю смеха и опозорив несчастного Иржи.
- Нет, Ваше Величество, - подобострастно ответил Иржи и галантно поклонился. - Позвольте отдать приказ разнести вино гостям, Ваше Величество.
- Валяй! - ответил Карл. - Думаю, что трупов не будет.
Иржи, не говоря ни слова, сделал повелительный жест своим подчиненным, и те быстро стали разливать золотистое вино гостям. Элизе тоже достался бокальчик, хотя подобную емкость вряд ли можно было назвать таким словом. Это была огромная хрустальная чаша, вся украшенная цветами и узорами. Пока Элиза рассматривала этот раритет, Карел IV встал, держа в правой руке свой огромный королевский кубок. Очевидно, король хотел произнести речь. Гости все затихли, в ожидании слова своего короля и покровителя, которого они считали наместником Бога на земле.
- Я пью за вечный город Прагу, за его красоту и процветание. Пусть мои подданные не знают нужды, а прекрасные дамы (и он обвел взглядом всех присутствующих женщин, почему-то остановив свой взгляд на Элизе) всегда вдохновляли нас на подвиги. Виват! - громко крикнул король.
- Виват! Виват! - вторили его подданные.
Элиза с ужасом увидела, что все, включая, так называемых прекрасных дам, одним глотком осушили гигантские бокалы с терпким золотым вином. Но Элиза схитрила. Она сделала лишь маленький глоточек, опасаясь последствий неизвестного для нее напитка. Но она призналась себе, что никогда в жизни не пробовала подобного вина. Это вино не пьянило, а разливалось по телу теплой волной, питая и оживляя каждую его клеточку. Терпко-горьковатый вкус этого вина нельзя было сопоставить ни с одним из известных Элизе благородных напитков.
- Почему вы не пьете, мадам? - вежливо осведомился бледнолицый менестрель.
- Видите ли, - начала опять врать Элиза, - я - поэтесса и сочинила для Его Величества некоторые вирши, которые, конечно, даже и нельзя сравнить с вашими… но мне бы хотелось иметь ясную голову и не ударить в грязь лицом.
- О да, мадам, я понимаю! - ответил менестрель, и его глаза, наконец-то, засветились живым блеском. - Я представлю вас Его Величеству.
- А вот это не надо! - испугалась Элиза.
- Смотрите! - подмигнул менестрель, - а король смотрит на вас.
Элиза повернула голову и поймала на себе взгляд лучистых черных глаз Карла, которые с неподдельным интересом разглядывали необычную гостью. Но игру взглядов нарушили звуки герольдов, которые возвестили о подаче блюд. Пажи торжественно, под музыку внесли подносы с зажаренной целиком дичью.
«Ничего себе блюдо!» - подумала Элиза. «Да они просто живодеры!»
А в это время пажи, идя в ногу и не сбиваясь с ритма, обносили гостей стаей зажаренных целиком лебедей. Птицы были как живые. Казалось, еще немного, и они взлетят.
Элиза заметила, что перед ней стояла странная тарелка, сделанная из сухого хлеба.
- А ее тоже есть? - спросила Элиза у менестреля.
- Вы с какой планеты? - подозрительно осведомился менестрель.
- С планеты Земля! - дерзко ответила Элиза и, схватив с подноса огромное яблоко, начала его жадно есть. В этот момент она опять перехватила на себе взгляд черных глаз монарха, которые на этот раз выражали неподдельное любопытство.
«Он меня засек», - решила Элиза. - «Недаром же о нем говорят, что он умный король. Но этот „умник“ может отдать любой приказ, и все эти его шавки сочтут за честь его выполнить, даже если меня приговорят к сожжению на костре. Но не на ту напал, Карл!» - мысленно сказала Элиза, в упор глядя на короля. «Вообще-то надо линять отсюда. Найти этого старого алхимика Яноша и попросить его отправить меня обратно в Прагу, а еще лучше - домой!»
Размышляя над своим побегом, Элиза заметила, что на столах не было никаких приборов, и так называемая аристократическая публика сальными руками с треском разрывала на части лебедей, с жадностью отрывая от них темные сочные куски мяса. Во время трапезы гости издавали такие звуки, от которых Великий Каролинг (Карл I, король франков), наверное, просто устал вертеться в гробу. Элиза собрала всю свою волю, чтобы не замечать всего этого чавканья, урчанья, рыганья и довольствовалась только вином и фруктами, которые отличались отменным вкусом и качеством.
Под дружное чавканье, шумное глотанье пищи и вытирания рук обо что придется, подавались все новые и новые блюда, каждое из которых вносилось под звуки труб. Элиза потеряла счет фазанам, рябчикам, куропаткам, курицам, гусям, свиным головам и еще многому, чему она просто не знала названия.
- Почему вы ничего не едите, мадам? - уже встревожено спросил менестрель.
- Берегу фигуру. Не понимаете? Я худею.
- Не понимаю, - честно признался менестрель и затих. Очевидно, он принял Элизу за бесноватую и, перестав задавать лишние вопросы, стал дощипывать своего фазана.
- Элизе очень хотелось попробовать аппетитную красную рыбу на оловянном блюде, но она не рискнула.
«Неизвестно, чего они туда положили, и переварит ли ее мой желудок. И вообще, - подумала Элиза, - сознают ли эти люди, что они давно уже мертвы… то есть, не мертвы… я неправильно подумала… просто век их давно прошел…»
И Элиза стала внимательно рассматривать этих людей, которые по линейному перечету жили 700 лет тому назад, а по пространственному - веселились сейчас на рождественском балу начала 21-ого века. Всматриваясь в лица и фигуры этих людей, Элиза поняла, что антропология не стояла на месте. И опять же по тому же линейному пересчету времени, за 600-700 лет внешность человека изменилась. Ее поразил невысокий рост всех людей из 14-ого века. Она даже боялась встать из-за стола, чтобы ее не приняли за великаншу. В целом, Элиза заметила, что фигуры этих людей, казалось, были лишены острых углов, а в движениях сквозила мягкость и отсутствовала суета.
Лица женщин были необычайно нежны, с очень тонкой почти прозрачной кожей, которой могла бы позавидовать любая современная модница. Некоторые готические красавицы уже употребляли косметику, привезенную с Востока. Но косметические средства были нанесены на лица довольно неумело и неестественно, делая лица женщин кукольными и немного аляповатыми. Поразительно было обилие красные, синих, коричневых и кремовых тканей, из которых были сшиты костюмы знати. Видимо, уже начало складываться влияние бургундского двора, славившегося своими роскошью, богатством и пирами.
Молодые девушки, а точнее, совсем девочки, были одеты в яркие узкие платья с висячими рукавами и, видимо, были отрезные по талии, потому что это очень выгодно подчеркивало их девичьи фигуры, не лишенные приятных округлостей. Дамы постарше предпочитали цветные сюрко с разрезами, из-под которых живописно виднелись окрашенные шафраном, тончайшие рубашки «котт».
«Как у Бланш», - подумала Элиза.
Знатные вельможи, а их было видно сразу, были одеты в длинные одежды синих или коричневых оттенков. Они подчеркивали свою высокую принадлежность, украшая себя драгоценными подвесками, цепями, крестами и огромными перстнями. Обязательной частью одежды городских грандов были невысокие шапки с головными повязками.
Разодетые вельможи чинно сидели за столом, следя за каждым движением и каждым словом короля, пытаясь предупредить его малейшее желание.
Элиза заметила, что добрая королева Бланш, которая по сравнению со всеми отличалась самым тончайшим вкусом, сидела с абсолютно отсутствующим взглядом, пребывая в какой-то сладкой меланхолии, очевидно вспоминая родную Францию.
Дамы весело чирикали о чем-то своем, женском; молодые юноши, многие из которых были облачены в модные для тех времен очень узкие короткие куртки с подбитыми рукавами, пытались обратить на себя внимание юных девушек, которые под их страстными взглядами, жеманно прикрывали глазки. В общем, и тут была любовь, о которой поются песни во все века! Однако, никто из молодых людей не решался подойти друг к другу. Видимо, это противоречило этикету.
«Может, мне встать и поболтать с кем-нибудь?» - подумала Элиза. - «А то так со скуки сдохнешь».
Но она тут же отвергла эту мысль, ибо последствия ее поступка могли быть непредсказуемыми.
Только неповторимый Карл IV, казалось, замечал всех гостей, заправляя этим необычным пиром. К тому же Элиза периодически ловила на себе взгляд его прекрасных черных глаз.
«Чего он так смотрит»? - подумала Элиза. - «Сейчас как отправит в подвал, и проведу я там весь 21-ый век!»
- Я прошу налить еще вина! - громко сказал Карл.
Тут же прибежали шустрые пажи и вновь наполнили кубки.
- Мы, кажется, забыли, зачем мы здесь, - продолжал Карл. - Я предлагаю выпить за прекрасных дам!
- За прекрасных дм! За прекрасных дам! - вторили раскрасневшиеся от вина гости.
В этот момент к менестрелю подбежал Иржи и быстро прошептал ему на ухо:
- Давай! Теперь твоя очередь.
Менестрель встал, взял дрожащей от волнения рукой свой драгоценный свиток и неуверенными шагами направился к балдахину, под которым восседала королевская чета. Приблизившись к монархам, он встал на одно колено перед Бланш и торжественно сказал:
- Эти вирши я посвящаю Вам, Ваше Величество и всем прекрасным дамам нашего королевства, равным которым нет в мире.
Бланш снисходительно кивнула головой менестрелю, давая ему понять, что он может начинать.
Раскрыв желтый фолиант, менестрель начал читать, вкладывая в каждую строчку всю свою душу:
Плетенье кружев, легкий шелк,
Речей любовных трепетанье,
Страстей неукротимый гром
И поцелуя звук хрустальный.
Любовь - созвездие двоих
счастливых звезд на горизонте,
волшебный жребий молодых,
подарок Бога для седых.
Для всех людей Земли - отрада,
Для жаждущих - награда.
Потеха - для глупцов.
И горькое раскаянье для тех,
кто ею пренебрег.
И менестрель скромно поклонился.
- Браво, менестрель! - вопила возбужденная публика.
А молодые девушки стали осыпать менестреля лепестками цветов.
- Стойте! - раздался чей-то истошный голос.
Элиза повернула голову на крик и увидела, как к королевскому ложу, безумно выпучив свои зеленые глаза, несся Вацлав, держа в руках три розы.
- Ваше Величество, - задыхаясь от волнения, обратился Вацлав к королеве. - Я тоже сочинил для вас сонет. Не казните, выслушайте меня!
И белый, изящный паж бухнулся на колени перед королевой.
В глазах Бланш сверкнул какой-то странный огонек, и она ободряюще, без всякого высокомерия кивнула коленопреклоненному Вацлаву.
Нарушив все заведенные обычаи, Вацлав встал во весь рост и, прижимая к груди розы, начал читать свой сонет. При этом он не сводил восторженных глаз с королевы:
Три высохшие розы,
Утраченный грезы,
Тоска, мольба и слезы,
Начало скучной прозы.
Когда-то цветом алым,
Вы душу окрыляли,
Пьянящим ароматом
любовников пленяли.
Теперь - с тоски завяли.
Душа цветка тонка,
Она загадку таит,
Коль любишь пылко, нежно,
Цветок - благоухает.
А коль любовь ушла,
Цветы завяли вновь,
Но снова расцветут они,
Когда придет любовь.
Закончив чтение сонета, Вацлав смело подошел к королеве и вручил ей три прекрасные розы: белую, розовую и пурпурную. Бланш, которая всей нежностью своего хрупкого сердца земной сильфиды, впитывала каждое слово влюбленного юноши, дрожащей рукой приняла букет, прижала его к лицу и… лишилась чувств.
Первым опомнился шустрый Иржи.
- На помощь королеве! На помощь королеве! - кричал он. - Лекаря! Где этот подлый старик!? Янош! Вечно его нет на месте!
Только один Карл проявлял спокойствие. Казалось, эта сцена с обмороком королевы была для него привычна и не производила никакого впечатления. Он сидел, спокойно попивая пиво из огромного кубка, в то время как все слуги бегали вокруг лишившейся чувств Бланш.
- Вацлав! - наконец сказал Карл. - Отнеси ее в покои и дай ей нюхательную соль. Этих француженок не переделаешь. А мы продолжим наше торжество. Не расходитесь, господа и продолжайте веселиться.
Вацлав, не долго думая, подхватил на руки Бланш и быстро вынес ее из бальной залы.
«Хорошо устроились», - подумала Элиза.
- А знаете, - заискивающе сказал Карлу хитрый Иржи, - у нас есть еще одна поэтесса, которая сочинила стихи специально для вас.
- «Вот негодяй!» - подумала Элиза. - «Ведь Тетка обещала выбить из его дурацкой башки всю память обо мне! Хотя за полторы тысячи лет можно и разучиться колдовать».
- Где же она? - спросил Карл.
- Вот, познакомьтесь, - сказал Иржи, указывая на Элизу.
Элиза робко встала.
- Я сразу тебя заметил, дитя мое, - сказал Карл, и его грубоватое загорелое лицо озарилось добротой и нежностью. - Ты не из наших краев, да?
- Да, - прошептала Элиза.
- Как тебя зовут?
- Элиза, Ваше Величество.
- Так давай, Элиза, покажи нам свои таланты.
Элиза неуклюже, стараясь скрыть свой высокий рост, встала из-за стола. Сознавая, что на нее смотрят сотни глаз незнакомых людей из другой эпохи, она инстинктивно, как бы ища защиты, закуталась в розовую воздушную шаль Тетки, чем придала себе неповторимый шарм, походя на юную девушку из Древней Греции. На ее побелевшем от страха лице можно было разглядеть только огромные синие глаза в обрамлении нежно-розовых облаков шали. Мозг Элизы уже устал переваривать такую быструю смену событий и постоянно искать выходы из щекотливых ситуаций, но у нее еще оставалось ее отличное чувство интуиции, которое никогда не подводило ее в тяжелые минуты.
Медленными шагами, Элиза приблизилась к Карлу IV, изящно села на одно колено, открыла рот и… из ее уст наперекор всякой логики, полились стихи:
Вы так прекрасны и далеки,
Я так ничтожна и мала,
Что тщетны будут эти строки,
Коль не вмешается судьба.
И Элиза смело посмотрела в глаза всемогущего императора.
В течение нескольких секунд в зале царила немая пауза, а потом раздался такой шквал аплодисментов, которому позавидовали бы многие актеры и комедианты.
А Элиза с Карлом, забыв обо всем на свете, все смотрели и смотрели друг на друга, как будто бы каждый из них обнаружил в другом частицу себя.
Первым опомнился король.
- Вы - прекрасны, но уже не так далеки, - сказал Карл. - И Ваши строчки не тщетны, ибо я, как король, имею право вмешиваться в судьбу.
С этими словами Карл встал из-за стола и подошел к Элизе.
- Позвольте предложить Вам руку, мадам, и пригласить вас на первый танец.
Откуда только в Элизе взялась грациозность средневековой дамы? Возможно, это отпечаталось где-то в глубинках подсознания? Элиза с робким изяществом подала руку королю, и он повел ее на середину залы, предназначенной для танцев.
- Это приказ для всех! - скомандовал Карл, - а не только для нас с Элизой.
Элиза даже и не думала, как ей танцевать и какие делать движения. Завороженная силой и очарованием этого доброго мужчины, она просто шла за ним, а танцевальные движения приходили сами, без всякой подсказки.
Средневековые танцы не позволяли себе вольностей с дамами и фривольных прикосновений. Но в этой недоступности был свой шарм, будившей воображение и делающий женщину загадкой, которую хотелось постичь и разгадать.
Карл держал Элизу за руку, и она ощущала его нежные и сильные пальцы. Она вдруг почувствовала уверенность в себе. Ощущая легкость во всем теле, она, подобно несравненной Тальони, делала легкие повороты, изящные па, а ее душа трепетала от новых, доселе неизвестных ей ощущений.
Гости, казалось, не обращали на них никакого внимания. Каждый был поглощен своим делом. Молодежь водила хороводы и со смехом менялась парами; знатные вельможи вели серьезные беседы, а какая-то молодая парочка уже битых два часа не могла доиграть партию в шахматы. Музыканты сбивались с ритма и такта, бессовестно фальшивили, но никто этого не замечал, потому что каждый был поглощен собой.
А Карл с Элизой все кружились в танце, не сводя друг с друга глаз. И Элиза не чувствовала никакой робости, ибо это было настолько естественным и реальным, насколько естественны и реальны Солнце, Земля, море трава и… любовь.
- Вы не устали от шума? - осведомился Карл.
- О нет, нисколько, Ваше Величество, - ответила Элиза. - Я впервые в жизни так веселюсь!
- Жаль, а я хотел предложить вам партию в шахматы, - сказал Карл.
- Ну что ж, - несколько жеманно ответила Элиза. - Слово короля - закон. Я согласна сразиться с вами.
- Тогда, прошу пожаловать в мои покои, - сказал Карл. - Там нам никто не помешает.
И Элиза, подобно древнегреческой Эвридике, послушно последовала за королем в его покои. Сейчас Элиза напоминала школьницу, которую мудрый Учитель ведет к вершинам знаний. Держась своими хрупкими пальчиками за сильную, загорелую руку Карла, Элиза уже не боялась ни пространства, ни времени, ни гнусного Иржи с его подставами. И даже мудрые напутствия всесильной Либуше, как майский ветер, вылетели у нее из головы. Элиза шла за мужчиной, в котором чувствовались такие надежность и сила, что мысль ослушаться его казалась нелепой и абсурдной. К тому же Элиза ощущала какое-то немыслимое бесстрашие, вызванное то ли золотым древним вином, то ли самим Карлом, который пробудил дремавшие в ней чувства.
Выйдя из бокового выхода и покинув зал, Элиза с Карлом оказались в красивой галерее, своды которой были выложены бежево-розовым мрамором. К сводам галереи были прикреплены горящие факелы, поэтому света было достаточно, и Элиза увидела, что в самом конце галереи была большая дверь из красного дерева, на которой висел большой, увесистый замок. Она вела в покои великого короля. Через секунду они уже стояли у двери.
Подобно фокуснику, из связки предметов, висевших у него на поясе, Карл извлек металлический ключ, вставил его в массивный замок, быстро повернул его и открыл дверь.
- Добро пожаловать в мое скромное жилище, хитро улыбаясь, сказал Карл.
Элиза робко вошла в святая святых Императора Священной Римской империи.
Даже если бы это происходило 30 тысяч лет назад, не трудно было догадаться, что в этих апартаментах жил мужчина, а не женщина. Какие только виды средневекового оружия не висели на каменных стенах, покрытых груботкаными гобеленами! Любой современный коллекционер отдал бы немалые деньги, чтобы заполучить кривой турецкий кинжал, усыпанный бриллиантами и мелкими голубыми жемчужинами.
- Это наши военные трофеи, - пояснил Карл Элизе.
Вообще Элиза в жизни не видала такого количество драгоценностей на людях, не говоря уже об украшении их жилищ. Создавалось впечатление, что драгоценные камни просто росли как сорняки, а люди их равнодушно подбирали, а если не надо, то проходили мимо.
Вдруг Элиза вскрикнула от страха, увидев, что в углу комнаты стоит грозный рыцарь в железном шлеме и короткой кольчуге. В правой руке он держал секиру, а в левой - круглый щит.
- Не бойся. Это древние доспехи моего дедушки, который участвовал в крестовых походах.
- Да? И он… навещает вас?
- Иногда, - серьезно ответил Карл и снова галантно взяв Элизу за руку, усадил ее на лавку рядом с камином, а потом присел рядом с ней, до десятой доли миллиметра выдерживая положенную в те времена дистанцию между дамой и кавалером. Перед камином стоял маленький столик, на котором расположились подсвечник с красными горящими свечами, ваза с фруктами, почему-то 3 немыслимых размеров красных кубка и какое-то блюдо, видимо, со сладостями.
«У этого ловеласа, конечно, уже все наготове», - подумала Элиза, но не обиделась. Ей было тепло и приятно.
- Я могу показать тебе свои доспехи, - гордо сказал Карл.
- Извольте. Я с удовольствием посмотрю, - подмазала Элиза Карлу, ибо она знала, что любому мужчине всегда приятно продемонстрировать свое военное снаряжение.
Карл тут же как-то по-домашнему скинул с себя подбитую горностаем мантию и небрежно кинул ее на небольшую, под синим балдахином кровать. На нем осталась только белая, расшитая золотом рубашка до щиколоток, которая необыкновенно шла ему, подчеркивая его мужественные формы. Этот так называемый «шенс» был перетянут крест-накрест кожаными ремнями, которые Карл тоже снял и запустил куда-то в угол.
«Ну, конечно, слуги уберут», - подумала Элиза.
Однако корону, державу и скипетр Карл аккуратно положил на стол и тут же вызвал королевского казначея в сопровождении двух рыцарей, которые войдя в покои и пройдя мимо Элизы, как мимо пустого места, торжественно унесли эти главные регалии королевства.
Карл отодвинул одну из ширм, закрывающую нишу в стене, и перед лицом Элизы предстали штук 6 рыцарских доспехов, в которых она, в отличие от Карла, не понимала ничего.
«Ну, дай же мужчине поболтать!» - прошептал ей внутренний голос, очень похожий на нежный лепет розовой Тетки. Элиза сделала вид, что она вся внимание и битых два часа, не понимая ни одного слова, но послушно кивая головой как китайский болванчик, слушала рассказы Карла о битвах, о расширении королевства, о достоинствах легкоплавкой дамасской стали и о легких современных рыцарских доспехах.
По правде говоря, это было не так уж скучно, потому что современные доспехи действительно имели преимущества и отличались дивной красотой. Поверх кольчуги, обладавшей большой подвижностью и не сковывавшей движений, одевался кожаный ленднер (короткая военная одежда, закрывающая только бедра), часто сделанный из роскошных тканей и украшенный декоративными узорами. Иногда в ленднер вшивались цепи. Ленднер обычно имел железную нагрудную пластину, которая ничуть не нарушала общую эстетику доспехов. Вокруг бедер одевался панцирь, а колени прикрывали диски. Шлемы, по мнению Элизы, не отличались особым разнообразием и напоминали ей обыкновенные горшки с забралом. Но Элиза, конечно, смолчала. Она даже умудрилась задать Карлу несколько вопросов касательно доспехов и военного искусства, на которые король с удовольствием ответил.
Пока Карл распинался в своих рассказах о доблестях и битвах, Элиза попробовала сладкое блюдо и поняла, что это был прекрасно приготовленный марципан. Пока король с жаром рассказывал о своих военных подвигах, Элиза, кивая, своей изящной головкой, кусочек за кусочком, съела половину блюда и уже потянулась за сладким яблоком, как вдруг почувствовала горячее дыхание Карла у своей щеки. Она невольно отодвинулась и инстинктивно сжала колени, что не ускользнуло от зорких глаз Карла.
- А с вами приятно беседовать, дитя мое. С Бланш сложнее. Она не выносит разговоров о войне.
«Как будто бы это я беседовала с ним!» - подумала Элиза. - «Это на тебя, мой милый, напал словесный понос!»
- Ну, как теперь насчет партии в шахматы? - спросил Карл.
- Я не умею играть в шахматы, - честно призналась Элиза.
Вдруг лицо Карла изменилось и стало каким-то серьезно-озабоченным.
- Ты комедиантка, дитя мое? Отстала от своих актеров? Кого представляешь? Ты ходишь по проволоке или кувыркаешься? Тогда развесели меня, дитя мое! Покажи свое искусство.
Элизу так давно никто не называл так просто «дитя мое», что она расплакалась от нахлынувших на нее эмоций.
- Я не хожу по проволоке и не кувыркаюсь и не танцую, - всхлипывая, призналась Элиза. - И вообще, я не совсем из этих краев.
- Как это? - не понял Карл.
- Ну… в общем… я из другого времени. Из 21-ого века.
- Что!? - совсем сбился с толку король. - А! Понял! Опять эта старая сволочь Янош со своим волшебным зеркалом. Признавайся, он тебе его показывал? У нас как в кого вселится бес, значит, ходил к колдуну и смотрел сцены из будущего. Лучше выпей со мной вина, Элиза, и ты сразу забудешь о всех своих страхах.
И король наполнил два кубка красным старинным вином.
- А что это за зеркало? - поинтересовалась Элиза, не спеша потягивая красную сладковатую жидкость.
- Видишь ли, дитя мое, - начал Карл, осторожно пододвигаясь к Элизе и беря ее за руку, - я всегда поощряю науку, искусство и интересуюсь всем необычным. Старый Янош занимается алхимией. Он пытается найти философский камень и получить золото из ртути. Я в это не верю, но почему бы не попробовать? Он постоянно обещает, что вот-вот получит драгоценный металл, но пока что он изобрел зеркало, в котором, по его словам, можно видеть будущее. К нему приходит много любопытных, и старый прохвост, естественно, за деньги, демонстрирует им чудеса. А потом наш бедный Падре не может изгнать дьявола из своих прихожан. Бедняги! И чего только не выдумывает этот старый прохвост!
- Я не видела этого зеркала, - сказала Элиза.
- Можно, конечно, пойти посмотреть… - неуверенно начал Карл. - Но мы можем и без этого зеркала более приятно провести время, - сказал Карл, притягивая к себе Элизу.
Наверное, Данте в аду чувствовал себя более комфортно, чем Элиза в объятиях Карла IV, жившего 700 лет тому назад. Она попыталась высвободиться, но Карл не отпустил ее.
- Скажите, - спросила Элиза, глядя в черные блестящие глаза короля. - Вы - призрак?
- Что??? - взревел король.
- Не казните меня! Дайте объясниться! - взмолилась Элиза.
- Ну, говори, - спокойно сказал Карл, не выпуская Элизу из объятий.
- Я живу уже в 21-ом веке и приехала в Прагу, чтобы встретить Рождество, потому что давно об этом мечтала. Но вместо этого я попала в какую-то пространственную дыру и очутилась здесь, в Карлштейне…
- Ты пьяна, дитя мое, и не можешь расслабиться. - Давай-ка, сначала освободим ножки.
И Карл нежным движением сильных рук погладил Элизины ноги от бедер до колен, при этом не позволяя себе никаких вольностей.
- Так получше? - спросил Карел.
- Да, - ответила Элиза, начиная ощущать приятную раскованность во всем теле.
- А теперь…
Несколько грубовато Карл притянул Элизу к себе и нежно-нежно поцеловал ее в верхнюю губу.
- Тебе хорошо? - шепотом спросил ее Карл.
- Я не знаю, - тихо солгала Элиза.
- Ты лжешь! - сказал Карл и с нежной страстью вцепился в жаждущие поцелуя губы Элизы, которая уже не в силах была сопротивляться ласковой настойчивости Карла.
Карл нежно целовал ее лицо, лоб, синие глаза, длинную худую шею, хрупкие пальцы, пытаясь передать свою страсть каждой клеточке ее тела. Резким движением рук он сорвал с нее платье, тем самым превратив в лохмотья ценный наряд бабушки его супруги. Элиза, оставшись в одном белье, как ужаленная вскочила со скамейки и так шарахнулась от Карла, что не удержала равновесия и растянулась прямо на полу, который, к счастью, был покрыт синим мягким ковром. Карл сделал движение вперед, чтобы помочь ей подняться, но Элиза заорала: «Нет!!!» таким истошным голосом, что напугала самого Императора Священной Римской Империи.
Приняв решение сохранять дистанцию, Элиза по-турецки уселась на ковре, А Карл с восторгом и удивлением смотрел на ее французское кружевное белье, призванное возбуждать мужчин 21-ого века, но видимо, вызывало противоречивые чувства у мужчин, живших несколькими столетиями ранее.
- Как ты худа, дитя мое! - наконец, родил фразу Карл. - Тебя, наверное, морил голодом твой хозяин. Наши дамы тоже изящны, но они обладают приятными округлостями. Знаешь, что! Поступай ко мне на службу оруженосцем, - и глаза Карла засветились диким блеском. - У тебя получится. Ты высока, стройна, любишь оружие и разбираешься в нем. У меня есть мальчишка, но он очень хил и слаб, и его никак нельзя сравнить с тобой. Он будет тебе прислуживать.
«Как ты в бабском белье», - подумала Элиза.
Карл с жалостью посмотрел на полуголую худую Элизу и сказал:
- Знаешь что, дитя мое. Тебе, наверное, холодно. Давай, я отнесу тебя на кровать, и ты согреешься под теплыми одеялами.
Не дожидаясь ответа, он осторожно взял Элизу на руки и понес к углублению в стене, где стояла небольшая по ширине кровать под синим бархатным балдахином. Карл отогнул голубое немного грубоватое одеяло и осторожно, как драгоценную ношу, положил Элизу на мягкий матрац, а потом заботливо накрыл ее и поправил подушки.
- Можно, я прилягу рядом? - спросил разрешения Император Священной Римской Империи.
- Конечно, Ваше Величество, - ответила Элиза, которая, в общем, была не прочь поразвлечься с королем, хоть и боялась себе в этом признаться.
«Чего ему от меня нужно»? - лицемерно спрашивала она сама себя.
- Однако узкая у вас постель, Ваше Величество, - нагло заявила Элиза королю.
- Узкая? - удивился король. - А вот мы с Бланш ищем на ней друг друга.
Вдруг Элиза почувствовала во всем своем теле сладкую истому, перед ее глазами поплыл какой-то голубой туман, она закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон.
* * *
Элиза проснулась от того, что почувствовала на своей щеке чье-то горячее дыхание. Она открыла глаза и увидела лежащего рядом с ней полуобнаженного Карла, который мечтательно и грустно смотрел на нее своими черными глазами. И опять Элиза почувствовала, как ей передаются живые флюиды его желания. Ей было даже немного обидно, что мужчина, лежа рядом с ней, растаял как сахар и даже не осмеливается прикоснуться к ней.
- А я все ждал, когда ты проснешься, - мягко сказал Карл. Даже боялся пошевелиться.
- А рубашку зачем снял?
- Здесь душно, - просто ответил Карл. - Ты сразу понравилась мне, - сказал король, нежно погладив Элизу по лицу. - Ты какая-то совсем другая. Как только я увидел тебя на пиру, я понял: «В этой девушке есть отражение моего „я“». Ты - родственная мне душа, хотя ты сильно отличаешься от наших дам. У тебя все другое: рост, цвет кожи, поступь, осанка, манера держать беседу… Но это не имеет значения. Твои глаза… Я узнал их и полюбил.
И Карл осторожно поцеловал Элизу в глаза.
- Такие глаза, - продолжал Карл, - были у моих древних предков - кельтов, которые жили здесь, на этой земле. Я смотрел на твои глаза и не мог оторваться от их синевы. Они подобны синему богемскому стеклу.
- А какая разница между Чехией и Богемией? - невпопад спросила Элиза.
- Как бык овцу кроет. Как от Московии до Киева! - расхохотался Карл и легонько шлепнул Элизу по рукам.
- Послушай, Карл, - сказала Элиза, тесно прижимаясь к его могучей груди. - Я должна тебе признаться.
- Говори, - просто сказал Карл. - Ты замужем? Это не проблема.
- Нет, дело не в этом. Я серьезно попала к вам из 21-ого века. Но это произошло совершенно случайно. Я этого не хотела.
- Это бывает, - рассмеялся Карл, лаская светло-русые волосы Элизы.
- Я не знаю, чем это объяснить. Но, возможно, это не та пространственно-временная дыра… и я…
- Ладно, успокойся. Я тебя внимательно слушаю, - сказал Карл.
- Я прилетела в Прагу встретить Рождество, и вдруг прямо на летном поле меня встречает княгиня Либуше, основательница вашего города. Все это очень странно. Она сочла меня избранницей Праги в эту Рождественскую ночь и попросила повернуть вспять стрелку часов на Староместской ратуше. Она сказала, что ее детище, ее любимый Пражский Град начал терять свои силы, но когда стрелка будет повернута вспять, время на какое-то мгновение остановится, Прага вберет в себя жизненные соки и будет процветать еще тысячи лет. Как понимаешь, я не могла ей отказать, - кротко сказала Элиза. - Ведь во мне течет кровь древних кельтов.
И мудрый Карл поверил ей. Какое-то мгновение он с восхищением смотрел на эту хрупкую наивную девушку с синими глазами, а потом встал, преклонил колено и сказал:
- Спасибо тебе, сестра. Ты спасла не только Прагу, но и мою империю.
Потом он подошел к постели и по-королевски, троекратно поцеловал Элизу. После, не спрашивая разрешения, он опять лег рядом с Элизой. Девушка слегка поежилась, но ей было приятно.
- Карл, - спросила Элиза, - а в каком времени живете вы?
- Времени? - удивился Карл. - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы живем по календарю: зима сменяет лето; весна - осень. Так и живем. Но я люблю ходить к старому Яношу, который иногда специально для меня вызывает гостей из будущего, и я беседую с ними. Кстати, я примерно знаю, из какого ты мира. Янош часто вызывает именно ваш мир и показывает его мне. При этом он говорит: «Вот смотри и учись. Карл, как не надо жить! Вот оно - исчадие сатаны!»
- Правда? - удивилась Элиза. - А мы вроде не жалуемся.
- Не жалуетесь! - расхохотался Карл. - Ваша демократия - это худшая форма тирании. Жаль, что я не столь всемогущ и не могу повлиять на вашу жизнь.
- Наши предки хотели построить мир, где все были бы равны и не было бы денег, - мечтательно сказала Элиза.
- Без денег жить нельзя! - изрек Карл IV Люксембург. - Вы жили бы лучше, если бы по-настоящему любили деньги и не завидовали чужому успеху.
- Ты прав, Карл. Только мы живем в другое время.
- Времена действительно меняются, только люди остаются прежними во все века и во всех государствах. Вот ты, далекая посланница из будущего, сумела возбудить во мне небывалое чувство любви. И я не боюсь признаться в этом и не боюсь этого слова, потому что говорю правду.
И Карл снова стал нежно гладить и целовать лицо Элизы.
- Каждое прикосновение к твоей необычной коже вызывает во мне желание обладать тобой и не расставаться никогда, - страстно шептал Карл, и его поцелуи становились все более страстными и настойчивыми. Потом он настойчиво приник к губам Элизы, без труда разжал ей зубы и стал нежно целовать ее. Элиза что-то хотела сказать, но Карл не дал ей сделать этого, закрыв ее пылающий рот страстным поцелуем.
- Нет, - пролепетала Элиза, чувствуя, что Карл начинает целовать ее шею и спускаться все ниже и ниже к ее грудям, которые жаждали ласки и поцелуев.
- Да! - властно сказал король и стал покрывать тело Элизы поцелуями, однако не решаясь снять с нее нижнее белье, которое по понятиям Карла скорее напоминало набедренные повязки у доисторических homo sapiens.
Когда его рука начала ласкать внутреннюю часть бедра девушки, Элиза уже не в силах совладать с собой, скинула с себя свою «французскую прелесть» и предстала перед Карлом во всем великолепии обнаженной юности.
Карл на секунду остановился и с восхищением стал разглядывать ее прекрасное тело.
- Ты - моя синеглазая, кельтская жрица, - наконец, сказал он, припадая к ее груди и целуя ее девичьи розовые соски.
Элиза застонала от охватившего ее наслаждения, обняла Карла за плечи и с мольбой зашептала:
- Возьми меня, Карл! Возьми! Будь что будет! Еще есть время!
- Какое время, любимая? - спросил Карл. - Разве ты не останешься здесь?
- Нет, - со слезами ответила Элиза.
- Нет!? - с ужасом повторил Карл.
И в нем проснулся средневековый зверь.
- Раз ты уходишь, ты должна понести от меня ребенка! Ведь ты - моя половина!
С этими словами он резко раздвинул ноги Элизы и был уже готов войти в нее, как вдруг дверь с шумом распахнулась, и в королевские покои ворвался маленький седой, весь в лохмотьях старикашка и истошно заорал:
- Остановись, Карл! Если ты это сделаешь, ты вмешаешься в промысел Божий, совершишь тяжкий грех, и все мы погибнем!
- Тебе ли судить о Боге, Янош! - парировал Карл.
В два прыжка старикашка оказался у королевского ложа и с силой, несвойственной его возрасту, резким движением вырвал Элизу из объятий Карла, швырнул ей ее коричневую кожаную сумку и сказал:
- Я тебя уже 5 часов жду, беглянка, а ты здесь прелюбодействуешь! Пора домой.
И Янош три раза хлопнул в свои маленькие, сухонькие ладошки. Комната закружилась перед глазами Элизы, но она отчетливо видела полные отчаяния глаза Карла, и его дикий стон - стон не короля, а мужчины, навсегда теряющего свою любовь.
- Я не забуду твоих синих глаз… я не забуду твоих синих глаз… Я не забуду твоих синих глаз! - дрожащим от слез голосом, кричал Карл.
- Я не забуду твоих синих глаз, - эхом повторил млечный путь, и Элиза лишилась чувств.
13
Она очнулась у Староновой синагоги на старом еврейском кладбище. Спина ее опиралась о серый камень. Слава Богу, что здесь ее никто не мог видеть, потому что Элиза была абсолютно голая: лишь розовый шарф Тетки слегка прикрывал ее наготу. В руках Элиза держала то, что осталось от дорогого французского белья, а в трех метрах от нее валялась ее кожаная сумка. Все-таки молодец была эта неисправимая мечтательница Элиза! Несмотря на все перипетии судьбы, она не потеряла свой «чемодан», а ведь там было все: одежда, документы, обратный билет, паспорт и виза. Отсюда вывод: даже попав в иное измерение, надо всегда иметь при себе документы! Не важно какие, но иметь!
Трудно было передать состояние души Элизы: полное отупение, одичание, апатия и неверие в то, что произошло. К тому же невосполнимая потеря долгожданного человека, который сверкнул в пространстве и исчез. Но Элиза старалась никогда не поддаваться отчаянию, несмотря на свою хрупкую и ранимую душу. Поэтому она немедленно начала действовать. Схватив сумку, она открыла ее и проверила наличие всех документов. Паспорт, виза и обратный билет лежали на месте. Потом извлекла из ее недр видавшие виды джинсы, свитер и куртку, которые, к счастью, никуда не исчезли. Когда Элиза оделась, ей стало теплее, и жизнь уже не казалась безнадежной цепью сплошных неудач.
Она вдруг почувствовала прилив сил, и к ней вернулась способность соображать и адекватно оценивать ситуацию.
«Скорее! К старой Ратуше!» - решила она.
- Ну, как тебе Карл? - раздался чей-то знакомый грудной голос.
Элиза повернула голову и увидела перед собой княгиню Либуше во всем ее великолепии и красоте. Ее, как всегда, сопровождали строгая врачевательница Кази и маленькая розовая Тетка, которая сочувственно смотрела на Элизу.
- Мы так ни о чем с ним и не договорились! - дерзко ответила Элиза. - Нам помешали, а то я обязательно осталась бы с ним!
Вдруг лицо Либуше подобрело, она пошла к Элизе и нежно, по-матерински погладила ее по лицу.
- Нет, не осталась бы. Уж поверь старой жрице, что это было невозможно!
- А что же тогда возможно? - со слезами спросила Элиза.
- Осталась одна маленькая, небольшая услуга - вернуть большую стрелку в прежнее положение. И все опять станет на свои места. Полетели!
Либуше и Тетка снова подхватили Элизу под руки, и уже через несколько секунд они были на Городской ратуше и сидели на старинном циферблате астрологических часов.
- Как я ждал тебя! - сказал Элизе Скелет. - Лучше бы ты осталась со мной. Я бы тебе показал такую Прагу!
И он опять улыбнулся Элизе своей доброй беззубой улыбкой.
- Замолчи, шут! - приказала Либуше. - А ты, Элиза, давай, поворачивай стрелку вправо.
Элиза, еще раз оглядев своих спутниц, медленно повернула большую стрелку часов, соединив ее с маленькой. Часы показывали полночь.
Неожиданно все вокруг почернело, раздался гром, промелькнула ослепительная молния, и Великие часы пробили двенадцать ночи. Открылись окна циферблата, в которых один за другим, важно прошествовали все 12 апостолов. А когда они исчезли, добрый Скелет ехидно хихикнул, напоминая нам, что все в жизни бренно и имеет конец. Смерть? - Нет. Наказание за грехи.
Уже привыкшая к полетам Элиза, не заметила, как они спустились с Ратуши и теперь стояли на мокрой брусчатой мостовой.
- Сейчас мы должны исчезнуть, Элиза. У нас осталась буквально одна секунда, - сказала Либуше. - Мы никогда не забудем того, что ты сделала для нас. И я верю, что Господь никогда не оставит тебя. Возьми. Это тебе от нас на прощание.
И Либуше протянула Элизе три маленьких блестящих камешка: серебристый, розовый и голубой.
- И запомни, Элиза. Ищи прекрасное в своей жизни, и тогда уродливое перестанет существовать для тебя. Назови семь самых любимых слов, запомни их и повторяй, когда тебе станет грустно. И потом ты еще не сыграла свою мистерию жизни.
Либуше, Кази и Тетка поцеловали Элизу и тут же взмыли в воздух. Элиза долго наблюдала за их полетом, пока в небе не остались только три цветные точки.
А в этот момент в синем, послегрозовом небе взошла Великая Вифлеемская звезда, возвестившая о Рождении Спасителя.
14
Спрятав камешки в карман, Элиза побрела в свою гостиницу, до которой было не так далеко, потому что она располагалась в центре Праги. Войдя в небольшой старинный особняк гостиницы под смешным названием «Чертовка», Элиза подошла к портье, назвала свое имя, номер брони и получила ключи от номера.
- Не забудьте, мадам, вы уезжаете завтра вечером, - предупредил портье.
- Не забуду, - грустно ответила Элиза.
- Спокойной ночи, мадам, - вежливо ответил портье.
- Спокойной, - ответила Элиза.
Войдя в свой небольшой уютный номер с видом на речку, Элиза швырнула в сторону сумку, скинула одежду и, повалившись на широкую кровать, тут же уснула. Ей ничего не снилось.
15
Проснулась Элиза только в полдень от дикой головной боли, такой сильной, что даже не могла пошевелить головой. Тогда собрав последние силы, она дотянулась до телефонной трубки и попросила принести ей в номер горячий крепкий кофе, коньяк, несколько легких сэндвичей и три болеутоляющих таблетки.
Вышколенная официантка через пять минут принесла заказ, аккуратно поставила его на инкрустированный столик и бесшумно удалилась.
Элиза выпила кофе, и ей стало полегче. Даже головная боль, как будто бы, немного утихла. Потом она выпила все три таблетки и стала ждать, когда боль утихнет совсем. Элиза закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать, потому что настоящее, прошлое и будущее смешались в ее трехмерных мозгах, еще неспособных принять все сложности параллельных миров.
Наконец, почувствовав себя получше, Элиза побрела в ванную, набрала воды и с визгом человека, который после долгих лет скитаний снова, наконец, вернулся к чудесам цивилизации, нырнула в зеленую воду и включила гидромассаж. Лежа в ванне и потягивая дорогой коньяк, Элиза ощущала себя наверху блаженства.
«Ну, даже если это не сон, и я там действительно побывала, что из того? Главное, никому не говорить об этом», - рассуждала про себя Элиза, боясь, что люди неправильно ее поймут и сочтут за безумную. Смывши с себя средневековую пыль, Элиза вышла из ванны, насухо вытерлась мохнатым бананового цвета полотенцем и стала тщательно наводить макияж. Закончив со своей внешностью, Элиза спустилась в расположенный в холле гостиницы бутик, купила себе новые модельные джинсы и, поддавшись уговорам продавщицы, разорилась еще на совершенно потрясающую широкую модную блузку из сиреневого шелка и новые туфли.
Вернувшись к себе в номер, она тут же примерила обновы и, оставшись довольна собой, подумала:
«Все это глупости и плоды воображения», - думала Элиза. - «Вот, что делает с человеком усталость. Надо просто меньше работать и меньше грузить свои мозги идиотскими мечтами. И вообще, больше ходить по земле, а не летать в облаках».
От этих приятных мыслей ее оторвал телефонный звонок.
- Алло? - спросила Элиза.
- Элиза, я люблю тебя! - раздался голос Карла откуда-то издалека.
Элиза рухнула в кресло и, не мигая, тупо уставилась в пространство. Неизвестно, сколько бы она вот так просидела, если бы к ней не пришел портье и не сообщил, что ее самолет вылетает через два часа.
Уже не думая ни о чем, Элиза быстро побросала вещи в сумку, оплатила счет за лишние проведенные сутки, вышла из гостиницы и села в первое попавшееся такси.
- До аэропорта, быстро, - сказала Элиза.
- Сделаем! - пообещал веселый водитель.
Когда они ехали по набережной Влтавы, у Элизы как-то странно защемило сердце.
- Можно здесь остановиться на минутку? - спросила она у водителя.
- Да. Но только на минутку. Мы и так уже опаздываем.
Элиза вышла из машины и подошла к набережной. Погода была серой, холодной и дождливой, а оловянная вода Влтавы как будто бы в чем-то упрекала Элизу. Она села на холодный парапет и стала медленно кидать в воду камешки, которые ей подарили Либуше, Кази и Тетка: серебряный, розовый и голубой. И тут Элизе показалось, что древняя река начинает набирать силы и наполняется светлой синевой.
- Прощай, Влтава, - сказала Элиза. - Давай будем сильными!
И воды ответили ей причудливым переливом красок. А может, ей это показалось?
- Ну, все, поехали, - сказала Элиза, садясь в машину.
В аэропорту Элиза на удивление быстро прошла все таможенные и паспортные формальности и, даже не ответив на приветствие приятной стюардессы, прошла в узкий синий салон самолета и заняла свое место у окна. За круглым стеклом иллюминатора стояла настоящая синяя рождественская ночь, освещенная серебряными звездами.
«Только бы не задержали рейс», - устало подумала Элиза.
Но все шло по плану. В назначенное время самолет взмыл в воздух и плавно стал рассекать синеву ночного неба, а Элиза все смотрела и смотрела в окно, как будто бы ища чего-то, а вернее кого-то. Вдруг ей показалось, что в ночном небе показались три облака: серебряное, розовое и голубое, которые приняв очертания трех женщин, машут ей на прощание своими прозрачными руками. Ей даже показалось, что в розовой женщине она узнала лицо Тетки.
- Тетка! - закричала Элиза на весь самолет.
- Вам нехорошо? - спросил ее какой-то до боли знакомый мужской голос.
Элиза посмотрела на мужчину и чуть не лишилась чувств. Этот человек был как две капли воды похож на Карла, но только одет по-современному: в джинсы, серую рубашку и темный пиджак. Мужчина смотрел на Элизу своими потрясающими черными глазами, выражавшими неподдельный интерес к ее личности.
- Карл? Ты здесь? - прошептала Элиза.
- Что? - переспросил молодой человек. - Да, но только я не Карл, а Карел. Мы с вами где-то встречались?
Элиза молчала, как зачарованная глядя на мужчин у.
- Ладно, обсудим это позже. Я думаю, что сейчас вам не помешает чашечка крепкого кофе с шоколадом, - улыбнулся молодой человек и нажал кнопку вызова стюардессы.
Когда хорошенькая белокурая стюардесса принесла две чашки кофе с шоколадом, Элиза наконец-то расслабилась после всех приключений, волнений и любовных переживаний, которые выпали на ее голову. Улыбнувшись, она посмотрела на молодого человека и сказала:
- Меня зовут Элиза. Но мы вряд ли знали друг друга раньше. Может быть… - и она неожиданно замолчала.
- Что? - переспросил молодой человек.
- Так, ничего, - улыбнулась Элиза. - Просто свои мысли.
Вот почти и конец этой неправдоподобной истории о путешествии в иные миры, хотя в ней слишком мало было сказано о самом главном в жизни - о любви. Вы спросите: «А чем же все-таки закончилась эта история?»
А ВЫ КАК ДУМАЕТЕ?
Варвара Иславская Закончено 21 марта 2010
|
