Роботы не умирают (сборник) Марат Каби


        Это сборник от автора Марата Каби. В его состав входят следующие произведения: романы “Маска Киборга” и “Код спасителя”, рассказ “Роботы не умирают ”, сказки “Я стану свободным ветром” и “Мальчик и хрустальный шар”.



        Марат Каби
        МАСКА КИБОРГА
        Ночной город всегда вызывал в нем чувство противоречия. Красота огней, яркая беззаботность рекламных щитов, величие зданий, освещенных прожекторами, привлекали, очаровывали. Но в то же время он ни на секунду не позволял себе забыть, что этот величественный город таит в темноте переулков ненависть и жестокость, что зло скрывается там, куда не достает свет ночных фонарей.
        Здесь, на крыше небоскреба, гул машин почти не нарушал тишины. Ветер играл полами его плаща, развевал его темные волосы, обычно спадающие на лоб. Он подставил ветру лицо и ощутил дуновение на левой щеке. Луна вышла из-за облака, луч выхватил из темноты его белое лицо - печальная маска Пьеро с навечно замершей на щеке слезой. Спокойствие и величие этого города обманчиво, нельзя терять бдительность, город не будет ждать.
        Его слух уловил дробный стук каблучков. Он чуть поморщился, концентрируясь: искусственная ушная мембрана выделила этот звук из ночного гула. Он всмотрелся вниз, туда, где, не подозревая о его присутствии, торопливо шла худенькая девушка. Стук ее каблучков отзывался эхом, отражаясь от глухих кирпичных стен. Девушка испуганно оглядывалась: отзвук чьего-то выкрика, скрип тусклого фонаря, крысиная возня в мусорной свалке - каждый шорох казался ей враждебным. Даже звук ее собственных шагов казался слишком громким, способным привлечь опасность. Ей хотелось скорее миновать эту темную, освещаемую единственным уцелевшим фонарем улицу и оказаться среди людей, в свете ярких витрин, рядом с мелькающей фарами машин дорогой. Стук каблучков становился все чаще, ветер толкал ее в спину, путал ее длинные рыжие волосы, закрывая ее лицо, заставляя глубже прятать руки в карманы короткой кожаной куртки.
        Человек не способен противостоять злу. Стоявший на крыше приблизился к краю. Зло правит миром, а человек слаб. За спиной его бился плащ, плечи были спокойно разведены, мерно поднималась и опускалась грудь. Человек слаб, страх живет в нем с рождения. Ветер ударил в его лицо с новой силой, он выше поднял подбородок, в свете луны блеснул металл. Но страха нет здесь. Страх умер вместе с человеком. Он шагнул в пустоту и разом окунулся в ночную темноту города.
        ……….
        Страх умер во мне вместе с человеком. Теперь я - Мститель, машина, не чувствующая страха.
        …Ловко приземлился - вышло почти беззвучно, ноги по-кошачьи пружинисто коснулись земли. Темная улица, на которой я оказался, изгибалась и сужалась, будто ей трудно было протискиваться между тесно расставленными громадами домов. Девушка достигла подрагивающего круга света, пролитого фонарем, ее волосы блеснули медью, и через мгновение вся ее фигура снова скрылась в темноте. Несмотря на обостренный от страха слух, она не заметила, что за ней следует человек в темном плаще.
        Я на секунду остановился, чтобы оставить в стене микрокамеру. Привычно ощутил тяжесть капсулы-зонда, выдвинувшейся из ладони, и точным движением послал ее в стену угрюмого здания напротив. Острый наконечник легко вонзился в кирпич, прочно закрепив капсулу. Все в порядке, радар активизирован. Я чувствую привычное напряжение в правой части головы. Это в правый глаз - изящнейшее устройство, вживленное в человеческую плоть,  - по тончайшим микросхемам передается сигнал. К обычному зрению прибавилось изображение улицы, зафиксированное камерой. Мститель чуть заметно кивнул.
        - Повеселимся, парни!  - чуткая мембрана выхватила грубый голос из множества звуков. Легкое жжение в правом виске, от напряжения чуть заметно дрогнули брови на бледном лице, и тут же обострился нечеловеческий, механический слух. Голова наполнилась звуками, они переплетались в невыносимом хоре: голоса прохожих из соседнего квартала, шум улицы, гудение машин, нестройное пение бездомного соединились с ритмом танцевальной мелодии, раздающейся из колонок торгового центра, возня осмелевших крыс и завывание ветра меж стен заброшенного здания. Концентрируйся! Шум утих. Четко слышны только неровный перестук каблучков рыжеволосой девушки и агрессивные голоса, они совсем неподалеку… Здесь, за углом.
        Тусклый фонарь качнулся от налетевшего ветра и беспомощно моргнул.
        Голоса, отзывающиеся в голове Мстителя, принадлежали группе парней. От таких веет животной агрессией, даже когда они поодиночке просто проходят мимо, толкнув плечом, заходят в метро, цепко ощупывая взглядом пассажиров, усмехаются, показывая зубы. У таких парней взгляд исподлобья, в котором читается постоянная готовность ударить. Они всегда сбиваются в стаи, им необходимо подпитываться злобой друг друга.
        - Повеселимся!  - это голос бритоголового, крепкого парня. Он демонстрирует неестественно накачанные бицепсы, поигрывая массивным ножом. Вздувшиеся мышцы грудной клетки и рук - дело явно не обошлось без стероидов. Рядом с ним высокий длинноволосый парень, в его руке мерно покачивается тяжелая цепь, с не меньшим изяществом она опустится на голову невезучего прохожего, в этом сомнений нет. За их спинами переговариваются еще два головореза, со смехом задирая друг друга. Они должны контролировать другую часть улицы. Чуть ближе к углу дома - худой, долговязый пацан. Мешковатые штаны и толстовка призваны скрыть его худобу. Он крепко зажал в руках биту и, примеряясь к удару, рассекает ею воздух. В его движениях решительность: кто бы ни появился из-за поворота, получит сокрушительный удар в голову. Этот пацан ударит настолько сильно, насколько сможет, ведь тогда он будет принят. Не принятый никем, он должен быть принят хотя бы здесь, в этой стае.
        - Раскроишь башку первому, кто подвернется,  - станешь одним из нас. Станешь частью банды койотов!  - выкрикивает ему в спину длинноволосый.
        - Не беспокойся, скоро здесь будет много крови!  - парень старается отвечать как можно беззаботнее, но в его голосе проскальзывает напряжение.
        «Много крови!»  - отдается в голове Мстителя. А стук каблучков слышится все дальше.
        «Эти парни мне не нравятся, Ларри…»  - он проговаривает это про себя, зная, что искусственный интеллект Ларри, его друга, его помощника и проводника, уже просчитал возможный ход событий.
        - Учитывая обстоятельства, существует лишь один вариант последовательности событий,  - механический голос Ларри, как всегда, не заставил себя ждать.
        Напряжение в правом виске сменилось визуальными образами: все движется мучительно медленно, и можно рассмотреть в подробностях каждую деталь. То, как фонарь, качнувшийся от порыва ветра, все еще не может оправиться от этой встряски, и лампочка все мигает, но почти не дает света. То, как девушка поворачивает за угол и делает шаг навстречу парню с занесенной битой. Как расширяются ее глаза и раскрывается рот для крика, который не успевает прозвучать. То, как, описав дугу, бита рассекает ее левый висок, как закидывается ее голова, как руки в беспомощном взмахе отпускают сумочку, из которой на грязный асфальт летят телефон, губная помада, ключи с забавным брелоком, маленькое зеркальце, дающее трещину, ударяясь о стену. Можно увидеть, какими стеклянными стали глаза парня, заносящего биту для повторного удара, как из рассеченного виска девушки течет кровь, заливая лоб, окрашивая в темное рыжину ее волос, спускаясь вниз по щеке к шее, затекает за ворот куртки. Как медленно бита опускается на ее голову второй раз и как красные брызги становятся алмазными, попав в свет мигнувшего фонаря. Как все застилает
темнота смерти…
        Видение промелькнуло за долю секунды. Фонарь качнулся назад и, наконец, снова слабо осветил часть улицы. Лицо Мстителя стало чуть бледнее, на белой маске Пьеро заметнее очертилась нарисованная черным капля слезы.
        - Я понял тебя, Ларри.
        Остановить ее, просто попросить ее, просто сказать…
        - Подождите, девушка!  - его механический голос звучит еще более гулко, отражаясь от кирпичных стен. Девушка испуганно оборачивается, она не ждала, что кто-то идет за ней в темноте.
        - Что вам нужно?  - бросает она и ускоряет шаг, приближаясь к повороту, к стае койотов, к занесенной для удара бите.
        - Подождите, прошу. Пожалуйста, вам не нужно туда идти!
        Как успокоить ее? Как объяснить, что он не причинит ей вреда, что там, за углом, ее ждет смерть? Он вытягивает руку - в ней нет оружия, это мирный жест.
        - Прошу вас, не надо идти туда.
        Испуг на лице девушки сменяется раздражением, даже злостью. Еще один ненормальный, возомнил о себе невесть что, нацепил плащ и разгуливает по городу. Таким место в сумасшедшем доме, а не среди нормальных людей.
        - Иди домой, понял? Отстань от меня. Не смей приближаться!  - Она поворачивается к Мстителю и пугается сильнее, увидев белый грим на его лице, его вечно печальную маску. Она пятится назад, она не понимает и не может понять его. Этот город отравлен страхом, каждый его житель давно потерял веру в людей… Возможно, не зря…
        - Не смей идти за мной, придурок!  - она показывает ему средний палец, она давно усвоила, что лучшая защита - это нападение. Она делает еще один шаг…
        Все как всегда. Короткое усилие, и все движения вокруг замедляются. Девушка поворачивается и видит занесенную биту, искажается гримасой лицо парня и вздувается вена у него на шее. Бита в движении - подставить руку. Вот так.
        Как всегда в такие моменты, мое сознание будто отключилось, тело действовало само по себе, управляемое сигналами, не мыслями. Бита разлетелась на щепки, она больше никому не причинит вреда. Удар. Под моим кулаком сминаются кости грудной клетки худого парня, до моих ушей, будто откуда-то издалека, доносится их хруст. Тело отлетает далеко в сторону и, ударившись о стену здания, сползает на асфальт. Теперь парень больше похож на небрежно брошенную тряпичную куклу, чем на человека.
        Краешек моего человеческого сознания улавливает, как в полных ярости глазах остальных головорезов на мгновение вспыхивает ужас. Бритоголовый громила первым оправляется от потрясения. Он крепко сжимает в руке нож.
        - Ах ты сука ряженая!
        Перехватить. И рука уже сжимает занесенную для удара руку здоровяка. Пальцы сжимают его запястье. Сильнее, еще сильнее, сейчас снова затрещат кости… Еще небольшое усилие - и нож со звоном ударится об асфальт и отлетит в сторону. Лицо бритоголового так близко. Приоткрытый рот и широко раскрытые глаза придают его круглому лицу глуповатое выражение. Камера правого глаза считывает информацию, главный компьютер в голове проводит поиск на соответствие - миллионы видео с камер по всему городу промелькнули перед глазами. Ах, вот то, что нужно, этот парень нам уже знаком - короткое видео прокручивается в голове. Вот он наносит удары старику в коричневом пальто. Идет дождь, вокруг никого, и бритоголовый всаживает в оседающее тело нож еще и еще раз. Он вытаскивает из кармана коричневого пальто бумажник и быстро бежит, не глядя под ноги, наступая в лужи… Здоровяк уже убивал, и не раз.
        Голос Ларри подводит итог, его слова звучат четко:
        - Сканирование завершено. Объект определен. Эрик Митчел, тридцать два года. Неоднократно совершал убийства.
        Кажется, уже пора привыкнуть, но на секунду сознание отделяется от беспристрастности компьютерной программы. Будто что-то лопнуло в мозгу, гнев мешает дышать.
        - Ты не заслуживаешь жизни! Тебя остановит только смерть.
        Нож не упадет на асфальт, нет. Тело снова обретает автономность. И рука, сжимающая руку бритоголового, теперь не дает ему разжать пальцы, обхватившие рукоятку ножа. Длинное лезвие, направляемое моей рукой, пронзает горло бритоголового, мягко входит глубже и, пробив затылочную кость, выходит наружу. Чувствуется что-то теплое и липкое на руке. Неважно. Лицо здоровяка навсегда замерло с приоткрытым ртом и глупо расширенными глазами.
        Сознание, контролируемое компьютером, подсказывает повернуться. Моя выставленная вверх рука останавливает цепь за мгновение до того, как та обрушивается мне на голову. Длинноволосый не ждал такой быстроты реакции, выражение превосходства на его лице сменяется ужасом. Как просто вырвать цепь из его рук… Сильный взмах рукой, поворот всем корпусом, моя рука как будто удлинилась для этого удара. Брызги крови разлетаются в стороны, и тело длинноволосого, изрезанное на куски, оседает на асфальт. Только сейчас замечаю выдвинувшиеся из костяшек моей руки стальные лезвия. Мое тело быстрее меня. Лезвия быстро входят обратно в руку, будто их и не было. Доказательством служит разве что изрезанное тело у моих ног.
        Цепь все еще в руке, ее конец все еще летит по заданной траектории. Кажется, что она движется очень медленно. Хотя, скорее всего, оставшиеся мерзавцы не могут даже различить ее движения. Удар. Этот парень даже не пытается бежать - оцепенел от страха. Теперь он вряд ли когда-нибудь сможет хотя бы ходить. Последний уцелевший из шайки сорвался с места и бежит. Бежит как дикий зверь, петляя и пригибаясь. Цепь летит ему вслед и обвивается вокруг ног, мне слышно, как крушатся и ломаются его кости. Он падает и тяжело скользит по грязному асфальту, как брошенный кусок мяса.
        Кажется, что эта схватка длилась вечность, но я понимаю, что прошло от силы десять секунд. Рыжеволосая вжалась в стену спиной и дрожит. Ее рот открывается и закрывается беззвучно, по-рыбьи. Ну что ж, не каждый день увидишь пять искалеченных окровавленных тел. Наверное, дуреха так и не поймет, что была на волосок от смерти и что я спас ее жизнь.
        Зонд, оставленный мной в стене здания, снова собирается в капсулу и послушно ложится в мою вытянутую ладонь. Вкладываю его в клапан на бедре. Как странно, что когда-то я привыкал к этому костюму. Сейчас он моя вторая кожа.
        Девушка наконец пришла в себя. Испуганно закричала и, подхватив сумочку, побежала, стуча своими каблучками, прочь от меня, от изувеченных тел, от этого ночного кошмара, который не раз еще разбудит ее среди ночи. В последний раз окидываю взглядом еле освещенную улицу. Обшарпанные стены домов, свалка под окнами дешевых квартир, узкая полоска темного неба между крышами. С плаката на кирпичной стене белозубо улыбается лицо кандидата в мэры: «Голосуйте за нового мэра города!» Эти плакаты расклеены повсюду, будто не очевиден этот нелепый контраст холеного лица, дорогого костюма и крупных часов на приветственно поднятой руке очередного лжеца с убожеством этих трущоб.
        Пора уходить. Девчонка может со страху вызвать полицию. А на сегодня мне уже точно достаточно общения с незнакомцами.
        Тело, как всегда, чуть опередило мое сознание. Я двигаюсь вверх по кирпичной стене, оставляя внизу изуродованные тела, мусор улицы и лживые плакаты. Шипы, выдвинувшиеся из подошв ботинок и толстой кожи перчаток, легко входят в кирпичную поверхность стены. В ушах шумит ветер, полоска неба, казавшаяся такой узкой с земли, становится все шире и шире. Стена обрывается, и я, с силой оттолкнувшись от ее края ногами, оказываюсь в темном, тяжелом, но напоенном свежестью небе. То ли падая, то ли паря, я чувствую подобие счастья. Я не знаю, могу ли я в самом деле испытывать счастье. Но это чувство полета будто бы освобождает меня, будто немного ослабляет сжимающую мое сердце металлическую клешню. Сейчас я могу быть собой. Я устал от испуганных криков, от искаженных ужасом лиц. Люди не принимают меня таким. Какую злость я вызвал в той девушке, просто заговорив с ней, просто пытаясь ей помочь… А тот толстяк за рулем такси, перед которым я оказался вчера, неосмотрительно выйдя из подворотни? Он был спокоен и доволен собой, ковырял в зубах зубочисткой, глядя в зеркало на лобовом стекле. И какое отвращение я
прочитал на его лице, когда он заметил меня! Заметил мой плащ, мое разрисованное черным и белым лицо, непохожее на его - розовое, толстое, сытое. Он уже был готов достать свой припрятанный под сиденьем пистолет, купленный на случай ночной разборки или неожиданного нападения. Нападения! Я не совершал нападения. Я не угрожал. Я не сказал ни слова. Но люди этого города так запуганы, так пропитаны страхом и ненавистью друг к другу, что первое чувство, которое вызывает у них нечто непривычное,  - это слепая ярость. Желание напасть, пока на тебя не напали. Это поведение больных диких зверей, загнанных в угол, а не разумных существ. Тогда я отступил в тень арки. Я исчез для него, стал коротким видением. Скорее всего, он со смехом потом рассказывал своим друзьям в грязном баре, что ему примерещилось чучело с белым лицом - чуть было не выстрелил в него, да оно вовремя пропало. И друзья будут покатываться со смеху вместе с ним, заливаясь виски и затягиваясь вонючими сигаретами. Тогда я исчез для него. Но я всегда буду там, я накрепко связан с этим городом.
        Я отталкиваюсь ногами снова, и крыша высотного здания оказывается далеко внизу. Я лечу и падаю, отталкиваюсь снова, еще и еще, пока не оказываюсь далеко от центра города, на крыше, так высоко, что огни мегаполиса перестают затмевать небесные огни. Так, издалека, он виден как на ладони. Он кажется игрушечным со всеми этими огоньками и башнями, он кажется безобидным. Кажется… Я вдыхаю ночной воздух, и железная хватка, сжимающая мое сердце, снова слабеет на мгновение. Этот город уничтожает себя сам. Я знаю это. Я знаком с жестокостью, с ненавистью, с болью. Я знаю о смерти даже слишком много. Но я не могу уйти, не могу оставить этих несчастных, обозленных, измученных людей.
        Как мало человеческого во мне осталось. Я испытал слишком много боли, слишком. Теперь мне не нужно многого. Я просто исполняю свое предназначение. Я не меняю мир. По левой щеке медленно сползает слеза и чернеет, смешиваясь с краской нарисованной капли.
        Я всего лишь делаю мир чуть лучше, чем он есть.
        Занимался рассвет. Волна света медленно, но неуклонно заполняла собой город. Дотронувшись до крыш небоскребов, спустилась ниже и отразилась во множестве окон, увеличив этим свою мощь. Скоро она дотянется и до самых темных, неприметных улочек, разольется по обшарпанным стенам, разбитому асфальту, сделает явной ущербность городских трущоб и на время отпугнет их ночных обитателей. А это значит, что пора возвращаться.
        ………….
        Город еще только начал просыпаться: голоса торговцев уличных рынков, звуки шагов первых прохожих, сонных, но уже спешащих на работу. Из колонок круглосуточного супермаркета донесся нарочито бодрый голос диктора.
        - Доброе утром всем, кто с нами в этот ранний час!
        Все эти звуки доносились до сознания Мстителя, но, смешиваясь, превращались в неразборчивый шум. Ненавязчивый, немного угрюмый, но все же приятный и легкий шум утра. Он означает, что начался новый день, день обычной жизни, почти что беззаботной, почти что спокойной, почти, что счастливой жизни.
        Почти что… Он был погружен в себя и почти не обращал внимания на дорогу, тело привычно слилось с мотоциклом, и редкие автомобилисты даже не успевали заметить черную тень, проносящуюся мимо. Он может позволить себе эту скорость: если что, Ларри всегда позаботится об управлении, а значит, можно ненадолго забыть обо всем. Ведь когда-то не было Мстителя, не было искусственного зрения, металлической вставки в черепе, тончайшей ушной мембраны, фиксирующей каждый звук. Не было ночных прогулок по крышам. Не было ослепляющей ненависти и желания мстить. Не было этих беспомощных рыжеволосых девушек, запуганных, уставших, жалких. Не было жестоких полулюдей, с битами и цепями ожидающих за углом.
        Не было?
        Он прищурился и совсем четко, будто бы это и не воспоминание вовсе, увидел медный блеск в волосах девушки. Нет-нет, не девушки, девочки, сидящей у окна. Чуть подавшись вперед, она внимательно слушает учителя. Она не замечает, как серьезно сведены ее брови. Кажется, она всегда была такой. Мелани, девочка за соседней партой, все воспринимающая всерьез, девочка с рыжими волосами, до которых хочется дотронуться, да только страшно спугнуть этот играющий в них солнечный блик. Могла бы Мелани стать одной из тех запуганных и запутавшихся девушек из гулких ночных переулков? Трудно представить. Страшно представить.
        А вот из тех ребят с задних парт вполне могли бы выйти ночные смельчаки с низко опущенными капюшонами, тяжелыми взглядами, желанием сбиваться в стаи. Разве так бывает? Ведь это дети. Но издевка в глазах мальчугана, оторвавшегося от разрисовывания парты, сверкнула совсем как во взгляде взрослого парня с ночной улицы, чувствующего свое превосходство, силу, безнаказанность. Это Стив Уоллкет. Да, так его звали. Столько времени прошло, а память почему-то продолжает хранить даже такие мелкие, казалось бы, ненужные детали. Детали совсем другой жизни - жизни не Мстителя, а паренька по имени Мартин, готового максималистски рассуждать на уроке истории о коллективном разуме, изредка бросая взгляд на рыжие волосы Мелани, не замечая насмешливых перемигиваний Стива и его дружков. Простое, смешное, глупое время. Невероятно счастливое время. Его никогда не вернуть, не вернуть того Мартина и его непоколебимую уверенность в том, что мир устроен сложно, но правильно, что разум царствует в нем, а насилие никогда не сможет одержать верх. Поэтому каждая деталь бережно хранится в памяти, каждая деталь драгоценна - это
составляющие детского, обыденного и незаметного счастья, ценность которого в полной мере осознается только сейчас.
        Звуки утреннего города совсем перестали тревожить его слух, он полностью погрузился в воспоминания: весенний день, школьный класс, залитый солнцем. Он говорит, не замечая, как пальцы нервно теребят карандаш.
        ………
        Мистер Уилсон, учитель истории, серьезно слушает, иногда слегка кивая. Мартину кажется, что этими кивками он отмечает главные моменты в чуть сбивчивой речи ученика, каждый кивок вызывает в нем толчок благодарности. Мистер Уилсон умеет слушать, поэтому Мартину кажется важным объяснить ему свою теорию о коллективном интеллекте как можно яснее, убедительнее и проще. Так, как это у него выходило в долгих разговорах с дедушкой.
        - Мартин Стоун представил нам интересную концепцию, да, коллеги?  - мистер Уилсон обводит взглядом класс. Он единственный из учителей называет школьников коллегами, и Мартину это нравится.
        - Итак, Мартин считает, что наша земная цивилизация управляется коллективным человеческим разумом. Таких теорий существует довольно много. Попросим Мартина пояснить, на чем основано его личное заключение.
        Мистер Уилсон говорит очень серьезно, а глаза его смеются. Он прекрасно понимает, что «коллегам» куда интереснее было бы сейчас выбежать на улицу, вдоволь пошуметь, потолкаться, засмеяться во весь голос, а не слушать подробности этого доклада. Но Мартин, машинальным движением поправив очки, с готовностью продолжает, он слишком увлечен, чтобы разглядеть ироничные искорки в глазах учителя. Кроме того, он чувствует щекой, что Мелани внимательно смотрит на него и ловит каждое слово. Почему-то Мартину ужасно неловко было бы повернуться и прямо взглянуть на ее сосредоточенное лицо, его щека начинает розоветь, поэтому он спешит быстрее перейти к своим доводам, вернуть свою уверенную сосредоточенность.
        - Согласно данным археологических раскопок, наш вид человека разумного - кроманьонец - появился на земле около сорока тысяч лет назад, на территории современной Франции. В это же время существовал и другой вид - неандертальский человек. Получается, что два вида людей существовали в одно и то же время. Никаких данных о том, что они соперничали и истребляли друг друга, нет. Неандертальский человек просто исчез. Я думаю, этот вид был переходной фазой к виду человека разумного, современного человека. И, выполнив свою функцию, он просто прекратил свое существование…
        Пока Мартин говорит, задние ряды понемногу оживляются. Стив Уоллкет написал что-то на мятом тетрадном листе и показывает соседям по парте. Видимо, его острота касается Мартина, потому что парни, поочередно прочитав написанное, бросают взгляд на говорящего ученика и утыкаются лицом кто в парту, кто в тетрадь, кто в сложенные ладони. Поводов повеселиться море: Стоун очкарик, Стоун хиляк, Стоун не бесится, как все, на переменах, а усаживается в углу с книгой и, идиотским движением поправив свои очки, отключается от окружающего мира. Уоллкет с парнями называют такие моменты «Стоун в отключке» и стараются досадить очкарику, бросив в него ластиком, прилепив к плечу липкую бумажку с обидной надписью, громко крикнув ему в самое ухо. Но этому отмороженному хоть бы хны: на секунду оторвется от чтения, рассеянно посмотрит поверх книги и снова уткнется в нее носом, будто такие мелочи его совершенно не тревожат. Это бесит больше всего. Стив знает толк в издевательствах, он уже не первый год остается в этом классе и, хоть и не силен в учебе, уж точно знает, как довести слабака до слез. А Стоун не поддается, как
будто он выше Стива, как будто он, а не Стив, сильнее, как будто он знает что-то для Стива неизвестное, что делает очкарика неприкасаемым. От одной мысли об этом Стива начинает трясти, ему хочется вмазать по очкам этого всезнайки, толкнуть его на землю и прижать ногой, чтобы тот полежал в пыли и уяснил себе раз и навсегда, кто здесь главный. Да ведь били уже этого чокнутого, но ни разу не получилось довести его до слез или заставить просить о пощаде. Всегда он молчит, смотрит исподлобья. Даже в тот раз, когда Алекс не рассчитал удар и сильно разбил ему губу, толкнув к двери, Мартин только смерил того взглядом и вышел из класса, зажав рот рукавом. Алекс все боялся, что его вызовут к директору, и до вечера ныл об этом, а потом оказалось, что очкарик ни словом не обмолвился ни об Алексе, ни о Стиве, ни о других парнях. Это будто бы делало их обязанными ему, а значит, усиливало ненависть.
        - Решил поиграть в рыцарей, придурок!  - зло цедил сквозь зубы Стив.  - Ненавижу таких, как ты, профессорский сынок.
        Все в школе знали, что отец и дед Мартина - какие-то шишки в науке. Отец даже приходил как-то к ним в класс, рассказывал о своей профессии. Стив на пару минут заинтересовался его бреднями об искусственных органах, о человеке будущего и сложных хирургических операциях, меняющих жизни людей, но Стоун-старший говорил и говорил, не умолкая, а, наоборот, только распаляясь, совсем так же, как Мартин, поправляя свои очки. Стив давно перестал слушать его и старательно обводил контуры нового рисунка на своей парте: монстр с уродливо раскрытой пастью, не по-человечески, а как бы вертикально, когтистые лапы тянутся к убегающему человечку, а тот кричит в ужасе, ибо ему не уйти. Стив мирно обводил острые линии зубов, когда понял, что в классе подозрительно тихо, и, подняв глаза, увидел, что Стоун-старший, слегка оперевшись рукой о его парту, с улыбкой смотрит на незаконченный рисунок.
        - Я рад, что среди вас есть уже определившиеся с выбором профессии. Вот, например, перед нами - свободный художник. Ну, не будем отвлекать вас своими научными разговорами, продолжайте, пожалуйста.  - Он, как ни в чем не бывало, выпрямился и прошагал обратно к доске, а класс взорвался хохотом. Никто еще не разговаривал так со Стивом, и, кроме всего остального, он выглядел ужасно нелепо: застигнутый врасплох, с высунутым от старания кончиком языка. А как он покраснел, не найдя, что ответить на это вежливое замечание! Не засмеяться было невозможно. А Стив не знал, куда провалиться от стыда, и пообещал себе отомстить Мартину за эту насмешку - не старший Стоун, так младший, разница невелика.
        Сейчас Мартин пустился в объяснения своей дурацкой теории и, сверкая глазами, говорил:
        - Коллективный разум есть у муравьев, пчел, термитов. Это очевидно, поскольку эти объекты малы. Коллективный разум у человечества невозможно выявить сразу, но…
        Стив не выдержал и запустил ему в затылок крепко скрученный бумажный шарик. Шарик отскочил от тощей шеи Стоуна, а тот сбился и недовольно-вопросительно обернулся.
        - Уоллкет, что вы себе позволяете?!  - Мистер Уилсон вопросительно приподнимает подбородок, брови его тоже слегка поднимаются, выражение лица становится презрительным. Он переводит взгляд на Стоуна и кивает, чтобы тот продолжал.
        - Да врет он все, сам выдумал и лепит, что в голову взбредет, а вы слушаете, раскрыв рот!  - Стив сам не ожидал от себя такого красноречия, но сейчас ему удалось привлечь потерянное внимание ребят из класса, и он был собой доволен.
        - Он не врет и знает, что говорит! Он умный, в отличие от тебя!  - Это Мелани выкрикнула с места и, кажется, сама немного испугалась своей горячности, но продолжила смотреть гордо и прямо, только закусила губу от волнения.
        Стив только рад лишний раз уколоть Мартина:
        - Нашел себе защитника, Стоун, ничего не скажешь. Попридержи свою невесту, а то она, кажется, броситься может. Рыжая, ты на людей не кидаешься? А то взгляд как у дикой зверюги.
        На светлой коже Мелани быстро выступает пунцовый румянец. Никуда от него не денешься, не спрячешь. Мартин, наоборот, бледнеет, сжимает кулаки.
        - Стивен, немедленно прекратите свои излияния. Они никого не интересуют. На вашем месте я попытался бы сосредоточиться и слушал бы Мартина не отрываясь. Вы прекрасно знаете, что вам грозит еще один год за этой самой партой, если вы продолжите в том же духе.
        Оживившийся было класс тут же затих. Мартин выдохнул и продолжил говорить как можно невозмутимее. Только все не мог разжать кулаки. Уоллкет тем временем уже незаметно делал своим друзьям знаки: сейчас он точно знал, чем займется после уроков. Показав глазами на Мартина, он подносит кулак к своей широкой скуле. Его жест ловит Алекс, худощавый парень с желтоватыми зубами и вечно сальными волосами. Он неприятно улыбается.
        - Потолкаемся,  - еле слышно, одними губами говорит Стив, многозначительно поднимая брови.
        Перегнувшись вперед, Алекс тыкает ручкой в спину круглоголового крепыша Джонни. Этот недалекий мальчуган - вторая часть вечной свиты Уоллкета.
        - После уроков проведем беседу со Стоуном,  - многозначительно шепчет Алекс.
        - Чего?  - Джонни мучительно морщит лоб. До него редко доходят эвфемизмы.
        - Со Стоуном. По-бе-се-ду-ем.  - Каждый слог Алекс легонько отбивает кулаком по парте. До Джонни, наконец, дошло, и он расплывается в улыбке, как будто ему пообещали бесплатную пиццу.
        - По-бе-се-ду-ем,  - довольно растягивает он слоги.
        - Тебе конец, урод,  - шипит Стивен в сторону Мартина. Тот, будто не замечая, заканчивает свой доклад и спокойно оглядывает класс, ожидая вопросов. Мистер Уилсон дружески кладет ему руку на плечо:
        - Ну что же, Мартин, твоя теория имеет право на жизнь, в ней есть своя логика. Садись, за твою работу я поставил тебе «отлично».
        Мартин спокойно садится за свою парту и, будто ни к кому не обращаясь, проговаривает:
        - Странно, что один неандерталец все еще живет в наше время.
        На лице мистера Уилсона на секунду появляется улыбка, но он тут же стирает ее, чего не скажешь о детях: те не скрывают своих смешков и открыто смотрят на краснеющего от злости Стива.
        - Посмотрим, кто из нас неандералец!  - шипит он, но тут же краснеет еще сильнее, поняв, что неправильно выговорил заумное обзывательство. Ничего, сегодня хиляк ответит за каждый смешок в сторону Стива, за все ответит.
        …Мартин понимал, что сегодня ему не уйти от драки. Он уже привык к стычкам с Уоллкетом и его дружками и воспринимал их как неприятное, но неизбежное событие. Наверное, так некоторые смотрят на дождь, от которого никуда не деться, нужно просто перетерпеть его и продолжать путь, ну, или уж вовсе не выходить из дому. Правда, каждый раз, когда драка все-таки начиналась, ему еще ни разу не удавалось сдержать свой гнев. Он выходил из себя и, сжав кулаки до белизны в костяшках, пытался ударить обидчика в ответ. Обычно его попытки прекращались где-то через минуту, и он оказывался на полу, или утирал разбитый нос, или поправлял разорванный ворот рубашки, или ловил ртом воздух, согнутый в три погибели, с головой, зажатой под локтем одного из здоровяков. У него были свои правила на этот счет: нельзя кричать, нельзя бежать и, конечно же, нельзя плакать. Эти низколобые оболдуи только и ждут, что ты начнешь просить их о пощаде, а давать им то, чего они ждут, Мартин ни в коем случае не собирался. Поэтому он изо всех сил отбивался, а потом терпел. Он знал, что это выводит обидчиков из себя, и внутренне
торжествовал этой полупобеде.
        Сегодня ему не уйти от драки, но привычного сосущего ощущения в животе как не бывало. Мелани шла рядом и, чуть наклонив набок голову, слушала его. Ее рыжие волосы были собраны в хвост, и только одна непослушная прядка то и дело выбивалась и падала на щеку. Мелани торопливо убирала ее за ухо, но прядь выбивалась снова. А Мартин, автоматически продолжая говорить что-то о человеке каменного века и его эволюции, следил за этой борьбой и забывал бояться.
        - Вообще, я считаю, что все человеческие расы возникли одновременно. А вот сейчас физическая эволюция человека закончилась и началась эволюция человеческого сознания. Понимаешь, о чем я? Некая разумная сила управляет развитием мира. Для нашего разума она пока непостижима.
        Мелани чуть замедлила шаг и ответила с небольшой запинкой. Она не боялась показаться глупой, но все же взвешивала каждое слово.
        - Но разве людей создал не Бог?  - Она пристально посмотрела на Мартина, чуть сощурив глаза, будто проверяя, насколько может ему доверять.
        - Бог, если хочешь. Мы можем называть творца мира, а возможно, коллектив творцов, Богом. Так проще, верно?
        Мелани не успела ответить, дорогу им преградил Стив Уоллкет с его вечными телохранителями. Она не успела еще понять, что происходит, и в ее голове пронеслось: «Какой же он жалкий, этот Уоллкет». Большеголовый, толстоватый здоровяк Стив смотрел исподлобья. Он спрятал кулаки в карманы его растянутых тренировочных штанов и слегка покачивался: с носка на пятку, с пятки на носок, будто вышел навстречу Мелани и Мартину во время легкой спортивной разминки. Тяжелые челюсти снова и снова перемалывали жевательную резинку. Алекс и Джонни встали чуть позади него и тоже спрятали руки в карманы. Мелани знала, что отец Уоллкета часто наказывает сына, что с каждым годом успеваемость и оценки за поведение Стива отнюдь не становятся лучше, несмотря на отцовскую науку, а взгляд становится все более мутным, более неживым. Да ему просто нужно срывать на ком-то свою злобу, ему просто нужно нравиться хоть кому-то, поэтому он и таскает с собой этих двух клоунов, поэтому он и задирает Марти. Принципиального, честного Марти, которого невозможно заставить пойти на компромисс…
        Эта мысль пронеслась в голове Мелани и тут же сменилась резкой неприязнью: Уоллкет самодовольно ухмыльнулся и сплюнул жвачку им под ноги. Алекс сделал шаг вперед, поравнявшись со своим предводителем, а Джонни будто невзначай легонько отбивал размеренный ритм, опуская в ладонь сжатый кулак. Мелани на секунду представила, как этот кулак ударяет по острой скуле Марти, и ее передернуло. Она краем глаза взглянула на Мартина. Тот стоял спокойно, только чуть напряглись его плечи и взгляд стал ужасно холодным.
        - Ну что, попугаи-неразлучники, прогуливаемся? Щебечем о высоком?  - Стив выдержал паузу и с издевкой перевел взгляд с Мелани на Мартина.  - А мы тут по-простому. У нас разговор короткий.  - Он сделал небольшой шаг к ребятам и оказался совсем близко, угрожающе нависнув над ними и загородив небо.
        - Мы сейчас с тобой по-своему говорить будем, да, Алекс?  - Стив смотрел Мартину прямо в глаза и не обернулся, когда Алекс услужливо поддакнул ему.
        - Мы тебя так отделаем, что резко все поймешь,  - решил тоже внести свою лепту в угрожающий монолог Джонни. И решив, что разговоров было уже достаточно, резко толкнул Мартина в грудь.
        Мелани попыталась толкнуть Джонни в ответ, но в следующую секунду уже была откинута в сторону, как надоедливая мошка.
        - Прекратите сейчас же! Вы не имеете права трогать его! Я сейчас позову учителя, и вам здорово достанется! Понятно?!  - Она прокричала это зло, даже не пытаясь подняться с газона, ощущая полную беспомощность перед этими глупыми, но сильными парнями.
        - Не унижайся, Мел,  - проговорил Мартин сквозь зубы.  - Это только внешне они похожи на современных людей, а в развитии они еще в первобытной эпохе.
        - Это кто здесь первобытный? Мы?  - Стив будто бы даже обрадовался этому оскорблению.  - А может быть, ты?!  - Он резко ударил Мартина в лицо. Тот отшатнулся и тут же прижал руку к носу. Сквозь пальцы медленно закапала кровь. Он попытался занести руку для ответного удара, но Алекс и Джонни уже крепко схватили его за локти.
        - Ну, кто? Кто! Здесь! Первобытный!  - На каждое слово Стива приходилось по новому удару. В живот, по ребрам, в живот.
        - Вы! Вы звери! Вы просто тупые, голодные, загнанные звери! Дикие и жалкие!  - Мелани кричала, не замечая, как по щекам текут злые слезы.  - Отпустите его, слышите?! Отпустите немедленно!  - Она снова попыталась оттолкнуть обидчиков, но ее опять отшвырнули в сторону.
        Алекс и Джонни выпустили руки Мартина, и он неловко повалился на землю. С него слетели очки, и он, беззащитно щурясь, шарил руками по асфальту, пытаясь найти их. Парни посмеивались, не трогая его. Наконец, устав от этого представления, Джон с силой пнул Мартина ногой. Тот снова потерял равновесие и повалился набок. Парни накинулись на него с новой силой, нанося удары ногами. Их прервал громкий окрик. Из-за угла школьного здания показался Том Сандерс, преподаватель по физкультуре. Он вглядывался в фигуры дерущихся, еще точно не понимая, что происходит.
        - Сандерс! Валим!  - выкрикнул Алекс и первым рванул в ближайший переулок. За ним, тяжело топая, побежали Стив и Джонни.
        - Мы еще не закончили, ты понял, умник? Мы еще выясним, кто из нас животное!  - выкрикнул Стив, перед тем как скрыться в подворотне.
        Когда мистер Сандерс подошел, Мартин уже успел подняться на ноги и рукавом рубашки вытирал кровь. Мелани, еще секунду назад плакавшая, уже достала из своего ранца платок и помогала другу остановить кровь.
        Она осторожно приложила платок к опухшему носу Марти:
        - Очень больно?
        - Не очень, но все же неприятно.  - Он поморщился от неловкого прикосновения.  - Не страшно, пройдет.
        Мистер Сандерс взял Мартина за плечи и осторожно развернул к себе.
        - Ну-ка, что тут у нас? Так, нос тебе разбили здорово, но перелома нет. Руки-ноги целы? Согни-ка локоть. Так. Хорошо.  - Он поворачивал Мартина из стороны в сторону, внимательно осматривая места, где уже начали проступать синяки.
        - Кажется, ты невероятно везуч, дружище. Ничего серьезного - одни синяки и ссадины. А шрамы, как ты знаешь, украшают мужчину.  - Он подмигнул Мелани.
        Мартин только недовольно хмыкнул, потирая отбитую руку.
        - Ну, и кто же над тобой так поработал, если не секрет?  - Том Сандерс невозмутимо отряхивал колени.
        - Бандерлоги, чье развитие прекратилось еще сорок тысяч лет назад!  - Мартин снова почувствовал приступ злости, но постарался загасить его в себе.  - Да какая разница?
        - Большая. Имена-то у твоих бандерлогов есть?
        Мартину показалось, что голос преподавателя прозвучал мягче.
        - Стив, Алекс и Джонни Митчелл! Они втроем напали на Мартина!  - Мелани выпалила это прежде, чем Мартин успел что-либо ответить. Она тяжело дышала от негодования.
        - Трое на одного! Они держали его руки, а я ничего не могла сделать!  - она оборвала себя, почувствовав вдруг, что говорит слишком громко, и потупила взгляд.
        - Да, трое на одного - это не дело,  - проговорил мистер Сандерс.  - Чувствуешь-то ты себя как, а, Мартин?
        - Больно, но это естественно. Тело человеческое несовершенно, а боль - это проявление инстинкта самосохранения организма.  - Мартин уже снова был спокоен. Гроза прошла, и можно было продолжать путь.
        - Да ты умник,  - хмыкнул Сандерс.
        - Дедушка говорит, что у меня просто такая форма мышления,  - пожал плечами Мартин, будто виноватый. Сандерс усмехнулся.
        - Ну что ж, драчуны будут наказаны, это я беру на себя. А тебе с твоей формой мышления я бы посоветовал походить ко мне на занятия по карате. Я как раз открываю секцию, ты смело можешь записываться.
        - Вы учите насилию?  - переспросил Мартин.
        - Я учу защищаться.  - В глазах Сандерса на секунду промелькнула серьезность, но тут же сменилась шутливым прищуром.  - Тренирую этот твой, как ты его называешь… инстинкт самосохранения.
        - Тогда я, наверное, приду!  - Мартин с новым интересом взглянул на преподавателя.
        - Ну что ж, буду ждать. К медсестре тебе можно не идти, а за сопровождение я спокоен,  - он кивнул Мелани.
        Сандерс поочередно подал ребятам руку. Крепко пожал ладонь Мартина и, будто с некоторой опаской, аккуратно, ладошку Мел. Он еще раз оглянулся на них, уходя, и улыбнулся чему-то.
        Мелани рассеянно подняла с земли то, что недавно было очками Мартина. Дужки погнулись, а одно стеклышко разбилось. На щеке ее снова заблестела злая слеза.
        - Ты даже не думай бояться их, слышишь, Мартин! Том Сандерс разберется с ними, ты же сам видел, ему можно доверять!  - Она зло стряхнула слезу со щеки.
        - Я и не боюсь!  - ответил Мартин.  - Я не боюсь, Мел,  - повторил он уже тише.
        Она еще раз судорожно вздохнула и уже совсем спокойно взяла его за руку.
        - Ну что, пойдем? Я помогу тебе донести рюкзак.
        Мартин чуть смущенно передал ей одну лямку своего ранца.
        - Спасибо, а то у меня что-то сильно болит рука. Ох, хотел бы я иметь более совершенную форму! Человек так слаб. Прошло уже сорок тысяч лет, мы сделали огромный шаг в развитии интеллекта, но физический облик человека остался прежним. Как бы я хотел усовершенствовать человеческий организм!  - Глаза Мартина мечтательно заблестели, он даже на время забыл о боли в руке.
        - Но как, Марти?  - Мелани уже сделалось интересно и весело, она шла чуть вприпрыжку, заглядывая увлеченному Мартину в лицо.
        - Я давно думаю над этим. Мой дедушка считает, что будущее принадлежит человеку, который не будет зависеть от внешних условий. Человеку, который сможет подчинить их себе.
        - Ты хочешь сказать, что человек станет роботом?  - в голосе Мелани прозвучала тревога.
        - Ну что ты, нет.  - Мартин улыбнулся чему-то в своих мыслях.  - Он не станет роботом, но он будет совершенным. Его будут называть технотроником!
        Они шли, держась за руки, болтая и смеясь. Они рисовали себе в воображении совершенное будущее, в котором человек не только умен, но и силен, вынослив и вечно здоров. Они в красках расписывали друг другу, как будет выглядеть человек будущего, будто бы им уже завтра предстояло представить друзьям настоящего технотроника.
        - Он будет двигаться нелепо, как робот?  - смеялась Мелани.
        - Ну что ты, Мел! Он будет пластичен и ловок! О, да ты представить не можешь, как технотроник будет бегать, прыгать… А как он будет танцевать!  - Мартин совсем забыл про свои ушибы и изобразил какое-то невероятное по своей нелепости танцевальное па, правда, тут же схватился за больную руку. Мелани на секунду испугалась, но, вспомнив движение Марти, прыснула со смеху. Мартин захохотал во весь голос.
        …………
        …Тем временем в большом зале городской публичной библиотеки отец Мартина абсолютно серьезно демонстрировал первые шаги к созданию технотроника. Талантливый микрохирург, он был лучшим из учеников своего отца, знаменитого профессора Стоуна. Совсем недавно ему удалось совместить кибернетические разработки отца и свой огромный опыт, чтобы провести операцию по имплантации искусственной руки. Его с детства поражало совершенство человеческого организма, то, как идеально продумана кожа, обтягивающая костную конструкцию, капилляры, артерии и вены, переплетение мышц, работа сердца - все гармонично и взаимосвязано. Он мечтал воссоздать человеческий организм силами науки, воссоздать этот идеальный механизм, заменив в нем лишь некоторые материалы, некоторые связи, тем самым сделав его еще совершеннее - прочнее, долговечнее, сильнее. И наконец он приблизился к своей мечте. Министерство обороны США предложило провести эту рискованную операцию, обеспечило финансирование, предоставило пациента.
        Крис Стоун сразу же вспомнил бледное лицо молодого капитана ВВС, Эдварда Смита, потерявшего руку во время задания. Вспомнил, как тот с опаской смотрел на сложные чертежи, которые Крис считал нужным ему показать. Как он спокойно кивнул Крису перед операцией, будто совсем не боялся, как там все пройдет, и как при этом немного дергалась его правая бровь - единственный признак его страха. Ведь Крис заранее предупредил, что процесс заживления может быть невероятно сложным: адаптация, долгие тренировки, привыкание к новым ощущениям, возможно, дикие боли. Что говорить, он боялся и сам. Но когда оказался перед операционным столом, все лишние мысли исчезли. Он видел перед собой задачу, сложную, необыкновенно интересную задачу, которую он мог решить. Крис не заметил тогда, как прошли пять часов операции - не так уж много, в сущности. Но они пронеслись как единое мгновение, которое можно было растянуть в памяти и рассмотреть каждое действие, каждый жест Криса в отдельности,  - ни единой ошибки. Вживляя совершенные детали новой руки в плоть Эдварда, он сам хотел ощутить себя непогрешимым механизмом, и похоже,
что ему это удалось.
        Сейчас, на этой пышной презентации, он чувствовал себя немного неловко. Министерство обороны поспешило поднять свой рейтинг: в самые короткие сроки была создана пиар-кампания, журналисты со всего мира съехались брать интервью у Криса и Эдди, ошеломленных своей победой. Медицинские, научные, технические журналы пестрели заголовками: «Искусственная рука, приживленная Эдварду Смиту, превосходит по качественным показателям человеческий организм», «Шаг в будущее», «Сенсация в мире науки». Его лицо и лицо совершенно измученного всеми этими разговорами, вспышками, и суматохой Эдди в какой-то момент мелькнули на экране маленького телевизора в углу палаты во время вечерних новостей.
        С одной стороны, Крис был рад возможностям, открывающимся перед ним благодаря этой шумихе, а с другой - хотел поскорее выбраться из своего строгого костюма, закинуть в угол галстук, провести время только с семьей. Да и разве это его, Криса, заслуга? Разработки отца - без них не вышло бы ровным счетом ничего.
        На огромном экране за спиной Криса началась видеопрезентация. После нее он должен будет произнести торжественную речь - все как хотели организаторы. Скорее бы уже… Он повернулся к экрану. Вот его лицо в медицинской маске, он склонился над операционным столом. Вот Эдди Смит впервые пошевелил пальцами своей новой руки, на его осунувшемся лице удивление, потрясение, радость, усталость и удовлетворенность - все одновременно. Вот кадры, на которых Эдди научился держать ложку, научился писать свое имя. А вот самый, кажется, ценный из кадров: Эдвард проводит рукой по голове своей маленькой дочки - микродатчики на искусственной ладони передают сигналы в мозг, создавая осязательный эффект. Это заметно по тому, как вздрогнули брови Эдди, как он на мгновение замер, потрясенный этим ощущением, а в следующую секунду рассмеялся счастливо, забыв о камерах, о врачах, обо всем на свете, и подхватил свою маленькую дочку, закружил, подняв на вытянутых руках.
        Крис решительно постучал пальцем в микрофон, проверяя, включен ли он, и, выдохнув, обвел глазами зал.
        - Уважаемые гости, коллеги! Вы сейчас наблюдали за сложной операцией, которую я провел на основании разработок моего отца, профессора кибернетики Энди Стоуна. Я рад вам сообщить, что сегодня мой отец здесь! Он приехал по моему приглашению!
        Имя Энди Стоуна, значимое в научных кругах, было встречено аплодисментами.
        - Дело в том, что мой отец много лет работал в исследовательской лаборатории Министерства обороны, и вот сейчас в нашей клинике появляется возможность проводить подобные операции. Это стоило нам больших сил и определенных финансовых затрат, но я верю, что все наши усилия не будут напрасными!
        Крис вглядывался в лица людей. В первых рядах перед сценой он видит голубые глаза, поблескивающие из-за стекол очков, аккуратную седую бородку, чуть ссутуленную фигуру отца.
        - Папа, пожалуйста, поднимись на трибуну!
        Отец смущенно качает головой. Но через пару секунд все же соглашается подняться к Крису. Он кивает собравшимся в зале и на секунду задумывается, а затем как ни в чем не бывало говорит, наклонившись к микрофону:
        - Ну что ж… Здравствуйте, уважаемые коллеги и гости. Что я могу сказать? За десять лет работы в своей лаборатории я провел много аналогичных операций, и достаточно успешно. Новые открытия в области кибернетики дают нам возможность использовать их и в практической медицине. Уверен, что скоро такие операции станут обычными и доступными для простых людей.
        Он с гордостью кладет руку на плечо Криса.
        - И, конечно же, я очень надеюсь, что мой сын продолжит мое дело!
        Слова профессора вызывают новые аплодисменты. Когда же шум стихает, он снова поворачивается к микрофону:
        - Стремительное развитие нанотехнологий и робототехники приводит меня к мысли, что в недалеком будущем облик современного человека может качественно измениться. Мы с вами, друзья, счастливые свидетели того, как человек подходит к новой ступени своего развития. Совсем скоро человека разумного сменит человек технологический.
        В зале происходит легкое оживление, к трибуне продвигается мужчина.
        Журналист говорит совершенно спокойно, в руке его подрагивает красный огонек диктофона.
        - Правда ли то, что лабораторию, которую вы возглавляли, закрыли? Многие ученые считают, что ваши разработки не имеют будущего и деньги налогоплательщиков расходуются на сомнительные проекты.
        Отец не показал волнения, но Крис почувствовал, как тот напрягся. Голос профессора ничуть не изменился, он говорил так же мягко, деликатно и при этом отчетливо:
        - Руководство Министерства обороны действительно прекратило финансирование моей программы по созданию человека будущего. Однако я верю, что невозможно воспрепятствовать стремлению человека стать совершенным, стать бессмертным и победить все болезни. Это заложено в основе эволюционного развития цивилизации.
        Журналист чуть приподнял брови:
        - Вы хотите превзойти Бога?
        - Только Бог и дает мне надежду, что я иду по правильному пути. Мир с каждым днем становится все более сложным и опасным. Тело человека беззащитно перед катастрофами будущего. Его душа наполнена страхом. Только новый человек, человек технократической эры, будет способен решать самые сложные и великие задачи. Этого от нас ждет Создатель. Именно поэтому он заложил в нас ген творца. Но нам необходимо помнить, что все наши помыслы должны быть чисты и благородны.  - Профессор не повышал голоса, но отчего-то слова его звучали особенно четко, будто бы в каждое слово он вкладывал особую силу.
        Позже, когда все слова были произнесены, официальная часть презентации окончена, а гости расслабленно беседовали, попивая шампанское, будто забыв о научном свершении века, Крис пробирался через нарядный зал, лавируя между официантами и группами гостей, пытаясь найти глазами жену. Внезапно на его плечо легко опустилась чья-то рука.
        Он вздрогнул от неожиданности и обернулся, внутренне готовясь отвечать на очередной каверзный вопрос пронырливого журналиста, но тут же облегченно выдохнул:
        - Сэм, Эшли, как я рад вас видеть! Как ваши дела? Как малышка?
        Крису нравилась эта семья. Сэм Риверс - начальник местной полиции. Собранный, требовательный к себе и окружающим, немного скованный на публике, он менялся до неузнаваемости, когда оказывался в небольшом семейном кругу. Да и сейчас его глаза засветились нежностью, стоило только Крису заговорить о его дочке.
        Где-то полгода назад Криса разбудил ночной звонок. Мужской голос из трубки доносился глухо, как-то сдавленно:
        - Вас беспокоит начальник полиции Сэм Риверс. Прошу извинить за поздний звонок, но это действительно важно.
        Крис судорожно начал прокручивать в голове штрафы за парковку, оглянулся на мирно спящую жену, в голову уже полезли страшные мысли о сыне.
        - Говорите быстрее, что-то с Мартином?
        - Нет, нет, успокойтесь. Простите. Я звоню по личному вопросу. Моя дочь… Мы… - Он на секунду умолк и заговорил снова, еще более глухо:  - Мы с женой попали в автомобильную аварию. Никто из нас не пострадал, но на заднем сиденье спала дочка. Осколки стекла… Знаете, осколки вышибло при ударе… И ее лицо… Ей так больно, доктор Стоун. И нам сказали, что увечья останутся на всю жизнь. Ей всего шесть. Я звоню вам из клиники. Нам сказали, что действовать нужно срочно. Я знаю, что вы лучший хирург в этом городе… Да что там в городе… Доктор Стоун, вы меня слышите?
        Сэм Риверс умолк.
        - Я выезжаю,  - быстро сказал Крис и повесил трубку.
        Тогда он спешно осмотрел девочку. Действительно, нужно было начинать операцию как можно скорее. Тогда он сделал что смог. А затем еще несколько раз приходил к ним домой делать перевязки, смотреть, хорошо ли заживают недавние раны, и привязался к этой семье.
        Сейчас на их лицах не было и следа тревоги.
        - Малышка замечательно! Крис, вы знаете, как мы благодарны вам. Вы вернули нашу девочку к жизни. Наверное, это Бог послал вас нам.  - Эшли говорила чуть смущенно, не глядя на него. Только договорив, взглянула ему в глаза и улыбнулась счастливо.
        - Вы знаете, доктор, что можете ждать от нас любой помощи. Любой. И в любое время.  - Сэм взвешивал каждое слово, а договорив, крепко пожал руку Криса.
        - Я знаю, Сэм, я вижу. Хотя, надеюсь, помощь начальника полиции мне не понадобится,  - рассмеялся Крис.  - Ну, всего доброго! Нужно разыскать жену и смываться отсюда. Знаете, у нашего сына сегодня день рождения,  - добавил он доверительно.
        Он уже было отчаялся успеть на праздник сына. Крис остановился у колонны с бокалом шампанского, ловко подцепленным с подноса проходящего официанта, когда знакомые руки закрыли его глаза.
        - Я повсюду тебя ищу! Ух, каждый раз забываю, какая ты у меня красавица.
        Элен в ее черном вечернем платье и убранными назад волосами и вправду была прекрасна, особенно хороши были глаза - смеющиеся, огромные, искрящиеся голубым и зеленым. Точно такие же у Мартина, только они часто будто немного затуманены - этот мальчик вечно где-то витает.
        Элен рассмеялась.
        - Вспоминай об этом почаще, дорогой. Ну как, все ведь прошло отлично, да?
        - Да, это просто поразительно, как может быть счастлив всего один человек. Для работы открываются новые перспективы, и инвесторы заинтересовались нашим проектом. У меня полные карманы визиток, я не шучу! А главное, я ужасно люблю тебя, и сейчас мы с тобой отсюда сбежим - разве не замечательно?
        - Ты прав. И ты даже не представляешь, как я люблю, когда у тебя вот так горят глаза. А не забыл ли ты, счастливый человек, что у твоего сына сегодня день рождения?
        - Нет, не забыл, а иначе зачем бы нам было так рано покидать этот праздник жизни?  - Он отпил шампанского.  - Сейчас только предупрежу отца, что мы уходим. Ты-то не забыла, что нам еще заезжать за четвероногим подарком?
        - Не забыла! Иди к отцу. Мартин весь в него, тоже вечно витает в облаках.
        - Такой же мечтатель!  - с улыбкой пожал плечами Крис.
        Оглядываясь в поисках отца, Крис наткнулся взглядом на группу людей. Хорошие костюмы, дорогие часы, широкие улыбки, пустые глаза. Это мэр города Эрик Хайден с помощником Алексом Норманом и приспешниками. Этого типа со шрамом на пол-лица Крис видел впервые, но и он не внушал доверия. Заметив взгляд Криса, Хайден и Норман приветственно подняли бокалы, но улыбки на их лицах были скорее издевательские, чем добродушные.
        - Кто это?  - Элен хмурит лоб.  - Они так пристально смотрят на нас.
        - Это мэр и его свора. Не обращай внимания.  - Хорошее настроение Криса тут же улетучилось, но он старался не подавать виду.
        - Что-то случилось, Крис?
        - Абсолютно ничего страшного. Просто я отказался делать вложение в их фонд развития города, на что имею полное право. Только и всего.
        - Но почему? Ведь ты всегда говорил о том, как важно помогать городским властям в их начинаниях…
        Как не хотелось Крису сейчас начинать этот разговор, как хотелось забыть обо всех мерзостях, которые каким-то образом постоянно просачиваются в оберегаемую им счастливую семейную жизнь…
        - Мне попались в руки финансовые отчеты фонда. Это лишь прикрытие: все средства потрачены на избирательную кампанию мэра.
        Элен поежилась, будто от холода, провела рукой по руке мужа.
        - Ты не сможешь изменить этот мир, Крис. Просто не думай об этом.
        - Я не хочу изменить мир. Я пытаюсь сделать его немного лучше, чем он есть.
        - Зачем же ты их пригласил?
        - Их не приглашают, Элен. Они приходят сами, по праву сильного!  - Он уже начал закипать.
        - Тише, тише. Не заводись. Тебе надо посоветоваться с отцом.
        - Отцу не стоит об этом говорить. Я сам со всем справлюсь.  - Он ласково посмотрел на жену.  - Подождешь меня в машине, хорошо?
        Крис нашел отца стоящим у окна, задумчиво глядящим в потемневшее небо. Как он умеет это - всегда оказаться в одиночестве, наедине с собой, даже находясь в толпе людей? Крис всегда немного завидовал этой способности отца мыслить отрешенно, подняться над проблемой и, увидев ее иначе, быстро найти неожиданное, гениальное в своей простоте решение. Крис раньше жалел, что не унаследовал от отца этот способ мышления, но, найдя себя в микрохирургии, успокоился. Кропотливая, сложная, интересная работа, каждую секунду требующая концентрации, решительности, умения применить все свои знания прямо сейчас. Созерцательная отрешенность виделась ему в характере сына. Не зря они так близки с дедом, не зря проводят вместе часы, разговаривая обо всем на свете.
        Крис глубоко вдохнул и расправил плечи. Нельзя, чтобы отец увидел, что он встревожен.
        - Как у тебя настроение, папа?
        Профессор обернулся, будто застигнутый врасплох, но тут же его лицо осветилось улыбкой. От светлых глаз к вискам разбежались глубокие морщины.
        - Все хорошо, сын. Ты знаешь, я ужасно горд. Горд тобой, Крис.
        - Если бы не ты… - Крис был тронут. Его отец, единственный, чье мнение волновало его по-настоящему, единственный, на кого он хотел бы равняться в своей работе, кого он уважал, говорит, что гордится им.
        - Но ведь ты мой сын!  - Профессор положил руки на плечи Криса, чуть отстранив его от себя, чтобы получше рассмотреть.  - Мой сын, мой такой взрослый сын… Жаль, мама сейчас не видит, каким ты стал, она была бы так счастлива.
        - Я очень скучаю по ней, папа. Очень.
        - Ну что ж, я думаю, она наблюдает за нами с небес и сейчас радуется вместе с нами.
        Когда отец говорит о маме, у Криса в горле появляется ком, а в носу начинает щипать, как в детстве. Не хватало еще пустить слезу среди всех этих людей, на глазах мэра и его шайки.
        - Папа, ты не забыл, что у твоего внука сегодня день рождения?  - Крис спросил это нарочито бодро, чтобы отвлечь отца и самому отвлечься от щемящей сердце нежности, которая появляется, стоит только вспомнить маму. Ее улыбка, смех и теплые руки… Как же ее не хватает… Даже сейчас, спустя столько лет.
        - Конечно, не забыл, просто не знаю, как быстрее сбежать отсюда!  - отец тут же перенял бодрый тон Криса.  - Мне еще нужно заехать за подарком для нашего именинника.
        - Мы с Элен тоже уйдем пораньше. Нам нужно заехать к знакомым: мы обещали подарить Мартину маленького щенка. Давай я отправлю за тобой водителя, ты успеешь на праздник, просто будешь чуть позже?
        Профессор согласно кивнул:
        - Хорошо, сын, я как раз успею пройтись по клинике. Вчера привезли аппаратуру из моей лаборатории.
        Крис нахмурился. Он знал, как тяжело отцу далась потеря нового проекта. Кажется, он стал совсем седым именно тогда, когда по каким-то причинам ему пришлось отказаться от сотрудничества с Министерством обороны. Они никогда не обсуждали подробности. Отцу не позволял говорить подписанный им контракт, да он, кажется, и сам был рад поскорее уйти от этой тяжелой для него темы.
        - Отец, мне жаль. Мне правда очень жаль, что они закрыли твою программу.
        - Мою программу никто не закрывал, я сам отказался… - Отец говорил спокойно, даже немного задумчиво.  - Некоторые условия военных не позволили мне продолжить работу… Ведь человек никогда не должен поступаться своими принципами, верно, сын? Даже если на кону самая интересная на свете работа, самые важные исследования. Я прав, Крис?  - Он с улыбкой посмотрел на сына.
        - Конечно. А уж если ты отказался от любимого дела, для этого наверняка были очень веские причины.
        - Я уже стар, Крис, и не мне обманывать себя…
        - Тогда я поддерживаю твое решение… Как и всегда, папа.
        Профессор благодарно потрепал сына по плечу, и Крис на мгновение ощутил себя совсем маленьким мальчиком, одновременно с этим почувствовав ответственность за отца, за своего старого, ранимого, доброго отца.
        - Крис, я думаю, если у человека есть идеи и знания, то ему никто не помешает в осуществлении своей мечты. Помогать простым людям и лечить их - это достойная работа! Многим и многим больным мы можем дать второй шанс в этой жизни.
        - Я хочу верить в это… - Крис вспомнил светящиеся счастьем лица Эшли и Сэма Риверс.  - Я верю.
        Отец улыбнулся и слегка встряхнул седой головой, будто сбрасывая налет серьезности и грусти.
        - Все получится, сын, но ты беги, беги, надо обязательно подарить Мартину щенка! Я знаю, он очень этого ждет. Скоро увидимся!
        Крис напоследок взглянул в светлые голубые глаза отца и поспешил к выходу. Элен, наверное, уже заждалась его. Он не замечал, что его провожают пристальные и недобрые взгляды.
        Мэр Хайден уже давно наблюдал за Крисом Стоуном. Может быть, он и вправду неплохой врач, но только с этим далеко он не пойдет. Сейчас, когда только о нем и жужжит весь город, да что там - весь научный мир перевернулся от этого его нового протеза! Сейчас ему нужно брать быка за рога. Подкинуть немного денег туда и сюда, познакомится с нужными людьми и, конечно, не ссориться с ним, с Эриком Хайденом, тогда деньги бесперебойным потоком потекут в его руки. А этот кретин сюсюкается с женой и папочкой и отказывается от самого выгодного для него сотрудничества.
        Хайден на дух не переносил таких людей. Они не мечтатели, не романтики, не гении. Они глупцы. Глупцы, возомнившие о себе, что они лучше, честнее, выше таких, как Хайден. А разве может быть что-то честнее, чем признаться себе, что ты мерзавец как минимум потому, что все люди - мерзавцы? Всегда быть только за себя и, если потребуется, растерзать любого, кто встанет на пути, захочет забрать себе твой кусок мяса. Разве не это заложено в людей природой? Эрик Хайден честнее самого возвышенного Криса Стоуна, потому что может найти в себе силы, глядя в зеркало, видеть в нем не воображаемые нимб и крылья, а реальность. Грубую, неприятную, грязную, но честную.
        Хайден чуть повернул голову к своему помощнику Норману. А тот тут же подскочил поближе, услужливо подставив ухо.
        - Что слышно?
        - Стоун отказался платить.  - Норман на мгновение поднимает глаза на своего хозяина, чтобы оценить, стоит ли продолжать. Но Хайден спокойно продолжает цедить виски, и Норман добавляет:  - Думаю, его пример может стать заразительным для других…
        - Этот доктор думает, что сможет спокойно работать в моем городе.  - Хайден говорит очень спокойно, но Норману становится не по себе.
        - Что будем делать?
        Хайден делает еще один большой глоток. На его желтоватых зубах хрустнула льдинка.
        - Пора с ним кончать.
        Крис немного замешкался возле гардероба, он копался в карманах, пытаясь отыскать пару долларов, чтобы оставить на чай женщине, так любезно подавшей ему пальто. Ему всегда бывало неловко, когда официанткой, гардеробщицей или горничной оказывалась женщина в возрасте. Ему всегда бессознательно хотелось усадить такую даму на стул и сказать что-то вроде: «Отдохните, вы ведь в матери мне годитесь. Сейчас я сделаю все сам. Мне несложно, честное слово».
        Крис так увлекся своими поисками, что не заметил, как к нему приблизился тот самый мужчина с длинным шрамом на щеке. Лейтенант Робертсон только недавно подключился к делам мэра, но уже подмял под себя всю верхушку этой компании и стал доверенным лицом Хайдена. Мэру нравился простой подход Робертсона: если проблема появлялась, ее нужно было решить, и способ не имел значения - чем проще, тем лучше. Смерть всегда казалась Робертсону одним из наиболее простых способов.
        Крис рассеянно поднял голову и почти столкнулся с Робертсоном. Он еще машинально перебирал мелочь в карманах, но выражение его лица тут же изменилось, стало холодным, неприязненным.
        - Большие люди просили передать, что за тобой должок,  - проговорил Робертсон, приблизившись к уху Криса. Он улыбнулся, от чего шрам исказил лицо сильнее обычного.
        - Передай своим хозяевам, что я никому ничего не должен,  - спокойно, с нескрываемым презрением ответил Крис.
        Робертсон улыбнулся еще шире, показав зубы.
        - У тебя красивая жена, ты не боишься, что…
        Криса захлестнула волна ярости, накрыла его с головой, в ушах зашумело. Этот подонок смеет говорить о его жене, смеет смотреть на нее?!
        Робертсон не успел договорить. Крис резко ударил его кулаком в челюсть. Тот даже не шелохнулся - спокойно вытер кровь с разбитой губы и с интересом взглянул на испачканные пальцы. Только глаза его блеснули затаившейся злобой.
        - Ты подписал себе смертный приговор, лекарь,  - проговорил он тихо и сплюнул кровь под ноги Крису.
        Крис обернулся. Гардеробщица испуганно смотрела на него из-за прилавка, не понимая, что произошло. Охранники у входа недоуменно переглядывались. Криса здесь знали и не могли ожидать от него даже грубого слова, не то что драки.
        - Уберите этого человека. Он немного перебрал,  - громко проговорил Крис, обращаясь к охранникам.  - Прошу прощения. Это вам,  - он протянул перепуганной гардеробщице пару мятых купюр.
        Робертсон оттолкнул руки охранников:
        - Не сметь!
        И спокойно вышел из здания.
        ………….
        …Разве так бывает, что можно просто идти рядом с кем-то и молчать, не ощущая напряжения, скованности, необходимости поддержать разговор о погоде? И так же просто, оказывается, с этим человеком говорить. Говорить о чем угодно, не боясь показаться смешным, глупым или назойливым. Раньше Мартин подолгу разговаривал только с дедушкой. С папой и мамой он тоже разговаривал, но они часто оказывались заняты, им нужно было бежать на работу, кому-то звонить, куда-то ехать. А у дедушки почему-то всегда находилось время для разговора. Когда у Мартина возникал сложный вопрос и он задавал его деду, тот задумчиво хмурил брови, а затем говорил: «Сходим прогуляться?» Это означало, что они пойдут в кофейню за углом, где оба закажут какао, или пройдутся до моста и будут стоять в самой его середине, глядя на темную воду, или просто отправятся по незнакомым Мартину улицам и будут примечать необычные вывески, интересно одетых людей, красивые и странные дома. Во время таких прогулок дедушка обычно не только успевал ответить на «сложный вопрос» Марти, но и задать ему пару-тройку своих. И они вместе принимались за поиски
ответов на них, споря или соглашаясь друг с другом. Такие прогулки выдавались нечасто, но всегда яркими вспышками отмечались в памяти Марти.
        Сейчас, когда он, прихрамывая, шел домой рядом с Мелани, он ощущал что-то похожее. Конечно, эти разговоры были совсем иными. Если с дедушкой он чаще спрашивал, переспрашивал, начинал спорить и тут же заслушивался его ответом, то здесь скорее он, Мартин, становился на место отвечающего. Это было совсем не скучно. Мелани так серьезно слушала его, так неподдельно радовалась и удивлялась его рассказам о будущих сверхлюдях, о цикличности истории, о секретах физики, химии и биологии, которые людям еще только предстоит раскрыть, что Мартину хотелось говорить еще и еще.
        Иногда они замолкали и просто шли рядом, думая каждый о своем, не ощущая при этом скованности. Мелани говорила мало, но из-за этого все сказанное ей казалось Мартину весомым и личным. Мел рассказывала, как она любит своих младших братьев, хотя они часто мешают ей делать уроки своими шумными играми. Она давно научилась управляться с ними, так даже мама говорит и спокойно оставляет на Мелани братьев, когда уходит на ночную смену, или идет на очередное собеседование, или сама отправляется посидеть с чужим ребенком. «За этих сорванцов я спокойна, ведь с ними Мел»,  - так она говорит и целует дочь в лоб на прощание. Еще Мел рассказала, что больше всего на свете любит, когда остается дома одна.
        - Это случается очень редко - когда мальчиков отправляют на выходные к бабушке, а мама уезжает по своим делам. Тогда я могу делать абсолютно все что захочу. Я наливаю себе молока, беру книгу и усаживаюсь с ногами в кресло на веранде. Оно огромное и старое, но удобнее кресла я еще не видела. Мама рассказывала, что папа нашел его на каком-то блошином рынке, притащил в дом, заново перетянул обивкой и гордо предлагал каждому гостю передохнуть, сидя в «удобнейшем из кресел, когда-либо созданных». Папа вообще был смешным. Я немножко помню, что он умел доставать монету у меня из-за уха. Я никогда не могла понять, как он это делает, и каждый раз приходила в восторг. Сейчас-то я понимаю, что он просто прятал ее в рукаве. У него были ловкие и сильные пальцы. Он был скульптором. У нас не осталось его работ, мама говорит, что пришлось продать их за бесценок, когда родился Томми. Но я уверена, что он был хорошим скульптором. Мама говорит, что он умер от того, что был настоящим художником, у него не выдержало сердце. У настоящих художников сердце все чувствует в тысячу раз сильнее, чем сердце обычных людей. Это
небывалая нагрузка, ее трудно выдержать, вот папа и не смог. Веришь мне, Мартин?  - она строго смотрела на Мартина, прищурив глаза.
        И от этого взгляда все доводы Мартина о строении человеческого организма, о сердце, которое, как насос, перегоняет кровь, о деятельности мозга, которая отвечает за эмоции,  - все они рушились, и он коротко кивал.
        - Конечно, верю. Сердце художника - известный факт.
        Когда они уже подходили к особняку Стоунов, Мартин неожиданно вспомнил про свой праздник. Ему захотелось, чтобы Мел пришла к нему домой и хлопала в ладоши вместе с другими гостями, когда он задует свечи на праздничном торте, чтобы она поиграла с его щенком, которого родители обязательно ему подарят, увидела книги и пластинки, о которых он ей рассказывал.
        - Мел, ты придешь ко мне на день рождения? Приходи, будет здорово.
        Она почему-то смутилась и опустила голову.
        - Я спрошу у мамы. Я бы очень хотела прийти.
        - Дедушка хочет подарить мне андроида. Это такой маленький робот-человечек. Дед сам его для меня сконструировал.  - Мартин ничуть не хвастался, но Мелани пораженно вскинула брови.
        - Твой дедушка - изобретатель?
        - Он профессор кибернетики,  - пожал плечами Мартин.  - На самом деле, я куда больше жду подарка от мамы и папы, они обещали подарить мне маленького щенка. Он будет расти вместе со мной и станет мне настоящим преданным другом.
        Мелани даже вскрикнула от восторга и захлопала в ладоши.
        - Как я рада, что у тебя будет собачка! А у меня есть котенок!
        - Здорово, вот только щенка нужно будет выгуливать. Мама сказала, что я должен брать на себя ответственность и каждый день гулять с ним,  - рассудительно объяснил Мартин.
        - Будем выгуливать его вместе?  - Мелани уже видела себя на лужайке, бросающей пушистому щенку яркий мячик.  - Это будет так весело, Марти!
        - Я согласен,  - ответил он с готовностью.
        - Ну, я пойду?  - Мелани повернулась и пошла, то и дело оборачиваясь на Мартина.
        - Я буду ждать, приходи сегодня!
        - Хорошо!  - Мелани обернулась и посмотрела на Мартина, а потом будто приняла важное решение и быстро пошла назад, словно боясь передумать, если остановится. Приблизившись, она приподнялась на цыпочки и поцеловала Мартина в щеку, а затем убежала, не дав ему вымолвить и слова.
        Мартин ничего не понял, он стоял, как одурманенный, еще чувствуя на щеке этот быстрый поцелуй, еще ощущая запах волос Мелани. Он неосознанно провел рукой по щеке и, пошатываясь, пошел к своей двери.
        …Мартин хотел незаметно проскользнуть в свою комнату, чтобы еще немного оттянуть момент, когда родители увидят его опухшую губу, новые царапины и синяки. Что-то подсказывало ему, что мама не отнесется ко всем этим приобретениям так же спокойно, как мистер Сандерс. Но стоило ему сделать пару шагов, как он увидел, что навстречу ему по коридору ковыляет щенок. Абсолютно белый, пушистый, с угольным носом-пуговицей, он напоминал полярного медвежонка. Мартин уже не верил своему счастью - слишком много хорошего свалилось на него за один день. Он опустился на колени и протянул руки к щенку.
        - Иди, иди сюда! Хороший, хороший. Ты ведь мой? Мой пес? Иди сюда, мой хороший.  - Он приговаривал, сам не понимая, что несет, но определенно что-то радостное и ласковое, боясь отпугнуть щенка, не веря, что это теперь его, Мартина, собака, верный друг.
        Но щенок, казалось, все понял. Завиляв хвостом, он бросился к протянутым рукам мальчика. Он так торопился, что, приблизившись к Мартину, не сумел вовремя затормозить: передние лапы разъехались, и он смешно растянулся на паркете. Мартин рассмеялся и сгреб неуклюжего приятеля в объятия, а щенок в ответ лизнул его шершавым языком в нос.
        - Вот и подружились!  - Родители, тихо наблюдавшие за первым знакомством из-за приоткрытой двери столовой, покинули свое укрытие и, уже не сдерживая смеха, смотрели, как Мартин гладит щенка.
        - Мам, пап! Это ведь мне? Это ведь мой, мой щенок?  - торопливо спрашивал Мартин, пытаясь увернуться от слюнявых нежностей нового друга.
        - Тебе, конечно. Я что-то не вижу здесь других именинников,  - шутливо успокаивал его отец.  - Ну, вот что. Кажется, твои родители тоже заслужили хорошие объятия,  - с напускной строгостью заявил он.
        Мартин, опустив щенка на пол, обхватил руками шеи сразу обоих родителей.
        - Спасибо, спасибо! Я так рад, вы даже не представляете. Я даже не думал, что в одного человека может поместиться столько радости разом!
        - О, кажется, это ваша с папой общая черта,  - рассмеялась Элен.
        - И не самая худшая, скажу я тебе!  - отвечал Крис.
        - Подожди-ка, что у тебя с лицом?  - Элен заставила Мартина повернуться к свету и испуганно оглядела ссадины на лбу и щеке, разбитую губу, синяк, проступивший под глазом. Мартин старался высвободить свое лицо из ее ладоней и недовольно морщился.
        - Да все хорошо, мам. Мне совсем не больно. Честно.
        - Может, тебе и не больно, а мне - больно. Мне больно на такое смотреть. А где твои очки?
        Она не укоряла Мартина, но ее голос звучал так расстроенно, что ему стало не по себе.
        - Ну, мам, надо же мне менять свой стиль. Я стал старше на год, мне нужны стильные очки в модной оправе. Вот я и избавился от старой модели,  - попытался пошутить он.
        - Что-то в последнее время слишком часто ты меняешь свой стиль, и в ход идут почему-то всегда только очки. Ну, с кем ты подрался? Снова эти трое?  - Элен уже думала о том, что нужно предпринять: смазать ссадины антисептиком, прикладывать холодное уже поздно, синяк скоро потемнеет, нужно что-то рассасывающее… А эти дикари из школы? Снова звонить директору? Это бесполезно, беседы их не вразумляют. Перевести Мартина в другую школу? Она подальше, но, кажется, там выше уровень преподавания, и не будет этой вечной беспричинной травли от одноклассников…
        - Марти, давай переведем тебя в другую школу? Сколько можно терпеть эти издевательства? Ты ведь даже не можешь объяснить, из-за чего они к тебе пристают. Как мы можем решить проблему, которой будто бы нет? Давай…
        Мартин не дал ей договорить:
        - Не нужно меня никуда переводить. Дураков полно в любой школе. Не будут приставать эти - пристанут другие. С этими я сам разберусь, не волнуйся,  - он успокаивающе положил маме руки на плечи.  - Не волнуйся.
        - Подожди, но за что они тебя побили? Ведь была же какая-то причина?  - Элен всматривалась в лицо сына. Тонкие черты лица немного исказились из-за отека, большие голубые глаза смотрели спокойно, но немного рассеянно и беспомощно, потеряв привычную защиту очков. Мартин улыбнулся и пожал плечами, будто говоря: «Ну что с них взять?»
        - Думаю, дело в том, что я не похож на этих мальчиков. Не похож на них и им непонятен. А непонятное кажется им враждебным. Вот они и доказывают свое превосходство единственным доступным им способом.
        Мартин опустился на колени и притянул к себе щенка.
        - Да и вообще, ты знаешь, мам, я нашел себе друга в школе. Так что переводиться в другую было бы глупостью, ты же сама говорила, что настоящие друзья - это богатство, которое нужно ценить и беречь. Вот я и буду беречь.
        Элен заинтересованно вскинула брови.
        - Друг? Это замечательно. Как же его зовут?
        - Мелани,  - ответил Мартин, не переставая тормошить щенка.  - Мел.
        - Твой друг - девочка? Интересно было бы с ней познакомиться, да, Крис?  - Элен лукаво взглянула на мужа.
        - Конечно! И я, честно говоря, не понимаю, какая разница, мальчик это или девочка. Скажу тебе, девочки часто могут дать фору самым бойким парням. Помнится, мы с твоей мамой тоже подружились еще в школе, и она… - рассеянно отвечал Крис, не замечая, что его сын начал краснеть.
        Элен быстро перебила мужа:
        - Послушай, ты должен пригласить ее на свой праздник!
        Мартин радостно вскинул голову.
        - Да, мам, я так и сделал! Мне кажется, это будет самый веселый день рождения в моей жизни.
        - О! Не стоит зарекаться!  - рассмеялся Крис.  - У тебя впереди еще не один день рождения, и, надеюсь, они все будут неплохи. Но подожди, ты не хочешь придумать имя этому сорванцу?
        Щенок вытянул из обувной полки тапочек и начал его грызть.
        - Я назову его Ларри!
        - Почему именно Ларри?  - спросила Элен, освобождая тапочек из плена.  - По-моему, это самый настоящий Пушок, а скорее даже Пират.
        - Ну нет, мам. Это Ларри. Настоящему другу - настоящее имя.
        - Это верно, сын. Ко всему в этой жизни нужно относиться серьезно. И к друзьям, и к врагам. Поэтому у меня для тебя еще один подарок.  - Крис достал из шкафа объемный сверток.
        - Боксерские перчатки?  - Мартин раскрыл оберточную бумагу и с удивлением поднял глаза на отца.  - Но я думал, ты не приемлешь насилия.
        - Не приемлю, именно поэтому дарю тебе их. Сколько можно терпеть насилие со стороны каких-то оболдуев? Пора заняться самообороной.
        - Да, я тоже так считаю! Но пап, я уже решил, что займусь карате!  - Мартин уже нацепил перчатки и теперь наносил сокрушающие удары по воздуху.
        - Да такими темпами ты станешь грозой всех местных хулиганов!  - рассмеялась Элен.
        - Ха-ха! Да, мам, буду защищать слабых и униженных! А Ларри будет мне помогать!  - Мартин смешно выпятил грудь.  - Что скажешь, Ларри, напарник?
        Щенок вилял хвостом и прыгал вокруг своего хозяина, не понимая ни слова, но радуясь всеобщему веселью и смеху.
        Из столовой появилась домработница семьи Стоунов, Рози. Толстая, добродушная Рози была с ними с самого рождения Мартина и души не чаяла в своих хозяевах, а особенно в мальчике, чем-то напоминавшем ей ее собственного сына.
        Она немного постояла, наблюдая за радостной возней в коридоре, но, вспомнив, что в духовке без ее присмотра оставлен корж для праздничного торта, спохватилась.
        - Миссис Стоун, миссис Стоун! На кухне почти все готово, скоро начну украшать торт. Стол накрыт, не хотите сами посмотреть, все ли в порядке?
        - Конечно, Рози, пойдем. Ты сегодня так помогла мне. Когда начнут собираться гости, можешь идти домой, сын тебя, наверное, уже заждался. Обещаю, ты получишь дополнительный выходной за сегодняшнюю задержку.
        - Спасибо, миссис Стоун!  - Рози просияла.
        Элен и Рози исчезли за дверью столовой, обсуждая, когда лучше начать подавать закуски и какие бокалы лучше подходят для праздничной сервировки, а Мартин все не мог оторваться от щенка. Он так и сидел на ковре в прихожей, играя с Ларри, тормоша его, запуская пальцы в его густую шерсть. Щенок смешно упал на спину и подставил Мартину свой розовый живот.
        Крис посмотрел на них и, опустившись на пол рядом с сыном, тоже начал почесывать щенячий живот.
        - Послушай, сын, ты правда не переживаешь из-за этого?  - он показал глазами на крупную ссадину у Мартина над бровью.  - Можешь сказать мне, в отличие от мамы я менее впечатлителен.
        - Иногда я так злюсь на этих парней, а еще больше на свою беспомощность, что мне становится тяжело дышать. Но это проходит.  - Мартин серьезно взглянул на отца.
        - Знаешь, сын, скажу тебе так: любой мужчина когда-нибудь терпит поражение, но важно то, какой урок он вынесет из этого - продолжит свой путь или сдастся на милость судьбы.
        Мартин на секунду задумался и вдруг с улыбкой поднял на отца свои голубые глаза. Сейчас они были ясными, без дымки задумчивости и очень напоминали счастливые глаза Элен.
        - Я понимаю, пап! Нельзя сдаваться. В человеке важна не его сила, а его дух. Я все понимаю.
        Крис улыбнулся и притянул к себе худенькие плечи сына.
        - Ты все правильно понимаешь.
        ………..
        Мелани спешила домой. Никакие заколки не могли удержать ее густые волосы. Отдельные пряди развевались на ветру, а она так спешила, что и не думала о том, чтобы пригладить их. Она встряхивала головой, и ветер сильнее спутывал пряди, уже больше походившие на язычки рыжего пламени.
        Мел все прокручивала в голове момент, когда она, повернувшись, вдруг поняла, что нужно обязательно поцеловать Мартина на прощание, что иначе все будет неправильно. Интересно, что он думает об этом? Мелани краснела, ощущала жар на щеках и шее и подставляла лицо ветру, чтобы остудить. Наверное, это было нелепо. Просто глупость какая-то. Стыдно вспомнить. Он даже ничего не сказал ей. А разве она дала ему возможность? Она же сразу убежала! Вот дура… Мел низко опустила голову. Внимательно глядя на свои ноги, она чеканила шаг. Хотя, в сущности, что он мог сказать? Она подняла голову и задумчиво посмотрела вверх, на небо. «Спасибо, Мел, мне очень понравилось»? Или наоборот? «Что за телячьи нежности, Мелани, отстань»? Нет, конечно. Хорошо, это хорошо, что она так быстро убежала. И, кажется, это хорошо, что она поцеловала его. Пусть он знает, что он ей очень дорог. Кажется, дороже всех. Как хорошо, что они теперь друзья. Как хорошо, что сегодня вечером они снова увидятся, будут разговаривать, смеяться, вместе играть с его щенком. Интересно, как выглядит его комната? Наверное, она ужасно красивая, со
шкафами, забитыми книгами, с постерами на стенах, с музыкальным центром и разными музыкальными дисками. А родители? Интересно, как выглядят его родители, какие они? Наверное, Мартин больше похож на маму. Есть что-то от женской красоты в его тонком лице… А папа однажды приходил к ним в школу, рассказывал о своей работе, а Мел в тот день не было: младший заболел, мама не могла пропустить работу, и ей ничего не оставалось, как в очередной раз поработать няней для своего братишки. Наверное, отец Мартина ужасно умный, в этом Мартин на него похож.
        Так, то бледнея, то заливаясь пунцовым румянцем, не сбавляя шага и не замечая ничего вокруг, Мелани подошла к своему небольшому дому. Привычно проверила почтовый ящик и, тихо открыв дверь, сразу же поднялась по лестнице в свою комнату. Она хотела побыть одна. Братья гостили у бабушки, а мама, наверное, только вернулась с утренней смены в кафе и сейчас отдыхает, положив усталые ноги на подушку. Мелани раскрыла дверцы шкафа и грустно выдохнула. Непонятно, что она ожидала там увидеть: пара шерстяных свитеров, старая юбка, перешитая из маминых деловых брюк, платье в пестрый цветок, из которого она давно выросла. Небогатый гардероб был знаком ей до последней детали, но каждый раз, собираясь пойти куда-то, она зачем-то распахивала дверцы шкафа, будто бы могло произойти чудо и шкаф будет набит новыми прекрасными вещами. Что расстраивало ее больше всего - такой ход событий совсем не показался бы чудом ее одноклассницам. Однажды она шла домой, болтая о чем-то со Стейси Андрес, кажется, им нужно было совместно готовиться к лабораторной по биологии. Они тогда попали под ужасный ливень, и Стейси предложила
Мел зайти, переждать дождь и отогреться. Мелани помнила, как Стейси раскрыла шкаф и скучающе осмотрела полки.
        - Держи, мне кажется, эти джинсы тебе подойдут,  - проговорила она и кинула в руки Мел аккуратно сложенную вещь.  - Вернешь как-нибудь. Или не возвращай. Мама зачем-то купила их мне, но по стилю они совсем мне не подходят. Эти родители…
        Джинсы были совсем новые и сидели на Мелани как влитые. Она не собиралась носить их, это было бы унизительно, но они лежали на ее полке уже несколько недель, чистые и выглаженные. Набраться смелости, чтобы отдать их обратно Стейси, Мел тоже не могла.
        Ну что ж… Не идти же на день рождения в старой школьной форме! Красивую розовую блузку можно взять у мамы, она однажды уже одалживала ее Мел. Осталось только расчесать эту гриву - и она будет готова. Может быть, мама даже сможет подвезти ее до дома Мартина.
        Мелани подошла к зеркалу и взяла расческу. В отражении она увидела свою маленькую комнату - стену со старыми обоями, двухъярусную кровать, на которой она когда-то спала вместе с братишкой Полом, пока он не переехал в комнату близнецов, старую куклу в углу, давно забытую и покинутую своей повзрослевшей хозяйкой, картину на стене, оставшуюся от отца. Она была нарисована на листе, вырванном из детского альбома. Наверное, только поэтому она и сохранилась в их семье - никто не захотел покупать картину, выполненную с таким небрежным подходом к выбору материалов. Да и написана она была обычной акварелью Мелани. На рисунке был изображен их дом, только рядом с крыльцом росло высокое дерево, а на одной из его веток замерли качели. Газон был не подстрижен, и трава касалась ступеней веранды, а там на своем обычном месте красовалось «самое удобное кресло из когда-либо созданных». Солнце почти закатилось за горизонт, и крыша, трава, крона дерева - все отливало розовым цветом. Это была чудесная картина, Мелани знала это точно. И еще она знала, что не продаст ее, даже когда все поймут, каким гениальным художником
был ее отец, а картина будет стоить целое состояние. Мама рассказала, что дерево возле их дома - не выдумка. Это был огромный и сильный дуб, на который папа действительно однажды повесил легкие качели.
        - Ох, и страшно мне было смотреть, как он лезет на эту верхотуру!  - закатывала глаза мама.
        А потом, когда дела их шли уже неважно, а папино сердце болело все чаще и он хотел все больше времени проводить в своей мастерской, переделанной из подвального помещения, в дуб ударила молния. Удар был таким сильным, что расколол дерево надвое. Было странно видеть, как этот когда-то статный красавец был разрушен в одну минуту. Одна половина ствола почернела от огня и копоти, а вторая осталась светлой - сильный ветер и ливень не дали огню переброситься на нее. Потом его распилили и увезли. А на память о том времени, когда еще не прогремела страшная гроза, у Мелани остался папин рисунок.
        Она вздохнула и принялась расчесывать спутанные пряди. Ей хотелось выглядеть красиво, но при этом так, чтобы не было заметно, как она старалась для этого. Хотя Мартин, наверное, все равно все поймет. Кажется, он все понимает и знает все на свете. В любом случае она еще не видела человека умнее. А как интересно он говорит! Страшно вставить слово, перебить его. Все-таки это удивительно, что ему захотелось дружить с ней, и это лучшее из того, что случалось с ней за долгое время.
        Мелани спустилась вниз, чтобы увидеть себя в полный рост в дверце платяного шкафа. Мама сидела на кухне и обводила в газете объявления о работе. Вообще-то она была архитектором, правда, ей не удалось закончить последний курс колледжа, потому что родилась Мелани.
        - Просто в жизни появилось куда более важное дело,  - так объясняла она это знакомым и указывала глазами на Мелани.
        К сожалению, в городе было мало желающих взять на работу не закончившего колледж специалиста с четырьмя детьми, поэтому мама подрабатывала там, куда ее брали охотно. Уборщица, продавщица в магазине косметики, официантка, кассир в супермаркете, сотрудница колл-центра. Все эти работы приходили и уходили, невозможно выматывая, надоедая, принося маленький заработок, но все же держа их семью на плаву.
        - Мел, ты что, собралась куда-то?  - мама отложила газету.
        - Мартин Стоун пригласил меня на свой день рождения, я собиралась пойти. Ты ведь не против?  - Мелани привыкла, что она сама управляет своим временем и сама решает, что ей делать, а что нет.
        Саманта, мать Мелани, нервно отпила немного кофе из кружки и, взглянув на часы, тихо сказала:
        - Мелани, если честно, я хотела тебя кое о чем попросить.
        Мелани продолжала поправлять волосы.
        - О чем же? Говори, мама, я не хочу опаздывать.
        - Мне очень нужно, чтобы ты сегодня посидела с малышом миссис Доусон. Я давно обещала ей, тем более она хорошо платит. Понимаешь, меня позвали на повторное собеседование сегодня. Это значит, что я им чем-то понравилась, они заинтересованы во мне, поэтому хотят задать еще пару вопросов. Такие встречи нельзя пропускать.  - Саманта была похожа на маленькую девочку. Мелани вообще часто казалось, что она намного старше своей матери.
        - Для тебя это так важно?  - без капли надежды спросила она.
        - Если собеседование пройдет удачно, меня возьмут на работу, а это значит, что наша жизнь станет немного полегче.
        - Хорошо, мама. Я останусь.
        Мелани говорила не поворачивая головы, продолжая глядеть в зеркало. Только ее собственное отражение казалось ей все более размытым и нечетким. Она зажмурилась, злясь на себя за то, что так расфантазировалась и разоделась, злясь на горячие слезы, не желающие отступать, и, встряхнув волосами, медленно пошла наверх, в свою комнату. За ней так же медленно, со ступени на ступень, карабкался котенок. Он тонко мяукал, будто чувствуя грусть своей хозяйки.
        Оказавшись в своей комнате, Мел быстро вытерла слезы и переоделась в домашнюю одежду. Она никогда не позволяла себе быть слабой. Этому она научилась уже давно. «Ну что ж, значит, так надо,  - думала она, глядя на акварель отца.  - Ведь ничто плохое не случается просто так, как и ничто хорошее не дается случайно. Просто сейчас мне это еще непонятно».
        …………..
        …Ничто не случается просто так. Значит, не просто так в этот вечер еще один гость все никак не показывался в гостиной, где во главе стола сидел Мартин в бумажной короне и то и дело поглядывал на дверь, а гости передавали друг другу закуски, звонко сталкивали бокалы и поздравляли именинника.
        Профессор Стоун все еще был в клинике. Он прошел вдоль рядов новой техники, которую на прошлой неделе завезли и оставили не до конца распакованной, неподключенной, полумертвой в пустом кабинете. Профессор любовно стер пыль с одного из аппаратов.
        - Здравствуйте, мои хорошие. Как долго я вас ждал,  - проговорил он еле слышно. Но тут же легонько хлопнул себя по лбу.  - Но сейчас я здесь по другому, не менее важному поводу,  - проговорил он непонятно кому и вышел из кабинета.
        Спустя несколько часов медсестра клиники Мэри, оставшаяся на ночное дежурство, проходя по коридору, заметила, что в одном из кабинетов включен свет. Она распахнула дверь и застала профессора Стоуна сидящим на подоконнике. Он был уже в пальто и шляпе, будто собрался уходить. В руках его был свежий номер журнала о медицине. Доктор прикусил нижнюю губу и быстро перевернул страницу, даже не заметив, что Мэри вошла в кабинет.
        Вдруг Мэри заметила маленького робота, резво шагающего от стены к стене. Ноги на шарнирах сильно сгибались в коленях, и робот будто бы немного пританцовывал, в очередной раз доходя до стены. Вдруг робот повернулся прямо к Мэри. Он замер, обрабатывая какую-то информацию, а затем громко проговорил механическим голосом:
        - Че-ло-век. Человек. Здравствуйте, человек. Я - робот. Мое имя - А1.
        Медсестра улыбнулась.
        - Очень приятно, робот А1. А мое имя - Мэри.
        - Очень рад знакомству!  - по слогам выдавил из себя А1 и, будто запоминая, повторил, смешно растягивая слово:  - Мэ-ри.
        Робот кивнул головой, снабженной глазом камеры, и вернулся к своему прежнему занятию - путешествиям от стены к стене.
        Медсестра снова повернулась к профессору, который так и не поднял головы от журнала.
        - Профессор! Профессор Стоун!
        Тот только нахмурил седые брови.
        Мэри подошла к нему и легонько дотронулась до его плеча.
        - Профессор,  - позвала она уже негромко.
        - Ах, Мэри, да-да, конечно, я сейчас, я все, я просто зачитался, Мэри. Это удивительная статья, думаю, вам тоже нужно когда-нибудь ее прочитать - не пожалеете.
        Профессор уже было хотел коротко пересказать содержание, но Мэри мягко перебила его:
        - Ваш сын звонил, просил напомнить, что у вас в семье сегодня важное событие, которое вам никак нельзя пропускать. Вы ведь помните, что у вашего внука сегодня день рождения? Гости собрались, вас все ждут. Ваш сын звонил и просил поторопить вас.
        Лицо профессора просветлело.
        - Да, да, конечно! Марти стал совсем большим, вы не поверите, как взросло и умно он рассуждает на самые разнообразные и сложные темы! Да я ведь и зашел сюда, только чтобы забрать подарок для него. Вот этого робота я собрал специально ко дню рождения мальчика. Думаю, ему понравится, как вы полагаете?
        - Конечно! Какой мальчик не обрадуется такому подарку!  - Мэри еще раз посмотрела на бойкую фигурку, шествовавшую от стены к стене.
        - Я, видите ли, уже собрался было выходить, но вдруг на глаза попалась эта статья. Я так увлекся, что забыл о времени. Здесь, понимаете ли, интереснейший подход.  - Он снова опустился на подоконник и погрузился в чтение.
        - Профессор, профессор!  - Мэри рассмеялась.  - Вы сейчас снова забудете обо всем. Идите, уважаемый профессор Стоун, и передайте, пожалуйста, Мартину мои наилучшие пожелания. Внизу вас уже сорок минут дожидается водитель.
        - Конечно, конечно. Всего доброго, Мэри,  - пробормотал профессор и направился к двери. На полпути он остановился и со смехом хлопнул себя по лбу:  - Чуть не забыл! Подарок!
        Он вернулся за роботом и, вынув из кармана небольшой пульт, нажал кнопку. Робот перестал ходить и медленно замер, низко опустив голову. Рядом с его камерой-глазом продолжил мигать маленький красный огонек. Профессор аккуратно обернул робота упаковочной бумагой и уложил в небольшую сумку.
        - Ну все, теперь, кажется, ничего не забыл.
        На улице зарядил дождь, и профессор поскорее забрался на заднее сиденье черного «мерседеса», который прислал за ним сын. Водитель Ронни приветливо обернулся к своему пассажиру:
        - Что-то вы припозднились сегодня, профессор.
        Ронни работал водителем Стоунов уже несколько лет и хорошо знал привычки и распорядок всех членов семьи. Мартина он старался везти по живописным улицам, потому что паренек обожал смотреть в окно на дома, которые они проезжали. Доктор Стоун всегда ценил скорость, а вот профессора нужно было быть готовым подождать, он всегда задерживался в лаборатории допоздна.
        - Просматривал журналы и наткнулся на любопытную статью… - задумчиво ответил профессор. Он уже повернулся к окну и думал о чем-то своем.
        «Мерседес» миновал внешний пост клиники, охранник закрыл за ним высокие ворота. Капли дождя стучали в окна, дворники на лобовом стекле работали не переставая и все равно не справлялись с потоками воды. Улица плыла, и за окном, отблескивая светом ночных вывесок, светофоров и фонарей, силуэты людей сливались в единую темную массу.
        - Кажется, гроза разыгралась нешуточная,  - сказал Ронни.  - Как там моя Лиззи одна? Ужасно боится грозы эта женщина, что-то ей мерещится в молниях. Думает, что молния непременно должна угодить в наш дом или в дерево ударить. Глупая бедняжка… - Он умолк, увидев, что профессор не слушает его, и повернул на более узкую улицу. В свете фар мелькнул плакат с ярким изображением мэра и крупной надписью «Я обещаю процветание!». Мэр старательно показывал желтоватые зубы, изображая радушную улыбку.
        - Они только обещают… Где оно, это процветание?  - громко, с досадой проговорил водитель. Его слова отвлекли профессора от каких-то размышлений, и он рассеянно переспросил:
        - Что вы говорите, прошу прощения?
        - Да нет… Это я так. Обещают они процветание, а дороги все разбиты, сынишку страшно одного в школу отправлять, приходится подвозить, благо ваш сын позволяет машину брать. Автобус школьный до нашего дома не доезжает, такой район,  - проворчал Ронни и, боясь потерять собеседника, сам задал профессору вопрос:  - Вы вернетесь в Калифорнию?
        - Нет. Я хочу быть ближе к своей семье, помогать сыну. Семья - это ведь самое дорогое, что у нас есть, верно, Ронни?  - профессор улыбнулся.
        - Что правда, то правда. А ваш сын - замечательный человек, профессор. Никогда зря не нагрубит, всегда поможет в беде. Я горд, что работаю на такого человека, как он.
        - Спасибо, Ронни.  - Профессор снова взглянул в окно. Машина выехала на широкую автостраду. Здесь уже образовалась пробка, и, пристроившись в конце колонны машин, Ронни притормозил.
        - Похоже, что это надолго, профессор…
        - Пожалуй, я прогуляюсь,  - ответил он, взглянув на часы,  - здесь уже совсем недалеко. Благо дождь, кажется, унялся.
        - Будьте осторожны профессор, на улицах неспокойно.  - Ронни было хотел тронуться, но остановился и посигналил:  - А сумка как же? Забыли!
        Он выхватил сумку с заднего сиденья и догнал старика. Профессор в очередной раз хлопнул себя по лбу:
        - Голова моя дырявая! Спасибо, Ронни, сегодня я совсем память потерял. Спасибо и всего хорошего.
        Высоко подняв воротник, профессор спешил к дому, стараясь обходить глубокие лужи. Он думал о том, как Крис хорошо справляется со своей непростой работой, как ему легко удается не замечать славу и сохранять достоинство. Думал о том, что Мартин стал совсем взрослым, и на некоторые его вопросы становится все сложнее, все интереснее отвечать. А иногда он уже не может найти ответы на вопросы внука, и тогда тот сам находит их, отправляясь в библиотеки или во Всемирную сеть. «Скоро он начнет учить меня, а не наоборот. Да он уже это делает, просто я пока этого не замечаю»,  - думал профессор.
        В своих размышлениях он не заметил, что его настойчиво преследует мужчина в черной куртке и бейсболке. Запомнить его невозможно, такие люди часто встречаются на улицах города, в метро или автобусе. Они самые обычные, ничем не примечательные жители мегаполиса, их лица настолько лишены индивидуальности, что, даже пристально вглядевшись в одно из них, невозможно воспроизвести в памяти этот облик.
        Профессор остановился в толпе ожидающих зеленого сигнала светофора, а за секунду до того, как вся толпа качнулась и потекла через дорогу, мужчина, так долго следовавший за ним, резко рванул сумку из расслабленной руки профессора и побежал с ней через дорогу, расталкивая прохожих.
        - Постойте! Что же это? Молодой человек, постойте… Зачем вам?  - Профессор даже не крикнул вслед грабителю, он растерянно оглядывался, ища поддержки, но люди торопились пройти мимо, не замечая его или не желая замечать.
        - Негодяй! Это ведь был подарок внуку!  - в сердцах крикнул он куда-то в спины уходящим прохожим.
        Вор давно уже слился с толпой и при первой же возможности свернул в тихий переулок. Он тяжело дышал после быстрого бега, да и сумка оказалась тяжелее, чем он ожидал. Может быть, там у старика компьютер? Было бы неплохо, его сейчас легко можно загнать парню в двух кварталах отсюда.
        Он поспешно расстегнул молнию на сумке и слегка отпрянул, увидев человекообразного робота с мигающим датчиком во лбу.
        - Это что еще за хреновина?  - пробормотал он и высвободил андроида из сумки. Робот вышел из спящего режима и завертел головой в поисках объекта для общения и источника новых заданий. Рабочий робот не должен сидеть без дела.
        - Человек… Человек… Здравствуйте, человек. Я робот, меня зовут А1,  - проговорил он своим скрипучим голосом, фиксируя в базе данных перепуганное лицо бандита.
        - Твою мать!  - испуганно выкрикнул вор и отбросил от себя говорящую игрушку - уж больно зловеще горел этот красный глаз. Тем более в такой штуке легко могла оказаться камера, а ему совсем не хотелось бы в очередной раз попасть в розыск. Робот упал в лужу, и какие-то контакты заискрились от попадания воды.
        - Плохой человек… Плохой человек… - Красный датчик заморгал чаще, а конечности А1, еще недавно заставлявшие его так смешно пританцовывать, беспомощно двигались в воздухе.
        Лицо мужчины исказила гримаса отвращения, смешанного со страхом.
        - Да пошел ты… - Он со всей силы опустил толстую подошву на голову робота. По пластиковой поверхности прошла глубокая трещина.
        - Пло-хой… - искаженным голосом, кажущимся от этого еще более издевательским, в последний раз проговорил робот.
        Мужчина продолжал топтать его, вымещая свою бесконечную злобу, превращая механизм, созданный разумом и руками любящего человека, в бесполезную крошку.
        ………….
        …В это время в доме Стоунов продолжался праздник. Только именинника нет за большим столом. Мартин нетерпеливо дергает телефонный провод в своей комнате.
        - Алло, Мелани? Здравствуй. Почему же ты не пришла? Я тебя ждал.
        - Не обижайся Мартин, мне нужно было помочь маме.
        - Я тоже иногда помогаю маме,  - понимающе вздыхает Мартин.
        - Тебе подарили щенка?  - оживляется девочка. Она не хочет подавать виду, как она рада этому позднему звонку.
        - Да… Маленький, пушистый, смешной. Тебе он непременно понравится.
        - Какого он цвета?  - спрашивает Мелани, стараясь во всех подробностях вообразить себе щенка.
        - Он белый, как полярный медвежонок. Только черный нос торчит,  - усмехаясь, объясняет Мартин.
        - А как ты его назвал?  - допытывается Мелани.
        - Ларри.
        - Красивое имя!
        - Конечно, ведь нельзя называть настоящего друга каким-нибудь дурацким именем вроде Шарик или Пушок! Верно я говорю?
        - Конечно, ты прав. Ларри - идеальное имя.
        - Так что же, завтра после уроков погуляем с Ларри?  - неуверенно спрашивает Мартин, но тут же успокаивается, услышав быстрый ответ:
        - Конечно. Мне ужасно хочется поскорее его увидеть! До скорого!
        ……….
        Для всего есть свои причины. Иногда эти причины очевидны, а иногда остаются неизвестными для нас еще долгие годы. Так, профессор Стоун, добрейший и деликатнейший из людей, растерянно остановился посреди потемневшей улицы. Дождь заливался ему за воротник, а он, не замечая этого, все всматривался в проходящую толпу, будто надеясь увидеть участливое лицо или остановить незадачливого бандита, объяснить ему, как бесполезен и даже опасен может быть сложный механизм, попавший в неверные, злые руки. Но никто не останавливается, не смотрит с участием. Люди спешат обойти странного старика.
        В это же время Мелани, уже уложившая чужого ребенка, вернулась к себе и задумчиво играет с маленьким котенком. Мысли ее далеко. Она представляет, что отец ее жив, а картины его выставляются в лучших галереях мира. Маме не нужно день и ночь работать на изнурительной службе, а она, Мелани, может почувствовать себя обычной девочкой без груза ответственности на хрупких плечах. Она отгоняет от себя эти мечты, потому что знает: они только разбередят душу, ослабят ее, ничего не принеся взамен, кроме тоски и горечи. Все эти испытания зачем-то нужны. Для чего-то сегодня мне одиноко и грустно, для чего-то я не смеюсь вместе с Мартином в его большом, светлом доме, среди милых людей. Для чего-то, я только пока еще не знаю, для чего. Мелани вздыхает еще раз и кладет голову на подушку. Только сейчас она поняла, что ужасно устала. Едва она закрывает глаза, как сон уносит ее из комнаты. Она видит Мартина, тянущего к ней руки. Мелани рада ему и тянет руки в ответ, хочет прикоснуться, сказать что-то, но не может. Невидимая преграда разделяет их и не дает сойтись. Лицо Мартина темнеет, становится размытым, и Мелани
уже не может разобрать, смеется он или плачет. Вдруг она четко видит слезу, блеснувшую на его левой щеке.
        …………
        …Мартин нетерпеливо ерзал на стуле. Дедушка, теперь единственный долгожданный гость, все не шел. Мартин пытался прислушиваться к разговорам взрослых, но они казались ему скучными. Он поиграл с Ларри, пока тот не начал спотыкаться на ходу, а когда понял, что щенок уже не держится на ногах от усталости, отнес его в плетеную корзину, на дне которой лежала его старая домашняя курточка - Рози позаботилась. Мартин даже не мог есть свой праздничный торт. Методично ковыряя недоеденный кусок вилкой, он то и дело вскидывал голову, готовый бежать к двери. Каждый звук казался ему стуком в дверь, эхом дедушкиных шагов под окнами.
        Наконец он явственно различил звонок в дверь и, спрыгнув со стула, уже ринулся было в прихожую, но понял, что эффектнее будет, если он появится перед дедушкой со щенком на руках, и повернул в кухню.
        - Куда ты сорвался? Марти, а гости? Марти, папа откроет дверь!  - крик Элен уже не донесся до ушей мальчика.
        На кухне, куда ворвался Мартин, все дышало чистотой. Рози только что закончила уборку и сейчас стояла в своем аккуратном, чуть потертом пальто, подкрашивая губы перед зеркалом.
        - А, Марти! Какой же ты огромный! Еще раз с днем рождения, мой милый. А чего ты так запыхался?
        - Рози, а Ларри где?
        - Ларри твой налопался и спит, вон его корзинка, я за плиту сдвинула, чтоб не мешалась.
        Щенок, видимо, расслышав свое имя, сначала приподнял одно ухо, затем второе. Выбравшись из корзины и спотыкаясь спросонья, он подбежал к Мартину и счастливо замахал хвостом, да так, что сам еле мог стоять на ногах, подаваясь всем телом то в одну, то в другую сторону. Мартин и Роззи не могли удержаться от смеха, и мальчик тут же опустился на колени, чтобы погладить щенка.
        - Ух, какой хороший пес! Тебе надо много есть и много спать. Скоро ты станешь большим и сильным. Будешь охранять меня и моих друзей.
        Ларри ничего не понял из слов хозяина, но на всякий случай залился счастливым лаем. А заметив, что миска с молоком еще не опустела, деловито направился к ней, чтобы снова подкрепиться.
        Тем временем Крис уже открывал входную дверь. Еще продолжая громко отвечать на чью-то реплику, донесшуюся из гостиной, держа на отлете тарталетку, которую ловко захватил с тарелки Элен, он улыбался и начал было шутливо-укоряющую фразу, адресованную отцу:
        - Ну, а мы уже зажда…
        Фраза оборвалась на полуслове. Крис продолжал улыбаться, только теперь немного растерянно. Из дверного проема на него молча смотрел человек в униформе защитного цвета и черной маске.
        - Простите, я как-то… - Крис снова не закончил фразу. Человек, ничего не говоря, направил Крису в лицо длинное дуло пистолета. Крис сделал шаг назад, не подняв рук, не сказав ни слова. А человек спокойно выстрелил ему в лицо, и потом еще раз. Из-за глушителя звуки выстрелов слились со звуками музыки, доносящейся из гостиной. Будто в немом кино, Крис упал, неестественно выгнув шею, запрокинутое лицо залилось красным, острый подбородок и открывшаяся шея казались очень белыми, почти синеватыми. Человек в маске сделал шаг к лежащему и еще дважды выстрелил ему в голову. В его движениях не было суеты или нервозности. Он спокойно, даже чуть скучающе выполнял свою грязную, не очень приятную, но привычную работу. Недовольно взглянув на мелкие капли крови, запачкавшие его штаны, он перешагнул через неподвижное тело. Музыка продолжала играть, изредка ее дополняли взрывы смеха, легкий гул голосов, позвякивание бокалов.
        Никто в гостиной не расслышал выстрелов и звука падения тела. Элен ответно улыбнулась на какую-то шутку, отпила из бокала и вышла в коридор, чтобы встретить Криса с профессором. Бокал выскользнул из ее руки и разлетелся на мелкие кусочки, ударившись об пол. Элен силилась закричать, но, будто в кошмарном сне, что-то сжимало ее горло, и голос отказывался звучать. Она переводила глаза с фигуры мужа, так нелепо и оттого так страшно раскинувшего руки, на стоявшего рядом с ним человека в черной маске.
        Крик пробился через сдавленное горло и ворвался в гостиную, разрезав неразборчивый праздничный гул, но лишь на секунду. Пуля пробила сердце Элен и застряла в стене за ее спиной. Когда-то прекрасное, теперь искаженное криком и ужасом лицо постепенно расслаблялось, обретая выражение безразличия. Только глаза были по-прежнему широко раскрыты, а губы бессмысленно шевелились. Человек в маске выстрелил ей в лоб, и она застыла неподвижно, завалившись на бок, перегородив проход.
        Короткий крик донесся до кухни. Никто не придал ему значения. Роззи провела рукой по голове Мартина, который сидел на корточках рядом со щенком, лакающим молоко, и снова подошла к зеркалу, чтобы еще немного подкрасить губы. В отражении зеркала она видела кусочек коридора и мелькнувшую темную фигуру. Она закрыла помаду и поставила ее на стол. Не говоря ни слова, она подошла к двери и выглянула в коридор. Ее губы задрожали, она еще не понимала хорошенько, что увидела, но быстро и беззвучно закрыла дверь, крепко взяла Мартина за руку и потянула его к двери чулана.
        - Рози, ты чего? Да я же… - Мартин вертел головой, пытаясь понять, что происходит.
        - Чщщ-чщщ.  - Рози, будто бы Мартин снова был малышом, прижала палец к губам.  - Тише, тише, Марти.
        - Но Роз…
        Домработница крепко припечатала лицо мальчика ладонью, не дав ему закончить. Она открыла дверцу чулана и мягко втолкнула Мартина в темноту, где виднелись силуэты швабр и старой кухонной утвари.
        - Тише, прошу тебя, тише. Пришли плохие люди, происходит что-то страшное. Прошу тебя, сиди тихо.  - Она мягко закрыла дверь, заперла чулан и спрятала ключ в карман пальто. Мартин затих и прильнул к внутренней стороне двери, стараясь разглядеть что-нибудь через замочную скважину.
        Убивать - это очень быстро. Какие-то пять минут назад один из лучших врачей страны и его любящая жена смеялись, ели, отпивали шампанское из легких бокалов, передавали по просьбе гостя соль или перец, нечаянно коснувшись его теплой рукой и не замечая этого. Пять минут назад они были живы. Пять минут прошло, и теперь их тела, неестественно изломанные смертью, неподвижно лежали на полу.
        За первым убийцей беззвучно и слаженно через открытую дверь заходят еще трое - в таких же масках, в той же форме защитного цвета. Они перешагивают через тела и проходят к гостиной, один из них наступает тяжелой подошвой на откинутую руку Элен и тихо чертыхается, чуть было не споткнувшись. Резким движением они распахивают двери и начинают стрелять, спокойно, отрывисто переводя прицел, будто в компьютерной игре. Они расстреливают всех, не делая скидки на пол, возраст, выражение испуга на лице, отчаянный крик. Первые умирают, не успев понять, что же произошло, другие пытаются спрятаться под стол, закрывают лица и головы руками, будто бы это сможет защитить их от пуль. Музыка еще продолжает играть из колонок, и происходящее в комнате напоминает пантомиму, в которой актеры без слов изображают ужас. Наконец одна из пуль попадает в музыкальный центр, и в комнате становятся слышны только глухие выстрелы, падение тел, отрывочные крики, стоны умирающих и неровный плач.
        Расстреляв всех, люди в масках спокойно расходятся по комнате. Один из них задумчиво смотрит на картину в скромной раме на стене, второй достает книгу из шкафа и, пролистав, бросает на пол. Заглянув под стол, один из убийц видит там мужчину. Он полноват, его круглое лицо бледно и покрыто испариной, через белую рубашку на плече проступило красное пятно. Мужчина мелко трясется. Губы его шепчут:
        - Не надо. Не надо. Не надо.  - Он будто повторяет заклятие.  - Не надо. Я не скажу. Ничего не скажу.
        У него начинают закатываться глаза, он вот-вот потеряет сознание.
        - Не надо. Не надо,  - твердит он. Человек в маске легко останавливает его истерику выстрелом в голову.
        За креслом, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, сидит молодая женщина. Она быстро качается вперед-назад, вперед-назад, из ее открытых глаз катятся слезы. Она не замечает их. Когда убийца резко отодвигает кресло в сторону, она выходит из своего ступора и, прижавшись спиной к стене, кричит срывая голос, беспомощно перебирая ногами, будто желая вжаться в стену, слиться с ней, вобрать ее твердость и холод в свое горячее, живое и от того беззащитное тело. Обессилев, она перестает кричать и только умоляет, мелко тряся головой:
        - Прошу вас. У меня ребенок. Прошу вас, не надо. Я ничего никому не скажу. Я закрою глаза. Я сделаю все, что вы скажете.
        Человек в маске утвердительно кивает ей головой. И она, на секунду поверив в свое спасение, крепко закрывает глаза, веки ее дрожат, из-под ресниц текут слезы. Человек в маске вытягивает руку и стреляет в упор: в голову, в тело, снова в голову. Он не любил слез, не любил мольбы и стонов. Что он может поделать, если задание - уничтожить? Поэтому в таких ситуациях, будто лишний раз проверяя себя на прочность, он уничтожал наверняка, заодно заглушая в себе желание опустить пистолет.
        Теперь никто из гостей не двигался, кажется, все были мертвы. Наемники переходили от тела к телу, посылая в головы контрольные выстрелы. Из дальнего угла комнаты с криком поднялся мужчина, его лицо было окровавлено, в глазах читалось безумие. С зажатым в руке столовым ножом он было накинулся на одного из убийц, но, получив удар рукояткой пистолета, осел на пол. За ударом последовал выстрел в лицо. Киллера разозлил этот надоедливый человек, не желавший умирать дольше остальных. Пуля прошла через глаз мужчины. Правую сторону его лица быстро залила кровь, левый глаз закатился, показывая белок.
        - Это последний, здесь все,  - бросил тот, что вошел первым.  - Зачистить все комнаты. Я - здесь, вы - наверх. Ты - осматриваешь двор,  - он привычно указал пальцем на одного из своих людей.
        Они прошли по коридорам, открывая каждую дверь. Первый вошел на кухню. Он не сразу заметил забившуюся в угол Рози. Она сидела, тяжело дыша, прижимаясь спиной к закрытой двери чулана. В руках она сжимала чайник, замотанный в полотенце. Большие карие глаза Рози смотрели скорее с ненавистью, чем со страхом. Убийца, усмехнувшись этой несуразной композиции, навел было пистолет на женщину, но что-то отвлекло его. Он удивленно обернулся и никого не увидел. Только опустив глаза, он понял, что маленький щенок пытается укусить его за ногу. Ларри грозно рычал и показывал маленькие зубы. Раньше он только слегка прикусывал ими руку хозяина, играя. Сейчас он не жалел себя и злобно, как взрослый, вцепился в ногу человека, но все же не мог причинить прочному ботинку врага никакого, даже малейшего вреда.
        Мужчина усмехнулся снова и, откинув ногой щенка, выстрелил в него. Ларри забился и тонко заскулил. После второго выстрела затих.
        Мартин не видел, что происходит за дверью, но слышал каждый звук. Он зажал рот ладонью, чтобы не закричать, вцепился в нее зубами и молча заплакал.
        Убийца еще раз пнул ботинком щенка и повернулся к Рози. В этот момент она резко выплеснула ему в лицо кипяток из чайника.
        - Убийца! Мерзавец! Животное!  - От отчаяния и сознания неизбежности смерти Рози уже совсем не чувствовала страха.
        Наемник закричал и сорвал маску с обожженного лица, искаженного злобой и болью. Ослепленный, он начал палить наугад, не целясь. Роззи схватила нож со стола, но, не в силах ударить им живого человека, так и замерла с ним в руке, вжавшись спиной в дверь чулана. Наконец убийце удалось справиться с болью, и он выстрелил Рози в голову, в сердце, в живот. Он решетил ее полное тело, продолжая нажимать на курок, даже когда израсходовал всю обойму. Рози медленно осела на пол, ее грузное тело придавило дверь чулана.


        Убийца, еще больше взбешенный тем, что пули закончились, выхватил нож из ее ослабшей руки и с ненавистью еще и еще раз вонзил его в неподвижное тело, будто в податливое тесто, желая причинить боль уже мертвому человеку.
        Мартин, прижавшийся к замочной скважине, не мог оторваться от этого ужасающего зрелища. Он видел и искаженное болью лицо убийцы, и без того изуродованное шрамом, видел, как боль на его лице сменилась выражением удовлетворения, когда он пуля за пулей всадил в тело Роззи всю обойму. Мартин беззвучно плакал, сам того не замечая. К горлу подкатывала тошнота. Он был готов свалиться в обморок в этом тесном чулане, но держался из последних сил, ему казалось, что стоит только закрыть глаза, как он сразу же умрет. Ведь Ларри мертв, и Роззи лежит мертвая здесь, совсем рядом. А мама и папа? Что сейчас с ними? Темнота подкрадывалась, застилая глаза, он уперся рукой в дверцу, чтобы удержаться, но рука соскользнула.
        В это время киллер, отошедший к раковине, чтобы обмыть лицо холодной водой, настороженно повернулся. Он расслышал шум, донесшийся из-за двери. С отвращением взглянув на тело Рози, закрывшее проход, он перезарядил пистолет и трижды выстрелил в дверь, целясь в центр.
        Мартин был бы мертв, если бы обморок не взял его в свои темные объятия. Закатив глаза, он осел на пол за секунду до того, как пули пробили три аккуратные дырки как раз там, куда он прижимался лбом, чтобы разглядеть происходящее в кухне.
        Киллер прислушался. Ни стона, ни шороха. Он пожал плечами и вышел из кухни. В коридоре его уже ждут остальные трое. Они уже прошли по всем комнатам, заглянули в спальни и детскую, еще несущие печать спокойствия и уюта, будто бы комнаты совсем другого дома. Оглядели шкафы, бесцеремонно выкидывая из них вещи, заглянули под столы и кровати. По пути в каждой из комнат наемники оставляли взрывные устройства, уже начавшие свой отсчет, мигая красными огоньками.
        Киллер, так и не надевший маску, недовольно хмурился:
        - Я так и не видел мальчишку. Он прячется где-то в доме.
        - Значит, он жив. А это не то, что нам нужно,  - ответил ему один из убийц.
        Остальные пожимают плечами:
        - Второй этаж зачищен. Время уже пошло. Командир, если он где-то в доме, то он в любом случае взлетит на воздух. Здесь в радиусе ста метров не останется ничего живого. Можно не беспокоиться.
        Обожженное лицо командира скривилось:
        - Ладно. Проконтролируйте нижний этаж - и уходим. Быстро! Быстро!
        Люди в масках спешно устанавливают последние взрывные устройства в окровавленной гостиной, в кухне, где мешком лежит неподвижное тело Рози, в коридоре, где раскинули руки в запекшихся лужах крови Элен и Крис.
        - На выход!  - командует главный. И один за другим, никем не замеченные, убийцы покидают дом Стоунов и садятся в припаркованный через дорогу черный микроавтобус. Водитель жмет на газ и, отъехав на приличное расстояние, останавливается.
        Киллеры уже сняли свои маски и утирают вспотевшие лица. Командир со шрамом через все лицо - тот самый лейтенант Робертсон, на его губе еще не зажила ссадина, оставленная Крисом Стоуном в этот же день. Она немного кровоточит, и Робертсон, пальцами стерев кровь, усмехается:
        - А тебе совсем не больно, Стоун. Можем считать, что ты победил,  - говорит он тихо, не обращаясь ни к кому в машине. Из кармана он достает пульт и нажимает на кнопку.  - Только ты покойник, лекарь, как я и обещал.
        Стекла в машине вздрагивают, и где-то позади вздымается огромный огненный всполох. На секунду даже наемники теряют слух. Один из них оборачивается к Робертсону:
        - Не слишком ли все это для одного захудалого дома?
        - Нам не нужны свидетели. Как и лишние вопросы,  - тихо говорит лейтенант, и парень тут же опускает глаза и отворачивается, пробормотав извинения.
        Другой наемник ободряюще хлопает парня по плечу:
        - Они просто оказались не в том месте и не в то время. Не повезло.
        - Значит, это их судьба,  - тихо добавляет лейтенант.
        Дом, в котором только что методично убивали людей, охнул от взрыва. Стены разлетелись на части, взрывная волна откинула в стороны целые блоки кирпичной кладки, балки, трубы, куски мебели. Тело Мартина отлетело вместе с куском стены, оно безжизненно раскинулось на горящей траве, вывернув шею, в неестественной позе. Так, будто брошенная на пол кукла, лежит мертвый человек, чье тело уже превратилось в просто сломанный предмет. Кирпичи, разломанные силой удара, засыпали его, сильнее изувечив. Тонкий прут, бывший частью каркаса для стены, пробил насквозь плечо Мартина, пригвоздив его к земле.
        ………
        Дождь все еще продолжался, и обломки здания шипели, дымились, но продолжали гореть, несмотря на сильные потоки воды. Через минуту появилась пожарная машина, полиция, к месту взрыва начали стекаться зеваки. Профессор Стоун шел с потоком людей, подняв воротник над головой, тревожно всматриваясь в клубы дыма. Осознав, что что-то произошло неподалеку от особняка его сына, он ускорил шаг. Приближаясь к дому, он шел все быстрее, почти бежал, минуя одинаковые коттеджи и аккуратно выстриженные садовые изгороди. Его сердце колотилось как сумасшедшее, и в голове пульсировала только одна мысль: «Живы. Живы. Были бы живы».
        Увидев обломки и черноту на том месте, где должен был возвышаться аккуратный особняк, где его семья должна была праздновать рождение его внука, где он был так счастлив и где были счастливы его дети, он остановился. Профессор стоял, опустив руки, не зная, что делать, что кричать, куда бежать. Он сел прямо на землю, запустив руки в свои седые волосы, затем встал и попытался пройти вглубь, раскидывая обломки.
        - Крис! Мартин! Элен! Крис! Мартин! Элен! Кто-нибудь! Кто-нибудь живой!
        Он кричал, а слезы катились по его щекам. В какой-то момент ноги перестали держать его, и он упал среди почерневших от огня развалин. Не в силах подняться, он закрыл глаза. Видимо, на какое-то время он потерял сознание. Профессор открыл глаза от того, что полицейский тряс его за плечо:
        - Сэр! Сэр, вы в порядке? Вы не ранены?
        - Мой сын. Моя семья. Здесь… - профессор мог выговорить только несколько слов, но полицейский все понял.
        - Пройдемте, я помогу вам. Сейчас спасатели ищут живых людей, которых могло придавить обломками. Мы делаем все, что в наших силах. Сэр, идемте, вам нужно выпить горячего кофе, вам станет лучше. Как только что-то прояснится, мы дадим об этом знать.
        Профессор добрел до пункта помощи, разбитого тут же на улице. В его руку кто-то сунул теплый бумажный стакан. Профессор и не подумал отпить из него. Кто-то накинул плед ему на плечи, но он даже не заметил этого. Подняв блуждающие глаза на уже не горящий, но дымящийся дом, на то, что когда-то было домом, он скривился, будто от боли, и застонал. Не помня себя, он снова быстро пошел к развалинам. Шатаясь, Стоун переходил от одной груды обломков к другой. Он выкрикивал имена родных и пытался отодвинуть бетонные глыбы. Выбившись из сил, он сел прямо на черную землю. Его трясло, как в припадке.
        Спасатели вынесли уже больше десяти обугленных тел. Профессор видел пластиковые мешки, видел черные фигуры, потерявшие человеческий облик, униженные этой жестокой насильственной смертью. Он не смотрел на трупы, боясь узнать в них родных, боясь представить, что его дети могут быть так же сожжены заживо. Не желая верить этому, он с новыми силами, с яростью начинал раскапывать груды кирпичной крошки.
        Дальше всего от дома отбросило кухонную пристройку. Обломки шкафов, погнутая дверь холодильника, развороченная плита оказались в одной куче, засыпанные битым кирпичом и кусками черепицы. Уже было потеряв надежду, один из спасателей берется за кусок, оставшийся от огромного кухонного шкафа, отодвигает его, и поисковая собака начинает нервно лаять, царапать лапами кирпичную крошку.
        - Ты что-то нашел?  - Спасатель начинает раскидывать куски кирпичей и внезапно натыкается на детскую курточку, потемневшую от копоти и пыли. Он кричит о помощи и продолжает осторожно разбирать завал. Под грудой обломков лежит мальчик. Его тело изломано, кости раздроблены, на его изувеченное лицо страшно смотреть. Плечо навылет пробито железным прутом, кровь залила его курточку, он без сознания, зрачки не реагируют на свет. Но на шее слегка теплится пульс. Слабо, очень слабо его сердце толкает кровь по жилам, будто по привычке, нехотя.
        - Срочно! Носилки! Он еще жив!  - раздается где-то очень далеко от Мартина. Все, что он ощущает,  - темнота. И слова доносятся до него словно через толщу черной воды. Будто он на дне пытается расслышать, что говорят там, высоко. Он слишком глубоко и не может разобрать слов, а еще ему нечеловечески захотелось спать. Закрыв глаза, он будто бы опускается еще глубже под воду. Крики становятся тише. Вокруг только теплая, глубокая тишина. И Мартина нет. Он - это мысль, прозвучавшая в тишине. Он - это попытка раскрыть глаза. Он - это поражение и уход в темноту. И больше ничего.
        На крик спасателя бегут люди. Профессор встревожено поднимает голову, падая, спотыкаясь об обрушенные балки, бежит к группе людей, окруживших мальчика.
        - Мартин! Мартин, ты слышишь?! Мартин!  - Он старается кричать громче, чтобы внук услышал его, чтобы открыл глаза и ответил хоть слово. Он старается кричать, но голос срывается. Мартин лежит без движения. Его тело изувечено, лицо в крови. Его глаза закрыты.
        - Он жив?! Скажите, что он жив! Я прошу вас, я умоляю!  - профессор хватает проходящего врача за рукав и не отпускает, пока тот не останавливается.
        - Вы родственник? Спокойно. Шанс есть. Необходима реанимация. Вы можете поехать с нами. Вы слышите?
        Профессор стоит, будто оглушенный. Через мгновение он, будто бы собрав все физические и душевные резервы, молча кивает и спешит за доктором в машину скорой помощи.
        Тело Мартина быстро перемещают на носилки. Мальчик не стонет, он не приходит в сознание. На его окровавленное лицо надевают кислородную маску. Дыхание есть. Шанс есть.
        - Шанс есть. Шанс есть.  - Профессор повторяет это как молитву. Все молитвы, которые он помнил, вылетели у него из головы. Но он знает, что Всевышний поймет его и так.  - Шанс есть. Шанс есть,  - повторяет он беззвучно.
        После профессору никогда не удавалось припомнить и линейно выстроить события этих страшных дней. Память работала выборочно. В его сознании, будто вспышка, появлялись отрывочные образы, фразы, ситуации.
        Вот он в машине скорой помощи, рядом окровавленное, очень худенькое тело Мартина. Профессору хочется взять его за руку, но даже пальцы мальчика перебиты. Профессор отдергивает руку и просто смотрит, смотрит ему в лицо. Что-то твердит, о чем-то молит. О чем? Не вспомнить.
        А вот он уже в бесконечно длинном и гулком коридоре. Белые стены, белые полы, белые потолки. Эту стерильную белизну освещают то экономичные лампы, то солнце, выглядывающее из-за многоэтажных зданий. Профессор не замечает, когда ночь сменяется сереньким светом утра. Он неподвижно сидит на скамье в коридоре. Иногда, будто бы вспомнив о чем-то важном, он срывается с места и начинает ходить, отмеряя шагами длину коридора: от скамьи до окна, от окна до скамьи.
        Он нервно поднимает голову, когда кто-то в санитарной форме проходит мимо. Провожает долгими взглядами: а вдруг этот человек видел Марти, а вдруг он знает что-то, чего не знает профессор. Но санитары и врачи спешат пройти мимо.
        Четко освещается в памяти момент, когда к профессору подходит хирург. Он с уважением пожимает профессору руку и без лишних церемоний, глядя прямо в глаза, говорит, что организму мальчика нанесены несовместимые с жизнью травмы. Что его конечности раздроблены, что кровопотеря огромна, но это все не так страшно, как повреждения головного мозга. Повреждения крайне значительные, и вероятность того, что мальчик сможет прийти в себя, равна нулю. Сейчас он в коме, подключен к аппарату. Он не перенесет и малейшего хирургического вмешательства.
        - Не нужно лишних надежд, со всем уважением, профессор, отнеситесь к этому здраво, я прошу вас об этом как человека науки, человека здравого смысла,  - напоследок говорит ему врач.
        Профессор кивает и, поправив белый халат, который медицинская сестра накинула ему на плечи, заходит в палату Мартина. Правда, вся твердость старика куда-то испаряется, когда он видит мальчика на больничной койке: серое лицо с множеством кровоподтеков, кислородная маска, трубки, зафиксированные руки и ноги.
        Тогда ему вдруг стало тяжело дышать, он думал было, что упадет, но удержался. Помедлил, прислонившись спиной к стене, перед тем как подойти к внуку. А потом, взглянув в его худое лицо, почувствовал не только боль, бесконечное отчаяние, но и восхищение. Этот мальчик все еще жил, несмотря на то, что тело его было практически уничтожено. Дом, в котором он находился, разрушен и разбросан на тысячи кусочков, а этот хрупкий малыш все еще цепляется за жизнь. Тогда, да-да, именно тогда профессору пришло понимание величия жизни, величия данного им с Мартином шанса на выживание. Он не заметил этого тогда, он был потрясен. Но спустя годы он понял, что это восхищение, испытанное им перед мальчиком, лежащим на больничной койке, и было началом их новой жизни.
        А дальше памятных вспышек совсем немного. Это оттого, что дни стали неразличимы. Они проносились быстро, пренебрегая сменой дня и ночи, соединившись в один длинный белый коридор, такой же, что был в реанимационном отделении. Состояние Мартина не менялось, он не приходил в себя, но силами современных аппаратов и какими-то его собственными внутренними силами жизнь удерживалась в его теле. А профессор день за днем проводил рядом с ним, лишь изредка заезжая домой, чтобы переодеться, принять душ, поспать пару часов на диване и снова вернуться к Марти.
        Вглядываясь в лицо мальчика, профессор представлял, что дает ему часть своих сил. Он вспоминал их бесконечные разговоры, их мечты и рассуждения о будущем. Кажется, в один из таких моментов профессор позволил себе всерьез задуматься о продолжении своих исследований, того проекта, который ему пришлось оставить незавершенным. Правительство хотело, чтобы он создал сверхчеловека, человека, который был бы идеален физически, но при этом им не было важно его сознание. Им нужны были солдаты, готовые идти на смерть, бездумные полулюди-полуроботы. А Мартин - это совсем другое. Это был шанс. Тот самый, данный по молитве, которую он твердил в машине скорой, сам себя не помня.
        Так жизнь профессора изменилась. Теперь у него появилась не призрачная надежда, теперь - и он знал это - все было в его руках.
        Он не переставал рассчитывать и строить новые схемы, рисовать варианты протезов. Он был лучшим специалистом по трансплантологии и кибернетике, по его методу Крис недавно успешно пришил человеку новую механическую руку, но сейчас перед ним стояла задача в тысячи, в миллионы раз огромнее. Фактически Мартину нужно новое тело. Иногда профессору начинало казаться, что он взвалил на себя непосильный груз: глупо подвергать еле теплящуюся жизнь ребенка такой опасности без каких-либо гарантий на то, что все многочисленные операции пройдут успешно и Мартин останется живым в своем теле, собранном заново. Но каждый раз, глядя в лицо внука, все также неподвижное, только более бледное и истощенное, профессор убеждал себя, что он все решил правильно, ведь это существование - и есть медленная смерть. Он начал воспринимать кому Мартина как отсрочку, за время которой он должен успеть подготовиться, все рассчитать и сконструировать. Заходя в палату, он уже не чувствовал того отчаяния, оно сменилось благодарностью за еще один подаренный день.
        Профессор хотел не просто вернуть Мартину жизнь, он хотел дать ему защиту, чтобы ни один человек больше не мог причинить ему боль. Как просто сломать, уничтожить слабое человеческое тело… Профессор с содроганием вспоминал сожженные тела родителей Мартина, которых он вынужден был опознавать. Он ни на секунду не допускал вероятности несчастного случая, хотя полиция твердила ему об этом, и газеты трубили о невероятном по своей трагичности недоразумении, что-то об утечке газа или вроде того. Он пытался представить себе людей, которые могли так жестоко уничтожить чьи-то жизни, но не мог, не мог представить себе эти лица, эти глаза, эти руки. Еще страшнее для него было то, что эти убийцы спокойно продолжают жить. Он садятся в машину или спускаются в метро, они покупают газету, они едят и пьют, разговаривают, отбрасывая волосы с лица, возможно, у них есть свои семьи, и перед сном человек, убивавший Криса, целует в лоб своего сына.
        Но теперь все изменится. Новое тело Мартина будет прочнее, сильнее, быстрее тела обычного человека. Его тело будет сильнее огня и пуль, оно сможет выдержать нечеловеческие нагрузки. Он всегда, всегда будет в безопасности.
        За несколько недель профессор Стоун осунулся и, казалось, постарел еще лет на десять. Он почти не спал, забывал поесть, все чертил что-то в своем толстом блокноте, писал формулы, понятные ему одному. Из клиники шел прямо в лабораторию и ночь проводил за компьютером, создавая прототип будущего совершенного организма, а утром снова возвращался в клинику, чтобы увидеть Мартина. Иногда он засыпал в кресле рядом с кроватью внука, но всегда просыпался с криком: кошмар о том, что пока он спал, слабый организм Мартина не выдержал нагрузок и мальчик умер, преследовал его еще много лет, хотя и стал со временем менее ярким, менее реалистичным.
        - Поймите, профессор, вы бессмысленно мучаете себя и его. Я отношусь к вам с огромным уважением, но прошу вас как коллегу, как профессионала, возьмите себя в руки, оцените здраво, на что вы обрекаете внука, на что вы обрекаете себя. Даже если чудо произойдет и мальчик выйдет из комы, он не сможет даже пошевелить рукой, да что там рукой - он вряд ли будет разговаривать, вряд ли будет узнавать вас, даже просто понимать речь,  - настойчиво, глуховатым голосом говорил ему скороговоркой лечащий врач Мартина, глядя в пол.
        - Да, да… Ну, конечно,  - рассеянно отвечал профессор, не отрываясь от расчетов.
        - Профессор!
        Старый профессор отрывался от блокнота и смотрел на собеседника несколько удивленно. Его глаза будто бы были подернуты пленкой, застилающей от него весь внешний мир.
        - Есть мнение, что мальчика нужно отключить от аппарата,  - еще более глухо, не глядя в глаза профессору, проговорил доктор.  - Мне очень жаль.
        - Мне тоже,  - спокойно отвечал профессор.  - Но у меня другая точка зрения на этот счет.
        - Но… - доктор хотел что-то возразить, но натолкнулся на похолодевший взгляд Стоуна и умолк, оборвав себя на полуслове.
        - Не волнуйтесь доктор, скоро я заберу мальчика в клинику моего сына. И с ваших плеч упадет этот груз ответственности.  - Профессор смягчился.  - Я понимаю, вам кажется невозможным его восстановление, но я верю, что если у нас есть хотя бы один шанс, его нельзя упустить. Я должен сделать все возможное, понимаете?
        ………..
        За эти дни он повидал столько же недоуменно вытянувшихся, сколько скорбных и сочувствующих лиц. Он улыбнулся, вспомнив, как вошел в клинику сына. После трагедии все сотрудники уволились, и огромное пространство, опустев, казалось устрашающе заброшенным. На полу валялись оброненные и забытые кем-то бумаги. Гулко отдавались шаги, их звук объединялся с потрескиванием мигающей лампочки на потолке. Он прошел по этажам, заглядывая в палаты, которые давно не убирали, открыл дверь лаборатории и долго искал выключатель, а когда наконец неестественно ярко осветилось нераспакованное и неподключенное оборудование, покрывшееся пылью, присел на вертящийся стул и закрыл руками глаза. Усталость навалилась, и ему показалось, что он не в силах даже двинуть пальцем, не то что привести в рабочее состояние лабораторию, в кратчайшие сроки провести ряд сложнейших операций, испытаний, новых операций…
        Он очнулся от легкого прикосновения. Кто-то робко тряс его за плечо.
        - Профессор! Профессор Стоун! Профессор!  - Медсестра Мэри смотрела встревожено. Никогда она не видела профессора Стоуна таким.
        - Мэри? Что вы здесь делаете? Я думал, клиника совершенно пуста.
        - Я и Рон, ваш водитель, помните? Мы с Роном продолжаем дежурить здесь, ведь все сбежали, едва только узнав о… о… вы понимаете меня… Но как можно оставить все это? Здесь аппаратура, результаты исследований… И я думала, что вы можете прийти сюда… Понимаете, я звонила вам, я хотела предложить свою помощь, любую, любую помощь, но вас так трудно найти, вы, кажется, совсем перестали бывать дома, проверять автоответчик… Профессор, я не знаю, что сказать. Как вы?  - Она совсем сбилась и испуганно подняла глаза на профессора.
        Тот улыбался. Впервые за долгое время он почувствовал себя не одиноким.
        - Мэри, дорогая Мэри, я лучше, чем может показаться. Моя жизнь продолжается. Продолжается и жизнь Мартина, хотя пока не в полную силу. Но мы с вами это изменим, верно? Вы ведь поможете мне, дорогая моя Мэри? И Рон? Его помощь мне понадобится!
        - Конечно, всегда готов помочь, профессор.  - В комнату как раз вошел водитель Ронни. Он встал, широко расставив ноги, и почему-то начал закатывать рукав старенькой рубашки, будто желая показать, что уже сейчас готов взяться за любое дело.
        Профессор рассмеялся. Впервые за эти недели он смеялся и чувствовал, что что-то внутри него освобождается, как будто все это время грудь сжимал невидимый обруч, а сейчас он разжался, и профессор смог сделать вдох полной грудью. Глядя на профессора, рассмеялась и Мэри, а Рон удивленно смотрел на это абсолютно беспричинное веселье и неловко одергивал рубашку, поправлял штаны, переводил вопросительный взгляд с профессора на Мэри и обратно. Наконец он усмехнулся, махнул рукой и тоже залился хохотом.
        - Ну что ж, друзья,  - выдохнул профессор, отсмеявшись,  - нам предстоит большая работа, и я очень рад, что вы здесь, со мной. Я не знаю, что делал бы, окажись я здесь в одиночку. Поскольку весь обслуживающий персонал, а также врачи и санитары покинули стены этой клиники, я считаю себя вправе повысить вас в должностях. Вы не против, коллеги?
        Рон и Мэри со смехом отрицательно покачали головами.
        - Что ж делать, если карьера идет вверх,  - Рон оттянул подтяжки и громко щелкнул ими о живот.  - Это кто же я теперь? Старший водитель?
        Мэри и профессор Стоун снова рассмеялись.
        - Это абсолютно неважно. Главное, что я прослежу, чтобы ваша работа была оплачена, и оплачена хорошо. Я ведь понимаю, что вам нужно кормить семьи, которые давно уже ждут вас в ваших уютных домах. А ведь уже почти ночь? Давайте, друзья, по домам. Завтра к вечеру я попрошу вас подготовить лабораторию и операционную. А еще нам понадобится просторная палата. Завтра вечером мы переводим сюда самого важного из пациентов, и нужно быть готовыми.
        Весь следующий день профессор вместе с Роном завозили новое оборудование, подключали аппараты и устанавливали компьютерные программы. Мэри мыла полы и проводила дезинфекцию палаты, операционной, готовила все к появлению Мартина. Позже она робко постучала в кабинет профессора. Тот сидел, совсем как прежде, за своим старым тяжелым столом, перебирая научные журналы, вырезки и раскладывая нужные на столе, отмечая что-то в статьях и в своем вечном блокноте.
        - Кажется, все готово, профессор, мы можем уходить?  - тихо спросила Мэри, жалея, что приходится тревожить его.
        - Да, да, конечно, Мэри. Завтра нас ждет трудный день. Да что уж, нас ждет очень тяжелый год, но это все не может напугать нас, верно?
        - Конечно, профессор,  - спокойно улыбнулась женщина.  - До завтра. И прошу вас, поспите. Иначе завтра день станет куда тяжелее.
        А потом наступили те самые тяжелые дни. Которые оказались куда легче, чем дни, проведенные в клинике рядом с неподвижным, безжизненным телом Мартина, проведенные в бездействии. Работа спасала, давала надежду и новые силы. Мартин лежал на специально оборудованной койке в лаборатории, к каждому сантиметру его тела был подсоединен тонкий провод. Аппарат так же качал воздух, искусственно поддерживая в Мартине жизнь, капельница отмеряла нужное количество препарата, питающего почти разрушенный организм. В соседней комнате, отделенной от импровизированной палаты Мартина огромным стеклом, за компьютером работал профессор. Он сравнивал показания датчиков, занося их в специальную программу. На множестве мониторов двигались вверх ровные линии цифр и знаков, они быстро менялись, и казалось, что этим очередям нет и не будет конца. Но профессор, устало сняв очки, нажал что-то на клавиатуре - и цифры понеслись с огромной скоростью, а затем исчезли, и на всех экранах высветилась общая картина. Это была модель человеческого организма. Профессор, не глядя на клавиатуру, набрал команду, и красным замигало
практически все тело. В правом верхнем углу экрана одна за другой появлялись надписи: «кость раздроблена, восстановлению не подлежит», «легкие прекратили самостоятельное функционирование», «сустав разрушен, восстановлению не подлежит», «мозг частично поражен», «работа сердца нарушена». Крупно мигает надпись: «Восемьдесят процентов органов перестали функционировать». Красным обозначилось все тело, небольшие части, окрашенные в зеленый, остались в области головы и сердца.
        - Ну что ж, мой мальчик, это мы знали, знали… - профессор говорит себе под нос, продолжая вбивать новые формулы.  - Но ведь мы уверены в том, что делаем, верно? Мы с тобой выберемся, иначе нам нельзя.
        Было еще много всего, прежде чем наступило утро перед первой серьезной операцией. Были долгие звонки и переговоры по поводу нового оборудования. Были непростые поиски. Были деловые встречи. По его чертежам были изготовлены уникальные конструкции и детали. Профессор вспомнил, как молодой предприниматель, решивший начать свой бизнес в медицинской сфере, пожимал его руку в знак заключения сделки и вдруг спросил, будто просто случайно озвучил свои мысли:
        - Профессор мы подготовили все по вашему списку, только скажите мне, для чего все это? У вас новые идеи или вы решили начать войну со спецслужбами всего мира?
        - Это пока не входит в мои планы, но, возможно, в будущем,  - задумчиво улыбнулся он.
        А потом потянулись месяцы исследований. Месяцы бессонных ночей. Каждый раз после нового опыта профессор с нетерпением ждал результатов, а когда они оказывались отрицательными, тут же принимался за новые расчеты, вводил новый препарат в кровь подопытной мыши и снова ждал, даже не надеясь заснуть. Ему казалось, что он уперся в толстую бетонную стену и, не понимая этого, продолжает упорно идти вперед, не сдвигая ее при этом ни на сантиметр. Он чувствовал, что должен взглянуть на свою задачу под иным ракурсом. Он вспомнил то ощущение, когда все вдруг оказывается невероятно простым, когда формула, будто очистившись от ненужной шелухи, четко вырисовывается в сознании. В ней нет ничего лишнего, она идеальна.
        - Идеальна,  - прошептал профессор.  - Все не то. Все лишнее.
        Он резким движением сгреб свои записи в охапку и сунул их в мусорное ведро.
        - Забудем, забудем все эти тупиковые теории, начнем сначала, это наш единственный выход, мой мальчик,  - тихо говорил он, глядя через стекло на худую фигурку Мартина.
        Еще несколько дней профессор заново пересчитывал все показания, придумав совершенно другую систему. Он чувствовал, что ближе подобрался к разгадке, и совершенно потерял покой. Голова гудела. Он чувствовал, что так напряженно не работал никогда, он не переставал думать ни на минуту, даже засыпая стоя или сидя, он видел преображающиеся формулы. И внезапно он ощутил ту долгожданную пустоту, граничащую с максимальной насыщенностью. Он понял все. Закричав, он кинулся к компьютеру и торопливо ввел новую формулу.


        - Как просто! Как очевидно и просто!  - повторял он, не сводя глаз с экрана.
        На экране появилась вращающаяся структура ДНК, а в нее вплелась новая молекула.
        Профессор устало откинулся на кресле и счастливо рассмеялся, откинув голову.
        - Мэри! Мэри!  - закричал он.
        - Что-то случилось?  - Мэри торопливо вошла в лабораторию. Она никогда еще не слышала, чтобы профессор кричал.
        - Мэри, дорогая моя Мэри!  - профессор, улыбаясь, повернулся к ней.  - Завтра состоится наша долгожданная операция, Мэри. Пожалуйста, будь готова. А сейчас иди, мне нужно еще поработать.
        Он начал программировать. Модель ДНК, вращавшаяся на экране, видоизменялась.
        - Ты будешь сильным, ты будешь жить, мой мальчик,  - говорил профессор, вписывая новые и новые элементы кода.  - Никто не сможет причинить тебе зла, причинить тебе боль. Ты - все, что у меня осталось, ты - моя семья, ты - моя жизнь. И тебя у меня уже никто не отнимет.
        Он программировал всю ночь, определяя физические данные нового тела Мартина. Скорость, реакция, слух, зрение - профессор создал гениальное по силе и мощи создание, теперь его нужно было соединить с сознанием Мартина, и тогда мальчик будет спасен, он навсегда будет под защитой. Профессор закончил и перезагрузил компьютер. Упал на твердую кушетку и тут же провалился в сон.
        Его разбудила Мэри.
        - Профессор, профессор! К операции все готово. Как вы себя чувствуете?
        - Спасибо, все прекрасно. Мне нужно немного освежиться и прийти в себя. Я приму душ и буду готов приступить к делу.
        Мэри задумчиво окинула взглядом мониторы, занимающие всю стену лаборатории. Фигурка человека с разных ракурсов приседала, отталкивалась ногами и подлетала вверх, бежала, и в углу экрана цифры, показывающие скорость, еле успевали сменять друг друга.
        - Профессор… - Мэри продолжала задумчиво смотреть на движения будущего тела Мартина.  - Вам не страшно?
        Она резко обернулась к профессору и заторопилась сгладить свой слишком прямой вопрос:
        - Вы ведь понимаете, о чем я? Имеем ли мы моральное право? Неизвестно, как пройдет операция, неизвестно, какие будут последствия, приживутся ли искусственные органы, а если приживутся, неизвестно, как они будут взаимодействовать и функционировать… Что станет с его психикой? Я бы сошла с ума, честное слово, я бы сошла с ума!  - Мэри качала головой, глядя через стекло на Мартина. Профессор всмотрелся в отражение ее лица, поймал ее взгляд и улыбнулся.
        - Конечно, Мэри. Конечно, мне страшно. Я живу в страхе последние полгода и уже немного даже привык к этому ощущению ледяной руки, сжимающей мое горло. У вас такое бывает? Пренеприятное чувство. Мне никогда не было так страшно за всю мою жизнь. Но разве у меня есть выбор? Разве может стать хуже, чем сейчас? Я каждый день благодарю Бога, Мэри, не смотрите так, мне есть за что его благодарить. Он не оставляет мне выбора, он лишает меня этих бессмысленных мук. Я четко знаю, что должен сделать, потому что мне больше ничего не остается, и я благодарен за это. Я здравомыслящий человек, Мэри, и я очень люблю своего внука. Если ситуация обострится, если Мартину станет хуже, я не посмею играть с его жизнью, я сам отключу аппарат. Но сейчас, когда единственный шанс оказался в наших руках, мы не должны думать о плохом, верно, Мэри? Мы просто делаем то, что должны, и это единственный из возможных путей.
        - Да, профессор,  - кивнула Мэри, но тут же подняла голову и серьезно спросила:  - Но это очень сложная операция. Вы ведь кибернетик, а не профессиональный хирург. Сможете ли вы провести ее самостоятельно? Может быть, стоило позвать какого-то специалиста? Я спрашиваю, потому что мне небезразличны вы и Мартин, не обижайтесь на меня за эту назойливость.  - Мэри снова потупила взгляд.
        - Мы справимся… За свою долгую жизнь мне приходилось не раз выступать в роли хирурга… И потом, я не хочу, чтобы об этой операции знали посторонние… Ни один врач не захочет потерять свою лицензию. Не волнуйтесь, Мэри, тело человека таит в себе куда больше тайн и возможностей, чем мы можем догадываться. И спасибо вам.  - Он по-мальчишески тряхнул головой:  - Ну что же? Будем готовиться?  - и легко вскочил с кушетки.
        Спустя годы профессор с удивлением вспоминал, что не ощущал тогда, во время первой и важнейшей операции, ход времени. Он помнил, что тщательно вымыл руки и надел перчатки, когда стрелки часов показывали десять утра, а когда вышел из операционной, вытирая пот со лба, ощущая ломоту во всем теле, с нервным чувством неопределенности, стрелки были на том же месте. «Как? Так быстро?»  - пронеслось у него в голове. Он не мог предположить, что операция длилась двенадцать часов, и стрелки, обойдя циферблат, вернулись на исходную.
        Тогда профессор жил в некоем параллельном мире, где ничто не имело значения, только показатели состояния больного. Пульс становился чуть чаще, чуть реже, усиливалось и падало внутричерепное давление, но все изменения оставались незначительными. Мартин был более или менее стабилен, и это радовало профессора безмерно.
        - Вы понимаете, вы понимаете, что происходит?  - Он взял Мэри за руки.  - Мы даем его организму невероятные нагрузки, а наш мальчик принимает их как должное, он справляется с ними, и органы приживаются. Это невероятно. Я знал, что мой внук невероятно сильный, но это поразительно!
        Первая операция была так страшна и важна, потому что никто не знал, что за ней последует, была возможна остановка сердца, смерть мозга. Когда же она была завершена, а состояние Мартина оставалось стабильным, уверенность возросла. Но легче от этого стало совсем не намного. Череда операций, недели на восстановление и новые операции…
        - Господи, дай ему сил. Сколько боли может вынести один ребенок, сколько страданий… - тихо говорила Мэри, меняя повязки, дезинфицируя новые швы на теле Мартина.
        - Иногда я думаю, чувствует ли он что-нибудь? Что происходит там, в той части его мозга, что осталась неповрежденной? Может, он что-то понимает, но не может сказать. А что страшнее этого? Даже и подумать о таком жутко,  - взволнованно шептал Рон. Он каждый день заходил в палату Мартина, садился в кресло, поставленное у изголовья, и внимательно смотрел на лицо мальчика. Ему казалось, что если Мартин попытается дать какой-то сигнал, необходимо, чтобы кто-то был рядом.
        - Держись, парень. Я приду завтра, а ты пока отдохни. Если захочешь что-то сказать - я не подведу. Ты, главное, не сдавайся, слышишь?  - Рон доверительно наклонился к Мартину.  - Я с тобой.
        Он немного стеснялся этого своего рвения, и когда с ним в палате оказывалась Мэри или профессор, он старался вести себя как можно более безразлично. Но, уходя, непременно незаметно дотрагивался до неподвижной руки мальчика.
        Мартина буквально собирали по частям. Сконструированные профессором роботы-манипуляторы создавали из новейших материалов новый скелет, отливали тонкие детали, которые должны были позволить новому искусственному телу двигаться пластично.
        Раз за разом профессор переписывал программу сборки, чтобы сделать новое тело внука идеальным.
        - Да у вас тут настоящее производство!  - выдохнул Рон, нечаянно заглянувший в лабораторию.
        Лаборатория действительно была наполнена трудящимися роботами. Новые протезы проверялись на прочность, управляемость, мощь. На стендах пробные фрагменты рук, ног сгибались, хватали воздух, тянулись вперед. Потом, когда эти элементы были доведены до совершенства, профессор принялся за сборку - и новые, новые, новые тесты.
        Он моделировал ситуации, в которые может попасть человек: автомобильная катастрофа, падение с высоты, выстрел или ножевое ранение. И изготовленная секунду назад модель летела с высоты на бетонный пол, поскрипывала под прессом, отражала пули. Профессор остановился, только когда осознал, что на скелетном каркасе и подключенных к нему протезах уже не остается даже царапин и вмятин, а все механизмы работают безупречно.
        Он разработал дополнительные функции для тела Мартина. Из фаланг пальцев механической руки при определенном сигнале выдвигались тонкие и острые шипы.
        - Покрытие, которое я разработал уже давно, заменяет и превосходит по прочности и способности к регенерации человеческую кожу,  - спокойно размышлял профессор.  - Даже если шипы пронзят оболочку, рана не причинит Мартину ни малейшего беспокойства, она заживет в ту же секунду, он даже не успеет почувствовать боли.
        Зрение и слух Мартина доставили профессору больше всего хлопот. Тончайшие микрочипы, предназначенные для передачи сигналов в мозг, были готовы только через месяц активной работы. Миниатюрная камера была встроена в искусственное глазное яблоко, практически неотличимое от настоящего, а тончайшие мембраны и усилители были предназначены для модификации слуховых данных.
        Тестируя зрение, профессор доводил до совершенства цветопередачу, возможности увеличения и ночного функционирования. На огромном экране он видел, как при желании Мартин сможет различать бактерии в стакане с водой и приближать предметы, находящиеся за сотни километров от него. Настраивая слуховые датчики, он не шел на компромисс и доводил до совершенства восприятие на всех частотах. Мартин сможет слышать, как переговариваются киты под водой, сможет определить точное место источника звука, как бы далеко он ни находился, а главное - он сможет отделить значительное от общего звукового фона.
        Колонки, передающие звук, проходящий через слуховые мембраны, взорвались неразберихой звуков. Профессор, поморщившись, нажал несколько кнопок и услышал уже более стройный шум улицы; нажав еще одну комбинацию, он улыбнулся: ему стал отчетливо слышен голос девушки, которая, проходя под окнами клиники, что-то сердито говорила в трубку, и неуверенные ответы юноши, звучащие в ответ.
        - Кажется, получилось,  - проговорил он.  - Но не будем, не будем вторгаться в личную жизнь граждан.  - Он улыбнулся и отключил прием сигнала.
        «Боже, как многому придется ему научиться»,  - думал про себя профессор.
        Он начинал опасаться, что, оказавшись запертым в этом сверхтеле, Мартин не выдержит психологического давления. И уж точно он никогда не сможет быть прежним. Пережив смерть, ему предстояло родиться заново и заново освоить тело. Причем каждый навык, каждое движение, каждый шаг к нормальной жизни ему предстоит проделывать, преодолевая боль. Захочет ли он жить так? Нужно, чтобы захотел. Не может не захотеть. Это шанс, который дан ему свыше, и отказаться от него, не использовать, когда столько уже было пройдено, невозможно.
        Операция, операция, операция… Сколько их было сделано за этот год? Пятьдесят? Больше? Меньше? Профессор сбился со счета. Он знал, что восстановление Мартина идет по запланированной программе. Он заменил органы, которые перестали функционировать. Долго и мучительно заживали раны после ампутации недействующих рук и ног. Тогда они боялись, что он не выдержит. Сколько переливаний крови было сделано тогда! Но Мартин справился, и они смогли приступить к приживлению новых конечностей. Было странно видеть эти невероятно сильные механизмы, соединенные с человеческим телом, неподвижными, безвольно лежащими на больничной койке. Новый глаз, вживленный вместо правого с сожженной роговицей, мог показать ему звезды, кратеры луны, движения рыб под толщей воды. По всем данным глазной аппарат работал безупречно, но Мартин не приходил в сознание. Он мог услышать рост травы, но его мозг не реагировал ни на какие звуки. О том, что он жив, говорили показания медицинских аппаратов - четко вырисовывались неровные волны пульса. Новые легкие функционировали нормально, и аппарат вентиляции уже был не нужен, Мартин дышал
сам.
        - Это ничего,  - пытался успокоить себя профессор,  - он справится. Он справился уже со стольким, что будет просто нелепо умереть, не сделав еще пары шагов до финишной ленты. Скоро органы станут функционировать активнее, и мозг отзовется на постоянно поступающие сигналы. Сейчас нам нужен сильный толчок. Нужно помочь Марти проснуться, каким-то образом нужно сделать так, чтобы его сознание, затерявшееся в темноте, захотело пробиться наверх, к свету. Но как?
        ………..
        …Яркий свет бил в окна машины, слепил глаза. Это лето выдалось сухим и изматывающе жарким. В полдень солнце достигало высочайшей точки своего дневного пути и, будто бы само изнуренное жарой, ненадолго застывало в небе. Огромное и белое, оно нависало над городом, готовясь сделать усилие, перекатиться через эту небесную вершину и медленно поползти вниз, к закату, становясь розовее и мягче, ласково трогая крыши домов и кроны деревьев на прощание.
        Но сейчас солнце было еще на середине своего пути - слепило, иссушало, раскаляло. Мелани прикрыла глаза ладонью и со вздохом подумала о сломанном кондиционере в их старенькой машине. Мысли в голове ворочались еле-еле, она будто бы перетаскивала с места на место тяжелые и пыльные мешки. На секунду ее укололо беспокойство - они проезжали полуразрушенный дом Стоунов. Мел убрала руку от лица и посмотрела за окно: там, выгибая шеи, будто экзотические животные, экскаватор и бульдозер доламывали останки стен и сгребали куски кирпичей, черепицы, мебели, готовили мусор к вывозу. Теперь это мусор…
        Мел вспомнила лицо Мартина. Припухшая губа, наливающийся синяк на скуле, смущенно и при этом радостно приподнятые брови. «Мел, ты придешь ко мне на день рождения?  - Я спрошу у мамы». Как она была счастлива в ту секунду! И как боялась выдать свою радость, остаться совершенно безоружной. И как потом решилась. И корила себя за свою решительность, а потом успокаивала. Хорошо, что решилась тогда… Успела.
        В зеркало заднего вида Саманта наблюдала за отражением дочери, видела, как потухли глаза, как строже очертилась линия губ, будто бы тень легла на лицо.
        - Мел, мне очень жаль. Мартин и его родители… Все это ужасно. Это ужасное несчастье… - Она умолкла, не зная, что еще сказать.
        Мелани повернула лицо к матери.
        - Мам, я знаю, что Мартин сейчас в клинике его отца. Ты можешь отвезти меня туда? Вдруг я могу увидеть его, вдруг я могу как-то помочь?  - Мел смотрит серьезно, в ее глазах не детская игра в траур, это взрослое горе.
        - Конечно, я отвезу тебя. Не знаю, можно ли к нему сейчас… Но мы хотя бы попробуем, да?  - Саманта ободряюще улыбается и выкручивает руль, разворачивая машину.
        - Спасибо.  - Ответная улыбка, та, детская, редкая в последнее время, которую Саманта так любит.
        Они минуют особняки и выезжают на широкую улицу, где через каждые десять метров очередной плакат напоминает, что «голосуя за Хайдена, ты голосуешь за правду». Мэр серьезно смотрит с растяжек, прижав жирный подбородок к тугому белому воротнику.
        - Как тебе этот, Мел? Хорош?  - Саманта с усмешкой кивает в сторону очередного плаката.
        - Противный. Да какая разница?
        Она отворачивается. Ей противно не только его звериное лицо, его полумертвый взгляд, ей противны все эти приближенные к власти люди. Что они могут обещать, если в их городе может произойти то, что произошло с Марти и его семьей? Как они смеют говорить о чем-то? Фотографироваться в дорогих пиджаках и тесных отглаженных сорочках, когда Мартин прикован к кровати, когда родители и друзья его семьи мертвы? Даже дети не верят в то, что это несчастный случай. Не стоит и думать об этом мэре и ему подобных. Они того не стоят.
        На территорию клиники их машину пропустил вежливый охранник. Светлое современное здание, окруженное зеленью, не казалось чем-то страшным, хранящим боль. Мужчина средних лет, насвистывая, подметал парковую дорожку, ведущую ко входу.
        - Не волнуйся, я дальше сама. Тебе ведь еще забирать мальчишек.  - Мел быстро чмокнула маму в щеку и открыла дверь.
        Саманта не успела ответить. Ее дочь как всегда была права. Она запоздало крикнула в открытое окно:
        - Будь осторожна, не пропусти свой автобус!  - И сразу почувствовала себя немного беспомощной, потому что думала просто: «Будь осторожна».
        Мелани быстро пошла ко входу. Она немного робела и не хотела давать неуверенности преимущества: в таких случаях нужно скорее действовать, иначе робость наберет силу и возьмет верх. Она уже была готова взбежать по лестнице и решительно открыть дверь, как споткнулась, увидев на газоне согнутого в три погибели человека в белом халате. Странный доктор опустился на колени, голову, насколько это было возможно, приблизил к земле, сосредоточенно рассматривая что-то, оказавшись в нелепой и какой-то детской позе.
        - Вы что-то потеряли?  - Мел сделала шаг к мужчине. Тот рассеянно повернул голову к девочке и поправил сползшие очки.
        - Да нет. Вот, наблюдаю,  - он смущенно улыбнулся.  - Муравей тащил соломинку, а потом остановился, положил ее. Наверное, устал. И тут же подбежал другой муравей, решил помочь товарищу. Теперь они несут эту соломинку вдвоем. Интересно, да?  - Он доверчиво, совсем по-детски посмотрел на Мелани. И она не смогла сдержать улыбку.
        - Правда, интересно. Мартин говорил, что у муравьев коллективный разум.
        - Верно, верно,  - профессор закивал и начал подниматься с колен. Его рассеянность улетучилась, и теперь он серьезно рассматривал Мелани.
        - А можно ли узнать ваше имя, юная леди?  - спросил он галантно и немного шутливо.
        - Я Мелани. Мы с Мартином учимся вместе, в одном классе, я сижу за соседней партой, той, что ближе к окну. А вы его дедушка, верно? Профессор кибернетики. Он мне о вас рассказывал. Скажите, можно увидеть его? Я не буду мешать, я буду совсем тихой.  - Мелани выпалила все это одним махом и замолчала, чувствуя, что краснеет. Ну почему она такая несдержанная?
        Профессор Стоун быстро закивал в ответ:
        - Да, да, конечно, пойдемте. Зачем я буду мешать вам? Я очень рад, что у Мартина есть такой друг. Настоящий друг.
        Он повел девочку ко входу, стараясь не делать слишком больших шагов. Несмотря на его усилия, Мелани все равно почти бежала, чтобы поспевать за ним. Сердце колотилось у горла, то ли от спешки, то ли от волнения. Сейчас, совсем скоро она увидит Мартина. Интересно, как он выглядит после всего случившегося? Наверное, он очень худой. А что она скажет ему? Ни в коем случае не упоминать родителей. Нужно будет рассказать о школе, ведь он так много пропустил, а скоро начнется новый учебный год. Вместе они быстро все нагонят! Скорее бы увидеть, как он улыбается…
        Она не заметила, как, миновав белоснежные коридоры, они с профессором оказались перед дверью в палату. Профессор помедлил немного и открыл дверь, пропуская девочку вперед.
        - Не бойся. Он чувствует себя лучше, чем может показаться.  - Слова профессора едва донеслись до Мелани, будто она была где-то очень далеко. Она увидела Мартина. Осунувшееся лицо, бесстрастное, с закрытыми глазами, с торчащей изо рта трубкой. Безжизненная рука на покрывале повернулась кверху ладонью, беззащитно обнажив синеву вен и иголку капельницы. Мелани испуганно смотрела на пустоты под одеялом в тех местах, где должна была покоиться вторая рука, ноги Мартина. Она рассуждала, о чем с ним поговорить! Боже, как глупо, как нелепо, как страшно! В носу защипало, и глаза налились горячими слезами, чуть качнуть головой - и они прольются, потекут по щекам.
        - Дедушка, он будет ходить?  - Пытаясь оставаться взрослой и сильной, а не расплакаться в голос, сев на пол прямо здесь, в палате, она забыла про вежливость и назвала профессора этим домашним словом, так идущим ему.
        - Ну что ты, что ты! Конечно, будет! Конечно, и ничего страшного здесь нет. Посмотри, какие у него теперь есть протезы. Получше твоих настоящих рук и ног. Будет и ходить, и бегать, и танцевать. Все будет хорошо, выше нос, Мелани!  - Он аккуратно приподнял ее подбородок.
        Мелани улыбнулась его словам и чуть сердито стерла со щек слезы.
        - Я буду помогать! Можно, дедушка? За Мартином сейчас нужно ухаживать, а кто же должен это делать, как не друг? Я справлюсь, обещаю!
        Профессор неуверенно посмотрел на девочку.
        - А как же школа? И что скажут твои родители?
        - Я буду приходить после уроков. А мама разрешит, я уверена!  - Глаза Мелани засияли, она уже знала, что профессор согласится, что она сможет помогать Мартину выздоравливать, что уже завтра она придет сюда снова.
        - Ну, хорошо, Мелани. Я не возражаю, если это не будет отвлекать тебя от учебы и домашних дел. А сейчас надевай халат, ты в больничном помещении, а Мартину нужно принимать лекарство.  - Профессор говорил это, озабоченно набирая в шприц синеватую жидкость из ампулы. Мелани серьезно следила за каждым его жестом. Она не замечала, что халат ей велик, ей было не страшно смотреть, как игла входит в светлую кожу Марти, она уже полностью погрузилась в эту серьезную и деловитую атмосферу больницы, где каждая минута - для этого тонкого мальчика на взбитых подушках, а глупым вздохам и страхам просто нет места.
        Такие и потянулись дни - дни для Мартина. Летом Мелани вставала утром, делала домашние дела и бежала на автобусную остановку, чтобы скорее отправиться в клинику. Братья на лето остались с бабушкой, и она была совсем свободна. Когда началась учеба, стало сложнее, но она все так же бодро открывала дверь в палату Марти и надевала белый халат, только теперь уже не с раннего утра, а после обеда. Она оставалась в клинике до вечера, помогая медсестре, профессору, просто разговаривая с Мартином.
        Сегодня, как обычно, она вошла в палату, будто освещая ее - солнце так играло в ее волосах, отражалось в глазах, что она сама казалась домашним солнцем, по крайней мере солнечным зайчиком. Она проверила данные аппаратов (этому она научилась уже давно) - стабильно. Она привычно уселась с ногами на кушетку рядом с кроватью Марти и принялась рассказывать о прошедшем дне. Она рассказывала, помогая себе жестами и движениями бровей в наиболее эмоциональных моментах, затем достала книгу и стала читать. Она старалась отгонять от себя усталость, но голова сама клонилась к валику кушетки.
        «На три минуты»,  - подумала Мелани и сдалась.
        Но и во сне она видела эту палату, видела Мартина, лежащего неподвижно, себя, сжимающую его руку. Мелани настолько погрузилась в эту неподвижную жизнь, что сны ее превратились в последовательное переживание уже пережитого, будто видеозапись, поставленная на постоянный повтор. Как было страшно, когда у Марти случился тот приступ… Она заново видела себя рядом с его койкой, слышала свой голос.
        - И мистер Сандерс, Том Сандерс, помнишь его? Он открыл секцию карате. Как только ты окрепнешь, пойдем туда вместе, он сказал, что возьмет меня, если я захочу. О тебе спрашивают учителя. А еще я сегодня читала книжку про НЛО, мне кажется, тебе бы понравилось. Только я не понимаю, почему они не хотят с нами общаться? Просыпайся скорее, Марти. Я бы так хотела поговорить с тобой обо всем этом.
        И тогда она взяла его за руку. Она и раньше так делала, когда проверяла пульс, когда меняла капельницу, но почему-то ей было неловко брать Марти за руку просто так, ей это казалось чересчур сентиментальным. Но сейчас она забылась и взяла его за руку, как если бы они шли рядом, как прежде, будто ничего и не было. И тут тело Мартина неестественно выгнулось, откинулась голова, плечи развело в стороны. Мелани кричала о помощи и пыталась удержать изгибающееся тело. Конвульсии ломали Мартина, из его рта пошла пена, он хрипел, а все датчики будто сошли с ума, мигая красными лампочками. Ломаная кривая его сердечного ритма вдруг превратилась в тонкую нитку, тянущуюся под оглушающий высокий сигнал, а Мартин обмяк на койке.
        - Дедушка! Скорее!  - Мелани кричала, не замечая слез, катящихся по щекам.
        Профессор уже вкалывал мальчику какой-то стабилизирующий препарат, но сердечный ритм не восстанавливался, продолжая свою высокую ноту неподвижности.
        Мелани наклонилась к Мартину, она только сейчас ощутила, как легко он может уйти, оставив ее один на один с этим городом, школой, кошмарными снами и страхами.
        - Мартин! Мартин, прошу тебя, не надо! Мартин, я же так не смогу!  - Она кричала, наклонившись к койке, вцепившись в его руку.
        - Мартин, ты слышишь меня? Ты должен быть сильным, ты должен жить. Нельзя сдаваться сейчас.  - Профессор говорил негромко, голос его слегка подрагивал, он напряженно смотрел в лицо Мартина. Оно было бледным и бесстрастным, совсем лишенным жизни.
        Профессор опустился на колени и обхватил плечи внука руками, он шептал ему на ухо:
        - Не умирай, прошу, не умирай, ты нужен мне, ты мне очень нужен. Мальчик мой, прошу.
        Мелани молча смотрела на них, забывая вытирать слезы, ее рот кривился от беззвучных рыданий, а она даже не замечала этого. Мартин умирал, и больше ей ни до чего не было дела, он умирал на ее глазах, а она не могла помочь, могла только молить его вернуться, молить Бога или тех разумных существ, что сотворили этот мир.
        Профессор умолк, все еще стоя на коленях перед Марти. Тишина слилась с единой нотой, обозначающей смерть,  - и вдруг прервалась. Прервалась бесконечная нота, тишина, смерть - так просто, всего лишь небольшой штрих на мониторе вместо прямой линии означал, что сердце Мартина забилось, означал новую надежду, веру, счастье, жизнь.
        - Он жив! Профессор, он жив!  - кричала Мелани, не помня себя.
        - Спасибо, спасибо мой мальчик. Ты справился, ты смог, спасибо тебе.  - Профессор осторожно пожал плечо Мартина. Он медленно поднялся с колен и подошел к окну.
        - Теперь все будет хорошо, дедушка?  - Мелани взволнованно следила за ним, не понимая, рад ли он.
        Голос профессора звучал хрипловато, он ответил, не поворачиваясь:
        - Да. Я надеюсь, что да.
        Он надеялся, но он ничего не мог знать наверняка. Мартину предстояло перенести еще окончательное подсоединение протезов, его мозг будет соединен с компьютером… Никто не мог сказать, преодолеет ли он это испытание.
        Мелани проснулась и резко поднялась на кушетке. На лбу выступила испарина, а щеки были мокрыми от слез. Она посмотрела на Мартина - он так же спокойно лежал на белых простынях, голова утопала в подушке, но он был жив, он был жив, а это значило, что он все еще борется. Она подошла к нему и аккуратно погладила его беззащитно раскрытую ладонь. Жаль, она не может отдать ему часть своих сил. Мелани снова легла и закрыла глаза. Вот бы заснуть без снов, просто отключиться и на несколько часов забыть обо всем.
        Она не видела, что в эту минуту у Мартина дрогнуло левое веко, свело судорогой бровь. Подключенный к мозгу Мартина процессор вышел из режима сна и заработал. На мониторе открылся новый документ. На чистой странице появилась точка, затем еще одна и еще. Курсор перескочил на следующую строку, и на ней начали появляться буквы: сначала медленно, а затем все быстрее, будто бы ребенок начал бить ладонями по клавиатуре. Лист заполнился бессмысленным набором знаков и тут же очистился. На чистой странице заново начали появляться буквы, которые на этот раз складывались в слова: «Это Мартин. Я слышу вас. Ответьте мне!» Послание оканчивалось строкой восклицательных знаков. Если считать, что восклицательный знак - возможность выразить повышение тона, то Мартин кричал изо всех сил, срывая горло, но показать это мог, только расцарапав чистую строку этим частоколом палочек и точек.
        Утром профессор прошел мимо монитора, сонно потирая небритые уже два дня щеки. Он проводил в клинике по несколько суток в эти дни. Его взгляд невидяще скользнул по монитору, посланию Мартина. Он посмотрел на девочку, спящую на кушетке, подложив ладонь под щеку. Приоткрытый рот, веснушки на носу, длинные ресницы подрагивают во сне - совсем малышка. Профессор вздохнул и с сожалением прикоснулся к ее плечу.
        - Мелани, девочка, пора просыпаться. Мэри приготовила поесть, а Рон сможет подвезти тебя до школы.
        Мел, будучи еще в полусне, начала подниматься, шарить ногами по полу в поисках обуви. Но осознав, что она еще не опаздывает, хорошенько потянулась и взъерошила свои рыжие волосы, запустив в них пальцы.
        - Кажется, сегодня хорошее утро, да?
        Профессор улыбнулся. И откуда только в ней эта энергия, этот свет? Чтобы он делал без этой малышки…
        - Теперь-то уж точно хорошее,  - мягко ответил он, но тут же добавил серьезно:  - После уроков зайди домой, узнай, как дела у мамы. Я совсем отнял тебя у нее.
        - Конечно, зайду. Но не волнуйтесь, мама справляется и без меня. Она все понимает.
        - Хорошо. Так, теперь не спорь.  - Профессор достал из кармана несколько денежных купюр и протянул их Мелани.  - Я нанимаю тебя на должность медсестры, на полставки.
        - Но я же просто хочу помогать Марти. Мне не нужно за это платить.
        - Я знаю, но у нас не хватает персонала, а ты делаешь работу, за которую мы обычно платим. Ты думаешь, эти деньги будут лишними? Или они тебя недостойны? Пожалуйста, давай ты не будешь меня обижать и сама не станешь обижаться - и все будет хорошо.
        Мелани нехотя засунула купюры в свой школьный пенал.
        - Я отдам их маме, можно?
        - Это твои деньги, ты можешь распорядиться ими на свое усмотрение,  - пожал плечами профессор.  - Ну что? Новый день, новые дела! Что там у нас с утренними показаниями?
        Мелани молча смотрела на монитор. Она вопросительно перевела взгляд на профессора, будто пытаясь понять, может ли это быть шуткой, затем снова пробежала глазами слова на экране.
        - Ну, что там такое, Мелани?  - профессор заглянул ей через плечо. Он прочитал текст, и сердце сразу же застучало очень громко, отдаваясь в голове, в груди, в пальцах. Он выдохнул и попытался успокоиться.
        - Мелани, девочка, подумай сейчас хорошенько и скажи: ты написала это?
        - Нет! Я ничего не трогала! Это значит… - Мелани испуганно, не веря в происходящее, оглянулась на профессора.  - Мартин…
        Профессор ввел какой-то код и начал быстро печатать: «Мартин, это дедушка! Ты здесь?»
        Он и Мелани не отрывали взглядов от монитора. Мелани вцепилась в рукав профессора, ее губы беззвучно шевелились. В таком напряженном ожидании прошла минута. Мелани разочарованно опустила плечи, смущенно убрала руку, осознав, что помяла белоснежный халат профессора. Тот досадливо поправил очки.
        - Прости, моя девочка, мне показалось, что ему удалось… - Он прервался. Вдруг на экране снова начали появляться буквы. Они заполнили всю страницу, затем последовательно удалились. И на первой строке чистого файла появились слова: «Я здесь! Я могу отвечать! Я могу!»
        Мелани закричала так, как это умеют только тринадцатилетние девчонки, и повисла на шее профессора. А тот обнял ее и все перечитывал слова на мониторе, не веря своим глазам.
        Мелани, будто опомнившись, подбежала к Мартину, по-прежнему лежащему на больничной коке. Она ожидала увидеть изменения в его лице, но оно было прежним - белым, безучастным, неживым.
        - Я знала. Я знала, что у тебя получится, Марти,  - прошептала она ему в самое ухо.  - Ты молодец!
        - Мелани,  - голос профессора прозвучал бесцветно.  - Мелани, я не знаю, как ответить.
        Она прочитала новое сообщение, высветившееся на экране: «Дедушка, а где папа и мама? Где маленький Ларри?»
        - Мы не можем скрывать от него. Но… - Профессор еще раз взглянул на осунувшееся лицо мальчика, на его строгие тонкие губы.
        - Мы должны сказать.
        Мелани решительно придвинула клавиатуру и начала набирать: «Мартин, дедушка и Мелани здесь, с тобой. Но произошла катастрофа. Папы, мамы и Ларри больше нет. Будь сильным. Мы любим тебя». Она посмотрела на профессора, ожидая, что он остановит ее, но он молча смотрел на монитор. Она отправила сообщение, ощущая при этом, будто запустила в беззащитного друга камнем.
        «Иначе нельзя»,  - стучало в ее голове.
        Монитор белел пустотой страницы. Моргал курсор, ожидая появления новых символов.
        Профессор повернулся к Мартину и увидел, что из его левого глаза из-под ресниц текут слезы, сбегают по виску и теряются в волосах.
        - Тебе придется быть сильным, мой мальчик, так уж случилось,  - тихо шепчет он.  - Так уж случилось…
        Мартин не выходил на связь весь день. Мелани подходила к монитору, но только курсор продолжал глупо подмигивать, будто обещая новые буквы. Она вставала ночью, но монитор так же светился белым. Следующие день и ночь Мартин не давал о себе знать. Не выдержав ожидания, Мелани набрала сообщение и после долгих терзаний отправила ему: «Мартин, скажи что-нибудь. Мы с дедушкой здесь, мы по тебе очень скучаем!» Она смотрела в монитор с отчаянным ожиданием, но курсор продолжал тихо подмигивать, и ни слова не появлялось в ответ…
        ………….
        …Мартин не ощущал своего тела, он будто бы пребывал в огромной светлой комнате, где не было видно ни пола, ни потолка, ни стен, хотя они, конечно же, были, иначе что же это была бы за комната? Сообщение Мелани прозвучало в его сознании. Это произошло так странно: он видел слова, но не слышал голоса. Он вдруг понял, что эти слова были адресованы ему, и он мог ответить на них, лишь сосредоточенно подумав об этом. Сейчас ему было так пусто, что отвечать что-то казалось просто сверхъестественным действием.
        Он не понимал, что с ним, где он, он не помнил, что случилось. Но он знал, что родителей больше нет с ним. Они были мертвы, а это значило, что мама никогда больше не будет заливисто смеяться, откидывая назад голову, не будет ерошить ему волосы теплыми пальцами, не будет смешно целовать его по-эскимосски - носом, а папа никогда не посмотрит на него серьезно, смеясь при этом одними глазами, не скажет: «Ты все правильно понял, сын»  - так, что Мартин почувствовал бы внутри тепло разливающейся гордости. И Ларри мертв… Маленький Ларри… Разве могут умирать малыши? Разве могут умирать папа и мама?
        Он не чувствовал своего тела, но чувствовал, что плачет. Если бы он не плакал, то не смог бы дышать, он знал это. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как ему впервые удалось заговорить с дедушкой и Мелани. Иногда ему казалось, он слышит их голоса, чувствует тепло прикосновений, а иногда он словно оказывался совсем один, и в этой просторной светлой комнате становилось темнее и холоднее. В такие моменты ему совсем не хотелось двигаться, а, наоборот, закрыть глаза и свернуться калачиком на полу. Сейчас он вдруг почувствовал чье-то присутствие. Вдалеке очертились бледные силуэты. Они становились четче, приближались, и вдруг он различил фигуры родителей.
        - Мама! Папа!  - он бросился к ним, прорываясь через густой воздух, как через толщу воды.  - Я боялся вас больше не увидеть, я думал, вас больше нет!
        Он хотел обнять их, но не смог. Только ощутил тепло, но не твердость тел.
        - Марти, мой милый, здравствуй!  - Мама смотрела на него, а в глазах ее стояли слезы.
        - Здравствуй, малыш,  - голос отца звучал хрипло.
        - Я соскучился! Мне страшно здесь одному!
        - Не бойся, ты не должен бояться. Мы так любим тебя, что наша любовь защитит тебя от любой опасности.
        - Вас больше нет? Это правда?  - его голос сорвался.
        - В этом мире - правда. Но мы будем всегда. И ты будешь всегда. Сейчас тебе трудно это понять, но, поверь, это так. Поэтому не нужно бояться, нужно радоваться и жить. Понимаешь?  - Мартин ощутил тепло, будто бы его нежно и крепко обняли любимые руки.
        - Не бойся жить, Мартин. Не бойся боли, не бойся испытаний, не бойся чувствовать - все это жизнь, а значит, все это счастье. Поверь нам, малыш. Возвращайся.
        Если может быть горькое счастье, то Мартин ощущал его в полной мерее.
        Он понял, что должен делать.
        ………..
        …Мелани не получила ответа на сообщение и целый день ходила из угла в угол, проходя мимо компьютера, заглядывала в монитор в надежде увидеть новые слова, напечатанные Марти, но каждый раз разочарованно опускала голову и снова проделывала свой путь к окну и обратно. «Очень скучаем!»  - ей было так неловко и стыдно читать эти жалобные слова.
        Она снова взглянула на экран и привычно сделала пару шагов к окну. Ей потребовалась секунда, чтобы осознать, что Мартин ответил. Она кинулась обратно к монитору. «Я хочу жить. Что я должен делать?»  - читала она. Не верила, читала снова и снова.
        - Дедушка, быстрее! Мартин ответил!  - закричала она, опомнившись.
        Профессор, разбиравший бумаги в дальнем углу палаты, быстро пересек комнату. Прочитав сообщение Мартина, он удовлетворенно улыбнулся, будто бы знал, что так все и будет.
        - Хорошо, я не сомневался в моем внуке. Напиши ему, что мы его услышали. Напиши, что мы верим в него, что мы его поддержим. Напиши, что мы будем учиться!
        Мелани удивленно свела брови.
        - Учиться? Но как?
        - Очень просто, смотри,  - профессор наклонился к экрану.  - Итак, найди-ка файл Мартина. Так, теперь подключайся к Интернету. Загрузим для начала учебную литературу, я подготовил список.
        Они загрузили учебники по всем предметам. Мелани хотела напомнить, что они с Марти еще не проходят астрономию, химию, физику и высшую математику, это только для старшеклассников, и то не для всех. Но, посмотрев на сосредоточенное лицо профессора, примолкла.
        Учебники были отправлены Мартину, их поглотило его сознание, а уж как он распорядится этой огромной информационной базой, Мелани и профессор не могли знать наверняка. Они оба встрепенулись, когда на экране появились новые слова, написанные Мартином: «Я могу выходить в Интернет?»
        - Кажется, наш мальчик действительно настроен на работу. Инициатива в такой ситуации - это хороший знак.  - Профессор держался деловито и сдержанно, но внутри него билась радость. Как хорошо, что он уже создал программу-помощника для мальчика! Он верил в Марти не зря!
        - Мелани, оставь линию открытой, а вот эту программу скопируй в папку Мартина,  - он протянул девочке флеш-карту.
        - Что это?  - Мелани все еще была ошарашена происходящим.
        - Это программа искусственного интеллекта. Сейчас Мартин сталкивается с огромными объемами информации, ему нужно будет не только узнать много нового, но и заново научиться видеть мир, управлять своим телом, общаться. Ему нужна постоянная поддержка, для этого я и создал Ларри.
        - Ларри?  - Мелани переспросила.  - Как щенка?
        - Ну да, ведь на этом сложном пути ему потребуется преданный друг, а мы с тобой пока не всегда можем до него достучаться. Ларри же будет в его сознании всегда, готовый помочь.
        Мелани вставила флеш-карту, и на мониторе появился анимированный белый щенок. Девочка нажала клавишу ввода, и щенок исчез.
        - Ну вот, теперь Марти не один, а мы с тобой можем немного передохнуть,  - профессор удовлетворенно кивнул.
        ……….
        …Мартин не знал, что может читать и запоминать так много. Удивительное ощущение всеохватности его сознания не оставляло его с тех пор, как он увидел образы родителей. Родители ушли, растворившись в бесконечности окружавшего его пространства, оставив ему ощущение теплоты. Мартину совсем не было страшно. Он почему-то чувствовал себя защищенным. Ему скорее было интересно - огромное количество информации поступало извне. Мартин сам не понимал, как, но книги проникали в его память и оставались там, превращаясь в знания. Он не пробегал глазами строки и не слушал чтение вслух. Книга, будто информационное облако, вдруг обволакивала его, заполняя окружающее пространство, и через секунду он понимал, что сигнал считан, книга усвоена. Мир становился все интереснее с каждой секундой, Мартин начал понимать, как сложно, интересно, прекрасно он устроен. Он проглатывал книгу за книгой. Наконец он ощутил странный дискомфорт, но не понимал, в чем дело. Если бы он мог чувствовать свое тело, он бы ощутил ломоту в затылке и шум в висках - такому количеству знаний нужно время, чтобы улечься в мальчишеской голове.
        Мартин напрягся, и ему показалось, что он поднял руку и помассировал ею затылок. Тело его лежало неподвижно на койке, где его и оставили профессор и Мелани, но в своем сознании он уже не мог быть бестелесным. Ему нужно было прыгать, бегать, отвлекаясь от постоянных умственных перегрузок. И сознание умело создало иллюзию физических телесных ощущений. Мартин не до конца понимал, как это произошло, он просто радовался возможности вновь ощутить себя полноценным мальчишкой.
        - Ого, как это странно и здорово!  - Колени пружинисто согнулись, он оттолкнулся и высоко подпрыгнул, приземлился и, не удержав равновесия с непривычки, упал на выставленные вперед руки. Он ошарашено покрутил головой и рассмеялся. Вскочил, потянулся, вскинул руки и сделал колесо. На этот раз он ловко вскочил на обе ноги и снова рассмеялся от радости и облегчения.
        Вдруг он заметил, что кто-то приближается к нему издалека. Очертания были нечеткими, но он уже понимал, что это не человек, а скорее небольшое животное. Он напряженно вглядывался, и вдруг, разобрав, кто это, восторженно вскрикнул и кинулся со всех ног навстречу. Неловко переваливаясь, к нему спешил пушистый щенок. Он уже научился как следует ходить, но так размахивал хвостом от радости, что ему было трудно держаться на ногах. Белая пушистая шерсть, умные глаза и угольно-черный нос - это был Ларри, тот самый Ларри, неловкий и смешной малыш, которого Мартин так полюбил, по которому так горевал.
        - Ларри! Это ты?!  - Мартин уже хотел было зарыться пальцами в теплый мех, прижать к себе своего любимого пса, но неожиданно услышал в ответ размеренную речь:
        - Я программа искусственного интеллекта, я создан, чтобы во всем помогать тебе. Я буду хорошим другом, Мартин.
        Спокойный голос так не вяжется для Мартина с образом его глупого маленького щенка, что он остановился, не зная, как вести себя дальше.
        - Так значит, ты не настоящий? Ты программа?  - Его голос звучал немного разочарованно.  - И о чем я только думал… Откуда здесь взяться живому щенку…
        - Ты рассуждаешь не совсем верно, Мартин. Что есть реальность? Что значит настоящий? Я создан разумом человека, я мыслю, а следовательно, существую. Нам еще предстоит узнать, кто это сказал и по какому поводу. Нам многое предстоит узнать вместе…
        - Да, прости, Ларри. Конечно, ты настоящий… Ты существуешь здесь, как и я. Я ужасно рад тебе, правда. Мы ведь станем хорошими друзьями, да?
        - Конечно, для этого я и создан. Чем ты хочешь заняться? Я просканировал информацию, полученную тобой за последние несколько часов. Похоже, ты неплохо поработал, и теперь стоит дать голове отдых. Не хочешь поиграть во что-нибудь?
        - Ура! Конечно, хочу!  - Мартин подпрыгнул от радости.
        - Перед тобой огромный выбор игр и развлечений - Интернет переполнен подобными ресурсами. Я подобрал для тебя лучшие игры из самых разных направлений. Начнем же?
        Так потянулась новая жизнь Мартина, несмотря на то, что его тело неподвижно лежало на больничной койке. Это была насыщенная жизнь, сложная, интересная. Он постоянно учился, огромные тома, найденные в электронных библиотеках, загружались в его память. Он давно одолел школьный курс и теперь продвигался вглубь наук, осваивая специальную научную литературу по физике, химии, биологии, медицине, математике. Он запоминал стихи, романы, философские трактаты и исторические документы. Ему удавалось совместить знания, полученные в самых разных научных отраслях, и, соединившись, подобно фрагментам пазла, они составляли для него новую полную и глубокую картину мира. Он ощущал зависимость каждой детали от общей конструкции, и чем больше узнавал, тем сильнее желал знать больше.
        Его обучение не ограничивалось абстрактными знаниями. Под внимательным взглядом Ларри он постигал основы боевых искусств, обращения с оружием, учился водить машину и самолет. Его сознание запоминало, какие сигналы нужно будет послать телу во время прыжка с парашютом, обороны в ближнем бою, стрельбы из автомата и пистолета. Он учился медитировать, управлять своим телом, болью, страхом и возбуждением. Его тело пока было неподвижно, но Мартин знал, что наступит тот момент, когда он встанет с кровати, и его мозг будет подготовлен терпеть и принимать боль восстановления, а в памяти уже будут заложены приемы и трюки. Нужно будет только подождать, пока его тело немного окрепнет.
        Когда же он чувствовал, что затылок начинает тяжелеть и виски сдавливает усталость, Ларри предлагал ему поиграть, и Мартин с радостью отдавался игре всей своей детской сущностью. Была ли это охота на вампиров, гонки «Формула-1» или соревнования на сноубордах, он со смехом или страхом, но всегда азартно тратил на эти забавы свое время без капли сожаления.
        Моменты, когда в своем сознании Мартин особенно увлекался игрой, физическими испытаниями или погружением в дебри науки, можно было отследить, наблюдая за его физическим лицом. Профессор неоднократно замечал, как дрожат ресницы, как заливаются румянцем щеки, как учащается сердечный ритм и даже пробегает судорога по мышцам мальчика, казалось бы, атрофировавшимся. В такие секунды он спешил позвать Мелани и порадовать ее этими еле заметными проявлениями жизни. Только эта маленькая девочка могла понять, насколько они важны, как много они обещают и как о многом говорят.
        Профессор и Мелани видели эти тени внутренней жизни Мартина и ликовали. Но внутренняя гроза, потрясшая его, осталась незамеченной ими. Мартин просматривал газетные архивы, заголовки мелькали, история города с огромной скоростью загружалась в его память. Вот возведение первого культурного центра, открытие музея, новые дома. Вот он вспоминал, что был там еще совсем малышом, вот празднование Дня города. Он вспоминал и новыми глазами видел все городские трагедии: кризис, крупные аварии, нелепые смерти. Но вдруг загрузка новых файлов остановилась. Мартин, не отрываясь, смотрел на газетный заголовок годичной давности «Взрыв в особняке доктора Стоуна». Он понимал, о чем пойдет речь, но не мог решиться и начать чтение. Наконец он сделал над собой усилие, и обрывки фраз замелькали в его голове: «при невыясненных обстоятельствах», «множество жертв», «невероятная трагедия», «не подлежит восстановлению», «ребенок вряд ли останется в живых», «дело закрыто за недостатком улик»… Он почувствовал, что его горло сдавливают невидимые клещи, впервые за долгое время он будто бы приблизился к своему физическому телу,
ощутив боль и бессилие. Он чувствовал, что слезы текут у него из глаз, хотел крикнуть, хотел вскочить на ноги и начать ломать все вокруг, вымещая ярость, которая была так огромна, что казалось, она разорвет его голову, его тело, сведет его с ума.
        Тело, подключенное к медицинским аппаратам, сводило судорогой, оно тряслось и выгибалось, будто от электрических разрядов, из закрытых глаз текли слезы, рот приоткрылся и грудь вздымалась от неровного дыхания.
        Мартин почувствовал, что перестает контролировать себя и вот-вот потеряет сознание, ему стало страшно от того, какая ненависть поселилась в нем, от того, какую огромную власть она имеет над всеми его чувствами.
        - По… помоги… - Он уже не понимал, говорит или думает, но услышал в ответ спокойный голос Ларри:
        - Основы медитации, Мартин. Ты должен перестать думать, ты должен отключить разум и дышать. Только вдох. Только выдох. Больше ничего.
        Мартин почувствовал, что он не один в этом ужасе, и смог выдохнуть. Вдохнул, насколько мог, глубоко и выдохнул снова. Постепенно контроль над телом и разумом возвращался к нему, и он обессилено повалился на спину. В это же мгновение его тело расслабленно застыло на сбитых простынях. О недавнем приступе говорили разве что упавшее на пол одеяло и испарина на лбу мальчика.
        - Мне было страшно, и я не знал, что делать. Я был совсем один, и мое тело и мое сознание оставили меня. Я боялся, что умру. Ларри, ты слышишь?  - Он испуганно смотрел на окрепшего за это время пса.
        - Я слышу, я тоже чувствовал твою боль, твой страх. Но ты должен научиться использовать эту энергию. Сейчас ты не можешь управлять собой, и воспоминания, вызвавшие шок, чуть было не погубили тебя. Но ведь ты впервые почувствовал связь с телом, верно? А значит, скоро ты сможешь вернуться в физический мир. Мы вместе научимся делать так, чтобы эта ярость давала тебе силы для новых свершений, мы обуздаем и одомашним ее, понимаешь, Марти? Мы одолеем эту слабость и сделаем ее нашим преимуществом.
        - Хорошо. Только… будь со мной рядом.  - Мартин зарылся лицом в густую шерсть друга.
        …………
        …Ход жизни замедлился. Время не ощущалось, оно превратилось в густую массу, в которой можно было медленно плыть, расслабив руки и ноги, можно было заснуть и проснуться, не заметив перемен. Такой казалась Мартину его жизнь. Он продолжал много читать, следил за новостями и воспитывал свой разум и дух, осваивая все новые и новые дисциплины боя и самозащиты, постигая глубины медитации. Но его тело все еще не было готово к жизни, он больше не ощущал его и не знал, когда снова сможет ощутить физическую тяжесть своей руки, согнуть и разогнуть пальцы, почувствовать прикосновение живого человека. Дедушка и Мелани были рядом, он знал это, он рисовал их образы. Но он не видел их. А мечтал видеть, прикасаться, говорить и слышать ответные голоса, а не только воспринимать сообщения.
        Он не чувствовал, сколько времени прошло, ему казалось, что бесконечность. И бесконечность могла длиться еще и еще, а могла оборваться в следующую секунду.
        А в действительности времени прошло немало - пять лет. Мелани повзрослела, круглое личико обрело новые тонкие черты, и без того серьезные глаза - новую глубину. Она все так же проводила дни в больнице, только теперь она куда увереннее обходилась с оборудованием и больными, за эти годы став профессиональной медсестрой. Профессор чуть сгорбился, его волосы стали еще белее, но взгляд и улыбка по-прежнему озаряли светом. Он все так же по-детски открыто и живо отзывался на все новое, читал научные статьи, забывая про все на свете. Они с Мелани превратились в небольшую семью, а центром этой семьи по-прежнему был Мартин.
        За эти пять лет работа над восстановлением его тела не останавливалась. Профессор продолжал развивать и совершенствовать протезы, которые со временем стали неотъемлемой частью тела Мартина. Их уже не нужно было отсоединять. Механический глаз был окончательно готов к функционированию и казался естественным на фоне металлической полумаски, составляющей левую половину лица юноши. Профессор ждал, что его мальчик проснется и почувствует свое тело готовым к движению, а не тяжелой обузой. Мелани с удивлением следила, как меняется внешность ее друга. Несмотря на неподвижность, он все же рос, его черты становились строже и взрослее, темные волосы отросли и теперь лежали на подушке черной волной, даже плечи стали шире и не казались такими слабыми рядом с мощными механизмами протезов.
        За эти пять лет профессор и Мелани видели разные признаки внутренней жизни Марти, научились по мельчайшим изменениям в линии губ и бровей, по дрожи ресниц, по усиленному дыханию понимать, радуется он или печалится, активно работает или медитирует, почти остановив сердцебиение. Они общались с ним, отправляя сообщения, часто оставаясь за монитором компьютера до утра, не в силах прервать разговор. Они жили как настоящая семья, поверяя друг другу радости и печали, спрашивая совета и делясь мечтами. Они ждали только одного: когда тело Мартина оживет, когда они приступят к новой, невероятно трудной, но и невероятно радостной фазе его жизни. Они знали, что эта фаза наступит…
        - Скоро, Мелани. Я знаю, что уже скоро ему придется выйти из темноты внутреннего мира. Помнишь, я говорил, что он глубоко под толщей воды? Так вот, сейчас он поднялся к самой поверхности. Еще один толчок, небольшое усилие - и он вынырнет из воды, а солнце, что кажется сейчас размытым и бледным, ворвется в его жизнь и ослепит. Сначала ослепит, а только потом согреет, сначала ослепит, а только после - поразит красотой. Понимаешь меня, Мелани? Это страшно. Поэтому он все еще ждет. Но это чудо, от которого нельзя отказаться, поэтому я верю в Мартина, я не сомневаюсь в нем ни на секунду.
        - Я понимаю, я все понимаю. Все так, дедушка, все именно так.
        ………
        - Не пойму, что не так с этой штуковиной,  - водитель Рон возился с насосом, подающим воду в фонтан.  - Лето на дворе, жара. Наша Мелани меня спрашивает: «Дядя Рон, отчего не почините наш фонтан?» А я знаю? Он отродясь не работал… Но подождите, я с ним разберусь…
        - Ты хорошее дело затеял, Ронни,  - медсестра Мэри ободряюще похлопала его по плечу.  - Будет нам радость в жаркие дни. А как красиво он будет играть на солнце, ты только подумай!
        - Скоро, скоро,  - отрывисто отвечал Ронни, не готовый тратить свое время и силы на разговоры. Он углубился в работу в полной уверенности, что скоро доведет дело до конца.
        - Пять лет этот фонтан не работал, разве что чудо сотворится, а то торчать там тебе, милый мой, до зимы,  - пробормотала Мэри, направляясь к лечебному корпусу.
        Мартин по-прежнему лежал неподвижно на своей, хоть и оснащенной по последнему слову медицинской техники, но все же койке. Мэри привычно прошла через палату, занесла утренние данные в историю болезни и раскрыла плотные шторы, впустив в палату солнечные лучи.
        - Пусть немного погреется на солнце, бедный мальчик,  - приговаривала она, протирая пол влажной шваброй.  - А то ведь совсем бледный лежит, как будто неживой.
        Полоска света легла Мартину на лицо.
        - Солнце - это ведь тоже лекарство. От солнца и растения оживают,  - бормотала Мэри и взялась было поливать цветы на подоконнике, но замерла с лейкой в руке. С резким звуком столб воды прочертил небо и рассыпался брызгами, играющими солнечными бликами. Поток ослаб, но тут же ударил с новой силой, и вот уже несколько струй старого фонтана играли на солнце.
        - Неужто получилось? Вот это чудо!  - Мэри восторженно смотрела в окно.
        В это время Мартин согнул руку в локте и поднес кисть к глазам, закрыв их от слепящего света. Он увидел блестящий механизм - каждый палец - техническое чудо, обвел глазами комнату: белый потолок, стены, яркие зеленые пятна слева - это цветы. Он повернул голову и увидел, что за окном, переливаясь и играя на солнце, ослепительно блестели водяные струи старого фонтана.
        - Как… Красиво… - прошептал Мартин и закрыл глаза, обессиленный первыми впечатлениями новой, еще одной своей жизни.
        Он не видел, как Мэри подбежала к нему, не веря своим ушам и глазам. Не слышал, как она звала профессора, захлебываясь, пересказывала ему:
        - Поднял руку, видела своими глазами! Поднял руку, посмотрел в окно, прошептал что-то и снова уснул! Профессор, я работаю в клинике вот уже тридцать лет, мне ли не быть уверенной!
        Он не видел счастливых слез дедушки. Не видел, как Мелани закрыла лицо руками и залилась смехом, таким счастливым, таким безудержным, что суровый старик Рон улыбнулся, услышав его из окна.
        Пять лет стали ступенью к новым годам труда, к морю усилий и боли. Но ничто не могло сравниться со счастьем от преодоления этой маленькой ступени.
        Когда ты впервые за пять лет поднимаешься, поворачиваешь голову, открываешь глаза - это боль. Солнце слепит, сами собой катятся слезы. Когда ты двигаешь руками - заново учишься управлять совершенно чужими тебе железками, которые должны стать твоими ловкими помощниками, а пока только рушат аппаратуру, отказываются подниматься или опускаться,  - это боль, боль, боль в суставах, мышцах, во всем полуживом-полумеханическом теле. Когда ты впервые с усилием садишься на кровати - это счастье. Это победа и праздник. Но счастье - это секунда. Мартин теперь понимал это. Счастье - это секунда, ради которой нужно работать и чувствовать боль. Через секунду, ощущая слабую улыбку на губах, ты уже падаешь на пол, снова потеряв контроль над своими неловкими конечностями. Падаешь, ощущая новую боль. Боль во всем теле, боль, доходящую до самого центра мозга, будто бы прогрызающую себе дорогу, вьющую гнездо где-то там, внутри несчастной головы.
        Мартин научился договариваться с ней, научился задабривать свою боль. Они почти стали друзьями. Ведь когда проводишь с кем-то бок о бок практически все время, нужно находить какие-то компромиссы. Он убаюкивал ее, ложась спать. И просил: «Тише-тише-тише», когда медленно шел на онемевших ногах, опираясь о стену и бессильно сползая на пол. «Тише-тише-тише»  - он знал, что боли не миновать, просто мысленно просил ее не свирепствовать над ним, побежденным. И когда он признавал себя побежденным, боль слегка утихала, видно, почувствовав свою и без того беспредельную власть. Но с новой силой она взвивалась, когда он, уже было упавший и замерший на полу, поворачивался на живот и начинал ползти, сжав свои наполовину металлические челюсти, не замечая, как из левого глаза текут и текут злые слезы. Боль будто бы боялась проиграть. А Мартин будто бы знал, что когда-нибудь она действительно проиграет. И поэтому позволял себе это унизительное попрошайничество: «Тише-тише-тише», потому что за всеми падениями, ударами, судорогами и сдавленными криками лежала его, Мартина, победа над самим собой, над болью, над
смертью.
        Мартин ждал этой победы как резкого удара, как вспышки света, как оглушительного рева болельщиков, разрывающего тишину. Но она не была такой. Победа рассыпалась, как брызги фонтана, а он собирал ее по частям и все никак не мог собрать. Он почувствовал, что частица победного ликования у него в кармане, когда впервые, пошатываясь на слабых ногах, секунду простоял без чьей-либо помощи, а затем мешком повалился на пол, разбив губу. Еще кусочек победы он зажал в кулаке, когда, балансируя руками, прошел от койки к окну и, обернувшись, увидел зеленые искорки в глазах смеющейся Мелани. Когда под ободряющие крики деда прошел по еле ползущей ленте беговой дорожки свои первые пятьсот метров и упал без сил, еле дыша и обливаясь потом. Когда с испариной на лбу вывел кривую букву М в детском альбоме для рисования, зажав в руке огромную ручку для начинающих восстановление координации.
        Иногда он забывал, что по частям он собирает свою победу, что его счастливая жизнь началась. Что сейчас, в эту самую минуту он должен быть благодарен судьбе за невероятную боль, потому что мог бы не чувствовать ничего и лежать неподвижно, быть мертвым. И тогда боль совсем забирала его, поражая не только тело, но и охватывая отчаянием его разум.
        Так случилось, когда он, в очередной раз пытаясь подняться с пола после изнурительной тренировки, обернулся и случайно увидел в зеркале свое отражение: наполовину человек - наполовину робот, с лоснящейся от пота спиной, со спутанными волосами, падающими на бледное лицо.
        - Ты ничтожество!  - крикнул он отражению с негодованием. Ярость и отвращение захлестнули его, и он, сам не понимая, откуда берет эту нечеловеческую силу, согнул пополам и сломал металлическую раму для ходьбы. Он запустил обломками в зеркало, желая уничтожить это подобие человека, это проявление слабости там, где должна царить сила, желая уничтожить самого себя…
        Он швырнул тяжелые обломки и застыл на полу, усыпанный осколками стекла. Тогда ему казалось, что сил не осталось совсем, что он не встанет никогда и умрет здесь, на полу, а из осколков зеркала ему будет ухмыляться неповерженная боль, непобежденная слабость. Его вывел из оцепенения голос, такой домашний, будто бы совсем не встревоженный, а скорее строгий, очень родной.
        - Ну и что ты тут делаешь?  - Мелани мягко прикоснулась к его плечу.
        - Я больше не могу, Мел,  - он умоляюще посмотрел ей в глаза, будто прося разрешения сдаться.  - Посмотри на меня…
        - А ты посмотри на меня. Нет, не отворачивайся, посмотри мне в лицо,  - она удержала его подбородок и заставила снова поднять глаза.  - Смотри и слушай внимательно. Ты, Мартин Стоун, даже и не думай себя жалеть. Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. И я верю в тебя. Слышишь? Ты справишься с чем угодно, потому что тебя так сильно любят, что мне даже страшно думать о том, что так бывает. Понимаешь меня, ты понимаешь?  - она слегка тряхнула его за плечо.
        Мелани говорила строго, даже немного грубовато. И Мартин с удивлением открывал в ней новые стороны, новую, раньше не знакомую ему решимость, силу, страсть.
        - Страшно подумать, как сильно тебя любят, Мартин Стоун. Так что перестань себя жалеть и улыбнись мне сию же минуту!  - Мелани продолжала пристально и строго смотреть ему в глаза.  - Улыбнись, а не то я так тебе всыплю, что мало не покажется!
        Мартин представил себе, как хрупкая рыжеволосая Мелани решительно колотит его бездыханное тело своими маленькими кулачками, и усмехнулся. Мелани прыснула в ответ. И через минуту они оба уже покатывались со смеху, останавливались и, едва переведя дух, заливались смехом снова.
        Этот безудержный смех, смех, соединившийся с болью, Мартин потом вспоминал как один из самых крупных осколков своей победы. Этот осколок он всегда считал наполовину принадлежащим Мелани.
        …Тренировки чередовались с новыми операциями. Тело Мартина обтянули тончайшим слоем силикона со встроенными микрочипами. Он испуганно отдернул руку, впервые за пять лет ощутив возможность осязания. Он все не мог успокоиться и гладил свое лицо, аккуратно проводил пальцами по изрезанному морщинами лбу деда, по удивительно мягкой щеке Мелани, трогал гладкие листья деревьев, нагретую солнцем кирпичную кладку стены, грациозно изогнувшуюся спину соседской кошки и не смог сдержать смеха, когда та лизнула его пальцы своим шершавым языком. Новая кожа казалась совсем настоящей, и Мартин начал выходить за пределы клиники.
        Поначалу ему казалось, что все прохожие смотрят только на него, его неуклюжую хромую походку, на его бледное лицо, на его нестройную мимику. Пройдясь вдоль больничного забора в третий, четвертый, пятый раз, он понял, что никому до него нет никакого дела, он сам придумал себе косые взгляды и кривые усмешки. И ему даже стало немного обидно, что никого не интересует человек, заново научившийся ходить.
        - Ну ты посмотри на них, идут себе по своим делам, а я тут практически цирковое представление показываю!  - шутливо восклицал он, когда Мелани сопровождала его во время очередной прогулки.
        - И вправду!  - она с готовностью поддержала шутку.  - Но, слава Богу, хотя бы один постоянный почитатель у тебя есть. Давай-ка возвращаться домой. Или вернее сказать: бис!
        …Шутя, отвлекая себя от боли, он отвлекал себя и от воспоминаний. Но рано или поздно они должны были догнать и ударить больнее любых несросшихся костей, любых растянутых связок. Он знал это и внутренне готовился к этому удару, не желая, чтобы он стал ударом из-за угла, ударом, перехватывающим дыхание.
        ……….
        Но, видимо, к некоторым ударам невозможно быть готовым. Он стоял, опираясь на трость, и локтем чувствовал дедов локоть. Перед глазами прыгали и расплывались лица родителей, выгравированные на внушительной могильной плите. «Кристофер и Элен Стоун. Любящие и любимые», а дальше годы жизни, после несложных вычислений открывающие невыносимо короткие временные отрезки. Мартин уже отчаялся удержать слезы, и они катились из левого глаза, горячие и странным образом облегчающие дыхание, срывались с острой скулы и высыхали под порывами ветра. Он повернул голову и увидел лицо дедушки, его милого старика. Каким слабым он казался сейчас! Горе прибило его к земле, навело тень на лицо. Его вечно живые, любопытные, по-детски ясные глаза сейчас показались Мартину выцветшими. Он поспешил стереть свои слезы и крепко сжал дедушкино плечо, как будто его внутренняя сила могла передаться через это грубоватое мужское прикосновение.
        - За что их убили, дедушка? Это ведь никакой не несчастный случай, это понятно даже чудаку, проспавшему пять лет.
        Профессор попробовал улыбнуться, но не смог. Он бессильно пожал плечами:
        - Неизвестно. Твой отец был в тот момент на высоте. Многие сильные люди входили в его круг. Иногда, чтобы договориться с такими людьми, необходимо договариваться с собственной совестью, а твой отец не любил и не умел этого делать. Дело сдали в архив, мой мальчик, за неимением улик.
        - С одной стороны я понимаю, но с другой - отказываюсь понимать. Папа, мама, еще десяток друзей нашей семьи… Дедушка, у отца были враги? Ведь это целенаправленное уничтожение. Такое нельзя совершить просто так, между делом.
        - Не знаю, мой мальчик, не знаю. Он не говорил со мной о таких вещах, он не считал нужным отвлекаться на глупых, жестоких людей. С ним мы много говорили о будущем клиники, о его работе, о его идеях… Он был очень талантлив, знай это.
        - Знаю… - Мартин вздохнул, будто решившись признаться в слабости.  - Я очень скучаю, все еще невыносимо скучаю по ним, дедушка.
        - Я тоже, Мартин, я тоже. Но мы должны продолжать жить! Я знаю, иногда это кажется невозможным, но это необходимо. Когда твоя бабушка умерла, умерла нелепо, слишком рано - от руки уличного грабителя, нам с Крисом казалось, что жизнь кончилась. Но потом мы поняли, что мы есть друг у друга. Я осознал, какое это счастье - растить чудесного сына. А как я гордился им! Он всегда был ужасно самостоятельным, с детства мечтал стать врачом. Я все пытался приобщить его к научной работе, но он отказывался. Он был мечтателем, мой мальчик. Он говорил, что хочет сделать этот мир немного лучше, и, оставаясь хирургом, он видел эти изменения после каждой удачной операции. Что ж… Он был гениальным врачом. Они с твоей мамой были чудесными… Чудесными… Ну, что это я, ты все знаешь и так.
        Они медленно покидали кладбище: старик с белоснежной шевелюрой и яркими голубыми глазами медленно шел рядом с прихрамывающим юношей, чье тонкое лицо чуть кривилось то ли от боли, то ли от горечи. За их спинами от тени внушительного надгробья отделился человек в темной куртке и бейсболке с низко опущенным на лоб козырьком.
        - Старик и калека. Удачно,  - проговорил он себе под нос, глядя в спины впереди идущих. Он прикинул расстояние до машины, что дожидалась его недалеко от входа, еще раз оценивающе посмотрел на фигуры профессора и Мартина, сплюнул себе под ноги и ускорил шаг. Быстро поравнявшись с профессором, он резко рванул из его расслабленной руки портфель.
        Профессор вскрикнул от неожиданности и на секунду встретился взглядом с грабителем - мелькнуло ожесточенное, грубое лицо, мутные, будто рыбьи, глаза. В памяти профессора вспыхнула страшная ночь, насквозь промоченная дождем, пропахшая дымом и кровью, пропитанная горем. Тогда это лицо так же стремительно мелькнуло перед его глазами, и он остался стоять, чувствуя неловкую легкость в руке, еще недавно оттянутую ношей подарка. Робот для внука. Подарок для внука. Как странно снова наткнуться на этого человека спустя почти семь лет, когда робот перестал быть игрушкой для его внука, а обратился в неотъемлемую часть его жизни в буквальном понимании: Мартин теперь сам наполовину робот…
        Мысли пронеслись в сознании профессора, он даже не успел испугаться, скорее удивление застыло на его лице. Грабитель по инерции отвел руку с портфелем назад и качнулся вперед, собираясь бежать к своему напарнику, но вдруг резкая боль пронзила его руку. Он закричал, обожженный неожиданной и непрекращающейся болью, и увидел перед собой широко раскрытые и будто остекленевшие глаза молодого человека.
        Эти секунды растянулись для Мартина в бесконечность, все движения казались до невозможности плавными и тягучими, а в голове воцарилась глухая тишина. Будто бы он вдруг оказался под водой. Не отдавая себе отчета, он резко схватил парня в бейсболке за руку, еще даже не осознав, но почувствовав, что это нужно сделать. А затем, увидев его испуганное и ожесточившееся лицо, ощутил, как по телу, от головы и дальше, по рукам и ногам, растеклась ярость. Он сжал руку грабителя, и портфель упал на землю, под пальцами Мартина что-то хрустнуло. Он перехватил руку иначе и с силой швырнул мужчину на землю. Он заранее знал, как именно тот упадет, знал, какие именно кости потенциально могут быть сломанными. Это в памяти возрождались заученные когда-то навыки боевых искусств. Он прижал грабителя ногой к земле, тот уже еле дышал, распластавшись в пыли, а Мартин все давил и давил ногой ему на грудь, сладостно предвосхищая, как через пару мгновений захрустят кости в области солнечного сплетения и этот отвратительный человек перестанет жить. Он вовремя опомнился и убрал ногу, ощутив, что сдавленные крики грабителя
заменились молчанием - бедолага уже потерял сознание.
        Мартин еще смотрел на безжизненно обмякшее тело у своих ног, когда к нему подскочил второй парень с судорожно зажатой в руках битой. Он увидел, что его напарник упал, и решил, что лучше этого неудачника справится с калекой и стариком. У него под сиденьем машины была припасена укороченная бита, уже давно заботливо утяжеленная вкрученными в нее шурупами. Он разбил этой малышкой не одну голову и сейчас не сомневался в своем превосходстве.
        - Эй, клоун, полегче!  - Он замахнулся было, но бита скользнула по воздуху, не задев этого бледного парня.
        Мартин видел, как бита медленно движется ему навстречу, как меняется напряженное лицо нападающего. Он неспешно отклонился, пропуская биту, и, сделав хороший размах, резко ударил парня кулаком в грудь. Он почувствовал, как она подалась под его рукой, как будто была сделана из сухих веток…
        Грабителя с битой согнуло и отбросило назад к машине. Оставив спиной глубокую вмятину, он застрял в погнувшемся корпусе машины. Боковые стекла разлетелись на мелкие осколки, засыпав газон и сиденье в салоне машины. Стоная, парень пытался высвободиться, похоже, так и не осознав, что произошло.
        Наваждение Мартина прошло, и он с недоумением смотрел на свои руки, на грабителей, на встревоженное лицо профессора.
        - Что? Что это было? Как это у меня получилось?  - он посмотрел на дедушку, будто оправдываясь и ища поддержки.
        - Когда после взрыва я впервые увидел тебя в больнице, всего израненного и изломанного, я понял, что судьба коварна. Она дважды посмеялась надо мной, наказав за самонадеянность и наивность. Десять лет назад я написал статью, которая позже была опубликована в медицинском журнале. Статья называлась «Киборг - человек нового времени».
        - Да, я помню ее,  - Мартин качнул головой, еще не до конца понимая, к чему ведет дедушка.
        - Случилось так, что первый киборг в мире - это ты, Мартин. Я должен был изменить твое тело, сделать его более выносливым, сильным, способным к регенерации и быстрому восстановлению. Я должен был сделать это, чтобы спасти тебя. Речь шла не об экспериментах или научном интересе, речь шла о твоей жизни. Теперь ты не только можешь вести полноценную жизнь, но и развивать возможности организма, которые я заложил в тебя за эти годы. Многие возможности трудно научиться контролировать, но ты должен преодолеть себя, тогда труд будет вознагражден, и ты станешь хозяином своей жизни.
        Профессор окинул взглядом грабителей, отправленных в нокаут за какие-то доли секунды.
        - О, это огромные возможности, мой мальчик. Огромные…
        Мартин с испугом приблизил свои руки к глазам. Они выглядели по-прежнему - те же белые костяшки, те же ладони, почти лишенные естественных линий, линий судьбы - на новой искусственной коже они не отпечатались. В этих руках заключалась невероятная сила, которую ему придется контролировать…
        - Мне немного страшно… - доверительно прошептал Мартин.
        - Бояться не надо, мой мальчик,  - профессор ободряюще потрепал его по плечу.  - Пройдет совсем немного времени, и вживление новых органов, протезы, неотличимые от натуральных конечностей, микрочипы и другие механизмы в человеческом теле станут обычным делом. Человек станет более сильным, более здоровым. Он будет лучше и дольше жить. Представляешь это, Мартин?  - Профессор поднял глаза к небу. Он уже видел мир будущего, где не было больных и несчастных, где людям жилось немного лучше.
        - Да ты у меня настоящий мечтатель,  - улыбнулся Мартин, обняв деда своей механической рукой.
        ………
        …Мартин ощущал себя как человек, долго проспавший в неудобной позе и проснувшийся с ломотой во всем теле. Сперва, проклиная все на свете, он не может встать и падает, наступив на онемевшую ногу. Но вот кровь снова начинает циркулировать в затекшем теле, к рукам возвращается гибкость, ноги снова готовы к ходьбе и бегу. Еще минуту назад встать с кровати, подойти к умывальнику, завязать шнурки казалось невероятно сложным, а теперь стало незаметным, вновь неоцененным.
        Какие-то шесть месяцев назад попытка встать на ноги вызывала во всем его теле нечеловеческую боль. А сейчас? Неужели он вознагражден за свои муки? Неужели есть высшая справедливость, некое равновесие испытаний и вознаграждений, которые выпадают на долю человека? Так или иначе, Мартин наслаждался своим телом. Механические протезы, еще недавно казавшиеся ему уродливой заменой человеческих рук и ног, обрели в его глазах красоту и грацию. Его поражало, насколько легко эти совсем недавно неповоротливые железяки теперь отвечали на его внутренние сигналы. Теперь он не заставлял себя сделать еще один шаг, напрягая не только тело, но и сознание, его механическое тело научилось предугадывать его желания. Будто бы в окрепших мышцах и привыкших к послушанию руках и ногах проснулись рефлексы, и тело раньше, чем мозг Мартина, знало, когда нужно сделать шаг пошире и переступить через камень, когда увернуться от брошенного соседскими мальчишками бейсбольного мяча, когда подставить руку, чтобы поймать летящую на пол тарелку, соскользнувшую со стола.
        Энергия разливалась в его теле, и он ощущал потребность в энергичных движениях. Ему невыносимо хотелось бежать наперегонки с ветром, перепрыгивать через бездонные пропасти, плыть, разрезая волны резкими движениями рук.
        Выйдя на легкую пробежку вместе с Мелани, он забылся, ощущая, как напрягаются мышцы ног, как ветер начинает свистеть в ушах, как хоровод деревьев по сторонам превращается в единую зеленую стену. Ему казалось, что он летит. Он смог остановиться только через пару минут, но и их хватило, чтобы оставить Мелани далеко позади, изумленно вглядывающуюся вдаль, приставив к глазам ладонь.
        - Это было как в кино!  - удивленно повторяла она.  - Ты бежал с невероятной скоростью, я не шучу. Ты бежал не как человек, понимаешь, Мартин?
        Он понимал. Те безграничные возможности его тела, о которых говорил дедушка, больше не пугали его. Он хотел все новых и новых испытаний, он хотел знать, на что способен.
        Едва оттолкнувшись от края бассейна, он уже оказывался по другую его сторону, ничуть не устав.
        - Я ведь и плавать-то как следует не умел,  - с удивлением думал Мартин.  - Не зря, не зря были изучены все эти стили плавания. Уже заложенные в память навыки быстро переходили во владение тела.
        Уже однажды испытанная им сила рук снова удивила его, когда он решил попрактиковать пару ударов. Задний двор еще пару недель назад по его же просьбе оборудовали как небольшой спортзал: несколько боксерских груш, пара тренажеров, штанга и набор утяжелителей. Первый же удар с корнем вырвал железный крюк, вкрученный в деревянную балку, на котором груша спокойно висела до встречи с кулаком Мартина. Отлетев метров на двадцать, она застряла в дальних зарослях. Когда Мартин нашел ее, пробравшись сквозь высокую траву, то обнаружил, что в самой ее середине, там, куда пришелся удар, лопнула кожа и из дыры на землю тонкой струйкой высыпаются опилки.
        «Пала жертвой технического прогресса,  - усмехнулся про себя Мартин.  - Да что уж - героически пожертвовала жизнью!» Он легонько пнул грушу ногой, подняв в воздух целое опилочное облако, и отдал честь, вытянувшись по струнке.
        - Не ты первая, не ты последняя, дорогая моя,  - проговорил он и быстро побежал к дому. В его голове уже кипел план тренировок. Если сейчас, не прилагая усилий, не зная хорошенько, как надо бить, плавать, бегать, просто оживляя воспоминания, заложенные в его мозге за эти пять лет накопления информации, он мог такое, то насколько же огромны физические ресурсы его тела?!
        Он ворвался в кабинет деда, когда тот собирал какие-то бумаги со стола, явно собираясь уходить.
        - Дед, ты уходишь? Мне нужна твоя помощь. Я пять минут назад пробил рукой боксерскую грушу и… - Он не договорил, профессор остановил его взглядом из-под бровей.
        - Я видел, окна моего кабинета как раз выходят на задний двор. Я так понимаю, ты еще просто не успел убрать последствия своей короткой тренировки. Не думаю, что Рон будет рад перспективе тащить наполовину выпотрошенную боксерскую грушу к мусорным контейнерам. А когда разберешься с этим делом, спускайся в подвал, я тут кое-что уже рассчитал.
        Краем глаза Мартин заметил формулы, написанные мелким почерком на листах, собранных профессором в плотную стопку, схематическое изображение механической руки и ее мышц.
        - И можешь не торопиться, по твоим нынешним меркам, я окажусь в подвальном помещении еще очень не скоро.  - Из-под строгих бровей профессора блеснули насмешливые и лукавые глаза.
        - Хорошо, я скоро. То есть, я потихоньку. То есть… - Мартин рассмеялся и, махнув рукой, ветром пронесся по лестничным ступеням.
        Спустившись в подвал, Мартин удивленно присвистнул. Еще недавно заставленный коробками со старыми вещами, списанной аппаратурой и поломанной мебелью подвал теперь превратился с современный зал для спортивных тренировок. Профессор как ни в чем не бывало проверял что-то в настройках беговой дорожки.
        - Ну что, мой мальчик, пора серьезно тобой заняться, как ты считаешь?  - он похлопал рукой по приборной панели, приглашая Мартина приступить к тренировкам. Тот, все еще озираясь вокруг, шагнул на ленту.
        - Эти датчики помогут нам понять, каков предел твоих физических возможностей,  - проговорил профессор, подсоединяя присоски с длинными проводами к вискам, груди и запястьям Мартина. Он подошел к плоскому экрану компьютера, на котором появилась 3D-модель юноши.
        - Если почувствуешь, что тебе слишком просто бежать, нажми вон на ту клавишу, она ускорит движение ленты. Но не старайся сейчас показать свой лучший результат, мне нужно понимать, какова твоя норма.
        Мартин кивнул и легко побежал, нажимая на клавишу еще и еще, не ощущая напряжения и не чувствуя, насколько он разогнался. Человечек на экране компьютера, за которым следил профессор, так же заработал ногами. В таблице рядом с его изображением быстро менялись цифры: 5, 7, 12, 23, 58, 103, 185 километров в час. Профессор поправил очки, и пригляделся к показателям. В них не было ошибки, и все органы Мартина работали так же размеренно, как если бы он спокойно прогуливался, дыша полной грудью. Его легкие и сердце будто бы и не подвергались нечеловеческим нагрузкам.
        - А теперь попытайся ускориться!  - крикнул профессор через плечо, быстро записывая показания в карманную записную книжечку. Мартин кивнул и напряг мышцы, собираясь показать дедушке, на что он на самом деле способен. Сердце человечка на экране забилось быстрее, дыхание стало интенсивнее, окрасились в красноватый цвет ноги, демонстрируя мышечное напряжение. Цифра, показывающая скорость, резко скакнула до 312, сменилась снова, уже дойдя до четвертой сотни, но тут Мартин со смехом спрыгнул с еще движущегося тренажера.
        - Похоже, что эти тренировки выльются для нас в целое состояние, дед,  - немного смущенно проговорил он и запрыгал на месте, стараясь поскорее скинуть раскалившиеся кроссовки. Беговая дорожка замедляла свой ход, беспомощно шлепая по полу разорвавшейся резиновой лентой…
        Сила и выносливость Мартина настолько превосходили человеческие, что компьютер не всегда мог отследить и зафиксировать результат. Мартин с легкостью поднимал груз весом в полтонны, ощущая в себе силы поднять штангу в десять, в двадцать раз тяжелее. Он разрывал боксерские груши ударом кулака, так и не израсходовав всю мощь, заложенную в напряженном бицепсе.
        - Попробуй это. Твой кулак должен выдержать, но все же будь осторожен,  - профессор указал Мартину на толстую стальную плиту, прислоненную к стене.
        Мартин оценивающе окинул взглядом зеркальную поверхность и резко ударил в ее центр кулаком. На гладкой поверхности отпечатался след от сжатого кулака. Мартин выдохнул и начал бить кулаками в плиту, еще и еще, напрягая мышцы, не чувствуя боли в руках. В какой-то момент он испугался, что может испортить искусственный кожный покров на своих руках, и остановился, придирчиво осматривая костяшки. Перед ним, по-прежнему прислоненная к стене, стояла плита, вся испещренная вмятинами.
        - Не волнуйся, руки будут в порядке. Я предвидел возможные нагрузки и укрепил состав покрытия,  - успокоил его профессор.  - Ты обладаешь огромной мощью, мой мальчик, но тебе нужно уметь контролировать свою силу. Ты должен понимать, что твое тело подчиняется твоему сознанию,  - профессор легонько дотронулся пальцем до виска Мартина.  - Когда я создавал Ларри, я знал, что он поможет тебе спастись от одиночества, страхов, но сейчас он может помогать тебе в управлении своими внутренними ресурсами. Пусть он рассчитывает силу удара, скорость бега, напряжение в мышцах, фокусировку зрения, тонкость слуха, пусть он станет твоим штурманом и проводником. Твои возможности безграничны, стоит только обратиться к глубинам своего сознания.
        В этот день они оба забыли про время, не вышли из своей спортивной лаборатории ни к обеду, ни к ужину. Только уже поздно ночью профессор охнул, взглянув на электронные часы, висящие над входной дверью.
        - Марти, тебе необходим отдых! И я, старый дурак, тоже хорош, забыл обо всем на свете!
        - Я совсем не устал, дед, честно!  - Мартин довольно улыбался, разминая плечи.
        - Ну что ж, тогда я покажу тебе кое-что напоследок. Знаю, будет трудно, но сейчас ты готов.
        Профессор достал из шкафа пару массивных ботинок на шнуровке и поставил перед Мартином:
        - Надевай, эти не должны расплавиться.
        Мартин ловко зашнуровал ботинки и выпрямился, ожидая новых указаний.
        - Ну что ж, теперь беги. Беги настолько быстро, насколько можешь, и не останавливайся перед привычными препятствиями.
        Мартин кивнул и через секунду затормозил у противоположной стены, обернулся и вопросительно посмотрел на деда.
        - Я не просто так сказал тебе не останавливаться. В тебе куда больший потенциал, чем ты можешь подумать. Ты легко можешь преодолеть эту стену и взбежать по ней к потолку, если только не остановишь себя сам.  - Профессор серьезно смотрел на Мартина.
        - Взбежать по стене? Но здесь несколько метров в высоту. Ты не шутишь?
        - Твое тело управляется твоими мыслями, помни об этом. Если ты будешь знать, что пробежишь по стене и потолку, не замедлив скорости, не почувствовав сомнений, то твое тело подчинится приказу сознания. Ты должен суметь ввести себя в состояние самоконтроля. Вспомни дни, когда ты постигал основы медитации, боевых искусств и погружался в глубины научных исследований. Тогда твое тело было бессильно, но разум был невероятно развит. Сейчас у тебя в распоряжении все те же ресурсы, только теперь твое сознание может управлять физическим телом. Это новый шаг к развитию, который необходимо совершить. Не бойся начать, мой мальчик. Скоро ты поймешь, как это просто.
        Мартин с готовностью кивнул. Он повернулся лицом к стене и сосредоточенно вгляделся в ее поверхность. Ни маленькой трещины, ни впадинки, ничего, за что можно было бы зацепиться ногой. Он потряс головой, отгоняя лишние мысли, и рванул с места, приказывая себе не останавливаться. Дух захватило, он, сам не понимая, как, взбежал вверх по стене, не замедляясь, перевернулся вниз головой и сделал несколько шагов по потолку и, неловко взмахнув руками, упал на пол, пребольно ударившись спиной. Он все еще недовольно сопел, растирая ушибленную поясницу, когда к нему подошел улыбающийся профессор.
        - Ты знаешь, почему ты упал?
        - Я бежал недостаточно быстро?  - Мартин посмотрел на дедушку снизу вверх, ожидая услышать математические данные о скорости его движения по прямой.
        - Нет, ты упал, потому что думал о том, что упадешь,  - профессор протянул Мартину руку и помог подняться.  - Вспомни, как это было тогда, когда ты еще не был отягощен своим телом.
        Мартин закрыл глаза и представил себя снова в той комнате без границ, без времени, без законов физики. Он снова увидел окружающий свет и ничего больше. В белом свечении потонули все лишние мысли, все страхи и неуверенность. Он будто бы со стороны посмотрел на свое тело и услышал голос Ларри: «Скорость соответствует задачам, организм в норме, расстояние достаточное». Он почувствовал приятное напряжение в мышцах и сорвался с места. Он видел, как его тело поднимается по вертикальной поверхности стены, переходит на потолок и спускается по противоположной стене. Он ощущал эйфорию и, не желая останавливаться, а лишь набирая скорость, кружил по комнате, оставляя следы от тяжелых ботинок на потолке и стенах.
        - Я понял, я все понял. Я могу контролировать свое тело. Это нельзя описать!  - выдохнул он наконец, остановившись перед довольно улыбающимся профессором.
        - Я так рад, что вижу это, мой мальчик. Мы с тобой входим в технотронную эпоху, мы сами ее создаем! Сейчас ты должен осознать, что ты не имеешь права на страх и слабость. Твои возможности так велики, что не оставляют за тобой право на эти человеческие пороки.
        - Ты хочешь сказать, что я уже больше не человек?  - Лицо Мартина было по-детски встревожено, он был напуган тяжестью ответственности, ложащейся на его плечи.
        - Я хочу сказать, что ты теперь не такой, как все. Ты человек будущего. Человек совершенной эпохи. От тебя зависит то, каким образом эти новые технологии вольются в человеческую жизнь. Ты должен понимать, что в тебе заключена огромная сила, такая же спасительная, как и разрушающая. И необходимо, чтобы ты мог контролировать эту силу. Ты понимаешь меня, мой мальчик? Не нужно бояться. Ты тот, кто ты есть, ты первый технотроник Земли. И я верю, что это произошло неслучайно. Не каждый смог пройти через испытания, что выпали и еще выпадут на твою долю. Ты на своем месте и не должен бояться, ты должен спокойно делать свое дело, верно?  - Профессор заглянул в испуганные глаза Мартина и почувствовал, как что-то в них изменилось, как будто глубже и спокойнее стал взгляд.
        - Я понимаю, дедушка. Все будет так, как ты говоришь. Я не стану врать, я отдал бы все эти способности, все это блистательное будущее и власть за то, чтобы вернуть все назад, снова оказаться дома с папой и мамой. Но я понимаю, что все происходит так, как должно происходить, и я спокоен.
        - Ты должен знать еще кое-что,  - профессор обнял внука за плечи.  - Я очень люблю тебя, мой мальчик. И для меня ты навсегда останешься тем смышленым мальчуганом, которому я рассказываю о коллективном разуме муравьев, объясняю, отчего небо голубое, а морская вода - соленая. И этот мальчуган навсегда останется для меня важнее технического прогресса и технологий будущего.
        - Ну, не такой уж мальчуган.  - Мартин сконфуженно обхватил руками колени.  - Если ты не забыл, твоему внуку завтра исполняется восемнадцать лет.
        - Не тут-то было, я еще тоже не совсем уж выжил из ума!  - профессор радостно рассмеялся.  - Ну, а теперь пойдем чего-нибудь перекусим, а? Я бы не отказался от блинов с вишневым джемом.
        На следующее утро Мартин встречался с Мелани в городском парке. Они любили иногда пройтись по нему, пока город еще только просыпался и на зеленых лужайках еще не было семей с крикливыми детьми, целующихся парочек и молодых шумных компаний.
        - С днем рождения, Мартин!  - Мелани протянула ему маленькую коробочку, перевязанную лентой.  - Знаю, ты не любишь этот день, но все же…
        Он улыбнулся и взял в руки коробочку, аккуратно развязал ленту и открыл крышку. На его ладони лежал белоснежный цветок, дышащий свежестью. Он удивленно переводил взгляд с цветка на отчего-то залившееся краской лицо Мелани.
        - Ну вот, я так и знала, что тебе не понравится. Это с самого начала была глупая затея! Но я подумала, что учебный год почти закончился, скоро мы получим аттестаты и никогда больше не вернемся в школу, никогда уже не почувствуем себя детьми. И я бы хотела… Может быть, это глупость, но я бы хотела, чтобы ты пошел со мной на наш школьный бал.  - Она подняла голову и прямо посмотрела на Мартина.
        - Ну что ты, я просто не понял… Мел… Да послушай меня, Мел,  - он взял ее за руку.  - Конечно, мы пойдем, я сам хотел этого, просто боялся, что ты не станешь танцевать с неуклюжим киборгом. И я бы никогда не нашел такого прекрасного цветка. Мел, это лучший подарок, правда. А ты - лучший друг.
        - Конечно, лучший. Тем более что выбирать тебе особенно не приходится! —рассмеялась она и состроила горестную гримасу.  - О, тяжелая ноша человека будущего - танцевать на балах с кем попало! И вы только подумайте, попалась ему совершенно рыжая! Вот уж не было печали!
        - Прекращай, я всегда говорил, что у тебя удивительные волосы!  - Мартин хотел сказать что-то еще, но Мелани снова скорчила рожу, и он не смог удержаться от смеха.
        - Дамы и господа, мне восемнадцать лет, я вступаю в пору взрослой жизни и смеюсь над полнейшей ерундой. Поприветствуйте, Мартин Стоун, человек будущего!
        Они продолжали дурачиться, подходя к крыльцу клиники, но остановились в молчании, увидев, что у ступеней припаркован блестящий черный мотоцикл. Каждая линия его конструкции говорила о мощности, обещала скорость. На сиденье лежали два новеньких шлема.
        - Как думаешь, это для… - Мелани вопросительно смотрела на Мартина.
        - Да, конечно, это для Марти,  - профессор, улыбаясь, спускался по ступенькам главного здания.  - Тебе нужно будет получить аттестат. Школьный автобус тут не ходит, а это значит, что вам с Мелани понадобится какое-то средство передвижения. Я подумал, что глупо было бы покупать тебе на восемнадцатилетие велосипед, тем более что ты давно уже изучил не только правила и технику вождения мотоцикла, но и управление военным самолетом. Поэтому я за тебя спокоен. И если что, Ларри всегда начеку.
        - Дед, это супер! Я все детство о таком мечтал - и вот!  - Мартин нетерпеливо провел рукой по мощному корпусу мотоцикла.  - Можно?
        - Узнаю того мальчугана, что не мог нарадоваться радиоуправляемому самолету лет эдак семь назад. Та же улыбка, тот же горящий взгляд, только игрушки стали побольше!  - рассмеялся профессор.  - Конечно, можно, это ведь теперь твой мотоцикл!
        - Можно мне с тобой?  - робко спросила Мелани.
        - Конечно! И не волнуйся, на видеодроме я обошел самого Валентино Росси, а Ларри уже давно замучил меня инструкциями и правилами вождения! Перед тобой самый быстрый и при этом самый аккуратный гонщик в этом городе!  - Он на секунду замялся.  - Да что уж там - наверное, и во всем мире!
        - Тогда я ничего не боюсь!  - рассмеялась Мелани и надела защитный шлем.
        Они мчались по трассе, лавируя между машинами. Мелани изо всех сил прижималась к спине Мартина, вцепившись руками в грубую куртку, и старалась не закричать от страха, смешанного с восторгом. Не снижая скорости, они пролетели мимо поста патруля, ветер от их движения вихрем закрутил штрафные талоны, аккуратно лежащие под стеклом полицейской машины.
        - Ты что-то заметил?  - упитанный полицейский на секунду оторвался от поедания пончика с глазурью.
        - Кажется, ничего. Передай-ка мне еще кофе, Фрэнки, эта работа меня доконает.
        А в это время черный мотоцикл, набирая все большую скорость, уносил Мартина и Мелани за пределы города, на свободную трассу, туда, где заканчивались узкие грязные улочки и открывалось чистое небо, сливающееся с линией дороги.
        - Скоро будет резкий поворот,  - голос Ларри прозвучал в сознании Мартина. Механический глаз считывал расчеты, прогнозирующие движение мотоцикла.  - Советую сбавить скорость, Росси.
        - Я тебя понял, друг,  - тихо проговорил Мартин, крепче сжимая ручку газа.  - Ничего страшного, я беру это под свой контроль.
        Мотоцикл на огромной скорости вписался в поворот и мгновенно превратился в маленькую точку далеко на горизонте.
        ………
        …Лето с уверенностью победителя вступило в свои права, раскалило асфальт, машины и крыши домов, подняло повыше синее небо с клочковатыми обрывками облаков и вернуло ценность вечерам с их прохладой и мягкими сумерками. Будущие выпускники со страхом или с трепетным нетерпением ожидали итоговой аттестации, которая должна была положить конец школьным дням и, как им казалось, стать началом совершенно другой, взрослой жизни. Мелани просиживала дни за стопками учебников, пытаясь за последние несколько дней возместить пробелы в учебе, которые накопились за дни и бессонные ночи, проведенные в клинике. Она шепотом проговаривала формулы, которые, едва уложившись в памяти, обретя смысл и связь с типом алгебраической задачи или геометрической фигурой, тут же перемешивались, оставляя только досадный осадок и путаные обрывки цифр и знаков. Она, уже не пытаясь понять смысл, зазубривала теоремы и формулы, пока голова не начинала гудеть, а затем выходила в их с Марти любимый парк, где можно было лечь на траву и ненадолго забыть о предстоящем экзамене.
        Мартин пытался помочь Мел с подготовкой, но, начиная объяснять простейшие теоремы, тут же увлеченно дополнял школьные задачки объяснениями из разряда семинарских занятий в университете. Ему казалось, что, узнав больше, Мелани тут же все поймет. Его мозг, молниеносно усваивающий информацию, не давал Мартину возможности поставить себя на место обычной ученицы выпускного класса, у которой в голове перепутались треугольники, площади, косинусы, синусоиды и пределы. Он быстро забросил свои преподавательские попытки и просто приходил в парк вместе с Мел, считая вечер удачным, если заставлял ее рассмеяться.
        В день экзамена жара, будто сжалившись над учениками, немного спала, и прохладный ветерок приподнимал пока еще чистые листы итоговых тестов, разложенные на партах. Преподаватель, записавший на доске точное время начала экзамена, пожелал ребятам удачи и разрешил приступать к решению тестов.
        - Постарайтесь сейчас вложить в эти ответы все, что вы узнали за годы учебы. И главное - будьте спокойны, это едва ли не главная составляющая успеха, уж поверьте моему опыту. Ну что ж, начали!
        Мартин окинул взглядом залитый солнцем класс, склоненные головы и забегавшие по страницам карандаши. Его старые знакомые - парни, докучавшие ему насмешками и задиравшие его в младших классах, ничуть не изменились, они так же переглядывались на задних партах, стараясь незаметно скатать ответы у какого-то заучки, сидящего впереди. Мелани все так же была рядом с ним. Она сидела за соседней партой, запустив одну руку в свою рыжую шевелюру, второй медленно переворачивая страницы теста, на лице - сосредоточенность и, кажется, отчаяние. Мартин знал, что она почти не спала, судорожно повторяя ночью параграфы учебников.
        «Ну что ж, начали»,  - тихо проговорил он про себя. И, не останавливаясь на размышления, начал заполнять пустые графы в тестовых заданиях. Все эти вопросы казались ему азбучными истинами, но Ларри все равно внимательно отслеживал каждое движение карандаша, проверяя, не допустил ли Мартин случайной ошибки. Быстро покончив со своей стопкой листов, Мартин быстро взглянул на преподавателя. Тот внимательно следил за учениками, но на секунду отвлекся на свои часы, сверяя их с большим циферблатом, висящим над доской. Мартин быстрым движением заменил только начатые тесты Мелани на свои, испещренные пометками, и как ни в чем не бывало начал заполнять пустые клетки. Мелани вспыхнула и уткнулась лицом в свое спасение - правильные ответы.
        Мартин быстро закончил с присвоенным тестом, вписал свою фамилию в пустую графу вверху страницы и, положив аккуратную тонкую стопку листов на стол преподавателя, вежливо кивнул ему и вышел из класса. Преподаватель удивленно взглянул на часы, а затем, пробежавшись глазами по ответам Марина, изобразил беззвучные аплодисменты: впервые на его памяти ученик спокойно покидал класс через пятнадцать минут после начала экзамена, сдав безошибочно заполненный тест.
        Мартин вышел из здания школы и спокойно оперся о мотоцикл, припаркованный неподалеку. Мелани должна была выйти с минуты на минуту. Через десять минут он уже прогуливался перед крыльцом, через двадцать опустился на ступени… Мелани, смущенно улыбаясь, показалась в дверях школы только через час.
        - Мне бы никто не поверил, если бы я сдала безошибочно выполненный тест через десять минут после начала экзамена. Мои любимые оценки - это тройки, ты же знаешь. Поэтому я исправила пару твоих правильных ответов и не спешила сдавать работу. Конспирация, Марти, ты же должен был что-то такое изучать!  - Она хитро прищурилась, но тут же рассмеялась, а вслед за ней рассмеялся и Мартин.
        - Кажется, мне нужно взять у тебя пару уроков!  - шутливо ответил он.
        Они не заметили, как остальные ученики высыпали на школьный двор: кто-то взволнованно обсуждал варианты ответов, кто-то уже забыл о тестах и весело болтал о предстоящем лете. Новый мотоцикл Мартина тоже не остался без внимания, его тут же окружили любопытствующие, желающие прокатиться или хотя бы дотронуться до руля. Мартин со смущенной улыбкой поворачивался то к одному, то к другому, не успевая отвечать на вопросы. Неторопливо и уверенно к столпившимся подошли Стив, Джонни и Алекс - давние знакомые Мартина. Расшатанная походка, нагловатые взгляды, усмешки, застывшие на лицах,  - все как прежде, будто бы и не было этих лет, будто бы Мартин снова оказался в начальной школе.
        - Неплохой транспорт для калеки, да, Джонни?  - Стив как всегда держался чуть впереди. Он будто бы обращался к своему дружку, но смотрел в упор на Мартина.
        - Мне кажется, он будет рад дать нам его во временное пользование, Стив, —с готовностью откликнулся Джон из-за плеча своего главаря.
        - Тем более что за это мы не станем вспоминать былое и портить его белое личико некрасивыми синяками,  - лениво добавил Алекс, будто бы невзначай разминая пальцы рук, сжимая и разжимая кулак.
        - Это верно, тем более что он стал совсем красавчиком без своих очков. Где же твои толстые линзы, дружок, или, может, ты их потерял по дороге? Тогда тебе тем более нельзя за руль. С твоим-то зрением я бы опасался на улицу выходить, да, ребята? На улице ведь так не-бе-зо-пас-но,  - Стив издевательски растягивал слова, подходя все ближе и ближе к Мартину, задиристо поднимая подбородок.
        Мартин спокойно наблюдал за действиями своих бывших одноклассников, он даже не поморщился, когда Стив толкнул его в плечо и положил руки на руль мотоцикла.
        - Он мне нравится, парни. А Марти должен отдохнуть после экзамена, он так старался - закончил раньше всех…
        - Отдохни, Марти,  - издевательски подхватил Алекс.  - Возможно, тебе даже стоит прилечь.
        Парни переглянулись. Джон будто бы невзначай поигрывал надетым на пальцы кастетом. Алекс резко выхватил нож, чем заставил толпу зевак отшатнуться, но, удовлетворенный произведенным эффектом, стал поигрывать им.
        - Отдохни, а мы пока покатаемся. Немного. Ну, может быть, возьмем твою игрушку на пару дней, если понравится. Но ты же знаешь, что нужно делиться, верно?  - Стив уже уверенно закидывал ногу, чтобы усесться за руль.
        - Вы совсем не изменились,  - голос Мартина прозвучал очень спокойно и даже тихо.
        - Ты что-то сказал?  - Стив резко повернулся к Мартину, готовый ударить.
        - Все так же больше похожи на животных,  - закончил Мартин, будто бы не замечая агрессии.
        - Ты должен тихо радоваться, что ходишь по нашему району, и не раскрывать рот, придурок. Такие, как ты, должны ползать по земле, как тараканы. Не зря тебе переломали все кости, да дедуля подлатал, пошел против природы. Лучше заткнись и отойди, недоносок, или тебе мало, что твоих родителей завалили? Хочешь к маме с папой?  - Стив подошел так близко, что Мартин чувствовал его дыхание. Еще секунду назад он ощущал ледяное, звенящее спокойствие, будто бы со стороны наблюдая за кривляниями этих неумных и жалких подростков, но стоило одному из них сказать что-то о родителях, как в голове у Мартина будто бы что-то взорвалось, ослепив его, оглушив, затуманив сознание.
        Мелани видела, как лицо Мартина побелело, губы сжались, а в глазах появилась невиданная ею раньше ледяная глубина. Она хотела что-то сказать, остановить Мартина, чувствуя, что он может сделать что-то страшное в это минуту, но остановилась, поняв, что этот человек перед ней - не совсем Мартин, ее смелый и при этом смешной и по-домашнему родной друг. Она видела в нем чуждую ее Мартину жестокую холодность.
        - Ты зря вспомнил о моих родителях,  - все так же спокойно проговорил Мартин. Но такой железный холод проступал в его интонациях, что окружившие его ребята опасливо отступили. Стив тоже ощутил толчок страха, но заглушил его, начав нападение первым. Он быстро, без лишних слов и предупреждений занес кулак для удара. Наверное, так же быстро исподтишка нападают шакалы. Но кулаку Стива не суждено было снова рассечь скулу Мартина, как это случилось когда-то в детстве, когда-то в другой жизни. Будто не совершая усилий, Мартин чуть отстранился и быстро перехватил руку Стива. Время словно замедлилось, и он успел заметить недоумение на лице парня, а затем сменившую это выражение гримасу боли - он сжимал своими пальцами кулак Стива, чувствуя, как кости, сначала упруго сопротивлявшиеся давлению, начинают хрустеть, как по одной из костей прошла трещина… Усилием воли Мартин заставил себя разжать руку и ударом в грудь отбросил скулящего Стива к ногам зевак. Он корчился на земле, не пытаясь встать, еще больше походя на жалкого раненого зверя.
        В это время кулак Джона с крепко зажатым кастетом уже несся к виску Мартина. Такой удар мог бы убить менее быстрого противника, но Джон уже потерял способность оценивать свои действия, он видел, что Стивен упал, что кто-то покусился на неприкосновенность власти их банды. Он не думал, он, как разъяренный зверь, бросился в бой. Но Мартин снова ушел от удара и, продолжая движение корпуса, будто бы не совершая усилия, наклонился и, повернувшись в воздухе, нанес незадачливому Джону сокрушительный удар ногой в голову. Грузное тело Джонни отлетело на несколько метров и проехало по асфальту. Он еле слышно стонал, не пытаясь подняться. Лица ребят, окруживших дерущихся в ожидании обычной школьной разборки, выражали потрясение и ужас. То, с какой силой Мартин раскидывал своих противников, казалось им чем-то фантастическим, нереальным, их шокировала спокойная жестокость Мартина, не выработанная в азарте драки, а рассчитанная до последней мелочи.
        Последний из уцелевших парней, Алекс, всегда был похитрее своих дружков. Сейчас он оценил, что не сможет сравняться с Мартином. Он, будто бы желая сдаться, поднял руки и как-то боком начал отступать. Оказавшись прямо напротив Мартина, он резко выхватил нож, но успел только замахнуться. Мартин тут же перехватил его руку и в этот раз, не давая себе времени одуматься, с силой сжал ее, превращая в месиво тонкие человеческие кости, сминая их, как сухие веточки. Мартин разжал руку, только когда понял, что до этого нечеловечески кричавший Алекс умолк и обмяк на земле, потеряв сознание.
        Он осмотрел искаженные страхом, потрясенные лица школьников, все еще стоявших вокруг, тела бывших одноклассников, побелевшее лицо Мелани, ее широко раскрытые глаза.
        - Мне нужно идти. Мел, ты со мной?  - он проговорил тихо, с неловкостью эти бытовые фразы, будто бы только что закончил читать книгу, сидя на парковой скамейке.
        Стивен поднял голову и попытался что-то сказать, но еще секунду назад почувствовавший раскаяние Мартин резко оборвал его:
        - Теперь ты знаешь, что такое боль.
        Мелани надела шлем и села позади Мартина, обхватив его руками. Она старалась вести себя как можно спокойнее, но он почувствовал, что ее бьет мелкая дрожь. Он рванул с места и понесся, обгоняя машины, ощущая досаду за свою неожиданную жестокость и отголоски той нечеловеческой холодной ярости, которая заполняла его там, на школьном дворе. Он упрямо увеличивал скорость, хотя понимал, что едет уже слишком быстро, ощущал, что Мелани все сильнее и сильнее сжимает руки. Он будто бы безотчетно хотел показать ей, что эта его часть - пугающая, жестокая. Киборг, непохожий на того доброго мальчугана Марти семь лет назад, теперь всегда будет присутствовать в их жизни.
        Мелани закрыла глаза и спряталась за спиной Мартина от встречного ветра. Она перестала думать о том, с какой скоростью они несутся по трассе, она бессознательно снова и снова воспроизводила в памяти лицо Мартина - спокойное, белое, со сжатыми в тонкую нитку губами, его руку, сжимающую неестественно искажающуюся кисть кричащего парня. Она бы и секунды не смогла выдержать, зная, что она - причина такой боли, а Мартин спокойно продолжал сжимать пальцы, наблюдая, как парень оседает на землю, будто не слыша его крика. Снова и снова вспоминая эту страшную сцену, Мелани с удивлением не находила в себе страха, она будто бы пропустила через себя ярость Мартина, ощущая ее каждым нервом, она не хотела крушить все вокруг, она чувствовала страшную потерянность, бессилие. Видя внутреннюю борьбу и злобу Мартина, она не знала, как ему помочь. Сегодня она вдруг ощутила, что Мартин не нуждается в ее помощи.
        Эта мысль пронзила ее. Она на секунду раскрыла глаза и, увидев бешено мелькающие огни ночного города, сливающиеся в разноцветные мерцающие узоры, прижалась к спине Мартина, крепче сжав руки. Ей стало страшно не из-за скорости. Она вдруг ощутила, как легко может потерять его, как в нем нуждается и как хочет быть необходимой ему.
        Мартин резко затормозил у дома Мелани. Сняв шлем, он пытливо посмотрел в ее лицо. Испуг? Отвращение? Холод? Он знал, что после того, как она увидела его настоящего, отношения между ними навсегда изменятся. В ее глазах ему виделась необъяснимая мольба. Неужели она теперь боится его? Неужели она допускает хотя бы мысль о том, что он способен причинить ей вред?
        - Сегодня ты был другим, я не знала тебя такого.  - Она говорила напряженно, стараясь выдержать спокойный тон.
        - Да, ты права. Я сильно изменился с тех пор, как был маленьким мальчиком, рассуждающим о коллективном разуме. Ты… Наверное, теперь ты боишься? Я противен тебе?
        Мелани резко вскинула опущенную голову, будто бы от удара.
        - Противен? Ты думаешь, что можешь быть противен мне?  - она смотрела на него с болью, и мольба в глазах читалась еще отчетливей.  - Неужели за все это время ты совсем не узнал меня? Неужели ты так легко готов отказаться от меня, едва почувствовав себя другим?
        - Нет, Мел, нет. О чем ты? Просто я чувствую, что изменился, и чувствую, что могу принять себя нового. Но не знаю, можешь ли ты.
        - Я знаю только, что больше всего я боюсь потерять тебя. Раньше я знала, что нужна тебе. Теперь я не знаю, зачем я здесь… - Она снова опустила голову.
        - Мел… Мел, глупая,  - он усмехнулся.  - Я бы не знал, что делать, не будь тебя у меня.  - Он вдруг рассмеялся, будто бы освободившись от тяжелого груза, и подхватил ее, закинул на плечо, закружился, смеясь.
        - Какая же ты дуреха, Мелани! Рыжая моя Мелани! Такая красивая и такая глупая!
        - Мартин! Прекрати! Мартин! Я тебе не уличный хулиган!  - она сама не могла сдержать смеха.  - Поставь меня, Марти, у меня закружилась голова! Правда!
        Он тут же поставил ее на ноги и испытующе посмотрел в глаза - на него смотрела прежняя Мелани, все те же лукавые искры в глазах, та же хитринка, в них не было этого непонятного умоляющего страха. Мелани снова рассмеялась, глядя в его радостное лицо.
        - Похоже, мы с тобой все-таки не пойдем на выпускной бал. Я знаю как минимум троих парней, которые будут не рады тебя там видеть.
        - Я почему-то чувствую, что в ближайшие пару месяцев эти парни намереваются исключить танцы из сферы своих многочисленных занятий,  - в тон ей, стараясь не рассмеяться, ответил Мартин.
        - Это смешно, но еще минуту назад ты был будто чужой. А сейчас… Чему ты улыбаешься сейчас?
        - Не знаю. Мне кажется, я поверил в себя.
        - Потому что теперь знаешь, на что способен?  - Мелани снова почувствовала, что он не так близок ей, как может казаться.
        - Я понял, что я никогда не останусь один на один с собой, это было бы невыносимо, Мел, и я благодарен тебе за это. Ты, наверное, не можешь понять, как.  - Он сжал ее руки.
        - Я благодарна… - Она замолчала, снова взглянув в его лицо.
        - И ты права, я понял, что способен противостоять злу.
        - Ты способен на многое, Марти. Иногда мне кажется, что ты можешь все. От этого мне становится немного страшно. Ведь я могу так мало.
        - Больше, чем тебе кажется,  - улыбнулся он в ответ.  - Ну что, я заеду за тобой вечером?
        - Я буду ждать.
        Они не знали, что из окна небольшой кухни, забыв про остывающий кофе, на них смотрит мама Мелани. А на подоконнике, обвив ноги пушистым хвостом, сидит и, кажется, тоже наблюдает за молодыми людьми когда-то маленький смешной котенок, с трудом взбиравшийся вслед за Мелани по ступеням крутой лестницы. Теперь котенок превратился в красивую, гордую, грациозную кошку.
        - Она стала совсем взрослой,  - тихо проговорила Саманта. Она неосознанно гладила кошку, а глаза ее смотрели туда, где дети говорили о чем-то очень важном, это она понимала по скованности их поз, по серьезности взглядов. Но вот Мартин подхватил и закружил Мелани, и, увидев это, Саманта с облегчением рассмеялась.
        - Дети, хоть и взрослые… Дети…
        Она быстро отошла от окна и поправила волосы, стараясь отвлечься, согнать выражение озабоченности с лица, услышав, что Мелани открывает дверь.
        - Мама, я сдала экзаменационные тесты, поздравь меня, я так счастлива!  - Ее сияющая улыбка полностью подтверждала искренность слов.  - Я сегодня очень боялась, а Мартин помог мне.  - Взгляд Мелани слегка затуманился, но тут же снова озарился счастьем. Она порывисто обняла мать.
        - Я рада за тебя, моя крошка, я так рада.  - Саманта хотела бы всегда вот так держать свою маленькую дочку в объятиях. Она опустила руки с неким усилием и, отстранив Мелани от себя, посмотрела в ее лицо, будто хотела запомнить каждую черту.
        - Моя такая маленькая, такая уже большая девочка. Тебя снова подвозил Мартин?
        - Он очень хороший, мама.  - Мелани опустила глаза, тут же смутившись.
        - Я знаю, конечно, он хороший,  - торопливо подтвердила Саманта.  - Как он?
        - Ему сейчас непросто, очень непросто. Я хочу быть с ним. Я нужна ему.  - Мелани говорила отчужденно, будто сама с собой, а не отвечая на вопрос.
        ……….
        …Ветер трепал рыжие волосы, вырывал из руки тонкий подол платья, собранный у бедра, раззадоривал Мелани, и она смеялась, перехватывая летящую ткань, ближе прижимаясь к затянутой в кожаную куртку спине Мартина. Степенное движение в бесконечном и неповоротливом лимузине никогда не сравнилось бы с этой стремительной ездой, этот выпускной бал уже казался Мелани удавшимся. То, как Мартин удивленно вскинул брови, увидев ее в длинном вечернем платье черного шелка, то, как смущенно улыбнулся, накидывая на плечи кожаную куртку: «Я решил, это лучше, чем смокинг», то, как сейчас они неслись на мотоцикле сквозь сгущающиеся сумерки,  - все это уже казалось ей потрясающим.
        - Я догоню тебя через минуту, ладно?  - Мартин мягко улыбнулся, но она почувствовала, что этот вопрос не предусматривает отрицательного ответа.
        - Все хорошо?
        - Конечно, только сделаю один звонок.
        Как по сигналу, в его кармане зазвонил мобильный.
        - Я буду ждать внутри,  - она еще раз обеспокоенно взглянула на Мартина.  - Только недолго, хорошо?
        - Конечно, это дело пяти минут.
        Его голос стал отчужденным и жестким, как только он поднес к уху телефон.
        - Я на месте, если вы все еще хотите встретиться. Задний двор.
        Парни в объемных куртках, накинутых на голову капюшонах переговаривались, сгрудившись в подворотне неподалеку от здания. По изрисованной граффити стене мечутся их тени с острыми иглами арматур, качающимися цепями. Подвижными и неспокойными эти очертания делал непрочно закрепленный, колеблемый ветром фонарь.
        Все взгляды обращены на крепкого парня. Стараясь не двигать зафиксированной у корпуса рукой, он говорит зло и жестко. Это голос Стива.
        - Я хочу, чтобы вы замочили этого подонка. Понятно? Из-за него Алекс и Джонни еще в больнице, и неизвестно, скоро ли оклемаются. Это не игры. Он один. Мы сделаем все быстро и свалим, нас никто не засечет, а выродок будет наказан.
        - Замочить? Я не хочу браться за мокруху… Я человека в жизни не убивал,  - голос какого-то парня доносится из плотной группы, и Стиву трудно различить, кто именно из парней засомневался.
        - Мы койоты, ты понял? Ты либо с нами, либо против. Либо ты делаешь общее дело и становишься одним из нас, либо мы будем разговаривать с тобой по-другому. Ты понял?
        - Да не бойся, это кажется, что страшно. А вообще, адреналин знаешь как в голову фигачит! Считай, экстремальный спорт,  - кто-то из парней ободряюще и грубо бьет засомневавшегося по спине.
        - Все понятно? Быстро делаем дело - быстро уходим. Если возникнут проблемы - я их решу.  - В руке Стива блеснул небольшой черный пистолет и увесисто оттянул карман его толстовки.
        Парни двинулись к зданию школы, где вдали от освещенной территории их ждал Мартин, спокойно прогуливаясь вдоль высокого сетчатого забора. В его сознании прозвучал голос Ларри:
        - Ты сказал, что это дело пяти минут?
        - Не хочу, чтобы Мел беспокоилась. Поэтому нам нужно будет действительно все сделать быстро.
        - Я понял тебя. Но их довольно много, нужно это учесть. Судя по приближающимся шагам, шесть человек. Думаю, они не пренебрегли оружием.
        - Я понял. Помоги мне все просчитать. Главное, что я теперь совсем не боюсь оказаться среди этого зверинца, верно?
        - Спокойствие и внимательность, как на экзамене. Нам не о чем беспокоиться, ты прав, Мартин. А теперь - сосредоточься.
        Парни, показавшиеся из арки, приближались плотной толпой, ускоряя шаги. Вдруг Стив что-то резко и глухо выкрикнул, и парни перешли на бег, раззадоривая самих себя этим агрессивным и мощным общим движением.
        Мартин, решительно шагавший им навстречу, сильнее оттолкнулся ногой и, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, оказался в самой гуще еще не успевших сориентироваться койотов. Поняв, что Мартин уже совсем близко, они, немного потеряв в организованности, судорожно начали наносить беспорядочные удары, инстинктивно желая повалить жертву. Повалить и бить ногами, бить цепями и арматурой, чтобы гаденыш уже не поднялся. Они наносили удары. Но цепи разрезали воздух, куски арматуры не достигали цели и ударялись в асфальт.
        - Что за… - парень, не хотевший идти на убийство, серьезно испугался этого бессилия.
        Мартин уже отключился от человеческого видения ситуации. Его зрение робота замедляло движения молодых убийц, он успевал приблизить лицо каждого из них, при желании мог рассмотреть каждый шрам на лице испуганного паренька, сигаретный пепел на капюшоне Стива, недоуменно поднятые брови, гримасы злости, бессмысленное напряжение взмахов и ударов остальных парней. Он успевал без напряжения уходить от ударов, оценивая ситуацию.
        - Тебе нужна помощь?  - голос Ларри прозвучал в его голове.
        - Рассчитай силу ударов, иначе я могу переступить черту.  - Мартин развернулся и перехватил летящий в его голову кусок арматуры, с легкостью согнул его пополам и отбросил далеко к забору; не останавливая замаха, обратным движением локтя он отбросил на асфальт не успевшего понять хоть что-нибудь парня. Мартин продолжал поворачиваться вокруг своей оси, нанося удары, ломая кости, перехватывая цепи и арматуры, направляя их против их же владельцев. Он не чувствовал ярости, как сегодня утром. Он действовал спокойно и размеренно, будто выполнял простую, но не самую приятную работу.
        Стив, стоявший чуть поодаль, меняясь в лице, успел заметить, как один из парней отлетел к стене, другой скорчился на асфальте, не в силах отползти подальше, и в его сторону отлетели два куска цепи, разорванной надвое. Он машинально затянулся сигаретой, не замечая, что она давно истлела, и на его толстовку упал длинный столбик пепла. Опомнившись, он начал дергать пистолет, запутавшийся в свободном кармане. Наконец, высвободив его и направив в сторону Мартина, он понял, что вся его банда уже лежит на асфальте. Кто-то стонал, пытаясь подняться, кто-то лежал неподвижно и молча, потеряв сознание. Мартин оказался неожиданно близко к Стиву. Он смотрел прямо ему в глаза, видел его неловкость и суетливые попытки достать оружие. На секунду Стиву показалось, что Мартин наблюдал за ним уже очень давно, мог прочитать его мысли, знал его страхи, легко мог предугадать, какое действие он совершит в следующую минуту.
        Стив поборол страх, зародившийся где-то глубоко внутри и разворачивающийся сейчас во всю свою мощь, и уверенно направил пистолет в голову Мартина.
        - Ты покойник!  - он выкрикнул это отчаянно, подстегивая себя, и нажал на курок, ожидая увидеть опрокинутое лицо, падение тела, кровь, лужей растекающуюся по асфальту. Но Мартин спокойно продолжал смотреть ему в лицо, лишь насмешливая улыбка чуть коснулась его губ.
        Мартин видел через мгновенно фокусирующийся искусственный глаз, как ужасом исказилось лицо Стива, как он, совладав с собой, снова с ожесточением нажал на курок. Он видел пулю, что, вращаясь вокруг своей оси, летела ему в лоб, и мгновенные расчеты, производимые компьютерной системой Ларри. Он сделал движение с минимальной затратой энергии и времени, изменяющее траекторию движения пули, и, качнувшись в сторону, вернулся в исходное положение, будто бы ничего и не произошло.
        Стив не мог уловить движение, сделанное с такой скоростью, он был уже не в силах контролировать нервное напряжение, пистолет из его руки упал на асфальт, со стуком отскочил в тень, разом превратившись из смертельного оружия в бессмысленный кусок железа.
        - Я не могу изменить тебя. Твоя смерть не принесет мне удовлетворения. Я просто возвращаю тебе долг и надеюсь, что больше не увижу твоей искаженной звериной злобой морды.  - Мартин ударил опустившего руки Стива в солнечное сплетение, вложив в свой удар максимальную силу, совместимую с жизнью жертвы. Стив с глухим стоном отлетел к решетчатому забору и затих на земле, оглушенный страхом и болью.
        Мартин быстро осмотрел себя. Кажется, куртка цела. Царапины на руках затягивались прямо на глазах. Он озабоченно провел рукой по волосам:
        - Сколько времени мы потратили на них, Ларри?
        - Ты любитель поговорить, Мартин. Поэтому мы уже растянули мероприятие: вместо обещанных пяти минут - восемь.
        - Тогда поспешим!  - Мартин легко обежал здание и снова оказался в свете фонарей у крыльца главного входа. Мелани показалась в дверях, ежась от налетевшего холодного ветра.
        - О, Марти, ну где ты? Выдача аттестатов уже началась, скоро наша очередь!  - Она не нашла в облике друга ничего тревожного и протянула руку.  - Идем!
        - Идем, идем.
        Ладошка Мелани спокойно легла в его раскрытую ладонь и увлекла его в здание, ставшее незнакомым из-за непривычного освещения, цветных гирлянд, мерцающих блесток и музыки, разливающейся в коридорах вместо обыденного гула голосов. Мартин последовал за Мелани, полностью доверившись ее спокойному покровительству. Обычно он чувствовал себя скованно среди людей, но сейчас он забыл обо всем и просто наслаждался приподнятой атмосферой скорого взросления, свободы, легкости. Отдельные моменты, слившиеся для него в единое, странно приятное ощущение счастья, вспыхивали в его сознании. Директор вручает ему аттестат, отмечая отличие - высший результат среди всех выпускников этого и прошлых годов. Кто-то дарит ему цветы, а он смущенно молчит в поднесенный микрофон, не находя, что сказать, кроме неловкого «спасибо, не стоит». Какие-то речи, счастливые лица одноклассников, фотовспышки и хлопочущие родители. Мартин не ощущает неловкости и одиночества, рядом с ним - Мелани. Рука прикасается к руке, ободряюще улыбаются губы, волосы то и дело спадают на лоб, играют рыжими отблесками в лучах праздничного света
разноцветных лампочек. Медленная музыка заполняет пространство актового зала, и Мелани доверчиво протягивает ему свою маленькую руку:
        - Потанцуем?
        И он спокойно идет за ней, увлекаемый вглубь зала, укачиваемый неспешным ритмом музыки и плавными движениями покачивающихся пар. Они танцевали с Мелани в школьном зале, а ему казалось, что они одни где-то очень далеко. Она склонила голову ему на плечо, а он осторожно держал ее за талию, боясь сделать лишнее движение и разрушить это волшебное покачивание, кружащее голову. Мелани поднимает голову, и ее сияющие глаза оказываются совсем близко.
        - Я хочу, чтобы так было всегда. Быть с тобой всегда,  - шепчет Мартин, привлекая ее ближе, будто кто-то может отнять ее.
        - Мы будем вместе,  - она улыбается и говорит очень тихо, но Мартин различает каждое слово. И его пронзает счастье. Разве так бывает? Разве от счастья сдавливает грудь так, что становится трудно дышать? Теперь он знает, что бывает.
        А потом медленный танец, похожий на сон, как и слова, услышанные и сохраненные в памяти, будто бы выкраденные из чудесного сна, сменяются яркими вспышками светомузыки. Колонки оглушают, и их басы отдаются во всем теле, заставляя подчиняться и двигаться под быстрый отрывочный ритм, будто бы это танец первобытного племени - танец ощущений и чувств, где нет места рассчитанным па и стеснению.
        Зрение Мартина выхватывает лицо Мелани, на долю секунды освещаемое яркими огнями и исчезающее в темноте, будто бы мгновенные фотографии, сделанные на бегу: летящие волосы, опущенные веки, закушенная губа и вдруг - прямой взгляд ему прямо в глаза, ударяющий новым зарядом энергии, которой нет конца. Они смеются: Мартин, пластично двигая ногами, в точности повторяет лунную походку, двигает руками и корпусом, как робот. Мелани заливается:
        - Ты не оставляешь другим шанса, человек новой эры!
        А потом - огни дороги, складывающиеся в свой дикий ритм, будто бы соревнуясь с бешеными вспышками светомузыки, ветер, бьющий в лицо, скорость и руки Мелани, крепко обхватившие его. Так он помнил счастье.
        Поздно ночью они вошли в здание клиники, которое давно стало для Мелани вторым домом. Часть здания, в которой находились жилые комнаты, давно погрузилась в тихую темноту. А они со смехом разрывали ее, шикая друг на друга, стараясь не потревожить сон профессора, зажигая свет в кухне, отыскивая в холодильнике что-нибудь съестное. А потом будто бы подчинились тишине и, сев прямо на пол, продолжали говорить, понижая возбужденные голоса до доверительного шепота, строя планы, мечтательно рисуя самим себе свое будущее.
        А когда небо начало светлеть, они оба ощутили тяжесть своих уставших тел и, помогая друг другу подняться, поплелись к разложенному в гостиной дивану - раздеваться и ложиться в постели не было сил. Хотелось упасть и заснуть. И не хотелось разлучаться.
        Мартин засыпал усталый, и все же сознание его было возбуждено, воспоминания вечера, воспоминания детства вставали перед глазами. Визуальные образы менялись с дикой скоростью: смеющаяся Мелани протягивает к нему руку; Мелани еще маленькая девочка, она кивает и смущенно опускает глаза; отец протягивает ему боксерские перчатки, мама улыбается и говорит ему что-то - слов не разобрать. Мартин чувствовал, как счастье утекает, словно песок сквозь пальцы, ощущение легкости заменяется все возрастающим беспокойством: заметки о несчастном случае мелькают перед его глазами, он чувствует, что ужас, как лавина, накрывает его, но не может заставить себя освободиться от сна и прекратить этот кошмар. Мартину казалось, что он снова умер и не может контролировать свое тело: он хотел закричать, но воздух только царапал горло, он хотел поднять руку, но она была слишком тяжела, он чувствовал, как по щеке текут слезы, но был не способен поднять веки.
        - Марти… Марти… - он слышал голос, доносящийся издалека, и, как за последнюю возможность спастись, ухватился за этот проблеск реальности. Он сосредоточился на голосе, и оглушающая его боль в висках немного унялась.
        - Эй, проснись!  - Мелани второй раз прикоснулась к плечу Мартина. На его лбу выступила испарина, губы беззвучно шевелились и голова металась по подушке.
        - Марти!  - Мелани встряхнула его чуть сильнее, и Мартин резко вскочил, хватая ртом воздух, будто бы вынырнул из воды. Она успокаивающе гладила его по спине.
        - Все хорошо, Марти, я здесь, я с тобой. А это был страшный сон, просто сон, ты слышишь?
        - Страшный сон… - повторил Мартин.  - Страшный сон. Ужасно болит голова, Мел, так больно,  - он сдавил руками виски.
        - Тише, тише. Сейчас пройдет.  - Мелани гладила его по голове, прохладные пальцы касались разгоряченного лба, и Мартин чувствовал, что боль действительно уходит.
        - Что тебя тревожит, расскажи,  - Мелани говорила спокойно, тихо, чуть нараспев, словно баюкая ребенка.
        - Мне страшно… Почему тех, кто убил моих родителей, не нашли? Неужели это действительно невозможно? Почему они мертвы? Почему именно я? Почему это произошло именно со мной?  - Он не замечал, как из левого глаза по щеке покатилась слеза.
        Мелани провела пальцем по соленому следу и повернула к себе лицо Мартина.
        - У каждого из нас есть свой путь. Ты справишься с этим страхом. Ты найдешь тех, кто сделал это с твоей семьей. А я буду с тобой. Я всегда буду с тобой,  - шептала она.
        Мартин видел все будто бы погруженным в туманную дымку, но вдруг его взгляд выхватил глаза Мелани, большие, немного печальные, глубокие глаза. Он не отрываясь смотрел в них, и страх отступал, дыхание выравнивалось, прекращался шум в ушах и исчезала боль, сводящая с ума.
        - Я буду с тобой, я с тобой,  - повторяла Мелани, заговаривая боль, отгоняя страхи.
        - Мел… - Мартин прикоснулся к ее щеке, он смотрел в ее глаза и хотел сказать ей так много, что не стоило даже пытаться подобрать слова. Он мог только повторить ее имя в надежде, что она все поймет по его голосу, взгляду.
        - Я знаю, Марти, я знаю,  - она улыбнулась.
        - Я люблю тебя.  - Мартин с удивлением осознал, что это любовь заполняет его всего, что любовь дает ему силы, побеждает его страхи. И, произнеся эти слова, он почувствовал спокойную, освобождающую ясность, будто бы, долго вглядываясь в размытый силуэт, наконец различил знакомые черты.
        - Я люблю тебя,  - эхом отозвалась Мелани, повторяя его слова, повторяя его самого, сливаясь с ним.
        Они не заметили, как соединились их губы, не заметили, как уснули, обнявшись. Это был мираж, который невозможно потрогать руками, рассмотреть, аккуратно расправив, как узорный платок, невозможно воссоздать и описать словами. Это было свободное падение, захватывающее дух и соединяющее все эмоции и чувства в одном непередаваемом ощущении.
        ……..
        …Кошмары Мартина не прошли. Он продолжал просыпаться от собственного крика, с мокрой от слез левой стороной лица, охваченный паникой и неконтролируемым страхом. Мелани приносила ему холодной воды и помогала прийти в себя, нашептывая на ухо что-то ласковое, гладя по голове, будто успокаивала испуганного ребенка.
        Обычно эти сны напоминали видеозапись, состоящую из разрозненных кадров, но имеющую отношение к смерти его родителей. Огромный массив информации давил на Мартина, он не мог не видеть образы, реальные и смоделированные в его сознании, возможные варианты развития событий, предположительные причины, ходы предотвращения этих страшных смертей, страницы и страницы текстов, прочитанных Мартином когда-то об этой трагедии. И, конечно, лица, лица, лица - родители, гости, люди в масках. Мартин видел, как меняется выражение этих лиц, как радость сменяется страданием, ужасом, вместе с ними раз за разом переживал смерть.
        В эту ночь кошмар удивил его своей связностью. Мартин не был больше сторонним наблюдателем, он снова оказался закрытым в кладовке тринадцатилетним мальчиком, сон в точности повторял его отрывочные воспоминания. Он четко, будто наяву, увидел сквозь замочную скважину, как киллеру в лицо выплескивается кипящая вода, как в стороны разлетаются брызги, как человек кричит от боли и срывает с лица черную маску. Мартин с жадностью запоминал черты его лица - тяжелые надбровные дуги, ослепленные злобой глубоко посаженные глаза, покрасневший шрам через все лицо. Человек вдруг перестал кричать и, усмехнувшись, посмотрел Мартину прямо в глаза.
        - Мало тебе, что твоих родителей замочили?  - говорит он насмешливо голосом Стива и с улыбкой направляет пистолет прямо в лоб Мартина. Мартин увидел, как медленно пуля выползла из дула и, разрывая воздух, пробивая фанеру двери, впилась в его грудь и навылет прошла через сердце. Он почувствовал, что летит в бездну, и резко открыл глаза. Мелани ровно дышала во сне, по-детски подтянув колени к груди. Он встал с постели и прошел в ванную. Холодная вода остудила разгоряченный лоб. Он посмотрел в зеркало на свое полуметаллическое лицо.
        - Сон, просто сон,  - поговорил он себе под нос, но замер, вспомнив, с какой четкостью он запомнил все черты лица человека со шрамом.
        - Просто сон?  - Мартин нахмурился.  - Ларри, кажется, я вспомнил что-то очень важное,  - торопливо вызвал он своего вечного помощника.
        - Я уже сканирую информацию, но у меня недостаточно ресурсов, нужно подключиться к более мощному процессору. Придется спуститься в кабинет, Мартин.
        У Мартина в голове будто что-то щелкнуло, он начал действовать очень спокойно и быстро, как во время драки с уличными хулиганами или решения тестов. Он видел цель и знал, какие действия предпринимать для ее наискорейшего достижения. Раньше, думая об убийцах родителей, он чувствовал свое полное бессилие, рождавшее страх и панику. Теперь все изменилось: его память подарила ему настоящую крепкую зацепку, которую он уже не выпустит из рук. Он найдет убийц. Он отомстит.
        Мартин включил компьютер в кабинете. Поморщился, подсоединяя длинный провод, тянущийся от процессора, к микроразъему у себя в виске, обычно скрытому волосами. В темноте только белый свет экрана освещал его сосредоточенное лицо: тысячи файлов, существующие в пространстве Всемирной сети, мелькали фотографиями лиц возможных подозреваемых, но совпадений не возникало.
        - Мы могли бы посмотреть данные архива местной полиции, но эти ресурсы закрыты для сторонних пользователей,  - объясняет Ларри.
        - Значит, мы взломаем эту систему. Они не оставили нам выбора. Я вспомнил лицо убийцы, Ларри, я не отступлюсь, ты понял меня?  - Мартин говорит, не отрывая взгляда от экрана, пробегая глазами краткие сведения о местном полицейском управлении.
        - Хорошо, мне потребуется пара секунд.
        Ларри начал подбирать пароли для входа в систему. Через секунду они уже могли соотнести воспоминание Мартина с огромным количеством личных дел преступников города. Мартин напряженно свел брови: он не дотрагивался до клавиатуры, все команды передавались системе только его сознанием, и лица возможных убийц его родителей мелькали, сменяя друг друга с дикой скоростью. Но дойдя до, казалось бы, самой высокой скорости, движение остановилось. С экрана на Мартина смотрело лицо того самого человека, что он видел во сне. Черно-белая фотография, хоть и не лучшего качества, не оставляла сомнений - это тот самый, что убил Рози на глазах Мартина, тот самый, что стрелял и в него, тот, что вместе с остальными киллерами за один вечер уничтожил его счастливую жизнь.
        Мартин смотрел в лицо убийцы, перечерченное линией уродливого шрама. С новой четкостью он вспоминал страшный вечер, выстрелы и искаженное болью, обожженное лицо. Он сам не заметил, как сжались его кулаки, побелели скулы, и не сразу смог заставить себя прочитать информационную сводку.
        Майкл Робертсон - лейтенант полиции, назначен командиром особого отряда по борьбе с организованной преступностью. Награжден нагрудным знаком - отличник полиции.
        Он снова и снова пробегал глазами эти слова. По борьбе с организованной преступностью… Награжден… С организованной преступностью… Видимо, родители и их друзья были не настолько хорошо организованы, чтобы противостоять этому бравому лейтенанту с его отрядом.
        - Кто это?  - Голос Мелани прозвучал за его спиной очень тихо, но Мартин все равно вздрогнул от неожиданности.
        - Это один из них. Один из убийц. Я вспомнил его лицо этой ночью, и Ларри смог найти его личное дело в государственной базе данных. Ему не повезло, он снял свою черную маску перед тем, как стрелять в меня. Мы нашли его, и мы найдем тех, кто стоял за этими убийствами. Теперь я знаю, что рано или поздно расплата нагоняет человека, и ему воздается по его делам, где бы он ни был. А если это не так, я сделаю все, чтобы претворить эту новую простую теорию в жизнь. Это проще, чем коллективный разум.  - С последними словами он обернулся к Мелани, добавив в голос немного тепла. Мелани прикусила губу и кивнула, ничего не ответив. Мартин сильно изменился, но на то у него были причины.
        Мартин не отходил от компьютера всю ночь, сканируя данные. Когда утром в кабинет зашел профессор, внук спал, положив голову на клавиатуру. С оставленного включенным экрана смотрели пять фотографий. Отряд лейтенанта Робертсона в полном составе. Профессиональная команда убийц. Люди, способные, сдерживая в себе человеческое или полностью искоренив его в себе, убивать беззащитных людей, стирая следы преступных махинаций, выполняя заказы крупных политических шишек, просто избавляя кого-то от «проблемы».
        - Марти,  - профессор потряс внука за плечо, и тот тут же вскинулся, будто бы убийцы могли застать его врасплох.
        - Дедушка… Ты напугал меня. А впрочем, хорошо, что ты здесь и что ты разбудил меня. Ты видишь этих людей?
        - Ты нашел что-то очень важное, я вижу это, мой мальчик,  - профессор успокаивающе положил руку Мартину на плечо.  - Расскажи мне все, что тебе удалось узнать, не торопясь.
        - Я почти уверен, что именно эти люди убили папу и маму. Нужно узнать, кто отдавал им приказ, кто захотел, чтобы мои родители и все, кто был у нас дома, замолчали навсегда. Кому помешал отец? Все виновники должны понести наказание.
        - Я не могу спорить с тобой, но не нужно принимать необдуманных решений. Мы должны связаться с Сэмом Риверсом, этот человек в свое время обещал твоему отцу любую возможную поддержку. Крис был чудесным хирургом, он фактически спас маленькую дочку Риверсов - сложнейшая операция на лице! Высший уровень, поверь мне.  - Профессор на секунду умолк, задумавшись о своем талантливом сыне, но тут же снова сосредоточился.  - Мы должны узнать у него все об этой группе, мы не имеем права на ошибку. Идем, проще будет связаться с ним из другого места.
        Профессор легко нажал на клавишу, скрытую между книг старинного шкафа, и громада красного дерева плавно отъехала в сторону, открыв потайной проход.
        - Дед, ты меня удивляешь!  - Мартин даже рассмеялся от неожиданности.
        - Профессор! Сколько еще тайн хранит эта голова?  - Мелани с улыбкой прикоснулась к седой шевелюре профессора.
        - Вы прекрасно знаете, что я всегда был большим мечтателем. Поверьте, иногда в такой лаборатории, вдали от всех мечтается намного продуктивней,  - профессор лукаво сощурился.  - Ну, не будем медлить!
        Помещение, в котором они оказались, действительно можно было назвать только лабораторией: множество приборов, назначение которых даже Мартин не мог определить с первого взгляда, множество мониторов показывали изображение и точные координаты разных точек земного шара.
        - Вот это да!  - Мелани не могла сдержать восхищенного восклицания.
        - Дед, да это настоящий секретный штаб!  - Мартин говорил беззаботно, но сам уже нетерпеливо смотрел на мониторы.
        - Ну что ж,  - усмехнулся профессор,  - так и будем называть мою скромную лабораторию - штаб. А теперь примемся за дело.
        Он подошел к одному из мониторов и быстро набрал какую-то комбинацию знаков на клавиатуре. На экране отобразились наблюдения спутника: сначала отдаленный город, затем, сфокусировавшись, камера выхватила большой особняк из числа остальных зданий. Приблизившись еще сильнее, камера передала изображение большого бассейна и человека, откинувшегося на спинку плетеного кресла рядом с плещущейся голубой водой.
        - Это Риверс. Не думал, что он живет в подобной роскоши. Я знал его скромным семьянином. Но это не нашего ума дело. Я набираю. Тишина!  - Профессор поднес микрофон к губам, нажал пару клавиш, сделав картинку на экране максимально четкой.
        Риверс с наслаждением потягивал коктейль. Когда зазвонил его мобильный, он досадливо поморщился, поднося трубку к уху.
        - Риверс слушает.
        - Здравствуйте, Сэм, вас беспокоит Энди Стоун.
        - Вы ошиблись, я вас не знаю,  - резко ответил Риверс, готовый бросить трубку.
        - Профессор Стоун, отец покойного Криса Стоуна. Мой сын когда-то оперировал вашу дочь, вы должны помнить его.  - На экране можно было различить, как лицо Риверса тут же приобрело встревоженное выражение. Он весь как-то подобрался, в его позе не осталось и капли прежней вальяжности.
        - Ах, да, извините, профессор. Я сейчас нахожусь на важном совещании. Работаем в авральном режиме, совершенно ничего не соображаю.  - Марти еле слышно хмыкнул, кивнув на бассейн и полупустую бутылку вина у кресла Риверса.
        - Чем могу помочь?  - Риверс сосредоточенно слушал.
        - Это не совсем простой вопрос. Дело в том, что мой внук, Мартин, остался в живых после той трагедии, думаю, вы в курсе.
        Лицо Риверса переменилось и слегка побледнело.
        - Да. Да, да, конечно, слава Богу!
        - Так вот, мальчик вспомнил лицо одного из убийц.  - Профессор говорил как ни в чем не бывало, но глаза его все серьезнее следили за изображением на экране.
        - Как это возможно? Ведь он был совсем ребенком. Тем более все эти потрясения… Не думаю, что воспоминания юноши могут быть достаточными…
        - Имя Майкл Робертсон о чем-то вам говорит?  - профессор досадливо прервал сбивчивую речь Риверса.
        - Я сейчас же проверю вероятность такой информации по базе данных, но сразу хочу вас уверить, это очень сомнительное предположение.
        - Я позвонил вам как раз для того, чтобы не допускать неловких ошибок. Иначе я бы связывался напрямую с ФБР. Если вы можете оценить вероятность того, что Робертсон со своим небольшим отрядом промышляет заказными убийствами, я буду вам признателен. До связи, Сэм.
        - Хорошо, я свяжусь с вами, как только что-то прояснится, профессор.
        Риверс положил трубку, но спутник продолжал отслеживать его местоположение и передавать видеоизображение.
        Профессор, Мартин и Мелани продолжали следить за начальником полиции. Они увидели, как он резко встал и нервно прошелся вдоль бассейна. Внезапно он зло ударил ногой подвернувшуюся винную бутылку, она отлетела в сторону и со звоном покатилась по плиточному полу. Он начал судорожно набирать какой-то номер, и спутник, тут же перехватив сигнал, нашел координаты его абонента. На соседнем экране отразился небольшой квартал, один из тех, которые называют неблагополучными. Зрители в лаборатории внимательно следили, как условные координаты и отдаленные крыши зданий сменились изображением, снятым на камеру внутреннего слежения, расположенную в одном из бильярдных баров.
        За одним из столов игроки, неразличимые из-за завесы сигаретного дыма, недовольно охнули, когда намечавшийся удар прервала мелодия звонка мобильного телефона.
        - Я должен ответить!  - микрофон хорошо уловил и передал уверенный голос мужчины.  - Это шеф.  - Мужчина отложил кий и отошел как раз к тому углу, где, посвечивая красным огоньком, за ним наблюдала видеокамера.
        - Да, шеф!
        На соседнем экране Сэм Риверс раздраженно кричал в трубку:
        - Майкл! Ты не в участке? Где тебя носит, мать твою? У нас проблемы.
        - Да я же в отгуле, ты в курсе, шеф. Шары катаю с парнями.
        - Какие, к черту, шары? Быстро бросай все и собирай своих. Вскрылась проблема. И эта проблема на твоей совести!  - На лбу Риверса вздулась вена, он покраснел и последние слова уже почти прорычал в трубку.
        - Да в чем дело? Мы всегда работаем чисто, ты знаешь это и без меня,  - Робертсон заметно напрягся.
        - Звонил старик Стоун. Мальчишка, которого ты со всем своим отрядом не смог прикончить, вспомнил твое лицо. Ты понимаешь, Робертсон, что это в первую очередь твоя проблема? Так примись-ка скорее за ее решение. Ты все понял?  - Риверс перешел на почти ласковую интонацию, но в его голосе подрагивало такое пренебрежение, такая злоба, что Робертсон побледнел.
        - Это невозможно. Мы работаем в масках. Этого мальчишку должно было разорвать в клочья, мы взорвали этот чертов дом, мы разнесли его по кирпичу. Неужели… - Он вспомнил обжигающую боль, оседающую толстуху, изрешеченную выстрелами, и дверцы чулана, которые ему было лень открывать.
        - Он видел меня, когда эта стерва выплеснула мне в лицо кипяток.
        Робертсон выпалил это, не задумавшись, что начальник все еще слышит его голос в трубке. Риверс тут же перестал контролировать свою ярость и сорвался на крик:
        - Мне плевать, что там с тобой произошло! Ты должен все исправить сейчас же! Быстро! Пока они не связались с ФБР! Мы не можем облажаться сейчас, когда начинается предвыборная кампания мэра.
        - Я понял. Выезжаю,  - коротко ответил Робертсон.
        - И на этот раз без лишних свидетелей.  - Риверс оборвал разговор и с силой зашвырнул телефон в бассейн.
        - Идиоты,  - зло прохрипел он и упал в кресло.
        В лаборатории стояла напряженная тишина. Будто оглушенные, профессор, Мартин и Мелани продолжали смотреть на экраны.
        - Ненавижу их всех,  - хрипло выдохнул Мартин сквозь сжатые зубы.  - И этот человек обязан папе здоровьем своей дочери? Так он выказывает благодарность? Я всегда думал, что существует некая объективная справедливость, но все, что я вижу вокруг, это хаос. Это бессмысленная жестокость, порождающая только новую жестокость.
        - Мы должны быть выше, умнее… Мы должны быть добрее друг к другу, Марти,  - профессор спокойно говорил, не отрывая взгляда от монитора, не глядя ни на Мелани, ни на Мартина, будто обращаясь в пространство.  - Мир несправедлив, но в нем есть милосердие. Бог любит человека, он посылает ему испытания и ими укрепляет его.
        - А что делать тем, кто не может пройти через эти испытания? Иногда они слишком трудны и рождают только отчаяние!  - Горящие глаза Мартина были обращены к профессору, но тот не повернулся, продолжая смотреть прямо перед собой.
        - Я не могу спорить с Богом. Он дает каждому испытания по его силам, и пути его неисповедимы.
        - Я бы очень хотел поспорить с ним!  - Мартин упрямо смотрел на профессора.  - Зачем создавать мир, в котором умирают невинные, страдают дети, а убийцы, чьи руки по локоть в крови, спокойно попивают вино, не мучаясь совестью или даже неприятными воспоминаниями? Что это за хитрый план, по которому он нас испытывает?
        Профессор повернулся к Мартину, и тот замолчал, увидев, какая бездна мудрости кроется в светло-голубых, будто выцветших, глазах деда, сколько в них сокрыто любви, сколько искренней надежды, неиссякаемой, чистой.
        - Ты поймешь, мой мальчик. Ты все обязательно поймешь. А сейчас нам нужно действовать. Эти люди будут здесь через полчаса. И мы должны подготовиться. Хорошо что я уже принял кое-какие меры. После смерти твоих родителей я понял, что нужно быть готовым ко всему…
        Робертсон действовал быстро. Не более чем через полчаса у ворот клиники затормозили два черных джипа. Умиротворенную тишину парка нарушил звук захлопывающихся дверей, грубые голоса.
        - В жилом здании на данный момент находятся пять человек. Ваша цель - убить. Убить наверняка. Каждый из пятерых должен получить контрольный выстрел в голову. Я должен лично видеть их тела. Цель ясна? Тогда наступаем. Не бойтесь пошуметь, мы успеем уйти раньше, чем здесь соберутся зеваки.
        - Майк, мы проводим работу над ошибками, верно? Теперь уж начисто!  - усмехнулся один из киллеров, перезарядив пистолет с глушителем.
        - Мы с ними как следует разберемся, будь спокоен. Только я не понял, как этот сопляк сумел выкарабкаться, да еще и распознать твое лицо?
        - Гаденыш мог увидеть его, когда я снимал маску. Неважно! Это глупая ошибка, и она должна быть исправлена. Я не помню, чтобы давал команду задавать тупые вопросы. Пошли, пошли! Изрешетите эту больничку как следует!
        Они двинулись к зданию, разряжая обоймы, паля в стены и окна. И вдруг их будто отбросило назад: из стен внезапно выдвинулись пуленепробиваемые щиты. Они соединились, образовав непроницаемый слой брони, защищающий здание от любых внешних воздействий.
        - Твою мать!
        - Это еще что?
        - Майк, какого…
        Наемники, на секунду замешкавшись, снова открыли огонь. Но пули, словно щебенка, отлетали от защитных пластин, закрывающих дом. Гильзы покрыли траву под их ногами, магазины автоматов опустошались, но никакого эффекта это не производило.
        - Отставить огонь!  - Робертсон зло сплюнул на землю.  - Похоже, они нас ждали. Или эта защита заранее спроектирована старикашкой. Не зря он что-то там получил за свои писульки о роботах и технических разработках.
        - Это настоящая крепость, шеф, пулями это не возьмешь.
        - Что будем делать? Гранатомет в багажнике, но, боюсь, от него будет слишком много шума.
        - Мы успеем убраться. Не теряй времени!  - наемник услужливо кинулся к джипу. Из открытого багажника, заваленного оружием, он с осторожностью извлек гранатомет и прицелился, опустившись на одно колено.
        - Огонь! - отрывисто выкрикнул Робертсон.
        Горящий след снаряда мгновенно прорезал темноту сгустившихся сумерек, раскрывшись широким шлейфом, окутав киллеров дымовой завесой. Их оглушил громовой удар взрыва, но когда дым рассеялся, они увидели, что на защитной плите не осталось даже вмятины, только темный след копоти.
        Робертсон зло выругался и крикнул, повернувшись к своим людям:
        - Нужно уходить. Такие же разработки старик предлагал министерству обороны. Нам нужно что-то более внушительное, чем пара гранат и автоматы. По машинам!
        Они уехали так же быстро, как и появились, оставив после себя только море гильз, усеявших газон. Мартин видел в окно все их действия, и когда один из наемников направил в сторону здания гранатомет, его горло на секунду сжал страх, взявшийся откуда-то из глубин памяти. Он снова почувствовал себя мальчиком, прячущимся в чулане. Мартин быстро отогнал от себя это чувство.
        - Теперь все будет иначе,  - прошептал он и поднял взгляд на профессора, так же тревожно следящего за черными фигурами.  - Ты создал меня заново, слепил по кусочкам. Ты сделал меня таким сильным не просто так, верно?  - Мартин не отрываясь смотрел на профессора.  - Ты еще тогда, пять лет назад, понял, что эти люди получат свое наказание, верно?
        - Я знал, что изменившаяся жизнь уже не станет прежней. Я взглянул на мир по-другому и стал защищать себя и своих близких. Но я никогда не думал о том, что ты обязан превратиться в машину для мщения. Единственным моим желанием было оградить тебя от новой опасности, сделать сильным для защиты, не для нападения.  - Профессор смотрел тревожно, четко проговаривая каждое слово.  - Ты понимаешь, что действия против этих людей навсегда сделают тебя человеком вне закона?
        - Меня это не пугает. Я не смогу жить обычной жизнью, зная, что эти люди ходят, разговаривают, что они едят и пьют, целуют на ночь своих детей, дышат воздухом, будто бы ничего и не происходило.
        - Хорошо, мой мальчик,  - профессор сжал плечо Мартина.  - Ты отомстишь. Ты восстановишь равновесие. Но тогда ты должен стать другим.
        - Что это значит?  - Мартин взглянул на закусившую губу Мелани, которая все это время молча стояла за его спиной.
        - Марти Стоун не может участвовать в этой войне. За твоих родителей ответит Мститель, а Марти должен жить другой, прежней жизнью.  - Мелани говорила это отрывисто, будто запрещая себе думать о сказанном, тут же смиряясь с ним. Она испуганно посмотрела на профессора, поняв, что не должна была вмешиваться в этот разговор, но он как всегда внимательно и ласково встретил ее взгляд.
        - Все верно, Мелани. Мартину придется разделить свою жизнь надвое. Обычная жизнь продолжится, и Мартин Стоун будет по-прежнему ездить на мотоцикле, носить растянутые футболки, как вот эта, рассказывать мне за чаем о своих планах, а жизнь Мстителя будет тайной, совсем иной, никто, кроме нас, не будет знать о ней. Это будет непросто, Мартин, это будет очень непросто. Ты готов принять это?
        - Я готов,  - отвечал Мартин, не замешкавшись ни на секунду.  - Пусть будет война. Кажется, без нее невозможен мир, как бы страшно это ни звучало.
        - Но помни, помни, Марти, ты не принадлежишь только себе одному,  - голос профессора дрогнул, но он не отводя глаз смотрел на Мартина.  - Ты очень дорог мне, ты единственное, что у меня есть. И ты должен беречь себя, ради меня, ради Мелани.  - Его голос сорвался, и он опустил глаза, но тут же, словно собрав все силы, снова заговорил, но уже тише:  - Но я верю в тебя, верю в твои силы, в твою волю, в твой разум. Ты уже не раз доказал мне, что ты сильнее, чем я могу себе представить. И я знаю, что ты принял единственно верное решение. Да, наши враги - могущественные люди, их много, но мы сможем одержать верх в этой борьбе. Я знаю, твой отец гордился бы тобой, мой мальчик. Они с мамой так гордились бы тобой… - Он закончил еле слышно, будто разом обессилев.
        - Я знаю, я все знаю. Все детство нам твердят, что нужно быть честными, нужно быть добрыми, нужно быть справедливыми. Но дети вырастают, и мир предстает совсем не таким простым и понятным. Ложь и зло так часто берут верх, что добру пора обрести силу, обрести шанс защитить себя. И я должен дать этот шанс стороне добра.
        - Ну что ж,  - профессор с усилием улыбнулся,  - мы должны помочь тебе преобразиться, мой мальчик! Моя лаборатория наконец заработает в полную силу.  - Он хлопнул в ладоши:  - За дело! Добро должно быть не только с кулаками!
        Активная, почти судорожная работа была необходима это маленькой семье, чтобы отвлечься от волнения, страха, неуверенности. Профессор то и дело сверялся со старыми расчетами, записанными в многочисленных блокнотах. На щеках Мелани разгорелся румянец, она не спускала глаз с Мартина, а он то и дело острил, вертелся, не давая ей измерить ширину его плеч, как попросил профессор.
        - Кажется, все верно. Этот костюм должен будет защитить тебя не только от взглядов любопытствующих, но и от огня и пуль. Я сам разработал эти полимерные материалы и провел ряд испытаний. Я спокоен, если это выражение вообще уместно в сложившейся ситуации,  - озабоченно оглядывая пластинчатое покрытие черного облачения Мартина, проговорил профессор.
        Он поспешно подошел к стене и нажал на незаметную кнопку. Новая скрытая в стене дверь открыла взорам удивленных ребят ряды разнообразного оружия.
        - Знаю, знаю, это выглядит слишком внушительно, но я ведь не зря сорок лет проработал на министерство обороны. И наш противник вооружен не хуже, можете мне поверить,  - проговорил профессор спокойно, не дожидаясь вопросов и потрясенных восклицаний.
        - Думаю, вот эти пистолеты будут тебе полезны,  - он умело снял с подставок пару блестящих стволов.
        - Я не думал… Я не предполагал, что ты подготовлен настолько… серьезно,  - выдохнул Мартин, принимая оружие.
        - Мой мальчик, я ведь работал по программе создания солдат нового поколения. Как ты понимаешь, это лишь малая часть той обширной секретной программы.
        - Да, ты рассказывал о своих разработках. Что ж, глядя в зеркало, я вполне могу сказать, что ты вполне преуспел,  - усмехнулся Мартин, дотронувшись до металлической вставки, проходящей через его лицо.
        - Но почему они закрыли ваш проект? Все, что я вижу сейчас,  - потрясающе,  - проговорила Мелани.
        - Они сделали предложение, которое я не смог принять.
        Трансляция новостей, включившаяся на одном из мониторов, прервала профессора.
        - По предварительным подсчетам голосов избирателей, мэр города Эрик Хайден снова уверенно обходит своих конкурентов. За него намерены проголосовать более семидесяти процентов жителей нашего города.
        На экране появилось взятое крупным планом лицо Хайдена, окруженное частоколом микрофонов. Его небольшие глаза смотрели прямо в камеру, он громко говорил, перекрикивая ветер:
        - Самое главное для меня - это счастье простых граждан нашего города. Я объявляю войну коррупции и преступности в нашем городе!
        На экране снова появилось приятное лицо ведущей.
        - Кажется, управление городом снова будет под его уверенным руководством, но не будем делать поспешных выводов,  - дикторша улыбнулась в камеру и перелистнула страницы, имитирующие стопку документов на ее столе.  - К новостям спорта.
        Монитор снова потемнел.
        - О да, уверенное руководство,  - грустно усмехнулся Мартин.  - Похоже, с преступностью я должен немного помочь этому толстяку, верно, Мел? Только я хочу немного замаскироваться. Поможешь мне с этим?
        - Конечно. Кто, если не я?  - она улыбнулась ему в ответ немного дерзко, делая вызов своим сомнениям и страхам.
        - Но сначала отработаем защитную систему и проверим боевое снаряжение, друзья мои. Это нельзя откладывать на потом,  - строго проговорил профессор.  - Итак, разведи руки. Костюм снабжен множеством датчиков. Твое сознание управляет его функциями. Представь, что ты вступаешь в бой с противником и тебе нужно поразить его ударом руки.
        Мартин с готовностью занес руку для удара и увидел, что из костяшек кулака выдвинулись острые шипы. Он поднес руку к глазам и сосредоточенно посмотрел на нее. Под его взглядом шипы стали плоскими, заточенными с двух сторон.
        - Я смог приказать им измениться!
        - Все зависит от тебя. Ты отлично справляешься. Костюм - это продолжение твоего тела, и с каждым разом он будет слушаться тебя все лучше. Думаю, ты откроешь в нем еще немало новых возможностей.
        - Мне уже не терпится пробежаться в этом облачении в более свободном пространстве.
        - И кое-что еще,  - профессор дотронулся до небольшой пластины на горловине костюма.  - Это устройство помогает менять голос. Совершенно не обязательно всем знать, что ты - Мартин Стоун.
        - Как это?  - спросил было Мартин, но тут же осекся, не узнав в металлическом звуке своего обычного голоса.
        - Понятно!  - он рассмеялся, и его смех прозвучал как помехи в сломанном телефоне.
        - Да, стоит немного подрегулировать настройки, но суть ты понял,  - рассмеялся в ответ профессор.
        Уже глубокой ночью они закончили с новым обмундированием Мартина. Ларри мгновенно подстраивался под новый тип оружия, оказывавшегося в руках Мартина, и тот без малейших усилий мог прострелить цель, сколь угодно отдаленную и маленькую. Его скелет теперь видоизменялся по его желанию, и шипы молниеносно становились лезвиями, менявшими длину и форму по внутреннему приказу Мартина. Он осваивал все эти изменения в его теле с радостью, будто бы когда-то давно у него отняли крылья, а сейчас вернули, и он заново обучался искусству полета, попутно вспоминая ощущение силы и свободы, ему присущее.
        Завершающим штрихом стал маскирующий грим на его лице, который аккуратно, по-ученически округляя в старании губы, наносила тонкой кисточкой Мелани.
        - Но я подготовил для тебя маску, Мартин, она бы так же скрыла от людей твое лицо,  - недоуменно заметил профессор.
        - Я не сомневаюсь, что она - потрясающая технологическая находка, как и все, что ты создаешь, дед. Но я не могу отказаться от ощущения ветра на лице, поэтому обойдусь этим простым вариантом,  - примиряюще ответил Мартин.
        - Ну что ж, ты вполне заслужил это, и я не смею требовать, чтобы ты отказался от этой радости,  - с улыбкой развел руками профессор.  - Я хочу немного передохнуть. Голова гудит от наших забот, но вы обязательно должны показать мне, чем завершится это преображение.
        Молодые люди остались одни в лаборатории. Мелани продолжала старательно закрашивать лицо Мартина густой белой краской. Закончив с этим, она взялась за черный карандаш и уверенным движением нарисовала на его левой щеке крупную слезу, как ее обычно рисуют грустные клоуны. Она отстранилась и, еще раз оглядев свою работу, четко подвела глаза Мартина.
        - Все же мне странно, что ты выбрал именно такую маску. Грустный клоун - разве это ты?
        - А мне наоборот кажется, что этот образ мне очень подходит. Я всегда думал об этих странных существах. Грустный клоун - разве это не оксюморон? Ведь клоун должен быть непременно связан с весельем, праздником, смехом. А эти ребята всегда казались мне особенными на всех детских вечеринках. Они развлекали людей, выполняли свое предназначение, но при этом все равно оставались нераскрытыми окружающим. И сейчас, мне кажется, я начал понимать, что они чувствуют. Иногда я думаю, что я вовсе не человек, а что-то другое, постороннее, чуждое.
        Мелани отвела карандаш от его века и посмотрела ему в глаза. В тени черной краски они казались еще более печальными, чем всегда.
        - Нет, Мартин, ты самый настоящий человек. И ты не знаешь сам, насколько этот человек хороший.
        - Ты правда так думаешь?  - он грустно улыбнулся.
        - Я знаю это.
        За окнами шумел ветер, и деревья гнулись от его порывов. Дождь стучал в стекла. Мелани с опаской поглядывала на улицу. Она знала, что Мартина не остановит и шаровая молния, залетевшая в комнату. Он встал и подошел к зеркалу, с интересом разглядывая свое лицо в образе печального клоуна.
        - Ну что ж, здравствуй, Мститель, будем знакомы. Мы долго шли к этой встрече,  - с грустной усмешкой проговорил он, обращаясь к собственному отражению.  - Похоже, погода как раз для ночной прогулки, как ты считаешь?  - спросил он и тут же согласно закивал, отвечая на свой вопрос.
        - Я скоро, Мел, не волнуйся.  - Он поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты, не дожидаясь ответа. Она так и продолжала сидеть, бессильно опустив руки. Она понимала, что сегодня ее жизнь так же, как и жизнь Мартина, разделится надвое. Будет счастливая Мелани, рядом с которой - обычный парень Марти Стоун. И будет Мелани вечно ждущая, всматривающаяся в темноту, просыпающаяся от ночных кошмаров. Эта Мелани будет ждать, когда Мститель вернется домой. Именно такая Мелани сейчас медленно подошла к окну, пытаясь различить знакомую фигуру в темноте ночной улицы.
        Мартин уже несся через квартал, набирая скорость. Не отдавая себе отчета, он перемахивал через машины, едва касаясь их крыш, отталкивался от стен, используя любую поверхность как возможность увеличить скорость. Он на секунду замедлился перед небоскребом, уходящим в темноту неба своими бесчисленными окнами, и тут же с усилием оттолкнулся ногой от земли. Набирая скорость, Мартин побежал к стене; когда ее близость уже грозила разбить его лицо, сделал широкий шаг и, резко изменив траекторию, продолжил бежать вертикально вверх. Он перестал чувствовать напряжение и с ощущением радости огибал окна, в которых горел мягкий свет. Но стоило ему расслабиться и потерять бдительность, как перед ним выросла специально закрепленная деревянная люлька, невидимая в темноте, оставленная чистильщиками окон. От неожиданности он остановился, потеряв скорость, тут же сорвался вниз и, пролетев несколько десятков этажей, упал на асфальт. Его костюм защитил тело от переломов, но он все равно поднялся не сразу, постанывая от боли и досады.
        Он упрямо поднял голову и снова посмотрел на скрывающуюся в темноте крышу высотки.
        - Я слишком хорошо знаю, что ничего нельзя получить просто так. Я бы удивился, если бы не заплатил за эту вершину болью. Что ж, я переношу ее все легче… - пробормотал он. Из пальцев и подошв ботинок Мартина беззвучно выдвинулись цепкие шипы, он начал карабкаться по стене подобно пауку, все увеличивая скорость. Оттолкнувшись руками, он выпрямился и уже снова бежал вверх по стене, внимательно глядя перед собой.
        - Ларри, следи, чтобы я больше не делал таких глупых ошибок,  - строго проговорил он.
        - Я подумал, это будет неплохим уроком. Но как скажешь,  - легко согласился тот.
        Мойщик окон в это время без чувств лежал в одной из комнат. Завтра он будет рассказывать жене, что явственно видел человека, бежавшего по отвесной стене прямо вверх.
        - Да, прямо бежал! Перебирал ногами, как мы с тобой, только не по земле, а вот так, вверх! Клянусь тебе, видел вот этими глазами, как он влетел в мою страховочную люльку и вниз сорвался. Я думал, он со страховкой какой, спортсмен. Так перепугался, думал, концы отдаст парень. Там ведь этаж тридцатый, не меньше. Смотрю, а он снова поднимается. Пронесся мимо меня, я видел. Ни одной веревки, клянусь сердцем матери! На стекле оставил отпечаток подошвы. Мне поплохело, когда я это представление увидел, а как очухался - понял: не показалось, на стекле след от его ботинка. Здоровый такой. Не веришь? Эх ты!  - и он разочарованно и беспомощно махнет на жену рукой.
        Луна плавно вышла из-за рваных туч и выхватила из темноты крышу высотного здания. На самом ее краю, расправив плечи и подставив ветру лицо, стоял человек.
        «Не человек. Не машина. Мсти-тель»,  - раздавалось в голове Мартина. Мысли падали, гулко отдаваясь эхом, будто камни в колодец.
        Он окинул взглядом темный город, сверкающий огнями. Как он может быть красив, этот город… Как он может быть страшен… Ветер подул сильнее, охладив лицо Мартина, он почувствовал его прикосновение на левой щеке.
        - Мир так прекрасен, но его заполнили зло и насилие. Если я смогу изменить хоть небольшую часть этого огромного мира, остановить хотя бы одного негодяя, оградить от беды хотя бы одного человека, сохраню хотя бы одну жизнь, я буду знать, что мое существование не напрасно. Моя главная потеря стала моей удачей. Я больше не человек. Я больше не чувствую боли и страха, кажется даже, что смерть не тронет меня, ведь она уже потратила на меня достаточно своего времени и ушла ни с чем. Я должен восстановить равновесие, а для этого заслуживающие наказания должны получить его, а понесшие страдания - успокоение и отмщение. Мое имя - Мститель.
        Дождь смыл краску с правой стороны его лица, и она блеснула металлом.
        - Мое имя Мститель, и я начинаю игру.
        ……….
        …Настало утро, и при свете солнца город уже не казался таким загадочным, таким манящим и пугающим одновременно. Обыденность стала его главной чертой: и ливень, и ветер, и рваные тучи в один миг превратились из знаков судьбы в атрибуты обычного пасмурного утра. Солнечный свет слабо пробивался сквозь запылившиеся окна учебного полицейского центра, делая видимой внимательному глазу пляску пылинок над старыми матами. Но до таких мелочей никому из присутствующих в спортивном зале не было дела - очередная утренняя тренировка спецотдела лейтенанта Робертсона требовала сосредоточенности. Кроме того, вся обстановка и действия были настолько привычны для них, приходящих сюда на тренировки ежедневно год за годом, что детали и мелочи давно слились с облезающей синей краской на стенах, с душным запахом пота, с гулом недавнего сна в головах, стали их утром.
        Разминка уже закончилась, кое-кто прокачивал мышцы на грубых, сделанных с расчетом на вечное пользование тренажерах. Около ринга собрались желающие посмотреть на рукопашную лейтенанта Робертсона. Он был самым старшим из всех, но годы будто бы только закаляли его тело, еще никому не удавалось победить его в тренировочном спарринге. И на этот раз противник Робертсона сложился пополам от мощного удара в печень, осел на пол с еле сдерживаемым стоном. Робертсон возвышался над его скорчившимся телом. Без тени жалости, но снисходительно он проговорил:
        - Тебе еще тренироваться и тренироваться, парень,  - и прочерченное шрамом лицо искривилось в самодовольной улыбке.
        Каждый спарринг с Робертсоном заканчивался так, и бойцы с привычным сочувствием посматривали на поверженного товарища. Сейчас им предстояла последняя пара боев, и новый день в спецотделе пошел бы по привычной линии…
        Но эта линия прервалась. Резко распахнулись двери зала, и звук удара, отразившись от стен, разнесся по помещению. Человек, без смущения прервавший тренировку, распахнувший двери ногой, продолжал стоять в открывшемся проеме, спокойно оглядывая удивленных полицейских. Длинные волосы темными волнами ложились на плечи, их линии продолжал тяжелый плащ. Лицо человека было покрыто толстым слоем белой гримировочной краски, из-за которой он напоминал печального Пьеро. Его появление не только разорвало тишину. Оно стало неожиданностью среди однообразного быта этих грубых людей. Они смотрели на это очевидное несоответствие, как на диковинное представление. В зале зазвучал недоуменный смех.
        - Это что за клоун?  - выкрикнул один из них.
        Мартин, будто не заметив окрика, спокойно прошел вперед к центру зала. Он осматривал помещение, каждого из присутствующих, сохраняя в голове схему их расположения.
        - Я не понял, этот фокусник в плаще как вообще сюда попал? Паренек, ты нарвался на неприятности. Ты кто?  - со смехом окликнул его другой боец.
        - Я Мститель,  - впервые произнес он свое новое имя. Не для себя, дедушки или Мелани - он назвал себя так перед лицом агрессивных противников.
        - Я Мститель. И я пришел вас убить.  - Он говорил совершенно спокойно, он был уверен в себе, в своем теле и разуме. Пять минут назад он еще сомневался, стоя перед входом в здание учебного центра полиции, но сейчас, когда позади оказалась короткая схватка с пятью вооруженными охранниками… Он вспомнил, как вытянулись их лица, когда он уверенно прошел сквозь раму металлодетектора и все его тело высветилось на экране аппарата под пронзительный сигнал тревоги. Как отлетел спиной в стеклянную дверь попытавшийся остановить его мужчина в форме, и разлетелись, словно брызги, кусочки стекла, будто тот упал спиной в водную гладь. Уверенность и спокойствие наполняли его. Он не был Мартином, неуверенным в себе, сомневающимся, рассуждающим. Он был Мстителем, и он точно знал, что нужно делать.
        - Ты пришел нас убить?  - растягивая слова, повторил один из бойцов. Ему сложно было подобрать шутку, так нелепо звучало для него это высказывание. Он усмехнулся, а за его усмешкой потянулся и нестройный хохот всех остальных спецназовцев.
        - Ты хотел сказать, что пришел сюда, чтобы умереть, придурок?
        Голос Мстителя, искаженный изобретением профессора, отдавал металлом:
        - Вы чувствуете себя героями, убивая невинных, беззащитных людей. Но я не боюсь вас!
        Он зафиксировал в памяти каждое лицо, а Ларри уже соотнес их с делами спецотдела Робертсона. Все были в сборе. Все участники массового убийства в доме Стоунов сейчас были в этом зале, они еще не знали, что действительно скоро умрут. Они смеялись. Когда-то и отец Криса смеялся, перед тем как открыть дверь незнакомцу в черной маске…
        Этим незнакомцем был Робертсон, скомандовавший своим людям:
        - Выбросите отсюда этого шута!
        На Мартина наступали с четырех сторон люди, давно привыкшие убивать, без тени неуверенности в глазах, с ухмылками, кривящими их губы.
        - Можно я? Ненавижу чертовых неформалов. Этот, наверное, тоже очередной фрик, пришел побороться за мир во всем мире.  - Двухметровый здоровяк разминал пальцы, хрустя костями.
        - Не боишься, клоун? Может, сам уйдешь, по-хорошему?  - наемник напряг бицепсы, показывая, с чем Мартину в противном случае придется иметь дело.
        Мартин продолжал спокойно стоять. Он видел своих противников насквозь, он знал, что они сделают в следующую секунду. Один из них успел только занести руку для удара, а Мститель уже делал резкий и мощный выпад: из побелевших костяшек беззвучно выдвинулись острейшие лезвия. Он лишь почувствовал небольшое сопротивление, а лезвия уже прошли сквозь человеческую плоть и вновь исчезли в его напряженных кулаках, единственный след - несколько красных капель, брызнувших ему на лицо.
        Это движение было недоступно человеческому зрению, но остальные наступавшие увидели, как на теле их напарника появились четыре длинные царапины, проходящие наискось - от шеи к животу и ребрам. Лицо здоровяка стало удивленным, он опустил голову, чтобы посмотреть на порезы, но тут удивление сменилось испугом, из его рта потекла кровь. Царапины налились кровью, и вдруг только что стоявший человек плавно съехал на пол, как порубленный кусок мяса. Мартин не поцарапал его. Лезвия прошли насквозь, и здоровяк умер, разрубленный на ровные части, не успев даже осознать этого.
        Мститель не дал себе времени остановиться и осознать, что произошло. Он продолжал свое дело. Резко разведя руки в стороны, он почувствовал, что из рук естественным продолжением его тела выдвинулись два тонких лезвия. Они пронзили двух собиравшихся наброситься на него бойцов и, блеснув окровавленной сталью, тут же спрятались в ладони. Резко повернувшись, в повороте снова оголяя лезвия своих рук, Мститель легко снес голову стоявшему позади него человеку, проведя лезвиями по его шее. Будто в комичном фильме ужасов, голова бойца упала на пол и, пару раз перевернувшись, застыла, показывая Робертсону часть искаженного злобой лица, причем тело парня еще пару секунд стояло на ногах, перед тем как, качнувшись, обрушиться на пол…
        Робертсон стоял, хватая ртом воздух. Он не успел испугаться, первой эмоцией этого человека в критической ситуации давно стала ярость, а не страх.
        - Что происходит, черт возьми? Ты убил их?! Кто ты, мать твою?!
        Мартин все так же бесстрастно смотрел на убийцу своих родителей.
        - Ты должен понести наказание за зло, которое совершил.
        - Какое еще зло? Ты чертов псих, что тебе нужно? Из какой психушки ты сбежал?  - Робертсон нервно оглянулся и сделал пару шагов назад.
        - Не помнишь маленького мальчика, что прятался в чулане, пока ты расстреливал его безоружных родителей? Не помнишь тех людей, что оказались в тот день в доме семьи Стоун? Беспомощную домработницу?  - металлический голос звучал все громче, заполняя собой все пространство, оглушая Робертсона.  - Нет, я не дам тебе забыть этого! За это ты понесешь наказание!
        Робертсон, сжав кулаки, бросился на сумасшедшего. Он знал, что в рукопашном бою уложит любого из своих бойцов, а уж этого психа он и вовсе не должен бояться. Он наносил удары, какими отправлял в нокаут лучших своих парней, он бил в голову, в печень, в солнечное сплетение, но человек с маской Пьеро стоял неподвижно, будто и не замечая усилий лейтенанта.
        Робертсон окончательно выдохся, когда Мститель нанес ему единственный удар. Мститель вложил в него столько накопленной ненависти и силы, что мощное тело Робертсона перевернулось в воздухе перед тем, как обрушиться на пол.
        Робертсон только сейчас осознал, что перед ним существо, обладающее невероятными способностями. Он ощутил тот ужас и беспомощность, которые обычно видел в глазах своих жертв. Он закричал истошно и зло, призывая на помощь других бойцов. Он знал, что в здании тренировки идут круглые сутки, и ряженый зря заявился сюда, даже с этой нечеловеческой силой ему не справиться с таким количеством спецназовцев.
        - Это нападение! Скорее! Тревога! Все сюда!  - он кричал, не замечая, что зал постепенно наполняется новыми бойцами.
        Они застывают, в недоумении и страхе глядя на изрубленные тела знакомых бойцов. Один из них не смог сдержать крика, случайно коснувшись ногой откатившейся головы. Робертсон прохрипел, указывая на Мстителя, по-прежнему спокойно стоявшего в центре спортивного зала:
        - Что вы встали?! Это он! Вы должны его уничтожить! Сейчас же!  - он сплюнул кровь на пыльный пол.
        Оправившись от шока, бойцы сошлись плотным кольцом вокруг Мстителя. В их руках мелькали нунчаки, длинные японские мечи со свистом разрезали воздух. Восточные боевые искусства были основой их тренировок, виртуозное владение подобным оружием - нормой. На некоторое время Мстителя стало не видно, он исчез за плотным кольцом нападавших. Он не ощущал своего тела, а металлические конечности не передавали в мозг сигналы о боли. Рубящие и режущие удары сокрушали его тело, но он продолжал двигаться как ни в чем не бывало, все ускоряясь и ускоряясь, не замечая, как иссечено его лицо, как сходит с рук искусственный кожный покров, открывая металлические суставы. Его противники с испугом отступили на секунду, осознав, что ведут бой с чем-то неестественным.
        - Что за дьявол?! Какая мерзость!  - выдохнул один из них и тут же упал, раскроенный лезвием на две ровные половины.
        Мартин приказывал лезвиям выдвинуться из рук на максимальную длину, он видел новые и новые тела, которые нужно было резать, кромсать, терзать, которые нужно было превратить в лежащие без движения куски мяса. И он делал свое дело сосредоточенно и умело. Спецназовцы ложились под его ударами, не понимая, что происходит, что за дьявольская сила поселилась в этой тонкой фигуре, какой властью обладает этот парень с лицом грустного клоуна.
        Руки Мартина продолжали вращаться, превратившись в разящие мечи, хотя им было уже некого ранить - его окружали неподвижные тела. Весь искусственный кожный покров был уничтожен, и его тело блестело металлом, выдавая сущность киборга, а не человека.
        - Оглянись, уродец!
        Мартин спокойно повернулся к говорящему. На него смотрел лейтенант Робертсон. Он тяжело дышал, направив в лицо Мартина дуло пулемета. Едва поняв, что бойцы падают, разрубленные на куски, не причиняя Мстителю существенного вреда, он, припадая на одну ногу, добрался до оружейного склада.
        - Пулемет взрывает машины, сбивает вертушки,  - сквозь зубы говорил он, целясь в белую маску Пьеро.  - Думаю, это средство как раз против таких паразитов, как ты, уродец. Да, перед тем, как продырявить тебя, скажу. Ты настоящий урод, Мартин Стоун. Твой дед создал выродка, и это неудивительно! Это ваша семейная черта. Я помню твоего отца. Помню его лицо, когда я убивал его. Да, да, я и сейчас могу ощутить это приятное чувство. Эту легкость, с которой отправляешь на тот свет очередного мечтательного ублюдка. Мне было легко. Мне было весело смотреть, как он корчится от страха, а потом от боли. Я ненавижу тех, кто мнит себя рыцарями без страха и упрека, борцами за справедливость. Знаешь, почему, уродец? Потому что справедливости нет, и нужно иметь храбрость, чтобы признать это. Поэтому я сейчас стою перед тобой, и у меня в руках пулемет. А ты, столько выстрадавший, сейчас умрешь, несмотря на все твои глупые идеалы и мечты.
        Мартин спокойно слушал монолог Робертсона. И его тонкие губы, закрашенные белым гримом, тронула улыбка. Это была грустная улыбка превосходства.
        Робертсон начал стрелять и остановился, только израсходовав всю пулеметную ленту. В тело Мартина ударили сотни пуль, и он инстинктивно закрыл лицо, вскинув руку. Полиметаллическая конструкция разлетелась на куски, но Мартин продолжал стоять, принимая на себя ливень из пуль. Его предплечье превратилось в беспомощный обрубок. И лейтенант рассмеялся, прекратив огонь.
        - Кажется, ты распадаешься на запчасти, тупой робот! Твой дед просчитался, ты не так уж неуязвим, как…
        Он осекся, увидев, что из предплечья Мстителя, так же как и лезвия, теперь выдвигается новая, сверкающая гладким металлом рука. Мартин спокойно продолжал стоять, сгибая и разгибая новую кисть, оглядывая новые пальцы, разминая суставы.
        - Чертова машина! Не думай, что я сдамся! Я убил стольких, что тебе и не сосчитать, и не тебе останавливать меня!  - Робертсон снова вжал гашетку пулемета, и новая волна пуль ударила в Мартина.
        Мартин не чувствовал боли. И с удивлением, будто бы следил за происходящим со стороны, смотрел, как новая рука заменила отстреленную конечность. Сейчас он заметил уголком зрения зеленые формулы расчетов, создаваемых Ларри. Он повернулся и, не успевая осознать, какие именно сверхбыстрые процессы сейчас совершает его компьютерный мозг, побежал от ливня пуль, набирая скорость, ступая по стене и потолку. Пули, попадавшие в его тело, разрушали внешнее покрытие, но металлический скелет остался цел, и когда Мститель приземлился на обе ноги за спиной лейтенанта Робертсона, его тело, лишенное имитирующей человеческую кожу оболочки, было телом робота. Вершина технологических исследований - его тело, состоящее из металлических соединений, простых и гениальных в своей простоте суставов и связок, почти повторяющих человеческие, сейчас блестело от покрывающей его крови убитых людей.
        Робертсон успел развернуться с тяжелым пулеметом в руках, но удар в челюсть тут же отбросил его к стене. Он беспомощно сполз на пол, раскинув руки. В его глазах плавала мутная злоба без проблесков сознания, лейтенант вот-вот должен был отключиться. Но Мститель резко вскинул его на ноги, прижав к стене. Железная рука сомкнулась вокруг горла Робертсона и сжалась, едва оставляя ему возможность дышать.
        - Я убью тебя!  - Искусственный голос Мстителя теперь казался органичным его внешнему облику робота, человеку, сделанному из железа.
        - Я просто выполнял приказ!  - прохрипел Робертсон.  - Я просто исполнитель.
        - Кто тебя послал?  - Рука Мстителя крепче сжалась на горле лейтенанта, и тот судорожно задергал ногами, хрипя. Мститель резко разжал пальцы, и тело Робертсона бессильно свалилось к его ногам. Он кашлял и пытался перевернуться со спины на живот, но ему не хватало на это сил.
        - Кто тебя послал?!  - громче повторил Мститель и поставил тяжелый ботинок на извивающееся тело еще недавно такого смелого противника.
        - Это все он, отпусти меня. Отпусти, прошу.  - Робертсон перестал извиваться и теперь со страхом смотрел на нависшего над ним Мстителя.
        - Имя!  - Мститель с новой силой вжал тело Робертсона в пол, и тот снова начал хрипло кашлять, задыхаясь.
        - Сэм… Риверс… - еле слышно выдохнул он.  - Не надо…
        Он еще продолжал умоляюще смотреть на Мстителя, но в его грудь уже вонзились острые шипы, выдвинувшиеся из металлической руки.
        - Ты сам лишил меня жалости. Ты сам нанес себе этот удар.  - Лезвия мгновенно вернулись в напряженную руку, и только кровь на костяшках пальцев алела напоминанием и свидетельством этой смерти.
        Мартин, не до конца сознавая, что делает, еще раз посмотрел на неподвижное тело Робертсона.
        «У меня нет жалости…»  - единственная мысль, отчетливо звучащая в его голове.
        Он направился к двери, попутно захватив пулемет, лежавший на полу в груде отстрелянных лент. Легко закинув оружие на плечо и толкнув ногой дверь, Мартин не рассчитал силы, и на этот раз створки слетели с петель: стеклянные вставки осыпались на пол, подошвы ботинок Мартина прохрустели по стеклу, оставляя на полу тонкую пыль.
        - У меня нет жалости к убийцам…
        Мартин не замечал ни мертвых тел, ни застывшего с умоляющей гримасой на лице Робертсона, ни звона разбитого стекла. Он быстро оказался на улице и оседлал свой мотоцикл. Он не замечал последствий, потому что мог думать только о своей новой цели: сейчас в полицейском участке спокойно сидит за своим столом Сэм Риверс, человек, по вине которого жизнь Мартина изменилась раз и навсегда. Человек, приказавший уничтожить его родителей, будто они были не людьми, а надоедливыми тараканами. Человек, предавший его отца семь лет назад, а вчера предавший и самого Мартина. Этот человек должен был умереть как можно скорее, и Мститель действовал быстро.
        - Мартин, у нас появилась компания,  - сарказм в бесстрастном голосе Ларри уже давно стал неотъемлемой нотой. Мартин повернул голову и усмехнулся, увидев, что за его байком следовала целая колонна полицейских машин.
        - Немедленно остановитесь! Водитель черного скоростного мотоцикла! Немедленно остановитесь!  - громкоговорители делали голоса полицейских схожими с голосом Мстителя.
        - Спасибо, но я предпочитаю высокие скорости. И одиночество.  - Он выжал газ и, оставив на асфальте след от форсажа, оторвался от своих преследователей.
        - Какая ирония - уезжать от преследующих нас полицейских машин в полицейский участок,  - прозвучал голос Ларри.
        - Ты слишком много читаешь, друг.  - Мартин чуть заметно улыбнулся.  - Скоро начнешь открыто шутить, станешь более человечным, чем я.
        - Не самая высокая ступень человечности,  - парировал компьютер.  - По моим расчетам, пора притормозить.
        - А по-моему, этими данными можно пренебречь.  - Мартин отвечал, а стеклянные двери дежурной части уже разлетались на мелкие кусочки под мощным корпусом байка. Мартин быстро соскочил с летящей машины и откатился к стене. Мотоцикл проскользил по гладкому полу и врезался в турникет. Раздался взрыв, которого ожидал Мартин, прижавшийся к стене, но не ожидали полицейские. Они все еще пребывали в тех нелепых позах, в которых попытались укрыться от внезапного взрыва, прикрывая лицо и голову руками, пригнувшись, спрятавшись под столом, растянувшись на полу. Они не успели переменить поз, и испуг не сошел с их лиц, когда дым рассеялся и перед ними предстал Мститель в развевающемся черном плаще, с маской печального Пьеро на лице, с пулеметом в руках. Он не сказал ничего, а просто открыл огонь, с каждой очередью сжимая бледные губы все сильнее. Не стараясь поразить насмерть, он крушил стены, выбивал окна, взрывал дорожками выстрелов пластиковые, деревянные, бетонные покрытия, и они разлетались, осыпая осколками и пылью головы людей, сжавшихся на полу, парализованных страхом.
        Он остановился, когда пулеметная лента опустела. Бросив на пол бесполезный теперь кусок железа, Мартин оказался у фойе с лифтами. Двери раскрылись, и он быстро нажал кнопку последнего этажа. Скорее всего, там и будет Риверс. Такие люди любят роскошь, просторный кабинет с хорошим видом из окна - без этого Риверсу никуда.
        Цифра десять высветилась на небольшом табло - последний этаж. Мартин вышел и, не целясь, выстрелил из пистолета в закрывающиеся двери. Несколько пуль успели достичь цели - напоследок Мартин увидел, что панель с кнопками заискрилась и дымится, а значит, людям снизу потребуется чуть больше времени, чтобы подняться сюда.
        Мартин уже привычным движением ноги резко распахнул дверь в кабинет Риверса. Направил дуло своего пистолета в голову сидящему за столом. Это был Риверс - глаза Мартина жадно ощупывали его лицо, его крупную фигуру, его позу, которая не изменилась с тех пор, как Мартин появился на пороге его кабинета.
        Сэм Риверс спокойно смотрел на Мартина, не пытаясь бежать, укрыться под столом или хотя бы повернуться боком к дулу.
        - Я не ожидал, что все произойдет так быстро.  - Риверс поднялся и спокойно подошел к Мартину, продолжая всматриваться в его лицо.  - Так значит, ты - Мартин? Я узнал тебя сразу, как только ты вошел, такой сильный и разъяренный. Это удивление у тебя на лице? Неужели ты думал, что, намазав на лицо эту краску, ты скроешь черты своего отца? Ты очень похож на Криса… А я хорошо его знал, поверь. Что же теперь? Его сын благодаря усилиям профессора Стоуна превратился в машину для убийств? Я ведь правильно понял, Мартин?
        Мартин смотрел на спокойное лицо Риверса и не чувствовал в себе сил уничтожить его сейчас же. Просто выстрелить в этого человека, так легко вспоминающего о его отце.
        - Это вы приказали убить Криса и Элен Стоун?  - дрожь слышалась даже в металлическом отзвуке его голоса.
        - Меня заставили, Мартин,  - Риверс пожал плечами и печально улыбнулся.  - Это волчья стая. Либо ты со всеми, либо тебя уничтожают.  - Он смотрел на Мартина снисходительно, будто бы объяснял школьнику таблицу умножения.
        - Крис Стоун считал вас своим другом, он вылечил вашу дочь, он спас ее. Это вы помните?
        - О, я помню это очень хорошо! И я был ему очень благодарен.  - Лицо Риверса стало очень серьезным.  - Я обещал ему сделать все, что смогу, чтобы помочь. Я сделал все что мог. Крис сам виноват в своей смерти, в смерти жены, в смертях этих невинных людей, что оказались в его доме.  - Спокойный тон Риверса улетучился, он почти кричал. Тысячу раз повторял он сам себе эти слова, и наконец ему представилась возможность выплеснуть свое переживание, то, что он скрывал все эти годы.
        - Я предупреждал его, я пытался его образумить. Я пытался вбить в его голову, что идти против системы - это идти на смерть. Убедить, что он совершает добровольное самоубийство, думая, что вершит справедливость. А это была блажь! Глупость! Наивная глупость! Система съедает живьем. Она сжирает людей, даже не распробовав их вкуса. Перемалывает, не оставляя следа. Крис не хотел подчиниться, думая, что у него есть выбор. А это раздражает сильных мира сего, они-то понимают, что выбор всегда за ними.
        Слова Риверса потонули в потоке воспоминаний. Мартин внезапно в мельчайших подробностях заново увидел празднично украшенную гостиную, стол, за которым не уместились все гости, поэтому улыбающиеся люди столпились вокруг, чтобы видеть, как именинник задует свечи на праздничном торте. Мартин загадывает желание и старательно задувает все свечи, все до одной. Что он тогда загадал? Что же? Тогда ему не пришло в голову просить у Вселенной продления жизни родителей, а стоило… Он видел улыбки родителей, слышал их смех так явственно, так отчетливо, как будто это не было воспоминанием.
        - Имена. Ты скажешь мне имена всех, кто замешан в этой подлой системе.  - Он старался говорить обычным голосом, но ощущал, что он уже на пределе сил и чувств. Из его левого глаза выкатилась неконтролируемая слеза, пробежала по щеке, смешавшись с и без того неровным гримом, размыла четкую линию нарисованной Мелани слезы. Смешавшись с краской и став совсем черной, слеза упала на пол.
        Сэм Риверс молча подошел к окну. Там, внизу, из нескольких массивных джипов один за другим появлялись человечки в черных костюмах. С высоты десятого этажа они казались маленькими и безобидными. Они появлялись один за другим и выстраивались перед машинами, меняли положение и вытягивались в линию вдоль стены, заходили в подъезд - один за другим, один за другим. Казалось, эта армия бесконечна. Они напоминали рой саранчи. И, как саранча, они были готовы уничтожить свою цель, ничего не жалея на своем пути.
        - Это страшные люди, Мартин! Они намного могущественнее, чем ты можешь себе представить. Я пытался защитить твоего отца, но он отказался платить взносы. Он вышел из игры, даже не попытавшись соответствовать, и верхушка боялась, что за ним последуют другие. И они правильно сделали: стоит одному поднять голову, как тут же кто-то повторяет за ним этот неосмотрительный жест. Честно говоря, я и сам был готов последовать за ним, но потом… Я не мог сопротивляться - они могли сделать с моей семьей то же, что случилось с твоей. А я не мог жертвовать ею. Что ж, ирония судьбы. Эшли ушла от меня, забрав малышку, едва заподозрила, что я могу иметь отношение к трагедии семьи Стоун. Я потерял то, чем дорожил больше всего на свете… И ради чего?
        - Мне нужны имена, Сэм. Сейчас же.  - Механический голос Мартина не передавал эмоции.
        - Имена! Чьи имена тебе нужны, мальчик?!  - Риверс на секунду потерял самообладание, он оттолкнул кресло и приблизился к Мартину.  - У них нет лиц, нет имен! Это все, кто правит этим миром. Это банкиры и чиновники, полиция и правосудие! Ты думал, что я - убийца твоих родителей? Думал, что это те головорезы? Но ты ошибся, мы - всего лишь винтики, пешки! Не будет меня - придет другой, точно так же сядет на мое место и будет делать мою работу. Тех, что ты уложил, заменят новые наемники, ничуть не хуже старых. Ты понимаешь меня, ты слышишь меня? Ничто. Не может. Измениться.
        - Кто же тогда должен думать о простых людях?  - Мартин внимательно следил за тем, как Риверс нервно отвернулся к окну, но продолжал говорить, уже глядя Мартину в лицо.
        - О простых людях? Да ты еще совсем наивный ребенок! Кто и когда вообще думал о простых людях!? Люди - это разменные пешки, не более. Стадо овец, подгоняемое пастухом.
        - По-вашему, хороших людей нет, как и смысла помогать им?
        - Нет хороших и плохих. Есть просто люди. Быть жестокими, хватать и тащить кусок побольше - это их сущность, их слабость. Те, кто не хочет подчиняться общему инстинкту, одиночки, вроде твоего отца. Одиночки и мечтатели, Мартин. А мир устал от мечтателей!  - Риверс почти кричал.  - Мир устал от мечтателей и правдоискателей! Где он, этот наивный романтик, верящий в правду, Крис Стоун? Он думал, что живет в мире, который можно изменить, но он ошибался, и поэтому сейчас ты стоишь передо мной с лицом, разукрашенным в черное и белое. Хотя бы ты должен понять, что мир никогда не изменится. Есть две правды - для толпы и для избранных. И попытки соединить их в одну нарушают систему, рождают хаос. Приносят смерть.
        Мартин покачал головой:
        - Это не так, я не буду верить вам. Это очень удобная правда, правда для избранных, вы считаете ее такой. Но это очередная ложь, придуманная вами, чтобы совесть перестала грызть и мучить по ночам. Но она не перестанет. Послушай, Риверс, я даю тебе шанс бросить своей совести кость, успокоить ее на какое-то время. Назови их имена, и я сохраню тебе жизнь.
        Риверс еще раз взглянул за окно и бессильно развел руками:
        - Я боялся их. Я очень боялся за свою семью. Для них это очень легкое дело - убивать. Вот, возьми.  - Он быстро набрал код и раскрыл дверцу сейфа, с нижней полки достал диск в прозрачной упаковке. Мартин, ничего не говоря, положил диск в карман плаща.
        - Они убьют тебя!  - Риверс кричал в спину Мартину, будто пытаясь оправдать себя, свой страх, свою бессмысленную жизнь, что продолжилась, когда жизнь Криса Стоуна так легко оборвалась.  - Они убьют тебя, где бы ты ни скрылся!
        Дверь закрылась за спиной Мартина. Риверс устало опустился в кресло. Убьют! Ну и что? Кажется, Риверс и без этого существует подобно трупу - без семьи, без любви, без радости. И без спокойствия. Хотя бы одна спокойная ночь, хотя бы одна!
        Он достал с другой полки открытого сейфа заряженный табельный пистолет и решительно направил дуло себе в подбородок. Закрыл глаза и напряг руку. Сейчас он нажмет на курок - и воспоминания о том вечере перестанут тревожить его. Он не будет больше видеть этот вечер в клинике, будто наяву…
        …Официанты, разносящие шампанское, блестящий паркет, кругом свет, свет, много света. Женщины в красивых платьях, мужчины в смокингах. И Эшли, его Эшли держит его за руку. Он вспоминал улыбающееся, открытое лицо Криса, его жесткое и энергичное рукопожатие.


        - Крис, вы знаете, как мы благодарны вам. Вы вернули нашу девочку к жизни. Наверное, это Бог послал вас нам!  - Эшли говорила эти слова так искренне, так смущенно и при этом горячо.
        - Вы знаете, доктор, что можете ждать от нас любой помощи. Любой. И в любое время.  - Тогда Сэм обещал любую помощь, не думая, что сам станет причиной ситуации, в которой уже никто не сможет помочь.
        - Надеюсь, помощь начальника полиции мне не понадобится!  - Крис как всегда смеялся. Был легок и беззаботен. Неужели он действительно был так глуп, что не понимал всей опасности? Или не хотел разрешить себе понять?.. Сэм тогда вернулся, пробравшись сквозь толпу, схватил Криса за руку и, будто доверяя тайну, жарко прошептал:
        - Я очень уважаю вас, Крис, но вы должны понимать. С этими людьми нужно договариваться. Вы должны считаться с мэром, нельзя просто делать вид, что его нет. Мы с вами оба внутри системы, и сопротивление ей может быть опасно.
        - Вы угрожаете мне?
        Каким жестким тут же стал его голос! Нет, он все прекрасно понимал, этот сумасшедший…
        - Нет, что вы, просто предупреждаю. Даже я не могу гарантировать вашу безопасность… В мире, где все поклоняются деньгам, герои обречены…
        - Герои обречены,  - повторил Сэм и сильнее прижал пистолет к виску. На его сведенной усилием руке была видна каждая мышца, отчетливо выступили под кожей канаты жил. Выстрел оглушил его, но пистолет уже был опущен, и пуля застряла в противоположной стене. Он сидел откинув голову и тяжело дышал. Восстановив дыхание, он нажал на телефоне кнопку внутренней связи.
        - Я знаю, кто под маской. Всех бойцов направить в этот корпус. Его необходимо уничтожить.  - Риверс вытер пот со лба тыльной стороной руки, будто проделал тяжелую работу.
        Мартин не успел далеко отойти от приемной Риверса. Ушные мембраны донесли до его сознания звук вращающихся пропеллеров - вертолеты опускались на крышу здания, сотни ног сотрясали пол - спецназовцы поднимались наверх. Он сделал шаг к лестнице, но тут же увидел головы отряда, поднимающегося за ним. На уровне его глаз мелькнули ноги другого отряда, спускающегося с технического этажа под крышей. Один из них поднимает голову и несколько мгновений смотрит в лицо Мстителя, такое спокойное и немного грустное из-за грима.
        - Он здесь! Десятый этаж! Цель на десятом этаже!  - он кричит, будто спохватившись, но Мститель уже закрыл дверь. Он бежал по десятому этажу, преодолевая лабиринты кабинетов, то и дело меняя направление, поворачивая в новые коридоры. За спиной он слышал стрельбу, ощущал движение пуль, слышал их визг, но не обращал на них внимания. Выломав ногой очередную дверь, он оказался в тупиковой комнате, где не было даже окон.
        «Работая в таком месте, немудрено захотеть убивать»,  - пронеслось в его голове, но он тут же отогнал эту нелепую мысль. После разговора с Риверсом он потерял в концентрации. Ему все чудилось, что отец и мама каким-то образом могут видеть его, он думал о них, об их улыбках, смехе, о том, как счастливо они жили раньше. И руки опускались. Он стоял, прижавшись спиной к стене, и молча смотрел на входную дверь, не пытаясь бежать или атаковать.
        Ворвавшиеся в помещение солдаты на секунду застыли с поднятыми автоматами наперевес.
        - Руки подними, клоун!  - деловито и дерзко, стараясь сам себя раззадорить, выкрикнул один из спецназовцев.
        - Мы взяли его! Какие дальнейшие действия?  - один из бойцов нервно кричал в рацию.  - Не понял, повторите!  - Он приподнял плечи, будто школьник, не готовый отвечать, когда из рации донеслось разъяренное:
        - Стреляйте, мать вашу!
        Это был голос Риверса.
        Мартин стоял, раскинув руки, прижатый огневой волной к стене. Он смотрел, как красиво рикошетят пули от его металлических рук, ног, от его лба. Он без сожаления наблюдал, как сгорают последние кусочки искусственной кожи и он окончательно преображается в робота.
        - Что ты делаешь, Мартин?!  - голос Ларри будто пробудил его ото сна.  - Действуй! Думай и действуй!
        - Я понял, Ларри. Все будет хорошо. Сейчас.
        В эту же минуту пораженные спецназовцы пришли в себя:
        - Твою мать, он живой…
        - У него броник! Бьем по лицу и ногам! Что встали? Огонь!
        Два десятка солдат, сумевшие уместиться в небольшое помещение, открыли огонь. Два десятка пуль летели Мартину в голову, в ноги, в корпус. Он сосредоточенно прищурился, и время замедлилось. Мартин мог рассмотреть вращение каждой из смертельных капель свинца. Он на долю секунды задержался, не в силах отвести взгляд от этой красоты смерти, и тут же откинул корпус назад, уклоняясь от неминуемого приближения пуль. Сделав кувырок, он оттолкнулся ногами - суставы киборга не подвели, приземлился на потолок, зацепившись за гладкую поверхность шипами, мгновенно выдвинутыми из рук и ног. Солдаты еще не поняли, куда подевалась их живая мишень, секунду назад стоявшая напротив, безвольно разведя руки. Мартин, не дав им опомниться, сделал еще кувырок и приземлился в самую гущу бойцов. Он не дал себе времени на размышления и тут же завертелся на месте, раздавая сокрушительные удары, совершенно не думая о чужой боли. Он выполнял техническую работу, рутину, не затрачивая лишних эмоций и сил. Через минуту он уже единственный возвышался среди лежащих тел.
        - О, черт! Что здесь, черт возьми, произошло?
        Солдаты отряда подкрепления отнюдь не ждали такого поворота. А Мститель не располагал временем, чтобы дать им оправиться от шока. В его руках уже блестели пистолеты, пуля за пулей укладывая спецназовцев. На их лицах почти не было страха - удивление, недовольство, недоумение приподнимали их брови, а между бровей аккуратно зияла дырочка от пули, оставленная выстрелом Мартина. Солдаты падали как подкошенные, а задние ряды, понимая, что спастись не удастся, начали отступать. Они уже не обращали внимания на крики Риверса, раздающего команды в громкоговоритель, стоя за спинами бойцов.
        - Убить его! Убить! Не сметь отступать! Трусы! Трусы! Еще шаг, и я сам начну стрелять в ваши трусливые спины, мать вашу!
        Солдаты не останавливались, толкаясь плечами, они продирались сквозь узкий проход. Но тут мерные и частые звуки выстрелов прекратились.
        - Кажется, у него закончились патроны!  - один из бойцов с надеждой посмотрел на Мстителя, понимая, что он как раз следующий в очереди на тот свет.
        Мартин, не спуская глаз с бойца, вытянул руки вперед и отбросил пистолеты. Солдатик испуганно следил, как, подпрыгивая, поворачивается на скользком полу оружие, что мгновение назад несло в себе его смерть. Его тут же оттеснили к стене, но воспоминание о грустном клоуне, отбросившем бесполезные пистолеты, еще не раз потом возвращалось к нему в снах. Он так и стоял, опустив руки, когда все остальные снова подняли оружие. Из-за спин солдат ближе к Мартину продвинулся Риверс. Куда делось его понимающее выражение лица, где сочувствие, где сожаление? Он сумел задавить в себе все человеческое, лицо его было искажено звериной яростью. Он оскалился:
        - Я предупреждал, что ты не уйдешь отсюда живым. Покинуть это здание ты сможешь только мертвым. Ну, что ж… Убейте его!  - он крикнул последнюю фразу и резко опустил поднятую руку, призывая к дружному расстрелу.
        Пули снова полетели на Мартина плотным роем, но он уже знал, что будет делать.
        - Ты в порядке, Мартин?
        - Порядок, Ларри.  - Мартин развернулся спиной к летящим в него пулям и сделал несколько энергичных шагов к стене. С силой оттолкнувшись от нее, он побежал по замкнутой поверхности. Повернув к потолку, он пробежал еще пару шагов и, сделав последнее, самое мощное усилие, прыгнул прямо в стену, вытянув вперед руки. Бетонная стена поддалась удару, и Мартин, высадив кусок бетона, вылетел на улицу. Он чувствовал, как слой за слоем ему поддается отделочный материал, как разбегаются трещины и как ломается стена. Он чувствовал, что ему хватит сил, чтобы продолжить свое падение, практически превратив его в полет, и оказаться на крыше соседнего здания. Расчеты Ларри быстро мелькнули где-то в уголке сознания.
        - Вполне можно попытаться,  - послышался его голос, а в следующее мгновение Мартин уже упруго приземлился на крышу.
        Бойцы во главе с Риверсом, пораженные, следили за невероятным прыжком. Многие не могли сдержаться:
        - Клоун перелетел на соседнее здание! Ты видел?
        - Да он чокнутый, это невозможно!
        - Либо он, либо мы…
        Риверс быстро пришел в себя:
        - Он на соседней крыше! Быстро отряд на крышу соседнего здания! Откуда я знаю, как?!  - Он зло нажал на кнопку разъединения.
        Мартин пружинисто приземлился, сделал кувырок и продолжил бежать. Навстречу ему выбежали двое мощных охранников, но он просто выставил руки в стороны и, не замедляя шага, сбил с ног обоих ударом в солнечное сплетение. Охранники упали и, пытаясь вернуть дыхание, корчились и извивались на крыше, а Мартин уже пробил ногами стеклянную перегородку и оказался в офисном отделе. Гром разбивающегося стекла заставил всех сотрудников офисов вскинуть головы и забыть о своих бумагах и проектах. Мститель повел плечами, стряхивая осколки, и продолжил свой путь по коридорам офиса. Работники тут же падали на пол, закрывая голову руками, забиваясь под столы, прижимаясь к стенам. Их лица были бледны. Мартину хотелось остановиться, успокоить этих перепуганных людей, но он понимал, что у него мало времени, к тому же он знал, что даже самые ласковые интонации его металлического голоса не смогут никого успокоить.
        Он бежал по светлому коридору. Лампы мелькали над головой, он набирал скорость, готовый вылететь на лестницу и прорваться на крышу, но путь преградил новый отряд.
        «Кажется, пора перестать убивать этих оловянных солдатиков»,  - проговорил он про себя.
        Сделав сальто, он, будто и не менял только что поверхность опоры, продолжил бежать, но уже по потолку, обратно, к разбитому им стеклянному перекрытию. Воздух ободряюще охладил левую сторону его лица, он оттолкнулся ногами в последний раз и, сделав кувырок в воздухе, будто ныряльщик в прыжке, приземлился на капот полицейской машины. Он почувствовал, как напряглись колени, но спокойно выпрямил их и, оглянувшись вокруг, понял, что машина смята в лепешку, а он - невредим.
        - Неплохо, да, Ларри?
        - Как и должно быть,  - скромно отозвался друг.  - Осталось оторваться от этих пяти сотен солдат, и все будет просто замечательно.
        Со всех сторон к Мартину бежали люди в черной спецодежде. Они закрывали собой все пространство улицы. Мартин не видел ни одного свободного сантиметра. Он попятился и побежал назад, за угол дома. Ему в спину обрушился новый ливень из пуль. Редкие прохожие, не понимая, что происходит и куда им бежать, замирали на месте, пытаясь вжаться в стену. Совсем близко от Мартина застыл пожилой мужчина в старомодной шляпе. Он прижался спиной к стене и с ужасом смотрел на Мартина, даже не пытаясь оценить, несет ли этот странный персонаж бо льшую опасность, чем свистящие над головой пули. Одна из них ударила прямо над головой мужчины, выбив фонтанчик кирпичной крошки. Мартин ухватил мужчину за плечо и подмял под себя. Пули застучали в спину, как град. Мартин стоял так, прикрывая своим телом мужчину, и чувствовал, что тот начинает терять сознание, чувствовал, что оказался в тупике, и солдаты приближаются.
        - Простите, сэр. Но здесь нам с вами придется и расстаться,  - проговорил он и повернулся, оставляя мужчине место за стенным выступом, где он мог бы быть в относительной безопасности.  - А мне нужно идти…
        Выстрелы продолжались еще около минуты, а мужчина в шляпе, на секунду лишившийся чувств, теперь открывал глаза. Странного персонажа в маскарадной маске уже не было рядом. Солдаты продолжали постреливать, но уже без былой ярости. Улицы казались пустыми - все прохожие попрятались по подъездам, за машинами, вжались в стены домов. Несколько солдат подбежали к мужчине:
        - Где он? Он был здесь! Говори сейчас же, старик!
        Мужчина растерянно поправил шляпу:
        - Он сказал, что ему нужно идти…
        Никто из них не обратил внимания на неплотно прикрытую крышку канализационного люка.
        - Ларри, как мне отсюда выбраться?!  - Мартин несся по подземному тоннелю, не обращая внимания на потоки воды под ногами.
        - Это проще, чем кажется.
        Перед глазами Мартина возникла голографическая схема подземных тоннелей и переходов.
        - Ты прав. Получится быстрее, чем на такси!  - выпалил Мартин, перебегая по закругляющейся стене к потолку, делая резкий поворот и снова продолжая бег в темноте подземелья. Он ориентировался в темноте как при ярком солнечном свете благодаря своему зрению киборга. Стаи жирных крыс разбегались из-под его ног, вода капала с потолка, поворот за поворотом он преодолевал пространство города, приближаясь к моменту, когда диск, все еще лежащий во внутреннем кармане его плаща, окажется в дисководе и он сможет увидеть лица настоящих убийц, а не бездумных исполнителей. Тех, против кого боролся его отец, тех, кто уничтожил столько жизней, просто потому что так было удобно.
        ………..
        …Зеленый экран. Тонкая рябь. И вот наконец на старой записи проступили очертания стола и людей, занявших места вокруг него. Последние нечеткости изображения пропали, и Мартин смог внимательно всмотреться в лица людей. Одни только мужчины, видно, бизнес такого масштаба - не женское дело или, возможно, не женское дело - убивать. Так или иначе, десять мужчин за этим столом, видимо, собрались для серьезного обсуждения.
        Знакомое лицо мэра, на этот раз без налета добродушия, чуждая этому лицу улыбка не касается тонких губ.
        - Мы собрались здесь, чтобы решить одну важную проблему.  - Под его тяжелым взглядом из-за стола поднимается маленький толстенький человечек.
        - Алекс Норман, личный помощник мэра,  - короткая сводка от Ларри прозвучала в голове Мартина, не прерывая видеоряд.
        - Вам известно, что Стоун отказывается вносить деньги в наш фонд. Он отвечает на наши просьбы в крайне непреклонной и грубой форме.
        - Я хочу добавить к этим замечаниям,  - из-за стола приподнимается Сэм Риверс. Он выглядит куда моложе, чем его запомнил Мартин. А ведь прошло каких-то пять или семь лет. Риверс сам убивает себя, грызет изнутри, обманывает. А это самое страшное, когда человек лжет самому себе, запутываясь и теряясь в этой липкой паутине.
        - Я хочу добавить, что Крис Стоун - уникальный врач, его отец - известнейший ученый. Это люди, требующие особенного…
        Он не успел договорить. Норман, не дождавшись завершения речи, продолжал:
        - Мы посоветовали ему быть посговорчивее, но он не понимает. Для него мы просто не существуем. Он открыто бросает нам вызов!
        - Возможно, стоит сделать исключение… - Риверс снова попытался взять нить обсуждения в свои руки, но все, кажется, было уже решено.
        Мэр заговорил, глядя прямо на Риверса:
        - Вопрос не в его деньгах, вопрос в системе! Если один отказывается подчиняться, то об этом быстро узнают остальные! Этот одиночка сразу становится героем, мучеником, предводителем. Сегодня только он будет одной рукой лечить калек, а другой раздавать милостыню, завтра же за ним последуют другие. Мы не можем упускать контроль, мы не можем потерять все из-за одной слабости.
        - Тем более что он ставит под угрозу информационную безопасность нашего бизнеса. Вся информация по нашему финансовому фонду теперь может оказаться в прессе. Стоун знает ходы, знает наши слабые места,  - высказался прокурор, сидящий рядом с мэром.
        - Предлагаю обратиться к уголовным элементам. Это самое простое и действенное решение такого рода проблем. Так было всегда.  - Малыш Норман ухмыльнулся, потирая пухлые ладошки.  - Как говорится, нет человека - нет проблемы…
        Крупный мужчина в белоснежной рубашке, сидящий дальше всех, положив руки на стол, будто отгородившись от присутствующих, спокойно кивает:
        - Завалить его - дело двух минут.  - На его шее блеснула золотая цепь, кулаки непроизвольно сжались и в тусклом свете стали видны татуировки на запястьях и фалангах пальцев.
        - Нет,  - мэр слегка повысил голос, и все взгляды тут же снова обратились к нему.  - Это не должно быть незаметно и быстро. Это должна быть громкая расправа. Мы избавимся от Стоуна так, чтобы наше предупреждение было слышно всем. Они хорошенько подумают в следующий раз, перед тем как идти против мэра этого города. Сэм, да, да, Сэм Риверс, это дело будет поручено вам.
        Риверс побледнел и несколько минут не знал, что ответить, беспомощно глядя на жесткое лицо мэра.
        - Но, но… почему я?  - выдавливает он чуть слышно.  - Крис Стоун вылечил мою дочь. Я обязан ему. Я не могу…
        Впервые за все время разговора лицо мэра тронуло подобие улыбки:
        - О, вы не можете отказать нам, Сэм, а все остальное вы можете. И сделаете это сегодня же. И так, чтобы нам не пришлось сомневаться в вашей преданности. Ваши сегодняшние попытки защитить этого доктора поселили в нас сомнение. Избавьте нас, Сэм, и от Стоуна, и от этих напрасных сомнений.
        Видео зарябило и прервалось, растянув последнюю фразу мэра:
        - Сомне-ени-ий…
        Диск выдвинулся из отверстия дисковода, и Мартин вложил его в пластиковый футляр.
        - Осталось слегка подлатать меня, и можно отправляться на встречу с нашим подающим надежды кандидатом в мэры…
        - Не беспокойся, мой мальчик, я все сделаю,  - сухая рука профессора легла на его плечо, и сдерживаемый вздох вырвался из горла Мартина.
        - Спасибо, ты всегда рядом.
        Мартин постоянно отключался, будто падая в темную бездонную яму, он уходил в размышления. Он думал об отце, о людях за столом в темном зале, думал о лице того солдата, на которого не хватило смертельных пуль, о трясущемся мужчине в шляпе, прижатом к стене, о всех тех, чьих лиц он не запоминал, стреляя, нанося удары, уничтожая, как неживые предметы…
        Он открывал глаза и видел, что профессор за компьютером вводит новые указания для миниатюрных роботов-работников, что заново перебирали его побитое в драках тело. Он отвык чувствовать боль и не замечал, когда его руку отнимали от предплечья и заменяли на новую, более прочную и гибкую конструкцию. Голографическое изображение скелета Мартина перед глазами профессора поворачивалось, демонстрируя все меньше сломанных костей, все больше новых деталей. Демонтированные конечности сначала были беззаботно оставлены на полу в углу лаборатории, но внезапно разжавшаяся кисть до смерти напугала Мелани, проходившую мимо с чаем для профессора. Профессор едва заметно усмехнулся, но ввел новую команду - немедленную переплавку отработанных деталей.
        - Ты станешь еще более неуязвимым,  - бормотал профессор, увлеченно набирая новую комбинацию на клавиатуре компьютера.
        И Мартин становился таким. Уже спустя сутки на его теле не осталось следов недавней стрельбы. Он с интересом следил за неприкрытыми кожей суставами руки, сжимая и разжимая кулак.
        - Я чувствую столько скрытой силы в этом простом движении, дед. Ты ведь действительно сделал мое тело еще совершеннее. Тебе говорили, что ты гений?  - Мартин с улыбкой взглянул на профессора.
        - Нет, в основном упрекали, что я слишком часто предаюсь несбыточным мечтам.
        - Ты мечтатель, это верно. Но разве твои мечты не сбываются?
        - Да, Мартин, не все, но многие мои мечты исполнились. Ты должен запомнить, что первым шагом к открытию является именно мечта. Через наши мечты творец указывает нам путь к совершенству!
        - Я запомню это…
        - Хорошо, мой мальчик, а сейчас тебе нужно поспать. Я подготовил для тебя сонную капсулу, как я ее называю. Я подключу тебя к нескольким аппаратам, которые снимут напряжение с твоего нового тела. Я надеюсь, так тебе будет легче сосредоточиться на сне и ты сможешь по-настоящему отдохнуть…
        - Спасибо. Сон - это, кажется, как раз одно из самых несбыточных моих мечтаний.
        Мартин погрузился в сон. Лежа в белой капсуле с множеством проводов, подключенных к его рукам, ногам, сердцу, височным и затылочной долям мозга, он будто бы парил в невесомости. Но освобождающего, беспробудного, здорового сна ему так и не удалось достичь. Он чувствовал себя отдохнувшим физически, но в голове его царило беспокойство.
        Профессор взглянул на румянец, выступивший на скулах его внука, от его глаз не скрылось и подрагивание ресниц.
        - Ну что ж, видимо, это все,  - он аккуратно нажал кнопку на пульте, и крышка капсулы отъехала. Мартин повернул голову и открыл глаза. Ничего не говоря, он смотрел на профессора, будто бы не готовый к тому, что с этого момента ему нужно продолжить свою жизнь.
        - Как ты, Мартин?  - профессор сверял последние данные по физическому состоянию пациента.
        - Я все время думаю, дедушка,  - голос Мартина звучал отрешенно.
        - О чем?
        - Возможно, я не прав. Столько человеческих жертв ради того, чтобы уничтожить десяток ублюдков…
        - Но ты понимаешь, что зло должно быть наказано…
        - Да, я понимаю. И стоит мне вспомнить запись, которую дал мне Риверс, я забываю все, кроме этого утверждения. Но разве не о милосердии говорит твой Бог? Разве не к нему призывает?
        - Милосердие возможно по отношению к тем, кто искренне раскаялся.
        - Но почему мне так плохо? Почему я чувствую огромный груз на плечах?  - Мартин бессильно опустил голову.
        - Потому что хороший человек никогда не хочет войны, Мартин. Не хочешь ее и ты, и это правильно. Но ты выбрал этот путь, взвалив на свои плечи груз мщения, и только ты можешь решить, когда пора остановиться. Я бы никогда не стал принуждать тебя к жестокости, я создавал тебя таким не для убийств, а для защиты. Ты выбрал этот непростой, страшный путь, и я поддержу тебя на нем, что бы ни случилось.
        - Спасибо. Спасибо, дедушка. Это смешно. Смешно, верно? Слышать это домашнее слово от киборга, способного уничтожать живое щелчком пальца. Но ты не представляешь, как это важно для меня - на минуту почувствовать, что у меня есть дом, семья, что я не один.


        - Ну что ты, что ты, мой мальчик,  - профессор прикасается сухими пальцами ко лбу Мартина, проводит по волосам.  - Все будет хорошо. Все будет хорошо. Отдыхай.
        Мартин действительно отключился. Провалился в сон без мучительных раздумий, воспоминаний, страхов. Он проснулся вечером. В тусклом свете ламп приборной панели он различил лицо Мелани.
        - Я просто хотела посмотреть на тебя,  - она умолкла и отняла свою руку от его, механической.
        - Как хорошо, что ты здесь.  - Он снова осторожно взял ее за руку и накрыл своей металлической ладонью.  - Спасибо, что ты здесь.
        Она смотрела на него не отрываясь:
        - Мне так страшно сейчас. Я постоянно смотрю новости. И там говорят ужасные вещи. И мне так страшно за тебя, Марти. Скажи, что мне нечего бояться, и я поверю тебе.
        - Ну что ты, глупая. Конечно, тебе нечего бояться. Посмотри на эту клешню, которую ты так нежно гладишь своими пальчиками. Ну что с ней может случиться? Дед может собрать меня заново по кускам, если я попаду в передрягу. Ты же знаешь, что я уже слишком долго был совсем как мертвый, чтобы умереть сейчас. Я уже отдал этот долг. Веришь мне?
        Она не ответила, но кивнула головой и спрятала лицо.
        - Ну что ж, это смелый ответ,  - усмехнулся Мартин и поцеловал ее в макушку.  - Мне пора, я вернусь завтра, а ты даже не думай грустить. Когда я вернусь, все страшное будет уже позади. Обещаю.
        Он прижал ее к себе и, аккуратно отстранившись, встал с кровати.
        - Мне пора… - И он шагнул в открытое окно.
        …………
        …Новый байк гнал еще стремительнее, еще точнее следовал мельчайшим командам, посылаемым Мартином. Ночь почти наступила, но на таких скоростях Мартину казалось, что он может обогнать даже время. Луна еще не взошла, и ему нужен был этот короткий отрезок между днем и ночью, когда наступает самая липкая, непроглядная темнота. Небоскребы уже вырисовывались впереди, и он знал, какая цель его ждет.
        - Мне нужна схема здания,  - коротко обратился он к Ларри.
        - Секунда,  - отозвался Ларри, и тут же боковым зрением Мартин ухватил точную и подробную схему.
        - Она наложится на твое сознание, не мешая обзору. Она всегда подскажет твое местонахождение.
        Мартин кивнул, ни слова не говоря. Слова давно стали лишними в этих отношениях.
        - Это будет трудно, Марти.  - Ларри заговорил, только когда они уже были у самой высотки.
        - Я знаю. Но я должен закончить начатое.
        - Тогда за дело.
        - За дело, друг.
        Мартин действовал быстро, ни на секунду не замедляя шага, уверенных движений рук. Он шел от байка к зданию, на ходу отмечая присутствие телохранителей у главного входа, нескольких охранников, стоявших по углам здания. Он отметил их расположение, и оно тут же зафиксировалось на схеме в его сознании. Не сбавляя шага, он впечатал подошву в стену, и выдвинувшийся шип удержал его в горизонтальном положении. Он продолжал идти, набирая скорость и переходя на бег, и вот он уже несется вверх по стене, незамеченный ни одним из охранников. Он поднялся на самую вершину и остановился, встав на одну из огромных стеклянных пластин, составляющих огромный прозрачный купол из пуленепробиваемого стекла. Через стекло Мартин видел просторный зал. В его центре стоял стол, украшенный множеством закусок, а за столом, как и на видеозаписи, восседали старые знакомые: мэр, его пухленький и услужливый помощник, прокурор, мафиози, несколько политиков, чьи лица давно примелькались Мартину, вещая с телевизионного экрана. Среди сильных мира сего есть и Сэм Риверс. Его место теперь чуть ближе к креслу мэра.
        Мартин раздумывал, как бы незаметно проникнуть в этот зал, и начал прислушиваться к разговору. Ушные мембраны напряглись, и до Мартина донесся сухой голос мэра:
        - …в нашем городе, у нас перед носом появился какой-то Мститель. Он не понимает законов этого города, не принадлежит ни к одной банде. Этот человек жестоко расправился с лучшими бойцами спецназа и в одиночку атаковал полицейское подразделение.
        Риверс покорно кивал, подтверждая правильность каждого из утверждений, высказанных мэром. Наконец мэр умолк, и Риверс сдавленно проговорил:
        - Это Мартин Стоун, сэр, тот, что чудом остался в живых. Сын погибшего Стоуна.
        Лицо мэра напряглось, он наморщил лоб, вспоминая.
        - Ах да, докторишка… Его сын? Ему лет восемнадцать-двадцать. Он уничтожил несколько отрядов. Очевидцы говорили о нереальной сверхсиле, о поражающей воображение скорости. Да, видишь, Риверс, я все вижу и знаю, хотя я и стар. У вас есть какие-то доказательства, что это все дело рук одного юнца? И даже если так - не стоит ли за его действиями более могущественная организация?
        - Это Мартин Стоун, я знаю это точно. Я лично разговаривал с мальчишкой. Насколько я смог понять, его дед, профессор Энди Стоун, создал из полумертвого ребенка настоящую машину смерти. Киборга, сэр.
        - Ты хочешь сказать, что моих людей уничтожил, как тараканов, робот, созданный полоумным стариком?
        - Сэр, я лично видел, как от его тела отскакивают пули, как он перепрыгнул с крыши одного здания на другое, между которыми было около десяти метров. Я видел, как он бегает по потолку…
        - Это возможно, сэр,  - подал голос помощник мэра Алекс Норман.  - Профессор был задействован в секретной деятельности Пентагона, он участвовал в разработках военных проектов. Похоже, что, отказавшись от сотрудничества с государством, работу над проектами профессор не прекратил.
        - Пусть так,  - мэр поморщился, как от зубной боли.  - Но почему юноша действует таким образом. Откуда он знает, кто повинен в его жизненной драме?
        - Я объясню, сэр. Два дня назад мне позвонил профессор Стоун и сообщил, что его внук Мартин вспомнил лицо одного из убийц своих родителей. Я был удивлен, ведь прошло столько лет. Но мальчик назвал даже его имя - Майк Робертсон. Я пообещал профессору, что лично займусь этим делом, и попросил не сообщать данную информацию в ФБР. Конечно, я сразу дал команду лейтенанту зачистить профессора и внука, но им, к сожалению, это не удалось. Клиника оказалась настоящей крепостью, это, очевидно, очередные профессорские изобретения. А на следующий день произошло нападение на спортзал и на полицейское управление, о котором вы уже знаете.
        - И мы узнаем эти детали только сейчас?!  - Лицо мэра пошло красными пятнами.  - Почему вы не соизволили сообщить это мне в ту же секунду, как узнали об угрозе?!
        Риверс, казалось, уменьшился в размерах. Он умоляюще смотрел на мэра:
        - Я думал, мне удастся справиться своими силами. В тот же день я со своим отрядом выдвинулся к дому профессора, чтобы произвести зачистку. Я не мог предположить…
        - Но почему он не убил вас?  - прокурор оборвал Риверса, даже не заметив, как странно звучит его вопрос.  - Да, он должен был прикончить вас первым, что пошло не так? Вы что-то рассказали ему?  - Алекс Норман заметно нервничал, предчувствуя опасность, грозящую даже ему.
        - Да, я рассказал ему все,  - голос Риверса прозвучал на удивление твердо.  - Теперь он все знает.
        - Вы идиот, Сэм! Вы - трус! Как вы могли испугаться мальчишки?! Подставить под удар всех нас?!  - Мэр наклонился над столом и кричал на Риверса, разбрызгивая слюну, будто старый бульдог.
        - Мы должны немедленно что-то предпринять!  - вторил ему прокурор.
        - Если уже не поздно,  - упавшим голосом, но так же твердо отвечал Риверс. Его слова заставили всех опасливо и напряженно переглянуться.
        Над столом спокойно навис крупный человек в аккуратном костюме. Его прошлое выдавали разве что татуированные руки.
        - Я могу решить эту проблему. Завтра мальчишка и старик уже никому не помешают.
        - Не надо ждать до завтра. Пусть ваши люди поднимаются сейчас. Пусть они покончат с ними. Мы не можем ждать, пока какой-то умалишенный нападет на наши дома. Ведь у нас есть семьи, они могут быть под угрозой… - Мэр на секунду осекся, вспомнив причину этой вновь завязавшейся войны.
        - Моим людям нужно только приказать, они выполнят все, что я потребую, в любое время. Это профессионалы.
        - Так отдавайте приказ,  - прошипел мэр.
        Мартин слышал каждое слово так отчетливо, как если бы он сам находился за этим столом.
        «Так отдавайте приказ!»  - когда-то так же просто был отдан приказ уничтожить его семью.
        «Отдавайте приказ!»  - боль охватила его голову, а слова продолжали звучать в ушах.
        «Отдавайте приказ!»  - он упал на стеклянную поверхность купола, обхватил голову руками и застонал. Будто слепящая вспышка света, Мартина осветили воспоминания.
        Весь ужас, пережитый им в детстве, который, казалось бы, уже не должен был снова возвратиться к Мартину, сейчас парализовал его. Он опять видел, как Робертсон снова и снова вонзает нож в уже бездыханное тело милой домработницы, сердобольной толстушки Роззи, а она оседает, все сильнее закидывая безвольную голову, придавливая спиной дверцы кладовой. Он почувствовал, как та слеза, пролившаяся из глаза маленького мальчика, впервые увидевшего смерть, узнавшего убийство и насилие так внезапно, так близко, так страшно, прокатилась по его щеке, оставляя обжигающий след.
        Он заново почувствовал ударную волну, огневую вспышку, ослепившую его, силу и ужас взрыва, неподвижность собственного тела, нечеловеческую боль, которую он испытал тогда. Его кости снова дробились в крошку, в его грудь снова влетел кусок арматуры, пригвоздив тело к земле. Он хотел бы кричать изо всех сил, он совсем не боялся раскрыть себя, ведь ничего страшнее уже пережитого им не существовало в природе. Он хотел кричать, но чувствовал, что его гортань обожжена, как это было тогда, в тот страшный вечер.
        Он мечтал, чтобы воспоминания оставили его. Он уже не двигался, а только тихо постанывал, изможденный этими невероятно сильными, яркими и осязаемыми переживаниями.
        Последняя вспышка заставила его сдавленно вскрикнуть. Он ощутил себя лежащим на полу клиники. У него не было сил подняться, его тело не принимало команд, на любую попытку сдвинуться с места оно отвечало дикой болью. Беспомощность захватила его. Он хотел было подползти к краю купола, чтобы прекратить свои страдания. Но наваждения отхлынули. Он смог вздохнуть. Он вдыхал прохладный воздух, и с каждым вдохом в него вливалась новая сила, новая ярость.
        Эти люди виной тому, что он испытал. Эти люди повинны в тех ужасных смертях. Эти люди должны понести наказание. Он зарычал по-звериному, впервые ощутив ярость такой силы. Еще недавно он осторожно осматривал купол, стараясь придумать, через какой секретный ход проникнуть внутрь зала. Сейчас он просто ударил кулаком с выдвинувшимися шипами в блестящую поверхность. Стекло треснуло и провалилось вниз, увлекая за собой Мстителя. Он оказался на столе, посреди своих врагов, а осколки осыпались с его плеч. Они покрыли стол и паркет и, отскочив, поранили некоторых присутствовавших.
        Ему потребовалось мгновение, чтобы открыть огонь. Его зрение киборга выхватывало одно перепуганное лицо за другим. Он фиксировал закатывающиеся от страха глаза, дрожащие губы и тут же посылал в ненавистный лоб пулю, не размышляя, не сожалея, не медля.
        Мэр, Алекс Норман, Риверс - выстрелы звучали без пауз, единой очередью. Политики, прокурор, мафия… Мститель поворачивал корпус, стоя на столе. Он уже прошел один круг, выстреливая в лоб каждому из виновников своих несчастий, но он не мог остановиться так быстро. Контрольный. Контрольный. Контрольный. Еда разлеталась грязными шматками, отлетали куски древесины от стола. Тела, изрешеченные выстрелами, замерли в нелепых позах. В зале перестала гореть главная великолепная люстра, и он тут же потерял свое роскошество. На стенах пестрели мелкие брызги крови.
        - Смерть неожиданна, смерть нелепа.  - Мартин осматривал дело своих рук.  - Вы могли не ждать смерти. Но месть… Месть закономерна.
        Он еще раз окинул взглядом разгромленную комнату. Тень сомнения пробежала по его лицу: и это все? Конец его долгого, мучительного пути? Он встряхнул головой, отгоняя от себя эти неподходящие мысли. Он отомстил. Он прошел путь до конца. Теперь ему остается только вернуться домой. Он вдруг почувствовал легкость, будто камень, так мучительно давивший на его плечи, наконец рассыпался в прах. Он спрыгнул со стола и, бросив на пол опустошенный автомат, уверенно пошел к балкону, доставая на ходу из встроенных в его пиджак креплений два скорострельных пистолета. Не сбавляя шага, он выстрелил в стеклянные двери и, кинув прощальный взгляд на тех, кому он так долго собирался отомстить, шагнул с балкона в сгустившуюся темноту ночи, как и рассчитывал.
        Он приземлился мягко, внутренне поблагодарил профессора за обновленные суставы его механического скелета. Сделал кувырок и, не прекращая движения, выстрелил с двух рук по стоящим на парковке в ожидании своих хозяев дорогим лимузинам. Пули попали точно в бензобаки, и взрывы на минуту осветили темную площадку. Мститель видел, как в машинах корчились телохранители.
        - Вы сами выбрали этот путь. Вы знали, чьи жизни берете под охрану.  - Он говорил это тихо, но ему казалось, что несчастные слышат его голос, звенящий металлом.
        Еще один охранник тяжело дышал, вжавшись в стену. Тонкий слух Мартина уловил звук его неровного дыхания. Он мгновенно нашел его лоб, лишь напрягая зрение, словно глядя в лазерный прицел, и пуля не заставила себя ждать.
        Он знал, что пора уходить. Краем глаза он выхватил еще пару фигур, скрывающихся за длинным рядом припаркованных автомобилей, и, не глядя, послал очередь через стекла машин. Он уже быстро шел к своему байку, не оглядываясь на усыпанных осколками охранников. Он знал, что их лбы пробиты навылет.
        Он мчался по ночным улицам, зная, что его будут преследовать множество машин. У него была цель. Он гнал через город, по подсказке Ларри, внезапно слегка подрезая едущую впереди машину, заставляя ее притормозить, выскакивая на встречную полосу, поднимаясь на заднее колесо и привлекая внимание рассеянного водителя. Он знал, что его действия приведут к небольшим авариям, он знал, что не причинит этим людям большого вреда, и знал, что таким образом ему удастся задержать своих преследователей и оторваться от них. Ему уже казалось, что он ушел от погони, и, выжав газ до предела, он мчался вперед, не различая дороги, полагаясь на свой слух и на координирование Ларри. Внезапно Ларри просигналил тревогу - последний отделяющий Мартина от свободной трассы разъезд был заблокирован. Десять полицейских машин, открыты двери, один из офицеров кричит что-то в громкоговоритель, работает сирена, дула пистолетов направлены на него… Это все, что Мартин успел заметить. Увиденное, словно мгновенная фотография, запечатлелось в его памяти и потухло. Он, не снижая скорости, влетел на капот одной из машин, его подбросило
вверх вместе с мотоциклом, и он почувствовал, что заходит на сальто. В момент, тот самый момент счастья, ради которого совершают подобные трюки, когда он с мотоциклом завис в точке невесомости, перед тем как снова, набирая скорость, обрушиться на землю, Мартин выхватил пистолеты и выстрелил в машины, которые оставлял далеко позади. Он знал, что попадет куда нужно. Он удовлетворенно услышал взрыв, и тень его байка на секунду бросило вперед из-за резкой огневой вспышки.
        Пара чудом уцелевших машин продолжали погоню.
        - Такое упорство должно быть вознаграждено. Жизнью как минимум.  - Мартин обращался и к самому себе, и к Ларри. Он стремительно приближался к железнодорожному переезду, но с обеих сторон по рельсам, мелькая освещенными окнами, уже неслись составы.
        - Проскочим?  - Мартин пригнулся к рулю.
        - Тебе нужен новый плащ.  - Ларри, как обычно, звучал невозмутимо.
        Сильный поток ветра ударил Мартину в лицо. Он выжал газ и сощурил глаза.
        «Быстрее! Быстрее!»  - билось в его голове.
        Он проскочил перед первым поездом и, закрутив форсаж, вылетел за пределы путей, как раз успев промелькнуть перед несущимся на него скорым. Мартин почувствовал рывок за спиной и понял, что плащ, зацепившись за состав, остался там, далеко позади. Он счастливо рассмеялся, сам не зная чему.
        - Ты как всегда прав, Ларри!
        - Рад помочь.
        Последний рубеж был преодолен. Ужасы его прошлого, жажда мести, ярость ненависти вместе с истерзанным плащом остались далеко позади. Тяжесть покинула его плечи. Остался терпкий вкус горечи. Осталась боль в сердце за самых любимых людей. Но от этой боли он не отказался бы ни за что на свете.
        Начался дождь, но, несмотря на это, самое темное время суток минуло, и из-за туч ненадолго вышла полная желтая луна. Она осветила надпись на надгробном камне, перед которым стоял Мартин. Кристофер и Элен. Папа и мама. Мартин вдруг почувствовал опустошающую усталость и опустился на колени. Он говорил тихо, он знал, что будет услышан.
        - Кажется, все позади. Но в сердце осталась непроходящая боль. Эта боль, по-моему, совсем заменила мне чувство любви. Наверное, так и должно быть. Ведь когда твои самые близкие люди так далеко, любовь не может не стать покойным страданием. Страданием, которое я принимаю. Папа, я отомстил. Мама, слышишь, я сделал это для вас и для себя. Я сделал это… - Он не мог говорить, горло сдавило, и слезы смешивались с каплями дождя.
        …Он сразу же увидел два исхудавших за эту долгую ночь бледных лица. И глаза, направленные на входную дверь, неотрывно следящие за ней уже много часов. Профессор и Мелани не смогли двинуться с места, они продолжали смотреть на него - высокого хрупкого юношу с длинными мокрыми волосами, упавшими на лоб. Плащ не скрывал его тонкости, а грим смыло дождем. Сейчас перед ними стоял не Мститель - это вернулся их Марти. Будто в подтверждение этих мыслей, юноша, секунду назад встревоженно оглядывавший их напряженные фигуры, робко улыбнулся.
        - Я вернулся. Все закончилось. Я вернулся…
        И эти слова словно освободили от оцепенения и пожилого профессора, и юную девушку. Они кинулись к Мартину, боясь поверить в то, что их мальчик снова с ними.
        Мелани повисла у Мартина на шее. Она плакала, не замечая и не утирая слез:
        - Я так боялась. Я так боялась. Я так боялась,  - твердила она.  - Неужели теперь ты со мной?
        - Ну что ты, что ты, глупая,  - смеясь, Мартин гладил ее рыжую шевелюру.  - Я всегда здесь, я всегда с тобой.
        Профессор, крепко обняв Мартина, отошел к мониторам. Он старался не смотреть на мальчика и внимательно изучал какую-то схему на экране. Мартин улыбнулся, заметив, что и на морщинистой щеке профессора поблескивает слеза. Он ободряюще положил руку на его плечо:
        - Ну, что скажешь, мой дорогой волшебник?
        - В течение тысячелетий пытливый человеческий ум пытается познать этот мир и преобразить его,  - профессор смущенно пожал плечами.
        - Но будут ли люди счастливы от этих знаний?  - Мартин не хотел задавать этот вопрос, но он слишком давно терзал юношу.
        - Непременно, только познание всех тайн жизни даст человечеству новый импульс к развитию.  - Профессор очень серьезно взглянул Мартину в глаза.  - Непременно.
        - Вы прожили столько лет, потеряли жену и сына - и все еще продолжаете верить в людей!  - Мелани не смогла сдержать этого восклицания.
        Профессор повернулся к ней, и нежность осветила его черты. Он спокойно проговорил:
        - Я верю в Творца. Придет время, и люди поймут свои ошибки. Человечество обустроит этот мир! Технократическая революция перевернет сознание людей. Она даст людям кров, покончит с голодом и болезнями, но самое главное - она даст новую цель и новую надежду.


        Он говорил спокойно и убежденно, так, что у Мелани не осталось сомнений в его правоте. Мартин рассмеялся, взглянув в ее торжественное лицо:
        - Мелани, ты такая еще маленькая девочка! А ты, дед, настоящий мечтатель!
        - Только мечта может спасти человека!  - с улыбкой отвечал профессор.
        - И я верю в эти мечты!  - уверенно ответила Мелани.
        Профессор молча обнял Мартина и Мелани за плечи, притянув к себе. Он хотел сказать, что любит их, что ничего важнее и прекраснее никогда не случится с ним в его жизни, но почувствовал, что словами не высказать того, что было в его сердце. Он крепче прижал их головы к груди в надежде, что они лучше почувствуют, чем поймут то, что высказать словами было невозможно.
        …
        Тогда началась его новая, странная, двойственная жизнь Мстителя. Воспоминания, завладевшие Мстителем отступили, ночь прошла, солнце залило кроны деревьев и золотистой сеткой упало на серый асфальт. Мартин выехал с трассы на частную дорогу и вскоре оказался на территории клиники.
        ………
        Я продолжаю жить здесь, наш бункер стал мне настоящим домом. Я продолжаю совершенствовать свои навыки, данные мне моей непростой судьбой. Медитация помогает мне контролировать свои воспоминания, свою боль и свой гнев. Помогает проникать в глубины подсознания, и в эти моменты мне кажется, что я понимаю желания своих родителей, понимаю смысл своего существования и суть гармонии.
        Слова отца звучат в моей голове: «Любой мужчина когда-нибудь терпит поражение, но важно то, какой урок он вынесет из этого: продолжить свой путь или сдаться на милость судьбы». Я всегда выбираю продолжение пути и знаю: в этом заслуга моего отца.
        Я научился контролировать свое тело. Я не позволяю чувствам брать верх. Каждое утро я делаю упражнения, и с каждым днем лезвия выскальзывают из моих пальцев все легче и мягче, глаза видят все четче, а слух может вычленить самый тихий звук из шума любой толпы. Я совершенствую Мстителя каждое утро, и каждую ночь он доказывает, что тренировки не проходят зря. Я не проявляю бессмысленной жестокости, я просто пытаюсь сделать этот мир немного лучше. Как ты и хотел, отец.
        А днем я снова становлюсь Марти, обычным парнем, студентом медицинского факультета. Я хочу быть похожим на отца, хочу помогать людям, и я стараюсь изо всех сил, правда, Ларри все же очень помогает мне с запоминанием материала. Я люблю эту дневную жизнь куда больше, чем ночные приключения Мстителя. Каждый раз, надевая костюм, нанося краску на свое лицо, я чувствую ту боль, что мне пришлось испытать. Когда я возвращаюсь домой, надеваю привычные джинсы и футболку, целую мою милую Мелани и обнимаю дедушку, мне кажется, я могу забыть обо всем. Я смеюсь над шутками друзей, читаю книги, хожу в кино, я слушаю музыку и даже иногда танцую (поверьте, неплохо). Но я всегда чувствую тяжесть в сердце. Это давит та, забытая на время половинка. Это Мститель напоминает о себе.
        Хватая на ходу булочку со стола, я выхожу на улицу. Я спешу, поглядывая на часы, и, только остановившись на светофоре, замечаю крупный заголовок в газете, которую внимательно читает мужчина, стоящий рядом: «Смех сквозь слезы: новое ограбление предотвратил таинственный герой в маске печального Пьеро». Я тут же заливаюсь краской. Придумают же такое: таинственный герой! Ненавижу, когда из обычного грязного дела раздувают сказку на три печатных страницы. Я помню, какой испуг был написан на лицах заложников, когда я вломился в банк, разрушив стену. Эффектные появления, конечно, всегда раззадоривают журналистов, но главное, что они ставят в тупик преступников. Я никогда не вмешиваюсь, если полицейские могут справиться с делом сами, но они собрались около дверей этого банка уже три часа назад. Они сами уже не знали, что делать, и только повторяли в свой рупор: «Выходите с поднятыми руками», как будто ничего другого от этих горе-грабителей они и ожидать не смели. А те бедолаги уже сами были на грани нервного срыва. Они не продумали уход и теперь были заперты в этой мышеловке с кучей свидетелей. Их выбила
из колеи смерть охранника - шальная пуля, отскочившая от кафельного пола. Заложники все еще с ужасом посматривали на алую лужицу, засыхающую на полу возле его головы. Бандиты, скорее всего, не планировали никого убивать и теперь не знали, что делать. Один уже совсем потерял голову: схватил молодую девушку за волосы, грубо, у затылка. Я знаю, что это ужасно больно. Он принялся орать, что выстрелит ей в голову, если их не оставят в покое. «Не оставят в покое!»  - вот это требование! Слава Богу, хоть потом догадался попросить подогнать машину ко входу.
        Когда я вломился в это банковское фойе, они даже забыли, что делать. Стояли и смотрели на меня, пока один из них не крикнул:
        - Это Мститель! Стреляй!  - и они начали палить в меня, выпуская последние патроны. Тот, что требовал подогнать машину, оттолкнул девушку, и она сильно ударилась головой о стойку.
        Иногда я перестаю себя контролировать. Я медитирую каждое утро. Я учусь быть хозяином своей ярости, но иногда что-то щелкает в моей голове, и я уже вижу, как рука сжимает горло одного громилы, а его ноги безжизненно повисают над землей, кулак сжимается для удара, и я чувствую, как хрустят лицевые кости второго парня. Третий пытается отстреливаться, спрятавшись за колонной, но я хватаю его за шиворот и с силой бросаю в стену. Я хочу топтать их ногами. Я хочу выпустить шипы из пальцев. Я хочу увидеть, как они мучительно умирают, но тут приходит спасительная концентрация. Я останавливаю себя на середине разрушительного движения и спешу скрыться. Мало того что в газетах уже есть вполне правдоподобные описания, скоро дождусь и фотографий, если буду продолжать в том же духе…
        Я встряхиваю головой, отгоняя воспоминание. Красный свет мигает и сменяется зеленым. Я знаю, так бывает всегда - красный рано или поздно сменится зеленым. На той стороне дороги меня уже поджидает Мелани. Я снова и снова удивляюсь своему везению. Она целует меня при встрече, она доверчиво вкладывает в мою руку свою маленькую ладонь. Она любит меня. Каждый раз, когда смотрю в ее смеющиеся глаза, я удивляюсь своему счастью.
        Я живу обычной жизнью. Я счастлив, когда мне удается быть простым парнем Марти. Просто иди, держа за руку свою девушку. Но когда рядом со мной зло начинает побеждать, я снова становлюсь Мстителем.
        ………
        В памяти пронеслись воспоминания минувшей ночи. Банда койотов, готовая убить любого прохожего ради потехи. Запуганная и озлобленная рыжеволосая девушка. Ночная схватка в грязном переулке, остановленная его рукой бита, человеческое тело, распадающееся под лезвиями его рук на куски…
        Каждый человек мечтает стать героем, но не каждый может пройти этот путь, путь героя…
        Мартин рассеянно улыбается, на прощание целуя Мелани в щеку. На этом перекрестке они всегда расстаются, а после занятий вместе идут в парк, как и прежде. Он идет в толпе прохожих: светофор только что мигнул зеленым, путь свободен. Но краем уха Мартин выхватывает странный звук, нарушающий его покой, шумную гармонию утренней улицы. Он поворачивает голову и видит, как из ряда машин, мирно остановившихся перед пешеходным переходом, будто в замедленной съемке, вырывается грузовик. Лицо водителя бледное как мел, он давит на педаль тормоза, но машина неисправна, его движения безрезультатны. Мартин видит, как шевелятся его губы, складывая слова проклятий и мольбы, видит капельки пота, выступившие у него над верхней губой.
        Мартин поворачивает голову и видит, что справа от него дорогу переходит группа детей. Воспитательница высоко подняла красный зонтик, чтобы все видели эту резвую процессию. Мартин успевает захватить взглядом, как поворачивают в сторону грузовика головы дети и учительница. Как детские лица озаряются удивлением и любопытством, а лицо учительницы искажается ужасом, как в крике раскрывается ее накрашенный дешевой помадой рот.
        Резкий удар прерывает едва прозвучавший крик, возвращая время в обычное русло. Грузовик застыл. Рука хрупкого юноши оставила глубокую вмятину на капоте, остановив машину за минуту до того, как та влетела бы в детскую толпу. Парень серьезно смотрит в лицо водителю, а тот не может вымолвить и слова, беззвучно хватая ртом воздух.
        …….
        …Мартин всегда останется Мстителем. Эта сторона - мой дар или мое проклятье. Она всегда со мной. Я ухожу, теряясь в толпе. Меня ждут обычные для студента лекции и семинары. Я оставляю за спиной парализованных потрясением людей. И не могу решить, отказался бы я от всего того, что пережил, зная, что тогда сегодня никто не смог бы остановить эту железную махину, несущуюся на детей.
        Я знаю, что не стоит жалеть о прошлом и загадывать на будущее. Герой ли я или обычный парень, я знаю, что происходит то, что должно происходить. Я верю, что это имеет смысл.
        Марат Каби
        Код Спасителя. Начало
        Странное чувство - счастье. Мартину никогда не удавалось ощутить его всецело, безоглядно…
        Он застегнул запонку на левом манжете, аккуратно поправил рукав пиджака и, глубоко вздохнув, еще раз окинул взглядом свое отражение в зеркале. Четко очерченные скулы, нос с едва заметной горбинкой, синева глаз - совсем, как у матери, это он знает,  - в темных волосах кое-где уже дает о себе знать седина, а ведь ему всего тридцать три.
        - Что ж, приятель, у тебя были причины поседеть. Теперь уж ничего не поделаешь. Давай-ка, покажи, как ты счастлив, литератор года,  - Мартин шутливо обращается к своему отражению и тут же, подчинившись собственным указаниям, растягивает губы в широкой улыбке. Синие глаза остаются так же серьезны, а шутовская улыбка медленно сползает с лица.
        - Не так-то просто, приятель? Быть счастливым не так-то просто…
        Он садится, устало потирая лоб рукой, проводит ладонями по щекам, да так и замирает, спрятав лицо в ладонях.
        Тридцать три года - это немало. Особенно, если на этот срок уже пришлось две смерти… Когда глаза закрыты, а усталость уже слегка туманит сознание, воспоминания становятся невероятно четкими. Мартин не раз думал о том, что он не может с такой четкостью помнить события, происходившие тридцать лет назад, что это его воображение само дорисовывает образ, добавляет красок, подробностей. Иногда Мартину кажется, что он даже может ощутить легкий запах маминых духов, дешевый и прилипчивый запах жевательной резинки, из которой то и дело надувала пузыри девчонка, что сидела напротив, неповторимый запах пыльных сидений поезда, запах колы в прохладной бутылке и запах гари. Страшный запах гари, который Мартин не переносит и сейчас, спустя тридцать лет…
        Человеческая память - странная штука. Ему было всего три года, но он запомнил этот день целиком, до мельчайших деталей. Они с мамой собирались за город, она помогала ему натянуть новые ботинки и попутно объясняла:
        - Мы приедем на вокзал, я возьму билет, затем мы сядем в поезд. А ты, Марти, не будешь убегать и даже не отпустишь моей руки. На вокзале всегда очень много людей, и нам с тобой никак нельзя потеряться. Ты понял?
        - Да. А мы сядем у окна?
        - Ну конечно,  - мама улыбается, как только одна она умеет - с хитринкой, пробивающейся сквозь добродушие.
        - И я буду смотреть на все, что мы будем проезжать, да, мам?
        - Ну да, сколько захочешь. Деревья, поля, фермы, коровы…
        - Коровы?!
        - Да, мой городской мальчик. Настоящие коровы. Те, которые дают молоко. А ты, наверное, думаешь, что оно сразу же появляется в супермаркетах уже в пакетах?  - она смеется и щекочет Мартина.
        - Живые коровы! Мама! Скорее!  - Мартин хохочет и вырывается. Он ужасно хочет взглянуть на коров, которых в Нью-Йорке можно увидеть разве что на картинке в книжке, а еще он хочет поскорее прокатиться на поезде, ведь он ни разу не бывал в таком долгом и далеком путешествии. Все ему кажется наполненным смыслом, живым, все приносит счастье.
        Потом был вокзал, поезд, толпа, толкающаяся, шумная, разная, в которой можно потеряться,  - все, как предсказывала мама. Мартин вертел головой, стараясь побольше рассмотреть и запомнить, но крепко сжимал мамину руку - меньше всего ему хотелось бы остаться одному в этом неуправляемом вокзальном мире спешащих взрослых… А как ему понравилось его место у окна! Он просто не мог сидеть спокойно, а все ерзал, вставал на колени, вытягивал шею, прислонялся щекой и ладонями к стеклу, чтобы лучше видеть последних забегающих в двери поезда пассажиров. Мама даже прикрикнула на него за то, что он такой непоседа, но тут же рассмеялась, увидев, с каким ошарашенным видом ее сын оторвался на секунду от стекла:
        - Посмотри! Столько много людей! И тот дядя с собакой!
        - Ну, если с собакой, то смотри, конечно,  - она снова улыбнулась. Это его первая поездка на поезде. Пусть это путешествие запомнится сыну, как что-то потрясающее.
        Наконец, перрон слегка качнулся и поплыл куда-то назад, увлекая за собой людей, их чемоданы, шляпы, цветные косынки, машущие на прощание руки.
        - Мы едем! Мама! Мы поехали!
        - Да, поезд тронулся, Марти. Теперь ты можешь сидеть спокойно.
        Но Марти не мог сидеть спокойно. Ему было интересно все. И качающийся вагон, и проносящиеся за окном стены домов, заборы, изукрашенные разноцветными росписями граффити, и мелькающие, будто в танце, деревья…
        Он жадно рассматривал пассажиров. Молодые парень и девушка держатся за руки, парень то и дело наклоняется и что-то быстро говорит на ухо подруге, а она смотрит на него, поднимая брови, и заливается смехом, откидывая назад голову, встряхивая длинными светлыми волосами.
        - Прекрати!  - девушка шутливо толкает парня в плечо, но даже Мартин понимает, что на самом деле она хочет снова услышать быстрый шепот и с удовольствием рассмеяться.
        Пожилой мужчина напротив пары влюбленных. Старомодная шляпа на седой голове, аккуратная бородка, светлые глаза, будто выцветшие на солнце. Он некоторое время наблюдает за парочкой, а затем со вздохом разворачивает утреннюю газету, будто не желая им мешать.
        - Посмотрим, что нового происходит в мире… - говорит он себе под нос и углубляется в чтение.
        А прямо напротив Мартина с мамой сидит девчонка. Ей нет дела до других пассажиров, она смотрит в окно и потряхивает головой в такт музыке, которая звучит в ее наушниках. Ее короткие волосы поставлены торчком и выкрашены в ярко красный цвет, ногами в массивных ботинках она уперлась в свободное сиденье напротив, и Мартину видна непонятная татуировка у нее на лодыжке. Мартин тысячу раз слышал от мамы, что таращиться на людей неприлично, но его не оставляет любопытство: ужасно хочется разглядеть, что за рисунок на ноге у этой странной девчонки. Тем более что ее совсем не волнует взгляд Мартина. Она не отрываясь смотрит в окно и, кажется, больше всего на свете увлечена надуванием пузырей из жевательной резинки.
        - Щелк!  - розовый блестящий пузырь лопается, а девчонка снова ловко втягивает его ошметки в рот.
        Мартин не может оторваться от этого зрелища, а мама углубилась в чтение и не замечает никого вокруг. Вдруг, поезд снизил скорость, встряхнув пассажиров. Мартин чуть было не слетел со своего сидения, но вовремя уцепился рукой за мамин локоть. Мама подхватила его и захлопнула книжку, будто этот толчок пробудил ее ото сна.
        - Не пугайся, мы, наверное, тормозим, чтобы пропустить другой поезд. Так бывает. Я зачиталась, а ты, наверное, невыносимо хочешь пить?
        - Да, не-вы-но-си-мо!  - Мартин старательно повторяет за мамой сложное слово, но, несмотря на его усердие, пара слогов все же проглатывается, а мама тихонько смеется.
        - Ну, тогда держи!  - она достает из сумки бутылочку с газировкой.
        - А мы уже скоро приедем?  - Мартин беззаботно болтает ногами, отпивая газировку, и морщится от того, что пузырьки щекочут в носу.
        - Да, уже скоро.
        - И папа нас будет встречать?  - Мартин снова взглянул на красноволосую девчонку. Новый розовый пузырь вот-вот лопнет со звонким щелчком.
        - Конечно будет, он нас уже заждался,  - мама снова раскрыла книгу и отвечает на вопросы не задумываясь.
        Мартин вздохнул и еще раз оглядел вагон. Солнце вышло из-за облака, пробилось сквозь толстое вагонное стекло и прорезало своим лучом тень в узком проходе между сидениями. Невидимые раньше, заискрились крошечные пылинки, наполнили обыденное пространство волшебством, от их сияния, казалось, исходит тепло. Мартин удивленно вертел головой: в мягком свете люди казались ему невероятно прекрасными, совершенными. И эти глубокие морщины на лице дедушки с газетой, и то, как смешливая девушка теперь задумчиво молчала, положив голову на плечо своему парню, и то, как смешно и дерзко торчали в разные стороны короткие красные пряди его соседки… А за окном! Они проезжали поле, и свежая трава казалась зеленым океаном, переходящим в горизонт. Мартин снова дернул маму за рукав.
        - Красиво, да? Посмотри! Красиво?  - ему нужно было подтверждение. Таким словом можно назвать все это великолепие, которое он не знал, как описать, но чувствовал с невероятной полнотой, осмысленностью и счастьем.
        - Красиво, да?
        И мама, подняв голову от книги, окинула взглядом вагон, пассажиров, поле за окном. Мартин знал, что она, как никто другой, умеет почувствовать то, что чувствует сейчас он, Мартин. Умеет понять его.
        - Да, это красиво. Жизнь красива, Мартин. Хорошо, что ты понимаешь это. Жизнь красива и прекрасна, дружок,  - она сказала это очень серьезно, а затем, будто стряхнув с себя наваждение, рассмеялась и начала щекотать сына,  - Откуда только в тебе столько ума, а, малыш? Откуда только у меня взялся такой умный ребенок? А?
        - Это ты! Это из-за тебя! Потому что я твой сын!  - Мартин хохотал и старался увернуться, а потом счастливо затих в маминых руках.
        Девчонка с красными волосами оторвалась от окна и усмехнулась, глядя на их возню. Розовый пузырь снова вырос, закрывая ее рот и подбородок.
        - Щелк!
        Этот щелчок - последнее, что услышал Мартин, а потом только тонкий писк в ушах, темнота вокруг, и головокружение. Вагон перевернуло на бок и тащило вперед. Стена согнулась, будто бумажная, и прижала девчонку с красными волосами. Мартин увидел белую руку, торчащую из-за сидения, неестественно изогнутую, с сотовым телефоном на ладони, и старался больше не смотреть в ее сторону. Пассажиры кричали, а он не понимал, что происходит, и даже не мог расплакаться, а только сжимал сильнее мамину руку. Все произошло в течение пары секунд, но Мартину казалось, что время растянулось, стало вязким и неповоротливым, каждое движение будто бы совершалось через огромное усилие…
        Он понял, что и его с мамой, и всех остальных людей в вагоне бросило на пол. Старик с газетой налетел головой на железный столик и теперь лежал неподвижно, с опущенным вниз лицом, вокруг его головы растекалась темная лужа. Молодые люди, которые еще минуту назад сидели в обнимку, сейчас оказались лежащими по разные стороны от прохода. Парень упал ничком, и Мартин видел, что из его спины торчат осколки стекла, а на белой куртке растекаются яркие пятная крови. Девушка лежала на спине, ее глаза были открыты, и лицо казалось удивленным, руки неловко раскинулись, а светлые волосы рассыпались по плечам. Мартин не видел крови, но почувствовал по неловкости ее позы, по пустоте в глазах, что девушка мертва.
        Вагон начал наполняться дымом, что-то загорелось, и душно запахло плавленым пластиком. Он потянул маму за руку, но ее голова качнулась и упала на плечо. Мартин только сейчас заметил, как у мамы по виску стекает тонкая струйка крови. Ему стало трудно дышать. Он неистово тряс маму за руку, чтобы разбудить, чтобы она очнулась, открыла глаза, вытерла кровь и начала выбираться из этого страшного места, наполненного смертью. Но мама не просыпалась. Голова ее безжизненно лежала на плече, рука не сжимала в ответ его руку…
        - Мама! Мама! Просыпайся! Мамочка!  - Мартин из последних сил кричал ей на ухо, что пора идти, что ему страшно, что тяжело дышать, что папа ждет их снаружи. Он уже плохо видел, что происходит вокруг из-за дыма, наполнившего вагон. Из глаз текли слезы, а из горла вырывался только кашель. Он понял, что должен выйти из вагона хотя бы на минуту, выбраться, чтобы сделать глоток воздуха, а затем снова вернуться сюда, а, может быть, позвать на помощь, чтобы мама не оставалась здесь одна среди этих мертвых людей. Он подумал, как же она испугается, если очнется здесь, а его нет рядом, но тут же отогнал от себя эту мысль и пополз вперед по проходу, туда, где виднелся проем разбитого окна. Он старался продвигаться вперед, но на все тело навалилась непонятная тяжесть, голова кружилась, а в груди с каждым вдохом нарастала боль.
        «Одна минута. Я посплю всего минутку и снова стану сильным. Я выберусь, а потом вытащу маму. Одну минутку можно поспать»,  - закрывая глаза, Мартин увидел, что огонь охватывает стены. Становилось жарко, но ему уже было все равно. Его клонило в сон, в сладкую темноту, где можно было спрятаться от боли и страхов. Глаза слипались, голова становилась тяжелой, но при этом совершенно пустой. Он начинал видеть сон: словно соединяясь из мельчайших частей, перед ним вырастал человек. Статный, широкоплечий, затянутый в удивительные белые одежды.
        - Как красиво,  - Мартин уже сам не понимал, сказал ли он это вслух или подумал.
        Он почувствовал, как сильные руки поднимают его, и закрыл глаза. Это точно был сон…
        А потом Мартин помнит, как очнулся среди незнакомых людей. И как не смог даже обрадоваться, увидев рядом с собой отца. Помнит взволнованную старушку миссис Эббот.
        - Это был ангел, ангел! Он вышел прямо из огня и нес на руках вашего мальчика. Да, он был в костюме спасателя, но это невозможно, я ведь еще не выжила из ума. Он вышел прямо из огня, он откинул обломок вагона ногой, будто это была жестяная банка… Он ничего не объяснил, сказал только, что я должна позаботиться о ребенке. А что я могу? Слава Богу, быстро приехали врачи, а я только ехала рядом с ним в машине и молилась. Теперь я буду всегда молиться за этого мальчика. Раз уж сам ангел приказал мне позаботиться о вашем малыше, я сделаю то, что в моих силах: буду молиться. Это ведь чудо, остаться в живых после такого! Я видела этот вагон, его буквально расплющило ударом. А потом этот взрыв. Огонь. Никто не смог бы остаться в живых…
        Старушка обрывает торопливую речь. Она осеклась, вспомнив, что у мистера Хьюза, чей трехлетний сын чудесным образом остался в живых, в том самом вагоне осталась жена, и ее тело невозможно опознать из-за огня…
        - Простите, простите, Бога ради! Глупая старуха, болтаю, не могу остановиться. Это все от страха, от страха… Я пойду, вы побудьте с малышом вдвоем. А я пойду, помолюсь за души погибших. Простите… - она продолжает бормотать, выходя из палаты.
        Мартин встряхивает головой, отгоняя от себя воспоминания. Столько лет прошло, а он все еще продолжает видеть эти образы с невероятной яркостью. Почему это произошло именно с ним? Божья воля? Случайность? Наказание или шанс стать сильнее, мудрее, чище, преодолев испытания? Мартин слегка улыбается, вспомнив, с каким рвением собирал газетные вырезки о том происшествии. «Из-за столкновения на железнодорожных путях погибло 186 человек», «Страшная трагедия: поезд сошел с рельсов», «Чудом спасшийся ребенок», «Это был ангел: трехлетний мальчик избежал смерти в горящем поезде»  - громкие заголовки ничего не говорили о произошедшем. Ему же хотелось понять: почему это произошло?
        Из газет он узнал только, что причиной аварии стал грузовик, оказавшийся на путях, и не сработавшая система торможения электропоезда. Почему? Как такое могло случиться? Водитель грузовика не был пьян, в его крови не нашли алкоголя, он не был сумасшедшим, и не собирался умирать, дома его ждала семья. Но что-то заставило его вжать в пол педаль газа, пробить старый шлагбаум и вылететь на рельсы. Неисправность машины? Эксперты не смогли ничего обнаружить, изучив покореженный ударом грузовик. Помешательство, внезапно завладевшее сознанием водителя? Похоже, что так. Неужели все это просто случайность?
        - Да, Мартин, ангел. Тебя вытащил из огня ангел, продолжай думать в том же духе и поседеешь окончательно,  - в последнее время, Мартин все чаще иронично поддевал сам себя. Будто одергивал, не разрешая уходить в мыслях слишком далеко. Иногда ему казалось, что он просто забыл какую-то истину, что-то простое и понятное, смысл, ради которого стоит жить. А то странное спасение - есть ключ, отгадка и ответ на все вопросы, раздирающие его изнутри…
        Мартин встряхнул головой, отгоняя от себя мучительные мысли, и снова взглянул в зеркало. Он уверенно проговорил, глядя в глаза своему отражению:
        - Я счастлив. Я успешен. Я люблю и любим. Хватит мучить себя, Мартин, пора успокоиться.
        Из соседней комнаты доносится голос Аделины: «Эй, сколько можно прихорашиваться? Дай взглянуть на тебя, пока водитель не подъехал! Все-таки я твоя будущая жена и имею право хотя бы проводить тебя на эту премию, раз уж ты так хочешь ехать туда один!»
        Мартин в последний раз окидывает взглядом свой костюм, чуть сильнее затягивает галстук и выходит из комнаты:
        - Уже иду, иду! Сколько нетерпения!
        * * *
        Волна накатилась на берег, протянула вверх и тут же бросила мелкие острые ракушки, прикрыв их белой пеной. Волна разбивается о берег и уходит в песок, пена - единственное доказательство ее жизни и смерти. Волна исчезает, но на ее место тут же приходит новая и, набрав мощь где-то там, ближе к горизонту, снова исчезает в песке и мелкой гальке. Океан не бывает спокоен, он живет этим мерным раскачиванием, этой мощной шипящей колыбельной.
        Океан спокоен, но его спокойствие зловеще, оно отдает тревогой, ожиданием бури, которая должна разразиться, разрушая все на своем пути, с корнем вырывая деревья из земли, уничтожая жизнь. Но бури не будет, как не будет и смерти в этом странном мире. Закатное солнце зависло над горизонтом, но так и не может утонуть. Это никогда не закончится, а успокаивающе шумящие волны никогда окончательно не затопят песчаную отмель небольшого острова. Да и что здесь уничтожать? Поселения? Людей? Здесь нет ничего. Остров одиноко выделяется в водной глади, тени от пальм привычно лежат на земле, растопырив пальцы.
        Он сделал шаг навстречу волне и тут же отпрянул. Вода затопила его след, лизнув мысок ботинка. Странно. Он миллионы раз видел, как это проделывают люди. Они смеются, или с криком бегут прочь, чтобы снова вернуться, когда отхлынет волна. Перед его глазами проносились образы, превратившиеся в цифровые коды и таким образом сохранившиеся в его памяти, его сознании. Смех - странная реакция. Как и многое в действиях людей. Тот факт, что взрослые могут играть с волнами в догонялки, так же как это делают человеческие дети, еще одно доказательство странности этого вида…
        Он шел, глядя на закатное солнце, забыв о волнах, что то и дело дотрагивались до его ног. Он совершал подобный обход острова каждые тридцать земных часов, отключившись от наблюдения, оставив свою безостановочную работу. Каждому процессору периодически необходима перезагрузка. Человек не может быть сосредоточенным более двадцати минут. Через двадцать минут его мозг истощается, внимание становится рассеянным, а цель призрачной. Чтобы вернуть концентрацию, человеку необходим отдых, перезагрузка или переключение на новую задачу. Биороботу не нужен отдых, процессы в системе, заключенной в его голове, не прерываются ни на секунду. Оператор МG76 - совершенное создание, созданное Системой.
        Возможно ли создать слишком совершенного биоробота? Слишком совершенный, значит, склонный к самосовершенствованию. Уподобление своей биологической модели в ходе наблюдений за развитием человеческой расы - это совершенствование, верно. Но очеловечивание, обогащение чувственной сферы, а значит, умение сопереживать делают поведение биоробота непрогнозируемым, а его самого - более слабым и, конечно же, более опасным для Системы. Когда сверхинтеллект соединяется с человечностью, нельзя беспечно продолжать думать, что Система не пострадает.
        Микросхемы в его почти человеческом черепе работают исправно, а память суперкомпьютера пополняется ежесекундными изменениями, происходящими в Системе под кодом Z 575656, как она именуется в Секторе Наблюдений. Или на Земле - так ее называют слабые, глупые, беззащитные, порой жестокие, порой необъяснимые в своих непрактичных действиях люди. События миллионов лет превратились в цифры, но декодировка дает возможность МG76 заново увидеть взросление планеты, ее развитие, ее регресс и новые шаги вперед.
        Код 006789. Древнее Солнце встает над горизонтом. Сенсоры МG76 фиксируют свежесть, воздух легок и влажен, теплый ветер с юга. Слуховые датчики передают шелест листвы, широкие листья раскрыты навстречу солнцу, лучи света пробиваются сквозь густую крону, ложатся решетчатыми пятнами на влажную почву. Это было сотни миллионов лет назад, но превратилось в документ, в цифры в системе - навсегда сохранились эти цвета, эти запахи, эти звуки. Эта эпоха прочно зафиксирована в памяти оператора.
        Тишину утра разорвал высокий скрипучий крик. МG76 все еще в тени огромных деревьев, ему видно, как ниже по склону, мелькают гибкие шеи эрапторов. Мелкие плотоядные динозавры не нападают на крупных животных, вот и сейчас мерные шаги диплодока их отпугнули. МG76 видит, как величественно и неспешно движется мощное тело динозавра, его зрительные сенсоры различают структуру его кожи, цвет его небольших глаз, замечают, как от его мерного дыхания поднимается и опадает грудина. Диплодок минует невидимого наблюдателя, тянется за свежей листвой на самой верхушке дерева. Его огромный хвост еще некоторое время виднеется в зарослях леса, несмотря на то, что динозавр прошел дальше в поисках самых свежих зеленых побегов. Мезозойская эра - древность, доступная лишь воображению и научным догадкам для людей, и фрагмент информации для оператора Системы. Для МG76 это воспоминание, развернувшееся в сознании,  - лишь одна из многих ступеней, которые преодолела жизнь на Земле, одна из ступеней, ведущая к возвышению человека разумного над остальными животными на этой планете…
        Код 001721. Новая эра, другая эпоха. Волны разбиваются о камни, но с каждым новым ударом, с каждым новым поражением рвутся в бой против суши с новой яростью, с новой силой. Небо черно от туч, и молния, раз за разом следуя за раскатами грома, разрезает темноту ломаной линией. Кажется, что по черному небу прошли белые трещины, и теперь оно рухнет на землю, погребет ее под собой, и все закончится. Оператор видит, как неуправляемый поток накрывает город, разрушая стройные колонны, снося ворота с петель, прорываясь в дома. Он видит, как рождается легенда, которую будут передавать из поколения в поколение, строить догадки, искать научный подход, спорить с пеной у рта. На его глазах город уходит под воду, становясь историей. МG76 фиксирует данные.
        Он чувствовал холод, и иней оседал на его светлой коже, когда планета погружалась в заледенение. Он видел, как человек впервые посадил огонь в клетку, тем самым подчинив себе стихию. Видел, как появлялись наскальные рисунки, как в человеке зарождался разум, как менялись человеческие ценности и жизнь. Видел, как шли войны, как рождались новые люди, как менялось человечество. Он фиксировал изменения системы.
        Но оператор МG76 совершил ошибку. Это не была ошибка кода, не сбой в процессе архивирования файлов. Биоробот, запрограммированный на подражание человеку, должен оставаться созданием высокого сознания, быть выше эмоций, свойственных человеку. В этом его преимущество. Оператор МГ76 был осведомлен, что изучение и архивация материала, полученного при наблюдении за людьми, в дальнейшем послужит для создания новой, более высокоразвитой цивилизации. Оператор МG76 совершил ошибку - он научился сопереживать.
        Он видел, что в этой странной системе, которую он изучал уже миллиарды лет, есть не только эволюционный ход развития, борьба за лучшие условия жизни и жажда главенствования. В этой системе существовала непонятная для него привязанность людей друг к другу. Люди зачастую поступали нерационально, оперируя абстрактными понятиями. Они боролись за что-то, что нельзя ощутить и пощупать, они жили ради необъяснимых для Оператора вещей, они отдавали жизни за идеи, они переживали высочайшее эмоциональное напряжение, услышав набор звуков, что именуется музыкой, они чувствовали болезненную зависимость друг от друга и называли это заболевание величайшим счастьем. Они были совершенно непонятны оператору. Они были нежизнеспособны, но каким-то образом их система продолжала функционировать.
        Эта странная система была не похожа на остальные. Несмотря на обилие разрушительных элементов, она продолжала существовать. И оператор поверил в людей. Он понял, что эта система может прийти к небывалому взлету, к высотам развития, о которых не мыслили Создатели. Оператор не просто архивировал данные, он анализировал увиденное и со временем научился понимать мотивы, движущие людьми. Часто это были низменные желания, продиктованные природой, заложенные в человеческий мозг множество поколений назад. Но порой оператор поражался, насколько идеи, движущие поступками людей, оторваны от повседневной действительности. Он видел, как одни и те же образы рождаются в сознаниях разных людей, разных поколений. Как перекликаются между собой эти идеи, открывая взгляду оператора связь, смысл, гармонию, к которой стремился человек разумный. То единение с миром, которое человек пытался обрести все эти годы в религии, в искусстве, в самом себе. Оператор МG76 увидел смысл существования этой системы. Это была его ошибка. Это было его открытие.
        Люди не знали, что ими движет Система наблюдателей, они и не могли этого знать, ведь их разум зачастую просто подчинялся очередному коду. Тогда сознание отдельных личностей или огромных групп людей менялось, это влекло необратимые последствия для социума, но давало возможность наблюдать за тем, как ведет себя человеческая система в ситуации кризиса, какие защитные реакции выработаются в человеческом обществе.
        Оператор видел, как человеческие особи не выдерживали воздействия, видел, как ломалась их воля, отключался интеллект. Он видел, как таких сломленных Системой особей отторгает социум, как они организуются между собой, стараясь захватить власть. Видел и несчастных, которых именовали душевнобольными,  - особей, что не сумели справиться с воздействием очередного кода и не смогли перестроить сознание, найти лазейку для спасения интеллекта. Иногда оператору МG76 казалось, что эти сумасшедшие создают свои личные альтернативные реальности, в которых продолжают жить, умирая для реальности человеческого общества, но обретая непонятную для других, жизнь внутри себя…
        Испытуемая цивилизация поражала своей гибкостью. Система наблюдателей вводила коды для создания осмысленности ее существования. Это искусственное вторжение в их жизнь оказалось необходимостью для человеческого сознания, оно было принято с готовностью и страстью. Идеи места, куда после физической смерти попадут люди, соответствующие социальным нормам, и места, где после смерти окажутся все элементы, выпадающие из принятой системы ценностей, были подхвачены, развиты, вызывали споры, меняли жизни, убивали и давали рождение. Ад и Рай, изначально введенные как внешние программы, оказались необходимы людям.
        Как это произошло? Почему эти четкие, даже грубые обозначения были с такой легкостью приняты этими существами? Сопереживание помогало Оператору понять людей. Он уже знал, что Рай и Ад давно существует в человеческих головах. Это не навязанные Системой наблюдателей код, в очередной раз меняющий реальность человеческой цивилизации. Это было обретение имени для понятий, которые люди не могли описать, не могли возвести в статус данности, не могли вытащить из собственного сознания. Люди были сложнее, чем предполагала Система наблюдателей, правда, даже они сами не понимали этого…
        Оператор МG76, теперь именующийся Отступником, прервал цепочку кодов, выстроившуюся перед его глазами. Он был в созданном им самим мире: этот океан, эта песчаная отмель, этот вечный закат - сотканная из цифровых кодов реальность, где его не смогут найти, пока он сам не покинет своего убежища. Он взглянул на красное солнце, что никак не могло закатиться за горизонт. Волны все так же мерно качались, создавая такт колыбельной, тени деревьев все так же лежали, покорно вытянувшись вдоль берега. Отступник не был более причастен к Системе наблюдателей. Сопереживающий не может бесконечно продолжать наблюдение и архивацию данных, рано или поздно сопереживание переходит в действие…
        * * *
        - Сколько нетерпения!  - Мартин поспешно рванул ручку двери и оказался в их маленькой гостиной. Аделина радостно вскинула свои длинные ресницы, и поспешно отвернулась к проигрывателю.
        - У меня для тебя кое-что есть. Нужно обязательно послушать перед выходом. Это музыка на счастье!
        Принимать гостей здесь было бы трудновато, да и некого им было принимать, слишком отрешенными выросли и Мартин, и Аделина, слишком были увлечены друг другом. Гостиная была мала, зато в углу на небольшом стеллаже разместилась неплохая коллекция виниловых пластинок, абажур давал рассеянный желтый свет, а потертый диван будто был создан специально для Мартина и Аделины, только для них двоих. Мартин любил смотреть, как Аделина водит пальцем по пыльным рядам пластинок, выбирая ту, что подходит под их общее настроение. Наконец, остановившись на одной, резким движением пальца ловко поддевает край упаковки, выхватывает пластинку из плотного ряда, бережно переворачивает, избавляя от картонной обложки и извлекает на свет блестящую, будто спинка жука, окружность.
        Шуршание проигрывателя, затем игла легко чиркает по пыльной поверхности пластинки, затем чувство тепла от спины Аделины - последовательность ощущений, всегда предвосхищающая начало звучания. Едва заведя пластинку, Аделина с ногами забирается на диван, словно кошка, уютно устраивается среди подушек и прижимается к плечу Мартина. Пластинку они всегда слушают до самого конца, не подгоняя иглу, не перескакивая через песню. Невыносимо представить, что их уют должен прерваться ради такой мелочи. Они не раз оставались сидеть на диване, прижавшись друг к другу, даже когда лапка проигрывателя автоматически поднималась, снимая иглу с дорожки, и комната заполнялась шуршащей тишиной. Тишина не мешала, а наоборот, давала контраст, делала только что услышанную музыку насыщеннее, ценней. И сами они становились ценнее друг для друга, каждый раз будто бы заново ощущая свою близость.
        И в этот раз они так же молча, следую негласному правилу заняли свои места. Мартин устроился поудобнее на диванных подушках, Аделина рядом с проигрывателем колдовала в поисках нужной песни. Наконец она скользнула на диван, рука Мартина естественно легла на ее плечи, Аделина прижалась к нему чуть плотнее.
        - Слушай. Слушай. Слу-шай,  - шептала она.
        Он закрыл глаза и слушал. Джаз лился из старых колонок, похрустывал, позвякивал, но все же лился, то опускаясь куда-то вниз, то поднимаясь на непостижимые высоты. Звук завораживал, он уже не был мелодией, он окружал Мартина и становился реальностью, в которой тот существует. Мартин закрыл глаза, крепче обнял будущую жену, мысли текли неспешно, но были чисты, закончены, конкретны.
        Он часто думал о своем существовании. Был сначала задумчивым мальчиком, затем юношей с серьезным взглядом, то с книжкой Ницше, то с очередным экзистенциалистским трудом, то с истрепавшейся Библией подмышкой. Он искал ответы на свои вопросы, и порой ему казалось, что они очевидны и напечатаны в книгах, нужно только уметь прочесть. А иногда чудилось, что авторы этих текстов, в которых он ищет отгадку всей своей жизни, на самом деле такие же, как он, дети, запутавшиеся, толкающиеся в стены темной комнаты, куда их запустила властная рука, да так и оставила, чтобы посмотреть, что из этого выйдет…
        Его увлечение текстами не прошло, а логично вытекло в изучение философии в университете. Диплом бакалавра как-то незаметно для него самого превратился в магистерскую диссертацию, ту же тему Мартин продолжил писать уже будучи аспирантом. Он рассеянно пожал плечами и согласно кивнул, когда сказали, что раз в неделю ему предстоит читать студентам «Введение в философию». А затем, распаляясь на собственных лекциях, он пытался достучаться до студенческих голов, пробудить интерес и внимание. Мел крошился о доску, половина студентов зевала, в расчете получить зачет за посещение лекций этого молодого, но «на всю голову философа», другая половина, молча строчила в тетрадях, ловя каждое слово мистера Хьюза.
        Мартин приходил после лекции, чувствуя то опустошение, то небывалый подъем. Но при любом результате, он раскрывал простую тетрадь в клетку и принимался писать. Изначально такая тетрадь была нужна ему только чтобы записывать интересные или кажущиеся интересными мысли по поводу научной работы. Но со временем Мартин поймал себя на том, что может записать в свою черновую тетрадь то, что боится высказать вслух или записать набело. Эта скромная тетрадка давала ему странную свободу мысли, свободу высказывания…
        В его сознании не было гармонии, Мартина постоянно терзали сомнения. Все не зря? Он живет, потому что кому-то так надо? Есть ли цель у всего этого мельтешения, или он сам все придумал, чтобы жить в спокойствии, в самообмане? Кто наблюдает за ним, кто помогает сделать правильный выбор? В своей тетради он задавал себе эти вопросы и пытался на них ответить, приводя примеры из литературы, споря сам с собой, теряясь в собственных рассуждениях. Он объяснял себе события своей жизни, применяя то один, то другой философский подход, но объяснение каждый раз выходило со знаком вопроса на конце…
        Осознание того, что итогом размышлений должна стать не научная литература, а скорее художественный текст, опирающийся на его жизненный и литературный опыт, пришло к Мартину, когда он уже заканчивал диссертацию. Мартина вдруг осенило, что, размышляя о неком Создателе, стоит самому приложить руку к созданию жизни. Пусть даже вымышленной. Литературное произведение - это самый простой способ создать полноценный мир с его законами, героями, их судьбами, радостями и бедами. Книга написалась легко, будто под чью-то диктовку, а теперь он должен был получать награду за «вклад в развитие литературы и науки». Звучит ужасно, будто вклад, это какие-то деньги, которые он спрятал в кирпичной кладке на черный день. Но как бы там ни было, он был рад признанию, был счастлив, что премия позволит оплачивать счета за жилье еще целый год, а больше всего ему поднимала настроение Аделина, которая просто светилась от удовольствия и гордости за будущего мужа. Книга Мартина не давала ответов на его бесконечные вопросы, но стала для него облегчением, возможностью избавиться от мучающих мыслей.
        Он отправил первую главу в несколько редакций, поддавшись уговорам Аделины, когда денег совсем не хватало, а издание книги давало сумрачную надежду на какой-то гонорар и на возможность будущих публикаций. Странно, но в минуты отчаяния он сильнее ощущал чье-то присутствие, чье-то пристальное внимание к своей жизни. Более того, в самые страшные минуты, Мартин ощущал чье-то вмешательство, будто уверенный и ровный голос нашептывал ему: «Не бойся, сейчас ты сделаешь так, и тебе обязательно станет лучше. Потом. А сейчас - терпи. Все будет хорошо…» Он чувствовал себя под чьей-то невидимой защитой. Почти всегда. Единственный страшный момент в своей жизни он помнил, как гудящую пустоту. Никого не было рядом, когда внезапно умер отец…
        * * *
        Рано или поздно сопереживание переходит в действие. Так и произошло: из оператора MG76 он стал нарушителем распоряжений и врагом Системы. Теперь его искали как Отступника, обладающего огромным количеством информации, сохранившим, помимо прочего, тайные коды. Код альтернативной реальности помог скрыться: на этом острове в закатном океане Отступник захотел оказаться сам, здесь он рассчитывал провести десятилетия в ожидании новой возможности вмешательства. Мерность раскачивающегося океана успокаивала Отступника, бесконечный закат не надоедал. Его тонкие губы тронула улыбка - заученная за годы наблюдения за людьми эмоция.
        Отступник понимал, что для всего зла, готового обрушиться на человечество, существовал противовес: беспримесное добро. Код Князь Тьмы был сохранен на одном сервере с Кодом Спасителя. Оба эти кода моли быть запущены в любой момент, их запуск повлечет за собой необратимые изменения в человеческой системе. Но пока они оба были сохранны, и контроль над ними был не только в руках Системы наблюдателей.
        Отступник стоял на берегу, подставив разлетающимся брызгам свое красивое, слишком правильное, чтобы быть человеческим, лицо. В его правом глазу с бешеной скоростью мелькали цифры, постепенно составляя многозначное число.
        Код Князя Тьмы. Перед глазами Отступника снова возникли события прошлого. Программа разрушения «Князь Тьмы» готовилась к своему воплощению в реальности, как и программа «Ад». Поначалу трудно различать, что происходит вокруг: такая темнота сковала мир, будто черная воронка закрутила все светлое, что было на Земле. Каменные стены этого храма украшают только факелы, да сохранившаяся витражная мозаика готических островерхих окон. Пространство огромно, но невозможно ступить и шагу: плечом к плечу, прижавшись друг к другу, стоят в ожидании хозяина Воины Тьмы.
        Факелы освещают их лица, танцующее пламя выхватывает из темноты то изуродованный шрамом глаз, то искривленный в жестокой усмешке рот, то руки, сжимающие оружие… Армия Тьмы стала одним целым, в замкнутом пространстве она представляет собой единый организм, дышащий, смеющийся, жаждущий есть, пить или убивать - все желания теперь общие, каждое действие повторено тысячу раз. Их дыхание слажено, и кажется, что сама комната вздымается и опускается, вместе с ребрами воинов. Они в нетерпении, они ждали так долго, их руки непроизвольно сжимают оружие крепче, безобразные лица кривятся, будто от боли,  - ожидание невыносимо.
        Внезапно все озаряется красным пламенем, в каждом расширившемся зрачке начинает плясать огонек. Никто не смеет даже шевельнуться, пламя обжигает лица, и дрожь заражает толпу. Перед трясущимися подданными восстает Князь Тьмы. Он огромен, его лицо исполнено ненависти, красивые человеческие черты лица искажены: кривые клыки торчат изо рта, в глазах - зияющая пустота, способная затянуть внутрь, выпить все живое. Изогнутые рога венчают его голову вместо короны, на них - брызги крови. Его голос похож на рычание животного, и вместе с первым выкриком Князь поднимает вверх свой меч. Массивную рукоятку сжимают длинные когтистые пальцы, в широком клинке отражаются языки пламени, в желобе, проделанном в середине клинка, запеклась кровь.
        - Это мой мир!  - стены содрогаются, как от раската грома - Этот мир принадлежит мне!!!
        Ответный клич толпы сливается в общий рев, воины воздевают оружие, они трясутся как в лихорадке, кто-то обессилено опускается на колени, и толпа следует его примеру. Кажется, будто по огромному залу прошла волна: люди падают как подкошенные, упираясь лбом в пол, они готовы мычать и раскачиваться, они готовы реветь, как дикие звери, они не умеют иначе проявить свое поклонение вне смертельной битвы, и они жаждут ее, они жаждут крови, как простой человек жаждал бы воды. Экстатический выкрик поднимается к потолку, его тут же подхватывает многоголосье войска:
        - Князь Тьмы! Князь Тьмы! Князь Тьмы!  - это скандирование будоражит организм толпы: каждое слово - выброс вверх оружия, вскинутый кулак.
        - Я истинный властелин человечества! Моя власть на земле будет вечна!  - Князь изрыгает слова, а его подданные не в силах сдерживать своего восторга, трясутся и воют, пав на колени.
        - Вечна!  - эхом вторят они.
        Князь смотрит на рыдающую у его ног топу, его лицо искажается усмешкой:
        - Примите пополнение вашего войска!  - Князь Тьмы кричит, воздев вверх руки, и огненный портал за его спиной расширяется, в языках пламени появляются силуэты воинов, их количество не поддается счету, они выходят из огня и присоединяются к ревущей толпе, окружившей Князя. Новые и новые воины пополняют ряды Темного войска, они не знают страха, не думают о смерти, не видят преград. Они созданы, чтобы вершить правосудие, и единственный закон, которые они почитают,  - смерть для каждого, кто окажется на их пути.
        - Мир принадлежит Князю Тьмы!  - рычит предводитель войска смерти.
        - Мир принадлежит Князю Тьмы!  - вторит толпа его воинов.
        Изображение меркнет, архивные данные, только что оживленные Отступником, снова не более чем набор цифр, сложная кодировка. Но Отступник знает, что программа уже запущена, разрушения грядут, а человек, которому суждено будет прожить свою жизнь внутри программы «Князь Тьмы» скоро почувствует странный прилив сил и желание уничтожать.
        Князь Тьмы - лишь код, все что нужно, чтобы запустить программу Разрушения,  - активация этого кода. Тогда, один из потенциальных предводителей Войска Тьмы прервет свою обычную рутинную жизнь. По Земному шару разбросан десяток человек, чье сознание способно активироваться внутри программы Разрушения. Одному из них суждено стать Князем Тьмы.
        Отступник сканирует данные, в его правом зрачке мерцает изображение: с невероятной скоростью друг друга сменяют лица людей. Внезапно сканирование прекращается. Эрик Додт, мужская особь, возраст 30, не занят в процессе создания семьи, не состоит в свойственных людям отношениях с окружающими. Это идеальный кандидат для участия в программе Князь Тьмы. Отступник всматривается в тонкие черты лица Эрика, ловит каждый жест, его мимику, впитывает интонации.
        - Человек не рожден для разрушения,  - эти слова проносятся в сознании Отступника,  - Человек должен создавать…
        - Человек не рожден для страданий, это ошибка системы,  - Оператор произносит эти слова шепотом, но где-то в этот момент, человеческая особь чувствует тепло, разливающееся по телу, это чувство недоступное биороботу, именуется надеждой в человеческом обществе…
        Код «Князь Тьмы»  - это чистое, незамутненное человеческими сомнениями, разрушение. Это код уничтожения всего живого. Код, который поможет свести на нет Систему людей, которая создавалась ими на протяжении миллиардов земных лет. Код, который очистит площадку для новых экспериментов, поможет начать изучение жизнеспособности и развития примитивной системы с чистого листа…
        Отступник смотрел на вечно тонущее в океане солнце, красное, как человеческая кровь. Волны набегали на берег, погибая и заново рождаясь на горизонте. Этот цикл вечен, он будет повторяться вновь и вновь, Отступник знал это. Смерть идет рука об руку с жизнью, это неизбежно, это правильно. Но естественный ход событий не должен быть нарушен. Смерть не должна победить Жизнь навсегда. Иначе смысл будет потерян. Иначе исчезнет все.
        В зрачке биоробота мелькали цифры, тысячи, миллионы, миллиарды комбинаций сменяли одна другую. Его сознание уже наполнялось образами, будто в безграничном белом пространстве внезапно возникали картины пережитого, виденного им. Образы, связанные с кровавым пришествием Князя Тьмы, вспыхнули на миг и тут же поблекли, растворились в воздухе. Белое пространство начало наполняться миниатюрными фрагментами, будто разрозненные пиксели одного огромного изображения поочередно возникали, составляя нечто целостное, общее. На идеальном лице Отступника возникло подобие улыбки: пиксели не были частью недвижимой картины, они оживали, они летели брызгами в лицо, они пахли солью, они искрились в лучах света. Это был ветер, это был бушующий океан, это была проекция Кода Спасителя, созданного чтобы противостоять Князю Тьмы. Активированный однажды, этот код позволил бы Системе людей продолжить существование.
        Сейчас в своей альтернативной реальности, заново проигрывая в памяти сохраненную в архиве программу Спасителя, Отступник снова видел образ человека, идущего по воде. Бушующие волны успокаивались рядом с ним, штормовые волны океана обращались в неподвижную водную гладь. Соленые брызги, смешивались с дождем и стекали по тонкому лицу Спасителя. Его длинные волосы трепал ветер, холщовое одеяние насквозь вымокло, а он оставался неподвижен. Он смотрел прямо в глаза Отступника, будто знал куда больше, чем могло быть известно существу, активировавшему код программы.
        Его лицо светло, его большие ясные глаза наполнены слезами, и слезы текут по щекам, падают на одежду, растворяются в морских брызгах, высыхают на ветру. Код Спасителя - это страдание, это принятие мук взамен на воскрешение. Воскрешение всего человечества, всей Системы. Это шанс на существование, который Отступник не может отобрать у людей.
        Спаситель смотрит в глаза Отступника, будто в глаза каждого из людей, поверивших в него. Внезапно буря стихает, водная гладь неестественно неподвижна, а тучи, закрывавшие небо еще мгновение назад, растворяются, будто их и не было. Яркий луч солнечного света прорезает небосвод и освещает Спасителя. Его лик сияет. Так приходит тишина и свежесть после грозы.
        И Отступник, создавший своими руками эти картины не может рационально постигнуть произошедшее. Наверное, среди человеческих элементов это называется Счастьем? Он испытал откровение, которое недоступно искусственному интеллекту. Он изменен, и изменения, произошедшие в его сознании необратимы. Биоробот очеловечен, он сострадает, он чувствует боль и счастье, а, возможно, лишь подобие этих ощущений. Верно лишь одно - он не сможет наблюдать за уничтожением цивилизации!
        Оператор MG76 стал Отступником в тот момент, когда ощутил необратимые перемены. Действия, последовали за этими изменениями. Программа Код Спасителя должна была быть отправлена в архив, оказавшись невостребованной в Системе человеческих элементов. Программа Князь Тьмы должна была уничтожить всю жизнедеятельность, и освободить участок для новых испытаний.
        Но этому не суждено было произойти. Небольшой информационный накопитель, которую оператор MG76 подсоединил к порту, расположенному у него на груди, содержал данные о всех комбинациях кода Спасителя. Перейдя в архив оператора, информация оказалась доступной ему. Код Спасителя не остался невостребованным, он был сохранен и ждал своего часа.
        Ждал своего часа и все еще ждет его. Отступник прикрыл веки, чтобы бешеная скачка наименований и цифр в его зрачке остановилась. Солнце все еще тонуло, но никак не могло окончательно уйти за горизонт, волны набегали одна за одной, продолжая свою бесконечную умиротворяющую песню. Код Спасителя не был уничтожен, он будет активирован, когда мир будет к этому готов, когда мир будет нуждаться в этом как никогда.
        * * *
        Пару раз вспыхнув напоследок ускоренным ритмом, джазовая музыка стихла, растворилась в шуршании вращающейся пластинки. Сухой щелчок начал отсчет тишины - вскинулась лапка проигрывателя, игла больше не царапала винил. Аделина молчала, положив голову Мартину на плечо. О чем она думает, его красивая, умная невеста? Больше всего он любил смотреть на нее, когда она была погружена в свои мысли: голубые глаза затуманены, брови строго сдвинуты. Ему не хотелось шевелиться. Хотелось провести остаток вечера, просто сидя вот так на диване, чувствуя тяжесть ее головы на плече, ощущая запах ее волос, слушая тишину.
        Он вспомнил, как впервые увидел Аделину. Кажется, это было тысячу лет назад. Он только поступил в колледж, упивался лекциями и часами просиживал в библиотеке, вместо того, чтоб цеплять девчонок в студенческих барах и напиваться на шумных вечеринках. Мешковатые толстовки, рваные кеды, копна темных волос, закрывающих глаза - таким был Мартин в двадцать три года, человеком-невидимкой, чудаком с вечной стопкой книг в руках. А она была красоткой. Одной из тех девушек, на которых стоит только взглянуть, чтобы понять, что в их жизни все всегда складывалось блестяще: чирлидинг, отличные оценки, ровные зубы, корона королевы выпускного бала, самый красивый бойфренд в школе. Такие девушки заранее уверены в себе, даже оказавшись в незнакомом студенческом мире. Аделина производила впечатление именно такой - светящейся благополучием, уверенной в себе.
        Но такие блестящие красотки не ходят на лекции по философии религии. А Аделина впилась глазами в лектора и слушала, закусив губу, не обращая внимания на соседа, который шумным шепотом рассказывал ей на ухо какую-то новую студенческую шутку. Мартин заметил ее случайно, как будто какая-то сила заставила его оторваться от лекции и повернуться в сторону девушки. И как по волшебству, именно в эту минуту солнце пробилась сквозь пыльное стекло в небольшую полоску, не закрытую плотными шторами. Луч упал на волосы Аделины, и, когда она чуть поворачивала голову, вытягивала шею, подпирала ладонью щеку, свет ложился то на ее острое плечо, то на высокую скулу, то падал на лоб. Мартин следил за этой игрой света, удивлялся изяществу теней, забыв о лекции, вопросах религии, своем будущем, настоящем и прошлом. Он просто смотрел, и ему делалось спокойнее на душе, как будто он долго бродил один по незнакомому городу и вдруг оказался дома.
        И тут она почувствовала его взгляд. Голубые глаза смотрели недоумевающе и смущенно. А Мартин все не мог оторваться, в его голове было пусто и глухо, мысли двигались медленно, и даже время вот-вот должно было остановить свой ход, как будто стрелки часов не могли двигаться с прежней бесстрастной резкостью в загустевшем воздухе. Единственное, что можно было делать - это смотреть в голубые глаза, изучая их глубину…
        Аделина покраснела и отвела взгляд. Мартин вздрогнул, будто его неожиданно разбудили, и смущенно уткнулся в свою тетрадь. Он, как это обычно бывало в самые волнительные моменты его жизни, чувствовал чье-то присутствие, дружеское плечо. В детстве, это совершенно не казалось ему странным. Его выдуманный помощник-невидимка помогал найти секретную подворотню, когда нужно было уносить ноги от школьных хулиганов, невидимой силой отгонял стаю бродячих собак, когда они уже готовы были броситься на мальчика, напоминал нужную теорему, которую Мартин забывал от волнения, отвечая у доски. Пока Мартин был ребенком, эта помощь и постоянное присутствие друга воспринимались как данность. Но взрослея, юноша все чаще ловил себя на том, что это не просто плод его воображения, а нечто, от него не зависящее и при этом могущественное…
        Он помнил, как однажды, переходя дорогу, задумался о чем-то и не заметил, как загорелся красный свет. Тогда что-то невероятно сильное выволокло его из-под колес визгливо тормозящей машины. Помнил, как его отбросило на тротуар, и он больно ушиб локоть. Мартин досадливо растирал руку, и старался перестать дрожать. Детские страхи нахлынули с новой силой, и он даже не разбирал, что кричит ему водитель с побелевшим от испуга лицом. Что-то про красный свет, идиотов на дорогах, про Божью помощь, везение Мартина, а еще он очень много ругался. Мартин продолжал сидеть на тротуаре, молча слушая ругань, и на смену досады за разбитый локоть и детского страха приходило понимание произошедшего, а с ним - недоумение и благодарность. Мартин представлял, кого благодарить за это спасение, хотя и не знал, как назвать неизвестного спасителя. Единственное, что приходило в голову - это образ Ангела-хранителя, что стоит за плечом, ограждает от горестей и прикрывает мягким крылом от ударов судьбы. Возможно, именно из-за этого постоянного ощущения чего-то большего, чем видимая жизнь, окружающая человека ежедневно, Мартин
решил изучать философию и религию…
        Когда лекция была окончена и сонные студенты повалили к выходу, Мартин старался не упускать голубоглазую девушку из виду. Но ее тонкая фигурка смешалась с толпой на выходе, а когда Мартин, работая локтями, прорвался в коридор, ее уже не было видно. Он мысленно чертыхнулся, отругал себя за неповоротливость и побрел на улицу. Эта лекция была последней, можно было спокойно усесться в его любимом месте - под раскидистым деревом в дальней части территории колледжа - и погрузиться в чтение. Мысленно он уже был там, ощущал мощь векового ствола за спиной и слышал шелест листьев, поэтому, когда его с силой толкнули в плечо, он выпустил из руки книги и тетрадь. И ещё чьи-то белые страницы взметнулись вверх и разлетелись по коридору. Мартин бросился собирать свое имущество, стараясь поскорее выхватить взглядом тетрадь, в которой он записывал размышления на тему философии и религии.
        - Смотри куда идешь!  - донеслось сверху.
        - Простите ради Бога! Я помогу! Сейчас… - Мартин поднял голову и замер. Та самая голубоглазая девушка осторожно, как раненую птицу поднимала толстый учебник, расправляя его страницы. Над ней с недовольным выражением лица стоял крепкий парень. Он явно не ожидал, что его подруга отнесется к неповоротливому ботану с таким участием.
        - Ой, это по философии религии? Можно?  - девушка держала в руках ту самую тетрадь Мартина.  - Это так интересно, я в первый раз попала на эту лекцию. У нас есть возможность свободного посещения, я весь год ходила на классическую литературу, но в последнее время столько вопросов было в голове, что захотелось послушать этот курс. Я пока не очень понимаю. Ой… это не конспект? Извини…
        Она увидела надпись: «Где ты, Бог?», сделанную на последней странице. Задумавшись, Мартин автоматически обвел ее много раз, она получилась яркой, будто кричащей.
        - Это так, это просто… Спасибо,  - не зная, как объяснить, он аккуратно забрал из ее рук свою тетрадь.  - А вообще, я хожу на этот курс с начала семестра. Мистер Кроули - отличный лектор, всегда готов ответить на дополнительные вопросы. И вообще это один из самых интересных предметов этого года, уж поверь, я специально посетил другие гуманитарные дисциплины, чтобы иметь представление… Здесь можно найти больше всего ответов на вопросы… На разные вопросы… - Мартин тараторил, боясь, что сейчас она развернется и уйдет, а он так и останется стоять со своими дурацкими книжками в руках.
        - Класс! Знаешь, если бы ты мог дать мне список литературы, который вам советовал мистер Кроули…
        - Да! Да, конечно!  - Мартин не дал ей закончить.  - Если хочешь, я дам тебе свои конспекты предыдущих лекций. Они довольно подробные. Они в другой тетради… - Он сам смутился из-за своего энтузиазма и умолк.
        - Это было бы просто здорово! Кстати, я - Аделина.
        Мартин уже готов был выпалить в ответ свое имя, но его перебили:
        - Эй, может хватит светских бесед? Мы же договорились, что я подвезу тебя сегодня. Поехали, малышка, заодно заскочим в одно место. Тут недалеко, а бармен - мой приятель.
        Мартин молча бросил взгляд на широкоплечего парня. Он часто думал о том, откуда у таких людей берется столько уверенности в себе, она делает их непробиваемыми. Наверное, у них просто не хватает интеллектуальных способностей, чтобы подвергнуть сомнению что-либо, будь то понятие, которое им вдалбливают на лекциях, или убежденность в собственной неотразимости. «Все девчонки - мои»  - это для них как «дважды два - четыре», об этом даже думать не надо, просто запомнить и использовать в жизни.
        - Идем?  - парень нетерпеливо взял Аделину чуть повыше локтя.
        - Что-то не помню, с каких пор я превратилась в малышку? И не припоминаю, чтобы когда-то настаивала на этой поездке. Спасибо за участие, Стив, я сегодня доберусь до дома сама. Всего хорошего!  - она выдернула руку из его крепкого захвата и сделала шаг к Мартину.  - Прости, не расслышала твое имя.
        - Э, ты что? Ничего не попутала, красавица? Я вообще-то время свое на тебя тут трачу!  - парень явно не был готов к такому повороту событий и, как всегда, столкнувшись с чем-то непонятным, начинал злиться.
        - Я - Мартин. Знаешь, здесь есть одно место. Недалеко отсюда. Вообще-то это просто дерево, но под ним очень здорово сидеть, корни как будто только для того и созданы. А еще там тихо и тень. Я сам сейчас туда собирался, если хочешь, можем пойти вместе… Я расскажу тебе, что ты пропустила… Если ты хочешь, конечно… - Мартин уже мысленно ругал себя за это опрометчивое предложение. Красивых девушек зовут выпить кофе или в кино. Их не зовут посидеть под деревом, о чем он только думал?
        - Я как раз сейчас свободна! Как здорово! Идем скорее, Мартин.
        Здоровяк покраснел от злости и хотел было ухватить Мартина за ворот толстовки, но вдруг воздух разрезал визг пожарной сирены.
        - Это не учебная тревога! Всем покинуть аудитории! Всем выйти на улицу!
        Встревоженные студенты повалили из корпусов, толпа отделила Мартина с Аделиной от их назойливого спутника. Парень поднимался на цыпочки, чтобы разглядеть, куда этот ботан уводит его девчонку, но толпа уже подхватила их и выбросила, как волна на берег, по ту сторону от главного здания колледжа.
        - Кто мог включить сигнализацию? Это какая-то шутка?  - Аделина счастливо рассмеялась,  - Бежим скорее пока мой джентльмен нас не увидел!  - она потянула Мартина за рукав.  - Давай же!
        - Кто бы это ни был, я ему очень признателен. Если бы я верил во всякую мистику, я бы сказал, что сегодня сирену врубил мой Ангел-хранитель!  - Мартин рассмеялся, и крепко сжал ладонь Аделины.
        - Между прочим, я очень даже верю в мистику! Каждую неделю читаю гороскоп, вот сегодня мне напророчено встретить любовь всей моей жизни,  - Аделина расхохоталась и едва выговаривала слова:  - Надеюсь, это не зануда Стивен! Иначе сейчас я в прямом смысле бегу от своей судьбы!
        - На твоем месте я бы поспешил!  - рассмеялся Мартин и потянул ее за собой.
        Они начинали смеяться, стоило им только вспомнить недоумевающее и рассерженное лицо Стива.
        - Идем, малышка!  - передразнивал его Мартин и демонстративно поднимал плечи, чтоб казаться более угрожающим.
        - Да я вообще не понимаю, что он ко мне прицепился? Я просто села с ним рядом и все!  - отмахивалась Аделина и снова заливалась смехом,  - Прекрати!
        - Послушай,  - она убрала со лба прядь волос.  - На самом деле, я ведь давно тебя знаю. Не знаю, конечно, но часто вижу. Ты… Ты всегда один. Ты либо читаешь, либо просто погружен в свои мысли и не замечаешь ничего вокруг…
        - Иногда мне кажется, что быть одному как-то проще, надежнее что ли. У меня никогда не получалось заводить друзей, не потому что я этого не хотел, просто… Друг - это человек, который может понять тебя, верно?
        Аделина кивнула, она смотрела на Мартина очень серьезно, даже морщина напряжения прорезала лоб вертикальной черточкой.
        - Ну вот, ты тоже так думаешь. А у меня никогда не получалось встретить того, кто мог бы меня понять… - Мартин глядел в землю, пока говорил это, но стоило ему поднять глаза на Аделину, он не смог сдержать смеха.
        - С таким серьезным лицом еще никто не внимал моим речам! Не хмурься, вредно для кожи,  - он шутливо прикоснулся пальцем к ее лбу.  - Нет, с таким подходом ты легко станешь моим лучшим другом, в этом нет никаких сомнений!
        Аделина нахмурилась еще сильнее, но через секунду тоже прыснула и залилась звонким хохотом.
        - Ну, хватит, Мартин! Вообще-то я серьезно. Тебя ведь занимают мысли о Боге, правда? Я видела в твоей тетради… Я спрашиваю не просто из любопытства. Я просто тоже хочу понять… - Аделина умолкла, глядя на Мартина исподлобья, будто боясь, что он превратит все в шутку.
        - Да, я часто думаю о Боге. Если он есть, то у меня к нему много неудобных вопросов,  - Мартин смотрел на Аделину почти что с вызовом. Ему никогда не приходилось всерьез с кем-то обсуждать свои мысли.
        - Какие?  - она пристально смотрела на Мартина.
        - Зачем мы живем? Есть ли цель нашего существования? И если есть, то в чем она состоит? Если есть Бог, добрый, светлый, справедливый Бог, то почему он допускает, чтобы в мире существовало зло и несправедливость? Почему он отнимает жизнь у тех, кто не причинил никому вреда, и дарит ее убийцам и негодяям? Почему, он забрал жизни моих родителей? И почему оставил жизнь мне?  - Мартин осекся и начал сосредоточенно перебирать травинки. Пальцы его дрожали. Он никогда ни с кем не говорил про смерть родителей, а сейчас вдруг услышал, как произносит эти слова, сам не узнавая своего охрипшего голоса.
        - Прости, я не знала про твоих родителей. Мне очень жаль… - эти слова прозвучали сдержанно, но Мартин увидел в глазах Аделины слезы. Ему впервые в жизни стало легко от того, что кто-то еще разделяет с ним его боль. Боль никуда не делась, но она стала чуть меньше, Мартину стало физически легче дышать, это было удивительно. Он осторожно дотронулся до руки Аделины.
        - Спасибо.
        Аделина поразилась тому, как тепло может улыбаться этот отрешенный и строгий юноша, и тут же смущенно улыбнулась в ответ.
        - Прости, развела тут слякоть. Обычно я так не делаю. Это так глупо.
        - Нет, не глупо,  - Мартин ответил отрывисто и строго. Но тут же снова улыбнулся.
        - Знаешь Мартин - лицо Аделины вдруг стало серьезным - мне кажется, что в Бога нужно просто верить. Верить вот и все. Это иррациональное чувство, даже настоящая способность. Просто верить, несмотря ни на что. Ведь многие задают себе вопросы о смысле жизни, и никто не может с уверенностью дать на них правильный ответ. Мне кажется, это от того, что правильного ответа просто не существует. Существует Вера. Вот и все.
        Мартин нахмурил темные брови, и обхватил колени руками.
        - Я не могу просто верить, мне нужно понять. У меня слишком много сомнений, чтобы просто сказать себе, что Бог есть. Эти сомнения не дают мне покоя, мешают спать, мешают быть счастливым. Ведь если не пытаться понять, не попробовать дойти до сути, то человек перестает быть человеком. Человек, беззаботно проживающий свою жизнь, остается на одном уровне с животным.
        - Нет, нет, Мартин… Ты не прав! Вера - это совсем другое. Человек, который верит, не живет бездумно. По-моему, каждый внутри себя знает, зачем он живет. Один всю жизнь ждет любви, другой - строит карьеру, третий - жаждет денег и власти, четвертый - рисует картины и ради того только и живет, чтобы с помощью кисти и полотна рассказывать о том, каким он видит мир, показывать истину… У каждого человека есть свой смысл, свой путь… Их нужно просто увидеть, а страдания здесь не помогут.
        - Знаешь, в детстве, поезд, в котором ехали мы с мамой, сошел с рельсов. Это была страшная авария. Я почти ничего не помню, но тогда погибло много людей. Тогда погибла моя мама. А я не погиб, представляешь? Выжил трехлетний мальчик. Тогда одна старая женщина сказала, что меня вынес из огня Ангел. Может быть, это смешно, но со временем я начал верить в это… Но если Ангел действительно спас меня, на то должна быть причина, верно? Для чего? Для чего я остался тогда жить?  - Мартин не заметил, как начал говорить громче, его глаза лихорадочно блестели,  - Эти мысли не дают мне покоя…
        Аделина молча смотрела на него, в ее широко раскрытых глазах не было страха, а только боль и участие.
        - Возможно, тебе стоит пойти в храм? Молитва - это то, что может помочь, когда ты совсем запутался…
        - Молитва?  - Мартин слегка усмехнулся и тут же нахмурился.  - Нет, не думаю. Все истины давно открыты, но в мире все равно царит зло и несправедливость. Я сомневаюсь, что Бог услышит меня. Кажется, этим миром правит сатана.
        - Нет, миром не правит сатана! Бог любит нас всех, даже тех, кто не верит в него!  - с жаром проговорила Аделина.
        Мартин пристально посмотрел на ее раскрасневшиеся щеки, горящие глаза, руки, судорожно сжимающие край платья.
        - Может быть, ты права… - он вздохнул устало, будто утомился от этого спора уже очень давно.  - Мне все время снится один и тот же сон… - Мартин смотрел прямо перед собой, в его воображении вновь вырастали знакомые образы,  - Будто я иду в темноте. Мне страшно, и я не знаю, куда ступить. Неизвестность окутывает и парализует. Но вдруг впереди я вижу свет, он мерцает и манит меня. Я не знаю, что это за свет. Но знаю, что должен идти к нему сквозь темноту, не думая о страхе… - Мартин чуть улыбнулся, ощутив, что ведет себя слишком уж серьезно,  - Ни разу мне не удалось его догнать. Он ускользает, и продолжает мерцать где-то рядом. Но когда-нибудь, я смогу к нему прикоснуться, точно тебе говорю!..
        Как это было давно, как они были молоды и как смело рассуждали о смысле жизни, о смерти, о вере… Кажется, прошла тысяча лет с того момента, как они впервые разговаривали, сидя под раскидистым деревом в студенческом городке. И сейчас, спустя эту невообразимо долгую тысячу лет они все еще были вместе. Слушали тишину, тесно прижавшись друг к другу. Аделина по-прежнему верила, стараясь не задавать вопросов и не растрачивая своей уверенности в том, что жизнь - это нечто целостное и прекрасное. Мартин по-прежнему мучился сомнениями, и пытался дойти до сути неясного мерцающего света, что манит из кромешной тьмы.
        - Ну что, дорогая, теперь мне, кажется, пора?  - Мартин взглянул на старые настенные часы.
        - Да, да, конечно. Просто мне не хочется никуда тебя отпускать. Хочется, чтобы мы с тобой так и прожили всю жизнь вместе на этом старом диване.
        - Ну, тогда я остаюсь. Тут и думать нечего!  - Мартин покрепче обнял Аделину и состроил блаженную гримасу. Она рассмеялась и закрыла его лицо ладонями.
        - Уговорил, уговорил! Я пошутила! Отправляйся на свое торжество! Только возвращайся скорее!  - она выпихнула его с дивана.
        Мартин еще раз подошел к зеркалу, чтобы пригладить растрепавшиеся волосы. Аделина тихо подошла и, жестом повернув Мартина к себе, начала поправлять его галстук. Он видел краем глаза отражение ее рук, быстрых тонких пальцев, перебирающих шелковую ткань. Все в этой сцене: склоненная голова, точные движения, его строгий костюм и серьезное выражение лица,  - все напоминало ему маму с отцом.
        Это воспоминание, еще совсем детское, смутное, но одно из важнейших в его жизни. Отец собирается на службу, а мама спокойно поправляет ему галстук, перед тем как привычно поцеловать на прощание. Это такое обыденное, бытовое действие стало для Мартина символом дома. И он каждый раз внутренне замирал, когда Аделина точно так же, как когда-то мама к отцу, подходила к нему и начинала колдовать над идеальным виндзорским узлом…
        Все-таки мечты берутся из детства. И Мартин до сих пор оставался маленьким мальчиком, который только и хочет, что оказаться дома, вместе с родителями. Когда они с отцом остались вдвоем, он поначалу очень много плакал. Просыпался в слезах, снова увидев во сне крушение поезда, холодную мамину руку, тонкую струйку крови у нее на виске. Но папа каждый раз оказывался рядом, каждый раз отгонял кошмар, обнимал плачущего Мартина и укачивал его, повторяя, как заклинание: «Это сон. Это сон, Мартин. Все закончилось, мой мальчик. Это сон».
        После смерти матери, они с папой стали ближе. Когда Мартин вырос, он понял, что он очень похож на нее. Та же улыбка, тот же взгляд, только более печальный - мамины глаза всегда искрились смехом. Манера говорить, машинально рисовать пальцем на стекле, изящная худоба… Отец любил в Мартине не только сына, он видел в нем отголоски ушедшей жены и за это любил его еще сильнее. Они оба стали не только единственными близкими людьми друг для друга, но и самым лучшим напоминанием о ее жизни. Они все еще оставались семьей.
        А потом настал тот день. День, когда он остался один. И чем больше проходило времени с тех пор, тем с большей уверенностью, Мартин думал о произошедших в его жизни событиях, как о неком плане, неизбежной последовательности действий, которые создали его, Мартина, настоящего. Таких случайностей не бывает. Не может Бог просто так методично отбирать у ребенка родителей, толкая его в мир страхов, в темноту, в одиночество.
        Мартин очень хорошо запомнил тот день. Кукурузные хлопья на завтрак, утренние мультики, соседка миссис Грипс приходит, чтобы приглядеть за мальчиком, а заодно накормить его обедом. Мартин любил оставаться с миссис Грипс. Старушка усаживалась в кресло и включала любимый сериал, за которым следовал еще один, не менее любимый, а Мартин тем временем был представлен самому себе.
        Он играл в разведчика, исследовал темные углы в доме, осматривал через лупу подоконники и ковры, часто находил улики. Откуда мог взяться старый желудь у папы под кроватью? Наверное, здесь похозяйничали секретные агенты. В желуде, конечно же, спрятан секретный диктофон. Мартин усмехнулся, вспомнив, как подскочила в своем уютом кресле миссис Грипс, услышав стук молотка: парнишка остервенело дробил желудь, чтобы оставить злобных агентов с носом.
        А вечером, когда миссис Грипс уже мирно похрапывала в кресле под бормотание телевизора, он как обычно взобрался с ногами на подоконник и ждал, когда папа вернется с работы. Он пристально вглядывался в темнеющую улицу, он знал, что папа тоже может увидеть его в окне и даже помахать рукой. Папе нужно будет постоять с минуту, ожидая, пока загорится зеленый, перейти дорогу по пешеходному переходу, и войти в их подъезд. В этот момент Мартин обычно спрыгивал с подоконника и бежал открывать входную дверь.
        На улице зарядил дождик, и свет фонарей казался размытым, туманным. Папа действительно показался на тротуаре, он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Наверное ему было противно оказаться в такую погоду на улице без зонта. Мартину ужасно захотелось, чтобы папа увидел его именно в этот момент, чтобы ему стало немного лучше. Он отчаянно махал руками, и даже пару раз стукнул кулаком в стекло, хотя знал, что папа не смог бы его услышать. И тут отец действительно поднял голову и увидел Мартина. Он тут же заулыбался, как будто вовсе и не стоял под противным проливным дождем, поднял руку и сделал шаг вперед - как раз загорелся зеленый свет, позволяющий пешеходам продолжать путь. Отец был один на переходе. Он еще раз махнул Мартину рукой, подмигнул ему и зашагал вперед.
        И тут все закончилось. Закончилось детство, закончилась семья, жизнь. Черная машина выскочила на встречную полосу и, не сбавляя скорости, сбила пешехода. Отца несколько метров протащило на капоте, а затем он упал на дорогу безвольно, как кукла, раскинув руки. Спустя секунду машины уже не было. Отец оставался лежать, вокруг его головы медленно растекалась черная лужа и смешивалась с дождевой водой. Кто-то закричал, кто-то подбежал к лежащему человеку и начал трогать его руку, шею. Кто-то звонил в «скорую».
        Это происходило там, люди могли что-то сделать, как-то помочь папе. Мартин мог только кричать. Он барабанил кулаками в стекло и кричал, кричал, кричал… Миссис Грипс вскочила с кресла и не могла понять в чем дело, она пыталась удерживать его руки, снять с подоконника, и только потом рассмотрела, что на той стороне улице собираются люди и поняла, что к чему.
        А Мартин звал папу и плакал, пока совсем не ослаб. Он продолжал плакать, когда его уложили на диван и дали какое-то горькое лекарство, от которого он провалился в тягучий и пустой сон.
        Он не видел, как миссис Грипс утирала слезы и всплескивала руками: «Какое горе! Мальчик останется сиротой». Не видел полицейских, которые что-то записывали в блокноты со слов старушки. А на утро в дверь постучали незнакомые люди. Они представились сотрудниками социальной службы и увезли Мартина из дома. Он помнил, что возвращался домой только один раз, чтобы забрать ценные вещи, как выразился социальный работник. Помнил, как пододвинул стул к стене и снял семейную фотографию в рамке. Папа на ней был непривычно серьезным, а мама едва удерживалась, чтобы не рассмеяться. Мартин смотрел не в камеру, как его уговаривал фотограф, а повернул голову к папе, чтобы увидеть, как должен выглядеть на фотографии настоящий взрослый мужчина. Эта фотография и сейчас висит на стене в его комнате…
        Нет, такое не бывает случайно. Когда один из твоих близких гибнет у тебя на глазах - это случайность. Когда близкие уходят один за одним - это закономерность. Мартин долго пытался понять, почему это произошло именно с ним. Сначала он ощущал только чувство вины, давящее, всепоглощающее. Его родители умерли из-за него. Он был плохим мальчишкой, не слушался старших, шалил. Он вспоминал каждую ссору с родителями и снова убеждался, что он - единственная причина их смерти.
        Мартин с усмешкой вспомнил, как ребенком он старался искупить свои выдуманные грехи. Старательно учился, слушался старших, не бегал там, где бегать нельзя, вел себя тихо, никогда ничего ни у кого не просил. И однажды услышав от престарелой классной дамы, что Бог наказывает плохих учеников за дурное поведение, еще сильнее уверился в своей тайной вине.
        Его посещали навязчивые идеи, от которых он не мог отделаться. Например, он наступал только на целые кафельные плитки, придумав и вбив себе в голову, что если наступить плитку с трещиной, то кто-то близкий обязательно умрет. Ужасно боялся пешеходных переходов и начинал дрожать мелкой дрожью, когда должен был перейти дорогу. Каждую ночь он просыпался от собственного крика и бежал на кухню, шлепая босыми ногами, чтобы умыться холодной водой, смыть с себя страх.
        Взрослый Мартин, Мартин - писатель, Мартин, который вот-вот женится на любимой женщине и создаст семью, внутренне сжимался, вспоминая, что ему пришлось пережить. Он не помнил, как из перепуганного ребенка превратился в замкнутого подростка, который не хочет ни с кем разговаривать, а только сидит в углу, уткнувшись в очередную книгу. Тогда он начал искать смысл, объяснение произошедшему. Сейчас, перечитав тонны литературы по философии, истории, религии, он понял, что в поисках ответа на главные вопросы он не прекращал искать смысл трагедии его детства. Он ищет его до сих пор…
        - Дорогой. Дорогой, ты снова ушел в себя,  - голос Аделины донесся как будто из-под воды.  - Дорогой, ты прекрасно выглядишь. И тебе пора. Такси подъехало.
        Мартин на секунду закрыл глаза, чтобы открыть их уже новым человеком, веселым и довольным жизнью.
        - Ну что ж! Галстук смотрится идеально! Спасибо, милая.
        Он поцеловал невесту в лоб и, подхватив плащ, открыл входную дверь.
        * * *
        Это было давно или недавно? Отступник не ощущал время как нечто движущееся, вечно уходящее сквозь пальцы. Для биоробота время было всего лишь характеристикой жизни земной системы, ориентиром. Ожидание не было мучительным, роботу чужда скука и нетерпение. Там на Земле годы сменяли друг друга, менялись города, рождались и умирали люди. Мальчик, спасенный MG76 из горящего поезда, научился читать и писать; с силой швырять бейсбольный мяч, так чтобы тот летел через все поле; придумал, как должна выглядеть его подпись, научился водить машину и гордо расписался в документах, получив права, полюбил уходить в мир книг и получать удовольствие от одиночества, сдал свои первые экзамены, впервые переступил порог своей собственной комнаты в общежитии колледжа, впервые нервно всматривался в свое отражение в зеркале, приглаживая волосы так и эдак, впервые поцеловал девушку… За эти годы мальчик превратился в худощавого мужчину с острыми чертами лица, пронизывающим взглядом и спутанными темными волосами. Он приблизился к разгадке, но не мог перешагнуть порог человеческого сознания, и переосмыслить мироздание,
взглянув на него отвлеченно, как на Систему. Невозможность найти ответ мучила его, не давала спать, отбивала желание есть, связывала по рукам и ногам. Мартин чувствовал, что не может ни вдохнуть, не выдохнуть, но как избавиться от напряжения, сжимавшего легкие, он не знал.
        Отступник отслеживал жизнь Мартина, его память фиксировала каждую минуту, каждый жест, каждый шаг. Отступник ждал, когда настанет время покинуть остров и встретиться с этим человеком. С человеком, на плечи которого он взвалил груз, непосильный для большинства, с человеком, который должен сохранить Землю…
        Момент, когда оператор MG76, в чьи функции входила фиксация и архивация файлов Системы, сохранил программу Спасителя в личную базу, был переходным. В этот момент, биоробот-оператор MG 76, еще не осознавая этого, стал Отступником. Изменив образ действий, приняв собственное осознанное решение, расходящееся с четкими и простыми инструкциями Системы, Оператор перестал быть шестеренкой в огромном налаженном механизме, он стал неисправной пружиной, которая должна была выстрелить внезапно, сведя с ума все настройки, нарушив размеренное движение поршней и рычагов.
        Пружина выстрелила чуть позже. Когда в огромном, наполненным безжизненным белым светом зале, собрались главы всех секторов Станции Контроля. Главный Оператор GR01 набрал изящными пальцами сложную комбинацию знаков на пульте. И тут же пространство помещения заполнилось голографическими изображениями операторов всех секторов Станции Контроля. GR01 - биоробот, не подвергавшийся перезагрузке, хранящий в памяти историю развития и смерти множества цивилизаций. В отличие от подчиненных ему биороботов-операторов он облачен в черные одежды. Информация, заключенная в его сознании, огромна, ему доступны миллиарды операций. Но несмотря на то, сколько видели его глаза, сколько познал его совершенный разум, лицо его бесстрастно, не тронутое эмоциями, оно всегда неизменно, всегда идеально.
        Окинув взглядом операторов, GR01 проговорил, как всегда четко и размеренно, без тени эмоции в голосе:
        - Внимание всем секторам. Программа Z 575656 входит в заключительную фазу своего развития. Мы запускаем итоговый проект под кодовым названием «Последние Времена». Этот этап подразумевает наступление эпохи Князя Тьмы, которое продлится тысячу лет во временном измерении Системы.
        Голос Главного Оператора разнесся по всем секторам, раздался в наушниках каждого из исполнителей, вошел в их сознание как приказ, как данность.
        Главный Хранитель ZT03 согласно качнул головой. Он не похож на человека или робота, его огромная фигура задрапирована в складки плаща, а лицо скрыто за черной маской. Видны разве что красные глаза, будто горящие угольки, светящиеся сквозь узкие вертикальные прорези в личине. Голову в узкой продолговатой маске венчают острые собачьи уши, подвижные и сверхчувствительные к любым звукам. По образу Главного Хранителя модераторами сознания Системы был создан миф о боге Анубисе, покровителе некрополей и кладбищ, судие Царства Мертвых…
        - Мы давно ожидали, что Создатели запустят программу «Последние Времена». Пятая цивилизация исчерпала свой внутренний энергетический ресурс, дальнейший сценарий программы предусматривает истребление большей части биоэлементов Системы. Через тысячу лет данная система должны быть полностью разрушена, и мы начнем осваивать программу новой шестой цивилизации,  - Главный Хранитель говорит холодно, безразлично. Наблюдение за стихийными бедствиями, смертями и возрождениями бессчетного количества людей давно не занимает его, он выполняет свои функции, как выполнял их всегда, бесстрастно и безошибочно.
        Одна из голограмм с изображением оператора сектора конструирования засветилась ярче прочих.
        - Мы даем вам голос, оператор JР77,  - произнес Главный Хранитель, устало повернув голову к источнику беспокойства.
        Оператор JР77 - единственный биоробот, сохранивший функцию, которая применялась в самом начале моделирования роботов, функцию внешнего старения. Его некогда идеальная маска испещрена морщинами, глаза смотрят из-под широких нависших бровей - это лицо старца. Да и интонации его более человечны, он прочищает горло и говорит медленно, будто обдумывая каждое слово:
        - Этот процесс будет уже пятым крушением Системы. Значит ли это, что мы вновь отказываемся от программы «Золотой Век»?
        - На всех стадиях развития данной цивилизации наши неоднократные попытки запуска программы «Золотой век» приводили к сбою. Данная программа изначально несовместима с программой пятой человеческой расы и соответственно будет демонтирована. Это решение Создателей,  - Главный Оператор отвечает без промедления, тоном, не допускающим возражений.
        - Но что тогда ожидает подготовленную нашим сектором программу Спасителя?  - JР 77 сдвинул брови, как это сделал бы человек, решающий непростую задачу.
        - Файлы с программой Спасителя будут отозваны и направлены в архив. Мы запустим ее лишь непосредственно перед крушением системы. Программа поэтапного крушения будет «Судным днем» для человечества. Центр принял решение, что такое завершение Системы наиболее органично встроится в жизнедеятельность Системы, как один из вариантов исполнения мифических пророчеств, необходимых человеческим элементам для объяснения себе сути мироздания,  - на бесчувственном лице Главного Оператора мелькнуло нечто наподобие улыбки.  - Программа Спасителя изымет лишь малую часть биоэлементов из системы. Часть избранных будет поднята на новые уровни развития, часть будет законсервирована в Хранилище. Оставшиеся в системе элементы не несут практической ценности для Центра, они будут разрушены. Именно таким образом мы и завершим общий сценарий пятой цивилизации,  - продолжил Главный Оператор.
        - Мы не можем знать конечный замысел Создателей. Однако программа разрушающего типа «Последние Времена» и демонтаж системы является необходимым этапом в развитии истории всех человеческих цивилизации,  - добавил Главный Хранитель.
        Голограмма сектора конструирования мигнула неоновым светом, и головы повернулись к новому оператору, изящному и тонкому оператору-конструктору РR97.
        - Для продолжения работы, мне необходимо знать, каковы параметры очередного крушения?
        - Так как крушение будет не частичным, а полным, то мы ожидаем поступление новой модернизированной программы шестой цивилизации, в которой будет задействована новая конструкция человеческой расы. Мы будем вести этот новый проект с самого начала, как прежде вели другие системы,  - Главный Оператор сделал паузу и окинул взглядом голограммы, наполняющие зал.  - Если вопросов больше не возникает, всем приступить к исполнению.
        Каждый из слушавших принялся за свою работу, каждый со своей стороны запустил постепенный процесс уничтожения Земли. Пружина сжалась…
        Оператор MG76, еще не осознавая себя Отступником, но лишь выполняя свои функции, вошел в сектор реструктуризации. В овальном помещении сектора работали шестеро Операторов, один из них, Оператор HD14 повернулся к вошедшему, отвернувшись от монитора.
        - Тебе доступен код к сектору реструктуризации?
        - Мой процессор просчитал десять миллионов вариантов за одну сотую долю мгновения,  - в мимике MG76 не изменилось ничего, голос звучал спокойно и уверенно.
        - И с такими данными ты продолжаешь работу в архиве?  - биоробот смоделировал гримасу удивления, идеальные брови чуть приподнялись, лоб наморщился.
        - В архиве много полезной информации,  - спокойно парировал MG76.
        - Разбирать старый хлам - не для меня,  - биоробот HD14 уже снова повернулся к экрану.
        Оператор MG76 спокойно смотрел на мониторы: все экраны были активны. Процесс разрушения Системы был запущен, и сектор реструктуризации вел наблюдение за уничтожением биоэлементов. Операторы с огромной скоростью запускали различные программы и отслеживая их завершение, архивировали данные.
        MG76 переводил взгляд с одного монитора на другой, обрабатывая поступающие данные, как и остальные операторы.
        На одном из мониторов горящее здание, из окон которого с криками падают люди. Они охвачены ужасом. Кто-то молится, кто-то плачет. Люди умирают, но их смерти регистрируются и заносятся в информационную базу. Ни одно действие не проходит бесследно. В одной из комнат, забившись под стол, плачет от страха маленькая девочка. Она с головой накрылась одеялом и зажмурилась, по щекам катятся слезы. Черный дым уже заполнил комнату, и она не может не кашлять, заходясь все сильнее, она хватает воздух, широко раскрывая рот, но вдыхает только дым, и наконец падает без сознания.
        Оператор MG76 мгновенно успевает отслеживать терабайты информации. Тысячи столкновений в секунду - горящие машины, мятые двери, кровь, крики людей, окружающих место происшествия. Одну из аварий Оператор фиксирует отдельно от всех: водитель грузовика внезапно заснул за рулем и машину вынесло на встречную полосу. Тяжелый грузовик врезается лоб в лоб с легковой машиной. Грузовик разворачивает и выносит в кювет. Легковая машина совершенно уничтожена. Невозможно предположить, что кто-то из пассажиров остался в живых.
        Взгляд Оператора MG76 останавливается на подростке, неподвижно застывшем на заднем сидении, он мертв. Теперь все внимание оператора MG76 сосредоточилось на следующем мониторе, где юноша с заспанным лицом и взлохмаченными волосами не успевает донести ложку с утренними хлопьями до рта, его отвлекает стук в дверь.
        - Кто еще в такую рань?  - он спешит к двери, на ходу стараясь попасть ногой в слетевший тапок. Он открывает и не успевает даже удивиться. Человек в черном направляет ему в лицо пистолет с глушителем.
        - Джон, что там такое?  - девушка выходит из душа, обернув полотенце вокруг головы.  - Кто-то пришел?
        Она не сразу понимает, что произошло, когда видит Джона на полу. У него во лбу небольшая аккуратная дырочка. Крови совсем немного - работа профессионала. Девушка кричит и сползает по стене на пол…
        Механический голос одного из операторов комментирует для отчета:
        - Майкл Джереми, биоэлемент с заложенной программой «Воин Света» разрушен. Линда Кроули, биоэлемент с заложенной программой «Воин Света»  - разрушен. Джон Смит, биоэлемент с заложенной программой «Воин Света»  - разрушен.
        В сознании МG76 процесс архивации данных не прекращается ни на мгновение: он улавливает краем сознания: «598 биоэлементов уничтожены в секторе С558789. 4 биоэлемента разрушены… 67 биоэлементов разрушены… 1007 биоэлементов…117…»
        Болезни, не знающие противостояния медицины, захватывали районы, выкашивая людей целыми семьями. Уровень преступности вырос, как никогда, люди ожесточились, убивая других, желая выжить сами. Демонстрации и митинги заполнили площади крупнейших городов. Люди не могли спокойно говорить друг с другом, а значит, не могли договариваться. Кулаки, ножи, куски арматуры, бутылки с воспламеняющейся жидкостью мелькали в толпе - люди не хотели коммуникации, они жаждали выплеснуть сжигающую их злобу. «Убить. Убить. Убить. Убить всех тех, кто мешает!»  - стучал в висках призыв, внушенный с помощью тонкого фиолетового луча - индивидуальной кодированной программы, пронзающей голову очередного человека. И новые взрывы в людных местах уносили тысячи жизней. Ураганы сметали с лица земли постройки, земля трескалась и уходила из-под ног, землетрясения уничтожали целые города, погребая под обломками живых и мертвых. Разбивались самолеты. Самоубийцы шагали с крыш, всыпали в горло горсти снотворного, опускали руки со вскрытыми венами в теплую воду. Смерть звала. Смерть была запрограммирована Центром. Разрушение Системы
набирало силу…
        - Я закончил архивацию 178 907 665 файлов четвертой цивилизации Системы,  - проговорил, отвернувшись от мониторов, МG76.
        - Это огромный массив, у твоего процессора мощный ресурс,  - Оператор на секунду замолчал, сверяясь с данными по МG76.  - А сейчас тебе предстоит обработать программу нового крушения Системы.
        - Мне это известно,  - МG76 внимательно взглянул на собеседника.  - Ты уже запустил программу Князя Тьмы?
        - Еще нет, модуль Князя проходит диагностику, он получает необходимые коды, которые будут включаться по мере его восхождения в Системе в соответствии с программой «Последние Времена».
        - Он будет сильнее своих предшественников?  - МG76 не отрывал взгляда от оператора, в чьем голосе зазвучало подобие восхищения.
        - Намного. Кроме уникальной по своим характеристикам физической силы, его мозг будет функционировать, задействовав все сто процентов его возможностей, в отличие от мышления обычных биоэлементов системы. Он сможет мгновенно вникать во все предметы научных дисциплин, к тому же он получит код владения телепатией и код ясновидения. В возрасте тридцати лет он станет обладателем кода власти, его мысленные приказы будут проникать в подсознание миллионов и миллионов биологических элементов. Код магии позволит ему свободно телепортировать себя в любую точку мира, и конечно, творить демонстративные чудеса, которые смогут привлечь к нему внимание массы людей, максимально взять в свои руки контроль над их умами. Но самый могущественный код из тех, что будут предоставлены в его распоряжение,  - это код разрушения материи, позволяющий уничтожать противников на расстоянии. Он сможет прервать миллионы жизней без малейшего физического напряжения. В понимании элементов Системы, он должен стать новым мессией. На данный момент отобрано шесть претендентов, но имя того, кто из них станет воплощением программы
разрушающего типа «Князь Тьмы», Доминирующий сценарий выдаст только в последний момент.
        Оператор набрал несколько комбинаций на клавиатуре и МG76 увидел голографическое изображение фигуры Князя Тьмы. Широкие плечи и грудная клетка, сильные руки со вздувшимися мышцами, уверенная поза и полное отсутствие каких-либо черт лица. Гладкая поверхность, будто перед МG76 поворачивалась вокруг своей оси страшная безликая кукла в человеческий рост.
        «Конечно, лицо будет определено, когда определится идеальный кандидат»,  - мелькнуло в мыслях МG 76.
        - Сейчас идет загрузка программы кода разрушения. Код подлежит активации при достижении элементом возраста тридцати лет по исчислению Системы,  - добавил оператор HD14.  - В тридцать три года во временном измерении системы он получит код бессмертия, что позволит ему править миром почти тысячу лет,  - продолжал он.
        - Обладая такими кодами, он действительно станет могущественнее всех в Системе,  - склонил голову МG76.  - А будут ли включены программы защиты Системы?
        Оператор отрицательно покачал головой.
        - Мы перекрыли доступ в Систему элементам, которые могли бы противостоять Князю Тьмы. Те элементы, которые вошли в систему до активации программы «Последние Времена» отслеживаются и уничтожаются охотниками на ранней стадии.
        МG76 слушал слова оператора, а сам смотрел, как на мониторах, заполняющих стены, мелькали изображения разрушающихся зданий, массовых драк, природных катаклизмов. Он смотрел на крупные планы мертвых людей, лежащих в крови, людей стреляющих, падающих, истекающих кровью, кричащих. Он спокойно смотрел, как агонизирует человечество, потерявшее шанс на спасение.
        - Жаль, что крушение Системы растянуто во времени,  - донеслись до МG76 слова оператора НД14.
        - Тебе бы хотелось, чтобы крушение произошло быстро?  - ответил он, не сводя взгляда с экранов.
        - Мгновенное крушение - это величественное зрелище! Это невозможно забыть, однажды увидев. Когда мы обрушили четвертую цивилизацию, я видел мощь и величие Создателей. Это вселенское событие. Мощнейший выплеск мега энергии!
        - Я просмотрел в архиве несколько файлов гибели четвертой цивилизации,  - медленно проговорил МG76.  - Энергия страданий разрушенных элементов в тот раз уничтожила большую часть энерго-информационных полей Системы.
        - Да, это был просчет,  - кивнул головой Оператор.  - но теперь, лишившись зрелищности, мы получим постепенный прирост энергии и сможем его контролировать. Новая программа предусматривает тысячелетнее правление элемента под шифром Князь Тьмы и только потом всеобщее крушение - победно добавил он.
        - Создатели опять запустят программу всемирного потопа?  - уточнил МG76.
        - На этот раз планируется задействовать программы экологических катастроф, массовых эпидемий, экономических кризисов, мировой войны. Конечно же в ход пойдут психологическая и физическая деградация элементов. После этого последуют два века предсмертной агонии и последующее затухание Системы.
        - Интересный сценарий,  - МG76 снова посмотрел на мониторы.
        - Логичный финал: болезни и войны. Элементы Системы примут все события как наказание за свои грехи. Конец Света станет для них долгожданным окончанием мучений, очищением и началом новой жизни.
        - Создатели любят эффектные ходы,  - сухо проговорил МG76.
        - Я все же предпочитаю быстрое разрушение, чем эти программы медленной деградации Системы. Они малоэффективны. Затрачивание огромного количества ресурсов, которые можно было бы потратить на возведение новой Системы, на новые опыты, новые достижения,  - не замечая, что МG76 становится все менее разговорчивым, Оператор делился своим мнением.
        Но МG76 уже не слушал. В его сознании проносились ярчайшие из сохраненных памятью моменты становления четвертой цивилизации. Он будто бы вновь видел спины динозавров, заснеженные просторы и льды, сливающиеся с горизонтом, первый рисунок на закопченной стене в пещере, рост первых зданий… И множество человеческих лиц, сменяющие друг друга. Он видел слезы, страдания, счастье, удивление, восторг, уныние. Он видел отчаянные прыжки в неизвестность и последние рывки к кажущейся победе. Он видел отчаянную слабость этой цивилизации, и это не давало ему покоя. Лица мелькали, сливаясь в одно. Последние данные он позволил себе рассмотреть более тщательно. Смеющееся лицо подростка, и оно же бледное, залитое кровью. Это Майкл Джереми, погибший в автокатастрофе. Девчонка что-то доказывает родителям, веснушчатый лоб нахмурен, глаза блестят. Затем она же задыхается от кашля, пытаясь скрыться от пожара под одеялом, будто это ночной кошмар. Это Линда Кроули, она тоже не успела повзрослеть. Тонкое задумчивое лицо юноши, желтый свет лампы освещает страницы книги, от которой он не может оторваться, несмотря на поздний
час. Это же тонкое лицо, запрокинутое, бледное, с пустыми глазами и дырой во лбу. Джон Смит, еще один Воин Света, не успевший дожить до своей миссии…
        Пружина, сжавшаяся до предела, распрямилась. Оператор МG76 не изменил голоса, его маска не проявила никаких эмоций, его взгляд остановился на одном из мониторов. Он видел лицо довольного малыша. Мальчик с улыбкой смотрел в окно вагона, на уплывающий перрон, затем повернулся и сказал что-то женщине, сидящей рядом. На экране быстро появлялись символы: множество знаков и цифр, сменяющих друг друга: «Элемент-756353 - Мартин Хьюз. Программа элемента соответствует программе “Воин Света”. Назначить разрушение». МG76 считывал информацию и уже знал, что должен делать.
        «Время разрушения назначено. Время разрушения 12.37 в соответствии с часовым поясом сектора C93848574. Разрушение 187 элементов»,  - МG76 перевел взгляд на таймер под монитором. Временные значения в секторе С9384574 соответствовали 12.36.
        Лицо ребенка на экране сменилось изображением грузовика, на скорости вылетевшего на переезд. Тонкий фиолетовый луч индивидуального программного кода вошел в голову водителя, парализуя его волю. Его глаза остекленели, он с неестественным остервенением вжимал в пол педаль газа, а машина буксовала, провалившись передними колесами в разрушенное перекрытие.
        - Потрясает, что Создатель предусмотрел и дополнительный вариант программы: быстрое крушение Системы. Внешняя атака на планету. Крупный метеорит, в который преобразовалась разрушенная Система под кодом Z574 638, должен столкнуться с поверхностью Земли. Такое развитие событий гарантирует гибель мира всего за 6 человеческих дней… - продолжал оператор.
        МG76 повернулся и быстро вышел из помещения. За его спиной цифры таймера показывали 12.37.
        Он шел по прозрачному коридору: мелькали секции, биороботы в белых одеждах удивленно поднимали глаза от мониторов, кого-то он сильно толкнул плечом и, не обернувшись, ускорил шаг. В его сознании шел подбор комбинаций. Ему необходимо оказаться совершенно в другом месте. Прямо сейчас. Прозрачные двери разъехались, впуская оператора, МG76 шагнул в тесную кабинку лифта и провел пальцем по сенсорному экрану управления. Лифт бросило вниз, МG76 летел в прозрачной кабине, видя тысячи и тысячи биороботов, продолжающих работу. Уровни этажей замелькали быстрей, а затем и вовсе слились в единую линию. МG76 оказался на первом уровне Станции Контроля. В глазу с бешеной скоростью цифры и символы сменяли друг друга. Быстрее. Быстрее. Нельзя не успеть. Шаг уже сделан, теперь нужно спешить. Он шагнул к дверям шлюза телепортации. Последняя цифра высветилась в зрачке, и в сознании МG76 возник сложный код. Сенсор пульта управления телепортом считал информацию, двери раскрылись, а перед МG76 засветилась голограмма Земли, масштаб стремительно менялся, приблизился отдельный участок суши, забрезжила зелень, черные точки -
люди. Через мгновение МG76 видел голограмму скоростного поезда.
        «Успеть!»  - пронеслось в сознании, и помещение шлюза исчезло. Мир распался на мельчайшие частицы и возродился уже совсем иным - это был человеческий мир, солнце заливало пол вагона, за окном мелькали кроны деревьев. Телепортация прошла успешно.
        Следующее, что произошло - удар. Он снова переместился в пространстве, возобновив код телепортации. Теперь он видел искореженный вагон, людей, лежащих без движений, дым, заполняющий пространство. Зрение биоробота зафиксировало движение. Он сфокусировал взгляд, и увидел, что это тот самый ребенок, информация о котором тут же была найдена в архиве: Мартин Хьюз, три года девять месяцев, биоэлемент программы «Воин Света». МG76 осторожно поднял легонькое тело. Мальчик зашевелился у него на руках, посмотрел прямо в лицо.
        - Как красиво… - еле выдохнул малыш, и снова отключился.
        МG76 переместился вместе со своей ношей прочь от едкого дыма, покривившихся стен, выбитых окон, смерти. Недалеко от перевернувшихся вагонов на траве сидела старушка. Она заламывала руки, совершенно не замечая, как по ее щекам катятся слезы.
        - Позаботьтесь о ребенке,  - проговорил МG76. Он осторожно положил Мартина на траву рядом с ней.
        - О боже! Как вам удалось спастись из этого пекла?  - женщина смотрела на незнакомца, который только что на ее глазах появился из пламени и клубов черного дыма. Почему на его идеальном лице нет и царапины?
        - Позаботьтесь,  - он повторил это еще раз, пристально глядя ей в глаза. И ее слезы высохли, она прижала к груди мальчика, захлопотала, пытаясь найти пульс, испуганно вскинула глаза на незнакомца.
        - Он мертв?
        МG76 достал из нагрудного кармана небольшую белую капсулу и осторожно вложил ее мальчику в приоткрытый рот.
        - Это поможет.
        Женщина смотрела не отрываясь, как странный мужчина встал и пошел прочь. Через пару мгновений он растворился в воздухе.
        - О Боже. Сошла с ума… - зашептала старушка и начала тереть лицо руками.  - Что же это?
        Она вскрикнула, когда перевела взгляд на мальчика: раны и ссадины затягивались прямо на глазах, мертвенная бледность сошла с губ, грудь мальчика снова мерно поднималась и опускалась.
        - Живой! Живой, мой милый… Сейчас! «Скорую», скорее… - она засуетилась.  - Ангел. Ангел тебя спас, мой мальчик! Прекрасный ангел…
        * * *
        Мартин открыл входную дверь, но Аделина удержала его. Она смотрела жалобно снизу вверх.
        - Марти… А, может быть, тебе не стоит ехать на презентацию? Прости, Марти, но ты мог бы остаться сегодня здесь со мной. Не в шутку, а по-настоящему остаться здесь?
        - Что?  - Мартин удивленно улыбнулся и всмотрелся в голубые глаза любимой.
        - Я знаю, ты считаешь, что это глупо, но у меня есть предчувствие… Я знаю, что если ты уйдешь, случится что-то ужасное,  - ее голос начинал подрагивать, а глаза заблестели от набежавших слез.
        - Подожди, подожди, милая… Подумай сама, у нас все хорошо. Что может случиться?  - он рассмеялся и прижал Аделину к себе.
        - Нет, ты не понимаешь. Я почувствовала это утром, но отогнала от себя плохие мысли. Но посмотри, в гороскопе написано: «Сегодня вам предстоит расстаться с вашим возлюбленным…»
        Мартин пару секунд продолжал смотреть на Аделину с серьезным видом, придумывая, как ее успокоить, но не выдержал и рассмеялся снова.
        - Гороскоп? Ты серьезно? Это же просто смешно, в прямом смысле, я не могу сдержать смеха.
        - Это очень серьезно, Мартин. Это не просто совпадение, это кто-то свыше делает мне знаки, а я распознаю их как умею. Я умею чувствовать, и то, что я почувствовала - страшно.
        - Крошка, эти гороскопы составляет тот же человек, что пишет полезные советы для домохозяек и отвечает на взволнованные письма школьниц в редакцию. В них нет ни слова правды.
        - Это неважно, Мартин… Неужели ты не понимаешь, что Бог управляет всеми нами, что этот старый лысый составитель гороскопов может, сам того не зная, вложить предостережение для меня в этот короткий текст,  - она умоляюще сложила руки.  - Я очень прошу тебя, я просто умоляю. Не уезжай хотя бы потому, что мне страшно. Потому что ты любишь меня, а не потому что тебя убедили мои глупые доводы,  - Аделина вот-вот готова была расплакаться.
        - Крошка, ты просто устала. Ты ведь сама говорила, что я не должен опаздывать. Посмотри на часы, такси наверное давно ждет,  - он осторожно отстранился.
        - Мартин, нет! Мартин, я чувствовала то же самое в тот раз! Я должна была уехать к родителям в тот раз, но я вышла из вагона поезда, поймала машину и приехала сюда. И я не знаю, что бы произошло, если бы в тот раз я не прислушалась к своей интуиции. Мартин, я не переживу, если с тобой снова что-то случится!  - она почти кричала, а по щекам ее текли слезы.
        - Тише. Тебе нужно выпить воды. Сядь сюда,  - он подтолкнул ее к креслу.  - Я сейчас.
        Он быстро вошел на кухню и открыл воду. Струя наполнила стакан и выплеснулась через край. Он знал, о чем говорила Аделина. Тот случай произошел недавно, но ему казалось, что это было в другой жизни, с другим человеком.
        Хотелось крикнуть, чтобы избавиться от неприятного комка, который появился в горле, как только он вспомнил тот день. Тогда он уже дописал свою книгу и рассылал отельные главы по издательствам. Ответы пока были неутешительными: кому-то казалось, что его произведение не подходит на жанровом уровне, кто-то рассыпался в комплиментах, но уверял, что финансовая ситуация в настоящее время не позволяет печатать никому не известных авторов, кто-то писал о неактуальности религиозной тематики, что скорее рассмешило, чем расстроило Мартина.
        - Бог сейчас не актуален, дорогая. Стоило написать книгу о газировке в стильной банке, такая тема не осталась бы невостребованной!  - они с Аделиной хохотали, и Мартин не думал отчаиваться.
        Он любил свою книгу и был полностью захвачен ею. Ее героев он знал, как своих знакомых, иногда, как самого себя, а иногда гораздо лучше, чем себя. Он мог рассказать детали биографии каждого из них, понимал, что они должны чувствовать в ситуации, которую он создавал в своем воображении. Иногда ему казалось, что эти люди поселились в его голове, и живут совершенно обособленной, собственной жизнью. А он - просто сосед за тонкой стеной, который слышит их шаги, разговоры, участвует в их жизни, никак на нее не влияя, не показывая своего лица.
        Иногда книга мучила его - когда ясность уходила, и Мартин будто бы переставал слышать своих героев. Тогда он часами просиживал перед белым экраном ноутбука, тихо ненавидя мерно мигающий курсор. Он доходил до отчаяния, расхаживал по комнате, не выдержав, срывал с крючка куртку и выходил на улицу. Прогулки помогали: он мерил шагами целые кварталы, и ходьба, как какой-то вид медитации, помогала успокоиться. Злость оставляла его, и Мартин переставал с усилием думать о книге. Именно в такие минуты спокойствия и расслабленности его вдруг осеняло: он видел свой текст в новом ракурсе, открывал для себя новые идеи, которые должны быть вложены в произведение. В такие моменты он чувствовал острую потребность как можно скорее начать писать. Несколько раз он оставался в ближайшем кафе, исписывая пачку бумаги, любезно принесенную официанткой. Или заполнял мелким почерком страницы своего карманного блокнота, примостившись на скамейке в парке. Дома, забивая текст в компьютер, он знакомился с ним заново. Будто бы он был написан другим человеком…
        В тот раз, о котором с испугом вспоминала Аделина, он снова испытывал тот кризис, за которым обычно следовало озарение. Слова не складывались в предложения, все написанное, казалось, стыдно перечитывать, голова гудела, полная идей и мыслей, которые не могли быть сформулированы, не могли превратиться в текст. Мартин откинулся на спинку стула и посмотрел на картину, висящую над столом. Эта картина была в его семье всегда, сколько он себя помнил. Когда семьи не стало, он один рассматривал ее, вспоминая семейные вечера с отцом. Синие и зеленые тона успокаивали, притягивали взгляд и завораживали: большое озеро, за которым возвышаются горы, покрытые густым лесом. Темная фигура - человек в черном костюме, одиноко стоит на берегу, он смотрит на светящуюся пирамиду, нависшую над озером. Сияние, исходящее от нее, пускает блики по водной глади, бросает отблеск на горы, и даже небо над пирамидой кажется ярче и светлее. В детстве он часто думал: кто этот человек в черном, что означает эта пирамида? Он думал о волшебстве, инопланетном вмешательстве, представлял, что это глаз могущественного волшебника или
древнего бога. Когда Мартин вырос, детские теории забылись, он уже больше не воспринимал картину как загадку, он видел в ней абстракцию с множеством смыслов, которые даже не пытался выудить из сознания…
        Он потянулся за очередной банкой пива. Мартин чувствовал, что когда он затуманивает рассудок алкоголем, навязчивая потребность написать, наконец, то, что живет собственной жизнью в его голове, становится не такой острой. Он смял опустевшую банку в кулаке и запустил ею в мусорное ведро. Банка ударилась в стену и задребезжала по паркету.
        - Черт!.. Ну и черт с тобой!  - Мартин зло ругнулся и рывком поднялся со стула. Он прошелся по комнате, ведя пальцем по стене, и остановился у зеркала. Ему на секунду показалось, что вместо его отражения там мелькнули двое существ в белых одеждах, в гладких матовых масках без прорезей вместо лиц. Он вздрогнул и отшатнулся от зеркала, но существа уже исчезли. Мартин с сомнением вгляделся в свое отражение: спутанные волосы, синяки под глазами, щетина, покрывающая щеки и подбородок. Он уже давно не выходил из квартиры. Аделина навещала больную подругу, а теперь собиралась в родной город к родителям, поэтому они уже несколько дней не виделись.
        - Да. Если бы ты видела меня и нашу квартиру, дорогая… - проговорил вполголоса Мартин и бросил взгляд на стол, заваленный скомканными листами, на мусорное ведро, заполненное пустыми банками из-под пива.
        Он снова сел за стол и положил руки на свеженапечатанный текст. Белая плотная стопка среди смятых исписанных листов.
        «Вот так и рождается истина,  - думал Мартин,  - из смятых, вымученных слов, вырастает, наконец, нечто оформленное, белоснежное, неприкосновенное…»
        Внезапно, он ощутил острую боль. Будто бы кто-то вонзил ему в затылок железную спицу и медленно поворачивал ее, наслаждаясь страданиями Мартина. Он ничего не видел и не понимал, а просто сидел за столом, обхватив голову руками. Боль исчезла, так же внезапно, как появилась, но теперь Мартин чувствовал, что мысли носятся в голове, как бешеные. Его бросило в жар, и он попытался открывать окно, в страхе задохнуться. Ручка долго не поддавалась, но наконец окно распахнулось, ему в лицо дохнул ветер, до ушей долетели крики детей, звуки проезжающих вдалеке машин.
        «Ничтожество. Все твои идеи - бессмысленная трата бумаги. Ты не можешь подчинить себе реальность. Смысла нет. Мир лишь бессердечная иллюзия Бога. Он полон боли, страдания, потерь. Мы не властны над своей судьбой. Мы - ничто»,  - голос звучал в голове Мартина. Он был так убедителен, так ужасающе правдив.
        - Мы не властны над своей судьбой. Мы - ничто,  - повторил он одними губами, и взглянул вниз, на улицу. Земля вдруг качнулась к нему, ему захотелось отпустить руки и броситься вниз. Оборвать жизнь, а вместе с ней и страдания. Он в ужасе отшатнулся от подоконника и захлопнул ставни.
        «Что… Что со мной?»  - он хотел налить себе воды, но руки не слушались.  - Что ты хочешь от меня, Бог? Где ты? Почему ты молчишь? Я ненавижу тебя!»  - голос в голове звучал все громче, Мартин уже не мог отделить его, от своего собственного, стакан выскользнул из его руки и разлетелся на мелкие осколки.
        - Где ты?! Почему ты молчишь?! Я ненавижу тебя!!  - Мартин кричал изо всех сил, вкладывая в свой крик всю ненависть, всю неуверенность и страх, которые испытывал. Он ощущал себя так, как будто все плохое, что когда-либо случалось в его жизни встало перед глазами, заслонив светлое, осмысленное. Он почувствовал, что теряет контроль над собой, что не может продолжать эту жизнь, полную боли и разочарований.
        «В этой жизни нет смысла, только пустота и страдания… Пора покончить с бессмысленным существованием… - голос в голове стал тихим, вкрадчивым, нежным.  - Все закончится, мучениям придет конец. Это так просто, это так легко…»
        Мартин опустился на пол, бессильно прислонившись спиной к стене. Он не чувствовал рук и ног, в голове стучало: «Пора покончить с этим. Пора. Пора…».
        Он поднял голову, и ему показалось, что в комнате появился еще кто-то. Это был мужчина, только почему-то кожа его была серой, а черты лица - размыты. Человек сновал по комнате, то сливаясь со стенами, то снова приобретая четкие очертания. Он двигался плавно и легко. Метнулся к шкафу и достал моток веревки, оставленный предыдущими жильцами. Вдруг он стал выше ростом, руки его вытянулись, человек легко достал до потолочной балки, и перекинул веревку через нее.
        Мартин наблюдал за происходящим безучастно - он перестал бороться. Все казалось ему правильным, каждый жест человека, похожего на тень, каждое его движение. Мартин догадывался, зачем нужна петля под потолком, он понимал, что скоро эта веревка может обвиться вокруг его шеи, затянуться, ломая кости и прекращая доступ кислорода, прерывая бесконечные и бессмысленные мучения его жизни. Эта мысль не пугала, наоборот, он чувствовал невероятное умиротворение.
        - Скоро. Совсем скоро все это закончится… - прошептал он. Хотелось встать, но ноги были как ватные. Он протянул руки вперед и бессильно упал. Человек-тень приблизился к Мартину и слился с ним, наполнив его энергией, силой. Мартин чувствовал, что он может все, но не владел своим телом, не мог решить, двинуть ли пальцем, встать или оставаться лежать? Его подбросило и поставило на ноги, будто марионетку. Ноги вели его к петле, руки взялись за спинку стула, и Мартин выволок его на середину комнаты.
        Он не помнил, как поднялся на стул и продел голову в петлю. В голове не осталось ни одной мысли. Он не думал ни о родителях, ни о Аделине, ни о своей ненаписанной книге.
        - В этой жизни только пустота и страдания. Пора покончить с этим!  - голос звучал победно, громко. Казалось, он уже был не просто в сознании Мартина. Он эхом отражался от стен, заполняя все пространство. Мартин потерял опору и повис на веревке, тщетно пытаясь найти ногами упавший стул. Подступала темнота, она окутывала и убеждала в бессмысленности борьбы, убаюкивала.
        - Они все ищут истину, им всем нужна цель. Они жаждут познать причину всего сущего… Но этот элемент действительно настоящий неудачник. Я запустил в его программу вирус… Я назвал этот вирус болезнью ума. Тысячи и тысячи вечных вопросов и ни одного правильного ответа, тысячи и тысячи возникающих образов и противоречивых желаний. Кто устоит против самого себя? Ему не суждено узнать своего предназначения… - эти голоса донеслись до Мартина, но он едва мог разобрать слова, будто находился под толщей воды, он тонул, он задыхался, пытался вынырнуть и схватить ртом воздух, но не мог…
        Вдруг он почувствовал удар, и задышал, ощутив, что веревка больше не сдавливает горло. Он лежал на полу и не мог понять, что произошло. Голова гудела, было больно двигать шеей, во всем теле ощущалась страшная усталость. Он понял, что не в силах даже встать. Он лежал и слышал, как в замочной скважине поворачивается ключ. Застучали тонкие каблучки, из прихожей донесся голос Аделины:
        - Ты не поверишь, но мне почему-то показалось… - она не договорила. Вошла в комнату и увидела оборвавшуюся веревку, Мартина, навзничь лежащего на полу.
        - Мартин! О Господи!  - она бросилась к нему. Не зная, что делать, прикладывала ладони к его лбу, щекам.  - Что? Что произошло?
        Аделина понимала, что именно произошло, но не хотела признаться себе в этом. Она плакала и не могла остановиться. Мартин жалобно улыбнулся.
        - Я не знаю, как это вышло. Я писал главу, но что-то пошло не так… Это будто бы был не я, а другой человек. Но он был чертовски убедителен… Понимаешь? Это так странно,  - Мартин говорил рассеяно, будто бы только что проснулся и не мог понять, что к чему.


        - Зачем Мартин? Зачем? Ведь я люблю тебя! Ты не можешь оставить меня одну…
        - Прости, на меня будто что-то нашло… Наверное я такой неудачник…
        - Не говори так, не надо! Ты самый лучший. Я знаю это, и ты тоже это знаешь. Ты прекрасный. Ты талантливый. И ты нужен мне! Мартин, я не смогу жить, если с тобой что-то произойдет. Ты понимаешь? Чтобы не случилось, ты должен жить ради меня! Ты слышишь? Ты не смеешь оставить меня!  - Аделина говорила все громче, задыхаясь от плача.
        - Да, да, я слышу… Все так, все верно. Все хорошо. Все будет хорошо, не бойся,  - Мартин гладил ее по голове, успокаивая как маленькую девочку. Ему казалось, что все произошедшее несколько минут назад - страшный и нелепый сон. И он уже прошел.
        Аделина кивнула головой и замолкла, прижавшись к Мартину. Вдруг они услышали шорох и отдаляющиеся шаги в коридоре.
        - Кто это?  - Аделина испуганно вскинула голову.
        - Сейчас узнаю,  - Мартин поднялся, тихонько постанывая и растирая руками шею.
        Он вернулся в комнату с плохо скрываемой улыбкой на лице.
        - Угадай, что у меня в этом скромном конверте?  - он потряс в воздухе белым прямоугольником.
        - Можно обойтись сегодня без новых сюрпризов?  - жалобно проговорила Аделина.
        - Это предложение от издателя! Они напечатают мою книгу! Я - писатель!
        Он расхохотался и закружил Аделину по комнате.
        - Все будет хорошо! Все будет хорошо! У нас все будет хорошо и никаких сюрпризов!  - повторял он, целуя ее в лоб, в нос, в щеки.
        - Хорошо! Хорошо, только поставь меня! Боже, Мартин, я сейчас упаду!
        Тогда все закончилось хорошо. Но Мартину было страшно вспоминать свое безволие. Чуждость своего тела. Полную потерю контроля над своими действиями, мыслями, над своей жизнью. Он с болью вспоминал, как испуганно плакала и жалась к нему Аделина. Как потом она боялась выйти из комнаты, оставить его одного хоть на минуту. Неужели все начнется сначала?..
        * * *
        Находясь в Системе нельзя надеяться на неприкосновенность частной жизни. Частной жизни не существует, в любой момент оператор из сектора наблюдения увеличит ваше изображение на экране, чтобы посмотреть, как реагирует человеческий элемент на новый раздражитель. Это может быть известие о смерти близкого, а может быть новость о рождении ребенка. Каждая эмоция, как и каждое взвешенное решение, каждый шаг, каждое слово, каждая мысль могут быть рассмотрены под микроскопом.
        Оператор МG76 знал об этом. Поэтому, отдаляясь от горящего перевернутого вагона, он понимал, что сейчас за ним с напряженным вниманием наблюдают операторы сектора Реструктуризации, они следят за каждым его движением, а их сознание не может обработать информацию, связанную с его действиями. Он почти что слышал, как мерно раздается назойливое сообщение тревоги: «Несанкционированное проникновение в Систему! Несанкционированное проникновение в Систему! Несанкционированное проникновение в Систему!»
        МG76 почувствовал сигнал - сектор Реструктуризации выходил на связь. Помедлив немного, он все же подключился к линии, и перед его глазами возникло изображение. Оператор сектора Реструктуризации смотрел на него в упор.
        - Ты проник в Систему, ты нарушил Кодекс, тебя ждет Стирание,  - голос НД14 звучал ровно и беспристрастно.
        - Я знаю,  - склонил голову теперь уже Отступник.
        - Зачем ты это сделал?  - казалось, что в голосе биоробота звучали отголоски волнения.
        - Индивидуальное несогласие с запускаемой программой,  - коротко ответил Отступник.
        - Ты спас этот элемент от разрушения, но вместе с этим ты нарушил его программу. Ты также нарушил программы всех следующих его воплощений. Я не могу понять тебя. Почему? Ты знаешь, что ничего не сможешь изменить. Жизнь элементов зависит только от программы Создателей, и никто не в силах изменить этого,  - Оператор НD14 говорил с уверенностью, которая не поддается переубеждению.
        - Это не важно. Прощай.
        - Что?  - Оператор будто бы пытался почувствовать помехи связи, которые исказили слова Отступника.
        - Я ухожу,  - он еще некоторое время пристально смотрел в монитор, будто запоминал, как выглядела его жизнь десять минут назад.
        - Не делай этого, иначе нам придется провести твое уничтожение! Уничтожению подлежит весь твой энергетический модуль! У тебя не будет даже шанса на восстановление! Вернись и ты подвергнешься лишь перезагрузке. Ты будешь восстановлен!  - оператор НD14 почти кричал, хотя никогда ему не приходилось использовать человеческие ресурсы, даже данные с этой оболочкой эмоциональные интонации, мимику.
        Отступник не ответил, а оборвал связь и зашагал дальше к лесу. Он шел решительно, его процессор уже подбирал новый необходимый код: отсюда нужно было убираться, и сделать это нужно как можно скорее.
        Первым делом он проверил код невидимости.
        - У вас и так достаточно впечатлений на сегодня,  - Отступник обернулся к поезду, лежащему на боку, к женщине, кричавшей что-то в трубку телефона. Она была занята и не видела, да и не могла видеть, как над уходившим вдаль биороботом появился из пустоты и завис летающий аппарат в форме диска. На Отступника опустился яркий, слепящий луч света. Его потянуло вверх, он перестал ощущать тяжесть своего тела и через мгновение уже был внутри корабля. Он подошел к пульту управления и пробежался пальцами по сенсорным клавишам.
        - Оператора МG76 больше нет, но есть Отступник. И сейчас ему лучше всего оказаться подальше от стражей…
        Он давно перенял эту человеческую привычку - говорить с собой, будто давая команду самому себе. Теперь он сам должен давать себе указания и решать, каким будет его новый шаг. Теперь он вне Системы. Это было странно, неестественно, пугающе, но… прекрасно.
        А в это время в секторе Реструктуризации у погасшего монитора продолжал стоять оператор НD14. Он набрал несколько комбинаций знаков и еще какое-то время выжидающе смотрел в пустоту черного экрана, затем включил сигнал повышенной тревоги: «Несанкционированный доступ в Систему!»
        - Что это значит?  - искусственный интеллект оператора PS95 отказывался принимать данную информацию - Если действие не запрограммировано, соответственно его не должно быть.
        - У нас сбой программы, мы его потеряли,  - оператор WS39 продолжал переключать мониторы в надежде обнаружить MG76.
        - Его нужно вернуть, необходимо послать в Систему Хранителей,  - PS95 не мог допустить даже мысли о том, что кто-то решится выступить против Системы.
        - Согласно кодекса он будет подвергнут полному уничтожению, его энергетический модуль также будет разрушен,  - WS39 понимал, что оператор MG76 обречен.
        Оператор НD14 уже набирал данные, направляя информацию в Центр управления станции контроля: «Сбой в программе. Сектор С93 848 547. Оператор МG76 взломал защитные коды доступа и вошел в Систему. Своими действиями он нарушил программу уничтожения элемента X756353 - особь мужская, возраст три года девять месяцев - обозначен в системе как Мартин Хьюз».
        В овальный кабинет Центра управления станции контроля решительно вошел Главный Хранитель ZT03.
        - Оператор МG76 покинул станцию. Я отправил в Центр сообщение о несанкционированном проникновении в Систему. Оператор МG76 переведен в разряд Отступников и подлежит немедленному разрушению.
        Главный Оператор GR01 включил монитор, на экране тут же появилось изображение оператора НD14.
        - Оператор НD14, дайте координаты сектора нахождения Отступника,  - скомандовал главный Оператор.
        - Отступник находится в секторе C 93 848 547. Запускать охотников?
        - Да. Немедленно. Сейчас же!  - Главный Хранитель оскалил клыки собачьей морды.  - Выполнять!
        - Данный инцидент может привести к необратимым последствиям и ставит под угрозу выполнение программы Доминирующего сценария,  - Главный Оператор перевел взгляд на Главного Хранителя.
        - Мы уничтожим его. Его и память о нем,  - Главный Хранитель проговорил это, не глядя на Главного Оператора, и стремительно вышел. От дверного проема будто из пустоты отделились высокие и широкоплечие операторы-стражи модификации BR и молча двинулись по коридору вслед за хозяином.
        * * *
        Первое, что остается в базовой памяти биоробота после перезагрузки - это слепящий белый свет. Сияние, могущественно заливающее все,  - это информационные потоки обволакивающие его: программа интеллекта, программы чувств и ощущений, программы будущих действий и действий его прошлых воспроизведений, которые будут функционировать после перезагрузки. Именно это он видит после трансформации в кристаллической капсуле загрузки.
        Второе ощущение - это причастность. Причастность к огромному механизму созидания, функционирования, уничтожения… Сияние становится приглушенным, а затем сходит на нет, и становится возможным различать очертания предметов вокруг. Капсулы. Миллионы одинаковых кристаллических капсул, в которых смутно виднеются человекоподобные фигуры - физические оболочки биороботов.
        Индивидуальный кодированный луч опускается на одну из ячеек, и в ней появляется энергетический образ будущего тела биоробота, оно вращается, обретая плотность и физическую весомость. В эти же секунды окончательно формируется внутренняя программа биоробота - на внешней стороне капсулы - таблоид, где сменяют друг друга коды и отдельные цифровые значения. Они мелькают все быстрее и быстрее, и в какой-то момент уже невозможно различать и фиксировать изменения. Вдруг все останавливается. Ячейка раскрывается, двери-грани расходятся в стороны, в белый коридор ступает новый биоробот.
        Так возникла из ничего EV21 - биоробот женского вида. Прекрасное лицо с полупрозрачной светлой кожей, абсолютно симметричное, из-за этого лишенное человеческого очарования несовершенности. Гармонично сложенная фигура. По плечам рассыпались волосы - тонкие полупрозрачные провода. Обычно Создатели не стремятся создать биороботов по образу и подобию биомассы, над которой проводится эксперимент, но в ситуации с опытом над цивилизацией пятой версии, было решено, что соотнесенность внешних и некоторых внутренних черт биороботов с абсолютно чуждой для бионического сознания природой людей, будет полезна для работы и общего процесса.
        Оператор EV21 осмотрела свои руки: изящные запястья, тонкие пальцы. Прикоснулась к щеке. Провела рукой по волосам. Она знакомилась с новым непривычным телом. Каждое ее движение отражалось в мониторе сектора контроля. Главный Оператор прокомментировал, глядя в экран: «Это биоробот модификации EV21, оператор из Системы U-87654. Центр дал указание на функционировании EV21 на Станции Контроля, в секторе архивации данных. Ее память уникальна, она сможет заменить Отступника.
        - Информация принята,  - спокойно ответил оператор НD14, направляясь к сектору трансформации, где биоробот EV21, все еще стояла и, пытаясь, ощутить свои черты, водила пальцами по лицу.
        - Как тебе новая физическая оболочка?  - своим вопросом НD14 вывел ее из транса.
        - Она очень удобна, хотя во многих Системах давно нет различий между мужскими и женскими видами,  - заметила EV21.
        - Эта форма подобна форме биоэлементов. Иногда нам приходится входить в Систему, и мы должны уметь пользоваться данной примитивной биологической формой элементов, несмотря на то, что у нее мало функциональных возможностей.
        - Но мне нравится эта маска, в ней есть некая гармония,  - EV21 еще раз провела рукой по своему лицу.
        - Мы должны идти,  - произнес оператор НD14,  - нам предстоит обработать огромный массив информации.
        - Каковы параметры Станции?  - спросила EV21, следуя за НD14 и рассматривая многочисленные помещения.
        - Мы находимся над объектом на расстоянии десяти тысяч километров, станция вытянута в длину на десять миль, в высоту и ширину на два. Естественно, все параметры я указываю в измерениях данной Системы. На станции есть блок слежения и управления, разделенный на сорок секторов, зал контроля и анализа, где находится Главный Оператор GR01, отсек для операторов, здесь происходит настройка наших индивидуальных программ, подзарядка энергетических аккумуляторов и перезагрузка автономных анализаторов. Станция находится в ином энергетическом диапазоне, нежели сама Система, поэтому мы невидимы для элементов. Физические возможности биоорганизмов не позволяют им переступить эту невидимую грань, они могут только догадываться о нас. Непосредственно в самой системе работают операторы слежения, это Стражи. Там же располагаются их базы.
        В Секторе Реструктуризации они опустились в кресла перед огромным таблоидом и пультом управления. На мониторе вращалась модель Станции. Оператор НD14 сделал насколько неуловимых движений, и изображение приблизилось, модель разделилась на фрагменты - секторы. Один из них увеличился и занял собой все пространства экрана, давая возможность рассмотреть каждую деталь, каждое существо в его стенах.
        - Это сектор хранения прототипов - проговорил НD14, поворачивая на экране изображение Станции другой стороной.
        Оператор EV21 увидела прозрачные стены и десятки тысяч человеческих тел, совершенно разных видов. Они лежали, будто дорогие манекены на огромном складе. Самые разные, иногда совсем не похожие на людей Земли. Здесь были все возможные виды и формы тел: от полуметрового человека с мелкими чертами лица, воинственно сжатыми кулаками, крепким торсом, до семиметрового атланта с широко раскрытыми глазами и взглядом, устремленным куда-то верх. Титаны, питекантропы, синантропы, неандертальцы, люди будущего - существа ростом не более метра - тела лежали в отдельных ячейках. На огромных экранах мониторов в лаборатории плавали графические изображения различных структур ДНК.
        Здесь же расположились тела других форм, населявших Систему. Все виды, существовавшие миллион лет назад и в настоящее время, были представлены в секторе хранения. Динозавры и мамонты величественно возвышались над остальными. Скрещенные между собой, но не запущенные в систему виды, поражали разнообразием.
        - Нижние этажи станции занимают биолаборатории. Время от времени Хранители изымают элементы из Системы для проведения экспериментов,  - монотонным голосом продолжал инструктировать НD14, меняя изображения на мониторах.  - Люди пятой цивилизации не являются конечным этапом и далеки от совершенства, поэтому операторы работают над новыми биологическими конструкциями для будущей шестой планетарной человеческой расы. Именно на нее возлагаются большие надежды. На основании опыта предыдущих цивилизаций, их конструкции усовершенствованы. Изменена основная матрица энергосознания гуманоидов.
        EV21 с трудом отвлеклась от рассматривания странной и прекрасной картины на мониторе. Разнообразие этих непонятных, удивительных, некогда живущих на планете существ поражало ее.
        - Система по меркам Вселенной незначительна, почему ей уделяется так много внимания со стороны Создателей?
        - Это экспериментальная лаборатория. Она не должна быть большой, она должна быть показательной, вот и все.
        - В чем же цель эксперимента?  - EV21 пристально посмотрела на Оператора.
        - Отбор эмпирических данных для применения их в других строящихся Системах. На данный момент испытано уже пять модификаций этой Системы, мы ожидаем шестую.
        - Вам не удается выстроить жизнеспособную программу? Что-то идет не так?
        Оператор спокойно качнул головой:
        - Все идет согласно Доминирующей программе Создателей. Любая Система имеет начало и конец. На данный момент пятая программа уже привела цивилизацию в тупиковую ветвь развития. Она не выдает дальнейшего алгоритма событий, все попытки перенастроить систему не поддаются успеху, мы считаем, что это системная ошибка при программировании. Но это не провал экспериментального процесса, это лишь очередной этап на пути совершенствования Системы.
        - Когда же ожидается очередное разрушение?  - EV21 не отрывала взгляда от мгновенно меняющихся, всплывающих сообщений на мониторах.
        - На данный момент уже запущена программа разрушения «Последние Времена». Это программа, сформированная внутри Системы, она будет разрушать ее изнутри. Система не так тривиальна, как может показаться на первый взгляд. В ней существуют, постоянно изменяясь и перетекая одна в другую, несколько сот тысяч подсистем, которые в свою очередь дробятся до бесконечности. Чаще всего такие подсистемы не существуют долго, но при этом рождают новые перед тем, как исчезнуть. Мы контролируем исполнение общего сценария, программа Хранителей пресекает внешнее воздействие на систему.
        Оператор EV21 с интересом рассматривала появившуюся на мониторе голографическую модель Хранителя: сильная фигура, широкие плечи, черная маска вместо лица.
        НD14 быстро заработал на клавишах и вывел на монитор новую модель.
        - Это программа ангелов, она настроена на помощь элементам в исполнении их собственных программ… Мы довольно долго создавали этот образ.
        Модель на мониторе замерцала серебристыми одеждами, затем плечи дополнились сияющими крыльями, но вдруг крылья исчезли, а одежды сменились черным деловым костюмом.
        - Оказалось, что так проще. Обыденность часто бывает убедительней,  - Оператор НD14 снова сменил изображение.  - А это программа под кодом «Демон», она внедряет разрушительные вибрации. Мы не стали разрабатывать внешность, людям свойственно дополнять образы своим воображением.
        Теперь на экране вращалась голографическая фигура существа с темно-серой кожей и размытыми чертами лица.
        - Я хотел бы, чтобы ты осознавала особенность этой Системы. Люди склонны додумывать, развивать, создавать образы. Ангелы и демоны - это лишь программы, внедренные в сознание элементов, они созданы для сопровождения человека с самого рождения до самой смерти. Контролируя ход его жизни, они тем самым выполняют сценарий Доминирующей программы. Но образность, связанные с этими программами события, ассоциации, действия - все это разработали люди, самостоятельно, думаю, даже не осознавая этого. Наш сектор Реструктуризации занимается контролем исполнения программ разрушения индивидуальных элементов гуманоидного типа и сопровождение энергетических модулей в общее Хранилище. Проводя разрушение биологических тел, мы сохраняем баланс внутри Системы, изымая из нее элементы, по мере выполнения ими задач очередного воплощения в материальном мире. Несмотря на странную природу этих существ, нужно понимать, что они всего лишь энергетические модули, закодированные фрагменты системы, положительные или отрицательные заряды…
        НD14 протянул EV21 мерцающий синими бликами объемный шлем.
        - Сейчас я подключу шлем виртуальной реальности, чтобы создать эффект присутствия, так ты сможешь лучше ощутить, как работает Система под нашим контролем.
        Оператор EV21 почувствовала, как в области затылка произошла состыковка, легкий щелчок стал знаком соединения ее структуры со шлемофоном.
        Она больше не ощущала, что сидит в кресле перед монитором. Она стояла в огромном помещении, заполненном прозрачными ячейками. Сколько хватало взгляда, в стороны расходились идентичные помещения, вдали складываясь в симметричный узор.
        - В Хранилище каждый энергетический модуль имеет свой индивидуальный штрих-код,  - все также монотонно продолжал свой монолог Оператор НD14.  - Все энергетические модули попадают в многоуровневую базу, состоящую из отсеков. Там они проходят перепрограммирование, и через определенный срок мы снова запускаем их в Систему, облекая в материальную форму - своего рода биологический сосуд. Алгоритм достаточно прост, для устойчивости данной системы необходимо поддерживать баланс разнонаправленных информационно-энергетических потоков, лишь постоянное слежение за мгновенными изменениями занимает много времени. Сбоев практически не бывает. Все программы поступают из Центра, они все зашифрованы. Даже мы, операторы не знаем коды программ.
        - Достаточно сложная структура,  - EV21 все еще рассматривала бескрайние соты.
        - Энергетические модули могут создавать в своих отсеках иллюзии, аналогичные их воспоминаниям из жизни в системе. Эти иллюзии материальны. Это параллельная реальность. Реальности могут быть настолько разнообразны, насколько разнообразны программные матрицы мыслеформ у модулей. В отдельных случаях эти модули могут появляться даже в физическом измерении в виде энергетических фантомов, передавая информацию элементам или принимая ее…
        Оператор, наконец, увидел непонимание, отразившееся на идеальном лице EV21.
        - Наглядно тебе будет понятнее, как это работает. Человеческая природа не так проста для объяснения. Она нелогична, к тому же биоэлементы руководствуются совершенно иными принципами, нежели, например, мы с тобой. Итак, готова?
        Они оказались в обычном городском парке большого мегаполиса. Листья, чуть тронутые осенью, уже начали падать на дорожки. А небо было высокое, звонкое, голубое. Еще не затянутое тучами, не заплаканное дождями. По дорожкам прогуливались женщины с колясками, старичок устроился на скамейке, читая газету.
        Оператор EV21 с интересом рассматривала людей, деревья, траву, надолго остановилась, запрокинув голову, всматриваясь в редкое облако.
        - Какое странное использование пространства. И времени. Все это могло быть совсем иначе, что было бы продуктивнее. Это место как будто создано для поддержания непродуктивности. Что это вообще?
        - Парк,  - спокойно ответил Оператор.  - Да, ты права. Это место, в котором важна красота. Красота - это довольно странное понятие, это генетическая предрасположенность некоторых элементов. Симметрия и так называемая гармония тела. Твое и мое тела созданы по этим законам, в человеческой системе мы были бы красивы. Но как это бессмысленно можем понять только мы с тобой. Люди странным образом зависимы от красоты. Это огромная программная база для управления их сознанием, формирования общества, культуры… Но у нас не так много времени. Обрати внимание вот на этот элемент.
        Оператор НD14 указал на юную девушку, бегущую по парковой тропинке. Она была сосредоточена на своих движениях и музыке, льющейся из наушников, поэтому совсем не смотрела по сторонам.
        - Элен Райт, студентка университета, двадцать лет, рост сто семьдесят сантиметров, волосы светлые, глаза карие - элемент под шифром X5647475. Программа предусматривает ее разрушение в данном возрасте,  - бесстрастно зачитал оператор.  - Подобная информация существует по каждому отдельно взятому элементу. Продолжительность существования каждого из них уже зафиксирована программой. Мы можем при необходимости менять эти сроки и условия жизни, главное, как ты поняла, сохранять энергетический баланс.
        - И каким же образом происходит это регулирование? Ты хотел показать, каким образом мы оказываем воздействие,  - EV21 внимательно следила за каждым движением девушки. Ей казалось, что в этом бессмысленном на первый взгляд подпрыгивающем беге, в сосредоточенной работе мышц, в раскрасневшемся лице Элен есть то, что оператор назвал красотой. Что-то непостижимое для сознания биоробота, но от этого тревожащее, обращающее на себя внимание.
        - Нам нужен лишь исполнитель, а уже знакомая тебе программа «Демон» сделает за него всю работу. В такие моменты элементы нужны нам только как физическая оболочка. Их разум крайне легко подавить. Это была одна из причин, почему для опытов были выбраны именно человеческие существа, а не какой-либо иной вид биоматериала.
        EV21 не отрываясь следила за девушкой, ее размеренными движениями.
        - Ты не туда смотришь,  - оператор НD14 указал ей на мужчину, который прогуливался по газону. EV21 зафиксировала как в его голову вошел тонкий фиолетовый луч индивидуального кодирования, и мужчина подался вперед, в сторону девушки. Он замер, прислонившись лбом к дереву и не отрываясь, стал наблюдать за ее движениями. В следующее мгновение в реальность спокойного осеннего парка, словно мелкие мушки начали проникать частицы потустороннего мира. Их становилось все больше, пока они не соединились в единую темную фигуру. В его текучих движениях, в неопределенных, размытых чертах лица она узнала прототип программы Демона. Он приблизился к мужчине и акустические датчики EV21 донесли его хриплый голос: «Ты будешь делать все, что я прикажу». Частицы, составлявшие фигуру Демона, вились как беззвучный рой ос, они входили в тело мужчины, пока Демон полностью не растворился в нем.
        И в этот же момент лицо мужчины стало непроницаемым, глаза - пустыми. Он начал ощупывать карманы, пальцы судорожно сжимались и разжимались, руки дрожали. Он на секунду замер, почувствовав в кулаке тяжесть перочинного ножа. И тут же умело раскрыл его…
        Голос Оператора НD14 раздался за спиной EV21, он был таким же ровным и бесстрастным как обычно:
        - Мак Кавендиш - тридцать два года, программа элемента под шифром X8574635 предусматривает дестабилизирующую деятельность. Он часть общей программы разрушения элементов. В течение последних двух лет он убил трех девушек: элемент X28746098, элемент X35624155, элемент X24351978. В его сущность внедрена программа убийцы маниакального направления. Это значит, что он полностью подконтролен этой демонической программе. Его собственная программа заблокирована. Будет казнен на электрическом стуле через тридцать лет, совершив еще пятнадцать аналогичных нападений на женщин.
        EV21 не отрываясь смотрела, как мужчина с ножом в руке вышел из-за дерева. Как Элен, не замечая ничего вокруг, шевелила губами, подпевая бойкой песне в наушниках. Как она сдавлено вскрикнула, когда Мак Кавендиш схватил ее за спортивную куртку и притянул к себе, одной рукой зажав ей рот. EV21 смотрела, как неловко Элен пятилась назад, и как убийца с совершенно пустыми глазами, прижимает нож к ее горлу, заставляя подчиняться его власти. А затем резкие удары ножом в спину, в бок, в живот. И неловкие, рвущиеся движения жертвы. Мужчина выронил нож и начал пятиться назад. Бесстрастность на его лице сменилась непониманием, а затем ужасом. Он повернулся и побежал, скрываясь за стволами деревьев.
        - Как видно, эта схема работает довольно просто. Просто и эффективно. И спустя тридцать лет, когда его программа подойдет к концу, он будет умерщвлен. Электрический стул, конвульсии, но довольно быстрая смерть,  - Оператор повернулся к EV21.  - Все понятно?


        - Энергетический модуль этой девушки уничтожен? Так быстро?  - неуверенно проговорила EV21, будто бы ей не верилось, что это живое существо так просто и бесследно может покинуть Систему, частью которой оно являлось.
        - Элемент X5647475 Элен Райт была подвергнута разрушению согласно программе Доминирующего сценария и помещена в отсек Хранилища,  - проговорил Оператор.  - Однако сознание энергетического модуля продолжительное время после физического уничтожения поддерживает иллюзию своего существования в физическом мире.
        НD14 взглянул на EV21:
        - Я сейчас покажу, что это значит.
        Они уже были не в парке, а снова стояли в бесконечном пространстве Хранилища.
        - Вот эта ячейка принадлежит модулю элемента X5647475. Посмотри, что происходит,  - Оператор шагнул сквозь полупрозрачную стенку ячейки, жестом пригласив за собой EV21.
        Они оказались на лужайке перед большим двухэтажным домом. На открытой веранде стояла Элен, она казалась чуть старше, чем когда EV21 видела ее в парке. На руках у Элен спал круглощекий малыш. Дверь на веранду открылась, и к Элен подошел мужчина. Он с улыбкой обнял ее за плечо, пальцем поправил сползшую шапочку на голове младенца, ласково дотронулся до его носа-пуговицы.
        - Это ее модуляция, то, какую программу готовила себе элемент X5647 475,  - пояснил Оператор.  - Удивительно, сколь далеко эти элементы продумывают ход своей жизни, при их абсолютной беспомощности и неспособности повлиять на что-то в этой же жизни.
        EV21 молча смотрела на мужчину и женщину на веранде. Вдруг, все начало отдаляться, Элен и ее муж подняли руки в знак прощания: «Не верьте никому… Смерти нет… Жизнь продолжается…»,  - их голоса едва донеслись до EV21. Все завертелось, и она открыла глаза уже снова в стерильно-белом отсеке Хранилища.
        На небольшом возвышении лежало тело Элен. Закрытые глаза и матово-бледная кожа. EV21 не понимала, мертва ли она или глубоко спит.
        - В Хранилище энергетические модули элементов находятся до момента своего нового воплощения в Системе. Когда у них прекращается энергия для воссоздания параллельных реальностей, они переходят в состояние покоя, напоминающий долгий сон перед пробуждением. Посмотри, все они ждут своего нового воплощения,  - он указал на ячейки Хранилища, идущие сплошною чередой. EV21 только сейчас увидела, что в каждой ячейке, переливаясь, лежит фантом, так же ожидающий своего пробуждения, как Элен.
        - Во время пребывания в Хранилище модули программируются операторами -архитекторами на выполнение новых предназначений в физической жизни,  - НD14 обвел взглядом бесконечные ряды ячеек и добавил:  - Архитекторы - это особые программы, которые функционируют в Хранилище и подчиняются непосредственно Создателям.
        EV21 бросила последний взгляд на сияющие ячейки Хранилища и шагнула в раскрывшиеся двери лифта вслед за оператором.
        Уже покинув Хранилище, EV21 все еще продолжала анализировать информацию. В ее сознании снова и снова возникали образы девушки, чья жизнь была прервана так неожиданно и жестоко.
        - При всем несовершенстве их разума, неспособности анализировать и планировать, они удивительно развиты на эмоциональном уровне. Неужели биоэлементы ни о чем не догадываются? Они продолжают жить в собственных фантазиях, не замечая, что каждое их движение под контролем Системы?
        - Они чувствуют, догадываются, они даже верят в Высшие силы, но их разум воспринимает лишь те факты, которые проявлены в их человеческом мире, но это очень небольшой диапазон.
        EV21 вышла из стерильно-белой кабины лифта вслед за Оператором. Они оказались в кристаллическом помещении. В его центре переливался огромный куб, отражая свет полупрозрачными гранями. Внутри него искрился шар-плазма. Вращаясь, шар постепенно менял форму и преображался в человеческую фигуру.
        Стены зала полностью заполняли голографические мониторы. Они показывали одно и то же, создавая странное впечатление раздробленности зала, и подчеркивая его огромность.
        На экранах многократно повторялось изображение дерева. Огромное, раскидистое, оно излучало энергию. Светящиеся волны расходились в разные стороны от его ветвей, вырываясь за пределы мониторов. Плотное течение энергетических волн дробилось, разбрызгивалось, отдаляясь от дерева, превращаясь в светящиеся плазменные шары.
        - Это Архитекторы,  - произнес НD14.
        Три пульта управления расположились вдоль стен. За каждым сосредоточенно работал Архитектор - эфемерное, не похожее на биоробота или человека создание. Плотная, осязаемая оболочка замедляет передачу сигналов, поэтому человеческая форма этих существ состояла из тончайших нитей энергии - переливающейся плазменной паутины. От их рук, похожих на длинные плети, расходились нити сигналов, передающих информацию через пульты управления в системный центр. Работа Архитектора - проектирование и создание программ, которые обретут форму и плотность. Эти полупрозрачные существа создавали историю, культуру и будущее цивилизации. Они не обратили никакого внимания на появление в секторе программирования посторонних. Операторы EV21 и НD14 подошли ближе, так, что было видно, как за руками Архитекторов тянутся светящиеся нити, повторяя сложные движения, укладываясь в формулы, напоминающие мудреные узоры.
        Один из Архитекторов вывел мощным взмахом руки-плети изображение энергетического шара на многочисленные мониторы.
        - Энергетический модуль X 6785 940 498, разряд девятый,  - прозвучал голос Архитектора JA18.  - Программа «Воин Света».
        - Возможно это последнее воплощение модуля в системе,  - отозвался другой, выводя новые формулы на пульте управления.
        - В прошлом воплощении элемент не выполнил предназначенную ему миссию,  - ответил первый Архитектор, не отрываясь от монитора.
        Архитектор JA73, сидевший чуть дальше, проговорил, не прекращая своей работы:
        - Если элемент пройдет все испытания судьбы, то после возвращения его затребует программа следующего уровня. Он будет один из тех, кто будет противостоять программе «Последние Времена». Для испытуемой цивилизации он станет важнейшим элементом…
        Плазменный шар, вращавшийся в центре зала, уже полностью повторял все формы человеческого тела. Теперь в кубе вращался обнаженный человек, его голова была откинута назад, глаза закрыты, руки безвольно опущены, ладони раскрыты и беззащитны.
        - Запускаю программу,  - Архитектор JA18 жестом вывел на монитор новое изображение.
        EV21 и НD14 обратили взгляды к мониторам. Они наблюдали обычную улицу мегаполиса - оживленную, людную, шумную, постоянно меняющуюся. Внимание сразу же привлекала молодая девушка. Она словно плыла в этой бегущей толпе, и люди, сами того не замечая, обходили ее, расступались, открывая свободный путь. Она была красива, но в ее лице привлекала не симметрия черт, а скорее гармония, которая ощущалась как энергия, как нечто, что можно почувствовать, оказавшись рядом с ней. Плавность движений, открытое лицо, ее неторопливость и грация создавали ощущение некого сияния, от которого не хочется отдаляться.
        - Из центра пришли данные на дату рождения элемента, определена его раса, национальность, страна и город его появления. Идет подбор семьи, где он должен появиться. Все последующие этапы индивидуальной программы утверждены, необходимые параметры заложены полностью,  - отрывисто проговаривал Архитектор JA18, делая движения тонкими пальцами по поверхности пульта.
        - Знания о его прошлых воплощениях заблокированы,  - отозвался JA73.
        - Энергетический модуль элемента ознакомлен с утвержденной ему индивидуальной программой и допущен к запуску в Систему.
        - Производим запуск элемента в Систему,  - прозвучало в ответ.
        EV21, не отрываясь смотрела в монитор, где молодая женщина продолжала свое плавное движение сквозь бурлящую толпу. Внезапно ее лицо озарила улыбка, женщина приложила ладонь к чуть выпуклому животу. На ее лице отразилась и любовь, и тревога, эти чувства соединялись в одно непонятное, но счастливое выражение.
        На голографическом мониторе было видно, как энергетический шар, совсем такой, какие отрывались от ветвей светящегося дерева, плавно опускается с неба на голову женщины. Он растворился, лишь коснувшись ее волос, сиянием проникнув внутрь.
        - Программа «Древо Жизни» дает и отнимает,  - тихо проговорил НD14, заметив замешательство EV2,  - каждое мгновение где-то на Земле подобный шар опускается в чье-то тело или поднимается, покидая, разрушенный биоэлемент. Элементы этой Системы называют кодированный индивидуальный модуль человеческой душой.
        - Вход элемента в Систему завершен,  - произнес Архитектор, снимая свои тонкие руки-плети с поверхности пульта.
        - Нам пора,  - тихо проговорил НD14, поворачиваясь к выходу.
        EV21 поспешила за ним.
        Откинув шлемы и отключившись от видеоряда виртуальной реальности, операторы вновь вернулись в свой сектор.
        * * *
        Машина преследования была запущена. Корабли уже материализовались там, где Отступник в последний раз выходил на связь со Станцией Контроля. Воины с собачьими мордами вместо лиц отправились в шлюзы телепортации. Контрастируя в черных формах с белизной шлюзов, они быстро вводили коды доступа, и перед ними возникали панорамы городов, заброшенных улиц, загородных домов. Они стремительно набирали коды телепортации и исчезали, появляясь в самых разных точках Земли.
        Отступник знал, что преследование начнется незамедлительно. Но такая скорость стала неожиданностью даже для него. Он мчался на сверхзвуковой скорости, пока его память обрабатывала информацию из архивов о географических особенностях районов, которые он миновал один за другим. Он проносился мимо городов, огромных полей, гор, пустынь, лесов и пока еще не знал, где должен остановиться: он знал, что ему необходимо затеряться в этом пространстве, пока его продолжают искать. Датчик навигатора вывел на экран данные, что его преследуют три корабля и тут же небо осветила яркая вспышка - снаряд пролетел совсем близко, но не задел обшивку, сработало защитное поле корабля. Охотники начали обстрел, их задача - уничтожение. Они не идут на компромисс.
        Отступник максимально ускорился, направил корабль вверх, потом снова вниз и, выровнявшись, направился в узкое горное ущелье. Преследователи повторяли его маневры, не отставая. Один заряд снес вершину горы, и она камнепадом осыпалась в ущелье. Горные массивы пронеслись мимо, и корабли оказались над красной, будто раскаленной пустыней. Корабль Отступника и его преследователей выглядели как светлые диски, проносящиеся на фоне неба. Если бы кто-то видел происходящее, он подумал бы, что это мираж: четыре солнца бешено носились по небу, то и дело вспыхивали слепящие глаза шары пламени - заряды взрывались совсем рядом от корабля Отступника. Это было похоже не только на погоню, но и на странный, стремительный и смертельный танец.
        Отступник выжимал максимум из своего корабля, его маневренность еще могла сравняться с кораблями охотников, но скорость… Стоило ему выжать максимум и оторваться от преследователей, перенестись в совершенно новую среду - другой город, другую местность, как корабли охотников, как приклеенные, тут же оказывались рядом. Отступник попытался уйти, затерявшись в городских высотках, запутать охотников, резко меняя направление. Он снизил высоту и летел, практически задевая крыши домов.
        Отступник даже не мог представить, что стремительный полет над городком четырех сверхзвуковых кораблей может быть таким разрушительным. Людям показалось, что налетел стремительный и внезапный ураган, там, где он пронесся, оставались выкорчеванные с корнем деревья, сорванные крыши домов, поваленные фонарные столбы и дорожные знаки. СМИ трубили о природном катаклизме.
        - Срочная новость!  - встревоженный комментатор прикладывает руку к наушнику, чтобы лучше слышать корреспондента.  - Сегодня в полдень торнадо обрушился на Калифорнию. Метеорологи недоумевают. Ничто не предвещало такого резкого катаклизма. Люди испуганы. Ведется подсчет жертв этой трагедии, масштаб урона, нанесенного городским строениям, также оценивают в данный момент…
        Люди укрывались в подвалах, с испугом смотрели и слушали новости, мирились с потерями или отчаивались. Но никто не мог подозревать о реальных причинах произошедшего.
        - Разрушения продолжаются. Природу катаклизма сложно объяснить, это что-то небывалое! Торнадо движется в направлении Сан-Франциско. Будьте осторожны, мы настоятельно не рекомендуем нашим телезрителям покидать сегодня дома,  - телевизоры работали в каждом баре, в каждом кафе и в каждом доме. Люди испугано смотрели в экраны.
        И они были правы. Было чего испугаться. Страх - первобытное ощущение, его сложно объяснить, но его чувствует каждый. И угроза, нависшая над жителями города, была как раз такой: ее нельзя было объяснить, но ее ощущал каждый…
        Отступник спускался ниже, здания мелькали по бортам корабля, он ускорялся, уже не представляя, какими будут его действия в следующую секунду. Рванулся вверх, стараясь вырваться из бесконечного лабиринта высоток, в который он сам себя загнал, но тут один из зарядов все же ударил в корпус корабля.
        Люди с испугом смотрели, как энергетические снаряды мелькают в небе. Они напоминали необычайно яркие вспышки молний. И на земле в испуге ждали, когда грянет гром и, затапливая город, прольется самый страшный ливень за всю историю Сан-Франциско. Но вдруг в небе ослепительно вспыхнул световой диск и разлетелся на части. Взрывная волна оглушила, выбила стекла в домах, повергла в ужас. Огромный осколок, похожий на горящий шар, упал на землю, оставив за собой белый след на потемневшем небе.
        - Метеорит обрушился на город! Специалисты определяют место, куда он упал,  - сообщали ведущие новостей.
        Метеорит так и не был найден. То, что казалось огненным шаром, на самом деле было эвакуационной капсулой, в которой Отступник успел отделиться от горящего корабля. Капсула распалась на мельчайшие частицы, которые растворились в атмосфере, Отступник остался невредим, его тело продолжило падение и со скоростью реактивного снаряда врезалось в кирпичную стену заброшенного здания завода. Его протащило через несколько пролетов, которые ломались, как будто были сделаны из картона, и вдавило в бетонный пол. Отступник лежал в огромной воронке, образовавшейся от этого чудовищного удара, и оценивал сохранность своей физической оболочки. Через мгновение он получил сигнал к продолжению действия: его жизненные процессы могут продолжаться без помех, сообщила программа сканирования. Один быстрый прыжок поднял его на ноги. Отступник знал, что должен торопиться. Он ударом кулака пробил еще одну стену и вышел на гудящую улицу, окутанный клубами пыли. Полицейские машины подъезжали к зданию одна за другой, невдалеке слышалась сирена машины «Скорой помощи». Никто не обратил внимания на странного мужчину с серьезным
лицом. Отступник смешался с толпой. Он знал, что погоня только начинается…
        Он бежал прочь от разрушенного завода, а там, словно материализуясь в воздухе, появлялись все новые и новые охотники. Они выходили из нематериального портала, и шагали без малейших колебаний внутрь толпы. Их поток не прекращался, они шли как огромная армия одинаковых солдат. Люди не видели и не ощущали их появления. Охотники еще не обрели физической оболочки, поэтому человек мог пройти сквозь них, не заметив этого, почувствовав лишь дискомфорт и холод…
        Все охотники услышали распоряжение Главного Хранителя:
        - Отступник скоро появится. Перекрыть все сектора!
        Обретая осязаемую физическую оболочку, охотники, оказавшиеся ближе всего к Отступнику, двинулись за ним. Теперь прохожие отшатывались, в испуге оглядываясь на этих странных людей. Собачьи лица сменились невозмутимыми масками, такие лица кажутся расплывчатыми, смазанными, их невозможно запомнить и описать, но выражение лица считывается и остается в памяти - свирепое, хладнокровное зло. Охотники неслись по улицам, грубо расталкивая прохожих, проходя по крышам машин. Люди кричали им вслед, но все угрозы оставались далеко позади этих неумолимых существ.
        Отступник чувствовал, как охотники приближаются. Он бежал на максимуме своих возможностей, пытаясь делать как можно больше поворотов, неожиданных и на первый взгляд нелогичных движений: нырнул в проходной двор, пробежал через огромный гипермаркет, миновал парк и снова выбежал на узкие улицы, стараясь чаще оказываться в переулках. Он услышал взрывы позади себя, это значило, что охотники пустили в ход оружие. Высокий широкоплечий биоробот модели BR98, запрограммированный на преследование и уничтожение, стрелял в спину беглецу, но Отступник в последний момент свернул в очередной переулок. Огромный плазменный шар в пыль разбил бетонный угол дома.
        Охотник BR98 не изменился в лице, он снова вытянул вперед руку с тонкой черной трубкой и послал из нее еще один заряд. Но Отступник снова смог увернуться - в двух метрах от него взорвалась припаркованная машина. Она отлетела в сторону, перевернувшись в воздухе, и осталась лежать кучей мятого железа и пластика. Новый заряд зацепил киоск, который разлетелся на части и покрыл улицу клочками сгоревших газет. Отступник обернулся, и в его глазах блеснула эмоция, напоминающая человеческий страх,  - очередной плазменный шар летел прямо в толпу людей. Прогремел новый взрыв. Где-то закричали. Изувеченные тела остались лежать на площади, кто-то стонал, зажимая руками рану.
        Охотник BR37 зло оттолкнул напарника, ускоряясь, он почти догнал Отступника, и выстрелил. Всего несколько метров галдящей улицы разделяли беглеца и преследователя, горящий шар пронесся сквозь толпу, и люди, подкошенные этим соприкосновением падали на землю, не понимая, откуда взялась резкая боль, от чего темнеет в глазах, почему земля ушла из-под ног… Заряд пронесся через медленный поток машин, раскидывая их в разные стороны, рождая панику на улице. Люди кричали, кто-то пытался вызвать спасателей, кто-то помочь пострадавшим выбраться из помятых, перевернутых машин. Никто не знал, что произошло, откуда исходит угроза, куда бежать. Метеорит, теракт, землетрясение?
        Удар догнал Отступника. Заряд снес ему полчерепа, ударив в затылок, под человеческой оболочкой показались микросхемы и чипы. Но Отступник продолжал бежать, расталкивая перепуганных людей. Его зрачок мелькал цифрами - беглец подбирал новый код. Тем временем биоматериал начал восстановление: кости нарастали, заново образуя черепную коробку, сверху затягивающуюся материалом, заменявшим биороботу кожу.
        - Отступник владеет кодом восстановления физической материи!  - охотник BR37 передал информацию в Центр Контроля.
        - Продолжать преследование! Не останавливаться!  - прозвучало в его приемном устройстве.
        - Мы уничтожим его,  - охотник BR98 целился в ногу, но снаряд изменил траекторию и задел правую руку Отступника. На месте кисти осталась рваная рана, которая тут же начала затягиваться, обрастая новыми слоями, наращивая кость, восстанавливая мышцы и сухожилия.
        - Ему не уйти,  - бросил напарнику второй охотник. Его заряд попал в цель. Отступник упал, перевернувшись через голову. Он пытался встать, но не мог. На восстановление потребовалась пара секунд, но когда Отступник вскочил, его уже окружили.
        - Тебе не скрыться от нас. Ты нарушил главный принцип. Ты проник в Систему, не имея доступа. Ты должен подвергнуться уничтожению!  - охотник BR37 направил свое оружие в голову Отступника
        Отступник молча смотрел в совершенно одинаковые лица, наполненные злобой. На миг в его сознании пронеслась мысль о том, что нет ничего страшнее существ, запрограммированных только на уничтожение. Они получают удовольствие и удовлетворение, ощущая, что очередной биоматериал был разрушен. Это предусмотрено их программой…
        Он прижался спиной к стене и растворился в ее поверхности. Код исчезновения был подобран за долю мгновения, он мог помочь. Отступник сделал еще один шаг назад и прошел сквозь стену внутрь здания.
        Лицо охотника скривилось, будто от физической боли.
        - Я уничтожу его. Где он сейчас? Назвать локацию. Немедленно!  - он почти кричал на своих бойцов.
        - Код Отступника не определяется,  - проговорил его напарник, глядя на небольшое табло, встроенное в предплечье.
        - За ним, он может скрыться от нас,  - выдохнул охотник. Этот выдох, скорее похожий на собачье рычание, стал командой к действию. Преследователи один за другим исчезали в стене, через которую только что прошел Отступник.
        А тот проносился сквозь стены, набирая скорость. Жилые квартиры мелькали и оставались позади.
        Молодой человек замер, не донеся до рта открытую банку пива. Выйдя из стены, мимо него пробежал человек и исчез в противоположной. Юноша озадаченно потрогал стену.
        - Брат, ты видел то же, что и я?  - он заторможено перевел взгляд на замершего в кресле друга.
        - Какой-то парень только что пронесся мимо нас, ты об этом?  - с нервным смешком тот отставил в сторону свою банку.
        - Да ладно, это какой-то бред… А ты чего, перепугался? Пить не будешь теперь, да?  - юноша демонстративно сделал пару глотков.  - Вот, мне уже намного лучше. И никаких привидений…
        В эту секунду толпа охотников пронеслась через их комнату, переворачивая стулья, стол, уронив телевизор…
        Банка пива выскользнула из пальцев и упала на ковер, извергая содержимое. Парень посмотрел на вытекающее пиво и рухнул в лужу, потеряв, наконец, сознание. Последний из охотников, перед тем как исчезнуть в стене, хмыкнул что-то, бросил взгляд на лежащего без чувств и ударил кулаком в стену, оставив в ней огромную дыру. Второй из парней туманным взглядом обвел комнату, выглядевшую так, будто торнадо не обошел стороной и этот квартал, и отставил банку в сторону.
        - Пожалуйста, Господи, пусть меня отпустит, больше никогда… Ни глотка, Господи,  - повторял он, слегка раскачиваясь в кресле, его лицо принимало все более бессмысленное выражение.
        Охотники, врываясь в квартиры, переворачивали все вверх дном, они подозревали, что Отступник может затеряться в одной из них.
        - Добрый человек, что ты ищешь? У меня, старой, ничего и нет,  - старушка приподнялась на кровати и с испугом смотрела, как один из охотников резко открыл шкаф в ее комнате и вывалил из него все содержимое.
        Тот не ответил, а только зло посмотрел ей в глаза. Лицо старушки исказилось от ужаса.
        - Дьявол, сам дьявол захаживал! Прямо в душу мою заглянул… Господи спаси, Господи спаси, Господи спаси,  - она мелко закрестилась, затряслась. Дрожащие губы все повторяли и повторяли мольбу, глаза остекленели.
        А Отступник поднимался все выше и выше. Нужно выбраться на крышу, там будет больше пространства, больше вариантов для новых шагов. Мысли мелькали в его сознании, он не успевал их фиксировать, его тело само выбирала следующее действие. Он почти добрался до выхода, когда увидел двух охотников, а из стен появлялись все новые и новые преследователи. Они обступали его, ощущая близость победы. Их программы в момент расправы вводят охотников в состояние экстаза. Они ощущают этот момент как нечто главнейшее в их существовании…
        - Тебе не уйти от нас. Вся Система под контролем,  - сдавленно проговорил один из охотников.
        - Я выполняю свою программу,  - тихо ответил он, сжимая кулаки.
        - Что ты задумал, Отступник?  - последние слова охотника утонули в реве нападающих. Отступник не думал сдаваться, поэтому каждый новый охотник, получал удар, отбрасывающий его к стене, ломающий совершенные конструкции скелета, разрывающий ткани. Не обладая кодом регенерации, они оставались лежать, раскинув руки, выгнувшись, не шевелясь.
        Отступник вошел в состояние борьбы и не отслеживал своих действий. Энергия и сила его была так велика, что стоящих поблизости охотников отбросило назад ударной волной. Он рушил стены, и тела охотников падали вниз, на дорогу, под колеса проезжавших машин. Но уцелевшие враги обступали его вновь и вновь, и тогда Отступник с силой оттолкнулся ногами от бетонного пола и взлетел вверх. Он пробил последнее перекрытие и оказался на крыше. Одна секунда, чтобы оглядеться, но преследователям хватило и этого - они вновь нагнали его. Отступник метнулся к краю крыши. В следующую секунду он прыгнул в открывшееся пространство с шумной дорогой внизу и порывами ветра, которые ударили в лицо.
        Он приземлился на припаркованную у дома машину, превратив ее в бесполезный кусок сплющенного железа. Поднял голову и понял, что обезумевшие охотники следуют его примеру: они бросались вниз, оставляя вмятины в асфальте. Один из охотников схватил машину за капот и поднял над головой, пристально глядя в глаза водителю. Глаза мужчины наполнились ужасом, он что-то закричал. Охотник секунду помедлил, а затем, будто потеряв интерес, отбросил машину далеко в сторону. Она врезалась в стену дома, разбив стеклянную панораму на уровне десятого этажа и, каким-то чудом зацепившись бампером, повисла над землей. Мужчина удерживался руками за открывшуюся дверь и медленно сползал все ниже. Он попытался подтянуться, но тут дверь отломилась под его весом и вместе с человеком рухнула на асфальт…
        Отступник отдался бегу, он перестал анализировать и планировать. Он прыгал с крыши на крышу, снова оказывался на земле и несся вперед. Процессор фиксировал препятствия, передавая сигналы конечностям, заставляя работать совершенные мышцы, помогая костям выдерживать нечеловеческое напряжение. Охотники, как свора диких псов, преследовали его, сминая все на своем пути. Напряжение вокруг них было так велико, что люди, оказавшиеся рядом, замирали, словно манекены. Лишь когда шум погони стихал, они начинали шевелиться. Растирали затекшие конечности, испуганно озирались по сторонам, пытались понять, что же произошло, но память отказывала им в этой услуге…
        Беглец приближался к окраине города, впереди виднелась сверкающая толща воды и спина моста, перекинутая через нее. Охотники двигались плотной толпой, их было около сотни, и в сознании каждого билась только одна мысль: «Уничтожить».
        На принятие решения ушло мгновение. Прыжок через ограждение, и Отступник уже стремительно летит к воде. Охотники ждали всплеска, но беглец растворился в воздухе, даже не коснувшись поверхности реки.
        - У него есть модификации кода воздуха и кода воды,  - злобно прорычал один из охотников.
        Над поверхностью реки тут же появились три светящихся диска, они стремительно погрузились, исчезнув в волнах.
        Отступник сканировал местность, анализируя свое положение и проверяя возможные ходы. Пары секунд оказалось достаточно, чтобы принять решение. Он нырнул поглубже, и тут же его тело раздвоилось. Двойник Отступника резко направился вверх, к поверхности, туда, где маячило солнечное пятно. Это был голографический фантом, но преследователи не заметили обмана. Двойник Отступника, вынырнув, продолжил подниматься и вскоре скрылся в облаках.
        - Мы потеряли его. Он исчез,  - звучали в наушниках операторов из сектора Реструктуризации голоса пилотов.
        - Он использовал своего энергетического двойника. Он может больше, чем мы представляли, его будет не так-то просто обезвредить.
        - Скорее всего, он владеет и кодом пространственного перемещения, координаты секторов телепортации так же известны Отступнику. В данный момент мы бессильны. Сообщите Центру Контроля… - и связь прервалась.
        * * *
        - Как ты понимаешь, главное это сохранить баланс,  - Оператор НD14 набором клавиш подключил вкладки дополнительных программных приложений, и на экране монитора замелькали страницы с многочисленными колонками зашифрованных кодов.  - Как правило, элементы изымаются из Системы, согласно индивидуально заложенной программе, но так происходит не всегда. Бывают моменты, когда мы проводим досрочное изъятие элементов. В любом случае общий баланс их пребывания в системах не нарушается. После разрушения физической оболочки энергетический модуль возвращается в Хранилище, а мы получаем сигнал, подтверждающий, что индивидуальный код идентифицировал именно принятый модуль,  - объяснял он.
        - Сохраняется ли у них после возращения в Хранилище что-то подобное воспоминанию о своем функционировании в Системе?  - спросила EV21.
        - Да, в Хранилище действуют особые программы - так называемые программы посмертных иллюзий. Индивидуальные энергетические модули распределяется также по секторам. Программа создает отдельный сектор, обозначенный как Рай, сектор, обозначенный как Чистилище и сектор, прозванный элементами Адом. У всех секторов имеются множество подсекторов. Модули проводят там определенное время, испытывая положительные или отрицательные вибрации, которые привносят туда отдельные приложения. В течение своего существования в Системе элементам внушается, что истинный смысл их существования они познают лишь после их физического разрушения. В реальности они просто вновь и вновь попадают в Хранилище, где находятся на консервации до следующего запуска в Систему.
        - Прослеживается единый алгоритм,  - заметила EV21.
        - Система достаточно сложна и многовариантна. Но в этом и заключается ее изящество.
        Оператор EV21 задумчиво просматривала журнал сообщений на мониторе, бесконечные потоки входящей информации, мгновенно обрабатывались и заносились в архив.
        - А как человеческий вид стал лидирующим на планете? В системе только элементы гуманоидного типа наделены разумом?  - спросила EV21.
        Оператор НD14 ввел данные и на экране замелькали бесчисленные колонки цифр.
        - Программа отобрала из множества проектов лишь один вид гоминида для развития, остальные виды были демонтированы. Это решение было непростым, как и любое решение, влияющее на развитие цивилизации, пусть даже такой небольшой и примитивной, как земная. Биологические конструкции собирались в нескольких опытных лабораториях, как минимум этот процесс был крайне энергозатратным. Но посмотри, как менялся, запущенный в дикие условия, наш проект биоэлемента. Тогда он был больше похож на животное, нежели на человеческий вид, каким мы знаем его сейчас.
        На экране монитора зеленел лес. Изумрудная, а где-то совсем уже светлая от солнца зелень поражала красотой, будто бы выплескивалась через край монитора. Но вдруг среди этого зеленого царства появилось какое-то движение. Раскачивая ветви деревьев и разводя высокие заросли длинными руками, переваливаясь из стороны в сторону, помогая себе руками, но при этом невероятно ловко, шла человекоподобная обезьяна. Опустившись на траву рядом с большим камнем, она начала выискивать насекомых на своем теле.
        - Таким был первоначальный этап развития человека. Белый лист, на котором нам оставалось лишь написать первую кодовую комбинацию и задать программу.
        На мониторе было видно, что будущий человек совершенно не озабочен мыслями о будущем. Обезьяна ловко выхватила с макушки какого-то жучка и тут же закинула его в рот, крайне довольная собой. Внезапно в голову гоминида опустился тонкий фиолетовый луч. Прошли доли секунды, глаза его расширились, руки перестали шарить по телу. Гоминид начал осматриваться, будто бы пытаясь что-то найти, наконец, его взгляд сосредоточился на огромном камне. Он провел рукой по его неровной, но гладкой поверхности. Будто неосознанно, он нащупал на земле камешек поменьше и, крепко сжав его в кулаке, начал царапать им на поверхности большого камня.
        EV21 увеличила изображение на экране, чтобы разглядеть, что за чертежи выходят из-под руки гоминида, и теперь ей были видны грубые руки, обросшие темной шерстью, длинные пальцы сжимали камешек, снова и снова проводили им по импровизированному холсту, первому на земле. Из мелких царапин вырисовывался примитивный образ человека: тело - палочка, торчащие в стороны руки и ноги, круглая голова.
        - Это удивительно. Величайший момент в истории целой планеты выглядит так невинно, даже нелепо,  - медленно произнесла EV21, не отрывая взгляда от монитора.
        - Ты права. Вот еще один из этих моментов величия.
        Первый наскальный рисунок исчез с монитора. Теперь экран оставался черным - ночь. Время, когда нужно скрываться от хищников, искать отдыха, пытаться согреться, чтобы проснуться утром. Луна, вышедшая из-за тучи, выхватила очертания сгорбившихся первобытных людей. Один из них в скуке бил камнем о камень. Тонкий фиолетовый луч индивидуального кодирования пронзил его голову, вошел в низкий лоб с крупными надбровными дугами. Его глаза расширились, он с удивлением посмотрел на камни в своих руках. Наконец, с силой ударил одни камнем о другой. Искра, высеченная ударом, мелькнула и погасла. Пещерный человек замер, испуганно поглядывая на магическое орудие в своих руках. Наконец, решившись, ударил снова, еще и еще, высекая искру за искрой. Скоро он догадается взять охапку веток и разжечь настоящий костер. Первый костер, созданный человеком, а не украденный у природы, когда во время грозы молния попадала в дерево, и угли можно было собрать в гибкую и прочную корзину, унести тепло с собой и беречь его, подкармливая сухими ветками. Человек, стал властителем огненной стихии. Он закинул голову и издал ликующий
вопль.
        - Кажется, даже этот примитивный элемент понял, что он сделал важнейший шаг, который станет началом долгого пути,  - проговорила EV21.  - Как разрабатывались эти модели? Они не похожи на нас.
        - Все элементы созданы по образу и подобию нас, но на очень примитивном уровне, было испытано более тысячи конструкций.
        - Перспектива? Зачем наблюдать за Системой, каждым действием которой мы руководим? Может ли произойти что-то, чего мы не ожидаем?
        - Я уже говорил, что это экспериментальная Система. Она необходима для испытания программ разного характера. Четыре предыдущие программы привели к сбою, и нам пришлось провести их демонтаж. Наша цель - создать идеальную Систему, отвечающую контролю и при этом развивающуюся. Конечно, все события в Системе: войны, революции, эпидемии от самого зарождения цивилизаций до ее крушения происходят по сценарию Доминирующей программы, это рычаги влияния, без которых Система давно вышла бы из-под контроля,  - объяснил НD14.
        - А что ты скажешь про программы желаний, чувств, эмоций?  - спросила EV21, вглядываясь в застывшее изображение ликующего пещерного человека.
        - Это основа программы каждого элемента,  - пожал плечами НD14.
        - Но согласись, эмоции вызывают многочисленные сбои и делают Системы нестабильными. По этой причине, насколько я понимаю, наиболее развитые Системы избавились от этих программ. Поэтому одна из наиболее прогрессивных Систем - наша Система - исключила эмоции и чувства из спектра наших с тобой программ. Мы сильны, потому что свободны, мы можем принимать решения, мы куда более совершенны.
        - В этой Системе программа биологических инстинктов настолько энергетически мощная, что управляя одним только инстинктом продолжения рода, мы будем управлять всей Системой. Они подчинены законам физической материи, поскольку они сами часть материи.
        - Ты хочешь сказать, что причина такого выбора программы - это контроль? Но ведь управлять разумным существом, например, биороботом, не сложнее. Мы понимаем свои обязанности, свои цели. Мы понимаем, и при этом мы понятны, мы предсказуемы, исполнительны, стабильны. Почему выбор пал именно на этот менее развитый и более примитивный проект?
        - Нам необходимо было следить за самостоятельным развитием элементов. Мы сохранили полный контроль, но программа настроена так, что контроль включается только в определенные промежутки: когда вступает в действие программа общего сценария. У каждого элемента есть собственная программа, которая постоянно подвергается атакам внешних программ. Часто принимая от внешней программы сторонние мысли, эмоции или желания, элементы нарушают собственную программу, то есть они не могут устоять перед атаками внешних программ, а те могут быть как разрушительными, так и созидательными. Что требуется от элемента? Он должен отсекать атаки, нарушающие его программу, и принимать те, которые соответствуют его программе. Мы не отбираем свободу у элементов Системы. Они действуют по собственной воле. Когда нам необходимо изменить направление развития, мы выпускаем в информационное поле определенные программы идей и задач, и их приемники, находящиеся в головном мозге, согласно индивидуальному штрих-коду получают сигналы в виде мыслей, желаний и эмоций, которые они, конечно, интерпретируют как свои. Это одновременно
идеальный способ контроля и возможность наблюдать за поведением элементов в той или иной созданной нами ситуации. Это и есть экспериментальная среда, о которой я так много говорил. Мы никогда не знаем, что сделает очередной элемент в той или иной ситуации. Случаются примечательные истории… Что говорить о подопытных элементах, если даже внутри нашей системы до сих пор происходят сбои?  - он недовольно умолк.
        - О каких сбоях ты говоришь?
        - Благодаря одному из них, ты сейчас находишься здесь,  - ответил НD14.  - Но сейчас не об этом. Посмотри на экран, я хочу продемонстрировать тебе сказанное на наглядном примере.
        На мониторе появилось изображение человека. Раскинутые руки и идеальное деление тела на пропорции. В районе солнечного сплетения на схеме был изображен искрящийся шар, энергия от которого распространяется во все органы тела.
        - Это энергетический модуль, имеющий собственную программу, заложенную еще в Хранилище. Каждый энергетический модуль изначально запрограммирован на саморазвитие, но под влиянием сторонних программ, может исполнить роль, как убийцы, так и великого гения,  - объяснил НD14.
        Он приблизился к экрану и сделал легкое движение рукой - область головы на схеме окрасилась в красный цвет.
        - Человеческий мозг - это приемник, обрабатывающий сигналы, поступающие от своей индивидуальной программы. Элементы считают, что это их разум или сознание,  - НD14 сделал еще один жест, указывая линию, идущую от светящегося шара к голове человека.  - Сигналы, поступающие от курирующей личностной матрицы, находящаяся в отсеке Хранилища. Их подопытные элементы расценивают, как нечто бессознательное,  - Еще один жест - линия извне в голову.  - Многочисленные сигналы атакующих внешних программ, которые не ощущаются элементами в полной мере,  - НD14 сделал резкое волнообразное движение, изобразив множество линий, воздействующих на сознание человека.  - Определенный коэффициент свободы означает, что задействована собственная программа элемента. Ее мощность тем больше, чем больше им было пройдено воплощений в Системе. Подчеркну: их индивидуальная программа иной раз может противостоять воздействию внешних программ. Но основная масса элементов вообще не способна отличить свои мысли, желания и чувства от внедренных в них со стороны.
        НD14 снова обернулся к монитору.
        - Посмотри. Я покажу, как просто это работает. И как легко они подчиняются малейшему воздействию.
        На экране замелькали люди - разные темпы, разные походки, разные лица, оттенки кожи, голоса - все сливалось в единую массу.
        - Посмотрим поближе,  - проговорил НD14.
        Невидимая камера выхватила лицо женщины, в голову опустился тонкий луч, состоящий из сплошного потока цифр. Ее глаза расширились, она испуганно закусила губу.
        - Одиночество, нет ничего хуже одиночества. Мне уже тридцать два, и я совершенно одна. Найти мужчину. Мне нужно выйти замуж и родить ребенка. Карьера не заменит мне этого. Я ничтожество. Так не должно быть, я не позволю себе стать несчастной,  - она бормотала эти слова себе под нос, а сама начала торопливо вглядываться в лица проходящих мужчин.
        Юноша в спортивной куртке приостановился перед блестящей витриной, чтобы осмотреть выбившийся из-под шапки чуб и как-то привести его в порядок. В его затылок вошел тонкий фиолетовый луч. Парень на секунду застыл, а затем прошептал, продолжая смотреть на себя в отражении витрины:
        - Деньги! Я должен быть богатым. Мне уже 18, а я все еще не знаю, чем хочу заниматься в жизни. Я должен зарабатывать, как - не важно, важно - сколько,  - его взгляд затуманился, он больше не смотрел по сторонам, он сосредоточился на новой программе, изменившей всю его жизнь.
        Камера чуть отдалилась, и EV21 могла видеть, как фиолетовые лучи один за одним входят в головы людей. Посылая новые и новые установки:
        - Я всех ненавижу!
        - Я хочу, чтобы меня уважали! Я хочу уважения…
        - Бросить все и уехать из города. Куда-то далеко. К океану.
        - Мне нужна любовь!..
        - Посмотри, это лишь легкие формы внушения, но никто не сопротивляется этим идеям. Все элементы является лишь исполнителями заложенных программ, мыслей, чувств и желаний, сами они этого не осознают. Но могут быть и куда более примитивные методы управления, они привлекают внимание, но все же не дают полностью разувериться в реальности происходящего, в свободе каждого отдельного элемента. К примеру, я посылаю код элементу X8776534, который и не догадывается о нашем существовании. Заставим его потанцевать.
        - Настольно грубая команда останется незамеченной?  - EV21 подняла тонкие брови.
        Камера выхватила тонкую фигуру юноши в деловом костюме и дорогом пальто. Его голову пронзил тонкий фиолетовый луч, вкладывая новую программу в сознание. Молодой человек резко остановился, и замер, будто прислушиваясь к себе. Люди толкали его плечами, кто-то, обернувшись к нему, выкрикнул что-то грубое. Юноша не двигался с места и даже не смотрел на окружающих, все его внимание сконцентрировалось на странном желании. Он поднял глаза к небу, и на его лице расплылась широкая улыбка. Кажется, он не был так безмятежен и счастлив с самого детства. Он вскинул руку вверх, и крутанулся на одной ноге.
        - У!  - юноша уже выделывал па в стиле танцев короля поп-музыки Майкла Джексона.
        - Лунная дорожка!  - выкрикнул он и, сосредоточенно вытирая подошвами асфальт, двинулся спиной вперед.
        Прохожие расступились, кто-то удивленно пожимал плечами, спеша миновать уличного танцора, кто-то, смеясь, доставал мобильный телефон, чтобы записать видео, кто-то с радостной улыбкой ждал продолжения, решив, что это танцевальный флеш-моб, а парень - профессиональный танцор.
        - А!  - коротко выкрикнул юноша, театрально упав на колени и подняв вверх руки.
        Внезапно его блаженная улыбка сменилась выражением замешательства. Он медленно опустил руки, и оглядел смеющуюся толпу.
        - Извините… Я не… О господи… - испуганно бормотал он, оглядываясь в поисках брошенного в танцевальном порыве портфеля. Побледнев, а затем покраснев до корней волос, он поспешил прочь от места помешательства, налетая на людей, все еще бормоча что-то себе под нос, пожимая плечами.
        - Конечно, это событие повлияет на него, но это минимум. Сознание элементов полностью под нашим контролем. Мы контролируем связь элемента с курирующей матрицей. Если эта связь прервется, элемент потеряет память, все свои жизненные установки, все ориентиры. Личностная программа станет для него не то что невыполнимой, она просто перестанет существовать. Если же полностью прервать этот информационный трафик, то при продолжении существования физического тела, его вложенная программа блокируется, и элемент по сути становится пустышкой…
        * * *
        Мартин подал Аделине стакан, и тут же поморщился - не нужно было наливать так много. Ее руки слегка подрагивали, и вода готова была выплеснуться на платье.
        - Кроха, тебе нужно успокоиться. Да, я знаю, мы прошли через множество тяжелых испытаний. Но ведь это же и значит, что нам нечего больше бояться. Чем еще нас можно напугать, подумай сама? Мы закаленные,  - он улыбнулся.
        - Мартин, я не смогу ничего тебе доказать или объяснить, я сама понимаю, как это звучит, но ты должен верить мне… Это интуиция, это умение доверять себе, своему внутреннему голосу. Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты вообще меня слышишь, Мартин? Мартин?!
        Прислушаться к интуиции, доверять себе… Мартин понимал, что это все детские страхи, смешные просьбы. Психологические уловки со всей этой ерундой вроде «что вы об этом думаете?» и «что вы чувствуете в связи с этим?». Знаем, проходили и не один раз. Мартин с грустной усмешкой вспомнил самые нелепые из сеансов психотерапевта, на которых ему приходилось оказываться. «Как вы думаете, что значит этот сон?» Ну-ну, а Мартин вообще-то в этот кабинет для того и приходил, чтобы ему там рассказывали, что значит новый его сон. А не для того, чтобы травить психоаналитика вопросами, как будто пришел на сеанс гадания, где ответы появляются сами собой…
        Мартину часто снились странные сны. Те, до ужаса цветные, реальные картинки. Поначалу все всегда казалось хорошо: синее небо, обычная улица… А потом Мартин понимал, что сейчас его будут убивать. Он начинал убегать, а преследователи гнались за ним, хватали, связывали. Тут уж Мартин изо всех сил старался проснуться, изгибался, мычал, пытался крикнуть погромче… Но сны каждый раз оказывались глубокими. Мартин не мог заставить себя рассказать, как он умирал в этот раз. Распинали его или вешали, такими подробностями он был готов делиться. Мало?
        Это были до ужаса реальные сны, с запахами, ощущениями, звуками. Мартин, например, был привязан к столбу на центральной площади какого-то маленького городишки. Под ногами похрустывали ветки, вокруг гудела толпа людей, все напряженно следили, что будет дальше. Неожиданно начинался ливень. Капли дождя барабанили по голове, вода застилала глаза, и Мартину казалось, что страшнее этого быть ничего уже и не может.
        А потом он услышал чей-то противный голос - первый человек в толпе выкрикивал задорное «Сжечь!», и это слово словно подстегивало толпу, толкало ее, раскачивая. И выкрик начинал множиться, становясь крепче, объединяя людей, делая их ненависть к Мартину единым целенаправленным, убийственным действием.
        К удивлению, в этот самый момент, когда вся толпа обратилась против него, Мартин почувствовал себя спокойно. Он ощущал осмысленность своего существования, видел цель. Он спокойно обвел взглядом людей, столпившихся на площади: грязные, жалкие, искаженные жестокостью и злобой лица. Все, чего хотел Мартин, это спасти их. Он хотел, чтобы восторжествовал разум, чтобы взошло солнце и исцелило этот больной мир, похожий на прогнивший погреб.
        Под шипящий, будто раздувающиеся мехи, выкрик: «Сжечь! Сжечь! Сжечь!»  - появился палач с горящим факелом и поджег гору веток под ногами Мартина. Из-за дождя ветки не разгорались, и Мартин продолжал стоять с раскинутыми руками, обвитыми веревками, будто желая обнять своих убийц. Сгорбленная старушка трясущейся рукой подбросила к тлеющим веткам сухого хвороста. Откуда? Неужели пожертвовала сбереженным для своего очага, чтобы посмотреть, как будет гореть и заходиться криком этот незнакомый юноша?
        - Святая простота,  - проговорил Мартин, глядя на нее больше с жалостью, чем с ненавистью.
        Его лицо еще какое-то время оставалось спокойным, он понимал, за что умирает и принимал свою смерть невозмутимо.
        - Я верю, что придет время и разум восторжествует на земле!  - он откинул волосы, упавшие на глаза, резким движением головы.
        В этот момент Мартин начинал явственно ощущать жар, исходящий от разгорающегося костра. Жар, охватывал, обжигал, уничтожал. Он чувствовал запах сгоревшей одежды, как надуваются и лопаются волдыри на ногах, как тлеют волосы… Он начинал ощущать ту нечеловеческую боль, которую должен вынести приговоренный к сожжению, пока не потеряет сознание. Он начинал жадно вдыхать черный дым, чтобы скорее отключиться. Наконец в глазах темнело, и он чувствовал, что падает куда-то, раскинув руки, словно оказывался в невесомости.
        Обычно он просыпался в этот момент от собственного крика, и с ужасом смотрел на руки и ноги - сильно ли обгорели? Сможет ли он еще когда-нибудь ходить? А убедившись в их сохранности, ощупывал лицо. Должно быть, там теперь страшная обожженная маска! Но и это не подтверждалось, только тогда Мартин начинал понимать, что произошедшая казнь - это сон. Просто страшный сон. Он с облегчением и обидой падал на подушки, как ребенок, которого напугали зря…
        Ситуация в этом кошмаре повторялась. Не всегда Мартина убивали на площади. Он оказывался в разных эпохах, примеряя на себя самые разные роли. Он ощущал себя рабом, забитым насмерть, был солдатом, казненным на глазах легиона. Он стоял у стенки в веренице ни в чем не повинных людей и был единственным, кто сорвал черную повязку с глаз, и обжег взглядом своих палачей.
        - Я верю, что свобода восторжествует! Вы можете убить мое тело, но мой дух никогда!  - он произносил слова, и они доносились до его слуха, как чужие. Он умирал и рождался, вновь и вновь испытывая муки, каждый раз отказываясь терять надежду. После таких снов Мартин еще несколько дней ходил больной, с шумом в голове и множеством незаданных вопросов…
        Иногда ему казалось, что и сейчас его жизнь подчинена поискам справедливости и истины. Просто часто он не ощущал в себе сил на это, не чувствовал уверенности в себе. Он понимал, что сны не могут быть просто картинкой, которую он видел когда-то. Мартин чувствовал, что был большой частью чего-то важного. После этих снов, он снова ощущал эту причастность, но, не умея понять, ощутить, частью чего именно, вскоре терял это чувство…
        Сейчас Аделина просила его прислушаться к внутреннему голосу. Но если и начинать прислушиваться к ощущениям внутри себя, то голос кричал о бесстрашии, голос призывал не бояться смерти, не бояться боли. Голос нашептывал, что смысл есть. Во всем есть смысл. Поэтому бояться не надо.
        - Малыш, тебе нечего бояться. Со мной ничего не может произойти. Слышишь?  - он поцеловал ее в теплый лоб.  - Со мной ничего не случится.
        И почему-то голос Мартина заставил Аделину замолчать, остановил ее слезы.
        - Я знаю, что случиться может все, что угодно. Но еще я знаю, что несмотря ни на что, я не могу заставить тебя остаться здесь со мной. Это так глупо, что нужно не плакать, а смеяться. Я знаю, что ничего не могу изменить… Странное, нелепое чувство,  - она действительно слегка усмехнулась и тут же нервно вздрогнула, словно от озноба.
        - Давай-ка я укрою тебя пледом, и ты немного поспишь, хорошо? Когда я вернусь, ты будешь еще спать. Ты даже не заметишь, что меня нет. Вот увидишь…
        Аделина засыпала, дыхание ее становилось глубоким и мерным, как дыхание ребенка, обессиленного истерикой и уснувшего от усталости. Мартин ласково пригладил ее волосы и поправил край пледа, упавший на пол.
        - Спи спокойно. Все будет хорошо…
        * * *
        Отступник продолжал плыть вперед. Его процессор четко выстроил координаты энергетического тоннеля, где он может укрыться от любых преследователей. Осталось только добраться до него. Это будет спасением. Для него и, возможно, для человечества.
        Свечение в толще воды привлекло взгляд Отступника. Неужели это оно? Впервые он видел энергетическую воронку, с помощью которой можно переместиться туда, куда он только ни пожелает. Извилистый искрящийся тоннель принял Отступника, закружил на виражах и скрыл от взглядов всех ищеек…
        Потом Отступник вспоминал, глядя на тонущее в волнах красное солнце, то, близкое человеческому ощущение истерзанности физического тела, полное истощение и тяжесть. Люди называют это усталостью. «Я страшно устал»,  - они часто говорят такие слова. И еще: «Я просто умираю от усталости!» Сам не понимая этого, Отступник тоже «просто умирал от усталости». Он не знал, как получилось, что, становясь все ближе к людям, он сам оказывался все человечнее и от этого все слабее. Он начал ощущать не только что-то, напоминающее эмоции, но и физически чувствовать то, что биороботы не чувствуют в принципе: усталость и отголоски телесной боли…
        Он истратил почти всю энергию, чтобы продолжить путь под водой, когда его голографический двойник направился к поверхности реки, уводя за собой преследователей. Тело, что так искусно приближало Отступника к человеческому образу, теперь стало обузой. Да, он мог телепортироваться, но это было испытанием для человеческого организма. Когда Отступник появился на берегу, он едва мог идти. Ноги сводила судорога, пару раз он чуть было не упал. Мокрый плащ отяжелел, облепил ноги Отступника, тянул к земле. Из последних сил он сделал еще несколько шагов, и исчез, будто бы растворился в воздухе: его тело распалось на миллионы мельчайших частиц.
        В эту же секунду у ворот частной клиники, находящейся на побережье, появился человек. Словно медленно проявляющаяся фотография, он возник из воздуха. Слегка пошатываясь, он оглядывался кругом, пока его взгляд не наткнулся на крупные буквы названия клиники, венчающие главный вход. Будто бы в миг расслабившись, он повалился на землю. Его скоро нашли - одна из медсестер возвращалась домой с ночного дежурства и обнаружила странного человека, лежащего ничком возле главного входа в клинику.
        - Доктор Бренсон, человек без сознания у главного входа! Вызовите кого-нибудь сюда с носилками. Срочно!  - медсестра говорила в трубку четко и внятно, перекрикивая ветер, не допуская взволнованной дрожи в голосе.
        Опустившись на колени, она начала искать пульс на его шее. Пальцы ощутили едва заметную пульсацию. Мужчина был жив… По ступеням уже спускались санитары с носилками, доктор спешил за ними.
        - Его нужно реанимировать!  - отрывисто выкрикнула сестра.
        Бесстрастные, быстрые, сильные руки подняли тело мужчины. Реанимация, свет ламп, белый потолок, пол, стены. Быстрые движения врачей. Чей-то громкий выкрик: «Вентиляция легких, быстро!»
        Все это сохранилось в памяти Отступника. Человеческое тело засыпало, теряя связь с окружающим миром, но память робота считывала все внешние сигналы, отправляя информацию в бесконечный архив.
        Спустя несколько часов, мужчину перевели в отдельную палату. Доктор Бренсон, стянул перчатки, и устало проводя руками по щетинистому подбородку, говорил медсестре:
        - За ним необходимо постоянное наблюдение. Мы не получаем никаких сведений о работе мозга, но дыхание восстановлено, сердце бьется. Грубо говоря, он в коме. Но таких случаев в моей практике я еще не видел. Никаких серьезных повреждений, я не понимаю, что стало причиной отключения его мозга. Даже не отключения, понимаете? Сейчас, когда он дышит, когда его пульс стабилен, когда мы поставили ему капельницу, его жизни ничто не угрожает. Но его мозг… Он как компьютер в режиме сна. Только непонятно, на какую клавишу нужно нажать, чтобы вывести его из этого режима… Странный, действительно интересный случай. Я бы с удовольствием понаблюдал за этим пациентом. Что у него по документам?
        - Мы ничего не нашли,  - пожала плечами сестра,  - Ни водительских прав, ни удостоверения, ни мобильного телефона, чтобы узнать номер близких. Да вы видели его костюм? Как будто сбежал с костюмированной вечеринки и отключился у ворот клиники.
        - Ну что ж, странный случай, странные обстоятельства… Сделайте запрос в социальную службу, скорее всего, его сейчас ищут. А пока - пусть остается в этой палате. Клиника может позволить себе наблюдение за столь интересным случаем.
        Отступник извлекал эти воспоминания из сознания человеческой оболочки. Эти смазанные картинки пересекались с куда более четкими изображениями. Тело должно было оставаться в безопасном месте, оно скоро пригодится, это Отступник знал. Но ему было необходимо где-то дождаться этого момента. Сущность Отступника не исчезла, хотя оставалась невидимой для окружающих. В то мгновение, когда его человеческое тело оказалось перед воротами клиники, биоробот возник в оживленном центре города. Он стоял, как ни в чем не бывало, и людская толпа не замечала его. Люди проходили совсем рядом, продолжая спешить, выкрикивать что-то в трубки мобильных телефонов, размахивая руками, смеясь. Город продолжал жить своей жизнью. Отступник сделал пару шагов вперед и оказался на проезжей части. Машина на полной скорости пронзила его насквозь, водитель ни на секунду не заподозрил, что перед ним оказалось живое существо. Поток машин проносился сквозь тело Отступника, но он и сам не чувствовал их движения. Тело биоробота было напряжено, в глазу мелькали цифры. Через минуту перед ним возник голографический экран. Пальцы Отступника
забегали по клавиатуре, набирая сложные комбинации знаков. Постепенно, словно в тягучем сне, мир, окружающий Отступника начал расплываться, люди, торопливо шагающие по улицам, перестали быть отдельными единицами, они сливались в единую гудящую массу, постепенно затихая и растворяясь в воздухе. Улица опустела, стих рев машин, не слышно было голосов. Отступник, казалось, стоял посреди вымершего квартала, не замечая изменений вокруг, погруженный в хороводы цифр, а его изящные пальцы все сновали по клавишам, будто бы играя сложную композицию на фортепиано. Еще минута, и былой гул стал еще более приглушенным, очертания зданий искривлялись и гнулись, становясь все бледней. Мир словно погружался под воду, и причиной тому была воля Отступника. Шум воды заполнил уши, вода становилась осязаемой, единственно реальной в этом призрачном мире. Она катилась по улицам, вышибая остатки окон и наталкиваясь на стены домов. Вода заполнила город и поглотила его, поднявшись выше крыш, соединившись с небом. Завершая верхний уровень реальности, которую Отступник воспроизводил из ничего, из комбинаций цифр, сочетаний
символов, он создал купол, который покрыл водную гладь, отхватив часть неба в свои владения.
        Его идеальный мир был непогрешим - только серебрящаяся кое-где рябь воды, только волнующееся отражение Отступника в ее поверхности. Но ведь этого недостаточно? Отступник максимально сосредоточился на составлении шифра, открывающего новые и новые грани реальности, цифры в его зрачке слились в темную линию, лицо было неподвижно, губы сжаты. Шифр материализовался в воздухе, словно шлейф, что протянулся за Отступником. Тело создателя странной реальности зависло над водой и постепенно начало вращаться, закручивая за собой ленту шифра. Отступник начал вращаться быстрее, затем еще быстрее, так, что в воде образовалась воронка. Брызги летели в разные стороны, а там, куда, словно иголка игрушечного волчка, вошла тонкая нога урагана, появилась песчаная отмель. Через пару секунд, на месте отмели появился целый остров - ровный песчаный круг, выступающий из воды. Отступник перестал вращаться и опустился на песок, он шел вперед, и по его следам из-под земли пробивались растения. Сначала упрямые ростки, затем, набухающие соцветия, которые распускались тут же, украшая новым дивным цветом песчаное побережье.
        Отступник шел, не оборачиваясь, он знал, что происходило за его спиной. Огромные деревья пробивались сквозь песок, вытягиваясь, раскидывая мощные ветви. Все оттенки зелени наполнили остров, вдохнули в него жизнь. За плечами Отступника встал лес, но он продолжал идти, и не остановился даже у кромки воды - шаг за шагом, он входил в волны созданного им океана и остановился, только когда вода дошла ему до пояса. Отступник наклонился и омыл лицо, зачерпнув воду ладонями.
        На идеальном лице Отступника блестели капли воды, он поднял голову и пристально смотрел на горизонт. Его лицо было умиротворенно - работа была окончена. Вдруг в глазах Отступника заиграли красные отблески. Из-за горизонта, окрашивая в алый цвет верхушки деревьев и гребни волн, величественно поднималось красное солнце, оно застыло над самой кромкой воды, слово рассвет, не успев начаться, уже сменился закатом.
        - Жизнь в вечном преддверии конца и вечном ожидании нового начала… - Отступник усмехнулся.  - Неужели скоро что-то сдвинется в этом мире без времени?  - добавил он тихо.
        * * *
        Оператор НD14 открывал все новые и новые файлы c информацией, изредка бросая взгляды на EV21, оценивая, как быстро она усваивает информацию.
        - Элементы делятся на подклассы. Деление происходит согласно количеству пройденных воплощений модуля в Системе. Прошедшие многочисленные воплощения модули относятся к более высшему разряду, часть из них мы экспортируем в Центр для дальнейшего их совершенствования, часть продолжает участвовать в функционировании Системы. Наиболее совершенные с точки зрения сознания элементы мы подвергаем наиболее сложным испытаниям. Это элементы в своих поздних воплощениях. Обычно их наделяют тяжелыми физическими недостатками, жизнь их наполнена страданиями и лишениями. При условии выполнения всех уровней программы данные элементы получают право выбора: остаться в Системе или покинуть ее. Для данных элементов в мире людей есть понятие - нести свой крест.
        - По-моему, выбор очевиден, разве нет?  - тихо проговорила EV21
        - Не для существа, наделенного эмоциями и чувствами,  - покачал головой НD14.  - Низший разряд состоит из элементов, недавно переведенных из низшего подуровня, то есть биологически расположенные на ступень ниже. Низший разряд непредсказуем, они наполнены энергией, но полностью подвержены атакам внешним программам. Элементы данного разряда после первого своего воплощения довольно часто возвращаются на низшие биоуровни, где они чувствуют себя спокойно в более привычной обстановке. Единичные элементы, наиболее слабые и нестабильные подвергаются полному разрушению и реструктуризации. К тому же существуют подпрограммы курирующие отдельные группы элементов… Я не хотел бы загружать тебя ненужной информацией. Лучше расскажу подробнее, почему твой предшественник покинул свое место в Системе.
        - Этот вопрос крайне интересен для меня,  - ответила EV21, глядя прямо в лицо Оператору.  - Система, которая стала опытным полем, показалась мне не такой простой, как ее можно было бы преподнести…
        - Люди оперируют энергией, как и мы. Эти вибрации могут оказаться губительными даже для рационального сознания биоробота, если он будет сталкиваться с проявлениями человеческой сущности постоянно на протяжении очень большого временного отрезка. Один из операторов, работающий в архиве, то есть постоянно наблюдавший за жизнью и развитием человеческой цивилизации, не смог продолжать деятельность в рамках своей программы. Он нарушил запланированные Системой Контроля действия, сохранив жизнь одному из людей, в то время как элемент был предназначен для разрушения.
        - Но почему?  - EV21 была поражена.
        - Это сложно объяснить… Люди подвержены эмоциям, они постоянно оперируют такими понятиями как мораль, нравственность и противоположными им аморально, безнравственно. По сути, эти слова не имеют смысла, ведь все, что делают элементы, продиктовано не их побуждениями, а программой, которая контролирует их. В рамках экспериментальной базы мы создали две противоборствующие структуры: «Воины Света» и «Воины Тьмы». Они должны были решить исход существования этой Системы в целом. Воины света подчиняются программе Спасителя, который мог бы стать существом, ведущим всю Систему из тьмы к свету, к всеобщей гармонии и благоденствию. Воины Тьмы подчиняются Князю Тьмы, могущественнейшей программе разрушения. Она будет использована, если эксперимент признан неудачным, и нам понадобится новое поле для опытного процесса. Эта Система будет уничтожена при помощи программы «Князь Тьмы». Совет Системы Контроля принял решение о неуспешности эксперимента, то есть код Спасителя должен быть аннулирован, а программа «Князь Тьмы», в свою очередь, активирована. И в это же время программа «Последние Времена», характеризующая
полное сворачивание экспериментальной системы, ее полное уничтожение, должна будет вступить в силу.
        - Каким образом оператор нарушил указания системы контроля?  - спросила EV21.
        - Теперь мы не называем его оператор. Он переведен в разряд Отступников. И он никогда не сможет вернуться к прежнему существованию внутри Системы. Он нарушил ход программы разрушения элементов «Воин Света». Поскольку было принято решение о заведомом неиспользовании кода Спасителя и постепенном и неминуемом уничтожении Системы путем запуска программы «Последние времена», был дан приказ об уничтожении всех Воинов Света. Отступник не дал этому приказу прийти в исполнение. Он спас от разрушения одного из Воинов Света.
        - Но неужели Отступник в состоянии противостоять системе? Противостоять программе Создателей?
        - Это еще одна деталь истории. За время работы внутри Системы он научился подбирать сложнейшие коды для раскрытия уникальных программ. Есть сведения о том, что он обладает кодом Спасителя. То есть, он может вступить в конфронтацию с сильнейшей программой, которую запускаем мы. В мире людей его назвали бы безумцем.
        - То есть вы не можете ему противостоять?  - прошептала EV21.
        - Я не стал бы делать такие выводы,  - спокойно ответил НD14.  - Отступник встроился в определенную последовательность событий, ход которых не может быть изменен, даже если изменить некую деталь. Он поступил необдуманно и из-за этого неожиданно для всех нас. Сейчас он скрывается, используя код альтернативной реальности, и мы не можем уничтожить его, просто потому что не можем его обнаружить.
        - А почему мы не можем разрушить программу Воина Света, который был спасен против воли Создателя? Наперекор всему?
        - Верный вопрос. Именно это мы и сделаем. Мы разрушим элемент, как и планировали. Но сделаем это не сейчас. Мы подождем, когда Отступник выйдет на своего подопечного. Если он спас этот элемент, значит, он зачем-то ему нужен. А Отступник в свою очередь, нужен нам. В конце концов, разрушение постигнет и человека, и его спасителя. Это вопрос времени. А сейчас мы должны выти на связь с Главным Оператором.
        В секторе наблюдения раздался голос Главного Оператора:
        - В чем причина несанкционированного проникновения оператора МG76 в Систему? Он должен понимать, что все его действия безрезультатны в рамках общего замысла Системы.
        - Работа с этим биологическим видом, с так называемыми людьми, сама по себе меняет нас, мощная энергетическая вибрация их многоуровневых психофизических переживаний приводит наш разум в состояние дисгармонии. Предполагаю, что Оператор МG76 был подвергнут влиянию низших энергий элементов. Понимая, что существование Системы всего лишь продукт программы Создателей, данный Оператор проник в Систему для изменения ее отдельных моментов. Предполагаю, он хочет спасти мир от программы Князя Тьмы.
        - Но в этом нет смысла! Несмотря на то, что он полностью обладает информацией обо всех программах, задействованных в Системе, он не сможет внести изменения в алгоритм развития цивилизации. Программа «Последние Времена» санкционирована Создателями, и ни у кого в Системе нет энергии, способной ее изменить.
        - Нам неизвестны его намерения, но я думаю, что в результате длительной работы в архиве он стал обладателем программы, с помощью которой попытается уничтожить Темного Князя. Я просмотрел последние записи из датчика контроля. Перед исчезновением он скопировал шифры с программного файла Спасителя. Видимо, теперь он успешно пользуется ими в Системе. Я нашел этот момент на внутренних камерах наблюдения. Посмотрите внимательно.
        На огромном экране возникло изображение Отступника, тогда еще просто оператора МG76. Отступник пристально смотрел на изображение идущего по воде Спасителя.
        - Тебя отправляют в Хранилище, твоя программа опять не востребована в данной Системе,  - тихо, одними губами, проговорил Отступник перед тем, как нажать на клавишу отключения монитора. Какое-то время камера не фиксировала никакого движения. Отступник сидел неподвижно, глядя в погасший монитор. Наконец, он быстрым и четким движением достал миниатюрный информационный накопитель, с которой только что считывал данные о Коде Спасителя, и вставил в выемку, расположенную на своей груди,  - вход-порт, позволяющий принимать и считывать любую информацию с любых носителей Системы.
        - Файл Спасителя отправлен в архив… - тихо проговорил Отступник.
        Экран в секторе наблюдения погас. Главный Оператор молчал, тогда заговорил его подчиненный:
        - У него внешний накопитель информации с копией программы Спасителя.
        - Программу невозможно открыть без определенного кода, у Отступника включены только функции Оператора,  - ответил Главный, но по его лицу пробежала тревожная тень.
        - Его анализатор способен просчитать десять миллионов вариантов за долю мгновения…
        - Какой биологический элемент Отступник спас от разрушения? В чем его предназначении в Системе?  - Главный Оператор понимал, что последствия совершившихся событий могут быть необратимы. Искать Отступника, обладавшего такой огромной властью, не представлялось ему возможным. Тогда он ухватился за наиболее слабое звено в этой цепи.
        - Элемент под шифром X756353, мужская особь трех лет, Мартин Хьюз. Программа «Воин Света». Во всех предыдущих воплощениях его миссия была не выполнена. Его атаковали несколько мощных сторонних программ разрушения, в результате чего каждый раз элемент уничтожался до выполнения своего предназначения.
        - Его настоящая программа никак не связана с общим сценарием?  - осторожно уточнил Главный Оператор GR01.
        - В данном воплощении его индивидуальная программа аннулирована и по достижении трех лет, он должен быть подвергнут разрушению. Следующее его воплощение состоится через сто пятьдесят лет по исчислению Системы. Программа будущего данного элемента еще не обозначена.
        - Но Отступник противостоял плану Системы. Разрушение Хьюза не состоялось. Значит, необходимо провести повторное разрушение данного элемента,  - спокойно проговорил Главный Оператор.
        - Я предлагаю перепрограммировать объект. Если Отступник не допустил разрушения данного элемента, значит, он зачем-то необходим ему. Предлагаю вести постоянный мониторинг жизненной деятельности и развития Мартина Хьюза. С его помощью мы сможем выйти на Отступника. Уничтожить этот элемент можно в любое время, а пока пусть существует по программе прошлого воплощения.
        - Не совершаем ли мы ошибку, оставляя данный элемент в Системе?  - задумчиво проговорил Главный Оператор.
        - Он не представляет для нас никакой опасности,  - ответ звучал уверено и бесстрастно.  - Мы уничтожали его множество раз, пресекая исполнение программы «Воин Света».
        - Единственное условие, которое необходимо выполнить: он не должен узнать своего истинного предназначения в Системе. Осознание творит с биоэлементами удивительные вещи… - Главный Оператор опустил руки на пульт, готовый прервать разговор в любой момент.
        - Я задействую несколько разрушающих программ. Для начала предлагаю провести уничтожение элемента X745 463 524. Это биологический отец наблюдаемого Хьюза, Энтони Хьюз. Также ничем не примечательная личность. Простой клерк на небольшом деревообрабатывающем предприятии. Я просмотрел все варианты изменения его судьбы, исчезновение данного элемента из системы не повлияет на общий сценарий.
        - Согласен,  - кивнул Главный Оператор.  - Приступайте к исполнению.
        Экран связи погас.
        НD14 обернулся к EV21, стоящей позади него на протяжении всей беседы. Она слушала, не произнося ни слова, полная почтения перед Главным Оператором.
        - Теперь ты сможешь ознакомиться с процессом разрушения,  - проговорил НD14.  - Программа осуществится, когда элементу с человеческим именем Мартин Хьюз исполнится пять лет, но мы можем уже сейчас увидеть, как это произойдет.
        Дождливый день, вечерние улицы и спешащие люди - уже привычная для EV21 картина, высветилась на мониторе наблюдения.
        - Программа Демон позаботится обо всем. Наиболее частые насильственные смерти среди людей приходятся на автокатастрофы. Интересный факт, не правда ли?  - проговорил НD14 с тенью насмешки.
        EV21 видела, как в голову одного из водителей проник фиолетовый луч, и тут же на пассажирском сидении возник Демон модификации DV13. Полутень-получеловек с серой кожей и смазанными чертами лица.
        - Ты ненавидишь всех людей. Они портят твою жизнь. Все твои беды из-за этих глупых бездарных людишек, которые не понимают тебя, смеются над тобой, унижают тебя.
        Глаза водителя остекленели, он повторил одними губами:
        - Ненавижу. Ненавижу! …
        - Убей этого человека! Он один из них, такой же как все! Просто нажми на газ, тебя никто не заметит. Ты должен сделать это! Отомсти миру за его подлости!  - Демон DV13 приближался к водителю и, растворяясь в его теле, соединился с сознанием человека - Ты не как они, трусы и подонки, ты сверхчеловек!
        - Жать на газ. Жать на газ! Ненавижу!
        Высокий мужчина, ожидавший зеленого сигнала светофора, чтобы перейти дорогу, помахал кому-то рукой и тепло улыбнулся. EV21 почувствовала себя странно, увидев эту улыбку, но тут же отогнала от себя лишние мысли.
        Водитель с безумными глазами вжал педаль в пол как раз в тот момент, когда мигнул зеленый глаз светофора и мужчина сделал решительный шаг на проезжую часть. Машина сбила его, как манекен, протащила на капоте и, не сбавляя скорости, унеслась.
        Лежащего на земле окружили люди, кто-то пытался привести его в чувство, кто-то звонил в «скорую».
        Никто не видел, что в доме напротив, в окне горит свет, а по стеклу изо всех сил молотит кулачками маленький мальчик. Мартин Хьюз. Элемент под шифром X756353…
        * * *
        Когда Отступник исчез во время погони, растворившись в воздухе, на лицах Операторов, наблюдавших за преследованием, не отразилось никаких эмоций.
        - Какова наша задача?  - Оператор PS95 внимательно следил в монитор за Главным Оператором, сканирующим отдельные блоки голографической схемы Системы.
        - Цель остается прежней - Отступник,  - голос Главного Оператора был как всегда бесстрастным.  - Стражи не смогли уничтожить его. Он исчез бесследно, сигнал пропал со всех радаров, но охотники в данный момент сканируют все сектора Системы в поисках информации о его местоположении. Пока безрезультатно. Ваша задача отследить все перемещения Отступника, провести анализ его действий и понять причину и цель его проникновения в Систему. Необходимо в кратчайший срок обнаружить его и провести уничтожение.
        - Задача прията к исполнению, приступаем к поиску Отступника…
        В это время над одним из городов на востоке страны зависли семь одинаковых летающих дисков.
        - Мама, смотри, что это? Мама, это НЛО!  - малыш дергал мать за руку, желая разделить с ней чудо, произошедшее в центре города.
        - Сколько раз тебе говорить, нет никаких НЛО! Их не существу… - женщина оборвала фразу на полуслове, подняв голову.
        - О Боже,  - ее губы шевелились, но не было слышно слов, женщина вспоминала какую-то молитву.
        Прохожие один за одним останавливались посреди улицы, и тоже поднимали глаза к небу, не в силах оторваться от удивительного зрелища. Они указывали на летающие диски пальцами, снимали на телефоны их стремительно кружение.
        - Думаю, это проделки правительства, они опять дурачат нас, отвлекая общество от социальных проблем!
        - Да нет, это скорее всего свет прожекторов. А может быть, где-то спрятан проектор, как на том фестивале, помнишь?
        - НЛО! Это НЛО! Как красиво. Это просто невероятно!
        Мнения сталкивались, толпа росла.
        В кабине одного из дисков переговаривались биороботы-стражи в черных плащах. Они внимательно следили за изображением на мониторе: тысячи лиц, оказавшихся в поле сканирования, изучались за доли секунды и сменялись новыми объектами изучения. Поиски Отступника шли полным ходом, но пока были безрезультатны.
        - Задача не подлежит исполнению,  - раздался голос одного из операторов-стражей,  - Мы потеряли его. Нам нужно больше информации. Сканирование окружения не ведет к успеху. Мы теряем время.
        Светящиеся диски, секунду назад полукругом нависавшие над городом, растворились в воздухе. Зеваки расходились, удивленно пересматривая фотографии в своих телефонах.
        - Теперь ты мне веришь? Это были настоящие инопланетяне, мама! Все как в моих книжках! Они наблюдают за нами, и стараются понять наш язык, чтобы выйти на связь. Скоро они будут с нами дружить и помогут усовершенствовать нашу отсталую цивилизацию. Поняла?  - малыш укоризненно покачал головой, глядя на растерянную мать.  - А ты еще не хотела мне верить!
        * * *
        Отступник жил ожиданием. Это странное, медитативное состояние сознания, когда все, происходящее в настоящем, не имеет смысла. Солнце не садится за горизонт, ветер не двигает облака, волны всегда набегают на берег с одинаковой частотой. Имеет значение лишь то, что произойдет в момент, когда Мартин станет Воином Света. В тот же момент, Ангел, направленный на его защиту, покинет Мартина.
        Это будет момент перелома. Это будет момент истины. Это будет момент, в который начнется новая жизнь Отступника…
        Он помнил день, когда направил программу Ангела сопровождать мальчика. Помнил его отстраненный тон и несогласие. Величественную фигуру с белыми крыльями, которая тут же превратились в широкие плечи черного делового костюма.
        - Оператор МG76, вы активировали мою программу?  - ангел FR65 был холоден и решителен.
        - Да это так,  - спокойно ответил Отступник, не опуская головы.
        - Вы зачислены в разряд Отступников, я обязан немедленно информировать Центр о вашем месте нахождения. Я не могу нарушить Главный Кодекс, никто из нас не имеет права проникать в Систему для изменения программы Доминирующего Сценария.
        - Но я уже здесь. Моя цель остановить программу «Последние Времена» и уничтожить Князя Тьмы.
        - Это программа санкционирована Создателем… - надменно проговорил Ангел.
        - Моя тоже… - спокойно ответил Отступник.
        - Гибель пятой цивилизации неизбежна,  - ангел FR65 стоял на своем.
        - Битва между силами Света с силами Тьмы не прекращается ни на мгновение. Я не думаю, что исход этой битвы настолько очевиден,  - пожал плечами Отступник, даже не пытаясь спорить.
        - Что я должен сделать?  - устало спросил Ангел.
        - Я прошу защиту для биологического элемента.
        - Его имя?  - спросил Ангел после долгой паузы, взглянув прямо в глаза Отступнику.
        - Мартин Хьюз.
        - Какова основная задача?
        - Не допустить его физического разрушения,  - проговорил Отступник,  - хотя я уверен, что опасности такого рода будет встречаться на его пути очень часто.
        - Хранители могут аннулировать мою программу,  - проговорил Ангел
        - Я знаю,  - кивнул Отступник.  - Я знаю, но это не меняет сути моего запроса.
        - И все же крушение Системы неизбежно, вам не изменить общий сценарий,  - повторил Ангел.
        - Мы лишь исполнители назначенных нам программ, никому не дано знать будущего… - покачал головой Отступник.
        - Хорошо… Я помогу этому человеку… Защита людей является основной целью моей программы,  - Ангел склонил голову.  - Прощай, Отступник,  - он сделал несколько шагов назад и растворился в воздухе.
        - Прощай,  - ответил Отступник. Его голос утонул в пустоте.
        * * *
        Оператор EV21 продолжала работу в секторе контроля. Операции стали привычны для нее. Ничто не заставляло сомневаться в правильности действий. Она выполняла, предписанное программой Создателя, и знала, что это именно то, что должно происходить с ней.
        - EV21, ты проверила программу крушения моста в квадрате C 7486793?  - Оператор PS95 был одним из ее постоянных напарников. Он нравился EV21 своим спокойствием. В отличие от НD14, который вводил ее в курс происходящего на Станции, он не наслаждался своей позицией наблюдателя и властителя судеб.
        - Система работает без сбоев,  - четко отвечала она,  - настройки конфигурации программного обеспечения отлажены.
        - Сколько элементов подвергнутся разрушению?  - не поднимая головы от пульта, проговорил оператор PS95.
        - Сорок шесть мгновенно и еще пятнадцать в течение сорока восьми часов от повреждений их биологической оболочки,  - отрапортовала EV21.  - Данные занесены в журнал реестров.
        На мониторе перед ними красовалось разрушение моста. Люди падали в воду, переворачивались машины. Но ничто не трогало операторов. Все происходящее было условным и далеким. Это не были живые люди, это были лишь закодированные цепочки цифр и символов.
        - Подготовь Хранилище к приему энергетических модулей, проверь все их коды, каждый модуль должен попасть в свой энергоотсек,  - скомандовал оператор PS95 из сектора Реструктуризации.
        - Запускаю процесс,  - отозвался еще один Оператор.  - Регистрация идет в хронологическом порядке в режиме реального времени.
        На мониторе появилось изображение. Это было красивое зрелище, и EV21 на секунду замерла, гладя на экран.
        Поток светящихся голубоватым светом призраков двигался в густой темноте. Образы старых и молодых людей. Они только что покинули свои биологические оболочки и теперь, легкие и сияющие, двигались к своим ячейкам хранилищ. Впереди потока, с горящим факелом в руках шел Проводник UN46. Его образ Ангела с крыльями, сложенными за спиной, тоже очень нравился EV21. Из пространства, неосвещенного сиянием, с рычанием тянули уродливые когтистые лапы существа с размытыми лицами.
        - Это энергетические модули погибших людей, верно?  - спросила EV21. Раньше ей не приходилось видеть оборотную сторону разрушений.
        - Да, это проекции элементов. Они еще имеют энергетическое очертания своих тел. Они попадут в общее хранилище, где будут содержаться до нового воплощения. Программа Ангела ведет их в верхний слой Хранилища, соответствующий энергии созидательного начала, где работает программа под кодом «Рай». Там элементы действительно свободны: они познают себя, радуются общению с образами близких. Многие из них потом возвращаются в Систему для решения незавершенных задач. Впрочем, это не объяснить в двух словах: там существует огромное множество различных уровневых подпрограмм.
        EV21 снова обратила взгляд к монитору.
        Светящаяся вереница призраков прекратила движение. На бледных лицах играли улыбки. Люди радостно смотрели на сияющие очертания храмов, потрясающих своей красотой и величием. Прекрасная музыка зазвучала над головами, и сонм крылатых Ангелов опустился перед ними, чтобы повести за собой. Смех и слезы радости сменяли друг друга. Это было счастье. Счастье, уместившееся в изображение в мониторе.
        - Операция прошла успешно. Отключаюсь,  - отчитался Оператор, и картинка на экране погасла.
        - Сектора Ада и Рая - это программы воздаяния элементам за последствия их поступков в физическом мире. В сознании индивидуализированного элемента они приобретают определенный смысл и сохраняют баланс в Системе,  - добавил PS95.
        - Существование ради существования?  - уточнила EV21, прищурившись.
        - Я бы сказал увлекательное существование, всегда лучше, чем безмолвное прозябание во мраке. Элементы никогда не смогут принять тот факт, что их примитивный вид лишь созданная Создателями ролевая программа. Материализованная модель, преобразование идеи в материю,  - проговорил второй Оператор, повернувшись к говорящим.
        - Но Создатели не ценят им же созданное творение… - неуверенно проговорила EV21.
        - Все Системы конечны, их необходимо постоянно модернизировать… Создание новой Системы возможно лишь за счет разрушения старой и высвобождения огромной массы необходимой энергии… Создателям нужны перемены, нужны новые энергии, им нужны постоянно меняющиеся миры… - задумчиво и немного грустно отвечал PS95.
        В сектор быстро вошел НD14.
        - Включи поисковую программу, необходимо срочно обнаружить элемент X67584834 Мартин Хьюз,  - обратился он к EV21.
        - Что-то знакомое. Кто это?  - рассеянно спросила EV21, набирая нужные данные на пульте управления.
        - Очередная программа неудачника, центр санкционировал его уничтожение.
        На мониторе с невероятной скоростью сменялись лица молодых людей, пока наконец одно изображение на застыло на экране. Это было лицо худощавого мужчины лет тридцати. Темные волосы, острый взгляд. EV21 всматривалась в его глаза, но не могла узнать.
        - Элемент X756353. Мартин Хьюз тридцать три года обнаружен в секторе C564 748 675.
        - Приступим к уничтожению,  - проговорил НD14.
        На мониторе отразилось изображение комнаты, проецируемое через поверхность большого зеркала. Комнатка была невелика и уже порядочно завалена мусором. Единственная красивая деталь в интерьере - необычная картина на стене с абстрактным сюжетом: озеро и плазменная пирамида над его поверхностью. Хозяин комнаты, молодой мужчина в очках и затертой кофте, увлеченно стучал по клавиатуре ноутбука.
        - Подожди. Мартин Хьюз. Это тот самый… - EV21 не договорила.
        - Верно, это тот самый,  - оборвал ее НD14,  - тот самый элемент, подлежащий уничтожению. Надеюсь, это удастся нам без лишних сложностей.
        Внезапно мужчина поворачивает голову к зеркалу. Кажется, что он пытается увидеть кого-то за своим отражением.
        - Он что-то почувствовал, установить активную защиту,  - быстро проговорил НF14. EV21 спешно набрала комбинацию на пульте управления.
        - Теперь он точно нас не почувствует,  - проговорила она,  - Но что это было? Разве это возможно?
        - Задействована программа инстинктов, он действительно почувствовал нас, как и надвигающуюся на него угрозу. Он в замешательстве. На этот раз я выбрал для него программу саморазрушения. Я посылаю зашифрованный код, и элемент слышит уже не свои внутренние мысли, а мои - я играю с ним, но он этого не понимает. Смотри…
        В затылок мужчины вонзился тонкий фиолетовый луч. И тут же лицо исказилось гримасой отчаяния, губы болезненно искривились, сжались кулаки.
        HD14 спокойно проговорил, растягивая слова:
        - Зачем тебе это все? Зачем тебе этот мир, лишенный смысла? Никому не нужна твоя правда! Мир лишь бессердечная иллюзия бога, он полон страданий и слез. Люди не властны над своей судьбой…
        Мужчина скорчился, упав головой на руки. Сквозь зубы он повторял слова оператора. Половину слов было невозможно разобрать. Казалось, что мужчину сжал огромный кулак, и теперь ему трудно дышать, шевелиться, говорить… Он полностью лишился воли.
        - Зачем?.. Зачем мне этот мир?.. Мы не властны над своей судьбой… - простонал он.
        - Элемент напуган. Несколько лет программа вводила в его подсознание мысль, что он гениальный писатель. Но на самом деле он носитель программы неудачника. Я лично ее активировал. Он входит в тот предусмотренный процент элементов, которые самостоятельно прекращают свое существование под воздействием заложенной программы. И вообще, я считаю, что биологические особи пятой расы не очень удачный эксперимент Создателей. Очищение планеты от гуманоидной биомассы разгрузит всю Систему и высвободит мощную энергию, необходимую для построения нового, более увлекательного и совершенного мира.
        - Программы самоуничтожения элементов многообразны,  - тихо заметила EV21, не отрывая глаз от сжавшегося в комок человека на экране.
        - Программа не ошибается. Я активирую код смерти - программу саморазрушения. Сознанием каждый человек понимает, что смерть - это не выход, но сделать что-то все равно не в силах, он сделает то, что ему прикажет его внутренний голос. Как ты понимаешь, его внутренний голос в данной ситуации - это я.
        - Что ты хочешь от меня Бог? Где ты? Почему ты молчишь? Я ненавижу тебя!  - прошептал НD14, спокойно глядя на Мартина.
        Человек выкрикивал те же слова, наполняя их невыносимой болью, переживая эту боль. EV21 смотрела на экран и ощущала, что происходит что-то, что происходить не должно. Ей казалось, что была совершена какая-то ошибка, что это должно прекратиться сейчас. Это был ее первый опыт морального уничтожения, причем она понимала, что HD14 специально растягивает процесс, дабы сделать его нагляднее.
        - Ну вот, посмотри, элемент вполне готов к разрушению,  - НD14 указал на монитор.  - Теперь можно приступать к решительным действиям и подключить к процессу программу Демона.
        Он секунду смотрел на EV21, а затем добавил:
        - Ну же? Выполняй.
        EV21 начала набирать комбинацию на пульте управления. Она ощущала непривычную растерянность.
        Демон модификации DV66 как обычно материализовался из воздуха. Было видно, что человек ощущает его присутствие, но уже находится слишком далеко за гранью здравого смысла, чтобы предпринять какие-то действия.
        - Повешение - распространенный и эффективный способ,  - заключил НD14.  - Не так уж мучительно, насколько мне известно. Обычно у самоубийц ломаются шейные позвонки, а это означает мгновенную смерть безо всяких ужасов медленной гибели без воздуха.
        DV66 умело закрепил веревку и приблизился к молодому человеку. Он легко слился с его телом. Теперь человек выполнял все, что хотел Демон. Он бессознательно, тупо глядя перед собой, продел голову в петлю. Его губы механически продолжали повторять слова, подсказанные НD14:
        - В этой жизни нет смысла, только пустота и страдания… Пора покончить с этой с бессмысленным существованием…
        Демон DV66, отделившись от безвольного тела самоубийцы, резко ударил ногой по стулу, выбив опору из-под ног Мартина. Тот попытался ухватиться руками за веревку, которая затянулась на горле, и дергал ногами, будто пытаясь найти призрачную опору, которая теперь связывала его с жизнью.
        НD14 и EV21 смотрели на окончание мучений Мартина.
        - Итак, теперь ты видела программу саморазрушения. Люди именуют их злыми духами. Данная программа изначально настроена против человеческого рода. В прошлых воплощениях для его уничтожения мы применяли другие методы.
        - Что же он, интересно, писал?  - спросила EV21, задумчиво осматривая смятые и разорванные листы бумаги, разлетевшиеся по комнатке.
        - Он разорвал свои опусы в клочья, но, если тебе интересно, можем посмотреть его записи.
        - Не стоит, мне не хочется смотреть на его муки,  - тихо ответила EV21.
        - Все же предлагаю отправиться туда, мне необходимо удостовериться, что данный элемент уничтожен. Вполне вероятно, Отступник может проявиться в данном секторе для его спасения.
        - Материализация мыслеформ?  - озадаченно спросила EV21. Ей еще не приходилось перемещаться в реальность этой Системы, разве что наблюдать через монитор за происходящим.
        - Мы телепортируем себя в данный сектор через шлюз,  - покачал головой HD14.  - У меня есть код доступа в Систему.
        Он сосредоточенно ввел на пульте многозначный код, и неожиданно для EV21 привычный экран наблюдения вдруг расширился, представляя собой бесконечное пространство. НD14 и EV21 шагнули через границу, разделяющую рабочий сектор и иную реальность, и исчезли - телепортация совершилась. Они оказались в комнате Мартина Хьюза. Его тело продолжало безвольно висеть над полом, и EV21 старалась отводить взгляд от той части комнаты.
        - В понимании элементов мужского вида Системы, ты просто красавица,  - удивленно проговорил НD14, оглядывая напарницу. Сейчас, оказавшись в человеческой реальности, они преобразились в образы данной Системы.
        - Программа этого элемента не входила в общий сценарий?  - уточнила EV21, подняв с пола кусочек бумаги, исписанный мелким почерком.
        - Ты не помнишь? В данном воплощении он должен был быть разрушен в возрасте трех лет. Но я перепрограммировал его, и теперь он копирует программу своего прошлого воплощения… Многие элементы с программой гениальности завершали свое физическое существование самоуничтожением,  - проговорил HD14, осматривая обшарпанные стены и корешки книг, разбросанных по всей комнате.  - Это интересное отражение нашей экспериментальной деятельности. Особи творческого, скажем даже, гениального типа, действительно обладают способностью лучше чувствовать присутствие управляющих структур. Ты ведь сама была свидетельницей того, как он почувствовал наше присутствие, и начал вглядываться в зеркальное отражение. Такие возможности играют с этими людьми злую шутку. Они, с одной стороны, лучше чувствуют мир вокруг, понимают то, чего не понимают и не видят другие элементы Системы. Но болезненная восприимчивость истощает их нервную систему. Постоянное ощущение чужого присутствия, власти чьих-то сил над их жизнями, неоднозначность их предназначения - все это разрушительно влияет на элементы. Говоря языком людей, они сходят с ума.
Среди творческих особей этого вида было бессчетное количество вынужденных проживать свои жизни под личинами бродяг и алкоголиков. Так работает программа Создателя. Это естественный отбор, не больше, не меньше. У каждого свой путь.
        Оператор EV21 молча слушала, не переставая перебирать листки с записями Мартина.
        - Мы оба знаем: эта Система скоро будет разрушена, и альтернативы этому нет,  - рассудительно продолжал НD14.  - Я думаю, ее проблема заключается в противоречивости. Да даже в самом составе Системы: сочетания красивых и безобразных, толстых и худых, белых и желтых, умных и глупых, счастливых и несчастных…И так до бесконечности. Именно в разнообразии и противоречивости биомассы элементов выстраивается вся драматическая основа Системы. Им приходится играть роли в запутанной пьесе, никто из них не сможет самовольно отказаться от продолжения этой игры… Режиссер давно все решил за них.
        - А ты пробовал сам изменить программу отдельного элемента?  - спросила EV21.
        - Только при условии, что программа этого элемента не входит в общий сценарий.
        - Но, ты хотя бы желал когда-нибудь изменить этот сценарий?  - EV21 пытливо смотрела в глаза напарнику.
        - Да, побыть немного Создателем и решать судьбы элементов… Это было бы что-то! Но ты ведь понимаешь, что любое вмешательство приведет к сбою и повлечет за собой цепь обвалов, которая приведет к несанкционированному крушению Системы,  - НF14 сменил мечтательный тон на цитату из инструктажа.
        - Да я знаю, меня инструктировали,  - покорно кивнула EV21.
        - Каждое наше вмешательство регистрируется в центре. Это было бы самоуничтожением для любого из нас,  - добавил НD14 рассеянно.
        - Неужели элементы, пусть даже они настолько примитивны, не могут понять, что их ведут, ими управляют и контролируют? Почему они придумывают такое огромное количество несуразных объяснений своему существованию? Они верят в богов, пришельцев, в души предков, в дух леса и ветра, в дух животного и еще во много чего?  - EV21 высказала вопрос, который мучил ее на протяжении всего времени с момента перезагрузки в этой Системе.
        Сейчас, читая рассуждения Мартина, она снова ощутила, с какой страстью люди пытаются придумать смысл своего существования, и с каким страхом они бегут от реальности, выдумывая себе все новые и новые теории…
        - Это естественно, EV21. Эти программы сопровождают их жизнь с самого начала мира, целые тысячелетия. Они необходимы, так как дают ответы на вопросы, на которые невозможно найти ответ в системе человеческих ценностей. Эти теории создают баланс в их существовании. Кто они, почему они существуют, кто их создал, какова цель всего сущего? Я не знаю, что они будут делать, если кто-то скажет им, что они лишь экспериментальная площадка и скоро будут уничтожены за ненадобностью и неуспешностью их существования. Да, эти вопросы терзают их с самого рождения, но ведь они и спасают их, они дают им надежду. Надежда - странное изобретение человека, но она спасла многих из них от смерти. Они все предчувствуют правду, но никак не могут ответить на свои вопросы. Они рождаются и умирают, не переставая задавать этот главный вопрос: «Кто мы?»
        - И все же у них есть определенный коэффициент свободного выбора,  - растерянно проговорила EV21. Она никогда раньше не обсуждала ни с кем эти волнующие ее вопросы настолько открыто.
        - Мы контролируем информационное поле, то есть все идеи, мысли, их желания, эмоции и чувства, но никогда не открываем им весь смысл происходящего,  - НD14 рассеянно смотрел в окно на проходящего по улице молодого парня. Тот спешил, на ходу выкрикивая что-то в телефонную трубку и пытаясь отпить глоток горячего кофе из картонного стакана.  - Этот биологический вид полностью организуется и управляется программой Создателей, но ради существования этой цивилизации им дана иллюзия выбора и иллюзия свободы. Иначе не было бы никакого смысла. Свободный выбор - это лишь выбор индивидуальной программы, решение задачи, которая поставлена перед каждым элементом на определенной ступени развития. Эти программы прописаны нами. И, с точки зрения самого элемента, они не всегда удачны. Но им не остается ничего, кроме как подстраиваться под те условия, которые создали им мы. Посмотри, он так увлечен своей работой, он так переживает и торопится. Ему не нужно знать, что все это бессмысленно,  - НD14 качнул головой в сторону юноши. Тот остановился посреди улицы, пытаясь уловить лучший сигнал мобильной связи.
        - Гарри, ты где? Клиент у меня в кабинете!  - звучало в его трубке.
        - Да босс, я все прекрасно понимаю, через пять минут я буду в офисе… Конечно, я не подведу, сэр! Я понимаю, сэр! Да… Да, от этой сделки зависит будущее всего проекта. Я понял…
        - Они все время ищут смысл, причину, они идут к каким-то целям,  - задумчиво проговорил НD14.  - И этот элемент, что сейчас висит под потолком, он точно так же искал в себе очевидный ответ: «Смысла нет». Но ведь если найти его, то не останется ничего, кроме как прекратить существование? Выходит, что их постоянные поиски смысла - это определенная форма инстинкта самосохранения. Пока они задают себе эти вопросы, остается хотя бы маленькая вероятность, что они живут ради чего-то важного…
        НD14 говорил, не отрывая взгляда от парня с мобильным телефоном. Тот споткнулся и теперь чертыхаясь, вытирал с рубашки капли кофе.
        - Посмотри на него,  - проговорил НD14.  - Его программа не прописана в протокол общего сценария. Сделаем его пустышкой?
        - Что? Подожди, послушай вот это… - EV21 не слышала оператора, она была слишком увлечена чтением.  - Послушай!
        «Творец дает возможность рождается миллионам и миллионам душ - монадам. Каждая душа рождается в муках самопознания, проходит тернистый путь длиной в миллионы лет от почти неразличимой души камня, слабой души растения, неразвитой души животного и только потом вливается в человеческое тело. Это действие - первый шаг для осознания себя частицей Бога, частицей Творца. Творец ждет от нас, что мы поймем его замысел и присоединимся к нему. Наша первоначальная задача обустроить данный нам мир и идти по великой дороге познания себя, мира и Творца. Мы еще не проявились полностью, мы еще на стадии рождения, на пути становления. Мы лишь в младенчестве духа»,  - она читала увлеченно, не давая себе остановиться, будто боясь, что НD14 прервет ее на полуслове.
        - Он пытался вспомнить,  - задумчиво проговорил Оператор.
        - Что вспомнить?  - выдохнула EV21.
        - Вспомнить себя, вспомнить заложенную в него программу. Понять кто он, и зачем существует в этом мире. Он пытался, он упорный. Мне даже начал нравится этот человеческий элемент. Такой странный. Он не похож на большинство элементов своего вида. Он думает иначе… Но задействованная мною программа ведет его по ложному пути. Поэтому ему никогда не удалось бы прийти к истине. Поэтому все его мысли и идеи - это абсурд. Набор обрывочный мнений. Безнадежные попытки обрести смысл в бессмысленном мире,  - Оператор НD14 грустно усмехнулся.  - Посмотри, до чего его довели эти рассуждения,  - он кивнул головой в сторону тела Мартина.
        Он устало размял плечи, и присел на широкий подоконник.
        - Да… А нахождение в этом теле утомляет. Насколько несовершенны эти создания, это непостижимо. Избавим хоть одного от лишних мучений?  - НD14 чуть прикрыл глаза. EV21 видела, как в его зрачках меняются символы и знаки, наконец, он откинул голову.  - Готово! Смотри.
        Молодой человек с телефоном в руке все еще отряхивал некогда белоснежную рубашку. Напряжение и злость сползли с его лица, он как потерявшийся ребенок пошел вперед, то и дело оглядываясь на прохожих. Кофе тонкой струйкой лился из перевернутого стакана, но парень не обращал на это никакого внимания. В одно мгновение успешный партнер в шикарном костюме превратился в сбитого с толку беспризорного с заляпанной рубашкой.
        - Скажите, где я нахожусь?  - он опасливо приблизился к пожилому мужчине, читавшему газету.
        - Это Нью-Йорк молодой человек,  - тот строго посмотрел на парня из-под очков, ожидая подвоха.
        - Какое странное название. Никогда не был здесь… А какой сегодня день?  - озадаченно спросил парень.
        - Вот оно что, дорогой мой человек… Ну, сам прочитай,  - старик протянул парню газету, он уже начал догадываться, что перед ним либо сумасшедший, либо наркоман, которых среди современной молодежи становится все больше и больше.
        Парень недоумевающе посмотрел в газету. Его взгляд ненадолго задержался на фотографии нового мэра, но ни один заголовок не привлек его внимания. Он с удивлением смотрел на крючки и закорючки, покрывавшие добрые две трети листа.
        - Я не умею читать… - растерянно проговорил он.
        Неожиданно неловкую тишину разорвал звон мобильного, который юноша по-прежнему сжимал в кулаке. Он испуганно ткнул пальцем в одну из кнопок, не зная, чего ждать от этого неведомого монстра. И прислушиваясь, поднес трубку к лицу.
        - Спрашивают какого-то Гарри… - озадаченно проговорил он, протягивая трубку мужчине вместе с газетой. На его лице был написан совершенно детский страх и непонимание.
        Оператор НD14 торжествующе посмотрел на напарницу.
        - Они все ищут истину, им всем нужна цель, и они жаждут познать причину всего сущего. Как можно дольше оставаться детьми и просто радоваться существованию, ощущениям, а не умозрительным заключениям. Ведь кто-то из них придумал эту формулу: «Будьте как дети»…
        Он перевел взгляд на тело, замершее над землей.
        - Но этот элемент действительно настоящий неудачник. Я запустил в его программу вирус, который назвал болезнью ума. Тысячи и тысячи вечных вопросов и ни одного правильного ответа, тысячи и тысячи возникающих образов и противоречивых желаний. Кто устоит против самого себя? Ему не суждено узнать своего предназначения…
        - Так… Вот в чем заключается его Программа разрушения… - медленно проговорила EV21, начиная осознавать, что работа разрушительных механизмов уже давно стала частью жизни Мартина Хьюза.
        - В точку. Этот парень привык страдать,  - НD14 сделал шаг от окна, наступив на разбросанные листки.  - Многочисленным программам, направленным на разрушение человеческой особи, противостоит лишь одна единственная - программа физического выживания биовида. Выживать - это их основное занятие. Выживать - вот смысл их существования. Поэтому счастливы те, кто больше работает и меньше задумывается о мироздании. Они перестают выживать, и начинают искать смысл вечной борьбы за выживание…
        Он подошел к EV21, и легко дотронулся до ее плеча.
        - Мы должны возвращаться. Скоро прибудет проводник, который отправит энергетический модуль этого элемента в Хранилище.
        EV21 кивнула, но вдруг краем глаза заметила какое-то движение. Веревка, на которой было подвешено тело Мартина, с треском рвалась, волокна расходились, будто бы кто-то невидимый провел по ним острой бритвой. Парень с грохотом рухнул на пол и застонал.
        EV21 смотрела на происходящее расширенными глазами.
        - Что произошло?
        - Неудачи является лишь необходимой частью его жизненного пути,  - напротив нее стояло существо в светлых одеждах, под складками на спине угадывались мощные крылья.  - Я программа Ангела-хранителя модификации FR65, и этот элемент под моей защитой.
        - У этого элемента не предусмотрена подобная программа. Я лично удалил ее,  - жестко проговорил НD14.
        - Я был вновь подключен к защите данного элемента, когда ему исполнилось пять лет,  - спокойно отвечало создание, без тени страха или неуверенности глядя на Оператора.
        - Разрушение данного элемента санкционировано Центром,  - уже менее уверенно проговорил НD14.
        Ангел устало взмахнул крыльями, будто бы хотел немного размяться, и его белые одеяния преобразовались в простой черный костюм. Былой размах крыльев угадывался только в богатырской ширине его плеч.
        - Пока моя программа не отозвана, я не могу допустить физического уничтожения данного элемента,  - проговорил он, привычно присаживаясь на краешек стола.  - О, кажется, вернулась невеста моего подопечного.
        Ангел FR65 заинтересованно повернулся к входной двери. Было слышно, как проворачивается ключ в замке. Наконец, молодая девушка вошла в прихожую. Пару раз окликнув Мартина, она вошла в комнату и увидела его, лежащим на полу.
        - Да, ей часто приходится справляться с его проблемами. Иногда мне кажется, что эта девочка - тоже программа, посланная ему в защиту,  - Ангел улыбнулся и бросил взгляд на EV21. Казалось, он чувствовал себя все более уверенно. Перекинув ногу на ногу, он снова прислушался к происходящему в коридоре.
        - Слышите, прошелестел конверт под дверью? Это уведомление от издательства. Они согласны подписать контракт на его первую книгу,  - он переводил взгляд с EV21 на НD14, а те молча смотрела на Мартина и Аделину.
        - Почему они не видят нас? Это ты сделал?  - растерянно проговорила EV21, обращаясь к напарнику.
        - Нет, нет, это я. Ведь я призван защищать этого человека от излишних потрясений. Незнакомцы в его комнате после попытки самоубийства - это странно. Поэтому я решил, что слой защиты не помешает,  - спокойно проговорил Ангел FR65.
        Оператор НD14 перевел взгляд с Мартина и Аделин на Ангела.
        - Мы аннулируем вашу программу и разрушим данный элемент. Это странная… ирония. Ведь этот несчастный практически получил свободу от постоянных терзаний. Неужели сохранность биологической оболочки дает ему покой? В любом случае, то, что здесь произошло,  - действие против Создателя и всей Системы. Это не останется безнаказанным, я обещаю.
        НD14 сделал шаг назад и начал растворяться, становясь все прозрачнее, оставляя только очертания, а затем и вовсе исчезнув.
        - Ну что ж, всему свое время. Задача моей программы - сохранить жизнь этому объекту. И пока она успешно выполняется…
        Ангел еще некоторое время смотрел на сидящих в обнимку Мартина и Аделину.
        - Не торопись жить, Мартин, придет время, и ты все узнаешь,  - тихо проговорил он, проходя мимо пары, и растворился в стене.
        EV21 продолжала стоять у окна, как завороженная.
        - Возможно, это смысл их существования? Недоступный моему сознанию, сознанию НD14, даже сознанию Создателя? Откуда эти слезы у девушки? Почему они держатся за руки? Что им в соприкосновении рук? Нет, этих существ нельзя недооценивать. Те, кто могут находить счастье там, где ему просто нет места, заслуживают чуть более серьезного взгляда в их сторону…
        Она сделала шаг к окну и исчезла, не переставая смотреть на возлюбленных.
        * * *
        Волны бились о берег с отчаянной силой. Ветер рывками клонил ветви деревьев к земле, подгонял качку моря, подхватывал песок и щедро рассыпал его над островом. Океан шумел глубоко и грозно, будто бы каждый раз заново угрожая земле новым, особенно страшным и разрушающим набегом.
        «Началось»,  - прозвучало в голове Отступника.
        Он знал, что так будет, знал, что однажды застывшая гармония его мира будет нарушена. Это был знак того, что начались перемены. Что время ожидания подходит к концу, и впереди - новый виток жизни. Ветер становился все сильнее, он подхватил и закружил в вихре песок, листья, мелкие ветки. Отступник спокойно смотрел на этот маленький ураган. Он знал, что это не просто ветер. Он ждал.
        Воздух в вихре становился будто бы более густым, плотным и наконец обрел очертания высокой фигуры. В то же мгновение все стихло - перед Отступником стоял Ангел-хранитель FR65. Он был в своем человеческом обличии: строгий костюм, скрывающий очертания крыльев, гордая осанка, спокойный и прямой взгляд.
        Ангел FR65 окинул взглядом остров, затихающий шторм и кровавое солнце.
        - А твой мир не меняется, в отличие от внешней реальности. Мне нравится твое постоянство.
        - В отличие… - повторил Отступник, слово отозвавшись эхом.
        - Да, ты правильно меня понял. Время пришло. Я выполнил свою программу, я сопровождал Мартина Хьюза каждую минуту. Ты знаешь, что ему пришлось непросто, но я хранил его жизнь, удерживал, когда он готов был оступиться и подталкивал, когда он не решался сделать нужный шаг. Но сейчас время истекло, и я оставил его. Мартин больше не под моей защитой.
        - Что ж,  - глаза Отступника все так же изучали солнце и алые блики на затихающем океане,  - я знал, что ты доведешь дело до конца, знал, что в твоих руках Мартин будет под надежной защитой. Ты не удивил меня, и это хорошо. Сейчас настает время перемен. Не только в жизни Мартина, но, смею надеяться, в жизни человечества. Ты еще будешь вспоминать своего слабого подопечного, поверь. А сейчас, мне остается только сказать тебе: «Спасибо»,  - он протянул Ангелу руку.
        - Человеческие обряды?  - усмехнулся FR65, но все же протянул свою широкую ладонь в ответ, и осторожно сжал пальцы Отступника.
        - Они не так глупы. В них дышит история, в них дышит жизнь,  - губы Отступника тронула улыбка.
        - Я вижу, это не единственное, что ты перенял у людей,  - проговорил Ангел.  - Улыбающийся биоробот - редкое зрелище.
        - Невозможно полностью погрузиться в чужую жизнь и не стать ее частью,  - спокойно проговорил Отступник.  - Я беру лучшее от этой цивилизации..
        - Не сомневаюсь,  - кивнул FR65.  - Но сейчас мне пора.
        Легкий вихрь снова закружил песчаную воронку под ногами Ангела. Его статная фигура теряла плотность, распадаясь на мельчайшие частицы. Вместе с песком они взметнулись над землей и рассыпались с легких шорохом, когда ветер утих. Ангел исчез.
        Отступник глубоко вдохнул свежесть и закрыл глаза. Он тысячу раз представлял, выстраивал в своем сознании схему, по которой будет развиваться его план, когда настанет этот момент. Все было спланировано еще тридцать земных лет назад, когда он поднял легкое тело мальчика и вынес его из покореженного вагона поезда. Тогда каждое его действие, каждое движение отпечатывалось в памяти и меняло историю. Историю земной цивилизации и историю реальности Контроля. Он словно заново оказался там, ощутил небольшую, но ценную тяжесть детского затылка на своей ладони. Было много крови. Это было красиво, да, красиво - человеческое понятие, которое Отступник оценил и принял. «Красиво» и «страшно» часто идут бок о бок. Темная кровь, белый лоб ребенка, зеленая трава. Это было так.
        Тогда Отступник решил, что он пошел по правильному пути. Оставалось только вложить в этого мальчика возможность выжить. Он помнил, как серебряным светом блеснула небольшая капсула. Он вложил ее в раскрытый рот ребенка, и знал, что она раскроется в районе грудной клетки, когда придет время. Тогда она озарит исцеляющим светом тело выросшего ребенка, программа Воин Света будет активизирована, и Мартин обретет силу, способную перевернуть мир, качнуть чашу весов в сторону жизни, а не смерти.
        - Когда придет время,  - губы Отступника шевельнулись, повторяя эту простую мысль. Он улыбнулся, но глаза его хранили серьезность.  - Время пришло.
        Пора было действовать, и для начала, ему нужно было распрощаться с этим закрытым от глаз наблюдателей прекрасным, застывшим во времени мире. Отступник сосредоточенно воспроизводил в сознании нужные коды перемещения. Волны ударили о берег в последний раз, солнце упало в воду, и темнота оглушила Отступника.
        * * *
        Оператор EV21 находилась в ячейке операционного сектора. Она знала, что в ближайшее время никто из Операторов не появится здесь, а значит, и не помешает ей. На большом мониторе воспроизводились записи, сохранившиеся в архиве ее личной памяти. Прожитое оператором EV21 никогда не исчезало. Она любила включать пережитое на большом экране, чтобы еще раз проанализировать эти события, искусственным образом сделать себя сторонним наблюдателем собственного сознания.
        Она смотрела на экран, как если бы это был отрывок из фильма. Она изучала людей и их культуру, с интересом следила, как развивалась литература, кино, театр. Как вместе с эпохами менялись функции искусства, и как менялись сами люди. Кино - странная попытка биоэлементов сконструировать некую собственную реальность и задокументировать ее жизнь. Игра, в которую играют взрослые. Игра, которой начинают жить. Игра, из-за которой плачут и смеются эти странные существа, которых никогда ничего невозможно понять. Застывшая на экране вырезка из ее памяти походила на кадр из кинофильма. Это был момент, когда Аделина увидела Мартина на полу, с веревкой на шее, бледного, ничего не понимающего, испуганного. Она тут же бросилась к нему - недоступное биороботу желание прикасаться, находиться рядом.
        EV21 снова и снова пересматривала этот момент. Увеличивала и рассматривала лицо Аделины, искаженное испугом. В замедленном режиме следила, как слезы наполняют ее глаза, а затем, дрогнув, скатываются с длинных ресниц и катятся по щекам, оставляя соленые дорожки. EV21 пересматривала, как они обнимаются,  - изучала положение рук, пыталась осознать природу движений. Что им дает тот факт, что они находятся так близко друг от друга? Пыталась разобрать, какой скрытый смысл стоит за их нелепым разговором, за смехом и шепотом. Какую информацию они передают, просто глядя друг другу в глаза…
        Она понимала, что пятая раса сложнее, чем может показаться. Они могли делать что-то недоступное биороботу. Это была их слабость, но это было и превосходство. Они были необъяснимы, непонятны, а значит, непредсказуемы.
        Изображение застыло на экране: мужчина и женщина на полу в бедной комнате. Двери бесшумно закрылись за спиной оператора EV21. Ей нужно было обработать эту информацию, она медленно двигалась по коридору, стены которого были заполнены огромными экранами. Жизнь множества точек планеты фиксировалась и передавалась на эти мониторы. EV21 размеренно шагала вдоль стены, не отрывая взгляда от новых и новых кадров из человеческой жизни. Краем глаза она фиксировала в сознании картины происходящего.
        Она видела землетрясения. Люди, испуганно выбегали из домов, растерянно озирались, не понимая, где прятаться, как спастись, если сама земля сошла с ума. Она видела, как проснулся спящий вулкан, и огненные потоки лавы уничтожали все живое на своем пути. Она видела цунами и ураганы, с легкостью стирающие с лица земли целые поселения. Она видела столкновения машин, падения самолетов, людей, молящих о помощи. Она видела военные операции, террористические акты - люди убивали друг друга, это была их цель, и они проделывали это умело, хотя и не всегда с одинаковым равнодушием. Она видела эпидемии, голод и нищету, уносящие тысячи жизней. Она видела новые и новые смерти, и казалось, что все, из чего состоит человеческая жизнь,  - это нелепая и жалка попытка побороть неизбежную смерть.
        В одном из секторов она заметила величественную фигуру Оператора JР77. Он был так же строен и широкоплеч, как остальные биороботы мужского типа, но симметрия черт и совершенство телесного построения JР77 странным образом сочеталось с его маской, хранившей следы времени. Это было прекрасное лицо, но лицо не юноши, а старца. Морщины исчертили его лоб, окружили глаза и уголки рта, от этого казалось, что JР77 смотрит на собеседника с налетом осуждения или грусти. Зато это лицо было эмоционально, в разговоре JР77 поднимал с удивлением или серьезно сдвигал брови, кривил губы или растягивал их в улыбке… EV21 не знала, каким образом этот навык был приобретен, и как использовался, но ее восхищала необычность JР77. Его маска старения притягивала ее внимание и казалась EV21 прекрасной и странной на фоне идеальных лиц остальных Операторов.
        EV21 замедлила шаги, засмотревшись на профиль JР77, его быструю, сосредоточенную работу. Он переключался с одного события в мониторе на другое, с огромной скоростью фиксируя выводы о способностях и реакциях биоэлементов на те или иные раздражители. Вот он сделал еще несколько движений, и экран заполнился теми же видами катаклизмов, что передавались на мониторы в коридоре. JР77 повернулся, и его лицо на секунду изменилось - губы тронула улыбка.
        - Все происходящее - лишь Великая иллюзия Создателя,  - проговорил он и снова повернулся к пульту.
        EV21 не хотела уходить, она осторожно вошла в сектор и опустилась в кресло рядом с Оператором.
        - Мне неизвестно, каким образом, но это замечание оказалось напрямую связано с процессами, происходящими в моем сознании,  - тихо проговорила она.
        - Люди называют это более наивно: «Ты как будто прочитал мои мысли!»  - кричат они.
        JР77 усмехнулся.
        - Нелепое, но такое верное выражение,  - добавил он.  - Не находишь?
        - Да, верно,  - EV21 бросила взгляд на монитор.  - Я знаю, что все происходящее - замысел Создателя. Но в данной Системе такое великое множество программ страданий биоэлементов, столько негативной энергии, боли, словно это плата за право самого существования этого мира,  - она несмело затронула тему, больше всего занимающую ее мысли.
        JР77 спокойно подошел к экрану и легко пробежался пальцами по пульту управления.
        - Эта система - лишь упорядоченная Создателем материя. В ее схему нагнетается как энергия созидания, несущая свой код информации, так и энергия разрушения со своими информационными заданиями. В результате возникшей вибрации появляется возможность конструировать миры. Отработав свои программы, эти массы энергий заменяются следующими. Вот посмотри сюда,  - под его пальцами возникло и исчезло несколько кодов, моменты разрушений, заполнявшие экран, сменились новыми кадрами человеческой жизни.
        EV21 с удивлением всматривалась в каждый небольшой фрагмент, и ее наполняло странное ощущение, незнакомое ей ранее. Она смотрела на экран и понимала, что не может оторваться. Ей хотелось оказаться рядом с этими людьми, разделить с ними эти моменты. Она смотрела, но хотела ощутить.
        Ощутить брызги прибоя на коже загорелых ног. Как дети, что, счастливо смеясь, бегали вдоль берега моря. Их переполняла энергия, их переполняла жизнь. Они взмахивали руками, и поддевали пятками морскую пену. Набирали ее в ладони и выдували друг на друга, изо всех сил округляя щеки. Они передразнивали крики чаек и запускали в воду мелкие камни, споря, чей снаряд улетел дальше и задел самую большую, самую горбатую волну. Они распространяли счастье, и EV21 понимала, что это не просто человеческая природа. Системе нужна была эта энергия, и тонкие фиолетовые лучи, проникавшие в головы детей, были тому подтверждением.
        Она перевела взгляд на другой фрагмент огромного монитора. И снова будто бы окунулась в новую реальность. Она слышала шорохи программок в руках людей, шепот множества губ, нестройные, но уже величественные звуки оркестра. Это были звуки необходимые, неотделимые от театра, предвосхищающие глубину тишины и отчетливость первых нот. Как странно звук и свет связаны в этой системе… Свет погас, а вместе с темнотой пришла тишина. И голос певца сначала окутал сидящих в зале, а затем захватил, поразил величием. EV21 вглядывалась в лица зрителей, в них читалось потрясение и счастье. Певец излучал энергию, а его голос был способом передать ее, распространить. EV21 видела тонкий фиолетовый луч, проникающий в затылок певца.
        EV21 обратилась к новому фрагменту, ощущая, что энергия затрагивает и ее, желая получить еще небольшой заряд. Она видела напряженные лица и сосредоточенность на лицах людей. Они собрались вокруг большого экрана, и всматривались в 3-D модель величественного здания. Они касались друг друга локтями, кто-то почти лег на стол перед экраном компьютера. Это был процесс создания музея современного искусства, они работали над этим проектом почти год и, наконец, разработали уникальное строение.
        - Ну что, друзья? Это будет памятник культуры, а наши фамилии будут заучивать студенты,  - тихо говорит один из них, и комната взрывается счастливым хохотом.
        Создание искусства - это воплощение энергии в предмете. Возможность сохранять ее и передавать во времени. Фиолетовые лучи проникали в затылки счастливо смеющихся архитекторов.
        Еще один фрагмент - EV21 скользнула взглядом к новой рамке видеоизображения. Свежий воздух врывался в раскрытое окно и смешивался с запахом краски. В совершенно пустой комнате, где пол был застелен газетами, мужчина и женщина взялись за кисти.
        - Ты уверена, что получится здорово?
        Вместо ответа она легко макнула кисть в красную краску и со смехом махнула ею в сторону парня. Футболка и старые джинсы тут же покрылись россыпью красных крапинок. На секунду лицо мужчины вытянулось в удивленной гримасе, отчего смех девушки сделался еще более заливистым и громким.
        - Говорю же, просто брызгай на стены тем цветом, который нравится. И не бойся испачкаться. Видишь, беречь одежду уже бессмысленно!  - объяснила она, деловито набирая новой краски.
        - Кажется, я понял,  - он хитро улыбнулся, и тут же окунув кисть в краску, быстро мазнул ею подругу.
        - Ах так?  - она снова рассмеялась.  - Ну, держись!
        Это был настоящий бой, брызги краски летели во все стороны. Наконец, в стену ударилась целая банка, раскинув на белом фоне ярко-желтый цветок кляксы. За ней полетела новая.
        EV21 следила за тонкими лучами, проникающими в головы пары. Молодожены, которые будут рассказывать детям, какой дизайнерский ход придумала их талантливая мама, чтобы не ссориться с папой из-за выбора цвета. Энергия, которая будет передана детям, энергия, незаметно наполняющая Вселенную. EV21 понимала, что смех этих молодых влюбленных - значительный вклад.
        EV21 не отрываясь следила за фигурами на экранах, не ощущая, сколько времени прошло. Она чувствовала странное давящее чувство в области горла и не могла понять, какие неполадки во внутренней управляющей системе могут повлечь за собой столь странные ощущения…
        - Да. Видеть такое гораздо приятнее,  - проговорила она наконец.
        - Этот вид гуманоидов все время живет на краю бездны, отсюда врожденный страх перед миром, перед программой Бога и программой Дьявола, перед самим собой, отсюда их постоянные поиски ответа на единственный вопрос: «Почему?» Но великий путь каждого отдельного элемента от бессознательного ничто, до осознанного Я лежит через прохождения всех этапов. Накопление необходимого познания и опыта элемента невозможно без познания страдания и боли, но так же оно невозможно без познания радости и счастья.
        - Я не знаю, будет ли уместен мой вопрос. Но я все же задам его вам. Почему вы носите маску пожилого элемента?  - EV21 решительно смотрела на JР77, почему-то ей казалось, что она двигается в запрещенном направлении.
        - Мне необходимо чувствовать движение времени. Моя маска говорит о том, что я иду вперед, а не стою на месте. Это смысл существования - идти вперед,  - спокойно ответил JP77, и его черты снова тронула улыбка.
        - Сколько вы здесь служите?
        - Уже две цивилизации,  - проговорил JР77.  - После крушения третьей цивилизации я перешел из сектора разрушения в сектор конструирования. Мы участвуем в сотворении Системы согласно программам Создателей. Все, что существует в данной Системе, есть лишь отображение созданного нами виртуального плана. Поэтому элементы так похожи на нас, а мы - на них. Работая с этими существами столь долгое время, я действительно немного стал человеком. Но вы, наверное, и сами заметили, мимика - это приобретенный навык.
        - Да. И мне кажется, что это потрясающе. Хотя я не совсем понимаю, почему. Ведь это довольно примитивный механизм коммуникации. Он избыточен… Возможно поэтому так затрагивает меня. Он не необходим, но прекрасен. Странно… В последнее время я все чаще ощущаю себя странно, глядя на биоматериал. Элементы кажутся мне сложнее, чем они, очевидно, есть на самом деле…
        Оператор посмотрел не нее с интересом.
        - Не думаю, что кажутся. Хотя… Я, наверное, единственный из Операторов, кто еще верит, что этот вид сможет достичь более высокого уровня прогресса…
        EV21 снова обратилась к постепенно отключающимся картинкам на мониторе.
        - Если всей системой управляет Доминирующая программа, то на что способны сами элементы?
        - Их потенциал велик, очень велик, поверьте. Необходимо просто запустить программу «Золотой век». У элементов системы есть большой запас энергии, который способен воспринять данную программу. Этот этап ослабил бы влияние программ темных энергий, не выпускающих людей из-под своего контроля, ведь цель всех элементов одна - подняться из мрака небытия. Человеческая душа, проходя многочисленные воплощения, пытается исполнить программу восхождения от низших форм к высшим, и этот путь необычайно сложен и труден. Тяжелые испытания, познание и путь к совершенствованию…
        - Вы переживаете за них?  - спросила EV21, внимательно вглядываясь в многочисленные морщины на лице JР77. Ей показалось, что новая линия пролегла на его лбу…
        - Я один из немногих, кто был поднят из предшествующей демонтированной программы. Я прошел множество воплощений, и воспоминания о моих прошлых жизнях до сих пор хранятся в моем сознании. Возможно, поэтому мне не кажутся бессмысленными многие программы, которыми пользуются элементы пятой расы. Работая с человеческими элементами, я сталкивался с непонятными, но крайне интересными вариациями…
        - Например?
        - Программа любви,  - проговорил JР77.
        - Программа для примитивных цивилизаций, созданная для физического выживания биовидов… - заученно кивнула головой EV21.  - Я не понимаю,  - продолжала она,  - как этот инстинкт породил столько дополнительных значений? Он стал причиной огромного вклада в культуру биоэлементов. Он принял значение определенной моральной ценности. Я изучаю этот вопрос, но не могу прийти к однозначному ответу… Физическое выживание - единственный рациональный ответ…
        - Да… Верно… Мы давно отказались от любви, но эта программа все еще функционирует в данной системе,  - спокойно ответил JР77.  - Именно она может спасти их мир. Мы, представители технократической расы, неправы, когда с презрением относимся к этой цивилизации, в ней есть нераскрытый потенциал этой могучей энергии. Им нужна программа Спасителя - новая религия, вера в высший разум, вера в любовь и доброту, это сможет преобразовать всю их цивилизацию и обустроить новый мир.
        - Однако программа «Золотой Век» отменена,  - медленно проговорила EV21.
        - Да это так,  - резко ответил JР77, и немного помолчав, продолжал более тихо:  - Несколько попыток внедрить ее в Систему привели к сбою, но я верю в Создателей. Такого прекрасного мира я не видел в других Системах. Она дает столько возможностей человечеству, творить и быть счастливым, столько мощных разумных энергетических программ! Жизнь должна жить! Просто мне хотелось бы, чтобы человеческая история закончилась не разрушением, а восхождением… Ведь все мы знаем, что программа «Золотой Век»  - конечный и самый желанный этап всех программ…
        Он вновь умолк, глядя в экран. В самом его центре отразилась та самая картинка, которая не давала покоя памяти EV21. Мужчина и женщина на полу, их руки переплетены, а на лицах написано счастье.
        - Тебе надо прочувствовать этот мир,  - JР77 протянул EV21 шлемофон.  - Надевай, я наберу код материализации мыслеформ.
        В следующую секунду EV21 ощутила мощный порыв ветра и свежесть, ударившую в лицо. Перед ее глазами расстилался бесконечный мир гор, белые вершины переходили в синеву, спокойные и величественные изломы, плавные окружности озер, и взбитые, взлохмаченные облака. Горло сдавило желанием крикнуть, такого с ней не случалось никогда. Она раскинула руки и глубоко вдохнула горный воздух. Ее поражало совершенное несовершенство окружающего. Здесь не могло быть симметрии, каждый склон, каждый изгиб был не похож на другие, он был неповторим, и EV21 потрясало осознание этого.
        - Это совершенство, ты понимаешь? Совершенство!  - крик оператора JР77 донесся до нее словно раскатистое эхо.
        - Совершенство… - прошептала она одними губами.
        И вдруг все закрутилось, EV21 почувствовала, что срывается со скалы и летит в бездну, холодный ветер сменился жаром, а тишина гор - шумом волн и криком чаек. EV21 не могла долго стоять на песке, таким он был горячим. Кажется, она засмеялась, неловко переступая босыми ногами. «Засмеялась? Это невозможно. Биоробот не способен…»  - пронеслось в ее голове. Она ступила на мокрый песок и ощутила его прохладу. Накатившая волна намочила ноги, и качнула ее, потянув за собой.
        EV21 щурилась, прикрывая глаза рукой. Солнце было огромным и ярким, а небо такого синего цвета, о существовании какого, она даже не подозревала. Она поддела ногой набежавшую пену и сделал несколько шагов вдоль берега. Волна хотела снова окатить ее ноги, но EV21 ловко увернулась, отбежав дальше на берег. Она все шла и шла, то переходя на бег, то замедляясь, играя с набегающими волнами в догонялки. На ее лице сияла улыбка. Улыбка человека, не биоробота. Океан казался бесконечным, он уходил сразу в небо, минуя горизонт, и EV21 казалось, что так оно и есть, что время здесь перестало существовать, что законы физики не действуют, и что с ней происходит что-то неподвластное Создателям и уж точно неподвластное ей самой.
        - Ну, хватит, это еще далеко не все,  - голос Оператора JР77 донесся до EV21 откуда-то издалека.
        Она снова почувствовала, будто падает, но в следующее мгновение уже погрузилась в шум листвы. Ее окружал осенний лес. Каждый шаг отдавался шорохом хрупких листьев. Внезапно совсем близко, не обращая никакого внимания на EV21, прошли пара оленей. Она восторженно следила за их пластикой, их аккуратными и грациозными движениями. Странный звук заставил ее поднять голову вверх, туда, где сходились верхушки деревьев, образуя разноцветные узоры на фоне побледневшего неба. Там, высоко над землей летел клин журавлей…
        - Ну, вот и все,  - оператор JР77 смотрел на EV21 спокойно и мудро, его глаза чуть улыбались.  - Вам понравилось?  - JР77 видел, как что-то изменилось в лице EV21… Неуловимо поменялись ее черты, будто бы стали менее совершенными, и от этого более живыми.
        - Как гармонична биосреда этой Системы,  - EV21 говорила сдержанно, как прежде, но в ее голосе пряталась новая, ранее неведомая ей интонация.  - Точно великий художник поработал здесь!
        - Тысячи разнообразных программ создавали эти ландшафты и биологические виды. Создатель еще раз доказал, что он великий творец,  - кивнул JР77.  - Этот мир создавался тысячами архитекторов, из миллиардов проектов, модуляций, пластов. Он сложен и прекрасен. Это уже не просто запрограммированный мир и материализованная иллюзия, это созданная творцом реальность. Придет назначенный срок, и Создатели обязательно запустят программу «Золотой век». Мы считаем себя высокоразвитой цивилизацией, но я понимаю, что и наш многофункциональный разум слишком мал, чтобы понять Великий замысел Творца. Мы всего лишь часть программы, но только другого уровня…
        За спиной Оператора на огромном мониторе возникали и исчезали изображения создания Вселенной. Соединение мельчайших частиц, возникновение первых форм жизни, сложные формулы, связанные с воспроизведением реальности… EV21 смотрела на это, заново понимая величие замысла, частью которого она оказалась.
        Она уже покинула сектор и снова шагала вдоль по коридору, когда до нее донесся голос JР77: «Мы все включены в программу Создателей…»
        Ее привлек один из сюжетов, высветившийся на очередном экране. EV21 смотрела на маленькую девочку, спрятавшую лицо в колени. Она была совсем одна в огромном светлом зале, ее сдавленное всхлипывание отражалось от стен и отдавалось эхом. Вздрагивали худые плечики в гимнастическом трико, коленки уже вымокли от слез, на полу валялась в очередной раз не попавшая точно в руку лента…
        EV21 сделала движение ладонью, и изображение задвигалось с бешеной скоростью. Замелькали кадры, и наконец, жизнь за экраном снова потекла в нормальном ритме. Оператор перемотала реальность на десять лет вперед, и девочка преобразилась в юную девушку. Она стояла посреди огромного зала, гордо разведя руки, собираясь выполнить свою новую сложную программу. Глаза зрителей были направлены только на нее. С замиранием они следили за каждым ее движением, за каждым прыжком, каждым грациозным и стремительным поворотом.
        EV21 снова сделала быстрое движение рукой, проматывая вперед. И увидела девушку, стоящей на пьедестале. Из ее глаз снова текли слезы, но они то были слезы счастья. Она смеялась и плакала, посылая ликующим зрителям воздушные поцелуи, поднимая вверх, зажатую в кулаке золотую медаль. Маленькая девочка стала настоящей чемпионкой, и ей аплодировали стоя. Это было счастье без малейших примесей, и EV21 понимала это. Она в последний раз провела рукой на уровне экрана, возвращая все на прежние места.
        Малышка снова сидела в углу опустевшего зала, оплакивая неудавшийся элемент, свою неуклюжесть и усталость.
        - Не переживай девочка, я знаю, у тебя все будет хорошо… - шепотом проговорила EV21 перед тем, как снова двинуться вперед по коридору.
        Теперь ее лицо выглядит иначе. Секрет - в чуть дрогнувших губах, еле заметных морщинках, образовавшихся в уголках рта и глаз, а, может быть, в новом, непонятном сиянии из-под ресниц…
        * * *
        Мартин смотрела на спящую Аделину. Порозовевшая щека с подсохшими следами слез, припухшие веки и нос, губы по-детски раскрылись. Она часто напоминала ему ребенка. Своей непосредственностью и чистотой, заливистым смехом, умением радоваться самым простым вещам и верой в чудо. А еще - беззащитностью, ее хотелось оберегать. Да что хотелось, ее нужно было оберегать.
        - С тобой никогда не случится беды. С нами. С нами все будет хорошо,  - он осторожно провел рукой по ее щеке.
        Мартин ощущал странное волнение. Напоследок окинув взглядом свое отражение в зеркале, он прищурился, вглядываясь в собственные глаза, и сам себе коротко кивнул, будто бы разрешая идти. Привычно сняв ключи с крючка, который его заставила повесить Аделина, он шагнул в темноту коридора и гулко застучал подошвами новых ботинок, быстро спускаясь по крутой винтовой лестнице.
        Оказавшись на улице, он остановился, оглядывая машины, припаркованные около подъезда. Издатель предупреждал, что за ним будет прислана машина, и Мартин искал глазами привычное желтое такси. Он с усмешкой посмотрел на длиннющий лимузин, из которого вышел скучающий водитель и задымил сигаретой, то и дело поглядывая на часы. Увидев Мартина, он поспешно отбросил окурок и приподнял козырек форменной фуражки.
        - Мистер Хьюз?
        - Да, а вы… простите?  - Мартин мучительно пытался вспомнить имя этого человека, который откуда-то его знал.
        - Энтони. Нам стоит поспешить, чтобы успеть к началу вечера. Лимузин производит впечатление, но это не самая маневренная машина, что мне приходилось водить, сэр,  - с улыбкой объяснил водитель.
        - Так вы за мной?  - рассмеялся Мартин,  - никогда бы не подумал, что им придет в голову высылать за мной лимузин.
        Он ловко открыл дверь, опередив своего услужливого водителя, и уселся на просторное сидение.
        Окно их квартиры светилось теплым желтым светом - уходя, Мартин оставил ночник. Аделина спала, свернувшись калачиком. На ее лице отражались переживания, что пришли к ней в сновидении. Не просыпаясь, она прошептала: «Бог, не разлучай нас…» Она часто говорила с Богом в такой манере. Обычные слова были ей понятнее и ближе молитв, и Бог представал в ее сознании как некто, с кем можно разговаривать просто - он не обидится и все поймет. Это же Бог, он любит ее и может простить что угодно, если это потребуется…
        Она повернулась во сне и страдальчески изогнула брови.
        - Мартин, осторожнее…
        * * *
        EV21 вернулась в сектор контроля как раз вовремя. Войдя, она тут же увидела оператора НD14, деловито набирающего что-то на пульте управления. На экран проецировались координаты и комбинации цифр, значение которых были неизвестны EV21.
        - Элемент X47565 обнаружен в секторе S685494,  - доложил механический голос системы наблюдения.  - Программа Ангел Хранитель модификации FR65, ранее сопутствовавшая пребыванию элемента в системе, уже аннулирована.
        - Покажите его,  - холодно проговорил НD14.
        EV21 стояла позади, наблюдая за происходящим из-за спины НD14. На экране появилось смутное изображение.
        - Темно… - с неприязнью пробормотал НD14.
        Наконец, человек, за которым так пристально следили две пары глаз, вынырнул из темноты в свет фонарей. Худощавая фигура, аккуратный костюм, приглаженные волосы, немного рассеянный вид, но острый взгляд. Это был Мартин…Операторы молча смотрели на его молодое лицо, смущенную улыбку, быстрые, чуть скованные движения. Вот он обменялся парой фраз с водителем, недоуменно пожимая плечами. Вот, сел в лимузин и захлопнул дверь.
        - Учетная запись - Мартин Хьюз, элемент X47565 подлежит разрушению,  - раздался голос датчика системы наблюдения.  - Приказ отдан оператором НD14, согласован с Главным Оператором.
        - Все верно,  - откликнулся НD14,  - но наша главная цель - Отступник…
        Он набрал несколько кодов, и изображение с Мартином, сидящим в лимузине, исчезло. Вместо него на экране высветился знакомый зал, и лицо Главного Оператора.
        - Найден элемент X47565 Мартин Хьюз, подлежащий уничтожению,  - отчеканил НD14.  - Как вам известно, он не несет никакой ценности, он лишь наша связь с Отступником, который выступил против Системы, сохранив жизнь этому элементу.
        - Не упускайте его из виду, процесс уничтожения может быть запущен. Отступник вряд ли обнаружит себя раньше, чем жизнь этого элемента окажется под угрозой.
        На экране появилось лицо Главного Хранителя.
        - Операция по обнаружению Отступника - ваша ответственность,  - обратился он к НD14.  - Как только нам поступит ваш сигнал, мы немедленно приступим к его ликвидации.
        Оператор НD14 склонил голову в молчаливом согласии. Главный Хранитель коротко кивнул в ответ, и экран связи погас.
        Только теперь EV21 решилась заговорить. Она помнила разговор об Отступнике в самом начале ее пути, но все же произнесла:
        - Отступник… кто он?
        - У тебя есть все данные о нем,  - сухо проговорил НD14.
        - Просто хочется понять. Это тот самый биоробот, что ослушался приказаний Системы и все это время скрывался в альтернативной реальности?
        НD14 сосредоточенно набирал команды на пульте управления и отвечал деловитой скороговоркой.
        - Да, ты верно воспроизводишь информацию. Отступник - это бывший Оператор архива МG76, некоторое время назад он покинул станцию, скрывшись в Системе. Тогда он был переведен в разряд Отступников, кем и остается по настоящее время. Операторы поиска были не в состоянии обнаружить его.
        - Да, я помню. Но в моей памяти нет ответа на вопрос: по какой причине он покинул станцию?  - снова спросила EV21.
        - По какой причине происходят многочисленные сбои?  - НD14 повернулся к EV21.  - Только по причине индивидуального несогласия программы элемента с принципами Системы. Операторы подобные этому, иными словами, отступники, сталкиваются с противоречием их индивидуальных программ с действительностью, в которой они должны существовать. Как правило, это объясняется сбоем в их программном коде. Грубо говоря, отступники - это ошибки Системы. Они не жизнеспособны и, вступая в противоречие с Главными Принципами Мироздания, как правило, вскоре подвергаются перезагрузке. После этого они продолжают работу внутри Системы, но с чистого лица, заново получая всю информацию и приобретая опыт. Но этот случай отличается. Сбой в системе элемента, ранее именовавшегося МG76, произошел не по ошибке программирования. Его программа была изменена посредством влияния энергии элементов пятой расы. Можно сказать, что он стал больше похож на человека, чем на биоробота. Его поступки продиктованы странными мотивами, я подозреваю, что его интересует запуск программы «Золотой век». В любом случае, еще ни одному биороботу не
удавалось уйти из под контроля Системы. Эти попытки безнадежны. Отступники - это глупцы, герои-одиночки, обреченные на провал. В мире людей существует миф о Прометее, операторе Отступнике, который функционировал на начальной стадии становления пятой цивилизации.
        - Но как это возможно? Код индивидуальных решений давно стерт во многих Системах… - удивленно спросила EV21.
        - Он слишком долго работал в архиве, я думаю, он сумел расшифровать многие коды Системы. Решающую роль в его отступничестве сыграло влияние человеческой расы. Он практически слился с жизнью элементов, за которыми вел наблюдение. Сейчас, насколько я понимаю, его ведет желание помочь людям. Он совершил акт неповиновения Системе, когда узнал об отмене запуска программы «Золотой век». Думаю, он отдает себе отчет в том, что победить Систему невозможно, но это типичная черта человеческого элемента - действовать, несмотря на очевидный неудачный исход, пытаться действовать, опираясь на индивидуальные решения, не понимая, что каждый виток изменения Системы давно предопределен и запрограммирован.
        - Что будет с Отступником, когда мы его выследим?  - тихо спросила EV21.
        - Уничтожение. Это очевидно,  - ответил НD14, не отрываясь от происходящего на экране.
        - Что ты делаешь сейчас?  - EV21 заглянула ему через плечо.
        - Запускаю процесс разрушения,  - он продолжил набирать коды, легко проводя пальцами по поверхности пульта.
        - Ну вот, подходящие элементы… Соответствуют необходимым параметрам,  - удовлетворенно проговорил НD14, выводя изображение на экран.
        В свете фар вечерняя дорога блестела мокрым асфальтом. В стройном потоке машин выделялся большой черный джип, то и дело увеличивающий скорость. Он неаккуратно маневрировал, обгоняя и перестраиваясь из ряда в ряд, то и дело заезжая на ограничительную полосу. Вот, джип пронесся на красный, чуть не сбив женщину, переходящую дорогу. Так отпрянула, по асфальту рассыпались ярко оранжевые апельсины, которые она несла в бумажном пакете…
        - Увеличь,  - попросила EV21.
        Оператор НD14 кивнул и сделал приближающее движение рукой. Точка наблюдения переместилась в салон автомобиля. EV21 увидела трех молодых парней. Каждый держал в руках банку с пивом, рядом с ручкой переключения передач была втиснута картонная коробка с еще непочатыми банками. Из динамиков били басы, сопровождая неразборчивую ругань репа. Парни синхронно качали головами в ритм трека. Тот, что вел машину, потянулся к зажигалке и в этот момент чуть было не сбил женщину на переходе.
        - Твою мать! Тварь, куда тебя несет?  - он высунулся из окна и орал, несмотря на то, что испуганная женщина осталась далеко позади. Салон машины наполнился одобрительными воплями его дружков.
        Оператор НD14 снисходительно наблюдал за происходящим. Повернувшись к EV21, он поймал ее вопросительный взгляд.
        - Ты хочешь спросить, почему я выбрал именно этих? Нет, я не ошибся, это те элементы, которые исполнят наш приказ. Это элементы низшего уровня, они не могут отличить собственный выбор от навязанного им решения стороннего воздействия. Для них любое желание, каким-либо образом возникшее в их сознании, принимается как свое личное и выполняется без аналитики. Это их первое воплощение в Системе, очевидно, что они совсем недавно поднялись на уровень человеческого вида.
        Он начал программировать, и уже не поднимал головы от пульта. EV21 наоборот впилась глазами в экран.
        Парни по-прежнему тянули пиво и курили. EV21 вглядывалась в их лица. Она заметила, что водитель вдруг перестал скалиться в улыбке, его взгляд остекленел. В его голову вошел тонкий фиолетовый луч, почти одновременно фиолетовые лучи проникли и в головы его дружков. Парни становятся сосредоточенными, их лица обретают новое выражение бесстрастной жестокости.
        Один из них, с выбеленными мелированием волосами и угреватым лицом, достал из-под пассажирского сидения черную сумку, расстегнув молнию, извлек на свет автомат.
        - Кажется, пора использовать по назначению,  - проговорил он, и его пустое лицо озарилось подобием улыбки.
        - Черт, Рони, ты прав! Сколько можно разъезжать по городу? Пора поразвлечься и подзаработать,  - в остекленевших глазах его друга заплясали холодные огоньки.
        - Нам нужен какой-нибудь богатенький урод, тогда можно будет оттянутся уже при бабках и в более приятной обстановке,  - поддакнул им третий с заднего сидения и тут же подался вперед, увидев впереди сверкающий лаком черный лимузин - Смотрите!
        - Чего ты ждешь, давай сейчас!
        - Давай, Рон, покажи лоху, что на дороге не он главный!
        - Стреляй! Стреляй, Рон!
        - Стреляй! Стреляй!
        Машина наполнилась подбадривающими воплями, которые перетекли в ровное скандирование: «Стреляй… Стреляй! Стреляй… Стреляй!»  - парни качались и толкали Рона, руль ходил ходуном, а ритм скандирования все нарастал. Рон уже опустил стекло и, высунувшись из окна, целился в черный лимузин, что вот-вот должен был остановиться, чтобы пропустить людей на переходе.
        - Стреляй!  - парней трясло, как в горячке, они хватали Рона за куртку, желая растормошить, торопя его. Тот огрызался и посмеивался, старательно направляя ствол автомата в окно лимузина.
        - Да отвали, Джо, чего ты прицепился?  - Рон дернул локтем. Пока они переругивались, загорелся зеленый свет, и соседние ряды машин двинулись вперед.  - Черт! Упустил из-за вас! Быстро за ними! Джо, гони!
        Джо, хохоча, вдавил педаль газа в пол. Они неслись на бешеной скорости, обгоняя и толкая бампером соседние машины. Так гоняют расшалившиеся мальчишки на картинговых гонках, с той лишь разницей, что в руках этих мальчишек были жизни людей и они не собирались шутить. Где-то позади раздались звуки полицейской сирены, но парней это только больше завело.
        - Я их вижу! Брат, война началась! Давай, Рони, я подстраиваюсь позади этого ублюдка. Не промахнись, а то я сам тебе вломлю!  - Джо орал, перекрикивая оглушающую музыку.
        - Марк, подержи мое пиво. Я не собираюсь облажаться во второй раз…
        - Притирайся к нему справа, Джо. Водила охренеет, когда увидит большую пушку!  - хохотнул Марк.
        Но лимузин снова дернулся вперед, опережая джип.
        - Чертовы недоноски,  - процедил сквозь зубы водитель Энтони.  - Не знаю, что им от нас надо, сэр.  - обернулся он к Мартину,  - Скорее всего, эти идиоты просто пьяны в стельку.
        Мартин оторвался от занимавших его мыслей и, глянув назад, увидел дуло автомата.
        - У них оружие! Уводите машину! Быстро!  - Мартин кричал, падая ничком на пол. В следующую секунду тишину шикарного салона разорвала автоматная очередь. На Мартина полетели осколки. Лимузин повело в сторону, его занесло влево, затем вправо. Мартин понимал, что водитель больше не контролирует машину. Сильно тряхнуло - бампер лимузина ударил в джип.
        Парни в джипе улюлюкали, празднуя победу над «мажором». От удара Джо выпустил руль, и джип на полной скорости влетел в стеклянную витрину супермаркета. Машина заглохла, повалив несколько стоек с консервами. Перепуганные покупатели прижались к стенам. Кассир тянулся трясущейся рукой к тревожной кнопке.
        Парни вывалили из покореженной машины. У Рона был разбит лоб, кровь заливала глаза, он утирал ее рукавом, и дико озирался по сторонам, пытаясь понять, что произошло. Джо растирал ушибленную руку, Марк недовольно осматривал футболку залитую пивом.
        - У меня все шмотки мокрые!  - недовольно заявил он,  - Что за фигня?
        - Тачка разбита! О чем ты, придурок?!  - заорал Джо, наконец осознав, что произошло.  - И что теперь делать?  - тупо проговорил он, глядя прямо перед собой.
        - А ты не догадываешься?  - Рон потряс автоматом, который все еще оставался у него в руках.
        Перепуганные посетители магазина вжались в стену.
        - Да вы ни при чем, валите отсюда!  - зло крикнул Рон, угрожающе поводя стволом
        Люди бросились к выходу, толкаясь и падая. Через минуту магазин опустел.
        - Мы должны завалить ублюдка!  - Рон подошел к багажнику дымящегося джипа и достал из него пару бейсбольных бит.
        - Замочим урода!  - радостно заорал Марк.
        - Люблю мочить богатеньких!  - подхватил Джо.
        Они двинулись на улицу, сбивая битами жалкие остатки витрины.
        * * *
        Мартин осторожно поднял голову, и увидел спину водителя. На его пиджаке остался ровный ряд клочковатых дырок. Энтони упал головой на руль, а лимузин продолжал нестись по дороге, виляя то вправо, то влево.
        - Энтони!  - Мартин подполз к водителю, и дотронулся до его плеча.
        Энтони завалился на бок. Мартин судорожно схватился за руль.
        - Энтони! Энтони, очнись!  - он бессмысленно тряс мертвого водителя,  - Энтони, стена!
        Лимузин съехал с проезжей части и летел в кирпичную стену старого здания.
        - Энтони!  - закричал Мартин и услышал звук удара. Он успел закрыть глаза, а когда открыл их, голова болела и кружилась. Его замутило.
        «Открыть дверь. Открыть дверь…»  - пульсировало в мозгу. Он какое-то время пытался вспомнить, как это делается, наконец, нащупал ручку двери и вывалился на грязный асфальт.
        * * *
        Операторы EV21 и НD14 внимательно следили за происходящим. На огромном экране Мартин с разбитой головой пытался встать на ноги, но снова и снова падал на асфальт.
        - Необходимо направить туда наших исполнителей,  - проговорил НD14, и его пальцы забегали по пульту управления.
        Трое парней уверенно двигались в сторону заброшенного здания. В их низкие лбы упирались тонкие фиолетовые лучи, направляющие каждый их шаг.
        - EV21, проверь отчетность по операциям разрушения,  - обратился НD14 к напарнице.
        EV21 перешла к другому монитору. На нем светилась красными и зелеными точками подробная карта сектор. Зеленые точки то и дело меняли цвет на красный, знаменуя уничтожение очередного элемента.
        - В данном секторе за утвержденный период разрушению подверглось 14 746 элементов. За эти сутки предстоит подвергнуть разрушению еще 25 673 элементов,  - проговорила EV21.
        - А что там по интересующему нас в данный момент биоэлементу?  - равнодушно уточнил НD14.
        - Уничтожение элемента X765353 - Мартина Хьюза состоится в секторе C98760001. Заброшенная автомобильная свалка,  - ответила EV21, сверившись с информацией на мониторе.
        - Отлично, наши исполнители уже почти там,  - отозвался НD14.  - Можем продолжать наблюдение.
        - Да, конечно,  - EV21 спокойно подошла к монитору наблюдения, ее лицо оставалось безмятежным, разве что в глазах мелькнула тревога…
        На экране было видно, что Мартин лежит без движения около изуродованного столкновением лимузина. Вокруг его головы уже образовалась лужа крови.
        * * *
        Темнота казалась чем-то осязаемым, она как тяжелое одеяло покрыло все его тело. Он напряг глаза и смог различить белую полосу над собой. Пошевелил пальцами руки, и провел по лицу, сгребая трубки и датчики, прикрепленные к его вискам, вставленные в нос, в рот. Глаза начинали видеть все лучше, и Отступник уже мог различить, что над ним - простой белый потолок, справа - приоткрытое окно, из которого на стену падает полоска света. Луна, а может быть уличный фонарь - ему было трудно разобрать. Оживающий слух вычленил сбивчивое пиканье аппаратов. Они поработали на славу, но теперь сошли с ума, получая все новые и новые данные о состоянии ожившего пациента.
        Отступник сел, с удивлением узнавая совсем уже забытые ощущения от пребывания в этом теле. Повернул голову, разминая шею, повел плечами. Босые ноги ощутили холод пола, его твердую гладкость.
        «Ну, что же? С возвращением»,  - подумал Отступник, и один за другим обесточил медицинские аппараты, которые могли взволновать дежурную медсестру. Он подошел к раковине в углу палаты, и подставил пальцы под холодную струю, наслаждаясь и этим ощущением. Умыл лицо и, подняв глаза, не узнал себя в маленьком зеркале над раковиной.
        «Ну, что ж, этой оболочке не помешают коды перемещения, регенерации и силы»,  - подумал Отступник, и тут же загрузил новые возможности в ресурсы своего физического тела. Он взглянул за окно: вдалеке шумел океан, свежестью дышал сад, окружающий больницу, луна освещала очертания скал где-то вдалеке. И звездное небо будто бы опустилось прямо к окну, мерцая, маня своей глубиной и бесконечностью.
        - Как красив этот мир. Все же Создатели знали свое дело. А я постараюсь не дать ему исчезнуть бесследно,  - пробормотал Отступник и глубоко вдохнул чистый воздух.
        Задержавшись на пару мгновений около окна, он решительно шагнул к белой стене. Осторожно провел ладонью по ее поверхности, будто желая ощутить фактуру. Ладонь плавно вошла в стену, как будто пройдя сквозь воздух.
        - Хорошо, хорошо… - тихо проговорил себе под нос Отступник, и, продолжая продвигать руку вперед, прошел сквозь стену, оставив пустовать палату с затихшими аппаратами и смятым одеялом на койке.
        Спустя пару часов старенькая медсестра привычно вошла в палату и тут же направилась к раковине. В ее руках была ваза со свежими цветами, оставалось только наполнить ее водой и установить на прикроватной тумбочке их самого постоянного и самого давнего пациента.
        - Ах!  - ваза разбилась об пол, разлетевшись на множество острых осколков.
        Медсестра стояла, прижав руки к щекам, не зная, что делать, забыв все слова.
        - Доктор! Скорее! Скорее сюда!  - наконец она смогла собраться и выбежала в холл, выкрикивая имя главного врача, который, как и она вот уже тридцать лет кряду наблюдал этого странного пациента.
        Спустя пятнадцать минут она нервно подносила ко рту дрожащий стакан с водой.
        - Это невозможно, доктор… Дверь была заперта, решетка на окне цела, аппараты зафиксировали восстановление жизнедеятельности за пару секунд то того, как прекратилась их работа. Такое ощущение, что он проснулся, спокойно отключил аппараты, а затем просто растворился в воздухе!
        - Растворился в воздухе? Кэрол, не будем преувеличивать. Думаю, дверь оказалась не заперта, и он вышел, не замеченный медсестрами и охраной. Да, это маловероятно, но это единственное разумное объяснение, которое возможно в данной ситуации,  - доктор строго сдвинул брови.
        - Но как? Как? Он тридцать лет провел в коме! Человек не может просто взять и уйти! Мы должны что-то предпринять. Может быть, вызвать полицию?
        - Ну, будет вам, моя дорогая. Успокойтесь, успокойтесь… Это был загадочный случай даже тогда, тридцать лет назад, когда вы обнаружили нашего неизвестного на крыльце больницы.
        - Как сейчас помню этот вечер,  - вздохнула медсестра, постепенно успокаиваясь.
        - Не нужно никакой полиции, Кэрол. Пусть все остается так, как есть. Мы не станем вмешиваться в ход событий больше, чем того требует наш долг,  - отчетливо проговорил врач.
        - Да, вы конечно правы, доктор… Но… - медсестра затихла.
        - По этому случаю можно было бы писать научную работу. Хотя, проку мало, никаких логичных объяснений этому феномену я лично не могу найти. Да что там найти! Предположить, где их искать - и это будет проблемой. Никаких изменений за тридцать лет. Абсолютно никаких изменений. И тут вдруг - пустая кровать…
        - Да уж… - проговорила медсестра, и вдруг рассмеялась.  - Но согласитесь, доктор, было бы глупо ждать, что он оставит нам прощальную записку!
        - Это верно,  - улыбнулся поседевший за эти тридцать лет врач.  - Пусть этот случай так и остается загадкой нашей клиники. Иногда явления не имеют объяснения, доступного человеческому разуму. За годы практики я успел в этом убедиться, да, думаю, и вы тоже.
        - Вы правы, доктор,  - покачала головой медсестра.  - Что уготовано Богом, то произойдет, а уж какой путь будет для этого избран - не нам судить.
        - Ну, можно говорить об этом и в религиозном ключе, хотя я, как вы знаете, предпочитаю оставаться реалистом… Что ж, наконец-то, впервые за тридцать лет палата в южном крыле освободилась, а это значит, что пора подготовить ее для нового пациента. Согласны?
        - Да, конечно. Сейчас же начну!
        - Вы, моя дорогая, можете сегодня отдохнуть,  - ласково улыбнулся доктор.  - Будем считать, что сегодня у вас выходной. Не каждый день в нашей клинике происходят подобные знаменательные события, и вы причастны к нему в полной мере. Тем более, у вас все еще подрагивают пальцы,  - врач протянул руку через стол и легко погладил давнюю коллегу по руке.
        - Спасибо, доктор,  - женщина благодарно улыбнулась.
        * * *
        Мартин окончательно перестал понимать, что происходит. Он то и дело пытался подняться, но снова и снова земля уходила из-под ног, и он падал обратно на асфальт. Наконец, ему удалось подняться на колени. Он прижал ладонь к голове, и почувствовал, как кровь жидким теплом просачивается сквозь пальцы.
        Он услышал грубые голоса и хохот. Трое парней двигались в его сторону.
        - Это он! Недобитый ублюдок!  - крики парней донеслись до Мартина и сменились топотом массивных подошв.
        - Шакалы… - прошептал Марин, пытаясь подняться. С третьей попытки ему удалось встать на ноги, и, опираясь о стену, он пошел куда-то, прочь от своих убийц.
        Топот парней звучал в ушах. Земля то приближалась, то отдалялась, а Мартин старался двигаться как можно быстрее, при этом удерживаясь от падения. Опираясь о стену, он ковылял вперед, все дальше от шумной дороги, углубляясь в неосвещенный переулок.
        - Не останавливаться. Не останавливаться. Бежать, Мартин. Бежать… - бормотал он, подбадривая себя, уговаривая свое тело не сдаваться.
        Парни приближались, а Мартин слабел с каждым шагом. Он уже несколько раз упал, и потратил почти все силы на то, чтобы снова и снова подниматься на ноги.
        - Что вам надо от меня? Что вы хотите?  - выкрикнул он, обернувшись к преследователям.  - Деньги? Берите, вот все, что у меня есть!  - он нашарил в кармане пиджака бумажник и швырнул его на асфальт.  - Подавитесь! Больше у меня ничего нет! Оставьте меня в покое!
        - Урод, мы убьем тебя!  - выкрикнул Рон и пустил автоматную очередь вдогонку Мартину. Пули продырявили стену в сантиметре над его головой.
        - О, черт,  - выдохнул Мартин, инстинктивно закрывая голову руками. Он попытался бежать, но в глаза тут же ударила густая темнота, и ему пришлось остановиться, держась за плывущую стену - Где ты мой ангел, что уберегал меня всю жизнь? Неужели ты покинул меня? Почему? Что я сделал не так?
        - Мы свернем тебе башку!  - кричали ему вдогонку.
        Мартин не сомневался, что если эти люди окажутся в непосредственной близости от него, они будут убивать его долго и с удовольствием. Они выполнят каждую из угроз. Он знал это совершенно точно. Поэтому ни в коем случае не позволял себе остановиться.
        * * *
        Отступник стремительно перемещался в пространстве, используя код телепортации. Он возникал то на высокой скале, то на крыше здания, то посреди людной улицы. Он понимал, что такие отрывочные перемещения дают ему время, не позволяя Системе выйти на его след в информационном потоке. Отступник перебирал архивные данные о местонахождении порталов для перемещения и точек в ближайшей местности, где он мог бы как можно дольше оставаться незамеченным. Такие места обычно расположены в местах концентрации сигналов. Одним из наиболее насыщенных контролирующими сигналами пунктов на мировой карте, конечно же, оставался Нью-Йорк.
        Этот город бурлил людьми и событиями, этот город никогда не засыпал. И сигналы, внушающие новые и новые потребности, идеи и решения, поступали в головы людей непрерывно. Где-то в его глубине Отступник мог ненадолго затаиться, чтобы подготовиться к встрече с Мартином. Он понимал, что времени у него мало, что нужно быть готовым к тому, что в любой момент Хранители могут быть направлены по его следам, а это значило, что Отступнику нужно быть еще осторожнее, чем обычно.
        Он остановил свой выбор на полуразрушенном здании, когда-то подготовленном под снос, но из-за бумажной волокиты оставленном стоять. Этому дому позволили оставаться живым, но разоренным и полупустым до новой весны. Здесь Отступник материализовался: пыльный воздух будто бы сгустился, и среди золотящихся в луче солнца пылинок, отчетливо проявились более крупные частицы. Их становилось все больше, пока они не сформировали фигуру Отступника.
        Он осмотрел помещение, в котором оказался. Обшарпанные стены, обломки мебели, пыль и грязь вокруг. В углу - уцелевший стол, над ним, будто в насмешку, каким-то чудом осталась висеть фотография. Изображение выцвело, лица людей разобрать уже нельзя. Кто же выезжал отсюда в такой спешке? Пройдясь по заброшенным комнатам, Отступник набрел на стул, перевернутый, с поднятыми вверх ножками, как лапки у жука.
        Он еще раз огляделся, поднял стул и сел, будто пианист, совершенно ровно держа спину. Поднял руки и перед ним возник голографический пульт управления, а чуть дальше, занимая огромное пространство под высоким потолком,  - виртуальный монитор. Пальцы двигались по пульту, комбинируя все новые и новые символы. Теперь Отступник еще больше напоминал пианиста, играющего невероятно сложную, но гениальную композицию. Монитор быстро заполнился символами, в какой-то момент, словно от тесноты, они выплеснулись за рамки монитора, заполняя собой пространство комнаты, излучая неяркое голубоватое сияние.
        Отступник сосредоточенно продолжал кодировать, не обращая внимания на происходящее в помещении. Его глаза были совершенно пустыми, он был погружен в себя, в бесконечные глубины своей памяти. Цифры и знаки плыли, перетекали, менялись, как живой организм, как огромная стая перелетных птиц, увиденная с земли. Наконец, Отступник сделал последнее движение пальцами, и голографический монитор мгновенно погас. Огромная цепочка значений, причудливо сложившаяся, наполняющая комнату смутным сиянием, начала вытягиваться, накладываясь на динамическую волну, а потом устремилась к оконному проему. Там уже сгустились сумерки, но Луна еще не показалась из-за туч. В темноту устремился сияющий голубоватым светом поток знаков - сигнал, наконец был послан. Бесконечный луч, прошивающий перегородки стен, тела людей, салоны машин. Он был незаметен для человеческого взгляда, он стремился к своей цели, и для него не существовало препятствий. Луч казался сияющей полосой, множество цифр и символов, составляющие его основу, сливались воедино. Это было прекрасное зрелище. Отступник медленно подошел к распахнутому окну и
выглянул в него, будто бы наклонившись к зияющей пропасти. Там, виднелась тонкая нитка его сигнала, стремительно летящая к цели.
        * * *
        - Это действо затянулось. Наши исполнители - обычные уличные преступники, у них отсутствуют профессиональные навыки, чтобы качественно выполнить поставленную задачу,  - констатировал НD14.  - Необходимо дополнительное вмешательство.
        EV21 видела, как окровавленный затылок Мартина пронзил фиолетовый луч.
        - Направо,  - приказал НD14.  - Нужно повернуть направо.
        Лицо EV21 оставалось таким же спокойным и непроницаемым, как и всегда. Оно ничем не выдавало тысячи процессов, идущих в ее сознании. Она снова и снова прокручивала в памяти воспоминания об увиденном в этот день, благодаря Оператору JР77. Она снова и снова пыталась воссоздать те ощущения, которые испытывала, наступая в убегающую волну, стоя на краю пропасти, приближаясь к величию искусства и любви. В этот день ей вдруг стало понятно, что этот мир, хоть и придуманный Создателем, имеет право на жизнь. Как имеет право на жизнь и попытку стать счастливым каждый элемент этой системы. EV21 не переставая обдумывала действия Отступника, примеряла на себя его роль. Она понимала, что здравый смысл, логика и все весомые аргументы - на стороне оператора НD14, на стороне Системы и той программы развития, что принял к исполнению Создатель. Они победят хотя бы потому, что игра идет по их правилам, потому что это ими придуманная игра, в которой нет места альтернативным мнениям и путям развития событий. Отступник то казался ей сумасшедшим получеловеком, биороботом с замкнувшим процессором, то гением, обманувшим
Систему.
        Она прорабатывала все пути, которые мог продумать Отступник, и пыталась предсказать, как он должен будет поступить сейчас, прямо сейчас, если ему действительно нужно сохранить жизнь Мартина Хьюза. И тут же в ее памяти вставали лицо Аделины, залитое слезами, руки влюбленных и их невнятный шепот. EV21 не хотела, чтобы этот измученный жестокостью Системы биоэлемент умер сейчас, ведь он продержался так долго, изо всех сил сопротивляясь невыносимому давлению.
        Она молча смотрела, как луч проникает в голову Мартина Хьюза, и внутренне прощалась с ним, понимая, что никак не сможет помочь ему. Не сможет и не должна.
        - Нужно повернуть направо… - прошептал Мартин.
        Он из последних сил побежал в сторону свалки старых машин. Мартину почему-то показалось, что там, куда не достает свет фонарей, он будет в безопасности. Шатаясь, он ковылял к огромной груде железа. Ему вдруг начало казаться, что торчащие куски арматуры, сдавленные и измятые куски железа и прочий мусор, непонятно каким образом попавший в эту гору, сослужат ему хорошую службу - станут настоящей железной крепостью, укроют от глаз убийц.
        Добежать, доковылять, доползти - в его сознании осталась только эта идея, она вытеснила все остальные мысли, все желания. Когда ему показалось, что он готов упасть, он пытался вспомнить лицо Аделины. Гладкую кожу щеки с тенью от ресниц, по-детски приоткрывшийся рот, мерное дыхание, волосы, разметавшиеся по подушке. Но все эти видения, на мгновение соединившись в цельный образ, распадались, и Мартин словно оказывался в безвоздушном пространстве, в невесомости, неспособный ощутить опору. Он старался вспомнить ее смех, манеру резко откидывать волосы со лба, привычку покусывать нижнюю губу и идеальное положение ее руки в своей ладони. Он пытался, но и эти ощущения ускользали, вытесненные единственным желанием - дойти до груды железа, с трех сторон окруженной кирпичными стенами, и упасть за ней. Упасть и хотя бы на мгновение почувствовать себя в безопасности.
        Мартин пробирался через искореженные корпуса машин, будто бы сквозь железные заросли. Он пролез через огромную дыру в крыше старого пикапа и оказался в его кузове. Он спрыгнул на асфальт, но зацепился краем пиджака и неловко приземлился, ударившись ногой. Его глухой вскрик несколько раз передразнило эхо, отражаясь от высоких кирпичных стен.
        - Где ты, ублюдок? Вылезай лучше сам, не зли нас!  - кричали люди, которые почему-то хотели его убить.
        Мартин зажал рот рукой и, прихрамывая, постарался протиснуться еще глубже в темноту свалки. Он чуть было не споткнулся о торчащий кусок арматуры, но вовремя заметил его и сжал в руке. Палка оказалась тяжелее, чем он представлял, но он все равно продолжал судорожно сжимать ее в руках. Он почувствовал, что пробираться дальше некуда и, упершись спиной во что-то твердое, опустился на асфальт.
        - Ты пожалеешь, что родился, недоносок!  - крики и угрозы смешивались с грохотом железа. Парни пробирались к Мартину, разбрасывая куски железа, прорываясь вглубь свалки.
        Он старался перестать дышать, слиться с куском старой машины, в который он уперся спиной, стать железом, асфальтом, воздухом. Костяшки побелели, казалось, что единственное спасение для Мартина сейчас - это как можно крепче сжать в руках тяжеленную палку и быть готовым к удару. Всегда быть готовым ударить первым.
        - Где ты Бог? Помоги! Помоги мне сейчас. Сейчас! Если ты есть, я прошу тебя! Помоги мне, не дай мне умереть, и я буду верить в тебя вечно, я буду молиться тебе, буду твоим слугой, я обещаю, Господи. Но если сейчас ты отвернешься от меня и оставишь беззащитным перед убийцами, то я не смогу в тебя верить, я откажусь от тебя навсегда!  - Мартин не произносил ни слова, но этот внутренний монолог он обращал к Богу, из последних сил сжимая в руках свое сомнительное оружие, ожидая то помощи и озарения, то удара по голове.
        Шаги и голоса были все ближе, Мартин приготовился ударить того, кто первый покажется из-за ржавой железяки. Он уже не осознавал, что его сил вряд ли хватит даже на то, чтобы замахнуться, не говоря уже о том, чтобы ударить кого-то. Ощущая себя загнанным зверем, с лапой, попавшей в капкан, он сдавленно прошипел:
        - Попробуйте взять меня уроды!..
        - Он где-то здесь!  - послышалось совсем близко от Мартина.
        - Мы тебя найдем, и тогда ты покойник!  - с ненавистью пообещал второй голос.
        Мартин закинул голову и уставился в небо. Тусклый свет фонарей не заглушал сияния звезд. И в этот миг в помутневшем сознании Мартина появилась надежда. Ему показалось, что он оказался в этом капкане совсем не случайно, что таково его предназначение, его путь, его судьба. Он так много размышлял и писал обо всех этих вещах, что в какой-то момент перестал примерять эти понятия на себя. Он так долго блуждал, путаясь в религиях, философских направлениях и литературных образах, что совсем отказал себе в праве выбора. Он принял все это как целый мир, в котором просто нужно существовать. Все, что он написал - попытка вычленить истину среди всего этого многообразия. Все, что он написал - неудавшаяся попытка. Все это - разговор автора с читателем, рассуждения и домыслы. Оригинальные, интересные, небанальные и яркие, они давали пищу для ума, они открывали новые и новые вопросы, но… не давали ни одного точного ответа. А возможно ли дать точный ответ, когда речь заходит о вопросах веры, истины?
        Но сейчас, понимая, что скорее всего, в ближайшие пять минут его будут убивать сразу три пары рук, Мартин вдруг ощутил, что истина - она здесь. Она в этой границе жизни и смерти. Она в его белых костяшках. В дыхании убийц у его уха. В несобранном образе Аделины, в его разбитом, растерзанном сознании. И больше всего - в этом небе, бесконечном и неохватном, что так дерзко вырвалось из кирпичных тисков зданий. В эти тиски попался Мартин, но не небо. Небо было здесь и сейчас. Оно просто было, вот и все. И Мартин на секунду осознал, что он тоже есть только здесь и сейчас. Потому что секунду назад его уже нет, секунда прошла и унесла с собой все, что в нее вместилось, а в следующую секунду его, Мартина, уже, может, вовсе не будет в живых.
        Он еще раз постарался представить Аделину, но она будто бы была за туманной дымкой: тянула к нему руки, звала, просила не уходить, но сама же и отдалялась все дальше. Мартин подумал, что если сейчас ничего не произойдет, он просто уснет. Это было бы забавно - проспать собственную смерть. Он пообещал себе, что закроет глаза всего на секунду, и тут на него обрушился удар. Что-то горячее лопнуло в голове и обожгло правый висок. Со всех сторон мягко окутывала темнота, будто теплое одеяло. Мартин почувствовал себя маленьким мальчиком, ему захотелось навсегда укутаться в эту темноту и спать, спать, спать.
        «Умирать - это так приятно…»  - было последним, о чем подумал Мартин перед тем, как окончательно провалиться в темноту…
        В операционном секторе стояла тишина. На экране трое людей превращали в месиво тело еще одного человека. Оператор НD14 с интересом следил за движениями убийц.
        - Знаешь, что удивляет меня? Я не программировал их на убийство такого рода. Одного сильного удара, одного выстрела, быстрой и безболезненной смерти было бы вполне достаточно. Я послал в их сознания сигнал «убить». Их природа сама достроила команду до такого уровня жестокости… - проговорил он, повернувшись к EV21.
        Она не обратила на его слова внимания и продолжала неподвижно стоять, глядя в экран. Ее стеклянный взгляд не выражал абсолютно ничего. Каждый новый удар отзывался где-то в груди и в горле. Она стояла, приказывая себе сохранять невозмутимое выражение лица, и прекрасно справлялась со своим же заданием. Она спокойно следила за тем, как эти низшие существа в человеческих телах ломают кости Мартина, как бьют его по голове, спине. Как один из них начал вытирать об него ноги, забрызганные кровью. Как напоследок тело Мартина продырявила автоматная очередь…
        - Что же Отступник? Не помог своему Воину Света… - сдавленно проговорила EV21, когда экзекуция была окончена, и парни ушли от того, что когда-то было телом Мартина.
        - Возможно, он побоялся погони,  - проговорил НD14.  - А, может быть, он еще появится, и нам нужно просто немного подождать…
        * * *
        Аделина шла домой. Она могла различить свет в окне их квартиры. Теплый желтый свет - это горит ночник. Мартин включил его еще вечером, когда они устроились на диване, чтобы послушать любимые пластинки, да так и ушел, оставив ночник давать мягкий свет. «Странно, дом еще так далеко, а слабый свет ночника все равно видно. Как будто у нас не квартира, а настоящий маяк»,  - подумала Аделина.
        Идти было непросто. На улице почему-то вдруг стало ужасно грязно, ноги чавкали, с каждым шагом, глубоко погружаясь в темную жижу. Чем ближе казался дом, тем сложнее было вытаскивать ноги из этого болота.
        И где только ходит Мартин? Вокруг так темно, наверное, уже полночь. Все библиотеки давно закрыты, закрыты книжные магазины и букинистические лавки. Конечно, он влюблен в книги, но ведь он не должен забывать и об Аделине. Она вспомнила, как Мартин обычно покусывал внутреннюю сторону щеки, если книга была особенно интересной, и не смогла больше на него злиться. А когда книга дурная, он закусывает губу. Как будто боится случайно рассмеяться неудачной книге в лицо. Он, конечно, чудной. Чудной и нелепый. Когда она впервые увидела Мартина в большом лекционном зале, то сразу же почувствовала потребность защищать его. И не только от грубых парней, но и от снисходительных и насмешливых взглядов, от непонимания, от глупых высказываний, за которые Аделине было особенно стыдно, когда их произносили в присутствии Мартина.
        Потом, когда они вспоминали свою первую встречу, Мартин убеждал ее, что он тут же понял, что Аделина - та самая. Смешно отводя глаза, он мямлил что-то про ангела-хранителя и перст судьбы. А она смеялась над ним, над его смущением. Но смеялась не обидно, а тепло. Она знала это точно. Ведь разве может человек, который так любит, смеяться обидно?
        Мартин бы твердо ответил: «Нет!»  - и был бы прав. Потому что Аделина действительно любит его, такого высокого и худого, с вечно растрепанными волосами. Она не может смеяться обидно. Ее смех радует, излечивает от мигрени и простуды! Ведь так Мартин и говорил ей: «Когда мне плохо, например, взяла тоска или какая-нибудь другая зараза, я просто должен услышать твой смех, и все как рукой снимет!»
        Становилось все темнее, и Аделина совсем запуталась, что это за время суток - ночь, вечер, а, может быть, раннее утро? Но так не бывает ни ночью, ни вечером, ни утром. Всегда найдется какая-нибудь звезда, или блеклый месяц, или красная кайма закатного солнца - что-то, что дает свет, тепло и надежду на красоту. Здесь же просто темно, как будто кто-то замазал небо черной гуашью.
        Аделине стало страшно: темнота сгущалась, а путь к дому превратился в настоящую муку. Слезы начали наворачиваться на глаза.
        - Марти-и-и-ин! Мартин! Ты слышишь?!  - она закричала так громко, как только могла. Он всегда говорит, что не оставит ее одну. Так вот сейчас он очень нужен. И она одна. Одна в этом вязком болоте, в этой вязкой темноте.
        - Мартин! Мартин, помоги! Мне страшно!  - она постаралась крикнуть погромче, чтобы он уж точно услышал. Иногда бывает и такое, что, зачитавшись, он уходит в себя, отключается от внешнего мира, и тут-то его не дозовешься. Аделина завидовала этому умению и немного ревновала Мартина к его внутреннему миру. «Куда ты все время уходишь?»  - то ли шутя, то ли всерьез спрашивала Аделина. «Это внутренний мир, и если тебе интересно, ты тоже там есть, так что можешь не ревновать»,  - отвечал Мартин и снова погружался в чтение.
        - Мартин! Мартин, я здесь! Я одна! Мне страшно! Мартин, ты же обещал!  - она закричала, размахивая руками. В глазах уже стояли слезы, а в горле - обида: как он мог оставить ее одну, здесь, в этом грязном пустом городе?
        - Ну, ты чего, Аделина? Я же здесь, я всегда с тобой!  - голос Мартина раздавался где-то совсем рядом.  - Не плачь, крошка, лучше посмейся. Смех - лучше любого лекарства, я всегда это говорю.
        Она присмотрелась, и увидела Мартина. Он был таким же, как прежде, только казался еще более худым. Его фигура излучала легкое серебристое сияние, и ноги едва касались поверхности земли.
        - Что это ты придумал, Марти? Что за шутки? И как у тебя получается не запачкать ботинки?
        - Просто с недавних пор я стал ужасно лёгким.
        - Так ты поможешь мне? Я так хочу домой. Снова усесться с тобой в обнимку и слушать джаз. Это же наше любимое занятие, да, Марти?
        - Конечно, крошка. Смотри, ты хотела увидеть океан?
        Мартин не успел договорить, его прервал громкий отрывистый выкрик пролетающей чайки. В следующую секунду, ноги Аделины окатила холодная волна. Отхлынула, забирая с собой принесенную пену, и тут же снова наскочила на ноги Аделины, взяв небольшой разгон.
        - Да Март!  - Аделина радостно засмеялась, шлепая ногами по воде.  - Ой! А наше окно, посмотри, это ведь настоящий маяк!
        Темнота расступилась, и из-за горизонта выползло красное, величественное солнце. Оно остановилось, зависнув в самом начале пути, будто готовясь снова опуститься в воду. Небо и волны окрасились в красные тона.
        - Ну, а когда же мы, наконец, окажемся дома, Марти? Пойдем домой, я устала,  - попросила Аделина.
        - Пока не могу,  - грустно ответил Мартин.  - Только когда солнце взойдет или сядет за горизонт. Когда время начнет двигаться, я смогу вернуться к тебе. А сейчас я потерялся, понимаешь? Сейчас я нигде и никогда.
        - Мартин, что ты придумал? Бросай свое сияние, эти философские штучки и ходьбу по суше и по воде. Ты нужен мне, я без тебя не смогу! А я здесь. Я здесь и сейчас. И без тебя я не могу,  - Аделина испуганно смотрела на Мартина, а он грустно пожимал плечами в ответ.
        - Я ничего не могу сделать, крошка. Ну, хватит плакать, я же всегда с тобой. Меня зовут. Не бойся, и не плачь. А я должен идти.
        - Мартин, пожалуйста! Не оставляй меня одну!  - Аделина кричала, срывая голос. Ей стало до боли ясно, что Мартин действительно уходит куда-то далеко, куда-то, куда она не может попасть.
        - Не бойся, все будет хорошо…
        - Мартин! Не надо! Прошу тебя, не надо! Мартин, не уходи! Я не смогу без тебя! Мартин!  - она плакала, и вода поднималась все выше и выше. Это уже не были волны, омывающие стопы. Вода доходила Аделине до пояса, затем поднялась еще, и заплескалась у нее под подбородком…
        - Мартин, пожалуйста! Я тону!  - она кричала сквозь плачь, и с каждой новой слезой, вода поднималась все выше. Она почувствовала, что захлебывается, что вода затекает в нос, щиплет глаза. Аделина попыталась еще раз позвать Мартина, но не могла кричать под водой…
        - Мартин!  - выкрикнула Аделина и проснулась, ловя ртом воздух. Щеки были мокрыми от слез, все тело ломило.
        Она встала, и, закутавшись в плед, пошла налить себе воды.
        - Это сон, глупый сон. Всего лишь сон,  - твердила она, стараясь удержать кружку трясущейся рукой.  - Скоро Мартин вернется, я расскажу ему все, что запомнила из этого сумбура, а он посмеется надо мной и обнимет, как ребенка.
        Она сделала глубокий вдох и выдох. Получше закуталась в плед, и устроилась на диване. На журнальном столике лежала книга, которую написал Мартин. Аделина протянула руку и раскрыла ее на случайной странице. Свет ночника был достаточно ярким, чтобы немного почитать, к тому же он словно окутывал уютом, теплом. Аделина переворачивала страницу за страницей, все глубже уходя в размышления Мартина. Ей казалось, что она слышит его спокойный, рассудительный голос с редкой шутливой нотой, с которой он сам себе задает все эти неразрешимые вопросы, а затем сам же и пускается на поиски ответов. Аделина не заметила, как книжка выпала из ее рук, и она снова заснула. На этот раз глубоко, как будто провалилась в темную яму,  - без снов, без звуков, без тонкого луча света.
        Аделина спала, подложив руку под щеку. Свет ночника мягко обтекал ее чистый лоб, гладил по щеке, слегка золотил волосы. За окном стемнело, и свет, оставленный Мартином перед уходом, теперь будто бы вступил в борьбу с тьмой, отгоняя ее, охраняя сон Аделины.
        * * *
        Сигнал Отступника не был виден для людей, он прошивал небо и землю, оставаясь незамеченным, но он оставлял четкий след в информационном поле Сектора Контроля. Сразу несколько датчиков зафиксировали необычайно мощный сигнал, созданный потусторонним источником. На мониторе перед глазами Оператора женского типа EV21 ярким голубым светом мигала небольшая точка.
        - В секторе C675849 обнаружен неопознанный сигнал,  - проговорила EV21, попутно фиксируя данные.
        Оператор НD41 резко обернулся, и подошел к монитору EV21. Он пару мгновений вглядывался в небольшую точку, и, наконец, спокойно проговорил:
        - Это он.
        - Кто он?  - EV21 вопросительно вскинула тонкие брови.
        - Все элементы паззла складываются в общую картину. Ангел Хранитель не отстоял жизнь элемента Мартин Хьюз, сейчас тот находится в пограничном состоянии между существованием внутри системы и полным разрушением. И именно сейчас буквально из ниоткуда мы фиксируем неизвестный сигнал. Это сигнал Отступника. Он наконец-то вышел из своего укрытия,  - отчеканил Оператор НD14.
        - Но зачем он это делает? Отступник знает, что как только в информационное поле появится его модифицированный код, доминирующая программа выследит его и направит Хранителей. Ведь это именно то, что мы сейчас должны будем сделать, я верно истолковываю инструкцию?  - EV21 снова вопросительно взглянула на НD14.
        - Да, твой ход мыслей верный. Зачем? Просто пришло его время. Все эти годы он ждал, когда элемент X57464 потеряет защиту Ангела Хранителя. Теперь жизнь Мартина Хьюза в его руках. Я уверен, что он попытается спасти его.
        - Но разве это возможно? Как именно он может спасти его?  - EV21 не отрываясь всматривалась в мигающую голубую точку на мониторе, которая тут же обрела для нее новое огромное значение.
        - Пока не знаю,  - спокойно ответил Оператор.  - Необходимо расшифровать посланный им сигнал. Только тогда мы сможем делать выводы,  - он быстро набрал код связи с Главным Оператором.
        - Обнаружен сигнал Отступника, сектор C67548349. Сомнений быть не может.
        - Я посылаю туда Хранителей,  - раздался холодный голос Главного Оператора.  - Продолжайте наблюдать за ситуацией.
        * * *
        В секторе телепортации один за одним, похожие друг на друга, как солдатики игрушечной армии, Хранители перемещались на поиски Отступника. Портал расширился и напоминал огромный темный тоннель, по которому бежали воины, готовые уничтожить биоробота, нарушившего гармонию Системы. Стены тоннеля становились все тоньше и наконец вовсе распались, выплеснув отряд на улицы города невдалеке от пустующего здания, из окна которого тонкой голубоватой нитью лился неопознанный сигнал.
        Отступник спокойно смотрел на вереницу воинов, появляющихся из ниоткуда. Он знал, что сейчас начнется погоня, но лицо его было спокойно, в сознании сиял четкостью план действий.
        - Хранители уже здесь. Но я успел!  - проговорил он негромко.
        Он продолжал стоять, повернувшись спиной к входу и глядя в окно. Его слух улавливал, как Хранители врываются в здание, как стремительно они поднимаются вверх, руша перекрытия, сметая перила, обваливая остатки убранства стен.
        Он услышал, как один из них вылетел на последний лестничный пролет, и ударил ногой в ветхую дверь, которая оставалась запертой со времен последних жильцов.
        «Ну вот, сейчас»,  - мысленно приказал себе Отступник и неторопливо отошел от окна, углубившись в темноту комнаты.
        Он аккуратно нажал на кнопку запуска взрывного устройства. Он не мог не подготовиться к появлению охотников, убегать от такого количества преследователей было бы необдуманно и, по меньшей мере, глупо. Код оружия - один из наиболее распространенных в Системе, поэтому мощное взрывное устройство он создал легко.
        На небольшом экране появились цифры, отмеряющие время до взрыва. Они с негромким писком сменяли друг друга каждую секунду: 10… 9… 8… 7… Пошел отсчет, и Отступник спокойно выпрямился, выйдя на середину комнаты. Он с легкой усмешкой смотрел, как комната заполняется охотниками. Они выстроились вокруг него полукругом, выставив вперед оружие, приготовившись выстрелить по первому же сигналу главнокомандующего. Но главный охотник модификации BR37 не спешил, по инструкции он должен был предложить беглецу сдаться добровольно. Пренебречь инструкцией не позволяла его программа.
        - Ты должен отправиться с нами на Станцию, твоя программа будет аннулирована, твой энергетический модуль подвергнется полной перезагрузке. Если ты выбираешь сопротивление, мы обязаны уничтожить тебя.
        Отступник молча изучал лица охотников. Их пустые глаза, широкие скулы, тонкие рты были совершенно одинаковыми, но все же лица различались. Даже в исполнителей, чье дело - физическая расправа, Создатели вложили некую долю индивидуальности. Наверное, это нужно, чтобы они могли действовать чуть более оригинально и непредсказуемо, разве не в этом зачастую лежит сила военного предприятия?
        - У тебя нет шансов!  - выкрикнул один из охотников,  - У нас есть все шифры твоих кодов.
        - Это замечательно,  - проговорил Отступник, считая про себя тонкие звуки обратного отсчета.  - Но не своевременно,  - добавил он, про себя отсчитав: «Один… Ноль…».
        Отступник успел заметить, как поползли вверх брови главного из стражей, когда он, проследив за взглядом Отступника, увидел истекающее время на часовом механизме. А затем пропало зрение, слух и осязание. Мир рухнул и разлетелся на маленькие кусочки. Отступнику показалось, что он один из осколков этого мира, летящий в бездну. Через мгновение он осознал, что действительно падает в пропасть, пробивая спиной непрочные перекрытия. Стены трескались и оседали, грозя накрыть его собой. Он усиленно заработал руками, пытаясь уцепиться хоть за что-то, чтобы остановиться падение и выкарабкаться из-под обломков, но все, за что ему удавалось зацепиться, тут же срывалось вниз, вслед за телом Отступника. Наконец, он почувствовал сильный удар и давление на каждый сантиметр его тела - теперь он был погребен под обломками.
        Огромные плиты, куски арматуры, обломки перекрытий - все, что осталось от высотного здания, теперь превратилось в настоящую могилу для отряда стражей и Отступника вместе с ними…
        Он сосредоточенно воспроизводил код Сверхсилы. Под его тонкими веками мелькали символы, сменяющие друг друга. Наконец, он открыл глаза и повел плечами. Плиты, давящие на него, слегка шевельнулись, поднимая клубы белой пыли. Отступник закрыл глаза и с силой ударил кулаком куда-то вверх, туда, где на мгновение увидел луч света. Плиты сдвинулись, ломаясь и складываясь, будто сделанные из картона. Отступник почувствовал свободу и смог оттолкнуться ногами. Выставив руки над головой, он рушил преграды, давящие на него, пока не почувствовал, что его кулак достиг поверхности. Он сделал еще несколько усилий и откинул крупную плиту, мешавшую ему выбраться.
        Первые лучи солнца осветили место разрушения. Отступник, покрытый белой пылью, лежал на обломках. Он тяжело поднялся и двинулся вперед, то перешагивая очередной обломок, перегородивший ему путь, то отбрасывая его в сторону. Он не заметил, как за его спиной из-под груды обломков показалась рука. Страж пробирался наверх, из последних сил стремясь выполнить задачу, зафиксированную в его программе. Откинув кусок стены, он оказался по пояс на поверхности. Его лицо было искажено злобой, тонкий белый слой пыли покрывал его, только глаза блестели живой яростью. Он направил в спину Отступника свое оружие, будто слившееся с рукой, и пустил в него последний заряд. Сверкающий шар с длинным черным шлейфом устремился вслед за Отступником, искусно огибая преграды, и ударил ему в спину, разорвавшись огненным всполохом. Огонь охватил тело Отступника, но тот не переставал идти вперед - код Регенерации делал его неуязвимым. Сгоревшая поверхность тела тут же восстанавливалась - Отступник не умел чувствовать боль. Он продолжал двигаться прочь от дымящихся обломков высотки, из-под которых постепенно появлялись руки,
головы, туловища охотников. Раскидывая куски стен и перекрытий, они выбирались на свободу, чтобы продолжить выполнение поставленной задачи: «Преследовать, нейтрализовать, уничтожить».
        Невдалеке от места взрыва остановились несколько машин спасателей. Первая пятерка пожарных, отправленная на разведку, застыла в молчаливом ступоре. Они видели, как человеческая фигура, объятая пламенем, спокойно удаляется от развалин. Вокруг них начали шевелиться и подрагивать обломки здания. Люди в темных одеждах выбирались из-под камней и тяжелых плит, отбрасывая их, как пенопласт. Покрытые пылью, они двигались прочь, постепенно выстраиваясь вереницей и растворяясь в воздухе, смешиваясь с клубами пыли.
        - Мать твою! Что здесь, черт возьми, происходит? Кто они?  - хрипло проговорил один из пожарных, отступая назад.
        Первые солнечные лучи только-только коснулись крыш ближайших зданий, а район Нью-Йорка уже не спал, разбуженный страшным взрывом. Спустя пару часов, отпивая первые глотки обязательного утреннего кофе, едва разлепив глаза после сна, ньюйоркцы смотрели выпуск новостей, в котором специальный корреспондент с ужасом разводил руками на фоне обломков.
        - Взрыв прогремел около пяти утра. Взрывая волна выбила стекла в домах, находящихся в радиусе двухсот метров от очага разрушения. Отряд спасателей тут же выехал на место происшествия. Очевидцы утверждают, будто бы несколько человек, якобы погребенные под обломками, выбрались на поверхность и скрылись в неизвестном направлении.
        На весь экран - перепуганное лицо пожарного: глаза расширены, губы трясутся, лоб и щека измазаны сажей. Он одичало косится на микрофон, и переводит взгляд с камеры на ведущего, задающего вопросы.
        - Я сам сначала не поверил глазам. Но он просто вылез наверх и пошел. И все. А потом второй взрыв, не такой, а маленький. И он загорелся. Я подумал, что он сейчас упадет, готов был бежать, тушить его. Ведь если действовать быстро, человека еще можно спасти. Но он продолжал идти… Так спокойно. Идет и горит. Идет и горит… - пожарный умолк, не зная, что добавить к своему сообщению, чувствуя себя неловко и глупо, но вдруг встрепенулся и снова заговорил:  - А остальные просто выбрались из-под камней и исчезли. Они не показались раненными… Наверное, шок. Человек в состоянии шока может делать невероятные вещи, говорю по опыту. В общем, остальные, кто был под обломками, выбрались из-под них без чьей-либо помощи и ушли… Ну да, ушли. Как будто в воздухе растворились… - он умолк окончательно, мысленно ругая себя, что согласился на это дурацкое интервью.
        На экране снова появилось встревоженное лицо корреспондента.
        - С этим и еще несколькими очевидцами уже работают специалисты. Вероятно, кроме взрывчатки, в области разрушения были распространены токсичные психотропные яды. Иного объяснения для увиденного спасателями мы выдвинуть пока не можем. Мы будем продолжать выяснение новых подробностей. Будьте в курсе, оставайтесь с нами,  - и он вымученно улыбнулся, будто показывая, как тяжела, но важна его непростая работа…
        Тем временем обугленный до черноты Отступник двигался по переулкам, стараясь не попадаться на глаза прохожим. Деловито насвистывая, пузатый байкер с окладистой бородой выводил свой мотоцикл из гаража. Отступник пристально посмотрел в глаза мужчины, и тот перестал свистеть, безвольно опустив руки по швам. Отступник спокойно вынул ключи зажигания из обмякшей руки байкера.
        Толстяк еще долго судорожно пытался вспомнить, что же с ним произошло, почему дверь гаража поднята, а мотоцикла нет. Если его ограбили, то кто и когда? А если он потерял память от удара по голове, то почему нет никаких следов, даже шишки?
        Отступник знал, что такое вмешательство в сознание элемента не изменит его жизнь, зато мотоцикл был ему как раз кстати. Он несся по проезжей части, развивая скорость, не нормальную для обычного мотоциклиста. Он тенью проносился мимо машин, лавируя, молниеносно перестраиваясь из ряда в ряд, и водители чаще всего просто не замечали его.
        Где-то далеко позади на месте взорванного здания вздымались клубы дыма, затягивая чернотой розовое утреннее небо. Вопили сирены пожарных машин, сигналили намертво застрявшие в пробке автомобилисты. Отступник миновал все это и летел вперед. Он понимал, что охотники не дадут ему много времени, и был прав.
        За его спиной раздался новый звук взрыва, низкий и в то же время раскатистый. Отступник заметил в зеркало заднего вида несколько темных фигур, с невероятной скоростью перемещающихся среди потока машин. Стражи не пытались казаться незаметными. Они выполняли свою программу. Трое из них продолжили преследование Отступника по этой дороге, следую приказу Главного. Они бежали, обгоняя машины, оставляя разломы и трещины на асфальте. Не желая тратить время, они перескакивали через крыши автомобилей или отталкивались от них, превращая машины в сплющенные консервные банки.
        Казалось, что по линии движения машин идет мощный смерч, оставляющий за собой хаос и разрушение. Трассу оглушали взрывы и звуки столкновений, визжали тормоза, дымились стертые шины. Люди кричали, не понимая, что произошло. Кто-то пытался выбраться из искореженных ударами стражей автомобилей, кто-то лежал без движения в крови. Стражи стреляли в Отступника, выпуская плазменные шары ему вдогонку. Сияющие сферы огибали преграды, следуя за Отступником, но, не набирая нужной скорости, взрывались, не достигнув цели.
        Отступник еще ускорился, опустив голову к рулю. Впереди над трассой маячил мост. Отступник увидел, что по его краю выстроились стражи, готовые спрыгнуть вниз, на трассу, и уничтожить свою цель. Темные фигуры на фоне всходящего солнца были зловещи, но и прекрасны. Отступник оценил про себя их удивительную красоту. Красоту, близкую к смерти, по своему величию. Страха не было. Отступник блокировал в себе этот человеческий навык, он мыслил холодно и знал, что сделает в следующую секунду…
        Стоило ему поравняться с мостом, как десяток стражей спрыгнули вниз, в полете стреляя в Отступника плазменными шарами. Десяток смертельных снарядов словно замерли в нескольких сантиметрах от лица Отступника. Он зафиксировал в памяти этот момент, и тут же растворился в воздухе, воспроизведя код телепортации. А снаряды разрывались, не достигнув цели. Дорога превратилась в ад, дымящийся, стонущий, страшный.
        Отступник не видел, что творится на дороге, которую он оставил. Он переместился в темную энергетическую воронку, и несся вперед, словно в длинном тоннеле. Внезапно неопределенную темноту энергетического портала сменили стремительно мелькающие фонари на стенах вполне реального дорожного тоннеля. Перемещение состоялось. Оставалось надеяться, что охотникам потребуется время, чтобы разыскать новое местоположение Отступника.
        Стражи, едва коснувшись ногами земли, растворились в воздухе, как и Отступник. Они оказались в секторе перемещения, в белом сияющем пространстве с огромным голографическим монитором. Каждый из стражей начал набор кода перемещения, на мониторе возникли изображения разных типов местности: город с узкими улочками; пустыня без единого человеческого следа на сотни километров, горный массив с разноцветной цепочкой альпинистов, прилипшей к одному из склонов… Стражи телепортировались туда, легко дотронувшись до прозрачного пульта управления. Каждая комбинация координат должна была быть проверена. Фигуры хранителей исчезали и снова появлялись на прежнем месте.
        - В данном секторе Отступник не обнаружен, продолжаем поиски,  - чеканил страж, и тут же исчезал снова, выбрав новые координаты для перемещения.
        - В данном секторе Отступник не обнаружен, продолжаем поиски,  - вторили ему остальные.
        Они прочесывали земной шар в поисках беглеца. Черные фигуры появлялись и исчезали, не обнаружив своей цели, среди снегов Севера и на морских берегах, на шумных улицах, в пустых комнатах, в кривых переулках, в шумящих лесах…
        - В данном секторе Отступник не обнаружен, продолжаем поиски…
        * * *
        За тщетными поисками охотников наблюдали Операторы EV21 и НD14. Огромный монитор показывал тысячи молниеносных перемещений и неутешительные отчеты стражей.
        Оператор НD14 откинулся на спинку кресла и легонько похлопал в ладоши, аплодируя ловкости Отступника.
        - Потрясающе! Отдаю ему должное, он опять ушел от бесстрашных хранителей,  - с брезгливой усмешкой проговорил НD14.
        - Неужели он настолько могущественен? Почему хранители не могут его уничтожить?  - EV21 непонимающе всматривалась в экран.
        - Обладающего могущественными кодами не так легко уничтожить. Даже стражам, которые обычно выполняют задачи такого рода в считанные секунды. Отступник сам уже стал частью Системы, выйдя из-под ее контроля. Он модифицируется, применяя все новые и новые коды, а заодно, модифицирует окружающую реальность. Его так сложно обнаружить, потому что он перестал выделяться на фоне Системы. Он ее естественный элемент, и меняется вместе с ней,  - НD41 встал с кресла и продолжил говорить, аккуратно меряя шагами сектор Реструктуризации.  - Меня потрясает его приспособленность к изменениям, его скорость, изощренность и продуманность его действий. Он не первый, кто несанкционированно вошел в Систему и остался в ней… Да, да, не стоит поднимать брови, EV21, ты слишком похожа на человеческий элемент в такие моменты. Таких случаев было несколько, и все Операторы, нарушившие условия существования в Системе Контроля, стремились изменить уготованную Создателями судьбу человечества. Каждый из них решал, что человеческая цивилизация заслуживает шанса на дальнейшее развитие, каждый хотел помочь элементам. Однако… - НD41
резко остановился, вскинув взгляд на внимательно следившую за ним EV21.  - Однако, в отличие от Отступника, все его предшественники подвергались немедленному уничтожению.
        - Что это значит для нас в данной ситуации?  - спросила EV21.
        - Это значит, что он стал обладателем всех без исключения кодов Системы. Возможно, что он также имеет возможность модифицировать новые коды,  - задумчиво проговорил Оператор НD14.
        - Но… Как же он смог узнать шифр кодов? Даже Хранители не обладают такими ресурсами! Не каждая система архивации информации справится с такой задачей на обработку данных… - EV21 не отрываясь смотрела в лицо Оператору НD41.
        - Да, это редкая возможность, но она существует… Отступник не всегда был отступником. Как вам известно, он работал Оператором в секторе Архива. Работал, не допуская ошибок и промахов, бессменно четыре цивилизации. Я встречался с ним, скажу больше, я замечал его потрясающие способности к кодированию и подбору шифров, но невозможно было предсказать, во что это выльется. Я думаю, он с самого начала запуска программы Системы человеческой цивилизации просчитывал и анализировал поступающие программы. Вряд ли с преступным умыслом, скорее из рвения улучшить свои показания производительности. Таким образом, в конце концов, он сумел создать свою собственную программу…
        - Он велик,  - тихо проговорила EV21.
        - Его способности могли бы сделать его великим Оператором, он мог бы подняться высоко по лестнице продвижения, он мог бы стать советником Создателей… —НD41 скривил губы и жестко посмотрел на EV21.  - Но он повел себя неразумно, он пошел против Системы, а это значит, что рано или поздно он будет уничтожен.
        - Конечно,  - заученно повторила EV21.  - Ничто не может противостоять величию Системы и программе Создателей.
        - Хорошо, что ты это понимаешь,  - смягчившись проговорил НD14, и тут же сменил тон на деловой:  - Проверим, как прошло разрушение элемента, что так интересует Отступника. Я уверен, что эти два показателя на нашем мониторе взаимосвязаны.
        - Да, сейчас,  - кивнула EV21, выводя на монитор данные по недавнему процессу разрушения элемента.
        Зеленая точка, сообщавшая координаты местонахождения физического тела Мартина, перестала мерно мерцать на экране, теперь она окрасилась в красный цвет.
        - Материальная биологическая конструкция элемента X56474, Мартин Хьюз, разрушена,  - бесстрастно отчиталась EV21.
        * * *
        Темнота окутала Мартина, придавила своей тяжестью, убаюкала, укачала. Он не чувствовал больше страха, ему не нужно было никуда бежать, спасая свою жизнь. Где-то вдалеке тревожно пульсировало воспоминание об Аделине, но стоило Мартину попытаться приблизить его, как оно отдалялось. Примерно так чувствует себя человек, внезапно ощутивший знакомый запах, вместе с которым пришли воспоминания, образы - целая часть его жизни. Но вдруг, дуновение ветра уносит запах, а человек все стоит на месте, пытаясь снова уловить это мимолетное воспоминание, воспроизвести ощущение, но тщетно… Мартин словно чувствовал запах ее волос, словно слышал отдаленные звуки джазовой мелодии, но так далеки и так неразборчивы были эти ощущения, что он скоро оставил попытки приблизить их. Будто упустил из виду свет маяка, и погрузился в тихую глубину бескрайнего моря.
        Словно сквозь толщу воды он слышал мерные удары, нарушающие тишину. Ему захотелось подняться на поверхность, чтобы узнать, что нарушает плотность окружившего его беззвучия. Он энергично заработал ногами, и медленно начал подниматься наверх. Странно, но ему совсем не нужен был кислород, он ни капли не боялся задохнуться или утонуть. Темнота постепенно становилась все менее плотной, и вскоре Мартин увидел мутное пятно света где-то высоко над головой. Лучи света пробивались сквозь водную толщу, и чем выше поднимался Мартин, тем громче раздавались звуки ударов. Пятно света, становилось все четче и ярче, и, наконец, Мартин вынырнул, привычно хватанув ртом уже ненужный ему прохладный воздух. В первое мгновение его ослепил свет. Мартин зажмурился, осторожно привыкая к новой - светлой - стихии, а когда через пару секунд он снова открыл глаза, пятно, представлявшееся ему ослепительным солнцем, оказалось прозаичным уличным фонарем.
        Мартин лежал на спине и прислушивался. До него доносились отчетливые голоса:
        - Все! Он готов,  - уверенно и торжествующе, как сопровождение - победоносный плевок.
        - Здорово мы его… - голос звучал скорее неуверенно.
        - Мы, кажись, его убили?  - в голосе звучал испуг.
        Мартин вдруг вскрикнул, узнав знакомые интонации. Это были они! Его убийцы. Эти полулюди-полуживотные. Он резко сел, словно проснувшись в собственной постели, прервав страшный сон. Но вокруг был все тот же дворовый тупик, обломки старых машин и старый покосившийся фонарь, освещавший эти небогатые декорации. Мартину захотелось получше рассмотреть своих палачей, и он, не замечая легкости своего тела, оттолкнулся рукой от влажного асфальта и поднялся над землей.
        Он увидел распластанное тело, неестественно выгнутую руку, перебитые пальцы, запрокинутое, залитое кровью лицо. С досадливым и гадливым чувством он пригляделся и увидел, что из его бедра торчит острый обломок арматуры, что тело прошито пулями. Темная лужа крови медленно расползалась вокруг, смешиваясь с грязью. Трое парней все еще стояли над ним, переговариваясь. Один из них толкнул безжизненное тело мыском грубого ботинка.
        - Точно, сдох. Вернее не бывает. Так ему и надо, ублюдку. Все! Валим отсюда, не то скоро копы нагрянут,  - отрывисто скомандовал он и быстрой походкой пошел прочь от места преступления.
        Двое других еще пару секунд постояли в замешательстве, оглядывая изуродованный труп, словно это не они только что остервенело наносили удар за ударом своими битами.
        - Да, валим… - тихо проговорил один из них, будто стараясь вернуть себе былую уверенность. И парни торопливо двинулись вслед за своим главарем.
        Мартин легко опустился на асфальт рядом со своим телом. Он проводил взглядом ссутулившиеся спины убийц. Вдруг, его ослепила белизна. Он ощутил дуновение холодного ветра, и иголки снежинок уткнулись в щеку. Он стоял посреди заснеженного поля. От земли поднимался пар. Мартин присмотрелся и понял, что на белом снегу прямо у его ног лежит прекрасный олень. Еще детеныш с хрупкими тонкими ногами и белой отметиной на лбу. Олененок был мертв, на боку и на шее зияли большие рваные раны. Кровь пропитала снег под ним, от нее шел пар. Мартин увидел трех волков, с поджатыми хвостами бегущих прочь от своей жертвы. Мартин опустился на колени рядом с олененком, осторожно провел ладонью по его ровному лбу с белой меткой.
        Видение исчезло так же внезапно, как возникло. Мартин стоял на коленях над собственным телом, с ужасом рассматривая раны, покрывающие его.
        - Животные!  - зло проговорил он.  - Настоящие звери, но не благородные, а жалкие, больные твари. Бешеные волки!
        Он провел ладонью по окровавленному лицу, закрывая распахнутые глаза, будто бы устремленные в звездное небо. Он почувствовал испуг, о котором, было, совсем забыл. Он пытался и никак не мог осознать, что с ним произошло. Мартин оглядывался, пытаясь решить, что делать, куда идти, как дальше быть? Внезапно, он увидел, что он не один в этом грязном дворе. Со всех сторон, едва касаясь ногами земли, двигались люди. Их тела были эфемерны, словно туман или тусклый свет. Они текли бесконечными вереницами, выходя из стен, опускаясь откуда-то сверху, поднимаясь, вырастая из грязного, разбитого асфальта.
        Мартин вертел головой, стараясь рассмотреть лица идущих, расслышать их слова. Совсем рядом с ним проскользил молодой человек. Он ворчал, потирая горло:
        - Постучи по спине, черт возьми! Мне нечем дышать. Да стукни же меня по спине, сколько можно кричать. Я задыхаюсь…
        Чуть дальше двигался старик. Его лицо было светло, улыбка тронула тонкие губы.
        - Спасибо, Господи. Спаси и сохрани. Как хорошо. Наконец-то. Как хорошо… - он шептал слова благодарности за долгую жизнь и легкую смерть. Казалось, старик знал, что ждет его дальше и не был испуган.
        Прямо перед Мартином из-под земли поднялась грузная женская фигура. Несмотря на призрачную легкость, даму явно мучила одышка.
        - Кровопийцы! Только деньги мои вам нужны. А я их своим трудом собирала, копила, откладывала, пересчитывала сколько, сколько перепрятывала. И драгоценности вы не найдете. Ищите, сколько вздумается! Они во дворе под яблоней закопаны. Никому ничего не дам. Никому!  - казалось, женщина даже не заметила, что ее материальная жизнь прервалась и теперь ее ждет что-то новое, неизведанное…
        Призрачные люди появлялись один за другим и исчезали в темной воронке, открывшейся прямо в кирпичной стене тупика. Улыбающийся старик без малейших сомнений растворился в темноте. Юноша, потирающий горло, растерянно огляделся и, пожав плечами, последовал за ним.
        Призраков становилось все больше. Вот, несколько пролетело прямо сквозь Мартина, обдав его холодом. Он испуганно озирался, пытаясь понять, что делать. Вдруг недовольные голоса стали раздаваться все громче и отчетливее. Пространство заполняли призраки, не желающие двигаться к темному порталу.
        Человеческие фигуры начали искажаться, обретая уродливые черты, обрастая кривыми конечностями, скрючиваясь и искривляясь. Они кричали, широко разевая пасти. Мартин видел, как призрак старухи, только что пролетевший мимо него, обратился в мерзкого монстра, бесформенного, с мелкими глазками и острозубым ртом. Он приблизился к Мартину, и вцепился в его руку.
        - Что ты смотришь? Ничего! Ничего не получишь!  - монстр придвинул свою морду к лицу Мартина и брызгал слюной, его слова переходили в безобразный и непонятный рев. Мартин хотел вырваться, но уродливые создания окружали его, будто хотели отомстить ему за свои мучения. Они кричали и тянули его в разные стороны. Мартин в ужасе заметался, зажмурил глаза, и тут что-то очень сильное потянуло его назад. Крики монстров отдалились, а он подчинился этому властному движению.
        Когда Мартин открыл глаза, его окружало голубое сияние. Он будто парил в невесомости, раскинув руки и запрокинув голову. Словно оказался на спине в дружелюбных и ласковых морских волнах. Мартин легко перевернулся на живот и ощутил, что двигается вперед по сияющему тоннелю, то и дело совершающему резкий поворот, взмывающему ввысь или ныряющему вниз.
        - Как на самой высокой горке в аквапарке,  - рассмеялся про себя Мартин.  - Только лучше.
        Внезапно, тоннель в очередной раз нырнул куда-то вниз. Мартин несся на огромной скорости, боясь представить, что с ним будет, если там, внизу, его ждет твердая земля. Но вместо удара почувствовал, что завис в воздухе. Вокруг была кромешная тьма, и только где-то вдалеке виднелось мерцающее сияние.
        Мартин пригляделся и увидел человека в просторных белых одеждах. Он взирал на Мартина с высоты своего роста, его тонкое лицо было идеально, и от этого казалось отстраненным, не человеческим, но причастным к другим, более совершенным мирам. Тонкие красивые губы тронуло подобие улыбки. Существо протянуло Мартину руку, приглашая приблизиться еще.
        Мартин облизнул пересохшие губы, попытался прочистить горло, но это не помогло, и его вопрос вышел сдавленным и тихим:
        - Кто вы?  - прошептал Мартин, не сводя глаз с сияющего лица незнакомца.
        - Я проводник, я должен сопроводить тебя до места твоего назначения,  - голос звучал бесстрастно и ровно.
        - Я умер?  - растерянно, сам стесняясь нелепости своего вопроса спросил Мартин.
        - Да,  - не меняя бесстрастного тона, ответил проводник.  - Твое физическое существование в Системе закончено.
        Мартин посмотрел на свои руки - они казались невесомыми, потерявшими телесность. Он попытался провести руками по лицу, дотронуться до живота, но пальцы проходили насквозь, словно он трогал воздух.
        - Кажется, я стал призраком… Как странно. Но почему тогда я говорю с вами?  - озадаченно проговорил Мартин.
        - Ты потерял лишь материальную оболочку,  - проводник покровительственно склонил голову.  - Теперь тебе не место в этом мире, тебя ждет другая реальность…
        - Другая реальность?  - Мартин испуганно огляделся.
        - Не нужно бояться. Скоро ты все узнаешь. Просто следуй за мной,  - проговорил проводник, маня Мартина движение руки.
        Другую руку проводник поднял вверх, будто бы желая привлечь к себе внимание. В его руке материализовался искрящийся факел, свет которого образовал широкий круг, победивший кромешную темноту. К свету, из глубин мрака потянулись один за другим призраки. Это были фантомы самых разных существ. Здесь были люди: старые, молодые, красивые, уродливые, истощенные, измученные долгой болезнью и неожиданно погибшие, не успев даже понять, что случилось. Мартин с любопытством всматривался в их лица, пытаясь угадать причину смерти, выдумывая историю семьи и жизни этих людей, прислушиваясь к их неясному бормотанию. Среди множества незнакомцев Марин заметил старика, которого видел на месте своей смерти. Чуть было не коснувшись плеча Мартина, мимо пролетел молодой человек, нелепо погибший, подавившись за ужином. Казалось, он совсем забыл о своем горле и теперь с интересом оглядывался по сторонам, будто бы оказался на странной вечеринке, где никого не знает. Заметив, что Мартин его рассматривает, он пожал плечами и хитро ему подмигнул.
        Мартин как зачарованный смотрел на свет факела, который переливался и манил за собой, внушая спокойствие и отгоняя страхи. В этом свете лица призраков становились просветленными, будто вбирали в себя это спасительное сияние. Плечи проводника становились все шире и вдруг раскинулись в стороны, превратившись в прекрасные белоснежные крылья.
        - Ангел небесный!  - прошептала старушка, оказавшаяся рядом с Мартином.  - Дождалась! Красота несказанная. Дождалась…
        Проводник легко и плавно взмахнул крыльями, и вся процессия устремилась за ним. Свет факела раздвигал границы мрака, и светлая вереница во главе с Ангелом двигалась вперед и вверх, к неизвестной пока Мартину цели.
        Мартин ощутил, что ему не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы успевать за призраками. Он расслабился и неясное течение само плавно вело его вслед за Ангелом.
        Мартин спокойно осматривался. Он только сейчас ощутил огромность и безграничность пространства, в котором оказался. Сколько хватало глаз - над ним и по сторонам - расходились множество верениц, освещенные светом. Ангелы вели своих подопечных, и миллионы человеческих душ безропотно следовали за их факелами, подчинившись их воле. Мартин понимал, что не видит и малой доли того, что на самом деле происходит в этом неземном мире. Он различил, что среди призраков людей, грациозно двигаются и животные. Тонконогий олень с белой меткой на лбу легко скакал, огибая человеческие фигуры. Его прекрасные рога сияли. Мартин поднял глаза и увидел, что над головами человеческих призраков, раскинули крылья призраки птиц. Они также следовали за светом факела в руках Ангела. Прямо под ногами у Мартина путался маленький щенок, как и все, подчинившийся течению. Мартин улыбался, выхватывая взглядом все новые и новые фигуры животных и людей, заполнявших освещенное пространство.
        Опустив глаза, Мартин понял, что под его ногами ничего нет. Под ним так же двигаются вереницы людей, уходящие все дальше и дальше в бесконечность. Он присмотрелся и различил слабое красное свечение, указывающее дорогу этим существам. Мартин понял, что эти призраки отправляются в другой загробный мир, тот, что люди называют Адом…
        Мартин прислушался и различил стенания и вопли, доносящиеся снизу. Он видел, что те существа слепо бредут вперед, не видя цели и проводника, подгоняемые ударами плетей. Где-то там, на самом дне, в черноте мрака грешников ждал страшный мир, наполненный бесконечными страданиями, лишенный смысла и гармонии. Далеко внизу призраки грешников пройдут сквозь массивные черные ворота, объятые пламенем. На секунду Мартина сковал ужас, но он взглянул на сияющий факел в руках ангела и почувствовал спокойствие и счастье.
        Далеко впереди, соединяясь со светом ангела, забрезжили мерцающие очертания высокого храма. Многочисленные купола сияли, поражая Мартина своей чистой красотой, своим спокойным величием, своей простотой и гармонией. Воздух налился звоном, приглашающим путников войти в храм. Мартин с наслаждением впитывал каждый звук, словно пил чистую воду, припав к роднику после долгих странствий в пустыне. Перед призраками раскинулась широкая освещенная дорога, душам больше не нужен был проводник, и Ангел взмыл вверх, сделав несколько мощных взмахов крыльями. Он с улыбкой следил за идущими к храму, освещая их лица светом факела. Мартин счастливо посмотрел на Ангела, закинув голову.
        - Что это за место? Куда мы идем?  - звонко крикнул он.
        - Это врата в вечный мир,  - донесся до Мартина голос Ангела.
        - Это Царство Бога?! Это Рай?!  - радостно воскликнул Мартин, будто не веря своему счастью.
        Он чувствовал, как звуки колоколов, свет, исходящий от куполов храма, сам воздух, наполненный свежестью, смешанной с запахом ладана,  - все это наполняет его неизъяснимым счастьем. Ему хотелось плакать и смеяться от красоты и правильности происходящего вокруг. Ему хотелось протягивать руки идущим рядом, обнимать их, чтобы как-то излить переполнявшую его любовь. Он увидел, что призраки, ступившие через врата храма, взмывают вверх, взмахивая белоснежными крыльями. «Все мы будем как Ангелы. Всем нам будет счастье, и покой, и воля, и любовь»,  - думал он, устремляясь к сверкающим вратам.
        Мартин пригляделся, и ему показалось, что он различил лица родителей за церковной оградой. Они улыбались ему и манили к себе, за их спинами красовались прекрасные белые крылья.
        - Мама! Папа! Я сейчас!  - Мартин мальчишески захлебнулся смехом радости.  - Я тоже буду с вами!
        Он хотел было уже шагнуть за ворота, но вдруг какая-то страшная сила потянула его назад. Он испуганно пытался ухватиться за воздух, но руки беспомощно загребали пустоту. Его стремительно тянуло назад, во тьму. Мартин извивался, пытаясь остановиться, но его тело волокло, словно пушинку. Он снова оказался в светящемся тоннеле, снова почувствовал все его изгибы и перепады.
        - Не-е-ет! Не хочу! Оставьте меня здесь! Оставьте меня с Богом!  - беспомощный крик Мартина разорвал тишину.
        Он не мог поверить, что у него отбирают его счастье, его рай. Он чувствовал, что легкость уходит, что его словно режут на части. Он кричал, не зная как иначе выплеснуть хотя бы часть того отчаяния и боли, что наполнили его сознание, его тело и душу. Вдруг его словно ударили по голове - все вокруг было темно и отдавалось неясным гулом. Мартин в ужасе закрыл глаза.
        Первое, что он увидел, когда разлепил веки,  - высокое темное небо и мерцающие точки звезд. Он несколько минут смотрел на них, пытаясь вспомнить, где он, что с ним произошло и осмыслить, что из увиденного было сном, а что произошло на самом деле. Наконец, он внутренне рассмеялся, будто бы внезапно увидев решение элементарной задачи, над которой промучился битый час: «Да все это всего лишь страшный сон! Кошмар, который, наконец-то, закончился!» Сейчас он, Мартин Хьюз, обладатель литературной премии, повернет голову и увидит спящую невесту, а затем поднимется и подойдет к кухонной раковине, откроет воду и омоет лоб, во сне покрывшийся бисеринками холодного пота.
        Мартин попытался повернуть голову, но его сковала такая непереносимая боль, что он вскрикнул и замер, стараясь не сделать лишнего болезненного движения. Во рту чувствовался странный медный привкус, он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, один глаз, кажется, перестал открываться… Мартину захотелось плакать, он понял, что лежит на грязном асфальте, что его избили до полусмерти, а теперь бросили умирать в этой вонючей подворотне. Он заскулил и застонал, как щенок, от отчаяния, обиды и боли.
        Темноту прорезал тонкий луч голубоватого света, он стремительно опускался с неба, направляясь к голове Мартина. Луч уперся прямо в лоб распластанного на асфальте человека, проникая в его сознание, перестраивая процессы в теле, наполняя его новыми способностями. Мартин задергался в судорогах, словно оказавшись под напряжением. Невидная глазу небольшая белая капсула в районе солнечного сплетения Мартина отразила голубоватый свет, многократно преломляя ударивший в нее луч. Будто бы накалившись, капсула вдруг лопнула, разлетевшись осколками внутри грудной клетки и выпустив из многолетнего заточения сияющий шар. Это была программа, которая все эти годы ждала своей активации. Вбирая в себя голубое свечение луча, белый шар начал переливаться голубыми искрами, наполняя тело Мартина сиянием, растекаясь светом по его рукам и ногам, наполняя им вены и артерии, поникая в каждую клетку его организма. Тело Мартина извивалось и билось об асфальт, пока луч продолжал пронзать его лоб. Внезапно, луч исчез, то ли полностью войдя в тело Мартина, то ли иссякнув, потеряв свой источник. В то же мгновение Мартин обмяк
без движения.
        Отрывистыми толчками билось сердце, разгоняя кровь, наполняя кислородом кору мозга. Удар, еще удар, еще… Мартин слышал, как оно стучало. Его толчки разрывали шумящую тишину в ушах, раздражали, заставляли проснуться, раскрыть глаза, вдохнуть мерзкий воздух грязной улицы.
        Мартин сделал глубокий вдох и сел. Он даже не ожидал, что сможет сделать это так легко, вспоминая боль, которая еще совсем недавно сводила с ума. Он с удивлением остановил взгляд на своей руке. Раны на ней затягивались сами собой, под засохшей кровью виднелась тонкая нитка белого шрама - только и всего. Он провел рукой по лицу,  - опухоль сходила, челюсть перестала болеть, рана на лбу так же быстро и незаметно затянулась, оставив небольшой шрам в напоминание о былой боли.
        Мартин с испугом посмотрел на торчащую из бедра арматуру. Он представил, как сейчас из открывшейся раны брызнет фонтан темной крови, а сам Мартин тем временем грохнется в обморок, теряя литры крови. Но, еще раз взглянув на зажившую руку, он решительно сжал зубы и выдернул железяку. Вопреки его ожиданиям, под грязными продырявленными джинсами виднелась совершенно здоровая нога.
        Он опустил голову и с удивлением посмотрел на ровную череду дырок в пиджаке. Поднял рубашку и с недоверием дотронулся до россыпи круглых отметин на животе. Неужели в него стреляли? В него, Мартина Хьюза стреляли много раз подряд, ведь каждая отметина - след пули. И он остался в живых. Каким образом? Разве так бывает? Он с удивлением заметил, что его искривившаяся от перелома нога, выпрямилась, щелкнув вправленным суставом. Мартин не мог понять, что происходит: кости срастались, раны затягивались, а все его тело наливалось теплой энергией. Он резко встал на ноги, но тут же пошатнулся - в глазах потемнело, голова закружилась…
        «Не так быстро, не так быстро…»  - пронеслось у него в голове.
        Мартин медленно двинулся прочь от автомобильной свалки, от страшного тупика с лужей крови на асфальте, шатаясь, он шел в сторону шумной автострады. В голове бился вопрос, который некому было задать: «Что произошло? Что со мной произошло? Что? Что? Что?!»
        * * *
        В секторе контроля Операторы НD41 и EV21 смотрела на перемещение зеленых точек по подробной карте, отразившейся на огромном мониторе.
        - Зафиксируйте новые данные и отчитайтесь,  - буднично проговорил НD14, отворачиваясь от экрана.
        - Будет исполнено… - отозвалась EV21, начиная считывание информации.  - О, странный сигнал,  - заметила она.  - Энергетический модуль элемента X857575 не достиг хранилища.
        Оператор HD41 тут же оказался рядом, он напряженно вглядывался в монитор.
        - Этого не может быть! Это энергетический модуль Мартина Хьюза. Включи поиск по всему сектору,  - быстро приказал он.
        - Что могло произойти?  - непонимающе спросила EV21, запуская поисковый процесс.
        - Еще не знаю,  - отрывисто бросил НD41.
        - А такие случаи уже когда-нибудь происходили за время существования сектора разрушения и контроля?  - постаравшись придать голосу беззаботную интонацию, спросила EV21.
        - Такое возможно только при одном условии… При условии, что элемент каким-то образом остался не разрушен,  - проговорил оператор НD41.
        - Мы сами видели, как… - взволнованно начала EV21, но осеклась, взглянув на лицо НD41.
        - Набери режим обратного просмотра,  - скомандовал он.
        EV21 легко набрала необходимую комбинацию, ее тонкие пальцы умело пробежались по пульту управления и застыли в воздухе. Они с НD41 пристально смотрели в монитор. Они снова наблюдали, как Мартин неумело и отчаянно сжимает в руках кусок арматуры, как один из парней наносит ему подлый удар из-за спины. Они видели, как Мартин падает без сознания, ударяясь затылком об асфальт. Как зверски издеваются над его телом палачи…
        - Это наш элемент, он подвергается уничтожению,  - спокойно прокомментировал НD14. Он следил за таймером под монитором.
        Секунды текли, а тело Мартина оставалось лежать на асфальте. Пять секунд, шесть… EV21 взволнованно всматривалась в изображение. Восемь, девять, десять… Объект был разрушен, все датчики подтверждали этот факт. Точка, обозначающая существование элемента Мартин Хьюз на карте сектора сменила расцветку с зеленой на красную.
        - Ну вот, все идет своим чередом… - проговорила EV21, но вдруг осеклась. Красная точка исчезла с монитора.
        - Как это возможно? Разрушенный элемент не перестает быть частью Системы. Он не может просто взять и исчезнуть с карты данных!  - удивленно воскликнула EV21, повернувшись к НD41.
        - Да, все верно… Это невозможно. После быстрого уничтожения модули элементов еще некоторое время не могут ощутить перемены своего существования и потери физической оболочки. В эти моменты вступает в силу программа Проводник, которая сопровождает модуль по соответствующему пути доставки: в сектор Ада или же Рая. Элементы находятся под покровительством Проводника модификации UN до самого входа в Хранилище.
        - Может программа Проводник не сработала?  - спросила EV21.
        - Это крайне маловероятно. В данной программе сбой практически невозможен. В Системе существуют блуждающие фантомы, но они остаются непринятыми ни одной из программ до тех пор, пока не будет четко определена их причастность и необходимость в том или ином элементе Системы. Блуждающие фантомы могут существовать тысячелетиями, не имея право на новое воплощения, но их сигнал остается среди прочих данных Системы.
        - Однако сигнал элемента Мартина Хьюза исчез с монитора,  - проговорила EV21.
        - В том-то и дело… - Оператор НD14 быстро набрал новую комбинацию на пульте, отстранив EV21.  - В секторе отсутствует и его физическая оболочка… - задумчиво проговорил он.
        - Похоже, он воскрес?  - со смесью иронии и удивления, проговорила EV21.
        - Судя по данным, что сохранились до его исчезновения, это произошло совсем недавно. Он не мог уйти далеко. Мы должны срочно вернуть на это место наших исполнителей,  - быстро проговорил НD14, набирая новые комбинации на пульте.
        - Я снова запускаю код воздействия,  - проговорила EV21.
        Карта с данными разрушений сменилась изображением происходящего в реальном времени. Трое парней, что совсем недавно зверски убивали Мартина, лениво брели по улице. Ночь подходила к концу, и предрассветное небо, пока еще не озаренное первыми лучами солнца, казалось серым.
        - Здорово мы этого урода замочили,  - с нотой похвальбы проговорил Рон.
        - Конкретный адреналин, у меня еще такого не было,  - с готовностью поддакнул ему Джо.
        - Но он нам ничего не сделал? Черт, это было как какое-то помутнение,  - неуверенно проговорил Марк.
        - Да какая разница? Мне не понравилась его пресная рожа и мажорская тачка,  - Рон деловито хлопнул Марка по плечу.  - Не парься!
        - И мне тоже! Это явно самый лучший день в моей жизни. Наверняка он сдох!  - Джо разразился услужливым смехом.
        - Да и пусть. Чертов ублюдок. У меня было плохое настроение. Разве этого не достаточно? Ненавижу богатеньких уродов!  - закончил разговор Рон, зло зыркнув в сторону сжавшегося Марка.
        Они все еще обменивались замечаниями на тему Мартина и тупо посмеивались остротам Рона, когда поравнялись с брошенной ими машиной. Тонкий фиолетовый луч пронзил низкий лоб Рона, заставляя его подчиниться ходу программы, снова запущенной операторами.
        Он остановился, его глаза остекленели, зрачки сузились, а лицо исказилось ужасом.
        - Чует мое сердце, он жив, он сдаст нас копам!  - выдохнул Рон, судорожно схватив Марка за плечо.
        - Я ему череп проломил, после такого не выживают,  - не понимая, шутит ли их главарь, рассудительно ответил Джо.
        - Я же говорю, сердце чует, меня никогда интуиция не подводила,  - Рон нервно обернулся, будто бы ожидая, что машины с мигалками могут появиться из ниоткуда прямо сейчас.
        Марк брезгливо скривил лицо, даже ему, самому пугливому из троих, поведение Рона казалось перебором.
        - Да брось, брат! Опять переться назад… Двинем лучше в бар. Там ты быстро успокоишь нервы!
        - Я не хочу снова торчать в тюряге! Вернемся и добьем этого ублюдка!  - Рон почти кричал, впадая в настоящую истерику.
        Новый луч пронзил затылок Джона. Готовый было сказать что-то успокаивающее разбушевавшемуся другу, он замер с открытым ртом, будто бы обдумывая слова Рона.
        - А ведь верно, может, ублюдок и жив?  - медленно проговорил он, упершись в пространство невидящими глазами.
        - Да вы обалдели! Он сдох, я вам точно говорю… - Марк растерянно посмотрел на дружков и осекся, заметив их злобные взгляды исподлобья.
        Последний фиолетовый луч пронзил его лоб. Марк медленно повернулся и сделал уверенный шаг.
        - Ладно, двинули. Надо закончить начатое,  - без тени эмоции проговорил он и побежал обратно к месту убийства, стуча массивными подошвами. Приятели последовали его примеру. Они неслись по улице, толкая ранних прохожих, пока, наконец, не оказались в той самой подворотне, где разделывались с Мартином.
        - Куда делся этот урод?  - испуганно проговорил Марк, переводя дыхание.
        - Черт, черт, че-ерт!!!  - Рон истерично вскидывал кулаки,  - Я так и знал!
        - Это невозможно, я лично расплющил ему череп!  - почти рыдая, ревел Джо,  - Смотрите сколько кровищи!..
        * * *
        В секторе контроля Оператор НD14 брезгливо смотрел на фигуры беснующихся парней.
        - Он действительно исчез, безмозглые примитивные элеиенты!  - проговорил он, будто бы обращаясь к изображению.
        - Неужели после таких травм он остался жив?  - удивленно обернулась к нему EV21.
        - Материальная оболочка элементов хрупка и незащищена. Если данный элемент остался жив, то это вызвано вмешательством инородной программы,  - ответил НD14.
        - Если он жив, то почему его сигнал не отображается на системной карте?
        - Мы должны это выяснить. Включи дополнительные поисковики!
        - Запускаю усиленный поиск,  - проговорила EV21, быстро набирая новые комбинации на пульте управления.
        Одна за одной камеры наблюдения включались, передавая новые сигналы в центр обработки информации. Полицейский на дежурстве остекленевшими глазами сканировал местность в поисках Мартина Хьюза. Пьяный в стельку бездомный, открыл невидящие глаза, осматривая подворотню, в которой он сам не помнил, как оказался. Бродячие собаки оставили манящие разнообразием запахов утренние помойки - камеры их глаз фиксировали окружающую реальность, тотчас же передавая информацию в Центр. Уличный продавец. Проститутка. Водитель такси. Каждый из них становился глазами Системы, но не находил искомого.
        * * *
        Мартин медленно шел по безлюдной улице. С каждым шагом он чувствовал, что его тело наливается энергией. То и дело он останавливался, чтобы дотронуться до зажившей рваной раны, еще раз осмотреть продырявленный пулеметной очередью живот. Наткнувшись на дорогой магазин, он долго всматривался в свое отражение в сверкающей витрине. Засохшая кровь отваливалась, словно грязь, а под ней виднелись тонкие нити едва заметных шрамов.
        - Что же произошло?  - снова прошептал Мартин, прислушиваясь к себе.
        Он поднял глаза к небу, будто ища поддержки откуда-то свыше, и тут взошло Солнце. Оно медленно выкатывалось из-за горизонта, слегка прикрытое легкими облаками, наполняя розовыми красками серое небо мегаполиса, придавая теплоту безжизненным зданиям, растекаясь теплым светом по холодным тротуарам. Мартину показалось, что вот так же, наполнялся светом и оживал он сам. В его сознании пронеслось яркое воспоминание: купола храма, сияющие, словно солнце.
        - Спасибо, Бог!  - вскричал Мартин, не боясь быть услышанным посторонними.  - Прости, что по малодушию отказался от тебя!  - он упал на колени, вздевая руки к небу. Его переполняла благодарность, раскаяние и счастье. Впервые в жизни Мартин оставил сомнения и уверовал в чудо. В это самое мгновение облака расступились, солнце засияло во всю мощь, и яркий луч, проникший сквозь листву, упал перед Мартином, будто указывая ему путь.
        - Да, да… - Мартин счастливо улыбался, прижимая руки к освещенному клочку асфальта.  - Ты есть… Я верю!
        Он медленно поднялся, всхлипывая и смущенно вытирая рукавом нежданные слезы. Быстро осмотрелся, подметив, что улица еще пуста. Ему страшно хотелось как-то выплеснуть хотя бы часть переполняющей его счастливой энергии. Он сорвался с места и побежал, давая себе волю. Хотелось двигаться все быстрее и быстрее, никакой усталости или боли в мышцах он не чувствовал. Желая легко перескочить выбоину в тротуаре, он толкнулся правой ногой и неожиданно для себя подлетел вверх на высоту здания. У Мартина захватило дух, он испугано вскрикнул, но испуг смешался с восторгом. Он приземлился и долго смотрел на вмятины в асфальте, которые оставили его ботинки.
        Еще раз быстро оглядевшись по сторонам, он, уже зная, чего от себя ждать, разбежался что было силы и прыгнул. Небо качнулось навстречу, земля оказалась где-то далеко внизу, и Мартин увидел крышу ближайшей высотки. Он, не сбавляя скорости, приземлился прямо на крышу здания и, по инерции пробежав вперед, снова оттолкнулся ногой от края, подлетая вверх с новой силой. Облака окутали влажным туманом, легко чиркнув крылом его руку, мимо пролетела птица, небо качнулось обратно, и Мартин начал падать, теряя энергию прыжка.
        - О-о-о!  - Мартин неловко забарахтался в воздухе, стараясь как-то затормозиться перед столкновением с землей. Он обрушился на брошенную на бесплатной парковке разбитую машину. Крыша со скрипом вмялась.
        Он ошалело мотал головой, пытаясь понять, как сильно покалечился. Но к его удивлению, ничего не болело, все кости были целы. Разве что автомобиль, ставший для Мартина посадочной полосой, вряд ли был способен когда-нибудь еще завестись. Мартин лежал на его промятой крыше, глядя в небо. Он чувствовал в себе силы изменить мир и найти ответы на все вопросы. Да что там?! Он уже знал ответ на главный вопрос! Две горячие слезы вытекли из глаз и смешно ползли от висков к ушам.
        - Все хорошо! Как хорошо! Спасибо! Спасибо! Спасибо… - то ли кричал, то ли шептал Мартин, обращаясь к небесам, благодаря за данную ему жизнь, за переполнявшее его счастье.
        Мартин не обратил внимания на грациозную черную кошку, что сидела на оконном карнизе соседнего дома. Ее глаза блеснули фиолетовым огоньком, спинка резко выгнулась дугой. Она ловко спрыгнула на крышу пристройки, а оттуда на сплющенный бампер автомобиля. В ее пустых глазах дважды отразилось блаженное лицо Мартина. Поиск был завершен, координаты элемента Мартин Хьюз переданы в операционный центр. Кошка встрепенулась и зашипела, не понимая, как оказалась так близко от этого человека. Она быстро спрыгнула на землю и убежала, вспушив хвост и воинственно подняв шерсть на загривке.
        Но Мартин не верил в приметы, а, значит, разозлившаяся черная кошка не могла испортить его настроения. Он понимал, что в его жизни произошло что-то невероятное, нечто совершенно особенное, ему хотелось хотя бы ненадолго побыть наедине с этой истиной, открывшейся ему одному, наполнившей его искрящейся силой, энергией, бьющей через край. Премия пропущена, Аделина, скорее всего, еще спит… Мартин прикрыл глаза, решив, что побудет здесь еще, немного полюбуется на облака, подсвеченные утренним солнцем…
        Сквозь дрему он почувствовал, что на его лицо легла тень. Мартин прищурился, пытаясь разглядеть черты лица человека, склонившегося над ним. Разнеженный солнцем, сном и счастливым ощущением внутренней гармонии, он улыбнулся и протянул человеку правую ладонь для приветствия, левой рукой прикрывая лицо от солнца. И тут же понял, кто навис над ним.
        Запах алкоголя, травки и дешевых сигарет, резкость движений, выражение презрения,  - этой ночью Мартин почти не видел лица своих убийц, но детали, запавшие в память, сейчас собрались воедино. Мартина будто ударили под дых - это был один из тех парней, что несколько часов назад безжалостно уничтожали его тело, превращая его в кровавое месиво.
        - Вот ты где? Тебе конец урод!  - зло прокричал Рон, брызгая слюной.
        Мартин не ощутил страх, скорее странное волнение. Он встал в полный рост и молча смотрел на парня, угрожающе поднявшего биту.
        - Посмотри, Рон, у этого нет даже синяка. Может это другой?  - неуверенно и немного испуганно проговорил Марк, поглядывая на Мартина.
        - Что? Снова как новенький, ублюдок?  - Джо зло ткнул Мартина в грудь так, что тот немного отступил назад от неожиданности.
        - К черту, Джо… Мы просто не доделали свое дело… Сейчас мы своего не упустим! Завалим этого урода,  - прошипел Рон, делая шаг к Мартину и одновременно замахиваясь битой.
        В следующее мгновение время как будто остановилось. Мартин с удивлением видел, как невероятно медленно бита Рона сначала берет размах, а затем начинает обратную дугу. Он спокойно смотрел на приближающуюся дубинку, с интересом следил, как теряет человеческий облик лицо, искаженное ненавистью: глаза сужались, напрягались желваки, обнажая чуть ли не звериный оскал.
        Мартин слегка двинул головой, уходя от удара Рона, и ударил его в грудь. Он знал, что бьет сильно, но не рассчитывал насколько. Рон отлетел в сторону, не успев понять, что произошло. Мартин стоял невредимый и насмешливо посматривал на парней, которые опустили биты и замерли в испуге.
        - Тварь!..  - зло крикнул Рон, пытаясь подняться на ноги.  - Вы видели, что он сделал? Быстро, разделайтесь с ним!  - его лицо кривилось от ненависти, он силился подняться, но, кажется, его нога была сломана.
        На секунду Мартину показалось, что лица парней превратились в озлобленные волчьи маски. Он схватил подступающего к нему Джо и швырнул его так далеко, как сумел. Тот, пролетев по воздуху с десяток метров, упал плашмя на крышу машины, оставив в ней вмятину, и медленно сполз на асфальт. Его глаза закатились, из уха медленно выползла крупная капля крови. Мартин спокойно подошел к нему и легонько пошевелил тело ногой. Джо не дышал.
        - Кажется, мертв… - с долей растерянности в голосе проговорил Мартин.
        - Я тебя прикончу! Подойди сюда! Только подойди, урод!..  - надрывался Рон, все еще пытаясь встать.
        Мартин неторопливо подошел к нему и рывком поставил на ноги. Парень грязно выругался и хотел плюнуть в лицо Мартина, но тот резко ударил его лбом в лицо. Мартин мог поклясться, что слышал звук ломающихся костей. Он секунду смотрел на изуродованное лицо Рона с замершей на нем глупой гримасой. Затем попятился от него прочь, машинально вытирая рукой кровь со лба.
        Марк еще пару секунд воинственно стоял с поднятой для удара битой, но остатки уверенности быстро испарились с его лица, когда он понял, что оба его дружка мертвы. Марк мелко затрясся и выронил биту из рук.
        - Нет!.. Не надо… Я не виноват! Я не хотел! Это все они… Они все!
        Он слезливо скулил, пятясь назад. Наконец, развернулся и, часто оборачиваясь на Мартина, рванул прочь, в надежде избежать наказания. Внезапно он наткнулся на какое-то препятствие и упал отброшенный ударом, беспомощно раскинув руки. Медленно подняв голову, Марк понял, что Мартин каким-то образом преградил ему путь. Парень испуганно перебирал руками и ногами, всеми силами стараясь хоть как-то отодвинуться дальше от Мартина. Марк не замечал, что ползет по грязи, его трясло, и он тонко скулил:
        - Нет! Не надо, не надо… Ну, пожалуйста! Не-е-ет…
        Мартин сделал шаг к жалкому подобию человека, скрючившемуся у него под ногами, и рывком вскинул его вверх, ухватившись за кожаную куртку. Марк беспомощно обмяк, он продолжал тихонько скулить, уже не произнося ничего членораздельного. Мартин сжал было кулак и отвел руку для удара, но почувствовал такую брезгливость к этому хнычущему недочеловеку, что лишь выдохнул ему в лицо: «Беги!»  - и разжал пальцы. Парень неловко плюхнулся на спину, но тут же вскочил и рванул прочь от Мартина, забыв от ужаса обо всем на свете. В его сознании не было ни одной мысли, в висках стучал голос это сверхчеловека: «Беги! Беги! Беги!»
        - Бежать… - сипел Марк.
        Последнее, что он увидел, был блестящий бампер грузовика, на всей скорости летящего прямо на него. Марк не успел даже вскрикнуть, его зажало между грузовиком и фонарным столбом. Он умер мгновенно.
        Мартин некоторое время наблюдал, как на проезжей части собирались зеваки. Он слышал гул толпы, сирены полицейских машин и «скорой». Постояв так некоторое время, он повернулся и пошел в противоположную сторону. В голове было гулко и пусто. Он все еще не мог осознать, что только что произошло.
        Перед глазами мелькали отрывки драки. Он снова видел, как замахивается битой один из парней, а затем - одновременно удивленное и искаженное болью лицо, когда тот сползал по стене с проломанным черепом. В ушах, как будто наяву, зазвучал неестественно громкий хруст костей. Перед глазами мелькнула нелепая фигура второго, того, что влетел в машину. И капля крови, стекавшая из уха, оставляя темную дорожку на его острой скуле. Мартин брезгливо поморщился, вызвав в памяти образ последнего парня, того, что полз в грязи, размазывая по лицо слезы и сопли. Отвратительное зрелище…
        Но Мартин не чувствовал сожаления. Он понимал, что поступил так, как эти низшие существа того заслуживали. Он ощущал в себе невероятную силу, понимая, что сам не знает своих пределов. Он внимательно посмотрел на свои кулаки. На них не были ни царапины, разве что на костяшках запеклись капли чужой крови. Мартин брезгливо отер руку о край рубашки…
        Проходя мимо большого фургона, он остановился, разглядывая свое отражение в зеркале заднего вида. Все то же лицо, те же глаза и губы, те же впалые щеки… Новая морщина пролегла на лбу, только и всего…
        - Что же случилось со мной?  - пробормотал он.  - Что со мной происходит?  - и вдруг ударил кулаком по обшивке фургона.
        Металл поддался, и рука провалилась в глубокое отверстие, словно он бил по картонной коробке.
        - Ч-черт… - пробормотал Мартин, стараясь как можно осторожнее выпростать руку из вмятины.  - Да я сам не знаю, чего от себя ждать…
        * * *
        - И, похоже, никто не знает,  - задумчиво проговорил оператор НD14, не сводя взгляда с экрана.
        Они с EV21 наблюдали за тем, как Мартин хладнокровно расправился с посланными за ним исполнителями, а затем долго стоял, не решаясь двинуться с места, прислушиваясь к шуму на автостраде, недоуменно осматривая свои кулаки.
        - Его физическая оболочка регенерирует ткани практически мгновенно, он обладает кодом сверхсилы, хотя сам еще не понимает этого и не знает своих возможностей,  - проговорил НD14, продолжая следить за тем, как Мартин проверяет свое тело на прочность, пытаясь снова допрыгнуть до крыши, ударяя кулаками в стены, начиная вдруг стремительно бежать…
        - Я верно понимаю, что все это не обошлось без вмешательства Отступника?  - повернулась к нему EV21.
        - Абсолютно,  - кивнул головой НD14.  - Видимо, его сигнал активировал скрытую программу. Ты заметила, как элемент был расчетливо жесток? Ведь это качество совершенно нехарактерно для него…
        EV21 кивнула, а НD14 продолжал:
        - Это явный показатель того, что в определенные моменты программа, запущенная внутри этого элемента, полностью подчиняет себе его сознание. Убивал наших жалких исполнителей не Мартин Хьюз, а программа, в которую он включен. В определенные моменты эта программа будет полностью контролировать его действия.
        - Какое будет решение?  - EV21 повернулась к оператору НD14 в ожидании новой команды.
        - Думаю, это будет интересное зрелище… - медленно проговорил НD14, начиная набирать новый код на пульте управления.  - Мы задействуем программу «Охота на беглеца». Смотри внимательно, на что способны элементы этой Системы, если дать им определенный импульс,  - добавил он, искоса глядя на EV21.
        * * *
        Мартин шагал по многолюдной улице. Денег в карманах не было, костюм изорван и продырявлен, к тому же запачкан кровью. Мартин понимал, что если Аделина увидит его в таком состоянии, ему придется потратить половину оставшейся жизни на объяснения. Он быстро свернул в ближайшую дешевую забегаловку и проскользнул в туалет.
        Он окатил лицо и шею холодной водой, старательно стер следы крови, запекшейся кое-где на лбу и висках. Как мог пригладил волосы, торчащие в стороны. С усмешкой снял галстук, который еще вчера Аделина так бережно повязала ему на шею. Из дорогого аксессуара он превратился в жалкую тряпку. Мартин скомкал его и забросил в мусорную корзину. Немного подумав, отправил вслед за галстуком и разодранный пиджак. Рубашка тоже кое-где порвалась, а спереди вообще была изрешечена пулями. Мартин критично осмотрел ее и со вздохом расстегнул пару верхних пуговиц.
        - Стиль «кэжуал»,  - усмехнулся он своему отражению.  - Подойдет для беспечной прогулки.
        Еще пару минут Мартин потратил на то, чтобы привести в порядок брюки, насколько это было возможно, и уже собирался было выходить, как вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он поднял глаза к зеркалу, и, не оборачиваясь, в отражении встретился взглядом с мужчиной, который только что вышел из закрытой кабинки. Мартина насторожило то, с какой злобой незнакомец смотрел ему в глаза. Не желая ввязываться в конфликт, Мартин спокойно повернулся и вышел из душной суеты забегаловки на улицу.
        Ему начало казаться, что люди замолкают и поворачивают к нему головы, стоит ему пройти мимо. Он физически ощущал на себе тяжелые взгляды, и не мог понять, кажется ли ему это, или он в самом деле взбесил чем-то сразу всех прохожих вместе взятых. Он нервно ловил свое отражение в витринах. Да, одет не лучшим образом, но разве так смотрят добрые самаритяне на бездомных, как бы нелепо они не выглядели? Он нервно провел рукой по волосам, стараясь получше их пригладить.
        Ожесточение и ненависть во взглядах читались все отчетливее. Теперь прохожие начали останавливаться, провожая Мартина взглядами. Их губы кривились от злобы и отвращения. Пожилой мужчина, преспокойно читавший газету, сидя на скамейке, вскочил на ноги, стоило Мартину поравняться ним. Он что-то злобно прошипел Мартину вслед, яростно комкая газетные страницы. Старушка, рассыпавшая зерно для парковых птиц, швырнула горсть Мартину под ноги, бормоча неразборчивые проклятья. Мартин отпрянул и чуть было не налетел на молодую пару. Его снова обдало волной беспричинного гнева. Мужчина ухватил Мартина за ворот рубашки.
        - Куда идешь, урод?! Смотри под ноги, наркоман чертов!  - прошипел он, приблизив свое лицо к лицу Мартина. И толкнул его от себя.
        - Не отпускай его, ты что не видишь?  - нежное лицо его спутницы перекосилось от злобы,  - Ты что, не видишь?  - она не могла подобрать нужное слово. «Не видишь, что мы его ненавидим?!»  - хотелось ей сказать, но даже в этом гневном припадке, этот аргумент все еще казался странноватым.
        Мартин отшатнулся от них, не понимая, что нашло на жителей города. Он опустил голову и ускорил шаг, стараясь не смотреть в глаза прохожим. Он шел, уставившись себе под ноги, но кожей ощущал волны ненависти, исходящие ото всюду. Машины начали притормаживать у обочины, водители высовывались из окон, чтобы бросить оскорбление в его адрес, запустить в его сгорбленную спину не затушенный окурок. Уличные торговцы переставали улыбаться и заманивать покупателей, стоило Мартину приблизиться к их лоткам. Хвастливая радость сползала с их лиц, глаза сужались в злобном прищуре.
        Мартин не понимал, что происходит, как себя вести в этом сумасшедшем мире. Когда против него выходило трое здоровяков с битами, он понимал, что может вступить с ними в бой, одного откинуть к стене, второму проломить череп. Он понимал, что в их ненависти лежат низменные инстинкты и умственная недоразвитость. Но не мог же он ударить старушку, лысеющего толстяка с газетой, да любого прохожего, который внезапно ощутил к Мартину кипучую ненависть. Мартин чувствовал себя беспомощным и, главное, обманутым. За что?
        - Я не сделал вам ничего дурного!  - не выдержал он, когда торговец овощами обрушил на него поток неразборчивой брани, в которой перемежались английские и турецкие ругательства. Его голос вызвал еще большее негодование, как если бы Мартин ответил встречным потоком ругани. Румяный мясник в соседней лавке покраснел от злости. Он ожесточенно рубил кусок мяса, будто вымещая на нем всю ненависть, которую испытывал к Мартину.
        Мартин молча поднял руки, будто признаваясь в беспомощности и недоумении одновременно. Это движение просто взбесило мясника. Он затрясся от гнева, на его лбу вздулась вена, а глаза налились кровью.
        - Как ты смеешь, щенок?! Ты!.. Чертов!..  - голос мясника то и дело обрывался, словно он забыл, из-за чего именно злится на этого молодого человека.
        - Но я ничего не сделал!  - отчаянно выкрикнул Мартин, уже выходя из себя.
        Этого было достаточно, чтобы мясник окончательно потерял голову. Он коротко размахнулся и с силой профессионала метнул нож в Мартина.
        И опять время замедлилось. Мартин следил за тем, как нож летел в его тело, поворачиваясь то рукояткой, то клинком. Он выставил руку вперед и схватился за рукоятку как раз вовремя, чтобы лезвие не вонзилась в его грудь. Не успев даже подумать о том, что произошло, Мартин уже дернул рукой, и нож вонзился в толстый живот мясника. Тот сполз на асфальт, пытаясь удержать растекающееся по белому фартуку красное пятно. Маска ярости постепенно исчезала с его лица…
        «Что за чертовщина? Я схожу с ума?»  - пронеслось в мыслях Мартина. Он посмотрел на мертвое тело и перевел взгляд на свои руки.
        - Я этого не хотел… - прошептал он.  - Это не я!..  - нервно выкрикнул Мартин, будто желая оправдаться перед толпой.
        Он нервно оглянулся по сторонам и быстро пошел, почти побежал по улице. Лица людей, попадавшихся на его пути, то и дело корчились в гримасах ненависти. Мартину начало казаться, что вместо лиц его окружают звериные морды: злобно шипели в след змеи, рычали, разевая огромные пасти львы, квакали жабы, покрытые слизью и бородавками, мерзко хохотали гиены…
        - Господи, что со мной?  - испуганно шептал Мартин, не зная, где укрыться от этого кошмара.  - Этого не может быть, это не я… Мне все мерещится!
        Он вдруг увидел, что полицейский, сердито сжав губы, смотрит ему в глаза и шарит рукой по кобуре.
        - О, нет! Нет… - Мартин попятился назад, ожидая худшего.
        Полицейский, наконец нащупал пистолет и рванул его из кобуры. Мартин, словно в замедленной съемке видел, как дергается от отдачи плечо полицейского, как вращаясь, одна за другой из дула пистолета вылетают пули и словно рой пчел зависают в воздухе прямо перед его лицом. Мартин медленно откинул голову назад, пропуская смертельный рой, и выпрямился, стоило пулям миновать. Позади него в крошку разбилось изрешеченное пулями лобовое стекло автомобиля.
        - Черт! Черт! Черт!..  - Мартин пригнулся и спрятался за машиной.
        Он тяжело дышал, оглядываясь по сторонам и пытаясь перевести дух. Подняв голову, он с ужасом заметил, что почти из каждого окна жилого здания, вдоль которого тянулся тротуар, выглядывают люди с искаженными злобой лицами. Он остановил взгляд на маленькой старушке, которая из последних сил пихала в оконный проем массивный стул с древней резной спинкой. Словно в замедленной съемке Мартин смотрел, как стул летит прямо на его голову. Он быстро отскочил, и стул разлетелся на щепы, ударившись об асфальт. Тут же прямо под ногами у Мартина вдребезги разбилась пущенная в него кем-то бутылка, цветной горшок обдал его земляным фонтаном, утюг оставил вмятину в капоте машины, за которой Мартин тщетно пытался скрыться от обезумевшей толпы.
        - Что с вами? Что произошло? В чем я виноват?  - Мартин кричал, запрокинув голову, не зная, к кому обратить свое отчаяние.
        Внезапно какое-то неясное чувство заставило его отскочить в сторону. Прямо по тротуару промчался джип, едва не сбив Мартина с ног. Водитель высунулся из окна и визгливо выкрикивал какие-то оскорбления. На мгновение Мартину почудилось, что из окна джипа на него смотрит оскалившаяся гиена. Хлам, летящий из окон, превратился в настоящий град. Мартин побежал вниз по улице, стараясь увернуться от тяжелых предметов. Теперь каждый прохожий уже не просто изливал на Мартина свою злобу, но и старался ухватить за одежду, дернуть, а лучше - ударить его.
        - Негодяй!  - седовласый старик в старомодном костюме, оскалил вставную челюсть и зло замахнулся на Мартина резной тростью.
        В голове Мартина промелькнула смешная мысль: «Вот уж меньше всего эта старинная вещица подходит для уличных драк». Он успел подставить руку, отражая удар, предназначавшийся его голове, и трость с треском разломилась пополам. Старик в ярости вцепился в рубашку Мартина. Безумное лицо и сжатые зубы оказались совсем близко. Мартин в ужасе оттолкнул от себя старика и побежал быстрее, вспомнив о своих сверхспособностях. Он мчался, перепрыгивая машины и толпы людей, в надежде, что если оторваться от толпы безумцев, то он сможет найти спокойное место. Но встречные машины старались сбить его, люди выбегали из домов, чтобы начать преследование. Краем глаза он заметил женщину, вылезающую в окно. Она ловко цеплялась за водосточную трубу, спускаясь на землю. Мартин понял, что женщина увидела его из окна и не могла совладать с собой, почувствовав приступ невероятной ненависти.
        Мартин обернулся и с ужасом осознал, что его преследует огромная толпа. В руках у людей было всевозможное оружие: от садовых ножниц до табельных револьверов. Мартин с силой оттолкнулся от земли и подлетел в высоком прыжке. Приземлившись на крышу здания, он облегченно выдохнул. Но, приблизившись к краю крыши, с ужасом отшатнулся: люди, отталкивая друг друга, сдирая ладони в кровь, карабкались вверх по пожарным лестницам, ползли вверх по стене, хватаясь за водосточные трубы.
        Он снова спрыгнул на землю, в надежде, что такая преграда, как высотное здание поможет ему оторваться от преследователей. Но в то же мгновение из двери ближайшего бара вывалилась толпа мужчин.
        Бородатый здоровяк бросился на него с цепью, но Мартин почти неосознанно перехватил ее. Время снова словно замерло. Бородач напряженно тянул руку с цепью, пытаясь вырвать ее у Мартина. Но тот рванул цепь на себя и с силой ударил нападающего ногой в толстый живот. Бородач повалился на землю, а Мартин, завладев цепью, начал крутить ее над головой, защищаясь от наступающих со всех сторон безумцев. Нападающие падали на асфальт и испуганно ползли прочь, получая сокрушительные удары по спине, голове, ногам.
        Один из них успел замахнуться на Мартина битой. «Сколько можно бить меня этими чертовыми палками?»  - пронеслось в голове Мартина. Он привычно перехватил оружие и ударом профессионального бейсболиста отбросил противника к барной витрине. Тот так и остался лежать в груде осколков, неестественно выгнув ногу. В следующую секунду Мартин перехватил еще одну биту, и, уже не глядя, начал громить ею каждого, кто оказывался достаточно близко. При этом он успевал уворачиваться от ударов.
        Железный прут со свистом рассек воздух около его головы. Один из нападавших все же сумел изловчиться и ударить Мартина по спине - бита разлетелась в щепки, а Мартин даже не почувствовал удара.
        Мужчины падали, но поднимались, влекомые нечеловеческой яростью и злобой. Обритый наголо тип со шрамом, бросился на Мартина с ножом. Но Мартин без тени испуга перехватил лезвие ладонью. Не думая о возможной боли, он сжал кулак, и нож переломился. Мартин быстро взглянул на ладонь - ни следа.
        Он дрался без остановки уже несколько минут, раскидывая все новых и новых противников, но их становилось все больше. Мартин подпрыгнул во вращении и сокрушительными ударами ног начал разбрасывать толпу…
        * * *
        Отступник несся по шоссе, низко пригнувшись к мотоциклу. Он ловко перестраивался из ряда в ряд, то и дело оказываясь на встречной полосе. Он только что вырывался из темноты энергетического тоннеля, и сейчас выжимал из байка все, на что тот был способен. Отступнику было необходимо как можно быстрее прорваться туда, откуда шел сигнал о местонахождении Мартина. Он видел, что чем ближе он к своей цели, тем больше разрушений на улицах города.
        Было ощущение, что по городу пронесся смерч. Разбитые витрины, перевернутые лотки уличных продавцов, разбитые машины, а ко всему прочему - совершенно непривычные для городской улицы предметы. Он удивленно обогнул полуразбитый рояль, лежащий на дороге с беспомощно откинутой крышкой. Многочисленные стулья, осколки цветочных горшков, треснувшие экраны телевизоров, детские игрушки, всевозможная посуда и кухонная утварь усеивали тротуары. Несовременный, зато очень тяжелый чугунный утюг покоился во вмятине на компоте какой-то машины…
        * * *
        На ступенях богатого особняка лежал мужчина, его голову поддерживала хрупкая женщина. Одежда на них была запятнана кровью и грязью, и эта семейная пара никак не могла осознать произошедшего. Жена гладила мужа по голове, тихонько всхлипывая. Она не помнила, как они здесь оказались. Мужчина старался не двигать головой, но из его носа то и дело начинала бежать тонкая кровавая струйка.
        - Что с тобой случилось, зачем ты погнался за этим человеком?  - вопрошала его жена.
        - Не знаю, я ничего не понимаю сам. Вдруг что-то нашло… - повторял он одно и тоже.
        Они вдруг замолкли, увидев, как словно из ниоткуда на дорогу вылетел огромный мотоцикл Отступника.
        - Боже мой, Господи, да что же это творится?  - прошептала женщина дрожащими губами.
        Они с мужем еще долго всматривались вдаль, пытаясь разглядеть очертания гонщика. Убедившись, что дьявольский мотоцикл с монстром в зловещей маске исчезли, они с облегчением начали креститься.
        * * *
        Мартин перестал отдавать себе отчет в происходящем. Он просто бежал вперед, вырвавшись из кольца обезумевших. Не сбавляя скорости, перепрыгивая встречные машины и уворачиваясь от летящих в него вещей, он внутренне поражался тому, насколько разнородна, но при этом едина была толпа его преследователей. Женщины самой разной внешности и возраста с криками остервенело пытались вцепиться в Мартина. Ломая каблуки, они верещали от ненависти, стараясь дотянуться ногтями до его лица. Мужчины в растянутых тренировочных штанах и шикарных костюмах, старались ударить его, ухватить за ворот и повалить на землю, старики, забывая о своей величественной немощи цеплялись за его одежду, пытались ударить клюкой или тростью, кричали проклятия, разбрызгивая слюну. Худые, толстые, красивые, заурядные - все хотели только одного: разорвать Мартина Хьюза в клочья.
        Невидимые глазам людей тонкие фиолетовые лучи пронизывали головы безумцев. Небо казалось фиолетовым, испещренное, исчерченное этими тонкими полосами. Каждый в огромной толпе, сметающей все на своем пути, получал сигнал к действию. Ни один не мог противостоять невидимым приказам Станции Контроля. Единственный, над кем не переливался холодным фиолетовым светом тонкий луч, ошалело озирался вокруг и бежал, бежал, бежал прочь от беснующихся. Не только люди, но и собаки подхватили общую волну безумия. Вслед за Мартином неслись, лязгая острыми зубами сторожевые псы, волоча за собой звенящие обрывки цепей. Даже изнеженные домашние любимцы, норовили подпрыгнуть повыше и вцепиться в руку или ногу Мартина.
        Он вспрыгнул на крышу, в последний момент выдернув ногу из-под носа у оскалившегося пса, и побежал вперед, перепрыгивая с крыши на крышу высоток - он почувствовал, что толпа отстала от него. Там, внизу стоял страшный гул. Мартин видел, как полный мужчина средних лет повис на карнизе. Он извивался, пытаясь достать до карниза ногой, его рот бесшумно открывался и закрывался. Мартин с ужасом смотрел на это отвратительное и страшное в своей беспомощности зрелище. Наконец мужчина закричал диким голосом и разжал пальцы, обессилев. Он летел вниз, раскинув руки. В его глазах не было страха или сожаления, а только безумная ненависть и жажда убить того, на кого эта ненависть была направлена.
        Мартин оглядел город с высоты: башни небоскребов, изящная архитектура, зеленые парки - все это создали вот эти же самые существа, что сейчас карабкались вверх по стенам, срывались вниз, разбиваясь и ломая конечности. Мартин прищурился, выцепив взглядом острую верхушку одного из высочайших зданий Нью-Йорка. Он разбежался и начал двигаться в сторону этого шпиля, перепрыгивая с одной крыши на другую. Наконец, он подобрался достаточно близко к своей цели. Промедлив мгновение, прыгнул и повис на одном из карнизов высотки. Он осторожно хватался за выступы, карабкаясь все выше и выше, как паук. Наконец, он оказался на небольшой площадке на самом верху. Ветер здесь казался в тысячу раз сильнее, и Мартин пригнулся, боясь, что его просто-напросто сдует. Он опустился на одно колено и глубоко дышал, переводя дух после экстремальной пробежки. Толпа преследователей осталась далеко внизу. И ветер больше не доносил до Мартина их злобных выкриков.
        Внезапно небо осветилось ярким светом прожектора. Грохот вращающегося пропеллера оглушил Мартина. Он поднял голову и увидел, что над самой его головой завис вертолет. Мартин, вытягивая шею и напрягая зрение, пытался разглядеть, кто управляет им. Неужели и там безумец? «Ну, нет! Это было бы уже слишком»,  - мысленно успокоил себя Мартин, он надеялся, что наконец-то за ним прилетели спасатели, которые заодно захватили с собой противоядие от этого массового помешательства. Его мечтания прервала пулеметная очередь. Вертолетный стрелок целился точно в Мартина, но тот пригнулся, и очередь продырявила крышу совсем близко от него. Вертолет пролетел мимо и развернулся в воздухе, он пикировал, чтобы дать возможно стрелку получше прицелиться по неподвижной мишени.
        Мартин, даже не пытаясь думать о последствиях, шагнул в пропасть. На секунду он почувствовал себя в невесомости, ветер, свистящий в ушах заглушил выстрелы. Это было прекрасное мгновение, которое тут же прервалось резким ударом. Мартин упал на крышу здания и, пробивая перекрытия, полетел вниз, снова и снова ударяясь о бетонные полы и пробивая их насквозь. Наконец, он рухнул на первый этаж. В потолке над ним зияла дыра. А он сам, переводя дух, поражался тому, что все еще жив, может шевелить ногами и руками.
        Он огляделся и понял, что лежит на полу посреди какого-то бара, а вокруг него столпились посетители, пораженные этим триумфальным появлением. Вдруг Мартин с отчаянием заметил, как интерес, обеспокоенность, удивление на лицах людей заменяются одним общим выражением. Губы кривились, глаза окружающих стекленели, они наполнялись ненавистью и желанием убивать.
        Мартин успел вскочить на ноги до того, как толпа набросилась на него. Кто-то пытался располосовать лицо Мартина бутылкой с криво отбитым дном, кто-то чуть было не воткнул ему в руку штопор. Он начал разбрасывать нападавших на него, и наконец, высоко подпрыгнув, откинул ударами ног несколько человек. Воспользовавшись секундным замешательством поредевшей толпы, Мартин снова пустился в бегство.
        Мартин начал забывать, что происходит. Он просто знал, что должен бежать как можно быстрее, несмотря ни на какие препятствия. Где-то на периферии зрения мелькали машины, фонари, фигуры людей, дома, постепенно сливаясь один бесконечный поток, подгоняющий Мартина, не позволяющий ему остановиться хотя бы на секунду.
        «Нельзя расслабляться. Ничего еще не кончено»,  - подумал он.
        Все смешивалось в его сознании. Он вновь и вновь перепрыгивал с крыши на крышу, карабкался по стенам…
        Сам не зная как, он оказался на окраине города. Пробежав через крыши нескольких зданий, в длинном прыжке перенесся на крышу электропоезда и какое-то время лежал, прижавшись к гладкой поверхности вагона. Он переводил дух, пока прошивку вагона не продырявила пулеметная очередь. Мартин вскинул голову и увидел уже знакомый ему вертолет, кружащий над поездом.
        Мартин поднялся и, сопротивляясь ветру, пошатываясь, побежал вперед. Он должен был двигаться, чтобы не оказаться слишком уж легкой мишенью для стрелка. Рельсы поднимались вверх, заходя на мост. Мартин увидел, что под его ногами движется большой фургон с открытым кузовом. Он прыгнул, а на его месте остались следы от новой очереди.
        Мартин упал на дно кузова, но не удержался внутри и на повороте вылетел прямо на проезжую часть. Он проехал по асфальту, сдирая кожу и разрывая рубашку, но тут же вскочил на ноги и с силой оттолкнулся от земли, чтобы взлететь как можно выше,  - на дороге уже произошло столкновение нескольких машин, водители которых хотели сбить фигуру ненавистного им человека.
        * * *
        Операция «Охота на беглеца» затягивалась. Мартин уже давно должен был выдохнуться и лежать где-то на грязном асфальте, растерзанный тысячами жадных человеческих рук. Еще больше фиолетовых лучей разрезало небо. Количество исполнителей, вовлеченных в охоту, снова увеличилось, под властью вездесущих Операторов. Сигнал, проникающий в мозг каждого элемента, приказывал людям гнать Мартина в закрытое пространство, туда, где он не сможет подняться над толпой и уйти от расправы.
        Мартин, прыжками перемещавшийся по автомобильной трассе, оказался на перекрестке. Он на секунду замер, пораженный тем, каких размеров достигла толпа. С четырех сторон на него двигались настоящие лавины людей. Они держали факелы, они стреляли, не боясь кого-то задеть, они тянули к нему руки, желая схватить и разорвать тело Мартина на маленькие кусочки.
        - Мир перевернулся… - выдохнул Мартин скорее пораженный этим безумным зрелищем, чем напуганный им.
        Он увидел, что невдалеке темнеет вход в городскую подземку. Заплеванная лестница станции метро показалась более безопасной, чем открытое пространство, со всех сторон окруженное преследователями. Он подождал, пока толпа подберется к нему как можно ближе, и прыгнул настолько далеко, насколько мог, перелетая через головы людей, бегущих ему навстречу.
        Когда спасительные двери входа в подземку были уже совсем близко, дорогу беглецу перегородил десяток бронетранспортеров. Из бронированных машин выпрыгивали солдаты, направляя на него стволы автоматов.
        Мартин понял, что главное - это не останавливаться. Он бежал прямо на выставленные в него автоматы и взмыл вверх в новом прыжке как раз тогда, когда пули засвистели, разрезая воздух. Но Мартин уже был на лестнице, он несся вперед. Тогда двое полицейских, стоявших у входа, открыли стрельбу из пистолетов. Мартин даже не заметил, как одна пуля продырявила его плечо, но вторая, вошедшая прямо в сердце, отдалась обжигающей болью.
        Впервые за эту долгую погоню что-то заставило Мартина упасть. Он почувствовал, как металлическая пуля пробивает мышечную ткань, разрывая его сердце. И тут же ощутил, как срастаются и восстанавливаются капилляры, регенерируются ткани, и сердце начинает биться с новой силой.
        Мартин начал медленно подниматься, только в этот момент ощутив могущество своего бессмертия, свою неуязвимость ни для какого оружия. Он двинулся прямо на копов, не обращая внимания на то, что они лихорадочно стреляют в него из пистолетов, решетя его тело. Ранения затягивались, стоило им только появиться на теле Мартина. Он больше не чувствовал боли - регенерация происходила слишком быстро, чтобы можно было хоть что-то заметить и ощутить.
        Мартин уже даже не пытался представить, чем может закончиться это безумие. Он знал только то, что должен продолжать борьбу…
        Неожиданно Мартина толкнули в плечо. Он повернулся и встретился взглядом с потиравшим плечо мужчиной. По-видимому, тот так спешил на службу, что на ходу врезался в Мартина. Мужчина наклонил голову, молчаливо извиняясь, но вдруг, вскинул голову. Его лицо исказилось злобой. Он резко шагнул к Мартину и мертвой хваткой вцепился ему в горло. Люди останавливались, глядя на потасовку, а затем их лица ожесточались, и они рвались вперед, в гущу драки, чтобы тоже ударить, поцарапать, укусить ненавистного им человека.
        Мартин пытался отбросить напирающую на него толпу, когда в метро вбежали солдаты. Они быстро выстроились в два ряда на ступенях широкой лестницы. Первый ряд опустился на колено, прижав приклады автоматов к плечам. Автоматные очереди оглушили Мартина, звуки выстрелов отражались от покатых стен, разлетаясь все новыми откликами эха. Мартин видел, как пули поражали людей в окружившей его толпе. Одна из них сбила с ног мужчину, державшего Мартина за горла. Рядом упала женщина, на ее белой блузке расплывалось кровавое пятно. Подросток справа от Мартина схватился за шею. Между его пальцев сочилась темная кровь. Он упал и заскулил от боли, пытаясь пережать рану. Пассажиры вокруг Мартина падали, как подкошенные. А он только пятился, пока невредимый…
        Словно в замедленной съемке, Мартин видел град пуль, медленно приближающихся к его телу. Он прижался затылком к холодной стене и закрыл глаза… Он так устал… Это был слишком длинный день…
        И в эту секунду ему показалось, что вся жизнь готовила его к этому дню. Он попытался прокрутить в памяти все события, что обрушились на него в минувшие двадцать четыре часа. Воспоминания, как череда ярких кадров, проносились в сознании, а пули медленно летели на него, чтобы изрешетить тело, впиться тысячью укусов… Вот он целует Аделину в теплый лоб и укрывает ее, родную, по-детски уснувшую после горьких слез. А вот водитель, падает лицом на руль, в его затылке - ровное круглое отверстие. А потом - погоня и удар. И приятная темнота. И сияние Рая. И небесные Ангелы. И переполняющее его счастье. А потом снова боль и возвращение на землю… Новая сила и разливающаяся по телу энергия, и смех рвется из горла. А еще была чужая смерть. Много, очень много смертей. Он и сам не заметил, как перестал обращать внимание на то, как жизнь покидает тело человека… Он вспомнил, как в припадке безумия люди давили друг друга, срывались с крыш высоток, разбивались в автомобилях… Он вспомнил, как безжизненно лежали тела парней, что дважды пытались отправить его на тот свет. Должен ли был Мартин отнимать жизни даже у этих,
низших существ? Имел ли право на это? И где сейчас их души? Неужели, они поднимаются к райским вратам, как когда-то Мартин, шел к ним, наполняясь счастьем? Нет, скорее другие врата уготованы этим людям…
        * * *
        В Аду, как и в Раю, душа получает по заслугам.
        В темном помещении Чистилища с высокими потолочными сводами и грязным полом, вымощенным неотесанными булыжниками, всегда стоял смрад. Его источали застывшие лужи крови, которые собирались из тонких струек, постоянно растекавшихся по полу. Свежий воздух, солнечный свет, человеческий смех и покой измученных душ были самым желанным в этой страшной крепости, невозможным благом.
        Вдоль длинных стен в несколько рядов выстроились топки для сжигания грешников. Так их именовали человеческие элементы в легендах, передавая из уст в уста внушенную им мифологию. Создатели поработали над этими историями, подстроив их точно под человеческую психику. Конечно, у топок было и прагматичное предназначение: уничтожение фантомов человеческих тел. По истечении существования материальной оболочки, элементы все еще хватались за фантомы своих тел, боясь расстаться с этим символом их прежней жизни, телесности и благополучия. Камеры сжигания были необходимы, чтобы не произошло нарушения энергетического баланса Системы.
        Но камеры утилизации не могли выглядеть прозаично и просто. Они были частью мифа, частью образа. Человеческие элементы - специфические организмы, но именно на их специфике до недавних пор держалось развитие этой цивилизации.
        Эти странные существа способны верить, способны убеждать себя в истине самых абстрактных понятий. Именно поэтому Ад и Рай - необходимые элементы их существования, подкрепляющие миф о загробной жизни, об осмысленности и справедливости… Ад - так же необходим, как и Рай. Страдания души, ужас, и физическая боль необходимы Системе так же, как счастье и любовь, что переполняют реальность Рая.
        А чтобы реальность продолжала существовать и работать, ее образную систему необходимо развивать и поддерживать. Вот поэтому камеры утилизации - это печи, полыхающие адским пламенем. Горящие угли тлеют в многочисленных печах, из их утроб вырываются языки пламени, а двери, закрывающие печи, сделаны из огнеупорного стекла. Муки должны быть показательны. Это часть их сути.
        По темным коридорам, сновали существа с зеленовато-серой кожей, тонкими хвостами и острыми рогами, венчавшими плешивые головы. Руки, больше похожие на звериные лапы, заканчивались кривыми, но острыми когтями. Они быстро семенили своими козлиными ножками с маленькими копытцами, коридоры то и дело оглашались гулким цоканьем.
        Это сопровождающие, а, вернее,  - погонщики. Они притаскивают упирающиеся тела-фантомы, подгоняют их ударами плетей, а часто пускают в ход рога и копыта. Ощущения физической боли еще долго сохраняются в телесной памяти элементов, поэтому фантомы их тел передают в их сознание все те же ощущения, что передавало бы и материальное тело.
        Когда Рон открыл глаза, он все еще чувствовал боль в голове. От сильного удара ныли кости, и хотелось выпить. Внезапно когтистая лапа ухватила его за плечо и бесцеремонно поволокла по каменному полу. Его затошнило от запаха протухшей крови и помоев, он пытался вывернуться, кричал что-то, но все было тщетно. Погонщик бросил его в угол. Рон захотел вжаться в стену, исчезнуть, раствориться в этих холодных серых камнях. Он вдруг осознал, что умер, а это значит, что он попадет в Ад. Ужас пронзил его, сжал горло. Он пытался что-то проговорить, но изо рта вырывалось только жалкое мычание.
        - Н-н-не…Н-не-н-на…
        Второй погонщик подошел к Рону и встал над ним, изучающе осматривая его крепкое тело. В руке у погонщика вместо привычной плети удобно лежала бита.
        - Это твоя боль, ты ее хозяин,  - проговорил бес, нанося Рону первый удар по голове.
        В руке второго погонщика тоже возникла бита. Он обрушил удар на и без того оглушенного болью Рона.
        - Все возвращается… Ты сам создал свой ад.
        Погонщики избивали Рона, будто не слыша его нечеловеческих криков. Особенность адских мук в том, что человеческий элемент оказывается лишен блаженного дара забытья. Кровь текла по полу, собираясь в лужи, а Рон кричал, моля о пощаде, чувствуя, как дробятся кости в его теле, как кровь заливает внутренние органы, как раскалывается челюсть и новые трещины появляются в черепе. Боль обжигала, скручивала, сводила с ума. А он оставался в сознании, чтобы до дна испить страдания, которые сам же себе уготовил.
        - Ну, что? Ты насытился?  - погонщик толкнул окровавленным копытом недвижимое тело Рона.
        Слабый, еле слышимый стон - единственный ответ, который способен дать избитый.
        - Тогда, добро пожаловать в Ад!  - выкрикнул погонщик.
        Грубо схватив Рона за волосы, он протащил его к открытой печи. Пламя, вырвавшееся из нее, на секунду обрело вид дикого волка, обнажившего зубы в страшном оскале. Второй погонщик подхватил ноги Рона, и они легко забросили его обмякшее тело в пламя, закрыв стеклянную дверь. Через секунду ладони Рона забарабанили по стеклу, он кричал что-то, пытаясь отворить дверь. Языки пламени охватили его тело, а лицо, прижатое к стеклянной двери, исказилось в уродливой гримасе мучения…
        Следом за Роном, к печам подтащили тела Джо и Марка. Погонщик бесцеремонно ухватил Джо за ногу и волочил его за собой, как тряпичную куклу. Голова парня то и дело ударялась об очередной острый выступ на каменном полу. Он не двигался, будто бы не верил в то, что сможет уйти от своей участи и избежать мучений. Марк пытался сопротивляться, он извивался, кричал, пытаясь отбиться от своих погонщиков. Сразу два беса схватили его и запихнули в раскрытую печь. Сквозь прозрачную дверь было видно, как Марк бьется в пламени, сгорая заживо.
        Вдоль каменной стены, напротив печей стояли бесконечной вереницей прикованные жертвы в ожидании своей участи. В первом ряду - тощий старик. Его лицо было изуродовано шрамами и кровоподтеками, нос свернут на сторону, глаз выбит. Старик трясся от страха, готовясь шагнуть в свой личный Ад. Это был серийный убийца и маньяк, фантом шестидесятидвухлетнего Мака Кавендиша. Говорили, он получал особенное удовольствие, расчленяя людей, пока те еще были живы, чувствовали боль, но не могли от нее защититься.
        - Все возвращается… - с ужасом шептал себе под нос старик, и из его единственного глаза текли слезы.
        Отвратительное существо, напоминающее жабу, шагнуло к грешникам. Его бесформенное тело, покрытое зеленоватой кожей с множеством гнойных ран, вызывало отвращение. Оно приблизило гноящуюся морду с маленькими красными глазками к дрожащему лицу Кавендиша.
        - Место в аду хватит на всех!  - выдохнуло существо.
        Кавендиш рухнул на колени и затрясся в отчаянных рыданиях. В отростке, напоминающем руку, существо сжимало огромный нож. Оно безжалостно кромсало тело фантома Кавендиша, так же, как когда-то он кромсал тела своих жертв. Казалось, душераздирающий крик заставит стены рухнуть, так много мучений было заключено в нем. Но вдруг, на одно единственное мгновение все стихло. На фантом Кавендиша, прорезав кромешный мрак, опустился светлый луч. Он на мгновение осветил маньяка, осушил его слезы, исцелил раны. Кавендиш замер, ощутив покой. Но через мгновение луч исчез, и раны Кавендиша снова вернулись вместе с былой болью, лицо снова оказалось изуродованным болью и истязаниями.
        Он не знал и не мог представить, что в это самое время на Земле, среди могильных крестов на тюремном кладбище медленно ступал Священник в темной рясе. Он остановился у покосившегося креста с именем Кавендиша на нем.
        - Покойся с миром, Мак Кавендиш,  - произнес Священник и начал читать молитву за упокой души грешника. Перекрестив надгробие, он направлялся к новому кресту, заново начиная молитву…
        В кромешной тьме чистилища, куда перед сожжением попадали все фантомы, редкие лучи прорезали освещали измученные тела грешников. Молитвы не могли дать им прощения, но приносили краткие минуты покоя…
        Когда Рон потерял меру боли, которую мог испытать, пламя в печи вдруг превратилось в огненный тоннель, куда он провалился, беспомощно барахтаясь, пытаясь зацепиться рукой или ногой хоть за какую-то опору. Крича от ужаса и боли, он летел прямо в горящую пропасть. Там, на дне, внешность уродливого беса окончательно завладела Роном. Он превратился в мерзкое существо с размытыми чертами лица, сероватой кожей и тщедушным скрюченным телом то ли человека, то ли зверя.
        Он испуганно оглядывался, понимая, что вокруг него только такие же уродливые бесы. Они окружили новичка и с рычанием начали царапать его, стараясь повалить на землю. Рон попытался увернуться, когтистой лапой мазнул кого-то по глазам, увернулся, и тут же получил укус в плечо. Существа визжали и рычали, кусались, царапались, толкались… Рон с силой рванулся из чьих-то когтей и чуть было не сорвался в бездну с бурлящей лавой. Он в ужасе перебирал ногами, стараясь удержаться на краю. Вдруг огненное море, слово живое существо, выбросил вверх мощную когтистую лапу, едва не схватив Рона. Испугавшись, он из последних сил вцепился когтями в каменный выступ и выбрался на безопасную площадку.
        Рон в своем новом обличие был не способен выразить страдание. Единственное, что оставалось в его силах, это протяжно завыть, запрокинув уродливую морду. Его стенания разносились над бескрайними черными топями, и их подхватывали такие же существа, сидящие в их смрадной грязи.
        То, что когда-то было Роном, заметило, что из тоннеля в самую гущу дерущихся бесов свалилось существо, чьи черты пока еще напоминали лицо Марка. В новом воплощении Рон почувствовал сжигающую ненависть к этому уродливому созданию. Он бросился к новоиспеченному бесу и вцепился острыми зубами ему в бок, намертво сжав челюсти. Но тут же кто-то вцепился и ему в холку, кто-то царапал морду, пытаясь задеть глаза…
        Вдруг свара прекратилась, и бесы замерли, припав к земле. Огромное пространство огласил многотысячный визг ужаса. Из темноты горящей пещеры, тяжело ступая и переваливаясь со стороны на стороны, медленно вышел гигантский монстр. Визжащие существа пытались вжаться в камни, распластаться по земле, с головой зарыться в густую болотную жижу. Монстр лениво поднял огромную плеть. На ее концах одна за другой просыпались и оживали шипящие змеи. Монстр окинул взглядом своих рабов и звонко хлестнул плетью по толпе бесов. Змеи, хищно шипя, ухватили несколько извивающихся существ. Монстр лениво загреб кричащих от ужаса бесов и бросил их в огненное море. Крики жертв потонули в шипении лавы.
        Они не знали, что совсем скоро их муки будут окончены. По замкнутому темному помещению лихорадочно металось безликое существо, это было все, что осталось от беса, пережившего новую смерть. Существо судорожно пыталось убежать, но каждый раз натыкалось на невидимые стены, с каждым ударом пугаясь все больше, начиная двигаться все истеричнее.
        Неожиданно все пространство помещения осветилось тонкими, точно лазерными лучами. Они соединились на теле существа, и оно мгновенно распалось на тысячи автономных частиц. Экзекуция фантома была окончена. Начиналась новая жизнь…
        * * *
        В секторе наблюдения Станции Контроля царила атмосфера ожидания. Вся команда подчиненных Оператора НD14 собралась в отсеке, ожидая, чем закончится битва непокорного элемента-беглеца и программы охоты.
        Пространство перед их рабочими креслами было заполнено мониторами. На одном из них Мартин Хьюз бежал по шоссе, перепрыгивая с одной машины на другую, за ним неслась агрессивная толпа. На соседнем мониторе было видно, как из пористой черной земли, размокшей от дождя, медленно выбрался червь. Внезапно большой начищенный башмак опустился на него, раздавливая и вмешивая в грязь.
        Акт разрушения не мог быть оставлен без внимания. Оператор, проследивший за жизнью червя, отчитался о разрушении элемента.
        - Подать запрос о продвижении на более высокую ступень?  - он вопросительно посмотрел на оператора НD14.
        - Свободные места есть. Но это не обязательный шаг, следующий за разрушением. Это скорее полезная опция,  - оператор НD14 повернулся в кресле, откинув голову. Его явно терзало затянувшееся ожидание.
        - Мне показалось, НD14, или то, что вы сейчас делаете, называется «скука»? Я думала, этот тип недуга присущ только человеческим элементам,  - EV21 улыбнулась, как ни в чем не бывало.
        Оператор НD14 ответил ей хмурым взглядом.
        - Возможно, что и так. Я провел крайне много времени, занимаясь проблемами элементов. Мог и попасть под влияние этой бессистемности внутри Системы,  - наконец усмехнулся он. Потянувшись к пульту управления, НD14 набрал какой-то код.
        На мониторе перед ним отобразились волны океана и край огромного безлюдного пляжа. Выныривая из-под воды, выпуская фонтаны брызг, далеко в волнах играли киты. НD14 некоторое время внимательно смотрел на их движения, а затем еще раз прикоснулся к пульту управления. Внезапно над волнами поднялся и завис в воздухе огромный светящийся диск. Мощный электромагнитный импульс, исходящий от диска, достиг китовой стаи…
        Стая неслась к берегу. Один за другим, помогая себе хвостом и плавниками, киты выбрасывали свои могучие тела на берег, где их ждала медленная мучительная смерть.
        - Что произошло?  - Оператор EV21 непонимающе смотрела на Оператора НD14.
        - Все очень просто. Я изменил им направление,  - спокойно ответил НD14.
        - Для чего?
        - Проверка программы навигации. Заодно, профилактика очеловечивания,  - деловито пояснил он.
        EV21 продолжала смотреть на тела китов, выброшенные из океана на берег по простой прихоти Оператора.
        - До запуска гуманоидной цивилизации я работал в секторе низших биосистем,  - проговорил Оператор RH64. Он легко пробежался пальцами по пульту управления, чтобы на экране появился нужный фрагмент, извлеченный из архива его памяти.
        EV21 с интересом вглядывалась в картинку на экране. По нетронутым зеленым полям неторопливо двигалось стадо шерстистых мамонтов. Опустив хоботы в ручей, они спокойно пили воду, изредка выдувая друг на друга сноп брызг.
        - Мы проводили программное очищение от биовидов, которые занимали высшие ступени на начальных этапах развития Системы,  - воодушевленно проговорил оператор RH64.
        Крупный мамонт, вдруг перестал пить и поднял вверх хобот. Он протяжно затрубил, будто давая сигнал тревоги. Закончив трубить, зверь грузно повалился на траву. Вожак был мертв. Вслед за ним, величественные животные падали замертво, даже не пытаясь бороться с внезапным уничтожением.
        - В шесть дней в измерении Системы мы провели очищение, высвободив массу энергетических модулей для построения элементов новых биоконструкций,  - энергично добавил оператор RH64.  - Это было потрясающе зрелище!
        На экране появилось изображение пещерного медведя, он лежал без движения, рядом с ним еще копошились маленькие медвежата. Замертво упал грациозный саблезубый леопард. На том же экране показалась освещенная солнцем саванна. По ней двигались около сотни неандертальцев. Воины шли впереди, отпугивая врагов и прокладывая дорогу. Женщины, старики и дети семенили чуть позади. Вдруг они все остановились, увидев зависший над ними диск. В следующий момент, первобытные люди один за другим начали опускаться на землю, мгновенно умирая.
        Десятки неандертальцев лежали на большой, освещенной солнцем поляне. Они лежали, раскинув руки. Они выглядели так безмятежно… Единственное, что выдавало в этой картине смерть - окаменевшие лица с застывшей маской удивления на лицах неандертальцев…
        EV21 опустила глаза, не зная, что сказать, и не умея разделить восхищение Оператора RH64.
        Ее вывел из ступора другой разговор.
        - Примитивные биологические существа! Да они просто не осознают свою ограниченность. Поэтому они никогда и не узнают, что находятся в замкнутой лаборатории, где им разрешено существовать, пока функционирует программа,  - живо утверждал Оператор FU12.
        - Трагизм существования элемента в том, что особь не понимает конечной цели своего существования. Поэтому цели элементов всегда конкретны и прикреплены к определенному отрезку времени, зачастую, к кратчайшему моменту,  - высказался Оператор PS95
        - Если же он пытается познать то, что для него закрыто, он вдруг понимает, что все его попытки тщетны, а значит, его ожидает разочарование. Познав хоть маленькую толику истины, элемент добровольно выбрал бы самоуничтожение,  - подхватил и развил его мысль Оператор WS39.
        - Именно несовершенство человеческой породы вкупе с тайнами физического мира есть повод к развитию!  - воскликнул Оператор PS95.  - Более того, это побудительный мотив существования! Раскрытие тайны приведет мир к концу истории и соединению с программой Создателей.
        - Когда человек спросит себя, откуда появляются его мысли и желания, то он сразу поймет, что они появляются без его воли. Человек - лишь исполнитель, появляющихся желаний и мыслей, пленник заложенного в его сущность кода. В то же время почти каждый индивид понимает, каков потенциал его желаний. Он огромен, и спектр его поражает широтой: от грязного порока до небесной святости!  - донесся из-за монитора голос оператора GP91.  - Гуманоид отличается тем, что за общим контролем его существования, и пошаговым выполнением плана его развития в рамках Системы, он обладает возможностью индивидуального контролирования. Структура элемента усложнена новыми программами - эмоциональными, чувственными, мыслительными. Степень индивидуализации доведена до определенного предела,  - продолжил он.
        - В человеческом информационном поле находятся тысячи и тысячи программ, многие их них уже не принимаются приемными устройствами, но они по-прежнему пытаются воздействовать на элементы. Взять их забытые религии, ведь это ничто иное, как устаревшие программы,  - заметил PS95.
        - Все программы элементов подчинятся более сильным программам - программе рождения и программе смерти, это очевидно,  - возразил оператор FU12.  - А что еще важнее, люди - заложники Доминирующей программы,  - добавил он.  - Примеров масса, мы можем посмотреть на тот, что происходит в реальном времени,  - оператор несколько раз дотронулся до клавиши на своем пульте управления.
        EV21 с любопытством впилась взглядом в экран.
        К зданию университета подъехала черная спортивная машина. Из нее, уверенно хлопнув дверью, вышел молодой парень в длинном кожаном плаще. Чуть на отлете он держал большую спортивную сумку. Он подошел к зданию, не замечая никого вокруг. На широких ступенях у главного входа безмятежно сидели студенты. Кто-то болтал, кто-то устроился с ланчбоксом на коленях и наслаждался своим обедом. Многие просто читали.
        - Привет, Патрик!  - улыбаясь, длинноволосая девушка помахала парню рукой, но тот прошел мимо, не обратив на ее приветствие и улыбку ни малейшего внимания. Его было лицо напряжено. За его спиной, словно тень, двигался Демон, программа разрушения. Невидимый для элементов человеческой Системы, он следовал за Патриком, тихо отдавая ему команды. Тонкий фиолетовый луч проникал в затылок Патрика, его глаза были остекленевшими, никакие эмоции не отражались на омертвевшем лице.
        Демон приблизился к уху Патрика и зашептал:
        - Я ненавижу их всех. Я должен их всех уничтожить.
        - Я ненавижу их всех! Я должен их всех уничтожить,  - не сбавляя шага, послушно повторил Патрик.
        - Они думали, что я трус. Они смеялись надо мной. Они запомнят меня навсегда,  - Демон словно сливался с Патриком, едва не проникая в его оболочку.
        - Они думали, что я трус. Они смеялись надо мной. Они запомнят меня навсегда,  - бесстрастно повторял Патрик, приближаясь к дверям.
        - Они должны умереть,  - шепнул Демон и серой тенью вошел в тело Патрика, соединившись с ним, завладев его физическими способностями.
        В этот же миг лицо Патрика ожесточилось, походка стала еще уверенней. Спортивная сумка полетела на пол, и автомат, не скрытый ничем, теперь лежал в мальчишески худых руках. Парень остановился посреди полупустого коридора и направил автомат в людей, показавшихся из-за двери, ведущей в библиотеку. Молодая парочка, пожилой преподаватель в старомодных очках, паренек в реперской бейсболке спокойно вышли в коридор. Девушка первой заметила напряженную позу Патрика, побелевшие костяшки рук, сжимающих автомат. Она остановилась, удерживая за руку своего парня. Профессор и паренек в бейсболки не замечали опасности и спокойно двигались навстречу Патрику.
        - Эй, уроды!  - крикнул тот, желая привлечь внимание, и выстрелил вверх, оставляя дорожку отверстий в белом потолке коридора.
        Все, оказавшиеся перед ним, замерли в испуге.
        - Вы должны умереть!  - выкрикнул Патрик, а затем выпустил длинную очередь, подкосившую всех четверых. Демон внутри его тела подошел к лежащим на полу и аккуратно сделал по короткой очереди в голову каждого. В следующую секунду он уже покидал тело Патрика.


        Фиолетовый луч, настроивший сознание Патрика на убийство, исчез, и парень в испуге разжал пальцы, выпуская автомат из рук. Несколько секунд Патрик пытался осознать, что произошло, а затем схватился за голову и упал на колени. Таким его и нашли охранники, появившиеся через десять минут на месте происшествия…
        - У него не было ни малейшей возможности противостоять Доминирующей программе,  - заключил GP91.
        - Отправить в сектор C563756 программу Проводник UN54,  - отдал указание Оператор НD14.
        - Выполняю,  - тут же отозвалась EV21, набирая необходимые комбинации символов на пульте.
        - Но какой вариант развития был бы оптимален для этой системы?  - озадаченно спросил Оператор WS39 и тут же выдвинул вариант ответа:  - Есть возможность вернуть Систему в прошлое с помощью программы деградации, постепенного или мгновенного превращения человека в животное…
        Он вывел на монитор голографическое изображение мужчины. Вдруг его челюсть вытянулась и огрубела, постепенно превратившись в уродливую морду с торчащими клыками. Тело покрылось шерстью, с двух ног он неловко опустился на четвереньки, окончательно превратившись в непонятного монстра.
        - Ему можно довольно легко подобрать правильные условия для существования,  - добавил Оператор, движениями рук, сменяя разные фоны для жизни прототипа деградировавшего человека. Мелькнули изображения деревьев, кустов, зеленой травы. Почувствовав уверенность в новой среде, животное быстро задвигалось и, уткнувшись носом в землю, начало активно принюхиваться. Скоро оно разыскало кусок мяса, и начало жадно поглощать его. На траву упали капли крови.
        - Программа «Золотой век»  - самая лучшая программа Создателя. Технократическая революция, бессмертие, путешествия по Вселенной - доведение Системы до уровня, когда элементам разрешается создавать свои индивидуальные миры и в них новые реальности, но уже под личным контролем,  - голос Оператора PS95 звучал воодушевленно.
        - Программа «Золотой век» была первой программой, которую Создатель запустил в эту Систему. Так вот, даже имея полпроцента свободы воли, элементы сумели полностью разрушить эту программу… Все остальные попытки внедрить в Систему подобные программы привели к краху. Вы знаете, каким был печальный конец первой цивилизации. Создатель наделил элементы кодами магии, надеясь, что они будут созидать и творить, однако они разрушали и убивали… Это замкнутый круг… - печально возразил ему Оператор FU12.
        - Посмотри на людей, которые считают себя свободными индивидуумами. Они верят, что их создал любимый Бог, которого они никогда не увидят. Они верят, что сбудутся все их надежды и мечты. Люди никогда не поймут, что логика Создателей - вечная тайна. Невозможно предугадать и просчитать, кому они подарят счастье, а кому пошлют горе, кому - удачу, а кому падение в бездну,  - проговорил Оператор WS39.
        - Они не знают, откуда у них появляются гении и злодеи, откуда святость и пороки. Бесконечные противоречивые желания, атакующие их сознание, каждую секунду подводят кого-то из них к сумасшествию,  - кивнул головой Оператор RH64.
        -Жизнь этих существ - очередная программа Создателей, их творение, их книга, их увлекательная пьеса. Создатели тешат себя тем, что элементы всем им обязаны. Но эта жизнь существует только ради жизни и ничего более,  - снова заговорил Оператор WS39.
        - От человека ничего не зависит, он выполняет то, что записано у него в программе!
        - Все эти программы - материализованная иллюзия, священнодействие Создателей!
        - Борьба двух программ: разрушения и созидания - вызывает нестабильность и противоречия. Только неудовлетворенность существующим настоящим заставляет человеческое общество развиваться и искать идеальное будущее. Они должны разгадать загадку!
        Голоса операторов раздавались все громче. Делясь мнениями, задавая вопросы и задумываясь над ответами, стараясь перекричать соседа, сказать более остроумно, более изыскано. Несмотря на все величие их осведомленности, они очень напоминали EV21 обычных людей…
        * * *
        Отступник ускорил свое приближение к Мартину, подключив код телепортации. Огромные отрезки пути съедались за счет этих рывковых, стремительных перемещений. Он перестал удивляться разрухе на улицах и просто мчался к заданной на карте точке. Около входа в одну из неприметных станций метро, собралось огромное количество агрессивно настроенных людей. Несколько бронемашин угрожающе навели орудия. Кажется, он был в нужном месте…
        На ходу спрыгнув с байка, Отступник буквально влетел в двери метро, и сразу увидел солдат, ведущих прицельную стрельбу.
        Отступник взмахнул рукой, воспроизводя код остановки времени. Его глаза закатились, только символы мелькали на месте дергающихся зрачков.
        …Мартин стоял, закрыв глаза и прислонившись спиной к стене. Он ждал неминуемой смерти, но выстрелов не последовало. Мартин удивлено открыл один глаз затем второй. Пули уже должны были вовсю решетить его тело, но они зависли, создавая плотную стену вокруг Мартина. Он не понимал, что произошло, но хотел только одного, выбраться из этого сумасшествия. Он начал аккуратно двигаться боком, вжимаясь спиной в стену и стараясь не задевать людей, которые, как и пули, замерли, словно замороженные.
        - Что происходит?  - шептал Мартин, разглядывая застывшие выражения лиц.
        Люди казались невероятно хорошо сделанными манекенами. От бесстрастных кукол, их отличала неподдельность эмоций, застывших на лицах. Злобная улыбка, замешательство, страдание или страх - в толпе невозможно было увидеть повторяющееся настроение.
        - Чертовщина!..  - прошептал Мартин, осматривая зависшую в прыжке девушку: обе ее ноги уже оторвались от земли, и теперь она замерла, словно левитируя.
        Он медленно пробирался к выходу, стараясь не задевать людей, как вдруг увидел, как что-то мелькнуло за спинами солдат, выставивших вперед автоматы. И тут же перед ним вырос высокий мужчина в черной одежде.
        - Кто вы?  - Мартин отшатнулся, готовясь к новым ударам.
        - У меня нет обозначения приемлемого для твоего мира, но есть статус,  - спокойно проговорил незнакомец.
        - Статус?  - озадаченно переспросил Мартин.
        - Да, статус,  - мужчина слегка опустил подбородок.  - Статус Отступника.
        - Мне трудно понять, что означает этот статус… От чего же вы отступились?
        - Это долгая, очень долгая история, Мартин.
        - А вы знаете, что произошло со всеми этими людьми?  - растерянно спросил Мартин обведя взглядом толпу.
        - Сейчас они недвижимы, их жизнь приостановилась. Я остановил время, чтобы поговорить с тобой.
        - Но разве такое возможно?
        - Но ведь ты видишь все своими глазами. Значит это возможно! Время - всего лишь очередная программа, предназначенная для вашего физического мира. Посмотри на часы,  - ответил Отступник, взглядом указав Мартину на цифры, застывшие на электронном циферблате.


        Мартин чувствовал странное доверие к этому человеку. Наконец, он видел кого-то, причастного к безумию, происходящему с ним, но при этом спокойного и знающего, что делать. Похоже, Отступник знал законы, по которым существует хаос, захвативший жизнь Мартина.
        - Но как это возможно?  - тихо спросил Мартин.
        В коротком слове «это» он соединил и застывшее время, и сумасшедшие толпы убийц, и свои новые способности…
        - В этом мире все возможно, иногда мгновение длится дольше века. Ты должен многое понять… Ты готов пойти со мной?  - неторопливо проговорил Отступник.
        - Да, конечно! Я хотел бы понять происходящее. У меня просто не укладывается в голове…
        - Все это?  - Отступник слегка улыбнулся.
        - Да. Мир точно перевернулся. Меня все пытаются убить! Почему? Что я сделал?  - Мартин не заметил, как повысил голос. Он был слишком возбужден, чтобы говорить спокойно. Наконец, он мог задать кому-то все эти вопросы.
        - Не просто все это объяснить… - Отступник медленно шел сквозь ряд солдат, изучающе рассматривая их лица: сосредоточенные, испуганные, злобные. Он остановился рядом с молодым парнем в форме. На его лице, по-детски круглом и открытом, смешались испуг и азарт. Из ствола его автомата уже вылетела пуля, но так и зависла в воздухе. Отступник аккуратно взял ее двумя пальцами и протянул Мартину.
        - Возьми.
        Мартин протянул свою ладонь, и почувствовал в ней холодную тяжесть пули.
        - Она настоящая, это я знаю,  - тихо проговорил он, сжимая пулю в кулаке.
        - Тебя приговорили к смерти,  - спокойно проговорил Отступник, серьезно глядя на Мартина.
        - Кто? И за что?  - Мартин смотрел непонимающе.  - Я ничего такого не делал, я простой человек…
        - И все-таки дело в тебе,  - чуть улыбнулся Отступник.  - Не такой ты и простой…
        - Во мне? Но что со мной не так?
        - Я постараюсь все тебе объяснить… - Отступник достал из кармана небольшой флакон, и распылил его содержимое в воздухе. Опустевший сосуд звякнул об пол. Покрытые проявляющей жидкостью фиолетовые лучи, пронзающие головы людей, теперь были видны Мартину.
        - Если ты подойдешь поближе и напряжешь зрение, я уверен, ты сможешь различить отдельные цифры, которые составляют эти лучи. Как ты, наверное, догадался, люди нападали на тебя не по своей воле. Их сознание было изменено при помощи этих закодированных сигналов. Вся энерго-информационная система закодирована в математических формулах. Коды - это бесконечное множество соединений простых чисел. Они являются сутью объектов и явлений. Зная коды управления, можно управлять этим миром.
        - Вы хотите сказать, что нами… Всем миром кто-то управляет?
        - Да это так,  - Отступник склонил голову, глядя на Мартина.  - Но разве это так важно? Смотри внимательно…
        И Мартин увидел, как под действием аэрозоля фиолетовые лучи начали расплываться и вскоре превратились в легкую сизую дымку. Фигура Отступника, мелькнула в этом тумане, и он продолжал говорить, уже стоя на другой стороне станции, среди замерших людей.
        - Этим миром управляют существа, которые стоят на более высокой ступени развития. Они ведут цивилизацию согласно Доминирующей программе Создателей.
        Мартин растерянно следил за тем, как Отступник, дождавшись, чтобы сизый туман окончательно растаял в воздухе, коснулся плеча одно из людей в застывшей толпе. На секунду Мартину показалось, что это видеозапись, которую сняли с паузы. Изо рта молодого человека, чьего плеча коснулся Отступник, вырвался прерванный крик. Рука, поднятая в замахе, наконец, опустилась, хоть кулак и не нашел цели. Парень озадаченно уставился перед собой. Вслед за ним, как по цепочке, остальные люди тоже вышли из состояния оцепенения, но былой ярости как не бывало. Все они, еще пару минут обладавшие точной целью, вытеснявшей остальные мысли и желания, теперь стояли как потерянные. Пытаясь куда-то идти, переминаясь с ноги на ногу, утыкаясь друг в друга и в стены, люди были полностью дезориентированы и беспомощны. В их глазах больше не светилась ярость, но в них больше не было ничего. Пустота, пугающая пустота в глазах людей поразила Мартина куда больше.
        - Я на время разрушил связь с их индивидуальным источником. Отключил их разум, как ты выключаешь лампу, выдернув шнур из розетки. Я лишил их сознание какой-либо подпитки. Теперь эти люди - настоящие овощи без мыслей, без желаний, без чувств.
        - Это страшное зрелище,  - тихо проговорил Мартин и отвел глаза.
        - Мозг человека представляет собой лишь приемник, через который он дозировано получает необходимую информацию. Не переживай за них,  - Отступник снова стоял рядом с Мартином, он легко дотронулся до его плеча.  - Через несколько минут действие нейтрализатора закончится, а они вернутся к жизни, вновь обретя трафик информационной связи.
        У Мартина начинало шуметь в висках, в голове было столько мыслей, что ему казалось - череп просто-напросто треснет, не выдержав такого давления.
        - Все это… У меня не укладывается в голове…
        - Ты хочешь узнать ответы на все свои вопросы?  - Отступник говорил так неторопливо, таким ровным тоном, что Мартин почувствовал какое-то спокойствие…
        - Да… - он опустил голову.
        - Тогда нам пора. Ты готов?  - Отступник протянул Мартину свою тонкую белую руку.
        - Да. Моя жизнь слишком изменилась за эти двадцать четыре часа, я не могу делать вид, что мир вокруг меня - прежний. Я пойду с вами, я хочу понять.
        - Тогда следуй за мной!
        Отступник подошел к стене и дотронулся до нее рукой. Стена исчезла, а на ее месте появилось окно в другой мир… Теплый ветер, пошевелил волосы Мартина, до его слуха донесся шум волн и ветра. Мартин увидел бесконечный песчаный пляж и розовый океан, в который опускалось закатное солнце.
        - Что это?  - восторженно выдохнул Мартин.
        - Это созданная мной реальность,  - ответил Отступник, приближаясь к порталу в свой мир.
        - Но как это возможно? Как вы ее создали?  - выпалил Мартин, жадно рассматривая каждую деталь открывшегося пейзажа.
        - Зная коды Системы, я создаю мыслеформу, а материя сама выстраивает новый мир,  - ответил Отступник так, словно это были самые простые и обыденные вещи. Он жестом показал Мартину на открывшуюся картину.
        - Иди, теперь ты знаешь, что все возможно,  - он шагнул вперед и обернулся к Мартину уже стоя на песке, по ту сторону стены вестибюля метро.
        - Я слышал, что мысли материальны… - проговорил Мартин, неуверенно глядя на границу между серой стеной подземки и розовеющим небом мира Отступника.
        - Мысли человека имеют определенную энергетическую силу, но, к счастью для вас, не все замыслы исполняются,  - с улыбкой проговорил Отступник.  - Иначе мир давно провалился бы в хаос.
        Мартин неуверенно ступая, подошел к стене и, вдруг ощутив прилив уверенности, шагнул вперед. Ветер ударил в лицо, обдав его запахом моря и солеными брызгами.
        Как только Мартин сделал шаг, портал закрылся за его спиной. Время рвануло вперед, и пули, продолжавшие висеть в воздухе, вонзились в стену, выбивая фонтаны каменной крошки…
        Мартин рассматривал тропические заросли, поднял на ладони песок, подошел к берегу и отбежал, как ребенок, играя с волной.
        Вдруг он удивленно остановился, и несколько секунд не двигался, прислушиваясь.
        - Я не слышу птиц,  - подвел итог Мартин.
        - Все верно,  - Отступник развел руками.  - Здесь нет ни птиц, ни животных. Чтобы создать низшие биовиды, необходимо затратить немалое количество энергии. У меня недостаточно ресурсов на подобные вещи.
        - Твой мир велик?  - спросил Мартин, всматриваясь вдаль.
        - Радиус этого мира всего пять километров по параметрам данной физической Системы. Но, поверь, этого вполне достаточно для жизни. Идем, я покажу тебе… - Отступник повернулся, и пошел к морю.
        Водная гладь поразительно красиво играла солнечными бликами. Волны успокаивались у ног Отступника, и он продолжал идти вперед, будто не замечая, что песок под его ногами сменился водой. Пройдя немного, он повернулся к Мартину и поманил его за собой.
        - Вы можете ходить по воде?  - Мартин неуверенно смотрел на Отступника, боясь, что сейчас что-то произойдет, и фокус, так похожий на волшебство, скомпрометирует себя, разрушив атмосферу счастья.
        Отступник улыбнулся в ответ:
        - Ты тоже можешь
        - Я - вряд ли. Скорее я пойду ко дну.
        - Этого не произойдет,  - коротко ответил Отступник.
        Мартин подошел к самой кромке воды, сделал глубокий вдох, и шагнул. Он с удивлением ощутил, что его нога нашла опору. Сделал несколько шагов и понял, что под ним не песчаное дно, но настоящая морская бездна… Мартин вдруг сбился с шага и начал терять равновесие, он судорожно взмахнул руками и с головой провалился под толщу воды. Тело показалось Мартину ужасно тяжелым, он быстро погружался все ниже и ниже.
        Сильная рука Отступника тут же вскинула его на поверхность. Мартина так сильно подбросило вверх, что он взлетел на несколько десятков метров и завис в воздухе. Отступник опустил вниз руку, опуская Мартина на поверхность моря. Тот снова ощутил твердость под ногами, хотя прекрасно понимал, что морская вода - это единственное, что его поддерживает.
        - Теперь ты веришь?  - улыбаясь, спросил Отступник
        - Да, верю,  - Мартин кивнул и смущенно улыбнулся в ответ.
        - Тогда иди…
        Мартин почувствовал, что волнения больше нет. Ему было очень спокойно, так, как не было давно. Он спокойно сделал шаг, еще один и еще. Обернувшись к Отступнику, рассмеялся счастливо и звонко.
        - Это так здорово!.. Но как это получается?
        - В тебе заложены коды,  - ответил Отступник и добавил, серьезно сдвинув брови.  - Я хочу научить тебя управлять ими.
        - Но кто вложил в меня эти возможности?  - озадаченно спросил Мартин.
        - Эти коды заложены во всем сущем, но не всем дано управлять ими. Я активировал в тебе эту способность с помощью программы Спасителя,  - ответил Отступник, подходя ближе.
        - Программы Спасителя?  - Мартин вопросительно смотрел на его серьезное лицо.
        - Тебе было три года, когда я спас тебя от разрушения и запустил новую программу,  - просто проговорил Отступник.
        - Так вы тот Ангел, про которого мне рассказывали в детстве?!  - вскричал Мартин.
        - Да это я спас тебя, вот только я - не Ангел. Ангелы - это программы, выполняющие другие задачи. Я запустил программу Ангела Хранителя, после гибели твоего отца, когда ты остался совершенно один. Тебе тогда исполнилось всего пять лет…
        - Я чувствовал, что меня защищает Ангел,  - благодарно прошептал Мартин.
        - У тебя всегда была хорошо развита интуиция,  - улыбнулся Отступник.  - Ну, что ж, следуй за мной, Мартин.
        Отступник легко оттолкнулся от накатившей волны и взмыл в небо, быстро превратившись в небольшую точку на горизонте.
        Мартину было совсем не страшно. Он поднял вверх руки и ощутил, что все его тело обретает невероятную легкость. Он летел, и это было похоже на счастье.
        Он быстро нагнал Отступника и следовал за ним, облетая остров, взмывая и опускаясь к самой воде, вдыхая свежий воздух, любуясь этим удивительным миром.
        - С ума сойти!  - счастливо выдохнул Мартин,  - Я никогда не испытывал более волшебного чувства! Если бы все люди умели летать, мир был бы совсем другим!
        - Создатель не открывает свои коды людям - они не готовы принять этот дар. Все свои таланты они используют во имя зла. Этот печальный опыт подтверждался слишком много раз… Но не бойся, я открою их тебе. Ты должен измениться. Ты должен стать другим,  - Отступник почти коснулся Мартина плечом, а затем резко спикировал вниз, к земле.
        - Но почему именно я?  - Мартин рванулся за ним следом.
        - У тебя есть предназначение и ты должен его выполнить… - донеслись до него слова Отступника.
        - Какое предназначение?  - нетерпеливо выкрикнул Мартин.
        - Придет время, и ты все узнаешь…
        - Мне кажется, что я вас всегда ждал… Но это ведь не так?  - Мартин поравнялся с Отступником и заглянул ему в глаза.
        - Никто не сможет уйти от своей судьбы… - взгляд Отступника излучал спокойствие и мудрость.
        Он медленно опустился на прибрежный песок, за ним последовал Мартин. Они стояли, глядя, как красное солнце садится за горизонт.
        - Значит, все предначертано?  - не поворачивая головы, спросил Мартин.
        - Абсолютно все.
        - Но если вдруг произойдет что-то, выходящее за рамки этой программы?  - спросил Мартин и внутренне сжался.
        - Если что-то пойдет не так, будет еще один шанс. А затем еще один. И еще… Если не в этом воплощении, то в следующем, и в следующем за ним… Программа стремится к выполнению, пока ее не отменят.
        - А если отменят?
        - Тогда ты будешь выращивать розы, и не будешь находиться там, где находишься сейчас…
        Мартин молча смотрел на огненный шар солнца. Он вдруг вспомнил тепло маминой руки, и то, как папа подкидывал его вверх, а затем ловил и прижимал к себе. Вспомнил заливистый смех Аделины, ее движения, ее взгляд, ее запах… Он должен выполнить предначертанное. И стоило этой мысли блеснуть в его сознании, как он тут же принял ее, вобрал всем своим существом. Его наполнили ощущение счастья и желание бесконечно его отдавать.
        Мартин задержал дыхание и вдруг, сорвавшись с места, взмыл высоко в небо. Он набирал высоту, вращаясь и кувыркаясь в воздухе, а затем резко пикировал к водной глади, раскинув руки.
        Отступник следил за Мартином. Глаза его сияли, отражая блики солнца и водной ряби, и хотя на лице не было улыбки, оно казалось просветленным.
        - Мы справимся, мы сможем… - тихо проговорил Отступник.


        МАРАТ КАБИ
        Детская сказка
        МАЛЬЧИК И ХРУСТАЛЬНЫЙ ШАР
        ****
        Когда СтаройВолшебнице пришло время покинуть этот мир, она не испытывала страха, так как все волшебники знают, что душа хороших людей будет встречена Светлыми Ангелами.
        - Я была счастлива в жизни тем, что Творец наделил меня даром помогать несчастным людям - cказала Старая Волшебница своей домработнице Саре, которая стояла около кровати и не могла удержать своих слез - Мне так вас жалко!
        - Не плачь Сара, я всегда знала, когда наступит мое время покинуть этот мир. У каждого живущего на земле есть свой срок. Время приходить в этот прекрасный мир и время покидать его. Я оставлю тебе все свои сбережения, ты долго и честно помогала мне во всем.
        Домработница Сара, была очень благодарна старой волшебнице, но она очень хотела получить в дар еще и Волшебный Хрустальный шар, который мог предсказывать события будущего.
        - Оставьте мне ваш Волшебный Шар?  - попросила Сара Старую Волшебницу - Он может предсказывать будущее. Я тоже буду помогать людям!
        - Мой Волшебный шар сам найдет себе хозяина, его нельзя ни подарить, ни продать - таинственно проговорила Волшебница и ее душа, словно небесная птица, покинула тело.
        Домработница вытерла слезы и подошла к большому шкафу со стеклянными, узорчатыми дверцами, где на подставке стоял Хрустальный шар.
        - Шар всего лишь большая стекляшка и поэтому не может выбрать себе хозяина, я его возьму себе - сказала Сара - с помощью этого шара я буду предсказывать события будущего как Старая Волшебница. Чем я хуже ее! Все люди хотят знать свое будущее, но за это они будут платить мне большие деньги. Старая волшебница помогала простым, бедным людям, а я буду помогать только богатым! Я хочу стать богатой и знаменитой!
        Сара осторожно вытащила шар и долго рассматривала его.
        - Теперь Шар ты будешь служить мне! Я твоя новая госпожа!  - властным голосом обратилась Сара к Хрустальному Шару - Я знаю ты волшебный!
        Она положила шар на подоконник и стала осматривать вещи Старой Волшебницы, которые можно было выгодно продать соседкам за хорошие деньги.
        Вдруг сильный порыв ветра, отворил створки окна, и шар выпал на улицу. Он долго катился по мостовой и остановился лишь, когда уперся в большой мусорный бачок.
        Домработница выбежала на улицу и стала искать шар, но на улице уже стемнело, и она решила продолжить свои поиски утром.
        Мальчик по имени Дэн быстро бежал по улице. Было поздно, и он знал, что его будут ругать родители. Он так сильно бежал, что запнулся об большой камень и упал на тропинку. Ему было больно и на его глазах невольно выступили слезы
        - Теперь меня будут ругать еще и за порванные брюки - с грустью подумал Дэн - Не везет, так не везет!
        Вдруг он увидел хрустальный шар, который лежал прямо перед ним и светился изнутри, как большой лесной светлячок. Дэн с удивлением взял его в руки. Он был большой как яблоко. Мальчик широко улыбнулся
        - Какой красивый шар!
        ****
        -Ты не должен гулять на улице до самой ночи - с упреком сказал мама
        - Мы с мальчиками играли в футбол, мы хотели победить! - оправдывался Дэн, крепко сжимая в руках шар
        - Где - ты нашел эту штуковину?  - строго спросила мама - Не носи в дом всякий хлам и мусор.
        -Мама он волшебный! Я нашел его на улице, он светился как солнце!
        - Почему же тогда он сейчас не светится?  - с улыбкой спросил папа, отрываясь от газеты
        -Может он устал?  - пожал плечами мальчик - Все же устают!
        -Иди, делай уроки, уже поздно!  - сказала мама
        Дэн зашел в свою комнату и раскрыв учебник, стал решать задачу.
        Задача была трудная, он несколько раз перепроверил все расчеты, но ответ не сходился. Мальчик со злостью бросил учебник в угол - Может меня, и не будут спрашивать завтра, так зачем утруждать себя!
        Он взял в руки шар и стал его разглядывать - Интересно, ты для чего нужен? - обратился он к шару, конечно зная, что шары, даже хрустальные не разговаривают.
        Шар вдруг начал светится и Дэн увидел свой класс, строгую учительницу и ребят одноклассников. Он смотрел в шар, словно в маленький телевизор.
        -Этого не может быть! - выдохнул ошеломленный Дэн - Я же говорил, что ты волшебный!
        -А теперь ты Дэн, выйди к доске и реши задачу, которую задавали на дом!
        - сказала учительница и указала указкой на него - В последнее время ты стал получать одни лишь двойки!
        Дэн испугался, словно учительница и правда вызвала его к доске, а он Дэн опять не смог решить задачу. Шар потух, мальчик сидел и заворожено продолжал смотреть на шар - Это все мне только почудилось! - успокоил он себя.
        Однако Дэн поднял лежащий, далеко в углу, учебник и заново принялся решать трудную задачу.
        Утром он проснулся и сразу взял в руки шар, внимательно разглядывал его. Шар не светился - Конечно, вчера мне все просто привиделось! Это только в книгах Хрустальные Шары предсказывают будущее!  - подумал он и спрятал шар под кровать.
        На уроке математике Дэн, был спокоен, ведь он вчера все же одолел трудную задачу. Через окно светило яркое весеннее солнце и Дэн подумал, что хорошо бы погонять с ребятами мяч после уроков.
        -А теперь ты Дэн, выйди к доске и реши задачу, которую задавали на дом!
        - сказала учительница и указала указкой на него - В последнее время ты стал получать одни лишь двойки
        Дэн испуганно посмотрел на учительницу, ему показалось, что он уже где-то слышал эти слова.
        -Вы меня вызываете?  - переспросил он учительницу
        -Тебя кого же еще, ведь ты у нас Дэн?
        - Да, я - Дэн вышел к доске и быстро стал писать мелом на доске решение задачи.
        У учительницы удивленно взметнулись брови - Ты молодец!  - сказал она, я поставлю тебе отлично!
        Дэн не мог сдержать самодовольную улыбку.
        ****
        Вечером он гордо рассказывал родителям, как учительница по математике похвалила его перед всем классом и поставила пятерку.
        - Ты у нас умный - ласково сказал мама
        -Учись сынок, потом когда вырастишь, станешь ученым - добавил отец
        - Вообще-то я хотел бы стать футболистом - сказал Дэн
        - Футболисты тоже должны быть умными
        В своей комнате Дэн вытащил из-под кровати шар и тихо прошептал
        -Спасибо шар, что ты выручил меня сегодня, я получил пятерку - мальчик провел ладонью по шару - Я верю, что ты волшебный!
        Он лег на кровать и подумал - Теперь у меня есть своя тайна. У меня появился друг - Хрустальный волшебный шар!
        ****
        На следующий день он вернулся домой со школы и увидел отца, тот сидел на кухне с мрачным лицом.
        Дэн подошел к маме и спросил
        -Что случилось? Почему папа такой расстроенный?
        - Наш папа потерял работу, их предприятие закрылось. Теперь нам будет трудно платить за дом. Мальчик вернулся в свою комнату и грустно посмотрел на шар
        - Вот видишь друг, как сложно бывает жить людям! Мой папа остался без работы и сильно переживает.
        Шар откликнулся на слова мальчика ярким свечением. Дэн пристально всматривался в шар. Он увидел изображение газетной страницы с объявлениями - «Требуется инженер». Причем один телефонный номер особенно сильно выделялся, мальчик взял ручку и быстро его записал.
        Дэн зашел на кухню и протянул папе листок с телефонным номером и попросил позвонить.
        Папа удивленно спросил
        - Это что?
        - Не знаю - ответил мальчик - какой-то человек позвонил и оставил для тебя этот номер телефона.
        Папа пожал плечами, повертел листок с номером в руках
        - Этот номер мне незнаком
        Однако он набрал номер и позвонил, потом отец быстро собрался и ушел.
        Вечером папа принес большой торт и сказал сыну
        -Хорошо, что ты дал мне этот номер, теперь у меня есть хорошая работа!
        -Я очень за тебя рад - сказал Дэн, уплетая вкусный торт
        - Нам очень повезло - сказала мама и на ее лице засияла счастливая улыбка
        - Правда, они говорят, что не звонили мне домой - удивленно произнес отец
        - Они наверное забыли - сказал Дэн - всегда люди что-нибудь да забывают
        Папа задумчиво посмотрел на сына и согласился
        - Конечно, люди могут и забыть
        ****
        Дэн заметил, что шар светился не всегда, а только в тот момент, когда был очень нужен. Каждую ночь перед сном Дэн говорил шару
        - Спокойной ночи Волшебный Шар, ты очень хороший, ты помогаешь людям избегать неприятности!
        ****
        В школе на уроке физкультуры Дэн стоял на воротах. До конца игры оставалось совсем немного времени, а его команда проигрывала с разницей в один мяч. За несколько секунд до окончания матча, Дэн ударил по мячику прямо от своих ворот. Никто не ожидал такого сильного и меткого удара и мяч, перелетев через все поле, попал прямо в ворота соперников.
        Тренер футбольной команды похвалил его
        - Ты молодец! Вот это был удар!
        Дэн гордо улыбнулся. После матча вся команда дружно поздравляла его.
        Однако потом ему стало грустно, ведь в отличии от других мальчишек, у него есть Волшебный шар и он еще вчера знал как все произойдет.
        ****
        Ночью он не мог уснуть и обратился к шару
        -Это нечестно, я знаю будущее, а они думают, что я очень умный и талантливый.
        И вдруг в первый раз шар ответил ему тихим добрым голосом
        - Не переживай мальчик, я помогаю тебе, а ты когда вырастишь, будешь помогать другим людям и тогда мир станет немного лучше. Ведь кто-то должен помогать людям.
        -Ты умеешь говорить?  - удивился Дэн
        - Обычно я не разговариваю, но мне очень захотелось тебя успокоить
        - Значит, мне не стоит грустить?
        - Конечно нет, ведь я выбрал тебя сам. Делай добро и ни о чем не переживай. Раньше я всегда помогал Старой Волшебнице делать добрые дела. Человек сам решает, как ему поступить, я могу только подсказать и предупредить. Ты сам решил задачу, ты сам решил помочь своему отцу и ты очень хотел помочь своей команде. Твои желания были добрые и они сбылись.
        - Волшебный Шар ты останешься у меня?
        - Только никому не говори обо мне, люди бывают очень злые. С Будущим Временем нужно быть очень осторожным. Зло может использовать это знание в своих целях.
        ****
        Сара совсем расстроилась, она несколько дней не могла найти шар и злилась, она хотела стать волшебницей и вот коварный случай, забрал у нее Хрустальный шар.
        Она ходила по улицам и спрашивала прохожих, не видели ли люди хрустальный шар
        - Это подарок моей хозяйки, она оставила мне его на память, но злой ветер унес его!
        Но люди лишь пожимали плечами.
        Тогда она решила обратиться за помощью к Черному Колдуну. Сара знала, что Старая Волшебница не любила Черного Колдуна, за то, что он с помощью магии несет людям зло, но ей очень нужен был Хрустальный шар.
        Черный Колдун выслушал ее и сказал
        - Я рад, что наконец-то эта дряхлая старуха покинула мир живых. Я помогу тебе, но лишь с одним условием.
        - Я заплачу вам деньги, Старая Волшебница оставила все свои сбережения мне
        -Мне не нужны деньги, я хочу, чтобы ты стала Черной колдуньей и помогала мне во всем!
        Сара испугалась
        - Я знаю делать зло, очень плохо. Старая волшебница была бы против этого!
        -Зато ты будешь жить в роскошном, большом доме, у тебя будет много денег, и тебе не придется убираться в доме богачей. Ты будешь знать будущее, а кто знает будущее, тот знает, как его изменить с большой выгодой для себя!
        - Тогда я согласна, мне так хочется быть богатой и знаменитой, носить бриллианты и золото.
        - Духи Мрака знают, как убедить человека!  - улыбнулся Черный Колдун - ни один простой человек не устоит перед соблазнами жизни!
        Черный колдун стал проводить таинственный ритуал и вызывать Духов Мрака
        - Духи Мрака помогите найти Хрустальный шар, через которого человек может узнать будущее!
        Задрожали стекла, заколыхались шторы. Духи Мрака появились перед Черным Колдуном
        -Ты вызывал нас Черный Колдун?  - спросили духи
        - Этой женщине нужен Хрустальный шар Старой волшебницы, она согласна стать Черной Колдуньей
        -Мы найдем ей Хрустальный шар, пусть она сеет Зло, пусть зла станет больше в этом мире!
        ****
        Духи Мрака принялись исполнять свою работу. Они были невидимы и летали над домами горожан, заглядывая в окна. Целый день они летали по городу в поисках Хрустального шара. Уже под вечер один из духов подлетел к дому, где жил мальчик Дэн. Дух Мрака увидел через окно мальчика, который сидел за книгой, рядом с ним на столе лежал Хрустальный шар.
        Дух Мрака вернулся к Черному Колдуну и сказал
        - Я знаю у кого Хрустальный шар, завтра я покажу тебе дорогу
        ****
        На следующий день Черный Колдун направился в дом мальчика, дождавшись, когда Дэн и его родители ушли, он вошел в дом и забрал Хрустальный Шар.
        - Теперь могущество Времени в наших руках - обрадовался он - Мы будем знать будущее и будем его менять по своему усмотрению!
        ****
        После уроков мальчик пришел домой и обнаружил, что Хрустальный шар исчез. Он стал искать его по всему дому, но не нашел.
        Когда с работы пришли родители. Он спросил у них
        -Папа, мама вы не видели мой Хрустальный шар? Я не могу его найти!
        -Нет, я не видела его!  - сказал мама
        - Я тоже не видел - сказал папа - почему ты так переживаешь?
        - Он мой друг, он помогал мне!
        - Чем стеклянный шар может помочь человеку?  - удивилась мама
        - Он же волшебный, он может все - с дрожью в голосе проговорил Дэн и расстроенный ушел в свою комнату
        Папа посмотрел на маму
        - Если ему нужен стеклянный шар, то завтра я куплю ему новый!
        - Он еще совсем ребенок - сказал мама - и верит в сказки!
        Ночью у Дэна поднялась температура и сильно заболела голова
        Утром мама сказала сыну
        -Ты не ходи сегодня в школу, нужно вызвать врача
        Дэн уснул, и ему приснилась Старая Волшебница
        - Здравствуй мой маленький друг!
        - А вы кто?  - спросил Дэн
        - Я Старая Волшебница, я хозяйка Хрустального шара. Я рада, что шар попал именно тебе!
        - Старая Волшебница, я его потерял, его похитили у меня!
        - Силы зла с помощью Хрустального шара хотят навредить миру людей
        - Мы сможем вернуть его?
        - Не переживай маленький друг, он обязательно найдется!
        - Старая волшебница ты сейчас, где живешь?
        - Я ушла из мира живых, как и все старые люди, я покинула его в назначенный срок.
        - Ты вернешься?
        - Я буду ждать своего часа и снова появлюсь на свете, но это произойдет через много, много лет.
        - Тебе там не страшно?
        - Нет, хочешь, я покажу тебе свой хрустальный замок?
        - Очень хочу!
        Старая волшебница взяла мальчика за руку, и они пошли по хрустальному мосту. Впереди возвышался Большой Хрустальный замок
        - Как здесь красиво, кто его построил?
        - Я сама! В этом мире возможны чудеса, все о чем мы мечтаем, появляется силой воображения. Подумай о чем-нибудь очень сильно!
        Мальчик остановился на секунду, закрыл глаза и подумал - Пусть мой Хрустальный шар вернется ко мне!
        Дэн открыл глаза и в своей руке он увидел Хрустальный шар, который заиграл ярким светом
        -Вот видишь - сказал Волшебница - если человек о чем-то сильно думает, то мечта сбывается!
        Они долго ходили по большим залам Хрустального Замка
        - У тебя замечательный Дворец!  - сказал Дэн
        - Я рада, что тебе понравился мой дом!
        Мальчик проснулся и сразу начал искать хрустальный шар, но его нигде не было.
        -Это всего лишь сон - подумал он
        Дэн грустно посмотрел на улицу, где ярко светило весеннее солнце.
        Домой пришли родители. Папа протянул ему хрустальный шар
        -Сынок ты вчера переживал, что потерялся твой хрустальный шар, мы с мамой решили тебе купить новый!
        - Спасибо папа и мама - сказал Дэн - Этот шар будет мне напоминать о моем друге - Дэн поставил новенький шар на стол около окна.
        ****
        - Покажи нам будущее, покажи, что будет завтра?  - Черный колдун и Сара весь день упрашивали Хрустальный Шар, но шар не показывал им ничего.
        -Проклятая стекляшка!  - закричал Черный Колдун и сбросил шар на пол.
        -Почему он нам не отвечает?  - спросила Сара - У Старой волшебницы он светился как солнце, я видела в нем разные города и страны, события прошлого и будущего!
        - Он нам ничего не покажет - сказал колдун - Он слушается только добрых людей, шар сам выбирает себе хозяина.
        - Значит, мы зря его искали, теперь я не буду богатой?
        Черный колдун зло посмотрел на шар - Мои чары бессильны!
        Мы уничтожим его, чтобы он не достался никому, мы бросим его в огонь!
        ****
        Дэн лежал на кровати и следил, как по стене его комнаты стремительно прыгает солнечный зайчик. Солнечный зайчик остановился на стоящем, на столе, шаре и вдруг растворился в нем, затем шар засветился как маленькое солнце.
        - Здравствуй мой юный друг - сказал Хрустальный Шар - вот мы и встретились снова!
        Мальчик встал с кровати и подошел к столу, он взял шар и прижал его к себе - Я ждал тебя! Ты вернулся ко мне, теперь мы будем всегда вместе! Если человек о чем-то сильно думает, то мечта сбывается! Так говорила мне Старая Волшебница!


        Марат Каби
        Я стану Свободным Ветром
        Профессор Кир сидел на своей маленькой кухне и небольшими глотками отпивал горячий кофе из синтетического порошка. Ему было уже далеко за семьдесят, год назад его изгнали из университета и теперь, чтобы получать продовольственный паек профессору приходилось вести уроки чтения в маленьком приюте для бедных сирот.
        В юности он мечтал изменить мир, хотел сделать его совершенным. Дни и ночи он просиживал за разнообразными философскими, религиозными и оккультными книгами, пытаясь выискать в них истину.
        После окончания университета он отправился путешествовать по всему миру, побывал в Мексике и в Перу, в Тибете и в Индии, жил с отшельниками-святыми, шаманами и языческими жрецами. Жажда познания истины не покидала его. Но сейчас в конце своего жизненного пути, он пришел к выводу, что человек так и не знает, кто он есть на самом деле, он просто признает факт своего присутствия в этом мире и наличие в нем заложенных программ: стремлений и инстинктов.
        Когда началась последняя война человечества, и погибли миллиарды и миллиарды людей, его вера в высший разум потеряла всякий смысл. Зачем искать и верить, если ничего нельзя изменить? Сам творец не смог защитить этот мир..
        *****
        В последние годы человечество разуверилось во всем. Люди не верили ни политикам, ни ученым, ни журналистам, ни писателям. Мир превратился в одно большое и бессмысленное колесо. На верху - власть, деньги, слава, успех. Внизу - нищета, грабежи, убийства и полное безверие.
        На маленьком экране круглосуточноготелеблокнота через каждый час передавали новости: война великих держав только усиливалась. Из десяти миллиардов людей, на земле осталось жить не больше ста миллионов человек, но и те готовились к неминуемой смерти.
        Президенты великих держав с пеной у рта и честными глазами продолжали уверять свои народы, что желают только мира и не хотят войны, но вынуждены посылать солдат защищать свободу и демократию. Философ новой эры, поглаживая аккуратную бородку, убеждал телезрителя, что война, единственный способ изменить облик деградированного человечества. По его мнению, только очистительный огонь войны даст новый импульс к прогрессу и построению эпохи золотого века. Сидя в большом кожаном кресле перед телекамерами, он требовал от военных и политиков продолжения войны.
        *****
        Профессор шел в больших прорезиненных галошах по отравленным улицам некогда богатого города, он подумал, что сегодня он прочитает детям свою сказку, которую он закончил только под утро. Что он еще может им предложить? Дети всегда верят, что взрослые знают истину, и раньше он думал, что знает ее. Теперь же он, как и все люди спрашивал себя - Если гибель миллиардов людей угодна богу, то кто он, этот непостижимый бог? Эфиры всех телевизионных станций были забиты пророками и предсказателями Последнего Времени. С фанатичным энтузиазмом и с какой-то неописуемой радостью, они описывали в мельчайших подробностях наступающую агонию человечества - Апокалипсис. Наконец - то свершилось предсказание великих пророков и мудрецов, бог наказал человечество за непослушание.
        По улицам медленно, лязгая гусеницами, ползли грозные танки, урчали бронемашины. Солдаты, напичканные новейшими препаратами «Бесстрашия», словно роботы шли ровными рядами, крепко сжимая плазменные автоматы. Их лица выражали угрюмую решимость идти на смерть.
        В длинных очередях за пайком гранулированной каши, стояли люди, которым некуда было бежать. В их лицах не было ни страха, ни злобы, ни отчаяния, только тоскливое, молчаливое ожидание. Воля, как энергия жизни, покинула эти существа.
        На машинах и автобусах длинные колоны беженцев покидали город, они бросали все свое имущество, купив на последние деньги пропуска в специальные зоны. Богачи и правители укрылись в давно приготовленных подземных городах - бункерах в далекой от войны Антарктиде, продолжая устраивать роскошные приемы и празднества.
        Медленно бредущего профессора догнал его бывший студент - Анархист
        -Профессор здравствуйте, вы идете в приют, разве его еще не закрыли?
        -Да молодой человек, я иду в приют, осталось несколько детей, им не хватило пропусков
        - Вот дерьмо…Наш университет уже закрыли, весь преподавательский состав давно сбежал из города
        - Когда говорят пушки, музы молчат
        - Кому нужна эта учеба? Остались бы люди лучше дикарями, кто вручил им этот безумный, безумный мозг. Аппарат, позволяющий низшим инстинктам, материализовывать свои безумные мысли.
        Кир шел молча, стараясь не наступать на лужи ржавого цвета.
        - Зря они вас выгнали из университета, вы оказались правы.
        Я читал вашу последнюю монографию « Гибель богов»  - продолжал без умолка студент - Я с вами полностью согласен. Во всем виноваты политики и капиталисты! После них нужно повесить еще всех проповедников. Никто не смог спасти мир, хотя целые тысячелетия внушали людям, что ведут нас к великому будущему.
        - В своей работе я утверждал, что человечеством руководит высший разум, а не политики.
        - Спросить с Высшего Разума дело сложное, а поджечь все храмы с лжемудрецами это можно! Боги предали человечество!
        - Мир это творение Создателя, мы должны пройти через зло и добро земного существования - тихо сказал Профессор
        Над их головами пронесся, словно хищная птица, реактивный самолет.
        Анархист проводил злобным взглядом летающий аппарат для уничтожения людей - Смотрите профессор, война делает генералов великими и значимыми, капиталистов богатыми. Политиков - известными, а самыми мудрыми в этой ситуации будут слыть проповедники - они будут призывать к миру и отпевать мертвых. Зря страдал Иисус и искал истину Будда, не поняли их люди!
        - Высшие силы дали человеку свободу воли, свободу самим строить свой мир. Через страдания и боль, через поражения и победы, мы сами должны создать совершенное общество. Если и может быть цель у человека на этой земле, то только достижение совершенства. Свобода воли может привести как к победе человечества, так и к его поражению. На этом этапе мы терпим поражение.
        - Как можно верить в человека? Он вырвался из животного мира, только для того, чтобы вкусно поесть и сладко поспать. Кто из людей справиться со своими непрекращающимися желаниями? Никто. Инстинкты и желания управляют человеком! Дать человечкам свободу, это значит заранее обречь их на самоуничтожение. Это мир хищников и жертв.
        -Думаю, что Абсолютная истина в нашем Видимом Мире человеку непостижима.
        - Вот и вы профессор уже не верите в жизнь, все болезни от ума!
        Анархист вяло махнул рукой в знак прощания и пристроился к большой колонне беженцев, длинной змейкой исчезающей за серыми зданиями.
        *****
        В холодном классе было лишь пятеро учеников от семи до тринадцати лет, четверо мальчиков и одна девочка, им, как и другим сотням тысячей жителям города не хватило пропусков в подземные убежища. За окном загрохотали взрывы, затараторили зенитные установки, пуская снаряды в небо.
        - Здравствуйте дети, сегодня у нас с вами последний день занятий и я хочу прочитать вам сказку, которую я написал для вас этой ночью.
        *****
        Прежде я услышал звук - Дзинь - но у меня не было ушей, потом, открыв глаза, я увидел, что рядом со мной лежит небольшой черный камень, я увидел его, но у меня не было глаз.
        Камень, который лежал рядом, можно было назвать уродливым из-за его причудливой формы, но можно было назвать и своеобразным из-за непохожести на другие камни.
        - Извини брат - услышал я голос Черного камня - я не виноват. Это все Ветер! Он гонял меня по всей земле, пока не кинул прямо в тебя.
        -Мне не больно, я же просто камень - ответил я. Ведь и правда я не чувствовал боли. Я просто огромный, огромный Камень.
        Бушующий в небе ветер стих на какое-то время. Он опустился рядом со мной.
        - Привет Большой Камень ты меня помнишь?
        - Конечно!  - ответил я.  - Ты стал Ветром, как и хотел!
        -Да я стал Ветром, это просто здорово летать над миром. А ты стал Камнем?
        -Да я устал летать, я стал завидовать лежащим на земле камням и стал одним их них.
        - Теперь у тебя есть время мечтать. Извини, что я потревожил тебя, у меня столько силы, что иногда я не могу их контролировать, я не замечаю, как подбираю камни и разбрасываю их по все земле. Прощай до встречи!
        Я долго смотрел на улетающий Ветер. Ведь когда - то Ветром был я сам.
        - Это твой друг?  - услышал я вопрос маленького Черного Камня
        - Да, очень давно он был просто Камнем и завидовал мне. Теперь он летает, а я лежу здесь.
        -Ты очень большой, тебя не сможет сдвинуть даже Ветер.
        - Я хотел, чтобы меня не очень тревожили. А ты откуда?  - спросил я его - ты так не похож на нас всех!
        - А я был Огнем! Вместе с братьями мы вырвались глубоко из - под земли и взлетели вверх. Мы долго сверкали огнями над маленькими островами в большом океане. Потом из воды вслед за нами вышел новый остров. Когда я остыл, то стал просто маленьким Черным Камнем, и Ветер, подхватив меня, долго носил по бесконечному Миру.
        - Значит ты из - под земли!
        - Точно, но здесь лучше, там под землей только жаркий, неутихающий Огонь.
        -А я была землей, но зато видите теперь я какая!  - услышал я тоненький голосочек.
        Я посмотрел на зеленый маленький стебелек, проросший из земли у меня под боком, и спросил
        -Я вчера тебя не видел!
        -А я сегодняшняя, меня занес Ветер и забросил прямо сюда, чтобы его брат, другой Ветер не унес меня снова. Теперь я Стебелек, но была вчера маленьким зернышком.
        *****
        Наступила ночь, потом наступило утро, полил дождик. Он постучал большими каплями по камню.
        -Привет камень, ты все лежишь?  - спросил меня Дождик
        -Лежу, а ты зачем здесь?
        -Я поливаю Стебелек
        - Привет камень, ты видишь, какая я большая!
        Я посмотрел на Стебелек снизу вверх - Ты почему такая высокая?
        -Я расту, меня поливает дождик и греет солнечный лучик. В другой стране, где мы все живем, мы достигаем до самого неба.
        -Ты была землей, а как ты стала стебельком?  - спросил небольшой Черный Камень - Я тоже хочу быть кем-то, а не просто маленьким Черным Камнем.
        -Кем ты хочешь стать?  - спросил я
        - Еще не знаю
        Вдруг рядом пробежала изящная лань, а за ней яростно рыча, гнался огромный пещерный лев.
        -Я хочу быть львом - обрадовался маленький Черный Камень, смотрите какой он сильный и страшный.
        - А я стала бы ланью. Она красивая и изящная. А ты - спросила меня Стебелек - Кем ты хочешь стать большой Камень?
        - Никем
        -Как это никем?  - удивилась Стебелек - это же не интересно!
        - Я лежу и смотрю на звезды, я мечтаю
        - О чем?  - спросил маленький Черный Камень
        - Когда - то я летал между звездами, но никак не могу вспомнить когда, вот и мечтаю, что снова полечу к звездам.
        -Ты долго тут лежишь?  - спросила Стебелек
        -Не знаю, у меня нет времени.
        - Стебелек, скажи мне, как ты превратилась из черной земли в зеленый стебелек?  - повторил свой вопрос маленький Черный камень.
        - Когда я была землей, то питала собой многие другие стебельки, они были как мои дети, мое продолжение. Я спрашивала их - Как жить на земле, интересно? Они отвечали - Да, тут мы видим солнечный лучик, каждое утро он здоровается с нами. Иногда приходит теплый дождик и поливает нас свежей водой! Я так сильно захотела увидеть солнечный лучик и ласковый дождик, что однажды, открыв глаза, я увидела себя маленьким зернышком, а потом стала Стебельком, потом снова стала зернышком и вот опять я Стебелек. Когда я стану большим деревом, я разбросаю свои семена по всей округе и здесь будет красивый лес!
        - Так, что просто надо захотеть?  - спросил маленький Черный камень
        - Очень сильно захотеть - ответила Стебелек - так сильно захотеть, чтобы тебя услышала Душа всех Стебельков.
        - Да, она говорит правду - подтвердил я - Когда я устал быть Ветром, я попросил Дух всех Камней сделать меня камнем. Он согласился, но попросил подождать, чтобы пришел мой срок, и тогда Дух всех Камней дал мне мою новую форму.
        - Значит каждый из нас может стать тем, кем мечтает?
        - Я думаю это так - согласился я - превращения возможны, ведь я когда-то был Ветром
        -Только превращение длится долго - грустно вздохнула Стебелек
        - Для меня нет Времени, поэтому это не существенно - добавил я
        *****
        Снова наступила ночь, и снова наступил день. Солнечный лучик обогрел холодный большой Камень.
        -Привет Большой Камень - поздоровался со мной Солнечный лучик
        - Привет Солнечный Луч - ответил я
        - Ты все лежишь?
        - Да! Я смотрю на звезды
        - Тебе не бывает скучно?
        - Нет, я вспоминаю, как летал среди звезд
        - Скоро мы будем встречаться реже
        - Почему?
        - С Севера идет Большой Холод, он принесет сюда большие темные тучи, мне трудно будет пробиваться сквозь них до самой земли.
        - Все равно я буду тебя ждать, мой брат!
        *****
        По земле шел большой покрытый шерстью бизон, видимо Дух всех бизонов знал, что с Севера идет Большой Холод, раз так тепло одел своих сыновей. Мне Большому Камню не страшен ни холод, ни жара, ни дождь, ни ветер. Они все мои браться.
        Бизон нагнул свою морду и быстро откусил половину Стебелька, тщательно прожевал и не спеша, пошел дальше.
        - Как больно!  - простонала Стебелек, она сразу стала такой маленькой
        - Что значит больно?  - спросил я
        - Ну, как ты не понимаешь, это когда все болит - ответила Стебелек
        - Я не знаю, что это - ответил я - У камня нет боли.
        - Представь себе, что тебя разделили на две части, и вместо одного камня стало два, вот что такое боль.
        - Когда Земля затряслась, я развалился на десять частей, но мне не было больно, просто меня стало больше.
        - Когда я была землей, я тоже не знала, что такое боль.
        - Так зачем тогда ты стала Стебельком, если стала чувствовать боль?
        - Душа всех Стебельков объяснила мне, что, став стебельком, я стану чувствовать боль, но взамен я стану свободной, буду жить, зная Время и у меня появится цель.
        -Я знаю, что такое свобода, я был ветром, остального мне не понять.
        - Холод придет надолго, мне придется укрыться в теплой земле. Я буду ждать, когда меня согреет Солнечный лучик - пожаловалась Стебелек
        - Не переживай Стебелек, Время это всего лишь короткий миг.
        ****
        Старенький учитель улыбнулся, посмотрел на озадаченные лица детей
        - Вы думаете, что ваш учитель сошел с ума, и мы никогда не были, ни ветром, ни огнем и не камнем. И никогда не были растениями и даже маленькой черепахой, а сразу вдруг стали разумным людьми. Может вы и правы и я на старости лет впал в ребячество.
        Он замолчал, отпил из стакана воду - Удивительно, что эти мысли, про странствия моей души, успокоили меня. Я знаю, что встречу смерть, и это будет моим новым превращением.
        Ученики с интересом слушали чудака - учителя.
        - Вы готовите нас к смерти? - спросил Алекс, самый старший из них - Хотите, чтобы мы не боялись ее?
        - Нет, я просто прочитал вам свою сказку. Но знайте, умирает только тело, но не мы! Жизнь есть нескончаемый путь наших бессмертных душ. Великий переход из мира в мир.
        Профессор взглядом обвел детей - Конечно Алекс прав, он старый человек, проживший долгую жизнь, так и не смог найти подходящие слова, чтобы как-то успокоить этих детей, которым не хватило пропусков в спасительные зоны, он писал всю ночь эту сказку в робкой попытке обмануть смерть.
        Он подошел к окну и увидел багрово - красные облака, нависшие над большим городом.
        - Мир гибнет на наших глазах и уже никто не спасет его. На смену старому Миру придет новый Мир и новые герои!
        Вдруг на огромном таблоиде засветились большие буквы «Тревога, ядерное нападение!». Зазвучала долгая пронзительная сирена! Тревожный голос из динамиков сообщил:
        « Внимание! Внимание! Ядерное нападение! Всем укрыться в подземных бомбоубежищах!» Ученики, побросав свои тетради и учебники, быстро выбежали из аудитории, в надежде укрыться от смертоносного оружия.
        Учитель продолжал стоять около окна, сквозь толстые линзы очков он видел, как в центр города с неба падала бомба. Прозвучал оглушительный взрыв и в небо взвился огромный белый гриб. Ударная волна неслась, сметая все на своем пути. То, что было старым учителем, в одно мгновение стало просто пеплом.
        Перед смертью он сказал себе - Я знаю, что когда-нибудь, через миллионы и миллионы лет, я буду Свободным Ветром
        В подвале бомбоубежища собралось много людей, они со страхом прислушивались к непрекращающимся взрывам бомб и закрывали глаза.
        -Я буду Стебельком - сказала девочка в веснушках
        -Я стану Большим Камнем - сказал самый старший из учеников - Я буду лежать на земле и смотреть на звезды
        -А я буду Огнем
        -Я Большим Дождем
        - Я - сказал самый маленький мальчик - стану как наш учитель - Свободным Ветром. Я буду летать над бесконечным миром, разбрасывая камни.
        Через мгновение большая плита перекрытия рухнула на людей.
        *****
        У меня не было глаз, но я видел, вернее, знал, что лечу среди звезд, в бесконечном пространстве. Я это очень большой Камень, вернее Метеорит. Звезд было вокруг так много, что и не сосчитать, но мне нужна была только одна. Около той звезды есть планета, где я могу просто лежать на земле, не зная времени. По пути мне встречались другие Большие Камни, мы сталкивались с ними на огромной скорости и вновь разлетались в разные стороны. Они спрашивали меня
        - Ты куда летишь?
        - Я ищу путь домой - отвечал я
        Вдруг я увидел, как прямо передо мной засверкал ослепительный Солнечный Луч. У меня не было ушей, но я услышал
        - Привет Большой Камень, давно я тебя не видел!
        - Привет брат, и я тоже рад нашей встрече
        - Ты путешествуешь среди звезд?
        - Да, когда - то давно я мечтал об этом!
        - Полетим со мной, я укажу тебе путь домой
        - Спасибо Солнечный Луч, что ты меня встретил, я боялся, что потеряюсь в Пространстве и Времени.
        Я знал, что Солнечный луч укажет мне правильную дорогу.
        - Привет большой Камень вдруг услышал я и увидел Звездный ветер
        -Здравствуй мой брат Звездный Ветер!
        - Ты возвращаешься домой?
        - Да Солнечный Луч показывает мне дорогу домой
        - Можно я сопровожу тебя?
        - Я буду очень рад Звездный Ветер!
        -Ох, как я долго спала - услышал я тоненький голосок, который раздавался с моей левой стороны. Присмотревшись, я увидел такую маленькую пылинку, что и невозможно было ее разглядеть.
        -Ты кто?  - спросил я
        -Ты быстро забываешь своих друзей - ответила пылинка - Я то, что была зернышком Стебелька
        -Я очень рад тебя услышать, но как ты оказалась здесь?
        -Это я принес ее - ответил Звездный ветер
        - Я соскучилась по теплоте Матери - Земли
        *****
        Я летел за Солнечным Лучом, впереди я увидел маленькую голубую планету. Когда я стал приближаться, вокруг меня засверкал огонь
        - Привет Большой Камень, долго мы не встречались - ты помнишь, как мы познакомились. Ветер бросил меня прямо на тебя.
        - Да, ты маленький Черный Камень, вновь ставший Огнем - Я долго летал между звездами, теперь я снова возвращаюсь домой.
        -Я очень рад
        Когда я упал в океан, Соленая Вода встретила меня большим фонтаном
        -Я рада тебе Большой Камень
        Ласковая Волна донесла меня до берега и сказала
        - Лежи здесь на берегу и отдыхай
        - Спасибо - ответил я, развалившись на прибрежном песке
        - Морской Ветер унеси меня далеко - попросила пылинка, я хочу стать маленьким зернышком, чтобы потом стать большим деревом и когда мои зернышки дадут всходы, на Земле взрастут леса.
        Морской ветер радостно согласился и взял на свою большую ладонь Пылинку, которая мечтала стать Зернышком.
        -А ты Большой Камень, что ты будешь делать?
        У меня не было рта, но я улыбнулся
        - Сначала я стану Свободным Ветром.


        Марат Каби
        Роботы не умирают
        Бетси привычным движением руки откинула волосы назад, все ее внимание было сосредоточено на большом экране, занимающем целую стену зала для совещаний. Она работала ассистенткой профессора Крауча уже пять лет, и не в первый раз ее вызывали к руководству из военного министерства, но впервые она так волновалась, а главное, злилась. Стараясь не показывать своего состояния, она еще пристальнее всматривалась в экран, точно зная, что сейчас к нему прикованы взгляды каждого из присутствующих.
        Так и было. Стараясь оставаться спокойным, на экран смотрел профессор Крауч. Но стоило ему поднести руку к лицу, чтобы поправить очки, стало видно, как сильно трясутся его пальцы. Он зачем-то снял очки, не отдавая себе отчета, вытер толстые стекла о свой джемпер, и неловко снова нацепил на нос. Профессор словно постарел и сник за эти несколько минут, что они находились в зале для совещаний. Майк Браун, инженер-кибернетик, сидел непринужденно, чуть откинувшись на спинку кресла, но его застывший взгляд и сжатые в тонкую нитку губы говорили о многом. Он бросил недовольный взгляд на профессора и снова повернул голову к экрану.
        Со скучающим неудовольствием смотрел на экран и капитан Маковски, человек с тонкими чертами лица, которые могли бы казаться изящными, если бы не холодные голубые глаза. Взгляд придавал внешности Маковски жесткость, и было очень легко представить, как он поджимает свои тонкие губы перед тем, как дать очередной приказ о стрельбе на поражение. Он сидел, не касаясь спинки кресла, сцепив руки перед собой. За спиной Маковски, облокотившись на его кресло, стоял генерал Ник Стайс. Он оттолкнулся руками и прошелся вдоль стола, не сводя взгляда с экрана. Маленькие глазки, заплывшие жиром, лысина с зализанными набок остатками волос, толстая шея,  - на первый взгляд он мог показаться безобидным краснощеким толстяком в военном мундире, но, как известно, первое впечатление обманчиво.
        На экране демонстрировалась запись хроники с места военных действий. Военные роботы продвигались по улицам города, локаторы кругового обзора автоматически распознавали цели и выпускали управляемые снаряды. Люди погибали, не имея возможности сопротивляться высокотехнологичным устройствам. Небо, изрезанное истребителями, казалось темнее и ниже. Воздух гудел от постоянных взрывов и пролетающих пуль.
        - Сейчас, я попрошу смотреть внимательно,  - холодно произнес Маковски.
        План сменился, устройство телеприсутствия выдало изображение робота модификации GM 1226. Робот, стоя перед большой воронкой, образовавшейся от взрыва авиационной бомбы, произвел перезарядку крупнокалиберного пулемета. Из укрытия на робота смотрели испуганные глаза детей, стариков и женщин, которые жались друг к другу, в надежде спрятаться от непрекращающегося огня. В первом ряду сидела худая женщина, она крепко прижимала к себе двух мальчишек и не шевелилась, будто бы пытаясь слиться с землей. Мальчик постарше смотрел на робота жестко, вскинув острый подбородок, словно готовясь броситься в драку. А его младший брат плакал - уголки губ поехали вниз, рот раскрылся, из глаз текли слезы.
        Робот навел прицел пулемета на людей. Замер на секунду, затем опустил ствол и зашагал прочь.
        Экран погас, капитан, молча, повернулся к генералу, а затем снова к столу, обвел взглядом команду профессора Крауча.
        - Во время боевых действий робот GM 1226 отказался выполнять приказ командования. Это военное преступление! Мы создали совершенные механизмы, чтобы они служили нам. Стоит им выйти из-под контроля, как рухнет вся система управления, мы потеряем контроль над огромным силовым ресурсом. Генерал, я счел необходимым донести эту информацию до вашего сведения,  - тон Маковски был холоден, лицо так же бледно, только губы казались еще тоньше, чем обычно.
        - Мы провели анализ действий GM 1226,  - робко проговорил профессор и умолк, подумав, что ему не дадут договорить. Повисла тишина, профессору она показалась оглушительно тяжелой, и он торопливо продолжил:  - При сканировании робот посчитал, что данные люди не представляют угрозы. Мирные…
        - Военные роботы обязаны исполнять приказы. Это не вопрос для обсуждения!  - генерал грубо оборвал профессора. Было видно, что данный инцидент в налаженной системе раздражал его, поросячьи глазки наливались кровью, лицо краснело.
        - Повстанцы не имеют возраста и пола, каждый из них может совершить террористический акт, у нас имеется множество доказательств тому,  - Маковски не изменился в лице, но голос его стал еще жестче.
        Бетси кинула быстрый взгляд на совершенно растерянного профессора.
        «Как он все-таки сдал и постарел за этот год…»  - не к месту пронеслось в голове.
        Генерал хотел было крикнуть что-то еще, но она не выдержала:
        - Мы создавали GM 1226 не для убийств! Его программа - это первый шаг к созданию искусственного интеллекта. Для ваших войн есть десятки других модификаций! GM 1226 - интеллектуальный робот, способный анализировать, видеть, слышать, чувствовать … - она не успела договорить.
        Генерал с силой ударил ладонью по столу:
        - Молчать! Не сметь!  - его голос сорвался, и последний звук получился больше похожим на визг.
        Капитан Маковски недовольно поморщился, словно от этих выкриков у него заболела голова. Он заговорил спокойно и уверенно, с долей усталости, как будто ему приходилось уже в который раз объяснять детям простейшие вещи:
        - У нас общая цель: защита цивилизованного мира. И вы правы, модель GM 1226 - это не просто многофункциональный боевой робот. Он выше обычного военного бота на ступень. Его умение оценивать возникающую ситуацию и самостоятельно принимать решения позволило нам провести сотни успешных военных операций и уничтожить более десяти тысяч боевиков. Именно поэтому нам нужно как можно больше таких солдат.
        Кровь ударила Бетси в голову, ладони вспотели. Она молча смотрела на блестящую поверхность стола и боялась поднять глаза, чтобы не закричать снова. Она старалась дышать ровно, но выходило плохо. Этим людям чуждо понятие гуманности. Они живут, рассчитав, сколько денег им принесет очередная война, и продолжают ее, делая вид, что ведут людей к победе. Победе над кем? Такими же людьми, просто не пожелавшими подчиняться тоталитаризму. Этим капитанам, генералам, этим убийцам в военной форме хочется, чтобы все вокруг стали роботами, четко выполняющими инструкции. И они не могут терпеть, когда кто-то нарушает установленные им правила.
        - Дело в том, капитан, что мы хотели сделать его чуть более гуманным, понимающим человеческие ценности. Для этого мы отработали с ним тысячи и тысячи сложнейших тестов…
        - Вы должны сделать так, чтобы аналогичные сбои были исключены!  - генерал уже не кричал, но лицо его все еще было красным, щеки тряслись от злости.  - Мы должны быть уверены, что данная модификация роботов будет исправно выполнять поставленные задачи.
        - Это сделать несложно!  - Бетси словно током ударило, она резко обернулась к говорящему.
        - Нужно просто установить GM 1226 программу контроля, тогда мы сможем полностью управлять его действиями,  - спокойно продолжал Майк Браун, инженер, который работал над программным обеспечением GM.
        Бетси не могла поверить. Майк, их Майк, который засиживался в лаборатории до позднего вечера, который радовался вместе с Бетси и профессором, когда появились первые успехи с разработками GM - первым шагом на пути к созданию искусственного интеллекта. Их Майк. Ее Майк…
        - Предатель… - прошипела Бетси сквозь зубы.
        На счастье, ее злобный шепот услышал только профессор. Он незаметно дотронулся до руки девушки, безмолвно прося успокоиться и не делать глупостей. Бетси сжала губы.
        Капитан видел, как изменилось лицо молоденькой ассистентки, заметил, как на секунду страдальчески свел брови профессор. Он перевел взгляд на идеально белый потолок и проговорил размеренно и даже несколько скучающе:
        - Объединенное правительство приняло решение об увеличении финансирования вашего проекта. Но есть и другие лаборатории, которые согласны продолжить начатые вами исследования…
        Генерал нетерпеливо перебил Маковски:
        - Что это за программа контроля? У вас есть такая программа?  - тяжело дыша, он уставился на профессора.
        Крауч вздохнул и, помедлив, ответил:
        - Да она существует, мы создали ее на ранней стадии работы над проектом, для ситуаций, когда решения GM 1226 могли стать неприемлемыми для нас.
        - Говорите прямо! Я могу считать, что проблема решена?  - генерал навис над столом, приблизив свое толстое лицо к профессору.
        Бетси чувствовала, что негодование закипает в груди, она не могла спокойно видеть, как жалко кривятся губы профессора Крауча, величайшего ученого и ее учителя. Она не могла слышать, как он, опытный лектор, запинается и отвечает дрожащим голосом бравым воякам, считающих себя спасителями мира. Она опустила голову и сжала кулаки под столом…
        Профессор говорил, а генерал и капитан одобряюще кивали.
        - Думаю, нам нужно заново просмотреть введенные тесты и произвести их частичную реструктуризацию, чтобы не допустить противоречий в базовой информации, на основе которых GM 1226 принимает решение. Это станет решением проблемы…
        - Приступайте!  - бросил генерал и, не оборачиваясь, вышел из зала.
        - Я думаю, нет надобности напоминать вам всю секретность данной информации,  - с холодной улыбкой проговорил капитан Маковски и также направился к выходу.
        Двери, услужливо разъехавшиеся перед капитаном, снова соединились, слившись со стеной. Никто из троих, оставшихся в зале, не поднимал глаз от стола. Тишина, казалось, давила на стены. Бетси на секунду представила, как стекла трескаются и вылетают, как лопаются барабанные перепонки,  - все от этого невыносимого давления тишины.
        - Вам надо было отстоять GM 1226,  - тихо проговорила она, сделав усилие над собой, и подняла глаза на профессора. Он казался настолько обессиленным, что ей тут же сделалось стыдно за свои слова.
        Майк раздраженно швырнул ручку, которую до этого крутил в руке. Она звонко отскочила от стола и отлетела к стене. Майк резко встал и сделал несколько шагов к двери, но снова повернулся к столу.
        - Не будь такой наивной, Бет! Проект принадлежит правительству, нам за это платят. Мы зависимы от них. Пытаясь не признавать это, ты обманываешь сама себя,  - он словно потерял все свое раздражение, выпалив эти слова, и снова сел за стол, устало посмотрев на профессора.
        - Бетси, я очень сожалею… - Крауч говорил тихо, не пытаясь убеждать или доказывать свою правоту.  - Для меня главное дело моей жизни - это создание искусственного интеллекта. Они в любой момент могут прекратить финансирование. Я не могу допустить этого.
        Он прямо посмотрел в лицо своей молодой помощницы. В его выцветших голубых глазах было столько мудрой усталости, что Бетси не нашлась, чем ответить, встала и подошла к окну.
        Она прижала горячий лоб к стеклу и смотрела, как один за другим из ангара выходят колонны роботов. Шаг в шаг, нога в ногу, взгляд, направленный в затылок впереди идущему,  - они вытягивались в бесконечные шеренги и грузились в транспортные самолеты, которые доставят их в «горящие точки». Они были созданы для того, чтобы уничтожать…
        - Но ведь тогда они сделают из него идеального робота-убийцу, обладающего интеллектом, превосходящим человеческий,  - тихо проговорила девушка.
        Оконное стекло, казалось, остудило гнев, ей захотелось всегда стоять вот так, прислонившись пылающим лбом к холодному стеклу.
        - Майк активизируй программу контроля,  - профессор постарался изобразить бодрый деловой тон.
        - О, кей, док,  - Майк вскочил из-за стола, радуясь поддержке профессора.  - Теперь повстанцам не поздоровится, верно?
        - Всегда боялась, что эти умники постараются использовать GM в своих подлых целях,  - проговорила Бетси, продолжая смотреть, как обремененные сотнями военных роботов самолеты поднимаются в небо.
        Профессор подошел к ней и по-отечески похлопал по плечу.
        - Я не люблю вояк-генералов, я против насилия, ты прекрасно знаешь об этом. Но ради справедливости замечу, что наше общество нуждается в защите от варваров. Тебе пора понять, что существуют не только черные и белые цвета, есть еще множество оттенков, которые помогают видеть мир яснее.
        - Не знаю, стоит ли такой мир того, чтоб на него смотрели… - совсем тихо проговорила Бетси.
        * * *
        Джонни возвращался в свою мастерскую после очередной вылазки на блошиный рынок. Он устал, но был доволен собой: удалось выторговать за полцены вполне пригодные запчасти и новенький процессор. Это был неплохой улов, и Джонни улыбался, продумывая, что он сможет сделать со всем этим добром, приехав домой. Дождь вовсю молотил в лобовое стекло, и щетки не справлялись с его потоками, хотя скрипели изо всех сил. Поэтому парень не сразу увидел валяющееся на дороге тело робота и еле успел ударить по тормозам, остановившись в полуметре от него.
        - Это еще что?  - пробормотал он себе под нос, натягивая капюшон на кудрявые вихры и вылезая из машины.
        Военный робот, модель GM 1226, редкий экземпляр, тяжелый - Джонни осматривал находку, как опытный врач осматривает больного.
        - Ну что, Малышка, спасем несчастного?  - привычно посоветовался Джонни со своим стареньким пикапом.  - Я знал, что ты не будешь против,  - улыбнулся он, обхватывая робота обеими руками.
        Тощему Джонни стоило немалых усилий загрузить тяжеленного GM в кузов, но, снова и снова поскальзываясь в грязи, он сжимал зубы и тянул робота за собой. Наконец, свалил его тело в кузов и накрыл брезентом.
        Через два часа, оказавшись в своей мастерской, Джонни, не раздеваясь, повалился на диван и заснул.
        Утром, разминая затекшую шею, он разогревал себе завтрак из полуфабрикатов, и следил, чтобы не убежал обязательный черный кофе. Джонни был одним из редких любителей старомодного способа приготовления этого напитка. Он варил кофе в турке и отказывался переходить на мгновенные кофеварки.
        Прихлебывая из чашки, он при свете дня заново осмотрел ночную находку. Робот почти не пострадал, хотя маловажные детали были сильно повреждены. Ну, с этим он легко разберется… Джонни щелкнул костяшками, разминая руки,  - сегодня придется попотеть у станка.
        Уже поздним вечером, когда оторванная выстрелом стопа и поврежденное плечо GM 1226 были заменены на более простые, но крепкие детали и сияли свежей шлифовкой, Джонни подсоединил робота к электрощиту, убедился, что заряд аккумулятора запущен, и снова повалился спать.
        Рассвет царапал верхние окна небоскребов центра, солнечные лучи били в окно одноэтажного домика с вывеской «Мастерская-24». Джонни несколько раз пытался уткнуться лицом в подушку и спрятаться от надоедливого солнца, но уже не смог уснуть. Он ополоснул лицо холодной водой и, почесывая затылок, прошлепал к GM 1226, который уже должен был зарядиться. Джонни смотал кабель и помахал рукой перед глазами робота.
        - Ну как живой?
        GM 1226 поднял металлические шторки век и посмотрел на Джонни.
        - Роботы не умирают, они только отключаются,  - ответил он. Голос робота был ужасно похож на человеческий, выдавали только интонации - слишком правильные, оттого и не живые.
        - Верно,  - усмехнулся Джонни.
        - Хорошая работа,  - проговорил робот, двигая ногой и плечом.
        - Я уже не одну сотню ботов на ноги поставил,  - деловито проговорил Джон.
        - Ремонтируешь роботов?  - GM рассматривал стеллажи с запчастями.
        - У меня мастерская, собираю детали, восстанавливаю, как могу,  - пожал плечами паренек.
        GM 1226 сделал шаг к Джонни и протянул ему ладонь для рукопожатия.
        - Спасибо!
        Джонни вскинул брови, но тут, же его рот растянулся в улыбке, и он пожал протянутую ему железную ладонь.
        - Да не за что,  - проговорил он.  - Ты, я вижу, продвинутый бот. Действуешь, как обычный парень,  - Джонни усмехнулся.  - Такими темпами вы скоро людей замените!
        - Мы всего лишь машины, нас создают люди, и мы функционируем согласно заложенным программам,  - отчеканил робот.
        Джонни все еще улыбался, когда перевел взгляд на небольшой плоский экран над кухонным столом. Телевизор обычно работал без звука, но тут Джонни нахмурился и пощелкал пальцами. До них с GM донесся отрывок новостной программы.
        - Объединенное Правительство ограничивает передвижение граждан. Вчера военную базу Х 573 покинул военный робот GM 1226. Руководство базы считает, что произошел сбой программы. Всем имеющим сведения о местонахождении робота GM 1226 рекомендуется немедленно сообщить в Центр управления.
        - Про тебя говорят. Кажется, ты - знаменитость… - Джонни лукаво поглядел на робота из-под кудрей, спадающих на лоб.
        GM 1226 не распознал иронии.
        - Тебе, наверное, следует сообщить в Центр управления,  - произнес робот, не отводя взгляда от экрана
        - В нашем районе друзей не сдают,  - пожал плечами Джонни
        - Я друг?  - переспросил GM 1226.
        Джонни смерил его испытующим взглядом:
        - Время покажет… Ну, мне пора за работу,  - и Джонни принялся вытачивать какую-то деталь на станке. Потом, взглянув на GM, прокричал сквозь шум:
        - Когда собираешь бота, будто отдаешь частичку себя, потом эта частичка становится душой бота!
        - Ты философ, Джонни,  - констатировал GM 1226.
        - Ты можешь говорить что угодно, но я ремонтирую роботов с одиннадцати лет и я знаю, что у каждого из них совершенно разный характер,  - серьезно проговорил Джонни, оторвавшись от станка.  - Поэтому я и даю каждому роботу человеческое имя,  - добавил он совсем серьезно.
        GM 1226 помолчал и указал кивком на лежащего в углу робота с разобранным блоком управления:
        - Как назовешь его?
        - Старая модель… Думаю, Рэй. Да, точно, ты сам глянь на него. Рэй и никто больше!
        GM прошелся по мастерской, осматриваясь. Он проговорил, поравнявшись со станком Джонни:
        - Ты не спрашиваешь, почему я покинул военную базу?
        - У нас не принято спрашивать. Если ушел, значит, были веские причины,  - ответил Джонни.
        - Профессор Крауч создал меня десять лет назад, как прототип ИИ. Алгоритм достаточно прост, на основе заложенной базовой информации оцениваются поступающие факты, программа обрабатывает их и выносится определенное суждение, на основе которого принимается решение. За эти годы мной было пройдено несколько сот тысяч тестов. Еще два года меня учили строить предложения и формулировать ответ. Потом все доводилось до установленного стандарта… .
        Джонни прервал работу и отошел к окну. Он следил за тем, как мимо дома медленно двигалась бронемашина патруля с бортовым радаром.
        -У них неплохо получилось. Мы верили, что новые технологии облегчат жизнь людей, но это оказалось не так…
        - Машины не могут сделать вашу жизнь счастливее,  - проговорил GM.
        - И что тогда?  - Джонни с удивлением посмотрел на робота.
        - То, что есть только у человека - любовь, справедливость, сострадание…Я знаю это, хотя и не могу почувствовать.
        - Видимо, твой создатель тоже вложил в тебя частичку своей души,  - задумчиво проговорил Джонни, провожая патруль взглядом.  - Тебя ищут, видимо, ты очень ценен для них… Что думаешь делать дальше? Рано или поздно они тебя найдут, наш район оцеплен по всему периметру.
        - Думаю, мне нужно выбираться из этого города,  - размеренность речи GM выдавала в нем робота.
        - Ладно, попробую помочь, у меня есть знакомые контрабандисты,  - серьезно проговорил Джонни.
        * * *
        Эти два дня Бетси то и дело возвращалась мыслями к последней встрече с GM.
        Темнота бокса хранения роботов, и неяркий свет работающего аккумулятора.
        - Они хотят сделать из тебя машину для убийств! Я верю в тебя GM, у тебя есть разум, пусть он и искусственный, но ты сам принимаешь решения. Ты должен уйти, ты должен стать свободным. Ты не должен убивать людей…
        Она снова и снова прокручивала это в памяти, но каждый раз заново убеждалась, что поступила правильно.
        Они с профессором провели все это время в лаборатории, наблюдая за новостями. Бетси с ужасом пересматривала кадры погони за GM. Она началась, едва робот покинул бокс хранения.
        Бетси смотрела, как GM стремительно лавировал между машинами, как подлетал в прыжках, как перепрыгивал с крыши на крышу. Она не замечала, что слезы катятся по щекам,  - в робота попадали снаряды, он двигался все медленнее и медленнее. Вот он оказался на мосту. Секунда промедления, и мощный всплеск - GM 1226 оказался в воде, и камеры уже не могли зафиксировать происходящее.
        - Робот исчез в неизвестном направлении. На поиски брошены лучшие специалисты, операцией командует генерал Стайс… - но Бетси уже не слушала.
        Она не удивилась, когда их с профессором снова вызвали в зал совещаний. С Майком они все эти два дня не разговаривали, и когда она увидела его, уже сидящим в кресле за блестящим столом с серьезным и побледневшим лицом, то вдруг осознала, что он стал ей совсем чужим…
        За Бетси и профессором в зал вошли капитан Маковски и генерал Стайс.
        - Представитель объединенного правительства мистер Эдвардс уже вышел на связь. Надеюсь, вы готовы дать ему объяснения,  - проговорил Маковски и щелкнул по клавише пульта.
        Экран осветился, и все увидели холеное лицо пожилого человека.
        - Введите в курс дела,  - коротко проговорил он.
        - Робот GМ 1226 покинул здание лаборатории, где проходил тестирование, он отключил датчик слежения,  - отчетливо проговорил Маковски.
        - На границах сектора установлен карантин. Мы ведем тотальную проверку всех мастерских, станции обслуживания роботов, центры по их утилизации… - суетливо начал перечислять генерал.
        - Насколько мне известно, робот GМ 1226 - это уникальный экземпляр, мы потратили на него достаточно средств и возлагали большие надежды,  - сухо проговорил Эдвардс.
        Повисшую тишину прервал робкий голос профессора:
        - Мы не успели активировать программу контроля…
        - Генерал Стайс, подготовьте робота модификации ВХ под программу искусственного интеллекта, эти модели проверены временем и более надежны. GМ 1226 должен быть ликвидирован как можно быстрее. Робот, который отказывается выполнять команды - это серьезная угроза для общества.
        Экран погас, и все некоторое время молчали, приходя в себя после этого короткого разговора.
        - Профессор Крауч, вы отстранены от руководства проектом. Майк Браун, примите всю документацию,  - генерал быстрым шагом вышел из зала.
        - Но как же… - растерянно проговорил профессор.
        - Будет сделано - с улыбкой проговорил Майк и крутанулся в кресле.
        - Идемте, профессор, нам больше нечего здесь делать.
        Бетси поддержала профессора за локоть и помогла встать. Когда за ними захлопнулись двери зала, девушка повернулась к профессору и тихо проговорила:
        - Я знаю, почему ушел GМ 1226… Он принял решение не участвовать в убийствах невинных людей. Мы должны гордиться тем, что сделали его таким…
        - Бетси, я долго думал все эти дни… - так же тихо отвечал ей профессор.  - Мы с вами обязаны уничтожить оставшиеся файлы с программой искусственного интеллекта.
        - Не понимаю… - испуганно произнесла Бетси.
        - Два месяца назад меня ознакомили с планами Объединенного правительства. Они хотят заменить большую часть человечества думающими, но контролируемыми роботами, которые будут эффективно обслуживать элиту.
        - Но это не может быть правдой, это бесчеловечно… - сдавленным голосом проговорила девушка.
        - Я не могу стать причиной гибели миллионов людей. А это значит, что у них не будет программы искусственного интеллекта!
        Бетси впервые услышала, как в голосе профессора зазвучала бесстрашная уверенность. Она кивнула головой:
        - Не будет!
        * * *
        Джонни вернулся домой под утро. Контрабандисты пообещали перевезти GМ 1226 за пределы города. Джонни и сам не верил, что со всеми патрулями, карантинами, рыщущими по городу военными это возможно…
        Он грустно посмотрел на небольшую плоскую коробочку - прощальный подарок GM - жесткий диск с каким-то приложением. Робот сунул коробочку в руку Джонни, когда они поспешно прощались у машины.
        Джонни подошел к роботу, которого починил последним. Рэй находился в режиме сна, хотя его аккумуляторный заряд почти, что достиг максимума. Джонни молча вставил жесткий диск в блок управления робота и рассеянно включил телевизор.
        Он замер, увидев на экране знакомую фигуру GM 1226. Диктор приподнятым тоном заявлял, что опасный робот был замечен и окружен, что вооруженные силы с минуты на минуту ждут подкрепления с воздуха.
        Лицо Джонни окаменело, он не отрываясь смотрел, как робот пытался прорваться через толпу военных ботов, как упал, вновь поднялся и рванулся вперед, но выстрел вертолетного стрелка пришелся ему прямо в голову. GM упал. Джонни выключил экран и устало закрыл лицо ладонями. Он не мог на это смотреть. И вдруг услышал за спиной шум.
        Рэй встал на ноги и с интересом рассматривал свои руки, двигал головой.
        - Хорошая работа,  - проговорил он спокойно.
        - Верно… - неуверенно кивнул ему Джонни, до этого он видел только одного робота, выражавшего свое мнение.
        Рэй сделал несколько шагов к Джонни, остановился и церемонно протянул ему руку.
        - Спасибо, друг,  - проговорил он.
        - Да не за что… - Джонни пожал железные пальцы, и вдруг его осенило. Голос почему-то отказывался подчиняться:  - GM… Это ты…?
        - Роботы не умирают, они только отключаются,  - Джонни показалось или в интонациях робота промелькнул намек на улыбку?
        - Верно…Верно, друг!