Сохранить .
ДМИТРИЙ КАЗАКОВ
        НОЧЬ СУДЬБЫ
        …Цикл длится ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ. А потом настает Ночь Судьбы - и в Храм Судьбы на таинственном Острове входят лучшие из отмеченных Даром - воинским, колдовским или правительским, лучшие из СЕМИ НАРОДОВ, населяющих мир. Прекрасные маги-альвы. Безжалостные воители-йотуны. Цверги-«полурослики». Орки из диких степей. Чернокожие «гологоловые» зулы. Мудрые «зеленоголовые» южане-моряки. «Волосатые» северяне-славины. Из Храма Судьбы на исходе Ночи выйдет лишь ОДИН из собравшихся. Именно его народ и получит на грядущие двенадцать лет верховную власть над миром. Ночь Судьбы скоро наступит - и к Острову уже идут альв Бран, йотун Терик, цверг Луций, «зеленоголовый» Истарх, орк Кум, зул Мбома и «волосатый» Хорт…
        Глава 1
        Старик
        
        Утро пятого дня месяца Оленя выдалось хмурым. Сизые башни туч загромоздили небеса, снежинки плясали над застывшей в зимнем сне землей.
        Родомист отвел взгляд от окна, тяжко вздохнул. В день Осла, который положено посвящать работе, он сидит в бездействии. Смотрит в небо, и в низких облаках ему мерещатся крылатые тени, стремительные и беспощадные. Мерещатся ему, магу, пусть и старому, но осененному пламенем Дара!
        Вещи собраны, и давно пора уходить. Но что-то еще держит мага в башне, которая серым пальцем высится над столицей маленького княжества. Невидимые цепи воспоминаний и нерешительности держат крепче металлических. Но еще день-два промедления, и серые тени в облаках обретут реальность, обрушатся огнедышащими смерчами. И оставят от строения лишь пышущую жаром груду обломков.
        Маг завозился в кресле, обуреваемый тяжкими думами: что делать ему, одному из магов народа людей, самого слабого сейчас из Семи Племен? Что делать, ведь идет к завершению год Сокола, а вместе с ним и Цикл Воды? Что делать момент, когда не собрать Совет магов и не выбрать должным порядком людей для похода? Тех, один из которых должен пережить Ночь Судьбы!
        Но молчит небо, роняя перышки снега, безмолвствует земля. Да, приходится все решать одному...
        - Леслав! - крик Родомиста отдается от стен, и холодным призраком блуждает по башне, заставляя вспомнить, что зима в самом разгаре.
        - Я здесь, - высокий юноша переступил порог. Лицо его весело и чисто, глаза сияют. Для него жизнь все еще чудесный и бесконечный праздник.
        - Мы выходим. У тебя вес готово?
        - Да, учитель. Вещи собраны, слуги распущены по домам, - улыбка видна в голубых глазах, на блестящих губах, и волнистые русые волосы воинственно топорщатся. Для него, ученика мага, сегодня начинается приключение. Он не знает, что на самом деле учитель бросает его прямо в огонь. Но и оставить юношу нельзя. Попади в руки врагов ученик, и они сделают с учителем все, что захотят. В отношении магов фраза, что «ученик - продолжение учителя» совсем не красивый оборот речи.
        - Вперед, - маг с кряхтением поднялся из кресла. Вслед за учеником спустился к выходу. Ключ противно проскрежетал в замке, закрывая дверь, которая не запиралась, наверное, лет десять. Ох, не подходит день Осла для путешествий, но поздно отступать. Леслав побежал со всех ног к крайнему от башни дому. Там живет Яромир, старший из слуг. Он и получит ключ на хранение.
        Маг, не спеша, пошел к северным воротам. Снег хрустел под ногами, любопытные снежинки залетали под капюшон полушубка и смертью платили за любопытство, мокрыми трупиками расползаясь по коже. Мешок за плечами почти не тяготил. Но это лишь первые сажени пути.
        По дороге до городских ворот Родомист не встретил никого. Время раннее, да и зима. Для горожан день еще не начался. Для тех, кто желает скрыться это только на руку.
        За спиной топот ног, шум сбитого дыхания.
        - Вот и я, учитель!
        Калитка сбоку от основных ворот всегда откроется по слову мага, приближенного к князю. Вот и сейчас стражник, хоть и выпучил спросонья глаза, почтительно поклонился, заскрипел вынимаемый засов, и вот уже городская стена осталась позади.
        Дорога на север хорошая, наезженная. Путь этот ведет в края, где долгие годы продолжается война с Длиннорукими. Хотя войной назвать то, что там происходит, сложно: набеги, малые сражения, стычки. Едва городские башни скрылись за лесом, маг скинул мешок. Леслав распахнул рот от удивления, когда, свернув с дороги, проваливаясь по пояс в снег, учитель пошел к кустам. Раздраженно прошелестел раздираемый снег, и в руках Родомиста возникли две пары снегоступов.
        - Мы на них пойдем? - в рот Леслава при желании свободно пролетела бы крупная ворона. - Нет, полетим, - ухмыльнулся маг. - Надевай.
        Ученик
        
        Давненько не приходилось Леславу ходить на снегоступах. Почитай, с того времени, как он попал в обучение. Скоро будет тому пять лет. В конце года Лисицы забрал неразговорчивый маг непоседливого мальчишку из отчего дома. «Дар», - сказал, и склонились перед суровым стариком жители небольшой деревни. Пять лет - долгий срок, и за него ученик ни разу не видел, что учитель ходит на снегоступах, и не знал, что он делает это столь ловко.
        Вон, шагает чуть впереди: полушубок расстегнут, мешок на спине, словно приклеенный, и только поспевай за ним. В зимнем лесу тихо, лишь иногда разнесется цокот клеста или шорох опадающего снега. Напоенный хвоей воздух приятно холодит горло. Большие деревья стоят, держа на могучих ветвях целые облака снега. Стукнешь по стволу, и рухнет такое облако за шиворот. Деревья поменьше и кусты утонули в сугробах. Если бы не снегоступы, люди тоже провалились бы, да не по пояс, а глубже.
        Как ни глазел по сторонам, Леслав все же заметил, что учитель то и дело смотрит на небо. Вдруг насторожился, рявкнул свирепо: «Нишкни», - и замер, превратился в статую под ветвями могучей сосны. Юноше почудилось, что среди туч мелькнула огромная тень, но исчезла так быстро, что не успел рассмотреть. Что-то глухо пророкотало в вышине, багровый отблеск лег на облака. Гроза? Но откуда гроза зимой?
        После странного явления двинулись еще быстрее. Перешли пару небольших речек. Перед тем, как вступить на лед, учитель долго вглядывался в небеса, высматривая неведомую опасность.
        Шли без остановок, учитель молчал, но когда солнце, светлое пятно среди туч, перевалило полуденное положение, юноша не выдержал:
        - Куда мы идем, учитель?
        - На Болотные Выселки, - не снижая шага, ответил Родомист. Дыхание его, несмотря на пройденные версты, не сбилось.
        - Это где? А далеко еще? - не отставал Леслав. Жутко интересно, зачем в такой спешке покинули обжитую башню и ринулись в чащу.
        - Идти до Выселок еще долго. Особенно, если будешь болтать. Устал? - неожиданно сменил тему учитель.
        - Нет. Конечно, нет, - гордо ответил юноша, хотя мешок натер спину, а дыхание вырывалось такое горячее, что того гляди, начнет таять снег.
        - Ясно, - усмехнулся маг, и остановился. - Небольшой привал. А ты запахнись, а то простудишься, - ученику пришлось подчиниться, но грудь под полушубком так ходила ходуном, что, казалось, вот-вот прорвет его.
        Отдыхали недолго. Не успел Леслав дожевать вытащенный из мешка хлеб с салом, как учитель прервал трапезу:
        - Пошли, обжора.
        - Уже? - юноша вздохнул так, что разжалобил бы самого закоренелого злодея, но на мага вздох никак не подействовал.
        - Уже-уже. Нам еще больше пятнадцати верст идти. Или ты хочешь в лесу ночевать?
        - Нет, не хочу, - поспешно ответил Леслав, и лямки мешка вновь впились в плечи. Доедать обед пришлось на ходу.
        Шли по ельникам, темным и мрачным, словно пещеры, по березнякам, таким светлым, что казалось, там светится сам воздух. По редколесью учитель гнал безжалостно, заставляя пересекать его как можно быстрее.
        Зимний день короток, и даже утомительный путь, что обычно день тянется, не удлинил его. Вроде и прошли немного, а небо потемнело, солнце, невидимое за тучами, закатилось за горизонт. Деревья угрожающе надвинулись исполинскими белыми призраками.
        Силы начали иссякать. Мысли из головы исчезли, стало неважно, в какую сторону переставлять ноги, зачем. Мир для Леслава сжался до фигуры учителя впереди, белесых силуэтов по бокам, и одной мысли: «Когда же дойдем?»
        Когда откуда-то справа, из-за прошитого снегом лесного занавеса донесся едва слышный собачий лай, юноша встрепенулся:
        - Мы пришли, учитель?
        - Нет, нам дальше, - с вздохом ответствовал маг. Он тоже устал,
        И они пошли дальше, сквозь темный лес и начавшийся снегопад. Сначала снежинки падали мелкие, словно песчинки. Потом вьюга усилилась, и повалили огромные хлопья. Видать, кто-то сердитый рвал на небе белые ткани и швырял обрывки вниз, на землю.
        Деревья стали неразличимы под шелестящим белым пологом. Леслав брел почти вплотную к учителю, иначе непременно отстал бы. Когда началась вьюга, маг слегка замедлил ход, но шагал уверенно, не страшась леса, мрака и снегопада, словно помнил дорогу наизусть. Не терял направления, даже когда приходилось петлять, обходя завалы.
        Охотник
        
        Хорт шел по лесу спокойно, уверенно. Вокруг знакомые места, на ногах - сделанные им самим снегоступы. Чего бояться? День не для промысла, не велит «Книга Дней» охотиться в день Осла, так что Хорт обходил лесные угодья больше по привычке. Не сидеть же целый день дома?
        Дошел до приметного знака - огромной сосны-выворотня, чьи корни раскоряченным пауком торчат из-под снега, и тут охотника настиг приступ. В груди засипело, словно туда поместили дырявые кузнечные мехи. Воздух загустел острыми иголочками, отказался лезть в мгновенно окостеневшее горло.
        Хорт остановился, привычно напрягся, сдерживая животное желание вдохнуть. Делать этого пока нельзя, воздух сейчас - яд. И лишь когда в глазах потемнело, а в висках застучали тяжелые молоты, он позволил тонкой струйке проникнуть в измученную грудь.
        Долго еще стоял, отдыхая, подставляя лицо падающему снегу. Еще два раза пришлось сдерживать дыхание, пока не ушло противное сипение. Хорт давно привык к болезни, к ужасным, выматывающим приступам. Они преследовали его с раннего детства, не помогали лекарства, не помогала магия.
        Он сам научился справляться с приступами, сам и вел хозяйство. Какая девка пойдет за неизлечимо больного? Вот и жил охотник бобылем, на отшибе. От Болотных Выселок, ближайшей деревни, добрых две версты. Болезнь не мешает ставить капканы, сети, рыть ловушки, бортничать, да и сидеть в засаде, поджидая дичь, почти не мешает. Добычу Хорт сбывал в деревне, меха возил на торг в Весеград, ближайший городишко.
        Восстановив дыхание, двинулся к дому. Стемнело, да и снегопад усилился. Заблудиться Хорт не боялся, но зачем торчать на морозе ночью? Вот и изба, стоит средь могучих сосен, маленькая и неказистая. Иной раз так занесет снегом, что откапываться приходится. Зато тепло, и ветер не беспокоит. Собаки Хорт не держал, незачем. Свой нюх не хуже собачьего, а слуху позавидует даже рысь.
        Привычно скрипнула дверь, пахнуло теплом. Охотник снял полушубок, снегоступы, разулся. Из сеней перешел в горницу, в единственную комнату своего обиталища. Пахнет здесь шкурами и черствым хлебом. В печи, что по заветам предков занимает северо-восточный угол, оранжевыми глазками моргают угольки. Дрожащий желтый свет лучины вырвал из тьмы небогатое убранство: лавки, стол, лари.
        Лавка скрипнула под телом охотника, рука его потянулась под стол, к небольшому ящику. Там лежит выменянная на прошлой неделе на шкуры фляга с самогоном. Хорт выудил булькающий сосуд и неожиданно замер. Среди вечного шума леса за стенами послышались ему чужие, неправильные шорохи. И точно, скрипнул снег у крыльца, раздались голоса.
        - Держись, Леслав, мы пришли, - произнес кто-то, и Хорт вздрогнул; голос показался знакомым.
        В дверь постучали.
        - Входите, - сказал охотник, пряча флягу. Рукой же нащупал топор.
        Послышалась возня в сенях, затем дверь отворилась. Вошли двое мужчин. Вглядевшись в лицо первого из них, хозяин обмер, а затем усмешка исказила его лицо.
        - Вот кто явился ночью в дом ко мне, словно тать, - сказал он. - Тот, кто отказывается помочь, когда в нем есть нужда, но кто сам ни в жизнь не откажется от чужой помощи. Что же, маг, я не скажу, что рад тебя видеть. Но законов гостеприимства не нарушу. Мой дом - ваш дом.
        - Благодарю, - Родомист склонил голову, и сел. Спутник его, почти мальчик, опустился рядом.
        Хорт подкинул в очаг дров. В комнатушке сразу стало светло. Тьма, недовольно ворча, попряталась по углам.
        Ученик
        
        Когда Леслав проснулся, хозяина видно не было. В избе стояла тишина, не нарушаемая звуками вьюги из-за окон. Пахло мышами и гречневой кашей. Мышцы сладко болели, томились от усталости. Печь сохранила тепло даже под утро, и некоторое время юноша лежал, наслаждаясь отдыхом.
        Но валяться до полудня не к лицу будущему магу. Со стоном слез с печи, оделся. В тот же миг дверь стукнула, впуская учителя.
        - Ага, а вот и соня наш проснулся, - усмехнулся он. - Ну, ты и спать горазд, словно медведь!
        - После такой дороги кто угодно заснет, - гордо ответил юноша, и рассмеялся.
        - Ты думаешь, это была сложная дорога? Отнюдь. Это лишь легкая прогулка, - маг уселся за стол. - Трудные дороги ждут впереди. Но о них потом. Сначала - завтрак.
        Когда они закончили трапезу, вернулся хозяин. Первым его шаги услышал маг, насторожился, поднял голову. Затем и Леслав различил скрип снега. Донеслись звуки возни в сенях, затем дверь открылась, и явился Хорт, на вид спокойный, но напряженный, словно тетива. Серые глаза смотрели серьезно, двигался охотник рваными, нервными движениями.
        - По добру ли почивалось, гости дорогие? - спросил, тем не менее, он, подсаживаясь к стволу.
        - Спасибо, все хорошо, - учтиво ответил юноша, удивившись, почему молчит маг. Невежливо, просто оскорбительно не ответить на такой вопрос. Но Хорт, как казалось, совсем не обиделся.
        Он извлек флягу, запах самогона потек по избе, послышалось бульканье. Закончив пить, охотник крякнул, с видимым удовольствием утер губы рукавом.
        - Ну что же, гости, раз мое радушие вам по нраву, перейдем к делу. Что тебе надо от меня? - Хорт задал вопрос резко, почти грубо, на лице его заиграли желваки, глаза, устремленные на Родомиста, недружелюбно блестели.
        - Помощи, как ты вчера догадался, - поднял глаза на охотника маг.
        - От меня? И чем же я, простой лесной охотник, могу помочь тебе, великому магу? - ядовитая усмешка исказила лицо Хорта, и он неожиданно закашлялся. Леслав подумал, что так кашляют, наглотавшись дыма. Но где можно наглотаться дыма в лесу?
        - От тебя. Ты не просто охотник, и можешь помочь, - твердо ответил Родомист.
        - Все ясно. Я не просто охотник, а очень больной охотник! Что, не так? - Хорт закашлялся еще раз, тяжело, надрывно. - Я калека! Что же я для тебя могу сделать? - лесовик почти кричал, слова его сочились горечью, словно рана - гноем. - Ведь ты для меня сделать ничего не можешь!
        - Ты не калека, а я - не великий маг. И сделать для тебя я на самом деле ничего не могу. Это правда. Но мне очень жаль, что ты носишь свою боль в себе, - слова Родомиста подействовали на Хорта, точно вода на пламя. Охотник сгорбился, глаза его погасли:
        - Не калека, пусть так. Но немногим лучше, - Хорт поднял взгляд, и Леслав вздрогнул, столько боли ощутил он за серыми зрачками.
        - Я не могу вылечить тебя, - сказал Родомист твердо. - Но я могу помочь тебе немного отвлечься от боли. Помогая другим, забываешь о себе, помни об этом.
        - Тогда я повторяю вопрос: чем я могу помочь? - теперь Хорт говорил спокойно, лишь губы его время от времени кривились.
        - Во-первых, тем, что оставишь меня и моего ученика на несколько дней у себя. Во-вторых, тем, что никому не скажешь об этом.
        - От кого скрываешься, маг? От собратьев, или от князя? В опалу попал?
        - Все хуже, Хорт, много хуже. От Остроухих и их драконов.
        - Плохо дело, - покачал головой охотник, глаза его расширились от удивления. - Но в том, что ты просишь, нет ничего сложного. Живите, сколько надо. Человек человеку друг, а не волк, если рядом Остроухие, - охотник ухмыльнулся. - Что еще?
        - В-третьих, тебе предстоит отправиться к северной границе. Отыскать там одного человека и привести сюда.
        - И кого же?
        -Воеводу Ратана.
        - Ты с ума сошел? - вяло возразил Хорт. - Это же почти тридцать верст в один конец! Да и не послушает меня твой воевода.
        - Послушает. Я дам тебе знак, увидев который, он обязательно последует за тобой. Но привести Ратана нужно опять же тайно, - маг говорил твердо и уверенно, и Леслав понял: главное сделано, Хорт согласился помогать.
        После того, как Хорт ушел, Леслав полез, было на печь - понежиться еще немного, но резкий окрик остановил его:
        - Это ты куда собрался? А учеба?
        - Какая учеба, наставник? Ведь мы в такой глуши.
        - Ну и что? Настоящий маг учится где угодно, даже в нужнике! И, кроме того, вспомни «Книгу Дней». Какой сегодня день?
        Леслав со стоном слез с печи:
        - Шестой, день Сойки.
        - Правильно, и что положено делать в этот день? - продолжал допытываться маг.
        - Рекомендуется отдых, напрягаться нельзя, - вспоминалось с трудом. Память тоже устала вчера, и работала со скрипом. - День целительства и приготовления лекарств, укрепления здоровья и совершенствования воинского умения.
        - Ты все сказал правильно, о мудрейший среди безбородых. Марш на улицу!
        Вышли из избы. Снаружи оказалось не холодно, солнце, предвещая весну, заливало лес потоками теплого золота. Ветер, что вчера грозно рычал и тряс вековые сосны, словно тростинки, сегодня едва ощущался. Пахло хвоей.
        - Вот там хорошее место, - Родомист указал на небольшую полянку в полукружье обсыпанных снегом почти по макушки сосенок. - Сначала - расслабление.
        - Но как, учитель? На чем я буду сидеть? - возмутился Леслав.
        - На чем? На снегу, естественно. Если хорошо сконцентрируешься, то и холод, и сырость тебе не помешают. Давай, садись.
        Леслав, морщась, уселся. Снег оказался неожиданно плотен, почти не просел. Пятой точке сразу стало холодно.
        Юноша закрыл глаза, заставил себя не слышать шум леса. Когда это удалось, принялся гасить мысли, привычно сосредотачиваясь на ощущениях. Мысли ушли, и сразу, скачком нахлынули ощущения от всех мышц, от органов, от каждого по отдельности и от всех вместе. Мгновение - и юноша почувствовал текущую сквозь него Силу. Силу, что дает жизнь всему, от огромнейшей сосны до крошечной букашки. «Лишь победив себя, сможешь одолевать других» - первая заповедь мага, а победа над собой начинается с победы над собственным телом, над его леностью и косностью.
        Вот слегка подергивает мизинец левой ноги. Леслав мягко, осторожно направил туда чуть больше Силы. Теплая волна омыла стопу, и подергивание прекратилось. Так он прошел все тело, от пяток до макушки, снял все заторы на пути Силы, которые и рождают болезни. И в тот момент, когда все тело стало единым целым, словно кусок расплавленного металла, он легко, одним движением, вскочил на ноги.
        - Я готов, учитель, - звонкий голос пронесся по лесу.
        - Хорошо, - ответил Родомист, выходя из-за деревьев. Они встали друг напротив друга, слегка расставив ноги и согнув колени. Сторонний наблюдатель не заметил бы никакого движения, словно две диковинные статуи встали средь деревьев. Но мощь мага не в рукомашестве и дрыгоножестве, а в умении владеть Силой, в умении распознавать ее, накапливать и использовать. И когда тела магов, молодого и старого, сохраняют неподвижность среди леса, и лишь пот, несмотря на мороз, стекает по лицам, разум их работает. Учитель создает фантомы болезней на своем теле, и показывает, какой вид и какая дозировка Силы необходимы, дабы сию болезнь разрушить. В шестой день любого месяца хорошо заниматься целительством, в том числе и учиться ему, как сказано в «Книге Дней». А книга эта известна не то, что магу, каждому человеку, и не только человеку, от восточных гор до западного моря.
        Ее текст есть в каждом доме населенного мира. Бумага дешева, и первое, что дарят молодоженам на новоселье - именно эту книгу. Без нее невозможно вести хозяйство. Описан каждый день месяца, указано, что делать, как жить. Но полный список «Книги Дней» - «Книгу Дара» имеют у себя лишь правители и маги, слишком много содержит она того, что не стоит знать обычным людям. Но кроме упомянутых Книг, есть и третья, вершина откровений Творца, «Книга Циклов», в которой повествуется о времени, измеряемом Циклами и Великими Годами. Многие слышали об этой книге, но мало, кто видел. Говорят, что существует всего семь ее копий, по одной на каждое из Племен, и лишь облеченные Даром маги и правители могут читать ее. После обеда Родомист усадил ученика за «Книгу Дара». Ее каждый маг должен знать наизусть, вот и корпел Леслав над страницами, запоминая, сопоставляя с уже известным. Когда же за окнами совсем стемнело, и при лучине стало невозможно читать, юноша с вздохом отодвинул книгу, и спросил:
        - Учитель, а откуда вы знаете Хорта? Ведь он в таком медвежьем углу живет?
        - В медвежьем углу? - маг повернул голову, и Леслав вздрогнул, настолько маг в этот миг походил на своего животного-покровителя, огромного черного ворона. - Лучше быть человеком в медвежьем углу, чем зверем в городе. А с Хортом... - маг примолк, опустил голову. - Ровно тридцать два года назад я проходил через эти места. Времена тогда были более спокойные, и шел я в земли Остроухих. Заночевал в Болотных Выселках. А утром Нового Года, прямо после Смены Цикла принесли мне младенца: «Благослови, великий маг!» Я посмотрел и удивился, очень удивился. Мальчик родился больным, столь сильно, что моего искусства не хватило вылечить его тогда, и не достает сейчас, - Родомист нервно дернул щекой. Леслав с удивлением заметил, что по лбу учителя стекают крупные капли пота, хотя в избе совсем не жарко. - Но не болезнь новорожденного удивила меня. Мальчик ухитрился появиться на свет в тот миг, когда старый день и прежний год, даже старый Цикл еще не умерли окончательно, а новые - не вступили в полную силу. Он родился в самый момент восхода. Ты прекрасно знаешь, что, родившись в определенный день, человек получает
характеристику животного дня, его тотема. То же и с годом. Ты, например, родился в год Сороки, в день Окуня, - юноша кивнул. - А Хорт получил характер не от одного тотема дня, а от двух, не от единственного тотема года, а также от двух. И всего у него их четыре! Это воистину удивительно. Наш охотник настолько непредсказуем, что даже мне трудно предвидеть его действия. Почему так случилось, какая судьба суждена ему, я тоже не могу понять, хотя слежу за ним с самого рождения. Да, он болен неизлечимо, живет в глуши, но... - что значит это «но», Леславу не суждено было узнать. Родомист неожиданно замолчал, дунул на лучину, так что тьма ворвалась в комнату, и рявкнул: - Спать пора! Пришлось подчиниться.
        Воевода
        
        Утро Ратана, полкового воеводы, всегда начинается одинаково. Просыпаться в одно и то же время его приучили с детства. После подъема - омовение тела и воинские упражнения. Это святая обязанность каждого воина, а особенно столь родовитого: тринадцать поколений предков воевали за Северинское княжество, а до него - за Северинскую империю.
        Вышел из шатра, когда лагерь еще спал. В стане тихо, шум доносился лишь со стороны кухни. Ратан успокаивающе махнул часовому и двинулся за пределы стана. Незачем показывать другим секреты боевого умения предков, что шлифуются родом Ратана уже столетия. Секреты эти он сможет передать только сыну, если такой появится.
        Миновал островок осин, выбрался на полянку, которую сам и утоптал за время предыдущих занятий. Ночной снегопад лишь слегка припорошил ее. Полк под командованием Ратана стоял около границы уже второй месяц. Нападения Длинноруких ждали, хотя в последней битве у Тинной заводи северяне оказались изрядно побиты, и вряд ли нападут до начала лета. В той битве Ратан зарубил вожака Длинноруких, который на голову превышал воеводу в росте, а тяжелее был пуда на два. Но что сила против умения? И пока здоровяк махал тяжеленной секирой, Ратан спокойно выжидал, уклоняясь от свистящего лезвия. И в тот миг, когда великан открылся, последовал молниеносный выпад. Кровь хлынула багровой струей, тяжелое тело рухнуло так, что, сотряслась земля. И победный клич людей заглушил предсмертный хрип побежденного.
        Ратан вздохнул, отвлекаясь от воспоминаний. Как ни велики победы, они всегда в прошлом. Пора было начинать. Воевода снял куртку, отстегнул меч. Сначала - разогрев.
        После него упражнения с мечом. Лезвие порхает, оборачиваясь то лениво жужжащим южным ветерком, то сыро гудящим западным, то неприятно свистящим ветром с восхода, а то и грозно ревущим северным. После меча наступает черед тяжелого оружия. Конечно, булаву или палицу в лес не понесешь, но всегда выручал здоровенный сук.
        После упражнений пробежка. Бежать по заснеженному лесу куда как трудно, постоянно проваливаешься, погружаешься почти по пояс. Но это и надо воину, иначе как сделать себя выносливым? Сегодня Ратан побежал не по обычной дороге. Его почему-то потянуло на юг.
        Когда услышал вскрик, то просто опешил. Откуда здесь, в глуши, люди? Воины за пределы стана так далеко не уходят, а поселений нет на несколько верст вокруг. Но когда раздраженный рев колыхнул лес, заставив доселе царившую тишину попрятаться в укромные уголки, то Ратан понял - слух его не подвел. И, выхватив меч из ножен, он ринулся туда, где кричали.
        Охотник
        
        He повезло Хорту утром второго дня пути. Переночевал хорошо, соорудил шалаш, устроил ночью. Всю ночь спал в тепле. Встал очень рано, до солнца, и недосыпание сыграло злую шутку, притупив чувства.
        Угодил в берлогу. Для бывалого охотника такое немыслимо, но и на старуху бывает проруха. Только миновал огромную сосну, как снег под ногами предательски подломился, и Хорт провалился по пояс. Немного ниже во тьме заворочалось нечто огромное, теплое, донеслось гневное ворчание. Как Хорт выскочил из берлоги на снег, сам позже и не смог вспомнить. Из дыры в снегу поднялся, словно подземное чудище, огромный бурый зверь. Раздраженный рев заставил трепетать иголки на деревьях.
        Охотник заученно выставил рогатину, уперся ногой. В левой руке оказался нож. Страха не было, хотя зимой да весной медведь особенно опасен. А этот, вдобавок ко всему, оказался знаком с рогатиной. Не попер на человека всей тушей. Ударил лапой, и полетела рогатина в сугроб. Хорт отступил, нащупывая топор, запнулся, и упал. Снег противно заскрежетал под локтями. Понял охотник, все - конец.
        Владыка леса победно зарычал, вскидывая лапы. Но тут треснули кусты, осыпался с легким шорохом снег с ветвей, и на поляну выскочил человек.
        
        Глава 2
        Охотник
        
        Широкоплечий мужчина с коротким мечом мгновенно оценил ситуацию. Он ловко затанцевал, отвлекая зверя, уводя его от Хорта. Медведь, забыв про прежнюю жертву, двинулся на широкоплечего. Тот отступил к краю поляны, грациозно уворачиваясь от ударов лесного хозяина, а по одной из лап лесного зверя потихоньку начала струиться кровь.
        Хорт, воспользовавшись передышкой, вскочил, кинулся к рогатине. И тут его прихватил приступ. Двигаясь, словно немощный старец, он едва смог доковылять до ближайшего дерева и зацепиться за него. Грудь занялась огнем, колючий воздух отказался лезть в горло.
        Вывел его из ступора крик. Охотник с трудом развернулся. Сквозь багровую пелену удушья, застилающую глаза, увидел, что медведь теснит нежданного спасителя и почти прижал его к деревьям. Хорт сцепил зубы, прихватил рогатину и, стараясь не вдыхать, ибо каждый вдох отнимал силы, двинулся к косолапому. На миг стало легче. Воспользовавшись этим, охотник вытащил из-за пояса топор. Рука слегка дрожала, но не подвела. Топор звонко ударил в затылок медведю, но к стыду Хорта, лишь обухом. Огромная коричневая туша развернулась мгновенно, красные глазки уставились на Хорта. Охотник вновь выставил рогатину, уперся ногой. На этот раз медведь оказался слишком взбешен и напоролся прямо на острие. Хорт держал до тех пор, пока острые когти не цапнули за рукав. Лишь после этого отпустил древко и отпрыгнул в сторону. Захрустел под огромным телом сминаемый наст, и изрядно измятое полотно снега испачкалось около медвежьей туши неприятными бурыми пятнами. А приступ вцепился в Хорта с новой силой...
        Воевода
        
        Утренняя драка с медведем никак ни входит в обязательные воинские упражнения. Но человек предполагает, а судьба решает. Примерно так думал Ратан, глядя на спасенного им человека, что, кашляя и сипя, сидел на снегу. Пахло над полем боя кровью и крупным зверем. Воевода чувствовал, что усталость от битвы не имеет значения, как и боль в задетой когтями руке, и что главное дело дня он уже совершил. Устал изрядно, болели руки и ноги, сквозь продранный рукав виднелась неглубокая рана на предплечье. Ратан снял куртку, разорвал нижнюю рубашку и принялся бинтовать рану. Помочь спасенному, которого корчила неведомая хворь, он все равно ничем не мог. Поэтому не лез, просто ждал. И вправду, тот вскоре оклемался сам. Глаза приняли осмысленное выражение, сипение и кашель прекратились, оставив лишь легкое пришептывание в голосе. Незнакомец поднялся, и протянул руку:
        - Меня зовут Хорт. Благодарю тебя, воин. Ты спас мне жизнь, - с чувством сказал он.
        - Меня зовут Ратан. И ты спас мне жизнь, - ответил Ратан, пожимая протянутую руку. - Не благодари. Ведь как сказано в «Книге Дней», которую даровал нам Творец: «День Ястреба есть день больших и серьезных дел». Свое большое и серьезное дело я сегодня уже содеял. Благодаря тебе я иду
        в ногу с циклом...
        - Какая неожиданность! - имя воина поразило Хорта, казалось, сильнее, чем встреча с медведем. - Тебя, доблестный Ратан, я и ищу.
        - Меня? - удивился Ратан. - Ну что же, ты меня нашел. Пойдем в стан, там и поговорим.
        - Нет, - Хорт яростно замотал головой. - Обо мне не должен знать никто. Возвращайся в лагерь один. А я построю шалаш, к западу от этой поляны, саженях в ста. Приходи после захода, поговорим без помех.
        - А кто ты такой, чтобы я тебя слушал? У меня хватает врагов, и не все из них Длиннорукие или Остроухие, есть и люди. А ты зовешь меня одного, ночью, в лес? - Ратан демонстративно положил руку на эфес, но Хорта это совсем не смутило.
        - Эх, воин! Только что вместе бились! Но я понимаю тебя. Тот, кто послал меня, попросил в случае недоверия передать вот это, - в ладони Хорта очутился небольшой зеленый камушек. С гладкой поверхности скалил клыки барс. - Знакомо ли тебе это изображение?
        - Да, знакомо, - твердо ответил Ратан, убирая руку с меча. - Вечером я приду. Обязательно. Да, и еще. Твоя болезнь. Может, нужна помощь? У нас в стане есть лекарь.
        - Нет, благодарю. Никакие снадобья мне не помогут, - и Хорт мрачно улыбнулся.
        Старик
        
        Наступил второй день жизни в лесу. Судя по хитрому лицу, Леслав надеялся, что хоть сегодня учитель даст ему отдохнуть. Но Родомист ехидно усмехнулся и сразу после завтрака заставил читать на память опостылевшую «Книгу Дней». А когда Леслав при описании сегодняшнего дня, дня Ястреба, дошел до слов: «показаны любые хозяйственные работы», маг радостно ударил ладонями о стол и заявил:
        - О, как кстати! Сходи, дровишек наколи. А я пока в доме приберусь.
        Когда блин солнца добрался до вершины не особо длинного зимнего пути, маг вышел из дома. Леслав увлеченно махал топором. Рядом с ним уже возвышалась груда годных для печи поленьев.
        - Вот и славно, - улыбнулся Родомист. - Тащи в дом. Хватит пока.
        - Хорошо, - юноша распрямился. - Учитель, а можно вопрос?
        - Конечно, - маг, уже открывший дверь, обернулся.
        - Почему вы уже третий день не прибегаете к магии? Совсем. И тогда, когда мы в лесу шли, и потом....
        - Да, об этом я тебе еще не говорил, - маг покачал головой. - Но теперь ты должен знать. Мага очень легко обнаружить в момент, когда он творит заклинание, меняет что-либо в окружающем мире. От него словно расходятся волны, как от камня, упавшего в воду. А я не хочу, чтобы кто-либо знал, где я, вот и не прибегаю к Силе. Разве что перемещаю ее внутри собственного тела, обучая тебя. Такое действие засечь невозможно. Если же я попробую вылечить кого-нибудь, или же костер разжечь магией, то недруги будут точно знать, где я. Понял?
        - Да. А кто наши враги?
        - «Наши!» - усмехнулся Родомист. - Пока лишь мои. А ты вчера слышал, от кого мы бежим, - и дверь домика со скрипом закрылась, прервав дальнейшие расспросы.
        Государь
        
        За спиной вежливо кашлянули. Бран слышал, как кто-то вошел, но торопиться не стал, продолжал смотреть в окно. Обилие зелени на улице напоминает о лете, а ведь идет месяц Оленя, середина зимы. Но владыка Эмайн Махи может позволить себе поддерживать дубы и буки вокруг своего замка зелеными круглый год. Снег, если падает на листья, сразу тает, повинуясь могучим чарам, что наложили придворные маги.
        Когда Бран обернулся, ожидающий посетитель напрягся, застыл стройным тополем. Кондл, глава лазутчиков.
        - Кондл из клана Ночующих под Снегом приветствует повелителя, - выговорил он положенное, и опустился на колено, склонив голову так, что серебристые волосы упали волной, скрыв лицо.
        - Бран, Носящий Венок, принимает приветствия Кондла, - ответил правитель Эрина. - Говори.
        Кондл поднялся, синие глаза его туманила нерешительность.
        -Плохие новости, повелитель.
        - Что случилось? Вернулись ли драконы?
        - Возвратились. Но не все закончилось удачей. Один из Волосатых сумел уйти.
        - Понятно, - стала ясна неуверенность молодого альва. Среди подданных бытовала байка о том, что принесший плохие новости государю - носителю Дара, непременно заболеет, а то и умрет. - И кто же это?
        - Маг Родомист из Северинского княжества.
        - Интересно, как он почувствовал угрозу? - Бран задумчиво закусил губу. - Рассказывай подробности.
        - Два дня назад боевой отряд, согласно предписанию, добрался до Северина. Прощупали башню - обиталище Родомиста, но мага там не оказалось. Тогда они посадили дракона за городом и сумели наладить связь с теми, кто служит нам в Северине. Так вот, они видели, что ранним утром того же дня маг покидал город через северные ворота. Сопровождал его ученик. На драконе обыскать дорогу на север - дело несложное. Они просмотрели все вплоть до границы, все городки на тракте. Но Родомист, словно в воду канул.
        - Это плохо, - от легкого кивка Брана Кондл вздрогнул. Правитель почти незаметно поморщился. Иногда действие Дара бывает утомительно. - Но я не гневаюсь на тебя, - Кондл облегченно вздохнул. - Ты сделал все, что мог, как и твои подчиненные. А что с другими заданиями?
        - Маг Слибен уничтожен.
        - Это последний из Завальского княжества?
        - Да, повелитель, - о хороших новостях Кондл докладывал твердо и четко.
        - Так, кто еще?
        - Маг Зимич из Северинского княжества убит без вмешательства магии. Его зарезала женщина, которой мы хорошо заплатили.
        - Кто у нас выжил на севере?
        - Родомист и молодой маг из Старгорода, Летозар.
        - Он не опасен. А на юге что-нибудь получилось?
        - Ничего, повелитель. Маги Новгородского княжества держатся вместе. Защиту, которую они в состоянии поставить, не пробьет даже дракон. А подобраться незаметно мешает Завеса.
        - О ней - наслышан. Ты хорошо поработал, Кондл. Родомиста я найду без твоей помощи. Так что беспокоиться не о чем, - Бран повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. - Ты свободен.
        - Служу повелителю, - по военному ответил Кондл, приложив правый кулак к сердцу. Бран вновь недовольно поморщился, и снежно-белый полумесяц Дара над его головой, хорошо видимый любому магу, на миг потерял чистоту свечения.
        Охотник
        
        Шаги Ратана Хорт услышал задолго до того, как воевода добрался до костра. И немудрено, в лесу - тишина. К вечеру смолкли самые отважные пичуги, а ветер целый день не тревожил глухой северный край. Непонятно только, какая сила резво носила по синему небосклону огромные белые облака, настоящие горы. Но к моменту, когда явился Ратан, небосвод потемнел, глянули на землю разноцветными колючими глазками звезды. Мороз усилился, и Хорт подкинул в вяло горящий костер цельную лесину. Пускай тлеет. Тепла от нее много, зато дыма почти нет.
        - Привет тебе, Хорт, - сказал воевода, подойдя. - Нелегко тебя найти.
        - Привет и тебе, Ратан, садись к костру. Ты как, не голоден?
        - Нет, благодарю, - ответил воин, садясь. - Я сыт. Как твое здоровье?
        - Все хорошо. А как твоя рана?
        - Также в порядке. Лекарь смазал ее какой-то дрянью и забинтовал. Заживет, не впервой.
        - Ну что же, - Хорт улыбнулся. - Долг вежливости выполнен, можно перейти и к делу, - охотник смущенно огладил бороду, хмыкнул. - Не приходилось мне никогда гонцом бывать. Ну, да ладно! Тот, кто послал меня, велел
        передать следующее: «Брось все и следуй за посланцем. Ты мне нужен».
        - Вот значит, как? - губы Ратана скривились в усмешке, а лицо в неверных бликах пламени показалось злым и жестоким. - Раз маг Родомист зовет меня, я должен бросить службу, оставить полк и идти? Куда хотя бы? Далеко?
        - Нет, недалече. Тридцать верст на полудень.
        - И все равно! Как я брошу полк? Не могу же я сказать: «До свидания, но меня ждут». После такого заявления меня обвинят в измене, и будут правы. А у предателя одна дорога - на виселицу. А если, пока меня в отряде не будет, нападут Длиннорукие? - Ратан говорил все громче, ноздри его раздувались, в глазах замелькали красные искры, словно у рассерженной кошки. - Как мне быть? Что делать? Скажи ты, человек, принесший очень плохие вести!
        - Не знаю я, чего тебе сказать. Не мне за тебя решать. Но Родомист велел мне запомнить и передать тебе несколько строчек из «Книги Дара»: «Носитель меньшего Дара должен следовать за носителем Дара большего, повинуясь его указаниям, сколь бы странно они не выглядели. Если же он будет противиться, то Дар отвернется от него, и ждут его великие беды и напасти».
        - Да, есть там такие слова, - Ратан опустил голову. - «Носитель меньшего Дара должен». Но там ничего не говорится о том, что будет счастье и благоденствие, если носитель меньшего Дара покорно последует за носителем большего. Но у меня нет выбора, - глаза воина полыхнули, и Хорту показалось, что он видит алое сияние вокруг его головы, тот самый Дар воина, который, по слухам, известный в княжестве воевода носит с рождения. - Хорошо, я согласен. Когда выходим?
        - Завтра. Родомист очень торопится, - Хорт развел руками.
        - Но завтра же день Хорька! А он очень плох для путешествий.
        - Что делать! Сегодня мы уже не сможем выйти. Послезавтра выходить - целый день потеряем. Придется пойти против велений судьбы, - Хорт пожал плечами.
        - Да, делать нечего, - ответил воин твердо, но в глазах его была печаль.
        - Тогда встречаемся завтра, на восходе? Снегоступы у вас в лагере, я думаю, есть. А с продуктами у меня не очень. Захватишь?
        - Еще и вором стать предлагаешь? - невесело улыбнулся воевода. - Предатель и вор - каков путь для полкового воеводы Ратана! Хорошо, я захвачу еды. До завтра, - и высокая фигура воеводы скрылась в ночном сумраке, лишь хрустящий снег подсказывал Хорту, каким путем пробирается к стану воин.
        Ветеран
        
        Время подъема Илигор ощущал, как говорится, нутром. За что и получил среди дружинников прозвище Сыч. Когда ни встанешь, глядь, а Илигор уже проснулся, тут, как тут, распекает неряху за тупой клинок или еще за что. Дружинник спросонья глаза пучит, ничего не соображает, а воевода бодр и свеж. Вояка отменный, не раз лично князем награждался. Но роду незнатного, да и не выслуживался никогда. Посему и дожил до седых волос лишь младшим воеводой.
        И в это утро Илигор встал рано, проверил посты. А после этого решил заглянуть в шатер к полковому воеводе. Неясное предчувствие беды потянуло его туда. Ох, не понравился вчерашний Ратан младшему воеводе, что-то скрыл бравый воин от подчиненных, вернувшись утром из леса.
        Негромко зашуршал откидываемый полог, и Илигор переступил порог. В шатре пусто, лишь светится багровым жаром походная печка, да горит на столе свеча. Огляделся Илигор, и несоответствие привычному порядку мгновенно резануло глаза. Точно, меча воеводы нет на привычном месте, меча знатного, родового. Вот тебе и раз! И вещей, без которых Ратан ни в один поход не пойдет, тоже нет. Ушел воевода? Но такая мысль никак не могла улечься в голове старого воина, мешала въевшаяся в кровь военная дисциплина и уважение к Ратану. Ага, вот на столе, рядом со свечой, записка. Бумага нервно дрожала в пальцах, и младший воевода недовольно нахмурился. Два листа оставил Ратан. Первый - извещение об отбытии на неопределенный срок, дополненное прошением о назначении его, Илигора, командующим полка. Второй - записка, младшему воеводе Илигору. «Очень нехорошо получилось, старина, - писал Ратан, - но я вынужден оставить полк. Ты уж извини, но объяснить причин не могу. Под твоим началом ребята не натворят особых глупостей. Будь здоров. Может, еще увидимся». Подписи нет, но почерк спутать невозможно.
        Некоторое время Илигор стоял в полном ошеломлении, пытаясь осознать случившееся. Новость оказалась огорошивающей, и только чувство долга помогло справиться с эмоциями. Облегчив душу ругательством, воевода, теперь уже не младший, направился к выходу. О случившемся нужно поставить в известность воинов.
        Воевода
        
        Побег удался. Никто не заметил, как воевода ранним утром, задолго да рассвета, когда дремота одолевает даже самых бдительных часовых, выбрался из шатра. И не просто выбрался, а еще и одетым для дальней дороги. Лишь тихо качнулись растопыренные лапы ели, что растет у самого шатра, и Ратан исчез, растворился в утреннем морозце, который незримым саваном окутал лес. Снег же вокруг стана так утоптан, что следов беглеца не сыскать.
        За спиной остались соратники, честь, достоинство, впереди маячит лишь спина Хорта, и дорога, а за ней - неизвестность. Стыд жег душу сильнее раскаленного железа. Так плохо Ратан не чувствовал себя давно. Ощущать себя предателем было непривычно и больно. Не радовала даже солнечная, тихая погода, яркое солнце лишь раздражало. Воевода предпочел бы оказаться в темной пещере и никогда более не выходить оттуда.
        Ученик
        
        С самого утра Родомист казался сердит и мрачен. Леслав долго не решался спросить, в чем дело, но потом все же набрался смелости:
        - Учитель, что с вами?
        - Не обращай внимания. Просто меня начали активно искать с помощью магии. Над княжеством раскинута огромная сеть из Силы, и стоит мне задеть одну из ее нитей, как мое местоположение тотчас будет обнаружено.
        - И что же делать? - испуганно спросил юноша.
        - Тебе - ничего, - маг улыбнулся. - А мне придется Отменить сон, и постоянно уклоняться от ловцов. До тех пор, пока мы не оставим территорию, над которой раскинута сеть.
        - И куда для этого нужно идти?
        - Сеть покрывает все Северинское княжество, - маг вздохнул. - Так что путь нас ждет неблизкий. Но это не повод, чтобы тебе отлынивать от учебы. Иди-ка в лес да и составь из того, что там найдешь, возбуждающий отвар, и чтоб не мужскую силу возбуждал, а спать не давал. Он мне вечером очень пригодится.
        - Так ведь в лесу холодно? - вяло возразил Леслав.
        - Отлично. Заодно потренируешься в пробуждении внутреннего тепла.
        Леслав вздохнул и отправился в лес.
        Князь
        
        - Посланник государства Эрин, Фингар из клана Шепчущихся в Листве, - впускающий боярин стукнул посохом. «Потомственный посол», - подумал князь. При входе Фингара испуганно смолкли разговоры среди княжеской свиты, и князь со злобой подумал: «Боятся. Они боятся. И я боюсь. Запугали нас Остроухие. Стыдно».
        Посол приблизился к трону. Высокий, стройный, никаких следов растительности на молодом лице. Не растут усы и борода у альвов, или Остроухих, как их называют за глаза.
        Так что безбородость совсем не говорит о молодости. Золотистые волосы посланца стянуты в причудливую прическу, серые глаза смотрят прямо. Типичный представитель своего народа. Одет согласно обычаям Остроухих, добавлен лишь парадный панцирь поверх парадного же костюма. Да, панцирь, и это говорит о многом.
        Фингар опустился на колено:
        - Мое почтение князю Владигеру, да будут годы его долгими, правление - счастливым, а Дар - вечно сияющим, - звучный баритон разнесся по притихшей палате.
        - Приветствую посла могучего Эрина, - ответил Владигер, но при этом подумал: «Издевается. Какой там Дар? Наделенных им правителей нет в роду людей уже более трехсот лет». - Встаньте, благородный посол, я вас слушаю.
        Остроухий встал, развернул свиток, что до этого держал в руке. С шуршанием закачалась на шнурке печать-герб Эрина - дубовый лист и солнечный диск на нем.
        - Могущественный правитель Эмайн Махи, Бран Венценосный, с прискорбием сообщает, что бесчинства и беззакония одного из подданных Северинского княжества переполнили чашу терпения его. И посему просит князя Владигера, как старший брат любимого младшего, выдать ему сего злодея, - легкий ветерок шепота пробежал по залу. Назвать правителя «младшим братом» означает посчитать его ниже себя, предъявить претензии на сюзеренитет над «младшим» родичем. Владигер стиснул зубы, но промолчал. Что может маленькое княжество, измученное долгой войной, противопоставить могучему западному соседу? Пришлось проглотить обиду.
        - А именно, - продолжил посол, - мага Родомиста из Северина, по прозванию Башенный Ворон, который с сегодняшнего дня объявляется врагом государства Эрин, государя Брана лично и клана Плавающих во Мраке. Дано в день Ястреба месяца Оленя года Сокола, три тысячи восемьсот сорокового от Творения. Государь Бран, Эмайн Маха.
        Когда посол прочел дату, мало кто в палате сдержал удивление. За сутки послание преодолело более чем пятьсот пятьдесят верст. «Не иначе, как на драконе летели. Чтоб им всем под землю провалиться, Остроухим этим», - думал князь, выдерживая достойную правителя паузу.
        - Мы выслушали, что пишет нам брат наш, могучий Бран, да будет Сила его неисчерпаема. Но печалью полнится сердце наше, ибо нет мага, рекомого Родомист, в пределах владений, нам подвластных, - князь не любил произносить речи, но, когда надо, мог блеснуть красноречием. - Несколько дней назад покинул сей маг город Северин, оставив нас без мудрого советника. Не занято место княжеского мага около нашего трона, как может это видеть благородный Фингар.
        - Это печально. Но, надеюсь, могучий князь не откажет нам в помощи? Ведь обида, нанесенная государю, есть обида всего Эрина, и посему не можем мы, верные слуги повелителя, стерпеть такого. - Фингар произносил слова медленно и вкрадчиво. - Если же князь откажет в помощи, то государь Бран посчитает, что злоумышленник действовал заодно с правителем Северина...
        - Ты забываешься, посол! - прервал князь витиеватую речь. - Ты обвиняешь меня в злоумышлении на твоего государя?
        - Нет, - Остроухий чуть смешался. - Но если могучий князь не поможет в поисках преступника, то государь Бран может понять это как недружественный шаг и будет действовать соответственно, - теперь посол говорил жестко, почти угрожающе.
        - Я понял вас, благородный Фингар, - князь отвечал, а мысли метались испуганными мошками: «Откажу - тогда война. И они сомнут нас за несколько дней. К тому же, без мага. Куда он делся, жаба его задери?» - Как только мне будут предоставлены доказательства, что маг Родомист злоумышлял на брата нашего Брана, да сияет вечно его Дар, я окажу вам посильную помощь в поимке преступника.
        - Князь сомневается в словах моего повелителя?
        - Нет, но правитель должен защищать подданных, в том числе, и от подозрений. Если Родомист преступник, то
        лишится моей защиты, если же здесь какая-то ошибка, то я буду оберегать его до последнего.
        - Речи, достойные правителя, - Фингар вежливо поклонился. - Требование князя справедливо. Доказательства будут представлены завтра, - посол вновь опустился на колено. - Благородный князь позволяет удалиться?
        - Позволяет, - спокойно ответил Владигер, хотя внутри все кипело от злости. - Жду вас завтра, в это же время.
        Лишь когда дверь за Остроухим закрылась, правитель Северина дал волю гневу. Нет, князь не кричал, не топал ногами, что не к лицу правителю. Он просто отдавал приказы ледяным голосом. И опытный служилый люд забегал, зашевелился ужами на муравейнике:
        - Старший воевода Мстислав? Два полка к западной границе. Скрытно, ночами... Что? Оголим северную границу? По донесениям воеводы Ратана, Длиннорукие разбиты, и не нападут до весны... Полки не готовы? Вы давно не сидели в порубе, воевода? Быстро выполняйте! - кованые сапоги загрохотали по полу, и важный, грузный, как медведь, воевода, исчез с прытью, достойной резвого юноши. - Старший над гонцами Горыня? Почтового сокола в Старгород. Пусть пригласят мага Летозара ко двору. Ввиду исчезновения Родомиста ему предлагается чин княжьего мага, - огромный, соответствующий размерами имени глава гонцов удалился быстрым шагом. - Боярин Пустозвон? - тихий, тщедушный, похожий на сухую былинку, боярин, что ведает в княжестве «красной ложью», соткался перед князем, словно из воздуха. - Готово ли посольство, в Завалье, к князю Руевиту? Хорошо... А в Тускулум, к принцепсу Марку? Очень хорошо. Пусть отправляются немедленно. Времени мало. Остроухие ищут любой повод, чтобы напасть... Война неизбежна, - князь вздохнул. - А теперь оставьте меня одного.
        С шуршанием и говором бояре и дьяки покинули помещение, и в нем воцарилась тишина, столь редкая в приемной палате.
        Старик
        
        «Магическая охота - это не шутки. Правитель Остроухих, да проклянет его Творец, оказался догадлив. Маги в Эмайн Махе всполошились, еще как! Целую ночь, наверняка трудились, дабы накинуть ловчую сеть на Северинское княжество. Такая сеть поможет поймать мага, даже если он сидит тише мыши и никак себя не проявляет. Но ничего, - думал Родомист, прохаживаясь по тесному домику Хорта, - не на того напали. Не зря над моей головой вот уже тридцатый год ярко сияет синее пламя Дара. Дара заработанного, а не врожденного!»
        Стук входной двери прервал размышления. Вошел заснеженный и изрядно замерзший Леслав. Лицо его, искусанное морозом, раскраснелось, сияло наливным яблоком.
        - Ну, докладывай, чего принес? - спросил маг, когда юноша немного оттаял.
        - Чего-то принес, - Леслав улыбнулся и выложил на стол добычу. Родомист принял строгий вид и многозначительно воззрился на нее.
        - Ну, так что, правильно? - Леслав от нетерпения аж подпрыгнул.
        - Да, ты молодец. Если из того, что ты принес, сделать отвар, то спать я не буду, точно, - юноша самодовольно улыбнулся, но Родомист не дал ученику загордится. - Я буду бегать всю ночь, по очень большой нужде.
        - Да ну вас, учитель! Вам все шутить! - в голосе Леслава проскользнула обида.
        - Конечно, без шуток никак нельзя. Но на самом деле ты справился отлично, - маг хитро улыбнулся. - За это тебе награда - будешь сам готовить отвар.
        Леслав растопил печь, поставил котелок со снегом. Долго возился с принесенными ветвями и корнями, по избе потек горький аромат взвара. Часть его юноша перелил в кружку, остальное прямо в котелке выставил в сени - остывать.
        Когда темная, пахнущая лесом, жидкость остыла, маг взял кружку, осторожно подул. Леслав наблюдал, затаив дыхание. Родомист ободряюще кивнул ученику и выпил. Обжигающая волна прокатилась по горлу, провалилась в живот.
        Там сразу стало горячо, маг почувствовал, как кровь быстрее
        побежала по жилам, как участилось дыхание.
        - Ну что же, - после некоторого размышления произнес он. - Ты справился очень неплохо, - Леслав облегченно вздохнул.
        После серьезной процедуры подготовки отвара маг и ученик приступили к ужину.
        Лучина горела неровно, краснеющие угольки с шипением отваливались и тонули в лохани, поставленной под светец. На улице темнело, и маг все с большим беспокойством прислушивался к лесным звукам. Хорту, вместе с Ратаном, давно пора появиться; не иначе, что-то случилось. Глядя на учителя, загрустил и Леслав. А это совсем не дело. Когда тоска смущает душу и окрашивает жизнь в темные тона, то лучшее средство борьбы с немочью - найти какое-либо занятие.
        Маг заставил себя говорить бодро:
        - Эй, Леслав, что понурился?
        - Да так, не знаю, - последовал нерешительный ответ.
        - Помнишь первые попытки Видеть?
        - Помню, - поморщился юноша. - Ничего так и не вышло.
        - Сегодня, я думаю, у тебя все получится гораздо лучше.
        - Да? - неуверенность в возгласе смешалась с надеждой.
        - Да, - твердо ответил маг. - Вставай, как я тебя учил, помнишь?
        - Ноги шире плеч, колени согнуты, руки на бедра. Дышать ровно, - Леслав выполнил указания и стал похож на чудную статую - всадника без коня.
        - Теперь закрывай глаза и сосредотачивайся на точке меж бровями. Возьми немного Силы из своего запаса и направь ко лбу. На вдохе собирай Силу, а на выдохе отправляй по назначению. Только потихоньку, маленькими порциями.
        - Я понял, учитель, - дыхание Леслава поменялось. Только что бесшумное, теперь оно зазвучало ритмично и громко.
        - Когда меж бровями нагреется, скажешь.
        - Хорошо, - Леслав дышал, и пот тек по лицу, словно смола по дереву. Стало хорошо видно, как фиолетовая струйка Силы медленно поднимается от грудины, от места, где маги хранят ее запас, по горлу, к переносице.
        Мир полон Силы, но воспользоваться ей не так-то просто даже для самого опытного мага. Чтобы использовать Силу, необходимо ее собрать, сделать одним целым с собой, а потом сберечь. А хранится она в одном и том же месте у каждого мага, будь он человек или Гологоловый, - за грудной костью. По величине запаса и судят о силе мага.
        - Нагрелось, учитель, - слова Леслава оторвали Родомиста от размышлений.
        - Так, теперь... - но маг не смог закончить фразу, ибо дверь с грохотом распахнулась, и вошел Хорт, а за ним Ратан.
        - А, вот и вы, - обрадовался маг. Отвлеченный шумом, Леслав открыл глаза, и вопрос его прозвучал странно:
        - Учитель, а что это красное вокруг его головы? - рука юноши указала на Ратана.
        Маг ощутил себя так, словно с плеч его свалилась гора. Но вновь прибывшие в изумлении уставились на юношу. В избе наступила напряженная тишина.
        
        Глава 3
        Ученик
        
        Леслав оторопело таращился на учителя. Яркое синее пламя окружало его голову, сама фигура начинала временами плыть, превращаясь в нечто текуче-сверкающее. За спиной и над головой мага угадывались какие-то смутные тени, но на них не получалось сконцентрировать взгляд. Похожее сияние, только алого цвета, окружало голову вошедшего с Хортом высокого мужчины.
        - Ну вот, не зря трудился, - радостно вздохнул Родомист. - Ты, друг мой, увидел Дар. Это не морок, не наваждение.
        - А почему Дары разного цвета? - поинтересовался юноша.
        - Погоди задавать вопросы. Позволь сначала вас познакомить. Это воевода Ратан, ну, а это - мой ученик, Леслав.
        Мужчины пожали друг другу руки, и Леслав переспросил:
        - Так почему они разные?
        - Все очень просто, - маг улыбнулся, чисто и радостно. Учитель был доволен, словно медведь, добравшийся до меда. - Есть три вида Дара, ты знаешь. Дар Воинов отмечен красным цветом, Дар Магов - синим. Есть еще Дар Правителей, его цвет чисто белый. Но носителей этого Дара единицы, их ты вряд ли встретишь.
        - А кто его носит?
        - Мне известны двое. Хан орды Аджад, самого крупного государства Красноглазых, а, кроме того, Бран, правитель Эрина.
        - Да, на них посмотреть мне, скорее всего, не доведется! - с сожалением вздохнул Леслав.
        Старик
        
        Ночь без сна прошла тяжело. Дрема наваливалась каменным мешком. Отвар Леслава пришелся очень кстати. Когда сонливость совсем одолевала, Родомист выходил во двор, протирал лицо снегом. С несказанным облегчением встретил рассвет.
        Розовый шар солнца, толстый, как откормленный поросенок, вальяжно выкатился из-за деревьев, и маг с удовольствием подставил лицо, пусть не очень теплым, зато солнечным, лучам. Поднял руки. Мягкая, легкая Сила, исходящая от светила, охватила кончики пальцев, потекла по Предплечьям. Когда волна Силы прокатилась по всему телу, МГ ощутил такую бодрость, словно проспал всю ночь. Так стоял бы, но к реальности вернул испуганный вопль за спиной
        - Учитель, я больше не вижу!?
        Пришлось открыть глаза. Обернувшись, маг сказал:
        - Не пугайся, Видение твое пока нестабильно, но оно вернется, обязательно. От него не так просто избавиться.
        Леслав вздохнул так, что с соседнего дерева осыпался снег, и побежал умываться.
        Маг постоял еще немного на морозе и вернулся в избу. Вчерашние путешественники уже проснулись, и Ратан, завидев мага, спросил прямо:
        - Ну что, Родомист, зачем ты меня вытащил?
        - Что же, я объясню. Все объясню.
        Троице, смирив нетерпение, пришлось ожидать, пока маг уселся за стол, неторопливо прихлебнул отвар.
        - Учитель, ну не томи! - не выдержал первым Леслав.
        - Не следует торопиться в серьезных делах! - наставительно изрек маг, но глаза его при этом весело блеснули. Слушатели затихли, уши вытянули, словно зайцы. В избе стало так тихо, что слышно было, как возится мышь за печью. - Разговор у нас пойдет о делах непростых, о которых в обычное время думают только маги, да еще некоторые правители. Но в Северинском княжестве все настолько плохо, что именно нам придется на этот раз решать судьбы нашего Племени.
        - Судьбы Племени? - хмыкнул Хорт. - Ты, видно шутишь, почтенный.
        - Нет, не шучу. Подошло такое время, когда самый обычный человек способен перевернуть судьбы государств. Заканчивается очередной Цикл, идет к завершению год Сокола, последний в Цикле Воды. Это известно всем. Но есть то, о чем вы не знаете и знать не можете, - кашель волосатой рукой забрался в горло, и маг на некоторое время потерял возможность говорить. - Творец устроил наш мир очень разумно. Все в нем подчинено закону Цикла, правилу повторения. Цикл - порядок дней, месяцев и лет - неуклонно повторяется. Разумные существа подчиняются Циклу, соизмеряя поступки с его движением. Но существует один момент, когда все наоборот, когда Цикл подчиняется нам. Я говорю о Ночи Судьбы, в которую определяется Племя, которое будет править миром в следующие тридцать два года.
        - Ночь Судьбы? Когда она бывает? - спросил Хорт.
        - Ночь перед первым днем нового Цикла, днем Грифона месяца Тура года Оленя. Племя определяется в раз и навсегда установленном месте - Храме Судьбы, который стоит далеко на юге, за Драконьими горами. В Храм могут войти семеро, по одному от каждого из Семи Племен. Но выходит только один. Что происходит внутри, не знает никто. Даже пережившие Ночь Судьбы никогда не рассказывают об этом.
        - А какую выгоду получает выживший? - хмуро поинтересовался Ратан.
        - Он получает власть над драконами, которой может делиться с сородичами. Сам избранный народ менее подвержен болезням, в нем растет рождаемость. У соплеменников победителя больше рождается носителей Дара Воина и Дара Мага. А тот, кто прошел храм, почти всегда получает Дар Правителя. Так приобрел ее нынешний государь Эрина.
        - Так, - Ратан сориентировался первым. - Ты предлагаешь нам отправиться на юг, в этот твой Храм, и попробовать одержать победу от лица людей?
        - Именно так, - Леслав стал похож на огромную сову, такие сделались у него глаза, Хорт издал удивленное восклицание.
        - Разве мало в людских землях магов и правителей, которые помимо тебя пошлют кого-либо туда? - закусив губу, спросил Ратан. Судя по мрачному лицу, воевода перебирал в уме возможные препятствия.
        - В последние годы Остроухие, которые, как вы теперь понимаете, избранный народ последних двух Циклов, тайно уничтожают магов в северных землях. В Завальском княжестве не осталось магов, владеющих Даром, в Северном - я один. Мало повелевающих Силой осталось и у Длинноруких.
        - А Новгородское княжество? Оно ведь всегда славилось магами? - влез в разговор Леслав.
        - Да, и сейчас там девятеро повелевающих Силой, из них пятеро - с Даром. Они точно кого-нибудь отправят. Но если владыки Новгорода получат власть над драконами,
        как вы думаете, на кого первыми обрушатся огнедышащие твари?
        - На этот вопрос можно не отвечать, - грустно сказал Ратан. - Маги Новгорода враги нам.
        - Несомненно. Как и маги Эрина, которые тоже отправят кого-либо в Храм. И маги империи Того, Полурослых и Красноглазых.
        - Только маг может войти в храм? - спросил Леслав. Глаза его возбужденно сверкали. Он походил на сороку, заметившую блестящий предмет.
        - Нет, любой человек, Остроухий или Зеленоволосый. Просто магу легче добраться до самого храма.
        - Но ведь до нового года еще два месяца? Куда торопиться? - резонно заметил Хорт.
        - На пути мы встретим сильное противодействие. В первую очередь, от магов и правителей Эрина, которые уже сейчас ищут меня. Пока мы не доберемся до Драконьих гор, придется опасаться нападения сверху. Кроме Остроухих, нам будут мешать и представители других Племен. Придется идти тайком, глухими лесами. Дорога далека, и два месяца - срок, в который мы как раз уложимся,
        - Все ясно, - улыбнулся охотник. - Теперь понятно, зачем нужен я. Дабы провести вас лесами до северной границы степей.
        - Ты лучший следопыт из всех, кого я знаю, - маг, словно извиняясь, развел руками.
        - А я должен мечом расчищать дорогу? - хмыкнул Ратан.
        - Да, и, кроме того, если я не дойду до Храма, то внутрь идти тебе. Носитель Дара имеет больше шансов на победу.
        - А я зачем, учитель? - спросил Леслав с обидой в голосе.
        - Как зачем? По дороге может погибнуть и Ратан, не только я. Тогда в Храм пойдешь ты.
        - Я? Как? Да ладно вам шутить, - юноша надулся, решив, что над ним издеваются.
        - Я не/ шучу. Твой Дар ничем не хуже моего или Дара Ратана, а возраст не имеет там такого уж большого значения.
        - Что же, все понятно. Когда выходим? - Ратан задал вопрос столь будничным тоном, словно речь идет о прогулке на десяток верст.
        - Не раньше, чем послезавтра. Сегодня необходимо подобрать снаряжение: мешки, снегоступы, оружие. А завтра Хорту придется сходить в Выселки, подкупить провизии. Как можно больше. В лесу сейчас не прокормишься. Точно я говорю?
        - Все верно, - проворчал охотник. - Не нравится мне эта затея. Как ты хочешь идти? Прямиком на юг?
        - Нет, этого от меня наверняка ждут. Также предсказуем крюк на восток, в Завальское княжество. Мы пойдем на запад, где граница ближе всего. А на границе кончается магическая сеть, из-под которой надо выбираться как можно быстрее. Долго без сна я не смогу.
        - Что, на запад? В лапы к Остроухим? - Хорт посмотрел на мага, как на сумасшедшего.
        - Да, на запад. Там меня не будут искать. Остроухие всегда славились силой рассудка, так что все разумные варианты моего бегства они предусмотрят. А мы пойдем против разума. Пересечем границу и вдоль нее, по землям Эрина, пойдем на юг. Правда, придется идти через Темнолесье, - при этих словах лицо мага омрачилось, он тяжко вздохнул. - Но ничего, прорвемся. Дойдем до Светлой реки, свернем на юго-восток, в Новгородское княжество. А там и степь. Как тебе, Хорт, этот путь?
        - Ничего. Только придется через болота да завалы топать. И, как я понял, без твоего колдовства?
        - Без него. Рассчитывать придется только на свои силы. До Драконьих гор.
        - Что за Драконьи горы? - встрял Леслав. - Они что, такие высокие, что дракон через них не перелетит? А как мы тогда пройдем?
        - Нет, не так уж они высоки, - улыбнулся Родомист. - Драконы могут летать южнее этих гор один день в целый Цикл - в самый первый. Все другое время огнедышащим тварям туда ходу нет. Почему - никто не знает.
        -Ясно, - глаза юноши горели. Еще бы, в двадцать лет что угодно покажется приключением, даже изнурительный многодневный поход по зимнему лесу.
        - Ну что же, - маг встал. - Все за дело.
        Князь
        
        На этот раз посол пришел без брони. Но спесь и сознание собственной силы никуда не исчезли, торчали во все стороны, заставляя бояр пугливо съеживаться и злобно сверкать глазами.
        - Мое почтение могучему князю, да будут годы его долгими, правление счастливым, а Дар всегда сияющим.
        - Приветствую посла могучего Эрина, - благожелательно кивнул Владигер. - Готов ли ты, благородный Фингар, представить доказательства вины мага Родомиста в его злоумышлении на государя Брана?
        - Готов, могучий князь, - посол сделал шаг и протянул свиток, перевязанный алой лентой. Но не князю, а его главному письмоводителю, что всегда на такой случай стоит справа от трона. Письмоводитель развернул свиток и с поклоном передал князю.
        - Так, показания придворного служителя, - произнес Владигер, глядя в свиток, - которого Родомист магией принуждал подсыпать яд вашему государю? Весьма занятно, - князь Северина хмыкнул.
        - Воистину так, - подтвердил Фингар.
        Владигер погрузился в чтение. После показаний служителя, которому Родомист являлся в виде призрака и приказывал совершить злодейство, угрожая карами, следовали отчеты придворных магов государя Остроухих. Чародеи в один голос утверждали об имевшем место магическом воздействии. «Где же они были, многомудрые, когда оно совершалось? Откровенная липа. Но делать нечего, не те сейчас у княжества силы, дабы владыке Эрина перечить. Но ничего, - думал князь, - посмотрим, как заговорит гордый посол через три недели, когда подойдут войска из Завальского княжества и из Порубежных гор. А пока придется поддаваться, тянуть время».
        - Да, вижу я, что скорби брата моего, государя Брана, да не омрачится его Дар вечно, не лишены основания. Коли означенный маг находится в пределах нашего княжества, то необходимо его схватить и передать благородному послу. Послезавтра будет готов соответствующий указ, - Владигер кивнул, давая понять, что разговор окончен. Но посол не сдвинулся с места.
        - Но, могучий князь, государь Бран хотел бы видеть в брате своем подтверждение крепких чувств дружбы и согласия, которые давно наблюдаются меж правителями наших государств. И посему я осмелюсь попросить, - по лицу Фингара пробежала ухмылка, в этот миг он напомнил князю лису, - попросить поторопиться с поимкой преступника, ведь тот может и ускользнуть.
        - Сердце наше склоняется к просьбам нашего брата. Конечно, нельзя позволить столь ужасающему преступнику скрыться, нанеся тяжелую обиду государю Брану, - тут Владигер позволил себе улыбнуться. - И посему указ будет готов завтра.
        Посол не стал возражать. Молча поклонился и ушел. Понял, хитрец, что больше князь не уступит.
        Воевода
        
        Чтобы он, потомственный воин, воевода Северинского княжества, осиянный Даром, помогал простому охотнику в дорожных сборах - такого Ратан не мог представить и в ужасном сне. Но там, где появляется Родомист Башенный Ворон, возможны и более невероятные вещи.
        Чтобы не мешать в сборах, маг ушел в лес. У него свои дела. Кто еще коренья соберет, что сил придают, тело согревают. В лесу холодно, растения спят под толстой белой шубой, но для умеющего Видеть слой замерзшей воды - не помеха.
        Лишь к вечеру сборы были закончены. Ратан взял мечи и вышел во двор. И так уже день пропустил. Сначала проделал
        обычную разминку, затем перешел к упражнениям для двух мечей.
        Намахался оружием до темноты в глазах. Обернулся к избе. У самого входа, отвесив челюсть, стоял Леслав. В чистых глазах его светился восторг.
        - Что? - хмуро улыбнулся Ратан. - Понравилось?
        - Да, очень. Я хочу быть воином! Ратан усмехнулся:
        - Все мальчишки хотят быть воинами. Но счастливы те из них, кто перерастает эти мечты, становясь взрослым, и ужасна судьба тех, кто воплощает детскую жестокую мечту в реальность, - сгорбившись, могучий воин пошел к дому.
        Охотник
        
        Хорт вернулся с Болотных Выселок нагруженный провизией. Блестящие глаза и подрагивающие губы выдавали волнение. Едва сгрузил тюк, как тут же заявил, даже не вытерев пот:
        - Там такие новости!
        - Ну, и что случилось? - вяло спросил маг. Морщины на его лице за вторую бессонную ночь стали, казалось, вдвое глубже.
        - Да ничего хорошего. Пришел я на Выселки. Направился, как обычно, к Ситню. Он у нас торговлю всю ведет. А тут, смотрю, у корчмы толпа. Мужики гудят, руками машут. Подошел я к ним, спрашиваю: «В чем дело?» Отвечают, гонец приехал, указ привез, от самого князя Владигера. «О чем приказ?» - интересуюсь. Оказалось, о поимке преступника. И как вы думаете, кого ловят?
        - Кого? - не выдержал Леслав. Ратан хмыкнул.
        - Мага Родомиста! Я как услышал это, едва сдержался. Спросил: «И за что ловят-то мага?» Обвинили его, то есть тебя, Родомист, в покушение на государя Брана, правителя Остроухих. Ну, тут разобрало меня любопытство, решил узнать, как они тебя ловить будут. Выяснилось, что кроме княжьих воинов, поиском займутся еще и особо присланные
        Остроухие. До Выселок-то они нескоро доберутся, дней через семь. Узнал я все это и тихо, тихо, отошел. Добрался до Ситня, шкуру рысью ему отдал, харча набрал. Он и спрашивает: «Куда тебе столько?» Пришлось изворачиваться: «Твоя рожа, - говорю, - надоела. Подольше хочу здесь не появляться». Хмыкнул он и отстал. Но Ситень - хитрец, каких мало. Он может и про тебя, Родомист, помнить, и про то, что мы знакомы, - закончив рассказ, Хорт развязал мешок. Булькнула фляга, по избе потек аромат самогона.
        - Ты продукт не переводи! - не дал выпить маг. - Он нам еще в дороге пригодится. А то, что меня ищут, еще один повод, чтобы уйти как можно быстрее.
        Ученик
        
        Утро пришло мрачное и снежное. Сизые тучи цеплялись отвисшими животами за вершины деревьев, высыпая из распоротых чрев крупу метели. Промозглый западный ветер дополнял неуютную картину. Под его порывами деревья пронзительно скрипели, словно жалуясь на судьбу.
        На душе у Леслава оказалось муторно и тоскливо. Выяснилось, что все не так замечательно, как представлялось ранее. Придется идти с тяжелым грузом, покинув теплый, уже полюбившийся дом. А когда вернешься, неизвестно. Из дома, где родился, он ушел давно, из башни мага, где прожил пять лет, тоже ушел, и теперь вновь уходить. И каждый раз это происходило не по его, Леслава, воле. Его никто не спрашивал: хочет он или нет. Его просто забирали и уводили.
        Леслав взвесил на руке мешок, что предстоит нести. Покачал головой, горестно размыслив о том, как с таким грузом по снегам и болотам тащиться. Приключение на глазах превращалось в скучное, тяжелое дело с неопределенными результатами.
        Но неважно в это утро чувствовал себя не один Леслав. Когда надели мешки и вышли из дома, Хорт проворчал уныло:
        - Ну вот, опять все наперекосяк. В день Ласточки не очень хорошо в дорогу отправляться. Против Судьбы идем. Нехорошо.
        - Да, против, - резко обернулся Родомист. Бессонные ночи состарили его не на один год: выглядел маг в этот миг очень сурово. - Но когда Судьба в том, что твой родной край и твой народ должны погибнуть, то лучше идти против Судьбы, чем сидеть, сложа руки.
        Хорт только вздохнул. Прощально стукнула запираемая дверь.
        Двинулись строго на запад, шли гуськом, след в след.
        До полудня двигались в основном сосняками, которыми богато Северинское княжество. Средь сосен встречались ели и березы. Одиноко торчали пихты, лиственницы и прочие редкие породы.
        Обедали, не разводя костра, практически на ходу. Полноценный привал будет только вечером, когда незаметен дым.
        - А пламя? - поинтересовался Леслав.
        - Огонь заметен сверху, - мягко ответил маг, - а драконы ночами не летают.
        - Почему? - у юноши округлились глаза.
        - Никто не знает, - Родомист пожал плечами. - Есть лишь догадки. Ночью течение Силы, если можно так сказать, ослабевает, и существа, что только ей и живут, не могут быть активны - такова главная версия. Или ящеры просто не видят во тьме.
        Ветер создавал дополнительные трудности. Под ударами его невидимых кулаков с веток целыми сугробами рушился снег. Один здоровенный ком угодил Леславу прямо на голову - он, как раз, шел с откинутым капюшоном.
        - Ничего, пойдем быстрее, и высохнешь, - сказал Ратан, глядя на растерянно моргающего юношу.
        Ближе к вечеру лес изменился, чаще стали встречаться лиственные деревья. Появились проплешины, на вид гладкие и удобные для ходьбы. Но Леславу тут же объяснили, что едва ступишь на такую поляну, как мигом окажешься в грязной вонючей жиже по пояс, а то и по шею. Болото.
        Участки редколесья старались обходить. Порой приходилось давать крюк на сотни саженей. Родомист с тревогой посматривал на небо, но ничего опасного там не возникло. Под дикие завывания ветра облака продолжали мчаться на восток, щедро посыпая землю снегом.
        Когда дорога пошла на юго-запад, навстречу заходящему солнцу, Леслав спросил:
        - Зачем поворачиваем?
        - На запад - болота, почти непроходимые, да еще и голые, словно лысина, - охотно отозвался Хорт. - Даже если в трясине не потонем, то с воздуха нас там за десяток верст увидят.
        - Хорошо, что сегодня снегопад, - кивнул маг. - Да и тучи низкие. Но лучше не рисковать. Границу будем переходить возле тракта, где сухо.
        - Но там стерегут, - меланхолично заметил Ратан.
        - Охрану можно обмануть, болото - не обманешь, - отрезал Родомист.
        На ночевку встали после захода солнца. Хорту вести отряд тьма совершенно не мешала. Лишь когда ноги совсем отказались служить путешественникам, объявили привал.
        Леслав застонал, с трудом оторвав от плеч вросшие в них за день лямки. Сразу стало легко-легко, были бы крылья, точно полетел бы. Но следующая фраза учителя мигом разрушила всю легкость, усталость вернулась с новой силой:
        - Леслав - за хворостом, а ты Хорт поможешь с навесом.
        Пришлось бродить по темному лесу, натыкаясь на сырые холодные ветви, что так и лезли в лицо. Лишь магическая чувствительность позволила в таких условиях найти сухостой. Мертвое дерево не дышит Силой, от него веет холодом и смертью.
        Вскоре маленький костерок плевался оранжевыми искрами под сложенным из ветвей навесом, что должен защищать от снега. Над пламенем повесили котлы. Натаскали лапника.
        Пока снег в котлах таял, Леслав вытащил спальный мешок и улегся на него, надеясь подремать до ужина. Но едва закрыл глаза, как его тут же затрясли за плечи:
        - Вставай, лежебока! - из полутьмы выплыло лицо учителя. В нос ударил запах, от которого юноша мгновенно проснулся - запах каши с мясом. Леслав резво вскочил и принялся искать ложку.
        - Ого, как еду учуял, так сразу вскочил, - улыбнулся Хорт, заглядывая в котел. - А мы тут решали: будить тебя или без ужина оставить.
        Только когда вычистил котелки, удалось Леславу по настоящему улечься. Влез в мешок, вытянул гудящие ноги. Последним, что видел, была высокая фигура учителя около костра. Маг, которому все равно нельзя спать, остался сторожить.
        Старик
        
        Спать хотелось, и очень сильно. Все мечты Родомиста были о том, чтобы лечь и забыться. Даже сидя, он, не переставая, клевал носом. Иногда тягуче зевал, с таким завыванием, что каждый раз боялся разбудить спутников. Но те, крепко умаявшись, спали.
        Маг вставал и начинал ходить, отгоняя сонливость. Спать никак нельзя. Заденет одна из незримых нитей, что продолжают жадно скользить над Северинским княжеством, и тогда следующую ночь путники встретят, вероятнее всего, в тепле, но не в очень приятной компании, или же не встретят вообще.
        Отвар Леслава помогал так себе, а сильные средства Родомист принимать не хотел. Спасал снег, которым он натирал лицо, да клокочущая внутри Сила. Еще помогали воспоминания, за семьдесят лет их набралось немало. И Маг смотрел в огонь, полагаясь на слух и чутье, и перебирал обрывки прошлого, словно яркие, но бесполезные побрякушки.....
        Охотник
        
        Проснулся Хорт от далекого волчьего воя. Вокруг темно, солнце еще не встало. У костра сидит маг, мрачный, словно замерзшая ворона. Ветер, что вчера так досаждал деревьям,
        унялся, и в лесу тихо. Так что вой, который охотнику сильно не понравился, мог донестись и с очень далекого расстояния. Зимой волки злы и хотя обычно избегают людей, голод может их вынудить на нападение.
        Сделав усилие, Хорт выбрался из мешка. Утренний мороз, обрадовавшись, мгновенно вцепился в тело костистыми лапами. Охотник, сдерживая ругательства, натянул валенки, оделся. Маг, видимо, все-таки задремал. Пришлось его потрясти.
        От треска веток, что находили смерть в алой пасти костра, проснулся Ратан. Леслава разбудили только к самому завтраку. Пожалели. Все же в двадцать лет - еще не мужчина, в полную силу не вошел.
        «Вставай, паря, вчера тебя ждали, второй раз не будем», - сказал Ратан, расталкивая юношу.
        Уговаривать не пришлось.
        Вышли даже немного позже, чем вчера, но начали резво. Однако вскоре выяснилось, что Леслав отстает. Ясное дело, после вчерашнего перехода ноги болят, и еще как. Пришлось немного сбавить ход.
        В местах, где шли путники, болото теснило лес, заставляя деревья отступать на юг. Приходилось следовать за ними. Вокруг было на удивление пусто, даже мертво, почти не встречались звериные следы. Лишь раз мелькнул заяц-беляк. Но исчез так быстро, что даже Хорт не успел ничего предпринять. В другой раз на островке среди болота объявилась лиса. Уставилась, рыжая бестия, и не уходила. Чуяла хитрюга, что людям до нее не добраться.
        К вечеру болото немного подалось на север, вновь пошел кондовый лес. Так далеко от дома Хорт заходил редко. Дичи достаточно и рядом с Выселками. По незнакомым местам шел медленно, осторожно. Время от времени останавливался, поднимал руку, заставляя спутников притихнуть, прислушивался. Граница в лесу - вещь почти незаметная. Но это совсем не значит, что ее никто не охраняет.
        То, что рубеж близко, Хорт определил, когда услышал отзвуки речи. Сначала решил, что крикнула неведомая птица. Но почти незаметный ветерок подул сильнее, и вскоре стало
        ясно, что далеко впереди разговаривают. Охотник скомандовал своим «стоять», махнув рукой, потом прислушался. Сквозь звуки леса донеслась чужая речь, обрывки смеха.
        «Остроухие», - подумал Хорт и без раздумий повернул.
        - Ты куда? - поинтересовался Родомист.
        - Граница рядом, - пояснил охотник. Но пойдем через нее завтра, со свежими силами.
        - Почему не ночью? - Ратан поднял брови.
        - Ловушки, - устало ответил Хорт. - Волчьи ямы и прочее. В темноте я их не увижу.
        На ночлег устроились под сплетшимися ветвями двух огромных, как башни, елей.
        Ученик
        
        Сразу после ужина легли спать. Хорт и Ратан уснули быстро, а Леславу не спалось. Устал так, что даже расслабиться не получалось. Тело болело, в голове, только закрой глаза, скакали галопом и взрывались разноцветными вспышками суматошные мысли. Юноша долго ворочался с бока на бок, наконец, не выдержал. Вылез из мешка, подошел к учителю, который, как и вчера, остался около огня. Некоторое время сидели молча. В алом пламени, если верить глазам, рождались и гибли сотни удивительных, разнообразных существ.
        - Что, не спится? - спросил маг. Вид у него был настолько измученный, насколько это вообще возможно. Как у медведя, которого разбудили посредине спячки и не дали заснуть до весны.
        - Да, - кивнул Леслав. - Учитель, а как вы познакомились с Ратаном?
        - Давно это было, - словно нехотя, отозвался Родомист и огладил бороду. Отсветы играли на лице мага, превращая его в причудливую гористую страну с ущельями морщин и высокими хребтами складок. - На войне Предательства.
        -Что это за война?
        - Разве не знаешь? - Маг посмотрел изумленно, и Леслав смешался. - Двадцать лет назад, в год Ворона, напали на нас Остроухие. Но в союзниках у тогдашнего князя, Ярополка, были Длиннорукие, ожидалась подмога из Тускулума. И мы не боялись, - маг закашлялся и сплюнул в костер. Пламя обиженно зашипело.
        - И что случилось?
        - Нам ударили в спину. Свои же, из Новгородского княжества. Они заключили с Остроухими тайный союз. Удар вышел совершенно неожиданным, ведь мы почти не держали войск на южной границе. И момент для нападения они выбрали очень удачно, когда наши союзники еще не подошли. Войско наше разбили, Северин взяли в осаду. Поспешившие на помощь Длиннорукие сами попали в ловушку. Их вожди обвинили нас, людей, в предательстве. С тех пор война на севере не утихает. Ну а наше княжество после той войны уменьшилось более чем вдвое.
        - Оказывается, предателем быть выгодно.
        - - Мир несовершенен, - маг вздохнул. - Тогда погиб князь, нашел смерть мой учитель - Тарас, множество воевод и простых воинов. А Ратана я спас. Он тогда еще младше тебя был, но на войну пошел, вслед за отцом. Отец погиб, а мальчишка Ратан бился над его телом и тоже сгинул бы, не подоспей я. На молодого воина наткнулся дракон. Ты ведь никогда не видел дракона?
        - Нет, учитель, - глаза юноши блестели от любопытства.
        - Огромная отвратительная тварь. Чешуя синяя, блестящая, как у крупной змеи. Зубы как доски, когти в аршин, да еще и огнем дышит, - Родомист зябко поежился. То ли ночной холод достал, то ли воспоминания вызвали озноб. - Но я с ним справился.
        - Как, учитель?
        - Трудно сказать, как. Я тогда горем убит был, только что учителя потерял, жизнь была недорога. Вот и выбрал геройский способ умереть. Помню, он в меня огнем дыхнул, а я это пламя ветром рассеял. Потом под ногами бестии провалилась земля. Он вроде за край ямы ухватился, а тут я его сверху незримой тягой придавил. Последние силы отдал.
        - И он умер? - Леслав ощутил гордость за учителя, который, оказывается, не всю жизнь в башне просидел.
        - Да, теперь у Остроухих не двенадцать, как положено, а лишь одиннадцать драконов.
        Маг замолчал, и мороз, безжалостный палач, выбивающий у деревьев треск отчаяния, единовластно овладел тишиной в огромном диком лесу.
        
        Глава 4
        Князь
        
        Утро для князя всегда начинается с воинских упражнений в кругу ближней дружины. И в утро дня Оленя, несмотря на множество неотложных дел, Владигер не отказал себе в удовольствии помахать мечом, позвенеть сталью с опытными бойцами.
        Но особенно развернуться ему не дали. Едва князь разогрелся и начал получать от боя удовольствие, как от дверей терема донеслось тихое покашливание. Владигер волей-неволей обратил внимание на появившегося на крыльце главу княжеских гонцов, Горыню.
        - Что такое? - раздраженно спросил князь, опуская меч.
        - Прибыл почтовый голубь из Завалья, могучий князь, - пророкотал Горыня. - И, кроме того, приехал маг Летозар.
        - Что же, очень хорошо, - Владигер и не пытался скрыть досаду. - Мага я приму чуть позже. А с письмом ознакомлюсь немедленно.
        Князь кивнул дружинникам:
        - Спасибо, друзья, - и вслед за Горыней вошел в терем.
        Письмо, принесенное легкокрылым вестником, оказалось коротким. Но князь не смог сдержать радостный крик. Как же: десять тысяч воинов вчера вышли из Завалья. Через неделю они будут в Северине. Еще неделя - и подойдет полк наемников - Полурослых. С такой силой можно и с
        Остроухими потягаться. Властитель хищно улыбнулся собственным мыслям, и кулак его с грохотом ударил о столешницу.
        Охотник
        
        Такого мороза, по наблюдениям Хорта, не было почти месяц. Иней осел даже на спальных мешках. Если пошевелиться, то все вокруг начинало хрустеть и шуршать. Крошечные снежинки опадали с медвежьей шкуры и пропадали, гибли в лапнике подстилки. Маг сидел у затухающей нодьи, скукоженый, словно ворон на дереве при сильном ветре. Взглянул на охотника мутно. Глаза Родомиста запали, вокруг них темнели круги. Страшно подумать: пять ночей без сна.
        Хорт вылез из мешка, натянул валенки, стуча зубами от «нежных» прикосновений мороза. Пока подбрасывал в костер хворост и ставил котлы, проснулись все. Собрались у костра, словно пчелы у цветка.
        После завтрака, предоставив спутникам сворачивать лагерь, Хорт сказал:
        - Для начала я пойду один, разведаю.
        Охотник направился в ту сторону, откуда вчера слышал голоса. Встречный ветер нес запах дыма. Через пару верст от стоянки Хорт завидел дом. Добротный, рубленный из толстенных бревен. Пока рассматривал, дверь открылась, и вышел человек. Нет, не человек, Остроухий, в длиннополой щегольской шубе.
        Хорт отошел назад, проверил пути направо и налево. Через полверсты в каждую сторону еще дома, и везде Остроухие. «Чего они боятся? - недоумевал охотник. - Если так границу перекрыли?» Весь узкий проход между болотом на севере и дорогой на юге пересечен линией постоянных постов, расположенных так часто, как только возможно. Кое-где вырубки. Но опытный следопыт лазейку всегда отыщет. Хорт высмотрел ни одну хорошую тропинку.
        Прошел немного по одной из них, но тут страх поднялся по позвоночнику, втянулся холодной струей в голову и лопнул почкой тревоги. Хорт остановился, и вовремя. В двух шагах впереди, точно поперек прохода оказалась натянута веревка. Дернешь ее, и все, считай, весть о себе подал. А где веревка, там и другие сюрпризы, вроде волчьих ям, которые под снегом не разглядишь.
        Проверил еще несколько проходов - все перекрыты. Остался один путь, под самым боком у ближнего поста. Одна надежда - холод лютый, из-за него стража не так бдительна будет, да и из дома лишний раз не выйдет.
        Ученик
        
        Хорт ушел, и стало совсем тоскливо. Кострище засыпали снегом. Ратан невозмутимо вытащил мечи, и, отойдя в сторонку, принялся упражняться. Жалобно свистел распарываемый воздух, клинки сверкали в лучах белесого замерзшего солнца. Леслав скучал-скучал и, наконец, подошел к учителю. Насморк, начавшийся еще вчера, становился все сильнее, и говорил юноша, гундося:
        - Учитель, а как вы согреваетесь в такой мороз?
        - Что, простудился? - усмехнулся маг. - Сейчас я тебя научу. Заодно и насморк полечишь.
        Очень скоро сопли исчезли, словно сдутые горячим ветром, нос совсем очистился. И, кроме того, Леслав согрелся. И всего-то дел - правильно дышать, втягивая на выдохе живот так, чтобы он касался позвоночника, а на вдохе выпячивать, набирая как можно больше воздуха. Когда дышишь так, представляешь, что в животе, чуть пониже пупка горит маленький желтый огонечек, который с каждым вдохом растет и ширится, разливая по телу тепло, размораживая кости и мышцы. При таком дыхании, как сказал учитель, Сила в теле начинает двигаться, перемешиваться, становится более горячей.
        Леслав так пыхтел, пытаясь правильно дышать, что даже Ратан прекратил упражнения. Подошел, долго смотрел. Затем сказал веско:
        - Хорошему учишься. Сила воина тоже не в руках, как думают многие, а в животе.
        Вернулся Хорт, суровый и насупленный.
        - Ну что? - накинулся на него Родомист.
        - Можно пройти, но придется непросто, - ответил охотник.
        Старик
        
        He спать оказалось гораздо более тяжелым испытанием, Чем думал Родомист. Ноги и руки предательски ослабли, в глазах время от времени начинало плыть. Мага держала на ногах только вера в то, что сегодня они перейдут границу.
        В лесу тихо, так тихо, что кажется, шаги слышны за версту. На самом же деле деревья дробят звуки, и обнаружить путешественников на слух не так просто.
        - Ну что, вот и наши друзья, - сказал Хорт, осторожно выглядывая из-за пушистой зеленой елки. Пост казался вымершим, лишь дым серой струйкой шел из трубы. - Пройти этот участок нужно, как можно быстрее.
        - До какого места? - спросил Ратан.
        - Вон до того поваленного дерева.
        Побежали все вместе. Недосыпание сказалось сразу. Родомист чувствовал себя так, словно тащил на спине скалу. В груди хрипело, ноги едва не подламывались.
        Пришел Родомист в себя лишь от голоса Ратана:
        - Все, дальше шагом!
        Воевода
        
        Он добежал первым. Обернулся, отслеживая спутников. Леслав здесь, маг - тоже. Выглядит очень плохо. Синюшные мешки под глазами, хриплое дыхание, блуждающий взгляд - все признаки крайнего утомления. Но попробуй выглядеть хорошо, не спав столько. Еще и возраст. Сколько лет магу, Ратан не знал, но подозревал, что не меньше полусотни.
        Оторвало воеводу от размышлений восклицание Леслава:
        - Смотрите, что с ним!?
        Хорт, который на бегу отстал, корчился раздавленным червяком на самой середине прогалины. Выглядело это так, словно его душит кто-то невидимый. Обреченно просипел за спиной маг:
        - Приступ.
        Ратан мгновенно оценил ситуацию. Промедление грозило неприятностями. Скинув мешок, бывший воевода метнулся к охотнику.
        Вблизи Хорт выглядел еще хуже. Багровое лицо, выпученные глаза. Руки судорожно дергаются, бессильно скребут по снегу.
        Воин подхватил, поднял тяжелое, словно колода, тело. И тут со стороны поста донесся странный звук. Ратан на секунду остановился, прислушался. Так и есть, голоса!
        Он побежал, чувствуя, как проваливается едва не по колено, слыша, как трещат под удвоенной тяжестью снегоступы.
        Голоса стали отчетливей, их обладатели приближались. С яростным выдохом Ратан подтащил Хорта к кустам. Маг подхватил охотника под руки, тот ошалело закрутил головой. Леслав оказался рядом с Ратаном, забрал у него мешок Хорта.
        Торопясь, Ратан перевалил валежину. Вжался в снег, рядом мешком рухнул на снег Хорт, Родомист и Леслав затихли по сторонам.
        Сквозь ветви было видно, как две высокие фигуры появились на прогалине. Остроухие закутанные, точно старые бабки. Правду говорят, что жители Эрина плохо переносят холод. Но как не страдают они от мороза, все при мечах. Луков, правда, нет. Ратан прислушался. Шелестящий язык Эрина выучить очень сложно, но забыть - просто невозможно.
        - Как-то тут снег странно примят. Ты не находишь, Оревад? - спросил тот из Остроухих, что повыше, с толстенным коричневым шарфом на шее.
        - Не знаю, Фергус, - зевнул другой. - Может, звери бесились?
        - Какие звери! - замахал руками Оревад. - Тут словно прошел кто. И след свежий совсем. Может, посмотрим?
        - Успокойся, - Остроухий зевнул еще раз. - Какая муха тебя укусила? Кто тут полезет? Чего людям у нас делать? Пойдем быстрее, а то там без нас все пиво выпьют.
        - Не нравится мне все это, - пробормотал Фергус. Он посмотрел в сторону кустов, и Ратану показалось, что Остроухий заметил людей, так остр был взгляд. Но любовь к пиву и компании пересилила служебное рвение. Оревад пошел дальше, и Фергус, еще раз осмотревшись, двинулся за ним.
        Ученик
        
        Когда Остроухие вышли на след, Леслав взмок, колени у него задрожали. Так и хотелось крикнуть Ратану: «Чего ты ждешь! Давай их убьем, их же только двое!» И лишь осознание того, что действовать импульсивно недостойно мужчины и вдвойне недостойно мага, помогло сдержаться.
        Опасность миновала, путники двинулись прочь от границы, по землям государства Эрин. Хорта вели под руки учитель и Ратан, юноше досталось нести два мешка.
        Лес по эту сторону рубежа оказался совсем другим. Менее густой, он выглядел как-то культурней, упорядоченней, чувствовалось в нем отсутствие привычной в лесах востока дикой необузданной силы. Пахло здесь совсем иначе, чем дома. Появились деревья, которые в землях людей совсем не встречаются - буки и дубы.
        Когда остановились на отдых, Леслав пристал к учителю с расспросами:
        - Отчего здесь все по-другому? Лес какой-то странный?
        - Эрином правит государь, над головой которого сияет Дар. А его мощь преобразует даже природу.
        На привале пришел в себя Хорт. Дальше смог идти сам, как прежде, выбирая дорогу. И почти сразу путники резко повернули на юг.
        Погода ближе к вечеру поменялась. Подул ветер, мороз ослабел. На блеклое солнце наползли свинцовые тучи. А когда стемнело, до земли долетели первые снежинки.
        Место для ночлега на этот раз начали выбирать сразу после захода солнца. Хорт сказал:
        - Завтра будем дневать. Приступ отнял у меня все силы.
        - Да и мне надо выспаться, - зевнул Родомист. От зевка с дерева с испуганным карканьем сорвалась ворона. - Магическая сеть осталась по ту сторону границы, и я вне опасности.
        - Что же, дневка так дневка, - кивнул Ратан. - А ты как думаешь, Леслав?
        Юноша смутился:
        - А что я? Я - как все.
        - Никогда не будь как все, даже если ты со всеми согласен, - сурово сказал маг. - Свое мнение - редкая вещь, и его нужно всегда иметь.
        Подходящее место для лагеря долго не попадалось. То деревья стоят слишком широко, то от ветра не закрывают. Хорт ворчал и ругался по поводу «мерзких Остроухих, что даже лес испоганили». Но мытарствам пришел конец, когда Леслав заприметил прогалину под огромным дубом, с двух сторон прикрытую кустами орешника.
        Старик
        
        Проснулся Родомист от цоканья белки. Зверек сидел, свесившись с толстой ветки, и с любопытством смотрел на диковину - человека. Стоило магу пошевелиться, как рыжая молния метнулась в сплетение ветвей и пропала.
        Вставать ужасно не хотелось, но маг чувствовал, что если еще немного полежит, то обеспечит себе головную боль до самого вечера. Как бы ты не устал, спать больше, чем положено природой, без вреда для себя не получится.
        Снег шел всю ночь. Все вокруг - ветви, старые сугробы, кусты - покрылось белым свежевытканным полотном.
        Спутники уже сидели у костра. На огне призывно булькал котелок, источая дразнящий аромат варящейся каши. Даже Леслав, известный соня, встал в это утро раньше учителя. Вон сидит, ложку держит, словно меч перед боем, глаза голодные, как у бродячего кота.
        - А, вот и маг проснулся, - протянул Хорт, паскудно ухмыляясь. - А то уже думал, и к вечеру тебя не добудимся.
        Ратан и Леслав вредно захихикали.
        - Все бы вам ржать, - улыбнулся маг. Все же он чувствовал себя хорошо, впервые поспав за пять дней. - Ас завтраком чего так долго возитесь?
        - Ничего себе долго! - возмутился Леслав, ткнув ложкой в котел. - Сейчас уже будет готово.
        - Да-да, - подтвердил Хорт. - И если кто-то не поторопится, то может запросто остаться без еды.
        Дым от умело разложенного костерка лениво уползал вверх, растворяясь между густыми ветвями. Хорт постарался: такой костер не заметить и с воздуха. Да и снегопад, как никогда, кстати. Теперь уж Остроухие с поста точно не разберут, кто оставил следы.
        Маг с облегчением дышал, сидя у огня, впервые за всю дорогу ощущая покой. Как хорошо не чувствовать вокруг незримую сеть, не находиться в постоянном напряжении, ловя перемещение огромного количества чутких нитей.
        - Ну что, будем дневать? - спросил Родомист после завтрака.
        - Мы вчера очень мало прошли, - слегка смущенно ответил Хорт. - И по моей вине. Так что, я думаю, надо наверстывать. Хоть через Западный тракт перейдем до вечера.
        - Идти, - кивнул Ратан и отправился чистить котелок.
        - Мне все равно, - немного нервно сказал Леслав. - Учитель, вы возглавляете поход, вам и решать.
        - Да, я глава, - маг ответил так, словно главенство - сущее наказание для него. - Пойдем после обеда. К вечеру на тракте меньше движения, больше шансов проскочить.
        Охотник
        
        Приближение тракта ощутили задолго до того, как он стал виден. Сначала издалека донеслось заливистое ржание. С этого момента Хорт удвоил осторожность. Шел сажен на десять впереди, напряженный, как взведенный капкан.
        Лес при подходе к тракту изрядно оплешивел. «Куда Остроухим столько дерева?» - думал Хорт, оглядывая вырубки. Летом здесь наверняка густо топорщились кусты - малина, ежевика. Сейчас же все лежит под снегом, и лес стоит голый, прореженный.
        Оставив спутников в густом ельнике, Хорт в одиночку отправился на разведку.
        Кое-где приходилось опускаться на четвереньки. Сняв снегоступы и проваливаясь по локоть в белую кашу, Хорт упорно перемещался вперед. Раньше доводилось бывать на тракте, правда, на человеческой его части. Тракт связывает Порубежные горы на востоке с морем на западе, идет из земель Полурослых через два людских княжества, и продолжается в Эрине, нанизывая на себя, словно нитка жемчужину, Эмайн Маху, столицу Остроухих.
        К тракту вышел неожиданно. Деревья чуть разошлись, и открылась дорога, прямая, точно стрела. Хоть невидимое за тучами солнце и клонится к закату, тракт не пуст. Тянется по нему обоз - десяток телег. Возчики, судя по стати, Полурослые, самые неутомимые купцы на свете. Хитрый народ, случая напакостить человеку, или там Длиннорукому не упустят, но в то же время торгуют честно, а за деньги служат верно, ни разу войско Полурослых не переметнулось к более щедрой или более сильной стороне.
        Несколько всадников, вынырнув из-за поворота, помчались вслед за обозом. Телеги остановились. Один из всадников, что вершков на десять, не меньше, выше любого из возчиков, что-то долго им втолковывал, не слезая с лошади. Те отвечали, спокойно и неторопливо.
        Закончив разговор, Остроухие нахлестнули лошадей и умчались туда, откуда приехали.
        Когда Хорт вернулся к спутникам, то едва не начал ругаться в полный голос. Его приближения никто не заметил! Спутники сидели в кружке и выясняли, как раскрылось позже, преимущество длинного меча над топором в условиях пешего боя. Горячился в основном Леслав, Ратан хмыкал и бросал реплики, маг тоже не отмалчивался.
        Хорт постоял некоторое время, затем оглушительно каркнул. Болтуны всполошились, повскакивали на ноги.
        - Так-так, - сказал Хорт мрачно. - Треплемся, значит? - охотник смотрел сурово, и спутники под этим взглядом смешались. - Как же так? Вас же кто угодно мог обнаружить!
        - Ну, такой интересный разговор получился, - горячо начал Леслав. - И мы увлеклись...
        - Увлеклись? - не дал договорить Хорт. - Увлекаться можно дома, на теплой печи. Подойди к вам вместо меня Остроухий, разговор ваш увлекательный пришлось бы продолжить в темнице или на кольях!
        - Ты прав, Хорт, я проворонил, - опустил голову Ратан. - Но все хорошо, что хорошо заканчивается.
        - Что ругаться, Хорт, все уже позади, - вступил маг, примирительно поднимая руки. - Да и Остроухого я за тридцать саженей почувствую.
        - Не доверяю я магии твоей, - упрямо помотал Хорт головой. - Не сработает, и что тогда?
        - Что не доверяешь - правильно. Но чего спорить! Мы идем или нет?
        - Идем, - ответил Хорт. - Собирайтесь.
        По разведанному пути шли быстро. Хорт заранее определил место, где пересечь тракт будет всего удобнее. Там, где лес, хоть и жиденький, с двух сторон подползает прямо к дороге шершавыми языками.
        - Перебегать будем по одному, - жестко сказал охотник, когда они вышли почти к самой дороге. - По моему сигналу.
        Когда все заняли места, Хорт спросил подозрительно:
        - Ну что говорит твоя магия, Родомист? Есть ли рядом на дороге кто живой?
        - Я не могу пользоваться магией, ты же знаешь, - мягко укорил маг. - - Я могу пользоваться чувством живого, а оно действует всего сажен на тридцать. На этом расстоянии - никого.
        Хорт молча развернулся и махнул Леславу. Тот, нелепо семеня, перепрыгнул через упавший ствол и помчался
        вперед.
        Когда небольшая фигурка с выпуклостью мешка на спине скрылась в лесу, Хорт мановением руки отправил вперед Ратана. Тот бежал быстро, ловко. Мечи, что в походе носил за спиной, торчали причудливыми рогами.
        Едва Ратана спрятали деревья, как слух Хорта был потревожен. С запада нарастал, приближался глухой топот множества копыт. Охотник махнул рукой на другую сторону дороги, спрячьтесь, мол, и сам опустился на корточки. Рядом
        присел маг.
        В руках первого конного, что вылетел из-за поворота, горделиво высился флаг. Голубого цвета полотнище с большим коричневым желудем посредине красиво реяло на ветру, и вилась под напором воздуха длинная бахрома. За флагоносцем следовал богато одетый Остроухий. Из-под толстого плаща виднелись доспехи. На поясе - меч, выражение лица гордое, надменное. За ним оруженосец, в руках которого щит с тем же желудем, что и на флаге, а также копье. Вслед оруженосцу полилась конница. Оружие блестит, лица свирепы, полны сознания собственной силы, не по-людски серебристые и золотистые локоны мягко вьются на ветру.
        Когда последний ряд воинов исчез за поворотом, а топот начал стихать, охотник спросил:
        - Слышь, маг, чего это за желудь на знамени?
        - Символ силы и стойкости. Такое знамя может носить только высший военачальник. Судя по тому, что знамя с бахромой, перед нами проехал тысячник альвийской конницы вместе с ближней дружиной, - Родомист покрутил головой. - Скоро война.
        Хорт только хмыкнул: война - это да, а у нас свои дела. Подождали еще немного, и вдвоем побежали через тракт.
        Почти сразу за дорогой начался настоящий, густой лес. Тут вырубали почему-то меньше. Оно и лучше, чем гуще лес, тем легче спрятаться.
        Дальше на юг лежат необжитые земли. Остроухие неохотно селятся вдоль границы. Слишком дики тут леса. «А самый плохой лес лучше самого хорошего города, - думал Хорт, в то время как ноги сами выбирали верную дорогу среди сугробов. - Как могут разумные существа без леса жить? Те же Красноглазые? Мне этого не понять!»
        Наследник
        
        Сколько Терик помнил, в коридорах родного замка всегда дуло. Вот и сейчас, за стенами - зима, и из всех углов ползет мерзлая сырость. Но рассудок привычно не фиксировался на подобных мелочах. Так было и будет всегда.
        Терик, наследник конунга Нордбурга, шагал на встречу с отцом. Следовал тысячу раз пройденным путем, поворачивал, поднимался по лестницам. Мысли витали далеко, у цели, до которой ему еще надлежит добраться.
        Очнулся он от раздумий, когда в глаза ударил багровый свет факелов. Тронный зал освещен скупо. Конунг Аралод, как и положено правителю - на троне. Суровое лицо, словно вырубленное из гранита, жесткие глаза. Отец Терика правит вот уже более тридцати лет, и правит железной рукой. Во многом благодаря ему народ йотунов выжил, не дал уничтожить себя Остроухим и Волосатым.
        Терик поклонился правителю, затем сделал поклон неприметному старику, который в темных одеждах почти утонул в тени сбоку от трона. И как не поклониться, ведь старик этот - сам Астульф, верховный маг государства, осиянный Даром.
        - Ты пришел, сын, - мощный голос Аралода прогудел под сводами, и, казалось, в такт ему, слыша голос настоящего властителя, кивают статуи прежних правителей в стенных нишах.
        - Я пришел, отец, - почтительно склонил голову Терик.
        - Как ни больно мне это осознавать, - Терик удивленно вскинул глаза. В голосе отца ему послышалась печаль. Неужто и гранит может давать трещины? - Но ты пришел, чтобы проститься. Возможно, навсегда, - теперь горечь проявилась явно, и Терик заскрипел зубами, сдерживая дрожь. Если уж отец опечален? - Ибо Ночь Судьбы беспощадна, маги выбрали тебя, и на юг поедешь ты.
        - Лучшего воина не найти во всем государстве. Кроме того, он сам наделен Даром от рождения, - бесплотный, тихий голос мог принадлежать призраку, но никак не живому человеку. - Ваш сын, конунг, имеет больше всех остальных йотунов шансов на то, чтобы добраться до Храма и выйти из него.
        - Я склоняюсь перед волей Судьбы, - желваки заходили по щекам Аралода. - Сегодня вечером ты отправляешься, Терик. Путь долог, и ждать более нельзя.
        - Да, отец, - Терик опустил глаза, чтобы предательская влага на них не так блестела в свете факелов.
        - Ты должен выиграть, - Аралод победил чувства, превратился из отца, что теряет сына, в правителя, который в первую очередь должен заботиться о собственном народе. - Войны с Волосатыми истощили нас. Хоть мы и приобрели земли, но потеряли при этом слишком много воинов.
        - Я понимаю, отец.
        - Твой драккар погружен на сани, лошади готовы. Сначала пойдешь по руслу Каменки до самых верховьев, затем волоком на Порубежную реку, и по ней - до самого Внутреннего моря.
        - Я вернусь, отец, - Терик поднял голову. В ледяном взгляде конунга он увидел нечто вроде одобрения.
        - Я верю тебе, сын. И помни, пока не выйдешь в море, двигайтесь только ночами. Драконы все еще служат Остроухим. Прощай.
        - Прощай, отец, - Терику очень хотелось подойти и обнять отца, за ледяной броней которого впервые за долгие годы он ощутил живое существо, которое способно чувствовать, а не только отдавать приказы; страдать, а не со сжатыми челюстями выслушивать доклады. Но подойти нельзя.
        Прежние правители, суровые предки, не одобрят. И молодой йотун, поклонившись напоследок, твердой поступью покинул зал.
        Государь
        
        Бран ненавидел Государственный Совет, но поделать ничего не мог. Ежемесячные собрания в Эмайн Махе, в день Тура, проводились в Эрине настолько давно, что никто не знал, когда появилась эта традиция. Даже государь, осиянный Даром, не имел шансов нарушить установившийся порядок.
        Но на этот раз Бран пришел на Совет не для всегдашнего скучного времяпрепровождения. Ситуация в сопредельных землях впервые за многие годы ускользнула из рук правителя Эмайн Махи. Длиннорукие перестали грызться с Волосатыми, которые, в свою очередь, прекратили враждовать между собой. На юге набирает силу орда Красноглазых, Аджад, ведомая молодым осиянным Даром ханом. И, как всегда, торчат, словно кость в горле, Зеленые острова с их непредсказуемыми обитателями.
        Начался Совет традиционно:
        - Маги и нобили могучего Эрина, что у вас есть сказать мне? - фраза идиотская, но предусмотренная ритуалом.
        - У меня есть слово к государю, - встал верховный маг, Финтан.
        - Говори, - кивнул Бран.
        - Мага Родомиста в пределах Северинского княжества нет.
        - Как нет? - Бран нахмурился, вельможи тревожно зашептались.
        - Обыскано почти все княжество. Хоть и неохотно, но князь Владигер оказывает содействие. Поисками руководил достойный Кондл, глава лазутчиков. Но никого не нашли. Кроме того, магическая сеть раскинута над княжеством уже пять дней. Ни один маг не сможет так долго от нее скрываться.
        - Кондл? Все ли верно сказал маг?
        - Истинно так, государь. Остались осмотреть только самые маленькие селения.
        - Ищите, - в голосе Брана слышался гнев. Чуя его, занервничали вельможи, маги, ощутили тревогу почти все в пределах замка. Дар Правителя оказал обычное действие. - Куда он мог сбежать?
        - В Завальское княжество, больше некуда, - твердо ответил верховный маг.
        - Тогда перекиньте вашу сеть туда! - Бран, резко развернувшись, покинул комнату много ранее, чем рассчитывал.
        Глава 5
        Фаворит
        
        Солнечные лучи, пойманные оконными стеклами, желтым квадратом лежат на полу. Пахнет старым дубом и еще пылью. В комнате тихо, лишь шуршат церемониальные одежды входящих, широкие серые мантии с капюшонами. Когда, от кого была перенята такая одежда, никто не знает, но традиция есть традиция. Обычаи и привычки предков свято блюдут в Новгородском княжестве.
        Межамир любил этот небольшой зал на вершине башни, которая горделиво возвышается над Новгородом, на самом крутом берегу Светлой реки. Вот и сейчас верховный маг княжества позволил себе на некоторое время расслабиться. Нечасто выпадает возможность посидеть просто так, закрыв глаза. Но как только войдет последний из магов княжества, как только стукнет дверь, нужно будет открыть глаза и говорить.
        Дверь стукнула. Межамир с легким вздохом поднял веки, осмотрел собравшихся. Восемь человек, над головами четверых переливается всеми оттенками синевы, от блекло-голубого до иссиня-черного, Дар. Пятый такой знак украшает голову самого Межамира. В сердце верховного мага вспыхнула гордость. За сорок лет удалось увеличить число магов в княжестве почти вдвое, и хотя не он начал это дело, все же причастен к нему. Кроме того, стараниями Межамира территория княжества выросла почти в полтора раза. Союз с Остроухими оправдался полностью, что бы там не орали слабоумные поклонники старины, глядя в сторону Северина и Завалья.
        Да, союз себя оправдал, и пришло время с ним покончить. Обосновать такое решение и придется сейчас Межамиру. Задача не из легких.
        - Доброго утра вам, почтенные, - сказал он.
        - Доброго утра и тебе, верховный, - прозвучал в ответ нестройный хор.
        - Я собрал вас, дабы поговорить о важном, - начал Межамир подготовленную речь, как всегда, цветисто и красочно, но его неожиданно прервали.
        - Да простит меня верховный, - сказал Бросвят, самый молодой из девяти. - Но все ясно. Пора показать Остроухим, кто на самом деле хозяин.
        - Опередил ты меня, - усмехнулся Межамир. - Время союза с Эмайн Махой закончилось.
        - А что думает по этому поводу князь? - поинтересовался более чем столетний Снегирь, и кресло под ним тревожно скрипнуло.
        - Разве князь правит в Новгороде? - вопросом на вопрос, в духе Полурослых, ответил Межамир.
        - Да, это так, - вздохнул Снегирь. - Мы правим. Но почему почтенный Межамир пришел к такому решению?
        - Все очень просто. Северинское княжество - ни Эрину, ни нам, не соперник. Завальское - медвежий угол, для альвов вообще недостижимо. А до нас у него просто руки не дошли. Кем займется Бран, едва сойдет снег? Нами и только нами.
        - А почему не Длиннорукими? - спросил Весемир, один из носителей Дара, - И почему именно сейчас?
        - Длиннорукие ослаблены длительной войной с Северином и Завальем. Мы - главная кость в горле у Брана, основное препятствие на пути Эрина к господству на севере.
        Мир между нами нежизнеспособен. А почему именно сейчас? Потому что в данный момент, накануне нового Цикла, Эрин наиболее силен.
        - Ты говоришь складно, Межамир, но может ты забыл, сколько выгод мы получили от союза с Остроухими? - это Сечень, пожилой, но еще крепкий и сильный.
        - Я помню. Но посмотри на север и на восток. Там убивают людских магов и магов Длинноруких. Уничтожают тех, кто знает о Ночи Судьбы.
        - Ты серьезно? - удивился Снегирь.
        - Да, в Северинском и Завальском княжествах не осталось ни одного мага, который был бы достаточно силен. Недавно мне доложили об исчезновении последнего, Родомиста Башенного Ворона. Нас в Новгороде спасает только единство.
        - Ночь Судьбы. Значит все дело в ней? - огладил бороду Сечень.
        - Да. Все наши действия потеряют смысл, если Остроухие выиграют вновь. Так что нам надлежит решить не только о воинских приготовлениях, но и относительно того, кто отправится на юг.
        - Что предложит верховный? - улыбнулся Бросвят.
        - Надо выводить войска к западной границе. Затем ударить, до распутицы. А потом, когда все растает, они не смогут ответить. И здесь все решит Ночь Судьбы. Все будет зависеть от нее, от каприза Творца.
        - Про воинские приготовления ты нас убедил, - Сечень обвел собрание тяжелым взглядом. Маги закивали. - Но кто пойдет за Драконьи горы от нашего княжества?
        - Последние два раза мы посылали воинов, - Межамир замолчал, нагнетая тишину и напряжение. - На этот раз я предлагаю отправить мага.
        - Кого? Мы все нужны здесь! Если хоть один из нас выйдет из цепи, магическая защита княжества рухнет! - Хвощ даже подпрыгнул на стуле.
        - Это правда, - Межамир улыбнулся. - Но один маг не включен в цепь, и этот маг - я.
        - Ты? - в один голос возопили все.
        - Верховный, ты сошел с ума! - перекрыл начавшийся гвалт рев Сеченя. - Кто же останется вместо тебя?
        - Ты и останешься. Князь стар, а княжич целиком под нашим влиянием. Тебе достаточно будет время от времени надавить на него, и он подскажет отцу верные решения. - Маги притихли, на лицах отразилась работа мысли. - Не станете же вы возражать, что именно у меня больше всех шансов выжить после Ночи Судьбы?
        - Глупо спорить, - пробурчал Снегирь. Остальные выразительно промолчали.
        - Ты нас убедил, Межамир, - вздохнул, наконец, Сечень. - Ты едешь. Вернемся к вопросам войны.
        - Не в хороший день собрал ты нас, Межамир, - мрачно сказал Хвощ. - Сказано в «Книге Дней»: «Не принимай важных решений в день Бобра».
        - Да, я знаю об этом, - Межамир нервно облизал губы. - Но сильный идет против Судьбы, а не следует лениво ее изгибам.
        Охотник
        
        Вышли рано, да и шли ходко. Но неприятное предчувствие поселилось в душе Хорта с самого утра. Еще на ночевке он не находил себе места, странная тоска грызла сердце.
        Когда вышли, охотник немного успокоился. Опасности не видать, не слыхать. Остроухие приграничные леса не жалуют. Только с воздуха можно обнаружить путников, но не будут драконы рыскать над владениями государя Брана.
        Дурные предчувствия, тем не менее, не проходили. И точно, после полудня с севера донесся далекий волчий вой. Хорт вздрогнул. Вой стаи, идущей по следу, не может вызвать радости. Волк, конечно, зверь осторожный, на человека почти никогда не нападает, но сейчас зима, самое голодное время, и стая, особенно крупная, может затеять охоту на четырех путников.
        Следующее завывание донеслось гораздо ближе. Хорт начал спешить. Родомист первым обратил внимание на спешку:
        - Куда бежим? - спросил он, проницательно смотря на
        охотника.
        - Похоже, нас преследуют, - коротко ответил тот. - Волки.
        - Стоит ли бежать? Все равно не уйдем? - резонно заметил Ратан.
        - Нет, но нужно найти хорошее место для обороны, - сказал Хорт, оглядываясь. - Так что вперед. Звери пока далеко.
        Пошли быстрее, снегоступы заскрипели. Они совсем не приспособлены для бега. И с каждой сотней саженей все яснее чувствовалась накатывающаяся с севера угроза.
        Воевода
        
        Ратану никогда не приходилось сражаться с животными, только с себе подобными, если можно так назвать Остроухих и Длинноруких. Давешний медведь - не в счет. Но это не имеет никакого значения, он воин, и должен биться с кем угодно, с врагом, с обстоятельствами, с собой....
        Ратан, стараясь сберечь дыхание, шагал рядом с Хортом. Время от времени они перебрасывались репликами:
        - Вот тут?
        - Нет, больно велика поляна.
        И вновь - скрип под ногами, запах леса, и доносимый ветром, набирающий силу, вой за спиной.
        Время шло. Хорт после очередного воя заявил, что стая не более чем в полуверсте. Леслав нервно сглотнул.
        - - Нет выбора, будем отбиваться здесь, - странно улыбнулся Ратан, показывая на небольшую группу елочек, что стояли очень плотно. Посреди зеленого островка оставалась небольшая площадка, пробраться к которой можно было только через два нешироких прохода. - Разводи костер, Родомист.
        Проскочили меж елок, побросали снаряжение. Мечи Ра-тана с легким шорохом покинули ножны. Костер рыжими языками принялся вылизывать воздух, пожирая скудный запас дров, который удалось быстро собрать. Долго не прогорит, но один из проходов удалось на время перекрыть. Около другого встал Ратан. Короткий меч он отдал магу:
        - Справишься? - спросил.
        - Попробую, - ответил маг, и клинок в его руке зашипел, полосуя воздух. - Что-то умел когда-то.
        Ратан молча поднял большой палец.
        Посреди полянки Хорт натягивал тетиву на лук, раскладывал на мешке стрелы.
        Леславу достался топор. В тот самый миг, когда Ратан отправил юношу прикрывать Хорта, из-за кустов вылетели серые тени. Их оказалось много, около двух десятков. Хорт присвистнул от удивления, глаза его округлились. Леслав побледнел, а Ратан крепче сжал рукоять меча.
        Звери легко скользили по снегу, сверкали темными глазами. Чувствовалась в их поведении некая странная решимость, словно они понимали, на что идут, и не собирались отступать.
        Вел стаю огромный лобастый волчище с черной полосой вдоль хребта. Завидев людей, он отрывисто рявкнул. Волки остановились, оскалили клыки, в глазах загорелись алые огонечки. Еще один рык, и звери, словно вышколенные воины, окружили елочки, отрезая дорогу к бегству. Но напасть на двуногих не так-то просто, везде встает стена плотной хвои. Там где ее нет, горит костер. В другом проходе - человек со сверкающей, опасной сталью.
        Тоскливый вой вожака прокатился под зелеными сводами, оповещая всех жителей лесного царства о том, что настало время охоты. За вожаком завыли остальные. И тут же трое волков кинулись на Ратана. Вожак рухнул на бегу со стрелой в глазнице. Два раза сверкнул тяжелый клинок, и два серых тела упали под ноги Ратана, конвульсивно дергаясь и орошая снег теплой кровью.
        Гибель вожака не остановила стаю. В наступающей полутьме казалось, что в глазах зверей пылают багровые факелы. Вновь прогремел волчий клич, яростный, в нем звучало бешенство берсеркеров, если есть, конечно, берсеркеры среди волков. Завывая, лесные бестии кинулись на людей. Часть - на Ратана, часть, забыв страх перед пламенем, на костер, остальные же, злобно рыча, принялись искать путь сквозь сплетение ветвей.
        Ратан не думал о том, как бить, куда, тренированное тело все делало само. Но приходилось туго, волки навалились скопом. Меч сверкал как молния, не пропуская серых воинов за спину. Там щелкала тетива, и кричал что-то Леслав. Но даже искусства Ратана не хватило, чтобы сдержать атаку. Он отступал шаг за шагом, а левый рукав уже окрасился алым.
        Под ногой что-то поехало. Ратан потерял равновесие, покачнулся. Двое из нападавших тут же прыгнули, целясь в горло. Один покатился по снегу, распростившись с половиной морды, клыки второго щелкнули рядом с глазами. Звериный смрад ударил в лицо. Ратан успел перехватить волка за шею, но устоять не смог, упал. Передние лапы волка с треском прошлись по груди, зверь рычал и крутился, пытаясь вырваться. Ратан почувствовал, что слабеет, с трудом отшвырнул тяжелое тело в сторону. Волк перевернулся, вскочил, готовый к нападению. Стрела с глухим чавканьем вошла ему в горло.
        Ратан нашарил меч, вскочил, поворачиваясь к спутникам. Но помощь уже не требовалась. Хоть волкам и удалось прорваться сквозь ели, встретили их неласково. Несколько зверей, в которых Хорт попал не очень точно, были еще живы, но опасности уже не представляли. Один, разделанный ударом топора, пытался уползти от смерти, жалобно скуля. Но Хорт деловито догнал, перерезал горло. Двинулся к следующему. С ножа охотника капала кровь. Маг стоял, поддерживая Леслава, которого неудержимо рвало. Топор юноши, как и меч мага, лежали рядом на снегу, и лезвия их были окровавлены.
        - Ничего, ничего, - приговаривал маг, не давая ученику упасть. - Убивать - нелегкое дело.
        Когда Ратан подошел, Леслав поднял голову. Взгляд его был полон боли и ужаса, и бывалый воин вздрогнул. Но он хорошо помнил свой первый бой и знал, что надо делать.
        От пощечины голова Леслава дернулась, он болезненно скривился, но тьма ушла из зрачков, лицо приобрело нормальное выражение.
        - Зачем они так? - невнятно спросил ученик мага, утирая рот.
        - Не знаю, - пожал плечами Ратан. - Очень странно вели себя эти волки.
        - Никогда я такого не видел, - покачал головой подошедший Хорт, вкладывая в чехол тщательно вытертый нож.
        - Может дело в Даре? - слова давались Родомисту с трудом. - В Даре государя Брана? Эти леса находятся под его властью, и власть эта враждебна людям. И эту враждебность воспринимает все, что есть в пределах Эрина, в том числе и волки. И обычная охота превратилась в бой на уничтожение.
        - Так что, все местные хищники будут на нас охотиться? - поинтересовался Хорт угрюмо.
        - Не знаю, - пожал плечами маг. - Но чем дальше мы уйдем на юг, тем лучше. Там Остроухие с людьми давно не воевали.
        - Но сегодня мы далеко не уйдем, - Хорт с сомнением огляделся. В лесу стемнело, деревья начинали сливаться, терять зеленый цвет под влиянием серой лапы ночи. - Ищем место для ночлега.
        Государь
        
        - Входи, Кондл, и давай без титулов, - на этот раз Бран принимал главу лазутчиков в собственном кабинете, сидя за огромным столом из редкого черного дуба.
        - Как будет угодно государю, - далеко не робкий, Кондл в кабинете боялся даже дышать. Застыл изваянием у широкой двери, вцепившись в рукоять церемониального меча.
        - Садись же ты, - нотки раздражения проскользнули во властном баритоне, и Кондл выполнил приказ, мгновенно опустившись на самый краешек стула.
        Бран чувствовал себя отвратительно. Что-то тяготило его, какая-то маленькая, но зловредная песчинка мешала жить правителю Эрина, а значит - и всему государству. Песчинка в государственной махине, или песчинка в Даре, угроза вторжения или сомнения правителя? Этого Бран не мог понять, а неопределенность злила.
        - Ну что, есть новости? - спросил правитель Эмайн Махи, потирая ноющие виски.
        - Почти нет, государь, - Кондл замялся. - Кроме одной.
        - Что за новость? - вяло поинтересовался Бран, разминая шею.
        - Родомиста мы не нашли, но маги работают, не покладая рук. Проверяют всех знакомых Родомиста. Среди них есть некий Хорт из Болотных Выселок, охотник и следопыт. Соседи сказали, что Хорт с магом знаком, причем давно.
        - Так-так, и что? - Бран почувствовал, что скука отступает.
        - В последнее время мага там не видели, но Хорт живет на отшибе, так что это ни о чем не говорит. Мы обыскали дом. Там никто не был уже несколько дней. Есть признаки, что дом покинут надолго.
        - Ты предполагаешь, что Родомист добрался до Хорта, а далее они ушли вместе?
        - Есть такая возможность, - кивнул Кондл. - Если маг собрался в дальнюю дорогу, лучшего проводника и помощника ему не найти.
        - Наверное, - Бран покачал головой. - Родомист всегда выбирает лучших.
        - И еще, - нерешительно сказал Кондл. - Воевода Ратан, глава полка Волосатых, стоящего у северной границы, исчез.
        - Как так? - государь Эрина скептически хмыкнул.
        - Скрылся из расположения полка, оставив невразумительную записку, - пожал плечами молодой альв.
        - Это становится совсем интересно, - Бран вздохнул, откинулся в кресле. Что-то ускользнуло от его внимания, что-то очень важное, значительное, но что именно, Бран не мог понять.
        Было слышно, как во дворе замка лает и никак не может успокоиться собака...
        Воевода
        
        Рана на руке оказалась неопасной. Травы из запасов Родомиста, тугой бинт, и все, можно идти. Остальные путники счастливо избежали волчьих клыков, пострадали исключительно полушубки, штаны и валенки.
        Под утро, после побоища, Хорта, стоявшего на страже, скрутил приступ. Ратан проснулся от хрипа и кашля. Тут же вскочил Родомист. Развели огонь, разогрели воды. Аромат трав, напомнив о лете, поплыл над сугробами. Даже Леслав, о крепости сна которого путники уже сложили несколько шуток, задергал носом. Правда, не проснулся. Охотника отпоили, тот вроде пришел в себя.
        Но днем шагал хмурый, осунувшийся. Еле тащился. А без него отряд мигом сгинет в зелено-белом безлюдье. Но и с такой скоростью далеко не уйдешь. Родомист смотрел-смотрел на такое непотребство, затем не выдержал:
        - Так Хорт, ты долго не протянешь. Приступы будут учащаться.
        - И что делать? - сопя, словно дырявый кузнечный мех, спросил охотник.
        - Есть одно средство, которое нам скоро будет доступ-пи, маг невесело ухмыльнулся. - Вода из Сиреневого озера.
        - Что? Откуда вода? - взвился Хорт, но, засипев, замолчал.
        - Откуда? - захлопал ресницами Леслав.
        - Из самого сердца Темнолесья, - медленно проговорил маг.
        - Что? - лицо юноши исказилось. Ратан хмыкнул.
        - Ты не ослышался. Из Темнолесья. Нам все равно через него идти, ну так и сделаем крюк, - маг говорил спокойно, но в словах его чувствовалось напряжение.
        - Мы прошли бы краем, - справившись с удушьем, сказал Хорт. - Идти через середку - верная смерть.
        - А не идти - хуже, чем смерть, - отрезал Родомист. - Это невозможность дойти до цели, наблюдая при этом твои мучения.
        Охотник заскрипел зубами.
        - Мне, - спокойно сказал Ратаи. - Все равно, куда идти. Хоть по центру, хоть по краю. Но смотреть, как ты мучаешься, очень неприятно.
        - Может там не так страшно, - улыбнулся Леслав. - Прорвемся.
        - Вот он, выбор, - процедил сквозь зубы Хорт. - Или его отсутствие? Хорошо, пойдем через Темнолесье.
        Разговор остался позади, и Ратан привычно шел последним в маленькой колонне. Дело воина - сражаться, и не его вина, что выпал такой жребий. А с кем сражаться - это решают маги и правители.
        Ученик
        
        Утренний приступ Хорта Леслав проспал. И потом долго не мог понять, почему сегодня они идут так медленно. После разговора все стало ясно, но любопытство поселилось в сердце юноши. О загадочном Темнолесье болтали много, да только конкретно никто ничего не знал.
        Так и шел, пока любопытство не вырвалось наружу самым банальным вопросом:
        - Учитель, а что такое Темнолесье на самом деле? Маг ответил, не оборачиваясь:
        - Ты точно хочешь знать?
        - Хочу! - решительно кивнул Леслав. - Ведь мы туда идем.
        - Боюсь, что знание о том, что это такое, там мало поможет, - улыбнулся маг. - Но ладно, если хочешь, я расскажу, но вечером, на привале.
        Пришлось смириться и шагать до самого заката, да еще потом добрых верст пять. И лишь когда ноги окончательно отказались шевелить снегоступами, а плечи под тяжестью мешков стерлись почти до костей, путники остановились.
        Нетерпение копошилось в душе щекотливыми лапками. Но сначала пришлось собирать хворост для костра, затем наступило время ужина, а после него - чистки котлов. И как назло, выпало дежурить Леславу.
        И только когда котлы гордо заблестели, юноша облегченно вздохнул и подошел к магу, который сидел около костра, протянув к пламени ноги.
        - Учитель, так вы расскажете или нет?
        - Обещал - расскажу, - улыбнулся маг и хлопнул по бревнышку рядом. - Садись.
        Леслав сел, умостился поудобнее.
        - Темнолесье, как ясно из названия, - начал Родомист, и Леслав вздохнул, вспомнив множество дней в башне, проведенных под аккомпанемент таких вот, занудливых, рассказов, - это огромный кусок леса верст в четыреста окружностью. Ни люди, ни Остроухие обычно туда не ходят. А из тех, кто все же зашел, вернулись немногие.
        - А откуда оно взялось? - нетерпеливо спросил Леслав.
        - Давняя история, - поморщился маг. - Но и мы, и жители Эрина рассказываем ее одинаково. Более двух тысяч лет назад жили в этих местах могучие маги. Судя по всему, были они людьми. Случилась война, уже не упомнишь с кем. И маги эти решили одним ударом покончить с противником. Собрали огромное количество Силы, причем в одном месте. Но что-то случилось, что-то пошло не по плану. Сила вырвалась из-под контроля. А так как она была изначально нацелена на уничтожение, пропитана духом разрушения, то она и высвободилась беспорядочно, разрушительно, как при стихийном бедствии. Маги погибли, как и многие вокруг, мгновенно. Люди, что оказались немного далее от места катастрофы, под ударом Силы превратились в нечто очень странное. Их потомки до сих пор населяют Темнолесье, и не приведи Творец нам с ними столкнуться. Все созданное ранее разумными существами рядом с местом Катастрофы, разрушилось очень быстро. Чудовищно исказились растения и животные. Недоброй магией там до сих пор пропитано все.
        - Да, страхи какие, - но глаза юноши блестели, свидетельствуя скорее о неутоленном любопытстве, чем о страхе, - А что за озеро, о котором вы говорили?
        - В центре Темнолесья, там, где ранее жили виновники Катастрофы, после нее образовалось озеро. За странный цвет воды его прозвали Сиреневым. Несмотря на окраску, жидкость, что плещется в его берегах, обладает мощнейшими целительными свойствами. Она поможет даже Хорту.
        - Она его совсем вылечит?
        - Боюсь, что нет, - нахмурился Родомист. - Но на время болезнь отступит, и Хорт сможет спокойно проводить нас до самого края лесов.
        - Учитель, а откуда известно, что вода Сиреневого озера - целебная? - не отставал Леслав.
        - Не знаю, кто открыл это ее свойство. Но мой учитель ходил туда. Он дошел до озера и вернулся. Этим он добавил себе почти семь лет жизни. Да и то, погиб не от хвори, а на поле брани.
        - Он принес оттуда воду?
        - Нет. Вода эта теряет целебные свойства очень быстро. Буквально в течение двух-трех дней.
        - Вот как, - Леслав почесал зудевшую щеку. - Учитель, а...
        - Все, хватит, - маг зевнул. - Любопытный ты наш. Надо спать, а то завтра ноги не потащишь.
        Леслав вздохнул, но ослушаться не посмел. Бодрствовать остался один Ратан, выпала его очередь сторожить.
        Охотник
        
        По мере продвижения на юго-запад лес становился все более странным. Вот рядом с дубом торчит елка, чего в нормальной пуще никогда не увидишь. А вон меж берез затесалось вообще непонятно чего, помесь осины с ивой: перекрученный ствол, корявые ветви.
        Хорт нервничал, но пока вел отряд. Когда войдут в Темнолесье, его навыки следопыта окажутся бесполезны. Разве может охотник ориентироваться там, где все вывернуто шиворот-навыворот? Там место для мага.
        Овраг трехсаженной глубины выскочил, в прямом смысле слова, из-под земли. Случилось это так неожиданно, что Хорт нелепо замахал руками, оказавшись на самом краю. Спас охотника от не смертельного, но, наверняка, малоприятного падения Ратан. Подскочив, он резким рывком отдернул охотника от провала.
        - Спасибо, - прошептал Хорт, лязгая зубами.
        - Не за что, - ответил Ратан. - Но такого оврага я никогда не видел.
        И точно. Овраг почти с отвесными стенками, узкий настолько, что даже с пяти шагов его трудно заметить, пересекал путь подобно следу от удара исполинским мечом. Ширина - не более полутора сажен.
        На той стороне оврага начиналось Темнолесье. Любому, кто видел окраину зачарованного анклава, тут же становилось ясно, почему его назвали именно так. Стволы деревьев отливали чернотой. Из черных колонн торчали самые заурядные ветки с обыкновенными иголками.
        - Ну что, Родомист, теперь тебе вести, - скривившись, вымолвил Хорт, а Ратан кивнул.
        - Я поведу, - серьезно сказал маг. - Но запомните, в Темнолесье все обычно оказывается не тем, чем выглядит. Обыкновенная бабочка может оказаться беспощадным вампиром. Правда, сейчас зима, какие уж тут бабочки. А вот огромное зубастое страшилище на самом деле - мирное травоядное. Идти будем тесной группой, ни в коем случае не расходясь. Что бы вы ни услышали, что бы ни увидели, не откликайтесь, не бегите на звук. Ночевать будем так - двое спят, остальные - на страже. Ночных чудес в Темнолесье больше, чем дневных, и они более опасны. В паре сторожей обязательно должен быть либо я, либо Ратан. Дар помогает против мороков.
        - Сколько мы там пробудем? - спокойно спросил Ратан, передавая короткий меч Леславу.
        - Не менее четырех дней, - маг усмехнулся, глядя, как неловко юноша принял оружие.
        - Ты сможешь колдовать внутри? - поинтересовался Хорт.
        - Смогу. Магические влияния из Темнолесья не обнаружить самому искусному магу. Течение Силы там перекорежено причудливым образом. Но именно поэтому я не могу точно предвидеть результаты своей магии. Привычные заклинания часто работают там неправильно. Вместо наколдованного костра может возникнуть лужа, или пламя разгорится до небес, спалив заклинателя. Поэтому к магии придется прибегать, только если станет совсем плохо.
        - Вот так всегда, - проворчал Хорт, доставая топор. - Помощи от этих магов - никакой, а уж гонору-то, гонору...
        Старик
        
        Через овраг перебрались быстро. Ратан, а за ним и Леслав его просто перепрыгнули. Протянули веревки. По ним переправился сначала Хорт, еще не оправившийся до конца от приступа, потом и Родомист. Ему прыгать уже не по возрасту.
        Черные деревья встретили людей неприветливым шепотом. Солнце сразу как будто померкло, и у мага на душе стало муторно и тоскливо. Не лучше чувствовали себя и спутники. Даже Ратан чуть изменился в лице и заскрипел зубами. Ну а уж Родомист испытал боль, вступая туда, где Сила не течет плавными потоками, как ей положено, а скручивается тугими водоворотами, постоянно изменяясь, перетекая из одной формы в другую.
        Ветра не было. Неумолчный шорох деревьев объяснить было нечем, что пугало еще больше. Родомист подумал, что трястись ветви заставляет ненависть ко всему, что не изуродовано искаженной Силой. От такой мысли по спине побежал холодок.
        Шли тесной группой, почти вплотную. Запахи витали сильные, резкие, словно кто-то разворошил муравьиную кучу величиной с дом. В один миг Леслав неожиданно споткнувшись, начал задыхаться. Железные пальцы Ратана вцепились юноше в воротник, и он удержался на ногах.
        - Что с тобой? - в голосе воина тревога.
        - Да показалось, что-то в горло полезло, - отхаркиваясь, ответил юноша. - Словно змея.
        - Темнолесье пытается добраться до тебя, мой мальчик, - сказал Родомист сурово. - Не дайся ему, ох, не дайся.
        Реальные неприятности начались после первой версты пути. Сзади, отрезая путь к отступлению, рухнули два дерева. Обрушились до невозможности беззвучно, в воздух поднялась странная черная пыль.
        - Вперед! - яростно скомандовал Родомист. - Если эта пыль попадет вам в горло, то сам Творец не спасет.
        Путники дружно бросились прочь от ядовитого облака, и едва не угодили в ловушку. Сеть упала сверху столь стремительно, что только Ратан сумел отреагировать. Мелькнул тяжелый меч, трепещущая живая сетка разделилась на две половинки, бессильно корежащиеся на земле. Из разрубленных нитей потекла фиолетовая жидкость. Лес огласило ледяное шипение.
        - Вперед! - вновь крикнул маг. Путешественники проскочили узкий проход меж двух стволов прежде, чем стволы выпучили каждый по паре огненных буркал. Кроме глаз, на стволах обнаружились немалых размеров вертикальные пасти, снабженные достаточным количеством острых на вид зубов.
        После веселой встречи лес, проверив путников на прочность, словно затаился. Далее шли спокойно, словно по самому обычному ельнику где-нибудь под Старгородом.
        Место для ночлега начали выбирать засветло. Пока маг сторожил вещи, Хорт и Леслав под прикрытием Ратана собирали хворост. С топливом оказалось плоховато, черные деревья сбрасывали только ветки, сами, похоже, не засыхали и не падали, разве только на головы чужаков.
        Набралась небольшая куча хвороста. Маг встал над ней, напрягся, закрыл глаза. Совсем рядом почуял небольшой вихрь Силы. Из него удалось немного зачерпнуть. Родомист добавил своей, из запаса, пропустил через руки. Сложил кисти в вычурный знак огня, произнес нужную формулу.
        Дрова вспыхнули мгновенно, тепло пошло вверх и в стороны, заставляя сугробы скукоживаться и умирать. Маг вздохнул с облегчением, заклинание сработало безупречно. Костер теперь будет пылать до утра, и дополнительные дрова не понадобятся. Поток Силы будет питать пламя тоненькой струей, не давая разгореться, но и не позволяя угаснуть.
        Ужинали с неохотой. Даже Леслав, в возрасте которого кто не ест, тот, считай не живет, лениво ковырялся в котелке. И это всего лишь первая ночь в чужеродном лесу, а впереди - еще три.
        Лагерь предусмотрительно расположили на открытом месте, дабы никто по кустам не подкрался. Навес делать не стали, драконы над Темнолесьем не летают, а снегопада не предвидится.
        Ратан с Леславом полезли в мешки, а маг с Хортом уселись по разные стороны от костра, спиной к пламени. Стемнело уже давно, но лишь теперь стали видны редкие, белесые, и какие-то болезненные звезды.
        
        Глава 6
        Охотник
        
        Странно, но Хорту совсем не хотелось спать. Он сидел, ощущая спиной тепло костра. Сон, напуганный ужасами Темнолесья, скрылся в неизвестном направлении. За спиной, по другую сторону костра шевелился и вздыхал маг.
        Лес вокруг молчал. Не скрипнет дерево, не каркнет ворона, не завоет вдали дурным голосом оголодавший волк. Отсутствие привычных звуков пугало даже больше, чем если бы из чащи доносился кровожадный рев и клацанье челюстями. Страх копился где-то в животе, оседая холодными каплями на внутренностях.
        Холод добрался до сердца. Хорт вздрогнул, и тут же за пределами круга, очерченного огнем, ему почудилось движение. Охотник судорожно вздохнул и вцепился в топор так, что почувствовал, как топорище сминается под сведенными судорогой пальцами. Тьма за пределами круга задвигалась, черный туман пополз из чащи. Мрак сгустился настолько, что деревья перестали быть видны. И в этот самый миг из тьмы донеслось яростное шипение. Так могла бы шипеть гадюка, будь она размером с бревно.
        Хорт вскочил, с криком вскинул топор, готовясь отразить нападение. Навстречу ему из мрака выступило чудище: медвежья голова на огромном паучьем теле, восемь лап, каждая в сажень длиной, глаза горят голодом и злобой. Из пасти монстра и исходил леденящий душу звук. Хорт перехватил топор поудобнее, готовясь рубить, как вдруг ему на плечо легла твердая рука:
        - Стой, - сказал Родомист. - Это же морок.
        - Как морок? - растерялся охотник. - Сейчас закусит нами, поймешь, что за морок.
        - Смотри, Ратан и Леслав спят, хотя от такого шипения давно проснулись бы, - несмотря на громкие звуки, что издавало страшилище, спящие даже не пошевелились.
        - Шипение слышит только бодрствующий, - продолжил маг, и слышит не ушами.
        - Как так? - Хорт почувствовал, что челюсть его неприлично отвисает, но удержать ее не смог.
        - А вот так. Смотри, он не подходит, - монстр плевался и шипел, разевая пасть, но огня явно опасался.
        - Морок, - с облегчением выдохнул охотник, опуская топор. - А кто же его навел?
        - Сейчас посмотрим, - маг нагнулся, выхватил из костра ветку.
        Вооруженный импровизированным факелом, Родомист зашагал прямо на чудище, и то, к удивлению Хорта, мгновенно исчезло, растаяло струйками мрака, как туман на солнышке. А на том месте, которое вырвал из тьмы факел, сидел небольшой зверек, похожий на кролика. Только у кроликов не бывает острых, ощутимо хищных зубов и чешуйчатого хвоста.
        Попав в свет, чудовищный кролик осклабился, блеснув клыками, и одним прыжком исчез за стволами.
        - Вот он-то морок и наводил, - маг поднял пылающую ветку повыше. - А выскочи ты за круг света от костра, преследуя призрак, тебя бы съели эти зверюшки.
        Низкие, плохо различимые темные тени поспешно уползали, спасаясь от света. Как они выглядят, Хорт не разглядел, но челюсти успел заметить, и челюсти эти его впечатлили.
        - Да, ничего себе, - скривив губы, сказал охотник. Вернулись к костру. Ветку Родомист поместил назад в пламя, словно без нее костер погибнет.
        Ученик
        
        Проснулся Леслав оттого, что его безжалостно трясли. И не просто трясли, а мотали из стороны в сторону. Откуда-то издалека при этом доносился голос учителя:
        - Да вставай же, Леслав, вставай!
        - Так темно еще, - зевнув, юноша попытался вновь лечь, но ему не дали.
        - Конечно, темно, соня, - сказал Ратан. - Просто сейчас наш срок сторожить.
        Пришлось подниматься.
        Вроде и не так холодно, но вылезать из теплого спальника на мороз - дело малоприятное. Зато проснулся почти мгновенно, даже ощутил некоторую бодрость. Хорт и учитель улеглись на освобожденные места, а новоиспеченные сторожа расположились у костра.
        Ночь тиха, за небольшим кругом, что очерчивает неровно дышащий костер, царствует тьма. Такое впечатление, что там мир заканчивается. Есть только островок, четверо путников, костер да рыхлый снег, а за пределами круга лишь великая Темнота, хаос без границ и пределов.
        Леслав зябко поежился. До чего только не додумаешься в Темном лесу. Словно в ответ на его мысли, из тьмы раздался крик, похожий на женский. Затем еще один, ближе, и юноша вскочил. Что-то затрещало, раздался визг, и на границу светового круга из леса выбежала девушка, почти девочка. В облегающем, слегка разорванном сарафанчике, простоволосая и испуганная, она замерла на миг, глядя прямо на Леслава. Беззвучно соткались из тьмы преследователи: четверо огромных, похожих на людей, тварей. Здоровенные лапищи протянулись к девушке, плотоядно сверкнули ухмылки из черных бород.
        Леслав, не помня себя, дернулся, готовясь бежать на выручку. В голове пронеслись яркие картинки: он мощными ударами меча повергает преследователей, спасенная девушка благодарно плачет на плече. Но. насладиться собственным героизмом юноше не дал Ратан, крепко ухватив его за пояс. Леслав дернулся, но быстро понял, что не сможет освободиться. Преследователи тем временем добрались до девушки, слышалось яростное рычание.
        - Ты что, Ратан!? - Леслав извивался, словно щука на крючке, но воин держал крепко. - Там же...
        - Что там? Очнись! Вспомни, что говорил маг, - Ратан встряхнул юношу. - Откуда в Темнолесье люди?
        Героический запал пропал так же неожиданно, как и появился.
        - Что это, наваждение? - спросил Леслав почти с отчаянием.
        - Не просто наваждение, а наверняка ловушка. Стой, и смотри.
        Ратан отпустил юношу, и легким, скользящим шагом двинулся туда, где происходило нечто невообразимое. Чернобородые выдирали куски плоти из живой еще девушки, и пожирали, смачно чавкая. Жертва стонала, кровь стекала по бородам и пальцам.
        Воин подошел к мороку, повел мечом, и лезвие легко прошло сквозь двоих чернобородых, которые, ничего не заметив, продолжили облизывать окровавленные пальцы. Шагая, Ратан заступил левой ногой во тьму, туда, куда не дотягивается свет костра.
        Черные щупальца вылетели из мрака со скоростью молнии. Они оплели ногу Ратана и потащили его во тьму. Воин не растерялся. Клинок замелькал багровой полосой. Несколько щупалец оказались отсечены сразу. Упав на снег, завозились черными уродливыми червями.
        Появившаяся вслед за щупальцами из темноты харя, составленная из пары больших, словно яблоки, глаз и утыканной зубами пасти, была встречена достойно. Леслав увидел, как брызнула кровь. Чудище завозилось и медленно уползло, спасая оставшиеся части тела.
        - Понял? - тяжело дыша, спросил Ратан. - - Здесь все не так, как выглядит. Да и в реальной жизни тоже. Если вздумаешь идти кому-либо на помощь - десять раз подумай, а стоит оно того? Не из выгоды, нет. На помощь стоит идти как раз тогда, когда ты от этого ничего не получишь - ни похвал, ни денег, ни славы, - воин обтер меч и убрал в ножны.
        - Если здесь нет людей, то откуда зверюга знает, как они выглядят? - спросил юноша недоуменно.
        - Похоже, она берет образы из твоей головы, - мрачно ответил воин. - И устоять против них ох как трудно.
        Далее Леслав сидел как на иголках, постоянно ожидая нападения. Но ничего не происходило, лишь под утро, когда на востоке уже начало светлеть, немного в стороне от лагеря завозился некто огромный. Напугал до колик и неожиданно стих.
        Старик
        
        Ночь прошла спокойно, просто на удивление. Да, немного поморочили головы, попытались съесть, но, не особенно стараясь, как-то равнодушно. Это настораживало, с одной стороны, но обнадеживало - с другой. Все же трое носителей Дара в одной упряжке - это штука серьезная. Каша в Темнолесье получилась не хуже, чем в нормальном лесу. Магический костер послушно прекратил существовать, опав багровыми язычками. Путники двинулись дальше. Не выспавшиеся, зато живые.
        Дорога шла под уклон. На самом дне огромной котловины, по пологим склонам которой спускались сейчас люди, и
        лежит Сиреневое озеро. По расчетам Родомиста, до него осталось не менее тридцати верст. Но расстояние это еще надо пройти.
        Первое нападение случилось с воздуха. Сотни крошечных верещащих существ, более всего похожих на воробьев, ринулись на путешественников с вершин деревьев. Вместо клювов у них оказались иголки, похожие на огромные пчелиные жала. Трудно сказать, от кого произошли эти пташки, кого искалечила злая магия? Но размышлять оказалось некогда, Родомист скомандовал: Лица прикройте. Летуны ядовиты, но зимнюю одежду не прокусят».
        Все быстро выполнили приказ, а маг нанес по нападавшим удар. Времени качать Силу из внешних источников, как всегда в бою, не оказалось, и он прибег к собственному резерву. Зачерпнул, выкрикнул Слово огня. Пальцы сплелись в замысловатую фигуру. Но в этот раз магия подвела. Раздался такой грохот, что у мага заложило уши. В земле, саженях в трех от людей, образовалась дыра вершков десяти в поперечнике, куда мощным, неведомо откуда взявшимся потоком воздуха и затянуло отчаянно верещащих ядовитых воробьев.
        «Нда, ловко ты их!» - сказал е восхищением Хорт, глядя на дыру, что медленно затягивалась, словно отверстие от пальца в сметане. Родомист лишь улыбнулся. Цель достигнута, а то, что немного не так, как хотелось, так какая теперь разница.
        По густому лесу, перемежаемому редкими полянами, шли гуськом: Ратан - первым, затем Хорт, Леслав и маг - замыкающим. День выдался не по-зимнему теплый, солнце жарило так, что полушубки пришлось расстегнуть. Или это только в Темном, лесу погода чудит так, что в месяце Оленя ходишь мокрым от пота?
        Когда от тепла совсем размякли, случилась вторая неприятность. Рухнули два дерева впереди. Знакомая черная пыль поднялась в воздух. Убежать не удалось. Почти сразу начали падать деревья с боков и позади путешественников. Черная туча надвинулась со всех сторон, закрыла невысокое светило.
        Маг выругался. Запасы Силы после Темнолесья придется восстанавливать долго, но кроме магии, сейчас не поможет ничего. Заклинание ветра, что и ранее давалось Родомисту легко, получилось и на этот раз. Тугие потоки воздуха ударили от него во все стороны, сметая смертоносную пыль, отшвыривая ее прочь. Воздух очистился, солнце засияло вновь.
        Воевода
        
        Такого поганого местечка за долгую, полную войн и разнообразных переделок, жизнь, Ратан еще не видывал. Ядовитая пыль, свирепые воробьи, животные, что умеют наводить морок! «Да, начудили маги, маму их через коромысло!» - думал воин, пробираясь сквозь чащу и зорко глядя по сторонам. Привычная тяжесть меча в руке почти не тяготила.
        Слева, краем глаза заметил что-то быстрое, мелкое. Руки отреагировали сами, раньше головы. Меч описал причудливую дугу и сшиб зверька размером с кошку, что, судя по всему, нацеливался в лицо идущему за воином Хорту.
        - Ух, гадость какая, - сказал охотник, глядя, как дергается, заливая снег дурно пахнущей жидкостью, зубастая тварь с зеленым гребнем вдоль спины и странными кожистыми крыльями, точнее - крылышками. Такие крылья не поднимут тело в воздух, но при прыжках помогают отменно. В этом, на свое несчастье, только что чуть не убедился Хорт.
        - Так, это уже серьезнее, - оторвал Ратана от размышлений голос Родомиста. Воин посмотрел туда, куда указывал маг, и нервно вздрогнул. Стоявшее под высоким деревом существо казалось очень похожим на Гологолового, представителя того из Семи Племен, что живет на дальнем юге. Такая же темная кожа, голый череп, но на этом сходство заканчивалось. Носа существо не имело вовсе, на его месте мерзко трепетала какая-то мокрая пленка. Вместо рта обнаружился безгубый и беззубый провал, а глаза походили на гляделки насекомого: огромные, фасетчатые.
        Прежде, чем кто-либо из людей успел дернуться, существо издало резкий крик и скрылось в чаще.
        - Оно разумно, - сказал маг, и обреченность в его голосе резанула слух. - И приведет сородичей. О них, о потомках людей, что некогда жили здесь, мне рассказывал учитель.
        - Это потомки людей? - раскрыл рот Леслав, а Ратан сказал твердо:
        - Отступать уже поздно. Раз уж пришли, пойдем дальше.
        Хорт, хрипло закашлявшись, кивнул.
        Пошли быстрее, благо лес немного поредел. Солнце грело все также немилосердно, но налетевший с севера ветер принес некоторое облегчение. Пару раз из глубины леса доносились резкие визгливые крики, но на путешественников никто не нападал.
        День перевалил за середину, когда дорога пошла довольно круто вниз, а впереди, меж деревьев причудливым фиолетовым зеркалом блеснуло Сиреневое озеро.
        Князь
        
        Князь находился в приемной палате, принимал купцов, когда примчался гонец. Седобородый купеческий староста как раз закончил речь о тяготах торгового дела, о необходимости снижения пошлин, о прочих важных делах и теперь ждал ответа. Но тут дверь с треском отворилась, и вбежал молодой дружинник. Глаза его сверкали, сапоги и плащ были мокры.
        Дружинник опустился на колено, склонил голову. Голос у него оказался звучный, красивый:
        - Прости князь, срочные вести. Не вели казнить, вели слово молвить.
        - Обожди, - кивнул князь. - И вы простите, люди торговые, правитель не всегда может располагать собой. Дела ваши я выслушал, грамоту принял. Приходите дней через семь, тогда и поговорим.
        Кланяясь и тряся бородами, купцы покинули палату. Князь кивнул дружиннику:
        - Говори!
        - Пришел воевода Кремень из Завалья, с ним десять тысяч воинов. Они ждут твоих приказаний у Восточных ворот.
        - Это добрая весть! - Владигер улыбнулся, и хлопнул по коленям руками. - Очень добрая.
        Вскоре могучий княжеский жеребец вылетел из ворот терема, громким ржанием известив мир о своем появлении. Вслед за ним неслись не такие огромные, но тоже весьма внушительные кони ближней дружины.
        Охотник
        
        - Не хочу я это пить, - в пятый раз говорил Хорт, с отвращением глядя на маслянистую фиолетовую жидкость. - Это не вода! Может, она ядовитая?
        - Нет, не ядовитая, сколько тебе говорить, - терпеливо отвечал Родомист. - Сиреневое озеро выглядит, спору нет, странновато, как и вода его. Но она целебная. Ее мой учитель пил!
        - Что для мага хорошо, нормальному человеку смерть, - забормотал охотник, но его прервал Ратан:
        - Слушай, брезгливый ты наш. Мы что, сюда зря тащились? Прошли бы Темнолесье краем, и все. Для тебя ведь к озеру шли. А ты: не буду! Пей, а не то я тебя силой заставлю.
        Хорт взглянул в серые глаза Ратана и понял: да, этот заставит, причем заставит выпить раза в три больше, чем надо, и при этом предложит закусить местной живностью. Ворча, охотник взял у мага небольшой туесок и отправился к воде. Озеро, несмотря на сезон, не было даже тронуто льдом.
        Он легко спустился по некрутому берегу, нагнулся. Туесок погрузился в вяло волнующуюся жидкость, и дрожь пробежала по тихим водам. Но этим все и ограничилось. Хорт вернулся довольный, с полным сосудом.
        - Пей, - сказал Родомист.
        Охотник выдохнул, словно ему предстояло пить самогон, и ловко, одним глотком, опорожнил туесок.
        - Ну, как? - спросил Леслав, глаза его блестели от любопытства.
        Хорт сначала покраснел, потом побелел, затем лицо его залила желтизна. Лишь когда обрел нормальный цвет, прохрипел:
        - Нормально.
        - Вот и славно, теперь, - начал Родомист. Но узнать, что за «теперь» имел в виду маг, не узнал никто. Со стороны леса донеслись визгливые вопли. Обитатели Темнолесья настигли путников.
        Воевода
        
        Вопящие существа толпой мчались к путешественникам. В руках нападающих мелькали дубины. Дело обещало быть жарким. Ратан крикнул: «Прикрывайте!», указав на Хорта, и ринулся навстречу атакующим. Те завопили, яростно затрясли дубинами.
        Тот уродец, на которого нацелился Ратан, упал до того, как воин успел ударить. В глазнице у исчадия Темного леса возникла стрела, и создание, издав короткий всхлип, рухнуло. Не успел Ратан выругаться, как сородичи погибшего налетели на него, и воин привычно погрузился в круговерть боя. Он бил и уворачивался, парировал и атаковал.
        Темнокожие оказались опасными противниками. В силе они уступали Ратану, да и оружие их было гораздо хуже. Но быстрые и увертливые, они ловко уходили от ударов, и к тому же их было много. В первой сшибке Ратан уложил двоих, но и сам крепко получил сучковатой дубиной по колену. Захромав, некоторое время просто отмахивался, не давая врагам подойти. Слышались странные глухие щелчки, когда меч сталкивался с неожиданно твердым деревом дубин. Нападающие верещали, сквозь их визг пробивались хлопки тетивы.
        На миг оторвавшись от противника, воевода рискнул глянуть в сторону друзей: может, кому нужна помощь? Леслав отражал атаки двоих темнокожих, еще один, с распоротой грудью, исходил кровью на снегу. Маг стоял, воздев руки, и с ладоней его с шипением соскакивали золотого цвета искры. Они попадали точно, заставляя темнокожих злобно рычать и отскакивать. Пару раз маг попал удачно: один из нападавших лежал лицом вниз, другой бегал по берегу, с диким воем, прижав ладони к глазам. «Ослепил», - решил Ра-тан, глядя, как воющий влупился в дерево и неловко упал на снег. Хорт стоял позади мага, неторопливо поднимал лук и целился. Вжикала стрела, и очередная жертва падала на снег.
        Пока Ратан оглядывался, противники даром времени не теряли. Одна дубина просвистела в опасной близости от виска, вторая ощутимо ткнулась под ребра. Мгновенно вышибло дыхание, и тут на Ратана накатило. Давно не впадал он в амок, дрался всегда спокойно. А тут багровая пелена закрыла глаза, жар нахлынул со всех сторон, и далее Ратан не видел и не ощущал ничего.
        Ученик
        
        Сражаться оказалось делом нелегким. Мокроносые твари наседали, тесня Леслава, и юноше большого труда стоило сдерживать их атаки. Одного, правда, удалось свалить быстро, да и то, больше благодаря везению, чем умению. Юноша не раз возблагодарил Творца, что противников ему выпало только двое. Но Леслав постепенно начал уставать, в то время как враги не ослабляли напора, скакали, словно в задницу ужаленные. Выручил Ратан, который быстро и неожиданно решил исход боя.
        Сначала Леслав не понял, откуда доносится громкий, яростный, вибрирующий рев. А потом увидел. Ратан мчался по склону, гоня перед собой с десяток мокроносых, меч его сверкал, подобно лучу света среди облаков, с каждым взмахом поражая цель. Враги улепетывали, словно смазав пятки салом, и даже не пытались сопротивляться.
        Замешательство охватило и тех мокроносых, что сражались с Леславом. Воспользовавшись заминкой противника, юноша достал одного мечом, ткнул в морщинистую, уродливую шею. Темная жидкость запятнала сияющее зеркало клинка. Второй враг бросился бежать.
        Поле боя быстро очистилось. Уродливыми пятнами на скатерти зимнего пейзажа остались лежать около десятка нападавших. Руки Леслава тряслись от усталости, он едва удерживал ставший вдруг очень тяжелым меч.
        - Они придут отомстить, - сказал учитель, разминая руки. - Поэтому мы должны спешить.
        Вернулся Ратан, одобрительно похлопал юношу по плечу, хотя сам выглядел неважно. Состояние берсеркера никому просто не дается. Путники быстро собрали вещи и двинулись на юго-восток, к ближайшей границе Темнолесья.
        Охотник
        
        Шли так быстро, как только возможно, и в один миг едва не поплатились за торопливость. Леслав неожиданно оказался впереди отряда. Но первым ему довелось быть недолго. Он нелепо крикнул, затем ноги его пошли вбок, миг, и парня вздернуло в воздух. Ноги Леслава обвивало длинное и жилистое зеленое щупальце, что до этого, судя по всему, скрывалось под снегом. А теперь, захватив добычу, неведомое чудище тащило ее к воронке пасти, что открылась в снегу неподалеку.
        - Быстрее, маг! - закричал Ратан. - Я не успеваю!
        Родомист ловко сложил руки в замысловатую фигуру. Но вместо ожидаемого испепеляющего потока с его пальцев сорвалась толстая струя воды. Искрящаяся жидкость описала красивую дугу, и, словно стрела, вонзилась точно в пасть монстру. Из воронки донеслось сдавленное хлюпанье, затем нечто, напоминающее кашель; щупальце с зажатым в нем Леславом спазматически задергалось, размахивая юношей в опасной близости от земли. Затем дерготня прекратилась, конечность обмякла, Леслав шлепнулся на снег и лежал, разевая рот, словно рыба на солнцепеке.
        - Ну что, цел? - спросил Хорт, подходя к юноше.
        - Ага, - Леслав помотал головой и сел. Хорт вытащил нож и деловито принялся перерезать щупальце на его ноге. Мертвая плоть поддавалась плохо.
        Ратан вернулся от пасти чудовища потрясенный:
        - Оно захлебнулось! - хлопнул Родомиста по плечу. - Ну, ты даешь, маг! - на том месте, где еще недавно злобно скалилась огромная пасть, теперь колыхалось, отражая синеву небес, маленькое озерцо.
        - Случайно получилось, - смущенно признался маг, опасливо глядя в сторону лужи. - Я вообще-то огнем хотел. Темнолесье, - и он выразительно развел руками.
        После происшествия пошли осторожнее. Несколько раз падали деревья, и знакомые облака черной пыли поднимались в воздух. Но к этому уже привыкли - быстро отбегали в сторону.
        Один раз неприятной встречи избежать не удалось. Хорт первым услышал скрежет и скрип. Затем на отвратные звуки обратили внимание все. Скрежет приближался, в него вплелся треск раздираемого дерева, и вскоре на поляну, по которой в тот миг шли путешественники, выползло нечто. Крот-переросток, саженей пяти в длину, вместо шерсти - твердый панцирь. Костяные пластинки терлись друг о друга и создавали дикую какофонию движения. В огромной пасти блестели здоровенные зубы, которые перемалывали немаленькое дерево. Ствол хрустел, постепенно исчезая в пасти, в стороны летели щепки.
        - Ух, травоядное, - выдохнул Хорт, опуская лук.
        - Скорее древоядное, - усмехнулся маг.
        Подтверждая слова Родомиста, псевдо-крот дожевал дерево, издал долгий рыгающий звук и с хрустом ухватил огромной пастью следующий ствол. От громадины шел мощный запах мокрой земли. За тяжелым телом в снегу оставалась глубокая колея, настоящий ров. Виднелись полосы вспаханной земли, чьи-то разрушенные норы.
        Оставив чудище наслаждаться трапезой, путники двинулись дальше. Солнце уже клонилось к закату, а идти оставалось еще много.
        Старик
        
        Родомист чувствовал себя выжатой половой тряпкой. Использование магии обошлось недешево. Сначала битва с местными жителями, потом схватка с мерзкой подземной тварью, когда заклинание исказившись причудливо, вышло из-под контроля. Силы потратил немало, но зато все живы. Вон Леслав, немного помятый, но живой. Да и Хорт после воды из Сиреневого озера идет бодро, не вспоминая об одышке.
        Для ночлега выбрали поляну, похожую на ту, где провели предыдущую ночь. Вновь пришлось зажигать магический костер. Получилось лишь с третьей попытки. Первый раз из центра предполагаемого костра пророс и зацвел красивый розовый куст, во второй - дрова разбросало в стороны вихрем. Лишь затем пламя, грозно шипя, принялось грызть древесину и кидаться искрами.
        Первыми сторожить выпало вновь Родомисту, с охотником в придачу. Ночь тянулась не столь темная и безмолвная, как на прошлом привале. Лес здесь жил. Среди стволов бродили странные звуки: разговоры, всхлипы, плач. Иногда доносилось нечто, похожее на смех. Над снегом витали запахи гари.
        Маг видел, как нервничает Хорт, вслушиваясь в совсем не свойственные чаще звуки. Когда охотник повернулся к магу, лицо его белело даже сквозь мрак:
        - Откуда это? Я больше не могу! - охотник трясся так, что костер, испуганно зашипев, отпрянул.
        - Успокойся, Хорт, - Родомист положил руку ему на плечо. - Это очередной морок.
        Но охотник так и сидел, вздрагивая каждый раз, когда очередной каскад невместных для нормального леса звуков обрушивался на людей.
        - Откуда все это берется? - задал он новый вопрос, немного справившись с собой.
        - Это память, - ответил Родомист серьезно. - То, что осталось от людей, которые жили здесь до Катастрофы. Они умерли мгновенно, но мучительно, и Сила данной местности хранит немногое, что от них осталось: звуки, тень звуков. Ты держись, паника нам не к чему.
        - Я держусь, - Хорт нервно облизнулся. По лбу его, несмотря на холодную ночь, стекали крупные капли пота. - Если мы слышим это, значит, тут было селение?
        - Да, под нами громадное кладбище, - ответил маг, но договорить ему не дали. Увесистый булыжник вылетел из тьмы и, чудом разминувшись с головой Хорта, с шипением упал в костер. За ним последовали другие.
        - Буди их, нас догнали! - крикнул Родомист и вскочил, поспешно выстраивая магический щит. Несколько камней успели проскочить, один ударил Хорта по спине, другой подкатился к самым ногам мага, но затем голубоватый купол Силы накрыл людей. Летящие из мрака камни бессильно отскакивали от него, словно от стены.
        Охотник
        
        Ратан вскочил быстро - от легкого прикосновения. Леслава, по обыкновению, пришлось долго расталкивать. Пока ученик мага зевал да протирал глаза, воин успел оценить обстановку.
        - Мокроносые? - спросил он у Хорта. Тот молча кивнул.
        - Как, нас нашли? - удивился Леслав, пытаясь отыскать короткий меч, который в последние дни незаметно стал его собственностью.
        - Нашли, а ты думал, - Хорт нервно улыбнулся, проверяя натяжку тетивы. На пояс привесил топор.
        Родомист стоял, воздев руки, и что-то шептал. Снаряды врагов не могли добраться до людей. Ратан, быстро вооружившись, подошел к магу:
        - Ты долго продержишься?
        - Не знаю, - сквозь зубы ответил Родомист. - Но до рассвета точно нет.
        - Худо, что этих бестий не видать, - сказал Хорт. - А то бы я их пощелкал, как зайцев.
        Камни, правда уже не так густо, продолжали лететь из темноты.
        - Слушай, маг, а сквозь этот твой заслон в ту сторону стрела пролетит? - после некоторого размышления спросил Хорт.
        - Думаю, что да, - несколько изумленно ответил Родомист.
        - Вот и отлично, - охотник повернулся к Леславу, отдал ему тул со стрелами. - Рви на тряпки запасную рубаху, обматывай острия, а Ратан пускай поджигает. Попотчуем их огненными стрелами.
        Вскоре первые пламенеющие снаряды, похожие на метеоры, помчались туда, откуда камни летели всего чаще. Маленькими солнцами неслись они в ночь, выхватывая из мрака деревья, кусты, и притаившихся обитателей Темнолесья.
        Ветви запылали почти сразу. Пламя, сначала неохотно, а потом с большим и большим аппетитом принялось пожирать черную древесину. Все же не простой огонь горел в костре, пусть немного, но магический.
        Когда сделалось достаточно светло, у Хорта осталось не так много стрел, зато он мог хорошо целиться. И стрелы, уже не горящие, а самые обычные, одна за другой поражали цель. Притихший с началом схватки лес огласился яростными криками раненых и хриплыми стонами умирающих.
        Темнокожие вскоре поняли, что за деревьями им не отсидеться и, подбадривая себя визгливыми криками, пошли в наступление. Нестройно воя, толпой выметнулись они на поляну и помчались к людям. В этот самый миг силы оставили Родомиста, он пошатнулся и опустил руки. Магический купол с легким шипением растаял.
        Хорт выпустил последние две стрелы, с удовлетворением отметил, что обе они нашли цель, отложил лук. Топор, верный друг, удобно лег в ладонь, и охотник кинулся в бой, прикрыть мага. Тот сейчас - беззащитнее ребенка. Около учителя - Леслав, глаза сверкают яростно, машет мечом, как граблями, но одного его не хватит. Где-то в стороне Ратан уже сцепился с противником, слышатся мокрые встрески, когда меч его врубается в плоть, и стук, когда отражает удары палок.
        Хорт столкнулся с налетевшим на него темнокожим, взмахнул топором. Гибкий, словно змея, противник, отскочил, зарычал злобно, вздувая пузырь на месте носа. Хорт ударил второй раз, третий. Противник все ускользал и ускользал. Охотник завелся, и тут обжигающий удар пришелся на предплечье - второй враг подкрался сбоку. От неожиданности Хорт выронил оружие и теперь стоял безоружный перед двумя беспощадными тварями.
        Из-за спины вылетели один за другим два сгустка алого пламени, ударили в темнокожих. Те в ужасе заверещали, начали кататься по снегу, пытаясь сбить занявшееся пламя. Хорт оглянулся. Маг пришел в себя, пламенеющие ветви хватал из костра прямо голыми руками, швырял в противников. Тем огонь не нравился, заставлял отступать и гневно плеваться. Ощутив за спиной поддержку, Хорт подхватил топор. Заревел, словно тур, и кинулся на врага. Голова одного из темнокожих лопнула, словно перезрелый плод, в лицо охотнику брызнуло горячим. Второй попытался спастись бегством, но не успел. Хорт с наслаждением услышал хруст костей, перемежающийся хлюпаньем, когда лезвие врубилось куда-то в область ключицы, если она, конечно, есть у столь странного создания.
        Вытащив топор, Хорт кровожадно оглянулся. Первый раз с ним случилось такое. Ранее в драках не участвовал, мешала болезнь, и, вот тебе, попал в настоящий бой. Азарт горячил кровь, заставлял вздуваться мускулы, расширять ноздри, вдыхая сладкий аромат крови врага. Почти сразу на Хорта кинулись трое противников. От двух ударов он увернулся, третий пришелся по плечу, но охотник его даже не почувствовал. В протяженном прыжке метнулся вперед, застав противников врасплох. Оказавшись среди врагов, широко взмахнул топором. Один из темнокожих рухнул, удивленно глядя на отсеченную руку, на бьющий из нее фонтан крови. Другому тоже досталось, краем глаза охотник заметил, как прямо в страшное лицо ударила горящая ветка. Третий попытался атаковать, но Хорт длинным, ловким движением вывернулся из-под падающей палки и ударил в бок, заранее зная, что удар - смертелен. Затрещали ломаемые ребра, жалобно вздулось разрываемое легкое.
        Хорт осмотрелся, но противники неожиданно кончились. С лезвия капала густая черная слизь, от которой воняло лягушачьей икрой. Родомист стоял у костра, хорошо видимый в свете догорающих деревьев, и в глазах его, обращенных на Хорта, было удивление. Рядом с магом сидел Леслав, держа переставший быть блестящим меч. Вид у юноши был усталый. Под аккомпанемент треска пламени, шел к спутникам Ратан, волоча за собой оружие. Из нападавших на этот раз, похоже, не уцелел никто.
        Старик
        
        Очень давно Родомист не испытывал столь сильного удивления. В разгар боя, когда судьба отряда висела на волоске, когда каждый шаг, каждый миг приближал к общей гибели или удалял от нее, случилось нечто странное. На несколько мгновений, когда Хорт ловко и умело, словно опытный воин, уворачивался от ударов и бил сам, над его головой магу почудилось алое сияние воинского Дара. Но мгновения прошли, и сияние растаяло, исчезло, подобно морокам Темного леса.
        - Учитель, мы победили? - вопрос Леслава отвлек от размышлений. Видно было, что руки у юноши подрагивали, но меч он держал твердо. - Их же было гораздо больше!
        - Да, было, - словно эхо, отозвался маг. - Но мы победили, потому что бились, как единая дружина, а не как толпа. Даже Ратан, что крошил противника немного в стороне, делал это, помня о соратниках. Помнишь притчу про веник?
        - А как же, - отозвался Леслав.
        Робко и призрачно струился над горизонтом бледный зимний рассвет.
        
        Глава 7
        Воевода
        
        Утро занималось тяжелое, муторное. Бессонная ночь, да еще проведенная в бою, бодрости никому не прибавит. Позавтракали без аппетита, предварительно оттащив трупы нападавших в сторону. Затем Хорт отправился собирать уцелевшие стрелы, а Ратан занялся клинками. Точильный камень всегда при нем, и вскоре мерное вжиканье огласило лес, заставив задержавшиеся ночные мороки окончательно исчезнуть.
        Леслав подсел к Ратану, уставился на мерно снующий камень в руках воина. Ратан, не отрываясь от дела, спросил юношу:
        - Что, нравится?
        - Ага, - мечтательно вздохнул ученик мага, и в этом вздохе явственно ощущалось, что ему всего двадцать лет, когда гораздо чаще мечтают о боевых подвигах, чем о славе мага. Леслав - не исключение. Наверняка, снится по ночам, как во главе победоносных воинств входит в Эмайн Маху или в одиночку сражает дракона.
        Улыбнувшись про себя, Ратан сказал:
        - Брось, не мечтай. Не твое это дело, - металл звучал в голосе воина, такой же, как и в клинке, что стонал, как женщина, под умелыми пальцами.
        - Почему? - почти выкрикнул Леслав. Брови его сошлись домиком, лицо посуровело.
        - Потому, - ответил Ратан просто. - Потому что твой Дар иной - Дар мага, и все тут. Ничего не поделаешь.
        - Разве носитель Дара не может заниматься чем-либо другим? - юноша шмыгнул носом, напрягся в ожидании ответа.
        - Нет. Дар - не благословение, как считают многие, - полынная горечь звучала в голосе Ратана. - Вернее, не только благословение, но и проклятие. Да, обладающий Даром всегда лучший в том деле, для которого предназначен. Если это воин, то, непременно - лучший боец, если маг, то могучий повелитель стихий, правитель - достойнейший из сидящих на троне. Но носитель Дара лишен главного права человека, права выбора. Он должен быть тем, кем должен. И не может отказаться.
        - Как так? Если я, например, откажусь быть магом и уйду в воины, что со мной будет? - щеки Леслава разрумянились, глаза горели.
        - Дар накажет тебя. Вероятнее всего, вскоре после отказа идти нужным путем ты просто заболеешь и умрешь, - вжиканье оборвалось. Ратан отложил наточенный меч, взялся за другой. - Неужто учитель не рассказывал тебе о судьбе отступников?
        - Нет, - тихо сказал Родомист, которого Ратан почувствовал за спиной уже давно, но не стал ничего говорить. - О таких вещах магам рассказывают только после совершеннолетия, после тридцати двух лет.
        Подошел Хорт, прислушался с интересом:
        - Учитель, это правда? - Леслав почти кричал, лицо было испуганное, как у зайчонка. Боль звучала в его голосе, страдание разумного существа, переживающего крушение ложного, но давно лелеемого, родного идеала.
        - Правда, - слова упали на юношу, точно молот кузнеца. Родомист успокаивающее положил руку ему на плечо. - Это очень больно слышать, но все так. Носителям врожденного Дара с самого детства внушают, что они избранные, особенные, лучшие. Внушают, и правильно делают. Они необычны, как необычен человек с тремя руками, он может больше, чем двурукий, но отказаться от своего преимущества, или уродства, он не в силах, а иногда третья рука просто мешает.
        - Вот как? - Леслав сгорбился, глаза его потухли. - Я урод, да?
        - Нет, это не так, - сказал Ратан, вставая. - Ты просто другой, не такой, как обычные люди. Это не повод для горя и стонов, это не предлог для гордости, - воин потянулся так, что хрустнули суставы. - Не обижайся на судьбу, и ты сможешь многое сделать для себя и для других.
        Старик
        
        Леслав держится молодцом, хотя видно, что открытие об ограниченности носителя Дара глубоко поразило его. Можно только догадываться, какая буря бушует у парня в сердце. Вся надежда на то, что он переживет, примет в себя эту боль, это знание и станет другим, станет крепче, как клинок, прошедший пламя и воду.
        - Эгей, народ! - маг прокашлялся, прочистив горло. Пора отвлечь всех от мрачных дум. Вот они: нахмуренный Леслав, спокойный, как всегда, Ратан. Зевнув, обернулся и Хорт.
        - Дело в том, соратники, что сегодня нам необходимо покинуть Темнолесье. Третью ночь в его пределах мы просто не переживем.
        - Точно, - с отвращением процедил сквозь зубы Хорт, сплевывая на снег.
        -: До границы тридцать пять верст, своих сил нам попросту не хватит. Пришло время прибегнуть к крайнему средству, к корню эфедры.
        - Что это? - спросил Ратан. На мрачном лице Леслава появились некоторые признаки изумления.
        - Возбуждающее средство. Оно даст нам силы и поможет выйти из Темного леса до темноты.
        - Раз поможет, надо использовать, - Ратан решительно протянул руку.
        - Но потом будет довольно плохо. Ничего не дается просто так, - маг говорил серьезно. - От эфедры может быть бессонница, судороги или тошнота.
        - Лучше меня стошнит, чем я попадусь на ужин здешним ребятам, - сказал Хорт и протянул мозолистую ладонь.
        - Хорошо, - кивнул Родомист. Небольшие серые ко-: решки перекочевали в ладони путешественников. Хорт и Ратан тут же задвигали челюстями. Леслав долго и с сомнением разглядывал корень, но затем тоже решился.
        - Горький, - сказал юноша с отвращением.
        - Жуй, не привередничай, - ответил Родомист немного неразборчиво из-за того, что рот его забила противная, словно полынь, слюна.
        Только когда горький и жесткий поначалу корень превратился в чуть кисловатую кашицу, Родомист проглотил его.
        Ученик
        
        Шли очень споро. Леслава после случая с подземным чудищем поместили в середину отряда. Крепко тогда ухватила подземная гадина, нога болит до сих пор, заставляя морщиться при не очень удачном шаге. Но идти, по большому счету не мешает, и снег привычно хрустит, отмечая пройденные сажени.
        Южная часть Темного леса оказалась гораздо более проходима, чем та, по которой шли вчера и позавчера. Уже почти полдень, а пока не встретились ни падающие деревья, выпускающие ядовитую пыль, ни иные чудища. Только черные стволы высятся вокруг причудливыми колоннами, и солнце на небе ненастоящее, словно вырезанный из дерева желтый круг.
        Только Леслав успел подумать, что все идет нормально, как начались неприятности. Снег впереди зашевелился, потом полетел во все стороны, а из-под сугроба поднялась огромная голова на длинной извивающейся шее. Чешуя исполинской змеи отсвечивала иссиня-черным, а в зубастой пасти поместилась бы крупная свинья. Громкое шипение огласило лес, и змеюка весьма неприветливо оскалилась в сторону людей.
        Ниш бы нс съеденный корешок, увернуться не получилось бы. А так - успел, отскочил в сторону, словно лягушка от ужа. Змеища вновь задрала голову, зашипела, готовясь ко второму броску.
        - В стороны! - крикнул Родомист. - Эта тварь намертво привязана к земле.
        Леслав сам позже не смог вспомнить, как отчаянным броском преодолел расстояние до ближайшей группы деревьев. За спиной доносилось тяжелое дыхание учителя. Потом догнала мощная волна воздуха и гневное шипение, огромный хищник промахнулся совсем немного. Леслав отбежал еще дальше, ухватился за ствол. Дыхание вырывалось с хрипами, тяжелое. Пот лил - как вода с холма весной.
        Так и стоял некоторое время, пока не дошло, что держится за проклятую древесину. Отскочил с воплем, вытирая рукавицы о полушубок, и попал прямо в руки Родомиста:
        - Тихо, тихо. Все уже. Чего орать? - успокаивающе сказал маг.
        Леслав осмелился поглядеть в сторону чудовища. Гадина торчала над лесом толстенным темно-синим деревом. Потом разочарованно зашипела и убралась обратно в дыру. Снег над змеей послушно пополз, сомкнулся, спрятав ее от чужих глаз. Раз, и не видно ничего, сугроб себе и сугроб.
        - А где Хорт с Ратаном? - спросил Леслав.
        - Пока ты тут с деревьями воевал, они в другую сторону махнули. Теперь нам туда пробираться, - узловатый палец указал на дерево, что отлично выделялось среди остальных благодаря высоте и сдвоенной верхушке.
        Встретились благополучно. Пошли еще быстрее, и что чудно, усталости совсем не чувствовалось. Эфедра - сильное средство. Правда, учитель упоминал судороги и прочие неприятности. Но это - потом, как возникнут, тогда и придется с ними разбираться.
        Край Темнолесья Леслав заметил первым. Покрасневшее и раздувшееся солнце уже клонилось к горизонту, тени легли долговязые, обманчивые. Но просеку, что уродливым шрамом пересекает щетину леса, не заметить просто невозможно. Спутники то ли отвлеклись, то ли устали, но именно юноша крикнул:
        - Все, дошли, дошли!
        Охотник
        
        Вот и все, вот и кончился уродливый лес, в котором путники нашли в основном неприятности. Хорту было немного стыдно, что исцеление коснулось только его, остальные обогатились усталостью, ранами и синяками, но он понимал, что без захода к Сиреневому озеру путешествие не было бы легким. Зато теперь он может идти наравне с остальными. Приступы удушья и одышка отступили, и охотник наслаждался почти неведомой ранее возможностью свободного дыхания.
        Спустились в приграничный ров. За спиной в этот миг, словно угрожая на прощание, свирепо зашумел темный, страшный лес. Ратан мгновенно развернулся, но нападения не последовало.
        На ночлег сразу останавливаться не стали, решив отойти как можно дальше от изуродованной земли, от обиталища древних страхов. Шли в полной темноте. Хорт, которому любой мрак не помеха, все время беспокойно вертел головой. Наконец, Родомист не выдержал:
        - Что такое?
        - Здесь вырубки. Старые, но вырубки.
        Когда из темноты, плохо различимый в сени гигантских сосен, выплыл домик, родной брат его собственного, то охотник почти не удивился.
        - Вот, - сказал он, останавливаясь. - Жилье.
        - Не пахнет дымом, - нахмурился маг. - Не видно огня. Тут никто не живет. А рублен домишко явно людьми, хотя мы на землях Эрина.
        - Да, - кивнул Хорт. - Люди, судя по всему, ушли отсюда после войны.
        - Раньше это была наша земля? - спросил Ратан удивленно.
        - Да. И Хорт прав, - заявил маг, поглаживая бороду. - До Войны Предательства здешние земли подчинялись Северину. Когда пришли Остроухие, люди ушли, а дом остался.
        - И сохранился он хорошо, - Хорт осторожно подошел, обследовал строение со всех сторон. Из-за стены донесся его радостный вопль.
        - Даже баня не развалилась!
        - Вот завтра и попаримся, - улыбнулся Ратан и отворил входную дверь, что обрадовано заскрипела, впервые за долгие годы ощутив прикосновение человека.
        Леслав с Хортом натаскали дров, и вскоре в печи запылало настоящее, веселое пламя. Заколоченные окна и местами рассохшиеся стены не очень хорошо держали тепло, но впервые за путешествие путники ночевали под крышей.
        Воевода
        
        Спал Ратан ужасно. Последствия от съеденной эфедры явили себя в полной красе. Болели мышцы, в голове шумело, волнами накатывала липкая тошнота. Лишь под утро удалось забыться.
        Помогло только то, что на сегодня назначили дневку, и воин проспал почти до полудня. На рекомендацию «Книги Дней», по которой в день Кабана нельзя много спать, он просто махнул рукой. Ведь могут же быть извиняющие обстоятельства!
        Так что встал Ратан самым последним. Потягиваясь, вышел из избушки. Леслав и Родомист обнаружились неподалеку. Маг что-то объяснял ученику, показывая на пушистую зеленую ель. Хорта видно не было.
        - Где охотник? - спросил Ратан, зевая так, что обитатели окрестностей, наверняка, в ужасе разбежались от страшного чудища.
        - Как где охотник? - деланно удивился маг. - На охоту ушел.
        - Ну-ну, - невнятно согласился Ратан, и отправился за мечом. Нарушив одно установление «Книги Дней», он не собирался пренебрегать вторым, в котором говорится: «День Кабана, как никакой другой, подходит для воинских упражнений».
        Князь
        
        - Не княжье это дело - войско расквартировывать, - ворчал воевода, вроде про себя, но так, чтобы Владигер его услышал. - Я бы и сам справился.
        - Не обижайся, Мстислав, - успокаивающе бросил князь. - Я не квартировать их приехал, а просто показаться. Наемники должны знать, кому они служат, за кого умирают.
        - Наемники, - досада и презрение смешались в бурчании воеводы. - Раньше без них обходились.
        - В былое время - обходились, - отрезал князь. - И в будущем, надеюсь, тоже обойдемся. Но сейчас - нет. И ты это знаешь!
        Впереди открылся временный лагерь. Туда поселили шесть тысяч воинов-Полурослых, что вчера подошли к Северину. Полурослые хоть и уступают остальным народам в силе, но отменные стрелки и метатели копий. На них самих редко кто нападает, и многие правители прибегают к помощи горских воинов. Стоит армия Полурослых дорого, но отличается железной дисциплиной, хорошей боевой выучкой и непробиваемой преданностью нанимателю. Не известно ни одного случая, когда Полурослые позорно бежали с поля боя, или же переметнулись на сторону победителя.
        При виде князя в лагере началось движение. Зазвучали зычные гортанные голоса, забегали воины. И когда Владигер въехал в пределы лагерной ограды, его встретили две шеренги закованных в доспехи бойцов. Все, как один, при оружии, нестриженые бороды воинственно топорщатся. Из всех Семи Племен, кроме людей, бороды растут только у Полурослых.
        К князю направился воин в богатом, украшенном серебром, доспехе. Вскинул руку в приветствии.
        - Легат Корнелий приветствует тебя, могучий князь, - по-людски Корнелий говорил хорошо, с едва заметным акцентом.
        - Привет и тебе, легат. Легок ли был ваш путь? - сказал князь, спрыгивая с коня. Обычай встречи этого не требовал, но обойти войско пешим - высшее почтение.
        - Добрались хорошо, - склонив голову, ответил легат вежливо.
        - Ну и славно, - князь повернулся к войску. - Здорово, молодцы!
        - Ave, caesar! слитным гулом донесся ответ шести тысяч глоток.
        Князь медленно пошел вдоль рядов.
        Воевода
        
        Мясной дух плыл по избе, щекотал ноздри. Давно дом не ощущал этого запаха, не видел людей. Теперь, казалось, ожил, зашевелился, принимая забредших гостей, словно одичавший в одиночестве хозяин, что вдруг вспомнил бывшие еще вчера такими далекими законы гостеприимства. Из окон стало меньше дуть, комнаты обрели домашний уют.
        Ратан сидел на лавке и отдыхал, глядя, как Хорт священнодействует у печи. До этого бывший воевода на пару с Леславом таскал и рубил дрова, много дров, сколько нужно для бани. Париться на ночь глядя не так уж и полезно, но днем - не решились, дым выдал бы местонахождение путников.
        Хлопнула дверь, вошел маг, довольный, словно кот, обожравшийся сметаны. Таким его Ратан не видел с начала похода.
        - Все готово, камни нагрелись так, что не подойдешь, - заявил Родомист, почесывая бок. Да, изрядно запаршивели за десять дней, что в пути.
        - Мы туда точно уберемся, вчетвером? - спросил Хорт, вытаскивая найденный магом казан из печи. В казане этом, отчищенном и отмытом, удалось сготовить добытого оленя. Запах из казана шел такой, что разбудил бы голод и у мертвого.
        - Влезем, - уверенно заявил Родомист. - Идем скорее, а то Леслав заждался.
        За дверями оказалась тьма, наполненная мягкими прикосновениями гибнущих снежинок. Свернули за угол, и вот она, баня, пышущая жаром, похлеще печи - раскаленный камень, брошенный неведомо кем посередь леса.
        В предбаннике тесно, но все же как-то исхитрились раздеться одновременно. Одежду свалили кучей на длинную лавку, и быстро, один за другим, чтобы не выпускать тепло, заскочили в парную. Жар мгновенно ударил по глазам, вызвал ломоту в теле. Сердце застучало чаще, кровь рванулась по телу, словно вода в снеготаяние, горячим животворным потоком омывая мускулы.
        Ратан почти сразу полез на верхний полок. В бане светло, пышет жаром груда углей, на которых - раскаленные до красноты камни. По стенам стекает и быстро испаряется вода. Родомист благостно раскинулся на среднем полке, Леслав робко жмется внизу, ребра торчат, как у голодной лошади. Глядя на юношу, Хорт захохотал: «Чего вверх не лезешь? Замерзнешь скоро. Давай сюда - нагреешься!» - и охотник сам полез наверх, к Ратану.
        Жар постепенно проник в мышцы, впитался в кости, принес сладкую истому, легкую дурноту. По телу выступил пот, унося с собой грязь, болезни, все нечистое и ненужное. Когда потек ручейками, Ратан с кряхтением потянулся к загодя заготовленному венику, сказал веско: «Ну что, пора? Попаримся», - ив ответ зашелестела хвоя на еловых ветках.
        Старик
        
        Вода очистила не только тело, но и разум. Родомист ощутил себя вновь родившимся. Стало легко и спокойно. Когда вернулись в дом, бурю смеха вызвал спящий на лавке Леслав. Хорт даже предложил его не будить, оставить без ужина, но маг вступился за ученика, отговорил. После серии толчков парень разомкнул очи и спросил, выворачивая челюсти:
        - Что, я задремал?
        - И чуть не проспал ужин, - ответил Родомист, ехидно ухмыляясь.
        Казан выставили на широкую доску, что служит столом, рядом примостилась фляга самогона. Мясо, хоть без приправ и особых поварских хитростей, получилось отменное. Немного жесткое, как у всякого лесного зверя, оно елось великолепно, особенно под слегка пованивающий деревенский самогон. Несмотря на некоторую мутность и упомянутый запах, пойло оказалось крепкое. Подогретых парилкой едоков оно разобрало почти сразу. Хорт начал рассказывать удивительные истории, что случались с ним на охоте. Плел такое, что уши вяли. Подобного слышать Родомисту за долгую жизнь не доводилось. И медведя доблестный охотник заваливал одним ножом, и от стаи волков спасаясь, просидел на тонком дереве целую неделю. Лису поймал голыми руками, Зайца на бегу за уши схватил. Леслав слушал эти враки с открытым ртом, а Ратан хмыкал-хмыкал и все же не выдержал, заявил прямо:
        - Все ты врешь!
        - Я, вру? - возмутился охотник, лицо его при этом обрело самое свирепое выражение.
        - Ага, врешь, - радостно подтвердил Ратан, слегка ткнув Хорта кулачищем в грудь, отчего тот как-то осел, подался назад, и принялся остервенело чесать в затылке, вспоминая, на что же обиделся.
        Закончили тему тем, что выпили еще по одной. Потом еще по одной, и еще. Над миром давно царила полночь, а разговор становился все горячее и горячее. Глаза спорщиков блестели, щеки раскраснелись.
        Последнее, что слышал, засыпая, Родомист, был возмущенный вопль Ратана:
        - Что, я придумываю? Да я тебе сейчас.
        Наследник
        
        Полозья саней противно поскрипывали, и Терик с опаской думал, на какой срок их еще хватит. И не столько боялся за сани, на каких ехал сам, как за те, на которых везли его корабль, малый драккар. На нем сыну конунга предстоит пересечь море. Но полозья пока держали. Мощные тяжеловозы северной породы бежали без устали, и версты снежного пути проносились назад, одна за другой, становясь прошлым.
        Ехали по руслу, ночами, следуя совету конунга. Выезжали только с наступлением темноты, благо темнеет зимой рано. Двигались почти до рассвета. А когда солнце яичным желтком выползало на небосвод, искали место для дневки, желательно в лесу. Конечно, спрятать почти пятисаженный драккар не так-то просто, даже в густом ельнике. Но они старались, и соглядатаев пока не было заметно в воздухе. Лишь раз столкнулись с реальной опасностью, когда дорогу преградил лишенный обычного зимнего сна медведь. Бурый зверь угрожающе встал на задние лапы, заревел. Лошади дернулись, захрапели, закричали возницы, пытаясь удержать обезумевших животных. Терик, ухватив секиру, вышел вперед. Нет, он не собирался сражаться с собственным тотемом, сын конунга должен чтить закон: «Посягнувший на жизнь своего тотема лишается благословения Творца».
        Так они и стояли: огромный зверь и почти столь же огромный йотун. Стояли до тех пор, пока зверь не опустился на четыре лапы, рявкнул напоследок, гораздо более миролюбиво, чем вначале, и спокойно потрусил прочь.
        Случилось еще ночное нападение грифонов. Сражаться с этими свирепыми обитателями Полуночных гор бесполезно. Грифоны огромны и быстры, а перья их по прочности не уступают металлу. Едва завидев темные силуэты на фоне багрового вечернего неба, Терик скомандовал: «К берегу!» Заорали погонщики, кони рванулись, пологий берег под боком пришелся как раз кстати. Как только последние сани въехали под укрытие стволов, мощные тела с шумом пронеслись над вершинами, и раздраженный клекот огласил небеса. Чудовища покружили над людьми, обдавая их запахом грязных перьев, и исчезли, умчались на закат.
        Дорога, которой сын конунга пробирался к Внутреннему морю, идет сначала по реке Каменке, что тянется вдоль гор от самого Нордбурга. Затем сто верст пути через леса - волоком до Порубежной реки. А уже по ее руслу, по прочному льду, до самого моря, что не замерзает, в отличие от Внешнего, даже в самые лютые морозы.
        Ученик
        
        Проснулся от головной боли и ощутимой жажды: в рот словно песка насыпали. Брага оказалась гораздо сильнее, чем предполагал Леслав. Голова юноши гудела, в животе что-то неприятно ворочалось.
        Со стоном Леслав встал, направился к печи. На ней должен быть заранее припасенный котелок с водой. С трудом Леславу удалось ухватиться за края посудины, опрокинуть в себя. Жидкость оросила гортань, животворной струей провалилась в неспокойный желудок. Головная боль сразу уменьшилась.
        Восстановив твердость походки, Леслав выбрался на крыльцо. Солнце висело довольно высоко, намекая на то, что идти поздно. Придется дневать. Вокруг пусто: мага не видать, Хорта тоже, Ратан на утоптанном месте машет двумя мечами, ловко и хладнокровно. Леслав завистливо вздохнул: и похмелье его не берет.
        Воин остановил свистящую мельницу, улыбнулся приветливо:
        - Здорово, пропойца. Как, головушка не болит?
        - Болит, - сокрушенно признался Леслав, опуская трещащую часть тела. - Еще как.
        - Ничего, не переживай. Со всеми это бывает. Тот не мужик, кто от выпивки отказывается. Только меру свою надо знать, и все будет в порядке, - тяжелая ладонь ударила Леслава по плечу, и он немного осел, провалившись в снег.
        - А где Хорт, где учитель?
        - По лесу болтаются. Хорт раньше всех встал, разбудил нас, да и на охоту отправился. Еще кого-нибудь словить хочет, про запас. А учитель твой тоже где-то там. Сказал, что чага ему нужна, - Ратан пожал плечами, явно сомневаясь в полезности означенной чаги.
        - А мне он ничего не наказывал?
        - Не бойся, без дела не останешься. Попросил меня Родомист немного поучить тебя бою. Стой, не радуйся, - увидев, что юноша подскочил от радости, воин поднял руку. - Бою без оружия. С мечом или копьем тебе нельзя
        сживаться, сам знаешь. А так, сможешь от ворога отбиться, если чего.
        - Ладно, а когда учиться начнем? - Леслав слегка поник.
        - Сейчас! - строго, входя в роль учителя, сказал Ратан.
        - А у меня, это, похмелье?
        - Ничего, учебе это не помешает, - Ратан аккуратно убрал мечи. - Пойдем.
        Повинуясь знаку нового наставника, Леслав последовал за ним. Вышли на место, которое Ратан утоптал за два дня упражнений. Площадка широкая, можно свободно перемещаться, не боясь врезаться в дерево.
        К концу занятия одежда Леслава оказалась мокра, снаружи - от снега, и изнутри - от пота. Пошатываясь на дрожащих конечностях, вошел новоявленный боец в дом, с ужасом услышав напоследок:
        - Теперь будем заниматься каждый вечер, на каждой стоянке.
        Леслав сидел за обедом квелый, едва не ронял ложку. Зато Ратан лучился радостью, как весеннее солнышко теплом. Ученик значит очень много для любого носителя Дара, будь то Дар воина или Дар мага, лишь правителям легче, у них нет учеников, только подданные. Пусть даже Леслав никогда не станет полноценным воином, все же Ратану теперь будет немножко легче нести свое Благословение.
        
        Глава 8
        Государь
        
        - Я собрал вас, господа, не для светской болтовни, - голос Брана отчетливо разносился по залу для совещаний, и вельможи дрожали под гневным взором правителя. А он осмотрел всех, одного за другим, прибывших по приглашению в Эмайн Маху, и продолжил. - Нас, вероятнее всего, ожидает самая кровопролитная война за последнее время.
        - Помилуй, правитель, но с кем? - вмешался Айлиль, один из наиболее родовитых альвов с побережья. Его клану с древних пор принадлежит право перебивать правителя.
        - Вы слепы, а я зряч, - неожиданно печально ответил Бран, и печаль лучше всякого гнева заставила примолкнуть начавших шептаться нобилей. - Волосатые готовы объединиться против нас.
        - Неужто и Новгородское княжество? - спросил Кормак, молодой и честолюбивый правитель земель на границе с Красноглазыми.
        - Да. Агенты Кондла приносят вести, что Новгород готовится к войне. Собирают войско и в Северинском княжестве, при поддержке Завалья.
        - А Длиннорукие, что столько лет сдерживали Волосатых на севере? - спросил Фингар, командир войск, что стоят на восточной границе. Ему первому принимать на себя удар.
        - Они сильно истощены и воевать более не желают. А принудить мы их вряд ли сможем.
        - Неужели ослабла мощь наших воинов? - вкрадчиво начал Айлиль. - Неужели иссякло пламя в драконьих глотках? Эрин силен, как никогда. Может быть, правитель в последнее время слишком много советовался с магами, забывая о нас, высокородных нобилях? И маги сообщили правителю не совсем верные сведения? Волосатые настолько слабы, что их не стоит принимать в расчет. Пограничные войска легко отведут угрозу. Гораздо опаснее вождь орды Аджад, самой большой среди орд Красноглазых. Он осиян Даром и снедаем честолюбием. Его надо опасаться в первую очередь, - вельможи зашумели, одобряя сказанное.
        - Ты идешь против меня, Айлиль? - нахмурился Бран. Резкий запах притираний, которые так любят высокородные, раздражал его. - Значит, против Дара? Против народа? Ты знаешь, что «обличенный Даром правитель - это сам народ», и все равно идешь против?
        - Нет. Я ни в коем случае не иду против государя, - вельможа вежливо улыбнулся и слегка поклонился. - Я лишь сомневаюсь в мудрости тех советников, что нашептывают правителю его нынешние решения.
        - Советников всегда выбираю я сам, - тяжело сказал Бран. - А Красноглазые - не угроза. В леса они вряд ли полезут. В то же самое время князь Владигер собрал более двадцати тысяч воинов. Не побоялся оголить северную границу. В Новгородском княжестве, где все на самом деле решают маги, смогут собрать тридцать тысяч. Выдержат ли такой удар наши приграничные силы? Скажи, Фингар.
        - Нет, - пожилой, суровый воин смущенно крякнул. - Не выдержат. В приграничных районах с Волосатыми у нас не более пятнадцати тысяч воинов.
        - Я начал переброску войск на восток. Восемь дней назад. И лишь после этого отправил за вами гонцов. Необходимо ударить первыми, до распутицы. В тот момент, когда от нас этого не ждут - в конце месяца Собаки.
        - Зачем? - вскинулся Ингкел, еще один очень знатный альв. - Не проще ли заманить противника на свою территорию и там уничтожить?
        - Не лучше. Нас спасет только собственное внезапное нападение. Ведь после окончания года у нас не будет драконьей поддержки.
        - Да, не будет, вот именно! - обычно сдержанный Айлиль даже привстал. - Не будет! Не лучше ли не начинать войны в таких условиях?
        - Исход Ночи Судьбы непредсказуем, - пожал плечами Бран. - Два раза мы, сначала мой отец, затем я, возвращались с победой. Кто знает, как решит Творец на этот раз? Может быть, драконы ударят по нашим войскам? Именно поэтому война должна быть развязана заранее и закончена быстро, как можно быстрее. Желательно - до нового года, - правитель оглядел собравшихся. - Что, благородные нобили, если мое мнение понятно, то вы свободны.
        Затопали сапоги, зазвенело дорогое оружие. Вельможи, кланяясь, выходили один за другим. Последним покинул комнату Айлиль. Во взгляде его затаилось непокорство.
        Фаворит
        
        - Мой повелитель, - как требует этикет, Межамир опустился на колено перед троном князя и склонил голову.
        - Поднимись, - капризный дребезжащий тенорок мог принадлежать разве только мелкому лавочнику, но никак не владыке крупнейшего людского государства. Но, увы, голос этот - именно князя Ярослава, и Межамир всякий раз подавлял раздражение, слушая речи повелителя.
        Маг встал, взглянул прямо на трон. Да, выглядит князь ужасно. Плешивый, лицо опухшее, в пятнах, руки заметно дрожат. И не старость тому виной - вон наследник стоит по правую руку отца, и парню всего пятнадцать лет. Пьянство превратило некогда могучего мужчину в дряхлую развалину. Началось это давно, сразу после победы в Славной Войне, как предпочитают называть в пределах Новгородского княжества то, что прочие именуют Войной Предательства. Межамир, да и другие маги, давно заметили, что князь спивается, но не мешали. Зачем? При слабом владыке легче управлять государством. Из-за чего пьет князь - тоже известно. Так и не смог простить себе удара в спину сородичам, не смог и не простил.
        - Что прикажет повелитель? - спросил Межамир, раздвинув губы в равнодушной улыбке.
        - Прикажу, - Ярослав на мгновение задумался, наморщил лоб. - Жалуются мне на тебя!
        - И кто же? Неужто недруги, что завидуют тому, как я бескорыстно и верно служу государству нашему, князю и народу? - голос мага звенел от обиды, изображенной весьма натурально.
        - Кто - не важно, - князь слегка нахмурился. - Но говорят, что многое сам решаешь, со мной не советуясь, - губы правителя обидчиво надулась. - Вот, например, приказал готовить войска, подтягивать их к западным границам. Зачем?
        - О владыка, мудрый и справедливый! Если я виноват, то вели казнить страшной смертью! - Межамир упал на колени. - Но, отдав распоряжения войскам, я лишь исполнял княжье повеление. Ты сам приказал мне готовиться к возможному нападению Остроухих, дабы оно не застигло нас врасплох. Нападение это ты, княже, предвидел прозорливым разумом уже давно, - маг осторожно пошевелил руками, стараясь, чтобы движения никто не заметил. Сила легко потекла сквозь пальцы. Пошевеливая кистью, Межамир направил поток на Ярослава. Князь, хотевший возражать, вдруг смешался.
        - Кажется, припоминаю, - сказал он неуверенно, почесывая лысину. - Как я мог забыть?
        - Свободен ли я теперь от неоправданных подозрений, повелитель? - поднимаясь с колен, смиренно и вкрадчиво спросил Межамир.
        - Да, я более не гневаюсь на тебя, - сомнение продолжало тревожить князя, но обосновать его он никак не мог и потому просто махнул рукой. - Ты можешь идти. Когда понадобишься, являйся незамедлительно.
        - Воля князя - закон для подданных, - низко поклонившись напоследок, маг медленно вышел из тронной палаты. Лицо Межамира при этом на миг, всего на один миг, исказила презрительная гримаса.
        Ученик
        
        Те дни, что путешественники шли от Темнолесья до Большого Южного Тракта, слились для Леслава в один - такие они выдались одинаковые. Утром - попытки вырваться из сладких объятий сна. Умывание снегом, после которого лицо горит, словно обветренное. Затем - завтрак.
        Под ковром падающего снега путники выступают. Ноги болят после вчерашнего перехода, и лишь когда пройдешь версту-две, новая нагрузка стирает с них старую усталость. Зато вокруг есть на что поглядеть. Чем дальше на юг, тем лес становится разнообразнее. Среди привычных берез, елок, сосен, появляются такие деревья, каких на родном севере ни за что не встретишь. Как говорит учитель, далее на юг сосны и ели исчезнут совсем. Леслав, правда, не особо верил этим словам: как так - лес и без елок?
        Ходьба без отдыха продолжается до полудня. Как бы холодно не было, на ходу согреваешься. Кровь исправно омывает конечности, становится даже жарко. Идти просто так, понятно, скучно, лишь иногда сверкнет любопытным глазом синица или снегирь, летящим снежком промелькнет средь стволов заяц, или тяжелый тетерев, ломая ветви, взлетит в дикой спешке.
        Для обеда делается привал. Что «привал», что «обед» - слова в данном случае одинаково громкие. Просто некоторое время путешественники не идут, жуют сухари, переговариваются. После краткой передышки - вновь в дорогу.
        И вновь деревья проплывают мимо заснеженными великанами, снег скрипит. Колышется впереди спина учителя, украшенная большим мешком, и Леслав тяжко вздыхает, представляя, сколько еще надо пройти.
        После того, как солнце заходит, начинаются поиски места для ночлега. Тут главный - Хорт. Он всегда знает, откуда ночью будет ветер, пойдет ли снег. После того, как место найдено, нужно натаскать лапника для ночлега, дров - для костра. Пока маг и охотник колдуют над ужином, Ратан принимается за обучение. Обещание держит, ни разу Леславу не удалось ускользнуть от урока. Почти все, что делал Леслав в самое первое занятие, повторялось и нотой, с разнообразными вариациями. Но добавлялись и новые упражнения. К концу занятия юноша уставал так, что едва доползал до костра.
        Ужин. Пища безвкусным комом проваливается в живот, по телу растекается приятная теплота, и остается одно, но зато очень сильное, желание - спать. Сторожить в эти дни никого не оставляли. Леса приграничной полосы дики и безлюдны, точнее, безальвны. И вот уже можно снять валенки, забраться в теплый мешок, провалиться в темную пучину без сновидений, чтобы завтра начать все сначала.
        Старик
        
        Путешествие в Темный лес не прошло даром для Родомиста, большую часть накопленной ранее Силы он оставил
        там. Приходилось восстанавливать по крупинке, по капле. Делал он это осторожно, чтобы не выдавать себя. Начни Родомист качать Силу активно, во все стороны тут же покатятся волны, и тогда жди, когда закружатся над костром огромные крылатые тени.
        Каждое утро, пока Леслав с Ратаном занимались завтраком, Родомист отходил в сторону, закрывал глаза и полностью отдавался восприятию текущей вокруг Силы. Погружался в ее теплые и одновременно холодные, плавные потоки, растворялся, словно капля молока в кружке воды. Сохранять сосредоточение было тяжело, холод и непривычная стоячая поза отвлекали внимание. Но выбора никакого - единственный способ набора Силы, не оставляющий следов на поверхности ее безбрежного моря, именно таков.
        Кроме потерь, поход через Темнолесье принес и пользу. Хорт теперь шагает чуть не быстрее всех. Приступы перестали его мучить, и характер начал меняться к лучшему. Почти исчезли желчность и раздражительность, уступая место спокойной деловитости.
        По южному лесу идти - одно удовольствие. Хотя какой юг, всего на двести верст южнее Северина. Но лес совсем другой, завалов меньше, зато подлесок гуще, лиственные деревья, серые, голые и страшные по зиме, теснят хвойные, что особенно хороши под зимней шубой. Но даже здесь Хорт вел отряд уверенно и спокойно, безошибочно находя дорогу в лабиринте стволов.
        Монотонность пути скрасила лишь встреча со стадом диких свиней. Могучий секач, завидев людей, злобно ощерился, показав пятивершковые клыки, хрюкнул предостерегающе. Огромный, весом не менее чем в двадцать пудов, выглядел он свирепо и устрашающе. За спиной вожака виднелись суетящиеся свинки с поросятами. Повинуясь его хрюканью, они начали уходить в лес, оставляя за собой разрытый снег.
        Хорт замер, за ним остановились и остальные. Когда последний из поросят со смешно подрагивающим хвостиком скрылся в чаще, кабан еще раз хрюкнул, не сбавляя свирепости. Потом развернулся, удивительно ловко для такой туши, и исчез, только колыхнулись кусты, сбрасывая надоевший вдруг снег.
        - Вот зверюга! - воскликнул Леслав восхищенно, и никто не стал с ним спорить.
        Охотник
        
        - Вот и пришли, - Хорт флегматично сплюнул. Смотрел он на хорошо различимую отсюда, из густых зарослей, дорогу, по которой неостановимым потоком катились войска: всадники, повозки, пешие. Они перемещались на восток. Шли стрелки из лука, знаменитые стрелки Остроухих, что не раз приносили победу своему народу. Шагали отряды тяжелой пехоты, тянулись обозы. Собаками среди медленных коров мелькали отряды кавалерии.
        - И здесь война, - покачал головой Родомист. - С кем это государь Бран воевать собирается?
        - Все очевидно, - подал голос Ратан. - С Новгородским княжеством, с князем Ярославом.
        - Вернее, с тамошними магами. А еще вернее - с магом Межамиром, который там всеми вертит, - кривая усмешка пересекла лицо Родомиста.
        - Почему так? - недоуменно нахмурился Леслав, хлюпнув носом. Простуда вцепилась в него еще вчера и пока не собиралась сдавать позиции. Не помогали ни травы, ни особое дыхание. - Ведь правит князь!
        - Правит - князь, - кивнул маг. - А принимает решения маг Межамир. Вертит князем, как хочет, и остальными тоже.
        - А он сильнее вас, учитель, этот Межамир? - простое мальчишеское желание, чтобы наставник оказался самым-самым сильным, столь явственно проступило на лице Леслава, что Хорт и Родомист не выдержали, рассмеялись. Даже Ратан хмыкнул в усы.
        - Ну, как тебе сказать, - начал Родомист с улыбкой, но по мере того, как он говорил, тон становился все серьез-
        нее. - В бою мы встречались всего один раз - у стольного града Северина. Получилась ничья. Но то было двадцать лет назад, когда я был моложе, а он - лишь младше, - маг развел руками. - А сейчас? Его силы наверняка возросли, мои уменьшились. Что тут скажешь?
        - Маги-маги, - прервал воспоминания Хорт. - Ни о том вы думаете. У нас сейчас конкретная задача - через дорогу перебраться. А как это сделать - я в упор не вижу.
        Путники провели на одном месте почти полдня, а тракт все время оставался занятым. Только исчезал за поворотом один отряд, как тут же появлялся другой. Вились на ветру флаги, синие, голубые, зеленые.
        - Подождем, - степенно сказал Ратан. - Перемещение войск должно к вечеру прекратиться.
        - Ждать, опять ждать, - проворчал охотник, скорчив мрачную мину.
        - Ждать - искусство, которому мы учимся всю жизнь, - печально вздохнул Родомист. - И вот наш шанс стать примерными учениками.
        Так и просидели в кустах целый день. Лишь когда истекающий желтизной диск солнца укатился за западные леса, тракт опустел. Наступила тишина, перестали разноситься меж ветвей звуки команд, топот и скрип тяжелых возов.
        Тем не менее, ждали еще некоторое время, вдруг какой командир с похмелья вывел своих позже, чем надо, и они теперь топают, торопясь и костеря начальство. Нет уж, лучше потерпеть. И, лишь когда посланные в стороны Хорт и Ратан замахали руками, давая понять, что путь свободен, Родомист с учеником выбрались на открытое место. Быстрым шагом пересекли утоптанный снег тракта и остановились лишь тогда, когда за спиной сомкнулись стволы. До самого последнего момента казалось, что еще миг, и выскочит из-за поворота отряд Остроухих на резвых конях. Завопят противные голоса, засвистят смертоносные стрелы. Только когда дорогу перестало быть видно, они облегченно вздохнули и расслабились.
        Лес за дорогой пошел такой густой, что пробирались с большим трудом. Даже Хорт, на что уж лесной человек, так и тот двигался медленно, бормоча сквозь зубы, явно что-то непотребное. Что же говорить о Леславе, чей стаж хождения по лесу составил всего пятнадцать дней, если не считать детские вылазки за грибами и ягодами.
        Воевода
        
        «Никаких авантюр» - сказано в «Книге Дней» о дне сегодняшнем, о двадцать шестом дне месяца, дне Медведя. Но река, что могучим телом перегородила путь на юг, не оставляет иного выбора. Река Светлая, зимой - полоса льда почти в версту шириной. Переходить ее - сущая авантюра, но не стоять же на месте до весны?
        Река встретила неприветливо. Лед оказался неровен - постарались оттепели, иссечен трещинами и покрыт уродливыми наплывами, похожими на шляпки чудовищных бело-голубых грибов. Ратан шел последним, глядя не только под ноги, но и по сторонам, на что у идущих впереди не оставалось возможности - они выбирали дорогу. Процесс этот сопровождался падениями, вскриками и отборной руганью. А вокруг чисто, видно на версту-две. А уж путников на глади реки можно заметить издалека, хоть с левого берега, хоть с правого.
        Они как раз достигли середины реки, когда Ратан обратил внимание на несколько темных точек, что перемещались по левому берегу далеко на западе. Воин окликнул идущего первым мага:
        - Смотри. Видишь, что там?
        - Нет, я пока не могу разглядеть, - прищурился Родомист.
        - Люди, или скорее Остроухие, - уверенно определил Хорт, приложив ладонь ко лбу. - Шестеро или пятеро. Идут наперерез.
        - Надо постараться выйти на берег до того, как нас настигнут, - напряженно сказал Родомист. - Ускорим шаг.
        И началась гонка. Путешественники спешили, падали, ушибались, но упорно стремились к низкому берегу, поросшему почти до льда щетиной леса. Берег приближался, но слишком медленно. Остроухие, что шли по более удобному пути, приближалась гораздо быстрее.
        Спасло людей лишь то, что расстояние от них до берега было гораздо меньше, чем до Остроухих. Тяжело дыша, путники сошли со льда в тот миг, когда преследователи находились от них примерно в двухстах саженях. Миновали узкую полосу открытого пространства и вступили в лес.
        - Как думаешь, пойдут они за нами? - спросил Хорт, хрипло дыша.
        - Пойдут, - уверенно ответил Ратан. - Это не простые селяне, как ты уже заметил, это дозор. Время сейчас военное, ну, почти военное. Опять же, граница рядом. Пойдут, и пока не разберутся, в чем дело, не отстанут.
        - И что делать? - влез, как всегда, Леслав.
        - Засаду устроим, - хмуро ответил Ратан.
        Старик
        
        Прошли еще саженей двести, прежде чем Ратан нашел хорошее для засады место. Прогалина, ограниченная со всех сторон густым кустарником, из которого заснеженными руками великанов торчат толстенные дубы. За один из таких дубов укрылся Хорт, приготовив лук и стрелы. Ратан залег сбоку прогалины, так, чтобы противник, пройдя хоть немного по открытому месту, оказался бы к нему боком. Родомисту торжественно выдали топор и попросили особо в драку не лезть. То же указание получил и Леслав. Парень сначала надулся, а потом понял, что не время показывать гонор.
        Оказались в результате маг с учеником немного правее и сзади Хорта, за кустами орешника, что скрывали, но давали возможность видеть происходящее на поляне. Пахло здесь, несмотря на зиму, желудями.
        Преследователи явились из леса бесшумно. Даже снег, казалось, не скрипел под странного покроя сапогами. Колыхнулись ветки, спорхнули с них стаями крылатые снежинки, и вот они, Остроухие. Шестеро воинов. Боевые луки, длинные и мощные, мечи, панцирей нет, но толстые полушубки выдержат скользящий удар топора, да и меча тоже. Идут группой, луки с плеч не сняли. Не ожидают, что в пределах Эрина кто-то бросит им вызов.
        Остроухие подозрительно осмотрели опушку. Какая-то птица, затихшая при появлении людей, вновь начала орать, заставив Родомиста нервно вздрогнуть. Воины на поляне захохотали, медленно двинулись вперед.
        Свистнула стрела. Тот Остроухий, что смеялся громче всех, со стоном рухнул на снег, из его левой глазницы торчало оперенное древко. Затрещали ветви, из кустов, словно яростный тур, выметнулся Ратан, кинулся к бестолково орущим Остроухим.
        Родомист махнул Леславу: пора и нам. Пока пробирались сквозь ветви, Ратан успел свалить одного из врагов. Фонтан крови из перерубленной шеи выглядел впечатляюще. Свистнула еще одна стрела, но Хорт промахнулся, она лишь оцарапала щеку самого высокого из воинов. Тот все же дернулся, и Ратан, воспользовавшись этим, ловко подсек его. Воин упал, заверещал тонко, штанина его ниже колена темнела и тяжелела на глазах.
        Оставшиеся в живых сумели преодолеть панику. Двое сразу же насели на Ратана, лишив его подвижности, а третий за их спинами неторопливо принялся натягивать лук.
        Леслав, завопив нечленораздельно, кинулся на помощь. Родомист, видя, что не успевает достать лучника, попросту швырнул в него топор. За такой бросок наставники воинского искусства наверняка высекли бы ученика. Топор лишь слегка задел руку Остроухого. Стрела с недовольным взвизгом ушла в небо, а лучник нехорошо выругался и полез за мечом.
        Родомист, забыв об осторожности, уже думал, какое заклинание применить. От раскрытия отряд спас Ратан. С помощью Леслава, который, в основном, мешал противнику, он быстро расправился с одним из Остроухих. Тот получил удар прямо в лицо. Хорт тоже не дремал: второй противник со стоном сел на снег, держась за плечо.
        Увидев, что маг в опасности, бывший воевода
        атакующей гадюкой метнулся вперед, и клинок его высек искры, приняв на себя удар, что предназначался Родомисту. Остроухий зарычал, готовя новый удар, но Ратан ушел ловким финтом и легко, словно играя, отрубил врагу руку, державшую меч. Кисть отвалилась, а раненый завалился назад, дико воя.
        Ученик
        
        Схватка закончилась, а Леслав никак не мог отдышаться. А когда Ратан начал добивать раненых, юноша отвернулся, к одышке добавилась и тошнота. Слышал тяжелые шаги воина, вскрики и бульканье, словно что-то вытекало из дырявого сосуда.
        По предложению Хорта тела оттащили в сторону. За кустами присыпали снегом. Вытирая пот со лба, охотник сказал:
        - Хватятся их сегодня к вечеру. Искать начнут завтра. Вероятнее всего, к завтрашнему вечеру - найдут. Если не пойдет снег. Но мы к тому моменту будем уже далеко.
        Потратили много времени на переправу и бой и поэтому шли долго даже после того, как солнце закатилось. Кусты, растопырив корявые лапы, бросались из тьмы, норовя выцарапать глаза, или ударить в какое-нибудь, особо уязвимое место. Из тьмы доносилось деловитое уханье, извещающее лес о начале совиной охоты.
        Шли до тех пор, пока ноги не стали подкашиваться. Леслав засыпал на ходу, спотыкался. Голова Родомиста клонилась к груди, затем он вздергивал ее вновь, таращился упорно, пытаясь разглядеть что-нибудь во мраке. Только тут Хорт позволил остановиться, развести огонь.
        Ратан повернулся к Леславу, сказал, отдуваясь:
        - Занятие на сегодня отменим. Ты побывал в настоящем бою, против опытных воинов, и даже раны не получил. Молодец.
        Похвала показалась юноше незаслуженной. Какой там молодец! Леслав ощутил, что розовый свет от его щек видно даже во тьме. Он всего лишь отвлек внимание одного из нападавших на Ратана Остроухих, только и всего. Пару раз звякнули клинки, соприкоснувшись, и все закончилось. В чем тут доблесть?
        Учитель поверг юношу в еще большее смущение:
        - Да, Леслав, ты сражался очень неплохо, - сказал он сдержанно. - Особенно для человека, не рожденного для войны, и войне никогда не учившегося.
        А Хорт добавил:
        - Ты выглядел, как опытный воин. Не суетился, не дергался. Словно побывал уже не в одной схватке.
        Сановник
        
        Все сложилось совсем не так, как планировал Айлиль. После совещания его отправили командовать Южной армией, что стоит на границе с Новгородским княжеством севернее Светлой реки. Отправили, «как опытного и умелого командира», по выражению государя Брана. Но щеки вельможи, когда он покидал Эмайн Маху, пылали от ярости. Бран попросту перехитрил его, отправив на окраину, туда, где невозможно плести интриги.
        А ведь с того совета Айлиль вышел очень довольным. Пусть даже не получилось подорвать авторитет правителя, что с государем, носящим Дар, сделать невозможно, все же удалось заронить сомнения в сердца вельмож. Правление Брана, а точнее всего клана Плавающих во Мраке, и так в последнее время вызывает сильное недовольство знати. Государство растет, укрепляется, драконы верно служат альвам, но старые роды в сиянии Дара все более ослабевают и отстраняются от управления. Теряют привилегии, влияние и власть.
        Но совсем скоро государю предстоит дальняя дорога на юг, После Ночи Судьбы он может и не вернуться. Наследник еще юн, его можно не брать в расчет. Реальная, но все же не властная сила - маги. Кого поддержат они - неясно. Может быть, сына Брана, а может - и Айлиля, потомка двадцати поколений правителей, что водили войска еще тысячу лет назад, когда предки Брана ловили рыбу на побережье. Прав на Деревянное Кресло у Айлиля не меньше, чем у нынешней династии.
        Утром дня Медведя новый командующий прибыл на место службы. День ушел на то, чтобы разобраться в обстановке. В войсках накопилось множество проблем, так что к вечеру высокородный альв пребывал в скверном расположении духа.
        Он как раз собирался приступить к ужину, когда в дверь постучали. Отставив только что взятую кружку, Айлиль спросил сурово:
        - Кто там?
        - Сотник Финнеган с донесением.
        - Проклятье, - сказал Айлиль громко. - Входи, сотник. Но если твое донесение окажется не столь важным, то я познакомлю тебя с порубом.
        Вошел молодцеватый, подтянутый сотник. Отрапортовал лихо:
        - Командующий, пропал дозор на Светлой реке.
        - Как так? - изумился Айлиль.
        - Дозор обходит свой участок реки каждый день. Сегодня шестеро воинов не вернулись.
        - Может, они задержались? - спросил Айлиль и тут же отогнал глупую мысль. Что может задержать солдат в лесу, где ни кабака, ни борделя. - Поиски начали?
        - Да, но наших сил не хватает. И нужны собаки,
        - Эй, там! - заорал Айлиль. - Кто в приемной. Перо а бумагу! А ты, сотник, присядь. Сейчас все обговорим.
        Глава 9
        Моряк
        
        Море всегда волновало Истарха, будило нечто в душе, вызывало трепет. Вроде ничего особенного - волны до самого горизонта. Но зрелище это никогда не надоедало ему, и даже сейчас, перед самым, быть может, важным днем в жизни, он пришел на берег, чтобы посмотреть на бескрайний водный простор.
        Волны вокруг острова Звезды, обиталища магов, были точно такие же, как и в других, обычных, местах. Сине-стальные водяные холмы катились мощно, один за другим, с глухим шипением расшибаясь о берег. Свежий ветер забирался под плащ, пытался ловкими пальцами добраться до тела.
        Истарх вздохнул. Так и стоял бы до восхода, а то и до вечера, но маги не будут ждать. Не для любования утренним морем призвали они лучших мореходов всего архипелага, всех Зеленых островов. Ни один из островных тиранов не вздумал отказаться. Пусть даже маги никогда не вмешиваются в войны, что вечно раздирают острова. Все знают, какую силу представляет собой остров Звезды, и что ссориться с его насельниками себе дороже.
        Отбросив размышления, Истарх побежал от берега, спеша в храм. В роще, которую он миновал в несколько шагов, шептались о чем-то деревья. Храм выступил из зелени огромный, страшный. Колонны придавали ему вид гигантской зубастой пасти. В зал, в котором уже собрались маги и все вызванные мореходы, числом двадцать, Истарх вошел последним. Вошел - и едва не схватился за уши, так там оказалось тихо.
        Верховный маг, Феоклимен, кивнул, узрев вошедшего. Сделал знак помощникам и воздел руки. Тишина сгустилась еще сильнее. Младшие маги застыли статуями. Даже мореходы, шумные пасынки буйной морской стихии, не двигались и почти не дышали, боясь помешать.
        Напряжение нарастало, и в тот миг, когда Истарх готов был закричать, лишь бы вырваться из вязкого безмолвия, Феоклимен опустил руки и прошептал так, что его услышали все: «Несите жребий».
        Крайний справа маг исчез, словно смытый волной. Колыхнулись тяжелые синие занавеси, и он вернулся, неся небольшой мешочек. Феоклимен принял его с величайшей осторожностью, погрузил руку в глубины неожиданно замерцавшей ткани. Рука зажила бурной, не совсем понятной
        жизнью. В мешочке что-то шевелилось, зеленая ткань яростно колыхалась.
        Слитный вздох пронесся по залу, словно ветер с моря на миг заглянул в него. Худые, костистые пальцы вынырнули на свет, сжимая извилистое змеиное тельце. Истарх вздрогнул, поняв, что выпал его тотем - Уж.
        Сверкающие, словно листья после дождя глаза Феоклимена быстро отыскали его, выдернули из толпы. Голос мага обрел почти осязаемую мощь.
        - Подойди ко мне, Истарх, - сказал он ласково, словно отец сыну. - Ты избран для Пути.
        Пытаясь отвести взгляд, Истарх пошел вперед, к возвышению, на котором стояли маги. Тело ему более не подчинялось. Говорить было трудно, словно язык заменили куском камня:
        - Я пришел!
        - Вижу, - лицо Феоклимена осветилось довольством. - Тот, кто может говорить под силой моего взора, способен на многое. Я верю, что ты выполнишь поручение, доставишь мага туда, куда нужно. Корабль ваш готов. Можете отплывать. Плотин!
        - Я здесь, учитель! - молодой маг с редкими даже для жителя архипелага светло-зелеными волосами, выступил из рядов.
        - Да будет с вами помощь Творца. С тобой, Плотин, и с тобой, Истарх. Идите.
        Верховный маг сделал повелительный жест, и Истарх ощутил, как кланяется, разворачивается, и как ноги несут его к выходу. Мелькали лица мореходов, облегчение на них странным образом мешалось с завистью.
        Выйдя из храма, Плотин махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они свернули налево, выйдя к той части берега, на которой Истарх не успел побывать. Редкие деревья все же скрывали берег, а когда вышли к морю, Истарх не мог сдержать вздох восхищения. Корабль, представший его глазам, был прекрасен. Небольшой, соразмерно составленный, он казался созданным для того, чтобы летать над волнами, обгоняя альбатросов и чаек.
        Лодка с двумя дюжими матросами взяла на борт пассажиров, и вода застонала под ударами весел. Маг молчал, а Истарх не мог отвести взора от своего, да, теперь уже от своего, корабля. И не имеет значения, что на этом красавце придется отправиться в далекие южные моря, откуда почти нет шансов вернуться. Море в конце зимы бурно и непредсказуемо, драконы Остроухих быстры и беспощадны, но для чего живет мужчина Зеленых островов, как не ради опасности на воде? Море кормит, дает жизнь, но иногда убивает. С этим можно только смириться. И пело сердце Истарха весенней пташкой, забывая о грядущих печалях.
        Старик
        
        - Интересно, охраняется тут граница или нет? - размышлял Хорт, продираясь через густые заросли бузины, что изрядно затрудняли путь.
        - Не слабее, чем на севере, - предположил Родомист, поправляя сползший мешок. - Новгородское княжество опаснее для Эрина, чем наше.
        Разведывать обстановку пришлось Хорту. Оставил он спутников надолго, а вернулся недовольный, словно собака, у которой из-под носа стащили кость.
        - Ну, что скажешь? - накинулся на охотника Леслав.
        - Тут, конечно болот таких нет, как на севере, но засеки и дозоры встречаются. Придется петлять.
        - А как с той стороны границы нас встретят, ты думал? - спросил Ратан.
        Хорт со скрежетом почесал грудь, в глазах его проступило изумление:
        - Нет, не думал, - сказал он, покачивая головой. - А надо было!
        - Думать можно что угодно, - проворчал Родомист. - Все равно, пока туда не доберемся, ничего не узнаем. Хватит лясы точить.
        - Придем-то, оно, конечно, придем. И узнаем, - сказал Хорт несколько туманно. - Но не будет ли тогда слишком поздно?
        - Может - будет, - отозвался Родомист. - Но идти все равно надо. Или у тебя есть предложения лучше?
        Предложений не обнаружилось, и Хорт первым скользнул в черно-белую паутину стволов. Почти сразу заставил свернуть в овраг, по которому пришлось идти пригнувшись. Прошли полверсты, пока стены оврага не ушли далеко вверх. Снег лежал тут очень глубокий, и Родомист с ужасом представил, что было бы, окажись путники без снегоступов. Несколько раз Хорт поднимался по левому склону, выглядывал осторожно. Но вокруг все оставалось тихо.
        Когда овраг свернул на юг, дно вновь начало подниматься. Но тут Хорт велел покинуть ложбину. Лезть по склону на снегоступах - дело нелегкое, Родомист устал и запыхался. Мешали кусты, что тыкались холодными ломкими пальцами со всех сторон. Когда пробирались через наиболее густые заросли, треск стоял такой, что Хорт недовольно морщился, всякий раз оглядываясь и свирепо цыкая на спутников. Лишь Ратан почти не вызывал у него нареканий, а Родомист с учеником шли, по выражению охотника, словно лоси во время весеннего гона.
        Мучения закончились, когда выбрались из оврага. Встретил путников на людской земле темный еловый лес. Небольшой, но густой, настоящая темно-зеленая пещера. Тут Хорт оставил отряд вновь, отправившись на разведку.
        Ученик
        
        Хорт возник из чащи мгновенно. Только что его не было, а вот стоит, улыбается.
        - Какова дорога? - спросил Родомист.
        - Все чисто, можно идти, - охотник кинул в рот сухарь и принялся с аппетитом жевать.
        Шли, тем не менее, осторожно, без торопливости. Если рядом люди, то кому-нибудь из них может захотеться пройтись по лесу. Лишние трупы ни к чему. Особенно если это трупы людей.
        Пересекли очередной овраг, когда Леславу неожиданно сдавило болью виски, в глазах потемнело. Когда он вновь обрел способность видеть, то первое, что бросилось в глаза - учитель, с мучительным стоном оседающий на землю. Ратан подхватил его, но не смог удержать неожиданно потяжелевшее тело.
        - Что с ним? - спросил Хорт с тревогой.
        - Не знаю, - лязгая зубами, ответил юноша. О магических ловушках учитель почти ничего не рассказывал, а уж о том, как с ними бороться, и подавно.
        Не успел Леслав как следует испугаться, как маг зашевелился, слабо застонал. Когда открыл глаза, то в них плескалась такая боль, что Леслав чуть не задохнулся от жалости.
        - Что случилось, учитель?
        - Ах я дурак, - Родомист говорил тихо, приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. - Как я мог забыть? Ведь границы Новгородского княжества ограждает магическая стена.
        Маг приподнялся, с помощью Ратана встал на ноги.
        - Так, и что? - спросил Хорт, и голос его дрожал натянутой тетивой.
        - А то, что стена эта не пропускает враждебную правителям Новгорода магию на землю княжества. Определяет и не пропускает.
        - А ты здесь причем? - в голосе Ратана звучало удивление.
        - Стена также не пропускает любых существ, имеющих возможность управлять Силой или этой Силой живущих. То есть для магов и драконов она труднопроходима. Я - более сильный маг, чем Леслав, по мне и удар пришелся сильнее.
        - Похоже, нам надо убираться отсюда очень быстро, - охотник перевел разговор в область практики.
        - Именно так, - кивнул Родомист. - Через день-два тут начнется охота, дичью в которой будем мы.
        - Но ведь у новгородских магов нет драконов? - спросил Леслав, хлопая глазами.
        - Нет, и они не могут перемещаться столь быстро, как Остроухие, - маг задумчиво огладил бороду. - Но от Новгорода до нас не более трехсот верст, и гонец, подгоняемый заклинаниями, доберется за сутки.
        - Что будем делать? - Леслав совсем по детски закусил губу.
        - Пойдем на восток, в глубь княжества. И лишь потом на юг, к степи. Тебе, Хорт, придется задержаться с нами на недельку.
        - Что поделать? - развел руками охотник. - Не бросать же вас, остолопов.
        Фаворит
        
        Межамир как раз подписывал последнее распоряжение, предвкушая отдых, когда в голове зазвонил маленький, но требовательный звоночек. Маг выругался, отшвырнул перо и с прытью, которую трудно ожидать от столь пожилого человека, выскочил из-за стола.
        Ступеньки винтовой лестницы противно скрипели, напоминая о том, что их давно не чинили. Межамир никак не мог вспомнить, кто из магов сегодня дежурит. Это злило, и, поднимаясь, он сбил дыхание. Задыхаясь, ворвался в Сторожевой Покой. У светящегося голубым большого стола стоял Снегирь, опытный старый маг. Межамир облегченно вздохнул. - Где? - выпалил он, едва переступив порог.
        - Южный участок рубежа с Эрином, чуть южнее Светлой реки.
        Огромная, сажень на сажень, живая карта Новгородского княжества, шедевр магов и лично Межамира, выглядела, как обычно. Лишь в голубой стене, окружавшей княжество, которая и испускала свет, обнаружилась небольшая прореха.
        - Что там, как думаешь? Заклинание или дракон? - спросил Межамир, восстанавливая дыхание. Дырочка постепенно затягивалась, но более ничего на карте не двигалось. Заклинание отобразилось бы на ней темным облачком, дракон - собственным уменьшенным изображением.
        - Не знаю, - ответил напряженно Снегирь, и по его тону Межамир понял, что старый маг удивлен. - Придется применять дальновидение.
        - Без сомнений, - решительно кивнул Межамир и закрыл глаза.
        Тьма сомкнулась вокруг него. Маг привычно сосредоточился на позвоночнике, а когда почувствовал в его основании жжение, вздернул себя вверх, подобно герою сказок Длинноруких, Мюнх-Гаузену, что вытащил себя из болота за волосы.
        Возникло ощущение полета, Межамир почувствовал себя перышком, несомым могучим ураганом. Мелькнули внизу дома и башни Новгорода, затем понесся лес, изредка пятнаемый шрамами дорог и лишаями деревень. Лучший дальновидящий среди магов княжества, Межамир легко скользил на потоках Силы, направляя полет к тому месту, где заметил прорыв. Вот граница, река сверкает небрежно брошенной лентой белой ткани. Место прорыва маг ощутил всем телом. Но вокруг очень густые леса, даже сейчас, зимой, сложно что-либо разглядеть в чаще.
        Долго метался он над землей, ощупывая, словно насекомое усиками, потоки Силы, пытался определить, что же произошло, кто или что прорвало стену? Обнаружить, к собственному удивлению, не смог ничего. Вывод один - через границу прошел маг, умеющий скрыть свое присутствие, свернуть собственную Силу в тугой кокон.
        Возвращение прошло очень тяжело. Слишком долго Межамир пробыл вдали от тела, истощил и себя, и Снегиря, который во время сеанса играл роль источника дополнительной Силы.
        Тьма вновь сомкнулась над верховным магом Новгорода, и вот он уже в своем теле. Головная боль ударила подобно копью, остро и безжалостно. Рядом, вцепившись в стол, стоял Снегирь. Лицо его было бело, словно снег. Затем мир закружился безумным круговоротом, и пол со всего размаху ударил Межамира в лицо.
        Очнулся он оттого, что по лицу текла вода. Помотал головой, осторожно открыл глаза. Вода перестал течь, а над собой верховный маг увидел озабоченное лицо Весемира:
        - Все в порядке? - спросил он.
        - Да, я уже в сознании, - Межамир приподнялся, сел, обнаружив, что лежал на лавке. Голова болела не так остро, но достаточно сильно. И хотелось спать.
        - Что удалось увидеть? - спросил Весемир, отставляя кувшин.
        - Судя по всему, маг. Придется тебе ехать самому. Возьмешь человек сто из моего полка. Неси бумагу, я подпишу приказ.
        Зрение мутилось, рука дрожала, но Межамир заставил себя нацарапать нужные слова, подписался криво. Приложил перстень. На бумаге остался герб княжества - алый щит, украшенный турьими рогами.
        Весемир принял приказ почтительно, крикнул что-то в сторону. Заботливые руки тотчас поддержали падающего Межамира. Последнее, что он слышал, было: «Отведите в покои. разденьте и уложите в кровать!»
        Воевода
        
        Не успели пройти и полверсты с места обморока Родомиста, как маг вновь забеспокоился. Чем-то ему не понравилось небо. Замер, как вкопанный, и смотрит - на восток.
        Крик хлестнул по ушам подобно хлысту.
        - В укрытие!
        Ратан недоуменно осмотрелся. Маг уже не стоял, а несся туда, где деревья выглядели наиболее густыми. Ничего не оставалось, как припустить следом.
        Маг заставил всех забиться в самый густой кустарник, так, чтобы и с двух сажен не было видно. Потом еще велел прикопаться снегом. А когда Леслав спросил, в чем дело, ответил длинной речью:
        - Маги, именуемые дальновидящими, способны создавать своего двойника из чистой Силы и отправлять его на далекие расстояния, дабы обозревать, что там происходит. Дальновидящих не так много, я, например, обладаю этой способностью в малой мере. Но над нами сейчас, невидимый для обычного зрения, кружит двойник Силы одного из магов Новгорода, пытаясь обнаружить нарушителей границы.
        - И что делать? - встревожился Леслав.
        - Лежать и не рыпаться, - ответил маг строго. - Есть шанс, что он нас не заметит.
        Лежать в кустах пришлось до самого вечера. Снег таял, вода протекала в рукава и валенки. Намокли так, словно купались в одежде.
        Когда оранжевое яблоко солнца толстым боком коснулось вершин деревьев, маг позволил подняться. Но далеко путники не ушли. Едва тьма пала на лес, остановились и начали собирать хворост, много хвороста. Предстояла тяжелая ночь: ночь сушки промокшей одежды.
        Наследник
        
        Море открылось неожиданно, огромное, могучее. Терик вздрогнул, осознав, что чуть холмистая, уходящая за горизонт серая равнина - и есть море. Стихия не бушевала, но, словно играючи, демонстрировала свою мощь жалким обитателям суши. Сине-серые волны, высотой в несколько сажен, обрушивались на берег, заставляя землю трястись в ужасе, а затем с удовлетворенным рычанием отползали.
        Немалый путь пришлось преодолеть, дабы увидеть эту впечатляющую картину. Позади остались нападения грифонов, что налетали, кровожадные и безжалостные, с северных гор, тяготы дороги по руслам рек. Более тысячи верст следов от саней оставили путники менее чем за пятнадцать дней. Члены отряда похудели, измучились, как и кони, которым довелось тащить тяжелые сани. Большая часть отряда, а также все кони пустятся в обратный путь, в Нордбург, а Терику и еще двенадцати отважным йотунам предстоит отправиться на юг, водным путем.
        Вывел предводителя из задумчивости Гуннлауг, старший шкипер. Дабы привлечь внимание Терика, он невежливо дернул того за рукав. Сын конунга и не вздумал обижаться - в дороге все равны. Кивнув Гуннлаугу, Терик последовал за ним. Наступило время спустить на воду корабль, специально построенный для этого путешествия. Стройный корпус, задранные нос и корма - типичный драккар. На таких йотуны уже сотни лет бороздят воды, только размеры немного меньше обычного, всего пять сажен в длину, полторы - в ширину.
        Устье Порубежной реки, как и море, оказалось свободно ото льда. Сани подтащили насколько можно ближе к воде, затем распрягли коней. Копыта облегченно цокали по скользкой поверхности, когда кони отходили в сторону. Застучали топоры - сани, сделанные из прочнейшей железной сосны, теперь придется уничтожить. Подрубать сани следует осторожно, а, учитывая прочность дерева, которое с риском для жизни добывают только на Грифоновом хребте, сделать это совсем не просто.
        Сменилась не одна четверка рубщиков, на топорах появились зазубрины и вмятины. Затем треск огласил реку, и драккар с гулом осел на лед, подмяв обломки саней. Лед треснул, пошел сеточкой морщин, но выдержал.
        Навалились всем отрядом. Тяга немалая, но руки сильны, а лед - скользок. Деревянная глыба драккара сначала медленно, а потом быстрее и быстрее заскользила вниз по течению. Когда лед стал крошиться под ногами, йотуны остановились, тяжело дыша и утирая вспотевшие лбы. Корабль же, словно невиданный зверь, скользнул в темную воду, подняв фонтан брызг.
        Закрепленным заранее канатом корабль подтянули к берегу, веревка змеей обмоталась вокруг стройной сосны, дабы не дать деревянному красавцу сбежать. Дело сделано - можно и за трапезу.
        Воины с хохотом откупоривали бочки с пивом. Запылали костры, и по притихшему лесу потек аромат жареного мяса. Когда Терик смотрел на веселящихся спутников, что пили за конунга, за Нордбург, за успех похода, то сердце его наполнялось силой и уверенностью. «Да я за этих парней даже в глотку к дракону полезу», - думал он, делая объемистый глоток из кружки. Пиво улучшало настроение и согревало.
        Веселье все крепло, и вскоре первая песня огласила берега, заставив волны на миг замереть в изумлении.
        Охотник
        
        Утро поднималось над лесом холодное и унылое. Серая безжизненная заря нехотя высунулась из-за деревьев, затем раздумала, спряталась, выставив вместо себя тусклый, бледный день. Когда Хорт проснулся, то с удивлением обнаружил, что еще раньше встал Родомист. Охотник только протирал глаза, а костер уже полыхал, и котлы, повешенные по всем правилам, исправно булькали, распространяя запахи каши и травяного отвара.
        - Ты чего вскочил, почтенный? - спросил Хорт, зевая.
        - Не спалось, - просто ответил маг. Выглядел он плохо, чуть ли не хуже, чем когда воздерживался от сна несколько ночей.
        - Опять в неспящую красавицу вздумал превратиться? - вылезая из мешка, вспомнил охотник известную сказку. Маг невесело улыбнулся и промолчал.
        Когда Хорт вернулся после краткой прогулки по лесу, проснулись и остальные. Леслав выглядел хмуро, лишь Ратан бодрился и смотрелся не столь сурово, как обычно.
        Завтракали в молчании, лишь стук ложек и чавканье нарушали лесную тишину. В путь вышли, как обычно, но двигались на удивление медленно. Хорт никак не мог понять, почему. Препятствий особых нет, а версты уползают назад с величайшей неохотой, словно трупоеды от падали. Промучившись до полудня, охотник не вытерпел, спросил:
        - Что нас за ноги держит? Почему мы так медленно идем?
        - Ты забыл, Хорт, - со странной миной ответил маг. - Сегодня двадцать восьмой день месяца, день Ворона, когда любое дело идет тяжело, как ни старайся. Хорошей ходки сегодня все равно не сделаешь.
        - Ах, вот как, - вздохнул охотник, и дальше шел молча.
        После полудня лес преобразился, появились признаки того, что совсем недалеко живут люди. Сначала путники наткнулись на вырубку, совсем свежую. Деревья здесь стояли еще прошлым летом.
        Прогалины, образованные руками человека, приходилось обходить. Затем Хорт учуял запах дыма. Спешно повел маленький отряд южнее. Крюк сделали порядочный, версты в четыре, прежде чем охотник успокоился. Миновали узкую, но наезженную, несмотря на зимнее время, дорогу.
        Прошли небольшой ельник, и тут Ратан вырвался немного вперед. Вступил на подозрительно ровную, белую поверхность и провалился по пояс. Раздался чавкающий звук.
        - Болото! - воскликнул Леслав.
        - Как ты догадлив, - буркнул охотник и, крикнув Ра-тану: «Не двигайся!», метнулся к ближайшему дереву.
        Он рубил быстро, длинный тонкий ствол трясся, белые щепки отскакивали одна за другой. С протяжным треском дерево умерло, и Хорт бросился обратно.
        Ратан погрузился уже по подмышки. - Лови, - сказал Хорт, и конец очищенного от веток ствола подполз к Ратану.
        Навалились втроем, дернули. Хорт ощутил, как слезает кожа с ладоней, но вечно голодное болото не спешило отпускать жертву. Потянули еще раз. С громким хлопком вылетел воин из болота, как лягушка из воды, а спасатели, оглашая воздух руганью, повалились на землю. На Хорта свалился Родомист, и было это не очень приятно.
        Долго хохотали, определяя, кто кому чего отдавил. Но хуже всех пришлось Ратану. Вымазанный по шею темно-коричневой жижей, он постепенно просох, и грязь начала отваливаться, подобно корочке на перепеченном хлебе.
        - Да, - сказал маг, посмотрев на это безобразие. - Стоять тебе нельзя, надо идти.
        Государь
        
        С вечера у Брана сильно болела голова, с завтрака он вышел раздраженный и злой. Но государственные дела не станут ждать, когда у правителя будет все в порядке со здоровьем. Подбежавший служитель сообщил о том, что просит принять верховный маг.
        - Проводите его в Зеленый кабинет, - дернув щекой, сказал Бран.
        Зеленый кабинет назвали так потому, что стены его до самого потолка покрыты зеленеющими круглый год растениями. Горшочки спрятаны искусно, и их не видно. Водопады листвы струятся по стенам, сверкая разными оттенками зелени. Углы помещения украшены небольшими деревцами, пол покрыт ковром растений. Посреди живого великолепия оставлен островок, где стоят два кресла и небольшой столик. Здесь государь Эрина принимает посетителей, если необходима секретность встречи, или же сам Бран чувствует себя не лучшим образом.
        Бран раскинулся в кресле, закрыв глаза. Запах листвы щекотал ноздри, принося спокойствие, заставляя напряженные мышцы расслабляться, а дурные мысли - выветриваться из головы. Журчащий в углу, под кроной карликового дуба, фонтанчик навевал дремоту.
        Шагов Бран не услышал, лишь ощутил, что рядом кто-то есть. Почти сразу легкий, бесплотный голос достиг ушей:
        - Финтан, Носитель Булавы из клана Бегущих с Волками, приветствует повелителя!
        Бран открыл глаза, ответил, согласно ритуалу:
        - Бран, Носящий Венок, принимает приветствия Носящего Булаву, - правитель зевнул и заговорил по-обыденному. - Садись, что там у тебя?
        - Благодарю, государь, - зашелестела одежда. Стул под легковесным магом даже не скрипнул. - Странные вещи творятся на юге.
        - Где? И что случилось? - голос Брана отдавал равнодушием.
        - Повелителю несомненно известно, что границы Новгородского княжества прикрывает магическая стена, что отражает всякую Силу, правителям княжества враждебную, - маг кашлянул. - Вчера вечером, немного южнее реки Светлой, кто-то прорвал магическую преграду.
        - Кто то из наших ослушался? - спросил Бран. От безразличия его не осталось и следа.
        - То-то и странно, что нет. Никто из магов великого Эрина не направлял в сторону Новгорода никаких заклинаний.
        - Тогда кто же? С нашей территории!
        - Мы сами пока не можем понять. На прорыв в Новгороде отреагировали мгновенно. Верховный маг княжества - хороший дальновидящий, и он тут же дальновидел то место, где произошел прорыв. Попытался обнаружить виновников. И, судя по реакции, не смог. Верховный маг - и не сумел!
        - А на нашей территории, в последние дни, не было никаких всплесков Силы? - правитель Эрина закусил губу, что делал всегда в моменты наибольшего напряжения ума.
        - Нет, все спокойно, - ответил Финтан.
        Бран встал с кресла. Два шага туда - два обратно, вот и все пространство для прогулки.
        - Маги Новгорода не полные идиоты. И обнаружить заклинание для них - проще простого. Оно, пробив защиту, тупо полетело бы далее и было бы хорошо заметно. Кроме того, ты чувствуешь все заклинания, созданные на территории Эрина. Следовательно, через границу прошел маг, который, идя по нашей территории, а теперь, перейдя в Новгородское княжество, скрывает свое присутствие, свою Силу. Такое может быть?
        - Да, вероятно. Силу можно скрыть, если ей не пользоваться. Не колдовать, проще говоря. Но кто может от нас проникнуть во владения князя Ярослава? - Финтан недоуменно затряс головой. Глаза были изумленные.
        - Красноглазые? - Бран остановился, посмотрел в потолок - единственное место в комнате, лишенное растений. - Маловероятно. Зачем идти через нашу территорию? Да и с Ярославом у них мир.
        Маг дернул себя за волосы, словно этим надеясь пробудить задремавшие мысли. Но ничего не выходило, и Финтан со вздохом пожал плечами:
        - Не знаю, что и предположить, повелитель.
        - А я знаю, - Бран улыбнулся, но улыбка не была веселой. - Ты забыл об одном очень сильном маге, которого мы не можем обнаружить почти месяц, хотя тратим на поиски значительные силы.
        - Родомист? Но откуда он на юге? - маг вскочил, руки нервно тискали дубовую булаву - символ власти верховного мага.
        - А где, по-твоему, Храм Судьбы? На Ледяном острове? Этот Волосатый обманул нас. Пока мы переворачивали каждый камешек в землях севера и востока, он спокойно прошел на юг по нашей территории. Почти четыреста верст одолел и при этом магией не пользовался.
        Финтан изумленно покачал головой.
        - В Новгородской земле ему нелегко придется. Его там не особо любят.
        - Это мягко сказано, - лицо Брана затвердело, словно гончарная глина после просушки. - Но я думаю, тамошние маги ему не помешают. А остановить Родомиста сможем только мы.
        - Как? - маг огладил подбородок. - Драконы?
        - Несомненно, - кивнул Бран.
        - Но он может идти по степи ночами.
        - Естественно, да и перекрыть степь, даже с помощью драконов сложно. Но попробовать стоит, - Бран покачался на носках, пошевелил кожей на лбу. - Трех ящеров должно хватить.
        - Трое магов к полудню будут в вашем распоряжении, государь, - маг встал, поклонился.
        Бран небрежно кивнул, и Финтан вышел, столь же бесшумно, как и вошел.
        Сановник
        
        Разбудили Айлиля непочтительным для столь родовитого альва образом - попросту потрясли за плечо. Айлиль развернулся к будящему, намереваясь высказать все, что думает по этому поводу, но лицо сотника было настолько встревоженным, что ругательства пришлось проглотить:
        - Что такое? На нас напали?
        - Нет, прилетели драконы. Вставайте скорее.
        - Какие драконы? - Айлиль стрелой вылетел из-под одеяла. Одежда не желала застегиваться, обувь - налезать да ноги, но командующий почти не обращал на это внимания. Одевался быстро, торопливо. Прилет драконов в расположение армии может означать многое, но большей частью неприятное, в том числе начало войны или же отставку самого Айлиля.
        Выскочил из дома, едва пригладив волосы. Не замечая мороза, пошел быстрым шагом за сотником, что направился к поляне за околицей, которая была достаточно велика для посадки огнедышащих исполинов.
        Три громадных ящера, синих, словно вечернее небо, заняли большую часть поляны. Лежали, словно бревна, если можно представить бревна, обросшие чешуей. Дыхания не слышно, хотя сопеть такие громадины должны громко.
        Но сегодня его интересовали не драконы, а драконьи наездники. Шестеро: трое с мечами - явно воины и трое без всякого оружия, у каждого в руке небольшая живая веточка - сейчас, посреди зимы! Маги.
        Один из них, судя по всему, старший, развернулся к Айлилю, вынул из сумки грамоту. Звучный, могучий голос прокатился над поляной:
        - Гобар из клана Кружащихся в Листопаде приветствует Айлиля из клана Играющих с Солнцем.
        - Айлиль из клана Играющих с Солнцем принимает приветствия Гобара из клана Кружащихся в Листопаде, - вежливо ответствовал Айлиль, но сердце его дрожало - что там, в грамоте?
        - Приказ от Брана, государя Эрина, - Гобар с поклоном передал свиток Айлилю. Шершавая бумага показалась тому горячей, словно пламя.
        Не торопясь, развернул.
        Буквы прыгали перед глазами Айлиля, словно он хорошенько набрался. Смысл написанного дошел не сразу, а когда дошел, то породил в груди командующего мощный вздох облегчения. «Разместить, оказывать содействие... выражаем удовлетворение» - все обычно, хоть и не совсем понятно. Чего магам делать в войсках, если не намечается войны?
        - Проходите, почтенные, - повел Айлиль рукой в сторону поселка. - Проходите пока ко мне. Позже вам подберут жилье. А... гм... зверей своих можете оставить здесь.
        
        Глава 10
        Наследник
        
        Проснулся Терик поздно, когда солнце уже высоко поднялось над водами, распластав лучи, словно громадная оранжевая птица. Голова оказалась тяжелой, чему удивляться, учитывая масштабы вчерашней попойки, особо и не стоило. Гуляли знатно, почти до утра. Далее будет не до веселья. Но с утра сын конунга ощущал последствия от употребленного пива во всех частях тела - болел череп, в животе неприятно булькало, ноги и руки казались слепленными из рыхлого снега.
        Полегчало, когда Терик добрался до реки, опустил голову в прохладные струи. Голова заледенела почти сразу, по шее потек морозец, но зато появилась бодрость, а зрение - прояснилось. Предметы перед глазами перестали дрожать и раскачиваться, а поступь сделалась твердой, такой, какая и подобает предводителю.
        Команду драккара он будил до полудня. На пинки и тычки бравые мореходы реагировали вялыми стонами и хриплой руганью. Глаз не размыкали, да еще и стремились отползти, куда подальше. Но Терик действовал неумолимо, и один за другим они поднимались, тащились, чуть ли не на карачках, к воде. Затем слышалось фырканье, похожее на конское, во все стороны летели брызги, и одним работоспособным йотуном становилось больше. Потихоньку погрузились на драккар. Последним на борт взошел Терик.
        Глава провожающих обрубил канат. Берег потихоньку начал отдаляться. Оттуда заорали, заулюлюкали. Терик в ответ поднял правую руку, с удовольствием ощутил, как вздуваются твердые мускулы на плече и предплечье. Утренняя слабость осталась в прошлом, сила вернулась.
        Вскоре корабль вынесло в море. Волны тугими кулаками тут же попробовали на прочность его борта. Дул свежий ветер с полуночи, и Терик приказал поднять парус. Под дружное хаканье матросов широкое синее полотнище поползло вверх. Над палубой развернулся вышитый на нем герб Нордбурга - белый топор, древко которого украшают орлиные крылья.
        В лицо летели соленые брызги. Полотнище раздувало, и драккар ходко шел вперед. Под этим парусом предстоит одолеть еще около семисот верст вдоль лесистого безжизненного побережья.
        Старик
        
        Усилия Родомиста не пропадали зря. Сила потихоньку возвращалась. Исчезала пустота, что после посещения Темного леса поселилась за грудиной. Накопленной Силы, правда, пока на многое все равно не хватит. Но попытку дальновидения удалось заметить, а то, что от невидимого взора удалось скрыться - за это и нужно благодарить собственное истощение. Будь Родомист в полной Силе, дальновидящий его бы обнаружил. Вот уж точно не знаешь, где найдешь, а где - потеряешь.
        Шли ходко, бодро. Ратан, что побывал вчера в объятиях болота, не показывал никаких признаков простуды. Хорт приписал такой эффект самогону, Родомист - лечебным травам.
        Снегопад, начавшийся вчера, и не думал прекращаться. Снежная крупа, то мелкая, словно песок, то огромная, будто перья, сыпалась из прохудившейся серой подушки неба. Следы путников исчезали под плотным ковром не далее чем за версту позади. Кто бы их ни преследовал, давно потерял след. Найти четырех людей среди леса можно только с воздуха, но он так набит липкой холодной мишурой, что и дракону пролететь непросто.
        Ближе к вечеру, когда тучи на востоке стали значительно темнее, Хорт неожиданно остановил отряд. Махнул рукой и скрылся в чаще. Исчез за пологом снегопада. Когда вернулся, изумление на его лице заметили все, даже не очень наблюдательный Леслав.
        - В чем дело? - спросил Родомист.
        - Там... там... - охотник только сипел, и судорожно дергал рукой в ту сторону, куда отлучался.
        - Так что там? - громче и четче повторил вопрос маг. Краем глаза заметил, как напрягся и тут же расслабился Ратан. Правильно, если бы Хорт обнаружил реальную опасность, то повел бы себя совсем по иному.
        - Там крепость, - наконец, вымолвил Хорт. - Идемте.
        - Посреди леса? - улыбнулся Леслав. - Не может быть!
        - Запомни, ученик, если хочешь стать магом - что может быть ВСЕ, - сказал Родомист веско. - И отрицая возможность существования чего-либо, ты ставишь перед собой невидимую, но очень прочную стену.
        Ученик
        
        Что крепость может оказаться посреди леса, Леслав не поверил. Даже после слов учителя. Крепость должна стоять у дорог, среди населенных земель, иначе ее защитникам просто нечего будет есть. Но не оставаться же одному, и он с легкой досадой следовал за спутниками, что мчались, словно на пожар. Преодолели овраг, из снега на дне которого торчали, словно черные толстые пальцы, кончики камышей. А когда вышли на широкую поляну, рот юноши открылся сам собой, а глаза вытаращились.
        Посреди густого, непролазного леса, меж осин и берез, возвышалась крепость. Небольшая, скорее форт, но массивная, чудовищная в своей мощи. На первый взгляд она показалась какой-то странно низкой, но, приглядевшись, Леслав понял, что под огромной тяжестью стены давно уже погружаются в грунт, и что возвышается укрепление над землей едва ли на половину.
        - О, - удивление пробилось даже на лице Ратана, хотя ранее казалось, что такое вообще невозможно. В голосе воина слышалось почтение. - Сколько же этому лет?
        - Не менее пятисот. Только тогда в этих местах строили укрепления, - ответил маг. - Тогда Дар осиял земли Красноглазых в течение многих Циклов. Единое могучее государство покрывало тогда всю степь, от моря до моря.
        - Такое огромное? - вздохнул в ужасе Леслав.
        - Да. Войска Красноглазых беспрерывно наседали на Северинскую империю, тогда целостную, и на государства Остроухих. Красноглазые строили корабли и даже высаживались на Зеленых островах.
        - Они и построили крепость? - спросил Хорт.
        - Да ты что? - усмехнулся Ратан. - Она же развернута на юго-запад, туда, откуда приходили и еще будут приходить орды степняков.
        - Да, ты прав, - кивнул Родомист. - Это построили люди. Южные границы тогда прикрывала линия таких вот укреплений. Часть из них разрушены войнами, часть - уничтожило время, а это - сохранилось, оказавшись в глуши.
        - Как доставили сюда камень? - удивление мешалось в голосе Ратана с восхищением. - Ведь до гор далеко.
        - Не знаю, - неуверенно протянул маг. - Волоком, зимой.
        Так и не решив этот вопрос, двинулись путники к входу в крепость. Тот чернел редкозубым ртом посреди заснеженных стен.
        Первым во двор прошел Ратан, затем Хорт. За учителем вошел в пределы крепости Леслав, и тут же словно огромные ладони хлопнули по ушам. Успел еще увидеть, как зашатался учитель, а затем словно оглох и ослеп.
        Воевода
        
        Двор заброшенной крепости на первый взгляд выглядел нормально, но беспокойство сразу кольнуло сердце - что-то тут было не так, совсем не так. Ратан дернулся, попытавшись остановить остальных, не дать им войти, но оказалось поздно. Небо резко потемнело, как во время грозы, когда огромная туча заслоняет солнце, по воздуху потекло ледяное шипение. Ратан обернулся. Леслав стоял на коленях, зажав уши, в глазах его, странно невыразительных, застыл ужас. Родомист, побелев, пытался устоять на ногах. Изо рта его шла пена, тело конвульсивно подергивалось. Хорт выглядел обычно, в руках - лук и стрела. Ратан не стал ломать голову, почему он сам не ощущает ничего странного - маги, как всем известно, существа гораздо более чувствительные, чем простые смертные.
        Не теряя времени, Ратан подскочил к старику, встряхнул, как следует, так, что голова мага затряслась:
        - Что происходит, Родомист? - заорал в самое лицо, чувствуя, что маг теряет сознание. Хорт тем временем пытался привести в себя Леслава. Слышалась ругань охотника и звуки пощечин.
        - Ло...ловушк...а, - прохрипел маг. Нитка слюны потянулась от уголка рта на бороду. - Для маг., оов... Вытаскивай... - в последнем усилии Родомист стиснул плечи Ра-тана - А то создания Силы этого места выпьют из нас жизнь.
        - Все ясно, - сказал Ратан, вскидывая тело мага на плечо. Крикнул Хорту: - Бери мальчишку!
        Охотник кивнул, ловко поднял Леслава. Ратан развернулся, пытаясь обнаружить арку, через которую они попали сюда. Но ему не дали. Что-то холодное, скользкое коснулось ноги. Воин скосил глаза. Щупальце, сотканное из тьмы, тянулось к Родомисту. Ратана оно лишь задело. Содрогнувшись от отвращения, он, что есть силы, рубанул по отростку и крикнул:
        - Прорываемся!
        Но выхода не было видно. Над людьми сомкнулась непроглядная темнота. Из нее тянуло холодом, шипение усиливалось, и щупальца, подобные тому, что бессильно корчилось у ног Ратана, тянулись со всех сторон.
        - Что делать, Ратан? - закричал Хорт, уворачиваясь от одного из особо настырных щупалец. Изловчившись, охотник пустил стрелу. Та без следа канула во мраке.
        - Ты чуешь, где выход? - приходилось напрягать горло, чтобы перекричать усиливающийся шум. Около десятка щупалец уже тянулись к Родомисту, и Ратан вступил в бой. Меч засверкал, застонал распарываемый воздух, и черная слизь в изобилии украсила землю.
        - Должен быть там, - Хорт яростно махал топором. Ему приходилось легче. На Леслава отростки тьмы бросались не так охотно, как на старшего мага. Изловчившись, охотник ткнул пальцем себе за спину, показывая направление.
        - Тогда - туда, и очень быстро, - Ратан отрубил еще одно щупальце и, поправив тело Родомиста на плече, ринулся в указанном направлении. Позади тихо бухали о землю валенки охотника.
        Охотник
        
        Как они вырвались из ловушки, Хорт запомнил плохо. Что-то склизкое, холодное хватало за плечи, подгибались ставшие вдруг мягкими ноги. Но он бежал, бежал изо всех сил, туда, где, как чуял всей сутью лесного жителя, находится невидимый выход. Словно сокрушенный железной волей людей, треснул полог тьмы. Хорт вслед за Ратаном вывалился на белый свет, под тихое шуршание продолжающегося снегопада.
        Насколько смог, мягко, Хорт положил юношу. А сам буквально рухнул на пятую точку, жадно ловя ртом чистый воздух. Ратан стоял рядом, нагнувшись и уперев руки в колени Дышал, словно загнанный олень.
        - Что, вояка? - просипел Хорт. - Каково, а? Такого в твоей воинской судьбе, я думаю, не бывало.
        - Нет, не бывало, - покрутил головой Ратан. - Там весь двор - сажен пятнадцать, а мы с тобой ровно версту пробежали.
        - Да, - охотник зло посмотрел в сторону крепости. Там ничего не изменилось. Тот же двор, арка входа, заснеженные стены. - Не иначе там какая-то злая магия.
        - Это точно. И очень сильная, - Ратан с усилием распрямился. В спине у него что-то хрустнуло. - Но нечего рассиживаться. Пора магов наших в чувство приводить.
        Ученик
        
        Кто-то совершенно безжалостно лупил Леслава по щекам. Юноша хотел высказать возмущение столь вопиющим поведением, но губы не слушались. Пришлось открыть глаза. Получилось с большим трудом, под веки словно насыпали песка, и каждое движение глазами причиняло сильную боль.
        Юноша с недоумением наблюдал, как над ним, в неизмеримой вышине колышется в странном тумане знакомое лицо. Чье оно, он не мог понять. Лицо исказилось в гримасе разочарования, и тут Леслав вспомнил имя - Хорт. Вслед за первым воспоминания хлынули подобно ливню в неестественно опустошенную голову: крепость, арочный вход, темнота. За ней, прячась от воспоминаний, крылось нечто настолько ужасное, что Леслав застонал.
        - Ничего, голос к нему вернулся, - донесся издалека, словно из-за стены, голос Хорта. Юноша ощутил, как его охватывает ужас, боязнь того, что не случилось, но могло случиться.
        - Поднимай его, а то он замерзнет, - сказал другой голос, тоже знакомый. Юношу дернули за руки, и через некоторое время он ощутил, что стоит. К его удивлению, ноги не дрожали. Спустя некоторое время даже смог оглядеться.
        Рядом могучий мужчина в расстегнутом полушубке, в котором Леслав узнал Ратана, приводил в сознание учителя, коего признавать не потребовалось. Воин бил мага по щекам, растирал уши, но тот не реагировал. На мгновение оторвавшись от своего занятия, Ратан сказал:
        - Хорт, ты води его. Пусть не стоит на месте, а шевелится.
        К тому моменту, когда очнулся учитель, Леслав уже разогрелся, ходил сам и даже мог разговаривать. Родомисту досталось больше. Даже в полумраке сгущающегося вечера было видно, как он бледен, чуть не белее снега. Глаза мага, обычно сияющие, яркие, сейчас были тусклыми и безжизненными.
        Но, встав на ноги, Родомист пришел в себя быстро. Сказался больший опыт выхода из разнообразных передряг.
        Для полного восстановления Хорт выделил пострадавшим по глотку самогона. Леслав принял флягу осторожно, словно ему дали ядовитую змею. Обжигающая жидкость прокатилась по горлу и засела в животе, разведя там небольшой костерок, решив заночевать. Пережитый ужас сразу отступил, и Леслав смог спокойно спросить:
        - Что с нами случилось?
        - Пусть Хорт с Ратаном расскажут, что они видели, - маг говорил тихо и медленно, слова давались ему с большим трудом.
        - Нет уж, - отрезал Ратан. - Как на ночлег встанем, так все и услышите.
        Пришлось смирить нетерпение и ждать, пока Хорт отыщет подходящее место подальше от смертоносных стен. Потом перебирались туда. Пострадавших освободили от поклажи, и все равно Леслав брел, спотыкаясь, словно древний дед.
        Когда разводили огонь, Хорт спросил, отворачивая от дыма лицо:
        - Интересно, а эта пакость за пределы крепости не вылезает?
        - Думаю, нет, - ответил Родомист. - Но чтобы сказать точно, мне нужен ваш рассказ. И все равно мы дальше не пойдем сегодня?
        - Не пойдем, - кивнул охотник, и Леславу вдруг захотелось оказаться далеко от этого страшного места, желательно - дома, в Северине.
        Бивак готов, ужин приготовлен и съеден. Сытые и немного отдохнувшие путники расположились вокруг пламени.
        - Рассказывай, Ратан, - кивнул Родомист,
        Под равномерное поддакивание Хорта, воин коротко поведал про тьму, накрывшую путников, про шипение, про странные щупальца, про то, что для спасения пришлось пробежать в десять раз больше, чем занимает двор крепости.
        Когда голос Ратана стих, и только ветер да костер нарушали тишину, Леслав осмелился спросить:
        - Что там произошло, учитель?
        - Мы попали в ловушку для магов, - ответил Родомист, неподвижно глядя в огонь. - Такие ловушки делали очень давно. Эта крепость гораздо древнее, чем я думал сначала. Ей не менее полутора тысяч лет.
        - Ух, ты! - это Хорт. Глаза его стали, как у совы. Подумать только - такая бездна времени.
        - Подобные ловушки создавали на случай отступления. Чудовищное количество Силы вкладывалось в создание особого полуживого существа, которое невозможно обнаружить. Дракона, например, я почувствую за несколько сот шагов, а эту тварь - нет. Когда внутри пространства, на котором живет это существо, появляется маг, ловушка захлопывается, существо просыпается и выпивает из мага Силу.
        - И как же мы спаслись? - вяло поинтересовался Ра-тан, зевая.
        - Благодаря вашей силе и упорству. На не магов эта штука действует не так сильно, тем более на тех, кто защищен Даром. Но как Хорт, не прикрытый ничем, сумел устоять, не потерять сознания, я сам не пойму.
        - Не по зубам настоящий мужчина этой мерзкой твари, - гордо сказал Хорт.
        Воевода
        
        Лес закончился. Еще совсем недавно казалось, что серым и коричневым стволам, заснеженному кустарнику, уродливым пальцам коряг, что торчат из-под снега, не будет конца. Но словно рухнул меч исполина, обрезая деревья, и далее тянется голая, будто шкура гадюки, и плоская, как блин, степь. Родомист говорил, что далее будут и рощи, и заросли кустарника, но с того места, где путники вышли из леса, виднелась лишь белая равнина.
        Шесть дней прошло после того, как путники избежали гибели в ловушке древних магов, шесть одинаковых, словно доски в заборе, дней. Шли самыми глухими уголками леса, чащобами, где не то что людей, волков - и то не встретишь.
        Из леса могли выйти и ранее, но Родомист осознанно увел отряд далеко на восток. Под покровом деревьев прятаться легче, да и степь - место непривычное, странное, как там выжить - неясно. Теперь же наступил момент, когда идти на восток нельзя - это лишь удлинит дорогу. Путь возможен только один - на юг, к Драконьим горам.
        Ратан хорошо понимал, что самая трудная часть путешествия еще впереди, но, тем не менее, радостно было видеть результат усилий путешественников - мало кто из обитателей Северинского княжества добирался до края лесов. С таким настроением даже надоевшая походная работа - сбор хвороста и разведение костра, казалась не в тягость.
        Наследник
        
        Скрип мачты, хлопанье парусов, и соленый запах моря надоели Терику за эти семь дней. Никогда он не мог представить себе такого: морское путешествие - и надоело. А тут - случилось. Днями они плыли, и попутный ветер с севера послушно надувал паруса. Вечером выбирали место на берегу, приставали. Несколько воинов всегда дежурили на драккаре. Волны колотились о низкие борта, проверяя их на прочность, и спал Терик плохо. Одно радовало - берег оказался пуст, ни разу не встретились следы разумных существ, и воевать ни с кем не пришлось.
        Но рано или поздно все заканчивается. Закончилось и морское путешествие. Горы по правую руку начали понижаться, убегать от берега, зеленая щетина леса на побережье - редеть. Вскоре деревья совсем пропали, а горы превратились в ряд пологих холмов. Когда же и холмы сошли на нет, Терик отдал приказ причаливать.
        Давно собранный мешок тяжелым теплым телом лег на плечо, ладонь сомкнулась на рукояти секиры. Но вот прощаться Терику еще никогда не приходилось. С тяжелым сердцем он повернулся к спутникам:
        - Прощайте, друзья, успешного вам пути.
        - Прощай и ты, сын конунга, - сердито сказал Гуннлауг. - Мы будем ждать тебя с победой.
        Терик лишь махнул рукой.
        Удаляясь от корабля, он постоянно оглядывался, до тех пор, пока море, драккар и фигуры спутников не поглотил безжалостный горизонт.
        Старик
        Пребывание в ловушке для магов, как ни странно, почти не истощило Родомиста. Вероятнее всего, сказалось то, что вытащили его, потерявшего сознание, очень быстро. И с каждым днем, несмотря на тяжелую дорогу, Родомист с удовлетворением ощущал, как Сила возвращается, как за грудиной становится по-прежнему, по привычному тепло. Правду говорят, что Сила есть везде, в земле, воде, воздухе, что она пронизывает все мироздание. Но воспользоваться разлитой вокруг Силой не так легко, как непросто удержать ветер или огонь. Маг должен сделать Силу своей, сродниться с ней, прежде чем сможет ее использовать. Место у людских магов, где хранится накопленная, присвоенная Сила, находится позади грудины, правее сердца. Где хранят Силу представители иных Племен, неизвестно, но это и не так важно. И только этой Силой, спрятанной в себе, может воспользоваться маг. Чем больше Силы способен накопить маг, и чем быстрее он это делает, тем сильнее он, тем больше его возможности.
        К моменту выхода из леса Родомист восстановился почти на две трети. Если и далее все будет спокойно, то дней через пять-семь Сила восстановится полностью. Но ведь эти семь дней надо еще прожить в степи, голой, открытой. А Бран, который уж точно не глупец, наверняка отправил драконов сторожить пути к Драконьим горам. Днем придется отсиживаться в оврагах, что не редки на обширном теле степи. Хорошо, что степные просторы здесь, к востоку от орд Красноглазых, почти необитаемы. Но Вольные Степи, как их называют, дают приют многим беглецам от ханской руки, и как вольные орки при встрече отнесутся к чужакам, совершенно непонятно.
        Охотник
        
        Глядя на то, как пожилой мужчина долгое время сидит с отрешенным, грустным лицом, меланхолично помешивая кашу в котелке, любой бы рассмеялся, но никто не чувствовал веселья. Совсем. Не в привычках мага Родомиста переживать по пустякам, и если он опечален, то, наверняка, случилось нечто серьезное.
        - Эй, маг, ужин-то готов? - вопрос ударил по Родомисту, как кнут по лошади. Маг дернулся и уронил ложку в котел.
        - Похоже, готов, - вылавливая ее, отозвался он. - И навар теперь крутой будет, от ложки!
        - Именно, почти мясной, - усмехнулся Хорт, чей неожиданный вскрик и привел к неприятностям. - Эй, Леслав, помоги наставнику.
        Хорт уселся на бревнышко, и долго, с удовольствием наблюдал, как ученик и учитель вылавливают скользкую деревяшку из густого, горячего варева. Когда сие героическое деяние все же оказалось завершено, подошел Ратан.
        - Готово? - спросил спокойно. Невинный вопрос вызвал бурю хохота. Леслав просто свалился, уронив ложку, на этот раз - в снег. Захохотал Хорт, и даже Родомист улыбнулся в бороду. Недоумение проступило на лице воина:
        - Чего это вы?
        Отсмеялись, приступили к ужину. Хорту посчастливилось добыть зайца, и посему обыденную кашу украшало свежее мясо. Хлебали со зверским аппетитом, ложки так и щелкали о край котелка.
        После того, как посудина опустела, и даже Леслав бросил полировать стенки, Родомист вытащил из мешка флягу с самогоном.
        - А это зачем? - занервничал Хорт.
        - Как зачем? - с деланным равнодушием ответил маг. - Тебя провожать. Мы завтра на юг отправимся, в степь, а твой путь на север лежит, домой.
        - Да, отправлюсь, - охотник опустил голову. Родомист принялся не спеша, осторожно вытаскивать пробку.
        - Погоди, - остановил мага Ратан. - Хорт, ты на самом деле хочешь вернуться? Не желаешь идти с нами?
        - Я сам не знаю, чего хочу, - охотник поднял глаза. - Или вернуться домой, к обычной, привычной жизни, или идти с вами.
        - Так пойдем, - предложил Родомист. Глаза мага настороженно блестели.
        - Я не нужен там, южнее, - тоска прозвучала в словах Хорта. - Ведь все вы носите Дар, и любой из вас может войти в этот Храм, а я - нет. Кроме того, ты сам сказал, Родомист, что болезнь вернется ко мне, когда я переступлю край леса. Вода из Сиреневого озера перестанет действовать. И я вновь стану обузой.
        - Ты никогда не был обузой! - горячо начал Леслав, но Родомист остановил юношу.
        - Не лезь. Дай я скажу, - маг отложил бутыль. Завозился, устраиваясь поудобнее. - Во-первых, человек без Дара тоже может войти в Храм и даже выйти оттуда после Ночи Судьбы. Такое бывало, и не раз. Во-вторых, ты на самом деле - не обуза, даже когда приступы терзали тебя, ты оставался верным и надежным спутником.
        Ратан и Леслав кивали, одновременно, словно деревья под ударами ветра.
        - И, кроме всего прочего, никто лучше тебя не разбирается в животных, не охотится и не находит дороги, - продолжил маг. - Ты нужен нам!
        - Нужен, - эхом отозвался Ратан. - Главное не то, что твои возможности не столь велики, главное - что ты используешь их в пути полностью, ничего не жалея и не зажимая. И я хотел бы, чтобы ты шел с нами.
        - И я, - Леслав смотрел прямо и серьезно.
        - И я, - торжественно кивнул Родомист. - А впереди нас ждет еще один лес, тот, что лежит за Кольцевым хребтом.
        - Нет, я не могу, - Хорт сжался, словно побитая собака. - Я никогда не был в степи. Там все другое! И так я двадцать пять дней в лесу - это очень много. Я устал, я хочу домой. Хочу отдохнуть и выспаться.
        - Мы все устали, все этого хотим, - просто ответил Родомист. - Но мы пойдем дальше, потому что надо! Потому что больше некому! Некому, понимаешь? Если мы не пойдем туда - никто не пойдет. От нас, от людей Северинского княжества - никто. И что тогда?
        - Мне то что? - глухо ответил Хорт. - Какая мне разница, кто подати собирает - Северин или Новгород? Для меня ничего не изменится.
        - Хорошо, - Родомист рукой остановил вскинувшегося Леслава. - Зайдем с другой стороны. Зачем тебе возвращаться? Кто тебя ждет? И что там - впереди?
        Тяжелое молчание повисло над поляной. Хорт сидел, подобно грозовой туче, мрачный и насупленный. В горле у него что-то сипело:
        - Ты попал в точку, маг! - сказал он жестко. - Меня никто не ждет. А впереди - еще лет двадцать охотничьей жизни, пока медведь или вепрь не задерет, или пока лихоманка окончательно не скрутит.
        - У тебя есть шанс изменить будущее, - Родомист вновь потянулся за бутылью. - Сравни с тем, что ждет тебя, если пойдешь с нами. Поход в неведомые края, преодоление опасностей и, быть может, - слава?
        - Что в ней толку? - спокойно ответил Хорт. - Она мне не интересна. Опасности - их и дома хватает. Это все ерунда. Но зато если я пойду на юг, у меня будет шанс на хорошую, полезную смерть! На это стоит соглашаться!
        - Что ты такое говоришь! - вскипел Леслав. - Какая смерть?
        Ратан остановил юношу, сказав веско:
        - Он говорит правильно, - и Леслав замолчал. Тяжелая ладонь на плече заставила его сесть.
        - Прожить долгую жизнь, в безвестности, бездействовать, подобно мыши в норе! - Хорт вскочил, глаза его засверкали. - Или же пойти в неизвестность, рискуя гибелью на каждом шагу? О, Творец, обычно ты предлагаешь такой выбор лишь героям, а я - разве я герой? Что мне выбрать? Куда пойти? Прожить палкой в заборе - долговечной, но малозаметной? Или поленом в костре, которое, сгорая, отдает тепло другим?
        Охотник сел, кусая губы.
        - Никто не выберет за тебя! - глядя ему прямо в глаза, сказал Родомист.
        - Все ясно. Я решил, я иду с вами, - усталая улыбка появилась на лице Хорта. - Ведь если я откажусь, то всю жизнь буду сожалеть о том, что не пошел. Для чего рождается мужчина, как не для славной гибели?
        Хорт обвел спутников взглядом, мутным, как вода в болоте.
        - Эх, маг, наливай! Выпьем за успех в дальней дороге.
        - Ура! - завопил Леслав. Ратан хлопнул Хорта по плечу с такой силой, что тот едва не кувырнулся в костер, а маг принялся деловито наполнять кружки.
        Путешественник
        
        Луций тосковал пятый день. Даже горы вокруг, родные горы, казались скучными, обыденными. Но когда тебя неизвестно зачем вызывают в заброшенный город Лонга, где, как все знают, кроме магов никто не живет, поневоле заскучаешь. Но и от вызова отказаться нельзя. Ведь как пойдешь против велений народа, которые выражают маги цвергов, что носят на одежде знак Горна. Вот и сидел Луций пятые сутки в отведенной ему комнате, глядел сквозь окно на заснеженную долину и ждал неизвестно чего. Попытался заикнуться о работе, чтобы было чем заняться. Но маг, к которому обратил просьбу, так посмотрел на дерзкого, что Луций ощутил себя полным идиотом и быстро отошел, бормоча нечто невразумительное.
        О причинах вызова в Лонгу Луций мог только догадываться. В пределах Северного царства нет более загадочного места. Государством правит принцепс, дворец которого расположен в Тускулуме. Там же проживают и знатнейшие цверги. Лонга же - совсем небольшой город, в двух сотнях верст от столицы, стоит вдали от торговых путей, от иных поселений и всецело принадлежит магам. Сколько их и чем они занимаются - об этом ходят самые разные слухи, большую часть из которых каждый почтенный цверг посчитает враками. В повседневные дела государства маги не вмешиваются, проявляя себя только в годы еойн и прочих несчастий, когда гибель грозит всему народу. Но свиток, запечатанный печатью Горна, который приносят к тебе в дом - достаточная причина для того, чтобы бросить все и кинуться выполнять указания, в нем заключенные, будь ты хоть последний рудокоп, хоть сам принцепс Марк. Вот и Луций, старший сын купца из Кум, города на западном взгорье, также не посмел ослушаться, когда свиток, повелевающий явиться в Лонгу, нашли на пороге в первый день месяца Собаки.
        Удивлению Луция не оказалось тогда предела. Зачем он, ничем не выдающийся обитатель Кум, таинственным магам? К своим семидесяти годам - началу зрелости у мужчин горного народа - Луций успел побывать с торговыми караванами почти во всех обитаемых землях, видел вечнозеленые деревья Эмайн Махи, столицы надменного Эрина, видел прибитый жарой Ашзнти, главный город империи Гологоловых, бывал в перемещающейся, словно перекати-поле, и не имеющей названия столице орды Аджад. В странствиях приходилось и мечом помахать, и переговоры вести. Но таких как он, в тех же Кумах, где все живут торговлей - десяток на дюжину. Вот и недоумевал он - зачем?
        Хоть и многое прошел, побывал и в воде, и в пламени, так и не смог Луций, прозванный за цвет волос и бороды Огнебородым научиться ждать в бездействии. Кормили три раза в день, честь по чести, и Луций настолько привык к появлению закутанной в темный балахон фигуры, приносящей еду, в одно и то же время, что едва не схватился за оружие, когда дверь заскрипела в неурочный час.
        - В чем дело? - Огнебородый вскочил с койки, поправляя одежду. Сотни маленьких иголочек тут же впились в ногу, напомнив о том, что лежать долго в одном положении вредно. Луций сморщился и сжал зубы.
        - Вас приглашают, - бесплотно прошелестело из-под глубокого капюшона. - Следуйте за мной.
        - Вещи брать? - Луций кинул взор на собственные пожитки, что хоть как-то оживляли убранство комнаты, вырубленной прямо в теле горы.
        - Нет, вы сюда еще вернетесь.
        Сапоги не желали налезать, цепляясь за каждый палец. Под балахоном ничего не шевельнулось, хотя, сражаясь с непокорной обувью, выражался Луций довольно образно.
        От провожатого Луций старался не отставать. Ведь запомнить все коридоры, что проложены мудрено, казалось невозможным. Будучи цвергом, в подземелье, тем не менее Луций почти и не жил.
        Шли долго. Сначала широкий тоннель вел наверх. Затем поворот - и по узкой лестнице, более напоминающей нору, свернули в глубь гор, на восток. Подгорная тишина нарушалась лишь шарканьем подошв. Неровные стены причудливо выступали из тьмы в свете факела, корчась кишками каменного монстра. В некоторых местах приходилось нагибаться и ползти чуть ли не на четвереньках.
        Закончился спуск у сплошной скальной стены. Но не успел Луций моргнуть, как провожатый что-то неразборчиво пробормотал, и монолит разъехался, обнажив прямой коридор. Здесь в стенах появились ниши. В них стояли какие-то статуи, но какие именно, Луций, к собственному раздражению, разглядеть так и не сумел.
        Закончился коридор небольшим круглым залом. Тьму здесь разгоняли факелы, вставленные в держатели на стенах. Они дружно потрескивали, словно пели. Пахло камнем и еще почему-то разогретым металлом. Провожатый молча воткнул факел на свободное место и уселся на каменную скамью. Серый цвет его одежд странным образом гармонировал со скалой, и, казалось, не живое это существо, а статуя - плоть от плоти самих гор.
        - Вам туда, - статуя шевельнулась. Рука поднялась и указала на дверь в противоположной от входа стороне.
        - А вы? - спросил Луций.
        - Мне туда нельзя, - бесстрастный голос треснул, на миг обнажив печаль. - А вас ждут. Идите же.
        Луций немного потоптался на месте, затем решительно зашагал к двери. Холодная гладкая поверхность неожиданно легко поддалась под пальцами, и Луций буквально ввалился в следующее помещение. В глаза бросились ковры, в изобилии украшающие стены, ковры старые, хорошей выделки. Потолок расписан яркими фресками. Половина - ночное небо с искусно изображенными созвездиями, половина - голубизна дневного свода с ярким желтком солнца.
        Заглядевшись на убранство, Луций не сразу опустил глаза. Посреди помещения обнаружился стол, большой, каменный. Вокруг него - кресла, много, но заняты только шесть. Шесть оцепеневших, застывших в вечной, как кажется, неподвижности фигур - маги. Балахоны, такие же, как у провожатого, украшены изображением Горна. На столе, в самом его центре - шар. Огромный, молочно-белый кристалл, светящийся изнутри.
        - Подойди, - мощный голос прозвучал сразу со всех сторон. Ни один из магов при этом не пошевелился.
        Луций пожал плечами и направился к столу. Под ногами что-то негромко хрустело.
        - Положи руки на камень, - казалось, что говорят сами стены. Голос обрушивался с такой мощью, что Луций невольно присел.
        - Я? На этот? - спросил он неуверенно.
        - Положи руки на камень, - говорящий (или говорящие?) не высказали ни гнева, ни удивления.
        - Хорошо, хорошо, - пробормотал Луций. Осторожно приблизил ладони к сияющему кристаллу. Гладкая поверхность оказалась горячей. Ощущение такое, словно опустил руки в светящуюся теплую воду.
        Как только ладони Луция оказались на кристалле, внутри камня наметилось движение. Огнебородый в испуге попытался отнять ладони, но руки словно прилипли. Кристалл налился алым, будто его наполнили свежей кровью. Багряные сполохи заметались по помещению, коснулись лица Луция, и тут же боль вспыхнула в его позвоночнике. Острая, но терпимая. Ударила и пропала, вместе с алым цветом. Камень вновь сиял мирной белизной.
        - Все? - спросил Луций, хотя чувствовал, что руки ничего не держит.
        На этот раз ему ответили прямо. Один из магов, сбросил капюшон, обнажил лицо старого пройдохи и сказал устало:
        - Отойди от камня и сядь вон там. Будешь слушать.
        Пока Луций устраивался на предложенном стуле, обнажили головы и остальные маги. Все, как один, седоголовы, седобороды, лишь у одного мелькают черные пряди в волосах. Но лица моложавые, на них нет привычных для пожилого горца морщин и шелушащейся кожи.
        - Что, удивлен тем, как мы выглядим? - усмехнулся один из магов, глядя на выпучившего глаза Луция.
        - Ага, - просто ответил Луций.
        - Время не имеет власти над нами. Но сейчас речь не о нас, а о тебе, - шесть пар глаз скрестились на Луций, и он ощутил себя, словно горшок на огне.
        - Зачем я здесь? - спросил он, набычившись.
        - Тебя выбрал Творец, - пришел ответ.
        - Меня? Зачем? - ощутив, как начинает кружиться голова, Луций ухватился за стул.
        - В начале каждого Цикла Творец выбирает Племя из Семи, которое будет в течение этого Цикла властвовать над остальными. Для того чтобы Выбор мог состояться, в Храм Судьбы, что стоит далеко на юге, должны прийти семь созданий Творца, по одному от каждого Племени. Из семерых из Храма вернется только один. Что происходит с остальными в Ночь Судьбы, нельзя даже представить. Через месяц закончится Цикл Воды, начнется Цикл Огня, и цверг должен быть среди вошедших в Храм. Камень Предков, - говоривший маг кивнул в сторону белого кристалла, - показал нам, что ты именно тот, кого мы ищем. Что только ты способен добраться до Храма.
        - И что? - нахмурился Луций, заподозрив неладное.
        - Ты должен будешь отправиться на юг.
        - Прямо сейчас? - Огнебородый хотел вскочить, но странная тяжесть навалилась на плечи, удержала.
        - Прямо сейчас, - твердо ответил маг. - Иначе ты можешь не успеть. Увы, мы вынуждены лишить тебя права
        выбора. Наши служители проводят тебя до границ степи. Ты получишь все, что нужно в дороге. Остальное - в руках Творца.
        - Так, - привычка, инстинкт повиноваться служителям Горна, заложенный в Луция с рождения, впитанный десятками поколений предков, с трудом сдерживал напор простого желания послать подальше магов с их проблемами и вернуться домой. - Неужели без этого нельзя обойтись?
        - Нельзя, - маги закивали. - Это нужно Племени, это залог его выживания.
        - Хорошо, я поеду, - здравомыслие победило эмоции. Луций ощущал себя так, словно отодрал кусок от собственного сердца. В груди ныло, глаза щипало. Но он хорошо понимал, что просто так вернуться домой ему не дадут, А даже если и дадут, то жизнь после отказа вряд ли станет веселой и радостной. Судьба изгоя - что может быть горше.
        Солнце передвинулось с момента этого разговора совсем немного, когда из южных ворот города Лонга выметнулись на невысоких горных лошадках четверо всадников. Шаловливый солнечный луч коснулся лица одного из них, обжегся о пламенеющую бороду и удрал, обиженный.
        Старик
        
        Некоторое время стояли на опушке, вслушивались в звуки ночи, не решаясь выйти на открытое место. Ночная степь представлялась гладким белым полем, на котором за версту видно и за пять - слышно. Ратан решился первым. Яростно выдохнул и шагнул, оставляя деревья позади:
        - Эх, чему быть, того не миновать. Вперед.
        За воеводой потянулись и остальные. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Взгляду зацепиться не за что. Но, когда идешь, степь не кажется гладкой. Снег лежит неровно, полно ям и колдобин. Как оказалось позже, и лес не совсем закончился. Протопали версты три и уперлись в осинник, густой, непролазный. Пришлось обходить.
        Шли всю ночь, на привалы не останавливались. Прошли, все же, меньше, чем ожидал Родомист. По его расчетам вышло около двадцати верст. Потом придется наверстывать, загоняя себя. Но это - потом. А сейчас - близится рассвет, и нора искать место для дневки. Горизонт окрасился алым, а проводник все продолжал идти.
        - Эй, Хорт, ты помнишь, что прятаться пора? - догнал его Родомист.
        - Э, помню, - охотник замотал головой, и Родомист понял, что Хорт до такой степени устал, что идти еще может, а думать - уже нет.
        - Пора-пора, - поддержал учителя, отчаянно зевая, Леслав. - Пора на отдых.
        - Так вон и роща, как раз! - обрадовался Хорт.
        К рощице, что так кстати обнаружилась немного к западу, добрались едва-едва. К этому моменту рассвело окончательно.
        - Придется спать прямо на снегу, - заметил Ратан, роясь в заплечном мешке. - Лапника тут нет.
        - Ну, веток под себя мы найдем, - ответил маг. - А вот сверху как-то надо закрыться. Березнячок-то жидкий.
        Пришлось отрыть в снегу яму, закрыть сверху ветками. Едва справились, как остроглазый Хорт углядел на небе темную точку.
        - Это никак дракон? - заявил он, вглядываясь, и страх звучал в голосе.
        - Быстро в укрытие! - маг толкнул норовившего остаться посмотреть Леслава в спину, и сам спустился в убежище, пахнущее березой и сыростью.
        Всадник
        
        Гобар безумно любил летать на драконах. Чувствовать под ногами бока могучего зверя, ощущать рядом мощь огромных крыльев, видеть, как под тобой, далеко внизу, проносится земля, словно ты сам обрел крылья. Пусть даже холодный ветер бьет в лицо, выжимая слезы, пускай выдувает тепло из-под одежды, а ту часть тела, что пониже спины, давно уже натерла чешуя. Драконы, хоть по приказу победившего в Выборе и носят всадников, седла на терпят, и если его на них надеть, просто отказываются взлетать.
        Утро вышло на небосклон ясное, солнечное, не очень холодное. Летать в таких условиях - одно удовольствие. Взлетал со снега дракон тяжело, долго подпрыгивал, словно жаба. Но затем поднялся, заколотил синими крыльями. Двое его собратьев ушли в небо раньше, друзьям Гобзра выпало патрулировать более удаленные участки.
        Привычно окидывая взором пятна рощ, белые полотнища снега, Гобар думал о своем, но в какой-то миг что-то кольнуло глаз, какая-то неправильность в пейзаже внизу. Движением мысли направил альв ящера к роще, в которой почудилось движение.
        Группа деревьев невелика, березняк стоит открыто. Густых участков, что с воздуха не просмотришь - раз-два, и обчелся. Гобар сделал пару кругов и почти решился на посадку, когда из рощи вылетел заяц и постелил обезумевшим снежком через степь.
        «Вот оно что!» - усмехнулся альв и развернул дракона.
        В течение дня он еще несколько раз пролетал над подозрительной рощей, но там ничего не двигалось, и маг совсем успокоился.
        
        Глава 11
        Ученик
        
        Проснулся Леслав от недостатка воздуха. Болела голова, в горло словно насыпали песка. Сердце стучало в груди кузнечным молотом. Обливаясь холодным потом, юноша выбрался сначала из мешка, затем - из рукотворной ямы. Свежий воздух водопадом хлынул в иссушенную грудь. Некоторое время Леслав стоял, наслаждаясь возможностью свободно дышать. Понимая, что другие могут запросто задохнуться, расшвырял ветки.
        Почти сразу проснулся Хорт.
        - Что, уже вечер? - спросил он, яростно зевая.
        - Да, солнце заходит, - ответил Леслав, продолжая разгребать завал. - Вылезай, а то воздуха внизу почти не осталось.
        - Куда же он делся? - изумился охотник, но спустя миг стоял наверху, до невозможности напоминая выброшенную на берег рыбину. Когда же отдышался, сказал проникновенно:
        - Да, еще чуть, и - поминай, как звали!
        После чего Леслава отрядили за хворостом. Золотой диск светила к этому моменту наполовину ушел за горизонт, и над степью воцарились длинные, уродливые тени. Каждый бугорок отбрасывал такую тень, что, наверняка, мог ощутить себя настоящей горой, да что там горой, пиком!
        Когда юноша вернулся, Хорт успел облазить все мешки, после чего заявил, что провизии осталось мало и придется урезать порции. Не успел Леслав как следует опечалиться по поводу предстоящих мытарств, как Ратан сгреб его за шкирку и потащил на очередной урок. Но на этот раз, вместо обычных разминочных и силовых упражнений, воин начал показывать освобождение от захвата.
        - Всегда двигайся в противоположную сторону той, которой ждет тебя противник, - говоря так, Ратан скользким ужом уходил из захвата за горло, за руку, заставляя Леслава терять равновесие, тыкаться носом в снег. - И все у тебя получится. Ну, попробуй сам.
        Пальцы воина железным браслетом сошлись на запястье Леслава, и юноша ощутил, что не то, что вырваться, он даже пошевелиться в этом захвате не может.
        - Чего оробел? Это самый простой захват. Ни в коем случае не дергай на себя. Наоборот! Смотри, где один палец в захвате, а где - четыре! Вот-вот!
        Леслав дернул раз, другой, но лишь вызвал улыбку наставника.
        - Не выходит, - уныло пробормотал он.
        - Тогда буду держать тебя, пока не освободишься, - невозмутимо ответил Ратан. - Так весь ужин и простоим.
        Угроза возымела действие. Леслав сосредоточился, ощутил злость, настоящую, живую, и все у него вышло - руки легли как надо, рывок удался хлестким, резким. Получив чувствительный тычок в грудь, Ратан отпустил руку ученика и отступил на шаг.
        - У меня получилось, да? - закричал Леслав, словно ребенок, который первый раз самостоятельно проехал на коне.
        - Да, получилось, - улыбнулся Ратан. О том, что он немного поддался, ученику знать совсем не обязательно - пусть порадуется.
        После захватов за запястье пришла очередь ладони, затем - захват за плечо спереди, захват за плечо сзади, за пояс, за шею, за волосы. Леславу удалось пару раз уронить наставника, и удовольствие от успехов, что он ощутил, не могло сравниться ни с чем, что пережил юноша ранее.
        Леслав вошел во вкус, и, несмотря на темноту, готов был заниматься дальше, но все испортил Хорт. От костра донесся его крик: «Ужинать!»
        И все закончилось.
        Странное дело, во время занятия Леслав почти не чувствовал усталости. А как только направился к костру, ощутил, что ноги почти не держат. А ведь еще идти целую ночь. Но если не идти - то будет только хуже.
        У костра сразу дали ложку. Леслав ухватился за нее, как утопающий за палку, шальным потоком втиснутую в руку. Но черпать не спешил. Голод, который недавно казался необоримым, теперь отступил, растворился, спрятался, как мышь в траве. А когда юноша поднял взгляд, обомлел. Ощутил, как округляются глаза.
        - Что такое, Леслав? - спросил учитель с хитрой улыбочкой.
        - Там! У Хорта за спиной! - Леслав вскочил. За силуэтом охотника явственно виднелся красавец олень. Меж его роскошных рогов сидел сокол, смотрел надменно, вызывающе. В ответ на вопли Леслава олень слегка наклонил голову, а сокол раскрыл клюв и пронзительно крикнул.
        Хорт недоуменно обернулся.
        - Ты что, паря, пет там никого!
        Над головой у охотника проступил из мрака петух. Чуть позже, рядом с ним нарисовался грифон - хищный обитатель северных гор, полуптица-полузверь. Леслав отчаянно тер глаза, пытаясь понять, что происходит. Видение и не думало исчезать. Звери смотрели на юношу с удивлением, точно с тем же, какое плескалось и в глазах Хорта.
        - Ты не догадываешься? - спросил Родомист мягко. - Сядь, успокойся. С головой у тебя все в порядке.
        - Да? - оглушенный увиденным, Леслав, тем не менее, сел. Привычка повиноваться учителю оказалась сильнее потрясения.
        - Посмотри на меня, - и маг поднялся в полный рост.
        Взгляд удалось перевести с трудом, словно к нему привязали парочку бревен. За спиной учителя топорщил иглы большой еж, а над головой, сидя на темечке, смотрел огромным глазом черный-черный ворон. Мысли обломками закрутились в голове юноши, складываясь в здание понимания:
        - Ворон, еж? Так вы, учитель, родились в год Ежа, в день Ворона?
        - Понял, наконец! - облегченно вздохнул маг. - А то я уж испугался. Посмотри для разнообразия на Ратана.
        Бывший воевода не обращал на воцарившееся вокруг костра смятение особого внимания. Он невозмутимо ужинал. Из тьмы за его спиной на Леслава сердито хрюкнул могучий вепрь. Маленькие глазки его недружелюбно сверкали среди щетины, на шкуре виднелись шрамы. А над головой воителя рычал и хлестал по бокам роскошным хвостом снежный брас, редкий зверь, охотник западных гор, мех которого ценится так же, как и золото.
        - Так это тотемы! - сказал юноша, успокаиваясь. - Те Силы, что приводят нас в этот мир. Проявления Цикла, что заставляют нас рождаться.
        - Все правильно, сынок, - Родомист почти никогда не называл ученика так, и Леслав ощутил, как в сердце становится тепло-тепло, а уши начинают пылать, подобно факелам. - Ты увидел образы двух основных тотемов - года и дня. Есть еще Сила Месяца, но она не так важна. Ее ты увидишь, когда видение твое станет изощреннее.
        - А почему именно сегодня я увидел? - спросил Леслав. Вид животных перестал возбуждать, и юноша почти успокоился.
        - Не зря я попросил Ратана учить тебя. Сам я не могу в походе тратить время на обучение - силы не те, а время терять не хочется. А для мага на самом деле не важно, чему учиться, главное - учиться с полной отдачей, во время обучения изменяя себя. Ведь если в процессе учебы человек не меняется - это не учеба, а пустышка, обман. Кроме того, воинские упражнения способствуют накоплению Силы. Сегодня ее объем в тебе дошел до нужного уровня - и ты увидел образы тотемов, животных Силы. На их фоне видение Дара - мелочь, но ты и его сейчас видишь, наверняка.
        - Да, - синее зарево над головой учителя и алое - Ратана, впервые замеченное в избе Хорта, юноша видел сейчас четко и ясно. Над Хортом никакого сияния не было, но что-то в нем виделось не так, неправильно.
        - Эй, стоп! - сам собой вырвался вопрос. - А почему у Хорта не два тотема, а четыре?
        - Все очень просто. Я тебе об этом говорил, - ответил Родомист. - Хорт рожден на стыке дней и на стыке лет, когда старые год и день еще не умерли до конца, а новые - не вступили в полную силу. Хорт несет в себе отпечаток Силы и тех и других.
        - Вот как, - Леслав задумчиво поскреб подбородок, и тут взгляд его упал на котелок. Даже самые мудрые речи и великие открытия не заменят хорошего и своевременного ужина. Юноша поспешно сел и потянулся ложкой к котелку.
        Моряк
        
        Крепкий ветер устойчиво дул с запада. Косые паруса исправно ловили его и превращали в безостановочное движение корабля к югу. На протяжении двух дней почти ничего не приходилось менять в корабельной оснастке. Такое редко случается на море, и Истарх ходил по палубе туча тучей, ожидая неприятностей.
        Но пока ничего не происходило, и тревога капитана, отлично знающего, что за хорошим всегда следует плохое, все усиливалась. Слишком уж хорошо проходило плавание. Примет шторма не наблюдалось, болезней и раздоров среди команды не было, и оставалось только гадать, что за напасти ждут в будущем.
        Сразу после отплытия с острова Звезды, Истарх ловким маневром увел корабль далеко на запад и лишь затем повернул на юг, избегая бдительных глаз Остроухих, что в последнее время взяли привычку летать над морем на огнедышащих чудовищах - драконах. Маневр, похоже, удался. Ни разу не встретилась в небесах крылатая смерть.
        Плотин, маг, которого отправили в плавание вместе с Истархом, оказался на редкость молчалив и нелюдим. Большую часть времени проводил в каюте, лишь утром и вечером поднимаясь на палубу. Становился лицом к солнцу, восходящему или заходящему, и начинал что-то бормотать. Матросы в эти моменты просто шарахались от Плотина, да и Истарх, если честно признаться, опасался беспокоить служителя Силы. Мало ли чего, тронь такого за плечо, а от этого шторм начнется или еще какая беда придет. Нет уж, лучше в сторонке постоять.
        Наследник
        
        На третье утро похода по степи Терик проснулся встревоженным. Разбудило его то чувство опасности, которое присуще каждому опытному воину и начинает беспокоить сердце задолго до того, как обретет плоть меч нападавшего или снежная лавина сойдет поперек пути.
        Так и сейчас. Вскочил бодрый, собранный, словно и не спал. Вокруг тихо и пусто. Лишь воет над оврагом, в котором ночевал Терик, степной ветер. Не тратя времени, йотун собрался, проверил, не сбилась ли заточка у секиры, и отправился в путь. На ходу жевал вяленую рыбину. Тревога, тем не менее, не проходила, разгуливала рядом, словно бродячий пес, что и подойти боится, но и не отстает.
        Не успел пройти и версты, как степь дала понять, что в ней не все так пусто и безопасно. Издалека, при явной помощи ветра, долетел вой, высокий, протяжный. Звуки долго вибрировали в морозном воздухе, вызывая дрожь под кожей. Никогда не доводилось Терику слышать подобного.
        Хотя неведомый зверь был далеко, Терик проверил на всякий случай, насколько легко выходит секира из петли, и ускорил шаг.
        К полудню облака разошлись, и показалось солнце. Бледное и обмороженное, оно бросило неяркий свет на спящую под снегом степь, и почти сразу, словно откликаясь на появление светила, вой раздался вновь. На этот раз гораздо ближе. Теперь Терику удалось определить направление - зверь приближался с запада.
        Облизав неожиданно пересохшие губы, Терик вытащил секиру. Шел теперь медленно, обходя скопления кустов, овраги и прочие места, пригодные для засады. Но, несмотря на все предосторожности, нападение проморгал.
        Темный силуэт выметнулся из кустов столь стремительно, что Терик, краем глаза заметив движение, успел только упасть. Над головой пронеслось тяжелое тело, волна воздуха ударила в затылок. Раздался раздраженный рык.
        Йотун вскочил на ноги, развернулся в сторону зверя. Тот тормозил после скоростного рывка, упираясь лапами. Остановился, замер на миг, взвыл яростно. Пока небо и земля, испуганно сжавшись, внимали охотничьему кличу хищника, Терик смог хорошо его рассмотреть. Желто-коричневая шкура, местами - черные пятна, размер - две трети от сажени в длину и примерно аршин в холке. На поджаром волчьем теле уродливо красовалась голова рыси. Лапы тоже оказались скорее кошачьими, чем волчьими. Из верхней челюсти торчали огромные, не менее фута каждый, клыки. Глаза горели желтым огнем, длинный хвост хлестал по бокам.
        Терик присел, секиру выставил перед собой, глаз не отрывал от зверя. Тот, в свою очередь, смотрел прямо в глаза сыну конунга. Но рывок его Терик вновь проворонил, спохватившись лишь, когда обнаружил пятнистую тварь в сажени перед собой.
        Судорожно дернул руками. Секира, словно ожив, вывернулась из ладоней, в лицо брызнуло теплым - острое лезвие все же выполнило свое предназначение. Но порадоваться этому Терик не успел, так как тут же оказался на снегу, а острые когти дотянулись до кожи даже сквозь толстую одежду. В лицо пахнуло тяжелым смрадом. Победный рык заставил оглохнуть.
        Предчувствие гибели помутило разум. Не теряя времени, воззвал Терик к своему животному Силы - Медведю. Могут делать такое носящие Дар, но дорого приходится за это платить, и редко прибегают маги и воины к помощи Силы-животного. За один раз, по слухам, отдает носитель десять лет жизни. Но Терик сейчас отдал бы и двадцать.
        Он ощутил, как покрывается шерстью тело, наливается мощью, лицо удлиняется, превращаясь в звериную морду. Саблезуб застыл удивленно, глядя на добычу, что прекратила пахнуть страхом и, вообще, похоже, перестала быть добычей. Это промедление стоило ему жизни. Терик взревел злобно, легко сбросил хищника с себя и, не дав опомниться, ухватил сзади за шею. Миг - и хрустнули шейные позвонки, и рассмеялось кровожадно разумное существо, возжелавшее стать животным и на миг им ставшее.
        Затем на Терика обрушилась слабость. Вот она - плата. С трудом устоял на ногах, болезненно переживая возвращение в человеческую шкуру.
        Долго смотрел на поверженного зверя, дивясь странному виду степного охотника. Вырезал огромные клыки, бережно спрятал в мешок. «Вернусь, покажу дома», - решил сын конунга, и лишь небо посмеялось над наивной надеждой о возвращении. Но Терик его смеха не услышал.
        Путешественник
        
        Путь по горам для цверга - одно удовольствие. Два дня, что Луций в сопровождении молчаливых спутников двигался
        на юг, вдоль главного хребта Порубежных гор, не оставили о себе неприятных воспоминаний. Правда, и приятных тоже - лиц провожатых Луций так и не увидел, их скрывали капюшоны, точно такие же, как и у всех, кого довелось Огнеборо-дому встретить в Лонге.
        Дорога на юг, по которой Луций ранее никогда не ездил, оказалась ухоженной. Селенья встречались не очень часто, но все богатые, солидные, с трактирами, в которых всегда найдется место для путников, особенно для путников, отмеченных покровительством Горна.
        Удобства закончились верст за десять до границы. Тут пришлось ехать бездорожьем, дикими, ненаселенными местами. Горы, поросшие редким лесом, снижались, превращаясь просто в возвышенности.
        Границу отмечает сторожевая башня, с гарнизоном из десятка лучников. Нападения с юга, из ненаселенной степи, никто не ждет, но рубеж есть рубеж, и охранять его надо. Но именно у башни маленький караван остановился, и один из спутников Луция заговорил, чуть ли не впервые за всю поездку.
        - Все, мы возвращаемся. Далее ты пойдешь один, - прозвучало из-под капюшона.
        - Эх, - Огнебородый вздохнул так, что сдул бы облако средних размеров. - И идти, похоже, придется пешком.
        - Именно, - пришел ответ. - Лошадь рано или поздно ты все равно будешь вынужден бросить, так что слезай.
        Луций слез с невысокого мохнатого конька, к которому успел привязаться. Потрепал животное по холке. Коняга посмотрела добрыми карими глазами, отвернулась. Тоже, видать, почуяла, что этого седока ей больше не носить.
        - Ну, а где обещанная карта? - Луций смотрел на посланца Лонги снизу вверх, и тот казался статуей, по недосмотру забравшейся на коня.
        - Держи, - свиток птицей соскользнул с руки всадника и сам нашел ладонь Луция. Огнебородый слегка опешил. Откуда свиток взялся в только что пустой руке мага, он так и не понял.
        Пока разворачивал свиток, статуя покинула седло и оказалась рядом.
        - Так, это наши горы, - нахмурился Луций. - Вот столица, вот Лонга, а мы - вот тут.
        - Правильно, - в голосе мага не было удивления, карты получили широкое хождение среди купцов давно, и редкий торговец не разбирался в путевых рисунках.
        Длинный палец, похожий на копье, уткнулся в карту, грозя прорвать ее южнее степей:
        - Вот, тебе сюда.
        - Изрядно далеко, - Луций почесал в затылке. - И две горные гряды преодолеть придется!
        - Ничего, доберешься. Дойдешь до гор здесь, - палец указал на перевал юго-западнее нынешнего местонахождения Луция. - Там легче всего переходить. Ну, а дальше - к Кольцевому хребту. Через него ведет множество перевалов; сколько точно - никто не знает. Перейдешь Кольцевой, и иди в самый центр круга, что горы образуют. Лес, через который тебе придется идти, называют Внутренним!
        В голосе сопровождающего Луцию послышалась дрожь. Он с удивлением посмотрел на мага, но капюшон не пошевелился.
        - Пройдя лес, выйдешь к берегам озера. Оно там одно, так что не ошибешься. Озеро не столь велико, а посредине его, на острове, и стоит Храм Судьбы.
        - А как я переберусь через озеро? - как и большинство сородичей, Луций не любил плавать. - Что, прилетит смирный дракон или грифон и перенесет меня?
        - На это не стоит особенно рассчитывать, - совершенно серьезно ответил маг. - Самый хороший способ - построить плот. На озере почти не бывает бурь. Но если плот по каким-то причинам тебя не устраивает, то придется преодолевать препятствие вплавь.
        - Спасибо за ценные советы, - Луций усмехнулся. - Ну, положим, добрался я до острова, до Храма. А там-то мне чего делать?
        - Не знаю, и никто не знает, - фигура в сером резко дернулась, словно от удара. - Выжившие после Ночи Судьбы очень мало рассказывают о том, что с ними происходило.
        - Все ясно, - Луций скривился, как от зубной боли. - Иди туда, не знаю куда, и сделай неизвестно чего. Прямо как в сказке! Вот ведь угораздило в сказку попасть, в которой, как известно, чем дальше, тем страшнее.
        Луций нагнулся, подтянул обувь:
        - Ну что же, до свидания, земляки.
        - Прощай, - прошептал маг-провожатый, глядя, как цверг с огненно-рыжей бородой решительно шагает к югу.
        Охотник
        
        Вторая ночь в степи выдалась более легкой. Идти получалось лучше. Хорт освоился и чувствовал себя немногим менее комфортно, чем в лесу. Он довольно уверенно вел маленький отряд, обходя препятствия.
        Ночь перевалила за середину, когда на юго-западе из-за горизонта вынырнул небольшой огонек.
        - Что это? - спросил Леслав у Хорта.
        - Сторожевая застава, скорее всего, - ответил вместо охотника Родомист. - Скоро мы пересечем степную границу Новгородского княжества.
        - Днем они бы нас заметили, - бросил Ратан.
        - Но мы не ходим днем, - судя по тону, Родомист улыбнулся. - - Но, тем не менее, до рассвета нам нужно уйти как можно дальше. Придется использовать эфедру.
        Во тьме зашуршал развязываемый мешок.
        Каждый из путников получил небольшой, сладко пахнущий корешок и указание его жевать. Хорт послушно положил снадобье в рот, надавил зубами. Рот сразу наполнила вязкая горечь, захотелось сплюнуть, прополоскать рот водой. Но он жевал, преодолевая отвращение, до тех пор, пока корень не превратился в жидкую кашицу. Ее без особых усилий удалось проглотить.
        - Не двигайтесь пока, - донесся, словно из-под одеяла, голос мага. - Пусть Сила растения соединится с Силой тела.
        Повинуясь магу, Хорт старался не шевелиться. Это оказалось трудно. Кровь почти сразу побежала быстрее, раздувая мышцы, требуя движения. Сердце застучало чаще, мир вокруг словно приблизился, стал четче, рельефнее. Мешок, что похудел с начала похода, под действием снадобья показался легче пушинки.
        Когда маг разрешил двигаться, ринулись вперед, словно волки на охоте. Бежали до самого рассвета, мчались по неглубокому снегу с такой скоростью, какую позволяли снегоступы. Ноги равномерно сгибались и разгибались. Хорт ощущал их отделенными от остального тела, неутомимыми придатками.
        Огонек заставы давно скрылся за горизонтом, половину небосклона накрыл рассвет, а вокруг тянулась ровная, как стол, степь, без малейшего признака оврага, рощи или иного места, где можно передневать.
        - Не нравится мне это, - сказал Родомист и на ходу раздал корешки еще раз.
        После второй дозы мышцы ног свело судорогой, и Хорт едва не закричал от боли, но заставил себя бежать. Понятно, что за ложную бодрость, что дает эфедра, придется потом дорого платить, но сейчас именно она позволяет надеяться добежать до укрытия.
        Когда солнце целиком вылезло на небо, Хорт заметил темное пятнышко на самом горизонте.
        - Поднажмем! - крикнул он. - Там роща!
        Удалось побежать даже немного быстрее. С ужасом вспоминал Хорт позже этот рывок. Легкие хрипели, моля о пощаде, ноги казались тяжелыми, словно каменные столбы. Последние сажени охотник преодолел исключительно на упорстве.
        Вломились в густой кустарник, едва не падая. Хорту казалось, что он сейчас упадет. Но пришлось сооружать укрытие, таскать ветки. Засыпая на ходу, Хорт разворачивал спальный мешок, когда от опушки прибежал Леслав. Произнес испуганно:
        - Всадники!
        - Что же, удвоим осторожность, - пробормотал Родомист. - И первым буду сторожить я. Потом разбужу тебя! - мосластый палец уперся в Ратана.
        - А я? - спросил Хорт, зевая.
        - Ты будешь сторожить последним, ближе к вечеру, сурово ответил маг. - А теперь - спать!
        Воевода
        
        Проснулся Ратан оттого, что его трясло. Мышцы сводило судорогой, голова немилосердно болела. Несмотря на то, что лежал в тепле, чувствовал озноб. Сердце колошматило по груди изнутри, явно намереваясь вырваться наружу. «Вот она плата, - стуча зубами, подумал бывший воевода. - За те корешки».
        Спутники, судя по всему, чувствовали себя ничуть не лучше. Из мешка Леслава доносились сдавленные стоны. Родомист, совершенно зеленый, обнаружился сидящим. Маг бессильно привалился к стволу, закрыв глаза. Мешок Хорта оказался пуст. Не сразу Ратан вспомнил, что именно охотник, бледный и осунувшийся, сменил его на посту.
        Некоторое время Ратан просто лежал, глядя на располосованное ветвями небо. Потом вылез из мешка, и в тело тут же словно вцепились сотни змеек, зашуршали туда-сюда, причиняя чешуйками зудливую боль.
        Сцепив зубы, он заставил себя двигаться. Напился с жадностью, умылся снегом и полез за мечом. Знакомая рукоять легко легла в ладонь, даря ощущение уверенности и спокойствия.
        Родомист открыл глаза, когда Ратан зашуршал кустами, уходя в сторону от лагеря, но воин успокаивающе махнул рукой - все нормально.
        Удобное место удалось найти не сразу. Кусты росли густо, и Ратан несколько раз получил ветками по лицу, прежде чем набрел на ровную полянку.
        Первые движения давались тяжело. Суставы скрипели, мышцы тянулись, словно заскорузлые канаты, не желая поддаваться разминке. Руки подрагивали и сбивались с движений, меч вместо ровных красивых линий рисовал в воздухе кривые загогулины. Но Ратан продолжал упорствовать, пока не вспотел. А уж когда пот полился в три ручья, движения стали более мягкими, плавными, и мышцы слушались почти нормально. С потом выходил из тела яд, оставшийся от возбуждающего снадобья.
        Лишь когда меч начал выпадать из пальцев, Ратан двинулся к стоянке. Когда пришел, Родомиста не было видно, а в кустах, судя по звукам, кого-то рвало, Леслав перестал стонать и принялся храпеть.
        Солнце неостановимо клонилось к западу, обещая вечер, и - новую дорогу.
        Фаворит
        
        - Мы давно не собирались, почтенные. И я рад вас приветствовать, - Межамир всеми силами старался скрыть волнение, но держаться спокойно у него не очень получалось. Остальные маги и военачальники, которых верховный маг собрал вместе, чувствовали себя не лучше. Ведь задумали они дело столь дерзкое, что за последние два Цикла на него не отваживался никто.
        - Да, почтенные, нам есть что обсудить, - кивнул Будимир, верховный воевода княжества.
        - Да, почтенный Будимир, - Межамир улыбнулся. - Ты и начинай.
        - Войска готовы полностью. Отвлекающий удар будет нанесен севернее Темнолесья, в то время как основное войско пойдет между реками Синей и Светлой. Задача - до начала половодья захватить и удержать как можно больше земель. Примерная вешка - устье Синей, место ее впадения в Светлую.
        - Хватит ли сил? - спросил Весемир.
        - Хватит, - уверенно ответил воевода. - На севере пойдет восемь тысяч воинов, на юге - двадцать. Кроме того, мы ударим совершенно неожиданно.
        - Но у противника есть драконы! - скептически дернул щекой Снегирь, который с самого начала высказывался против войны.
        - Почтенный Снегирь прав, - вежливо склонил голову Межамир. - Но война пойдет в основном в лесистой местности, где эффективно применять летающих ящеров достаточно сложно.
        - Тем не менее, одних драконов хватит, чтобы нас остановить, - упорствовал Снегирь.
        - Это мы еще посмотрим! - при этих словах Межамира многие улыбнулись. - Как ни сильны ящеры, одними драконами войну не выиграть. И, кроме того, почтенный Снегирь забывает о Завесе!
        Межамир обернулся к молодому воеводе со шрамом на скуле:
        - Что нам известно о силах Остроухих?
        - Сведения следующие, - звонким голосом отозвался тот. - Южный участок границы - от Темнолесья до орды Аджад - около десяти тысяч воинов, собранных в два крупных кулака. Севернее Темнолесья около границы с нами стоит три тысячи воинов. Но там есть возможность быстро, в течение пяти-семи дней, перебросить резервы - еще пятнадцать тысяч.
        - Хм, почтенный Межамир еще не поделился с нами нашей ролью в этой войне? - спросил Весемир сухо. - Он упомянул Завесу. Но в наступательной войне она малоэффективна.
        - Не совсем так, - Межамир улыбнулся. Это миг его торжества, торжества его идей. - Сегодня ночью мы сожмем Завесу. Соберем ее, словно ширму, оставив только на границе с Эрином. С востока, севера и юга нам никто не угрожает, и я считаю, что можно рискнуть. В то же время на западе Завеса станет в четыре раза мощнее и в десятки раз подвижнее! Она станет почти непреодолимой преградой для заклинаний, да и для существ Силы, драконов - тоже. И мы сможем двигать укороченную Завесу вперед - вместе с нашими войсками!
        - Ты хочешь превратить защитную магию в атакующую? - вскинул брови Бросвят. - Рискованный шаг!
        - Это будет непросто сделать, - покачал головой Весемир.
        - Другого выхода нет, - Межамир ударил по столу ладонью. - У Остроухих больше магов, и Сила их - больше. В открытом столкновении они нас одолеют.
        - А каков долговременный план? - спросил Сечень хмуро.
        - До половодья пройти как можно дальше. Спровоцировать Северинское княжество на войну, - четко отрапортовал Будимир. - Если получится, то и Аджад, и Длинноруких.
        - А затем посмотрим, кто выиграет Выбор, - подхватил Межамир. - На чьей стороне окажутся крылатые ящеры. Но это моя забота. А вам, почтенные, пора приступить к работе.
        Сановник
        
        Проснулся Айлиль от громкого стука. Колотили в дверь так, что она, того гляди, слетит с петель.
        - Кто там? - зло крикнул Айлиль, слезая с кровати. Будить столь высокородного альва, да еще и до такой степени непочтительным образом, могут позволить себе очень немногие.
        - Это Финнеган, сотник. Не гневайтесь, командир, что я вас разбудил, - донесся из-за двери голос. - Очень дурные вести.
        - Входи! - рявкнул Айлиль. - Что у тебя?
        Дверь стукнула. С потоком холодного воздуха в комнате появился молодой воин:
        - Волосатые перешли границу! Большим войском. Только что прискакал гонец с донесением!
        - Как? - Айлиль хотел засмеяться, но вместо этого зло выругался и принялся одеваться. - Они что, с ума сошли?
        Некоторое время слышалось лишь тяжелое сопение и приглушенные ругательства. Затем Айлиль выпрямился, и сказал зло:
        - Сотник, быстро беги к старшему из магов. Сообщи ему новости. А я сейчас выйду.
        Всадник
        
        Утро выдалось на редкость беспокойное. Началось все с того, что Гобар плохо спал. В его сны врывались чудовищные призраки, доносился смех, заставлявший мага корчиться от ужаса. Закончился сон огромной лавиной, что рушилась с востока.
        Проснулся весь в поту, с колотящимся сердцем. Но, что бы ни случилось, маг должен выполнять приказы. Посему после завтрака Гобар вышел из дома, направляясь к драконам. Но не успел сделать и десяти шагов, как за спиной послышался топот, тяжелое дыхание:
        - Господин маг! Господин маг, стойте!
        - Что такое? - Гобар обернулся. К нему бежал, жадно глотая воздух, незнакомый сотник.
        - Волосатые напали! Высокородный господин Айлиль вас к себе приглашает! - выпалил он и остановился. Лицо его, раскрасневшееся от бега на морозе, донельзя напоминало спелое яблоко.
        - Ну, что же, пойдем, - ответил Гобар и резво зашагал вперед посыльного, который никак не мог отдышаться.
        Айлиль встретил их во дворе. Около него топтались гонцы, некоторые уже забирались на коней. Слышались возбужденное ржание и яростная ругань позади дома. Заметив Го-бара, командующий повернулся к нему:
        - Чем могу помочь? - вежливо поклонился маг.
        - Как чем? - брови Айлиля, казалось, переползли на макушку. - Началась война. Неожиданное и вероломное нападение предприняло Новгородское княжество. Без помощи драконов нам не устоять. И, кроме того, не могли бы вы отправить послание в столицу?
        - Послание отправлено. Его получит, совсем скоро, верховный маг, - Айлиль немного помолчал, собираясь с мыслями. - С драконами все гораздо сложнее.
        - Волосатые наступают быстро! К полудню они будут здесь, а я не успею собрать войска! - Айлиль почти кричал.
        - Спокойнее, благородный Айлиль, - сказал маг тихо. - Я вам не подчиняюсь никоим образом. Помните об этом. Нарушить приказ, отданный самим государем - вот к чему вы меня склоняете?
        - Что же, - поскучнел Айлиль. - Выполняйте приказ. И многие сотни моих воинов, оставшись без поддержки, погибнут.
        - Не торопитесь, благородный Айлиль. Я еще не все сказал. Для того чтобы перекрыть степь, хватит двух драконов. А я, вместе с моим ящером, в вашем распоряжении.
        Государь
        
        - Правитель, они напали! - верховный маг, белый словно мел, ворвался в трапезную, где Бран завтракал в окружении семьи. Стражи у двери скорчились, скованные парализующим заклятьем.
        Бран спокойно отставил кубок, успокаивающе улыбнулся жене:
        - Не стоит заколдовывать стражу, Финтан! И кричать тоже не следует. Обсудить возникшие проблемы мы могли бы и немного позже.
        - Прошу прощения, повелитель, - маг склонил голову. Стражи у двери задвигались, сердито глядя на мага. - Но такие новости!
        - Я знаю, что случилось, - сказал Бран, вновь принимаясь за еду.
        - Откуда? - изумился маг.
        - Ты забыл об одном, - грустно улыбнулся Бран и ткнул ложкой туда, где белым венцом сиял Дар. - Государство - это я, и укус на его теле ощущаю тоже я. Так что подожди в приемной.
        Маг поклонился и вышел. Стражи вновь замерли статуями, но на этот раз - по собственной воле.
        Фаворит
        
        - Ну что, почтенные, как идут дела? - Межамир вошел в комнату на вершине башни, в комнату с Завесой, в которой восемь магов провели всю ночь. Здесь было душно, пахло потом и прогоревшими свечами.
        - Все хорошо, - пробормотал Сечень. - На северном направлении продвинулись на двадцать верст, идем вровень с войском. На центральном прошли верст пятнадцать, там сопротивления почти нет. Вот на юге проблемы. Там объявился дракон, да и маг в придачу. Пока мы разобрались, несколько сот воинов погибло.
        - А ты был у князя, Межамир? - спросил Весемир. Его круглое лицо блестело от пота. Синева Дара над головой казалась потускневшей. Устлалось ощущалась в мощной фигуре.
        - Был, - ответил Межамир нехотя. - Он начал возмущаться, но быстро устал. А когда я ему сказал, что этой войной мы искупаем предательство двадцатилетней давности, то он совсем успокоился.
        Маги замолчали. В сгустившейся тишине лишь негромко потрескивала голубовато-зеленая стена Завесы над большим дубовым столом.
        
        Глава 12
        Купец
        
        Громкие крики раскатились над площадью. Услышав их, Мбома поморщился. Не очень нравилось ему красоваться перед толпой, словно обезьяна в клетке. Но пришлось скрыть чувства и приветливо помахать с балкона. Ярко разряженное скопище на площади внизу отозвалось новой порцией воплей и размахивания руками. Каждому хочется посмотреть на смельчаков, которые решили бросить вызов пустыне. Таков обычай. Люди, идущие почти на верную смерть, на краткий миг становятся героями. Их имена объявляют народу и занесут навеки в скрижали Выбора. Десятки таких скрижалей из камня стоят в храме Нигера, маленького городка на окраине Империи.
        Настал момент объявления. Звучный голос глашатая разнесся над площадью:
        - Воме, сотник императорской гвардии! - толпа одобрительно загудела. Сотник, одетый в шкуру леопарда, вскинул над головой бугрящиеся мускулами руки.
        - Нганге, сын старшего визиря, - разряженный юноша небрежно поднял руку. Снизу донесся свист. Мбома ощутил удивление: что толкнуло знатного богача на этот шаг? Но глашатай прервал размышления, объявив его имя:
        - Мбома, купец из Ашанти, - Мбома сделал полшага вперед, слегка поклонился. Площадь затихла в изумленном молчании: купец?
        Дальше Мбома не слушал, возникшее возбуждение пропало, улетучилось пролитой на песок водой.
        Всего вызвавшихся оказалось девятеро. Глашатаи императора еще двадцать дней назад начали кричать по всем городам Империи, что желающие послужить народу, стране и императору должны прибыть в город Нигер не позднее дня Окуня. Мбома этот призыв застал в столице. Дела его давно шли спокойно, все катилось само собой, а жить спокойно купец, трудом и потом выбившийся в состоятельные граждане из самого бедного квартала Ашанти, попросту не умел.
        Едва заслышал гонца, в животе заныло от ожидания невероятного приключения. Заныло так, что Мбома доверил вести караван на север, в земли Красноглазых, помощнику, написал завещание, а сам, не слушая плача и стонов домашних, поехал в Нигер. Он верил в свою удачу, в успех, верил в то, что выживет в пустыне и доберется до Восточного Рая, где, за высокими горами, за темным лесом, раз в тридцать два года Творец вручает достойнейшим печать власти.
        В Нигере Мбома, как и положено, явился в храм Памяти, в тот самый, где хранятся скрижали с именами. Нигер стоит на самом краю империи, в оазисе, и именно отсюда уходят добровольцы в пустыню, за смертью, или, что случается гораздо реже - за славой.
        В храме очередного посетителя встретили, вымыли, накормили и поселили в отдельную комнату. С другими вызвавшимися Мбома не встречался до самой церемонии представления. Храм оказался достаточно велик, чтобы скрыть массу народа, хотя Мбома знал, что более десяти зулов не уходило в пустыню никогда. На этот раз кандидатов оказалось девять - уже много. Кто же пойдет на верную смерть? Что есть у обычного жителя Империи? Семья, дом, имущество, болезни... Все это держит не хуже самой прочной веревки. И захочешь - не убежишь. Вызываются либо откровенные безумцы, либо те, кому нечего терять, либо такие, как Мбома, кто утратил вкус к жизни.
        После церемонии пришло время для сборов. Уходящим на восток дадут все, что угодно, за исключением, разве что, любимых жен императора. Но в пустыню, на своем горбу, много не унесешь.
        Мбома попросил бурнус, пустынные туфли из верблюжьей шкуры - в таких не жарко, даже если идешь по раскаленному песку, бурдюк с водой, палатку, что днем защитит от безжалостного солнца, ну и продукты - обычный походный рацион. Собираясь, с усмешкой вспомнил, что Остроухие северяне называют солнце «дарителем света и тепла». «Пожили бы тут - иначе бы запели», - думал купец, одеваясь и укладывая припасы. Короткий меч нашел место на поясе, топорик, пригодный и для метания, удобно устроился рядом с ним. Дорога будет опасна не только жарой и безводьем. Пустыня порождает множество хищных созданий.
        Одетый, вышел Мбома к месту сбора. Там уже стояли, неприязненно косясь друг на друга, четверо его конкурентов. Когда собрались все, появился сурового вида пожилой маг в белом балахоне. Немного власти имеют маги в империи, но именно они ведают храмом и отправкой вызвавшихся. Маг свирепо осмотрел путников, брезгливо поджал губы. Голос его оказался басовит и могуч, словно рык льва:
        - Пустыня обширна, и места в ней хватит на всех. Ваши пути должны по возможности не пересекаться, это поможет избежать ненужных конфликтов. В путь вы выйдете из разных мест, к которым вас доставят мои помощники. Дабы узнать, кто пойдет каким путем, мы используем жребий, - жрец повел рукой. В стороне вспыхнул факел, осветив низкий каменный стол, и на нем - девять одинаковых голышей. - Выбирайте, и да свершится Выбор!
        Первым решился высокий, мускулистый воин. Воме, вспомнил Мбома имя. Бывший, да, теперь уже бывший сотник, подошел к столу, ухватился за жребий:
        - Седьмой! - четко прозвучал его сильный голос.
        За сотником потянулись и остальные. Мбома подошел предпоследним, и достался ему камень с выбитой на нижней стороне цифрой один. Самый южный путь, как оказалось.
        После жеребьевки претендентов вывели из храма, рассадили на ослов. Каждому предоставили проводника. Проводником Мбома оказался улыбчивый юноша. С самого начала дороги он принялся петь, и за время поездки купцу удалось услышать чуть ли не все популярные песни Империи, от придворных баллад до скабрезных куплетов.
        Они ехали среди буйной зелени: величественных деревьев, густых кустов, неизмеримо длинных лиан. Оазис Нигер славится размерами и густотой растений, и Мбома подозревал, что без участия магов здесь не обошлось. Леса, что растут в иных оазисах и на узкой полосе плодородной земли вдоль побережья, не могут идти ни в какое сравнение с зеленой мощью, что вздымается здесь, успешно сопротивляясь пустыне. Даже оазис Ашанти, столичный, самый крупный зеленый остров империи, что расположился вокруг огромного озера, не может соперничать с Нигером.
        Выехав за пределы густых зарослей, двинулись почти строго на юг. Миновали рощу финиковых пальм, проехали по узкому мосту над прозрачным ручейком. Мбома ощутил трепет, проезжая над свободно текущей водой. Такое чудо в Того не каждый день встретишь.
        Навстречу едущим попадались селяне с корзинами на головах, неторопливо катящиеся телеги. Храм содержит обширное хозяйство, ведет самостоятельную торговлю.
        Монотонность пути прервал короткий привал. К облегчению Мбома, проводник во время него молчал, зато усиленно жевал. Не отставал от него и купец. Когда еще удастся поесть в тени!
        Поехали далее. Солнце почти докатилось до горизонта, когда заросли кончились. На юг и на восток простиралось желтое море - пустыня. Проводник перестал петь и слез с осла:
        - Здесь начинается твой путь! - сказал значительно.
        - Здесь так здесь, - отозвался Мбома, покидая спину ушастого скакуна.
        Забросил мешок за спину, хлопнул проводника по плечу.
        - Счастливо оставаться.
        - Легкой дороги, - ответил юноша и улыбнулся, немного растерянно - ну какая легкая дорога может быть в пустыне?
        Два ослика и тонкая фигура в белых одеяниях быстро исчезли за деревьями. «И какой дурак назвал эту пустыню Черной?» - подумал Мбома, ступая по ослепительно-золотому песку. Вокруг его громоздились целые горы, и ветер пересыпал блестящие песчинки под тоскливую вечную песню. Пригоршню тут же бросил в лицо, иссушил губы. Пришлось закрыть рот и нос специальным платком, а капюшон - плотно надвинуть на глаза. Почти ничего не видно, зато не рискуешь воспалением глаз и пересыханием губ.
        Ноги не сильно проваливались в песок. Песчинки, встревоженные шагами, мгновенно уносились ветром, и казалось, что бархан под ногами дымится. Мешок слегка давил на плечо, а впереди ждали целый вечер и ночь ходьбы.
        Охотник
        
        Выйти умудрились вовремя, несмотря на последствия применения корешков. Степь полого стелилась на юг, к невидимым пока еще горам. Хорт шел по привычке первым, стараясь не шуметь. Снег едва слышно чавкал под ногами, рыхлый, ноздреватый. Здесь, на юге, начала разрушительную для белого покрова работу весна, в то время как на севере, в родных лесах, наверняка еще полновластно царит суровая зима, бушуют метели и трещат морозы.
        Звезды не успели сильно перекатиться по дну небесной чаши, когда Хорт почуял запах дыма. Поднял руку, останавливая движение.
        - Что такое? - спросил Родомист.
        - Дым. Запах доносится с юга, - ответил Хорт коротко.
        - Это Красноглазые, - в голосе мага пробилось беспокойство.
        - Откуда они здесь? Все их Орды далеко на западе! - изумился Леслав.
        - Места между горами и южной границей Новгородского княжества называются Вольной степью. Здесь живут те Красноглазые, кто не ужился под ханской властью. Их не так много, и единой Орды они никогда создать не пытались.
        - Вот как, - вздохнул юноша с удивлением. - Вольные...
        - А далеко они от нас? - спросил Ратан. - Я, например, запаха совсем не ощущаю.
        - Сажен сто, не более. Вон за тем холмом, - Хорт указал на возвышенность, что лысиной исполина торчала прямо на юге, среди собратьев.
        - Обойдем? - стало слышно, как Ратан распаковывает меч.
        - Попробуем.
        Свернули на восток. Когда обогнули холм, стали видны костры, тени больших шатров. Несмотря на глубокую ночь, около пламени Хорт заметил несколько фигур. Удалось рассмотреть даже блики, играющие на обнаженных лезвиях.
        Один из стражей, словно ощутив взгляд, поднял голову. Глаза его смотрели прямо на Хорта. Охотник замер, задержал дыхание, понимая, что на таком расстоянии разглядеть что-либо во тьме невозможно.
        Порыскав некоторое время взглядом во мраке, страж опустил голову. Хорт осторожно, едва шагая, двинулся дальше. Хруст снега под ногами Родомиста бил по ушам. Остальные шли более-менее тихо. По широкой дуге обогнули стойбище, оставив его за спиной. Хорт облегченно вздохнул, решив, что все обошлось, как вдруг со стороны костров донесся заливистый собачий лай.
        Ученик
        
        Гавканье больно ударило по ушам. Леслав оглянулся. От костров, хорошо различимые в свете пламени, мчались несколько здоровенных пастушьих собак, яростно лая и тряся хвостами.
        - Отойди, - сказал Ратан и невежливо отодвинул Леслава в сторону.
        Клинок в руках воина недобро блестел, и псы замедлили бег, заметив его. Но вожак - огромный кобель лишь присел на миг и взвился в воздух, целясь человеку в горло.
        Ратан как-то хитро крутнулся на месте, свернул отражением звезд его меч, и предсмертный собачий визг раскатился по степи. Прыжок завершился плачевно - пес рухнул на снег со рваной раной поперек горла. Лапы его бессильно дергались.
        Остальные собаки попятились, злобно рыча. Тренькнула тетива Хортова лука, и один из псов, захлебнувшись собственным рычанием, упал на месте. Но дело свое собаки сделали. От становища доносились встревоженные голоса и лязг оружия. Быстро приближалась вереница факелов.
        - Не успеем, - сказал Хорт мрачно, и еще одна псина умерла с коротким взвизгом. Свора мрачно завыла и ринулась бежать.
        - Все успеем, - отрезал Ратан, и сунул Леславу мешок. - Понесешь его.
        - А свой отдай магу, - обратился воевода к Хорту.
        - Зачем это? - поинтересовался учитель, навьючиваясь дополнительным грузом.
        - Вы пойдете на юг, так быстро, как сможете, - ответил Ратан. - А мы их задержим. Не упущу случай омочить меч в крови этих тварей.
        Свечение Дара над головой воина налилось кровавым багрянцем, запульсировало тревожно. Вепрь за спиной сердито хрюкнул, а барс над головой злобно оскалился и зарычал.
        - Идем, - учитель дернул Леслава за рукав, и юноша, с сожалением оторвавшись от разглядывания тотемов, зашагал во тьму.
        Два мешка - это, конечно, тяжело, но если идти не торопясь, то вполне можно справиться. Хуже оказалось другое. Ни Леслав, ни Родомист не умели выбирать дорогу. То и дело забредали в глубокий снег, или, что еще хуже, в лужи, которые встречали их радостным хлюпаньем.
        Охотник
        
        Отослав мага с учеником, Ратан повернулся к Хорту, и охотника поразила перемена в облике воина - тот словно собрался, стал жестче, на лице, обычно спокойном, проступили ярость и жажда крови;
        - Ну что, повоюем? - спросил Ратан зловеще. Лицо его в этот миг настолько напоминало морду рыси, свирепого хищника, что Хорт почувствовал озноб. В животе возник ком льда, но охотник нашел силы ответить:
        - Повоюем.
        - Тогда твое место там, - Ратан поднял руку, указывая на небольшой холм к западу. - И стреляй. Они несут факелы, так что тебе будет хорошо видно.
        Хорт послушно кивнул и заторопился к указанному месту. Обернулся - Ратан исчез. Тьма ночи скрыла его, словно мать - дитя.
        Едва успел присесть за сугробом, как десяток Красноглазых с факелами появились на месте, где путники разговаривали. Обнаружили след, возбужденно загалдели и сбились в кучу. Услышав пронзительный, мало похожий на птичий, свист, разом подняли головы. В алых глазах пылали отражения факелов.
        Свист донесся и до Хорта. Отшвырнув страх, словно ненужный более сапог, он прицелился и спустил тетиву. Вновь натянул тетиву, краем сознания отметил, как падает Красноглазый, пораженный первым выстрелом. Словно сквозь стену донесся вопль собратьев убитого.
        Хорт успел выпустить еще две стрелы, прежде чем степняки догадались, откуда летят смертоносные снаряды. Снег к этому времени осквернили три кляксы мертвых тел. И тут в круг света ворвался Ратан..,
        Воевода
        
        Охотник все сделал наилучшим образом. Стрелы посеяли панику среди Красноглазых и нанесли им некоторый урон. Когда же степняки оправились, Ратан выскочил из ложбинки, в которой лежал, и ринулся в атаку.
        Его заметили сразу. Ратан увидел перекошенные в крике рты, широко раскрытые глаза, но не услышал ничего, кроме стенаний ветра. Меч ударил с неотвратимостью молнии. Один из Красноглазых обнаружил у себя новый рот, пониже подбородка, и рухнул на снег, должно быть, от радости.
        Легко уйдя от неловкого удара, Ратан сделал выпад, и один из его противников, согнулся со стоном, прижав руки к животу. Удар получился на загляденье - точный и сильный.
        Когда же воевода уложил еще одного, степняки, в сущности - простые скотоводы, не воины, побежали.
        За спиной зашуршал снег. Ратан обернулся, вскидывая меч, но это оказался Хорт. Упавшие факелы шипели, освещая картину побоища. Громко стонал раненый в живот. Ратан знал, что до утра он не доживет.
        Ратан помог собрать стрелы. Оказавшись около стонущего, охотник спросил:
        - Добьем?
        - Надо. Зачем лишние мучения?
        Хорт деловито кивнул, потянулся за ножом. Ткнул лезвием быстро и спокойно, отер об одежду убитого:
        - Ну что, пошли?
        - Идем, - отозвался Ратан.
        Плоскими ступнями зашуршал по снегу ветер, гася факелы. Теплый степной ветер, предвестник близкой уже весны.
        Путешественник
        
        Четвертый день Луций мерил ногами бескрайние степные просторы. Он благополучно миновал болота, что тянутся узкой полосой около южного края порубежных гор.
        Кроме болот, ходьбу замедлял лежавший в степях снег. Рыхлый, предвесенний, он с радостью принимал в себя ногу, но отдавать не спешил, засасывал ступню белым мокрым ртом.
        В утро дня Совы Луций встал рано, разбуженный тем, что ветер швырнул в лицо пригоршню мокрого снега. На ночь цверг с головой заворачивался в спальный мешок, но под утро лицо открылось.
        Позавтракал, свернул пожитки и отправился дальше. Сапоги держали, но Луций в очередной раз вознес хвалу самому себе, что взял запасную пару. Сражение со снегом, льдом и грязью - не самое простое занятие для обуви, а кто знает, какие еще дороги ждут впереди?
        Миновал полдень, но цверг продолжал неутомимо оставлять сажени степи за спиной. Так бы и шагал, наверное, до самого вечера, если бы не темное пятнышко, что неожиданно появилось далеко на западе.
        На всякий случай Луций упал в снег, откатился в ближайшую ложбинку и там замер. Снег сырыми руками тут же полез под одежду, но лучше уж быть мокрым, чем мертвым - здраво рассудил цверг и остался лежать.
        Пятнышко приблизилось и превратилось в отряд всадников. Определив, что это Красноглазые, Луций ухитрился лежа приготовить лук, вытащил стрелу.
        Всадники мчались быстро и, казалось, уже миновали лежащего путника. Но в тот миг, когда Луций был готов вздохнуть с облегчением, раздался резкий гортанный возглас. Кони мигом развернулись и помчались прямо на Луция. Не заботясь более о скрытности, он встал на одно колено и натянул тетиву.
        Всадники остановились столь резко, что талый снег фонтанами полетел из-под копыт. Красноглазые собрались в кружок, не приближаясь, о чем-то пошептались. После совещания к Луцию направился один, нарочито медленным шагом, с поднятыми руками.
        Луций опустил оружие, но стрелу с тетивы не снял. Когда всадник приблизился на десять шагов, он крикнул:
        - Стой! - и для верности поднял лук. Как и всякий купец, он знал набор самых простых слов практически на всех языках.
        Всадник остановил лошадь и заговорил медленно, громко, тщательно подбирая слова:
        - Мы не хотим причинить тебе вред. Мы - мирные орки. Мы - не враги. Не стреляй.
        - Хорошо, - ответил Луций. - Я тоже не хочу причинить вам вред. Езжайте своей дорогой, а я пойду своей.
        - Мы не можем так поступить. Ты - в наших землях, и мы должны знать, что тебе надо в степи. Это наше право. Ты не будешь с этим спорить?
        - Не буду, - кивнул Луций. - Но из какой вы Орды, почтенные? Кто из ханов прибрал эти земли к рукам?
        Лицо Красноглазого, сморщенное, словно печеное яблоко, слегка исказилось. Алые глаза блеснули яростью. Ответил он голосом, полным гнева:
        - Мы не служим ханам! Мы - вольные орки, и это наша земля!
        - Ясно, - Луций кивнул и опустил лук. Вольные орки славятся гордостью и вспыльчивостью, но и исключительной честностью. Если обещали не нападать - не нападут ни за что. - Я, Луций Огнебородый, даю вам слово и клянусь Творцом, что пришел на ваши земли без вражды и злых помыслов и уйду с них как можно быстрее, отправлюсь на юг, туда, где ждет меня Судьба.
        Ответ получился несколько высокопарным, но, судя по реакции, произвел впечатление.
        - Ты поклялся Творцом, - Красноглазый задумался. - И, наверняка, не врешь. Что же, легкой дороги тебе, путник, хоть я и не знаю, какая Судьба может ждать на юге, где никто не живет?
        - И вам всего наилучшего, - ответил Луций вежливо. - Обильного приплода и здоровых детей. Хорошо, что удалось обойтись без драки.
        - Разумные существа всегда могут договориться, - ответил степняк степенно.
        - Что-то по поступкам правителей этого не скажешь, - невесело усмехнулся Луций, пряча стрелу.
        - Правитель - не разумное существо. Он - существо традиционное, - грусть слышалась и в голосе Красноглазого. - Он должен делать то, что от него ждут, иначе он потеряет власть.
        - Даже тот, кто обладает Даром? - усомнился Луций.
        - Разве Дар придал кому-нибудь разума? - Красноглазый махнул рукой и умчался. Вновь гортанный вскрик, и вольные орки, что предпочли суровую жизнь на свободе сытому существованию под властью хана, помчались к востоку, словно стремясь достичь места, где восходит солнце.
        Фаворит
        
        Спал Межамир плохо. Тяжелые видения терзали его: громадные драконы, почему-то черного цвета, озера кипящей жидкости, горящий стольный город. Рушились дома, гибли с криками ужаса люди, а он - верховный маг, самый сильный чародей - не мог ничем помочь... ничем... и плакал от ярости Межамир, сжимая до боли кулаки ...
        Проснулся весь в поту. Сел на кровати, успокаивая зашедшееся в панике сердце. Окончательно пришел в себя после умывания. Взглянул в зеркало. Встрепанные волосы, красные глаза, мешки под ними - вид еще тот. Последние дни выдались тяжелыми, а впереди еще дорога на юг...
        Верховный маг вздохнул тяжко, обтер лицо полотенцем. Ткань показалась грубой и жесткой. Дверь послушно подалась руке, вызвав непонятное недовольство - хоть бы заела, что ли! Межамир так и ночевал в Башне Магов, так что добраться до соратников - недолгое дело. Зря говорят, что маги забираются на башни, чтобы глядеть на звезды. Нет, просто в городах у самой земли Сила загрязнена людьми, их мелкими желаниями, злобой, завистью. Но на высоте нескольких сажен, а еще лучше - десятков сажен, потоки Силы чисты и спокойны, и работать с ними легче.
        - Ну как? - спросил Межамир, едва войдя в комнату с Завесой. Снегирь, что дежурил ночью, отозвался хмуро:
        - За ночь никаких изменений. Сам ведь знаешь!
        - Знаю, но все равно волнуюсь, словно мальчишка на первом свидании, - Межамир зло захрустел пальцами, пытаясь добыть из тела хоть крупицу бодрости.
        Да, успехи нападения оказались гораздо меньшими, чем рассчитывали люди. На южном участке после жаркой битвы войска княжества были остановлены, и только Завеса мешала Остроухим перейти в контрнаступление. На севере и на центральном участке войска пока двигались вперед, но, что беспокоило, крупных отрядов противника не встречали. И драконы куда-то подевались. Похоже, что Остроухие задумали какую-то хитрость. Вчера вечером Межамир отдал приказ остановить продвижение и теперь мучился нерешительностью.
        Хлопнула дверь, вошли Сечень и Бросвят:
        - Приветствую вас, почтенные, - махнул рукой Межамир. - Что скажете по поводу нашего положения? Сегодня последний день, когда я с вами. Далее будете сдерживать Остроухих сами.
        - Сегодня уезжаешь? - зевая, спросил Сечень. - Доброй дороги. А о нас чего говорить - отобьемся, до снеготаяния продержимся. Пусть даже они в контрнаступление перейдут.
        - Думаешь, перейдут? - Межамир оперся о стол, внимательно разглядывая зеленую колышущуюся ткань Завесы. На ней не было никаких пятен, полос и прочих сигналов о том, что враждебная магия пытается пробиться к людям.
        - Точно, перейдут, - уверенно кивнул старый маг. - И воеводы так думают. Нам без тебя придется туго. Может, отложишь отъезд?
        - Нет, больно уж день хорош для путешествий, - мрачно ответил Межамир. - Поеду, как и решено, после полудня. Стоп, а это что такое?
        На Завесе, чуть южнее Темнолесья, появилось темное пятнышко, похожее на кляксу.
        - Нас атакуют! - воскликнул Снегирь. - А вот и драконы! К бою!
        Маги ринулись к столу. В недрах башни призывно зазвенел колокол.
        Сановник
        
        Айлиль красовался, как только мог. Панцирь и оплечья нестерпимо сверкали, волосы красивыми локонами спадали из-под шлема, глаза блестели сурово и решительно. Великолепный скакун под ним тоже разукрашен, словно на парад. Именно так и должен выглядеть полководец, внушая войскам почет и уважение, а противнику - страх.
        Благодаря дракону Гобара удалось отразить натиск Волосатых, заставить пришельцев откатиться. Айлилю даже не пришлось покидать обжитую резиденцию. Опытный полководец, он не терял времени. Собрал войско в плотный кулак, а сегодня маг передал приказ из столицы - атаковать и разбить противника, изгнать его с земель Эрина. То, что здесь, на южном участке границы, выставлено не очень большое войско, Айлиль знал из донесений разведчиков и, смотря на боевые порядки своего отряда, преисполнялся уверенности в победе. Не радовало его лишь лицо мага, что бурчал что-то о возможных трудностях с магической поддержкой.
        Дождавшись сигнала от всех командующих правого и левого крыла, Айлиль махнул рукой. Его, стоящего на холме, хорошо видно, и войско, за исключением резерва, шустро двинулось навстречу плохо видному из-за метели противнику.
        Он спиной ощутил, как взметнулась в воздух огромная туша ящера с альвом на спине. День победы наступил, и Айлиль уже ощущал ее сладкий запах.
        Всадник
        
        Холодно в небесах. Все же еще зима, и пронизывающий ветер, что злобно набрасывается на рваные тучи, свирепо терзает тело. Внизу проплывает земля, видны атакующие войска. Еще немного, и они достигнут позиций Волосатых.
        Гобар похлопал по чешуйчатой шее и отдал мысленный приказ спускаться. Огромный ящер пошел вниз и в тот миг,
        когда Волосатые выпустили первые стрелы, обрушился на врагов. Вернее, должен был обрушиться. На его пути встала пылающая зеленым стена до самого неба. Обнаружив ее перед носом, дракон испуганно отпрянул. А алое пламя, выпущенное точно в цель, бессильно стекло по зеленой поверхности.
        Выругавшись, Гобар заставил зверя ходить кругами. О Завесе, созданной магами Новгорода, он конечно знал, и во время прошлого боя, когда Волосатых остановили, она также маячила за спиной нападавших. Маги Волосатых, похоже, двигают ее с войсками. Но чтобы Завеса остановила дракона - о таком альв и помыслить не мог.
        Он воздел руки и громко, тщательно соблюдая интонацию, продекламировал призыв к Силе. В руках зазудело, Сила рванулась к ладоням. С них сорвались пучки слепящих желтых молний, ударили в равнодушную зелень и... - сгинули, оставив после себя лишь черные круги, похожие на следы от кострища. Они медленно затягивались, растворялись в вязком болоте Завесы.
        Гобар выругался еще раз - от бессилия. Проклятые Волосатые что-то сделали с Завесой, что-то такое, против чего обычные средства бессильны. Маг мог только смотреть. Но чья брала внизу он не мог разобрать. Два войска сошлись вплотную, и на поле ворочалось кровавое чудовище, гордо именуемое битвой.
        Поняв бесполезность пребывания в небесах, где ветер все усиливался, маг посадил дракона, подальше от командующего. Объясняться не хотелось.
        Внизу оказалось теплее. Некоторое время маг разминался, с наслаждением ощущая, как холод уходит из тела.
        С земли Завеса выглядела еще внушительнее. Утром Гобар просто не обратил на нее внимания, а теперь, присмотревшись, не мог оторвать глаз. Подобно чудовищному светящемуся утесу уходила она в небеса, а от подножия утеса доносились звон оружия и вопли сражающихся. Альв невольно покачал головой, восхищаясь - поклониться мастерской работе никогда не грешно, даже если это работа твоих врагов.
        Сражение постепенно откатывалось на восток. Судя по звукам, альвы теснили противника, но те пока не желали бежать.
        Воспользовавшись затишьем, Гобар добрался до Завесы и осторожно вошел в зеленое свечение. Мгновенно ощутил сопротивление - словно шел сквозь болото. Чем далее шел, тем более вязким оно делалось, тем труднее становилось идти. В ушах нарастал низкий неприятный гул, во рту пересохло. Когда же в глазах потемнело, и Гобар ощутил себя на грани обморока, то он остановился. Некоторое время стоял, пытаясь поднять ставшие непомерно тяжелыми руки. Но ноги начали дрожать, и маг сдался.
        Вышел из Завесы совершенно обессиленным, словно таскал на себе дракона не одну версту. Единственная мысль билась в голове, словно сонная весенняя муха об окно: «Хорошо, что я отправил двоих патрулировать степь! Здесь толку от них все равно никакого».
        Фаворит
        
        - - Я отправляюсь, - слова Межамира прозвучали слегка виновато, и вязкая тишина повисла в комнате. Восемь магов, которым еще неведомо сколько предстоит держать Завесу, выглядели не лучшим образом. Даже у Бросвята, самого молодого, легли тени под глазами, а лицо осунулось.
        - Легкой дороги, - сказал Снегирь, потирая покрасневшие от бессонницы глаза. Нелегко в сто с лишним лет обходиться без ночного сна.
        - Я надеюсь на вас, - на этот раз он все сказал, как надо. - На то, что вашей Силы хватит, чтобы остановить врагов.
        - Мы попробуем, - сказал Весемир, и синева Дара над его головой пошла волнами.
        - Не так много времени осталось, - - слова повисали в густом, как кисель, молчании, но Межамир не мог остановиться, хотя чувствовал что и он сам, и его слова - лишние здесь. - Через неделю начнет таять снег.
        - Это известно, - промолвил Сечень, выразительно глядя Межамиру в глаза. - Прощай, верховный.
        - Прощайте и вы, - Межамир улыбнулся. Улыбка вышла кривой и неестественной. - Но, надеюсь, мы еще свидимся.
        Дверь сухо хлопнула за спиной, жестко дав понять, что вся прошлая жизнь теперь безжалостно отрезана, необратимый выбор сделан. Межамир с предельной ясностью ощутил, что идет туда, откуда возвращаются немногие, и уверенность в себе, которой всегда отличался новгородский маг, на миг пошатнулась.
        Во дворе его ждали. Конь всхрапнул, но покорно подставил спину. Межамир поднял руку, рванул с места. Копыта с плеском ударили в жидкую грязь. Позади с гиканьем и свистом рванулась за Межамиром сотня личной охраны, что проводит мага до гор. Не столько для безопасности, сколько для почета.
        Копыта равномерно стучали по деревянным мостовым, мелькнули и пронеслись мимо, словно сдутые ветром, надвратные башни городской стены, и кавалькада углубилась в лес. Бешеная скачка взгорячила сердце, свежий ветер смыл страхи, и в лесу Межамир придержал коня. Впереди дальняя дорога, и незачем загонять животное.
        Государь
        
        Настроение у Брана с самого, утра было хорошее, несмотря на не очень добрые новости с войны. Позавтракал он с отменным аппетитом, уделил некоторое внимание супруге, а затем занялся делами. Война войной, а огромная держава нуждается в повседневном управлении.
        Верховный маг, один из немногих, кто имеет право входить без вызова, появился, как всегда, неслышно:
        - Приветствую повелителя, - в военное время этикет дозволяет существенные послабления в плане титулования.
        - Приветствия принимаю, - ответил Бран, откидываясь в кресле. Так он смотрел на мага снизу вверх, но правителя это ничуть не смущало. - Какие новости?
        - Новости плохи, - замялся Финтан. - Магическая защита, которую применяют Волосатые, весьма эффективна. Самые мощные заклинания, равно как и драконы, не могут через нее пробиться.
        - Вы не смогли разобраться, откуда взялась эта защита? - Бран сцепил руки под подбородком.
        - Смогли, - кивнул Финтан. - Маги Новгорода собрали против нас магическую стену, оголив остальные границы. Но то, что мы это поняли, ничем не помогло нашим войскам. Победа сегодня одержана лишь на севере. Южнее Темнолесья и за Светлой рекой Волосатые наши атаки отразили. При этом понесены очень большие потери.
        - Интересно, - Брана, казалось, совсем не взволновали сведения о поражениях и потерях. - Говоришь, оголив остальные границы? Так это прекрасно.
        - Мысль повелителя ускользает от меня, - маг нахмурился.
        - Неужто магия приучила тебя только к прямым действиям? - Бран усмехнулся. - Мы ударим по Волосатым в обход. Вторгнемся на территорию Новгородского княжества через земли князя Владигера.
        - Да, так можно, - Финтан на миг задумался, оценивая перспективы подобного шага. - Я понял, это приказ?
        - Да, приказ, - кивнул Бран. - Можно начинать переброску войск.
        Князь
        
        Совет собрали в малой трапезной палате. В лучшие времена здесь пируют ближние дружинники и бояре во главе с самим князем. Может, и вернется блеск и роскошь пиров, но сейчас пора тяжелая, военная. В такое время места для сбора лучше трапезной палаты не найти.
        Князь выглядел хмуро, что воевод и советников не удивило. За последние два месяца мало кто видел правителя веселым:
        - Ну что, почтенные? - начал Владигер совет. - Кто что скажет? Последние новости меня удивили. Новгородское княжество сцепилось с Эрином.
        Воеводы и бояре начали переглядываться в изумлении, послышались удивленные восклицания.
        - Позволь, правитель! Это же невозможно! - басовито прогудел воевода Мстислав, и стол вздрогнул под его пудовыми кулаками. - Они же союзники!
        - Были, - сказал Владигер. - Теперь - враги. Нам с вами надлежит решить, как повернуть это в нашу пользу.
        - Боюсь, княже, как бы нам это во вред не обернулось, - вмешался в разговор Летозар, недавно взявший на себя обязанности придворного мага.
        - Что ты имеешь в виду, маг? Объясни! - Владигер нахмурился еще сильнее - словно темная туча набежала на лицо.
        - Я все расскажу, - маг улыбнулся, слегка надменно, и в этот миг князь пожалел о пропавшем Родомисте, которого этот мальчишка вряд ли сможет заменить. - Маги Новгородского княжества противопоставили злобе и пламени драконов Эрина огромный магический щит, поставив его на границе между государствами. Щит настолько крепок, что отражает заклинания и не пускает через себя существ Силы - драконов. Из-за этого щита Остроухие никак не могут изгнать войска Новгорода со своей территории, они слишком отвыкли воевать без магии.
        - Ну, и что из этого? - нетерпеливо прервал мага боярин Жароок.
        - А то, что щит можно обойти сбоку! - маг посмотрел на боярина, словно на недоумка, и тот гневно засопел, сжимая кулаки. Летозар не обратил на это внимания. - Либо с юга, либо с севера. Через земли орды Аджад Остроухим тяжело будет пробиться, да и там уже весна - дороги развезло.
        - Я понял, - сказал князь. - Они пойдут через наши земли.
        - Именно так, мой повелитель, - Летозар вежливо склонил голову.
        Война предстоит кровавая и беспощадная. Мстислав, ты поведешь войско на запад, к границе. Я пока останусь в столице. Надеюсь, что все исполнят свой долг.
        Князь встал из-за стола так тяжело, словно держал на плечах всю тягу земную.
        - Нападение может последовать в ближайшие дни. Будьте все наготове.
        Старик
        
        Проснулся Родомист от хрипа. Открыв глаза, увидел над собой ветви кустарника, что почти целиком закрывали небо. С ветки на человека одним глазом таращилась пичуга. Хрипела явно не она.
        Ратан стоял на коленях около мешка Хорта и выглядел растерянным. Посмотрел на мага с надеждой:
        - С ним плохо!
        Хрип раздался вновь. Теперь уже явственно - со стороны Хорта.
        - Болезнь вернулась, - Родомист, кряхтя, выбрался из мешка. - Вода из Сиреневого озера более не действует.
        Хорт не спал, но лежал с закрытыми глазами и пытался вдыхать как можно реже. Да, в случае приступа удушья - это лучшее средство. Но сдержать раздувающиеся легкие ох как непросто. Тело время от времени брало верх над волей охотника. Широко открывался рот, и воздух врывался в легкие с ужасающим хрипом. Хорт давился, пытаясь ограничить доступ воздуха, но получалось плохо.
        Услышав мага, охотник открыл глаза, и Родомист содрогнулся - столько обнаружилось в них боли.
        - Убейте меня, - едва слышно прошептал Хорт, и тут его сотряс новый вдох.
        - Ты можешь помочь? - спросил Ратан. Судя по тону, он был готов бежать куда угодно, добыть все, что надо, лишь бы облегчить муки товарища.
        - Магией - нет, - хмуро отозвался Родомист. - Мы еще достижимы для драконов. Да и магия плохо действует на его болезнь. Но я попробую. - Руки скользнули к шее, ловко отыскали нужные для нажатия точки.
        - А ты, Ратан, достань мой мешочек с травами и разведи огонь.
        
        Глава 13
        Моряк
        
        Густые зеленоватые волны мерно стучали о борта. Здесь, у далеких южных берегов, море странное, совсем не похожее на сине-стальные прозрачные воды, что омывают Зеленые острова. Второй день корабль плыл в виду берега, но приставать Истарх не спешил. Вряд ли Гологоловые радушно встретят незваных гостей.
        Полоса джунглей проплывает совсем недалеко, в версте, и когда ветер дует с берега, то слышны звуки жизни огромного леса - рев хищников, треск деревьев, крики птиц. Доносятся сильные странные ароматы.
        Город объявился на берегу неожиданно. Словно кто-то проделал в зеленой шкуре леса неровную дыру и всунул в нее белый камень, украшенный множеством наростов и выпуклостей.
        Белые дома и башни казались оранжевыми в свете заходящего солнца. Корабль там заметили сразу, на берегу началась суматоха, забегали фигурки в тюрбанах и халатах. Истарх не мог сказать, что такое внимание ему льстит, но ветер был не очень силен, и капитан мог только смотреть.
        Из узкого, почти незаметного с воды прохода, выметнулись два судна странной конструкции: тупые, словно обрубленные нос и корма, высокие борта. Но самое удивительное - паруса, ребристые, желтого цвета.
        - Капитан, - подошел помощник, который за долгую жизнь провел на море больше времени, чем на суше. - Они нас сейчас догонят.
        - На этих чудовищах? - изумился Истарх.
        - Это джонки, паруса у которых сделаны из циновок. Хоть и выглядят неказисто, зато плывут ходко. Быстрее нас, особенно при таком ветре. И, кроме того, они могут использовать весла.
        - Придется драться, - Истарх закусил губу. - У нас есть маг. Справимся.
        Он развернулся к команде, гаркнул злобно:
        - К бою готовься! Оружие разобрать!
        За Плотиной капитан отправился самолично. Спустился по узкой крутой лестнице, где каждая ступенька поет собственным скрипучим голосом. Внизу - темно, пришлось идти с вытянутой вперед рукой, осторожно и медленно.
        Дойдя до двери в кормовую каюту, Истарх вежливо постучал. Ответа не дождался и вошел сам. Пахло у мага, словно в женском помещении - благовониями. Плотин лежал на койке с закрытыми глазами, но совсем не походил на спящего. Тело его было напряжено, губы плотно сжаты.
        - Эй, что это с тобой? - Истарх слегка потряс мага за плечо. Тот поднял веки, но некоторое время в зеленых зрачках не отражалось ничего. Словно мутные стекла смотрели они на мир, и Истарх ощутил, как ледяная змея страха ползет по позвоночнику: неужто маг сошел с ума?
        - А, это ты, Истарх, - сказал Плотин после паузы, показавшейся Истарху вечностью. - Не надо было меня трясти. Что такое?
        - Два корабля. Похоже, что они скоро нас догонят.
        - Сейчас, - маг с видимым усилием приподнялся, сел. К щекам его потихоньку приливал румянец, Плотин более не походил на труп, нежданно обретший способность речи.
        С палубы донеслась команда, затем щелкнули слитно тетивы многих луков.
        - Бой начался, - нетерпеливо сказал Истарх. - Так идем же!
        - Иду, сейчас, - маг поднялся и вслед за капитаном пошел к двери. Истарх слышал, что ступает Плотин неуверенно, но с каждым шагом походка его становится все более твердой.
        Лестница заскрипела в два раза пронзительнее - теперь по ней шли двое.
        Палуба встретила запахом крови, громкой руганью и гудением стрел. Корабли Гологоловых виднелись совсем недалеко и, хотя город исчез из виду, не отставали, намереваясь наказать дерзкого пришельца за вторжение. С джонок стреляли, но как-то вяло, более надеясь на абордаж. С близкого расстояния странные корабли выглядели еще внушительнее. «На каждом может быть по сотне воинов!» - с ужасом подумал Истарх, прячась за фальшборт.
        Маг, несмотря на просьбы Истарха, остался стоять. Палуба шаталась, но стоял он твердо и уверенно, словно бывалый мореход. Глаза закрыл, и свистевшие над палубой смертоносные птицы сочли за благо не беспокоить мага.
        - Действуй, Плотин, они уже близко! - крикнул Истарх, перебираясь к рулевому колесу. Джонки находились саженях в десяти позади, одна чуть справа, другая - слева. Слышались команды на непонятном языке.
        Маг же словно и не слышал ничего. Неподвижность его была такова, что не дрожали даже складки на одежде. На короткий миг по статуе, которой стал Плотин, пробежала волна напряжения. Затем маг открыл глаза и небрежно махнул рукой сначала в сторону одной джонки, затем в сторону другой.
        Несколько мгновений ничего не происходило, и Истарх, проклиная все на свете, потянулся за тесаком, что всегда носил на поясе, когда матрос с мачты завопил счастливо: «Дым! Дым!» Крики ужаса послужили ему ответом. Тут уж и Истарх заметил зловещие темные струйки, что тут и там выбивались из толстых тел джонок.
        - Прекратить стрельбу! - сказал Истарх, поднимаясь в полный рост. - Спасибо, Плотин, ты вновь нас выручил!
        Матросы заорали, победно вскидывая руки. Маг поморщился, хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и, слегка пошатываясь, побрел в каюту. Когда Плотин проходил мимо Истарха, то моряк разглядел, что лицо мага покрыто мелким бисером пота.
        Налетевший с заката ветер наполнил паруса, и корабль помчался, словно птица, оставив джонки Гологоловых догорать около берега. Магическое пламя сбить не удавалось, и странные корабли пылали огромными факелами. Видны были фигуры, что одна за другой прыгали с бортов и скрывались в воде.
        Долго еще из-за горизонта виднелись два дымных шлейфа. Подобно застарелым шрамам, пересекали они оранжевый лик заходящего светила, и в душе Истарха ворочались нехорошие предчувствия.
        Но затем пришла ночь, принесла покой и скрыла все следы короткого морского боя.
        Купец
        
        Песок был везде. Он противно скрежетал под ногами, скрипел на зубах, надоедливыми катышками перекатывался под одеждой. Даже внутренности казались полны равнодушно пересыпающимся желтым крошевом. К такому Мбома, несмотря на весь опыт путешествий по пустыне, оказался не готов. Черная пустыня превзошла все ожидания. Название ее, как теперь понял Мбома, возникло не из-за какого-то необычного цвета песка, а оттого, что у сунувшегося в нее путника гарантированно наступали черные дни, и заканчивалось такое путешествие чаще всего в черной пасти смерти.
        Он шел почти целую ночь, и горизонт над восточными барханами начал потихоньку алеть. Приятный холодок пустынного утра проникал под одежду, заставляя забыть о том пекле, что воцарится после восхода.
        Несмотря на надоевший песок, поход проходил удачно. Мбома не наткнулся пока на хищных обитателей пустыни, и успешно избежал встречи с песчаными ловушками. Запас воды, объем которого Мбома рассчитал четко, уменьшался строго по плану, и жажда в ближайшее время путешественнику не грозила.
        Солнце показало любопытный желтый глаз, и во все стороны от него тут же брызнули сотни золотистых лучей, заставляя пустыню воспламениться. Вскоре безумное светило начнет нагревать песок, и тогда идти станет невозможно.
        Для дневки Мбома отыскал хорошее место под прикрытием бархана. Палатка, специально приспособленная для установки в пустыне, раскорячилась белым крабом. Скудная порция воды омочила горло, полог отрезал Мбома от мира песка, и путник провалился в спасительную черноту сна.
        Проснулся оттого, что палатка тряслась, подобно обезумевшему верблюду. Ветер выл снаружи, подражая тысяче волков, и некоторое время Мбома не мог понять, в чем дело.
        С пологом возился неожиданно долго. Ткань дергалась под пальцами, пытаясь вырваться. Когда Мбома выбрался наружу, тут же получил в лицо горсть песка. Ругательства помогли мало, пришлось прикрыть глаза рукой. Только так удалось осмотреться. Солнце бледным пятном висело в небесах, но северный горизонт закрывала огромная серая туча. «Самум!» - подумал Мбома, и тело его само пришло в движение, выполняя все, что нужно сделать, дабы не остаться мертвым в пустыне после песчаной бури.
        Прежде всего, он проверил крепление палатки. Длинные колья, размером в аршин, держали хорошо. Затем влез, и тщательно закрыл вход. Теперь оставалось лежать и ждать. Если повезет, то засыплет не очень сильно, и можно будет выбраться, если же не повезет - значит, все, путешествие закончилось. Мбома закрыл глаза и попытался заснуть, зная, что спящему воздуха нужно меньше. Рев ветра убаюкал его мгновенно.
        Очнулся он в полной темноте. Перед глазами плавали огненные круги, сердце стучало так, что, казалось, еще миг - и выскочит через горло горячим камнем. Дышать получалось с трудом. Загустевший воздух отказывался лезть в горло. За стенками палатки царила полная тишина. Все ясно - засыпало.
        Мбома вытащил небольшую лопатку, припасенную именно для такого случая. Осторожно развязал полог. Полотнище подалось внутрь, и на пол потекла тонкая струйка песка. Лопата с хрустом вошла в плотную слежавшуюся массу. Копать в стесненном положении, стоя на коленях, оказалось не так просто. Мбома быстро вспотел и начал задыхаться. Но темпа не снижал - каждое мгновение могло стать решающим.
        Когда легкие начали гореть от недостатка воздуха, лопата провалилась в пустоту. Мбома едва удержал ее. Свежий воздух ударил по горлу, вызвав мгновенную эйфорию. Каждый глоток отдавал наслаждением.
        С трудом перебирая конечностями, вывалился Мбома из песчаной норы. Солнце скрылось, и по пустыне бежали длинные волнистые тени. В плену у песка он провел почти полдня.
        Еще полночи он откапывал палатку. Без нее в пустыне далеко не уйти. Мышцы гудели от напряжения и слушались плохо, но все же к рассвету зул смог вызволить скарб и отправиться далее.
        Поэт
        
        Костер яростно плевался искрами в окружающую ночь, и Костуку казалось, что делает он это в такт бубну, что разносит мощный голос над степью. Пел бубен в руках верховного мага орды Ими. Позванивали колокольцы на ободе, глухо гудела кожа. Фигура верховного мага в отсветах багрового пламени казалась то огромной, то совсем крошечной. Лицо верховного покрывает маска, тело его разрисовано, как и положено при обращении к Силе. Точно так же разукрашен и Костук, и еще двое магов - все участники церемонии. Сегодня, именно сегодня необходимо выяснить, кто из них четверых отправится в Храм Творца, молить его о милости для народа Ими, о благодати Дара. Раз в тридцать два года, в начале Цикла, слышит Творец просьбы, вознесенные из Храма, и отвечает им, забирая, правда, при этом жизнь взывающего. Почти всегда.
        Верховный прервал танец, резко вскрикнул, подняв руки. Синее пламя Дара над его головой вытянулось острым копьем, направленным в небеса. Костук не знал, как ведет себя в этот момент его Дар, но подозревал, что точно так же. Голову неприятно покалывало, по затылку бегали мурашки размером с крупных жуков.
        «Хейя!» - истошный вопль взвился над степью. Испуганная ночь шарахнулась прочь. Пламя костра зашипело и скачком выросло.
        Костук вздохнул и медленно направился к верховному. У того в руке, как и положено, из ниоткуда возникли четыре коротких палочки. У одной из них срез заточен. Кому достанется эта палочка, и отправится на юг, для беседы с Творцом.
        Первым к раздаче жребиев успел Томзак, самый молодой из магов орды. Судя по тому, на что он способен сейчас, в будущем этот орк сможет стать великим чародеем.
        Томзак склонил голову, и свободная рука верховного легла ему на макушку. Глаза главного мага Ими оставались закрыты. Может именно ему, Магу, Отбросившему Имя, придется уйти. Может быть. Имя маг теряет, становясь верховным. Принимая звание, он становится как бы самим государством, его олицетворением пред ликом хана, и слово его значит порою гораздо больше, чем мнение правителя. Ранее такой обычай существовал во всех орочьих государствах, но затем о нем потихоньку забыли, и остался он лишь в орде Ими.
        Томзак потащил палочку дрожащей рукой. Чего-чего, а самообладания молодому магу пока недостает. Увидев, что ему выпал пустой жребий, он с облегчением вздохнул. По лицу его стекали крупные капли пота, блестя в свете костра.
        Место Томзака занял Аклан. Даже во тьме Костук различил, как ходят желваки по лицу старика. Шутка ли, Аклану уже семьдесят! Это при среднем сроке жизни меж степняков в пятьдесят лет.
        Аклану достался прутик без метки. Осознав это, Костук ощутил, как откуда-то из желудка поднимается холодная волна страха. Он не хочет, он совсем не желает уходить из родной степи, пусть даже в гости к Творцу. Но отступать поздно. Тот, кому выпал в жизни жребий мага, должен быть готов к тому, что его желания часто не будут значить ничего.
        Костук встал на колени. В кожу впились острые камушки. От тяжелой и горячей руки, что легла на голову, пахло потом и еще - ковылем. Верховный смотрел на Костука сквозь закрытые веки, смотрел с улыбкой. А в руке его оставалось всего две палочки. Кукую из них выбрать? Какую!?
        Костук нервно сглотнул, поднял руку, решившись. Палочки выглядят совершенно одинаково, и ни за что не догадаешься, какая - меченая. И рука застыла на полпути, нерешительно покачиваясь. Во рту пересохло, а холод из живота достиг сердца.
        Пришлось разозлиться на себя: маг он, или нет? Нервно облизав губы, Костук ухватился за левую палочку. Судорожно вырвал из ладони верховного, удивляясь гладкости жребия. Сквозь зубы вылетел полувсхлип-полустон: нижний конец вытащенной палочки напоминал рогатину. Маленькое острие равнодушно смотрело на мага.
        Холод из тела исчез, зато в голове словно развели огонь. За глазами стало горячо, череп налился тяжестью. Костук с трудом поднялся, швырнул проклятую палочку, как положено, в костер. Пламя дернулось, словно подавилось подачкой, и гневно заревело.
        На плечо легла рука. Понятно, его хотят утешить. Пришлось обернуться.
        Трое магов орды стояли напротив, и сочувствие светилось в глазах, даже в глазах верховного, от которого Костук никак не ожидал проявления каких-либо чувств.
        - Я молю о прощении, - сказал Отбросивший Имя и поклонился.
        - Я молю о прощении, - надтреснутым эхом откликнулся Аклан.
        - Я молю о прощении, - добавил Томзак, склоняя вихрастую голову.
        Обряд должен продолжаться, что бы ни случилось, что бы ни происходило в душе у избранного. Но того, кто отправляется в неведомое, того, кто жертвует собой ради орды, нельзя провожать так, как орка, что едет в гости к соседу.
        Костук словно окаменел, лишь пламя в голове разгоралось все ярче. Наконец, губы его раздвинулись, и маг произнес нараспев:
        Не будет больше успехов, удач
        Не будет слез и обид
        Останется только лишь горький плач
        Над прахом былых побед!
        Дернулся Отбросивший Имя, словно родили произнесенные строчки во тьме нечто такое, что может напугать даже верховного мага. И голос его дрожал, когда он заговорил:
        - Ты прячешь страх за стихами, Костук? Как всегда, это у тебя получается хорошо. Жаль, что жребий пал на тебя. Поэты рождаются реже, чем маги, - собственные слова успокоили верховного. К концу фразы он даже позволил себе улыбку.
        - Я никогда ничего не прячу, - грустно отозвался Костук. - Она само получается. Ты же знаешь, я даже Силой управляю с помощью стихов.
        - Знаю, - кивнул Отбросивший Имя. - А также знаю, что никто более из магов так не может. И Дар светит над твоей головой совсем не зря.
        - А я так не думаю, - резко ответил избранник. Коротко поклонился и, развернувшись, исчез во тьме, оставив магов обдумывать крамольную фразу.
        Догонять беглеца никто не будет. До утра избранник волен делать все, что захочет, и лишь с восходом солнца, когда новый день, день Тура, вступит в свои права, обязан будет отправиться в путь.
        Старик
        
        Сказать, что они шли медленно - значило ничего не сказать. Едва тащились. Родомист хмурился, но молчал. Пока отставание от плана похода не столь велико, и все можно будет отыграть. В том случае, если поправится Хорт. Только в этом случае.
        Здесь, в южной части степей, снега нет, и идти легче. Правда, и удобные для дневок места встречаются реже.
        Гораздо более чем причуды ландшафта, беспокоил мага Хорт. Все с большей тревогой смотрел на него Родомист. После первого приступа болезнь вцепилась в него яростно и неукротимо, словно отыгрываясь за те дни, на которые отступила под действием воды Сиреневого озера. Редкие периоды нормального дыхания сменялись длительными приступами. Хорт хрипел, кашлял, словно древний старец, и шел лишь благодаря силе воли. Травы помогали плохо, принося лишь временное облегчение, и с каждым разом их действие слабело.
        На третий день мучений Хорт просто не смог идти. Произошло это, когда от места очередной дневки не прошли и версты. Охотник неожиданно потерял сознание. Зашатался, словно пьяный, и бесформенным кулем осел на землю. Прыжок Ратана, что метнулся, словно настоящий барс - поймать, поддержать, - оказался излишним.
        - Что с ним, маг? Что с ним? - оскалив клыки совсем по-звериному, прошипел воин.
        - Удушье, - коротко ответил Родомист. - Очень сильное.
        - Что делать? - вопросил воин, укладывая Хорта на землю и расстегивая ему ворот.
        - Травы не помогают, - Родомист пощупал охотнику пульс и тяжко вздохнул. - Придется использовать магию.
        - Но нас обнаружат, учитель! - вмешался Леслав.
        - Да, - маг кивнул. Сомнения одолевали, но он постарался придать голосу как можно больше уверенности. - Но мы сильно удалились на юг, и достать нас будет непросто. Кроме того, судя по возмущениям в потоках Силы, на севере - война, и там может быть просто не до нас.
        - Как война? - воскликнул Ратан. - Кто с кем? И ты молчал?
        - Да, молчал. Ибо в этой войне ты не сможешь принять участия, - Родомист ощутил себя взрослым среди малых детей, что вынужден объяснять самые простые вещи. Да так оно, собственно, и есть. - Воюют Остроухие с Новгородским княжеством. Родина вне опасности. Пока - вне опасности.
        - Что значит пока? - изумился Леслав. Брови его взлетели, подобно птицам.
        - А то, что государь Бран, наверняка, втянет в войну и Северин, - грустно ответил маг. - Но у нас сейчас другие проблемы.
        - Как же ему помочь? - в глазах ученика Родомист заметил искреннее сострадание и про себя порадовался. Ибо не может быть магом не умеющий сочувствовать, сострадать другому.
        - Я попробую помочь, - слова лезли из горла шершавые, как куски сосновой коры. - Вылечить - не получится, но облегчить страдания - наверняка. Ты, Ратан, держи Хорту голову. А ты, Леслав, смотри и учись!
        Ученик
        
        Учитель тщательно размял руки. Видение в последние дни давалось Леславу все легче и легче, и он сразу углядел, как запульсировал, забился огонек правее сердца учителя, который маги называют Истинным Сердцем.
        Родомист расстегнул охотнику рубашку, и узкие его ладони, напомнившие юноше птичьи лапы, легли на грудь Хорта, что нервно вздымалась и опадала. Некоторое время не происходило ничего, затем по груди, по плечам, а затем по предплечьям Родомиста заструились полоски зеленого цвета. Маг концентрировал Силу определенного качества. Он что-то шептал, но Леслав не слушал, завороженный мягким зеленым сиянием.
        В тот миг, когда Сила коснулась груди Хорта, тот вздрогнул и открыл рот, словно собираясь закричать. Но зелень потихоньку впитывалась в кожу, мягко уходя в нее, как в болото, и крик умер, так и не родившись.
        Когда вся зелень ушла в тело, над грудью Хорта закурилась легкая дымка. Словно там, в теле, развели небольшой костерок. В этот миг Леславу показалось, что он видит в груди Хорта нечто плотное, тяжелое, похожее на камень. Родомист напрягся, дымка заклубилась гуще, складываясь в темное облако.
        Грудь Хорта заходила реже, дыхание стало заметно свободнее. По лицу же мага стекали капли пота. Когда дым перестал исходить из тела, он резко взмахнул руками, и темное облако исчезло в яркой изумрудной вспышке.
        Маг отряхнул руки, словно после воды, и облегченно вздохнул:
        - Вы можете его одевать и приводить в сознание. Звучал голос учителя устало, под глазами образовались
        мешки.
        «Нелегкое дело - лечить», - думал Леслав, помогая Ратану. Запахнули одежду, затем бывший воевода несколько раз хлопнул охотника по щекам. Тот открыл глаза, мутные, недоумевающие:
        - Что? Что со мной было? - голос Хорта срывался.
        - Ничего, - бодро ответил Ратан. - Вон, Родомист тебя вылечил, будешь как новый.
        Некоторое время Хорт молчал, словно прислушиваясь к себе. Потом сказал:
        - Похоже так. Дышится легче. Спасибо, маг!
        - Не за что, - буднично отозвался Родомист. - Но теперь надо идти, и очень быстро.
        Всадник
        
        Возмущение Силы произошло неожиданно. Волна отдачи, что сопровождает любое заклятие, прикатилась с юга, оттуда, откуда ее меньше всего можно было ждать. Гобар почти сразу определил место, где случилась волшба, и ее разновидность - целительство.
        «Вот так-так! - думал Гобар, сплетая заклятие послания и отправляя его в столицу. Там, несомненно, засекли возмущение Силы, но из-за дальности расстояния вряд ли определили конкретное место и род волшбы. - Похоже, это тот, ради кого и отправили трех драконов стеречь пустынные степи!»
        Ответ из столицы пришел быстро, неправдоподобно быстро, хотя Гобар знал, что такие решения принимаются только самим государем. Тем не менее, маг не успел даже проголодаться с момента отправки послания, а Сила мягко толкнулась в виски, давая понять, что незримые ее потоки принесли ответ.
        Закрыв глаза, альв настроился на восприятие Силы и почти сразу увидел золотистый шарик послания. Магические письма очень популярны среди магов всех Племен. Такое послание можно перехватить, если только стоишь прямо у него на дороге и являешься при этом магом, естественно. Ну а долетают чародейские письма очень быстро.
        Осторожно, одним лишь усилием воли, альв втянул шарик в голову, и он лопнул, распавшись облаком золотистого дыма. Дым, рассеиваясь, породил в голове голос, что произнес: «Лети на юг. Армия обойдется без тебя и твоего дракона. Заверши задание, и награда не минует тебя. Действуй без промедления».
        Золотой туман не успел еще окончательно рассеяться, а маг уже спешил к дракону. Приказ государя - закон, и ослушаться его нельзя. Попутно Гобар отправил еще два послания - подчиненным, что с двумя драконами останутся при войске.
        Зачуяв наездника, огромный ящер поднял голову. Глаза его блеснули багрянцем. Назвать дракона «зверем» у Гобара никогда не поворачивался язык, ибо как может быть зверем существо Силы, которое не ест, не пьет, и даже не дышит? Если посмотреть магическим зрением на любое живое существо, то оно предстанет взгляду в виде сгустка Силы, вернее, нескольких сгустков, которые свободно проникают друг в друга. Все вместе они образуют нечто вроде яйца, лежачего, если речь идет о животном, или стоячего, если речь идет о разумном создании. Дракон же не меняется, как на него не смотри - обычным ли зрением, или магическим. Все та же огромная ящерица.
        Гобар залез на жесткую спину, поерзал по чешуе, устраиваясь. Когда ощутил, что вот оно, верное положение, в котором сможет просидеть сколь угодно долго, отдал мысленный приказ, указав высоту и направление. Огромные крылья ударили по воздуху с такой силой, что снег взвихрился, пошел гулять белесыми столбами. Мага прижало к жесткой спине, снежинки непочтительно ткнулись в лицо, и вот земля отдалилась, одежду треплет свежий ветер, и убегает на север степь, изрезанная шрамами оврагов и щетиной перелесков. Гобар, маг Эрина, летел на юг, дабы отыскать и уничтожить неведомого врага государства, а значит - и его личного врага.
        Ветеран
        
        В эту ночь Илигору не спалось, хотя обычно старый воин спал, как по команде - от отбоя до подъема. А тут - проворочался почти до рассвета, когда, наконец не выдержал - встал. Броня холодила даже сквозь толстую подкладку, когда дотошный воевода вышел из палатки, намереваясь лично проверить посты. Раз уж не спится, надо бессонницу обернуть на пользу службе.
        С постами все оказалось в порядке - ни один из выставленных в дозор дружинников не спал. Предутренний морозец пощипывал, не давая дремать лучше самого злого командира. Да и каждый из воинов понимал, что от него зависит жизнь товарищей, ведь Остроухие, подлые твари, могут напасть когда угодно.
        Пройдя по всем постам, Илигор вернулся в шатер и взялся за ткань, намереваясь откинуть полог, как за лесом, на севере, тонким серебряным голосом пропела труба. Все ясно, враг атаковал соседей.
        - Тревога! - воевода гаркнул так, что с дерева с истошным карканьем взвилась ворона, а с оказавшимся рядом новобранцем чуть не случилась медвежья болезнь.
        И вот сапоги воеводы уже бухают около командирского шатра, откуда выбегают сотники, застегивая броню. Над лагерем пропела родная полковая труба, заставляя кровь бежать быстрее, а тело - увереннее и ловчее выполнять приказы.
        Полк, задача у которого сейчас одна - удержать дорогу, поднялся в один миг. Всего трактов, по которым в зимнее время может пройти войско с запада, два, и на каждый из них воевода Мстислав поставил по полку. Одним из полков назначил командовать Илигора, чем вызвал изрядное смущение среди более родовитых претендентов. Но поразмыслить об интригах в это утро Илигору не дали. Примчался дозорный из передового секрета:
        - Идут, идут! И дракон над ними!
        Появился Мстислав со свитой. Он поставил лагерь там, где обе дороги сходились и можно легко контролировать оба войска, посылать подкрепления. Голос у старшего воеводы мощный, богатый - это все знают:
        - Воины! - заорал Мстислав, раздувая усы. - Настал день, когда мы должны доказать, что не зря едим хлеб, и что мечи наши не только для того, чтобы отгонять комаров!
        Дружный гогот перекрыл слова воеводы. Мстислав улыбнулся и продолжил:
        - Покажем Остроухим ублюдкам, на что мы способны! Ваша задача - биться до конца! Мы должны удержать эту дорогу, если еще хотим увидеть дом! - Воевода вскинул руку в приветствии: - Честь и победа!
        - Честь и победа! - дружно, слитно, словно один человек, ответили воины Илигора. Старый воевода почувствовал, что уши его краснеют от удовольствия. Не зря гонял обормотов!
        Сотни, повинуясь командам, отправились на заранее определенные позиции. Илигор вместе с младшими воеводами, выслушал последние наставления Мстислава и кинулся догонять своих.
        Маг
        
        Угайд хорошо видел колонну войск, что длинной змеей, блистая серебром чешуи в лучах восходящего светила, втягивалась в лес. Именно там, чуть впереди, на узкой лесной дороге, и придется столкнуться альвам с врагами. Дракон под Угайдом почти не шевелил крыльями, паря, словно древесный лист. Как у него это получается, Угайд давно отчаялся понять.
        Первыми под сенью деревьев исчезли лучники. Им предстоит прокладывать путь тяжелой пехоте, что угрюмым темным квадратом ждет своего часа у кромки леса. Задача Угайда и его напарника, что прикрывает северный рукав войск Эрина, очень проста - разрушать оборонительные линии, сметать преграды, что окажутся на самой дороге. А тех Волосатых, что засели в лесу, выкурят из убежищ лучники-альвы. План боя продуман досконально, и поражение в него никак не входит.
        Чистый морозный воздух донес легкие хлопки - первые стрелы сорвались с узких, неудобных насестов, торопясь погрузить клювы в плоть. Угайд двинул дракона вперед. В лесу особенно не развернешься, и применение ящеров ограничено, но, тем не менее, такой мощью пренебрегать нельзя. Один вид парящего в небесах дракона может внушить противнику ужас и обеспечить победу.
        Под самыми ногами проносились вершины сосен, елей. Под ударами мощных крыльев слетали с ветвей куски снега, с шумом исчезали внизу. Появилась дорога и пошла на восток, выделывая петли. На третьем повороте Угайд увидел врага. Дорогу перегораживала солидная деревянная баррикада, да не просто баррикада, а настоящее укрепление из толстых стволов, зачарованное, кроме всего прочего, против огня. Угайд покачал головой - слухи о полном отсутствии магов среди Волосатых оказались лишь слухами.
        Навстречу наезднику на драконе взметнулась туча стрел. Часть их бессильно отскочила от драконьей чешуи, другую часть маг отбросил одним движением длани. Повинуясь наезднику, ящер взревел, и пламенный поток, подобно ручейку в половодье, полился от его пасти к укреплению.
        Как Угайд и ожидал, стволы не загорелись, лишь слегка затлели по краям. Волосатые за оградой оказались слабее, словно тараканы, ринулись в лес, уходя от смертоносного жара.
        Направив дракона в круговой полет над укреплением, Угайд занялся изучением чужого заклятия. Время от времени маг позволял дракону напомнить Волосатым, кто тут хозяин, поливая дорогу огнем. Судя по звукам внизу, Волосатым приходилось туго; доносились команды на языке Эрина, а вторили им слитные хлопки десятков луков.
        Ветеран
        
        Над деревьями кружил беспощадный дракон с восседавшим на нем Остроухим, но попотчевать того стрелами не удавалось - мешали стрелки противника. Так и шло время в бессмысленной, по большому счету, дуэли лучников. «Остроухому Полурослого не перестрелять» - бытует среди людей пословица, и точно, схватка пока выходила абсолютно равной.
        Илигор, ожидая драконьей атаки, распределил воинов меж деревьями так, чтобы под полосу пламени слишком много народу не попало, но так, чтобы собрать воинов к бою можно было быстро. Проходы для отступления лучников-Полурослых, буде враг двинет вперед крупные силы, Илигор согласовал с их командиром и теперь ждал действий противника.
        А синий ящер все вился над деревьями, и подозрительно неподвижна была фигура на его спине. «Ох, не к добру это», - решил воевода, хотя какое добро в принципе может быть от Остроухих? В тот момент, когда воевода сделал неизбежный вывод о зловредности западных соседей, примчался гонец от воеводы Мстислава с приказом: «Атаковать».
        Такое распоряжение Илигор сначала определил однозначно: «Дурость!», но по здравому размышлению мнение изменил. Войска Остроухих готовы к атаке и обороняться не собираются. Так чего же ждать, когда маг размечет засеку? Лучше самим ввязаться в ближний бой, в котором драконы малоэффективны.
        Приказ передали по сотням. По лесу прошло внятное звяканье. Под прикрытием стрелков, стараясь особенно не высовываться, воины Северинского княжества ударили по врагу. Встречный залп оказался жидким и неопасным. Миг, и дружинники с лязгом и гоготом преодолели расстояние, отделявшее их от лучников, и тут в дело пошли мечи.
        Маг
        
        Когда узел заклинания, наложенного на укрепления, поддался, наконец, усилиям, и волна освобожденной Силы ринулась в стороны, Угайд смог открыть глаза. И кое-что из того, что он увидел, ему совсем не понравилось. Да, баррикаду теперь можно убрать одним плевком из драконьего чрева, но Волосатые, которым надлежало стоять и ждать, когда на них нападут, сами перешли в наступление.
        Но с ними можно разобраться потом, сначала - преграда. Подгоняемый безмолвным приказом, дракон ринулся вниз, и из пасти его с ревом вырвался поток алого пламени. Лишенные защиты стволы вспыхнули, словно тонкие прутики.
        Но в бой вступить оказалось не просто. Дракон Угайда ничем не мог помочь воинам, гибнущим под мечами Волосатых. Мешали деревья. Недолго думая, маг вступил в дело сам.
        Сила натянулась под пальцами упругими веревками, и с ладоней Угайда сорвались две ветвистые синие молнии, ударили в группу Волосатых, что неосмотрительно оказалась на открытом месте. Несколько воинов упало, послышались крики. Остальные Волосатые мигом рассеялись.
        Угайд выругался. Гоняться по лесу за одиночными воинами, выковыривая их из убежищ - бессмысленно, Силы уйдет много, а эффект будет невелик. Маг поднял дракона чуть выше. Отсюда хорошо виден второй ящер, приданный колонне, что штурмует северную дорогу. Судя по его положению, там войска тоже особенно не продвинулись.
        Ветеран
        
        Отступить удалось быстро и спокойно, без особых потерь. Неожиданный укус сыграл свою роль - внес некоторый беспорядок в планы вражеских стратегов. Потерял враг немало сильных воинов. А что засеку дракон спалил - не беда, есть и вторая.
        Сам Илигор не удержался, влез в схватку, после того, как увидел, что теснят в одном месте молодых дружинников опытные мечники Остроухих. Еще немного - и побегут мальчишки, подставляя врагам спины, а те будут разить - убивать без пощады. С десятком личной охраны ударил Илигор в бок наступающим. Легко уклонился от меча противника и одним точным выпадом лишил Остроухого жизни. Миг - и враги откатились, оставив несколько трупов. Таков лесной бой - распадается на десятки схваток, мелких, на первый взгляд. Но каждая из них может склонить исход всего сражения в ту или иную сторону.
        Маг
        
        С воздуха Угайд хорошо видел, что Волосатые отступают. Нет, не бегут в панике, а в полном порядке отходят на новые позиции. Среди воинов-людей мелькали невысокие коренастые фигуры. «Полурослые! - подумал маг с неприязнью. - Наемники!»
        Угайд двинул дракона вперед, но сразу понял, что тот устал, провисев полдня в воздухе. Огромные крылья двигались замедленно, немного лениво. Дорога вилась мятой веревкой, упорно пробиваясь на восток сквозь густые леса. Пролетев полверсты, Угайд обнаружил на дороге темное пятнышко. Так и есть - еще один завал, и бревна в нем - опять заговоренные. Да, Волосатые, надо отдать им должное, основательно подготовились к обороне. А сил на то, чтобы распутывать второе заклинание не осталось. Маг скривил губы в злой усмешке и повернул дракона: на сегодня отвоевался, а завтра - посмотрим.
        Всадник
        
        Горы показались на юге к концу первого дня полета, но добраться до них в тот день не удалось. Гобар переночевал в степи, а с первыми лучами солнца вновь отправился в полет.
        Драконьи горы - величайшая загадка, место, откуда приходят драконы. Рождаются ли ящеры в недрах каменных исполинов, или просто выходят оттуда - этого не знает никто. В пещерах, что темными запавшими глазами смотрят на север из тела величайшего из пиков - горы Бурь, не побывал еще ни альв, ни Волосатый. Даже вездесущие проныры - Полурослые не нашли туда дороги. По старым хроникам выходило, что когда-то не было ни пещер, ни самих драконов. Но Гобар мало верил древним вракам, зато хорошо знал, что именно по Драконьим горам проходит незримый рубеж, за который его дракон не полетит.
        По широкому кругу облетел место, на котором некоторое время назад произошел акт целительства. Следов, как и следовало ожидать - никаких. Недолго думая, маг долетел до взгорья и там приземлился. Поработал некоторое время с Силой, осторожно перенаправив ее потоки на много верст вокруг. После этого оставалось только ждать, когда тонко раскинутые заклятья засекут существо, владеющее способностью управлять Силой.
        
        Глава 14
        Государь
        
        Проснулся Бран спокойным и умиротворенным. Запомнил, что снилось нечто веселое и радостное, но поймать за хвост содержание сновидения не смог. Поддавшись хорошему настроению, разбудил жену, и немало времени прошло, прежде чем владыка Эрина позвонил, вызывая слугу.
        Утренний туалет повелителя альвов - ритуал строго традиционный. Он остается неизменным много сотен лет,
        со времен Айлиля Основателя. Вот и в это утро Брану пришлось выдержать ежедневную пытку, прежде чем его отпустили.
        Завтрак - процедура семейная. За столом правителя присутствуют жена и дети. Бран церемонно уселся на кресло с северной стороны стола и кивнул слугам:
        - Подавайте!
        Лицо правительницы, несмотря на так приятно начавшийся день, выглядело печальным. Некоторое время Бран не придавал этому значения, дегустируя произведения искусства, сотворенные поварами. Но в один миг, взглянув на супругу, он с удивлением обнаружил, что она готова заплакать.
        - Что с вами, Этайн? - спросил Бран, отставив кубок с пивом.
        - Я беспокоюсь о вас, супруг мой, - церемонно ответила Этайн. - Не стоит вам лететь на юг.
        - Ничего не поделаешь, надо, - Бран уловил фальшь в собственных словах и, чтобы ее скрыть, улыбнулся. Он вполне мог послать на юг кого-либо другого, или не посылать никого, как сделал хан орды Аджад Тугор. Правитель понимал, что гонит его на юг желание подтвердить, что именно он лучший, самый лучший среди всех. Но показывать истинные мотивы другим - нельзя.
        - Благо народа для правителя - всегда впереди личного счастья, - выспренно сказал Бран, кладя руку на плечо жене. Дар обязывает меня к этому!
        - Но ведь вы можете погибнуть, супруг мой! - губы Этайн дрожали. Она держалась изо всех сил, но железная выдержка жены правителя отказывала ей, в первый раз за многие годы.
        - Могу, - кивнул Бран. - Но милость Творца лежит на нашем роде, и все будет хорошо.
        - Я надеюсь, - прошептала женщина. - И я буду ждать.
        Бран смог лишь вымученно улыбнуться. Большой Выход - прием, на который приглашается вся высшая альвийская знать. Случается подобная церемония нечасто - раз в несколько лет. Отъезд свой Бран решил обставить именно Большим Выходом, и в главной зале толпилось немало альвов.
        Под подобающую музыку, медленно и торжественно, прошествовал Бран к трону, ведя за руку жену. За ними, на предусмотренном этикетом расстоянии, двигался наследник. Венок из дубовых листьев, обязательный при Большом Выходе, щекотал государю лоб. Запах желудей мешал сосредоточиться.
        Пока он устраивался на срединном сидении тройного трона, щекотание стало невыносимым, и сохранять неподвижное лицо стоило немалых усилий. Слева, шурша платьем, расположилась жена. Справа и чуть ниже, положив поперек колен обнаженный меч, точнее, мечик, сел наследник. Музыка стихла, в зале наступила такая тишина, что стало слышно, как бурчит в животе у одного из солдат караула.
        Бран с трудом удержался от улыбки и начал речь:
        - Я, Бран, силою Творца правитель Эрина и сопредельных земель, собрал вас здесь, благородные альвы, дабы изъявить свою волю. Ибо близко время Выбора, и надлежит мне отправиться на юг, в Храм, дабы испросить силы для нашего народа еще на Цикл. Дело это сложное и опасное, а сын мой, Ангус, слишком молод, дабы принять бразды правления. Что скажете вы, лорды Эрина?
        - Позволь мне, государь, - с поклоном выступил глава рода Играющих Пламенем, Тормак. И дал он именно тот совет, которого и ждал правитель: - Необходимо избрать временного властителя!
        - Истина глаголет твоими устами, благородный Тор-мак, - кивнул Бран. - И назначаю я правителем и опекуном моего сына Ангуса мага Финтана, достоинствами известного, и дарую ему титул Хранящего Венок.
        По залу пробежал возмущенный ропот, но под тяжелым взглядом правителя быстро стих. Знатные лорды были вправе ожидать, что кого-либо из них назначат правителем, и своим выбором Бран нанес им серьезную обиду. Но правитель знал, на что идет. Финтан, ставший верховным магом
        лишь благодаря Брану, будет предан его семье до конца. Лучшего опекуна трудно найти.
        Ритуал длился и длился. Получая на хранение венок из дубовых листьев, Финтан долго говорил о верности народу и стране. Не стушевался маг под злобными взглядами знатных альвов, и Бран еще раз порадовался своему решению.
        Вновь музыка, на этот раз для того, чтобы покинуть зал, и только тут Бран ощутил себя свободным. Деловой разговор с Финтаном состоялся вчера, и с ним правитель лишь простился. Расстаться с семьей оказалось гораздо труднее.
        К тому моменту, когда полностью собранный в дорогу Бран вышел во двор, он чувствовал себя так, словно ворочал тяжеленные бочки с пивом в подвале замка. Дракон посмотрел на Брана с недоумением. Давно не доводилось ему носить на себе правителя альвов.
        Бран уверенно вспрыгнул на твердую, словно камень, спину ящера. Похлопал зверя по шее и тот развернул огромные крылья. Земля начала потихоньку удаляться. Поднявшись над стенами, Бран сделал круг. Одно из окон оказалось открыто, и Этайн, высунувшись почти по пояс, взглянула на мужа с такой тоской, что он пошатнулся. Озлился сам на себя неизвестно за что, круто развернул дракона и направил его на юг, прямо к низко приколоченному белому диску солнца.
        Ученик
        
        Ночные переходы давались все тяжелее. Степной пейзаж надоел, приелась плоская, однообразная местность, жесткая трава под ногами и пыль, которая непременно поднималась при ходьбе. Горы стояли впереди исполинской неподвижной тучей, и Леславу более всего хотелось дойти до этой тучи, попасть в ее синюю тень.
        Но вершины приближались удручающе медленно, и о переменах приходилось лишь мечтать. Хорт, обретший после лечения неожиданную прыть, мчался со скоростью охотящегося волка, и поспеть за ним оказалось совсем не легко. Леслав решил, что охотник просто стремится пройти как можно больше, перед тем, как очередной приступ свалит его с ног.
        Единственное, что доставляло юноше радость, скрашивало муторность путешествия - степной восход. Много раз наблюдал Леслав,, как начинается день, но никогда не видел столь величественной картины, как в степи. Во тьме ночи, где-то на востоке рождается робкое розово-желтое зарево. Оно растет, ширится, словно в исполинский костер за горизонтом подбрасывают новые и новые бревна. Звезды от страха перед пламенем бледнеют и исчезают. Облака, если они есть, загораются снизу. Оранжевое пламя бежит по их толстым бокам, четко обрисовывая впадины и выпуклости.
        Облака горят и не могут сгореть, а из-за края степи высовывается любопытный, горящий от нетерпения, краешек солнца. Светило смелеет, выказывает округлый бок, заливая степь ярким желтым светом. Каждый бугорок в этот миг может ощутить себя огромной горой, настолько длинна его тень. Но недолго длиться этой гордости. Солнце неумолимо ползет выше, и тени укорачиваются.
        Лучащийся золотом шар отрывается от земли, и все очарование мгновенно пропадает. Утро сменяется днем, обыденным и неинтересным.
        В это утро Леслав настолько загляделся на восход, что споткнулся о подвернувшуюся кочку. Юноша вскопал бы носом землю, если бы не Ратан. Крепкая, словно из железа сделанная рука подхватила Леслава и поставила на ноги.
        - Осторожнее, - воин ехидно улыбнулся. - Упадешь - нос разобьешь. Кровь пойдет!
        - Да, это было бы ужасно, - смущенно ответил Леслав. - Спасибо!
        Старик
        
        День воцарился над степями, а подходящее для дневки место так и не попадалось на глаза. Степь вокруг расстилалась гладкая, словно лысина старика, и Родомист ощущал беспокойство. Вчера почувствовал чужую волшбу совсем недалеко, более всего похожую по почерку на магию Остроухих. Но горы близко, и есть надежда на то, что в предгорьях будет легче скрыться. Вид небольшого леска исторг из груди мага вздох облегчения.
        Правда радость быстро пропала, сменившись тревогой. Словно холодный ветер подул в спину Родомисту. Сила вновь взбаламутилась, совсем недалеко. Маг огляделся, пытаясь найти источник возмущения, и лицо его потемнело. С запада приближалось нечто, похожее на птицу, но на таком расстоянии никакая птица не будет заметна.
        - Быстро вперед! - рявкнул Родомист. Крик подстегнул всех. Изумленно оглядываясь на предводителя, путники побежали. Но лес далеко, слишком далеко.
        - Что такое, учитель? - спросил Леслав на бегу, дыша, словно собака в жару.
        - Дракон, и на нем маг, - ответил Родомист. Юноша сглотнул и прибавил шаг.
        Решение созрело само. Маг видел, что дракон успеет перехватить людей до того, как они скроются в спасительных зарослях. Единственный, кто может задержать ящера - это маг. Пусть один погибнет, зато остальные дойдут. Родомист остановился, и закричал:
        - Я останусь, задержу его! А вы бегите!
        Леслав на миг приостановился, желая остаться с наставником, но рык Ратана вернул юношу в чувство. Маг улыбнулся и повернулся к приближающемуся противнику:
        Дракон подлетел достаточно близко, чтобы его можно было хорошо рассмотреть. Чешуя блестела синевой, а Остроухий на шее чудовища казался не больше муравья.
        Маг на драконе сразу понял, кто из врагов представляет опасность, и напал не на троицу, удирающую в лес, а на одинокого Родомиста. Дракон метнулся к земле, подобно камню из великанской пращи. Пламя прянуло из оскаленной пасти широким алым языком. Не полагаясь только на дракона, Остроухий и сам нанес удар: земля под ногами Родомиста просела, раскрошилась, образуя яму.
        Но Родомист не стал ждать, когда его, лишенного подвижности, поджарит драконье пламя. Он ловко отскочил в сторону, выходя из зоны действия вражеского заклятья. Еще прыжок - и пламя проходит радом. От жара затрещали волосы, затлел один из рукавов.
        На пути летающего ящера, повинуясь Силе человека, сгустилась темная туча. Продираясь сквозь нее, несмотря на чешую, дракон ревел от боли. Безжалостные капли воды жалили подобно пчелам. Каково пришлось наезднику, Родомист мог только догадываться.
        Вывалившись из тучи, дракон летел неровно, а Остроухий едва держался на его спине. Почти сразу развернул зверя, прекратив атаку. Родомист, воспользовавшись передышкой, оглянулся. Его спутники, вместо того, чтобы мчаться к лесу, сгрудились не так далеко. «Словно на представлении! - с гневом подумал маг и яростно замахал руками: - Проваливайте!»
        Остроухому удалось быстро опомниться. И атаковал он на этот раз более хитро, умело комбинируя мощь дракона и собственную ловкость. Пламя потекло узким, кинжальным лезвием. И наконечник этого кинжала изгибался вслед за движениями цели. Увернуться от такого удара казалось невозможным. В последний миг Родомист смог поставить заслон, сконцентрировав Силу. Пламя, бессильно шипя, обтекло мага, но он ощутил, что быстро устает. Ноги дрожали, по лицу тек пот.
        Остроухий спокойно направил дракона на третий заход. Родомист успел вытереть пот, когда случилось непредвиденное. Из-за спины мага раздался крик: «Я иду, учитель!», затем слитная брань Хорта и Ратана. Родомист выругался про себя и понял, что не знает, как поступить. В бою мальчишка ничем не сможет помочь, лишь помешает.
        От дальнейших размышлений Родомиста отвлекло очередная атака. В этот раз пламя удалось остановить в считанных вершках от тела. Но дракон не ослаблял напора. Сквозь красную стену Родомист видел огромную тень, что надвигалась на него. Он разглядел отдельные чешуйки на голове у твари, так близко подлетел ящер.
        В тот миг, когда защита готова была треснуть под давлением пламени, все изменилось. Неумело составленное из Силы копье ударило в бок дракону, и тот дернулся, не столько от боли, сколько от неожиданности. Пламя вокруг Родомиста погасло, и маг успел броситься на землю, пропуская над собой огромную тушу.
        Волна воздуха ударила по ушам, странный запах, подобный аромату цветов, застил ноздри. Когда над головой посветлело, Родомист вскочил. Вскочил, чтобы увидеть самую страшную картину в жизни: собственного ученика, объятого драконьим пламенем.
        Не сразу понял маг, что крик, который звучит в ушах - его собственный. Родомист зарычал, словно дикий зверь, и перешел в атаку: всей Силой, что еще оставалась, он ухватил пламя, что рвалось из драконьей глотки, и принялся впихивать его обратно. Такого ящер не ожидал, как и его наездник. Плавный и стремительный полет прервался, дракон завилял, словно раненая птица.
        Сбоку слабо тренькнула тетива - в бой вмешался Хорт, но Остроухий легко поймал стрелу и отшвырнул в сторону. Лицо его в этот миг исказилось от ужаса, так как Родомист добился своего. Пламя, словно раненый зверь в пещеру, вползло в утробу дракона. Там глухо заурчало, ящера раздуло, он стал похож на огромную синюю жабу, неизвестно зачем украшенную крыльями. Миг зверь висел в небе неподвижно, а затем лопнул.
        Родомист инстинктивно прикрыл голову, ожидая, что с неба посыплются внутренности. Но мага лишь ударило мощной волной Силы. Существо Силы в момент гибели распалось, превратилось в ничто. Лишь истошно вопил падающий Остроухий.
        Маг замер на миг, а затем кинулся туда, где совсем недавно стоял Леслав. Он не видел того, как Ратан подбежал к упавшему Остроухому, как вонзил клинок в его шею. Из драконьего наездника кровь брызнула самая настоящая, красная и мокрая.
        Магу было не до того. Сердце бешено колотилось, а когда он, добежав, увидел юношу, вообще остановилось. Вместо человека на траве лежал комок обгоревшей плоти. Юноша лишился одежды, волос, и большей части кожи. Угасающая пульсация Силы вокруг тела говорила о том, что ученик мага умирает.
        Родомист подумал, что лучше бы он погиб в драконьем огне, чем увидел такое. Грудь сдавило, по горлу прошла судорога, а лицо неожиданно оказалось мокрым.
        Воевода
        
        Когда маг повернулся к спутникам, оторвавшись от юноши, Ратан не смог сдержать дрожи. В светлых глазах старика плескалось безумие. И речи Родомиста звучали странно:
        - Я не могу идти дальше! - порывисто заявил он. - Вы пойдете без меня!
        Хорт и Ратан переглянулись. Охотник выразительно покрутил пальцем у виска. Ратан же сказал:
        - Одумайся, Родомист! Это не выход. Вдвоем мы не дойдем, и наш поход окажется напрасным. И как ты собираешься здесь выжить? Может, ты умеешь охотиться?
        - Нет! Нет! Это я привел его сюда! Из-за меня он погиб! - орал Родомист, брызгая слюной. - Я и должен остаться!
        - Одумайся, старик! - Ратан подскочил к магу и встряхнул его за плечи. - Если ты не одумаешься, мы погибнем все. И причем - зря!
        Родомист замолк, глаза его прояснились. Он с неожиданной силой вырвался из рук Ратана и принялся ходить кругами, бормоча:
        - Что же делать? Что же делать?
        Затем безумие вновь овладело им, и маг воскликнул, размахивая руками:
        - Но мы же не можем бросить его? Вцепившись в бороду, маг выдрал изрядный клок.
        - Мы похороним его. А сами продолжим путь! - сказал Ратан настойчиво.
        - Да, да, да, - забормотал Родомист, а затем разразился рыданиями.
        Хорт с Ратаном переглянулись. Охотник чуть заметно пожал плечами.
        Ветеран
        
        Битва проредила ряды людского войска. Досталось, как узнал Илигор на воинском совете, и Полурослым. Но рати отошли на вторую, заранее приготовленную линию обороны, а продвижение вперед далось врагу недешево.
        Утро дня Ужа выдалось хмурым и снежным. Глядя на хоровод снежинок, трудно было поверить, что совсем скоро - весна. Но снег - не помеха Остроухим. Вновь с запада донеслось пение труб, опять войска взялись за оружие.
        Взлетели в воздух первые стрелы. Хотя стрелять сквозь метель не так просто, знатная пожива выпадет стремительным остроклювым птицам.
        Люди отстреливались. Пробовали стрелять залпом, но как только стрелы взвивались в воздух кучно, как тут же налетал ветер и огромной лапой отбрасывал стрелы в сторону, ничуть не мешая при этом лучникам Остроухих. Маги, судя по всему, работали на этот раз на земле. А магов у Остроухих как блох на собаке, это каждому известно. Пришлось стрелять вразнобой, не по команде.
        Но все же люди проигрывали. Слаженные залпы с той стороны все чаще находили жертвы, а людям редко удавалось попасть - ветер вероломно уносил стрелы, и вьюга, мешая целиться, швыряла в лицо пригоршни снежинок.
        Прибежал один из сотников, зажимая небольшую ранку на скуле:
        - Скоро нас просто перестреляют! - крикнул он. - Что делать будем, воевода?
        - В мечи пойдем, - отозвался Илигор хмуро. - Как вчера. Покажем остроухим уродцам кузькину мать!
        Посыльные исчезли среди деревьев. Подождав некоторое время, Илигор вытащил меч и заорал, стараясь перекричать свист вьюги:
        - Вперед! - и первым перемахнул через засеку.
        - Вперед, в мечи! - донеслось со всех сторон, и лес наполнился криками и звоном оружия.
        Илигор, хоть и рванул в атаку первым, под стрелы по-глупому не лез. Что за доблесть для воеводы погибнуть раньше всех? Он направлял воинов, подсказывал десятникам. Волна дружинников в высоких островерхих шлемах мгновенно покрыла расстояние от противника. Остроухие даже не успели дать слаженный залп.
        Долгое время со стороны противника ничего не было слышно. Приказов от Мстислава тоже не поступало, и Илигор все более томился неизвестностью, подозревая за ней каверзы противника. Действительность превзошла все ожидания.
        С севера донеслись испуганные крики. Затем примчался посланник от одного из тысячников:
        - Воевода, они прошли сквозь болото! Скоро отрежут дорогу! - закричал, тяжело дыша.
        - О, проклятье! - Илигор вскочил.
        Повинуясь приказам, войско стало стягиваться в кулак. При этом крики с севера приближались. Пришлось отправить туда несколько сотен - выставить заслон. Илигор знал, что воины этих сотен наверняка погибнут, но поступить иначе не мог, ведь в противном случае погибнут все.
        Порядок удалось навести быстро. Почти половину доверенного ему войска смог собрать Илигор. Надеялся вывести всех, и еще тех, кто, может быть, присоединится.
        Двинулись на восток. Дружинники шли подавленные, молчали. Каждый понимал, что битва проиграна. Но лица собранные, решительные. Илигор понимал, что воины его не сломлены, и не мог этому не порадоваться.
        Небольшой отряд Остроухих вышел на дорогу чуть впереди людей. Но, заметив готовое к бою войско, нелюди предпочли ретироваться.
        Стычка случилась позже. С обеих сторон полетели стрелы, а на дороге оказалась наспех сооруженная баррикада. С боевым кличем, не обращая внимания на обстрел, люди ринулись в атаку. Противника мгновенно смяли, препятствие уничтожили. Илигор даже не успел вмешаться.
        Князь
        
        Пальцы князя то и дело начинали нервно тискать рукоять меча, тщась раздавить, подобно мягкому воску. Шаги правителя Северина глухо отдавались по пустой палате, где, кроме него, находился лишь маг Летозар, да несколько ближних советников.
        - Ну, маг, что говорит твоя магия? - князь резко остановился, и взгляд его впился в бледное, как снег, лицо Летозара.
        - Плохо дело, княже, - голос мага доносился словно издалека, звучал слабо и безжизненно. Губы мага, тонкие и бледные, почти не двигались. - Твои войска отступают.
        - Наши войска! - нахмурился князь. - И как отступают? Бегут? Они разбиты?
        - Они потерпели поражение, - после паузы отозвался Летозар. - Но паники нет. Большая часть войска отходит организованно.
        Маг вздрогнул всем телом, открыл глаза. Некоторое время в них был только туман. Затем Летозар потряс головой, и взор его прояснился. Было слышно постанывание - маг разминал шею. Затем произнес, уже обычным, будничным голосом:
        - Пора выступать, княже. К Весеграду мы наверняка успеем.
        - Да, не зря я оставлял войска из Завалья в резерве. Теперь есть чем встретить врага, - беспокойство слетело с князя. Он подобрался. Бояре ежились под его пронизывающим взглядом. - Выступаем немедленно.
        Удары княжеских сапог о пол звучали твердо и уверенно. Пол трещал, будто в опасении. Но выдержал, и хлопнула дверь, выпуская правителя. Бояре и маг двинулись следом.
        Охотник
        
        Дорога начала забирать вверх, хотя вокруг лежала та же, изрядно надоевшая степь. С каждым шагом Хорт ощущал, что в сердце прибавляется радости, а в ногах появляется сила. Впереди, под белесыми шапками вершинных снегов, виднелась темная полоса, которая не может быть ничем иным, как лесом. Ветер приносил запах листвы, такой знакомый, такой родной. И Хорт ускорял шаг, стремясь поскорее оказаться среди деревьев, в привычной для себя обстановке.
        Неприятности, и немалые, доставлял Родомист. Сразу после похорон Леслава он успокоился, и вел себя вполне разумно. Но теперь, с каждой верстой, отдалявшей его от могилы ученика, маг, казалось, терял жизнь.
        Он шел, равномерно переступая, и глаза его, пустые и мертвые, на белом лице, смотрели только вперед. Взгляд этот пугал более всего. Хорт шепнул пару слов Ратану, и воин пристроился рядом со стариком.
        Но момент, когда безумие взяло верх, они проворонили. Маг неожиданно остановился, крикнул: «Нет! Я виноват!», и с удивительной прытью ринулся вниз по склону. «Стой!» --заорал Хорт, сбрасывая поклажу.
        Ратан же кричать не стал. В пару прыжков настигнув мага, он ловко сбил его с ног. Подхватил, не давая упасть, а затем безжалостно отхлестал по щекам. Родомист, пытавшийся поначалу вырваться, затих и закрыл лицо руками.
        - Слушай, маг, - сказал Ратан зло. - Ты втравил нас в это дело, и ты просто не можешь сам сбежать на полпути! Без тебя мы не дойдем. Ты нам нужен!
        - Я понимаю. Но как же Леслав? - Родомист всхлипнул, по щекам его потекли блеклые слезы, страшные на лице пожилого мужчины.
        - Ничего, - Хорт постарался вложить в улыбку максимум теплоты. - Он погиб так, как доводится немногим. А нам - надо идти.
        - Идти? - горько скривился Родомист. - Зачем?
        Но покорно поднялся, позволил себя отряхнуть. Дальше шел довольно уверенно. Все попытки заговорить он просто игнорировал. Так и прошагал молча, до самого вечера.
        Ветеран
        
        Когда тучи, продолжавшие сыпать снег из толстых серых животов, заметно потемнели, отряд Илигора, который по пути вырос в полтора раза, вышел из леса. Дорога вильнула напоследок и вывела дружинников, чуть не падавших от усталости, к небольшому городку - Весеграду.
        Около города, к собственному удивлению, Илигор увидел войска. Дружинники деловито суетились, организуя лагерь. Слышались удары топоров и ругань десятников.
        Навстречу колонне измученных ратников выехала группа конников. В одном из них Илигор с изумлением узнал князя:
        - Стой! - крикнул он зычно своим людям, и, оборотившись к правителю, поклонился: - Младший воевода Илигор и с ним войско, уцелевшее в битве у границы.
        Князь кивнул спокойно. К нему подъехал всадник, молодой, тощий, словно пиявка, и совсем без оружия. По мере того, как безоружный шептал, лицо князя выражало все большее удивление. Когда заговорил, в голосе правителя звенела странная радость:
        - Спасибо, воины, что сражались яростно и, хоть и отступили, не посрамили родину! В лагере, вон там, вас ждет пища и ночлег, - тут князь остановился и посмотрел на Илигора. - А ты, старший воевода, подойди-ка поближе.
        Илигор подошел, не чувствуя ног: «Старший воевода! - повышение сразу на два чина, и за что?»
        - Поздравляю тебя, Илигор, - серые глаза князя смотрели сурово. - Ты повышаешься в звании, и, в основном, благодаря тому, что сумел заработать Дар собственными усилиями.
        Воевода ощутил, что на лице его появляется глупая улыбка. Заработать Дар можно, но только добиваются этого очень немногие, самые везучие и упорные. Князь смотрел спокойно:
        - Ты совершил невероятное, воевода. Но не стоит переживать. Хуже от этого твоя жизнь не станет, - князь повернул коня и крикнул через плечо. - Веди воинов в лагерь!
        Путешественник
        Ноги Луция сильно болели, хоть и славятся цверги выносливостью хода. После встречи со степняками прошло восемь дней, и за это время бывший купец, ныне - путешественник, отшагал более трехсот пятидесяти верст по труднопроходимой степи. Горы тянулись перед ним великанским частоколом, заслоняя путь.
        Надлежало решить: где нужный перевал? Луций присел на камушек и принялся рассматривать карту: «Так, так, теперь вроде строго на юг, - бормотал он, советуясь сам с собой. - А тут что? - толстый палец отыскал меж гор пустой участочек. Некоторое время Луций сопел, размышляя. - Похоже, долина, за этим перевалом».
        Поднял голову. Чужие горы, равнодушные и безжизненные, внушали странную тревогу. На вершинах лежали снега, искрясь под полуденным солнцем, черным языком свешивался перевал. Очень не хотелось Луцию идти туда. Что-то неприятное ждало его там, настолько противное, что и представить невозможно. Но, не склонный к возвышенным переживаниям, цверг решил проблему просто: «Неужто я буду праздновать труса? - спросил он сам себя. - Тот, чья смелость известна столь многим? Никогда!»
        Миг - и он решительно зашагал к горам, гоня прочь темные мысли.
        
        Глава 15
        Князь
        
        Утро для князя началось с шума пробуждающегося воинского лагеря. Весеград - небольшой городишко, и Владигер, даже если бы хотел, не смог бы скрыться от войска.
        После завтрака пришлось слушать донесения лазутчиков. Отпустив последнего из них, князь повернулся к воеводам:
        - Ну что, какие будут предложения?
        - Дело ясное, - взял слово Мстислав. Он неведомо какими путями вырвался из лап Остроухих и пробрался с небольшим отрядом к Весеграду только ранним утром. Хотя князь не выказывал гнева, чувствовал себя старший воевода далеко не лучшим образом. - Войско мощное, двадцать тысяч воинов, два дракона.
        - Считать мы все умеем, - князь поднялся с кресла, захрустел суставами. - Есть ли у нас шансы победить?
        - Нет, - глухо сказал Илигор, новый человек в воинском совете. Воеводы зашушукали, с изумлением глядя на новичка. Сказать такое в присутствии князя?
        - Интересно, - взмахом руки заставив замолчать болтунов, сказал князь. - Почему ты так думаешь?
        - Все очень просто. Из битвы при границе спаслось около двух тысяч Полурослых и около пяти тысяч людей. Здесь - отряд из Завальского княжества в десять тысяч и своего войска - тысяч пять. Итого - двадцать две тысячи.
        - Так нас больше? Разве не так? - спросил князь вкрадчиво. Владигер слышал, как сопит за спиной Мстислав, делает знаки новичку, чтобы тот замолчал.
        - Ну и что? У них - драконы, - Илигор не отреагировал на телодвижения старшего воеводы и продолжил в том же духе. - А биться нам придется в поле или на стенах города. И против летающей смерти у нас почти ничего нет.
        - То есть, ты намекаешь, что мы обречены на поражение? - мягко спросил Владигер, не чувствуя привычного в таких случаях гнева. Мстислав шумно вздохнул, решив, что Илигору конец.
        - Нет, княже, - почтительно сказал Илигор. - Мы сможем отбиться, но победить - нет.
        - И что нам делать? - подал голос Мстислав.
        - Надо просто сдерживать врага. Не нападать, но и не дать Остроухим пройти на восток. Их главная цель - не мы, а Новгородское княжество.
        - Странные речи слышу я от тебя, воевода Илигор, - князь покачал головой. Уверенность в том, что новый воевода говорит дело, крепла. - Но они мне нравятся. Мы будем сражаться, но не будем наступать. Ни в коем случае!
        Ветеран
        
        Илигора назначили руководить войсками правого крыла, что расположились около леса. В самом лесу версты на две воевода расставил дозорных - вдруг Остроухим вздумается повторить вчерашний маневр.
        Для обороны позиция Илигора оказалась удобна. Невысокий холм, покрытый довольно глубоким снегом.
        Враг не заставил долго ждать. Над лесами и полями торжественно разлетелся рев боевых труб, и стальная змея выползла из леса на открытое место. Не снижая хода, Остроухие перестроились и двинулись в атаку. Главный удар направили в центр Северинского войска, на отряды Илигора нападали вяло, без особого азарта. Драконов, самой страшной силы неприятеля, видно не было.
        Несколько атак отбили без особых потерь. Воины Илигора сами рвались вперед - добить врага. Сдерживать их удавалось с большим трудом.
        После полудня Остроухие пошли на хитрость, отправив большой отряд лесом. Но отряд заметили и встретили соответствующе. Воины Эрина не приняли боя, откатились после первых же выстрелов.
        Сотник
        
        «Вот ведь как, не выходит ничего!» - Эоган вновь отбарабанил по щиту мелодию, и принялся нервно теребить рукоять меча. Приказ, полученный утром, четок и прост - идти вперед и победить. Волосатые сопротивлялись, сводя на нет усилия всего войска альвов и, в том числе, сотника Эогана. Задерживались маги, остались где-то позади вместе с драконами. А без летающих ящеров мало чего получалось.
        С того места, где находился в этот момент Эоган и его сотня, хорошо видно поле боя. В самой середке - небольшой город, окруженный стеной с башнями. Перед ним, раскинувшись широкими крыльями, войско Волосатых. Видны ровные ряды воинов, блестят остроконечные шлемы, вьются алые и синие знамена. Слева войско упирается в лес, справа, оседлав дорогу, воины стоят до края поля, засыпанного снегом. Поле тянется далеко, и лишь на самом горизонте темнеет полоска леса. Через поле атаковать сложно - снег глубок, и пешим, и конным приходится тяжело.
        Пока сотник осматривался, с тылу, от палатки командующего, вновь запели трубы. На этот раз звонкие голоса извещали о начале общей атаки. Эоган птицей взлетел в седло, рявкнул на замешкавшихся солдат.
        Слева и чуть спереди взвилось в воздух зеленое знамя тысячи, и снег буквально застонал под сотнями копыт. Эоган крикнул что есть сил, так, чтобы его услышали и в задних рядах: «Вперед!» - и пришпорил скакуна.
        Со всех сторон доносились крики, ржание, звенело оружие. Воздух, казалось, потемнел от двинувшейся мощи. Шла в атаку знаменитая конница альвов, которой надлежит стереть в порошок, смешать с грязью кучку уродцев-Волосатых, что по глупости осмелилась встать на дороге.
        На мгновение огромная тень накрыла войско. Эоган содрогнулся. Вот и главная сила - драконы! Никак он не мог привыкнуть к летучим ящерам. Исполинское чудовище плыло над конниками плавно и величаво. Синяя чешуя блестела, словно смазанная жиром.
        Именно дракон нанес удар первым. Багровое пламя вырвалось из зубастой пасти, ударило в строй копейщиков. Оттуда донеслись крики, полные боли и ужаса. Строй на миг заколебался, но, когда Эоган готов был поверить, что все, Волосатые побегут, навстречу ящеру взметнулась целая туча стрел. Стук их по чешуе напомнил альву град, бьющий по крыше. Стрелы не причинили дракону особого вреда, но заставили повернуть в сторону. Крылья заработали сильнее, и зверь пошел вверх, спасаясь от неприятных ощущений.
        Далее следить за судьбой дракона стало некогда. Эоган взмахнул мечом, и позади него заскрипели натягиваемые луки. Альвы стреляли прямо на скаку. Смертоносный ливень ударил по стене щитов.
        Но Волосатые выдержали и это испытание. Да, в их рядах образовывались бреши, которые, несмотря ни на что, быстро затягивались. Из-за стены щитов лучники дали ответный залп. Жертвы появились и среди атакующих.
        Эоган приготовился к рукопашной, когда откуда-то сбоку, на этот раз стремительно и неожиданно, прилетел дракон. Атака его оказалась удачна. В людском строе открылась прореха, куда Эоган и направил воинов.
        Сотник ловко срубил наконечник копья, что возникло в поле зрения, и первым ворвался в брешь. С гиканьем и воплями за командиром ринулась в бой сотня, вгрызлась, подобно паразиту, в ранку на теле неповоротливого исполина - войска Волосатых. Сабля Эогана свистела, а сам он смеялся, чисто, заливисто, видя ужас в глазах убиваемых. Сотник испытывал наслаждение, острое, необычное, такое, какое никогда не поймаешь в простой жизни. Там, в серой обыденности, он, Эоган из клана Ловящих Ветер, чувствовал себя обездоленным, лишенным чего-то жизненно важного. Счастье приходило лишь в бою.
        Не сразу осознал Эоган, что не все идет, как хотелось. Атака довольно быстро захлебнулась, и Волосатые сами двинулись на конников, лишая их подвижности. Где-то за спинами копейщиков перестроились лучники, и на сотню Эогана обрушился град стрел.
        Дракона не было видно, а в статичном положении, без разбега, конница всегда слабее пехоты. Воины Эогана рубились отчаянно, но сотник понял - дело проиграно. С трудом, работая коленями, он развернул коня. Разогнаться удалось не сразу, пришлось стоптать нескольких особо ретивых пеших воинов.
        Когда Эоган вырвался из страшного месива, в котором погибали остатки его сотни, то с трудом сидел в седле. Сотника шатало от усталости, и кровь текла из левого бока, где доспех не сумел удержать стрелу, пущенную почти в упор. Вслед за командиром из мешка вышло всего полтора десятка воинов, но, самое главное, он сам остался жив!
        Поэт
        
        Путь оказался не столь трудным, как ожидал Костук. Конь равномерно перебирал ногами, самостоятельно выбирая дорогу, а магу только и оставалось следить за тем, чтобы держалось наложенное на животное заклинание. Согласно ему, конь точно знал место, куда он должен двигаться, и неукоснительно скакал в нужном направлении. На ночь его приходилось привязывать, иначе бы ушел, позабыв про хозяина.
        Костук, удобно устроившись в седле, предавался размышлениям. Слова, как обычно, толпами теснились в голове, просясь на язык. Но для стихов необходимы только самые лучшие, самые верные слова. И Костук выбирал, отбрасывая коряво или просто неискренне звучавшие сочетания. Помочь в таком выборе может только сердце, оно сразу чует, когда в словах нет гармонии. Составлять стихи разумом невозможно, иначе рискуешь родить нечто правильное, но мертвое, без силы и души.
        Слова выстраивались во фразы, те становились в нужном порядке, повинуясь выбранному ритму. Когда все было готово, Костук тихо произносил получившееся стихотворение, наблюдая, какое воздействие окажет оно на потоки Силы. Многие читали стихи Костука, в том числе и маги, но силу заклинаний они обретали лишь в его устах.
        Какой эффект будет от того или иного стиха, Костук не знал сам, до последнего момента. Лишь когда целостное заклинание ложилось на язык, он начинал чувствовать, что получится, пойдет ли дождь, или же вспыхнет опаляющее пламя. Конечно, он мог управлять Силой и обычными способами, но через стихи получалось лучше.
        В этот день Костук так увлекся, что не сразу заметил, что конь остановился. Почти готовый стих неожиданно заупрямился и улетучился из головы. Зная, что он вернется, когда будет надо, Костук тяжко вздохнул и принялся осматриваться.
        По сторонам, подобно двум исполинским гребнистым чудовищам, что прилегли отдохнуть, возвышались горы.
        Гребни сверкали под солнцем ослепительной белизной. Справа, на южном гребне, белизна в одном месте утончалась, а сам гребень проседал, образуя выемку перевала. Значит все, приехали. Пора расставаться с конем.
        Костук покинул седло, морщась от резкого травяного запаха. В горах маг побывал всего несколько раз, но давно заметил, что именно рядом с безжизненным камнем растения пахнут сильнее всего.
        Конь невозмутимо стоял, прядая ушами, когда Костук снимал с него мешки. Похлопав напоследок животное по мускулистой шее, маг повторил заклинание, указывающее цель. Жеребец заржал, словно прощаясь, и, не торопясь, затрусил к западу.
        Костук же двинулся вверх. Вершины на фоне голубого неба приближались медленно, хотя здесь они значительно ниже, чем на севере, где Драконьи горы вырастают до пяти-шести тысяч сажен. Перевал, по которому предстояло пройти, возносится над степью всего на две с половиной.
        Чем выше поднимался путешественник, тем холоднее становилось. Внизу, в степях, вовсю хозяйничает весна, а тут, средь камней, свирепый холодный ветер проникает до костей, и потоки, низвергающиеся прямо из тела гор, несут ледяную воду.
        Когда ноги недвусмысленно заявили об усталости, Костук присел передохнуть, спиной к горам, лицом вниз. Но не успел налюбоваться пейзажем, как за спиной шевельнулось что-то огромное. Маг почувствовал угрозу.
        Орк резко обернулся. С низким нарастающим гулом со снежного поля, до которого Костук не дошел всего сотни саженей, на него мчалась лавина. На секунду маг замер, и тут же на язык прыгнули те самые строчки, что складывал сегодня в дороге:
        
        Никто не дождался блестящего страха
        От пота и крови намокла рубаха.
        Мы знаем, что значит явиться из тени
        И вспрыгнуть в седло, и упасть на колени.
        
        Как всегда при успешном волхвовании, ощутил себя водопадом, из которого извергается Сила. Лавина застыла, зависла белоснежной волной над склоном. Костук знал, что долго держать ее не сможет, и бросился бежать.
        Успел пробежать саженей пятьдесят, когда позади словно вздохнул исполин - лавина двинулась вновь. Костук ускорился и бежал до тех пор, пока в спину не ударила волна холодного, напоенного снегом, воздуха.
        Грудь ходила ходуном, липкий пот стекал по лицу, заставляя глаза слезиться. Не привыкшие к бегу ноги дрожали, когда маг мешком рухнул на камни, хрипя и задыхаясь.
        Пришел в себя не скоро, и лишь тогда двинулся дальше. Какие бы лавины не встали на пути, в Храм надо добраться вовремя.
        Охотник
        
        - Ух, как тут холодно, - ворчал Хорт, шмыгая носом. Охотник нацепил на себя все, что смог, и, все равно замерзал. Все вокруг дышало холодом - и скалы, что торчат сточенными серыми зубами из белых десен снега, и сам снег, и
        воздух. Ветер забирался верткими ледяными пальцами под одежду, надеясь согреться.
        - Не ворчи! - отозвался Родомист, закутанный так, что походил на кочан капусты. - Перейдем горы, будет тепло, а пока - чем дальше, тем хуже.
        - Еще долго нам идти через горы? - спросил Ратан. Лицо его за последние дни обветрилось и по цвету напоминало свеклу.
        - За этим хребтом еще один, а потом - еще, - печально вздохнул маг.
        - Мы и так в горах несколько дней! - возмутился Хорт. - А есть нечего, ну, почти! В горах хоть какая живность водится?
        - Конечно, - хмыкнул маг. - Везде кто-нибудь да водится. Но пока у нас не кончились старые запасы. Так что - не ворчи. А уж внутри Кольцевого хребта пойдут земли, на редкость богатые дичью. Но они тебе, Хорт, не понравятся.
        - Это еще почему? - насупился Хорт, ожидая подвоха.
        - Большая часть этой дичи сама не прочь поохотиться на человека, - ответил маг преувеличенно серьезно, и холод на мгновения отступил, напуганный живым, веселым смехом.
        Государь
        
        Перелет дался Брану тяжело. Правитель Эрина давно не летал, долгое время не покидал Эмайн Маху. Конечно, сидеть на спине огромной ящерицы и любоваться пейзажем - не совсем то, чтобы бить ноги, идя пешком, или мозолить зад об седло, но все же достаточно утомительно.
        Пронеслись внизу родные леса, серо-зелено-белые, почти не тронутые наступающей весной. Затем бугристым неровным ковром легла под ноги степь. Чем далее летел Бран, тем больше становилось в белом одеяле проплешин, а затем проплешины слились. У самых гор земля уже покрылась травой. Словно зеленый туман стелился над самой почвой.
        Горы показались сначала маленьким облачком, прилегшим на край неба. Но минул день, а облачко не исчезло, лишь разрослось, обзавелось белой опушкой поверху. К концу полета это была стена, огромная, полуразрушенная, поросшая на средине высоты темным мхом леса.
        Брану оставался последний день полета. Совсем скоро дракон достигнет незримой черты, пересечь которую не в его власти.
        Словно ощущая мысли наездника, ящер сильнее заработал крыльями и пошел вверх. Скальная стена надвигалась угрожающе, бесстыдно выставляя оспины пещер и трещины разломов. Кажется - еще миг, и дракон со всего маху ударится об острые камни. Но в последний момент стена ушла вниз, дракон прошел над ней и направил лет дальше, дальше и выше.
        Когда внизу засверкал лед и снег вершинного пояса, Бран посадил дракона. Незачем из-за лишней сотни саженей гнать зверя. Их можно пройти и пешком.
        Альв осторожно слез с чешуйчатой спины, мешок с припасами неприятно оттянул руку, а затем устроился на плече, словно огромный сытый кот.
        Дракон повернул голову, взглянул на наездника. В глазах, которые на самом деле лишь видимость, промелькнуло что-то похожее на печаль. Но Бран никогда не верил в наличие чувств у существ Силы, просто хлопнул дракона по уродливой морде и приказал - улетай.
        Едва альв успел отскочить, как дракон заработал огромными кожистыми крыльями. Тяжело, грузно, как набравшая нектара пчела, поднялся в небо. Снежная пыль ударила в глаза Брану, заставляя опустить веки.
        Когда он открыл глаза, синее пятнышко забралось высоко и быстро удалялось на север, в сторону дома.
        Бран вздохнул, попытался удобнее устроить мешок на плече, без особого, правда, результата. Затем двинулся на юг, навстречу вершинам. Снег неприязненно хрустел под ногами, а сами горы молчали, не замечая чужака, вторгшегося в их владения.
        Князь
        
        Владигер сидел на коне хмурый и не выспавшийся. Мигом отдыха промелькнула над Весеградом ночь, и войска вновь строились для битвы. Шагала, бряцая доспехами, пехота. Длинные пики колыхались, подобно лесу без ветвей. Орали похабные песни стрелки-Полурослые, натягивая тетивы на луки.
        Но противник медлил. Остроухие разбили лагерь на самой опушке. Разведчики доложили, что с утра туда подошел большой обоз. Но боевые трубы молчали, и железная поступь полков Эрина не сотрясала землю.
        Когда солнечный диск перестал подниматься, и завис, словно раздумывая, лезть дальше или нет, из лагеря Остроухих на поле выбрались несколько всадников. Помчались по утоптанному за день битвы снегу. В руке переднего на высоком древке бился на ветру белый флаг.
        - Мстислав! - бросил князь резко. - Поговори с ними ты!
        Воевода кивнул и двинул вперед могучего, мышиной масти, жеребца. Переговорщиков он встретил перед самой линией войск. Князь хорошо разглядел, как величавый Остроухий в травяного цвета плаще поверх богатого панциря долго и горячо втолковывает что-то Мстиславу, как нерешительно оглядывается воевода.
        Вернулся тот с таким видом, словно жабу проглотил - глаза выпучены, усы торчат возмущенно, лицо - красное.
        - Ну что? - спросил Владигер нетерпеливо.
        - Предлагали сдаться, - воевода фыркнул, донельзя напоминая рассерженного кота. - Или просто пропустить их войско на южный тракт.
        - И ты согласился?
        - Как можно, княже! - возмутился Мстислав. -Ни шагу назад!
        - И правильно, - кивнул князь. - Они, пройдя, может, конечно, и на южный тракт повернут, а может, и до Северина доберутся.
        - Столько воинов положили, а теперь пропустить? - сказал подошедший Летозар. - Да ни за что!
        - Ты хоть и маг, а соображаешь, - одобрительно буркнул воевода, оглаживая бороду.
        - Ну, а если пропустим мы их, сдадимся, что они обещают? - продолжил спрашивать князь.
        - Что забудут они обиды, нанесенные Эрину, - воевода скривился, - не тронут земли наши и позже заключат мир.
        - Как в сказке, - неожиданно улыбнулся Летозар. - - Когда лиса просила зайца освободить ее из капкана, обещая более не есть мяса.
        - Хороша сказка, - впервые за утро князь улыбнулся. - И что ты им ответил, воевода?
        - Что не пропустим мы их. А если мира хотят - пусть сначала с нашей земли уберутся.
        - Хорошие слова, - одобрил Владигер. Дальше они пройдут лишь через наши трупы!
        Охотник
        
        Вершины Драконьих гор остались позади. После недолгого спуска путь выровнялся, и странники шли по засыпанному снегом, мертвому, очень странному лесу. Птицы не пели, живности никакой не было видно, одна от такого леса польза - дрова. Да и древесина местная горит плохо, тепла дает мало.
        - Что так тихо? - спросил Хорт у Родомиста на одном из привалов. - Как будто все здесь навечно вымерзло.
        - Не знаю, - хмуро отрезал маг. После того, как погиб Леслав, Родомист сильно изменился. Молчал почти все время, ел без аппетита, лишь шагал равномерно, худой, высохший, словно скелет.
        - Слушай, Родомист, что с тобой? - нахмурился охотник. - С тобой ведь идти вместе невозможно. Как немой и глухой, честное слово!
        - Он погиб, мой ученик, - ответил Родомист, горько улыбаясь. - И виноват в этом я.
        - То, что произошло, не исправить, - сказал Ратан. - Надо жить дальше. Ведь ты же сильный человек, Родомист. И сила твоя сейчас бесполезна. Ты словно мертвый.
        - Я и есть наполовину мертвый, - отозвался маг. - Мой ученик - часть меня, и эта часть сейчас умерла. Как ощущает себя тот, кому оторвало руку или ногу? А Леслав - - более, чем рука. И...
        Договорить не удалось. Рядом с треском рухнуло огромное дерево. Раздался голодный рев, и на путников набросилось существо, более всего похожее на плод связи медведя с человеком. Огромная, человекообразная фигура, покрытая короткой шерстью, одним прыжком преодолела пару сажен. Багровые глаза хищно пылали.
        Прежде, чем кто-то сумел среагировать, длинные руки отшвырнули в сторону Хорта и Родомиста. Улетая в сугроб, охотник увидел, как Ратан ушел от удара. В руках воина сверкнул меч.
        Старик
        
        Неожиданный удар в спину, и Родомист ощутил, что летит. Но маг почти сразу врезался лицом в противно хрустнувший снег. Ободранная о наст кожа тут же занялась огнем. За спиной раздавалось грозное рычание, глухой топот.
        С трудом маг поднялся, чувствуя, как гнев, живой и горячий, смывает горечь с сердца, очищает сознание от черного тумана печали. Впервые за последние дни ему захотелось действовать, жить и бороться.
        Он обернулся. Зверечеловек наседал на Ратана, нанося могучие удары. Воин уворачивался, пытаясь достать противника мечом, но пока не преуспел. Порождение снежных гор действовало быстро и ловко, хорошо используя преимущество длинных рук. А порезы на них гиганта ничуть не беспокоили.
        Очередной удар достиг цели. Шерстистый кулак угодил точно поддых. Ратан согнулся, болезненно хекнув. Бестия разразилась победным воплем, заколотила по груди кулачищами. Там загудело, как в огромной бочке.
        Поняв, что медлить нельзя, Родомист вскинул ладонь. Сила прокатилась по предплечью, теплой волной дошла до ладони. С кончиков пальцев сорвалось белесое пламя, обманчиво медленно поплыло к зверечеловеку. Тот не успел и дернуться, как белый огонь окутал его, вызвав рев боли.
        Но, к удивлению Родомиста, пламя быстро развеялось, не причинив волосатому гиганту особого вреда.
        «Снежный великан!» - сами вырвались слова. О подобных чудищах, полностью нечувствительных к магии, скупо говорят бестиарии. Но из ныне живущих со снежными великанами не сталкивался никто. Магия, примененная только что, убила бы самое крупное живое существо, исключая дракона, за несколько мгновений. Но тут и она оказалась бесполезна.
        Замешательством зверечеловека сумели воспользоваться спутники. Свистнула стрела и вонзилась в могучее плечо. На шерсти выступила кровь. Великан зарычал от боли, повернулся к Хорту. Стремительной тенью за спину гиганту проскочил Ратан. Прыжок, и идеально отточенное лезвие ударило в основание толстой шеи, перерубая позвонки.
        Ратан отскочил, настороженно поводя лезвием. Снежный великан постоял некоторое время, потом шея его странно надломилась, и огромное тело с гулом впечаталось в снег.
        - Что же твоя магия? - спросил Хорт, болезненно кривясь и держась за пострадавший бок.
        - Против него не действует никакая магия, - ответил маг, подходя к огромному телу.
        - Как так? - спросил Ратан, протирая меч. - Разве так бывает?
        - Я думал, это выдумка, - вздохнул Родомист. - Но, похоже, это существо поглощает всю направленную на него Силу, даже самую убийственную.
        Воевода
        
        Всю жизнь Ратан провел на равнине, и теперь лишь качал головой, глядя по сторонам. Слева - горы, справа - горы, со всех сторон - горы. И не какие-нибудь холмы, а исполинские заснеженные вершины, внушающие мощью трепет. Словно бояре в белоснежных шапках, они надменно взирали на крохотных людишек, осмелившихся нарушить покой горной страны.
        Для ночевки забрались под дерево, ветви которого, обрываясь в двух саженях над землей, образовывали нечто вроде шатра. Развели костер. Стало спокойно и тепло, ветви мешают видеть горы, и можно вообразить, что ты дома, в родном лесу.
        Ратан сел, с удовольствием вытянул ноги к огню. Хоть тут и не так холодно, как на севере, все же снег кругом, и костер - первый и надежный друг. Вон - шипит и плюется искрами, пожирая твердое дерево горной породы.
        Маг с озабоченным видом помешивал в котелке, откуда начал распространяться аромат супа. После битвы маг словно помолодел, пелена горя спала с него, в движения вернулась сила и уверенность. Теперь главное - не дать Родомисту вновь замкнуться, уйти в себя. А для этого первое средство - разговоры.
        - Эй, Родомист! - позвал Ратан осторожно. - Ты не очень занят?
        - Нет, а что? - маг попробовал варево и состроил одобрительную гримасу.
        - Я давно хотел спросить, да все не решался, почему тебя зовут Башенным Вороном?
        - Все просто, - Родомист отложил ложку. - В Северине мое обиталище - башня, исконное жилище городского мага. А ворон - народ как-то пронюхал, что родился я в день Ворона.
        - Да? - Ратан снял шапку, почесал голову. - Ну, ты - в день Ворона, я - Снежного Барса, кто-то - Ласточки, а кто-то - и Барсука. А откуда пошли эти звери, тотемы, что они значат?
        - Откуда, я сказать не могу, - маг пожал плечами. - Предание говорит, что Творец установил чередование дней, месяцев и лет.
        - О чем разговор? - под полог из веток протиснулся Хорт, свалил охапку хвороста.
        - О тотемах, - быстро ответил Ратан. - Не мешай слушать. Так что они значат-то?
        - Что значат? - Родомист на миг задумался. - Человек или Остроухий, - это не просто руки, ноги, голова, что видит каждый. Человек - это некая часть Мировой Силы, обретшая самостоятельную жизнь, собственное осознание. Часть Мировой Силы, как бы принадлежащую живому существу, маги называют телом Силы, и именно тело Силы формирует наш внешний облик. Надеюсь, я понятно объясняю?
        - Вроде все ясно, - скривив лицо, ответил Хорт. - Есть дерево, а выросший на нем лист - человек.
        - Очень хорошая аналогия! - маг улыбнулся. - Человек, его тело Силы, не теряет связи с Мировой Силой, он
        просто как бы выделяется из нее. Но тело Силы у всех людей неодинаковое, как и видимое тело. Но причины этой разницы совсем иные в обоих случаях. Тело Силы не зависит от предков, оно формируется в момент рождения. А Мировая Сила, по разному проявляет себя в различные моменты времени. Она постоянно изменяется, и символизируют ее животные, отвечающие за дни, месяцы и годы. Сила может иметь качество Барса, Медведя или Щуки. И именно те качества Силы, что существовали на момент рождения, и отпечатываются навечно в теле Силы родившегося существа.
        - Как все запутано! - покачал головой Ратан.
        - Да, непросто, - кивнул Родомист. - Но это только на первый взгляд. Качество Силы меняется циклично и довольно медленно. У людей, родившихся в день Кабана, будут схожие признаки в теле Силы, пусть даже один родился на десять лет позже другого. Двое родившихся в год Ворона тоже имеют сходство, пусть один пришел в этот мир зимой, а другой - летом. То' же и с месяцами. Сильнее всего влияние качества Силы, олицетворяемого тотемом года. Таких тотемов тридцать два, и они образуют Цикл, цикл глобальных изменений качества Силы.
        - Цикл всем известен, - глубокомысленно заметил Хорт. В начале беседы охотник зевал от скуки, а теперь слушал с интересом.
        - Следующий уровень, пониже - двенадцать месяцев. Годовой цикл. Тотемы месяцев влияют слабее всего и обычно даже не учитываются.
        - Почему же? - полюбопытствовал Ратан.
        - Тотемы месяцев действуют наиболее тонко и незаметно, под их влиянием человек действует редко, в то время как тотемы года и дня влияют на него постоянно.
        - Ты так и не объяснил - почему? - усмехнулся Хорт.
        - Никто не знает, - маг потер лоб. - Все просто принимают это, как данность, и никто из известных мне магов не пытался разобраться. Третий уровень - дни месяца. Он отображает самый быстрый цикл изменения качества Силы.
        - А как с этим связана «Книга Дней» ее рекомендации? - спросил Хорт. - Вот на сегодня, на день Кабана, изложено: «Хорошо работать с металлом, сооружать ограду. Нельзя ни в чем сомневаться и хитрить». Как это понимать?
        - Тут все просто, - маг неожиданно сморщился, неприятный запах докатился и до Ратана. Но, слушая Родомиста, воевода не обратил на сигнализацию носа особого внимания.
        - Рекомендации составлены так, чтобы исполняющий их попадал в такт качеству Силы в каждый день. Одно ее качество благоприятно путешествиям, другое - - нет. Соблюдающий рекомендации находится в гармонии с Силой, с миром, вернее добьется успеха и избежит болезней.
        - А тот, кто идет против? - спросил Хорт и вдруг завопил. - Подгорает же! Снимай скорее!
        Тут Ратан принюхался и понял, что беспокоит его запах подгоревшего ужина. Родомист, ругаясь, снял котелок с огня.
        - Вот до чего интересный разговор доводит! - глубокомысленно сказал Ратан.
        - Точно! Раньше бы я сразу заметил, а тут - заслушался, - сокрушенно помотал головой Хорт. - Дорога меняет людей!
        - Меняет, - кивнул Родомист. - Но не та дорога, что пройдена ногами, а та, что пройдена сердцем. Кроме того, Хорт, ты находишься рядом с двумя носителями Дара, правда, ранее нас было трое, - маг помрачнел, тяжко вздохнул, - а Дар влияет на все вокруг. Почему ценятся воины, обладающие Даром? Не только потому, что они сильны и умелы. Один боец мало чего решает. Просто Дар такого воина влияет на соратников, делая их чуть смелее, быстрее, удачливее. Дар мага делает попадающих под его влияние чуть умнее, немного более чуткими и наблюдательными. А Дар правителя влияет на все государство, на всех его подданных и на природу тоже. Урожай становится больше, болезни обходят страну стороной.
        - А что же с тем, что я спросил? - прервал пространную речь Хорт. - Про тех, кто идет против Силы?
        - На это способны немногие. Большинство, даже если бы у них не было «Книги Дней», приспособилось бы к изменениям Силы инстинктивно. Оправдывали бы действия и бездействие хорошими или плохими предчувствиями.
        - Но ведь «Книга Дней» не спасает от неприятностей совсем? - спросил Ратан.
        - Несомненно, - кивнул Родомист. - Неприятности происходят оттого, что учесть все тонкости Силы невозможно. И всегда получаются какие-либо несоответствия. Но вернемся к тем, кто идет против.
        Маг на миг замолк, закусил губу, собираясь с мыслями.
        - Они подобны тем, кто идет против течения! - значительно сказал он. - Им сложно, они тратят много сил, но они и имеют больше шансов выбирать, реально что-то менять в жизни, в своей, и окружающих. Последствия действий таких людей предугадать крайне сложно. А тот, кто отмечен Даром, идти против Силы не может, - закончил Родомист неожиданно грустно.
        - Почему? - изумился Ратан. - Ведь он может больше, чем обычный человек!
        - Большой парус имеет преимущество, когда плывешь по ветру. А если еще и нельзя такой парус снять? Понятно?
        Хорт кивнул, Ратан лишь неопределенно хмыкнул. Понятно или нет - не так важно, важнее то, что Родомист преобразился. Сидит довольный, лицо румяное, глаза блестят. Главная цель достигнута, маг отвлекся от грустных мыслей и вновь стал похож на человека.
        - Может, закончим умничать и поедим? - вопрос Хорта прозвучал как никогда кстати. Голод, на время заглушённый многомудрыми размышлениями, вернулся и настоятельно потребовал внимания.
        
        Глава 16
        Моряк
        
        Неприятности Истарх учуял с самого утра. Едва выбрался на палубу, как ему не понравилось небо. С запада наползали рваные, клочковатые облака. Выше них надвигался полупрозрачный полог. Вскоре его тонкая пелена закрыла все небо, и солнце превратилось в слепое белое пятно.
        С рассвета было душно, к полудню жара стала невыносимой. Матросы ходили по палубе почти голые, в набедренных повязках, с кусками белой ткани на головах. Ветер стих, и корабль еле полз по отливающему зеленью зеркалу моря. От палубы поднимались жаркие, душные запахи.
        - Никак буря будет, - подошел к Истарху помощник.
        - Обязательно, - кивнул Истарх. - И буря сильная.
        - Может, маг чего сделает? - спросил помощник с надеждой.
        - Это вряд ли, - пожал Истарх плечами. - Они все вместе около Островов с трудом бури смиряют, а тут он один.
        Солнце померкло, скрытое огромной, иссиня-черный тучей. Сразу стало холодно. Подул, набирая силу, свирепый, особенно неприятный после духоты, ветер. Море утратило зеленый цвет, о борта разбивались волны серо-стального оттенка.
        Успели снять паруса и задраить люки, когда ударил первый шквал. Истарха едва не сбросило с палубы. Он вцепился в фальшборт и заорал: «Всем вниз! Живо!»
        Матросы горохом посыпались под палубу.
        Море словно вскипело. Почти из ниоткуда возникли двух-трехсаженные волны. От их ударов корпус вздрагивал. Ветер дул с ошеломляющей силой, его гул перекрывал грохот волн. Низкие синие тучи, казалось, цеплялись за верхушку мачты.
        Пошел дождь. Из облаков ударили настоящие струи воды, по силе сравнимые с водопадом. Истарх отодвинул помощника, и сам встал к рулю. Всеми силами удерживал корабль кормой к волнам.
        Под ударами ветра скрипела и тряслась мачта, того и гляди -¦ переломится. Очередная волна просто накрыла судно, перекатившись через палубу от кормы к носу. Бурлящий поток вцепился в ноги, пытаясь утащить за борт. Чтобы не смыло, Истарх привязался к рулю.
        Он быстро вымок, но упорно держался на ногах. Когда ветер чуть стихал, сквозь его грозные песни и гулкие удары водяных гор слышался грохот прибоя, причем рядом. Судно медленно, но верно сносило к берегу, и капитан ничего не мог поделать.
        Мощная длань ветра вцепилась в одежду, заставляя крепче ухватиться за руль. Истарх чувствовал, как дрожат от напряжения руки. Мачта согнулась и, с ужасным треском надломившись, улетела за борт. Огромная щепка просвистела рядом, оцарапав щеку. Истарх судорожно вздохнул, представив, как кусок дерева длинной в пол-аршина входит в глаз, разрывая мозг.
        Накатила новая волна. Корпус задрожал, словно сотрясаемый лихорадкой. Удар, и вода накрыла Истарха с головой. Он вцепился в руль и закрыл глаза, а когда волна ушла, мокрым кулем рухнул на палубу.
        Задраенный ранее люк открылся, из него выбралась невысокая фигура. Осторожно, сгибаясь под мощью ветра, айн пополз к Истарху. Несколько раз останавливался, прижимаясь к палубе, пережидал порывы. Когда подобрался ближе, Истарх разглядел, что это Плотин. Зеленые волосы мага слиплись, став похожими на водоросли, глаза лихорадочно блестели.
        - Ты чего вылез? - заорал Истарх, помогая привязаться нежданному гостю. - Что случилось?
        - Мы погибнем, - маг произнес это так тихо, что Истарх скорее прочитал по губам, чем услышал. - Напор Силы таков, что корабль не устоит.
        - Кончай панику разводить! - крикнул Истарх, но налетевший ветер вбил слова обратно в горло, заставив айна закашляться.
        Глаза Плотина изумленно расширились. Он смотрел за спину Истарху, с ужасом и отрешенностью. Истарх обернулся, и замер, словно скованный льдом. Исполинская, зелено-черная, увенчанная короной пены волна падала на корабль, заслонив могучим телом половину неба. Приближалась медленно, словно в кошмарном сне, а Истарх только и мог, что смотреть.
        Мир вдруг исчез. Чудовищная тяжесть легла на плечи. Истарх ощутил, как трещит что-то под ногами, как кружится вокруг вода в бешеном круговороте. Закрыв глаза, капитан гибнущего судна что есть сил вцепился в обломок руля.
        Когда легкие начали гореть, требуя воздуха, Истарха вынесло на поверхность. Соленый, напоенный влагой воздух ворвался в горло, возвращая силы и возможность соображать.
        Держась за кусок дерева, Истарх осмотрелся. Вокруг - огромные волны, сверху - затянутое черным пологом небо. К рулю оказалась привязана еще веревка. Истарх мгновенно вспомнил, что на ней должен быть маг. Плотина, не подающего признаков жизни, удалось быстро вытащить на поверхность.
        Очередная волна легко, играючи, воздела айнов на высоту нескольких сажен, и тут Истарх увидел берег. Совсем недалеко, в полуверсте. И когда следующий вал накрыл мореплавателей громоздким полупрозрачным телом, Истарх знал, что делать.
        Вынырнул и, таща за собой руль и привязанного к нему Плотина, поплыл к берегу.
        Сотник
        
        - Что, отступаем? - Эоган едва не поперхнулся от изумления, когда услышал от тысяцкого приказ. - Столько крови пролито у этого драного городишки, столько наших погибло, и теперь - отступаем?
        - Успокойтесь, сотник, - устало сказал тысячник. - Стремительно теплеет, дороги развозит, и вскоре обозы не смогут доставлять продовольствие. Кроме того, потери слишком велики. После распутицы мы вернемся сюда, и тогда - отомстим.
        - Но это же месяц, или полтора! А так могли бы прямо сегодня ударить и разметать врага!
        - Вам ясен приказ, сотник? - тысячник повысил голос. - Или вы более предпочитаете обращение «десятник»?
        - Приказ ясен, - глухо, сдерживая эмоции, ответил Эоган.
        - Тогда выступаем немедленно. Лагерь приказано бросить, все, что можно, вывезти. На сборы - время до полудня. Кто опоздает, познакомится с темницей, - тысячник метал слова резко, словно мечом рубил, и Эоган ощутил, что опоздавший не только познакомится с темницей, но и надолго в ней задержится.
        Моряк
        
        То, как они добирались до берега, Истарх запомнил плохо. Милосердная память вычеркнула многие мгновения мучений, но и оставшегося хватало айну, чтобы содрогаться, вспоминая. Руки и ноги постоянно сводило судорогой, соленая вода так и норовила забраться в рот, в уши. Он плыл, волоча за собой брус и Плотина. Груз казался тяжелым, словно корабль. У самого берега волны, огромными, пахнущими водорослями и рыбой руками, пытались оттащить назад, подальше от земли. Ураган ревел над головой громадным зверем, срывая с волн пену и швыряя ее пловцу в лицо.
        Когда в глазах начало темнеть, а руки отказались шевелиться, Истарх ощутил под ногами опору. С трудом встал. Набежавшая волна сначала ткнула в затылок, а затем навалилась всей массой, потащила на глубину. Но шторм уже слабел, и Истарх, хоть и с трудом, на ногах удержался.
        Идти по дну оказалось непросто. Ноги вязли во взбаламученном песке. Отвязать Плотина Истарх не смог, и поэтому продолжал тащить его вместе с тяжелым куском дерева. Скрипя зубами и чувствуя, как мускулы рвутся от напряжения, выбрался капитан погибшего корабля на берег и вытащил соплеменника. И почти сразу рухнул, побежденный обмороком.
        Очнулся Истарх от холода. Глаза открывать оказалось больно - соленая вода все же попала в них. Но открыл. Ураган закончился, бежали, догоняя его, редкие рваные облака. Солнце висело открыто, но вот ветер дул необычно холодный для столь южных земель.
        Сдерживая дрожь, Истарх сел, оперся руками о песок. Рулевой брус и привязанный к нему маг обнаружились рядом. Море так и не дотянулось до них жадными зелеными лапами.
        Встать удалось с третьей попытки. Ноги подламывались, отказываясь держать тяжелое тело. Сам себе Истарх в этот миг напоминал мешок с рыбьей требухой. Только когда догадался перевернуться на живот и встать на четвереньки, дело пошло на лад. Пошатываясь, поднялся. Некоторое время стоял, осматриваясь и свыкаясь с мыслью, что он все-таки жив.
        Пейзаж не радовал глаз. Впереди море - еще неспокойное после бури, справа и слева - серый песок, за спиной - заросли кустарника. Далеко на севере виднеются горы, белые шапки сверкают в лучах яркого солнца. Среди кустарника, перекликаясь дурными голосами, летают крупные уродливые птицы. При их виде в животе взвыло, Истарх ощутил голод.
        Вспомнив о Плотине, Истарх подошел, приложил к груди спутника ухо. Сердце билось, ровно, хоть и тихо. Дыхание тоже удалось обнаружить. Особой радости оттого, что спутник жив, Истарх не испытал. Лишь некое смутное довольство, что он не один на диком берегу, зародилось в душе.
        Веревка за время пребывания в воде размокла, и распутывать узлы стало страшным мучением. Истарх едва не обломал все ногти, пытаясь отвязать мага от громоздкой деревяшки. В отчаянии принялся шарить по карманам. К собственному удивлению, обнаружил нож. Острое лезвие быстро справилось с запутавшимся вервием.
        Отвязав Плотина, Истарх без сил рухнул на песок и лежал, отдыхая, достаточно долго. Слушал, как вопят птицы. Море почти успокоилось, лишь чуть порыкивало, ветер угнал куда-то тучи, и лишь тут Истарх осознал, что на самом деле сейчас утро. Потерпевшие кораблекрушение провели на берегу всю ночь.
        Отдохнув, взялся приводить в себя Плотина. Потряс его, но безрезультатно. Маг болтался в руках, как сонная рыбина.
        Удары по щекам принесли более ощутимый эффект. Губы Плотина дрогнули, веки поднялись, обнажив темную зелень зрачков. Почти в тот же миг маг закашлялся, заперхал, выплевывая воду.
        Когда спутник пришел в себя, Истарх с тревогой спросил:
        - Ты как, в порядке?
        Плотин зашлепал губами, но некоторое время ничего не было слышно. Лишь со второй попытки выдох преобразовался в слова:
        - Все нормально.
        Маг замолчал, ловя воздух, словно вытащенная на берег рыба. Затем заговорил вновь, и хоть голос его звучал слабо, в нем ощущались и сила и уверенность:
        - Все нормально. Но дальше я не пойду.
        - Это как? - растерянно захлопал глазами Истарх. - Что я слышу? Как - не - пойдешь? Мой приказ был - высадить тебя на берег примерно в этом районе, и плыть назад. Я тебя высадил, правда, вместе с собой. Пойдем далее вдвоем.
        - В Храм может войти только один, - прошептал Плотин.
        - В какой Храм?
        - Раз в тридцать два года один из магов Островов должен посетить Храм Судьбы, что находится за горами, лежащими к северу от этого берега. От данного визита зависит благоденствие всех айнов на целый Цикл.
        - Ну и отлично! - возликовал Истарх. - Пойдем вместе! Я тебе помогу добраться и подожду снаружи.
        - Мы оба измучены и не дойдем. Просто сгинем по дороге, - маг говорил все увереннее, преодолевая слабость. - Но если я отдам тебе свою Силу, то ты доберешься, и, может быть, Творец ответит тебе!
        - Но я же не маг! -: воскликнул Истарх.
        - В Храм может войти любой айн, магу просто легче до него добраться.
        - И что, я пойду, а ты здесь останешься? - замахал руками в возмущении Истарх. - Это же позор - бросить соплеменника в беде!
        - Ты плохо слушаешь, - на лице Плотина появилась печальная улыбка. - Я отдам тебе свою Силу и умру. Ты оставишь на этом побережье лишь мое тело.
        - Хватит глупости болтать! - Истарх попытался вскочить, но ослабевшие ноги подвели, и он был вынужден остаться на четвереньках. - Пойдем вместе!
        - Ты не стоишь на ногах, - спокойно ответил маг. - У нас нет еды, одежды, оружия. Как ты представляешь такое путешествие? Ты поползешь, а меня понесешь в зубах? Да мы через версту сдохнем от голода! Оба!
        - Ты уже все решил, - Истарх задрожал, осознавая, какого рода выбор ему предстоит - между смертью и смертью. - Но я не могу так поступить, не могу!
        - Ты - не можешь, - маг приподнялся на локте, и посмотрел Истарху прямо в глаза. - Ты должен. И выбора здесь нет. Ты обязан повиноваться моим приказам, и я тебе приказываю.
        Истарх ощутил, как в сердце растет боль, и отвернулся. За спиной он слышал дыхание Плотина. Маг, судя по всему, потратил на разговор все силы. Не сразу бывалый моряк смог овладеть собой. Сказал твердо, сдерживая спазмы в горле:
        - Что ж, раз ты приказываешь, так тому и быть. Когда ты сможешь передать Силу?
        - Прямо сейчас, - ответил маг, с неожиданной силой ухватил Истарха за виски и прижал его лоб к своему. - Прощай, Истарх!
        - Прощай, Плотин, - ответил Истарх и до хруста сжал зубы, противясь отчаянию.
        Нечто скользкое, противное, похожее на змею, начало вползать в голову Истарха, причем прямо через лобную кость! Айн дернулся, пытаясь уйти от неприятного прикосновения, но лоб словно намазали клеем. Не получилось сдвинуться ни на дюйм. То, что вползло, начало расти, разбухать в голове, словно тесто. Из глубин самого существа Истарха поднялась дрожь, сильная, как при лихорадке.
        Сквозь горло разбухшее нечто ударило в грудь холодной волной, и Истарх ощутил тошноту. Хотел закричать, но не смог, а затем вдруг стало темно. Во мраке засверкали разноцветные вспышки. Видеть их он продолжал даже с опущенными веками.
        Холод сменился жарой. Истарх обливался потом. Вспышки перед глазами слились в осмысленные картины, чудовищные и непонятные. Жар волнами прокатывался по телу, заставляя мышцы судорожно сокращаться.
        Картины мелькали все быстрее, Истарх чувствовал, что сидит в печи, так было жарко, и в тот же миг все исчезло в ослепительной вспышке.
        Когда удалось открыть глаза, Истарх обнаружил, что слабость, доселе его терзавшая, исчезла. Он чувствовал себя ловким и сильным, словно хорошо отдохнул. Легко вскочил - и зашатался, оглушенный грузом знаний, что обнаружился в голове. Истарх теперь знал, куда идти, ведал, как и зачем. Понимал, что сможет идти много дней, не испытывая ни голода, ни жажды, не страдая от холода. Смертная Сила Плотина наделила Истарха многим, но и плата за ее дары оказалась высока.
        Он опустился на колени рядом с телом мага. В том, что это именно тело, сомнений не оставалось. Смерть запечатлела на губах айна прощальную, полную печали, улыбку.
        Закопав тело в песок, Истарх постоял немного, глядя на море - могилу для экипажа его корабля, а затем решительно зашагал прочь от берега. Его ждал долгий путь, через горы, через лес. За спиной стихал, оставаясь в прошлом, неумолчный ропот моря.
        Сановник
        
        - Это невозможно, командующий! - Кормак, молодой маг, стоял, уперев руки в бока, и взгляд у него был злой-презлой.
        - Нет, вполне возможно, - спокойно ответил Айлиль, глядя на то, как слуга седлает лошадей.
        - Вы не можете бросить войска в разгар войны! - в голосе юнца звучали гнев и возмущение.
        Айлиль повернулся к разгневанному магу, нахмурился:
        - Во-первых, не ори, сопляк, - сказал он тихо, и Кормак сразу осел. - Я старше тебя по происхождению, по возрасту и по чину. Во-вторых, твои слова о «разгаре войны» - просто бред. Началась распутица, и придется ждать, пока не сойдет снег. Приказ о прекращении боевых действий ты сам передал мне сегодня утром. Ведь есть такой приказ?
        - Есть, - - не сдался маг. - Но в нем ничего не сказано...
        - Не перебивай, - поднял Айлиль руку. - Меня на время отсутствия заменит Ангус из клана Ныряющих в Облаках. Он опытный командир, и я снабдил его подробными указаниями.
        Айлиль отвернулся. Подошел Ангус, грузный, тяжелый. Нос, похожий на репу странно сочетался на его лице с по-детски яркими, голубыми глазами.
        - Собрался? - спросил он басом.
        - Да, сейчас поеду, - ответил Айлиль лениво. - Важные дела ждут меня в столице. И, повернувшись к магу, добавил: - А ты чего стоишь? Свободен!
        Побагровев от ярости, Кормак коротко поклонился и исчез.
        - Что такое? - Ангус вскинул брови.
        - Пусть не подслушивает! - отрезал Айлиль. - Следи за ним хорошенько!
        - Как я могу следить за магом? - изумился воин.
        - Вот уж постарайся. А то он молод и горяч, может натворить лишнего.
        - Ладно, попробую, - Ангус нахмурился. - Легкого тебе пути.
        - Счастливо оставаться!
        Айлиль вскочил в седло, помахал рукой и выехал со двора. За ним, смеясь и переругиваясь, двигались двое слуг.
        Купец
        
        После раскаленной пустыни идти по горам оказалось неожиданно холодно. Не скрипел под ногами оранжевый песок, лишь камни переругивались противными голосами из-под подошв. Знойный ветер не сушил тело, отбирая последнюю влагу. Дуновения с вершин вызывали озноб, заставляли плотнее кутаться в одежду.
        Несмотря на непривычные условия, Мбома шагал уверенно и достаточно быстро. Вершины, что изначально поражали грозной мощью и высотой, оказались вполне проходимыми. По не очень крутым склонам зул добрался до пояса снегов. Во время купеческих странствий Мбома видел снег, и белое холодное вещество не произвело особого впечатления.
        Среди снега бесстыдно выставляли голые блестящие тела ледники, застывшими водопадами низвергаясь в пропасти. Их Мбома старался обходить, первое знакомство со льдом закончилось драматически. Ноги разъехались, и зул брякнулся, болезненно приложившись спиной. Падение вызвало вспышку ругательств. В тишине горного воздуха ответило столь причудливое эхо, что Мбома испугался и замолчал. Так и шел далее, молча.
        Вершины он достиг как-то совершенно буднично. Пыхтя от напряжения, преодолевал очередной крутой подъем, передвигаясь при этом более на четвереньках, чем пешком. Пальцы скользили по холодным камням, под ногами все время что-то шаталось, и Мбома замирал от страха. Но подъем закончился, и он смог встать в полный рост. Оказалось, что дальше придется спускаться.
        Далеко внизу, в окружении исполинской полукруглой стены гор, лежала внутренняя котловина, заросшая лесом. Она напомнила Мбома зеленую похлебку, налитую в огромную каменную миску.
        Зачарованный открывшейся картиной, Мбома невольно шагнул вперед и тут же замахал руками, пытаясь удержаться. Прямо перед ним распахнула стосаженную голодную пасть пропасть. Зубы скал хищно торчали внизу. А тут еще ветер налетел, ухватил за одежду, потащил вперед. Извернувшись всем телом, повалился Мбома назад, спасаясь от падения.
        После осмотра пропасти стало ясно - - не обойти. Слева - ледник, гладкий, словно голова императора, справа - нагромождение скал, по которым без веревки не пройти. Оставался, правда, еще один путь - назад, но тот не мужчина, кто отступает перед трудностями, и Мбома решительно полез в мешок в поисках веревки. Оная нашлась, но короткая, сажен в двадцать пять.
        Долго лежал на краю обрыва, пытаясь просчитать маршрут. Для первого спуска особым образом закрепил веревку на огромном валуне, похожем на яйцо. Поплевал на ладони и, спиной вперед, вцепившись в ненадежную опору, двинулся вниз.
        Руки ободрал в первые мгновения. Спускаться после этого стало настоящим мучением, но Мбома терпел, понимая, что только выдержка сможет спасти ему жизнь. Веревки хватило как раз. Мбома приземлился на уступ, который заранее пометил, и рухнул на твердый камень, хватая ртом воздух.
        Отдышавшись, по-особому дернул за веревку, и та прирученной змеей скользнула к ногам. Сместился по карнизу вправо и еще раз повторил маневр, оказавшись на этот раз на крошечном карнизике, где привязать веревку оказалось не к чему. Но оттуда начинался более пологий склон.
        Мбома лег, раскинув руки и ноги наподобие морской звезды, и, чуть шевеля телом, принялся сползать по склону. Снег сразу набился под одежду, камушки больно царапали тело, но он полз, цепляясь за все бугорки, до которых мог дотянуться.
        Но не удержался. В один миг пальцы соскользнули, и Мбома поехал вниз, все быстрее и быстрее. Закрыл глаза, готовясь к неминуемой смерти, но тут в зад уперлось, точнее, ударилось, нечто твердое.
        Осмелился поднять голову, оглядеться. Он упирался в округлый валун, первый из целого ряда, что лежали, образуя довольно пологую лестницу. Дальнейший спуск обещал быть легким.
        Когда склон сошел на нет, и Мбома ощутил, что идет по ровному, вокруг стояла глубокая ночь. Солнце давно скатилось за горы, и звезды смотрели на путника сердито и пронзительно. Ободранный и уставший, он все же достиг Внутреннего Леса.
        Фаворит
        
        Межамир шагал бодро и целеустремленно. Мешок, как влитой, висел за плечами, короткое копье, что маг использовал вместо посоха, помогало преодолевать препятствия. Путь по степи прошел спокойно, лишь один раз пришлось уничтожить группу глупых Красноглазых, что осмелились загородить дорогу. Четыре дня назад Межамир расстался с провожатыми и двинулся в горы. Первый хребет Драконьих гор остался позади, предстояло штурмовать второй.
        Движение среди камней привлекло внимание мага. Из-за остроконечной скалы появилось и направилось прямо к человеку существо, более всего похожее на обычного медведя. Но шерсть у горного жителя оказалась черного цвета, а затылок украшала грива, что подошла бы лошади. Выставив острые зубы, существо зарычало еще издали.
        Межамир пожал плечами, небрежно тряхнул кистью. Мерцающее веселыми огоньками розовое облачко сорвалось с пальцев мага и помчалось к зверю. Тот замер, удивленно распахнув пасть. Облачко тут же окутало его, огоньки забегали чаще, налились алым.
        Злой рев прорвался сквозь мерцание, но вскоре стих - сердце зверя не выдержало. Маг подошел, равнодушно пнул труп и отправился дальше.
        Паривший высоко-высоко гриф начал снижаться, завидев падаль, и вскоре с радостным клекотом опустился на тушу. Со всех сторон слетались его собратья.
        Государь
        
        Мешок с продуктами полегчал более чем наполовину, а Брану предстояло еще идти и идти. Что поделаешь, путь тяжел, и тело требует насыщения. А охотиться здесь, на безводной равнине, что занимает пространство между Драконьим хребтом и Кольцевыми горами, ограниченное с юга пустыней, не так просто. Бран знал, что ситуация с продовольствием изменится к лучшему лишь за Кольцевым хребтом, но привыкший к разносолам живот протестовал, требуя разнообразия, и возражать ему становилось все труднее.
        Один раз удача улыбнулась властелину Эрина. Огромный коричнево-желтый варан был захвачен за поеданием какого-то зверя, более всего похожего на суслика.
        Ящерица зашипела, оторвавшись от трапезы. Раздвоенный язык заметался в пасти. Бран поспешно ухватился за лук. Тварь наблюдала за действиями альва холодным, немигающим взором и не спешила убегать.
        Первый выстрел Бран смазал. Сказалось отсутствие практики. Стрела чиркнула по прочной чешуе и отскочила. Варан недовольно зашипел, дернул хвостом. Второй раз Бран целился тщательнее, но варан, вместо того, чтобы послушно пасть, неожиданно прыгнул вперед. Мощные челюсти сомкнулись на сапоге Брана.
        Альв поспешно отложил лук и вытащил меч. Лезвие вошло в глаз варана легко, почти без сопротивления. Запоздалый рывок рептилии ничего не дал и лишь перешел в предсмертную судорогу. Бран с удовольствием втянул запах крови, и принялся за свежевание.
        Около полутора десятков фунтов мяса удалось нарезать с вараньей туши. Ради их сохранения Бран остановился на ночевку ранее обычного, у первого хорошего кустарника. Сюда, в самый угол полупустыни, весна еще не добралась, и ветви ломались легко. Сгорали они, правда, быстро, так что пришлось натаскать огромную кучу.
        Пламя занялось споро, и вскоре аромат жареного мяса щекотал ноздри благородного альва. Бран сидел, вспоминал дом, глядя в огонь, и мысли его отдавали печалью. От дома он оказался ой как далеко.
        Путешественник
        
        Выйдя в предгорья, Луций вздохнул с облегчением, а когда добрался до настоящих гор, повеселел. Ведь цверг в горах как дома. Все здесь знакомо и привычно, пусть даже горы чужие.
        Чем дальше шел Луций, тем чаще останавливался. Столь богатых рудных жил он доселе не видел. Судя по цвету скал и прочим признаком, в этих далеких местах под землей залегают такие богатства, что и не снились на севере. Железо --наиболее нужный металл, без него нет ни войн, ни труда. Но некому разработать жилы, добыть руду, и Луций, досадливо вздыхая, шел дальше.
        Обходил огромные трещины, что, словно морщины, полосовали древние лики гор, лавировал среди скал, ловко взбирался на неприступные, с точки зрения кого угодно, кроме цверга, откосы.
        Перевал, чуть прикрытый снежным покрывалом, виднелся недалеко. Кусты и деревья остались позади, вокруг остались голые камни. Птицы и звери здесь не живут, а если и живут, то молчат. Тишину нарушали лишь стенания ветра.
        В один миг показалось, что он слышит голоса. Забывшись, Луций встал в полный рост на довольно крутом склоне. Камень под ногой соскользнул, и стопа поехала в сторону. Провалилась в узкую щель средь камней. Луций неловко повернулся, пытаясь избежать падения, ногу дернуло, что-то в ней хрустнуло, и тут же огненным бичом ударила боль.
        Луций зарычал и осел на камни. Боль ослабела, сконцентрировавшись пульсирующим кольцом на колене. Цверг закусил губу и осторожно извлек пострадавшую конечность. Ощупал колено и зашипел разъяренным котом. От малейшего прикосновения боль усиливалась, впивалась зубами в голень.
        Снял топорище с топора, соорудил примитивный лубок. На бинты извел запасную рубаху. После изрядного количества проклятий удалось встать. О том, чтобы пойти назад, он даже не подумал. Преодолеть сотни верст, чтобы прийти в Лонгу и сказать, что задача провалена - такого позора не переживет ни один цверг. Осторожно ковыляя, Луций двинулся вверх по склону.
        Идти быстро не было никакой возможности, но горы, словно пораженные упорством путника, сами стелили под ноги пологие, удобные тропинки. Колено при каждом шаге отзывалось болью, но Луций вскоре привык и не обращал на нее особого внимания. Перевал медленно, но верно приближался.
        
        Глава 17
        Моряк
        
        Он шел, почти не ощущая голода и жажды, шел быстро, и усталость в испуге шарахалась прочь. Ему было все равно, холодно вокруг или жарко, ведь одежда его, рваная и дырявая, равно хорошо пропускала и холод и жару. Шел, не оглядываясь и не таясь, но звери, ведомые инстинктом, сами убирались с дороги странного, наполовину мертвого существа. Живые так не пахнут, а мертвецы не ходят, и отступали хищники, пряча страх за рычанием, отползали змеи, спасались травоядные. Истарх не задумывался о том, что происходит с существом, взявшим Смертную Силу другого, особенно, если этот другой - маг. Он просто шел, а Смертная Сила меняла его.
        Прибрежный кустарник сменился полосой зелено-пестрых джунглей, буйного южного леса. Вместе с ним Истарх поднимался, одолевая пока не очень крутые горы. Резко белели впереди, в синем сиянии небес, вершины, и темнели под ними могучие тела гор.
        Джунгли окончились сразу. Только что он шел среди запахов листвы, под сенью огромных деревьев, увитых лианами. Десяток шагов - и вокруг пусто, камни лежат, подставив солнцу округлые бока, грохочет в стороне невидимый поток.
        Вскоре Истарх добрался до обширного, тянущегося на запад и на восток карниза. Когда вступил на гладкую, словно отполированную поверхность, в сердце что-то кольнуло, остро и болезненно. Айн остановился.
        Серым валом возвышались горы, намекая на неприступность, стена за карнизом бесстыдно выставляла напоказ шрамы пещер, все было тихо. Но заостренная спица тревоги прочно засела в груди. Поводив носом, Истарх ощутил, что холодом тянет от одной из пещер, тихо, но явственно.
        Но с удивившим его самого равнодушием Истарх, вместо того, чтобы поискать другую дорогу, пожал плечами и двинулся вперед. Стена за карнизом выглядела отвесной, но айн ощущал смутную уверенность, что рано или поздно найдется место, подходящее для подъема.
        Когда он проходил мимо пещеры, что показалась опасной, то уловил идущий изнутри ток воздуха, отмеченный смрадом крупного зверя. Обнаружив, что эта сторона карниза не годится для подъема, повернул назад. Из темного провала донеслось ворчание.
        Отойдя немного от входа, Истарх остановился и стал ждать. Ворчание усилилось, и вскоре к нему присоединилось цоканье, словно животное с крупными когтями передвигалось по камням. Смрад из пещеры донесся явственнее, заставляя морщить нос. После смерти Плотина Истарх обрел необычайную остроту чувств и уже не изумлялся собственному чутью.
        Мрак выдавился из пещеры, словно густая паста, на миг замер и облекся в мощную, коренастую фигуру. Истарх рассматривал пещерного жителя с интересом, отметив, что ни он сам, ни Плотин о таком существе ничего не слышали.
        Мешкообразное, покрытое короткой угольно-черной шерстью тело опиралось на четыре кривые, мощные лапы. На них болтались когти, длинные и острые. Огромная пасть с треугольными зубищами. Желтые глаза горели злобой и голодом. Чешуйчатый хвост, более всего похожий на крысиный, дополнял портрет.
        - Нда, - скривил губы Истарх. - Что за чучело!
        - Аргх, - сказало чучело в ответ, показав огромный розовый язык. Голова пещерного создания отдаленно напоминала черепа представителей разумных рас, и вид его внушал скорее любопытство, чем страх. - Ты - говорить...
        Истарх вытаращил глаза, недоуменно заморгал. Услышать разумную речь от дикого животного? Проще найти невинность в борделе.
        - Ну и ну! Ты еще и разговариваешь? - произнес айн, качая головой.
        - Хррр...аргх... разговаривать, - существу явно давно не приходилось практиковаться в искусстве речи, слова с немалым трудом вылезали из зубастой пасти. На морде пещерного жителя читалось напряжение. - Да, мы,., хррр... разговаривать...
        - Ну и дела! Скоро камни запоют, - за все время пути от побережья Истарх первый раз ощутил, что испытывает удивление и, вообще, какие-то эмоции. - А ты кто?
        - Я? Грхх... Я - Страж.... Быть Страж, - в словах косматого создания прозвучала горечь. Мощная лапа поднялась и указала на север, за горы. - Быть Страж... там... изгнание...
        - Интересно, чего ты там сторожил? - пробурчал под нос Истарх, а в полный голос сказал: - Ты был стражем, и тебя изгнали. За какую-то провинность?
        - Провинность... аргх... хррр, - чудище опустило голову, засопело. - Упустить... я... враг.... Проиграть....
        - Ясно, - Истарх кивнул. - И как же ты сюда попал, как перешел горы?
        - Хррр... есть путь... аргх... сквозь горы.... хррр... под землей, - на этот раз страж указал на пещеру, что чуть ли не вдвое превосходила все остальные по размеру входа. - Там можно пройти.... хррр...
        - А можно мне пройти там? - - осторожно спросил Истарх. Боя он не хотел. Жуткое создание выглядело старым и больным. Мыслишку о том, что такой зверь может питаться только мясом, айн отодвинул подальше.
        - Пройти?... хррр... Страж.... аргх.... Не дает пройти, - глаза косолапого вспыхнули алым пламенем, пасть приоткрылась.
        Черные толстые лапы распрямились, мощное тело упруго взвилось в воздух, и через мгновение житель Островов лежал на спине, прижатый к земле, а треугольные зубы щерились в опасной близости от его шеи.
        - Хррр... Думаешь, Страж слаб?.. Стар?., аргх, - чудище улыбнулось, и Истарх чуть не задохнулся от вони. - Нет... хррр... Страж - быстр...
        Более Истарх слушать не стал. Ловко выкрутившись из когтей страшилища, он ударил сильно и просто - ногой в пах. Но - то ли это оказалась самка, то ли половые органы у Стражей расположены по иному - удар особого эффекта не произвел. Страж лишь удивленно всхрипнул и попытался вновь прижать жертву.
        Второй удар получился у Истарха каким-то странным, словно его рукой кто-то вел. Сам того не ведая, он вложил в него Смертную Силу. Чудище отшвырнуло на сажень, оно жалобно заскулило и получило еще раз - по морде.
        От третьего удара у Стража вытек глаз. Истарх легко уворачивался от взмахов когтистых лап, сам бил точно, осознанно и умело. Лишь когда противник задергался, захрипел, оседая на камни, и изо рта его пошла кровь, айн остановился. Сказал угрюмо:
        - Ну что, доболтался, мешок волосатый? Надо было сразу меня харчить. Может, тогда и одолел бы.
        - Одолел бы... хррр... старый... аргх, - заскулил Страж жалобно, а лапа его вдруг ловко метнулась к ноге Истарха, но зацепила лишь штанину. Айн ловко увернулся и врезал ногой так, что под черной шерстью что-то хрустнуло.
        - Уррр! - полувой-полуплач разнесся над горами, заставляя обезумевшее эхо метаться средь камней и глухо подвывать из пещер.
        - Прощай, приятель. Надеюсь, что ты скоро сдохнешь, и никого более не тронешь, - пинком Истарх сбросил тварь с края карниза, посмотрел, как мощное тело неуклюже катится по камням. - А ведь мог остаться жив, если бы в драку не полез! Ведь уже не Страж, выгнали давно. Но только сам себя из Стражей уволить не смог, и в этом твоя глупость. Вот и подыхай теперь!
        После произнесенной неизвестно для кого речи Истарх ощутил, что хочет пить. Впервые за весь поход навалилась усталость.
        Пока искал воду, небосклон потемнел. В сгущающейся тьме обследовал пещеры, нашел одну, маленькую и чистую. Устроился у задней стенки. В прореху входа виднелись лес внизу и яркие южные звезды, словно драгоценные камни, высыпанные на черную ткань. Неожиданно звезды закружились в безумном танце, Истарх ощутил, как тяжелеют веки и мгновенно уснул.
        Ход, который так необдуманно указал мертвый теперь Страж, поначалу походил на созданный руками разумных существ проход. Ровный пол, высокий потолок, почти квадратная форма сечения. Свет позади пропал довольно быстро, и Истарх шагал в полной темноте, осторожно переставляя ноги. Пахло вокруг камнем, было тихо, лишь где-то далеко впереди капала вода.
        Когда глаза привыкли ко мраку, и из тьмы проступили нечеткие очертания хода, Истарх двинулся далее более уверенно. Если видишь, нет опасности свалиться в разверзшуюся пропасть или же влупиться лицом в стену. С определенного момента Истарх ощутил, что Смертная Сила вновь зашевелилась внутри, и в тот же миг с глаз словно спала пелена. Теперь он видел столь же ясно, как и днем, не различая, правда, цвета.
        Узкие отнорки, отходящие от основного хода, не привлекли внимания путника, и вскоре он выбрался в огромную пещеру. Даже с обостренным зрением не смог Истарх разглядеть ни стен, ни потолка. Шагнул - и отскочил, непроизвольно ахнув; ноги коснулось что-то холодное и мокрое, коснулось там, где глаза ничего не обнаруживали.
        Истарх присел на корточки, повел вперед рукой. Ледяное мокрое прикосновение ощутил сразу. Холодная, прозрачная до невидимости вода, целое озеро ее, оказалось впереди. То, что Истарх принимал за пол пещеры, полого снижающийся во тьму, оказалось дном.
        Когда Истарх обследовал дорогу влево и вправо, ему в голову закралась мыслишка, что Страж нарочно или по старости что-то напутал и неверно указал проход. Или забыл, что не все могут плавать в ледяной воде, или за те годы, что протекли с момента его путешествия по подземельям, пещеры изменились.
        Отгоняя назойливые, словно комары, мысли, айн продолжил исследовать пещеру. Из тьмы, с озера, тянуло свежестью, один раз что-то плеснулось, гулко и мощно, подобно огромной рыбине. Эхо прокатилось под сводами и затерялось в огромности подземелья.
        У стены пещеры, уходящей налево, Истарху удалось обнаружить небольшой карниз, узенькую тропочку вдоль самого края озера. И вновь она показалась ему не творением природы, а созданием искусных мастеров.
        По карнизу Истарх шел медленно, постоянно проверяя границу воды. Дно озера резко ушло вниз, и вскоре Истарх ступал словно по краю пропасти. Пару раз в глубине проносились тени, стремительные и оттого плохо различимые.
        Вскоре карниз расширился, Истарх зашагал увереннее. В стене по левую руку, начали открываться проходы, все одинаковой прямоугольной формы. Коридоры без дверей.
        На пятом ответвлении Истарх не выдержал, свернул. Ход долго вел прямо, потом начал подниматься. В полу появились трещины, а за очередным поворотом путешественника встретил завал. Беспорядочное нагромождение глыб перекрывало дорогу. Разочарованный, так и не узнав ничего о неведомых строителях, Истарх повернул назад. Единственное Племя, что строит подземные жилища - Полурослые, но они никогда не жили так далеко на юге, да и проходы здесь высокие, так что даже Остроухому не придется нагибаться.
        Обуреваемый сомнениями, вернулся Истарх на прежнюю дорогу. Пещера встретила прохладой и знакомым плеском вдалеке. На этот раз к плеску добавилось нехорошее щелканье.
        Карниз вскоре вновь сузился и принялся вместе со стеной резко забирать вправо. В тот момент, когда Истарх ощутил, что прошел полкруга и вышел на место, к которому от входа в пещеру ведет прямая, путь преградил обвал. Груда камней вздымалась вверх горделиво и уродливо, низ ее виднелся под водой.
        Пока Истарх оглядывался, что-то в воде насторожило его. Здесь, в отличие от других мест, подземное озеро оказалось заметно. Легкая рябь уходила куда-то под ноги, в северном направлении.
        Истарх опустился на колени. Вода обожгла голову холодом, но айн вытерпел и разглядел широкое темное отверстие в теле скалы. Течение явно направлялось туда.
        Краем глаза заметил движение, резко отпрыгнул. Капли, слетая с волос, дождем ударили по воде и камням. Затылок Истарха болезненно соприкоснулся со стеной. Но путешественник проглотил рвущиеся с языка ругательства, увидев тварь, с которой только что чуть не познакомился. Более всего зверюга, высунувшая зубастую пасть из воды, напоминала жителя болот империи Того, крокодила. То же длинное, веретенообразное тело, вытянутые челюсти, ромбовидная чешуя. Только нет глаз, и вместо лап шевелится нечто, напоминающее плавники.
        Подземный крокодил клацнул зубами, заставив Истарха вжаться в стену, и плавно погрузился, растворившись среди теней. Лезть в озеро, в котором обитают столь симпатичные создания, Истарх не захотел и начал карабкаться вверх по осыпи.
        Путь, вопреки ожиданиям, оказался вполне проходим. Камни лежали плотно, образуя некое подобие лестницы. Обвал, породивший насыпь, случился давно.
        Наверху обнаружился узкий лаз, более похожий на крысиную нору, если конечно, представить крысу со свинью размером. В нем было темно даже для зрения Истарха, но выбора не оставалось, и айн полез в дыру.
        Пришлось встать на четвереньки. Камни больно впивались в ладони, обдирали колени. Попытавшись один раз распрямиться, Истарх больно приложился к потолку уже пострадавшей ранее головой.
        Ход немилосердно петлял, словно след пьяной змеи, причем не только вправо-влево, но и вверх-вниз. Такой подлости от пресмыкающегося, даже самого нетрезвого, ожидать было трудно.
        Когда проход расширился, Истарх обрадовался, понадеявшись, что скоро выход. И, как всегда бывает в таких ситуациях, надежды рухнули вихрем блистающих осколков под грубым напором реальности. Руки неожиданно потеряли опору, и Истарх вслед за ними провалился в пустоту.
        Не сразу он осознал, что падает по широкому колодцу. Стенки, на счастье, оказались гладкими, без выступов, иначе донизу долетело бы лишь мертвое тело. Подобно метеору, промчался Истарх по почти вертикальной шахте и с громким плеском рухнул в воду.
        Вынырнул, отплевываясь и жадно дыша. Ударился, на этот раз лбом. Насколько смог разглядеть, его тащило по узкому проходу. Слой воздуха под неровными сводами составлял всего несколько веков, и дышать приходилось с осторожностью, оберегая лицо от ударов. Судя по всему, Истарх все же попал в тот поток, который берет начало из озера. Вспомнив о том, что сюда могут заплыть и любители мяса, он задергался, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. Но никто не хватал за ноги или за руки зубастой пастью, и айн успокоился.
        Течение тащило путешественника в нужном направлении, постепенно увеличивая скорость. Заметив, что поток приобретает наклон, Истарх глотнул воздуха про запас и нырнул, подальше от опасно приблизившегося потолка.
        Его несло очень быстро, каждое прикосновение к стенкам отдавалось острой болью. Истарх выпрямился, словно струна, и вырулил на стремнину. Дышать хотелось все сильнее. Вокруг ревел и бесновался поток, тело закоченело.
        Решив, что погиб, Истарх открыл глаза, надеясь хоть увидеть место своей могилы, как тут же зрачки поразил безжалостно яркий дневной свет. Вода осталась позади и более не окружала его. Легкие жадно работали, втягивая воздух. А Истарх падал, сквозь слезы, застилающие отвыкшие от яркого света глаза, пытаясь разглядеть что-либо вокруг.
        Вода, в которую он погрузился на этот раз, оказалась холодна, но все же не так, как под землей. Вынырнув, Истарх обнаружил себя в небольшом озерке. Впереди приветливо зеленел берег, маня птичьими трелями, позади ревел небольшой водопад.
        С трудом шевеля непослушными конечностями, Истарх выбрался из воды. Но далеко пройти не смог. Рухнул на шелковистую траву и мгновенно уснул.
        Старик
        
        Переход выдался крайне утомительным. К концу дня Родомист не чувствовал ног. Мало того, что пришлось тащиться по скалам, которые для приятных путешествий подходят плохо, так еще и приступ прихватил Хорта посреди пути. Магия помогла, но потратился Родомист сильно, а ведь еще восстановиться как следует не успел.
        Когда спустились в пределы Внутреннего леса, на миг остановились, прислушиваясь. Особой угрозы Родомист не ощутил. Сам лес стал виден вчера, когда преодолели перевал. Подобно полосе странного зеленого тумана тянулся лес далеко на юг. И теперь, вступив под сень огромных деревьев, маг чувствовал себя словно в самом обычном лесу.
        Не пройдя и версты среди стволов, остановились. Темная шаль ночи наползала с востока, поблескивая украшениями звезд, и тело требовало отдыха.
        Над костром забулькала, распространяя надоевший запах, каша. Когда Хорт предложил сбить какую-нибудь птицу на ужин, Родомист остановил его, заметив, что мясо местных птах вполне может оказаться ядовитым. Теперь маг едва ли не пожалел об этом решении.
        Трапеза началась в благовоспитанном молчании. Но вскоре ее сменили громкие хлопки и весьма нелицеприятные высказывания. Едва путники уселись неподвижно, из тьмы с грозным зудением надвинулись полчища голодных комаров. Огромные, раза в два больше северных, они легко прокусывали одежду, пытаясь дотянуться хоботками до крови. Процесс поглощения пищи приходилось прерывать, отгоняя особо назойливых кровососов или глуша их на себе десятками. Помогало мало - из леса надвигались новые полчища.
        Несмотря на жару, натянули всю одежду, оставив открытыми лишь руки и лицо. Хорт бросил в костер несколько веток с листьями. Те задымили, заставив людей закашляться. Но комаров не убавилось. Невидимые в дыму, они злобно бренчали над ухом, падали в миски, время от времени тыкались в глаза.
        - Послушай, Родомист! - сказал вдруг Хорт. - Я тут хотел спросить!
        - Ты хочешь, чтобы я составил заклятие против комаров? - улыбнулся маг.
        - И это тоже, - охотник остервенело ударил себя по лицу. - Я еще давно хотел узнать, откуда все это взялось, Ночь Судьбы, Циклы? Как люди и прочие народы поняли, что раз в тридцать два года надо приходить сюда?
        Наступила тишина. Лишь гудели комары, начисто лишенные интереса к проблемам мироздания. Родомист улыбнулся еще раз.
        - Хорошие ты стал задавать вопросы, лесной отшельник, - произнес он. - Выходящие за рамки насущных потребностей, я бы сказал.
        - Ранее я никогда не думал об этом, - забормотал охотник. - Но тут, в походе...
        - Мне тоже было бы интересно послушать, - подал голос Ратан.
        - Боюсь, что мало смогу рассказать вам, друзья, - развел руками Родомист, отгоняя заодно комаров. - Начнем с того, что память нынешних поколений разумных начинается всего две тысячи лет назад, две с небольшим.
        - Со времени возникновения Темнолесья? - спросил воевода.
        - Именно, - Родомист посмотрел вверх. Сквозь качающиеся кроны проглядывали крупные разноцветные шарики звезд. Звезды тоже слушали. - А точнее, с Катастрофы, которая и породила Темнолесье. А от Творения до Катастрофы времени прошло немало, и предки наши многое могли. Их познания в природе Силы, в магии превосходили наши. В момент Катастрофы, насколько известно, погибло множество людей, Остроухих, Красноглазых, что жили тогда севернее, чем сейчас. Почти все маги сошли с ума или умерли от чудовищной волны Силы, прокатившейся по миру.
        - А остальные Племена? - напряженно спросил Ратан. - Они ведь жили далеко от Темнолесья?
        - На Островах хроники правителей ведутся со времен до Катастрофы. Но там все просто - кто воцарился, кто умер, кто кого в войне побил. Словно и не интересовались тогда Зеленоволосые ничем, кроме своих клочков суши. Длиннорукие сильно пострадали. На них обрушились чудовищные морозы, снегопады. Как народ они едва выжили. Было не до запоминания. Империя крайне неохотно вспоминает прошлое. Тамошние маги, сходя с ума, несли разрушение, и почти все, что было до Катастрофы, сгинуло в пламени войн. С тех пор в Того магам не доверяют, их опасаются. Полурослых Катастрофа тоже коснулась. Они начали вымирать от скверных болезней. Пустились в миграции. Сейчас неизвестно, где их родина, в северных горах или в южных. Первый год, память о котором едина и свежа для всех Племен - тысяча девятьсот двадцатый от Творения. Год Сокола Цикла Воды Великого года Барсука.
        - Стой, я запутался, - воскликнул Хорт. - Что за вода?
        - Каждый Цикл посвящен одной из стихий, коих известно четыре. Цикл, на который попадает год тысяча девятьсот двадцать - Цикл Воды. Великий год - период, объединяющий четыре Цикла, четыре стихии. Длится он, как легко подсчитать, сто двадцать восемь лет. Тридцать два Великих года образуют период, вновь отмеченный знаком стихии. Он длится четыре тысячи девяносто шесть лет. Четыре больших стихийных периода составляют срок существования мира, отмеренный Творцом.
        - Да, ну и насочиняли же вы, - покачал головой Ратан.
        - В том-то и дело, что неясно, кто насочинял. Сила колеблется в соответствии со всеми этими периодами. Похоже, что периоды, ритмы колебания Силы, отраженные в Цикле, присущи миру изначально и были до Катастрофы. К тысяча девятьсот двадцатому году, когда состоялся первый Выбор, знания о Циклах были у всех Семи Племен, как и знания о Ночи Судьбы, и о том, как к ней готовиться. Выиграли тогда Красноглазые. С того же года ведутся Скрижали Судьбы в империи Того.
        - И что же думают по этому поводу мудрые? - спросил Хорт. Костер озарял лицо охотника тревожными отблесками, выхватывая из тьмы то глаза, то нос, то плотно сжатые губы.
        - Мудрые думают по-разному. Даже среди людей воззрения расходятся, а узнать мнение представителей других Племен очень трудно, за редким исключением, - Родомист закашлялся. Слушатели терпеливо ждали. - Я познакомился с некоторыми трактатами Остроухих на эту тему и с трудами Полурослых. И большинство мудрых сходятся на том, что знания о Циклах, о Даре и о Ночи Судьбы дадены непосредственно Творцом.
        - Все знания сразу? - изумился Хорт. - И всем Племенам одновременно?
        - Ну, другой версии все равно нет. Есть скудные легенды о пророках, что во времена после Катастрофы ходили по земле и воспитывали магов нового поколения. И есть факт, что Семь Племен, не сговариваясь, послали представителей за Кольцевые горы. Да и сговориться не могли. Торговли после Катастрофы долго не было. А после наступления нового, тысяча девятьсот двадцать первого года посланник степняков вернулся и привел с собой двенадцать драконов.
        Костер, потрескивая, менял цвет, от светло-желтого до темно-оранжевого. Вокруг шумел лес, темный и чуждый, зудели комары, все еще надеясь на поживу. Плавали ароматы цветов и листвы. А люди сидели, не торопясь спать, и знание ворочалось у них в головах, странное знание, совсем не нужное для обыденной жизни.
        Наследник
        
        Кольцевой хребет после гор, что Терик прошел ранее, оказался не такой сложной преградой. Терик преодолел его, как говорится, с наскока. За один день поднялся до вершин и спустился почти до середины. На следующий день вокруг йотуна сомкнулись деревья Внутреннего леса.
        Местность оказалась болотистой. Приходилось передвигаться, тщательно выбирая дорогу. Несколько раз Терик попадал в своеобразные тупики, когда дорога упиралась в непролазную топь. И всякий раз северянин поражался: вокруг болота, плюнуть некуда, а торчат прямо из воды высоченные деревья, толстые, словно медведи осенью. Таким деревьям только на твердой почве и расти.
        Но на размышления много времени не оставалось. Терик лез через болота, петлял, отклоняясь от прямой дороги, щедро расходовал силы, пока, наконец, не выбрался на сухой участок.
        Здесь поразило обилие жизни. В северной тайге можно долго идти, не замечая живых существ. Тут в глазах рябит от обилия красок. Тысячи разноцветных цветов тянут к солнцу огромные лица. Птицы орут, словно торговцы в базарный день, перекрикивая друг друга. Нос пухнет от обилия ароматов. Некоторые вопли, что долетали из чащи, заставляли сына конунга вздрагивать. Ему слышался то скрип двери, то плач голодного младенца, то страстные стоны любовников. Среди местного великолепия Терик впервые остро осознал, насколько далеко он от дома.
        Нахлынувшая тоска оказалась столь сильной и внезапной, что он невольно остановился. На миг очертания деревьев смазались, плыли в стороны, и вместо них возникли и замелькали перед глазами комнаты родного замка.
        Сжав зубы, Терик потряс головой, отгоняя недостойную воина слабость. И тут же краем глаза заметил движение. Не осознав до конца опасность, прыгнул вперед. Что-то зацепило за мешок на спине, раздалось странное, переливчатое шипение.
        Когда Терик вскочил, в руках оказалась секира. Но тяжелое оружие едва не выпало из пальцев, когда йотун рассмотрел напавшее на него существо. Словно вышедшее из ночного кошмара, оно казалось недоразумением среди яркой, залитой солнцем, поляны. Птичье тело размерами вдвое превосходило самого большого гуся. Лапами, крыльями и головой создание напоминало петуха-переростка, но портил впечатление змеиный хвост, что торчал среди перьев, как цветок среди сугробов.
        Пока Терик разглядывал птицу (птицу?), та раскрыла пасть и зашипела еще, показав длинный красный язык и множество мелких, но ощутимо острых зубов (зубов!). Из пасти капало нечто темное. Падая на землю, эта жидкость шипела и заставляла траву скручиваться и засыхать. Странная птица, вдобавок ко всему, оказалась ядовита.
        Захлопали красно-черные крылья, и змеептиц метнулся вперед, быстро, словно стрела. Терик попытался ударить сбоку, положив лезвие плашмя. Но противник ловко подлетел, миновав секиру, и нацелился клювом в лицо йотуну.
        Спасла вновь увертливость. Терик отпрянул в сторону, ощутив, как мазнуло по щеке мягкое крыло. Запах курятника забил ноздри. Проплыл перед глазами длинный чешуйчатый хвост, и тут Терик, немыслимо извернувшись, ударил назад, с полного разворота.
        Удар пришелся в отчаянно тормозящую крыльями птаху. Хрустнули перья, но чудище, вместо того, чтобы упасть замертво, отлетело немного дальше и уселось на землю. Секира оставила глубокую рану на спине, не более.
        Терик ощутил холодок, текущий вдоль позвоночника. Подобным ударом он мог свалить быка. Но переживания оказались напрасны. Сделав несколько неуверенных шагов, птицеящер зашипел, яростно и пронзительно, и рухнул. Багровые глаза угасли, словно угли окончательно потухшего костра, сильные ноги перестали скрести по земле.
        Терик осторожно подошел, пнул ногой. Но бестия не ожила, страшный клюв ее и острые когти оставались неподвижны. Удостоверившись, что тварь мертва, йотун из чистого любопытства обмерил странное создание. Размах крыльев оказался почти два аршина, от клюва до кончика хвоста - чуть больше. Взвесив тушу на руке, Терик прикинул, что весу в ней не менее полутора пудов.
        Не успел он отойти от брошенного тела и на сажень, как из кустов, деловито шипя, появились наземные любители падали. С веток спикировали их соперники, в отличие от первых, крылатые и покрытые перьями.
        Второе нападение не заметил бы только глухой и слепой. В стороне от поляны, которую пересекал Терик, затрещали ломаемые деревья. Второй раз за день, йотун ухватился за секиру, а вглядевшись в нападавшего, понял, что кошмары только начинаются. По сравнению с новым противником огромная птица со змеиным хвостом казалась безобидным воробышком.
        Сквозь лес, тихо и несолидно свистя, к путнику приближалось животное, напоминающее огромную желтую рысь, со странной, темно-красной гривой вокруг головы. Из кошачьей спины торчали два черных крыла, казалось, отгрызенных у гигантской летучей мыши. Что колебалось над телом, Терик сначала не понял. Лишь когда солнце блеснуло на острие длинного жала, он осознал, что противник вооружен скорпионьим хвостом соответствующего размера.
        Отскочив в сторону, Терик избежал прямого удара, атаковал сам, обрушив тяжелое, отточенное лезвие на одну из лап. Но животное, легко, словно бабочка, отлетело вбок. Скорпионий хвост ужалил и клинок на его кончике, в аршин длиной, вонзился в землю у самых ног Терика. Йотун сглотнул загустевшую слюну. Дело обещало быть жарким.
        Путешественник
        
        Луцию казалось, что еще верста, и все, он не сможет двигаться, настолько сильно болело колено. Тем не менее, он шел, скорее ковылял, и, к собственному удивлению, преодолевал намеченную версту, за ней еще одну, и еще. На одной ноге сумел перебраться через горы. Со спуском пришлось повозиться. Любой прыжок отдавался резкой болью от пятки до поясницы.
        Но он спустился и шел теперь по ровному, что оказалось куда как проще. Дойдя до деревьев, выстрогал посох, но тот помогал мало. Натруженная ранее нога отзывалась болью на каждый шаг. Цверг передвигался, сцепив зубы, и почти ничего не замечал вокруг.
        Выбрав место для отдыха, Луций освободился от поклажи и сел, вытянув многострадальные конечности. Боль отступила, и цверг смотрел в небо, прислонившись к шершавому древесному стволу.
        Смех, донесшийся сзади, привлек его внимание. Луций потряс головой, решив, что в ней что-то разладилось, но смех прозвучал вновь из тесно стоящей группы кустарников.
        Дернув себя за бороду, он встал и заковылял к подозрительному месту. Лук приятно отягощал руку, внушая уверенность. Выглянув из-за кустов, Луций выругался и вытаращил глаза. Женщина стояла посреди зеленой травы, женщина его народа! Темно-коричневые волосы уложены в хитрую прическу, в ушах, розовых, словно морские раковины, блестят серьги с изумрудами. Шею украшает ожерелье с крупными рубинами.
        Иллюзия была совершенной. Луций бы попался, если не знал бы твердо, что женщина его Племени никогда не покинет дом без сопровождения мужчины и в жизни не наденет драгоценности вне семейного праздника. Вспомнив то, что говорили о ловушках Внутреннего леса маги, Луций поднял лук, и оперение стрелы привычно защекотало щеку.
        Готовясь к выстрелу, Луций непроизвольно перенес вес на больную ногу и зашипел, словно кошка. Иллюзия взглянула на него, и цверг прочел в больших карих глазах страх и мольбу. Коленки стрелка неожиданно задрожали, впервые за многие годы он ощутил, что не может выстрелить.
        Помогла, как ни странно, та же боль. Она заставила Луция разозлиться, прошлась, словно тряпка по зеркалу, по разуму, сделала его холодным и чистым. Закусив губу, он отпустил тетиву. И тут же закрыл глаза. Слышал, как жужжит стрела, слышал глухой удар.
        Когда открыл глаза, не увидел того, чего более всего боялся: соплеменницы, убитой его рукой. Пронзенное стрелой, посреди травы, ставшей вдруг бурой, корчилось нечто вроде змеи, наполовину высунувшейся из-под земли. Вместо головы туловище венчал огромный глаз, в который и попала стрела.
        Хоть завтрак Луция и был скуден, цверга вырвало.
        Умывшись в ручье, Луций оглядел исхудавшее отражение, подмигнул ему, на что отражение обидчиво пошло волнами.
        Отправился дальше, но далеко уйти без приключений не удалось. Пыхтя и отдуваясь, он преодолел занавес из отливающих синевой лиан и вывалился на поляну, на которой шел самый настоящий бой. Огромное создание, похожее на крупного снежного барса с крыльями летучей мыши и скорпионьим хвостом, атаковало Длиннорукого, вооруженного огромной секирой.
        Пока цверг стоял, разинув рот, чудище налетело на воина и попыталось ухватить его лапами, одновременно нанося коварный удар сверху. Длиннорукий отскочил, но как-то коряво. Видно было, что он утомлен. Сверкнуло тяжелое лезвие, раздался хряск, и на скорпионьем хвосте образовалась трещина, из которой начала сочиться темная жидкость.
        Тонкий свист разнесся над поляной. Не сразу понял Луций, что так чудище выражает ярость. Слишком несолидными казались звуки рядом с мощным телом, острыми зубами и ужасным обликом.
        Но размышлять на тему соответствий Луций не стал. Не обращая внимания на боль в ноге, он сдернул с плеча лук. Успокаивая дыхание, наложил стрелу.
        Очередной удар длинного хвоста Длиннорукий отразил, но устоять не смог. Рухнул, тяжело, словно раненый. Чудище взнесло хвост, замахиваясь для последнего удара, и тут стрела ударила ему в затылок. Силу ее ослабила густая рыжая шерсть, похожая на лошадиную гриву, но укол получился ощутимый.
        Мигом забыв о поверженном противнике, монстр прыжком, слегка подлетев, развернулся к Луцию. Глаза опасно замерцали, пасть раскрылась. Крылья, словно плащ самой ночи, развернулись по бокам.
        Второй выстрел оказался удачнее. Оперенное древко вошло чудищу в глаз, погрузившись на половину длины. Но зверь не упал. Яростно свистя, он мотал головой, пытаясь избавиться от стрелы. Затем все четыре лапы подломились, подобно подрубленным деревьям, и чудище рухнуло, покрыв половину поляны кожистым плащом крыльев.
        Хвост некоторое время еще жил, дергаясь. Жало бессильно втыкалось в землю, но затем и оно затихло, побежденное великой воительницей, которую никто не способен одолеть - смертью.
        Только после этого Луций позволил себе сесть, точнее, упасть. Нога словно горела в огне. Боль перекинулась на позвоночник, и лучник потерял сознание.
        Наследник
        
        Кусты хрустнули под его телом, умирая. Сил шевелиться не оставалось, и Терик лежал, готовясь принять смерть. Но удара не было, послышалось лишь странное щелканье, словно звук спускаемой тетивы. Затем что-то упало, большое и тяжелое, и стало тихо. Затихшие было во время боя, вновь заорали птицы, зашевелились в траве насекомые.
        Когда удалось встать, Терик обнаружил, что в силах нормально двигаться. Немного подрагивали руки, но, в общем, сын конунга чувствовал себя сносно. Серьезных ран избежал, и ладно.
        Удивительно оказалось другое. Недавний противник лежал мертвым посреди поляны, раскинув уродливые крылья. Осторожно подойдя, Терик осмотрел труп. Обнаруженные стрелы заставили удивиться еще сильнее. Если есть стрелы, есть и стрелок. Но где же он?
        Йотун внимательно ощупал взглядом заросли. Заметил примятую траву, из которой торчат подошвы сапог. «Он ранен!» - мелькнула тревожная мысль, и Терик бросился к спасителю.
        Тот оказался Полурослым. Привычная гадливость по отношению к представителям иных народов куда-то делась, и сын конунга осмотрел стрелка. Повреждений на теле не обнаружил, но Полурослый, рыжий, словно утреннее солнце, лежал без движения, хотя и дышал.
        Достав флягу, Терик обильно брызнул водой в бородатое лицо. Дождался, пока веки дрогнули, открыв глаза, и спросил, стараясь произносить слова четко:
        - Что с тобой? Ты ранен? Или болен? - до йотуна не дошло, что неведомо как забредший в пределы Внутреннего леса Полурослый может не знать язык Нордбурга.
        Бледные губы на белом, словно мел лице раздвинулись:
        - Нога... - по крайней мере, одно слово из родного языка Терпка огненноволосый знал.
        С ногой, а точнее, с коленом, в самом деле, оказались проблемы, и серьезные. Сустав распух, едва помещаясь в штанине. Самодельный лубок, скорее всего, причинял более неудобств, чем помогал.
        - Да, - Терик почесал в затылке. - Я - не лекарь, такое не вылечу. Придется делать привал.
        Вскоре костер вовсю шипел и плевался искрами. Спаситель Терика мрачно смотрел в пламя. Со стороны мертвого чудовища доносилось неразборчивое ворчание, чавканье и треск костей - телом поверженного хищника занялись падальщики.
        Разговорить рыжебородого удалось только после трапезы. Поев, Полурослый порозовел. Глаза его довольно заблестели. Заметив перемену, Терик решился спросить:
        - Позволь узнать, почтенный, - последнее слово далось с трудом, но Терик все же выдавил его сквозь окостеневшие губы. - Как зовут тебя? Ведь я должен знать, кто спас меня от неминуемой смерти.
        - Луций, - сказал Полурослый. - Луций из Кум.
        - Спасибо тебе, Луций из Кум, за спасение моей жизни, - Терик поклонился. И тут пришло решение, странное, но легкое. Подобно холодному ветру оно освежило Терику голову.
        Неожиданно для себя самого сын конунга встал на колени, положил перед собой секиру:
        - Отныне я в неоплатном долгу перед тобой, Луций из Кум, - сказал он значительно. - Моя секира - твоя секира, мой дом - твой дом. Так сказал я, Терик из Нордбурга, сын конунга.
        - Какая честь мне выпала, - криво улыбнулся Полурослый. Он выглядел растерянным, и не знал, как себя вести. - Сын конунга! Одумайся! Кому ты предлагаешь дружбу? Полурослому! А вдруг случится меж нашими народами война?
        - Не возьму я назад сказанное, - замотал головой Терик. - - Пусть даже ты не мой соплеменник. Ты мне жизнь
        спас! Будь ты хоть Волосатым, хоть Остроухим, я сказал бы то же самое. И, более того, хочу я просить тебя быть мне вместо брата, старшего брата!
        Терик опустил голову. Тишина повисла над лесом, повисла, чтобы быть разорванной скрипучим, резким смехом Полурослого:
        - Ополоумел ты, сын конунга! - сказал он, отсмеявшись. - Кому предлагаешь побратимство? Иноплеменнику! Так такого не было никогда!
        - Пусть, - йотун поднял взгляд. - Все когда-либо случается впервые. Обычай, по которому спасший жизнь становится спасенному старшим братом, мудр, и не стоит его отвергать. И, кроме того, недолгим будет побратимство, если я правильно догадался о цели твоего путешествия.
        - Похоже, что правильно, - Луций сморщился. Напомнила о себе нога. - После Ночи Судьбы выживет только один. Через десять дней один из нас погибнет, или даже оба.
        Морщины побежали по лбу Полурослого, складываясь в причудливые узоры, он прерывисто вздохнул:
        - Я согласен, сын конунга. Да свершится небывалое. Только вина у нас нет, чтобы исполнить обряд.
        - Обойдемся водой, - ответил Терик, улыбаясь. - Ведь главное - кровь - у нас все-таки есть. И кровь у нас - одного цвета!
        На душе стало легко и радостно, отчего-то вспомнилось детство. Терик вытащил нож, осторожно проколол палец. Багровая капля упала в подставленную чашу, окрасив воду в розовый цвет. Глядя, как кровь Луция смешивается с его,, сын конунга улыбался, сам не зная, почему.
        - Я, Терик из Нордбурга, - сказал он нараспев. - Пред лицом Творца и своей честью нарекаю Луция из Кум своим братом.
        Он припал к чаше. Чуть солоноватая холодная вода освежила небо, побежала по языку. От нее по телу распространился зуд, странный, но приятный.
        Путешественник
        
        Тревожно было на душе у Луция, непривычно и тревожно. Не может такого быть, чтобы Полурослый с Длинноруким, цверг с йотуном побратались. Не может, но все же случилось.
        - Я, Луций из Кум, пред лицом Творца и своей честью нарекаю Терика из Нордбурга своим братом.
        Вода с кровью оставила во рту горечь. Пытаясь проглотить загустевшую вдруг слюну, Луций почувствовал, что что-то внутри него меняется, раз и навсегда. И изменения эти важны, значимы не только для него одного, пусть даже о выборе, о маленьком выборе, что совершили два разумных существа в далеком лесу, не узнает никто и никогда.
        
        Глава 18
        Старик
        
        Утро началось неожиданно тяжело, утро дня Удода, что «должен быть легок и светел, подобно небесам», если верить «Книге Дней». Но внутри Кольцевых гор привычный календарь, похоже, давал сбои, если, вообще, действовал. Родомист встал с трудом, испытывая ощущения, до боли похожие на похмелье. Голова казалась пустой и тяжелой одновременно, словно из нее вынули мозг, а череп заменили на металлический. В груди что-то хрустело, переливалось с тупой болью. Мешали жить странные ощущения, малообъяснимые и неуловимые. Будто зудел рядом невидимый комар, готовясь укусить, и тревожил кожу ветерком от маленьких крыл.
        Даже спутники заметили неважное состояние мага. Хорт спросил прямиком:
        - С тобой все в порядке, Родомист? Выглядишь ты - краше в гроб кладут.
        - Устал, - вздохнул маг тяжко. - Но не поворачивать же из-за этого назад? Да и идти недолго осталось.
        Хорт недоверчиво ухмыльнулся, Ратан с сомнением почесал щеку, на которой вполне реальные комары оставили некоторое количество отметин.
        Вкуса еды Родомист почти не ощущал. Не до того оказалось. Чудились ему колебания в пространстве Силы, чудные, ранее не встречавшиеся. Будто рядом прячется кто-то сильный, могучий и не спешит открывать убежище, но до конца сдержать себя не может, вот и колеблется Сила, словно вода в пруду от играющей в глубине огромной рыбины.
        Но ничего определить не удалось, и маг приписал чудные ощущения находящемуся совсем недалеко Храму Судьбы.
        Фаворит
        
        Соседство другого мага Межамир обнаружил еще вчера и почти сразу поставил заслон из Силы, воспользовавшись тем, что неведомый противник казался слабее. Что это противник, маг из Новгорода не сомневался, ведь кто же еще может бродить по Внутреннему лесу накануне Ночи Судьбы?
        Теперь он медленно сближался с соперником, намереваясь ударить неожиданно, в спину. Угрызения совести не смущали его, ибо все хорошо, что ведет к победе. Тревожило другое, никак не мог понять, к какому Племени принадлежит неведомый враг: к Полурослым, Красноглазым, или, может быть, к Длинноруким? Что от Остроухих пойдет сам Бран, Межамир не сомневался. Путешественник из Того или с Зеленых островов вряд ли выберет северную дорогу.
        Лес послушно укладывал под ноги удобные тропинки, чудовища разбегались, едва завидев мага. Лишь одна мантикора, огромное рысеподобное чудовище, рискнула напасть. Развернула кожистые крылья, воздела скорпионий хвост выше деревьев и бросилась на Межамира.
        Маг остановился, плавно повел руками. Зверюга с пронзительным свистом скрылась в чаще, ломая деревья. Края крыльев и хвост пылали, настоящим, веселым оранжевым огнем.
        Даже столь явное магическое действие, совершенное рядом, не смог обнаружить будущий противник. Правда, Межамир успешно направил откат Силы в нужную сторону, но ведь полностью скрыть магию невозможно. Сомнение засело в груди мерзким червячком, но маг заставил его замолчать и ускорил шаг.
        Охотник
        
        Не прошли и версты от места стоянки, как начались неприятности. Их Хорт ожидал еще с ночи, что прошла под мерное гудение комаров. Спать удавалось урывками.
        За спиной охотника, что выбирал путь, кто-то застонал. Послышался звук падения. Хорт обернулся. Родомист оказался распростерт на земле, над ним склонился Ратан.
        - Что случилось? - спросил Хорт испуганным шепотом.
        - Не знаю, - отозвался Ратан, и тут маг очнулся.
        - Что? - в один голос воскликнули спутники, уставившись на пострадавшего. - Что стряслось?
        - Кто-то рядом с нами сотворил волшбу, кто-то сильный и в магических делах сведущий, - Родомист говорил уверенно и совсем не походил на человека, только что пережившего обморок. - Но я не могу определить, кто он и где находится. Нападения можно ожидать в любой момент.
        Родомист поднялся, и они продолжили путь.
        Хорту идти по такому лесу совсем не нравилось. Тяжелый сырой туман, что с самого утра клубился под зелеными сводами, оказался тяжеловат для больной груди. Охотник чувствовал одышку и невольно замедлял шаг.
        Из размышлений о собственной немощи Хорта вывел тихий, едва слышный звук, столь же чужеродный для безлюдного леса, как лед для пустыни. Из чащи доносилось пение, тихое и переливчатое. Слов разобрать не удалось, и Хорт в сомнении оглянулся на спутников: слышат ли?
        Те шагали, как ни в чем не бывало. Напев, звонкий, словно капель, манил неизъяснимо, и Хорт, сам того не замечая, шел все быстрее. Опомнился лишь от сердитого возгласа за спиной.
        - Ты куда бежишь? - крикнул Родомист, утирая пот. - На пожар?
        - Заслушался, - сказал Хорт. Как бы в ответ на его слова, пение донеслось вновь, на этот раз явственно.
        - Что это? - обычно невозмутимый Ратан выглядел изумленным и встревоженным.
        - Не знаю, - отозвался маг серьезно. - Оружие приготовьте, и вперед.
        Хорт осторожно раздвинул густые, упругие ветви, потревожив розовые лепестки причудливой формы. В ответ на прикосновение от них потек сладостный аромат. У Хорта от него слегка закружилась голова.
        На небольшой поляне, прижав руки к груди, стояла женщина, красивая, стройная. Но что-то в ее облике встревожило охотника. Хорт пригляделся, и увиденное заставило его покрыться холодным потом. Облик незнакомки постоянно изменялся. Волосы то темнели, становясь темно-русыми, то сверкали золотом ржаного поля. Глаза поочередно меняли все оттенки голубого и серого. Очертания тела преображались не столь заметно, скрытые одеждой. Но переменчивость, несомненно, имелась и там. Даже рост женщины время от времени менялся. Но что ужасало более всего - черты лица никак не могли застыть, шли волнами, словно вода, текли, тщась обрести стабильность. Глядя на это, Хорт ощутил тошноту.
        - Все ясно, - нарушил тишину Родомист. - Силенок у него не хватает.
        - Ты о чем? - спросил Ратан.
        - О том существе, что усиленно пытается нас одурачить, - усмехнулся маг, но глаза его были сердиты.
        - Об этой женщине? - отведя взгляд от ужасного, но завораживающего зрелища, спросил Хорт.
        - Это не женщина. Это существо вообще не имеет пола, - сказал Родомист сурово. - Женщину мы видим лишь потому, что мы - мужчины.
        - Как так? - все еще недоумевал охотник.
        - Это хищник, не способный передвигаться. И жертвы свои он должен заманивать прямо в пасть. И заманивает, предъявляя существо той же породы противоположного пола. Облик приманки берется из головы потенциальной жертвы. А нас сейчас трое, и головы три, и хищник никак не может определиться с окончательным обликом.
        - Что же, - сказал Ратан, извлекая меч. - На этот раз твари не повезло.
        - Уймись, - маг положил руку воину на плечо. - Как только ты вступишь на поляну, тебя начнет засасывать живая трясина. Вырваться из нее даже у столь сильного бойца, как ты, шансов немного.
        - И что, мы оставим тварь в живых? - вопросил Ратан. Глаза его горели гневом и жаждой боя.
        - Уймись, - повторил маг. - Успеешь навоеваться. Конечно, оставим в живых. Зачем убивать? Ты же не убиваешь волка просто потому, что он хищник?
        - Но это пыталось напасть на нас, - Ратан мотнул головой в сторону продолжавшей меняться женщины.
        - Ну, так ведь не напало же!
        - А как этот хищник выглядит? - вмешался в разговор Хорт. - На самом деле?
        - Сейчас поглядим, - маг нахмурил брови. Женский облик разлетелся вмиг, и на его месте нагло уставился на людей здоровенный, не меньше аршина в диаметре, глаз на жилистой ножке.
        - Ну и пакость! - сказал Хорт, чувствуя, что бледнеет. Ратан нервно сглотнул.
        Глаз смотрел на людей со злобой и недоумением. Хорт отпустил ветку, розовые цветки, оставшись без зрителей, сразу потускнели, аромат их пропал.
        - Что, насмотрелись? - спросил Родомист насмешливо и почти сразу побледнел, приложил руки к вискам.
        - В стороны! - голос мага изменился, стал резким и повелительным. Не особо задумываясь, что он делает, Хорт отскочил.
        Струя алого пламени, прошедшая по тому месту, где только что стояли путники, ответила на все вопросы, или почти на все.
        Старик
        
        - Вот мы и встретились, - удовлетворение звучало в голосе, как радость гадюки, настигшей жертву.
        - Я совсем не рад встрече, - ответил Родомист, стараясь говорить твердо и решительно. В противнике, пока невидимом, чувствовалась мощь. Огненную стрелу удалось отбить с немалым трудом.
        Краем глаза маг заметил, как Ратан обнажил меч. Солнце заиграло на длинном лезвии.
        - Зато я рад, - кусты раздвинулись, и из них вышел среднего роста человек с пронзительными, острыми глазами и крючковатым, хищным носом. - Узнаешь?
        Лицо, обрамленное пегой бородой и хитрая усмешка крючконосого показались знакомыми. Память вернулась не сразу, но когда пришла, то расселась хозяйкой, властной и решительной.
        - Да, - Родомист скривился. - Маг Межамир из Новгорода. Как такого не узнать.
        - А я тебя долго не мог опознать, - осклабился Межамир. - Думал, что за слабосильного мага послали к Храму из степей? А это оказался ты, некогда великий и могучий. Но так даже лучше. Убив тебя, я докажу себе, что на самом деле сильнее и, кроме того, избавлюсь от соперника.
        - Не хвались, идучи на рать, - ответил Родомист угрюмо. - А хвались, идучи с рати.
        Уверенности он не чувствовал, лишь усталость и глухую досаду на то, что все так по-дурацки заканчивается.
        - Неужто ты будешь сопротивляться? - картинно изумился Межамир. Небрежным щелчком он послал струю воздуха, которая сбила с ног Ратана. - Сдавайся, старик! Спутники тебе не помогут!
        Ястреб над головой мага из Новгорода яростно заклекотал, расправил крылья, а волк за спиной свирепо оскалился.
        - Мы посмотрим, - ответил Родомист зло и напал сам.
        Охотник
        
        Они стояли напротив друг друга, точнее, враг напротив врага, два мага, два человека. Кого-то напоминали они охотнику, причем столь сильно, что он даже зажмурился, силясь поймать ускользающий образ. И поймал.
        Две птицы, огромные, сильные, Ворон и Сокол. Нет, скорее, Ястреб. Сходство оказалось настолько очевидным, что охотник вздрогнул. Промелькнула странная мысль о том, где кончается животное и начинается человек, мелькнула и погасла, задутая потоком событий, что помчались со скоростью северного ветра.
        Отлетел в сторону Ратан, поднявший на врага меч.
        Воздух вокруг чужого мага вспыхнул радужным ореолом, повинуясь жесту Родомиста. Загорелся - и погас. Ворон бессильно уронил крылья-руки, а Ястреб зашипел от боли.
        Оскалившись, как не сможет ни одна из птиц, даже самая хищная, чужой маг резко вскинул руку. Земля под ногами Родомиста вспучилась, и не отскочи маг в сторону, оказался бы поглощен вырвавшейся из земли, словно гной из прыща, пышущей жаром массой.
        Только тут Хорт вспомнил, что тоже кое-что может, и вытащил лук. Пока возился, Ратан догадался. зайти чужаку сбоку. Почти достал мечом, но вновь покатился, сбитый невидимой рукой. Воспользовавшись заминкой противника, ударил Ворон: искрящийся водопад рухнул прямо из воздуха и застыл на Ястребе, обернувшись льдом.
        Хорт вскрикнул от радости, но вскрик почти сразу сменился вздохом разочарования. Лед разлетелся разбитым зеркалом. Обнажилось лицо Ястреба, багровое, налитое яростью. Если ранее он забавлялся, то теперь был готов убивать.
        Выкрикнул что-то нечленораздельное. Отвечая крику, с чистого неба ударила молния, прямо в голову Родомиста. Тот мгновенно напрягся, окаменел, и молния застыла, зависла в воздухе неправдоподобно длинным белым деревом. Хорт воспользовался паузой в поединке и выстрелил.
        Чужак поймал стрелу, просто взял ее из воздуха, как берут какую-либо вещь с полки. Родомист тем временем отшвырнул от себя молнию, лицо его перекосилось от напряжения, и небесная стрела разнесла вдребезги ближайшее дерево. Остро запахло грозой.
        Злобный рык вырвался из горла чужого мага, лицо его перекосилось. Ратан, что подскочил было, занес клинок, неожиданно выронил оружие, затряс рукой. Меч остался лежать, вокруг него тлела и обугливалась трава, по лезвию гуляли огнистые блики.
        От нападения Ястреба ощутимо дрогнула земля. От ног его по тверди покатились волны, как по глади озера. Родомист с трудом сохранил равновесие. Хорт ловко перепрыгнул через прокатившийся под ногами валик, краем глаза заметил, как упавший Ратан тащит из-за голенища нож.
        Второй выстрел оказался не лучше первого. Стрела на этот раз просто сгорела, не долетев до противника. Магия Родомиста доставила ему гораздо больше хлопот. Окружившее голову пламя он смог потушить, лишь обрушив на себя изрядное количество воды.
        Из пламени и воды Ястреб вышел, лишь подмочив перышки. Улыбался гадко. Ворону пришлось хуже. Родомист тяжело дышал, пот струился по его лицу.
        Ощутив страх, Хорт озлился и вытащил очередную стрелу. Охотник спешил, но двигался все равно медленно, в сгустившейся духоте Силы. Силы магов. Духота густела, становясь невыносимой, словно твердел сам воздух.
        На этот раз не было ни молнии, ни пламени, ни землетрясения. Хорт ощутил легкий толчок в затылок, и Родомист сразу же провалился по колено в ставшую вдруг жидкой землю. Лицо мага исказилось от муки, охотник слышал, как что-то хрустело, но маг смолчал.
        Метнулся с земли, в невозможном прыжке, достойном настоящего барса, Ратан. Воин распластался в воздухе и почти достал шею противника. Но Ястреб увернулся, и Ратан неловко упал, застыв в неудобной позе. И в этот момент Хорт выстрелил. Он ненавидел и любил в этот миг стрелу, вложил в нее любовь к спутникам и ненависть к врагу. Ему показалось, что стрела почернела, прежде чем прянуть с тетивы.
        Старик
        
        Усталость накатывала все сильнее, играла мягкими руками, улыбалась продажной девкой, заставляя мышцы деревенеть, а разум путаться. Завертела, и заклинание Пожирающей Земли Родомист отразить не успел. Или просто не хватило сил. Ощутил, что проваливается. Память угодливо подбросила яркую картинку: он, еще мальчишка, забрел один на болото.
        Воспоминания смыла боль, страшная, непредставимая. Пожирающая Земля выпивает из живого существа Силу, попутно пожирая его плоть. Действует это заклинание быстро и болезненно, а остановить его может лишь смерть наславшего.
        Родомист сам не понял, как смог сдержать крик. Сжал зубы и поднял взгляд. Казалось очень важным: смотреть на врага и не кричать. Молчать.
        Стрела, пущенная Хортом, выплыла откуда-то сбоку, огромная, пылающая. Родомист увидел удивление на ястребином лице, и ощутил изумление сам. Что сотворил охотник? Над головой Хорта, над его лицом, каменно-спокойным, словно маска, пылал синевой воздух, говоря: вот он маг, сильный, одаренный.
        Но долго удивляться Родомист не смог. Черная стрела ударила-таки Межамиру в лицо, преодолев защитные барьеры, и темным туманом расплылась по телу. Межамир задергался, затрясся, словно паралитик. Родомист ощутил, что Пожирающая Земля теряет силу, и тут же нанес удар сам. Нанес последним, что у него было, усилием, и со всех сторон нахлынула жадная ревущая тьма. «Вот и все», - успел подумать маг, прежде чем отдаться ей.
        Охотник
        
        Пламенеющая стрела, на которую Хорт смотрел, затаив дыхание, ударила прямо в Ястреба. Охотнику показалось, что она на миг замедлила полет, словно рвала невидимые преграды, но все же достигла цели. Темное облако окутало сухопарую фигуру.
        Хрипло прокричал что-то Родомист и почти сразу повалился на землю. Но вокруг корячившегося, как полураздавленный таракан, чужака, скрутил тугой узел мощный вихрь. Хорт видел как гнется трава, как трещат кусты.
        Но Ястреб преодолел все. Он прорвал стену вихря, вышел страшный, изъеденный, словно его грызли крысы. Хорт с ужасом увидел кость, просвечивающую сквозь щеку. Чужой маг уставился на охотника со злобой, и тут же из его груди высунулось нечто острое, блестящее. Ястреб всхлипнул, поперхнулся кровью и упал вперед. За его спиной обнаружился Ратан. Пока маг сражался с вихрем и со странной стрелой Хорта, воин поднял меч и, обжигаясь о горячий металл, подобрался сзади.
        Тишина ударила по ушам громадными ладонями. Хорт ощутил, что ужасно устал, и сразу же навалилось головокружение. Ратан отсалютовал охотнику мечом и уселся наземь. Ноги не держали опытного воина.
        Родомист не двигался. Земля так и не отпустила его, и теперь он, словно сломанный цветок с двумя стеблями, лежал на спине. Хорт, решив, что маг в обмороке, подошел. Плечо Родомиста оказалось каким-то мягким, словно из него извлекли кости. С ужасом ощутил охотник, как что-то крошится под одеждой, отвечая прикосновению.
        Отскочил с воплем. Но последствия касания продолжились. Хорт и подошедший Ратан наблюдали, как тело мага опадает, теряет форму. Последним пошло черными трещинами и осыпалось пеплом лицо. В последний миг губы мага словно сложились в улыбку, прощальную улыбку, полную печали и... надежды. По крайней мере, Хорту хотелось так думать.
        На земле, словно вырастая из нее, лежала одежда, и ветер выдувал серый песок, похожий на пепел, из ее складок.
        Картинка смазалась, и Хорт ощутил, как что-то течет по лицу. Как ни странно, ему совсем не было стыдно. Может быть, оттого, что некого оказалось стыдиться?
        Подошел Ратан. Лицо каменное, губы сжаты.
        Они стояли долго. Пока ветер не развеял весь прах, не высушил слезы на глазах. Но не смог ветер стереть морщины со лбов, горестные, глубокие.
        - Что ж, он погиб, а нам жить дальше, - голос Ратана скрипел, подобно старой двери.
        - Как? - вздохнул Хорт. - Он направлял нас, он вел нас. Куда идти без него? Что делать?
        - Куда идти, говоришь? Что делать? - мутью со дна в голосе Ратана поднималась ярость. - По-моему, все ясно. Или ты предлагаешь пуститься в обратную дорогу, наплевав на то, ради чего погиб Родомист, на то, ради чего сгорел Леслав? Ты хочешь сбежать?
        - Не кричи, - сказал охотник устало. - Мы ведь не знаем дороги, а о цели путешествия имеем самое смутное представление.
        - Куда идти - известно, - Ратан говорил спокойно, но гнев все еще бродил в нем, изредка прорываясь, и тогда воевода раздувал ноздри, глаза его краснели. - На юг. А что делать в Храме - разберемся на месте.
        - И что, теперь в Храм придется идти кому-то из нас? - Хорт с сомнением почесал затылок.
        - Если говорить точнее, то придется идти мне, - сказал Ратан. - Твоя задача - помочь мне дойти до Храма, а то я в этом лесу через версту заблужусь.
        - Ну тебе - так тебе, - вздохнул Хорт с облегчением. Храад представлялся ему местом исключительно страшным, где ничего хорошего случиться не может.
        - Нечего тогда рассуждать, - Ратан посмотрел на солнце, что пыталось спрятаться за кронами. - Надо идти. Выбора у нас все равно нет никакого. Либо -¦ князь, либо - в грязь.
        - Это точно!
        Из пущенных стрел Хорт, к собственному удивлению, нашел только одну. Ну, вторая сгорела, это ясно. Первая исчезла неведомо куда. Зато третья обнаружилась в правом плече погибшего. Когда маг упал, она не сломалась, торчала горделиво. Только вид ее после выстрела изменился. Древко почернело, словно его измазали дегтем, а оперение сияло золотом. Хорт взять стрелу не решился.
        Поэт
        
        Лес, по которому шел Костук, излучал глухую враждебность. Нет, не ненависть, именно враждебность, ко всему чуждому, что приходит извне, из-за Кольцевых гор. Враждебность копилась тем сильнее, чем дальше он шел. В шорохе листвы крылась непонятная угроза, цветы пахли ядовито, а птичьи вопли таили ярость.
        Вскоре после полудня с северо-востока докатилась волна Силы, и далее возмущения следовали одно за другим, сильные, яростные. Где-то не очень далеко шел бой, схватка магов. Костук попытался определить, кто с кем сражается, но не смог. Сила же словно взбесилась. Иногда казалось, что бьются гиганты, способные разрушить горы или вырастить лес на месте пустыни, поднять остров со дна моря или снять солнце с неба. А когда битва закончилась, Костук перестал ощущать вообще что-либо, как будто оба поединщика исчезли, перенеслись далеко, или же погибли. От этой мысли мороз прокатился по коже, несмотря на роскошно жаркий день. Магу показалось, что солнце закрыла густая тень, вокруг потемнело.
        Журчание отвлекло от мрачных мыслей. Как никогда кстати встретился ручеек. Полоска воды причудливо вилась, словно путающий следы зверь, взблескивая на солнце. Золотые рыбки сновали у самого дна. Когда одна из них открыла рот, то обнажился набор зубов, которому позавидовал бы волк. Костук отпрянул, пить расхотелось. Кто знает, чем эти рыбки питаются, может быть - неосторожными путниками?
        После ручья начались густые, почти непроходимые заросли. Пользоваться магией и тем самым открывать свое присутствие, Костук не хотел и посему пробивался, используя нож и топор. Несмотря на наличие режуще-рубящих инструментов, шел медленно. Вскоре вспотел, одежда намокла так, словно искупался.
        Не сдержал крик радости, когда заросли закончились, и показалась небольшая уютная поляна. Со вздохом присел Костук к стволу, вытянул гудящие ноги. Вот уж никогда обитатель степи, где дерево - лишний предмет, не думал, что будет настолько рад лесной поляне. Орки леса, в большинстве своем, боятся, не любят, считая местом, где могут жить только очень странные существа, вроде Остроухих или Волосатых.
        Шорох за правым плечом привлек внимание. Костук скосил глаза и лишь усилием воли заставил себя усидеть на месте. Странное создание, крупное и, наверняка, хищное, выходило из зарослей. Тело петуха, увеличенное более чем вдвое, петушиный же гребень на голове, но в клюве щерятся острые зубы, отблескивая белизной. Хвост и вовсе - змеиный. Оперение играет всеми цветами радуги, лишь траурная лента чешуи позади портит праздничность. Змеептиц не замечал орка, косил по сторонам большими лиловыми глазами, вышагивал важно. Василиск - всплыло некогда слышанное название.
        Сбоку от первого монстра затрещали кусты, и на поляну выбралось еще одно пернатое создание. Костук пригляделся - так и есть, самка. Размерами меньше, оперение не такое яркое. Точь-в-точь курица и петух!
        Петух призывно щелкнул зубами, и странные птахи принялись ходить друг вокруг друга. Самец выпячивал грудь, топал ногами, из горла его вырывалось призывное шипение. Самка же имела вид скучающий, незаинтересованный, и если партнер становился слишком настойчив, отскакивала в сторону.
        Костук сидел ни жив, ни мертв. Если пташки его заметят, то отбиться от них будет не просто. Но, увидев, что парочка увлечена друг другом, маг осторожно встал на четвереньки и пополз в кусты.
        Выдала его сухая ветка. Треснула под рукой, проклятая, причем с таким грохотом, что может издать разве что молния в степи. Костук услышал за спиной злобное шипение. Вскочил, развернулся и оказался лицом к лицу (или лицом к морде?) с разъяренным птицезмеем.
        Времени на заклинания не оставалось. Костук попытался отскочить, но нога задела за кочку и маг с треском и грохотом рухнул в самую середину большого, густого, колючего и, как следствие, весьма негостеприимного куста. Ветви копьями впились в спину, колючки стремились добраться до плоти сквозь одежду.
        Ошеломленный поведением противника (или жертвы?), василиск замер на месте, и Костук воспользовался этим, чтобы пробраться сквозь сплетение ветвей на другую сторону. Ободрал руки, лицо, порвал штаны, но зато теперь между ним и хищной тварью оказался заслон.
        Обнаружив, что добыча пропала, василиск зашипел отвратно и заспешил в обход. Не обращая на него внимания, Костук закрыл глаза, всем телом ощутил текущие вокруг потоки Силы, потоки, только в которых и благодаря которым может существовать жизнь. Сила смыла страх, очистила мысли, и Костук мгновенно нашел выход, что ранее ускользал, не давался в руки. Слова пришли сами, из давних дней, из недр памяти. Эти стихи он сочинил очень давно, но никогда не произносил:
        
        Полуночи смутным журчащим дождем,
        Тумана и сумрака в чаще мы ждем.
        Рыдая, мы просим, склонясь над огнем,
        Несчастье и беды утопим мы в нем.
        
        Когда Костук открыл глаза, на него никто не нападал. Никто не разевал зубастый клюв в его сторону, не грозил когтями на лапах, не сверлил взглядом. Василиск стоял ошеломленный, ошалело крутил головой. Что-то исчезло, что-то, к чему он только что стремился.
        С поляны донеслось призывное шипение. Самка пока ждала, но намекала, что долго терпеть отсутствие внимания не будет. Самец развернулся на месте и, смешно задирая ноги, понесся к подруге. Птичья память коротка, и василиск мгновенно забыл о неудачной охоте.
        Купец
        
        Песок не набивался в сапоги, лицо не сек обжигающий ветер, не надо было экономить воду, но Мбома шел и про себя ворчал. Его раздражало все: и обилие зелени вокруг, и роса, что выпадала каждое утро, нервировали многочисленные звери и птицы, которых так трудно оказалось поймать. Пару раз он ухитрился сбить мясистых разноцветных летунов, что визгливыми криками оглашали джунгли с самого утра, мешая путешественнику спать. Мясо их оказалось жестким и невкусным. Мбома его, конечно, съел, но потом маялся животом и громко проклинал местную живность.
        Лес отвечал идущему по нему зулу полной взаимностью. Лианы норовили обернуться вокруг горла, ветви цеплялись за волосы и одежду, корни выпрыгивали из травы, делая подножки. От неожиданно рухнувшего дерева, что за миг до падения выглядело крепким и живым, Мбома увернулся чудом.
        На все нападки леса он лишь хмурился. Одна мысль терзала зула: дошел ли до леса еще кто-нибудь из соплеменников? Или в Храм придется идти ему, Мбома? Чем ближе становился Храм, тем меньше этого хотелось. Дорогу к Храму он чувствовал. Словно далеко впереди, высоко возносясь в небеса, сиял невидимый обычным зрением светоч, указывая путь.
        Утром дня Удода все шло просто на удивление хорошо. Роса оказалась скудна, тумана почти не было, а когда солнце разогрело лес, вокруг стало сухо, словно в родной пустыне. Деревья расступались сами, давая дорогу, противные корни исчезли совсем, тропка легла под ноги ровная и удобная. Мбома шел и радовался, решив, что, наконец, сжился с окружающей средой. Ему не пришло в голову, что бесплатное мясо бывает только в крысоловке, а если вокруг все хорошо, готовься к неприятностям.
        Нюх на опасность все же не подвел. Прежде чем огромная крылатая фигура вынырнула из-за низких деревьев, зул, сам не понимая почему, рванул в сторону. Завидев чудовище, наддал. Волна воздуха ударила в спину, прибавив скорости.
        Обернулся Мбома только, отбежав саженей на двадцать. На том месте, где только что стоял путешественник, складывало крылья летучей мыши странное существо. Если леопарда увеличить вдвое, нет, пожалуй, втрое, смыть с него пятна, прибавить багровую гриву вокруг морды, то получится некое подобие. Дополняют портрет уже упомянутые крылья и длинный скорпионий хвост.
        Мбома не успел как следует испугаться, а порождение ночного кошмара вновь кинулось на него. Купец никогда не считал себя великим бойцом, а под взглядом желтых, огромных, хищно сияющих глаз не испытывал даже желания мериться силами. Ему доводилось воевать и с разумными существами, и с животными, и сейчас зул понял: бесполезно.
        Он помчался так, как ни бегал, наверное, никогда. Ветви жестоко хлестали по лицу и телу. Раздавленные цветы, умирая под ногами, исторгали напоследок ароматы такой мощи, что Мбома начинал задыхаться. Хорошо лишь, что бежал он под уклон, и удавалось поддерживать хорошую скорость. Позади трещали деревья, сминаемые могучим телом, и слышался странный тонкий свист. Похожие звуки издают некоторые пауки, и странно было слышать их от такого крупного животного.
        Дыхание становилось все тяжелее, ноги постепенно каменели. Колени почему-то отказывались гнуться, и Мбома ощущал, будто бежит на ходулях. Пота с него стекло столько, сколько жиру с барана, которого жарят на вертеле. Сбросил веса не менее полупуда.
        Запнувшись о что-то, он едва не упал. Некоторое время бежал согнувшись, пытаясь удержать равновесие. Когда выпрямился, похолодел от ужаса: страшный хищник оказался перед ним!
        Хрипя, подобно загнанному верблюду, метнулся Мбома в сторону, отметив, что за спиной продолжается свист. Вломился в кусты и на этот раз упал. Земля больно ударила в подбородок, и рот наполнился кровью из прокушенного языка.
        Некоторое время он не видел и не слышал ничего, оглушенный падением. Когда же выглянул из ненадежного убежища, изумленно вздохнул - две крылатые бестии стояли друг напротив друга. Тот, что гнался за Мбома, преследуя жертву, залез на чужую территорию и нос к носу сошелся с хозяином.
        «Как коты на помойке», - подумал Мбома и даже слегка похихикал над чудным сравнением. Крылатые твари, расправив крылья, стояли напротив, выгнув спины, и свистели, яростно, на высоких тонах. От шума у зула зазвенело в ушах.
        Звуки достигли невыносимого уровня и оборвались с глухим ударом. Земля дрогнула. Сипло шипя и встав на задние лапы, хищники драли друг друга передними. Летели клочья шерсти, лилась кровь. Самая обыкновенная, красная.
        Противники отскочили одновременно и вновь сшиблись. Огромные туши взвились в воздух и ударились там, мощные крылья подняли ветер, сравнимый с настоящим. Рухнули наземь, и тут та тварь, что гналась за Мбома, ухитрилась вцепиться в горло противнику. Глаза того вспыхнули алым огнем, и хвост, что доселе бездействовал, черной молнией метнулся вперед. Шип вонзился в плечо, и плоть вокруг него сразу начала темнеть. Ответ оказался мгновенным. Жало вошло прямо в глаз. Пораженный зверь вздрогнул, лапы его подломились.
        Два тела упали одновременно, так и не расплетя смертельных объятий. Некоторое время слышалось тяжелое дыхание раненого в плечо, затем стихло и оно.
        
        Глава 19
        Сановник
        
        Грязь чавкала под копытами, вязкая, замешанная на растаявшем снегу весенняя грязь. Весна наступала с юга, мощно, необоримо. Повинуясь ей, увеличивался день, снега таяли, и потоки воды устремлялись в низины. Путешествовать в такую пору - не самое приятное занятие. Но Айлиль преодолел путь, более чем в пятьсот верст. Несколько дней не слезал с седла, натер седалище и ужасно вымотался.
        Столица встретила благородного альва признаками беспорядка и неустроенности. Даже вечнозеленые деревья вокруг Эмайн Махи потеряли, казалось, свежесть и чистоту листвы. На могучих дубах и раскидистых буках Айлиль заметил желтые листья. Голые ветви торчали, подобно пальцам мертвеца, страшно и коряво. Держава теряла Дар текущего Цикла, медленно и неотвратимо, и тяжело переживала это.
        Отсутствие света благодати, что согревал и освещал душу каждого альва более шестидесяти лет, ощущалось и на улицах. Замок правителя темнел, возвышаясь над домами мрачной и угрюмой горой. Народ сновал злой, озабоченный. Айлиль наткнулся на уличную драку - вещь немыслимую еще месяц назад.
        Едва глава клана Играющих с Солнцем переступил порог собственного дома, как в нем все вскипело, словно в горшке.
        Вскоре Айлиль оказался за столом и старательно жевал, восполняя потери, нанесенные скудостью путевого рациона. В перерывах между блюдами отдавал приказы. И слуги, превратившись на время в гонцов, один за другим выскальзывали из дома.
        Прежде, чем начали собираться гости, Айлиль еще успел немного поспать. Но когда в пятый раз открылась парадная дверь, что отворяется лишь для родовитых персон, пришлось подняться.
        В небольшом зале тепло, и низкий потолок не давит на плечи, придавая помещению добавочный уют. Дубовый стол может вместить гораздо больше гостей, но на этот раз все ограничилось десятком приглашенных. На дубовых стульях сидят представители самых древних и знатных кланов Эрина, чьи родословные насчитывают по два тысячелетия. В основном это выходцы с побережья, из тех мест, где, по преданиям, располагалась прародина альвов. Нет представителей лишь одного рода, того, который правит в Эмайн Махе.
        - Рад видеть вас, благородные, - начал разговор Айлиль, как и положено радушному хозяину. - Вы все прекрасно знаете меня я знаю вас, так что разговоры о здоровье родственников мы можем смело отринуть и сразу перейти к делам.
        - И о каких же делах хочет поговорить с нами благородный Айлиль? - тонко улыбнулся Ингкел, молодой глава клана Слушающих Ветер. - Благородный Айлиль, что столь неожиданно и своевременно объявился в столице.
        - Об очень важном деле, - Айлиль улыбнулся в ответ. - О благе государства, которое сейчас, увы, катится к хаосу.
        - Помилуй, благородный Айлиль, но ты явно что-то путаешь, - сказал спокойно Этерскел, второй по родовитости среди собравшихся. Его земли тянутся на север от Темной реки вдоль берега моря. - Государство сильно, как никогда, войска победоносны, Дар сияет.
        - Пока сияет, - Айлиль многозначительно нахмурил брови. - Но сияние его сильно померкло в последнее время. Род государя Брана всегда славился мудростью и выдержкой его представителей, но самому Брану родовые качества изменили. Зачем он, словно мальчишка, помчался на юг? Постараться победить еще раз? И оставить страну без Дара Правителя в случае гибели?
        - Его можно понять, - усмехнулся Этерскел. - Если послать кого-нибудь другого, и отправленный победит, то у нас окажется два правителя. Это гарантия смуты и раскола государства.
        - Можно было вообще никого не посылать, - проворчал Элкмар, старейший среди собравшихся. Ему давно перевалило за сто пятьдесят, но глава клана Ловящих Тени оставался крепок и бодр, словно зрелый восьмидесятилетний мужчина.
        - Речь не об этом, - Айлиль досадливо поморщился. - Все мы знаем, что Выбор выиграть нелегко. Шансы - не более, чем один из семи. Последние два раза удача улыбалась нам. Верить в то, что улыбнется и в третий - истинное безумие. Этой весной, вероятнее всего, драконы найдут новых хозяев.
        - Да, вполне возможно, - кивнул Ингкел.
        - И нам, благородным из благородных славного Эрина, - Айлиль прошелся взглядом по альвам, давая им возможность оценить фразу, - надлежит подумать о том, что делать в случае, если не вернется государь.
        - Что делать? - удивился Ламорет и захлопал наивно длинными белыми ресницами. Глава клана Живущих в Пламени отличался глупостью и необъятной толщиной. Кроме родовитости, за ним не водилось иных достоинств, но клан его велик и влиятелен, и не пригласить Ламорета Айлиль не мог. - Подчиняться наследнику государя, что станет новым правителем. Правда, он очень молод. Но ведь есть регент.
        - Он - маг, - Айлиль сморщился, стараясь показать максимальную степень омерзения. - Не благородного нобиля назначил государь, знаменитого предками и кланом, а мага, безродного выскочку!
        Слова эти встретили одобрительным шумом. Выразил общее мнение Этерскел:
        - Я не привык осуждать действия государя, - осторожно сказал он. - Но в этом случае всем нам нанесена глубокая обида. Тем, что регент - верховный маг. Пусть занимается магией, никто не запрещает. А править должны мы, благородные.
        - Целиком и полностью поддерживаю вас, благородный Этерскел, - мягко улыбнулся Айлиль. - И вернуть правление в руки благородных мы можем только сообща.
        - Вы предлагаете переворот? - воскликнул Ламорет, испуганно дергаясь в кресле. - Убийства и кровь?
        - Нет, что вы, благородный Ламорет, - Айлиль улыбнулся толстяку успокаивающе. - Никакого переворота. Просто мы сменим регента. Но пока драконы подчиняются магам, надлежит действовать осторожно. Мы лишь выразим обеспокоенность состоянием дел в державе. Выскажем опасения относительно качеств регента. Пусть докажет способность править, а как - не наше дело.
        - Есть вариант лучше, - неожиданно вмешался Ингкел, сверкнув глазами. - Мы предложим ему свой вариант доказательства дееспособности. Обдумаем хорошенько и предложим такой, что выполнить невозможно. А когда драконы улетят, то, как вы думаете, благородные, за кем пойдут войска?
        - За нами, - уверенно сказал Элкмар. - И мы отстраним магов от власти, разгоним эту стаю летучих мышей, что вампирами присосались к трону. Править будет совет нобилей. Естественно, до совершеннолетия нового государя.
        - Это понятно, - хлопнул Айлиль рукой по столешнице, призывая к вниманию загалдевших было нобилей. - Но что за вариант хочет предложить благородный Ингкел для регента?
        Ингкел хихикнул и махнул рукой. Повинуясь жесту, нобили склонили головы, и дальнейший разговор шел шепотом. Говорил глава клана Слушающих Ветер долго и неразборчиво. Его перебивали. Из общего шума доносились лишь отдельные реплики:
        - И что, это поможет?
        - Мы убьем сразу двух зайцев...
        - Будет много крови, соседи озлобятся.
        - Ничего, главное, чтобы он согласился! Шушукались благородные долго. Наконец, Айлиль
        хлопнул в ладоши и бросил появившемуся слуге:
        - Перо и бумагу!
        Спустя еще некоторое время десять подписей и печатей знатнейших альвов украсили большой лист. Айлиль посыпал его песочком, потряс, чтобы высохли чернила, сказал убежденно:
        - Ну все, начало делу положено. Я сам отвезу это в замок, передам регенту. Остальное обсудим после его ответа.
        Айлиль переступил порог, вежливо поклонился. На полных губах бегала хитрая усмешка.
        - Айлиль из клана Играющих с Солнцем приветствует Финтана из клана Бегущих с Волками.
        Титул регента он не упомянул нарочно.
        - Финтан, верховный маг Эрина и Хранитель Венка принимает приветствия Айлиля из клана Играющих с Солнцем. Садись, благородный вельможа, не желаешь ли пива? - Финтан рассматривал гостя, явно пытаясь понять, зачем тот явился. Айлиль порадовался, что магия не дает возможности читать мысли.
        - Спасибо, благородный Финтан, - вежливо поклонился сановник, скрывая злорадную усмешку. - Я пришел к тебе по важному делу, и даже лучшее пиво из рук самого гостеприимного хозяина не отвлечет меня от него.
        - Что же, я весь внимание, - Финтан придал лицу подобающее выражение.
        - Ряд знатных нобилей, большая часть которых тебе известна, озабоченных судьбами Эрина, просили передать тебе это послание, - зашелестела бумага и миру был явлен свиток. - В нем изложены некоторые соображения, которые мы хотели бы донести до ума величайшего из магов Эрина.
        Айлиль сделал ударение на слове «магов», давая понять, что, ты конечно маг, но и только. Финтан вежливо проглотил оскорбление. Осторожно развернул бумагу, углубился в чтение.
        Маг читал, и на лице его постепенно появлялся страх. Слова его отдавали горечью:
        - Вы сошли с ума! Это безумие!
        - Отнюдь, - спокойно улыбнулся вельможа. - Это продуманное решение. Ведь благородному Финтану известно, сколь непредсказуем Выбор. Силу, что есть сейчас в наших руках, надо использовать полностью.
        - Но будут огромные жертвы! Сердца врагов Эрина ожесточатся, и все соседи набросятся на нас, как свора на бешеную собаку! - Финтан вскочил, чувствуя, что теряет самообладание.
        - Нет, сердца врагов исполнятся страхом при виде нашей решимости, и они не посмеют напасть на нас! - в голосе Айлиля звенел металл, металл десятков поколений предков, что если и умели что-то делать хорошо, так это - воевать.
        - Не посмеют? - - Финтан посмотрел прямо в глаза Айлилю, в голубые, прозрачные озера. - Государь Бран не наделил меня властью для принятия такого решения!
        - Что же, раз благородный Финтан не способен принимать решения от имени страны, это должен делать кто-то другой, - с видимым безразличием нобиль пожал плечами. - И мы найдем этого другого!
        Пропасть надвинулась, точнее Финтан сам прыгнул в нее, подобно последнему дураку.
        - Вот как, - слова падали медленно, тяжелыми камнями с горы. - Найдете?
        Он подошел к окну, долго смотрел на чернеющие во тьме деревья. Затем резко развернулся:
        - Хорошо, благородный Айлиль, вы меня убедили. Я приму эту бумагу и ваши советы, но с тяжелым сердцем. Сдается мне, что заботитесь вы вовсе не о благе Эрина, а лишь о своем.
        - Как можно так плохо думать о нас! - Айлиль покачал головой, состроил скорбное лицо. - Мы ведь из одного Племени, мы все - альвы.
        - Я больше доверяю Зеленоволосым, чем вам, - последовал резкий ответ.
        Оставшись в одиночестве, Финтан кликнул слугу. По знаку хозяина тот принес изящный деревянный кувшин, плотно заткнутый. Финтан открыл его и, встряхнув, налил в чашу немного розоватой жидкости. Вкус у снадобья, облегчающего контроль над Силой, всегда оказывался разным. На этот раз он отдавал хвоей.
        Маг ощутил, что дыхание его участилось, кровь быстрее побежала по жилам. Невидимые для обычного смертного, отделялись от головы верховного мага золотистые шарики посланий. Десять штук, один за другим. Разошлись веером, от северо-восточного направления, примерно на Северин, до юго-восточного, на границу с Красноглазыми. Без снадобья даже Финтан не смог бы передать столько сообщений сразу, погиб от истощения.
        Десять сильнейших магов альвийского народа, спали в эту ночь беспокойно.
        Поэт
        
        С первым обгрызенным деревом Костук столкнулся на четвертый день пути по Внутреннему лесу. Огромный бурый ствол был объеден почти у подножия, на древесине остались следы острых зубов.
        Костук осмотрел дерево, пытаясь понять, что за существо и с какой целью столь странно обошлось с растением, но ничего дельного в голову так и не пришло.
        Порченые деревья после первого стали попадаться все чаще. Встречи с тем существом, что столь своеобразно украшало лес, долго ждать не пришлось. Сначала темная приземистая тень мелькнула далеко впереди столь стремительно, что Костук подумал, что ему показалось. Но затем невдалеке послышались хруст и чавканье, а вслед за тем из зарослей вывалилась образина. Иначе не назовешь!
        Широкое бочкообразное тело прочно сидело на каких-то рахитичных, кривых конечностях. Внушительная пасть, полная зубов, и в противовес ей хвост - жалкий прутик. Покажи Костуку кто рисунок подобного создания, он бы посмеялся. Но столкнувшись нос к носу с живой тварью, смеяться не хотелось. Совсем.
        - Аргххх, - выразительно сказала образина, глядя на Костука. - Разумный, гррр.
        - Что? - изумился поэт. - Ты разговариваешь?
        - Я - да, - гордо ответила образина, усаживаясь по-собачьи. - Я - Страж, гррр. Стражи - рррразговаривают, по-всякому. А вот ты скорро перрестанешь ррразговарривать.
        Черная морда оскалилась в плотоядной ухмылке.
        - Почему? - Костук позволил себе улыбнуться.
        - - Я - Страж, гррр - Я сторрожу, я убиваю разумных.
        - И что ты сторожишь? - спросил Костук спокойно и расслабленно, одновременно готовя заклятье.
        Реакция на вопрос оказалась неожиданной. Страж свирепо зарычал и прыгнул прямо на мага, недвусмысленно выставив когтистые лапы.
        Костук не успел отскочить. Но Сила сконцентрировалась вокруг него холодным туманом. Попав в этот туман, Страж рухнул на землю, не закончив великолепный прыжок. Упал, издал хлюпающий звук и захрапел, громко и немелодично.
        Не тратя времени, маг двинулся дальше. Заклинание сработало великолепно, в считанные мгновения усыпив столь крупное существо, как Страж. Холодный туман не рассеялся, так и остался вокруг Костука невидимым облаком. Все живое, что попадало в него, мгновенно погружалось в сон. Птицы падали прямо в полете, свалилась с дерева, уснув, толстая, безобразная змея.
        После беседы с первым Стражем последовали встречи с его собратьями. Костук с ними не разговаривал, просто шел навстречу. А те начинали болтать и мигом засыпали, оказавшись в непосредственной близости от мага.
        Одно плохо - Костук теперь сам не мог спать. Вернее, мог, но едва он заснет, структура Силы разрушится и заклинание потеряет силу. И маг спешил, очень спешил дойти до Храма раньше, чем сон, неумолимый владыка, возьмет власть над слабым телом.
        Купец
        
        Дорога совсем не казалась Мбома скучной. После встречи с хвостатыми хищниками он шел осторожно, ночевал исключительно на деревьях, предварительно удостоверившись, что будущее место ночлега свободно от змей. Ядовитые гады встречались часто.
        Но следующая встреча с чудесами Внутреннего леса оказалась совсем не такой, как ожидал путешественник. Здоровенная зубастая тварь, что стремительно вылетела из-за кустов, не напала сразу. Неожиданно уселась, напомнив собаку (если бывают столь большие собаки!), и с любопытством уставилась на зула:
        - Ну, ччего сммотришь? - спросил Мбома, пытаясь сдержать дрожь в голосе. Губы неожиданно склеились, язык повиновался плохо.
        - Смотрррю, да, - ответила тварь вполне членораздельно. Мбома ощутил, что сейчас упадет, отступил на шаг и
        все же не удержался, со всего размаха грохнулся на зад. На черной морде появилось нечто вроде улыбки. - Смотрю, гррр. Ты - ррразумный. Аргх. Чернож... чернокожий, гррр. Ну, в общем, и чернож... гррр, тоже, аргх.
        - Ва-ва-ва, говоришь? - зубы Мбома неприлично лязгали. Он пытался отползти, но руки слушались плохо, подламывались.
        - Гррр, да. Я - Страж. Страж - говорррит. А ты - нет, - ритмичные подвывания и похрюкивания сотрясли мощное поросшее короткой шерстью тело. Мбома не сразу понял, что Страж смеется.
        Зул вытер выступивший пот, попробовал собраться с мыслями. Мысли оказались против. Выскальзывали верткими ужами, норовили удрать. Разум отказывался верить в то, что здоровенная зверюга, более всего похожая на помесь шакала и паука, может разговаривать, и еще вполне разумно!
        - Гррр. Сейчас я тебя буду есть, - деловито сообщил Страж, по-доброму оскалившись. Зубы обнажились, и Мбома понял - будет, и именно сейчас.
        И тут зул сумел собраться. Преодолев страх, поднялся, отряхнул одежду и начал беседу. Что он за купец, если даже не попробует выторговать себе жизнь?
        - Приветствую тебя, доблестный Страж, да не выпадет твоя шерсть и не затупятся когти! Погоди меня есть, ибо, хотя я и представляю несомненную питательную ценность, но могу представлять пользу иного рода. Зовут меня Воме из Ашанти, - осторожность заставила соврать. Обойдется этот лохматый и без настоящего имени путешественника.
        - Гррр, - нахмурился Страж, ошеломленный потоком слов. Уши его нервно задергались. - Мудрррено говор-рришь. Страж должен есть ррразумных, должен, гррр...
        - Никто не подвергает сомнению эту обязанность, - горячо заверил Стража Мбома. - Но всех ли разумных должен есть Страж? И кто ему это приказал?
        - Аргх, - на морде Стража отразилась неуверенность. - Страж: должен есть ррразумных... всех... и всегда должен был... аргх.
        - Ну, а как ты считаешь, умнейший из Стражей, справедливо ли это? Ведь разумный, в данном случае я, в ответ не может съесть тебя!
        - Спррраведливо, гррр? - Страж задумчиво почесал задней лапой за ухом. - Не можешь... аргх. Ты двигаешься медленно, и зубов нет.
        - Вот и я говорю! - обрадовался Мбома почти натурально. - Не могу я тебе повредить. И где же справедливость? Должен же быть у меня шанс, чтобы не быть съеденным?
        - Не съем? Гррр... аргх, - Страж напрягся, глаза его блуждали, морда морщилась. - Страж должен есть ррразумных!
        - Да, но ведь тех, кто может от тебя убежать или победить тебя, ты не съешь? - спросил Мбома.
        - Бррр, - Страж стыдливо отвернул морду. - Таких мало... аргх. Не съем...
        - Но я вот не могу убежать, и драться мне с тобой бесполезно. И что мне делать?
        - Аргх, - Страж вновь почесал за ушами. На этот раз, для разнообразия, другой ногой. - Сдавайся. А я буду есть.
        - Ну, это скучно, - Мбома сморщился, стараясь сильно не дрожать. Здоровенные клыки были совсем рядом. - Есть вариант лучше и интереснее!
        - Варрриант?? Гррр.... Какой? - на черной морде появился интерес.
        - Загадки, - Мбома значительно поднял палец. - Игра в загадки.
        - Гррр, мы иногда игррраем в загадки, да.... аргх. - Страж опустился на живот, подогнув лапы, и стал походить на непомерно раздувшийся бурдюк. - А на что будем играть?
        - Если выиграю я, то ты пропустишь меня и проводишь до озера. Если проиграю я, ты меня съешь, - Мбома затаил дыхание, ожидая ответа.
        - Но я тебя и так... гррр, съем, - резонно заметил Страж, зевая. Солнце отразилось от его клыков и испуганно спряталось. Зул похолодел.
        - Ты разве не хочешь доказать, что ты не только сильнее меня, но и умнее? И не знаешь, что съеденный нечестно зул приводит к болезням живота?
        - Болезни... гррр, - узкий лоб сморщился. Страж скривился и стал похож на прописного мудреца из какой-нибудь дикой деревни. - Болезни - не люблю! Аргх!
        - Ну что, согласен? Даешь слово? - Мбома трясло от холода, хотя стоял солнечный полдень.
        - Даю... гррр, - недовольно проворчал Страж. - Начинай.
        - Зимой и летом одним цветом, - брякнул Мбома самую простую загадку, первую, что пришла в голову.
        - Листья, - Страж ответил пренебрежительно, зевнул, даже не требуя подтверждения правильности. - Гррр, кричит, рычит, не верррь ему, он плачем заведет в беду, гррр.
        - Морок, - ответил Мбома торопливо. Спешил не зря, ибо Страж, спросив, начал многозначительно облизываться и поглядывал на зула, словно покупатель на рынке на кусок мяса.
        - Прравильно, - разочарование отразилось на морде чудища. - Спрррашивай ты, гррр.
        - Из серебра построен дом, слиток золота спрятан в нем, - продекламировал Мбома нараспев. Добрым словом помянул бабку, что пока была жива, часто тешила внука загадками.
        Страж щелкнул челюстями, уши его нервно задергались:
        - Золото? Серррребррро? Аргх!... Что это? Ты меня обманываешь?
        - Нет, - сказал зул сердито. - Серебро - это такая белая штука, белая и блестящая, а золото - желтая и блестящая. Я думал, ты знаешь, что это.
        - Гррр... белое, желтое. Желтое в белом? - зул застыл в ожидании. Страж дергал хвостом и что-то бурчал.
        Наконец, Мбома не выдержал, спросил:
        - Ну что, сдаешься?
        - Нет... аргх... дом из белого? Внутри желтое, - круглые глаза полыхнули алым, и огрызок хвоста задрался победно. - Яйцо! Гррр. Страж ест яйца, когда не ест ррразумных!
        - Правильно, - вздохнул Мбома. - Твоя очередь.
        - Ей от укусов не станет больней, следов от когтей не оставишь на ней, - четко и чисто выговорил Страж.
        - Ей? - Мбома нервно захрустел пальцами. Резкий запах зверя мешал думать, клацающие клыки не давали сосредоточиться.
        - Ну что? - Страж непонятным образом переместился немного ближе, хотя позы не изменил. Всем видом выказывал желание пообедать.
        Догадка взорвалась в голове с треском молнии:
        - Вода, это же вода! - завопил Мбома. Страж разочарованно заворчал и отодвинулся.
        Следующую загадку Мбома постарался выбрать посложнее:
        - Приходит с неба он в слезах и повергает все во прах!
        - Уррр, - отозвался Страж. - Сложный вопрррос, аргх. Я должен думать.
        - Хорошо, - покладисто согласился Мбома - и вдруг ощутил, что зверски голоден.
        Страж напряженно морщил лоб, чесался, шевелил ушами, стимулируя мыслительный процесс. А зул, не обращая на него особого внимания, вытащил из мешка кусок вяленого мяса и принялся жевать. Вкуса не ощущал, но желудок требовал насыщения, и отказать ему было ой как сложно. «Хоть помру сытым!» - думал путешественник, жадно вгрызаясь в жесткое, жилистое мясо.
        Мбома успел наесться, а Страж все думал. Вокруг него летали яркие бабочки, одна даже уселась на спину, запуталась в густой черной шерсти. Говорящий зверь не обратил на нее особого внимания. Наконец, он тяжко, как-то жалостно вздохнул, и заговорил:
        - Буррря? Грром? - видно было, что уверенности в ответах соперник не испытывает, и радость понималась изнутри, искренняя, детская, какой Мбома не испытывал много лет.
        - Нет, - сказал он торопливо, боясь, что своенравная птица удачи возьмет да и повернется совсем не клювом, а противоположной частью тела. - Что, сдаешься?
        - Урр, - в глазах Стража полыхнул гнев, он гибко вскочил. - Сдаюсь, гррр. Что это?
        - Пожар. «Приходит с неба он в слезах» - во время дождя молния бьет в дерево. «И обращает все во прах» - после пожара остаются лишь пепел и угли.
        Страж взвыл, задрав морду. Короткий хвост дергался с такой скоростью, что его нельзя было рассмотреть.
        - Ты проиграл, - сказал Мбома, отступая на шаг. Кто его знает, эту зверюгу? Кинется и сожрет, забыв про уговор.
        - Да, гррр, - неожиданно согласился Страж, перестав выть. - Теперррь я должен тебя пррроводить до озера.
        - Как? - от изумления у Мбома отвисла челюсть. - Ты не будешь меня есть? Выполнишь уговор?
        - Конечно, ррр, - чудище выглядело удивленным. - Страж всегда деррржит слово. Аргх. Иначе нельзя, гррр... Идем быстрее!
        - Сейчас, сейчас, - затараторил Мбома, спешно надевая мешок. - Но ты был достойным соперником!
        - Хорррошо, - прорычал черный зверь, огромный и зубастый, что оказался более честен, чем многие цивилизованные существа, и гораздо меньшим чудовищем, чем некоторые зулы вполне благородного происхождения.
        Князь
        
        Мага, которого несут на носилках, Владигер видел впервые и потрясение испытал порядочное. Лицо Летозара было белее снега, а глаза устало закрыты:
        - В чем дело? - вскричал князь, вскакивая с кресла.
        - Все нормально, - ответил Летозар, открывая глаза. Носилки опустили на пол, и маг с видимым усилием приподнялся. Помогая ему перебраться на стул, Владигер ощутил, что Летозара бьет дрожь.
        - Так в чем дело? - нахмурился князь. Слова мага его не успокоили. - Ты что, с магией начудил?
        - Нет, - Летозар вымученно улыбнулся. - Начудил кое-кто другой. И в связи с этим проблемы возникнут у нас всех, причем достаточно скоро.
        - Какие проблемы? - Владигер почувствовал раздражение. - Прекрати говорить загадками!
        - С запада к Весеграду приближаются десять драконов, на каждом из которых маг.
        - Сколько? - Владигер закусил губу. - Так много? Они что, ополоумели?
        - Не знаю, - устало пожал плечами маг. - Но это дела не меняет. Ополоумели или нет - неважно. Главное - что делать нам?
        - Что ты предлагаешь? И сможешь ли сражаться сам? - князь спешно принялся одеваться.
        - Что я предлагаю? - Летозар покачнулся. По лицу его бежали крупные капли пота. - Готовь войско. К отходу. Пусть стрелки прикрывают, а остальные уходят в лес. Иначе сгинем все. А я пока ни на что не способен - дальновидение истощило меня. Но скоро буду в порядке. Вопрос лишь в том, когда наступит это «скоро».
        - Хорошо, - кивнул князь решительно. - Оставайся пока здесь.
        Ветеран
        
        Гонец с приказом о перемещении войск застал Илигора в самый неподходящий момент. Бравый воевода собирался расслабиться, выпить кружку-другую медовухи. А тут пришлось, ругаясь на чем свет стоит, созывать младших воевод и объяснять странные приказы. Назвать распоряжения князя каким-то иным словом язык не поворачивался. Вывести войско как можно быстрее в лес и рассредоточить? Зачем? А всех лучников отправить к князю? Тоже непонятно!
        Собрать и отрядить стрелков удалось быстро, но вот построить основное войско воевода не успел. Испуганный крик полетел над лагерем, множась многоголосой паникой: «Драконы!»
        Илигор развернулся вовремя. Через зеленый частокол леса, словно огромные синие кони через забор, переваливались крылатые исполины, суматошно колотя широченными
        крыльями. На драконах виднелись крошечные фигурки Остроухих.
        Не теряя времени, наездники-маги направили «скакунов» прямо на лагерь. Илигор замер в оцепенении, недоуменно глядя на врагов. Драконы приближались беззвучно, словно в кошмарном сне. От одного из наездников прянула алая молния, с грохотом ударила куда-то влево. Завопили люди, и воевода смог выйти из ступора: «Всем уходить! В лес! Скорее!» - успел он крикнуть прежде, чем огнедышащие твари достигли лагеря.
        Маг
        
        Угайд упивался атакой. Ненависть и жажда мести подгоняли лучше любого кнута или даже награды. Молодой альв хорошо запомнил, к какому Племени принадлежат убийцы его брата, тысячника, погибшего позавчера, и теперь намеревался причинить боль максимальному числу Волосатых, этих мерзких тварей, возникших не иначе как по недосмотру Творца.
        Его не смутило даже то, что другие маги, собравшиеся вместе лишь вчера, отреагировали на странный приказ из столицы мрачно и особенного рвения не высказали.
        Молния словно сама спрыгнула с пальцев, ударила в большой желтый шатер. Тот почти сразу вспыхнул. С криком посыпались из него темные фигурки, пытаясь потушить горящую одежду.
        Угайд захохотал, громко и зло. Дракон, повинуясь приказу, открыл пасть. Река алого пламени хлынула широко. Из тех, кто выскочил из шатра, не спасся никто. Но Волосатые, что удивительно, не испугались. Свист стрел наполнил воздух. Дракон недовольно заревел, пытаясь отвернуть. Угайд выругался, повел рукой. Мощный порыв ветра отбросил остроклювых птиц от цели. Но лагерь врага Угайд с драконом уже миновали. Пришлось разворачиваться для новой атаки, прямо над городом. До небес оттуда доносились испуганные вопли. По улицам в суматохе бегали жители. Картина эта вызвала в душе альва бурную радость, и он погрозил горожанам кулаком.
        Воздух свистел, когда он закладывал крутой вираж. А когда вернулся к лагерю Волосатых, там царил кошмар. Горело все, что может гореть, и многое из того, что гореть, в принципе, не должно. Мага у атакованных, по-видимому, не оказалось, и альвы осыпали Волосатых разнообразными убийственными заклинаниями, не встречая сопротивления. Плыли по воздуху разноцветные струи пламени, весело догорали шатры. Снизу доносились крики и брань, но в них слышалось больше злобы, чем испуга. Волосатые сопротивлялись. Стрелы летели и летели, где-то кучно, где-то реже. Цель, правда, пока не поразила ни одна.
        Угайд облетел лагерь, выбрал место, где более всего скопилось вражеских воинов. Резко пошел вниз. Дым принес запах горящей плоти, и альв ощутил тошноту. Закружилась голова.
        Князь
        
        Нападение противника князь встретил, как и подобает полководцу - среди воинов. Едва успел разослать приказы, а вот проследить за их исполнением - уже нет. Все смешалось, войско даже не успело построиться. Владигер смог собрать вокруг себя несколько сотен лучников, в основном Полурослых, и пока им удавалось держать летающих тварей на расстоянии. Вокруг горел лагерь, бегали перепуганные воины. Князь с ужасом смотрел, как все больше народу присоединяется к его отряду, делая его все более привлекательным объектом атаки. Но отослать воинов, что пробивались сквозь панику и огонь, он не мог. Обожженные и окровавленные, они занимали место в строю.
        Стрелы не причиняли драконам особого вреда. Но громадные звери дергались, словно псы от укусов слепней, и отворачивали, не слушаясь наездников. Маги с драконьих спин били точнее. Каждая молния или струя пламени находила цель.
        Когда вокруг князя собралось более тысячи воинов, Владигер решил - настало время уходить. Жалко город, но есть надежда, что его не тронут. Большая часть войска уже погибла в лагере, меньшая, как он надеялся, пробилась в леса. Кое-где разрозненные кучки дружинников пытались отходить организованно, отстреливались.
        Но большой отряд заметили и Остроухие. Вопль, что донесся из-за спины князя, разбудил бы и мертвого: «Сзади! Сзади!» - орал кто-то надтреснутым голосом.
        Князь развернулся. Со стороны города, зияя разверстой пастью, мчался на небольшой высоте дракон. Было хорошо видно, как зазмеился дымок среди острых клыков, как, словно вода из опрокинутой бочки, полилось оранжевое, бурлящее пламя.
        В отчаянном броске метнулся Владигер в сторону. Что-то опалило затылок, единый крик боли пронесся над полем брани. Но даже сквозь него пробились щелчки от стрельбы.
        Вокруг дракона ловко разбежались Полурослые, мгновенно перестроились и выстрелили - в упор. Ящер закричал от боли, почти как человек.
        Маг
        
        Потеха удалась на славу. Угайд с удовольствием смотрел, как враги перед ним превращаются в горящие факелы. Волосатые гибли, умирали в муках, и это было хорошо. Альв вскинул лицо к небу и вновь засмеялся, зло, торжествующе.
        Что-то царапнуло ухо, и тут же закричал дракон. Угайд с удивлением ощутил, что падает. Успел заметить, что из драконьего глаза торчит стрела, из морды - еще с десяток, и земля начала быстро приближаться. Стрелы неслись со всех сторон, но Угайд не обращал на них внимания. В животе мгновенно вырос ледяной ком.
        Тяжелое тело с грохотом хрястнулось о землю, уже мертвое. Мага спасло то, что, падая, дракон сохранил исходное положение и рухнул на живот. Угайда подбросило, и он ощутил себя лежащим на снегу.
        Вскочил на ноги. Рядом оказался высокий, могучего сложения, Волосатый. Светлые глаза его сверкали яростью.
        Волосатый легко уклонился от жалкой молнии, что только и сумел выдавить из себя Угайд. Неуловимым движением подскочил вплотную, и жгучая боль вцепилась альву в пах. По ногам потекло нечто горячее, и земля, резко поднявшись, ударила холодной ладонью по лицу. Последнее, что слышал альв, умирая, было: «Ура князю, что сразил проклятого Остроухого! Урааа!»
        Князь
        
        Голубые глаза сраженного мага изумленно пялились на орущих воинов, на лице застыло недоверие, словно Остроухий все еще не мог поверить в собственную кончину.
        «Они столь же смертны, как и мы! - закричал Владигер во весь голос. - Так обретем же мужество!»
        Полурослые и люди ответили слитным гулом. В глазах воинов появилась уверенность, та, без которой нет победы. Из глаз и сердец исчез последний страх, что внушали маги Эрина. Об отступлении никто теперь и не думал.
        Воины вновь принялись стрелять. И, словно ощутив перемену, Остроухие больше не шли в атаку сломя голову. Драконы кружили над полем боя огромными стервятниками. Но беспорядочное поначалу кружение вскоре приобрело стройность. Над воинами Северина навис круг из летающих ящеров.
        Заподозрив неладное, князь крикнул: «Разбегайся!»
        Но под ногами уже тряслась земля. После первого толчка последовал второй, третий. Поле колотило, как в лихорадке. Немногие удержались на ногах. Трещины, словно жадные черные рты, открывались повсюду, заглатывая воинов. Крики несчастных обрывались скоро, что-то там, в недрах, быстро прекращало их мучения.
        Владигер упал на колени. Челюсти сжал так, что хрустели зубы. Его войско гибло, а он, предводитель, не мог ничего поделать. Одна из трещин протянула алчущий отросток, но
        Владигер легко отскочил. Увернулся еще от одной, и тут земля успокоилась. Трещины схлопнулись разом, со странным чавкающим звуком. Но там, где совсем недавно стояло готовое к бою войско, находилось теперь несколько десятков перепуганных до смерти существ. Оружие смотрелось в их руках явным недоразумением.
        Владигер застонал, Кровь потекла из сжатых кулаков. Ярость окутывала душу князя темным покрывалом, ярость бессилия. И владыка Северина решился. Поднял голову и, вскинув тяжелый родовой меч, двинулся в сторону врага.
        Драконы один за другим выпадали из кольца, образуя в небесах нечто вроде разматывающегося каната. Князю, оглушенному землетрясением, казалось, что происходит это в полной тишине.
        Один из ящеров тихо, словно сапфировая исполинская бабочка, повернул в сторону князя. Владигер встретился глазами с пожилым магом на его спине. Тот некоторое время смотрел на человека не отрываясь, затем уважительно склонил голову.
        Багровое пламя заполнило весь мир. Меч стал нестерпимо горяч, и на смену пламени пришла тьма...
        Ветеран
        
        В самом начале боя, если можно так назвать безжалостное истребление, Илигор смог собрать около полутысячи воинов, в основном людей. Молниеносным броском он вывел маленькое войско из-под удара и укрыл в лесу. Позже к ним присоединились новые дружинники. Отряд рос, набухал весенней почкой, но рост этот был не так велик, как хотелось бы.
        Они стояли под сенью сосен, на рыхлом весеннем снегу, и смотрели, как гибнут соратники. Многие порывались бежать на помощь, но их удерживали либо товарищи, либо сам Илигор: «Стой, дурак!» - - то и дело звучал крик. Затем следовал удар по затылку. Излишне горячий воин некоторое время отдыхал,; скованный путами беспамятства.
        Они все видели хорошо. И то, как горел лагерь, и как один из драконов рухнул на землю, разбрызгав черно-красный снег. Илигору показалось, что он заметил статную фигуру князя рядом с упавшим ящером.
        Землетрясение случилось и в лесу, хоть и не такое сильное, как на поле. Илигор удержался на ногах, и на этот раз разглядел князя. Разглядел, чтобы увидеть, как тот погиб в пламени.
        И все сразу закончилось. Остроухие на драконах, как-то вяло, словно по инерции, кружили над полем. Затем все вместе метнулись в сторону города. Там что-то глухо ухнуло, и вспышка, ярче молнии, ослепила глаза.
        - Дракон, дракон сгинул! - зашептались по сторонам.
        - Никак маг его сразил, - сказал пожилой дружинник рядом с Илигором и снял шлем. - Летозар его звали.
        Летучие ящеры выстроились в линию и скрылись за лесом. Исчезли на западе, в той стороне, где умирает солнце. Город враги не тронули, или же на него просто не хватило сил. А может, даже Остроухие натешили кровожадные сердца, уничтожив несколько тысяч живых существ?
        Илигор оглядел свое воинство. Уцелело несколько сотников. Повинуясь их зычным голосам, людская масса вокруг воеводы забурлила, как вода на огне. Быстро-быстро, подобно муравьям, забегали воины.
        Их, построенных по сотням, оказалось легко пересчитать. Под началом Илигора собралось около двух тысяч бойцов. Лица мрачные, злые. Кое-где овцами в коровьем стаде стоят Полурослые.
        Воевода взобрался на пригорок, откашлялся:
        - Воины! Мне тяжело говорить, и все вы понимаете, почему. Тысячи наших братьев погибли сегодня, уничтоженные беспощадным врагом. Погиб князь наш, Владигер, погиб маг Летозар, нашли смерть почти все воеводы. Противник надеялся, что в сердцах выживших поселятся печаль и страх. Да не сбудутся эти надежды! У нас нет времени горевать. Время есть лишь для того, чтобы действовать. Погребальным плачем по погибшим будут рыдания жен Остроухих, когда мы отомстим! А мы обязательно посчитаемся. Не сразу, но отомстим. Это обещаю вам я, воевода Илигор!
        Он подождал пока стихнут крики и невозмутимо продолжил:
        - Есть время для действия, но нет того, кто поведет в бой. Князь не оставил наследника. И пока совет бояр не избрал нового князя, я, по праву старшего военачальника, беру власть в свои руки. Я сражался с вами бок о бок, и вы хорошо знаете меня. Если вы против, изберем другого воеводу!
        - Нет у нас иного воеводы, кроме тебя! - донесся задорный крик. Одобрительный гул волной прокатился по войску.
        - Хорошо. Тогда вот мой первый приказ. Надо похоронить павших. Не оставим тела братьев гнить без погребения!
        - Не оставим! - единой глоткой выдохнуло войско.
        Глава 20
        Государь
        
        Идти той же дорогой, даже самой сложной, по второму разу всегда легче. В этом Бран и убедился лишний раз. Он перевалил горы, не встретив особых препятствий. Выскочивший из засады снежный великан заревел обиженно, едва Бран взглянул на него, и, трусливо повизгивая, сбежал. Дар Правителя, кроме помощи в управлении государством, обладает и другими, не менее полезными, свойствами.
        Внутренний лес встретил государя альвов настороженно, словно давнего знакомого, которого много лет не видел и от которого неясно пока, чего ожидать. Но ровные тропинки вели в нужную сторону, сушняк для костра не приходилось долго искать, чудовища беспокоили исключительно ревом, что доносился издалека. Ничего похожего на прошлый визит, когда Бран в этих же местах чуть ли не каждый день сталкивался с разнообразными страшилищами, и в помине не было.
        До Храма оставалось не более ста верст, когда случилась серьезная, но не совсем понятная неприятность. Словно темная холодная туча налетела с севера, оставив на сердце налет инея. Что-то там, на родине, пошло не так, совсем не так, и Дар пытался сообщить об этом носителю. Но и его возможности ограничены. Первый раз в жизни Бран пожалел, что он не маг, и не может воспользоваться дальновидением.
        Беспокойство росло, грозя достигнуть опасного размера. Солнечный день для правителя Эрина стал мрачнее темной ночи, и, что самое неприятное, никаких догадок относительно природы случившейся беды не было.
        Дар, что обычно окутывает затылок и плечи приятным теплым прикосновением, то нагревался почти до кипятка, то наоборот, его касание казалось ледяным. Пот струился из всех пор, сердце колотилось, как бешеное.
        Закончились неприятные ощущения резко и неожиданно. В сердце отточенным лезвием вошла острая боль. Бран вскрикнул, осел на колени - ив тот же миг ощутил, что где-то в невообразимой дали гибнут тысячи существ. Вопль их, донесшийся через сотни верст, оглушил Брана, а боль умирающих едва не уничтожила тело.
        Некоторое время правитель Эмайн Махи лежал, уткнувшись лицом в мокрую траву. Боль ушла быстро, вновь грела голову надежная длань Дара. Но что-то ¦ изменилось в мире, что-то поменялось не в пользу альвов, руками которых совершилось неведомое злодейство. Руками тех, кем правил Бран, носящий Дар. И теперь благословенное сияние оказалось осквернено, а к осквернившему его народу оно возвращается очень неохотно. Именно поэтому драконов - порождение Дара - используют в войне очень осторожно.
        В благосклонность Судьбы верилось теперь с большим трудом. Но не поворачивать же назад. И Бран двинулся дальше. Он шел, как и совсем недавно, только лицо его не лучилось больше довольством и уверенность. Глаза смотрели печально, вокруг них легли темные тени.
        Поэт
        
        Он шел без остановок ночь, затем день, затем еще ночь. И вновь взошло солнце, даря слабую надежду на то, что на свету будет меньше хотеться спать. Вода, которой Костук
        смачивал веки, лишь раздражала, но сонливость не притупляла. Хотелось свернуться клубком, забиться в какую-нибудь нору поглубже и спать, спать, спать...
        Защитное заклинание все работало, и немало живых существ пострадало, попав в его радиус действия. Несколько раз это были опасные создания, богато одаренные зубами, когтями, шипами и прочими атрибутами хищников. Но, в основном, попадали в сладкие объятия сна существа мелкие и безвредные, по крайней мере, на первый взгляд.
        Есть приходилось на ходу. Вкуса не ощущал, но жевал, понимая, что без еды быстро лишится сил и не сможет противостоять усталости. Но бодрость все равно испарялась лужей на солнцепеке, и Костук с ужасом думал о том моменте, когда желание спать станет неодолимым.
        Когда золотой диск солнца довольно высоко забрался на небесную гору, дорога резко пошла вниз. Путь на склоне преградил кустарник, усеянный прочными и острыми по краям листьями. Они запросто рассекали одежду, оставляли на коже тонкие, сочащиеся кровью порезы. Сначала Костук не мог понять, откуда возникают раны, но потом попробовал отвести ветку рукой - и едва не лишился пальцев.
        Но сплетение стволов продолжалось недолго. Среди темной зелени зарослей впереди блеснуло голубым. Оставив на листьях последнюю кровавую жертву, Костук выбрался на открытое место.
        Немного ниже, в ложбине, голубой лепешкой с куском зелени посередине лежало озеро. На роль зелени претендовал остров, небольшой, очень густо покрытый деревьями. Никаких строений видно не было, и Костук решил, что Храм Судьбы прячется в листве.
        Стараясь не упасть, Костук заспешил вниз. Земля на неожиданно голом склоне осыпалась под ногами, и орк, ноги которого едва гнулись от усталости, несколько раз падал. К озеру добрался весь перемазанный липкой коричневой грязью. В сочетании с кровью от порезов и рваной одеждой это наверняка составляло живописное зрелище, но в тот миг Костук не думал о собственной внешности.
        Поверхность воды почти не колыхалась, ровная и неподвижная, словно мертвая. От такого сравнения холод прокатился по спине Костука. Но еще более сильное потрясение пришло, когда маг неожиданно осознал, что ему придется плыть. Плыть! Для жителя степи, где реки и озера - редкость, плавать столь же сложно, как для моряка - скакать на коне.
        Но до острова сажен двести, а ходить по воде или летать не может даже самый сильный маг. Костук почесал голову, осмотрелся. Небольшое бревнышко торчало из травы словно напоказ. Недолго думая, Костук обрубил ветви и спихнул оказавшийся легким ствол в воду. От этого вода сморщилась, словно ткань, пошла складками.
        Осторожно, преодолевая врожденное недоверие к воде, вошел орк в озеро. Вопреки ожиданиям, вода не была холодной. Прикосновение ее оказалось приятным. Она смывала грязь и вместе с ней - усталость.
        Сначала он шел, толкая бревно перед собой, а когда вода достигла подмышек, зацепился руками за шершавую кору. Заработал ногами, пытаясь подтолкнуть себя к цели. К собственному изумлению, у него получилось.
        Судорожно вцепившись в норовивший вывернуться ствол, Костук двигал ногами, и остров медленно приближался. Солнце неприятно жгло голову, а иногда что-то скользкое касалось ног, заставляя пловца пугливо вздрагивать.
        Непривычные к подобной работе мускулы быстро устали. Застыли руки, что он все время держал в одном положении, Костук потихоньку начал замерзать. Попытавшись перехватиться поудобнее, наглотался воды и едва не захлебнулся. Выплевывая жидкость и отдуваясь, он навалился на бревно грудью, перед глазами все еще стояла сцена гибели в водяной стихии.
        Сажен за десять до берега начал пробовать дно ногами. К этому моменту в глазах мутилось, а по ногам пробегали костлявые руки судороги.
        Когда ощутил внизу твердь, рискнул отпустить бревно. К берегу побрел, чуть не падая. Едва нашел силы переступить невысокий бугорок берега. Прошел еще десяток шагов, вступил под сень деревьев и рухнул, сраженный усталостью, на мягкую, шелковистую траву.
        Над раскинувшимся орком звонко и переливчато пели птицы, приветливо шелестела листва. Остров Выбора встретил первого гостя.
        Купец
        
        Страж не обманул. Ни разу за всю дорогу не выказал хищных намерений. Топал себе на кривых лапах, недовольно бурча что-то под нос. Время от времени оборачивался, мрачно взирал на Мбома. К резкому его запаху путешественник привык.
        Из чащобы выбрался сородич Стража, столь же черный и кривоногий. Оскалился, глядя на зула, зарычал кровожадно. Мбома не успел испугаться, как первый Страж рявкнул что-то злобно-осмысленное. В рыке звучали слова, но вряд ли их смог бы расшифровать самый искушенный в чужих наречиях маг. Сородич любителя загадок разочарованно поморщился и исчез.
        На ночь Мбома развел костер. Страж благодушно щурился на пламя, словно посидеть у огонька для него - самое обычное дело. Затем исчез. Мбома сидел, дрожа. Вдруг ночью инстинкты хищника возьмут власть над разумом?
        Так и продрожал до утра, не сомкнув глаз. На рассвете вернулся Страж. На перепачканной кровью черной морде застыло довольное выражение.
        - Ну что, гррр, пойдем? - сказал он бодро.
        - Пойдем, - попытался так же бодро ответить Мбома, но могучий зевок испортил все впечатление.
        Бессонная ночь сказалась - зул тащился со скоростью черепахи. Налитые тяжестью ноги не желали передвигаться, голова норовила упасть на грудь. Вдобавок к остальным удовольствиям пришлось продираться сквозь густые кусты с острыми, словно лезвия мечей, краями листьев. Мбома быстро убедился, что порезов избежать не удастся, и старался лишь прикрывать лицо. Стражу, казалось, листья совсем не мешали. Он спокойно проходил через самую гущу, и растения послушно раздвигались, не оставляя на смоляной шкуре ни царапины.
        Вслед за удивительным проводником спустился Мбома в овраг, узкий, словно след, оставленный в земле исполинским топором. Тут не было кровожадных кустов, зато зачавкали под ногами, расползаясь в водянистую зеленую кашицу, мясистые растения. Ноги промокли сразу.
        Овраг извивался, подобно лиане, и оказался до невозможности длинным. Знойный день был в самом разгаре, но в овраге оказалось тенисто и прохладно.
        Очередной поворот принес неожиданность. Голубой блеск ударил по глазам, заставив Мбома на мгновение ослепнуть. Он остановился и далеко не сразу осознал, что видит озеро. Круглое, словно монета, которую исполин бросил на изумрудное покрывало леса. Кусочком зеленой ржавчины на голубом металле смотрелся остров.
        Страж замер у самого устья оврага, хвост его нервно дергался.
        - Гррр, дальше не могу, нельзя, - прорычал он, и в рычании зул различил нотки испуга.
        - Хорошо, - кивнул Мбома, не отрывая глаз от голубой поверхности. Она манила, звала, привлекала. Столько пресной воды! Для пустыни - настоящее чудо. - Спасибо, что проводил.
        - Это мой долг, аргх! Я обещал!
        - Ты оказался гораздо честнее, чем многие мои знакомые, - Мбома посмотрел Стражу прямо в глаза, в вертикальные звериные зрачки, и увидел в них смущение.
        -Я обещал, гррр, - прорычал Страж сердито. - А обещание не выполнить - нельзя!
        - Если бы так думали все, мир был бы иным, - Мбома грустно улыбнулся. - Прощай.
        - Пррощай, - Страж темной тенью метнулся в полумрак оврага и исчез. Сам овраг казался единственным проходимым путем к озеру с этой стороны. И справа и слева возвышались крутые склоны, густо заросшие уже знакомыми кустами. Спуститься там получилось бы только в доспехах.
        Мбома подошел к воде, сел на корточки. Голубая жидкость ласково облизала руку. Касание обнадежило. Зул распрямился и начал раздеваться. Хорошим пловцом он себя не считал, но годы странствий и не такому научат.
        Одежду аккуратно свернул и убрал в мешок. Мешок тщательно привязал к нескольким толстым палкам. Когда входил в воду, импровизированный плот нес на руках. Затем продел заранее приготовленную петлю через плечо и поплыл. Плот тащился сзади.
        Остров приближался медленно, очень медленно. Легкая и спокойная вода не затрудняла задачи пловца, мешал груз и слабые навыки передвижения. Тем не менее, он не очень сильно устал, когда под ногами захрустел золотой песок.
        Выйдя на берег, спешно оделся, меч почти сразу взял в руку. Неведомо, какими опасностями грозит остров, но любые опасности лучше встречать одетым и с оружием в руках.
        Но никто не спешил нападать. Беззаботно светило солнце, невидимые птахи перекликались в кронах, плыли странные цветочные ароматы. Пожав плечами, Мбома, все еще опасливо двинулся на север, вдоль берега. Прошел примерно половину версты, когда странный звук достиг слуха. Сначала зул не понял, что это. Гулкий, не очень громкий рев доносился из-под огромного дерева.
        Осторожно, приготовившись отразить атаку хищного чудища, двинулся Мбома к источнику звука. За кустами, обрамляющими большую поляну, обнаружился спящий прямо на земле Красноглазый. Именно он храпел. Выглядел степняк неважно. Иссиня-черные волосы спутались колтуном, одежда порвана и перепачкана.
        «Эк приложило бродягу!» - подумал Мбома, и тут же его мысли приняли совсем иное направление. Ведь любое разумное существо на острове может быть только соперником! А таких надлежит уничтожать, и просто глупо не использовать такую прекрасную возможность.
        Вяло возражавшая совесть, говорившая о том, что нехорошо убивать спящего, быстро была послана подальше, и Мбома решительно поднял оружие. Цель оправдывает средства, особенно если цель столь значима, а средства просты, как убийство инородца.
        Осторожно ступая, стараясь производить как можно меньше шума, двинулся Мбома к спящему. Сделал пару шагов, и меч сверкнул, отражая солнечный свет. Протестующе свистнул распарываемый воздух.
        Руку отшвырнуло назад с такой силой, что кулак взлетел выше головы. Клинок, вырвавшись на свободу, возомнил себя птицей и помчался к небесам. Но на пути попалась ветка. Ударившись об нее, меч разочарованно рухнул наземь, осознав, что летать ему, увы, не суждено.
        Мбома недоуменно растер заболевшее запястье. Красноглазый на миг перестал храпеть, смешно зачмокал губами и перевернулся на бок. Шея его, на которой после удара должна была появиться рана не менее трех вершков глубиной, оставалась целой.
        Зул почесал голову, но та не прореагировала на стимуляцию. Подобранный меч выглядел вполне нормально, ни зазубрин, ни вмятин, словно только наточен.
        На этот раз он подносил лезвие к шее врага медленно. Гулко стучало сердце, предвещая недоброе, меч с трудом продавливал ставший вдруг густым воздух. Примерно в дюйме от смуглой, гладкой кожи клинок замер, не желая двигаться дальше. Мбома нажал - бесполезно. Надавил всем телом - и отлетел в сторону. Земля чувствительно ударила в бок. Меч на этот раз удержал, но что толку!
        Красноглазый, потревоженный суетой, беспокойно заворочался. Открыл глаза, красные, подобно закату перед ветреным днем. Мбома сидел ни жив, ни мертв. Некоторое время в алом взгляде плавал лишь туман сновидений. Затем из него родилось изумление. Красноглазый протер глаза и только тут убедился, что Мбома ему совсем не мерещится. Затем взгляд степняка упал на меч, и в его глазах появилась угроза.
        - Что происходит?' - спросил Красноглазый, поднимаясь. На языке зулов он говорил правильно, лишь с небольшим акцентом. - Ты хочешь меня убить?
        - Хочу, - Мбома тоже поднялся. - Но ничего не выходит!
        - Это еще почему? - Красноглазый удивительно хорошо владел собой.
        - Не знаю, - пожал зул плечами. - Но меч до тебя не доходит.
        Красноглазый задумался. Думал он красиво, хмурил брови, алые глаза сверкали.
        - Ты не возражаешь, если я испытаю на тебе магию? - спросил он наконец.
        - Так ты маг? - Мбома опустил руки. - Даже если и возражаю, то что же? Пробуй!
        Красноглазый сделал странный жест, словно брал что-то невидимое. Прямо из воздуха перед ним соткался шар фиолетового огня с кошачью голову. Повисел немного, словно раздумывая, а затем метнулся Мбома прямо в лицо. Тот не успел испугаться, как фиалковое пламя словно растеклось по невидимой преграде прямо перед лицом и исчезло.
        - Интересно, - сказал Красноглазый, разминая кисти. - Я тоже не смог убить тебя!
        - И хорошо! - истово выдохнул Мбома.
        - Да уж, - кивнул Красноглазый. - Я слышал об этом свойстве острова Выбора, но не верил. Здесь невозможно убийство. Клинок, как ты видел, отскакивает, магия не достигает цели. Задушить голыми руками тоже наверняка не получится. И цель этого ясна - всякий, кто сюда добрался, должен принять участие в испытании.
        - И как быть? - Мбома чувствовал себя очень странно. Злости не было, разочарования тоже. Зато неведомо откуда явилось облегчение оттого, что не придется никого убивать, и опасаться за жизнь - тоже.
        - Очень просто, - маг улыбнулся чисто и открыто. - Будем учиться жить, не убивая друг друга. Хоть это и непривычно. Меня зовут Костук.
        Протянутую руку Мбома пожал, не осознавая до конца, что делает.
        - А меня - Мбома!
        Ветер на секунду стих, изумленно наблюдая чудную сцену: рукопожатие Красноглазого и Гологолового, орка и зула.
        Охотник
        
        Третий день они шли строго на юг, шли без Родомиста. Разговаривали мало, усталость затыкала рот лучше любого кляпа. Поднимались с первыми лучами солнца, среди драгоценных камней росы на листьях, среди ада птичьих воплей, что каждое утро нескладно, но очень громко приветствовали восходящее светило. Когда пускались в путь, солнце начинало припекать. Большую часть зимней одежды зарыли в самом начале пути по лесу, но и то, что оставили, казалось лишним в местном климате. Под безжалостными лучами светила лес парил, отдавал влагу. Туман, не успев сгуститься, рассеивался. В липком, густом воздухе тяжело дышалось, каждый вдох застревал в груди, вызывая у Хорта приступы кашля. Ратан молча пережидал, пока спутник придет в себя, и они шли дальше. К вечеру, когда покрасневшее от усталости солнце решительно направлялось за горизонт, отдыхать, путники с трудом переставляли ноги. Едва хватало сил, чтобы набрать хворосту. Сон приносил мало облегчения - продолжали терзать комары.
        В это утро Хорт ощутил недомогание с самого рассвета. В груди что-то посвистывало, мешало свободно проходить воздуху. Любые запахи казались слишком сильными, раздражающими. При ходьбе неприятные ощущения исчезли, но к полудню вернулись, с новой силой. Охотник шел, превозмогая себя. Надежда, что приступа не будет, все еще тлела маленьким угольком.
        Но не оправдалась. Сипение все усиливалось. Грудь жадно раздувалась, требуя воздуха, и не могла наполниться. Хорт шел все медленнее и, в конце концов, остановился. В изнеможении присел на поваленный ствол. В ушах грохотала кровь, перед глазами плыл подсвеченный красным туман. По мышцам текла дурманящая слабость.
        Словно через стену услышал Хорт голос Ратана:
        - Опять приступ! Проклятая болезнь!
        К удивлению Хорта, воин говорил без презрения и жалости, с которыми обычно относятся к серьезно больным. В словах Ратана звучало сочувствие, и еще - простая констатация факта, мешающего двигаться далее.
        - Оставь меня, - прохрипел Хорт сквозь судорогу, терзающую грудь. - Иди один. Тут не так далеко. В одиночку быстрее получится.
        - Ты что, с ума сошел? - отозвался Ратан и, судя по всему, покрутил пальцем у виска.
        - Я - лишь обуза, - силы кончились, и Хорт замолк, закрыв глаза.
        - Точно - рехнулся, - весело сказал Ратан. - Даже и не думай об этом. Без тебя я собьюсь с направления через версту. И, кроме того, чтобы я бросил спутника одного в лесу, на верную смерть? Это немыслимо! Или ты меня попросишь еще кинжал тебе в сердце всадить?
        - Нет, не попрошу, - Хорт разлепил ссохшиеся губы. - Но я замедляю наше продвижение. Я - обуза, достойная только жалости! - Он хотел прокричать эти слова, но из горла вырвался только шепот.
        - Ты - не обуза, - очень серьезно ответил Ратан. - Что это за обуза, которая прошла столько верст, и только благодаря которой мы забрались так далеко. А жалость, она унижает и того, кто жалеет, и того, кого жалеют. Поэтому я никогда не жалел и не буду жалеть тебя. Слишком я уважаю и себя и тебя. Я лучше подожду, пока ты придешь в себя, возьму твой груз, и мы пойдем дальше - вместе.
        - Зачем? - спросил Хорт. Одышка утихала, и он мог говорить в полный голос. - Зачем мне идти с тобой? В Храме я не нужен, а до Храма ты дойдешь и сам. Ориентируйся по солнцу, и все.
        - Не тебе судить, нужен ты кому-нибудь или нет! - оборвал охотника Ратан. - Что бы сказал Родомист, будь он жив? Эх, стыдоба какая! Ты бросил дом, налаженную жизнь, и все ради того, чтобы дать болезни одолеть тебя? Тогда ты воистину достоин лишь жалости.
        Ратан отвернулся. Хорт закусил губу, но смолчал. Дыхание почти восстановилось, а когда исчез противный тонкий свист при вдохе, он встал. Решимость пришла неизвестно откуда, и Хорт злился на себя, на собственную слабость. Нет, надо идти до конца, и если умереть - то на ногах.
        - Я готов, пойдем, - сказал охотник мрачно.
        - Теперь я вижу мужчину, - улыбнулся Ратан. - Давай сюда мешок.
        Хорт ощутил, как кровь приливает к щекам, но мешок отдал. Какой смысл настаивать, проявлять гордость, если при ходьбе с грузом приступ повторится через версту. А так - может и обойтись.
        Воевода
        
        Налегке Хорт пошел быстрее. Нести осталось только оружие. Охотник ловко обходил завалы, находил дорогу через сплетение ветвей. Ратан, отягощенный двойной ношей, едва поспевал за ним.
        Солнцу надоело карабкаться по голубому скользкому куполу, и оно остановилось, истекая зноем. Затем потихоньку начало спускаться. Тени, что были совсем короткими, стали понемногу удлиняться. От Хорта, что шел в пяти шагах впереди, доносился могучий аромат пота.
        Облитый жарой, словно блин - сметаной, Ратан утратил бдительность. И когда слева затрещали под могучим телом кусты, не успел среагировать. Пахнуло зверем, и взору путников предстала мощная туша высотой в сажень. Человекоподобное тело, та же сажень в плечах и бычья голова на толстой шее. Маленькие глазки смотрели тупо, в длинных, ниже колен висящих руках, чувствовалась неодолимая мощь. Прежде, чем Ратан успел что-то предпринять, тренькнула тетива, и стрела бессильно отскочила ото лба быкоголового, оставив над бровью небольшой порез.
        Рогатый нахмурился, почти по человечески. От яростного мычания посыпались листья, и могучая туша устремилась к Ратану. Воин, отягощенный двумя мешками, отскочил с грацией поросой свиньи и едва не упал. Но огромный противник пронесся мимо, и пока разворачивался, Ратан успел сбросить мешки и взять мечи.
        Роя копытами землю, быкоголовый опустил рога, и помчался на Ратана вновь. Воин легко увернулся от выставленных вперед рогов. Отскакивая, чиркнул лезвием по заросшему рыжей шерстью боку. Шкура лопнула, потекла кровь. Но перерубить ребра не удалось.
        Но досталось и Ратану. Кулак размером с человеческую голову угодил в грудь. Что-то хрустнуло там, и Ратан отлетел на несколько шагов. На ногах, правда, устоял.
        Рогатое чудище вновь помчалось в атаку, безжалостно топча траву. Ратан пригнулся и полоснул по бугрящейся мускулами ноге. Быкоголовый полетел кувырком. Но длинные руки вновь сделали свое дело. На этот раз Ратан получил по бедру.
        Шипя от боли, Ратан отступил. Первый раз в жизни он встретил врага, столь сильного и увертливого одновременно. Рогач поднялся, хотя и хромал, но пасовать и не думал. Глаза под низкими бровями налились кровью, по мускулам бежали судороги ярости.
        Воин отступал, пока не уперся в дерево. Быкоголовый подходил медленно, следя за каждым движением противника. Хлопнула тетива, и рогач замычал, выдергивая стрелу из плеча. Развернулся и ринулся на нового противника.
        Ратану хорошо был виден Хорт. Решительно сжав губы, охотник целился. Громадная туша неслась на него, но ни тени страха не было на лице охотника. Не добежав сажени, быкоголовый зашатался и рухнул, как подрубленное дерево. Из горла у него торчала стрела.
        Ратан отклеился от ствола, на негнущихся ногах подошел к Хорту:
        - Что же ты сразу начал стрелять? Он бы, может, и не напал.
        - Я испугался, - ответил охотник прямо. - Как видишь, от меня одни неприятности!
        - Да нет, не одни, - Ратан усмехнулся. - А вдруг бы он все-таки напал? Тогда без твоих стрел мне бы туго пришлось!
        Ратан ощупал себя. Бедро распухло и отзывалось болью. Синяк на груди также хорошо прощупывался. Но кости оказались целы.
        - Ну что, идем? - сказал он.
        - Идем, - ответил охотник и проворно засеменил вперед - разведывать путь.
        Сановник
        
        «Хорошо видеть яркие сны в первый день месяца, в день Грифона». Это положение «Книги Дней» действует даже в том случае, если день Грифона приходится не на полный месяц в тридцать дней, а на тот довесок, который находится между месяцем Собаки, последним месяцем старого года, и месяцем Ежа, первым - года нового. Иногда он бывает в пять дней, иногда - в шесть, но, тем не менее, имеет свой тотем. Месяц Окуня называют его.
        Судя по тому, что видел во сне Айлиль, один из знатнейших альвов государства Эрин, ничего хорошего ему в ближайшее время ждать не приходилось. Образы сна были тусклы и неразборчивы. Оставили после себя тяжелые, мрачные предчувствия. Проснулся сановник в поту и с бьющимся сердцем. За окном еще только разгорался болезненный тусклый рассвет.
        Несмотря на скорую весну, в окно безжалостно дуло, и когда Айлиль выбрался из кровати, воздух в комнате оказался студен. Холод вцепился многочисленными лапками в кожу, по ней побежали пупырышки, и тут Айлиль вспомнил, какой сегодня день. День Грифона месяца Окуня года Сокола, день, когда улетают драконы.
        Едва одевшись, выбежал он из комнаты. Сшиб по дороге испуганного слугу, едва не оступился на лестнице. Конюхи проводили вскочившего в седло хозяина изумленными взглядами. Словно смерч промчался он по городу и влетел во двор замка государя.
        Все маги, что находились в столице, оказались тут. При появлении Айлиля никто не повернул головы, хотя не заметить такое появление просто невозможно. Глаза альвов не отрываясь, следили за восемью, лишь за восемью (и это из двенадцати!) синими исполинскими ящерами, что застыли статуями посреди замкового двора.
        Глаза драконов были закрыты, крылья аккуратно сложены. Но Айлиль знал, едва солнце взойдет над деревьями, обольет синеву чешуи светом родившегося дня, статуи оживут. Пробудятся, чтобы улететь. Он уже видел это. Тридцать два года назад. Только драконы тогда были белые, цвета стихии Воздуха.
        Свет прибавлялся, остатки ночи прятались в темные углы. С замковой кухни пахло съестным. Альвы стояли в молчании. Вокруг собралась вся замковая челядь, пришли свободные от службы воины.
        Край солнца показался над зубчатой стеной замка, во двор плеснуло золотом. Ящеры зашевелились, открыли багрово пылающие глаза. Заструилась бликами чешуя, затрещали раскрываемые крылья. Толпа, что было подошла вплотную к драконам, в испуге шарахнулась назад.
        Ударили по воздуху крылья. Поднятый ими снег запорошил глаза, налетом седины украсил одежду. Те, кто стоял ближе к ящерам, с трудом остались на ногах.
        Тяжело, словно огромные синие гуси, лишенные перьев, поднимались драконы. Взлетали так медленно, что казалось: вот еще миг - и рухнет многопудовая туша на землю, придавив с десяток альвов. Но нет, отчаянно работая крыльями, переваливал очередной ящер стену, и взмывал в небеса.
        Когда последний из драконов оторвался от земли, кто-то в толпе воскликнул: «Как же без них!» Айлиль услышав такое, поморщился. «Вот до чего привыкли иметь под боком ящеров! - подумал со злостью. - Уже и воевать без них разучились!»
        Высоко-высоко синие силуэты образовали кольцо. Кружили над замком, словно прощаясь. Затем взревели все разом, восемь столбов пламени прорезали бирюзу небес, сойдясь в центре круга. Колесо распалось, и словно стая птиц осенью, драконы двинулись на юг.
        Моряк
        
        Путь через лес оказался гораздо проще, чем ожидал Истарх. Полдня он отсыпался после тяжелого перехода по пещерам, затем двинулся прямо на север. Направление на Храм он ощущал достаточно четко и совершенно не боялся сбиться с дороги. Словно в противоположном углу огромного темного зала мерцала свеча, указывая путь. Вот и шел айн уверенно, хотя никогда ранее не совершал длительных путешествий по суше.
        Смертная Сила Плотина, точнее, ее остатки, продолжали подпитывать Истарха. Он сам не задумывался, почему выбирает тот или иной маршрут, делая порой значительный крюк. Он просто шел с глубоким ощущением того, что поступает ПРАВИЛЬНО. Ручьи и речки встречались часто, так что проблем с водой он не испытывал. Когда был голоден, искал плоды, нимало не сомневаясь, какие можно есть, а какие - не стоит, несмотря на аппетитный вид. В чаще, по сторонам от его пути, рычали какие-то звери, но Истарх не обращал на них внимания. Он шел, без снаряжения и оружия, прикрытый лишь лохмотьями, которые только с большой натяжкой можно было назвать одеждой. На ночь забирался на деревья и спокойно спал. Ни разу его сон не был прерван. Ничто не тревожило отдых Истарха - ни запахи южного леса, ни вопли ночных животных и птиц, а хищники, охотящиеся во тьме, обходили его стороной.
        Очнулся он от странного оцепенения, лишь вновь увидев водное пространство. Но это была не зелень моря. Здесь плескались волны невозможной, немыслимой голубизны. Словно неведомый гигант вырвал кусок неба и вставил его в оправу земли. Зеркало слегка колыхалось, отбрасывая сонмы солнечных зайчиков. Голубую гладь украшало зеленое пятно острова. Не сразу до Истарха дошло, что вот она - цель пути, и до нее осталось лишь несколько сотен саженей.
        Не испытывая ни страха, ни радости, вообще ничего, вошел Истарх в воду, и волны ласково приняли его. Привыкший к суровым морским водам, он почти летел по тихой воде, легко разрезая голубую плоть озера. Остров постепенно вырастал, словно диковинный корабль, густо утыканный мачтами деревьев. Носовой надстройкой возвышалась на берегу скала. Из воды остров казался гораздо больше, чем с берега озера.
        Вышел из воды, не успев даже устать. Ощутил под ногами плотный песок побережья. Остатки обуви нашли могилу в глубинах озера, и об этом путешественник ничуть не пожалел. Желтого цвета песок, а затем и мягкая трава оказались нежны, и Истарх ощущал себя столь же удобно, как и в обуви. Птицы пели так, что закладывало уши, а запахи над островом гуляли чудные, незнакомые.
        Едва он ступил под сень деревьев, как кусты зашелестели, и навстречу выступили двое. Вышли и уставились на Истарха во все глаза: у одного красные, как кровь, а у другого - черные, подобно углю.
        Поэт
        
        Следующего путешественника заметил Мбома. Он предложил наблюдать за озером со скалы и встречать прибывших сразу, не давая плутать.
        Они встретили его прямо у берега. Зеленые, словно свежая листва, волосы, столь же зеленые глаза - признаки эти не оставили сомнений относительно родины гостя. Одежда, правда, очень изношена. Вещей нет. И еще почему-то босой. На некоторые странности в потоках Силы, окружающих Зеленоволосого, Костук решил пока не обращать внимания. Маг? Непохоже.
        - Приветствую тебя, путник, на острове Выбора. Как твое имя? - сказал он осторожно на языке Островов, поднимая руки. Универсальный жест, означающий, что говорящий не прячет оружия, понятен всем.
        - Истарх, - ответил тот. И тут Костук понял, что означали странности, замеченные ранее. Зеленоволосый оказался носителем Смертной Силы, причем Смертной Силы мага. - А вы кто?
        - Меня зовут Костук, а моего друга - Мбома.
        - Друг? - изумился Истарх. - Гологоловый дружит с Красноглазым?
        - Здесь иначе нельзя. Быть врагом кому-то просто не получится, - ответил Костук спокойно.
        - Я и не хочу, - сказал Истарх серьезно. Смертная Сила сползала с него, словно снег с пригорка весной. - Вы пришли сюда за тем же, что и я?
        - Несомненно, - ответил Костук, настораживаясь. Вдруг островитянин решит, что настал хороший момент, чтобы расправиться с конкурентами.
        - Что же, рад встрече, - Истарх улыбнулся, и недоверие Костука словно ветром сдуло.
        - И я рад, - ответил он, пожимая протянутую руку.
        
        Глава 21
        Воевода
        
        Утро легло на плечи нежданной тяжестью. Ратан с момента пробуждения ощущал себя так, словно взвалил на шею десяток пудов. Встать смог лишь с величайшим трудом. Костеря себя во все лопатки, бывший воевода корчился под изумленным взором Хорта. Сил не хватало даже на то, чтобы поднять руку. Синяки болели, напоминая о вчерашнем сражении. Когда все же встал, в спине что-то хрустнуло. Боль побежала по пояснице теплая, словно кровь из раны.
        - Что с тобой? - спросил Хорт испуганно.
        - И на старуху бывает проруха, - ответил Ратан, дивясь хриплому карканью, что вылетело изо рта вместо слов. - Надорвался вчера, похоже.
        - Может, денек переждем? - нахмурился охотник.
        - Ни за что! - отрезал Ратан, с усилием выпрямляясь. - Надо идти. Осталось немного.
        - Совсем немного, - невесело улыбнулся Хорт.
        На ходу странная судорога ослабела, словно растаял в мускулах невидимый лед. Ратан ощутил себя ловчее, сильнее. Но тяжесть никуда не делась, висела на шее, дразнилась: «Аи, не дойдешь! Аи, упадешь!» Ратан сжимал кулаки и шагал дальше. «Врешь, дойду!» - шептал сам себе. Колыхалась впереди спина Хорта, прятался в дымке опротивевший чужой лес.
        Охотник
        
        Лес вокруг нравился Хорту все меньше. Вроде те же деревья, тот же подлесок, странные змеевидные растения, что висят на ветвях. Тот же воздух, напоенный сильными запахами, та же трава под ногами. Но чем дальше на юг, тем тяжелее давалась дорога. Что-то давило на плечи. Словно туча собиралась над головой, невидимая, мрачная грозовая туча. Черная и тяжелая, которая всякого, кто войдет в ее тень, приветствует испепеляющей молнией. Похожие ощущения Хорт испытывал в Темнолесье. Но там все было ясно. Царство древнего зла, равнодушного и к себе, и к чужакам. Оно просто по природе таково, что не может влиять на людей иначе. Здесь же злоба копилась именно для того, чтобы нанести удар пришельцам, злоба активная, разумная, живая. Тревогу внушали и странные звуки, что раздавались в чаще. Резкие и членораздельные, они походили и на разумную речь, и на звериные крики. Слыша в них ярость, Хорт обливался потом, и лук в руке не казался надежной защитой.
        Злоба овеществилась в тот момент, когда путники вышли на длинную и узкую, словно просека, поляну. Не успел Хорт сделать и двух шагов по ярко-оранжевому ковру резко пахнущих цветов, как на противоположном краю поляны беззвучно возникла темная фигура.
        Хорт резко остановился. Стрела сама легла на тетиву, но там и осталась. Существо, что приближалось, не выказывало агрессивных намерений. «Так, не нападем и мы первыми», - решил Хорт. За спиной слегка вжикнула сталь - меч Ратана покинул ножны.
        Цветы пахли столь сильно, что перед глазами плавала легкая дымка. Она мешала хорошо рассмотреть приближающегося зверя. Чернее ночи, он напомнил Хорту помесь крысы и ящерицы. Зубастая морда на квадратном, покрытом короткой шерстью теле. Голый хвост, кривые, странно расположенные лапы.
        За десяток шагов до людей зверь остановился. Вывесил красный язык, в добрый аршин длиной, и принялся разглядывать путников. От этого взгляда по спине Хорта побежал холодок.
        Шорох слева заставил охотника на миг отвести взгляд. А когда вернул его назад, то руки все сделали раньше, чем Хорт успел испугаться. Стрела сорвалась с тетивы, помчалась навстречу распластавшемуся в прыжке хищнику. За сестрой устремилась вторая, и Хорт упал вбок, понимая, что стрелам не остановить тяжелого зверя. Что-то больно хлестнуло по лицу, рвануло за ухо.
        Когда вскочил на ноги, сжимая топор, все оказалось кончено. На месте кратковременного боя стоял Ратан. Два зверя, очень похожих друг на друга, лежали у его ног. Первый - с двумя стрелами в морде, второй - с длинной рубленой раной на шее. С меча, что сверкал в руках воина лучом солнечного света, капала кровь.
        - Что уставился? - спросил Ратан буднично, отирая лезвие. - Неужели никогда не убивал, или не видел, как убивают?
        - Видел и убивал, - Хорт судорожно сглотнул. В горле вдруг стало сухо, как бывает после попойки. - Но не здесь и не так.
        - Что не здесь? - нахмурился Ратан, пряча клинок в ножны. - Эти зубастики растерзали бы нас, замешкайся ты или я на миг. Что ты заговариваешься!
        - Не знаю, - сказал Хорт растерянно. - Я думал, что у Храма должен царить мир. А так - чем дальше, тем больше смертей.
        - Дорогу к свету всегда преграждает мрак, а жизнь и мир покупаются смертью, добровольной или насильственной, - во взгляде Ратана мелькнуло удивление. - Да тебе пол уха оторвали!
        - Как? - испугался Хорт. Только тут до сознания достучалась дергающая боль с левой стороны головы. Ухо словно горело огнем. Охотник скосил глаза. Плечо оказалось обильно заляпано кровью.
        Мир неожиданно закружился колесом, Хорт ощутил, что падает в обморок, и судорожно пытался этому воспротивиться. Лицо охотника покрылось потом, ноги ослабли, и в тот
        же миг мощный удар по щеке заставил сотрястись все его существо. Еще один удар, и сквозь рябь в глазах Хорт разглядел суровое лицо воеводы:
        - Ишь, чего удумал, в обморок падать. Словно девица красная!
        - Все, я в порядке, - пробормотал Хорт, чувствуя, что может стоять.
        Мокрое, словно после купания, лицо, отер рукавом.
        - Такое бывает, кивнул Ратан с пониманием. - Царапину не заметишь, а потом от нее и падаешь.
        - Бывает. Сейчас перевяжем, - согласился Хорт. Ухо болело не очень сильно, но кровь текла обильно. - А потом пойдем.
        - Именно, - серьезно ответил воевода.
        Когда двинулись, вновь полез в ноздри цветочный аромат. Он раздражал, и охотник без жалости давил оранжевые соцветия.
        После сражения смолкли звучавшие ранее в лесу крики. Чаща молчала, словно перед бурей. Но не прошли люди и сотни саженей, как вокруг разразилась настоящая какофония. Началось все с одного вопля, столь пронзительного, что у путников заложило уши. К первому голосу присоединились другие, и вскоре стало ясно, что перекликаются пять или шесть существ.
        - Как коты по весне, - сказал Хорт, оглядываясь. В воплях звучала угроза.
        - И кричат они сейчас над трупами тех, кого мы завалили, - мрачно кивнул Ратан.
        - Не нравится мне это. Не должны столь крупные хищники охотится стаей!
        - Не должны, а охотятся. И сильны, и быстры эти твари, - в голосе воеводы слышалось уважение, - и достаточно умны, чтобы засаду устроить.
        - Теперь они, наверняка, насядут всей стаей, - вздохнул Хорт.
        - Да, нас ждет веселенькая битва, - кивнул Ратан. Крики на миг смолкли, потом начали приближаться. Ни слова ни говоря, Ратан кивнул на упавший ствол, что нерукотворным валом перегородил путь. Люди быстро перебрались через него. Хорт приготовил лук, выложил стрелы. Ратан обнажил оба меча.
        Ждать пришлось недолго. Ветви зашелестели, пропуская родича убитых хищников. Увидев людей, зверюга радостно взвизгнула и кинулась вперед. Свистнули стрелы, и тварь забилась на земле в предсмертной судороге. Хорт не промахнулся.
        Пока занимались первым врагом, из леса выметнулись остальные. Четыре темные молнии одновременно.
        Хорт успел выпустить три стрелы. Попал или нет - не увидел, сразу упал под прикрытие дерева, нащупывая рукоять топора. Над головой проскочило что-то тяжелое, обдав запахом шерсти.
        Вскочил охотник уже с топором. По эту сторону огромного бревна оказался один зверь. Кроме стрелы в плече его украшала рана поперек живота: Ратан постарался. Сизые внутренности волочились по земле, распространяя зловоние. Лапы чудища подгибались, а угли глаз тухли, подергиваясь пеплом смерти.
        Пользуясь тем, что раненая тварь не была способна напасть, Хорт оглянулся. Бревно тряслось. Ратан, ловко балансируя на нем, отбивал атаки двух зверей, что наседали с разных сторон. Еще один хищник, готовился к прыжку. Но высунувшийся из-за ствола Хорт показался ему куда более привлекательной добычей. Могучее тело взвилось в высоком прыжке, и вот хищная бестия щелкает зубами по эту сторону бревна.
        Хорт крепче сжал топор, надеясь прекратить дрожь в руках. Словно нарочно пугая человека, тварь вполне членораздельно прошипела: «Ты мой! Хррр...»
        Хорт даже не успел удивиться. Охотник просто махнул топором и, к собственному удивлению, попал. Что-то хрустнуло под лезвием, точно ветка под ногой.
        Он отскочил, но чудище и не думало нападать. Стояло, покачиваясь, глаза его горели злобой и обидой, почти детской. Узкая багровая щель на переносице смотрелось чуждо, и Хорт не сразу понял, что это след от его топора.
        «Хрррр, победил», - устало вздохнуло говорящее чудище и упало вперед, ткнувшись мордой в землю.
        Вцепившись в топор, Хорт развернулся к бревну. Там сражение продолжалось. На Ратана наседала уже одна тварь, но сил у воина, судя по замедленным движениям, оставалось немного. Он лишь отбивался, а одежда его была вся в крови.
        Хорт решительно подскочил и ударил, целясь в лапу, поросшую густой черной шерстью. Топор дернуло, он вырвался из рук, словно обретя свою волю. Хорт упал, слыша, как где-то в стороне ревет и беснуется чудовище. Но рык быстро прервался, послышался звук падения. Ратан воспользовался заминкой противника.
        Хорт встал, готовясь ликовать. Но радость исчезла, как только он увидел Ратана. Белее мела, воин медленно заваливался на бок. Не подоспей вовремя охотник, так и рухнул бы рядом с поверженными врагами.
        Хорт аккуратно уложил соратника. Ран оказалось множество, самая страшная обезобразила бок. Как мог Ратан биться, имея такое повреждение, не знал, наверное, и он сам. Понимание, что воин обречен, и он, Хорт, ничего не может сделать, навалилось на плечи.
        - Не умирай, не умирай, пожалуйста, - шептал охотник, вглядываясь в лицо Ратана.
        Словно повинуясь словам, Ратан открыл глаза. Произнес внятно:
        - Все, отвоевался. Не грусти. Ты остался один, и тебе идти в Храм.
        - Мне? Нет, я не могу! - воскликнул Хорт в ужасе. - Я не достоин, я даже Дара не имею! Почему я?
        - Потому что больше некому, - отозвался Ратан. - Все равно ты не найдешь дороги к дому, даже если повернешь назад. Этот лес хорошо хранит тайны.
        - Мне идти в Храм? Я же простой охотник! Ночь Судьбы - дело магов и князей, - Хорта трясло. Так ощущает себя, должно быть меч, который из горна суют в ледяную воду.
        - Кто знает, чье это дело? - Ратан нашел силы улыбнуться. - Не нам судить? Иди. Ты пойдешь и от моего имени, и от имени Родомиста, и даже Леслава. Иди, чтобы наша смерть не была напрасной. И возьми мой меч...
        Последним движением воин вложил Хорту в ладонь покрытую кровью рукоять, и в тот же миг лицо его просветлело. Чистой водой пробежала по лицу Ратана смерть, смывая следы мук и усталости. Воин выглядел спящим и совсем молодым.
        Хорт не выдержал, зарыдал, уткнувшись в тело соратника. Со стороны это могло бы выглядеть постыдным - плачущий мужчина. Но некому было смотреть со стороны.
        Затем Хорт встал, убрал клинок в ножны. Выкопал могилу и двинулся далее, лишь когда воздвиг над телом друга солидный холм. Меч отягощал спину, но тяжесть эта была приятна для бывшего, теперь точно - бывшего, охотника.
        Государь
        
        Их оказалось трое, в равной мере свирепых, готовых убивать, сильных и злых. Одинаково черные, зубастые и хвостатые, они вышли из леса и уселись прямо на пути Брана. Случилось этот в тот момент, когда государь Эрина поверил, что дойдет до Храма без препятствий.
        Три Стража - это много даже для самого опытного и сильного воина. Следя за хищниками, Бран осторожно снял мешок. Рукоять меча истово отдалась ласке пальцев. Лезвие тускло сверкнуло, приняв на себя багрянец вечернего светила.
        Стражи никак не прореагировали на появившееся оружие. Один невозмутимо ковырял в ухе. Таким длинным когтем, как у него, делать это, наверняка, удобно. Второй с деланной скукой оглядывал лес, третий зевал, демонстрируя острые клыки.
        - Ну что ребята, поиграем? - спросил Бран, водя мечом из стороны в сторону. - Или вы меня пропустите?
        - Гррр, - средний из Стражей поднял голову. Глаза, неправдоподобно умные на звериной морде, смотрели настороженно. - Игррры? Да, мы любим игррры...
        И тут же, без паузы, прыгнул вперед. Бран ждал именно такого броска и отреагировал, как надо. Отскочил в сторону, и нанес резкий удар в то место, где только что стоял. Но меч зря разрезал воздух. Прыжок Стража оказался обманным - тот приблизился всего на сажень.
        Мерзкое хихиканье огласило лес. Смеялись Стражи гаденько, тряся высунутыми языками, повизгивая и смешно дергая ушами.
        Бран ощутил злость. Давно его так не оскорбляли! С боевым криком владыка Эрина сам бросился в атаку. Выпад его был молниеносен. Ни альв, ни Волосатый, ни Полурослый, никто бы не уклонился от разящего лезвия. Страж ушел от него легко, одним движением. Нападать почему-то не стал. Клацнул зубами у самого уха альва, и отскочил в сторону.
        Бран ударил еще и еще. Меч разочарованно вибрировал, ощущая промахи. Черные бестии хитро изворачивались, пропуская лезвие рядом, пригибались и отпрыгивали. Когда пот стал заливать глаза, Бран остановился. Руки его слегка гудели.
        - Почему вы не нападаете? - спросил он напряженно.
        - Гррр, аргх, мы не можем, - - ответил тот же Страж, что заговорил первым. - Тот, кто однажды прррошел мимо нас, неподвластен Стррражам... гррр...
        - Ах, вот как, - Бран ощутил разочарование. Спрятал меч. - А как вы отличаете таких... эээ... существ?
        - Прросто мы их видим, - отозвался другой Страж, поменьше первого.
        - Да, - Бран подобрал мешок. - В прошлый раз вы меня встретили гораздо хуже.
        Он прошел между черными телами, морщась от резкого запаха, что присущ хищникам, пусть они даже разумны и могут говорить. Затаил дыхание, в глубине души опасаясь, что все сказанное Стражами обман, ловушка, и вот сейчас ударят. Треснет под мощными лапами хрупкая плоть... Но обошлось.
        Вскоре путь пошел под уклон. Деревья постепенно редели, уступая место высокому жестколистному кустарнику.
        Затем начались овраги. За тридцать два года дорога не стерлась из памяти, и альв легко нашел нужную ложбину. По тенистому зеленому ущелью быстро вышел к воде.
        Озеро лежало слитком раскаленного голубого металла в горне берегов. Круглое, словно плод, и червячком в нем смотрелся остров на лазоревой глади. Многое изменилось за те годы, что Бран не был здесь. Остров вроде бы немного сдвинулся, и берега его альв запомнил совсем не такими. Вода, что в прошлый приход была прозрачной, почти белой, теперь вобрала в себя все краски неба.
        Постояв немного, Бран извлек топор и принялся за дело. После некоторых поисков приволок несколько стволов, подходящих для плота. К тому моменту, когда солнце наполовину скрылось за горами на западе, Бран был готов пересечь последний участок пути. Оставался нерешенным один вопрос - успеет ли он сделать это к ночи?
        Путешественник
        
        Они шли на юг, и колено болело с каждым днем все сильнее. Выдержки не хватало, Луций шипел сквозь зубы и ругался шепотом. Боль отдавала по всему телу, из логовища в ноге тянулась остроконечными щупальцами через спину, Даже в голове мотался маленький осколочек боли. Поклажу Луций отдал побратиму, скрипя зубами от унижения, но помогало это мало. Йотун же делал, казалось, все, чтобы окончательно уверить Луция в том, что он только бесполезная обуза. Не жалуясь, тащил двойной груз, выполнял все работы по биваку. На долю цверга оставалось лишь охота. Замерев в засаде, он ждал, пока какая-нибудь птаха не залетит в пределы досягаемости дальнобойного лука. Но случались и ошибки. Одна из птиц оказалась настолько жестка, что мясо ее даже в сваренном состоянии оказалось невозможно есть, В другой раз вышло еще хуже. Мягкое нежное мясо ели, пальчики облизывая. Но ночью Луций проснулся от рези в животе. Едва успел добраться до кустов и стянуть штаны. Терика он не видел, но звуки, доносящиеся с противоположной стороны поляны, говорили о том, что йотуна рвет, страшно и обильно. Так они и провели всю ночь, бегая в
кусты. Наутро пустились в путь лишь ради того, чтобы отойти подальше от места, которое так хорошо «пометили».
        Несколько раз Терик предлагал понести низкорослого спутника, но каждый раз получал твердый отказ:
        - Ты что, сын конунга, унизить меня хочешь? - говорил Луций, белея от ярости. - Желаешь, чтобы я остатки уважения к себе потерял? Пока могу идти - буду идти, а не смогу - скажу. Тогда и понесешь. Ведь мы успеваем к сроку?
        - Успеваем, - успокаивающе вскидывал Терик огромные ладони. Но на следующий день сцена повторялась.
        Наследник
        
        Проснуться удалось с неимоверным трудом. В животе что-то шевелилось, намереваясь выбраться - сказывались последствия позавчерашнего ужина. Дурная слабость прошла, но мускулы еще не обрели обычной силы.
        Тяжко вздохнув, Терик открыл глаза. Солнце уже встало, хотя и не выползло из-за деревьев. На листьях, на траве, на стволах, всюду драгоценным бисером сияли росинки. Маленькие радуги тысячами рождались и гибли, ловя переменчивые лучи утреннего светила.
        Красоту пейзажа портил Луций. Мрачный и всклокоченный, сидел он у вяло дымящегося костра. Ногу поглаживал. Посмотрел на Терика равнодушно, сказал хрипло:
        - Что, проснулся?
        - Ага, - Терик зевнул так, что из соседнего куста с испуганным чириканьем вылетела похожая на сойку пичуга. - Как твоя нога? Не лучше?
        - Куда уж лучше, - - Луций запустил руку в рыжину бороды и принялся остервенело там копаться. - Хорошо, что не хуже. Идти смогу.
        Терик покачал головой, но промолчал. Вышли рано, надеясь пройти побольше до наступления жары. Терик, по установившемуся порядку,: шел впереди.
        Прорубал дорогу сквозь сплетение кустов, ветвей и еще каких-то странных, неизвестных на севере, вьющихся растений. Разрубленные, они извивались, словно живые, норовя задеть по лицу.
        К полудню вошли в рощу высоченных деревьев. Коричневые стволы возносились в полумраке, порожденном сплетшимися вверху ветвями. Подлеска не было совсем, торчала лишь трава, мелкая, блеклая. Из темноты тянуло приятной прохладой. Пахло старой древесиной.
        Вступил Терик под темные своды с удовольствием. Жаре сюда хода нет, по крайней мере, пока, и чувствуешь себя, почти как дома. Да и Луций приободрился, зашагал веселее.
        Что-то мелькнуло в полумраке слева, быстрое и крупное. За спиной Терик услышал шорох доставаемой стрелы. Йотун тоже приготовил оружие. Древко секиры неприятно грелось в руках, и Терику стало казаться, что он несет не мертвую деревяшку, а живое существо, с заостренной, тяжелой головой.
        Нападение последовало сзади. Чуть слышно что-то царапнуло во мраке, раздалось шуршание, и тело Терика среагировало само, без участия разума. Он резко развернулся, охнув, отлетел в сторону Луций. Секира сама прыгнула вперед, лезвие ее, казалось, источало неяркий серебристый свет. Из полутьмы выдвинулось нечто по-настоящему черное, и, столкнувшись с этим сгустком мрака, лезвие прекратило светиться, окрасившись темной жидкостью.
        Луций поднялся, потирая колено и морщась. А Терик только теперь смог разглядеть, кого же сразил. На земле корчился с рассеченной грудью черный, словно сама ночь, зверь. Из горла его доносился сдавленный хрип. Оскаленные зубы и длинные когти не оставляли сомнений - хищник.
        - Как ты его! - сказал Луций, подойдя. - С одного удара.
        - Он сам налетел, - ответил Терик глухо, - и напоролся на секиру.
        Говорить почему-то было противно, словно убил не дикую тварь, а разумное существо. Но не говорить тоже было нельзя - это Терик ощущал отчетливо.
        - Этот клыкастый сожрал бы меня в один присест, - сказал Луций, осматривая пасть зверя, что уже прекратил дергаться.
        За спиной что-то треснуло. Терик резко развернулся, вскидывая топор. Тихо и пусто.
        - Просто ветка, - сказал цверг успокаивающе. - Просто.
        - Да, - Терик опустил оружие. - Надо идти.
        Полумрак более не казался приятным. За каждым деревом чудилась смертоносная тень. По внутренним ощущениям, солнце клонилось к закату, когда Терик заметил впереди полосу света. Там - обычный лес, светлый, наполненный звуком и жизнью. Сын конунга с облегчением вздохнул и ускорил шаг.
        Что-то зашуршало над головой. Тяжесть ударила по затылку, пригибая к земле, острое впилось в плечи. Терик яростно взревел, качнулся. Затрещала разрываемая одежда, что-то тяжелое глухо ударилось о землю в стороне.
        Йотун развернулся. Скалясь и сверкая глазами, с земли поднималась тварь, как две капли воды, похожая на ту, что Терик убил сегодня. Второй черный зверь рвал Луция.
        Горячая волна родилась где-то в животе, метнулась в голову раскаленной лавой. Терик услышал чей-то крик, не сразу понял, что кричит сам. Он ощутил бешенство, мышцы вздулись.
        Терик метнулся вперед столь быстро, что первый зверь промахнулся. Тот же, что был занят Луцием, не ожидал нападения. Успел обернуться, подставить окрашенную кровью морду под удар секиры. С жалобным хрустом треснул череп.
        Не останавливаясь, Терик выдернул оружие и развернулся, готовясь отразить атаку. Прыжок твари все же сбил его на землю, но оружие Терик в руках удержал. Чувствуя, как когти впиваются в тело, он ударил, почти без замаха, целясь в горло. Противная, горько-соленая жидкость хлынула в лицо, заливая глаза. Терик ощутил, что в голове все кружится, а самого его качает, словно в море. Потом стало темно.
        Очнулся он от боли. Болело все. Стонала шея, жаловались на жизнь плечи, беспокоил правый бок. Открыв глаза, Терик долго не мог понять, отчего вокруг темно. На лице ощущалась засохшая корка.
        Вспомнив, что это кровь убитого зверя, Терик догадался, что за тяжесть на ногах мешает двигаться. С трудом сел, отодвинул тяжелую тушу, очистил лицо. Видно лучше не стало, вокруг царила тьма глубокой ночи. Пахло кровью.
        Секиру удалось нащупать быстро. С остальным возникли трудности. В голове шумело, руки и ноги казались слепленными из снега. Полный мрак не облегчал поиски.
        Луция он нашел, почти наступив на него. Благословенная тьма скрывала все, но Терик понял - побратим мертв. Живые не могут погасить горящий внутри своего тела огонь. В тот миг, когда Терик это осознал, ноги подвели его. Вот и все - обрел брата и тут же потерял. Слезы теснились в горле - шершавые, незнакомые. Сыну конунга не приходилось терять близких. Мать умерла давно, он ее почти не помнил. Все случилось в первый раз. Был друг, и нет его. А то, что он из чужого Племени, из Полурослых, ничего не меняет. Ничего!
        Мгла кружила вокруг, и внутри была мгла. Терик ощутил, как она наполняет душу, делает голову пустой и тяжелой. Так и сидел, в оцепенении, до самого рассвета. Ближе к утру тьма неохотно зашевелилась, превращаясь в полумрак, отступая в укромные уголки. И тогда Терик встал.
        Погребальный костер разгорелся быстро. Секира, которой Терик никогда ранее не отважился бы рубить деревья, пригодилась как раз. Посмотрел йотун, как огонь пожирает тело побратима, и пошел дальше. Когда солнце выставило оранжевый глаз над деревьями, норовя осветить каждый уголок огромного леса, он уже шагал, почти не глядя по сторонам. Храм Судьбы ждать не станет.
        Охотник
        
        После гибели Ратана все стало на удивление просто. Топи, непролазные чащи, что встречались ранее на каждом шагу, исчезли совсем. Чудовища, большие и маленькие, куда-то пропали, зато жирные, медленно летающие птицы, словно нарочно подставляли отороченные алыми перьями бока под стрелы.
        Тропки, прямые и гладкие, как дороги в стольном граде, где Хорт был один раз, вели прямо на юг. Но он не радовался удаче. Сил почти не осталось, и передвигался охотник на одном упрямстве. Внутри было пусто, словно по чувствам, надеждам и желаниям промчался лесной пожар, оставив безжизненное пепелище.
        Лес закончился сразу, высоким обрывом. Хорт почти не удивился. Стоял и тупо смотрел на голубую шкуру озера, лежащую внизу. В ней отражалось испещренное белыми цветами облаков небо, и портил чистоту глади небольшой зеленый остров. Он походил на странный древесный нарост.
        Ноги почему-то понесли Хорта влево. Доверившись строптивым конечностям, он не прогадал. Спустя полверсты обнаружилось место, вполне пригодное для спуска. Песок норовил ухватиться за ноги, натечь в сапоги.
        Когда песчаный склон закончился, Хорт ощутил аромат, идущий от озера. Странный, сильный и утонченный, он манил и одновременно вызывал беспокойство. Так мог бы пахнуть осенний ландыш.
        Препятствие осталось одно - Хорт не умел плавать. В лесу оно без надобности. В том, что ему нужно именно туда, на остров, охотник не сомневался, хотя никаких строений не было видно среди зелени.
        Выход нашелся сам, в виде толстого древесного ствола, срубленного в ближайшей роще. Хорт слегка обтесал его, проверил, хорошо ли закреплена поклажа, и вошел в воду.
        Плыть оказалось гораздо тяжелее, чем он думал. Сначала Хорт бестолково шевелил ногами, затем вспомнил, как дрыгает лапками лягушка, и дело потихоньку пошло на лад. Берег начал удаляться, а остров - расти.
        Дыхание вскоре сбилось, Хорт с ужасом ощутил приближение приступа. Попробовал плыть быстрее, но ноги слушались плохо. Одежда и обувь намокли, тянули на дно. Сжав зубы, охотник напрягся, рванул вперед, и тут же что-то ударило ему в колено. С мокрыми всхлипами, преодолевая судорогу, крушащую грудь, выполз Хорт на берег на четвереньках, словно дикий зверь.
        Встать удалось не сразу. Помогло дерево, что подвернулось под руку. Ощутив ладонью шершавую, знакомую поверхность, Хорт слегка воспрял. Дыхание восстановилось, и он даже сумел раздеться и выжать одежду. Вода сбегала на землю журчащими струйками, теряясь среди густой травы. Стоять на ней оказалось столь приятно, что Хорт не стал обуваться. Оделся и перекинул сапоги через плечо.
        Почти сразу учуял дым. К нему вскоре присоединился другой аромат, заставивший живот взвыть голодным волком, бросаясь на ребра. Рядом кто-то жарил рыбу.
        Рука потянулась было к мечу, но воевать не хотелось, и охотник просто двинулся вперед, бесшумно ступая. Его не услышал бы и самый чуткий зверь. Запахи усиливались, затем сквозь заросли стало видно и пламя. Охотник осторожно присел, выглянул из-за кустов.
        Около весело брызжущего красными искрами костра расположились четверо. Огонь рычал, пытаясь подобраться к нанизанным на палки рыбинам, но их всякий раз уберегал от обугливания странный тип в лохмотьях. Волосы его отливали зеленью, словно поросли мхом, и кожа под густой шевелюрой тоже казалась зеленоватой.
        Второго отличал гладкий, словно камень, череп, без малейшего признака волос. Очень темная кожа производила впечатление не меньшее, чем зеленая шевелюра его соседа. «Над костром его коптили, что ли», - подумал Хорт, и тут же под ногой хрустнула ветка.
        Миг, и все четверо оказались на ногах. Прятаться более не имело смысла, и Хорт встал в полный рост. В зеленых глазах островитянина не отразилось ничего, сосед его - Гологоловый, ошеломленно моргнул. Глаза у него оказались под стать коже - угольно-черные, пронзительные.
        Других двоих Хорт рассмотрел только сейчас. У того, что стоял крайним справа, глаза горели пурпуром, черные жесткие волосы и одежда выдавали жителя степи. Этот смотрел с крайним изумлением, причем не на Хорта, а куда-то ему за спину. Рядом с Красноглазым, возвышаясь над соседями почти на голову, стоял самый настоящий Остроухий. Голубые глаза смотрели спокойно, короткий клинок свободно свисал с ладони. Красиво спадающие золотые волосы не скрывали острых мохнатых ушей.
        Хорт сглотнул. Только что он осознал, что грязен, оборван, да еще и голоден. В голове зашумело, перед глазами помутилось, и охотнику показалось, что напротив стоят животные. Вместо красавца-Остроухого скалил зубы здоровенный охотничий пес, зеленые глаза перекочевали на узкую змеиную морду. Гологоловый превратился в острокрылую ласточку, степняк - в сойку. Видение длилось очень немного и быстро пропало.
        Красноглазый посмотрел еще более удивленно, а Остроухий спокойно втолковывал что-то Гологоловому. Сунув клинок в ножны, он подошел к Хорту, доброжелательно улыбнулся и сказал:
        - Привет тебе, путник. Присядь к нашему костру. Людская речь звучала странно в устах Остроухого. Но
        Хорт понял:
        - А кто вы такие? - спросил он, борясь с недоверием.
        - Такие же, как и ты, путешественники, пришедшие сюда ради Ночи Судьбы, - голубые глаза смотрели строго. Остроухий говорил совершенно серьезно. - А я - тот, кого вы, Волосатые, частенько проклинаете. Я - государь Эрина, Бран.
        Хорт пожал протянутую руку Остроухого, прежде чем до него дошел смысл сказанного.
        
        Глава 22
        Наследник
        
        Время для Терика остановилось. Плохо нарисованное солнце безжизненно передвигалось по небосклону, а лес вокруг почти не менялся. Все те же чужие, неправильные деревья, ярко раскрашенные птицы, сильные, мешающие дышать, запахи. Все это оставалось в стороне, важно было лишь одно - дойти. Отвлекся Терик на окружающий мир лишь для добывания пищи. Метким броском секиры свалил странное животное, похожее на лошадь с вытянутой шеей. Долго удивлялся полосатой шкуре, непропорционально маленькой голове.
        Ночь провел без костра. Спал на голой земле, подстелив одеяло. Какие хищники рыскали во мраке, что за опасности проходили рядом, он так и не узнал. Проснулся живым - и это главное.
        Сон принес облегчение. Боль от потери хоть и не исчезла совсем, притупилась, а воспоминания поблекли. То же, что было до похода, казалось сном, настолько нереальным, насколько это вообще возможно.
        До такой степени он привык передвигать ногами, что когда идти стало некуда, на миг растерялся. Дорога закончилась вместе с лесом. Словно обрубленная гигантской секирой, земля обрывалась почти пятидесятисаженным обрывом. А за узкой полоской берега внизу плескалось озеро, круглое, словно сыр, и синее, как василек.
        Некоторое время Терик тупо стоял на обрыве, не зная, на что решиться. Не сразу дошло, что вот она - цель, что вот он - остров Выбора, зеленой мухой торчит на голубом сыре. Он дошел. Надо радоваться, но торжествовать Терик не мог. Было тоскливо и уныло.
        Заставляя темно-желтый песок осыпаться маленькими лавинами, спустился к воде. Наклонился, зачерпнул. Вода оказалась слегка сладковатой. Терику вкус показался противным, и он с отвращением сплюнул.
        Расстояние до острова казалось не столь большим, но Терик сразу понял: с секирой не доплыть. А бросить жалко. Деревьев, чтобы построить плот, на берегу не наблюдалось. Но, с другой стороны, вряд ли на острове ждут враги.
        «Так, похоже, с оружием придется расстаться, - пробормотал Терик, с тоской гладя рукоять. Полюбовался, как играют блики на отточенном лезвии. - И ради этого я столько прошел?»
        Чувствуя, что лишается чего-то более важного, чем рука или нога, он выкопал глубокую яму, положил туда лезвие,
        поцеловав на прощанье. Забросал песком. Некоторое время постоял, запоминая ориентиры:
        «Если выживу - заберу, - прошептал истово, обращаясь к оружию. - Если нет, то спать нам с тобой в сырой земле. Правда, в разных могилах».
        Когда он вошел в воду, ветер гнал легкую рябь, а когда доплыл до середины, неожиданно набежавшие облака скрыли солнце. Стало холодно, окрепший ветер бросался на воду, поднимая волнение. Терику приходилось напрягать все силы, борясь с водой.
        Добрался до берега совершенно обессиленным. Ноги тряслись, а грудь ходила ходуном. Казалось, вот-вот, и треснут ребра. Но едва покинул воду, как ветер стих, и небо очистилось. Вновь ярко светило солнце, озеро улыбалось широко и добродушно, словно не оно только что пыталось утопить незадачливого пловца.
        - Что за чудеса? - спросил Терик, нахмурясь.
        - Да, чудес здесь хватает, - раздался голос откуда-то из-за спины. Сильный акцент выдал чужака, скорее всего - Остроухого. Терик неторопливо обернулся.
        За спиной оказалось пусто. Но кусты почти сразу шевельнулись, и из них вышел действительно Остроухий:
        - Добро пожаловать на остров Выбора, почтенный, не знаю твоего имени, - учтиво сказал он и слегка склонил голову.
        - Терик, сын Аралода, - ответил йотун не менее учтиво. - Родом из Нордбурга.
        - О, не сына ли конунга я вижу пред собой? - Остроухий вздернул бровь.
        - Именно так, почтенный, не знаю твоего имени.
        - Бран из Эмайн Махи к твоим услугам, сын конунга, - и государь альвов рассмеялся, довольный эффектом.
        Охотник
        
        Пламя с ревом устремлялось в ночь, пожирая хворост. Испуганная тьма шарахалась в стороны, и на всей поляне, которую занимали путешественники, теперь - бывшие, делалось светло. Хорт чувствовал себя неловко в столь разношерстной компании, но заметил, что немногим, исключая внешность, отличаются представители разных Племен друг от друга.
        К счастью, Хорт оказался единственным, знающим только родной язык. С ним мог объясниться Бран, да еще Терик, огромный северянин. Бран вообще говорил на пяти языках, и именно он служил переводчиком при общих беседах. Гологоловый южанин со звучным именем Мбома оказался купцом и неплохо знал язык степей. Потрясенный видом Хорта Красноглазый, Костук, был магом, и причина его удивления стала сразу понятна - двойное число тотемов у Хорта. Костук, кроме родного, мог объяснится на наречии империи Того. Зеленозолосый Истарх, водитель кораблей - больших лодок, что плавают по морю, мог свободно общаться с Браном. Терик, наследник нордбургского правителя, что ростом превзошел даже Брана, бегло изъяснялся на наречиях всех соседей своего государства. Кроме того, Бран, Терик, Мбома и Истарх знали язык Полурослых, что, благодаря купцам горных жителей стал популярен по всему миру.
        Некоторое время Хорт не мог понять, кого называют Волосатыми, а когда понял - обиделся и заявил, что он никакой не Волосатый, а «человек». Бран перевел реплику охотника остальным, Мбома зашелся дурашливым хохотом, а Костук сказал очень серьезно:
        - Раз он так хочет, пусть будет «человек». Да и я тогда - не Красноглазый, а - орк.
        Мбома смеяться перестал, а Хорт, выслушав перевод, пожал магу руку. Так и пошло с того момента. Исчезли из разговоров Зеленоволосые и Остроухие, появились альвы, зулы и айны. Непривычно, но общаться стало легче. Стена отчужденности не рухнула, но заметно покосилась.
        Оторвавшись от воспоминаний, Хорт взглянул на соседа. Бран сидел, небрежно развалившись, и с улыбкой слушал спор Красног.., ой, орка с зулом. Те горячились, никак не могли о чем-то договориться, но за оружие не хватались. Когда Хорту рассказали, что убить здесь никого невозможно - не поверил. Попробовал в Брана выстрелить - без толку. Едва собственную стрелу глазом не поймал.
        Проблем с пропитанием на острове не было. Деревья буквально сгибались под тяжестью плодов, больших, сочных и невероятно вкусных. Рыба плескалась у берегов, хватая самую простую наживку, а подлесок изобиловал толстыми, глупыми птицами, что сами словно приглашали поохотиться, даже не пробуя удрать при виде охотника.
        Ужин состоялся, и костер пылал просто для света. Терик дремал, еще не успев отойти от тягот дороги. Истарх смотрел в костер, и в глубоких зеленых глазах отражалось пламя цвета сосновых иголок. Набравшись храбрости, Хорт дернул Брана за рукав. Тот повернулся недоуменно:
        - Что такое?
        - Скажи, - Хорт говорил нарочито медленно, чтобы владыка Остр... эээ, альвов понял все. - Как ты можешь вот так?
        - Как так? - изумился Бран.
        - Ну, так, - Хорт поскреб голову, пытаясь попроще оформить рвущиеся на язык слова. - Со всеми одинаково себя вести. Относиться ко всем нам хорошо.
        - Ха, - Бран улыбнулся, и Хорту показалось, что он видит белое зарево Дара над головой альва. - А как я могу еще относиться к избранникам Творца? К необычнейшим существам своего времени. Которым, к тому же, вскоре предстоит умереть. За исключением одного. Я не могу не уважать вас и не относиться с симпатией. У меня нет времени и оснований вас ненавидеть.
        - Ну, тоже сказал - к необычнейшим, - нахмурился Хорт. - Вот я - самый обычный. А сюда попал случайно.
        Бран хохотал долго, утирая слезы. Смеялся так, что проснулся Терик, Истарх оторвал взор от огня, а Костук и Мбома прекратили спорить.
        Отсмеявшись, владыка альвов заговорил. Он говорил медленно, сначала на языке людей - для Хорта и Терика, а затем - на наречии цвергов, а Мбома переводил для Костука.
        - Обычный смертный, будь то альв, человек, или же йотун, просто не сможет дойти сюда. Его накроет лавиной, сожрут звери, или он сам погибнет от голода в пути. Не стоит забывать о том, что Судьба жестока. Только те, кто избран, доходят до острова. Остальные гибнут.
        - Значит, мои спутники погибли не случайно? - воскликнул Хорт.
        - Нет, не случайно. Не они оказались выбраны, но они помогли тебе дойти, и в этом смысле их смерть достойна зависти. Я вместе с тобой скорблю о гибели Родомиста, - в голосе Брана слышалось неподдельное уважение. - - Это был, воистину, великий маг. Достойный противник.
        Хорт молча поклонился.
        Государь
        
        Они все смотрели на Брана. С надеждой и удивлением, словно каждый открыл для себя нечто новое, о чем ранее и помыслить не мог.
        - Я плыл сюда на корабле, со множеством спутников, - сказал Истарх. Язык цвергов странно звучал в его устах. - Все погибли. Тридцать айнов команды и маг Плотин. И ради чего? Чтобы я смог добраться до этого острова? Да лучше бы я никуда не ездил, и они бы остались живы.
        Пламя причудливо играло на зелени волос Истарха, создавая иллюзию, что шевелюра колышется, подобно поверхности моря.
        - На пути сюда я обрел и потерял побратима, - возвысил голос Терик, и лицо его исказила горькая усмешка.
        - Я потерял троих друзей, - сказал Хорт глухо.
        - Все верно, - кивнул Бран. - Судьба жестока - дойдет только один. Все остальные, кто хотя бы прикоснулся к ней, погибают. Я не знаю, почему это так, - тут он перешел на язык степи. - Но, может быть, единственный среди нас маг знает?
        Костук пожал плечами, помотал головой, улыбнулся виновато.
        - Тем не менее, Ночь Судьбы нужна, - продолжил Бран. - Разумные существа гибнут и без нее, гибнут глупо и
        страшно. Смерть же ради великой цели почетна и прекрасна. Немногие могут похвастаться такой смертью.
        - Но мертвым все равно, как они погибли, - пробормотал Терик.
        - Да, - кивнул Бран. - Но нам - нет. И нет смысла о них грустить, нет времени и возможности. Завтра нам идти в Храм, и это единственное, что нам осталось.
        Терик спросил недоуменно:
        - А где же сам Храм? Вы мне его до сих пор не показали!
        - Храма нет на острове, мы сами его еще не видели, ¦ - ответил Бран, улыбаясь. - Но, не пугайся. Он возникнет в центре острова именно в тот момент, в который надо. Завтра, перед самым заходом солнца. В прошлый раз все вышло именно так, да и в позапрошлый, как рассказывал отец, тоже.
        Помолчали. Но неутомимый человек не мог сидеть в покое. Лицо его было напряжено, глаза блестели любопытством. Наконец, оно вырвалось вопросом, туманным, но от этого не менее острым:
        - А откуда вообще взялся этот ритуал?
        - Ты разве не спрашивал об этом Родомиста? - ответил вопросом Бран.
        - Спрашивал, - хмуро отозвался человек. - И он сказал, что знания о Ночи Судьбы пришли к нам прямо от Творца. Зачем он нужен - никто не знает. А первая Ночь Судьбы состоялась в тысяча девятьсот...
        - Двадцатом, - закончил Бран. - Верно. Но у нас думают немного по-другому. Что это отбор, отбор самых лучших разумных созданий Творца, появившихся в данном Цикле. Из Храма возвращается самый недостойный из кандидатов, а остальные обретают покой в месте, где смерти нет.
        - Значит ты - самый недостойный? - спросил Терик, недоверчиво хлопая ресницами.
        - Да, и надеюсь вновь оказаться недостойным, - кивнул альв. - А выгоды, что получает Племя вышедшего, это помощь, чтобы оно могло вырастить более достойных кандидатов.
        Когда Мбома закончил переводить, над поляной повисла напряженная тишина. Но Бран не дал змее раздумий свить гнездо в сердцах соседей. Сказал значительно:
        - Думаю, что многое сможет рассказать Костук. Ведь он маг, осиянный Даром!
        Поэт
        
        Костук вздрогнул, когда Мбома перевел вопрос альва. С новым интересом взглянул на Хорта, человека с удвоенным количеством тотемов. С виду прост, словно кожаный ремень, но таит много загадок. Такого в воде не утопишь и в огне не сожжешь.
        - Много мудрости - много печали, - начал маг издалека. Говорить не хотелось, но скрывать что-то от тех, кто завтра наверняка погибнет, казалось преступлением. - А мудрость о Ночи Судьбы, воистину, способна величиной затмить небо и охватить землю.
        Пауза пришлась кстати. Мбома повторил сказанное на языке цвергов, а Бран перевел на людское наречие. Хоть звучали чужие слова странно, что-то знакомое чудилось в них магу, привыкшему складывать стихи.
        - Мы не записываем прошлое, подобно вам, - продолжил Костук. - Записана у нас лишь «Книга Даров». Предания древности передаются изустно, и все, что знали отцы наши и деды, знаем и мы. Выбор пришел в мир в один год с Незримой Смертью, который на севере называют годом Катастрофы. Но никто не ведал о Ночи Судьбы долгое время, и лишь к названному уже году маги разных Племен прозрели почти одновременно. Почему? Я не знаю, и, как маг, могу лишь предполагать. Произошли изменения в Силе. Сила стала иной после прихода Незримой Смерти, и изменение это закончилось как раз к тысяча девятьсот двадцатому году.
        Вновь пауза, вновь журчит чужая речь. Как воспринимают ее слушатели, можно судить по состоянию тотемов. Зверинец вокруг человека невозмутим. Нового Хорт почти ничего не узнает, судя по всему. Гологоловый южанин в изумлении - что может ведать простой купец о Силе? Волк и Собака владыки Эрина внимательно слушают, но спокойны. Недоумение написано на лице медведистого северянина, такое же, как и на морде его тотема. Карие глаза смотрят строго, вопрошающе. Островитянин застыл в напряженном ожидании, надеясь уловить среди речи для всех что-то важное именно для себя.
        От разглядывания собеседников Костука отвлекло вежливое покашливание.
        - Прошу прощения, задумался, - сказал Костук и увидел понимающую улыбку на лице Брана. - После каждой Ночи Судьбы потоки Силы перераспределяются, меняют свое течение по всему миру. Поэтому ночь смены Цикла тяжела для магов. Но, если Ночь Судьбы два раза подряд выигрывает одно и то же Племя, то перераспределения не происходит. И мы думаем, что Ночь Судьбы - способ Творца узнать: какое из его Племен, его детей, более всего нуждается в поддержке. И оценивает он пришедших в Храм не по меркам смертных. Если Остр... эээ, альвы выиграли два раза подряд, значит это нужно Творцу. Он не хочет гибели ни одного из Семи Племен и, таким образом, ее не допускает, придавая дополнительных сил слабейшему.
        Охотник
        
        Едва умолкли голоса добровольных переводчиков, все заговорили разом. Хорт молчал. Смутные видения мелькали в голове, мешали сосредоточиться. Когда он вернулся к реальности, то обнаружил, что говорит островитянин, а Бран переводит:
        - У нас, на Островах, считают, что Творец не знал точно, каким должен быть смертный и посему сотворил семь народов, а не один. И, дав нам вырасти и окрепнуть, создал Ночь Судьбы, дабы оценить, кто лучше, кто хуже. Почти две тысячи лет прошло к тому моменту от Творения - достаточный срок. Все мы разные, и среди нас выбирает Творец лучший народ, и не может выбрать. Но каждый выигравший наполняет чашу жребия своего Племени. Чья чаша окажется тяжелее к моменту гибели мира в шестнадцать тысяч триста восемьдесят четвертом году, тот народ и возродится в новом, лучшем мире.
        Едва закончил Истарх, взял слово Мбома:
        - Я не маг, и знаю мало. Но у нас болтают, что Ночь Судьбы...
        - - Так где же истина? - перебил Хорт.
        - Истина в том, что нужно ложиться спать, - сказал Бран резко. - И что в свежую голову придут гораздо более ценные мысли, чем в сонную.
        Купец
        
        Ночь прошла, сменилась утром. Ожидание тянулось невыносимо. Мбома весь извелся, глядя, как медленно, немощным старцем, солнце передвигается по небосводу. Пытался заняться чем-либо, но состязания по стрельбе, которые затеял Бран, его не увлекли. Спать не получалось, вот и ходил бывший купец по острову, яростно пиная встречающиеся сучья.
        Когда вернулся на поляну, то застал знакомую картину - пылающий костер и поджаривающиеся птичьи тушки. Запах тек ошеломительный, вызывая спазмы в желудке. Собранные плоды громоздились кучей, маня аппетитными розовыми боками.
        Только Мбома собрался присесть, как земля зашаталась. Словно волна прошла по острову. Очертания мира на миг расплылись в глазах, Мбома принялся испуганно озираться - и увидел Храм,
        Там, где совсем недавно шумела роща особенно высоких деревьев, теперь высилось здание настолько прекрасное, что у Мбома перехватило дух. Девятиступенчатая пирамида возносилась к небесам гордо и величественно. Нижний ярус чернел, подобно головешке, дальнейшие семь повторяли по цвету радугу, от фиолетового до красного, а самый верхний ярус сиял невозможной, неземной белизной.
        Вокруг темнело, и чем темнее становилось небо, тем ярче светились стены Храма. Мбома силой усадили к костру, и даже жуя, он не мог оторвать глаз от нерукотворного строения.
        После трапезы Бран сказал:
        - Простимся!
        - Зачем? - недоуменно спросил Мбома.
        - Скоро зайдет солнце, откроются Врата, для каждого свои, и мы никогда более не увидимся.
        Мбома пожал руку высокому альву, затем остальным. Когда ладонь его утонула в лапище Терика, земля содрогнулась еще раз. Вихрь промчался над деревьями, заставив листья зашептаться в ужасе.
        - Нам пора, - сказал Бран, необычно серьезный и собранный.
        Мбома взглянул на Храм. В монолитной ранее стене нижнего яруса появились двери. Шесть штук. Все разные, издалека видно.
        - Идите в те Врата, что вам предназначены. Остальные вас не пропустят, - и владыка альвов первым двинулся к Храму.
        Мбома шел последним. Его дверь, над которой ярко сиял герб империи - пальма, торчащая из бархана, оказалась с правого края. Окантовка деревянных створок была коричневой, а сами створки переливались желтизной. При приближении зула они мягко и беззвучно открылись. Мбома подскочил на месте, затем осторожно заглянул. Ничего не было видно. Тьма стояла за Вратами.
        Он огляделся. Остальные путники уже зашли, лишь Хорт застыл в нерешительности. Мбома помахал ему рукой, и хоть на сердце отчаянно скребли кошки, решительно двинулся вперед.
        На дрожащих ногах пересек высокий порог, и дверь тут же закрылась. В спину ударила волна воздуха, на зула пала непроглядная темень.
        «Что же, все только начинается», - пытаясь справиться с дрожью, сказал Мбома сам себе.
        Вокруг стояла тишина. Запахов не было, из всех чувств работало лишь осязание. Решив, что делать что-то надо, а идти вперед лучше, чем стоять, Мбома пошел, осторожно щупая пол ногой. Тут же вспыхнул свет, показавшийся после полной тьмы ослепительно ярким.
        Когда под веками перестали плавать оранжевые пятна, Мбома открыл глаза. Обнаружил себя в круглой комнате с высокими стенами. На них тускло горели масляные светильники, потолок терялся во тьме.
        За спиной не обнаружилось никакой двери, словно Мбома попал сюда прямо через стену. Зато впереди дверь была. Самая обычная, деревянная, одностворчатая. «Пути назад нет», - осознал зул, и холодок пробежал по спине.
        Шаги глухо отдавались в комнате, дверь заскрипела, но открылась. Взгляду Мбома предстал коридор. Те же стены, глиняные на вид, светильники и отсутствие видимого потолка. Пол ровен и чист - никаких следов пыли или грязи. Мбома оглянулся на комнату и, тяжко вздохнув, шагнул в коридор.
        Прошел десяток шагов и уткнулся в развилку. Совершенно одинаковые, неотличимые от первого проходы, вели в стороны. Мбома пожал плечами и двинулся налево, чтобы через десяток шагов упереться в еще одну развилку.
        «Я же заблужусь! - мелькнула мысль. - Надо вернуться». Но вернувшись, Мбома не нашел коридора, заканчивающегося дверью. Там, где он должен был быть, тянулась стена.
        Поняв, что вернуться не дадут, Мбома двинулся в другую сторону. Свернул направо, потом еще направо. По его расчетам, он должен был находиться уже за пределами Храма, но коридорам не было конца. Одинаково-равнодушные, тихие и пустые, они тянулись, казалось, на многие версты, и внушали ужас неизменностью.
        Страх нарастал, заставляя ускорить шаг. Представляя, как он погибает здесь от голода и жажды, зул мчался по коридорам, не глядя, куда сворачивает. Время от времени казалось, что за спиной слышны шаги, и тогда он останавливался. Но все было тихо.
        Страх достиг апогея в тот миг, когда Мбома не успел повернуть, и стена словно прыгнула на него, ударив в лицо.
        Боль и вкус крови на губах отрезвили его. Зул протер глаза и осмотрелся. Направо шел коридор, обычный, в левом же направлении что-то было не так. Всего через десяток шагов там темнело что-то, что могло быть только дверью.
        «Вот он выход! - сердце рванулось на волю, радостно забившись. -Я дошел!» Невероятная, невозможная надежда родилась в душе, заставив выдержанного обычно мужчину плясать от радости.
        Немного успокоившись, Мбома двинулся к двери. В груди сладко щемило, он предчувствовал триумф возвращения.
        Металлическая ручка обожгла ладонь неожиданным холодом. Скрипа не было. Дверь легко подалась, и из-за нее хлынул свет, яркий, белый и чистый. Холод сковал члены, и Мбома уже не видел, как исчезает его тело, растворяясь в ослепительном сиянии.
        Поэт
        
        Дверь, над которой красовался герб орды Ими - сабля, перерубающая копье, казалась сделанной из сухих стеблей ковыля. По ее поверхности пробегали волны, словно от ветра, хотя сам Костук не ощущал ни дуновения.
        Магическое зрение ничем не помогало. Храм виделся клубком Силы, столь огромным и запутанным, что разобраться в нем можно, только просидев здесь несколько Циклов.
        С бьющимся сердцем наблюдал маг, как уходит вверх ковыльная дверь, втягивается куда-то, открывая арку входа. Затаив дыхание, переступил порог.
        С легким хлопком проход позади закрылся. Тьма, опустившаяся на мага, не была непроницаемой. Откуда-то спереди доносился рассеянный багровый свет. Не тратя времени, Костук двинулся в ту сторону. Идти пришлось узким проходом, напоминающим лаз в пещеру.
        В пещере он и оказался. Факелы, закрепленные на вбитых в стены держателях, освещали обширное пространство.
        Потолок густо зарос белыми иглами сталактитов, некоторые достигали в высоту несколько аршин. Где-то капала вода. Все же свободное пространство на полу оказалось заставлено сундуками. Некоторые бесстыдно обнажили чрево, и внутри виднелись россыпи монет, слитки драгоценных металлов, разноцветные камни, богато украшенное оружие.
        С интересом подошел маг к одному из сундуков. Поднял огромный изумруд, по форме почти идеальный шар, размером с голову ребенка. На такой камушек можно безбедно жить многие годы.
        Костук усмехнулся, положил камень на место, пошел дальше. Не за сокровищами пришел он сюда. Чем далее он шел, тем гуще торчали белые наросты, образовав, в конце концов, настоящий лес. Протискиваясь сквозь особенно узкое место, Костук ощутил запах благовоний.
        Выбрался на открытое пространство, и тут же зазвучала музыка. Знакомый мотив едва не заставил подпрыгнуть.
        Здесь все оказалось ярко освещено. Откуда доносилась музыка, Костук не понял, все внимание привлекли несколько девушек, что хороводом танцевали посреди пещеры. Стройные тела грациозно изгибались в такт музыке. Более красивых созданий Костуку видеть не приходилось. Но какая-то неправильность мешала полностью отдаться происходящему, словно засела в глазу невидимая песчинка.
        Сердце на миг остановилось, а затем застучало, часто-часто, когда девушки разбежались в стороны, и вперед вышла та, которую ранее не было видно. Гордая улыбка, точеные черты, чуть раскосые глаза - Костук узнал бы ее из тысячи.
        «Лейла, ты?» - прошептал он почти беззвучно.
        Магам не положено заводить семью. И когда молодой еще Костук влюбился, любовь эта не могла закончиться ничем иным, как болью и разочарованием. Но облик любимой запомнил навсегда и теперь с трудом сдерживал чувства, готовые прорваться всесокрушающим ураганом.
        Женщина двинулась к нему, и в тот же миг Костук осознал, что не так в происходящем - он не видел тотемов. Любое разумное существо окружают животные - олицетворения его Силы, и способность видеть их не может покинуть обученного мага.
        Словно пелена спала с глаз. Костук отступил на шаг, уклоняясь от объятий, сказал жестко: «Ты - морок! Сгинь, пропади!»
        Женщина, точнее, ее копия, грустно улыбнулась и исчезла. Музыка смолкла, в нос ударил запах камня. Пещера мгновенно опустела, приобрела первозданный вид. Лишь продолжали гореть факелы, слабо потрескивая.
        Переведя дыхание, Костук двинулся дальше. Шаги порождали эхо, и, казалось, сотни подошв спереди и сзади шаркают о камень.
        Пещера вновь сузилась, запетляла кишкой. Недолго пришлось идти в полной темноте. Поворот - и Костук только раскрыл глаза в изумлении. Огромная пещера оказалась буквально завалена фолиантами. Такой кучи книг орку видеть не доводилось.
        Взятая книга казалась живой, от нее шло ровное, слабое тепло. Буквы плясали перед глазами, складываясь в название: «Книга Даров». Буквами орков написано оказалось оно, но какими-то странными, словно сглаженными. То же, что мелкими буквицами помещалось ниже названия, повергло Костука в глубокий шок: «Записано Тугором, верховным магом Звездной Орды, в девятьсот тридцать шестом году от Творения». Три тысячи лет! Звездная Орда - полулегендарное государство орков, что, судя по преданиям, охватывало всю степь.
        Костук глубоко вздохнул, отложил книгу. Он пришел сюда не за этим. Когда отвернулся от кучи книг, мягкий удар потряс пещеру. Раздался скрип, и в стене, бывшей доселе сплошной, обнаружилась дверца - низенькая, деревянная, «Я прошел все искусы! - взорвалась в голове суматошная мысль и осыпалась лепестками надежды. - Я - преодолел». Полный сознания победы, маг шагнул к двери, дернул за ручку. В глаза ему ударил свет, плотный, осязаемый. Костук попробовал закрыть глаза, и не смог - лицо охватил холод. Когда ледяные когти коснулись сердца, свет сменился тьмой.
        Моряк
        
        Зеленой оказалась дверь, предназначенная Истарху, и белизной сияла над ней раковина - эмблема Островов. Круглое отверстие было невысоко, и Истарху пришлось пригнуться, чтобы пройти. Шагнул во тьму, вязкую, плотную, и тут же ощутил, что падает.
        Падение закончилось быстро. Что-то мягко приняло на себя вес тела, и тут же тьма исчезла, сменилась ровным, серым сиянием. Некоторое время айн, закрыв глаза, привыкал к свету.
        Открыв глаза, обнаружил себя сидящим на ровной зеленой поверхности, похожей на камень. Потолка и стен видно не было, зеленое поле тянулось во все стороны, теряясь в серой дымке. Светился, похоже, сам воздух. Было тихо и пусто.
        Истарх встал, размял плечи. И вскрикнул. Лицом к лицу с ним стоял Плотин, белый и странно колеблющийся, словно мираж в жарком воздухе.
        - Ты же умер! - завопил айн, отскакивая.
        - Да, - прошептал мертвец, открывая белые, безжизненные глаза. - По твоей вине!
        - По твоей вине! - раскатилось эхом, и за спиной мага из воздуха стали возникать моряки, погибшие во время шторма. В отличие от Плотина, их объели рыбы, и морская вода капала с синих, раздувшихся лиц, стекала по одежде. Запах водорослей и разлагающейся плоти заполнил, казалось, весь мир.
        - Нет, я не виноват, что жив! - закричал Истарх, отступая. Мертвецы шагали за ним, не отставая, и он понял - не убежать.
        - Виноват, - прошипели десятки голосов. - Но ты можешь искупить вину.
        - Как? - надежда избавиться от мучающей хуже хвори вины за гибель спутников прорезалась в этом возгласе. Истарх был готов отдать многое, лишь бы снять с сердца камень, тяжесть которого он осознал лишь недавно, на самом острове.
        - Я тебе помогу, - сказал Плотин и шагнул вперед.
        Холодные руки сомкнулись на запястьях Истарха. Мертвец открыл рот, и из него хлынул свет, белый, беспощадный. Охватил руку Истарха, и тот ощутил, как тает плоть в морозном прикосновении.
        - Нет! - успел крикнуть айн, прежде чем свет сомкнулся вокруг него.
        Наследник
        
        Каменные створки, украшенные сверху крылатым топором, распахнулись сами, совершенно беззвучно, едва Терик подошел. Для верности йотун ощупал Врата. Камень и есть, самый обыкновенный гранит.
        За Вратами царила кромешная тьма. Терик шагнул и замер, пораженный ливнем света, что обрушился на глаза. Тяжко вздохнули позади закрывающиеся Врата, и йотун осторожно приоткрыл веки.
        Правую руку что-то оттягивало. С недоумением обнаружил Терик в ней свою секиру. Осмотрелся. Вверху простиралось самое настоящее лазоревое небо, на котором весело улыбалось солнце, хотя за пределами Храма должна быть ночь. Сам Терик стоял на янтарном песке, внутри круглого, ограниченного высоким деревянным забором пространства. Над ним виднелись йотуны, люди и иные, неизвестные существа. Они улюлюкали и свистели, показывая на Терика пальцами.
        Ощущая себя центром внимания, сын конунга нахмурился. И в тот же миг пропели трубы, тонко и пронзительно. В противоположной от Терика стене открылась незамеченная им ранее дверь, и на песок ступил высокий воин. Мускулистые руки сжимали меч, глухой шлем мешал увидеть лицо.
        Воин молча поклонился Терику и пошел на него. Все ясно - поединок. Терик улыбнулся и поднял секиру. Он не ожидал, что Выбор окажется столь прост. Но так даже лучше.
        После первых ударов йотун переменил мнение. Меч противника сверкал, словно молния, и бил с чудовищной силой. С трудом удавалось защищаться. Утомленные долгим путешествием руки и ноги не очень хорошо слушались, и Терик даже не помышлял о контратаках.
        Звон оружия, толчки крови во вдруг ставшем тяжелым и неповоротливым теле, скрип песка под ногами, пот, текущий по спине. Терик кружился, отражая удары, и чувствовал, как слабеют руки, как тяжелеет секира. Противник казался неутомимым.
        Отскочив в очередной раз, Терик ударился спиной о забор. Где-то невообразимо далеко ревели зрители. но бойцам было не до них. Йотун дернулся в сторону, и меч с хрустом врубился в дерево. Не давая его выдернуть, сын конунга прыгнул вперед, врезался всей тяжестью в не ожидавшего такого поворота событий противника. Тот глухо хакнул и повалился на песок.
        С яростным ревом обрушил Терик топор, но тот разрубил лишь песок. Верткий воин ускользнул, и пока Терик разворачивался, поднял меч. Но теперь уже ему пришлось отбиваться. А Терик атаковал, с яростью обреченного.
        Один из ударов Терика пришелся в панцирь на плече. Тот хрустнул, показалась кровь. Вновь и вновь бил сын конунга, и, наконец, его противник рухнул. Из-под шлема текла кровь, руки бессильно скребли песок.
        Торжествующе вскричав, вскинул Терик секиру. Проревел хрипло: «Я победил! Где мой Дар?»
        Стихли крики зрителей. Дверь, из которой вышел воин в шлеме, налилась золотом. Не сомневаясь в победе, Терик шагнул к ней, дернул за ручку. Белый, светящийся туман, поплыл оттуда. Терик недоуменно нахмурился - и так и застыл, не в силах двинуться. Сияние охватило его, и мир перестал существовать.
        Государь
        
        Дверь в Храм, как и в прошлый раз, была в форме дубового листа, если представить такой лист в сажень высотой, растущий прямо из земли. Маленькое солнышко приветливо улыбнулось Брану. Улыбнулось, и исчезло - Врата раскрылись.
        Повелитель альвов без колебаний переступил порог. Пахнуло холодом, и еще - запахом тления. Дверь закрылась, и сразу же вспыхнул свет. Бран спокойно стоял, ожидая, пока не привыкнут глаза.
        Обнаружил себя в комнате со стенами из каменных глыб. Низкий потолок почти касался макушки, свет источали свечи, обильно налепленные прямо на пол у стен помещения.
        Проверив, легко ли выходит меч из ножен, Бран двинулся вперед. Комната, или скорее, коридор, тянулся вдаль, сколько хватало взгляда, и на всем его протяжении горели свечи. Через каждые двадцать-тридцать шагов пол обрывался уступом сажен трех в высоту. В первый раз, наткнувшись на такой уступ, Бран едва не свалился, столь неожиданно выскочила навстречу пропасть. Но затем привык и уверенно спрыгивал, спускаясь все ниже.
        После пятого уступа монотонность пейзажа изменилось. Свечи пропали, .над головой неожиданно открылось небо, какое-то блеклое, но дающее свет. Едва Бран сделал шаг, как прямо из камня с ошеломляющей скоростью начали расти деревья. Сперва альв решил, что это трава. Но вскоре глазам предстали молодые сосны и ели вперемешку с дубами, пальмами и плодовыми культурами. Деревья поднялись выше головы, скрыли обзор. На самых быстрых из них появились цветы, среди ветвей потекли приятные запахи.
        Начинал он идти по голому камню, а через сотню саженей пришлось пробираться сквозь настоящий лес. Листва весело шумела, доносилось пение птиц. Все как на самом деле, смущало лишь странное смешение растений севера и юга.
        Обойдя ель, которой на вид было не менее сотни лет, Бран запнулся о корень, и невольно опустил глаза. А когда поднял, то обнаружил впереди поляну, хотя только что перед глазами был сосняк. Посреди поляны стояли два кресла, и на одном из них кто-то сидел. Кто точно, Бран понять не мог. Черты лица незнакомца плыли, менялись, текли самым непредсказуемым образом. Иногда он становился почти прозрачным, иногда превращался в нечто непонятное. Бран с трудом сдержал тошноту.
        - Проходи, садись, - пришел из ниоткуда низкий голос. Фигура в кресле не пошевелилась, не открыла рта. Лишь на голове ее выросли ветвистые рога - и почти сразу пропали, втянувшись в череп.
        - Кто? Я? - тупо спросил повелитель альвов, делая шаг вперед. Все шло совсем не так, как в прошлый раз, и Бран начал нервничать. Тогда пришлось одолеть восьмерых противников, среди которых были и маги, и воины, и животные.
        - Ты, - вновь пророкотал голос, похожий на гром.
        Бран безропотно опустился в кресло, что оказалось жестким и неудобным. Существо в другом кресле теперь походило на альва: светлые глаза, серебристые локоны до плеч, острые уши. Но картинка быстро смазалась, и вот напротив сидит Гологоловый: темная кожа, маслянисто блестит безволосый череп.
        - Кто ты? - отважился спросить Бран.
        - Я - это ты, - ответил голос, а Гологоловый в кресле обратился в столб алого пламени. Бран испуганно отшатнулся, но огонь сгустился в фигуру Зеленоволосого. - И не ты!
        - Ты - Творец? - спросил еще раз альв.
        - Может быть, - пророкотало вокруг, обещая грозу. - Вы меня так называете, но это не совсем правда. Кто я - не могу осознать и сам. И во многом это следствие того, что вы называете Катастрофой.
        - Вот как! - воскликнул Бран, глядя, как Зеленоволосый обращается в облако, и как из тумана конденсируются черты животного, похожего на волка.
        - Я - это вы, и не вы. Я есть этот мир, и не есть он. Я - Сила, текущая везде. Ничего не рождается во мне и ничего не умирает. Но пути мои искажены Катастрофой, и я не могу знать, что было до нее.
        - Все это хорошо, - невежливо прервал Бран собеседника, что сначала обратился в дерево, а потом стал роем пчел. - Но какое отношение твои слова имеют ко мне?
        - Почти никакого, - пчелы слились в туманное облако, и алые глаза уроженца степей глянули на Брана с тоской. - Но именно это я должен сказать.
        - Почему? - спросил Бран, нервно ощупывая рукоять меча.
        - Не знаю, но иначе нельзя, - фигура Красноглазого обратилась в камень, который медленно оброс мхом. - Ты - жертва предыдущей Ночи Судьбы, ты нес ее груз целый Цикл и еще нашел силы прийти сюда снова. Ты уже больше, чем просто альв. Ты - это я.
        - Как так? Не понял!
        - Все ты понял, - камень осыпался кучей сизого песка, которая закружилась в вихре и сложилась в фигуру громадного изумрудного жука. - Только принять не хочешь. А эта Ночь - уже не твоя.
        - Кто выиграет на этот раз? - спросил Бран с поразившим его самого спокойствием.
        - Не знаю, - жук оплыл гигантским комом глины, от него пахнуло болотом, и вот на кресле сидит Полурослый, болтая короткими ногами. - Разве знает река, какая из ее волн ударится о берег? Разве может направить она эту волну?
        - Значит, мне суждено здесь умереть? - спросил Бран, чувствуя, как холодеет.
        - Это не смерть, это - жизнь, - ответил бас, в то время как Полурослый стал последовательно муравьиной кучей и маленьким водопадом. - Такой смерти, что ждет тебя, удостоились единицы.
        - Хорошо, пусть смерть, - холодно сказал Бран. - Но объясни напоследок, в чем сущность Выбора?
        - Все очень просто, - из водопада появилась голова, вода с шумом впиталась в стул, и Бран смог лицезреть копию самого себя. - Если посчитать меня живым существом, то Дар и его носители составляет мои главные органы, которых три. И они, эти органы, распределены по телу-миру. Избранный же народ - часть меня, что на время сосредотачивает в себе большую часть моего сознания. И эта часть перетекает каждые тридцать два года от Племени к Племени. Иногда остается. И я не могу контролировать этот процесс, это естественная защитная реакция организма-мира на болезнь, вызванную Катастрофой.
        - А что было до нее? - спросил Бран пытливо.
        - Не помню, - и альв в кресле обернулся толстой рыбиной, что задумчиво хватала воздух губастым ртом. Отвечал же по-прежнему низкий голос, доносящийся сверху. - Может, меня до нее и не было. Поэтому и не знаю, Творец ли я. Сила до Катастрофы была равномерно разлита по миру, и тот, что был до меня, мог более просто и прямо влиять на вас. Я - не могу.
        - Что же такое драконы, и зачем они?
        - Драконы? - в могучем басе прорезалось сомнение. Рыба обернулась громадным багровым ящером, что сразу же опал вихрем осенних листьев. - Это как бы мое сердце, которое принадлежит выбранному народу, и которое сокращается в четыре фазы.
        - Четыре Стихии? - быстро сказал Бран.
        - Именно, - листья застыли, не долетев до земли, и сложились в мощную фигуру северянина-Длиннорукого. - Но время кончается. Я не могу более говорить с тобой. Слившись со мной, ты разделишь все мои знания.
        - Слиться, говоришь? - Бран легко вскочил и обнажил меч. - Это сейчас!
        Удар пришелся в пустоту. Все вокруг исчезало, проваливаясь в ослепительное сияние. Альв некоторое время сопротивлялся, но свет мягко и тихо вобрал его, сделав частью себя.
        Охотник
        
        Подойдя к двери, или как ее назвал Бран - к Вратам, Хорт ощутил, что трясется, словно осиновый лист. Хотелось закричать и сбежать. Удерживало четкое сознание того, что бежать некуда.
        Клацая зубами, вошел в дверь странной квадратной формы. Простые деревянные створки раскрылись сами, сами же и захлопнулись за спиной. Внутри Храма стоял мрак, но страх исчез. На сердце стало тепло, в голове поселилась ясность.
        Долго шел вслепую, вытянув руку вперед и ощупывая пол ногой. Проход оставался точно таким же, как и дверь, квадратным и низким. Стены на ощупь были отделаны деревом, да и пахло досками. Стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом под ногами.
        После того, как миновал сотню саженей, в лицо пахнуло свежим воздухом. Хорт смог различить стены и понял, что проход расширился. Откуда-то спереди лился слабый свет.
        Пошел быстрее и вскоре оказался в лесу. За спиной, в теле холма, темнел проход, ровный и аккуратно обшитый деревом. Смотрелся он престранно, но Хорт уже устал удивляться.
        То, что в этом лесу лето, не удивило. Солнца не было, как, в общем, и неба. Висело что-то белесое, светящееся. Пахло же вокруг по настоящему, хвоей и сырыми листьями.
        Не успел привыкнуть к лесу, как тот закончился. Впереди, на высоту десятков сажен, возносилась к небесам каменная осыпь. Камни лежали разных форм и размеров, от сочетания цветов рябило в глазах.
        Хорт оглянулся. Позади, отрезая отступление, возносилась к небесам гладкая черная стена. Она недружелюбно мерцала, и веяло от нее холодом. Хорт пожал плечами и пошел вперед.
        Камни качалось под ногами, но пока держали. Хорт всякий раз тщательно выбирал, куда ставить ногу. Весь взмок, пока добрался до середины. Ноги дрожали от напряжения.
        Внимание смазалось, и после очередного шага камень под пяткой предательски поехал. В последний миг Хорт избежал падения, бросив тело вперед. Не удержался, упал. Лежа, услышал шорох и треск. Камни под телом начали мелко дрожать. Хорт ощутил, что осыпь потихоньку ползет вниз.
        Не оглядываясь, вскочил и помчался вверх. Равновесие на двигающихся камнях удерживать было непросто, но остановиться - значило умереть, и Хорт не сдавался. Осыпь стонала и хрипела, слышался мощный гул. В последний миг перед тем, как все камни рухнули, он выскочил на плоскую вершину, на монолитную скалу. С хрипом повалился на колени.
        Отдышался, отер лицо от пота и решился оглянуться. Хорт сидел над двадцатисаженной пропастью. А внизу, до самого горизонта, тянулась унылая пустошь, заваленная камнями. Никаких следов леса.
        Склон по другую сторону оказался легок для спуска, но закончился широкой и бурной рекой. Зубья порогов торчали посередине водной полосы, свирепый рев оглушал.
        Ноги Хорта затряслись.
        И тут на плечо словно легла рука, крепкая и надежная, принадлежащая Ратану. Хорт обернулся в испуге, на миг перед глазами мелькнул воевода. Живой, он ободряюще кивнул охотнику. «Плыви - ты сможешь», - пропел ветер, и страх исчез, растаял льдом на солнце.
        Ощущая руку друга на плече, Хорт уверенно вошел в несущуюся воду. Она вцепилась в него тысячами лап, стремясь повалить, расплющить о камни, но охотник с удивившей его самого силой сопротивлялся потоку. А когда стало глубоко, поплыл, умело и спокойно. Даже когда вынырнувший из пены камень стукнул в бок твердым кулаком, он не запаниковал, а просто позволил воде нести себя дальше.
        На берег вышел изрядно помятый, со здоровенной ссадиной на боку, но живой. Отжал одежду, оглядел себя. Кроме бока пострадало бедро, в алчной пасти реки остались все вещи, кроме меча, крепко привязанного к спине. Но потери не вызвали раздражения, Хорт воспринял их равнодушно. Он ощущал себя ловким, сильным и умелым, готовым выживать без всего, имея в качестве инструмента лишь собственное тело.
        Берег оказался травянист и покрыт разноцветными цветами. Запахи витали одуряющие, ветер нежно шелестел лепестками, навевая дрему. С трудом преодолел Хорт искушение прикорнуть прямо на травке. Решительно протер глаза и отправился далее.
        Поднялся на небольшой холм и остолбенел. Прямо перед ним, на высоте пяти саженей от земли, весела, яростно рыча, черная грозовая туча. Из нее колотили оранжево-фиолетовые молнии, оставляя в земле оплавленные ямы. Были видны струи дождя, что свирепо хлестал изуродованную землю. Между раскатами грома слышались завывания ветра.
        «И мне идти туда?» - спросил Хорт. Туча в ответ приглашающе заворчала и выбросила очередной каскад молний.
        Обреченно вздохнув, Хорт дождался момента, когда молний было особенно много и, едва они погасли, ринулся под низкий черный свод.
        От первого же раската заложило уши. Молния сверкнула совсем рядом, опалив руку. Ветер сотней ледяных лезвий ударил в лицо, выжимая слезы. Потоки воздуха мчались с такой силой, что Хорту казалось, что с него сейчас сорвет одежду, волосы и кожу. Если бы ветер дул строго навстречу, пройти бы не удалось, но, к счастью, ураган постоянно менял направление. По сравнению с ним дождь, что мокрыми щупальцами пригибал к земле, казался мелочью.
        Вслед за первой последовал целый каскад молний. Даже сквозь закрытые веки глазам было больно от сверкающих небесных стрел. Хорт бежал вслепую, петляя, как заяц, и огненные потоки проносились мимо, не задевая его.
        Все кончилось неожиданно. Ворчание грома и свист ветра остались позади, молнии более не сверкали и потоки воды не обрушивались на голову. В бессилии рухнул Хорт на мокрую траву, не открывая глаз.
        Сесть получилось не сразу, затем Хорт смог подняться на четвереньки. Руки и ноги тряслись, во рту ощущалась пустынная сушь. Когда разлепил глаза, едва сдержал рвоту. То, что на ощупь казалось травой, на самом деле было скоплением белесых тощих червей. Земли под ними видно не было. Взору представала лишь бахрома из слабо шевелящихся тел.
        Поспешно встал, отряхивая одежду. Впереди возвышалась пламенная стена, высотой до низкого неба. Жаркий ветер Хорт чувствовал даже здесь. Гроза исчезла, растаяла, сменившись монолитом черного утеса. По его поверхности бегали багровые блики.
        Прикосновение к левому плечу было до того осязаемо, что Хорт едва не побежал. Но тут же понял: это рука друга, рука Родомиста. Маг стоял за спиной и молча улыбался. Через его ладонь потекло в тело странное тепло. Под его влиянием правее сердца разгорелся огонек, словно там затеплилась свеча. По рукам и ногам заструилась теплая, почти неосязаемая жидкость. «Сила, - понял Хорт. - Я ощущаю то же. что и маги!»
        Сила бежала бурными потоками, навевая уверенность и покой.
        Мгновения хватило Хорту, чтобы понять, как пройти через пламя. Вода в огне - испарится, воздух - будет отброшен, земля - оплавится, лишь огонь сможет пройти сквозь огонь.
        Повинуясь воле бывшего охотника, Сила пришла в движение. Огонек в груди загорелся ярче, и Хорт ощутил, что странным образом, не передвигая ног, идет к пламенной стене.
        Огонь оказался прохладным и слегка шершавым на ощупь. Шаг, еще один, приятная вибрация пронизывает тело, и стена остается позади. Наложенное на себя заклинание почти сразу перестало действовать, и в спину ударила волна жара. Затрещали волосы, и Хорт рванул вперед, подальше от исполинского костра.
        Пройдя огонь, ощутил себя совершенно опустошенным. Равнодушно смотрел, как из мрака впереди возникает корона белого металла, сияющая, словно снег на горных вершинах. «Нужна ли мне она? - подумал Хорт, и тоска обрушилась на него черным смерчем. - Зачем?»
        Руки на плечах чуть сжались, и Хорт вновь почувствовал присутствие погибших (погибших?) друзей. «И все было зря?» - мелькнула мысль. Он решительно шагнул вперед и взялся за корону.
        Жар заструился по пальцам, вошел в тело. Сияние слепило глаза, но Хорт нашел силы нацепить тяжелый обруч на голову. И тут же перестал видеть. Даже закричать не смог. Из раскрытого в судороге рта не вылетало ни звука. Белое пламя пронизало его, каждый мускул, каждую косточку, заставляя тело корчиться в муке преображения. Внутри белого скользили алые и синие полосы. Они казались чуть холоднее. Чем ярче сиял алый, тем бледнее становилась фигура Ратана за спиной, а чем ярче синий, тем сильнее растворялся в белизне Родомист.
        Сияние заполонило все. Голова закружилось, и Хорт ощутил себя чекой огромного колеса, вернее, осью сразу трех колес. Нижнее колесо, на уровне ног, состояло из двенадцати спиц. Кружились нанизанные на них животные - символы месяцев: Еж, Тур, Заяц... Среднее, центр которого приходился на грудь, несло на себе тотемы дней месяца - Грифон, Собака, Лось... Верхнее, вращающееся вокруг головы, несло символы лет: Олень, Баран... Кружение животных навевало ужас, и Хорт, дабы спастись от него, поднял голову. Сверху на него смотрело огромное лицо Брана. Альвийские глаза были холодны, острые уши вызывающе торчали. Но черты лица под взглядом Хорта начали плыть. Золото волос сменилось русой всклокоченной шевелюрой, глаза округлились, нос сменил форму, и вот уже Хорт словно смотрит в огромное зеркало. Понимание пришло само - над новым Циклом вознеслось лицо его властелина, лицо Человека. И все потонуло в ослепительной вспышке.
        Когда Хорт пришел в себя, то случившееся показалось сном.
        Над островом всходило солнце, шелестела листва и пели птицы. Но над головой бывшего охотника, и он знал это, бился, трепеща огромным сердцем, невиданный доселе Дар. Три лепестка, алый - справа, синий - слева, и снежно-белый между ними. Затылок и плечи охватывало приятно щекочущее тепло.
        Ночь Судьбы миновала.
        Далеко на севере, в недрах гор, проснулись послушные воле нового повелителя алые драконы. Начался новый год, три тысячи восемьсот сорок первый от Творения, первый год Цикла Огня. Никто еще не знал, что принесет он, в том числе и Хорт.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к