Дмитрий Казаков Я, маг!
        Харальды - 1
        
        
        
        OCR BiblioNet «Я, маг!»: Армада, Альфа-книга; Москва; 2002
                Аннотация
        
        Герой романа далек от того, чтобы спасать мир от нашествия Мирового Зла или Великой Тьмы. Он спасает всего лишь себя, и для того, чтобы сохранить в себе человека, он вынужден отказаться почти от всего, что почитал по-настоящему своим.
        Младший ребенок в семье, он видел перед собой одну дорогу, привычный жизненный путь родовитого - войны, пиры, охоты, свары с соседями. Но увлекаемый жаждой знаний, юноша сбежал из родного замка, решив посвятить себя изучению магии.
        Вопреки ожиданиям, все маги, к которым смог добраться молодой человек, отказались иметь с ним дело, а один даже попытался его убить. Полный гнева и обиды, юноша поклялся самостоятельно добиться магического могущества и отомстить...
        Дмитрий Казаков Я, маг!
        
        Нет, в нем сверкал иной, зловещий свет,
        Как факел он горел на мрачном пире:
        Где есть печаль где стон, там правды нет,
        Хотя бы красота дышала в мире.
        «Ответа - сердцу, сердцу моему!» -
        Молил он, задыхаясь от страданья,
        И демоны являлися к нему,
        Чтоб говорить о тайнах мирозданья.
        Он проклял мир и, вечно одинок,
        Замкнул в душе глубокие печали,
        Но в песнях он их выразить не мог,
        Хоть песни победительно звучали
        К. Бальмонт
        ЧАСТЬ I
        Глава 1
        
        Магия - наука и искусство вызывать изменения
        В соответствии с волей.
        Алистер Кроули
        
        Ветер, налетевший из-за спины, был холоден. Свистящий вихрь примчался с севера, неся дыхание осени, запахи холодных дождей и ледяных скал. Простирающиеся на юг леса были еще изумрудно-зелеными, а небо над ними - легкомысленно-голубым, словно в разгар лета, но потоки воздуха, спускающиеся с гор, шептали о скором приходе осени, хозяйки в желтом плаще. Пройдет дней десять, и она распишет леса алыми и золотыми красками, а когда забава ей надоест, сорвет с деревьев последнюю одежду, оставив их бесстыдно голыми.
        Харальд вздохнул и повернулся лицом к северу. Тут хмурыми исполинами в белоснежных шапках синеют горы. Именно там, на вершинах, и рождаются свирепые ветра, несущие осень. Через эти горы еще предстоит пройти.
        От размышлений отвлек крик, донесшийся со стороны лагеря. Похоже, зовут к ужину Харальд слегка втянул воздух; так и есть, пахнет подгоревшей кашей.
        У костра собрались все, кого Харальд убедил в свое время отправиться в сумасшедший поход на север; кого уговорил, а некоторых нанял. Всего пятеро. Все опытные воины и путешественники. В светлое время охрану выставлять не стали; те опасности, что водятся здесь, незаметно не подкрадываются.
        Харальда хлопнули по плечу, молчаливый Асир подвинулся, освобождая место на бревне. Едва предводитель сел, пять ложек метнулись к котелку.
        Когда утолили голод, начались разговоры. Каждому - было что вспомнить. Один рассказывал о службе у кого-то из магов, другой - о битвах со степняками, Гуннар, как всегда, похвалялся любовными победами. А Харальд сидел и молчал, глядя в костер. Оранжевые языки прихотливо изгибались, запах дыма лез в ноздри, точно так же, как когда-то дома, в родном замке...
        Замок весь пропах дымом. И не бесконечные осады и пламя военных пожаров тому причиной, как хотелось бы думать, а всего лишь старые, плохо чищенные дымоходы. Да и замком кучу развалин, в которой жить можно только с большим трудом, называют лишь хозяева. Холопы же, равно как и соседи (да отвалятся их горделивые носы!), предпочитают пользоваться куда более понятными и простыми, зато менее звучными названиями.
        Харальд тяжко вздохнул. Он, пожалуй, единственный, кто в замке не помешан на родовой чести. Называть вещи своими именами в присутствии братьев или отца - это кончается плохо. Хорошо, если дело обойдется лишь криками. Не повезет - схлопочешь затрещину Тяжко быть правдолюбцем в шестнадцать лет!
        Юноша еще раз вздохнул и выглянул в окно. За коричневым шрамом наполовину заросшего рва тянется зеленая борода леса. Около замка надо бы его вырубить, да некому, давно обеднел род Тризов. Но чем меньше золота в подвалах, тем выше здесь задираются носы - эту истину младший сын нынешнего хозяина замка, Харальд фон Триз, узнал на собственном опыте, и узнал давно. Лес тянется на запад, где всего в пятидесяти верстах кончаются земли, затронутые цивилизацией. Дальше - непроходимые чащобы, где обитают косматые дикари, которые носят одежду из шкур.
        За окном шел дождь. Капли роями летели из брюхастых сизых туч, стекали по потрескавшимся серым стенам, проникая в расселины, насыщая воздух в замке влагой. Дождь мешал любимой забаве - охоте, и из главного зала до комнаты Харальда доносились пьяные вопли пирующих родичей. И ему положено быть там, лакать крепкое пиво, поглощать плохо прожаренное мясо, вдыхать смрад факелов и орать воинственные песни. За то, что его нет сейчас за столом, младший в роду позже получит преизрядную выволочку.
        Он вздохнул в третий раз. Наказания не боялся - не впервой. Юноша давно понял, что он не такой, как все, и что именно эта чужеродность и есть истинная причина враждебности родичей. Она, и ничто иное. Ее терпели до тех пор, пока младший в семье прилежно овладевал воинской наукой. Но для ратных упражнений сегодня слишком сыро.
        Харальд решительно отошел от подоконника, прислушался. В слитном реве удалось разобрать отдельные слова:
        
        Бряцанье доспехов, страх и кровь врага!
        Воспрянь, Кабан, на бой!
        
        Так и есть, запели родовую. Кабан красуется на гербе, и не просто дикая свинья, а свирепый вепрь. Всюду в замке скалятся кабаньи морды, подслеповато щурятся с облезлых гобеленов, торчат из стен, воинственно выставив клыки. Харальд родовой символ терпеть не мог. Тот отвечал молодому Тризу полной взаимностью.
        Тихо ступая, Харальд спустился по лестнице, миновал зал, поморщившись от донесшихся резких запахов, повернул в узкий коридорчик и оказался у двери, что стыдливо спряталась в темном тупичке. Ключ от замка есть только у юноши, да еще - у старого слуги, который вечно забывает здесь прибраться.
        Тихо проскрежетал замок. Дверь тяжелая, словно каменная. Ее массивное гладкое тело неохотно поддается пальцам. Но вот Харальд переступил порог. Тишина, только царапается за окном дождь. Запах пыли, особой, книжной!
        Полки до потолка, словно огромные зубастые челюсти. Библиотека. Ее собирали в те времена, когда Тризы были богаты и слава о них гремела от Северных гор до Южного моря. Но где те славные времена?
        Теперь о библиотеке не помнит никто. Кроме Харальда.
        Пока удалось развести огонь в жаровне, юноша весь перепачкался. Конечно, рядом с книгами это опасно, но без обогрева слишком холодно. Наконец пламя разгорелось, и Харальд присел на корточки, протянув к огню замерзшие руки.
        Пока лазил по полкам, искал нужный том, изрядно устал. Старая лестница скрипела под ногами, едкая пыль лезла в ноздри. Но зато какое наслаждение испытал, взяв в руки старинную книгу, ощутив гладкую, чуть теплую кожу переплета.
        К огню Харальд вернулся, зажав под мышкой толстенный черный том. Отблески камина играли на обложке, словно на темном камне. Посреди нее сверкала серебром изрядно потускневшая, но различимая надпись «О магии». Младшего в роду Тризов давно тянуло к потаенному знанию, но книгу отважился взять только сегодня.
        С бьющимся сердцем перевернул первую страницу. И тут же забыл обо всем на свете. Погрузился в архаичный, перегруженный не до конца понятными словами текст, в рисунки, столь тщательно прорисованные, сколь и отвратительные, канул в море нового знания, странного и терпкого на вкус...
        Харальд не услышал, как открылась дверь. Он читал описание ритуала Обретения Силы, когда боль хищным зверем вцепилась в ухо.
        - Ай! - только и смог сказать, а в ответ услышал гневный рев.
        - Книжки читаешь? - Отец, державший юношу за ухо, хорошенько дернул, чтобы молодой Триз как следует осознал тяжесть проступка, и попросту потащил того из кресла. - Я тебе покажу - книжки!
        Книга вывалилась из ослабевших пальцев и с глухим стуком упала на ковер. Запах пива и чеснока, исходящий от отца, оглушал. Боль в ухе казалась нестерпимой, и пламя в жаровне сделалось багровым...
        
        Пламя в костре сделалось багровым, и Харальда окликнули.
        - Что, старшой, задремал? - ухмыляясь, спросил Хегни, первый балагур маленького отряда.
        - Нет, думаю, - ответил Харальд.
        - Да? - блеснули во тьме зубы Хегни. - Не может быть. Слышь, парни, он думает!
        Взрыв хохота заставил костер зашипеть.
        Пока Харальд предавался воспоминаниям, над миром воцарилась ночь. Ее черный плащ, расшитый жемчугами звезд, покрыл почти весь небосвод, лишь на самом западном горизонте робко мерцала розовая полоса, напоминая об умершем дне.
        Но спать, судя по всему, пока никому не хотелось. Дневной переход был не столь труден.
        - Слышь, Харальд, а зачем мы туда идем? - спросил Иаред, самый старший из путников. - В населенных землях ты боялся говорить, но здесь-то нас никто не подслушает?
        - Ты ошибаешься. - Харальд поднял голову, и узкие голубые глаза его блеснули в свете костра багровым пламенем. - Мир полон невидимых существ, и многие из них служат магам, а я не хочу, чтобы маги узнали о цели похода.
        - Разве могут нам помешать какие-то маги? - пренебрежительно усмехнулся Хегни. - Видали мы их! В гробу, в белом саване!
        - Я предпочитаю думать, что могут, - отрезал Харальд. - Хватит разговаривать, пора спать. Завтра идти. Хегни, если не ошибаюсь, сегодня твоя очередь сторожить?
        - Моя. - Весельчак сразу увял, словно клен к осени.
        С шутками и прибаутками принялись укладываться. Вскоре у костра стало пусто. Часовой сидел в стороне, неразличимый среди теней, и бдительно вглядывался в ночную темень. Людей в предгорьях нет, это верно, но существа, здесь живущие, ненамного менее опасны.
        
        - Тревога!
        Харальд вскочил, словно подброшенный. Разум еще окутывала пелена сна, но тело, тренированное и обученное, стремящееся выжить, все делало само. Меч оказался в руке быстрее, чем Харальд про него вспомнил. Шершавая рукоять в ладони придала бодрости, и он смог оглядеться.
        Земля вздрагивала, словно в ужасе. Пока соображал, в круге света, что бросал непрогоревший еще костер, появилось нечто темное, огромное. Сбоку от движущейся горы мелькнул человеческий силуэт, сверкнула сталь. Ходячий холм дернулся, и над лесом прокатился раздраженный рев.
        Уши заложило, зато Харальд быстро пришел в себя.
        - Исполин! - крикнул он.
        Остальные спутники были уже на ногах. Где-то за телом великана кричал Хегни, отвлекая чудовище от костра и товарищей.
        - Задержите его! - рявкнул Харальд, отчаянно кусая губы. - Ненадолго! И я смогу его уничтожить!
        Как и любое стихийное существо, исполина можно заклясть и разрушить заклятием. Но дело в том, что любая магия требует времени, и пока Харальд будет готовиться, громадное порождение гор просто убьет всех.
        - Вперед! - по команде Иареда Гуннар и Асир бросились к исполину, выставив короткие копья.
        Сам Иаред и Торвальд быстро готовили к стрельбе луки. Гигант ревел и бесновался, пытаясь достать верткого Хегни.
        Не выпуская из рук меч, Харальд отыскал сумку с магическими принадлежностями. Усилием воли успокоил зашедшееся было в страхе сердце. Некогда бояться, время слишком дорого. Ну и что, что никогда не доводилось сражаться с детьми стихии Земли. Все когда-нибудь случается в первый раз. И к тому же от быстроты и успешности его действий сейчас зависит жизнь шести человек.
        Рисовать острием меча не очень удобно, но искать нечто более подходящее не было времени.
        Довольно быстро на земле появилась светящаяся синим пятиконечная звезда, вписанная в круг. Вершина ее смотрела строго на запад. Харальд стиснул зубы, заставляя себя не слышать крики и лязг оружия, не обращать внимания на дрожащую под ногами землю.
        В центре звезды он начертил букву Уинлеанн, знак Истинного Алфавита, символизирующий Землю. По нему, как и положено, пробегали рыжевато-серые проблески.
        Тяжело дыша, Харальд распрямился. Запах сырой почвы лез в ноздри, пот стекал по телу, напоминая о том, что даже простейшее магическое действо требует немалых сил.
        Под свет звезд явился кинжал. Широкий, тупой, он не годился для того, чтобы резать: металл в нем некогда упал с неба, и стихии не могли устоять перед невзрачным лезвием.
        От места боя раздался хряск, затем по ушам хлестнул крик:
        - Хегни! Не-ет!
        Кричал Торвальд.
        Харальд с большим трудом сдержал желание броситься на помощь. Сжал голову руками, сосредотачиваясь. При исполнении заклинания дело чаще всего не в словах, которые выговаривает маг, а в том, как он их произносит, с каким настроем.
        Кинжал вонзился в землю напротив вершины звезды. Харальд закрыл глаза и зашептал, одновременно вспарывая лезвием, словно маленьким плугом, темную плоть. Толкать, сидя на корточках, оказалось неудобно, и он чувствовал, как ноют мускулы спины и ног. Но останавливаться нельзя, ни в коем случае...
        В тот миг, когда лезвие коснулось рисунка, Харальд обрел способность видеть, не открывая глаз. Чертеж светился перед ним во тьме ярче, чем наяву, а слева из мрака проступила высокая грузная фигура. Комьями почвы бугрилось тело, валуны торчали из ног, пучились топазы глаз. Носа нет, вместо рта - узкая щель; исполин, дитя буйства недр земных. Сейчас он замер, скованный магией.
        Не давая сосредоточенности уйти, Харальд толкал потяжелевший нож вперед, стиснув зубы. Чувствовал себя так, словно к руке привязали груз в сотню пудов. Когда лезвие достигло буквы в центре рисунка, в ушах родился тонкий звон, чертеж начал мигать, а фигура исполина задрожала.
        Со стоном он проволок кинжал еще дальше, а когда достиг края рисунка, тот погас. Потух вместе с ним и мир вокруг. Что-то холодное ударило в лицо, и Харальд потерял сознание.
        
        Пришел в себя от ударов по щекам. Во рту оказалось сухо, как в пустыне, череп раскалывался от боли. Глаза некоторое время отказывались воспринимать происходящее вокруг, затем взгляд удалось сфокусировать.
        Он лежал около костра, а вокруг столпились товарищи. Одежда их и оружие были заляпаны грязью. Судя по тому, что все было спокойно, колдовство удалось.
        - Все, я в порядке, - прохрипел Харальд.
        Иаред кивнул и протянул руку.
        Подняться удалось с трудом. Отгоняя незваную гостью - слабость, Харальд осмотрелся. К северу от костра появилась огромная куча земли. В звездном свете сверкали на ее вершине два топаза, чуть ниже темнел рот. Даже перестав существовать, исполин всматривался в небо. Именно из-за таких вот чудовищ земли возле гор почти необитаемы.
        Около костра лежал Хегни. Тело его было смято, словно старая тряпка, но лицо осталось целым. На нем застыла тоска, которую Хегни, по прозвищу Весельчак, никогда не допускал при жизни. Но смерть меняет привычки, даже самые прочные.
        Харальд сглотнул и ощутил, как запершило в горле. Голос вдруг отказался повиноваться, и осталось лишь молча смотреть в глаза тому, с кем недавно сидел у одного костра...
        
        Утром, когда похоронили Хегни, пошел дождь, а на ветвях Харальд заметил первые пятна рыжины. Точно такие же, что украшали лес вокруг замка Триз четыре года назад...
        
        Прекрасна ранняя осень в лесу. Пока холод и сырость еще не совсем овладели миром, золото листьев прекрасно смотрится на фоне пронзительно-голубого неба бабьего лета.
        Но Харальд почти не выходил из замка. Красоты не привлекали его, а приглашения на охоту он просто игнорировал. Иное увлекло его. После пяти лет бесплодных усилий, пяти лет изучения книг и глотания пыли он оказался близок к тому, чтобы сотворить первое настоящее чародейство. До прогулок ли в такой момент?
        Он давно выбрал одну из вечно пустующих комнат на вершине угловой башни и очистил ее от грязи, с помощью слуг, естественно. Он все лето собирал необходимые для заклинания компоненты - ведь это только в сказках маг творит чудеса, пошевеливая мизинцем, на самом деле самое маленькое колдовство требует долгой подготовки.
        И наступило новолуние. Серебряная монета луны висела в черной пустоте небес, сияя, словно надраенный таз. Царила полная тишина, ветер не осмеливался дыханием нарушить красоту ночи, а обитатели замка, даже самые буйные, давно уснули.
        В углах комнаты дымились две курильницы с Благовонием Мудрости. Сильный аромат заставлял сердце учащенно биться. В нем причудливо смешивались запахи корицы, лаванды и сандала. Как утверждает Книга Темной Луны, Благовоние Мудрости очищает разум и обостряет восприимчивость.
        В центре начерченного углем на полу круга Харальд встал сам, лицом к востоку. Круг заранее разделил на четыре части: северную, восточную, южную и западную. В каждой установил и зажег свечу особого цвета: на севере - синюю, на востоке - желтую, на юге - алую и на закате - зеленую. Кроме свечей четверти украсили буквы Истинного Алфавита, в каждом отделе - своя. Их значения Харальд постиг с превеликим трудом, из книги, зашифрованной тайнописью. Немало повозился, не одну бессонную ночь провел, но ведь мед познания слаще вина, притягательнее любви...
        Сердце стучало так, что, казалось, выскочит через горло. Сдерживая волнение, Харальд прокашлялся, поднял руки и начал ритуал. Оранжевые языки свечей колебались в такт словам, и черная тень молодого заклинателя корчилась на фоне стен, будто от страха. Да, Харальд боялся, но не смерти и боли, а только того, что он окажется лишен магического дара и ничего не получится.
        Он обращался к силам, которые неизмеримо древнее человека. Слепые, необоримо могучие, они существуют с начала мира. Харальд молил стихии, заклинал Огонь, Воздух, Воду и Землю показать себя здесь, в пустой комнате, в нежилой полуразрушенной башне, в чистом, непостижимом для обычного человека виде.
        Он говорил страстно и убежденно и не замечал, что произносит совсем не те слова, что старательно заучивал в последние дни. Голос юноши окреп, и странный ритм проник в его речь.
        Очнулся он лишь оттого, что порыв ветра ударил в лицо. В восточной четверти, затушив свечу, вращался, вибрируя от собственной мощи, столб смерча. Крутился почти бесшумно серо-белой толстой змеей, но пол вздрагивал, и расходилась от смерча в стороны сила, сухая и холодная.
        Не успел Харальд насладиться зрелищем, как столб исчез, пропал с громким шипением. Вместе с ним с пола исчезла и буква, а огарок потерял цвет, став грязно-серым, словно обычная свеча.
        Харальд ошалело сглотнул и повернулся к югу. Ритуал нельзя прерывать, а то вырвавшиеся из-под контроля силы уничтожат малоопытного мага, а заодно и весь замок.
        И вновь он захлебывался словами, не очень понимая, что говорит. Руки дрожали от напряжения, аромат лаванды казался горьким, но вторая стихия ответила воззвавшему. Прямо из пола, из буквы Феарн ударил столб изжелта-рыжего пламени. Жар заставил Харальда зажмуриться, но лишь на миг. Затем в сердце родилось восхищение, и юноша замер, любуясь.
        Но ничто не вечно, и погасло пламя, слизнув последним алым языком символ с пола. Превозмогая слабость, Харальд повернулся лицом к закату, в сторону смерти и забвения. Отер залитую потом щеку о плечо и заговорил вновь.
        Печально падали слова, словно черные рыхлые комья в пасть могилы, и, повинуясь им, рос прямо из пола серый каменный прыщ, холм, сложенный из плоских и гладких, словно шляпки грибов, камней.
        Вырос, достал до потолка и застыл, грозя рухнуть, погрести под собой жалкого смертного, осмелившегося вызвать такую мощь! Камни глухо и грозно рокотали, почти рычали. Харальд не смолкал, и только слова, что держали в повиновении стихию, помогали справиться со страхом.
        С глухим гулом накренился каменный столб и исчез, рухнул сам в себя, оставив пол девственно-чистым.
        Пот застилал глаза. Харальд чувствовал себя дряхлым старцем, взявшимся в одиночку выкорчевать дуб.
        Ноги тряслись, чуть не подламываясь, в рот словно песка насыпали, горло немилосердно саднило, а запах лаванды вызывал тошноту.
        Со стоном, ошущая, как скрипят суставы, молодой Триз развернулся на север. Почти не слыша себя, начал последнее заклинание, призыв Воды. Почти плача от усталости, он едва шептал, но даже слабый голос порождал эхо. Казалось, будто некто могучий и басистый повторяет слова за юношей.
        В лицо повеяло свежестью. Сквозь пелену пота и слез Харальд увидел искрящийся водопад, рушащийся прямо из потолка и исчезающий в плитах пола. Вода падала почти бесшумно, слышался лишь легкий плеск. По темно-синей глади стремительными рыбками скользили серебристые искры. Поверхность водопада колебалась, словно ткань под ветром...
        Поток истончился и исчез в один миг. Вслед за ним вспыхнул белизной и пропал магический круг. Главное условие успешного колдовства - исчезновение рисунка, и оно оказалось исполнено.
        Едва не падая от усталости, спустился Харальд по лестнице и добрел до кровати. Последнее, что прошептал перед сном, было: «А все же я буду магом!» Тогда ему казалось, что это очень легко...
        
        Утром вчерашний успех казался сном, ярким видением. Особенно на фоне того, что случилось. Младшего в роду вызвали на семейный совет, и как - письменно. Слуга принес на старинном серебряном подносе свиток - письмо, запечатанное кабаньей головой, будь она неладна!
        Принес, подал с поклоном и исчез бесшумно.
        С внутренней дрожью Харальд сломал печать. Буквы, самые обычные, суетились перед глазами обезумевшими мурашами. С трудом удалось уловить смысл: «Благородный Харальд фон Триз да изволит прибыть к полудню в главный зал замка, ибо пристало роду решить судьбу оного Харальда».
        «Оного! Роду - решить?! Ишь, разбежались!» - думал Харальд, но коленки у него тряслись. Знал, что отец не остановится перед тем, чтобы упечь строптивого отпрыска в подвал на полгода. Чтобы остыл. И не таких обламывали.
        
        Когда солнце достигло своей верхней точки, Харальд вошел в главный пиршественный зал. Вся семейка (о, простите, род!) в сборе. Все - похожие, светлоглазые, светловолосые. Отцу давно перевалило за полсотни, но крепок и кряжист, словно дуб, а силой поспорит с медведем.
        Рядом с отцом братья Харальда, двое родных и двое двоюродных (наследство сгинувшего на войне дяди). Все старшие. Сидят, ухмыляются, катают тупые улыбки по самодовольным лицам. У, свора! От братьев Харальду доставалось больше всего. Но и сестричка не отставала, учила младшенького время от времени уму-разуму (Ой, а ты книжки читаешь? Не может быть! Умный, да? - и за ухо). Злилась, наверное, что замуж не берут, ведь уже двадцать семь ей. Но с такой-то рожей... гм...
        Все в сборе. Семья, родственники, мучители. Харальд ощутил, как от гнева заныло под ложечкой, и крепче сжал челюсти. Они травили его много лет, и некому было защитить. Мать он не помнил, она ушла еще молодой, среди слуг ходили слухи, что от побоев отца.
        Под яростным взглядом Харальда Тризы смешались, хотя чувствовать себя неловко должен был как раз он, непутевый отпрыск родовитой семьи.
        - Гм, - сказал отец, прочищая гордо. - Ты пришел. Хорошо.
        - Да, отец, пришел. - Харальд склонил голову, изображая почтение.
        - Мы, то есть я, - Эрик фон Триз, старший в роду, говорил медленно и величаво, но в голосе его то и дело прорывались нотки ярости, словно у медведя, пока еще спокойного, но готового взреветь и мохнатой бурой горой обрушиться на врагов. Да и запах пива и дыма, витавший в зале, мало подходил к речи, которая изливалась из уст горделивого владыки груды развалин посреди леса.
        - Я решил, что пора тебе, сын мой, вступать во взрослую жизнь. А поскольку, - начал он вещать перед зловеще ухмыляющимися сородичами, - жить с нами тебе неуместно и твое положение не позволяет надеяться на наследство, то мы, то есть я решил, что пора тебе жениться и перейти в род жены.
        - Как? - Харальд растерялся. - Жениться?
        - Да, сын мой, - Взор отца оставался спокоен, словно небо в июльскую жару, только голос рычал, предупреждая сопротивление. - Ты умеешь все, что положено родовитому, и в твоей будущей семье многое тебе пригодится.
        - А что за семья? Родовита ли невеста? - тупо спросил Харальд, чувствуя отчаяние. Он ожидал чего угодно, гнева, криков, но не такого!
        - Для младшего в нашем роду - достаточно родовита! - отрезал отец, а ухмылки на лицах родичей обозначились яснее. - Старшая дочь Симеона из Сандри, Вирсавия.
        - В гербе белые лилии, - упавшим голосом подхватил Харальд. - Родовитость Симеон получил благодаря деньгам, а замок просто купил.
        - Ты против? - Медведь вскинулся, готовясь к броску. Опасные огоньки заметались в голубых глазах отца, таких похожих на его, Харальда. Столь схожих-и других.
        - Нет. - Неожиданное холодное спокойствие снизошло на душу младшего в роду. Теперь он понял, что надлежит делать. - Я не пойду против рода. Буду с мечом у пояса водить обозы тестя и помогать пересчитывать его деньги. А в свободное время буду делать детей, фон Тризов из Сандри.
        - Ты издеваешься? - Нахмурился старший из братьев. Наследник. У самого двое голопузых бегают, да жена вечно пилит. Родовитая - жуть, зато бедная, не из Сандри.
        - Ничуть, - ответил Харалъд серьезно.
        Он на самом деле не издевался. Он лгал, в лицо, в открытую.
        Но они не понимали, не могли понять. Иногда хорошо быть умным.
        
        Ночь приняла беглеца, как своего. Чуть слышно шептались над головой ветви, заглушая мягкий стук копыт, запахи грибов и палой листвы навевали спокойствие и уверенность.
        Убежать оказалось неожиданно легко. Побега от него, мягкотелого неженки, не ждали. Ожидали протестов, криков, жалоб, но никак не действий.
        Седельные сумки плотно набиты: еда, книги по магии, самые нужные, интересные, путевые мелочи. У пояса меч, без которого знатный человек из дому не выйдет.
        За спиной послышалось пение:
        
        Бряцанье доспехов, страх и кровь врага!
        Воспрянь, Кабан, на бой
        
        Юноша затряс головой, отгоняя морок. Нет, никогда более не услышит он этот напев! Не желает слышать. Замок Триз остался в прошлом. А он - он будет магом!
        
        Первые капли дождя рухнули с темного неба, холодные, противные. Бабье лето закончилось.
        Первые капли дождя упали из темной мешковины туч в самый неподходящий момент - во время подъема по каменной осыпи. Серые камни, похожие на старые черепа, сразу намокли. Идти теперь приходилось с крайней осторожностью: соскользнет нога - и перелом обеспечен.
        Шагали в непривычном молчании. Раньше всегда выручал Хегни, но где он теперь? Не докричишься...
        А горы вокруг столпились любопытными великанами, собравшимися посмотреть на смелых козявок-людей, рискнувших прийти к ним в гости. Редкие желтеющие деревца, иногда - рощицы, ледяная вода в ручьях и водопадах, да туманы - седые густые, - вот и весь пейзаж. А теперь еще и дождь. Осень в горах, осень...
        Харальд шел впереди, выбирая дорогу. Хотя и сам ее не знал. Только направление, лишь примерное место смог он узнать о тех землях, что за горами, вместо которых на всех картах белое пятно. Именно там цель путешествия, безумного, рискованного, но такого нужного. Ему. Почти магу.
        Резкий крик вырвал из плена раздумий. Ему вторило рычание.
        На скальном уступе, чуть впереди и выше замер огромный зверь. Светлый мех его слипся от дождя, но владыка вершин, ирбис, все равно был красив. Зеленые глаза горели яростью, хвост, подобный толстой змее, хлестал по бокам.
        Харальд замер, скованный испугом, словно вода морозом. Отрешенно следил за тем, как взвилось в воздух гибкое тело, как блестели, приближаясь, огромные когти. Даже мысли не возникло увернуться или вытащить оружие.
        Резкий рывок за пояс. Что-то цепляет левую голень. В щеку бьют холодные и твердые камни. Рев за спиной и крики людей.
        Когда Харальд поднялся, все было кончено. Ирбис лежал мертвый, оскалив желтые клыки. Резкий запах хищника отдавал падалью.
        А рядом с барсом умирал Асир. Тот, кто спас Харальда, отшвырнув его в сторону, прочь от голодного зверя, подставив под когти и клыки себя. Лапа огромной кошки лишь задела Харальда за ногу. Дешево отделался.
        На смуглом лице Асира играла улыбка, ровные зубы блестели жемчугом. Он не боялся умирать. Воин, прошедший сотни схваток, Асир Молчун, не боялся.
        Харальд подошел, присел на корточки рядом с умирающим. В груди ворочался огромный ядовитый слизень, каждое движение которого причиняло боль. «А я, я - смог бы? - спрашивал себя Харальд. - Смог бы пожертвовать собой ради друга?» Ответа не было Асир открыл глаза, улыбнулся. Хоть сейчас, перед смертью, не молчи, Молчун! -
        - Я... - На побелевших губах вспухли кровавые пузыри. - Отдал долг... Ухожу свободно...
        Он успел еще раз улыбнуться и с легким выдохом закрыл глаза.
        Они похоронили соратника под камнями, и когда последний серый голыш лег поверх свежей могилы, заговорил Торвальд.
        - Это уже вторая смерть, - сказал он с необычной для него нерешительностью. - А мы еще не миновали гор. Что ждет нас дальше? Может быть, вернемся?
        - Возвращайтесь, - ответил Харальд, морщась от боли в ноге. - Я пойду дальше один!
        - Ты знал, на что шел, - вмешался в разговор Иаред. - И будет позором отступить с полдороги, Я иду дальше!
        Под суровым взглядом старейшего в отряде Торвальд смешался и замолчал.
        
        Когда Харальд обработал рану, то понял, что останется шрам. На правой голени, точно такой же, как тот, первый, что на левой...
        
        Сколь удачно было начало побега, столь же бесславным вышло его окончание. Харальд стремился на северо-восток от родного замка, к единственному известному ему обиталищу мага, надеясь попасть в ученики.
        Над головой нависало дырявое осеннее небо, из которого то и дело начинал лить дождь. Грязь оседала на сапогах и дорожном плаще, холодный ветер лез под одежду, стремясь приласкать мокрыми руками.
        На второй день пути дорогу преградил овраг, глубокий и тенистый. Сумрачные стояли вокруг темно-зеленые ели, и у Харальда отчего-то закололо в сердце.
        Под ногами лошади успокаивающе хлюпала вода, из леса мирно тянуло сыростью, и путник успокоился. Как оказалось, зря!
        Только двинулся, как из зарослей появились люди. Много. Плотоядные ухмылки на загорелых рожах, в крепких руках - топоры, луки и рогатины. Разбойники.
        Судорожно сглотнув, Харальд остановил лошадь. Положил руку на меч. Над оврагом повисла тишина, плотная, осязаемая. Лишь далеко в чаще суматошно вопила обезумевшая птаха.
        Вперед вышел высокий крепкий мужик в черной шапке. Синие глаза на смуглом лице смотрели зло, изогнутый нос придавал атаману облик хищной птицы.
        - Хм, - начал он речь. - Далеко ли держит путь родовитый господин?
        Разбойнички. душегубы лесные, потехи желали Развлечения. А то бы давно нашпиговали неосторожного путника стрелами, не вылезая из засады. И теперь гоготали, не ожидая от зеленого юнца сопротивления.
        - Я? - испуганно пискнул Харальд. Он вспотел от страха, и запах собственного пота показался неприятен.
        - Ты! - рявкнул атаман, зловеше ухмыляясь. - И отвечай, не тяни, а то подергаем за язычок-то, коли будешь молчать!
        Разбойники заржали, словно кони по весне. А Харальд неожиданно успокоился. Он хочет стать магом, и он им станет, обязательно! И никакая свора татей чащобных этому не помешает!
        - Я еду в славный город Сандри, там меня ждет невеста, - ответил юноша, стараясь, чтобы голос звучал как можно жалобнее, а губы - тряслись. Почему бы не подыграть господам разбойникам? Скучно у них в лесу, поди.
        - Ясно, к невесте. - Атаман приосанился, сверкнул синими очами. Ни дать ни взять - родовитый, а то и владелец замка. - Дело хорошее. Но только через наши земли проезд платный...
        Что там дальше вещал атаман, Харальд не стал слушать. Понимая, что развернуть коня ему не дадут, он решил пробиваться напролом и пришпорил коня. Благородное животное, возмущенное подобным обращением, закричало и бросилось вперед.
        Скачок - и атаман оказался на земле. Еще один, и в левой ноге начала пульсировать боль. Что-то пролетело рядом с ухом, надсадно свистя. «Стрела» - только и успел подумать Харальд, но тут надвинулась зеленая стена леса. По сторонам и сверху замелькали ветки. Позади стихали злые и разочарованные вопли.
        Он почти не замечал боли, не обращал внимания на слабость. Вернувшийся страх воющим зверем вцепился в спину и орал в ухо:
«Вперед! Вперед!» Лишь когда в глазах начало темнеть, юноша спохватился - попытался остановить коня, осмотреть рану, но голова закружилась, и он только и смог, что вцепиться в гриву.
        Без сознания, лежа на лошадиной спине, он мчался вперед, в неизвестность.
        
        Неизвестность ждала впереди, но Харальд упорно вел маленький отряд все выше. Когда подошли к перевалу, дождь превратился в снег. Зелень осталась внизу, вокруг полновластно воцарились два цвета: белый и серый. Белый снег, серые скалы, словно сточенные зубы в белых деснах, серое небо. Бело-серый туман.
        Костер не разводили, питались запасами сухарей и вяленого мяса. Харальд не мог видеть себя, но по потемневшим, осунувшимся лицам спутников хорошо представлял, на что он сейчас похож. На мертвеца. На труп со светлыми глазами, по недоразумению обретший возможность ходить. Повернуть назад мысли даже не возникало. Не использовать шанс стать магом - этого себе позволить Харальд не мог.
        Но вот перевал. Половина пути. Узкая седловина меж двух каменных рогов. Все, что севернее, - не отмечено на картах. Есть лишь слухи, глупые и противоречивые. Но внимательный слушатель и в плохо пахнущей куче сплетен найдет жемчужину. Как нашел он, Харальд.
        С перевала неведомые северные земли выглядят вполне обычно. Еще два ряда невысоких гор, а за ними - лес. Судя по темно-зеленому, почти синему цвету, хвойный.
        К полудню следующего дня вышли из пояса снегов. Потянулись каменистые, голые склоны. Ветер тоскливо пел над камнями, словно поминая кого-то. Харальд, как обычно, шел первым, и когда за спиной зарокотало, словно зевнул пробудившийся великан, то он даже успел оглянуться. По склону обманчиво медленно надвигался обвал.
        - Бегом! - рявкнул Харальд и рванул к спасительному уступу что есть сил. Не оборачивался, слышал позади тяжелое дыхание. Дрожь земли под ногами и грохот за спиной придавали сил.
        Влетел под уступ, который серой коленкой торчал из тела горы. Обернулся, и едва не закричал. Торвальд и Гуннар были уже здесь, под надежной зашитой, а вот Иаред...
        Ему оставалось всего около двух саженей, когда камень размером с кулак ударил в висок. Харальду показалось, что он услышал треск костей. Иаред упал, и накатила основная масса обвала.
        Харальд до боли сжал кулаки, в глазах потемнело. По лицу что-то текло. Не сразу догадался, что это слезы, а когда понял - не устыдился. Он не слышал больше грохота камней, мир сжался до светлого пятна перед глазами.
        Когда слух и зрение вернулись, Харальд обнаружил, что обвал закончился. Словно издеваясь, из-за туч впервые за весь поход выглянуло солнце, тусклым желтым ликом воззрившись на землю.
        Рядом стояли Торвальд и Гуннар, бледные, печальные.
        Чувствуя, что ноги не держат, Харальд сел прямо на камни, обхватил голову руками.
        - Зачем? - ему казалось, что он спросил шепотом, но спутники хорошо все слышали. - Зачем столько смертей? Сначала Весельчак, потом Молчун, теперь Иаред... Зачем?
        - Дорога была опасна, - начал было Торвальд, но Харалъд не слышал его. Он говорил все громче.
        - В первый раз смерть пахла землей, потом зверем, а сейчас - камнем... Почему? Все из-за меня, да? Будь проклято мое желание, будь проклят этот поход!
        Гуннар и Торвальд переглянулись. В криках их товарища звучали нотки безумия...
        Глава 2
        
        Магией называется практическое приложение духовных сил,
        приобретенное при прохождении различных степеней посвящения!
        Жерар Эньос (Папюс)
        
        Успокоился Харальд лишь к вечеру. Боль в сердце притупилась, хоть и не ушла совсем.
        - Лучше бы этот поход никогда не начинался, - шептал Харальд, сидя у костра.
        Высыпавшие па небе звезды равнодушно внимали его словам, от близкого леса тянуло запахом хвои. При дыхании изо рта вылетали облачка пара, но Харальд не обращал на холод особого внимания. Мороз, идущий изнутри, донимал его гораздо сильнее.
        - Они бы остались живы...
        Возникло острое желание вернуться в прошлое, в те времена, где по его вине еще никто не погиб...
        
        Да, тогда ему очень повезло. Куда бы занес раненого конь - неизвестно. Может быть, в лапы к разбойникам, может - в глубь лесов.
        Однако очнулся Харальд в постели. Лежать было хорошо и покойно. Болела нога, но не очень сильно. Вокруг царила тьма, разгоняемая лишь багровым свечением углей в камине. Больше ничего осознать юноша не успел - провалился в сон.
        - Следующее пробуждение пришлось на день Сквозь окно падал серый осенний свет, слышался шум ветра
        Приподнявшись, Харальд осмотрелся. Комната оказалась невелика, обстановка не поражала богатством. Но было чисто и опрятно. Свою одежду и вещи Харальд обнаружил на стуле рядом с кроватью и вздохнул с облегчением.
        Пока раздумывал, где находится, вошла молодая женщина. Голубые глаза на миловидном лице лучились добротой. Простое платье очерчивало чуть полноватую, но очень женственную фигуру.
        - О, вы проснулись, молодой господин, - сказала она с улыбкой.
        От мягкого, словно перина, голоса у Харальда заныло в копчике.
        - Эээ... да, - только и смог он ответить. - А где я? И как сюда попал?
        Женщина подошла ближе. От нее пахло как-то по-особенному, теплом, покоем, пахло домом...
        - Вы на постоялом дворе «У Ворчуна», - еще раз улыбнулась голубоглазая, и на щеках ее обнаружились милые ямочки. - На моем постоялом дворе А привез вас вчера благородный Торбьерн фон Ахар. Возвращаясь к себе в замок из гостей, он встретил вас в лесу на коне, без сознания, истекающего кровью. А поскольку в замок Ахар ехать мимо нашего села, то он и привез вас к нам. Знахарь осмотрел вашу рану и сказал, что ничего страшного. Это вы с разбойниками встретились?
        - Да, с ними. - Харальд помрачнел - А как зовут тебя, хозяйка?
        - Мое имя Дина, - в третий раз улыбка заиграла на симпатичном липе, превращая его в очень красивое. Сочные, как спелые вишни, губы приоткрылись, обнажив белые ровные зубы. - А вас, молодой господин?
        - Меня зовут Харальд, - юноша вдруг смутился и почувствовал, что голоден.
        - Вы, наверное, хотите есть, родовитый Харальд? - догадалась Дина. - Сейчас вам принесут. Надеюсь, у вас есть деньги?
        Расчетливая нотка в словах женщины показалась порывом холодного ветра в теплый день.
        - Да, есть, - вновь смутился Харальд, сам не понимая почему. - Я, наверное, задержусь здесь на несколько дней.
        
        В первый же вечер Харальд спустился в общий зал, где пьянствовал, догуливая последние дни перед возвращением в замок к жене, родовитый Торбьерн. Родовитый и благородный, ибо не ограбил беспомощного путника, не бросил его умирать в лесу, как поступили бы на его месте многие, даже весьма прославленные люди.
        В большом зале постоялого двора царил обычный вечерний шум. Служанки трудолюбивыми пчелами сновали по помещению, таская вместо меда кружки. Аромат жареного мяса, чеснока и пива висел густым облаком.
        Несмотря на сутолоку, Харальд легко отыскал спасителя. Фон Ахар занимал центральный стол, круглый, словно солнце, и большой, как пень старого дуба. Пить с хамами Торбьерн считал ниже собственного достоинства, и, кроме него, за столом никого не было. Поэтому, завидев спасенного, он искренне обрадовался.
        - О, вот и раненый! - сказал спаситель, широко осклабившись. Ряд острых зубов в сочетании с густой бородой и звероватым обликом производил устрашающее впечатление. Родовитый хозяин замка Ахар походил на разбойника более, чем любой из встреченных Харальдом лесных грабителей - Садись, выпьем, а то вокруг одно отребье Торбьерн обвел зал налитыми кровью глазами. Под его взглядом люди съеживались, стараясь выглядеть как можно более незаметными.
        Харальд сел, подождал, когда Торбьерн сфокусирует на нем взгляд, и начал заготовленную речь:
        - Позволь поблагодарить тебя, родовитый Торбьерн фон Ахар, за спасение жизни мо...
        - А, пустое! - отмахнулся бородач. - Ты сам-то кто?
        - Меня зовут Харальд. - Юноша на миг замялся и решил все же не называть полного имени. - Просто Харальд.
        - Понятно, - усмехнулся Торбьерн, и синие глаза его остро блеснули. - Скрываешь имя. Чтобы лучше его скрыть, сними накладку в виде кабаньей морды с рукояти меча.
        Юноша вздрогнул. Издевается? Но Торбьерн смотрел спокойно, в васильковых зрачках не было веселья, только ровная безмятежная уверенность в себе.
        - Не бойся, - бородач вновь усмехнулся, напомнив юноше улыбающегося волка. - Я тебя не выдам. Не имею привычки лезть в чужие дела. Давай лучше выпьем!
        - Э, - Харальд замялся Он не был большим любителем хмельного, но обижать спасителя не хотел.
        - Я угощаю, - Торбьерн понял замешательство собеседника по-своему. - Тут отличное пиво. А к нему возьмем острых колбасок, их делает сама хозяйка. Пальчики оближешь! И еще - мяса. Полкабана нам хватит.
        Желудок Харальда взвыл голодным зверем и ринулся грызть ребра. Во рту неизвестно откуда образовалось целое озеро слюны, и юноша только и нашел сил, чтобы кивнуть. Молодое тело требовало насыщения.
        К себе в комнату вернулся поздно, ощущая себя раздутым от пива и мяса бурдюком.
        
        Харальд задержался на постоялом дворе больше чем на несколько дней. Сначала мешала выехать рана, затем окончательно испортилась погода. Пришла настоящая осень, холодная и сырая. Дождливые дни следовали один за другим, дороги развезло, а землю устлал ало-золотой ковер опавшей листвы.
        Невозможность двигаться к цели угнетала, и фон Триз все больше мрачнел. Постояльцев «У Ворчуна» становилось все меньше, и однажды вечером Харальд сидел в большом зале один. Янтарное пиво в деревянной кружке перед ним убывало очень медленно.
        Подошла Дина, шурша платьем.
        - Что-нибудь угодно, молодой господин? - спросила мелодично.
        - Нет, - ответил Харальд мрачно. - Ничего.
        - Тогда можно я посижу с вами? - Молодая женщина улыбнулась чуть стеснительно, и у юноши пересохло во рту.
        - Конечно, - ответил он поспешно, опуская взгляд.
        Мягко скрипнул стул, и Харальд рискнул поднять глаза. Хозяйка смотрела на него спокойно, с не совсем понятным шаловливым огоньком в глубине бирюзовых глаз.
        - Как так получилось, что ты, женщина, заправляешь постоялым двором? - спросил Харальд, набравшись смелости. - Насколько я знаю, это мужское дело.
        - Мой муж умер два года назад. - Дина вздохнула. Крупная грудь под темно-синим платьем поднялась и опустилась, заставив юношу судорожно вздохнуть. - Это был его постоялый двор.
        - Вот как. - Харалъд задумчиво почесал подбородок.
        - Муж был стар, когда я вышла за него, так что я не очень жалею. - Улыбка Дины в вечернем полумраке показалась особенно красивой, - А вы, молодой господин, вы откуда? Я понимаю, что хорошая хозяйка никогда не задаст такого вопроса... Но надеюсь, вы не обидитесь.
        - Нет. - Харалъд вдруг ощутил желание выговориться, рассказать обо всем. Долгое время он переживал неудачу путешествия в одиночку. В этот миг понял - дальнейшее молчание сведет с ума.
        - Я ушел из дому, - сказал он, попытавшись улыбнуться. Но улыбка вышла кривой, фальшивой. - Сбежал от родичей. Улизнул, чтобы стать магом. И теперь сижу здесь, и время идет зря, впустую. Я не могу идти к цели, и от этого мне плохо...
        - Ничего, молодой господин, все будет хорошо.
        Он скорее ощущал, чем слышал или видел, как она поднялась, подошла сзади. Теплое дыхание обдало шею, заставив мурашки побежать по коже, ласковые руки обняли за шею, грудь прижалась к спине.
        Страстный шепот обжег ухо:
        - Пойдем. Все будет очень хорошо...
        
        Все действительно оказалось очень хорошо. Харальд имел кое-какой любовный опыт; братья как-то решили сделать его мужчиной, приведя для этой цели дворовую девку, и сами наблюдали за процессом, хохоча и гогоча. От того случая запомнился только стыд, а еще какое-то болезненное, неестественное наслаждение.
        С Диной все получилось совершенно иначе. Она была жадна, как только может быть жадна женшина, долгое время не видевшая мужской ласки; она была страстна, как кошка, и она была умела и осторожна. Харальд упал в темное море нежности и страсти, в пучину, пахнущую женским телом. Мягкие, ласковые волны баюкали его до рассвета, а когда он вынырнул, то все тело оказалось сплошным воспоминанием о счастье. Блаженство плавало в крови, затуманивало разум, а тело пребывало в сладком изнеможении.
        
        Он потерял счет дням. Краски осени сначала поблекли, затем перьями из порванной подушки повалил первый снег, и вот уже белый платок зимы покрыл землю. Харальд же не обращал на время никакого внимания, оно потеряло значение.
        Страсть охватила его целиком, не оставив места для сомнений, скорбен и горестей. Дина стала для Харальда матерью, женой, любовницей и сестрой одновременно. Она заботилась о нем, кормила, выслушивала, утешала, а по ночам продолжала звучать мелодия соединения двух любящих существ, сладостная до дрожи...
        
        Порыв ветра прорвался сквозь заросли и ударил Харальда в спину, заставив его задрожать совсем не от страсти. Неохотно возвращался он из мира воспоминаний, полного радости и тепла.
        Вокруг шумел лес, холодный, неприветливый, в костре с треском умирали ветки. Товарищи спали. Над северными землями царила холодная осенняя ночь.
        
        Утро встретило дождем.
        Шли целый день под обстрелом мелких ледяных капелек, что ухитрялись проникать сквозь одежду и оседали на коже стылой волглостью. Ветер стих, и на зеленое царство леса опустилась тишина. Возносились коричневые стволы сосен, мрачно синели ели, стояли лиственницы, одетые в нарядные пушистые шубы. Пахло мокрой хвоей.
        На ночевку встали на берегу тихой речушки. Воды ее отливали сталью, а следы от дождя казались оспинами на серой гладкой коже.
        Когда скудный ужин был съеден, Харальд заметил, как переглядываются спутники, но не обратил особого внимания. Спустя некоторое время Торвальд прокашлялся.
        - Послушай, Харальд, - сказал он нерешительно. - Может, ты все же расскажешь, куда и зачем мы идем? Здесь даже если кто и подслушает, то помешать все равно не успеет. Мы-то сколько сюда добирались!
        - Ты ошибаешься, - вяло возразил Харальд. - Для мага, для настоящего мага не составит труда достать нас даже тут.
        - Ну и что, - не сдался Торвальд. - Мы имеем право знать, за что рискуем жизнью! Трое наших товарищей погибли, а мы так и не поняли зачем!
        - И моих, - Харальд поднял взгляд, и Торвальд осекся и отпрянул. На миг ему показалось, что на него смотрит змея. Огромная, хищная, с пронзительно-голубыми глазами. - Помни, что они были и моими друзьями...
        Повисла тишина. Из глубины леса донеслось уханье филина - птица готовилась к началу охоты.
        - Хорошо, - сказал Харальд, и голос его звучал размеренно и спокойно. - Я расскажу.
        Он вновь замолчал, поворошил палкой в костре, который боролся за жизнь с продолжавшим накрапывать дождем.
        - Цель похода лежит примерно в двух днях пути на север, в местах, что принадлежат людям, называемым нид. Их племя, насколько я знаю, невелико и бедно. Но именно в пределах их охотничьих угодий стоит храм, очень старый храм. Я не знаю, кто его построил, когда, каким богам посвятил. Но не в этом дело. Именно в этом храме хранится то, что нужно мне. Там с незапамятных времен лежит Книга Жажды, величайшее магическое сокровище.
        - Что в ней такого? - перебил Гуннар, возбужденно блестя темными глазами. - Зачем она тебе?
        - Говорят, что она утоляет жажду познания, являясь неисчерпаемым источником сведений о колдовстве. А я так хочу стать магом...
        - Магом? - Поднял густые брови Торвальд, став похожим на сыча, - Ты же и так - маг.
        - Нет. - В сердце кольнуло холодом, и Харальд ошутил, как зашевелилось ядовитой гадиной давнее стремление, притихшее было после перехода через горы, потребовавшего столь многих смертей. - Я не маг, я - жалкий подмастерье в магии...
        - Так ты хочешь стать таким, как один из Владетелей? - В словах Гуннара слышался ужас, смешанный с недоверием.
        - Да. - Слово упало, подобно ледяной горе, и Харальд на миг ощутил, что он совсем один, а вокруг на сотни верст - никого, на тысячи - никого, во всем мире - никого...
        - А зачем? - усмехнулся Торвальд. - Чем тебе плохо живется сейчас? Ты молод, силен и красив, жизнь наемника не скучна, приносит немало денег. Чего тебе не хватает?
        - Тебе не понять, - Харалъд едва разлепил словно слипшиеся губы. - Я хочу знать, что движет стихии, как приходят к нам существа Верхнего и Нижнего миров, хочу уметь повелевать ими! Эта жажда мучительнее, чем любая болезнь, а утоление ее - слаще всего на свете!
        - Похоже, ты сумасшедший, - сказал Гуннар участливо, а Торвальд попросту покрутил пальцем у виска.
        - Похоже, да. - Харальд опустил голову.
        - Так и пошел бы в обучение к одному из Владетелей, - поскребя в загылке, изрек Гуннар. - Говорят, они берут учеников. И не надо было бы тащиться за этой книгой.
        - Я ходил, - Харальд вздохнул, и внутри шевельнулась, оскалила клыки родившаяся годы назад обида. - И они меня прогнали. Не стали учить.
        - Да ладно, глупости это все, - убежденно сказал Торвальд, - Жизнь хороша и без магии. Плюнь ты на эту книгу, давай вернемся. На мой взгляд, ты и так колдун первостатейный, дальше некуда.
        - Нет, я не могу, - почти прошептал Харальд. - Слишком много заплачено за то, чтобы я смог добраться сюда, сверх меры. Последним взносом стали смерти Хегни, Асира и Иареда.
        - А первым? - брякнул Гуннар, и тут же скривился, поняв, что сморозил глупость. Но Харальд ответил:
        - Первым было одно расставание, и я даже не знаю, что для меня больнее...
        
        Впервые Харальц ощутил беспокойство в феврале, спустя почти пять месяцев жизни на постоялом дворе. Удлиняющийся день напоминал о том, что скоро весна, и ласки Дины перестали приносить удовлетворение.
        - Что-то не так? - спрашивала молодая женщина, и в небе голубых ее глаз появлялись тучки беспокойства.
        - Все хорошо, - отвечал Харальд, чувствуя фальшь в своих словах и злясь от этого.
        
        Обострение случилось сразу после Нового года, что празднуют в начальный день весны, первого марта Ночи наполнились кошачьими воплями, сугробы исчезли за несколько дней, превратившись в воду без всякой магии. Сияющее золотом солнце пригревало, на полях появились черные кляксы грачей, и над миром воцарились весенние запахи - парящей земли, первых почек, пробуждающейся жизни.
        Разговор состоялся утром, после очередной ночи страсти и нежности.
        - Ты беспокоен, - сказала Дина.
        Голова ее лежала у Харальда на груди, теплое дыхание щекотало подбородок. Ночь пахла блаженством.
        - Да. - Врать было бесполезно.
        Харальд провел рукой по мягким волосам подруги, опустил ладонь ниже, надеясь, что разговор не будет продолжен. Но надежды разлетелись брызгами лужи под сапогом.
        - И в чем причина? - Дина резко села, отстраняясь от ласки. - Я тебе надоела?
        В полутьме ее тело белело аппетитной пышной булкой. Харальду не надо было смотреть, он знал его в малейших деталях: шелковистая кожа, сладкая на вкус, большая упругая грудь, плоский нежный живот, пышные бедра...
        Женщина, его женщина. Харальд испытал острый приступ желания. Прошептал страстно:
        - Иди ко мне...
        - Нет, ты ответь: я что, надоела тебе?
        - Нет. - Желание пропало, погасло свечой на сквозняке. - Не надоела. Я все так же люблю тебя.
        - Так в чем же дело? - Обида дрожала в голосе Дины, а глаза блестели сквозь полумрак.
        - Мое стремление сильнее любви. - Харальд вздохнул. - Стремление стать магом. Да и не могу я вечно жить у тебя и жениться на тебе тоже не могу.
        - Да, я понимаю. - Голос ее задрожал. - Я - худородная.
        - Зато ты самая красивая женщина из всех, кого я видел, - Харальд сел, обнял подругу за плечи, - Но не в тебе дело. Просто у настоящего мужчины должна быть мечта, к которой он обязан неудержимо стремиться. Мою ты знаешь. И пока она есть, я не могу жить спокойно, даже с тобой.
        - Значит, ты уедешь?
        - Да, когда просохнут дороги.
        - Никакой ты не настоящий мужчина, ты просто обиженный мальчишка, который стремится утереть нос родичам, доказать свою силу, - сказала она сердито. - Обычно этим занимаются лет в тринадцать-четырнадцать, а ты вот перерос.
        - Может, и так, - сказал Харальд мрачно, - Только это ничего не меняет.
        За окном хрипло заорал петух. Со всех концов селения ему ответили другие. Близился рассвет.
        
        Он уехал примерно через месяц после того разговора. Над миром царило молодое весеннее солнце Золотым слитком в голубом небе оно изливало свет и тепло на землю. Орали обезумевшие птицы, и над землей плыл запах молодой зелени.
        Конь, уведенный Харальдом из родного дома, за зиму отъелся и теперь недовольно всхрапывал, вновь ощутив на спине седло. Дина стояла потерянная, жалкая, словно тяжелобольная.
        - Прости. - Харальд обнял ее, прижался на миг. - Но мне надо...
        В сердце щемило, словно совершил какую-то пакость. С трудом вспрыгнул в седло; двигаться за период холодов отвык не только конь.
        В седле постарался гордо подбочениться, но помешала боль в груди. Махнул рукой Дине, застывшей столбом посреди двора, и вместе со стуком копыт спокойная жизнь полетела в прошлое. Он вновь был в дороге, на пути к цели.
        Сердце перестало ныть, словно омертвев, лишь спустя пару верст...
        
        Давно забытая боль вспомнилась очень некстати, и Харальд, охнув, остановился. И почти сразу понял - что-то не так. За спиной сопели спутники, но зеленый лабиринт вокруг, все время пути остававшийся почти пустым, ожил. Слышался мягкий шорох, словно от множества ног.
        - Слышите? - прошептал Харальд, вытаскивая меч.
        - Нет, - ответил Торвальд также шепотом, - Но мне не по себе, словно кто в спину смотрит.
        Колыхнулись ветви очень старой иссиня-зеленой ели, и перед путниками бесшумно возник человек. Высокий мужчина среднего возраста, сильный на вид. Темные глаза на смуглом лице смотрели спокойно, без страха, хотя никакого оружия видно не было. Тело незнакомца покрывала одежда, сшитая из шкур, добротно и красиво. Русые волосы волной падали на плечи.
        Осмотрев замершую троицу, одетый в шкуры заговорил.
        - Приветствую вас, чужеземцы, в землях нид, - голос его звучал ровно, спокойно, словно чужеземцы с юга - обычное дело в этих местах. В речи чувствовался странный акцент, непривычный, но не мешающий пониманию. - Что ищете вы здесь?
        - Приветствую и тебя, почтенный, чье имя мне не известно, - ответил Харальд, облизав пересохшие губы.
        Если честно, то встречу с северянами он представлял себе совсем не так и теперь немного растерялся.
        - Мне нечего скрывать, чужеземцы, - спокойно ответил темноглазый. - Имя мое Завулон. и волею людей нид я уже два десятка лет веду племя
        - Так это местный правитель! - изумленно прошептал из-за плеча Гуннар. - Вот так встреча!
        - Не медлите, чужеземцы, - возвысил тем временем голос Завулон. - Отвечайте, что вам здесь нужно. А то руки моих воинов, держащих луки, могут устать.
        Харальду явственно послышался среди шорохог, леса скрип натягиваемой тетивы. В горле стало сухо, горький аромат страха окутал лицо, тело непроизвольно напряглось.
        - Меня зовут Харальд, - сквозь зубы ответил он. озлившись на себя за испуг. - И мне нужен храм, что стоит в пределах твоих владений, достойный Завулоя
        - Вот как? - вождь нид говорил все так же ровно но в глазах его появился интерес.
        - И если ты не намерен пустить нас к этому храмл то лучше прикажи воинам стрелять, - закончил смело Харальд и поднял меч.
        - В этом нет нужды, - Завулон успокаивающе пoднял руку, давая знак невидимым стрелкам. - Если вам нужен храм, то я не буду препятствовать. Но сначала приглашаю вас быть нашими гостями.
        - Э... хорошо, - ответил Харальд несколько растерянно.
        Он ожидал, что племя бережет храм, как девица невинность. Но все оказалось гораздо проще.
        
        Они шли между двумя рядами воинов в меховых одеждах. В том, что именно воинов, - не оставалось сомнений: молодые, сильные мужчины, вооруженных с рогатинами, луками, ножами. Глаза воинов сверкали задором, они бодро орали песню, сложенную, похоже прямо на ходу:
        
        Мы сегодня в леc ходили!
        Трех зверей мы там нашли!
        Не зубастых, не рогатых!
        Лишь пришельцев конопатых!
        Хой-я! Хой-я!
        
        Впереди вышеупомянутых «пришельцев конопатых» шагал по-прежнему невозмутимый Завулон. На пение он не обращал ни малейшего внимания. Харальд хмурился, но молчал и время от времени удерживал от опрометчивых поступков не в меру горячих спутников, которым песня чем-то не нравилась.
        Шли долго, без отдыха, и светлое пятно за серой тканью облаков, что по осени обозначает солнце, склонилось к закату. Харальд начал уставать, его так и подмывало обратиться к Завулону с вопросом
«Когда же дойдем?» Но тот двигался, не сбавляя шага, и поневоле приходилось крепче сжимать зубы и идти, борясь с усталостью. Ведь если он, уже немолодой, может, то почему я не могу?
        За спиной хмуро сопели спутники. Приближение обиталища племени удалось угадать по тому, что воины нид запели новую песню:
        
        На охоту мы ходите
        И не зря мы ноги били!
        Все встречайте нас скорей!
        Мы ведем домой гостей
        Хой-я! Хой-я!
        
        Вскоре ветер принес собачий лай, затем Харальд учуял запах дыма. Они миновали пригорок, густо поросший молодыми елочками, и вышли к становищу. В первый миг Харальд, а с ним и спутники раскрыли рты. Такого видеть им еще не приходилось
        На берегу большого серебристого озера возвышались темными конусами островерхие жилища. Позже Харальд узнал, что они называются юртами и делаются из шкур. Там и сям горели костры, виднелись человеческие фигуры.
        Миг - и людей окружило несколько десятков псов. Огромные, мохнатые, с острыми ушами, они злобно скалили желтые клыки и свирепо лаяли. Харальд схватился за оружие, но воины нид не дали в обиду гостей. Они пустили в ход древки рогатин, и свора, скуля и подвывая, отпрянула.
        Сопровождаемые собаками, мужчины вошли в становище. Воняло здесь ужасно: прогорклым рыбьим жиром, сгоревшим мясом и еще чем-то, незнакомым, но тоже очень неприятным.
        Взрослые встречали появление чужаков без интереса. Останавливали на миг взгляд и уходили, исчезая меж островерхих жилищ. Зато дети сразу сбились в галдящую толпу и пошли вслед за пришельцами, громко хихикая. Но стоило Завулону обернуться, нахмурить брови, как топот многих маленьких ножек тут же стих вдали.
        Воины постепенно отставали, и вскоре с чужаками остался лишь сам вождь, да еще с пяток наиболее крепких парней. Они прошли через все становище, и остановился Завулон лишь у самого крайнего строения, стоящего немного на отшибе. Над входом в него были закреплены огромные лосиные рога.
        Из-за шкур послышался кашель, полог поднялся, и очам мужчин предстал древний старец, сгорбленный, словно старый гриб. Одежда его была увешана множеством фигурок зверей и людей, вырезанных из кости. В руке он держал палку с закрепленной на конце вороньей головой. Глаза птицы блестели, и казалось, что она внимательно следит за происходящим.
        - Привет тебе, колдун, - сказал Завулон торжественно.
        «Колдун, маг» - Харальд нахмурился, и сама собой вспомнилась первая, пусть и неполноценная, встреча с настоящим волшебником.
        
        Людей, обладающих магическими способностями, не так много, настоящих магов - и того меньше. Тех же, кто добрался до власти, вообще единицы. Именно их, повелевающих сотнями родовитых, и называют Владетелями. Между Владетелями поделены почти все обитаемые земли, им платят дань и дают войско даже самые могучие из родовитых, именно сильнейшие маги начинают и ведут войны. К одному из Владетелей в ученики и стремился Харальд.
        Живут истинные владыки мира в основном в замках, словно обычные люди. Так, по крайней мере, думал Харальд. Пока не добрался до обиталища Владетеля северо-восточных земель, Свенельда, вассалом которого, собственно, и является род Тризов.
        Последний раз юноша спросил дорогу всего пяток верст назад и очень поразился, когда из-за поворота появилась небольшая деревенька, не имеющая ничего общего с могучим замком, что рисовался в воображении. Серые убогие дома, пестрые коровы на зеленой лужайке, запах навоза.
        Сдерживая гнев (неужто его обманули?), Харальд остановился и постучал в ворота крайнего дома. За забором басовито залаяла собака, послышался скрип двери. Затем калитка распахнулась, и глазам путника предстал тщедушный селянин. Голубые глаза его лучились хитростью, а соломенного цвета волосы и борода торчали в стороны, придавая лицу мужика сходство с солнцем.
        - Что угодно родовитому господину? - спросил селянин, с ходу распознав, кто перед ним.
        - Скажи, - чуть высокомерно ответил Харальд. - Как мне доехать к замку мага?
        - Э, - крестьянин покопался в соломе, заменяющей ему волосы. - Так нет у него замка-то. А живет он там, в лесу. Вон за домом Кривого Хегни тропка начинается!
        Грязная рука поднялась, указывая путь.
        - Вот туда и езжайте, родовитый господин. Харальд вскочил в седло и двинулся к дому Кривого Хегни.
        За ним обнаружилась тропка. Неприметная, она обезумевшей змеей вилась среди исполинских дубов. Меж ветвей беспечно перекликались птицы, а Харальд все пытался осмыслить слова светловолосого, «Нет замка - это как? - думал он, предоставив коню самому выбирать тропу. - Что-то этот холоп путает».
        Так ничего и не решив, Харальд обогнул очередной темно-коричневый ствол, и обнаружил, что тропка закончилась. Он остановился и оторопело посмотрел вперед: посреди небольшой полянки, заросшей изумрудно-зеленой травой, стоял дом. Добротно срубленный, большой. Но - не замок! Ничего похожего! Над поляной порхали желтые бабочки, разносился аромат цветов.
        Харальд завертел головой, пытаясь отыскать путь в обход. Но тропа утыкалась в сочную густую траву и бесследно исчезала, а вокруг поляны сомкнутым строем стояли деревья, вперемешку, так, как никогда бы не выросли в настоящем лесу. Дуб рос рядом с елью, а березе сопутствовала ива.
        Разочарованно вздохнув, Харальд двинул коня по траве. Ну что же, почему бы Владетелю и не жить по-особенному?
        У двери спешился, постучал. Послышались шарка юшие шаги, и в дверном проеме возник тщедушный старикашка. Он молча смотрел на юношу, и в пустых, каких-то рыбьих его глазах не выражалось ничего.
        - Доброго дня, - проговорил Харальд, борясь с волнением. - Я к господину магу.
        - Он не примет тебя, - ответил старик тихо.
        - Как же, - горячо затараторил юноша. - Я же в ученики хочу, я же не с плохими намерениями,
        - Это понятно, - седая голова слегка качнулась, послышался тихий вздох. - Имей ты злые помыслы, деревья бы не пропустили тебя.
        - Ну так вот, - надежда клокотала в груди весенним ключом. - У меня есть способности. Я умею!
        - Увы, это ничего не меняет, - старик пожал плечами. - Свенельд не примет тебя. Он не принимает посетителей, пришедших без приглашения, и не берет учеников. И не упорствуй, а то разозлишь его.
        Дверь закрылась. Спазм сжал Харальду горло, хотелось кричать и одновременно плакать. Ясный день для него потемнел, словно на солнце набежали тучи. Сбежать из дому, проехать десятки верст, чтобы тебя не пустили на порог?
        Он ехал по лесу, возвращаясь, и черное пламя обиды полыхало в душе. Огонь разочарования и гнева...
        
        Гневом полыхнули глаза Харальда, и он резко сказал:
        - Зачем ты привел нас к колдуну, почтенный Завулон? Разве мы не твои гости?
        - Не гневайся, южанин, - глава нид вновь пожал плечами. Похоже, этот жест являлся для него привычным. - Мудрый Фарра сам просил привести вас.
        - Что? Как? - в три голоса загалдели пришельцы. - Он знал о нашем приходе?
        - Плохой я был бы колдун, если бы не смог провидеть приход чужаков, - вмешался в разговор старик. Голос его оказался неожиданно силен и чист, серые глаза светились умом. - Проходите в юрту. Пока вам готовят жилище, побеседуем.
        Фарра первым пролез в отверстие, заменяющее дверь Харальд последовал за ним. Внутри оказалось просторно, в центре находился небольшой очаг, дым от которого лениво уползал в отверстие на самом верху. Висящие на стенах пучки сушеных трав издавали сильный, но приятный запах. Одно неудобно - сидеть пришлось прямо на полу, точнее - на расстеленных шкурах. Стулья и лавки, судя по всему, нид были неизвестны.
        Колдун устроился напротив Харальда, а Завулон сел у двери.
        Некоторое время молчали, затем старик заговорил, и вновь сила его голоса поразила Харальда.
        - Да, я узнал о том, что вы придете, два дня назад. Духи открыли мне, что люди перешли горы и идут на север. И еще они открыли, что среди чужаков один-колдун, - при этих словах Фарра посмотрел на Харальда. В глазах вороньей головы мелькнула насмешка. Отпираться было бессмысленно.
        - Я не колдун, - слова лезли из горла неохотно, приходилось делать определенное усилие, чтобы говорить, - Но кое-что умею.
        - Не важно, кем ты себя считаешь, - наставительно заметил Фарра, а Завулон кивнул. - Важно - кто ты есть. Но не об этом речь. Мы говорим о том, с какой целью вы пришли.
        - Я предпринял это путешествие, чтобы посетить храм, который находится во владениях нид, - Харальд старался говорить так, чтобы ненароком не разозлить или не обидеть хозяев. Кто их знает - дикарей? - И об этом уже сообщил почтенному Завулону.
        - Хорошо, - кивнул колдун. - Храм. А что именно интересует пришельцев с далекого юга в храме? Или вы хотите воззвать к богам в их земном обиталище?
        - Мне нужна... - Харальд на миг замялся, но понял, что скрыть цель визита все равно не удастся, - книга, что находится в этом храме.
        - Вот как, - колдун нахмурился, глаза его потемнели. - И откуда ты, южанин, знаешь об этой книге?
        - Мне рассказал о ней выходец из вашего племени, которого я встретил далеко на юге.
        - Высокий, рыжеволосый, со шрамом на виске? - вмешался в разговор вождь.
        - Да, - кивнул Харальд. - На юге он известен как Авимелех Жестокий.
        - Имя можно сменить, - прошептал Завулон, а Фарра спросил насмешливо:
        - И много ли смог рассказать сей недостойный?
        - О том, что книга есть, что она в настоящий момент в храме, и немного - о ее свойствах.
        - Ну что же, - помолчав, сказал Фарра. - Ты добрался до нас, и многим пожертвовал, и воспрепятствовать тебе я не могу. Но рассказать о том, что представляет собой Книга Жажды - должен. Может быть, тогда ты откажешься от этого безумного желания.
        - Это вряд ли, - холодно ответил Харальд. - Но буду очень благодарен за новые сведения.
        - Слушай же, - глаза старика потускнели, голос зазвучал глухо и монотонно. - Племя наше пришло в эти места полторы тысячи лет назад, придя с юго-востока и отделившись от родичей, которые заняли земли южнее гор. Посреди озера, что находится севернее нынешнего становища, они обнаружили храм. Колдун зашел в него и нашел там книгу. И было ему видение, и хозяин храма говорил с ним.
        Фарра прервался, и тишина повисла в юрте, странная, пугающая. Харальд услышал, как нервно возится Торвальд.
        - И узнал колдун, - слова падали веские, будто каменные глыбы, заставляя плечи сгибаться под тяжестью знания, - что книга эта - Книга Жажды, и в силах ее утолить любую жажду познаний, даже самую сильную. Но не рискнул сам он взять книгу и потомкам своим запретил. Страшную цену платит владелец Книги за то, что из нее узнает. Полторы тысячи лет храним мы знание об этой книге, но несколько раз находились люди, желающие завладеть ею. Надо сказать, что взять ее может только человек, обладающий магическими способностями, обычный же смертный погибнет на месте. Многие нашли смерть в храме, но четверо добрались-таки до Книги. Двое из нашего племени и двое южан, таких, как и ты. Откуда они узнали о Книге - мне неведомо.
        - И что случилось с теми, кто Книгу взял? - спросил Харальд, сдерживая нетерпение.
        - Они все прожили недолго. Каждый стал великим магом, но не проходило и десяти лет с момента, как Книгу брали из храма, и она вновь оказывалась на прежнем месте. Владельцы ее погибали, и очень плохой смертью.
        - Почему? Как? - вопросы посыпались из Харальда, словно крупа из дырявого мешка.
        - Не могу сказать, - старик усмехнулся, показав желтые острые зубы. - Кто владел Книгой - ничего не расскажет, а кто не владел - ничего не знает.
        - Я все равно пойду за ней. - голос Харалъда звучал непреклонно, в голубых, странно скошенных глазах застыл лед, и нид поняли, что спорить бесполезно.
        - Мы не будем тебе препятствовать, - глухо сказал Завулон. а Фарра кивнул. - Но вам придется погостить у нас до зимы. В храм можно попасть только по льду.
        Глава 3
        
        Магия - познание начал и путей, при помощи которых всеведение и всемогущество духа, и власть над силами природы могут быть приобретены человеком.
        Елена Блаватская
        
        Когда мужчины вышли из юрты, над миром воцарилась ночь. Запахи становища, такие сильные и навязчивые при свете дня, попрятались и почти не напоминали о себе. Холодный ветер нес сырость и запах хвои. Шум колышущихся деревьев причудливо переплетался с плеском озерных волн.
        - Сейчас вас проводят к отведенному для гостей жилищу, - сказал Завулон, махнув рукой куда-то во тьму. Из мрака тотчас соткалась стройная фигура.
        - Все готово, - произнес молодой, звонкий голос
        - Хорошо, - кивнул вождь и обернулся к чужакам. - Идите за ним.
        Харальд уже собрался последовать за спутниками, когда кто-то придержал его за рукав. Харальд оглянулся, не скрывая изумления. Фарра в ответ хитро улыбнулся, и спросил шепотом:
        - Почему, когда тебе сказали, что я колдун, ты так разозлился?
        - От предыдущих встреч с магами у меня не осталось приятных воспоминаний, - Харальд резко освободился и зашагал за провожатым куда-то во тьму.
        
        Неудачу, что подстерегла его у Свенельда, Харальд переживал недолго. Утешил себя тем, что и среди магов, как и меж обычных людей, встречаются самодуры и идиоты. После чего направился на юг, к резиденции другого Владетеля, более, как хотелось верить, гостеприимного. Этот маг, что живет далеко на юге, почти у самого моря, известен под именем Иссахар.
        Дни сменялись днями, лето вступило в полную силу, а Харальд все ехал, мозоля задницу в седле с раннего утра до поздней ночи. Солнце немилосердно палило, и в полях, лесах, и вдоль дорог, повинуясь ему, распускались разнообразные цветы: алые, словно кровь, желтые, как речной песок, голубые, будто небо. Голова дурела от ароматов, а обезумевшие пчелы едва могли летать, таская непомерный груз пыльцы.
        Идиллию нарушали люди. Хмурые селяне смотрели на одинокого всадника с удивлением, а города и замки Харальд старался объезжать, помня об алчности родовитых и их стражников.
        Но если тело и душа переносили путешествие наилучшим образом, то одежда и обувь нуждались в замене, и в один не очень прекрасный день Харальд скрепя сердце не стал сворачивать с большака, ведущего к очередному городу, и вскоре из-за поворота показались темные башни крепостной стены.
        Подъехав ближе, путешественник обнаружил, что меж башен имеются открытые ворота, охраняемые некоторым количеством стражников, а над зубцами, высоко-высоко, вьется по ветру стяг с изображением золотого цвета лисьей морды на синем поле. Помянув добрым словом наставления по геральдике, что некогда казались столь нудными, Харалъд вспомнил, что Золотой Лис - герб рода фон Вархи, что приходится вассалом Владетелю Иссахару.
        Стражники встретили странника неприветливо. Едва Харальд появился в воротах, его окликнули:
        - Эй, ты, на гнедом жеребце, стой! Харальд медленно повернул голову, спросил надменно:
        - В чем дело?
        Стражники на горделивый тон не отреагировали никак. Золотой Лис равнодушно смотрел с синих накидок, что носят поверх панцирей, на красных толстых рожах гуляли свирепые ухмылки.
        - Кто таков, и по какому делу? - подошедший к Харальду детина, судя по всему - десятник, так разил чесноком и пивом, что конь испуганно всхрапнул. Глаза доблестного воина, цвета протершейся медвежьей шкуры, смотрели тупо, в них угадывалось лишь одно - алчность.
        - Харальд из Фенри, - ответил юноша, назвав в качестве места проживания ближайший к родному замку город. - Путешествую по собственной надобности.
        - Ага, - детина осклабился, испустив новую волну аромата, такую, что поморщился бы и демон. Харальд усидел в седле с изрядным трудом. - Но в славном городе Гандри не положено ездить верхом и за въезд полагается пошлина.
        Харальд нахмурился. Врожденная гордость, спесь родовитого, впитанная с молоком, бунтовала, не желая смириться с тем, чтобы кто-то, пусть даже имеющий на это право, что-то запрещает!
        Одолеть гордыню удалось с изрядным трудом. Сжав зубы, Харальд спрыгнул с коня.
        - Сколько? - спросил брезгливо, словно разговаривал с болотной жабой.
        - С простого человека я бы спросил серебряную монету, - Десятник с ужасающим хрустом поскреб подбородок, заросший густой черной щетиной, - Но со столь родовитого не могу не взять золотой.
        За спиной десятника загоготали дружки. Путник молчал, и это подвигло остроумца на новую шутку.
        - А коли нечем заплатить, - багровое лицо украсила щербатая улыбка, - то мы не неволим, силой в город не тащим.
        Стражники захохотали вновь, но смех их почти сразу стих, потому что приезжий с белыми, словно молоком облитыми волосами оказался очень близко от десятника Голубые глаза горели гневом, а в руках пришелец держал меч, настоящий, из хорошей стали, что стоит больше, чем обученный для боя конь. Голос беловолосого был холоден, словно лед. - Ты прав, доблестный страж. - сказал он сквозь зубы. - Я человек родовитый, и поэтому заплачу. Будь я попроще, то перерезал бы тебе глотку.
        Меч исчез в ножнах, в серую пыль шмякнулась золотая монета, и стражники с облегчением перевели дух. Светловолосый, ведя на поводу лошадь, вошел в город, а несколько струхнувший десятник долго глядел ему вслед, гадая, с кем ему пришлось иметь дело. Одет не в новое, да и путешествует без свиты. А родовитый, даже самый завалящий, без слуг из замка носу не покажет. Но меч! В оружии десятник толк понимал.
        Решил, что встретился с наемником, выходцем из знатной семьи, зарабатывающим на жизнь клинком. Придя к такому выводу, вздохнул с облегчением. Наемники славятся вспыльчивостью и жестокостью. Мог жадный десятник и без руки остаться, и без ноги...
        
        Город принял путника в необъемное каменное чрево и мгновенно переварил, словно огромная сова мышку. Улицы кишели народом, и пробираться удавалось с большим трудом. Над толпой стоял неумолкающий крик и скрип телег, пахло нечистотами, откуда-то, похоже, что с улицы шорников, доносился резкий аромат кож. Бродячие собаки, наглые и тощие путались под ногами.
        Харальд зашел к портному, затем к сапожнику, напоследок посетил цирюльника. Переодевшись в новое, почувствовал себя человеком, но кошелек при этом существенно отощал. Напоминавший при выезде из дома брюхо обжоры после трапезы, теперь он походил на утробу нишего. Несколько монет еще таились в его глубинах, но проехать на эти деньги несколько сот верст, что остались до резиденции сюзерена хозяев славного города Гандри, никак не получится.
        Обуреваемый мрачными мыслями, Харальд зашел в корчму. После залитой солнцем улицы здесь показалось темно, зато запахи витали более приятные - мяса и каши.
        Устроился за столиком у стены и вскоре получил большую кружку пива с белоснежной шапкой пены.
        Напиток оказался хорош, он отдавал хмелем и отвлек Харальда от забот насущных.
        Когда он сделал несколько глотков, входная дверь хлопнула, и лавки около соседнего стола заскрипели под тяжестью вновь прибывших. Харальд посмотрел в их сторону: двое дородных, осанистых мужчин, украшенных окладистыми бородами и шитыми золотом поясами. Скорее всего, купцы. Третий - смуглый и поджарый, с изогнутым мечом на поясе - охранник.
        Пиво в кружке казалось уже не столь вкусным, как после первого глотка, и Харальд, волей-неволей вынырнув из собственных невеселых мыслей, прислушался к разговору соседей.
        - Ох, грехи наши тяжкие. - Вздохнул один из купцов, тот, что сидел ближе к двери. - Пошлины растут, на востоке опять свара меж родовитыми. Возить товары все труднее.
        - Да, и не говорите, почтенный Левий, - сокрушенным басом подтвердил собеседник. - Одни убытки. Владетель Иссахар, да живет он вечно, - тут купец перешел на шепот, - совсем не следит за вассалами.
        - А что? Дерут много? - В вопросе прозвучало знание дела.
        - Нет, друг мой. Разбойники. Никто их не ловит, И эти твари окончательно распоясались. А охранники стоят дорого.
        - Воистину, правда, почтенный Кьетиль, - Левий шумно отпил из кружки. - И после этого господа, жирующие за стенами замков, удивляются, что товары дорожают.
        - Да, страшные времена. - Кьетиль яростно засопел, негодуя. - Вот я отправляюсь на юг, но и там, у самого замка Владетеля, свирепствуют лихие люди.
        - Неужели? - в ужасе воскликнул Левий.
        Дальше Харальд слушать не стал. В голове крутились обрывки подслушанной беседы: «отправляюсь на юг... резиденция Владетеля...» Понимая, что такой шанс упускать нельзя, он встал и направился к купцам. Те тут же смолкли, настороженно глядя на незнакомца, а охранник буквально впился карими глазами ему в лицо.
        - Прошу прошения, уважаемые, что вмешиваюсь в ваш разговор, - заговорил Харальд и поклонился, - но я случайно услышал, что вы отправляетесь на юг. Не найдется ли в вашем обозе места для одинокого путника?
        Купец, именуемый Кьетилем, оказался рыжебород и лохмат. Глаза его блестели недоверчиво.
        - Прости, почтенный, не знаю твоего имени, но я не беру с собой первых встречных, - пробасил он. Чернобородый Левий кивнул и вновь потянулся к кружке.
        - Меня зовут Харальд, Харальд из Фенри, я человек родовитый, а вовсе не первый встречный, - гордо ответил юноша
        - Прекрасно. - Кьетиль пожал плечами. - Но мне это имя ни о чем не говорит. Даже если я и соглашусь взять тебя, то найдется ли в твоих карманах полтора десятка золотых монет, чтобы оплатить проезд?
        - Увы, нет, - Харальд помрачнел. Гордость ревела внутри раненым зверем, восставая против службы за деньги. Но фон Триз сумел пересилить себя. - Но меч на моем поясе висит не зря, а вам, насколько я понял, нужны охранники.
        - Да... - судя по выражению лица, рыжебородый хотел сказать что-то нелицеприятное, но его остановил товарищ.
        - Стой, - сказал Левий, кладя руку на плечо другу. - Тебе пригодится еще один воин. Пусть Асир, - последовал кивок в сторону смуглого телохранителя, - проверит его, и тогда посмотрим.
        - Хорошая идея, - Кьетиль усмехнулся и смерил Харальда взглядом. - Ты, беловолосый, сразись с Асиром, и если продержишься достаточно долго, то тогда и поговорим. Идет?
        - Идет, - угрюмо ответил Харальд. Вот и выпал случай доказать, что не зря он с семи лет упражняется с оружием.
        
        Кьетиль крикнул хозяина. Тот, когда узнал, что в его заведении хотят устроить поединок, побелел и затрясся. Лишь пара золотых монет помогла ему преодолеть страх.
        Сдвинули столы, и посреди корчмы образовался пятачок примерно две на три сажени. Бойцы разделись по пояс и встали напротив друг друга. Оба поджарые, стройные, Асир немного выше. Смуглый телохранитель, что служил у Кьетиля более года, мог олицетворять жителей юго-восточных земель, что некогда пришли из бескрайних степей. Темноволосый, темноглазый, он был плоть от плоти тех мест. Чужак же, чья кожа белела в полумраке, а светлые волосы, собранные в хвост, болтались за спиной - типичный северянин, выходец из бескрайних лесов северо-запада.
        Лезвия клинков блеснули: слабо изогнутое - у Асира, прямое - у его противника. Бойцы отсалютовали друг другу и сошлись. Помещение сразу наполнилось звоном и топотом
        Поначалу Асир теснил белокожего, и у того на плече даже показалась кровь. Но затем чужак оправился и стал защищаться более уверенно. Клинки мелькали со скоростью летящего стрижа, и силой мельничных крыльев. Бойцы тяжело дышали, пот струился по мускулистым телам. Но на всякую атаку Асира, подобную змеиной по смертоносности и точности, находилась защита крепче любого доспеха. Лишь опытный глаз мог бы заметить, как непросто приходится светловолосому.
        Наконец Асир отступил на шаг и поднял руку. Противник его замер, настороженно поводя лезвием. Грудь его вздымалась.
        - Что такое? - Кьетиль постарался подпустить в вопрос побольше недовольства, а брови грозно сдвинул.
        - Я мог бы победить его, - сказал Асир четко. - Но для этого мне пришлось бы драться насмерть.
        - Что же, - купец повернулся к северянину, все еще ожидающему решения своей учасги. - Возьму с собой, но денег ты не получишь.
        - Идет. - Светловолосый опустил меч и улыбнулся с таким облегчением, словно узнал о разрешении от бремени любимой жены.
        - И зачем тебе надо на юг, Харальд из Фенри? - спросил Кьетиль, подходя к новому охраннику.
        - Мне надо к Владетелю, - попросту ответил молодой воин, надевая рубаху.
        Ответ его заставил купца замереть с раскрытым ртом.
        Асир по прозванию Молчун, с которым Харальд познакомился довольно необычным способом, оказался начальником стражи. После поединка он проникся к новичку уважением и быстро пресек начавшиеся по его поводу среди охранников шутки и пересуды. А утром следующего дня обоз Кьетиля Рыжебородого вышел из ворот славного города Гандри, направляясь на юг. Золотой Лис ехидно, словно издеваясь, скалился со штандарта вслед уходящим.
        Харальд оказался восьмым в небольшой компании охранников. Днем он, как и остальные, ехал возле обоза, зорко глядя по сторонам и держа ладонь на рукояти меча. Половина ночи отводилась на сон, другую приходитесь стоять в карауле, вслушиваясь в ночные шорохи и птичьи вопли.
        На третий день пути, когда въехали в необычно темный для столь южных мест лес, забеспокоился Асир. О чем-то переговорил с хозяином, и стражникам велели удвоить бдительность.
        Харальд ехал чуть позади середины обоза, с правой стороны. В один миг ему показалось, что среди зелени мелькнуло что-то черное, и тут же донесся слабый хлопок. Резко пригнувшись, он избежал стрелы, но за ней спешили другие. Лес вокруг наполнился свистом и улюлюканьем.
        Возницы, опытные люди, как один, ударили бичами, и лошади пошли быстрее, выводя обоз из-под стрел Впереди суетился и громогласно орал что-то Кьетиль, аккомпанементом ему служил свист стрел. На счастье, стреляли разбойники из рук вон плохо.
        Позади обоза рухнуло с отвратительным скрипом поваленное дерево. Шум его падения на миг заглушил крики людей и лошадиное ржание.
        Затем отряд вырвался из засады, и в этот момент Харальд очутился рядом с Асиром. Тот казался спокойным, лишь чуть более резкие, чем обычно, движения выдавали волнение.
        - Интересно, почему они не уронили дерево спереди? - спросил старший охранник тихо, словно у самого себя.
        - Что? - вскинулся Харальд, решив, что начальство обращается к нему.
        В темных глазах южанина плавало удивление.
        - Они могли уронить пару бревен впереди нас и запереть в ловушке, - ответил он терпеливо. - Но не сделали этого. Почему?
        Оставив Харальда в недоумении, Асир поскакал в голову колонны.
        Лес впереди разбежался в стороны, обнажив неширокую прогалину, изрядно истоптанную. Многоголосый вопль, раздавшийся при виде этой обычной, с принципе, картины, заставил Харальда подпрыгнуть в седле.
        Когда он подъехал ближе, то понял, чего испугались спутники. Обычная речушка, которая только и может, что тихо журчать, сейчас ярилась и бурлила, словно свирепый горный поток. Огромные массы белесой воды обрушивались на берег жадными могучими руками, заставляя землю вздрагивать.
        Повозки сгрудились на берегу. Возницы не решались переправляться.
        - Тут же брод - курице по колено! - стонал Къетиль, обхватив рыжую голову руками, - А что это? Почему?
        - Я слышал, что в одной из разбойничьих банд есть маг, - сказал Асир, катая желваки на скулах, - Похоже, это правда.
        Харальд вгляделся в бушующую стихию. В струях угадывались очертания текучего, искаженного болью и яростью лица. Оставалось лишь удивляться, почему другие этого не видят.
        Юноша пригляделся еще раз: так и есть - водянец, стихийное существо, чужой волей принужденное мутить воду. Можно было биться об заклад, что на десяток сажен в любую сторону от переправы река спокойна, словно сытый и сухой младенец.
        - Что будем делать? - спросил купец убито. Глаза его блуждали, губы кривились. Похоже, он уже смирился с потерями.
        - Отбиваться, - пожал плечами невозмутимый Асир. - Повозки полукругом поставим, и...
        - Я могу помочь, - сказал Харальд, набравшись решимости.
        - Чем? - брови Кьетиля взлетели, подобно стрижам. Асир посмотрел на выскочку с недоумением.
        - Я немного знаю магию и смогу смирить реку.
        - Вот как, - купец поскреб подбородок. - Ладно, действуй.
        Асир побежал к телегам, на ходу выкрикивая приказы. Харальд спешно вспоминал ритуал, простой, как все действенное, некогда вычитанный в старой книге. Искать ее саму в седельных сумках времени не было.
        Он изобразил на земле кончиком меча рисунок.
        Не правда, что магические чертежи рисуются только кровью младенцев, рожденных девственницей. Чертить можно чем угодно, главное - чтобы это делал маг, ну, или тот, кто обладает способностями мага. Треугольник, вписанный в круг, занялся бирюзовым пламенем, когда Харальд поместил в его центр знак Истинного Алфавита, означающий Воду. Острие треугольника направил на реку, где бесновался в путах чужого заклятия, причиняющего боль, водянец. Освободить стихийное существо из искусственно созданной клетки не так сложно. Гораздо проще, чем его туда загнать.
        Не обращая внимания на начавшийся бой, Харальд встал в центр чертежа и зажмурился Тусклое сияние рисунка проступило сквозь мглу, впереди обозначилась клубком спутанных волос туша водяного создания. Волосы эти постоянно шевелились, и при некотором усилии на водянце можно было рассмотреть чужое заклятие, словно широкие темные ремни.
        Рядом свистнула стрела, Харальд дернулся, но устоял на месте. Сжав зубы, сосредоточился. От напряжения заныли кости черепа.
        Преодолевая ежесекундный страх боли, что причинит ударившая в спину стрела, Харальд начал читать заклинание. Говорил вполголоса, и в такт словам линии рисунка то вспыхивали, то гасли. В нос лез запах рыбы и водорослей, клубок волос судорожно дергался, словно скопище червей, попавшее под одновременный удар сотен лопат.
        Спина молодого заклинателя покрылась потом, и он на миг ощутил себя стоящим под водопадом. И тут же треснула сеть, что сковывала водяное создание. Рисунок вспыхнул напоследок и погас.
        Харальд открыл глаза. На темной земле не осталось и следа от рисунка, а вода, ворча, словно потревоженный медведь, входила в русло. Вскоре от яростного потока остался крупный ручей нескольких сажен в ширину. Солнце высвечивало желтый песок на дне, над ним сновали серебристыми молниями рыбки.
        Сил не осталось, желания двигаться - тоже. Харальд стоял и безучастно смотрел, как телеги переходят речушку, погружаясь в воду до половины колеса. Затем кто-то сунул ему в руку повод и он сам не понял, как оказался в седле.
        Вода под копытами плескала весело, гладила бабки скакуна.
        Позади что-то разочарованно вопили разбойники.
        На ночевку встали в большом селе, первом после перехода через почти безлюдные земли. Здесь жизнь текла мирно, мычали коровы, кудахтали куры, собаки заливались дурашливым лаем, радуясь жизни. Над селением стелился запах свежеиспеченного хлеба.
        После ужина к Харальду подошел Кьетиль, собранный и сосредоточенный. Неразлучной тенью за нанимателем следовал Асир.
        - Послушай, северянин, - пробасил купец. - Пойдем, поговорить надо.
        Они отошли от костра, у которого сидели охранники и возчики. Глаза Кьетиля настороженно блестели во мраке.
        - Я не знаю ничего о том, кто ты такой, - сказал он веско. - И не хочу знать. Не желаю знать о том, что за дела у тебя к Владетелю и откуда ты знаешь магию. Понял?
        - Да, - несколько ошеломленно ответил Харальд, пытаясь понять, куда клонит рыжебородый.
        - Так вот, и ты не упоминай о моем существовании, когда Владетель будет тебя допрашивать, - купец выставил перед собой руки, словно защищаясь. - Вольных магов никто из Владетелей не жалует, и наш - не исключение.
        - Вы думаете, он ко мне отнесется плохо? - спросил Харальд удивленно.
        - Ты - его прямой враг, возможный соперник в борьбе за власть. - В голосе купца звучало еще большее изумление. - Неужели ты этого не понимаешь?
        - Я думал... - начал было Харальд, но замялся. - Ладно, отступать поздно.
        - Ну, как знаешь, - покачал головой купец, и во взгляде его родилось нечто вроде сочувствия.
        
        Замок Владетеля Иссахара возвышался на холме, подобно черному исполинскому наросту. Мрачно смотрелись высокие башни, и зловеще колыхался над ними флаг - простой, без герба. На фоне пронзительно голубого неба цвет флага различался с трудом, из чего Харальд сделал вывод, что он близок к лазурному.
        Путешественник распростился с обозом Кьетиля в небольшом городке в двух часах езды от замка и дальше добирался в одиночестве. Теперь он стоял у подножия холма, не решаясь подняться. Желтая змея дороги поднималась на холм и обвивала замок по ходу солнца, на стенах мелькали искорки, яростное летнее солнце отражалось на доспехах стражи.
        Наконец набравшись духу, Харальд пришпорил скакуна. Копыта стучали равномерно, замок приближался. Вблизи стены выглядели еще внушительнее. Темными мрачными утесами возносились они, и казалось, что нет силы, которая сможет повергнуть такую мощь.
        Со стен наверняка следили за одиноким всадником, но никак не препятствовали, и Харальд быстро добрался до ворот. Исполинские створки темного дерева оказались открыты, и путь во двор преграждала лишь металлическая решетка. Сквозь нее виднелся внутренний двор, заросший чахлой травой, и серое основание главной башни.
        Харальд слез с лошади и постучал в калитку рядом с основными воротами. За ней послышалось недовольное ворчание, затем дверь отворилась, и взгляду юноши предстал стражник, огромный и толстый, словно сорокаведерная пивная бочка. Его маленькие серые глазки недовольно сверкали с украшенного белесой щетиной лица. В руке страж держал алебарду, столь огромную, что казалось, на нее пошел цельный сосновый ствол.
        - Чего тебе? - проворчал великан неприветливо. Пахло от стража потом. Еще бы, в такую жару - и в доспехах.
        - Мне надо к Владетелю, - ответил Харальд, немного робея.
        - Чего? - глаза владельца алебарды стали огромные, как у коровы. - К Владетелю?
        - Да, - ответил фон Триз, стараясь говорить твердо и уверенно
        - К Владетелю... - повторил великан и вдруг заревел. - Эй, Торкель, иди сюда!
        - Чего тебе? - раздался из-за открытой двери недовольный писклявый голос.
        - Иди, не пожалеешь, - ответил здоровяк, и лицо его при этом странно кривилось.
        Второй стражник оказался невысок, но чудовищно широк в плечах. Светлые, почти как у Харальда, волосы свободно падали ему на плечи.
        - Торкель, этот парень просится к Владетелю, - из последних сил сдерживая смех, произнес великан. - Это лучшая шутка за все время, что я здесь служу!
        Широкоплечий улыбнулся, затем захохотал, обнажив ровные белые зубы. Первый же стражник смеялся страшно. Он стонал от смеха, взревывая, словно разъяренный бык. Алебарду вынужден был прислонить к решетке.
        Торкель, отсмеявшись, обошел хохочущего товарища.
        - Иди, парень, отсюда, - сказал Харальду серьезно, без улыбки. - К Владетелю никто не приходит сам, тех же, кто может прийти, мы знаем в лицо.
        - Иди, - сопя и отдуваясь, поддержал соратника великан. - А то...
        Стражник оглянулся на двор, словно что-то услышав, и смех тут же исчез, умолк плачем задушенного младенца. Дерево алебарды мгновенно перекочевало в толстые, как сосиски, пальцы, и стражник вытянулся, словно на смотре. Рядом с напарником изваянием застыл Торкель.
        От главной башни шел человек. Невысокий, худощавый, в простой одежде. Черные волосы торчали, словно никогда не ведали гребня, голубые глаза светились на желтом, словно изможденном лице.
        Человек подошел к решетке. Стражники замерли, боясь даже дышать. Харальд на всякий случай отступил на шаг, поближе к лошади. В груди мокрой жабой ворочалось беспокойство.
        - Пропустите его, - сказал желтолицый стражникам, затем посмотрел на Харальда, В ледяных глазах на миг мелькнула усмешка, бледные губы сложились в улыбку. - А ты - иди за мной.
        Юношу пробрала дрожь под пронизывающим взором, и он нашел силы только кивнуть. Взял лошадь за поводья и вслед за молчащими и серьезными стражниками прошел на территорию замка. За спиной со скрипом закрылась дверь, отрезая дорогу к отступлению.
        - Лошадь отдай им, - махнул рукой черноволосый и зашагал в глубь двора, не сомневаясь, что приезжий последует за ним.
        Харальд отдал повод в потные руки Торкеля и зашагал вслед за незнакомцем. Сухая трава неприятно шелестела под сапогами, из замковой кузни доносились удары молота по металлу и тянуло дымом.
        Они миновали дверь, за которой раздавался шум множества голосов, стали подыматься по серой каменной лестнице, ведущей на верхние этажи донжона. Здесь оказалось тихо и прохладно, толстые стены отражали звуки и солнечный свет с такой легкостью, с какой отразили бы и нападение врага.
        Еще одна дверь, охраняемая стражей, и Харальд очутился в большой комнате: вместо узких бойниц здесь оказались окна, и пылинки неторопливо перемещались в желтых лучах солнца. За исключением стола в центре и кресел вокруг него, комната была пуста. Стены украшали богатые ковры со сценами охоты, в воздухе витал слабый запах каких-то благовоний.
        Хозяин, - теперь Харальд не сомневался, кто перед ним, - уселся в кресло черного дерева с высокой спинкой.
        - Садись и ты, - сказал равнодушно, указывая на такое же кресло напротив.
        Сиденье оказалось жестким, но довольно удобным. Дерево холодило тело даже сквозь ткань, но после уличной жары это показалось даже приятным.
        - Я, как ты понял, хозяин этого замка, - сказал Владетель, и кривая усмешка украсила его лицо. - Так что рассказывай, зачем явился?
        - Я хочу, чтобы вы взяли меня в ученики, - решительно ответил Харальд.
        - В ученики? - неопределенно хмыкнул Иссахар. - А зачем?
        - Я хочу быть магом! - Упрямство так явно прозвучало в словах юноши, что маг посмотрел на него с интересом.
        - А сможешь ли ты им быть? - спросил он, поглаживая гладко выбритый острый подбородок.
        - Я смогу! - загорячился Харальд. - Я смог вызвать стихии, и водянца освободил!
        - Значит, это был ты, - глаза Владетеля сверкнули, став на миг словно две ярко-голубые и очень злые звезды. - В том обозе.
        - Да, - ответил Харальд и прикусил губу, вспомнив просьбу Кьетиля.
        - Не дергайся, - темноволосый маг недовольно поморщился. - Мне нет до твоих приятелей никакого дела.
        - А почему вы не уничтожите того мага, разбойничьего? - набравшись наглости, спросил юноша.
        - И ты хочешь ко мне в ученики? - Иссахар брезгливо поморщился. - Не понимая таких простых вещей?
        Харальд почувствовал, что краснеет, а Владетель все же снизошел до объяснений:
        - Я могу вызвать демона-убийцу из Нижнего Мира, это не проблема. Но как нацелить его? Я не знаю имени мага разбойников, у меня нет ни капли его крови, ни куска одежды. А сам он на глаза мне благоразумно не попадается.
        - Вот как, - прошептал Харальд.
        - Да, именно так. Но это не имеет никакого отношения к твоему желанию быть магом. - Голубые огни вновь загорелись на желтом лице, и Харальд испытал приступ страха. В горле пересохло, сердце задергалось испуганным зайцем.
        Маг некоторое время разглядывал юношу, словно диковинное растение, затем встал, сказал неожиданно:
        - Иди за мной.
        Недоумевая, Харальд поднялся. Они подошли к одному из ковров, на котором коричневые и желтые гончие терзали белоснежного единорога на фоне идиллической зелени зарослей. Маг протянул руку, что-то дернул, и ковер уполз вверх, свернулся в трубочку. За ним оказалось большое зеркало в массивной раме белого металла.
        - Посмотри на себя, - произнес Иссахар резко.
        Харальд послушно уставился в зеркало. Оттуда на него смотрел молодой человек с очень светлой кожей и правильными чертами лица. Почти белые волосы, узкие губы, тонкий нос. Голубые глаза с опущенными наружными уголками смотрели испуганно.
        - Ну, я. - Недоумение сквозило в словах, то и дело прорываясь скачками тона.
        - Ты, - сказал маг жестко. - Молодой и красивый. Похож ли ты на мага?
        - Ну... - Харальд замялся. - Нет, наверное...
        - Совершенно не похож. - Маг дернул рукой, и ковер с шуршанием рухнул, скрыв изумленное отражение. - Ты полностью нормален!
        - Как? - юноша повернулся к Иссахару, - Ну и что?
        - Дело в том, что в тебе нет ни следа той ущербности, которая должна быть у настоящего мага. Ты гармоничен внешне и внутренне. - Владетель уселся в кресло, и Харальд последовал его примеру.
        - Ущербность - почему? - спросил он.
        - В маги идут только те, - металлическим голосом объяснял Владетель, - кто не может ничего добиться в нормальной жизни, искалеченные и униженные. Магия - это извращение, и заниматься ею должны только увечные люди.
        - Как так? - В рот Харальда при желании пролетела бы крупная ворона.
        - Разве это нормально - замуровывать себя над чтением пыльных фолиантов, рисовать на полу или земле чертежи, запутанные, словно мысли идиота, вдыхать при этом дым сжигаемых дурацких смесей? - глаза мага горели, лицо нервно подергивалось. - Это нормально? Нет!
        - Но ведь можно же быть магом и жить нормальной жизнью, - прошептал Харальд ошеломленно.
        - Нельзя! - Маг шипел, словно разъяренная гадюка. - Тот, кто коснулся этой отравы, может стремиться только к одному - к власти! Над демонами или духами, стихийными существами или людьми - все едино. Ты сам потом поймешь, но будет поздно.
        - Но я не стремлюсь к власти! Я всего лишь хочу много знать!
        - Да? - Владетель усмехнулся. - Знания, особенно магические, дают власть. Стремясь к ним, ты тем самым жаждешь власти А она не приносит удовольствия чаше всего именно тем, кто ею обладает.
        - И что делать? - спросил юноша убито.
        - Живи обычной жизнью. - Порыв угас, Иссахар сгорбился, словно древний старец, в его глазах появилась усталость. - Люби женщин, пей вино, дерись. Ты ведь неплохо владеешь мечом, родовитый Харальд?
        - Да, - ответил юноша, вздрогнув.
        - Ну, вот и подайся в наемники, вернись домой, наконец, там тебя женят. Делай, что хочешь, но не трогай магию. Она воистину ужасна, а ты для нее - слишком нормален.
        - Так вы не возьмете меня в ученики? - нахмурился Харальд, пытаясь осознать произошедшее.
        - Нет, ни за что, - устало ответил Владетель. - Способности у тебя средние, я в твоем возрасте сам составлял заклинания. Но приди ко мне горбун, кривой или одноногий с таким даром - я бы взял. Тем более - морального урода: труса или ненормального. Тебя - не возьму.
        - Да? - плечи юноши поникли, он печально вздохнул.
        - Солнце садится, а ночевать чужих в замок я не пускаю, - сказал Иссахар, поднимаясь. - Так что не задерживайся. Прощай.
        Трава во дворе замка пахла горечью, стражники смотрели с удивлением. Но Харальд не обращал на них внимания. На сердце была тоска, и сумрачные мысли одолевали рассудок.
        
        На сердце была тоска, и сумрачные мысли одолевали рассудок. Достижение вожделенной цели откладывалось, и Харальд слонялся по становищу нид, не зная, куда себя деть.
        Шел третий день пребывания чужаков в лагере. Сначала их поселили в одну юрту, затем почему-то предложили каждому из почетных гостей поселиться в одиночестве. Харальд поначалу подумал неладное, но подозрительность быстро пропала, исчезла грязным весенним снегом под теплыми лучами солнца искреннего радушия хозяев.
        До слуха Харальда донеслись женские голоса. Он прошел еще десяток шагов, обогнул пахнущую протухшим салом юрту и обнаружил презанятную картину. Женщины и девушки племени шили, собравшись в круг. А вокруг красавиц, молодых и не очень, вился Гуннар, недаром еще на юге получивший прозвище Бабник.
        - Что, за старое взялся? - спросил Харальд, подойдя.
        - Почему за старое, - сверкнул улыбкой Гуннар. - За новое! Посмотри, сколько тут нового!
        - Ну-ну, - усмехнулся Харальд в ответ. - Тут нравы суровые: посватался - женись, и отказ не примут, да и сбежать не получится.
        - А, - беспечно махнул рукой Гуннар. - Ради одной из этих красавиц многое можно перенести. Но ведь потом мы все равно покинем это чудное племя?
        - Да, - кивнул Харальд. - Так что особо не увлекайся.
        Он повернулся, чтобы уйти, и тут взгляд его упал на совсем молодую девушку, почти девочку, сидящую с краю. Русые волосы, большие зеленые глаза, лицо сердечком - что-то в ней было такое, что заставило Харальда на миг замереть.
        А девушка подняла изумрудные, как весенняя трава, глаза и улыбнулась, застенчиво и спокойно:
        - Приветствую тебя, гость! - сказала тихо. - Меня зовут Асенефа, и я - дочь вождя.
        - Привет и тебе, Асенефа, - ответил Харальд, с трудом ворочая неожиданно онемевшим языком. - Меня зовут Харальд...
        Асенефа повторно улыбнулась и вернулась к работе. А Харальд пошел дальше, но не видел ничего вокруг.
        В глазах его стояла стройная и гибкая словно тростинка фигура с точеной шеей, украшенной ожерельем из звериных зубов.
        
        Ночью он проснулся от какого-то движения рядом. В юрте явно кто-то был. Сквозь неплотно пристегнутый полог врывалась струя холодного воздуха, и ноздри щекотал чужой запах, терпкий, острый.
        Харальд напрягся, готовясь сражаться за жизнь, но тут маленькая теплая ладошка коснулась груди. Тонкий голос слабо ахнул, когда Харальд ухватил эту ладошку:
        - Не гневайся, гость, я пришла к тебе, как к мужчине...
        - Это лестно, - ответил Харальд, и тут до него дошло, кто сидит рядом с ним во тьме. - Это ты, Асенефа?
        - Да, - был ответ.
        - И ты пришла сюда сама? - Изумление смешалось с недоверием и опаской.
        - Не совсем. - Смех прозвучал, словно звон колокольчика. - Чужаки у нас бывают редко, а свежая кровь нужна, чтобы племя было сильным. К твоим друзьям тоже послали по женщине. Но к тебе я попросила отца отправить меня.
        - Вот как, - несколько ошеломленно сказал Харальд и отпустил руку девушки.
        - Ведь ты не прогонишь меня? - Теперь опасалась уже она. - У меня еще не было мужчин, и я хочу, чтобы ты был первым...
        Теплая ладошка вновь, словно зверек, поползла по телу. Кровь в жилах Харальда вспенилась весенней рекой, и он ответил:
        - Не прогоню, иди сюда...
        Ожерелье упало ему на лицо, но он не обратил на это внимания. Гибкое сильное тело в его объятиях, острый, кружащий голову запах, и блаженство, истекающее из каждой поры двух тел, сливающее их в одно...
        Ночь исчезла, распалась на обломки в ослепительной вспышке...
        Глава 4
        
        Магия - наука и искусство сочетания системы концепций и методов для построения человеческих эмоций, изменяющая электрохимическое равновесие метаболизма, использующая ассоциативную технику и способы концентрировать и фокусировать энергию, таким образом модулируя передачу энергии человеческим телом обычно для того, чтобы воздействовать на энергию других образцов, одушевленных или неодушевченных, но чаще всего для того, чтобы воздействовать на энергетическую модель личности.
        Исаак Боневщ
        
        Когда Харальд проснулся, юрта была пуста, а сквозь щель у плохо задернуюго полога сочился неяркий свет осеннего утра. Спина саднила - ногти у дочери вождя оказались длинными и острыми.
        В голове стоял туман, точно такой же, как и в тот день, когда Харальд первый раз в жизни напился...
        
        Пиво в корчме оказалось дрянным. Отдавало паленой кошачьей шерстью, но Харальд глотал его, словно изысканный напиток. Ни мерзкий запах в самой корчме, ни откровенно разбойничья рожа корчмаря не остановили Харальда. Он хотел напиться, залить боль от уничтоженной мечты, а последствия его не очень волновали.
        Мир вокруг приобретал все более смутные очертания, и в один миг Харальд обнаружил, что кошки, ранее скребшие на душе, куда-то делись, а вместо них явилось желание доказать всему миру, как он, представитель славного рода фон Триз, могуч и силен.
        Он даже поднялся, собираясь реализовать это в высшей степени благородное намерение, когда откуда-то сбоку возник хозяин. Сальные темные волосы свисали у него до плеч, а черные глаза смотрели со злобой. Разило от корчмаря протухшей свининой.
        - Куда? - сказал темноволосый. - Хочешь удрать, не заплатив?
        - Я уже заплатил, - ответил Харальд вполне уверенно. Хоть он и был пьян, но помнил, как отдал серебряную монету.
        Лицо корчмаря плыло, колебалось, будто он находился под водой, слова также долетали плохо.
        - Еще и врешь, - укоризненно сказал корчмарь и призывно махнул рукой куда-то Харальду за спину. - Заплати добром, а то хуже будет!
        Поняв, что дело туго, Харальд сам ринулся в драку Кулак, двигаясь словно отдельно от тела, вылетел откуда-то сбоку и с тупым хряском впечатался в подбородок темноволосого. Тот сказал «Ах!» и вытаращил глаза, став похожим на удивленную жабу. Явно не ожидал от пьяного посетителя такой прыти.
        Ноги в этот миг подвели Харальда, его понесло назад, и поэтому удар дубинки, нацеленный ему в голову, пришелся в плечо и вызвал только боль.
        Харальд махнул рукой себе за спину, куда-то попал и лишь после этого начат разворачиваться.
        Перед ним оказались двое детин мрачного и свирепого вида. Зеленые куртки и высокие сапоги напомнили наряд лесничих. «Но здесь же не лес?» - успел подумать юноша, прежде чем на него обрушился очередной удар.
        На этот раз увернуться он не успел. Боль обожгла правый висок, и перед глазами потемнело. Он еше пару раз махнул руками, и затем что-то твердое и холодное, пахнущее грязью и дерьмом, ударило в лицо. Больше он ничего не помнил.
        
        Очнулся Харальд от головной боли. Мука была такая, что юноша не выдержал и застонал: будто внутри черепа развели жаркий огонь, а по макушке непрерывной вереницей скакали тяжеловозы.
        Харальд с трудом смог понять, что лежит на чем-то достаточно мягком.
        Глаза почему-то открывались плохо. Он поднял руку, пытаясь ощупать лицо, и в этот же миг твердый, смутно знакомый голос произнес:
        - Не трогай, там синяки.
        - Да? - только и смог сказать фон Триз. - Откуда? Вчерашнее помнилось смутно, словно наблюдал со стороны плохой фарс, да и позабыл, о чем.
        - Ты не помнишь? - в голосе прорезалось удивление. - Тебя били.
        - Да? - тупо повторил Харальд и сморщился, осознав отвратительный привкус во рту. - Что я вчера пил?
        - Не удивлюсь, если это была собачья моча. - Невидимка усмехнулся.
        С неимоверными усилиями Харальд приоткрыл правый глаз и попытался осмотреться. Когда зрение сфокусировалось, он обнаружил, что находится в узкой, словно ножны, комнате. У окна нарисовался силуэт мужчины, сидящего на стуле.
        Спустя миг мужчина повернул голову, и Харальд так удивился, что на миг даже забыл о головной боли:
        - Молчун? Ты? - прохрипел он, пытаясь приподняться на кровати.
        Тот кивнул невозмутимо, лишь слегка дернулся уголок рта, обозначая усмешку.
        - Где я? И как я тут оказался? - Руки подломились, и Харальд обессиленно рухнул на кровать, отозвавшуюся жалобным скрипом. От резкого движения боль в голове вспыхнула с новой силой.
        - Ты на постоялом дворе «Серебряный лев», и притащил тебя сюда я, - Асир встал и прошелся по комнате, попутно разминая кисти. Пол скрипел, суставы тоже, вынуждая Харальда морщиться.
        - А как мы с тобой встретились? Я не помню. - Он попытался поднять руку, но резкая боль в плече заставила застонать.
        - Я зашел в тот миг, когда тебя повалили. - Асир остановился, глядя прямо на Харальда. Во взгляде карих глаз не было презрения, лишь легкая насмешка - Опоздай я на миг, и тебя бы обобрали, а может быть, и убили бы. Славно ты напился.
        - Да. - Харальду вдруг стало нестерпимо стыдно, до озноба, до обморока. Захотелось оказаться где угодно, только бы подальше от этого городишки рядом с замком Владетеля Иссахара.
        - Спасибо, - нашел он все же силы сказать. - Ты спас мне жизнь. Я теперь тебе обязан.
        - Пустое, - Молчун махнул рукой. - На мне долг, и плачу я его, отводя смерть от других. Так что это я тебе чем-то обязан.
        Некоторое время молчали. Спаситель уставился в окно, словно надеясь высмотреть там нечто интересное, спасенный пытался собрать разлетающиеся весенними мухами мысли. Вроде и вялые, а не ухватишь.
        - Ну что, пойдем лечиться? - нарушил тишину Асир. - Идти сможешь?
        - Я попробую, - прохрипел Харальд и попытался спустить ноги с кровати.
        Корчма, куда Асир привел мучимого похмельем Харальда, оказалась гораздо уютнее вчерашней. Приняв кружку темного, пахнущего ячменем пива, Харальд отважился заказать бульон. Сидел, смакуя горячую жирную жидкость. Желудок успокаивался, слабела головная боль, и мир вокруг становился все более приятным. Даже побои болели, казалось, меньше.
        - Расскажи, - попросил Асир, прикончив баранью ногу в острой подливе. - Что с тобой случилось?
        - Все просто, - мрачно ответил Харальд, стараясь не глядеть бывшему соратнику в лицо - Позавчера я добрался до замка Владетеля, и он меня прогнал. Заявил, что магия - удел уродов, и отправил восвояси. Ну, я расстроился и едва добрался до этого городишки, все не запомню, как он называется. Горе решил прогнать выпивкой, зашел в первую попавшуюся корчму. Остальное ты видел...
        - Ясно, - кивнул Асир, потягивая пиво.
        - А ты почему не с Кьетилем? - в свою очередь спросил Харальд, морщась от боли в боку.
        - Все, служба закончена, - пожал плечами Молчун. - Он добрался до дома с товарами, со мной расплатился. Вот, собираюсь отправиться на северо-восток, в вольный город. А ты что думаешь делать?
        - Не знаю, - скривившись, ответил Харальд. - Наверное, буду дальше искать. Поеду к следующему Владетелю.
        - Поехали со мной, - предложил Молчун. - Ты неплохой боец, да и в магии сведущ. Среди наемников тебе найдется работа. А замок Владетеля Олава всего в паре сотен верст от вольного города.
        - Что за вольный город? - спросил Харальд.
        - Бабиль. Единственное место в обитаемой ойкумене, не находящееся под рукой какого-либо из Владетелей и никогда под ней не находившееся, - тон ответа не оставлял сомнений, что Асир гордится таким положением дел.
        - Почему так? - изумленно вытаращил глаза Харальд.
        - Неизвестно, - южанин говорил серьезно. - Но они даже не пытаются завоевывать его.
        - Что же, поехали. - Харальд потер подбородок и, уколовшись о щетину, отдернул руку. - Когда отправляемся?
        - Обоз купца Исхака выходит послезавтра. Этот торговец звал меня командовать охраной. - Асир задумчиво отхлебнул пива. - Думаю, он не откажется взять и тебя.
        
        Через два дня большой обоз выехал из ворот города Ершалама и направился по хорошо знакомой Харальду дороге, только в обратном направлении. Асир скакал впереди, а среди десяти новых охранников Харальд успел познакомиться со всеми, но запомнил только Хегни, весельчака и балагура.
        Небо застилали низкие сизые тучи, шел мелкий и холодный, совсем не летний дождь...
        
        Небо застилали низкие сизые тучи, шел мелкий и холодный дождь. Харальд весь вымок и шел за Завулоном на одном упорстве. Больше всего хотелось оказаться в тепле и сухости, но раз уж сам вождь нид пригласил на охоту, отказываться неудобно.
        Заканчивался месяц, как путешественники добрались до этих мест. Осень доживала последние дни среди голых страшных ветвей, и со дня на день ожидался приход зимы. Нид привыкли к чужакам и относились к ним как к своим.
        Асенефа приходила часто, почти каждую ночь, и Харальд привязался к ней, к почти звериной страстности, странно сочетающейся с прямо-таки детской робостью. Лишь мысли о цели путешествия мешали полностью отдаться неторопливой, размеренной жизни, не лишенной определенного комфорта и полной простых человеческих радостей. Желание заполучить книгу мучило Харальда постоянно, словно боль от старой раны. Даже в объятиях дочери вождя он помнил о своей цели, и воспоминания эти делали любовь какой-то ненастоящей, словно выдуманной.
        Спутники Харальда чувствовали себя, судя по всему, гораздо комфортнее. Гуннар впервые в жизни полностью попал под власть женских чар. Пышнотелая молодая вдова настолько околдовала темноволосого южанина, что он даже переселился к ней.
        Голубоглазый Торвальд нашел себе место среди охотников. Целыми днями его не было в становище. В компании с добытчиками племени он пропадал в лесу. Из чащи приволакивали пахнущие мускусом туши оленей, оскаленных кабанов и всякую мелкую дичь.
        От размышлений Харальда отвлек неожиданно остановившийся Завулон. Харальд сделал шаг в сторону, обходя вождя, и замер, пораженный увиденным. Они стояли на краю высокого, около сотни саженей косогора, поросшего редкими деревьями. Внизу лежало темно-зеленое покрывало леса, серой заплатой на котором смотрелось озеро, такое большое, что сливалось с горизонтом. Даже издалека было видно, как по воде ходят крупные волны, увенчанные коронами из белой пены. Посреди озера чернел остров.
        - Бурливое озеро, - сказал Завулон, широким жестом обводя открывшуюся картину. - А вот там - остров, на котором стоит храм, в нем и находится книга.
        Сердце Харальда на миг замерло, а затем застучало с бешеной силой, грозя пробить тонкую перегородку ребер, настолько прекрасен оказался открывшийся вид.
        Месяц пути, и обоз чернобородого Исхака достиг высокого берега Серебряной реки. Позади осталась дорога с ее тяготами и заботами, впереди лежал вольный город Бабиль. Именно он и заставил Харальда замереть от восторга.
        Не скованный латами крепостных стен, как большинство других крупных селений, он вольно разлегся грузным телом на невысоких холмах, выставив напоказ красные черепичные крыши. Широкая в этом месте река огибала город, нежно прильнув к нему, словно грациозная женщина к богатому мужу, и вода ее блестела расплавленным серебром. С реки доносились яростные вопли паромщиков и плеск весел.
        - Что замер? - подошел Хегни, сверкнул улыбкой, блестящей, как золотая монета.
        - Да вот, город понравился, - ответил Харальд.
        - Он хорош, - склонил нечесаную копну русых волос Хегни. - И девки там самые лучшие, и пиво. Сам увидишь!
        - Увижу, - эхом отозвался Харальд.
        
        Изнутри Бабиль оказался гораздо менее привлекателен. На въезде с приезжающих стребовали пошлину, весьма высокую, отдельно на людей и на товары. И стребовали не тупые стражники, а неприметные востроглазые люди в серой одежде. От таких коробочку с перцем не спрячешь, не то что тюк с тканью. Улицы заполнял народ, суетливый и злой на вид, хоть и богато одетый. Над толпой разносились пронзительные голоса торговцев.
        Исхак расплатился с охраной, и вскоре Асир, Хегни и Харальд сидели в заведении под потрясающим душу названием «Спившийся демон». Перед каждым стояла кружка пива и тарелка с мелкой сушеной рыбой.
        - Ну что, куда теперь направишься? - спросил Хегни, хрустя рыбешкой. Глаза молодого наемника блестели довольством.
        - На север, - твердо ответил Харальд и взялся за кружку. Пиво холодной струей потекло по гортани, щекоча ее привкусом меда.
        - А ты подумай, - Хегни тоже ухватился за кружку. Пил жадно, словно неделю не видел воды. - Может, пойдешь к нам в дружину? Вон и Асир не против.
        - Что за дружина? - Солоноватая на вкус рыба оказалась волокнистой и приятно хрустела на зубах, вынуждая вновь и вновь тянуться к кружке.
        - Бабиль - центр наемничества, ты разве не знаешь? - вытаращил голубые глаза Хегни. - Все наемники сведены в дружины, с атаманами во главе, и купец, родовитый владелец замка, или же Владетель, нанимая воинов, разговаривает именно с атаманом. Охранников, работающих вне дружин, практически не бывает, только если кто случайно прибьется, как и ты.
        - Вот как, - Харальд усмехнулся. - А я думал, что наемники - свободный народ.
        - Конечно, - подал голос Асир. - Атаман не может ничего приказывать, он лишь первый среди равных. Выбирают и смещают его сами дружинники.
        - Если я соглашусь пойти к вам, то что? - Харальд ухватил очередную рыбешку и принялся ее рассматривать, словно надеясь отыскать за золотисто-коричневой чешуей ключ к магическим тайнам.
        - Мы с Асиром пойдем к атаману и порекомендуем тебя. - Хегни махнул рукой в сторону стойки, и хозяин тотчас зашевелился, ставя на поднос полные кружки. - Затем соберутся те из дружины, что в городе. Тебя примут, поскольку причин для отказа нет. На предплечье нанесут татуировку, знак принадлежности к нашей дружине это меч и топор После этого ты станешь полноправным членом дружины и сможешь работать. Будешь получать заказы через атамана либо находить самостоятельно, если ты не в городе.
        - Ну, а если я наймусь к одному родовитому, а ты - к другому? - Поднос со стуком опустился на стол, пиво в кружках булькнуло, и ловкие руки начали проворно расставлять их. - И они начнут меж собой воевать? Что, мне ведь придется тебя убивать, а тебе - меня. Как тогда?
        - Такое бывает. - Асир отпил из полной кружки и довольно крякнул. На верхней губе у него образовались усы из белой пены - Но наниматель всегда прав, и мы иногда вынуждены убивать своих друзей. Ничего не поделаешь, такова жизнь
        - Эх, что вы все о серьезном? - Хегни с изумлением в глазах рассматривал тарелку, в которой от рыбы остался только запах. - Давай допивать, и пойдем к девочкам, в «Зеленую розу». Надо же тратить заработанные деньги?
        - Надо, - одновременно ответили Харальд с Асиром и оба рассмеялись.
        
        Город остался позади, а Харальд, с трудом вырвавшись от охочих на гульбу друзей-наемников, двинулся на северо-восток, к замку Владетеля Олава.
        Леса пахли грибами, на полях вовсю убирали хлеб, а Харальд покрывал версту за верстой, стараясь, как и прежде, объезжать города. За полгода, что он провел в странствиях, Харальд научился обходиться без многого, без чего ранее не мыслил жизни. Хотя ночи становились холоднее, а дожди шли почти осенние, ночевал в лесу он с большим комфортом, чем когда-то в родном замке.
        Леса здесь были не такие густые, как к западу, и какие-то ухоженные. И Харальд не удивился, когда на одной из лесных тропинок встретил отряд конных, слишком хорошо вооруженных, чтобы быть разбойниками. Все всадники были в одинаковых зеленых плашах
        - Кто таков? - спросил первый из всадников, до странности похожий на постаревшего лет на десять Асира. Те же тонкие черты лица, темные глаза, смуглая кожа. Но морщины и седеющие волосы свидетельствовали о возрасте. И лицо - жесткое, словно из камня вытесанное.
        - Харальд из Фенри, - дорожное имя пригодилось в очередной раз. - Еду к Владетелю Олаву.
        - По какому делу? - нахмурился седовласый воин
        - С кем имею честь разговаривать? - Харальд улыбнулся, и как бы ненароком положил ладонь на рукоять меча.
        - Я - Иаред, капитан охраны Владетеля. - В черных, как грозовая ночь, глазах молнией полыхнула гордость.
        - Иаред по прозвищу Хлыст? - Харальд ощутил, как поднимаются его брови.
        - Да. - Всадники за спиной капитана недоуменно зашептались. - Откуда ты меня знаешь?
        - О вас ходят байки среди наемников, - Харальд позволил себе улыбнуться. - Мне довелось о вас слышать от Асира Молчуна и Хегни Весельчака.
        - Вот как. - Лицо Иареда на миг смягчилось, сквозь камень проступили человеческие черты, но за тем долг вновь взял верх. - И все же, Харальд из Фенри, ответь, по какому делу ты следуешь в замок Владетеля?
        - Я хочу попасть к нему в ученики, - ответ этот заставил Иареда нахмуриться, а его воинов примолкнуть. Глаза, обращенные на Харальда, блестели смесью недоверия и изумления.
        - Вот как, - проговорил наконец капитан охраны, и голос его звучал глухо. - Людей с подобным желанием велено препровождать к Владетелю, не чиня препятствий.
        - Что же, - усмехнулся Харальд. - Очень хорошо.
        - Не думаю, - отрезал Иаред. - За пять лет моей службы таких было двое, и оба из замка не вышли. Может, повернешь назад, пока не поздно?
        - Нет, - ответил Харальд устало. - Пойду до конца.
        - Как знаешь, - пожал плечами седой воин. - Езжай за нами.
        
        Тропинка долго вилась в густом орешнике и выбежала на открытое место совершенно неожиданно.
        Вырубка вокруг замка оказалась выполнена по всем канонам - сажен на пятьдесят. Само строение притулилось на берегу небольшой речушки, защищенное со стороны суши рвом. На фоне серого неба зубцы башен и стен выглядели угрожающе, словно зубы исполина.
        Изо рва пахло сыростью, оттуда доносился плеск.
        - Рыба? - спросил Харальд у одного из сопровождающих.
        Воин посмотрел на него, словно на идиота.
        - Жуть там какая-то плавает, - ответил другой стражник, с оспинами на смуглом лице. - Хозяин вывел и запустил, чтобы лазутчики не проникли.
        - Ничего себе! - при проезде через подъемный мост Харальд старался держаться подальше от края.
        Мост грохотал и лязгал под копытами, но выглядел крепким. Двое стражей у ворот, похожие, как близнецы, отсалютовали Иареду и проводили чужака настороженными взглядами.
        - Подожди в караулке, - сказал капитан, спешиваясь - О твоем коне позаботятся.
        Харальд послушно снял седельные сумки и вошел в указанную одним из стражей низкую дверь, окованную полосами железа.
        В небольшом помещении с лавками вдоль стен и круглым столом в центре никого не было, сиротливо стояли в углу алебарды, да пахло чем-то кислым, похоже на протухший рыбный суп. Харальд уселся к столу и от нечего делать принялся изучать игральные карты, которые лежали на нем. Картинки оказались выполнены с чрезвычайным искусством. Всадники, вооруженные удобными на вид мечами, гарцевали на горячих конях, прорисованных с особой тщательностью. Дамы охотно демонстрировали пышные прелести, едва прикрытые кружевами, короли метали суровые взоры из-под седых насупленных бровей, а короны их сверкали настоящим золотом. На мелких картах оказались пейзажи: зеленые леса, бурлящие голубизной реки, пухлые белые облака и исполинские замки.
        - Что, нравится? - спросили из-за спины. Харальд настолько увлекся, что не заметил, как к нему подошли.
        - Да, - согласился он.
        Такие карты мог изготовить только настоящий художник. Но откуда они у обычных стражников?
        - Это наш хозяин рисует, - продолжил невидимый собеседник.
        - Серьезно? - Харальд обернулся, и оказалось, что беседовал с ним тот самый рябой стражник.
        - Да, - кивнул он. - Для развлечения. И нам от дает.
        Хлопнула дверь, и продолжить занимательный разговор не дал появившийся Иаред:
        - Харальд, пойдем.
        
        После того как вошли в донжон, Иаред неожиданно повел гостя вниз. Спустились примерно саженей на пять, после чего пошли прямо. Оранжевое пламя факела выхватывало из тьмы гладкие стены и удивительно ровный пол. Харальд помнил подземелья родного замка, как там сыро и противно, и мог только удивляться. Вокруг царили сухость и чистота, пахло смолой от факела и камнем. Слышался только шум шагов.
        Поворот, и Иаред бесшумно распахнул дверь.
        За ней оказалось обширное помещение с высоким потолком. Свет множества свечей падал на полки, тянущиеся вдоль стен. Фолианты, огромные и древние, топорщили с них языки страниц, грудами лежали свитки, камни, кости и совсем непонятные вещи. Открытые участки стен заполняли гобелены, пол, судя по мягкому стуку подошв, устилал ковер.
        Иаред громко кашлянул, и тут же откуда-то из полумрака появился человек среднего роста, крепкий и мускулистый. Увидев гостей, он радостно улыбнулся и сказал приятным голосом:
        - Так это и есть Харальд из Фенри?
        - Так точно, - отрапортовал Иаред, напряженный, словно струна.
        - Хорошо. - Улыбка на круглом лице засияла ярче. - Оставь нас.
        Капитан молча поклонился и вышел.
        Владетель подошел ближе, и Харальд разглядел, что волосы у него каштановые, а глаза серые, словно затянутое тучами небо.
        - Что же, - сказал Олав. - Ты пришел ко мне. Давай присядем, поговорим.
        Следуя за хозяином, Харальд прошел в глубь зала, где оказался очаг в стене, в котором ревело необычно алое пламя, а рядом стояли два кресла. Огонь чем-то привлек внимание Харальда, в колышущихся струях ему привиделось гибкое, сплетенное в кольца тело.
        - А, ты заметил... - улыбнулся Олав, садясь. - Огневик в камине - полезная вещь. И на угле экономия.
        Кресло скрипнуло, принимая гостя, а Харальд все никак не мог оторвать взгляд от оранжево-багрового змеиного тела, чарующе медленно извивающегося в огне. Вернул его к реальности голос Владетеля:
        - Ну, я слушаю, - сказал Олав, сплетя пальцы перед грудью.
        - Я хотел бы стать вашим учеником. - фраза прозвучала очень обыденно, и Харальд не испытал никакого душевного трепета, не то, что при предыдущих попытках. Третий раз все же.
        - Далеко же ты забрался из своего Фенри. - Лицо Владетеля украсила понимающая улыбка, и Харальд не выдержал - улыбнулся в ответ. Этот маг оказался обаятелен и приятен в общении. - Ты наверняка был у других? Зазнайка Свенельд не стал с тобой разговаривать, а выживший из ума Иссахар до смерти испугал?
        Харальду оставалось только кивать.
        - Они такие, но я другой. Я считаю, что магия - удел немногих избранных и что каждому, дерзнувшему стать магом, нужно помогать, - Олав огладил чисто выбритый подбородок и на миг задумался.
        - Хорошо, - сказал он наконец. - Давай посмотрим, на что ты у нас годишься. Ты самоучка?
        - Да, - кивнул Харальд. - Все из книг.
        - Так, и что ты уже делал? - серые глаза лучились вниманием и заботой, и Харальд ощутил неожиданный прилив доверия к незнакомому и в общем опасному человеку.
        - Ну, у меня получился ритуал вызова стихий. - вспоминать совершенное оказалось неожиданно больно, словно отдирать корку от поджившей ссадины. - И практически без подготовки я смог высвободить водянца из ловушки, созданной другим магом.
        - Со стихиями работаешь - хорошо. - Олав выглядел довольным, словно кот, дорвавшийся до сметаны. - А какие книги у тебя есть?
        Ремень на сумке отказывался расстегиваться, и Харальд некоторое время возился, прежде чем высвободил из плена сумки мешок из прекрасно выделанной темной кожи. Развязывал его с осторожностью, и вскоре на свет явились три старинные книги. Сдерживая трепет сердца, Харалъд передал их Владетелю, и, когда его холеные тонкие пальцы коснулись желтой замши одного из переплетов, лицо исказила странная гримаса.
        - Так, хорошо, - сказал сероглазый маг, шелестя страницами, -
«Натуральная магия или повествование о силах природных, иначе стихиями именуемых» Снорри Башмачника - очень достойный труд, особенно полезный для начинающих.
        Следующая книга была снабжена замочком, и Владетель некоторое время повозился, открывая его. Огонь в камине пылал бесшумно, и слышалось только дыхание людей
        - Ага, - Переплет поддался, и фолиант затрепетал потрошимой бабочкой, - «Книга о творении истины, или же извлечения из учения об Истинном Алфавите» Даниила с Островов. Сложная книга, но также полезная.
        Третью книгу Олав взял молча. Без слов взирал на черный переплет, украшенный лишь изображением серпа умирающей луны. Когда губы мага задвигались, голос его зазвучал глухо и тоскливо.
        - "Книга Темной Луны; повествование о пути поиска силы против хода Солнца" - Владетель не стал открывать книгу, лицо его вдруг сделалось жестким, глаза потемнели.
        - Что... - попробовал прервать Харальд сгустившуюся тишину, что лезла в горло, словно пыль, и вызывала удушье.
        - Ты читал эту книгу? - В голосе, ранее столь мягком, звенел металл.
        - Да, - ответ получился робким. У Харальда вдруг сильно заболела голова, словно после ночи за разбором тайнописи.
        - Это плохо, - Олав улыбнулся, и в словах его слышалось разочарование, - Значит, я не смогу убить тебя собственноручно.
        - Что? - Харальду почудилось, что он ослышался, столь резок оказался переход от мягкого, дружелюбного тона к неприкрытой враждебности.
        - А то, что любой, открывший «Книгу Темной Луны» и хоть что-то в ней понявший, на три года попадает под защиту сил, которые отомстят любому магу, дерзнувшему поднять на познавшего руку. - Владетель встал. - Но это тебе не поможет. Тебя убьют мои воины.
        - За что? - воскликнул Харальд и попытался встать. Но, к собственному удивлению, обнаружил, что члены сковала каменная тяжесть, мышцы и утробу словно набили булыжниками.
        Заметив бесплодные попытки гостя встать, хозяин ощерился разъяренным котом и почти прошипел:
        - Не дергайся, мой юный наивный друг, - глаза Владетеля сверкали, губы тряслись, лицо побелело. - Это креслице предназначено для таких, как ты! Я славно поработал, нанося на пол магический чертеж, но зато еще никто не смог из него вырваться!" - Харальд с неимоверным трудом повернул голову Кресло оказалось установлено в центре причудливой, паутины светящихся холодным голубым огнем линий. В рисунке смог различить буквы Истинного Алфавита, символы стихий, но многие знаки оказались непонятны.
        Маг тем временем продолжал бесноваться.
        - Магия - удел избранных! - воскликнул он, вознося руки к низкому потолку. - Воистину, так! И посему магов должно быть немного, как можно меньше, и всякое отребье, возомнившее себя могучими волшебниками, надлежит уничтожать! Ты, глупец, принес мне книги невероятной ценности и сам отдал в мои руки. Ты наивен и жалок. В тебе нет жестокости и хитрости, которые нужны настоящему магу!
        - Я не хочу быть хитрым, не желаю быть жестоким, - невнятно ответил Харальд. Язык повиновался с трудом, двигаясь, словно свинцовая колотушка меж окаменевших холмов десен. - Я лишь хочу быть магом!
        - Тебе им не быть, - Олав отошел в сторону и дернул за свисающую с потолка веревку. Где-то наверху мелодично и мощно ударил колокол, - Доживай последние мгновения жизни, червь!
        Харальд яростно извивался в кресле, борясь с тяжестью и пытаясь встать, а Владетель с холодной усмешкой наблюдал за ним. Глаза его горели страхом и ненавистью.
        С легким скрипом открылась дверь, и в помещении появился Иаред в сопровождении нескольких стражников.
        - Разоружить его - и в ров, - небрежно бросит Олав, указав на Харальда. - На корм зверюшке.
        Сильные умелые руки сорвали меч, отыскали и извлекли кинжал. Затем Харальда буквально выдернули из кресла и потащили, не давая зацепиться ногами за пол. Совершенно ошеломленный, он даже не пытался сопротивляться. Страх судорогами сводил живот, а конечности висели, как тряпки. Запах пива, исходящий От носильщиков, вызывал тошноту.
        Они поволокли его через коридор, на лестницу и вышли во двор. Какая-то женщина проводила пленника сочувственным взглядом. В этот момент Харальд на мгновение очнулся и попытался вырваться.
        - Не дергайся, - сказал голос Иареда из-за спины. - Только хуже будет.
        Они приблизились к огромной, толстой стене замка, плохо различимой в наступивших сумерках, и башня на ней возвышалась словно исполинский гриб. Жертву внесли в темный зев прохода и потащили по узкой, пахнущей отчего-то пылью лестнице.
        Проскрипела еще одна дверь, тяжелая, массивная, и они оказались на мокрой после дождя стене. Харальду показалось, что он может рассмотреть любую выбоину, каждую шероховатость в камне, такую остроту на миг обрело его восприятие.
        Здесь его поставили, но по-прежнему держали крепко.
        В поле зрения появился мрачный, как безлунная ночь. Иаред. Смерил Харальда взглядом с головы до ног, а затем, несильно размахнувшись, врезал пленнику в челюсть.
        Боль стегнула, как хлыстом, голова Харальда дернулась, но туман в ней немного прояснился.
        - Слушай меня, - сказал Иаред. - И очень внимательно. Или тебя еще ударить, для лучшего понимания?
        - Нет, я в порядке, - ответил Харальд, сплевывая кровь. Страх немного отступил, выдавая себя лишь дрожью в руках и комом льда в груди.
        - Хорошо, - кивнул Иаред, потирая кулак. - Отпустить тебя я не могу, но помочь - попробую. Сейчас эти два молодца кинут тебя в ров. Там, как ты знаешь, живет прожорливая тварь...
        - Знаю, - ответил Харалъд и вдруг зашелся нервным хохотом. От второго удара челюсть занемела, а зубы ощутимо хрустнули.
        - Не время хихикать, - вновь потер руку капитан. - Так вот, этот монстр очень глуп и реагирует только на резкие движения, на сильные колебания воды. Хватает все, что быстро плывет. Так что, когда упадешь, тут же замри и первые мгновения старайся не двигаться. Перемещайся медленно и плавно, едва шевеля конечностями. Ни в коем случае не бултыхайся. Задергаешься - конец тебе, сумеешь сохранить спокойствие - может, и выберешься на берег. Если это тебе удастся, беги к тому месту, где мы с тобой встретились, я принесу тебе одежду и оружие. Все понял?
        - Все, - облизывая разбитую губу, сказал Харальд.
        - Тогда снимите с него сапоги, - сказал Иаред подчиненным, а повернувшись к пленнику, добавил:
        - А твой побег мы, если чего, не заметим, вечер уже, не видно ничего.
        Харальд нашел силы судорожно кивнуть. С него сняли сапоги и подтащили к краю стены. Меж зубцов оказалось достаточно места, чтобы пропихнуть человека. Ров внизу маслянисто блестел, иногда доносился плеск, Вдалеке темнел лес, окутанный вечерним туманом.
        - Ну что, удачи тебе, парень, - сказал сочувственно один из стражников, и в тот же миг Харальд ощутил, что летит.
        Не успел испугаться, как ударился о воду. Она оказалась обжигающе холодной, и вот тут-то сердце и зашлось в запоздалом ужасе. Хотелось заорать во все горло, задергать руками и ногами, что есть сил. Закусив губу до боли, сумел сдержаться, позволив себе всплывать из темной глубины медленно и неподвижно, словно упавшее в ров бревно.
        В один миг ощутил на лице ток воды и тут же сжался, ожидая нападения. Корчи побежали по всему телу, да еще болезненно хотелось вдохнуть. Чго-то большое и быстрое проплыло рядом и исчезло.
        Голова пробила бликующую стену воды, и Харальд вновь увидел белый свет, гору замковой стены рядом, серое, слепое небо и спасительный берег, далеко, очень далеко. Грудь жадно работала, вбирая воздух, руки и ноги замерзли, но шевелиться было нельзя.
        Работая кистями, он сумел лечь на воду, и в тот же миг что-то шершавое коснулось спины. Харальд замер, и на миг ему стало жарко. Что-то большое и темное, что он видел краем глаза, поднялось почти к самой поверхности, взметнулся над водой толстый змеиный хвост, и все стихло.
        Сколько плыл, он и сам позже не смог вспомнить. Мир вокруг постепенно темнел, наливаясь ночными тенями, вода казалась все холоднее, а берег приближался все так же медленно. В горле стоял ком от постоянного ужаса, одолевала тошнота, и мускулы время от времени немели, отказываясь служить. Приходилось отдыхать. Чудовище рядом более не появлялось, но мощные плески, словно от очень крупной рыбины, доносились постоянно, заставляя пловца нервно вздрагивать.
        Примерно за полсажени до берега Харальд не выдержал. Резким движением развернулся на живот и рванул к спасительной земле. Встал на ноги, по пояс в воде, и тут же плеск раздался прямо за спиной, очень близко.
        Не помня себя от страха, бросился вперед, преодолевая сопротивление вдруг загустевшей воды. Берег осыпался под пальцами, ноги скользили, тело отяжелело мешком с мокрой шерстью, страх рвал душу на куски острыми когтями...
        Судорожным скачком миновал границу воды и нашел силы обернуться. Всего в аршине позади, высунувшись изо рва, щерилась ужасная пасть, такая, что и в кошмарном сне не привидится. Широкая, круглая, полная острых треугольных зубов, она возвышалась памятником совершенному хищнику. Кроме пасти, ничего не было видно.
        Харальд судорожно сглотнул, поняв, чего он избежал. Едва переставляя ноги, двинулся в сторону леса. Мокрая трава холодила босые ноги, и живот подводило от голода.
        Глава 5
        
        Магия - это технология, доведенная до совершенства.
        Альберт Эйнштейн
        
        Харальд измучился так, что заснул прямо на траве под раскидистой елью, не ощущая холода и сырости, правда проснулся оттого, что чихнул, когда капля, упавшая с ветки, попала в нос.
        Над миром царила ночь, лишь на востоке занималось робкое белесое зарево. Лес молчал, ночные звери уже затаивались, дневные еще не проснулись. Дождь прекратился, но теплее не стало. Пережитое потрясение и холод сказывались дрожью во всем теле. Кости ломило, двигаться было тяжело, словно в мускулы залили свинец. Ковыляя, как древний старец, Харальд добрался до памятной тропки и двинулся по ней к назначенному месту.
        Ему удалось на ходу согреться, но зато проснулся голод - живот бурчал и булькал, напоминая хозяину о том, что пора бы и подзакусить. Найденная сыроежка, рыжая, словно кусок лисьей шкуры, лишь разожгла аппетит.
        Когда взошло солнце, Харальд сидел на поваленном стволе и отчаянно чихал. От громовых раскатов что-то болезненно хрустело в груди, отдавало в поясницу, из носа безостановочно текло. Чихнув в очередной раз, Харальд немало удивился, услышав вежливое пожелание.
        - Будь здоров, - сказал Иаред, появляясь из-за поворота тропы. На поводу он вел двух лошадей.
        - На каждый чих не наздравствуешься, - ответил Харальд гнусаво. Сердце радостно подпрыгнуло, когда он узнал своего жеребца. - А вторая лошадь зачем?
        - Я сложил с себя обязанности капитана. - Иаред пожал плечами. - По состоянию здоровья.
        - Что так? - Харальд не успел как следует удивиться, когда очередной чих согнул его в три погибели. Иаред улыбнулся:
        - Денег за жизнь я заработал достаточно, чтобы осесть в Бабиле. Так что могу себе позволить уйти оттуда, где мне не нравится.
        - Ага, - произнес Харальд глубокомысленно, пытаясь сдержать зуд в носу. - И куда теперь?
        - Помогу тебе добраться до свободного города, а там посмотрим, - раздалось бульканье, и взору Харальда предстала большая фляга. - Выпей - полегчает.
        Во фляге оказался ржаной самогон - напиток простонародья. От глотка глаза вылезли на лоб и выступили слезы. В носу мгновенно пересохло, а чихание прекратилось.
        - Спа... ххх... сибо, - выдавил сквозь обожженное горло Харальд и тут же получил ломоть хлеба с салом - на закуску.
        - Не за что, - Иаред снял со спины лошади сумку. - Одевайся, и поедем...
        Вскоре Харальд оказался переодетым, обутым и сытым. Простуда отступила, спряталась куда-то вглубь, напоминая о себе лишь першением в горле и легким насморком.
        - Поехали? - спросил Иаред, подходя к лошади.
        - Поехали, - согласился Харальд. - Но я еще вернусь сюда.
        - Зачем? - в темных глазах появилось изумление, - Не стоит.
        - Отомстить. - Ненависть Харальд обнаружил в душе еще утром, и теперь, не замутненная телесными страданиями, она сияла ярко и ровно. Слова добавляли дров в ее костер, и говорить о мести оказалось легко и приятно. - Тем, кто пытался помешать мне стать магом. Владетелям, этим напыщенным глупцам, что не видят ничего, кроме собственной гордыни.
        - Осторожнее. - Иаред даже отступил на шаг, настолько злым вдруг стало лицо Харальда. Голубые глаза заледенели, рот исказила жесткая усмешка. - Жажда мщения - опасная вещь, она отравляет душу и сгубила многих достойных людей! Не поддавайся ей!
        - Нет! - Юноша прищурился, упрямо мотнул головой, - Я клянусь всеми демонами Нижнего мира и честью своего рода, что я стану магом, вопреки им всем, и тогда отомщу! Как равный - равным!
        - Это очень опасная клятва, - Иаред покачал головой.
        - Да, я знаю, - дернул головой Харальд. - И я иду на нее осознанно, и сам отвечу за последствия! Поехали!
        Иаред молча вспрыгнул в седло. Копыта с чавканьем впечатались в липкую темную грязь, и путники двинулись на юго-запад. Лес шелестел вокруг них тысячами зеленых рук, а с запада надвигалась клубящаяся темно-сизая туча, несущая дождь.
        Полог из темно-сизых облаков закрыл небо с самого утра. Но ничего не поделаешь - зима. С приходом первого снега, когда осенняя охота закончена и вдосталь еды, в племени нид отмечают свадьбы. Веселится и гуляет все племя, а мужчины меряются ловкостью и силой.
        На мужскую забаву позвали и гостей. В стрельбе из лука даже Гуннар, слывущий среди наемников отличным стрелком, уступил местным. Зато в борьбе превзошел всех крепкий, кряжистый Торвальд. Под одобрительные крики толпы он вышвырнул главного местного силача с огороженного для боя пространства.
        Харальду выпало доказывать мастерство в бое на палках. Поединщикам выдали по гладко оструганному посоху в сажень длиной. Дерево плотно легло в ладонь, но увидев, как тяжеленная деревяшка превратилась в туманное колесо над головой противника, Харальд испытал острый приступ нерешительности. Но из толпы зрителей смотрела Асенефа, и отступить было бы позором.
        Первый удар он парировал только благодаря удаче. С глухим стуком соприкоснулись палки, и с холодком в позвоночнике Харальд понял, что противник бьет в полную силу, без жалости.
        Сначала пытался отбиваться так же, как и воин нид, держа палку обеими руками за середину. Но ничего не получалось, и, схлопотав болезненный удар по плечу, Харальд разозлился и перехватил оружие за конец, превратив его в некое подобие двуручного меча.
        Мир сузился до темной фигуры впереди и посоха в руках. Снег отчаянно визжал под подошвами, а дыхание обжигало губы.
        В один миг Харальд ловко увернулся от тычка и, спружинив бедрами, нанес мощный удар по телу противника. Закрыться тот не успел. Раздайся сухой хруст, словно сломалась ветка, и все закончилось.
        Сквозь глухоту, неожиданно залепившую уши, прорвался рев зрителей. Ошутив на плече руку, Харальд дернулся, едва сдержавшись, чтобы не ударить назад. Азарт боя неохотно уходил, растворялся дымом в низких облаках, оставляя на губах соленый привкус крови.
        Завулон смотрел на гостя с нескрываемым изумлением.
        - Если бы я знал, что ты так дерешься, то не допустил бы тебя, - смысл сказанного доходил до Харальда с трудом, словно после хорошего удара по голове, - Ты сломал противнику ребро!
        - Я долго был наемником, - ответил Харальд хрипло. - И хорошо освоил искусство побеждать.
        Он отшвырнул дубину и пошел в сторону становища, стараясь не слышать стонов раненого.
        
        Ветер стонал оравой мучаемых похмельем демонов, когда двое путников въехали в пределы вольного города Бабиля. Неожиданно и властно пришла в город и окружающие его леса осень. От ее леденящего дыхания листья потихоньку желтели, светлое время укорачивалось, и почти каждый день шел дождь. Год минул с той поры, как Харальд покинул родной замок.
        В «Спившемся демоне» обнаружился Хегни, веселый и довольный жизнью. Как выяснилось, на зиму он устроился в команду волчьих охотников. Платит им город, а они должны истреблять волков, которые в холодное время наглеют и лезут к жилыо. В последние годы серых хищников расплодилось особенно много.
        - Вот так, - закончил рассказ Хегни. - Работенка непыльная, но денежная, и считай, до весны. А ты как съездил?
        - Не очень, - скривился Харальд - Зато вон с Иаредом познакомился.
        - Да, вижу. - Xeгни с плохо скрываемым обожанием глядел на пожилого воина. Так смотрит голозадый мальчонка на городового стражника, который в броне и с оружием кажется карапузу великим воином.
        - Где Асир? - спросил Харальд, заканчивая затянувшуюся паузу.
        - Где-то в городе, - Хегни провел рукой по волосам, пытаясь заставить непослушные пряди не топорщиться. - А что?
        - Похоже, что у меня нет другого выбора, как воспользоваться вашим предложением.
        - Это каким? - в круглых голубых глазах появилась настороженность.
        - Вы с Асиром когда-то приглашали меня в дружину. Помнишь? - Харальд нахмурился.
        - Было, - почесав подбородок, сказал Хегни. - Никаких вопросов. Завтра же пойдем к атаману.
        - И я пойду с вами, - подал голос Иаред. - Ведь нужен третий поручитель, насколько я помню?
        На лице Хегни обозначилась высшая степень изумления.
        
        Все оказалось очень просто. Асир обрадовался, увидев Харальда, молча выслушал его и без слов кивнул, соглашаясь помочь. В большой дом на улице Оружейников - обиталище атамана, всю четверку пустили мгновенно, стоило привратнику увидеть Иареда.
        Довольно пожилой, но еще бодрый атаман вскрикнул от радости и пригласил гостей за стол. Формальности были быстро исполнены, поручители принесли клятву. Харальд поклялся тоже. Вызвали цирюльника, и вскоре левое предплечье новичка украсили скрещенные меч и топор - знак Оружейной дружины.
        Управились в один день, а вечером новоиспеченный наемник сидел в «Спившемся демоне», в соответствии с традицией угощая новых товарищей пивом. Большинство откровенно бандитского вида личностей были ему незнакомы, но обстановка царила самая теплая. Выпивка лилась рекой, стол быстро завалили обглоданными костями. Десятки луженых глоток дружно ревели, заставляя потолок вздрагивать равно от громкости и от содержания песен:
        
        А что же у девочки этой, хей-хей!
        Под юбкой находится, денег милей!
        
        Харальд пел и пил вместе со всеми и в промежутках между тостами и песнями ухитрялся выспрашивать сидящего рядом Иареда об обычаях наемников.
        - Все равны, и никто не выше остальных, - говорил седовласый воин, время от времени прихлебывая из кружки. - Атаман выбирается обычно из пожилых, из тех, кто более сам не может сражаться.
        - А на что он живет и содержит дом? - пиво туманило голову, перекатывалось в животе теплым шаром, но соображал Харальд пока неплохо.
        - Каждый дружинник, в том числе и ты, должен в год передать в казну дружины тридцать золотых монет. - Иаред поморщился, заслышав рыгающие звуки от входа. Там рвало кого-то из наиболее резвых любителей пива.
        - А сколько всего дружин в городе? - Харальд ухватил с блюда скользкую от жира куриную ногу, принялся с жадностью грызть.
        - Пять, - вновь поморщившись, ответил Иаред. - Все меж собой не в ладах, но до открытых стычек дело редко доходит.
        - Угу. - Мясо застряло в горле, пришлось проталкивать его пивом. Солено-горькая волна прокатилась по гортани, ухнула в живот. - А к родовитым как относятся?
        - Никак, - Хлыст пожал плечами. - Среди нас много родовитых, но этим никто не кичится и не брезгует. Вот у тебя сколько поколений предков?
        - Тридцать, - ответил Харальд гордо.
        - А у меня сорок три, - сказал Иаред просто, оставив собеседника с зависшей в воздухе кружкой.
        Засеменил вокруг стола хозяин, а Харальд допил пиво и неожиданно обнаружил, что не может пошевелиться. Закружилась голова, щеку обожгло холодной и мокрой доской стола, на глаза опустилась тьма, пахнущая пивом и солью...
        
        Тьма клубилась вокруг, мягкая, умиротворяющая. Шуршал за тонкими стенками снегопад, первый привет наступившей зимы, свистел, потрясая деревьями, ветер. Тьма пахла Асенефой, ее теплом, ее дыханием. Тонкий, ни с чем не сравнимый аромат щекотал Харальду ноздри, напоминая о том, что он в юрте не один.
        Девушка пошевелилась, рука ее прошлась по груди Харальда, заставляя мускулы трепетать.
        - У тебя были женщины до меня? - Голос дочери вождя показался неожиданно жалобным, как скуление новорожденного кутенка.
        - Конечно, - Харальд улыбнулся и погладил девушку по волосам, мягким, как тополиный пух. - Я же нормальный мужчина.
        - Это понятно, - Асенефа завозилась, вздохнула прерывисто. - Я имею в виду не просто женщин, а тех, которых ты любил. По-настоящему.
        - Да, - ответ прозвучал скупо и достаточно резко.
        Ведь любому мужчине, сколь-нибудь опытному, известно правило: не разговаривать с женщинами о прежних увлечениях. Каждый роман должен проходить под первым номером. Но дочь вождя племени нид не походила на обычных женщин, а об условностях, столь важных на юге, попросту не ведала. Она попросила напрямую:
        - Расскажи, как ты с ней познакомился! Харальд ощутил, как в душе его поднимается буря.
        - Нет, - ответил он. - Я расскажу лучше о такой женщине, с которой я не мог расстаться, хоть говорить об этом мне будет неприятно.
        
        Неприятные ощущения, как всегда после попойки, сопровождали Харальда весь день. Болела голова, и почему-то преследовал запах прогорклого жира, казавшийся особенно отвратительным.
        Пребывая в расслабленном состоянии духа, новоиспеченный наемник лежал в своей комнате, когда в дверь тихонько постучали. Негромкий звук отозвался в голове словно грохот горного обвала.
        - Войдите, - поморщившись, сказал Харальд.
        Дверь скрипнула, и в комнате оказался совсем молодой еще парнишка. Ясные голубые глаза, красная щегольская куртка. Харальду юнец показался смутно знакомым.
        - Что надо? - Сесть удалось с некоторым трудом, но разговаривать лежа было бы неудобно.
        - Я от атамана, - ответил юнец мягким тенорком, и тут Харальд вспомнил, где видел шустрого парня. - Он просит Харальда к себе. Есть работа.
        Некоторое время Харальд тупо соображал, затем изумленно спросил:
        - Работа? Для меня? Я в дружине один день!
        - Для тебя, - посыльный пожал плечами, - Подробностей не знаю, но кто-то хочет нанять именно Харальда по прозвищу Маг.
        На улице царил дождь, мелкий, колючий. Он лил непрерывно и проникал даже сквозь плащи. Харальду дождь был приятен, он холодил лицо и помогал сосредоточиться, но провожатый дрожал и что-то бурчал невнятно по поводу «мерзкой погоды».
        Улица Оружейников оказалась пустынной. Сиротливо мокли красные черепичные крыши, из труб шел дым, серый, клочковатый, и почти сразу терялся в облаках.
        
        Атаман принял Харальда радушно, усадил за стол, с понимающей усмешкой налил пива.
        - Что, я так плохо выгляжу? - спросил Харальд, потягивая янтарный напиток.
        - Не хуже, чем большинство после вступления в дружину, - вежливо ответил атаман. - Но перейдем к делу.
        - Слушаю. - Харальд подобрался и отставил пиво.
        - В городе появилась одна очень могущественная особа. - Атаман, казалось, пребывал в нерешительности. Он нервно потирал руки, а маленькие зеленые глаза над красными подушками щек блуждали. - И она хочет нанять телохранителя. Одного.
        - Почему именно я? - неподдельно удивился Харальд.
        - Не знаю, - ответил со вздохом атаман. - Но она спросила про тебя сразу же. Я предложил других, более опытных дружинников, но она настаивала. А Владетельницам не отказывают.
        - Владетельницам? - Похмелье исчезло, спряталось, как тень в полдень. Харальд ощутил, как у него глаза лезут на лоб. - Разве есть женщины - Владетели?
        - Есть, но только одна, - атаман огладил седую бороду, - Ее владения на северо-востоке, за землями Владетеля Олава. Они не столь велики, но ловкостью и коварством она ухитряется сохранять независимость.
        - Вот как, - Харальд неожиданно разозлился. - И зачем ей я?
        - Она говорит, что старого капитана стражи она выгнала, и нужен новый. Отправляйся к ней сегодня же, она живет на постоялом дворе
«Полосатый кот», что у Северных ворот, - атаман улыбнулся, и в улыбке его оказалось столько же тепла, сколько бывает в куске льда. - И если застрянешь у нее надолго, то не забывай пересылать деньги. Забудешь - мы найдем способ тебе напомнить, даже у нее в замке на краю света.
        
        Постоялый двор найти оказалось легко, огромный наглый котище на вывеске призывно изгибал спину, сообщая всей улице, носящей странное название Синюшная, что здесь за заведение.
        Харальд вошел в общий зал, полный запахов лука и жареной рыбы, и сразу ощутил на себе профессиональный, оценивающий взгляд. Повертел головой и действительно обнаружил двоих мужчин, явно не производивших впечатления мастеровых или купцов. Острые глаза следили за каждым движением Харальда, наверняка уже оценив длину меча, пусть даже скрытого под плащом, и силу мускулов.
        - Что угодно, господин? - подбежал хозяин, низенький и толстый, как барсук. Лысина его маслянисто блестела, а глаза, какие-то желтые, смотрели преданно, как у больной собаки.
        - Мне нужна госпожа Хельга, - произнес Харальд, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
        Хозяин неуверенно поежился и воровато скосил глаза в сторону двух мужчин. Те встали и не спеша направились к беседующим.
        - Что угодно от госпожи? - спросил первый, крепкий и кряжистый, с пронзительными голубыми глазами. Руку он откровенно держал на мече.
        - Меня зовут Харальд.
        Охранники с угрюмыми минами наблюдали за пришельцем, не сводя глаз с того места, где из-под плаща топорщился меч и из-под отвернувшегося рукава выглянула татуировка, сизая, словно от холода.
        Хозяин предусмотрительно укрылся за их спинами.
        Взгляд голубых глаз одного из охранников смягчился, но рук с оружия никто не убрал.
        - Меня зовут Торвальд, - представился голубоглазый и кивнул напарнику:
        - Сходи, доложи госпоже.
        Проскрипела дверь, и в помещении воцарилась тишина, прерываемая лишь гулом огня в очаге. Торвальд стоял в расслабленной позе, но было видно - малейший повод, и меч его покинет ножны.
        Вновь скрипнула дверь, и появился посыльный.
        - Госпожа ждет тебя, Харальд, - проговорил он без улыбки. - Но меч ты должен отдать нам.
        - Серьезно? - Харальд усмехнулся, изобразив на лице злобное удивление. - Может, мне еще и раздеться?
        - Если она захочет - разденешься, - скучным голосом сказал Торвальд и пожал могучими плечами. - Отдавай меч.
        - Не люблю я магов, - проворчал Харальд, отцепляя ножны. - И без оружия перед ней буду что голый!
        - Ты же сам маг, как я слышал, - удивленно пробасил Торвальд. - И боишься? Кстати, нож из сапога тоже вынь.
        - Потому и боюсь. - Нож, равно удобный как для метания, так и для ближнего боя, покинул уютное убежище за правым голенищем и перекочевал в руки второго охранника.
        - Вот так-то лучше, - Торвальд оглядел обезоруженного гостя, словно скульптор - статую, и довольно засопел. - И не держи зла. Мы просто делаем свою работу.
        - Ладно, - ответил Харальд, махнув рукой. Дверь поддалась давлению, открыв темный короткий проход, ведущий на лестницу. Пахло мышами, под ногами скрипели рассохшиеся доски
«Владетельница - и живет в таком клоповнике?» - подумал Харальд, осторожно пробуя ногой ступени, которые казались прогнившими много лет назад.
        Но лестница выдержала. Харальд добрался до второго этажа и обнаружил у широкой обитой темной тканью двери еще двоих охранников. Вид они имели свирепый, на незнакомца взглянули с яростью, демонстрируя готовность немедленно наброситься и убить.
        Харальд улыбнулся и спросил:
        - Так пропустите или драться придется?
        - Иди уж, - неохотно пробурчал правый из головорезов и слегка стукнул в стену.
        Дверь тотчас отворилась, и за ней оказалась молодая девушка в скромного покроя синем платье.
        Держалась девица спокойно и уверенно. Стрельнула в Харальда васильковыми глазами, затем потупилась и произнесла мягким звучным голосом, выдавшим прирожденную певицу:
        - Проходите, госпожа ждет вас.
        Дернув шеей, Харальд последовал за служанкой. Дверь за гостем тихо закрылась, и он совершенно неожиданно оказался в роскошной комнате. Стены закрывали пышные гобелены со сценами битв, пол - настоящий ковер с Островов, играющий переплетениями бирюзового и зеленого, словно море. Такой ковер стоит целое состояние. В воздухе плавали ароматы благовоний, странных, незнакомых, от которых плыла и кружилась голова.
        Едва Харальд успел преодолеть изумление, как послышался звук легких шагов, и глазам его предстала женщина, на этот раз без сомнений - сама Владетельница. Пораженный Харальд чуть не открыл рот of удивления, но вовремя сдержался. Фон Триз никогда не видел столь роскошно одетой дамы. Из родовитых имел счастье (или несчастье?) наблюдать только собственную сестру, а та особого внимания одежде не уделяла. Простые же женщины, которых встречал во время странствий, одеты были скромно А тут!
        Темные блестящие волосы, перевитые зеленой лентой, лежачи поверх темно-синего платка, украшенного золотым шитьем. Платок непостижимым образом охватывала золотая диадема. Травяного цвета бархатное платье оттенялось бежевой накидкой с длинным шлейфом. На шее сияло ожерелье с бриллиантами, пальцы унизывали перстни с сапфирами разных оттенков. Зеленые миндалевидные глаза светились на узком лице.
        Харальд ошеломленно моргнул и едва расслышал обращенные к нему слова:
        - Что, так и будешь пялиться на меня, словно мужлан из дикой деревни? - Голос Владетельницы был ни высок, ни низок, он странным образом менял тембр, заставляя прислушиваться. Насмешка в нем звенела звонче стали. - Или никогда женщин не видел?
        - Настолько красивых - никогда, - нашел Харальд силы ответить галантно.
        - Молодец! - Хельга усмехнулась, показав ровные белые зубы. - Не стушевался, Харальд фон Триз по прозвищу Маг.
        - Вы знаете мое настоящее имя? - изумился Харальд, хотя больше для вида.
        - Ею узнать нетрудно. - Хозяйка повела рукой в сторону низкого столика красного дерева и двух скамеечек, скромно притулившихся в углу. - Присядем.
        Харальд послушно уселся. В сидячем положении ему тут же захотелось спать. Мешал взгляд Владетельницы, острый, как иголка.
        Некоторое время она пристально рассматривала гостя, так, словно копатась у него во внутренностях. Харальд ерзал и смущался, а зеленые глаза все шарили и шарили.
        Наконец, явно удовлетворившись увиденным, Хельга отвела взор, и Харальд облегченно вздохнул. Но в тонких белых пальцах женщины почти сразу возникла и затрепетала крыльями страниц большая книга.
        - Ты знаешь, что это? - перед Харальдом очутился разворот, украшенный замысловатым рисунком.
        - Догадываюсь, - поморщился наемник. - Круг вызова, и скорее всего, для демона.
        - Верно, - в зеленых глазах зажегся интерес. - И сейчас мы с тобой воспользуемся этим кругом, чтобы демона вызвать.
        - Зачем? - Видеть жителя Нижнего мира, пребывая в похмельном состоянии, желания не было. Еще подведет ослабленный обильными возлияниями желудок, и тогда - прощай, выгодная работа.
        - Ты знаешь, от чего погиб мой прежний капитан охраны? - Владетельница положила книгу и улыбнулась. От этой улыбки по спине Харальда пробежал озноб. Ответа Хельга, похоже, не ждала.
        - Он умер от страха, увидев демона, хотя в жизни ничего не страшился. И мне нужен такой телохранитель, который бы не боялся магии.
        - Поэтому вы и выбрали меня? - Харальд испытал нечто вроде разочарования, которое странным образом мешалось с облегчением.
        - Да, - тонкие губы женщины вновь раздвинулись в хищной усмешке. - Среди наемников много бойцов лучше тебя, но слухи о парне по прозвищу Маг меня заинтересовали.
        - А что, ходят слухи? - Харальд недоверчиво хмыкнул.
        - Конечно. - Малахитовый взгляд отдавал насмешкой. - А ты как думал? Летом я была на юге, недалеко от тех мест, где ты освободил водянца. Так о тебе исключительно и болтали.
        - Ну-ну, - только и смог сказать Харальд.
        - Но мы отвлеклись, - Хельга слегка потянулась, отчего ее гибкое тело соблазнительно изогнулось, а крупная грудь проступила под платьем. - Пора приступать к ритуалу.
        Она поднялась, Харальд поспешно вскочил, гадая, сколько же Владетельнице лет. Фигуре ее позавидует семнадцатилетняя девушка, но в поведении сквозит мудрость, свойственная зрелому возрасту.
        - Лия, все ли готово? - повысив голос, спросила Хельга.
        - Все готово, госпожа, - ответил из соседней комнаты мелодичный голос синеглазой служанки. Владетельница, похоже, сняла на постоялом дворе весь второй этаж.
        - Отлично. - Следуя повелительному жесту, Харальд последовал за хозяйкой.
        Эта комната выглядела гораздо беднее, скорее всего по причине отсутствия мебели. Из-за плотных малиновых штор на окнах царил полумрак. Его разгоняли только стоящие на небольшом алтаре черные свечи, девять штук. Алтарь, обитый черной тканью, возвышался посредине рисунка, который Харальд немного ранее видел в книге. Основу его составляли три концентрических круга, пространство между которыми густо покрывали надписи, выполненные Истинным Алфавитом. Внутренний круг включал в себя восьмиконечную звезду. Все это изобразили углем на дощатом полу.
        От четырех курильниц, стоящих в углах, пахло препротивно, и Харальд невольно поморщился. Владетельница заметила это и сказала ядовито:
        - Что, не нравится запашок? Это особое курение, для вызова демонов. В нем смешаны семена черного мака, кровь нетопыря и мозг черного кота.
        - Не может быть, - ответил Харальд, борясь с тошнотой.
        - Именно так, - кивнула Хельга, подходя к алтарю. - Не медли, войди в круг и встань рядом с Лией.
        Послушавшись, Харальд оказался за спиной Владетельницы. Стояли все трое лицом к северу. С этого места удалось разглядеть малый круг и внутри него миску с какой-то жидкостью, темной и блестящей.
        - Это кровь, - шепнула Лия, заметив его интерес.
        Харальд машинально кивнул и тут же замер на месте, скованный голосом Хельги. Маг-одиночка, он ранее не слышал, как читают заклинания другие, и теперь обмирал от ужаса, слыша из уст женщины резкие, жесткие, властные слова, от которых бросало то в жар, то в холод.
        Владетельница говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово, и голос ее стал совсем иным, чем был ранее, во время светской беседы. Казалось, некто другой вещает через нее.
        Дым от курильниц потек тяжелыми струями, прижимаясь к земле, и вскоре рисунок скрыла сплошная серая пелена, люди стояли по колено в густом и очень противно пахнущем дурмане. Харальд ощущал себя среди гниющих отбросов. Исключительным напряжением воли удавалось удерживать в подчинении желудок, окончательно расстроенный происходящими непотребствами, и голову, которой вздумалось вдруг закружиться.
        Сквозь туман хорошо видна была только плошка с кровью. Жидкость оставалась такой же темной, но словно слегка светилась, и в один миг Харальд понял, что не может оторвать от нее глаз.
        Унимая тошноту, смотрел, как похожая на большой глаз поверхность светлеет, наливается живым пульсирующим серебром. Затем кровь потемнела, да так резко, что Харальд решил, будто ослеп. В панике, с неимоверным напряжением поднял глаза и вздохнул с облегчением: рядом статуей замерла гЛия, Хельга все так же стояла у алтаря.
        Крик хлестнул по ушам. Владетельница призывала кого-то, простирая руки к малому кругу, и с ладоней ее, как на миг показалось, слетало что-то серое, будто маленькие стремительные птицы.
        Раздался глухой удар. Дом сотрясся от крыши до фундамента, и Харальд в панике принялся озираться, ожидая увидеть трескающиеся от землетрясения стены. Но они стояли и не думали разрушаться.
        В лицо ударил ледяной ветер. Харальд на миг зажмурился, оберегая глаза, а когда обрел способность видеть, то увидел над малым кругом, над миской с кровью - висящего вызванного демона.
        Изучая книги, еще в родном замке, молодой фон Триз, конечно, видел гравюры. Но они не шли ни в какое сравнение с реальностью. В этот миг Харальд хорошо понял погибшего от страха наемника. Сердце в один миг замерло, словно сдавленное безжалостной лапой, ноги сделались ватными, а волосы попытались встать дыбом. Помешал разве что ремешок, стягивающий их в хвост.
        Тварь, пришедшая из Нижнего мира, оказалась не просто ужасна, она оказалась омерзительна. Рассудок отказался понимать происходящее и скрылся в панике, тошнота, испуганно взвизгнув, исчезла, и Харальд остался один на один с демоном.
        Тяжелой тушей нависая над миской с кровью, в воздухе покачивалось создание, очень отдаленно сходное с человеком. Две руки, две ноги, голова - вот и все подобие. Остальное оказалось иным. Вместо кожи шевелился алый покров из толстых червей, отвратительно жирных и склизких на вид. Покров скрывал тело очень густо, мешая разглядеть признаки пола, но про себя Харальд решил, что демон - он. Ноги, короткие и выгнутые назад, как у кузнечика, заканчивались перепончатыми лапами, позаимствованными у лягушки, если, конечно, бывают лягушки в сажень ростом. На перепонках алый цвет переходил в оранжевый. Передние лапы, длинные и голые, без червячного покрова, более всего походили на человечьи, лишь когти, гонкие и изогнутые, как серпы, портили впечатление.
        Но более всего поразила Харальда голова. Маленькая и круглая, она сидела на гибкой шее длиной в аршин и более всего напоминала крысиную. Злобно смотрели фиолетовые глаза, в ладонь каждая, пасть под черной пуговкой носа щерилась треугольными зубищами.
        Демон выглядел очень недовольным. Едва появившись, он негромко, но весьма выразительно заревел и уставил горящие глаза на Хельгу. Та, судя по всему, не испугалась, и демон заговорил. Голос его, вопреки ожиданиям, оказался мягким и приятным. Нормальный мужской баритон.
        - Что надо тебе? - Когтистая лапа потянулась вперед, но замерла, явно наткнувшись на невидимую, но крепкую преграду.
        - Да ничего особенного! - Хельга рассмеялась. - Просто поболтать захотелось.
        - Со мной? - демон изумленно осклабился.
        - А чем ты плох как собеседник? - удивилась в свою очеред Владетельница.
        - Да вроде не плох. - Фиолетовоглазый лениво почесался. Черви на его теле зашевелились сильнее, и тошнота, привлеченная этим зрелищем, вернулась к Харальду. - Да просто обидно как-то, для драки или для иных серьезных дел вызывают других, а как поболтать приспичит - меня.
        - Не огорчайся, Белал, - успокаивающе сказала Хельга, и можно было поклясться, что голос ее пронизан настоящим сочувствием. - Ты один из самых умных демонов, известных мне.
        На страшной морде появилось довольное выражение. Демон почесался еще раз и произнес:
        - Что же, спрашивай.
        Завидев, что беседа идет вполне мирно, Харальд немного успокоился. Страх совсем не ушел, он остался, словно сквозняк из щели в окне, беспокоящий, но терпимый.
        Хельга о чем-то разговаривала с демоном, речь шла о каких-то печатях и их применении. Лия стояла неподвижно, похоже, так ни разу и не пошевелившись за весь ритуал. Харальд решился обратиться к ней с вопросом.
        - Лия, - шепотом произнес он. - А хозяин не примчится сюда в испуге, после того как мы чуть не развалили весь дом?
        Ответом был изумленный васильковый взгляд.
        - Нет, конечно. Здесь все подготовлено особым образом. Сотрясение ощущается только в комнате, где происходит вызов, и рев демона тоже не слышен снаружи, - ответила девушка. - И лучше молчи, наставница сейчас закончит.
        «Наставница! - подумал Харальд, и отвернулся. - А синеглазая-то не просто служанка! Похоже, что девушка ходит в ученицах у Владетельницы». О том, что маги могут иметь учеников, Харальд, конечно, знал, но после знакомства с тремя Владетелями преисполнился сомнениями относительно такой возможности. И вот оно - подтверждение! Ведь откуда-то берутся новые маги!
        От размышлений отвлек резкий клокочущий звук. Харальд в испуге замотал головой, попытался выхватить отсутствующий меч, но оказалось, что Белал всего лишь вздумал расхохотаться. Хоть разговаривал демон вполне по-человечески, смеяться предпочитал по-своему.
        Распахнутая пасть гостя из Нижнего мира казалась в два раза больше, чем вначале. Тело содрогалось, черви спазматически дергались, а среди белоснежных клыков алым сполохом метался язык.
        Отсмеявшись, демон поклонился.
        - Пожалуй, мне пора, - сказал он, вновь почесываясь. Воздух мира людей, похоже, вызывал у него зуд, - И не забудь, колдунья, о втором условии!
        - Не забуду, демон, - голос Хельги был серьезен.
        Владетельница вновь подняла руки и начала что-то мелодично напевать. Дым, что все время разговора висел неподвижно, заклубился, пошел тяжелыми волнами. Смрад вновь достиг ноздрей Харальда.
        В отличие от появления исчезал демон постепенно. Он словно растворялся в густеющем сумраке. Пропали перепонки на лапах, размазалось тело, скрылись когти, последними исчезли сияющие лиловым глаза.
        Миг - и Хельга опустила руки, тяжело вздохнула и повернулась. Лицо ее выглядело изможденным, глаза лихорадочно блестели. Вызов дался ей нелегко.
        - Что, родовитый Харальд, не умер со страху? - спросила Владетельница и пошатнулась. Лия тут же подскочила, подхватила под руку.
        - Нет, - ответил Харальд серьезно. - Вам плохо, госпожа?
        - Иди, подожди в той комнате, я сейчас выйду, - голос колдуньи слабел, будто с каждым словом из нее вытекали силы.
        Ослушаться он не посмел. Присел, и потянулось ожидание.
        Сидеть в одиночестве, вопреки опасениям, пришлось недолго Хельга вошла, прямая, словно сосна, и вновь полная сознания собственной силы. Сложная прическа, правда, оказалась уничтожена. Волосы мерцаюшим темным водопадом падали на плечи. Лицо Владетельницы посвежело, от нее пахло розовой водой Харальд попытался вскочить, но женщина лишь махнула рукой и грациозно села. За хозяйкой, точнее наставницей, вошла Лия, неся серебряный кувшин и два кубка тонкой работы.
        - Выпей, мой новый капитан охраны, - сказала Владетельница, собственноручно наполняя бокал красной жидкостью. - Это тебя освежит.
        - Что, уже капитан? - спросил Харальд, принимая посудину. Серебро приятно холодило руку, напиток пах травами.
        - Да. - Хельга пригубила из своего кубка, заметила нерешительность Харальда. - Ты пей, пей.
        Харальд осторожно отхлебнул, покатал сладкую жидкость па языке и распознал морс, настоящий, клюквенный, только немного странный. Помимо ягод питье отдавало чем-то вроде мха.
        - Нравится? - спросила Владетельница, просто и совсем по-человечески улыбаясь. - Я сама его делаю. С особыми травами. Сил прибавляет и голову проясняет.
        Некоторое время сидели молча, затем хозяйка поставила кубок на стол.
        - Что до твоего найма - все решено. Ты прошел испытание и, хотя испугался, сумел преодолеть страх. Условия работы на меня просты - пятьсот золотых в год, кров и стол. Похоть сможешь со служанками тешить, к Лие не лезь, - Из взгляда ушло человеческое, и на наемника зелеными глазами вновь смотрела Владетельница, хозяйка многих городов и замков. - Все ясно? Возражения есть?
        - Нет. - Горло неожиданно пересохло, - Но я никогда никем не командовал, как я справлюсь с охраной замка?
        - Не бойся. - Хельга налила себе еще морса, и журчание подействовало на Харальда успокаивающе, - У тебя будет отличный помощник и советчик А сейчас - отправляйся в лавку оружейника Иакова Одноглазого, что на Гербовой улице, и выбери себе там лучшее снаряжение. Я все оплачу.
        Глава 6
        
        Магия - это обряды, связанные с верой в способность человека сверхъестественным путем воздействовать на людей, животных, явления природы, а также на воображаемых духов и богов.
        Большая советская энциклопедия
        
        Две недели прошло с того момента, как Владетельница Хельга, а с ней и свита покинули славный город Бабиль. Харальд распрощался с друзьями, вытерпел несметное количество похлопываний по плечу, добрых пожеланий и изумленных взглядов наемников, которые никак не могли понять, с чего это молодой воин так преуспел? Красные городские крыши и пропитанная серебром река остались позади, и молодой капитан охраны неожиданно почувствовал, что привязался к этому городу, привык. Уезжать оказалось больно.
        Тянулись унылые версты, обильно смоченные дождями. Ехали не торопясь, ночевали только на постоялых дворах, к тому же пришлось давать крюк, обходя земли Владетеля Олава.
        Около десятка воинов, подчиняющихся Харальду, смотрели на него с недоумением: мальчишка, молокосос, но слушались беспрекословно. Более-менее близко с новым капитаном сошелся Торвальд, тот самый здоровяк, что встретился первым.
        Владетельница ехала вместе с Лией и двумя служанками, по-мужски уверенно держась в седле. Она никогда не жаловалась на дождь и прочие неудобства, но раз в день обязательно удостаивала Харальда беседой. Вот и сейчас подъехала к начальнику охраны, который, как и положено, двигался впереди
        - Как служба, капитан? - Хельга всегда называла его так, давая возможность ощутить новый статус, пропитаться им и заодно подчеркивая значимость командира в глазах подчиненных.
        - Все хорошо, Владетельница, - ответил Харальд коротко, продолжая буравить взглядом коричневую, словно хлебная корка, ленту дороги. Кусты вокруг стояли голые, сиротливо чернели стволы осин.
        - Все врагов высматриваешь? - спросила женщина с насмешкой.
        - Да. - Харальд повернул голову и встретился с зеленым пронзительным взглядом. - И еще никак не могу понять, почему вы не боитесь путешествовать с такой малой охраной?
        - У меня нет врагов. - Владетельница слегка пожала плечами.
        - Не может быть. - Харальд огладил подбородок, изрядно обросший щетиной. - Владетель, не имеющий врагов - разве такое может быть?
        - Нет, это невозможно, - Хельга засмеялась, отчего с полей ее широкой дорожной шляпы посыпались капельки воды. - Владетель не может не иметь врагов, а Владетельница может.
        - Почему? - Конь неожиданно всхрапнул, задергался, и некоторое время ушло на его усмирение.
        - Не знаю, - ответила Хельга просто. - Но, наверное, женщина хитрее и умнее, чем мужчина. Я слабее любого из Владетелей в открытом бою, и они это знают, поэтому у меня со всеми мир. А от любых разбойников или солдат невесть чего возомнившего о себе родовитого я отобьюсь запросто.
        - Это с десятком воинов? - Харальд скептически хмыкнул.
        - Видишь вот эту бутылочку? - Владетельница извлекла из-под накидки небольшой сосуд темного стекла, заткнутый металлической пробкой. - Здесь заключен покорный мне огневик. Его мощи хватит, чтобы спалить сотню солдат и устрашить еще тысячу.
        - Да, хорошая вещь, - с уважением сказал Харальд Смирить столь буйное создание, как огневик, и спрятать его подобным образом - задача только для сильного колдуна. - Но есть ведь и маги, не являющиеся Владетелями, которые наверняка способны отбиться от огневика?
        - Какие маги? - быстро спросила Хельга, пряча бутылочку.
        - Ну, прочие, - невинно ответил Харальд. - Вроде того, с которым мне пришлось столкнуться на юге. Ведь откуда-то берутся новые Владетели?
        По чертам женщины пробежала болезненная судорога, на миг превратив красивое лицо в ужасную гримасу. Глаза Владетельницы вспыхнули, а голос зазвучал глухо.
        - Новые Владетели... - Хельга помолчала, и Харальд едва не упал с седла, заметив боль, затопившую ее глаза - Любой маг, ставший Владетелем, лишается способности иметь детей. Нет, не исчезают ни желание, ни возможности для общения с противоположным полом. Просто детей не бывает, и все. Поэтому Владетель не может передать власть так, как это делают тысячи родовитых - сыну или дочери.
        - Вот как, - Харальду вдруг стало грустно. - Владетелем быть - не только пироги да пряники.
        - Да, - согласилась женщина. - Поэтому наследственных Владетелей не бывает. Владетель умирает, и на смену ему приходит другой, который с предыдущим может быть никак не связан.
        - Так вот откуда они берутся? - напомнил Харальд первоначальный вопрос.
        - Люди, наделенные магическим даром, рождаются всегда, - вздохнула Хельга. - Хоть их и немного. Часть так и живет, не подозревая о способностях к колдовству, другие реализуют их, несмотря на все трудности, на все препятствия со стороны Владетелей, которым не нужны соперники. Находят себе учителей или учатся сами по книгам. Многие достигают немалой силы, но почти все вынуждены скрываться. Некоторые нанимаются на службу, тайно конечно, к достаточно могущественным родовитым, другие живут в труднодоступных местах. А когда один из Владетелей умирает, то сразу начинается склока. Маги, кто посильнее, стремятся занять его место, вассалы - получить побольше независимости, соседние Владетели - прибрать земли себе, и так далее.
        - Но можно же этого избежать! - Харальд невольно повысил голос, но под суровым взглядом собеседницы смешался и договорил фразу чуть ли не шепотом. - Подготовить ученика - наследника и отдать власть ему.
        - В принципе можно, - Хельга кивнула в сторону Лии. - Вот она - моя потенциальная наследница. Но, во-первых, Владетели - на редкость подозрительные и недоверчивые люди и попросту боятся брать учеников. Опасаются, что один из них, возмужав и приобретя навыки и опыт, убьет наставника. Но я, например, не боюсь. Главная причина - другая.
        Некоторое время ехали молча. Владетельница смотрела куда-то вниз, в липкую черную грязь, а Харальд не решался нарушить тишину. Наконец женщина заговорила:
        - Чтобы стать Владетелем, недостаточно просто подчинить себе пару замков, завести вассалов и тысячу воинов охраны. Владетель - это маг, которого как бы признала сама земля, которой он правит. Точно описать это словами невозможно. Силы такого мага удесятеряются. И дело в том, что ученик Владетеля, как бы он ни был хорош, может быть запросто не принят землей, и все усилия по его обучению пойдут насмарку.
        - Очень странно, - Харальд почесал ухо. - И что, после смерти Владетеля земля может признать сразу нескольких претендентов?
        - Бывает по-разному, - задумчиво произнесла Хе-льга. - Случается, что никого не признает, земли умершего делят меж собой соседи и образуется некоторое количество небольших Владений. Но обычно - одного претендента, который и истребляет соперников.
        - Да, - Харальд вскинулся, озаренный внезапно возникшей мыслью. - А почему тогда ни Свенельд, ни Иссахар не убили меня? Ведь у них были все возможности!
        - Прости, капитан, - в голос Владетельницы гадюкой проскользнула насмешка, - но твои способности мага довольно посредственны и, судя по всему, стать Владетелем у тебя шансов не более, чем у зайца, возмечтавшего достигнуть статуса кабана.
        Слышать такое было обидно, Харальд нахмурился, но, заметив, что Хельга теряет интерес к разговору, поспешил с новым вопросом:
        - Да, давно хотел спросить: почему никто из Владетелей никогда не захватывал Бабиль?
        - Это старая история. - Зеленоглазая колдунья поморщилась, словно ей в рот попало что-то кислое. - В городе и вокруг него, верст на десять, невозможно причинить кому-либо вред магией. То есть вызвать демона - пожалуйста, ты сам видел, а вот натравить его на недруга уже не получится.
        - Отчего так?
        - Есть легенда, - начала говорить Хельга, но оглянулась, словно получив неслышный сигнал, кому-то успокаивающе махнула рукой и вернулась к разговору:
        - что в давние времена, когда темные и светлые боги сражались между собой, земли вокруг нынешнего Бабиля были для них местом переговоров. И чтобы мир там соблюдался всегда, они и придали местности такое свойство. Но это только легенда.
        - А... - Харальд хотел еще что-то спросить, но был остановлен повелительным жестом.
        - Хватит, - сказала Хельга мягко. - И так заболталась с тобой.
        Она придержала лошадь, и Харальд, независимо от своего желания, вновь оказался один во главе отряда. Дождь усиливался, и северный ветер швырял в лицо капли размером с горошину, заставляя ниже надвигать капюшон. Лужи слегка шипели под напором ливня, и равномерный звук этот навевал сон.
        
        Еще через два дня дорога закончилась. Уперлась в серо-зеленую шкуру болота и пропала. От трясины сильно разило ряской и чем-то тухлым, и Харальду очень не хотелось туда ехать. Но словоохотливые подчиненные объяснили капитану, что все сухопутные подъезды к замку Халл, проходы через которые знает только хозяйка, перекрыты болотом. С севера к замку подступает Пьяная река, но добираться по ней получится почти в два раза дольше.
        И точно, Владетельница выехала вперед и сказала, чеканя слова:
        - Ехать за мной - след в след, шаг в сторону гибель. Все поняли?
        Тупых в отряде не оказалось, и все дружно закивали. Вступили на топь и двинулись в путь. Конь пугливо хлопал ушами, а под копытами его что-то противно чавкало.
        
        Снег под ногами противно чавкал. Оттепель обрушилась на становише нуд совершенно неожиданно, подкравшись ночью, как вор. Небо, еще вечером сиявшее тысячами острых холодных глаз, теперь затянули плотные тучи, из которых время от времени начинало сыпаться какое-то мокрое недоразумение, не снег и не дождь, нечто среднее.
        Харальду такая погода сильно не понравилась. На сегодня назначили поход к древнему храму, а ведь идти придется по льду озера. Но успокоил Завулон, сказавший уверенно:
        - Не беспокойся, последние два десятка дней стояли морозы, и лед выдержит даже лося.
        Сборы были недолгими. С Харальдом собрался идти Завулон - в качестве проводника, увязались следом и Гуннар с Торвальдом. Каждый получил мешок с припасами и странные доски, обшитые мехом и предназначенные для хождения по снегу, под названием
«лыжи».
        Провожать путников приковылял старый колдун Фарра. Неодобрительно посмотрел на меч Харальда, пробурчал назидательно:
        - В храме меч тебе не поможет! Помни об этом!
        - Но и не помешает, - ответил Харальд. - А с ним мне спокойнее.
        Покачав головой, Фарра отошел.
        Примчалась Асенефа, испуганная, дрожащая. Увидев отца, постаралась взять себя в руки, ибо негоже дочери вождя быть несдержанной, но шепот ее все равно был горяч и полон беспокойства:
        - Ты все же пойдешь, да? - спросила она, моргая часто-часто, как обиженный ребенок.
        - Надо. - ответил Харальд, стараясь не смотреть на девушку, что удавалось с большим трудом. - Я за этим сюда и пришел.
        - Иди. - Она на миг прижалась. Прикосновение обожгло жарче пламени, и тело Харальда напряглось, вспоминая ночную страсть. - Но я буду ждать.
        - Не беспокойся, - Харалъд нашел силы отстраниться. Внутри было почему-то гадко. На миг появилась странная мысль: «А зачем мне вообще эта книга?» Озлившись на себя, отогнал ее, вспомнив о мести, которую надлежит свершить.
        - Нам пора, - мягко сказал за спиной Завулон.
        Харальд махнул Асенефе и зашагал за вождем, стараясь попадать в следы от его лыж. Но перед глазами так и продолжала стоять тонкая девичья фигурка, сбивая дыхание, смущая дух...
        
        В пути вымотался ужасно. Идти на лыжах оказалось с непривычки очень тяжело. Ноги болели, отказываясь поднимать дополнительную тяжесть, равновесие сохранять удавалось не всегда. Особенно неприятно все эго виделось на фоне Завулона, легко скользящего по снегу, как водомерка по поверхности пруда.
        Но все, даже самое неприятное, рано или поздно заканчивается. Осталась позади и дорога через зимний лес, спящий под толстым белым одеялом, и замерзшее Бурливое озеро.
        Остров оказался невелик, всего сотня саженей в ширину. Густой еловый лес покрывал его середину, словно причудливая прическа из десятков торчащих дыбом косичек - макушку великана.
        У самых деревьев Завулон остановился. Обернулся к спутникам, показав прямо-таки сочащееся серьезностью лицо. Где-то в глубине темных глаз пряталась тревога.
        - Дальше пойдешь один, - произнесен, обращаясь к Харальду.
        - Хорошо, - бестрепетно согласился тот, улыбаясь немного неестественно. Голубые глаза его блестели, в движениях чувствовалась нервозность.
        Торвальд хлопнул друга по плечу, сказал наставительно:
        - Ну, если помрешь, не вздумай возвращаться!
        А Гуннар добавил:
        - Не опозорь дружину! Покажи этим древним богам, чего стоит меч в хороших руках!
        - Не опозорю, - ответил Харальд слегка ворчливо. - И вернусь, обязательно!
        Завулон с легкой усмешкой наблюдал за происходящим, затем прервал затянувшееся прощание:
        - Иди же, а то скоро полдень. Кто знает, сколько ты там пробудешь? А до заката мы должны уйти с острова.
        Харальд успокаивающе улыбнулся товарищам и двинулся к молчаливой зеленой стене леса.
        Тропок здесь быть по определению не должно, но едва миновал первый ряд деревьев, как обнаружился проход меж стволов, довольно извилистый, но заметный и ведущий в нужном направлении.
        Тишина царила полная. Не свистнет птица, не цокнет белка, даже шума ветра не слышно. Лишь зеленый полумрак, серые прямые стволы да запах хвои, сильный и бодрящий.
        Храм появился внезапно. Словно отдернули в сто рону занавес из елей и впереди, где миг назад ничего не было, вознеслись из снега на высоту в десяток сажен ослепительно белые стены.
        Стены замка Халл возносились серой неприветливой скалой над плоской, как стол, топью. Когда подъехали ближе, выяснилось, что стоит укрепление все же на твердой земле, на немного поднимающемся над болотом островке настоящей скалы. За замком блеснула серая лента реки.
        Когда всадники оказались в пределах видимости, со стен грянули трубы, над донжоном взвилось знамя, синее-синее, словно вечернее небо. Загрохотал опускаемый подъемный мост.
        Харальд старался особенно не вертеть головой. Он повидал не так мало замков, и все же мощь твердыни потрясала. От толстенных стен веяло несокрушимой мощью, ров, заполненный болотной жижей, казался непреодолимым. Второй ряд стен возвышался над первым, и Халл смотрелся как корона с двумя рядами зубцов.
        Чавканье под копытами сменилось цоканьем, и надоевший запах болота остался позади.
        Хельга ловко соскочила с лошади, поводья подхватил подбежавший слуга, и перед Владетельницей появился, словно из-под земли, грузный пожилой воин в сверкающем панцире. Выглядел он свирепым и беспощадным, а седые усы, длинные и вислые, смотрелись совсем не смешно.
        - Докладываю, - выдохнул он, поедая женщину серыми глазами. - В замке все в порядке. Гарнизон в строю, никаких происшествий!
        - Спасибо, Эйвинд, - тепло улыбнулась Хельга. - Пока мой замок в твоих руках, я знаю - никаких происшествий быть не может.
        Тут взгляд пожилого остановился на Харальде, и седые усы воинственно встопорщились.
        - Хм... гхм, - сказал он, нахмурив брови.
        - Это новый капитан, - мягко сказала Хельга Эйвинду, лицо которого при этих словах налилось дурной кровью. Старый вояка явно намеревался получить выгодный пост сам, - Я уверена, вы сработаетесь.
        Не ощущая подобной уверенности, Харальд тем не менее подошел и протянул руку:
        - Меня зовут Харальд.
        Ладонь утонула в огромной лапище усатого:
        - Эйвинд, - хмуро бросил он.
        - О делах, я думаю, поговорим ближе к вечеру, - вмешалась Хельга, и в ее голосе звучала сталь. - А сейчас, Эйвинд, покажи капитану его комнаты.
        Коня у Харальда забрали, немногочисленные пожитки прихватил расторопный служитель. Новый капитан шел налегке, созерцая излучающую недовольство спину Эйвинда.
        Замок подавлял мощью даже изнутри. Стены имели просто циклопическую толщину, и рядом с ними возникало ощущение собственной ничтожности...
        
        Рядом с храмом, огромным и белым, как облако, возникало ощущение собственной ничтожности. На миг Харальд почувствовал себя букашкой, крошечным насекомым под взглядом исполина, которого ему не то что не понять, даже не охватить взглядом...
        Вход оказался на удивление маленьким. Простая дощатая дверь, какую встретишь и в корчме, и в жилище крестьянина. Правда, доски тоже белые, белее снега.
        Меч оттягивал бок, придавая уверенности. Преодолев приступ нерешительности, Харальд снял лыжи и толкнул дверь. На ощупь та показалась холодной и гладкой, будто металлической. Но открылась легко, обнажив темный узкий коридор с низким потолком
        Из него тянуло теплом, и шел какой-то странный за пах. Когда Харальд осознал, что чувствует вонь горелого мяса, то вздрогнул.
        На шаги пол откликался глухим звоном, как будто был металлическим. Идти во тьме было не очень приятно, но коридор не петлял, а пол оставался ровным. Запах то усиливался, то пропадал. Впереди слабым оранжевым отблеском на полу и стенах обозначился свет. Ток теплого воздуха становился больше.
        Еше десяток шагов, и Харальд оказался на открытом пространстве. Ход, по которому он шел, вышел из пола, словно дождевой червяк, и вывел человека в огромный, просто исполинский зал.
        Круглый зал покрывал купол, хорошо различимый в свете языков пламени, ползущих по багрово-коричневым стенам сверху вниз, пропадая где-то на середине высоты. Нижнюю часть зала окутывал полумрак. Стояла тишина, и только невыносимо пахло горящей плотью.
        На фоне дальней стены вырисовывались исполинские черные контуры, слишком сложные, чтобы быть творением природы.
        Заинтересованный, Харальд двинулся туда. Когда от него до темных силуэтов осталось не более десятка саженей, на зал обрушился вибрирующий рев. Пол запрыгал резвым козленком, уши мгновенно наполнила боль.
        Рухнув на колени, Харальд закрыл уши руками, но рев звучал в голове, от него шатались зубы, а глаза вылезали из орбит. Сквозь льющиеся потоком слезы удалось все же увидеть, как вспыхнули, выметнулись из-под земли гигантскими красными бутонами два столба пламени. Запылали и осветили две черные уродливые статуи, сажен в пять каждая.
        Не сразу осознал Харальд, что воцарилась тишина и что он сам во все глаза смотрит на изваяния неведомых существ, скорее всего - богов. Левая фигура имела различимые женские атрибуты. Уродливые сосцы в изобилии украшали стройное, почти человеческое тело. Восемь рук с самыми разными орудиями убийства - мечом, топором, копьем - были угрожающе подняты. На скорбном и одновременно свирепом лице застыла усмешка, глаза были закрыты. Статуя матово блестела зеленоватой кожей в ответ на ласку гигантских светочей.
        Справа стоял мужчина. Огромный, почти до земли, фаллос не оставлял в этом сомнений. Ноги его были коротки, а тело перевито чудовищными мускулами. Голова была кабанья, зато рук имелось всего две. В них вместо ожидаемой палицы или иного оружия лежала книга. Отливающие фиолетовым пальцы сжимали огромный том бережно, даже нежно...
        Раздался громовой скрежет, и Харальд вскочил на ноги: на миг показалось, что женская скульптура шевельнулась. Скрежет не умолкал, и вскоре не осталось сомнений: веки на глазах многорукой поднимаются! Медленно и неотвратимо.
        Страх сковал члены так, что Харальд не мог пошевельнуться. Он только смотрел, как открываются полные голубого пламени глаза, и вдыхал зловоние горелого мяса, что шло, как он понял, от статуй.
        Глаза богини открылись, и только тогда обозначилось движение на кабаньей морде. Вскоре на дерзкого пришельца глядели уже две пары подобных огромным сапфирам глаз. Тела исполинов оставались неподвижны.
        А затем зал наполнили два голоса. Они звучали одновременно вне и внутри головы Харальда, причудливо переплетаясь. От их звуков хотелось одновременно плакать и смеяться, сердце сжимали тоска и восторг, горло душили слезы отчаяния и спазмы радости.
        Первый голос был подобен крику роженицы и стенанию умирающего, женскому плачу и стонам любовников. Бушевало пламя, и смеялись дети. В нем звучала сила, жестокая и одновременно щедрая, дающая жизнь, но и отнимающая ее.
        Во втором голосе слышался шорох книжных страниц, перевитый свистом ветра. В нем пересыпались песчинки и капала вода, отмеряя время. Равнодушие причудливо смешалось в нем со всепоглощающим Знанием, и холодом веяло от этого голоса, стужей горных ледников.
        - Нас разбудили, Знающий, - произнес первый голос. По крайней мере, такие слова выделил разум Харальда из обрушившейся на него лавины смыслов. - Один из Младших пришел за.... (неразборчиво) снова...
        - Да, Смертоносная, - отозвался второй голос. - Мы должны... (неразборчиво) его...
        - Он кажется крепким, Равнодушный, - женское изваяние плотоядно облизнулось алым огненным языком, и Харальд облился холодным потом. - Славно будет его... (неразборчиво)...
        - Хилые сюда не доходят, Мать, - тоска сочится из слов кабаноголового изваяния, - А настолько сильных, чтобы... (неразборчиво) нас, не находится...
        - И славно, Зверь. - Тяжело, словно гора, женская статуя качнулась и шагнула вперед. С сосцов ее капала желтовато-белесая жидкость, похожая на гной. - Начнем... (неразборчиво)?
        - Начнем, Многогрудая, - равнодушно ответил исполин.
        Книга спорхнула с его рук, огромной бабочкой метнулась к Харальду и мгновенно закрыла все поле зрения.
        Харальд на миг ощутил запах пергамента, перед глазами мелькнуло белое с черным, и мир перестал существовать. Последнее, что он ощутил, - липкое прикосновение на лице.
        Его тело было аморфным и текучим, словно вода. Лишенный зрения и слуха, он неведомым способом воспринимал окружающий мир и всей поверхностью жадно впитывал необходимое. Тело его разбухало, периодически его сотрясали спазмы распада, и после мига странной раздвоенности он вновь уменьшался, чтобы заново вырасти и разделиться надвое. Но внутри жило страстное, почти неосознанное стремление понять: отчего? Отчего он должен распадаться вновь и вновь, и не может вырасти, не может...
        
        Он стоял неподвижно, лишь ветер колыхал его длинные конечности, усеянные зелеными отростками. Влага текла по телу, впитываясь, тепло согревало отростки, и шевелились внутри соки, перемещаясь по телу могучими потоками. Приходили холода, и он послушно сбрасывал отростки и замирал, скорчившись, стараясь сберечь остатки жизни. Но вновь наступало тепло, и он расправлял конечности и выбрасывал зачатки новых отростков. Но никак не мог понять: почему? Почему не может быть всегда тепло, без убийственного мороза...
        
        Он слепо пробивался сквозь твердое пространство, одновременно пожирая его. Гибкое тело, идеально приспособленное для перемещения в тверди, верно служило хозяину. Он ловко уходил от врагов, загодя чувствуя их приближение по колебаниям пространства Один раз нечто огромное, невообразимо холодное и острое, ударило сверху и разбило его надвое. Корчась от боли, он спешно затягивал порез, одновременно пытаясь уйти в спасительную прохладную глубину. Внутри же яростно бился один вопрос: что? что это было? Непонятное, и такое чужое...
        Его пасть украшали острые зубы, а мускулы были неутомимы и сильны. Он мог часами гнать оленя, чтобы впиться ему в глотку, услышать треск костей и довольное урчание товарищей, напиться теплой крови из еще дергающегося тела. Он не боялся никого, ничего. Знал, что наоборот, все страшатся его, быстрого и беспощадного хищника. Любил чувствовать запах чужого страха. Его мучил только один: невысказываемый и плохо осознаваемый вопрос: откуда? Откуда берутся свет днем и тьма ночью, откуда...
        
        Он был самим собой, Харальдом фон Тризом. Он был удачлив и красив, он пользовался успехом у женщин. Ведомые им армии сокрушали города и страны, а о созданной им державе говорили, что более великого государства не видели с начала мира! Сокровищница замка ломилась от золота, враги бежали при одном звуке его имени, но счастье, простое человеческое счастье он так и не смог познать. Мешал вопрос: зачем? Зачем я здесь, в этом непонятном, пугающем мире. Зачем...
        
        Могущество его не поддавалось измерению. Мановением мизинца, хотя никаких пальцев у него не было, он рушил горы и создавал моря. Этот мир был его, он был им, он был в нем и мог делать с ним все, что угодно. Никто не мог сравниться с ним в мощи, и обитатели соседних миров страшились его, его гнева и ярости. Но занозой в пятке торчал, мешая свободе существования, вопрос: как? Как я делаю все, что могу? И при всей своей мощи и мудрости он не мог понять, и ярился, сотрясая мироздание...
        
        Харальд очнулся от сильного удара, нанесенного по голове изнутри. Как такое может быть, он не понимал, но все ощущения были именно таковы. Словно через рот пролез десяток рудокопов, и все они одновременно шарахнули молотами по сводам черепа...
        Некоторое время не мог понять, где находится и отчего так болит голова? Потом сквозь багровый туман, застилающий глаза, разглядел исполинские фигуры и все вспомнил.
        - Он подходит, Дающая жизнь, - врезались в сознание слова, сказанные спокойно, с ледяным равнодушием, словно богу все равно. Да, наверное, так оно и есть.
        - Да, Неизменный. - В этих словах равнодушия не было. В них звучали все страсти разом, заставляя содрогаться от бешеного, нечеловеческого напора.
        Женская статуя зашевелилась с пугающим грохотом горного обвала. Все восемь рук задвигались разом. Словно огромный паук, растопырив и переплетя лапы, надвигался на Харальда. В испуге он попытался отшатнуться, но не мог пошевелить и пальцем.
        Блестящая зеленью кожа заполнила все поле зрения, аромат горелого мяса сводил с ума. Затем перед глазами Харальда оказалась огромная женская грудь Сосок вызывающе топорщился, с него стекала белая жидкость.
        - Пей, - прогрохотал где-то в вышине голос. - Это молоко самой жизни!
        Преодолевая отвращение и скованность мышц, Харальд потянулся вперед. Губами коснулся скользкой холодной кожи, успев ощутить исходящий от нее аромат камня. Рот тут же наполнила жгучая, горькая жидкость.
        С неимоверным трудом, преодолевая рвотный рефлекс, он глотал. От горечи на глаза наворачивались слезы, а вокруг шелестел, пересыпая песчинки, голос кабаноголового:
        - Горько знание, и горька жизнь, но без горечи невозможна сладость...
        Наконец поток иссяк. Исполинский сосок отодвинулся, и Харальд, обретя подвижность, смог вытереть с лица пот и слезы. Горло жгло, в животе словно развели костер.
        - Теперь ты получишь... (неразборчиво) - проговорил бог. Глаза его все так же пылали, но огонь этот словно подергивался пеплом.
        Огромный том метнулся к Харальду, на этот раз - закрытый. По мере приближения он уменьшался, и в руки человека легла книга вполне обычного формата. Обложка ее более не была черной. По скользкой и холодной, словно металлической поверхности мельтешили пятна всех цветов радуги, постоянно меняя цвет и форму. От такого мельтешения рябило в глазах.
        - Как обходиться с ней, - проревела богиня, - поймешь сам...
        Раздался скрежет, и все стихло. Не сразу понял Харальд, что два громадных светильника потухли, и на статуи, ставшие вновь мертвыми и неподвижными, опустился мрак.
        Шатаясь от слабости, Харальд двинулся в обратный путь. Книга приятно оттягивала руку, все остальное было гораздо хуже: голова продолжала болеть, пожар в животе не угасал, ломило суставы и тело бросало то в жар, то в холод.
        Он с неимоверным трудом преодолел коридор, выбрался на открытый воздух. Недружелюбно глянуло на измученного человека темнеющее вечернее небо. Лыжи не желали налезать на ноги, а когда налезли, то Харальд долго не мог поднять тяжелую, словно закаменевшую ногу.
        Запомнился еще тревожный хруст под ногами, мелькнули лица товарищей. Завулон что-то кричал, но что именно, Харальд разобрать не смог. Просто в один миг он почувствовал, что падает, и не смог удержать непослушное тело; в последнем усилии он вцепился в книгу и прижал ее к животу. Щеки коснулось что-то холодное, и стало темно...
        
        В глазах потемнело, и в тот же миг лица коснулось что-то холодное. Через мгновение Харальд осознал, что его яростно трясут за плечи. Он приподнял голову и тут же застонал - от стыда. Опять прозевал удар!
        Когда удалось подняться из грязной лужи, в которую Харальд шлепнулся при падении, то рядом обнаружился Эйвинд, на вид встревоженный здоровьем капитана. Но в глубине серых глаз скрывалось торжество: ветеран-то ветеран, а вон как молокососа уделал.
        - У... е, - выговорил наконец Харальд, ощупывая здоровенный синяк - плод трудов Эйвинда. - Мать демонов и триста ее любовников!
        Далее пошли такие выражения, от которых даже Эйвинд сомлел от удовольствия. Воины же помоложе, стоящие поодаль, внимали просто с восхищением. Торвальд хохотал во всю глотку.
        - Здоров ругаться! - Эйвинд огладил усы. - Кто учил?
        - Хегни Весельчак, - отозвался Харальд. - Зато ты драться хорош!
        - Ты не успел закрыться, - пожал плечами пожилой воин. - Я и попал. По тому, как ты дерешься, сразу видно, что ты из родовитых.
        - Это почему? - Харальд уже пришел в себя.
        - Да потому, что в замке без оружия драться не научат, - охотно отозвался Эйвинд. - Оружие благородного - меч и копье. А простонародью что остается? Лук, дубина да кулаки.
        - Да. - Харальд сплюнул. - Пошли, что ли?
        Воины, шумно хохоча, двинулись к жилым помещениям. Погода не выпускала людей из замка лучше самого злого неприятеля, и стражники маялись от скуки. Чтобы гарнизон совсем не скис, устраивали почти ежедневные воинские состязания. И если в схватке на мечах Харальд был одним из первых, премудрости кулачного боя давались ему нелегко.
        Нового капитана признали почти сразу. Поползли, правда, слухи, что он тоже маг, но солдаты этому не поверили: где это видано, чтобы маг в капитаны стражи нанялся? Эйвинд свою неприязнь быстро преодолел и оказался деятельным и очень полезным помощником. Он знал все, или почти все о том, как надо оборонять и брать замки, организовывать сторожевую службу.
        Вторым заместителем капитана стал Торвальд.
        От тоски страдали не только в казармах. Холод и дождь даже Владетельница, судя по рассказам, весьма непоседливая особа, вынуждена была проводить в четырех стенах. Со дня приезда Харальд ее не видел, но на сегодняшний вечер получил приглашение. Одна из служанок отыскала его в кордегардии. Сказала, томно покачивая ресницами и кокетливо улыбаясь:
        - Госпожа желает вас видеть сегодня.
        - Сейчас? - удивился Харальд.
        - Нет. - Брови затрепыхались, словно крылья бабочки. Мордашка служанки слегка порозовела, из чего Харальд сделал вывод, что она тоже была бы не против видеть господина капитана ближе к вечеру. - После заката, в своих покоях.
        - Обязательно буду, - Харальд кивнул и вернулся к распеканию нерадивых подчиненных.
        
        Когда скрывающие небо тучи потемнели, Харальд, вымытый и соответствующим образом одетый, стоял у дверей небольшого зала, в котором Владетельница Хельга иногда ужинала в узком кругу приближенных.
        Когда капитан стражи замка Халл подошел к двери, из-за нее доносилось пение. Пела, вне сомнений, Лия.
        Красивым, сильным голосом, не хочешь - а заслушаешься, она исполняла балладу:
        
        О, где же ты, воин, на белом коне,
        О, где же ты, мой герой?
        О, где же ты, воин?
        Приди же ко мне,
        Примчись под вечерней звездой
        
        Песня ударила в самое сердце, словно стрела. Харальд почувствовал печаль. Тоска по чему-то недостижимому, но неимоверно прекрасному на миг заставила остановиться.
        Стараясь не шуметь, Харальд толкнул дверь и вошел. Владетельница, чьи волосы тяжелой блестящей волной лежали на плечах, молча кивнула ему и указала на место за столом.
        Под звучание второго куплета удалось сесть. От стола неслись такие ароматы, что желудок нервно вздрагивал. Полностью отдаться чревоугодным мыслям мешала баллада:
        
        Твой облик прекрасен, и статен твой стан,
        Отваги полны твои сны,
        Приди же, рассей ты печали туман,
        Вручи мне дыханье весны
        
        Лия допела, Хельга улыбнулась.
        - Великолепно, - произнесла она.
        Словно получив неслышимый сигнал, засуетились служанки, подавая кушанья и наполняя кубки. Вместо привычного пива за столом Владетельницы пили вино, напиток дорогой, привозимый с островов Южного моря, где только и растет ягода, из которой его делают.
        Помимо хозяйки, ее ученицы и Харальда за столом присутствовали, как обычно, Эйвинд и приживалка-пожилая женщина, насколько Харальд понял, дальняя родственница Хельги. На ней лежали все хозяйственные заботы, до которых Владетельница не снисходила.
        В самом темном углу притулился библиотекарь, отвечающий за богатейшую коллекцию рукописей, находящуюся в замке.
        Повара дело знали, и Харальд обычно на пирах не участвовал в застольных беседах, уделяя внимание разнообразным кушаньям. Вот и сейчас он занялся было фаршированной щукой, но его неожиданно привлекли к разговору:
        - ... и что скажет на это наш капитан? - расслышать удалось только вторую половину фразы, сказанной Владетельницей.
        Пришлось изображать на лице смущение и переспрашивать с подобающим смирением:
        - Прошу прощения, но я немного упустил нить беседы...
        - Мы с почтенным Эйвиндом, - мягко, без малейшего гнева, улыбаясь, произнесла Хельга, - говорили о том, насколько необходимы людям маги и Владетели, в частности. Почтенный Эйвинд, чья прямота может сравниться только с его же храбростью, утверждал, что маги совершенно не нужны, что люди без них будут жить гораздо лучше.
        Все смотрели на Харальда, и увильнуть от ответа не было никакой возможности. Пришлось на время забыть о щуке:
        - Я не могу согласиться с почтенным Эйвиндом, госпожа. - Харальд слегка поклонился старому воину. Тот в ответ яростно засопел. - Во-первых, именно маги являются носителями знаний в мире, столь невежественном и диком.
        - Страсть господина капитана нам известна, - ехидно заметила Лия. - То-то он просиживает вечера в библиотеке, забывая даже о вздыхающих по нему служанках.
        - Лия, прекрати, - сказала Владетельница с улыбкой и вновь обратила зеленые глаза на Харальда, и в глазах этих появился интерес:
        - Что же «во-вторых», доблестный капитан?
        - А во-вторых, без Владетелей все родовитые тотчас передрались бы, погрузив мир в дикий хаос и междоусобицу.
        - Но свары и войны есть и сейчас! - возразил Эйвинд.
        - Да, - согласился Харальд. - Но крупные конфликты между своими вассалами Владетели гасят, а мелкие - не столь разрушительны. Войны же между Владетелями случаются не так уж и часто и обычно быстро заканчиваются.
        - Что же, - медленно выговорила Хельга, задумчиво глядя на капитана. - Вы очень верно высказались, доблестный Харальд...
        Изучающий взгляд Владетельницы не отпускал Харальда весь вечер, и чувствовал он себя неуютно, словно обзавелся глубоко запавшей в глаз песчинкой: и мешает, и приходится терпеть, пока сама не вылетит.
        Глава 7
        
        Магия - искусство ментального управления тонким миром, используя его законы.
        Авессалом Подводный
        
        Шум доносился сразу со всех сторон. В нем причудливо смешивались звериные крики, людская речь и звуки природы: рев ветра, гул воды, шелест травы под ногами...
        Когда Харальд открыл глаза, то шум мгновенно исчез, сменившись плотной, давящей тишиной. Ушам от нее было больно. В остальном Харальд чувствовал себя нормально, лишь память была какой-то пустой, он не помнил, где находится и как тут оказался.
        Он лежал на чем-то мягком, укрыт был, судя по ощущениям, шкурой, лишь правая рука нащупала что-то холодное и гладкое. Харальд приподнял голову, и взгляд его упал на странный предмет под собственной ладонью - книгу в разноцветной, покрытой причудливыми пятнами обложке.
        В тот же миг вернулись воспоминания, обрушились обжигающей волной, заставив тело болезненно напрячься. Сквозь стиснутые судорогой зубы прорвался неясный стон. В один миг Харальд вспомнил, что это за книга, как и где он ее добыл...
        Отлетел в сторону полог, и в юрте появилась Асенефа. Глаза ее тревожно блестели на похудевшем, осунувшемся лице.
        - Что с тобой? - нежно произнесла она, опускаясь на колени и гладя Харальда по лицу. - Тебе плохо?
        - Отойди, деточка, - перебил ее сильный голос, и над плечом девушки возникло еще одно лицо - темное и морщинистое, как печеное яблоко. Серые глаза смотрели уверенно и спокойно.
        - Все нормально, - сумел выговорить Харальд, разжав непослушные челюсти.
        - А это мы сейчас посмотрим, - ответил Фарра, приступая к осмотру.
        Некоторое время он водил рукой над грудью лежащего, затем осмотрел его глаза.
        - Хм, - произнес он в конце концов. - Ты в полном порядке, но сильно истощен. Словно неделю гнался за оленем по тайге без сна и еды. Но, учитывая, где ты побывал, все окончилось нормально.
        - С-с-сколько? - просипел Харальд. Неприятный спазм прошел, но говорить отчего-то все равно получалось с трудом.
        - Сколько ты здесь лежишь? - переспросил колдун, - Тебя принесли два дня назад. И, думаю, еще пару дней тебе придется отдохнуть.
        Харальд устало опустил веки. Вновь накатила слабость, мгновенно наполнив мускулы опилками, а голову - туманом. Фарра что-то вполголоса сказал Асенефе, затем, закряхтев, поднялся. Зашуршал полог, выпуская его.
        К щеке Харальда прижались сухие горячие губы, шепот пролился прохладной струйкой:
        - Ты спи, и все будет хорошо...
        Асенефа исчезла, и Харальд остался один, во тьме и тишине. Пахло травами, и тихо потрескивали угольки в очаге...
        
        В очаге тихо потрескивали угольки, и, несмотря на бушующую за стенами замка стылую бурю, предвестницу приближающейся зимы, в комнате было тепло и уютно. Харальд попал сюда, в личные покои Владетельницы, впервые, и ему понравилось. Хоть и пахнет благовониями, все же обстановка рабочая, никаких излишеств. Синие ковры на стенах и полу, шкафы и стеллажи, заставленные книгами и самыми разнообразными предметами. Шеренгами выстроились совершенно одинаковые на вид пузырьки и кувшинчики, кучками свалены разноцветные камни.
        Хозяйка на фоне всего этого выглядела буднично, как-то по-домашнему. Волосы уложила без затей, роскошное платье сменила на простое, опять же синее. Обилие синего цвета смущало Харальда, и Хельга сразу это заметила:
        - Что, капитан, не нравится этот цвет?
        - Не могу так сказать, госпожа, - ответил Харальд вежливо. - Но не слишком ли его здесь много? Или это как-то связано с тем, что флаг Владетельницы Хельги тоже синий?
        - Именно. - Женщина улыбнулась, в зеленых глазах ее блеснуло удовольствие вперемешку с иронией. - Ты очень наблюдателен, Харальд!
        Он поклонился, а Хельга улыбнулась еще раз:
        - Я хотела поговорить с тобой о других вещах, но, учитывая твою наблюдательность, расскажу о цвете. Вот смотри, у тебя, как у каждого родовитого, есть герб.
        - Конечно, - кивнул Харальд недоуменно, - Голова вепря.
        - И ее изображение несет определенный смысл? Не так ли?
        - Конечно, - последовал еще один наклон головы. От киваний заныла шея, но Харальд никак не мог догадаться, куда клонит Владетельница.
        - Так вот, цвет Владетеля - это как герб для родовитого. - Веселье ушло из глаз Хельги. Она смотрела спокойно и серьезно. - Маг получает цвет, становясь Владетелем, причем какой это будет цвет - заранее неизвестно.
        - И цвет тоже что-то значит? - рискнул спросить Харальд.
        - Да, - в голосе Хельги появилась досада. - Но я не знаю никого, кто смог бы понять его значение. Пытались спрашивать у демонов, у ангелов, но они не знают. Наверняка ведают боги, но они молчат.
        - А кто присваивает цвет, тоже неясно? - Любопытство проснулось в Харальде, страстное и ненасытное, и погнало хозяина вперед, не заботясь о скромности или о том, чтобы вопросы хотя бы звучали по-умному.
        - Нет никаких предположений, - пожала плечами Хельга, нисколько не удивленная дотошностью собеседника, - Маг становится Владетелем, словно гусеница, которая в один прекрасный миг превращается в бабочку. И какого цвета будут ее крылышки, неведомо никому.
        - А могут ли быть два Владетеля с одинаковым цветом? - жажда знаний не ослабевала. Внутри себя Харальд неожиданно обнаружил некое пустое место, которое требовалось заполнить новыми знаниями.
        - Я о таком не слышала. - Женщина вновь с интересом посмотрела на собеседника. - Но, наверное, такое возможно. Хотя как - не знаю.
        - А... - начал было Харальд очередной вопрос, но на этот раз его прервали.
        - Хватит, - произнесла Хельга, поднимая руку, и перстни с сапфирами вдруг ярко блеснули, бросив на комнату призрачный синий свет. Словно невидимая ладонь запечатала Харальду рот. - Теперь поговорим о том, чего хочу я.
        Она взяла колокольчик и позвонила. Тотчас с поклоном вошла служанка, внеся поднос с двумя кубками.
        По комнате поплыл терпкий аромат. Так и есть - вино с пряностями, напиток богачей. От него по жилам понеслось тепло, а холод, исподтишка подкрадывающийся из углов, исчез. По телу разлилась истома, делать ничего не хотелось, думать - тоже, и Харальд слушал Владетельницу не перебивая.
        - Так вот, - произнесла Хельга, покончив со своим вином. Лицо ее после напитка порозовело, заиграло румянцем, и Харальд вдруг осознал, до чего привлекательна эта могущественная женщина. - Когда я нанимала тебя, Харальд фон Триз, я думала, что вся твоя слава мага - плод слухов и домыслов. Что на самом деле ты - возомнивший о себе никто, и именно поэтому Владетели, к которым ты пытался поступить в ученики, прогнали тебя, не снизойдя до попыток убить. Сумасшедший Олав не в счет. Но я ошиблась. Твои магические способности - очень даже средние, я уже говорила. Но ты умен, и весьма. Кроме того, в достаточной степени смел и кое-что о магии уже знаешь.
        Сам того не замечая, Харальд приподнялся в кресле. Подлокотники сжал с такой силой, что Хельге показалось - сейчас раздастся треск. Голубые глаза горели, на бесстрастном обычно лице капитана обозначились признаки волнения.
        - Короче говоря, - на миг было увлекшись зрелищем, Владетельница продолжала, - я полагаю, что в качестве умелого помощника ты будешь мне более полезен, чем в качестве простого слуги при магических операциях. Что скажешь?
        Харальд выдохнул воздух с таким шумом, словно сдерживался до этого целый день. Из аккуратной обычно прически выбилась белесая прядь, прилипла ко лбу.
        - Вы предлагаете мне стать у вас учеником? - голос бравого наемника дрожал, как у деревенского мальчишки, что спрашивает, возьмет ли отец его в город, на ярмарку.
        - Да, - Хельга кивнула. - Особенно многому от меня научиться не надейся, но основы узнаешь. Будешь помогать мне и Лие, особенно там, где нужен мужчина. А в некоторых магических операциях это просто необходимо. Так ты согласен?
        - Конечно. - Ответ прозвучал спокойно. Несмотря на молодость, Харальд отлично владел собой. Мгновенно сумел подавить эмоции, не дал им захлестнуть себя.
        - Отлично... - на миг Владетельница замолчала. Возникло ощущение фатальной, непоправимой ошибки, совершенной только что. Выскочило кинжалом из рукава, укололо в сердце. Не без труда удалось взять себя в руки. - Начнем обучение завтра.
        Харальд поднялся, отвесил галантный поклон. Неожиданной дурноты, охватившей колдунью, он попросту не заметил. Когда покинул ее покой, то щеки его горели.
        Щеки Харальда горели от нежных прикосновений мороза. Пролежав пятнадцать дней в юрте, гость племени нид наконец вышел на открытый воздух и теперь просто стоял, радуясь жизни.
        Над землей висела ярко-бирюзовая чаша неба, украшенная кое-где сметанными мазками облаков и яичным желтком солнца, что медленно сползал к ее дну. Свежевыпавший снег, белый до рези в глазах, покрывал становище со всей его грязью и даже немного приглушил запахи.
        Визит в храм сохранился в памяти, словно яркий, очень подробный сон. Единственным подтверждением того, что все действительно было, оставалась книга. Странная, словно живая. Харальд расставаться с ней боялся, но и охотников поглядеть на диковину не оказалось. Юрту с подарком богов отваживались посещать немногие: колдун Фарра (смотрел на книгу с ужасом), Торвальд и Гуннар (старались не обращать на нее внимания), вождь (испытывал что-то вроде благоговения, глядя на меняющий цвет предмет) и его дочь (попросту не замечающая, что есть какая-то книга).
        Тем не менее, покинув юрту, Харальд не решился оставить книгу там. Так и стоял, нелепо прижав ее к боку. Обычно холодная, на морозе она словно нагрелась, и в свете солнца все больше синих пятен выползали на обложку, в этот миг - розовато-оранжевую.
        Постояв некоторое время, Харальд вернулся в юрту. Здесь показалось неожиданно душно, пахло немытым мужским телом, слегка просачивался аромат трав. Устроившись на вытертой медвежьей шкуре, Харальд некоторое время просто сидел, бездумно глядя на живую радугу, покрывающую шкуру книги. Пятна неторопливо ползли, меняли цвета, сливались и разделялись, создавая впечатление жизни, странной и чужой, более чужой, чем жизнь, например насекомых...
        Наконец, набравшись смелости, Харальд потянул к себе тяжелую холодную обложку. Глазам предстала желтая, невероятно старая на вид страница с черным глазом посередине. Глаз недовольно моргнул и пропал, растворился в желтизне...
        Спустя миг на бумаге проступили строчки. Каллиграфически выписанные буквы появились все сразу, словно всплыла из-под воды пластинка с нарисованными символами.
        «Не страшись, читающий, нового знания, - гласила надпись, - А страшись незнания. Ибо, если ты сумел найти меня, то Жажда твоя велика. И я утолю твою Жажду, ибо в этом сила моя».
        Обращение, предназначенное, судя по всему, для любого нового владельца книги, пропало, едва Харальд успел его прочитать. Страница вновь сияла желтизной.
        Помедлив, Харальд перевернул ее. Новый разворот оказался окантован довольно толстой рамкой. В самой его середине находилась надпись крупными буквами: «Спрашивай во имя Жажды своей». После прочтения она сразу пропала.
        Как задавать вопросы, Харальд сначала не мог понять. Некоторое время он сидел, размышляя, затем, повинуясь порыву, поднес книгу вплотную к губам и прошептал в нее, будто в ухо исполина: «Цвет Владетеля».
        Книга дернулась, словно от боли. На миг Харальд ощутил под пальцами такую бешеную пульсацию, что испугался. Но все успокоилось, и, затаив дыхание, он перевернул страницу.
        Строчки, написанные ровным, мелким почерком. Фразы, длинные и короткие. Абзацы, украшенные гравюрами. Страницы, всего восемь. Дальше книга от казалась открываться, словно была залита очень прочным старым клеем.
        Усевшись поудобнее, Харальд приступил к чтению.
        Когда солнце прошло примерно пятую часть дневного пути, он знал практически все о предмете, о котором могли лишь догадываться мудрейшие из магов. Но знание далось непросто - от долгого сидения ныла спина.
        
        Спина ужасно ныла, и разгибать ее приходилось с величайшим трудом. Обучение магии оказалось вовсе не таким веселым делом, как предполагал Харальд. Приходилось сидеть целыми днями, сдерживая желание удрать, и зубрить, зубрить, зубрить...
        Книги ему выбирала Владетельница, начав, как и положено, с Истинного Алфавита. Спустя две недели сидения за толстенными томами, когда книжная пыль скрипела у Харальда на зубах, он намертво запомнил все двадцать пять букв, варианты их имен, начертаний, значения и магическое применение.
        Утром он занимался воинскими упражнениями, выполнял обязанности капитана, а после обеда шел к наставнице. И начиналось.
        - Итак, скажи-ка, почтенный Харальд. - Изумруды глаз смеются, тонкие пальцы вертят веер, что особенно странно, учитывая царившую вокруг замка зиму. - Какие ты знаешь имена первого знака Истинного Алфавита, называемого Береза.
        - Бет, Бейт, Бедв, - послушно отвечает Харальд, напрягая мозги до скрипа. - И Беатф.
        - Отлично, - наставница улыбается и задает следующий вопрос. - А что ты можешь сказать мне о знаке, носящем имя Ойр.
        - Ну, цвет его желтый. - Знания о символе со столь незвучным именем спрятались где-то в подвалах памяти и вылезать не хотят. - Имя его - Утесник, птица - баклан, а применяется...
        Особенно пугали Харальда резкие смены темы. Вот как сейчас. Веер в руках наставницы с треском разворачивается, являя темно-фиолетовую поверхность, разрисованную зелеными зигзагами и знакомыми до тошноты знаками.
        - Скажи мне, ученик, - голос Хельги обманчиво мягок, как болотная кочка. - Что это за вещь?
        - Этим веером можно отбиваться от воздушных существ, - отвечает ученик после некоторого раздумья, уловив сложную закономерность в расположении знаков Истинного Алфавита.
        - Отлично, - Веер исчезает, и наставница улыбается. - А теперь мы перейдем к изучению магических курений...
        
        Смеси для курений, порой содержащие столь замечательные элементы, как черепашья печень, засохший помет ящерицы или же шерсть из беличьего хвоста, сменялись камнями, магические свойства которых также довольно разнообразны. После камней наступала очередь растений. И так дальше, по кругу.
        
        Учеба длилась уже более месяца, когда Хельга разрешила ученику провести первую самостоятельную магическую операцию. Харальд сидел на полу в специально отведенной комнате и, пыхтя от напряжения, вырисовывал необходимый чертеж. Заросшее паутиной окошко пропускало мало света, спина болела от напряжения, но он упорно водил куском угля по полу, изредка сверяясь с пергаментом. Ошибиться нельзя. Малейшая неточность грозит магу смертью.
        Скрипнула дверь, и в затхлый запах мышиного помета и камня, обычных для заброшенной комнаты, вплелся аромат розовой воды.
        - Все рисуешь? - произнес голос Владетельницы. Харальд со стоном распрямился:
        - Рисую.
        - Отлично! - Хельга, шурша платьем, подошла поближе, бросила взгляд на чертеж. - Что же, пока все правильно.
        Харальд склонил голову, хоть поклон у человека, сидящего на корточках, выглядит, скорее всего, довольно глупо.
        Владетельница смотрела без улыбки.
        - Говорят, - произнесла она, и голос ее вдруг обернулся вкрадчивым змеиным шипением, - что ты так и не осчастливил ни одну из служанок своим мужским вниманием. Это правда?
        - Это так, - Харальд невольно подобрался, хотя и не мог понять, к чему клонит Владетельница.
        - А в чем причина, позволь узнать? - Сапфиры на перстнях Хельги на миг вспыхнули маленькими синими факелами.
        - Ну... - Глаза, помимо воли хозяина, воровато забегали. - Даже не знаю. Не до них.
        - Вот как. - Сапфиры погасли, зато загорелись глаза женщины, столь же яркие, только зеленые, - Не до них.
        - Меня нанимали не как племенного быка для служанок, - мрачно заметил Харальд.
        - Любой нормальный мужчина помимо своего желания тянется к женщине, - голос Хельги звучал монотонно, словно она читала. - Это заложено в природе.
        - Значит, я ненормален, - пожал плечами Харальд.
        - Похоже, что так, - Владетельница вновь прошлась, шурша платьем и распространяя запах роз. - А ненормальных сложнее контролировать. Это-то меня и пугает...
        Она вышла, а Харальд, еще раз пожав плечами, вернулся к работе. Уголь крошился под пальцами, а неровности пола больно царапали кожу.
        Он расцарапал руки в кровь, но все же выкопал в снегу яму, достаточно глубокую, чтобы подошла для ритуала Погружения.
        За месяц, что книга была в его руках, Харальд узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Постиг, что ритуалы, используемые магами, могут быть значительно упрощены, что топаз, применяемый при вызове демонов, легко заменить банальной солью, а рыбью кровь - обыкновенным человеческим потом. Ритуал Погружения он тоже узнал из книги. С его помощью можно своими глазами посмотреть на Верхний или Нижний мир, по собственному выбору, не прибегая к помощи их обитателей, которая обычно очень дорого обходится.
        Яму полагается рыть в земле, но Харальд решил, что и снег подойдет. Требуемые символы, выложенные золой, хорошо смотрелись на белом фоне.
        Закончив приготовления, Харальд влез в яму и, не обращая внимания на холод и сырость, начал читать. После первых так-тов заклинания тело словно окаменело. Шевелились только губы. Сквозь опущенные веки видно было, как занимаются призрачным бледно-розовым пламенем рисунки вокруг ямы.
        Читать пришлось долго. Язык высох, словно покрылся коркой. Мускулы застыли окончательно, даже представление о том, что можно шевелиться, исчезло. Поэтому, когда розовый цвет неожиданно сменился лиловым, а столбы пламени поднялись до неба, Харальд не сразу смог открыть глаза. Но все же поднял веки...
        Он словно висел высоко над землей в чем-то, подобном корзине, соответствующей по размерам яме. Сквозь пламя, ставшее прозрачным, хорошо было видно странное светило, фиолетовое, с черной дырой в центре. От него веяло беспощадным жаром, и Харальд, одетый по-зимнему, сразу вспотел.
        На одном уровне с корзиной проплывали облака, темно-коричневые, похожие на коровьи лепешки. Зловоние от них распространялось почти такое же. Одно облако, проходившее рядом, громыхало, как отряд латников. В его недрах сверкали оранжевые зарницы, а из отвисшего брюха шел дождь. Одна из капель попала Харальду на руку. С изумлением он смотрел, как от нее на одежде появилось черное пятно с дырочкой в центре, словно от угля. И руку обожгло вполне натурально...
        Нижний мир оказался весьма негостеприимен.
        Оправившись от первого потрясения, Харальд принялся рассматривать землю внизу. Там все выглядело гораздо разнообразнее...
        
        Миром завладел вечер, когда Харалъд вышел к становищу. На месте ритуала осталась яма с неровными краями, в голове теснились впечатления, а тело охватывала усталость.
        У юрты его встретила Асенефа.
        - Ты опять колдовал? - спросила с улыбкой.
        - Да, - ответил Харальд, откидывая полог. Говорить не хотелось, двигаться тоже. Хотелось есть и еще спать.
        - Вот здорово! - В голосе дочери вождя слышалось восхищение. Она ловко помогала мужчине раздеться. - Ты станешь самым лучшим колдуном племени!
        - Это как? - Сонливость сдуло ледяным ветром, но вопрос удалось сделать ленивым, не показать настороженности.
        - Очень просто. - Асенефа беспечно рассмеялась, словно звякнули колокольчики. - Фарра скоро умрет. А ученик у него бесталанный. Кому, как не тебе, стать колдуном племени?
        - Кому, как не мне? - эхом отозвался Харальд. Мысли копошились острые, неприятные, о лелеемой мести, о давних мечтах. Погасила их лишь вернувшаяся усталость.
        
        Усталость обрушилась внезапно. Еще мгновение назад собранный и бодрый, Харальд теперь ощущал себя пустым мешком, вялым и бессильным. На полу гасли, впитываясь в серую поверхность, пурпурные линии магического узора. За спиной молчали Хельга и Лия. Вызов, вопреки всем опасениям, прошел успешно.
        Преодолевая сопротивление налитого тяжестью тела, Харальд развернулся к женщинам.
        - Ну как? - Сил хватило только на угрюмый сип.
        - Очень хорошо, - мурлыкнула Владетельница, опуская веер, столь хорошо знакомый ее ученику. - Ты прекрасно справился с этим вихревиком.
        Лия молчала. В синих глазах ее стояло удивление.
        - Ты показал себя с лучшей стороны. - Владетельница раздвинула в улыбке алые губы. Сверкнули горными снегами белые зубы. - И ты заслуживаешь поощрения. После заката - в малой пиршественной зале. Да, и перед пиром вымойся хорошенько.
        Кивнуть удалось только со второй попытки. На изумление, яростное, дикое, что мелькнуло во взгляде Лии, Харальд попросту не обратил внимания.
        
        К пиру Харальд сумел восстановить силы и несколько приободрился. По крайней мере в пиршественный зал вошел упругой походкой сильного мужчины, а не шаркающими шагами немощного старца.
        Обстановка царила непринужденная. Тренькал на лютне неизвестно как добравшийся до замка в середину зимы бродячий менестрель, адресуя томные взгляды Лие. Та на воздыхания слуги искусства никак не реагировала. Эйвинд вел яростный спор со старичком-библиотекарем, дремала в кресле экономка-приживалка. На появившегося капитана никто не обратил внимания.
        Почти сразу из-за перламутрового цвета занавеса, что скрывает угол помещения, появилась хозяйка. Все дружно встали, склонились в приветствии. Хельга радушно повела рукой, и засуетились, забегали слуги. Пир начался.
        На вкус Харальда, все блюда излишне отдавали имбирем и кориандром. Но Эйвинд на недовольное замечание соседа лишь пожал плечами, решив, скорее всего, что молодой капитан зажрался.
        Под конец пиршества перед Харальдом поставили блюдо, наполненное подозрительно выглядящей смесью. Более никого ничем подобным не осчастливили.
        - Это что? - спросил он у слуги, ухватив того за рукав.
        - Это по приказу госпожи, - прошептал слуга. - Особый рецепт. Прибавляет сил.
        - Ага. - Харальд хмуро глянул в сторону Владетельницы. Та как ни в чем не бывало любезно ему улыбалась. А вот Лия смотрела как-то странно, ее взгляд был полон напряжения и какой-то обиды.
        Пожав плечами, Харальд принялся за необычный салат. Сморчки в нем соседствовали с сельдереем и хреном, а трюфеля - с веточками засушенного с лета укропа. Вкус - так себе, но если запивать вином, которое почему-то отдавало анисом, то вполне подойдет.
        Когда Харальд поел, то ощутил, что мышцы его как-то странно напряжены, а дыхание - учащено. Звуки казались преувеличенно громкими, а свет факелов и свечей резал глаза. Кровь толчками пробивалась сквозь мускулы, и немного шумело в голове.
        - Иди за мной, - прошептала на ухо бесшумно подошедшая Лия. Подняв голову, капитан обнаружил, что Хельга исчезла из-за стола.
        Гадая о причинах странного состояния, ведь выпил он немного, Харальд поднялся. Вслед за Лией проследовал за перламутровый занавес. При этом не мог оторвать взгляд от стройной девичьей спины и от того, что ниже. Стоило немалых сил сдерживать неожиданно разыгравшееся воображение.
        За занавесом, как он и ожидал, обнаружилась дверца. Ему потребовалось нагнуться, чтобы пройти в нее. Короткий коридор, темный и пахнущий старым деревом, и еще одна дверь.
        - Сюда. - И Лия, слегка подтолкнув мужчину вперед, зашагала в обратную сторону.
        «Зачем меня сюда привели?» - подумал Харальд с некоторым запозданием. Но страха не было, и он решительно толкнул слегка скрипнувшую дверь.
        И попал, к собственному удивлению, в женскую спальню. Роскошная кровать под бирюзовым атласным покрывалом, балдахин над ней того же небесного цвета, зеркало в полный рост. В нос ударил сильный, до головокружения, аромат. В нем преобладал запах роз, остальных составляющих Харальд опознать не смог.
        Из тишины и полутьмы появилась Хельга. Когда Харальд осознал, что она лишь в легкой полупрозрачной накидке, сквозь которую просвечивает розовое аппетитное тело, то кровь бросилась ему в голову и еще в одно место - гораздо ниже.
        На глаза наползла кровавая пелена, и сквозь грохот в ушах он с трудом различал, что говорит Хельга каким-то необычным, грудным голосом:
        - Что же, мой верный капитан, готов ли ты отслужить мне так, как я захочу?
        Харальд едва нашел силы кивнуть. Глаза его помимо воли шарили по фигуре Владетельницы, по выпирающим полушариям грудей, тонкой, девичьей талии и длинным, стройным ногам. Руки его ощутимо дрожали. Никогда в жизни он не ощущал столь яростного, звериного желания.
        - Отлично. - Хельга победно улыбнулась. - Я вижу, ты все же мужчина, хоть и странный...
        Харальд судорожно сглотнул, сжал кулаки.
        - Что же, иди сюда. - Не успела женщина окончить фразу, как он метнулся вперед, с хрипом раздирая на себе одежду.
        Рубашка затрещала, отлетела прочь. Накидку из тонкой ткани он просто не заметил. Грубо, не сдерживаясь, швырнул Хельгу на кровать. Та лишь рассмеялась.
        Рыча, сдернул сапоги. Еще миг, и в руках у него оказалась мягкая, пахнущая благовониями плоть. В этот миг он окончательно обезумел. Хриплые стоны женшины слились с его рычанием, и ночь превратилась в огненный смерч...
        Проснулся Харальд от боли во всем теле. Ломота в костях удачно дополнялась тошнотой. Зрение долго не желало фокусироваться, а когда удатось оглядеться, то обстановка показалась совершенно незнакомой. Вчерашние события помнились плохо, как в тумане.
        «Похоже, что перепил», - подумал Харальд грустно, осматривая комнату. За окнами шумела вьюга, где-то в углу шуршали мыши.
        Послышались шаги, и в поле зрения появилась Владетельница. В обыденной одежде она совсем не походила на вчерашнюю соблазнительницу. Увидев, что гость проснулся, произнесла спокойно:
        - Раз не спишь - вставай, нечего валяться.
        - Что со мной было? - с некоторым трудом выговорил Харальд, выбираясь из кровати.
        - Ничего особенного. - Хельга холодно смотрела, как мужчина одевается. Улыбнулась, когда Харальд в немом изумлении уставился на разорванную рубашку. - Тебе понравилось?
        - Не знаю, - ответил он после паузы. - Это было очень странно...
        - Ничего, не бойся. - Владетельница подошла к зеркалу, поправила незаметную мужскому глазу небрежность в прическе. - Это не повторится. Пока я не захочу.
        Харальд как раз закончил одеваться. Поднял глаза и невольно содрогнулся. За двумя зелеными зрачками, смотревшими на него, не было ничего человеческого. Словно беспощадная стихия обрела взгляд. В этот миг он готов был поверить во все, что угодно, даже в то, что Хельга способна читать чужие мысли.
        - А теперь, - произнесла женщина как ни в чем не бывало, - я хочу тебе кое-что показать.
        С негромким хлопком она выдвинула ящик небольшого шкафа. Там оказался кинжал с тупым, непрактично широким лезвием. Металл клинка имел странный белесый цвет, словно сталь покрылась плесенью.
        - Не смогри на то, как он выглядит. - Владетельница держала кинжал осторожно, словно хрупкую драгоценность. - Он выкован из металла, упавшего с неба. При ковке читались особенные заклинания, и могучие силы заключены в этом неказистом оружии.
        - Для чего оно нужно? - спросил Харальд.
        - Этим кинжалом можно развоплощать стихийные существа, разрушать их.
        - Как? Это же невозможно?
        - Прочими средствами - невозможно, - кивнула Хельга, пряча кинжал. - Но эта сталь не рождена земными стихиями, и посему сильнее их. Схожее оружие есть и у других Владетелей. Говорят, оно опасно даже для демонов и ангелов.
        Харальду оставалось только хлопать глазами в ошеломлении.
        - Что застыл? - глянула на него сурово Владетельница. - Или намереваешься здесь поселиться? От обязанностей капитана тебя никто не освобождал.
        Судорожно кивнув, Харальд понуро двинулся к выходу. На душе было до тошноты гадко.
        
        На душе который день было гадко, но Харальд старался не выдавать своего состояния. С Асенефой был нежен, с остальными членами племени - сдержанно вежлив. Но семена, посеянные неосторожной фразой дочери вождя, дали обильные и ядовитые всходы.
        «Колдуна из меня захотели сделать!» - думал он, когда его неожиданно пригласили на совет племени, куда обычно допускаются только старейшины. И, пропуская мимо ушей занудливые речи о благоденствии племени, мечтал о том, как применит знания, полученные из книги, на юге, там, где еще живы чванливые и невежественные Владетели, мнящие себя владыками мира...
        Асенефа замечала странное состояние своего мужчины и пыталась изгнать его обычными женскими способами. Никогда еще о Харальде так не заботились. Когда девушка обнимала его и, положив голову на плечо, спрашивала: «Все хорошо, милый?», он находил силы ответить
«Да». В эти мгновения он искренне хотел остаться в племени, а мечты о мести блекли и казались несущественными...
        Укрепляли эту решимость разговоры с Завулоном, что время от времени интересовался здоровьем гостя и спрашивал, когда тот сможет помогать Фарре в колдовстве? А то старик уже не столь крепок и не всегда справляется. Харальд вежливо отвечал, что к марту он оправится и сможет приносить пользу племени, СВОЕМУ племени. Звучали его слова предельно искренне...
        Но стоило ему остаться одному, особенно если он брался за книгу, как грезы о магической власти возвращались, сильные, живые и яркие, и он скрипел от бессилия зубами, не зная, что делать...
        Разговор о возвращении первым начал, как ни странно, Торвалъд. Шла середина февраля, когда он пришел к Харальду в юрту и привел с собой Гуннара.
        - Что, предводитель, когда назад подадимся? - сказал он, не став мямлить и тянуть кота за хвост.
        - Куда назад? - В первый миг Харальд не понял, о чем идет речь. От книги оторвался совсем недавно и все еще витал в сладких грезах нового знания.
        - Как куда? - Торвальд пошевелился всем могучим телом, удивленно сверкнул голубыми глазами. - Домой, в Бабиль.
        - Я думаю, скоро, - при этих словах Гуннар и Торвальд отшатнулись, так яростно вспыхнули глаза их спутника. - Весной. Как снег с перевалов сойдет.
        - Это хорошо, - обрадовался Торвальд, а Гуннар указал угрюмо:
        - Нет, я останусь.
        - Чего это ты? - изумился Торвальд, а Харальд нехорошо прищурился.
        - Да чего я там забыл? Смерть в бою? Чтобы брюхо распорото и кишки воняли? - махнул рукой Гуннар. Темные глаза его сверкали, лицо корежила странная улыбка. - Нет уж. Здесь мне нравится, да и остепениться пора. Жену, вон, я уже нашел...
        - Променял нас на бабу! - вскинулся Торвальд, но Харальд остановил его.
        - Не горячись. Каждый волен выбирать дорогу сам. - И, обратившись к Гуннару, который неожиданно сгорбился, спросил:
        - Надеюсь, о том, что мы собираемся уйти, никому не расскажешь?
        - Обижаешь, - вздохнул темноглазый. - Если хотите хранить это в тайне, то и я промолчу.
        - Тогда, - сказал Харальд, вновь обернувшись к Торвальду, - после нового года, в марте, потихоньку начнем откладывать припасы.
        - Хорошо, а то я уж засиделся на одном месте, - кивнул богатырь и потянулся так, что затрещали суставы.
        
        Треск стоял такой, что уши закладывало. Трещали колеса по подъемному мосту, матерились возчики, ржали лошади. И такое веселье в замке Халл происходило каждый день с середины декабря, когда установился санный путь. Пользуясь им, с севера единственной возможной дорогой через реку верные вассалы начали доставлять дань Владетельнице.
        На время обучения Харальд был освобожден от наиболее обременительных обязанностей, но с началом приема дани поблажки закончились и пришлось включиться в это тяжелое и неблагодарное занятие. Вассалов в землях Хельги числилось не так много, всего несколько десятков, но каждый пригонял целый обоз. Часть дани выплачивалась натурой: продуктами, мехами, кожами, сталью, часть - золотом.
        Каждый обоз надлежало в течение дня принять, разгрузить, удостовериться, что все внесено по списку, и до захода солнца отправить восвояси. Ночевать в пределах замка чужаков не оставляли. К вечеру Харальд, Эйвинд и их подчиненные падали с ног.
        В один из серых, ничем не примечательных дней пришел обоз от одного из родовитых. Его разгрузили, и выяснилось, что прислано всего около половины положенного.
        Не успело солнце пройти трети короткого по зиме дневного пути, как из ворот замка Халл без шума и грохота выехал небольшой отряд. Харальд, пять десятков воинов и Лия, закутанная в огромную соболиную шубу так, что виднелись только синие глаза.
        Проскрипел под копытами лед, затем пошли заснеженные, белые от мороза леса. В одной из деревень переночевали, и спустя еще полдня пути показался замок Волли, служащий прибежищем строптивому вассалу.
        Каменной раскорякой расплылся он на берегу замерзшего озера, и нагло веял на фоне сизого неба флаг с алым змеем на золотом фоне. Змей крутил толстым мускулистым телом, дразнился длинным высунутым языком.
        - Вот здесь и живет Ицхак фон Волли, - сказала Лия простуженным голосом, - Придется напомнить жадному старикашке, в чьем он Владении.
        - Но нам не взять замок, - сказал, пожимая плечами, Харальд.
        Там и сям на стенах поблескивали искорки, Ицхак, бунтуя, явно надеялся на большую стражу.
        - Не беспокойся. У меня есть кое-что, - Из недр шубы появилась тонкая рука с хорошо знакомой Харальду бутылочкой. - Поезжай к воротам, попроси открыть.
        Нарочито медленно, не делая резких движений, Харальд подъехал ко рву. Крикнул:
        - Именем Владетельницы Хельги - открывайте! В надвратной башне обозначилось движение, затем кто-то ответил надтреснутым тенором:
        - Проваливайте к демонам! До Владетельницы нам нет никакого дела!
        Когда Харальд вернулся к Лие, та лишь вздохнула:
        - Совсем ополоумел старик. - И, повернувшись к воинам, приказала:
        - Все в кучу!
        Вокруг людей и коней прямо на снегу был нарисован круг, вне которого остались только Харальд и Лия.
        - Давай, - сказала Лия серьезно. - Вспоминай, чему учили. Круг Огня.
        Круг получился быстро. С пентаграммой, повернутой на юг, и буквой Феарн, пылающей алым, в центре.
        Сосуд в руках Лии выглядел клеткой, в которой клубилось, сплетаясь в сотни колец, нечто длинное, подозрительно похожее на змея во флаге.
        Харальд так загляделся, что упустил момент, когда клетка открылась, и плюющаяся багровыми искрами пурпурно-золотая молния метнулась к замку, повинуясь сильному голосу девушки.
        Харальд уловил в заклинании несколько знакомых слов, и тут раздался такой грохот, что уши заложило.
        Часть замка с воротами и надвратными башнями канула в никуда. Вместо них зияла обугленная дыра. Из-за стен, перебивая испуганные вопли, доносился отдаленный низкий гул, и над зубцами поднимались языки пламени.
        - О, - только и смог сказать Харальд.
        Лия с улыбкой на него покосилась.
        Из дыры в стене выскочил человек, замахал руками. Слов в его крике невозможно было разобрать, но смысл был очевиден.
        - Ладно, хватит, - сказала Лия и повелительно взмахнула рукой.
        Повинуясь заклинанию, огневик вылетел из развалин, огромный, похожий на тысячекратно увеличенного дождевого червя, завис на миг и прянул в руки Лие, словно прирученная птица.
        Далее переговоры пошли как по маслу.
        Глава 8
        
        Магия есть возможность, имеющая очень большую власть, полная возвышенных тайн и заключающая в себе глубочайшее знание вещей наиболее секретных их натуры, их силы, их качества, их действия, их различия и их отношения, благодаря чему она производит свои чудесные эффекты, соединяя и применяя различные свойства существ высших и низших; это - подлинная наука, философия наиболее возвышенная и наиболее таинственная".
        Генрих Корнелий Агриппа
        
        Возвращаясь из поездки к замку фон Волли, Харальд размышлял о том, что повелевать стихийными существами его предусмотрительно не научили. Защититься он смог бы, сумел бы даже уничтожить подобное создание, попади ему в руки кинжал Хельги, а вот направить, подчинить - нет...
        Слухи об усмирении строптивого Ицхака разнеслись с потрясающей скоростью, и дань стала приходить вдвое быстрее. Харальд совсем замотался и жутко изумился, когда в один из снежных февральских дней его пригласили к Владетельнице.
        - Что, надоело с обозами возиться? - улыбнувшись, спросила Хельга при виде капитана. - Теперь понимаешь, что ноша Владетеля не так легка, как на первый взгляд кажется?
        Харальд кивал, думая о том, зачем его вызвали. Но Владетельница не стала утомлять неизвестностью, непринужденно сменив тему беседы:
        - Но я совсем забросила твое обучение магии.
        Харалъд вздрогнул, и это не укрылось от острых зеленых глаз. В них появилась усмешка, но тон Владетельницы остался серьезным:
        - Сейчас я постараюсь расширить твои знания. Для вызова обитателя Верхнего мира обязательно нужен мужчина. Пойдем.
        Вслед за пахнущей розами Владетельницей он проследовал совсем не в свою «учебную» комнату, а спустился в подвал по неизвестной ему ранее, хитро спрятанной лесенке. Тут оказалось прохладно, но светло от горящих факелов. Они пахли смолой, перебивая обычный сырой аромат подземелья.
        Лия стояла около известного Харальду алтаря (на этот раз, правда, побеленного), спокойная, сосредоточенная. Глаза ее блестели осколками холодного зимнего неба. Почти половину довольно большого зала покрывал сложный чертеж - плод ее трудов.
        Харальд с большим трудом уловил общий смысл рисунка. Пока оглядывался, Хельга зажгла свечу, белую, как снег, и курильницу, тоже одну, стоящую на алтаре. По подземелью потек сладковатый аромат ладана.
        - В рисунок не заходи, - предупредила следующий шаг капитана Владетельница. - Встань с южной стороны.
        Он послушно занял указанное место. Лия и Хельга встали на равном расстоянии, примерно треть круга к северу от мужчины каждая, Владетельница - с западной стороны, ее ученица - с восточной.
        Полилось заклинание, тонкое, заунывное, похожее на песню. Повинуясь жесту Лии, Харальд закрыл глаза. Над алтарем, посреди светящихся белым линий и мерцающих разными цветами знаков Истинного Алфавита пульсировал в такт песнопению желтый огонек, похожий на свечной, только раз в десять больше.
        К первому голосу добавился второй. Словно две руки, они нежно касались золотого лепестка, и он рос, пока не достиг потолка. В этот миг вспышка ослепительного шафранного света затмила Харальду зрение, а по ушам резанул тонкий, очень сильный свист.
        Когда под веками перестали плавать пятна, похожие на новорожденных цыплят, Харальд смог открыть глаза.
        Над алтарем, в потоках яркого, белого-белого света висел некто. Разглядел его Харальд плохо, мешал свет. Разобрал лишь исполинские крылья, похожие на лебединые, и что-то вроде чешуи, покрывающей тело. На мраморном лице дико смотрелись огромные алые, как свежепролитая кровь, глаза.
        Хельга и Лия стояли неподвижно. Ангел заговорил первым, голос его оказался визглив и неприятен:
        - Мерзкие твари. - Идеальной формы рот искривился в гадкой усмешке. - Опять беспокоите меня своими вызовами?
        - Не груби, Ардиэль, - ответила Владетельница спокойно. - Или еще не понял, куда попал?
        Белые крылья ударили по воздуху, факелы затрещали, чешуйчатое тело на мгновение напряглось, выпятив гладкие валуны мускулов, и обмякло:
        - Да уж понял, - с сарказмом ответил ангел, - что не к теще на блины.
        - Ты где таких слов набрался? - подняла черные брови Хельга.
        - Как где? - красноглазый обвел взглядом помещение. На миг его глаза задержались на Харальде, заставив того вздрогнуть. За алыми зрачками билась сила, скрученная в тугой кокон, лишь временно принявшая облик человекоподобного крылатого существа. - От вас, людей. Я был знаком с одним магом, лет пятьсот назад, так он все это выражение употреблял. Ну так что тебе надо?
        Далее пошел такой разговор, в котором Харальд понимал лишь отдельные слова и смутно улавливал общий смысл. Владетельница что-то требовала у Ардиэля, тот отказывался, морщился, разводил руками. В общем, набивал цену, словно самый обычный барышник. Наконец перешли к стоимости работ. Ангел настаивал почему-то на бочке, Хельга не соглашалась, уверяя, что дело пустяковое. Харальд к этому времени изрядно заскучал. Хотелось выйти на воздух, посмотреть на небо. Но одна фраза ангела привлекла внимание:
        - И не вздумай обмануть. Чтобы никаких добавлений в виде бычьей или свиной крови!
        - Не сомневайся. - Кивнула Хельга, а Харальд содрогнулся:
«Кровь! Вот чем платят за услуги обитателям Верхнего мира!»
        Но подойти к Владетельнице с вопросом осмелился только после окончания ритуала, когда сияющий белизной Ардиэль исчез, а рисунок впитался в пол.
        - Почему кровь? - спросил Харальд, шагая впереди женщин с единственным непотушенным факелом в руке.
        - А, это, - устало откликнулась Хельга. - Не знаю почему, но человеческая кровь в Верхнем и Нижнем мирах очень ценится. Что уж они с ней делают, не имею представления, но стоит она там дороже, чем у нас - пряности.
        - Человеческая? - ни в одной из книг по магии Харальд не встречал упоминаний о подобном.
        - Конечно. - Женщина слегка подтолкнула его в спину. - Иди, потом будешь задавать вопросы.
        
        Пришла весна, смыла с голубого окна неба надоевшую паутину туч. Лед на реке в одну прекрасную ночь треснул с жутким грохотом, и замок оказался отрезан от остального мира - полосой буйной воды, с одной стороны, и раздувшимся от половодья болотом - с другой. С последним обозом, что приводили купцы, Харальд успел отправить деньги для дружины.
        В душе Харальда поселилось некое смутное беспокойство. В магических действиях Владетельница обходилась без него, служба приелась, из развлечений осталась только библиотека. Но некоторые книги оказались для капитана стражи недоступны. «Распоряжение госпожи» - пожимал плечами библиотекарь, и Харальду оставалось только молча злиться.
        Когда снег сошел, обнажив грязное тело земли, стало совсем невмоготу. И Харальд решился. Напросился на встречу с Владетельницей. Та приняла его благосклонно.
        - В чем дело, мой верный капитан? - спросила, обнажив в улыбке белые зубы. - Что-то не так?
        - Я пришел с просьбой, - Харальд нервно облизнул пересохшие губы.
        - Слушаю тебя, - проворковала Хельга, продолжая улыбаться.
        - Отпустите меня со службы! - выпалил Харальд.
        - Зачем? - в глубине малахитовых глаз блеснуло удивление. - Ты недоволен жизнью в Халле? Или я плачу тебе мало?
        - Нет, все хорошо, - говорить было сложно. Слова, шершавые, будто камни, с трудом лезли из костенеюшего горла. - Но я хочу сам быть магом, а не помощником, пусть даже у Владетельницы.
        - Хочешь сам? - Женщина перевела взгляд на свои ногти, лицо ее закаменело. - После того, чему я тебя научила?
        - Ну, не так уж многому я и научился, - ответил Харальд, чувствуя, что эмоции охватывают его. Но остановиться он уже не мог, - И в ритуалах участвую только в качестве инструмента, подпорки под котлом! Интересно, используют ли Владетели-мужчины женщин в своих ритуалах?
        - Насколько я знаю, - ответила Хельга и подняла взгляд, который, вопреки опасениям, не был сердитым, - они предпочитают использовать либо мертвых женщин, либо рабынь, которых потом убивают. Как видишь, я отношусь к тебе немного по-иному.
        - Кхм, - только и смог сказать Харальд.
        - Но я не буду тебя удерживать, - женщина лукаво улыбнулась. - Уезжай хоть завтра. Но напоследок ты поужинаешь со мной. Надеюсь, в этом ты своей госпоже не откажешь?
        - Нет, - натужно сказал Харальд.
        - Отлично! - Хельга кивнула. - А сейчас иди...
        
        Пировали они вдвоем. Владетельница молчала, загадочно улыбаясь, а Харальд прятал взгляд, словно был пойман на воровстве. Блюда оказались обильно сдобрены специями, вновь стоял на столе странный салат из сморчков, сельдерея и трюфелей, а в вине чувствовался привкус анисового семени.
        Багровый туман заволок разум гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Сердце стучало кузнечным молотом, кровь, казалось, вскипела. Харальд с трудом различал фигуру Хельги, и от вздыбившегося бешеным быком желания по телу гуляли судороги.
        Потом случился провал в памяти, и некоторое просветление произошло только в знакомой спальне. Аромат роз щекотал ноздри, резал глаз блеск синих простыней, тело казалось большим комком нервов. Но рядом была женщина, и, взревев, словно раненый зверь, Харальд ринулся на нее, потонув в багровой мгле.
        Сквозь грохот крови в ушах до него доносились женские стоны и смех, и больше не было ничего...
        
        Он собирал вещи, когда в комнату неожиданно, без стука вошла Владетельница.
        - Ну что, ты все еще хочешь уехать? - спросила она. Под глазами женщины темнели круги, и выглядела она усталой.
        - Да, - несколько неуверенно ответил Харальд. После страстной ночи он чувствовал себя так, словно сутки напролет в полном доспехе бегал по лестницам замка.
        Хельга наклонилась вперед, белая плотная накидка сползла с ее плеч, открыв сильно декольтированное платье, под которым более чем очевидно угадывалась полная грудь.
        Ночной зверь неожиданно проснулся, и Харальд с яростным хрипом метнулся вперед. Но трясущиеся от желания руки схватили лишь пустоту. Владетельница ловко, одним движением, словно опытный воин, вывернулась из захвата.
        - Аррр, - Харальд рычал и пытался обуздать себя.
        С неимоверным трудом удалось отвести взор от белоснежных женских плеч. Неистовое, яростное желание неохотно угасало, прятало когти.
        - Ты все еще хочешь уехать? - она больше не улыбалась, а накидка вновь превратила платье в закрытое.
        При мысли о том, что ему придется обходиться без этой женщины, без ее запаха, ее тела и страсти, зверь внутри взревел и начал рваться на волю. В комнате было совсем не жарко, но пот тек по лицу Харальда. Изрядных усилий стоило заставить себя говорить членораздельно:
        - Нет, я остаюсь...
        - Я так и знала, - кивнула Хельга. - Ты ведь очень умный... звереныш...
        Хлопнула закрываемая дверь, а Харальд без сил рухнул на кровать. Лицо дергал спазм, а мышцы размякли, подобно киселю, отказываясь служить хозяину. Хотелось вскинуть голову к каменному потолку и завыть, протяжно, истошно...
        
        Волки выли протяжно, истошно, не переставая. К песням их побуждала луна. Большая и желтая, как блин, она самодовольно висела в небесах. Свету от нее было - как днем.
        Харальд еще раз прислушался и выскользнул из юрты. Люди нид спали, и лишь ветер свистел в вершинах деревьев. Пахло мокрой землей.
        Легко проскользнул почти через все становище. От темной стены леса отделилась высокая кряжистая фигура.
        - Я здесь. - Свистящий шепот достиг ушей. Непросто Торвальду с его мощными легкими говорить тихо.
        - Хорошо, - Харальд шагнул под сень деревьев. Мало ли кому приспичит выйти по нужде.
        - Все готово, - пробурчал Торвальд, прикрывая рот ладонью. - Для перехода через горы того, что я собрал, хватит.
        - Здорово, - Харальд кивнул, - Послезавтра праздник, День Предков. Фарра приготовил мухоморную настойку. Лучшей возможности ждать не приходится.
        - Угу. - В реплике Торвальда прозвучала радость.
        - Праздник завершится в полночь, - со стороны лагеря донесся собачий лай, и Харальд замер, прислушиваясь. Но гавканье быстро затихло. - В этот момент встречаемся у большой сосны, той, что в полуверсте на юго-запад. Ты выноси свой мешок и мой, а там разберемся. А сейчас - расходимся.
        - Договорились. - Во мраке блеснули белые зубы, и Торвальд исчез совершенно бесшумно, словно его и не было.
        
        День Предков - самый главный праздник, и потому - жутко утомительный. Хорошо еще, что Харальду со товарищи, как чужакам, нельзя участвовать в большинстве церемоний. Осталось только смотреть и не путаться под ногами.
        Поутру мужчины племени, которым исполнилось четырнадцать лет, в полном составе ушли в лес. В становище остались женщины, дети да Фарра, который как колдун к мужчинам не принадлежит. Свободное время он использовал для того, чтобы объяснить Харальду, в чем смысл праздника. Тому, кто когда-то станет колдуном племени, необходимо это знать. Рассказал старец и о том, что Торвальд и Гуннар смогут стать полноправными мужчинами нид через год, на следующем празднике, когда проживут в племени больше двенадцати месяцев.
        Около полудня с западной стороны донесся жуткий вой, и спустя миг становище оказалось заполонено чудовищами. Не будь Харальд заранее предупрежден, точно кинулся бы рубить пришельцев. Выполненные с необыкновенным искусством костюмы полностью скрывали тела, создавая полное впечатление, что перед тобой - демоны. Точнее, духи предков, как объяснила Асенефа. В облике их сочетались черты разных животных, например оленьи рога могли сидеть над волчьей мордой.
        Перевернув все встреченное вне жилищ вверх ногами, ряженые собрались на большой площадке к югу от становища и принялись жутко завывать. Потом к ним вышел Фарра и завел длинный разговор, полный ритуальных песнопений, о том, что предкам не стоит злиться, а лучше принять угощение от благодарных потомков. Предки упрямились, но потом согласились. Женщины вытащили им горы снеди и огромные чаны, полные темной жидкости с дурманящим запахом. После обнюхивания снедь была одобрена и упрятана до вечера, С визгом и воплями ряженые исчезли в лесу, чтобы вскоре вернуться в нормальном обличье.
        На обряд посвящения мальчиков в мужчины чужаков не пустили, и Харальд всю вторую половину дня проспал в шатре. Сны были тревожны, болело сердце, и мешала лежащая под боком книга. Отдохнуть не удалось.
        Зато проснулся он вовремя. Солнце почти село толстым оранжевым брюхом на вершины деревьев, по небу скользили легкие вечерние облака. Обряд закончился, и вновь посвященные мужчины расходились, гордясь наступившей взрослостью и татуировкой на груди - ее зримым символом.
        От костров на праздничной площадке несло жареным мясом. Оттуда слышалась женская перебранка.
        Пока Харальд стоял да потягивался, из-за юрты появилась Асенефа. Резвая и быстрая, как олененок, она ловко подскочила, обняла, доверчиво уткнувшись Харальду в плечо.
        - Сейчас будет пир! - сказала девушка весело, и Харальд вымученно, сквозь сжатые зубы, улыбнулся. Он вдруг понял, что видит подругу последний раз.
        - Что с тобой? - Зеленые глаза с тревогой смотрели на него. Воистину, скрыть от любящей женщины что-либо невозможно.
        - Ничего, все в порядке, - ответил Харальд, сам содрогаясь от фальши в своем голосе. Он переждал, когда немного утихнет боль в груди, и добавил:
        - Обними меня покрепче..
        Так он и стоял, гладя русые кудри, пока над становищем не прогремел мощный голос Фарры:
        - Люди нид, почтим память предков! Харальд и Асенефа пришли к месту пира чуть не последними. Встретили их радостными криками.
        
        Крик во дворе замка стоял такой, что хоть уши затыкай. В глазах рябило от обилия гербов, а все лица, которые можно было видеть, смотрелись как одно - спесиво и высокомерно.
        Родовитые со всего Владения собрались в замке Халл на праздник Плодов. Съехались, чтобы выразить уважение Владетельнице, в очередной раз подтвердить вассальную присягу, да и лишний раз попировать в кругу друзей и недругов.
        Прошло почти полгода с того момента, как провалилась попытка Харальда уйти. Никто не ограничивал свободу передвижения капитана стражи, но чувствовал он себя как в тюрьме. В темнице замка Халл, где хорошо кормят, выпускают на прогулки и почти ничего не запрещают. Но тюрьма остается тюрьмой, поскольку покинуть ее невозможно.
        Хельга не реже чем раз в месяц одаривала его своим вниманием. В багровом тумане приходил зверь и все крепче держал хозяина (слугу?) в лапах страсти. Сама мысль, что ему придется расстаться с этой женщиной, бросала тело Харальда в холодный пот.
        Но он не смирился, нет. Отчаянно искал пути для бегства. Читая книги в библиотеке, разъезжая с поручениями, помогая хозяйке замка в ритуалах, он неотступно думал о свободе, правда, все слабее. И стены клетки, почти неосязаемые, но очень прочные, лось, сдвигались все теснее.
        Задумавшись, Харальд наскочил на одного из родовитых. Тот зашипел от боли:
        - Осторожнее!
        - Прошу прощения! - Харальд поспешно поклонился, разглядывая странный герб, вышитый на тунике: летящий красный аист на белом фоне. - Я был крайне невнимателен!
        - Ладно, - хмуро ответил хозяин аиста, потирая ушибленную грудь. Выглядел он не старым, но каким-то изможденным. - Бывает. Но мы с вами не знакомы. Вы с севера Владения?
        - Нет, - Харальд выразительно положил ладонь на рукоять меча. - Я здесь на службе. Капитан охраны Харальд, к вашим услугам.
        - Ого, - глаза родовитого расширились. Его, как и всех остальных гостей, обезоружили при входе в замок. - Харальд по прозвищу Маг? Наслышан, наслышан. А меня зовут Мерам фон Кадаш. Мой замок стоит на берегу Пьяной, на самой границе со степью.
        - Иерам по прозвищу Змея? - в тон собеседнику отозвался Харальд. - Наслышан.
        - И о чем же вы наслышаны, молодой человек? - спросил фон Кадаш насмешливо.
        - О том, что вы тоже немного маг. - Под взглядом неподвижных, по-настоящему змеиных глаз Харальд чувствовал себя очень неуютно.
        - Нет, не так, - Иерам досадливо махнул рукой. - Разве наша достойная Владетельница потерпит другого мага в своем Владении?
        - Откуда мне знать. - Харальд пожал плечами. - Ее планы превыше моего разумения.
        - Вот как. - Хозяин аиста посмотрел на собеседника пристально, словно пытаясь проникнуть в его мысли. - Тогда мой вам совет, капитан, бегите, и как можно скорее. То, что она делает с вами, через полгода превратит вас в ее верного раба.
        - Что, это заметно? - Харальд вздрогнул и ощутил, как по спине побежали отвратительные холодные струйки.
        - Да. - Иерам усмехнулся. - Она пичкает вас афродизиями, и некоторые из них дают побочные эффекты: потливость, пожелтение белков глаз и другие, о которых не будем говорить.
        - Я уже почти лишился свободы воли, - мрачно сказал Харальд. - И боюсь, что сбежать не получится.
        - А ты попробуй. - Фон Кадаш перешел на «ты», но Харальда это совсем не задело. - Причем беги так, чтобы не было пути к возвращению. Путь через топи знаешь?
        - Нет. - Было стыдно, и еще отчего-то противно. - Никто не знает, кроме хозяйки и ее ученицы.
        - Остается река. - Иерам огляделся и, приблизившись к собеседнику вплотную, зашептал:
        - Нас привезли сюда на большом корабле. К нему привязано несколько лодок. Бери любую, а когда переправишься, проруби днище.
        - Но меня же скрутит по дороге, - махнул рукой Харальд, - и я побегу назад, словно собачонка на зов хозяина.
        - Да, она изрядно подпортила тебе кровь. - Змея сокрушенно покачал головой, - Но есть одно средство. Когда это на тебя накатит, выпусти из себя немного крови, и станет легче.
        - Точно? - Появившаяся надежда была маленькой и робкой, и Харальд боялся ее спугнуть.
        - Точно, - кивнул Иерам. - И беги сегодня. В замке воцарится ужасная круговерть дня на три. Хозяйке будет не до тебя. А когда она организует поиски, окажется поздно.
        - А почему вы вдруг мне помогаете? Какой резон давать мне советы? - В Харальде вдруг проснулась подозрительность. - Может, я сейчас побегу и обо всем расскажу Владетельнице?
        - О чем? - Хозяин замка на границе степей улыбнулся, показав мелкие острые зубы. - Я же не подбивал тебя на бунт? И ты не узник в этом замке, ты капитан охраны. И я просто советовался с тобой насчет безопасности.
        - Ну, хорошо, - согласился Харальд и покраснел. - Вас не в чем обвинить. А в чем причина ваших советов?
        - Есть резон, и не один. - Лицо Иерама окаменело. - Во-первых, я, как и все родовитые, не люблю Владетелей и всегда рад подстроить им каверзу. И, во-вторых, то, что она делает с тобой, она когда-то проделала с моим старшим братом. Под конец он превратился почти в растение, разучился думать и действовать, и она принесла его в жертву на одном из ритуалов. Ты не знал об этом?
        - Нет, - потрясение вымолвил Харальд.
        - Это было давно. - В змеиных глазах мелькнула ненависть, чтобы тут же скрыться. - Более двадцати лет назад. Мой брат должен был унаследовать замок, но приглянулся Владетельнице.
        - Сколько же ей лет? - в ужасе прошептал Харальд.
        - Не меньше пятидесяти, - ответил Мерам, гадко ухмыльнувшись. - Точно не знает никто, но правит она больше трех десятков лет. И вряд ли она была столь уж молода, когда вступила в схватку за Владение.
        - Да, - горло сжало спазмом, и говорить стало трудно. - Спасибо. Я постараюсь сбежать.
        - Если получится, приходи ко мне в замок.
        Иерам похлопал собеседника по плечу. - А сейчас иди. Мы и так заболтались.
        Вечер накрыл мир темной чашей. Мутной кашей в ней клубились почти невидимые во тьме тучи. Но в замке Халл пир был в самом разгаре. Драли струны приглашенные менестрели, по очереди исполняя героические баллады. Родовитые подпевали, не забывая есть и пить. Наиболее слабые свалились под стол и лежали, блаженно похрюкивая в пьяном забытьи. Лица остальных в багровом свете факелов казались странно перекошенными. Пахло в зале вином, сочным мясом и луком.
        Харальд в пиршестве участия не принимал. Сегодня его главная задача - следить за гостями, чтобы не натворили чего. Но есть и другая, о которой не знает никто.
        Еще днем он собрал вещи, взял из кладовой провизии дня на три и теперь выжидал удобного момента, следя за пирующими через потайное отверстие.
        Хельга недавно покинула вассалов и теперь наверняка находится у другого отверстия, рядом со специальным раструбом, таким, что любой шепот в зале донесет до ушей. Подсматривает и подслушивает. Харальд даже знал, где находится это отверстие - напротив того места, где стоит он, и чуть повыше.
        Мысли о Владетельнице родили в теле странную дрожь - смесь сладострастия и ненависти. Вспомнилась комната, где Хельга отдавалась ему. Затем пришли мысли о ноже из небесного металла.
        «Вот она, месть! - мысль была яркой и обжигающей. - Похитить уникальный клинок, оружие магов!» Харальд даже тихо рассмеялся в своем убежище. - Сейчас или никогда!"
        Он бесшумно шагал по пустынным коридорам. Факелы на стенах мелькали один за другим. Дверь в покои Владетельницы не скрипнула, когда он открыл ее. Затаив дыхание, Харальд прислушался.
        Тишина. Только отдаленный шум голосов доходит из пиршественной залы.
        Тихо, как мышь, он проскользнул в спальню и осторожно, очень медленно открыл памятный ящичек. Нож оказался на месте. В полутьме широкое лезвие, казалось, светилось.
        Сжав холодный металл в руке, Харальд обернулся, и тут взгляд его остановился на хорошо знакомой кровати. Тотчас же стал ощутим памятный аромат: роза и еще что-то, странное, волнующее.
        Сердце ударило тяжело и глухо. Раз. Еще раз. В уголках глаз появился такой знакомый багровый туман. Истекая потом, словно на солнцепеке, Харальд с ужасом ощутил, как внутри просыпается зверь.
        Преодолевая сопротивление тяжелого деревенеющего тела, он сделал шаг к двери. Еще один. Затем мышцы застыли, и багровая дымка начала гасить мысли. Одну за другой.
        «Нож!» - крикнул кто-то внутри, и Харальд вспомнил. С яростным хрипом он повернул руку с лезвием и провел им по ладони.
        Боль отрезвила. Алый потек словно вобрал в себя дурман, и Харальд вновь смог думать и двигаться. И вовремя. Со стороны потайного прохода, что ведет к малой пиршественной зале и заодно - к отверстию для подглядывания, донеслись голоса. Возвращалась хозяйка в сопровождении верной ученицы.
        Мокрый и обессиленный, словно после переправы через широкую реку, Харальд вывалился в коридор. Порез оказался велик, и руку дергало болью. Не обращая на нее внимания, Харальд спрятал нож и поспешил на стену замка.
        Во дворе его встретил дождь, мелкий и противный. Погода мерзкая, но в такую ночь бежать легче.
        Не особенно таясь, он поднялся на стену. Со стороны реки она всего одна, и не такая высокая. Вряд ли, кто отважится на штурм с воды. Капитан сам распределял патрули, и ускользнуть от них будет не так сложно. Мешок с вещами спрятал в башне заранее, равно как и веревку.
        Руки слушались еще плохо, и он немало повозился, прежде чем обмотал толстый мокрый канат вокруг одного из зубцов. Проверил, все ли закреплено нормально, и с мешком на плечах успел свеситься со стены, прежде чем услышал голоса.
        Харальд замер, прижимаясь к холодному камню. Стражники идут без факелов и веревку вряд ли заметят, а вот на странные звуки точно обратят внимание. Голоса приближались, и вскоре стало возможным разобрать слова.
        - А ты чего? - спросил один из воинов, находясь почти над головой Харальда.
        - А я чего? - ответил второй самодовольно. - Юбку ей задрал, ну и все сделал, как положено.
        - А муж? - В голосе звучало веселье.
        - Чего муж? - отозвался приятель веселого, дока, судя по всему, по части похождений. - Муж как под стол свалился, так и спал там. Вот как со стражниками пить!
        Оба захохотали. Смех постепенно стих.
        Облегченно вздохнув, Харальд продолжил путь. Рана на ладони сильно мешала, боль доходила до самой шеи. Мускулы ныли, мешок больно оттягивал плечи, а спуск казался бесконечным.
        В тот миг, когда боль сделалась нестерпимой и Харальд готов был отпустить веревку, что-то сильно ударилось в сапоги. Хватая воздух пересохшим горлом, беглец едва не повалился на мокрую землю. Отдышавшись, двинулся на поиски.
        Корабль оказался легко заметен благодаря фонарям на корме и носу. Харальд прислушался: было тихо. Лишь плескала река, и дождик с шипением падал на ее поверхность. Подойдя к темной корабельной туше, бывший капитан осторожно зашагал вдоль борта, пытаясь обнаружить лодку Вода быстро поднялась выше голенищ, но он уже так промок под дождем, что даже холода не ощутил.
        Почти сразу что-то ударило в грудь. После ощупывания выяснилось, что это борт искомой лодки.
        Харальд забросил в нее мешок, затем перерезал привязь и медленно, шаг за шагом повел украденную посудину подальше от корабля. Влезть в нее без шума вряд ли удастся, так что лучше не рисковать.
        Вскоре он запрыгнул в лодку и начал грести, преодолевая течение Дело это оказалось непривычное, и опять же мешала боль в руке, поэтому двигался беглец очень медленно. К боли от раны вскоре добавилась боль в мускулах, непривычных к гребле, но жаловаться было некому. Боль помогала не вспоминать о том, от чего он бежит.
        Лодка воняла тухлой рыбой. Берег потихоньку приближался, а он все работал веслами, стараясь не плескать. Ладони горели, и затушить эту боль не могла и речная вода, в которую Харальд периодически окунал ладони.
        Наконец днише заскрипело, наткнувшись на песок, и Харальд с облегчением выпустил весла. С трудом, сдерживая стоны, он закинул на плечо мешок и выбрался из лодки
        Поскольку топора не было, он мечом проделал в бортах несколько дыр и лишь после этого двинулся прочь от реки. Вскоре над головой сомкнулись ветви и темной стеной окружили беглеца деревья.
        
        Деревья, только деревья окружали беглецов вот уже три дня, с момента ухода из становища. Никаких при знаков преследования.
        Все прошло даже проще, чем предполагал Харальд к назначенному моменту почти никто из нид, исключая детей, не мог стоять на ногах. Не отведать священного напитка в день праздника - значит оскорбить предков. Кое-кто валялся без движения, и даже без дыхания, кое-кого рвало недавно съеденным мясом, иные бродили по становищу, выкрикивая бессмыслицу. В День Предков можно все, ибо руками человека в это время водят духи. Потерявшую сознание после второго ковша Асенефу Харальд на руках отнес в юрту.
        Никем не замеченный выскользнул он из пределов становища. Книга в специально сшитой сумке оттягивала бок. Ее Харальд не доверил даже Торвальду.
        Тот ждал у сосны.
        Быстро нагрузились и, не мешкая, двинулись в путь. Надо уйти подальше, пока племя не поймет, что двое чужаков с юга тайком бежали, никому ничего не сказав.
        И третий день - только деревья вокруг, острый запах хвои и беспрерывное пение ошалевших от весны птиц.
        Торвальд с каждой пройденной верстой веселел, улыбка все чаше появлялась на его широком лице. Харалъд, наоборот, шагал мрачный, насупленный. Никак не удавалось пристроить сумку с книгой так, чтобы она не втыкалась в бок, а перекладывать ее в мешок он не хотел
        Но пуще телесных мук досаждали душевные. Ему снилась Асенефа, ее голос, ее смех. С ужасом ловил себя на том, что не хочет идти на юг, что с удовольствием вернулся бы в племя. Ведь книгу можно читать и там
        Скулы сводило судорогой, в груди ныло, но он упорно шагал вперед, постоянно повторяя про себя, словно напоминая. «Я - маг! Не обычный человек, для которого любимая женщина и дом - все! Я - маг».
        - Я - маг! - Крик прокатился под древесными сводами и затих. Уже начавшие желтеть листья чуть шелохнулись, и все. Больше никакого ответа.
        Посреди поляны, на пожухлой серой траве лежал человек, точнее - то, что ранее было человеком. На белом, как снег, худом лине выделялись горящие голубые глаза.
        - Я - маг! - повторил Харальд не так громко. Не помогло. Зверь вновь выбирался из пещер души, сладострастно рыча и заставляя хозяина дергаться от страха.
        После бегства из замка прошло пять дней. Перебравшись через реку, Харальд двинулся вдоль ее берега на восток, надеясь достичь замка Иерама.
        На вторые сутки беглеца скрутил приступ. До боли в животе захотелось увидеть Хельгу, и не просто увидеть, а сделать с ней то, к чему он уже так привык. Не успел Харальд и глазом моргнуть, как багровая дымка заволокла зрение, а по телу побежали короткие, болезненные судороги. Сладострастное животное ворочалось внутри, жадно вдыхая напоенный ароматом грибов воздух. В отчаянии Харальд рухнул на колени, но тело его упорно разворачивалось, не подчиняясь больше разуму. Чувства, темные, страшные, захлестывали рассудок и рождали в нем тысячи видений, перетекающих друг в друга, ужасных и прекрасных одновременно.
        Тело, ловко прирученное колдуньей, бунтовало. С неимоверным трудом Харальд вспомнил про нож. Мокрой от пота рукой ухватился за холодную рукоятку и с наслаждением вонзил кончик в палец. Багровая пелена с раздраженным гулом сползла с глаз, и сквозь рев крови в ушах пробился шепот ветра в вершинах деревьев. С диким хрипом Харальд рухнул в сырые листья и затих.
        На вторые сутки мучений все руки по локоть были исколоты и изрезаны, словно Харальд толок стекло кулаками. Сил бороться почти не оставалось, Харальд уже не шел, а лишь сдерживал себя от того, чтобы не двинуться в обратном направлении. Мозг терзали галлюцинации, яркие, жестокие и сладострастные. От них хотелось выть и бежать не глядя...
        Но он понимал, что если встанет, то совсем скоро увидит замок Халл за не такой уж широкой полосой воды. Поэтому оставался на месте. На грязь и сырость не обращал внимания.
        В бреду к нему приходила Хельга, ласково разговаривала, гладила мокрый лоб, звала к себе. Но всегда, как только он пытался отшатнуться, нежные пальцы прорастали острыми когтями, а на прелестном лице обнаруживался кровожадный оскал...
        Харальд кричал, открывал глаза и находил себя все на той же поляне, рядом с теми же деревьями.
        - Я - маг! - повторял он в равнодушное небо, располосованное ветвями, и животные, всегда чуящие безумцев, в испуге обходили странное существо стороной.
        
        Прошло еще два дня, и он смог идти. В ту сторону, куда хотел сам, а не туда, куда тащил его зверь. Галлюцинации прекратились, вернулась способность здраво соображать и управлять собой. От кровопусканий и прочих лишений Харальд ослабел настолько, что его не возбудил бы вид Хельги, окажись она прямо перед ним.
        Он медленно брел в восточном направлении, словно немощный старец, едва переставляя ноги...
        
        Они едва переставляли ноги, когда добрались до гор. На путь почти в пятьсот верст потратили всего семь дней.
        Вершины возвышались впереди, суровые, равнодушные. Снежные шапки на них сияли белизной, напоминая о том, что есть края, куда никогда не приходит весна.
        - Все, оторвались, - пропыхтел Торвальд, снимая мешок и с облегчением падая на траву. - В горы они за нами не пойдут!
        - Точно, - ответил Харальд, тоже освобождаясь от груза. В последние дни он сумел преодолеть чувства, тоска по Асенефе более не мучила. Зато в груди стало как-то пусто, и мир вокруг несколько потускнел. Возможно, виной тому был изматывающий поход, но Харальд заметил, что не обращает более внимания на то, что ранее почитал важным.
        Ему стало все равно, что чувствует Торвальд, верный друг и спутник. Он не смотрел на места, по которым они проходили. Серая скука таяла только в те короткие мгновения, когда удавалось открыть книгу и отпить очередной глоток будоражащего, нового, никому более не доступного знания...
        Глава 9
        
        Магия - это состояние сознания. Магией является способность осознавать нечто такое, что обычному восприятию не подлежит.
        Карлос Кастанеда
        
        Замок Кадаш поразил Харальда древностью. Никаких излишеств, созданных для красоты: угрюмая каменная глыба с узенькими глазками-бойницами. Толстые стены, мощные башни, глубокий и широкий ров. Так строили давно, когда еще существовала постоянная угроза набегов из степи.
        Дорога к замку вышла на удивление удачной. Спустившись к реке пополнить запасы воды, Харальд наткнулся на суденышко, идущее вниз по течению. На небритого оборванца посмотрели с брезгливостью, а хозяин едва не погнал его, но когда зазвенело золото, все чудесным образом переменилось.
        Два дня Харальд отдыхал, лежа на палубе и глядя в низкое, затянутое серыми тучами небо. Затем его высадили на длинной песчаной косе и вежливо показали дорогу.
        Песок под ногами скрипел недолго, вскоре его сменило шуршание травы. А потом впереди вырос замок.
        Подъемный мост оказался поднят, и Харальд некоторое время надрывал глотку, пытаясь докричаться до стражников. Когда в горле начало саднить, со стены раздался ленивый голос:
        - Чего тебе?
        - К хозяину твоему дело! - ответил Харальд зло, вытаскивая из мешка флягу и полоща горло.
        - Да ну? - изумился голос, и в одной из бойниц показалась голова в блестящем шлеме. - Не может быть!
        - Может! - После полоскания голос Харальда вновь обрел силу. - И если ты, мешок с навозом, не доложишь родовитому Иераму фон Кадашу о том, что к нему в гости прибыл родовитый Харальд, то вскоре окажешься там, где тебе и надлежит находиться, а именно - в выгребной яме!
        - Что же вы сразу не сказали, родовитый господин, как вас зовут! - затараторил стражник. - Вас ведено впустить без задержки!
        Раздался жуткий скрежет, и подъемный мост начал медленно, словно во сне, опускаться.
        
        - Рад нашей встрече, - в серых узких глазах хозяина отражалось нечто вроде удовлетворения, на изможденном лице гуляла улыбка, которую с некоторой натяжкой можно было назвать приятной.
        - Взаимно, - ответил Харальд, усаживаясь в предложенное кресло.
        - Легок ли был путь? - по взмаху руки Иерама появился слуга в красно-белом одеянии. Бесшумно разлил по кубкам пиво и столь же беззвучно удалился
        - Да не так чтобы очень, - Харальд отхлебнул, с наслаждением ощущая, как чуть горчащая жидкость течет по гортани. - Но я справился.
        - Это было не просто, - взгляд хозяина в этот момент был направлен на покрытые порезами руки гостя, и тому осталось только криво усмехнуться.
        - Ладно. - Иерам отставил кубок и задумчиво огладил тощий подбородок. - Что думаешь дальше делать?
        - В землях Хельги мне оставаться нельзя. Буду в Бабиль пробираться, - Харальд пожал плечами. - Деньги у меня есть. В вольном городе и перезимую.
        Фон Кадаш задумчиво пожевал тонкими губами:
        - Но, надеюсь, не откажешься пару дней провести у меня? Я думаю, быть моим гостем будет для тебя небезынтересно.
        - Конечно, - вежливо ответил Харальд, но внутренне насторожился. Опасения вызвал тон хозяина, вкрадчивый, наводящий на мысли о змеином шипении. - Несколько дней ничего не решают, если только твои слуги не будут болтливы...
        - О нет, - Иерам усмехнулся, показав острые зубы. - Они хорошо вышколены. Каждый верен мне. И соврать хозяину они не смогут, никогда.
        От тона, которым это было сказано, Харальд вздрогнул, но нашел силы натянуто улыбнуться. Что-то в этом замке и его хозяине было не так. Таилось в них нечто странное, пугающее.
        
        В первый день гостя оставили в покое - отсыпаться, на второй - пригласили на охоту. Харальд никогда не любил это развлечение, но, не желая обидеть хозяина, согласился.
        Трубили рога, заходились лаем собаки. Среди золотой осенней листвы зелеными рыбами сновали лесничие, поднимая и загоняя зверя. Пахло шкурами, кровью и сырым мясом.
        Вернулись в замок с последними лучами солнца. Как и положено, дичь сразу отправили на кухню. Что за охота без пира?
        Жирное мясо истекало соком, заставляя желудок в бешенстве бросаться на ребра. Пиво текло рекой, и хозяина развезло. Дыша на Харальда смесью пива и чеснока, он говорил и никак не мог остановиться.
        - Я, - многозначительно произнес Иерам, указывая полуобглоданной костью в потолок, - не боюсь никого! Да-ж-же Владетелей!
        - Да ну? - Харальд вежливо улыбнулся, отхлебнул пива. Он был тоже изрядно пьян, и смысл сказанного доходил до него не сразу. - Не боишься, что твой замок сожгут, обратят в пыль или разрушат землетрясением? Ведь та же Хельга сотворит подобное с легкостью.
        - Да, не боюсь! - Иерам икнул, затем замолчал, буравя собеседника тяжелым взглядом, словно решая, можно ли ему доверять. - Потому что обычный человек тоже может быть магом!
        - Это как? Не смеши меня, - Харальд ощутил, как где-то в районе живота родился странный, кудахтающий смех. - Способности к магии либо есть, либо их нет!
        - Не совсем так. - Фон Кадаш ухватил кружку. Пил жадно, по подбородку ползла белая пена, судорожно дергался кадык на тощей шее. - Есть способ получить их!
        - Какой? - отсмеявшись, спросил Харальд, но хозяин вдруг собрался, протрезвел. Серые глаза его стали колючими, подозрительными.
        - Нет, - пробормотал он, делая отстраняющий жест. - Не скажу. Потом все узнаешь... А сейчас спать, спать...
        С грохотом уронив стул, хозяин замка встал и нетвердой походкой двинулся к лестнице, ведущей в жилые покои. Харальду ничего не оставалось, как последовать за ним.
        
        Прогостив в замке семь дней, ни один из которых не обходился без охоты и пира, Харальд решил, что хватит. Несмотря на показное радушие хозяина, чувствовал себя гость не очень уютно. Иерам явно имел к нему какой-то тщательно скрываемый интерес. Кроме того, не шли из головы слова, сказанные во время первой попойки...
        Проснувшись в очередной раз с дикой головной болью и сухостью во рту, Харальд опохмелился, упаковал вещи и лишь после это пошел разговаривать с хозяином. Пояс оттягивал меч, на шее, невидимый под рубахой, висел нож, выкраденный из замка Хельги. Оружие придавало уверенности, но интуиция настойчиво шептала, что так просто выйти из замка не удастся...
        Иерам, несмотря на лошадиные дозы пива, что выпивал по вечерам, вставал всегда рано, и Харальд нашел его на конюшне, где рачительный хозяин осматривал недавно купленных лошадей.
        - Кхм, - Харальд откашлялся.
        - А, ты уже на ногах. - Фон Кадаш отпустил копыто серого, в яблоках, жеребца. С колен его с шуршанием осыпалась солома.
        - Вот, собираюсь уезжать, - Харальд произнес эту фразу вполне будничным тоном, но Иерам напрягся. Словно его оскорбили, - Спасибо за гостеприимство.
        - Хорошо, - по вытянутому лицу хозяина скользнула неуверенность и почти сразу сменилась хищной усмешкой. - Но ты не торопись. Я хочу тебе сначала кое-что показать!
        - Надеюсь, это не долго. - Харальд нахмурился. Подозрения крепли. Очень не хотелось никуда идти, но придумать достаточно вескую причину, чтобы отказать человеку, который поил и кормил его неделю, не смог.
        - О нет, - Иерам успокаивающе поднял руку. - Совсем недолго.
        Они вернулись в донжон, потом хозяин свернул в какой-то темный закоулок, зажег факел и они спустились по узкой лестнице.
        Ладонь Харальда лежала на мече, Иерам шагал впереди, на вид безоружный, но все равно фон Триз не чувствовал себя спокойно. Шарканье подошв громом отдавалось в ушах, тьма за оранжевым кругом от факела казалась непроницаемо черной. В нос набивалась каменная крошка, вызывая зуд
        Спуск закончился массивной деревянной дверью, окованной толстыми полосами железа. Заскрежетал ключ, и с душераздирающим визгом открылось большое помещение, полное той же вязкой, густой тьмы.
        Хозяин торопливо прошел вперед и своим факелом зажег еще один, укрепленный на стене. За первым последовали другие, и вскоре взгляду гостя предстала круглая комната, вопреки опасениям совсем не похожая на темницу. Довольно много места занимали полки с книгами, в центре стоял большой стол, на котором Харальд, к своему изумлению, разглядел нечто, знакомое лишь по книгам: алхимическую печь, что называют также атанором. Вокруг атанора, в данный момент холодного, находилось большое количество емкостей, стеклянных, глиняных, металлических. Их между собой связывала паутина трубок. В воздухе стоял резкий, раздражающий запах.
        У дальней стены виднелось какое-то странное сооружение. Что это такое, Харальд не понял. - И где это мы? - спросил он, осматриваясь.
        - В моей лаборатории, - отозвался Иерам глухо. Он что-то искал среди книг, повернувшись к гостю спиной.
        - А атанор настоящий? - Харальд подошел к столу. - Можно на него посмотреть?
        - Посмотреть можно, - ответил фон Кадаш. - Но только на меня.
        Харальд повернулся и встретился с холодным, спокойным взглядом серых глаз. Кроме них, ему в лицо смотрело жало арбалетной стрелы. По тому, как Иерам держал оружие, было видно, что пользоваться он им умеет и рука его не дрогнет.
        - Ты сошел с ума!? - воскликнул Харальд, чувствуя, как болезненно сокращаются мышцы живота, а на лбу выступает испарина.
        - Нет, - Иерам гаденько усмехнулся. - Снимай меч! Очень медленно, левой рукой. Одно резкое движение, и я стреляю.
        Не отводя взгляда с лица вероломного хозяина, Харальд медленно отцепил ножны. Клинок возмущенно звякнул, оказавшись на полу.
        - В чем дело? - Харальд демонстративно медленно поднял руки. - Я теперь безоружен. Скажи!
        - Сначала встань туда! - Иерам дернул подбородком, указывая в сторону непонятного сооружения. - Вон туда, вниз!
        Это оказалось нечто вроде неглубокого колодца с невысокими стенками. Харальду он пришелся по середину груди. Перелезая через бортик, он ощутил неприятное покалывание по всей поверхности тела. Когда же встал на дно, то в груди стало холодно, словно туда засунули кусок льда.
        - Ага, ты почувствовал! - хозяин рассмеялся и опустил арбалет. - Попробуй теперь выбраться!
        Когда Харальд ухватился за шершавый камень, руку его словно ожгло огнем. С криком он отскочил, дуя на пострадавшие пальцы. Иерам захохотал еще раз, громко, клокоча горлом и потрясая худыми руками:
        - А ты и не подозревал, что я тоже иногда - маг?
        - Так не бывает! - крикнул Харальд. - Человек - или маг, или нет!
        - Ты почти прав. - Улыбка исчезла с лица Иерама. - Маг человек или нет - зависит от одного вещества, которое либо есть в крови, либо нет. Долгие годы собирал я книги по алхимии, ставил опыты и научился выделять это вещество!
        - Что? - Паника почти захлестнула сознание. В ужасе Харальд ухватился за край колодца и с воплем отпрянул. Стенка жгла, словно раскаленный металл.
        - Я умею выделять это вещество из крови людей, которые изначально способностью к магии обладают! - Фон Кадаш положил арбалет на стол и разглагольствовал, прохаживаясь. Глаза его блестели торжеством. - И выделенное вещество можно пить, получая, правда на время, способности к колдовству! И заклинания начинают работать, демоны и стихийные сознания повинуются. И ты чувствуешь себя магом! Тебе этого не понять, в твоем теле эта способность сидит с рождения! Но я, я - маг, ставший им трудом, а не милостью природы!
        - Так значит, ты заманивал подобных мне, убивал и выпивал из них кровь? - Харальд усилием воли подавил страх. Левой рукой нащупал под рубахой нож, над которым не властна магия, и несколько успокоился.
        - Именно! - вскричал Иерам, воздев руки к потолку. - Я хотел отомстить злобной колдунье из замка
        Халл, что замучила моего брата! Но отомстить ее же оружием! А для этого нужна магическая сила.
        - Почему же ты не убил меня сразу? - спросил Харальд.
        - По очень простой причине, - хозяин потер руки. - Кровь сохраняет свойства, только если убить рожденного магом в момент новолуния. А до него еще два дня. Так что - посидишь тут, подождешь.
        - А не боишься, что я выберусь? - Вопрос вызвал у Змеи приступ хохота.
        - Ты еще не понял? - спросил он, чуть не сгибаясь пополам. - Я сумел создать и нанести на эту штуку, в которой ты сидишь, заклинание. Оно не выпускает человека, отмеченного печатью магии. Твоя собственная кровь не даст тебе выйти! Никуда не денешься!
        - Хорошо, - Харальд почесал лоб. В другой руке, предусмотрительно держа ее у пояса, сжимал сдернутый с шеи кинжал. - Не проще ли было сделать клетку, вплетя в нее заклинание?
        - Издеваешься? - угрюмо спросил хозяин. - Форма для нанесения магии столь же важна, как и сам чертеж заклинания. Тебе ли этого не знать!
        Харальд наконец сумел разглядеть на темном, почти черном камне тонкие, еле заметные бороздки рисунка. Оставалось только удивляться, с какой тщательностью Иерам выполнил эту непростую работу.
        - Ладно, - сказал алхимик-самоучка, повернувшись к пленнику спиной. - Разговаривать с тобой, конечно, интересно, но для ритуала надо еще кое-что сделать.
        Он взял один из факелов, и вскоре в атаноре запылал веселый желтый огонь. С треском он начал пожирать смолистые дрова, и забулькали, задвигались жидкости в многочисленных емкостях на столе.
        Хозяин был целиком увлечен работой, даже что-то насвистывал себе под нос. Харальд осторожно, стараясь не шуметь, провел лезвием по одной из линий магического рисунка. С легким шорохом та исчезла с поверхности камня. Обычный клинок не причинил бы заклинанию никакого вреда, сколько ни ковыряй, нож же из небесного металла справился наилучшим образом.
        Потеряв целостность, узор-заклинание сразу перестал действовать. Неприятное ощущение в сердце тотчас исчезло, Харальд вновь задышал полной грудью.
        Иерам, продолжая бормотать, толок что-то в ступке. Он не услышал, как пленник легко, одним прыжком, покинул колодец и оказался рядом. Мгновение Харальд размышлял, как поступить с хозяином, затем вспомнил, что тот все же помог ему сбежать из замка Хельги. Вместо тычка лезвием фон Кадаш получил удар рукояткой ножа по затылку.
        Тощее тело упало беззвучно. Из опрокинувшейся ступки высыпался серый порошок. Харальд осмотрел одежду Иерама и быстро отыскал ключ от лаборатории. Подобрал меч, взял один из факелов, и вскоре беглец уже закрывал тяжелую дверь снаружи.
        «Ничего, выберется! - думал Харальд, поднимаясь по лестнице. - Или слуги его хватятся. Найдут!» Ключ он бросил там же, у самой двери.
        Поднявшись в жилые помещения, постарался принять самый беспечный вид. Спокойно, не ускоряя шага, поднялся к себе в комнату, где забрал вещи.
        Конюхи встретили его удивленными взглядами.
        - Что уставились? - бросил Харальд надменно, - Давайте лошадь, вон ту, серую.
        - Не было приказа хозяина, - набычился старший конюх, могучий мужик, статью напоминающий медведя.
        - Ты забыл, кто я? И что моих приказов ты тоже должен слушаться, - высокомерие родовитого, причем родовитого в своем праве, столь явственно читалось на лице голубоглазого гостя, что старший конюх не посмел ослушаться.
        У ворот случилась та же история: Харальда не хотели выпускать. Пришлось напомнить, как он попал в эти стены. После этого стражники присмирели и хоть и нахмурились, но ворота открыли.
        Прогрохотал под копытами подъемный мост, и Харальд неспешно, сдерживая желание помчаться во всю прыть, поехал на запад, в сторону реки. Лишь когда замок скрылся за деревьями, он развернул жеребца мордой к югу и перешел в галоп.
        Он проезжал мимо полей, голых и сырых, мимо лесов, что готовились сбросить листья, а пока красовались алыми и желтыми нарядами. Деревни старался объезжать стороной, дабы никто не рассказал преследователям об одиноком всаднике. В том, что погоня будет, Харальд не сомневался.
        
        На следующий день река повернула на запад, а он ехал все так же сторожко. Успокоился лишь добравшись до Тарни, небольшого города, знаменитого мостом, что простирается над гладью Пьяной реки почти на сто саженей. Тарни находится вне Владения Хельги, о чем путнику сказал флаг - черная волчья голова на белом фоне. Герб рода Слик, вассалов Владетеля Олава.
        К этому времени наступила настоящая осень. Солнце не показывалось совсем, с похожего на старую дерюгу неба сыпался холодный дождь. Харальд простыл в пути и остервенело чихал.
        Едва въехав в пределы городка, он наткнулся на небольшой постоялый двор с вывеской, украшенной изображением стоящей на хвосте рыбины и веселым названием «Пляшущий лосось».
        Харальда бил озноб, и он не стал искать другого пристанища. Со стоном слез с коня, отдал поводья подбежавшему слуге и отворил темную от старости дверь.
        Хозяин, толстый словно хряк и такой же розовый, встревоженно поглядел на постояльца. Выглядел тот неважно, лицо бледное, глаза лихорадочно блестят, шатается, только что не падает.
        - Лучшую комнату, - прохрипел Харальд, в руке его блеснула золотая монета. - И лекаря.
        - Проходите сюда, - ухватив желтенький кругляш, толстяк проявил чудеса проворства. - Да, на лестницу. Сейчас позовут травницу.
        Вскоре Харальд оказался в просторной и теплой комнате и лежал в постели. Потом появилась травница - тощая старуха. Пощупала лоб, заглянула в глаза и горло, потом ушла, оставив горячий и горький, пахнущий травами настой.
        Два дня провалялся Харальд в горячке и лишь на третий спустился в общий зал. Выдал толстяку еще монету, и устроился за столом вяло ковыряться в тарелке с тушеной рыбой.
        Народу было немного, лишь пировала небольшая, но шумная компания. Пиво там лилось рекой, а взвизги девиц легкого поведения заставляли Харальда вздрагивать.
        Когда он с грехом пополам одолел половину блюда, от стола гуляк поднялся мужчина и, нетвердо ступая, двинулся в сторону одинокого гостя.
        - Почтенный, - пророкотал он, дыхнув на собеседника пивом и луком. - Мы приглашаем вас разделить наше веселье! От всей души! Мы про-овожаем друга и хотим, чтобы все вокруг веселились.
        Приглашающий оперся руками о стол, помогая себе не упасть, и тот скрипнул под немалым весом. На бедре мужчины висел изрядных размеров кинжал.
        - Не имею желания, - ответил Харальд, поднимая голову. Его спокойный взгляд уперся в мутные карие глаза, в которых после некоторой паузы появилось недоумение.
        - К-как? - кареглазый нахмурился, на гладкий лоб набежали тучи морщин. - Ты меня, то есть нас, не уважаешь?
        Из двери на кухню выглянул перепуганный хозяин и тотчас скрылся.
        - Нет, - ответил Харалъд медленно и встал. - Не уважаю.
        Аккуратно обойдя замершего столбом мужчину, он двинулся к лестнице. Но уйти ему не дали. Сильный рывок за рукав, и Харальд вынужден был остановиться. Еще рывок, и пришлось повернуться к кареглазому. Лицо того оказалось перекошено от ярости, он судорожно вцепился оскорбителю в рукав и не желал отпускать.
        - Ты чего? - спросил Харальд миролюбиво. Драться не хотелось, да и сил особенно не было, - Отпусти.
        Краем глаза заметил, как сбоку приближаются остальные гуляки. Мрачные и решительные, явно готовы научить любого уважению к себе.
        - Не отпущу! - прохрипел кареглазый. Харальд дернул, раздался громкий треск, и рукав неожиданно отделился от рубахи. Кареглазый не удержался на ногах и с изумленным воплем шлепнулся на пол.
        Харальд повернулся к остальным. Трое из них продолжали наступать, четвертый же, невысокий и русоволосый, во все глаза смотрел на обнажившееся предплечье.
        - Стойте, - неожиданно сказал он. - Не трогайте его! А то вам придется иметь дело со мной!
        - Ты што, Гуннар? - изумился кареглазый, пытаясь подняться. - Он же нас не уважает!
        - Имеет право! - русоволосый глянул Харальду в лицо и улыбнулся, едва заметно, краешками губ. - Посмотрите на его руку!
        Харальд с трудом подавил желание улыбнуться в ответ, и сам с удивлением воззрился на свое предплечье, вспоминая, что же там есть такого, что может остановить четверых крепких мужиков.
        На предплечье оказалась лишь татуировка, к которой он привык и поэтому забыл про нее. Цеховой знак, говорящий каждому, кто может его понять - перед тобой профессиональный солдат, наемник.
        Собутыльники Гуннара, опасливо ворча, убрались к своему столу, а сам миротворец подошел к Харальду и закатал рукав. На его предплечье, тонком, словно у женщины, скрестились те же самые меч и топор.
        - Вот в чем дело, - улыбнулся Харальд. - Ты меня здорово выручил, Гуннар.
        - Это ерунда, почтенный, не знаю твоего имени, - нежданно-негаданно обнаружившийся собрат по дружине смотрел вопросительно, и Харальд не смог соврать.
        - Харальд, - сказал он со вздохом.
        - Не слышал, - нахмурился Гуннар. - Правда, я слишком долго провел в этих местах. Служил у фон Сликов. Но служба закончена, и я возвращаюсь в Бабиль.
        - Какая удача, - Харальд посмотрел на нового знакомого с интересом, - Я тоже еду туда!
        - О, славно, - Гуннар вновь продемонстрировал великолепные зубы. - Когда ты выезжаешь?
        - Думаю, что дня через два, - ответил Харалъд, и пояснил:
        - Когда смогу сесть в седло. Болею.
        - Я подожду, думаю, что нам с ребятами как раз хватит пары дней, чтобы отметить мои проводы как следует - Гуннар подмигнул и направился к своей компании. Встретили его восторженными возгласами.
        Покачав головой, Харальд двинулся по лестнице. Затаившаяся ненадолго болезнь вновь дала о себе знать, и ужасно хотелось спать.
        Семь дней в пути вместе с новым знакомым, и впереди показался Бабиль. Под лучами негреющего, нежданно выглянувшего солнца красные черепичные крыши сверкали, словно драгоценные камни.
        Харальд мог добраться и быстрее, но предпочел объехать замок Владетеля Олава стороной, сделав изрядный крюк к югу. Лучше несколько лишних дней помозолить задницу в седле, чем еще раз искупаться во рву с зубастой зверюшкой. Гуннар, выслушав объяснения товарища, возражать не стал.
        В «Спившемся демоне» за год, что Харальд там не был, ничего не изменилось. К вечеру, прослышав, что кто-то приехал, стали собираться дружинники. Когда пирушка была в самом разгаре и стены сотрясались от хорового пения наемников, пришел Асир.
        - Что, тебя выгнали? - спросил он на приветствие Харальда.
        - Нет, - ответил тот, помрачнев. - Я сбежал. Теперь во врагах у меня двое Владетелей, точнее Владетель и Владетельница.
        - Здорово, - прокомментировал Асир, после чего занялся пивом.
        Пир продолжался, и среди знакомых, полузнакомых и незнакомых лиц Харальд, к большому удивлению, увидел Торвальда. Голубоглазый силач сидел насупленный и поглощал пиво, кружку за кружкой.
        Стараясь не привлекать внимания, Харальд под нялся и за спинами пирующих пробрался к Торвальду. Хлопнул того по плечу и получил в ответ мрачный взгляд.
        - А, это ты. - В голубых глазах появилось удивление, затем мелькнула ярость, сменившаяся равнодушием. - Капитан.
        - Да какой я капитан! - досадливо махнул рукой Харальд. - Ты лучше скажи, как ты здесь оказался?
        - Да вот так и оказался! - Торвальд опрокинул в рот очередную порцию пенистого напитка, крякнул от удовольствия и только после этого продолжил. - Из-за некоторых, которые слишком любят убегать.
        - Да ты что? - Харальд подтащил к себе табурет и уселся.
        - А то, что Владетельница после твоего исчезновения словно взбесилась! Половину стражи разогнала и меня в том числе! Вроде как обвинила в том, что знали мы о твоем намерении бежать. - Здоровяк ухватил со стола сушеную рыбину и принялся жевать прямо с костями. - Ты что, украл у нее что-то?
        - Украл. - Харальд усмехнулся. О последствиях своего побега для других он как-то особенно не задумывался. - Разве что себя!
        - Ну-ну. - Торвальд потянулся за кувшином. С плеском полилась в кружку темная струя.
        - Ладно, сочтемся. - И, хлопнув по плечу бывшего соратника, Харальд вернулся на место.
        - Проблемы? - спросил Асир невозмутимо.
        - Да есть немного, - ответил Харальд с кривой усмешкой и взял кружку. Пиво оказалось теплым, и проглотил он его без всякого удовольствия.
        - Если немного, это не страшно. - Темные глаза Молчуна смотрели серьезно, без улыбки.
        - А что, по-твоему, страшно? - Настроение у Харальда после разговора с Торвальдом испортилось. Хотелось остаться одному, посидеть в тишине.
        - Да есть кое-что. - Асир взглянул на приятеля в упор, некоторое время помолчал, раздумывая, и добавил:
        - Например, то, что я совершил в молодости. И что я уже более двадцати лет вынужден искупать.
        - Ты говорил. - Хмель выветрился из головы Харальда, столь серьезны были глаза Молчуна. - И что же там было?
        - Я расскажу, только сначала ты поклянешься памятью предков, что никому не расскажешь.
        - Хорошо, - с некоторым недоумением сказал Харальд, не очень понимая, к чему здесь самая священная для любого родовитого клятва. - Клянусь родом своим, очагом и памятью предков, которые его защищали, что никогда не открою никому тайны, доверенной мне Асиром Молчуном.
        - Я был молод, только покинул родной замок и попал в дружину. - Голос Асира звучал глухо, по лицу бродили тени, превращая его в маску из темного дерева. - После одного из боев мы проходили через небольшую деревушку. Мои соратники прошли, не задерживаясь, а меня снедала жажда убийства. И я пошел по домам, убивая, убивая...
        - Ты? - Харальд ощутил, как округляются глаза От удивления перестал ощущать вкус пива. - Образец бесстрастности и выдержки?
        - Я, - кивнул Асир, нахмурясь. - Тогда я был другим. После меня осталось двадцать пять трупов, в основном - женщины и дети. С руками по локоть в крови и мечом, который перестал блестеть, я вышел за околицу, и тут...
        - Враги? - спросил Харальд, стремясь заполнить неприятную паузу.
        - Нет. - Рассказчик отхлебнул пива, покатал желваками на отвердевших скулах. - Хуже. Короче, со мной заговорил бог.
        - Который? - спросил Харальд. Богов существует множество, но они крайне редко и неохотно вмешиваются в земные дела, и обращаться к ним за помощью или советом чаще всего совершенно бессмысленно. Божественные миры лежат от людского еще дальше, чем обиталища ангелов и демонов.
        - Не знаю. - Асир опустил голову, сквозь спокойствие на его лице проступила боль, давняя, страшная. - Но я не хотел бы встретиться с ним еще раз. Думаю, что он был из верхних, светлых божеств. Он сказал, не словами, конечно, что я сотворил страшное, погубив столько жизней сразу, что он вынужден наложить на меня проклятье, что принесет моему телу неисчислимые мучения. Оно не будет работать только в том случае, если я раз в год буду спасать человеку жизнь, рискуя собой. Он пообещал, что возможности для этого у меня будут.
        - А убивать он тебе не запретил? - недоверчиво поинтересовался Харальд.
        - Как видишь, нет. - Асир впервые за весь рассказ взглянул прямо на собеседника. - Когда человек защищает свою жизнь или бьется на войне, это не считается убийством.
        - И ты спасаешь людей? - Вопли вокруг зазвучали на миг столь громко, что разговор пришлось ненадолго прервать. - Каждый год?
        - Да, при любой удобной возможности, - сказал Молчун и допил пиво. - Вот и все. И, пожалуй, мне пора. Заходи в гости. Я живу на постоялом дворе «Лилия», что на Речной улице.
        - Смотрю, денежки у тебя водятся? - попытался разрядить тягостное впечатление от разговора Харальд. - Квартируешься в богатом районе?
        Молчун только улыбнулся в ответ.
        Дверь захлопнулась за Молчуном, и Харальд попытался погрузиться в атмосферу веселья. Но не получилось. Песни сменились рассказами о любовных похождениях, в которых, судя по многословию, превзошел всех Гуннар.
        Его историй, изложенных с красивыми подробностями и разнообразными шутками, Харальд успел наслушаться в дороге. Повторения не хотелось и пришлось отправляться спать.
        В комнате было тепло, пахло мышами. Бывший капитан стражи рухнул на кровать, достаточно удобную и мягкую на вид и на ощупь, и попытался заснуть. Но в голове ворочались мысли, огромные, вялые, словно медведи по весне, и сон не шел.
        
        Сон не шел, хотя Харальд впервые за много дней спал в настоящей постели. Гудели ноги, болели кровавые мозоли, но более всего тревожило другое. За полгода, проведенные на севере, он отвык от ночевки под крышей. Мешала духота, и очень хотелось выбраться на улицу...
        Путешественники перешли горы без всяких приключений, счастливо избежали хищников, обвалов и прочих опасностей. К середине мая достигли населенных мест.
        Оказавшись среди людей, Харальд ощутил странное беспокойство. Каждый взгляд, брошенный в его сторону, вызывал подозрение. Казалось, что любой селянин в этой богами, да и родовитыми забытой деревне смотрит именно на ту сумку, где хранится книга.
        За первым селением последовало второе, больше и богаче. Здесь остановились на ночлег, для чего очень кстати пришелся постоялый двор. Тут стало совсем плохо. Харальд скрипел зубами и поминутно хватался за оружие, ожидая нападения. От кого угодно - от хозяина, от любого из гостей, даже от служанки...
        Вот и сейчас, несмотря на то что книга лежала под подушкой, рядом, он не мог уснуть. Чудилось, что стоит смежить веки, как в комнату полезут воры, дабы похитить древний артефакт. Даже могучий храп Тор-вальда с соседней кровати, что один способен отпугнуть всех грабителей на версту кругом, не придавал спокойствия...
        
        Проснулся Харальд от резкого петушиного крика. Сердце зашлось в ужасе: проспал, похитили! Лишь когда сунутая под подушку рука наткнулась на знакомую холодную поверхность, смог успокоиться. Торвальда в комнате уже не было.
        Встретились они за столом, после того как Харальд умылся. Торвальд с изумлением посмотрел на сумку с книгой, украшающую плечо спутника:
        - Ты чего? - спросил он с усмешкой, - Боишься ее на аршин от себя отпустить!
        - Да так, - огозвался Харальд, опуская глаза и чувствуя себя последним идиотом. - Люди вокруг какие-то... ненадежные,.,
        - Да ты что? - на широком лице обнаружились признаки сильного изумления. - Это всего лишь маленькая деревня, и людей тут - с гулькин нос. А как ты себя будешь вести в Бабиле? Прятаться от всех в темном подвале?
        - Я не собираюсь в Бабиль, - сообщил Харальд мрачно, и Торвальд замер. С торчащей из кулака полуобгрызенной куриной ногой и выпученными глазами он выглядел препотешно.
        - Это как? - просипел он после паузы, затем ухватил кружку с молоком - прочистить горло. Пил жадно. Белая жидкость стекала по подбородку, капала за ворот рубахи, в густые русые волосы.
        - А так, - ответил Харальд, пододвигая к себе тарелку с гречневой кашей. От нее струился одуряющий аромат, вызывая обильную слюну. - Не хочу. Нечего мне там делать.
        - И чем же ты собираешься заняться? - Торвальд закончил пить и теперь отчаянно скреб затылок, пытаясь понять поведение товарища. - Ты больше не хочешь быть наемником?
        - Нет, не хочу, - Харальд отхлебнул молока из кружки и принялся за кашу. - Я хочу быть магом, и буду им. На самом деле я уже им являюсь. У меня нет лишь Владения.
        - Ого! - только и смог сказать Торвальд. - Высоко метишь! И с чего ты хочешь начать? В одиночку пойдешь войной против кого-то из Владетелей? Разумнее направиться в Бабиль и нанять там войско.
        - Нет, - Харальда передернуло, от одной мысли о том, чтобы оказаться среди множества людей, стало тошно. - Армия мне не нужна. Да и денег на нее у меня нет.
        - Что же тогда? - Торвальд вспомнил про куриную ногу у себя в руке и с остервенением впился в нее крепкими зубами. Кость затрещала, по пальцам потек жир. - В одиночестве пойдешь к замку Владетеля Олава и скажешь: «Сдавайтесь!». Ха!
        - Вот именно - ха, - изрек Харальд нравоучительно и рассмеялся. Смех получился скрипучим и тягучим, словно у древнего старца. - Я не настолько сошел с ума. Вчера хозяин этого милого заведения проболтался, что примерно в двух десятках верст на восток, на берегу реки, что служит истоком Серебряной, стоит полуразрушенный замок. Построил его в древние времена, чуть ли не тыщу лет назад, какой-то безумный маг С помощью демонов. Потом демоны взбунтовались, мага убили, строение немножко попортили. С тех пор стоит.
        - И на кой тебе эта развалина? - Торвальд почесал заросший подбородок, укололся о щетину и с проклятием отдернул руку. - Тоже демонов позовешь строить?
        - Демонов не демонов, а найду способ. - Глаза Харальда нехорошо заблестели.
        - А с голоду не помрешь? - с неожиданной для себя робостью спросил Торвальд. Давний друг поворачивался иной, доселе невиданной стороной, непонятной и пугающей. Торвальд и ранее замечал в нем странное равнодушие, причудливо смешанное с раздражительностью, но относил их на счет дорожных тягот.
        - Что-нибудь придумаю, - отозвался Харальд резко. - Охотиться я не разучился. Да и покупать припасы в деревне мне никто не может запретить.
        Откуда возьмутся деньги, Торвальд спросить не отважился.
        
        Они распрощались утром следующего дня. Торвальд уходил на юг, в более населенные места, Харальд же оставался, надеясь вечером покинуть гостеприимную, но все равно тягостную обилием людей деревню и двинуться на восток.
        - Ну что, прощай, - сказал Торвальд, решил было хлопнуть бывшего спутника дружески по плечу, но передумал. Со вздохом убрал руку.
        - Прощай, - отозвался Харальд. На его худом лице играла странная улыбка, словно он испытывал не тоску, обычную при расставании, а облегчение. Голубые глаза глядели сквозь Торвальда, вдаль, и в них не отражалось ничего. Только легкая синева, пустая и холодная.
        Торвальд нерешительно потоптался на месте и, махнув рукой, двинулся на юг. Пройдя шагов двадцать, обернулся, но Харальда уже не было видно.
        Глава 10
        
        Магия сочетает в единую науку то, что наиболее существенно в философии и то, что вечно и неизменно в религии
        Элифас Леей
        
        Вслед за осенью, что усыпала город ворохами бурых листьев, пришла зима, обильно украшенная метелями, морозами и снегопадами. Харальд так и жил в «Спившемся демоне» и потихоньку сходил с ума от скуки, ибо делать было совершенно нечего.
        Но ничто не вечно под солнцем, и время снегов закончилось, сменившись бурным половодьем. Вместе с весной в Бабиль пришли странные слухи: что восстали против Владетелей родовитые, отказались подчиняться и подняли на сеньоров своих оружие. Случилось это на северо-востоке, во Владении Хельги, и на западе, в землях Владетеля Свенельда.
        По рассказам выходило, что началась настоящая война, кровавая и жестокая. Наемники слухам не верили, но вслед за сплетнями в город явились вербовщики.
        Оплату Владетель Свенельд обещал немалую, и Харальд, чьи деньги неотвратимо подходили к концу, с радостью записался. Таких, как он, в городе обнаружилось еще триста человек. О том, что кто-то из друзей может наняться на службу к противоположной стороне, Харальд предпочитал не думать.
        Наемники выехали из Бабиля в самом начале апреля, в разгар половодья Но медлить было нельзя, Владетель желал как можно скорее получить в распоряжение опытных воинов
        Вел отряд Сигмунд фон Закри, один из родовитых, что остался верен сеньору. Худой и тощий, как жердь, он так и лучился сознанием собственной значимости. Оруженосец все время таскал за Сигмундом щит с гербом: алый медведь грозно рычал на золотом фоне, занося бердыш.
        Наемники за глаза прозвали фон Закри Шатуном, намекая на выдающуюся худобу и дурной нрав, которыми славится поднявшийся из берлоги косолапый.
        Две недели по расплывающимся от грязи дорогам, и наемники прибыли к памятной Харальду резиденции Владетеля. Монотонность пути скрасила только переправа через Лесную, буйную по весне. В клокочущей воде утонули несколько обозных лошадей, и даже Сигмунд потерял обычный надменный вид и снизошел до обыденных ругательств.
        Сам Свенельд прибывших не встретил, как Харальд и ожидал. Их просто заселили в военный лагерь, распределив сотниками и десятниками (а кое-кого - и тысячниками) среди простых ратников. Не зря вербовщики лично беседовали с каждым из нанятых, выясняя опыт и умения. Харальду досталась сотня пеших ратников, что еще недавно были простыми крестьянами.
        Два дня отвели на муштру. Сорвав голос и исчерпав запас проклятий, новоиспеченный сотник успел научить бывших селян правильно держать копья и щиты - большего не сделал бы и самый великий полководец. На третий день войско, размер которого Харальд определил тысяч в десять, бодрым маршем двинулось на запад, туда, где собирали отряды мятежные родовитые. По каким-то причинам взбунтовалась именно западная часть Владения. С холодком в животе подумал Харальд о том, что среди восставших могут быть и его родственнички.
        Руководил армией фон Закри, и медведь с алебардой гордо реял впереди полков, подставляя ветру лобастую башку.
        На второй день марша, когда прошли всего-то верст двадцать, пришел приказ остановиться. По рядам зашептались, что впереди обнаружен неприятель.
        Слухи подтвердились приказами, которые начали поступать от военачальника. Войско продвинулось еще немного вперед и начало разворачиваться поперек дороги, на черном и грязном, словно старый половик, поле.
        - Что, драться будем? - улучив момент, спросил Харальд у своего тысячника, вечно хмурого наемника по прозвищу Сломанный Ствол.
        - Драться, - повторил Ствол, скривившись, словно отхлебнул уксуса. - С этим сбродом вряд ли что получится! - Последовал раздраженный кивок в сторону копейщиков, спешно занимающих позицию. - Лучников нет, конницы - всего две тысячи! И, что самое неприятное, магической поддержки никакой!
        Зло сплюнув, тысячник поехал дальше, а Харальд в глубоком раздумье вернулся к своим. Посредством пинков и зуботычин удалось выстроить некое подобие стены щитов.
        Сотня Харальда волей случая оказалась в самом центре. Справа и слева стояли другие пешие сотни, на флангах Сигмунд расположил конницу. В резерве остался сам с небольшим отрядом личного войска.
        Впереди темнел лес, коричневой лентой в него убегала дорога. Небо, ослепительно голубое и жаркое, словно летом, изливало на солдат ведра зноя. Душные запахи витали над полем. Немного поколебавшись, Харальд дал разрешение снять шлемы.
        Едва он это сделал, как от леса донесся звонкий голос трубы. Харальд разглядел искорки, потоком вытекающие из леса. Сверкающим половодьем войско затопило поле, и вскоре напротив солдат Владетеля оказался противник. У него пехоты было мало, в основном конные отряды родовитых и их ближней стражи.
        Вновь пропела труба, на этот раз за спиной Харальда. С обеих сторон донесся мощный грохот - конница фон Закри пошла в атаку. Двумя аккуратными потоками, намереваясь слиться впереди пехоты в один и общим клином ударить на врага.
        - Что он делает? - донесся сквозь шум крик Сломанного Ствола. - Он же угробит всех нас!
        Солдаты Харальда, вытянув шеи, силились разглядеть, что происходит впереди. Но видеть они могли только разномастные конские задницы и спины замыкающих воинов.
        Сквозь топот пробился новый звук - слитные и резкие хлопки.
«Бьют из луков! По нашим!» - с холодком в груди подумал Харальд. Он первый раз был в масштабном сражении и изрядно волновался.
        Почти сразу впереди начали ржать лошади, дико, отчаянно. Чуть позже к ржанию добавился лязг, словно тысячи кузнецов одновременно начали бить молотами по наковальням.
        В бурлящей на поле боя массе людей и коней обозначилось некоторое упорядоченное движение. С ужасом Харальд осознал, что всадники горячат и нахлестывают скакунов, стремясь развернуться и обратиться в бегство. Что-то там, впереди, заставило конную атаку захлебнуться, а войско - начать отступать.
        Вскоре бегство стало очевидным. Группки всадников проносились по сторонам от пехоты, стремясь поскорее оказаться за ее спинами, и поле очистилось. Перед копейщиками простиралась земля, заваленная трупами, а за ней - войско противника. Совсем рядом.
        Вновь пропела труба, и с последними звуками конница врага двинулась вперед. Сначала легким аллюром, постепенно набирая ход. Отблески гуляли на копейных лезвиях, и колыхался над войском стяг предводителя - желто-черный.
        - Всем стоять, козьи задницы, - рявкнул Харальд, заметив дрожь своих воинов. - Побежим - нас мигом стопчут, если будем стоять - выдюжим!
        Противник приближался. Узким клином он собирался пробить брешь в теле пехоты и затем растащить войско на части и уничтожить. Удар, к облегчению Харальда, пришелся на соседнюю сотню.
        Недавние пахари и пастухи, осознав, что именно их спустя миг стопчут и проткнут копьями, не выдержали. Скрипя зубами, Харальд наблюдал, как в соседней сотне бросают копья и бегут.
        - В круг! - заорал он своим, да так, что сам чуть не оглох. - Живо!
        Сотня среагировала на удивление слаженно. Харальд оказался в центре круга, ощетинившегося копьями, словно еж - иглами. Первый ряд, как и учили, стоял на одном колене, второй - в полный рост.
        Их зацепило только краем. Лязгающий железом поток прошел сбоку, но тем не менее круг оказался разорван. Около десятка человек погибли сразу. Остальные, мгновение назад готовые сражаться, завидев кровь и посеченные тела соратников, бросились бежать...
        С отчаянными воплями они ринулись прочь от войска противника, увлекая за собой и сотника. С трудом Харальд пробирался сквозь поток, стремясь на юг, к левому флангу, туда, где перед боем заметил небольшой лесок. Он знал, что стальной таран сейчас распадется, и воины начнут просто истреблять бегущих. Десятками и сотнями.
        Меч едва держался в потной ладони. Щит Харальд бросил, но даже доспех казался слишком тяжелым. Пару раз он падал, спотыкаясь о совершенно незаметные кочки, поднимался и вновь бежал, каждое мгновение ожидая услышать за спиной конский топот.
        Но битва, а точнее - резня, откатилась на восток, и на одинокого беглеца никто не обращал внимания. Пешие войска противника послушно стояли, ожидая момента, когда можно будет начать грабить обоз проигравших.
        Перед самым лесом обнаружился овражек, небольшой и совсем неприметный. Совершенно выдохшийся Харальд заметил его, лишь когда под ногой неожиданно оказалась пустота.
        С немым изумлением ощутил, что падает, затем что-то крепко шарахнуло по шлему. В глазах засияли тысячи ярких звезд, после чего стало темно.
        
        Очнулся Харальд от головной боли. Он лежал на чем-то холодном и сыром, невыносимо ломило затылок, и кто-то ползал по лицу.
        Последнее показалось самым неприятным. Некоторое время Харальд судорожно извивался, пытаясь убрать ползуна со щеки, пока не догадался, что лишь со скрежетом возит латной рукавицей по забралу.
        Рукавицы снялись легко, а вот шлем заупрямился. Пришлось просто перерезать ремешок.
        Едва голова обнажилась, прикосновение со щеки исчезло, а на землю, сырую и холодную, перед самым носом Харальда приземлился крупный бурый жук. С недовольным видом пошевелил усами и потопал в сторону от человека.
        Со стоном Харальд перевернулся на спину. Вверху виднелась полоска неба с белыми пятнами облаков, по сторонам - обрывистые тинистые склоны, густо заросшие каким-то кустарником Невдалеке обнаружился меч: с некоторым усилием Харальд подобрал его и вложил в ножны - еще пригодится.
        Глина скользила, но он ухитрился подобраться к краю овражка и посмотреть на поле битвы. Там кипела работа. Деловито добивали чужих раненых, снимали доспехи и оружие. Победители пребывали в отличном настроении, доносился хохот и разговоры.
        Западнее обнаружился только что поставленный лагерь. Выделялся шатер предводителя, огромный, как дом, и желтый, словно солнце. От золотых вышивок резало глаза.
        Над шатром вился флаг, и теперь Харальд разглядел его хорошо. И быстро сполз на дно оврага. Золотой диск на черном поле. Герб рода фон Ахар. Герб того, кто два с половиной года назад спас Харальду жизнь.
        «Торбьерн во главе смутьянов» - мысль не доставила удовольствия, но странной не показалась. Зная нрав Торбьерна, легко представить его во главе столь безумной затеи.
        Харальд вздохнул и начал действовать. Какая-то часть войска уцелела, и надо пробиваться к ней. Деньги платят за работу мечом, а не за сидение в сыром овраге.
        Шлем и рукавицы он оставил, остальное бросать нельзя. Что за наемник без меча и панциря? Осторожно, постоянно пригибаясь, выбрался из оврага и под прикрытием кустов вошел в лес. Листьев еще нет, но даже голые стволы - неплохая зашита от взглядов.
        В роще на него обрушился и оглушил птичий гвалт.
        
        Птичий гвалт оглушал. Тот лесок, из которого Ха ральд смотрел на развалины замка, явно облюбовала не одна пичуга. Человека пернатые совершенно не боялись, ведь если сюда кто и заходил, то только случайно.
        С определением расстояний у хозяина постоялого двора явно не все было в порядке или же он просто не знал, где именно находятся руины. Харальду пришлось пройти в полтора раза больше, чем он изначально предполагал.
        И вот они, останки замка, впереди. На невысоком холме, почти полностью лишенном растительности, несмотря на прошедшую тысячу лет. На бурой земле ни травинки, ведь растения хорошо чувствуют место, где бушевал гнев Земли.
        Харальд скривился. Глупо было со стороны строителя, кем бы он ни был, приглашать на помощь исполинов. Они конечно, сильны, да вот только удержать их в подчинении исключительно сложно. Куда труднее, чем детей иных стихий...
        За лысиной холма, на которой странными наростами торчали остатки замка, блестела темная лента реки, точнее речушки. За ней плотной стеной стоял лес, дикий, нехоженый, такой же, как и у Харальда за спиной.
        
        После осмотра того, что осталось от замка, Харальд пришел к неутешительным выводам. Восстановить строение будет непросто, но все же придется это сделать. В предстоящей войне без него не обойтись.
        Поняв, что застрял здесь надолго, Харальд с помощью книги (точнее, по ее подсказке) соорудил себе жилище. Сам он ни за что не догадался бы использовать магию Земли таким образом.
        Повинуясь заклинанию, ветви на небрежно сложенном шалаше ожили и зашевелились. С удивлением следил Харальд за тем, как хлипкое неказистое строение на глазах крепнет, обретает форму. Ветви сплелись, создав плотную поверхность, непроницаемую для воды и ветра. Снаружи образовался слой маленьких глянцевитых, прочных на ощупь листочков.
        Опомнился. Харальд лишь тогда, когда поблек и растворился в земле магический круг, отмечая конец работы заклинания.
        Зайдя через оставшееся отверстие, обнаружил, что внутри довольно уютно. Трава, которая и снаружи была густа, здесь образовала настоящий пышный ковер, такой, что по нему жалко было ходить грязными сапогами.
        
        Три дня провел Харальд, почти не покидая шалаша и поляны перед ним. Сосредоточенно терзал книгу, пытаясь извлечь из нее заклинание, что поможет восстановить замок. Не спал ночами, читая до рези в глазах при неверном свете костра. Сам того не замечая, зарос щетиной и осунулся. Но нашел. А найдя, долго сидел в размышлениях. Если подготовка обычного заклинания занимает не так много времени, максимум - несколько дней, то для этого потребуются такие компоненты, которых меньше чем за несколько месяцев не достать...
        Обдумав все до конца, засунул книгу в сумку и потянулся к луку. По крайней мере, птичьи перья он способен добыть сам.
        
        - Сам-то кто будешь? - здоровенный стражник буравил Харальда взглядом, столь же тяжелым, как и копье в его руках.
        - Сотник Харальд, выбрался с места боя живым! - ответил Харальд устало. Он шел целую ночь, надеясь избежать встречи с неприятелем и наткнуться на своих. К собственному удивлению, никаких следов конников Сигмунда он не обнаружил, зато утром на заре наткнулся на лагерь, над которым виднелось алое знамя-штандарт Владетеля Свенельда.
        - Да. - Тон стражника немного смягчился. Он по второму разу оглядел взявшегося из ниоткуда воина с головы до ног и скептически хмыкнул. Воин был помят, но в доспехах и при оружии. Светлые глаза лихорадочно блестели, волосы покрывала пыль. - Ну, тогда подожди. Сейчас сотника вызову.
        Здоровяк рявкнул «Изька!», из-за шатра тут же возник второй воин, совсем еще мальчишка. Зевая в полный рот, спросил:
        - Чего-о?
        - Беги к сотнику, скажи, чтобы к посту подошел.
        Парнишка убежал, а стражник повернулся к Харальду и вновь уставился, правда, гораздо дружелюбнее:
        - Чего там такое было? - поинтересовался неожиданно.
        - Ужас, - просто ответил Харальд. - Очень много погибло. Неужто никто до вас не добрался?
        - А это не твоего ума дело! - насупился стражник, и тут появился сотник, в котором Харальд с радостью узнал Гуннара.
        - Ничего себе! - сказал тот, пытаясь протереть глаза. - Или это Харальд Маг, или пусть мне демоны уши поотрывают!
        - Я это, я, - улыбнулся Харальд.
        - Пустить его! - приказал Гуннар, и огромный стражник отступил.
        
        - Там же впереди дозоры! - удивлялся Гуннар, глядя, как нежданно объявившийся друг ест. - Как ты мимо них проскочил?
        - Не знаю, - честно признался Харальд. - Я просто шел, и все. На одного человека, к тому же пешего, они просто не обратили внимания. На соглядатая я не похож. А до вас что, никто из выживших не добрался?
        - Добрались. - Сотник помрачнел. - Трое. Рассказали, что Сигмунд оказался предателем. Сначала отправил конницу в глупую атаку, а затем вместе с приближенными ударил по бегущим. По своим. А пехотинцев уж конница восставших в капусту покрошила Ты сам-то этого не видел, что ли?
        - Нет, - покачал головой Харальд, остервенело глотая воду из кружки. - То-то мне его действия странными казались! Теперь все ясно. А вы-то что за войско?
        - Главный отряд, - со вздохом сказал Гуннар. - Верные Владетелю родовитые с войсками и немного наемников во главе с самим Свенельдом. Мы должны были догнать вас послезавтра, и вон оно как обернулось. Зато Владетель просто вне себя от гнева. Теперь туго придется бунтовщикам.
        - Ты думаешь? - поинтересовался Харальд, вытирая рот. От съеденного потяжелело в голове, и неудержимо потянуло спать.
        - Я знаю, - Тут Гуннар заметил, что творится с товарищем, и голос его зазвучал громче, на самой грани приказа. - Эй, не спи! О тебе доложили Владетелю, скоро пойдешь к нему лично. Ты не простой воин, и он наверняка расспросит тебя о противнике.
        Долго ждать не пришлось. Харальд успел пару раз зевнуть, как полог шатра распахнулся, словно от порыва ветра, и внутрь шагнул высокий воин в сверкающем доспехе. Резкие черты придавали его лицу выражение свирепости, а длинные волосы оказались собраны в такой же, как у Харальда, хвост.
        - Сотник Харальд? - спросил он громко. В ответ на кивок учтиво поклонился:
        - Следуйте за мной, Владетель ждет вас.
        Гуннар вздохнул и развел руками. Харальд судорожно поднялся, привесил на пояс ножны и двинулся вслед за провожатым. Тот шагал очень быстро, словно его подгоняли.
        Шатер Владетеля, вопреки ожиданиям, ничем не отличался от остальных. Простая походная палатка. Разница ощущалась только внутри. Для простых солдат в шатер не ставят кресел и больших, настоящих кроватей.
        - Сотник Харальд доставлен! - отрапортовал провожатый, пока Харальд оглядывался.
        - Хорошо, ты свободен, - пророкотал мягкий голос, - А ты, сотник, садись.
        Харальд в изумлении захлопал глазами. Только что готов был поклясться, что никого на этом самом кресле не было. Как в глаза не бросилась столь крупная и высокая фигура, оставалось только гадать.
        Харальд сел. Владетель изучал его из-под накинутого на голову широкого капюшона. Взгляд ощущался почти как прикосновение, словно мягкая рука скользит туда-сюда по лицу, без особой цели и умысла.
        Под этим взглядом сотник вспотел. Пахло в шатре почему-то смолой, а запах этот Харальду с детства был неприятен.
        - А ведь ты боишься, - мягко сказали из-под капюшона. - Очень. И тебе есть чего бояться, хотя на службе у меня ты ничем не провинился.
        - А почему вы в капюшоне? - спросил Харальд и вдруг понял, что непроизвольно стучит зубами.
        - Потому что не люблю, когда люди меня видят, - послышался смешок. - И запоминают мою внешность. Понял?
        Харальд судорожно кивнул.
        - И еще пойми, что мне не интересны твои разногласия с Хельгой или Олавом, - Свенельд говорил спокойно, но Харальда колотил озноб. Владетель знает, кто сейчас перед ним, и может запросто отдать приказ об убийстве потенциального соперника. - И не интересны твои магические способности, хотя ты, может быть, когда-нибудь и вырастешь во Владетеля.
        - Почему? - сквозь сжатые зубы спросил Харальд, вновь нарушая правило беседы между родовитыми, по которому вопросы задает только старший.
        - Не наглей, Харальд фон Триз, - лениво ответил Свенельд, заставив собеседника дернуться. - Просто я настолько силен как маг, что ты мне никогда не станешь соперником, разве что в исключительном случае. Ты ведь знаешь мое прозвище?
        - Свенельд Лентяй, - робко ответил Харальд. Неожиданно зачесались глаза и очень захотелось их потереть.
        - Именно! - Владетель захохотал, гулко и мощно, словно в недрах большой бочки. - Это из-за того, что я ни с кем не воюю, ни на кого не нападаю и вассалов своих редко наказываю. Вот они и обнаглели! Но бездействие себе может позволить только сильный. Я преподам им урок, и они его запомнят!
        Свенельд некоторое время посидел молча, затем извлек из-под стола небольшой бочонок и две кружки, простые, деревянные.
        - Давай выпьем, - сказал он добродушно. - А потом ты мне расскажешь про бой...
        Пиво оказалось хорошим, а рассказ коротким. Выслушав, Свенельд цокнул языком и в задумчивости налил себе еще кружку.
        - Ладно, иди, - махнул рукой Харальду. - Направлю тебя в сотню Гуннара, будешь при нем.
        Харальд неловко кивнул и выскочил из шатра. В лагере ржали лошади, слышались ругань, команды и лязг доспехов. Войско готовилось к выступлению.
        
        Они шли два дня и настигли войско Торбьерна у неизвестного Харальду замка. Над ним вилось алое знамя, и на стенах его радостно закричали, завидев войско Владетеля:
        - Ну вот, сейчас будет драка! - улыбнулся Гуннар, скаля белые зубы.
        - У нас же гораздо меньше войска! - горячо сказал Харальд. Он успел узнать, что под началом Свенельда всего пять тысяч конницы и небольшой отряд пехоты.
        - Зато у нас есть Владетель, - ответил Гуннар. - Справимся!
        Тут Гуннара вызвали к тысячнику, и он умчался выслушивать приказы, а Харальд остался смотреть, как разворачивается войско восставших. Отряды выполняли сложные маневры, занимая ранее расписанные места. Торбьерн немало потрудился над муштрой, да и талант полководца у него немалый. Победить его будет непросто.
        Вернулся Гуннар, тихий и задумчивый.
        - Ну, чего? - напустился на него Харальд.
        - Приказано всем спешиться и ждать. Если будут атаковать - отбиваться в пешем строю и ни в коем случае не идти вперед.
        - И родовитых тоже спешили? - изумился Харальд.
        - Ага, - кивнул Гуннар и напустился на солдат. Харальд же, неизвестно почему, оглянулся и замер.
        Оторваться от открывшегося зрелища он уже не мог. В тылу на небольшой очищенной площадке творил магию Владетель. Магический круг четко выделялся на вытоптанной дороге.
        - Все в том же капюшоне, плотно надвинутом на глаза, Свенельд совершал странные пассы и что-то говорил, но из-за дальности расстояния Харальд ничего не слышал. Он и видел все лишь потому, что стоял на небольшом пригорке.
        Вокруг Владетеля было пусто. Никто специально не отгонял людей, они сами шарахались подальше от места, где творится нечто настолько ужасное и непонятное, как магия.
        Свенельд вскинул руки, и круг с вписанным в него рисунком засиял ярким режущим светом. Харальд застонал, прикрыл глаза рукой В это же время из-за спины донесся напев трубы, и тут же его заглушил мощный нарастающий топот. Конница восставших пошла в атаку Здраво рассудив, что у противника нет лучников, Торбьерн решил задавить его численностью
        Свет померк, и Харальд вновь смог смотреть в сторону Владетеля. Тот был уже не один. Пространство внутри круга было словно затянуто дымом, и среди него возвышалась мощная, сажени в три высотой, и темная, как смоль, фигура. Очертаниями она напоминала человека, только рук было многовато, да и висели они почти до земли.
        «Демон!» - подумал Харальд. Свенельд что-то втолковывал великану, тот внимательно слушал. Затем кивнул и яростно заревел. За спиной его развернулись огромные, черные, словно ночь, крылья
        Как исполинская летучая мышь он поднялся в воздух и помчался в сторону войск Торбъерна. Следя за полетом, Харальд невольно посмотрел в ту же сторону и обнаружил, что атакующая лава совсем близко
        Вспомнив о долге, он побежал к Гуннару, и в этот момент демон добрался до цели. Всадникам оставалось саженей двадцать до войска противника, когда чернокрылый обрушился на них.
        Метнулись в стороны руки (четыре!), и тут же закричали лошади, дико, отчаянно. Черная фигура шла через строй закованных в доспехи воинов, как нож сквозь масло, и в стороны летели ошметки плоти. Чья-то оторванная рука шлепнулась наземь прямо перед сотней Гуннара. Тут же в первом ряду кого-то вырвало.
        Харальд и сам с трудом сдерживал тошноту, но оторвать глаз не мог. Длинные острые когти демона легко прошивали самые прочные латы, одним ударом он повергал всадника с конем. Людское же оружие, казалось, не могло причинить ему особого вреда.
        К конским крикам добавились людские Воины Торбьерна в ужасе начали заворачивать лошадей, надеясь спастись бегством.
        Тонкий, на пределе слышимости, свист покрыл вопли убиваемых. Демон содрогнулся, словно его стеганули бичом, и с яростным ревом поднялся в воздух. Отчаянно хлопая крыльями, промчался он над замершими воинами и буквально рухнул наземь рядом с Владетелем.
        Свист усилился до такой степени, что ушам стало больно, и тут вспышка вновь ослепила Харальда. Когда под веками перестали плавать разноцветные пятна, уже пела труба, давая приказ об атаке, а Свенельд, устало опустив руки, стоял один внутри гаснущего круга.
        Ошеломленные атакой демона воины восставших сопротивление оказали вялое. Едва свежее, хоть и меньшее по численности войско Владетеля двинулось на них, началось бегство. Родовитые спасались, надеясь отсидеться в замках, а затем вымолить прощение у сеньора.
        Яростно отбивались немногие. Самый большой отряд, почти в тысячу человек, сплотился вокруг знакомого черно-золотого знамени. Когда сопротивление сломили, Харальд увидел Торбьерна. С гордо поднятой головой и окровавленным лицом, среди вражеских воинов, что вели его в плен, он шел, словно победитель Ни страха, ни печали поражения не было на его лице.
        
        Вечером, сунув монету знакомому десятнику, Харальд сумел пробраться к пленнику. Того держали в наспех сооруженной клетке из толстых прутьев, по углам которой постоянно дежурили четыре солдата.
        Ощущая на себе любопытные взгляды, Харальд подошел к клетке и тихонько позвал:
        - Торбьерн!
        Тот дернулся, словно от удара, затем в синих глазах мелькнуло узнавание.
        - А, это ты, просто Харальд. Что же, я рад тебя видеть, - Торбьерн усмехнулся и дернул себя за бороду, которая за прошедшие два с половиной года изрядно разрослась. - Даже несмотря на то, что я в клетке. Словно дикий зверь. А ты как? Стал магом?
        - Да, то есть, нет... не совсем. - Харальд густо покраснел, не зная, как описать свое нынешнее состояние. - В общем, наемничаю.
        - Это понятно. - Фон Ахар вновь дернул себя за бороду. - В чем уж ты не изменился - так это в неумении складывать слова в нужный момент. А в остальном - совсем другой.
        - Не может быть! - воскликнул Харальд чуть громче, чем следовало, и взгляды стражников сразу из просто любопытных стали настороженными.
        - Почему не может, - сказал, улыбнувшись Торбьерн. - Это нормально. Из юнца ты превратился в мужчину. Я думаю, многое повидал, и жизнь не раз прикладывала тебя мордой об стол.
        - Всякое бывало, - неохотно ответил Харальд. - И мордой об стол, и копытом под зад, и еще хуже...
        - И меня приложило, как видишь. - Бывший глава мятежников тяжко вздохнул. - Да видно, не подхожу я для этого мира. Никак не могу привыкнуть, что бывшие друзья могут стать врагами, и наоборот.
        - Ну, первое я еще могу представить, - с сомнением сказал Харальд. - Но вот второе...
        - Ничего, сможешь, - Торбьерн бросил взгляд за спину гостя. - Ладно, иди, а то десятник волнуется. Может, свидимся еще, не съест же меня Владетель.
        Харальд зашагал прочь сквозь густеющие сумерки, а Торбьерн остался стоять, и горькая улыбка была на губах лихого рубаки и буяна.
        После победоносной битвы наступил самый неприятный и занудный этап войны - выкуривание мятежных родовитых из замков. Если учесть, что западная часть Владения - сплошные леса, а замки разбросаны на довольно большие расстояния друг от друга, можно понять, что дело это долгое и муторное.
        Торбьерна Харальд больше не видел. По слухам, после разговора с Владетелем его отправили куда-то, чуть не в жилище самого Свенельда.
        Конное войско вместе с присоединившимся отрядом пехоты и лучников, без которых штурмовать даже частокол бессмысленно, бодро топало по узким лесным дорогам от одного замка к другому. Первые пять удалось совершенно спокойно взять без боя. Родовитые хозяева после недолгих размышлений сдавались. Подъемный мост опускался, и войска Владетеля входили в замок.
        Грабить не грабили, но кое-что изымали, в основном провиант - на прокорм войска и драгоценности - в возмещение ущерба Владетелю.
        Шестым в списке родовых убежищ оказался замок Закри, на что недвусмысленно указывал герб - Алый Медведь. Харальд, увидев его, заскрипел зубами от ярости.
        Схожие, но все же более спокойные чувства испытывал, похоже, и Владетель Свенельд. По крайней мере, пришел приказ замок штурмовать, пленных не брать, резать всех.
        В замке это тоже, похоже, понимали, и поэтому никаких попыток сдаться не предпринимали.
        Воины принялись деловито вязать осадные лестницы, и на ударную позицию выволокли две доставленные с превеликим трудом катапульты. На башнях замка бряцало оружие, а из-за высокой зубчатой стены доносился запах кипящей смолы...
        Штурм начали ранним утром. Над окутанным туманом лесом стояла полная тишина, даже не звенели комары, когда воины начали сноровисто закидывать ров вязанками с хворостом.
        В ответ на стенах раздались крики, и с неприятным шелестом ударили первые стрелы. Рухнули раненые, заливая землю кровью. В ответ с глухим гулом ударила катапульта, но неудачно.
        Харальд вместе с остальными таскал тяжелые колючие вязанки, стараясь прикрываться ими от стрел. Лучники Владетеля отвечали обстрелу со стен, но их было гораздо меньше.
        Несмотря на все усилия стрелков, ров в нескольких местах завалили. Вновь ударила катапульта, и огромное бревно снесло один из зубцов на стене.
        Прикрываясь щитом, Харальд бежал вместе с другими, вцепившись правой рукой в осадную лестницу. Затрещали под ногами ветви, и лестница начала уходить вверх, выворачиваясь из рук. В один миг Харальд ее выпустил, и тут же по щиту что-то забарабанило, словно крупный град.
        Стрелы продолжали сыпаться, потом где-то наверху что-то гулко зазвенело, и тотчас рядом завопили обожженные люди. Котел со смолой сделал свое дело.
        С изумлением обнаружил Харальд, что он один из первых на лестнице. Под ногами зашатались хлипкие ступеньки, а земля начала удаляться. Лезущий впереди воин ощутимо дергался, но лез резво. До тех пор пока не издал сдавленный хрип и не свалился в сторону со стрелой в глазу.
        Харальд на миг остановился и выглянул из-за щита. Стена была совсем близко, и защитники всеми силами старались спихнуть лестницу, используя рогатины. Обнаружилось также немалое число лучников, которые, как показалось, целились именно в него, Харальда.
        Не успел он как следует испугаться, как внизу что-то затрещало и опора начала уходить из-под ног. С изумлением обнаружил Харальд, что летит, а снизу доносятся испуганные вопли.
        «Вот неудача!» - успел подумать он, прежде чем с грохотом и лязгом рухнул на своих же товарищей.
        Упал он на спину, и удар вышиб из груди все дыхание. Падать с высоты пяти саженей всегда неприятно, а если ты еще в доспехах, то совсем нехорошо. Спасла Харальда только подкладка из живых и не совсем живых тел, на которую он приземлился.
        С трудом перевернулся на четвереньки и отполз в сторону, ошалело крутя головой. Рядом кто-то хрипло стонал, а со стороны рва слышались ругательства.
        Когда земля задрожала, Харальд решил, что это ему кажется. Но слитный вопль ужаса, донесшийся со стен замка, опроверг сомнения. С некоторым усилием удалось поднять взгляд. То, что Харальд увидел, заставило волосы под шлемом зашевелиться, а пот холодными ручьями заструился по спине.
        Из земли перед воротами замка, из коричневой жижи, поднималась, медленно, аршин за аршином, исполинская рука с толстыми, короткими пальцами и ногтями, блестящими, словно драгоценные камни. Похоже, Владетель понял, что без заклинаний взять замок не получится.
        Чтобы вызвать из недр земли подобное создание, нужна громадная мощь, и Харальд впервые ощутил, что Свенельд не врал и не хвастался, говоря о своей силе. Зависть, ранее неведомая Харальду, ужалила его в этот миг в самое сердце.
        Хрипя: «Я стану магом! Я буду сильнее!», он повалился на холодную землю и не видел, как рука сжалась в кулак и нанесла резкий, мощный удар в ворота.
        Толстенные доски, окованные железом, треснули. Второй удар - и с глухим гулом ворота рухнули. В воздух поднялась туча пыли.
        Земля тряслась, словно в припадке, когда рука, конвульсивно дергаясь, втягивалась в ее чрево. А затем над полем боя пронесся голос, сильный, мощный, голос Владетеля:
        - Вперед, мои воины!
        Харальд понял, что Свенельд вновь использовал магию, на этот раз - Воздуха, и зависть завозилась в груди с новой силой.
        С громкими криками осаждающие ринулись в образовавшийся пролом. Туда же стягивались силы защитников, но уже всем было ясно, что замок будет взят.
        Не успело солнце подняться в зенит, как с донжона сорвали стяг с медведем и на его месте водрузили алое, как кровь, полотнище. Владетель под пение труб въехал в распахнутые ворота. Правда, Сигмунд ему не достался. Предатель успел проглотить яд.
        Остальных приказано было убить. Всех. До единого. А замок сравнять с землей, так чтобы и следов не осталось.
        Крики убиваемых снились Харальду до следующей осады. А затем он привык.
        
        Окончательно разбили восставших только к осени. Выжившим наемникам заплатили, даже более щедро, чем ожидалось. Наиболее ловкие к тому же успели изрядно обогатиться на награбленном добре. За войском, словно стая воронья, следовали купцы, которые скупали все, что только можно, от дорогого оружия до тряпок.
        Напоследок Свенельд устроил для наемников грандиозную оргию, растянувшуюся на три дня. После нее часть наиболее резвых винопийц оказались на постоянной службе у Владетеля, причем за весьма небольшую оплату. Харальда напоить и завербовать даже не пытались.
        И вновь, как и год назад, потянулась дорога. Только на этот раз он ехал в Бабиль с запада, а не с востока. Снова рядом скакал Гуннар и все так же трепался о своих победах над женщинами. Изменилось только одно: в душе Харальда к обиде на Владетелей добавилась зависть.
        Глава 11
        
        Магия - это Высшая Герметическая наука и Искусство, которой свойственно качество Сокровенности.
        Константин Ларнев
        
        К восстановлению замка Харальд готовился долго, почти два месяца. Кое за чем пришлось съездить в густонаселенные места. Чувствуя, что рядом находится несколько сотен людей, он мечтал лишь об одном - поскорее оказаться в одиночестве.
        Но без угля или же, например, морской раковины в задуманном колдовстве никак не обойтись. А где их возьмешь в лесной глуши? Пришлось перетерпеть.
        Исполинский чертеж, такой, чтобы охватил весь замок, рисовал с перерывами с первого дня подготовки до последнего, используя меч. Кое-где процарапывал линии по камням. Намучился изрядно.
        Получился огромный круг, разбитый на четыре равные части. Разделительные линии строго ориентировал по сторонам света. Рядом с основным кругом изобразил еще два, гораздо меньшего размера, один с северной стороны, другой с южной.
        Четыре сектора в момент ритуала отвечают за стихии, два малых круга - за Свет и Тьму. Все шесть сил, на которых держится мироздание, должны принять участие в ритуале, и если хоть одна перевесит - тело мага окажется разорванным на столь мелкие куски, что разве только муравьи смогут ими пообедать. Но разделительные линии не доходят до центра, а утыкаются в малый круг диаметром всего в десяток саженей, что как раз приходится на двор замка. Здесь в центре рисунка и придется стоять магу.
        В каждый из секторов или кругов Харальд поместил набор предметов, ту или иную силу символизирующих. В сектор земли - коровью кость, простой камень и один из первых в этом году белый гриб, в сектор воздуха - несколько перьев, пастушью дудочку и кристалл горного хрусталя, огня - камень кровавик, кусок угля и немного пряностей, воды - упоминавшуюся уже раковину, рыбью чешую и небольшую медную чашу.
        В пределах внутреннего круга поместился основной, рабочий, если можно так сказать, рисунок. Тот, что должен будет собрать силу из шести источников и придать ей определенную форму. Для этой цели Харальд изобразил сложную двадцатичетырехугольную конструкцию, украшенную несколькими концентрическими кругами. Внутри частей схемы помешались различные надписи на Истинном Алфавите, а вдоль круга шли все двадцать пять его символов, по изначально установленному порядку.
        С курениями для ритуала тоже пришлось повозиться. Но без них никак нельзя. Особым образом подобранный аромат обостряет чувствительность мага, с одной стороны, а с другой - помогает определенному роду сущности проявиться спокойно, без побочных эффектов Для каждой стихии существует свой набор благовоний, не говоря уже о силах Верхнего и Нижнего миров. Сначала Харальд думал обойтись знакомым с самых первых опытов Благовонием Мудрости, но потом понял - его не хватит.
        Покопался в книге, и та выдала вариант - настолько странный и неприятный, что поначалу Харальд даже содрогнулся. Основу смеси составляют четыре вида мозгов - серой кошки, белой собаки, рыжего петуха и черной коровы. К ним надлежит добавить толченый корень мандрагоры, ивовую кору, белену и красавку в равных долях.
        Меньше всего проблем оказалось с обыденными растениями, иву Харальд нашел совсем рядом, за беленой и красавкой пришлось сходить в деревню к травнице. Старуха долго жевала запавшими губами, в ее голубых глазах отражалось сомнение.
        - И зачем тебе эти травы, мил человек? - спросила она скрипучим голосом - Это непростые травы, не всякому надобные.
        - Нужны, - ответил Харальд, пакостно ухмыляясь. - Очень. Или у тебя нет9 А то ведь и сам найду. К тебе пришел лишь потому, что тороплюсь.
        - Найдет он, как же, - заворчала старуха и вдруг замерла, словно охотничья собака. Длинный нос ее ощутимо подергивался, ловя запах. А затем в глазах травницы появился страх.
        - А ведь на самом деле найдешь. - Бабка больше не скрипела, говорила вполне нормально, только руки у нее тряслись, когда она перебирала связки трав, развешенные на темной стене.
        - Что, догадалась, кто я? - спросил Харальд, принимая из морщинистых рук два небольших пучка.
        - Запах от тебя плохой, - ответила бабка, пряча глаза. - Вроде как маг ты, но дух - чужой, странный, людям так пахнуть не положено.
        И бросила косой взгляд на сумку, где лежала книга, которую Харальд всюду таскал с собой.
        Вышел он из маленькой избы травницы в полном недоумении.
        Мозги достал в той же деревне. Но, несмотря на некоторый опыт убийств, руки Харальда дрожали, когда он перерезал горло ни в чем не повинным тварям. Но пересилил себя, смог.
        За мандрагорой пришлось неделю лазить по самым глухим и диким уголкам леса. Даже врожденное чутье, что есть у мага на такие растения, помогало мало. Лишь к вечеру седьмого дня уловил Харальд тонкий, едва ощутимый аромат, похожий на мятный, только от этого запаха сводило судорогой мышцы лица и накатывал страх, дикий, обессиливающий.
        Борясь со все усиливающимся желанием убежать, приблизился Харальд к невзрачному на вид, невысокому кустику. Бледно-зеленые листочки воинственно топорщились на странно гладких ветвях. Обычное растение, каких тысячи в каждом лесу. Вот только запах...
        Осторожно опустился Харальд на колени, погрузил ладони в бурую плотную почву, ведь каждому известно, что прикосновение любого материала, кроме живой плоти, убивает магическую силу мандрагоры.
        Едва ладонь прикоснулась к шершавому твердому корню, как ее словно обожгло огнем. С криком выдернул Харальд руку, и крик его перерос в вой: на кончиках пальцев шевелились белесые лоснящиеся черви, быстро вгрызаясь в плоть.
        По лицу градом катился пот, желудок горячим тяжелым комом подскочил к самому горлу, намереваясь выскочить на волю. Успокаивая дыхание и сдерживая тошноту, Харальд смотрел на руку до тех пор, пока перед глазами не возникла розовая неповрежденная кожа, лишь испачканная землей. Отвратительное видение исчезло без следа.
        Харальд копал, не обращая внимания на ожоги, что следовали один за другим, не реагируя на дикие звуки, что неслись со всех сторон: детский плач, страстные стоны, дикий хохот и рев, топот по-нечеловечески тяжелых ног. Время от времени краем глаза замечал какое-то движение, вроде приближается нечто огромное, мохнатое, черное...
        Но он продолжал копать, не отрываясь. Солнце почти опустилось за горизонт, и на лес стремительно падали сумерки, когда обнажился весь корень. Темный и узловатый, он походил на сморщенного пузатого человечка с искаженным от ярости лицом. Из заостренной макушки причудливой прической торчал собственно куст.
        Ухватив пузанчика поперек туловища, Харальд потащил его из земли, стараясь не особенно сдавливать, словно опасаясь причинить растению боль. В тот миг, когда кончики веретенообразных «ног» выскочили из земли, по лесу раскатился крик, полный боли и ненависти. Так мог бы кричать истязаемый человек. Харальд вздрогнул, но добычу не выпустил.
        Когда шел назад, к шалашу, ужасно болела голова и саднили руки, словно на самом деле побывали в костре.
        Оставалось еще растолочь корень и смешать его с остальными составляющими...
        
        Все приготовления Харальд завершил только к началу августа. Погода стояла ясная, хоть и не очень теплая. К вечеру полнолуния, когда только и надлежит творить столь великое колдовство, воцарилось полное безветрие.
        Харальд заранее занял место в центре чертежа, лицом на север. Рядом - куча дров. На обычных углях за неимением жаровни и придется сжигать благовоние. Сама смесь, ничем особенно не пахнущая пока, похожая на серую глину - здесь же, на куске коры.
        К тому моменту, когда из-за деревьев серебряным блюдом выкатилась луна, Харальд успел несколько раз повторить про себя текст заклинания, что услужливо появилось на желтых страницах книги по требованию ее хозяина. Того волнения, что еще недавно появлялось при любых магических действиях, не было, лишь где-то в глубине души, словно карась в тине, таился страх, что заклинание не сработает или поведет себя не правильно...
        Когда разжигал костер, в лесу вокруг холма парила тишина, лишь едва слышно шумела речка да где-то далеко гукал филин. Пламя занялось сразу, облизнулось ярко-алым языком и принялось с треском пожирать дрова.
        Когда серый ком шлепнулся на угли, от него потек сладковатый, дурманящий, но в то же время приятный запах. Вскоре все заволокло белым дымом, а Харальд неожиданно перестал ощущать собственное тело. Нет его, и все, словно стал бесплотным созданием, столь же легким и текучим, как туман.
        Сквозь закрытые веки Харальд видел одновременно весь рисунок, даже те части, что за спиной. Линии светились едва заметно, белым и каким-то мертвенным светом, как гнилушки.
        Но едва с губ мага сорвались первые звуки заклинания, гигантский чертеж вспыхнул ярко-желтым. Яичного цвета пламя с легким шорохом взметнулось на высоту около полусажени и застыло,
        В такт словам заклинания рисунок пульсировал, а когда Харальд закончил вступление, то сияние замерло, застыло, став чем-то вроде диковинного строения, невысокого лабиринта без проходов между комнатами и залами.
        Все шло как надо, и, облизнув пересохшие губы, маг перешел к вызову стихий. Запах благовония стал привычен, чувство невесомости тела пропало, и, когда Харальд воздел руки, они показались неимоверно тяжелыми.
        Обращенные на полночь слова вызвали шевеление в северной части большого круга. Земля причудливо вспучилась уродливым горбом, из которого начала расти колонна темно-синего цвета, толстая, словно туловище великана. Если в первом своем ритуале Харальд видел внешний облик стихий, то теперь он обращался к самой их сути, которую может выразить разве что цвет, да еще символ Истинного Алфавита...
        Когда синяя колонна достигла высоты примерно в десяток саженей, раздался глубокий вздох, столь мощный, словно вздохнула сама земля. Твердь ощутимо поднялась и опустилась, и Харальд замолчал. Запах моря, соли и водорослей, такой непривычный здесь, лез в ноздри, говоря о том, что эта часть обряда прошла успешно.
        Отрывая от земли тяжелые, будто каменные ноги, Харальд повернулся лицом к восходу, который, правда, придет еще не скоро. Именно на востоке имеет исток стихия Воздуха, переменчивая, неуловимая, безжалостная,..
        Столб, растущий в небеса с пронзительным шелестом, был светло-желтого цвета. По его поверхности бежала легкая рябь, и сам столб раскачивался, вихляясь, словно танцовщица. Достигнув верхней точки, он спазматически вздрогнул и замер, согнувшись, как тростинка под ветром. Шелест стих. Над развалинами распространился легкий аромат цветов...
        Поворачиваясь к югу, Харальд на миг прислушался к продолжающему жить обычной жизнью лесу. Река шумела, но в остальном царила полная тишина. Филин, похоже, бежал, устрашившись магии.
        Усмехнувшись собственным мыслям, Харальд принялся читать обращение к Огню. Повинуясь ритмичным, странно звучащим словам, появилась на свет колонна, свитая из ярко-алых струй. От нее исходило мощное гудение, словно сразу сотня майских жуков вздумала поработать крыльями над самым ухом Харальда. От рдяного столпа шел ощутимый запах гари...
        С Землей получилось проще всего, несмотря на все сильнее давящую усталость. Зеленая колонна ползла вверх быстрее прочих, хоть и издавала при этом чавкающие неприятные звуки. От нее пошел очень сильный аромат сырой плодородной земли, чернозема.
        К Верхнему миру пришлось обращаться, задрав голову. Очень неудобно, затекает шея, начинает болеть голова. Но иначе никак, в любом другом положении слова заклинания не будут «услышаны».
        В черном как деготь небе, подчиняясь воле мага, постепенно проявился и стал наливаться серебристым свечением огромный крест. Концы его дрожали, словно на ветру, а из самой середины лился тонкий, едва слышный хрустальный перезвон. Когда Харальд закончил, крест лег огромным телом на четыре стихийные колонны, и те ощутимо просели, словно под настоящей тяжестью.
        Шестую силу Харальд вызывал, будучи уже на пределе сил. Руки дрожали, язык заплетался, как у записного пьяницы, а в голове поселилась холодная пустота - верный признак перенапряжения. Земля под ногами исчезла, а висеть над черной бездной, откуда доносится мощный рокот, - не самое приятное ощущение.
        Из тьмы постепенно проступил крест - двойник верхнему, только черный. Он беззвучно выплыл из рокочущего провала и своеобразным фундаментом подпер магическое строение из четырех столбов.
        Светился золотом чертеж вокруг, и в звенящей в ушах тишине посетила вдруг Харальда крамольная мысль. «Зачем я делаю это? Для чего мне этот замок, эта война, месть?» - подумал он, обливаясь холодным потом. Лишь жжение в ладонях, напомнившее о том, что долго держать заклинание в напряжении, как и тетиву лука, нельзя, позволило сосредоточиться.
        Он глубоко вздохнул, отгоняя сомнения, и начал финальную часть заклинания. Пока говорил, кругом ничего не менялось, молчал лес, дрожало в напряжении чародейское сооружение - ставшее видимым заклинание.
        Зато когда было произнесено последнее слово, все пришло в движение. Словно невиданной силы вихрь закрутился вокруг мага, ломая и смешивая казавшиеся несокрушимыми колонны. Раскинув руки, Харальд стоял в центре бури. Его трясло, мотало, словно в водовороте, но он упорно стоял, не давая стихиям сбить себя с ног.
        Из корчащегося, как полураздавленный червь, холма, словно зубы из десен, лезли стены замка, ровные, толстые, словно только что сложенные. Прямо перед Харальдом диковинным стеблем прорастал донжон. Стоял жуткий шум. Свистел ветер, грохотала вода, ревел огонь и стонала земля, создавая дикую какофонию, что легко свела бы с ума обычного человека.
        Но Харальд стоял. Прокусив губу до крови, он успел еще увидеть, как начинает гаснуть, таять, как лед на весенней реке, магический круг со всеми его фигурами. Только когда последняя линия перестала светиться, маг позволил себе упасть в обморок.
        
        Когда очнулся, было утро. Небосвод сиял голубизной, обещая теплый день, беспечно свистели где-то птицы, но вокруг был уже не голый холм, покрытый лишаями руин, а могучее, хоть и небольшое, укрепление. Грозно торчали зубцы на десятисаженных стенах, двойные ворота выглядели непреодолимыми для любого тарана.
        С трудом Харалъд поднялся, встряхнул тело, больше похожее по состоянию на мешок со слизью, и двинулся к воротам, оказавшимся открытыми; мост за ними был соответственно опущен. За стенами обнаружился запланированный ров. Вода из реки успела заполнить его и весело колыхалась под легким ветерком. Наклонившись, Харалъд разглядел даже свое отражение, встрепанное и поникшее.
        Решив осмотреть замок со стороны, Харальд отошел саженей на двадцать. Поднял глаза, и обомлел: над донжоном колыхался, демонстрируя себя во всей красе, флаг. Белый, как снег, как молоко, как свежевытканное полотно.
        Гладкий, без каких либо знаков, стяг - принадлежность Владетеля.
«Владетель - это маг, которого признала земля» - донесся из далекого прошлого голос Хельги.
        «Вот как! - прошептал Харальд. - Белый цвет, знак пустоты, холода и равнодушия. Неужели это мой?»
        «Твой!» - насмешливо свистнул ветер, пролетая мимо.
        «Твой!» - прошептала шумящая неподалеку река «Твой!» - уверенно подтвердил, шурша листьями лес.
        «Твой!» - улыбнулось солнце, бросив теплый луч Харальду в лицо.
        «Твой!» - молчало небо, огромный лазурный глаз без зрачка.
        И когда понимание того, что с белым цветом на флагах, с холодом и пустотой ему жить теперь всегда, наполнило сердце, Харальд упал на колени и закричал.
        
        Кричали так, что испуганные прохожие шарахались от дверей
«Спившегося демона», вдруг и впрямь там пируют выходцы из Нижнего мира? Нет уж, лучше сторонкой обойти...
        Сами вопящие издаваемые звуки называли пением и были собою очень довольны И откуда взяться недовольству, если ты сидишь в хорошей компании, да после пяти кружек пива? И как тут удержаться от песни?
        
        Не жди ты, красотка, вояку домой!
        Он голову в битве сложит!
        Пусть каркает ворон над ним вороной!
        Он славно, он славно пожил!
        
        Наемники допели, утерли слезы, которые и должна вызывать всякая жалостная баллада, и тут же кто-то грохнул кулаком по столу:
        - Хозяин, пива!
        - Промочим глотки! - поддержал высказавшегося товарищ.
        Харальд расслабленно облокотился о стол. Горло после громогласно исполненной песни саднило, требуя жидкости. Почти так же горело сердце, отвечая зову захватившей Бабиль в плен весны. Хотелось действовать, совершать подвиги, на худой конец любовные. А приходилось слоняться по кабакам и ждать заказов.
        Денег у Харальда после работы на Владетеля, закончившейся осенью, оказалось достаточно, чтобы прожить в сытости и покое несколько лет. Но кого интересует покой в двадцать четыре года? Разве что ненормального...
        Невозможность хоть на шаг приблизиться к мечте угнетала даже больше, чем скука. Практиковать магию Харальд боялся, опасаясь привлечь внимание Владетелей, а шансов обрести достаточную силу, чтобы бросить им вызов, не находилось. Всю зиму провел в гулянках, заглушая тоску.
        Принесли пива, и почти сразу скрипнула входная дверь. Харальд потянулся к кружке, но тут же насторожился, такая тишина воцарилась вокруг. Наемники смолкли в один миг, и взгляды их были направлены на того, кто вошел
        Харальд посмотрел в сторону двери, ожидая увидеть там выходца из Нижнего или Верхнего миров или же, на худой конец, Владетеля. Пожалуй, только явление персоны такого ранга способно заставить умолкнуть гуляющих наемников.
        Закутанный в простой коричневый плащ, у входа стоял Иаред. В темных глазах поблескивали смешинки, седые волосы топорщились ежиком. За три года, что прошли с момента знакомства, Харальд не видел пожилого воина, но тот совсем не изменился.
        - Что замолчали? - спросил Иаред с улыбкой. - Или боитесь?
        Все загомонили разом, перебивая друг друга, только Харальд молчал. Он понял по лицу Иареда, по голосу, что пришел тот неспроста, а с определенной, наверняка деловой целью.
        Стоило Иареду поднять руку, как шум стих.
        - Спокойнее, - сказал старый наемник. - Занимайтесь своими делами, не обращайте на меня внимания. А мне надо поговорить с Харальдом.
        Сразу же освободили стул, перед усевшимся Иаредом поставили кружку пива. Харальд слышал немало баек о похождениях того, кто еще в молодости за ловкость и гибкость, за умение беспощадно поражать врагов, обходя любые препятствия, получил прозвище Хлыст, но всегда поражался тому почтению, почти поклонению, каким Иареда окружали наемники. Такой человек помимо своей воли внушает уважение.
        - Какими судьбами? - криво ухмыляясь, спросил Харальд, глядя, как исчезает пиво в кружке соседа.
        - Да вот, попутными ветрами. - Иаред закончил пить, обтер белые пенные усы с верхней губы.
        - Давно не виделись. - Харальд отхлебнул из кружки. Опьянение еще бродило в голове, делая движения замедленными, а мысли - рваными, но под острым взором Иареда он ощутил, что стремительно трезвеет.
        - Давно, - согласился Хлыст. - Я ездил на юго-восток, на родину.
        - И что же вынудило тебя искать встречи со мной?
        - Есть работа, - ответил Иаред. - Очень денежная. И мне поручено набрать людей. Я пришел к тебе с предложением.
        - Почему именно ко мне? - несколько деланно изумился Харальд.
        - Потому что ты - маг, - Иаред наморщил лоб. - И твои таланты, которые будут хорошо оплачены, могут пригодиться в путешествии, которое нам предстоит.
        - Что за поездка? - Упоминание о деньгах пробудило интерес, но больше Харальд оживился из-за слова «путешествие», так как сидеть безвылазно в Бабиле ему изрядно надоело.
        - Не здесь. - Иаред оглянулся, но на беседующих никто не обращал внимания, словно их вообще не было. Наемники продолжали веселиться, хоть и не так громко, как раньше, - Могу только сказать тебе, что работа займет пару месяцев, а оплата - сотня золотых.
        - Я согласен, - ответил Харальд поспешно и тоже огляделся, не следят ли тайком завистливые глаза, не торчат ли откуда любопытные уши?
        
        На следующий день он узнал все о предполагаемой работе. Поездка на юг, на Острова, в компании двадцати наемников во главе с Иаредом. Сопровождать столь большая и дорогостоящая компания будет груз, который легко уместится на одной телеге. В Тире, главном городе Островов, груз надлежит доставить на постоялый двор «Сушеная камбала», где передать человеку, который подаст условный знак. О том, на перевозку чего можно затратить такое количество денег, Харальд мог только гадать.
        Среди спутников, за исключением знакомых, привлек к себе внимание высокий парень с рыжими, как лисья шерсть, волосами. На виске его выделялся шрам, а прозвище вызывало удивление: Авимелех Жестокий. Чтобы прослыть жестоким среди наемников, которые все, мягко говоря, не отличаются добротой, это надо постараться.
        Выехали ранним утром, в первый день апреля. Кое-где лежал снег, и дороги находились в ужасном состоянии, но заказчик не хотел ждать. Груз должен достигнуть Островов к началу лета.
        Двигались боевым порядком - трое спереди, трое сзади, по двое по сторонам прочесывают лес, остальные около повозки, той, что с грузом. На ночь обязательно выставляли часовых.
        Первый раз на них напали на третий день пути. Повозка преодолевала неглубокую ложбину, по дну которой тек раздувшийся от стаявшего снега ручей. Движение несколько замедлилось, и тут же закричали дозорные спереди и сзади.
        Разнесся топот копыт, и на маленький отряд обрушились две группы всадников. Харальд оказался среди тех, кто прикрывал повозку спереди.
        - К бою! - рявкнул Иаред, и зазвенела сталь.
        Справа от Харальда размахивал огромным мечом Эрик Бычья Нога. Первым же ударом он разрубил налетевшего на него всадника до седла, и при каждом замахе с исполинского лезвия капала кровь. Слева с остервенелым, налитым багрянцем лицом дрался Авимелех. В глазах его была ярость, и всякий раз, когда его оружие находило плоть противника, из губ рыжеволосого раздавался сладострастный стон.
        Харальд довольно бестолково отмахивался от наседающих противников, стараясь особенно не мешать соседям. А нападавшие, похоже, не ждали отпора и быстро откатились, оставив пятерых убитых и столько же раненых. Среди наемников не был убит никто, раны же получили лишь трое.
        - Здорово ты мечом машешь. - Подошел Харальд к Авимелеху, когда тот закончил допрашивать раненых. Поскольку они ничего не сказали, Авимелех распорол им животы и набил внутренности грязью. Жить не будут, но и быстро не умрут.
        - Да, умею, - отозвался рыжеволосый. В речи его звучал какой-то странный акцент. - Но и ты неплох.
        - По коням! - донесся зычный крик Иареда, и наемники разошлись.
        
        Второе нападение отличалось от первого практически во всем: его совершили ночью, напали пешими и использовали луки. Если бы не звериная чуткость одного из стражников, лежать бы всем в сырой земле. А так - недосчитались всего троих.
        Похоронив павших, воины уселись вокруг костра. Лица были мрачны, и в бросаемых на Иареда взорах читались схожие чувства: любопытство, недоумение и гнев.
        - Что мы везем такое?! - наконец не выдержал кто-то.
        - Не знаю, - отрезал Иаред. Лицо его в отсветах костра казалось вырубленным из красного гранита. Под глазами залегли тени.
        - Так давай вскроем этот ящик! - рявкнул Эрик Бычья Нога. Его ручищи, каждая толщиной с хорошее дерево, яростно сжимались. Эрик в прошедшем бою потерял брата.
        - Нет! - хлестко сказал Иаред, поднимая голову. - Нам платят очень хорошие деньги за то, чтобы мы довезли этот груз до нужного места, а не за то, чтобы мы в нем копались!
        - Но мы должны знать, за что умираем, - подал голос Авимелех, и Харальда вновь поразил акцент, очень непривычный. Похоже говорят на востоке, у границы степей, но лишь похоже.
        - Мы умираем за деньги, - спокойно ответил Иаред. - И я не позволю вам заглянуть в тот груз, что мы везем. Вы можете меня убить и тогда смотрите, сколько угодно.
        Над лагерем повисла гнетущая тишина. Потом кто-то вздохнул и направился спать. За ним молча двинулись остальные. У костра остался сидеть Иаред, и лицо его было злым и печальным.
        
        До моря осталось примерно семь дней пути, когда Харальду представился случай оправдать свое присутствие в отряде. Близился вечер, и солнце, огромное и жаркое, совсем не майское, желтым диском катилось к горизонту, когда слуха Харальда коснулся далекий и очень неприятный свист, словно от ветра. Кольнул в ухо и исчез, а тревога осталась.
        - Река-а! - донесся спереди крик дозорного, и Иаред, ехавший рядом, облегченно вздохнул:
        - Ну вот и место для привала.
        Свист раздался вновь, по сердцу Харальда пробежал холодок, и в тот же миг над зелеными купами деревьев, совсем недалеко мелькнуло нечто, похожее на туманное облачко.
        - Бегите! - заорал Харальд, спрыгивая с лошади.
        Кинжал из небесного металла оказался в руке. Все время после побега из замка Кадаш Харальд носил его с собой, но не пользовался. Надобности не было.
        Товарищи уставились на кричавшего с изумлением, и в тот же миг затрещали кусты и на дорогу выметнулся вихревик. Не очень большой, сажени две в высоту, человекоподобный торс с непропорционально длинными руками. Вместо ног колыхалось нечто вроде смерча, а на прозрачном лике воздушного существа застыла маска ярости и боли. Его явно заставляли, причем направляющий маг находился недалеко, так чтобы видеть цель или точно знать, где она находится.
        Пока Харальд думал, вихревик издал протяжный стон и лапами ухватил одного из наемников, того, что оказался ближе. Раздался хруст, человек закричал, и на изумрудную траву закапала карминовая жидкость.
        Все, чему Харальда научили в замке Халл, все, что он узнал сам, вся магическая премудрость пронеслись перед ним в одно мгновение. Он на миг зажмурился, решая, что делать, и тут же опустился на корточки и начал чертить кинжалом по траве, безжалостно вспарывая упругое тело земли.
        Вокруг кричали люди и ржали лошади, свистели стрелы, но он не обращал на это внимания. Лишь когда магический рисунок был готов, рискнул оглядеться. На дороге лежали три трупа, вихревик меланхолично мял в руках четвертое тело. Телега стояла брошенная: охранники, последовав совету Харальда, рассредоточились по зарослям.
        Когда кинжал коснулся сияющей голубым линии рисунка, вихревик вздрогнул. Выпустил труп и уставился на Харальда. Не обращая внимания на тоскливый и одновременно яростный взгляд, тот упорно вел лезвие, уничтожая символ стихии Воздуха, а вместе с ним - и его создание. На руку словно повесили несколько пудов железа, и ужасно хотелось пить.
        От развоплошающегося вихревика в стороны прянул такой ураган, что Харальд едва удержался на ногах. Когда все стихло, то обнаружил себя лежащим и по пробовал встать. Мускулы служить отказывались, и он так и не смог двинуться, пока подошедшие спутники не помогли.
        - Что это было? - спросил Эрик, пытаясь скрыть дрожь челюсти
        - Магическое нападение, - хмуро ответил Харальд. - У тех, кому нужен наш груз, есть маг.
        - Владетель? - выпучил глаза Эрик.
        - Нет, - Харальд усмехнулся. - Если бы это был Владетель, мы бы все уже погибли. Просто маг, не более.
        - Здорово ты его, - послышался из-за спины голос с чудным произношением. Затем появился и его рыжеволосый обладатель. Харальд едва нашел силы улыбнуться в ответ на похвалу.
        - Нас осталось только тринадцать! - возник рядом Иаред, хмурый и сосредоточенный. - Придется усилить бдительность!
        
        Море появилось внезапно. Только что вокруг были невысокие холмы, поросшие жестколистным кустарником, и вдруг поворот дороги - и впереди раскинулась безбрежная сине-зеленая поверхность, украшенная там и сям белой вышивкой пены. На фоне моря блекло смотрелся небольшой городок, окруженный невысокой, какой-то скособоченной стеной.
        В пределы города вместе с повозкой въехало всего двенадцать воинов. После магической атаки открытых нападений не было, зато в одном из постоялых дворов их попробовали отравить. Самый жадный (или наиболее голодный?) поплатился за торопливость. Остальных удержал от ужина Иаред, невесть что унюхавший в поданном супе.
        Хозяина постоялого двора вместе с поваром накормили отравой, а ночевать пришлось в другом месте.
        В прибрежном городке задерживаться не стали, проехав прямо к порту. Иаред ненадолго пропал, а когда вернулся, заявил, что нашел нужный корабль, который завтра утром уходит на Тир.
        Сердце Харальда глухо екнуло, когда он понял, что под ногами - только доски, а дальше - лишь пахнущая солью и водорослями жидкость, в которой так легко утонуть. Но остальные путешественники были спокойны и быстро освоились на корабле, носящем название
«Летучий краб».
        «Краб» бодро скакал по волнам, скрипя мачтами, Харальд с непривычки мучился морской болезнью и почти все время проводил на палубе, рядом с бортом. В трюме хрустели сеном лошади, а наемники, ругаясь и поминутно хватаясь за ножи, предавались азартным играм прямо на сундуке с грузом. Оставлять его без присмотра Иаред не позволял.
        Равнина моря была пустынна, лишь раз появились на горизонте паруса, белые, словно снег, но быстро пропали. А на пятый день плавания, на рассвете, вынырнуло из моря, прямо по ходу судна, странное розовое облачко. Появилось и стало расти, и вместе с тем, как поднималось солнце, розовый цвет менялся на белый.
        - Что это? - спросил Харальд у одного из моряков, пожилого смуглого типа с черной, как смоль, шевелюрой.
        - Тиркан, - ответил тот благоговейно. - Горный пик, у подножия которого стоит Тир.
        - Это какой же он высокий? - удивился Харальд.
        - Очень, - подтвердил моряк. - В молодости я видел Северные горы, так они рядом с Тирканом - просто карлики.
        Город прилепился к горе, словно осиное гнездо к дереву. Прямо из воды торчали белые башни городской стены, а над ними поднимались мрачные, темные, как ночь, стены внутреннего замка. По сторонам от города тянулся желтый пляж, а дальше виднелись заросли каких-то странных деревьев.
        Корабль вошел в порт, и вскоре копыта лошадей загрохотали по вымощенной камнем набережной. Харальд смотрел вокруг во все глаза: причудливые строения, чудно одетые люди - все удивляло и вызывало в душе странную тоску. Ведь кто-то может видеть эти чудеса каждый день...
        Они ехали тесной группой, не убирая руки далеко от мечей. Повозка грохотала рядом. Перед наемниками послушно расступались, но особого внимания не обращали - чужаки в Тире не редкость.
        Вокруг мелькали разноцветные одежды, плыли манящие, чудные запахи, и очень трудно было сохранять сосредоточенность. Один раз наемников остановила городская стража, но быстро отстала, переговорив с Иаредом. Его, похоже, знали и здесь.
        «Сушеная камбала» обнаружилась на восточной окраине, на узкой, словно кишка, улице. Кряхтя от натуги, наемники внесли яшик с грузом в прохладный полутемный зал, благоухающий луком и лавровым листом.
        Им навстречу поднялся из-за столика невысокий, тщедушный мужчина в плаще с глухим капюшоном. Заскрежетало оружие, извлекаемое из ножен, но незнакомец поднял пустые ладони, сказал успокаивающе:
        - Тише, доблестные воины! - после чего отыскал взглядом Иареда. - Сокол парит высоко, а у соколят подрезаны крылья.
        - А черепаха мечтает научиться летать, - пробормотал тот в ответ бессмысленную фразу, после чего повернулся к наемникам. - Ставьте сундук. Работа закончена. До вечера можете побродить по городу. На закате собираемся здесь, с нами расплатятся.
        Послышался облегченный вздох. Воины, гогоча, словно дети, ринулись на улицу, подальше от надоевшего груза.
        Над городом раскинулось пронзительно-синее, словно сапфир, небо, и хмурым великаном в белой шапке высилась на западе гора. Ее видно было из любой точки города, и впечатление она производила давящее.
        Харальд бродил по улицам один. Товарищи его, все как один, направились к девочкам, тратить деньги. С трудом удалось улизнуть. Развлечений не хотелось.
        Он шел без особой цели, глазел по сторонам. Попробовал вяленого осьминога в харчевне, выпил кружку вина, что здесь не дороже, чем на севере - пиво.
        Повернув на широкую прямую улицу, услышал впереди гам, словно там сошлись стенка на стенку две деревни. Заинтересованный, ускорил шаг и почти сразу вышел на огромную площадь, занятую лавками с разнообразным товаром.
        Базар простирался на многие сотни саженей. Крики торговцев оглушали, запахи стояли такие густые, что хоть ложкой ешь: пряностей, жареной рыбы, свежевыделанных кож...
        Глава 12
        
        Под магией следует понимать систему вхождения в контакт с духами вещей и управления вещами посредством договора с этими духами.
        Е. В. Субботинский
        
        Вернулся Харальд в «Сушеную камбалу» к самому закату и обнаружил там своих спутников, пребывающих в благостном расположении духа.
        Иаред подождал, когда последний из пришедших сядет, и выволок из-под стола солидных размеров кошель. Под шутки и прибаутки раздал наемникам вторую половину суммы, оговоренной за работу. Аванс получили в Бабиле.
        После раздачи денег началась гульба. На столе, как по волшебству, появились остро пахнущие, а на вкус - просто огненные блюда местной кухни и кувшины с вином - заливать пожар в желудках.
        Харальд рассказал про встречу с торговцем рисованными ящерицами, вызвав всеобщий хохот. За первым рассказчиком встал второй, и байки пошли одна за другой. С каждым выпитым кувшином рассказы становились все более путанными, но слушателей это не смущало.
        Рядом с Харальдом Авимелех отчаянно грыз куриную кость. Жир тек по пальцам, и стоял жуткий треск Наконец кость поддалась, и рыжеволосый наемник принялся с наслаждением высасывать из нее мозг.
        Когда с костью было покончено, взгляд Авимелеха, уже изрядно затуманенный, остановился на соседе.
        - Давай выпьем! - сказал он Харальду. - За нашу удачу!
        - Давай! - легко согласился Харальд. Стручки под названием
«перец» оказались столь остры, что он готов был в этот момент проглотить небольшое озеро.
        Забулькало темно-багровое вино, наполняя кубки. С глухим стуком ударились они друг о друга, и терпкая жидкость потекла по горлу.
        - Эх, - крякнул Авимелех, вытирая залитый вином подбородок. - Хорошо!
        - Еще как, - согласился Харальд и решился задать давно просившийся на язык вопрос:
        - А откуда у тебя такой странный акцент?
        В темных глазах на миг мелькнула настороженность, но сразу сменилась пьяной расслабленностью:
        - Я издалека, из-за Северных гор.
        - Разве там кто-то живет? - в изумлении Харальд поставил кубок на стол и уставился на собеседника.
        - Да, - ответил рыжеволосый важно. - Наше племя, нид. Только я удрал оттуда.
        - Нид? - Харальд почесал подбородок. - Откуда же вы там взялись? И почему ты сбежал?
        - Не так много вопросов, - Авимелех неожиданно покачнулся на стуле, но удержался. - Давай лучше еще выпьем!
        И они выпили. А затем Авимелех заговорил:
        - Как рассказывали деды, племя наше пришло туда чуть ли не полторы тыщи лет назад. А сбежал я - потому что скучно там. И убить никого нельзя...
        - Так уж и скучно? - хмыкнул Харальд.
        - Ну да, - Авимелех кивнул так, что чуть не ударился лицом о столешницу. - Правда, есть храм, а в нем, как говорят, - книга...
        - Что за храм? - Харальду стало интересно.
        - Обиталище древних богов! - выходец из племени нид со значительным видом поднял руку. - Почти все, кто входит туда, умирают. А кто выходит, тот получает от хозяев храма книгу, которая содержит в себе всю магическую премудрость. Книга эта делает владельца великим магом. Но это все ерунда, давай лучше выпьем...
        Харальд послушно разлил вино, но беспечный настрой пропал. В голове забегали мысли, быстрые и острые, словно стрелы. «Вот он, твой шанс! - думал он, не замечая происходящего вокруг. - И глупо будет им не воспользоваться!»
        Шум за столом стих на мгновение, и тут же кто-то хриплым голосом заорал песню. Веселье перешло в решающую фазу.
        
        - И что ты хочешь мне предложить? - спросил Иаред, улыбаясь. Наемники возвращались в Бабиль, и копыта лошадей чавкали по грязи, щедро намешанной дождями.
        - Путешествие на север, - ответил Харальд неожиданно севшим голосом.
        - Это куда? - Иаред сдвинул брови. - К горам?
        - Дальше, за горы, - твердо сказал Харальд.
        - Ничего себе! - Иаред хмыкнул и почесал затылок. - Там же ничего нет!
        - А вот и есть, - возразил Харальд. - Там находится кое-что, что мне очень нужно.
        - Когда думаешь выезжать? И сколько все это продлится? - пожилой воин перешел к деталям, и Харальд облегченно вздохнул. Главное сделано.
        - Ближе к осени, - ответил он. - А вернемся, я думаю, весной.
        - Полгода, значит, - Иаред пожевал губами. - Что же, я никогда не был за Северными горами и вряд ли поеду туда просто так. Я согласен. Надеюсь, все расходы ты оплатишь?
        - Само собой, - улыбнулся Харальд. Из-за поворота выскочила деревня, и тотчас же затявкали собаки, отмечая приближение чужаков.
        
        Чужак появился в деревне в полдень. Голубоглазый, длинные светлые волосы собраны в хвост. На узком лице - печать усталости. В руке - что-то странное, накрыто куском плотной ткани.
        - Мне нужно видеть старосту, - сказал он первому попавшемуся крестьянину. Тот молча показал головой в сторону большого дома с желтой соломенной крышей.
        На стук вышел староста - высокий кряжистый му жик лет пятидесяти с изрядно поседевшей черной бо родой...
        - Что тебе? - спросил он светловолосого Тот в течение лета несколько раз появлялся в деревне, покупал кое-что по мелочи
        - Мне нужны люди, - ответил светловолосый спокойно. - В услужение.
        - Чего? - Староста усмехнулся. За спиной чужака начала собираться толпа. - Мы бежали сюда, на север, от подчинения родовитым, а ты хочешь заставить нас служить?
        - Не заставить, - Покачал головой светловолосый. - Я предлагаю хорошие деньги.
        - Да ладно! - отозвался староста, презрительно оттопырив губу. - Откуда они у тебя? Ты сам-то кто такой?
        - Я? - Чужак изобразил кривую усмешку. - Я - маг.
        Он сдернул покрывало из ткани, и взорам селян предстала небольшая клетка, сплетенная из прутьев, покрытых какими-то узорами. Но вместо птицы в клетке клубилось нечто серо-прозрачное, похожее на облако, на клок тумана.
        Толпа со вздохом ужаса подалась назад.
        - Видишь, - сказал голубоглазый маг замершему старосте. - Я могу выпустить этого вихревика, и он разрушит вашу деревню. Но мне это не нужно Мне необходимы шесть парней и шесть девушек в услужение. Можно - семейные пары, но без детей. Они будут жить в замке и получать по три золотых в месяц. Кроме того, я хотел бы купить большое количество продуктов.
        Староста со свистом втянул в себя воздух, закашлялся от попавшего в грудь страха.
        - Хорошо, - ответил он. - Мы... со старейшинами должны, ну, подумать.
        - Я подожду, - улыбнувшись, согласился светловолосый и взялся за дверцу клетки - Но недолго....
        Харальд шагал, и клетка, такая легкая, оттягивала руку почище тяжелого меча. Он устал, он зверски устал. После ритуала восстановления замка отлеживался почти неделю и лишь затем понял, что в одиночку с хозяйством не справится. Пришлось приманивать и пленять вихревика, чтобы было чем припугнуть несговорчивых селян.
        Двенадцать молодых крестьян шли впереди Харальда. Спины у всех были напряжены, и не столько от груза, сколько от страха.
        Идут словно на заклание. Думают, что жуткий чародей будет пить из них кровь, а про деньги сказал просто для отвода глаз..
        Харальд вздохнул. Большую часть купленных продуктов староста обещал прислать завтра. Поскольку точного местоположения замка никто не знал, то по следам, оставленным отрядом из тринадцати человек.
        Когда из-за деревьев появился замок, молодые селяне остановились, и одна из девушек прошептала:
        - Какой он красивый!
        - Здесь вы будете жить, - сказал Харальд, не без удовольствия озирая стройные башни и мощные стены. - А меня можете называть просто - хозяин.
        
        - Хозяин, - сказал Хегни, белозубо ухмыляясь. - Теперь тебя так называть?
        - Только попробуй! - ответил Харальд грозно. - Мигом бока намну!
        - Да ты что? - в притворном ужасе воздел руки Весельчак - Серьезно?
        Они сидели в «Спившемся демоне». Хегни очень кстати появился в городе в тот момент, когда туда приехал Харальд, и оказался на мели. Замок, где он служил последний год, был взят штурмом во время свары родовитых. Наемника, которому посчастливилось уцелеть. отпустили, обобрав, правда, до нитки. И ехать на север, пусть даже за горы, зато за хорошие деньги, Весельчак согласился без раздумий. Даже не особенно допытывался о цели поездки.
        Ударив по рукам, Харальд и Хегни вышли на улицу. Стоял жаркий день, и наилучшим из благоприятных предзнаменований сияло в лазурном небе золотое солнце.
        
        Солнце поднялось высоко, но особого тепла не давало. Сентябрь - не время для жары. Там и сям по небу были разбросаны продолговатые серые облака, похожие на одеяла. Дул довольно холодный северный ветер
        В последний раз обозрел Харальд с вершины донжона начинающий желтеть лес, потер руки и приступил к ритуалу. Жизнь в замке шла своим чередом, в него свозили дрова и продукты к зиме. Слуги привыкли к своему положению и уже не шарахались от Харальда, дрожа в ужасе.
        Ритуал, который нужно провопить в полдень, должен прикрыть замок от чужого магического воздействия. В защищенное таким образом пространство не сможет проникнуть ни ангел, ни демон, ни стихийное существо
        Описание ритуала Харальд вычитал в книге и намеревался осуществить его на практике. Для его проведения он выбрал площадку на вершине донжона, подходящую по размерам и форме.
        Почти всю ее занял светящийся лиловым рисунок - сочетание шестиугольника и нескольких концентрических кругов. В самой середке светятся четыре знака Истинного Алфавита, те, что несут силу зашиты Бет - чисто белым сиянием, словно горные снега, Луис - чуть приглушенным серым, Уат - пурпурным и Страйф - темно-багровым. Именно они - главная составляющая ритуала.
        Харальд занял место в середине рисунка, привычно сосредоточился, закрыл глаза. Весь мир исчез, растворился во тьме, остались лишь линии и буквы магического чертежа.
        Некоторое время маг просто стоял, стремясь стать одним целым с рисунком, ощутить пульсацию линий, биение жизни в символах. Когда в жилах вместо крови запенился свет, а тело стало прямым и легким, как струна, Харальд сделал шаг. Всего один - на север, к белизне буквы Бет.
        Взятая в руки, она оказалась нестерпимо холодна. Харальд поднял ее, и онемение потекло по пальцам, по плечам. Лишь сияние в жилах не давало магу замерзнуть.
        Не чувствуя пальцев, Харальд поднял Бет, похожую на обрубок ствола березы с толстой веткой, и безжалостно швырнул ее с крыши донжона, туда, вниз, где обычным зрением видим лес. Со звоном ударилась буква оземь и разлетелась на куски. По ушам ударил фазаний крик. Каждый символ Истинного Алфавита связан с определенной птицей, и в данном случае крик означает, что чародейство знака Бет совершено правильно.
        По земле растеклась неширокая полоса, мерцающая, словно лунная дорожка на воде. Она охватила замок с северо-востока.
        Харальд сделал шаг назад, в центр круга. Постоял некоторое время, отдыхая, и двинулся на восток. Шаг - и он у буквы Луис, похожей очертаниями на крестьянский цеп. От взятого в руку светло-серого знака повеяло сухостью. Харальд ощутил, как трескается кожа на руках, опадает серыми хлопьями на такой же серый камень площадки...
        С жалобным утиным криком Луис полетела вниз. Серая полоса, похожая на пушистый шарф, сомкнулась с белым сиянием и продолжилась на юг, замкнув юго-восточную четверть круга.
        Вновь небольшой отдых, и Харальд шагнул на юг к пышущей пурпурным жаром Уат, имеющей очень простую форму - две палочки и перекладину между ними. Когда он взял ее в руки, пальцы мгновенно загорелись. Странно было наблюдать там, где должны быть кости, мышцы и сухожилия, лишь полосы света. Но отсутствие пальцев не мешало крепко держать букву.
        Словно метеор, оставляя за собой багровый след, низринулась Уат с высоты донжона. Раздалось хриплое карканье, и по земле потекла огненная полоса, прикрывая замок с юго-западной стороны.
        Харалъд вернулся в центр магического рисунка и только тут ощутил боль. Плоть ниже локтей никуда не делась, она ныла и жаловалась, моля о снисхождении.
        Сжав зубы, он двинулся к букве Страйф, темно-багровой, словно подгнившее мясо. От нее несло сыростью, а когда Харальд взял похожий на раскоряченный гребень для волос знак, то сразу же ощутил ползущую по рукам сырость. Сначала это было даже приятно, но вместе с водой, что капала вниз, потекла кожа...
        Проснулось омерзение. Сдерживая дрожь, Харальд отшвырнул Страйф от себя. С тягучим шлепком она упала на землю, и тотчас из леса донесся крик дрозда.
        С глухим гулом от упавшей буквы поползли в стороны два потока жидкости, похожей на кровь Со мкнувшись с белым на севере и пурпурным на юге, они замкнули круг.
        Зашита была поставлена. Рисунок вокруг Харальда затухал, словно задуваемый ветром, а сам маг едва стоял на ногах, сдерживая предательскую дрожь. С трудом переставляя ноги, двинулся он вниз, и суставы его ощутимо скрипели.
        
        Деревья скрипели жалобно и отчаянно, жалуясь на судьбу. Над лесом царила такая погода, точнее непогода, что Харальд их вполне понимал. Резкий и сильный ветер прошибал плащ дождевыми каплями, словно стрелами. Харальд не проехал от деревни, где путники ночевали, и сотни саженей, а уже насквозь промок.
        Он старался сохранять уверенный вид, как и подобает предводителю, но нет-нет и появлялась мыслишка: вернуться бы, переждать ненастье? Послушаться ее мешало четкое осознание того, что второго такого шанса судьба не предоставит, что таинственная книга за горами может достаться другому и что если сейчас задержаться на несколько дней, то к перевалам можно не успеть и придется ждать весны, а это - больше чем полгода. А через семь-восемь месяцев вряд ли удастся собрать такую ценную компанию, как сейчас, которая ворча и проклиная непогоду, следует за Харальдом.
        Хегни улыбается, бесстрашно подставив холоду и сырости буйную шевелюру. Его веселому настрою не способны повредить никакие неудачи, не то что какой-то там дождь. Иаред кряхтит, изображая старого деда, хотя в свои пятьдесят крепче и здоровее многих молодых. Этих двоих уговорить труда не составило.
        С Гуннаром возни оказалось гораздо больше. Темноглазого красавчика пришлось вызволять из одного замка южнее Бабиля, где он состоял в личных телохранителях у одной не очень целомудренной родовитой дамы. Лишь звон монет и напоминание о том, что женская благосклонность не вечна, убедили ловеласа.
        Торвальда Харальд нашел с большим трудом, потратив на это много времени. Но он чувствовал себя в долгу перед соратником, который из-за него потерял выгодное место. Конечно, съездив за горы, он не получит столько же, сколько у Владетельницы, но все же лучше это, чем ничего.
        С Асиром вышла обратная ситуация. Денег он не хотел и до тех пор отказывался, пока Харальд не объяснил в общих чертах, что ехать придется в совершенно неведомые земли, где никто не бывал.
        О цели путешествия удалось умолчать, хотя спрашивали его неоднократно. Но как объяснишь, что тебя снедает желание, тревожный зуд неведомого, возникший в тот момент, когда услышал от рыжего наемника о книге, содержащей всю магическую премудрость мира?
        Под копытами лошади что-то мерзко зачавкало. Харальд бросил размышлять и огляделся. Дорога, которая до этого шла на запад, повернула и теперь тянулась на север грязной коричневой лентой, наполовину скрытая мокрой кисеей дождя. По сторонам от нее стояли деревья, такие жалкие под холодным дождем, который обычен для осени, но так неприятен в середине августа. Еще не одну сотню верст предстоит проехать, прежде чем закончатся обжитые людьми земли и начнется предгорная полоса, где стихии слишком свирепы и яростны, чтобы там могли жить люди.
        Копыто лошади погрузилось в широкую, наполненную жирной грязью лужу, и из ее недр донесся гулкий хлюпающий звук.
        
        Гулкий хлюпающий звук донесся из самых земных недр, и был он такой мощи, что Харальду на миг заложило уши, а замок, казалось, содрогнулся от основания до белого знамени на вершине донжона. Звук повторился, но в круге, предназначенном для появления демона, оставалось пусто. Все так же чадили курильницы, распространяя аромат кориандра и молотых еловых шишек, а строптивый обитатель Нижнего мира все не удосуживался явить свой отвратный лик пред светлые очи мага.
        Харальд хлопнул в ладоши, так, что резкий звук заставил дернуться оранжевые язычки свечей, и крикнул грозно:
        - Явись!
        Линии магического рисунка угрожающе засветились, и из-под земли раздался яростный скрежет. Каменный пол словно вспучился, затем лопнул исполинским нарывом, и взгляду заклинателя предстала большая черная голова, похожая на бычью, украшенная к тому же здоровенными рогами. Правда, вместо шерсти вокруг рогов виднелась чешуя, а глаза существа, крупные, фиолетовые, больше напоминали змеиные.
        - Чего тебе? - прохрипел демон, вращая зрачками и явно не желая вылезать.
        - Выходи - поговорим, - ответил Харальд, дрожа от напряжения.
        Он первый раз пробовал вызвать существо из иного мира, и получалось пока плохо. Силы уходили, как вода в горячий песок, а упрямый демон не желал подчиняться составленному по всем правилам заклинанию.
        - О чем? - Демон выдвинулся из-под пола по пояс и уперся рогами в потолок. Под ногами его клубилась темнота, время от времени подсвечиваемая багровыми вспышками..?
        - О жизни, - ответил Харальд, рассматривая гостя.
        Он почти неделю провел над книгой, пока решился исполнить ритуал вызова. Работа с существами из иных миров считается самой сложной в арсенале мага, на нее требуется больше всего сил и умения. За стенами замка, отрезанного от остального мира снежными заносами, царила зима, и свежеиспеченный Владетель отчаянно учился, готовясь к войне. В том, что он начнет ее, сомнений не оставалось, слишком уж был яростен зуд в груди, подогреваемый жаждой мести тем, кто в свое время его не понял, не заметил, не оценил...
        - О жизни? - взревел демон. - Да ты, человечишка, разве знаешь, что такое жизнь?
        От громоподобного хохота затряслись стены подвала, который Харальд облюбовал для магических занятий. Гигантское тело демона, покрытое рыжей шерстью, конвульсивно дергалось, ручки, тоненькие и слабые, числом семь, торчащие в беспорядке из широкой груди, сжимались и разжимались.
        - Вот ты мне и расскажешь, - сказал Харальд, морщась от смрадного дыхания, исходящего из пасти гостя. - Просветишь, так сказать.
        Демон прекратил гоготать, фиолетовые зрачки размером с яблоко уставились на человека с любопытством. Из зубастой пасти вывалился алый язык в добрый аршин длиной:
        - И в чем же тебя просветить, Белый Маг? - спросил демон с издевкой.
        Харальд вздрогнул, как от удара:
        - Что, так заметно? - спросил он.
        - Для меня это выглядит словно белая мантия на твоих плечах, - осклабился выходец из Нижнего мира. - Знак Владетеля. Но я вижу еще кое-что, след... тень от того, что ты мог получить только от богов.
        - Ты о книге? - мрачно хмыкнул Харальд.
        - Это не книга. - Демон поковырялся пальцем где-то за рогами. - В вашем языке нет слов, чтобы описать, что это такое. Но это очень опасная штука...
        - Не знаю, - равнодушно пожал плечами маг. - Она дает мне знания, и без нее я был бы никем.
        - Ты остался бы человеком, - проговорил фиолетовоглазый исполин. - А за знания, что дарит тебе эта... это существо, ты платишь собой, маленькими кусочками себя...
        Неожиданный гнев, яростный, особенно внезапный среди привычного в последнее время равнодушия, всколыхнулся в груди Харальда. В глазах потемнело, и он с удивлением услышал свой шипящий крик:
        - Заткнись, тварь!
        В глазах демона мелькнуло изумление, затем сменилось неожиданной печалью. А Харальд продолжал орать:
        - Ты забыл, с кем разговариваешь! Я ведь знаю твое имя, Белил, и могу сделать с тобой все, что угодно! Я - маг, и я повелеваю демонами!
        Он вскинул руки к низкому потолку и выкрикнул заклинание, словно ругательство. Из рисунка на полу выплеснулись десятки светящихся серебром нитей. Словно сеть, они сплелись вокруг демона, приникли к коже. Раздался исполненный боли рев, и от рыжей шерсти потянулись дымки. Запахло паленым.
        - Так! Так! - орал Харальд в экстазе, потрясая кулаками.
        Затем его неожиданно согнул рвотный импульс, а когда он смог распрямиться, то с ужасом осознал, что творит.
        Мановением руки убрал серебристую сеть. Демон прекратил реветь, и в глазах его, обращенных на человека, не было ни гнева, ни обиды, лишь печаль и понимание. Харальд не смог выдержать этот взгляд и опустил глаза.
        - Ты прости меня, ладно? - сказал он глухо. - Не знаю, что на меня нашло.
        - Не за что прощать, - покачал рогатой головой Белил. - Но лучше ты меня отпусти и больше не вызывай. У нас достаточно много злобных убийц, общение с которыми тебе будет интереснее...
        - Да, - не поднимая глаз, кивнул Харальд и махнул рукой.
        Магический круг вокруг демона ярко вспыхнул, внутри него все заволокло дымом. Мелькнули горящие, словно факелы, фиолетовые глаза, и демон растаял, оставив после себя ненарушенную гладь пола.
        Харальд осмотрелся, не очень понимая, что он здесь делает. Было холодно и одиноко, и еще почему-то ужасно болела голова.
        
        Ветер тащил по небу облака, похожие на куриные перья - мелкие и клочковатые. Он же развевал флаг над донжоном замка - большой, но обтрепанный. Изображенная на белом фоне золотая птица никак не походила на сокола: напоминала, скорее, печального воробья. Сам замок тоже знал лучшие времена. Стены выглядели ветхими, ров заплыл, а на Харальда, уже довольно долго стоявшего у ворот, никто не обращал внимания.
        Зима прошла, и только последние клочки ее роскошного белого платья таились по лесным закоулкам. Пять месяцев почти полного заточения в собственном замке Харальд провел не зря. Он узнал во много раз больше, чем за всю предыдущую жизнь. Для него почти не осталось секретов в магии.
        Он похудел, осунулся и к весне стал внушать слугам в замке безотчетный страх одним видом. Но он не обращал на это внимания. Он даже на служанок, среди которых была парочка соблазнительных девиц, не смотрел. Женщины не занимали его мыслей, равно как и чревоугодие, и прочие мелкие радости, достойные разве что животных. Он с головой погрузился в восхитительный мир заклинаний, прекрасных и страшных, с каждым днем он знал все больше и с усиливающейся неохотой отрывался от книги. Вот и сейчас она в плотной кожаной сумке отягощала плечо
        На стенах замка, который, как удалось выяснить в ближайшей деревушке, носит название Жахх, так никто и не появился. Здесь, на самом севере Владения Олава, давно забыли о врагах. От кого обороняться? Междоусобицы меж родовитыми вспыхивали последний раз лет сто тому, крестьяне не восставали, войска других Владетелей сюда вряд ли добирались. Дикий, заброшенный край и небольшой замок, первый в череде многих, что откроют ворота перед Харальдом, новым Владетелем. Первый, и поэтому самый важный...
        Харальд вздохнул и сдернул ткань с хрупкой на вид клетки из ивняка. Внутри нее клубился комом серо-прозрачных струй вихревик. Некоторое время маг смотрел на него, ощущая себя столь же могучим и равнодушным, пустым и холодным, скованным прутьями, которые не сломать...
        С трудом отогнал глупые мысли, прошептал нужные слова и открыл дверцу. Вихревик вырвался наружу, вырос в туманный столб с хорошую сосну высотой.
        От него повеял свежий ветер, шевельнул волосы на голове мага.
        Повелительным жестом Харальд направил воздушное существо вперед. Вытянувшись, словно огромный червь, и жужжа, как исполинский шмель, вихревик понесся к воротам замка. С гулом содрогнулись массивные створки. Многие ветра доводилось им выдерживать, но подобного урагана они еще не знали.
        Ворота зашатались, накренились и с диким скрежетом рухнули внутрь, подняв тучу пыли. Харальд дернул рукой, и от замка показался вихревик. Он летел медленно, словно нехотя, и заставить его вернуться в клетку стоило некоторых усилий.
        Из замка тем временем доносились испуганные вопли. Падение ворот произвело нужный эффект - привлекло внимание его обитателей. Теперь осталось лишь подождать.
        Ожидание длилось недолго. Пыль быстро осела, и в проеме, оставшемся на месте ворот, похожем на вертикально расположенную пасть, обнаружились люди. Они жутко суетились и пребывали, судя по всему, в немалом расстройстве. Некоторое время прошло, прежде чем они заметили стоящего средь дороги Харальд а.
        Он внутренне усмехнулся, представляя реакцию обитателей Жахха. Ни с того ни с сего рушатся ворота замка, а за ними обнаруживается потрепанный незнакомец с подозрительно спокойным выражением лица.
        После паузы, которая была заполнена в основном взаимным осмотром, к Харальду направился раскор мленный мужчина с жабьей мордой и сизым носом запойного пьяницы. За ним тащились двое стражников с алебардами, похожих на разжиревших дворовых псов, что способны только лаять.
        - Ты кто такой? - пробулькал жабомордый. От него разило пивом, а в заплывших глазах плескались удивление и страх.
        - Я хочу видеть хозяина замка, - сказал Харальд, рассматривая толстяка, словно занятное насекомое.
        - Родовитый фон Жахх не будет разговаривать со всякими... всякими... - Сизоносый на миг замялся, выискивая нужное слово. - Проходимцами!
        - Очень жаль, - произнес Харальд, открывая дверцу клетки, - что вы не поняли меня сразу. Придется попросить родовитого фон Жахха еще раз.
        При виде вихревика физиономия толстяка побагровела, став похожей на редиску, а затем побелела, став белее мела. Он стоял, разинув рот, и оцепенело смотрел, как существо, сотканное из струй воздуха, засасывает в свое чрево одного из стражников. Второй успел убежать.
        Вихревик изменил форму, сжался в шар, внутри него что-то хрустнуло, шмякнуло, и на землю сползло кровавой кашицей то, что еще недавно было человеком.
        - Теперь вы поняли? - гадко усмехнулся Харальд, загнав вихревика в клетку. - Быстро сюда хозяина.
        Толстяк сорвался с места с завидной прытью, оставив после себя удушливое облако мерзкого запаха. "Похоже, обделался, - подумал Харальд, отходя в сторону.
        Родовитый фон Жахх примчался, словно на крыльях. Худой и тщедушный старичок, он напоминал сухую былинку, которую способен унести самый легкий ветерок. Его трясло от ужаса, а при взгляде на то, что осталось от стражника, хозяина замка едва не стошнило.
        - Что уг-годно? - спросил он, с трудом ворочая прыгающими губами.
        - Я принимаю в свое Владение этот замок, - сказал Харальд спокойно.
        - Что-о! - глаза родовитого стали словно донышки стакана, челюсть отвисла чуть не до пояса. - К-как?
        - А так, - мягко улыбнулся маг. - По праву сильного. И теперь будете платить дань не Владетелю Олаву, а Владетелю Харальду, то есть мне.
        - А-а. - Родовитый еще больше выпучил глаза, став похож на тощую сову.
        - Сколько вот ты, хозяин замка, платишь Владетелю Олаву? - перевел Харальд разговор в область практики, надеясь, что это прояснит разум фон Жахху.
        - Двести золотых в год. - Глаза старичка приобрели нормальный размер, и в них появилось осмысленное выражение.
        - Мне будешь платить сто пятьдесят. - Харальд задумчиво почесал щеку и добавил:
        - И еще мне нужен эскорт, соответствующий положению Владетеля. Десяток воинов, не более.
        - Хорошо. - Фон Жахх смотрел хмуро, но, похоже, все понял, решив не сопротивляться силе.
        - А чтобы твои воины не искушались ткнуть мечом мне в спину, то скажи им, - рука мага коснулась тонкого обруча серебристого металла, украшающего лоб, - что здесь скрыт ангел-хранитель, который уничтожит любого, кто попытается причинить мне вред. И еще - ты поедешь со мной.
        - Куда? - спросил старик, нервно хрустя пальцами.
        - К следующему на юг замку. Если не ошибаюсь, он называется Барлет и стоят там войска Владетеля.
        Лицо старичка вытянулось, но он ничего не сказал.
        - Но туда мы отправимся завтра утром, - продолжил Харальд, не обращая внимания на гримасы первого вассала, - Не найдется ли в замке Жахх места для ночлега, для меня и моих слуг?
        - Найдется, - покорно ответил хозяин замка и скрипнул зубами.
        Харальд, не оборачиваясь, махнул рукой. Из рощицы неподалеку вынырнули двое конных в простых одеждах и без оружия. На поводу один из них вел третьего коня, так что въезжал Харальд в покоренный замок верхом, как и положено победоносному полководцу.
        
        В замке Барлет новоявленного Владетеля ждали, но совсем не с ключами от ворот. Над твердыней, лишенной рва, лениво колыхался флаг цвета молодой травы, сообщая о том, что в ней стоят войска самого Владетеля, а не родовитого хозяина. Войска эти высыпали на стены, ощетинившись луками, копьями и прочим оружием.
        Когда Харальд в сопровождении десяти воинов, среди которых был и фон Жахх, подъехал к воротам, его встретили криком:
        - Не подходи ближе, колдун! Не будь я сотник Иоасаф, мы мигом нашпигуем тебя стрелами!
        Харальд вздохнул печально и тут же уловил скрип тетивы у себя за спиной. Зачесалась голова под обручем, раздался хлопок, и вслед за ним удивленный вопль нескольких десятков глоток. Харальд знал, что видят воины - серебристую молнию, что ударила из головы мага и уничтожила стрелу, направленную ему в спину.
        Когда он обернулся, в глазах сопровождающих из замка Жахх был страх. У всех. У родовитого и у его воинов. Двое из них держали луки, у одного на тетиве оставалась стрела..
        - Так вот кто им сообщил, - тихо сказал Харальд, глядя в расширившиеся от страха глаза. - И еще решил ударить мне в спину. Я же предупреждал.
        Захрипев, фон Жахх попытался повернуть коня, и это ему удалось. Он даже проехал с десяток саженей, когда Харальд выпустил вихревика.
        Туманный столб ударил скачущему в спину, и тот рухнул наземь, разбрызгивая с губ кровавую пену. Тело несколько раз дернулось и затихло. Со стен Барлета донеслись вопли ужаса.
        Водворив воздушное создание вновь в клетку, Харальд обернулся к воинам погибшего. Те не двигались, но лица их были бледны.
        - Так будет с любым, кто предаст меня. Но каждого, кто будет верно служить, я вознагражу, - сказал маг проникновенно. - Тех, кто стрелял мне в спину, я помилую, так как они выполняли приказ.
        Воин со стрелой на тетиве смотрел на лук, словно на ядовитую гадину, второй прятал глаза. Руки его дрожали.
        - Кто наследник погибшего? - спросил Харальд.
        - Я его племянник, - подал голос рыжий детина лет тридцати. Смотрел он на убийцу дяди без злобы, видно, давно подумывал о наследстве.
        - Замок твой. - Харальд благосклонно улыбнулся. - О наших отношениях поговорим после того, как я возьму это укрепление. А теперь все - на сто шагов назад. И заберите моего коня.
        Покинув седло, он повернулся к Барлету. За спиной прогрохотал и стих стук копыт - воины благоразумно выполнили приказ.
        На стенах не меньше полусотни человек. Можно, конечно, выломать ворота с помощью вихревика, но дальше что? Пока он будет заниматься отдельными воинами, остальные скопом навалятся на мага и убьют его Даже ангел-хранитель не поможет против десятка мечей, которые одновременно устремятся к твоему телу.
        Харальд вздохнул и принялся чертить кончиком меча по дорожной пыли. Воины со стен настороженно наблюдали за его действиями, не пытаясь ничего предпринять. Сцена расправы над предателем произвела должное впечатление, а неудача удара в спину, судя по всему, обескуражила сотника.
        Получившимся рисунком Харальд остался доволен, пусть немного кривоват, зато работать будет.
        Убедившись в последний раз, что никто не собирается делать вылазку, он закрыл глаза. Сквозь сияющие синевой линии магического рисунка стены замка тоже казались синими. Харальд собрался обратиться к Воде, одной из стихий, которая, хоть в малых количествах, есть везде, даже в сухих на ощупь предметах.
        Он зашептал, и после нескольких слов линии рисунка поплыли, заколебались, по ним пошли гулять волны, словно по канавкам с жидкостью. Рябь пошла по стенам замка, а синева на них стала набухать, делаться все гуще. Заклинание вытягивало влагу из толщи камня, высушивая его.
        Силы истекали из Харальда, словно пиво из дырявого кувшина. Губы ворочались с немалым трудом, а голос дрожал и чуть не прерывался. Закончил заклинание едва ли не шепотом, затем трясущейся рукой начертал прямо в воздухе знак Истинного Алфавита Феарн, похожий очертаниями на топорик. Символ вспыхнул на мгновение багровым и рассыпался на рыжие искры.
        Харальд открыл глаза. На всем пространстве перед замковой стеной, охватывая ее кольцом, виднелась глубокая лужа, которой раньше не было На стенах же Барлета кричали и бестолково метались люди Потерявший крепость обезвоженный камень под их ногами трескался и рассыпался. Стены и башни оседали прямо на глазах, от них откалывались огромные куски. Вскоре все было кончено: стена замка оказалась обрушена. Сиротливый донжон, стоявший за стеной, не был приспособлен для обороны. Здесь отвыкли воевать, и даже главная дверь в него оказалась не заперта. Среди обломков копошились и стонали раненые, но их было немного.
        Харальд во второй раз за день выпустил на свободу вихревика. Тот огромным туманным веретеном перемещался среди развалин, и стонущих голосов становилось все меньше и меньше. Харальд с интересом наблюдал за процессом, а когда испустил дух последний раненый, прокричал, яростно оскалившись:
        - И так будет с каждым, кто осмелится мне противостоять! Ведь теперь я - маг!
        
        ЧАСТЬ II
        Глава 13
        
        Магия - не что иное, как сравнение Земли и Неба. Вот самое точное определение магии работа, в которой непрестанно сравнивают Землю и Небо.
        Микаэль Айнанхов
        
        Олав сидел в кресле и смотрел на пляшущие в камине языки пламени, на извивающегося в них огневика. Владетелю было хорошо и покойно, куда-то отступил страх, вечный спутник последних лет, жестокий и недремлющий мучитель.
        Владетель зевнул. По телу текло приятное тепло и очень хотелось спать.
        Сквозь тишину донесся шелест открываемой двери, и Олав со стоном принялся выбираться из кресла. Его покой может потревожить лишь капитан личной охраны, а без дела он не войдет.
        Пришлось встать и выйти навстречу гостю.
        - Что там? - спросил Олав, отмечая ошеломленный вид визитера.
        - Нападение, - сказал капитан. Голос его звучал напряженно. - С севера.
        - Что? - Олав скривился. - На севере никто не живет, буйство стихий делает земли у гор непригодными для жизни. Это ошибка!
        - Нет, - капитан судорожно сглотнул. - С севера пришел человек, называющий себя Белым Владетелем. Пять дней назад он в одиночку захватил замок Жахх, а затем уничтожил Барлет со всем гарнизоном.
        - В одиночку? - Владетель ощутил, как внутри расправляет когти страх, годы тому назад родившееся опасение того, что придет некто сильнейший. - Значит, он немало понимает в магии...
        Капитан стоял как изваяние, темные глаза блестели. Олав же отдавал приказы спокойно, без суеты, четко и коротко:
        - Во-первых, гонцов ко всем вассалам южной половины Владения. Пусть присылают войско. Тем, кто на севере, придется пока обороняться самостоятельно. Затем, замок подготовить к обороне, свезти продукты на случай осады. И, в-третьих, собрать мое собственное, личное войско. Набрать также несколько тысяч новых ополченцев.
        - А расходы? - спросил капитан, поедая хозяина глазами.
        - Казна открыта перед тобой, - махнул рукой Олав. - Но сделать все нужно в течение семи дней. Все ясно?
        Последовал короткий кивок, и воин загрохотал сапогами, помчавшись вверх по лестнице. Лишь жалобно скрипнула закрываемая дверь.
        Владетель, оскалившись, уставился в камин, и в каждом из серых, цвета облачного неба зрачков ожил свой огневик, брызжущий багровыми искрами страха и ярости.
        
        Новый владелец замка Жахх оказался неглуп, предать не пытался, во всем слушался приказов нового Владетеля. Полностью Харальд ему, конечно, не доверял, но и удара в спину не опасался. Ездил теперь в сопровождении десятка охранников и куда более походил на Владетеля, чем восемь дней назад, в момент уничтожения Барлета.
        За прошедшее время удалось добраться еще до одного замка, хозяин которого, родовитый Гисли фон Орни, лично вышел приветствовать нового повелителя. Под пение труб Харальд вошел в пределы замка, где тем же вечером получил от его хозяина вассальную присягу.
        Замок Орни Владетель решил сделать резиденцией на ближайшее время. Собственноручно созданное строение далеко, а Жахх - плохо укреплен, осады не выдержит. Здесь же, за толстыми стенами, в окружении многочисленного войска, под флагом с белой орлиной головой на синем поле он чувствовал себя уверенно. А в том, что предстоит выдержать осаду, не сомневался.
        Но все вышло иначе. На пятый день пребывания в Орни к стенам замка явилась целая процессия. Несколько десятков всадников, все с оружием, но без доспехов, и одеты не для боя.
        - Это еще что такое? - спросил Владетель у Гисли. Они стояли на вершине надвратной башни и рассматривали приехавших.
        - Это мои соседи, - ответил Гисли, довольно осклабившись. - Приехали присягнуть новому повелителю.
        - А откуда они обо мне узнали?
        - Я им сообщил. - Фон Орни клекочуще рассмеялся.
        Лицо родовитого светилось довольством, он явно радовался своей удачной идее.
        - И что, они так легко бросили своего сеньора и переметнулись ко мне? - удивился Харальд. - Может, они тогда и от меня отвернутся столь же скоро?
        - Ну нет. - Гисли смутился. - Владетель Олав - очень плохой сеньор. Многих родовитых он истребил за малейшие подозрения, а замки и земли забрал себе. И, кроме того, вы ведь обещали снизить выплаты.
        - Что же, верно, - сквозь зубы ответил Харальд, разглядывая пеструю толпу родовитых, что красовались гербовыми щитами и туниками.
        Битый час пришлось стоять на возвышении, выслушивая присягу каждого из родовитых, запоминая местоположение его замка и количество воинов. С некоторыми Харальд еще поговорил отдельно. И теперь ожидал подхода войск родовитых, которые надлежит собрать в армию, покорную единой воле Владетеля.
        
        Свенельд прогуливался около дома, как всегда на закате, готовясь к ночному отдыху, когда примчался гонец, один из немногих, кому разрешено посещать Владетеля в любое время дня и ночи. Смирив шаг, как и положено, проехал он извилистой тропкой среди исполинских дубов, но лошадь его была вся в мыле, а одежду покрывали потеки грязи.
        - Что такое? - спросил Владетель, когда гонец, спешившись, преклонил голову.
        - Важные известия, господин, - не поднимая глаз, начал посланник. - На Олава с севера напал некий маг, которого зовут Харальд. Он называет себя Белым Владетелем и уже захватил несколько замков.
        - С севера? - Свенельд поднял брови. - Странно.
        Он завел лазутчиков в соседних Владениях многие годы назад, и с тех пор ни разу не было, чтобы хорошо оплачиваемые люди его подводили. О готовящемся восстании родовитых он не знал заранее лишь потому, что считал глупым шпионить в собственных землях. Ошибка дорого обошлась.
        Но на этот раз сведения казались слишком странными, чтобы поверить им сразу. С дальнего северо-востока, с земель, где никто не живет, за исключением небольшого количества свободных крестьян, постоянно трясущихся в страхе за свою жизнь, явился маг, претендующий на звание Владетеля. Невероятно!
        - Что еще? - спросил Свенельд после некоторого размышления.
        - Владетель Олав собирает войска у своего замка, а его противник, к которому переметнулась часть родовитых, у замка Орни. Это все, что я должен передать.
        - Ты свободен, - кивнул Владетель. - Награду получишь сам знаешь где.
        Гонец поклонился и вспрыгнул в седло.
        Стук копыт стих за деревьями, и Свенельд побрел к дому, бормоча на ходу: «Харальд, Харальд, где-то я слышал это имя...»
        В дом он входить не стал, обошел строение кругом и оказался под сенью трех огромных дубов, настоящих великанов. Здесь стоял запах молодой зелени, да такой сильный, что хотелось чихать, а свет, проникая через плотную листву, делался зеленоватым, причудливо искажая цвета.
        У самой земли деревья срастались, образуя единое целое, и тут между их мощными телами находилось нечто, что Свенельд привык называть Купелью Видений. Именно это название появилось у него, тогда молодого еще человека, в голове, когда более трех десятков лет назад он, не иначе как по милости богов, отыскал это место и научился им пользоваться. Именно с помощью Купели он стал Владетелем.
        Он боялся даже представить, сколько лет дубам и самой Купели, и обращался к ней в редких, исключительных случаях, и всегда с немалым душевным трепетом.
        Вот и сейчас он, сильно волнуясь, подошел к круглой деревянной чаше, вырастающей прямо из земли. Некоторое время постоял, просто глядя в прозрачную, как слезы, жидкость, что вечно находится в этой чаше, никогда не меняя свой уровень и не замерзая. Сквозь нее хорошо просматривается дно и стенки Купели, выглядящие как обычная дубовая кора. Такая же находится и на наружной стенке Купели, с той стороны, где ее не закрывают дубы.
        Постояв, Владетель поднял с земли желудь, неизвестно откуда взявшийся весной, и съел. На вкус тот был отвратительно горек, но Свенельд старательно жевал, а затем глотал едкую кашицу.
        В голове зашумело, на миг стало вдруг жарко, а затем волной накатило восхитительное ощущение прохлады и легкости. Словно легкий ветер наполнил тело. Казалось оттолкнись ногами, и взлетишь.
        С некоторым усилием преодолев эйфорию, Свенельд наклонился над чашей, вглядываясь в потемневшую поверхность. В голове судорожно бился один, главный, вопрос: Харальд Белый Владетель, кто он? Если вопрошающему не удастся отбросить посторонние мысли, до Купель попросту не ответит.
        На этот раз получилось. Темную поверхность озарили разноцветные вспышки, словно на маленьком ночном небе рождались и гибли звезды.
        Беспорядочные вспышки вскоре прекратились, и начало нарастать розовое свечение, будто вслед за ночью в Купели наступило утро. Видение на миг ослепило Владетеля, а когда он обрел способность видеть, розовое сияние сменила картинка.
        Свенельд видел торчащую на горизонте горную цепь; судя по снежным шапкам - Северные горы. На их фоне помещалась, если судить по зубцам и предполагаемым размерам, площадка донжона. У одного из зубцов на невысокой скамейке сидел мужчина, и ветер играл его светлыми, почти белыми волосами. В руках блондин держал нечто вроде книги Свенельд видел лишь самый край обложки, и прямо на его глазах он сменил цвет, став из пронзительно-синего темно-фиолетовым
        Словно почувствовав взгляд, мужчина поднял голову, и на Владетеля посмотрели два голубых холодных, словно январское небо, глаза. В неожиданном испуге Свенельд отшатнулся, и тотчас видение распалось. Среди темноты Купели осталось лишь лицо, застывшее, словно на картине, и угол книги, замершей в том положении, в каком Свенельд увидел ее.
        С глухим хлопком лицо превратилось в сияние, белое, чистое. Световое пятно полежало некоторое время на поверхности Купели, как блин на сковороде, а затем превратилось в четверостишие:
        
        С севера ветер холодный несет
        Метели свирепой копье.
        Алою кровью рожь нынче взойдет,
        Сталью взрастет жнивье.
        
        Когда Владетель прочитал его, строки засияли жемчужным светом и растворились. Наступила очередь книги. Та тоже исчезла во вспышке света, правда разноцветной, и на поверхности Купели явилось новое четверостишие:
        
        Древняя боль пробудилась опять,
        К сердцу приникла жестоко.
        "И магу недолго знаний алкать -
        Сгинет под тяжестью рока.
        
        Буквы расплылись, и Свенельд ощутил головокружение, обычное при удачном обращении. Он поклонился Купели и зашагал в дом. И лишь у самого входа вспомнил, где он видел это узкое лицо и когда разговаривал с человеком по имени Харальд. С молодым, наглым и очень непростым человеком...
        И вот этот наглый и непростой, похоже, реализовал тот самый исключительный случай, о котором они тогда, в походном шатре, говорили. И сделал это с помощью чего-то очень древнего и непонятного.
        Свенельд вздохнул и закрыл за собой дверь. Предстоящий год обещал быть очень неспокойным.
        
        Олав сидел в седле, как на иголках. Впервые за несколько лет пришлось покинуть замок, и Владетель чувствовал себя очень неловко. Открытое пространство пугало, за каждым деревом мерещились опасности. Но вести войско должен только он, сюзерен всего Владения.
        Перед Олавом, который выбрал для обзора достаточно высокий холм, разворачивалось войско. Восемь тысяч воинов, объединенная сила без малого двух третей Владения. Почти пять десятков родовитых со своими отрядами, от флагов с гербами рябило в глазах. Но над всеми царило одно - огромное полотнище цвета майской листвы без каких-либо символов - флаг Владетеля.
        Напротив - войско северного выскочки, над блистающими оружием рядами вьется снежно-белое знамя. Сразу видно, насколько там меньше воинов Лазутчики донесли о пяти тысячах. Но исход битвы сегодня решат не только копья. Там, где сражаются Владетели, всегда задействована магия.
        Олав рассеянно тронул седельную сумку, туго набитую различными предметами, нужными для ритуалов. Вздохнул и спрыгнул с лошади.
        Поводья подхватил подскочивший слуга, быстро увел коня, и на вершине холма, поросшей короткой травой, остался только Владетель. Командовать войском будут другие, его дело - магия.
        Тщательно, не торопясь, он нарисовал круг, диаметром саженей в пять Круг - фигура универсальная и используется почти во всех ритуалах, от самых простых до таких, что длятся десятки дней.
        Закончив его, провел к центру двенадцать концентрических лучей. Пространство меж ними украсил буквами Истинного Алфавита. Если бы другой маг расшифровал фразу, составленную из значений этих знаков, он бы понял, что круг предназначен, чтобы собирать и направлять небесную мощь.
        Рядом с основным кругом Олав нарисовал второй, больше размерами. Внутри него рисунок был столь сложен, что даже Владетель с его цепкой памятью несколько раз сверялся с пергаментным образцом, прежде чем закончил. Этот чертеж, несмотря на его сложность, - запасной вариант. На крайний случай.
        В центр этого круга Олав поместил большой кристалл горного хрусталя, приобретенный в свое время за немалую цену. Но о затратах Владетель не жалел - с помощью кристалла открывать ворота в иные миры он мог с куда большей легкостью. Периметр большого круга украсили девять чаш, наполненных петушиной кровью. Эти чаши, взятые когда-то в бою, Олав берег. Рисунок заклинания, нанесенный на них, позволял сохранять кровь от сворачивания около суток. Багровую жидкость привезли в специальном сосуде, что сберегает багровую жидкость месяцами.
        Закончив приготовления, Владетель взял в руку жезл из дубовой ветви, украшенный орлиными перьями. Войска уже успели построиться для боя, но начало его затягивалось; от отряда северян двинулось несколько человек в одеждах герольдов.
        Не доехав до противника сотню саженей, они остановились. Взревели трубы, и Олав прислушался. Дул легкий ветерок, донося запах лошадей, и было слышно каждое слово словно говорили рядом.
        - Владетель Харальд не имеет вражды к родовитым и простым воинам, здесь собравшимся! - возвестил герольд. - Оные могут принести ему вассальную присягу и уйти с поля без боя! Но только в случае, если выдадут злодея, именуемого средь людей Олавом Любящим Темноту!
        По рядам воинов прошел ропот. Олав же вздрогнул, услышав свое прозвище. В душе нарастал гнев: как он смеет, этот выскочка! С трудом сдержался. Чтобы успокоиться, пришлось даже на некоторое время закрыть глаза, оставив вокруг лишь мягкое сияние магических рисунков - золотое того, в котором он стоял, и темно-багровое - запасного.
        - Не бывать такому! - вскричал в ответ герольд войска под зеленым знаменем. - Чтобы родовитые воины предали своего сеньора?!
        - Тогда - бой! - Вновь завыли трубы, и вражеский герольд неторопливо двинулся к своим.
        Олав поспешно изгнал посторонние мысли и принялся читать заклинания. С каждым произнесенным словом звуки вокруг отдалялись. Ржание лошадей, людские крики, шелест ветра в траве - все исчезало в облаке тишины. Но когда Владетель открыл глаза, то родился новый звук - грохот грома.
        Не выше чем в сотне саженей, над холмом клубилась мрачная темно-фиолетовая туча, соткавшаяся по воле мага из пустоты. Она ворчала, и время от времени выбрасывала огненные языки молний, словно облизываясь. Вокруг нее, да и по всему небу сияла незапятнанная лазурь. В обычное время на подобное чудо глазели бы, разинув рты, но сейчас смотреть было некогда - воины сходились.
        Звуки вернулись, и Олав услышал мощную поступь сотен копыт, от которой дрожала земля, а затем яростный удар, смешанный с лязгом и криками. Два конных войска столкнулись, и грохот от их сшибки перекрыл даже рев рукотворной грозы над головой. Владетель не смотрел на начавшуюся свалку, там пока все нормально, взгляд его был прикован к тылам армии противника. Где-то там готовит свою магию, неизвестно, насколько коварную, наглец по имени Харальд.
        Словно что-то кольнуло Олава в глаз. Краем зрения заметил серую тень, взлетевшую над полем боя. Главный враг, оказывается, затаился в стороне, в лесочке.
        С первого взгляда распознал Олав в огромном веретенообразном существе вихревика. Владетель поднял жезл, и в ответ на этот жест из тучи пролился поток золотистого сияния. Прилип на мгновение к перьям на верху жезла, и в тот же миг Олав швырнул молнию вперед.
        Раздался оглушительный грохот. Лошади разразились испуганным ржанием, из леса с карканьем поднялась стая ворон. А молния ударила прямо в верткое полупрозрачное тело. Вихревик попытался увернуться, но не успел. Сияющий золотом пламень поглотил его и развеял, не оставив и следа.
        Олав бросил взгляд на битву и довольно оскалился. Сражение продолжалось в том же ключе, и рано или поздно численный перевес даст о себе знать. Попытка противника изменить ход боя была отбита, дав повод порадоваться.
        Из рощи, где укрылся пришелец с севера, вылетел отряд конницы, ударил в бок войску Олава, что непредусмотрительно оголило фланг. Атака получилась стремительной и эффективной. Падали кони, трещали доспехи и кости воинов.
        Олав укоризненно покачал головой, вновь воздел жезл. На этот раз молния ударила не такая сильная, но свое дело она сделала. С холма хорошо было слышно, как кричат охваченные пламенем люди, падая наземь в страшных муках Ветер донес до Владетеля запах горелой плоти.
        Небо украсил еще один вихревик, гораздо крупнее предыдущего. Со скоростью урагана помчался он к Олаву, минуя поле боя. Владетель вскинул жезл, туча заворчала, но пышущая жаром золотая стрела прошла мимо цели, поразив воинов обеих сторон там, где сеча шла наиболее яростно. Досталось и тем и другим. Словно волны от брошенного в пруд камня, отпрянули выжившие от очерченного беспощадным пламенем круга. Бой на миг прервался.
        А вихревик, словно копье бога, со свистом вонзился в лиловый бок тучи и исчез в ее темной глубине. Некоторое время она висела неподвижно, бурча, словно выставленный на обозрение желудок великана, и затем лопнула. Распалась на тысячи черных лоскутков, что медленно растворились в бирюзе неба. Но и вихревик не выжил.
        Бормоча проклятия, Олав отшвырнул жезл, не заботясь о его сохранности. Гнев застил Владетелю разум. Враг посмел нанести контрудар! Забыв о том, что воинских сил хватит, чтобы раздавить претендента на свои земли, Олав повернулся к большому кругу и принялся читать заклинание.
        Багровое свечение чертежа усилилось, по линиям забегали пурпурные и рыжие сполохи. Но вместо жара от круга шел все усиливающийся холод, словно там росла гора снега. Мороз легко проницал одежду и высасывал тепло из тела. К моменту, когда Олав закончил вызов, он так замерз, что едва двигал губами.
        Владетель замолчал, и сияние разом потухло, словно светильник задуло ветром. Магический чертеж заполнила тьма, и из нее шагнуло на свет, точнее, выпрыгнуло, огромное существо, не менее тридцати саженей высотой. На морде демона, похожей на собачью, горели темно-желтым огнем три глаза, дополнительный - на лбу. Тело выходца из Нижнего мира, похожее на паучье, покрывала пепельно-серая шерсть, и гротескно смотрелся рядом с ней скорпионий хвост размером с огромную сосну.
        Архидемон наклонился к магу и открыл кошмарную пасть, словно намереваясь что-то спросить. Олава обдало зловонием, похожим на болотное.
        - Туда! - заорал он, указывая в сторону поля, где, судя по лязгу и воплям, возобновилась битва. - Уничтожай тех, кто против меня!
        Желтые глаза мигнули, в них просияла мрачная радость, и демон медленно начал подниматься. Уничтожать он явно был не прочь.
        Трехглазый успел сделать шаг, когда на противоположном краю бранного поля появилось существо, по размерам выходцу из Нижнего мира не уступающее. Сияющее серебром создание, похожее на человека, с колышущимися за спиной крыльями летучей мыши, но ослепительно белыми. В руках исполин держал огромный меч, а голубые, как бирюза, глаза светились мрачной жестокостью.
        - Архангел, - прошептал Олав в смятении. Неужели этот Харальд сумел вызвать его?
        Демон на миг остановился, словно в нерешительности, а затем из его пасти донеслось шипение, которого не издать всем змеям мира. Мощное, леденящее, оно звучало как вызов, да им, наверное, и было.
        Архангел понял все правильно. Он улыбнулся и устремился вперед.
        Исполины сшиблись в воздухе. Архидемон уклонился от удара сверкающего меча и впился противнику в бок. Тот закричал так пронзительно, что у Олава заложило уши.
        Бугрящиеся мускулами серебристые руки сомкнулись на загривке трехглазого, раздался ужасный треск, и в тот же миг ударил скорпионий хвост. Острие, размером более копья, вонзилось архангелу в глаз.
        Гигантские фигуры, не разжимая объятий, начали крениться к земле. Оба были мертвы, и тела их таяли, теряли плотность, становясь все более прозрачными. Убитые выходцы из иного мира вернулись к себе, так что на землю не упало ничего.
        Олав издал странный хлюпающий всхлип, и только тут понял, как измотан. Руки отказывались подниматься, ноги - ходить, лицо заливал пот, а зрение временами начинало плыть. Хотелось забраться в какой-нибудь тихий темный уголок и заснуть.
        Утешало лишь одно - что самозванец с севера наверняка чувствует себя не лучше. Магия никогда не дается просто, особенно в бою.
        Сражение возобновилось, и некоторое время Владетель, попросту усевшись на землю, отдыхал, глядя, как гибнут воины. Потом взор его привлекло едва заметное синее сияние, что начало сочиться из рощи, где укрылся главный враг.
        - Не-ет! - взвизгнул Олав, пытаясь встать. - Он не может, у него не хватит сил!
        Остекленевшим взглядом он смотрел на водный поток, наделенный весьма выразительным лицом и идущий из рощи. Поток, вернее, водянец, аккуратно обтек войска под белым флагом и ринулся под ноги воинам Олава.
        Некоторое время ничего не происходило, а потом запела труба, столь громко и пронзительно, что Владетель аж вздрогнул. Воины Харальда начали отходить, медленно и организованно. Но всадники под зеленым знаменем не могли их преследовать. Олав хорошо видел, как барахтаются в возникшей под но гами трясине лошади, как беспорядок волнами растекается по войску.
        Противник, почти разбитый, уходит, бежит! А он, Владетель, ничего не может поделать! Нет сил даже на простейшее колдовство, чтобы помочь воинам вырваться из болота и добить наглецов. В отчаянии Олав сжал кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони, и зарычал. Затем опустился на землю и закрыл глаза.
        От размышлений очнулся в тот миг, когда кто-то кашлянул рядом.
        Подняв веки, обнаружил капитана стражи и главного полководца - родовитого фон Ирхана, хозяина больших земель на юго-западе Владения.
        - Что? - тихо спросил, почти прошептал Олав, вставая.
        - Болото исчезло, - ответил фон Ирхан мрачным голосом. - Но враг уже ушел далеко. Нам не догнать
        - Потери, - вступил капитан, - составили около полутора тысяч воинов.
        - Большие, - покачал головой Владетель.
        - Да, - кивнул военачальник, - Но поле боя осталось за нами! Мы победили!
        
        - Мы победили! - огорошил Харальд военный совет, собравшийся вечером после битвы. На мрачных физиономиях родовитых, входящих в него, обозначилось изумление.
        - Что? - не выдержал один. - Потеряли тысячу бойцов, поле боя оставили врагу, и - победили?
        - Именно, - кивнул Харальд. - Главное - мы не разбиты в пух и прах, чего ждало большинство из тех. кто сражался на стороне Олава! Я смог противостоять магии Любящего Темноту и даже превзошел ее! Ведь вы не будете этого отрицать?
        - Без вашей магии мы точно бы проиграли, господин, - подал голос фон Орни. - Глупо в этом сомневаться. Но все же в чем состоит наша победа, я никак не пойму
        - А в том, - объяснял маг, улыбаясь родовитым, как умудренный старец малым детям, - что нас было меньше, и я считался заведомо слабейшим в магической схватке с Олавом. Но я не проиграл и большую часть войска сохранил! И многие из владельцев замков, что ранее колебались, решат, что выгоднее иметь дело со мной! Наши силы будут возрастать, а Олава - таять! Главное - не дать противнику захватить наши замки. А для этого предлагаю уклоняться от крупных сражений и нападать на обозы, лишая Олава возможности идти вперед, не уморив армию голодом. Кто желает высказаться?
        Родовитые дружно зашумели, требуя слова.
        
        Олав рвал и метал. За месяц, что прошел со дня победоносной битвы, смутьяны должны были быть рассеяны и уничтожены. Но победа, как оказалось, мало что дала. Да, после нее удалось взять несколько замков восставших родовитых, но замки эти никто не защищал. Они стояли пустые, и все ценное, включая запасы зерна и прочих продуктов, аккуратно вывезли заранее. Отряды фуражиров, направляемые грабить деревни, не возвращались, а те, что возвращались, приносили дурные вести, что крестьян уже кто-то обобрал. Обозы подходили нерегулярно, на них постоянно нападали, и над войском замаячила угроза голода. Из-за нее пришлось вернуться на юг.
        
        Харальд сидел на высоком стуле с красивой, но ужасно неудобной спинкой из резного дерева. Стул был установлен на дощатом помосте во дворе замка Орни, а возвышение покрывал алый бархат.
        Одели Владетеля соответствующим образом: поверх всего белая накидка без единого пятнышка. На голове шлем - не боевой, парадный. Рядом с Владетелем вассалы, разряжены - куда там павлинам. По периметру помоста - стражники в полном вооружении. Открыто только пространство спереди: запыленная серая трава во дворе замка и мощные, окованные железом ворота.
        Над головой, на высоком шесте - флаг, словно из лебяжьего пуха соткан, такой белый, что глаз режет. Все настолько торжественно, что дыхнуть страшно. Но по-другому нельзя, не поймут. Принимать вассальную клятву надлежит именно так, и даже те, кто присягнул Харальду в боевых условиях, все равно вынуждены будут пройти через ритуал повторно.
        Сегодня же очередь большой группы родовитых с юга. Тактика, предложенная более месяца назад, сработала, предположения - оправдались. Вассалы Олава, почуяв, что довлеющая сила не на стороне старого Владетеля, а с новым можно договориться о снижении дани, стали перебегать к претенденту с севера.
        Взревели трубы, напоминая о рассерженном быке, и ворота начали отворяться. С гулом и скрежетом открылись во всю ширь, и в них ступил человек. Родовитый. Один, без свиты, с непокрытой головой, но в панцире и при мече. На тунике с гербовым рисунком - что-то синее на зеленом. Очень странное сочетание. Осмотрелся и двинулся прямо к Харальду.
        Тяжелые сапоги прогрохотали по помосту, и плечистый черноволосый мужчина с роскошными усами преклонил колено.
        - Кто ты? - спросил Харальд согласно ритуалу, древнему и глупому, но чтимому среди родовитых. Первый вопрос пришел из тех времен, когда люди еще только заселяли эти земли и желающий стать вассалом мог явиться из земель действительно незнакомых.
        - Еммор фон Нихан! - ответил усач четко. Владелец замка на востоке, у самой Пьяной реки, как сказал Гисли.
        Отогнав надоедливые воспоминания, для чего потребовались некоторые усилия, Владетель задал второй вопрос:
        - Что ты хочешь?
        - Враги терзают мои земли, - Еммор говорил легко, напевно, в голосе его чувствовались искренние нотки. - Слаб я, чтобы защитить их. Про твою же мощь летит слава на сотни верст. Прими меня под свою руку, оборони от грабителей, и буду я тебе верным слугой и помощником в мирное время и в ратном труде.
        - Ведома мне нужда твоя, - ответил Харальд важно, пытаясь разглядеть герб на груди черноволосого, - Отдай же мне свой меч в знак покорности!
        В ладонь легла холодная рукоятка, украшенная крупным камнем, странного золотисто-зеленого цвета. Харальд удивился, но, повертев меч в руках, обнаружил возникающее в глубине камушка изображение глаза с вертикальным зрачком. «Кошачий глаз! Редкий камень!» - пришла мысль, и Владетель уже с большей симпатией посмотрел на Еммора.
        Взяв меч за лезвие, Харальд протянул его новому вассалу со словами:
        - Вручаю тебе оружие это в знак того, что отныне ты сможешь обнажать его только по моему приказу. Взамен же я дарую тебе защиту и покровительство. В любой нужде и горе обязуюсь помочь тебе и от врагов защитить тебя.
        Усач почтительно принял меч, поцеловал его и спрятал в ножны. Солнечный луч отразился от лезвия и непочтительно прыгнул Харальду в глаза. Когда желтое сияние исчезло, Еммор уже стоял, и герб его оказался прямо перед лицом Владетеля. На зеленом поле синий цветок, похожий на ромашку, растопырил лепестки.
        Вассал уже поклонился и отошел, а Харальд никак не мог понять, откуда взялся такой герб. Во время обучения геральдике наставники никогда не упоминали о подобном...
        - Что-то не так? - К уху склонился все замечающий фон Орни.
        - Все в порядке, - вздохнул Харальд. - Давайте следующего.
        Прогудели трубы, возвестив появление очередного кандидата в вассалы, но Владетель все никак не мог отвлечься от странного герба. Провел диалог со следующим родовитым, принял и вручил обратно меч, а сам все думал и не мог понять, чем его так поразил герб, пусть даже и столь странный?
        А когда понял, то изумился тому, как раньше этого не заметил. Удивление вызвал не герб. В последние полгода человек по имени Харальд вообще забыл, что на свете существуют цветы, имеется что-то помимо магии и войны. Рисунок на тунике просто напомнил Владетелю, что думать в жизни приходится не только о заклинаниях, замках и оружии, а еще о многом другом...
        Харальд криво ухмыльнулся, вызвав очевидную дрожь у стоящего перед ним хозяина замка, и пообещал себе выкроить время для отдыха.
«Устал, вот и думается невесть что», - решил он, и беспокойство в душе исчезло, сменившись привычным холодком, спокойным и безопасным.
        
        Олав, сцепив зубы, пытался усидеть на спине лошади и, не переставая, про себя ругался. Под копытами скакуна проносилась заросшая лесная дорога, ветви то и дело норовили зацепить всадника длинными острыми пальцами.
        Позади Владетеля скакала хмурая сотня личной охраны - все, что он смог вывести сегодня с поля боя, и почти все, что у него теперь осталось. Вряд ли еще кто сможет выбраться из того убийственного мешка, что сумел измыслить коварный враг.
        Как такое могло случиться! Ведь всего два месяца прошло с первой битвы, когда под белым знаменем самозванца ходило почти в два раза меньше воинов, чем у Олава! Вчера на большое поле у безымянной деревушки Харальд привел почти десять тысяч солдат! И сумел одержать полную победу...
        Одна ветка таки ухитрилась хлестнуть Владетеля по лицу. В ответ он зарычал от боли и от все еще тлеющей в душе ярости. Что он сделал не так? Войска, почти не уступающие по численности противнику, были построены наилучшим образом. Опытные и умелые командиры вели их в бой! В магии наглец, осмелившийся назвать себя Владетелем, тоже не имел преимущества!
        Не иначе, что удача, капризная и ветреная девица, отвернулась, демонстрируя вместо симпатичного личика неизвестно что. И засада почти в тылу, не замеченная лазутчиками, и неожиданно обнаружившийся у противника резерв как в воинах, так и в магии - все это ее рук дело!
        Когда земля вспучилась, проросла исполинскими побегами, отрезая войску Олава пути к отступлению, то Владетель понял - сегодня не его день, совсем не его. Сил не оставалось, и он даже не стал пытаться прийти на помощь своим. Просто вскочил на коня и бросился в бегство...
        Скорее укрыться в собственном замке. Может, там, за толстыми стенами, за глубоким рвом, удастся отсидеться и выторговать пристойные условия мира и сохранить себе жизнь, хотя в глубине души Олав понимал, что победитель никогда не оставит в живых побежденного мага. Это - закон выживания. Но надеяться Владетель не переставал; мысль о бегстве даже не пришла б голову, Владетель не может жить в изгнании, без земли под своей властью.
        Он оглянулся, но увидел лишь мрачные лица воинов и лошадиные морды. Вновь повернулся вперед и пришпорил коня. Животное закричало от боли и ускорило бег.
        
        - А ведь я был здесь, - произнес Харальд лениво, разглядывая открывшийся впереди замок.
        - Когда же, мой господин? - спросил услужливо Гисли.
        Он сидел на лошади рядом с Владетелем и вглядывался в укрепления. Он смотрел на них как воин, намеревающийся идти на штурм, в то время как Владетеля одолевали тени прошлого.
        - Давно, - ответил Харальд равнодушно и зевнул. Всколыхнувшие душу воспоминания исчезли, и отчего-то захотелось заглянуть в книгу. - Скоро ли подойдут войска?
        - К вечеру, - поспешно ответил фон Орни. - Катапульты подвезут завтра или послезавтра. Дороги развезло из-за дождей.
        - Из-за дождей? - Харальд поглядел на небо, чистое, словно вымытое, на одиноко ползущие по небу белые подушки облаков.
        - Да, - хмуро подтвердил Гисли, занимающий при Владетеле почетное и выгодное положение первого вассала. Правда, и шишки все валились на него, но тут уж ничего не поделаешь.
        - Да, - повторно подтвердил он. - Дожди упорно идут там, где тащат катапульты. - Похоже, что этот, который в замке, все же сохранил кое-какую мощь.
        Харальд кивнул. Наказывать фон Орни он не собирался, даже за такое откровенное вранье. Маг, сколь бы он ни был могуч, может повелевать стихиями лишь рядом с собой, в пределах видимости, так что все сказанное о дождях - ложь. Но Владетель не злился. Днем раньше - днем позже, какая разница? Все равно Олаву не отсидеться, даже в столь мощном замке.
        Само укрепление совершенно не изменилось. Та же вырубка, тот же ров, из которого доносится плеск. Те же мощные стены и знакомый зеленый флаг над башней. Словно странный квадратный лист исполинского дерева зацепился за верхушку донжона и висит, открытый всем ветрам.
        Замок не изменился, переменился сам Харальд. Тогда при виде замка он не ощутил ничего, теперь же чувствовал, почти видел защитную магию, окружающую укрепление. Олав явно наложил на него нечто подобное заклинанию, которое Харальд использовал на своем замке, только гораздо слабее. И теперь предстояло выяснить, как эту защиту сломать.
        Глава 14
        
        Магия - это изменение ситуаций и событий в соответствии с волей человека, невозможное при применении обычных методов.
        Антон Ла Вей
        
        Вязанки хвороста, которыми засыпали ров, трещали под ногами воинов, и стремительно рос у самых стен замка лес осадных лестниц. Катапульты уже разломали одну башню, и хотя из осажденной твердыни все еще доносился горький аромат кипящей смолы, Харальд не сомневался, что твердыня Владетеля Олава будет взята. Именно сегодня.
        Сам Харальд на стены не лез. Потратил много сил, взломав магическую защиту противника. Не столь мощная, она поражала в первую очередь изощренностью, небывалой сложностью. Олав строил ее долгие годы, надеясь сделать замок неприступным, и не погнушался для этого использовать человеческую кровь
        Именно от нее стены замка, если взглянуть на них магическим зрением, светились тускло-багровым светом. Сияли до тех пор, пока Харальд не нашел способ погасить их. И лишь после этого отдал приказ о штурме. Шесть дней его воины вязали лестницы, обложив замок так, чтобы и мышь не проскочила. И вот теперь-их час.
        Похожие в панцирях на диковинных насекомых, солдаты карабкались по лестницам, и хотя осажденные лили на них смолу, стреляли из луков и кидали копья, видно было, что волна атакующих скоро преодолеет препятствие. С грохотом и ревом перехлестнет стену, ворвется во двор замка, и тогда - берегись, кто еще жив!
        До Харальда донесся глухой рев, и на стенах зазвенело оружие. Меж зубцами замелькали стремительные блики - следы ударов.
        Все было кончено очень быстро. Загудела труба, и подъемный мост начал опускаться. Из замкового двора донеслись радостные вопли победивших воинов.
        Харальд поднял руку, и тотчас рядом оказался конь Владетель легко запрыгнул в седло, и копыта захлюпали по мягкой, еще мокрой после ночного дождя траве. Позади погромыхивала доспехами и оружием свита.
        Изо рва, заваленного ветвями, дурно воняло, стены замка, издали столь мощные, вблизи выглядели просто ужасно - все в мелкой сеточке трещин. Того гляди развалятся. Харалъд не удивился. Рухнула магическая защита, наложенная Олавом, что долгое время сдерживала камень от разрушения, делала его крепче, и стены сразу постарели на несколько сотен лет.
        При виде Владетеля воины разразились приветственными криками.
«Последний оплот врага пал, и война скоро закончится Можно будет вернуться домой» - вот какие мысли читались почти на всех лицах.
        К въехавшему во двор полководцу подбежал один из родовитых, командовавших штурмом:
        - Он заперся в подземелье! - произнес торопливо. - Мы его не трогаем, как и ведено!
        - Хорошо. - Кивнул Харальд пахнущему кровью и потом воину и слез с коня.
        - Приведите тут все в порядок, - сказал он Гисли, поправляя ножны на поясе. - Я пойду разделаюсь с Олавом.
        - Не опасно ли - в одиночку? - Нахмурил густые брови фон Орни.
        - Не беспокойся, - ответил Харальд уже на ходу. - Я справлюсь.
        Память не подвела, и он легко вспомнил дорогу, которой шел один раз, много лет назад. Пока двигался по коридору, захваченный факел чадил, а на уши давила осязаемая болезненная тишина. Сладкое предвкушение мести ворочалось в груди.
        Дверь оказалась заперта. На стук никто не отозвался.
        - Открой! - сказал Харальд громко. - Иначе я ее выломаю.
        Ни слова в ответ - тишина. Ни шороха, ни звука от движения человека.
        Харальд пожал плечами и поднял руки к голове. Потянулся к холодному ободку, что с недавних пор пристрастился носить на волосах, прикоснулся к нему и ярко представил запертую дверь.
        Перед глазами мелькнула серебристая вспышка, затрещало ломаемое дерево, и дверь просто внесло внутрь помещения. Несколько щепок улетело во тьму, и было слышно, как они легко падали на землю; затем все стихло. Проход открылся, из подвала потянуло кислым запахом, вроде как от старой кожи. Ангел-хранитель поработал на совесть и вернулся в обруч, а Олав все не проявлял себя - наверняка заготовил какую-то ловушку.
        Харальд выташил меч и. выставив его перед собою, двинулся вперед. Шаг, еще шаг, только стук собственных сапог по полу. Во всем помещении словно в склепе - мертво.
        Он беспрепятственно миновал поворот и увидел камин. В нем пылал самый обыкновенный огонь, огневик не далее как вчера был брошен в бой и уничтожил немало солдат, прежде чем Харальд нашел на него управу.
        В кресле перед камином, странно сгорбленный, сидел Олав. На появление врага он не обратил внимания, продолжая смотреть в бесшумно колышущийся оранжево-алый цветок пламени. Руки бывшего Владетеля, сложенные на коленях, нервно шевелились.
        Не таясь более, Харальд подошел, поднес меч, отражающий багровые блики, к шее противника. Тот повернул глаза, пустые, страшные.
        - А, это ты? - не спросил, проскрипел он. - Убивать меня пришел?
        Харальд опешил, меч задрожал в руке. Месть, что недавно виделась столь сладкой, вылилась в жалкое издевательство. Убить врага приятно, когда он могуч. А Олав, что запомнился жестоким и сильным, оказался пуст, как покинутый бабочкой кокон, и слаб, словно старик. Мышцы, что в прошлом бугрились, налитые силой, опали, на лице застыло брюзгливое выражение, в глазах, что некогда сияли, не нашлось ничего...
        На миг даже пришло сомнение - стоит ли убивать это создание? Но затем с нежданной силой нахлынули воспоминания - об этом самом подвале, о перенесенном унижении, о ледяной воде и оскаленной зубастой пасти во рву...
        Харальд улыбнулся, холодно и спокойно, и на лице его отразилось нечто такое, отчего Олав, казалось бы со всем смирившийся, даже со смертью, мелко задергался и со сдавленным бульканьем сполз в кресле.
        - Не убивай! - прохрипел он отчаянно, становясь на колени. - Будь человеком!
        - Не могу, - ответил Харальд невозмутимо. - Я не человек, я - маг.
        Хрип в горле Олава стих, серые глаза заволокло туманом страха. Сцепленные перед грудью руки дрожали.
        - Но сначала, - добавил Харальд и чуть опустил меч, - ты должен вспомнить меня. Ведь мы знакомы, и давно.
        - Как? - Дикий страх в глазах бывшего Владетеля исчез, уступив место безумному удивлению. - Откуда?
        - Я приходил к тебе, хотел стать твоим учеником, - вспоминать старое было одновременно неприятно, все же гадкая была ситуация, и приятно - из-за близкой возможности расплатиться за старую обиду, - А ты что со мной сделал?
        Олав вскочил, глаза его полезли на лоб, лицо исказилось:
        - Ааа! - заверещал он вдруг. - Ты восстал из мертвых? Не может быть!
        - Это не важно. - Навалившаяся усталость заставила Харальда пошатнуться. Два месяца он почти не спал, и это сказывалось. - Так ты вспомнил?
        - Да, - вздохнул Олав, и в тот же миг Харалъд ударил. Лезвие сверкнуло и пошло назад, обагренное.
        Труп рухнул на пол, от перерубленной шеи поползла в стороны темная густая лужа.
        Харальд вложил меч в ножны и зашагал к лестнице. На сердце было серо и тоскливо. Вроде отомстил, свершил то, о чем давно мечтал, но нет никакого душевного подъема - только усталость.
        Во дворе замка царила деловитая суета. Грабеж проводился под строгим надзором родовитых, и добыча складывалась в подогнанные повозки. Трупы оттащили, о бое напоминали лишь уродливые бурые пятна.
        Некоторое время Харальд стоял с закрытыми глазами, вслушиваясь и внюхиваясь в мир. До него доносились крики и ругань воинов, грохот с верхних этажей донжона, скрип колес, ноздри улавливали аромат камня, исходящий от близкой башни. Открыв глаза, он осмотрелся и почти сразу обнаружил Гисли и еще одного родовитого, чье имя откровенно запамятовал. Едва вассалы обнаружили взгляд Владетеля, они тут же прекратили беседу и согнулись в почтительном поклоне. Подозрение холодной змеей шевельнулось в душе, но Харальд не подал виду. Он просто подошел к родовитым и произнес:
        - К завтрашнему вечеру войско должно быть готово к выступлению.
        - Но воины устали, - возразил фон Орни, облизав губы. Язык его показался похожим на змеиный. - Да и война кончена, теперь вы можете спокойно править всем Владением.
        - Но есть еще кое-кто, кому предстоит отведать моего меча. - Харальд потер подбородок. - И чем скорее, тем лучше.
        - Вы рискуете восстанием в войске, господин, - вступил в разговор второй родовитый, очень богатый, судя по искусно украшенным латам.
        - Это мой риск, и я на него иду, - отрезал Харальд. Подозрение окрепло, но реальных доказательств заговора среди родовитых пока не было. - И моих воинов, наемников и ополченцев, не больше трети, остальные - ваши дружины, отряды хозяев замков. Вам и следить за порядком в них.
        Родовитые переглянулись, что-то мелькнуло в их взглядах, очень нехорошее. Кто для них Харальд? Случайный союзник, с помощью которого удалось свергнуть тирана Владетеля. Приблуда, претендующий на власть, от которого необходимо избавиться, пока он не стал слишком силен.
        - Сегодня же, - произнес Харальд после недолгого размышления. Располагая только догадками, нельзя казнить людей. - Я покину войско по своим делам. Через двадцать дней я буду в Тарни, на Пьяной реке. Войско должно быть там, готовое к выступлению; триста верст - не такая большая дорога, так что - не опоздаете. Все ясно?
        Родовитые вновь переглянулись. Харальд пошел к коню, одновременно махнув фон Жахху, ставшему из владельца захудалого замка капитаном охраны Владетеля. За спиной сеньора фон Орни сказал шепотом, думая, что Харальд не слышит:
        - Тарни? Так мы что, на замок Халл двинемся?
        «А как же, - подумал про себя Владетель, вспрыгивая в седло. - Еще как двинемся».
        Прогрохотал под копытами подъемный мост, и вскоре замок пропал за поворотом. Вокруг зашумели деревья, защебетали птицы. Чаще было наплевать на хозяина небольшого кусочка земли, обозвавшего себя Владетелем. Лес просто жил, не обращая внимания на мчащихся через него воинов.
        
        Струйки дыма от курильниц причудливо вились в воздухе, сливаясь под потолком в единое колышущееся облако. На полу светился розовым магический рисунок, и подвальная тишина давила на уши, а Харальд все никак не мог оторвать взгляд от маленького деревянного кругляша, лежащего на ладони. Отыскать трехствольную березу оказалось непросто. Два дня он лазил по лесу, пока не наткнулся на три искривленных ствола, растущих из одного корня. Срубить самый толстый из них, а затем отделить верхушку смог без проблем, а вот с пилой, которую ранее в руки никогда не брал, пришлось повозиться. Стертые до мозолей ладони до сих пор болели.
        Никогда не думал Харальд, что ему придется превратиться в плотника, да и того, что предстоит прибегнуть к магии талисманов - самой сложной и запутанной части волшебного искусства, не предполагал. Нужда заставила.
        Как узнать, кто из родовитых вассалов таит в себе измену, а кто чист перед лицом сеньора? В том, что не все из них пойдут против него, Харальд был уверен. Слишком их много, и уж очень они разные. Уговорить всех просто невозможно.
        В затруднении он обратился к книге. Одно прикосновение к холодной поверхности обложки принесло успокоение. В последнее время Харальд часто брал в руки дар богов просто так. Послушать шуршание страниц, найти какие-либо отвлеченные сведения, просто почитать. Общение с подарком богов доставляло Владетелю удовольствие, плохо понятное, но тем не менее сильное, и он не мог прожить и нескольких дней, чтобы не заглянуть под меняющую цвет обложку.
        На вопрос о выявлении враждебных лиц книга выдала совсем немного, если говорить точно - один рецепт, заключающийся в изготовлении талисмана. Надетый на шею, он позволит обнаружить тех, кто замышляет против носящего его дурное. Их лица будут видеться красными, словно налитыми кровью.
        Выпиленный самолично кругляш Харальд три дня вымачивал в жутком отваре из чаги, белены, красавки, дубовых листьев и куриного помета. К большому удивлению мага, кусок дерева, извлеченный после положенного срока из мерзостно и едко воняющей жидкости, не пах совершенно, лишь немного потемнел.
        Для самой главной части ритуала - нанесения рисунка Харальд забрался в давно облюбованный подвал замка. Курильницы зарядил требуемой смесью сушеных листьев шалфея, мяты и петрушки. Вошел в магический круг и отчего-то замер, не в силах оторвать взор от заготовки для талисмана.
        Все подробности ритуала Владетель помнил превосходно, но что-то сковывало его, не давало приступить к свершению. На миг показалось, что поверхность заготовки размазалась, исчезла, превратившись в зеркало, из которого на Харалъда глянуло его лицо, залитое дурной краснотой.
        Видение исчезло, и лишь тогда руки и глаза смогли свободно двигаться. Осторожно, словно дерево может разбиться, Харальд переложил кругляш в левую руку, а в правую взял с алтаря небольшой нож для резьбы. Требуемый рисунок был заранее нанесен на поверхность тонкими линиями, теперь их надлежало собственно прорезать.
        Тщательно, не торопясь, изобразил два квадрата, касающиеся углами края диска. Квадраты оказались повернуты относительно друг друга так, что образовывали равносторонний восьмиугольник. В пределах внутреннего пространства нарисовал сложную фигуру, составленную из нескольких полумесяцев, - в левой части и нечто похожее на волосатую голову - в правой.
        С надписью Истинным Алфавитом, которая должна идти по краю талисмана, то внутри восьмиугольника, то снаружи, случились затруднения. Резец оказался великоват, и Харальд работал над каждой буквой очень лолго. Намозоленные руки слушались плохо, от напряжения болели глаза, и периодически приходилось отдыхать. Особенные мучения доставил знак Муин. отвечающий за собирание всей надписи, за скрепление ее в единое магическое целое.
        Не теряя времени, отложил нож и приступил к освяшению. Капнул на талисман водой, призывая соответствующую стихию, дунул, привнося силу Воздуха, подержал над пламенем свечи, пропитывая Огнем, и посыпал талисман щепоткой земли. После каждого этапа кусок дерева в руке становился все тяжелее, и Харальду вскоре стало казаться, что он держит свинцовую бляшку.
        Взял в руку другой нож, провел острейшим лезвием по запястью. Боли не было, ощутил лишь холодное прикосновение. Кровь тоже текла неохотно, будто примороженная.
        Обмакнул палец в темную жидкость и принялся пропитывать канавки рисунка на теле талисмана. Кровь застывала неровно, приходилось возвращаться, проходить одно и то же место несколько раз.
        В тот миг, когда багровыми потеками застыла последняя буква надписи, талисман вспыхнул. Нет, внешне он остался таким же, как и был, просто мгновенно нагрелся до такой степени, что Харальд с трудом сдержал крик. Лишь то, что пальцы неожиданно свело судорогой, помешало ему выпустить талисман. Если бы он разжал пальцы до окончания ритуала, то все труды пошли бы насмарку.
        Жар постепенно охватил руку, поднялся по предплечью, на миг замер, копошась в плече, а затем броском ударил в лицо. Кулака своего Харальд уже не чувствовал, будто тот сгорел. Под конец от жара начали слезиться глаза, словно их наполнили изнутри пламенем.
        Но мука продолжалась недолго. Огонь словно вытек через зрачки и тут же остыл и сам талисман.
        Когда Харальд вдел в заранее пробитую дырочку тонкую цепочку и повесил изготовленную вешь на шею, розовые линии магического круга на миг ярко вспыхнули и исчезли. Ритуал успешно завершился.
        
        Сработанный талисман лежал на груди, когда Харальд прибыл в Тарни. Войско оказалось уже здесь - на въезде Владетелю отсалютовал патруль. К городу тянулись обозы с продовольствием, показывая, что приказ подготовить войско к выступлению Гисли выполнял со рвением.
        Простые воины, как выяснилось позже, размещались в лагере - у реки, как и родовитые попроще. Те же, кто богаче, поселились в городе, заняв все постоялые дворы.
        На самом роскошном из них, называвшемся «Речной бог» и украшенном вывеской с изображением синего пучеглазого существа, удивительно похожего на водянца, Харалъд обнаружил своих первейших вассалов.
        Едва успел спрыгнуть с коня, как рядом оказался Гисли.
        - Очень рад вашему приезду! - Он слегка поклонился, демонстрируя грацию родовитого, - Воины готовы выступить хоть завтра.
        - Очень хорошо, - ответил Харальд, вглядываясь в лицо своего первого вассала, имеющее отчетливый красный оттенок, столь сильно отличающий его от прочих лиц, рядом находящихся. Талисман работает, и не остается сомнений, что Гисли, одним из первых принявший сторону нового Владетеля, готов к измене, - Я доволен.
        Он не покривил душой. Довольство ощущалось, оттого, что удастся скоро и быстро разоблачить всех, замышляющих что-либо против Владетеля.
        - Всегда готов служить, - поклонился вновь Орни..
        - Я знаю, - кивнул Харальд. - Сегодня же вечером устроим пир, на который должны быть приглашены все мои вассалы, до самого последнего. Займись, чтобы все было как положено.
        Гисли почтительно склонил голову, но про себя удивленно хмыкнул: что за ерунда, какой еще пир? Зачем?
        Но ослушаться приказа невозможно («Пока - невозможно!» - мелькнула мысль, отозвавшаяся сладостной дрожью по телу), и фон Орни нетерпеливо крикнул слуг и принялся отдавать распоряжения. Если Владетель хочет - будет пир. Отчего не потешить того, кому жить осталось не более трех дней.
        
        Сразу трое менестрелей драли струны, по очереди услаждая слух родовитых разнообразными балладами, а если честно - то просто отрабатывали заплаченное, поскольку слышать их во всеобщем гаме и шуме могли только сидящие рядом. По помещению тек аромат жареного мяса, приправ, такой густой, что даже полный живот отзывался на него голодным урчанием.
        Гости ели и пили от души, еще бы - на дармовщину и уксус сладок, а тут - совсем не уксус. Обглоданные кабаньи и оленьи туши сменяли целыми, одну за другой открывали бочки с пивом, а ненасытные утробы родовитых требовали еще.
        Владетель сидел за небольшим столом на возвышении, с которого хорошо виден весь зал. Он почти не ел, а лишь как-то очень напряженно вглядывался в лица пирующих, при этом постоянно поднося руку к груди. Гисли наблюдал за ним со все большим беспокойством: «Неужели заподозрил? Или что-то замышляет?»
        Но лицо Харальда оставалось спокойным. Голубые, как небо, глаза смотрели без гнева или страха, длинные белые пальцы не выдавали волнения. На сенешаля он даже не глядел.
        Лишь под самый конец пира, когда в зале появились слуги и начали поднимать тех из гостей, кто пал в неравной борьбе с хмельными напитками, Владетель обратился к своему первому вассалу:
        - Я доволен, - сказал он, в точности повторив свою утреннюю фразу. Но в глазах при этом мелькнуло нечто такое, отчего Гисли вздрогнул, словно мальчишка, обнаруживший на ноге гадкого и страшного жука. От улыбки же Харальда ощутимо веяло холодом. - Но сегодня же мы должны поговорить и о делах. В полночь, на том постоялом дворе, где я остановился.
        Гисли осталось только поклониться.
        
        Ночь висела над городом, подобно черному исполинскому плащу, испещренному прорехами звезд. Ветер нес с реки сырой воздух, и слышались вопли какого-то буйного гуляки. Вскоре и они стихли; до крикуна, похоже, добралась стража.
        Темнота за пределами небольшого круга, очерченного оранжевым светом факелов, отчего-то внушала страх, а ветер казался холодным. Фон Орни кутался в плащ, но даже плотная материя не спасала от озноба, пришедшего изнутри.
        Постоялый двор «Веселый бобер», маленький и неказистый, который Владетель Харальд по неведомой прихоти выбрал для резиденции, оказался ярко освещен. За окнами мелькали тени, и Гисли ощутил, что до колик в животе не хочет туда входить.
        Поискал уважительную причину для того, чтобы повернуть назад. При этом замедлил шаг, едва не остановившись, отчего заработал десять изумленных взглядов от сопровождающих его воинов.
        Причины не нашлось, и с тяжелым сердцем фон Орни, второй человек во Владении, толкнул отчаянно заскрипевшую дверь.
        Внутри пахло дымом, и запах этот вызвал удушье. Из-за стола на вошедших спокойно смотрел Харальд, а со всех сторон - стрелы, лежащие на натянутых и нацеленных луках. Стрелков оказалось очень много, и Гисли даже удивился, как они все тут поместились?
        Но удивление исчезло, и он выдавил глупый, но необходимый вопрос:
        - Что случилось?
        Воины за спиной шумно дышали. Чувствовалось, что они ошеломлены.
        - Ничего, - ответил Владетель и слегка раздвинул губы, изображая улыбку. - Просто я обвиняю тебя в измене и подготовке покушения на мою жизнь. Дергаться не советую, тебя мгновенно нашпигуют стрелами.
        - Я не... - начал Гисли, но смолк, наткнувшись на ледяное спокойствие в глазах Харальда, в этот миг более всего похожих на две дырки в белом мраморе лица. Владетель откуда-то знал о заговоре, по крайней мере - о тех, кто его составил.
        Опустив голову, он позволил себя связать. С пояса его сняли меч (неслыханный позор для родовитого!). Затем повели куда-то в жилые комнаты. Последнее, что услышал глава оплошавших заговорщиков, были слова Владетеля, обращенные к появившимся вместе с Гисли воинам:
        - К вам же нет никаких обвинений, но до утра побудете здесь, в этой комнате.
        Дверь глухо стукнула, и фон Орни, сопровождаемый аж четырьмя конвоирами, поплелся по сырому низкому коридору, воняющему кошачьей мочой. Ему было нестерпимо обидно, не за измену сеньору, нет, а за то, что он не сумел довести дело до успеха.
        Солнце, не так высоко поднявшись над горизонтом, сияло изо всех сил, назойливо лезло золотистыми лапками в глаза, заставляя жмуриться. Харальд недовольно морщился, но терпел. На строптивое светило, без всякого уважения относящееся к Владетелю, управы не найдешь.
        Отвлекшись от размышлений о собственной ограниченности, он оглядел стоящих рядком родовитых со связанными со спиной руками. У некоторых на лицах красовались синяки, у одного - перевязана рука, на большинстве лиц - последствия вчерашней пирушки. Ощутимо пахло перегаром.
        Взять бунтовщиков после того, как Харальд с помощью талисмана определил их, оказалось несложно. Большинство пребывало в состоянии более чем нетрезвом и сопротивления не оказали.
        Харальд зевнул. Бессонная ночь давала о себе знать. В голове вместо привычной ясности царил легкий сумбур, никак не удавалось решить, что же делать с потенциальными бунтовщиками. Ведь ничего предосудительного они не совершили. Пока - не совершили, не успели. Но казнить только за помыслы? Да и объясняй потом всем свой поступок. Того гляди, остальные вассалы поднимутся...
        Харальд задумчиво потер подбородок, вновь оглядел бунтовщиков. На лицах удивление (все еще никак не могут поверить в происходящее, думают - с похмелья мерещится), страх (ведь не выжить!), ярость и жажда мести (ты еще попляшешь, вероломный Владетель, безродный выскочка!), надменность (мы - родовитые, а не какие-нибудь холопы!). Оставь таких в живых, даже в темнице, все что угодно положат, лишь бы выбраться, отомстить. Да и где держать столько? Собственноручно сотворенный замок далеко, да и для пленников ничего не предусмотрено, не развозить же их по замкам других родовитых с просьбами - а не приглядите ли вы за этим вот бунтовщиком? Ах, он вам приходится троюродным братом, но это мелочи... На светило наползла небольшая тучка, принеся некоторое облегчение. Мыслить стало несколько проще. С удивившим его самого спокойствием Харальд бросил стоящему неподалеку фон Жахху, ставшему сегодня новым сенешалем:
        - Всех убить, но быстро. Головы срубить, трупы в реку. Чтобы до полудня - никаких следов
        Отвернувшись от места казни, он зашагал к городу. В конце концов, Владетель не должен никому давать отчета в своих действиях, да и убить всех бунтовщиков, разом покончив с подколодной змеей измены, - разумнее всего. И если половина из родственников казненных затаит зло на Владетеля, то вторая, те, кто займет освободившиеся замки, будут очень даже довольны.
        - Будь ты проклят, кровопийца! - донесся крик, за ним послышалось молодецкое хаканье и тупой удар. Харальд помимо воли вздрогнул и сгорбился. Он ни на миг не усомнился, кого наградили столь нелестным образом.
        Зашагал быстрее. Несмотря на то что убедил себя, что все сделал правильно, в груди саднило, и черным вороньем вокруг головы кружились дурные предчувствия.
        
        Болото тянулось впереди ровное, как стол. В ярком сиянии солнца оно выглядело не более привлекательно, чем почти пять лет назад, когда будущий Владетель видел его в осеннюю сумрачную пору. Словно лохматые зеленые шевелюры, торчали кочки, плавали в промоинах с темной водой белоснежные кувшинки. Шелестели камыши, и ветерок доносил сильный душистый запах, в котором смешались ароматы стольких растений, что даже самый опытный травник потеряется.
        До трясины войско шло по землям чужого Владения пять дней, не встречая серьезного сопротивления. Владетельница явно выжидала, надеясь на неприступность собственного замка, либо ждала помощи с юга. Пару небольших замков, что попались по дороге, Харальд велел разрушить - зачем оставлять в тылу осиные гнезда? Удалось захватить пленника - родовитого, который заявил, что ничего не знает и не скажет. Но как только перед ним появился сам Харальд, вся смелость сползла с лица родовитого, оставив бледность страха, и пленник заговорил. Но Владетель задал ему всего один вопрос: «В замке ли Владетельница?», на что получил нечеткий из-за трясущегося подбородка кивок.
        Оставшись в полном недоумении, почему пленник пребывает в таком ужасе, Харальд приказал его отпустить, а войску - двигаться дальше. Загадку помог разрешить случайно подслушанный разговор. Ночью Владетель проходил мимо солдатского костра, и тут до него долетела фраза, что заставила остановиться:
        - Слышь, други, я знаю, что с теми родовитыми случилось! - произнес чей-то бас.
        - Да откуда! - засмеялся кто-то. - Нешто сам Кровопийца тебе рассказал?
        - Тише ты, - одернул смешливого бас. - Что он Кровопийца, это точно. Я слышал разговор двух родовитых, нашего и еще одного, здоровенного такого. Так вот, Владетель-то наш у всех, кто в ту ночь погиб, велел кровь выпустить и в бочках сохранить, а сам ее пьет, чтобы у него силы магической прибавлялось!
        - Дурак ты, - вмешался третий голос, резкий и неприятный. - Кровь-то портится быстро!
        - Так он же маг! - не сдавался столь хорошо осведомленный бас. - И кровь эту от сворачивания сохраняет, этими, как их, заклинаниями!
        Дальше Харальд слушать не стал. «Вот, значит, как! - думал он, шагая в темноте к своему костру. - Был Владетель, Любящий Темноту, на его место пришел Кровопийца. Милое прозвище, нечего сказать!» После массовой казни по войску поползла волна слухов, один нелепее другого. Хорошо хоть, оставшиеся родовитые не подняли войска против кровожадного Владетеля!
        Без ропота и шума дошли до болота и встали лагерем, ожидая, что прикажет предводитель. А он стоял на краю трясины и ни на что не мог решиться. Путь к лежащему по ту сторону топи замку, некогда столь скрытый, виделся, как на ладони. Но Харальд столь же хорошо видел, что большое войско по нему не пройдет. От силы - тысяча. Об осадных катапультах вообще речи нет. А штурмовать со столь малым войском твердыню Халла, где скрывается вероломная Владетельница, - безумие. Выступая в поход, Харальд был твердо убежден, что сможет провести к замку все войско. И теперь «наслаждался» неприятным открытием.
        Замаячил призрак отступления, которое, несомненно, подорвет веру во Владетеля как в полководца. И что делать - обходить болота и попытаться штурмовать замок с другого берега Пьяной реки? Это займет много времени, к осаде можно будет приступить только к осени, и к тому же армия окажется отрезана от обозов. Пытаться достигнуть Халла по реке? Это потребует еще больше времени, ведь сколько маленьких речных кораблей понадобится для армии в восемь тысяч человек?
        Остался один выход - очень неприятный, что еще более укрепит за Владетелем славу Кровопийцы. Выход магический, и его подсказала безотказная книга: воззвать к силам Земли и поднять из недр дамбу, что протянется прямо к замку. Но подобная магия требует чудовищной сложности заклинания, и без крови здесь не обойтись, без человеческой, и в большом количестве...
        После двух дней стояния при болоте он наконец решился. Приказал очистить от травы участок площадью примерно в тридцать саженей. В ближайшие деревни были отправлены отряды конников, чтобы пригнать тридцать человек крестьян - пятнадцать мужчин и пятнадцать женщин. Обязательно - молодых, и желательно - здоровых. В Тарни поскакал гонец со списком для покупок, и некоторые пункты его показались бы странными кому угодно, но только не магу.
        Пока добывали необходимое, Харальд трудился над магическим рисунком. Конечно, тот не будет столь велик, как при восстановлении замка, но и времени в распоряжении гораздо меньше.
        С земли чертеж нельзя было окинуть взглядом, но сверху, с высоты птичьего полета, он выглядел бы следующим образом: ограничительный круг и вписанная в него пятилучевая звезда, вершиной указывающая на замок Халл, В ее центре - знак стихии Земли, в секторах же. образованных кругом и звездой, - целые надписи. В общем, обычный магический круг, вот только размер указывает на мощь заключенного в нем заклинания.
        Пленных селян, воющих от ужаса, пригнали на второй день, гонец из Тарни вернулся на шестой. Привез все, что надо, и Харальд, отрешенно вздохнув, назначил колдовство на следующий вечер. Придется пролить кровь, ничего не поделаешь. Крови крестьян не имеет смысла жалеть ради такой цели...
        Постоялый двор «Олень», что в Бабиле, у самого берега Серебряной реки, никогда за почти двести лет существования не принимал столь почетных гостей. В его толстых бревенчатых стенах доводилось останавливаться самым разным родовитым, но чтобы сразу три Владетеля - о таком ни один из хозяев заведения никогда бы и не помыслил. Да и нынешний хозяин, низкорослый толстячок Исав, вряд ли мечтал о такой славе для своего заведения. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
        Свенельд потягивал пиво и ждал. Пахло дичью, приправами, рыбой, среди запахов суетился хозяин, время от времени выбегая из кухни осведомиться, не нужно ли еще чего дорогому гостю? Но Владетель лишь качал головой, и толстячок убегал, оставляя его в тишине и одиночестве. Сегодня в «Олене» не будет посторонних, и все великолепие, которое жарится, парится и варится на кухне, - для редких гостей и их свиты. Двое воинов Свенельда сидели рядом, неподвижные и молчаливые, словно предметы мебели, еще двое стояли у двери, заворачивая желающих посетить постоялый двор. Изредка снаружи доносились возмущенные вопли завсегдатаев, но быстро смолкали.
        Когда за окнами начало темнеть и запахи из кухни сделались просто нестерпимыми, дверь заскрипела, пропуская гостей. Первым шагнул в зал высокий и очень худой мужчина с горящими желтыми глазами. За ним повалили воины, все как на подбор - смуглые, поджарые, с хищными волчьими взглядами.
        Мгновенно появившийся Исав водрузил на стол огромный канделябр с добрым десятком белых, словно рыбье пузо, свечей. В их свете глаза пришельца засияли еще ярче, и в этих шафранных кружках отразилось недовольство. Садясь за стол, пришелец сказал:
        - Опять ты под своим дурацким капюшоном! Сними, а то как разговаривать с человеком, лица которого не видно7
        - Далось тебе мое лицо, - ответил Свенельд спокойно. - До него ли сейчас? Ты вот приволок с собой десяток воинов, Дан, и я молчу! В два раза больше, чем договаривались!
        - Ладно, - примирительно поднял ладонь Владетель Дан. - Не до наших милых причуд сейчас! Может, лучше приступим к трапезе?
        Он пошевелил длинным породистым носом, вбирая плывущие по помещению запахи.
        - Подождем Иссахара.
        Дан сморщился, но промолчал. Понятливый хозяин принес ему кружку с пивом, и желтоглазый Владетель тотчас уткнулся в нее носом.
        Но не успел он допить и половины, как дверь вновь отворилась, на этот раз - с грохотом, и в помещение «Оленя» ворвался Владетель Иссахар. Черные волосы его торчали, подобно ежовым иголкам, а голубые глаза были полны гнева.
        - Эти мешки с дерьмом не оказали мне должного почтения на переправе! - рявкнул он, усаживаясь. - Я их всех прикажу казнить!
        - Здесь не твое Владение, - улыбнулся Свенельд, а Дан в открытую захохотал. - Так что прекрати паясничать!
        Дверь захлопнулась, пропуская сопровождающих Иссахара.
        Хозяин подал приехавшим позже Владетелям тазики для омовения, и пока те плескались, на столе появились еще два подсвечника, кувшины с пивом. Затем в самый центр стола шмякнулось первое блюдо - молочный поросенок, запеченный в яблоках.
        Свенельд услышал, как в животе у Дана заворчало, Да и сам он не мог оторвать взгляд от коричневой ароматной корочки, покрывающей славного представителя породы хрюкающих...
        К деловому разговору удалось перейти нескоро.
        - Ну что, господа, приступим, - сказал Свенельд, заметив, что челюсти Владетелей стали двигаться медленней.
        - Конечно, - в один голос произнесли Дан и Иссахар и неприязненно посмотрели друг на друга.
        - У нас появился единый противник, и я думаю, что справиться с ним мы сможем только сообща.
        - Этот, как его... Харальд? - длинный Владетель поднял бровь. - И чем же он нам противник? Обычный Владетель, как и мы.
        - Увы. - Свенельд выразительно пожал плечами. - Он не совсем обычный Владетель, и силы он черпает из очень неординарного источника. Но главное, что он одержим страстью к войне. Недавно его отряды вошли во Владение Лии.
        - Ты не шутишь? - На лице Иссахара, желтом, словно старый пергамент, появилась недоуменная улыбка. - Он что, не успев взять власть, ринулся завоевывать?
        - Именно так, - кивнул Свенельд.
        Разговор закончили далеко за полночь, и результатом его все трое остались довольны. Осень на носу, и разве только безумец начинает войну в это время, так что до весны можно подождать. А весной если Харальд на самом деле окажется безумцем, то в той земле, куда он рискнет вторгнуться, его встретит объединенная армия трех Владетелей...
        Утерев пот со лба, Свенельд отправился спать. Новым союзникам незачем знать, что первоочередная опасность грозит именно ему, тому, кто в свое время прогнал просившегося в ученики юношу. Харальд совсем не безумен, он просто мстителен...
        Глава 15
        
        Волшебство, магия - это просто способ существования некоторых людей и других созданий.
        Терри Гудкайнд
        
        Проснулся Харальд в преотвратнейшем настроении. Приснилась какая-то муть, обрывки сна остались висеть в голове клочьями тумана. Сердце терзала тоска, - тем более неприятная, что от сильных эмоций Владетель за последние полгода отвык. Мучило ощущение какой-то крупной ошибки, невосполнимой потери, которую готов совершить.
        В синем, как огромный сапфир, небе, висело желтым яблоком жаркое, совсем не августовское солнце, когда Харальд выбрался из шатра. Осмотрелся с недовольным видом, вызвав легкую дрожь у охраны, и велел готовить крестьян к ритуалу. Ровно в полдень людская кровь должна начать заполнение канавок на теле магического чертежа.
        Не успел Владетель решить, чем заняться, как перед ним возник запыхавшийся фон Жахх.
        - Там, - произнес он, дыша, словно собака на жаре. - С болота... люди, около двадцати..... Впереди герольд.
        - Вот как? - с искренним изумлением воскликнул Харальд. - Переговоров хотят? Что же, идем.
        Из туманного марева, висящего над зеленой шишковатой шкурой болота, действительно выдвигался отряд конных, Впереди скакал издалека узнаваемый в своей одежде герольд, а над всадниками реял флаг. В первый момент Харальд не мог понять, что его не устраивает в этой картине. Ну, едет представительство Владетельницы вести переговоры, все как положено... А потом мелькнула мысль: «А флаг-то оранжевый!»
        - Ну-ка, поправь меня! - обратился Владетель к одному из воинов. - Какого цвета у них штандарт?
        - Оранжевый, господин, - приложив руку козырьком ко лбу, сообщил воин.
        Харальд в полном ошеломлении отвернулся от солдата. Как же так? Ведь цвет Хельги - синий!
        Переговорщики остановились, не доехав до края болота саженей десять. Было видно, как плещется вокруг копыт вода.
        Герольд, не теряя времени, выехал вперед и произнес могучим, хорошо поставленным басом:
        - Владетельнипа Лия желает поговорить с Владетелем Харальдом наедине.
        «Лия!» - Запах болотных растений резко ударил в нос, вызвав головокружение. Перед глазами замелькали яркие картинки жизни в замке Халл. Среди них незваным гостем протиснулось удивление: «Как же так? Выходит, Хельга умерла?»
        С трудом овладев собой, Владетель произнес:
        - Я готов к разговору. - И резким взмахом руки отослал свиту.
        Когда воины Харальда отошли, из группы всадников выехала женщина на прекрасной белой кобыле. Смотрелась лошадь, словно произведение искусства, рисунок или статуя, ведь не может быть живое существо столь идеально грациозным!
        Когда он поднял глаза, Лия уже была рядом. Она совсем не изменилась, все так же сверкали синевой огромные глаза, и толстая русая коса опускалась за спину. Лишь на лбу и около глаз появилась легкая сеточка морщин, свидетельствуя, что между последней встречей в замке Халл и сегодняшней прошел не один год.
        - Здравствуй, - просто сказала она. Голос ее тоже не изменился, и от его звуков Харальд вздрогнул.
        - Здравствуй, - с трудом нашел он самый простой ответ. - Так ты теперь Владетельница?
        Вопрос прозвучал глупо, но Лия ответила без тени улыбки:
        - Да, уже год.
        - Что же случилось? - слова застревали в горле, и Харальду пришлось прокашляться, чтобы выдавить их наружу. Пришла неприятная мысль о том, что Лию, доведись ему все же штурмовать замок, пришлось бы убить.
        - Ты откуда такой взялся? - синие глаза выразили удивление, столь искреннее, что Харальд смутился.
        - Я был далеко и совсем недавно вернулся, - ответил он неопределенно.
        - И сразу начал воевать? - Лия смотрела серьезно, и он, обрекший на смерть множество людей, не выдержал этого взгляда. - У нас было восстание, возглавил которое Мерам Змея, если помнишь такого...
        - Помню, - с кривой усмешкой кивнул Харальд, ощутив гнев. Положительно, сегодняшний день выдался самым богатым на эмоции с момента бегства из-за гор!
        - Он поднял родовитых почти половины Владения. Хельга надеялась расправиться с ним легко, но этот хитрец каким-то образом пустил в ход магию. Противостоять Владетельнице он, естественно, не смог и погиб. Но последствия его заклинания сказались позже, после того как восставшие родовитые были разбиты. Хельга заболела, и не нашлось от той хвори никаких лекарств. Полгода назад Владение осиротело, но почти сразу признало меня, и, как видишь, цвет мой - оранжевый...
        - Вижу, - кивнул Харальд. - Но вот что мне теперь делать, не понимаю.
        - Не может быть. - Лия улыбнулась недоумевающе, а кобыла возмущенно фыркнула, словно говоря: «Не знаешь? Ну и завоеватель нашелся».
        - Я шел мстить, - неохотно проговорил Харальд. - А теперь выяснилось, что мстить некому, и война эта не имеет смысла.
        - Радостно такое слышать, - вздохнула всадница, - Я ведь понимаю, что слабее тебя и войска у меня меньше. Думала - придется торговаться с Владетелем. одержимым жаждой завоеваний. Но все оказалось гораздо проще.
        - Для тебя - проще, для меня - нет, - ответил Харальд мрачно. - Еще утром я в общих чертах знал, что мне делать в ближайшее время, а теперь - в полной растерянности.
        Подобного подвоха со стороны судьбы трудно было ожидать. Ему и в голову не приходило спросить, кто именно правит в замке Халл! Владетельница - и Владетельница, и, кроме Хельги, никого на этом месте нельзя было представить. Ей Харальд желал отомстить с особенным размахом. Все рухнуло в один миг, черная, но такая притягательная мечта исчезла, сменившись красивой, но непривлекательной картинкой. С Лией воевать он не видел смысла.
        - Ну, ничего, - вывел Владетеля из задумчивости красивый голос собеседницы. В нем прозвучало нечто такое, что заставило Харальда мигом подобраться и очень внимательно взглянуть на синеглазую всадницу. - Можно же чего-нибудь придумать! Приезжай ко мне в гости, например!
        Глаза Лии сверкали, щеки разрумянились, и Харальд вдруг ощутил, что перед ним - женщина, и очень красивая. Без общения с противоположным полом он обходился с прошлой осени и не чувствовал себя обделенным. В этот же момент ощутил некоторую неловкость.
        - Зачем? - спросил невпопад. - Ведь между Владетелями это не принято! Ты запросто сможешь меня убить и оттяпать кусок земли, пока наследники дерутся за Владение.
        - Не принято, ты прав, - Владетельница одарила его таким взглядом, что по спине забегали мурашки, - Но я зову тебя не как Владетель - Владетеля, а как женщина - мужчину. Это совсем другое дело.
        - А, - только и смог сказать Харальд, и тут Лия окончательно сразила его, добавив:
        - Ты мне всегда нравился!
        Книга, с которой Харальд не расстался, даже идя на переговоры, вдруг стала нестерпимо холодной. Сквозь кожу сумки и ткань одежды она ощущалась, как ком льда, прислоненный непосредственно к коже.
        - Что-то я не помню такого, - ответил наконец Харальд, совсем не то, что хотел сначала, и с трудом сдержался, чтобы не выругаться.
        - Ты был слишком увлечен страстью к знаниям, - произнесла Лия, и васильковые озера ее глаз затопила искренняя печаль. - Если бы ты тогда чаще оглядывался по сторонам, то заметил бы...
        Холод без препятствий проникал в тело, вливался в грудь успокаивающим потоком, и Харальд ощутил, что все произошедшее сегодня перестает его волновать. «Хельга умерла - жаль, но ничего не поделаешь. Остались еще Иссахар и Свенельд. Надо заняться ими. А для этого необходимы новые знания, нужно свободное время...» - думал он, ощущая, как гаснет нежданно возникшее желание, растворяется разочарование, дымом в небе рассеивается волнение...
        - Я не могу поехать к тебе, - сказал он скучным скрипучим голосом.
        Лия с удивлением посмотрела на собеседника. Глаза его, только что живые и теплые, словно подернулись изморозью, в светлых волосах зазмеились серебристые прядки, будто полосы инея. Владетельница вздрогнула от накатившего непонятно откуда холода.
        - Надеюсь, что войско твое все же покинет мои земли? - спросила она. Невинный вопрос вроде бы разогнал морок. Лия вновь ощутила себя среди душного летнего дня, но вот лед в бирюзовых глазах Харальда никуда не исчез.
        - Без всяких сомнений, после выполнения некоторого количества условий...
        После перечисления требований щеки Лии загорелись от гнева: каков наглец, требует почти треть Владения! Пусть сначала победит!
        Прерывающимся от волнения голосом она сказала:
        - Харальд, тебе вовек не взять мой замок, даже не подойти к нему! А пока ты будешь возиться, я соберу войско и преспокойно ударю тебе в спину!
        - Не так, - Владетель покачал головой. - Я ведь очень умелый маг и отыскал способ пройти через болото. Видишь вон тех смердов?
        На толпу крестьян человек в тридцать, окруженную воинами, Лия обратила внимание давно, но никак не могла понять, зачем они здесь.
        - Вижу, - кивнула она.
        - Так вот, если ты не согласишься на мое предложение, - Харальд говорил ровным будничным голосом, совершенно спокойно, - я вынужден буду выпустить из них кровь...
        - Мне-то что? - вскинулась Лия. - Сотней больше - сотней меньше, еще наплодятся.
        - Не в этом дело. - Владетель поморщился. - Я выпушу из них кровь, и с ее помощью подниму из болота твердь. Ровнехонькую дорожку до твоего замка. Войско по ней пройдет и катапульты проедут.
        - Вот, значит, за что тебя прозвали Кровопийца? - спросила Лия, лихорадочно пытаясь понять, говорит собеседник правду или блефует. Ведь магия подобной мощности - штука редкостная, мало кому подвластная.
        Но Харальд йа ее вопрос лишь пожал плечами, лицо же его не выразило ничего. Застыло, будто снежная маска.
        - Сколько времени ты мне дашь на обдумывание? - поинтересовалась Владетельница, так и не придя к окончательному решению.
        - До послезавтра, - ответил Харальд. - Через два дня в полдень я начинаю ритуал.
        - Ладно. - Лия натянула удила, поворачивая лошадь. - Ответ ты получишь, Владетель Харальд!
        Находясь вполоборота к собеседнику, она вполголоса пропела:
        
        О, где же ты воин на белом коне,
        О, где же ты, мой герой?
        
        Харальд стоял неподвижно, словно глухой. Когда всадники скрылись, он повернулся к своим.
        - Отгоните их на место! - махнул рукой в сторону крестьян и зашагал к шатру, над которым неподвижно висел девственно-белый флаг. Два дня можно и подождать.
        
        Снег шел с нарастающей силой, из низких серых туч валили огромные хлопья, чуть не с березовый лист величиной. Мокрыми паутинками оседали на лице и умирали, оставляя лишь след прикосновения.
        Харальд сам не мог понять, зачем сегодня, в первый календарный день зимы, забрался на крышу донжона. Ни с того ни с сего захотелось посмотреть на мир сверху, хотя всего миру-то - замковый двор, стена, а за ней - заснеженный, прикрытый белой простыней лес.
        В замок Владетель вернулся совсем недавно, много времени перед этим потратил на то, чтобы принять присягу от новых вассалов. Лия тогда не стала доводить дело до сражения, согласилась на предложенные условия, и вскоре почти два десятка родовитых поменяли сеньора. Некоторые из них, правда, не сразу осознали, что происходит, но восьмитысячная армия нового сюзерена, готовая к штурму, значительно повысила сообразительность даже самых непонятливых.
        Но когда Владетель вздумал двинуть войско на юг, к новой войне, несмотря на наступающую осень, то столкнулся со всеобщим недовольством. Роптали родовитые, ворчали солдаты. Столкнувшись с возможностью всеобщего бунта, пришлось распустить отряды на зимовку; родовитых - по замкам, а наемников - в города. Войну удастся возобновить только весной, когда просохнут дороги. И он это обязательно сделает, так что Иссахар и Свенельд не уйдут от мести...
        При мыслях о мщении Харальд вздохнул - до него еще так далеко. Почти пять месяцев. В январе, по устоявшемуся санному пути, начнут свозить дань от вассалов - тоже еще морока. Поскольку доверить некому, придется заниматься самому.
        Сквозь прорехи в снежном занавесе прорвался ветер, холодными лапами тронул лицо, нагло полез под одежду, словно наемник - разгульной девице. Харальд вздохнул еще раз и направился к лестнице. Внизу ждет книга, которую предстоит не раз раскрыть, прежде чем появится уверенность в том, что Белый Владетель на голову выше своих будущих соперников в магии.
        
        Новый, тысяча пятьсот шестьдесят седьмой год наступил незаметно. Никакого торжества с приглашением вассалов, как это принято у других Владетелей, Харальд устраивать не стал. Он был ужасно занят. Пока не сошел снег, старательно наращивал свои магические силы. Целыми днями не вылезал из подвала - вылавливал стихийных существ. Для этой цели замок у истоков Серебряной реки оказался расположен наилучшим образом.
        Как известно всякому магу, стихийные существа живут в том же мире, что и люди, только видеть их и осязать в обычном состоянии практически невозможно. Магу, чтобы заполучить их в свое распоряжение, приходится выполнять ритуал «уплотнения», в результате которого ближайший вихревик, водянец или исполин становится видим и осязаем. Маг словно забрасывает сеть в непрозрачную воду, причем ширина ячеи для каждой стихии разная. Сеть может прийти и пустой, если вокруг верст на пять от мага нет созданий той стихии, к которой он обращается. При удачном исходе дела сеть показывается на поверхности, являя глазам «рыбу», довольно опасную и способную даже убить «рыбака». Задача мага - не выпустить пойманное существо из-под контроля и сковать в ограниченном пространстве - клетке, сосуде или еще в чем-то подобном. Управлять таким смиренным созданием уже не так сложно,
        У подножия же Северных гор, в полосе земли примерно верст в двести шириной (где меньше, где больше), стихийные существа время от времени, и достаточно часто, «уплотняются» по непонятным причинам самопроизвольно. Именно из-за того, что в лесу можно попасть под кулак исполина, около реки - стать жертвой водянца, а вылезший из-под земли огневик может очень быстро сжечь избу, в тех землях почти никто и не живет. Разве что отчаянные крестьяне, решившие, что такая опасность лучше, чем поборы и притеснения родовитых.
        Харальд нападений не боялся, поставив магическую защиту вокруг замка. Правда, никакие колдовские заслоны не преграда для стихийного существа в «неуплотненном» состоянии, но вероятность того, что какой-либо огневик «уплотнится» внутри крепостных стен, - ничтожно мала. Рукотворное же «уплотнение» по воле мага проходило в этих землях во много раз легче, чем на юге, не требуя столько сил и длительной кропотливой подготовки.
        Устройства вроде простенькой клетки, в которой держал первого своего вихревика, Харальд заменил сосудами из плотного стекла, и к началу весны в специальном хранилище находилось более двух десятков стихийных созданий - больше, чем на руках у любого ныне живущего Владетеля.
        
        Замок Фолли Харальд избрал как место сбора войск по многим причинам. Во-первых, укрепление это находится в юго-западном углу Владения, недалеко от границы с землями Иссахара. Во-вторых, сам замок достаточно велик, чтобы на несколько дней вместить Владетеля и его свиту. В-третьих, рядом находится город с тем же названием, так что с размещением тех из родовитых, кто прибудет раньше, проблем не возникнет.
        Со стены замка, где стоял Владетель, хорошо виден воинский лагерь. Палатки торчат серыми горбами, словно грибы-дождевики. Пнешь такой гриб в лесу ближе к осени, и вылетит из него облачко черного дыма. Но здешние грибы - иные, споры у них небриты, обвешаны оружием и весьма опасны, особенно для красивых женщин и богачей.
        Каждая группа палаток помечена шестом с флагом. На нем - герб командира отряда. Родовитые поначалу не желали объединять войска в единый лагерь, каждый намеревался встать там, где душе будет угодно. Но против прямого приказа Владетеля ни один не пошел. Поняли - хуже будет.
        На военном совете Харальд обратил внимание на возбужденный вид вассалов. За зиму отдохнули и теперь готовы в бой, сносить с плеч вражьи головы без счета, а затем - грабить и насиловать!... Воистину, война - радость для родовитого, развлечение, равного которому нет.
        Осмотрев лагерь, над которым причудливыми разноцветными украшениями реют гербы, Владетель перевел взгляд на город. Над ним столбами стоят дымки: май месяц, по утрам еще холодно. Жирным червем тянется от города к замку дорога, и крупными жуками ползут по ней телеги. Завтра выступать, и обоз почти весь готов. Меж телег кое-где блестит, ловя свет восходящего солнца, оружие; не все родовитые успели к сроку. Что же - тем хуже для них, пойдут вместе со всеми, без всякого отдыха. Тем же, кто не придет вообще, лучше самим повеситься на воротах собственного замка.
        Харальд оторвался от наблюдений и зашагал к башне, намереваясь спуститься во двор. Телохранители, зевая, двинулись за ним.
        
        Маленькая речка, не имеющая даже названия, просто кипела под ногами лошадей, столько всадников одновременно оказалось в воде. Волны бросались на берега, словно в попытке укрыться. Слышался гогот и крики, пахло сыростью.
        Речушке «посчастливилось» оказаться на границе двух Владений в том самом месте, где один из Владетелей решил пойти войной на другого.
        Харальд наблюдал за переправой молча. Ссутулившись, сидел он на лошадиной спине, замерев, словно хищник перед броском. Рядом застыл фон Жахх, мрачный и собранный, позади - охрана. Владетелю было скучно. Нетерпение грызло его изнутри, подобно тому, как червяк - яблоко. Хотелось поскорее добраться до врагов, выпустить из них кровь и вернуться в замок, в тишину, к книге, плывущей цветными пятнами, к новым знаниям...
        Но нельзя победить врага, не добравшись до него, издали можно лишь потрясать кулаками Приходилось смирять нетерпение и вместе со всеми преодолевать версту за верстой.
        
        Замок встретился на пути очень кстати. Войско не может долгое время просто идти, не обагряя клинки кровью. От монотонного марша среди солдат начинается брожение, которое чревато нарушением дисциплины и мародерством. А увлекшись безнаказанным, незаслуженным грабежом, любые воины теряют боеспособность В сердцах их поселяется алчность, изгоняя желание сражаться. Зачем? Ведь главная задача выполнена, можно, в принципе, возвращаться домой, валяться на лавке и тратить награбленное на девок и пиво.
        Другое дело - грабеж заработанный. Когда после штурма, стоившего жизни многим соратникам, воины врываются в город или замок, их сердца разрываются от ярости и жажды крови, и никакие богатства не утолят эту жажду, а лишь новые битвы.
        С такими мыслями смотрел Харальд на высокие стены, сложенные из светло-желтого камня. За первым рядом стен возвышался второй, подход к замку преграждал широкий ров. Ворота выглядели мощно и уверенно, но даже выбив их, нападающие не добились бы успеха. К внутренним воротам, что наверняка совсем с другой стороны, чем наружные, пришлось бы пробираться меж двух стен, под обстрелом с обеих сторон. Над донжоном, толстым и широким, будто дубовый пень, гордо реял штандарт - три серебристые рыбины, стоящие на хвостах, на ярко-синем поле.
        Несмотря на предполагаемые трудности штурма, Харальд отдал приказ готовить лестницы и вязанки хвороста В ближайших лесах тотчас же застучали топоры, туда потянулись вереницы солдат. Назад возвращались, как муравьи в свое жилище, нагруженные вязанками хвороста.
        На штурм пошли ранним утром, под прикрытием густого тумана. Ритуал, исполненный Харальдом, сделал свое дело великолепно - вода во рву ушла в открывшиеся на дне отверстия, беззвучно утекла, так что защитники спохватились лишь в тот момент, когда обнаружили у стен черные наросты лестниц. Над замком пропела труба, словно убрав невидимую преграду для слуха, и со стен хлынули обычные звуки боя - звон стали, крики и ругань воинов...
        Когда солнце вылезло из-под толстого одеяла тумана, стало ясно, что штурм удался. Воины Харальда добивали последних сопротивляющихся, а над одной из башен наружной стены реяло белое знамя.
        Но противник отнюдь не был обескуражен. Туман рассеялся, появилась возможность стрелять, и на внутренней стене, более высокой, возникли лучники. До Харальда донеслась команда, отданная громко и четко, и тотчас ударил залп, собравший немалую жатву. Уцелевшие воины в панике заметались, но укрыться оказалось практически негде. А лучники стреляли раз за разом, не спеша, прицельно.
        Понимая, что еще немного - и стена будет потеряна, Харальд открыл заветную сумку. Там, в пахнущей кожей темноте, лежали, тесно прижавшись друг к другу, бутылочки, похожие на аптекарские. Зажав в руке холодный сосуд, Владетель сосредоточился, вытащил пробку и вытряхнул «лекарство». Из узкого горлышка потекла струя черного, непередаваемо вонючего дыма. Стоящие рядом солдаты зажимали носы, лишь маг не делал никаких попыток защититься. Дым вырос в колонну высотой около семи саженей, затем словно затвердел, обрел форму. Перед магом возникло уродливое человекообразное существо, словно сложенное из земляных глыб На толстых руках бугрились могучие мускулы, а там, где у людей лоб, яростно сверкал огромный изумрудный глаз.
        Харальд молча указал на замок. В нижней части липа раскрылась щель, долженствующая изображать рот, и исполин, гулко топоча, двинулся к укреплениям Владетель шел позади, отставая на несколько саженей.
        При ходьбе от гигантского тела отваливались куски почвы, а ужасный запах куда-то делся, сменившись ароматом сырой земли. Не снижая шага, исполин перешагнул через ров и с ходу врезался в ворота. Затрещали доски, брызнули во все стороны щепки. Второй удар, и на месте ворот появилась дыра с неровными, словно обгрызенными краями. Харальд на миг обернулся, коротко махнул рукой. Повинуясь жесту, побежали наемники, выстраиваясь в длинную колонну, готовясь атаковать пролом.
        Внутренняя стена оказалась крепким орешком даже для чудовищно сильного исполина. Он ревел и бесновался, но огромные каменные блоки лишь скрипели да роняли крошку, не желая поддаваться силе. Но стрелять с шатающейся опоры стало невозможно, и лучники вынуждены были прекратить обстрел.
        На миг черная фигура замерла, а затем мгновенно оплыла, оставив быстро оседающий ком рыхлой земли. Растративший силы исполин потерял «плотность» и вернулся к изначальному состоянию. Будучи готов к такому повороту событий, Харальд использовал второй пузырек. Не успели защитники замка опомниться, как в стену вцепился второй великан, немного ниже ростом и с глазом, напоминающим рубин... На этот раз стена не устояла. Оставляя на желтых обломках комья земли, исполин ввалился во внутренний двор крепости и там последовал судьбе собрата. Но свою задачу он выполнил, и воины Харальда, прикрываясь щитами, деловито и молча ринулись в пролом. Словно река через дырку в плотине, прорвались они в центр замка и оттуда принялись осаждать внутреннюю стену и донжон.
        Бой продолжался еще долго, почти до полудня, но Харальд в нем не участвовал - дождался того момента, когда над пнем главной башни замка взвилось белое знамя, и лишь тогда приказал двигаться дальше.
        
        Родовитый фон Прик стоял перед Харальдом вытянувшись, по черной щетине на загорелых щеках сбегали капли пота, обувь заляпана грязью, на плаще - пыль. Немалый путь проделал за последние дни глава лазутчиков. Именно ему, хозяину захолустного замка в дальнем углу Владения, доверены летучие конные отряды, которые волками рыщут по всем направлениям, намечают путь, выискивают следы противника.
        Сейчас в серых глазах фон Прика читалась тревога. Впервые за весь поход он осмелился лично побеспокоить Владетеля и наверняка не из-за того, что где-то обнаружилась банда мародеров или развалился мост над речушкой...
        - Что случилось, Торгил? - спросил Харальд.
        - В пятидесяти верстах на юго-восток обнаружена большая армия, идущая под желтым штандартом.
        - Владетель Дан? - Харальд потер подбородок и нахмурился. - И сколько с ним человек?
        - Около восьми тысяч, - отрапортовал командир лазутчиков.
        - Идут на соединение с Иссахаром?
        - Да, - кивнул Торгил. - Иссахар и его десять тысяч воинов ждут у небольшого городка Кендри, что на берегу Серебряной реки.
        - И кто успеет туда первым - мы или они? - мозг Владетеля лихорадочно работал, просчитывал варианты.
        - Они, - ответил глава лазутчиков уверенно. - Только если мы будем идти день и ночь, лишь тогда сравняемся с нии. Но в каком состоянии будет войско?
        - Все так. - Харальд закусил губу. Того, что против него выступит еще и Дан, он никак не ожидал.
        - Кгхм, - фон Прик кашлянул. - Это еще не все плохие новости, господин.
        - Да, что же еще? - Владетель поднял глаза.
        - Несколько моих людей сумели переправиться на ту сторону реки. - Торгил говорил медленно, но Ха-ральд не торопил его, ибо успел убедиться в том, что молодой родовитый очень полезен на своем месте, а смириться с его маленькими недостатками - задача не из сложных. - С запада тоже движется армия. Под знаменами Владетеля Свенельда. Около пяти тысяч воинов.
        - Да, это - плохие новости. - Слова падали капельками в пустую огромную чашу головы. Харальд ощутил, что череп его непомерно раздулся, не в силах вместить невероятную новость - трое Владетелей соединились против общего врага!
        Такого не бывало никогда. Значит, не было таких противников, против которых необходимо объединяться. А теперь вот - есть. Правда, совсем не радостно осознавать, что этот враг - ты и что тех воинов, что ты ведешь за собой, может не хватить...
        - Ладно, спасибо, можешь идти, - махнул рукой Харальд, выныривая из раздумий.
        Торгил коротко поклонился и исчез. Лишь застучали по сухой земле сапоги. Владетель остался наедине с тяжкими думами.
        
        В том, что командир лазутчиков не ошибся, Харальд убедился почти сразу, когда увидел войско, раскинувшееся на широкой равнине перед маленьким городком, опоясанным тем не менее стеной. Поле некогда было засажено рожью, но теперь от нее остались лишь отдельные жалкие колоски. Одной стороной равнина упиралась в березняк, белеющий колоннами стволов, а другой - обрывалась в реку, достаточно широкую в этих местах. В темной, как пиво, воде, отражался Другой берег, сплошь заросший ивняком.
        Во вражеском лагере выделялись три больших шатра, расположившихся в линию в самой его середине. Обиталища Владетелей отмечали полотнища соответствующих цветов. Алый, как свежепролитая кровь, желтый, будто мед, и голубой, как небесный купол.
        Войску Харальда дали выйти на поле и построиться в боевой порядок, и лишь после этого двинулись в атаку. Зачем воевать подло, если имеешь численный перевес почти в два раза, а магический - в три? Если считать по-обычному, то меньшее войско не имеет в такой битве никаких шансов. Но Харальд крепко надеялся на заветные бутылочки, рассчитывая, что для противника они окажутся неприятным сюрпризом.
        Запели трубы, и затем над миром раскатился металлический лязг - войска столкнулись.
        
        Костер плевался в ночь багровыми искрами. Крохотные огоньки стремились вверх, словно надеясь достигнуть черного потолка неба и повиснуть там новыми звездами. Но пока - не получалось.
        Харальда знобило, несмотря на то что сидел он близко к огню. Обложка книги в руках казалась обжигающе холодной, а лес, шумяшии рядом, тысячами шепотков обсуждал сегодняшнее поражение. Не смертельное, но очень чувствительное.
        Он, как мальчишка, переоценил свои силы. Решил, что магическим умением сумеет одолеть врагов. А те сломали его трубой силой. Чего стоит виртуозное владение кинжалом, если противник вооружен длинным мечом? И в магии - то же самое. Трое Владетелей, пусть менее умелых, чем он сам, но зато - трое.
        Если бы еще войск было поровну! Узнав о таком перевесе, разумный военачальник отступил бы, пошел бы на хитрость, но не стал бы лезть в открытый бой Все проклятая самонадеянность...
        Войско ввязалось в бой, люди умирали, и текла кровь, но не было на ратном поле боевой магии. Никакой. Потому что Владетели, противостоящие завоевателю, явно его опасались и сосредоточили все усилия на том, чтобы отражать чужие заклинания, и успешно с этим справлялись, в то время как их войско, не особенно напрягаясь, подавляло меньшего численностью противника.
        Все усилия Харальда пропадали втуне. Лишь выпустив в бой одновременно пять огневиков, он смог ошеломить неприятеля. Почти полностью оказался уничтожен крупный отряд конницы, и войска Харальда прорвали правый фланг...
        Но в бой были брошены резервы, остановившие атаку, и все потянулось по-прежнему. Когда Харальд понял, что все потеряно и надо отступать, пока не поздно, несколько тысяч его воинов нашли смерть на поле, некогда засаженном рожью...
        Надрывно заорали трубы, призывая солдат к отходу, а потерпевший поражение Владетель потянулся к сумке, выгребая из нее последние сосуды с плененными стихийными существами.
        Преследователи наступали на пятки, и отделить своих от чужих не было никакой возможности. Немало воинов Харальда погибло под ногами исполинов или захлебнулось в текучих телах водянцов, прежде чем тем удалось врубиться в наступающие отряды.
        Союзники, похоже, считали противостоящего им Владетеля обессиленным и не сразу отреагировали на изменение ситуации. Трещали кости, испуганно ржали лошади, и шли мгновения, давая возможность отступающим построиться и отойти в порядке, избегая позорного бегства.
        Те шесть тысяч измученных воинов, что спали сейчас вокруг Харальда, - все, что у него осталось. И никто, ни демоны, ни ангелы, не помогут со столь ничтожной ратью выстоять в грядущей битве. А в том, что она состоится, сомнений не оставалось. Иссахар и его союзники приложат все силы, чтобы покончить с Белым Владетелем сейчас, пока он слаб. Не сегодня, так завтра его догонят и принудят сражаться в заведомо невыгодных условиях.
        Можно, конечно, бросить войско, в сопровождении охраны умчаться на север, пересидеть в замке. Но оставить вассалов, тех, кто пошел за ним, - навсегда подорвать к себе доверие как к сеньору... Да и в замке найдут, и если даже и не убьют, то Владение раздерут по кусочкам, разделят, словно вороны - лошадиный труп.
        Тяжко вздохнув, Харальд оторвался от горестных дум и осмотрелся. Мир вокруг продолжал жить, не обращая внимания на мелкие заботы людей. Хранил молчание небосклон, усеянный разноцветными песчинками звезд, шуршал в темноте лес, поддаваясь ласке ветра, и откуда-то от солдатских костров тянуло запахом кати.
        Харальд обвел пейзаж взглядом, и глаза его остановились на книге, лежащей на коленях. В этот момент, насколько было видно в неверных бликах пламени, ее обложка была ярко-желтой, с рыжими и алыми кляксами. Из-за краешка выглянуло темное пятно и тотчас спряталось, словно устыдившись.
        Книга равнодушно молчала, холодная, словно кусок льда, но только на нее осталась надежда. Лишь она способна подсказать, что можно сделать, чтобы поражение превратить в победу.
        Неожиданно оказалось, что раскрыть книгу стоит большого труда, словно обложка ее стала свинцовой.
        Страницы отливали болезненной желтизной и на ощупь казались шершавыми, будто сосновая кора.
        Харальд огладил подбородок. Лишь задав правильный вопрос, можно получить от книги тот ответ, что тебе нужен. Но в том-то и дело, он не знал, о чем именно надо спрашивать! В конце концов решившись, Харальд спросил первый раз, и мир исчез, остались лишь черные, плохо различимые закорючки на желтых, словно кожа больного, страницах. Читать было неудобно, время от времени текст начинал плыть, а в глазах от напряжения появлялась резь. Тогда Харальд откладывал книгу и опускал веки или взирал на небо, стараясь ни о чем не думать. Но потом вновь брал в руки тяжелый том и продолжал продираться сквозь мешанину текстов, что предлагала книга.
        Он очень много узнал о жутких заклинаниях, способных за короткие мгновения превратить огромные площади в выжженную пустыню. Одно плохо, осуществить такое можно лишь после длительной и тщательной подготовки, сведя воедино многие десятки компонентов. На это у Харальда просто не было времени.
        Другие, более изощренные способы отправить на тот свет многие тысячи людей требуют обильных человеческих жертв. Лишь погубив сотню воинов, мог Владетель надеяться на то, что добьется желаемого. Но вряд ли его воины пойдут на такое, а ловить окрестных крестьян, что давно попрятались по лесам, дело долгое...
        Были еще варианты, но такие, при которых неизбежна гибель самого заклинателя. Возможно, такая магия потребна тому, кто стоит на краю гибели, и иного пути, как уйти, прихватив с собой побольше врагов, у него нет. Харальд пока не дошел до такой крайности.
        Страницы шуршали, переворачиваясь, от неудобной позы затекла поясница, несколько раз пришлось вставать, чтобы подбросить дров в ненасытную оранжевую пасть костра, но ответа все не было, и в душе Владетеля подняло голову, надеясь на скорую победу, отчаяние.
        На востоке занялось бледное свечение, свидетельствуя о том, что там, где-то за горизонтом собирается с силами солнце. Над лесом воцарилась тишина, даже ветер стих в предвкушении рассвета.
        Негнущимися пальцами Харальд открыл новый разворот. Ужасно болела голова, читать было очень тяжело, и смысл прочитанного становился понятен не сразу. Данная страница содержала описание несложного ритуала, кардинально отличного от всех тех, о которых довелось узнать этой ночью. В чем это отличие, получилось осознать лишь с третьей попытки, но когда пришло понимание, то в горле Владетеля родился хриплый, бессмысленный смех, смех усталости и болезненной, вымученной радости, почти рыдание, полное надежды...
        Когда Харальд отсмеялся, то обнаружил, что на него с удивлением смотрит проснувшийся фон Жахх.
        - Что уставился или у меня рога выросли? - шутка получилась несколько натянутой, но сложно ожидать другой от смертельно уставшего человека, пусть даже он - маг. - Вставай, мне будет нужна твоя помощь.
        Глава 16
        
        Магия (лат magia) - котдовство, чародейство, волшебство, обряды, призванные сверхъестественным путем воздействовать на мир.
        Философский энциклопедический словарь
        
        Когда солнце высунулось из-за горизонта, Харальд успел все закончить. В результате его усилий на кое-как освобожденном от травы участке земли возник несложный на первый взгляд рисунок заклинания: круг и вписанный в него, образованный четырьмя уголками крест. В самих углах маг изобразил символы стихий, а внутри креста - две надписи, одну вертикально, другую горизонтально. Они ловко пересекались на общей букве Истинного Алфавита, связывая весь рисунок воедино. Владетель несколько раз проверил правильность расположения знаков. Ошибись он хоть в одном, эффект от заклинания может получиться обратным ожидаемому.
        Повинуясь заранее полученному приказу, фон Жахх и прочие военачальники подняли солдат, и вскоре рядом с магическим чертежом и стоящим около него Владетелем столпилось все войско. На усталых лицах выражалось сомнение, слышались отдельные реплики:
        - И нам по этому пройти?
        - А зачем?
        - И боязно что-то...
        - Лучше уж под меч...
        Харальд не обращал внимания на болтовню. Он не начинал ритуал, словно ожидая чего-то. Оживился, лишь когда послышался конский топот. Немного не доезжая до Владетеля, всадник, в котором узнали Тор-гила фон Прика, слез с коня и принялся пробираться сквозь толпу. В руке его висел мешок, в котором что-то слабо трепыхалось. Владетель молча принял ношу из рук главы лазутчиков. Тот сразу отступил, смешался с прочими, и маг остался один рядом с непонятным рисунком.
        Завязки мешка никак не поддавались пальцам, но когда все-таки удалось его развязать и оттуда показа лась щербатая звериная пасть, по рядам воинов про бежал дружный вздох удивления-в руках Харальда свирепо скалил зубы и шипел рыжий кот, самый обыкновенный деревенский мышелов.
        Не обращая внимания на попытки животного вырваться, Владетель извлек из-за отворота рубахи очень тупой на вид нож и, не медля ни мгновения, вонзил его в бок коту. Истошный кошачий крик огласил становище, рыжие космы окрасились кровью.
        Осторожно держа дергающееся животное на вытянутых руках, словно маленького ребенка, Харальд окропил кровью рисунок, очертив каплями круг так, чтобы по одному темному пятну оказалось на каждой из букв.
        Кошачий труп полетел в сторону, и Владетель устало опустил веки, надеясь узреть результат своих трудов. Рисунок, помеченный алой жидкостью, ожил. Засветились буквы, каждая своим цветом, по линиям креста забегали фиолетовые сполохи. Частота их появления и яркость постепенно нарастали, пока крест не поднялся лиловыми стенами на высоту человеческого роста. Получилось как бы перекрестье двух коридоров, заключенное в круг. По одному из них и надлежит прогуляться воинам.
        Харальд поднял веки и повернулся к толпе. На него смотрели глаза - синие, темные, зеленые, серые, но все с одинаковым выражением - омерзения и страха. Нормальные чувства, с которыми обычные люди относятся к магии.
        - Кто первый? - Вопрос вызвал среди солдат оживление. Они все разом подались назад, словно Владетель призывай их прогуляться в пылающей печи, а не меж двух нарисованных на земле линий.
        - Ну? - Харалъд высмотрел в толпе фон Прика и поманил его рукой. - Начнем с вас, родовитый Торгил.
        Тот послушно подошел, но лицо командира лазутчиков корежил тик. а серые глаза прямо кричали об ужасе.
        - Я не пойду туда, - сказал он тихо.
        - Что? - Харальд вскинул брови. - Я не ослышался? Почему?
        - Там... что-то не так, - голос фон Прика, известного смелостью и выдержкой, дрожал. - В этом рисунке... я чувствую - оттуда не выйдешь прежним. Вы хотите сотворить с нами нечто противоестественное.
        - Закрой глаза! - Озарение ударило, подобно копью, обдав голову холодом. В сердце зашевелилось беспокойство - Видишь что-нибудь?
        - Да. - Дрожь пропала из голоса главы лазутчиков, в нем слышалось искреннее, почти детское изумление. - Что-то фиолетовое.
        «Он обладает способностями мага! - подумал Харальд, оценивающе вглядываясь в соратника. - Как я раньше не заметил? И я не могу оставить его в живых. Но убить без причины тоже нельзя».
        Решение пришло четкое и оформленное, словно подсказка из книги. А может, она и была, и страшный подарок темных богов сросся с разумом владельца настолько, что свободно внушал ему желаемые решения.
        - Значит, ты не пойдешь? - голос Владетеля поскучнел.
        - Нет.
        Мало кто увидел сам удар, просто Торгил вдруг оказался на земле, а кинжал в руке Владетеля запятнала уже не кошачья кровь...
        - Мне жаль терять такого воина, - сказал Харальд свистящим шепотом, но так, что его услышали все. - Но он ослушался моего приказа. За что и понес наказание. Кто следующий?
        Во взгляде, которым обвел толпу Владетель, было ледяное спокойствие, и каждый из солдат понял - если понадобится, заколет всех.
        - Чему быть, того не миновать, - изрек с отчаянным видом самый смелый (или наиболее трусливый?) и сделал шаг вперед.
        Толпа, затаив дыхание, следила за тем, как он медленно, словно преодолевая сопротивление, прошел через круг, затем вывалился из него и упал на колени. Спустя мгновение повернул почему-то перекошенное лицо и улыбнулся.
        От этой улыбки толпа содрогнулась, но по ней хлыстом стегнул крик Харальда:
        - Следующий, быстрее!
        Очередной воин, сломя голову, ринулся в круг, а за спиной его в пихании и толкании начала формироваться длинная змея очереди.
        
        Иссахар улыбался, и ничто не могло испортить его хорошего настроения. Враг оказался настолько глуп, что не стал удирать со всех ног, а словно сойдя с ума, встретил войска трех Владетелей в открытой битве. Ничем иным, как помешательством, объяснить поведение Харальда не получалось. Ведь если в первой битве союзники имели двукратное преимущество и победили, то сейчас оно превратилось в четырехкратное. Пять тысяч против двадцати, и даже если представить, что в большей рати нет магов, то все равно она одолеет.
        Но отряд Харальда был реальностью, и оставалось только радоваться и благодарить судьбу, позволившую столь быстро решить проблему, грозившую стать головной болью для многих Владетелей. Враждебный правитель, ведущий войска под белым флагом, сегодня получит свое, и кости его растащат вороны.
        С холма, где расположился Иссахар, хорошо были видны изготовившиеся к бою войска. Ему самому досталась задача магического прикрытия, как и расположенному на другом холме, ближе к левому флангу, Свенельду. А непосредственно вести войска в бой доверили Дану.
        Подали голос трубы, и слитно, словно единое живое существо, двинулась вперед латная конница союзников. Помчалась над полем железным ураганом, чтобы смести с лица земли, вбить в грязь небольшой отряд противостоящих ей солдат.
        Сверкали на солнце наконечники копий, вились над рядами алые, голубые и желтые знамена. Смертоносный клин уплотнялся, готовясь к таранному удару. Против такой атаки нет спасения, только множество опытных лучников под командованием знающего военачальника могут приостановить движение конной лавы, но у противника нет ничего подобного.
        Иссахар настолько увлекся созерцанием, что пропустил сам момент столкновения. Лишь когда до ушей докатился грохот и лязг, словно тысячи кузнецов заработали разом, он понял, что бой уже идет.
        Набрав такой разбег, всадники должны были разметать стоящего на месте соперника, не прикрытого ни стеной щитов, ни длинными копьями, в считанные мгновения. Но что-то там не сложилось, и улыбка сползла с лица Владетеля, как платье с плеча продажной девки, и явное беспокойство овладело им.
        Атака захлебнулась, это вскоре стало понятно. Не ожидавшие отпора военачальники скомандовали отход. Иссахар поглядел в сторону холма, где должен быть Свенельд. Оттуда сигналили белым флажком. Все ясно. Чтобы не дать сопернику перейти в контратаку, пока конница перестраивается для нового наскока, надлежит ударить по нему магией. И в данный момент это сделает Владетель Иссахар.
        Он закрыл глаза, свел и развел руки, расслабляя мышцы. От звуков заклинания замерцал багровым заранее начерченный рисунок. Затем вспыхнул подобно сухому хворосту, и Иссахар ощутил, как жар бежит по телу, потоки пламени текут через мускулы, шевелят волоски на предплечьях, заставляют дергаться кончики пальцев. Он знал, что видят сейчас другие: фигуру Владетеля и бушующий вокруг нее, но не рискующий перебраться через черту круга пожар.
        С рук мага сорвалась струя оранжевого пламени и понеслась над головами солдат союзников в том направлении, где находилось войско Харальда.
        Иссахар открыл глаза, ожидая увидеть живые факелы, бьющиеся о землю в тщетной надежде сбить пламя, и разбегающихся в панике, тех, кого не зацепило. Но то, что предстало взгляду, заставило Владетеля очень сильно удивиться.
        Да, можно отклонить поток чистой стихии, направленной другим магом, отстранив его либо той же стихией, либо создав преграду из иной, но уйти из-под такой атаки невозможно. Харальд, судя по всему, не предпринял никаких действий, сквозь колышущиеся вокруг желтые и красные языки Иссахар не видел ни малейших следов чужой магии, но прекрасно подготовленный и нацеленный удар зацепил всего несколько десятков солдат.
        Продолжая пребывать в недоумении, Иссахар метнул еще один поток пламени, вобрав в себя почти всю силу бушующего вокруг огня. Затрещали волосы, по ладоням скользнула такая боль, что хоть кричи, но зато толстенная, пышущая жаром змея золотисто-пурпурного цвета помчалась вперед с увеличенной скоростью. Такой удар не отразить и Владетелю.
        Пламенная стрела должна была попасть точно в скопление воинов противника, но в те краткие мгновения, пока она летела, солдаты Харальда непостижимо быстро начали разбегаться. Удар взрыл землю, заставив ее глухо застонать. Загорелся даже верхний слой почвы, но все опять ушло впустую, вновь лишь несколько десятков наиболее нерасторопных вояк превратились в кучки пепла. Остальные ускользнули. А Иссахар чувствовал себя, словно охотничья собака, впустую гонявшаяся день и ночь за увертливым зайцем. Силы остались только на то, чтобы стоять.
        Но вновь запела труба, и Владетель со стоном опустил руки. Жалкие остатки прежнего пожара, что еще теплились вокруг, зашипели и благополучно потухли, наполнив воздух запахом гари.
        Конные копейщики вновь шли в атаку.
        
        Свенельд наблюдал за боем с вялой миной на лице. Ни один мускул не дрогнул под надвинутым, по обыкновению, капюшоном, ни одно резкое движение не выдало изумления ни в тот момент, когда захлебнулась первая атака, ни в тот, когда удары пламенем Иссахара не уничтожили отряд противника.
        Войско союзников тем временем перестроилось, вновь превратившись в ощетинившегося иголками пик ежа, и двинулось по полю со скоростью, на которую не способен даже самый быстрый из колючих зверьков.
        Понимая, что повторного лобового удара закованной в доспехи кавалерии им не выдержать, войска Харальда начали разбегаться, поспешно уступая путь наступающим. Но бегство это было какое-то странное, непоследовательное: солдаты отбегали недалеко и разворачивались.
        «Они что, надеются атаковать с боков?» - мелькнула неопределенная мысль, и в этот миг конная лавина начала притормаживать. Вынужденно, ибо врагов спереди не осталось. И в этот самый миг, когда потерявшие скорость конные копейщики оказались наиболее уязвимы, на них набросились с флангов.
        До слуха долетел какой-то рев, более всего похожий на звериный, и затем воцарилась свалка, где каждый бьется сам за себя, а результат столкновения обычно зависит от какой-либо дурацкой случайности
        Нахмурившись, Свенельд махнул рукой стоящему неподалеку сигнальщику. Тот поднял красный флаг, сообщая расположившемуся на другом холме Иссахару, что сейчас не его время.
        Бойня далеко внизу продолжалась, и словно наяву ощущался текущий оттуда сладко-соленый аромат - крови и пота, человеческих и лошадиных. Внизу, перед самым холмом, стояли войска союзников, не принимающие пока непосредственного участия в битве. Ровные шеренги лучников, плотные квадраты пехоты, рыхлые пока пятна конных отрядов. Где-то там Дан, ждет, пока прояснится ситуация на поле боя, чтобы ударить свежими силами.
        Осмотревшись, Свенельд глубоко вздохнул и закрыл глаза. Привычно задвигались руки, складываясь в узор заклинания. Ведь язык магии универсален, он не всегда выражается словами. Он может быть и в узоре, нанесенном на камень или металл, в движении ладоней или всего тела, когда обыденный на вид танец заставляет содрогаться мир, и во многом, многом другом...
        Магический круг вспыхнул ярким, нестерпимым для чужих глаз сиянием, и пространство внутри него начало заволакивать дымом. Только запах этот дым источал странный - хвои да еще, пожалуй, прелых листьев.
        Сквозь дымные струи проглянули зеленые факелы гигантских глаз, а затем очертилась, будто нарисованная углем на сером полотне фигура. Четыре когтистые лапы, крылья за спиной и зловещий оскал о шестидесяти четырех клыках в аршин каждый - типичный демон, какими их изображают в сказках. Вот только в тех же сказках ничего не говорится, что бывают и другие демоны.
        - Что? - проревел вызванный, пытаясь удержать рвущийся из огромного горла зевок. - Оп-п-я-я-ять драка?
        - Да, - твердо ответил Свенельд, разглядывая давнего помощника и союзника. - Но ты, Абалидот, погоди маленько.
        - Вот так всегда. - Демон разочарованно запустил острый коготь в рот и принялся там ковырять. - Спал я, никого не трогал, и тут на тебе! Что вы, люди, такие странные? Не выяснив, бодрствует ли нужное вам существо, выдергиваете в свой мир и лишь за тем, чтобы попросить подождать? Обидно!
        Владетель лишь улыбнулся. К безобидной привычке убийцы из Нижнего мира потрепаться он давно привык и на болтовню его не обращал внимания.
        Сквозь дым, потихоньку рассеивающийся, но все еще довольно густой, просматривалась картина происходящего на бранном поле. Небольшой отряд Харальда, внезапно превратившийся в своеобразный желудок, закончил переваривать остатки атаковавшей его конницы и собирался в кулак, готовясь, судя по всему, к собственному наступлению.
        - Вон, видишь тех, - поднял руку и спросил Свенельд, досадливо откидывая другой рукой край капюшона, то и дело норовивший закрыть обзор, - которые против нас?
        - Конечно, - Абалидот с хрустом в шее повертел головой, осматриваясь.
        - Так действуй.
        Демон осклабился, из его пасти резко ударила волна странного запаха, более всего похожего на аромат нагревшейся на солнце еловой смолы, и черное тело, словно выпущенный из катапульты камень, взвилось в воздух.
        Захлопали огромные крылья, и угольная тень поползла по рядам воинов, заставляя их смотреть вверх и бледнеть в ужасе. Пусть союзный, но все же демон.
        Поднявшись сажен на десять, Абалидот круто спикировал на отряд Харальда, выставив вперед все четыре лапы. Послышался могучий удар и яростный рев.
        Улыбка помимо воли выползла на лицо Владетеля. Да, Абалидот не может подвести. Пусть в размерах он и уступает архидемонам, да и многим обычным своим собратьям, все же в бою он безотказен. Один из лучших воинов Нижнего мира, быстрый и беспощадный.
        В первые мгновения после приземления вокруг демона взметнулась пыль. А когда она осела, то Свенельд с изумлением обнаружил, что ожидаемая бойня отсутствует, зато в наличии имеется сражение, и совсем не видно, чтобы четырехрукий одолевал.
        «Они что там, с ума посходили?» - подумал Свенельд, наблюдая удивительную картину - людей, бьющихся с демоном на равных! Воины Харальда, похоже, забыли, что такое страх и боль, их гибло не так много, как можно было ожидать, а Абалидот, уступая безотчетной ярости противников, вынужден был пятиться, шаг за шагом...
        - Ты, - тяжело дыша, торопливо говорил Абалидот, в груди его что-то хрипело, бока вздымались, как у загнанной лошади, - с кем послал меня сражаться?
        - Как с кем? - Свенельд недоуменно нахмурился. - Вот с ними! С кем же еще?
        - С людьми?
        - Конечно, - кивнул Владетель.
        - Да, - демон наконец отдышался, и глаза его, было потухшие, вновь начали наливаться изумрудным сиянием. - Ты не обманываешь меня. Ты сам не знаешь.
        - Да о чем ты?! - не сдержавшись, маг заорал, но четырехрукий не обратил на вспышку собеседника особого внимания.
        - Те, которые там. - Одна из непострадавших лап медленно поднялась, указав на малочисленный отряд на противоположном конце поля. - Не люди, или не совсем люди. Обычные воины вашего мира не могут двигаться с такой скоростью и ловкостью, быть столь сильными, выносливыми и живучими. Одному я оторвал руку, а он, вместо того чтобы упасть от боли, вонзил меч мне в бок. И они все такие.
        - Что же. - Горло пересохло, пришлось приложить усилие, чтобы дернуть набухшим кадыком. - Кто же... что там?
        - Похоже, они все под заклятием, под очень сильным и непривычным. Я с такими много сотен лет не сталкивался. Ни один из ныне живущих магов о подобном волшебстве даже не подозревает. - На черной плоской морде, обычно невыразительной, застыло недоумение, столь очевидное, что не заметил бы его разве что слепой.
        - И что делать? - Вопрос прозвучал жалобно, и странно было его слышать из уст правителя обширных земель. Свенельд словно вернулся в детство, когда ссадина на коленке превращалась в ужасную проблему и нужно было бежать к маме, которая всегда поможет и утешит. С тех давних пор он не чувствовал себя столь беспомощным.
        - Вот уж не знаю, - ответил Абалидот сварливо. - Отправляй меня домой, а потом разбирайся.
        Скрепя сердце Владетель принялся за ритуал. Отношения с демонами и ангелами, вопреки общераспространенным суевериям, строятся чаще всего на взаимной выгоде и обоюдном доверии, а насилие, в основном со стороны людей, хоть и имеет место, но достаточно редко. К нему прибегают лишь в исключительных случаях.
        Двухсаженная фигура пропала в ослепительной вспышке, дым рассеялся, словно его и не было, а Свенельд с недостойной столь могущественного человека прытью помчался к тому холму, где должен быть Иссахар. Ноги подкашивались, по лицу стекал пот, вызов демона обошелся недешево, но маг бежал, напрягая последние силы. Вдвоем они еще кое-что смогут сделать, хоть как-то попробовать одолеть выползших неизвестно из какого кошмара воинов противника.
        - Ты, - тяжело дыша, торопливо говорил Абалидот, в груди его что-то хрипело, бока вздымались, как у загнанной лошади, - с кем послал меня сражаться?
        - Как с кем? - Свенельд недоуменно нахмурился. - Вот с ними! С кем же еще?
        - С людьми?
        - Конечно, - кивнул Владетель.
        - Да, - демон наконец отдышался, и глаза его, было потухшие, вновь начали наливаться изумрудным сиянием. - Ты не обманываешь меня. Ты сам не знаешь.
        - Да о чем ты?! - не сдержавшись, маг заорал, но четырехрукий не обратил на вспышку собеседника особого внимания.
        - Те, которые там. - Одна из непострадавших лап медленно поднялась, указав на малочисленный отряд на противоположном конце поля. - Не люди, или не совсем люди. Обычные воины вашего мира не могут двигаться с такой скоростью и ловкостью, быть столь сильными, выносливыми и живучими. Одному я оторвал руку, а он, вместо того чтобы упасть от боли, вонзил меч мне в бок. И они все такие.
        - Что же. - Горло пересохло, пришлось приложить усилие, чтобы дернуть набухшим кадыком. - Кто же... что там?
        - Похоже, они все под заклятием, под очень сильным и непривычным. Я с такими много сотен лет не сталкивался. Ни один из ныне живущих магов о подобном волшебстве даже не подозревает. - На черной плоской морде, обычно невыразительной, застыло недоумение, столь очевидное, что не заметил бы его разве что слепой.
        - И что делать? - Вопрос прозвучал жалобно, и странно было его слышать из уст правителя обширных земель. Свенельд словно вернулся в детство, когда ссадина на коленке превращалась в ужасную проблему
        И нужно было бежать к маме, которая всегда поможет и утешит. С тех давних пор он не чувствовал себя столь беспомощным.
        - Вот уж не знаю, - ответил Абалидот сварливо. - Отправляй меня домой, а потом разбирайся.
        Скрепя сердце Владетель принялся за ритуал. Отношения с демонами и ангелами, вопреки общераспространенным суевериям, строятся чаще всего на взаимной выгоде и обоюдном доверии, а насилие, в основном со стороны людей, хоть и имеет место, но достаточно редко. К нему прибегают лишь в исключительных случаях.
        Двухсаженная фигура пропала в ослепительной вспышке, дым рассеялся, словно его и не было, а Свенельд с недостойной столь могущественного человека прытью помчался к тому холму, где должен быть Иссахар. Ноги подкашивались, по лицу стекал пот, вызов демона обошелся недешево, но маг бежал, напрягая последние силы. Вдвоем они еще кое-что смогут сделать, хоть как-то попробовать одолеть выползших неизвестно из какого кошмара воинов противника.
        Харальд прокашлялся, прочищая горло, оглядел выстроившееся редкими цепочками воинство и заорал, надсаживая глотку:
        - Воины! Вы славно показали себя в битве, не устрашившись ни мечей людских, ни когтей демонских!
        С меча Владетеля капала кровь, и доспехи его тоже был заляпаны красным. Он сам участвовал в битве, и это придавало больше убедительности его речам, чем самое изощренное красноречие.
        - Так пойдем же сами вперед и разорвем врагов в клочья.
        
        Харальд прокашлялся, прочищая горло, оглядел выстроившееся редкими цепочками воинство и заорал, надсаживая глотку:
        - Воины! Вы славно показали себя в битве, не устрашившись ни мечей людских, ни когтей демонских!
        С меча Владетеля капала кровь, и доспехи его тоже был заляпаны красным. Он сам участвовал в битве, и это придавало больше убедительности его речам, чем самое изощренное красноречие.
        - Так пойдем же сами вперед и разорвем врагов в клочья.
        Рев, полный недоумения и боли, гремел над полем, почти не переставая. Наконец пришелец из Нижнего мира не выдержал, подскочил и полетел назад, тяжело, рывками, словно птица с подбитым крылом.
        Пролетев низко-низко над войском союзников, почти касаясь ногами полощущихся на ветру штандартов, он тяжело приземлился рядом со Свенельдом. Раны на темном теле были плохо видны, но короткая шерсть почти вся слиплась от черной, будто деготь, крови. Одна из лап бессильно висела, на другой не хватало когтей.
        - Что произошло? - спросил Владетель, кусая губу. Рыхлым снежным комом в сердце неизвестно откуда появился страх, в животе протестующе заворочались кишки, и впервые пришла мысль о возможной сегодня неудаче.
        Ответом стал рев четырех тысяч глоток, и сорок сотен пар истоптанных сапог ударили в измятую, щедро посыпанную трупами, политую кровью землю. Да, войско за сегодняшний день значительно уменьшилось. Не все выдержали преображение, даруемое магией. Почти пятьсот человек, выйдя из круга, окропленного кошачьей кровью, упали на землю в мучительных судорогах, и ни один не выжил. Зато те, кто прошел круг, обрели силу и ловкость, живучесть и ярость воистину звериные. «У кошки девять жизней!» - гласит пословица, и сегодня Харальд уже не раз успел в этом убедиться.
        Он так и не выяснил, сколько продлится действие заклинания, и очень спешил. Он один из немногих (остальные - раненые) не прошел через круг, поэтому очень радовался, когда войско противника обнаружилось рядом и до него не пришлось долго идти.
        Владетель встал в строй, не слушая советников, и велел сражаться пешими, надеясь, что так вновь обретенные качества бойцов могут быть использованы наилучшим образом. И не ошибся. С гордостью и почти без удивления смотрел, как его воины в два приема и почти без потерь уничтожили цвет конницы противника. Атаки демона, честно говоря, побаивался, но - солдаты, похоже, потеряли даже представление о страхе и заставили черного четырехрукого детину бежать с поля боя - зализывать раны.
        Сейчас они сами шли в атаку, прямо на выставленные длинные копья, и в рядах противника за большими квадратными щитами угадывалось шевеление. Не успел Харальд додумать до конца, что оно означает, как вместе с жужжанием и свистом на шагающих воинов обрушилась туча стрел. Все правильно - зачем подпускать противника вплотную, если можно уничтожить его на расстоянии?
        Но не на тех напали.
        Шедшие в рассеянном, свободном строю воины оказались для остроклювых пчел плохой целью. Двигаясь с такой быстротой, что иногда фигуры их размазывались в воздухе, они ускользали от стрел, принимая некоторые на щит. Конечно, время от времени смертоносный дождь находил жертву и ратник падал, обагряя землю кровью. Но в целом отряд продолжал идти под ураганом стрел, почти не замедляя хода.
        Харальд, лишенный защиты быстроты, укрылся за большим щитом. По его поверхности колотил убийственный град, а руки наливались тяжестью, намекая на то, что держать меч в возможной рукопашной будет совсем не просто.
        Град перестал стучать, и Харальд выглянул из-за щита как раз в тот момент, когда первая шеренга его воинства напоролась на копейный удар стоящей впереди фаланги. Словно направляемые единой рукой, десятки блестевших на солнце наконечников метнулись вперед атакующими гадюками.
        Неровный строй наступающих распался на боеспособные единицы, и сокрушительный удар канул в пустоту. Каждый из воинов, стоявших впереди, повел себя по-разному, но почти все они ухитрились избежать удара и в один миг оказались рядом со стеной щитов.
        Нанести второй удар копейщики не успели. Харальд увидел, как один из его бойцов в невероятном прыжке, поднявшись над землей почти на сажень, перепрыгнул щит и обрушился на стоящего за ним воина.
        Тут и там в несокрушимой, как казалось, преграде, открывались проломы, и воины Харальда врывались в них, рыча от ярости. Слышались испуганные вопли и звон оружия.
        Постепенно в бой втягивались задние шеренги атакующих. Вступил в рукопашную и Харальд. Он только что с удовольствием увидел, как рухнули последние щиты, и бой окончательно превратился в общую свалку, когда прямо на Владетеля вылетел приземистый воин с совершенно безумными глазами, сияющими в прорезях шлема.
        Легко уйдя от удара, Харальд сделал контрвыпад. Но приземистый оказался силен и легко отразил его.
        Мечи лязгали, и Владетель ощущал, как тают силы, истощенные бессонной ночью и утренним ритуалом. Противник же, судя по скорости движений, был свеж, и только пережитое потрясение от вида людей, способных выживать под ливнем стрел и под таранным копейным ударом, мешало ему биться в полную силу
        Понимая, что проигрывает, Харальд начал финтить, уходить из-под ударов, пытаясь сберечь дыхание. Противник продолжал яростно наседать.
        Во время очередного финта под ногу Владетелю попала кочка. Нелепо замахав руками, он рухнул, загремев доспехами. Глаза приземистого воина торжествующе вспыхнули. Вскрикнув что-то нечленораздельное, он воздел над головой меч.
        «Вот и все! - подумал Харальд. - И зачем я полез в этот бой? Сидел бы в тылу. Они бы и без меня победили».
        Он не боялся. Тело не хотело умирать, а он сам был спокоен. С удивительным равнодушием смотрел в глаза воину, занесшему меч для смертельного удара.
        Сбоку вылетела стремительная тень, раздался короткий смачный хряск, и приземистый почему-то оказался без головы. Некоторое время он так и стоял, словно намереваясь-таки выжить, но затем рухнул.
        Тень перестала двигаться, и оказалась фон Жаххом в забрызганных кровью доспехах. Узнать родовитого оказалось возможным только по шлему особой ковки, с поднимающимся забралом.
        - Вставайте, господин, - сказал он, протягивая руку в латной перчатке. - Я едва успел.
        Чуть пошатываясь и ощущая легкий гул в голове, Харальд поднялся.
        Все пространство впереди оказалось покрыто бегущими воинами. Многие на бегу избавлялись от оружия и панцирей. Войско союзников не выдержало столкновения с врагами, которые силой, быстротой и ловкостью так превосходят обычного человека, как кошка - черепаху. Ужас охватил воинов, и ноги подсказали единственный способ спастись - бегство.
        Отдельные группки воинов сопротивлялись, но уже не надеясь на победу. Солдаты Харальда атаковали их, но без особенной страсти. В основном же занимались избиением бегущих.
        Владетель снял шлем и латные перчатки. Ветер тотчас набросился на разгоряченное, мокрое от пота лицо и принялся немилосердно тереть его шершавыми ладонями.
        Фон Жахх, стоявший рядом, никогда не видел на лице сеньора такой безмятежности - словно гладь озера в безветренный июльский день. Ни морщинки, ни складочки, лишь на самом дне водоема прячутся холодные ключи.
        Но покой продержался лишь несколько мгновений. Глаза Харальда посерьезнели, плотно сжались челюсти. Фон Жахх проследил за направлением взгляда господина и огорченно крякнул.
        Над невысоким холмом, чуть спереди и справа, поднимался, грозя прорвать выцветшую холстину неба, столб ослепительно-белого свечения.
        
        Иссахар хрипел. Тело и язык отказывались повиноваться, но он все-таки выталкивал из себя слова заклинания.
        Ему вторил Свенельд. Этот держался лучше, хотя тоже едва не валился с ног.
        - Стараниями двух Владетелей творилось невозможное - ритуал без предварительного начертания магического рисунка. Вернее, рисунок возникал, но прямо по ходу дела, по мере чтения заклинаний. Такое возможно, но лишь при участии двух очень сильных магов.
        Создав чертеж - базу для заклинания, Владетели принялись за основную задачу - открытие окна в Верхний мир.
        Где-то недалеко воины Харальда рвали на куски куда большую по численности армию, а в центре рисунка, повинуясь заклинаниям, открылось отверстие, ведущие в сияющую лазурью бездну. В ней обнаружилось некое существо, слишком огромное, чтобы пройти в отверстие. До заклинателей добрался лишь голос, глубокий и сильный:
        - Что вам надо?
        - Ты нам нужен в битве, - сказал Свенельд, устало дыша.
        - С кем? - Обладатель голоса явно не рвался в первую попавшуюся драку.
        - С ним, - поднял руку Иссахар. Под его глазами резко обозначились мешки, а ладонь мелко подрагивала, как березовый листок на ветру.
        Из отверстия появилась голова размером с сарай
        Она походила бы на человеческую, если бы не перья вместо волос и не до странности узкие, почти щелочками, черные глаза.
        Некоторое время они изучали обстановку, затем раскрылся рот, обнажив острые, игольчатого вида зубы:
        - Нет.
        Голова начала медленно опускаться, свет - меркнуть, и отчаявшийся Иссахар возопил:
        - Почему? Ведь ты же архангел? Что тебе стоит!
        - Нет, - Лишь кончики перьев колыхались над землей. - Я просто не хочу с ним связываться.
        - Кровь, - Свенельд прибег к последнему и зачастую самому действенному аргументу в разговорах с ангелами, существами довольно сволочными в общей массе. - Много человеческой крови. Тебе. Мы заплатим.
        - Нет, - вновь ответил архангел. - Ничто не заставит меня сражаться с этим.
        Владетели переглянулись, Иссахар зло плюнул, а Свенельд ногой зачеркнул одну из линий чертежа. Отверстие тотчас исчезло, и перед магами оказалась только поверхность холма, покрытая короткой желтой травой.
        Конский топот за спиной заставил Иссахара вздрогнуть. Он обернулся и увидел Дана во главе небольшого отряда конных, среди которых углядел и своих бойцов.
        - Забирайтесь в седла, быстрее! - заорал Дан. Лицо его было перекошено, глаза испуганно блуждали. - Еще есть шанс убраться!
        - Что там произошло? - спросил Свенельд, взбираясь на подведенную лошадь и натягивая капюшон.
        - Не знаю, что он сотворил со своими воинами! - чуть не плача, отозвался тощий Владетель. - Но я сам видел, как один из них, получив стрелу в глаз, продолжал сражаться!
        Копыта ударили в землю, и отряд помчался на юго-запад, лавируя между группами беглецов. Всем владело одно стремление - убраться подальше от места разгрома.
        Расстались Владетели примерно верстах в десяти, когда отряд выехал на почти сказочную развилку с тремя дорогами.
        - Ну что, - сказал Дан, останавливая лошадь, - Я отсюда на восток, к себе.
        - Да, мы проиграли, и нет никакого смысла оставаться вместе, - проговорил Свенельд из недр капюшона. - Я на запад, к переправе.
        Иссахар молчал. Он не произнес ни слова в ответ на прощания других Владетелей и так же молча двинул коня вперед, по средней дороге. За осунувшимся господином с угрюмым лицом двинулись воины ближней охраны.
        
        После боя их осталось три с половиной тысячи. Харальд велел провести подсчет после того, как победители вернулись к рощице, где человек тридцать из тех, кого ранило еще два дня назад, стерегли коней.
        Две с половиной тысячи погибших по тем или иным причинам за двадцатитысячное разгромленное войско, из которого около шести тысяч уже никогда не возьмут в руки оружия, - отличная военная арифметика. Но победе никто не радовался. Помнили о позавчерашнем поражении.
        Когда солнце закатилось и вопли пирующего на трупах воронья стали чуть тише, заклинание, наложенное с первыми лучами утра, потеряло силу. Те, кто в течение дня могли поднять над головой лошадь, подпрыгнуть на пару саженей или увернуться от стрел, всю ночь провели в бреду, обливаясь вонючим потом, слабые, словно младенцы.
        Теперь Харальд знал, какой срок действия имеет подобная магия. Но от этого знания не было никакого толку. На ногах оставался лишь он сам, да те, кто не принимал участия в сегодняшней битве.
        Минула и эта ночь, оказавшаяся бессонной, как и предыдущая, и люди зашевелились, приходя в себя. Но в течение дня они были небоеспособны, и всего сотня свежих воинов могла запросто убить всех, ведь даже на часах стоять оказалось некому.
        Сесть в седла смогли только утром следующего дня
        Они двигались не очень быстро, но ужас бежал впереди, заставляя людей бросать оружие, ворота замков - распахиваться, а родовитых - склонять непривыкшие к этому шеи. О невероятной победе, одержанной Харальдом, ползли слухи, один грандиознее и нелепее другого, но во всех байках была общая деталь-невероятные способности воинов-победителей. Говорили о том, что ударом кулака любой из них сможет обрушить стену, легко запрыгнет на вершину донжона и голыми руками справится с десятком латников.
        Как противостоять таким? Невозможно! Вот и думали родовитые, хозяева замков, какая часть сплетен правдива. Ведь не появились же россказни на пустом месте? И после размышлений здравый смысл обычно побеждал - Харальду приходилось принимать очередную вассальную присягу. От предлагаемых подкреплений он тем не менее отказывался, не желая, чтобы миф о непобедимости маленького войска рассеялся благодаря наблюдательности посторонних.
        Они переправились через реку и до цели похода - замка Иссахара осталось около пятидесяти верст. День пути, не более. Здесь простирались места, по которым Харальду доводилось путешествовать давно, еще до того, как он стал наемником. Но, как ни странно, он не узнавал пейзажа. Никак не мог ухватить знакомых деталей, и это вызывало глухое раздражение.
        Чувствуя настроение Владетеля, воины старались держаться от него подальше, лишь фон Жахх по обязанности ехал рядом.
        - Послушай, - обратился как-то к нему Харальд. - Неужели тебе никогда не хотелось мне отомстить? Ведь я убил твоего дядю.
        - Хотелось. - Светлые глаза смотрели прямо, не было в них страха. - В самые первые днй, Но не очень сильно, да и остыл я довольно быстро. Дядя все равно рано или поздно скончался бы, так что чего жалеть? А так - получил в наследство ту груду камней
        - Значит, ты доволен тем, как все произошло7 - спросил Харальд, пытливо вглядываясь в лицо первого (по времени появления и по приближенности к сеньору) вассала. Впервые за долгое время Владетелю стало интересно, как его поступки оценивают другие люди, как он выглядит со стороны.
        - Доволен ли? - На лице фон Жахха появилась широкая улыбка. - Конечно! Какое у меня было будущее, если бы ничего не произошло? Еще лет пять в наследниках, а затем, до самой смерти, - хозяин разваливающегося замка в захолустье, на который никто не наложил лапу до сих пор лишь потому, что он никому не нужен. Охоты, пиры, женитьба - тоска. Никакого разнообразия. При смене Владетеля мне тоже особенно ничего не светило - сохранить бы свое. А после того как вы стали Владетелем, все изменилось. Земли мои увеличились, замок отстраивается заново, благодаря войнам я превратился в весьма состоятельного человека. Что может быть лучше?
        - Так значит, я принес с собой добро? - Харальд огладил подбородок, пытаясь понять, зачем он затеял этот разговор.
        - Мне - да, но ведь многие и пострадали. Наверняка они думают, что вы - олицетворение зла и разрушения. Но ведь иначе не бывает.
        - Чего не бывает? - Харальд поправил висящую на плече сумку с книгой, что вдруг потяжелела. Он стремительно терял интерес к беседе.
        - Что бы только добро или только зло, - на вассала, судя по всему, напала болтливость. - Вот весенний паводок сносит дома и творит много всяких нехороших дел. Но, с другой стороны, земля после него становится плодородней!
        - Ты сравниваешь меня с паводком, - спросил Владетель с улыбкой.
        - Совсем нет, - родовитый понял, что заболтался, и замолчал.
        Глава 17
        
        Магия есть творческий процесс внутри материала.
        Е. Анопова
        
        Замок Иссахара, несмотря на казусы памяти, Харальд узнал сразу. Строение ничуть не изменилось - все так же чернело огромным лишаем на вершине холма. Сурово выглядели высокие башни, а стена по-прежнему грозила зубцами. Но обвис, словно рука больного, небесного цвета флаг над донжоном, и ворота в укрепление были распахнуты, словно приглашая войти.
        Разведка вернулась с известием, что на стенах и в самом замке никого не видно. Воины с недоумением переговаривались, подозревая какую-то хитрость.
        - Ладно, поехали, - сказал Харальд. - Сразу занимаем надвратные башни, а затем стену. Лишь после этого - в донжон.
        Но все опасения оказались напрасны - замок никто не защищал. Опустевшим выглядел широкий двор, сиротливо пустыми - помещения для воинов. После осмотра стало ясно, что все покинуто несколько дней назад. Неужели Иссахар бежал?
        Убедившись в отсутствии засады, двинулись внутрь донжона Шли осторожно, хотя будь в башне враг, он давно проявил бы себя.
        - Там человек! - примчался с докладом один из воинов, шедших первыми - Один!
        - Хорошо, - кивнул Харальд. - Веди.
        В знакомой комнате, за тем же столом, в той же самой позе, что и шесть лет назад, сидел Владетель Иссахар. Даже запах витал тот, который так запомнился молодому Харальду - странный, чуть будоражащий. На стенах - гобелены со сценами охоты, сквозь окна лезет пальцам и - лучам и любопытное солнце, стремясь все потрогать. Все как тогда. Изменился только сам хозяин.
        Желтое лицо потемнело, став коричневым, словно старая кожа, голубые глаза погасли, превратившись в подобие оловянных пуговиц, и волосы более не торчали непокорно, а как-то неловко топорщились.
        - Что? - сказал Харальд, подходя. - Ты остался в одиночестве? Все бросили тебя?
        - Нет, - голос черноволосого Владетеля скрипел, как рассохшаяся дверь. - Я сам их всех отпустил. Какой смысл сопротивляться?
        - Ты поступил разумно, - кивнул Харальд. - Кстати, ты помнишь меня?
        - Да, - Иссахар поднял лицо. На нем обнаружилась кривая усмешка. - Моих слов ты тогда не послушал - а зря.
        - Почему? - неожиданно накатила затаившаяся было усталость, захотелось зевнуть. - Последуй я твоему совету, так бы и был никем. А сейчас я - маг, один из сильнейших, в чем ты имел возможность убедиться на поле боя.
        - Не думал я, что ты сможешь зайти так далеко, - в голубых глазах проскользнула боль. - Ошибся.
        - Все мы иногда ошибаемся, - откликнулся Харальд бесстрастно и скомандовал воинам:
        - Возьмите его!
        - Я же тебя тогда отпустил, - сказал Иссахар, очутившись в крепких и не очень дружелюбных руках.
        - И я тебя отпущу. - благосклонно кивнул Харальд - Чуть погодя. Но сначала напомню, как ты когда-то говорил, что магия для уродов. Помнишь?
        Темноволосый Владетель застыл, глаза его изумленно расширились
        - Так вот, я сделаю тебя уродом, окажу такую услугу, - Харальд улыбнулся и резко сказал:
        - Выколите ему глаза!
        - И зачем? - вопрос прозвучал столь неожиданно спокойно, что Харальд помимо воли обернулся.
        - Как зачем? - удивленно произнес он, уставившись на Иссахара. - Месть за опоганенную мечту!
        - Да, вижу, что я тогда ошибся очень сильно, - хозяин замка грустно усмехнулся, - Ты самый страшный урод, которого только можно представить, и именно поэтому ты столь силен в магии!
        Харальд махнул рукой и вышел из комнаты. Слова побежденного Владетеля запали в душу, остались беспокояшим осадком. Отчего-то оказалось неприятным услышать слово «урод» применительно к себе.
        «Вот хитрец! - подумал Харальд об Иссахаре. - Любой случай подгонит под свою безумную теорию! Какой же я урод? Я вполне нормален!», и в этот миг сверху обрушился крик боли. Словно хлыстом, ударил он по ушам Владетеля, заставив того на миг окаменеть.
        Пришлось несколько мгновений отдыхать, прислонившись к стене.
«Я совсем вымотался, - мелькнула мысль. - Надо отдохнуть. Но ведь Свенельд еще жив...»
        От размышлений о том, что придется еще кому-то мстить, куда-то за этим ехать, стало тошно, и Харальд спустился во двор в препаршивом настроении. Хотелось лишь одного - забиться в какую-нибудь темную нору, желательно подальше от людей, и не вылезать оттуда минимум полгода.
        Но едва Владетель вышел во двор, как подбежал фон Жахх Лицо было озабоченное, явно не о погоде разговаривать собрался
        - Все, что нашли ценного, уже забрали, - доложил он коротко - К вечеру будем готовы выезжать Но стоит ли, на ночь глядя? Может, подождем до утра9
        - Нет, - покачал головой Харальд - Ждать нельзя Мы должны как можно быстрее вернуться на север Пока никто не догадался, что наш отряд - легкая добыча
        С тремя с небольшим тысячами воинов удержать захваченные земли - задача невыполнимая, особенно если учесть, что некоторые из родовитых в этих местах способны в одиночку выставить такую армию. Харальд подобной глупости совершать не собирался Вернуться в пределы родного Владения и там переждать, чем кончится междоусобица в землях Иссахара, которая теперь, когда Владетель ослеплен, - неизбежна. Если кто-нибудь из тех, кто недавно клялся Харальду в вассальной верности, ее сохранит - тем лучше, нет - значит нет, поскольку собрать приличное войско, чтобы доказывать свою силу, Белый Владетель сможет теперь нескоро - слишком велики потери.
        
        Черный замок на вершине горы остался далеко позади, и под ноги стелилось кочковатое тело дороги, но Харальд все никак не мог забыть Иссахара «И зачем я это сделал? - думал он время от времени - Ведь мог же просто убить? Так было бы честнее.»
        Беспокойство бродило внутри, словно пиво в бочке, и даже прикосновения к ледяному переплету книги, что раньше всегда помогали отрешиться от забот, не приносили облегчения Читать, узнавать что-то новое не хотелось впервые за многие годы, и, беря в руки увесистый том, Харальд испытывал странное чувство - гадливости, словно касался пальцами здоровенной бородавчатой жабы.
        Одолевали и сомнения другого рода - относительно того, что делать дальше. Война со Свенельдом - последним из Владетелей, что в свое время отказался взять молодого фон Триза в ученики, не казалась привлекательной, а о другом будущем Харальд никогда ранее не задумывался.
        Войско поспешно отмеривало версты, а его предводитель стал угрюм и равнодушен, все заботы переложил на плечи первого вассала. Ничего не могло пробить броню безучастия Владетеля. Даже когда небольшому войску пришлось выдержать бой с большим отрядом разбойников во главе с неким родовитым, Владетель лишь безучастно взирал на сражение, не сделав даже попытки помочь своим.
        Бои закончился победой, разбойники после короткого сопротивления бежали, и путь на северо-восток продолжился.
        Победоносное, но изрядно поредевшее войско на следующий день после стычки пересекло речушку, так запомнившуюся Харальду месяц назад, и оказалось на своей территории. Здесь Владетель распустил родовитых по замкам, а сам продолжил путь на север в сопровождении небольшого отряда
        Поход принес только славу победителя, добыча вследствие спешности отхода оказалась невелика и не смогла возместить потери. Что же говорить об его истинной цели - мести Иссахару, то Харальд ее достиг, но совсем не чувствовал себя довольным. Ощущение совершенной ошибки ныло, словно больной зуб, заставляя постоянно думать об одном - что же он сделал не так?
        Сомнения были мучительны, и в один из вечеров, когда пришлось заночевать прямо в лесу, около костра, Харальд впервые за много дней решился поговорить с фон Жаххом, единственным человеком, которому более-менее доверял.
        - Послушай, Торгрим, - имя своего первого вассала он узнал случайно, подслушав разговор солдат. До этого момента как-то не задумывался, что у него может быть имя.
        - Да, - первый вассал дернулся. Отвык, что молчаливое существо рядом вообще может разговаривать.
        - Как ты думаешь, в чем обязанности Владетеля?
        - Это сложный вопрос. - Молодой родовитый задумчиво смотрел в огонь. В глазах его оранжевыми змейками отражалось пламя. - Считается, что Владетели лишены каких-либо обязанностей.
        - Хорошо. - Харальд нахмурился, чувствуя, что раздражается. Злиться не хотелось, и, сделав над собой усилие, он сумел добиться, чтобы голос звучал ровно. - Чем они обычно занимаются?
        - Откуда же я знаю? - Фон Жахх улыбнулся - Никогда не был Владетелем и не собираюсь им становиться.
        Харальда словно обдало морозом. По коже пробежала дрожь, столь сильная, что заставила содрогнуться сердце. «Не собираюсь... становиться» - эхом раскатились в опустевшей голове последние слова.
        - Но кое-что я слышал, - продолжал вассал, не замечая терзаний сеньора. - Владетели - правят, улаживают споры меж родовитыми, собирают с них деньги, время от времени воюют меж собой. Некоторые занимаются строительством мостов и замков. Это то, что открыто глазам... Наверное, делают еще что-нибудь магическое, но в этом вы больше понимаете.
        Торгрим посмотрел на Владетеля, и на лице его было написано любопытство: к чему задавать столь простые вопросы?
        - Да, - произнес Харальд отстранение. - И это все?
        - Хм, - Фон Жахх почесал затылок. - Вроде да.
        - И ради этого... - Харальд резко смолк, и на губах его образовалась горькая усмешка.
        Остальную часть фразы произнес про себя, поняв, что совершенно неспособен выговорить ее вслух: «ради этого я затеял войну, чтобы потом всю жизнь сидеть в замке и заниматься всеми этими глупостями? Отомстить можно было гораздо проще - убить обидчиков. С помощью книги это было бы не так сложно».
        Он взглянул в костер. Там рождались и гибли тысячи крохотных кусочков пламени, четко знающих и понимающих свое предназначение - дарить тепло. Посмотрел на небо; с него равнодушно глядели холодные далекие звезды. Они тоже наверняка знали, зачем там висят. На миг Харальд остро позавидовал и звездам, и огненным созданиям, вообще всем, кому повезло с определенностью...
        Но зависть быстро прошла, и навалилось привычное ледяное равнодушие. Проворчав: «Спать пора», Владетель завернулся в походный плащ и лег, оставив фон Жахха в полном недоумении.
        
        Замок встретил хозяина пустотой и тишиной. Оставленный гарнизон размером в десять человек выстроился во дворе, приветствуя Владетеля, который в их сторону даже не посмотрел.
        Потянулись дни, одинаковые, будто зубцы на стене замка. Харальд словно выпал из быстротечного времени. Он ел, спал, уделял достаточно внимания воинским упражнениям, по вечерам забирался на крышу донжона и таращился в звездное небо, словно надеясь в движении далеких светлячков, белых, желтых и красных, определить, что делать дальше?
        К магии не прибегал, хотя постоянно таскал с собой книгу и почти каждый день в нее заглядывал. Холодная тяжесть на боку стала столь же привычна и незаметна, как рука или нога.
        А первого числа месяца июля в воротах замка обнаружился гонец. Непростой, в одежде герольда: туника в черно-белую клеточку, на голове - высокая шапка. Так, чтобы видно было издалека. Герольда не будут посылать ради того, чтобы сообщить, что в одном из гарнизонов, где стоят войска Владетеля, закончилось пиво.
        Гонца впустили, и Харальд вышел к нему прямо в маленький замковый двор. Владетель изрядно отвык от солнца, и желтый зрачок в сапфировом белке неба показался ему нестерпимо ярким, так что даже пришлось заслониться ладонью.
        Герольд оглядел стоящего перед ним человека с головы до ног, и в глубоко посаженных темных глазах его мелькнуло сомнение. Меньше всего мешковато одетый, неопрятный тип, нечесаный и небритый, походил на завоевателя, совсем недавно наводившего страх на половину мира.
        Но герольд был немолод и насмотрелся всякого. Он быстро спрятал выразительные глаза за кожистыми, почти лишенными ресниц веками и заговорил громким, хорошо натренированным басом:
        - Владетелю Харальду от Владетеля Свенельда привет!
        Харальд изумленно крякнул и вытаращился на гонца. Хотел переспросить: «От кого?», но вовремя удержался. Неуместно перебивать герольда, будь ты хоть двести раз Владетель!
        - Всякого прискорбия достойно то, - разошелся тем временем гонец, - что меж нами нет мира и вражда оскверняет пути наши! Но недаром же сказано в книге Моисея Ершаламитянина, что «всякая ссора лишь разор и несчастье несет, а мир - радость и благолепие». Послушаем же мудреца, всяких восхвалений достойного и, забыв о всех причиненных обидах, заключим прочный мир на радость нам самим и вассалам нашим! Рот герольда закрылся, а веки поднялись, обнажив ожидающий взгляд.
        - Мира хочет, вот как, - пробормотал Харальд, пытаясь собраться с мыслями. Если честно, он немного подзабыл о войне, о том, что у него есть враги, и сейчас никак не мог определиться, как себя вести. Отвергнуть ли предложение или принять?
        - Когда Владетель Свенельд велел тебе получить ответ? - спросил наконец он, решив выгадать время.
        - Такового приказания я не имею, - ответствовал гонец степенно. - Мне ведено лишь передать вам предложение.
        - Да? - Харальд хмыкнул и дернул себя за отросшую бородку. - А каким же образом Владетель Свенельд желает получить ответ?
        - Он велел также передать, - герольд вновь закрыл глаза и заговорил речитативом, с запредельной торжественностью и важностью, - что в пятнадцатый день сего месяца, в тот час, когда первая из звезд созвездия Крылатого Демона коснется горизонта, он со своей стороны будет готов совершить половину ритуала Сообщения и предлагает вам провести вторую часть этого ритуала.
        - А вдруг я не знаю этого ритуала? - спросил Харальд, лихорадочно копаясь в огромной куче магических знаний, которую за последние годы скопил в голове. На миг посетило странное желание от всего этого хлама избавиться...
        - Это не мое дело. - Посланец пожал плечами. Теперь он говорил вполне по-человечески, нормальным тоном. - Но Владетель Свенельд, как мне показалось, когда диктовал мне, был убежден в том, что ритуал этот вам известен.
        - Да уж, - пробормотал Харайвд без особой уверенности, - Ему, конечно, виднее... Это все, что он велел передать?
        - Да! - гонец поклонился. - Моя миссия исполнена.
        - Вы заночуете у нас? - спросил Харальд, вдруг вспомнив, что он еще и хозяин в этом замке, а с герольдами следует обходиться вежливо, - Путь до ближайшей деревни неблизок, а вы и конь ваш устали,
        - Не откажусь от вашего гостеприимства. - Высокая шапка мотнулась, отмечая поклон.
        Харальд махнул рукой, и фон Жахх, стоявший все время разговора в некотором отдалении, поспешил приблизиться.
        - Комнату господину герольду, - сказал ему Владетель. - И обед. Все ясно?
        На лице герольда появилось выражение, могущее означать только одно - проведший немало дней в седле гонец предвкушал блаженство, которое могут подарить простые земные радости обычному человеку.
        
        Ради того чтобы узнать про ритуал Сообщения, Харальду пришлось обратиться к книге. Обложка, когда извлеченный из сумки том оказался на свету, на миг вспыхнула всеми цветами радуги. Прикосновение к нему оказалось болезненным, настолько она была холодна, а страницы переворачивались с немалым трудом, будто окаменели.
        Искомые сведения Харальд нашел довольно быстро и, хотя до срока, назначенного Свенельдом, оставалось еще более дюжины дней, сразу приступил к подготовке. Рисунок, необходимый для Сообщения, требовал филигранной, исключительной точности. Если хоть одна линия окажется на вершок длиннее или короче, чем надо, то заклинание просто не сработает. Скорее всего, в силу именно этой причины, да еще и потому, что для него нужны два очень сильных мага, оно используется крайне редко.
        К четырнадцатому числу рисунок был готов. Резко отличный от обычного магического чертежа, он представлял собой половинку традиционного круга. Четыре концентрических полукруга, каждый ровно вполовину меньшего диаметра, чем предыдущий, и линии, разбегающиеся от центральной точки. Все вместе это походило на половину паутины, забытой пауком-гигантом на верхней площадке донжона. Любимому подвалу Харальду пришлось изменить в связи с тем, что оттуда никак не увидишь, что творится на небе.
        С первого дня работы для зашиты от дождей соорудили легкий навес из четырех столбов да дощатой крыши. Вечером перед самым ритуалом Харальд велел его разобрать.
        Ночь выдалась теплой, и ветер переносил через стены замка аромат цветущих в лесу растений. Где-то за рекой ухал филин, и плескалась в воде рыба. Звезды до боли медленно передвигались по черной холстине небес, и Владетель в нетерпении мерил шагами площадку.
        Наконец алая, словно сгусток крови, звезда - вершина фигуры, называемой людьми Крылатым Демоном, протиснулась меж ветвей и исчезла, погаснув до следующей ночи.
        Харальд быстро, но без особенной спешки высыпал в курильницу сложную смесь трав. Ночь сразу наполнилась мощным, дурманящим ароматом. Под его влиянием дыхание стало шумным и резким, а окружающий мир словно придвинулся, стал ярче и насыщенней.
        Не теряя времени, маг занял положенное место - между третьим и четвертым кругами, если считать от центра, и начал декламацию. Собственный голос показался ему хриплым и визгливым, словно крик сороки.
        После первого же слова полукружья запульсировали тускло-желтым, по пересекающим их линиям побежали сполохи цвета осенних листьев. Свечение рисунка Харальд ощутил телом, на миг почувствовав себя здоровенным светлячком, пытающимся в ночи приманить подругу. Усиление сияния отдавалось напряжением мускулов по всему телу.
        Постепенно все находящееся за пределами площадки исчезло, растворилось во мраке. Погасли запахи, затихли звуки, остались лишь каменный пол под ногами, тьма вокруг и светящийся рисунок. Аромата трав, что должен обострить чувства и добавить выносливости, Харальд уже не ощущал - ноздри словно забило опилками.
        Затем тьма впереди поредела, превратившись в серый сумрак, и из него навстречу магу словно выплыло отражение: рисунок на каменном полу, и человек в его центре, озаряемый вспышками рыжего света.
        Рисунки медленно, будто брачующиеся черепахи, соединились, затем ярко вспыхнули, и в тот же миг свечение отделилось от телесных ощущений, став само по себе. Харальд больше не чувствовал ничего необычного.
        Лицо человека напротив скрывал капюшон, под которым был лишь мрак, излучающий вполне осязаемый взгляд.
        - И даже тут скрываешься, - пробурчал Харальд, разглядывая Свенельда.
        - Да, - ответил тот со смешливыми нотками в голосе. - Может быть, тебе и доведется увидеть меня без капюшона, но не сегодня.
        - Не особенно к этому стремлюсь. - Пожал плечами Харальд. - О чем ты хочешь разговаривать?
        - О многих вешах, - загадочно отозвалась тьма под капюшоном. - Но прежде всего - о мире. Я не хочу войны, так как понимаю, что мне тебя не одолеть.
        - То есть ты признаешь себя побежденным?
        - Нет. - Свенельд пошевелился, и одежда его - длинная до пят накидка, заколебалась, создавая довольно неприятное впечатление шевеления под ней, - Тебе меня тоже не одолеть. В настоящий момент мы примерно равны по силам. Все дело в том, хочешь ли ты все еще мести?
        - Пожалуй, нет. - Харальд задумался, лицо его омрачилось. - Слишком уж это неприятное занятие - мстить и не приносит особенного удовлетворения...
        - Очень хорошо, - поспешно сказал Свенельд. - Тогда предлагаю встретиться, если можно так сказать, реально.
        - Зачем? Ведь мы все решили. - У Харальда неожиданно прорезалась подозрительность.
        - Нет, мир между Владетелями так просто не заключают, - покачал головой старший из магов, - Прекращение войны - акт ритуальный.
        - Так значит, нужно будет встречаться в сопровождении толпы вассалов и слуг? - Харальд недовольно сморщился. - Долго и нудно пировать?
        - Нет, совсем не так. - Свенельд поднял обе ладони, словно защищаясь. - Достаточно нам с тобой пожать друг другу руки, и все.
        - Почему так?
        - Этикет взаимоотношений между Владетелями складывался столетиями, и не нам с тобой его менять. - Из-под капюшона послышался вздох сожаления.
        - Ладно, - Харальд задумчиво дернул себя за бородку. - Тогда где?
        - В Бабиле, - несколько удивленно отозвался Свенельд. - Более надежного места для встречи магов не найти. Там есть постоялый двор
«Олень», у самого берега.
        - Знаю, - Последовал мрачный кивок. - И какие гарантии, что меня там не будут поджидать убийцы^
        - Опять же - таковы правила, - проговорил Свенельд. - Ты, конечно, можешь сказать, что я долго толкую тебе о них лишь для того, чтобы притупить твою бдительность, но это не так. Ты когда-нибудь слышал, чтобы хоть один Владетель был убит в Бабиле?
        - Нет, - покачал головой Харальд.
        - Так вот. - Свенельд вещал так, словно перед ним оказался нерадивый ученик, которому необходимо по пять раз повторять одно и то же. - Такое бывало несколько раз, но очень давно. И все, кто отваживался на подобное злодеяние, вскоре погибали жутко и мучительно. Наверное, кто-то из богов следит за этим или просто сама природа земли вокруг вольного города такова. Там нельзя убить магией, но нельзя и уничтожить магию, воплощенную в человеке
        - Все равно я не верю, - резко ответил Харальд. - Может, ты все это выдумал? Давай лучше поклянемся, что не причиним друг другу вреда, не посягнем на свободу другого ни собственными, ни чужими руками в течение полугода.
        - Хорошо. - Капюшон изобразил кивок. - Чем ты предлагаешь клясться?
        - Есть только один обет, который никогда не нарушит Владетель, - Харальд улыбнулся широко и хищно. - Я узнал о нем случайно. Это клятва цветом.
        - Да. - Свенельд пошевелился, его одежды зашелестели. - Этот зарок не переступить. Хорошо, я клянусь чистотой своего цвета, что не причиню вреда, не посягну на свободу Владетеля Харальда ни собственными, ни чужими руками в течение полугода.
        Харальд повторил клятву, успешно исполнив роль нерадивого эха, заменившего одно слово, после чего Владетели выжидательно посмотрели друг на друга.
        - Что же, - нарушил молчание Свенельд. - Пожалуй, пора заканчивать беседу. А то я, если честно, устал уже. Только сначала определим день встречи.
        Харальд лишь после этих слов ощутил, как гудят застоявшиеся ноги, и поспешно кивнул:
        - Первого августа, если ты успеешь к этому числу.
        - Успею. - Старший из магов приподнял руку в прощальном жесте. До встречи.
        Харальд тоже махнул рукой, и тут же единый светящийся круг треснул ровно посередине и начал распадаться. Меж Владетелями появилась стенка из серого тумана, постепенно густеющего.
        Заклинание теперь надлежало прочесть в обратном порядке. Язык и гортань справлялись с этим без особенного напряжения, а Харальд думал, зачем Свенельду понадобилась эта встреча в Бабиле? Пусть даже все, что он рассказал про обычаи Владетелей, - правда, из этого не следует, что они не могли просто поклясться точно таким же образом в том, что не нападут друг на друга. И никуда не надо было бы ехать.
        Островок каменного пола со стоящим на нем Свенельдом канул во мрак, уплыл, словно плот по черной воде. Сама мгла вокруг вскоре стала проницаемой для звуков и запахов. До Харальда долетел аромат хвои, а когда он заканчивал читать, по ушам хлестнул свирепый волчий вой.
        Рисунок на полу вспыхнул напоследок и угас бесследно, и тогда скачком, сразу, стал виден окружающий пейзаж. Судя по положению звезд, время близилось к утру, а с юга могучим валом накатывались тучи, грозя скорым дождем.
        Ощущая себя так, словно всю ночь ворочал бревна, Харалъд ухватил курильницу - не оставлять же на дожде - и двинулся к лестнице. Маги тоже должны отдыхать.
        Уехать из замка, которому Харальд так и не удосужился почти за год дать имя, оказалось не так-то просто. Против этого восстал его первый вассал, заявивший, что Владетелю негоже путешествовать одному, и вообще путешествовать - тоже не очень-то к лицу. С трудом удалось отказаться от навязываемого отряда телохранителей.
        Оделся Владетель так, что мало кто заподозрил бы в нем мага. Никакой роскоши - все обычное, зато удобное в дороге. На поясе - меч, тот самый, вывезенный из родного замка. Обруч-телохранитель Харальд снял, помня о том, что слишком многие люди видели его.
        Бородку сбривать не стал, хоть и выглядела она уж очень по-козлиному. Зато с ней уж точно никто не признает во всаднике, более всего похожем на возвращающегося с войны наемника, могучего Владетеля.
        Никто и не признал. Он безвозбранно двигался на юг, избегая замков. Ночевал иногда в лесу, иногда - на постоялых дворах, в разговоры старался ни с кем не вступать, да и люди, видя бледное и неподвижное, словно высеченное из камня, лицо, холодные голубые глаза, не отваживались подходить к незнакомцу.
        Особенных чувств по поводу своей поездки Харальд не испытывал; просто двигался туда, куда его позвали. Легкий интерес гнал его вперед (что же надо Свенельду?), и лишь благодаря этому интересу он чувствовал себя живым. Ничего более в целом мире Владетеля не волновало.
        
        Город появился на другом берегу Серебряной реки на десятый день путешествия. С этого же места Харальд смотрел на него в самый первый раз. но сейчас во взгляде мага была лишь скука и легкая отстраненность.
        С равнодушным лицом он стоял на пароме, вперив взгляд в светлые воды, отражающие растолстевшее к концу лета солнце и белые пухлые морды толпящихся вокруг него облаков.
        На берегу встретили запах рыбы и крики чаек, роющихся в отбросах. Поморщившись, Харальд быстро миновал прибрежную полосу города и, немного помедлив, двинулся совсем не в ту сторону, куда планировал изначально. До вечера оставалось еще много времени, и в «Олень» попасть еще успеется, а пока решил поглядеть на
«Спившегося демона».
        Он шел не торопясь, вел коня на поводу и тщательно осматривался, выискивая, что изменилось за те четыре года, которые бывший наемник Харальд по прозвищу Маг не был в Бабиле. Примет нашлось предостаточно - кое-где выросли новые дома, а иные из старых совсем развалились. На многих лавках и увеселительных заведениях сменились вывески, некоторые - самые невезучие - судя по всему, исчезли совсем.
        Народ в городе тоже казался иным, не таким, как раньше. В чем это отличие, Харальд не мог точно понять, но оно сразу бросалось в глаза, вызывая болезненное, щемящее чувство утраты. Словно потерял что-то не очень нужное, но привычное, напоминающее о давно минувших славных временах...
        «Спившийся демон», правда, оказался на том же месте. Хозяин не узнал Харальда, взглянул на него со смесью равнодушия и заинтересованности, как на обычного посетителя.
        Харальд заказал кружку пива и уселся у окна. Расстановку столов немного изменили, и в зале было всего несколько человек. Стояла тишина, нарушаемая лишь жужжанием обнаглевшей мухи, да брехала где-то на улице собака, недовольная жизнью.
        Посидев немного в такой блаженной полудреме, Харальд уже начал жалеть, что пришел сюда, когда из-за двери донесся могучий хохот. Затем она с грохотом распахнулась, и в залу ввалились, гогоча во все горло, человек десять крепких мужчин. Окинув одинаковыми настороженными взглядами помещение, причем большая часть взглядов с некоторым недоумением задержалась на Харальде, они проследовали к столу. Расселись и принялись громогласно требовать выпивки.
        Один из мужчин, грузный и мощный, вглядывался в бородатого незнакомца дольше остальных. В голубых глазах на миг мелькнуло сомнение, но затем Торвальд отвернулся и присоединился к товарищам.
        Харальд с немалым трудом выдержал этот взгляд. Оказывается, бывший наемник, а ныне Владетель очень ждал встречи со старым товарищем, ждал и одновременно боялся, хотя страх в последний раз испытывал очень давно.
        Обнаружив в душе настолько противоречивые чувства, Харальд нахмурился. Непривычно было испытывать столь сильное волнение. Наемники, получив вдоволь пива, беспечно веселились, а он не знал, как себя вести. Уйти или попробовать поговорить с Торвальдом?
        Решил дело случай. Расторопный хозяин, заметив, что кружка одинокого гостя опустела, поспешил поинтересоваться:
        - Что еще угодно господину? Скрытый смысл такого вопроса понятен каждому: «Заказывай еще или убирайся!»
        - Пожалуй, еще пива, - заглянув в масленые, нервно помаргивающие глазки (а ну как гость затеет скандал?), холодно ответил Харальд.
        Торвальд, что случайно услышал реплику бородатого чужака, вздрогнул, и глаза его округлились. Когда хозяин вновь наполнил незнакомцу кружку, наемник встал и, лавируя меж столов и табуретов, словно тяжеловесный, но ловкий зверь, приблизился к столу Харальда.
        - Прошу прощения, господин, нельзя ли задать вопрос? - поинтересовался он, пытливо вглядываясь в незнакомца.
        - Валяй, Торвальд, спрашивай, - отозвался тот, заставив наемника застыть с открытым ртом.
        - Так это ты? - произнес наконец тот. Табурет жалостно заскрипел под грузным телом, и мошные руки, похожие на свиные окорока, оказались на столе.
        - Я, - Харальд выдавил на лице кривую ухмылку. - Что, не узнать?
        - Просто никто ничего не слышал о приезде в город Владетеля Харальда, - пожал плечами Торвальд. и на лице его появилось саркастическое выражение. - Трудно ожидать появления столь высокопоставленной особы вот так, запросто, без охраны...
        - Мне она не нужна, - резко ответил Харальд. - Или ты думаешь, что я сам не способен за себя постоять?
        Стало вдруг тихо. Последняя реплика не укрылась от слуха остальных наемников, и они все, как по команде, уставились на говорившего, и во взглядах их было столько же благожелательности, сколько ее может быть у волка, смотрящего на добычу.
        Один из товарищей Торвальда, долговязый юнец со злыми глазами цвета стали, поднялся было со своего места, но под ледяным взглядом Харальда сразу осел и уткнулся в кружку.
        - Ты чего разозлился? - спросил Торвальд удивленно. - Да и вид у тебя какой-то... дерганый.
        - А, не знаю, - махнул рукой Харальд. - Жизнь такая... дерганая.
        - Это у тебя-то? - могучий наемник хмыкнул. - У мага, у Владетеля? Ты ведь добился того, о чем так долго мечтал.
        - Именно, - Харальд ухватился за кружку, словно тонущий за соломинку, и сделал изрядный глоток. - Только больно уж все не так получилось...
        - Что - не так? - Торвальд выпятил нижнюю губу. - Книгу эту ты добыл, стал магом, войну затеял, в которой столько хороших ребят сгинуло, и ты еще недоволен?
        - В том, что люди из дружины погибли, я не виноват, - угрюмо глянув на бывшего друга, ответил Харальд. - Наемники всегда гибнут, не в войне, так по-другому, от разбойничьей стрелы или от дурной болезни.
        - Ага, значит, ты желал бы, чтобы они погибли от дурных болезней?
        - На этот раз заводишься ты, - поднял руку Харальд. - Отчего?
        - Ты меня раздражаешь, - проворчал Торвальд, опуская глаза. - Даже не знаю почему. Одним своим видом, самодовольным и холодным. Словно статуя, вырубленная изо льда. Стоит и гордится своей красотой, и невдомек ей, что жизнь не останавливается и скоро весна...
        - Очень образно, - Харальд попытался улыбнуться, но получилась только жалкая судорога. - А я хотел пригласить тебя на службу.
        - Меня?! - Торвалъд усмехнулся и вдруг захохотал, вздрагивая всем телом. Из светлых глаз потекли слезы. - Зачем тебе я?
        - Любому Владетелю нужен капитан стражи. - Харальд почувствовал себя уязвленным смехом собеседника, и это было странно. Давно уже никому не удавалось вызвать во Владетеле что-то похожее на обиду.
        - Капитан стражи? - Торвальд перестал смеяться. - Тебе? Зачем? Если то, что рассказывают о тебе, - правда. Что ты в одиночку способен брать крепости, а воины твои легко справляются с пятикратно превосходящим их войском?
        - Но... - Харальд попытался вступиться, но ему не дали и слова вставить.
        - Нет, сначала я доскажу! - Торвальд говорил уже в полный голос, не обращая внимания на то, что его слышат все в зале. - Тебе не нужен капитан стражи, нет! Ты ищешь себе помощника в пакостных занятиях, благодаря которым ты и получил милое прозвище Кровопийца!
        За столом наемников кто-то ахнул, и в «Демоне» воцарилась тишина. Даже давешняя муха прекратила жужжать.
        - Так, - сказал Харальд очень спокойно, - Так. Ну что же, интересные вещи ты обо мне думаешь.
        - А что я еще могу думать? - Здоровяк огляделся и заговорил тише, но лицо его оставалось напряженным. - Ты - главное пугало для всех в Бабиле. Кто, как не Владетель Харальд, казнил половину родовитых своего Владения только лишь по подозрению в измене?
        - Так было надо, - одними губами прошептал Харальд. Да, он знал об этих обвинениях и о прозвище, но услышать все это от старого соратника оказалось очень болезненно. Щемило сердце, и что-то странное творилось с лицом - его то начинало щипать от прилива крови, то, наоборот, становилось холодно.
        - Надо? Как же! - Торвальд зло ударил по столу кулаком. - Я не верил, что ты способен на такое! Ведь мы вместе сражались, ели из одного котелка, спали у одного костра! Но слишком много людей говорило об этом, и я поверил. Мне жаль, что в свое время я помог тебе стать тем, кто ты есть сейчас.
        - Не жалей, - опустив голову, сказал Харальд и с некоторым трудом разжал пальцы, намертво вцепившиеся было в кружку. - Ведь придет весна, и статуя растает...
        Он взглянул прямо в глаза Торвальда, голубые озера, пышущие гневом и яростью, за которыми улавливалась еле заметная неуверенность, и махнул рукой в сторону хозяина.
        Тот подскочил, согнулся в угодливом поклоне, явно не зная, как себя вести:
        - Да?
        - Сколько я должен? Расплатившись, Харальд встал.
        - Что же, - сказал он. - Несмотря ни на что, был рад узнать, что ты жив, Торвальд...
        Широкое лицо наемника застыло, нервно дернулся кадык, но тишина так и осталась ненарушенной.
        Медленно, чувствуя себя столетним старцем, вышел Харальд на улицу. Его встретило слепое бельмо солнца на болезненно-голубом небе, раздражающее чириканье воробьев и лошадь, весело помахивающая хвостом у коновязи.
        Глава 18
        
        Всякий поступок, являющийся результатом суеверия или объясняемый суеверными представлениями, есть магия.
        Альфред Леманн
        
        В «Олене» Свенельда не оказалось. Недолго думая, Харальд снял комнату и пошел бродить по городу. Сидеть в жарком душном зале или в одиночестве куковать в комнате не хотелось.
        Он шел без цели и смысла, вокруг разговаривал смеялся и пел Бабиль, из окон выплывали запахи готовяшейся пиши, шныряли уличные мальчишки, и при их виде рука сама собой придерживала кошель. Ведь срежут, да еще и гадость какую-нибудь к поясу привесят.
        В городе, судя по всему, давно не было дождей. Сапоги поднимали желтую пыль, которая немилосердно ела горло и глаза. Хотелось чихать, и зрение туманилось из-за невольно выступающих слез.
        Вскоре Харальд забрел в ту часть города, в которой ранее не был. Миновал улицу, почти целиком заполненную домами кожевников с ее резким, бьющим в нос запахом, и оказался на берегу небольшой речушки или, скорее, крупного ручья, что с неторопливым журчанием бежал на запад, к реке.
        Зрелище прозрачной текущей воды неожиданно оказалось завораживающим. Харальд просто не мог оторвать глаз от бликующей жидкости, переливающейся маленькими радугами под солнечными лучами. В глубине смутными тенями носились рыбешки, на самом дне шевелили длинными тонкими пальцами водоросли.
        От созерцания его отвлекли звуки человеческих голосов. Харальд поднял голову и принялся оглядываться.
        Чуть ниже по течению, в тени ивы, что свесила гибкие ветви, усеянные продолговатыми темно-зелеными листьями, до самой земли, стояли двое. Столь неподвижно, что Харальд поначалу их попросту не заметил.
        Им же, судя по всему, было глубоко все равно, смотрит на них кто-нибудь или нет. Типичная парочка городских влюбленных. Парень, высокий и стройный, судя по одежде - мастеровой, и девушка, почти девочка, скорее всего - дочь богатого ремесленника или средней руки купца.
        Они стояли, держась за руки, и парень что-го говорил подруге, горячо и страстно. В пылу беседы чуть повысил голос, из-за чего Харальд и обратил на парочку внимание.
        Девушка в первый момент показалась очень похожей на Асенефу. От сходства перехватило дыхание, но даже когда Харальд присмотрелся и понял, что обознался, ноющая боль, что ударила в сердце с силой конского копыта, осталась.
        Чувствуя неловкость, он отвернулся и принялся вновь глядеть на воду. Взгляд уцепился за торчащую из воды черную скрюченную корягу, похожую на толстый искривленный палец. Несколько мгновений Харальд приглядывался к ней, а затем его посетила неожиданная мысль - что он сам подобен такой коряге, застывшей посреди потока жизни, который безостановочно продолжает двигаться вперед, несмотря на все завихрения, образуемые вот такими корягами, гордо именующими себя Владетелями. Ведь эти двое на берегу знают о жизни куда больше, чем самый мудрый из магов, ведь они сами этой жизнью являются...
        На миг возникло страстное желание швырнуть висящую на плече сумку с книгой в воду, словно этот подарок богов в чем-то виноват. С яростным хрипом Харальд протянул руку, желая выполнить намерение, но силы мгновенно оставили его, а книга словно примерзла к спине.
        На несколько мгновений зрение помутилось, а когда вернулось, то маг обнаружил, что по-прежнему стоит на берегу, покрытый потом, и бессмысленно пялится на воду. Под ивой уже никого не было, влюбленные сбежали, решив, скорее всего, что пришедший к ручью человек - сумасшедший.
        Невесело улыбнувшись, Харальд спустился к самой воде и умылся, с трудом ворочая тяжелыми, словно бревна, руками. Мысли путались, но одно было понятно - от книги избавиться просто так не получится. Да и зачем? Разве это что-то изменит? Если даже он сможет ее выкинуть, то через месяц пожалеет об этом.
        После умывания выяснилось, что он простоял на берегу довольно долго. Покрасневшее от натуги светило клонилось к горизонту, и жара немного спала. Пора было идти в «Олень».
        До постоялого двора Харальд добрался быстро. Миновал свежее пятно конского навоза, мощно пахнущее и жужжащее мухами, и вошел в низкую, темного дерева дверь.
        Окинул зал усталым взглядом, но, не обнаружив никого в капюшоне, собрался было пойти к себе в комнату, как откуда-то сзади, из-за спины раздался мощный, хорошо знакомый голос:
        - И что, родовитый Харальд даже не выпьет со мной?
        Харальд резко обернулся. На него с легкой усмешкой на красном одутловатом лице смотрел высокий, толстый мужчина. Длинные темные волосы его свисали на плечи, карие глаза смотрели серьезно, противореча улыбке.
        - Ну? - сказал он после непродолжительного молчания. - Сидя разговаривать удобнее.
        - Да, - ответил Харальд и послушно опустился на предложенное место. - Непривычно видеть тебя вот так, в открытую.
        - Мне тоже непривычно. - Свенельд вновь улыбнулся и посмотрел на свои большие, типично крестьянские ладони, лежащие на столешнице, словно они его смущали. - Но не все же время скрываться?
        - Гм, - Харальд привычным уже жестом дернул себя за бородку. - Скорее уж имеет смысл прятаться до последнего, чтобы никто так и не узнал истинной внешности.
        - Укрываться нужно от тех, которые знают, кто ты такой, - заговорщицки прошептал Свенельд, наклонившись к собеседнику. Такое поведение настолько не вязалось с его обликом, чю Харальд на миг опешил.
        - Да, - только и смог он сказать.
        - Появись я здесь в капюшоне, - продолжил шептать краснолицый Владетель, - все бы сразу поняли, кто я есть. А сейчас мне этого не хочется. Я почти от самого дома еду открыто, и никто даже не подозревает, кто я на самом деле.
        - Дом. - На Харальда нахлынула тоска, он неожиданно ощутил, что давно не имеет того, что люди называют этим словом. Глаза Свенелъда напротив казались двумя темными пещерами, в каждой из которых горит по костру.
        Старший из магов смотрел серьезно и внимательно без тени усмешки, и за взглядом этим сквозил интерес, почти не скрываемый.
        - Да, - сказал Харальд, усилием воли отгоняя эмоции. - Я хотел бы знать, зачем ты меня сюда позвал'1 Ведь все можно было решить без личной встречи.
        - Мной двигал интерес. - Сверкнули меж толстых губ чревоугодника большие белые зубы. - Я очень хотел посмотреть на тебя, понять, кто ты такой и верны ли мои подозрения.
        - Веская причина, чтобы проехать не одну сотню верст. - Что удивительно, Харальд не чувствовал себя уязвленным, узнав, что его собирались изучать. - Однако я могу ее понять...
        - Еще бы. - Свенельд зевнул, мощно, не стесняясь. - Это единственная причина, которую ты, вероятнее всего, способен понять.
        - Почему? - Харальд похолодел, осознав, что некто другой проник в его сущность опасно глубоко.
        - А потому, что ты в себе успешно убил многие страсти, но интерес к знаниям оставил. Именно жажда познания сделала тебя тем, кто ты есть на настоящий момент.
        - Кем же? - Харальд ощутил, что злится, и было это неприятно.
        - На мой взгляд, - прищурившись, словно барышник, оценивающий лошадь на рынке, объяснял Свенельд, - ты похож на пыльный мешок, набитый старым, никому не нужным хламом. Еще несколько лет - и мешок лопнет, оттого, что прогнили швы, и перестанет существовать.
        - Ты пророчишь мне смерть? - Харальд нахмурился. - Я умирать не собираюсь!
        - Никто в этом мире не собирается умирать. - Краснолицый маг потер руки и мягко улыбнулся. - Но все это делают. Рано или поздно. Ты погибнешь скоро, это я знаю. Ты выглядишь слишком изношенным, даже не столько телесно, сколько внутренне. Не пройдет и нескольких лет, как ты либо сам себя убьешь, либо тебя погубят твои магические знания - не правильно исполненное заклинание, например.
        - Это очень похоже на правду, - сказал Харальд тихо. - Я уже очень давно не чувствую себя живым. А вот почему - никак не могу понять.
        - Путь мага не так прост, как думают многие, - покачал головой Свенельд, внимательно глядя на собеседника. - Пытаясь идти по нему, ты от многого должен отказываться, и магия уродует почти всех, кто рискует с ней связываться.
        - Уродует? - переспросил Харальд.
        - Да, - махнул здоровенной лапищей Свенельд. - Почти все, кто сумел добиться статуса Владетеля, сломаны как люди. Ты же сам видел: один дрожит от страха в своем подземелье, другой полон безумных идей, третий, которого ты не знаешь, мечтает живьем перенестись в мир ангелов. Ненормальные. Изуродованные Они не способны получать удовольствие от жизни, спокойно воспринимать ее. Не все из магов таковы, но большинство. Но с тобой дело обстоит еще хуже. Ты, насколько я понимаю, был готов к излому с самого начала.
        - Но почему так? - Харальд вцепился в стол с такой силой, что дерево затрещало. - Я всего лишь желал многое узнать, хотел стать магом, настоящим!
        - Вот оно, то, что уродует, - хотел. Желание, особенно сильное, приводит для мага только к неприятностям, в особенности если маг является Владетелем. Олав хотел всего лишь безопасности - и он поплатился. Хельга желала власти над мужчинами - она бесславно погибла. Иссахар мечтал доказать всем, что он нормален, для чего распускал байки на тему «магия - только для уродов» - и что с ним сейчас? Подумай об их печальной судьбе, ведь твоя грозит стать еще печальней...
        - Я не боюсь смерти! - бросил Харальд презрительно. - И перестань каркать!
        - Я вынужден. - Свенельд посмотрел куда-то в сторону и резко сменил тон. - Пожалуй, нам надо что-нибудь взять, а то неудобно сидеть за пустым столом.
        Харальд молча ждал, пока собеседник подзывал хозяина и о чем-то с ним договаривался. Принесли жаркое, вино в высоком кувшине.
        - Откуда оно здесь? - поразился Харальд, распробовав, каким напитком их потчуют.
        - О, в «Олене» есть многое, за что я его и люблю. Исав, хозяин сего заведения, ухитряется доставать все, что душе угодно, - ответил Свенельд, увлеченно вгрызаясь в мясо. Ел он с таким аппетитом, что Харальд не смог не присоединиться.
        За жарким последовала грибная запеканка, за ней рыба, за рыбой еще что-то, и возобновить разговор маги смогли, лишь когда за окнами стемнело и над столами поплыл смолистый запах горящих факелов. Народу в «Олене» не прибавилось, что Свенельд объяснил высокими ценами.
        - Это не кабак для наемников и прочей швали, - сказал он, ехидно улыбаясь. Харальд промолчал.
        Заговорил он лишь после второго кувшина вина, когда горький осадок, оставшийся от накопившихся за день эмоций, немного смягчился.
        - В чем же причина того, что мы все ломаемся? - задал он вопрос.
        Благодушное после обильной трапезы лицо Свенельда приняло задумчивый вид:
        - Как ты понимаешь, ничего нельзя сказать точно, и тут даже боги, если соизволят ответить на твой вопрос, немногим посодействуют. Я могу лишь выдвигать версии.
        - Да, я понимаю.
        - Наша магия, - голос краснолицего Владетеля вдруг стал до тошноты занудливым, - то есть человеческая, большей частью основана на обращениях к четырем стихиям, суть мироздания составляющим. Это любому колдуну-недоучке ясно. Маг, творя заклинания, обращается к стихиям и сам потихоньку становится стихией.
        - Как? - Харальд скептически хмыкнул.
        - Он обретает способности причинять те же разрушения, что и природа, и теми же самыми способами - сжигать, топить, обрушивать, сдувать. - Свенельд был серьезен, словно на похоронах. - Только его разрушительная сила гораздо больше, чем у стихий в естественном, если можно сказать, состоянии. Даже «уплотнившийся» огневик или водянец не в силах сотворить столько, сколько один-единственный средней руки волшебник.
        - Но ведь магия способна и созидать! - Харальд ощущал насущную необходимость возразить, сказать что-либо против той неумолимой логики, что обрушивал на него обладатель могучего тела и темных проницательных глаз.
        - Ты прав, - подтвердил Свенельд. - Но созидательных заклинаний в сотни раз меньше, чем разрушительных, да и используются они очень редко. Зачем мы вызываем обитателей иных миров? В основном затем, чтобы натравить их друг на друга!
        - Ладно-ладно, убедил, - поспешно поднял ладони Харальд.
        - Но ведь стихия в нормальном ее состоянии не имеет желаний. Она ничего не хочет! - Свенельд воздел похожий на сосиску указательный палец и назидательно потряс им. - Пожар не выбирает, какой дом ему спалить, а какой оставить, землетрясение разрушит все замки на обширной территории, не деля их на своих и чужих! В отличие от людей, ставших стихией! Они-то от желаний не отреклись. И сама сущность той силы, которой овладели маги, вступает в противоречие с простыми человеческими чаяниями, которых большинство из них не чуждо. В результате - невидимый другим излом.
        - А ты сам? - поинтересовался Харальд. - Избежал этого?
        - Да, - одутловатое лицо расцвело шаловливой улыбкой. - Так уж получилось. У меня почти нет желаний, по крайней мере сильных, охватывающих все существо. Мои потребности очень малы, и только в связи с этим я протянул столь долго в качестве Владетеля.
        - А в чем причина того, что ты пророчишь мне столь нехорошую будущность? Даже хуже, чем у, прочих? - Задать вопрос оказалось нелегко. Харальд выдернул его из себя, как стрелу из раны.
        - Она в том, - произнес Свенельд торжественно, - что для удовлетворения своей страсти ты воспользовался вещью, совершенно неподходящей для человека.
        Сумка с книгой, лежащая на табурете рядом с Харальдом, шевельнулась, и ему послышалось тонкое, но очень ядовитое шипение. С некоторым усилием преодолел он искушение схватить подарок богов и бежать отсюда.
        - Вот, смотри, что она уже с тобой сделала! - от краснолицего мага не укрылись эмоции собеседника. - И дальше будет только хуже.
        - Ты думаешь? - Харальд обнаружил, что дышит, как загнанная лошадь, а по лицу крупными холодными каплями стекает пот.
        - Несомненно. - В голосе Свенельда вдруг появилась неуверенность. - У меня есть, способ, с помощью которого я могу... узнавать о подобных вещах. Но если ты сможешь показать мне это, то я смогу сказать больше.
        Произнесено все это было очень мягко, но Харальд мгновенно напрягся, словно ему, родовитому, предложили поработать на скотном дворе.
        - Ладно, - после некоторой борьбы сказал он, сдерживая рвущиеся с губ злые слова. - Я попробую.
        Застежки не желали расстегиваться, а обложка оказалась скользкой, будто рыбья чешуя, едкий холод заставлял пальцы отдергиваться, но Харальд все же сумел выложить непокорный фолиант на стол.
        По его поверхности, сиреневой на этот раз, ползло несколько крупных алых пятен, и десяток клякс поменьше - охряных, желтых и зеленых.
        - Да, - произнес Свенельд, нервно сглотнув. - Если это то, о чем я думаю...
        - Книга Жажды, - мрачно ответил Харальд, внимательно наблюдая за своим сокровищем: вдруг убежит! - Но где я ее добыл - не спрашивай, все равно не отвечу.
        - Это, пожалуй, - неторопливо рассуждал краснолицый Владетель, явно пребывая в растерянности, - не совсем то, чего я ожидал. Но из того же ряда.
        - И что ты теперь можешь сказать? - спросил Ха-ральд, чувствуя себя очень неуютно. Словно муж, на глазах у которого раздевают взглядом любимую и красивую жену. - Если ты посмотрел, я ее уберу.
        - Да, конечно, - согласился, глянув в беспокойно бегающие глаза собеседника и отметив его трясущиеся руки и дергающееся лицо, Свенельд.
        С облегченным вздохом Харальд упрятал тяжелый том обратно в сумку и спросил почти спокойно.
        - Что, эта... вещь так опасна?
        - Не то чтобы, - задумчиво произнес, наморщив лоб, Свенельд. - Просто она настолько чужеродна нам, обитателям Среднего мира, что представляет угрозу для нашего существования. Она полна холодной и чуждой нам силы и обладает собственным разумом, очень далеким от человеческого, демонического и даже ангельского.
        - И что, она сознательно влияет на меня так, чтобы навредить?
        - Совсем нет, - покачал головой Свенельд. - Просто своим существованием рядом с тобой, своей чуждостью она оказывает воздействие на твои рассудок и поведение. Чем чаще ты пытаешься утолять из нее жажду знаний, тем сильнее это воздействие. Тебе сейчас уже наверняка мерещатся всякие глупости относительно книги?
        - Да, есть, - опустил голову молодой Владетель. - И долго обходиться без нее я не могу.
        - То-то и оно. - Вздох собеседника Харальд принял бы за сочувственный, не исходи он от мага.
        - Можешь что-нибудь посоветовать? - спросил он. - Как с этим справиться? Просто избавиться от книги я не смогу, одна мысль об этом ужасает. Не читать ее - тоже свыше моих сил.
        - Как я могу что-то говорить, если ни разу не был в подобной ситуации? - пожал плечами Свенельд. - Вопрос лишь в том, сколько ты еще продержишься. Предыдущие владельцы этой... гм, штуки, жили не так мало, не являясь, правда, в полном смысле этого слова людьми, даже магами. Они становились чем-то вроде полубогов, ограниченных, злобных и непредсказуемых. Но они все шли к этому охотно, собственной волей. Ты же сопротивляешься, пытаясь остаться самим собой, поэтому твой срок, скорее всего, будет недолог.
        - Что же, - согласился Харальд, глубоко вздохнув и попытавшись улыбнуться. - Если времени осталось немного, надо постараться провести его разумно. Завтра мы с тобой заключим мир, а потом я хочу съездить в родной замок. Надеюсь, ты не причинил никакого вреда моему роду?
        - Нет. - Могучий Владетель широко улыбнулся. - При чем тут они?
        
        Мир оказалось заключать проще простого. Харальд, истомленный вчерашними перипетиями, проспал до полудня, а когда явился в общую залу, то Свенельд уже ждал его с благостной улыбкой на лице. Пивной дух, шедший от краснолицего Владетеля, не оставлял сомнений в источнике его хорошего настроения.
        - Пришел? - пророкотал он приветственно. - Тогда давай мне руку.
        - Зачем? - подозрительно поинтересовался Харальд.
        - Просто пожми мне руку, - был ответ. - После такого рукопожатия война между нашими Владениями невозможна как минимум год. Даже если один из нас вздумает начать конфликт, все окажется против Него - недовольство вассалов, восстания черни, трудности с набором войска, так что он будет вынужден отказаться от своей затеи.
        Харальд пожал протянутую лапищу, в очередной раз поразившись ее размерам.
        - Так что я приехал сюда, - снова повторил Свенельд и сделал изрядный глоток из кружки; по лищ его разлилось выражение крайнего довольства, - не только чтобы на тебя поглазеть.
        - Да, похоже, - не стал спорить Харалъд, хотя проведенный только что ритуал показался ему очень сомнительным. Наверное, из-за своей простоты, - Когда выезжаем?
        - Сегодня. Чего время тянуть? - благодушно ответил Свенельд и замахал рукой в сторону хозяина, требуя очередную кружку пива.
        
        Они ехали вместе до города Сандри, и Владетель, недавно еще считавшийся врагом, оказался прекрасным попутчиком. Путешествовать вместе с ним было легко и приятно. Но каждый вечер, на постоялом дворе ли, или в лесу около костра, Харальду приходилось искать уединения, чтобы раскрыть том с ползучими цветными пятнами на обложке. Если почитать не удавалось, то на следующий день младший из Владетелей становился раздражителен и желчен.
        Когда над выросшими впереди крепостными стенами удалось различить флаг - три белые лилии на пурпурном поле, он произнес ядовито:
        - Знаешь, Свенельд, меня когда-то чуть не женили на этом гербе!
        - Не может быть. - Старший из магов вскинул густые темные брови и захохотал. - И как же ты выкрутился?
        - Сбежал.
        Расстались они у северо-западных городских ворот, противоположных тем, через которые въехали в Сандри. Свенельд повернул на север, к дому, а молодого Владетеля ждал путь на запад, в родовые земли. В том, что он хочет повидать Дину, Харальд не признался бы никому
        - Ну, счастливо, - сказал Свенельд и хлопнул бывшего спутника по плечу так, что тот едва не упал. - Желаю тебе не сойти с ума.
        - Интересны твои напутствия! - ответил Харальд с улыбкой. - Счастливо и тебе. Желаю долгого правления.
        Владетели улыбнулись друг другу, и вскоре Харальд остался один на желтой пыльной дороге, уныло уходящей за горизонт.
        
        Над миром воцарилась жара, и Харальд ехал по утрам и вечерам, не изнуряя ни себя, ни лошадь. В полдень небо словно теряло цвет, становясь белесым, а расплывчатое пятно солнца обрушивало на изнемогающую землю волны беспощадного зноя. Иногда в вышине начинали клубиться облака, намекая на дождь, пару раз из сизых, устрашающего вида туч доносился грохот, но ни капли воды не пролилось из их толстых утроб. Тучи уползали, словно ленивые небесные горы, и небо вновь очищалось.
        Растения в полях и лесах вяли, покрывались пылью, и безумно жужжали среди них расплодившиеся насекомые. Собаки в деревнях жестоко страдали и даже забросили свое извечное занятие - облаивать путников. Лишь лениво шевелили хвостами, да тяжко дышали, высунув длинные языки, и провожали одинокого всадника глазами.
        О людях Харальд не привык задумываться, но все же обратил внимание, насколько тощими и изможденными выглядят крестьяне. Черные от загара, они смотрели на родовитого запавшими глазами, и Владетелю становилось очень неуютно под этими взглядами. Невольно он проверял, на месте ли меч, и погонял лошадь.
        Один из жарких, изнурительных дней близился к концу, когда из-за поворота показался поселок, в котором стоял дом Дины. Как и в случае с Бабилем, Харальд совершенно не узнавал знакомых когда-то мест. Утешал себя тем, что не был тут много лет.
        Медленно, пытаясь восстановить в памяти проведенное здесь время, ехал он по улице мимо больших богатых домов. В какой-то степени вернуться в прошлое удалось, знакомыми показались даже некоторые из виденных лиц, и в тот самый миг, когда Харальд готов был улыбнуться воспоминаниям, сердце его подскочило, словно подстреленный заяц, и далее помчалось в бешеном ритме, чего ни один длинноухий со стрелой в боку проделать не сможет...
        На том месте, где ранее красовался постоялый двор «У Ворчуна», было лишь пепелище. Сиротливо торчала уцелевшая печная труба, словно виселицы, возвышались устоявшие столбы. Огню не дали тут одержать полную победу, но все, что можно, было сожжено.
        Сглотнув образовавшийся в горле ком, Харальд подъехал ближе. Пепелище было старое, никак не менее нескольких лет, но почему-то никто не позарился на пустующую землю.
        «А может, хозяйка ее жива? - мелькнула мысль, породив в душе нечто вроде надежды. - Но тогда почему она сама не попыталась восстановить дом?»
        Давя рвущиеся на волю эмоции, Харальд осмотрелся. Со стороны ближайшего огорода на чужака с любопытством таращились несколько загорелых до черноты детских мордашек. Поняв, что они замечены, дети с воплями и писком скрылись в зарослях малины.
        Харальд спешился и двинулся в обратном направлении, ведя лошадь в поводу. Такое большое село не может существовать без постоялого двора или хотя бы таверны, где по вечерам могут собраться мужчины выпить пива и вволю почесать языки.
        Искомое строение обнаружилось скоро. Неказистое двухэтажное здание с вывеской, изображающей что-то вроде раздувшегося бурого хорька, и надписью «Пляшущий медведь». Харальд окинул сие произведение искусства равнодушным взглядом и отдал повод подбежавшему слуге.
        Внутри «Медведя» оказалось сонно, тихо и пусто. Пахло свежим хлебом. Меланхоличный мужчина, по-видимому хозяин, окинул гостя ленивым коровьим взглядом из-за стойки и спросил тонким писклявым голосом:
        - Что угодно господину?
        - Холодного пива, и быстро, - ответил Харальд с приличествующей родовитому надменностью, окидывая взглядом помещение.
        В тишине и покое дремал благообразный старичок, издавая мелодичное посвистывание. Кроме него, никого за столами не было. Время, несмотря на жару, рабочее, народ будет прибывать к вечеру.
        К своему удивлению, Харальд быстро получил кружку холодного напитка с плавающей наверху шапкой белоснежной пены, напомнившей о зиме. Хозяин проворно ухватил монету и вновь занял место за стойкой.
        Не успел Владетель сесть, как старичок, спавший, судя по всему, не так уж и крепко, оказался рядом.
        - Родовитый господин, - сказал он проникновенно. - Да славят вас десятки поколений потомков за храбрость и силу, сделайте милость, угостите старого Хакона. В такое пекло кружка холодного пива - это все, что нужно старому, больному человеку.
        Харальд вознамерился было отогнать попрошайку, но взглянул в хитрые, не по-стариковски проницательные синие глаза под кустистыми седыми бровями и передумал.
        Стол украсила еще одна кружка с пивом, а хозяин, угодливо кланяясь, удалился.
        - Что же, пей, Хакон, - сделал Харальд приглашающий жест и отхлебнул из кружки.
        - Ох, благодарю, родовитый господин! - не заставил себя ждать старичина, и вскоре поверх его усов выросли вторые - из пены.
        Когда первая жажда была утолена, начался разговор.
        - Долго ли ты здесь живешь? - спросил Харальд.
        - Да, почитай, всю жизнь, - ответил Хакон, настороженно блестя глазами. - Уже шестьдесят восемь лет!
        - Я был тут проездом, много лет назад, - после паузы сказал Харальд. - Вроде тут был другой постоялый двор?
        - Совершенно точно, родовитый господин! - всплеснул руками дед. - Приятственное было местечко, сам Торбьерн фон Ахар заезжал туда частенько! Слышали о таком?
        - Конечно, - помрачнев, кивнул Владетель. - И что же случилось с тем постоялым двором?
        - Сгорел, - сокрушенно вздохнул Хакон. - Когда война была, в тот год, как Владетель Свенельд бунтовщиков усмирял. Забрел в наши земли отряд наемников, им нанятых. Они-то там все разгромили и со жгли...
        - А что с хозяйкой? - нетерпение и интерес прорезались в вопросе чужака с такой силой, что старик посмотрел на него с немалым удивлением.
        - Вы и ее помните? - спросил он, вскинув густые брови почти на середину плеши. - Да с ней худо получилось...
        Вредный дед замолчал, и Харальду хотелось ударить его и заорать:
«Ну, скорее! Говори!»
        - Эти вояки, - очнулся наконец от задумчивости Хакон, - изнасиловали ее всем скопом. Прямо там, на постоялом дворе. И бросили. Она чудом осталась жива - из пламени вытащили соседи, - но повредилась рассудком. С тех пор живет у двоюродной тетки.
        - Где? - требовательно спросил Владетель, и старик съежился под его яростным взглядом. - Где это?
        - Да в Малых Первачах, это верст пять на север, по дороге на Фенри, - поспешил ответить Хакон, и едва успел закончить фразу, как странный приезжий вскочил. Стукнула дверь, и вскоре раздалось цоканье копыт. Судя по звукам, всадник лошадь не жалел.
        - Сумасшедший! - Хакон выразительно посмотрел на хозяина и принялся допивать пиво. Не пропадать же добру.
        
        Он мчался по указанной дороге, безжалостно погоняя скакуна. По сторонам мелькали деревья, то и дело норовя вцепиться во всадника длинными зелеными лапами. Сама дорога, или скорее торная тропа немилосердно петляла, то поднимаясь на невысокие холмы, поросшие осиной, то спускаясь в ложбины.
        В один момент Харальд услышал за спиной раздраженное ворчание, очень далекое, но исполненное воистину исполинской мощи. Обернулся. Сквозь подпрыгивающие кроны удалось разглядеть далекую темно-синюю стену с белой опушкой, едва вздымающуюся над горизонтом. «Неужели будет дождь?» - подумал Владетель и в очередной раз подстегнул лошадь.
        Когда, миновав луг с идиллически раскинувшимися на нем бурыми и черно-белыми коровами, он подъехал к деревне, то стена туч закрыла полнеба. В ее фиолетовом, почти черном нутре сверкали молнии, а ворчание перешло в рев. Солнце исчезло, проглоченное небесным чудищем, и в спину всаднику тотчас пахнуло холодом, особенно болезненным после привычного уже зноя.
        Остановленный на околице селянине косой на плече долго не мог понять, что от него требуется. Затем яростно замотал кудлатой головой и указал здоровенной лапищей на маленький домик, утопающий в яблонях, из-за засухи почти лишенных завязей.
        К домику Харальд приблизился спешившись. Осторожно затянул через невысокий забор. На крыльце, опустив растрепанную русую голову, сидела босая женщина в простом платье, до странности похожем на детское, и что-то бубнила себе под нос.
        Пальцем руки она водила по пыли, выводя какие-то каракули.
        С немым изумлением взимал Харальд на эту сцену. Словно ощутив взгляд, женщина подняла голову, отбросила свесившиеся на лицо волосы и посмотрела прямо на мужчину.
        В ее круглых голубых глазах Харалъд увидал нечто, заставившее его замереть от ужаса. Да, это была Дина, пусть сильно исхудавшая, совсем непохожая на прежнюю уверенную в себе хозяйку постоялого двора. В зрачках ее не было безумия, лишь безмятежное, истинно детское счастье. На краткий миг Харальд даже уловил слова, произносимые распухшими губами:
        
        Цыпа-цыпа, цыпа-цыпа, вот придет с полей...
        Цыпа-цыпа, цыпа-цыпа, водичка с неба лей...
        
        Раздался страшный удар громами всполошенно залаяли собаки. С дерева с визгливым криком сорвались две галки и заметались в воздухе паникующими комками черных перьев. На круглом лице безумной женщины появилось выражение испуга, глаза наполнились слезами, и из груди вырвался искренний плач.
        Харальд отступал, не чуя под собою ног, до тех пор, пока не уперся в лошадиный бок, и пожилая женщина, что выскочила из дома и начала утешать Дину, его не заметила. А он вскочил в седло и, сам того не заметив, въехал прямо в седую стену ливня.
        Очнулся, лишь когда весь вымок и замерз. Огляделся, пытаясь в полутьме, забитой дождевыми струями и освещаемой лишь проносящимися в вышине золотыми огненными стрелами, отыскать убежище. Проситься в чей-то дом не хотелось.
        Над головой беспрерывно грохотал гром, а земля просто шипела под ударами миллионов капель, когда Харальд разглядел высокое строение, скорее всего - хозяйственный сарай.
        Поспешно слез с седла, распахнул дверь. В нос ударил сильный запах сохнущих трав. Лошадь стояла смирно, пока хозяин вытирал ее, а получив в распоряжение немалое количество сена, принялась жевать, довольно кося карими глазами. Харальд же поспешно развязал сумку и извлек книгу. Страницы тревожно зашуршали под его нетерпеливыми пальцами. Ведь должен быть магический способ вернуть человеку разум, должен!
        Чтобы хоть что-то видеть, пришлось распахнуть дверь, из которой вместе с порывами холодного ветра долетали крупные, словно осы, капли, и такие же злые. Но Харальд не обращал на их укусы внимания, всецело сосредоточившись на поиске.
        Он нашел требуемый ритуал, когда гроза утихла, гром гремел изредка и как-то устало, а мельтешение молний укатилось на север. Над миром навис низкий серый полог, из которого шел самый обычный дождь, а уже никакой не ливень.
        Под этот-то дождь и выскочил Владетель, радостно приплясывая и потрясая руками, совершенно забыв о достоинстве мага, о чести родовитого. Увидь его в этот момент кто-либо из знакомых, решил бы, что Харальд сошел с ума.
        Вода охладила разгоряченное тело, остудила разум, вернула равновесие чувствам, и маг спокойно начал готовить ритуал.
        
        Наступление вечера застало его в лесу, точнее, в молодом сосняке. Деревья, около трех саженей высоты каждое, стояли стройными шеренгами, и землю устилал толстый ковер желтых иголок. Разгрести их было непросто, зато на голой земле, лишенной травы, очень легко оказалось рисовать. То, что с веток непрерывно капало, не смущало мага. Даже то, что, готовя место для рисунка, пришлось изрядно запачкаться, не остановило его.
        После некоторых колебаний, так как книга предложила несколько вариантов рисунка, Харальд остановился на правильном восьмиграннике, вписанном в круг. Длину сторон, конечно, пришлось прикинуть на глазок, но в данном случае точность была не столь важна.
        В восьмиугольник, в свою очередь, вписал пятиугольную звезду, направленную вершиной на север, в ту сторону, куда уползла гроза. Меж лучей расположил буквы надписи, а в самый центр рисунка поместил причудливо сплетенными два знака Истинного Алфавита - Кси, означающий прозрение разума, и Куэрт, отвечающий за возвращение к истокам.
        Когда угас последний солнечный луч, все было готово. Для окропления рисунка нужна была людская кровь - Харальд взял своей. Иных доступных человеческих существ рядом не наблюдалось.
        С наступлением ночи в сосняке наступила тишина. Тьма сгустилась меж деревьев, и лишь чисто-серебристое свечение магического чертежа разгоняло ее. Буквы светились каждая своим цветом, особенно сильно - центральные; зеленым, цветом сочной листвы, Куэрт, и синим, как морские волны, Кси.
        Слова заклинания звучали глухо и торжественно, и Харальд уверенно довел ритуал до середины, когда вдруг запнулся, пораженный ужасной мыслью: а стоит ли дело того, чтобы им заниматься? Нужен ли Дине тот самый рассудок, который он тщится ей вернуть? Вместе с разумом возвратятся и воспоминания, жестокие, страшные, вернется вся правда об окружающем мире...
        Харальд вспомнил лицо, виденное им в деревне, освещенное счастьем и довольством, которое можно испытать лишь в детстве или, если ты уже вырос, в прибежище безумия. Подаренный разум вышвырнет Дину из этого счастья, а что даст взамен? Горькую способность видеть все глазами взрослого человека. Не самое лучшее приобретение.
        Слова заклинания застыли в горле. Маг замолчал, огорошенный догадкой, что сегодняшнее колдовство может стать самым жестоким из дел, им совершенных. Но не завершить заклинание тоже нельзя. Начатую магию надо довести до конца, и способов уйти от нее на полдороги нет.
        На принятие решения понадобилось несколько мгновений. Стиснув зубы, Харальд шагнул вбок и носком сапога начал затирать одну из сторон восьмиугольника.
        Едва светящаяся белизной лунного света струна оказалась порвана, как ударила боль, жгучая, беспощадная. Смяла и повалила Владетеля, словно куклу, на мокрую подстилку из колючек...
        Глава 19
        
        Под магией я понимаю глубокое и надежное познание тайн природы, так что, когда становятся известными природа, свойства, скрытые силы, сим патии и антипатии отдельных предметов, то можно вызвать такие действия, которые людям, незнако мым с причинами их, кажутся редкостными и даже чудесными.
        Каспар Шотт
        
        Очнулся Харальд от птичьего гомона. Голова была тяжелой, словно с похмелья, и он не сразу понял, где находится. С ощутимым усилием разлепил веки и некоторое время с недоумением вглядывался в шумящие вокруг деревья. Лес выглядел престранно. Некоторые стволы были словно опалены огнем, иные - перекручены самым чудовищным образом, одно, раскатанное почти в доску, тем не менее беззаботно размахивало колючими лапами под влиянием свежего ветерка.
        Каждое движение отдавалось болью по всему телу. Харальд ощущал себя так, словно его хорошенько выстирали, а затем отжали. Тем не менее, напрягая мускулы, сумел приподняться и сесть. Одного взгляда, брошенного на словно выжженный в земле рисунок, хватило, чтобы все понять. Ему все же удалось остановить заклинание. Еще дешево отделался - легкими повреждениями и небольшим провалом в памяти.
        На свист прибежал конь, оставленный вчера на опушке. Вид у него был очумелый, на хозяина воззрился с неясным подозрением.
        С некоторым трудом Харальд вздернул тяжелое, словно куль с картошкой, тело в седло, ударил пятками. Выжженный пятачок начал удаляться и вскоре пропал в зеленом полумраке.
        Выехав на дорогу, Харальд некоторое время вертел головой, пытаясь сообразить, в какую сторону ехать, чтобы вновь не оказаться в деревне. Встречаться взглядами с тем существом, которым стала Дина, сил не было, а первоначальной целью поездки было все же посещение родного замка. Так что, после зрелого размышления, Харальд сориентировался по солнцу и двинулся на юг, откуда приехал вчера. На душе было паршиво, и оглядываться совершенно не хотелось.
        
        Замок Триз за то время, что Харальд его не видел, погрузнел и поседел, словно человек с годами. Немного больше морщин-трещин стало в стенах, полусгнивщими зубами торчали башни. Картина, в общем, предстала безрадостная.
        Понаблюдав за родовым гнездом с опушки и не обнаружив особых признаков жизни, Харалъд двинулся вперед. Ворота оказались заперты. Вспомнив детские похождения, он легко бы пробрался внутрь, но не к лицу это одному из членов семьи, возвращающемуся домой.
        Пришлось колотить. На стук в одном из окон надвратной башни появился слуга, спросил сонно:
        - Чего надо?
        - Ты меня не узнал? - ответил вопросом Харальд, с некоторым волнением вглядываясь в знакомое с детства лицо. - Неужели я так изменился?
        Слуга нахмурился, и после упорного вглядывания в замершего у ворот человека растянул рот в недоуменной ухмылке:
        - Неужели это вы, господин Харальд?
        - Я, я, открывай.
        - Да мы уж и не чаяли вас увидеть.
        С грохотом распахнулась калитка, и блудный сын рода фон Триз прошел в нее, ведя коня в поводу. Запирать проход пришлось самому, так как слуга куда-то исчез. Не иначе, докладывать побежал.
        Они сидели за низким широким столом в главном пиршественном зале замка. Здесь ничего не изменилось. Те же звериные морды на стенах, скалящиеся в бессмысленном посмертье, гобелены, темные от копоти, и запах дыма, вечный, неистребимый.
        Зато изменился старший брат, Эрик. Он стал толще, массивнее и теперь очень походил на отца. В светлых, почти как и у Харальда, волосах, появились нити седины, но синие глаза были все так же остры, в них плескалось памятное хищное выражение.
        Они пообедали, но беседа не клеилась, и братья молча поглядывали друг на друга, словно решая, о чем можно говорить с этим человеком, родным по крови, но совершенно чужим по жизни.
        Безмолвие первым нарушил Эрик.
        - Так ты теперь Владетель? - спросил он со странной усмешкой, отражающей смесь подобострастия, удивления и страха.
        - Вроде того, - скупо ответил Харальд. О себе он, несмотря ни на что, рассказывать не собирался и поэтому пустился в расспросы.
        - Как умер отец? - спросил он. Новость о смерти родителя Владетель принял без особой печали. Но все же стало немного жаль.
        - На охоте, - неохотно ответил брат. - Четыре года назад. Медведь оказался сильнее. Правда, и зверь тогда не выжил, но это послужило нам слабым утешением.
        В глазах Эрика мелькнул огонек, и Харалъд подумал, что братья не так уж и жалели о случившемся, разумея наследство, пусть даже не такое богатое.
        - Сестру выдали замуж? - после очередной паузы возник новый вопрос.
        - Нет, - Эрик паскудно ухмыльнулся. - Такое вряд ли было возможно. Она окончательно сбрендила и сбежала со странствующим трубадуром.
        - Да, - покачал головой Харальд.
        Замок, как он его запомнил, заметно опустел. Родственников, в силу различных причин, которые он сейчас выяснял, убавилось. Слуги тоже почти вымерли. На весь замок, не такой уж и большой, осталось всего около десятка человек, среди них - лишь пятеро способных носить оружие.
        - А что с братьями? - Невинный, казалось, вопрос вызвал на лице Эрика мрачную мину.
        - Хродгар погиб во время мора, что прошелся по нашим землям два года назад. А оба двоюродных погибли на войне.
        - Что за война? - полюбопытствовал Харальд и тут же пожалел об этом.
        - В войне, которую Владетель Свенельд, наш сеньор, вел с Владетелем Харальдом, - ответил старший брат резко. Каждое его слово было как удар кулака.
        Чувствовать себя погубителем родичей было не очень уютно. Но переживать и каяться Харальд не собирался. Дядины отпрыски немало попортили ему крови в те времена, когда он еще жил в этом замке, и раз они погибли, сражаясь против него, то такова их судьба.
        А Эрика тем временем понесло. Давно, видимо, не было возможности излить душу.
        - Дети у нас почти все умерли во время того мора. У меня осталось только двое, младший сын да дочь. Жена после той болезни рожать больше не может. С запада, из лесов, напирают дикари, носящие шкуры и не знающие власти родовитых. Замок фон Хири сожгли полгода назад. Скоро доберутся и до нашего, а сил для обороны у меня нет!
        - Да, нехорошо, - равнодушно отозвался Харальд, пригубив пиво. Проблемы рода фон Триз были для него столь чужими, сколь это возможно для человека, в этом роду появившегося на свет. Брат же явно надеялся, что Харальд не оставит без помощи родственников, хотя напрямую разговора об этом не заводил; мешала гордость. Но его ждало жестокое разочарование.
        Допив пиво, Харальд поднялся в комнату, в которой когда-то жил. Здесь царило полное запустение. Мебель вытащили, судя по слою пыли, давно, в углах нависли сети паутины, на стенах - потеки сырости.
        - Тут никто так и не поселился после тебя, - проворчал брат из-за плеча.
        Харальд молча кивнул.
        Вслед за жилой комнатой настал черед библиотеки. От нее долго не могли отыскать ключ. Один из слуг вспомнил, что старый господин, то есть отец нынешнего, после бегства младшего сына, пребывая в гневе, велел ключ в ров выкинуть. Должен быть запасной, да только где он?
        День успел склониться к вечеру, когда один из слуг, ведший поиск в подвале, явился с огромной связкой ключей. Эрик глянул на нее, сморщился и сказал:
        - Нет, братец, сам разбирайся. Ты должен помнить, как Ключ от библиотеки выглядит, а не я.
        Память на этот раз подвела. Пришлось при неверном свете факела, что держал слуга, пробовать все ключи из связки. Дверь скрежетала и стонала, не желая поддаваться, пыль лезла в нос, заставляя чихать.
        Когда очередной ключ, двенадцатый или тринадцатый по счету, подошел и дверь открылась, Харальд настолько исчихался и измучился, что не испытал почти никакой радости. Взял факел из руки слуги, сказав «Я сам!», и вошел в книгохранилище.
        Здесь стояла тишина. После ненормального младшего сына старого хозяина сюда никто не заходил, и Харальд, хотя повидал куда более обширные коллекции книг, на миг испытал трепет перед собранным здесь знанием, подобный тому, что переживал в молодости.
        С благоговением прикоснулся он к корешку одной из книг, стирая толстый слой пыли. Попробовал вытащить ее, но обложка неожиданно легко подалась под пальцами и с едва слышным треском сложилась. Внутри нее все сгнило.
        Воткнув факел в держатель, Харальд принялся обследовать полки. Крысы и сырость сделали свое дело - большая часть книг погибла безвозвратно. Но удалось отыскать и целые. Сунувшемуся в дверь в самом начале брату он адресовал просьбу принести свечей и принялся за дело.
        Владетель работал всю ночь. К тому времени когда над восточным горизонтом поднялось розовое зарево рассвета, все выжившие фолианты оказались сосчитаны и отложены в сторону.
        За завтраком же младший брат сделал старшему предложение, от которого тот едва не подавился куском мяса:
        - Что? - произнес он, вытаращив глаза. - Ты хочешь купить у меня книги?
        - Да, - кивнул Харальд. - Не все, лишь те, которые в хорошем состоянии. Плачу по пять золотых за каждую.
        - Это немалые деньги, - нахмурился Эрик. - И я согласен! Все равно они там сгниют скоро или достанутся варварам с запада. А как ты их увезешь?
        - Еще я куплю лошадь, - Харальд огладил бородку. - Думаю, одной хватит.
        - Десять золотых, - глаза хозяина замка сверкнули. Уж если брат сам не хочет помогать, нужно вытрясти из него все, что можно.
        - Хорошо, - холодно кивнул Харальд. - Я уезжаю сегодня.
        - Как? - округлились глаза на лице старшего из родственников. - И не поживешь здесь?
        - А зачем? Участвовать в мелких местных проблемах я не хочу, - последовало равнодушное пожимание плечами. - И замок этот более не родной мне. Кроме книг, тут не осталось ничего, что было бы мне интересно.
        На подобное заявление Эрик не нашелся, что ответить. По потухшим глазам и выражению лица было видно, что он недоволен решением брата, но Харальд не обратил на это никакого внимания.
        Покинул он замок после полудня. Гроза заметно освежила мир, и с того дня жара ослабела. Вот и сейчас, несмотря на разгар дня, можно было путешествовать без особенных неудобств.
        На поводу за Владетелем следовала смирная лошадь, впервые в жизни поменявшая хозяина. С ее спины уродливыми наростами свисали мешки, набитые книгами.
        Эрик наблюдал за отъездом младшего брата с одной из башен. На сердце у главы рода фон Триз было неспокойно, хотя причину этого он сам вряд ли смог объяснить. До последнего момента он ждал, что всадник обернется, хотя бы бросит взгляд на родной замок, помашет рукой.
        Но брат не обернулся, и Эрик сошел с башни в тоске и тревоге.
        
        Дубы по дороге к дому Свенельда стояли столь же мощные, зеленый полог все так же шелестел в добрых десяти саженях от земли, пахло желудями и листвой. Что для древесных исполинов десяток лет? Что месяц для человека.
        Харальд, что ехал меж толстенных коричневых стволов, был почти не в состоянии смотреть по сторонам. Он три дня не прикасался к книге, и это стоило ему немалых сил. Щеки ввалились, глаза лихорадочно блестели, руки приходилось постоянно удерживать от того, чтобы они не метнулись открывать сумку с тяжелым и холодным источником знаний. Конь под седлом и лошадь с грузом, казалось, ощущали настроение наездника. Вели себя так, словно их одолевали слепни, хотя никаких насекомых заметно не было.
        Но доехать до дома на поляне Владетелю не дали. На тропинку, преградив дорогу, легко шагнул хозяин здешних мест. Лицо Свенельда скрывалось под капюшоном, но Харальд легко узнал его по могучей фигуре и рокочущему, словно гром, голосу.
        - Что угодно тебе, Владетель Харальд?
        - Я привез тебе подарок, - отозвался тот хрипло, натягивая удила
        - Неужели ты решил подарить мне свое сокровище? - Капюшон слетел с головы, обнажив полные изумления карие глаза. - Я не возьму этой книги! Ей нельзя у меня быть!
        - Почему? - На лице всадника, более всего напоминающем в этот момент череп с натянутой кое-как кожей, обнаружился интерес. - Боишься?
        - И боюсь тоже. - Свенельд кивнул. - Но главная причина в другом. У меня есть... некая вещь, по силе сравнимая с твоей, но совершенно другого качества. Им нельзя находиться рядом.
        - Я понял тебя. - Харальд вновь смотрел безразлично. - Но ты зря беспокоишься. Мой подарок несколько другого свойства.
        Летко спрыгнув с седла, младший из магов подвел к старшему вьючную лошадь.
        - Здесь книги, - сказал он, похлопав по оттопыренному боку одного из мешков. - Все, что мне удалось спасти из собрания моих предков. У тебя они сохранятся лучше.
        - С чего ты взял? - Теперь уже на лице Свенельда отразился интерес.
        - Просто хуже, чем в замке, их невозможно сохранить, а отдать мне их более некому.
        - Хм, занятное ты принял решение, - Харальд ощутил на себе внимательный, прощупывающий взгляд. - Лучше бы ты заглянул в нее, а то мало ли что...
        - Обязательно, - ответил он и попытался улыбнуться, но рот перекосило спазмом, и вместо улыбки получился оскал. - Небольшая самопроверка на прочность закончится сегодня, я думаю. А про ту... вешь, что есть у тебя, можно задавать вопросы?
        - Нет, - отрезал Свенельд. - Лучше не надо. Чем меньше ты знаешь о ней, тем лучше. Твоя одержимость новым знанием проявляется в самые неподходящие моменты.
        - Да уж, - Харальд скривился.
        - Куда направишься дальше? - Краснолицый Владетель приподнял один из мешков с книгами и хмыкнул, оценив его вес.
        - К себе в замок, а там посмотрим, - Харальд вставил ногу в стремя. - Прощай.
        - Прощай, - ответил Свенельд и, ухватив вьючную лошадь под уздцы, повел ее за собой.
        
        В своем замке Харальд появился всего на день, лишь для того, чтобы устроить жуткий переполох среди слуг, привыкших жить без хозяина, и удивить фон Жахха, который фактически управлял Владением последние полтора месяца.
        Когда он попробовал добыть от сеньора указания, как вести дела дальше и куда тот, собственно говоря, уезжает, то получил лаконичный ответ: быть посуровей с вассалами, железной рукой добиваться от них повиновения, а сам Владетель отбывает на север, причем надолго.
        На все попытки сообщить, что полуночные земли необитаемы и там нечего делать, Харальд отвечал молчанием, и на следующее же утро после того, как появился, ушел пешком, оставив в недоумении всех обитателей замка.
        
        Он шел через горы той же дорогой, что четыре года назад, но места вокруг казались лишь смутно знакомыми. По ночам к Харальду являлись призраки погибших здесь соратников: Асир, Иаред, Хегни...
        Подходили и стояли, глядя темными провалами вместо глаз. Он просыпался в холодном поту и снова проваливался в очередной кошмар.
        Днем было не лучше. Ему слышались крики гибнущих людей. Причудливое горное эхо разносило их по ущельям, дробя и кусочками втискивая в уши магу.
        Спокойным было только время, когда, сидя у костра, он открывал книгу. Строчки казались неровными и быстро плыли мимо глаз, словно черные волны, сами страницы отливали желтизной, а во рту после чтения оставался вяжущий привкус. Но зато не было никаких видений, и призрачные крики не терзали душу.
        
        На охотников нид он наткнулся почти на том же месте. Только с молодыми мужчинами на этот раз не было Завулона, и встреча выглядела случайной, а не подготовленной, как в прошлый раз.
        На чужака направили копья, и лишь после длительного разглядывания он был опознан как бывший гость племени. Затем охотники долго совещались сразу убить человека, пренебрегшего в свое время гостеприимством, исчезнув под пологом ночи, или подождать?
        Сошлись на втором варианте. Оружие отбирать не стали, а мрачно и целенаправленно двинулись к становищу, держа пришельца в центре маленького отряда, чтобы не сбежал. О том, что человек, идущий в племя, не станет бежать от тех, кто его туда ведет, охотники даже не подумали.
        Подойдя к становищу, Харальда оставили у опушки под охраной нескольких особенно свирепых воинов, а остальные двинулись к юртам. Там тотчас залаяли собаки, потом послышались человеческие крики. Кончилось все это тем, что от крайней юрты кто-то отчаянно замахал руками, призывая приблизиться.
        Харальда довольно невежливо толкнули копьем в спину. Сам он сдвинуться с места неожиданно не смог. Ноги отказались идти при мысли о том, что сейчас он увидит Асенефу.
        Сердце болезненно сжалось, в горле пересохло. Группа людей у края становища приближалась, но среди них не было женщин. Впереди стоял Завулон, такой же суровый и прямой, как и в прежние годы. Только волосы его совсем побелели, а лицо сморщилось, как печеное яблоко.
        Рядом с вождем стоял молодой мужчина с большими растерянными глазами. На миг Харальда поразило какое-то несоответствие в его облике. Пытаясь понять, в чем дело, Владетель даже запнулся и тут же осознал - юноша с глазами больного теленка одет как колдун! Костяные фигурки на одежде, посох с вороньей головой в руке. Значит, Фарра умер?
        Отсутствие старика среди собравшихся подтверждало догадку. Меж мрачных смуглых лиц старейшин внимание привлекло одно, отражающее искреннюю веселость. Не сразу узнал Харальд, что радуется ему несколько потолстевший Гуннар.
        Он собрался улыбнуться в ответ, но суровый голос вождя предупредил намерение:
        - Зачем ты пришел? - Карие глаза Завулона смотрели без приязни, и Харальд никак не мог понять, в чем тут дело. Он сбежал из племени? Ну и ладно, никто его не держал. Он жил с дочерью вождя? Так она сама пришла в юрту к чужеземцу!
        Неизвестность заставила подобраться, и ответил Харальд дрожащим от напряжения голосом:
        - Я хотел видеть Асенефу!
        Вождь дернулся, словно от удара, и сказал глухо:
        - Ты зря проделал столь длинный путь. Желание твое невозможно исполнить!
        Харальд застыл, словно громом пораженный, а Завулон обратился к колдуну, и слова его были полны гнева:
        - Как мог ты, Мадай, не заметить, что этот человек приближается к нашему становищу?
        - Я взывал к духам, как обычно, - ответил растерянно молодой колдун. - Но в последние дни нечто внушало им такой ужас, что они не могли отвечать. И теперь я вижу причину этого.
        - И в чем же она? - вождь нид нахмурился.
        - В этом человеке. - Дрожащей дланью Мадай указал на Харальда. - Он маг, но воистину исполинской силы. Меня трясет от одной близости к нему.
        - Так ты стал Владетелем? - спросил вдруг Гуннар, выступая на шаг. - Добился своего?
        - Да, - признался Харальд.
        Старейшины уставились на него со страхом и удивлением, лишь Завулон оставался спокоен.
        - Ладно, - сказал он. - Хотя мне больше всего хотелось бы, я не могу отказать тебе в гостеприимстве, Харальд. Я думаю, один человек в моем племени даст тебе кров.
        С этими словами вождь резко развернулся и пошел прочь, словно дальнейшее его нисколько не занимало. За ним засеменили остальные. Последним, бросив на чужака опасливый взгляд, зашагал колдун.
        - Что это с ним? - спросил Харальд у оставшегося Гунн ара.
        - Его сильно подкосила... - Гуннар замялся, в темных глазах мелькнула нерешительность. - Смерть дочери.
        - Как?! - Харальд замер, по телу прокатилась ледяная волна, и очень захотелось проснуться. - Асенефа умерла?!
        - Да, - ответил Гуннар и поспешно подхватил пошатнувшегося товарища.
        - Я в порядке. - Харальд отстранил руки, с трудом сглотнул. В груди стало холодно и пусто. Навалилась усталость, которую во время путешествия по горам не замечал. А теперь, когда все оказалось напрасным, заворочалась в мышцах клубками ноющей боли, которую можно изгнать лишь отдыхом.
        - Как это случилось? - спросил он, справившись с окостеневшим вдруг языком.
        - Она умерла родами, - ответил Гуннар серьезно, и на лице его было сочувствие. - Производя на свет твоего сына.
        - Сына? - Харальд уже не говорил, он хрипел.
        - Пойдем, - Гуннар взял старого соратника за руку и чуть не силой потащил за собой, - На него посмотришь завтра. И скажи мне, на кой ты вырастил эту ужасную бороду? Я с ней едва тебя узнал.
        
        Мальчишка по имени Харальд смотрел на незнакомого дядю широко раскрытыми глазами, зелеными, будто молодая трава, точно такими же, как и у матери. А вот волосы ему достались отцовские - белые и прямые.
        Харальд смотрел на сына и не чувствовал ничего. Ночь он провел без сна, гудяшие мышцы и болящая душа не дали спокойно отдохнуть. Наступило утро, серое и унылое, и в юрту Гуннара, где остановился чужак, одна из сестер вождя привела ребенка. Поначалу он с любопытством смотрел на чужого мужчину, но, поскольку тот ничего не говорил и не делал, заскучал и принялся вертеться.
        - Пожалуй, не стоит ему меня долго видеть, - сказал Харальд женщине, приведшей к нему сына. - Спасибо, что дали мне посмотреть на него...
        Юрта опустела. Жена Гуннара восприняла появление нежданного гостя очень неодобрительно и ночевать с ним в одних стенах отказалась. Сам хозяин куда-то пропал с утра. Наверное, уговаривал Завулона не убивать Харальда, виновного, по мнению вождя, в гибели дочери. Сам бывший наемник за то время, что провел среди нид, заимел большой вес как хороший лучник и охотник. Некоторые поговаривали, что неплохо бы ему стать вождем после того, как предыдущий достигнет преклонных лет. Ведь всем известно, что вождь должен быть полон сил и жизненной мощи, старому место в совете племени.
        Вот только со своими детьми у Гуннара не сложилось.
        По пологу юрты царапал дождь, от шкуры, на которой сидел Харальд, пахло зверем, а в голове бродили тяжелыми валунами неприятные мысли. В очередной раз стало совершенно неясно, что делать дальше? Весь поход на север оказался бессмысленным. Остаться здесь, среди нид? Но каждый день видеть сына, который не будет звать его папой, но видом своим напоминать об умершей Асенефе? Уйти на юг? А что там? Править Владением, наводя трепет на вассалов и ужас на врагов?
        Но ведь и в том и в другом случае все закончится одинаково, подарок богов окончательно высосет из мага душу, превратив его в бесчувственную куклу, или сломает его, доведет до страшной гибели. Ни тот ни другой вариант не казался привлекательным.
        При мыслях о книге рука Харалъда сама скользнула туда, где в сумке лежал фолиант. Ощутив под ладонью холод, Владетель вздрогнул, а затем, озаренный сумасшедшей мыслью, полез за книгой.
        Застежки не поддавались, он лихорадочно дергал, пока не порвал сумку. Давно не испытываемое возбуждение окрасило щеки румянцем и заставило сердце ускорить бег: конечно, ведь должны быть способы магического оживления людей, и где о них узнать, как не в книге?
        Еще в юности Харальд в замковой библиотеке наткнулся на несколько рассказов о Владетелях глубокой древности, что силой заклинаний поднимали умерших из могил и даровали им новую жизнь. Сейчас он, ощущая неожиданно ожившую надежду, тормошил оказавшуюся на этот раз зелено-золотистой книгу, надеясь выпытать у нее нужные сведения.
        Страницы кололись, не желая поддаваться пальцам, и Харальд давно порвал бы их, будь они из обычного пергамента. Но материал книги уже не раз доказывал свою прочность. Выдержал он и этот натиск обезумевшего мага.
        Но толку от этого оказалось мало. Харальд издергался, но ничего подходящего так и не нашел. Да, книга выдала ему несколько десятков ритуалов, которые своей уродливостью заставили бы содрогнуться нормального человека. Любой из них гарантировал поднятие мертвеца из могилы, но для подобной операции потребовалось бы не одно ведро крови, и воскрешенный никогда не стал бы полностью живым. Лишь ходячим полусгнившим костяком, послушно исполняющим приказы хозяина-мага. Харальд представил себе Асенефу в таком виде, и его едва не вырвало.
        В ярости он отшвырнул книгу, едва не попав в тлеющие в очаге угли. Сам же кинулся вызволять, трясясь от испуга. Но гладкая обложка даже не нагрелась, лишь пятна на ней сменили цвет на черный.
        Харальд вновь погрузился в книгу, надеясь отыскать тот самый ритуал, единственно верный. Но все тщетно. Когда довел себя до того, что начал грызть ногти, шепча в исступлении: «Магия бессильна, магия бессильна...», в юрту вошел Гуннар, изрядно промокший, но довольный.
        - Ты что такой квелый сидишь? - спросил он с ходу и, не давая собеседнику рта раскрыть, выпалил:
        - Я тебе новость принес!
        - О чем? - вяло поинтересовался Харальд, убирая книгу в сумку. Противостоять неприятному чувству, возникающему, когда на нее смотрели посторонние, он не мог.
        - Ты можешь остаться в племени, - с широкой улыбкой сообщил бывший наемник. - В качестве колдуна. Мадай, ты сам видел, не тянет, а ты маг сильный. Так что...
        - Нет, - сказал Харальд тихо, но так, что собеседник сразу умолк. - Это невозможно. Я уйду завтра.
        - Но вождь тебя не отпустит! - Гуннар смотрел с удивлением. - Он считает, что именно ты погубил Асенефу, и твоя служба людям нид будет хорошей платой за это!
        - Ты думаешь, кто-нибудь здесь сможет меня удержать? - Харальд презрительно усмехнулся.
        - Не знаю, но они попробуют.
        - Отговори их, - посоветовал Харальд холодно. - Если кто будет меня удерживать, то я начну убивать. А я в силах уничтожить все племя разом и могу не рассчитать своих сил.
        - Ты стал другим. - Потрясение отразилось на лице Гуннара. - Тот Харальд, которого я знал, не пошел бы на такое.
        - Все изменилось. - Маг улыбнулся, через силу заставляя мускулы сокращаться нужным образом. - И очень сильно.
        
        А вечером Харальд еще раз поразил своего хозяина, заявив, что отправляется в гости к Мадаю. Гуннар был так потрясен, что позволил магу выйти из юрты и нагнал его лишь на полдороги:
        - Зачем ты туда собрался?
        - Я лишь поговорю с ним, с глазу на глаз, - Харальд отстранил загораживающего путь Гуннара и двинулся далее.
        Молодой колдун жил в юрте, что ранее принадлежала Фарре. Лицо его побелело, когда на пороге появился Харальд.
        - Здравствуй, - пролепетал Мадай, прилагая неимоверные усилия к тому, чтобы не дрожать.
        - Не дергайся, - хмуро сказал Харальд, усаживаясь. - Я посоветоваться пришел. Ты знаешь, что жена Гуннара бесплодна?
        Далее беседа пошла более спокойно, и из нее выяснилось, что о беде женщины Мадай осведомлен, но в силу собственных малых сил ничего особенного предпринять не смог. Традиционные средства в виде травяных отваров и призывания духов не помогли.
        Выслушав колдуна, Харальд нахмурился, после чего довольно грубо попросил того отвернуться. Извлек из сумки книгу и раскрыл розовую, в ярких до тошноты красных пятнах обложку.
        Мадай сидел ни жив, ни мертв, боясь пошевелиться. Он догадывался, что держит сейчас в руках светловолосый человек, столь обманчиво истощенный на вид. Фарра успел достаточно рассказать ученику о подарке богов.
        - Повернись, - резкий, неприятный голос заставил колдуна вздрогнуть. Он развернулся к Харальду и настороженно уставился ему в лицо.
        - Я нашел способ, - в светлых глазах была лишь усталость, но излагал южанин четко и толково, и Мадай помимо воли заслушался...
        
        Рассвет маги встретили на ногах. Насквозь промокшие, они вышли к становищу с восточной стороны.
        - Ты все запомнил? - спросил Харальд, зевая с жутким завыванием.
        - Да, - кивнув, ответил Мадай. За ночь он сумел избавиться от страха и выглядел куда более уверенно.
        - Хорошо. - Светловолосый маг посмотрел на небольшой шарик темной глины, зажатый в руке. - Теперь сможешь всегда это повторить.
        Мадай еще раз кивнул и направился к своей юрте. Харальд же двинулся к жилищу Гуннара. Поднял полог и принялся безжалостно будить хозяина, издающего носом мелодичное посвистывание.
        - Что такое? - спросил Гуннар, раскрыв глаза.
        - Отдашь это жене, - сказал Харальд, вкладывая в руку бывшему соратнику скользкий шарик. - Пусть носит в мешочке на поясе. Будут у вас дети. А мне пора собираться.
        - Куда? - только тут Гуннар проснулся. Его взгляд, направленный на шарик, был полон недоумения пополам с надеждой.
        - Назад, откуда пришел, - лаконично отозвался Харальд, складывая мешок.
        - А про детей, - тут Гуннар не выдержал, пустил петуха. - Это правда?
        - Естественно, - неохотно откликнулся Харальд.
        - Зачем ты это сделал?
        - Не знаю. - почесал щеку Владетель. - Просто сделал. Так уж получилось. Ты уж тут последи, чтобы моего сына хорошо воспитали. Чтобы он, как можно меньше походил на меня.
        Махнув начавшему что-то говорить Гуннару, он покинул юрту и зашагал на юго-запад, к перевалу.
        
        Никто из нид не попытался остановить уходящего, и он беспрепятственно дошел до гор. Но сам переход через них дался Харальду непросто. Достаточного количества продуктов он не взял, и еще обнаружил, что совершенно разучился охотиться. Кроме того, одолевали холод и сырость. Октябрь - не лучшее время для перехода через горы. На самом перевале попал в страшную пургу, шел вслепую, рискуя сорваться в пропасть.
        Упасть не упал, но пальцы на ногах отморозил.
        Когда, спустившись с вершин, Владетель умывался в ручье, случайно обратил внимание, сколь измученным выглядело его отражение. Снизу от худого лица с запавшими щеками торчала плохо приклеенная мочалка бороды, глаза лихорадочно горели.
        Усмехнувшись, он пошел дальше, но истощение дало себя знать. Владетель забрался намного восточнее своего замка и, пройдя мимо него, попал во вполне обжитые земли. Обнаружил это, лишь неожиданно для себя выйдя к деревне.
        Желтые соломенные крыши потемнели от осенних дождей, но вышедшее солнце заставило их сверкать, превратив почти что в золотые. В воздухе стоял запах дыма, и откуда-то из-за домов доносилось раздраженное мычание.
        Чужака с восторгом встретили собаки: давно им не выпадало такого случая проявить себя! С яростным лаем они скакали вокруг, демонстрируя острые зубы, а кровожадные песьи взгляды могли бы испугать, если бы не добродушно виляющие хвосты.
        Не обращая внимания на громогласный эскорт, Харальд подошел к крайнему дому. На стук открыл огромный мужик, ростом в сажень, в плечах - не меньше.
        - Прости, хозяин, - проговорил Харальд. - Не скажешь, что это за деревня и в какой стороне замок Владетеля Харальда? Я немного заплутал.
        - Это Козьи Выселки, - сказал мужик, смерив незнакомца подозрительным взглядом. - А до замка... гм Владетеля на восток сорок верст пути.
        - Спасибо. - Харальд собрался уже уйти, но здоровяк удержал его, ухватив за рукав.
        - Постой, странник, - сказал он, изображая дружелюбную улыбку на широком, словно жернов, лице. - Куда тебе идти? Ночь скоро. Переночуй у нас! Накормим. От лишнего рта с нас не убудет.
        Из дома вкусно пахло свежим хлебом, и Харальд заколебался. Слишком уж заманчивой представлялась идея нормально поесть и переночевать в тепле. Может, тогда уйдет эта противная слабость.
        - Хорошо, - наконец сказал он. - Спасибо.
        - Заходи. - Здоровяк сделал приглашающий жест. - Меня зовут Ингвар.
        - А меня - Свенельд, - назвался путник и шагнул через порог, не заметив, как хитрая и очень злая усмешка исказила лицо гостеприимного хозяина.
        Ужин оказался выше всяких похвал. Ингвар сидел рядом, вовсю потчевал гостя. А тот с аппетитом хлебал горячие щи, щедро сдобренные сметаной. После еды отяжелел и послушно уместился на лавке, предоставленной хозяевами.
        Пробуждение вышло очень тяжелым. Отчего-то болела голова, и было трудно двигаться. Перед глазами плавали багровые и оранжевые пятна, и Харальду пришлось напрячься, чтобы они превратились в факелы.
        Рядом с ними обнаружились довольно злые лица, одно из которых принадлежало Ингвару
        Харальд попытался сесть и только тут обнаружил, что руки у него крепко связаны, равно как и ноги.
        - Что такое? - спросил он.
        - Лежи, не дергайся, - посоветовал Ингвар. - Очень удачно ты к нам попал! Идешь к Владетелю Харальду, что на наши вольные земли зарится, значит - ты враг нам! Вещички твои мы поделим, а тебя самого днем порешим!
        Харальд повернул голову и в свете факелов увидел содержимое своего мешка, вываленное на стол. Матово блестела обложка книги.
        - Книгу отдайте, - прохрипел он, начиная понимать, что произошло.
        - Нет, - ощерился Ингвар, бросил опасливый взгляд в сторону стола. Книгу он, судя по всему, уже успел потрогать. - Ты, судя по этой разноцветной холодной пакости, сам - маг, и книгу тебе отдавать, что воину - меч. Мы ее на одном костре с тобой сожжем!
        Харальд до боли сжал зубы, но смолчал. Чего теперь кричать или корить себя, когда все уже случилось?
        Пленника тем временем подхватили и потащили прочь из дома. Перенесли через порог в холод осенней ночи. Заскрипела дверь какой-то пристройки, и Харальд полетел головой вперед.
        Упал навзничь, но довольно удачно. Даже лицо не расшиб.
        - Лежи тут, - сказал Ингвар из-за спины. - Самое для тебя место!
        Судя по слабому запаху, когда-то здесь держали свиней.
        Скрипнула дверь, и свет факела пропал. На Харальда навалилась тьма. Некоторое время он лежал неподвижно, прислушиваясь и переводя дух. Затем попробовал встать на колени. Получилось только со второй попытки.
        В одном ошибся крепкий мужик Ингвар столь не любящий Владетеля по имени Харальд: магу совсем не нужна книга, чтобы творить чародейство!
        Дождавшись, когда глаза привыкнут, Харальд обыскал сарайчик и нашел длинную и достаточно острую щепку. Примерился, ухватил ее зубами и, вертясь всем телом, словно сошедший с ума исполинский червяк, принялся чертить на земляном полу магический рисунок.
        Канавки получались неглубокие, но едва они слились в единое целое, как занялись ровным багровым свечением. Харальд поднялся на ноги и занял место к северу от нарисованного круга.
        Демон явился, едва отзвучали слова призыва. Черный уродливый мешок на тоненьких ножках, с огромной зубастой пастью, он выглядел на редкость отвратно и сипел, как испорченные мехи.
        - Крови хочешь? - сразу спросил Харальд. - Много!
        - Да, - демон сладострастно облизнулся. Язык у него оказался размером с хорошую лопату,
        - Обещаю, - кивнув, ответил маг и произнес слова, выпускающие исчадие Нижнего мира из круга. - Разрежь мне путы.
        Демон вынес дверь сараюшки одним ударом и, когда Харальд вышел, уставился на него с ожиданием:
        - Начиная с этого дома, убей их всех. - Маг широким жестом обвел деревню и холодно улыбнулся, - А я потом выпущу из них кровь для тебя.
        В деревне оказалось пятьдесят шесть жителей, все они к рассвету стали трупами, и каждому Харалъд отворил сонную артерию, чтобы расплатиться с вызванным им убийцей. Демон присасывался к шее жертвы, как огромный комар, затем с противным чмоканьем отлеплялся, и они переходили к следующему.
        Закончили только к полудню. Демон убрался в свой мир, а Харальд хладнокровно собрал вещи и двинулся на восток, к своему замку, оставив позади обезлюдевшую деревню. Ему было немного неловко, что так получилось, но не он напал первым...
        Глава 20
        
        Магия есть очищение мироздания, общества, людей от проявлений зла.
        Павел Глоба
        
        Последние версты на пути к своему замку Харальд шел на одном упрямстве. Измученное бесцельными странствиями тело отказывалось слушаться, и, чтобы двигаться, его приходилось заставлять. Книга казалась невыносимо тяжелой, словно глыба льда величиной с дом.
        Сознанием овладело полное равнодушие. Когда вернулся в замок, не испытал даже тех обычных приятных ощущений, которые обязательны для всякого нормального человека, оказавшегося в тепле и покое после долгого и трудного пути, связанного с испытаниями холодом и голодом. Словно уходил на день погулять по лесу.
        После возвращения жизнь потекла медленно и неторопливо. За стенами замка все холоднее становились дожди, все длиннее - ночи. Стоял очень суровый здесь, на севере, октябрь, и за горами зашевелилась, напоминая о своем скором воцарении, зима.
        Но Харальд не замечал ничего вокруг, он пребывал словно в тумане. Делал достаточно, чтобы поддерживать свое существование, включая сюда и чтение книги, но в остальном вел себя совершенно пассивно.
        Не замечал окружающих, целыми днями не выходил из своих комнат, забросил воинские упражнения, до которых ранее был столь охоч.
        Подобное поведение сеньора сильно встревожило фон Жахха Первый вассал, как никто другой, был заинтересован в наличии сильного и дееспособного Владетеля. Ведь стоит тому проявить слабость или нерешительность, как родовитые начнут бунтовать, и во Владении воцарится анархия.
        Когда в один из хмурых дождливых дней фон Жахх осмелился постучать в дверь, ведущую в покои Харальда, ему ответили вялым, апатичным голосом:
        - Что надо?
        - Разрешите войти? - вежливо спросил Торгрим, ощущая странное волнение, словно перед встречей с высокопоставленным незнакомцем.
        - Входи, - отозвался Владетель, и фон Жахх толкнул тяжелую дверь темного дерева.
        Глазам его предстала большая, но беспорядочно обставленная комната. Здоровенный, под потолок, шкаф, скалился пустыми полками, камин в полстены размером был холоден и мертв. За окном тихо царапался дождь, а Владетель сидел в черном исполинском кресле, держа на коленях книгу Воздух отдавал затхлостью.
        - Зачем пришел? - поинтересовался Харальд, равнодушно зевнув.
        Выглядел Владетель неважно. Помятая одежда, неаккуратная борода, волосы, которых давно не касался цирюльник. В голубых глазах - безразличие. Лоб изборожден морщинами, неглубокими, но очень заметными. Увидев их, фон Жахх вздрогнул: еще полгода назад ничего подобного не было.
        - Господин, - начал он осторожно - Я беспокоюсь за вас.
        - Незачем, - последовал немедленный ответ, по узкому лицу мага пробежала едва заметная судорога
        - Не могу согласиться, - возразил Торгрим, чувствуя, что сейчас можно противоречить, идти наперекор сеньору. Пусть он даже вспылит, но затем все равно окажется благодарен. - Разве можно так жить, как вы это делаете? Без веселья, без развлечений.
        - Можно, - кивнул Харальд. - Можно и хуже, но ты об этом даже не подозреваешь, на свое счастье.
        - Может быть, вам доставить женщину? - спросит фон Жахх осторожно, пропустив реплику собеседника мимо ушей. - Или нескольких? Скажите, я все исполню. Или вас интересуют удовольствия иного рода?
        - Нет, - глаза Владетеля заледенели. - Не нужно.
        - Тогда, может быть, вино развеет вашу хандру? - Первый из вассалов позволил себе улыбку. - Изысканный напиток, многолетней выдержки? Или яства? Я прикажу доставить лучших поваров. Любой сочтет за честь служить могущественнейшему из Владетелей.
        Но даже лесть не помогла.
        - Мне ничего не надо, - ледяным тоном отрезал маг. - Меня не интересуют удовольствия плоти.
        - Ну, хорошо, - покладисто склонил голову Тор-грим. - Если Владетель не желает удовольствий, то забудем о них.
        - Прекрасно! - Харальд счел разговор законченным, но, видя, что вассал не уходит, вопросительно приподнял бровь.
        - Но Владетелю стоит подумать о делах Владения, - провозгласил фон Жахх торжественно, но в ответ получил лишь кислую мину:
        - Неужели ты не можешь справиться с этим сам?
        - Нет. - На миг он растерялся. Чтобы маг сваливал обязанности управления на кого-либо из вассалов - такого еще не бывало. Мешало врожденное недоверие к родовитым. Но тут же пришла спасительная мысль - сеньор испытывает его на верность! И все сразу стало ясно.
        - Почему? - спросил маг, подтверждая догадку.
        - Потому что нужна твердая рука Владетеля, чтобы сдерживать буйства вассалов, - уверенно ответил фон Жахх. - Мне, недостойному, никогда этого не осилить.
        - А придется, - Харальд улыбнулся странной кривой улыбкой. - Дела Владения меня не интересуют.
        - Что? - Второе потрясение оказалось сильнее, чем первое. Любой маг стремится к власти, это у него в крови - что известно каждому. Но сидяший в кресле представитель колдовского племени, похоже, оказался исключением. - Как? А если вассалы восстанут или соседи нападут? Что тогда?
        - А ничего, - зевнув, произнес Владетель. - Я не буду вмешиваться. Пусть все идет так, как идет.
        - Но ведь вы можете лишиться Владения! - вымолвил фон Жахх, облизывая пересохшие губы.
        - Оно мне не нужно. - Харальд дернул за бороду. - Оно мне в тягость.
        - И зачем вы тогда его завоевывали?
        - Не знаю... - Во взгляде мага появилась тоска. - Я думал... а, в общем, не важно.
        - Ну что же, - произнес Торгрим ошеломленно. - Тогда я попрошу разрешения вернуться к себе в замок, чтобы заняться личными делами - подготовиться к междоусобице. Ведь в том, что вы собираетесь делать, мои способности и таланты совершенно не понадобятся...
        - Да не обижайся ты. - По лицу Владетеля вновь проскользнула судорога. - Дело не в твоих способностях и талантах, а в моих. Как бы я хотел избавиться от некоторых из них!
        - Так избавьтесь, - сказал фон Жахх убежденно. - Наверняка есть магические рецепты избавления от каких угодно способностей.
        - Так, - Харальд приподнялся в кресле, в глазах его зажглись огоньки. - Ты дал мне очень хороший совет, сам об этом не подозревая. А от службы я тебя освобождаю, можешь уезжать. Ты был хорошим помощником, лучшего трудно желать.
        - Хорошо. - Фон Жахх склонился в низком поклоне, пытаясь скрыть обиду. Не ожидал он, что вассалитет у Владетеля Харальда закончится столь неожиданным и непонятным способом. - Я уеду сегодня же!
        - Да, - отозвался маг.
        На щеках его загорелись алые пятна нездорового румянца, а глаза смотрели куда-то в сторону. Он явно уже простился с соратником и напряженно размышлял о чем-то.
        Нарочито шумно двигаясь, Торгрим вышел и захлопнул за собой дверь. Харальд все продолжал сидеть неподвижно, и пальцы его нервно поглаживали зеленые, словно березовые листья, пятна на фиолетово-синей обложке большой книги.
        
        Уничтожить магию с помощью магии - что может быть проще! Избавиться от способности творить заклинания с помощью одного из них! Такая мысль никогда бы не пришла в голову самому мудрому из магов, и лишь случайная реплика помогла Харальду зацепиться за нее. Осталось лишь отыскать способ, а для этого у него был отличнейший инструмент.
        Но книга заупрямилась. Когда Харальд только приступил к ней, намереваясь задать вопрос, его поразила странная перемена: гладкая поверхность фолианта, всегда сменявшая расцветку очень медленно, теперь меняла ее с потрясающей скоростью. Узоры самых безумных цветовых сочетаний вспыхивали на миг, чтобы тут же исчезнуть. От пятен самой разной формы рябило в глазах, и маг поспешил открыть книгу. На ощупь она показалась еще холоднее, чем обычно.
        И ответа не было. Поначалу книга упорно молчала; ее страницы оставались девственно чистыми. После десятой попытки, когда в душе Харальда поднялось глухое раздражение, он в ярости швырнул тяжелый том в стену. Раздался грохот, словно от рушащейся башни, и в каменной кладке появилась вмятина с кулак размером. Книга же осталась лежать на полу, совершенно невредимая.
        Он подобрал ее и вновь принялся терзать, словно палач - жертву, надеясь выпытать ответ! После удара о стену на страницах книги появились надписи, но не успел Харальд обрадоваться, как буквы, словно муравьи, снялись со своих мест и расползлись, образовав из связного текста безумную мешанину.
        Так повторилось несколько раз. Харальд чувствовал, как им овладевает черное, глухое отчаяние. Книга Жажды, будучи плоть от плоти сосредоточением магии, не желала выдавать способ, каким эта магия может быть уничтожена.
        В глухом раздражении маг отбросил мерцающую разноцветными пятнами книгу и принялся шагать по комнате. Как же так! Словно показался перед путником, бредущим во мгле подземелья, светоч, говорящий о скором конце пути. Показался и пропал, оставив лишь боль разочарования, и после его исчезновения тьма вокруг сделалась вдвое чернее.
        Терзавшие душу эмоции вопреки всему не мешали рассудку работать. Они ослепили бы обычного человека, но Харальд слишком долго пробыл рядом с книгой, и его гнев и раздражение смотрелись лишь жалким подобием того, что способны испытывать люди. Мысли проскакивали чуть более нечеткие, но не более того.
        Если сведения нельзя получить в книге, то необходимо поискать их в другом месте. Вряд ли кому из живущих ныне магов ведомо нужное заклинание. А даже если и ведомо, то как определить - кому? Зато в других мирах, в Верхнем или Нижнем, могут быть создания, обладающие нужными знаниями.
        Харальд подобрал книгу, которая уже вроде успокоилась и остановилась на диком охристо-зеленом рочетании, и принялся задавать вполне обычные вопросы о некоторых ангельских и демонских персоналиях.
        Когда он выяснил все, что нужно, в комнате стемнело. Но Владетеля это не остановило. Он вызвал слугу и велел принести факел. Мелькнула мысль, что неплохо бы поесть и поспать, но отогнал ее, как несущественную.
        Держа в одной руке факел, в другой - книгу, он двинулся в подземелье, предназначенное для магических операций. В коридорах замка было пусто, и лишь шаги мага отдавались в углах.
        Замок в двери, ведущей в нужный зал, заело, и некоторое время маг, словно простой смертный, проклинал ключ и проржавевший механизм. С диким скрежетом тот наконец открылся, и Владетель вошел.
        Здесь всегда пахло кровью, как на бойне, и Харальд давно отчаялся понять причину этого. Он ловко зажег-несколько факелов на стенах, и рыжее пламя осветило почти пустое помещение с низким кубом алтаря в середине и небольшим шкафом в одном из углов. В нем хранились различные предметы, нужные при ритуалах.
        Сейчас Харальд извлек из шкафа кусок мела и принялся переносить на пол рисунок, недавно увиденный в книге. Тренированная на подобные вещи память позволила запомнить все детали, и вскоре чертеж был готов. Вслед за мелом из шкафчика были извлечены десять свечей из белого воска. Девять из них маг установил по периметру нарисованного круга, а последнюю закрепил на алтаре. Вскоре десять желтых язычков пламени принялись укорачивать фитили, вытягиваясь к низкому потолку, словно маленькие желтые ладошки.
        Оставив книгу на шкафу, Харальд вошел в круг и стал возле алтаря. Много раз вызывал он различных существ, но этот ритуал - особый, в нем молодой Владетель собрался обратиться к существу, которое люди не беспокоили очень давно, и поэтому начал он, испытывая некоторое волнение.
        От первого же слова язычки свечей дрогнули, словно под напором примчавшегося из ниоткуда ветра, и затем дрожали до того момента, пока маг не замолчал.
        Рисунок в течение ритуала не светился постоянно, как это обычно бывает, а лишь изредка по нему с шипением пробегали волны сапфирового сияния.
        Само заклинание давалось с большим трудом. Харальд ощущал себя так, словно маленькой сетью пытался вытащить из глубин моря очень большую, гя-желую и скользкую рыбу. Воображаемые палыш мерзли в холодной воде, их сводила судорога, а рыбина все никак не подавалась.
        Лишь закусив до крови нижнюю губу, он сумел довести дело до конца. Захрипев, дернул сеть из последних сил на себя, и голова рыбины показалась на поверхности.
        Магический круг сиял синевой. Точно такой же свет рвался из провала в полу, обнаружившегося в западном секторе круга, как раз напротив заклинателя. В свету начали проступать очертания какого-то существа, и в тот миг, когда существо это обрело плотность, свет померк.
        Харальд облизал сухие и шершавые губы таким же языком и сказал:
        - Приветствую тебя, Со-Вифеон!
        Ангел, которого принес с собой свет, выглядел почти так, как и все прочие, красиво и величественно. Вот только красота эта была необычная, какая-то увядающая. При внимательном же разглядывании становились заметны детали, которых не может быть у столь совершенного создания, коими представляют люди ангелов. Темно-синие глаза подслеповато щурились, золотистая чешуя тела кое-где облупилась, а на белоснежной поверхности одного из крыльев расползалась темно-зеленая паутинка. Признак болезни, и весьма мучительной, как понял Харальд.
        На приветствие ангел не отозвался, лишь посмотрел на человека, и во взгляде его светился ум, смешанный с любопытством.
        - Приветствую тебя, Со-Вифеон! - повторил Харальд.
        - У меня хороший слух. - отозвался белокрылый слегка сварливо, - А ты - хороший маг, раз сумел вытащить к себе меня, одного из знающих. Спрашивай, что тебе надо?
        - Я хочу получить знания о ритуале, - выговорил Харальд, чувствуя, что хрипнет, - пройдя через который человек теряет магические способности.
        Последние слова маг едва просипел, но ангел его понял. В темно-синих глазах мелькнуло удивление.
        - Кого ты хочешь провести через этот ритуал? - спросил он.
        - Себя. - Харальд сумел не отвести взгляда, и Со-Вифеон опустил глаза первым.
        - Вот как! - поражение проговорил он и рассмеялся дробным старческим смехом. Затем мгновенно посерьезнел, и даже глаза его поменяли цвет, превратившись почти в голубые. - Есть такой ритуал. Но ты понимаешь, пройти через него неимоверно трудно. Маг, а ты ведь маг с рождения, слишком многое теряет после него. Он либо погибает, либо сходит с ума. И то же будет с тобой, ведь способность в магии - она в твоем существе, и я вижу ее. Это все равно что взять твою кровь, прокипятить на огне, а затем вновь влить в жилы. Или заставить ее кипеть прямо в твоем теле, Как ты будешь жить после такого?
        - Это не так важно.
        - Не важно? - Крылья ангела шевельнулись, словно он пытался взлететь. Со-Вифеон явно был взволнован,
        - Совершенно. Если способность творить заклинания останется во мне, то ждет меня лишь нечто худшее, чем смерть.
        - Почему? - Ангел рассматривал человека с интересом.
        Харальд молча поднял руку и указал на книгу, которая поблескивала оранжекым корешком в сиянии магического круга.
        - Эта штука слишком долго была рядом со мной. Слишком много я взял от нее.
        Разглядев, что именно лежит на шкафу, ангел вздрогнул, лицо его исказилось от страха.
        - Жуткая вещь, жуткая, - прошептал он и вновь обратил лицо к человеку. - Но очень полезная. Хотя жизнь с ней все равно лучше, чем смерть или безумие!
        - Ты думаешь? - Харальд позволил себе ухмыльнуться. - Вряд ли ты поймешь то, что я сейчас скажу, но все же попробуй. За те годы, что я утолял жажду из этого источника, - кивок в сторону книги, - я разучился радоваться и огорчаться по-настоящему, во мне умерли почти все чувства, а с ними - и жизнь. Я понятно объясняю?
        - Да, - кивнув, ответил Со-Вифеон. - Хоть мы и отличаемся от вас очень сильно, у нас есть и радости и огорчения, и прочее...
        - Единственное, что мне осталось - равнодушие и тоска. Я почти не испытываю человеческих желаний, да и нечеловеческих, насколько могу судить, тоже...
        - Такому не позавидуешь, - изрек ангел. Лицо его, почти людское, выражало печаль.
        - У меня нет друзей, - добавил Харальд, махнув рукой, - поскольку я не способен испытывать привязанность. Те, кого я любил, - умерли или сошли с ума. Так что уж лучше мне отправиться к ним, в смерть или безумие, чем быть здесь, с этой ношей...
        - Ты прав. - Со-Вифеон вновь слегка махнул крыльями, заставив язычки свечей качнуться. - И я не откажусь тебе помочь.
        - Так назови цену.
        - Нет, - синеглазый ангел улыбнулся, показав острые и отчего-то очень желтые зубы. - Цена за это знание воистину непомерна, и заплатить ее не в силах никто.
        - И что делать? - Харальд на миг ощутил, как сердце его покрывается льдом. Вот так, ухватиться за куст, выбираясь из пропасти, и обнаружить, что тот-трухлявый...
        - Ничего, - ответил ангел спокойно. - Ждать. Я принесу тебе это знание бесплатно. И так отношения между нами и вами складываются плохо. То какой-нибудь ретивый маг заставляет кого-либо из моего народа действовать под принуждением, то особенно жадный ангел, заключая сделку с человеком, требует непомерное количество крови. Незачем укреплять эту традицию. Ведь и нам может быть свойственно бескорыстие.
        - Никогда бы не подумал, - сказал Харальд искренне. - Но я тебе тем более благодарен.
        - Пока не за что, - проворчал Со-Вифеон. - Я принесу тебе это знание не ранее чем через неделю. Описание ритуала хранится в одном из святилищ, и, чтобы добыть его, мне понадобится время.
        - А как же всеобщее убеждение, что ангелы всеведущи? - поинтересовался маг. - Впрочем, как и демоны?
        - Все враки, - ангел оскалился, изображая улыбку. На этот раз Харальд углядел, что у пришельца из Верхнего мира не хватает нескольких зубов. - Есть среди нас умные, есть глупые, как и у вас. Коренное различие в другом, мы не можем применять магию. Точно так же - и демоны.
        - Как же так? - Харальд ощутил знакомый интерес, острую жажду узнать как можно больше. - Ведь все гримуары рекомендуют обращаться к вам за магическими знаниями?
        - Знаний у нас полно, - кивнул крылатый, - поскольку воспринимаем и понимаем мы магию прекрасно, даже ту, что творится в вашем мире. Но мы вынуждены ей безропотно подчиняться, если она направлена прямо на нас, а сами не можем сотворить даже плохонького заклинания из тех, что делаете вы. Нет у нас той самой примеси в крови, от которой ты так желаешь избавиться.
        - Но ведь...
        - Знаю, что ты хочешь сказать. - Со-Вифеон закашлялся, тяжело, надрывно. - Что мы можем производить всяческие эффекты, на магию похожие. Но только лишь похожие. На самом деле - это иное умение, столь чуждое вам, людям, что даже рассказывать о нем не имеет смысла.
        - А... - начатый вопрос был безжалостно прерван.
        - Я устал, - проворчал ангел. - Я слишком стар для долгих бесед в вашем мире. Не утомляй меня вопросами, а отправь домой. Через неделю по вашему времени вызови меня вновь. И приготовь письменные принадлежности, возможно, придется копировать.
        Харальд кивнул и поспешно принялся раскручивать заклинание в обратном порядке.
        
        Второй вызов по свежим следам удался куда легче первого. Со-Вифеон появился в облаке синего свечения и протянул магу лист пергамента со сложным рисунком.
        - Срисовывай, - проскрипел сварливо, - Отдать оригинал я не могу.
        Харальд, не теряя времени, принялся за работу. Скопировал рисунок со всеми закорючками и сложным расположением символов Истинного Алфавита. Затем ангел принялся диктовать описание ритуала, а человек записывал, скрипя пером, словно обыкновенный писец.
        Когда закончил, спина и руки нестерпимо ныли от непривычной работы, а глаза чесались, будто в них насыпали песка. Со-Вифеон тоже выглядел усталым.
        - Благодарю, - сказал ему Харальд. - Ты, наверное, единственный ангел, что помог человеку просто так.
        - Да ладно. - Житель Верхнего мира сморщился, но было видно, что похвала ему приятна. - А теперь отправляй меня назад.
        Харальд поднял руку в прощальном жесте, и сияющее синим облако спустилось с потолка, охватывая светлую фигуру в магическом кругу.
        
        Когда на следующее утро он взглянул на рисунок, полученный из иного мира, то не поверил своим глазам. В тот момент, когда срисовывал, не было возможности вдуматься в то, что изображали руки, зато теперь Харальд смотрел на чертеж с сомнением. Вместо привычных глазу кругов и многоугольников, симметричных относительно оси или даже точки, лист пергамента украшало нечто до невозможности не правильное, похожее на перекошенную паутину со спиралью в левой нижней части. Прямых углов не было совсем, как и какого-либо порядка.
        Но, с другой стороны, фигура, которая должна убивать магию, и не может быть похожа на те, что позволяют творить волшебство. Придя к подобному за ключению, Харальд отложил чертеж и принялся собственно за ритуал.
        Что касается текста заклинания, то здесь неожиданностей не оказалось - набор призывов, необходимых для достижения должного настроя. Что было необычно, так это знаки, которые надлежит выполнять во время ритуала, да еще то, что, осуществляя заклинание, необходимо двигаться по линиям магического чертежа, переходя с одной на другую в строго определенном порядке.
        Убедившись, что особенно сложных ингредиентов, ради которых пришлось бы отправить кого-либо за пределы замка, не понадобится, Харальд пошел в подвал, где приступил к столь трудоемкому и необходимому в магии занятию - рисованию на полу. Никакие сомнения не смущали Владетеля. Он принял решение и стремился осуществить его как можно скорее.
        Пока он работал, книга лежала на шкафчике в углу, матово отсвечивая корешком, то алым, то зеленым, то черным...
        
        Невидимое за тучами солнце ушло за горизонт, когда Харальд последний раз повторил ритуал и один за другим сжег листки с записями о нем. Зажигал их от факела и дожидался, пока оранжевые языки не начинали лизать пальцы. Боль заставляла ронять обугленные остатки на пол, и там они дотлевали, разливая по помещению запах копоти.
        Харальд стоял у северной стены подвала, и рисунок лежал перед ним, темный, не светящийся, размыкаясь своеобразными воротцами. Войдя в них, надлежит повернуться лицом на юго-восток, произнести первые слова и изобразить рукой начальный знак, и тогда пути назад уже не будет.
        Словно сомнамбула, не думая, что делает, Харальд сделал шаг. Ноги сразу стали ватными, а книга, висящая в сумке на плече, потянула к земле.
        Поворот, и маг заговорил. Голос звучал странно, такой чужой, далекий, никогда не догадаешься, что собственный. Харальд выставил левую руку вперед и вверх, изобразив нечто вроде козы, что показывают ребятишкам, и, словно повинуясь этому жесту, на мага обрушилась тьма...
        Когда глаза привыкли и он смог сделать тяжелый вздох, то разглядел, что вперед тянется слабо светящаяся линия, словно нить над темной бездной. В стороны от ног уходило еще несколько таких линий, в точном соответствии с чертежом, но их черед придет позже. Позади же обернувшийся Харальд не увидел ничего. Линии собирались в пучок примерно в сажени за его спиной, а дальше тянулся лишь мрак.
        Идти по светящейся тропке оказалось трудно. На уши давила неестественная тишина, ноги как-то странно скользили, норовя подвести хозяина, уронить. Во мрак, упав в который выбраться уже не получится. Первый отрезок он тем не менее прошел без особенных трудностей. Тропка расширилась, превратившись в небольшой островок со стоящим посередине светящимся столбиком аршина в полтора высотой. Упершись в него животом, Харальд причудливо скрестил руки перед грудью и полупропел-полупровыл вторую часть заклинания. Слова рождали странную дрожь в голове, а когда они закончились, словно кто-то безжалостной рукой рванул из мага внутренности. Ощущение вытягивающего прикосновения было столь сильно, что Харальд вскрикнул и тут же ощутил внутри холод. От паха и выше, до самого горла.
        Не давая страху овладеть собой, он поспешно вступил на вторую дорогу, ведущую прямо на запад, и двинулся по ней. С первого же шага тьма вокруг исчезла, сменившись яркой картиной, и Харальд увидел сам себя, совсем молодого, сидящего в библиотеке родного замка с книгой в руке. Затем вошел отец, и его свирепый рев ударил по ушам так, словно звучал в реальности. Книга выскользнула из руки молодого фон Триза, падая на ковер, и Харальд увидел в голубых глазах, полных гнева и обиды, в своих глазах, слабую вспышку. Словно лунный блик на воде.
        Видение исчезло, сменившись следующим. Теперь он был в библиотеке один, погруженный в изучение толстенного фолианта с совершенно черной обложкой. Сияние в глазах юноши здесь было гораздо ярче, и Харальд понял, что это такое. Свет магического знания, столь легко могущий превратиться во тьму.
        Он шагал, и картинки сменяли одна другую, живые, реальные: Дина, встречи с Владетелями, наемники, жизнь в замке Халл, поход на север, Асенефа, встреча с богами...
        Вся жизнь проходила заново перед глазами мага, и с каждой новой сценой все ярче горел магический свет, в тот миг, когда над воссозданным замком вознеслось белое знамя Владетеля, превратившийся в испепеляющее сияние.
        Но Харальд не мог оторвать глаз. Он смотрел, и волны пережитых и непережитых эмоций били по его сознанию, заставляя тело корчиться от боли. Мускулы судорожно сокращались, заново вспоминая прожитые некогда мгновения, тело словно наполнили жидким огнем, при каждом движении больно обжигавшим внутренности...
        Но он шел, и когда вывалился на другую площадку, почти подобную первой, только с крестом вместо столба, то почти обрадовался тьме вокруг. Пот высох в один миг, сердце перестало бестолково бултыхаться, и Харальд вскоре обнаружил, что совершенно спокоен, но зато не может вспомнить почти ничего из прожитого. В голове остались какие-то обрывки, сами по себе лишенные смысла. Западная дорога, вторая часть ритуала, выжгла в его памяти все события, связанные с магией...
        Но само заклинание он не забыл. Подошел к кресту, положил руки на его холодные, склизкие перекладины и прошептал положенные слова.
        От тихих звуков все вокруг зашаталось, раздался оглушительный треск. С трудом удерживаясь на ногах, цепляясь за крест обеими руками, Харальд закончил эту часть ритуала и поспешно бросился на юго-восток, по еще одной светящейся дорожке.
        Идти здесь оказалось легко. Даже тропа, в отличие от предыдущих, не норовила сбросить мага и покорно подставляла белесую спину. Мрак по сторонам от нее, правда, порождал с пугающей регулярностью уродливых страшилищ, но на их слюнявые зубастые пасти, издававшие злобное шипение или рычание, Харальд не обращал особого внимания. Пугают? Ну и ладно. Южная площадка встретила обелиском белого камня, похожим на выброшенный из земли язык пламени. Харальд послушно уколол об игольно-острую вершину палец правой руки, оставив на белизне капельку багрянца
        Пораненную ладонь сложил в причудливом жесте - большой палец и мизинец вместе, остальные три согнуты, словно орлиные когти. Задрал ее, будто раздраженный кот лапу, и в такой позе отбубнил положенный текст.
        Произнесенные слова не вызвали какого-либо видимого эффекта, и Харальд бодро зашагал на север. После первой же сажени обратил внимание на то, что двигаться становится все сложнее. Тело наливалось тяжестью, а окружающий мир уплотнялся. Появилось давление на глаза, которое вскоре привело к тому, что зрение мага затуманилось. Все вокруг колыхалось, словно он смотрел из-под воды.
        С неимоверными усилиями он преодолевал шаг за шагом по светящейся дорожке. Пока не уткнулся в перекресток. Более тонкая линия пересекала ту, по которой он шел, почти под прямым углом и светилась немного по-другому, отдавая в красное.
        Напрягая ставший вдруг очень неповоротливым разум, Харальд пытался вспомнить, необходимо ему тут поворачивать или нет. Картинка ритуала, только что столь ясная, смазалась, будто с листа пергамента, запечатленного в памяти, смыли половину знаков...
        Доведя себя до изнеможения, он вновь и вновь пытался пробиться в глубины памяти, ставшие вдруг непрозрачными. По лицу стекал вонючий пот, глаза щипало, а нужные сведения скользким червяком вывертывались из-под пальцев...
        В результате всех усилий удалось извлечь одну лишь фразу. «Бойся красной дороги...» - сказал когда-то невообразимо давно Со-Вифеон, и Харальд, вспомнив об этом, поднял ногу, весящую не менее десяти пудов, и поставил ее на белую линию уже за перекрестком.
        Буквально через пару аршин тяжесть начала покидать тело, а память и зрение прояснилось. К следующему перекрестку Харальд подошел уже в нормальном состоянии.
        Уверенно повернул, но тут его поджидала неожиданность. Путь ему преградила белая, словно снег, стена. Она непостижимым образом возникла из пустоты, и Харальд едва не уперся в нее носом. Попробовал толкнуть - ни малейшего эффекта. Поди-ка сдвинь с места блок размером с сарай, да еще неизвестно какой толщины. Обойти его тоже не получится. Сходить со светящейся тропы категорически запрещено.
        В описании ритуала, полученном от ангела, ни о чем подобном не говорилось. Харальд отступил на несколько шагов, разглядывая преграду. Что-то она ему напоминала, что-то знакомое, очень близкое, свое...
        Словно молния, мелькнула мысль, на миг разогнав клубящуюся вокруг тьму: «Штандарт!» Да, преградой на пути стал флаг, такой же, что и над донжоном замка, белый, как молоко, символ магического достоинства Владетеля...
        Харальд ощутил, как в душе поднимается забытое давно чувство - гнев. Он не понял, откуда в руке взялся меч, да и некогда было об этом думать. С яростным криком человек, пытающийся перестать быть магом, кинулся на преграду.
        Под лезвием она треснула, словно яичная скорлупа, и начала разваливаться, опадать вниз, в бездну, до невозможности тонкими кусками. В полной тишине следил Харальд, как исчезают одним за другим осколки сияющего белизной великолепия...
        Когда все закончилось, он обнаружил, что дрожит, а руки его пусты. Меч выполнил свою миссию и пропал.
        Утерев ладонями мокрое от пота лицо, он двинулся дальше, и тропа под его ногами продолжала светиться неярким белым светом.
        Поворот направо, а потом налево он сделал совершенно бездумно. Слишком устал для того, чтобы осознавать происходящее. Просто двигался так, как запомнил по схеме
        Последняя тропка должна привести его к выходу из рисунка, туда, где красуется спираль. Но дойти до нее Харальду не удалось.
        Перед собой он увидел нечто вроде зеркала, очень тонкого и чистого. Бликующая пленка тянулась в темноту и там пропадала, и в ней отражался худощавый мужчина с вытянутым лицом. В светлых волосах его змеились заметные пряди седины, глаза смотрели угрюмо, а лоб был изборожден морщинами, словно кора столетнего дуба.
        В самой зеркальной пленке чувствовалось кипение силы, она словно пульсировала теплом, давая понять, что проникнуть через нее будет делом непростым. Именно в этой пленке, или прямо за ней, таилась суть заклинания, сотворенного Харальдом. «Пройди сквозь себя, - думал он, разглядывая отражение - Если сможешь».
        Он сделал шаг, другой. Что-то мешало двигаться, что-то тяжелое, холодное, висящее на боку.
        Недоумение было в глазах отражающегося в пленке человека, когда он снял с плеча сумку, затем оно быстро пропало, сменившись решимостью.
        Руки дергало холодом, как будто книга внутри сумки пыталась заморозить человеку руки, лишить его возможности двигаться. Не обращая внимания на боль в пальцах, Харальд широко размахнулся и швырнул сумку с книгой прямо в отражающую поверхность.
        Словно слиток раскаленного металла упал в ледяную воду. На миг зеркало треснуло, явив безумное переплетение языков пламени всех цветов радуги Затем края зеркала вновь сомкнулись, выбросив наружу клуб дыма, а из глубины зеркала послышалось яростное шипение Оно становилось все громче и громче и переросло в визг...
        Тьма по сторонам треснула, словно разодранная завеса, и Харальд увидел рядом две давно виденные, но хорошо знакомые фигуры. Сапфировые глаза многорукой богини были спокойны, но лицо искажала гримаса, а руки были угрожающе воздеты. Кабаноголовый гигант смотрел внимательно, но чудовищное напряжение сказывалось в его судорожно вздутых мышцах.
        Визг оборвался, будто его обрезали, и все закончилось Харальд вновь стоял один на светящейся дорожке, а впереди его ждала зеркальная пленка.
        Он оглянулся - путь тянулся назад, словно давая возможности для отступления
        «Что ты делаешь. - зашептал в голове бесплотный, но настойчивый голос - Ты разве не знаешь, что лишившийся возможности творить заклинания маг умирает? Остановись! Прерви ритуал! Глупый, глупый маг»
        «Да, я - маг!» - подумал Харальд и решительно двинулся к пышущей жаром зеркальной поверхности...
        Эпилог
        
        
        Из «Описания Вещей Чудесных» Лудуна Носатого (1663 г.):
        
        ...и последним из владельцев Книги Жажды был Владетель Харальд, бесславно сгинувший на вершине могущества. Можно полагать, что именно сей губительный предмет и стал причиной его падения.
        
        Из «Истории Владетелей» Иисуса Тирянина (1735 г.):
        
        Харальд Кровопийца... Один из пяти Владетелей за полтора тысячелетия, отмеченных Белым Цветом. Год рождения неизвестен. По слухам, происхождением он с запада, из семьи фон Триз. Род этот угас в конце шестнадцатого века, и получить более достоверные сведения невозможно. Правил землями севернее Бабиля от Пьяной реки до Лесной реки с 1566 по 1567 год. До того как стать Владетелем, служил наемником, участвовал в нескольких войнах. Возвысился неожиданно благодаря неимоверной магической силе. По легендам, в одиночку брал замки с многочисленным гарнизоном Весной 1566 года появился во Владении Олава Любящего Темноту, которого победил и убил. Жесточайшим образом расправился с замыслившими бунт вассалами. За эту жестокость и еще за то, что не гнушался использовать кровь в магических ритуалах, и получил свое прозвище. Прославился как непревзойденный полководец. В тот же год захватил западную часть Владения Лии Певуньи. Летом 1567 года разгромил соединенные армии трех Владетелей у Лесной реки (по легенде, с помощью целого войска существ, созданных магическим путем), после чего захватил замок Владетеля
Иссахара и ослепил его. По неясным причинам отказался от дальнейших завоеваний и вернулся в свой замок. Обстоятельства гибели Харальда неясны, согласно легендам он не погиб, а неожиданно лишился магического дара и добровольно отказался от власти. Достоверно известно лишь, что трупа Кровопийцы не видел никто, а осенью 1567 года его Владение неожиданно рухнуло и к лету следующего года было поделено между соседями.
        
        
14 Дмитрий Казаков: «Я, маг!»